Золотой ворон [Нора Сакавич] (fb2) читать онлайн

Золотой ворон

Все для игры #5

Нора Сакавич

Глава первая

Жан

Утренняя тренировка в пятницу началась с краткого командного собрания. Когда каждый Троянец прибывал, один из тренеров был рядом, чтобы направить их в комнату для сбора. «Где есть места» - было единственным приказом, который они получили, но по большей части игроки по привычке разделились на нападающих и защитников.

Неудивительно, что нападающая Ананья Дешмукх нарушила статус-кво и села за стол с Коди Уинтером и своим женихом Патриком Топпингом, которые оба были защитниками. Движение в дверях заставило ее поднять глаза, чтобы посмотреть на вновь прибывших, и у нее отвисла челюсть, когда она увидела избитое лицо Жана Моро.

- Боже милостивый, - произнесла она слишком громко, и все взгляды устремились в его сторону.

Каталина Альварес на мгновение прижалась плечом к его руке, но Жану было все равно, что они смотрят. Большую часть своей карьеры в Воронах он был покрыт синяками и кровью. Его бывшие товарищи по команде не преминули бы поиздеваться над ним и быстрее воспользоваться его ослабленным состоянием на корте, но они знали, что лучше не задавать вопросов. Большинство из них предполагали, что его травмы были вызваны недовольством тренера, тем более что Свита Короля - Идеальный корт ежедневно отлучалась для отдельных занятий. Жан никогда не узнает, действительно ли они в это верили или просто отказывались критически относиться к своему любимому капитану.

- Мы расстались с тобой всего двенадцать часов назад, - сказал Пэт. - Тебя сбила машина или что-то в этом роде?

Глупый вопрос заслуживал глупого ответа, поэтому Жан сказал:

- Да.

- Я уверен, мы еще поговорим об этом, - сказал Джереми Нокс. Он вошел в комнату первым, но теперь стоял вполоборота, изучая отстраненное выражение лица Жана. Больше он ничего не сказал, но Жан прочел вопрос в его испытующем взгляде. Жан не стал тратить время на ответ, а шагнул к нему и в последний раз оглядел комнату. Лукас Джонсон и его друзья еще не появились, но, насколько мог судить Жан, остальная линия защиты присутствовала.

Зал был устроен в виде пяти рядов по пять сидений в каждом, со столом впереди, которым тренер Хименес мог пользоваться по мере необходимости. Второкурсники Уильям Фостер и Хесус Ривера сидели в первом ряду вместе с чересчур нетерпеливыми первокурсниками, хотя теперь все они беззастенчиво уставились на Жана. Компания Коди заняла второй ряд, а пятикурсник Шон Андерсон оказался в четвертом с Шейном Ридом. Этим двоим пока нечего было сказать, но их взгляды были тяжелыми и непоколебимыми. Травма Жана шла на пользу только одному из них, человеку, чье место он планировал занять в этом сезоне, поэтому Жан не стал тратить время на то, чтобы отвечать на их испытующие взгляды.

Джереми провел Жана и Кэт в третий ряд, чтобы занять место позади Ананьи. Кэт ласково потрепала Коди по выбритой голове, когда оказалась позади них, но Коди был слишком занят, разглядывая Жана, чтобы поприветствовать ее. Как только все трое устроились поудобнее, появилась Лайла Дермотт. Она в одиночестве обошла шкафчики, чтобы убрать их обед, но теперь села на стул по другую сторону от Кэт и сказала:

- Лукас здесь.

Это было предупреждение за долю секунды до того, как Лукас переступил порог, и все настроение в комнате изменилось. Шейн немедленно вскочил на ноги со встревоженным:

- Господи Иисусе, Лукас.

Часы, прошедшие после визита Грейсона, не были приятными для них обоих: покрасневшая кожа и бледные тени превратились в разноцветные синяки, которые покрывали слишком большую часть их лиц. Оба глаза Лукаса были подбиты из-за сломанного носа, а у Жана на лице были длинные царапины от жестоких ногтей. Лукас не потрудился ничего прикрыть, а Жан задержался сегодня утром только для того, чтобы заклеить новой марлей следы зубов, оставшиеся на его горле и запястье.

- Это должно прекратиться, - сказал Шейн, переводя взгляд с одного на другого. - Ради бога, вы же товарищи по команде.

- Шейн, - начал Джереми, но Лукас опередил его:

- Мы этого не делали, - сказал Лукас, усаживая Трэвиса Джордана и Хаоюй Лю в четвертый ряд. Поскольку Шейн и Шон сели первыми, Лукасу пришлось занять свободное место позади Жана. Жану не хотелось поворачиваться достаточно, чтобы следить за ним, поэтому он скрестил руки на груди и повернулся лицом к аудитории. Лукас остановился позади него, но не сел, пока он не исправился, сказав тише:

- Он этого не делал. Это сделал я.

- Что ты хочешь этим сказать? - Спросил Шейн. - Джереми? Жан?

Джереми все еще был в пол-оборота, чтобы видеть дверь, поэтому он просто сказал:

- Тренер.

Эдуардо Хименес вошел в комнату, Джеки Лисински следовала всего в нескольких шагах позади него. Поскольку ни Джеймс Реманн, ни Майкл Уайт так и не появились, Жан предположил, что они заняты в другой комнате. Лицо Лисински было мрачнее тучи, но по выражению лица Хименеса было труднее что-либо понять. Тренер линии защиты быстро подсчитал количество игроков, прежде чем хлопнуть папкой по ладони.

- Доброе утро, - сказал он. - Пара кратких объявлений, и затем мы введем вас в курс дела. Перво-наперво: Лукас и Жан будут одеты в бесконтактное джерси до дальнейшего уведомления, и не будут участвовать в сегодняшних схватках.

Рука Кэт на его колене должна была ободрить, но Жан почувствовал в ней только предупреждение. У него было полсекунды, чтобы понадеяться, что тренеры не заметили его реакции на новость, но, конечно, они заметили. Хименес встретил настороженный взгляд Жана и сказал только:

- Мы будем ежедневно оценивать прогресс и повышать нагрузки, когда это будет безопасно. Это не подлежит обсуждению.

Жан не мог возразить, поэтому он до крови прикусил внутреннюю сторону щеки и подумал, что нет. Он всю неделю носил это джерси как нежеланную петлю на шее. Сегодня должен был быть его последний день, когда он страдал от ограничений. Вместо этого они оттеснили его на три шага назад и полностью удалили с площадки.

- Если вы не сохранили этот номер в своем телефоне, пожалуйста, добавьте его прямо сейчас, - сказала Лисински, повернувшись и что-то нацарапав на доске. Она дважды подчеркнула номер телефона, закрыла маркер и постучала пальцами по доске, осматривая комнату. - Это телефон службы безопасности кампуса. Пока мы будем в Лионе, у нас будет сопровождение, и вы заметите, что их присутствие увеличилось, когда вас отпустят на обед.

Хименес, наконец, раскрыл свою папку и вытащил цветную фотографию Грейсона Джонсона во всю страницу. Снимок в анфас на темном фоне навел Жана на мысль, что они взяли его с сайта Воронов. Даже на фотографии Грейсон излучал недоброжелательность, и Жан отвел взгляд от пронзительного взгляда этого человека.

- Если вы увидите этого человека где-нибудь в кампусе, вы должны в первую очередь сообщить об этом службе безопасности кампуса, а затем любому из нас, - сказал Хименес. - Мне все равно, спрашивает ли он у вас дорогу, мне все равно, если вы просто увидите, как он завязывает шнурки на углу. Если вы просто думаете, что это он, вы набираете номер. Вы поняли?

- Подождите, - сказала Ананья, наклоняясь вперед и пристально вглядываясь в фотографию. Неуверенность остановила ее, но Жан слышал, как она пытается вспомнить: - Я знаю это лицо. Это Ворон. Это... о, - сказала она, поворачиваясь и пристально глядя на Лукаса. Между братьями была разница в несколько лет, и Грейсон обладал большим весом и яростью, чем Лукас, но сходство все равно было слишком очевидным, чтобы его игнорировать. - Это твой брат, да? Грей?

- Грейсон, - сокрушенно согласился Лукас. - Вчера он приезжал в Лос-Анджелес в поисках Жана. Сказал, что просто хотел поговорить, но... - Он сглотнул так сильно, что Жан это услышал. Каким-то образом Лукасу хватило здравого смысла свести жестокость Грейсона к самой простой правде: - Он пытался убить Жана.

- Похоже, вас обоих, - сказал Шон.

- Ему было наплевать на меня. Он просто разозлился, что я встал у него на пути, но я ничего не мог сделать, чтобы остановить его. Если бы не появился тренер Л., он... - Лукас замолчал.

Жан не хотел возвращаться к этому разговору так скоро, но тихий ужас в голосе Лукаса заставил его потрогать свои бинты.

- Конечно, ты не смог бы с ним справиться, - сказал он с таким раздражением, что Джереми бросил на него страдальческий взгляд. - Единственный, кто мог одолеть Грейсона в драке, был...

Ответ неожиданно застрял у него в горле, обострившись до неузнаваемости после вчерашнего нападения. Он бы разорвал свой язык в клочья, если бы заставил себя произнести это, но этот звук отдавался в его ушах громче, чем биение его собственного сердца. Зейн.

Зейн Ричер, обещавший защитить его от насилия Грейсона и который годами боролся изо всех сил, чтобы всегда быть лучше, когда это было важнее всего. Зейн, так сильно хотевший попасть в Свиту, что Жан не мог ему не доверять, который мог бы легко вышвырнуть Грейсона из их комнаты в любой момент, как только узнал, что Жан получил сообщение, но только отвернулся и велел им вести себя потише.

На мгновение Жан почувствовал себя в нескольких месяцах отсюда, стоящим на коленях в отчаянной мольбе. Он услышал, как его голос срывается, когда он умоляет Рико принять Зейна; он почувствовал, как его окровавленные пальцы скользят по запястью Рико. Больше всего на свете он помнил выражение глаз Рико: холодное веселье на непрошеное унижение Жана, перешедшее в смертельную злобу в тот момент, когда Рико понял, что Жан больше боится их внезапного союза, чем потенциального возмездия со стороны Рико. Ему следовало бы побить Жана за то, что он забыл, кто его Король. Вместо этого он заставил Жана наблюдать, как он натравливает Зейна и Грейсона друг на друга.

Его желудок скрутило, во рту горело, когда он подавил прилив кислоты. Жан прочертил линии на своем предплечье, чтобы найти его центр. Джереми схватил его за запястье, чтобы остановить, и Жан заставил себя отвести взгляд к дальней стене. Бледная краска с яркими узорами разительно отличалась от Гнезда и остро напоминала, что он находится так далеко от Западной Вирджинии, как только возможно. Рико был мертв, Зейн выпустился, а Грейсону завтра предстояло уехать из Калифорнии на летние тренировки Воронов.

Вновь воцарившаяся в раздевалке тишина была неловкой, но Хименес продолжил:

- Если кто-нибудь из вас увидит его, ни при каких обстоятельствах не приближайтесь к нему. Понятно? Есть какие-нибудь вопросы? Хорошо. Спасибо, передаю вас Лисински. Тренер?

- Давайте начнем, - сказала Лисински, хлопая в ладоши. - Я хочу, чтобы все были одеты и готовы к забегу через пять минут.

Предыдущая встреча завершилась раньше их, поскольку она не была прервана из-за разговора в сторонке. Любопытные взгляды преследовали Лукаса и Жана, когда защитники направились к своим шкафчикам. Шумная утренняя болтовня, которая всю неделю эхом отдавалась от этих стен, сегодня прекратилась, сменившись тяжелым и угрюмым молчанием, которое давило на Жана слишком знакомым грузом.

Разминка вокруг кампуса прошла в пугающей тишине, и Лисински разделила их на обычные группы, как только они прибыли в Лион. Она перемещалась между ними по мере необходимости, проверяя прогресс здесь и усиливая там, и Жан совсем не удивился, когда она начала с небольшой командой Ксавье. То, что она сначала проверила первокурсников, было явным притворством. Ей не потребовалось много времени, чтобы подойти к нему.

Лисински с тяжелым взглядом наблюдала, как Жан отжимается от пола, оценивая плавность движений. Жан почти сразу почувствовал боль в запястье, но он был достаточно хорошо знаком с болью, чтобы понять, что этот дискомфорт носит поверхностный характер. Он сохранял невозмутимое выражение лица и отводил взгляд от своего тренера, и, в конце концов, она пошла дальше. Жан подождал, пока она пересечет комнату и подойдет к старшекурсникам, прежде чем прикоснуться большим пальцем к ноющему запястью.

Это была всего лишь доля секунды слабости, но ее оказалось более чем достаточно, чтобы обратить на себя внимание Ксавье.

- Вот.

Жан взял предложенную баночку, но, взглянув на этикетку, напрягся.

- Кто тебе разрешил?

Ксавье ответил не сразу и не сделал ни малейшего движения, чтобы забрать баночку, когда Жан протянул ее ему. Лисински стояла к ним спиной, но если бы она повернулась хотя бы немного, то смогла бы их хорошо видеть. Если бы она узнала, что Ксавье носит с собой лекарства, ему пришлось бы несладко, а Жан не собирался терпеть побои за то, что его не касалось. Поскольку Ксавье отказался взять у него лекарство, Жан наклонился и спрятал его за тренажер. Он вернулся на свое место, но Ксавье не ушел.

- Друг, - сказал, наконец, Ксавье, - это всего лишь ибупрофен.

- Я умею читать, - сказал Жан.

Ксавье не выказал своего раздражения.

- И знаешь, что это такое? - Он поднял обе руки в ответ на злобный взгляд, который бросил на него Жан. Это был не тот успокаивающий жест, на который он, вероятно, надеялся, возможно, потому, что Ксавье, казалось, вот-вот разразится беспомощным смехом. - Я никогда раньше не видел, чтобы кто-то так реагировал. Это запрещенное вещество в Западной Вирджинии или что-то в этом роде?

Он сказал это с легким юмором, но Жан подумал о табличке с записями, висевшей на двери кабинета Джосайи Смоллза в Эверморе. Любой, кому нужны были лекарства, помимо немедленного лечения от травмы, должен был подать письменную заявку, и Джосайя одобрил бы ее, если бы проявил милосердие. Ибупрофен всегда был его любимым средством, каким бы бесполезным он ни был. Жан знал, что у него в запасе были более сильные таблетки, но по большей части они были припасены для самого Рико. Жан предположил, что нянчиться с остальной командой было нецелесообразно, поскольку Вороны постоянно получали травмы. Конечно, не стоило тратить лекарства на Жана.

Он невольно вспомнил о таблетках, которые Эбби Уинфилд давала ему в Южной Каролине. Название было слишком длинным и сложным, чтобы запомнить его, но Жан помнил, как легко оно проникло в его сознание и отправило его в нирвану. Жан не стал задумываться о том, как легко Эбби дала его кому-то, кто даже формально не был ее проблемой, и кто ни разу не поблагодарил ее за беспокойство.

В груди у него что-то кольнуло, предупреждая, что не стоит возвращаться к Воронам.

- Почему? - это был слишком опасный вопрос, чтобы его задавать, особенно когда речь шла об Эдгаре Алане.

- Я пошутил, - сказал Ксавье, когда молчание слишком затянулось. Он больше не улыбался, и Жан понял, что лучше не встречаться с его испытующим взглядом. Через некоторое время Ксавье убрал баночку, сделал ему знак и отвернулся. - Посмотри. Эмма, Мэдс, - позвал он, и первокурсницы немедленно прервали свою болтовню, повернувшись к нему лицом. - Девочки, у вас есть с собой ибупрофен?

- Извини, оставила в своем шкафчике, - сказала Эмма Свифт, но Мэдлин Хилл уже рылась в сумочке, которую она захватила со стадиона. Баночка, которую она достала, была тоньше, чем та, что была у Ксавье, но даже через три тренажера между ними Жан смог разглядеть подходящую цветовую гамму. Она протянула ее, и Ксавье демонстративно пробежал глазами по этикетке.

- Спасибо, - сказал он, возвращая ее. - Не мог вспомнить, каждые четыре или шесть часов.

- О, конечно, - сказала Мэдс, убирая его обратно.

Ксавье приподнял бровь, глядя на Жана, безмолвно, но безошибочно Видишь? это никак не повлияло на то, как у Жана скрутило живот. Ксавье дернул подбородком.

- Пройдем со мной секундочку, - сказал он, и Жан не имел права отказывать ему. Пересекая комнату, они привлекли к себе пару любопытных взглядов, но все же беспрепятственно добрались до фонтанчиков с водой на другом конце комнаты. Ксавье быстро отпил, прежде чем снова протянуть лекарство.

- Вот, - сказал он. - Оставь это себе. Я куплю еще вечером.

Жан не мог остановиться, и даже сам услышал в своем голосе раздражение:

- Так просто. - Было слишком поздно брать свои слова обратно, а проницательный взгляд Ксавье говорил о том, что тот не собирался спускать это с рук. - Ты просто пойдешь и купишь еще, как будто это пустяк.

- Ничего страшного. Это лекарство, отпускаемое без рецепта. Купил в продуктовом магазине за пару баксов. С чего бы кому-то думать дважды, прежде чем брать его с собой? - По-видимому, это был риторический вопрос, потому что Ксавье, не дожидаясь ответа, продолжил: - Если честно, мне немного не по себе от того, что ты так взбесился из-за этого. Что, черт возьми, тебе давали, когда ты растянул поясницу?

Жан потрогал свои бинты. Его взгляд невольно скользнул по обнаженным предплечьям, но предательские синяки и следы оборванных ремней давно исчезли. Остались только сердитые морщинки, которые он оставил там этим утром. Если бы это был любой другой товарищ по команде, Жан просто проигнорировал бы вопрос, пока его не оставили в покое, но Ксавье был его вице-капитаном. Он хотел солгать, но единственным ответом, который пришел на ум, было то самое лекарство, к которому Ксавье относился с таким пренебрежением. Правда была отвратительной вещью, которую трудно было облечь в слова, но, может быть, немного уродства, в конце концов, заставило бы Ксавье не лезть в его дела.

- Ничего, - наконец сказал он.

Лицо Ксавье стало угрожающе пустым.

- Еще раз?

- Это была не их проблема, - сказал Жан.

В мгновение ока он снова оказался в темной комнате Рико, и в горле у него было так много крови, что он едва мог дышать. Он непроизвольно дотронулся до своей головы, ища места, где его волосы все еще не отрасли. Даже сейчас большая часть той ночи была как в кошмарном тумане, о котором он отказывался вспоминать. Он не помнил, как Рико остановился; не помнил, как Рико выбежал, оставив Жана в смятении. Возможно, Рико понял, что убьет Жана, если не отступит, или, может быть, он просто увидел время и понял, что должен появиться на корте для тренировки. Не имело значения, из-за чего. Не имело. Не должно было иметь.

Желание выбить лекарство из рук Ксавье было внезапным и сильным, и Жан впился ногтями в свою поцарапанную руку, чтобы удержаться. Он вынырнул из мрачных воспоминаний и сказал:

- Я выздоравливал в Южной Каролине. За мое лечение отвечали Лисы. Тебе следует спросить их медсестру, что она прописала, если для тебя это так важно.

- Меня не волнуют Лисы. Ты был травмирован в Западной Вирджинии. Только не говори мне, что ты отправился из Эдгара Аллана в Пальметто без какого-либо лечения или заботы. Жан, - попытался Ксавье, и в его голосе послышались нотки отчаяния, когда Жан посмотрел мимо него в сторону дальней стены. - Скажи мне, что я тебя не так понял.

- У меня еще много упражнений, - сказал вместо этого Жан. - Мы закончили?

- Нет, не закончили, - сказал Ксавье, не веря своим ушам. - Где твоя ярость?

Он спрашивал об этом в понедельник, зайдя так далеко, что назвал Жана неожиданно покладистым. Жан слегка скривил губы в недовольстве и потребовал:

- Какие у меня основания сердиться? Я - Жан Моро, я – Свита, Идеальный игрок корта. Вороны понимают цену того, чтобы быть лучшими, и мы не боимся ее платить.

- Мы, - сказал Ксавье, резко обводя их взглядом, - Троянцы. Никогда больше не говори «мы Вороны», слышишь меня? Они тебя не заслуживают.

- Как и команда, которая не может занять первое место.

Челюсть Ксавье задвигалась, словно он хотел сказать что-то еще.

- Послушай, - сказал он, наконец. Жан повернулся к собеседнику, но Ксавье потребовалось еще мгновение, прежде чем он заговорил. - Ты не хочешь, чтобы я вмешивался в твои дела, я понимаю, но послушай меня, когда я говорю: если тебе больно, то больно и нам. Если ты не позволяешь нам помочь тебе, мы должны знать, что ты заботишься о себе. Хорошо?

Это были неподходящие слова, но они были достаточно близки к «твоя неудача - это наша неудача», чтобы Жан заколебался.

- Да.

- Если ты не хочешь принять это от меня, то, по крайней мере, попроси что-нибудь у медсестер, когда мы вернемся на стадион. - Ксавье дал ему последний шанс забрать баночку, прежде чем навсегда спрятать ее в карман. - Мы так близки к тому, чтобы задействовать тебя в полную силу. Не позволяй небольшому безрассудству отодвинуть тебя на второй план.

- Я не безрассуден, - сказал Жан.

- Я доверюсь тебе. Не заставляй меня сожалеть об этом.

Ксавье предоставил Жана самому себе до конца тренировки, но от Жана не ускользнуло, что его улыбка была не совсем уместной, когда он болтал с восторженными первокурсниками Троянцев. Пока Ксавье не вставал у него на пути, Жан был готов отплатить ему тем же, но выбросить этот разговор и свои ужасные воспоминания из головы было невозможно.

Сквозь встревоженное «Где твоя ярость?» Ксавье прозвучало более спокойное «Ты злишься не из-за того, что действительно важно» Джереми, произнесенное в мае этого года. Как легко они говорили о возмущении, эта команда, которая отказалась бороться. Как лицемерно, как утомительно. Что эти добродушные дети знали о гневе?

Не менее раздражало и то, как трудно было сосредоточиться этим утром. Он потратил годы на то, чтобы похоронить все худшее, что обрушил на него Эвермор, сдерживая все, что мог, заставляя себя забыть то, что не мог. Они с Грейсоном были товарищами по команде слишком много лет, чтобы испытывать такое потрясение днем позже. Но, даже погружаясь в кровавые воспоминания, он понимал, что легкого пути преодолеть это, не будет. Если бы он перестал думать о Грейсоне, ему пришлось бы думать о других вчерашних посетителях, а это был путь, по которому Жан отказывался идти. Это было слишком тяжело вынести; горе и ужас, несомненно, сломали бы его пополам.

Наконец-то они закончили утреннюю тренировку. Троянцы побежали обратно на стадион, чтобы быстро принять душ, прежде чем Лисински отпустила их на обед. Как обычно, Жан финишировал первым и отправился ждать на скамейку возле шкафчика Джереми. Это оказалось ошибкой, так как этим утром большая часть нападающих была с полузащитниками в другом зале для совещаний. Только их молодняк видел Жана в тренажерном зале. Остальные пятеро сегодня впервые увидели Жана крупным планом.

Дерек Томпсон, который в понедельник нелепо представился первокурсникам как «Большой Ди», прибыл первым. Он провел щеткой по своим тугим кудрям, разглядывая Жана, и, наконец, сказал:

- Ты выглядишь не так уж привлекательно, - когда к ним присоединился Деррик Аллен. Дерек подтолкнул локтем своего напарника, чтобы привлечь его внимание, но свои слова адресовал Жану. - Это правда, что тебя сегодня отстранили от схваток?

- Да, - сказал Жан.

- Хорошие новости для тебя, раз уж ты до сих пор не понял, как с ним обращаться, - сказал Деррик с неподдельным весельем. – Смотри, на следующей неделе он надерет тебе задницу.

Жан ожидал бравады, но Дерек только сказал:

- Да, наверное. Было бы лучше, если бы это произошло сегодня. - Деррик, казалось, тоже был удивлен честностью, но Дерек ткнул щеткой в сторону Жана, прежде чем убрать ее в свой шкафчик. - Посмотри на него, он такой напряженный, что я невольно начинаю нервничать.

- Хорошее слово, - сказал Эштон Кокс, проходя мимо них, чтобы одеться.

- Становишься слишком умным для этой команды, да? - Дерек постучал пальцем по виску. - Я просто хочу сказать, что, швырнув кого-нибудь в стену корта, он, вероятно, исправился бы. Это было бы хорошей практикой против Белого Хребта.

- Ты просто хочешь подраться с кем-то твоего роста, - сказал Деррик, как будто сам он не был ростом почти в шесть футов. - Если ты добьешься согласия тренера Л., я буду следующим.

- И я, - сказал Набиль Махмуд, когда появился, а затем спросил: - О чем мы?

- Дерек хочет, чтобы Жан стал диким, - сказал Деррик.

Джереми успел вовремя услышать этот комментарий, и этого было достаточно, чтобы остановить его в конце ряда.

- Я бы предпочел, чтобы мы не шли по этому пути, - сказал он, переводя взгляд с одного товарища по команде на другого. - Жан согласился играть по-нашему в этом сезоне. Несправедливо просить его использовать жестокость Воронов на летних тренировках, когда в августе к нему будут предъявляться другие требования.

- Я не пытаюсь его переубеждать, кэп, - сказал Дерек, - но у него такой же взгляд, как у моего брата, когда он делает какую-нибудь дурость.

- Я не дурак, - сказал Жан.

- Нет, я не... - Дерек запнулся и спросил Джереми: - Еще раз, насколько хорош его английский?

- Лучше, чем твой французский, - сказал Жан, и Дерек поднял руки в знак самозащиты. - Достаточно хорош, чтобы сказать тебе, что твои неудачи в наших схватках на этой неделе связаны с твоими слабостями, а не с моими сильными сторонами. Ты потратил столько времени впустую, уступая как Троянец, что не помнишь, как их удержать. Неудивительно, что противники могут задавить тебя, как нежеланную собаку.

- Эй, эй. Почему мы обижаем собак? - Спросил Тимоти Айтцен, появляясь рядом с Джереми, и Жан махнул рукой на всю линию, как на безнадежное дело.

Он протолкнулся мимо них к скамейке запасных, но вид стольких товарищей по команде, собравшихся там, утомил его. Смешно, но в такой большой и светлой раздевалке сегодня было еще более душно, чем в Гнезде, но Жан повернулся и пошел дальше. Он переходил из одной комнаты в другую, стараясь держаться подальше от тренерского зала и, в конце концов, оказался возле медкабинетов. Он прижал большой палец к запястью, пытаясь нащупать боль, которая утихла еще до того, как они вернулись из Лиона.

В течение лета три медсестры Троянцев сменяли друг друга на дежурстве: одна оставалась на стадионе, а две другие дежурили в медицинском центре кампуса. Сегодня Эшли Янг была на месте. Жан и не подозревал, что в комнате есть радио, но Янг в такт музыке вертела вилкой, одной рукой листая папки. Осознав, что он прерывает ее обед, он отступил на шаг и скрылся из виду, но она, должно быть, заметила движение боковым зрением.

- Заходи, - позвала она, и Жан, собравшись с духом, шагнул обратно в дверной проем.

Она закончила просматривать страницу, прежде чем поднять глаза, и осознание заставило ее на мгновение замереть.

- О, - сказала она, отодвигая свой ланч в сторону и выключая радио. - Жан, я рада, что ты заглянул. Пойдем со мной.

Они перешли в ту же палату, в которую вчера Реманн поместил Жана, и Янг быстро осмотрела его покрытое синяками лицо и челюсть. У нее была возможность просто сорвать с него бинты, но Янг только осторожно прикоснулась кончиками пальцев к пластырю и спросила: - Ты не возражаешь?

- Вы моя медсестра, - сказал Жан.

Она сняла его одним уверенным движением и бросила в ближайшую урну. Она насмотрелась, пока Жан рассматривал ту же фотографию, что и вчера. Сегодня антисептик не жалил так сильно, и Янг подождала, пока она снова закроет его раны, прежде чем попытаться поймать его взгляд. Жан сделал вид, что ничего не заметил, но это не помешало ей спросить:

- Хочешь поговорить об этом?

- Здесь не о чем говорить.

- Нет? - Пальцы Янг безошибочно нащупали глубокие царапины на его руке. - Это не решение, Жан. Я не хочу больше видеть это на тебе.

Она дала ему время защититься, прежде чем приступить к работе с запястьем. Жан позволил ей проверить его силу, втайне надеясь, что ее голос в его пользу перевесит решение тренеров отстранить его от тренировочных игр, но тупая боль от утренней тренировки с отягощениями быстро дала о себе знать. Выражение лица Янг было мрачным, когда она провела пальцем по линии струпьев. Грейсон укусил его, намереваясь добраться до кости, и подобрался опасно близко к тонким венам на запястье Жана.

- Тебе очень повезло, - сказала она, словно прочитав его мысли. Она быстро перевязала ему запястье и достала из ближайшего шкафчика бандаж. Жан заартачился при виде этого, но она надела его ему на руку, как раз когда он попытался отстраниться. Она застегнула ремешки на липучках, сказала: - Проверишь? - и сделала несколько быстрых движений, пока он медленно сгибал и разжимал пальцы. - Хорошо. У тебя есть что-нибудь от воспаления?

- Ксавье велел мне спросить у вас, - сказал Жан.

Она согласилась с этим легким кивком и порылась в ящике стола.

- Мы начнем с этого, - сказала она, вкладывая ему в ладонь упаковку с двумя таблетками. – Зайди ко мне, прежде чем уйдешь на весь день. Если это не поможет, я отправлю тебя домой и приготовлю что-нибудь покрепче на выходные. Нам нужно обсудить что-нибудь еще? - Она дождалась его отказа, прежде чем уступить ему дорогу. - Тогда иди, поешь. Увидимся после обеда.

Он отсутствовал не более десяти минут, но за время его отсутствия раздевалка опустела на обед. Остались только его друзья и Ксавье, которые ждали в ряду для нападающих с коробкой для завтрака у ног Кэт. Было слышно Ксавье, даже если не слова, то взволнованный тон, и когда он проследил за взглядом Джереми, устремленным на Жана, то стал тихим и неподвижным.

Когда Жан подошел к ним, Ксавье вежливо сказал:

- Хорошо поработал сегодня утром, - и направился к двери.

Жан подождал, пока он уйдет.

- Он сердится на меня.

- Нет, - сказал Джереми, и, когда Жана это не убедило, подчеркнул: - Нет, обещаю, что это не так. Он просто обеспокоен. Ты сказал ему, что Эдгар Аллан не стал лечить твое растяжение?

- Он спросил, - сказал Жан.

- О, он так на них зол, - сказала Кэт. Она схватила коробку с завтраком и поднялась на ноги. - Пошли! Сегодня слишком хороший день, чтобы есть внутри. Давайте устроим пикник.

Дальше по улице, напротив футбольного стадиона, располагался музей с лужайкой, заросшей травой. Группа детей занимала большую часть свободного пространства и буйствовала на глазах у родителей. Рюкзаки и бутылки с напитками были разбросаны вдоль тротуара, где полдюжины подростков катались на скейтбордах. Несмотря на хаос, места для них четверых было достаточно, и Кэт раздала обеды после того, как они устроились.

Они откусили всего несколько кусочков, когда телефон Джереми издал звук, которого Жан еще не слышал. Кэт заулюлюкала и прижалась к плечу Джереми.

- Бишоп? - Спросила Кэт.

Джереми отвлекся на поправку, обдумывая свои сообщения.

- Шелдон.

Лайла растянулась на траве с другой стороны от Кэт, но она сдвинула солнцезащитные очки на лоб, чтобы, прищурившись, с явным неодобрением посмотреть на Джереми.

- Последнее, что я слышала, это то, что он велел тебе забыть его номер. Почему ты этого не сделал? - Улыбка Джереми была такой медленной и довольной, что Жану пришлось отвести взгляд. Лайла фыркнула и водрузила солнцезащитные очки на место. - Неважно, на самом деле мне не нужен ответ на этот вопрос.

Кэт ударила кулаком по ладони.

- Это не тот, у которого огромный...

Лайла ударила ее.

- Кэт.

Кэт закатила глаза, но послушно изменила то, что хотела сказать.

- Может, нам свалить?

- Свалить, - повторил Жан.

Кэт повернулась к нему, глаза ее светились весельем.

- О, пожалуйста, скажи это еще раз.

Жан нахмурился, и Лайла сжалилась над ним.

- Уйти.

- Быстро убраться к черту, - согласилась Кэт, что было менее полезным ответом. Она отодвинулась от Джереми и отмахнулась от любопытного комара, отлетевшего от ее недоеденного ланча. - Ты так и не сказал нам, какой твой второй язык. Немецкий? Испанский? Ааааа. Итальянский? - Она задумчиво наморщила лоб, но через несколько мгновений сдалась. - Подскажи, я ничего не знаю о европейской системе образования.

- Не имеет значения. Я был на домашнем обучении.

- Это объясняет острую нехватку навыков социализации, - сказала Кэт.

- Я играл в экси в детстве, - сказал он, что было и правдой, и неправдой одновременно.

Корт экси в Кампань-Пастре находился примерно в десяти минутах езды от его дома в Сент-Анн, что было достаточно легко для его матери, после того как она проверила семьи других ребят из команды. Ему было запрещено общаться с товарищами по команде вне тренировок и игр, и он был не настолько глуп, чтобы говорить с ними о чем-либо, кроме экси. Его мать рано довела дело до конца, убив его первого капитана и всю его семью. Несчастный случай на лодке, подумал он, воспоминание было смутным, но урок запомнился надолго.

Его единственным контактом с внешним миром была репетиторша по японскому, которую его мать наняла на его восьмой день рождения. Она каждый вечер приходила к нему домой, чтобы позаниматься с ним, и, хотя он знал, что у этого были скрытые мотивы, он не мог отделить изучение языка от спорта, которым он любил заниматься. Ему было тринадцать, когда ей разрешили начать учить его английскому. Жан возмущался этими дополнительными уроками, пока год спустя его не продали в Гнездо. Общаться с Кевином и его новыми хозяевами было легко; изучение английского с помощью Воронов превратилось в кошмар.

- Уходишь от ответа, - сказала Кэт. - Еще раз.

- Никто не ответил на первый вопрос. - Жан посмотрел на Джереми.

- Хм? О, нет. Его не будет в городе до воскресенья. - Джереми уже почти достал телефон из кармана, когда тот зазвонил. Он бросил взгляд на определитель номера, прежде чем поднести его к уху с радостным возгласом: - Привет, тренер. Да, Жан со мной. Мы только что... - Джереми замолчал, и даже Лайла выпрямилась, чтобы посмотреть на него, но Джереми, казалось, этого не заметил. Он послушал минуту, а затем отчаянно замахал своим друзьям, чтобы они собирали вещи. - Да, да, мы как раз сейчас возвращаемся. Знаете… хорошо. Хорошо.

Лайла повертелась туда-сюда, ища коробку с завтраком, которую они отложили в сторону, и застыла, уставившись на нее.

- Черт, - сказала она слишком громко. - Джереми, у нас проблема.

Жан полуобернулся, чтобы проследить за ее взглядом, но единственным новшеством в этом районе была пара полицейских машин с включенными фарами. Подростки, игравшие на улице, при их приближении отступили на лужайку, крича друг другу, чтобы они двигались быстрее, цепляясь за свои доски. Вместо того чтобы проехать, машины остановились у обочины. Четверо полицейских вышли из машины всего через несколько мгновений, но они даже не удостоили напряженных подростков взглядом, направляясь к Троянцам.

- Жан, - позвал Джереми с неожиданной настойчивостью. Жан послушно повернулся к нему, но Джереми смотрел мимо него на полицейских. Выражение лица Джереми делало его неузнаваемым, но Джереми продолжал настаивать, даже когда тот поднялся на ноги и отряхнул шорты. - Это Грейсон.

Жан медленно втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

- Он здесь?

- Нет, - сказал Джереми. - Он мертв.

Глава вторая

Джереми

Был предел тому, сколькими способами Джереми мог ответить на одни и те же несколько вопросов.

Да, он слышал о Грейсоне Джонсоне. Он знал, что между Грейсоном и Жаном были неприязненные отношения, но неужели никто в полиции Лос-Анджелеса не обратил внимания на НССА по экси? Вороны Эдгара Аллана конфликтовали с Жаном с тех пор, как он покинул их состав в середине чемпионата прошлой весной. Нет, Джереми не знал, что Грейсон приедет в город вчера, и нет, он даже не видел его, когда тот появился на Золотом Корте. Джереми пропустил и драку, и побег Грейсона и видел только ужасные последствия. Да, он всю ночь провел дома с Кэт и Лайлой.

- Но Моро ушел, - сказал полицейский в четвертый или пятый раз.

- Он вернулся около полуночи, - повторил Джереми.

Его телефон издал нестройный писк. Это было шестое сообщение из дома за последние пятнадцать минут, и отвечать на него он спешил не больше, чем на первое. Взгляд Лайлы тяжелым, понимающим грузом давил ему на затылок, но Джереми не ответил на него. Он не отрывал взгляда от двери, словно так ему было легче расслышать, о чем говорят в коридоре. Время от времени до Джереми доносился знакомый гулкий голос тренера Реманна, когда он вмешивался в разговор, но это был не тот человек, которого Джереми отчаянно хотел услышать.

Полицейский постучал ручкой по блокноту и спросил:

- Я тебе не надоел, Нокс?

Джереми был спасен от ответа, когда его телефон снова просигналил, на этот раз настоящим телефонным звонком. Жуткий, воющий звук принадлежал его семье. Он поколебался, взвесил последствия отправки звонка на голосовую почту и потянулся за телефоном. УИЛШИР жирным шрифтом, высвечивающийся на экране, никак не улучшил его настроения, но Джереми повернул телефон так, чтобы полицейский мог его видеть. Полицейский немного разозлился, но все же забрал свой блокнот и вышел из комнаты. Джереми подождал, пока он скроется за дверью, прежде чем ответить по громкой связи.

- Привет, я за рулем, - солгал он. Полицейский велел ему пододвинуть стул к столу Уайта в передней части зала, но теперь Джереми повернулся, чтобы, наконец, увидеть Кэт и Лайлу. Они заняли места в первом ряду и внимательно наблюдали за ним. - Ты можешь побыстрее?

- Твоя мама пыталась дозвониться до тебя, - сказал отчим тоном, который уже давно надоел Джереми. Лайла, сидевшая напротив него, бросила на телефон такой взгляд, от которого у него должны были расплавиться провода. - Перестань избегать ее, ты заставляешь ее волноваться.

И кто сказал ей, что есть о чем беспокоиться? Джереми хотелось спросить, но он знал, чем закончится этот спор. У Уоррена Уилшира было два брата, детектив и заместитель начальника полиции Лос-Анджелеса, и отец, работавший в Конгрессе. Джереми никогда не стал бы Уилширом, он отказывался от этого имени каждый раз, когда его мать предлагала взять его, но люди знали, кому звонить, если где-нибудь всплывало имя Джереми. Он испытал это на себе в младших классах средней школы, собирая штрафы за превышение скорости только для того, чтобы понаблюдать, как Уоррен их тихо снимет, и был вынужден горько пожалеть об этом маленьком бунте.

Он лениво размышлял о том, кому полиция позвонила в первую очередь, когда их система обнаружила потенциальную связь между Грейсоном и Троянцами Университета Южной Калифорнии: Уоррену или тренеру Реманну.

- Здесь немного неспокойно, как, я уверен, Милтон уже сказал вам, - сказал Джереми. Он видел своего сводного дядю только мельком, когда они впервые вернулись на стадион, поскольку Милтон был частью команды, которая в данный момент издевалась над Жаном в соседней комнате для собраний. - Я позвоню ей, когда смогу.

- Шанс упущен, - сказал Уоррен. - Ты придешь домой на ужин, и мы сможем это обсудить.

Джереми улыбнулся, стараясь, чтобы его голос звучал непринужденно, когда он сказал:

- Я не могу этого обещать. У полиции могут возникнуть к нам еще вопросы, и, как капитан команды, я должен быть там, где мои товарищи по команде смогут меня найти. Покинуть кампус было бы ошибкой.

- Капитан, - повторил Уоррен. Он забыл, Джереми услышал это по его голосу.

Это стало последней каплей для Кэт. Она прикрыла рот рукой и сказала:

- Добро пожаловать в «Джеки», могу я принять ваш заказ?

- Кто это был? - требовательно спросил Уоррен.

Джереми бросил радостное «Секундочку, пожалуйста!» в сторону, прежде чем поднести телефон поближе к лицу.

- Я же сказал, что я за рулем. Мы с Лайлой собираемся купить перекус, чтобы отвезти всем на стадион. Мне нужно отключаться, хорошо? Я позвоню маме, как только у меня будет свободная минутка. - Уоррен тут же начал спорить, но Джереми сказал: - Привет, да, у нас будет... - и повесил трубку.

Он положил телефон на стол с большей силой, чем намеревался, и снова посмотрел в сторону двери. Он хотел, чтобы полиция убралась с его стадиона. Он хотел, чтобы Жан был подальше от их острых, язвительных вопросов. Что еще они могли хотеть узнать? Какими недобрыми они могли быть после того, что вчера пережил Жан?

Прошлой ночью Грейсон прижал Жана к неприступным стенам Золотого корта и прокусил ему горло до крови. Менее чем через сутки он был мертв. Полиция сообщила очень мало подробностей, в том числе о том, где его нашли и как он умер. Все, что Джереми смог понять из их повторяющихся враждебных вопросов, это то, что он скончался посреди ночи. Хотелось бы надеяться, что они были более любезны с Лукасом, которого доставили в участок вместе с тренером Хименесом, но Джереми не очень верил в их человечность.

От мыслей о Лукасе у Джереми защемило сердце.

- Я должен поговорить с Лукасом.

- Ты ни в коем случае не сделаешь этого, - предупредила его Лайла. - Оставь его Коди или Ксавье.

- Они не... - начал Джереми, но его отвлек внезапный шум в коридоре.

Джереми вскочил так быстро, что опрокинул свой стул. Стоя в дверях, он наблюдал, как Реманн сопровождал полицейских по коридору к выходу. Джереми не заметил с ними Жана, хотя был шанс, что тот опередил группу. Джереми поспешил в соседнюю комнату для собраний, Кэт и Лайла следовали за ним по пятам. У него немного сжалось сердце, когда он увидел Жана, сидевшего в одиночестве в первом ряду, и онсел рядом с ним. Кэт села на стул с другой стороны от него, предоставив Лайле устроиться перед ним.

- Привет, - тихо сказал Джереми. - Как дела?

Жан ничего не сказал, но принялся теребить повязку на горле. Джереми стало интересно, как долго он этим занимался, раз края уже так обтрепались. Возможно, полиция потребовала, чтобы он обнажил свои раны, чтобы подтвердить свою историю. Джереми помнил, как они выглядели свежими, со слюной и кровью, блестевшими на разорванной коже. Он думал о том, как вчера Жан, полностью одетый, стоял в душевой раздевалки, о затравленном взгляде Жана, когда Нил Джостен высадил его, и о его тихом «Если бы я попросил тебя убить меня, ты бы сделал это?», которое не давало Джереми уснуть большую часть ночи.

Реманн шагнул в дверной проем и перевел взгляд с одного Троянца на другого.

- Пошли. Я отвезу вас всех домой.

Жан напрягся, но Джереми отказывался верить, что он удивлен. Было достаточно того, что он встал без возражений, и все четверо последовали за Реманном со стадиона. Джереми подождал, пока они выедут на дорогу, прежде чем спросить:

- Вам нужно, чтобы я кому-нибудь позвонил?

- Мы позаботимся об этом, - заверил его Реманн.

Остаток короткой поездки до дома Лайлы прошел в молчании. Реманн подъехал к машине Джереми и надел защитные очки. Он повернулся в кресле, чтобы рассмотреть троих, сидевших на заднем сиденье, и сказал Жану:

- Опирайся на них столько, сколько тебе нужно сегодня. Положись на меня, если хочешь. Если кому-то из вас что-то понадобится в эти выходные, свяжитесь с любым из нас в любое время суток. Понятно? - Он дождался напряженного кивка Жана, прежде чем взглянуть на Джереми. – Задержись на минутку.

Кэт и Лайла открыли задние дверцы, и Кэт придержала свою, чтобы Жан мог выскользнуть вслед за ней. Джереми наблюдал из пассажирского окна, как они поднимались по лестнице к парадной двери. Он подумал о том, как прошлой ночью Жан дергал за цепочку, гремевшую и изношенную. Сегодня ему не пришлось бы запирать дверь. Как ужасно со стороны Джереми, что он почувствовал такое облегчение при этой мысли.

Джереми подождал, пока они не оказались внутри, прежде чем спросить Реманна:

- Жан - подозреваемый?

- Возможно, самый очевидный, если бы не железобетонное алиби. Ты знаешь, где он был прошлой ночью?

Джереми беспомощно пожал плечами.

- Нил Джостен появился у нас на пороге и куда-то увез его.

После прошлогоднего хаоса, Джереми не пришлось вдаваться в подробности о том, кто такой Нил. Он сомневался, что в НССА по экси найдется хоть один человек, который не знал бы этого имени. Вице-капитан Лисов, по-видимому, был урожденным Натаниэлем Веснински и имел подтвержденные связи с двумя разными преступными семьями. Расследование в отношении покойного Натана Веснински потерпело полное фиаско, о котором на девять десятых все еще ходили слухи, но, когда оно, наконец, сдвинулось с мертвой точки, оно наверняка превратилось в грандиозную неразбериху.

- А, значит, ассоциативная мишень, - задумчиво произнес Реманн. Джереми нахмурился, не понимая, но Реманну потребовалась минута, чтобы все обдумать. Наконец, главный тренер Троянцев вздохнул и сказал: - Послушай. Если он заговорит с тобой об этом, дай мне знать. Не о деталях, - исправился он, подняв руку, как будто хотел опровергнуть слова Джереми. - Это не мое дело, и я не хочу знать. Все, что мне нужно, это уверенность в том, что мы не попадем в шторм. Понял?

- Нет, - признался Джереми. - Что происходит, тренер?

- Если бы я знал, вы бы знали, - сказал Реманн.

Он явно знал больше, чем хотел признать, но Джереми не стал настаивать. Он уже взялся за дверную ручку, когда зазвонил его телефон, на этот раз мелодия, которую он почти никогда не слышал. Джереми стукнул костяшками пальцев по двери, торопясь достать его из кармана. Было бы невежливо ответить на звонок прямо здесь, перед Реманном, поэтому он заставил телефон замолчать, рассеянно извинившись. Взгляд Реманна был понимающим, когда Джереми снова поднял голову; он был тренером Джереми достаточно долго, чтобы распознавать все его сигналы от начала и до конца.

- Оставляю тебя с этим, - сказал Реманн, жестом разрешая уйти. - Я зайду после того, как поговорю с Лукасом и школьным советом.

- Спасибо, тренер. - Джереми выбрался из машины так быстро, как только мог. Он поднес телефон к уху еще до того, как закрыл за собой дверь, поскольку не был уверен, сколько звонков пропустил. - Да, я здесь, здравствуйте.

На какую-то долю секунды ему показалось, что он опоздал, но затем раздался знакомый рокочущий голос его отца:

- Джереми. Слышал, у тебя снова небольшие неприятности.

- Да, сэр. - Джереми сел на ступеньки крыльца и помахал рукой, когда Реманн тронулся с места. - Я полагаю, вам звонила мама.

Несмотря на то, что их разделяло почти шесть тысяч миль, Джереми услышал характерное недовольное фырканье отца.

- С полдюжины раз или около того. Матильда никогда не уважала часовые пояса. Ты знаешь, который сейчас час?

Каждый раз, когда его отец переезжал, Джереми учился считать часы между ними, поэтому он сказал:

- Да, сэр, знаю.

Он прижал ладонь к свободному уху и напрягся, пытаясь расслышать: не голос отца, а какие-нибудь намеки на то, где он находится. Ему показалось, что он слышит голоса и музыку, но, учитывая предрассветный час, это, скорее всего, реклама или радио. Джереми мучительно хотелось спросить: где ты, с кем ты, счастлив ли ты? но по опыту он знал, каковы его шансы получить прямой ответ.

Момент был упущен, как только Трент Нокс сказал:

- Тогда не хочешь рассказать, почему она разрывает мой телефон?

Джереми заметил оторвавшуюся нитку на подоле своих шорт и потянул за нее.

- Вчера один из наших соперников пришел на стадион, чтобы затеять драку, а прошлой ночью его нашли мертвым. Полиции нужно попеть и потанцевать, чтобы убедиться, что никто из нас не имеет к этому никакого отношения.

- А вы?

- Это несправедливо, - вырвалось у него тихое, было достаточно больно, но Трент не стал тратить время на извинения. Повисшее молчание заставило Джереми подумать, что он все еще ждет реального ответа. Джереми хотел отказать ему, но, не слыша голоса в ушах, он мог думать только о своем. - Нет, сэр. Мы все были дома или находились в другом месте. Мама просто пытается справиться с последствиями. Вы же знаете, какая она.

Это была вина не столько его матери, сколько Уоррена, но упоминание о его отчиме было бы ударом ниже пояса. Матильда всегда знала, что служба в Военно-воздушных силах была неотъемлемой частью карьеры Трента, точно так же, как Трент знал, что она никогда не пожертвует своей карьерой или семейным очагом ради того, чтобы разъезжать с ним по всему миру. Возможно, они всегда знали, что это закончится болью в сердце, что она будет растить его детей с другим мужчиной, а он пропустит все пять выпускных в школе. Джереми никогда не спрашивал; в некоторые ссоры не стоило ввязываться.

- Это ее обязанность как твоей матери, - сказал Трент. - Возьми себя в руки и перестань избегать ее. Мне не нужно, чтобы она мне звонила.

- Да, сэр, - сказал Джереми. - Я позвоню ей, как только полиция разберется с этим делом.

- Проследи, чтобы ты это сделал, - сказал Трент.

Прощания не последовало; такое случалось редко. Его отец сказал свое слово, и разговор был окончен. Джереми опустил телефон и посмотрел на мигающие цифры, указывающие время звонка. Не самый короткий разговор за все эти годы, но и не самый долгий. В старших классах он записывал в блокнот каждый звонок: в какой день звонил его отец, что побудило его навести мосты между ними и как долго они разговаривали, прежде чем отец решал, что с него хватит. За четыре года Джереми написал всего несколько строк. Они были незнакомцами и всегда ими будут. Единственной ниточкой, которая связывала их, было имя, которое Джереми сохранил.

Он повертел телефон в руках, затем поднялся на ноги и направился к своей машине. Он услышал, как позади него открылась входная дверь, но не потрудился оглянуться. Он знал, что это будет Лайла, так же как знал, что она остановит его, когда поймет, что он делает. Он все равно сел на пассажирское сиденье и открыл бардачок. Как раз вовремя, Лайла сунула руку внутрь и закрыла его.

- Нет, - сказала она. - Тебе не позволено вонять в моем доме.

- Жан? - спросил он.

- Кэт присматривает за ним.

Джереми пролистал свой телефон в поисках номера своей матери. Несмотря на то, что Уоррен и Трент настаивали на том, что она пыталась дозвониться до него, он сразу же был перенаправлен на ее голосовую почту. Это был не первый раз, когда она отклоняла его звонки в порыве раздражения. Он вздохнул и вместо этого набрал сообщение семейному дворецкому:

«Мама дома?»

Уильяму Хантеру потребовалась всего минута, чтобы проверить ее расписание и перезвонить ему:

- На сегодня у нее запланирована операция. Я приготовил подходящий наряд для сегодняшнего вечера в твоей комнате.

Значит, он просто разминулся с ней.

- Спасибо.

Лайла подождала, пока он положит телефон на бедро, прежде чем слегка сжать его руку. Джереми побоялся ответить, опасаясь, что раздавит ей ладонь, поэтому ограничился быстрым поцелуем в костяшки пальцев. Она улыбнулась, и, хотя улыбка не коснулась ее глаз, он успокоился.

- Пойдем, - сказала она. - Жан нуждается в тебе больше, чем они.

Он позволил ей стащить себя с сиденья и притормозил только для того, чтобы закрыть за собой машину. Когда они вошли внутрь, гостиная была пуста, но Джереми направился на кухню на запах свежего кофе. У кухонного островка было всего три табурета, и, хотя Джереми почти ожидал, что Кэт и Лайла посадят Жана между ними, ему предоставили место в конце. Лайла заняла свое место, пока Джереми наливал себе кофе. Джереми прислонился к ближайшему к Жану бортику островка и стал изучать лицо собеседника.

Он не был уверен, что именно искал. Горе? Затянувшуюся рану? Триумф? Жан выглядел измученным. Струпья, покрывавшие его лицо, казались резкими в свете лампы, и взгляд Джереми снова зацепился за порез, который тянулся прямо к уголку глаза Жана. Он огляделся, подыскивая, что бы сказать. Очевидно было бы выразить соболезнования в связи с последней трагедией, произошедшей у Воронов, учитывая, как сильно Жан пострадал от последних событий, но Джереми не мог подобрать нужных слов.

- Мы должны быть на тренировке, - сказал Жан, как по команде.

- Не должны, - сказал Джереми. - Это было бы дурным тоном, тебе не кажется? Лукас вернется в Сан-Диего к обеду, и тебе нужно время, чтобы осмыслить случившееся. Никто не сможет сосредоточиться после того, как услышит новости, поэтому лучше всего просто позвонить и начать все с начала на следующей неделе.

Жан неодобрительно нахмурился, но Лайла вмешалась:

- Где твоя голова, Жан? Ты потерял еще одного Ворона.

Кэт открыла рот, собираясь, несомненно, резко возразить, но Лайла предупреждающе сжала ее руку. Несколько напряженных секунд они молча смотрели друг на друга, возмущенная злость Кэт против непоколебимого спокойствия Лайлы. Лайла, как обычно, победила, и Кэт нахмурилась, но промолчала. Стоявший рядом с Джереми Жан, казалось, не обращал внимания на молчаливый спор, глядя куда-то вдаль и взвешивая слова Лайлы.

- Он действительно умер, да? - Сказал Жан так тихо, что Джереми, возможно, только показалось.

Джереми вгляделся в тени у него под глазами и в уголки рта. Жан обхватил горло ладонью и взволнованно отстукивал ритм по повязке. На мгновение он выглядел потерянным; на мгновение он показался невыносимо юным. Джереми было больно видеть Жана в таком состоянии, но потом напряжение покинуло его. Его рот снова дернулся, но Жан впился пальцами в нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку.

Самоуничижение было достойным сожаления, но потом Жан сказал:

- Боже. Как легко эти монстры умирают, в конце концов.

Легкость, с которой он назвал Грейсона монстром, вселила надежду в сердце Джереми. Отношения Жана с Воронами были сложной смесью любви и ненависти, разорванной его отказом признать ужас того, что они сделали с ним в Эдгаре Аллане. Те несколько раз, когда он проговорился — только не Грейсон, пожалуйста, я не просил — он отступал так быстро, как только мог, прикрываясь отказом и уклончивыми ответами. То, что Жан чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы выглядеть таким беззаботным, было достаточным для того, чтобы Джереми почувствовал облегчение.

Кэт была настолько воодушевлена его ответом, что сказала:

- Скатертью дорога.

- Да, - согласился Жан.

Лайла позволила им несколько мгновений торжествовать, но она собрала все воедино так же легко, как и Джереми.

- Если Уоррен принимает превентивные меры, полиция подозревает нечестную игру. Мы знаем, что ты не способен на что-то подобное, но этим летом Вороны изрядно подпортили твою репутацию. Общественное мнение - безжалостный монстр, когда оно начинает действовать. Нам нужен план, как избавиться от них.

Джереми перевел взгляд с Лайлы на Жана.

- Тренер сказал, что у Жана хорошее алиби.

- Они уже подтвердили это, - сказал Жан. - Они не могут обвинять меня.

- Ты был с Нилом. - Джереми надеялся, что Жан сам расскажет, но тот только отхлебнул кофе. - Ты сказал, что он не пришел бы сюда, если бы у него был выбор. Что он вообще здесь делал?

У Кэт не хватило терпения проявить такт:

- Что он с тобой сделал? - Когда Жан только нахмурился, она убрала волосы с его лица и сказала: - Ты был в плохом состоянии, когда он привел тебя домой, а у него дурная репутация. Ты не можешь винить нас за то, что мы беспокоимся о тебе, или за то, что мы не доверяем ему.

- Ты не обязана ему доверять, - сказал Жан. - Я доверяю.

Это был не тот ответ, которого ожидал Джереми. Возможно, Жан тоже этого не ожидал, судя по тому, как он слегка нахмурился, возвращаясь к своему кофе. Джереми проглотил свои оговорки и сомнения и сказал:

- После всего, что он наговорил о Воронах в прошлом году, я не ожидал, что вы двое станете друзьями. Если он все еще в городе, тебе стоит пригласить его на ужин.

Жан даже не колебался.

- Этот невоспитанный ребенок мне не друг.

- Однажды в твоих словах будет смысл, - рассуждала Лайла. Телефон Джереми издал неприятный писк, прежде чем Жан успел ответить, и Лайла бросила раздраженный взгляд в сторону Джереми. - Неужели ему сегодня нечем заняться? Почему он не на работе?

- Это его неделя... - Джереми забыл, что хотел сказать, когда увидел имя отправителя последнего сообщения. Страх, охвативший его, был настолько силен, что стал второй кожей. - Это Джошуа.

- Не надо, - предупредила его Лайла. - Джереми, не надо.

Джошуа провел последние четыре года, притворяясь, что Джереми не существует, глядя мимо него на каждом празднике и обязательном семейном мероприятии. То, что он обратился к Джереми именно сегодня, не было совпадением.

- Детка, я умоляю тебя... - Лайла потянулась через весь островок, но Джереми убрал руку, прежде чем она успела выхватить у него телефон.

Джереми набрал короткое сообщение, молча прочитал его и через мгновение уронил телефон в чашку с кофе. Стул Кэт с громким стуком упал, когда она побежала за рисом, а Лайла чуть не оторвала пальцы Джереми, выхватывая кружку из его рук. Джереми смутно ощущал на себе тяжелый, немигающий взгляд Жана, но наблюдал, как Лайла достала его телефон и быстро разобрала его. Кэт вернулась через несколько мгновений, насыпая рис в квадратную пластиковую посуду так быстро, что рассыпала его повсюду.

- Вот, держи, - сказала она, и Лайла засунула куски телефона Джереми как можно глубже. Кэт высыпала из пакета все, что было в нем, и разгладила горку. Она начала ставить его на стол, но, взглянув на Джереми, передумала. Он наблюдал, как она отнесла его на прилавок, потому что это было проще, чем смотреть в лицо Лайле, когда она приблизилась к нему. Она запечатлела долгий поцелуй на его виске, и Джереми в ответ намотал ее длинные каштановые локоны на свои пальцы.

- Думаешь, это сработает? - Спросил Джереми.

- Надеюсь, что нет.

Джереми вздохнул и отпустил ее.

- Я должен знать.

Она ничего не сказала, и в кухне воцарилась напряженная тишина. Кэт не могла долго это выносить, пока не забарабанила пальцами по столешнице в возбужденном ритме.

- Я не успела закончить обед и умираю с голоду. Я собираюсь приготовить нам что-нибудь поесть.

Джереми совсем не был голоден, но сказал:

- Звучит заманчиво.

Жан протянул руку к Кэт в молчаливом требовании. Она, казалось, была готова отказаться от его помощи, затем велела ему нарезать перец, а сама принялась за лук. Когда она отошла, чтобы достать из шкафчика сковородку, Лайла выпрямилась и толкнула Джереми в плечо. Он послушно занял средний стул, оставленный Кэт, а Лайла устроилась рядом с ним. Джереми сложил руки на кухонном столе и заставил сердце унять бешеный ритм. Несколько минут все молчали, и кухня медленно наполнилась запахом перца и жира.

- Извините, - сказал он. - Кто-нибудь может написать тренеру и сказать, что я не буду отвечать на звонки некоторое время?

- Уильяму и шлюшкам тоже, - предложила Лайла, кладя телефон перед собой. Она быстро набрала пару сообщений, затем наклонилась вперед, чтобы посмотреть мимо Джереми на Жана. - Мы добавляем тебя в групповой чат, или ты еще не готов к такому общению?

- Я бы тоже уничтожил свой телефон, если бы он звонил так же непрерывно, как твой, - сказал Жан.

Лайла закатила глаза и вернулась к работе.

- Иногда бывает достаточно простого «нет».

- Одного слова редко бывает достаточно, чтобы выразить свою точку зрения.

- Я дам твой номер Коди, - решила Лайла.

Жан ничего не сказал, и Джереми лениво подумал, то ли он почувствовал, что спор проигран, то ли действительно не видел причин протестовать. В прошлые выходные они вдвоем провели большую часть ужина, болтая, и во время тренировок Коди старался проходить мимо Жана так часто, как только мог, не наступая Ксавье на пятки. Нежность согревала ледяную пустоту в груди, и Джереми, наконец, смог дышать, не чувствуя, что вот-вот разорвет легкие.

Он посмотрел на Жана.

- Хочешь поговорить о Ниле?

Жан скривил губы.

- Хочешь поговорить о Джошуа?

- Тогда о французском, - сказал Джереми. Жан нахмурился, не понимая резкой смены тем. Джереми улыбнулся, как будто легкий вызов Жана не ударил его в грудь, и сказал: - Когда мы впервые встретились, ты ударил меня, когда я спросил, будешь ли ты меня учить. Но вчера вечером тебя, похоже, не волновало, что Нил умеет на нем говорить.

- В Гнезде мне не разрешали говорить по-французски, - сказал Жан таким тоном, что стало ясно: Джереми нарочно ведет себя непростительно бестолково. - Когда они узнали, что я все равно учил Кевина, они были в ярости. - По тому, как при этих словах Жан отвел взгляд от Джереми, Джереми понял, что это было явным преуменьшением. Не менее интригующей была новость о том, что Кевин мог говорить на этом языке, но Джереми отложил эту догадку на потом, поскольку Жан все еще говорил. - Они извлекли из этого выгоду позже, когда это соответствовало их потребностям, но они так и не простили мне этого непослушания.

Джереми оценил варианты и возможную реакцию Жана, прежде чем спросить:

- Значит, дело не в знании, а в обучении. То есть я мог бы научиться этому где-нибудь в другом месте, и это нормально, верно? Я не думаю, что смогу втиснуть в свое расписание еще одно занятие в этом семестре, не исключив чего-то еще, но, держу пари, я смогу найти курс на компакт-диске или что-то в этом роде. Этой осенью я собираюсь много ездить туда и обратно от кампуса до дома.

- Слишком много ездить, - пробормотала Лайла себе под нос, но Джереми притворился, что не слышит.

Жан побарабанил пальцами по краю своей кружки.

- Нет смысла учиться. У меня сносный английский.

- У тебя потрясающий английский, - сказал Джереми. - Дело не в этом. Это твой родной язык, и никто из нас здесь не может поговорить с тобой на нем. Для меня это достаточная причина, чтобы выучить его. - Джереми дал ему несколько мгновений на размышления, прежде чем продолжить: - Если ты не хочешь, чтобы я его изучал, я не буду. Просто скажи мне сейчас, беспокоит ли это тебя.

Жан изучал его, возможно, ожидая более веской причины или оценивая искренность Джереми, и, наконец, сказал:

- Поступай, как знаешь.

Джереми победно улыбнулся, но улыбка быстро погасла.

- Кстати, о Кевине, я думаю, кто-то должен рассказать ему, что происходит. Не знаю, стоит ли ему узнавать из новостей, что один из его бывших товарищей по команде умер в Лос-Анджелесе.

- Ему будет все равно, - сказал Жан. Когда Джереми нахмурился, Жан пренебрежительно махнул ножом и сложил кусочки перца в кучку на разделочной доске. - Вороны были средством для достижения цели, и он, бесспорно, всегда был выше их. Он не будет тратить время впустую, притворяясь, что оплакивает мертвый груз; он будет молчать об этом так же, как и обо всем остальном.

На первый взгляд это казалось бессердечной оценкой характера Кевина, но Джереми за эти годы услышал слишком много его личных мнений, чтобы отмахнуться от них так просто. Был ли отказ Кевина встретиться с прессой по поводу Воронов этим летом вызван апатией или горем, оставалось загадкой для следующего дня; когда он приедет в город для совместного интервью в августе, Джереми сможет задать ему прямой вопрос и получить достойный ответ лицом к лицу.

- Дело не только в Грейсоне, - сказал Джереми, безуспешно пытаясь поймать взгляд Жана. - Вчера ты был ранен. Кевин захочет знать.

- Ему будет все равно, - повторил Жан.

Джереми был ошеломлен.

- Он твой друг.

- Это не так.

Это был такой яростный отказ, что Джереми растерялся. Он бросил на Лайлу ошеломленный взгляд, но она лишь изучала Жана слишком пристальным взглядом. Джереми повернулся к Жану и попытался:

- Это он порекомендовал тебя нам. Этим летом он сделал все, что мог, чтобы облегчить переходный период для всех нас. И ты действительно думаешь, что он не хотел бы знать, что ты в безопасности? Ты слишком плохо о нем думаешь.

- Ты слишком хорошо о нем думаешь. Ты ничего о нас не знаешь.

- Вы оба подверглись насилию в Гнезде, - сказала Лайла, и Жан замер. - Ты знаешь, кто сломал ему руку, а он знает, кто сломал тебе ребра. Но ни один из вас не станет спорить с Эдгаром Алланом и перекладывать вину на других. Он мог бы сказать что-нибудь этой весной, когда о тебе распространялись такие ужасные слухи. Почему он этого не сделал?

- Я не знаю, что более оскорбительно: то, что ты думаешь, что он мог что-то изменить, или то, что ты думаешь, что кто-то из нас хотел, чтобы он это сделал. - Жан бросил нож на разделочную доску, когда Лайла, казалось, собралась возразить. - Они бы уничтожили его, если бы он посмел выступить против них, и я бы помог им в этом. Вороны не восстают против Гнезда.

- Ты так говоришь, но злишься, что он не смог защитить тебя.

- Он не был моим напарником. В его обязанности не входило защищать меня, и я не хотел, чтобы он это делал. Я просто хотел, чтобы он умер.

Сердце Джереми екнуло.

- Ты же не имеешь это в виду.

Жан вцепился пальцами в свои бинты.

- Я был рад, когда он травмировал руку. Экси - все, что у него есть, и все, что он любит; я знал, что потеря уничтожит его. Месяц в Гнезде без нее, может быть, два, и у него не было бы другого выхода, кроме как покончить с собой. Я жив только потому, что он заставил меня пообещать выжить. Если бы он умер, кто смог бы убедить меня? Я бы проколол шины на его машине, прежде чем позволил ему сбежать от нас, и он это знает.

Молчание, последовавшее за этим тревожным признанием, было таким глубоким, что в нем можно было утонуть, а затем Кэт поставила сковороду на холодную плиту, чтобы присоединиться к ним за столом. Она протянула пустую руку ладонью вверх и ничего не сказала. Жан перевел взгляд с лица на руку, пытаясь понять, что происходит, затем попытался передать Кэт нож. Кэт обхватила пальцами его запястье и подождала, пока он снова поднимет глаза, прежде чем заговорить.

- Я рада, что ты жив, - сказала она. - Я так рада, что ты здесь, с нами, и надеюсь, ты тоже счастлив. Я надеюсь, ты скажешь нам, когда будешь недоволен, чтобы мы могли тебе помочь. Ты наш друг, и мы тебя любим.

Жан вздрогнул всем телом.

- Не говори мне этого.

Кэт вызывающе вздернула подбородок.

- Почему я не должна? Это правда.

- Этого не может быть. Я просто...

Что бы Жан ни хотел сказать, слова застряли у него в горле, и Джереми увидел, как в его глазах погас свет. Это был тот же взгляд, с которым он вернулся домой прошлой ночью: пустой взгляд человека, у которого быстро заканчивается то, за что можно зацепиться. Жан вырвался из хватки Кэт с такой силой, что едва не втащил ее на островок. Когда он выбежал, нож был отброшен на полпути к двери, а Джереми вскочил со стула еще до того, как Лайла произнесла его имя.

Он догнал Жана в их спальне. Жан сидел, скрестив ноги, посреди кровати, обхватив одной рукой лодыжку, другой придерживая футболку на груди. Он даже не поднял глаз, когда вошел Джереми. Джереми забрался на кровать так осторожно, как только мог, ожидая отказа, которого не последовало, и устроился рядом с ним спина к спине. Жан был напряжен, как струна, но не отодвинулся.

- Можно мне остаться? - Спросил Джереми. - Я больше ничего не скажу, если ты этого не хочешь.

Голос Жана хрустел, как гравий.

- Ты мой напарник. Я не буду говорить, чтобы ты ушел.

Джереми недоумевал, как Жан все еще может полагаться на систему, которая его так ужасно подвела, но было бы жестоко упоминать Рико сейчас, а Джереми видел, что Жан упоминал имя Зейна достаточно часто, чтобы понять, что этот человек - не менее щекотливая тема. Возможно, однажды он спросит. Сейчас были проблемы посерьезнее, и ни у одной из них не было простого решения. Джереми не собирался начинать с того, на что наткнулся, но из-за сообщения Джошуа, который занимал его мысли, это вырвалось само собой.

- Мне тоже не понравилось, когда она сказала мне это в первый раз, - признался он. Жан не ответил, но Джереми почувствовал, как он повернул голову, и понял, что он слушает. - Мне показалось, я ждал целую вечность, было нечестно услышать это от нее первой. Разве это не смешно?

- Большинство вещей, связанных с тобой, таковы, - заметил Жан.

Джереми рассмеялся.

- Да, наверное, ты прав. Но, Жан? Я тоже рад, что ты здесь. Наша жизнь стала лучше, когда в ней появился ты.

- Моя жизнь была бы лучше, если бы ты перестал болтать.

Его голос звучал устало, а не раздраженно, поэтому Джереми решил не принимать это на свой счет. Он закрыл глаза и позволил себе расслабиться, проверяя, с какой легкостью Жан принял его вес, не протестуя. Он не был уверен, который час и сколько у него осталось времени до того, как ему нужно будет отправляться домой, но Джереми не спешил выяснять это. На данный момент было достаточно: тепла спины Жана, прижатой к его спине, и тишины, которая окутывала их обоих, пока Жан погружался в свои непостижимые мысли.

Глава третья

Джереми

На какой-то безумный миг Джереми подумал, что он выйдет из комнаты первым. Это всегда было непростой задачей, поскольку в соответствии с давней расстановкой мест за столом дети Уилшир-Нокс располагались в возрастном порядке. Кресло Джошуа было, по сути, декорацией, так что Аннализа была единственным препятствием. Обычно она спешила покинуть его, и из-за его присутствия неизбежно начиналась драма, но сегодня она отвлеклась, отвечая на несколько сообщений. Джереми смог встать раньше нее и дошел до двери в столовую, прежде чем мать остановила его резким:

- Джереми.

Это сработало как якорь, остановив его в двух шагах от свободы.

Джереми повернулся к ней лицом, но Матильда уже отвлеклась, помогая Уоррену застегивать запонки. Уоррен уходил выпить с кем-то из своих коллег. Джереми пожалел, что они вместо этого не поужинали вместе и не избавили его от стресса этим вечером, но в последнее время удача отвернулась от него.

Аннализа нетерпеливо оттолкнула Джереми со своего пути, когда поравнялась с ним. Уоррен шел прямо за ней и не подал виду, что заметил своего пасынка, стоявшего в стороне. Брайсон остался сидеть за столом. Матильда бросила на него холодный взгляд, когда остальные ушли.

- Тебе еще что-нибудь нужно?

- Я допиваю свой чай, - сказал Брайсон, но даже не попытался сделать глоток.

Задержался, чтобы подслушать, и они оба это знали, но Джереми не мог уличить его в этом, а Матильда не стала тратить свое время, делая это за него. Она молча приняла ложь Брайсона и бросила проницательный взгляд на Джереми.

- Твои руководства по вступительному тесту для юридического факультета все еще в упаковке, - сказала она.

Запечатаны, да, и спрятаны в нижнем ящике его стола. То, что она рылась в его комнате, уже не удивляло его. Годы на восстановление ее доверия, были потрачены впустую; один звонок из полиции, и она всегда будет предполагать худшее.

Он колебался слишком долго; ее тон был суровым, когда она произнесла:

- Объяснись.

- Еще слишком рано волноваться, - успокоил ее Джереми. - У меня еще есть время.

- Чем раньше ты подашь заявление, тем больше у тебя шансов, - сказала Матильда. - Тебе следовало пройти тест этой весной; в противном случае следовало записаться на летний период. Приемная комиссия скоро откроется, а ты еще далеко не готов. Это не тот тест, ради которого можно просто встать с постели. Ты ведь понимаешь это, не так ли?

Брайсон наклонил свою чашку в сторону Джереми.

- Я же говорил тебе, да? Он планирует провалиться, чтобы снова поставить нас в неловкое положение.

Матильда неодобрительно поджала губы.

- Джереми.

- Это не так, - возразил Джереми. - Я не планирую. Лето просто ускользнуло от меня, потому что я помогал Жану адаптироваться к Лос-Анджелесу. - Прошло слишком много времени, прежде чем он осознал, что эта встреча была вызвана нападением на Жана. Джереми не смог сдержать нетерпения: - Жан Моро, переведенный студент, на которого вчера напали в кампусе.

- Новейший Троянский педик, - сказал Брайсон. - Ты уже спал с ним?

Джереми набросился на него с вопросом:

- А что? Уоррен покупает еще одну «Бэху»?

Голос Матильды был как удар хлыста:

- Джереми Алан.

Джереми отвел взгляд от холодной усмешки Брайсона, и это лишило его последних сил.

- Он перешел все границы.

- Брайсон, перестань настраивать брата против себя, - сказала Матильда. - Иди, сейчас же.

Брайсон допил чай, отодвинул пустую чашку в сторону, чтобы кто-нибудь другой мог ей заняться, и вышел из комнаты, напоследок хитро улыбнувшись Джереми. Джереми пожалел, что в столовой нет двери, которую он мог бы захлопнуть за Брайсоном. Ему пришлось довольствоваться тем, что он скрестил руки на груди с такой силой, что заболели ребра. Когда он снова повернулся к матери, в ее глазах не было ни сочувствия, ни тепла, только разочарование. Однажды он перестанет искать чего-то большего.

Она молчала несколько мгновений, прежде чем неохотно спросить:

- А ты?

- Нет. - Когда она выглядела неубежденной, он повторил: - Нет. Он даже не в моем вкусе.

Абсолютная ложь, но правда была такой запутанной, что она не могла с ней справиться. Она была настолько обескуражена напоминанием о том, что у Джереми есть свой типаж, что не стала настаивать. Джереми отвел взгляд, пока она пыталась найти эмоциональную точку соприкосновения где-то между сожалением и отвращением.

- Я бы хотела, чтобы ты разобрался с этой девушкой. Та, у которой ты постоянно бываешь в гостях, как бы ее ни звали. Дочь дипломата была бы для тебя хорошей партией.

- Этого никогда не случится.

- Неужели это действительно так ужасно - попытаться? Она достаточно хорошенькая, учитывая все обстоятельства.

Джереми точно знал, что она имела в виду под «учитывая все обстоятельства», и этого было достаточно, чтобы у него скрутило живот.

- Господи, мам. Пожалуйста, мы можем не делать этого сегодня?

Матильда была непреклонна.

- Война негативно сказывается на общественном мнении. Нам нужно сделать заявление: «мы не ссоримся с нашими соседями-мусульманами здесь, дома, а только с террористами, угрожающими нашей безопасности и суверенитету за рубежом».

- Она даже не исповедует, - сказал Джереми.

- Еще лучше.

Облегчение, промелькнувшее в ее улыбке, заставило его спросить:

- Набиль - мусульманин. А как же он?

Он тут же пожалел о своей дерзости; возмущенный взгляд, которым она его одарила, заставил его уставиться в пол. Матильда не стала тратить время на то, чтобы ответить на его замечание, но ей понадобилась минута, чтобы взять себя в руки. Когда она решилась заговорить, то продолжила с того места, на котором остановилась:

- Принятие ее в семью могло бы стать хорошим подспорьем для твоего дедушки, если бы его команда смогла придумать, как это сделать безопасно. Он теряет позиции среди молодых избирателей. У них больше мнений, чем здравого смысла.

- Он не мой...

- Хватит, - предупредила его Матильда. - Мы уже сто раз это обсуждали.

Джереми впился ногтями в накрахмаленные рукава рубашки, которую приготовил для него Уильям. Между ними повисло молчание, такое ужасное и спрессованное, что его можно было резать. Джереми попытался придумать что-нибудь, что помогло бы ему выбраться отсюда, и остановился на самой простой лжи:

- Я подумаю об этом.

- Хорошо. Это все, о чем я прошу.

Она или не понимала, о чем просит, или ей было все равно. Джереми не хотел знать. Он попытался вернуть разговор в нужное русло, предложив примирение:

- Я возьму учебные пособия с собой в кампус.

- Не беспокойся. Мы заказали второй комплект, чтобы ты мог держать по одному дома и в кампусе. Уильям знает, где они, повидайся с ним, прежде чем уходить. - На его слабый кивок, она, наконец, пересекла комнату и направилась к нему. Нежными пальцами она убрала волосы с его лица и что-то задумчиво промурлыкала, изучая его. - Мне нравится, но скоро тебе нужно будет их подкрасить. Я скажу Лесли, чтобы она ожидала счет.

- Спасибо.

- Иди, - сказала она, отпуская его. - На сегодня все.

Ему следовало бы пойти поискать дворецкого, но вместо этого Джереми направился прямиком к лестнице. Неудивительно, что Брайсон ждал его наверху. Когда он оказался прямо посреди лестничной площадки, Джереми ничего не оставалось, как остановиться на две ступеньки ниже и уставиться на него снизу вверх. Брайсон рассматривал Джереми с надменным видом, глубоко засунув руки в карманы своих серых брюк.

- Лично я рад, что ты провалишь тест, - сказал Брайсон. - Было бы совершенно не в твоем характере, если бы ты, наконец-то, что-то сделал правильно.

- Дай мне пройти, - попросил Джереми. - Мне нужно вернуться в кампус.

Улыбка Брайсона стала медленной и глумливой.

- Я сказал, я рад, что ты провалишься. Во всяком случае, первые несколько раз, когда ты сядешь за него. - Когда Джереми открыл рот, чтобы возразить, Брайсон аккуратно перебил его: - Око за око. Сделай это для меня, и я позабочусь о том, чтобы мама не нашла в твоей комнате ничего неожиданного, когда в следующий раз отправится на охоту за мусором. Как думаешь?

- Это пустая угроза. Там нечего искать.

- Я бы не был так уверен. Бьюсь об заклад, я смогу найти там все, что угодно, если хорошенько поищу.

Джереми потребовалось всего мгновение, чтобы понять.

- Не смей.

- Пожалуйста, - подтолкнул его Брайсон.

- Я скажу ей, что это твое, - предупредил его Джереми.

Внезапное прикосновение руки Брайсона к его затылку заставило Джереми замереть, и он пристально посмотрел брату в лицо. Выражение лица Брайсона было обманчиво спокойным, но Брайсон никогда не прикасался к нему, если не был готов поставить Джереми на место.

- В прошлый раз обвинение меня тебя не спасло, но, конечно, давай попробуем тот же старый трюк еще раз.

Этого было достаточно, чтобы сердце Джереми ушло в пятки.

- Я никогда тебя не винил.

- Но ты все равно потащил меня за собой. - Брайсон задержался еще на мгновение, чтобы убедиться, что Джереми больше нечего сказать, затем неодобрительно прищелкнул языком и удалился. - Так или иначе, мы сделаем все, что в наших силах. Вот что я тебе скажу: я даже восстановлю скидку для твоих друзей. Она понадобится тебе, чтобы воспользоваться ею, когда ты окончательно разрушишь свою жизнь.

Джереми не так уж и сильно нужно было переодеваться, он мог забрать свою одежду, когда в следующий раз придет домой. Он отступил на шаг, стараясь не обращать внимания на победоносную ухмылку, исказившую лицо брата, и повернулся, чтобы уйти. Путь к отступлению ему преградил Уильям, который был на полпути к лестнице со свертком в руке. Джереми замер, гадая, как много Уильям успел услышать. Брайсон воспользовался его замешательством, толкнул его локтем в перила и начал спускаться по лестнице.

- Полагаю, я скоро получу путевку? - Спросил Брайсон.

Уильям повернулся, пропуская Брайсона.

- Я опустил конверт в почтовый ящик.

Джереми не стал дожидаться ответа Брайсона, а направился прямиком в свою комнату. Он оставил дверь открытой, так как Уильям должен был появиться через минуту, и нетвердыми руками принялся расстегивать рубашку. Он бросил рубашку в сторону корзины и уже расстегивал ремень, когда Уильям постучал в дверь.

- Да. - Джереми услышал резкость в своем голосе и с трудом сглотнул.

- Твои книги, - сказал Уильям, входя, чтобы положить их на прикроватную тумбочку. Он поднял с пола рубашку Джереми, бегло осмотрел ее, чтобы понять, нужно ли ее чинить после всего лишь часового использования, затем перекинул через руку и стал ждать. Как только Джереми снял штаны, Уильям забрал и их и унес с собой.

- Брайсон пробудет в Эдмонтоне всю следующую неделю, - сказал он, собирая обувь Джереми.

Это было обещанием временного покоя, но Джереми это не успокоило. Он не доверял себе, чтобы ответить, но, принялся разрывать упаковку. Он уже знал, что принес ему Уильям, но при виде учебных пособий по юриспруденции у него внутри все перевернулось. Он смутно осознавал, что Уильям снова приближается к нему, но не обращал внимания, пока боковым зрением не заметил вспышку синего света. Уильям держал в руках один из его старых телефонов.

Уильям подождал, пока он возьмет трубку, прежде чем сказать:

- Мисс Дермотт сказала, что твой телефон временно не обслуживается. Я смог найти этот, но пока не переключал на него твою линию. Она подумала, что телефон, возможно, можно восстановить.

- Я уронил его в кофе, - признался Джереми, когда Уильям, пятясь, покинул его комнату. Джереми бросил свои юридические справочники на кровать и осмотрел телефон. Уильям, должно быть, зарядил его за ужином, потому что экран ожил, как только он нажал на кнопки. Джереми почувствовал, как его сердце подкатило к горлу, предупреждая не зацикливаться на этом, но он не смог удержаться и сказал: - Джошуа прислал мне сообщение.

Он чувствовал, как на него давит спокойный взгляд Уильяма, но Джереми не мог оторваться от своего телефона, чтобы ответить на него. Уильям дал ему минуту, чтобы узнать, не последует ли еще что-нибудь, а затем сказал:

- Не думаю, что он был добрым.

Джереми положил телефон на прикроватную тумбочку, чтобы не швырнуть его.

- Я не заслуживаю доброты с его стороны. Я просто хочу... - Просить прощения было слишком много, и примирение не за горами. Джереми думал, что его устроит ненависть Джошуа, по крайней мере, потому что это означало, что Джошуа будет думать о нем достаточно много, чтобы иметь свое мнение, но сегодняшнее утреннее сообщение чуть не вырвало у него душу. Он закончил неубедительным: - Я не знаю.

- Если ты не знаешь, что тебе нужно, как он вообще сможет это обеспечить? - Спросил Уильям.

- Я прошел месячный курс терапии, спасибо.

- Недельный. - Выражение лица Уильяма было спокойным, но в голосе слышался осторожный упрек.

Поправка заставила Джереми вздрогнуть, и он взглянул на открытую дверь. Он знал, что Уильям никогда добровольно не предаст его доверие, но все равно поставил этого человека в неловкое положение, рассказав ему правду в прошлом году. Джереми прислушался, не подслушивают ли их, но, как ни напрягался, услышал только тишину.

Джереми, наконец, натянул белую футболку и ярко-золотистые шорты, в которых он приехал.Наряд заслужил довольно резкую оценку Уоррена, но лучше быть презираемым и чувствовать себя комфортно, чем носить отглаженную рубашку и накрахмаленные брюки дольше, чем это было необходимо. Он засунул свой старый телефон в один из карманов и собрал ненавистные справочники.

Он чувствовал себя не в своей тарелке, измученный враждебностью и ожиданиями своей семьи. Он знал, что могло бы решить это, знал несколько вещей, на самом деле, но не был уверен, что сможет это осуществить. Он направился к двери, надеясь, что Уильям последует за ним.

Оглянувшись через плечо, он сказал:

- Я собираюсь совершить пробежку и проветрить мозги, прежде чем попаду в пробку на другом конце города. Если кто-нибудь удивится, почему моя машина все еще стоит у входа, когда я должен был уехать...

- Я объясню, если они спросят, - сказал Уильям, когда он замолчал.

- О, - Джереми заколебался на полпути вниз по лестнице. - Я собираюсь начать изучать французский. Есть идеи, у кого сейчас лучшая программа?

- Я займусь этим, - пообещал Уильям.

- Что бы я без тебя делал? - Спросил Джереми.

- А что бы делал кто-нибудь из вас?

В кои-то веки, в обычной реакции Уильяма не было чопорного юмора, но Джереми знал, что это мрачное настроение на самом деле адресовано не ему. Джереми преодолел оставшиеся ступеньки, перепрыгивая через две за раз, и на пути к двери подобрал ключи. Он пробыл у своей машины достаточно долго, чтобы бросить телефон и книги на пассажирское сиденье, а затем отправился на медленную пробежку вверх по улице. Все это было для виду, так как он увидел все, что ему было нужно, по дороге сюда, но это было необходимо сделать.

Через две улицы отсюда и еще через одну находился дом Леонарда Фостера. По вечерам в пятницу Тесса Фостер устраивала на лужайке перед своим домом книжный клуб «Кофе и криминал» при свечах. Она занималась обустройством дома, когда Джереми впервые появился в этом районе, но Джереми интересовался ею меньше, чем знакомой черной машиной, стоявшей на ее подъездной дорожке.

Джереми обошел окрестности, осматривая ухоженные газоны и просторные веранды в поисках любопытных глаз. Джереми не должен был приближаться к дому Фостеров ближе, чем на пятьдесят футов, и все, кто имел к нему отношение, знали об этом. Уоррен был столь же щедр к своим друзьям, сколь и полон ненависти к своему нелюбимому пасынку.

Удовлетворенный видом закрытых ставнями окон и пустых газонов, Джереми вернулся к дому Лео. Большую часть заднего двора обрамляли со вкусом подстриженные деревья, и Джереми по опыту знал, в какой части забора меньше всего цветущих лиан. Передвигаться вверх и вниз, имея так мало места для маневра, было достаточно неудобно, что привело к небольшому растяжению колена, но Джереми добрался до двора, и никто ничего не заметил.

Отсюда это был привычный подъем: по ступенькам внутреннего дворика на нижнюю веранду и прыжок на балкон второго этажа, который был слишком большим. К счастью, металлические перила там были изогнутыми, так что ему было за что ухватиться, когда он подтягивался. Самым сложным было подняться со второго этажа на третий, так как прямого пути наверх не было. Джереми пришлось перебраться на отдельный балкон рядом с хозяйской спальней, прежде чем подняться на балкон рядом со спальней Лео, и он скрестил пальцы на удачу, прежде чем совершить прыжок.

Наконец-то, он был там, где должен был быть. Раздвижная дверь в спальню Лео, как обычно, была не заперта, а желтые занавески плотно задернуты. Джереми приоткрыл дверь на несколько дюймов и приложил ухо к щели, прислушиваясь. Прошла минута, в течение которой не было слышно ни звука, и Джереми рискнул приоткрыть занавеску хотя бы на дюйм. Лео лежал в постели, опираясь на непристойное количество подушек, плотно прижав наушники к голове и листая журнал. Дверь спальни напротив была открыта, но, когда Джереми не заметил никакого движения в коридоре, он еще сильнее отдернул занавеску.

Потребовалось несколько взмахов, чтобы привлечь внимание Лео, и тот подпрыгнул так высоко, что у него слетели наушники. Лео с минуту смотрел на него, разинув рот, затем вскочил с кровати и побежал закрывать дверь своей спальни. Он был достаточно умен, чтобы промолчать, и Джереми вошел в дом, как только Лео повернул замок.

- Господи, Нокс, а предупредить? - спросил Лео. - А что, если мама тебя увидит?

- Она по уши вляпалась в какую-то грязную историю со своими друзьями, - сказал Джереми. - Хочешь, чтобы я ушел?

- Нет, черт возьми. - Лео уже снимал рубашку через голову, и Джереми, рассмеявшись, последовал его примеру.

Более безопасным вариантом была бы долгая пробежка, но раствориться в жадных поцелуях и знакомых объятиях Лео было бесконечно приятнее. Лето выдалось скучным, когда все обычные перепихоны Джереми были за городом. В мае он встретил пару новых лиц в кофейнях и барах, когда ходил из дома к Лайле и обратно, но весь июнь был поглощен Жаном. Он скучал по этому. Лео тоже, если быть честным, но в нем было столько же горечи, сколько и ностальгии.

Лео подождал, пока они не утомят друг друга, прежде чем прижаться улыбкой чеширского кота к виску Джереми.

- Не то чтобы я жаловался, но по какому поводу?

- Я не могу навестить старого друга? - Джереми наклонился для последнего, продолжительного поцелуя и был вознагражден тем, что он прикусил его нижнюю губу.

Лео из-под отяжелевших век следил за тем, как Джереми скатывается с кровати. Джереми почти слышал, как в голове Лео крутятся шестеренки, и он знал, что тому не потребуется много времени, чтобы сделать правильные выводы. В конце концов, они учились в одной школе. Они были товарищами по команде четыре года и почти год были неуклюжими любовниками. Затем Уоррен предложил Лео машину, если тот покинет постель Джереми, и Лео понадобилось всего два часа, чтобы принять его сторону.

Всякий раз, когда он приезжал домой на школьные каникулы, он парковал БМВ там, где был уверен, что Уоррен увидит его. Джереми некоторое время подумывал о том, чтобы оставить все как есть, и в течение двух лет ему было достаточно одного ее вида, чтобы почувствовать себя плохо. В прошлом году он случайно столкнулся с Лео на пляже, и Лео повез его на побережье, чтобы осквернить заднее сиденье. После этого машина стала немного меньше мозолить глаза, но между ними по-прежнему оставалась пропасть, которую ни один не мог преодолеть.

- Брайсон в городе, - решил Лео. - Когда этот ублюдок собирается съехать навсегда? Анни уехала.

- Аннализа, - поправил его Джереми, не обращая внимания на то, что его сестры не было рядом, чтобы обидеться на прозвище. Джереми толкнул ногой джинсы Лео в поисках второго носка и, наконец, нашел его возле плинтуса. – Мы тепличные. Мы все еще живем дома.

Лео сел, но тут же откинулся на спинку кровати. Он лениво почесал свою обнаженную грудь и с интересом наблюдал, как Джереми натягивает на себя одежду.

- Мы старшекурсники, - сказал он только после того, как задница Джереми скрылась за боксерами и слишком яркими шортами. - Как же его возьмет на работу фирма на Манхэттене, если он так часто приезжает сюда? Я могу обзвонить окрестности, может быть, удастся свести его с нужными людьми. Не то чтобы Уилширу нужна моя помощь в трудоустройстве, я имею в виду.

- Он не Уилшир.

Лео не обратил внимания на его равнодушный тон, но поманил Джереми к себе. Джереми сначала натянул рубашку, прежде чем позволил Лео притянуть его к себе.

- Вот и ты, - сказал Лео, обводя большим пальцем жесткую линию рта Джереми. Когда Джереми попытался высвободиться, от хватки на его запястье остались синяки, и он поцеловал Джереми, чтобы смягчить боль от своих слов: - Отрицание не спасло тебя тогда и не спасет сейчас. Он сделал свой выбор, а ты сделал свой, Нокс.

- Выпусти меня.

- К чему такая спешка? - Лео отпустил его и подложил под голову еще одну подушку. - Давай немного поболтаем. Ты что-то от меня скрываешь.

- Я и так задержался здесь слишком надолго. - Джереми пересек комнату и указал на занавеску. - Пошли.

- Люби его и брось, - передразнил его Лео.

Джереми бросил на него холодный взгляд.

- Ты сделал этот выбор за нас обоих.

- И я бы сделал его снова, - сказал Лео без тени вины или стыда. По крайней мере, у него хватило ума встать, зная, что его слова, скорее всего, заставят Джереми выйти на балкон без присмотра. Он предпринял вялую попытку найти свои трусы, прежде чем подошел обнаженным к Джереми. Джереми скрылся из виду, когда Лео широко раздвинул занавески, но Лео даже не потрудился приоткрыть дверь. - Не будь таким жмотом. В твоем списке есть Ворон. Как тебе это удалось?

- Удача, - сказал Джереми.

Лео ждал, но Джереми молча смотрел на него в ответ. Лео преувеличенно пожал плечами и сказал:

- Троянцам давно пора перестать притворяться, честно говоря. Будет приятно увидеть, как они запачкаются в этом году. Я рад за тебя. Ты пробовал действовать по-ихнему в течение четырех лет, и что это тебе дало, кроме неудачи прямо на финише?

- По-нашему. - Джереми отвел взгляд от поцелуя Лео. - Подписание контракта с Жаном не означает, что мы меняем наш стиль игры. Я бы не хотел, чтобы мы это делали.

- Ты, наверное, шутишь.

- Я верю в нас, - настаивал Джереми. - Мы можем победить, не жертвуя тем, кем хотим быть.

Улыбка Лео была слишком веселой, чтобы выражать жалость.

- Вы даже не смогли победить Лисов, когда это было важнее всего.

Джереми сожалел о поражении, но не о выборе, который его команда сделала в тот вечер. Попытки объясниться с Лео только разожгли бы драку, поэтому Джереми молча смотрел на него, пока Лео не отвернулся. Он открыл дверь и вышел на балкон. Демонстративно потянулся и зевнул, медленно поворачивая голову и проверяя окна соседей на наличие свидетелей.

Лео жестом дал понять, что все в порядке, и Джереми вышел вместе с ним. Лео оперся локтем о перила и сказал:

- Смотри за розами, когда будешь падать. Мама убьет меня, если ты их испортишь.

- Да, да.

Джереми взобрался на перила. Спуститься с третьего этажа было немного легче, чем подняться. Прыжок с третьего на второй был самым тяжелым, на полсекунды дольше, чем Джереми всегда ожидал, но при приземлении ему удалось не удариться о внутренний дворик перед солярием. Спуститься в сад было проще, нужно было перебирать руками и оттолкнуться от перил, чтобы не приземлиться в кусты. Лео, должно быть, уже вернулся в дом, поэтому Джереми сорвал белую розу в дальнем конце двора.

До своего дома он добежал короткой пробежкой. Дойдя до подъездной дорожки, Джереми полез в карман за ключами. Роза была убрана в подстаканник для сохранности, и Джереми бросил взгляд в сторону фасада своего дома, поворачивая ключ в замке зажигания и трогаясь с места.

Встречаться с Лео так близко к дому было рискованно, но это был правильный шаг. Неизбежная боль от семейной встречи теперь была не тяжелее синяка на сердце, который легко было забыть, вспомнив о жадных руках Лео.

Джереми забарабанил пальцами по рулю в нервном ритме, прежде чем включить радио, чтобы заглушить свои мысли. Он не смог бы попасть в ноты даже ради спасения собственной жизни, но он пел все слова, которые знал, со всем энтузиазмом, на который был способен. Этого было достаточно, чтобы успокоить его, и к тому времени, как он добрался до дома Лайлы, он полностью покончил с ужином. Он припарковался у дома, аккуратно загораживая ее машину, и занес свои вещи внутрь.

Телевизор был включен, но отсюда он не мог разобрать, что показывают. Он скинул ботинки и отправился на поиски своих друзей, но остановился в дверях гостиной, когда понял, что девочки там заснули. Кэт откинулась на спинку дивана, в то время как Лайла использовала ее бедро в качестве подушки. Джереми откопал пульт дистанционного управления, чтобы выключить звук телевизора. Ни одна из них не пошевелилась в наступившей тишине. Он подумал, не разбудить ли их, так как было еще слишком рано ложиться спать, но в эти выходные у них было достаточно времени, чтобы скорректировать расписание.

Джереми нашел Жана на кухне. Сероглазый защитник листал одну из потрепанных кулинарных книг Кэт, и расслабленная линия его плеч вселяла уверенность. Джереми изучал его спокойное выражение лица и старался не думать о недоброй оценке Лео. Жан приложил палец к странице, чтобы отметить нужное место, и поднял глаза, а Джереми улыбнулся, извиняясь за то, что прервал его.

- Есть идеи, как долго они дрыхнут? – спросил он.

Жан взглянул на часы и сказал:

- Самое большее час.

Джереми отложил свои вещи в сторону и отправился на поиски самодельной вазы для своей розы. Он достал из шкафчика чистый стакан, наполовину наполнил его водой и опустил в него цветок. На подоконнике для него было достаточно места, поэтому он поставил его между портретом Баркбарка фон Баркенштейна и пустым терракотовым горшком. Он зажал картинку между пальцами и отступил на несколько шагов.

Удовлетворенный результатом, Джереми повернулся к Жану, чтобы узнать его мнение. Жан ничего не заметил, поскольку с явным презрением разглядывал учебные пособия Джереми. Джереми забыл, что собирался сказать, но спокойно отправился за кухонный островок и перевернул справочники. Жан бросил на него холодный взгляд, но Джереми только спросил:

- Что-нибудь случилось, пока меня не было? Есть какие-нибудь новости или звонки, с которыми нам нужно разобраться?

Он ожидал, что Жан разрешит сменить тему. За одним или двумя исключениями, Жан все лето избегал их личных дел. Даже сегодняшнее фиаско с телефоном Джереми вызвало не более чем мимолетное раздражение. Так должно было быть, но, конечно, этого не произошло, потому что юридическая школа и карьера в экси не могли сосуществовать. Джереми должен был принять это во внимание, но раздраженные слова Жана застали его врасплох.

