Из деревни... [Клавдия Владимировна Лукашевич] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (10) »
Клавдия Владимировна Лукашевич Из деревни… (Акуля)
I
Холодный, хмурый день поздней осени. Ревет ветер, срывает желтые листья, подымает пыль столбом… Свинцовые тучи заволакивают небо. По проселочной дороге плетется одинокая путница с небольшим узелком за плечами, — плетется она тихо, печально опустив голову. Путница взошла на гору и остановилась, спустила узелок с плеча на траву около камня и обернулась в ту сторону, где вдали под горою раскинулось село, блестел крест сельской церкви, виднелись скромные могилы. Крупные слезы одна за другой так и покатились по лицу девушки. Она была очень молода, одета в синюю деревенскую поддевку, пестрый сарафан, сапоги с подковами и ярко-красный с зелеными разводами платок на голове. Полное, румяное, миловидное лицо девушки было заплакано и выражало затаенную грусть. Она стала креститься порывисто и скоро… — Прощай, матушка родимая, прощай, батюшка-кормилец… Гляньте, родненькие, с того света на свое дитятко, благословите сироту в путь-дорогу… — певуче причитала девушка. — Ох, горько покинуть вас… Прощай, родная сторонка… — Девушка припала к земле, плакала и целовала ее. Ветер ревел и злился сильнее. Одинокая путница снова поплелась по дороге. Гора скрыла от нее и село, и погост, а впереди дорога узкой полосой уходила в лес. Вот загромыхала телега, вдали показалась пегая лошаденка, проехал старик на возу сена… Путница на ходу молча поклонилась ему в пояс… Старик проехал было мимо, но, спохватившись, попридержал лошадь. — Эй, красавица!.. Поди-кось ко мне, милая… Никак Акуля Петрушихина? Девушка вернулась. — Да, дедушка Мирон. Я самая. — Не признал, касатка, не серчай… Стар, плохо вижу… — Ничего, дедушка. — В Питер идешь, болезная? — Иду, дедушка… Боязно, знаешь, — голос девушки задрожал. — Терпи, девонька… Не убивайся… Бог не оставит. — Терпела я немало в братнем доме, дедушка Мирон, терпела… Слыхал, поди, какое было мое житье! — Что делать, Акуля… Крутая у вас невестка-то, нравная, Господь с ней. — Старик задумался. — Не помню я зла… Племянников жаль: всех их выходила… Болит сердце-то по них… — Акуля заплакала. — Не тумань ясных очей… Придут и красные дни. Береги себя… Помни, на какое житье благословили тебя родители… — Разве можно забыть, дедушка! — промолвила тихо Акуля. — Богобоязненные твои родители, Акуля, редкие, можно сказать, люди по нынешним временам! — Да, у батюшки с матушкой знала я ласку да тепло, а теперь увидала одно горе да слезы… Ох, тяжко, дедушка, сироте. Сердце так и ноет, так и сосет… — Не крушись, дитятко! Царица Небесная — твоя заступница! Есть на свете и жалостливые люди… Надоумят, помогут… — Спасибо, дедушка Мирон, на добром слове… Будто и на душе полегче стало… — Я что ж… я тебя жалеючи, милая… — Вот, дедушка… как с господами-то я речь поведу? Боязно!.. — Не чуждайся господ, касатка… Говори таково ласковенько, скромненько… и ладно будет… — Боязно!!! Господа не нам чета, — вздохнула Акуля и покачала головой. — Как же ты доберешься, Акуля? — Да по чугунке, дедушка… Может, земляков ветречу… Добрых людей поспрошу… Сказывают, через день-два и в Питере буду. — Помоги тебе Христос, милая! Добрый путь! — Прости, дедушка!.. Кланяйся на селе всем… всем… — голос Акули дрогнул, и она закрылась рукавом. — Прости, лапушка… Бог с тобой! — Не поминай лихом, дедушка Мирон, коли в чем по молодости, провинилась… Не гневись!.. Старик дернул вожжами; опять побежала лошаденка; поскрипывая, застучала телега. Акуля долго стояла неподвижно и, пока старик не скрылся, провожала его печальным взглядом.II
В небольшой гостиной горела лампа и приятным светом обливала красную, шелковую мебель, портьеры, в золоченых рамах олеографии по стенам и цветы на окнах; на диване перед круглым столом, покрытым бархатной пестрой скатертью сидела немолодая дама; она ела яблоко и раскладывала пасьянс. Дама эта была полная, румяная и белая: на руках — множество колец и браслетов, в ушах — большие золотые серьги. В комнату вбежал, подпрыгивая, мальчик лет 12, тоже очень полный, румяный и, как две капли воды, похожий на сидевшую даму. — Мамаша, там на кухне новая кухарка пришла наниматься, — сказал мальчик. — Фу ты, как они мне надоели! И все-то они гроша медного не стоят! — Молодая, курносая… Такая смешная! В красном сарафане с зелеными разводами. Просто деревенщина! — рассказывал, смеясь, мальчик. — Ну, зови ее, Петя, сюда. Да присмотри, чтобы она чего мимоходом не стащила! В комнату боязливо, неуклюже ступая, вошла Акуля. Одета она была по-деревенски, но чистенько: рубашка белая с пышными рукавами, сарафан домотканный; толстая русая коса спускалась ниже пояса и была завязана розовой ленточкой. Девушка от волнения и страха мяла в руках передник и пугливо озиралась. Войдя в- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (10) »
Последние комментарии
3 часов 16 минут назад
5 часов 34 минут назад
7 часов 24 минут назад
13 часов 9 минут назад
13 часов 15 минут назад
13 часов 18 минут назад