Написано на уровне детсада. Великий перерожденец и врун. По мановению руки сотня людей поднимается в воздух, а может и тысячи. В кучу собран казачий уклад вольных и реестровых казаков, княжества и рабы. 16 летний князь командует атаманами казачьего войска. Отпускает за откуп врагов, убивших его родителей. ГГ у меня вызывает чувство гадливости. Автор с ГГ развлекает нас текстами казачьих песен. Одновременно обвиняя казаков
подробнее ...
обворовывание своего князя. Читать о всемогущем колдуне и его глупых выходках и рассуждениях просто не интересно.
воскликнул Петька.
— Да погодь ты! — рассерчал дед Авдей. — Токма разбег взял, а он туда же! Я ить тебе сколько раз говорил — не встревай, када разговор веду! Ну, игде я остановился, игде? — вполне серьезно напирал дед Авдей на смутившегося Петьку. Похоже было, запамятовал, где Петька перебил его рассказ, и теперь не знал, с чего начинать, но признаваться в этом не собирался, во всяком случае, открыто. И вопрос он задал будто бы для проверки, как его слушает Петька.
— Когда тебя командир послал дот подорвать, — осторожно подсказал Петька, боясь снова рассердить деда.
— Так и есть — послал, — согласно кивнул дед, глядя сощуренными глазами вдоль улицы. — Никак, бабка Матрена дорогу ногами гребет. Ишь ты, кажись, и новые ведра купила…
— Ты чего, дедуль? — не понял сразу Петька, о чем вдруг заговорил дед Авдей.
— Бабка Матрена идет, толкую тебе, — ответил дед Авдей, с усмешкой в глазах разглядывая растолстевшую соседку, примерно его возраста, но еще довольно крепкую старушку. — Ты, Петька, как думаешь, возьмет она высоту али нет? — И он, хохотнув, показал пальцем на колонку.
А бабка Матрена поставила новые ведра к ногам и сразу же, не пожелав доброго утра деду Авдею, набросилась на Петьку:
— Это ты моих гусей карасином напоил?! Ветинар признал — от карасина они занемогли!
— Пусть не пьют…
— Как то есть не пьют? — опешила бабка Матрена. Видно, она ожидала, что Петька будет отнекиваться. — Как то есть не пьют? — снова повторила она, все еще соображая, как быть ей дальше.
— Я же им не водку, а керосин давал…
— Ах ты ирод рыжий! Я ж тебя за моих племенных!.. — И бабка Матрена угрожающе подняла коромысло.
Петька вскочил с намерением как можно быстрей удрать, но между ним и бабкой уже встал маленький дед Авдей.
— Негоже, Матрена, коромыслом эдак махать. Не ровен час — скользнешься.
— А ты не встревай! — переметнулась бабка Матрена на деда Авдея и, подперев крупными руками бока, с издевкой проговорила: — Может, скажешь, за что он моих гусей карасином напоил?
— А зачем ты палкой Шарика лупишь? — пытался защититься Петька, на всякий случай отодвигаясь подальше от бабки Матрены.
— Она бродячая! Курей жрет! А ты пригрел ее. И-ишь какой жалостливый!
— Да у них, Матрена, кажись, три во дворе, — охотно сообщил дед Авдей. — И все, как одна, к ногам ластятся. За четвертую, кажись, отец обещал уши оборвать Петьке. Он, Дмитрий-то, знаешь какой! Что не по нем, похужей зверя становится.
— Одна порода! — проворчала уже более примирительно бабка Матрена и взялась за ведра.
— Набери ей воды, Петька, — попросил дед Авдей.
— Не буду…
— Ну как знаешь, — очень уж быстро согласился дед Авдей и приготовился наблюдать, как бабка Матрена будет одолевать ледяную горку возле колонки. Тронутые старческой синевой губы сложились в насмешливую улыбку.
Но деду Авдею пришлось разочароваться, он даже с неприкрытым сожалением вздохнул, когда увидел, как бабка Матрена удивительно легко для ее возраста, правда не без опаски, бочком, будто теснила что-то невидимое, но прочное, подобралась с ведрами к колонке и наполнила их, косясь то на деда Авдея, то на Петьку.
— Как пить дать — гетеу сдавала! — удивленно крякнул дед Авдей. — Нешто и мне спытать?..
Дед Авдей некоторое время поглядывал то на свои кирзовые сапоги, то на удалявшуюся с ведрами бабку Матрену.
Петька помог деду набрать воды и вызвался отнести ведра до его дома, решив на время оставить свои у колонки. Шел Петька молча, размышляя, почему он таким робким выглядел с бабкой Матреной. Ведь не боялся же он ее — это уж точно. А коромысло что, Петьку и пристрелить грозились, когда он ночью возле магазина синтетическим клеем лавку намазал. Сторож сел на часок-другой вздремнуть и уснул. А за углом клевал носом Петька, изнемогая от летней духоты, но уходить никак не хотел: надо же дело доводить до конца. Уже часа в три ночи Петька, уверенный, что сторожа прихватило накрепко, вытащил из кармана приготовленную рогатку, поточней прицелился маленьким чугунным осколком в бок сторожу и отпустил резинку.
«Карау-ул! Убивают! — дико заорал сторож, оставляя на лавке солидный кусок материала от брюк, и начал палить из ружья, а когда почувствовал, будто кто держит его сзади, закричал в паническом страхе, протяжно и длинно: — Вя-а-ажу-ут!»
На выстрелы прибежали какие-то трое, незнакомые Петьке. Не заметив ничего опасного возле магазина, они стали успокаивать сторожа, уверяя, что это ему приснилось, пока не заметили, к чему и как его «привязали». «Спасители» так дружно принялись хохотать, что Петька не выдержал, вышел из засады и присоединился к ним.
«А тебе чего надо здесь?» — окрысился сторож, узнав Петьку Вьюна и стараясь не вставать к нему спиной, чтобы не показать ущербное место на брюках. Очень уж боялся, как бы Петька, злой на язык, не раззвонил по поселку о ночном случае. Эти-то трое были, видимо, приезжими, посмеются меж собой да и уедут. А
Последние комментарии
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 12 часов назад
2 дней 7 минут назад
2 дней 25 минут назад
2 дней 49 минут назад