- Это не твое.

- Да, - сказал Джереми. - Я сдаю экзамен этой осенью.

Жан дал ему минуту, чтобы придумать что-нибудь получше, а затем сказал:

- Нет.

- Семейная традиция, - сказал Джереми. Он хотел оставить все как есть, но по выражению лица Жана понял, что этого недостаточно. Джереми медленно водил пальцами по книгам. - Вот почему я изучаю английский, понимаешь? Это неплохая начальная ступень для поступления в юридическую школу.

Это, конечно, не было его первоначальным выбором, но все же это было лучше, чем советы его матери по политологии или уголовному правосудию. Потребовались недели, чтобы убедить ее, даже после того, как он принес домой статьи, оправдывающие его выбор. Ему это не так сильно не нравилось, как он думал, но помогло то, что он каждый семестр разбавлял свою учебу увлекательными факультативными занятиями. Не менее полезным было наблюдать за тем, как его товарищи по команде с более амбициозными дипломами страдают от бессонных ночей и смертельного количества кофеина во время экзаменов.

- Ваши традиции не имеют значения, - сказал Жан. - Ты собираешься играть после выпуска.

- Нет ничего плохого в том, чтобы, по крайней мере, пройти тест. - Очевидная ложь, но Джереми не мог позволить себе задерживаться на ней прямо сейчас. Он отложил учебники в сторону и прислонился к столу с лучезарной улыбкой. - Ты когда-нибудь задумывался о том, куда тебя подпишут? Я думаю, ты получишь предложения практически отовсюду.

Жан задумался лишь на мгновение.

- Нет.

- В самом деле? Совсем никаких предпочтений? - Джереми немного подождал, но сдержанность Жана его не смутила. - Раньше я думал, что хочу остаться здесь, в Калифорнии, но Орегон или Аризона, возможно, не так уж плохи. Я не уверен, что хорошо справился бы с работой в южной команде, но, думаю, я бы работал где угодно, только не в Нью-Йорке или Техасе. Не то чтобы я отказался бы от них, если бы это были единственные предложения. Любой порт в шторм и все такое.

Жан издал горловой насмешливый звук.

- Ты тратишь время, притворяясь скромным. Мы оба знаем твою статистику и рекорды. Они будут биться за тебя насмерть, и корт будет ждать своего часа.

На протяжении многих лет он слышал подобные заверения от своих друзей, но они были его друзьями; они всегда делали то, что делала его семья, потому что любили и поддерживали его. Это отличало Жана - не то чтобы Джереми не считал Жана другом, но Жан произнес это с такой уверенностью. Жан не знал и не интересовался остальным, ни Уилширами, ни их ожиданиями, ни отвратительными манипуляциями, происходящими за кулисами. Он видел только Джереми Нокса, капитана команды Троянцев Университета Южной Калифорнии, и знал, чего стоит Джереми сам по себе.

- Вот и ты, - сказал Жан.

Это прозвучало достаточно внезапно, чтобы выбить из него всю теплоту. Если Лео произнес это с жадным удовлетворением, то Жан произнес это задумчиво.

- Жан? – спросил он.

Жан внимательно посмотрел на него.

- Ты отсутствуешь, когда возвращаешься домой.

Джереми внимательно посмотрел на него, но в выражении его лица не было ничего любопытного. Он не хотел вдаваться в подробности после того дня, который у них был, но рискнул сказать:

- Ты никогда не спрашиваешь.

- У Воронов не бывает семей. - Он говорил это не в первый раз, но Джереми был уверен, что раньше он спокойно отмахивался. Резкость, прозвучавшая в его словах, была поразительной, и Джереми не мог не заметить, как Жан впился ногтями в свое забинтованное запястье. - Ты мой капитан и мой напарник. Ты мой товарищ по команде. Кто ты за пределами этого, не имеет значения.

- Ты не Ворон, - сказал Джереми.

Жан чуть не сорвал повязку, когда ослабил хватку.

- Отведи меня на корт.

- Тебя отстранили от занятий, - напомнил ему Джереми как можно мягче. - Согласен на пробежку по кампусу?

- Плохая идея, - сказала Лайла, присоединяясь к ним.

Вместо того чтобы что-то объяснять, она отдала Джереми свой телефон и прикрыла рукой зевок, от которого у нее сводило челюсти. Было открыто сообщение Ксавье, чтобы он мог его прочитать: появилась новость о смерти Грейсона Джонсона. По-видимому, его обнаружила в номере отеля горничная, когда он не смог выехать вовремя, хотя Ксавье сказал, что причина смерти все еще не установлена. В статье говорилось только, что он скончался где-то посреди ночи.

Под этим было предупреждение, в котором Лайла призывала к осторожности, поэтому Джереми передал его Жану:

- Тренер говорит, что журналисты были на стадионе и хотели сделать заявление. Он прогнал их, но Шейн увидел одного или двух из них возле общежитий. Думаю, им было наплевать на официальное заявление тренера. - Он вернул телефон Лайле и скорчил гримасу извинения Жану.

- Уже достаточно поздно для того, чтобы они сдались, но я не знаю, хотим ли мы рисковать

- Их здесь нет, - отметил Жан.

- Конечно, нет. - Кэт вошла в комнату и направилась прямиком к холодильнику за кувшином ананасового сока. - Насколько всем известно, только трое Троянцев живут за пределами кампуса в течение учебного года. - Она указала пальцем на Джереми и Лайлу. - Установлено, что Джереми живет дома, и никто не собирается слепо предполагать, что ты живешь в одном доме со мной и Лайлой. Команда знает, что может быть неопределенной и бесполезной, если кто-нибудь спросит, где тебя найти.

- Не забывай, что мой дядя владеет половиной домов в округе, - добавила Лайла. - Даже если наши соседи и выяснили, кто ты такой, они знают, что лучше не доносить. Но как только ты окажешься на территории кампуса, с тобой все будет в порядке.

- Мне не разрешается выступать перед публикой, - сказал Жан. - Их присутствие ничего не меняет.

- Тебе разрешено общаться с людьми, которые не являются Троянцами, - терпеливо поправил Джереми. - Я имею в виду, если ты будешь осторожен с тем, как представляешь команду. Но тебе не обязательно разговаривать с кем не хочешь, по крайней мере, до твоего интервью в следующем месяце. Мы не против вмешаться в твои дела, где только сможем. Я должен буду кое-что сказать как капитан команды в эти выходные, но они не могут заставить меня взять тебя с собой.

- В конечном счете, это может сыграть нам на руку. - Кэт подошла к Жану и осторожно приложила свой холодный бокал к его ушибленной щеке. - Официальная версия по-прежнему такова, что ты покинул Воронов в середине чемпионата из-за растяжения связок. То, что Эдгар Аллан отпустил тебя, когда ты должен был восстановиться к летним тренировкам, вызвало несколько вопросов, но никто не знает, через что ты на самом деле прошел и на что способны Вороны. Это первое реальное доказательство, которое у нас есть, что они отвратительно работают как на корте, так и за его пределами.

- Это обернется для нас неприятными последствиями, - предсказала Лайла. - Их самые громкие фанаты были рады этой весной запрыгнуть в поезд ненависти. Их не волнует, что Жан перешел из-за травмы; их волнует, что Жан ушел, когда был нужен своей команде. Рико покончил с собой, когда проиграл Лисам, и двое других последовали его примеру. Их более восторженным фанатам нужно кого-то обвинить в этой абсолютной катастрофе. Они не хотят смотреть на травмы Жана и видеть, на что способны Вороны. Они подумают, что Грейсон был прав, предав его, и, несмотря ни на что, повесят его смерть на Жана.

Джереми подумал о том, какой мерзкой стала весна.

- Я склонен согласиться с Лайлой. Вероятность того, что это сработает против тебя, удвоится, пока у людей не будет возможности узнать тебя получше.

- Мне все равно, что люди думают обо мне, - сказал Жан. - Их мнение не имеет никакого отношения к моей игре.

Джереми задумчиво побарабанил большими пальцами по бедрам. Наконец он смягчился:

- На карту поставлена не наша репутация, поэтому мы не можем принимать решение за тебя. Если хочешь посмотреть, чем все это закончится, тебе решать. Мы будем поддерживать тебя в любом случае и сделаем все возможное, чтобы потушить пожар. Ты все еще хочешь пробежаться?

- Да, - без колебаний ответил Жан.

Джереми бросил на девушек молчаливый приглашающий взгляд, но Кэт ответила ему сочувственным взглядом.

- Послушайте, я люблю вас обоих, но ни в коем случае не хочу. - Она подняла руки, словно взвешивая варианты на весах: - Пойти на пробежку или воспользоваться пустым домом. Самый простой выбор, который мы сделали за весь год, верно, детка?

- Пусть это будет очень долгая прогулка, - сказала Лайла. Джереми отдал честь, оттолкнулся от кухонного стола и направился к двери. Он был уже почти у двери, когда Лайла каким-то образом заметила новый декор на своей кухне. Он почувствовал, как ее взгляд сверлит его затылок, когда она спросила: - Почему у меня на подоконнике роза Фостера, Джереми?

Джереми улыбнулся через плечо, но не замедлил шага.

- Ты всегда говорила, что они тебе нравятся!

Он надел ботинки, пока Жан переодевался во что-то более удобное для бега. Жану не потребовалось много времени, чтобы догнать его, и Джереми схватил свои ключи, пока Жан завязывал шнурки. Ни одна из девушек не вышла их проводить, скорее всего, они просто послушали, не откроется ли замок, и Джереми повел Жана вниз по лестнице на улицу.

- Камень, ножницы, бумага, - сказал он, протягивая руку. Жан нахмурился, но сделал, как ему было сказано, и Джереми удовлетворенно кивнул. - На север! Хочешь посмотреть, где играют «Доджерс»?

- Летняя команда? - Спросил Жан, поравнявшись с Джереми.

- Бейсбол, - поправил его Джереми. - Как-нибудь я отведу тебя на игру.

Губы Жана презрительно скривились.

- Нет смысла смотреть другие виды спорта.

- Я передам Деррику твои слова, когда «Кингз» стартуют в сезоне.

- Теперь вы объединяетесь в команды, - решил Жан, и Джереми оставалось только рассмеяться.

Впервые за весь день - может быть, за всю неделю? - удача, наконец, улыбнулась им. Джереми не встретил никого, кого бы он узнал, никто из незнакомцев не бросился им навстречу при виде лица Жана с цифрой 3, и только две полицейские машины, которые они заметили, свернули с дороги, прежде чем Джереми и Жан пробежали мимо них. Пока что Жан был в безопасности. С остальным они разберутся как-нибудь потом.

Глава четвертая

Жан

Выходные прошли на удивление спокойно, по крайней мере, для Жана. В субботу журналисты набросились на Лукаса в Сан-Диего с любопытными вопросами и настойчивыми требованиями, но его родители не были согласны с утомительными правилами Университета Южной Калифорнии. Они так плохо отреагировали на вторжение, что у репортеров не было другого выбора, кроме как отступить. Реманн и Джереми немного успокоили Джонсонов, сделав совместное заявление несколько часов спустя. Лайла посоветовала Жану не смотреть это, понимая, что им придется быть предельно дипломатичными по этому поводу, но Жан отмахнулся от ее беспокойства, посчитав его неуместным. Он прислонился плечом к дверному косяку гостиной и слушал выступление Джереми.

У Джереми это получалось значительно лучше, чем у Рико или Кевина, возможно, потому, что он испытывал настоящую боль, на которую мог опереться. Каким бы ни было честное мнение Джереми о Грейсоне, он искренне сожалел о том, как это повлияло на испытывающий трудности состав Воронов, и сочувствовал людям, чьи жизни Грейсон перевернул. Любой, кто слушал его выступление, поверил бы, что Джереми был в шаге от того, чтобы самому присутствовать на похоронах Грейсона. Этой весной Жана слишком раздражало его выражение лица в прессе. Сегодня это зрелище почти успокаивало, поскольку Джереми выступал в качестве первой линии защиты Жана.

Более важным, чем заявление Джереми, было то, как оно повлияло на действия полиции Лос-Анджелеса. Как только Джереми выразил непоколебимую, недвусмысленную поддержку Жану со стороны Троянцев, когда он, предположительно, причинил горе еще одному товарищу по команде, полиции пришлось официально заявить о невиновности Жана. Они отнеслись к этому менее благосклонно, чем Джереми, но Жана их отношение не беспокоило. Важно было только то, что никто из них не объяснил, почему они уверены в его невиновности. Возможно, специальный агент Браунинг внушил им страх Божий, когда они позвонили, чтобы подтвердить его алиби, или, может быть, они решили, что это слишком дорого для них, чтобы иметь с этим дело.

В субботу вечером полиция сдалась и официально признала смерть Грейсона самоубийством. Дело было закрыто, и Жан был в безопасности, по крайней мере, от них. Кэт провела остаток выходных, отслеживая отклики на полудюжине форумов и новостных станций, хотя и утаила от Жана более подробные сведения. Он истолковал это единственным доступным ему способом: общее мнение было таким же неприятным и упрямым, как и опасалась Лайла. Жан ничего не мог с этим поделать, поэтому он сосредоточился на том немногом, что мог контролировать.

Рене поддерживала его, даже находясь так далеко. Она знала, как истолковать его резкий ответ на ее сообщение, и поэтому провела остаток выходных, рассылая ему разрозненные новости из жизни. Это помогло ему отвлечься от своих мыслей и от всего этого.

В понедельник утром Джереми отвез их на тренировку, не обращая внимания на то, что от дома Лайлы до стадиона было легко дойти пешком, а еще легче - пробежаться трусцой. Жан совсем забыл, что Лукаса не будет на этой неделе. Защитник похоронил своего брата в Сан-Диего, пытаясь примириться как с насильственным возвращением Грейсона в строй, так и с его внезапным уходом из жизни. Жана больше раздражало то, что Лукас пропускал тренировки, чем то, что он был в трауре. Он думал о смерти Рико, о Рене, пытающейся собрать воедино осколки его души, и о Кевине, сидящем на церковной скамье на похоронах Рико. Жан только свел бы себя с ума, если бы попытался понять ядовитую тайну человеческого сердца.

Без Лукаса, перед которым можно было бы заискивать, Троянцы обратили свое пристальное внимание на Жана. В пятницу утром они увидели избитые лица Жана и Лукаса, но за обедом узнали, что Грейсон мертв. Поскольку дневные тренировки были отменены, Лукаса увезли из кампуса в полицейский участок в Сан-Диего, а Жана заперли дома у Лайлы, команда провела все выходные без каких-либо реальных ответов или выхода для своего замешательства. Было бы логично, если бы они обвинили его, что бы ни говорила по этому поводу полиция. Вместо этого они сплотили ряды.

Все началось довольно незаметно: сначала Ксавье подошел к его шкафчику, чтобы убедиться, что Жан не забыл надеть бандаж на запястье. Затем Хесус ни с того ни с сего заверил его, что сегодня его лицо выглядит намного лучше, чем в пятницу. У Коди был персик для него, хотя Жан был уверен, что он не говорил Коди, что любит их. Скорее всего, это дело рук Кэт, потому что она провела половину лета, пытаясь понять, какие фрукты будет есть Жан.

Количество продуктов в Гнезде строго регламентировалось: это была необходимая добавка для изголодавшейся по солнцу команды, но слишком сладкая, чтобы заслужить единодушное одобрение медсестер. Большинство сотрудников хотели, чтобы Вороны получали только пищевые добавки, но Хамриксон каким-то образом уговорила хозяина разрешить доставку продуктов раз в неделю. Она предпочитала бананы и апельсины, но время от времени ей удавалось принести киви. Предположительно, однажды она появилась с папайей, но в тот день Жан был без сознания.

Жан поворачивал персик то так, то эдак, наслаждаясь ощущением его мягкой бархатистости на кончиках пальцев. Времени есть его сейчас не было, так как они были всего в нескольких шагах от выхода в Лион, но в раздевалке было достаточно прохладно, чтобы сохранить его в целости в его отсутствие. Он поставил его на полку и поставил перед ним свою обувь, пряча от любопытных глаз и жадных рук. Кэт дернула его за волосы, когда поймала за этим занятием, но ничего не сказала, чтобы привлечь внимание к его трофею.

Деррик поравнялся с ним на бегу к стадиону, и это означало, что Дерек не заставил себя долго ждать. Деррик, не теряя времени даром, пожелал ему доброго утра и сказал:

- Джереми говорит, ты никогда не был на хоккейном матче. Это так?

- Пожалуйста, не заставляй его увлекаться хоккеем, - сказал Дерек, как будто Жан пригласил их обоих.

- Не слушайте его, он зануда, - сказал Деррик. - Он начинает веселиться, как только достаточно накачается. Но подожди, я найду для нас игру на выходные, и мы проведем с ней целый день. Ты, я, Большой Ди, Чериз...

- Какая колоссальная трата времени, - сказал Жан.

Деррик продолжал, как будто не слышал.

- Шейн, ээээ. Привет, Шон!

Жан прервал его, прежде чем Шон успел вмешаться.

- Ты не пойдешь. Возможно, если бы ты не позволял себе так отвлекаться на посторонние интересы, ты бы уже давно изменил свою позицию. Почему ты позволяешь себе такое поведение? – он потребовал от Дерека. - Он твой напарник. Почему ты не можешь его обуздать?

- Эй, эй, - сказал Деррик, в то время как Дерек поднял руки, защищаясь.

- Что не так с моей стойкой?

- Почему ты все время двигаешься?

- О, полегче. Я играю в такт музыке. - Деррик улыбнулся, как будто это был вполне логичный ответ. Жан с минуту пристально смотрел на него, ожидая чего-то еще, прежде чем переключить свое внимание на более здравомыслящего из них двоих. Дерек только выразительно пожал плечами и отказался вдаваться в подробности. Деррик воспринял недоверчивое молчание как своего рода разрешение и принялся барабанить по воздуху с восторженными звуковыми эффектами.

Жан мог, и должен был, оставить все как есть, но его раздражение прорвалось сквозь чье-то имя.

- Черис не Троянка.

- О, она кузина Дерека, - сказал Деррик. - Однажды я женюсь на ней.

- Мечтай, - сказал Дерек. - Она никогда не выйдет замуж за белого парня.

- Я еще заставлю ее передумать. - Деррик подтолкнул Жана локтем. - Ты должен увидеть стойку…

Дерек без особого энтузиазма замахнулся на него, и Деррик с криком бросился в начало очереди. Дерек бросился в погоню, крича Деррику, чтобы тот вернулся, чтобы они могли «просто поговорить». Ветерок донес до Жана громкое хихиканье Деррика, и Жан прижал большой палец к виску, чтобы отогнать нарастающую головную боль.

Лисински позволила Жану потренироваться с отягощениями как в корсете, так и без него, но ничего не сказала о его шансах на участие в тренировках в этот день. Жан чуть не до крови прикусил язык, чтобы не спросить ее об этом. Конечно, Джереми мог бы выяснить это, используя свой авторитет капитана, но Жан не догнал бы его, пока они не вернулись бы на стадион.

Жан не стал брать свой персик, пока не принял душ. Он лежал там, где он его оставил, поэтому он оделся к обеду и уселся на скамейку запасных нападающих, зажав его в ладонях. Ананья часто возвращалась к столу одной из последних, так как женщины обычно переодевались в туалете. Каким-то образом она все же добралась до шкафчиков раньше Джереми и улыбнулась, увидев фрукт в руках Жана.

- Если любишь персики, тебе стоит попробовать тарталетки Кэт, - сказала она. - Они просто фантастические.

Жан, словно защищаясь, сомкнул пальцы вокруг своего перекуса.

- Излишнее украшение.

Она кивнула, несмотря на его отказ, и отправилась на поиски Коди и Пэта. Джереми появился почти сразу после ее ухода, а Кэт и Лайла последовали за ним по пятам, и они вчетвером снова направились вверх по улице.

Кэт поглощала свой обед, болтая о новой выставке в соседнем музее. Лайла с легкостью согласилась на эту идею; если Кэт так хочется посмотреть выставку, то, конечно, Лайла с радостью пойдет с ней. Джереми, казалось, не обращал внимания на разговоры, доносившиеся сверху, поскольку он растянулся на животе с одним из юридических справочников, которые он принес домой в пятницу. Ни Кэт, ни Лайла не сочли нужным прокомментировать их внезапное появление - неожиданное проявление самообладания для такой самоуверенной пары.

- Мы могли бы пойти в субботу, - предложила Кэт, но тут, вспомнив о чем-то, она повернулась к Жану. - О, нет, подожди. На этой неделе дилерский центр моего дяди получит партию товара из Сан-Франциско, и его водитель собирается заехать в Дейли-Сити, чтобы забрать байк для начинающих. Мы с тобой можем сходить за ним в пятницу после тренировки, хорошо? В субботу нам нужно будет получить для тебя разрешение.

Жан все еще не был уверен, как отнестись к этому решению, поэтому он остановился на том, что сказал:

- Я не знаю, где находится Дейли-Сити.

Кэт оглядела окружающие здания, прежде чем указать через правое плечо.

- Примерно в шести часах езды в этом направлении. Вообще-то, большая часть моей семьи живет в районе залива! Ты когда-нибудь там бывал? Правда? - Она драматично прижала руки к груди, когда он покачал головой. - Ну, отсюда можно быстро долететь, если ты когда-нибудь захочешь заскочить туда на выходные. Держу пари, я смогу найти для нас дешевые билеты.

Жан не был уверен, что именно подразумевалось под «дешевизной», но решил не спрашивать. Он перешел от жесткой родительской хватки к удушающему контролю Гнезда. Он понимал капитализм и экономику в теории, благодаря невероятно скучным занятиям по бизнесу и беседам с Воронами, но деньги были не тем, в чем он привык нуждаться или иметь. Тот первый визит к Лисам в мае стал для него неприятным пробуждением. Лайла чуть не упала духом, когда поняла, насколько он был не в своей тарелке, хотя она неоднократно заверяла его, что расстроена не из-за него. Он по-настоящему ничего не понимал, пока не увидел, как быстро растет сумма на кассе.

С тех пор Лайла и Кэт взяли на себя большую часть его расходов, позволив ему скинуться только на редкие забытые ингредиенты или новые простыни для его маленькой кровати. Полагаться на них не означало, что Жан стал лучше разбираться в том, как распоряжаться наличными, но он понятия не имел, как изменить ситуацию. Он знал, что после окончания учебы будет получать зарплату, по крайней мере, двадцать процентов от зарплаты, но что он должен был делать до этого момента? Он приехал в Лос-Анджелес только с четырьмя сотнями долларов, которые тренер Ваймак положил в его чемодан.

Это была слишком серьезная проблема, не имеющая реального решения, поэтому он сказал:

- Я не люблю летать.

Лайла повернула голову в его сторону.

- Боишься высоты?

- Я не люблю аэропорты.

Кэт, казалось, не знала, что с этим делать.

- Угу. Что ж, я всегда готова к путешествиям, но нам нужно получше все спланировать, потому что это займет больше времени. Привет, Коди! - Она приветственно подняла руку, и Жан увидел, как Коди направляется к ним через лужайку. - Решил отдохнуть от «двойных неприятностей»?

- Ананья захотела вернуться в общежитие. - Коди присел между Кэт и Жаном и указал им подбородком в сторону музея. - Вы уже были там? Видел рекламные листовки, объявляющие, что музей, наконец-то, открылся.

- Надеюсь, скоро, - с энтузиазмом сказала Кэт.

Коди взглянул на Джереми, и Жан не упустил из виду, что выражение его лица стало холодным, когда он увидел, что делает Джереми. В нем было больше неодобрения, чем Жан видел у Кэт или Лайлы, но даже Коди не счел нужным комментировать. Их готовность позволить Джереми выбрать другой путь в карьере настолько раздражала Жана, что ему пришлось протянуть руку и захлопнуть книгу. В процессе он ударил Джереми по лицу, так как Джереми не смог вовремя отстраниться, и ответил на изумленный взгляд Джереми холодным взглядом.

- Хватит тратить время, - сказал он.

- У меня не так уж много осталось, - сказал Джереми, поднимаясь.

Несмотря на протесты, он не сделал ни малейшего движения, чтобы вернуться к своим занятиям. Жан воспринял бы это как победу, если бы телефон Джереми не отвлекал ее больше всего. Они собрали его в субботу вечером, и большую часть вечера он то и дело срабатывал. Жан тихонько сделал пометку, чтобы в следующий раз, когда Джереми оставит телефон без присмотра, отключить его. Именно эту тихую трель Жан слышал в пятницу. Джереми проверил свое сообщение и посмотрел через улицу в сторону футбольного стадиона.

Когда Кэт толкнула его ногой, Джереми только сказал:

- Бишоп.

- О, футбол наконец-то вернулся? - Спросил Коди. - Бездельники.

- Тебе не следует общаться с другими командами, - сказал Жан.

- Мы все Троянцы, - просто ответил Джереми. - Мы все представляем одно учебное заведение. По большей части они хорошие люди. Я думаю, некоторые из них тебе понравились бы, если бы ты дал им шанс.

- Нет, - сказал Жан, а Джереми только улыбнулся, как будто ему нравилось отношение Жана.

- У него немного ограниченный выбор, не так ли? - Спросила Кэт. - Первая встреча со шлюшками, возможно, немного изменила твою точку зрения, но, по правде говоря, нас в команде по-прежнему вчетверо к одному. По понятным причинам, поцелуев с парнями не так много. - Она издала горловой звук, как будто находила эту идею отталкивающей, и рассмеялась, когда Коди игриво толкнул ее. - Откуда тебе знать, цыплячье дерьмо. Или у тебя, наконец-то, вырос хребет?

Неудивительно, что Коди проигнорировал вопрос.

- Джереми был единственным геем в команде в течение двух лет. Этот вид находится под угрозой исчезновения.

- Последним был Джулиан, и он был засранцем, - сказала Кэт, сразу же посерьезнев. - Он был так жесток с Ксавье, и за что? Я была так рада, что тренер перевел его отсюда. - Она выдернула несколько травинок и скрутила их в узел между пальцами.

Лайла с первого взгляда оценила ее мрачное настроение и закончила за нее.

- Большинство наших товарищей по команде принимают нас такими, какие мы есть, потому что мы им слишком нравимся, чтобы осуждать. Некоторые все еще работают над этим, как ты, вероятно, заметил, - сказала она, и он предположил, что она имеет в виду Лукаса и его грубый язык. - Но то, что они дружат с нами, не означает, что они готовы выслушивать предложения, так что... - Она указала в сторону футбольного стадиона. - Раскинь сеть пошире.

- Предпочтения - слабое оправдание, - сказал Жан.

Большинство Воронов считали себя гетеросексуалами, но из-за того, что в команде было так мало женщин, а команда была настолько изолирована от всех остальных, они довольствовались любым мужчиной, готовым покувыркаться. Кроме Рико и Кевина, Жан знал только двух других Воронов, которые отказались пересечь эту черту в Гнезде. Формально, одного, поскольку у другого в январе отняли этот выбор. Жан впился ногтями в забинтованное запястье, пока боль не заставила его успокоиться.

Коди бросил на него любопытный взгляд, прежде чем спросить Джереми:

- Встречаемся сегодня?

- Наверное, не самый лучший день, - сказал Джереми. – Я имею ввиду, учитывая все, что происходит.

- Отличный день, - настаивал Коди и указал на Кэт. - Ты пойдешь на встречу с Бишопом и отведешь Лайлу в музей. Оставь Жана с нами! Ты уже провел для него экскурсию по кампусу?

- Я показал ему основные достопримечательности, - сказал Джереми.

- До того, как у него появилось расписание? - Спросил Коди. Когда Джереми кивнул, он сделал знак Жану. -Тогда мы проведем для тебянастоящую экскурсию и покажем, где находятся нужные здания. Наведем порядок в этом хаосе и дадим тебе лучшее представление о том, чего ожидать. Мы даже накормим тебя чем-нибудь, что не придется готовить.

- О, удачи, - сухо сказала Лайла, в то время как Кэт сказала:

- Однажды он станет шеф-поваром, вот увидишь.

- Я никогда тебя не пойму, - сказал Коди, и в его голосе была только нежность.

- Коди не умеет готовить ничего сложнее овсянки, - сказала Кэт Жану, прежде чем обвиняюще ткнуть пальцем в Коди. - Он почти так же бесполезен на кухне, как и Джереми. У Джереми есть личный шеф-повар. Какое оправдание у тебя?

- Лень, - без колебаний и стыда признался Коди.

- Вот почему ты такой низкорослый, питаясь хлопьями и едой на вынос, - решила Кэт.

Коди наклонился к Жану.

- Не слушай ее. У мамы рост четыре-десять.

Жан вытаращил глаза.

- Ты лжешь.

- Нет, смотри, у меня есть ее фотография. - Коди наклонился в сторону, чтобы достать бумажник. На пластиковом клапане, где должны были находиться удостоверения личности, была фотография Коди и миссис Уинтер. Жан не был уверен, что было более ужасным: густые неоново-зеленые волосы, которыми Коди щеголял на фотографии, или то, что его мать была ужасно маленького роста. То, что Коди добрался до пяти футов пяти дюймов, было чудом природы, даже если это делало его третьими по росту в команде после Мин Кай и Эммы.

Жан бросил косой взгляд на волосы Коди, которые теперь были коротко подстрижены и окрашены в рыжий цвет, как у пожарной машины.

- Ты хоть помнишь, какого цвета должны быть твои волосы?

- О, блондин, - сказал Коди и улыбнулся Джереми. - Натуральный блондин.

- Честно говоря, это многое объясняет, - сказала Кэт. Ее часы предупредительно запищали, и она с мелодраматичным вздохом сложила грязную посуду в коробку для завтрака. - Клянусь, с каждым днем обед проходит все быстрее и быстрее. Мы готовы?

Они направились обратно на стадион небольшой группой. Кэт и Коди без умолку обсуждали предстоящее мероприятие, но Жан перестал слушать, когда понял, что они обсуждают одну из своих онлайн-игр. Джереми отбивал неровную дробь пальцами по обложке своего учебного пособия. На полпути к стадиону он решил посмотреть на Жана и спросить:

- Ты готов? Я имею в виду, пойти с Коди.

- Это более практичное использование моего времени, чем музей.

Кэт прервала себя, чтобы возмущенно воскликнуть:

- Я слышу!

- Джереми - ужасный компаньон, - сказала Лайла. - В последний раз, когда мы пытались привести его куда-нибудь в культурное место, он почти сразу же исчез. Сказал, что идет в туалет, а в итоге задремал в кафе рядом с сувенирным магазином. Нам потребовался почти час, чтобы понять, что он не вернулся.

Джереми в ответ на ее обвиняющий взгляд оскалился.

- Если ты даже не скучала по мне, то ничего страшного.

Они вернулись одними из первых, и тренер Хименес уже ждал их. Он подозвал Жана и отправил его в медкабинет для быстрого осмотра. Сегодня дежурил Джеффри Дэвис, и тренер Реманн ждал вместе с ним. Жан молча терпел тычки Дэвиса, надеясь, что его уступчивое поведение заслужит благосклонность Реманна. Вместо того чтобы вынести вердикт, Дэвис просто махнул рукой и вышел из комнаты. Жан перевел взгляд с закрытой двери на свисток, висевший на шее Реманна.

- Твои товарищи по команде единодушны во мнении, что мы должны отправить тебя сегодня на тренировки, - сказал Реманн. - Дэвис, кажется, считает, что физически ты готов к этому, но я хочу знать, что у тебя на уме. - Он скрестил руки на груди и придвинул свой табурет поближе к Жану. Это была попытка поймать его взгляд, но Жан легко уклонился. - Томпсон был достаточно неосторожен, чтобы признать, что динамика пойдет тебе на пользу, но я не хочу, чтобы нагружал себя, если собираешься навредить себе или другим.

- Да, тренер.

- Ты можешь сыграть сегодня как Троянец?

- Да, тренер.

- Ты можешь обдумать это, - сухо сказал Реманн. - Я бы больше доверял тебе, если бы ты это сделал.

- Да, тренер.

Реманн изучал его. Чем дольше они сидели, тем больше Жан был уверен, что он сделал что-то не так. Или Реманн ждал, что он ответит снова? Жан взвесил возможные последствия, если заговорит без очереди, и решил, что лучше промолчать. В конце концов, Реманн раскололся первым.

- Когда у тебя первый сеанс с доктором... Добсон? - он закончил немного неуверенно.

- Первая неделя августа, тренер, - сказал Жан.

- Вот что, - последовал усталый ответ. - В прошлый четверг ты сидел на этом самом месте и сказал, что позвонишь ей. Как только вернешься домой, ты сказал. - Он немного подождал, но Жан сидел молча и неподвижно. - Мы можем сделать для тебя очень многое. Я хочу знать, что ты получаешь необходимую помощь.

Жан ухватился за единственное, что могло его спасти:

- У меня был неожиданный гость, тренер.

Лицо Риманна было непроницаемым.

- Нил Джостен. Из-за него у тебя неприятности?

Этот неисправимый кретин существовал для того, чтобы доставлять неприятности всем в радиусе тысячи миль, но Жан только сказал:

- Нет, тренер. - Когда стало очевидно, что это недостаточно убедительный ответ, он добавил: - Я попросил его кое-что разузнать для меня, и он поделился результатами. - Довольно простая ложь, поскольку это было основой того, что они сказали ФБР. Нил сказал Браунингу, что приехал в Лос-Анджелес, чтобы узнать, что Стюарту Хэтфорду удалось выяснить о…

Прикосновение горячих пальцев к запястью отвлекло его от опасных мыслей, и Жан, вздрогнув, посмотрел Реманну в лицо. Он заколебался, когда понял, что оставил на тыльной стороне ладони отметины в виде полумесяца. Он медленно ослабил хватку, и вскоре после этого Реманн отпустил его.

- И ты считаешь, что достаточно устойчив, чтобы выходить на корт, - сказал Реманн.

Это был не совсем вопрос, но Жан знал, что он в двух секундах от того, чтобы остаться на трибунах на весь день, если не вернет себе расположение Реманна.

- Это не повлияет на мою игру, тренер, - сказал Жан, поднося руку к виску. – Я – игрок Идеального корта, я всегда могу играть. Я не подведу вас. Пожалуйста, позвольте мне доказать это.

- Тебе не приходило в голову, что Идеального корта больше не существует? - Спросил Реманн. - Это была навязчивая мечта Мориямы, и, к сожалению, его больше нет с нами. Дэй отказался от своего места в нем, а Джостен занимал его всего несколько месяцев. Ты последний, кто остался в живых. Я не ставлю под сомнение твое мастерство или преданность делу, - добавил он, подняв руку, как будто искренне ожидал, что Жан начнет возражать, - но ты должен начать смотреть дальше своих ограниченных мечтаний. Если нет Свиты и Идеального корта, есть только ты, и ты должен позаботиться о себе. Ты должен научиться этому как можно скорее. Ты понял?

- Да, тренер.

- Смотри на меня, когда говоришь это.

Жан поднял взгляд и по выражению лица Реманна сразу понял, что «Да» - неправильный ответ. Он исправил на:

- Я постараюсь, тренер, - и этого было достаточно, чтобы выражение лица Реманна немного изменилось.

- Вот в чем дело, - сказал Реманн и подождал, чтобы убедиться, что Жан слушает его. - Я позволю тебе поучаствовать в тренировках и схватках сегодня днем при условии, что ты справишься, если что-то начнет барахлить. Кроме того, - добавил он, прежде чем Жан успел ответить, - я хочу, чтобы ты позвонил доктору Добсон и спросил, сможет ли она принимать тебя раз в неделю, пока в августе не начнется ваш обычный график. Я свяжусь с тобой завтра, чтобы узнать, каков ее ответ.

Жан не видел быстрого выхода из положения.

- Да, тренер.

- Хорошо. - Реманн откатил свое кресло от Жана и сказал: - Иди, одевайся.

Жан направился к своему шкафчику, словно надеялся, что Реманн передумает. Как только он снял шлем с крючка, Коди издал громкий тявкающий звук. Остальные защитники подхватили его громче, и Жан бросил растерянный взгляд на Кэт, когда та присоединилась к ним. Она просто улыбнулась и постучала своим шлемом по его шлему в знак поощрения. Жан списал это со счетов как полубезумную потерю и сосредоточился на том, чтобы измениться.

Хименес и Уайт по очереди заставляли Троянцев выполнять упражнения: самоубийственные пробежки, упражнения с конусами и полдюжины других упражнений, от которых у них сильно болели бедра и по спине бежали струйки пота. Через неделю стало легче понимать, в чем Троянцы изменили свои упражнения по сравнению со стандартом или чем у Воронов, Жан не был уверен, и был доволен тем, что тренеры ставили перед ним все задачи. Думать об экси было легко, и мысли были достаточно громкими, чтобы заглушить все остальное.

Первое упражнение для напарников в этот день было базовым: простые толчки, чтобы потренироваться обходить друг друга. Всю прошлую неделю Жан работал с Джереми, но сегодня Деррик подбежал к ним с безумной улыбкой.

- Хорошо, хорошо, давай посмотрим, - сказал он. - Покажи мне, почему моя стойка плохая.

- Ты уже должен был знать, - сказал Жан, когда Деррик устроился перед ним.

Уайт еще не свистнул в свисток, но Деррик уже двигался, почти незаметно подпрыгивая. Это заставило его пружинить на ногах, слегка покачиваясь с пятки на носок и из стороны в сторону, что, как предположил Жан, позволяло ему легко менять направление движения по своей прихоти. Помимо того, что это раздражало, его фатальным недостатком было то, что он был предсказуем. Как Деррик и говорил ранее: он подпрыгивал под музыку, которую мог слышать только он. Он был рабом ритма, и Жан мог считывать его без особых усилий. Как только Уайт дал свисток, Жан выставил ногу вперед. Он задел Деррика за ногу как раз в тот момент, когда тот переминался с ноги на ногу, и Деррик немедленно потерял равновесие.

- Опасно, Уилл Робинсон, - вскрикнул Деррик, споткнувшись.

В команде не было такого человека, поэтому Жан молча ждал, пока он снова займет свое место. Деррик почти сразу же вернулся к своему ритму, а Жан лениво подсчитывал время в ожидании свистка. Во второй раз время позволило Деррику опередить его, но Жан не пытался последовать за ним, в этом не было необходимости. Он просто выбросил ногу в сторону и уперся пальцами ног прямо в свод стопы Деррика.

- Технически говоря, спотыкаться - это не Троянский способ, - сказал Деррик, возвращаясь на исходную позицию. При этом он улыбался, как будто это была самая забавная вещь, с которой он сталкивался за весь день. - Это, конечно, умно и все такое, но если ты будешь пинать наших соперников, тренер снимет тебя с игры.

- Единственное достоинство этой команды - ее талант, - раздраженно сказал Жан. - Ощущения, которые ты испытываешь, когда тобой помыкают, бессмысленны.

- Когда разберешься в этом, ты поймешь.

- Несешь чушь ради того, чтобы услышать свой собственный голос, - обвинил его Жан.

Деррик громко фыркнул и закатил глаза, а затем, услышав свисток Уайта, пришел в движение. Несмотря на предупреждение Деррика, Жан был достаточно воодушевлен, чтобы провести тот же прием в третий раз подряд. Взгляд, который Деррик бросил на него в ответ, был почти жалостливым.

- Типа, в этом дело, да? - Сказал Деррик. - Вороны очень хороши, никто этого не отрицает. Безумно талантливые, невероятно быстрые, просто... - Он издал свистящий звук, который, как предположил Жан, должен был выразить его уважение и зависть. - Но в их стиле игры столько ненависти. Если бы кто-то сказал им выиграть матч, не получив ни одной карточки, они бы не смогли этого сделать.

- Пенальти и карточки - часть игры, - сказал Жан. - Нет никакой пользы в том, чтобы относиться к ним как к табу.

- Видишь, вот тут-то ты и заблудишься. - Деррик указал рукояткой клюшки на Жана. - Мы здесь не для того, чтобы, о-о-о, ссориться - это так по-детски, мы бы никогда не опустились так низко, о-о-о. Это как... - На этот раз удар Жана был достаточно сильным, чтобы уронить его, но Деррик только поморщился и вернулся на место. - Дело не в том, чтобы быть выше, а в том, чтобы быть лучше. В этом есть смысл?

- Нет.

- Единственный способ, которым ты можешь остановить меня, - это бить меня ногами и причинять боль, - сказал Деррик. - И, возможно, ты всегда будешь выигрывать в наших матчах. Но даже если ты прибегаешь к грязным приемам, а не к таланту, в итоге я все равно остаюсь лучшим игроком. Верно? Для нас это самое интересное: найти способ одержать верх, не прибегая к насилию и дешевым ударам. Нам не нужно причинять боль нашим соперникам. Мы быстрее и увереннее двигаемся на корте. Когда в последний раз мы проигрывали больше одной осенней игры?

- Я не очень внимательно изучал историю вашей команды.

- Ничего страшного, я тоже не знаю ответа.

На этот раз Деррик добавил неожиданный маневр из стороны в сторону там, где должен был быть его удар, и с легкостью обошел Жана плечом. Он упал на колени и воздел руки к небу, словно празднуя победный гол в матче, запрокинув голову, чтобы прокричать победный клич в потолок площадки. Жан наблюдал за ним всего мгновение, прежде чем ударить ботинком в плечо и опрокинуть его.

- Почему бы тебе не повеселиться по полной? - Деррик поднялся на ноги.

- Экси не должен быть веселым, - сказал Жан.

Деррик остановился и уставился на него.

- Какого черта? - справился он через минуту. - Конечно, это так. Эй, нет, - сказал он, хватая клюшку Жана, когда тот начал отворачиваться. - Ты... ты - Жан Моро. Идеальный, черт возьми, корт. Что значит, это не весело? Ты играешь так, как играешь, и что, все это просто надоедливая рутина? Я не знаю, должен ли я быть впечатлен или испуган тем, что мы настолько не заслуживаем твоего внимания.

- Это не так, - сказал Жан, потому что, какой бы неприятной ни была эта команда, Жан не мог лгать о своих способностях. - Единственная причина, по которой я согласился перевестись сюда, заключается в том, что ваша команда достаточно хороша, чтобы стоить моего времени.

- Но это должно быть весело, - сказал Деррик, цепляясь за наименее важное утверждение, как за спасательный круг.

- Зачем? - Спросил Жан. - Ты откажешься играть, если это не так?

Деррик нахмурился, размышляя. Уайт дал свисток на другом конце корта, сигнализируя об окончании тренировки. Жан начал отворачиваться, но Деррик отказался отдавать клюшку. Он последовал за Жаном, когда тот потянул за клюшку, и, наконец, ответил:

- Да, я бы так и сделал. Я не говорю, что каждый день - это солнце и котята, но в экси должно быть весело. Когда это перестанет быть так и станет просто утомительной работой, которую я вынужден делать, тогда мне пора уходить. Я имею в виду, что прямо сейчас у меня нет выбора, - признал Деррик. - Из-за моей стипендии и всего остального. Но после того, как я закончу учебу? Если бы я не вернулся к игре, чтобы снова получать от нее удовольствие, я бы бросил ее, как горячий пирожок, и занялся чем-то новым. Жизнь слишком коротка, чтобы все время быть несчастным. Ты, правда, собираешься прекратить играть, когда уедешь отсюда?

То, как сильно сжалось сердце у Жана в груди, могло быть вызвано горем, но с такой же вероятностью это могло быть и горькой обидой.

- Я никогда не перестану играть, - сказал он и не стал зацикливаться на Я не могу, которое эхом отозвалось в его мыслях. - Это все, чем я являюсь.

- Ты сказал это на прошлой неделе, когда нас представляли друг другу, - вспомнил Деррик, отпустив клюшку Жана. Он изучал Жана с нехарактерно серьезным выражением лица и, наконец, спросил: - Я думал, это просто какая-то крутая фраза, но ты действительно думаешь так, да?

Повторяться не было смысла, поэтому Жан просто ушел. Он догнал Кэт на полпути к месту начала их следующего упражнения, и она постучала по его клюшке своей в знак приветствия. Несмотря на улыбку, ее глаза были напряжены, когда она изучала его лицо.

- Какой-то мрачный, - сказала она. - Более мрачный, чем обычно. Хорошо держишься?

Размышлять о гипотетическом будущем Деррика было пустой тратой времени, поэтому Жан направил свою энергию на более оскорбительную часть их разговора: предположение о том, что Деррик был лучшим игроком. Троянцы были феноменальной командой и оставались ею почти на протяжении всего своего существования, но Деррик и в подметки не годился ни Рико, ни Кевину. Он даже не был настолько хорош, чтобы считать себя равным Джереми. То, что он объявил себя более талантливым, чем Жан, было достаточно отвратительно, чтобы вывести Жана из себя. Если бы они были в Эверморе, Жан отправил бы Деррика на попечение медсестер за такое высокомерие. В данном случае это было невозможно.

- Я собираюсь уничтожить его, - сказал он.

- Я надеюсь, что это преувеличение, - сказала Кэт.

Жан только пожал плечами и предоставил ей самой решать.

Глава пятая

Жан

Хорошо это или плохо, но в этот день Жана больше не ставили против Деррика. Вместо этого он поочередно заменял Ананью, Набиля и Джереми в схватках. Этого было достаточно, чтобы на время забыть о Деррике, поскольку Ананья и Джереми были основными нападающими Троянцев во втором тайме, а Набиль был их постоянным запасным. Это был тот талант, с которым он заслуживал сразиться, даже если Ананья недооценивала себя, используя легкую клюшку.

Понимая, что один грубый фол может привести к его удалению, Жан потратил слишком много сил на то, чтобы сдерживать себя в этот день. Игнорирование беспрерывных открытий, которые оставляли ему соперники, было оскорбительным и не принесло им пользы в долгосрочной перспективе, но Жан решил пока просто вырвать клюшки у них из рук. Каким бы скучным это ни было, это дало ему время проанализировать их. Он изучал, как они стояли, и отслеживал, как они двигались, как часто они поворачивались влево или вправо с места и сколько шагов они делали, прежде чем передать мяч. Благодаря многолетней совместной работе у этих троих была очевидная синхронность, и, наблюдая за тем, как они работают вместе, можно было почерпнуть много ценного.

К концу дня Жан, увидел достаточно, чтобы начать действовать. Он подождал, пока команды перестроятся, прежде чем обвиняюще указать пальцем на Набиля.

- Ты слишком долго настраиваешь свои удары. - Насколько мог понять Жан, это была единственная реальная причина, по которой Набиль был вторым игроком после Ананьи. Он обладал исключительной осведомленностью о том, что происходит на корте, и мог развернуться в любую минуту, но он так остро ощущал потенциальное вмешательство на линии, что не слишком рисковал. Все игроки были медлительны по сравнению со стилем Воронов, но это было слишком экстремально, чтобы мириться с этим. - Перестань усердствовать.

- Спасибо за совет, - сказал Набиль, - но я бы предпочел обеспечить точный пас, а не рисковать перехватом.

- Это не только твоя ноша, - сказал Жан и зацепил клюшкой Набиля, чтобы удержать его на месте. -Поменяйся с другой командой. Когда захочешь забить, просто попроси мяч, и я отдам его тебе.

Набиль несколько мгновений рассматривал его, затем кивнул и вытащил клюшку. Он побежал на другую половину корта, но по пути остановил Дерека. Жан наблюдал, как они обменялись парой слов, прежде чем поменяться местами на линии. Не один Троянец повернулся вполоборота, чтобы бросить оценивающий взгляд в сторону Жана, но Жан повернулся ко всем спиной и направился к своему месту.

Он потягивался на ходу, напрягался, пока не почувствовал слабую боль в плечах и локтях, и разминал пальцы, замедляя шаг, чтобы остановиться. Прошли месяцы с тех пор, как он был на корте Воронов, но Жан потратил пять—семь лет, осваивая их упражнения. Мышечная память теперь не подведет его, да и не могла подвести.

Прозвучал стартовый свисток, и команды, как одна, двинулись вперед. Команда Жана забила последней, поэтому Мин начал с подачи с первой линии корта. Довольно долгое время им удавалось удерживать мяч на том конце площадки, а затем Коди перехватил его и отправил в дальний угол на Ананью. Дерек и Жан вовремя вышли на корт, Дерек пытался открыть для нее угол, а Жан преследовал его на каждом шагу. Ананья должна была сделать пас в их сторону, прежде чем Кэт смогла отобрать у нее мяч, но удар тяжелой клюшки Кэт о легкую Ананьи, привел к тому, что мяч приземлился не там, где нужно.

Жан был уже почти у цели, когда услышал, как Набиль зовет его:

- Жан!

У него было всего полсекунды, чтобы найти Набиля, но этих полсекунды ему было достаточно. Жан развернулся еще до того, как поймал мяч, ему нужна была инерция для такого дальнего удара. В ту секунду, когда мяч попал в сетку его клюшки, он развернулся и отбил его. Мяч ударился о стену с приятным стуком: идеальная скорость, идеальный угол наклона. Мяч полетел прямо туда, где Набиль и Пэт сражались, и Набилю оставалось только добраться первым.

Если бы Набиль был Вороном, этого было бы достаточно. Он бы поверил, что мяч долетит до него, и заранее рассчитал силу, с которой ему нужно было нанести удар по воротам. Набиль поймал мяч, но не был готов к броску. Вместо этого он побежал с мячом, и Жан злобно выругался по-французски, когда Набиль упустил безупречную подачу.

- Боже правый, - сказал Дерек, почесывая клюшкой бок шлема. - Меня всегда поражает, когда вы, ребята, так поступаете.

- Я был бы поражен еще больше, если бы вы действительно могли довести дело до конца, - раздраженно сказал Жан.

- Он поймал мяч, - запротестовал Дерек, но затем ход игры вынудил его резко прервать разговор.

Прошла еще минута, прежде чем Набиль попытался снова. Дерек тоже услышал вызов и на этот раз знал, что последует, но все равно был недостаточно быстр. Жан перевел взгляд с себя на Набиля, а Набиль - на ворота и изо всех сил запустил мяч в ворота. Второй раз подряд Набиль упустил мяч, и Жану это надоело. Он отбросил клюшку в сторону и направился в ту сторону, но Дерек схватил его за локоть и остановил.

- Полегче, - попытался он. - Обсуди это со мной, прежде чем пытаться оторвать ему голову. Что он делает не так?

- Скажи мне, почему он отказывается забивать, - потребовал Жан. - Он требует от меня паса, поэтому я даю ему именно то, что ему нужно, чтобы забить. Он не должен требовать этого, если не может справиться.

- Его преследует Пэт, - отметил Дерек.

- Это не имеет значения, - настаивал Жан. – Гонится за ним кто-то или нет. Все, что ему нужно сделать, это забить.

Дерек нахмурился, обдумывая это. На другом конце площадки Кэт предупредительно закричала, когда слишком поздно поняла, что эти двое отвлеклись от схватки. Дерек обернулся, но Жан уже протянул руку, чтобы перехватить мяч в воздухе. Он почувствовал, как по его предплечью прошелся удар; вся защита перчаток экси была на тыльной стороне пальцев и кистей игрока, чтобы защититься от чрезмерных ударов клюшкой. Жан загнал мяч в мелкую сетку на клюшке Дерека, чтобы тот мог сильно встряхнуть его рукой.

- Поменяйся с ним, - сказал Жан. - Позови, когда будешь готов. Я дам именно то, что тебе нужно. Не носи с собой. Не думай. Просто забей.

- Просто выкрикнуть твое имя? - Скептически спросил Дерек.

- Мне все равно, что ты скажешь, - сказал Жан.

Оглядываясь назад, он понял, что это была ужасная ошибка, потому что через несколько минут Дерек заорал на полную громкость.

- Да, сеньор!

С другого конца корта возмущенная Кэт крикнула:

- Алло?!

Жан распустит шнурок на клюшке позже, но сейчас все, что имело значение, это игра. Потребовалось три шага, чтобы обогнать Набиля, и еще два, чтобы поймать мяч, и Жан отправил его в полет. Пэт уже знал, что значит, когда его напарник окликает Жана, но это знание спасло бы его, только если бы он был быстрее. На этот раз так и было. Дерек поймал мяч и сразу же попытался его бросить, но Пэт подставил клюшку и испортил удар. Не идеальный результат, но приемлемый: по крайней мере, Дерек пытался делать то, что ему говорили.

На последней минуте схватки Дерек попытался еще раз:

- Уи, уи!

Отсюда не было хорошего угла, но Жана вызвали на удар, и он должен был его реализовать. Он отбил от задней стенки, освободив необходимое пространство, и был готов к рикошету. Он вложил в пас все, что у него было. Мяч ударился о боковую стенку, ударился о дальнюю стену корта над головой Шейна и полетел обратно к Дереку. На этот раз он был достаточно быстр, чтобы обогнать Пэта, но на критическую секунду замешкался после того, как поймал мяч. Возможно, он боролся со своими инстинктами, но все, что имело значение, это то, что Дерек нанес удар по воротам прежде, чем Пэт добежал до него.

У него не было должного контроля над движениями, чтобы добиться этого; всю свою карьеру ему приходилось слишком тщательно продумывать свои передачи и удары. Здесь он не смог забить, особенно против Троянского вратаря, но того, что он пытался, было достаточно.

Жан посмотрел на Набиля, когда тренеры объявили об окончании тренировки.

- Ты понял?

- Нет, - признался Набиль. - Не думаю, что мне это нравится. Это, конечно, впечатляет, но выглядит очень... стерильно, - сказал он после минутного раздумья. - Я могу себе представить, что прибегну к такому приему в панике, но я бы не хотел так играть всю игру.

- Ты бы выиграл, - настаивал Жан.

- Да, но буду ли я радоваться этому?

- Вероятно, больше, чем ты бы радовался поражению, если бы тебе было не все равно.

Набиль бросил на него взгляд, полный спокойного упрека.

- Мне не все равно, - сказал он тихо, но твердо. - Вот почему я хочу играть по-своему. Если я должен быть Вороном или роботом, чтобы занять первое место, тогда какой в этом смысл?

В этом не было смысла, но Жану надоело спорить с этими кирпичными стенами. Он оттолкнул Набиля в сторону, направляясь к двери корта, и Набиль не пытался его окликнуть.

Жан успел сделать два шага за пределы площадки, прежде чем Хименес остановил его и направил в медкабинет. Жан снял перчатки, чтобы Дэвис мог бегло осмотреть запястье. Жан был вне себя от усталости от этих вопросов и подталкиваний; в пятницу он сказал, что с ним все в порядке, и его ответы не изменились. Их зацикленность на его травмах раздражала, поскольку это только подчеркивало, с какой готовностью они уберут его с корта. Но Жан не мог спорить с медиком, особенно когда тренер Хименес наблюдал за ним из дверного проема.

Наконец Дэвис откинулся на спинку стула.

- Кажется, все хорошо заживает. Он весь твой, - бросил Дэвис через плечо. - Во всяком случае, до тех пор, пока ты не ударишь его снова.

Хименес убрал пальцы с одного из бицепсов, жестом приглашая Жана выйти из комнаты.

- Тогда ты можешь идти. Хорошо поработал сегодня. Форма выглядит хорошо.

- Спасибо, тренер.

Из-за задержки он пришел в душ позже остальных на несколько минут. Неудивительно, что Джереми все еще стоял под струями воды, болтая с Себастьяном и Престоном. Жан не позволил своему взгляду задержаться на нем, но он увидел достаточно, чтобы внутри у него все сжалось от желания.

К счастью, Ксавье легко отвлекал внимание, помогая встать на ноги. Всю прошлую неделю Жан приходил и уходил еще до того, как появлялся Ксавье, но сегодня Жан задержался достаточно надолго, чтобы вице-капитан смог его опередить. Жан, возможно, и не обратил бы на него особого внимания, но Ксавье принимал душ в черных шортах. Жан подумал, не спросить ли его об этом, но решил, что ему не хочется поддерживать разговор, и нашел душевую кабинку как можно дальше от остальных.

Это дало ему всего тридцать секунд покоя, прежде чем рядом с ним появился Таннер. Новичок-защитник яростно расчесывал волосы, уставившись на Жана вытаращенными глазами. Он не стал дожидаться, пока Жан обратит внимание на его непрошеное присутствие, прежде чем спросить:

- Как ты научился так пасовать?

- Очевидным ответом были бы упражнения, - сказал Жан.

- Ну, да, - согласился Таннер, - но я имею в виду, что я играю уже почти девять лет и не умею так бросать. О каких упражнениях идет речь? Есть ли книга? Есть видео? Можно ли этому научиться?

Жан подумал о восьми упражнениях на точность Эвермора, на освоение которых у новичков Воронов уходило от нескольких недель до нескольких месяцев. Их совершенствование было единственным способом заработать игровое время в Эдгаре Аллане, и последствия неудачи были жестокими.

За мгновение Жан переключился с Таннера на Райана, новичка, который начинал вместе с Жаном. Он подавал большие надежды, но так и не смог выполнить пятое упражнение. Никакие издевательства со стороны товарищей по команде или побои со стороны тренеров не смогли добиться того, в чем он нуждался. В один прекрасный день, хозяин ударил его слишком сильно. Официальной причиной смерти был наезд, несчастный случай, произошедший во время пробежки по кампусу между занятиями. Его напарник послушно подтверждал эту историю всем, кто спрашивал.

- Ммм… Это значит «нет»? - Спросил Таннер.

Жан заставил себя сосредоточиться на поднятом к нему лице, пока выключал воду.

- Этому можно научить. Можно ли этому научиться - это уже другая история.

- Я могу научиться, - поспешил сказать Таннер, но Жан уже отворачивался. - Я обещаю!

- Возможно, - уклончиво ответил Жан, направляясь к двери.

- Ты действительно принимаешь душ так, словно у тебя аллергия на воду, - прокомментировал Ксавье, когда Жан снова поравнялся с ним. - Я слышал, что ты безумно быстр, но думал, что это преувеличение.

- «Военный душ». - Это уверенное заявление было от Престона. - Моя сестра всегда такая быстрая, когда приезжает домой.

- О, ничего себе, - сказал Таннер Жану. - Я и не знал, что ты служил.

Жан медленно повернулся и уставился на него, уверенный, что ослышался. Но Таннер выглядел искренне заинтересованным, а Престон и виду не подал, что осознает его идиотизм. Самое меньшее, что мог сделать Джереми, это выглядеть пристыженным среди безмозглых дураков, которыми он командовал, но его слишком широкая улыбка говорила о том, что он был в нескольких секундах от того, чтобы разразиться беспомощным смехом. Жан сердито посмотрел на него, а Джереми только наклонил голову под струю, чтобы вода стекала по его лицу и горлу.

С поркой, которую они заслужили, придется подождать; Жану нужно было убираться отсюда. Переступая порог, он ограничился кислой фразой.

- Команда, состоящая из одних талантов и ни капли ума.

- Грубо, - запротестовал Престон, когда Жан захлопнул за собой дверь.

Когда Жан появился, у шкафчиков стояло с полдюжины игроков, в разной степени обнаженных. Мешковатая футболка Коди прилипла к нему в тех местах, где они были небрежно вытерты, и это только усугубило беспорядок, когда задрался подол, зацепившись за дорожку волос. Он улыбнулся Жану, когда начал доставать одежду из шкафчика и схватил листок бумаги, чтобы похвастаться.

- Тренер Реманн смог распечатать твое расписание, - сказал он. - Просто дай мне знать, когда будешь готов отправиться в путь.

Жан, не теряя времени, насухо вытерся и оделся, но Таннеру все же удалось догнать его, прежде чем он успел уйти. Защитник вспомнил о полотенце, но не спешил вытираться и оставлял лужи на полу там, где ступал на пути Жана. Он вызывающе вздернул подбородок и заявил:

- Я могу научиться. Просто дай мне шанс.

Его настойчивость была многообещающей, но Жан жестом попросил его отойти в сторону.

- Это потребует дополнительного игрового времени. У меня нет полномочий на это.

Таннер не сдвинулся с места.

- Тренер Хименес мог бы. Я спрошу его. - То, что он счел уместным в обход своего капитана и вице-капитана напрямую попросить тренера об одолжении, было на грани отвращения. Жан почувствовал, как от такого самонадеянного заявления у него напрягся каждый мускул на спине. Взгляд, брошенный на него Коди, говорил о том, что выражение его лица выдало его, но Таннер был слишком увлечен своими доводами, чтобы заметить, как много границ он перешел. - Если он скажет «да», значит, это «да» и от тебя, верно? Это твоя единственная проблема?

Коди уперся локтем в плечо Таннера и спросил:

- Что ты пытаешься из него вытянуть в такой поздний час?

- Я хочу, чтобы он научил меня упражнениям.

- Упражнениям Воронов, - уточнил Жан, когда Коди вопросительно приподнял бровь.

- Да, упражнениям Воронов, - с энтузиазмом сказал Таннер. - Я хочу научиться отдавать пас, как он.

- Ну, может, оденешься, прежде чем ломать дверь в тренерскую, - предложил Коди, подняв руку. - Но у нас планы на вечер, так что я забираю Жана. Если ты найдешь время спросить об этом сегодня перед уходом, просто напиши мне, и я дам Жану знать. У тебя ведь есть мой номер, верно?

- Понял, - пообещал Таннер и бросился к своему шкафчику в дальнем конце ряда.

Коди поймал взгляд Жана, но Жан не нуждался в поощрении, чтобы последовать за ним. Они подошли к скамейке запасных примерно в то же время, что и Ананья. Прикосновения ее руки было достаточно, чтобы Пэт прервал свой разговор с Дереком и Дерриком, и все четверо направились к двери, сопровождаемые хором прощаний.

Пэт придержал для них дверь и вложил свою руку в руку Ананьи, как только они оказались на свободе. Вторую руку он протянул Коди. Коди этого не заметил, или хорошо притворился, что не заметил, и занялся изучением расписания Жана. Пэт фыркнул, в равной степени раздраженно и ласково, и направился в сторону кампуса. Коди отступил на шаг, но Жан не упустил из виду, как он посмотрел вслед Пэту и Ананье, как только счел, что это безопасно.

Коди заметил, что его поймали за этим, и прочистил горло.

- Ладно, смотри, - сказал он, поворачивая лист к Жану, когда пара последовала за Пэтом и Ананьей. - У тебя удобное расписание: все четыре занятия проходят в одном здании, а последнее не так уж далеко. Это хорошо, так как у тебя есть перерыв всего в десять минут между ними. Кроме того, по пятницам у тебя только одно занятие. Это здорово, так будет легче в наших выездных матчах.

Они только что добрались до Лиона, когда Коди позвонил Таннер.

- Реманн и Хименес хотят видеть тебя на стадионе завтра утром, - сказал он Жану. - Мы будем в бассейне без тебя, так что это самое подходящее время. Похоже, они хотят увидеть эти таинственные упражнения, прежде чем одобрят их.

Жан понимающе кивнул, и Коди быстро набрал ответ и передал расписание Жану.

- Хорошо, этой осенью мы будем встречаться здесь каждое утро с шести до половины восьмого. Давай начнем с нечетных дней: понедельник, среда, пятница. Куда ты направляешься дальше?

И вот они отправились: сначала из спортзала в Хоффман-холл, где он должен был заниматься с Шейном занятиями по бизнесу, затем в Уотт, где у них с Джереми проходили занятия по керамике. После этого они вернулись к первому зданию, и Коди торжествующе улыбнулся, когда они остановились перед ним. Жан рассмотрел его и остался доволен: это было строгое здание из светлого камня, достаточно высокое, чтобы выделяться на фоне остальных и быть легким ориентиром.

- По вторникам и четвергам ты приходишь сюда и остаешься на последние два урока, - сказал Коди. - Как скучно.

Ананья подняла свободную руку, указывая за заднюю часть Хоффмана.

- Это граница кампуса, - сказала она, взглянув на Жана, чтобы убедиться, что он внимательно слушает. - У тебя будет легкий доступ к парку и стадиону, но придется пройти немного вниз, чтобы найти пешеходный переход. Не то чтобы это имело большое значение. Мне кажется, я помню, что у тебя был свободный урок после последнего занятия.

- Час-десять по всем направлениям, - подтвердил Коди, наклоняясь, чтобы проверить расписание Жана. Четыре дня в неделю занятия Жана заканчивались в час пятьдесят, а дневная тренировка Троянцев продолжалась с трех до восьми. Коди указал на занятия по статистике, которые Жан запланировал после занятий керамикой по понедельникам и средам, и сказал: - Я согласен с тобой, поэтому я позабочусь о том, чтобы мы потом что-нибудь съели. Тренеры угостят нас перекусами на перемене, но ждать настоящего ужина до половины девятого или девяти просто невыносимо.

- Я люблю поздние ужины, - сказал Пэт почти извиняющимся тоном.

- Чудак, - проворчал Коди. - Кстати, об ужине, как насчет того, чтобы поесть, прежде чем я умру?

- Тебе нравится «малай кофта»? - Спросила Ананья. Жан не был уверен, что это было за место или еда, но Ананья только кивнула, когда он озадаченно нахмурился, глядя на нее. - Тогда это то, что мы будем есть. Я уверена, тебе понравится.

- Возможно. - Коди посмотрел на Жана. - Лайла намекала, что ты придирчивый едок.

- Внимательный, - ледяным тоном поправил Жан.

- Как скажешь, - сказал Коди.

- Как будто Лайла может комментировать чьи-то предпочтения в еде, когда пьет это... как это называется? -Пэт перевел взгляд с Коди на Ананью, прося помощи. - Этот странный чай с жевательными шариками.

- Он не такой уж и плохой, - запротестовала Ананья, на что Коди ответил:

- Он просто отвратительный.

- Отвратительный, - согласился Жан, и Ананья сокрушенно вздохнула.

Они направились к северной окраине кампуса. Неподалеку был пешеходный переход, но в это время суток соседние светофоры создавали достаточный просвет, чтобы они могли безопасно пересечь Джефферсон без него. Ресторан, к которому стремилась Ананья, находился недалеко. Было занято всего два столика, но Ананья, казалось, была довольна, что в заведении так тихо.

- Летом здесь действительно лучше, - сказала она. - Как только начнется учебный год, здесь будет настоящий сумасшедший дом.

В центре стояли столики, а вдоль стены - кабинки. Ананья попросила о последнем и нежно положила руку на спину Пэта. Жан заметил, каким взглядом они обменялись, и предположил, что именно по этой причине Коди подошел к кабинке первым. Пэт сел рядом с ними, а Ананья одарила Жана ласковой улыбкой, занимая место напротив Коди. Жану было все равно, с кем сидеть, но он все равно посмотрел на Коди. Коди выглядел расслабленным, когда они снимали салфетки с подставки, поэтому Жан сел, не возражая.

- Это наше угощение, за то, что побаловал нашу компанию, - сказала Ананья. - Аллергия есть? Нет? Тогда мы возьмем всего понемногу.

Жан решил, что она преувеличивает, но когда подошел официант, чтобы раздать стаканы с водой, Ананья по памяти назвала список блюд. Жан почти ничего из этого не понял, так как только одно или два названия были на английском, но радостная реакция Коди и Пэта на несколько предложенных вариантов говорила о том, что они смогли понять суть. Жана это не успокоило, но беспокоиться было еще рано.

Все трое перескакивали с одной темы на другую в быстром, беззаботном разговоре. Они оставляли ему возможность присоединиться, вставляя вопросы то тут, то там, когда он слишком долго молчал, но Жан предпочитал по возможности не вмешиваться.

Мир продолжался до тех пор, пока не принесли первые блюда, и при виде жареного теста Жан откинулся на спинку стула. Остальные быстро набросились на них. Ананья раскрыла на своей тарелке, чтобы показать ему, что внутри, как будто начинка из гороха и картофеля могла каким-то образом компенсировать ужасный внешний вид.

- Все жареное, - сказал он.

- Это вкусно, - сказал Коди, когда они принялись за еду. - Если ты не хочешь свой, можно я возьму?

- Выброси его.

- Ни в коем случае.

Их прервало прибытие новых тарелок, и Жан с растущим неодобрением наблюдал, как перед ним выкладывают незнакомые блюда. В тарелках с соусом и сливками лежали куски мяса, на тарелках были навалены рис и небольшие кусочки хлеба, покрытые бесцветной намазкой. Над столом витал аромат теплых дрожжей и острых специй, а сквозь него пробивались пикантные ароматы мяса и сыра.

Ананья переставляла блюда с легкостью, выработанной долгой практикой, добавляя названия и уровни специй по мере того, как делала новый заказ. Только закончив, Жан понял, что она отделила блюда из курицы и баранины от вегетарианских. Даже последние вызывали беспокойство: те овощи, которые Жан мог разглядеть, были наполовину покрыты подливками и темными бульонами. Жан не знал, что со всем этим делать, и не был уверен, что сможет доверить ей рассказать ему о них, после того, как она начала с жареного теста.

- С чего ты хочешь начать? - Спросила его Ананья.

- Ни с чего, - ответил Жан. - Ничего из этого не выглядит уместным.

- Уместным, - обиженно повторила Ананья. - В каком смысле?

Жан подумал, как бы попроще изложить, и остановился на интерпретации Кэт.

- Макронутриенты, - сказал он и нахмурился, потому что это прозвучало скорее по-французски, чем по-английски. Он попробовал еще раз, тщательно выговаривая слова, и непонимающее выражение на лице Ананьи сменилось пониманием. - Персонал обеспечивал нас, то есть Воронов, питанием именно для того, чтобы мы - они - получали именно то, что необходимо для успешной тренировки. Кэт учит меня готовить блюда, соответствующие этим цифрам. Я не смогу подсчитать ингридиенты, если не буду знать, что это такое.

- Ты слишкоммного об этом думаешь, - сказал Пэт. - Это всего лишь одно блюдо.

- В твоем неуважении к питанию нет ничего достойного гордости, - предупредил его Жан.

- Приведи нам несколько примеров, - предложил Коди, когда отложил хлеб в сторону. Жан послушно отсчитал на пальцах количество завтрака, обеда и ужина. Возможно, это была ошибка: его товарищи по команде смотрели на него так, словно у него выросла вторая голова. Коди был первым, кто обрел дар речи. - Не каждый божий день. Жан, - настаивал он, когда Жан только хмуро смотрел на них, - Скажи мне, что у тебя было какое-то разнообразие.

Жан задумался.

- Иногда нам приносили фрукты.

- Хорошо, - сказала Ананья, растягивая слова. - Ммм. Хорошо. Дай мне подумать. - Задумчивое выражение ее лица, когда она рассматривала разложенное перед ними блюдо, не внушало доверия, но она спросила: - Бириани? - и Коди передал ей блюдо из дальнего угла. Ананья поставила его рядом со стаканом Жана. - Признаюсь, обычно я не думаю о еде в таких строгих терминах, но это блюдо должно быть достаточно подходящим.

«Должно быть» звучало недостаточно хорошо. Жан даже не пошевелился, чтобы взять что-нибудь.

- Что это?

- Куриный бириани, - сказала она.

Он пристально смотрел на нее, пока она не отсчитала ингредиенты на кончиках пальцев. Все, что она перечислила, было ему известно, за исключением риса басмати, и Жан уставился на блюдо. На первый взгляд, оно казалось безопасным и приемлемым, но без опыта Кэт, на который можно было положиться, Жан чувствовал себя неуверенно. Была вероятность, что он неправильно все подсчитал или Ананья по неосторожности забыла какой-то ингредиент. Жан не мог рисковать. Он отодвинул бириани подальше.

- Нет, - с явным разочарованием предположила Ананья.

- Это просто курица с рисом, - запротестовал Коди. - Я видел, как ты ешь это на обед.

- Я поем позже, - сказал Жан. Когда Коди, казалось, собрался возразить, он добавил: - Я не голоден.

- Не хочу показаться грубым, но я тебе не верю, - сказал Пэт.

- Во что ты веришь, не моя проблема.

- Жан, - сказал Пэт и попытался продолжить «Моро», но Жан сразу отказался смотреть на него.

Жан бросил на него злобный взгляд, но Пэт проигнорировал явное предупреждение. Он упрямо стиснул зубы, изучая лицо Жана. Жан не был уверен, что именно он ищет, но долго ждать ему не пришлось. Пэт протянул руку и выложил на тарелку Жана горку обжаренных во фритюре овощей. Жан оттолкнул ее от себя, прежде чем кто-либо успел подумать, что он собирается это съесть, а Пэт с оглушительным грохотом опустил щипцы.

Ананья предостерегающе протянула руку к Пэту.

- Дорогой, мы на людях.

Пэт не смотрел на нее, но у него, по крайней мере, хватило ума говорить тише.

- Это не совесть, Жан, это страх. Ты боишься есть. - В его обвинении было больше смятения, чем гнева, но Жан все равно почувствовал, как у него встают дыбом волосы. - О чем, черт возьми, думал Эдгар Аллан? Это ненормально.

- Ты не имеешь права указывать мне, что нормально, - выпалил Жан в ответ с такой яростью, что Ананья отодвинулась от него. - Ты ничего обо мне не знаешь.

- Нет, но...

Жан не хотел этого слышать. Он встал со скамейки и вырвался из рук Ананьи, когда она схватила его за руку.

- Телефон, - сказал он и ушел, не оглядываясь.

Он распахнул дверь с такой силой, что петли угрожающе заскрипели, и отступил на угол улицы, чтобы наблюдать за встречным движением. Он знал, что дом находится недалеко отсюда: с этой точки обзора ему был виден перекресток Джефферсон и Вермонт, который он пересекал каждый день для тренировок. Короткая прогулка, пара поворотов, и он окажется в безопасности на знакомой территории. Это было почти жестоко - так близко.

Он надеялся, что скрип двери позади него был из другого магазина, но Коди подошел к нему буквально через несколько мгновений. Он проследил за взглядом Жана и спросил:

- Собираешься домой?

- Я не могу, - сказал Жан, и на этот раз ему было неприятно признать это: - Вороны не могут перемещаться в одиночку.

Я не Ворон, резким эхом отдавалось у него в висках. Жану хотелось вырвать это из головы.

- Я провожу тебя домой после ужина, - предложил Коди. - Зайдешь еще?

- Сначала мне нужно позвонить, - сказал Жан. - Я обещал тренеру Реманну.

Коди кивнул и отошел.

- Тогда увидимся позже.

Жан подождал, пока за ними закроется дверь, а затем опустил взгляд на телефон, который сжимал так, что побелели костяшки пальцев. Мысль о том, чтобы позвонить, напрягла все нервы, но Жан медленно прокрутил страницу до номера, который он сохранил под названием «ИГНОРИРОВАТЬ». Он нажал на кнопку вызова слишком легко, чтобы вызвать его, раздумывая, не проще ли было бы отделаться сообщением, и, в конце концов, позвонил. Возможно, она уже спала, и он мог бы, по крайней мере, сказать Реманну, что пытался.

- Привет, Жан, - раздался у него в ухе голос Бетси Добсон спустя всего один гудок. - Я надеялась, что получу от тебя весточку на этой неделе.

Значит, она видела новости.

- Мой тренер велел позвонить вам, - сказал Жан, не сказав «это не мой выбор». - Я скажу ему, что вы слишком заняты, чтобы начать на этой неделе. Все, что вам нужно сделать, это подтвердить это, если он спросит.

Жан услышал улыбку в ее голосе, когда она, проигнорировав это, спросила:

- Ты сейчас свободен или лучше будет завтра?

- Лучшего времени и не придумаешь, - ответил Жан. - Мне нечего вам сказать.

- Я могу говорить сама, пока мы не почувствуем себя более комфортно друг с другом.

Жан заколебался, когда на него нахлынуло неожиданное воспоминание.

- Вы сказали, что Кевин разрешил рассказать мне все, что он вам рассказал. Да?

- Да, это так, - согласилась Добсон. - По крайней мере, я думаю, он хочет, чтобы ты знал, как много я уже знаю о том, откуда ты родом. Это потенциально создает для тебя безопасное пространство для работы, пока ты не будешь готов осваивать новые территории.

Жан задумчиво прикусил нижнюю губу. Наконец он неохотно произнес:

- Тогда позже. Я только послушаю.

- Завтра в это время подойдет?

Нет, подумал Жан, но сказал только «Да» и повесил трубку.

Если бы она перезвонила, он, возможно, выбросил бы свой телефон в поток движения машин, но она отправила ему подтверждение лишь несколько мгновений спустя:

«Моро - Добсон, 3 июля, в 19:00 по Гринвичу».

Жан чуть было не удалил запись, но решил, что она понадобится ему в качестве доказательства для Реманна. Он начал убирать свой телефон, затем что-то грубо пробормотал по-французски и обновил ее контактную информацию, прежде чем Реманн заметит. Покончив с этим отвратительным заданием, он присоединился к своим товарищам по команде внутри.

Они предприняли несколько символических попыток вовлечь его в разговор, но Жан, по возможности, держался в стороне. Изучать их было интереснее, поскольку их связывала очевидная и непринужденная привязанность. Коди и Пэт разложили остатки еды по пластиковым контейнерам, пока Ананья оплачивала счет, и они вчетвером вышли из ресторана, выстроившись в короткую очередь.

- Скоро увидимся, - сказал Коди.

Ананья взяла Пэта под руку.

- Спокойной ночи, Жан.

Они с Пэтом отправились в одну сторону, а Коди и Жан - в другую. С каждым шагом, который Жан делал от них, дышать становилось немного легче. Возможно, дело было не столько в отдалении от них, сколько в пункте назначения, потому что, когда показался дом Лайлы, Жан почувствовал себя спокойнее. Коди остановился рядом с ним у подножия лестницы и протянул ему пакет с едой.

- Бириани, - спокойно ответил Коди, несмотря на неодобрение Жана. - Ты сказал, что доверяешь Кэт готовить тебе, так что попроси ее обсудить это с тобой. Если тебе не понравится то, что она скажет по этому поводу, смело выбрасывай. - Коди подождал, пока Жан возьмет пакет, прежде чем повернуться и уйти, но он замедлил шаг и вернулся назад через несколько шагов. - Если никого нет дома, это станет для тебя проблемой?

Жан посмотрел мимо него туда, где все еще стояла машина Джереми.

- Я оставался один в университете Пальметто, - сказал он и неохотно добавил: - Один раз.

Выражение лица Коди стало серьезным.

- Тогда я остаюсь. Я слышал, чем это закончилось.

- Я не помню, - вырвалось у него прежде, чем он понял, что это тихое признание, которого он избегал, когда его друзья осторожно пытались рассказать о том ужасном дне. Жан подумал о ледяной воде и бьющемся стекле. Он вонзил зубья ключа в большой палец и сказал: - Даже сейчас почти ничего не прояснилось.

- Может, оно и к лучшему.

- Может быть, - согласился Жан и открыл входную дверь, чтобы впустить их обоих.

Коди подождал за дверью, пока Жан обошел все в поисках Кэт и Лайлы. В каждой комнате было темно и пусто, поэтому Коди снял обувь и запер за ними дверь. В конце концов, они оказались на кухне, чтобы Жан мог убрать свой пакет с едой. Жан уже почти проголодался, но ограничился тем, что снял с полки кувшин с водой. Коди кивнул, когда он поднял его, и Жан пошел за двумя стаканами.

- Спасибо. - Коди уселся на табурет и указал рукой. - А что у вас за холодильником?

Жану не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что заметил Коди.

- Их нелепая картонная собачка. Джереми постоянно таскает ее в нашу комнату.

- Черт. - В голосе Коди звучало восхищение, но он говорил не о собаке. - Ты так это произносишь? Джереми. - Он произнес это вслух, стараясь подражать акценту Жана. Жан подумал, не стоит ли ему обидеться, но Коди увидел выражение его лица и поспешил сказать: - Нет, нет, это так вкусно. Пожалуйста, никогда не меняй это. Джереми, - он попробовал еще раз, на этот раз чуть лучше. - Держу пари, у него подкосились коленки, когда ты сказал это в первый раз. У меня бы подкосились.

Жан отказался идти по этому пути.

- Пей воду.

Коди наполнил их стаканы.

- Могу я тебя кое о чем спросить? Ты можешь солгать, если хочешь.

Жан взглянул на его лицо и сказал:

- Не можешь.

Улыбка, появившаяся на губах Коди, говорила о том, что быстрый отказ Жана был достаточным ответом, но Коди был достаточно добр, чтобы оставить все как есть, отпустив самую тонкую колкость:

- Что ж, у нас остается еще двадцать шесть товарищей по команде, о которых можно посплетничать. С кого нам начать?

Они, как и ожидалось, начали с линии защиты. Коди называл игрока, и они вдвоем сравнили свои выводы и потенциальные области для улучшения. Коди отказался прикасаться к вратарям, со смехом сказав, что он слишком боится обидеть кого-либо из них. Они как раз приступили к полузащитникам, когда Кэт и Лайла вернулись домой, и девочки поспешили на свет в кухне. Коди пропустил приветствие, чтобы бросить Жану вызов:

- Наконец-то! Жан умер бы с голоду, если бы ты еще немного задержалась.

Кэт резко остановилась на полпути к ним.

- Я думала, вы пошли куда-нибудь поесть. Что случилось?

- Удачи, - пожелал Коди Жану.

У него хватило наглости выразить свое сочувствие. Жан сердито посмотрел на него, но Коди только спрыгнул с табурета и быстро обнял Лайлу на прощание. Неудивительно, что Кэт последовала за Коди к входной двери, чтобы потребовать более подробных объяснений. Лайла осталась, серьезно глядя на Жана. Если она не собиралась ничего говорить, то и он не собирался. Жан сосредоточился на том, чтобы выпить воды, пока не вернулась Кэт. Она направилась прямиком к холодильнику, достала с полки его еду и поставила перед ним контейнер.

- Расскажи мне, что к чему, - попросила Кэт.

Жан разложил все по полочкам: сначала ингредиенты, а потом уже догадки по числам. Некоторые из них он уже знал наизусть: рис и курица были простыми, если рис басмати был хоть немного похож на коричневый рис, который предпочитала Кэт. Специй было совсем немного, и, хотя он не мог вспомнить, из чего состоит йогурт, он знал, что она может его поправить. Он сложил все, когда закончил, и подождал, пока она подтвердит это.

- Ты уже знаешь, что прав, - сказала она. - Почему ты не мог доверять своим подсчетам?

- Я мог ошибиться.

Кэт внимательно посмотрела ему в лицо.

- На сколько? Пять или шесть углеводов? Два грамма жира? По большому счету, это ничтожно мало. - Когда Жан не ответил, она разорвала пластиковую упаковку со столовыми приборами и слегка ударила его вилкой по носу. - Допустим, ты забыл один из них и съел слишком много. Выгнал бы Коди тебя на улицу? А я? Это не риторический вопрос, Жан, - настаивала она, когда он не ответил. - Мне нужно знать, боишься ли ты нас.

- Команды, которая не умеет драться? - обиженно спросил он.

Улыбка Кэт была мимолетной, но довольной. Жан понял, что он попался еще до того, как она согласилась.

- Команда, которая не будет драться. Боже, как вкусно, - добавила она, откусывая кусочек от его ужина. Она наклонилась через стол и поцеловала его в лоб. - Ты знаешь, что делаешь. Доверяй себе, хорошо? А теперь ешь, пока не зачах. Если тебе действительно это не нравится, мы приготовим что-нибудь другое.

Лайла махнула рукой через плечо.

- Найди нас, если мы тебе понадобимся. Мое шоу вот-вот начнется, так что мы будем в другой комнате.

После того, как они ушли, Жан несколько минут возился с едой в контейнере, его мысли были в полном беспорядке, и, наконец, он попробовал. Он почти жалел, что не ненавидит это блюдо после того стресса, который оно вызвало у них всех сегодня вечером, но даже холодное блюдо было достаточно вкусным, чтобы в него можно было зарыться.

Он почти закончил, когда Коди прислал ему простое сообщение: «Съел?»

«Съел», подтвердил Жан. После недолгих раздумий он добавил: «Было вкусно».

«:)» - это было все, что Коди написал в ответ, поэтому Жан отложил телефон в сторону, чтобы закончить ужин.

Глава шестая

Джереми

Джереми не думал, что утро начнется с того, что он узнает, что Вороны не признают федеральных праздников. Он пристально смотрел на Жана поверх кружки с кофе, желая, чтобы кофеин быстрее попал в его организм, и он смог справиться с неожиданным гневом Жана. Возможно, кому-то следовало напомнить ему, что в среду у команды не будет тренировки, но кто бы мог подумать, что его нужно предупредить? Жан был французом, но он пробыл в Соединенных Штатах достаточно долго, чтобы знать о 4 июля.

- Сегодня праздник, - в третий раз повторил Джереми.

- Каждый год? - спросил Жан.

- Как часы, - сказала Кэт, весело взбивая яйца на сковороде. - Учитывая ту роль, которую Франция сыграла в войне, ты должен считать своим патриотическим долгом, провести сегодняшний день на вечеринке.

- Пропускать тренировки из-за того, что произошло двести лет назад, безответственно.

- Иногда ты действительно лучик света, - сказала Лайла. Она отставила свой кофе в сторону и обхватила лицо руками, чтобы рассмотреть его. - Если это не считается законным отдыхом в Эдгаре Алане, то что тогда считается? Новый год и Рождество, я полагаю, но что...

Джереми не понравилось, что она замолчала, но он допил остатки кофе, прежде чем перевести взгляд с одного на другого. Упрямая линия подбородка Жана была достаточным ответом, но Жан, не колеблясь, высказался это по существу:

- Вороны не понимают зимних каникул, когда в январе начинаются чемпионаты. Это время имеет решающее значение.

- У них должен быть выходной, - настаивала Лайла. - Только не говори мне, что они никогда не останавливаются.

На мгновение Джереми испугался ответа Жана, но потом Жан сказал:

- Последний день каждого месяца и первые четыре дня после выпускных экзаменов - это вынужденные периоды восстановления.

Джереми проверил на вес кофейник, но пока не стал наполнять свою кружку.

- Когда еще?

Жан посмотрел на него.

- Когда еще что?

- Боже милостивый, - воскликнула Кэт. - Начиная с сегодняшнего дня, ты обязан отмечать каждый большой праздник. Когда у тебя день рождения?

- В ноябре.

Кэт подождала, но больше ничего не последовало.

- Хочешь, растянуть на все тридцать дней, или хочешь немного сократить время для меня?

Жан задумчиво склонил голову набок, и Джереми пожалел, что не заметил на лице Жана и тени подозрения. Лучше бы сдержанность из-за недоверия, чем что бы это ни было. Но Жан продолжал размышлять, лениво постукивая большим пальцем по островку, пока он рассматривал его, и в итоге остался ни с чем.

- Ноябрь, - повторил он и безразлично пожал плечами. - Возможно, это где-то в моем досье.

- Ты не знаешь, когда у тебя день рождения? - Спросил Джереми.

Жан посмотрел на него.

- С чего бы мне знать? В Эверморе это не имеет значения.

- Не признавать этого и не знать об этом вообще - две совершенно разные проблемы, - сказал Джереми. Жан попытался отмахнуться от него, и Джереми попытался: - Кевин знает о своем дне рождения, и он пробыл в Эверморе дольше, чем ты.

Взгляд Жана был тверд.

- И что?

Вызов, прозвучавший в этом простом ответе, заставил Джереми заколебаться. Он устало признался:

- И он отказывается праздновать его. Но я полагаю, ты знаешь почему, так же хорошо, как и я. - Жан не ответил, но отвел взгляд. Джереми попробовал еще раз: - Даже если Воронам было наплевать на дни рождения, ты был дома, пока тебе не исполнилось четырнадцать. - Когда стало ясно, что Жан ждет, когда он перейдет к делу, Джереми был вынужден сделать единственный возможный вывод: - Ты хочешь сказать, что они тоже ничего для этого не сделали? Правда? Твоя собственная семья?

- А я-то думала, что твои родители - придурки, - прокомментировала Кэт, скорчив Джереми гримасу.

Лайла даже не колебалась.

- Да, так и есть.

- Спасибо, ребята, - сказал Джереми, снова наполняя свою кружку.

- Да, в любое время. - Голос Кэт звучал рассеянно, когда она листала страницы в своем телефоне. Джереми был на полпути к кухонному островку со своим напитком, когда Кэт набрала номер, и от него не ускользнуло, как напрягся Жан, услышав ее радостное: - Привет, тренер. Вы заняты? Я надеялась, что вы сможете что-нибудь для нас разузнать. - Она отмахнулась от Жана, когда он потянулся к ее телефону. - Эдгар Аллан сказал вам, когда у Жана день рождения? Да, мы уже пытались это сделать. Угадайте с трех раз, почему я вас спрашиваю.

Жан тихо выругался и отодвинулся. Джереми протянул руку, пытаясь поманить его к себе, но Жан и близко не подходил к Кэт, пока она не повесила трубку.

- Вот черт, правда? Потрясающе, спасибо, вы лучшая. - Кэт отложила телефон в сторону, сияя от торжества. - Лисински говорит, что это девятое число.

- Ты не можешь просто позвонить тренеру, - настаивал Жан.

- Я могу, и я это сделала. - Кэт пошла отмечать в календаре. - Зачем еще мне знать их номера, если мне не разрешается ими пользоваться? Смотри! - Она постучала пальцем по квадратику, на котором написала имя Жана, и сделала несколько отсчетов вперед. - У тебя три дня до дня рождения Коди. Мы могли бы устроить двойной день рождения и выложиться по полной.

Она начала возвращаться к июлю, месяц за месяцем, и остановилась на августе. Джереми не мог прочитать ее заметки с островка, но с первого взгляда понял, что было на странице. 27 августа был первый день занятий, а за две недели до этого состоится совместное интервью Жана и Кевина. Кэт пролистнула 11 августа, решила не поднимать эту тему и вернулась к июлю. Единственное, что она написала в этом месяце, - пометка в виде звездочки внизу: напоминание о том, что кто-то должен связаться с Лисами 23 июля.

- Скоро будет, - сказала Кэт, отвлекшись эти дни. Она провела пальцем по неделе и бросила мрачный взгляд через плечо на Джереми. - Кевин уже что-нибудь сказал по этому поводу?

- Нет, - ответил Джереми и признался: - Я его не спрашивал. Я не уверен, что сказать.

- Надеюсь, его товарища по команде оправдают? - Предположила Кэт, отрываясь от календаря. - В сети ходят слухи, что Аарон отказался от своего права на суд присяжных, но я пока не могу подтвердить эти слухи достоверным источником. Рискованное дело - доверять свой вердикт одному человеку, но, возможно, это и к лучшему, учитывая репутацию Лисов. На кого они могут положиться, чтобы быть честными?

Лайла вздохнула.

- Они действительно не могут упустить шанс, да?

- Может быть, это будет их год, - сказал Джереми.

Жан отмахнулся от этого.

- Прошлый год был их годом.

- Конечно, - сухо ответила Лайла. - Не обращая внимания на смертельную передозировку, похищение, обвинения в убийстве, разгул вандализма в кампусе и... Эндрю, - сказала она после неловкой паузы. - В остальном у них был отличный год.

- Они выиграли финал, - отметил Жан.

Лайла подняла глаза к потолку, призывая к терпению.

- О, да. Как я могла забыть?

- Учитывая, как вы напрасно выкинули свой сезон против них, ты, надеюсь, вспомнила.

Джереми поставил свой кофе на стол и устремил на Жана серьезный взгляд.

- Жан, посмотри на меня, - сказал он и подождал, пока Жан послушно обратил на него все свое внимание. - Для меня важно, чтобы ты понял: мы ничего не выбрасывали. Никогда еще в истории первого дивизиона, команда не добивалась того, чего добились Лисы в прошлом году. И да, они набрали обороты по сравнению с прошлым годом, и Кевин внес существенный вклад в состав, но это многое объясняет. Мы хотели понять этот стремительный взлет, поэтому нам нужно было испытать себя в противостоянии с ними на их уровне. Мы не были уверены, что у нас когда-нибудь снова появится такой шанс. Кто сказал, что они смогут продержаться так два года подряд, верно?

- Ты рискнул и проиграл.

- Вороны этого не сделали, но они тоже, - заметил Джереми. Жан отвел взгляд: не для того, чтобы избежать, а в раздумье. Джереми дал ему несколько секунд на то, чтобы вставить свое слово, прежде чем продолжить. - Мы можем сделать то, чего не могут Вороны, чему они так и не научились: мы можем пережить поражение и учиться у каждой команды, с которой сталкиваемся. Мы сильнее, когда играем против Лисов, и мы сильнее, когда проигрываем. Это то, что нам было нужно, поэтому мы сосредоточимся на этой прекрасной возможности, а не на разочаровывающем результате. Если Пальметто снова зайдет так далеко, я уверен, что мы сможем выйти на первое место.

- Если они это сделают, Кевин станет твоей проблемой, - сказала Кэт Жану. Это было смелое предположение, когда Жан начинал год в качестве замены, но Джереми не мог представить, чтобы Реманн принял другое решение. - Ты сможешь с ним справиться?

Жан был достаточно честен, чтобы сказать:

- Неизвестно, учитывая ограничения Троянцев. Сначала я должен уничтожить Аллена.

- Деррика? - Удивленно спросил Джереми. - Что он тебе сделал?

- Он думает, что он лучше меня, - сказал Жан с кислым выражением лица. Он снова взволнованно постучал пальцем по краю своей кружки и сказал: - Я редко сталкиваюсь с ним на корте. Мне нужно изучить больше матчей, чтобы увидеть, как он играет вне тренировок. Совсем не тренируемся сегодня?

- Совсем не тренируемся, - подтвердил Джереми.

Жан сказал что-то грубое и вышел из комнаты. Кэт бросила ему вслед раздраженный взгляд, когда уже заканчивала раскладывать по тарелкам их завтрак, затем, изогнув бровь, посмотрела на Джереми и спросила:

- Когда ты собираешься сказать ему, что мы едем в Санта-Монику на фейерверк?

- Может быть, когда мы будем сажать его в машину, - предложил Джереми.

Лайла улыбнулась.

- По крайней мере, дай ему сначала посмотреть матч или два. Это его успокоит.

- Остается надеяться. - Джереми протянул руку за тарелкой Жана. - Тебе нужен телевизор, или я могу посадить его перед ним?

- Все в твоем распоряжении, - сказала она, и Джереми пошел отрывать Жана от ноутбука.

Он не планировал так провести утро, но как только Джереми увидел по телевизору игру, ему было легко устроиться рядом с Жаном на диване. Он выбрал игру наугад, но через десять минут вспомнил об этом матче и остался доволен своим выбором.

Более интересным, чем игра, было то, как Жан взаимодействовал с ней. Он молча избегал каждого фильма, который ему навязывали, но матчем Жан увлекся с самого начала. Он пересыпал матч праздными замечаниями и грубыми комментариями и даже пытался утихомирить комментаторов, когда они высказывали о нем противоположное мнение. Это было более мило, чем следовало бы, и Джереми прятал улыбку за своей давно опустевшей кружкой, когда Жан становился особенно грубым.

Когда Джереми на экране пропустил удар, которого ему не следовало делать, Жан повернулся и уставился на него. Он выглядел таким искренне шокированным, что Джереми не смог удержаться от смеха.

- Прости. У нас с ним давние отношения, так что я отвлекся на наш разговор. - Более конкретно, Иван Файзер перечислял все, что он позволил бы Джереми сделать с ним, если бы тот зашел к нему в номер после матча. Джереми попытался напустить на себя серьезный вид и перекрестился. - Этого больше не повторится, слово скаута.

Джереми с экрана оправдал себя десятью минутами позже, когда ему удалось убежать от обоих защитников и забить гол. Вратарь не ожидал, что у него получится пробить с такого угла и расстояния, и в отчаянии швырнул клюшку об пол.

Джереми улыбнулся Жану и сказал:

- Это компенсирует прошлую неловкость, верно?

- Хорошая игра не может стереть критическую ошибку, - сказал Жан. Джереми закатил глаза и откинулся на спинку дивана. Он уже почти успокоился, когда Жан сказал: - Но большую часть времени ты ведешь себя очень хорошо.

Сердце Джереми дрогнуло не от этих слов; Джереми уже много лет слышал разные варианты одного и того же комплимента как от товарищей по команде, так и от незнакомцев. От глубокого удовлетворения, прозвучавшего в его тоне, у Джереми защемило в животе. Джереми открыл рот, снова закрыл и выдавил из себя:

- Спасибо! Я стараюсь изо всех сил. Эй, хочешь воды? Я как раз собирался сходить за ней.

- Да, - ответил Жан, и Джереми вышел из комнаты, прежде чем сказал что-то, о чем они оба пожалеют.

Он ставил кувшин на место, когда заметил странный коричневый квадрат, торчащий из-за холодильника. Осторожный рывок показал ножку, и Джереми рассмеялся, когда понял, на что он смотрит. Он вытащил картонку из тайника и осторожно смахнул пыль. Баркбарк выглядел ничуть не потрепанным после этого злоключения: какой бы приступ досады ни заставил Жана спрятать его там, он, по крайней мере, был осторожен и не поцарапал собаку при этом.

Он взял оба бокала в одну руку, убедился, что держит их крепко, и понес Баркбарка обратно в гостиную.

- Смотри-ка, кто хочет посмотреть игру с нами, - сказал Джереми и посадил собаку на пустую подушку между ними. Взгляд, брошенный на нее Жаном, говорил о том, что он подумывает о том, чтобы швырнуть ее через всю комнату, как огромный бумажный самолетик, но он молча взял свою воду. Джереми вернулся на свое место и устроился поудобнее, чтобы досмотреть оставшуюся часть матча.

Вторая игра подходила к концу, когда в дверях появилась Лайла, чтобы предупредить их за пять минут. Она уже была одета в черный купальник, длинные ноги были полностью видны, а волосы заплетены во французскую косу. Через несколько секунд после того, как она ушла, Троянцы забили, но Жан даже не отреагировал. Он уставился в экран телевизора, словно забыл, где находится.

Джереми ничего не мог с собой поделать.

- Должно быть, приятно, когда тебе нравятся оба варианта. Держу пари, это упрощает задачу.

