Ветеран Цезаря [Надежда Феликсовна Остроменцкая] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Надежда Феликсовна Остроменцкая Ветеран Цезаря
Художник В. Винокур


Луций Сестий Гавий Гаю Юлию Цезарю


Ты спрашиваешь меня, Цезарь, зачем я пишу?

«Что ты совершил такого, чтобы оставлять о себе память?»

О нет! Я не осаждал Трою и не прятался вместе с воинами Одиссея в деревянном коне, не плыл на быстрокрылом Арго и не запускал пальцы в золотую шкуру барана. Капитолийская волчица не поила меня молоком. Я не веду своей родословной ни от богинь, полюбивших царей, ни от царских дочерей, соблазнённых богами. В моём атриуме нет восковых изображений предков. Они не были патрициями. Ты не найдёшь их имён в анналах, потому что анналы всегда писались для прославления завоевателей, а не пастухов или землепашцев. Принято считать, что мы нуждаемся только в хлебе и зрелищах. Но нам нужна и история. Пусть наши сыновья и внуки учатся на наших ошибках.

Узнав об убийстве Тиберия Гракха сенаторами, его родственник и покровитель Сципион выразил одобрение убийцам строкою Гомера: «Каждый смерти достоин, задумавший дело такое». Гракх хотел дать землю беднякам. Какие же слова найдёшь ты, Цезарь, чтобы осудить меня, содействовавшего освобождению рабов?

Но я не намерен оправдываться перед тобою. Всё равно ты не сможешь меня понять! Я пишу для своего сына, выросшего среди рабов. Я пишу для тех, кто никогда не видел своих отцов, кто проклинает их во мраке эргастулов и на скамьях гребцов. Я пишу для тех, кто знает лишь матерей, кто помнит их обиды, и унижения. Только они смогут понять, как я стал воином Спартака.

Часть первая Необыкновенный пленник

Глава первая

Валерий, мой страж[1], во время прогулок часто заходил со мною в торговую контору моего отца Гнея Сестия Гавия, вернее — контору компании откупщиков, представителем которых он был в Брундизии. Здесь, рядом с пристанью, вечно толпился народ. Валерий, как и я, любил поглазеть на чужестранных купцов и моряков, послушать их рассказы о бурях, стычках с пиратами, далёких странах и о людях, которые их населяют. Лучше всяких сказок были для меня эти беседы.

Стоило кому-нибудь начать: «Вот за Боспорским царством, на северо-восток от Скифских равнин, есть, говорят, превысокие горы, набитые золотом, словно сундуки богача», — и уж я, пробравшись к рассказчику, прижимался к его коленям и смотрел ему в рот, тараща глаза и боясь пошевелиться. Чудеса сменялись чудесами!

— Жаль, достать золото не так-то просто, — иногда вздыхал рассказчик, — стерегут его грифоны.

— Кто?

Вопрос срывался сам собой, но я не смущался: здесь не запрещали мне вмешиваться в разговор взрослых.

— Грифоны. Такие львы с орлиными крыльями и с птичьими клювами, — объяснял он.

Крылатый лев! Я холодел от страха. А храбрый рассказчик задумчиво добавлял:

— Всё же собираюсь пробраться туда. Только компаньона себе не найду.

Отец, нетерпеливо слушавший его, подзывал моего наставника.

— Читал ты что-нибудь об этом в своих книгах, Валерий?

— Ну как же: Геродот Галикарнасец ещё триста лет назад писал об этом, но прибавлял, что не очень верит в существование грифонов.

Валерий пускался в объяснения, но я уж не слушал: я мечтал о том, как вырасту, создам компанию по поимке грифонов, поеду к золотым горам, поймаю хоть одного грифона, привезу его домой и посажу на цепочке возле входа. Вместо собаки. И надпись переделаю: «Осторожно, грифон!» Вот будет чудо! Все городские мальчишки сбегутся к нашему дому!

Валерию было поручено не только моё воспитание. В его обязанности входило также чтение и переписка книг. Голова его была набита мудростью. Отец мой гордился учёностью своего раба и всякий раз, как мы появлялись в конторе, заставлял его рассказывать, что он вычитал в книгах древних историков и географов. Поэтому в конторе я узнал много поучительного ещё задолго до того, как Валерий показал мне буквы и вложил в мои пальцы палочку для письма.

Благодаря Валерию самой любимой моей комнатой в доме была библиотека. Особенно хорошо там бывало в ранние утренние часы, когда из перистиля вливался свет восходящего солнца и лёгкий ветерок приносил аромат листьев и цветов. На столах благоухали букеты, и трудолюбивые пчёлы, залетая из ближнего улья, кружили над головами переписчиков, работавших под наблюдением Валерия. Это было второе доходное дело отца: он торговал книгами.

Я вертелся вокруг своего педагога в надежде, что он прочтёт мне какой-нибудь отрывок. В конце концов он замечал меня и, развернув свиток, говорил: «Вот послушай…»

Увлекаясь, он часто забывал о моём