- Перестань красить волосы. Осветлитель разрушает твой мозг, - сказал Жан с большей язвительностью, чем Джереми ожидал от своего комментария. - Почему она так одета?

- Я расскажу тебе через пять минут, - пообещал Джереми.

Жан проворчал что-то грубое себе под нос, но пропустил это мимо ушей, и последние две минуты они смотрели в тишине. Джереми нашел новое место для Баркбарка, прежде чем отвести Жана в их спальню, и объяснил, что они планируют провести вторую половину дня, готовя барбекю и играя в пляжный волейбол. Жан, как и следовало ожидать, не был в восторге от этого плана, но он был в меньшинстве и не собирался оставаться дома один. Он переоделся в самую классную одежду, которая у него была, в то время как Джереми натянул плавки и футболку, и они увидели, что девочки ждут их у входной двери.

Кэт схватила Жана за запястье и швырнула Джереми свою сумку с полотенцами и солнцезащитным кремом.

- Встретимся там! - сказала она, вытаскивая Жана за собой через парадную дверь. Джереми придержал дверь ногой и увидел, что она уже перенесла их шлемы и куртки на свой мотоцикл. Джереми, честно говоря, ожидал от Жана более решительного сопротивления, но он, поколебавшись всего мгновение, взял свой шлем из протянутой руки Кэт.

Они уехали еще до того, как Лайла закрыла входную дверь. Лайла бросила на Джереми косой взгляд и сказала:

- О, конечно, это никак не отразится на тебе.

- Она даже не может войти внутрь, - заметил Джереми.

Лайла только пожала плечами и последовала за ним к его машине. Остальные шлюшки собирались направиться прямиком на пляж, чтобы «разравнять там песочек», но группе Джереми нужно было сделать остановку. И Матильда, и Уоррен были сегодня на работе, а Брайсон был в Эдмонтоне. Из-за этого дом Джереми остался без присмотра, поэтому он предложил воспользоваться их грилем для приготовления ужина. Он жил всего в двенадцати минутах езды от того места, где они собирались провести вторую половину дня, так что к тому времени, когда они доставят туда еду, она будет еще горячей.

Из-за праздничных пробок поездка заняла больше времени, чем он хотел, и у Кэт было преимущество в том, что она уехала раньше. Когда Джереми подъехал к своему дому, мотоцикл стоял перед ним один, а на каждой ручке висело по шлему. У Кэт не было ключа, а Уильям уехал из города на каникулы, поэтому Джереми предположил, что Кэт и Жан слоняются по заднему двору. Вместо этого он обнаружил, что гриль горит без присмотра.

Джереми успел удивиться только на мгновение, прежде чем Кэт открыла заднюю дверь и сказала:

- Как раз вовремя! Вы что, ребята, шли сюда пешком? - Она заметила растерянное выражение его лица и ткнула большим пальцем через плечо. - Даллас впустил меня, сказал, что Уильям сказал ему, что ты придешь приготовить ужин. Конечно, он запаниковал.

Она отошла в сторону, чтобы впустить их. Семейный шеф-повар усердно трудился на кухонном столе, закатав рукава до локтей и формируя котлеты руками. Троянцы выбрали сегодня бургеры с черной фасолью, чтобы приготовить их с Ананьей на гриле одновременно, и Уильям, должно быть, вынес этот вердикт, когда привлек Далласа к делу. В стороне лежала небольшая стопка разделочных досок и ножей, свидетельствующая о том, что он уже нарезал все возможные начинки, какие только смог придумать.

- Тебе нужно сегодня отдохнуть дома, - сказал Джереми.

- Когда здесь вся вкусная еда? - Спросил Даллас. - Дай мне еще пятнадцать минут, и я начну все для тебя собирать.

- Уверен, что тебе не нужна помощь?

Улыбка Далласа даже не дрогнула.

- Убирайся с моей кухни, Джереми.

Кэт рассмеялась и взяла Лайлу под руку.

- Пошли, Жан в столовой. Самой обычной.

Она потащила Лайлу из комнаты, и Джереми ничего не оставалось, как последовать за ней. Дверь, которую они искали, была всего через две, за дальним шкафом, где хранились чистящие средства, и лестницей, ведущей в винный погреб. Все шесть мест за столом были пусты. Кэт не выглядела такой обеспокоенной, как следовало бы, обнаружив пропажу Жана, и вместо этого пошла налить себе лимонада из кувшина, стоявшего в центре стола.

- Странно, - сказала она, когда Джереми повернулся к ней.

- Ты отправила его на экскурсию, - догадался Джереми.

Кэт прижала руку к груди.

- Я была такой смелой?

Лайла отодвинула стул, молча уступив Джереми поиски, так что Джереми оставил их наедине. Дверь кабинета Уоррена была плотно закрыта, как и дверь спальни Уильяма. В прачечной, конечно же, никого не было. Жана не было ни в парадной столовой, ни в дневной комнате.

Джереми уже начал думать, что он поднялся наверх или нырнул в ванную на первом этаже, когда обнаружил Жана перед камином в гостиной. Большая часть каминной полки была заставлена изящными безделушками, которые покойная мать Матильды привезла домой из разных своих коллекций, но центральное место занимал семейный портрет восьмилетней давности. Жан смотрел на него с каменным выражением лица.

- Довольно крутая штука, да? - Спросил Джереми, подходя ближе. Он поднял изящную трубку и продемонстрировал ее. - Это от «Этернали Йорз». Коллега Нэн по фильму планировал забрать ее домой, но, узнав, что это ее последний фильм, подарил ей на прощание. - Он отложил трубку и улыбнулся Жану, но Жан даже не взглянул в его сторону. Джереми снова попытался отвлечь его: - Не знаю, говорил ли я тебе когда-нибудь, что она актриса? Ты так сильно ненавидишь кино, что я не думал, что тебе будет до этого дело. Анжелика Ласло, - сказал он, зная, что Жан не обратит на это внимания.

Жан не заинтересовался, но сказал:

- Их четверо. - Он не мог иметь в виду людей, когда на портрете было семь лиц, но все же сказал: - Кэт сказала, что у тебя их всего трое.

Джереми слишком поздно понял, что это братья и сестры.

Жан поднял портрет с места и повернул его к Джереми. Джереми ждал, что тот спросит, но палец Жана безошибочно остановился на лице Ноа. Остальные семейные портреты он уже видел во время самостоятельной экскурсии. Это был единственный сохранившийся, на которым был Ноа. Остальные Матильда убрала много лет назад, заявив, что ей невыносимо видеть его лицо, смотрящее на нее из каждой комнаты.

Джереми взял портрет из безвольных рук Жана и поставил его на прежнее место.

- В августе исполнится четыре года, как его не стало. - Его хриплые слова вызвали задумчивый взгляд Жана, но Джереми сделал вид, что ничего не заметил. Он откашлялся и отвернулся. - Давай посмотрим, как продвигаются бургеры, ладно?

Он был уже на полпути к двери, когда Жан спросил:

- Стало легче?

Он хотел бы притвориться, что не слышал, но ноги подвели его и он замер. Когда Джереми повернулся, Жан снова изучал портрет, словно в нем каким-то образом были ответы на все вопросы. Джереми не был уверен, почему это было так важно для него, но Джереми слишком многого требовал от него этим летом, чтобы хотя бы не попытался быть честным.

- Нет, - признался Джереми, и Жан перевел свой отстраненный взгляд на Джереми. - Иногда я так увлекаюсь всем остальным, что просто забываю, - сказал он, хотя признавать это было ужасно. - Потом я вспоминаю, и мне кажется, что это случилось вчера. Но доктор Спейдер сказала, что горе не должно становиться легче: ты просто становишься достаточно сильным, чтобы пережить его. Ты позволяешь хорошим событиям и хорошим дням поддерживать тебя, чтобы плохие дни не смогли сломить тебя.

Жан задумался, затем медленно постучал пальцами по очереди: один, два, три, четыре.

- Кажется, я понял, - сказал он и направился к Джереми.

Они нашли девочек там, где их оставили. Кэт переводила взгляд с одного на другого, нахмурив брови, что противоречило ее дразнящему тону.

- Большинство людей возвращаются из дома Джереми впечатленными, а не так, будто они наступили на какие-то грабли. Мне казалось, ты говорил, что Брайсона на этой неделе не будет в городе?

- Он в Эдмонтоне, - согласился Джереми. - Готов идти?

- Да, - сказал Жан, и Кэт нахмурилась, но промолчала.

Они вернулись на кухню и увидели, как Даллас укладывает в холодильник полдюжины пластиковых пакетов. Он взглянул на них и выложил все, что приготовил, от авокадо до двух видов лука и пяти приправ. Под двумя видами салата-латука лежали четыре вида сыра, а на случай, если они захотят освежающий десерт, фруктовый салат. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы положить сверху еще льда, затем он закрыл крышку и поставил ее на край кухонного острова. Бургеры были упакованы отдельно, чтобы они не остыли, и у него было три упаковки булочек с непристойным количеством чипсов.

- И последнее, но не менее важное, - сказал Даллас, снимая с холодильника почтовую упаковку. - Уильям оставил это для тебя, Джереми. - Озадаченный Джереми взял конверт, но Даллас не стал дожидаться, пока он его откроет. - Идите. Веселитесь, пользуйтесь солнцезащитным кремом, не садитесь за руль в нетрезвом виде.

Они уехали, хором поблагодарив и попрощавшись. Джереми передал Лайле свои ключи, чтобы открыть посылку на пассажирском сиденье, и засмеялся от восторга при виде уроков французского языка. В комплект входила тонкая книга, но большая часть уроков была записана на восьми компакт-дисках. Он показал ее Лайле, которая указала на радиоприемник. Поездка была слишком короткой, чтобы добиться какого-либо реального прогресса, но Лайла и Джереми ограничились тем, что здоровались «Бонжур», пока она кружила в поисках места для парковки.

Вчетвером они без труда перетащили все туда, где остальным шлюшкам удалось раздобыть волейбольную сетку. Коди и Пэт сражались с Ананьей, Мин и Ксавье. Чтобы уравнять шансы, хотя и не совсем справедливо, Мин сидел верхом на плечах Ксавье.

Они отказались от волейбола в пользу обжоства, и Пэт достал из сумки футбольный мяч. Ни для кого не стало сюрпризом, что Жан отказался участвовать. Коди посидел с ним, ему нужно было время, чтобы прийти в себя после трех съеденных бургеров. Остальные с ликованием принялись за игру, набрасываясь друг на друга и расшвыривая песок повсюду. Кэт удалось подкараулить Ксавье, прежде чем он смог сравнять счет, и Джереми подхватил ее для победного броска. Когда он снова ставил ее на землю, то мельком увидел Коди и Жана.

Кэт заметила мгновенную перемену в его настроении и повернулась в его объятиях, чтобы посмотреть. Прежде чем Джереми успел решить, стоит ли ему идти туда, Коди сбросил одеяла и направился к ним. Жан выглядел смущенным, а не сердитым, но плечи Коди были напряжены. Сбившись в тесную группу, шлюшки обменялись испуганными взглядами, но Коди смотрел только на Ксавье.

- Жан очень разозлился из-за того, что тебя сбили с ног, увидев, что на тренировке ты в бесконтактном джерси, - сообщил Коди. - Он спросил, достаточно ли восстановилось твое сердце, чтобы выдержать такой удар, и не будет ли с этим проблем. Твое сердце! Оказалось, что он предполагал, что это была операция на сердце. - Он указал на два шрама на груди Ксавье. - Ты хочешь сам разобраться с этим или чтобы я вмешался и объяснил ему?

- О, я понял, - сказал Ксавье. - Подмени меня, ладно? Пэту все равно больше понравится с тобой возиться.

- Господи Иисусе, - сказал Коди, но послушно взял мяч, который предложил Ксавье.

- Все хорошо? - Спросил Джереми.

- Хорошо, - пообещал Ксавье, отправляясь в путь.

Они снова начали игру, но это было скорее для галочки. Они пропустили большинство своих бросков, слишком рассеянно поглядывая на соперников. Лайла выхватила мяч из безвольных пальцев Мин и передала его Джереми. Жан выглядел сбитым с толку, когда Ксавье попытался объяснить ему, суть этой хирургической операции, что было гораздо лучше, чем отвращение, но затем он резко дернул рукой, выражая решительный отказ. Джереми машинально сделал то же самое, но Ксавье рассмеялся, поднимаясь на ноги.

Он побежал обратно к ним, и Джереми встретил его на полпути. Ксавье сделал паузу, достаточную для того, чтобы сказать:

- Поскольку это никак не влияет на то, как я играю, он говорит, что это моя прерогатива - чинить все, что сломано. Он не понимает, почему у него должно быть свое мнение о моей личной жизни, так или иначе. - Он улыбнулся, медленно и лучезарно, и сказал: - Он мне нравится, Джереми. Давай оставим его навсегда.

От того, что Жан за считанные секунды понял то, на что некоторым Троянцам потребовались недели или месяцы, чтобы смириться, у Джереми чуть не закружилась голова от облегчения.

- Таков план, - сказал он и направился к Жану один.

Жан нахмурился, когда Джереми опустился рядом с ним.

- Он сказал, что мне не место в Воронах. Это не комплимент, о чем вы все, кажется, подумали.

Джереми улыбнулся.

- Прости. Мы постараемся исправиться.

- Не думаю, что у вас получится, - обвинил его Жан.

Джереми нарисовал пальцем солнышко на песке и признался:

- Скорее всего, нет.

Жан вздохнул, устало и огорченно, но оставил это без дальнейших комментариев. Они наблюдали, как их товарищи по команде резвились вокруг, пока не пришло время собираться и отправляться на фейерверк. Лед из холодильника был выброшен в канаву, таять, пустые пакеты были брошены вбагажник Джереми, а Коди украл последнюю упаковку с ломтиками сыра, чтобы перекусить в дороге.

Одна из местных средних школ предоставила свое футбольное поле для проведения вечеринок, и к тому времени, как они добрались до места, оно было переполнено. Парковка была бесплатной, но за вход на поле взималась плата. Служащий как-то странно посмотрел на Джереми, когда тот спросил о квитанциях, поэтому Лайла купила желтые браслеты для всех членов его группы. Охранник убедился, что все браслеты на месте, прежде чем пропустить их, и Троянцы устремились вперед, в хаос и музыку.

Джереми потерял сначала Ксавье и Мин, а чуть позже и группу Ананьи. Кэт и Лайла появлялись и исчезали, когда растущая толпа увлекала их в разные стороны. В первый раз, когда какая-то семья почти оттолкнула Джереми от Жана, Жан мертвой хваткой вцепился ему в запястье. Джереми бросил взгляд на его напряженное лицо и притянул Жана поближе. Жан, конечно, почувствовал себя лучше, когда шоу началось и толпа затихла, но первый же трескучий хлопок заставил его вздрогнуть.

Джереми бросил на него обеспокоенный взгляд, но взгляд Жана был прикован к фейерверку, который, потрескивая, оживал над ними. Джереми решил, что это удивление, а не страх, но он не мог отвести взгляд. Он наблюдал, как разноцветные огоньки пляшут на раскрасневшихся от солнца щеках, пока Жан не застал его за этим занятием. Золотые пионы отразились в глазах Жана, когда он с любопытством посмотрел на Джереми.

Из-за восторженной толпы и фейерверков было слишком шумно, чтобы Жан услышал его. Джереми приподнялся на цыпочки, чтобы сказать ему на ухо:

- Я рад, что ты пошел с нами.

- За то время, что нас не было, я мог бы посмотреть еще три матча, - сказал Жан.

Предсказуемо до невозможности; Джереми не смог удержаться от смеха. Возможно, ему следовало извиниться за то, что он так основательно расстроил планы Жана, но тут Жан лениво похлопал Джереми по запястью. Джереми с любопытством посмотрел вниз, но спросить не успел. Губы Жана коснулись его скулы, когда он повернул голову, и все связные мысли Джереми рассыпались в прах. Жан почувствовал, как участился пульс Джереми под его большим пальцем, но все, что он сказал, было:

- Но я забыл… я не знаю это слово по-английски.

- Фейерверк, - сказал Джереми.

- Фейерверк, - эхом отозвался Жан. Он запрокинул голову, чтобы еще раз посмотреть на небо, и, возможно, Джереми представил себе его слова: - Это тоже здорово.

Это было больше, чем Джереми ожидал или на что надеялся, и он все еще улыбался, когда ложился спать этой ночью.

***

В четверг утром Реманн вынес решение в пользу Жана: с этого момента Жану было предоставлено дополнительное время после тренировок с любыми Троянцами, заинтересованными в изучении упражнений Воронов. Как правило, Реманн в течение часа после ухода своей команды все равно был вынужден заниматься бумажной работой, так что имело смысл дать им возможность использовать это время продуктивно. Все, что он хотел, это чтобы они пообещали убрать за собой.

Джереми был рад за них, трудно было не радоваться, когда Таннер был в таком восторге, и даже Жан выглядел довольным результатом, но он втайне беспокоился о том, что произойдет в августе. Как только начнутся занятия, он снова будет жить дома. Дорога домой после дневной тренировки заняла бы почти час. Задержавшись здесь позже, можно было бы немного рассчитывать на менее загруженное движение, но это, скорее всего, сыграло бы против него. Он посчитал на пальцах и обнаружил, что цифры слишком неудобны, чтобы на них зацикливаться.

Либо Лайла застукала его за этим, либо она была его другом достаточно долго, чтобы разобраться во всем самой. Она дождалась, пока Таннер и Жан выйдут на корт в четверг вечером, прежде чем присоединиться к Джереми на скамейке запасных.

- Помни, что этой осенью за Жана отвечаем мы, а не ты, - сказала она без предисловий. - Если ты попытаешься ждать его, то вернешься домой не раньше десяти. Мне не нужно, чтобы ты снова заснул в дороге.

- Это было всего один раз, - запротестовал он. Она бросила на него ироничный взгляд, и Джереми смущенно уступил, - Три или четыре раза. Если бы я знал, что ты будешь так долго скрывать это от меня, я бы никогда тебе об этом не сказал. Но спасибо, - добавил он, прежде чем она успела прочитать ему лекцию о его безопасности, и кивнул в сторону площадки, чтобы она поняла, что он имеет в виду. - Я уже говорил тебе, что ты идеальна?

- На этой неделе? - Лайла задумалась. - Пока нет. Не стесняйся.

- Ты само совершенство, - сказал он. - Наверное, поэтому мама и хочет, чтобы я женился на тебе.

Это вызвало у нее смешок.

- Ты шутишь. Она даже не может смотреть мне в глаза. Это сделало бы церемонию такой неловкой. - Она прижалась плечом к его плечу, и он с удовольствием откинулся назад. Лайла вытянула левую руку, чтобы они могли рассмотреть ее воображаемое кольцо. - Каким бы заманчивым ни было предложение, я вынуждена отказаться. Могу я оставить камень себе?

- Семейная реликвия, - серьезно сказал Джереми. - Боюсь, мне нужно его вернуть.

- Увы. - Лайла изобразила, что снимает его, но вместо того, чтобы вложить ему в руку, положила пальцы на раскрытую книгу, лежащую у него на коленях. Теперь в ее голосе не было веселья, только тихое нежелание, когда она спросила: - Ты уверен в этом, Джереми?

Джереми отказывался смотреть вниз. Он уже в пятый раз пытался прочитать раздел, посвященный логическим рассуждениям. Каждый раз, углубляясь более чем на два абзаца, его мысли начинали блуждать сами по себе, и у него не было ни сил, ни воли вернуть их обратно. Если бы у Джереми был дедлайн, ему было бы легче сосредоточиться, но каждый раз, когда он думал о том, чтобы записаться на экзамен, он вспоминал предупреждение Брайсона. Вероятность того, что это была пустая угроза, была ничтожно мала, но Джереми не собирался специально проваливать экзамен.

- Джереми, - настаивала Лайла, когда он слишком долго не отвечал.

- Да. - Джереми наблюдал, как Жан с головокружительной скоростью уничтожает конусы, чтобы не видеть разочарованного лица Лейлы. - Я в этом уверен.

- Две капли воды, - устало сказала Лайла. - Вы оба ужасные лгуны.

- У него здорово получается, - согласился Джереми, почти восхищаясь. - Неожиданно.

- Так ли это? - Удивилась Лайла. Джереми бросил на нее любопытный взгляд, но она задумалась, прежде чем попытаться облечь это в слова. - Жан часто говорил, что ему не разрешается разговаривать с посторонними, но как насчет Воронов? Они были заперты в Гнезде, привязанные друг к другу и к темноте почти круглосуточно. Как можно хранить секреты в таком месте? - Она пожала плечами, как бы предупреждая его, чтобы он не воспринимал ее слишком серьезно, но продолжила: - Теперь мы его команда, а ты его напарник. Может быть, он не может лгать нам, потому что мы его люди.

Джереми попробовал, и ему понравилось, как это звучит:

- Мы его люди.

- Это всего лишь теория.

- Мы - его люди, - повторил Джереми и, воодушевившись настолько, что вернулся к своим занятиям. Он провел пальцем по тексту, затем двумя, когда перестал отвлекаться. Лайла листала что-то в своем телефоне, но все равно заметила, сколько раз он возвращался к первой странице. Она что-то проворчала себе под нос и взяла у него учебник.

- Слушай, - сказала она и начала читать вслух.

От этого книга не стала менее ужасной или скучной, но Джереми слишком ценил помощь Лайлы, чтобы не обращать на нее внимания. На каждом втором абзаце она останавливалась и ждала, пока он подведет итог, прежде чем продолжить. Постепенно они овладели этим разделом. Как раз в тот момент, когда Джереми подумал, что наконец-то дочитал до конца эту главу, Реманн вышел во внутренний двор с листком бумаги в руках. Лайла замолчала при его приближении и заложила книгу большим пальцем.

- Уже время, тренер? - Спросил Джереми.

- Расписание составлено, - сказал Реманн, садясь по другую сторону от Лайлы. Он сложил газету пополам и постучал уголком по ладони, размышляя. Ничто в их округе не заставило бы Реманна так задуматься; Джереми понял, к чему клонится разговор, еще до того, как Реманн произнес: - Аризона хочет зарезервировать места как можно скорее, поэтому мне нужно, чтобы к следующей среде все было готово к банкету.

- О, - сказал Джереми. Это было все, что он смог выдавить из себя.

Лайла крепко сжала руку Джереми.

- Тебе не обязательно идти.

- Ты не должен. - Реманн согласился легко, как будто это не было таким уж большим делом, как они все знали.

Банкеты были обязательным командным мероприятием. Для игрока, тем более для капитана, пропускать их три года подряд было неслыханным событием в НССА. Джереми спасала репутация Троянцев и неизменное уважение, которое КРЭ питал к Реманну. Джереми постучал каблуком ботинка по земле и посмотрел в сторону корта. Если он и надеялся на вдохновение, то остался ни с чем. Каждое слово, которое он должен был сказать, оседало где-то в его груди.

Реманн понял, что ответа не последует, и сказал:

- Это твой выпускной год, поэтому я подумал, что должен хотя бы спросить.

Лайла проследила за взглядом Джереми и догадалась, о чем он думает.

- Доверь нам с Кэт присматривать за Жаном вместо тебя. Мы представим его командам и убедимся, что они понимают, что теперь он один из нас.

Джереми ударил ногой чуть сильнее, пока не почувствовал, что от толчка его коленная чашечка вот-вот выйдет из равновесия.

- К среде?

- К концу рабочего дня в среду, - подтвердил Реманн, поднимая газету.

- Я дам вам знать, тренер. - Джереми забрал свою книгу у Лайлы, расписание у Реманна и поднялся на ноги. - Извини, ты не могла бы...?

- Я отвезу его домой, - пообещала Лайла, и Джереми ушел, не оглядываясь.

До дома было легко дойти, если он отказывался о чем-либо думать. Открывая входную дверь, он услышал резкий голос Кэт, доносившийся из коридора. Они с Коди ушли с тренировки вовремя, чтобы успеть зайти в игру и принять участие в каком-то мероприятии. Джереми как можно тише закрыл дверь, поставил свои ботинки на место в стороне и прошел по коридору на кухню. Заботливые руки разгладили расписание, как будто эту тугую складку можно было разгладить, и Джереми повесил его на холодильник, чтобы хорошенько рассмотреть.

Он добавлял их матчи в календарь по одной игре за раз. Многие из них вызывали у него улыбку. Троянцы исторически доминировали в своем округе, но ему нравились почти все их противники: одни потому, что заставляли Троянцев работать на себя, другие потому, что их игроки следовали примеру Троянцев и просто старались хорошо провести время. Несколько «плохих парней» были далеко друг от друга, и, к сожалению, Белый Хребет станет первой командой, с которой они столкнутся, но Джереми в целом остался доволен.

- Привет, - сказала Кэт с порога.

Джереми оглянулся.

- Я думал, вы играете?

- У Коди проблемы со связью, поэтому он переустанавливает маршрутизатор. - Она наблюдала, как он отложил ручку и выбросил распечатку в корзину, прежде чем перейти к сути: - Лайла написала мне сообщение. Что думаешь?

Простой вопрос, на который нет простых ответов. Джереми гнал свои беспорядочные мысли по извилистым тропинкам, но все они заканчивались тупиком на перекрестке.

- Это мой последний год. - Джереми не стал думать, имел ли он в виду Троянца или вообще кого-либо. - Я должен пойти. Я имею в виду, я хочу пойти. Я хочу быть там, со своей командой, и для нее. - Кэт заколебалась, но тут ее сотовый выдал тревожный сигнал, который она передала Коди. Джереми улыбнулся, отгоняя ее беспокойство, и настаивал: - Спасибо, что беспокоишься, но я в порядке, обещаю. Иди, наслаждайся своей звездной штукой.

- «Небесные ночи», - подсказала Кэт. - Мы пишем хайку. Коди такой плохой.

- Почитай нам что-нибудь за ужином, - пригласил ее Джереми. - Кстати, я пойду, закажу. Жан должен освободиться с минуты на минуту, так что время как раз подходящее.

- Хорошо, - сказала Кэт. - Убедись, что нам пришлют дополнительные палочки для еды? Лайла разбила еще один набор в посудомоечной машине. Не знаю, сколько раз я смогу просить ее сначала перевернуть их вверх дном.

- Так и будет, - пообещал Джереми, и Кэт исчезла из виду.

Он заказал столько еды, что хватило бы накормить небольшую армию, отправил Лайле сообщение с предполагаемым временем доставки и бросил усталый взгляд на юридический справочник. Он не смог придумать лучшего способа провести время, поэтому прошел с ним по коридору в гостиную.

Десять минут спустя он не добился никакого прогресса. Он пошел, чтобы убрать ее, увидел, что Баркбарк наблюдает за ним с другого конца комнаты, и сказал:

- Хорошо. Это осмос. - У стороннего наблюдателя не было своего мнения по этому поводу, поэтому Джереми закрыл лицо книгой и дремал, пока Лайла и Жан, наконец, не вернулись домой.

Глава седьмая

Джереми

Лукас вернулся в понедельник утром. Джереми про себя подумал, что еще слишком рано возвращаться на корт, но это должно было быть решением Лукаса; состав был достаточно большим, и Реманн мог позволить ему горевать сколько угодно. Джереми всего раз попытался застать его наедине, но Лукас отказался слушать то, что он хотел сказать. Юниор поднял руку, как только Джереми назвал его по имени, и сказал:

- Только не ты, кэп. Я не могу слышать это от тебя.

Возможно, ему следовало подтолкнуть его, используя все эти банальные слова, которые срабатывали только в лучшие дни, но Джереми молча передал Лукаса на попечение Коди. Если бы Лукас не нуждался в его помощи, Джереми сосредоточился бы на Жане. Джереми не был уверен, что кто-то еще заметил это, так как они были заняты тем, что придушивали Лукаса осторожным, нежным вниманием, но Жан ни разу не приблизился к нему ближе, чем на десять футов. Как ему это удалось, когда между ними было всего несколько шкафчиков, Джереми не знал. Он хотел расспросить Жана на перемене, но болтовня Кэт не предвещала ничего хорошего.

Когда тренировка закончилась, Лукас даже не задержался, чтобы принять душ. Он снял свою экипировку, натянул повседневную одежду и выскочил за дверь, а Трэвис и Хаоюй последовали за ним. Из-за всей этой неловкости в душе было тише, чем обычно, и Джереми не удивился, когда его товарищи по команде стали заходить и выходить быстрее. Коди и Ксавье задержались, но Ксавье подождал, пока они не остались втроем, прежде чем выключить насадку для душа.

- Он тебе что-нибудь сказал? - Спросил Ксавье.

- Он не хочет со мной разговаривать, - признался Джереми.

- Ты винишь его? - Коди провел обеими руками по своим коротко подстриженным волосам. Когда он заметил, что Джереми наблюдает за ним, смущенно пожал плечами и сказал: - Как ты поймешь, с чем он имеет дело? Возможно, если бы это был Брайсон…

- Какого черта, Коди? - Вмешался Ксавье. - Хватит.

Коди поморщился, но продолжал настаивать.

- Я просто имею в виду, что это не такая потеря. То, с чем Лукас должен справиться и что он должен пережить, будет совершенно отличаться от того, что произошло с Джереми. Воспоминания о Грейсоне в его лучшие времена не помогут ему, когда Лукас так отчаянно пытается понять, почему и кем он стал, пока отсутствовал. Ему нужно услышать это не от тебя, - повторил он, бросив взгляд на Джереми, чтобы оценить его реакцию. - От Жана.

- Этого не произойдет, - сказал Джереми. Коди нахмурился, и Джереми добавил чуть больше силы в свои слова: - Это окончательно, Коди.

Жан даже не стал бы говорить с ними о Грейсоне; Джереми ни за что не стал бы просить его поговорить по душам с убитым горем братом этого человека. Джереми никогда не стал бы заставлять Жана рассказывать об этом, но он знал, что Грейсон сделал в Эверморе. Правда заключалась в яростном избегании Жана, в том, как он вцеплялся себе в горло, когда заводил разговор о Грейсоне, в отвратительных укусах, которые Грейсон оставил на его коже, когда выследил его на корте.

То, что Лайла собрала все воедино, казалось неизбежным; от того, что она сделала это так быстро, у него защемило сердце. Они едва дожили до июня, когда она загнала его в угол, требуя подтверждения, и Джереми не смог солгать ей, когда она рассказала об этом первой. Он предположил, что Кэт узнала об этом, пока Лайла переваривала эту ужасную новость, но у остальных шлюшек не было такого же легкого доступа к жизни Жана. Возможно, если бы они увидели травмы Жана, то поняли бы это, но Жан был осторожен и прикрывал шею на тренировке.

Коди задумчиво изучал его, поэтому Джереми, наконец, сказал:

- Прости.

Коди отмахнулся.

- Ты знаешь его лучше всех. Я последую твоему примеру.

- Спасибо, - сказал Джереми, и все трое, наконец, вышли из душа.

Они переоделись в разных рядах, и Джереми проводил их взглядом, прежде чем отправиться со своими книгами во внутренний дворик.

Похоже, у Жана появился второй ученик: Мадс с Таннером были на половине корта. Джереми не был уверен, чего они добивались, но, судя по языку тела Жана, упражнения явно шли не очень хорошо. Джереми понял бы, если бы первокурсники сдались и отступили, но эти двое просто ждали, пока он закончит их отчитывать, прежде чем предпринять новую попытку.

Когда Мэдс полностью провалила упражнение в третий раз подряд, Ворон в Жане пригрозил наброситься на нее. Им всем повезло, что Мадс смеялась над чем-то, что сказал Таннер, потому что никто из первокурсников не заметил, как рука Жана замахнулась с твердым намерением ударить. Сердце Джереми испуганно екнуло, когда он поднялся со скамейки, открыв рот, чтобы предупредить, но было уже слишком поздно.

Жан опомнился как раз вовремя. Он прервал замах с такой силой, что ему пришлось сделать два шага назад и отвернуться, и он помчался к линии первой четверти. Таннер и Мадс в замешательстве обернулись на его резкое отступление. Джереми показалось, что он услышал голос Таннера, эхом отразившийся от стены, но Жан только отмахнулся от него быстрым взмахом клюшки.

Первокурсники побежали собирать свои разбросанные мячи, но Джереми смотрел только на Жана, который бегал короткими перебежками вперед и назад. На одном из своих кругов Жан заметил Джереми у края корта. Он подошел и встал напротив него, так что их разделяла только стена. После этого с его плеч немного спало напряжение, но на лице отразилось разочарование. Джереми лениво подумал, в какой степени это было связано с неудачами его учеников, с ним самим за то, что он хотел причинить им боль, или с Джереми за то, что он пристально следил за ним.

Они всегда знали, что Вороны способны на крайнюю жестокость, и Джереми видел немало роликов с ужасными драками, в которые Жан ввязывался на корте, но почему-то все еще забывал об этом. Последние несколько недель Жан усердно работал над тем, чтобы сдержать свою агрессию на корте, благодаря контракту, в который он заставил Троянцев внести изменения. Он то и дело оступался, сбивал Джереми с ног, оставлял синяки на всей стопе Деррика и то тут, то там оступался, когда не думал об этом, но сейчас все было по-другому.

Джереми задавался вопросом, что послужило причиной такого промаха: действительно ли Мадс была настолько агрессивна в своем исполнении, или Жан так увлекся упражнениями Воронов, что забыл, кто он и где находится? После всего, что он узнал о Жане этим летом, Джереми склонялся ко второму варианту, но позже ему предстояло серьезно поговорить с Жаном. Джереми не стал бы подвергать риску своих товарищей по команде, как бы сильно Таннер ни хотел научиться трюкам Воронов.

- Будь паинькой. - Произнес Джереми.

Он не был уверен, что Жан его слышит, как через стену, так и через шлем, но надеялся, что Жан, по крайней мере, сможет читать по губам. Судя по тому, как Жан нахмурился, Джереми решил, что он понял намек. Это был не самый обнадеживающий ответ, но Джереми нужно было поверить, что этого достаточно. Что еще более важно, ему нужно было, чтобы Жан знал, что Джереми верит в то, что он поступит правильно. Вместо того чтобы настаивать на более конкретных заверениях, он поднял свою французскую книгу так, чтобы Жан мог ее видеть, и радостно воскликнул:

- Салют!

Не имело значения, слышал ли его Жан, выражения, появившегося на его лице, когда он понял, что держит в руках Джереми, было более чем достаточно. Он выглядел искренне озадаченным, как будто не верил, что Джереми серьезно относится к учебе, и его замешательства было достаточно, чтобы, наконец, избавиться от давнего раздражения. Жан испытующе посмотрел на Джереми, и тот кивнул в сторону ожидавших его первокурсников.

- Желаю повеселиться!

Жан закатил глаза и отвернулся. Джереми рассмеялся и вернулся к скамейке, чтобы заняться учебой, убедившись, что настроение у Жана достаточно хорошее, чтобы продолжать. Он отложил книгу в сторону в пользу своего пособия по юриспруденции и начал читать с того места, на котором остановился. Через пять минут он прочитал только первое предложение, поэтому Джереми бросил его через плечо и вернулся к изучению французского.

***

Июль постепенно превратился в рутину. Лукас и Жан продолжали избегать друг друга, не в силах примириться со своими разногласиями, самоубийство Грейсона так и осталось неразрешенным между ними. К концу первой недели после возвращения Лукас уже не убегал с корта после тренировки. Ко второму вторнику он разговаривал со всеми, кроме Жана, но его вялое поведение на корте выдавало его притворную нормальность.

Жан, тем временем, собрал еще двух Троянцев для своих ежедневных тренировок: Себастьяна и Диллона. Поскольку Кэт и Лайле предстояло спланировать эти занятия на август, Джереми вызвался остаться с ним на стадионе этим летом. Это должно было быть идеально, час сосредоточенной учебы, прежде чем его отвлекут друзья дома, но после трех дней, проведенных за просмотром одного и того же заголовка главы, Джереми отряхнул пыль со своего портативного проигрывателя компакт-дисков и принес свои французские диски на площадку. Он ходил кругами, разговаривая сам с собой, путаясь в незнакомых фразах и сложном произношении. Когда Жан заканчивал, они вместе отправлялись домой.

Иногда за едой они вчетвером толпились за кухонным островком, весело перескакивая с одной темы на другую и наслаждаясь обществом друг друга. Жан извинялся за то, что по вечерам, когда они смотрели фильмы, он больше интересовался просмотром матчей Троянцев на своем ноутбуке. Убедить Жана пользоваться гостиной, когда у Лайлы не было игровых передач, было непросто, так как Жан прекрасно понимал, что телевизор не его. Джереми оставался с ним в те вечера, как для того, чтобы пережить лучшие игры своей команды, так и для того, чтобы услышать непредвзятое мнение Жана.

Раз в неделю Жан звонил доктору Бетси Добсон, предположительно. Жан звонил из кабинета, но никогда не закрывал за собой дверь; кроме простого приветствия, Жан больше ничего не говорил. Он сидел за своим столом, прижав телефон к уху, поигрывая браслетом с вечеринки 4 июля и песочным долларом, который оказался у него в какой-то момент. Джереми понятия не имел, как Добсон проводит время, но того, что она говорила, было более чем достаточно, чтобы испортить настроение Жана на весь остаток вечера. Джереми привык брать его с собой на позднюю пробежку по вторникам; он не мог придумать другого способа выплеснуть тревожную ярость из своего потрясенного товарища по команде.

Несколько раз в неделю Кэт похищала Жана, на уроки езды на мотоцикле: иногда она выходила из дома до того, как утренние пробки становились слишком плотными, иногда, воспользовавшись долгими днями, выезжала после часа пик немного медленнее. Первые несколько раз, когда они ходили туда, Жан выглядел так, словно сожалел о своем жизненном выборе, из-за которого на него свалилось все это, но с каждым последующим уроком ему все меньше раздражался, выходя из дома.

22-го Джереми, наконец, остановился на самом нейтральном сообщении, которое смог придумать для Кевина:

«На этой неделе мы будем думать об Аароне. Как у всех дела?»

«Неделю назад они потеряли концентрацию», - ответил Кевин.

Тот, кто сказал, что текстовые сообщения не передают интонацию, никогда не писал Кевину Дэю. Джереми не смог сдержать улыбки и быстро написал:

«Кто может их винить?» Точно зная, каким будет ответ, Джереми продолжил: «Дай нам знать, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо?»

Следить за ходом судебного заседания на той неделе было непростой задачей. Репортеры не смогли попасть внутрь, но они могли отследить, кто приходил и уходил в здание суда. Эндрю был одним из первых вызванных для дачи показаний, и было невероятной удачей, что доктор Бетси Добсон прибыла сразу за ним. У Джереми было всего две секунды, и у него, наконец-то, появилось лицо, соответствующее имени Добсон, когда кто-то оказался настолько бессердечен, что направил камеру Эндрю прямо в лицо. Эндрю отбросил ее на пол-улицы, и выражение его лица говорило о том, что он намеревался отправить журналиста за ней. Добсон каким-то образом удалось затащить его внутрь без дальнейшей резни.

Другой репортер обратился в Университет Пальметто за комментарием, но тренер Ваймак терпеть не мог стервятников. В тот же день на стадионе были возведены заграждения для обеспечения безопасности, и все остальные снимки Лисов, сделанные на той неделе, были сделаны примерно с расстояния в сто футов.

Кевин должен был явиться в суд во второй половине дня, но у Джереми был обеденный перерыв, когда он увидел в своей ленте новостей фотографию: Эндрю спускается по лестнице, а Кевин поднимается по ней, так далеко друг от друга, как только возможно на лестничном пролете. На полпути между ними оказался Нил, застывший как вкопанный, словно не был уверен, за кем из них ему следует идти. Джереми нашел ответ случайно, когда Кэт позже показала ему новостной ролик: Эндрю ушел один, а Нил зашел внутрь вместе с Кевином. Джереми просмотрел шесть разных вариантов, прежде чем отправил Кевину простое сообщение: «Ты в порядке?»

Он знал, что Кевин не сможет ответить, пока не освободится, но к восьми вечера перестал ждать. Тишина была достаточным ответом. Джереми вздрогнул и отложил телефон в сторону.

Лайла приглушила финальные титры своего шоу и спросила:

- Все плохо?

- Думаю, да. - Джереми увидел выражение ее лица, потянулся к ней и позволил ей стереть кровь со своих пальцев. Он хотел, чтобы она поверила ему, когда он сказал: - Все получится, Лайла. Я обещаю.

- Это было бы впервые, - вот и все, что она сказала.

Единственным из Лисов, кого вызвали для дачи показаний на той неделе, был Николас Хэммик, который вступил в захватывающую перепалку со своими родителями, когда они прибыли в здание суда тем же утром. Охране пришлось буквально втаскивать его по лестнице, но это задало тон на весь оставшийся день. Пресса продолжала послушно следить за зданием суда и сообщать имена, но Джереми больше никого не узнал. Он предположил, что это были свидетели, которые могли бы поручиться за Аарона Миньярда. Странным было то, что девушка, о которой сообщалось как о девушке Аарона, была чирлидершей, которая отсутствовала в первый день, но появлялась каждый божий день после этого.

- Никакого вердикта. – тихий голос Жана отвлек Джереми от его бесконечных размышлений в среду.

Джереми поднял глаза и посмотрел сначала на Лайлу, которая читала, сидя в кресле, затем на Жана, который, предположительно, смотрел матч на дальнем конце дивана. Впервые за всю неделю Жан признал, что происходит с Лисами. Джереми было интересно, что это - апатия или избегание, учитывая, что Аарона судили за убийство насильника, но он не стал спрашивать. Ответ показался ему запоздалым на несколько дней, и Джереми отложил телефон в сторону.

- Пока нет, - признался он. - Может быть, завтра?

Лайла отложила книгу и ушла. Джереми задумался, не последовать ли за ней, но она вернулась меньше чем через минуту со своей щеткой. Она легонько стукнула Жана по голове, прежде чем вернуться на свое место и сказать:

- Иди сюда. - Когда Жан просто уставился на нее, не понимая, что происходит, она властно указала пальцем на пол перед собой. - Желательно, сегодня.

Жан явно заподозрил неладное в ее намерениях, но все же опустился на пол перед ней. Как только она поднесла щетку к его непослушным черным волосам, он попытался отнять ее.

- Я могу сделать это сам.

- Я знаю, что можешь, - сказала она, отодвигая ее подальше от его досягаемости.

- Они почти отросли, - сказал он, думая, что, возможно, именно это ее и беспокоит. Несмотря на эту угрюмую замкнутость, он стремился к тому, что было ему неприятно, когда он переехал в Калифорнию в мае.

- Едва заметно, - согласилась она. Когда Жан не убрал руку, Лайла ударила его и сказала: - Ты же видишь, мы с Кэт постоянно делаем это друг другу. Следи за своей игрой и перестань слишком много думать.

Жан неохотно уступил, и Лайла принялась за работу. Судя по напряженной линии его плеч, следующие несколько минут Жан провел, пытаясь разобраться в ее мотивах, вместо того чтобы смотреть матч. Если Лайла и заметила это, то не подала виду: внешне она была полностью сосредоточена на матче с Троянцами. Только отсутствие улыбки при виде эффектного спасения Кэт выдавало ее с головой. Молчание Жана было столь же красноречивым, и, в конце концов, Лайла не выдержала. Она отложила щетку в сторону и вместо этого провела руками по его волосам.

- Если ты не научишься расслабляться, ты сломаешься пополам, - сказала Лайла. - Расскажи мне о матче.

- Ты смотришь его, - заметил Жан.

- Я, видимо, отвлеклась.

Жан немного поворчал от досады, но послушно начал разбирать ход матча: повторил и развил некоторые более ранние наблюдения, а затем перешел к комментариям в режиме реального времени, когда события на экране начали накаляться. До конца тайма Жан все еще не мог привыкнуть к ощущению ее рук на своей голове; каждый раз, когда она меняла хватку, его плечи напрягались, ожидая удара, который так и не достиг цели. Только на последней минуте игры он перестал заметно реагировать. Лайла вздохнула и наклонилась вперед, медленно обнимая его за плечи.

- Ты нас всех в могилу сведешь, Жан Моро.

- Я себе не позволю, - сказал Жан. Он протянул ей пульт через плечо и сказал: - Я не буду досматривать остальное.

Это была неуклюжая попытка сбежать от нее, но Лайла знала, что не стоит настаивать. Она взяла пульт дистанционного управления и освободила его, а Жан ушел, не оглядываясь.

В четверг днем Троянцы были на полпути к завершению схватки, когда появилась новость: с Аарона Миньярда были сняты все обвинения. Реманн вышел на корт, чтобы сообщить им об этом, а Джереми покинул корт, чтобы сообщить Кевину, как только получил разрешение уйти. Ему пришлось пройти весь путь до раздевалки, чтобы найти свой телефон, и на полпути он отбросил перчатки в сторону, чтобы справиться с крошечными кнопками.

«Только что услышал новость - это фантастика! Мы так рады за него!»

Ответ Кевина занял всего минуту: «Неожиданно, если честно».

Затем: «Эндрю сжег бы дом судьи дотла, если бы тот пошел против Аарона. Может быть, он знал об этом?»

Джереми лениво подумал, не шутка ли это. Он был уже на полпути к ответу, когда Кевин прислал сообщение:

«Весь месяц они были сущим кошмаром из-за того, что это нависло над ними. Я рад, что это, наконец, закончилось».

Последнее «Тренер отменил завтрашнюю тренировку» было излишним, но Джереми рассмеялся.

«Отлично! Уделите время тому, чтобы позаботиться друг о друге».

Он отложил телефон, прежде чем Кевин успел ответить, и побежал обратно на площадку.

***

3 августа Реманн приехал в Лион, чтобы собрать свою команду. Скорее всего, он приехал в поисках Джереми, а затем отправился на поиски Жана, как только Джереми отошел от своей машины. Никогда за все четыре с лишним года жизни Джереми Реманн так не прерывал утреннюю тренировку; даже тренер Лисински выглядела встревоженной, наблюдая, как он увел двух игроков у нее из-под носа. То, что Реманн не просто увел их в соседнюю комнату, никак не успокоило Джереми. Они вышли на улицу, и только когда между ними и спортзалом осталось около двадцати футов, Реманн повернулся к ним.

- Я провел последний час, разговаривая по телефону с Эдгаром Алланом, - сказал он без предисловий. - Точнее, я разделил время между ними и транспортной компанией, пытаясь выяснить, как наилучшим образом решить проблему. Вороны прислали тебе подарок, - объяснил он, с беспокойством изучая Жана. - Они отправили для тебя машину в Золотой Корт.

Джереми уставился на него.

- Они купили ему машину?

- Отправили с такой формулировкой, - сказал Реманн, и Джереми оглянулся, чтобы узнать, что об этом думает Жан. Слишком отсутствующий взгляд на его лице не внушал оптимизма, но Реманн дал ему всего несколько секунд на то, чтобы отреагировать, прежде чем сказать: - Предположительно, ты оставил ее в Западной Вирджинии, поэтому они оплатили расходы по ее доставке.

Жан выглядел больным, но не удивленным, поэтому Джереми, как мог, сопоставил факты.

- Она действительно твоя, да?

- Все Вороны получают машины, когда подписывают контракт с Эдгаром Алланом, - медленно произнес Жан. Джереми запоздало вспомнил, что Кевин говорил что-то подобное: ему подарили машину, и он воспользовался ею, чтобы сбежать из Эвермора, когда Рико сломал ему руку. - Они должны были уничтожить ее, когда уничтожили все остальное. Почему они этого не сделали?

Джереми подумал о блокнотах Жана и крепко скрестил руки на груди.

- Возможно, она слишком дорогая, чтобы относиться к ней так небрежно?

- Лучше, чем у меня, - согласился Реманн. Джереми мог бы сказать ему, что у каждого есть машина получше, но Реманн унаследовал этот древний универсал от своего покойного отца и редко терпел шутки по поводу его очевидного состояния. - Кто-то заплатил немалые деньги, чтобы она попала непосредственно к тебе. Они отказываются оставлять его на корте без твоего разрешения, и я уже дважды пытался перенести доставку, так что мне нужно, чтобы ты приехал и оформил бумаги.

- Они всю весну сеяли смуту, - сказал Джереми. - Зачем? Почему сейчас?

- Безжалостное предположение? - Реманн пожал плечами и жестом пригласил их к своей машине. - Интервью с Жаном состоится на следующей неделе, и Эдгар Аллан знает, что они станут горячей темой. Это грубая взятка за то, что он будет держать рот на замке и с улыбкой отвечать на любые любопытные вопросы.

Жан никогда бы не стал спорить с тренером, но Джереми заметил выражение его лица, когда они с Жаном садились на заднее сиденье.

- Ты не согласен?

- Они знают, что я не стану выступать против Воронов, - сказал Жан.

- Возможно, тренер Морияма знал об этом. - От Джереми не ускользнуло, как Жан вздрогнул, услышав его имя. - У них теперь новое руководство, и перед тренером Росси стоит задача попытаться как-то спасти их репутацию. Он начнет с пряника.

Он дал Жану обдумать это в течение первой половины поездки, а затем сказал:

- Ты мог бы, знаешь ли. Я имею в виду, разоблачить их, - добавил он, когда Жан отказался смотреть на него. - Ты больше не Ворон; ты не связан их контрактами и ожиданиями. У тебя есть право открыто говорить о том, что с тобой произошло.

Жан издал горлом неприятный звук.

- Мне нечего сказать.

- Я не говорю, что ты должен рассказывать людям больше, чем тебе удобно, но ты должен установить и защищать свои собственные границы. Перестань позволять им рассказывать твою историю за тебя.

Он подождал, но Жан продолжал смотреть в окно, как будто даже не слушал. Джереми подавил вздох и сказал:

- Тебе даже не обязательно переходить на личности, если не хочешь. Даже небольшое понимание того, что не так в Эверморе, поможет начать разговор заново и заставит людей задуматься о том, что они так слепо о тебе думали. Расписание тренировок Воронов, то, как запрещено общаться с посторонними, строгие правила питания... - Он замолчал, надеясь, что Жан сможет заполнить пробелы.

Жан спросил:

- Как давно ты знаешь Кевина?

- А-а-а? - удивленно моргнул Джереми. - Три года, плюс-минус? Нет, ближе к четырем. Они с Рико еще не были в команде, но они присутствовали на нашем полуфинальном матче с Воронами на первом курсе. После этого они подошли к скамейке, чтобы поздороваться. А что?

- Четыре года, - сказал Жан, - и ты улышал о расписании Воронов от меня. Их диетические ограничения, их общая специализация в учебе, раскаяние - от меня. За четыре года Кевин ни разу не потрудился объясниться с тобой, и ты думаешь, я стал бы говорить такие вещи на камеру?

Джереми поморщился.

- Он стал более честным с тех пор, как перевел тебя к нам. Возможно, он почти готов рассказать об этом.

- Иногда ты бываешь невыносим.

- Спокойно, вы оба, - сказал Реманн спереди.

Его тон был спокойным, но плечи Жана все равно слегка ссутулились от этого намека на недовольство. Последняя минута поездки прошла в неловком молчании, и когда они, наконец, подъехали к стадиону, Джереми увидел автопогрузчик, который занимал необычайно много места. То, что водитель преодолел Лос-Анджелес, было по-настоящему впечатляющим; то, что он преодолел крутые повороты в Экспозишн-Парке, было чудом, граничащим с нелепостью. Почему он не воспользовался автовозом меньшего размера, когда у него была всего одна машина, Джереми не знал.

Водительская дверь была открыта. Сам водитель стоял в проеме, откинувшись на спинку сиденья, курил и что-то говорил по телефону. При их приближении он поднял глаза и сразу же уставился на Жана. Он отшвырнул сигарету в сторону, но не заметил, когда наступил на нее, и схватил с сиденья планшет. Жестом указав на татуировку Жана, он протянул ему планшет, когда они оказались достаточно близко.

- Марроу, - сказал он. - Распишитесь здесь, чтобы принять доставку.

- Моро, - сказал Джереми.

- Именно так я и сказал.

Жан, казалось, ничего не заметил, слишком занятый чтением короткой формы, которую ему вручили. Это было похоже на стандартный формуляр из транспортной компании; верхняя половина была разделена между пунктами приема и доставки, а в нижней половине были инструкции о том, кому ее следует передать. На следующих страницах был вышеупомянутый заголовок и сопутствующие документы, а на последней странице была заметка, что машина больше не застрахована.

- Желательно сегодня утром, - сказал водитель. - Я на час отстаю от графика.

Жан медленно нацарапал свое имя на выделенных строчках, и водитель убрал планшет обратно, как только он поднял ручку. Ключи Жана лежали на приборной панели. Водитель курьерской службы без лишних церемоний вручил их, прежде чем отправиться разгружать машину. Жан уставился вниз, туда, где на его ладони лежала пара ключей, и казался очень далеким отсюда.

Разгрузка машины заняла всего несколько минут. Реманн отвел своих Троянцев в сторону, чтобы грузовик смог выехать. Хотя было бы забавно понаблюдать, как он выезжает из парка, Джереми больше заинтересовал блестящий черный автомобиль, который он оставил.

- Это что, «Ауди S4»? – спросил он. - Неплохо.

Жан ничего не сказал, и Джереми пошел один осмотреть машину. Из-за езды по пересеченной местности она явно нуждалась в мойке, но в остальном, выглядела как новенькая. Шины были в хорошем состоянии, и на них не было видно ни единой вмятины. Единственным знаком того, что на ней когда-либо ездили, был маленький клочок бумаги на приборной панели. Джереми всмотрелся в него через ветровое стекло, пытаясь прочесть написанное вверх ногами. Это был корешок билета на краткосрочную парковку в аэропорту.

Он отступил назад, когда Жан и Реманн подошли к нему вплотную. Отстраненное выражение лица Жана заставило Джереми подумать, что он подошел не по своей воле, и он все еще держал ключи так, словно был в двух секундах от того, чтобы швырнуть их через всю стоянку.

- Хей, - сказал Джереми. - Что не так?

- Я не хочу этого, - сказал Жан. - Мне ничего от них не нужно.

Джереми знал, что тепло в его груди было неуместным, учитывая, что Жан был расстроен, но для него было отрадно слышать без колебаний отвергнутое предложение Эдгара Аллана. Он немного помолчал, размышляя, а затем сказал:

- Ты мог бы продать ее, но, может быть, подождешь неделю, чтобы убедиться окончательно. Я просто не знаю, что с ней делать сейчас, - признался он, посматривая на машину. - У нас дома нет места для парковки, пока там стоит моя машина, а она не может оставаться здесь.

Реманн дал Жану минуту на размышление, прежде чем сказать:

- Я мог бы оставить машину у себя дома, пока ты не решишь ее продать. - Реманн не мог не заметить, что Жан стал таким напряженным и застывшим, и бросил на него косой взгляд. - Но я возьму ее только в том случае, если тебе будет удобно, что я сяду за руль.

- Я не позволю этому стать для вас проблемой, тренер, - сказал Жан. - Я что-нибудь придумаю.

- Если бы этобыло проблемой, я бы не стал предлагать, - сказал Реманн. - Просто одолжи мне ключ до понедельника, чтобы я мог ее перегнать. Джереми знает дорогу, если ты передумаешь и захочешь забрать ее, но в противном случае она может оставаться там столько, сколько потребуется. Я даже не буду знать, что она там.

- Поверь мне, - сказал Джереми. - У тренера есть для этого место.

Жана это не успокоило.

- Я не могу... - начал он, но даже он не смог придумать лучшего решения. Он нервно теребил ключи, не в силах воспользоваться щедростью Реманна. Джереми протянул руку, но держал ее подальше от Жана: скорее молчаливое предложение, чем требование. Наконец, Жан поморщился и отдал ключи, тихо пробормотав: - Извините, тренер.

- Ты не должен извиняться за то, что я предложил, - сказал Реманн.

- Да, тренер. Извините, тренер.

Джереми обменялся с Реманном страдальческим взглядом, но только спросил:

- Может, все-таки стоит перегнать ее туда нам? Если это сделаете вы, что будет с вашей машиной?

- Мы с Ади сможем забрать ее в эти выходные.

Джереми кивнул в знак согласия и передал ему ключи.

- Спасибо, тренер. Мы обсудим наши варианты и постараемся решить этот вопрос как можно быстрее.

Реманн положил ключи в карман и взглянул на часы.

- До занятий в Лионе осталось всего около тридцати минут. Вместо того чтобы тащить вас обратно, сделайте десятки и двойки, пока не наступит время перерыва.

Реманн придержал калитку открытой, и Джереми жестом пригласил Жана пройти впереди них к двери. В понедельник, после визита Грейсона, он убедился, что Жан знает код, и с тех пор позволял Жану набирать его, хотя они всегда ездили сюда вместе. Он больше ни за что на свете не хотел, чтобы Жан оказался в таком положении, из которого не смог бы сбежать.

Они втроем отправились в раздевалку. Реманн пошел впереди них в свой кабинет, а Жан и Джереми направились во внутренний двор, чтобы сделать два круга по корту и преодолеть десять лестничных пролетов. К четвертому заходу Жан, судя по вновь обретенному спокойствию на его лице, успешно справился с проблемами.

Кэт могла бы это исправить, когда Троянцы вернулись на Золотой корт на ланч, но, к счастью для всех, у нее хватило ума загнать Джереми в угол в одиночку.

- У входа стоит машина Ворона, - сказала она без предисловий. Заметив озадаченный взгляд, который бросил на нее Джереми, она пожала плечами. - Не моя вина, что ты не в курсе многих теорий заговора Воронов! По одной на каждого Ворона в команде, но они никогда не уходят навсегда. И пойми, они должны быть идентичными. Каждый раз, когда происходит серьезное изменение стиля кузова, из-за которого машина первокурсника могла бы выделиться, Эдгар Аллан просто заменяет ее. Абсолютные уроды, - сказала она, почти восхищаясь.

- Она Жана, - признался Джереми, - но он очень расстроен из-за этого, так что давай просто будем осторожны, когда будем говорить с ним об этом? Рано или поздно нам придется застраховать ее и зарегистрировать, но пока она будет спрятана у тренера.

- Я поговорю с Лайлой, - пообещала она. - Мы что-нибудь придумаем.

За обедом никто из них не вспомнил о машине. Кроме нескольких любопытных вопросов от Троянцев о пропущенной утренней тренировке, никто больше не смог собраться с мыслями и задать их. Джереми немного опасался, что Лукас узнает машину, но тот, похоже, не обратил на нее внимания. Джереми почувствовал облегчение, но за этим ощущалась тупая боль. У Грейсона была бы точно такая же машина, но братья были такими чужими, что Лукас даже не подозревал об этом.

Джереми подождал, пока закончится тренировка и Жан займется своими упражнениями, прежде чем отправить Кевину сообщение: «Эдгар Аллан отправил машину Жана в Золотой Корт».

«Моя прибыла два дня назад», - ответил Кевин несколько минут спустя. «Мои учебники и конспекты тоже. Я думал, тренеры продали их обратно в школу, но они все на учете».

«О, здорово!» Джереми ответил искренне, но не смог удержаться от вопроса: «Они не повреждены?»

Кевин в ответ прислал фотографию: на заднем плане - заставленная книжная полка, а на бледном письменном столе - один учебник, раскрытый примерно на треть страницы. Если не считать ожидаемых выделений и заметок на полях, в остальном книга выглядела целой и невредимой. Джереми колебался между ответами, но было бы несправедливо умалять радость Кевина по поводу жестокости, к которой он не имел никакого отношения. Вместо того, чтобы упомянуть об уничтоженных блокнотах с лекциями Жана, он написал: «Это здорово!»

«Они нас боятся», - отметил Кевин.

Кевин тогда согласился: автомобили были попыткой купить абсолютную свободу Идеального корта.

«А они должны?»

Кевин не сразу ответил, а потом просто написал: «Посмотрим, что будет».

«Тогда увидимся через неделю», - написал Джереми и отложил телефон, чтобы посмотреть тренировку Жана.

Глава восьмая

Джереми

Джереми сидел на багажнике своей машины в международном аэропорту Лос-Анджелеса и ковырялся в пустом стаканчике в поисках кусочка льда, чтобы пососать его. Его телефон время от времени звонил, пока шлюшки сыпали сообщениями, но он не пытался за ними угнаться. Единственным тревожным сигналом, на который следовало отреагировать в срочном порядке, был лай лисы, издаваемый номером Кевина. С момента получения последнего сообщения прошло несколько часов, но Джереми мужественно подавил желание посмотреть на время.

В воздухе загрохотал взлетающий самолет, и постоянные гудки из-за пробок перед аэропортом были временно заглушены. Джереми нашел еще один кусочек льда, чтобы покрошить его, вытер пальцы о шорты и поддался искушению. Быстрым нажатием на кнопки высветился экран, и Джереми выпрямился, когда увидел часы. Время прибытия Кевина было уже достаточно близко, чтобы рискнуть зайти, поэтому он высыпал остатки льда на бетон, чтобы они растаяли на жаре.

Он уже почти вышел из паркинга, когда услышал сигнал от Кевина. Джереми остановился в сторонке, чтобы отправить в ответ восторженное сообщение, и ускорил шаг, как только его телефон был надежно спрятан.

Даже сейчас казалось невероятным, что Кевин приедет сюда. Их дружба всегда была необычной, во многом из-за большого расстояния между их учебными заведениями. Он встречался с Кевином лицом к лицу самое большее полдюжины раз: прошлой весной против Лисов, а до этого в полуфинале и финале против Воронов, когда учился на первом и втором курсах. Все остальные разговоры происходили при помощи текстовых сообщений, они проверяли друг друга после игр и делились мнениями о противниках, с которыми им обоим предстояло столкнуться на пути к вершине. Кевин больше года не выходил на связь после того, как сломал руку, но перевод Жана вернул его в строй.

Это была их первая встреча, когда не нужно было играть в матче, но это все равно не был дружеский визит. Кевин был здесь, чтобы познакомить мир с Жаном и помочь с устранением просроченного ущерба. Он пробудет в городе всего две ночи, а в воскресенье утром должен будет вернуться домой.

Джереми понимал, почему это произойдет так скоро, но ему хотелось, чтобы Кевин задержался здесь подольше. Он хотел показать Кевину все лучшее, что может предложить Лос-Анджелес. Если поездка пройдет достаточно успешно, возможно, ему удастся убедить Кевина прилететь снова. Может быть, он мог бы съездить в Южную Каролину, хотя, когда он в последний раз заглядывал в штат Пальметто, там было действительно впечатляющее отсутствие развлечений.

До пункта выдачи багажа было рукой подать. В кармане у Джереми лежала распечатка с информацией о рейсе Кевина, но он просматривал ее столько раз, что запомнил все детали. Он по привычке просмотрел экраны над багажными каруселями, зная, что Кевин вряд ли взял много вещей на столь короткое время поездки, и отошел туда, где мог получше рассмотреть входящую толпу. Это было забавное ощущение дежавю, поскольку Кевин летел той же авиакомпанией, которой Жан летел несколько месяцев назад.

Мысли о Жане заставили его проверить свой телефон на наличие сообщений от Кэт или Лайлы. На этой неделе Жан был более угрюмым, чем обычно, и Джереми, честно говоря, не был уверен, что его больше беспокоит – предстоящее интервью или визит Кевина. Джереми спрашивал об этом с полдюжины раз, но каждый раз, когда у него появлялась такая возможность, он вспоминал гневную честность Жана: «Я хотел, чтобы он умер». Лучшее, что он мог сделать, это приглядывать за ними обоими и надеяться, что они благополучно переживут выходные.

Джереми заставил себя переключить внимание на приближающуюся толпу и был вознагражден минутой позже, когда заметил Кевина, идущего по туннелю. Джереми знал, что Кевин был не один, но пока не мог сказать, кто был назначен его напарником. Даже если бы Кевин не признался этим летом, что не стал бы выезжать за пределы кампуса в одиночку, он сказал «мы» этим утром, когда садился на свой рейс в аэропорту северной части штата. Джереми не спрашивал, потому что, честно говоря, это не имело значения; он с радостью прокатил бы по городу весь состав Лисов, если бы это означало, что Кевин был здесь с Жаном.

Он поднял руку, привлекая внимание Кевина, и тот сделал знак своему спутнику, прежде чем сменить курс. Толпа расступилась настолько, что стало видно невероятно низкорослого вратаря Лисов. Джереми хлопнул Кевина по спине, как только тот оказался в пределах досягаемости, и ободряюще кивнул Эндрю Миньярду. Скучающий взгляд Эндрю почти сразу же скользнул мимо него, поэтому Джереми без тени вины переключил все свое внимание на Кевина.

- Рад, что, наконец-то, ты здесь! - сказал он. - Как прошел полет?

- Ничем не примечательно, - сказал Кевин. - Мой телефон еще не обновился. Который час?

- Примерно половина восьмого. Я могу сначала заехать в отель, если вы хотите зарегистрироваться, в противном случае мы приглашаем вас отдохнуть у нас. Не уверен, что ты смог поесть из-за того, во сколько был твой рейс, - сказал он и подождал, пока Кевин покачает головой. - Отлично! Ужин. У нас дома есть вода и пиво, или ты предпочитаешь что-нибудь другое?

- Обычно это водка, - сказал Кевин, - Но я могу обойтись и пивом.

- Я знаю, где мы можем купить немного, - заверил его Джереми. - Других сумок нет? Хорошо, машина здесь.

На двоих у них была только одна ручная кладь, и Эндрю забрал ее у Кевина на пешеходном переходе, чтобы положить на заднее сиденье рядом с собой. Как только Кевин пристегнулся на пассажирском сиденье, Джереми повез их обратно в Университет Южной Калифорнии. Он включил кондиционер, но жестом попросил Кевина отрегулировать вентиляцию по своему усмотрению. Джереми пытался сосредоточить свое внимание на дороге, а не на бледных шрамах на тыльной стороне левой ладони Кевина, но теперь, когда он узнал, кто сломал Кевину руку два года назад, в груди у него все сжалось от тревоги.

- Расскажи мне, что нового, - попросил Джереми. - Как дела в команде?

- Ужасны, как всегда, - последовал кислый ответ. - Но вне корта они в два раза бесполезнее, чем на корте, так что я потерплю их еще два года.

Джереми почувствовал необходимость сказать:

- Не мешало бы дать им поблажку, понимаешь? Они твои товарищи по команде.

Кевин нетерпеливо отмахнулся.

- Это делает их бесчисленные промахи менее простительными, а не более. Лисы всегда знали, как мало я о них думаю; я не буду приукрашивать факты, чтобы пощадить их чувства.

- Скучная заезженная пластинка, - сказал Эндрю. - Они научатся не обращать на тебя внимания, как это сделал я.

- Ты пытался, - Кевин опустил зеркальце на своем козырьке, чтобы скептически взглянуть на Эндрю, и в его словах звучало горячее обвинение, заставившее Джереми взглянуть в зеркало заднего вида. Он изучал невозмутимое выражение лица Эндрю, гадая, что же он упускает, но Эндрю отвел взгляд. Кевин с самодовольной улыбкой поправил козырек.

- Ты очень хорош, - бросил Джереми через плечо, надеясь разрядить возникшую в машине напряженность.

Кевин кивнул.

- Он будет Идеальным кортом.

Джереми еще раз оглянулся, чтобы посмотреть, что Эндрю думает о такой оценке, но вратарь, казалось, был невозмутим. Он смотрел в окно, как будто уже прекратил разговор, и Джереми лениво подумал, была ли эта скука искренней или же он просто пытался проявить скромность. Если бы на заднем сиденье сидел кто-то другой, он бы предпочел последнее, но за последние пару лет он услышал достаточно слухов об Эндрю, поэтому колебался. Для человека с такой феноменальной репутацией было бы невозможно так мало беспокоиться, но Жан был не менее сложной личностью.

- Жан тоже ненавидит экси, - сказал он.

- Это не имеет значения, - сказал Кевин. - У него нет другого выбора, кроме как играть.

- Еще на два года, - согласился Джереми. - Интересно, чем он будет заниматься после выпуска? - Он подождал несколько мгновений, ожидая, что Кевин поделится с ним своими соображениями, но, конечно, Кевину нечего было добавить. Джереми принял это и вместо ответа сказал: - Он думает, что у нас есть реальный шанс занять первое место в этом году.

Это сработало как заклинание. Кевин с энтузиазмом ухватился за новую тему, и остаток пути они провели, изучая список потенциальных претендентов на первое место. В родном округе Калифорнийцев было только два учебных заведения, которые представляли какую-либо угрозу во время осеннего сезона, и ни одно из них не могло нанести достаточного ущерба, чтобы помешать Троянцам участвовать в чемпионатах. Добраться до финиша не было проблемой; только в самом конце Троянцы спотыкались год за годом.

Вороны стали неизвестным фактором теперь, когда они начали самоуничтожаться, но Джереми был не готов списать их со счетов. Они слишком долго были на вершине мира, чтобы сдаваться сейчас. Конечно, они нашли бы способ объединиться и спасти свою репутацию, хотя бы назло тем, кто праздновал их запоздалое возмездие.

Пенсильвания представляла собой очевидную угрозу, но Лисы были для Джереми самым большим вопросом. Ваймак, возможно, и уступил давлению, чтобы набрать более многочисленную команду в этом году, но он никогда бы не изменил свою политику подбора игроков. Оставалось только гадать, сможет ли беспрецедентная синхронность прошлого года пережить шестерых новых буйных подростков.

- Только если Нил станет терпеливым, - ответил Кевин, когда Джереми спросил, и Джереми попытался выдать смех за кашель. Косой взгляд, брошенный на него Кевином, говорил о том, что его не проведешь, но Кевин не стал тратить время на обиды. - Новички объединились против него, даже то жалкое подобие нападающего, за которого он так упорно боролся. Если он не сможет завоевать их уважение, Лисы могут с таким же успехом выбросить свои клюшки в мусорное ведро.

Джереми отложил это важное открытие на потом, но сказал только:

- Кстати, о Ниле, я удивлен, что он не поехал с тобой. Не то чтобы мы были не рады твоему приезду, - добавил он, обернувшись через плечо к Эндрю, - но я предположил, что он захочет снова навестить Жана.

Ему потребовалась минута, чтобы понять, что он сказал что-то не то. Он миновал еще один съезд, прежде чем осознал, что Кевин пристально смотрит на него. Джереми изучил его странно отсутствующее выражение лица и понял, что завладел вниманием Эндрю. Сбитый с толку, Джереми заставил себя отвести взгляд от дороги.

- Я что-то не то сказал?

- Что ты имеешь ввиду под «снова навестить Жана»? - спросил Кевин.

- Что ты имеешь в виду, что я имею в виду? - Джереми повернулся. - Он был здесь в июне.

Кевин повернулся на сиденье, чтобы посмотреть на Эндрю. Джереми рискнул взглянуть в зеркало заднего вида, но Эндрю снова смотрел в окно с отсутствующим выражением на лице. Кевин дал ему несколько секунд, чтобы что-то придумать, прежде чем с проклятиями устроиться на своем кресле. Мгновение спустя он уже держал телефон у уха. Тот, кому он звонил, ответил через пару гудков, и Кевин набросился на него на яростном французском.

Джереми предостерегающе протянул к нему руку и твердо спросил:

- Это Жан?

- Нил, - сказал Кевин и продолжил отчитывать своего товарища по команде. Что бы Нил ни сказал по этому поводу, это никак не улучшило настроения Кевина. Звонок был, к счастью, коротким, но Кевин, повесив трубку, выглядел так, будто готов был швырнуть свой телефон. К счастью, он вспомнил, в чьей машине находится, прежде чем продолжил разговор. Он немного успокоился, сжимая телефон так, что побелели костяшки пальцев.

Джереми хотел дать ему время успокоиться, но не удержался и спросил:

- Как ты мог не знать?

- Нил не сказал нам, куда направляется, но мы предположили, что знаем, с кем он должен был встретиться. Он никогда не говорил, что в этом замешан Жан. - Кевин бросил через плечо: - Он отказывается объясняться по телефону.

- Типично, - беззаботно ответил Эндрю.

Джереми огляделся в поисках способа разрядить обстановку.

- Все сложилось к лучшему, - предложил он. - В те же выходные скончался Грейсон Джонсон. Прежде чем признать это самоубийством, полиция хотела выставить Жана как наиболее очевидного подозреваемого. Визит Нила - единственная причина, по которой у него было алиби, от которого они не могли отказаться.

Кевина это нисколько не успокоило, судя по тому, как он закрыл лицо рукой.

Эндрю толкнул спинку сиденья Кевина.

- Ворон - защитник. Кем он был для Нила?

- Никем, насколько я знаю, - сказал Кевин. - У него было… история с Жаном.

От этого колебания Джереми стало плохо, и он не смог удержаться от тихого:

- Ты знал?

- Не здесь, - предупредил его Кевин. Он имел в виду, что не с Эндрю на заднем сиденье, и этого было достаточно для ответа.

Джереми проехал последние несколько миль в печальном молчании и был рад, когда остановился позади машины Лайлы. Они оставили сумку на заднем сиденье, так как Джереми собирался позже отвезти их в отель, но Эндрю достал из нее пачку сигарет, прежде чем выйти из машины. Он встряхнул ее и протянул Кевину.

- Здесь поблизости есть магазин? - спросил Кевин Джереми. - Ему пришлось оставить зажигалку в аэропорту.

- О, у меня есть одна, которую ты можешь одолжить, - сказал Джереми и проскользнул мимо Кевина, чтобы снова открыть пассажирскую дверь. Кевин выгнул бровь, когда Джереми достал из бардачка пачку сигарет с гвоздикой, но Джереми только обезоруживающе улыбнулся. - Я подцепил больше людей в барах, имея под рукой зажигалку, чем будучи обаятельным. Просто погаси ее, прежде чем войти? - попросил он, встряхивая зажигалку и передавая ее в протянутую руку Эндрю. - Лайла очень чувствительна к запаху.

Вместо ответа Эндрю взглянул на Кевина. Кевин кивнул и сделал знак Джереми, и Эндрю пошел дальше по улице.

- Я что-то не так сказал? - Спросил Джереми, когда Эндрю отошел на достаточное расстояние.

- Это Калифорния, а не ты, - сказал Кевин. - Слишком много воспоминаний, особенно сразу после суда над Аароном. Он будет в плохом настроении все выходные.

Джереми запер машину и повел Кевина вверх по лестнице. Кевин последовал его примеру, когда Джереми снял ботинки. Кэт и Лайла ждали их в гостиной, прижавшись друг к другу на диване, и Кэт с энтузиазмом помахала им кулаком в знак приветствия.

- Приветствую тебя, Королева. Я уже начала думать, что ты никогда не навестишь нас.

Джереми слушал их непринужденную болтовню вполуха. Он поймал взгляд Лайлы, и она быстро пошевелила пальцами. Джереми откинулся назад, глядя в сторону кухни. Жан, должно быть, услышал, как хлопнула дверь; даже если бы он не услышал, приветствие Кэт было слишком громким, чтобы его пропустить. Но он так и не появился, и Джереми подумал, не стоит ли ему ускользнуть от Кевина и проведать его. Не будет ли это невежливо?

Кэт заметила, что он отвлекся.

- Есть кофе, если тебе нужно подкрепиться из-за смены часовых поясов.

- Спасибо, - поблагодарил Кевин, и Джереми ничего не оставалось, как отвести его к Жану.

Жан стоял, прислонившись к раковине, и пил свой кофе, и Джереми не сомневался, что он пошел туда, чтобы отгородиться от непрошеных гостей целой комнатой. Когда они вошли, Жан не донес кружку до рта и перевел взгляд с Джереми на Кевина. Джереми вгляделся в его лицо, ища хоть какой-то намек на насилие или гнев, но выражение лица Жана было на удивление пустым. Он не пошевелился, когда Кевин пересек комнату и направился к нему.

Кевин взял кружку из его безвольных пальцев и отставил ее в сторону.

- Ты выглядишь лучше. Калифорния идет тебе на пользу.

Жан скривил губы.

- Ты мог бы не так гордиться собой.

- Почему? - Спросил Кевин. Вместо ответа Жан забрал свою кружку. Кевин предпочел пропустить это, чтобы еще раз взглянуть на него. - Твои волосы отросли настолько, что камеры не должны их высветить, но ты мог бы хотя бы подстричь их до такой же длины. - Его не испугал убийственный взгляд, который бросил на него Жан, и он настаивал: - У нас не будет времени исправить это утром, и я сомневаюсь, что кто-нибудь работает так поздно.

- Теперь они достаточно хорошо сочетаются, чтобы придать ему многослойный, развевающийся на ветру образ, - сказал Джереми. - Это стиль беззаботных летних каникул. Мне нравится.

- Ты не помогаешь, - сказал Кевин и указал на Жана. - Покажи мне, что ты наденешь завтра.

Джереми приподнял бровь и отсчитал на пальцах более уместные приветствия.

- Рад тебя видеть, давно не виделись, надеюсь, ты хорошо устроился, слышал, твоей команде нравится, что ты рядом.

Вместо того, чтобы понять намек, Кевин снова забрал кофе у Жана. Жан едва дал ему время отставить чашку в сторону, прежде чем оттолкнуть Кевина с дороги. Джереми пришлось посторониться, чтобы дать им пройти, и он последовал за ними по коридору в спальню. Жан распахнул дверцу шкафа, молча указал на свою половину гардероба и сел на кровать, ожидая решения Кевина.

Кевин начал с одного конца и направился к другому, слегка нахмурившись. Джереми отказывался верить, что он настолько разочарован их выбором, поскольку Лайла лично подобрала почти все, что было у Жана сейчас, но потом Кевин снял с вешалки рубашку и сказал:

- Я не могу представить тебя в таком цвете. Кажется неестественным.

- Ты обрек меня носить золото этой осенью, - сказал Жан. - Смирись.

Кевин остановился на четырех рубашках и принес их Жану на примерку. Две он отверг, как только увидел в них Жана. Третья рубашка заставила его задуматься, и он скрестил руки на груди, обдумывая ее с серьезным выражением лица. Джереми не был уверен, в чем проблема; Жан выглядел в этой рубашке так же хорошо, как и в двух предыдущих.

Он чуть было не сказал это вслух, но в последний момент сумел сдержаться:

- Что происходит?

- Это закрытая студия, - сказал Кевин. - Освещение будет значительно отличаться от того, которое было бы создано для зрителей. Нам нужно посмотреть, как это выглядит при утреннем солнечном свете, чтобы быть уверенными. Попробуй последнюю.

Жан пробормотал что-то грубое себе под нос, но послушно переоделся. Как только он опустил руки, Кевин потянулся, чтобы поправить воротник и расстегнуть две верхние пуговицы. Кевин поколебался, затем подцепил пальцем серебряную цепочку на шее Жана и вытащил ее.

- Это Рене, - сказал Кевин, но Жан только молча уставился на него. Кевин не стал настаивать на объяснениях, а просто отошел. - Пусть будет видно. Люди, у которых, скорее всего, возникнут проблемы с тобой, будут больше всего успокоены таким символом. Тебе нужна вся помощь, которую ты сможешь получить, прямо сейчас.

- Мне все равно, - сказал Жан, отодвигаясь, чтобы снова убрать ее.

Кевин схватил его за руку, чтобы остановить.

- Мы пытаемся продать им тебя. Вернее, твой образ. Не усложняй нам задачу больше, чем это необходимо. - Он немного подождал, не начнет ли Жан возражать, затем отстранился и указал на рубашку. - Оставь эту с той. Мы сравним их утром.

Он повесил третью рубашку на кровать Жана, прежде чем отнести две отвергнутые обратно в шкаф. Джереми предположил, что Жан привык к командирству Кевина после стольких лет совместной жизни, но он взглянул на лицо Жана, чтобы оценить его настроение. Выражения лица Жана, появившегося и исчезнувшего в мгновение ока, было почти достаточно, чтобы он отлепился от дверного косяка. У Джереми не было времени размышлять над этим внезапным пониманием; Жан почувствовал на себе пристальный взгляд Джереми и был настолько безрассуден, что ответил на него тем же.

Возможно, Джереми следовало скрыть удивление, но он не ожидал, что Жан вздрогнет, как от удара. Жан резко отвернулся, тщетно пытаясь скрыть свою реакцию, и расстегнул пуговицы с такой силой, что, по крайней мере, одна из них должна была оборваться.

- Осторожнее, - обиженно сказал Кевин. - Она может понадобиться нам завтра.

- Убирайся, - предупредил его Жан. Кевин неодобрительно хмыкнул, но вышел из комнаты. Джереми задержался всего на мгновение. – Убирайся, - этот но намек на панику, прозвучавший от Жана, заставил его поспешно ретироваться вслед за Кевином.

Джереми был в замешательстве, и он был рад выслушать восторженные вопросы Лайлы и Кэт, чтобы Кевин мог отвлечься. Жан не отрицал своей ориентации, когда Джереми впервые заговорил об этом, и он был больше всего раздражен, когда Джереми дразнил его из-за Лайлы в прошлом месяце. Этим летом его не раз ловили на том, что он разглядывает их, но после этого он всегда быстро уходил в себя. Это всегда было больше похоже на осторожность и избегание, чем на страх или отвращение к себе. Джереми не мог себе представить, почему Кевин вызвал такую бурную реакцию.

Что бы это ни было, этого было недостаточно, чтобы надолго задержать Жана. Он вышел к ним буквально через несколько минут, и Кэт радостно перевела всех на кухню, чтобы заняться приготовлением ужина.

Джереми взглянул на часы, когда взял один из стульев, и спросил:

- Может, тебе стоит проведать Эндрю? Он долго отсутствует.

Лайла оживилась.

- О, он здесь?

- Вороны не путешествуют в одиночку, - сказал Жан.

- Можешь показать на Ворона в комнате? - Спросила Кэт, не отрываясь от миксера.

- Он, скорее всего, не вернется, пока я не скажу ему, что мы едем в отель, - сказал Кевин. - Так будет лучше.

Лайла разочарованно вздохнула.

- Я бы с удовольствием как-нибудь с ним поговорила. Он очень хорош.

- Он станет Идеальным кортом, - сказал Жан.

- И ты тоже, - сказал Кевин.

Такое безоговорочное одобрение со стороны Кевина Дэя сбило бы с толку любого другого, но выражение лица Жана оставалось невозмутимым, как камень. Джереми быстро вставил:

- Если ты этого хочешь.

- Я - Идеальный корт, - сказал Жан бесстрастным и тихим голосом. - Я буду играть там, где меня подпишут.

Кэт сразу же почувствовала перемену в настроении Жана.

- Кевин! Помоги нам с арепами. Жан покажет тебе, как это делается. - Она подтолкнула его локтем. Когда Жан нахмурился в знак молчаливого отказа, она снова ткнула его в бок и сказала: - Заставь Королеву закатать рукава, это пойдет ему на пользу. Нет ничего лучше блюда, к приготовлению которого ты приложил руку.

- Я тоже могу... - начал Джереми.

- Ничего не трогай, - сказала Кэт, замахиваясь на него ножом.

Кевин выгнул бровь, глядя на него, но Джереми провел рукой по шее в отчаянном жесте «просто забудем об этом». Озорное выражение на мордочке Кэт говорило о том, что она была в двух секундах от перечисления всех его несчастий, но тут Жан подтащил свою миску так, чтобы Кевин мог до нее дотянуться. Джереми наблюдал, как Жан показывал Кевину, как формовать тесто для арепы вокруг ломтиков свежей моцареллы. Первая попытка Кевина была неряшливой, но вполне осуществимой, но Жан отобрал у него тесто, чтобы придать ему более чистую форму. Кевин рассеянно наблюдал за его работой.

- Когда ты научился готовить? – спросил он.

- Кэт учит меня, - сказал Жан. Он мог бы оставить все как есть, но, немного подумав, признался: - Мне это нравится. На какое-то время все остальное забывается.

Он никогда не стеснялся присоединиться к Кэт на кухне, но впервые высказал такое неосторожное мнение о ней. Улыбка, изогнувшая губы Кэт, была ласковой, а взгляд, который Лайла бросила на Жана, нежным. Кевин изучал Жана так, словно не был до конца уверен, на кого смотрит: без всякого трепета, но спокойно переоценивая человека, которого знал столько лет. На мгновение Джереми ощутил, что между ними происходило, и у него закружилась голова; в следующее мгновение он остро осознал, что слишком многого ему никогда не понять.

Кевин предложил Жану вторую порцию арепы, подождал, пока Жан возьмет ее, и сказал:

- Я рад.

Жан застыл, не отрывая пальцев от теста. Какое-то время его челюсть двигалась, пока он обдумывал возможные варианты ответа. В конце концов, он ничего не сказал, но, когда, наконец, взял в руки маленькую лепешку, костяшками пальцев коснулся ладони Кевина. Возможно, это было оптимистично, но Джереми воспринял это как молчаливую благодарность.

А может, и нет, или, может быть, это было настолько уязвимо, насколько Жан чувствовал себя сегодня вечером, потому что Жан повернулся к Джереми несколько мгновений спустя.

- Он путается под ногами. Уведи его и покажи ему свой последний матч против Аризоны.

- Я не думаю, что Кевин хочет... - начала Лайла.

Кевин даже не услышал ее.

- Это была феноменальная игра, - сказал он с горящими глазами.

- Может быть, он простит твою неловкость, - добавил Жан, и Джереми скорчил ему гримасу.

- Против Файзера, - сказал Кевин. Тот факт, что он точно знал, о каком игроке говорит Жан, было в равной степени унизительным и завораживающим, и Джереми мог только смотреть на него во все глаза. Кевин издал раздраженный звук и сказал: - Ты лучше его во всех отношениях. Тебе следовало прижать его к стене.

Он сделал это позже, тем же вечером, в гостиничном номере, но Джереми не думал, что Кевину нужно это слышать. Он храбро проигнорировал брошенный на него Жаном - я же тебе говорил -взгляд.

- В этом проблема, когда играешь с противниками, с которыми ты знаком. Они знают, как лучше всего отвлечь тебя.

- Отговорка для новичков, - насмешливо заметил Кевин.

- Мы все не можем быть идеальными, - с улыбкой заметил Джереми.

Кевин не обратил на это внимания.

- Ты достаточно близок, чтобы считаться.

У Джереми была всего секунда, чтобы насладиться этой похвалой, прежде чем Жан бросил на Кевина угрюмый взгляд и сказал:

- Джереми учится на юриста.

У Кевина отвисла челюсть.

- Нет.

Он набросился на Джереми, и тот едва успел его остановить.

- Если тебе все равно, я бы предпочел не вдаваться в подробности сегодня вечером. Это не предложение, - добавил он, когда Кевина не так-то легко было остановить. Кевин продолжал смотреть на него так, словно Джереми лично его предал, но благоразумно промолчал. Удовлетворенный, Джереми сменил тему: - Какие планы на завтра?

В конце концов, Кевин сказал:

- Как-то преподнести Жана как человека, за которого можно болеть. Неблагодарная задача, - сказал он и проигнорировал уничтожающий взгляд, брошенный на него Жаном. - Пока мы придерживаемся сценария, все будет хорошо.

- Хорошо, - сказал Джереми, улыбаясь им по очереди. - Тогда не о чем беспокоиться!

- Не боитесь сглазить все это дело? - сказала Кэт и посоветовала. - Пойдите, постучите по дереву.

- В другом месте, - многозначительно добавил Жан.

Джереми оттолкнулся от стола.

- Тогда мы с Кевином быстренько сбегаем в магазин. Нам что-нибудь нужно? - Он подождал, пока Кэт бегло осмотрит холодильник и даст отрицательный ответ, затем поймал взгляд Кевина и направился к двери. Они остановились у входа, чтобы снова обуться. Кевин забрал у Джереми связку ключей после того, как тот запер за собой дверь, и осмотрел брелок «Путешественник».

- Я бы хотел, чтобы ты поступил в Университет Южной Калифорнии. Было бы здорово играть с тобой все эти годы.

- Я не был бы собой без Эдгара Аллана, - сказал Кевин, возвращая Джереми ключи. - Все, чем я являюсь и что у меня есть сегодня, благодаря тому, что я вырос в Эверморе.

- Вплоть до сломанной руки, - тихо сказал Джереми, когда они тронулись в путь. Кевин потер тыльную сторону левой ладони и ничего не сказал. Джереми не хотелось портить хорошее настроение, которое они создали на кухне, но, когда за столом появились Вороны, устоять было трудно. Он нервно барабанил руками по бедрам, прежде чем спросить снова: - Ты знал о Грейсоне?

Кевин не колебался.

- Все Вороны знают ту или иную версию этой истории.

Не спрашивай, подумал Джереми, но как он мог не спросить?

- Он когда-нибудь... был ли ты...?

- У них не было причин. - Кевин понял свою неудачную формулировку, когда Джереми развернулся к нему. - Я не это имел в виду, - сказал он с гримасой, подыскивая слова получше под пристальным взглядом Джереми. - Гнездо процветает за счет насилия, но каждое назначенное наказание рассчитано и исполняется с определенной целью. Неудовлетворительные результаты на тренировках, пропущенные удары, неспособность заблокировать нападающего или опередить защитника - всегда есть провоцирующий фактор.

Джереми отказывался это слушать.

- Ничто не может оправдать то, что с ним случилось.

Кевин открыл было рот, но передумал и отвернулся. Джереми, честно говоря, не был уверен, что было хуже: то, что Вороны считали себя правыми, причиняя Жану такую ужасную боль, или то, что Кевин знал, в чем их оправдание. Ему стало плохо, когда он спросил:

- Почему ты ничего не сказал этой весной, когда они разрывали его на части?

- Потому что я знаю, что лучше не припирать Жана к стенке.

- Я не понимаю.

- Ты понимаешь, - сказал Кевин.

- Черта с два я понимаю.

- Жан не может предать их. Он не знает, как это сделать. Он всегда предаст себя первым. Если бы я высказался этой весной и обвинил Эдгар Аллан в том, что он поощряет такое насилие, Жан почувствовал бы себя обязанным опровергнуть меня. Он бы принял ложь Воронов, как бы сильно это ни убивало его, принимая на себя вину. Я слышал это раньше, - настаивал он, когда Джереми начал спорить. - Я не собираюсь слушать это снова.

Джереми так сильно хотелось отказаться от этого. Он подумал о том, как Жан вздрагивал при каждом упоминании тренера Мориямы и Рико, о том, как легко, быстро и резко он настаивал на том, что заслужил все, что с ним случилось. Он вспомнил затравленный взгляд Жана и хриплое: «Ты не можешь спасти меня от того, что было раньше, и ты никому из нас не поможешь, пытаясь раскопать эти могилы». Это было так жестоко, что Джереми стало трудно дышать.

- Только не говори мне, что ни один Ворон не поддержал бы его, если бы он сказал правду. Я в это не поверю.

- Ты даже не знаешь, какова его правда, - сказал Кевин, и в его голосе послышалось разочарование.

- Мне все равно. - Джереми отмахнулся, резко дернув рукой. - Ему было шестнадцать.

Кевин скорчил ему гримасу.

- В Западной Вирджинии наступил брачный возраст. Без жалобы нет преступления, и жалоб никогда не будет.

Джереми пришлось отойти, но далеко он не ушел. Кевин схватил его за руку, чтобы остановить.

- Джереми... - Джереми вырвался из его хватки и пристально посмотрел на него, но последовало лишь жалкое молчание Кевина. Джереми наблюдал за напряженным выражением его лица и тенями в глазах и понимал, что Кевин борется за то, чтобы довериться ему. Джереми не был уверен, какая сторона победит. Он не хотел, чтобы Кевин выдавал секреты Жана, но он отчаянно хотел понять убогий менталитет Воронов.

В конце концов, Кевин сказал только:

- Молчание - единственный способ дать Жану возможность высказаться. Он не обязан участвовать в собственном падении. Это нехорошо и несправедливо, но это лучшее, что мы можем сделать.

- Он заслуживает большего, - сказал Джереми. - Ты знаешь, что заслуживает.

- Он заслуживает покоя. Вот почему он здесь.

- Этого недостаточно.

- Это больше, чем он когда-либо получал.

Джереми молча изучал его.

- А что насчет тебя? - спросил он. - Они тоже причинили тебе зло, больше, чем, думаю, ты показывал. Пару колких слов весной, - сказал он, постукивая пальцами по тыльной стороне ладони Кевина, - но с тех пор ничего. Я бы предположил, что это проявление доброты, чтобы избежать ссоры, пока Эдгар Аллан оплакивал смерть Рико, но я больше так не думаю. Ты ведь тоже не будешь с ними сражаться, правда?

- У меня нет причин сражаться, - сказал Кевин. - Все, чего я хочу и в чем нуждаюсь, еще впереди; оглядываться назад - пустая трата времени, пока это так.

- Правосудие - не пустая трата времени.

- Меня не волнует правосудие. Все, чего я хочу в жизни, это играть идеально. - Помолчав, он добавил: - И знать, почему ты поступаешь на юридический. Тебе место в сборной страны, как и мне, но они не смогут подписать с тобой контракт, если у тебя нет контракта с профессиональной командой. Только не говори, что хочешь бросить. Я тебе не поверю.

- На эту тему уже было наложено вето, - напомнил ему Джереми. - Давай сосредоточимся на одном кошмаре за раз.

Это была непростительная оплошность. Может быть, позже он простит себя за беспечность, учитывая их недавний разговор, но сейчас взгляд, брошенный Кевином на него, заставил Джереми отступить на два шага. Оживленный пешеходный переход дал ему повод развернуться и уйти, и он успел дойти до входной двери винного магазина, прежде чем Кевин догнал его. Джереми жестом пригласил Кевина войти первым, но тот остановился рядом с ним.

- Джереми, - настаивал Кевин.

- Пообещай мне, что защитишь его завтра, - сказал Джереми. - Это все, о чем я прошу.

Выражение лица Кевина говорило о том, что он не собирался долго это терпеть, но, в конце концов, Кевин сказал:

- Я обещаю.

Джереми не смог выдавить из себя улыбку, но он знал, что Кевин этого от него и не ожидал.

- Спасибо. Ты хороший друг, Кевин. Надеюсь, ты это знаешь.

- Мы с ним не друзья.

- Но мы с тобой да, - сказал Джереми и повторил: - Спасибо тебе.

Кевину потребовалось всего несколько минут, чтобы достать нужную бутылку, и обратный путь до дома прошел в гробовой тишине. Вместо того чтобы взять свой напиток в дом, Кевин остановился возле машины Джереми и сказал:

- Это на завтра. - Джереми открыл двери, чтобы Кевин мог поставить бутылку на пассажирское сиденье, и они с пустыми руками направились к дому. Джереми сделал вид, что не заметил любопытного взгляда Лайлы, когда они вернулись без сумок, но устроился рядом с ней за кухонным островком.

- Пахнет восхитительно, - сказал он, жестом приглашая Кевина занять соседнее место рядом с ним.

- Конечно, восхитительно, - радостно ответила Кэт. - Мы приготовили это. Зацените.

Джереми слышал только каждое слово, пока она рассказывала о рецепте, который они пробовали, но все было в порядке. Здесь было тепло и безопасно, и Джереми мог использовать это, чтобы хотя бы ненадолго сдержать остальных.

Глава девятая

Жан

Жан и Кевин должны были прибыть на студию в половине десятого утра в субботу. За легким завтраком Кевин рассказал о том, чего ожидать, но ничто из того, что он сказал, не могло заставить Жана почувствовать себя лучше. Это был не прямой эфир, но ожидалось, что он выйдет в эфир всего через несколько часов. Каждый из них мог бы пригласить по одному гостю - Эндрю от Кевина и Джереми от Жана, - но в остальном в студии были бы только они и съемочная группа. Кевин получил письменное обещание, что других гостей не будет.

Все это полностью отличалось от любого другого выступления, на которое соглашался Кевин. Жан не был уверен, установил ли Кевин такие строгие правила ради Жана или в ответ на то, как плохо прошло шоу Кэти Фердинанд прошлой осенью. Честно говоря, он был немного удивлен, что телеканал согласился с таким количеством требований, но Кевин ни с кем не разговаривал после финала. Возможно, эксклюзивное право, наконец-то, спросить Кевина о смерти Рико стоило любых уступок.

Жан неделями пытался отогнать эту мысль, но за пять минут до того, как выйти из дома, на него словно обрушился мешок с кирпичами. Он бросил взгляд через гостиную на Кевина, который пытался спрятаться от посторонних глаз у эркерного окна, и почувствовал, как у него внутри все сжалось. Он едва успел добежать до ванной, чтобы выплюнуть весь свой завтрак, и после этого его руки так сильно дрожали, что он едва мог отхлебнуть воды из крана.

- Ох, детка, - сказала Кэт, проводя пальцами по его волосам, пока он пытался разорвать полотенце для рук пополам. Она дала ему стаканводы в обмен на полотенце. - Ты сможешь это сделать. Я знаю, что сможешь.

- Я не могу. Я не пойду.

- Ты можешь, - подчеркнула она. - Кевин и Джереми будут рядом с тобой, а мы с Лайлой будем подбадривать тебя отсюда.

- Притворись, что разговариваешь с нами, - добавила Лайла с порога.

- Я не могу общаться с прессой. Мне не разрешают. И я не могу... - слышать, как Кевин лжет о Рико.

- Может, тебе тоже стоит выпить, - задумчиво произнесла Кэт. Жан не думал, что это поможет, но все же осушил половину стакана, который она ему принесла. Мгновение спустя Кэт пояснила: - Я имею в виду водку. Я знаю, это не в твоем стиле, но Кевин, кажется, немного успокоился после того, как немного выпил. Забавно, я не думала, что он из тех, кто боится сцены.

Жан уставился на нее, ожидая, что ее слова обретут смысл, но единственное, что у него получилось, было:

- Водка.

- Действительно впечатляет, как быстро все произошло, - сказала Кэт. - Я думаю, ты одевался, когда... о? - Она попыталась поймать стакан, который он сунул ей в руки, и Лайла едва успела увернуться от Жана, когда он выскочил из ванной. Жан был уже на полпути к Кевину, когда на его пути возник Эндрю. Жан попытался оттолкнуть его с дороги, но Эндрю так сильно дернул его за руку, что чуть не сбил с ног.

- Эй, - сказал Джереми, в тревоге вскакивая с дивана. - Что происходит?

Жан сердито посмотрел на Эндрю.

- Убери от меня свои руки, Доу.

- Все еще лучшее, из того, что ты можешь предложить? - Спросил Эндрю. - Скучно.

Кевин был ближе всех и схватил Эндрю за запястье.

- Не надо. Он не причинит мне вреда. Он не знает, как это делается. - Кевин проигнорировал уничтожающий взгляд, который бросил на него Жан, сосредоточенно разглядывая своего крошечного товарища по команде. Наклон головы Эндрю говорил о том, что он обдумывает это, но его железная хватка не ослабла. Костяшки пальцев Кевина побелели, когда он сжал его. - Он нужен мне сегодня, и я не смогу поставить его перед камерой, если ты его сломаешь.

Эндрю отпустил его и отступил в сторону, а Жан тут же толкнул Кевина. Кевин бросил на него злобный взгляд, недовольный его поведением после того, как Кевин вмешался, защищая, и Жан набросился на него с яростью по-французски:

- Ты пьешь? Ты? Что с тобой не так?

- Уж кто-кто, а ты не имеешь права спрашивать меня об этом.

Жан попытался снова толкнуть его, но Кевин схватил его за рубашку. Он впечатал Жана в стену с такой силой, что у того перехватило дыхание. Жан смутно осознавал, что Троянцы стоят неподвижно, как каменные, пораженные внезапным насилием и спором, который они не могли понять.

- Я тот, кто поможет нам пройти через это, - предупредил его Кевин. - Как я это сделаю, зависит только от меня.

- Кевин. - Это был Джереми, он протиснулся мимо Эндрю, как будто даже не заметил его. Он схватил Кевина за локоть и вцепился в него пальцами, когда тот не поддался. Тон Джереми был предупреждающим, когда он сказал: - Кевин, отойди. Прямо сейчас. - Он подождал, пока Кевин отпустит его и отступит на шаг, затем крепко прижал руку к груди Жана, когда тот двинулся следом. - Нет. Мы не будем этого делать, не сейчас и не таким образом. Вы двое сможете обсудить это как цивилизованные взрослые люди, когда мы вернемся из студии.

- Ты позволил ему напиться, - обвинил Жан Джереми.

Джереми ответил на его разочарованный взгляд спокойным взглядом.

- Он не за рулем. Если он говорит, что справится, это его решение.

- Он не справляется.

- А ты? - Потребовал Кевин.

- Хватит, - сказал Джереми, щелкая пальцами перед их лицами, пока они оба не посмотрели на него. - У нас нет на это времени. Соберите свои разногласия и уберите их пока подальше. Нам нужно двигаться. Иди, - сказал он, жестом показывая Кевину, чтобы тот отодвинулся от них подальше. - Ты знаешь, где мои ключи. Отведи Эндрю к машине, и мы через секунду выйдем.

- Кевин, - сказал Эндрю и направился к двери. Кевин бросил на Жана последний холодный взгляд, прежде чем последовать за ним.

Джереми подождал, пока закроется входная дверь, прежде чем убрать руку с груди Жана. Взгляд, который он бросил на Жана, был серьезным, но тон его был осторожным, когда он сказал:

- Ты должен пройти через это интервью, Жан. Прости или забудь чего бы это ни стоило; ты не можешь принести эту ссору с собой в студию. Они не знают о тебе ничего, кроме того, что рассказали Вороны. Это твой лучший и единственный шанс прояснить ситуацию. Хорошо?

Дюжина яростных возражений застряла у него в горле. Жан сжал челюсти и ничего не сказал. Джереми дал ему всего минуту, прежде чем настоять на своем:

- Жан.

- Это прописано в моем контракте, - наконец сказал Жан, потому что, что еще он мог сделать, кроме как прикусить язык и опустить голову? - Я согласился, что не буду искажать впечатление о Троянцах на публике. Я буду вести себя хорошо.

- Спасибо, - сказал Джереми, покидая свое место. - Просто пройди через это, а потом вы с Кевином сможете сесть и попытаться все исправить.

Это было так оптимистично, так наивно - думать, что такое возможно, но Джереми был прав: сейчас не время вдаваться в подробности. Жан закрыл глаза и считал вдохи, пока не почувствовал себя немного спокойнее.

Джереми подождал, пока он откроет глаза, прежде чем спросить:

- Все в порядке?

- Нет, - сказал Жан. - Идем.

Кэт встретила его на полпути к двери, чтобы поправить рубашку и крепко обнять.

- По одному вопросу за раз, хорошо?

- Да, - ответил Жан и последовал за Джереми к машине.

Эндрю и Кевин сидели сзади, поэтому Жан занял пассажирское сиденье. Двадцатиминутная поездка до новостного центра прошла в неловком молчании, поскольку даже Джереми не был заинтересован в пустой болтовне. Для гостей студии был предусмотрен ряд парковочных мест, и Джереми придержал входную дверь, чтобы пропустить их внутрь. Кевин отправился поболтать с администратором, его приятная маска уже была на месте, а Жан с растущим беспокойством осматривал вестибюль.

Кевин подозвал их, чтобы показать удостоверения личности, и они передали по кругу планшет для регистрации, в то время как секретарша в приемной вызвала сопровождающего. Минуту спустя к ним подошла молодая помощница, сияя улыбкой и обмениваясь быстрыми приветствиями. Ее рукопожатие было скорее коротким пожатием, чем чем-либо еще, и Эндрю даже не взглянул на нее, когда она повернулась к нему в последний раз.

Улыбка Кевина не дрогнула, когда он сказал:

- Пожалуйста, извините его.

- Конечно, - сказала она, поворачиваясь на каблуках. - Прямо сюда!

Она провела их через несколько дверей, затем по длинному коридору, увешанному наградами и красочными плакатами. Лифт прибыл быстро, и она приложила свой бейдж, чтобы они поднялись на третий этаж. Она не переставала говорить все это время, но Жан пропускал большую часть ее болтовни мимо ушей. Это было похоже на глупое заискивание, которое Кевин обычно вызывал у людей: как они были рады, что Кевин и Жан согласились прийти, как она радовалась предстоящему сезону и несколько кратких фактов о женщине, которая будет брать у них интервью сегодня.

Еще один стол находился прямо за дверями лифта, но один из двух сотрудников, находившихся там, разговаривал по телефону, а другой сражался с факсом. Их сопровождающая - Эмбер? Эми? Жан уже забыл - не замедляя шага, схватила со стола папку. Она открыла ее на ходу, достала две стопки листов, протянула Кевину и провела их в небольшую гостиную.

- Ничего такого, чего бы вы не видели, - сказала она, жестом приглашая их сесть. - Если вы хотите уделить минутку, чтобы все прочитать и войти в курс дела, я пойду, свяжусь с командой.

- Спасибо, Эмбер, - сказал Кевин, и она ушла.

Посреди кофейного столика стоял стаканчик с ручками. Кевин передал одну из стопок Жану, прежде чем приступить к своей. Жан наклонил свою, чтобы Джереми мог увидеть, но Джереми только кивнул. На первой странице был список правил студии, а на второй - контракт, дающий студии разрешение редактировать и использовать отснятый материал так, как им заблагорассудится. На последней странице был ожидаемый список тем на день, включающий около дюжины примеров вопросов. Жан прочитал только три из них, прежде чем быстро вернуться к началу.

- Просто подпиши, - сказал Кевин. - У тебя уйдет слишком много времени на чтение.

- Тебя не спросил, - был кислый ответ Жана, когда он поставил свою подпись внизу первых двух листов. Джереми в молчаливом вопросе коснулся коленом колена Жана, и Жан сказал: - В течение года мои уроки английского были преимущественно устными. Я научился читать постфактум, чтобы сдать экзамены. Это оскорбительно уродливый язык, - добавил он, просматривая бесконечные абзацы на странице. -Совершенно никакой индивидуальности.

Джереми улыбнулся.

- Хорошо, что я изучаю французский.

Кевин удивленно поднял голову.

- Ты что?

- Пытаюсь, - поправился Джереми. - Получается не очень хорошо.

Кевин перевел взгляд с одного на другого. Жану совершенно не хотелось слышать, что бы он ни сказал по этому поводу. К счастью для всех них, помощница вернулась в комнату, чтобы проверить, как они. Она собрала их листы, подождала, пока они положат ручки обратно в стаканчик, и жестом пригласила их следовать за собой. Сначала они завернули в студию, чтобы оставить Эндрю и Джереми, и Эмбер потратила несколько минут на то, чтобы представить их съемочной группе. Жан посмотрел в другой конец комнаты, на маленькую сцену. Кресло с откидной спинкой и раздельный диван были установлены под углом друг к другу, а между ними стоял светлый столик. Единственным украшением была ваза с яркими цветами.

- Сюда, - сказала Эмбер, и Жан отвел взгляд, чтобы последовать за ней.

Они с Кевином были переданы двум женщинам, которые деловито принялись за работу, укладывая волосы и накладывая ровно столько макияжа, чтобы компенсировать освещение в студии. Жан держал руки крепко сжатыми на коленях и пристально смотрел в пустой угол зеркала.

- У вас здесь небольшой шрам, - сказала его медсестра, осматривая его кожу головы. - Больно?

Когда Жан не ответил, Кевину пришлось сказать:

- Спасибо, но это старая травма. С ним все в порядке.

- Просто дайте мне знать, - сказала она и вернулась к работе.

Они почти закончили, когда Ханна Бейли вошла поприветствовать их. Жан узнал ее по летнему выпуску новостей; обычно она вела вечернюю спортивную трансляцию. Вживую она была выше, и ее макияж был слишком строгим, но ее рука была припудрена, когда она протянула каждому из них медленное рукопожатие.

- Рада видеть вас здесь, - сказала она. - Я Ханна Бейли. У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы, прежде чем мы начнем?

Кевин очаровал ее непринужденностью, которую было неприятно слушать. На протяжении многих лет, когда он следил за сезонами Троянцев, он смотрел некоторые из ее выпусков онлайн, поэтому был знаком с ее стилем и некоторыми крупными историями, которые она освещала. Жан не знал, был ли он искренен в своих банальных похвалах, а ей было все равно, лишь бы он расположил ее к себе и привлек ее внимание. Это отвлекало ее на протяжении всего пути в студию, но, когда она показывала им на их места, она, наконец, обратила на Жана внимательный взгляд.

- Я знаю, что это твое первое публичное выступление, - сказала она. - Постарайся забыть о камерах и воспринимать это как просто беседу между нами троими. Мы постараемся, чтобы все было как можно проще, и пришлем копию окончательного варианта, когда он будет готов к выходу в эфир. Звучит как план? - Жан молча смотрел на нее, пока Кевин не прочистил горло, но Ханна опередила его, заговорив. - Прости, что я так к тебе обращаюсь, но мы слышали противоречивые отзывы о том, насколько свободно ты говоришь. Мы можем предоставить переводчика, если тебе так будет удобнее.

Слухи, пущенные Воронами прошлой осенью, когда они разрушали его ранее несуществующую репутацию, и которые, по крайней мере, один раз сработали ему на пользу после переезда в Калифорнию. Жан не видел причин опровергать их сейчас, если он мог продолжать прятаться за языковым барьером. Он взглянул на Кевина, но тот многозначительно указал на Ханну. На этот раз он не собирался помогать, поэтому Жан с трудом сдержал хмурый взгляд и сказал:

- Кевин поможет мне.

- Как будет угодно, - сказала Ханна. - Нам осталось уладить кое-что, и мы приступим. Я начну с того, что сделаю так, и вы поймете, когда камера переключится на вас, - она тепло улыбнулась в камеру и жестом указала на своих гостей. После этого она посмотрела в их сторону, чтобы убедиться, что они поняли намек, и опустила руку на колени. - Не хотите ли воды?

- Это было бы здорово, - сказал Кевин.

Ханна жестом подозвала свою команду, но, заметив, как она слегка нахмурилась, Жан проследил за ее взглядом. Эмбер вместе со съемочной группой сгрудились вокруг ноутбука, держа обеими руками громоздкие наушники и с отвисшей челюстью зачарованно наблюдая за происходящим на экране. Ханна прочистила горло, быстро извинилась и направилась к своей команде. Она была уже на полпути к ним, когда один из мужчин бросился ей навстречу и оттащил в сторону. Жан слышал приглушенные голоса, но не мог разобрать ни слова, но через несколько мгновений Ханна поспешила к Эмбер.

- Это хорошее предзнаменование, - вполголоса сказал Жан.

- Вряд ли это имеет к нам какое-то отношение, - сказал Кевин.

Несмотря на то, что его так легко отпустили, он бросил взгляд через комнату в сторону Эндрю и Джереми. Они тоже наблюдали за перепалкой, но Эндрю понадобилось всего мгновение, чтобы почувствовать на себе пристальный взгляд Кевина. Он равнодушно отмахнулся. Джереми тоже заметил этот жест. Увидев вопросительный взгляд Кевина, он проверил свой телефон. То, как он беспомощно пожал плечами несколько мгновений спустя, должно было обнадежить: если шлюшки не забрасывали его телефон слухами и сплетнями, то Кевин был прав, говоря, что это не их проблема. Возможно, еще один заголовок, за которым Ханна погонится, как только отправит их отсюда.

Эмбер опустила руки и приоткрыла наушники, чтобы освободить ухо. Она энергично жестикулировала в сторону экрана, объясняя, на что смотрит, и Ханна, отступая, сжала ее плечо то ли в знак благодарности, то ли ободряюще.

- Следите за этим и держите меня в курсе, - было сказано достаточно убедительно, когда она направилась к своему креслу. Она уже почти вернулась, когда вспомнила, зачем ушла, и крикнула: - Мы возьмем воды, а потом начнем.

Устраиваясь поудобнее, она одарила гостей извиняющейся улыбкой, но новый огонек в ее глазах заставил Жана почувствовать себя очень неуютно. Какая бы новая история ни разворачивалась, она пробудила в ней голод, который, вероятно, сделал ее бестактной и жадной, когда она бросится к следующему большому делу.

- Извините за это, - сказала она. - Может, начнем?

Поскольку Эмбер была занята, одному из мужчин пришлось принести стаканы с водой, и он поставил их на стол в пределах досягаемости. Затем он поспешил вернуться на свое место между камерами. Как только съемочная группа показала, что готова, он махнул Ханне рукой и отсчитал время.

- Добрый день, Лос-Анджелес, и добро пожаловать на специальный выпуск новостей от Бейли, - сказала Ханна, демонстрируя камерам свою идеальную улыбку. - Я Ханна Бейли. По состоянию на сегодняшнее утро, до начала сезона НССА по экси осталось две недели. Присоединяйтесь к нам сегодня вечером в половине девятого, чтобы принять участие в нашем еженедельном обзоре по всей стране. В связи с некоторыми изменениями в тренерском штабе на Среднем Западе, которые произошли в последнюю минуту, в этом году нас ждут некоторые потрясения. Миннесота и Айова, следите за последними обновлениями, вы не захотите их пропустить.

- Сегодня у нас в запасе кое-что особенное, - сказала Ханна, переводя взгляд на другую камеру. - Сегодня со мной два самых известных человека в первом дивизионе, Кевин Дэй из Государственного университета Пальметто и Жан Моро из Университета Южной Калифорнии, - она сделала широкий жест в их сторону. Жан не сводил с нее глаз, зная, что Кевин послушно повернулся к камере с улыбкой и признательным наклоном головы. - Эти бывшие Вороны здесь, чтобы помочь нам отдать дань уважения легенде и подготовить нас к тому, что ждет в этом сезоне. Кевин, Жан, спасибо, что присоединились к нам сегодня.

- Спасибо, что пригласили нас, - сказал Кевин с теплотой, от которой у Жана мурашки побежали по коже. - И спасибо вам и вашим зрителям за то, что были так терпеливы к нам в этом году. Уединение, которое вы предоставили нам этим летом, было безмерно любезно с вашей стороны.

- Конечно, конечно, - сказала Ханна, протягивая к нему руку, словно хотела пожать ее. - Я даже представить себе не могу, каким было это лето для тебя. Мы все скорбели, - сказала она, не сводя с Жана печального взгляда, - и я знаю, что мы давили на вас, чтобы вы скорбели вместе с нами, но очевидно, что наши отношения с Рико Мориямой очень далеки от того, что было у вас с ним.

- Мы отступили, но не были полностью защищены, - сказал Кевин. - Мы видели отзывы и добрые пожелания, а также форумы, посвященные его лучшим играм. Это было... - он замолчал, подыскивая нужные слова. Жан не был уверен, было ли это показухой, или Кевин пытался найти самую добрую ложь. - отрадно, в лучшем и худшем смысле, осознавать, как глубоко всех нас это задело. Что мы не одиноки, переживая его потерю.

Жан почувствовал вкус крови. Он не был уверен, то ли он прокусил щеку изнутри, то ли это был кислый привкус жестоких воспоминаний. Он потянулся к лицу, чтобы проверить, но вспомнил, что здесь камеры. Он прижал кончики пальцев к губам, вместо того чтобы засунуть их в рот. Этого движения было достаточно, чтобы привлечь внимание Ханны, и она сочувственно посмотрела на него.

- Особенно спасибо тебе, Жан, за то, что ты сегодня с нами, - сказала она. - Мы о многом просим, пригласив тебя сегодня, связав твое дебютное интервью с таким сложным обсуждением, но мы рады возможности наконец-то услышать тебя.

Если бы он заговорил, его, скорее всего, вырвало бы, но он обещал быть здесь и вести себя прилично. Жан с трудом сглотнул, борясь с тошнотой, и сказал только:

- Да.

- Мы можем начать с Рико? - спросила она, переводя взгляд с одного на другого. - Немного мрачно, конечно, но мне кажется, что будет добрее начать с трагической ноты и закончить светлым будущим каждого из вас.

- Конечно, - сказал Кевин.

- Эта история начинается с конца: спорное противостояние между непобедимыми Воронами Эдгара Аллана и Лисами штата Пальметто. Абсолютно блестящая игра со всех сторон, - отметила Ханна, протягивая руку Кевину, - а победу на последней секунде одержал не кто иной, как Кевин Дэй. Мы могли бы потратить весь день на анализ этого матча, но, поскольку у нас мало времени, нам придется сосредоточиться на его неожиданном завершении.

- Любопытный выбор, - сказал Кевин. Заметив ее жест, он пояснил: - Назвать его неожиданным. Перед этим матчем Лисы имели неоспоримый импульс, в том числе одно из лучших соотношений побед и поражений по всей стране. Как только мы смогли победить Университет Южной Калифорнии, Вороны должны были понять, что к нам нужно относиться серьезно.

- Я не хотела тебя обидеть, - запоздало сказала Ханна. - Лисы выиграли, идеальная серия Воронов была прервана, а Рико Морияма был госпитализирован с раздробленной рукой. - То, что она не упомянула, как и почему он получил травму, было неудивительно, и Жан мгновенно понял, за кого она болела в том матче. Тем не менее, это было непростительным упущением, когда Эндрю стоял в другом конце комнаты. - Несколько часов спустя Эдгар Аллан сообщил, что его тело было найдено в одной из башен Эвермора. - Она сделала паузу, чтобы дать этому напоминанию уложиться, а затем спросила: - Тебе удалось поговорить с ним после матча, Кевин?

- Нет, - ответил Кевин. - Мы обменялись несколькими словами во время игры, но ничего не сказали после.

- Мне кажется неделикатным спрашивать, но расскажи нам об этом, - сказала Ханна. - Как ты узнал? Каково было услышать, что он умер?

Голос Рене у него над ухом, просящий Жана выключить телевизор и подождать, пока она сможет с ним связаться. Сообщение от Джереми, звонок от Джереми, он умер. На мгновение Жан вспомнил вес кофейного столика, который он швырнул в телевизор, и впился ногтями в тыльную сторону ладони. В один момент ему стало жарко, а в следующий - липко. На спокойном французском он сказал:

- Я не должен присутствовать при этом.

Кевин накрыл своей рукой руку Жана, чтобы скрыть следы в виде полумесяца, которые Жан оставлял на своей коже.

- Останься со мной, - сказал Кевин так же тихо, и Жан с усилием разжал свою мертвую хватку. Кевин посмотрел на Ханну, которая наблюдала за ними с преувеличенным сочувствием, и, наконец, сказал: - Это было опустошительно.

Она сочувственно хмыкнула, и Кевин убрал руку, пытаясь разобраться в своих тревожных мыслях. Лучшее, что ему удалось, это медленно и осторожно произнести:

- Он был моим братом. Когда мы росли, единственное, что имело значение, это будущее, которое мы собирались построить вместе. Мы отдалились друг от друга после моей травмы и перевода, но он, несомненно, по-прежнему был важен для меня. Даже сейчас его уход кажется невозможным.

- Если бы Вороны выиграли или если бы он не потерял руку, - начала Ханна.

Это придало Кевину немного больше жизни, и он плавно вмешался, сказав:

- Я бы предпочел не выдвигать подобных гипотез. Я знаю, что это не входило в ваши намерения, но это возлагает вину за его смерть на нас: на Лисов за их впечатляющую победу или на Эндрю за то, что он сделал все необходимое для спасения жизни Нила. И я не буду спорить по последнему пункту, - добавил Кевин, когда Ханна выглядела немного озадаченной. - Жизнь Нила была в большой опасности.

- Ты действительно думаешь, что Рико целился в него, а не в пол корта, - сказала Ханна с явным скептицизмом.

- Да, - без колебаний ответил Кевин. Вместо того, чтобы задерживаться и спорить с ней по этому поводу, Кевин наклонился к ней и жестом пригласил следовать за ним. - Я скорблю о нем, но оставляю свое возмущение системой, которая привела его к смерти. Вы не представляете, каково это - быть Вороном: постоянное стремление к совершенству, удушающее наследие, которое давит на каждый твой шаг. Именно это окружение стоило жизни Рико, как и многим другим Воронам этим летом.

- Это был трагический год во многих отношениях, - согласилась Ханна. - Уэйн Бергер, Коллин Дженкинс и Грейсон Джонсон также лишились жизни этим летом. Четыре жизни были разрушены наследием. Почти шесть, если верить слухам, - добавила она, бросив взгляд на Жана. - В апреле этого года мы услышали несколько неприятных новостей из штата Пальметто. Я не буду настолько жестока, чтобы спрашивать, были ли они правдой, но я скажу, что рада видеть тебя все еще с нами и надеюсь, что сейчас тебе лучше.

- Да, - сказал Жан. Тяжелый взгляд Кевина давил на него, так что Жан заставил себя добавить: - Спасибо.

- Пятым, конечно же, мог быть Зейн Ричер, - сказала Ханна. - Подробностей на этот счет было относительно немного, но мы получили кое-какую новую информацию, на которую следует обратить внимание. А именно, о твоей роли в этом деле, Жан.

Она не знала о январе; она не знала о нарушенных обещаниях. Она не знала. Она не могла знать.

- Я не понимаю.

- В июне этого года мы связались с сотрудниками Эдгара Аллана, чтобы узнать, как Вороны приспосабливаются к своему новому тренеру. Неудивительно, что ты молчишь, - заметила она, бросив взгляд в сторону камеры, - но нам удалось узнать кое-что интересное от старшего медбрата Джосайи Смоллза: в тот день он позвонил семье Ричера только потому, что ты сказал ему, что Зейну нужна помощь. - Она подождала немного, чтобы увидеть, ответит ли он без понукания, затем спросила: - Как ты узнал, что он в опасности?

Кевин жестом попросил его ответить, на что Жан ответил уклончиво:

- Я только что это сделал.

- Жан, - сказал Кевин.

- Я не буду отвечать на этот вопрос, - сказал Жан по-французски. - Нехорошо делиться своими делами с посторонними.

Кевин перевел тяжелый взгляд на Жана, и сделал вид, что перевел вопрос с английского.

- Как ты узнал?

Жан украдкой взглянул на Ханну.

- Он был влюблен в Коллин. Он стал другим после того, как... - Слово застряло у него в горле, достаточно острое и яростное, чтобы сломить его. Жан с трудом сглотнул и попытался снова: - Узнав, что она ушла, после всего, что случилось, он наверняка бы погиб, по крайней мере, я так думал. Я должен был попытаться.

Кевин на мгновение задумался, затем повернулся к Ханне и сказал по-английски:

- У Коллин и Зейна были отношения. - Если он и заметил обвиняющий взгляд, который Жан бросил на него за то, что он предал их, он не соизволил это признать. - Жан боялся, как Зейн воспримет известие о ее смерти, особенно учитывая нестабильность в семье Воронов этим летом.

- О, какое трагическое открытие, - сказала Ханна, прижимая руку к сердцу, как будто ей было больно слышать правду. - Я уверена, что его семья безмерно благодарна тебе за то, что ты присматривал за ним. Тебе удалось поговорить с ним после того, как он выписался из больницы, Жан?

- Нет, - ответил Жан.

Она немного подождала, как будто ожидала чего-то большего. Когда Жан только уставился на нее, Ханна перешла к более агрессивному подходу:

- Прости меня за то, что я так на тебя смотрю, но почему ты спас его? - Она успокаивающе протянула руку, прежде чем он успел ответить, и сказала: - Мы все, конечно, безмерно благодарны тебе за то, что ты сделал, но Вороны из кожи вон лезли, чтобы устроить тебе публичную порку в этом году. Ты мог бы просто отвернуться. Никто бы не узнал.

- Мне все равно, что они говорят обо мне, - сказал Жан, слишком оскорбленный, чтобы следить за своим тоном. - Они имеют полное право ненавидеть меня за то, что я перевелся туда, куда хотел. Я не держу на них зла и не считаю, что они должны умирать за это. Кто вы такая, чтобы предполагать такое?

- Жан, - сказал Кевин с улыбкой, которая говорила о том, что Жан испытывает его терпение. Ханне он сказал: - Простите его, он такой страстный, когда заводится.

- Это был грубый вопрос, - сказала Ханна, не извиняясь. - Во всем виновата я. Но это любопытно, не так ли? Неприкрытая агрессия, - уточнила она, когда ни один из парней не ответил. - Кевин также перешел из Эдгара Аллана, хотя и на зимних каникулах. «Крестовый поход» Воронов против государственного университета Пальметто - это хорошо известная неприязнь, которая еще больше обострилась к концу прошлого сезона, но они никогда не вымещали это возмущение конкретно на Кевине.

Кевин устремил на нее безмятежный взгляд.

- Ты переходишь к вопросу «почему», - сказал он, и это было почти впечатляюще, насколько приятно он мог произнести обвинение.

Ханна улыбнулась и призналась:

- Виновна. Некоторые из слухов довольно компрометирующие, если ты извинишь меня за выражение, - закончила она, бросив взгляд на Жана. - Не мог бы ты обратиться к тем, кто с нами сегодня, чтобы прояснить ситуацию?

Жан колебался между решительным отказом и озадаченным подозрением, что он должен был это допустить. Если бы он отказал ей в ответах, которых она так жаждала, сочли бы его агрессивным? Нарушило бы это его контракт и обещание вести себя прилично на публике? У него была всего пара головокружительных секунд, чтобы справиться с этим, прежде чем Кевин издал рядом с ним тихое:

- Ха.

Это было достаточно громко, чтобы привлечь внимание Ханны, и она отвела взгляд от Жана. Кевин не стал дожидаться приглашения выступить, а сказал:

- Извините, это просто неожиданный вопрос. Я меньше всего ожидал, что вы купитесь на сенсационность Воронов, особенно учитывая, как вы освещали Троянцев на протяжении последних шести лет. Я думаю, поддержки Университета Южной Калифорнии должно быть более чем достаточно, чтобы разрешить спор.

- Даже такой ярый фанат, как ты, должен признать, что Университет Южной Калифорнии не обходится без ошибок, - отметила Ханна. - Неоспоримое очарование Троянцев отчасти заключается в том, с каким энтузиазмом они восстанавливаются и работают над улучшением.

- Это не их вина, - сказал Кевин. - Вороны перешли все границы, и я уже не могу выносить их утомительные выходки. Им следует тратить меньше времени на то, чтобы валять Жана в грязи, и больше времени на восстановление своей несуществующей линии защиты. Они потеряли своих основных игроков, - настаивал он. - Зейн выпустился, Жан перевелся, а Грейсон...

Кевин не стал утруждать себя завершением этой мысли, а лишь слегка махнул рукой в знак того, что тут поделаешь. Позволить камере увидеть его бессердечную сторону было беспрецедентно; Жан не был уверен, что больше винить в этом - водку или то, что Ханна подколола Троянцев. Он наступил Кевину на ногу в молчаливом предупреждении, но Кевин продолжал настаивать:

- У них не осталось никого ценного.

Ханна забарабанила пальцами по подлокотникам кресла, рассматривая его.

- Для меня большая радость видеть, что ты так заботишься о ком-то, Кевин.

- Этой весной я потерял Рико, - сказал Кевин. - Жан - единственный брат, который у меня остался.

Спустя много лет это задело его больше, чем следовало бы, но у Жана был лишь момент, чтобы разозлиться. Ханна, сидевшая напротив него, сказала:

- Кстати, о братьях, давайте вернемся к Грейсону Джонсону.

Жан перестал дышать. Стоявший рядом с ним Кевин сказал:

- Возможно, еще слишком рано.

Ханна кивнула, признавая это, но не сдавалась.

- Все остальные Вороны, которых мы потеряли этим летом, решили... уйти, - сказала она после недолгих поисков подходящего эвфемизма, - в своих родных городах. Грейсон - единственное исключение, поскольку он проехал два часа на север от Сан-Диего до Лос-Анджелеса. По общему мнению, младший брат Грейсона Лукас, тоже Троянец, и Жан были последними, с кем он разговаривал перед смертью. - Она уделила Жану все свое внимание. - Что он тебе сказал, и понял ли ты, что это был крик о помощи?

«Я знаю, где ты играешь. Я знаю, где ты живешь».

Жан не чувствовал своего лица.

- Я не хочу говорить с вами о Грейсоне.

- В отчете, поданном в службу безопасности кампуса, говорится, что у вас произошла стычка с Грейсоном за пределами Золотого корта, но вы решили не выдвигать обвинения. Тренер Реманн, однако, подал жалобу, чтобы запретить ему находиться на территории кампуса. Необычно решительный и агрессивный шаг со стороны Университета Южной Калифорнии, тебе не кажется? Должно быть, это была настоящая конфронтация. Из-за чего вы поссорились?

Зубы, подумал Жан. Он смутно ощущал, как Кевин до синяков сжал его запястье, когда пытался оторвать ногти Жана от его горла, но не подавал виду. Смогла ли камера зафиксировать это или нет, значения не имело; Ханна изучала руку Жана с нездоровым интересом. Жан медленно втянул воздух и задержал его, думая не о жестоком «Кто теперь защитит тебя?», а о слишком спокойном «Грейсон больше никогда тебя не побеспокоит». Жан заставил себя ослабить хватку и позволил Кевину прижать его руку к дивану.

Троянцы избили бы его до полусмерти за то, что он так грубо стоял на своем, но любая агония была бы лучше, чем это.

- Я не буду говорить с вами о нем. Не спрашивайте меня больше.

- Я просто думаю…

- Ханна, - сказал Кевин таким тоном, что она немедленно замолчала. - Достаточно.

Она переводила взгляд с одного на другого, взвешивая варианты. Жан ни на йоту не доверял своему выражению лица, но она, в конце концов, кивнув, откинулась на спинку стула.

- Тогда мы будем меньше говорить о Воронах и больше о тебе. Жан Моро, - сказала она, как будто впервые пробуя на вкус звучание его имени. - В прошлом - Ворон Эдгара Аллана, ныне Троянец университета Южной Калифорнии. От трех до двадцати девяти, за исключением сохранившейся красивой татуировки, - она указала на свою левую скулу. - Ты был признанным членом Идеального корта с тех пор, как тебя впервые заметили в Эдгаре Аллане, но тренер Морияма защитил тебя от давления, связанного с появлением на публике. Языковой барьер?

Это была такая же ложь, как и любая другая.

- Да.

- Родился в Марселе, - сказала она, загибая пальцы. - В четырнадцать лет ты иммигрировал в Соединенные Штаты, чтобы учиться у Тецудзи Мориямы, а в нежном шестнадцатилетнем возрасте присоединился к Воронам. С прошлого года у тебя официально двойное гражданство - США и Франции. Полагаю, это необходимый шаг, если ты надеешься играть бок о бок с Кевином на американском корте. - Она немного подождала, чтобы узнать, как он отнесется к этому, а затем спросила: - Когда ты в последний раз был дома?

- Здесь мой дом, - сказал Жан.

- Но твоя семья все еще во Франции, - заметила она. - Твои родители, Эрве и Хлоя, и твоя младшая сестра Элоди. - Услышать ее имя здесь было настолько неожиданно и неуместно, что у него перехватило дыхание. Он оцепенело смотрел на нее, пока она изучала его лицо, ожидая реакции. - Я нахожу это немного любопытным, возможно, немного печальным, что ты не нашел времени навестить их. За пять лет многое может случиться, не так ли?

«Ты думал, что особенный?»

- У Воронов нет семей, - сказал Жан. - Это был не мой выбор.

Ханна выглядела искренне удивленной этим комментарием, поэтому Кевин быстро вставил:

- Как вы знаете, Вороны по контракту обязаны оставаться в Эдгаре Аллане и во время каникул. Не имеет значения, из Франции ты или из Вашингтона; тебя просят забыть обо всех остальных и сосредоточиться только на своей команде до окончания учебы. Это жесткий график, призванный обеспечить полную самоотдачу команде.

- Невероятная жертва, - сказала Ханна и бросила на Жана еще один пристальный взгляд. - У тебя хотя бы была возможность поговорить с ними по телефону?

Была причина, по которой она так настаивала. Жан знал это, но понятия не имел, к чему она клонит. Скручивание в животе говорило о том, что ничего хорошего из этого не выйдет, но все, что он мог сделать, это сказать:

- Нет.

Ханна сложила пальцы домиком и постучала указательными по подбородку. Она обдумывала, как далеко зайти в этом вопросе, решая, стоит ли сейчас настаивать, и, наконец, решилась спросить:

- Ты знаешь, что час назад Интерпол арестовал твоих родителей?

О, подумал Жан. О нет.

Его вот-вот стошнит. Он чувствовал, как тошнота съедает его желудок, разрывает легкие на пути к горлу. На неистовом французском Жан запротестовал:

- Я пока не могу ответить на это. Я не знаю, как много им известно.

И Эмбер сказала на безупречном французском:

- У нас на ноутбуке есть «Ле Монд», если ты хочешь отойти на минутку и прочитать статью. Насколько мы можем судить, она еще не попала в международные новости.

Жан уставился на нее, отказываясь верить услышанному. Она приняла его тревогу за удивление и лучезарно улыбнулась.

- Меня попросили присутствовать на этом интервью на случай, если тебе понадобится переводчик, но ты обратился к Кевину. - Она снова жестом пригласила его подойти к ней и сказала: - Не хочешь сделать перерыв и просмотреть? Поскольку это интервью записывается, мы можем отредактировать, чтобы оно был плавным переходом.

Жан набросился на Кевина и сделал единственное, что мог: перешел на японский и сказал:

- Не заставляй меня это делать.

- О, - удивленно произнесла Эмбер по-английски. - Это не по-французски.

Кевин проигнорировал ее и ответил тоже по-японски:

- Пусть Джереми выведет тебя подышать свежим воздухом. Я сообщу Ханне, что мы не будем отвечать ни на один из этих вопросов. Если она откажется отступить, мы уйдем. Я сообщу Джереми о своем решении в любом случае.

Жану не нужно было повторять дважды. Когда он встал, Эмбер повернулась к своему компьютеру, думая, что Жан поддался любопытству, но Жан, не замедляя шага, направилась прямо к Джереми. Джереми двинулся ему навстречу, выглядя более чем встревоженным, но Эндрю успел первым. Рука, быстро коснувшаяся груди Джереми, оттолкнула его с дороги, и Эндрю направился к двери. Жану, честно говоря, было все равно, кто пойдет с ним, лишь бы это был кто-то другой, поэтому он пристроился за Эндрю и последовал за ним из студии.

Жан понятия не имел, как они добрались из студии до парковки. Он не помнил, как ехал на лифте. Он не знал, нужно ли Эндрю было расписываться на стойке регистрации. Он просто внезапно осознал, что его руки покоятся на капоте машины Джереми, когда он пытался вдохнуть воздух в свои сжатые легкие. Казалось, каждый вдох застревает у него в горле. Может быть, он задохнется здесь и, наконец-то, освободится от жалкого существования.

Кулак Эндрю с глухим стуком опустился ему на спину, и Жан смог сделать глубокий вдох.

- История. - Эндрю несколько мгновений прислушивался к его дыханию, прежде чем произнести это с такой яростью, что Жан понял, что он насмехается над неудачным выбором слова кем-то другим. Запустив пальцы в его волосы, Эндрю с силой повернул его голову так, чтобы видеть кровавые следы на его горле, и спросил: - Джонсон когда-нибудь прикасался к Нилу?

Жан не хотел говорить о Грейсоне, но этот зверь был единственным, кто был достаточно силен, чтобы заглушить боль от его разрушающейся семьи. Ханна знала об Элоди, но как много она знала? Сообщила ли «Ле Монд» о ее пропаже, или они знали, что она пропала?

- Нет, - сказал Жан. Эндрю только пристально посмотрел на него, взвешивая правдивость этого простого отрицания. Жан взял сестру и засунул ее так глубоко, как только мог, чувствуя, как разрывается его сердце от желания похоронить ее снова. - Нет. Это было бы неподходящим наказанием для такого, как он. Его непростительным преступлением были своеволие и неповиновение перед лицом тех, кто был выше его по положению.

- Подразумевается, что при других обстоятельствах это было бы уместно. - Взгляд Эндрю был достаточно тяжелым, чтобы раздавить его. Жан с первого взгляда понял, что это была не столько забота о нем самом, сколько внутренняя реакция на насилие. Возможно, нервы Эндрю все еще были на пределе после судебного разбирательства, но Жан предположил, что наиболее вероятным виновником был предполагаемый промах Нила. Тон Эндрю был спокойным, почти скучающим, но Жана это не обмануло. - Просвети меня.

- Тебе, как никому другому, не следовало бы спрашивать, - Жан прижал большой палец к запястью Эндрю и провел им вверх по его руке к локтю.

Эндрю отдернул руку, и Жан, наконец, смог выпрямиться. Он потер вновь занывшую шею, прежде чем дрожащими пальцами пригладить волосы, и от него не ускользнуло, как взгляд Эндрю снова метнулся к его горлу. Жан, в свою очередь, перевел взгляд на повязки, без которых Эндрю никогда не обходился. Он скучал по тем дням, когда даже не замечал этих нелепых аксессуаров.

Жан хорошо помнил, с каким нескрываемым удовлетворением Рико рассказывал ему о том, что ему удалось раскопать в Калифорнии. Вернее, о ком: о давно потерянном брате, который чувствовал, что закон надвигается на него, и был готов на все, чтобы избежать расследования. Доставить его в Южную Каролину было несложно, и Дрейк Спир знал, что делать дальше.

Уничтожение вратаря, в которого Кевин так фанатично вкладывался, поддерживало Рико в течение нескольких недель. После того, как стало известно о нападении на Эндрю, Рико одержимо собрал все статьи о нападении, которые смог найти, и повесил их у себя над кроватью. Получение полного отчета от Пруста в январе сделало его еще счастливее. На мгновение Жан почувствовал, как бритва срезает с его спины тонкие, как у призрака, полоски; страстное «Прочти это еще раз, начиная с начала» Рико прозвучало у него над ухом так громко, что Жан автоматически оглянулся через плечо. Воспоминание о том, как он впивался ногтями в кожу головы, прижимаясь лицом к ужасной папке, было настолько острым, что Жан проверил, нет ли крови на его волосах.

Он не мог оставаться в этих мыслях, поэтому сказал:

- Ты украл у нас Кевина.

- Он украл себя сам.

- Ты назвал его своим в лицо Рико. «Мои вещи», - напомнил он Эндрю. Жан не пошел на интервью к Кэти Фердинанд, но расстояние его не спасло. Долгие часы, проведенные в Эверморе, никак не успокоили ярость Рико, и Жан пропустил два дня тренировок, чтобы восстановиться. - У тебя не было права желать его. Я мог бы... - Каким-то образом он вовремя осекся, не сказав, чем это закончится. Жан сжал руки в кулаки и с усилием перевел взгляд на невозмутимое выражение лица Эндрю.

Воцарившееся между ними молчание казалось ломким, и затем Эндрю сказал:

- Испорти мне сюрприз. Нил убил Джонсона, когда был в городе?

Это было несвоевременным напоминанием о том, что Лисы узнали правду о Морияма от Кевина. Жан не должен был удивляться, что эта светловолосая крыса тоже знаетсекреты Нила, но он все равно бросил настороженный взгляд на Эндрю, взвешивая, как ответить. Ложь была единственным разумным ответом, но это ни к чему бы его не привело.

Наконец он неохотно сказал:

- Он нанял людей своего дяди, чтобы они занялись этим.

У Эндрю не хватило здравого смысла изобразить беспокойство. Он отвернулся и достал из кармана пачку сигарет. Жан замахнулся на них, но Эндрю вовремя увернулся от него, спокойно сказав:

- Предупреждаю тебя в последний раз: ты потеряешь руку, если еще попытаешься.

- Ты идиот, - обвинил его Жан. - В прошлый раз ты едва успел спасти его. В следующий раз, когда кто-нибудь замахнется на него, тебе и твоим легким придется наблюдать, как он умирает. Я бы не отдал его тебе, если бы знал, что ты так беспечно его выбросишь.

- Занеси это в список того, о чем тебя никто не спрашивал, - сказал Эндрю, закуривая.

Жан сердито посмотрел на него, когда достал свой телефон. Он не потрудился сохранить номер Нила, но это был единственный незарегистрированный номер в его истории звонков. Жан уставился на него, борясь между необходимостью и желанием избежать этого разговора любой ценой. Наконец, он закрыл глаза и нажал на вызов. Прошло три гудка, прежде чем Нил ответил простым:

- Нил.

- Мы еще далеко до суда, - сказал Жан по-французски. - Почему они уже были арестованы?

Нил некоторое время молчал, а затем произнес только растерянное:

- Что?

Жан объяснил, о засаде Ханны, а затем добавил:

- Предполагается, что они-то и связывают меня с тобой, но расследование дела Мясника все еще продолжается. Что мне позволено сказать, если я пока не могу указать на него пальцем?

- Я не могу сейчас заявлять о своей неосведомленности, если позже они собираются использовать тебя в качестве свидетеля, - размышлял Нил. - Это поставит под сомнение твою достоверность. Требуй конфиденциальности по мере того, как будешь мириться с их арестом, и, по возможности, старайся не делать соответствующих заявлений так долго, как сможешь. Я обращусь за некоторыми ответами.

Не идеальное решение, но сойдет. Жан повесил трубку, когда телефон Эндрю подал звуковой сигнал. Эндрю просмотрел свое последнее сообщение, прежде чем положить телефон рядом с рукой Жана. Это были последние новости от Кевина: Ханна пообещала продолжать задавать вопросы, не сбиваясь на другие темы до конца интервью, и прислала Эмбер забрать их из вестибюля.

Жан предпочел бы, чтобы она настояла на своем, чтобы у них был предлог уехать, но он ничего не мог с этим поделать. Он оттолкнулся от машины и направился к двери. Эндрю не спешил следовать за ним, пытаясь выиграть время, чтобы докурить сигарету, но догнал у входа, и они вошли вместе. Эмбер ждала у стойки регистрации с неизменной веселой улыбкой на лице, выглядя так, словно Жан их не бросал.

Обратный путь в студию был слишком коротким, и Жан поймал взгляд Джереми, когда переступал порог. Позже Жан должен будет извиниться за плохое поведение, пообещав должным образом представлять Троянцев, но сейчас он вернулся на свое место на диване и снова сел рядом с Кевином.

Кевин сказал на усталом японском:

- Наш контроль ущерба нуждается в контроле ущерба. Я больше никогда не буду давать интервью.

- Не лги. Тебе слишком нравится звучание своего голоса, чтобы отказываться от этого.

Кевин слегка пожал плечами.

- Ты готов?

- Будет ли иметь значение, если я скажу «нет»?

Кевин не стал тратить время на ответ, а улыбнулся Ханне, которая внимательно наблюдала за ними.

- Мы готовы попробовать еще раз.

- Хорошо, хорошо. И приношу извинения за то, что бросила это на вас без предупреждения, - добавила она, подумав. - Мы с Кевином уже отсняли несколько роликов для рекламы, так что давайте вернемся на несколько шагов назад и попробуем новый ракурс. - Она дождалась кивка Жана, затем сделала знак своему продюсеру. Он отсчитал, и Ханна одарила камеру своей очаровательной улыбкой. - Добро пожаловать в «Последние новости Бейли». Когда мы в последний раз прерывались...

Глава десятая

Жан

Двадцать пять минут спустя они, наконец, освободились от лап Ханны, но выход из студии решил только одну проблему. Все, что они отложили ради того, чтобы пережить интервью, должно было быть сделано, и Жан не упустил из виду, как быстро исчезла улыбка с лица Джереми, как только они вышли из этого ужасного здания и оказались на парковке.

Кевин схватил Жана за рукав на полпути к машине и сказал:

- Дай нам минутку, Джереми.

Джереми тут же повернулся к нему.

- Давай послушаем. - Когда Кевин жестом указал на себя и Жана, Джереми поднял подбородок и пристально посмотрел на Кевина. В его позе или тоне не было ничего агрессивного, но Жан услышал в его словах легкий вызов. - Конечно. Посмотри мне в глаза и скажи, что это не вызовет никаких проблем у моей команды, и я подожду в машине, пока вы двое все обсудите. Ты можешь мне это пообещать?

Нерешительность Кевина была единственным ответом, и Джереми повернулся к Жану.

- Очевидно, что это не то, о чем вы оба хотите говорить, и я хотел бы уважать это. Но что бы здесь ни происходило, это будет иметь последствия для всех нас, так что давайте найдем способ справиться с этим вместе.

Жан устремил взгляд через парковку.

- Ты не знаешь, о чем просишь.

- Ты просил меня помочь тебе пережить все, что будет дальше, и это часть этого, - сказал Джереми. - Я стою здесь как твой друг и капитан, и я прошу тебя быть честным со мной. Посмотри на меня, Жан, - сказал он и подождал, пока Жан снова обратит свое внимание на лицо Джереми. - Ты можешь мне доверять или нет? Мне нужно знать.

Проще всего было ответить «нет», но это не избавило бы его от этого разговора, и Жан знал, что это неправда. Он молча изучал Джереми, этого капитана с яркими светлыми волосами, который мог заставить Кевина подчиниться, не повышая голоса и не поднимая руки. Были велики шансы, что Джереми пожалеет, что стал копаться в этом, но был ли у Жана на самом деле выбор? Независимо от того, расскажет ли он ему сейчас или когда начнется суд над Натаном, Джереми услышит ту же версию правды.

От этого было не легче произнести это вслух, но Жан выдержал пристальный взгляд Джереми и сказал:

- Мои родители были деловыми партнерами Натана Веснински.

На мгновение воцарилась удивленная тишина, а затем Джереми спросил:

- Так называемого Мясника? Отца Нила? Этого Натана Веснински? - В ответ на напряженный кивок Жана он посмотрел мимо них на студию и сказал: - Придержите эту мысль; это не то, о чем нам следует говорить здесь. Давайте уйдем, пока у них не сложилось неправильное представление.

Жан ожидал, что всю дорогу до дома его будут ругать, но Джереми ничего не сказал, пока они не подъехали к своему району. Когда улицы стали казаться знакомыми, Джереми спросил:

- Ты хочешь заняться этим дома или на стадионе?

Он имел в виду, с аудиторией или без нее, но единственное, что было хуже, чем вести этот разговор вообще, это повторять его несколько раз.

- Дома.

Джереми принял это без возражений и свернул в нужный ему поворот, чтобы подъехать к дому Лайлы. Через несколько секунд после того, как он припарковался у начала подъездной дорожки, входная дверь была открыта. Кэт и Лайла вышли на крыльцо, чтобы поприветствовать их. Приветствие Кэт было веселым, но взгляд Лайлы, когда она переводила взгляд с Кевина на Жана, был напряженным. Пыталась найти признаки того, что они прошли через это испытание невредимыми, догадался Жан. Жаль, что ему придется разочаровать ее. Наконец, ее взгляд остановился на Джереми, и лицо Лайлы помрачнело.

- Насколько все плохо? - спросила она, когда они начали подниматься по лестнице.

- Для такого разговора нужен кофе, - сказал Джереми. - Давай я сначала приготовлю его.

Кевин успел одеться до того, как Джереми заехал за ним в отель этим утром, так что ему было не во что переодеться, но Жан направился прямиком в спальню, как только прошел мимо Кэт. Он знал, что ему только кажется, будто его одежда пахнет студией, но ему нужно было снять ее и переодеться во что-нибудь другое, прежде чем он сдерет с себя кожу.

На долю секунды он почувствовал сопротивление, когда стягивал с руки второй рукав, но слишком поздно понял, что зацепилось за бледные пуговицы рубашки. При виде цепочки Рене, валявшегося на полу, его сердце подпрыгнуло в груди. Он схватил ее дрожащими пальцами, ища, не порвалась ли она. Она порвалась прямо на застежке, и обе петли остались на одном конце.

- Привет. - Подойдя к нему вплотную, Кэт легонько потянула его за волосы на затылке. - Ты в порядке? Кевин уже снова пьет, и даже Джереми выглядит встревоженным. Я полагаю, интервью прошло не очень хорошо.

- Ханна Бейли - злобная сука.

Брови Кэт поползли вверх.

- Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь. - Ее веселье улетучилось, когда она получше разглядела его лицо и слегка сжала его руку. - Я уверена, что все не так плохо, как ты думаешь. А если бы и так... Что ж, за эти годы нам пришлось кое-что подчистить и уладить. Мы справимся с этим, так или иначе. О, твой крестик!

Он передал его в ее ждущие руки, и она что-то промурлыкала, осматривая его.

- Цепочка потерялась, но у Лайлы должно быть что-то достаточно тонкое, чтобы заменить ее. Могу я одолжить его, пока буду копаться?

- Да, - сказал он, и она поспешила прочь.

Жан не спешил следовать за ней, но ему не нужно было, чтобы кто-то еще искал его. Он сменил слаксы на темные джинсы, прежде чем порыться в своем шкафу. В конце концов, он остановился на черной футболке сборной США, которую Джереми купил ему в мае. Возможно, им было бы неприятно видеть его в ней, когда они узнают правду, но был небольшой шанс, что знакомый логотип окажет успокаивающее воздействие на подсознание. Жан использовал бы любую возможность для этого разговора.

В кофеварке была недостаточно большая емкость, чтобы сделать кофе на всех, но этого было и не нужно. Эндрю ничего не хотел, Кевин пил неразбавленную водку из стакана, а Кэт предпочла пиво, когда увидела, сколько Кевин выпивает. Кухня была слишком стерильным местом для такого разговора, поэтому, взяв напитки, они направились по коридору в гостиную. Жан не был уверен, намеренно ли, но они с Джереми уходили последними.

Джереми прислонился к стойке, пока Жан наливал ему кофе, и осторожно дотронулся пальцами до локтя Жана.

- Мне жаль, - сказал он. Хотя все остальные были в дальнем конце зала, он понизил голос, чтобы его мог слышать только Жан. - Мне неприятно делать это в тот самый день, когда она так старалась причинить тебе боль, но я знаю таких, как она. Она не будет ничего редактировать, если это означает, что она первая сообщит об этом по эту сторону океана.

- Ты защищаешь своих Троянцев, - сказал Жан.

- Ты один из моих Троянцев, - тихо и настойчиво напомнил ему Джереми. – Я не выбираю их вместо тебя. Мне нужно, чтобы ты это знал. Я пытаюсь позаботиться обо всех нас.

Жану пришлось отступить, чтобы Джереми смог, наконец, налить себе напиток. Боль в груди теперь жгучим комом застряла в горле. Он знал, что должен сказать им, и не знал, что сказать, чтобы это его не убило. Он потратил два месяца на то, чтобы похоронить Элоди под всем, что смог найти, только для того, чтобы Ханна вогнала лопату прямо в ее гноящуюся могилу. На мгновение Жан почувствовал, что находится далеко отсюда, и в отчаянии потянулся. Он положил руку Джереми на грудь, когда тот сделал первый шаг к двери.

- Джереми, - сказал он, и это прозвучало так похоже на «пожалуйста», что Джереми застыл как вкопанный. - Не спрашивай меня о ней. О ком угодно, только не о ней. - Джереми уставился на него, выглядя более чем растерянным. Жан не смог произнести ее имя, но Джереми понятия не имел, о ком он говорит. Жан с трудом сглотнул, чтобы подавить прилив желчи, которая по вкусу слишком напоминала кровь, и сказал: - Моя сестра. Я не могу... - Паника, сжимавшая его грудь, грозила разорвать его на части, и Жан отвел взгляд, когда взгляд Джереми затуманился. Лучшее, что смог выдавить из себя Жан, было: - Я не могу говорить о ней. Я не буду.

Ему показалось, что он услышал тихое «прости» Джереми, но его сердце колотилось так громко, что, возможно, ему это показалось. Жан впился ногтями в собственную грудь, пытаясь заставить сердце биться спокойнее и изо всех сил сдерживая свое горе. Джереми ждал вместе с ним, но был достаточно любезен, чтобы отвести свой тяжелый взгляд в сторону и больше ничего не говорить. Жан все равно закрыл глаза и поискал коробку, в которую запихивал свои кошмары. Он представил, как закрывает ее и обматывает цепями, слой за слоем, пока дерево не скроется из виду. Проблема на потом, с надеждой, что «потом» так и не наступит.

Он почувствовал себя увереннее, когда открыл глаза.

- Я готов.

Джереми был не настолько груб, чтобы спросить, уверен ли он, и вывел его из комнаты. Кевин устроился в дальнем углу дивана, а Эндрю, скрестив ноги, устроился на подоконнике, откуда мог наблюдать за ними всеми. Лайла заняла свое кресло из ротанга, а Кэт устроилась на полу перед ней. В одной руке у нее была связка перепутанных цепочек, которые она перебирала. Когда они пришли, она подняла их и сказала:

- Я стараюсь изо всех сил, но Лайла, очевидно, не знает, как пользоваться шкатулкой для драгоценностей. Нашла это в пакете под раковиной.

- Ой, - сказала Лайла, ничуть не раскаиваясь.

Джереми жестом предложил Жану занять место первым, и Жан выбрал другой конец дивана. Между Кевином и ним оставалась свободная подушка, которую, как он предполагал, должен был занять Джереми, но Джереми опустился на колени на пол с дальней стороны кофейного столика. Жан предположил, что это было лучшее место для него, если он хотел смотреть в глаза Кевину и Жану, не поворачиваясь туда-сюда.

Джереми последовал примеру Жана и опустошил половину своей кружки. Когда он поставил ее на стол, щелчок прозвучал окончательно. Джереми подождал еще мгновение, прежде чем спросить:

- Почему Нил приехал в Лос-Анджелес в июне?

Вероятно, это было адресовано Жану, но он не возражал против того, что Кевин оказался немного быстрее в жеребьевке.

- Ему пришлось встретиться с ФБР, чтобы обсудить осложнения, связанные с расследованием по делу его отца. Мы ошибочно предположили, что он отправится за этим в Балтимор, - добавил Кевин, искоса взглянув на Жана. - Почему они решили встретиться здесь, для меня непостижимо.

- Потому что Жан здесь, - Джереми повернул голову к Кэт и Лайле, думая о своих следующих словах для них, но, не отрывая взгляда от лица Жана, продолжил: - Потому что родители Жана работали с отцом Нила, предполагаемым Мясником.

- Не предполагаемым, - сказал Жан.

- Что? - от изумленного возгласа Кэт чуть не лопнули барабанные перепонки.

Кэт и Лайла обернулись к нему, Лайла выглядела ошеломленной, а рот Кэт был так широко раскрыт, что было удивительно, как она не вывихнула челюсть. Кэт первой обрела дар речи, но все, что ей удалось, это резко сказать:

- Ты это несерьезно.

Жан спокойно копался в правде, пытаясь найти ответ, который ему было позволено дать, и детали, которые лучше всего объяснили бы это фиаско Кевину. Он пристально посмотрел на Джереми и сказал:

- Не те люди спрашивали, почему Нил вернулся из Эвермора другим. Он провел годы в бегах; с его стороны было непростительным безрассудством сбросить маску, когда о его команде говорила вся страна. Если бы они слишком долго следили за Эвермором, Нил подумал, что они неизбежно нашли бы меня. Он пришел сюда, чтобы предупредить меня и нанести превентивный удар. Куда бы ни пошел Нил, ФБР следует за ним. Мы хотели во всем разобраться на своих условиях, а не быть застигнутыми врасплох в будущем.

Лайла первой все прояснила:

- Вы были в ФБР, когда погиб Грейсон. Местное отделение поручилось за вас перед полицией Лос-Анджелеса.

- Да.

Джереми посмотрел на своих друзей и объяснил:

- Родители Жана были арестованы Интерполом несколько часов назад. Это еще не стало новостью, но команда Бейли, должно быть, обратила внимание на его семью, изучая его биографию для интервью. У них был специалист, говорящий по-французски, который мог бы помочь Жану с переводом, если бы ему это понадобилось, и она нашла статью на сайте иностранной прессы.

- Она же не спрашивала тебя об этом, - сказала Лайла. Она увидела ответ, который был ей нужен, взглянув на его лицо, и в ее голосе прозвучала праведная ярость. - Без предупреждения?

Жан вцепился в свою кружку, как в спасательный круг, и уставился на свой темный кофе. Прошла минута, прежде чем он понял, что может доверять своему голосу, и тогда лучшее, что он смог предложить, было:

- Я обещал, что буду достойно представлять Троянцев, но я ушел. Я извинюсь перед тренером Реманном, как только смогу.

- Ты не нападал на нее и не оскорблял, - заметил Джереми. - Даже твой гнев, когда она сделала тот ужасный комментарий о Зейне, обернется в твою пользу, поскольку это был искренний порыв сочувствия. Ни у кого, связанного с нашей командой, не будет проблем с тем, как ты вел себя сегодня. Я рад, что ты ушел, - подчеркнул он, когда Жан никак не отреагировал. - С ее стороны было невероятно жестоко вот так обрушиться на тебя. Это было не то, о чем ты хотел поговорить.

Кэт все еще не сводила глаз с Жана.

- Твои родители - французские гангстеры? Это правда?

- Да, - сказал Жан.

- Не пойми меня неправильно, но что ты здесь делаешь? - Спросила Кэт, перебрасывая связку цепочек из руки в руку в поисках нового свободного конца, за который можно было бы ухватиться. - Почему они позволили тебе проделать весь этот путь в Америку, где не могли за тобой приглядывать? После того, как они с тобой обошлись и что они с тобой сделали, это либо серьезный самообман, либо невероятная вера в то, что ты сохранишь их секреты, будучи так далеко.

Нил придумал эту часть истории, хотя можно было только гадать, оправдается ли она.

- Трудно управлять империей, когда у тебя под ногами путаются дети, - сказал он. - Я был обузой, потенциальной разменной монетой, которую можно было использовать против них. Мне редко разрешали покидать территорию, если только не для игр и тренировок, и мне было запрещено общаться с кем-либо, кроме команды. Для них было бы лучше, если бы я просто ушел. До тех пор, пока я буду держать рот на замке и посылать деньги домой после окончания учебы, они никогда за мной не придут.

- Под ногами путаются дети, - сказал Кэт, нахмурившись из-за непоследовательности в его рассказе. - Ты сказал мне, что ты...

- Кэт. - Это сказал Джереми тоном, не терпящим возражений. - Давай не будем.

Кэт бросила на него удивленный взгляд, но благоразумно промолчала. Жан знал, что она справится с этим сама, и ему оставалось только молиться, чтобы она обратилась за ответами к Джереми, а не к нему. Он сжимал свою кружку так сильно, что, казалось, она треснет у него в ладонях.

Джереми выиграл для него время, переключив внимание на Кевина, но вопрос, который он задал, был тем, на который у Кевина не было ответа по сценарию:

- Ты знал о них?

- Он узнал об этом на банкете прошлой осенью, - сказал Жан. - Мы с Нилом узнали друг друга и запаниковали. Мы были слишком заняты, пытаясь понять, в безопасности ли мы друг с другом, чтобы вспомнить, что еще и Кевин говорит по-французски.

На минуту в комнате воцарилось неловкое молчание, пока каждый из них был погружен в свои мысли, а затем Лайла сказала:

- Это не то, о чем можно говорить в обычной беседе, а ты знаешь нас всего три месяца. Я не могу держать на тебя зла за то, что ты скрываешь это от нас. - Она помолчала, прежде чем продолжить: - Тем не менее, это может привести к серьезным последствиям. Чем мы можем помочь?

- Я не знаю, - признался Жан.

- У меня есть люди, с которыми я могу поговорить, - пообещала ему Лайла. - Я позабочусь о твоей безопасности.

Жан ничего не понимал, но Кэт больше не могла сдерживаться. Это были именно те сплетни, которые заставляли ее трепетать несколько дней, и блеск в ее глазах говорил о безудержном восхищении.

- Ты сказал, что это не предполагаемые слухи. Значит, ты уже встречался с Мясником раньше? Ой! - пожаловалась она, когда Лайла ударила ее по виску. - Вместо этого я должна была спросить о его семье? «Привет, Жан, вау, на что это было похоже?» Мы видели его голым, Лайла, и знаем ответ на этот вопрос. - Она провела рукой по груди, указывая на шрамы, в которых Жан винил своего отца. - Я пыталась быть тактичной.

Жан почти не обращал на нее внимания, пока его мысли блуждали где-то далеко. Официальная версия, на которой они с Нилом остановились, гласила, что он встречался с Веснински во Франции, когда был молод, но Жан никогда не встречался с Натаном лицом к лицу. Он знал, что Мясник приходил еще много лет назад, но тогда в объятия Мориямы попал только Кевин.

Жан не был с ним знаком, но он познакомился с убийственным чистильщиком этого человека, Лолой Малкольм. Он до сих пор помнил, как непринужденно она держалась, словно хозяин и Рико стоили меньше, чем туфли на ее ногах. Жан находил это ужасно оскорбительным до тех пор, пока хозяин не уступил без колебаний. Если Лола хочет заполучить Натаниэля, она получит слово хозяина, что Вороны откажутся от всех прав на него и не встанут у нее на пути. После этого легкого подчинения Жан так сильно испугался ее, что почти не спал целую неделю. Рико посчитал это победой, несмотря на то, что позже дядя пришел в ярость, поскольку Нилу была гарантирована медленная и мучительная смерть.

- О, ты видел, - сказал Кэт.

Жан не был уверен, что именно она увидела на его лице, но он выдавил из себя грубое:

- Да.

Кевин допил свой напиток и потянулся за бутылкой. Жан схватил его за запястье так, что хрустнули кости, и сказал:

- Я разобью ее о твою голову.

- Ты же знаешь, что для студентов колледжа время от времени выпивать - это нормально, верно? -Спросила Кэт, поднимая свою банку пива и покачивая ею перед ним. - Когда-нибудь тебе действительно стоит попробовать, или, может быть, немного... - Она сделала жест, прикусывая губу, что, как он предположил, означало сигареты. Ее не испугал взгляд, который он на нее бросил, но она сказала: - Что-нибудь, что поможет снять напряжение, прежде чем ты перестанешь существовать. Я знаю кое-кого, у кого есть медицинская карточка.

Кевин попытался высвободиться, и Жан повернулся, чтобы посмотреть на него. Кевин смотрел на Жана с равнодушным изумлением. Он был по-настоящему пьян, и от этого настроение Жана только ухудшилось. Жан обвиняюще ткнул в него пальцем и потребовал:

- Ты Королева корта США - на данный момент. Как долго ты сможешь удерживаться, когда пьешь яд?

- Всегда, - пообещал Кевин. - Последний человек, который пытался отнять его у меня, умер. Шах и мат.

И, словно злого удовлетворения в его голосе было недостаточно, Кевин еще и улыбнулся. Жан отпустил его, словно обжегшись. Он схватил свою пустую кружку, поднимаясь с дивана, и вышел из комнаты, ему нужно было увеличить расстояние между ними, прежде чем он попытается выцарапать Кевину глаза.

Ему больше не хотелось кофе, но, поставив еще один кофейник, он смог занять свои трясущиеся руки. Он сдался прямо перед тем, как заварить кофе, и вместо этого начал рыться в шкафчиках. От вида еды его затошнило, и он был не в духе. Он захлопнул дверцу и повернулся к кофеварке, только чтобы понять, что он больше не один.

Из-за стука в висках он не слышал, как вошел Кевин, но Кевин сидел на среднем табурете у кухонного островка. Перед тем как выйти из гостиной, он снова наполнил свой стакан и допивал его, наблюдая за Жаном. Жан хотел выбросить его в окно.

- Ты должен быть выше этого, - сказал Жан с тихим обвинением.

- Ты всегда знал, кто я такой.

Кевин был подопечным Мориямы большую часть своей жизни: большую часть раннего лета он проводил с Рико, пока его мать путешествовала, а затем переехал к ним навсегда, как только Кейли Дэй исчезла из уравнения. Как только дверцы клетки захлопнулись, ему запретили даже закрывать ее между собой и его любимым, ненавистным братом Рико до той ночи, когда Рико, наконец, вышвырнул его вон.

Он вырос в окружении неумолимой жестокости хозяина, это было первое тело, на котором Рико мог отрабатывать свою юношескую жестокость. Частые публичные выступления, которые требовались от пары Воронов, могли остановить ножи Рико, но не его голод жестокости; большинство шрамов Кевина были выжжены в его сердце и разуме. К тому времени, когда Жан был брошен к ногам Рико, Кевин овладел искусством возводить мысленные стены между собой и тем, что делал Рико.

Жан ненавидел его несколько месяцев. Не в силах остановить садизм Рико и запретив Жану обрывать свою жизнь, Кевин просто отступил как можно дальше и притворился нормальным, обсуждая упражнения и статистику, пока Рико выжигал ожоги на бледной коже Жана. Бездушная марионетка, которая выжила, благодаря тому, что все, чем он был, было связано с его мечтой, во всяком случае, так считал Жан, пока Кевин не наклонился к нему и не попросил выучить французский. Это был первый намек на то, что у него все еще была своя индивидуальность, что какая-то часть Кевина Дэя, существовала отдельно от Рико Мориямы. Это было доказательством того, что выжить всегда возможно. Жан просто должен был отпустить его и перестать сопротивляться.

Теперь они оба были свободны, по крайней мере, от Рико, но Кевин все равно делал все возможное, чтобы не переживать ужасы Гнезда. Жан не должен был держать на него зла, видя, как отчаянно он борется со своими кошмарами, но Кевин из них двоих всегда был сильнее. Защита Кевина была непоколебима до тех пор, пока Рико не сломал ему руку, и тогда она рассыпалась в прах.

Жан не знал, почему он обратился к водке, вместо того чтобы восстановить эти стены. Может быть, там было слишком много щебня, чтобы что-то строить поверх, но Жану это решение не понравилось. Если он был так далек от Рико и Эвермора, и все еще не мог смириться с тем, через что ему пришлось пройти, и с тем, что он сделал, на что можно было надеяться Жану?

- Ты должен был стать лучше, - настаивал Жан.

- Мы такие, какими они нас сделали, - сказал Кевин. - Это неизбежно.

Жан подошел к Кевину и накрыл ладонью его стакан.

- Зачем ты вообще раскрыл этому доктору все наши секреты, если все равно собирался вот так погубить себя?

- Поначалу тренер заставлял меня бывать в ее кабинете три-четыре дня в неделю, - сказал Кевин. - Ничто так не выводило из себя, как откровенность.

- Папа, - передразнил его Жан.

Кевин слегка ссутулился.

- Это... это звучит как-то неправильно.

Жан попытался отобрать у него стакан, но Кевин поймал его обеими руками. Жан попытался вырвать, но Кевин бросил на него злобный взгляд и сказал:

- Не знаю, пережил бы я свой перевод без нее. Но бывают дни, когда ее слов недостаточно, и я не могу слышать о прошлом... - Он рискнул выпустить из рук бокал, чтобы постучать пальцами по виску. - Лучше вообще не думать.

- Ты дурак.

- И что ты ей сказал? - С тихим вызовом спросил Кевин. Взгляд, который он бросил на Жана, говорил о том, что он не нуждается в ответе, но Жан все равно отвел взгляд. Кевин подождал, пока между ними на минуту воцарится молчание, а затем впился ногтями так сильно, что костяшки пальцев побелели. - Я все еще слышу его. А ты?

- Не надо. - Жан высвободил руку Кевина и ударил ею о столешницу. - Мы говорим не о нем. Я не буду. Я не могу.

- Даже со мной?

- Меньше всего с тобой, - сказал Жан. Кевин неуверенно нахмурился, но Жан отказался верить ему, удивленному отказом. - Мои слова небезопасны для тебя. Ты признался своему врачу, своему отцу и своей команде. Как скоро твоя правда станет такой же, как моя? Ты не можешь этого отрицать, негодяй. Ты сказал им, кто сломал тебе руку. - Он впился пальцами в тыльную сторону ладони Кевина и требовательно спросил: - О чем ты думал?

- Я знаю Джереми гораздо дольше, чем ты, Жан.

- Дело не только в нем, - возразил Жан. - Там были Кэт и Лайла.

- Ты не доверяешь им, - заключил Кевин. Жан запнулся, и Кевин воспользовался его молчанием, чтобы нетерпеливо продолжить: - Я доверяю, потому что он доверяет, и потому что я знаю, как важна для него Дермотт. Я не боюсь того, что она знает обо мне. Она не может предать его, поэтому никогда не предаст меня.

Кевин потянулся за своим напитком, но Жан схватил его первым. Он вылил его в раковину, отставил стакан в сторону, чтобы помыть позже, и достал из шкафчика чистый. В холодильнике была фильтрованная вода, свежая и холодная, но Жан был настолько раздражен, что наполнил стакан из-под крана.

- Все по-честному, - сказал Кевин, когда Жан поставил его перед ним. - Поговори с Бетси.

- Я на это не соглашался. - Когда Кевин ничего не сказал, Жан настаивал: - Ты мне не капитан и не напарник. Ты не можешь меня заставить.

- Я могу, - сказал Кевин. Невысказанное: Ты не можешь мне отказать.

- Я ненавижу тебя.

- Иногда да. Мне все равно.

Жан сердито посмотрел на него, ища выход из положения, и чуть не выпрыгнул из кожи, когда Кэт постучала в дверь. Она перевела взгляд с него на Кевина, оценивая настроение в комнате, и подняла тонкую серебряную цепочку. Крестик Рене, мягко вращаясь, блеснул на свету, и Жан направился к двери, чтобы встретить Кэт. Вместо того чтобы отдать ему крестик, она сама расстегнула крючок и протянула руку, чтобы застегнуть его у него на шее. Жан легонько дернул его, чтобы проверить, и прежде чем Кэт обвила его шею руками, успел только пробормотать:

- Спасибо.

Она обняла его, медленно и яростно. Утешение за то, что он выжил в утреннем кошмаре, подумал он, за исключением того, что она впилась пальцами ему в плечи почти с отчаянием. Это было горе, понял он. Она либо сама сложила все воедино, либо потребовала правды от Джереми в его отсутствие.

Жан хотел оттолкнуть ее, потому что как он мог игнорировать эту ужасную боль, если Кэт привлекала к ней внимание? Вместо этого он оставлял синяки на ее спине, понимая, что причиняет ей боль, но не в силах отпустить. От нее пахло жасмином и ванилью, а не ежевикой и морской солью. Он ухватился за это, чтобы удержаться здесь и сейчас, даже когда его сердце хотело поглотить его целиком.

- Прости, - сказала она. - Мне не следовало спрашивать. Я не знала, что она ушла.

Скучающий голос Стюарта преследовал его: «Это еще мягко сказано».

- Не надо, - сказал он, уткнувшись лицом ей в плечо.

Его сердце билось слишком быстро, поэтому он сосредоточился на биении ее сердца под своей кожей и мысленно вернулся в безопасность их кухни. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он смог ослабить хватку, и Кэт не спешила отпускать его. Она запечатлела долгий поцелуй на его щеке, прежде чем покинуть его пространство.

Она похлопала по крестику Рене, который теперь красовался ниже на его груди, и откашлялась, прежде чем сказать:

- Лайла говорит, что цепочка твоя, и ты можешь оставить ее себе, если хочешь. Если тебя не устраивает длина, мы можем выбрать что-нибудь другое, когда в следующий раз отправимся за покупками.

- Спасибо, - сказал он. - И так хорошо.

Кэт кивнула и перевела взгляд с одного на другого.

- Ты готов вернуться? Джереми нужно связаться с тренером. Возможно, потребуется несколько звонков, - предупредила она его с извиняющейся гримасой. - Мы еще не получили окончательный вариант, который выйдет в эфир, но как только мы узнаем, как она все раскручивает, нам придется пересмотреть план действий.

Оставаться здесь с Кевином было почти таким же жалким вариантом, как снова обсуждать это с начальством, но откладывание последнего спасло бы его ненадолго. Жан жестом пригласил Кэт пройти в дверной проем, и та отступила в сторону. Вместо того чтобы последовать за ним в прихожую, она быстро похлопала его по спине и пошла отвлекать Кевина. Когда Жан вошел в гостиную, Эндрю там не было, а Джереми перебрался на диван. Лайла встала при приближении Жана, коротко пожала ему руку и ушла. Жан опустился на подушку рядом с Джереми и уставился в темный экран телевизора.

- Ты хочешь, чтобы я вел беседу? - Спросил Джереми. - Тебе придется ответить на любые дополнительные вопросы, но если тебе неудобно говорить об этом тренеру, я могу повторить то, что ты мне сказал. Просто поправь меня, если я что-то не так пойму, - добавил он и дождался короткого кивка Жана.

- Хорошо.

Возможно, Джереми отправил Реманну сообщение, в котором предупредил, что им нужно поговорить, или, возможно, тренер просто держал свой телефон под рукой на случай, если интервью пройдет неудачно. В любом случае, он взял трубку на середине первого гудка. Джереми включил громкую связь, но держал телефон у самого лица, и Жан позволил своему взгляду блуждать по комнате, пока Джереми выкладывал все Реманну. Он начал с нескольких шагов от сути проблемы, прокомментировав интерес к истории Грейсона и ее уродливые домыслы относительно Зейна, прежде чем, наконец, перейти к теме семьи Жана.

За все время, пока Джереми говорил, Реманн не произнес ни слова. Жан мог только представить, как он был взбешен, узнав, что Кевин и Ваймак без предупреждения свалили на него такую ответственность. Со стороны Университета Южной Калифорнии было бы разумнее перевести его в другой университет, пока его ухудшающаяся репутация не запятнала их, но, возможно, они сохранили бы репутацию и деньги, оставив его в качестве помощника. Они могли бы проявить терпимость и поддержку, убедившись, что он не запятнает их имя еще больше. В любом случае…

- Моро, - сказал Реманн.

- Да, тренер.

- С тобой все в порядке?

- Да, тренер.

- У тебя сегодня на редкость честный день, - устало произнес Реманн. - Пожалуйста, постарайся не сворачивать с этой полосы. Я спросил, все ли с тобой в порядке.

Жан так сильно сжал руки, что заболели костяшки пальцев.

- Да, тренер. - Заметив страдальческий взгляд, который бросил на него Джереми, Жан добавил: - Спасибо, тренер. - Судя по тихому вздоху Джереми, это был не тот ответ, которого он ожидал, но Джереми только протянул руку и слегка потянул его за запястье, пока Жан не ослабил хватку. Жан попытался еще раз: - Мне очень жаль, тренер.

Реманн не стал настаивать.

- Я не уверен, были ли у вас планы на вторую половину дня, учитывая, что Кевин в городе, но, наверное, лучше держаться поближе к дому, пока это будет распространяться. Не знаете, когда вы должны получить окончательный вариант?

- Он должен выйти в эфир в половине первого, так что, по-моему, она обещала передать его нам к полудню, - сказал Джереми и наклонил телефон так, чтобы они с Жаном могли видеть часы. Было уже больше одиннадцати. - Хотите, я перешлю вам, когда получу его?

- Как только получишь, - подтвердил Реманн. - Я начну разговор со своей командой и правлением. А пока мне нужно, чтобы вы четверо связались со своими товарищами по команде. Я не думаю, что вы захотите отвечать на звонки до конца дня, так что какие детали вы им расскажете, решать вам, но их, по крайней мере, нужно предупредить, что какое-то время мы будем привлекать к себе много внимания, чтобы они знали, что лучше не высовываться. Мы с тобой сможем обговорить все, как увидим, как много она выдаст.

Джереми кивнул.

- Я дам вам знать, когда мы получим весточку и от Нила.

- Хорошо. Если кто-нибудь попытается сделать заявление, улыбнитесь и отправьте его восвояси. Направьте их к руководству, если они продолжат настаивать, но любой ценой держите их подальше от Жана. - Он подождал утвердительного ответа, прежде чем сказать: - По этому вопросу можно еще многое сказать, но давайте поторопимся, пока можем. Дайте мне знать, если кому-нибудь из вас что-нибудь понадобится.

- Будет сделано, - сказал Джереми и повесил трубку.

Джереми взял блокнот и ручку по пути на кухню, и им потребовалось всего несколько минут, чтобы придумать самый лаконичный способ предупредить своих товарищей по команде. У Кэт был лучший почерк, поэтому ей поручили писать черновики, как предложили Лайла и Джереми. Жану пришлось задержаться лишь для того, чтобы утвердить окончательную версию, а затем они с Кевином были отправлены восвояси, в то время как остальные трое поделили Троянцев между собой.

Жан не знал, что еще можно сделать, поэтому он отвел Кевина в кабинет и запустил на своем ноутбуке одну из игр Троянцев. Он не знал, сколько они успеют посмотреть, прежде чем им понадобится вернуться на кухню, но это было лучше, чем рисковать еще одним разговором.

Кевин отвлекся, когда она загружалась, и взял желтый браслет, который Жан положил на полку. Он повертел его в пальцах, слегка нахмурившись, пытаясь понять его значение. Жан забрал его, не потрудившись объяснить, откуда он, и бросил в ящик своего стола. Когда он задвигал ящик, Кевин схватил его, чтобы остановить. Его свободная рука метнулась внутрь и вернулась с одной из открыток, которые Жан там прятал.

Жан не отрывал взгляда от экрана компьютера, в то время как Кевин уставился на испорченную карточку в своей руке. Он не спешил откладывать ее в сторону и сделал это только для того, чтобы вытащить еще две. Жан не собирался сидеть сложа руки, пока он будет проверять каждую из них, поэтому сказал:

- Они все такие.

Кевин отложил карточки в сторону и пошел за вторым стулом от одного из столов. Он был достаточно пьян, чтобы вести себя неуклюже, и, уронив его во второй раз, решил волочить его дальше.

- Они всегда были невоспитанными придурками. Я никогда не понимал, почему тебе кто-то из них нравился.

- Ты бы и не понял, - сказал Жан. - Твой мир вращался вокруг вас двоих, у тебя не было для них ни места, ни времени. Но я их знал.

- Или думал, что знал, - был холодный ответ.

Жан проигнорировал его и включил игру. Этого было достаточно, чтобы Кевин замолчал минут на двадцать, а затем камера ненадолго переключилась на скамейку запасных Троянцев. Джереми оживленно беседовал с Ананьей и Шоном, наблюдая за игрой своих товарищей по команде. При первом взгляде на Джереми Кевин недоверчиво пробормотал:

- Юридический.

- Он назвал это семейной традицией.

Звук, который издал Кевин, выдал его мнение по этому поводу.

- Скорее всего, во всем виноват его дед. - Больше он ничего не сказал, поэтому Жан ткнул Кевина локтем в бок, молча требуя объяснений. Троянцы забили, и команды поменялись местами. Кевин откинулся на спинку стула с довольной улыбкой, прежде чем, наконец, сказать: - Арнольд Уилшир - действующий сенатор от штата Техас. Это упоминалось в большинстве ранних интервью Джереми, и я знаю, что показывал тебе их. Ты читал что-нибудь из них или был слишком занят, залипая на его фото...

Жан снова изо всех сил толкнул его локтем и заглянул в пустой дверной проем.

- Я не настолько хорошо читал, чтобы утруждать себя таким количеством текста. У меня начинала болеть голова.

- Предполагалось, что это предупреждение, Жан. Если ты их не читал, значит, ты упустил весь смысл того, зачем я ими поделился. - Он подождал, как будто ожидал, что Жан спросит, какой урок он пропустил, и вздохнул, когда Жан отказался от приманки. - Только не говори мне, что его семья ни разу не приезжала этим летом.

Жан подумал о рассеянной улыбке, с которой Джереми часами ходил по дому, о намеках на то, что его брат Брайсон был ублюдком, и о том, как Джереми раскололся, когда Джошуа написал ему в июне. Тихие слова Джереми: «Мне казалось, что я ждал целую вечность, так что было совсем нечестно услышать от нее первым» - были достаточно резкими, чтобы привлечь внимание Жана, когда ничто другое не могло этого сделать, но он думал, что неправильно понял, пока не увидел дом Джереми. Намного больше, чем у Лайлы, но такой безжизненный, он больше походил на демонстрационный зал, ожидающий постановочной фотосессии, чем на дом. Жан не понимал, как такой теплый человек смог выжить в таком холодном месте.

- Мы не говорим о семье, - сказал Жан.

Кевин только пожал плечами. Они смогли продержаться без перерыва следующие пятнадцать минут, а затем Кевину позвонили из студии и сообщили, что на его электронную почту была отправлена ссылка на окончательный вариант. Жан передал Кевину свой ноутбук и отправился за товарищами по команде, но остался на кухне, когда они ушли. Когда Кэт отошла, чтобы подождать его, он только покачал головой.

- Я не хочу этого видеть.

Она кивнула и ушла без возражений. Жан вычистил холодильник, чтобы чем-то себя занять. Он успел отскрести половину полок, когда остальные вернулись к нему. Он слышал их шаги и скрип отодвигаемых табуреток, но сосредоточился на работе, чтобы не видеть их лиц. Хитрость продолжалась только до тех пор, пока Джереми не подошел и не присел рядом с ним на корточки. Жан опустил руку на бедро и стал ждать.

- Плохая новость в том, что она умолчала о твоих родителях, - сказал Джереми. - Все этовырезано, чтобы выглядело так, будто именно из-за этого интервью было прервано, что выглядит не лучшим образом, когда это делается так, но всем, кто не понимает, почему ты ушел, мы не можем помочь. Остальная часть на удивление хорошо записана, и в конце она добавила небольшой комментарий, в котором попыталась разобрать некоторые из твоих ответов. В целом, это тоже говорит в твою пользу. Я был прав: твоя реакция на реплику о Зейне отлично смотрится на камеру. Верность и скорбь, несмотря на крестовый поход Воронов против тебя.

- Но, - сказал Жан.

Джереми махнул рукой, не зная, было ли его «но» отрицательным или нет:

- Микрофоны были на самой съемочной площадке, а не у вас. Они не могли расслышать все, что вы с Кевином говорили друг другу, но то, что они услышали, они перевели и снабдили субтитрами. По крайней мере, это доказывает, что Кевин знает правду о твоих родителях.

- И что ты говоришь по-японски, - вставила Кэт. - Я была так далека от своих предположений.

- Интересный выбор - изучать японский язык перед английским, - сказала Лайла, изучая Жана с тревожным вниманием.

Жан не подготовил ответа на этот вопрос и остро почувствовал свою оплошность. К счастью для него, Кевин привык лгать, чтобы прикрыть Морияму, и ответил пренебрежительно:

- Неудивительно. Экси начинался в Японии, и хозяин был японцем. Я сомневаюсь, что Жан был единственным одержимым ребенком, который научился языку вместе со спортом.

- Боже милостивый, - Кэт потерла лицо руками. - Не называй его так. У Королев нет хозяев. - Когда Кевин лишь пожал плечами, Кэт перевела задумчивый взгляд на Жана. - Интересно, что с ним все-таки случилось?

- Если нам повезет, мы никогда этого не узнаем, - сказал Кевин. Он отхлебнул из своей чашки, поморщился, слишком поздно вспомнив, что это была всего лишь вода, и бросил на Жана злобный взгляд.

Джереми толкнул Жана локтем в колено, прежде чем встать.

- Я должен сообщить тренеру последние новости. Ты готов ко второму раунду?

- Нет, - сказал Жан, но все же поднялся на ноги и смыл с рук чистящее средство.

Джереми улыбнулся.

- Еще один звонок, и на сегодня мы закончили, хорошо? На данный момент мы сделали все, что могли. Пусть тренер разбирается с остальными последствиями без нас. Мы притворимся, что этого утра не было, и попытаемся немного повеселиться, прежде чем Кевин уедет от нас в Южную Каролину. С остальным мы сможем разобраться завтра, да?

Жан всегда был поклонником эмоциональной прокрастинации, поэтому он сказал:

- Да.

Этот звонок был намного короче, так как они просто корректировали свой прежний подход, чтобы учесть, что попало в программу, а что нет. Вместо того, чтобы спросить Реманна, можно ли оставить большую часть работы на него, Джереми просто сказал, что остаток дня они будут прятаться. Наглости было достаточно, чтобы Жан отодвинулся от него на диване, но Реманн согласился, что это к лучшему.

А потом Реманн спросил:

- Ты уже предупредил своих родителей? - и непринужденная улыбка тут же исчезла с лица Джереми.

Джереми несколько мгновений постукивал телефоном по виску, затем признался:

- Нет. Как только они узнают об этом, мне придется уехать домой, и если я это сделаю, то не вернусь сегодня вечером. Кевин пробудет в городе всего одну ночь, так что... - Он замолчал, словно ожидая возражений. Когда Реманн промолчал, Джереми сказал: - Я разберусь с ними после того, как посажу Эндрю и Кевина в самолет.

- Решать тебе, - сказал Реманн. - Тогда, я полагаю, ты выключишь свой телефон.

- Думаю, мне придется это сделать, да.

- Тогда я позвоню Лайле, если мне нужно будет связаться с тобой. Вам нужно от меня что-нибудь еще, прежде чем я тебя отпущу? - Спросил Реманн и, дождавшись отрицательного ответа, подчеркнул: - Будьте в безопасности и присматривайте друг за другом.

Жан изучал его, пока Джереми выключал телефон. Это было не его дело и не его забота - Вороны не должны были говорить о семьях, если им не разрешалось их иметь. Но он ведь не был Вороном, не так ли? Он вел тихую войну с самим собой, пока Джереми не обратил на него чересчур спокойный взгляд. Джереми ничего не сказал, но выражение его лица было выжидательным. Он знал, что Жан к чему-то клонит, но ничего не сказал, чтобы разубедить его.

Этого разрешения было достаточно, и Жан сказал:

- Ты не будешь играть в Техасе, потому что там твой дедушка.

- Он не... - Джереми осекся, но Жан спокойно отложил этот автоматический ответ, чтобы обдумать его позже. - Он отец моего отчима, это не делает его членом семьи. Но, и да, и нет. С тех пор как его избрали в Конгресс, он живет в Вашингтоне, так что сейчас он не в Техасе, но рано или поздно ему придется вернуться.

Знание географии Америки Жаном зависело от того, где играют важные команды, но даже он примерно знал, где находится Техас.

- Это далеко от Калифорнии.

- Он переехал туда двадцать... один год назад? - Джереми посмотрел на свои руки, как будто хотел сосчитать на пальцах, затем пожал плечами и продолжил, исходя из этого предположения: - Много лет назад, когда заболел отец его жены. Поселился в доме ее родителей и просто никогда не возвращался. Думаю, эта культура подходила ему больше. - Джереми пошевелился, словно собираясь встать с дивана, но колебался достаточно долго, чтобы сказать: - Я задал тебе сегодня много вопросов, на которые, как я знал, ты не захочешь отвечать, так что будет справедливо спросить: этого достаточно?

- Не мое дело просить тебя о большем.

- Ты мой друг. То, что я не рассказываю о своей семье, не означает, что ты не можешь спросить.

- Ты мой друг, - ответил Жан, проверяя, как это прозвучало вслух, - и ты не хочешь говорить о них. Я не буду спрашивать.

Улыбка Джереми стала медленной и лучезарной, и Жану пришлось отвести взгляд. Ему нужно было уйти, пока он не навлек на себя неприятности, но Джереми, конечно же, последовал за ним на кухню.

К счастью, рядом было еще три человека, которые могли отвлечь его, а Кэт как раз заканчивала готовить обед. Еда не утолила бы этот мучительный голод, но Жан воспользовался бы тем небольшим облегчением, которое мог получить.

Они почти закончили есть, когда Нил позвонил ему. Браунинг не хотел, чтобы Жан говорил об этом, поэтому, если кто-нибудь будет спрашивать о его родителях, он должен был просто уклониться: арест был связан с продолжающимся расследованием, поэтому он не имел права говорить об этом. Это была слабая защита, но все же лучше, чем ничего. Решив этот вопрос, Жан выключил телефон и отложил его в сторону, чтобы забыть о нем на некоторое время.

В течение нескольких часов казалось, что интервью никогда не было. Троянцы и Кевин могли поддерживать беседу без какой-либо помощи с его стороны, поэтому Жан со спокойным интересом наблюдал, как они узнают друг друга поближе. Было неизбежно, что тема экси будет всплывать снова и снова, но Кэт и Лайла умело направляли Джереми и Кевина на другие, когда те зацикливались на ней. Это был удивительно приятный день, пока кто-то не начал безостановочно нажимать на дверной звонок.

Они собрались в гостиной, чтобы поиграть в настольные игры и посплетничать, но, услышав гулкие звуки, все замолчали. Лайла жестом велела всем оставаться на местах, а сама встала. Она исчезла ненадолго, чтобы посмотреть в глазок, и вернулась с мрачным лицом. Приложив палец к губам, она сказала:

- Это Брайсон. Сиди тихо, пока я от него не избавлюсь.

Было почти поразительно, как быстро выражение лица Джереми стало отсутствующим. Жан посмотрел на него, когда Лайла ушла, затем на пустой дверной проем и поднялся на ноги. Джереми поймал его за запястье, прежде чем он успел сделать первый шаг в сторону. Жан услышал, как щелкнули замки на входной двери, и холодно посмотрел на Джереми. Он не был уверен, что сможет сказать что-то такое, что не было бы услышано теми, кто стоял у входной двери, поэтому он наклонился к лицу Джереми и прошептал:

- Отпусти, капитан.

- Она справится, - сказал Джереми едва слышно, чтобы Жан его услышал.

- …на стадионе с Кевином, - говорила Лайла, проходя по коридору. - Если это так важно, можешь подождать его у корта.

Надменный голос произнес:

- Я подожду здесь.

Жан взял Джереми за подбородок и заставил его отвлечься от дверного проема. Джереми выглядел озадаченным, как будто он уже забыл, что там стоит Жан. Значит, Кэт не переоценила возможности; Брайсон был проблемой. Жан вцепился в него пальцами и настаивал:

- Я твой напарник. Это мое дело - оценивать и устранять угрозы в твой адрес, а не ее. Отпусти меня.

В коридоре с глухим стуком ударилось дерево, а затем раздался яростный крик Лайлы:

- Я тебя не приглашала. Если ты собираешься ждать здесь, можешь посидеть в своей машине.

- Именно такого гостеприимства я и ожидал от песчаного ниг...

Джереми поспешил перекричать ужасные слова брата:

- Мне нужно идти.

Ему пришлось отпустить Жана, чтобы подняться на ноги, и Жан в мгновение ока выбежал из гостиной.

Жан быстро убрал Лайлу с дороги, положив руку ей на плечо. Только она не давала Брайсону войти внутрь, но Жан схватил его за рубашку, когда он, спотыкаясь, вышел в коридор. У него было полсекунды, чтобы оценить его: карамельные волосы Джереми, карие глаза Джереми, те же скулы и линия подбородка, а затем он сбросил Брайсона с крыльца со всем, что у него было. Отвратительный хруст стекла, когда Брайсон ударился о лобовое стекло машины Лайлы, заставил Жана принести ей тысячу извинений, но Жан не замедлил своего шага, спускаясь по ступенькам.

Брайсон, изрыгая яростные проклятия, попытался скатиться с капота машины Лайлы, но Жан поймал его за воротник рубашки и швырнул на стекло во второй раз. На этот раз он навалился на него всем своим весом, перекрыв Брайсону доступ воздуха.

- Не двигайся, или я сверну тебе шею, - предупредил его Жан, и Брайсон замер.

Рядом с ним появилась Лайла.

- Успокойся.

Жан не понимал, почему он должен отпустить Брайсона, но он с усилием ослабил хватку на его рубашке. Брайсон поперхнулся на первом же вдохе, который ему удалось сделать, и драматично закашлялся, как будто он каким-то образом забыл, как дышать. Он был настолько глуп, что попытался встать, поэтому Жан положил руку ему на лоб, чтобы усадить обратно. От хватки Лайлы останутся синяки, и от него не ускользнуло, как она быстро оглядела пустую улицу.

- Хватит, Жан.

- Ты не знаешь, с кем связываешься, - сказал Брайсон, свирепо глядя на Жана. - Я Уилшир. Кто ты, черт возьми, такой?

- Я Жан Моро, - представился Жан, и Брайсон напрягся так быстро, что было удивительно, как он при этом не сломал кость. Было странно, что его боялись за пределами корта; обычно только его соперники относились к нему с некоторой долей страха. Жан предположил, что Брайсон смотрел интервью и слышал о предполагаемых связях его родителей. Он отмел это предположение и сказал: - Вы вторгаетесь на чужую территорию.

- Я ищу своего брата, - сказал Брайсон. - Ты напал на меня неспровоцированно.

- Он это сделал? - Спросила Лайла. - Я обещаю, что найду дюжину свидетелей, которые скажут, что ты изуродовал мою машину после того, как я не пустила тебя внутрь.

- Ты немного... - Брайсон не договорил, когда Жан с силой толкнул его о треснувшее стекло.

- Как я уже сказала: жди в своей машине или уезжай, - сказала Лайла. - Если ты еще раз переступишь порог моей собственности, я подам на тебя судебный запрет. Мне все равно, сколько Уилширов служит в полиции; никто из них не настолько глуп, чтобы поверить на слово тебе, а не мне.

Она подождала, не начнет ли он спорить, но Брайсон только сердито посмотрел на нее. Жан сделал себе пометку выяснить иерархию в их семьях после того, как он придумает, как починить ее разбитое лобовое стекло. Удовлетворенная его молчанием, Лайла жестом пригласила Жана следовать за ней.

- Оставь его. Он не стоит такой головной боли.

- Одного удара клюшкой было бы достаточно, чтобы навсегда покончить с этим недоделанным багетом, - предложил Жан, но Лайла только дергала его за рубашку, пока он, наконец, не отстранился от Брайсона.

Брайсон не проронил ни слова, пока они поднимались по лестнице и заходили внутрь. Лайла заперла дверь на засов, и они вдвоем вошли в гостиную. Джереми застыл на том же месте, где его оставил Жан. Кэт вытянула руки в ожидании, и выражение ее лица было едва ли не убийственным. Лайла без колебаний заключила Кэт в крепкие объятия. Жан остановился перед Джереми и ждал, отведя взгляд.

- Кто-нибудь, пожалуйста, напомните мне, чтобы я поговорила с нашими соседями, - попросила Лайла, уткнувшись лицом в футболку Кэт. - Мне нужно подкупить нескольких свидетелей снижением арендной платы на несколько месяцев на случай, если он захочет устроить настоящую драку.

- Будет сделано, - пообещала Кэт.

- Мы услышали звон стекла, - сказал Джереми, переводя взгляд с одного на другого. - Все целы?

- Все важные персоны, - сказала Лайла, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. - Брайсон прыгнул на мою машину и разбил лобовое стекло в дюжине мест, но у нас с Жаном все в порядке.

- Прыгнул. - Джереми пристально посмотрел на него, но Жан отказал отвечать на его взгляд. - Жан?

- В контракте, который я подписал, говорится, что я должен надлежащим образом представлять Троянцев на публике. Это - частная собственность.

- С этим трудно спорить. - Судя по его голосу, он был недоволен, поэтому Жан проследил за линией его плеч. Он был напряжен, но не готовился к удару. Жан не осознавал, насколько это очевидно, пока Джереми устало не продолжил: - Ты знаешь, что это так, иначе ты бы не избегал меня прямо сейчас. Я не буду лгать и говорить, что не разочарован, но это моя вина, что я не проводил тебя до двери.

Жан перевел взгляд на Джереми. Джереми ничего не сказал, по-видимому, довольствуясь изучением настороженного выражения лица Жана, и тогда Лайла подняла голову с плеча Кэт и сказала:

- Между прочим, это была самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видела, а мне даже не нравятся мужчины. Тебе было бы очень приятно увидеть, как этот сучонок был унижен, Джереми.

Этого было достаточно, чтобы Джереми рассмеялся, и на его губах появилась кривая улыбка.

- Спасибо, что защищаешь ее, но будь осторожнее, ладно?

- Да, - сказал Жан и последовал примеру Джереми, снова устраиваясь поудобнее. Он остро ощущал на себе испытующий взгляд Кевина, но Жан отказывался обращать на него внимание. По крайней мере, Кевину хватило ума ничего не говорить, и они вернулись к своей игре, как будто ничего не произошло.

Глава одиннадцатая

Джереми

После четырех лет, проведенных в Троянцах, Джереми потерял счет тому, как его товарищи по команде заставляли его гордиться ими. Несомненно, были некоторые выдающиеся моменты: то, как они сплотились вокруг него на первом курсе, как быстро большинство из них оказали Ксавье свою неизменную поддержку, когда он решил перейти на второй курс, и их приверженность команде Лисов, которой угрожала опасность в прошлом году, что вылилось в их захватывающее противостояние в полуфинале.

Неделя, последовавшая за интервью с Жаном, почти сразу же заняла первое место в списке. Мало кто из них был доволен таким развитием событий, но в беспрерывных сообщениях, которые Джереми и Ксавье отправляли в те выходные, было больше любопытства и озабоченности, чем гнева.

То, что они узнали, кто были родители Жана, не могло перечеркнуть того, что они видели собственными глазами все лето; это просто добавило важный элемент к загадке Жана Моро. Никто не стал бы отрицать, что он был замкнутым и часто грубым, но Жан не был тем злобным студентом-перебежчиком, которого они ожидали. Они видели его бесчисленные шрамы, и все они заметили, как быстро Жан отступал, когда тренеры бросали ему вызов. Как они могли бояться человека, который не мог даже взглянуть в лицо Реманну после двух месяцев летних тренировок?

Тренировка в понедельник началась с собрания команды, но для Джереми это больше походило на формальность. В выходные у Троянцев было достаточно времени, чтобы обсудить это с помощью СМС и звонков, а также посмотреть интервью столько раз, сколько им было нужно; они приняли решение еще до того, как 13 августа ступили на площадку Золотого корта. Тренеры обсудили более важные детали, такие как повышенный риск пристального внимания и вторжения журналистов. Дополнительные тренировки по упражнениям Воронов были временно отменены, пока тренеры не смогли оценить последствия.

После того, как они изложили свои основные тезисы, они предоставили время для вопросов, но Троянцы уклонились от реального содержания интервью в пользу более беззаботных сплетен: вспыхнули ли Джереми и Кевин, когда увидели друг друга без формы, убедил ли Джереми Кевина перейти к Троянцам на пятый курс, на скольких языках на самом деле говорит Жан, и так далее.

Лисински позволила им шутить дольше, чем ожидал Джереми, но, возможно, она знала, что Жану нужно было увидеть искреннюю поддержку товарищей по команде. В конце концов, она попросила их закончить, и они поднялись на ноги под какофонию отодвигаемых стульев и смеха. Джереми не был уверен, как расслышал обвинение Лукаса, но весомость его слов перекрыла весь остальной шум:

- Тебе девятнадцать.

Постепенно Троянцы затихли. Лукас был единственным, кто все еще сидел, скрестив руки на бедрах и уставившись на свои ботинки. Это был первый раз, когда Лукас обратил внимание на Жана после смерти своего брата, и Джереми не был уверен, как это будет выглядеть. Жан отказался подставлять Грейсона, когда Ханна предоставила ему такую возможность, но то, как он отреагировал на имя Грейсона и новость о беспрецедентном его изгнании Реманном, заставило людей заговорить. По словам Кэт, единого мнения пока нет, но она будет следить за этим.

Лукас больше ничего не сказал, и, в конце концов, Жан сказал:

- Да.

- Значит, тебе было шестнадцать, когда...

- Не надо, - предупредил его Жан.

Джереми не верил, что Лукас так просто это оставит, но Троянцам не обязательно было присутствовать при этом. Он поймал взгляд Ксавье и сказал:

- Давайте выдвигаться, ребята, мы и так отстаем.

Лукас, что неудивительно, не сдвинулся с места. Жан тоже, и Джереми не был уверен, действительно ли он готов выслушать Лукаса или же он знал, что Лукас будет настаивать на своем уходе с более громкими требованиями. Лисински помогла Ксавье вывести остальных Троянцев из комнаты, но задержалась в дверях на случай, если понадобится вмешаться. Джереми остался рядом с Жаном и не сводил глаз со склоненной головы Лукаса.

- Они знали? - Спросил Лукас, все еще глядя в пол, словно хотел, чтобы он поглотил его целиком. - Они столько всего наговорили о твоем первом курсе, но знали ли они, что тебе было всего шестнадцать? Когда он... - Лукас издал такой звук, словно его вот-вот вырвет, но каким-то образом ему удалось сдержаться. Его голос был хриплым, когда он сказал: - Ты моложе меня. Грейсон знал об этом?

У Жана на шее виднелись синяки, но голос его звучал ровно, когда он сказал:

- Они все это знали. - Лукас вздрогнул, как от удара, и Жан с усилием разжал объятия, направляясь к двери. - Сегодня поменяешься клюшками с Ананьей. Ты висишь мертвым грузом с тяжелой, и я больше не намерен этого терпеть.

Лукас ничего не сказал, и Жан смог выскользнуть из комнаты. Джереми задержался достаточно долго, чтобы проверить, все ли в порядке, осторожно произнеся:

- Лукас. - Он подумал о предупреждении Коди и решительно изменил то, что собирался сказать, отказавшись от бесполезного утешения в пользу фактов: - Ты не твой брат, и ты не несешь ответственности за то, что он сделал. Перестань пытаться взваливать на себя этот груз в его отсутствие. Это только раздавит тебя.

Лукас грубо провел рукой по лицу, но не подал виду, что услышал. Джереми взглянул на дверь и кивнул, когда Лисински жестом подозвала его к себе. Она присмотрит за Лукасом; ему нужно было догнать свою команду и отвести их в спортзал.

Троянцы покидали стадион нестройной шеренгой. Напоминание о том, что Жан должен был быть второкурсником, несколько охладило их пыл, или, может быть, это из-за того, что Лукас был так несчастен, что заразил остальных. Джереми не был уверен, сколько времени им потребуется, чтобы понять, что имел в виду Лукас; до них всех доходили слухи о том, как Жан попал в состав Воронов, но они отказались от таких нелепых сплетен несколько месяцев назад. Оставалось надеяться, что об этом забудут, и будут слишком поглощены горем Лукаса и родителями Жана, чтобы беспокоиться о более жестоких деталях.

Лукас отстал от них всего на двадцать минут, добравшись до Лиона. Его товарищи по команде были воодушевлены его прибытием, полагая, что он разобрался с тем, что его беспокоило, и сплотились вокруг него с хорошим настроением, которое с каждой минутой становилось все менее натянутым. Настроение было почти нормальным, когда они, наконец, ушли, но то, что на обратном пути к стадиону их перехватила группа репортеров, не помогло. К счастью, Шона и Шейна не нужно было просить, и они справились с этим вмешательством с помощью слишком ярких улыбок и простых заверений.

Зная, что вокруг пресса, группа Джереми во время ланча осталась в раздевалках. Они как раз устроились в одной из комнат отдыха, когда за ними пришла Ананья. Она скрестила руки на груди и сказала:

- Твой продолжающийся крестовый поход против моей клюшки достоин восхищения, но в нем нет необходимости. Я говорила тебе, что мне нравятся клюшки полегче.

То, что Лукас выполнил требование Жана, было неожиданностью, но Жан казался скорее раздраженным, чем довольным, когда взволнованно ковырял в тарелке рис.

- На этот раз речь идет о его ошибках, а не о твоих. Он слишком полагается на силу, а вовсе не на изящество. В долгосрочной перспективе он стал бы сильнее, если бы легкая клюшка заставила его переосмыслить свой стиль. Если ты не хочешь образумиться, по крайней мере, одолжи ему сегодня одну из своих запасных.

Ананья несколько мгновений обдумывала это, затем вздохнула и положила коробку с пластырем рядом с его миской. Жан все еще хмуро смотрел на пластырь, и Ананья, отступив на шаг, указала на него.

- Эмма побоялась принести тебе это сама, так как не была уверена, как ты отреагируешь. Это для твоих пальчиков, - объяснила она, согнув пальцы, чтобы показать ему свои накрашенные ногти. - В своем заключительном слове Ханна упомянула, что ты причинял себе боль всякий раз, когда она ставила тебя в неловкое положение, и это заставило Эмму задуматься о том, как часто она видела тебя за этим занятием этим летом.

- О, мне это нравится. - Кэт перевернула коробку и начала снимать бумагу. - Для начала выбери руку!

- Ты же не серьезно, - сказал Жан.

Джереми не думал, что Жан позволит ей действовать безнаказанно, но тут Кэт осторожно прижала большой палец к свежим царапинам на его горле. Жан пробормотал что-то грубое по-французски, но протянул левую руку. Ананья удовлетворенно кивнула и ушла доедать свой обед, а Кэт быстро справилась с поставленной перед ней задачей. Она наклеила на каждый палец Жана по два пластыря - один на ноготь, другой на кончик пальца, чтобы зафиксировать первый на месте. Жан с отвращением рассматривал дело ее рук, пока она уносила мусор, но не потрудился снять ни один из них.

Дневная тренировка прошла немного натянуто, и Джереми задумался о том, как много его товарищи по команде сплетничали за обедом, но никто не был настолько жесток, чтобы высказать свои предположения на корте. Единственный настоящий переполох произошел из-за Дерека и Деррика, которые во время финальной схватки начали радостно называть Жана «крошкой бро». Жан подставил подножку им обоим с такой силой, что его чуть не снесло с линии, но они защищали его достаточно решительно, и Уайт просто переключил их внимание Коди и Пэта.

Это дало Жану всего сорок минут покоя, так как пара преследовала его всю дорогу до душа после тренировки, требуя, чтобы он назвал французский эквивалент этого прозвища. Джереми лениво размышлял, не следует ли ему вмешаться, но Жан казался скорее смущенным, чем огорченным: его оскорбляло их восхищение его возрастом и сбивало с толку их неизменное добродушие перед лицом его едкого раздражения. Он явно не привык, чтобы его дразнили, или, может быть, полное отсутствие злобы в их шутках выбило его из колеи.

Ксавье, наконец, добрался до душевых и с первого взгляда оценил затруднительное положение Жана. Беспомощная улыбка заиграла на его губах, когда он объявил:

- Я вижу, сегодня линия базонга работает в режиме полной готовности.

- Ух ты, - запротестовал Дерек. - Я думал, мы забыли это прозвище года два назад.

Деррик заметил растерянный взгляд Жана и сделал преувеличенный жест у себя на груди.

- Дерек и Деррик, двойное «Д»? Джиллиан действительно считала, что это было забавно. По крайней мере, на шаг выше, чем линия «Орео». - Он потянулся мимо Жана, чтобы хлопнуть Дерека по плечу. - Кстати, о базонгах, не забудь показать Жану фотографию Чериз. Я бы буквально перерезал себе горло ради нее. Пожалуйста, передай ей, что я это сказал.

- Если ты когда-нибудь выяснишь, где у нее глаза, я ей передам, - пообещал Дерек. - Эй, Жан, как по-французски будет «братан»?

Пока они сидели вдвоем, Жан выключил душ, покончив с этим разговором и их неослабевающей чепухой. Джереми был почти уверен, что они попытаются остановить его, но Дерек и Деррик позволили ему уйти, бурно попрощавшись. Как только за ним закрылась дверь, Дерек бросил лукавый взгляд на своего напарника по позиции и сказал:

- В любом случае, тебе лучше молиться, чтобы я не познакомил Жана с Чериз. Она бы в мгновение ока предпочла его тебе.

Деррик пошатнулся, как от удара.

- Это бессердечно, чувак. Я думал, мы друзья или что-то в этом роде, брат от другой матери?

- Если ты мой брат, то тебе определенно не стоит зацикливаться на нашей кузине.

- Мы больше не братья, - поспешил ответить Деррик. - Я никогда в жизни тебя даже не встречал.

Себастьян хмуро посмотрел на них.

- Ему вообще нравятся девушки? Его так быстро подцепили эти шлюшки. Ой, что это было? - он запротестовал, когда Шон наступил ему на ногу. Шон сделал быстрый жест в сторону Ксавье, и Себастьян побледнел, осознав свою оплошность. - Черт, извини, я не это имел в виду. Может, тогда он похож на Коди. Что это за странный тип, которому нравятся и телки, и члены? - Он взвизгнул, когда Шон снова схватил его. - Господи, прости. Я просто хотел сказать, что он... неважно, я сдаюсь.

К настоящему времени это была уже знакомая борьба; Себастьян вырос в консервативной семье в Бирмингеме и был склонен делать один шаг назад на каждые два шага вперед. Он больше склонялся к замешательству, чем к неохотной терпимости Лукаса, но как только он начинал путаться, ему было трудно снова встать на ноги. Иногда неуклюжесть причиняла боль, но Джереми был рад, что он старается.

- Что нам с тобой делать? - Спросил Коди, скорее удивленный, чем обиженный, но тут же сменил тему, когда дверь открылась, впуская небольшую группу Лукаса. Джереми предположил, что они держались в стороне, пока Жан не отошел в сторону. - Привет, Лукас. Мы подсчитываем всех желающих пойти на новый фильм о Борне на этой неделе. Вы участвуете или нет?

Джереми даже представить себе не мог, каких усилий ему будет стоить затащить Жана в кинотеатр; одна только мысль об этом заставила его улыбнуться, когда он отключил воду. Он оставил свое полотенце на крючке с номером возле двери и, наскоро вытершись, обмотал его вокруг талии и направился в раздевалку. Его не должно было удивлять, что Жан уже был полностью одет и ждал его в ряду нападающих, но он был искренне впечатлен тем, как быстро Жан мог двигаться, когда хотел убраться отсюда. Жан поднял глаза при его приближении, но быстро опустил взгляд на абрикос, который держал в обеих руках.

Джереми не торопился вытираться и одеваться, зная, что Кэт и Лайла придут через несколько минут. Закончив, он уселся верхом на скамейку рядом с Жаном и начал просматривать новости на своем телефоне. Он лишь отдаленно слышал о приходе и уходе нападающих, когда следил за событиями этого дня. Казалось, кто-то связался с Кевином, но Кевин упорно отказывался строить предположения или вдаваться в подробности о семье Жана. Более интересным событием стало то, что Эдгару Аллану вообще нечего было сказать. Похоже, у кого-то, наконец, хватило ума надеть намордник на Воронов.

После того, как Жан отказался говорить о своей семье в субботу утром, Ханна снова сосредоточилась на карьере и смерти Рико и без труда собрала воедино достойную дань памяти погибшему Королю. Учитывая эту трогательную историю, откровение о том, что Жан спас Зейна, и шокированную защиту Жаном своей бывшей команды, немного несвоевременной злобы со стороны Воронов могло бы повернуть общественное мнение против них. Возможно, было бы преувеличением надеяться, что этой весной они извинятся за свой антагонизм, но Джереми доводилось видеть и более странные вещи.

Кэт и Лайла, наконец-то, заглянули, но даже сейчас они не могли уйти. Лайла не хотела, чтобы репортеры следовали за ними до ее дома, а это означало, что ей придется полагаться на огромное количество Троянцев в качестве щита. Лайла, Кэт и Жан следовали за своими товарищами по команде обратно в общежитие и прятались там со шлюшками до тех пор, пока не чувствовали себя в достаточной безопасности, чтобы прокрасться домой.

Джереми хотел бы поехать с ними, но то, что он избегал своей семьи в эти выходные, привело к ожидаемым последствиям: он должен был остаться дома на этой неделе. Родители не могли удержать его от посещения тренировки, но они знали, во сколько она заканчивается и сколько примерно времени займет поездка. Джереми не жалел, что выбрал Жана и Кевина, несмотря на их назойливую оплошность, но ему было жаль, что ему пришлось оставить своих друзей разбираться с этим хаосом в одиночку.

- Будьте осторожны, - сказал Джереми, поднимаясь на ноги.

- Веди осторожно, - последовал непринужденный ответ Лайлы, и Джереми ничего не оставалось, как уйти.

***

Тихий звонок Лайлы вывел Джереми из легкой дремоты в четверг вечером, и он отложил свои книги в сторону, чтобы взять телефон. Он представил себе недовольный тон Лайлы, когда просматривал ее сообщение, и этого было достаточно, чтобы вызвать на его лице беспомощную улыбку:

«Кэт и Жан расстались, мой жених бросил меня, и мое сегодняшнее шоу повторяется. Баркбарк отказывается приносить мяч, когда я его бросаю. Мне безумно скучно».

«Я приглашаю тебя потусоваться со мной», - ответил Джереми.

«У тебя дома? Я не так уж сильно тебя люблю».

«Но я изучаю логические ошибки. Это очень увлекательно».

«Лгунишка. Какой у нас сегодня урок французского?»

«Предметы по дому». Джереми прислал ей фотографию своего письменного стола, который теперь был покрыт стикерами со словарными обозначениями. Следующего замечания Лайлы по поводу его почерка следовало ожидать, и Джереми притворно вздохнул, послушно переписывая несколько самых неряшливых. Он как раз раскладывал бумаги, когда Лайла вернулась со словами:

«Как думаешь, ты будешь дома завтра?»

Дома, написала она, зная, что формально он уже дома. Джереми оперся носком о ножку своего стола и окинул взглядом комнату. Спальня словно застыла во времени - аккуратный снимок сына, о котором мечтали его родители, с серьезными книгами на книжных полках и хорошо заправленной кроватью скучного бежевого цвета. Он повесил на стену около дюжины фотографий своих друзей и товарищей по команде, но постарался выбрать только те, на которых они были не в форме. Его награды и кубки экси были спрятаны в шкафу за кучей однотонной неудобной одежды.

«Я не знаю», - наконец напечатал он. Он еще не спрашивал, надеясь, что неделя тихого послушания сгладит остатки гнева его матери. «Возможно, она будет сопротивляться, тем более что занятия начинаются так скоро».

- Я вижу, ты усердно работаешь, - сказала Аннализа, стоя в дверях, и Джереми дернулся так сильно, что уронил телефон. - Кому ты пишешь?

- Лайле, - ответил Джереми, снова беря телефон в руки.

- Египтянке.

- Ее мать ливанка, - сказал он, но Аннализа проигнорировала поправку. Джереми придвинул к себе учебные пособия и аккуратно положил учебник по английскому языку поверх своих заметок по французскому. У Аннализы было меньше шансов выдать его, чем у Брайсона, но лучше было не рисковать. - Ее отца перевели в Таиланд. Может быть, она позволит мне поехать с ней в следующий раз, когда навестит его? Я мог бы вычеркнуть Бангкок из своего списка и на недельку-другую попутешествовать по Азии.

- На какие средства? - спросила она, но не стала дожидаться его реакции на этот недобрый выпад. - О, подожди, это не относится к делу. У тебя же нет паспорта.

Джереми изо всех сил старался сохранить улыбку.

- Где-то есть.

Матильда всегда хранила самые важные документы семьи в несгораемом шкафу в своем домашнем кабинете, но большую часть бумаг Джереми она убрала много лет назад. Его медицинская карта все еще была там, но его паспорт, карточка социального страхования и свидетельство о рождении нигде не были найдены. Джереми не раз переворачивал каждую комнату в этом доме с ног на голову, разыскивая их. Если бы он только мог их найти, он мог бы спрятать их в сейфе Лайлы, но он всегда оставался ни с чем. Он должен был предположить, что его мать положила их в банковскую ячейку; они исчезли, пока ей не захочется вернуть их обратно.

Обвинение Аннализы было тихим:

- Ты все равно не хочешь ехать в Таиланд. Тебе просто нужен предлог, чтобы посетить Сеул. Зачем? Папа тебя не увидит.

- Осан. - Джереми разобрал свой телефон и собрал его обратно. - Возможно, он бы так и поступил. Смог бы он на самом деле отвергнуть меня, если бы я был рядом?

Она промолчала. Несмотря на все, что произошло между ними четыре года назад, Трент Нокс был открытой раной, которую они всегда разделяли. Они по-разному переживали его долгое отсутствие и внезапный отъезд, и Аннализа всегда в первую очередь принимала сторону их матери, но у них не хватало духу по-настоящему поссориться из-за него.

Наконец, Аннализа властно поманила его к себе.

- Открой мне дверь. У меня руки будут заняты стиркой.

Аннализа была единственной из них, кому разрешалось жить самостоятельно круглый год, в награду за то, что она была наименее разочаровывающим ребенком. Она по возможности избегала возвращаться домой, но ее стиральная машина барахлила уже в четвертый раз за неделю, и она остро нуждалась в чистой одежде. Джереми был праздно удивлен, что она просто не пошла и не купила еще, чтобы продержаться до тех пор, пока не поступят деньги на содержание, учитывая, что у нее все еще был беспрепятственный доступ к средствам, выделенным на обучение в колледже.

Джереми отогнал от себя эти мысли и встал.

- Я отнесу это вниз вместо тебя.

Аннализа отступила, чтобы выпустить его из комнаты, и указала на стоявшую в стороне корзину для белья. Джереми подхватил ее и последовал за ней к лестнице. Они были уже на полпути вниз, когда в дверь позвонили, и Аннализа неодобрительно посмотрела на часы. Было уже поздно принимать гостей, но из-за сменяющегося графика Уоррена в больнице светская жизнь была не слишком приятной.

Уильям добрался до двери всего на несколько секунд раньше них, а Джереми резко остановился, увидев Кэт на своем крыльце.

- Уильям! - поприветствовала Кэт, лучезарно улыбаясь дворецкому. - Привет, извини, что заглянула без предупреждения. Просто пытаюсь украсть Джереми. Вот и он, - сказала она, заметив Джереми через плечо Уильяма. – Иди, поболтай с нами по-быстрому.

- Она знает, который час? - Спросила Аннализа, хватая свою сумочку и ключи.

- Немного поздно, но вы все не спите, - сказала Кэт с неослабевающим весельем. - Великолепна, как всегда, Аннализа. Улыбка просто озаряет комнату.

Аннализа, которая явно не улыбалась, лишь жестом велела Кэт убраться с ее пути. Джереми улыбнулся Уильяму извиняясь, выходя вслед за сестрой на крыльцо, и тут Аннализа резко остановилась. Джереми пришлось отпрянуть, чтобы не ударить ее корзиной с бельем по пояснице. Он подумал, что, возможно, она что-то забыла, но Аннализа смотрела на Жана, стоящего всего в нескольких шагах от крыльца. Джереми подошел к ней и открыл рот, чтобы быстро подбодрить, но Аннализа выглядела скорее удивленной, чем испуганной.

Может быть, это из-за ночи на ее щеках появился такой румянец, а может, из-за того, что Жан изучал ее с нескрываемым любопытством и немалым интересом. Он был не первым, кто так смотрел на Аннализу, и не последним; у нее было лицо, рожденное для славы, и до несчастного случая она работала моделью. Джереми знал, что она красива, и он знал, что Жану одинаково нравятся и женщины, и мужчины. Он не знал, почему корзина для белья теперь постоянно врезалась ему в пальцы, но его тон был дружелюбным и легким, когда он представил их друг другу.

- Жан, это Аннализа. Она изучает английский язык в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Аннализа, это Жан Моро, наш новый защитник.

- Ворон, - сказала она, лениво поигрывая ремешком своей сумочки. - После всех этих страшных историй я ожидала чего-то… меньшего, - закончила она после минутной паузы. Жан продолжал молча смотреть на нее, не обращая внимания на этот двусмысленный комплимент, а Аннализа искоса взглянула на Джереми. Он улыбнулся под ее пристальным взглядом, пытаясь изобразить невинность, но Аннализа только сказала: - Я была права, не так ли? Ты действительно собираешься повторять те же ошибки снова и снова.

- Спокойной ночи, Анни, - сказал Джереми.

Выражение, появившееся на ее лице, испортило ее красивые черты.

- Не называй меня так.

Джереми подтолкнул к ней корзину с бельем, и Аннализа направилась к своей машине. Она открыла для него заднюю дверцу, и он пристегнул корзину ремнем безопасности, чтобы она не сползала по дороге домой. Он держал дверцу водителя открытой, пока она не пристегнулась, затем отступил назад, чтобы посмотреть, как она отъезжает. Только после того, как ее машина скрылась из виду, он, наконец, присоединился к Кэт и Жану у фонтана. Уильяма в какой-то момент отослали, и входная дверь была закрыта, поэтому Кэт поймала Джереми за руку и поцеловала костяшки его пальцев.

- Далековато от дома, - сказал Джереми, переводя взгляд с одного на другого.

Кэт улыбнулась и убрала с лица мокрую от пота челку.

- Мы были неподалеку. Поехали в Таузенд-Оукс и решили, что лучше вернуться этим же путем. Жану все равно нужно было с тобой поговорить.

Тут она послала Жану многозначительный взгляд, но входная дверь дома Джереми открылась прежде, чем Жан успел что-либо сказать. Матильда вышла на крыльцо одна, с ледяным выражением лица и крепко скрещенными на груди руками. Она бы услышала от Уильяма, который так поздно стоял у ее двери, но она сама пришла сюда, чтобы сказать миру, что была недовольна их дерзостью.

Кэт не растерялась, но поспешила к ней с восторженным восклицанием:

- Миссис Уилшир, извините, что так поздно заглянула, но, боже мой, ваши гортензии?

Джереми взглянул на Жана, вопросительно изогнув бровь, но Жан только отвел взгляд. Джереми не был уверен, сколько времени Кэт сможет им выиграть, поэтому спросил:

- Что у тебя на уме?

- Меня нужно подвезти в субботу, - наконец сказал Жан. - Тебе, а не Лайле.

- Куда мы едем и когда?

Жан нахмурился, но сказал:

- Доктор, десять пятнадцать.

- Я посмотрю, что можно сделать, - пообещал Джереми. Жан совсем не выглядел успокоенным, поэтому Джереми сказал: - Мама врач анестезиолог-реаниматолог, - пояснил он, заметив, что Жан слегка нахмурился, - поэтому я не могу представить, что она откажет, если я скажу ей, что мы едем в больницу. Я поговорю с ней, как только попаду внутрь, и дам тебе знать завтра, хорошо?

- Джереми, - позвала Матильда, и Джереми пришлось оставить Жана там. Он прошел мимо Кэт, направляясь к крыльцу, и послушно занял место рядом с Матильдой. Они с матерью наблюдали, как Кэт и Жан надевают шлемы. Тихий рев их оживших мотоциклов заставил Матильду что-то грубо пробормотать себе под нос.

Ее так разозлил не шум; как только Матильда поняла, что ее услышат, она сказала:

- Я полагаю, у тебя есть белые друзья.

Улыбка Джереми застыла на его лице.

- Ты только что видела одного из них.

- Я его не узнала.

Спросить, может ли она узнать кого-нибудь из Троянцев, было верным способом осадить ее, поэтому Джереми сказал только:

- Нас познакомил друг. Я почти уверен, что он влюблен в Лайлу, - добавил он, прежде чем она успела спросить его, каким другом был Жан. Он немного подождал, не выскажется ли она ему за это, но либо она не обратила должного внимания на новости,либо ночь и расстояние скрыли от нее татуировку Жана. - До того, как все это случилось, я согласился отвезти его в больницу на этих выходных, поэтому ему нужно было знать, свободен ли я еще. После этого он будет недостаточно спокоен, чтобы ехать за рулем, - добавил он.

- Туда и обратно, - сказала она, поворачиваясь к двери.

Он должен был принять свои победы и забыть об этом, но Джереми должен был попытаться.

- У меня осталась всего одна неделя каникул, а потом мой последний год в университете. Разве я не могу провести ее с Лайлой? Не весь учебный год, - поспешил он возразить, когда она бросила на него суровый взгляд, - а только эту последнюю неделю.

- Твой товарищ по команде-иностранец разбил твоим братом лобовое стекло, - напомнила ему Матильда.

- Предположительно, - сказал Джереми. - Все соседи Лайлы по-разному относятся к тому, что случилось с Брайсоном.

- Ему пришлось наложить швы, - напомнила ему Матильда. Когда Джереми ничего не ответил, она продолжила: - Тебе не следует общаться с преступником. Это плохо отражается на нас и твоем дедушке.

Джереми в последний момент отказался от своего «он не мой»:

- Это не он, а его родители. Жан приехал в Америку, чтобы скрыться от преступлений своей семьи и начать жить своей собственной жизнью. Разве это не вписывается в повествование, к которому всегда склонялся Арнольд? Американская мечта, - подчеркнул он, когда Матильда замолчала, чтобы обдумать это. - Это шанс стать кем-то большим, чем ты был по рождению. Если мы являемся частью этой истории успеха, разве это не придает нам привлекательности?

- Это не меняет того факта, что он опасен.

- Если бы это было так, Университет Южной Калифорнии не подписал бы с ним контракт, - рассуждал Джереми. - Моя команда боролась за сохранение традиций доброты и принятия. Мы бы не стали связываться с ним, если бы думали, что он испортит нашу репутацию и сведет на нет годы напряженной работы. - Он немного подождал, пока она примет решение, затем указал на лестницу и спросил: - Могу я чем-нибудь помочь, прежде чем вернусь наверх? Если нет, то мне нужно прочитать еще одну главу перед сном.

- Ты уже записался на какие-нибудь экзамены? - спросила она.

- Я поставил будильник на завтрашнее утро, чтобы не пропустить следующий период регистрации.

- Хорошо. - Матильда аккуратно одернула его рубашку и на мгновение обхватила его лицо ладонями. - Покажи мне электронное письмо с подтверждением, и ты сможешь остаться с этой девушкой на следующей неделе.

- Спасибо.

- Поблагодаришь меня, когда сделаешь это, - сказала Матильда и указала на лестницу. - Иди.

Джереми поднялся к себе в комнату и неохотно поменял учебник французского на учебные пособия по юриспруденции. Несмотря на то, что он сказал матери внизу, он одолел всего две страницы, прежде чем ему стало так скучно, что пришлось закругляться. На следующее утро он встал в восемь, чтобы успеть на тренировку вовремя, и отказывался думать о том, что его будильник будет установлен на четыре утра, когда начнется учебный год.

На стадион он взял с собой ноутбук. На этой неделе в кампусе и Экспозиционном парке стало больше журналистов, и из-за этого им пришлось обедать в раздевалке. Сегодня это сыграло ему на руку, так как он смог воспользоваться Wi-Fi, чтобы найти окошко для экзамена. Он отправил своей матери копию электронного письма с подтверждением и постарался не заметить, какими взглядами обменялись Кэт и Лайла. От тяжелого взгляда Жана было не так-то просто избавиться, но Джереми только улыбнулся и убрал ноутбук. Сегодня вечером он вернется в дом Лайлы; неужели так важно, что он не сможет съесть свой обед?

В ту ночь они засиделись допоздна, играя в карты, но Джереми выспался лучше, чем за всю неделю. В субботу утром Жан принял душ, пока Джереми варил кофе, и приготовил буррито на завтрак, пока Джереми мыл посуду. Кэт и Лайла проспали весь завтрак, а это означало, что Жан и Джереми могли взять с собой более чем достаточно кофе. Только когда они пристегнулись в машине Джереми, он спросил, куда они направляются, и Жан сверился с распечаткой адреса.

Ехать было легко, сначала по Вермонту до Олимпика, а затем дальше, и Джереми нашел место в соседнем паркинге. Он задержался, чтобы допить остатки кофе, прежде чем взять с заднего сиденья учебное пособие. Они вышли с парковки через боковой выход и обошли здание с фасада. Джереми придержал входную дверь, пропуская Жана вперед в вестибюль.

Жан замешкался всего на несколько шагов, чтобы еще раз свериться со своими записями.

- Пятый этаж.

Джереми нажал на кнопку вызова лифта. В это время суток лифт прибыл быстро. Жан направился было за Джереми, но отступил, как только он сделал два шага в кабину. Джереми был так поражен, что едва не пропустил двери, но ему удалось распахнуть их и присоединиться к Жану в вестибюле. Жан выглядел испуганным, наблюдая, как двери закрываются.

- Я поднимусь по лестнице, - сказал он. - Поднимайся.

Джереми перевел взгляд с него на лифт.

- Извини, я не знал, что у тебя клаустрофобия. - Жан не ответил, и Джереми огляделся в поисках таблички. - Сюда, - сказал он и толкнул дверь, которая привела бы их на лестничную клетку. Они поднимались этаж за этажом, и Джереми впустил их в приятно скучный зал ожидания, отделанный белым и кремовым. Жан колебался, держась одной рукой за дверь, словно раздумывая, не спуститься ли ему обратно, прежде чем, наконец, зарегистрироваться на стойке регистрации.

Джереми нашел им место, где можно было присесть, и спросил:

- Осмотр?

- Нет. - Жан сжал руки в кулаки и зажал их между колен. Джереми понял намек и не стал возражать, но Жан неохотно объяснил: - Добсон не может снова научить меня плавать, находясь так далеко. Она направила меня к местному специалисту.

Джереми хмуро уставился в пол, размышляя, но лучшее, что у него получилось, это неуверенно спросить:

- Экспозиционная терапия?

Джереми понял, что он пришел на прием к психиатру, но удивление Джереми быстро сменилось головокружительной теплотой. Жан был вынужден лечиться против своей воли, когда Вороны начали набирать обороты, и он восстал против этого, сидя безмолвным как могила во время своих еженедельных визитов к доктору Добсон. Джереми не был уверен, что побудило его, наконец, заговорить с ней, но это вызвало в нем чувство надежды и облегчения в равной степени.

Он не осознавал, что среагировал, пока Жан, нахмурившись, не посмотрел на его руки и не сказал:

- Перестань на меня так смотреть.

- Разве я не могу гордиться тобой? - Спросил Джереми. - Нелегко просить о помощи.

- Нет. Тебе должно быть неприятно, что я пропустил так много тренировок этим летом, - последовал угрюмый ответ. Лифт звякнул, когда прибыл еще один пациент, и Джереми не упустил из виду, как напряглись плечи Жана. Каждый дюйм его тела кричал о готовности убраться отсюда, но Жан стоял на своем и не двигался с места. - Я - Жан Моро. Я - Идеальный корт. Я отказываюсь заканчивать этот год на второй строчке, но я не могу даже участвовать в тренировках два раза в неделю.

- Ты не бездельничал, - заметил Джереми. - Ты нашел другие способы заполнить время.

Жан проигнорировал его. Джереми смирился со своим временным поражением и пролистал учебное пособие в поисках того, на чем он остановился в четверг вечером. Через три предложения весь кофе и радость улетучились из него, и Джереми подавил вздох, когда понял, что уже бегло просматривает, не читая. Он вернулся к началу и пометил строчку пальцем, пытаясь заставить себя читать дальше. На этот раз дело продвигалось немного лучше, пока ему не пришлось перевернуть страницу, и Жан не сказал:

- Уилшир.

Джереми инстинктивно заглянул в зал ожидания, но не увидел никого знакомого. Жан бросил взгляд на справочник по юриспруденции и сказал:

- Сенатор Уилшир. Твоя мать взяла это имя, Кэт назвала ее так. Но ты - Нокс.

- Хорошо это или плохо, но да. - Джереми медленно закрыл книгу. - Я оставил фамилию отца, когда мама снова вышла замуж. Тогда, я думаю, речь шла о том, чтобы сохранить семью, которой я хотел, чтобы мы были, но тогда это было что-то вроде подросткового бунта. - Тихое фырканье Жана выразило его мнение по этому поводу, и Джереми не смог удержаться от смеха. - Разве это так удивительно? Да будет тебе известно, я - самая большая мамина головная боль.

Джереми изучал картину, висевшую напротив них, размышляя над этим.

- Я никогда не хотел быть Уилширом, но, честно говоря, у меня получилось не намного лучше. - Слишком многие люди воспринимали «Нокс» как оскорбление, напоминание о том, что он никогда не впишется в свою семью. - Я думал о том, чтобы сменить его на что-то новое, но не уверен, как это повлияет на мою статистику по колледжу, если я буду регистрироваться под двумя разными фамилиями. Кроме того, я не знаю, на что бы я его заменил. Может быть, я проведу опрос перед выпуском и позволю шлюшкам проголосовать.

- Откажи в голосовании тому, кто дал кличку собаке, - сказал Жан.

С другого конца комнаты секретарша позвала:

- Жан? - и выражение лица Жана стало отсутствующим, когда он поднялся на ноги. Джереми наблюдал, пока он не прошел через заднюю дверь, ведущую в офисы, затем снова открыл свое учебное пособие.

Он больше дремал, чем читал; никакое количество кофеина не могло сравниться с тем, насколько невыносимо скучной была эта глава. Каждый раз, когда он ворочался, в комнате появлялись новые лица. В последний раз он проснулся от быстрого прикосновения пальцев к виску. Жан задержался лишь на мгновение, чтобы убедиться, что он не спит, прежде чем направиться к выходу. К тому времени, как Джереми появился на лестничной клетке, он был на два пролета ниже, двигаясь с такой скоростью, что должен был споткнуться и сломать шею, и Джереми побежал его догонять. Жан добежал до машины, прежде чем, наконец, рухнул на корточки.

- Хей, - сказал Джереми, присаживаясь на корточки рядом с Жаном. - Ты в порядке?

Жан прижал ладони к глазам.

- Да.

Иногда он действительно был никудышным лжецом. Джереми не стал тратить время на споры, а посидел с ним, пока дыхание Жана не перестало звучать так, будто он разрывает легкие при каждом вдохе. Руки Жана все еще дрожали, когда он поднялся на ноги, поэтому Джереми повез его на импровизированную экскурсию вместо того, чтобы отправиться домой. Они проехали по улицам центра Лос-Анджелеса, и Джереми показывал на знакомые здания и рестораны. Только когда мертвенная бледность сошла с лица Жана, Джереми повернул на юг, в сторону кампуса.

Джереми припарковался, прежде чем спросить:

- Ты вернешься?

Жан провел пальцем по тыльной стороне ладони.

- Раз в неделю в течение следующих трех-четырех месяцев.

В его устах это прозвучало как смертный приговор. Джереми схватил его за мизинец и потянул, безмолвно требуя прекратить причинять себе боль. Когда Жан послушно ослабил хватку, Джереми сказал:

- Тогда я прослежу, чтобы ты добрался туда. По одной неделе за раз, хорошо?

Девочки были в гостиной, Лайла сидела, склонившись над кроссвордом, а Кэт смотрела одно из своих шоу «Охота на привидений». Кэт была слишком потрясена тем, какие слабые улики в данный момент обсуждала съемочная группа, чтобы посмотреть в их сторону, но она помахала пальцами в молчаливом приветствии. Лайла дважды постучала ручкой по уголку рта, заполнила еще одну строку и указала на другой конец кофейного столика.

- Почта для тебя, Жан.

Джереми был ближе, поэтому взял открытку и протянул ее как подарок. Жан уставился на нее так, словно не был уверен, на что именно он смотрит, поэтому Джереми воспользовался моментом, чтобы изучить простой рисунок, занимающий всю лицевую сторону. Белый полумесяц и пальмовое дерево на темно-синем фоне с бледно-белой каймой по краям.

- Это выглядит знакомо, - сказал Джереми. - Я просто не могу вспомнить, где это.

- Это флаг штата Южная Каролина, - ответила Лайла, нацарапав что-то в другом ответе.

Наконец, Жан протянул обе руки, чтобы взять открытку, но не спешил переворачивать ее. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы прочитать короткое сообщение, написанное на обороте. Джереми не был уверен, что в нем было написано и какой именно Лис его прислал, но этого было достаточно, чтобы впервые за день снять напряжение с плеч Жана.

- Я ненавижу его. - Произнесенное Жаном устало, когда он выходил из комнаты, сузил список потенциальных отправителей до одного, но Джереми благоразумно не стал комментировать эту откровенную ложь.

Позже в тот же день Джереми заметил открытку, висевшую на стене над письменным столом Жана. Лайла обнаружила, что он стоит, прислонившись к дверному косяку в кабинете, и села напротив него. Джереми улыбнулся, увидев вопросительный взгляд на ее лице, и сказал:

- Я думаю, это наш лучший год. Ты готова?

- Последний год, - спросила она. - Последний шанс. Давай покончим с этим.

Они переплели мизинцы в молчаливом обещании, и Джереми позволил Лайле увлечь его за собой по коридору.

Глава двенадцатая

Джереми

Несмотря на то, что Джереми любил утро и рассветы, четыре часа были ужасным временем для пробуждения. Он зевнул так сильно, что у него хрустнула челюсть, когда он натягивал футболку и белые шорты. Когда он включил лампу на своем столе, она показалась ему неприлично яркой. Он собрал свою сумку вчера вечером, но, если он что-то забыл, было еще время, поэтому он порылся в ней, пересчитывая книги и тетради. Его CD-плеер лежал в меньшем кармане вместе с ручками и жевательной резинкой. После недолгих раздумий он достал из ящика запасные батарейки и бросил их сверху.

Убедившись, что у него есть все, что нужно, он достал из-под кровати кроссовки и зашнуровал их. В маленькой сумке, лежавшей на его столе, было то, во что он переоденется, когда закончит утреннюю тренировку в Лионе, поэтому он взял обе сумки и выключил лампу. В темноте он тут же наткнулся на свой стул и, поморщившись, выбрался из комнаты. Перила помогли ему спуститься по лестнице в темноте.

К тому времени, как он добрался до лестничной площадки, он уже привык к полумраку, но тут же снова ослеп, когда включил свет на кухне. Джереми разложил свои вещи на кухонном столе, бросил взгляд на кофеварку, где она заканчивала готовить отложенный кофе, и пошел доставать завтрак из холодильника.

В дальнейшем, он собирался поужинать у Лайлы, так как ему все равно придется оставить там свою машину, но Даллас настоял на том, чтобы приготовить что-нибудь на первый день после возвращения. Ему было все равно, девять лет Джереми или двадцать два; он придерживался традиции, пока Джереми не съедет. Джереми был единственным, для кого Даллас мог это сделать, поскольку Джошуа жил с Арнольдом, у Аннализы было свое личное пространство, а Брайсон должен был вернуться в Коннектикут к концу недели.

Джереми снял фольгу со своей тарелки, посмеялся над фигуркой лошади, которую Даллас нарисовал на блинчиках, и поставил еду в микроволновку, когда кофеварка подала звуковой сигнал о завершении приготовления. Уильям приготовил только половину кофейника, этого было достаточно, чтобы Джереми мог выпить кружку и взять с собой еще. Джереми изо всех сил вцепился в кружку, глядя на часы. Кофе закончился задолго до того, как он поел, но, в конце концов, Джереми смог сложить все в раковину и намочить тарелку.

Он взял дорожную кружку, которую приготовил для него Уильям, и заколебался, увидев, что за ней скрывается: Уильям положил сюда его ключи, чтобы при желании можно было выйти через боковую дверь. Под кольцом была прикреплена карточка, на которой аккуратным почерком Уильяма было написано: «Осторожно за рулем». Джереми с улыбкой сунул записку в карман, взял свои сумки и кофе, а по пути к двери прихватил ключи.

Дополнительная предосторожность была неоправданной: машины Брайсона не было перед входом. Куда он делся в такую рань, оставалось загадкой, но Джереми хотел получить благословение там, где мог его найти. Он бросил свои вещи на пассажирское сиденье, поставил кофе так, чтобы до него можно было дотянуться, и направился на восток, в сторону кампуса. В это время дня пробок было немного, и утро выдалось достаточно прохладным, чтобы Джереми мог опустить стекла.

Лайла оставила для него свет на крыльце включенным. Джереми припарковался позади ее машины, схватил свои сумки и поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Когда он потянулся к ручке, к входной двери был приклеен листок бумаги, и он заколебался при виде грубо нарисованной гильотины. Соседи Лайлы не высказывали никаких возражений по поводу присутствия Жана этим летом, даже в первые дни после интервью, так что это было неожиданной грубостью. Джереми развернул листок, проверил, нет ли на нем сообщения или каких-либо намеков на то, кто его оставил, и принес его с собой в дом.

Велосипеды, которые все лето стояли в дальнем углу гостиной, теперь были придвинуты к дверному проему, и их шины занимали половину коридора. Кэт и Лайла, как правило, ездили в кампус на машине в течение учебного года, чтобы ускорить переход между занятиями и купить продукты по дороге домой с тренировки. В прошлом году они выбирали достаточно медленный темп, чтобы он мог пробежать рядом с ними в кампусе в качестве разминки, но в этом году он отправится в Лион пешком с Жаном. Поскольку утренняя тренировка продолжалась до половины восьмого, а первое занятие начиналось в восемь, Троянцы должны были встретиться прямо в спортзале в шесть.

Джереми нашел своих друзей, которые сидели плечом к плечу за кухонным столом и с затуманенными глазами жевали овсянку, приготовленную с ночи. Он занял место напротив них и положил листок так, чтобы они все могли его видеть. Им потребовалась секунда, чтобы осознать, на что они смотрят, а затем Кэт и Лайла застыли на месте. Глаза Жана слегка сузились от раздражения, но он продолжал есть.

- Это было прикреплено скотчем к двери, - сказал Джереми, взглянув на Лайлу. - Прошлой ночью посетителей не было?

- Насколько мы слышали, никого. - Лайла отодвинула тарелку и взяла листок бумаги. - Я поговорю с Гэри о том, чтобы установить камеры видеонаблюдения перед домом, но я не уверена, насколько это будет полезно. Я не думаю, что это был сосед, ни один здравомыслящий человек не стал бы рисковать потерей арендной платы сейчас, когда занятия продолжаются.

- Чувак... - Кэт взяла рисунок, когда Лайла отодвинулась, чтобы положить его на место. Она взглянула на лицо Жана, чтобы оценить его настроение, но его больше интересовала еда, чем это новое осложнение. - Мы были так осторожны, чтобы замести следы. Никто не должен знать, что он здесь, кроме нас и Лисов. Кто еще это мог быть?

- Какой-то идиот, - сказал Жан. - Мы не пользуемся гильотиной уже тридцать лет.

- Почти ровно тридцать, - согласилась Лайла. – С сентября 1977 года.

- Мне нравится, что вы двое знаете это, - сухо заметила Кэт. - Зануды.

Взгляд на часы показал, что у него есть еще немного времени, чтобы задержаться, поэтому Джереми открыл свой напиток и принялся его потягивать. Кэт и Лайла вернулись к своим овсяным хлопьям, но продолжали мрачно поглядывать на картинку. Кэт отправляла в рот последнюю ложку, когда зазвонил ее телефон. Она взяла его, открыла новое сообщение и воскликнула «О!» так громко, что Лайла чуть не подпрыгнула от неожиданности.

Кэт быстро поцеловала Лайлу в плечо в знак извинения, прежде чем повернуться к Жану.

- Сегодня ты познакомишься с «детьми воды»! Энджи уже готовится к переезду в Лион. - Она отложила телефон в сторону, чтобы пересчитать их по пальцам. - Энджи - аспирантка, изучает биокинетику… этическую... э-э.

- Биокинезиология.

Кэт указала на нее пальцем.

- Да. Точно. Спасибо. По-настоящему ты увидишь ее только в Лионе или на вечерних играх. Тони и Бобби - старшекурсники. Они работают поочередно во второй половине дня, но также будут приходить на все наши игры. Тони не сразу привыкает к новым лицам, но Бобби - самый легкомысленный человек, которого ты когда-либо встречал. Она также отчаянно влюблена в Диего, так что не поддавайся соблазну ее милого личика.

- Наш талисман, - сказал Джереми, полагая, что Жан не узнает этого имени.

- Бесполезная информация, - пробормотал Жан в свой кофе.

- Теперь ты скажешь, что у Воронов не было чирлидерш, - сказала Кэт и замолчала, задумавшись. - У вас ведь не было, правда? Честно говоря, я не могу припомнить, чтобы когда-нибудь видела их на ваших играх.

- Наши фанаты приходили посмотреть на нас, а не на бесполезное шоу, - сказал Жан, протягивая руку за ее миской. Кэт передала свою и Лейлы, и Жан пошел сполоснуть их в раковине. Джереми посмотрел на часы, допил остатки кофе и отставил кружку в сторону, чтобы вечером забрать ее по дороге домой. Рисунок он положил в рюкзак, чтобы показать тренерам, и перекинул сумку через плечо.

Кэт встала и с преувеличенной серьезностью поправила их рубашки, когда Жан и Джереми попытались пройти мимо нее к двери.

- О, мои дорогие сыновья, у них первый день в школе. Мда! - добавила она, целуя Жана в щеку. - Мама гордится вами.

Жан посмотрел на Лайлу и сказал:

- Займись ею.

- О, я так и делаю, - сказала Лайла в свой кофе.

Казалось, что Жан в двух шагах от того, чтобы исчезнуть, но Джереми только рассмеялся и развернул его к входной двери. Он снова надел ботинки, а Жан направился в спальню за своей сумкой. Через несколько минут они вышли из дома, и Джереми с широкой улыбкой вдохнул свежий утренний воздух. Каким бы тяжелым ни было пробуждение, в начале нового года было что-то, несомненно, замечательное. Он просто должен был утихомирить брюзжащие голоса в голове, напоминавшие ему, что это его последний год обучения.

Спокойствие длилось лишь до тех пор, пока они не добрались до бульвара Экспозиции, а затем ослепительный свет отнял у Джереми несколько лет жизни. Он инстинктивно поднял руку, чтобы прикрыть лицо, но прежде чем он понял, что происходит, в их личное пространство вторглись трое взрослых мужчин. Джереми быстро заморгал, пытаясь разглядеть их лучше.

- Жан Моро, - сказал один из них, и Джереми поставил бы ему баллы за то, что он все правильно понял, если бы не его следующий вопрос: - У нас есть несколько вопросов о твоих родителях.

- Доброе утро, друзья, - сказал Джереми, положив руку на локоть Жана и осторожно подтолкнув его. Жан не отставал от него, когда он направлялся в сторону кампуса, и, конечно, журналисты последовали за ним. - Спасибо за проявленный интерес, но сейчас неподходящее время. Мы пытаемся успеть на утреннюю тренировку.

- Пару слов о визите Грейсона, - сказал второй, ничуть не смутившись.

- Уточните для нас свой возраст, - попросил третий, заработав недовольный взгляд от второго за то, что перебил его. - Ханна Бейли сообщила, что в настоящее время тебе девятнадцать лет, и мы смогли найти подтверждающие доказательства. - Он положил руку на блокнот, проверяя свои записи, и сказал: - Вот это: Жан-Ив Моро, четырнадцать лет на момент иммиграции. Это ты, я полагаю; насколько я смог найти, в том году в страну въехал только один Жан Моро.

Жан резко остановился, но ничего не сказал. Джереми отложил это на потом, на гораздо позже, если судить по выражению лица Жана. Мужчина нацарапал записку, в то время как Джереми снова попытался заставить Жана двигаться. Жан не нуждался в поощрении и быстрым шагом направился по тротуару.

- Судя по хронологии, это означает, что тебе было шестнадцать, когда ты поступил в Университет Эдгара Аллана. - Он посмотрел на лицо Жана, ожидая подтверждения. Жан смотрел прямо перед собой, как будто даже не слышал их. - Два года - это большой срок для получения высшего образования, особенно в новой языковой и школьной системе. Я бы подумал, что ты потеряешь годы, а не приобретешь их.

- Согласен, - согласился первый, с интересом изучая Жана. - Я впечатлен, что ты справился с этим, но мне любопытно, почему это было одобрено. То, что тренер Морияма взял тебя в Эдгар Аллан таким молодым, было величайшей ошибкой. - Жан вздрогнул всем телом, и Джереми увидел, что все трое мужчин что-то записывают. Вместо того, чтобы прокомментировать это, мужчина продолжил: - Я не отрицаю твоего таланта, но цифры, которые ты показал на первом курсе, не подтверждают его веру в тебя. Только когда мы сравниваем их с твоей возрастной группой, второкурсниками и юниорами, разница увеличивается до чего-то феноменального. Я хочу знать: почему они так торопились выставить тебя против команд первого дивизиона, вместо того чтобы позволить тебе постепенно влиться в их ряды?

Когда Жан ничего не ответил, третий спросил:

- Он вообще понимает нас?

- Он прекрасно понимал Ханну, - сказал первый. - Привет, Моро, мы с тобой разговариваем.

- Еще слишком рано для серьезных разговоров, - сказал Джереми, показывая им свои часы. - Возможно, вы могли бы попросить тренера Реманна о встрече в более подходящее время и в более подходящем месте.

- Еще несколько вопросов, - сказал третий, снова перелистывая страницы. - Нужно, чтобы он поделился с нами парой слухов. Не совсем обычных, - сказал он и нашел то, что искал. - Видите ли, я думаю, это интересно, что у нас здесь так много преступников. Этой весной мы узнали об отношениях Нила Джостена к семьям Веснински и Хатфорд, а теперь вот и Моро из «левого поля». В это немного трудно поверить, ты не согласен?

Когда Жан не подал виду, что услышал, репортер ускорил шаг, чтобы опередить пару. Жан шагнул в сторону, но репортер схватил его за лямку сумки и заставил остановиться.

- По крайней мере, выслушай рабочие версии, прежде чем отказывать мне.

- Этого достаточно, спасибо, - сказал Джереми, берясь за ту же лямку. Жан почувствовал тяжесть его руки и освободился от сумки, позволив Джереми сделать шаг вперед, чтобы заполнить пространство между ними. Джереми выдержал испытующий взгляд репортера и сказал: - Я хотел бы напомнить вам, что никто из присутствующих здесь не имеет права говорить о ведущемся расследовании.

- Люди имеют право знать, кто числится в студентах Университета Южной Калифорнии.

- Конечно, - согласился Джереми. - Это Жан Моро, переведенный из Эдгара Аллана, который этой осенью будет выступать под двадцать девятым номером. Он является ценным дополнением к нашей линии защиты, и мы все рады видеть его в команде.

- И ты не беспокоишься о нем? - прозвучало скептическое обвинение.

- У меня нет причин для беспокойства, - сказал Джереми. - Он мой друг.

Второй мужчина толкнул локтем первого и пробормотал:

- Такой же, каким был Декстер.

Джереми одарил мужчину своим пристальным вниманием и своей самой приятной улыбкой.

- Извините, я не расслышал.

- Думаю, расслышал, - сказал мужчина, в то время как его спутник сказал: - Не замахивайся на Уилшира, чувак. Оно того не стоит.

- Слева от вас! - раздался радостный крик Кэт, и она, не переставая звенеть колокольчиком, подкатила к ним. Она не сбавляла скорости, заставляя репортеров уступать ей дорогу, и остановилась рядом с Джереми так близко, что их рукава соприкоснулись. Лайла подошла к Жану с другой стороны, прижимая телефон к уху. Обеим девушкам пришлось спешиться, так как они двигались слишком медленно, чтобы сохранять равновесие, а Кэт восторженно хлопнула одного из репортеров по плечу. - Здорово! Встаем и начинаем в полночь! Приятно видеть, что вы так же, как и мы, с нетерпением ждете начала сезона. Вы ведь видели расписание, верно?

И она принялась болтать о первой игре Троянцев со скоростью и громкостью, с которыми они не могли конкурировать. Это была неудачная тема, учитывая, что репортер имел в виду бывшую звезду Рысей, но Джереми был готов на все в этот момент. Все попытки прервать ее просто пресекались, как будто Кэт была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на их слова. Джереми молча вернул Жану его сумку, и Жан поравнялся с ним, когда они продолжили путь к кампусу.

- Джереми, - позвала Лайла, и он проследил за ее взглядом. На углу Вермонт-стрит и Выставочной было несколько охранников. Лайла подняла телефон, чтобы привлечь их внимание, прежде чем повесить трубку и спрятать ее в карман. Охранники вышли на пешеходный переход, чтобы встретить их, как только загорелся сигнал светофора.

- Ладно, тогда в следующий раз! - Сказала Кэт, помахав на прощание, когда репортеры уже практически перешли улицу. Как только они оказались вне пределов слышимости, она скорчила гримасу Джереми и Жану. - Я думала, комары ведут ночной образ жизни. Откуда они вообще взялись?

- Догнали нас в конце нашей улицы, - сказал Джереми.

- Значит, адрес определенно был взломан, - сказала Лайла и перевела взгляд с Джереми на Жана. - Ты в порядке?

Жан резко махнул ей рукой, и Лайла не стала возражать. До поворота на Лион оставалось совсем немного, и девушки привязали свои велосипеды у входа, прежде чем последовать за Жаном и Джереми внутрь. Энджи работала с Ксавье, когда они добрались до тренажерного зала Троянцев, наблюдая за тем, как он крутился и выворачивался наизнанку. Она добавила пару замечаний к его досье, прежде чем отправить его восвояси со своим благословением.

- Жан Моро, - сказала она, когда Джереми подвел ее к ней. - Я много о тебе слышала.

- Тебе здесь хорошо? - Спросил Джереми. - Я собираюсь поговорить с тренером.

- Я с ним разберусь, - пообещала Энджи, и Джереми оставил Жана на ее попечение.

Лисински просматривала папку, доверив Энджи запустить тренировки Троянцев, но она отложила свою работу, когда Джереми остановился перед ней.

- Кто-то выяснил, где живет Жан, - сказал он, доставая рисунок из рюкзака. - Сегодня утром мы нашли это на входной двери Лайлы, и пара самоуверенных репортеров сопроводили нас в кампус.

Лисински нахмурилась, глядя на рисунок гильотины.

- Фантастика.

- Дядя Лайлы установит камеры наблюдения в доме, но...

- Я полагаю, в дальнейшем вы будете ездить в кампус на машине?

- Если они будут упорствовать, возможно, мне придется это сделать, - сказал Джереми с тихим вздохом. - Будет сложнее отследить, когда они потеряют интерес и перейдут к более важным темам, но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

- Если кто-то из вас перестанет чувствовать себя в безопасности, немедленно дайте нам знать.

- Да, тренер.

Она прикрепила рисунок к своему файлу, предположительно, чтобы показать его остальному тренерскому штабу, пока Троянцы были на занятиях, и испытующе посмотрела на него.

- Что-нибудь еще? Ладно, давай не будем беспокоимся об этом, - она постучала по бумаге, - а ты сосредоточься на том, чтобы пережить сегодняшний день.

Джереми принял ее отказ за чистую монету и отправился присоединиться к своей группе. Летние тренировки продлились два часа, так что, выкроив полчаса для занятий, они быстро пролетели. Те, у кого были восьмичасовые занятия, после этого поспешили в душ, храбро игнорируя шутки своих товарищей по команде о том, что вместо этого они найдут хорошее место, чтобы вздремнуть, а Джереми передал Жана Шейну у входа.

- Увидимся позже, - пообещал он и пошел своей дорогой.

У него уже был этот преподаватель, поэтому он хорошо представлял, как пройдет его первое занятие. Он был рад, что оказался прав: она распределила учебные планы, добавила в свой список предпочитаемые псевдонимы и задала самый быстрый в мире вопрос-ответ о том, чего она ожидает от них в этом семестре. Хотя лично она не заботилась о посещаемости занятий, пока ее студенты выполняли требуемую от них работу, университет требовал, чтобы Джереми присутствовал на занятиях, если только он не был на игре или на пороге смерти. Сегодняшний день был счастливым исключением, потому что она не хотела больше никого из них видеть до среды.

- Ты стоишь между мной и моим бубликом, - сказала она, указывая на дверь. - До свидания.

У Джереми было полчаса до того, как он должен был забрать Жана у Шейна. На мгновение у него возникло искушение отправиться на поиски кофе, но он удобнее устроился на ступеньках возле фонтана и отправил Жану короткое сообщение, в котором объяснил, где его можно найти. Сумка с его спортивной одеждой была недостаточно толстой, чтобы служить хорошей подушкой, но он все равно был рад откинуть голову назад и подремать. Чуть позже его разбудил легкий удар ботинком, и он улыбнулся Шейну.

- Спасибо, - сказал он. - Как все прошло?

- Волнующе, - сухо ответил Шейн. - Мне действительно следовало сменить специальность.

Технически, он все еще мог это сделать, за исключением того, что после пятого курса его исключат из команды и лишат стипендии. Любые дополнительные годы в качестве компенсации за потраченные впустую кредиты будут оплачены из его собственных средств.

Джереми поднялся на ноги, стряхнул пыль с джинсов и посмотрел на Жана.

- Готов?

Шейн пошел в одну сторону, а они в другую, петляя по кампусу, который все еще медленно просыпался. Это была легкая прогулка, но большинство их однокурсников по гончарному делу уже были на месте. Джереми ожидал увидеть длинные столы и места для стоячих мест, но на самом деле это был круг из двенадцати стульев с одним столом посередине. Перед каждым местом было электрическое колесо, и Джереми оглядел зал в поисках двух стульев, стоящих рядом. Их не было, но он остановился на знакомом лице.

- О, Эли, - сказал он, поднимая руку в знак приветствия.

Элиас Чисолм оторвался от своих попыток засунуть рюкзак под стул и улыбнулся.

- Джереми! Не знал, что ты изучаешь керамику. Тогда это, э-э-э, Ворон, - сказал он, борясь с неприятными воспоминаниями, и окинул Жана осторожным взглядом. - Джон? Извини, спорт - это не совсем мое. Вот, садись. - Он подхватил свою сумку и подвинулся на одно место, и как раз в этот момент для них нашлось два места рядом.

Джереми благодарно улыбнулся, сел на одно из них и задвинул свои сумки за спинку стула. Поскольку Жан не счел нужным ответить, он сказал:

- Да, Жан. Жан, это Элиас. Он изучает изобразительное искусство; я познакомился с ним прошлой осенью, когда ходил на курсы фотографии. - Он выгнул бровь, глядя на Жана, и подождал, молча призывая его вспомнить о хороших манерах.

Жан секунд десять выдерживал пристальный взгляд Джереми, прежде чем без энтузиазма произнести:

- Доброе утро.

Элиас пропустил это мимо ушей, слегка кивнув, и снова сосредоточил все свое внимание на Джереми. Медленный осмотр с головы до ног, которым он наградил Джереми, был менее изощренным, чем быстрый осмотр Жана. Джереми не сводил глаз с лица Элиаса, довольный тем, что ему пришлось переждать. Элиас только усмехнулся, что его застали врасплох, и сказал:

- Ты выглядишь почти отдохнувшим. Как долго это продлится?

- О, я бы дал неделю, - сказал Джереми и замолчал, когда их профессор вышел на середину комнаты.

- Доброе утро, доброе утро, доброе утро. И вам, - добавил он, когда в комнату вбежала последняя девушка. - Вы можете открыть дверь? Спасибо, спасибо. Доброе утро! Я Эдриан Грейси. Можете называть меня Эдриан. Давайте убедимся, что у нас есть все желающие. - Он медленно повернулся кругом, подсчитывая по головам пальцем, и удовлетворенно кивнул. - Хорошо! В этом семестре мы будем изучать основы работы с электрическими колесами. Предупреждаю: вы можете испачкаться. У нас есть фартуки, которые вы можете позаимствовать, - он указал на крючки, висевшие на дальней стене, - но они могут только немного помочь. Я бы настоятельно посоветовал вам не надевать ничего, что вы не хотите испортить. Если у вас есть возможность захватить с собой сменную одежду, отлично! Формально, занятия запланированы до половины двенадцатого, но мы закончим с колесом двадцатью минутами позже, так что у вас будет время привести себя в порядок и переодеться, если хотите. Хорошо? Хорошо! Давайте начнем. На каждой станции должны быть мешок с глиной и ведро, да? Давайте уберем глину с дороги и посмотрим, с чем мы будем работать.

Его собственная станция была всего в нескольких шагах, и он пошел перевернуть свое ведро. Оттуда выпала небольшая кучка инструментов, и Джереми вытащил свои, пока Адриан объяснял назначение каждого из них.

Далее последовало краткое знакомство с самим колесом, от педали до съемного диска. Прежде чем собраться за столами, он отправил их к раковине за водой для ведер. По всей поверхности было разбросано несколько круглых фанерных подносов, а также одинокий пакет с глиной, поэтому Адриан придвинул то, что ему было нужно, поближе.

- Давайте поговорим о глине, - сказал он и пустился в простое объяснение того, какой тип глины они будут использовать, с кусков какого размера он хотел бы, чтобы они начали, и как их раскатать, чтобы они были готовы к работе. Он работал, пока говорил, замешивая из собственной глины что-то податливое, и продемонстрировал это, когда закончил. - Легко, правда? Давайте сосредоточимся на этом. Со мной, - сказал он и удобно устроился на своем рабочем месте.

Он постарался, чтобы все выглядело легко, и так увлекся, отвечая на простые вопросы и давая свои рекомендации, что в итоге у него получился небольшой горшочек. Он что-то напевал, рассматривая его, прежде чем подрезать его основание проволокой и отделить от колеса.

- Хорошо, давайте перейдем к делу, - сказал он. - Я подойду и помогу, так что дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится, прежде чем я до вас доберусь.

Джереми не был уверен, какой он ожидал увидеть эту глину на ощупь, но реальность заставила его задуматься. Клейкая поверхность была более сухой, и отломить кусок для работы оказалось немного сложнее, чем он ожидал. Жан выглядел таким же недовольным консистенцией, если судить по его слегка нахмуренному виду, но он молча последовал за Джереми к столу. У него явно не было ни сил, ни интереса к работе с глиной, пока девушка напротив них не сказала:

- О, это как замешивать хлеб!

- Достаточно близко, - сказал Адриан, счищая остатки со своего сменного диска.

Жан некоторое время обдумывал это в тишине, прежде чем вернуться к работе, более сосредоточенно, и Джереми старался не улыбаться ему. Чем больше Джереми обрабатывал глину, тем приятнее она ощущалась под его руками, а может, он просто привык.

Настоящее веселье началось, когда классу пришлось отрабатывать центрирование. Элиас забыл сначала убрать свои инструменты, и они разлетелись в разные стороны, когда он слишком сильно нажал на педаль, и не один удивленный слушатель в классе сказал, что клей их одноклассников пытался совершить подобный побег. Адриан медленно обошел всех по кругу, изучая каждого студента по очереди и давая советы. Джереми старался выслушать все, на случай, если это окажется полезным. Первый раз все прошло успешно, всего пять секунд; когда Джереми попробовал насыпать вторую горку, просто для пробы, он так сильно сжал массу, что раздавил ее. Он оглянулся посмотреть, как дела у Жана.

- Что думаешь?

Жан продемонстрировал свои грязные руки, но, проверив, как далеко находится Адриан, пробормотал:

- Это отвратительно.

- Немного, - согласился Джереми, постукивая липкими пальцами друг о друга. - Я собираюсь сделать собачью миску для Баркбарка.

Жан уставился на него, не веря своим глазам, и тут же потерял контроль над своей глиной. Он ударился коленом о колесо, торопясь поймать его, и нахмурился, услышав беспомощный смех Джереми. Адриан догнал их, ненадолго прервав их разговор. Он проверил их позу и хватку, показал Жану, как упираться локтями в ноги, чтобы руки были лучше зафиксированы, и выразил ему одобрение, прежде чем продолжить.

- Все выглядят хорошо, - сказал он. - Давайте продолжим и попрактикуемся в вытягивании. Ничего особенного, ладно? По крайней мере, пока. Оставим это для промежуточных экзаменов.

Джереми сильно переоценил то, что можно было сделать за такое долгое время занятий. Все это время было чередой неудач. Иногда глина поддавалась, и Джереми мог сделать маленькую кривобокую чашку; в других случаях она норовила увянуть и прогнуться по причинам, о которых он не всегда мог догадаться. Джереми с такой же вероятностью запустил бы губкой в воздух на двухчасовой отметке, как и в первые две минуты, и Адриан не солгал, что фартуки могли защитить его лишь частично. У него были забрызганы все предплечья и еще с полдюжины на коленях джинсов.

Адриан относился к отсутствию прогресса с добродушным терпением. Время от времени он усаживался и, как ни в чем не бывало, разбирал вазу или тарелку, но большую часть времени он проводил, перемещаясь от станции к станции. Он мог с первого взгляда определить, что пошло не так с каждой попыткой, и у него было полдюжины простых способов объяснить, как улучшить работу в следующий раз. Джереми с некоторым испугом рассматривал свой последний проваленный проект и откинулся на спинку стула, ожидая прихода Адриана. Не было никакого смысла подзывать его, когда он был от него через два ученика, поэтому Джереми вместо этого взглянул на Жана.

Жан был таким же растрепанным, как и Джереми, с несколькими полосами на щеке, где онбездумно пытался убрать волосы с лица, но впервые за все занятие выражение его лица было спокойным. Его нога была убрана с педали, когда он смотрел на свое колесо, а руки расслабленно лежали на безопасном расстоянии от глины. Возможно, он боялся еще больше испортить свою фигурку, потому что Жан каким-то образом соорудил трехдюймовую чашечку.

- О, хей, - сказал довольный Джереми. - Здорово!

- Многовато беспорядка для такой мелочи.

В нем не было того раздражения, которое ожидал услышать Джереми. Джереми лениво подумал, доволен ли он в глубине души своими успехами или просто испытывает облегчение от того, что, наконец-то, справился с задачей; выражение лица Жана было слишком сдержанным, чтобы выдать его. Жан вытянул руки, чтобы рассмотреть свои ладони, и тщетно попытался вытереть их о край ведра. Адриан в мгновение ока оказался перед ним, рассеянно извиняясь перед Элиасом и Джереми, поскольку их временно обошли, и наклонился, чтобы осмотреть чашку Жана.

- Неплохо, - сказал Адриан. - Стенки выглядят достаточно толстыми, чтобы выдержать их в печи. Ты проверил основание? - Жан послушно проткнул дно своей чашки и поднял иглу, чтобы учитель мог ее осмотреть. Адриан остался доволен результатами и взял проволоку Жана, чтобы быстро продемонстрировать ее в воздухе. - Вот так просто это делается.

Проволока Жана прошла сквозь дно его чашки гладко, как нитка, и Адриан отступил назад с гордой улыбкой.

- Отлично! Давай, поставь на полку, чтобы высохла. В самый раз, - быстро добавил он, когда Жан потянулся за своей чашкой. - Хорошо. Найди на полках табличку со своим именем, и, если тебе захочется снова туда пойти, в шкафу рядом с ней есть свежие сменные круги. Хорошо, хорошо. На чем я остановился?

- Сюда, - позвал Элиас, махнув ему рукой, и Адриан поспешил к нему.

Жан поднял диск с колеса и посмотрел на свою чашку на уровне глаз. Джереми показалось, что он услышал тихое, задумчивое «Хм», прежде чем Жан встал и отнес чашку на указанную полку. Джереми с усмешкой посмотрел на свою собственную катастрофу, но Адриан был рядом мгновение спустя, чтобы помочь ему справиться с этим. Ему удалось закончить урок с помощью одного неустойчивого предмета, похожего на чашку, и он поставил его сушиться рядом с творениями своих одноклассников. Может быть, в конце семестра это будет смешнее, чем сейчас, когда он сможет судить о своих успехах.

Уборка заняла больше времени, чем ожидал Джереми, и он едва мог привести себя в порядок. Жан с хмурым видом ковырял пятна на своей футболке, следуя за Джереми обратно к Хоффману. Коди ждал их у входа, и он с явным удовольствием переводил взгляд с одного на другого.

- Я вижу, вам было весело.

- Я думаю, у меня был отрицательный прогресс, но да, это было здорово! - Джереми лениво почесал одно из своих новых пятен и взглянул на часы. - На сегодня с занятиями покончено, так что я собираюсь найти местечко на солнышке, чтобы вздремнуть полчасика или около того. Я похищу Жана, когда ты с ним закончишь.

- Нет, у нас все в порядке, - сказал Коди, отмахиваясь от него. - Я накормлю Жана и провожу его на стадион вовремя, так что не торопись возвращаться. Верно? - Он наставил на Жана сложенные из пальцев пистолеты, но тот только серьезно кивнул. Джереми был воодушевлен тем, что Жан легко согласился на компанию Коди, и он ответил на ухмылку Коди благодарной улыбкой. Коди жестом попросил Жана поторопиться и сказал: - Ладно, давай зайдем туда, пока мы не опоздали. Я слышал ужасные истории об этом человеке, и я не хочу начинать год со знакомства с его плохой стороной.

Они направились внутрь, и Джереми отвернулся, обдумывая варианты. Он действительно хотел поспать, будь то на лужайке здесь или на скамейке в Золотом корте, но утренняя стычка с прессой означала, что сначала ему следует разобраться со своей машиной. Он вернулся к Лайле домой один, зашел туда только за своей кружкой и поехал на машине к стадиону. Покончив с этим, он зашел в раздевалку и прилег на скамейку запасных, чтобы вздремнуть. Вероятно, это было самое неудобное место, но он проспал, пока не прибыли его товарищи по команде.

Тренировки упражнений Воронов все еще были отложены, так что Джереми смог отвезти троих своих друзей домой после тренировки. Кто-то ждал их на ступеньках, лениво постукивая ручкой по блокноту, но оживился, когда Джереми подъехал к машине Лайлы. Джереми жестом велел Жану оставаться на месте, но сам вышел из машины и с добродушной улыбкой подошел к незнакомцу.

- Добрый вечер, - сказал он. - Чем я могу вам помочь?

- Джереми Нокс, - сказал мужчина, указывая карандашом на Джереми в знак узнавания. - Надеюсь перекинуться парой слов с твоим товарищем по команде. Ты сказал моему коллеге, чтобы он вернулся в более подходящее время, и вот я здесь.

- Я попросил его договориться об этом с тренером, - пояснил Джереми, усаживаясь рядом с ним. - Я не осуждаю вас за то, что вы стараетесь выполнять свою работу, но я должен ставить безопасность своих товарищей по команде на первое место. Когда в их доме в любое время суток появляются незнакомые лица, это немного пугает, вам не кажется?

- Чем скорее он заговорит, тем скорее я отправлюсь в путь, - сказал мужчина.

Джереми проследил за взглядом мужчины, направленным на его машину. Жан даже не смотрел на них, он смотрел через левое плечо на заднее сиденье. Кэт говорила, двигая руками, а Лайла прижимала телефон к уху. Лайла не доверяла полиции со времен старшей школы, поэтому он предположил, что она разговаривает со своей семьей. Джереми заговорщицки улыбнулся репортеру, пытаясь вернуть его внимание.

- Если вы не возражаете, я спрошу, как вы вообще узнали, что он здесь? Мы действительно думали, что действуем тайно.

- Не спрашивайте меня. Поступило анонимное сообщение.

- Ой? Это интересно. - Джереми в ответ только пожал плечами. - Но я действительно вынужден попросить вас уйти. Первый день семестра - это всегда что-то вроде адаптации, да? Все устали и проголодались, мы даже не смогли нормально поужинать. Я могу дать вам номер телефона тренера Реманна, если вы хотите связаться с ним завтра, чтобы договориться о возможном интервью.

- Всего три вопроса, - сказал мужчина. - Будет быстрее, если он будет сотрудничать.

- Возможно, - согласился Джереми, - но вы не будете разговаривать с ним сегодня вечером.

Мужчина пожал плечами и указал ручкой на Джереми.

- Как, по-твоему, это работает? Если ты будешь продолжать просить меня уйти, а я буду говорить «нет», что тогда? Не думаю, что ты пожалуешься на меня своему дяде, Нокс.

- Я был груб, - сказал Джереми. - Я так и не спросил, как вас зовут и чем вы занимаетесь.

Это вызвало у него дерзкую усмешку.

- Без обид, но я не настолько глуп.

Лайла вышла из машины и подошла, чтобы встать перед ними. Она сложила руки перед собой и одарила репортера своей самой вежливой улыбкой, сказав:

- Добрый вечер. Боюсь, мне неуютно в присутствии незнакомых мужчин, слоняющихся возле моего дома, поэтому я попрошу вас уйти. Желательно до того, как в район прибудет служба безопасности.

- А, мисс Дермотт. Один или два вопроса на дорожку?

- Вам нужна контактная информация тренера Реманна? - Спросила Лайла.

- Я буду считать, что это «нет».

Он поднялся на ноги, отряхнул штаны и направился к тому месту, где припарковался на полпути вниз по улице. Джереми подождал, пока он уйдет, прежде чем принять протянутую Лайлой руку. На ее вопросительный взгляд он ответил беспомощным пожатием плеч и сказал, что адрес был получен анонимно.

- Не выдал своего работодателя, но работает, по крайней мере, с одним из сегодняшних гостей. Охрана - это реальная вещь?

- Гэри установил камеры и сигнализацию примерно в обед, - подтвердила Лайла, бросив взгляд мимо него на входную дверь. - И да, он нанял частную охрану, чтобы они дежурили у дома всю неделю. Надеюсь, как только пресса поймет, что мы серьезно относимся к тому, чтобы не делиться своим временем, они сдадутся, и мы сможем вернуться к нормальной жизни.

Она жестом показала остальным, что все чисто, и Кэт с Жаном, наконец, вышли из машины. Джереми потрепал Лайлу по волосам и спросил:

- Хочешь, я останусь ненадолго, на всякий случай?

- Я хочу, чтобы ты остался, - сказала Лайла, многозначительно посмотрев на него. - Спокойной ночи, Джереми.

Он подождал, пока все не окажутся внутри, затем вернулся в свою машину и в одиночестве отправился в долгий путь домой.

Глава тринадцатая

Жан

Первая неделя Жана в Университете Южной Калифорнии была немного сумбурной, но, по крайней мере, это был опыт, открывающий глаза. Лайла наняла для них пару частных охранников, которые присматривали за домом и сопровождали их утром на занятия, но за ними всегда следовали один или два репортера. Они не могли подойти, но безостановочно фотографировали, просто чтобы позлить, и всю прогулку задавали Жану свои назойливые вопросы.

Ко вторнику голодная пресса выяснила, что кампус, это то место, где они наиболее уязвимы, и они разбили лагерь за пределами Лиона, чтобы следовать за Троянцами на занятия. Реманн немедленно подал жалобу в университет. К следующему утру половина входов в кампус была забаррикадирована, а остальные охранялись пунктами охраны. Всем, кто хотел попасть в кампус, требовалось письменное приглашение от преподавателей или студенческий билет. Это успешно заблокировало доступ репортеров, но дополнительные меры для доступа были непопулярны среди товарищей Жана по команде.

В этом хаосе Жан учился тому, как быть студентом. Это была любопытная мысль, которая пришла ему в голову, когда он перешел на последний курс, но только в среду днем он по-настоящему осознал, насколько узкими были его взгляды. Жизнь Воронов была строго контролируемой, с преданными своему делу преподавателями и компактными классами, приспособленными к их сокращенному графику, поэтому он никогда по-настоящему не проводил время в кампусе. Он помнил высокие здания и скучные лекции, автобус, который доставлял Воронов обратно в Гнездо, и мало что еще. Теперь Жан был заперт в кампусе с шести до половины третьего пять дней в неделю.

Понедельник и среда были чередой легких переходов от Шейна к Джереми, а затем и к Коди. Жан всегда готовил обед, так как они с Кэт запасались едой на неделю, но Коди самостоятельно выбирал одну из столовых на территории. После этого пара находила солнечное местечко, чтобы устроиться поудобнее, и Коди колебался между непринужденной беседой и уютным молчанием, пока не приходило время отправляться на стадион.

По вторникам и четвергам было немного сложнее, но Жан надеялся, что со временем станет легче. Теперь, когда начался учебный год, у Жана установилось постоянное расписание занятий с Добсон. Это был неудачный способ начать день - звонить ей сразу после утренней тренировки, но, по крайней мере, это избавило его от необходимости отвлекаться. Так или иначе, в этот период у каждой из шлюшек были занятия, но Таннер был свободен и хотел позаниматься в библиотеке, в то время как Жан отсиживался в одной из учебных комнат в ожидании звонка. Как только Жан освобождался, у Таннера возникал к нему миллион вопросов о Воронах, большинство из которых Жан игнорировал, если только они не касались тренировок.

Джереми получил разрешение присутствовать на занятиях Жана по микроэкономике бизнеса при условии, что он не будет мешать. Ему не нужно было вникать в материал, но во вторник он все же попытался из некоторого подобия любопытства или солидарности. Через десять минут его глаза остекленели от скуки, и через пять минут он уже крепко спал. Поскольку в состоянии покоя он был тихим и слушал только ради Жана, Жан дал ему поспать и сосредоточился на своих записях. Следующий урок Жана был в том же здании, поэтому он напряженно сидел в своем классе, пока Шейн не догнал его. Позже за ним зашел Коди.

В четверг Таннер решил взять с собой в кампус свой ноутбук и разветвитель для наушников, поэтому они с Жаном посмотрели часть матча Воронов после того, как Жан повесил трубку после разговора с Добсон. Таннер отмечал каждый случай, когда он замечал, каким ударам Жан постепенно обучал его на тренировках. Видя это в действии и зная, над чем он работает, казалось, что это зажгло в нем новый огонь. В этом году у Таннера не было времени для участия в играх, так как Троянцы университета Южной Калифорнии недавно начали надевать красные футболки на своих первокурсников, но он пытался справиться с этим, заглядывая в будущее.

- Никто не заметит мой прогресс, - сказал Таннер, и в его голосе звучало удовлетворение. - Они будут знать только мои школьные данные, а не то, что я проходил индивидуальные тренировки у Идеального корта.

- При условии, что ты когда-нибудь научишься упражнениям, - сказал Жан.

- Я научусь! - Таннер скорчил ему гримасу. - Я пытаюсь.

- Иногда у тебя получается. Большую часть времени ты - ходячее бедствие.

- Грубиян! Прости, что я не родился с жуткими способностями или что-то в этом роде? Но я справлюсь. Я не остановлюсь, пока не разберусь с этим. - Он взглянул на часы, прежде чем засунуть ноутбук в рюкзак, и неожиданно серьезно взглянул на Жана. - Эй, я говорил с Лукасом о твоих упражнениях. Ты подсадил его на легкую клюшку и все такое, я подумал, может, это поможет ему разобраться, но он сказал, что не сможет прийти. Вы все еще ссоритесь?

- Мое личное мнение о Лукасе не имеет значения, - сказала Жан. - Он Троянец.

Таннер лениво пнул ножку стула Жана, прежде чем подняться на ноги.

- На самом деле, это не значит «да» или «нет».

- На тренировки нет списка приглашенных.

- И все же это не... - Таннер недовольно вздохнул и направился к выходу.

Джереми возвращался с занятий, поэтому они подошли к Хоффману первыми. У Таннера был еще один свободный урок, так как он перенес большую часть занятий на понедельник и среду, поэтому он не спешил уходить. Пока ждал, Таннер отрабатывал удары, сопровождая их ненужными звуковыми эффектами «вжик». Жан старался не обращать на него внимания, поскольку Таннер, очевидно, делал это скорее для развлечения, чем для полноценной учебы, но это все равно раздражало настолько, что ему пришлось отвернуться. К счастью, Джереми оказался рядом и спас его всего через пару минут.

- Ты ему действительно нравишься, - заметил Джереми, когда они устроились в классе.

- Ему нравится, что ты надел на меня намордник, - ответил Жан. - Если бы я мог относиться к нему честно, он бы ушел несколько недель назад.

- И это сделало бы тебя счастливым? - Спросил Джереми, изучая его пристальным взглядом. - Обращаться с ним как с Вороном, я имею в виду, со всем этим раскаянием, гневом и перфекционизмом. Тебе бы это понравилось? Потому что я не думаю, что ты бы так поступил; я думаю, ты просто настолько увлечен результатами, что примешь любой способ, который поможет тебе достичь их быстрее всего. Он еще ребенок, Жан. У него впереди целых пять лет.

Жан был спасен от ответа, когда учитель встал из-за стола, чтобы начать урок, но вопрос преследовал его, пока он заполнял свои страницы заметками. «Тебе бы понравилось?» Он представил, как бьет Таннера по спине рукоятью клюшки или бьет по защите с такой силой, что Таннер будет чувствовать это еще несколько дней, и нарисовал в уголке страницы взволнованные круги. Очевидно, что это было бы на руку Таннеру; пара хороших ударов, и парень либо сделает шаг вперед, либо сдастся. Жан оказал ему серьезную медвежью услугу, проявив терпимость к его ошибкам. Будущее Таннера и успех Троянцев были важнее, чем чье-либо личное счастье.

И все же.

Троянцы чаще занимали второе место в стране, чем третье, и этой весной они дали Воронам хорошую фору. Медлительность, уравновешенность и несерьезность, по большей части, работали на них. Прояви они немного больше мужества и крови, возможно, они уже могли бы сократить отставание и одержать победу, о которой заявляли, что хотели. Вместо этого они привыкли к роли второго места. Объективно, они были провалом команды, растраченной коллекцией феноменальных талантов.

Даже сейчас. Жан медленно сжал пальцы в кулак, пытаясь почувствовать боль, которая давно утихла. Когда на следующей неделе начнется сезон и он воочию увидит, как они справляются со своими соперниками, он точно поймет, каким ужасным будет этот год.

***

Пятница была самым напряженным днем недели, так как единственным занятием, которое пришлось посетить, был урок деловой переписки в восемь часов. Ему некуда было идти, пока в три часа не начиналась дневная тренировка. Отсутствие керамики означало, что Джереми тоже был свободен, за исключением того, что в пятницу ему пришлось уехать из кампуса на терапию. Кэт должна была быть свободна хотя бы часть утра, но у нее были назначены встречи со своими консультантами, чтобы обсудить изменения в своей программе. Вместо этого Шейн оставил Жана с Ксавье и Мин, которые через час передали его Набилю, а затем пришли Эмма и Мадс, чтобы забрать его. Джереми вернулся всего за десять минут до того, как Коди смог отнять у Жана время.

- Ты снова принял душ, - сказал Жан, когда Джереми устроился рядом с ним.

Джереми уставился на него с непроницаемым выражением лица.

- А?

- Другой одеколон. - Жан провел маркером по соответствующему разделу своих заметок. - Он тебе совершенно не подходит.

Джереми потянул себя за рубашку, чтобы понюхать.

- О, я даже не заметил. Это не мой, - объяснил он, когда Жан посмотрел в его сторону. - Я столкнулся с другом на обратном пути в кампус. Это действительно так оскорбительно?

Осознание того, что он был с тела другого мужчины, сделало это вдвойне ужасным.

- Да.

- Извини, - сказал Джереми, и его голос звучал скорее весело, чем извиняющимся. Он отодвинулся от Жана, но затем снова отодвинулся, когда понял, что находится с подветренной стороны от Жана. Его улыбка была непочтительной, когда он спросил: - Лучше? - и Жан не удостоил его ответом. Джереми не стал настаивать, а с довольной улыбкой плюхнулся обратно на траву. Жан снова выделил тот же раздел, но с чуть большей силой.

Джереми выглядел умиротворенным, но Жану тишина показалась раздражающей. Появление Коди через несколько минут, разрядило обстановку, и старший защитник занял свободное место рядом с Жаном. Сегодня у него с собой была небольшая упаковка клубники, и он поднял ее в знак приветствия. Джереми скорчил гримасу при виде этого блюда, а Коди закатил глаза, прежде чем разделить его между ними. Жан ел медленно, смакуя вкус, и только доел половину, когда Коди перевел взгляд с него на Джереми.

- Готов к завтрашнему дню? - спросил он.

Западный округ следовал тому же графику, что и северо-восточный: первые выходные в году были отведены для осеннего банкета. Это была непринужденная встреча перед началом сезона, возможность оценить своих соперников без того, чтобы первая игра испортила атмосферу. Южный и центральный округа включили в расписание от одного до трех матчей первыми, что в прошлом году раздражало Жана.

В этом году организатором был Университет Аризоны. Лайла предположила, что поездка займет от восьми до девяти часов, если учесть перерывы, и на прошлой неделе она взяла его с собой, чтобы подобрать что-нибудь подходящее из одежды.

- Да, - ответил Жан, прежде чем добавить: - Я знаю эти команды только на бумаге.

- О, я думаю, не знаешь. Большинство из них довольно прохладно относятся к нам, во всяком случае. У многих серьезные проблемы друг с другом. Единственный, кто хочет поссориться с нами на публике, это Белый Хребет. - Коди задумчиво промурлыкал что-то себе под нос и лениво подергал травинку. - Обычно мы просто убиваем их добротой, пока не вмешается кто-нибудь другой или пока они не опозорятся, поведя себя ужасно, но я не думаю, что в этот раз это сработает. Я имею в виду, если Джереми не поедет.

Жан застыл с последней клубникой на полпути ко рту.

- Если.

Коди неправильно понял и бросил на Джереми проницательный взгляд.

- Если только ты не передумал?

- Нет, - сказал Джереми, глядя в небо. - Я все равно пойду.

Жан хмуро посмотрел на них обоих.

- Это обязательное мероприятие. Присутствие обязательно.

Коди посмотрел на Жана так, словно у него выросла вторая голова; Жан смотрел на него в ответ и ждал, что кто-нибудь объяснит это новое безумие. После нескольких неловких движений, Джереми приподнялся на локтях и объяснил:

- Я не был на банкетах с первого курса. Тренер всегда меня прощал.

- Если в КРЭ узнают, что ты прогуливал…

- Они знают, - вмешался Джереми с улыбкой, которой Жан ни на секунду не поверил. Джереми не стал объяснять, но одернул рубашку и сказал: - Я не замечал этого одеколона, пока ты не обратил на него внимание, но ты прав, он невыносимо сильный. Я собираюсь пойти смыть его и надеть что-нибудь, что не будет пахнуть. Ты не против отвезти его на стадион попозже? - спросил он Коди.

Губы Коди сжались в тонкую линию, но все, что он сказал, было:

- Да, я подвезу его.

- Спасибо! - Джереми вскочил на ноги и ушел.

Коди смотрел ему вслед, а Жан изучал серьезное лицо Коди в поисках каких-либо подсказок. Наконец, Коди кисло усмехнулся:

- Сияющий, как разбитая лампочка, и все еще претендующий на произнесение прощальной речи. Я никогда этого не пойму, - и подвинулся, чтобы они оказались лицом к лицу с Жаном. - Ты, правда, не знаешь? Даже если он ничего не говорил, несколько лет назад об этом трубили во всех новостях. О, подожди. - Он колебался и считал годы по пальцам. - Полагаю, ты тогда еще не учился в колледже. Мы бы не попали в поле твоего зрения.

Это было правдой лишь наполовину. Джереми поступил на первый курс на год раньше, чем Жан в Идеальный корт, но Кевин слишком увлеченно следил за сезонами Троянцев, чтобы пропустить его приезд. Возможно, Кевин и знал, о чем толкует Коди, но Жан так и не удосужился прочитать статьи, которыми Кевин поделился с ним в том году. Как он и сказал Кевину, его чтение было недостаточным, чтобы пытаться. И, как Кевин и предполагал, Жана, в конечном счете, больше интересовали фотографии, чем то, что могло быть написано в тексте. Жан отбросил эти мысли как бесполезные и сосредоточился на Коди.

- Это не так, - солгал он.

Коди что-то неразборчиво пробормотал, пока вытирал лицо: как догадался Жан, он тянул время, придумывая, что сказать по этому поводу. Наконец, он шумно вздохнул и уронил руки на колени.

- Ну, большая часть из этого - достояние общественности. Я могу рассказать тебе историю для прессы сейчас, или ты можешь подождать, чтобы узнать, насколько Джереми правдив. В любом случае, нам нужно хотя бы поговорить о Ноа. Есть отличный от нуля шанс, что какой-нибудь мудак заговорит о нем завтра, и я знаю, что Джереми не захочет о нем говорить.

- Бывший Троянец, - предположил Жан.

Коди поморщился.

- Младший брат Джереми.

Новое имя; недостающая деталь. Жан вспомнил ребенка, который был запечатлен только на одной фотографии в доме Джереми; он вспомнил хриплый голос Джереми, когда тот подтвердил смерть своего брата. В августе исполнится четыре года, сказал он, и Жан знал, чем закончилась эта история. Он чуть было не сказал Коди, что не хочет слушать эту историю, но Коди уже подбирал неудобные объяснения.

- Ноа был единственным напарником Джереми на нашем банкете для первокурсников - не по своей воле, но я упустил пару деталей о том, что он на него взвалил. Достаточно вежливый парень, но явно не в порядке. Каждый раз, когда Джереми отвлекался на кого-то или что-то еще, он просто... - Коди провел рукой туда-сюда перед их лицами и изобразил отсутствующий взгляд, прежде чем закончить: - ...уходил. Джереми сказал, что он просто устал и ему до смерти скучно, так что я оставил все как есть. Не тот парень, с которым тебе тогда хотелось бы поссориться, понимаешь?

Жан понятия не имел, что это должно было означать, но сейчас было не время отвлекаться. Он отложил этот комментарий на потом, когда Коди продолжил:

- Джереми пригласили на эксклюзивную вечеринку после игры, поэтому он отправил Ноа одного обратно в отель. Вероятно, он решил, что посмотрит телевизор или ляжет спать пораньше, но вместо этого Ноа поднялся на крышу. На кадрах с камер наблюдения было видно, как он около трех часов находился в баре на крыше. - Коди вытер внезапный озноб, прежде чем сказать: - Когда он, наконец, встал, это было для того, чтобы перелезть через перила.

Он знал, что так и будет, но отрывистые слова Джереми «Он ушел» эхом отозвались в его мыслях, когда Жан уставился на Коди.

- Он спрыгнул.

- Официально - нет. В пресс-релизе говорилось, что он пытался сфотографировать горизонт и наклонился слишком низко, или что-то в этом роде. Поскольку видеозапись так и не была опубликована, Уилширы могли крутить историю как им заблагорассудится, а им нравилось раздувать тему его смерти, чтобы вызвать жалость и сохранить конфиденциальность. Нужно было как-то смягчить катастрофический вечер Джереми. Хладнокровно, если хочешь знать мое мнение, - добавил Коди. - Джереми нужна была помощь, а не устранение ущерба. Я действительно думал, что мы потеряем его на какое-то время.

Это было настолько неожиданно, что Жан смог выбросить Ноа и Элоди из головы. Коди поморщился от резкого взгляда, который бросил на него Жан, и беспомощно пожал плечами.

- Чтобы по-настоящему вникнуть, нам придется посвятить этому остаток вечера. Ты хочешь услышать эту историю от меня или от Джереми?

- Он сказал, что я могу спросить, - сказал Жан. - Я спрошу.

- Тебе решать, - сказал Коди. Он посмотрел на часы и собрал мусор. - Просто пообещай мне, что присмотришь за ним завтра. Большинство из тех, с кем тогда были проблемы, уже должны были закончить учебу, но я знаю, по крайней мере, одного, кто все еще учится. Подобные обиды так просто не проходят.

- Он мой напарник, - сказал Жан. - Я буду защищать его.

Он помог Нилу продержаться три недели в Гнезде; вытащить Джереми на одном банкете будет несложно. Единственной трудностью была необходимость вести себя прилично.

***

Осенний банкет на Западном побережье должен был начаться в шесть по горному времени. Реманн хотел, чтобы его команда прибыла в Тусон на час раньше, а это означало, что они должны были быть на стадионе к половине девятого, чтобы в девять часов отправиться в путь. Чартерный автобус и его водитель ждали их в Экспозиционном парке. Погрузка их дорожных сумок и вечерней одежды в багажное отделение была несложной задачей. Уайт и Хименес пересчитали пассажиров на парковке, а Реманн и Лисински провели еще один подсчет, как только все оказались на борту.

Мест было достаточно, чтобы тренеры могли сидеть поодиночке, и несколько Троянцев могли также рассредоточиться. Дерек и Деррик, что неудивительно, разместились бок о бок. Четверо учеников Жана сидели вместе, одна пара напротив другой. Радость Жана была недолгой, так как среди них было еще пятеро незнакомцев.

- Свидания разрешены, - напомнил ему Джереми, когда Жан выразил свое неодобрение. Несмотря на успокаивающий тон, на его губах появилась предательская улыбка. Жан хмуро посмотрел на него и скользнул на ближайшее свободное место. Джереми устроился рядом с ним и сказал: - Честно говоря, предупреждаю: в декабре их будет еще больше. Просто в начале года трудно найти пару. Первые выходные, понимаешь? Все еще устраиваются.

- Тем больше причин запретить это, - настаивал Жан, но Джереми только рассмеялся.

Вместе с Жаном, в так называемой группе шлюшек, было девять человек. Коди был одним на сиденье, но он быстро заполнил свободное место рядом с собой пакетом с закусками. Пэт и Ананья сидели позади него, а Кэт и Лайла - впереди. Джереми и Жан сидели напротив девочек, а Ксавье и Мин заняли места позади них.

Жан был доволен своим местом с краю и не обращал особого внимания на их веселую беседу, наблюдая за проплывающим мимо Лос-Анджелесом за окном. Вчера вечером он загрузил несколько матчей в свой ноутбук, но вряд ли это принет ему много пользы. Он рано понял, что от чтения или просмотра чего-либо в движении во время путешествия его ужасно укачивает. Большинство выездных матчей с Воронами он проводил, просто коротая время во сне, отчаянно пытаясь наверстать упущенное в Гнезде.

Первые несколько часов он провел легко, то погружаясь в дремоту, то выходя из нее, пока его друзья смеялись и болтали обо всем на свете. Проснувшись, он обнаружил, что Кэт и Коди сидят рядом, склонившись над портативными игровыми устройствами, а Лайла разгадывает кроссворд. Джереми стоял на коленях лицом назад, чтобы иметь возможность поговорить с Ксавье и Мином; он был уверен, что у этого человека никогда не кончатся слова.

Жан планировал вернуться ко сну, но он был слишком отдохнувшим, чтобы заснуть. Это было неприятно и неожиданно. Он потратил полчаса на попытки, прежде чем сдался и начал считать команды по пальцам. Он назвал столько нападающих, сколько смог вспомнить, без особого энтузиазма спросил себя, правши они или левши, и мысленно присвоил им номера футболок, которые, по его мнению, были самыми лучшими. Он уже досчитал половину списка, когда Джереми понял, что тот проснулся, и капитан прервал свой разговор, чтобы присесть рядом с Жаном.

- Хорошие новости, - сказал он с преувеличенной бодростью. - Три часа прошло, осталось шесть.

Жан бросил на него уничтожающий взгляд.

- Я оставлю тебя на следующей остановке для отдыха.

Улыбка Джереми была лучезарной и бесстрашной, и Жану пришлось отвести взгляд еще до того, как Джереми сказал:

- Ты бы этого не сделал.

- Может, и нет, - сказал Жан, - но я подумываю об этом.

Джереми рассмеялся.

- Ты что, ничего не взял с собой? - Спросил Джереми. Когда Жан только отмахнулся, Джереми сказал по-французски: - Привет! Меня зовут Джереми Нокс. Как тебя зовут?

Одного звука его языка, слетевшего с губ Джереми, было достаточно, чтобы Жан остановился. Он считал удары своего сердца, изучая лицо Джереми, запоминая идеально подобранные по учебнику звуки, и, наконец, сказал по-английски:

- Я не идеальный напарник для тебя в практике. Я из Марселя, - добавил он, когда Джереми, казалось, собрался возразить. - Ты учишь парижский французский.

Джереми потребовалось некоторое время, чтобы уловить суть, и он выглядел довольным.

- У тебя акцент.

- Да.

- Как и Коди с Себастьяном, - заметил Джереми.

- Ты уже понимаешь язык, на котором они говорят, - сказал Жан. - Ты знаешь, как компенсировать неожиданные произношения, не рискуя при этом своим прогрессом.

Жан бросил взгляд на упрямое выражение лица Джереми и подавил вздох. Объяснение разницы между гнусавым «правильным» французским языком его матери и тягучим диалектом отца не входило в планы Жана на эту поездку, но, учитывая, что у них впереди шесть часов, он решил сделать исключение. Он изложил все так просто, как только мог, сопровождая объяснения примерами, и Джереми слушал с неослабевающим интересом. Джереми попытался произнести несколько слов вслух, несмотря на все попытки Жана отговорить его. Курс самостоятельной работы, на который записался Джереми, противоречил бы этим ленивым гласным и протяжным звукам; практикуя их так, как это делал Жан, он бы только отстал.

Джереми отмахнулся от предостережений Жана.

- Может быть, я смогу найти репетитора из Марселя.

- Никто не воспримет тебя всерьез, если ты будешь учить французский с южным акцентом.

- А это действительно имеет значение? - Спросил Джереми, изучая Жана пристальным взглядом, в котором чувствовалось любопытство. - Я учу французский ни для кого, кроме тебя.

Удар в грудь был бы не таким болезненным. Жан отчаянно пожалел, что не сел рядом с Коди; сидеть бок о бок с Джереми, когда он так серьезно говорит о таких вещах, было жестоко. Когда Жан слишком долго не отвечал, Джереми наклонился к нему, чтобы достать телефон из кармана. Он продиктовал свое сообщение дворецкому, пока печатал его, возможно, выигрывая Жану время, чтобы поспорить с ним. Жан должен был, но слова застряли где-то между его легкими и зубами. Он хотел запечатлеть в памяти тяжесть тела Джереми на своем боку.

Спасение пришло с неожиданной стороны, окрик:

- Эй, бро! - раздавшийся в задней части автобуса, оторвал Жана от его застывшего созерцания. Он отказывался верить, что это адресовано ему, пока голос не прозвучал снова по-французски, и он что-то мрачно пробормотал себе под нос.

- Я их этому не учил, - сказал он, когда Джереми искоса взглянул на него. Деррик был следующим, кто позвал его. В двух последних словах Жан не был уверен; он был слишком оскорблен тем, как ужасно они исказили произношение, чтобы разобраться.

- У нас в кампусе есть преподаватели французского языка, они могли спросить, - напомнил ему Джереми, направляясь к проходу. - Удачи!

Жан направился в конец автобуса. Шон и Шейн сидели в самом последнем ряду, каждый в сопровождении незнакомой девушки. Деррик и Дерек сидели перед Шейном, Эштон и Эмма - напротив них. Группа Лукаса была следующей, Лукас был один, а Трэвис с Хаоюй - напротив него. Жан без колебаний скользнул взглядом мимо Лукаса и бросил пренебрежительный взгляд на так называемую двойную букву «Д».

- Не коверкай мой язык, - сказал он.

Деррик тут же указал мимо Жана на Себастьяна.

- Это был он. В любом случае, смотри. - Он толкнул локтем Дерека, который уже поворачивал свой ноутбук, чтобы Жан мог видеть экран. У Дерека был открыт фотоальбом, и он нажал на кнопку, чтобы отобразить свою фотографию с двумя другими людьми. Ни один из незнакомцев не был одет в цвета Троянцев, но у Жана было всего мгновение, чтобы усомниться в их связи, когда Деррик ткнул пальцем в красивую девушку, сидевшую под мышкой у Дерека.

- Это моя будущая жена, - гордо сказал он.

Значит, это та самая Чериз, которую так часто рекламируют. Жан с первого взгляда понял, почему Деррик так увлечен ею, но не стал доставлять парню удовольствия, соглашаясь с ним. Он пристально посмотрел на Дерека и сказал:

- Ты позвал меня сюда не для этого.

- Да, в этом-то все и дело.

Жан повернулся, чтобы уйти, но Деррик поднялся со своего места и схватил Жана за рукав.

- Они все время с тобой. Ты должен остаться и посплетничать с нами. - Это было нелепое требование, когда его компания так далеко от корта ничего не давала. Жан бросил на него подозрительный взгляд, но Деррик уже яростно махал Лукасу. - Убери свои вещи, чувак, дай ему сесть.

Лукас ни за что бы этого не допустил, но после недолгого колебания он бросил свою сумку на пол. Деррик одарил Жана обаятельной улыбкой и сказал:

- Я даже не буду говорить о Королях. Клянусь богом, надеюсь умереть, молюсь, чтобы акулы все собрались и умерли, и так далее, и тому подобное.

- Что ты имеешь против акул? - Спросил Тимми.

- Почему все в этом автобусе такие некультурные? - пожаловался Деррик.

Шейн проигнорировал его и обратился к Жану:

- Мы остановимся на перерыв примерно через час. Я знаю, ты сможешь потерпеть нас так долго.

Жан не мог догадаться о скрытых мотивах, но они были его товарищами по команде. Пока что он был согласен с этим. Жан послушно сел на место, которое Лукас освободил для него, повернувшись спиной к собеседнику и вытянув ноги в проходе. Деррик свесился со спинки сиденья, чтобы спросить:

- О чем хочешь поговорить?

- Это была твоя идея, - напомнил ему Жан.

- О чем ты обычно с ними разговариваешь? - попытался Деррик.

- Я в основном слушаю.

- Это сработает, потому что Деррик любит поговорить, - Сухое замечание Дерека только рассмешило Деррика.

Он не лгал; как только Деррику разрешили говорить, он начал говорить без передышки. Жан был доволен тем, что откинулся на спинку стула и слушал.

За исключением Шейна, вместе с которым Жан посещал три класса, Жан редко видел этих Троянцев вне тренировок. Поскольку Жан жил за пределами кампуса и у них не было Гнезда, которое связывало бы их, возможно, это было неизбежно, но это был редкий шанс увидеть, как они взаимодействовали отдельно от экси. В том, как они относились друг к другу, чувствовалась легкая фамильярность, когда они безостановочно перескакивали с темы на тему. Они охотно поддразнивали друг друга, но в этом не было той язвительности и скрытых обид, которыми были пропитаны слишком многие разговоры Воронов.

- О чем ты думаешь? - Спросил Дерек, тыча пальцем себе в макушку. - У тебя серьезное выражение лица.

Врать не было смысла, поэтому Жан сказал:

- О Гнезде.

- Ваша гостевая раздевалка ужасна, - сказал Себастьян. – Сейчас я могу это сказать?

- Вы все ничего не понимаете, - заговорил Шон. - Он не Ворон.

Себастьян поморщился.

- Да, я просто... суть в другом. Мне не понравилось. Ты действительно там жил?

Жан подумал о темных стенах и красном освещении, о рядах одинаковых комнат и о том, как его кровь казалась черной на полу спальни Рико. Одни и те же несколько приемов пищи снова и снова, одни и те же бессердечные лица изо дня в день, и корт, где Вороны могли собраться и отдышаться. Резкий смех, дикое насилие и хруст ломающихся костей. Жан пошевелил пальцами, желая убедиться, что они работают, но отсутствие боли было столь же тревожным, сколь и успокаивающим.

- Да, - сказал Жан, потому что они все еще наблюдали за ним.

Диллон наклонился к Себастьяну.

- На что это было похоже?

Кошмар наяву, - подумал Жан. Вслух он сказал:

- Гнездо было решающим фактором нашего успеха как команды.

- Это сильнее меня, - сказал Себастьян, глядя на Диллона в поисках согласия. - Я бы сошел с ума.

- Кто сказал, что они этого не сделали? - Спросил Лукас.

Это было первое, что он сказал с тех пор, как Жан сел. Шейн встал, готовый вмешаться в случае необходимости, но Жан не стал этого отрицать.

Он задумался, затем бросил косой взгляд через плечо.

- Как это по-английски – «цветное стекло в церкви»? - Лукас поколебался, прежде чем ответить, и Жан не смог сдержать недовольства, услышав. - Витражное стекло. Английский язык по-прежнему остается отвратительным изобретением. Витражи. - Он щелкнул пальцами, пытаясь стереть это из памяти, но потом сказал: - Вот кто такие Вороны: с острыми краями, разбитые вдребезги и сплавленные в новое целое. Ты не сможешь снова разлучить их.

- Вы с Кевином уехали, - сказал Дерек.

Кевина насильно расторгли, а Жана украли, но обсуждать это с этими людьми не было смысла.

- Мы - Идеальный корт, - сказал он. Он был ближе к Воронам, чем когда-либо были Кевин и Рико, поскольку Король и его брат существовали на пьедестале, но за все время пребывания в Гнезде они были на расстоянии полушага друг от друга. Жан до боли в скуле впился пальцами в свою татуировку. - Мы уже не те, что были раньше.

Жан не заметил, что первокурсники обратили на нее внимание, но Чак подскочил на своем месте и уставился на Жана.

- Ты собираешься это оставить? - спросил он, указывая на свое лицо. - Разве это не странно? Я имею в виду, что все остальные ушли.

- Не обращай на него внимания, - сказал Дерек. - Мама неправильно его воспитала.

Чак скорчил гримасу.

- Я не единственный, кто хочет знать!

- Ты, наверное, мог бы найти способ спросить лучше, - сказал Набиль с одного или двух рядов от него.

Хаоюй зашипел на Чака, чтобы привлечь его внимание. Его театральный шепот был недостаточно тихим, чтобы Жан не расслышал его предостережения «Рико!», и Жан обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Хаоюй проводит пальцем по своему собственному горлу. Чак побледнел при этом напоминании и исчез из виду, как только понял, что Жан их заметил. Хаоюй оглянулся, по реакции Чака понял, что что-то не так, и опустил руку на колени так быстро, как только мог.

- Хлоп, и он исчез.

Они еще не добрались до остановки для отдыха, но Жан больше не собирался здесь оставаться. Он поднялся со своего места и направился в переднюю часть автобуса. За ним последовал хаос: вынужденные радостные прощания Дерека и Деррика, шквал приглушенных обвинений и отчаянной самозащиты:

- Что ты наделал?

- Почему ты так сказал?

- Прости, я не это имел в виду!

Жан пропустил все это мимо ушей и занял свое место рядом с Джереми. Джереми встал, чтобы пропустить его обратно на сиденье, и его улыбка немного померкла, когда он взглянул в лицо Жана. От Жана не ускользнуло, что он бросил взгляд в конец автобуса, но Джереми предпочел остаться с ним, а не выяснять, в чем дело.

- Эй, - начал Джереми, усаживаясь рядом с Жаном.

Жан не хотел этого слышать.

- Я научу тебя одной фразе, - сказал он, изо всех сил стараясь отогнать воспоминание о руках Рико на его горле, в его волосах, оставляющих глубокие царапины на его лице. - Ты воспользуешься ею на банкете, если тебе понадобится уйти. Да?

Скорость, с которой выражениелица Джереми сменилось с озабоченности на восторг, а затем на настороженность, была почти впечатляющей. Он почти ожидал, что Джереми спросит его, что ему известно, но после минутного молчаливого размышления Джереми кивнул. Жан продублировал фразу для него: сначала с обычной скоростью, а затем по кусочкам, когда Джереми повторил ему. Джереми немного запнулся, пытаясь собрать все это воедино, но Жан безжалостно издевался над ним, пока он не произнес правильно. Только когда Жан был удовлетворен, он отвернулся к окну.

Они с Джереми не разговаривали еще три часа.

Глава четырнадцатая

Джереми

Университет Аризоны арендовал для проведения банкета помещение в конференц-центре в трех милях от кампуса, а Реманн забронировал номера для своей команды в соседнем отеле. Их водитель остановился у отеля на достаточное время, чтобы все могли выйти и забрать свои вещи из багажного отделения. Реманн подождал, пока Уайт и Хименес посчитают всех по головам, прежде чем отправить его восвояси, и мужчина пообещал вернуться к одиннадцати часам следующего дня, чтобы забрать их. Их было слишком много, чтобы последовать за Реманном внутрь, поэтому Джереми и Ксавье помогали присматривать за командой, пока Реманн и Лисински проверяли их.

Прежде чем впустить их в вестибюль, Реманн раздал ключи и велел вернуться к полудню. С четырьмя лифтами было бы несложно доставить команду на нужный этаж, но Джереми перевел взгляд с номера комнаты, напечатанного на его ключе, на Жана. Он тихо сказал себе, что это будет приятная прогулка после стольких часов в дороге, и почти поверил в это. Подозвать Лайлу было несложно, и он жестом подозвал Жана, стоявшего в стороне от него.

- Ты можешь отнести наши сумки в лифт? - Спросил Джереми у Лайлы, держа в руках свою сменную одежду. - Мы с Жаном поднимаемся по лестнице.

Лайла перевела взгляд с Джереми на Жана и обратно.

- Это восемь полетов.

- На тренировках мы делаем больше, - заметил Джереми.

Он почти ожидал, что она будет настаивать на своем, но она протянула руку за их вещами и сказала:

- Лучше ты, чем я.

Поиск лестницы занял некоторое время, так как в вестибюле не было указателя на нее, но довольно скоро Джереми и Жан уже поднимались по ней. Джереми подождал, пока они не свернут на лестничную площадку третьего этажа, прежде чем оглянуться на Жана и спросить:

- Где нужно остановиться, чтобы не начать испытывать клаустрофобию? Кажется, ты хорошо управляешься с автомобилями, и ты упомянул, что тебе не по себе в аэропортах, а не в самолетах. Насколько маленьким он должен быть, чтобы тебя это беспокоило?

- Мне не нравится находиться в коробках.

Либо что-то было упущено при переводе, либо Жан выражался туманно, потому что не хотел об этом говорить. Джереми пропустил это мимо ушей, решив считать шаги по-французски. Жан ничего не сказал о его произношении, но Джереми знал, что он слушает. Он чувствовал на себе пристальный взгляд Жана, приятную тяжесть на затылке. Поскольку Жану нечего было поправлять, Джереми попытался произнести основной монолог по пути на пятую лестничную площадку.

- Меня зовут Джереми Нокс. Я из Лос-Анджелеса. Я изучаю английский язык в Университете Южной Калифорнии. Сегодня я в Тусоне, чтобы... э-э-э... - Он запнулся, переоценив свой словарный запас. Жан вздохнул, но послушно добавил пропущенное слово. Джереми не нужно было спрашивать, что это значит; интонация отличалась от английского эквивалента, но все равно было достаточно понятно. - … банкет. - Он оглянулся на Жана, ожидая одобрения, но тот явно был раздражен. Джереми быстро закончил: - Спасибо!

- Ты не пойдешь на юридический, - сказал Жан по-английски.

Джереми ошеломленно уставился на него, а затем предположил, что Жан мысленно переключился со своей специальности на его опрометчивые планы относительно аспирантуры. Он улыбнулся в ответ на неодобрение Жана и сказал:

- Нет ничего плохого в том, чтобы сдать экзамен.

На этот раз Жан был так же поражен этим аргументом, как и в прошлый раз, и упрямо настаивал:

- Это твой пятый курс. Они направят камеру тебе в лицо и спросят, какие у тебя планы после выпуска. Если станет известно, что ты рассматриваешь другую карьеру, это поставит под угрозу твои шансы и сократит число потенциальных нанимателей. Какой рекрутер будет бороться за человека, который уже ищет другую работу?

Как легко Жан обнажил страх, который гложет Джереми изнутри. Джереми отвел взгляд, но недостаточно быстро. Что-то отразилось на его лице, судя по настойчивому обращению Жана:

- Джереми.

Джереми остановился на седьмой площадке, чтобы посмотреть ему в лицо. Жан не ожидал этого и чуть не сбил Джереми, когда ускорил шаг, чтобы догнать его. Джереми уперся ногами, отказываясь сдвинуться с места, и Жан схватил его за подбородок, чтобы хорошенько разглядеть лицо Джереми.

Джереми криво улыбнулся. Сохранять непринужденный тон было его второй натурой, но это никак не помогло скрыть разочарование во взгляде Жана.

- Для моих родителей важно, чтобы я хотя бы подумал об этом, так что я подумаю. Все будет хорошо, Жан, я обещаю. Сам по себе тест не является обязательством. Даже если Гарвард примет меня, у меня есть время до весны, чтобы принять окончательное решение.

Обращение к родителям было правильным шагом; Жан слишком легко уступал вышестоящему начальству, чтобы поощрять бунт в своем капитане. После нескольких напряженных мгновений Жан отпустил его, и Джереми смог беспрепятственно уйти. Он поднялся по последнему пролету и вывел их на восьмом этаже. Переведя взгляд с ключа от номера на таблички на стенах, он повернул направо по коридору.

Троянцы были разбросаны по двум или трем этажам, но Реманн старался, чтобы при передаче ключей группы друзей держались как можно ближе друг к другу. Кэт и Лайла должны были быть где-то в холле, но Джереми забыл спросить номер их комнаты. Вместо этого он отправил Лайле сообщение и только успел снять кроссовки, как она постучала в дверь. Жан был ближе, поэтому впустил ее. Она уже наполовину переоделась: темные колготки под юбкой до колен и только светлая кофточка сверху. Джереми не упустил из виду, как Жан многозначительно уставился в потолок, перенося их одежду на ближайшую кровать.

- Утюг на полке в шкафу, если он тебе понадобится, - сказала она. - Увидимся внизу.

- Спасибо, - сказал Джереми, и Лайла ушла. Джереми отправился проверить состояние своей одежды, а Жан, стоя у двери, размышлял о своем жизненном выборе. Одеваясь, Джереми думал о Лайле, о своей сестре, о фотографии Рене, которая исчезла со стола Жана вскоре после того, как они подшутили над ней. Ни одна из трех девушек не была похожа друг на друга, и вкусы Жана в отношении женщин оставались для него полной загадкой. Джереми хотел спросить, но вместо этого сказал: - Мама считает, что я должен жениться на Лайле.

Этого было достаточно, чтобы привлечь пристальное внимание Жана, по крайней мере, до тех пор, пока Джереми не снял с себя майку. Жан сразу же нашел, на что еще посмотреть, как он делал всегда, когда Джереми был на той или иной стадии раздевания. Джереми знал, что это было ужасно неуместно - бороться за внимание Жан таким образом; стыд был жгучим жаром, лишавшим его удовлетворения. Он быстро натянул рубашку, простую белую рубашку на пуговицах с шикарным галстуком, чтобы подчеркнуть ее, но Жан не пошевелился, пока Джереми застегивал брюки.

- Нелепо, - только и смог вымолвить Жан, расстегивая молнию на пакете со своей одеждой.

Джереми растянулся на кровати в ожидании Жана, но в наступившей тишине его мысли начали блуждать. Он прикрыл глаза рукой и сказал:

- Интересно, есть ли у них игра Лисов по запросу. Может быть, мы сможем ее посмотреть, когда вернемся в комнату вечером.

Вчера вечером он видел счет, но не матч; этому способствовала трехчасовая разница во времени и продолжительная дневная тренировка. Во время игр было легче следить за ходом матча, так как дневная тренировка была сокращена в пользу коротких разминок на низком уровне. Джереми мог бы включить это в качестве фонового шума в раздевалке и, по крайней мере, уловить первый момент. Лисы выиграли свой первый матч, но с отрывом всего в одно очко. Джереми было любопытно узнать, произошло ли это из-за мастерства их соперников или из-за того, что их воинственные первокурсники изменили состав.

Было неизбежно, что его мысли переключатся с Лисов на их заклятых врагов, и Джереми спросил:

- Ты беспокоишься о Воронах?

- Нет.

Вчера вечером Юг открыл сезон, но Вороны не играли. Тренер Росси утверждал, что большая часть его команды выбыла из строя из-за проблем с желудком, и Эдгар Аллан привел свидетельства полудюжины профессоров, подтверждающие его версию. Пробный матч был запланирован на неделю дня благодарения.

«Очередная полоса невезения для осажденной команды», - сказал Джереми Кевину, но у Кевина не хватило терпения выслушивать ложь Воронов.

«Никто из них не болен», - был ответ Кевина. – «Они просто не могут адаптироваться, а Росси отчаянно пытается выиграть время».

Кевин знал об этом лучше, чем он сам, и Джереми вынужден был признать, что это подозрительно. В следующие выходные Южный округ устроил свой осенний банкет. Пропустив вчерашнюю игру, Вороны подготовились к эффектному возвращению: теперь их первой игрой в сезоне будет матч-реванш против Университета Пальметто в пятницу, 14 сентября.

Вес на кровати заставил его отвести руку назад. Жан склонился над ним, упираясь одной рукой в матрас рядом с головой Джереми. Его темно-коричневая рубашка была расстегнута лишь наполовину, и Джереми инстинктивно проследил за линией его шеи до обнаженной ключицы. От кого-то другого это прозвучало бы как приглашение, но это был Жан. Слишком многие люди прикасались к нему и разрушали его доверие. Джереми не мог сделать первый шаг, как бы отчаянно ему ни хотелось расстегнуть еще несколько пуговиц.

Не надо, предупредил он себя, изучая бледные шрамы, расчерчивающие кожу Жана.

Если Жан и заметил, что он отвлекся, то не подал виду. Выражение его лица было серьезным, когда он сказал:

- Повтори мне эту фразу.

Джереми был бы счастлив, если бы смог повторить свое собственное имя, когда Жан вот так стоял у него между ног. Он снова прикрыл лицо рукой, так что Жан мог видеть только его улыбку, и предположил:

- Я так понимаю, Коди рассказал тебе о моем катастрофическом поступлении в Университет Южной Калифорнии? Я подумал, что он может рассказать, когда я вчера ушел от вас двоих. Все в порядке, - поспешил добавить он. - По крайней мере, это избавляет меня от неловкости.

- Это неполная история, - сказал Жан. - Коди пытается защитить тебя.

Как далеко они зашли после такого неприятного начала. Джереми позволил своей нежности перелиться в:

- Он хороший парень.

- Я сказал, что спрошу тебя об остальном, но Коди намекнул, что ты будешь нечестен. - Жан подождал немного, чтобы убедиться, что это сработает, прежде чем тихо обвинить его: - Ты бы так сделал, да?

Джереми провел языком по зубам, отгоняя воспоминания об алкоголе и поте. Но на смену им пришла горечь, которую он никогда не мог забыть. Он сжал руки, пытаясь унять дрожь, которая могла быть только у него в голове, и прикусил внутреннюю сторону щеки, пока в его голове не остался только голос Спейдер. На всякий случай он сохранил ее домашний номер в своем телефоне. Скорее всего, ему придется позвонить ей утром, чтобы быстро проверить, как дела, но, возможно, он позвонит ей сегодня вечером.

Наконец, Джереми вспомнил, что нужно сказать:

- Нет. Только не тебе. - Он убрал руку, чтобы видеть лицо Жана. Француз выглядел неуверенным и не впечатленным. Джереми выдержал его взгляд и пожелал, чтобы Жан поверил ему. - Я все лето говорил тебе, что хочу, чтобы ты доверял мне и чувствовал себя со мной в безопасности, да? Ложь тебе разрушит все, над чем мы так усердно работали. Я скорее потеряю лицо, чем твое доверие.

Это было предсказуемо: такой искренний призыв заставил Жана отступить. Джереми смог сесть и протянул руку, чтобы схватить Жана за запястье.

- Я серьезно. Если хочешь спросить, просто спрашивай. Я никогда не буду тебе лгать.

Жан молча смотрел на него, прежде чем произнести:

- Белый Хребет объявил тебе вендетту.

- Вот уже несколько лет, - сказал Джереми. - Я разрушил карьеру и репутацию их капитана. Такое трудно простить.

Судя по выражению его лица, Жан понятия не имел, что делать с этой информацией. Джереми терпеливо ждал очевидного продолжения, но Жан только отстранился от него и сказал:

- Нет. Подробности сегодня не имеют значения. Ты мой капитан и мой напарник, это все, что мне нужно знать. Я буду с тобой против них.

- Ты и я против всего мира, - произнес Джереми, радуясь, несмотря ни на что. - Но сегодня судят не только меня, так что бери себя в руки, сколько нужно. Они, скорее всего, слышали все слухи и просмотрели твое интервью вдоль и поперек; у них будет много мнений и им будет что сказать. Я обязан напомнить, что это публичное мероприятие, и тебе придется вести себя прилично, но если ты будешь прикрывать мою спину, я буду прикрывать твою.

- Утомительный спектакль, - пробормотал Жан.

Он отошел, чтобы закончить застегивать рубашку, а Джереми отправился на поиски своих туфель. Жан все еще беспомощно теребил галстук, когда Джереми был полностью готов, поэтому Джереми подошел к нему и протянул руки, предлагая помощь.

- Позволь мне, - сказал он, и Жан отдал галстук ему. Джереми обмотал его вокруг шеи Жана и заколебался, пытаясь представить себе такие движения на ком-нибудь другом и сбитый с толку тяжелым немигающим взглядом Жана. Джереми проделал все движения медленно, ожидая, пока включится мышечная память. Потребовалось две попытки, прежде чем он разобрался, что к чему, и он торжествующе улыбнулся, разглаживая галстук Жана.

- Легче... - начал он, но пальцы Жана на шее прервали ход его мыслей.

- Ужасное изобретение, - сказал Жан, поправляя воротник Джереми. - Не лучше, чем удавка.

Джереми хотел рассмеяться или согласиться. На самом деле он сказал:

- Ты хорошо выглядишь. - Когда Жан застыл как вкопанный, Джереми поспешил поправиться: - Тебе идет, я имею в виду. Но я понимаю, это не самая удобная вещь для ношения. - Он был спасен, когда его телефон зазвонил с предупреждением от Лайлы, и он отошел на безопасное расстояние, чтобы проверить ее сообщение. - Похоже, почти все уже внизу. Пойдем?

Джереми передал Жану один из ключей, когда они выходили из номера. Он легко спустился по лестнице, потому что в Тусоне было жарко, как в аду, и он не хотел, чтобы его рубашка промокла насквозь еще до начала ужина. Они догнали Троянцев у входа и пробирались сквозь толпу, пока не нашли шлюшек. Коди посадил Кэт и Лайлу между собой, Пэтом и Ананьей, и Джереми подумал, что румянец на щеках Коди появился не из-за жары. Выражение лица Ананьи было спокойным, когда она смотрела вдаль, но она так крепко скрестила руки на груди, что на платье остались складки.

- Проще, - сказал Джереми, дергая ее за рукав.

- Я не могу проще, - тихо сказала Ананья.

Это не было правдой и неправдой не было, но Джереми тут ни при чем.

Наконец, все двадцать девять Троянцев и шесть сопровождавших их девушек были пересчитаны, и Реманн повел их в конференц-центр.

Регистрация прошла гладко, и каждому игроку был выдан ремешок в цветах Университета Южной Калифорнии. На ламинированных карточках, висевших на ремешках, были отчетливо видны номера джерси, а под ними - фамилии и позиции игроков. Их зал был не намного дальше, два поворота и короткий коридор, а затем пожарные двери, которые в данный момент были распахнуты настежь.

Одна из помощниц тренера Аризоны сидела прямо за дверью. Она встала, чтобы пожать руки четырем тренерам Университета Южной Калифорнии, прежде чем поднести микрофон ко рту. Судя по толпе и шуму, Джереми предположил, что, по крайней мере, пять команд уже прибыли, но тренер включила микрофон, чтобы следить за хаосом:

- Троянцы из Университета Южной Калифорнии уже на месте. Тренер Реманн, тренер Лисински, тренер Уайт, тренер Хименес. Капитан Джереми Нокс, вице-капитан Ксавье Морган. - Она выключила микрофон и, наклонившись ближе к Реманну, указала на него. Джереми был достаточно близко, чтобы расслышать, как она сказала: - Вы будете за тринадцатым и четырнадцатым столиками в золотом секторе.

- Спасибо, тренер, - сказал Реманн и направился в указанном направлении, а его команда последовала за ним длинной вереницей.

Сердце Джереми трепетало, как колибри, запрыгавшее у него в горле. Он любил хаос, и шум толпы на вечерних матчах; еще большим подарком было то, что все команды Запада собрались под одной крышей. В этом зале было так много талантов, что Джереми почувствовал себя наэлектризованным, но за этим потоком чувствовалось слишком много воспоминаний. Джереми позволил своему взгляду блуждать: он искал знакомые лица, искал лица, с которыми расстался много лет назад. Как отчаянно и пылко он мечтал о подобных мероприятиях и как быстро разрушил их. Было приятно сознавать, что он больше не тот человек, но это было пустым достижением.

Будучи одной из крупнейших команд на западе, Университет Южной Калифорнии мог бы легко доминировать за целым столом. Вместо этого их посадили спина к спине за соседними столами, чтобы они могли общаться с другими командами. За одним столом сидели Дикие Коты из Аризоны, а за другим - Бронкос из Бойсе. Обе команды хорошо ладили с Калифорнийцами вне матчей, так что Джереми был доволен таким раскладом. Он поймал взгляд Ксавье и кивнул в сторону Диких Котов. В ответ Ксавье махнул рукой в сторону столика Бойсе. Каждый соперник привлекал внимание капитана, и чтобы избежать проявления фаворитизма, шлюшки распределялись соответствующим образом.

Найти капитана Аризоны было несложно; Джереми мог найти своего бывшего товарища по команде в любом переполненном зале. Джереми сделал вид, что не заметил вопроса во взгляде Алехандро Торреса, и протянул ему руку. Торрес, не колеблясь, крепко пожал его руку, но слабая улыбка, которую ему удалось изобразить, не коснулась его глаз.

- Джереми Нокс, думаю, - сказал он, когда Джереми сел напротив него. - Насколько я помню, ты брюнет. Из-за сеньоритиса у тебя кризис среднего возраста?

- Что-то в этом роде, - со смехом ответил Джереми. - Поздравляю с назначением капитаном. Мне следовало написать, когда я увидел обновление состава.

- Это значит, что ты не удалил мой номер много лет назад? - Спросил Торрес, и Джереми смог только пожать плечами. Дикий Кот не стал преследовать его, но внимательно посмотрел на Жана. - Значит, это печально известный Жан Моро. Много слышал о тебе.

- Я тебя не знаю, - сказал Жан.

- Это Алехандро Торрес, - сказал Джереми. - Мы с ним вместе учились в средней школе. Он один из самых умных полузащитников, которых я знаю, и у него здесь отличная команда. Играть в Аризоне всегда приятно: там феноменальные болельщики и великолепные условия. - Обращаясь к Торресу, он добавил: -Жан все еще изучает Западные команды. Возможно, ему потребуется некоторое время, чтобы запомнить имена в лицах.

Торрес понял то, чего Джереми не сказал.

- Я полагаю, он бы нас не узнал. Мы никогда не имели отношения к Воронам.

- В прошлом году у вас был действительно сильный сезон, - сказал Джереми. - Я рад видеть, как вы развились и сохранили набранный темп.

Все, что Торрес хотел сказать по этому поводу, было заглушено следующим объявлением:

- Теперь присутствуем команду Рыси, Белый Хребет. Тренер Джонс, тренер Кейпер, тренер Хэтчер. Капитан Томас Эннис, вице-капитаны Пегги Уолтер и Адам Уэст.

Джереми невольно перевел взгляд на новоприбывших. В этом году в составе Рысей, самой большой команды на Западе, было тридцать три игрока. Учитывая дюжину с лишним выступлений, казалось, что очередь будет тянуться вечно. Джереми не удивился, увидев, что они сидят на безопасном расстоянии от Университета Южной Калифорнии, поскольку Аризона не видела смысла разжигать вражду в начале сезона. Рыси занимали второе место в округе почти столько же лет, сколько Троянцы - первое, и всегда было трудно решить, кто победит в их осеннем поединке.

Торрес, казалось, не заметил, что он отвлекся. Он все еще не сводил глаз с Жана, когда спросил:

- Как тебе нравятся Троянцы? Я полагаю, они немного отличаются от Воронов.

- Да, - сказал Жан, не вдаваясь в подробности.

Место напротив Жана уже было занято, но другая девушка из Диких Котов подошла, чтобы занять его. Когда ее товарищ по команде не встал сразу, она нетерпеливо хлопнула его по плечу:

- Подвинься. - Он притворно вздохнул, уступая ей место, и она чуть не задела его бедром, спеша сесть. Джереми не сразу узнал ее без экипировки, но номер, висевший у нее на шее, подтвердил, что это один из вратарей Диких Котов.

Канадка, вспомнил он, за полсекунды до того, как она выпалила что-то по-французски через стол Жану. Жан несколько мгновений молча смотрел на нее, прежде чем ответить, и настала ее очередь смерить его свирепым взглядом. Джереми переводил взгляд с одного на другого, лениво размышляя, как ему справиться с грубостью Жана, если он не понимает, что тот говорит. Оба игрока выглядели одинаково раздраженными, но не настолько, чтобы прервать перепалку.

- Вы двое в порядке? - Спросил Джереми.

- Наверное, болтают о нас всякую чушь, - сказал Торрес, подталкивая локтем своего вратаря.

- У него самый ужасный акцент, который я когда-либо слышала, - сказала она.

- Мой? - Возмущенно хмыкнул Жан, и они продолжили приставать друг к другу. Торрес беспомощно пожал плечами, а Джереми откинулся на спинку стула, чтобы послушать. Он предполагал, что Жан по натуре интроверт, не стесняющийся в выражениях, но то, как легко он держался с этой незнакомкой, открывало глаза.

Джереми обдумал это, пытаясь понять смысл сказанного. Жан всегда защищал свое знание английского, даже когда был готов прятаться за языковым барьером, не желая с кем-то разговаривать. Пять лет пребывания в США должны были бы придать ему немного больше уверенности, но, как бы Джереми ни думал об этом, он чувствовал, что недостающие фрагменты встают на свои места. В офисе Ханны Бейли он сказал Джереми, что научился читать и писать благодаря курсовой работе, и в тот же день сказал: «Мой год занятий английским».

«В Гнезде мне не разрешали говорить по-французски», - сказал он. Ему разрешили в течение года изучать английский, прежде чем отправить в Эвермор. Джереми задавался вопросом, насколько терпеливо Вороны относились к сбитому с толку иностранцу, оказавшемуся среди них. Не очень, как он полагал, и это причиняло ему боль. Вслед за этим к нему вернулась решимость овладеть французским, и он проверил свой телефон, чтобы узнать, нашел ли Уильям ему репетитора. Последнее сообщение, которое он получил, было простым обещанием, что он посмотрит.

Когда Джереми собирался убрать телефон, пришло сообщение от Ивана Файзера:

«Где ты останешься на ночь?»

Джереми посмотрел в дальний конец стола, где сидел защитник. Юниор одарил его похотливой улыбкой, когда их взгляды встретились, и Джереми заколебался между желанием и отвращением. Файзер был очень хорош и полон энтузиазма, но Джереми не знал, сможет ли он затащить кого-нибудь в постель, не разбудив при этом слишком много воспоминаний.

«Спроси меня позже», - ответил он. «Возможно, у меня другие планы».

«Неубедительно», - последовал ответ, за которым последовала череда хмурых смайлов.

Джереми пожал плечами в знак извинения, и Файзер переключил свое внимание на Троянцев, сидевших напротив него. Прибытие еще двух команд вплотную друг за другом положило конец разговору Жана; лицо вратаря просияло, когда объявили второю команду, и она, извинившись, встала со своего места, чтобы поскорее уйти. Джереми не спрашивал, но Торрес заметил его растерянный взгляд и сказал:

- Ее парень играет за Неваду.

Джереми легко кивнул в знак согласия.

- Сколько еще должно приехать?

Торрес запрокинул голову, задумавшись.

- С учетом Невады и Сан-Франциско у нас должно быть десять команд, так что... осталось три? Не могу сказать, кто именно, я не обращал на это должного внимания. Пусть будет две, - добавил он, когда его прервало другое объявление. Один из игроков Диких Котов подошел, чтобы что-то сказать ему на ухо, указывая в другой конец зала, и Торрес поймал взгляд Джереми, прежде чем наклонить голову. Джереми понимающе кивнул, и два Диких Кота ушли вместе.

Джереми легонько толкнул Жана коленом и указал на двух мужчин, стоявших посреди комнаты.

- Представители КРЭ, - сказал он. - Шумейкер всегда был рядом, но я не помню младшего из них. Уиллис? Уильямсон? А-а-а...… Лайла?

- Уитни, - без колебаний ответила она.

- Я мог бы прожить сотню жизней и никогда не стать такой умной, как ты, - сказал Джереми.

- Может быть, если бы ты научился читать, - ответила она.

Джереми прижал руку к сердцу.

- Я читаю для учебы. Это кое-что значит.

- Гости, - сказал Жан за полсекунды до того, как что-то пролетело мимо лица Джереми. Джереми даже не услышал, как кто-то подошел к нему сзади за всем этим шумом, но он с некоторым испугом уставился на конфеты, рассыпанные по его салфетке. Он начал поворачиваться на своем стуле, чтобы посмотреть, кто принес ему такой странный подарок, когда напротив него выдвинули стул Торреса.

- Джереми Уилшир, - произнес Расти Коннорс садясь, и Джереми совсем забыл о человеке, стоявшем за его спиной. - Мы делали ставки на то, появишься ли ты в этом году. Джей Джей сказал, что ты не осмелишься, но я верил. Последний год и все такое. Ты бы ни за что не смог устоять.

Джереми улыбнулся вратарю Рысей.

- Вообще-то, все еще Нокс.

Коннорс съел целую пригоршню таких же конфет, которые Джей Джей Ландер подарил Джереми, - разноцветных бумажных палочек, до краев наполненных сахарной пудрой. Он оторвал кончик одной, откусил его и показал Джереми синее пятно у себя на языке.

- Ну, ты же нас знаешь, мы всегда рады, что ты рядом. Мы даже собираемся устроить небольшую вечеринку в память о старых добрых временах. Тебе стоит прийти.

Он сорвал верхушку с другой палочки, но вместо того, чтобы съесть, медленно высыпал ее на салфетку перед собой. Под столом Лайла оставляла синяки на бедре Джереми. Джереми снова перевел взгляд на лицо Коннорса и не отрывал его от него, даже когда тот высыпал еще один аккуратный ряд. Остальные палочки он бросил через стол в сторону Джереми, добавив их к своей небольшой кучке. Он облизал кончик пальца, провел им по одной линии и попробовал на вкус, удерживая взгляд Джереми.

- Спасибо за предложение, - сказал Джереми, - но на этот раз мне придется отказаться.

- Очень жаль, - сказал Коннорс. Он подтолкнул локтем Дикого Кота, сидевшего рядом с ним, и сказал: - Этот парень был настоящим тусовщиком, понимаешь?

- Круто, - сказал защитник без энтузиазма или интереса и указал на Джереми. - Если ты не собираешься их есть, можно мне? Моя сестра просто помешана на них. Спасибо, - добавил он, когда Джереми начал собирать разбросанные палочки. - Она будет петь тебе дифирамбы, когда будет потом отскакивать от стен.

- Ты привез ее с собой? - Спросил Коннорс.

- Что? Сюда? Не, чувак, ей восемь.

- А как насчет тебя? - Спросил Коннорс Джереми, и Джереми замер с рукой на полпути к игроку Диких Котов. - Я имею в виду, у тебя ведь еще остались братья и сестры, не так ли?

- Этого более чем достаточно, - предупредила его Лайла. Джереми услышал эти слова, но не уловил их смысла; он словно застрял где-то между ударами своего сердца. Он нашел под столом руку Лайлы, и она тут же отпустила его ногу, чтобы переплести их пальцы. - Мы пришли сюда не для того, чтобы ссориться с вами. Веди себя вежливо или уходи.

- Кто ссорится? - Спросил Коннорс и выжидательно посмотрел на Джереми. - Я просто поддерживаю беседу.

Джереми, наконец, смог оторваться от конфеты.

- Конечно, - сказал он с невозмутимостью, которой не чувствовал, - но мне неинтересно говорить с тобой о моей семье. Придумай другую тему или возвращайся за свой столик.

Коннорс проигнорировал это и сказал:

- Их ведь как минимум двое, верно?

Он посмотрел мимо Джереми на своего товарища по команде, ожидая подтверждения. Джереми предположил, что Лэндер кивнул, потому что Коннорс сделал торжествующий жест, возвращая все свое внимание Джереми. Он наклонился вперед, провоцируя Джереми нанести удар, зная, что Джереми этого не сделает.

- Ты мог бы взять с собой хотя бы одного. Говорят, вы остановились в «Рыцарских покоях», как и мы. Разве ты не знал? У гостей нет доступа на крышу.

Этого было достаточно, чтобы пробить дыру в его груди, но Джереми успел только пробормотать:

- Что? - прежде чем кулак Жана опустился между ними с такой силой, что зазвенели все столовые приборы на длинном столе. Разговоры в зале стихли; через несколько мгновений единственным звуком был скрип стульев, когда любопытные спортсмены поворачивались, чтобы посмотреть на это противостояние. Джереми остро ощущал на себе оценивающие взгляды членов КРЭ, но не мог отвести взгляд от Коннорса достаточно долго, чтобы скорчить им гримасу извинения.

Коннорс изучил руку, которая была в опасной близости от того, чтобы оторвать ему нос, прежде чем бросил проницательный взгляд на Жана.

- Ты промахнулся.

- Только в этот раз, - предупредил его Жан.

- Жан, - сказал Джереми и понадеялся, что он услышал в резком тоне Джереми «не надо».

Ему не нужно было понимать, что сказал Жан, чтобы понять, что это было грубо. Жан наклонился к нему, но, не сводя холодного взгляда с Коннорса, спросил по-английски:

- Это Белый Хребет. Да?

- Да, - сказал Джереми. - Коннорс их вратарь стартового состава.

- А ты Жан Моро, - сказал Коннорс, оценивающе глядя на Жана. - Я так много о тебе слышал. Конечно, мои соболезнования в связи с тем, что ты оказался в Троянцах. Чьей идеей было разместить слона в посудной лавке? - Жан с непроницаемым видом посмотрел на Джереми, и тот нарисовал пальцем хобот у него перед носом. Коннорс сразу понял, в чем дело, и сказал: - Такому грубияну, как ты, нужна команда, которая будет поощрять твои таланты. Тебе следовало поехать на Север.

- В Пенсильванию? - спросил Жан.

- В Спокан, - подчеркнул Коннорс. Шум, который издал Жан, заставил Коннорса улыбнуться, и вратарь с легкостью смог заполнить пробелы: - Считаешь, что мы недостаточно хороши для тебя, но в Университете Южной Калифорнии тебя даже не ценят должным образом. Ставят во вторую очередь? Как неловко.

- Лучше быть на второй очереди здесь, чем оказаться в тупике там, - сказал Жан. Улыбка исчезла с лица Коннорса, но Жан еще не закончил. Он пренебрежительно щелкнул пальцами и сказал: - Я слышал о вас достаточно, чтобы понять, что вы ничем не отличаетесь от Пенсильвании или Эдгара Аллана. Вы полагаетесь на колличество и агрессию, чтобы выигрывать. Это легко и приятно, и я все это уже видел раньше. Если я хочу совершенствоваться, я должен пробовать что-то новое. Это единственная команда, имеющая значение.

- Это дерьмо собачье, - сказал Коннорс.

- Я Идеальный корт. Я не могу ошибаться в экси.

- Никто здесь на самом деле в это не верит, верно? - Коннорс посмотрел на Троянцев и Диких Котов, которые с напряженным интересом наблюдали за этим разговором. Коннорс широко махнул рукой двум парням, сидевшим напротив него, и настаивал: - Мы все знаем настоящую причину, по которой ты находишься в Университете Южной Калифорнии. Не так ли, Уилшир?

Джереми знал, что лучше не попадаться на удочку, но все же сказал:

- Просвети нас, Коннорс.

К счастью для них всех, в этот момент вернулся Торрес.

- Оторви задницу от моего стула.

Коннорс отмахнулся от него.

- Я уйду через секунду.

- Раз, - сказал Торрес и сильно встряхнул свой стул. Он не отрывал взгляда от головы Коннорса, но указал через стол на Ландера. - Подумай еще раз о том, что ты собираешься сказать. Начиная с воскресенья, я надеру вам задницу шестью способами перед Богом и КРЭ, если вы двое не уберетесь из моей команды. Мы не просто так посадили вас в другом конце зала.

Вставая, Коннорс не преминул врезать стулом по Торресу. Многие вскочили, готовые при необходимости протянуть друг другу руки, но Коннорс не сводил взгляда с запрокинутого лица Джереми и только сказал:

- Рад был снова тебя увидеть. Я передам Дексу привет.

- Дай мне его новый номер, и я сам ему скажу, - предложил Джереми, и Лайла чуть не раздавила его руку в знак предупреждения. Джереми проигнорировал это, больше заинтересованный злобой, появившейся на лице Коннорса. Джереми, наконец, снова смог улыбнуться и, напустив на себя непринужденный тон, сказал: - Увидимся на корте на следующей неделе. Уверен, это будет весело.

Торрес едва дождался, пока Коннорс отойдет, прежде чем снова занять свое место, и хмуро уставился на свою салфетку.

- Что это за чертовщина? - спросил он, указывая на дорожки, оставленные конфетами Коннорсом. - Кто закидывается дурью за моим столиком, и нужно ли мне вообще спрашивать?

Его защитник рассмеялся и продемонстрировал свою коллекцию палочек.

- Это конфеты, кэп. Смотри!

Джереми в совершенстве отрепетировал фразу Жана, но теперь все это было в беспорядке. Лучшее, что у него получилось, это небрежно спросить Торреса:

- Есть стрельнуть? - когда он высвободился из объятий Лайлы и встал со своего места. Он почти ожидал, что его бывший товарищ по команде откажется, но после паузы Торрес протянул ему пачку сигарет. Она была достаточно тяжелой, Джереми знал, что внутри лежит зажигалка, поэтому он улыбнулся в знак благодарности и отвернулся.

Жан схватил его за запястье.

- Не надо.

Джереми проверил, насколько крепка его хватка.

- Пойдем со мной.

Выражение лица Жана говорило о том, что он не хотел мириться с этой истерикой, но, в конце концов, Жан отпустил его. Джереми вышел, не дожидаясь его, и слишком много взглядов провожали его до двери.

Глава пятнадцатая

Джереми

Изнуряющая жара на улице никак не улучшила настроения Джереми, но, по крайней мере, ему стало легче дышать. Когда он вышел из здания, к дверям подъехал чартерный автобус, который доставил предпоследнюю команду в конференц-центр. Скорее всего, из Северной Аризоны; Джереми не мог припомнить ни одной другой команды, которая была бы достаточно близко, чтобы путешествовать в праздничной одежде. Он задержался лишь для того, чтобы придержать дверь для Жана, а затем направился вдоль здания так быстро, как только мог.

На полпути он остановился и присел на бордюр. Жан тут же отобрал у него сигареты и отбросил их в сторону. Джереми вздохнул и повернулся, чтобы пойти за ними, но Жан положил обе руки ему на плечи, удерживая на месте. Недоверие и неодобрение придали резкость его словам, когда он настаивал:

- Ты не настолько глуп.

- Ты уверен? - Спросил Джереми.

Судя по напряженной линии рта Жана, это был не тот ответ, которого он ожидал или хотел. Джереми смог оттолкнуть его и встать. Джереми держался на расстоянии, пока закуривал и изучал клубящийся дым, чтобы находится с подветренной стороны от Жана. Он скурил треть сигареты одной затяжкой, молясь, чтобы никотин сделал свое дело, и поморщился от раздражения, прозвучавшего в голосе Жана:

- Джереми.

Позже он получит выговор от Лайлы, сейчас он в этом не нуждался.

- Спасибо тебе, - сказал он и, воспользовавшись смущенным молчанием Жана, пояснил: - за то, что не ударил его. Я знаю, ты хотел этого, и я знаю, что ты мог бы это сделать. Спасибо, что выбрал сдержанность.

Краем глаза он заметил, что Жан сделал резкий жест.

- Позволь мне сразиться с ним. Я позабочусь о том, чтобы он больше никогда не играл. - Когда Джереми только покачал головой, Жан пообещал: - Я сделаю это без свидетелей.

- Это было бы его слово против твоего, - сказал Джереми со слабой улыбкой. - Они бы приняли его без колебаний. Не потому, что кто-то искренне считает, что он заслуживает презумпции невиновности, а потому, что было бы приятнее верить, что Троянцы, наконец-то, взломаны. Я думаю, мы им наскучили, - признался он, стряхивая пепел в сторону. - Они спешат поздравить нас с хорошим спортивным мастерством, но жаждут драматического падения с небес.

- Так же яростно, как вы сопротивляетесь этому, - сказал Жан. - Я не понимаю твоей одержимости.

Джереми уже пытался объяснить это раньше. Все это по-прежнему было правдой - радость от хорошей игры, послание, которое его команда надеялась донести, но сегодня те же отговорки и причины ни к чему не приведут. За этим стояло нечто большее, и Жан это знал. Джереми повертел рукой так и сяк, наблюдая, как вишневый огонек танцует в его сигарете, и тихо произнес:

- Возможно, искупление.

Этого было достаточно, чтобы привлечь к себе пристальный взгляд, но Жан ничего не сказал. Джереми посмотрел через парковку туда, где медленно собиралась толпа. Вот-вот должна была прибыть последняя команда. Джереми с сожалением вздохнул и докурил сигарету так быстро, как только смог. Он раздавил окурок о бордюр и сунул его в карман, чтобы выбросить по пути внутрь.

Они были на полпути к двери, когда Жан окликнул его:

- Декс. Декстер? Твой друг.

Джереми вздрогнул и остановился.

- Коди не назвал бы его другом.

- Нет, - согласился Жан. - Репортеры назвали его в первый день занятий. Я не знаю этого имени.

- Декстер Роллинз был капитаном Рысей три года подряд, - сказал Джереми, - но он учился на пятом курсе, когда я учился на первом, поэтому я встречался с ним только один раз. На осеннем банкете, - подтвердил он, когда Жан посмотрел мимо него в сторону здания. То, что имя Декстера не упоминалось в рассказе Коди, озадачивало. - Что именно рассказал тебе Коди?

Жан поколебался, прежде чем ответить:

- О Ноа.

У Джереми от горя сжалось сердце, но Жан не стал вдаваться в подробности. Джереми никогда еще не любил его больше. Он медленно втянул в себя воздух, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, и спросил:

- А как же вечеринка?

- Только то, что ты сходил на одну из них.

Искушение было ненасытным зверем. Он сказал, что не стал бы лгать Жану, но правда была многоуровневой и не имела никакого отношения к делу. Упущение не было нечестным, но это не объясняло сильную тошноту, подкатывающую к горлу, когда он думал об этом. Он не осознавал, что отвернулся, пока Жан не взял его за подбородок и не повернул голову обратно.

Жан тихо предупредил:

- Ты обещал.

- Я обещал, - согласился Джереми, - но сейчас не время вдаваться в подробности. - Когда Жан не отпустил его, Джереми махнул рукой в сторону приближающейся команды и повторил попытку. - Ты сказал, что детали не имеют значения сегодня вечером, поэтому мы поговорим об этом завтра. Хорошо? Я принесу нам кофе и расскажу все, что ты захочешь узнать.

Жан ничего не сказал, но отпустил его. Джереми привел их обратно в конференц-зал, опередив последних прибывших всего на несколько шагов. Как и ожидалось, Лайла и Кэт поменялись местами в его отсутствие. Джереми отказался принимать это на свой счет, но передал сигареты Торресу через стол.

Тринадцатой команде потребовалось всего несколько минут, чтобы занять свои места, и затем главный тренер Аризоны встал, чтобы представить их друг другу и поприветствовать. Пока он говорил, команда официантов катала тележки по рядам, раздавая тарелки. Жан с явным недоверием рассматривал свою порцию, пока Кэт не наклонилась за спину Джереми, чтобы дать ему добро. Джереми не упустил любопытный взгляд, брошенный Торресом на него, но капитан Диких Котов никак это не прокомментировал.

Либо Коннорс добился своего во время этой короткой встречи, либо кто-то подал жалобу организаторам в отсутствие Джереми; в любом случае, Рыси держались от него подальше остаток вечера. Джереми смог сосредоточиться на остальных командах и приложил все усилия, чтобы познакомить Жана со всеми, кого знал. Как и ожидалось, уровень владения английским у Жана был прямо пропорционален тому, насколько личными становились разговоры. Джереми изо всех сил старался вернуть разговор в нужное русло каждый раз, когда речь заходила о семье Жана или о Воронах.

Прошло полночи, прежде чем он понял, как много работы проделали Троянцы ради Жана. Дерек и Деррик привели с собой компанию друзей, которых они приобрели за эти годы, им не терпелось похвастаться своим печально известным товарищем по команде, и Джереми услышал, как Таннер расхваливал его на встрече первокурсников. Эштон не преминул представить свою сестру, старшекурсницу из университета штата Орегон, иона подозвала нескольких своих товарищей по команде, чтобы поближе рассмотреть Жана. Пара игроков, которые изучали французский в старших классах или в настоящее время изучают его, тайком пробрались попрактиковаться к Жану, и Жан уделил им все свое внимание.

Находить поводы для чествования своих товарищей по команде и соперников было хорошо известным Троянским поведением, но искренность, беззастенчивый энтузиазм команды и сдержанное поведение Жана сделали многое для его имиджа. В течение вечера разговоры постепенно перешли от назойливого любопытства и неделикатных сплетен к осторожному сочувствию: вдобавок ко всему, что пошло не так этим летом, распространилась новость о том, что университет Южной Калифорнии наводнен папарацци. То, что им пришлось запереть ворота кампуса всего через неделю после начала учебного года, было совершенно нелепо.

Несмотря на ужасное начало вечера, Джереми считал, что банкет удался на славу. Жан был менее воодушевлен, судя по его кислому выражению:

- Я больше ни с кем не буду разговаривать в течение недели, - когда они, наконец, вернулись в вестибюль отеля.

Кэт рассмеялась и взяла его за руку.

- Ты молодец! Я думаю, ты им нравишься.

- Мне это и не нужно.

- Разве это не мило? - Спросила Кэт, безуспешно пытаясь потащить Жана к лифтам. - После того, как все были жестоки этой весной и летом, разве не приятно, наконец, увидеть, что эти слухи игнорируются в пользу тебя настоящего?

- Они не видели меня настоящего, потому что ты не даешь мне сказать им, насколько они неуместны на корте.

- Жан, уважительное отношение к другим людям - просто часть жизни, - сказала Лайла. - Если ты говоришь, что они не могут узнать тебя, когда ты вежлив, что это говорит о нас? Мы навсегда остаемся чужими в этих командах, или они просто видят в нас лучшие стороны, которые побуждают их проявлять лучшие стороны самих себя?

Жан отмахнулся от нее, но Лайла не сдавалась.

- Что хорошего в том, чтобы высмеивать кого-то? Полезно давать кому-то советы, которые улучшат его общую успеваемость или удержат от повторения ошибок. Преследование кого-то за то, что он что-то напутал, когда у всех у нас выходные, ни к чему не приведет. Или ты скажешь мне, что не можешь точно определить свои ошибки без того, чтобы кто-нибудь не насел тебя?

- Это часть процесса.

Кэт молча взвесила это, прежде чем спросить:

- Ты хочешь ударить меня? Я имею в виду, когда меня обгоняют на тренировке, когда перехватывают мои передачи, если я не могу помешать своим соперникам нанести удар по воротам. Ты что, хочешь сломать свою клюшку о мою спину?

Жан выглядел озадаченным.

- Нет.

- Но разве ты не хочешь, чтобы я совершенствовалась?

- Да, но... - Возможно, ему это показалось: запрокинутое лицо Кэт, покрытое синяками, в уголках рта запекшаяся кровь. Он потянулся к ней, проверяя, нет ли на голове несуществующих шишек, и сердце Джереми сжалось. Взгляд Кэт смягчился, и она притянула руку Жана к себе, чтобы поцеловать его ладонь.

Наконец, Жан сказал:

- Только не тебя. Только не так.

- Значит, даже ты знаешь, что в этом нет необходимости, - сказала Лайла.

Жан отвернулся и ничего не сказал. Вместо того, чтобы заставить его признаться в этом, Кэт снова попыталась потащить его к лифтам. Жан немедленно уперся каблуками и сказал:

- Нет. Я не поеду на этой штуке. Я собираюсь подняться по лестнице.

- Мы встретимся с вами наверху, - сказал Джереми девочкам.

Лайла схватила Кэт за рукав, и девочки обменялись долгими взглядами. Кэт сняла туфли на каблуках и подцепила ремешки пальцами.

- В какой стороне лестница? - спросила она. Как только Жан подал знак, она радостно закричала: -Наперегонки, доберемся до вершины!

Джереми двинулся было за ней, но Лайла ухватила его за задний карман. Она сказала Жану:

- Скоро увидимся, - и потащила Джереми за собой к лифту. У них не было ни малейшего шанса остаться наедине среди полудюжины команд, проживающих сегодня в этом отеле, но они были единственными, кто вышел на восьмом этаже.

Несмотря на то, что они пять раз останавливались, чтобы дать другим спортсменам сойти, они опередили Кэт и Жана в комнате. Лайла присела на край кровати Джереми, пока он пытался развязать галстук. Когда он отбросил его в сторону, Лайла протянула руки, и Джереми заключил ее в крепкие объятия. Без двенадцати других команд, которые отвлекали бы его, или без Жана, за которым нужно было присматривать, он неизбежно погрузился бы в воспоминания. Джереми запустил пальцы в темные волосы Лайлы и уставился мимо нее в дальнюю стену.

- Я рад, что пришел, - сказал он.

- Рад? - с тихим вызовом спросила Лайла.

У него не было простого ответа на этот вопрос, но трель телефона отвлекла его от печальных мыслей. Лайла откинулась назад, чтобы он мог достать его из кармана. Он знал, кто это будет, еще до того, как открыл сообщения, и на мгновение у него возникло искушение заблокировать номер Файзера. Он дважды перечитал сообщение этого человека, взвешивая здравый смысл и свои расшатанные нервы.

Он принял решение, когда щелкнул замок на двери, и Джереми быстро набрал ответ, когда Кэт и Жан вошли в комнату. Его единственной чистой одеждой было то, что он должен был надеть завтра, поэтому Джереми снял рубашку и натянул утреннюю майку. Он сделал вид, что не заметил неодобрительного взгляда Лайлы, и отправился на поиски своих шорт.

- Не в пижаме? - Спросила Кэт, плюхаясь рядом с Лайлой. - Я подумала, что мы могли бы заказать еду в номер и посмотреть игру Лисов или что-нибудь в этом роде.

- Приду позже, - сказал Джереми. - Я ненадолго отлучусь.

Следующее сообщение от Файзера пришло прежде, чем Кэт успела расспросить его подробнее, и она рассмеялась, услышав знакомый сигнал.

- О. Передавай ему от нас привет.

- Наверное, не буду, - признался Джереми. По пути к выходу он взял с тумбочки свою ключ-карту. Немигающий взгляд Жана был тяжким грузом, который он не хотел возвращать, и он задержался у двери ровно настолько, чтобы убедиться, что замок защелкнулся. Он прошел мимо переполненных лифтов к лестнице и поспешил спуститься на первый этаж. Файзер припарковался у конференц-центра, где было меньше любопытных глаз, и пассажирская дверь уже была открыта.

Сиденье было полностью откинуто назад, чтобы Джереми не могли видеть прохожие, а Файзер бросил кепку Джереми на колени еще до того, как тот закрыл дверцу. Джереми натянул бейсболку пониже на лицо и стал нашаривать ремень безопасности.

Файзер одобрительно провел рукой по его бедру.

- Не думал, что придешь. Рад, что ты передумал.

- Я тоже, - сказал Джереми, и если это и не было полной правдой, то, по крайней мере, прозвучало убедительно. - Давай уедем отсюда.

- Да, черт возьми, - сказал Файзер и чуть не унес с собой асфальт.

В последний раз они виделись на домашней игре в Лос-Анджелесе, так что Джереми не был уверен, где отсюда квартира Файзера. Через пять минут он решил, что они отъехали достаточно далеко, чтобы быть в безопасности, и бросил бейсболку на заднее сиденье. Парень не стал протестовать, когда Джереми сел, но, в конце концов, убрал руку. Десять минут спустя они въехали в темный комплекс из полудюжины приземистых зданий.

- Сказал своему соседу по комнате, чтобы он убирался, - сказал Файзер, припарковавшись и заглушив двигатель.

Его квартира находилась на втором этаже, через три двери налево. Джереми снял ботинки, чем заслужил удивленный взгляд Файзера, когда тот направился вглубь квартиры. Половина стен была увешана киноафишами, и приторный аромат освежителя воздуха не мог полностью перебить стойкий запах травки. Если сосед Файзера по комнате действительно ушел, то он ушел совсем недавно. Джереми ждал у двери, пока Файзер осматривал квартиру.

- Только мы, - крикнул Файзер, оставаясь вне поля зрения.

Джереми последовал на его голос и оказался в тесной кухне. Парень расставлял на столе стопки. Верхняя часть холодильника была заставлена бутылками из-под спиртного, и Файзер рылся в них, пока не нашел нужную. Джереми предостерегающе положил руку ему на плечо и сказал:

- Полегче. Знаешь, позже тебе придется отвезти меня обратно.

- Полегче, - ответил Файзер, наливая, беззаботный и довольный. - Возьми такси и возвращайся, богатенький мальчик.

Джереми мог себе представить, как плохо пройдет разговор с родителями, но это было не его дело. Он заставил себя отпустить руку и улыбнуться, и Файзер отставил бутылку в сторону, чтобы поцеловать его.

- Давай повеселимся, - произнесено было им едва слышно, но Джереми и не нужно было слышать эти слова, когда рука Файзера оказалась в кармане его шорт. Костяшки его пальцев настойчиво прижимались к коже Джереми. Джереми придется разобраться с этим позже, а пока он взял предложенную рюмку и залпом осушил ее.

- Хорошо, - сказал Файзер, берясь за выпивку с другого конца стола. - Расскажи мне о своем Вороне.

- Ты, правда, хочешь поговорить о Жане прямо сейчас? - спросил Джереми.

- Он очень быстро встал между тобой и Коннорсом, - сказал Файзер. Если он и заметил, что Джереми остановился после второй рюмки, то никак это не прокомментировал, но продолжил с впечатляющей скоростью. - Просто интересно, как я должен это понимать. Я слышал, что о нем говорили этой весной, и мы оба знаем, что ты бесстыжая шлюха.

- И это сказал человек, который пригласил меня сюда, - сказал Джереми достаточно хладнокровно, чтобы Файзер рассмеялся.

- Не могу определиться. Либо он такой же развратник, как и ты, либо Вороны используют твое прошлое, чтобы разрушить его репутацию. Кто бы сомневался в этом, если бы в дело вмешался Университет Южной Калифорнии, понимаешь? Они мирились с твоим беспорядком, так что, конечно, они бы взяли кого-нибудь вроде него. - Он допил свою последнюю порцию и поставил стакан на стойку. - Пролей немного света на эту тайну. Ты уже трахался с ним?

Джереми сжал руку Файзера.

- Я пришел сюда не для того, чтобы сплетничать о Жане. Если это все, чего ты от меня хочешь, я просто уйду.

Файзер высвободился и крепко сжал его затылок. Взгляд, которым он одарил Джереми, граничил с жалостью.

- Не думаю, что ты это сделаешь, - сказал он, наклоняясь для поцелуя. Его свободная рука скользнула сзади по шортам Джереми, чтобы сжать его задницу, и он притянул Джереми вплотную к себе. Джереми снова схватил его за запястье сокрушительным хватом, и Файзер закатил глаза в ответ на это молчаливое предупреждение. - Храня свои секреты, портишь удовольствие, но снимай одежду.

- Я не собираюсь валяться с тобой на линолеуме.

Файзеру не нужно было повторять дважды, и он потащил Джереми за собой по коридору. Алкоголь сделал его неуклюжим и требовательным, но Джереми легко мог использовать это рвение против него самого. Он выбросил из головы Жана и Коннорса и сосредоточился на жадном тепле объятий Файзера.

Файзер захрапел всего через несколько минут после того, как Джереми отодвинулся от него, и Джереми уставился в потолок, взвешивая варианты. Проще всего было бы одолжить машину Файзера и сделать это его проблемой; конечно, товарищ по команде мог бы отвезти его завтра обратно в конференц-центр, чтобы забрать ее. Но машина Файзера была с механической коробкой передач, и Джереми не был до конца уверен, что она не заглохнет через пару кварталов. О возвращении пешком не могло быть и речи, учитывая, как долго длилась поездка. Единственным разумным решением было вызвать такси и справиться с возмущением родителей, когда они увидят, что с его счета списаны деньги.

Он скатился с кровати и оделся. Телефона в карманах больше не было, но он нашел его там, где он выпал, возле двери спальни. Джереми посмотрел на часы. Было без четверти час, но его друзья, возможно, еще не спали. Все завтрашние встречи были предназначены для тренеров: встречи с судьями, коллегия с представителями КРЭ и другие подобные скучные вещи. Троянцам некуда было деваться, пока не придет время уезжать из Аризоны, так что они могли не ложиться спать допоздна, сколько захотят.

Джереми помолился о том, чтобы ему немного повезло, и отправил сообщение:

«Не спишь?»

Лайла ответила немедленно.

«Да»

Он перекладывал телефон из одной руки в другую, ведя молчаливое сражение, и, наконец, написал сообщение:

«Он слишком пьян, чтобы отвезти меня домой сегодня вечером».

Он бросил последний взгляд на расслабленное лицо Файзера, прежде чем направиться по коридору на кухню. Лайла откликнулась, когда он рылся в холодильнике Файзера в поисках воды, и Джереми поставил бутылку на место, решив заняться поиском почты. У двери ничего не было, а мусорная почта в корзине была слишком измельчена, чтобы чем-то помочь, но он нашел рекламу пиццы на кофейном столике. Он отправил ей адрес Файзера и сел ждать.

На это ушло почти полчаса, но, в конце концов, Лайла прислала ему сообщение. Джереми не мог запереть за собой дверь, поэтому втайне надеялся, что сосед по комнате Файзера скоро вернется. Выйти на улицу было достаточно просто, и он направился прямиком к такси, припаркованному у обочины. Лайла ждала на заднем сиденье. Она ничего не сказала, когда он сел, зная, что лучше не разговаривать в машине, когда водитель все слышит. Джереми все же рискнул робко пробормотать, пристегиваясь.

- Извини.

- Обратно в «Рыцарские покои»? - спросил водитель.

- Да, спасибо, - сказала Лайла.

Это была спокойная поездка, и Джереми прислушался к ее стоимости, когда их высадили. Он не был уверен, что сможет раздобыть достаточно наличных, чтобы расплатиться с ней, но он найдет другой способ, который останется незамеченным его родителями: например, оплатит ее покупки или купит подарочную карту для местного книжного магазина. У него не было ручки, чтобы записать номер, но он отправил ей сообщение, чтобы найти его снова. Лайла автоматически проверила свой телефон, когда тот подал звуковой сигнал, но никак это не прокомментировала.

Молчание длилось до тех пор, пока они не вошли в лифт. В этот час они были одни в кабине. Она серьезно посмотрела на него и спросила:

- Ты пил?

Джереми наблюдал, как загораются цифры над дверью.

- Совсем немного. Две рюмки, - сказал он, когда она продолжила пристально смотреть на него. - Я знаю свои пределы, Лайла.

- Не думаю, что знаешь.

Он бросил на нее обиженный взгляд, но она не ответила на него. Ее внимание было приковано к его горлу, и она сократила расстояние между ними, чтобы осторожно прикоснуться пальцами к его шее. Даже это слабое прикосновение причиняло боль. Джереми вспомнил, как Файзер до синяков сжимал его, когда Джереми доводил его до безумия. В то время это было легко проигнорировать, поскольку отчаянные, задыхающиеся ругательства Файзера были гораздо интереснее, чем любой дискомфорт. Он теребил свою футболку, но она не могла спасти его от ее тяжелого взгляда.

Лайла была неумолима.

- Он мне не нравится, Джереми. Не встречайся с ним больше.

- Тебе никто из них не нравится, - пробормотал Джереми.

- И не без оснований. Ты бы умер, если бы переспал с кем-то, кто тебя уважает?

Резкость в ее словах заставила его не спорить. Джереми следовало бы оставить все как есть, но он скрестил руки на груди и отвернулся.

- Файзер винит меня в слухах о Жане. Сказал, что из-за меня Вороны могут говорить о нем такие гадости после его перевода. - Он взволнованно постучал пальцами по своему бицепсу и рискнул взглянуть на нее. То, что она не выглядела удивленной этой теорией, только усугубляло ситуацию. - Каждый может поверить, что он проложил свой путь в состав и Идеальный корт через постель, потому что именно мы подписали с ним контракт. Я создаю прецедент для того, чего Университет Южной Калифорнии будет придерживаться.

- Джереми, - позвала Лайла, но прикусила язык, когда лифт замедлил ход и остановился. Когда они вышли, холл был пуст, но Лайла долго осматривалась, прежде чем снова повернуться к нему. Ее руки были ласковыми, когда она потянулась к нему, и она притянула его к себе, чтобы прижаться лбом к его лбу. - В следующий раз, когда ты пойдешь домой к Файзеру, я отрежу тебе яйца своими маникюрными ножницами. Понял?

Джереми вздрогнул.

- Господи Иисусе, Лайла.

- Я спросила, ты понял?

- Да, да, - поспешил сказать он, и Лайла, удовлетворенно кивнув, взяла его под руку.

Она постучала в дверь его гостиничного номера, но Джереми выудил из кармана ключ-карту и поднес ее к считывающему устройству. Кэт была уже на полпути к двери, когда они вошли, и она резко остановилась, уставившись на него.

- Скажи мне, что это засосы, - сказала она резко и недоверчиво. Джереми жестом попросил ее не шуметь, в то время как Лайла поспешно закрыла за ними дверь. - Какого хрена, Джереми?

Джереми отмахнулся от нее.

- Не беспокойся об этом. - Он взглянул на Лайлу и махнул через плечо в сторону ванной. - Я собираюсь быстро принять душ. Вы двое еще будете здесь, когда я выйду, или вы уже готовы...

Удар ладони по дереву едва не лишил его трех лет жизни, и Джереми тупо уставился на руку, загородившую дверной проем ванной. Он даже не слышал, как Жан встал, но теперь он стоял всего в нескольких дюймах. От выражения лица Жана у Джереми перехватило дыхание, и он слишком поздно вспомнил о кровавых укусах и о том, как Жан ногтями впивался в свое горло.

- Назови мне имя, - сказал Жан. - Я убью его.

- Детка, подожди. - Кэт потянулась к Жану, и Джереми, не задумываясь, дернулся. Он был явно недостаточно быстр, но каким-то образом поймал руку Жана на полпути к ее инстинктивному взмаху и притянул Жана к себе. Осознание пришло с опозданием на секунду, и Жан бросил быстрый взгляд на Кэт.

Она подняла руки, но не в целях самозащиты, а в знак примирения, и отступила с его пространства.

- Прости. Это моя вина. Прости.

- Жан, - попытался Джереми, но Жан не спешил поворачиваться к нему лицом. Джереми отпустил его, прежде чем спросить: - Ты в порядке?

Недоверчивый гнев мгновенно сменился тихим:

- Да?

- Я в порядке, - подчеркнул Джереми. - Она в порядке. А ты?

- Имя, - настаивал Жан.

- Нет, - сказал Джереми, проигнорировав недовольный взгляд, вызванный его отказом. - Все в порядке, Жан. Это не... это не то же самое, что... - Он запнулся, подыскивая более деликатный способ закончить это предложение. Лучшее, что ему удалось, это настаивать, - он не хотел причинить мне боль. Он просто немного перебрал с выпивкой, поэтому стал немного грубоват. Вот и все. Я бы сказал тебе, если бы это было поводом для беспокойства, обещаю.

- Обещаешь.

Джереми услышал в этом обвинение.

- Если ты не доверяешь мне, доверься Лайле. Она ненавидит всех моих партнеров, она не стала бы защищать их от тебя.

- Верно, - начала было Лайла.

- Они не твои партнеры, - яростное возражение Жана прозвучало громче. Джереми мог только молча смотреть на него, и Жан, отступив, произнес что-то злобное по-французски. Он отодвинул Кэт со своего пути, быстро положив руку ей на плечо, и пересек комнату, словно не мог больше находиться рядом с Джереми. В комнате воцарилось неловкое и напряженное молчание, и, в конце концов, Лайла подтолкнула Джереми локтем.

- Прими душ, - сказала она. - Оставь свой телефон мне, я заблокирую его номер.

Джереми отдал его ей, прежде чем удалиться в ванную. Он стоял под струей до тех пор, пока подушечки его пальцев не превратились в изюм, а в легких от пара не стало как будто сладко. Вытираться там досуха было безнадежным занятием, поэтому, прежде чем выйти, он обмотал полотенце вокруг талии.

На полпути к кроватям он понял, что девочки ушли, и не был уверен, стоит ли жаловаться на их отсутствие. Жан сидел, скрестив ноги, в центре своей кровати, с телефоном в руках, но взгляд его был устремлен в никуда. Он не пошевелился при приближении Джереми и ничего не сказал, пока Джереми натягивал спортивные штаны. Только когда Джереми швырнул полотенце в ближайший угол, он, наконец, пошевелился.

- Расскажи мне о кокаине.

Джереми замер.

Тепло душа было тут же забыто; Джереми почувствовал холод по всему телу, а его сердце оставило трещины в грудной клетке. С каждой секундой молчания, которое тянулось между ними, становилось все тяжелее, и затем Жан сказал:

- Торрес сказал это сегодня за столом. Конфеты, - сказал он, как будто Джереми не помнил этот момент с мучительной ясностью. Жан провел в воздухе кончиком пальца две линии и посмотрел в сторону Джереми. - Он не назвал тебя по имени, но имел в виду именно тебя. Не так ли?

- Да. - Так тихо, что Джереми не был уверен, услышал ли его Жан, поэтому он попробовал еще раз. - Да.

Жан отвел взгляд. Он знал, что получит именно такой ответ, но это был не тот, которого он хотел. Джереми переплел пальцы и сжимал их до тех пор, пока не подумал, что сломает костяшки. Это никак не помогло ему успокоиться.

Жан снова попросил:

- Расскажи мне.

Джереми посмотрел на свою кровать, где кто-то уже приподнял одеяла с углов, и подошел, чтобы присесть на кровать Жана. Жану пришлось подвинуться, чтобы освободить ему место, и они устроились лицом друг к другу. Джереми смотрел мимо него и наблюдал, как меняется время на часах. Минута, две; он все еще не был уверен, с чего начать. Банкет был очевиден, но правда имела более давние корни.

Через три минуты Джереми сказал:

- Летом после того, как Брайсон окончил среднюю школу, он разбился на машине. Проломил череп в двух местах и раздробил бедро Аннализе.

Те долгие дни, когда он наблюдал за ними в больнице, все еще преследовали его. Его братья и сестры были такими бледными и измученными, что казались ему чужими. Потребовались месяцы терапии, чтобы они снова начали двигаться. Ни один из них так до конца и не оправился: ни от физических травм, ни от того, чего Матильда потребовала от них впоследствии.

- Им обоим прописали довольно хорошие таблетки во время выздоровления, - сказал Джереми, - и Брайсон просто... никогда не переставал их принимать. Я до сих пор не уверен, как он смог достать их, когда у него закончился рецепт, поскольку мама и Уоррен оба работают в больнице, но я никогда его не спрашивал. Мне было все равно, - добавил он, с трудом выговаривая слова, которые застревали у него в горле, - потому что у него всегда была пара баночек, которые он был готов продать мне по дешевке.

- Ты тоже был ранен?

- Нет. - Джереми вяло пожал плечами, когда Жан устремил на него пронзительный взгляд. - Но Брайсон сказал, что с таблетками будет легче справляться дома, и я был в таком отчаянии, что поверил ему. Они и помогли, и не помогли. Но на Рождество, в моем выпускном классе, он пришел домой и предложил мне попробовать кое-что получше. - Жан уже знал, что за этим последует, но Джереми от этого было не легче произнести: - Кокаин.

Джереми лениво перебирал простыни.

- Я должен был сказать «нет», но тот год был… ужасным. - Смерть Нэн, предательство Лео, непрекращающиеся споры об экси и его ориентации, ежедневные остановки автомобиля полицейскими, желающими продвинуть программу Уилшира от имени Уоррена, все это казалось таким детским и эгоцентричным по сравнению с более жестокими трагедиями Жана. Еще одно доказательство того, что он был мягкотелым неудачником, как будто его матери нужны были еще какие-то доказательства, чтобы выдвинуть это обвинение против него. Джереми опроверг эту мысль всеми силами, которые у него были, и сказал: - Я просто хотел чего-то, что помогло бы мне собраться с силами до начала летних тренировок в Университете Южной Калифорнии. И в основном, так оно и было.

- В основном, - повторил Жан.

- Я приобрел много друзей, - сказал Джереми. - И потерял гораздо больше. И Троянцы поняли, что что-то не так. - Это был слабый способ сказать, что они ему не доверяли, и что другие первокурсники держались от него как можно дальше. Реманн прочитал ему дюжину лекций, пытаясь разобраться в перепадах настроения и непредсказуемости своего рекрута. Стыд заставил Джереми сглотнуть подступившую к горлу желчь.

Жан промолчал. Джереми долго не мог выдержать молчания, прежде чем решился продолжить.

- Вице-капитан Колорадо провел несколько лет, незаметно выискивая игроков-геев в западном округе, да? Каждый год они встречались на банкете и ускользали куда-нибудь, чтобы развеяться. В старших классах я был безрассудно нескромным, так что он знал, что меня можно смело приглашать. Сказал, что там будут напитки, травка и крекеры, что-нибудь на любой вкус, так что я принес достаточно колы, чтобы поделиться. Это был большой успех, - сказал Джереми, - пока Ноа...

Джереми крепко прижал руки к животу, отчаянно пытаясь сдержать эту черную дыру.

- Полиция искала меня после того, как опознала его. Им потребовалось некоторое время, чтобы определить, куда я делся, но когда они появились... - Он развел руками в беспомощном жесте «что тут поделаешь?» и сказал: - Только двое из нас тогда были откровенны; остальные семеро старались действовать так осторожно, как только могли. Но мы все были там, накачанные наркотиками, пьяные и прижатые друг к другу в этом маленьком гостиничном номере. Офицеры сообщили об этом диспетчеру как об «оргии педиков», прежде чем кто-либо из нас по-настоящему понял, что происходит.

Ночь была сумбурной, но отдельные моменты были достаточно четкими, чтобы их можно было вырезать. Головокружительный прилив запоздалого кайфа, резкий привкус виски на губах Декстера, тяжесть множества рук, ищущих разрядки и утешения. Не менее острые ощущения: ободранные колени о грубый ковер, когда полицейский вытаскивал его из постели, сильный удар ботинком по позвоночнику, удерживающий его на месте, слишком тугой захват наручников. Офицеры были так напуганы развратом, на который они наткнулись, что чуть не забыли рассказать ему о Ноа.

- Декстер был очевидным козлом отпущения, поскольку он был единственным, кто был достаточно взрослым, чтобы покупать алкоголь, но мои родители знали, что он погубит меня. Они сделали все, что могли, и потратили буквально целое состояние, пытаясь защитить имя Уилширов. Алкоголь и секс уже были обнаружены, благодаря помощи спасателей, но наркотики были скрыты. Декстер потерял звание капитана и перспективы на будущее, но ему не предъявили обвинений, а мои родители оплатили его оставшееся обучение в обмен на молчание.

- Он не молчал, - сказал Жан. - Коннорс знает. Торрес тоже.

- Торрес учился со мной в старших классах, поэтому он знал, когда я начал употреблять наркотики, - сказал Джереми. - Коннорс был на вечеринке. Как и большинство других, он до этого момента держался в тени. Как только стало известно, что он напивается и путается с другими мужчинами, его родители публично отреклись от него и выгнали из дома. Можно с уверенностью сказать, что он до сих пор ненавидит меня за это.

- Ты спал с ним?

Джереми уставился на него.

- Нет.

- Тогда это не твоя проблема.

- Так и есть, - сказал Джереми. - Жан, я... половина из этих ребят больше никогда не появлялись на корте, по крайней мере, за пределами тренировок. Фаулеру пришлось перевестись в команду второго дивизиона, чтобы спастись от безжалостных издевательств своей команды. Это моя вина. Полиция узнала о них только потому, что искала меня.

- Это не ты прыгнул.

Удар был достаточно сильным, чтобы раздавить легкие Джереми о позвоночник. Он попытался встать, чтобы увеличить расстояние между ними, но рука Жана с силой опустилась ему на плечо.

Жан спросил:

- Ты знал, что он это сделает? - вероятно, это должно было быть уловкой, но Джереми вздрогнул так сильно, что Жан отшатнулся от него. Джереми прижал руку к груди, отчаянно пытаясь сдержать рвущееся наружу сердце, и пожалел, что у него не хватило ума захватить с собой одну из бутылок Файзера.

Это прозвучало едва громче шепота:

- Мы все знали.

Это было не совсем правдой, но, возможно, так было еще хуже. Брайсон перестал заботиться о ком-либо из них после несчастного случая, а Аннализа не могла видеть ничью боль, кроме своей собственной. Но Джошуа и Ноа были погодками и лучшими друзьями, и Джошуа знал, что его брат попал в беду. Он умолял Джереми о помощи, когда все обращения к их матери не увенчались успехом. Джереми пытался, время от времени, в течение нескольких месяцев, но никто из его родителей и слышать об этом не хотел. Уоррен терпеть не мог бездонную печаль Ноа, а Матильда только сказала: «Все мальчики в этом возрасте такие странные». Она обвинила его в том, что он подает такой плохой пример своим младшим братьям.

Она послушает, когда потеряет его, - подумал он, злой, побежденный и такой, такой усталый.

На самом деле он не это имел в виду, но…

От приступа тошноты у него закружилась голова, и его бросило в жар.

- Я больше не хочу говорить о Ноа.

Жан не стал настаивать. Джереми закрыл глаза и стал считать вдохи и выдохи: четыре секунды вдоха, семь секунд выдоха, снова и снова, пока его бурлящий желудок не успокоился. Это никак не помогло избавиться от чувства потери, терзавшего его грудь, но, наконец, он снова открыл глаза.

Он попытался встать, но рука Жана, лежавшая на его колене, заставила его остановиться.

- Скажи мне, что теперь ты чист.

- Я чист.

Поначалу не по своей воле, но не стоило вдаваться в подробности. Чувство вины и разбитое сердце почти уничтожили его, и он ничего так не хотел, как полностью потерять контроль над собой, пока не перестанет что-либо чувствовать. Однако Матильда отказалась терпеть дальнейшие неудобства из-за него и отправила его в реабилитационный центр недалеко от северной границы Калифорнии. Университет Южной Калифорнии получил семизначную сумму из его доли наследства, и первые пять недель он занимался дистанционно.

- Посмотри на меня, - сказал Жан, и Джереми послушно перевел взгляд на его лицо. Выражение лица Жана было непроницаемым, когда он изучал Джереми, но тон его был твердым: - Ты мой напарник. Мой успех - это твой успех, твоя неудача - это моя неудача. Никогда не отступай, Джереми. Я тебя не прощу.

- Не отступлю, - сказал Джереми. Когда на Жана, казалось, не произвели впечатления эти немедленные заверения, Джереми настаивал: - Я ушел от своего брата, Жан. Я знал, что с ним не все в порядке, и я знал, что он нуждался во мне, но все, что меня волновало, это веселиться и ловить кайф. Я оставил его позади и больше никогда его не видел. Я скорее умру, чем снова стану таким человеком. Поверь мне.

- Ты - это ты, - сказал Жан просто и без колебаний. - Я верю тебе.

Это был не первый раз, когда он заявлял о непоколебимой вере в характер Джереми, но то, что он услышал это после того, как поделился такой печальной историей, выбило последний ледок из груди Джереми.

- Спасибо, - этого было явно недостаточно, но сейчас этого должно было хватить. Он подождал, не последует ли чего-нибудь еще, затем взглянул мимо Жана на часы. - Уже поздно. Ты хочешь еще что-нибудь узнать или готов немного отдохнуть?

Жан прижал большой палец к синякам на шее Джереми.

- Его имя.

- Я не могу тебе этого сказать, - сказал Джереми, отодвигаясь на край кровати. - Я же говорил тебе, что это было случайно. Он просто был взвинчен и пьян.

- Я тебе не верю. Кэт никогда не наносила Лайле таких повреждений.

- Может быть, Лайла не так хорошо владеет языком.

Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать, что он сказал, и они с Жаном молча уставились друг на друга. Джереми не решался заговорить, но кто-то из них должен был нарушить молчание. К счастью, Жан обрел дар речи первым. Может, дело было не в надтреснутости его голоса, а в том, что акцент стал сильнее обычного. Джереми забыл об этом, когда до него дошли слова:

- Я передам ей, что ты это сказал.

- Боже, пожалуйста, не надо, - сказал Джереми, швыряя в Жана одну из своих подушек. - Она убьет меня.

Жан отвернулся от него.

- Прискорбно.

- Завтра я куплю тебе кофе без кофеина.

Жан усмехнулся.

- Нет, ты этого не сделаешь.

- Я подумаю об этом, - пообещал Джереми, отправляясь выключить свет. Возвращаясь в постель в темноте, он задел тумбочку и, поморщившись, забрался на кровать. Устроиться поудобнее было легко, но это была пустая трата времени: мысли Джереми были слишком запутаны, чтобы позволить ему отдохнуть, и он молча смотрел в потолок до рассвета.

Глава шестнадцатая

Жан

Первая неделя сентября была короткой, так как занятия и тренировки были отменены в связи с Днем труда. Несмотря на этот впустую потраченный день, во вторник было несколько неожиданных ярких моментов: Брайсон, наконец-то, вернулся в Коннектикут, чтобы продолжить обучение, и Джереми немного успокоился дома, а пресса в последний момент взяла интервью у Западных команд. Предположительно, это была последняя проверка перед официальным началом сезона, за исключением того, что каждую команду спрашивали о Жане.

Если они надеялись на сплетни, то были жестоко разочарованы, и ликование Кэт по поводу банкета, стало немного оправданным. У каждой команды, за исключением Белого Хребта, нашлись положительные впечатления. По словам большинства, он был тихим, серьезным и неизменно вежливым. Многие говорили о явном уважении, которое Жан и Троянцы испытывали друг к другу, и те, кто уделял ему немного больше времени - например, сестра Эштона, но в основном франкоговорящие - могли сказать только хорошее. Они все отложили окончательное решение до тех пор, пока он не предстанет перед ними на корте, но они были довольны.

- Разве это не мило? - Спросила Кэт в субботу, и Жан только отмахнулся от нее с измученным нетерпением.

Но после пяти лет, когда на него наступали, и полугода гадостей, от которых он не мог защититься, было... тревожно видеть, как совершенно незнакомые люди с таким энтузиазмом принимают его сторону. Он признался в этом Кэт, когда они отправились на прогулку в среду вечером. В ответ она притянула его к себе за плечи и поцеловала прямо в середину лба.

Мир не мог длиться вечно. В четверг вечером Кэт приехала на своем мотоцикле, чтобы забрать Жана после его тренировок по упражнениям Воронов, и даже в шлеме Жан понял, что что-то не так. Он не спешил забирать у нее шлем, изучая напряженное выражение ее лица в поисках каких-либо намеков, но она покачала головой, прочитав вопрос в его взгляде.

- Я расскажу тебе дома, - сказала она.

Немного погодя, Кэт привела его на кухню, и Жан обнаружил Лайлу сидящей на табурете с кислым выражением лица. В центре кухонного стола лежала стопка конвертов, на которые Кэт указала Жану, и Жан медленно разложил несколько, чтобы посмотреть. Все они были адресованы ему, с именами, которые он не знал, и из штатов, которые не имели никакого значения. Некоторые были такими толстыми, что требовали нескольких марок, но большинство были тоньше бумаги. Жан хмуро посмотрел на Кэт, затем на Лайлу, но они могли только пожать плечами.

- Что-то подсказывает мне, что твой адрес был официально обнародован, - сказала Лайла. - Это мог быть тот же источник, который сообщил прессе, что ситуация обострилась, потому что он не получил того, что хотел, или, возможно, кого-то из местных попросили проследить за прессой до тебя. - Она беспомощно пожала плечами и разбросала еще несколько конвертов. - Это могут быть письма от поклонников, а могут быть и более бессмысленные. Хочешь, мы поможем тебе с ними разобраться?

- Возможно, - сказал он.

Их было от шестнадцати до двадцати, и ему потребовалась бы целая вечность, чтобы их прочитать. Лайла разложила их на три стопки поменьше, прежде чем раздать, и несколько минут единственным звуком на кухне был шелест бумаги. Лайла читала быстрее всех, и к тому времени, как Жан закончил читать первое письмо, она уже отложила в сторону два письма.

- Если не хочешь оставлять, просто клади их сюда, - сказала она.

Жан понимающе кивнул, прежде чем добавить свое письмо к стопке. Учитывая все обстоятельства, это было относительно простое письмо, но крайне неуместное: отправитель хотел получить инсайдерские сплетни о личной жизни Рико. Жан не собирался этому потакать.

В одном письме спрашивалось, есть ли какие-либо различия в экси между Францией и Соединенными Штатами, а в другом говорилось о том, как разочаровывает то, что Вороны терпят крах. Отправитель наблюдал за играми Воронов в течение многих лет, находя мотивацию в их безупречной игре и непоколебимой преданности делу, и был в ужасе, увидев, что его кумиры разваливаются на части. Он не стал напрямую обвинять в этом Жана, но упомянул весну, как начало конца Воронов. Остальные несколько писем были менее сдержанными. Вариации на тему «он отдал тебе все, а ты предал его, он покончил с собой из-за тебя» были ожидаемы, но каждая прочитанная Жаном версия оставляла кислый привкус во рту и горле.

- Если так пойдет и дальше, мы, возможно, подумаем о том, чтобы завести для тебя почтовый ящик, - предложила Лайла, раскладывая одобренные письма в пределах досягаемости. - Мы можем настроить переадресацию писем на любое твое имя.

- Что, если Кевин пришлет еще открытки? - Спросила Кэт, затем передала Жану письмо из своей стопки со словами: - О, тебе следует заняться этим.

Обратным адресом был Марсель, но еще большим ударом стало имя отправителя. Жан не был уверен, что отразилось на его лице, но Кэт держала руку наготове на случай, если он захочет отказаться от письма. Жан покачал головой и медленно принялся распечатывать конверт.

- Товарищ по молодежной команде экси, - объяснил он, пытаясь представить ее лицо. Ему было запрещено проводить время с кем-либо, кроме тренировок и игр, и родители приказали, чтобы все разговоры касались только спорта, но она играла рядом с ним в течение пяти лет.

«Высокомерному одиночке из Святой Анны», - начиналось ее письмо, прежде чем перейти к более глубокомысленному посланию. Казалось, она следила за ним с тех пор, как хозяин впервые показал своего импортного француза. Она слышала новости об аресте его родителей и наблюдала за продолжающимися поисками его пропавшей сестры. «Либо моя память была к тебе добрее, чем ты заслуживаешь, либо многие твои странности, наконец-то, обрели смысл, - сказала она в конце. - Я буду постоянно думать о тебе и Элоди».

Жан аккуратно сложил письмо и отложил его в сторону. Кэт изучала его лицо в поисках каких-либо признаков огорчения, прежде чем постучать пальцем по конверту.

- Могу я спросить?

Жан посмотрел, куда она указывала.

- Это мое имя. Было, - поправил он себя, переворачивая конверт. - Я больше на него не отзываюсь.

- Плохие воспоминания? - Спросила Кэт.

Позволить ей так думать, было проще, чем объяснить правду, поэтому Жан только пожал плечами. Кэт предпочла оставить все как есть и вручила еще два конверта, которые она уже просмотрела. Жан положил свой поверх конверта Лайлы. Стопка «на выброс», которая получилась у каждого из них, была значительно больше, чем количество писем, которые можно было прочитать. Западные команды, возможно, сейчас и готовы дать ему шанс, но фанаты Воронов всегда будут в большинстве.

Жан задавался вопросом, всегда ли он будет злодеем, будут ли эти насмешки и ненависть преследовать его всю оставшуюся жизнь. Это не имело значения. Это не имело значения, да и не могло иметь. Все, что имело значение, это то, что он играл на пределе своих возможностей и сдержал обещание, данное Нилом от его имени. Но такие мысли не могли поддержать его, и усталость, внезапно охватившая его, стала невыносимой.

- Я иду спать, - сказал он.

- Ты ничего не ел, - сказала Кэт.

Спазмы в животе были ничем по сравнению с неприятным холодком, пронизывающим грудь, поэтому Жан отмахнулся и ушел. Он положил одобренные письма на стол, чтобы заняться ими в другой раз, и закрылся в слишком тихой комнате. Баркбарк стоял, прислоненный к подоконнику, и улыбался ему своей дурацкой собачьей улыбкой. Жан подошел к нему, уверенный, что сегодня будет тот день, когда он разорвет его пополам, но спохватился, едва начав тянуть. Раздраженно ворча, он положил собаку на пустую кровать Джереми. По крайней мере, в таком положении она не могла наблюдать, как он спит.

Прошло несколько часов, прежде чем он смог перестать думать достаточно долго, чтобы отвлечься, и когда ему приснился корт в Кампань-Пастре.

***

Поскольку первая игра сезона была домашней, Троянцы должны были посещать свои пятничные занятия. Жан, у которого было всего одно утреннее занятие, не обращал внимания на недовольные жалобы своих менее удачливых товарищей по команде. Он ожидал, что сегодня все пройдет по той же схеме, что и в первую неделю, но Шейн провел его через половину кампуса, чтобы встретиться с Джереми. Жан хмуро посмотрел на своего капитана, но дождался, пока Шейн уйдет, и сказал:

- У тебя терапия по пятницам.

- Это было на прошлой неделе, -сказал Джереми, не вдаваясь в подробности. - Ты не против, ненадолго вернуться домой или тебе нужно что-то сделать в кампусе?

- Мы могли бы потренироваться, - сказал Жан, взглянув в сторону стадиона.

- Было бы лучше отдохнуть, - возразил Джереми. - Игра обещает быть тяжелой.

Жан открыл было рот, чтобы возразить, но потом пригляделся к лицу Джереми повнимательнее. Когда Джереми смеялся и разговаривал, было трудно разглядеть, но в моменты затишья тени были заметнее: он выглядел так, словно не спал двое суток. Жан предположил, что это из-за переутомления в дороге; он вспомнил, как их одноклассник по керамике подшучивал над Джереми по поводу его неизбежной усталости. Раздражало, что кто-то за пределами команды по экси знал его достаточно хорошо, чтобы предвидеть, что его ждет.

- Ладно, - сдался он недовольно и этого было достаточно, чтобы заставить Джереми улыбнуться.

Они были почти на Вермонт-авеню, когда телефон Джереми подал звуковой сигнал, сообщая, что звонок от тренера. Джереми взглянул на сигнал светофора на пешеходном переходе, прежде чем вытащить телефон и весело ответить:

- Доброе утро, тренер, мы что-то забыли? - На другой стороне улицы для них переключился сигнал светофора. Джереми сошел с тротуара, затем, похоже, забыл, что идет на середине шага. Он так резко остановился, что чуть не упал. Жан оттащил его в безопасное место на тротуар, но... - Да, - сказал Джереми, когда они перешли на другую сторону. - Да, я передам ему. Спасибо.

Он повесил трубку, но крепко держал в руке телефон, и хотя отпустил Жана, ничего не сказал ему, чтобы объяснить причину звонка. Жан оставил его в покое, пока Джереми не повернул ключ в замке входной двери Лайлы, и тогда он сказал:

- Джереми.

Джереми жестом пригласил его войти и закрыл за собой дверь. Только тогда он поднял глаза на Жана.

- Один из Воронов-первокурсников ушел, - сказал Джереми. - Кто-то из защитников по имени Гарри Роджесон? Похоже, Вороны нашли его тело в автобусе-шаттле кампуса.

Жан не знал этого имени. Возможно, Тецудзи подписал с ним контракт после ухода Жана из Эвермора, но не менее вероятно, что Рико был слишком увлечен своей вендеттой, чтобы отслеживать прибывающих Воронов. Вопрос «кто» был менее важен, чем «почему»; каждый второй погибший Ворон был старшекурсником, у которого на финише отняли с таким трудом заработанную славу. Новичок, который едва избежал жестокого контроля Мориямы и безумия Гнезда, не должен был так быстро погибнуть. Возможно, жестокость Ворона: старая гвардия вымещает свою душевную боль и травмы на новом поколении. Джереми схватил его за запястье и потащил Жана за собой.

- Сожалею, - сказал Джереми.

- Я тут ни при чем, - сказал Жан и снял ботинки. - Иди спать.

Джереми задержался еще на мгновение, как будто хотел убедиться, что с Жаном все в порядке, а затем направился по коридору в их комнату. Жан удалился в гостиную, чтобы просмотреть свои утренние записи, а он скоротал несколько скучных часов, работая над домашним заданием. Кэт появилась ближе к полудню с пачкой почты. Она положила его письма на кофейный столик рядом с тем местом, где он работал, окинула его задумчивым взглядом и свернулась калачиком в кресле Лайлы со своей работой. Полчаса спустя она тихо похрапывала.

Жан подумал, не разбудить ли ее, затем опустил взгляд на свою почту. Мысль о том, что ему придется разбирать еще несколько писем, была неприятной, но рано или поздно с этим нужно было разобраться. Он передвинул стопку туда, где до нее было легче дотянуться, и начал просматривать их.

К тому времени, как у Джереми зазвонил будильник, настроение Жана было окончательно испорчено. Услышав шаги Джереми в холле, Жан отложил письма в сторону. Собрать работу было несложно, а шума было достаточно, чтобы разбудить Кэт. На долю секунды она притворилась, что поглощена учебой, а затем пришла в себя настолько, что вспомнила, где находится. Она отложила учебник в сторону, чтобы разобраться с предстоящими выходными, и последовала за Жаном на кухню.

У них было время пообедать, прежде чем отправиться обратно в кампус, и Жан потратил эти минуты на то, чтобы попытаться отбросить все ненавистнические обвинения, которые он прочитал. Сейчас все это не имело значения; ему нужно было вернуться мыслями к сегодняшнему матчу.

Они могли бы пойти прямиком на стадион, но Джереми повел Кэт и Жана по тропинке, которая привела бы их к Лайле у архитектурного здания. У Лайлы была распечатка стартового состава Рысей, прикрепленная скотчем к ее папке с тремя кольцами, и она расспрашивала о них по дороге на Золотой корт. Кэт была больше знакома со старшекурсниками, чем с младшими игроками, но Джереми был безнадежен. Он знал имена и занимаемые позиции, но больше ничего, даже не знал, правши они или левши.

- Почему ты этого не знаешь? - спросил Жан.

Джереми не обратил внимания на его неодобрение.

- Статистика - это дело тренеров. Я доверяю своей интуиции.

- Ты лжешь, - запротестовал Жан.

- До сих пор это срабатывало, не так ли?

Жан не мог этого отрицать, но радоваться этому не приходилось. Он немного успокоился и последовал за своими товарищами по команде через улицу.

В Выставочном парке сегодня было необычно оживленно из-за первой домашней игры. Там были установлены киоски с товарами, а несколько групп устроили пикник вокруг ревущих бумбоксов. Пара человек, мимо которых они прошли, были достаточно хорошими фанатами, чтобы сразу распознать Троянцев; другие были достаточно близко, чтобы увидеть цифру 3 на лице Жана и отреагировать на это. Кэт и Джереми приняли добрые пожелания болельщиков с одобрением и теплыми улыбками, и вскоре они уже были в безопасности раздевалки.

У Троянцев была часовая дневная тренировка, затем два часа перерыва, чтобы поесть и просмотреть записи. Тут Троянцы, наконец, показались Жану командой первого дивизиона. Они по-прежнему рассыпались в ненужных комплиментах и похвалах, когда рассматривали соперников этого вечера, но с неослабевающим вниманием обсуждали стиль игры Рысей. Между этими двумя командами была долгая история, что естественно, когда обе команды были настолько талантливы, но еще больше осложнилось из-за того, что Джереми несколько лет назад запятнал репутацию Белого Хребта. Троянцы знали этих игроков вдоль и поперек и понимали, что борьба будет идти до самой финальной сирены.

- В буквальном смысле, - добавил Ксавье, бросив взгляд на Жана. - Они не так плохи, как Вороны, но они агрессивны, и у них достаточно большой состав, чтобы компенсировать красные карточки. Скорее всего, они попытаются травмировать Джереми прямо с порога, но я не удивлюсь, если они потратят большую часть своей энергии на тебя.

- Самое слабое звено, - сказал Шейн и поспешил добавить: - Что касается темперамента, я имею в виду, - когда Жан бросил на него убийственный взгляд. - Они были бы рады увидеть, как мы получим по заслугам. Если они спровоцируют тебя на драку в начале сезона, то будут радовать тебя долгие годы. Ты стал намного лучше справляться с тренировками, но мы не запугиваем, чтобы проверить твою выдержку. Ты сможешь с ними справиться?

- Да, - сказал Жан.

Когда он закончил, Джереми улыбнулся и сказал:

- Я верю. - Шон, казалось, собирался что-то сказать, но грохот в коридоре и пронзительный крик отчаяния отвлекли его. Беспомощная улыбка тронула губы Джереми, когда он позвал: - Все в порядке, Бобби?

В дверях появилась Роберта Блэкуэлл.

- В порядке, - пообещала она. - Не обращай внимания.

Она исчезла так же быстро, как и появилась, хотя ее сдавленное «Ай, ай, ай» донеслось до них минутой позже.

У Троянцев было всего три ассистента, но Жан предполагал, что сегодня их было больше. Они были в постоянном движении, сновали туда-сюда по раздевалке, готовясь к матчу. Антонио Джонс отвечал за загрузку подставок для клюшек и не торопился с каждой клюшкой, прежде чем закрепить ее на месте: проверял натяжение сеток, проверял головки на предмет возможного износа и закреплял скотчем для игроков, которые предпочитали обернутые клюшки. Бобби начала с того, что развесила по шкафчикам свежевыстиранную защиту, по бейджикам с именами нашла подходящее место для каждой вещи, а затем принялась наполнять водой бутылки игроков. Энджи стояла рядом с Лисински, заполняя бланки с последними чеками на социальное обеспечение.

Несколько месяцев назад Жан находил идею ассистентов нелепой. С заданиями, которые им поручали, игроки или тренеры могли легко справиться, и присутствие лишних людей в раздевалке на тренировках было необязательным. Сегодня вечером он, наконец, понял, в чем заключается привлекательность. Каждое бессмысленное задание, которое Бобби или Тони брали на себя, давало ему несколько дополнительных минут, чтобы сосредоточиться на составе, с которым он столкнется, и на людях, с которыми он будет делить корт.

Традиционно у Троянцев были устоявшиеся составы на каждый тайм: назначались стартовые составы с назначенными запасными, которые выходили на замену в середине тайма. Жан был назначен в состав на второй тайм, что его вполне устраивало: во втором тайме играли Джереми, Кэт и Лайла, и это давало ему время изучить своих товарищей по команде в течение первого тайма. Хотя Жан официально был заменой Кэт и Шона на линии до тех пор, пока не докажет, что на него можно положиться, Реманн разрешил ему начать работу вместе с Кэт сегодня вечером.

По раздевалке разнесся предупреждающий сигнал: до подачи оставался час. Реманн встречался с официальными лицами матча, поэтому Уайт собрал команду и отправил ее на внутренний корт. Трибуны были заполнены уже на треть, и Джереми выглядел по-настоящему радостным, когда провел со своей командой несколько легких кругов. Все Троянцы выглядели взволнованными, оказавшись здесь, понял Жан, переводя взгляд с одного смеющегося лица на другое, и остро ощутил пропасть между своим сердцем и их сердцами.

Он не мог вспомнить, когда в последний раз смотрел на корт с какими-либо светлыми эмоциями. У Воронов не было времени для радости. Игра была единственным, что имело значение, единственным местом, где они имели реальную ценность, ареной, на которой они отдавали должное вкладу хозяина в них. Как мог кто-то из них по-настоящему полюбить клетку? Даже Кевин не был настолько глуп, чтобы искренне радоваться; его жажда жизни была неуемной, всепоглощающей, затягивающей его все дальше и дальше.

- Моя жена! - Оглушительный крик Деррика вырвал Жана из его мрачных размышлений. Полсекунды спустя Деррик схватил его за локоть и потащил прочь из шеренги Троянцев. Самый нижний ряд сидений на стадионе был приподнят на четыре фута над полом, а зарешеченные перила отделяли болельщиков от внутренней площадки. Во время игры охранники должны были дежурить у каждой секции, чтобы никто не упал и не спрыгнул вниз от волнения, но пока прибывающие болельщики могли свободно передвигаться по трибунам.

У перил, ближайших ко входу, стояли три женщины, одетые в красные футболки с эмблемой Университета Южной Каролины. Буква «У» была на Чериз, которую Жан легко узнал теперь, когда увидел ее фотографию. Она перегнулась через перила, когда Деррик потянулся к ней, и при этом чуть не выпала из своей футболки. Пылкое «Я люблю тебя» Деррика, вероятно, было вызвано скорее этим промахом, чем улыбкой, которой она одарила его. Он слишком громко поцеловал костяшки ее пальцев, прежде чем обратиться к Жану.

- Чериз, это мой приятель Жан Моро! Я все ему о тебе рассказал.

- Надеюсь, только хорошее, - сказала она.

- Пожалуйста, будь матерью моих детей, - сказал Деррик, протягивая к ней обе руки в мольбе. - У нас будут такие красивые малыши.

- Очаровательно, как всегда, - сухо сказала она. - Привет, Дерек.

- Чериз, - ответил Дерек, подойдя к Жану с другой стороны. - Привет, Тори, Дениз.

- Дерек. - Тори перегнулась через перила и улыбнулась ему. - Хорошо выглядишь.

- Я мог бы сказать то же самое о тебе, Ти.

- Ты мог бы сказать то же самое, - сказала она, выжидательно наклонив голову.

Дерек медленно улыбнулся, но что бы он ни собирался сказать, его прервал крик Бобби, донесшийся с внутренней площадки:

- Я скажу тренеру! - Полсекунды спустя она изменила свою угрозу на: - Я скажу Энджи! Давай! Давай! Давай!

- О Боже, - сказал Деррик, хватаясь за сердце. - Чериз, любовь моя. В другой раз.

Дерек ухватился за перила, чтобы подтянуться, и Тори обхватила его лицо руками для быстрого поцелуя. Группа фанатов, сидевших шестью рядами выше, разразилась криками и одобрительными возгласами, а Дерек улыбался как дурак, когда снова опустился на ровную землю.

Чериз поймала взгляд Жана, когда он начал отступать назад, и сказала:

- Присмотри за нашими мальчиками, ладно?

- За нашими мальчиками! - Крикнул Деррик, прежде чем сорваться с места на полной скорости. - За нашими! Мальчиками!

- В один прекрасный день ты поймешь, что он не шутит на твой счет, - предупредил Чериз Дерек. - Разберись в себе, прежде чем и дальше водить его за нос, ладно? Он мой брат.

- Увидимся позже, - вот и все, что сказала Чериз.

Дерек нахмурился, глядя на нее, но сделал знак Жану и тронулся в путь. Они не пытались сравняться в скорости с Дерриком, но шли медленно, чтобы остальным было легче догнать их. Жан снова пристроился рядом с Джереми. Где-то позади него Троянцы обращались с Дереком как с вернувшимся героем, кричали, хлопали и вели себя самым неприличным образом. Жан лениво подумал, заткнутся ли они когда-нибудь. Появление Рысей на площадке, принесло немного спокойствия, за исключением того, что теперь Ттроянцы радостно приветствовали их, проходя мимо.

Джереми и Ксавье отошли от линии, чтобы отдать дань уважения тренерам и капитанам Белого Хребта. Жан по пути оглянулся в поисках Коннорса, но Рыси все еще выходили из раздевалки. Троянцы сделали последний круг, по пути забрав Джереми и Ксавье, и Джереми отвел их в раздевалку переодеться. Команды были слишком большими, чтобы делить площадку для разминки, но Троянцы раньше провели тренировку. Это дало их гостям немного больше времени, чтобы избавиться от скованности путешествия.

Переодеться было достаточно просто после почти тринадцати лет ношения такого количества одежды. На Жане уже были золотистые шорты, для домашней формы, поэтому он сел на скамейку, чтобы натянуть щитки на голени. Он туго затянул ремни, затем по очереди вытянул ноги и пошевелил лодыжками, чтобы проверить их. Убедившись, что они будут держаться на месте, не нарушая кровообращения, он натянул носки поверх них. Обувь он пока отложил в сторону, решив снять рубашку.

Он натянул свой нагрудник, сначала расправив плечи, а затем застегнув ремни на груди. Его тренировочное джерси было брошено в шкафчик в пользу красного с золотом, которое подходило для ношения поверх защиты. Потребовалось несколько быстрых рывков, чтобы надеть его прямо поверх защиты, и он застегнул на шее ремешок, прежде чем потянуться за перчатками. Их было две пары: длинные хлопчатобумажные, которые застегивались выше локтей и не давали нарукавникам соскальзывать или сдавливать руки, и более объемный комплект с бронированными пальцами, который надевался последним. Жан сунул их в шлем, собираясь вернуться во внутренний корт, надел ботинки и зашнуровал их.

- Готовы, мы готовы, мы готовы! - эхом разнесся боевой клич со стороны нападающих, и почти все Троянцы ответили яростным: - В бой! - Кэт восторженно взъерошила волосы Жана, ее улыбка была дикой от возбуждения, и она подняла его на ноги.

В первом тайме игроки будут тренироваться на своей половине поля, а во втором - на чужой. В ходе разминки во время игровых вечеров они должны были чередоваться, чтобы, выходя на корт, они могли расходиться в разные стороны. Джереми стоял в начале очереди, Ксавье - сразу за ним, а остальные Троянцы были расставлены по местам на корте. Хотя первокурсникам не разрешалось играть, они могли участвовать в тренировках, поэтому они занимали места, отведенные им старшекурсниками. Жан закрыл глаза, слушая, как их смех и радостные голоса эхом отражаются от стен.

- Хорошо? - Это была Энджи, остановившаяся рядом с ним.

Не было смысла говорить ей, как странно было существовать в такой момент и в таком месте, поэтому Жан только сказал:

- Хорошо.

Она продолжила свой путь, считая игроков ручкой. Лисински обогнала ее, направляясь в другую сторону, и когда Энджи крикнула:

- Двадцать девять! - из начала очереди, Лисински эхом откликнулась. Тони и Бобби бегали взад и вперед по линии, раздавая клюшки для разминки. Жан держал свою клюшку на сгибе локтя, пока надевал шлем и натягивал более плотные перчатки. Когда они закончили, Тони крикнул «Все на выход!», и Лисински побежала к началу очереди. Возглас Джереми предупредил Жана, что очередь вот-вот начнет двигаться, и даже сквозь шлем Жану было слышно, как Троянцы присоединились к ним.

Они побежали обратно во внутренний корт непрерывной, нескончаемой вереницей. С тех пор, как Жан приезжал на стадион в последний раз, трибуны были заполнены довольно сильно, и он чувствовал рев болельщиков, словно тяжесть давила на его кости. Стадион был меньше, чем Эвермор, и фанатов на нем было гораздо меньше, но за более тихие летние месяцы Жан успел забыть, какими шумными могут быть вечера игр.

Реманн открыл для них дверь на корт, и они пробежали через нее, не сбавляя скорости. На половине корта их ждали четыре корзины с мячами. Джереми провел со своей группой два быстрых круга по их половине поля, дав Лайле время освоиться у своих ворот, прежде чем собрать их на половине поля. Он перечислил пять упражнений, которые, по его мнению, они должны были отработать, затем вручил каждому по мячу и отправил восвояси, громко крикнув:

- Эй, эй!

Жан забыл о безвкусной форме, переполненных трибунах и Рысях, которые описывали круги по внутреннему корту. Только это имело значение: мяч в его клюшке, команда, которую он представлял, ворота за спиной Лайлы. Жан почти не обращал внимания на замечания Джереми; все остальное время он был сосредоточен на ощущениях своего тела, привыкшего к слишком знакомым движениям. Он был хорошо отдохнувшим, без боли, сытым после ужина, и ему было удобно в экипировке, которая еще не погнулась и не помялась от тяжелых ударов. Сегодня вечером он отлично выступит.

Довольно скоро пришло время уступить площадку Рысям. Первокурсники и второкурсники отвечали за сбор разбросанных мячей и наполнение ведер, которые они оставляли для своих соперников. Реманн разговаривал с двумя репортерами, когда Жан последовал за Кэт с корта. Один из них увидел номер на его джерси, но Жан притворился, что не расслышал своего имени из-за шума толпы. Возможно, Кэт тоже услышала этот призыв, потому что она тут же потянула его за рукав и указала на команду поддержки Троянцев. Это был своевременный отвлекающий маневр, который избавил его от необходимости с кем-либо разговаривать, поэтому Жан попытался вникнуть в то, что говорила Кэт.

Неподалеку от них стоял молодой человек в форме Университета Южной Каролины и нелепой шляпе с пером. В руках у него была метла, на которой вместо щетины красовалась плюшевая белая лошадиная голова. На глазах у Жана он зажал метлу между ног и принялся бешено скакать взад-вперед по корту.

- Кэт, - сказал Жан таким тоном, который, как он знал, она поняла бы как «какого хрена?»

- Наш маскот экси! - Сказала Кэт, вешая клюшку на соответствующую стойку. Клюшка Жана находилась всего в двух местах от ее, и он закрепил ее на месте, прежде чем отстегнуть шлем. Кэт оторвала взгляд от его лица, прежде чем спросить: - Ты не видел его в прошлый раз, э—э-э, год назад?

- Я просто смотрел на корт.

- Чувак, - сказала Кэт почти с жалостью. - Ты действительно все пропустил.

- Я так не думаю, - сказал Жан и только рассмеялся.

Маскот - Диего, подумал Жан - галопом помчался к ним, чтобы подарить Бобби гвоздику. У гвоздики не хватало половины лепестков, и Жан подумал, не спрятал ли он ее тайком в кармане, но Бобби приняла ее с радостным смехом. Диего был обнят за свои старания, и он притянул ее к себе для глубокого поцелуя, в то время как чирлидерши прыгали вокруг них. Бобби раскраснелась и хихикала, когда снова встала на ноги, а Кэт наблюдала за этой парой с явной нежностью.

- Юношеская любовь - это самое лучшее, - заявила она, кладя их шлемы на ближайшую скамейку.

Жан не мог понять, что происходит. Казалось, что Троянцы так легко влюбляются друг в друга, несмотря на все внешние раздражители - Чериз, Тори и Диего, Кэт и Лайла, Ксавье и Мин, и какие бы странности ни происходили с Коди. Он сказал это Кэт, пока они собирали свои бутылки с водой, и она посмотрела на него с новым интересом.

- Только не говори мне, что ты никогда не был влюблен, - сказала она.

- Воронам запрещено заводить отношения, - сказал Жан. - Они могут спать с кем угодно, когда им заблагорассудится, чтобы выплеснуть агрессию и удовлетворить свои потребности, но проявление эмоций может привести к катастрофическим последствиям для регулируемых партнерских отношений и общей иерархии. Успех команды должен быть превыше всего.

- Я не об этом спрашивала, - сказала Кэт.

Диего катал Бобби на своей импровизированной лошади. Отсюда Жан не мог слышать ее смеха, но он видел его на ее лице, когда она прижалась к нему. Жан почувствовал вкус желчи и крови. Он медленно втянул воздух, превозмогая боль от ожога на языке, и сказал:

- Это не имеет значения.

Когда он снова перевел взгляд на Кэт, беззаботное поддразнивание исчезло с ее лица. На мгновение ему показалось, что она сдастся и оставит его в покое, но затем она осторожно спросила:

- Что случилось?

Нож у его горла; жестокие пальцы в его волосах. «Гомосексуалистам не место на моем Идеальном корте. Я выбью из него это в течение недели».

Глупый, красивый Кевин изо всех сил старался защитить Жана. В конце концов, он был без ума от Троянцев; было разумно предположить, что Жана тоже заинтересует команда Большой тройки. Этим аргументом он только глубже вырыл могилу для Жана. Тогда Рико даже не подозревал, что Джереми играет важную роль - он поймал Жана не на Троянце, на которого он пялился с такой неприкрытой и идиотской преданностью. Рико не стал тратить время на то, чтобы поправлять Кевина, не желая давать ему еще больше поводов защищать их никчемного третьего лишнего. Жан тоже не пытался; что хорошего в том, чтобы признаться такому забывчивому дураку?

- Жан, - произнесла Кэт почти неслышно.

- Меня поймали, - наконец произнес Жан. - Я не хочу говорить об этом сегодня вечером.

- Ладно, - сказала она и обняла его за талию. - Ладно. Прости.

Жан, не задумываясь, прижался губами к ее виску, как делал всякий раз, когда ему казалось, что он теряет рассудок. Кэт так крепко обняла его, что он почувствовал, как хрустнули два позвонка, но улыбка, с которой она к нему обратилась, была ослепительной. Если она и хотела что-то еще сказать по этому поводу, то ее прервало появление Лайлы. Джереми отозвали для беседы с журналистами, чтобы Реманн мог вернуться к своим обязанностям.

Троянцы перемещались по своей половине арены, чередуя бег на месте с медленными растяжками и легкими поворотами. За десять минут до подачи Уайт отвел линию нападения в сторону, а Хименес усилил оборону. Первокурсники слушали с полной серьезностью, не обращая внимания на то, что его слова предназначались не им. За пять минут до начала Джереми был отправлен на корт для подбрасывания монеты с капитаном Рысей Томасом Эннисом. Он выиграл подачу, и Эннис выбрал традиционную гостевую половину поля для старта своей команды.

Реманн собрал всех, как только Джереми вернулся.

- Вы уже встречались с этой командой раньше. Вы знаете, на что они способны. Они быстры, и они хороши, и они, вероятно, сделают все возможное, чтобы вывести вас из себя. Вы знаете их игру, и вы знаете свою. Один шаг, один рывок, одно уклонение и маневр за раз, - подчеркнул он. - Вы можете преодолеть все, что они бросают в вас. Доверяйте себе и своим товарищам по команде и без колебаний обращайтесь за помощью туда и тогда, когда она вам понадобится.

При этих словах он перевел взгляд с Джереми на Жана, и Жан вспомнил предупреждение Ксавье о том, что Рыси попытаются причинить вред им обоим. Жан не беспокоился за себя; он мог играть со всем, что эти бесполезные дети бросали ему в лицо. Жан предположил, что Джереми стал менее безрассудным после того, как ему пришлось иметь дело с этой командой в течение последних четырех лет, но он не сводил холодного взгляда с лица Джереми, пока тот не ответил ему тем же. Джереми сверкнул ослепительной улыбкой, и Жан решил пока ему довериться.

Над головой диктор вещал на полную громкость, приветствуя болельщиков на Золотом корте и объявляя, что игра проходит при полном аншлаге. Когда на часах оставалось две минуты, он, наконец, зачитал стартовые составы, вызвав Рысей на корт первыми. Жан наблюдал, как они входили по одному и занимали свои места на линии дальней четверти и на середине корта. Ксавье собрал своих товарищей по команде, участвовавших в первом тайме, и повел их к выходу.

- Стартовый состав команды Троянцы Университета Южной Калифорнии, - объявил диктор, и толпа закричала так громко, что Жан едва расслышал состав. - В нападении - нападающие Дерек Томпсон и Деррик Аллен. Стартовый состав - вице-капитан Ксавье Морган. В обороне - защитники Коди Уинтер и Патрик Топпинг. В воротах - Шейн Рид. - Здесь он сделал паузу, зная, что группа начнет исполнять боевую песню Троянцев.

Один из шести арбитров вечера ждал на середине корта и передал мяч Ксавье, прежде чем покинуть корт. Над головой комментатор начал двадцатисекундный обратный отсчет. К семнадцати вся толпа начала считать вместе с ним. Судья покинул корт за девять секунд до начала матча и запер за собой дверь. Запасные игроки Троянцев встали плечом к плечу, в нескольких шагах от стены, чтобы судьи могли перемещаться вперед и назад по мере необходимости. Джереми улыбался от уха до уха, у него определенно кружилась голова, и Кэт закричала:

- Поехали! - когда начался обратный отсчет: «Три, два, один».

Как только прозвучал сигнал к старту, Ксавье подбросил мяч, чтобы поймать его и отправить в дальний угол площадки. В ту секунду, когда мяч покинул его руку, обе команды начали движение, Троянцы и Рыси разлетелись в противоположных направлениях, чтобы найти свои цели и открыться для передач. Первые несколько минут матч был чистым, а затем Эннис швырнул Коди в стену с такой силой, что Жан мог поклясться, что почувствовал это. Коди пришлось опереться на клюшку, чтобы удержаться на ногах, и он побежал за капитаном Рысей. Легкость, с которой он украл мяч из его неглубокой сетки, была настолько великолепна, что заставила Жана задуматься: даже Эннис не понял, что его ограбили, и попытался передать мяч, который Коди уже перекинул через корт, чтобы похлопать по нему.

Жан не торопился, изучая каждую линию: то, как его нападающие сражались с агрессивными защитниками Рысей, постоянную борьбу полузащитников в центре поля и надежную защиту от буйных нападающих Белого Хребта. Агрессивность Рысей была ему знакома; Жан наблюдал, как его товарищи по команде спотыкались, когда им ставили подножки или хватали за руки. Рыси снова и снова пытались отбирать клюшки у Троянцев, иногда прибегая к жестоким поворотам в перерывах между партиями и, как правило, в сочетании с еще более жестоким контактом. Троянцы знали, что лучше не хвататься за клюшки и не рисковать получить травму запястья, но они отпускали их только одной рукой, выполняя легкие повороты, чтобы безопасно убрать клюшки за пределы досягаемости.

В течение нескольких месяцев Жан списывал Троянцев со счетов как вялых неудачников. Увидеть их в реальном матче, когда он не играл за другую команду, было достаточно, чтобы он, наконец, задумался. Это было то, что он искал все лето, истина, которую он не мог увидеть, когда в схватках сражались Троянцы против Троянцев. Месяц назад Деррик пытался объяснить это: «Мы быстрее, ловчее и лучше двигаемся на корте». В то время Жан был слишком зол на него, чтобы принять это близко к сердцу, но сегодня вечером он понял. Троянцы уступали, когда это было необходимо, но никогда не уступали контроль. Каждый пропущенный шаг просто давал им возможность перегруппироваться. С самого начала это был односторонний поединок, независимо от того, понимал это Белый Хребет или нет.

По обе стороны от него Троянцы подбадривали своих товарищей по команде, не обращая внимания на то, что никто на площадке их не слышал. Никто из них не прокомментировал непрекращающиеся фолы и не выразил разочарования из-за пропущенных мячей в матче с Рысями. Жан понял, что это не было невежеством; они точно знали, сколько раз их друзья были раздавлены и выброшены из игры. Это просто не имело значения. Троянцы не могли изменить игру своих противников, только то, как они действовали, несмотря на бесконтрольное насилие. Их игра была важнее, чем все, что предлагали их соперники.

- Вы очень хороши, - сказал он Джереми. - Наконец-то я понял, почему Кевин восхищается этой командой.

Смотреть на Джереми было ошибкой; Жан заставил себя снова обратить внимание на площадку, чтобы не видеть этой довольной улыбки.

- Мы, - сказал Джереми. – Мы очень хороши, Жан.

В перерыве Троянцы набрали два очка. Вернувшись в раздевалку, Лисински, Энджи и медсестры осмотрели игроков, которые играли в первом тайме, проверяя новые травмы и изучая, какие боли у них остались. Дерек при первой же возможности отступил в сторону, чтобы обрушить шквал ударов на боксерскую грушу в дальнем конце коридора, а Жан попытался не обращать внимания на непринужденную болтовню Троянцев. Дерек вернулся задолго до того, как они должны были вернуться во внутренний корт, и улыбнулся Жану так, словно не сбил костяшки пальцев.

- Теперь ты видел их в действии, - сказал он, натягивая перчатки, чтобы скрыть свои травмы от ударов. - Готов?

- Я знаю, как вести себя, когда это необходимо, - сказал Жан.

Несколько Троянцев обменялись скептическими взглядами, но никто с ним не спорил. Жан не стал утруждать себя объяснениями и последовал за своей командой обратно на площадку.

- Давайте послушаем составы команд на второй тайм, начиная с Троянцев Университета Южной Калифорнии, - сказал диктор. - В нападении Ананья Дешмукх и капитан Джереми Нокс! - Ему пришлось прерваться, так как стадион взорвался аплодисментами. - Стартовый полузащитник: Мин Кай! В защите - Каталина Альварес и Жан Моро! - Жан последовал за Кэт в дверной проем, а толпа кричала так громко, что у него стучали зубы. Здесь он едва мог расслышать объявление Лайлы, но был уверен, что она будет рядом с ним. Он пересек площадку и занял свое место на корте.

Определить его цель на корте было несложно. Еще проще было услышать обратный отсчет, когда судья передал полузащитнику Белого Хребта мяч для подачи. Судья неторопливо покинул корт, а Жан молча продолжил обратный отсчет, когда дверь закрылась на засов: шесть, пять, четыре.

На центральном корте полузащитник Рысей сменил стойку и поднял руку. Большинство полузащитников подавали, подбрасывая мяч по высокой дуге, но этот человек предпочитал быстрый и грязный стиль подачи - бросал его прямо на клюшку. Это означало, что у него не было достаточного импульса, чтобы дотянуться до своих нападающих; скорее всего, он передаст его своим защитникам для более мощного стартового удара. Жан мысленно просмотрел все, что он прочитал об этом человеке за последние несколько недель, прикидывая его шансы пойти налево или направо, и пришел к выводу, что они в пользу Кэт. Он был уверен, что Кэт сможет сдержать любые посягательства на свою территорию, поэтому Жан снова сосредоточил все свое внимание на нападающем.

Три, два, один.

Прозвучал сигнал, мяч упал, и Жан перестал воспринимать что-либо, кроме игры.

Глава семнадцатая

Жан

Страх перед жестоким возмездием был чудесной вещью. Хозяин пропал, Вороны были на другом конце страны, а Рико превратился в пепел и кости в какой-то декоративной урне, но сегодня расстояние не имело значения. Жан подавил все свои звериные инстинкты, осознав, что действия против Рысей будут иметь для него ужасные последствия. Он выполнит свой контракт, несмотря ни на что, и вынесет все, что ему будет предложено. Было оскорбительно до глубины души позволять этой слабоумной команде давить на него, но Жан предпочел бы, чтобы его давили, чем терпеть жестокий гнев своих тренеров.

Хинч попытался подставить ему подножку, но Жан вырос, укладывая команды на спину. Он заметил предательский поворот тела нападающего и вовремя переместился, упершись ногами в пол под углом. Нога нападающего соскользнула с его лодыжки с минимальным усилием, и усилие, которое он приложил, думая, что сможет нанести удар, заставило его споткнуться. Жан стиснул зубы, скрывая безмятежное выражение лица, и схватил Хинча за плечо, чтобы поддержать его. Ему не нужно было, чтобы этот высокомерный ублюдок обвинял Жана в своей неуклюжести, когда Жана снова и снова предупреждали, что Троянцы не могут сбить с толку своих противников.

Нападающий все еще продолжал говорить. У него было, что сказать о слухах про Воронов и множестве теорий относительно нечестных родителей Жана. Жан изо всех сил старался не обращать на это внимания. Ему нужно было играть в экси и сдерживать свой темперамент; у него не было свободных мозгов, чтобы тратить их на любую грубую чушь, которую он нес в его адрес. Если Хинч хотел сжечь драгоценный кислород, вместо того чтобы сберечь его на долгий перерыв, это была его проблема.

- Жан! - Позвал Мин, прежде чем запустить мяч в его направлении.

Удар по клюшке в его руке предупредил о том, что сейчас произойдет. Если бы Жан был Троянцем, он бы избежал травм, отпустив ее, но Жан сжал запястья и держался изо всех сил. Это вызвало предупреждающую боль в обоих предплечьях, когда Хинч резко крутанул клюшку, но было бы еще хуже, если бы он не приготовился. Жан встретился взглядом со своим нападающим, с удовлетворением отметив удивление на лице Хинча, когда тот не смог обезоружить Жана, и сказал:

- Сработало не так, как предполагалось.

Хинч ответил с раздраженной насмешкой:

- Милый, милый, милый.

Жан высвободил клюшку, и пара бросилась за мячом. Хинч мог бы догнать их, но, казалось, был доволен тем, что остался на два шага позади. Явное намерение применить насилие; Жан много раз проделывал подобное в своей карьере. Жан не мог повернуться, чтобы увидеть, где находится его линия атаки, но у него был точный удар по Лайле, и он знал, что она доставит мяч туда, куда нужно. Он выстрелил, и мяч упал на пол в нескольких футах от ее ворот. У него была секунда, чтобы увидеть, как она дернулась, прежде чем его цель врезалась в него.

Знание того, что это произойдет, помогло; годы практики ударов на полной скорости предупреждали лучше. Жан использовал инерцию в своих интересах, приседая при скольжении, чтобы иметь возможность опереться клюшкой и свободной рукой о пол. Вместо того чтобы упасть, он проскользил несколько футов, поднялся на ноги и двинулся дальше.

Через несколько секунд мяч попал в цель Кэт. Кэт была слишком хорошим прикрытием, чтобы он рискнул нанести удар по воротам, поэтому он отдал пас в направлении Хинча. У Жана был больший радиус действия; он знал, чем это закончится. У него было полсекунды, чтобы поискать Джереми, а затем он двинулся вперед. Ему пришлось отпустить клюшку одной рукой, чтобы набрать нужные ему дополнительные сантиметры, и он поймал мяч в воздухе как раз вовремя. Клюшка Хинча пролетела на волосок от клюшки Жана, и Жан не стал дожидаться, пока он придет в себя. Он положил вторую руку на клюшку, даже когда поворачивался, нуждаясь в импульсе и силе броска двумя руками, и бросил мяч так сильно, как только мог.

Бросок был хорош - конечно, хорош - и Джереми поймал его с приятной легкостью. Это было все, что увидел Жан, потому что Хинч ударил его обеими руками в грудь, чтобы оттолкнуть. Жан заставил себя перевести взгляд на нападающего, стоявшего перед ним, и тот вознаградил его за внимание еще одним сильным толчком. На этот раз Жан не стал отступать, молча провоцируя приложить еще немного усилий, чтобы сбить его с ног. Этот невысказанный вызов вывел собеседника из себя; Жан видел, как исказилось его лицо. Жан отчаянно хотел стереть это неуважение. Все, что требовалось, это быстро просунуть палец в решетку его шлема, чтобы притянуть его ближе, и удар головой, который нападающий чувствовал бы еще несколько дней. Жан уже чувствовал вкус крови на зубах от удара.

- Тебе очень повезло, что они держат меня на поводке, - сказал он по-французски.

- Ты в Америке, - сказал нападающий. - Говори по-английски, неграмотный ублюдок.

Прозвучал сигнал сирены. Троянцы снова забили, и счет команд стал шесть-три. Жан поднял вверх большой палец и произнес нараспев по-английски:

- Удачного дня.

Кэт не солгала; за эти безобидные слова он немедленно получил кулаком в перчатке по зубам. Жан увернулся от удара, чтобы спасти свои зубы.

- Ты закончил? - взгляд, который он бросил на Хинча, сработал в точности так, как было задумано, и нападающий бросил клюшку, чтобы броситься на Жана. Жан подумал о Тецудзи и Рико и оставил удары без ответа. Судьи, скорее всего, уже были на площадке, но Троянцы и Рыси были ближе. Кэт протиснулась между ними, сама приняв на себя не один случайный удар, поскольку действовала как живой щит. Жан обнял ее за талию, чтобы оттащить в сторону.

- Хватит, - сказал Джереми, следующим занимая место. Он прижал ладонь к груди Хинча, чтобы предостеречь его. - Мы здесь для игры, а не для драки. Покончи с этим и давай вернемся к игре.

- Я делаю тебе одолжение, - сказал Хинч. - Давай я вырву ему зубы, и ему будет легче сосать твой член.

- Уверен, что я ослышался.

- Уверен, что нет. Мы все знаем, что именно поэтому вы подписали с ним контракт - нет никаких шансов, что два педика случайно окажутся в одной Западной команде.

- О, - сказал Джереми, изобразив удивление. - Это невежливо, учитывая ваш нынешний состав. Надеюсь, ты извинишься перед ними позже.

- Что, блядь, ты только что сказал?

Хинч угрожающе шагнул вперед, чтобы ударить Джереми в лицо, но судьи догнали их и растолкали. У Жана было всего мгновение, чтобы увидеть красную карточку, показанную Хинчу, прежде чем медбрат Дэвис оказался у него перед носом. Кэт воспользовалась тем, что Джереми отвлекся, и схватила его за локоть.

- Осторожнее, Джереми, - Жан услышал в ее тихом голосе предостережение.

Если Джереми и сказал что-то в ответ, Жан не расслышал этого, потому что говорил Дэвис.

- Сюда, - сказал он, и Жан послушно замер, чтобы медбрат мог осмотреть его. Легкие пальцы коснулись его челюсти и щеки, и Дэвис постучал большим пальцем по опухшему уголку рта Жана. - Кровит?

Жан сглотнул и солгал:

- Нет.

- Пальцы? - Спросил Дэвис, показывая два.

- Два, - сказал Жан, а затем, - Три, - когда Дэвис поменял их местами.

Медбрат быстро посветил фонариком ему в глаза, прежде чем кивнуть и отступить.

- Тогда смена очереди через десять минут.

Судьи не уходили, пока обе команды не вышли на свои стартовые позиции, поэтому Троянцы по очереди проходили мимо Жана и стучали своими клюшками о его клюшку. Джереми был последним, кто подошел к нему. Улыбка не коснулась его глаз, и он пристально смотрел на покрытое синяками лицо Жана. Жан сохранил скучающее выражение лица, но это мало успокоило его капитана.

- Все в порядке? - Спросил Джереми.

- У меня бывало и хуже.

Джереми поморщился и, наконец, стукнулся рукоятками клюшек друг о друга.

- Это не утешает, Жан.

Жан безразлично пожал плечами. Джереми побежал к линии корта, а Жан вернулся на позицию крайней четверти. Заняв свое место, он посмотрел на свою новую цель. Нападающий был плотным и широкоплечим, но Жан не сразу узнал его: Джей Джей Ландер, друг Коннорса по банкету.

Сразу стало очевидно, что Ландер лучше Хинча. У него не было комментариев Хинча по ходу матча, но его агрессия была более своевременной и наносила более сильные удары. Количество ударов локтями, которые он наносил прямо под грудь Жану, было действительно впечатляющим, а еще больше - убийственно точным. Каждый удар приходился в одно и то же место на диафрагме. Предупреждающая боль в груди Жана стала обжигающе горячей и поползла к легким. Это был знакомый ожог, который он мог игнорировать и преодолевать. Он должен был, у него не было выбора, кроме как держать оборону.

В восьмой раз, когда Ландер поймал его, он ударил так сильно, что у Жана перехватило дыхание. Желание ударить его клюшкой по руке было настолько сильным, что Жану пришлось выпустить клюшку, чтобы избежать удара. Ландер рассмеялся и побежал через корт. Было непростительно допустить, чтобы его цель так сильно опередила его. Жан с силой прижал руку к боку, впиваясь пальцами в перчатку, словно пытаясь вернуть воздух в свои смятые легкие, и схватил клюшку. Ландер был уже на полпути к цели; один шаг в сторону и пас от его цели, и у Ландера был бы беспрепятственный удар поворотам. Жан не мог защитить заднюю линию.

Он не мог бороться с Ландером, поэтому сделал единственное, что мог, и с размаху ударил клюшкой по собственной голени. Сквозь новый звон в ушах ему показалось, что он слышит удары кулаков по стене корта и испуганное «Жан!», доносящиеся откуда-то с дальнего конца корта, но Жан не остановился, чтобы посмотреть. Он не обращал внимания на бушующий огонь в ноге и ожог в боку и погнался за Ландером.

У Ландера уже был мяч, и он бросил его в ворота, вложив в удар всю свою силу, которая у него была. Лайла нырнула за мячом, замахнувшись вратарской клюшкой, и каким-то образом сумела поймать мяч углом сетки. Она ударилась о пол так сильно, что поскользнулась, но мяч был отбит - пока что. У него не было большой скорости, когда она только взглянула на него, и Ландер немедленно бросился за ним.

Ландер поймал мяч и снова замахнулся, а Жан поднял клюшку. Он поймал мяч в двух дюймах от сетки Ландера, и ему пришлось крутануть клюшку, чтобы погасить инерцию, прежде чем мяч успел отскочить. Ландер набросился на него, каждый дюйм его тела сулил жестокость, и Жан подбросил мяч с пола. Это помогло им уйти от удара, когда Ландер врезался в него, выиграв у Жана несколько драгоценных секунд на то, чтобы восстановиться. Он схватил Ландера за плечо и воспользовался им, чтобы подпрыгнуть и обойти соперника. Он поймал мяч одной рукой и вскочил на ноги.

- Сюда! - Позвала Лайла.

Жан отдал пас ей, в то время как Ландер использовал плечо и клюшку, чтобы перебросить Жана. Лайла отбила мяч сильным ударом, и Жан перекатился от удара, чтобы защитить суставы. Он встал и начал двигаться, как только смог опереться ногами о пол корта, но предупреждающая боль в боку заставила его покачнуться на первом шаге. Как нелепо, что боль так сильно замедлила его, когда он годами боролся с ней. Неужели несколько месяцев покоя действительно сделали его таким слабым? Он проверил перчатку на наличие крови, с удовлетворением убедился, что она чистая, и через несколько шагов замедлил шаг, когда на Троянской половине корта прозвучал звуковой сигнал.

Свисток, раздавшийся со стороны корта, заставил обе команды обернуться. Реманн держал ворота открытыми и поднял три пальца. Он заменил сразу всех трех игроков: Набиля вместо Джереми, Шона вместо Жана и Хаоюй вместо Кэт. Жан послушно направился к двери, и Кэт побежала его догонять. Реманн отступил, чтобы пропустить их, а три ассистента Троянцев ждали в стороне. Каждый подходил к другому игроку, протягивая руки за клюшками и разбросанным снаряжением. Жан сунул перчатки в шлем, прежде чем позволить Тони забрать свои вещи.

Реманн преградил Жану путь, прежде чем тот успел отойти в сторону.

- Не хочешь объяснить мне причину этого шипения?

- Простите, тренер. Ему не следовало убегать от меня.

- Я не об этом, - обиженно сказал Реманн, как будто это был именно тот ответ, который он ожидал, но надеялся не услышать. Жан не был уверен, за что еще ему следует извиниться, но Реманн не стал заставлять его гадать. - Я больше никогда не хочу видеть, как ты бьешь сам себя, понимаешь? Все остальные и так стремятся причинить нам боль, тебе не обязательно делать это за них.

- Да, тренер.

Реманн дернул подбородком, и Жан, оглянувшись, увидел Дэвиса и Нгуена, ожидающих в сторонке.

- Пройди проверку и возвращайся, когда будешь готов.

Среди них был и Джереми; Жан слишком поздно понял, что Джереми предпочитает опираться на левую ногу. Как только Реманн вернулся к наблюдению за игрой, Жан пристроился рядом с Джереми. Джереми одарил его благодарной улыбкой, позволив Жану взять на себя часть его веса, и они последовали за медсестрами обратно в раздевалку. Жан устроил Джереми в одном из кабинетов медсестер, прежде чем последовать за Дэвисом в следующий. Он снял свое джерси и нагрудник, как было приказано, затем носки и щитки для голени, когда Дэвис указал на них.

- Ты мог серьезно пораниться, - сказал Дэвис, приседая, чтобы проверить голени Жана большими пальцами. - О чем ты думал?

- Я не мог контролировать свою меткость.

- А перелом берцовой кости заставил бы тебя бегать быстрее? - Спросил Дэвис, и Жан молча уставился на него сверху вниз. Дэвис уставился на него в ответ, ожидая, пока до него дойдет очевидное, и снял свои очки в форме полумесяца, чтобы можно было ущипнуть себя за переносицу. - Хорошая новость в том, что твоя защита приняла на себя большую часть удара. Ты, вероятно, еще некоторое время будешь чувствовать его, и я уверен, что у тебя останутся серьезные синяки, но ты ничего не сломал. На этот раз, - подчеркнул он, выпрямляясь и принимаясь обрабатывать грудь Жана.

Быстрый осмотр не выявил ничего серьезного, о чем стоило бы беспокоиться, поэтому Дэвис ограничился тем, что завернул пакет со льдом в тонкое полотенце.

- Возможно, тебе захочется снова надеть перчатку, - сказал он, прижимая пакет к ушибленной грудной клетке Жана. - Пошли Тони или Бобби за новым джерси, когда в этой станет слишком жарко, понятно? Подержи-ка это, - сказал он и обернул Жану голень. Наконец, Дэвис помог ему снова надеть джерси. Без нагрудника оно было слишком велико, но Жан мог просунуть руку под подол, чтобы удержать лед на месте.

- Оставь снаряжение здесь, - сказал Дэвис, передавая какие-то таблетки. - Я попрошу Тони разобраться с ним позже.

Джереми ждал его в холле. Нгуен перевязал лодыжку и половину голени, прежде чем приложить к ним пакет со льдом. Джереми улыбнулся Жану в знак приветствия.

- Все хорошо?

- Ничего настолько серьезного, чтобы все это понадобилось, - сказал Жан.

- Я это слышал, - сказал Дэвис из офиса.

Джереми рассмеялся и взял костыль, который прислонил к ближайшей стене. Заметив суровый взгляд, брошенный на него Жаном, Джереми пожал плечами и улыбнулся.

- Ничего серьезного, - пообещал он с дерзкой непочтительностью, - но нет смысла усугублять ситуацию в начале сезона. Готов возвращаться?

Они были почти у двери, когда Джереми поймал его за рукав, и Жан замедлил шаг. Улыбка Джереми исчезла, но его тон был серьезным, когда он внимательно посмотрел в лицо Жану.

- Ты был великолепен там. Я знаю, что все остальные скажут то же самое на подведении итогов после матча, но я хотел сказать это первым. И я знаю, что дальше ты будешь становиться только лучше, потому что я знаю, что ты все еще сомневаешься в своем новом стиле. Мне не терпится увидеть, как далеко ты сможешь зайти в этом сезоне.

- Меня обошли, - напомнил ему Жан.

- Может быть, - сказал Джереми, - но тебя никто не переиграл.

- Он должен был забить. То, что он этого не сделал, свидетельствует о мастерстве Лайлы, а не о моем.

- Дело не в том, чтобы быть идеальным, Жан. Дело в том, чтобы быть лучше в целом, и ты был таким. Ты такой во всех отношениях, - настаивал он, когда Жан попытался отмахнуться от него. - Если бы я бросил камень в пропасть между твоими и его талантами, не думаю, что когда-нибудь услышал бы, что он достиг дна.

Это было так нехарактерно грубо, что Жан мог только смотреть на него. Ему не нужно было ничего говорить; Джереми поморщился и опустил взгляд.

- Извини, это было неуместно. Я знаю, что не стоит позволять им задевать меня, но они всегда пробуждали во мне худшее.

- Это делает тебя интереснее, - сказал Жан и увидел, как дернулась челюсть Джереми в молчаливом протесте. То, что он даже не стал защищаться, говорило о том, как сильно он был разочарован своей неосмотрительностью; он не хотел, чтобы Жану нравилась эта его сторона. В конце концов, Жан сжалился над ним и объяснил:

- Дело не в твоей способности к недоброжелательности, а в том, как яростно ты с ней борешься.

Судя по выражению его лица, это был не тот ответ, которого ожидал Джереми, но сейчас было не время и не место вдаваться в подробности. Жан придержал дверь, чтобы Джереми мог проковылять первым, и их возвращение во внутренний корт было встречено одобрительными возгласами товарищей по команде. Эмма поспешно освободила место на ближайшей скамейке, чтобы они могли сесть. Энджи подозвала Бобби, чтобы что-то сказать ей на ухо, и второкурсница умчалась на полной скорости. Она вернулась всего через несколько минут с твердыми пенопластовыми блоками из тренажерного зала и установила их так, чтобы Жан и Джереми могли немного приподнять свои поврежденные ноги.

- Спасибо, спасибо, - сказал Джереми, и Бобби сложила руки в виде сердечка для него.

Лисински ненадолго заглянула проведать их, и она с серьезным видом приняла версию Джереми об оценке медсестер. После ее ухода Хименес отогнал восторженного Таннера с дороги, чтобы он мог осмотреть своего травмированного защитника. Жан уставился на пуговицы красно-золотого поло Хименеса, когда тренер линии защиты сказал:

- Если ты еще раз так ударишь себя, я отправлю тебя на скамейку запасных на два месяца. Ты понял?

- Да, тренер.

- В остальном все блестяще, - сказал Хименес. - Они хотели драки, спасибо, что не устроил ее. Просто скажи мне, нужно ли нам что-то предпринять для устранения ущерба - я знаю, что-то вывело Хинча из себя. Что ты ему сказал?

Жан посмотрел мимо него туда, где суетились Коди и Кэт.

- Я пожелала ему удачного дня.

Коди завопил так громко, что Деррик, пошатываясь, отпрянул от них, а Кэт, подпрыгивая на месте, оперлась на плечо Коди.

- Это мой мальчик! - завопила она, обезумев от бесстыдного восторга. - Да, черт возьми, давайте вперееед! - Она передумала бросаться на Жана и вместо этого сделала круг по проходу. Ее возглас: - Вперед, Троянцы! Сражайтесь! - был услышан достаточно легко, и ближайшие к ней трибуны подхватили его с шумным энтузиазмом.

- Ладно, ладно, - сказал Хименес, жестом подзывая Троянцев, которые собрались поближе. - У нас все еще матч в разгаре, так что давайте не будем упускать из виду приз.

Запасные послушно разошлись туда, где могли наблюдать за игрой, оставив Жана и Джереми одних на скамейке запасных. Жану не нужно было смотреть на Джереми, чтобы знать, что он улыбается; он практически чувствовал тепло, исходящее от своего капитана.

- Ты, правда, так думал? - Спросил Джереми.

- Он принял это близко к сердцу, - сказал Жан.

Джереми рассмеялся.

- Они обычно так и делают! Кэт была в восторге от этого.

Они потратили десять минут на медсестер, так что на часах оставалось всего пятнадцать минут. Джереми и Жан бок о бок досмотрели остаток матча, сравнивая результаты борьбы игроков на корте.

Шона поставили против Ландера, так как он был ближе по мастерству и весовой категории, чем Хаоюй. Либо он знал Ландера лучше, чем Жан, по своему болезненному опыту, либо наблюдал за ними очень внимательно, потому что Шон боролся изо всех сил, чтобы сохранить дистанцию между их телами. Когда они подбирались ближе и ему не нужно было держать клюшку наготове, он держал ее крест-накрест на груди. Ландеру было сложнее ударить его, хотя это и не было идеальной защитой. Даже через стену корта Жан разглядел его болезненную гримасу, когда Ландер прорвался вперед и нанес удар локтем.

Матч закончился со счетом 9:6 в пользу Троянцев, и Джереми с энтузиазмом пожал руку Жану.

- Лучший отрыв от них за последние годы!

- Задницу на скамейку, - сказала Лисински, когда Джереми начал вставать.

- Ах, тренер, - запротестовал Джереми, но послушно сел обратно. Остальным Троянцам разрешили выйти на корт, чтобы отпраздновать это событие со своими товарищами по команде и обменяться быстрыми рукопожатиями, а Джереми ограничился тем, что помахал обеими руками над головой в знак солидарности. Реманн повел тренеров на корт общаться с персоналом Рысей, оставив только трех ассистентов присматривать за скамейкой запасных.

Возможно, было неизбежно, что репортер набросится на него, как только все прояснится. Она заняла свободное место с другой стороны от Жана, в то время как ее оператор присел напротив них.

- Мы здесь, на Золотом корте, с Джереми Ноксом и Жаном Моро, - сказала она, сияя в камеру. - Только что прозвучала финальная сирена в честь победы со счетом 9:6 над давними соперниками из округа Белый Хребет, Рысями. Фантастическое начало сезона, звездные выступления повсюду. Как мы себя чувствуем сегодня, ребята?

- Захватывающий дебют, - согласился Джереми, улыбаясь во весь рот. - Я очень горжусь своей командой за то, что она приложила столько усилий на корте сегодня вечером. Никогда не знаешь, чего ожидать от первого матча, верно? Летние тренировки могут только подготовить тебя к сезону, поэтому одержать победу здесь - невероятно приятно. И против такой талантливой команды? - добавил он, снова посмотрев в сторону корта. - В этом году нам будет очень весело, Ингрид. Я не могу дождаться.

- А ты? - Спросила Ингрид, улыбнувшись Жану. - Прежде чем ты ответишь, я должна признаться: я никогда по-настоящему не была фанаткой Воронов. - Она на мгновение закрыла лицо руками, как будто это был постыдный секрет, затем откинула локоны с лица и наклонилась к нему. - Я, конечно, смотрела Эдгара Аллана, но я выросла в Анахайме. Троянцы всегда будут моей первой любовью. Я была ярым противником, когда впервые объявили о твоем переводе, но ничего себе. Считай, что я перешла на другую сторону.

Это был не вопрос, но она все равно повернула микрофон в его сторону. Жан подумал, не может ли он просто встать и уйти. Джереми выжидающе посмотрел на него, и Жан едва сдержался, чтобы не нахмуриться. Он отказался смотреть на нее, когда сказал:

- Троянцы заслуживают вашей преданности. Они очень хороши.

Он мог представить, как Джереми устал, но Джереми было нелегко поправить его перед аудиторией.

- Я рада, что ошибалась, - пообещала ему Ингрид. - Ты отлично вписываешься в команду, и совершенно очевидно, что твоя команда тебя обожает. Это... Я собираюсь уничтожить это, извините... это радость жизни, когда они рядом с тобой. - Уничтожение - это еще мягко сказано. Жан до крови прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы не комментировать ее произношение, но Ингрид и не ждала ответа. Она сказала: - Кстати, о товарищах по команде, мы не могли не заметить одного из них среди присутствующих сегодня вечером. Надеюсь, ты не возражаешь, что мы пригласили его сюда на послематчевое интервью?

Жан отказывался верить, что еще один Ворон забрался так далеко, но затем знакомый голос произнес простое:

- Джонни.

Жан перестал дышать, но уже поворачивался. Он ни за что на свете не смог бы проигнорировать этот голос, они слишком долго были напарниками. В конце скамейки стоял охранник, а рядом с ним - Зейн Ричер. После четырех месяцев разлуки с Воронами он по-прежнему был одет в черное с головы до ног, но даже отсюда Жан видел, как сильно он похудел. Он выглядел достаточно устрашающе, чтобы сердце Жана сбилось с ритма. Жан вскочил на ноги прежде, чем осознал, что движется, но он не был уверен, собирается ли приблизиться к Зейну или отступить.

Ингрид представляла Зейна перед камерой, но охранник не стал дожидаться, пока она закончит. Он перевел взгляд с Джереми на Жана и спросил:

- Каков вердикт? Я могу проводить его обратно на трибуны, если вы не хотите, чтобы он здесь находился.

Когда Жан слишком долго не отвечал, Джереми сказал:

- Ричер, рад видеть тебя на ногах. Я сожалею о твоих потерях этим летом.

- Скажи мне еще раз, и я сломаю тебе вторую лодыжку, Нокс, - сказал Зейн.

Жан встал между ними.

- Не угрожай моему капитану, Зейн.

Зейн перевел взгляд обратно на Жана.

- Или что? Ты собираешься меня остановить? - От него не ускользнул взгляд, брошенный на него Жаном, судя по коварной улыбке, растянувшей его губы. Он знал, что Жан прикидывает, сопоставляя свои шансы с ослабленным состоянием Зейна. Ленивый вызов в его словах «испытай меня» предостерег Жана не испытывать судьбу.

- Жан, - начал Джереми.

- Джонни занят, - сказал Зейн, выдержав пристальный взгляд Жана.

- Да, - согласился Жан, указывая рукой на Ингрид.

- Я проделал весь этот путь. Ты обязан уделить мне время.

- Я тебе ничего не должен.

- Нет? - требовательно спросил Зейн, полный ненависти и злости.

После разговора с Зейном, делать это на публике было худшим, что мог придумать Жан, поэтому он махнул Зейну, чтобы тот следовал за ним.

- Раздевалка.

Джереми потянулся к нему.

- Ты уверен?

Жан поймал его взгляд и на мгновение задержал его, но у него не было простых ответов на вопросы, которые читались в испытующем взгляде Джереми. Лучшее, что ему удалось, это неуверенно пробормотать:

- Я не знаю.

Позади него Ингрид поднималась со скамейки, намереваясь последовать за ним и Зейном из внутреннего двора. Жан сделал ей знак, и Джереми кивнул, молча обещая вмешаться. Зейн пристроился рядом с Жаном с легкостью, выработанной долгой практикой, подстраиваясь под его шаг, как будто они и дня не провели порознь. Это было настолько знакомо, что у Жана скрутило живот.

Не успела за ними закрыться дверь раздевалки, как Зейн сказал:

- Ты, должно быть, издеваешься надо мной, Джонни. - Он сильно дернул Жана за рукав, свирепо нахмурившись, и сказал: - Ты был там чужим. Ни драки, ни ударов. Ты позволяешь этой команде наезжать на тебя, как будто у тебя фетиш на травлю. Хозяин избил бы тебя до полусмерти за такое трусливое поведение.

Жан приготовился к удару, который не достиг цели, и инстинктивно оглянулся, чтобы посмотреть, нет ли поблизости хозяина. Конечно, они были одни, поэтому он стиснул зубы и сказал:

- Возможно, он бы так и сделал, но я больше не один из его Воронов. Я подписал контракт с Троянцами Университета Южной Калифорнии, и я обязан соблюдать их стандарты. Если для этого придется устроить драку на корте, то я так и сделаю.

- Беззубая сука, - обвинил его Зейн.

- Мы больше не на публике, - предупредил его Жан.

Рука Зейна легко обхватила его за шею, и Жан ударился о стену с такой силой, что потерял один из своих пакетов со льдом. Зейн вгляделся, пытаясь найти что-то знакомое в человеке, одетом в красное с золотом, которого он столько лет защищал. Отвращение на его лице говорило о том, что он остался ни с чем, но Жан был здесь не единственным незнакомцем. Когда-то Жан принял бы разочарование Зейна близко к сердцу, но Зейн сжег все мосты между ними. Он больше не был товарищем по команде Жана или его напарником; его неодобрение стоило меньше, чем крошечное дерьмо мухи.

- Солнечный корт, - сказал Зейн с нескрываемой насмешкой. - Ты. Тебе не стыдно?

- И это говорит человек, которого этим летом нашли в его собственной блевотине.

Пальцы Зейна впились в тело с такой силой, что Жан знал: к утру на нем останутся синяки. Он не пытался сопротивляться. Зейн всегда побеждал Грейсона в драках, и у Жана не было ни единого шанса выстоять против Грейсона. Он просто смотрел на Зейна, ожидая, пока тот ослабит хватку. Наконец, Зейн отдернул руку и энергично вытер ее о свою рубашку.

- Мудак, - наконец произнес Зейн, разгоряченно и хрипло. - Тебе следовало дать мне умереть.

- Я должен был, - согласился Жан с такой горячностью, что Зейн отступил от него на шаг. - Но когда-то ты был моим напарником. Это кое-что значило для меня, даже если для тебя это не значило ничего.

- Это значило для меня все, - взорвался Зейн, кипя от ярости. - Ты знаешь, чего мне стоило встать на твою сторону? А? Насмешки, которые я игнорировал, защищая тебя, наказания, которым я подвергался каждый раз, когда ты не успевал за мной, косые взгляды и ехидные замечания от наших тренеров и товарищей по команде? Каждый гребаный день был жалкой борьбой, но я был с тобой, потому что вместе мы собирались стать чем-то невероятным. А потом ты меня бросил.

- Я не имею к этому никакого отношения.

- Скажи мне, что ты не хотел, чтобы у Джостена был мой номер, - потребовал Зейн. - Я видел твое интервью, Джонни. Веснински и Моро? Ты не сможешь убедить меня, что это совпадение, что два европейских криминальных авторитета отдали своих сыновей в первый дивизион. Ты с самого начала знал, кем он был, и хотел, чтобы он стал твоим напарником, а не я. Я пришел сюда, потому что мне нужно, чтобы ты сказал это мне в лицо. Я не прав?

Жан не мог этого отрицать; все, что он мог делать, это смотреть на Зейна с немым вызовом.

Зейн получил ответ, который ему был нужен, в молчании Жана и ударил его достаточно сильно, чтобы сбить с ног. Скамейка запасных смягчила падение Жана, а боли, пронзившей его и без того травмированную грудь, было достаточно, чтобы вывернуть его желудок наизнанку. Жан стиснул зубы и поднялся на ноги. Было почти невозможно расслышать Зейна сквозь вату в голове, но ненависть в голосе Зейна помогла ему донести свои слова до слушателя:

- Ты разрушил все, за что я боролся. Лучше бы я никогда тебя не встречал.

- Это не я рисовал ему тату! - Жан толкнул Зейна и спросил: - А что я должен был делать, спорить с Рико? Вырвать ручку у него из рук, когда он попытался поднести ее к лицу Нила? Скажи мне!

Выражение лица Зейна было достаточным ответом. Вороны не знали, как отказать Рико в чем-либо. Он был центром их мира, ядовитым сердцем, которое объединяло команду. Январь оставил неизгладимые следы в душе Зейна, но не сделал ничего, что могло бы ослабить его непоколебимую, не задающую вопросов преданность. Зейн облажался и заплатил причитающуюся ему цену. Безумная жестокость его наказания не имела значения, потому что оно все еще соответствовало отчаянным, сбивчивым расчетам Зейна.

- Ты лучше всех знаешь, как сильно Король ненавидел меня, - сказал Жан. Зейн попытался отмахнуться от него и отвернуться, но Жан схватил его за рубашку и держал изо всех сил. - Ты же на самом деле не веришь, что я мог бы в одиночку привлечь непослушного говнюка к Идеальному корту. Ты знал, что я тут ни при чем, но все равно предал меня.

- Живой, блядь. - Зейн высвободил свои руки и оттолкнул его. - Смирись с этим.

Смирись с этим, потому что таков был путь Воронов. Жестокость была неотъемлемой частью Гнезда; насилие было необходимо для того, чтобы все соблюдали дисциплину и проявляли свои лучшие способности. Агрессивность и талант определяли иерархию, и единственный способ выжить - это понять и поверить, что все, от чего они страдали, служило определенной цели.

Но в январе все было по-другому, это всегда было личным. Намек на то, что Жан когда-нибудь сможет простить или забыть, заставил его покраснеть, и он замахнулся на Зейна всем, что у него было. Они были так близко, что он не мог промахнуться. Зейн врезался в шкафчики позади него, а Жан последовал за ним и схватил его обеими руками за воротник рубашки. Зейн прижал большой палец к крови в уголке рта, не обращая внимания на гнев Жана, даже когда тот изогнулся достаточно сильно, чтобы перекрыть ему доступ воздуха.

- Скажи мне, почему. - Это не имело значения, это не могло иметь значения. Никакие слова Зейна не могли исправить то, что произошло между ними. Но это не помешало ему попытаться снова. - Скажи мне, почему. Ты был единственным человеком, который остался у меня... - Жан поперхнулся словами и вынужден был повторить попытку. - Я доверял тебе.

На мгновение человек, смотревший на него, показался ему до боли знакомым. Полсекунды спустя он стал таким же незнакомцем, каким его сделал январь. Зейн впился жестокими пальцами в запястья Жана, заставляя его отпустить себя, и снова оттолкнул Жана от себя. Но его рука все еще лежала на ноже, торчащем из спины Жан, и Зейн не смог удержаться от последнего грубого выпада:

- Ты должен быть благодарен мне за то, что я тебя подставил. Пару лет без члена в заднице? Ты, должно быть, был готов взорваться. Я оказал тебе услугу.

Жан снова занес кулак, когда от дверного проема донесся новый голос с неуверенным:

- Жан?

В Университете Южной Калифорнии было четыре тренера, три ассистента и двадцать девять Троянцев, но каким-то образом, единственным человеком, который к ним подошел, был Лукас, мать его, Джонсон. Зейн застыл как вкопанный, уставившись на него, а Лукас недоуменно переглянулся с ними. Жан протянул руку, зная, что он почти ничего не сможет сделать, если Зейн захочет убить Лукаса, но все равно должен был попытаться.

- Убирайся, - сказал он как раз в тот момент, когда Зейн бросился на Лукаса. Жану пришлось напрячь все свое тело, чтобы сбить Зейна с курса, но его ботинки заскользили по полированному полу, когда Зейн попытался проскочить мимо него. Он не смог бы удерживать его долго, но Лукас уперся ногами, как мог, и попытался снова: - Убирайся вон, вон, вон.

Вместо этого Зейн потерял драгоценные секунды, ударив Жана, и Лукас на полной скорости вылетел из раздевалки. Жан сплюнул кровь в сторону и смерил Зейна убийственным взглядом.

- Это Лукас, а не Грейсон. Он младший брат Грейсона. Оставь его в покое.

- Только не Грейсон. - Зейн потер руки; от его резкого и жуткого смеха по его плечам пробежала дрожь. Он проверил костяшки пальцев, возможно, в поисках крови Грейсона. В январе он избил Грейсона до полусмерти, потому что ни за что на свете Грейсон не позволил бы себя оседлать, если бы у него еще оставались силы для борьбы. Жан думал, что синяки на руках Зейна никогда не сойдут. В конце концов, они пропали, но гноящаяся рана в голове Зейна не смогла этого сделать. - Только не Грейсон, потому что Грейсон покончил с собой. Кто мог это предвидеть?

- Кто бы мог? - ответил Жан.

Зейн должен был услышать в этом обвинение, но вместо того, чтобы ответить, он сказал:

- Слышал, он зашел навестить тебя в конце. Еще один кусочек на дорожку, да? - Зейн снова рассмеялся, и Жан слишком поздно понял, что держится за горло. Зейн до крови искусал себе костяшки пальцев. - Мы мчимся прямиком в ад. Там, должно быть, становится тесно, Джонни. Мы все умираем. Все мы, кроме тебя, хотя именно ты должен был сделать это первым. Почему ты все еще здесь?

- Потому что я держу свои обещания.

- За исключением того, что ты этого не сделал, и получил именно то, что заслужил, - сказал Зейн. Это было так неуместно, что Жан отступил от него на шаг. Зейн слизнул кровь с костяшек пальцев и сплюнул в сторону. - Именно то, чего ты хотел, даже. Я помню. Я был там. Я слышал, как ты умолял об этом, ты, отвратительная шлю...

Яркая вспышка предупредила Жана, что они больше не одни. В тот момент, когда Жан заметил тренера, Реманн ударил Зейна достаточно сильно, чтобы сбить его с ног. Он казался десяти футов ростом, когда возвышался над распростертым телом Зейна, излучая ярость, которую никогда не обращал на своих подопечных. Зейн вскочил на ноги, рыча и готовый к драке, но в ту секунду, когда он понял, кто его ударил, он застыл на месте. Однажды став Вороном, он навсегда останется Вороном; Зейн больше не был студентом, но он ничего не мог поделать с тренером. Впервые Жан задумался, научатся ли они когда-нибудь стоять на своем.

Реманн дал ему время собраться с мыслями. Когда Зейн отступил на шаг и отвел взгляд, он сказал:

- Убирайся из моей раздевалки и никогда больше не приходи на мой стадион. Ты понял?

- Конечно, - сказал Зейн, бросив последний косой взгляд на Жана. - В любом случае, здесь нет ничего ценного.

Реманн указал в ту сторону, откуда пришел, и Зейн прошел мимо него, не сказав больше ни слова. Реманн не обернулся, чтобы посмотреть ему вслед, но приложил телефон к уху.

- Ричер возвращается во внутренний двор, - сказал он, как только кто-то взял трубку на другом конце линии. - Проследите, чтобы его вывели из парка и увезли из города. Позвоните, кому нужно, но сделайте это побыстрее. Я больше никогда не хочу видеть его здесь.

Реманн повесил трубку и повернулся к нему, и Жан быстро опустил взгляд в пол. Он не был уверен, что Реманн расслышал. Голоса были слышны даже тогда, когда раздевалка была пуста, и ни один из Воронов не скрывал своего гнева. Жан не имел права спрашивать, но, возможно, это было к лучшему. Он не доверял своему голосу.

Реманн протянул руку, словно ожидая, что Жан попытается убежать.

- Жан, посмотри на меня.

Жан перевел взгляд на воротник рубашки Реманна; дальше его взгляд зайти не мог. Он пошевелил челюстями, пытаясь извиниться, но у Реманна не было времени ругать его за то, что он ввязался в драку. Внезапная какофония громких голосов возвестила о том, что Троянцы направились в раздевалку.

Реманн схватил Жана за руку и сказал:

- За мной, - прежде чем повести его по коридору. Каким-то образом они добрались до тренерской, не столкнувшись с товарищами Жана по команде, и Реманн усадил Жана на стул напротив своего стола.

- Дай мне две минуты, - сказал Реманн. - Не покидай эту комнату.

Жан, наконец, выдавил из себя:

- Да, тренер.

Уходя, Реманн закрыл за собой дверь. Жан уставился на свои руки и изо всех сил старался не думать. Реманн мог отсутствовать две минуты или два часа. Время ничего не значило, поскольку Жан боролся за то, чтобы найти точку опоры, которую никак не мог найти. Тишина, воцарившаяся, когда Реманн снова открыл дверь, была зловещей, но Жан не стал спрашивать, куда делись Троянцы.

У Реманнна была с собой целая охапка медикаментов, в том числе несколько пакетов со льдом. Жан откинул футболку на плечи, чтобы Реманн мог перевязать его грудь свежими бинтами. Когда Реманн заканчивал, он осторожно обратился к нему:

- Послушай, Жан.

Его прервал резкий стук в дверь. Посетитель, не дожидаясь приглашения, вошел в комнату. Жан издалека разглядел незнакомца: темные волосы, еще более темные глаза, лет пятидесяти с небольшим. У него не было бейджика, который бы указывал на его принадлежность к прессе, но он и не был похож на тренера. Он был одет как встревоженный профессор, который заблудился по дороге в свой класс.

- О, извини, - сказал мужчина. - Увидел, что твоя команда вернулась на корт, и подумал, что это безопасно.

Реманн отмахнулся от извинений.

- Ади, это Жан.

- В самом деле! - Спросил Ади, поворачиваясь к Жану с новым интересом. - Тот самый Жан Моро? Я много о тебе слышал.

- Разве не все? - Спросил Жан, не подумав.

Это было совсем не смешно, но он разразился ужасным, икающим смехом. Ему захотелось содрать с себя маску. Он хотел выковырять этот едкий жар из своей груди, пока он не расплавил его кости. Он ухватился за край стула, зажав его коленями, и сжимал до боли в пальцах.

трус, ничтожество, предатель, продажная тварь, отвергнутая шлюха

Он выбросил гневные письма Воронов, но теперь получал письма от незнакомцев, которые даже никогда его не видели, но все равно хотели обвинить его в падении Воронов. Он подумал о едких замечаниях Ханны Бейли, о раздраженных незнакомцах в торговом центре этим летом, о папарацци, преследовавших его и Джереми по дороге в кампус. Он вспомнил грубые комментарии Хинча на корте и слова Зейна о том, что он должен был умереть первым.

Мне все равно, что они обо мне думают, - подумал он с отчаянием, которое казалось ужасающе бесконечным. Я не. Я не могу. Важно только то, что я играю.

- Я вернусь через минуту, - сказал Реманн. - Не жди меня.

- Конечно, - последовал неуверенный ответ. - Не торопись.

Незнакомец снова вышел, но Реманн не двинулся с места, пока за ним не закрылась задвижка. В комнате снова воцарилась тишина, такая тяжелая, что он едва не задохнулся. Жан сосредоточился на звуке собственного сердца, чтобы не сойти с ума.

Наконец, Реманн взял со стола еще один пакет со льдом и присел на корточки, чтобы взглянуть на разбитое лицо Жана. Жан не ответил на его тяжелый взгляд, но не смог скрыть дрожь, когда Реманн сказал:

- Ричер не имел права говорить тебе такие жестокие вещи.

Значит, он услышал достаточно. Единственным подходящим ответом было бы «Да, тренер», но из Жана вырвалось лишь отрывистое:

- Разве это не так, тренер?

Реманн избил бы Жана до полусмерти за то, что тот так грубо отодвинул пакет со льдом, но это было к лучшему. Если бы Жан был без сознания, ему не пришлось бы думать ни о чем подобном. Но Реманн только отложил пакет со льдом в сторону и откинулся на пятки. Он посмотрел на Жана недрогнувшим взглядом и сказал:

- Поговори со мной.

- Я действительно просил об этом, - сказал Жан. Реманну нужно было узнать это о нем, прежде чем он стал бы тратить время на то, чтобы обижаться из-за Жана. - Они … - ненавидели меня, они все ненавидели меня - спросили, нравится ли мне это, и я… - так боялся - сказал «да». Мне не разрешили сказать «нет». -Последняя фраза не предназначалась для произнесения вслух, но вырвалась прежде, чем он успел ее проглотить. Жан прижал дрожащие пальцы к губам и тужился, пока не почувствовал вкус крови. - Я не... - хотел этого, я ненавидел это, я ненавидел их - не знал, что еще можно сделать.

Рико был жесток, но не дурак, и он позаботился о том, чтобы при подаче Жана на блюдечке с голубой каемочкой присутствовали только мужчины-защитники. В течение трех дней Вороны практически не обращали внимания на бедственное положение Жана. Затем Эллисон без предупреждения сдал его в раздевалке, объявив Жана лучшим из тех, с кем он был до сих пор. Жан не мог спасти себя, не подорвав репутацию Рико, поэтому он запаниковал и согласился. Ущерб был нанесен: слишком молодой первокурсник, проложивший дорогу задницей, не испытывал ни угрызений совести, ни намерения остановиться.

Грейсон почувствовал запах крови в воде и не смог удержаться, чтобы не откусить кусочек. В ту четвертую ночь он намеревался причинить Жану как можно больше боли, а затем провел рукой по слезам Жана и сказал: «Тебе это тоже нравится, да? Попроси меня о большем». Жан сказал бы что угодно, лишь бы заставить его остановиться, и он умолял, пока не потерял голос. Ничто из этого не принесло ему пощады; это только разожгло голод Грейсона. Жан после этого полночи не давал Зейну уснуть, так сильно рыдая в подушку, что его чуть не вырвало. И теперь Зейн осмелился посмотреть ему в глаза и сказать…

За исключением того, что он не был неправ, да? Три года ничего не изменили. Жан держался, сколько мог, но этого оказалось недостаточно. Несмотря на то, что его рука была на грани вывиха, и он испытывал такую сильную боль, что едва мог соображать, он все равно дал Грейсону все, что тот требовал. Он знал, что это его не спасет, но так отчаянно нуждался в отсрочке, что должен был попытаться. Жану захотелось содрать с себя кожу везде, где Грейсон прикасался к нему, но тихий голос Реманна отвлек его прежде, чем он успел как следует ухватиться.

- Послушай меня. Неважно, что ты сказал. Ты был всего лишь ребенком, пытавшимся выжить, как только мог. Никто не может винить тебя за это.

- Но они это делают, - сказал Жан. - Они всегда будут. И они позаботились о том, чтобы все остальные тоже это сделали.

Мне все равно. Это не имеет значения. Тогда почему ему хотелось кричать до тех пор, пока из горла не потечет кровь?

Боль в животе была такой же, как тогда, когда Рико столкнул его с лестницы: доля секунды свободного падения, прежде чем появилась боль. Жан отскочил от этого края так быстро, как только мог, стараясь держаться как можно дальше от Реманна:

- Извините, тренер. Я не имею права жаловаться. Я перешел черту и получил то, что я... - Но слова застряли у него в горле, и Жан изо всех сил прикусил язык.

- Заслужил? - Закончил Реманн таким тоном, какого Жан больше никогда не хотел бы от него слышать.

- Да, тренер, - сказал Жан.

Не следовало так говорить. Руки Реманна внезапно легли ему на плечи неподатливой тяжестью. Жан приготовился к удару, но Реманн только сказал:

- Повторяй за мной: я не заслужил того, что они со мной сделали.

Реманн не знал, о чем просит; он не знал, чего это будет стоить. Паника охватила Жана от самого сердца. Он не мог отказаться от прямого приказа тренера, но мог умолять:

- Пожалуйста, не заставляйте меня, тренер.

- Мне нужно, чтобы ты сказал это искренне, Жан, - сказал Реманн. - Пожалуйста.

«Пожалуйста» прозвучало так неуместно, что Жан мог только смотреть на него, сердце его колотилось громче, чем мысли. Он чувствовал, как напрягается каждая клеточка его тела, ожидая слов, которые разорвут их на части. Он боялся снова открыть рот, чтобы его не стошнило, но, наконец, смог выдавить нерешительное:

- Я не заслужил... - тяжелые руки, тяжелые клюшки, темные комнаты, темную кровь, зубы и ножи и то, что я тону, я тону, я тону -… то, что они сделали со мной.

Предупреждающий толчок в груди заставил его быстро прикрыть рот рукой. Он с трудом сглотнул, борясь с огнем, поглощавшим его целиком. Это не сработало; в горле образовался ком, из-за которого было невозможно дышать. Он снова сглотнул, пытаясь избавиться от этого ощущения, и его чуть не стошнило. Вместо этого Жан ударил себя кулаком свободной руки по свежим синякам, растущим на его скуле, и Реманн осторожно перехватил его запястье.

- Не надо, - сказал он, но Жан едва расслышала его из-за сердцебиения.

Он вдруг осознал, что его рука - единственное, что удерживает его вместе; лава, разъедавшая его грудь и душу, теперь была достаточно твердой, чтобы ее можно было расколоть, и она наверняка разорвала бы его на части, если бы он пошевелился хоть на дюйм. Жан высвободился из рук Реманна, чтобы положить вторую ладонь поверх первой. Он вцепился в нее с такой силой, что, казалось, сломает себе нос, и крепко зажмурил глаза, чтобы не видеть выражения лица Реманна.

Осторожные руки опустились ему на плечи, но не для того, чтобы встряхнуть его или ударить, а чтобы удержать на месте, когда Реманн сказал:

- Мы не должны были подпускать его так близко к тебе. Нам следовало лучше защитить тебя. Прости, что мы этого не сделали. Прости, - сказал он, как будто тренеру вообще полагалось извиняться перед одним из своих игроков. Это было так неожиданно и так неоправданно, что Жан забыл, как дышать, и последовавшая за этим мимолетная, предательская мысль разорвала его сердце на части: он не тот, кто должен извиняться передо мной. Наглость этого была почти такой же пугающей, как и правда, и Жан не смог сдержаться, чтобы не разрыдаться.

Не надо, в отчаянии подумал Жан. Потерпи. Пожалуйста

- Жан. - Реманн сильно сжал его плечи. - Ты в безопасности. Я держу тебя. Отпусти.

Жан с ужасным звуком согнулся пополам, и тяжести рук Римана, обхвативших его, было недостаточно, чтобы удержать его от падения.

Глава восемнадцатая

Жан

Жан проснулся в незнакомой комнате на незнакомой кровати. Он уставился в бледный потолок, смутно пытаясь сложить воедино события прошлой ночи. Это приходило осколками моментов: болезненный жар слишком долго скрываемого горя, успокаивающая тяжесть сильных рук, горький привкус таблеток, которые помогали ему успокоиться, когда Жан снова не мог взять себя в руки. Стоп-сигналы, уличные фонари и скрипучая машина, которая уже несколько десятилетий как пережила свой расцвет; Жан не помнил, как он выходил из машины, но в мгновение ока понял, где находится.

От ужаса он в панике вскочил с кровати, но простыни запутались вокруг его лодыжек и чуть не поставили его на колени. Он ухватился за стену, чтобы сохранить равновесие, сердце стучало в висках как отбойный молоток. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы освободиться. Жан не был уверен, застилать постель или убрать ее: конечно, Реманн захотел бы постирать простыни, прежде чем здесь кто-нибудь еще ляжет спать, но оставлять ее в таком беспорядке казалось невыразимо невежливым. Жан быстро и умело привел ее в порядок, хотя его нетвердым рукам потребовалось несколько попыток, чтобы придать четкость углам.

Они уложили его спать в майке и шортах, но его ботинки стояли прямо за дверью спальни. Жан сунул их под мышку, осторожно приоткрыл дверь спальни и выглянул в коридор. Напротив него был открытый дверной проем, ведущий в ванную; почти все остальные двери, которые он мог видеть, были закрыты. Жан взвесил все варианты, прежде чем нырнуть в коридор. От того, что Реманн дал ему вчера вечером, у него невыносимо пересохло в горле, поэтому, покончив со своими делами, он выпил несколько пригоршней воды из крана. Его лицо превратилось в сплошное месиво из-за ударов Хинча и жестокости Зейна, а на шее виднелись синяки от грубых пальцев Зейна. Жан оторвал взгляд от зеркала и вышел из комнаты.

Голос, эхом разносившийся по коридору, был женским, но чем ближе Жан подходил к лестнице, тем более обнадеживающим он ему казался. Дома он достаточно часто слушал утренние новости по выходным, чтобы узнать легкий говор ведущей. Жан спустился по пяти ступенькам на первый этаж, осторожно оглядел пустую гостиную и подошел к следующей открытой двери.

Столовая и кухня были соединены в одну длинную комнату. В одном конце стоял небольшой стол с двумя стульями, а в ближайшем к нему углу был установлен бормочущий телевизор. Реманн сидел на одном из барных стульев у стойки, которая разделяла помещение. Перед ним лежала раскрытая газета, и он пил кофе. Вчерашний незнакомец - Ади, вспомнил Жан - вручную мыл посуду в раковине, но, заметив Жана, застыл на месте.

- Джеймс, - сказал он.

Реманн поднял глаза ипроследил за взглядом Ади, устремленным на Жана. При виде своего своенравного защитника, замершего в дверном проеме, он отодвинул кофе и газету в сторону и повернулся на табурете, чтобы уделить Жану все свое внимание.

- Доброе утро. Ты смог хоть немного поспать?

- Да, тренер, - сказал Жан. - Простите, тренер.

- Тебе не за что извиняться, - сказал Реманн, как будто Жан не испортил премьеру, устроив у него в кабинете неприятный срыв. Возможно, что-то отразилось на лице Жана, потому что Реманн устало вздохнул и вернулся к своему кофе. - Теперь ты понимаешь, Ади?

- Не задирай его, - пожаловался Ади. Обращаясь к Жану, он сказал: - Доброе утро! Адижан Брегович, к твоим услугам. Ты можешь называть меня Ади. А ты - Жан. - Он улыбнулся, но улыбка получилась слабой. - Кстати, об извинениях, я прошу прощения за то, что сказал вчера вечером. В то время я не знал, что это было такое серьезное заявление. Просто Джеймс все лето только о тебе и говорил, - сказал он, тыча локтем в сторону Реманна, пока тот мыл и вытирал руки. - Моро то, Моро се, я уже начал думать, что ты - второе пришествие Христа.

Жан понятия не имел, как ответить на все это, поэтому начал с того, что спросил:

- Вы тренер?

- Боже, нет, нет, нет. Я ничего не смыслю в спорте. - Заметив взгляд, который бросил на него Реманн, Ади сделал выразительный жест. - Ладно, я, конечно, кое-что узнал об экси, но, к счастью, почти все остальное мне не по силам. Ты голоден? Конечно, это так, - сказал он, прежде чем Жан успел возразить. Он достал из ближайшего шкафчика три тарелки и поставил их рядышком у плиты. - Ты как раз вовремя. Давай, давай, бурека хватит на всех, я просто дал ему немного остыть.

- Ешь, - сказал Реманн. - Это пойдет тебе на пользу.

Жан послушно пересек комнату, чтобы взять тарелку, и внимательно изучил свернутый в трубочку ломоть хлеба, который дал ему Ади. Ему хотелось спросить, в чем заключается пищевая ценность, но он был уверен, что Реманн не собьет его с толку. Ади обслужил Реманна у стойки, прежде чем подать ему завтрак, и он жестом пригласил Жана пройти первым к столу. Он поставил свою тарелку напротив Жана, но пока не садился. Ему потребовалось два захода, чтобы все уладить: один - чтобы раздать всем маленькие стаканчики с йогуртом, а другой - чтобы принести Жану черный кофе.

- У нас есть сливки, - сказал Ади, когда Жан спрятал свои ботинки под стол.

- Нет, - ответил Жан и не забыл добавить: - Спасибо.

- Ешьте, - сказал он, опускаясь на стул. - Ешьте, пейте и веселитесь.

Несмотря на его бодрые слова, завтрак оказался неприятным занятием. Новости, слышимые сверху, не смогли пробить брешь в тяжелой тишине, воцарившейся на кухне.

Реманн закончил завтрак первым и быстро убрал со стола тарелки.

- Я сообщу Джереми, что ты проснулся, - сказал он, глядя через комнату на Жана. - От твоего дома до моего примерно двадцать минут езды, так что чувствуй себя как дома. Я буду на заднем дворе, если понадоблюсь.

- Твоя шляпа висит в прачечной, - крикнул Ади, когда Реманн вышел. Жан перевел взгляд с двери на Ади и обратно, отказываясь допускать такие невероятные мысли, но не в силах полностью от них отказаться. Ади допил свой кофе, прежде чем снова сесть и посмотреть на Жана. - Не принимай его отношение близко к сердцу. Я знаю, что он очень беспокоится о тебе; у него просто сложилось впечатление, что ты не чувствуешь себя с ним в безопасности, поэтому он не хочет путаться под ногами.

Жан промолчал, но в этом и не было необходимости. Ади увидел на лице Жана последний ответ, который хотел услышать, и выражение его лица стало серьезным.

- О, но он ведь не лгал, не так ли? Он бы никогда, ни за что не причинил тебе боль. Мне нужно знать, что ты это знаешь.

Но он мог бы, подумал Жан, вспомнив, с какой легкостью Реманн сбил Зейна с ног прошлой ночью. Сразу за этим последовали еще более странные воспоминания: пронизывающая до костей усталость Реманна каждый раз, когда Жан отводил от него взгляд или пытался извиниться за то, что он был похож на Ворона, взволнованно сжатый свисток, когда Жан раскаивался, и осторожные руки на его плечах, как будто он боялся, что Жан может сломаться от неделикатного прикосновения. Жан с трудом сдерживался, чтобы не выдать обескураживающую правду:

- Я знаю, - сказал он, избегая испытующего взгляда Ади.

- Ты уверен? - Спросил Ади, и Жан заставил себя кивнуть. Ади подождал, не последует ли чего-нибудь еще, а затем указал на пустую тарелку Жана. - Вкусно, да? Я попросил Бабу научить меня, прежде чем уйти из дома. Трудное утро требует приятной еды.

- Да, - сказал Жан. Он никогда не считал говядину блюдом на завтрак, но оно было достаточно вкусным. Он добавил запоздалое: - Спасибо.

- Экскурсия по дому? - Спросил Ади, пока собирал посуду. Прежде чем Жан успел ответить, у Ади зазвонил пейджер. Ади проверил номер и присвистнул сквозь зубы. - Если я буду работать, то испорчу этот момент - похоже, мне нужно сделать пару звонков. Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Кофе еще осталось много, а ванная, если понадобится, прямо наверху. Так хорошо? Хорошо. Прости, прости. - Он поплыл прочь, уже роясь в карманах в поисках телефона.

Жан посидел в одиночестве еще несколько минут, но, наконец, взял свою обувь и отправился на неспешную экскурсию. Весь дом Лайлы, вероятно, уместился бы на первом этаже, еще бы место осталось. Он был уютно обставлен, с широкими арочными дверными проемами, которые позволяли каждой комнате дышать. Телевизор в гостиной был в полтора раза больше, чем у Кэт, но его внимание привлекли книжные полки. На многих полках не было книг, вместо них стояли фотографии в рамках. Жан заметил Лисински на нескольких из них, и это, должно быть, была семья Реманна: трое мужчин, стоявших с ним плечом к плечу, были слишком похожи на него, чтобы не быть братьями и сестрами или двоюродными сестрами.

Больше половины фотографий были только с Ади и Реманном. Жан дольше всего задержался на фотографии двух мужчин на лодке в море. Здесь они были заметно моложе, а в волосах Реманна не было заметно седины. Ади с нескрываемой гордостью держал в руках крошечную рыбку, а Реманн смеялся рядом с ним. Фотография была обрезана на уровне талии, но Жан была уверена, что из-под развевающегося подола расстегнутой рубашки Ади был виден большой палец. Возможно, Реманн держался за перила, которые были просто вне поля зрения, но…

Звук шагов по деревянному полу заставил его поспешно вернуть фото на место, но тот, кто двигался, к нему не приближался. Вдалеке хлопнула дверь, и в доме снова воцарилась тишина, и Жан отошел от полок, снедаемый множеством вопросов.

Первый кабинет, мимо которого он прошел, должен был принадлежать Реманну, учитывая, что там от стены до стены висели статьи об экси и фотографии команды. Жан знал, что лучше не вторгаться на чужую территорию, но продолжал идти вперед, сначала мимо закрытой двери, из-за которой доносился голос Ади, а затем мимо прачечной с отдельным шкафом и раковиной.

В конце концов, он оказался у черного хода. Дверь была приоткрыта, только сетчатая перегородка оставалась закрытой, и он выглянул во двор, который был в три раза больше, чем узкий двор Лайлы. Реманн стоял на коленях на грядке и осторожно очищал морковь от грязи. Видеть его в таком состоянии было странно; Жан по глупости полагал, что Реманн не существовал за пределами экси. Это была нелепая мысль, учитывая, что он провел часть весны взаперти с Ваймаком, но Жан, честно говоря, не мог представить, что у тренеров может быть личная жизнь.

- Протянешь руку помощи? - Спросил Реманн, надвигая на глаза поля широкополой шляпы.

Жан был пойман. Он сунул ноги в ботинки, вышел из дома и направился по каменной дорожке к Реманну. Реманн несколькими осторожными движениями показал ему, как очищать морковь от грязи, и он оставил Жана заканчивать грядку, а сам пошел проверять следующий ряд овощей. Жан по одному складывал свои трофеи в наполовину заполненное ведро, которое оставил ему Реманн. То, что ему было чем заняться, помогло ему успокоиться. Это была определенная задача с ожидаемыми результатами, и, хотя она не была простой, это помогло восстановить иерархию между ними.

Реманн вернулся с несколькими огурцами, но снова не спешил уходить. Он с минуту изучал Жана, пока тот работал, и, наконец, сказал:

- Скажи, чем я могу тебе помочь. - Жан медленно повернулся, но не ответил на его взгляд. Реманн дал ему всего несколько секунд на то, чтобы придумать ответ, прежде чем продолжить: - Я знаю, что тебе со мной неуютно, и я знаю, что ты не доверяешь настолько, чтобы довериться мне, но мне нужно знать, что ты в безопасности. Мне нужно знать, что с тобой все в порядке. Понимаешь?

- Я в порядке, тренер.

- Жан. - В его голосе было больше сожаления, чем раздражения. - Я ничего не могу сделать?

Жан подумал о том, что Реманн оттягивал интервью так долго, как только мог, и закрыл ворота Университета Южной Калифорнии, когда пресса последовала за Троянцами на занятия. Он подумал о том, как Реманн сам промывал кровавые укусы Грейсона и как осторожно прикладывал лед к ушибленным ребрам Жана прошлой ночью. Он убрал Жана с глаз долой, прежде чем Троянцы смогли его заметить, зная, что контроль Жана над собой пошатнулся, и привел его сюда, чтобы он мог прийти в себя вдали от их удушающей заботы.

Жан не знал, как справиться с этой незаслуженной добротой; ни за что на свете он не мог бы просить большего, чем то, что уже получил. Это было уже невыносимо - тренер должен был брать, а не давать.

Разве не так? он задумался, вспомнив о неизменном присутствии Ваймака этой весной. Этого было достаточно, чтобы у него заболел живот. Были ли Реманн и Ваймак исключением из правил, или тренеры Воронов были ужасными аномалиями?

Реманн все еще ждал ответа.

«Нет, тренер» только разочаровало бы этого человека, а «Вы сделали больше, чем следовало, тренер» прозвучало бы ужасно неблагодарно. Жан не смог найти золотую середину, поэтому уставился на грязь у себя под ногтями и ничего не сказал.

У Реманна не было другого выбора, кроме как смириться. С усталым вздохом он сменил тему и показал Жану расположение своего огорода. Предполагалось, что сад был идеей Ади, и Реманн годами сопротивлялся этому. Он погубил все комнатные растения, которые когда-либо приносил домой; почему ему должны были доверить более масштабный проект? Но он все равно пытался, снова и снова, пока, наконец, не разобрался в этом. Неудачи по-прежнему случались, но в последнее время Реманн видел больше успехов. Тренер с тихой гордостью осмотрел свой урожай, а Жан с новым интересом принялся изучать зелень.

Он никогда раньше не думал о том, чтобы что-то выращивать, но, вертя помидор в пальцах, Жан подумал, хватит ли места на крошечном заднем дворе их дома, чтобы попробовать. Не будет ли это слишком хлопотно и утомительно в долгосрочной перспективе, или же будет приятнее выращивать что-нибудь от косточки до тарелки? Он лениво подумал, растут ли персики на лозах или деревьях. Он чуть было не спросил, но не знал, как Реманн отреагирует на его невежество.

В этот момент задняя дверь со скрипом отворилась, и Джереми вышел на дорожку, чтобы рассмотреть их. Он не взял с собой костыль; возможно, он не лгал, что вчерашнее ограничения были простой мерой предосторожности. Напряженная складка на губах Джереми больше походила на беспокойство, чем на боль, когда он изучал лицо Жана. Жан позволил ему насмотреться вволю, не здороваясь и не подбадривая, и Джереми, наконец, вспомнил о хороших манерах.

- Доброе утро, тренер. Как поживает моя тыква?

- Я еще не закончил, но у меня еще есть несколько недель. - Реманн стряхнул грязь с ладоней и повернулся к Жану. Он протянул ему ведро с овощами и сказал: - Это для тебя. Оставь ведро, если сможешь придумать, как его использовать, или выброси, если не сможешь. Клянусь, у нас где-то есть, по меньшей мере, десять таких ведерок, так что оно мне не понадобится.

Жан поколебался, прежде чем взять его.

- Спасибо, тренер.

- А теперь иди, - сказал Реманн, поднимаясь на ноги.

Жан встал и одной рукой отряхнул колени. Реманн проводил их обоих до боковых ворот, чтобы открыть их, но не последовал за ними. Он жестом подозвал Джереми и сказал:

- Будь осторожен, если зайдешь на стадион за его вещами. Охрана должна быть в состоянии повышенной готовности, но я бы предпочел ничего не оставлять на волю случая. - Он дождался серьезного кивка Джереми, прежде чем, взглянув на Жана, добавить: - Присматривайте друг за другом и дайте нам знать, если вам что-нибудь понадобится.

- Да, тренер, - последовал общий ответ, и Джереми увел Жана прочь.

Узкая дорожка привела их к парадному входу в дом. Незнакомая машина стояла бок о бок с машиной Жана в начале подъездной дорожки, а позади них была припаркована скрипучая машина Реманна. На самом деле для машины Джереми там было мало места, но он приложил все усилия, чтобы она поместилась. Это означало, что большая часть его багажника торчала на дороге, но, похоже, здесь не было оживленного движения. По обе стороны тихой улицы тянулись огромные дома и деревья в форме скульптур.

Джереми первым подошел к пассажирской двери, но вместо того, чтобы открыть ее, повернулся и внимательно посмотрел на Жана. Его взгляд невольно упал на синяки вокруг шеи Жана, и лицо Джереми вытянулось.

- Я знал, что это была плохая идея, - признался Джереми так тихо, что Жан едва мог расслышать его, несмотря на то, как близко они стояли. - Ты никогда по-настоящему не говорил о Зейне, но то, как старательно ты избегал его упоминать, заставило меня заподозрить, что он был проблемой. Я не доверял ему и не хотел, чтобы ты уходил с ним, но я не думал, что имею право отказать тебе. Затем Лукас практически сбил тренера с ног, сказав, что Зейн пытался убить тебя, и я... - Джереми не смог закончить фразу.

Технически, Зейн хотел убить Лукаса, но Жан не мог вдаваться в подробности. Он знал, какие предположения сделает Джереми о Грейсоне и Зейне, если Жан возложит эту ответственность на Лукаса, и у него не было сил разбираться с этим прямо сейчас: он не хотел признавать уродливую правду и не был заинтересован во лжи, которая могла бы искупить грехи Зейна. Было легче сосредоточиться на остальном: на том, что Лукас побежал за помощью после того, как сбежал. Жан не переставал удивляться, как Реманн так быстро добрался до них.

- Он не был таким. Этот бой должен был состояться на восемь месяцев раньше. - Это никак не помогло избавиться от чувства вины во взгляде Джереми, поэтому Жан добавил: - Хорошо, что он пришел. Мне нужно было увидеть его в последний раз.

Он был удивлен, что сказал это искренне, но там, где раньше были открытые раны, остались свежие шрамы. Это было любопытное открытие; он ожидал, что порочность Зейна сломает его еще больше, а не меньше. Возможно, это было связано не столько с агрессией Зейна, сколько с тем, что Реманн после этого извлек яд из его разбитого сердца. Напряжение, которое он носил в себе слишком много месяцев, наконец-то отпустило его, оставив опустошенным и усталым.

- Хорошо, - тихо и недоверчиво повторил Джереми. Он потянулся к шее Жана, но замер на волосок от прикосновения к покрытой пятнами коже. - Хватит, значит, хватит. Если тебе неудобно выступать против него, позвольте мне, по крайней мере, сделать заявление от твоего имени.

- Мне нечего сказать.

- Мы не можем просто игнорировать это.

- И это говорит человек, который не обращал внимания на свои синяки, - резко сказал Жан.

- Господи, Жан. Это не одно и то же. Файзер... - Джереми вздрогнул, осознав свою оплошность. Жан запомнил имя этого человека, хотя Джереми пытался отвлечь его: - Очевидно, Зейн пытался причинить тебе боль, и ты не хочешь привлекать его к ответственности. Ты заслуживаешь лучшего, чем это.

Снова это слово; Жан хотел сорвать его с языка Джереми. Он схватил Джереми за подбородок, чтобы заставить его поднять голову.

- Похуй то, чего я заслуживаю. А как же то, чего я хочу?

Смелое требование - и невыносимо бездумное. Это было совсем не то, что имел в виду Жан, но он почувствовал свою ошибку, как только изумленный взгляд Джереми встретился с его взглядом. Призрак ножа Рико, приставленного к его горлу, заставил его отдернуть руку, и Жан отступил на безопасное расстояние. Джереми, в свою очередь, отступил, но ему некуда было деваться. Вместо этого он прислонился к своей машине и стал изучать лицо Жана пристальным, непоколебимым взглядом. Жан отказывался отвечать на это, но считал удары сердца, пока опасность не миновала.

Наконец Джереми спросил:

- Тогда чего ты хочешь? Скажи мне, потому что я не знаю, как еще тебе помочь. Они преследуют тебя дома, на учебе, на корте - я не могу смотреть, как они целый год так с тобой поступают. Это несправедливо. Мне нужно, чтобы ты чувствовал себя с нами в безопасности.

- Большую часть времени я так и чувствую, - сказал Жан, и это было правдой. - Ты обещал, что не будешь отводить взгляд, поэтому я позволю тебе смотреть. Но позволь ему уйти, капитан, и позволь мне запереть за ним дверь. Он не вернется. Он пришел сюда за правдой, а не за цифрой. Больше он ничего не может у меня отнять.

Джереми молчал целую вечность, а затем произнес лишь сдавленное:

- Ты уверен?

- Да, - немедленно согласился Жан.

- Мне это не нравится, - сказал Джереми.

- Это твое право.

Джереми опустил взгляд, признавая поражение. Жан отпустил его, и Джереми открыл для него пассажирскую дверь, прежде чем тронуться с места. Жан поставил ведро с овощами на пол между своих ног, и он сжался, когда Джереми забрался на водительское сиденье.

Не было ни малейшего шанса, что они доберутся до дома молча, но Джереми держался, пока они не выехали на шоссе. Затем он порылся одной рукой в подстаканнике и протянул Жану монету.

- Пять центов за твои мысли?

Жан не был уверен, о чем он думал, но, возможно, в его голове просто не хватало места, чтобы разобраться в них. Он взял монету и покатал ее между пальцами, глядя в окно.

- Мне не понравились Рыси, - сказал он. Он почувствовал на себе взгляд Джереми, когда начал с самого неожиданного места, но его капитан придержал язык и вернул свое внимание к дороге перед ними. – Должны были, да? Они играют так, как меня учили. Правильный путь, - добавил он, зная, что Джереми может прервать его.

Джереми не клюнул на приманку, и Жан спокойно разобрался со своими колючими мыслями. Все лето он вел тяжелую борьбу, тщетно пытаясь сбить с толку Троянцев и ворча, что они требуют от него сдержанности. Он убеждал их образумиться и расставить приоритеты, а они радостно отказывали ему на каждом шагу.

Вчера вечером они были великолепны, как он и предполагал, в конце концов, они были Большой тройкой и звездами унылого мира Кевина, но его потрясло не их выступление. Был резкий контраст между Рысями и Троянцами, после этого подчеркнутый непримиримой бессердечностью Зейна. Какое острое напоминание о том, как далеко он ушел от отвратительной нормы.

- Я не хочу, чтобы ты был таким, как Зейн, - медленно проговорил Жан, пытаясь собрать все воедино. - Я не хочу, чтобы тренер был похож на хозяина. Я не хочу учить Таннера раскаиваться, когда он постоянно проваливает мои упражнения, или ломать клюшку о спину Кэт, если считаю, что она должна была выступить лучше. Я никогда не хочу возвращаться к тому, как все было. Может, вы и дураки, а я самый большой дурак из всех, кто вам потакает, но лучше быть безрассудными дураками, чем Воронами.

Он протянул монету Джереми.

- Мы сделаем по-вашему и все равно победим.

Наконец, Джереми улыбнулся, и это выглядело почти по-настоящему. Он вслепую потянулся за монетой, и Жан вложил ее ему в ладонь, чтобы Джереми мог не отрывать взгляда от дороги. Джереми быстро сжал его пальцы и сказал:

- Если ты на нашей стороне, как мы можем проиграть?

Жан знал, он хотел согреть его, но тон был немного резким. Жан предположил, что он все еще расстроен из-за того, что позволил Зейну выйти сухим из воды, и он огляделся в поисках подходящего способа отвлечься. На чем он споткнулся, так это на опрометчивом:

- Тренер - он..., - он не смог закончить. Было непростительно дерзко сделать такое самонадеянное заявление о тренере. Он ограничился расплывчатым и неуверенным: - Тренер и Ади.

Джереми закончил за него:

- Да, они партнеры. Они вместе уже около двадцати семи лет. Сейчас, может быть, двадцать восемь. Но они довольно сдержанны. Не знаю, что скажут люди о том, что гей возглавляет спортивную команду колледжа. Раздевалка, впечатлительные спортсмены, вся эта предвзятая чепуха. Официально Ади - лучший друг тренера по колледжу. Два холостяка, живущие мечтой в Лос-Анджелесе или что-то в этом роде. Честно говоря, я даже не уверен, многие ли Троянцы поняли это. Ади обычно избегает стадиона в нерабочее время, и тренер не позволяет ему появляться в смешанной компании. Я познакомился с ним на первом курсе, после... - Он замолчал, зная, что Жан может догадаться об обстоятельствах и без его помощи. Джереми дал ему время переварить услышанное, прежде чем осторожно спросить: - Это заставляет тебя больше бояться тренера или меньше?

Жан решил честно ответить:

- Я не знаю.

С одной стороны, были язвительные слова Рико: «Я выбью из него это», - усталые слова Кевина: «Это должно было стать предупреждением, Жан», - и тысячи осуждающих выпадов, брошенных в его адрес с сокрушительной точностью. С другой стороны, это равнодушие Нила: «Я уверен, он знает», когда Жан предупредил его спрятать Эндрю от Ичиро, небрежное отношение Троянцев к их непристойной линии и партнерство, которое каким-то образом продержалось двадцать восемь лет в этом бессердечном мире.

Жан поковырял костяшки пальцев, размышляя о том, насколько велика разница между этими реальностями. Он знал, что удивляться было пустой тратой времени. Он был собственностью Мориямы; существовали границы, которые он не мог переступить, несмотря ни на что.

- Я бы доверил ему свою жизнь, - сказал Джереми, - но мне не приходилось сталкиваться с тем, что было у тебя, поэтому я не буду пытаться тебя переубеждать. Я знаю, тебе нужно справиться с этим самостоятельно.

Воцарившееся между ними молчание было неприятным, но спокойным, и Жан изматывающе гонял свои мысли по кругу. В конце концов, он обрел покой, только считая: Прохладный вечерний ветерок. Радуги. Открытые дороги. Друзья. Фейерверк. После паузы он добавил условное «Тренер», но это было настолько отвратительно, что ему пришлось отказаться от него. Тецудзи Морияма тоже был тренером, и Жан отказался ассоциировать Реманна и Ваймака с этим жестоким кошмаром.

Он уже сталкивался с такой же проблемой, когда пытался обозначить своих товарищей по команде, но на этот раз простого решения не было. Жан вертел эту мысль, испытывая все большее разочарование, пока случайное воспоминание не остановило его. «Мои дети», - так Ваймак назвал Лисов, и Реманн сказал то же самое этим летом: «Теперь ты один из моих детей».

Отцы? Подумал Жан, но это было настолько неуместно, что он потянулся к дверной ручке.

- Эй, - сказал Джереми, вздрогнув от того, что костяшки пальцев Жан заскребли по двери. - С тобой все в порядке?

- Да, - солгал Жан, глядя в окно. Он попытался заставить свои мысли подчиниться, но они отказывались отпускать его и переходить к другим предложениям. На мгновение он подумал, не спросить ли Рене о чем-нибудь, но быстро отказался от этой идеи. Этот человек был слишком уязвим, чтобы делиться с ним; ему придется разбираться с этим самому. Но много миль спустя он так и не смог придумать ничего другого.

Возможно, подумал он. В конце концов, им не обязательно было знать. И не похоже, чтобы это слово было связано с сентиментальностью. Эрве Моро позаботился об этом.

Жан осторожно перечислил еще раз, закончив словом Отцы.

От этого у него все еще нервно сжималось сердце, но Жан научился с этим жить.

Знакомые улицы отвлекли его от неприятных мыслей минутой позже, и довольно скоро Джереми подъехал к машине Лайлы. У подножия лестницы стояли двое мужчин в костюмах. Жан узнал только одно лицо, но форма была знакомой: это была та же компания, которая обеспечивала Лайле охрану, когда в доме появлялись журналисты.

- Люди ее дяди, - сказал Жан. - Меры предосторожности или реакция?

Джереми скорчил ему извиняющуюся гримасу.

- Ингрид все еще была на скамейке запасных, когда Лукас подбежал к тренеру, поэтому она услышала, что Зейн пошел за тобой. После того, как тренер Уайт выгнал ее со стадиона без объяснения причин, ее коллеги пришли вчера вечером, требуя доказательств того, что он жив. Они не отступят, пока не прибудет охрана. Я думаю, на этот раз они задержатся у нас всего на три или четыре дня, но, надеюсь, этого будет достаточно.

- Сколько еще ее дядя будет терпеть, как я вмешиваюсь в ее жизнь? - Спросил Жан.

- Ты делаешь Лайлу счастливой, и это делает счастливым его, - сказал Джереми. - Не волнуйся.

Жан забрал свои овощи по пути из машины, притворился, что не слышит, как репортеры на улице выкрикивают его имя, и последовал за Джереми вверх по лестнице. Он не был уверен, услышали ли Кэт и Лайла крики или просто узнали знакомый гул двигателя Джереми, но они ждали в холле в пижамах, когда Джереми и Жан вошли в парадную дверь. Скорбь, исказившая лицо Лайлы, когда она разглядела его новые синяки, быстро исчезла, но Кэт пересекла холл в рекордно короткие сроки.

- Когда они, наконец, остановятся? - резко спросила она, кипя от гнева. - Жан...

- Это не имеет значения.

- Это имеет значение, - настаивала Кэт. - Он действительно причинил тебе боль.

Жан поставил ведро между ними, прежде чем почувствовал, как распухло его горло. Кэт послушно взяла его, но ее взгляд не дрогнул. Жан щелкнул пальцами в воздухе между ними, пока она не подняла взгляд, чтобы встретиться с ним взглядом.

- Я активно работаю над тем, чтобы забыть о его существовании. Не подрывай мои попытки. - Упрямое выражение ее лица говорило о том, что ее это не переубедило, поэтому Жан сказал: - Мы больше не будем это обсуждать. Обсуди это с Джереми, если тебе это не нравится.

Кэт недоверчиво посмотрела на Джереми, который покачал головой.

- Это ему решать, Кэт.

Кислое выражение лица Кэт говорило о том, что они еще поспорят, но у нее хватило ума прикусить язык сейчас. Жан постучал по ведру, чтобы отвлечь ее от Джереми, и сказал:

- Подарки от тренера.

Она послушно осмотрела его овощи.

- О, у него получается все лучше, - сказала она с наигранным энтузиазмом. Жана не волновало, что это было притворство; если бы она продолжала в том же духе достаточно долго, у нее бы поднялось настроение. - Хорошо. Я помою их и уберу.

- Хочешь кофе? - Спросила Лайла. - Мы заварили свежий, когда Джереми поехал за тобой.

- Кофе, - согласился Жан, и они вчетвером отправились на кухню.

Кэт, проходя через дверь, указала на столик. На нем стоял ее ноутбук с открытым цветным браузером. Жан сел, чтобы разобраться, в чем дело, пока Джереми наливал кофе для них обоих. Кэт была на новостном сайте экси, вернее, в разделе, посвященном фотографиям, где хранились все кадры, снятые со вчерашних матчей НССА по всей стране. Она уже отфильтровала его, чтобы отобразились только фотографии с матча Троянцы - Рыси, и страница с миниатюрами продолжала отображаться. Жан просматривал их, пока Кэт чистила овощи в раковине.

Серия начиналась с того, что Троянцы пришли на разминку. То тут, то там были снимки, которые практически представляли собой слайд-шоу; фотограф надеялся, что наступит подходящий момент, и был полон решимости запечатлеть его наилучшим образом. Большинство таких сетов были посвящены голевым моментам, но смехотворное количество было сосредоточено вокруг Жана: он разминался перед матчем, общался со своими товарищами по команде в кулуарах, а затем и на самой площадке. Жан пролистал их так быстро, как только смог, не желая видеть себя любопытными глазами незнакомца.

Лайла села рядом с ним и подала знак, Жан передал управление ей. Она перешла на следующую вкладку. Там была опубликована статья, посвященная игре. Жирный шрифт в верхней части страницы гласил:

«УНИВЕРСИТЕТ ЮЖНОЙ КАЛИФОРНИИ ПОБЕЖДАЕТ БЕЛЫЙ ХРЕБЕТ В ДОМАШНЕМ МАТЧЕ; «ЗОЛОТОЙ ВОРОН» ВЗЛЕТАЕТ В ДЕБЮТЕ».

На фотографии прямо под ней было запечатлено празднование победы Троянцами после финальной сирены, но в середине страницы был снимок Жана, отталкивающегося от плеча Ландера.

- Действительно, взлетел, - сказала Лайла. - Я не могла поверить, что ты это сделал.

- Взлетел с Ландера, как с трамплина? - догадалась Кэт, оглянувшись через плечо. - Посмотри на его лицо!

Жан не заметил этого вчера вечером, слишком увлеченный тем, что первым добрался до мяча, но Ландер выглядел глубоко оскорбленным из-за того, что с ним обращались как с реквизитом. От этого у Жана не стали меньше болеть ребра, но это доставило ему некоторое раздраженное удовлетворение. Он осторожно прижал пальцы к своей футболке, проверяя боль, которую не излечил ночной отдых, и сказал:

- Придурок.

- Они - команда очаровашек, - сухо ответила Лайла.

- По крайней мере, мы вовремя убрали их с дороги, - заметила Кэт.

Лайла пролистала страницу, чтобы найти нужный абзац, и прочитала:

- «Если бы не громкая кампания Воронов против него этой весной и безошибочно узнаваемый номер на его лице, любому, кто смотрел этот матч, было бы трудно вспомнить, что Жан Моро перешел из Эдгара Аллана. На Золотом Корте он чувствует себя как дома, как никогда в Эверморе, с неожиданной легкостью сочетая и дополняя печально известный добродушный стиль игры Троянцев».

- Ничего неожиданного, - воинственно ответила Кэт. - Люди просто не слушают.

Лайла внимательно посмотрела на Жана, прежде чем сказать:

- Знаешь, ты был великолепен. Я имею в виду, как на корте, так и за его пределами. - Она перешла на третью вкладку, где открыла одну из фотографий на отдельной странице: Кэт, прижавшаяся к боку Жана, и губы Жана у ее виска. Без контекста это выглядело почти мирно, но Жан вспомнил, о чем они тогда говорили. Он был раздражен тем, что кто-то запечатлел этот момент и выставил его на всеобщее обозрение.

Он отвел взгляд, но Лайла еще не закончила:

- Вороны потратили столько времени, пытаясь изобразить тебя плохо воспитанным проблемным ребенком, но теперь все могут увидеть, кто ты на самом деле. Любой мог бы назвать ваше интервью заранее подготовленной попыткой приукрасить твой имидж, но все, что люди видели вчера вечером, было подлинным. - Она просмотрела еще несколько вкладок, задерживаясь на каждой всего на несколько секунд, чтобы он мог увидеть, что это дополнительные отзывы об игре из других источников. - Общий тон - вдумчивый и позитивный.

- Я не... - начал Жан, но его «меня не заботит, что люди думают обо мне», испарилось у него с языка. Прошлая ночь доказала, что шесть месяцев агрессивного и враждебно настроенного внимания сказались на нем, хотел он того или нет. Он залпом допил остатки кофе и вместо этого сказал: - Я больше не хочу читать свою почту. Выбросьте все это, если доберетесь до нее раньше меня. - Он не потрудился указать Кевина в качестве исключения, зная, что они проверят отправителей на наличие знакомых имен, прежде чем выбросить его письма в мусорную корзину.

- С удовольствием, - сказала Лайла. - Я сегодня же куплю измельчитель.

На кухне воцарилась тишина, но долго она продолжаться не могла. Джереми легонько подтолкнул его локтем и спросил:

- Ты идешь на прием сегодня или предпочитаешь, чтобы его перенесли?

Жан взглянул на часы и увидел, что было четверть десятого. Он пропустил занятие на прошлой неделе из-за банкета. Он предпочел бы никогда туда не возвращаться, но ему нужно было сдержать обещание.

- Я должен идти, но сначала мне нужно принять душ. - При мысли о том, что ему придется промокнуть, когда он будет знать, что его ждет через час, его желудок разрывался на части, но он лег спать после игры и знал, что он в полном беспорядке. - Я быстро.

- Ты всегда так, - сказал Джереми, протягивая руку за кружкой Жана.

Жан передал ее и вышел из комнаты. За то короткое время, которое потребовалось ему, чтобы умыться и одеться, в Интернете появились фотографии с утреннего возвращения домой. Он увидел их на ноутбуке Кэт, когда проверял, нет ли на кухне его друзей. Утреннее солнце было мягче к его синякам, чем резкий свет в ванной Реманна, но синяки на шее явно были оставлены пальцами. Жану не хотелось читать какие-либо домыслы о своей встрече с Зейном, поэтому он повернулся спиной к кухне и направился в гостиную.

Кэт расчесывала волосы Лайлы, пока та набирала что-то на своем телефоне, а Джереми, положив ногу на кофейный столик, осматривал свою лодыжку. Джереми улыбнулся при появлении Жана и поднялся на ноги. Его учебные пособия по юриспруденции лежали на столе вместе с учебником французского, но после недолгого колебания Джереми взял только последний и повел Жана к входной двери.

Жан наблюдал, как он снимает ключи с крючка, прежде чем сказать:

- Я хочу продать машину.

- Конечно, - согласился Джереми.

- Подожди! – Отчаянный окрик Кэт почти заглушил возмущенный вопль Лайлы. Грохот отодвигаемой мебели заставил Жан подумать, что Кэт прыгнула на Лайлу, чтобы быстрее выбраться из комнаты. Она ухватилась за дверной косяк гостиной, чтобы не вылететь в коридор, и потянулась к нему. - Я имею в виду, да! Да, ты должен. Позволь мне помочь тебе. Мой дядя выкупил бы ее у тебя в мгновение ока. Это предмет коллекционирования для нужных людей, и все такое, так что, учитывая это и то, что я за тебя ручаюсь, ты можешь на этом заработать. Пятизначную сумму - легко.

- Ты в это не веришь, - скептически заметил Жан.

- Я знаю, что права, - пообещала Кэт. Она отчаянно замахала на него руками, словно боялась, что он уйдет прежде, чем она закончит свою речь, и добавила: - Но, Жан, ты мог бы даже обменять ее на свой собственный байк, и у тебя все равно осталось бы много денег. Тебе, конечно, не обязательно, ты можешь оставлять это на закуску бесконечно, но разве не было бы здорово иметь что-то, что принадлежит только тебе?

В ее устах это прозвучало легко. Возможно, так оно и было на самом деле. Жан поколебался, прежде чем сказать:

- Я подумаю об этом.

Охранники провожали их с серьезными лицами, но Жан больше не слышал криков, призывающих его к вниманию. Возможно, репортеры были удовлетворены уже полученными кадрами, или охранники прогнали их, когда они попытались подойти ближе, чтобы задать вопросы. В любом случае, Джереми вывел их на дорогу, ведущую на север, без каких-либо дальнейших неудач. Жан смотрел, как город проплывает за окном, и старался не думать о том, что их ждет.

Джереми не давал ему покоя, пока не припарковался, а потом сказал:

- Вчера вечером я разговаривал с Рене Уокер. - Это было настолько неожиданно, что Жан мог только смотреть на него. Джереми посмотрел на него с непроницаемым выражением лица, прежде чем объяснить: - Она не смогла дозвониться до тебя, поэтому попросила Кевина позвонить мне. До нее дошли слухи, что Ричер напал на тебя на корте, и ей нужно было знать, что с тобой все в порядке. Я сказал, что тренер присматривает за тобой и что ты поговоришь с ней сегодня. Все правильно?

- Да, - сказала Жан. - Мне нужно будет забрать свой телефон.

- Мы заберем его по дороге домой, - пообещал Джереми.

Они пришли на прием рано, но минуты пролетели незаметно. Наконец, Жана проводили в кабинет, и он закрыл за собой дверь. Он занял свое место, когда врач жестом пригласил его, и мужчина откинулся на спинку стула, чтобы рассмотреть Жана. Медленный взгляд скользнул по новым синякам на его лице и шее.

- Нам нужно поговорить об этом? - спросил он.

- Вчера вечером была домашняя игра, - сказал Жан.

Взгляд доктора задержался на его горле, но он решил не давить.

- Я рад, что ты вернулся. Я не был уверен, что ты придешь.

Не было смысла лгать.

- Я не хотел, но я... - Простые отговорки рассыпались в прах; они все еще были правдой, но в тот момент казались пустыми. Это был голос Реманна в его голове, голос Реманна, его друзей и Нила, с неумолимой силой заглушавший его жалкие мысли и оправдания. Жан сжимал руки до тех пор, пока у него не онемели пальцы, и заставлял себя верить в слова, которые медленно произносил: - Я заслуживаю того, чтобы мне стало лучше.

- Ты заслуживаешь, - сказал доктор с легким и непоколебимым сочувствием, которое каким-то образом помогло Жану сохранить рассудок во время этого ужасного сеанса, - и ты это сделаешь.

«По одной неделе за раз», - пообещал ему Джереми.

Жан медленно вздохнул и кивнул.

- Хорошо.

Глава девятнадцатая

Джереми

Утренняя тренировка в понедельник прошла так напряженно и уныло, как Джереми и предполагал, и это несмотря на то, что он провел всю субботу и воскресенье, переписываясь со своими товарищами по команде. Это был второй раз, когда бывший товарищ по команде напал на Жана на Золотом корте, и Троянцы были справедливо возмущены этим. То, что Зейн поднял руку на Жана и вернулся домой без каких-либо последствий, было непростительно; то, что в рассказе Ингрид это прозвучало как двустороннее соперничество, было еще хуже.

Джереми понимал гнев своих товарищей по команде, и его собственная обида давила ему на сердце, но он пообещал следовать примеру Жана. Ему не обязательно должно было это нравиться; через несколько дней стало очевидно, что Жан знает, что делает. Все лето он медленно и осторожно отходил от Воронов, но для него решительный отказ от всего, за что они выступали, стал огромным скачком к окончательному исцелению.

Джереми никогда не видел его таким спокойным, хотя потребовалось время, чтобы заметить изменения: Жан, наконец, стал относиться к Троянцам как к своей команде, а не как к команде, в которую его назначили. Это был небольшой, но важный сдвиг в его мировоззрении и поведении. Джереми никогда не простит Зейна, но сейчас он не станет будить спящих собак.

Помогло то, что на этой неделе у прессы были дела поважнее. Из-за смерти Роджесона Вороны были освобождены от участия в субботнем осеннем банкете. Их первым публичным выступлением в сезоне стал предстоящий матч против Лисов. И Эдгар Аллан, и Университет Пальметто всю неделю проводили мероприятия в кампусах, чтобы привлечь внимание своих студентов, и во вторник днем Ваймак пригласил прессу в свою раздевалку.

Из-за тренировок Джереми пришлось подождать, пока он вернется домой, чтобы посмотреть видео, но дополнительные тренировки Жана задержали его друзей почти на столько же времени. Джереми написал Лайле, когда был дома и сел за свой ноутбук, и она дала ему знать, когда они собрались за компьютером Кэт. Это было не так весело, как быть там с ними, но это заставило его почувствовать себя немного ближе, когда он включил запись.

Первокурсники Лисов выступили первыми, и Джереми с немалым утомлением слушал, как они списывали Воронов со счетов как чрезмерно раскрученных новичков. Это была смелая позиция, учитывая, как долго Вороны доминировали и как мало опыта у этих ребят было в НССА. Старшекурсники были ненамного лучше, но Джереми был бы удивлен такой вежливостью. Лисов слишком много лет пинали ногами, они были мишенью для тысяч жестоких шуток, и много лет назад они научились огрызаться при каждом удобном случае.

Они были вызваны парами, и было неизбежно, что Кевин и Нил будут вместе. Кевин не мог быть грубым перед камерой, но Джереми умел читать между строк: Кевин вообще не был заинтересован в матче-реванше. Эдгар Аллан был жалким подобием самого себя. Без Идеального корта и тренера Мориямы команда больше не представляла для него ни интереса, ни ценности. Кевин храбро старался не вовлекать Нила в разговор, не доверяя своему вице-капитану, но интервьюер был настойчив.

- А как насчет тебя? - спросил мужчина, в третий раз поднося микрофон к лицу Нила. - Ты с нетерпением ждешь матча?

- Конечно, - ответил Нил. - Если они потрудятся прийти на этой неделе.

После нескольких неловких моментов репортер пошутил:

- И это все? В прошлом году у тебя были более решительные слова о Воронах.

- Большинство из них были об их тренере и Рико, но эти двое больше не представляют проблемы. - Нил безразлично пожал плечами. То, как его толкали, навело Джереми на мысль, что Кевин пнул его так, чтобы этого не было видно камере. Нил ответил на испепеляющий взгляд Кевина равнодушным взглядом и только сказал: - Если бы ты когда-нибудь был честен, когда люди спрашивают тебя о них, мне бы не пришлось этого делать.

- И это говорит наименее честный человек из всех, кого я знаю, - сказал Кевин.

- Они не заслуживают от меня доброты после всего, через что они заставили нас пройти, - настаивал Нил. - Я надеюсь, что они проиграют все игры в этом сезоне, и я буду повторять это столько раз, сколько меня спросят. Им не место на корте, пока оттуда не уберут всех, кого тренировал тренер Морияма. По-моему,Эдгару Аллану следовало бы передать их в другие школы и отменить всю программу.

- Он тебя спрашивал не об этом, - сказал Кевин. - Оставайся в теме.

- Темой были Вороны, - был нераскаявшийся ответ Нила.

- Кстати, о неуместных Воронах, я полагаю, вы смотрели матч Университета Южной Калифорнии в прошлую пятницу, - сказал репортер, поворачивая микрофон к Кевину. Это сработало как заклинание: Кевин совершенно забыл о своем сварливом партнере по команде в угоду Троянским сплетням. - Несмотря на то, как предположительно закончился вечер, какое блестящее начало для твоей любимой команды

- Предположительно, - повторил Джереми и через несколько секунд получил такое же возмущенное сообщение от Кэт.

- Немного неудачно для меня, - со смехом признался репортер. - Мы с коллегами заключили неофициальное пари, что Моро ввяжется хотя бы в одну драку. Я был уверен, что мы увидим первую красную карточку Троянцев.

Возможно, он ожидал, что Кевин согласится с ним, но Кевин изобразил замешательство.

- Троянцы Университета Южной Калифорнии не дерутся на корте. Это их самая противоречивая и хорошо известная стратегия. Я уверен, вы это знаете.

- Да, но... - репортер на мгновение растерялся. - Это была первая игра Моро с такими ограничениями, и я ожидал, что он вернется к старым привычкам. Впечатляет, что он этого не сделал, - добавил он, когда стало очевидно, что Кевин не собирается ему помогать. - Фантастический дебют во всех отношениях, не так ли?

- Конечно, - сказал Нил с улыбкой, которая заставила Джереми отодвинуться от компьютера. - Рад видеть, что его ребра зажили без каких-либо последствий для окружающих. - Он поморщился, когда Кевин пнул его еще раз. Лицо Кевина казалось высеченным из камня, когда он смотрел сверху вниз на своего низкорослого товарища по команде, но ему не нужно было ничего говорить. Нил спокойно закончил: - В любом случае, наше время истекло, и нам нужно возвращаться на корт.

- Вы упомянули ребра Моро? - настаивал интервьюер.

- Рене и Эндрю будут последними, верно? - Спросил Нил, вставая.

В этот момент у Джереми зазвонил телефон, и Джереми прочитал сообщение Лайлы:

«Вечный подстрекатель».

Джереми начал печатать ответ, но интервьюер предпринял последнюю попытку:

- Кевин, не мог бы ты объяснить этот комментарий? - и Кевин замолчал.

Джереми отложил телефон в сторону, чтобы понаблюдать за тем, как Кевин и Нил сверлят друг друга взглядами. То, что Кевин сдался первым, было неожиданно, но, в конце концов, Кевин поднял левую руку, чтобы были видны его шрамы. Несколько мгновений он лениво потирал бледную кожу, затем бросил пристальный взгляд на интервьюера за кадром.

- При всем уважении, в этом нет смысла, - сказал он. - Вы никогда не поверите никому на слово, так что вам лучше спросить правду у Воронов. Но желаю удачи: они не знают, как рассказать об этом, пока их не накормят. - Он жестом велел Нилу двигаться дальше. На этот раз Нил не стал спорить и направился к двери, даже не взглянув на интервьюера. Кевин повернулся к нему со словами: - Спасибо, что уделили нам время. Мы пришлем вам следующую пару.

Джереми запоздало вспомнил о своем телефоне.

«По десятибалльной шкале, насколько Жан сердит?»

«Цитирую, «Злобная угроза»», ответила Лайла несколько секунд спустя.

Прежде чем Джереми успел забеспокоиться, она отправила еще несколько сообщений:

«Он вышел из комнаты, как только Кевин натравил репортера на Воронов. Кэт последовала за ним. Собираюсь задержаться здесь, пока они не вернутся, хотя не уверена, что Жан досмотрит остальное. А как насчет тебя?»

Джереми взглянул на экран. Эндрю Миньярд и Рене Уокер расположились перед камерой, Рене слегка улыбалась, а Эндрю со скучающим видом смотрел вдаль. Джереми поставил ролик на паузу, чтобы рассмотреть вратарей Лисов. Технически, Эндрю представлял большую угрозу на корте, но взгляд Джереми задержался на Рене. До короткого телефонного разговора в пятницу он общался с ней только во время рукопожатия в прошлогоднем полуфинале, но он знал, что она важна для Жана. Они регулярно переписывались, и Кевин сразу узнал ее крестик, когда увидел его на Жане.

Она выглядела довольно мило, но Джереми знал, каких людей тренер Ваймак набирает в свою команду. Более того, он вспомнил, как Жан говорил, что именно Рене забрала его из Эдгара Аллана после того, как Рико избил Жана до полусмерти. Джереми не был уверен, насколько буквально он это понимал, но включил воспроизведение, чтобы услышать ее ответы.

Она находилась в резкой оппозиции к своим товарищам по команде, размышляя о предстоящем матче с осторожностью и легким беспокойством за сомнительное благополучие Воронов. Поскольку Эндрю отказывался говорить, независимо от того, как часто интервьюер пытался включить его в разговор, она была вынуждена вести себя с неослабевающим терпением.

- И последнее, прежде чем вы уйдете, - сказал репортер, - хотя я не уверен, что вы сможете мне помочь. Нил упомянул слух, о котором мы еще не слышали, что прошлой весной Жан, возможно, получил дополнительные травмы, о которых не сообщалось. Возможно, он сказал вам то же самое? - Улыбка Рене угасла, и она с безмятежным спокойствием изучала мужчину. Репортер дал ей несколько секунд на то, чтобы ответить, прежде чем начать: - Мы просто пытаемся разобраться, откуда могут взяться эти сплетни.

Рене приняла сторону, получив «инсайдерскую информацию».

- Жан некоторое время находился с нами до переезда в Калифорнию, но это все, что я могу вам рассказать. Даже если бы с моей стороны не было неуместно обсуждать травмы Жана без его согласия, мы обещали президенту Андричу соблюдать осторожность в этом вопросе. - Джереми не расслышал, что сказал Эндрю, но Рене рассмеялась. Он дважды попытался воспроизвести эту часть с увеличенной громкостью, но бормотание Эндрю предназначалось только для ушей Рене. Джереми сдался и продолжил просмотр.

Рене улыбнулась репортеру, но на этот раз улыбка не коснулась ее глаз.

- Извините, но у нас связаны руки. Продолжение истории вам придется спросить у Эдгара Аллана.

- От них, как известно, трудно добиться комментариев, - сухо заметила репортер.

- Иногда так и есть, - согласилась она. - Возможно, вы обращались не к тем Воронам.

Было очевидно, что от нее ему больше ничего не добиться, поэтому он быстро поблагодарил их и отправил восвояси. Последние несколько минут видео были сняты в студии, где двое мужчин разбирали ответы Лисов. Джереми не нужно было слушать окончание, поэтому он закрыл видео и отодвинул ноутбук в дальний угол стола.

Через несколько минут он взял свой телефон и отправил Лайле новое сообщение:

«Она симпатичная, правда?»

Он мгновение изучал его, нажимая большим пальцем на кнопку отправки, и стер последнюю часть. Секундой позже он удалил остальное. Кэт уже оценила привлекательную внешность Рене, и в любом случае это не имело значения. Если бы Лайла сказала такое без предупреждения, это только заставило бы ее задуматься, а Джереми не хотел, чтобы она задавала вопросы, когда он, в первую очередь, ничего такого не имел в виду.

Его спас стук в дверь, и, обернувшись, он увидел Уильяма в дверях своей спальни. Джереми посмотрел на часы и сказал:

- Поздновато для твоей работы, не так ли?

- Просто заканчиваю кое-что делать, прежде чем закругляться.

Уильям последовал приглашению Джереми войти в комнату и протянул ему конверт из плотной бумаги.

- Это предварительный список французских репетиторов, которые говорят с марсельским акцентом. Самый опытный из них находится за границей и организует занятия по всему миру.… По скайпу? - Уильям наклонился вперед, чтобы заглянуть в свои записи через плечо Джереми. - Один из них в Сан-Франциско имеет восьмилетний опыт работы и также готов обучать тебя по телефону. У последнего нет опыта преподавания, но он местный и говорит на родном языке, если ты предпочитаешь более неформальную обстановку с глазу на глаз. Я приложил копии их анкет, а для сертифицированных преподавателей - подборку отзывов от других студентов. Если ни один из них тебя не удовлетворит, я продолжу поиск.

- Нет, это замечательно, спасибо, - сказал Джереми, задержавшись на последнем. - Есть вероятность, что мама оспорит занятия, когда увидит сводную ведомость Лесли?

Уильям немного подумал, прежде чем ответить:

- Посредственно. По понятным причинам она предпочла бы, чтобы ты снова изучал латынь. - На гримасу Джереми он ответил слабой улыбкой, которая быстро исчезла. Уильям посмотрел на него таким серьезным взглядом, что Джереми снова почувствовал себя восьмилетним. Он слишком поздно осознал, что вертит в руках папку, и заставил себя успокоиться. - Конечно, французский язык по-своему полезен и привлекателен, но это очень специфический диалект. Общеизвестно, что твой новый товарищ по команде родом из Марселя. Ты же знаешь, что твоя мать его не одобряет.

- Она даже не знает его. Она попала под клеветническую кампанию.

- В таком случае, ты отрицаешь его преступную принадлежность, - сказал Уильям.

- Нет, - признал Джереми, - Но почему он несет ответственность за преступления своих родителей? В жизни у него были тяжелые времена, но он дошел до этого, потому что отказывается сдаваться. Каждый божий день он работает над собой, чтобы стать лучше, и, похоже, это никого не волнует, потому что «Путешествия исцеления» не продают столько газет.

Бесстрастное выражение лица Уильяма говорило о том, что он высказал свои аргументы не тому человеку; сам Уильям в любом случае не был высокого мнения о Жане. Джереми тихо вздохнул и сказал:

- Ты знал, что он едва знал английский, когда поступил в Эдгар Аллан? Похоже, это было решение, принятое в последнюю минуту, и у него не было времени как следует подготовиться. Но ему не разрешили говорить по-французски, потому что никто его не понимал. Я просто подумал, что...- Он беспомощно указал на папку. - Я хочу показать ему, что мы так же преданы ему, как и он нам.

Уильям скрестил руки на груди, обдумывая услышанное.

- Матильда узнает, что ты изучаешь французский, и догадается, что тебя вдохновило, но ей необязательно знать все тонкости. Я могу привести достаточно веские доводы в твою пользу, чтобы, возможно, удержать ее: новый интерес к международному праву или изучению иммиграции с намерением в дальнейшем изучать дополнительные языки, чего требует твоя карьера.

Идея была слабовата, но Джереми знал, что она сработает. Нэн наняла Уильяма более двадцати лет назад, по рекомендации своего личного помощника, и с тех пор он был с семьей. Теперь, после смерти Нэн, Матильда была его работодательницей, но она доверяла Уильяму и уважала его больше, чем большинство своих предполагаемых друзей. Искренняя нежность, которая иногда проскальзывала у нее, когда она разговаривала с ним, была теплее, чем все, что она испытывала к собственным детям.

Было неприятно думать об этом, когда Уильям так старался помочь ему, поэтому Джереми постарался подавить эту мысль так быстро, как только смог.

- Я не хочу заставлять тебя выбирать, на чьей ты стороне.

Возможно, часть этой горечи проявилась, потому что Уильям посмотрел на него долгим взглядом. В конце концов, все, что он сказал, было:

- Если ты все еще спрашиваешь, на чьей я стороне, значит, ты был недостаточно внимателен. - Джереми был вынужден отвести взгляд, сжимая челюсти от горя, которое он не осмеливался признать или озвучить. Уильям отступил, давая ему возможность вздохнуть. - Если больше ничего не нужно, я пойду спать.

- Больше ничего, спасибо, - сказал Джереми, подтягивая папку поближе, чтобы не встречаться взглядом с этим человеком. - Отдохни хоть немного.

Он подождал, пока не услышал шаги Уильяма на лестнице, прежде чем разложить анкеты, которые Уильям составил для него. Очевидно, что первая и вторая были лучшим выбором, но Джереми не мог отрицать привлекательности менее структурированных занятий. Вписать их в свое беспорядочное расписание было бы головной болью, но одобрение матери могло стать переломным моментом. Она бы извинила его поздний приход домой с тренировки, если бы знала, что он встречается с репетитором.

Джереми было еще рано обнадеживаться, но он отложил домашнюю работу и составил рекомендательное письмо. Он надеялся на лучшее и готовился к худшему; это было все, что он умел делать, когда дело касалось семьи.

***

Журналистам потребовалось всего несколько часов, чтобы понять, что Рене могла иметь в виду под «не теми Воронами», и последующие сорок восемь часов были хаотичными и сердитыми. Эдгар Аллан позаботился о том, чтобы их нынешний состав был неприкосновенным, и однокурсники Воронов с радостью сомкнули бы ряды, чтобы защитить своих падших звезд, но по Соединенным Штатам и за рубежом было много выпускников, от которых было меньше гарантий.

Джереми должен был бы быть впечатлен ласковым коварством Рене, но он наблюдал за каждой катастрофической и недолговечной стычкой с растущим чувством страха. Было совершенно очевидно, что у Воронов серьезные проблемы, несмотря на то, что прошло столько лет после Эвермора. И дело было не только в широко распространенном нежелании общаться с прессой или в том, насколько решительно они отказывались говорить о тренере Морияме и Гнезде. Половина Воронов, которые закончили обучение и подписали контракты с профессиональными командами, уже покинули лигу. Среднестатистическая карьера Ворона, казалось, длилась всего пять лет.

Если смотреть на них по одному или по двое, то полученные травмы и хроническая боль были просто прискорбны, но если выставлять напоказ стольких несговорчивых Воронов перед камерой спина к спине, это становилось совершенно очевидным. Годы шестнадцатичасового рабочего дня, с таким количеством дней на отдых, вкупе с их отвратительной концепцией раскаяния, потрясли этих игроков до глубины души. Джереми недоумевал, почему кому-то потребовалось так много времени, чтобы это заметить, а потом подумал, что людям просто было все равно. Пока они еще могли играть, Вороны горели ярко и свирепо, и всегда находилось так много игроков, отчаянно пытавшихся заменить их, когда они превращались в пепел.

Джереми опасался за здоровье Жана в долгосрочной перспективе, но еще больше он опасался за Кевина. В тот вечер он написал Кевину сообщение без предупреждения:

«Тебе придется прекратить ночные тренировки».

Когда Кевин не ответил, Джереми попытался дозвониться до него. Потребовалось шесть попыток, прежде чем Кевин, наконец, ответил, и ему было абсолютно наплевать на предупреждения Джереми. Ранее этим летом он сказал, что тренируется с Нилом и Эндрю, но у Джереми не было их номеров. У Джереми было предчувствие, что Эндрю заведет его в тупик, и у него оставался только один выход. Жан не решался поделиться с ним контактной информацией Нила, даже после того, как Джереми все объяснил, но Жан не мог долго отказывать ему. Джереми не был особенно удивлен, что Нил не ответил, но, по крайней мере, он попытался. Он с усталым вздохом отложил телефон и в мрачном настроении вернулся к домашней работе.

По крайней мере, утро принесло возможность отвлечься, так как Троянцам предстоял выездной матч с Ютой. До Солт-Лейк-Сити было одиннадцать часов пути без учета перерыва на обед, а Юта была на целый часовой пояс впереди. Троянцы должны были прибыть в кампус Юты как минимум за час до подачи в шесть тридцать, что означало отъезд из Лос-Анджелеса не позднее без четверти четыре утром. Когда в пятницу в три часа утра, всего через три часа после того, как Джереми сделал домашнее задание, у него зазвонил будильник, он чуть не разбил его подушкой.

Поскольку на этой неделе Лисы взбудоражили Воронов, а охрану Лайлы отпустили на другие объекты, Джереми отвез своих друзей на стадион и припарковал там свою машину на весь день. Лисински спала на скамейке запасных нападающих, не обращая внимания на то, что Тони и Бобби вовсю готовили снаряжение Троянцев к поездке. Джереми подозвал нескольких новичков, чтобы те выкатили стойки с клюшками на парковку, когда все закончат. Хименес распределил всех остальных по рядам в раздевалке, чтобы ему было легче считать. Какая линия была полностью заполнена, она первой поднималась на борт. Неудивительно, что победили вратари, так как их было всего четверо, а пятеро полузащитников последовали сразу за ними.

Чартерный автобус прибыл с командой из двух водителей, которых пришлось сменить на полпути, и которые, к счастью, выглядели значительно бодрее, чем спортсмены, которые садились в него. В автобусе было четырнадцать рядов сидений, хотя первые четыре ряда были зарезервированы. Каждому тренеру досталось по паре мест, а ряд впереди Реманна и Лисински был зарезервирован для водителей. Тони, Бобби и Энджи заняли места сразу за ними, а Троянцы могли свободно расположиться на остальных местах, как им заблагорассудится.

Поскольку свободных мест было всего сорок, а сидело двадцать девять человек, было неизбежно, что кому-то из них придется делиться. Обычные компании собрались вместе, но Джереми заколебался, заметив Таннера, стоящего рядом с Лукасом. Лукас и Хаоюй были неразлучны на первом курсе, но появление Трэвиса в прошлом году означало, что кто-то должен был стать лишним. Лукас перебрался на окраину и с тех пор был один. Он был не согласен с вторжением Таннера, но согласился после недолгих возражений. Возможно, он просто слишком устал, чтобы сопротивляться.

- Все на месте? - спросил Реманн у него за спиной.

- Все, - согласился Джереми, опускаясь на свое место.

Реманн проскользнул мимо него, чтобы закончить подсчет голов. Он проделал это дважды: один раз по пути в хвост, затем на обратном пути, и дал водителю разрешение выезжать на дорогу. Джереми закрыл глаза, когда автобус отъехал от стадиона, и заснул еще до того, как они свернули на 10-ю трассу.

***

Троянцы показали хорошее время и прибыли в Солт-Лейк-Сити незадолго до пяти. Возможно, это было раньше, чем Юта хотела их принять, но, поскольку игра Лисов и Воронов начиналась в семь утра по восточному времени, Калифорнийцы были более чем счастливы остаться в своей раздевалке. Разминка и игра помешали бы Троянцам смотреть матч, но Джереми мог бы увидеть большую часть первого тайма. Он вышел из автобуса сразу за тренерами и включил телевизор в раздевалке, как только смог его найти. Два из них уже были настроены на нужный канал. Джереми выключил третий, чтобы не мешал, и стоял молча и неподвижно, пока на площадку выводили стартовые составы.

Несмотря на смелые слова Лисов во вторник, Ваймак не хотел рисковать. Его новички сегодня не играли на поле, и он вывел на площадку своих сильнейших игроков: Кевина и Нила в нападении, капитана Даниэль Уайлдс в стартовом составе и защитников Мэттью Бойда и Аарона Миньярда в тылу. Эндрю Миньярд был последним и, прижав клюшку к плечу, беззаботно занял свое место в воротах.

Джереми смутно осознавал, что Троянцы заполняют пространство вокруг него. Единственным, кто сейчас имел значение, был Жан, который с напряженным выражением лица смотрел в телевизор. Джереми мог только догадываться, что творилось у него в голове. Он отвергал методы Воронов, но его отношения с жестокой командой были запутанными, и, вероятно, потребовались бы годы, чтобы их распутать. Джереми знал, что он смотрел их игры в чемпионате, но большую часть этого времени он все еще оставался Вороном, скрывающимся от всех. Теперь они были ему незнакомы, и Кевину с Нилом предстояло преодолеть это препятствие.

Он чуть было не спросил, но Жан опередил его, сказав ровным голосом:

- Она не капитан.

- Уайлдс? - Спросила Кэт.

- Лэйн, - догадалась Лайла. Обращаясь к Жану, она спросила: - Неквалифицированна?

- Не имеет значения, насколько она талантлива, - сказал Жан. - Хозяин никогда бы этого не одобрил.

Жан оборвал себя на мгновение позже, чем следовало. Джереми не сразу осознал его оплошность, но тут Пэт спросил:

- Что? - тоном, который обещал расплату. Джереми перевел быстрый взгляд с него на Жана, который теперь стоял прямо, уставившись в телевизор. Его губы были бескровны в тех местах, где он с силой сжимал их зубами.

Если бы это был просто Пэт, Джереми, вероятно, смог бы убедить его отступить, но к этому времени, по крайней мере, половина команды собралась посмотреть игру. В раздевалке было море растерянных лиц.

- Я ослышался, - сказал Ксавье, переводя взгляд с Жана на Джереми. Отсутствие удивления на лице Джереми никак не улучшило его настроения, и Ксавье перевел мрачный взгляд обратно на Жана. На несколько мгновений единственным звуком в раздевалке был шум игры, которая шла на экране, а затем Ксавье спросил: - Не хочешь нам это объяснить?

Выражение лица Жана говорило о том, что он совершенно не понимает, но у Жана не хватило духу ответить отказом на прямые вопросы вице-капитана. Кэт бросила на него один взгляд и прибегла к лучшему и худшему способу отвлечься, какой только могла придумать:

- Ты думаешь, что это жутко, подожди, пока не услышишь, как это произносит Кевин.

- Каталина. - Этот испуганный протест исходил от Жана.

- Не-а, - начал Дерек, но все остальное было забыто, когда дикторы начали кричать.

Джереми снова взглянул на экран телевизора и увидел, что Нил лежит на полу, скорчившись. Лэйн замахнулась на него клюшкой, и Нил успел выбить ее ногу из-под нее как раз вовремя. Падая, она упала на него, нанося боковой удар клюшкой по его горлу с твердым намерением сломать ему шею. Нил попытался ударить ее руками в перчатках, но, похоже, не смог справиться с ней. Какой бы удар ни сбил его с ног первым, он лишил его большей части сил для борьбы.

Судьи распахнули двери, но Лисы были быстрее и ближе, как и Вороны. Кевин был всего в двух шагах от Нила, когда Доусон отбросил клюшку в сторону и прыгнул на него. Кевин не ожидал такого неожиданного веса, и его повалили на колени. Он получил небольшую передышку, сильно ударив локтем по шлему Доусона, и каким-то образом ему удалось развернуться так, что он оказался лицом к лицу с защитником Воронов.

Это был жестокий бой, но на кону у Кевина было нечто большее: его травма была залечена, но сохраняющийся страх снова повредить руку проявлялся в том, как часто он уклонялся от Доусона левым боком. У Доусона не было таких ограничений, и он стремился использовать преимущество. Ему удалось ударить Кевина затылком об пол, а затем Уайлдс выскочила из ниоткуда и отбросила его в сторону. Кевин не стал задерживаться, чтобы помочь ей, а вскочил на ноги и побежал к Нилу.

Судьи добрались до Нила первыми, и им потребовалось двое, чтобы оттащить Лейн от него. Нил не пытался встать, а перекатился на бок и скорчился в агонии. Жан прижал обе руки к экрану телевизора, бормоча что-то на ломком французском. Кэт оттащила его немного назад, чтобы посмотреть, что происходит за его спиной, но Жан, казалось, ничего не замечал.

Камера на мгновение переместилась на домашнюю площадку, где тренеры Воронов изо всех сил старались оттеснить разъяренных нападающих Бойда и Аарона Миньярда. Джереми не сразу заметил Эндрю, пока не понял, что он с Ваймаком. Джереми нигде не видел его клюшки; возможно, она затерялась в какой-то потасовке, из-за которой он так неуверенно держался на ногах. Ваймак держал руку на его джерси, то ли чтобы замедлить его, то ли чтобы поддержать, а Эндрю практически тащил его через корт к Кевину и Нилу. На ходу он прижимал одну руку к боку, и от того, как безвольно она свисала вдоль бедра, у Джереми кровь застыла в жилах.

Толпа и дикторы в ужасе замолчали, поскольку драка на корте разрасталась. Джереми слышал, как резкий голос Лейн эхом отражался от стен, но не мог разобрать ни слова из того, что она говорила. Эндрю подхватил ее справа, когда она вырвалась из рук судей, и даже не колебался. Она была на полпути к Нилу, когда Эндрю схватил ее одной рукой за горло и повалил на землю.

Оба игрока тут же оказались погребены под Ваймаком и судьями. Джереми перевел оцепеневший взгляд на Кевина, который стоял на коленях рядом с Нилом. Медсестра из команды Лисов склонилась над Нилом, проверяя его состояние, и напряжение на ее лице отнюдь не успокаивало.

Незнакомый мужчина, одетый с головы до ног в черное, пересек площадку и присел на корточки рядом с Кевином, и реакция Жана была мгновенной. Он снова бросился на телевизор, ударив по нему обеими руками, чтобы швырнуть его в стену позади. На этот раз Джереми схватил его, чтобы оттащить назад, и от ярости, отразившейся на лице Жана, у него екнуло сердце.

- Кто это? - Спросил Джереми.

Жану не нужно было ничего говорить; Реманн сразу узнал другого мужчину и заговорил со своего места позади них:

- Старший медбрат Воронов, Джосайя Смоллз. - Джереми взглянул в его сторону как раз вовремя, чтобы заметить косой взгляд, который Реманн бросил на Жана. Реманн больше ничего не сказал, а Жан не предложил лучшего объяснения.

Уайлдс и Доусон все еще пытались бороться друг с другом, несмотря на то, что судьи разделяли их. Бойд догнал их и каким-то образом сумел оттащить Уайлдс. Один из рефери следовал за ними по пятам, указывая на дверь корта, но Бойд потащил своего капитана прямо к Кевину и Нилу. Эбби Уинфилд все еще безуспешно пыталась добиться от Нила удовлетворительного ответа. Аарон Миньярд постоял рядом с минуту, прежде чем снять свой шлем и сплюнуть кровь в сторону. Он легонько пнул Кевина по бедру, прежде чем направиться к выходу из корта, и через несколько мгновений Кевин встал и последовал за ним.

Охрана, наконец, вошла на корт, почувствовав, что для восстановления порядка требуется больше людей. Одного за другим Лисов вытесняли с корта, пока не остались только Нил и Эндрю. Наконец, Ваймак вынырнул из кучи дерущихся, удерживая Эндрю в своей удушающей хватке, и держал до тех пор, пока судьи не подтащили хромающего игрока к выходу на площадку для гостей. Смоллз неторопливо последовал за ними, и только когда исчез последний Ворон, Ваймак посадил Эндрю рядом с Нилом. Джереми слишком поздно понял, что заговорили дикторы. Он удивился, когда они начали; ничего из того, что они говорили, не проникло в его затуманенное сознание.

Возможно, если бы он слушал, то резкий переход к повторному просмотру не поразил бы его так сильно, но внезапно он увидел все сцены драки в быстрой последовательности. Все началось с того, что нападающие Воронов вышли на поле всего через тридцать секунд после начала тайма. Уинтер и Уильямс бросились к воротам, один, по-видимому, для того, чтобы забить из-за пределов штрафной, а другой - на подбор, но Уинтер не стал дожидаться, пока его напарник нанесет удар. Он замахнулся клюшкой, как бейсбольной битой, и ударил Эндрю в грудь в тот момент, когда Эндрю отвернулся от него.

Джереми предположил, что кто-то из защитников в панике выкрикнул предупреждение, потому что Эндрю каким-то образом повернул клюшку как раз вовремя, чтобы отразить удар. Удара все равно хватило, чтобы отбросить его к воротам, и он покачнулся, ударившись о стену. То, что он потерял равновесие, вероятно, спасло ему жизнь - Уильямс нанес удар по голове, но Эндрю был уже не там, где минуту назад. Клюшка соскользнула со шлема Эндрю и ударила его по плечу с такой силой, что он упал на колени. Мгновение спустя близнец Эндрю и Бойд бросились на нападающих, размахивая кулаками. Полузащитник Воронов бросился на помощь, но Бойд без проблем справился со вторым телом. Уайлдс сделала шаг в ту сторону, прежде чем повернуться и броситься к Кевину.

Нил все еще был на половине корта от подачи, но он бросился к Эндрю, как только началась борьба. Лейн потребовалось всего секунда, чтобы отвлечься, и она нанесла ему сильный удар сбоку. Он оказался быстрее, чем она ожидала, и ей удалось лишь подрезать его. Силы ее удара было все же достаточно, чтобы он споткнулся. Он тяжело упал, прижимая одну руку в перчатке к боку, а другой тщетно пытаясь не удариться лицом об пол. Джереми видел драку оттуда, но, зная, как она началась и как быстро переросла в побоище, только усугубило ситуацию. Стоявший рядом с ним Жан в ужасе схватился обеими руками за собственную грудную клетку.

Камеры вернулись к прямой трансляции после того, как Уайлдс повалила Доусона на пол. Кто-то, наконец, поднял Нила на ноги, и Эндрю каким-то образом удержал его. Уинфилд и Ваймак заключили их в скобки, когда они заковыляли к двери. Камера, установленная во внутреннем дворе, смогла лучше рассмотреть их лица, когда они подошли к двери, и на лице Нила было написано страдание. Только новички Лисов все еще были на скамейке запасных; остальные Лисы, по-видимому, были в раздевалке. Уинфилд была бы занята тем, что пыталась самостоятельно собрать их воедино.

На площадку вышла бригада из трех человек, чтобы убрать кровь. Издалека доносилось эхо голоса диктора стадиона, но Джереми не мог разобрать ни слова. Несколько мгновений спустя камеры зафиксировали Росси на боковой линии, где он был окружен охраной и судьями. У него был вид человека, который знает, что его карьера закончена. Джереми не стало легче от осознания того, что он не имеет к этому никакого отношения, и он пока не мог жалеть его. У Росси было все лето, чтобы понять, что Вороны не готовы.

- Хорошо, что Джостен такой низкорослый, - сказал Коди с неудачной попыткой пошутить. - Если бы он был чуть выше, клюшка Лэйн попала бы ему прямо по почкам. Мне показалось, что его защита приняла на себя большую часть ее удара.

- Защита не спасла Жана, - сказал Лукас. - Джостена она не спасла, во всяком случае, не полностью.

Джереми терялся, пока не вспомнил, как упорно Жан объяснял свои тяжелые травмы грубой потасовкой. Кэт и Лайла были единственными, кто знал, кто на самом деле сломал ребра Жану прошлой весной. Джереми представил, как Рико замахивается на Жана так же, как Жасмин Лэйн замахивалась на Нила, и у него так сдавило грудь, что он подумал, что сейчас что-нибудь лопнет.

- Получаю весточку от официальных лиц сегодняшнего вечера, - сказал один из спортивных комментаторов, и трансляция переместилась туда, где она и ее коллега сидели за столом. Она что-то записывала, но свободной рукой следила за своим продвижением по странице, читая вслух. - Игра была отложена, но дата и время пока не определены. За сегодняшнее нарушение правил назначены следующие наказания. Что касается Лисов: желтые карточки защитникам Мэттью Бойду и Аарону Миньярду. Красная карточка капитану Даниэль Уайлдс. Красная карточка и дисквалификация на пять матчей вратарю Эндрю Миньярду. Вороны: красные карточки всему стартовому составу.

Она начала перечислять имена игроков Воронов, но Джереми едва расслышал ее из-за нового хаоса в раздевалке.

- Дисквалификация? - Повторил Себастьян. - Они же не серьезно.

- Чрезмерная сила, - сказал Шон, угрюмо глядя в телевизор. - Невозможно задушить человека без последствий.

- Он мог сломать ей шею, повалив ее таким образом, - добавил Шейн. - Он должен был позволить судьям разобраться с этим и сосредоточиться на своем партнере по команде.

- Она первая это начала! - Сказал Диллон, не веря своим ушам. - Почему ее не отстранили от игры? Почему не тех, кто преследовал Миньярда? Почему только его?

- Когда это Воронов привлекали к ответственности? - Спросила Лайла.

- Имейте веру, - сказал Реманн с непоколебимым спокойствием. - Сегодняшние официальные лица, скорее всего, передадут дело в КРЭ, и тренера Мориямы больше нет в их рядах, чтобы защитить свою команду. - При этом он взглянул на Жана, но Жан, казалось, не слышал его из-за телевизора. Реманн не стал настаивать, но посмотрел на часы и посмотрел на Джереми. - Нам еще рановато начинать, но, стоя здесь и размышляя, мы ничего не изменим. Погоняй их несколько кругов. Медленно и спокойно, это был долгий день.

Джереми открыл рот, чтобы возразить, но передумал.

- Да, тренер.

- Моро, задержись на минутку, - сказал Реманн, когда Джереми жестом пригласил Троянцев следовать за ним в раздевалку.

Когда Джереми отвернулся, по телевизору снова показывали повторы. Не имело значения, сколько кругов он пробежал со своей командой; каждый раз, когда он моргал, он видел, что Нил сломан и все еще лежит на корте.

Глава двадцатая

Джереми

Юта была шумной командой, которая уже много лет не представляла реальной угрозы, что предоставило Троянцам редкую и прекрасную возможность занять третью строчку. В основном это были второкурсники, которые весь прошлый год сидели на скамейке запасных, и несколько старшекурсников, которые при необходимости оказывали им поддержку. Джереми был рад видеть, на что они способны - по крайней мере, он был рад, пока ужасающая жестокость Воронов не испортила ему настроение.

Обычно Набиля выводили в стартовом составе на такой матч, но в связи с началом Рамадана он должен был соблюдать пост до октября. Он все еще мог тренироваться и играть, но чувствовал себя более комфортно и эффективно в качестве запасного. Ананья выходила в стартовом составе, а Набиль заменял Тимоти по мере необходимости во втором тайме. Джереми полностью отсутствовал в составе, как и Жан. Джереми не был уверен, было ли это благословением или проклятием: он не был уверен, что сможет полностью сосредоточиться на игре, но у него не было ничего существенного, что могло бы отвлечь его от Лисов.

На третьем круге Троянцев на скамейке запасных ждали капитан Юты Микки Тэлси и вице-капитан Бруно Уинслоу. Джереми предположил, что ассистенты Юты остановили их, поэтому они с Ксавье отошли, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

Тэлси пропустил приветствие, чтобы спросить:

- Вы видели матч Воронов?

- Да, - сказал Джереми, обмениваясь с ними легкими рукопожатиями. - Надеюсь, мы узнаем что-нибудь новенькое до начала матча.

- Это не имеет смысла, - сказал Тэлси. - Люди болели за них, понимаете? Не поймите меня неправильно, было очень приятно наблюдать, как они унижались прошлой весной, но их крах и неудача этим летом были довольно пугающими. Я действительно думал, что они соберутся до начала сезона.

- Как они могли? - Спросил Уинслоу. - Этим летом люди устраивали спектакль из их трагедий. Все это из-за Лисов, - добавил он. Когда Ксавье нахмурился, он продолжил: - Бьюсь об заклад, ты видел их интервью так же, как и я. Они нарывались на драку; они не могут оплакивать жертву, когда ее находят.

- Будешь нести чушь - получишь удар, - согласился Тэлси.

- Враждебность Лисов понятна, - сказал Ксавье. - Вороны затеяли эту драку, когда Кевин перевелся. Во всяком случае, это сделали их фанаты, и Эдгар Аллан только однажды призвал их к порядку. Поджог? - спросил он, увидев, что на Юту это не произвело впечатления. Он посчитал на пальцах. - Разрушение кампуса и стадиона в Пальметто? Полицейские рейды? Напомните мне, сколько машин было разбито у общежития спортсменов прошлой весной.

Тэлси отмахнулся от него.

- Вороны не несут ответственности за то, что делают их фанаты. Вините администрацию Воронов и их сумасшедших последователей, а не их самих. Они не виноваты, что их талант и популярность поставили их в центр всего этого безумия. Я ведь не виню вас за то, что Университет Южной Калифорнии и Калифорнийский университет Лос-Анджелеса разрывают кампусы друг друга из-за вашего футбольного соперничества, не так ли?

Это обвинение было выдвинуто против Джереми, взвешивающего свои слова так тщательно, как только мог.

- Статус жертвы не освобождает автоматически кого-либо от ответственности за совершенные проступки, - сказал он, наконец. - Я могу сожалеть о том, через что они сейчас проходят, но я не обязан прощать их за то, что они сделали с дорогими мне людьми. Я искренне надеюсь, что они получат необходимую им помощь, и я надеюсь, что это произойдет как можно дальше от корта. Джостен был прав: никто из них еще не готов вернуться. Это несправедливо по отношению к ним или к тем, с кем они имеют дело.

- Это дерзко, - сказал Тэлси и недобро добавил: - и корыстно, поскольку они всегда стояли между вами и короной. В ваших же интересах, если они будут отстранены от участия в играх.

- При всем уважении, мы всегда были меньше озабочены тем, с кем мы играем, чем тем, как мы играем, - сказал Джереми. Телси не выглядел убежденным, но это был такой второстепенный аргумент, что Джереми не видел необходимости настаивать. Вместо этого он спросил: - Разделим площадку для тренировок? – У Юты было всего восемнадцать игроков, что означало, что будет тесно, но это выполнимо, если обе команды выйдут одновременно. - Если кто-нибудь сможет подойти и открыть дверь с нашей стороны, мы займем гостевую площадку.

Уинслоу указал на Джереми.

- Это правда, что Ричер пытался убить Моро на прошлой неделе? Я видел фотографии. - Он изобразил, что душит себя одной рукой, и посмотрел на выражение лица Джереми, пытаясь понять правду. - Слишком долгий путь, чтобы убить парня, который, предположительно, ни в чем не виноват, тебе не кажется?

- Спасибо за беспокойство, - сказал Джереми.

Когда стало очевидно, что больше они ничего не добьются, Тэлси вздохнул и махнул рукой.

- Да, мы попросим кого-нибудь открыть для вас дверь. Увидимся на жеребьевке.

Ксавье подождал, пока они не отошли на половину площадки от Юты, прежде чем сказать:

- Думаю, я его ненавижу.

Это было достаточно неожиданно, чтобы Джереми чуть не споткнулся о собственные ноги.

- Тэлси?

- Тренера Морияма, - сказал Ксавье. Уголки его рта дернулись, и стало ясно, что он борется с недовольством. Стадион был пуст в это время после подачи, но после трех лет в Троянцах Ксавье привык следить за выражением своего лица на публике. - Ему не следовало вот так бросать и исчезать. Интрига, стоящая за этим внезапным уходом, не позволяет никому отпустить его и двигаться дальше. Вороны по-прежнему остаются его любимыми протеже, уязвленным идеалом, к которому каждый должен стремиться. Никто не может относиться к ним критически; все следят за человеком, который не вернется домой.

- Кстати, о Воронах. - Ксавье схватил Джереми за руку и заставил его остановиться. - Кто, черт возьми, такой «хозяин», Джереми? Кто-то в звании, кто-то, за кем остается последнее слово о том, кто может или не может быть капитаном этой команды, я знаю, но скажи мне, что я неправильно связываю факты. - Ксавье искал ответы на лице Джереми, но мрачное выражение Джереми его не успокоило. Ксавье отшатнулся от него, словно обжегшись. - Ты это несерьезно.

- Чем больше я узнаю об Эдгаре Аллане, тем больше мне становится не по себе, - признался Джереми.

- Ты так думаешь? - Ксавье вытер внезапно охвативший его озноб и посмотрел на трибуны. Минуту он молча обдумывал свои гневные мысли, затем ткнул пальцем в грудь Джереми и сказал: - Жан не может по-настоящему успокоиться, когда на него давят. Заставь его сказать это по телевизору. Это вызовет интерес, я гарантирую.

- Нет, - сказал Джереми и настоял: - Нет, - когда Ксавье только нахмурился. Джереми попытался что-то сказать, чтобы удержать его, но лучшее, что он мог сказать, была правда: - Ксавье, он боится Эдгара Аллана. - Это немедленно стерло раздраженное выражение с лица Ксавье, и Джереми воспользовался этим преимуществом: - Он не хочет бросать им вызов. Мне это не должно нравиться, и я не перестану поощрять его стоять на своем, но я не собираюсь втягивать его в конфронтацию, к которой он не готов. Он учится доверять нам. Я не могу предать его.

Ксавье поморщился, но спорить не стал, и они снова направились к гостевым скамейкам. Они уже почти дошли до раздевалки, когда Ксавье сказал:

- Если тренер Морияма и замышлял там какую-то сомнительную глупость, то Эдгар Аллан его прикрывал. Уокер практически сказала это, не так ли? - Он нахмурился, размышляя, затем сказал: - Университет Пальметто пообещал президенту Андричу благоразумие.

- Умно, не правда ли? - спросил Джереми. - Она подтвердила, что травмы Жана были серьезнее, чем сообщалось, и что правление Эдгара Аллана знало об этом, но прямо никого ни в чем не обвиняло.

- Лисы умнее, чем кажутся, - согласился Ксавье. Упоминание о Лисах заставило их ускорить шаг. Ксавье открыл перед ними дверь и сказал: - Может быть, тренер уже что-то услышал?

Но Реманн покачал головой, как только Джереми встретился с ним взглядом, так что у Джереми не было другого выбора, кроме как выбросить команду из головы. Его Троянцы нуждались в его присутствии и сосредоточенности. Если он не мог быть для них опорой, то какой от него был толк? Он вложил все свои силы в разминку и упражнения, и Ксавье с Коди быстро последовали его примеру. Все трое сделали все возможное, чтобы занять и отвлечь Троянцев до первой подачи. Только когда толпа начала скандировать финальный обратный отсчет, Джереми снова отвлекся и посмотрел на Реманна.

Реманн провел большую часть последнего часа на телефоне, принимая звонки и сообщения от коллег, которые видели нападение Воронов и хотели разобраться с этим. Наверняка где-то были реальные новости из штата Пальметто. Джереми взглянул на Жана, который с непроницаемым лицом молча сидел на скамейке запасных, словно не знал, что перед ним происходит игра. Он поискал, что бы сказать ободряющее, но остался ни с чем; Жан был не из тех, кто находит утешение в пустых обещаниях.

class="book">Достойное развлечение пришло, когда Реманн впервые произвел замену: Лукас, Мин и Ананья заменили Эштона, Себастьяна и Хесуса. Джереми подошел к ним, когда они покидали площадку. Они выглядели уставшими и напряженными, не зная, как относиться к своему выступлению, но Джереми был рад похвалить те части, с которыми они справились хорошо. Остальное решилось само собой, поскольку их слабые места были связаны с неопытностью и возрастом. Он гордился ими и, наблюдая, как их легкомыслие возвращается после его непринужденных комплиментов и ободрения, помогал им прогнать из своих мыслей затянувшееся горе.

Через тридцать минут после начала первого тайма, Реманну поступил достаточно серьезный вызов, после которого он собрал своих тренеров. Четверка отошла за пределы слышимости скамейки запасных, чтобы поговорить. Отсюда Джереми мог видеть только лицо Лисински, и от выражения, промелькнувшего на нем, у него внутри все сжалось. Руки Хименеса задвигались в выразительных, сердитых жестах, когда он высказывал свое мнение. На протяжении большей части этого разговора Реманн качал головой, но даже отсюда Джереми видел, как напряглись его плечи. Наконец, он отпустил своих коллег, а Уайт и Лисински вместе направились к стене корта. Хименес остался, но его тяжелый взгляд уперся в затылок Жана.

Реманн позвал его, и Жан немедленно отправился к ним. Что бы ни сказал ему Реманн, это прозвучало как физический удар: Жан отшатнулся от него, схватившись рукой в перчатке за ворот своей футболки. Реманн кивнул головой в сторону Хименеса, который жестом пригласил Жана следовать за ним, и двое мужчин направились в раздевалку. Реманн с серьезным выражением лица проводил их взглядом и заметил, что Джереми наблюдает за ним, только когда они скрылись. В конце концов, он присоединился к своей команде на скамейке запасных, но все, что он мог сказать, было:

- У нас пока нет новостей из штата Пальметто, - сказал Реманн. - Давай сосредоточимся.

Это было и не очень обнадеживающе, и если не травмы Лисов заставили Жана исчезнуть из поля зрения, то такое развитие событий было связано с Воронами. Это вызывало беспокойство, но не такое личное, поэтому Джереми заставил себя вернуться к игре. Наконец, прозвучала сирена, разрешающая обеим командам разойтись по раздевалкам. Уайт и Лисински попытались помешать журналистам, которые подошли к ним в перерыве, чтобы взять интервью, призывая их держаться подальше от команды. Это было настолько необычно, что Джереми ускорил шаг, и ему удалось обогнать полдюжины товарищей по команде, когда он спешил в раздевалку.

Жана нигде не было видно, но пристальный взгляд Реманна предостерег Джереми от преследования. Тони и Бобби быстро раздали напитки, пока Троянцы разминались. Реманн подождал, пока они отойдут в сторону, и направился к центру комнаты.

- Нам многое нужно обсудить, а времени осталось совсем мало, - сказал он, взглянув на часы. - Я бы не хотел начинать с этого, но я не хочу, чтобы это было последнее, что вы услышите, прежде чем мы вернемся на корт ко второму тайму.

Он обвел взглядом зал, в то время как его Троянцы замерли, чтобы лучше слышать его.

- КРЭ проанализировал матч между Пальметто и Эдгаром Алланом. Поговорив со всеми заинтересованными сторонами, они вынесли решение: тренер Росси немедленно уходит в отставку, а Вороны дисквалифицированы до конца сезона.

Воцарившаяся тишина была оглушительной, а затем Джереми удивленно спросил:

- Что?

Реманн выдержал его взгляд и повторил:

- Они дисквалифицированы.

В раздевалке воцарилось столпотворение. Внезапно все закричали, но Джереми не мог понять ни слова из того, что ему говорили. Он мог только недоверчиво смотреть на Реманна, пока Лайла не схватила его за руку. Она трясла его до тех пор, пока он не посмотрел на нее, и хаос не стал слишком заметен. Дерек в другом конце комнаты торжествующе сжал кулаки и завопил:

- Никаких Воронов в финале! Вперед, черт возьми!

Младшие Троянцы колебались между нервным возбуждением и тревогой, но в глазах старшекурсников читался голод. Они потратили четыре из пяти лет, не доходя до финиша, но как они могли проиграть сейчас? Хотя Джереми предпочел бы победить Эдгар Аллан по-честному, он бы одержал победу в любой форме. Он так сильно хотел победить, что почувствовал себя плохо.

Кэт прижалась к его боку.

- Это зависит от нас и Пенсильвании. Может быть... - Тут она запнулась, осознав реальность происходящего, и указала на Реманна. - Есть новости от Лисов?

- Никаких официальных заявлений сделано не было, - сказал он, и этого было достаточно, чтобы успокоить его команду.

Это не было прямым отказом. Джереми подумал, не означает ли это, что он слышал что-то от Ваймака неофициально. Честно говоря, он не был уверен, как часто тренеры общались, поскольку пути Лисов и Троянцев пересеклись только в прошлом году. Он знал, что Реманн с большим уважением относится к Ваймаку и к тому, как он создал свою неординарную команду, и Реманн без колебаний поддержал Университет Пальметто, когда КРЭ, казалось, был готов уничтожить маленькую команду, но между ними был целый континент. Он полагал, что это все еще возможно; подобные неудачи не помешали им с Кевином завязать невероятную дружбу.

- Хорошо, - сказал Реманн. - Теперь, когда мы все на одной волне, давайте доверим тренеру Ваймаку управлять своей командой, а КРЭ сделает все возможное для Эдгара Аллана. У нас впереди еще половина матча, так что давайте вернемся к игре.

До конца перерыва оставалось около двенадцати минут, и этого времени было достаточно, чтобы отдать должное усилиям стартового состава и подготовить команду ко второму тайму, поделившись советами и идеями. Жан проскользнул в комнату всего за несколько минут до конца перерыва и сразу же занял место рядом с Джереми. В нем все еще чувствовалось больше напряжения, чем Джереми хотел бы видеть, но Джереми не мог винить его за это. Джереми хотел спросить, как он держится и разговаривал ли он с Рене или Нилом, но он не хотел отвлекать своих товарищей по команде так близко к подаче.

Ему удалось прикусить язык до конца, а потом он спросил:

- У тебя есть новости от Лисов?

- Я позвонил Рене, - признался Жан. Его глаза следили за мячом, который бросали то в одну, то в другую сторону, но Джереми с первого взгляда понял, что он не обращает внимания на матч. Мысли Жана все еще были с Рене и теми новостями, которыми она поделилась. Джереми подумал, что Жан заставит его спросить, но тут Жан изо всех сил впился пальцами ему в бок. Джереми знал, что он скажет, еще до того, как Жан это произнес: - Жасмин сломала Нилу два ребра. Угол ее удара и его защита спасли остальное.

- Господи Исусе. - Это было именно то, чего он боялся, и Джереми не смог удержаться от тихого восклицания. Из-за этого Нил был исключен из состава до конца осеннего семестра; ему повезет, если он успеет вернуться к последним одному или двум матчам перед зимними каникулами. То, что Лисы набрали больше нападающих, было небольшой удачей, но они оба были новичками, не входившими в сезон. Даже если бы кто-то из них был хотя бы вполовину так умен или талантлив, как Нил, у Лисов, все равно были шансы на победу, но сезон начался не лучшим образом.

Это лучше, чем смертельная передозировка, подумал Джереми и спросил:

- Кевин?

- Избитый и злой, - сказал Жан.

На его лице все еще было слишком много теней. Джереми мысленно прошелся по составу и спросил:

- Эндрю?

Рука Жан скользнула к его плечу, отыскивая то место, куда попала клюшка Уильямса.

- Перелом ключицы. Уинфилд еще не решила, нужна ли операция; она хочет получить еще одно заключение. - Жан недовольно поджал губы. - Рене сообщит мне, как только будет принято решение.

То, что Жан, казалось, был так же заинтересован в выздоровлении Эндрю, как и Нила, было неожиданностью, но Джереми это сейчас не радовало. Он не мог припомнить ни одного товарища по команде за все эти годы, который сломал бы ключицу, но предполагал, что это отодвинет Эндрю на второй план, по крайней мере, на несколько месяцев. На Рене можно было положиться, и у них был новичок, на которого они могли опереться, если бы ей понадобилась помощь, но Вороны заставили Лисов проявить твердость. Джереми не был уверен, что они смогут творить чудеса два года подряд.

- Ему повезло, - сказал Джереми, устремив невидящий взгляд в сторону площадки. - Было похоже, что Уильямс целился ему в голову.

- Так и было, - без колебаний ответил Жан. - Вороны понимают, что за оплошности и ошибки следует наказывать. Эндрю сломал руку Рико в финале, что привело к событиям, которые привели к его смерти. Брайден и Кэмерон хотели уравнять шансы. - Он наклонил руку так и этак, прежде чем выровнять ее. - Жизнь за жизнь.

- Кэм - засранец, - сказал Коди, подходя к Жану с другой стороны.

- Да, - согласился Жан.

- Только скажи, и я подерусь с ним на рождественских каникулах, - сказал Коди. - Я не собирался ехать домой из-за этого, но сделаю исключение.

Жан отмахнулся.

- Я ненавижу его больше, чем он ненавидит меня. - Заметив взгляд, который бросил на него Коди, Жан пожал плечами и сказал: - Он был иррационально груб с Теей при каждом удобном случае.

- Что он имел против Мулдани? - Спросил Джереми.

- Она черная, - сказал Коди. Когда Жан пробормотал что-то в ответ, он развел руками и сказал: - Да, но ты не увидишь в ней ничего от ее отца. - Коди пересчитал годы по пальцам и сказал: - О, я думаю, ты бы пересекся с ней на год. Мы, наконец-то, нашли Ворона, с которым ты поладил?

- Кевин, - ответил Жан.

- Я надеюсь, что их было больше двух, - признался Джереми.

- Финн, - сказал Жан, когда прозвучал сигнал о забитом Троянцами мяче. Джереми постучал по стене в знак одобрения и ободрения, но его внимание было сосредоточено на Жане, когда тот добавил: - Серхио, большую часть времени. Брейден. Коллин. Зейн.

Последнее было произнесено так тихо, что Джереми едва не пропустил это мимо ушей. Встретив острый взгляд Джереми, Жан прижал руку к своей груди. На мгновение горе на его лице стало безграничным, но, мгновение спустя, Жан справился с ним. То, что Жан смог выказать столько эмоций к человеку, который практически оставил отпечатки пальцев на его горле, было невыносимо. Джереми не был уверен, как доброе сердце Жана выжило в таком месте, как Эвермор. Оно было в синяках и кровоточило, но не разбито. Джереми не был уверен, была ли эта боль в груди от гордости или от горя. Что бы это ни было, дышать было трудно.

Возможно, Коди чувствовал то же самое, потому что он, казалось, был доволен тем, что разговор на этом закончился. В конце концов, все трое вернулись к матчу, хотя только Коди и Джереми отреагировали на уверенную игру Троянцев и попытки забить гол.

Облегчение, которое Джереми испытал после финальной сирены, было настолько сильным, что даже было стыдно; он наблюдал за игрой поверхностно, в то время как его команда заслуживала его пристального внимания. Ему придется пересмотреть этот матч в выходные, чтобы на следующей неделе дать достойный отзыв. На данный момент было достаточно того, что они выиграли со счетом 7:6, и он позволил себе поддаться волнению своих товарищей по команде, пока они мылись и переодевались перед отправлением домой.

Как только он сел в автобус, он отправил Кевину несколько сообщений. Сидевший рядом с ним Жан снова написал Рене, но они оставили Прово позади, так и не дождавшись ответа. Через несколько миль у Лайлы зазвонил телефон. Она дважды перерыла все карманы своего рюкзака, прежде чем Кэт поправила наушники и сказала:

- В заднем кармане, детка. - К тому времени Лайла уже пропустила звонок, но когда она наклонилась к Кэт, чтобы вытащить свой телефон, он зазвонил снова.

- Я здесь, - сказала она в знак приветствия. - Нет, мы возвращаемся из Солт-Лейк-Сити. Я не уверена, мы выехали из кампуса около часа назад. Что это за шум? - Поморщившись, она на мгновение отодвинула телефон от уха и спросила: - Ты не можешь перейти куда-нибудь, где тише? Там так громко. Да, да, я смотрю, - сказала она, наклоняясь мимо Кэт, чтобы выглянуть в окно. - Дай мне минутку, я не вижу никаких знаков.

Джереми потянулся через проход, чтобы подтолкнуть ее локтем, и сказал:

- К югу от Прово.

- Джереми говорит, мы проехали Прово, - сказала Лайла, быстро кивнув ему. - Я не смотрела на маршрут, но да, я предполагаю, что мы на I-15. Подожди, я тебя почти не слышу, - сказала она, прижимая ладонь к уху. Кэт, стоявшая рядом с ней, полностью сняла наушники и обеспокоенно посмотрела на нее. Лайла наклонилась вперед на своем сиденье, как будто это могло как-то помочь ей лучше слышать. - Скажи мне, что происходит. Почему так важно, где я нахожусь?

Она молчала около тридцати секунд, а затем заставила весь автобус замолчать своим пронзительным криком:

- Что значит, это пожар? Нет! Что ты имеешь в виду? Но... - Она замолчала и замерла, прислушиваясь. Когда остальные Троянцы погрузились в гробовое молчание, Джереми, наконец, услышал отдаленный вой сирен. Джереми поднял взгляд, когда в проходе прямо перед их креслами появился Реманн с серьезным выражением лица, но он быстро вернул все свое внимание Лайле. - Насколько все плохо? Нет, скажи мне сейчас. Я хочу... - Она снова замолчала, чтобы послушать.

Она молчала так долго, что Джереми испугался, как бы у нее не начался шок, но она хрипло пробормотала:

- Я тебе перезвоню, - и повесила трубку.

Она сидела молча еще секунд двадцать, все еще наклонившись вперед и упершись лбом в спинку переднего сиденья. Джереми смутно осознавал, что шлюшки толпятся в проходе, а руки Кэт так нежно лежат на плечах Лайлы; он не мог отвести взгляда от опущенного лица Лайлы и кудрей, скрывавших выражение ее лица, чтобы посмотреть на кого-нибудь из них.

Лайла едва успела поднять руку, чтобы подавить рыдание. Кэт крепко обняла ее, прижав голову Лайлы к своему плечу.

- Детка, - попыталась она. - Лайла, что происходит?

Лайла не ответила, но Джереми и не ожидал от нее ответа. Лайла терпеть не могла терять самообладание перед аудиторией, предпочитая зализывать свои раны наедине. Джереми знал ее три года, прежде чем она, наконец, доверила ему свои переживания; показать Кэт свою уязвимость было все еще непросто, несмотря на то, как сильно Лайла любила ее. Он не знал, сможет ли Кэт достучаться до нее сейчас, поэтому ему пришлось попытаться.

Джереми присел в проходе, чтобы ему было легче дотянуться до нее. Она все еще мертвой хваткой сжимала свой телефон, поэтому он схватил ее за колено и осторожно сжал его.

- Хей, - сказал он, стараясь говорить как можно ровнее. - Лайла, расскажи мне, что случилось.

Когда она отняла руку от лица, ее рука дрожала. Она сжала руку Кэт так, что побелели костяшки пальцев, но перевела свой слишком влажный взгляд на Джереми. Он наблюдал, как двигаются ее челюсти, видел, как она с явным усилием подавляет свое горе и ужас. Ее голос все еще был слишком слабым, когда она сказала:

- Они сожгли дом дотла. Наш дом.

Он слышал слова, но не мог их переварить. Все, что он мог делать, это тупо смотреть на нее и ждать чего-то осмысленного. Выражение лица Лайлы изменилось, но она сохраняла отчаянное самообладание, когда посмотрела на Реманна.

- Тренер, пожалуйста, оставьте меня в Сидар-Сити. Мой дядя сказал, что там есть местный аэропорт. Он пришлет за мной свой самолет, если вы не против, и пришлет факсом в ваш офис все документы, которые вам понадобятся, чтобы передать меня на его попечение.

- Подожди минутку, - сказал Реманн и пошел вперед, чтобы посовещаться с водителями.

Кэт, наконец, обрела дар речи.

- Сожгли его дотла, - повторила она таким тоном, какого Джереми никогда раньше от нее не слышал. - Ты это несерьезно. Дом? Что значит, они сожгли дом дотла? Детка. Лайла.

Лайла на мгновение прижала костяшки пальцев к подбородку, пытаясь сохранить спокойствие, которое ей с трудом удавалось обрести.

- У службы безопасности есть запись, на которой трое мужчин бросают что-то в окно гостиной за несколько секунд до того, как сработала сигнализация. Я не... - Лайла сделала глубокий вдох и попыталась снова. - Пожарные все еще работают, так что Гэри не может войти внутрь, но он говорит, что это будет полная потеря. Пожар продолжается слишком долго.

Реманн вернулся и сказал:

- Мы можем сделать крюк в Сидар-Сити, но нам еще ехать около трех часов. Я не уверен, сколько будет свободных мест, но, полагаю, все вы сойдете. - Он взглянул на Кэт, затем поверх головы Джереми на Жана. - Тебе нужно или ты хочешь, чтобы кто-нибудь из нас поехал с тобой? - Он жестом указал на тренеров.

- Гэри встретит нас в аэропорту Лос-Анджелеса, - сказала Лайла, перезванивая своему дяде. - Вы нам не нужны.

Это был грубый способ отказать, но, учитывая обстоятельства, Реманн не обиделся на ее неудачную формулировку. Он молча ждал, пока Лайла излагала подробности. Время полета до Сидар-Сити составляло примерно столько же, сколько поездка на юг от их текущего местоположения, так что Лайла смогла выйти из автобуса и почти сразу же сесть в самолет. Это позволит ей добраться до Лос-Анджелеса по крайней мере на три часа раньше Троянцев: слишком поздно, чтобы спасти свой дом, но значительно лучше, чем беспомощно сидеть в автобусе с таким количеством свидетелей, которые будут беспокоиться о ней. Самолет ее дяди вмещал шестерых, и взгляд, который Лайла бросила на Джереми, сказал, что она рассчитывала, что он полетит с ней.

- Спасибо, тренер, - сказала Лайла, наконец, повесив трубку.

- Дай мне знать, если мы можем помочь, - сказал Реманн и отступил, чтобы дать ей пространство.

Кэт все еще смотрела на Лайлу так, словно не знала ее, и ее тихий шепот разбил сердце Джереми.

- Все? Все пропало?

Лайла притянула Кэт к себе и крепко обняла, затем жестом попросила Джереми оставить ее в покое.

- Так или иначе, я найду для нас ответы на некоторые вопросы, - сказала она, вставая, когда Джереми вернулся на свое место. Она прошла в переднюю часть автобуса, прижимая телефон к уху. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она завершила звонок, и Джереми понял, что она позвонила матери, когда ее резкие требования прозвучали на арабском. Кэт с несчастным видом смотрела ей вслед, но Коди перегнулся через спинку сиденья, чтобы обнять Кэт за плечи.

Джереми встревоженно посмотрел на Жана, чувствуя себя виноватым из-за того, что его сочувствие так запоздало.

- Мне так жаль, - сказал он. Жан приехал в Лос-Анджелес с единственной сумкой и двумя футболками со своим именем. Ему потребовались месяцы, чтобы, наконец, заполнить пространство, которое ему выделили Кэт и Лайла, и он только недавно начал добавлять в свои комнаты тихие личные штрихи. Джереми вспомнил открытку от Кевина, браслет с июльского фейерверка и песочный доллар, который он подобрал по дороге. Ему стало дурно, и его голос сорвался от боли, - Жан, я...

- КРЭ объявил об этом, - сказал Жан тусклым голосом и с отсутствующим взглядом. Мгновение спустя он пояснил: - Их решение дисквалифицировать Воронов. Я видел этот отрывок во время перерыва.

Прежде чем присоединиться к команде, догадался Джереми, но он не был уверен, к чему клонит Жан. Жан не стал заставлять его спрашивать, а просто сказал:

- Это моя вина.

- Не говори так. - Джереми схватил Жана за запястье, когда тот отвернулся от него, и настоял: - Ты не имеешь к этому никакого отношения.

- Притворство в невежестве никому не поможет, - сказал Жан, подчеркивая свои слова. - Когда Воронов оскорбляют, их преданные вступаются за них. Ты видел это в прошлом году с Нилом и Лисами и годом ранее, когда Кевин ушел. Не притворяйся, что ты не знаешь, что здесь происходит. Вороны разрушены, и кто-то должен взять вину на себя. Я всегда буду... - Жан не смог договорить. Его зубы клацнули, когда он крепко сжал челюсти.

Всего несколько часов назад Ксавье перечислил Тэлси примеры бунтов Воронов. Он сказал, что это был поджог в кампусе, и Джереми похолодел. Он не стал отрицать, что дом Лайлы был преднамеренной целью, но он не хотел, чтобы Жан задохнулся под таким бременем. Он крепче сжал его запястье и сказал:

- Посмотри на меня. Посмотри на меня, Жан, потому что мне нужно знать, что ты слушаешь. - Он подождал, пока Жан встретится с ним взглядом, прежде чем сказать: - Если это было возмездием, то это все равно на совести людей, которые решили перейти черту. Это не твоя вина. И никогда не будет.

- Ты в это не веришь.

- Возможно, они сделали это, чтобы причинить тебе боль, - согласился Джереми, - но это не значит, что ты несешь ответственность. Ты не имеешь никакого отношения к решению КРЭ. Ты такая же жертва, как Кэт и Лайла, так что не взваливай на себя чужое бремя. Это никому из вас не поможет. Ты понял?

- Иногда Джереми умнее, чем кажется, - сказал Ксавье, прислонившись к спинке их сиденья. - Послушай его, Жан, и не иди по этому пути.

- Это бесполезный процесс, - добавил Мин. - Они обожают тебя и с радостью будут уверять в твоей невиновности, пока ты им не поверишь, но твое непрошеное чувство вины отвлекает их от потери и горя. Они не заслуживают такого дополнительного стресса прямо сейчас.

Ксавье кивнул.

- Лучшее, что ты можешь сделать прямо сейчас, это признать, что некоторые люди – придурки, и что это не в твоей власти. Оплакивай то, что ты потерял, но не переживай больше, чем следовало бы.

Представление этого как общего бремени для Кэт и Лайлы было, вероятно, самой эффективной частью их аргументации. Уголки губ Жана дернулись, когда он обдумал это, но так и не сформировались окончательно, и, наконец, Жан посмотрел мимо Джереми на Кэт. Коди пересел на свободное место рядом с Лайлой, но Кэт уже разговаривала по телефону на смеси испанского и английского. Лайла находилась несколькими рядами дальше, но, расхаживая взад-вперед по проходу, быстро отправляла сообщения. В задней части автобуса по-прежнему было зловеще тихо. Никто не знал, что сказать, и все они были не настолько глупы, чтобы вторгаться в личное пространство Лайлы, когда она была в плохом настроении.

Джереми быстро подсчитал в уме, каких из его вещей он мог лишиться. Его рюкзак остался в машине на стадионе, так что ему, по крайней мере, не пришлось менять учебники в течение семестра. Его учебники по юриспруденции были счастливой потерей, а в шкафу Жана хранилось всего около дюжины нарядов.

Он мысленно обходил комнату за комнатой, когда Жан сказал:

- Мне жаль твою собаку.

Глупо было горевать из-за кусочка картона, когда трое потеряли все, но от этого напоминания у него защемило в груди. Баркбарк был одним из первых подарков Кэт ему, попыткой сблизиться, когда она поняла, что дружба между ним и Лайлой была выгодной сделкой. Джереми знал, что он ненастоящий пес, но... Джереми потер ушибленное место и спросил:

- Правда? Я думал, ты его ненавидишь. - Он хотел, чтобы это прозвучало как беззаботное поддразнивание, но вышло немного неубедительно. Взгляд, который Жан искоса бросил на него, говорил о том, что он это услышал.

- Ты так не думал, - сказал Жан, как будто это было все, что имело значение.

Лайла, наконец, вернулась. Коди притянул Лайлу к себе и крепко обнял, прежде чем отойти в сторону. Джереми не удивился, что Лайла не ответила ему взаимностью, а выражение лица Коди говорило о том, что они оба знали, что лучше не принимать это близко к сердцу. Они молча вернулись на свои места, и Лайла снова села рядом с Кэт. Кэт поспешно закончила разговор и повернулась на своем сиденье лицом к Лайле. В свете фар, бьющих в окно, ее влажные щеки блестели, но голос звучал на удивление ровно, когда она спросила:

- Все?

- Поспи немного, если сможешь, - сказала Лайла, нежно притягивая Кэт к себе и предлагая себя в качестве подушки. - Ночь обещает быть очень долгой.

Джереми был бы удивлен, если бы кто-нибудь, из сидевших впереди, смог отдохнуть. Дорога до Сидар-Сити была такой же мучительной, как и бесконечной, но, в конце концов, водитель свернул на последний поворот, ведущий в аэропорт. Лайла потянула Джереми за рукав, молча требуя, чтобы он пошел с ней, пока она несла свою сумку в переднюю часть автобуса. Кэт шла прямо за ней, поэтому Джереми, прежде чем последовать за ней, подтолкнул Жана вперед. Они быстро высадились, но он задержался на мгновение, чтобы взглянуть на своих тренеров.

- Спасибо, - сказал он. - Я дам вам знать, когда мы будем на борту и приземлимся в Лос-Анджелесе.

- Будьте осторожны, - сказал Реманн. - Берегите друг друга.

Автобус тронулся, как только Джереми вышел из него, и Джереми побежал догонять своих друзей у дверей. Двадцать минут спустя они уже выруливали на взлетно-посадочную полосу, сидя лицом друг к другу в роскошных креслах. Лайла подождала, пока они наберут высоту, и достала из сумки блокнот. Она открыла последнюю страницу, где было достаточно чистых страниц, и с мрачным видом уставилась на нее.

- Гэри сказал, что нам понадобится список для получения страхового возмещения, - сказала она.

Они перебрали только половину содержимого гостиной, когда Кэт расплакалась по-настоящему, и Лайла отодвинула все в сторону, чтобы прижать ее к себе. Джереми потихоньку пытался взять инициативу в свои руки, но чем больше он писал, тем тяжелее становилось у него на сердце. Казалось невероятным, что исчезло то уютное пространство с его разномастными лампами и столами, стегаными вручную одеялами от бабушки Кэт и играми, за которыми они так много ночей смеялись.

В конце концов, Джереми пришлось перевернуть блокнот, чтобы не видеть список, и остаток полета он молча смотрел в окно.

Глава двадцать первая

Жан

Они добрались до аэропорта Санта-Моники только в четыре утра. На улице было еще слишком темно, чтобы как следует рассмотреть дом, но дядя Лайлы, Гэри Дермотт, знал, что им нужно осмотреть его, прежде чем они смогут отдохнуть. Он встретил их в аэропорту и отвез прямиком к тому, что осталось от их дома. На заднем сиденье у них лежала сумка с фонариками, и Лайла раздала их, когда Гэри припарковал машину.

Жан сначала обратил внимание на охрану, припаркованную снаружи, чтобы предотвратить мародерство, а затем на неровную неправильность разрушенного дома. Передняя стена была наполовину разрушена, а крыша над ней в нескольких местах сгорела. Капот машины Лайлы был разбит, как и мотоциклы, которые всегда стояли между ее машиной и фасадом дома. Кэт стояла над почерневшими байками, пока Лайла следовала за Гэри через зияющий дверной проем. Джереми заколебался, не зная, за какой девушкой идти, и Жан жестом пригласил его следовать за Лайлой.

- Похоже, тебе пора покупать новый байк, - сказала Кэт, когда Жан поравнялся с ней.

Жан знал, что она пытается казаться беззаботной, но ее тон был обреченным и пустым. Жан взвесил все возможные варианты: заверения, которые звучали неуклюже даже для него, чувство вины, которое он не хотел озвучивать, но не мог избавиться от него, и самый простой способ согласиться с ее заявлением. В конце концов, он выбрал наименее знакомое ему, потянувшись к ней, как этим летом она тянулась к нему снова и снова. Обхватить ее руками оказалось легче, чем он думал, и Кэт подчинилась без сопротивления. Она прильнула к нему, впиваясь пальцами, словно могла вытянуть из него немного сил. Жан положил подбородок ей на голову и подождал, пока она, наконец, ослабит хватку.

- Нам пора идти, - сказала она, и Жан позволил ей отойти от него. Она взяла его за руку, когда направилась к двери, переплела их пальцы и повела его внутрь.

Жан сразу же пожалел о своем решении. Это выглядело ужасно, и Жан знал, что при дневном свете будет выглядеть еще хуже. Каждая комната, в которую они заходили, представляла собой обугленный беспорядок, их мебель и вещи были искорежены. Они с Кэт нашли Лайлу и Джереми в комнате девочек, где Лайла рылась в маленьком сейфе.

- Все в порядке? - Спросила Кэт.

- С ними все в порядке, - сказала Лайла, снова захлопывая дверь.

Кэт с несчастным видом оглядела их разгромленную спальню.

- Господи, Лайла.

Жан медленно обвел взглядом стены. Несколько рамок все еще висели на стенах, но фотографий внутри не было, а пробковая доска, на которой они вешали фотографии только их двоих на свиданиях, исчезла совсем. Он оставил их осматриваться и направился в кабинет. Столы уцелели только потому, что в них можно было распознать письменные столы. Стол Лайлы был в наилучшем состоянии, но у столов Кэт и Жана не хватало, по крайней мере, по одной ножке. Его почерневший ноутбук был прохладным на ощупь. Жан открыл его, уже зная, что увидит, затем с тихим вздохом отложил в сторону.

Ящики письменного стола были полны пепла и разбросанных кусочков бумаги. Подарки Кевина, которые сначала были испорчены до неузнаваемости самими Воронами, теперь действительно исчезли. Его взгляд невольно упал на то место, где на стене должна была висеть новая открытка Кевина. Осталась только кнопка. От фотографии Рене ничего не осталось, только пепел на том месте, где должны были быть его песочный доллар и браслет. На мгновение его гнев чуть не съел его заживо, но внезапная трель телефона отвлекла его от размышлений.

Жан смотрел на определитель номера в течение трех гудков, прежде чем ответить.

- Да, тренер.

Последовала пауза, как будто Ваймак не ожидал от него ответа.

- Я только что посмотрел новости. С тобой все в порядке?

- Я не один из ваших Лисов, - напомнил ему Жан, когда направился по коридору. - Вам не нужно изображать беспокойство.

- Похоже, с тобой все в порядке, - последовал сухой ответ.

Жан ничего не сказал, пока не добрался до своей спальни. Ожидавший его разгром заставил его задуматься, и он, уставившись на свой разгромленный шкаф, сказал:

- Нас не было дома. Вчера вечером у нас была игра с Ютой. - Он хотел оставить все как есть, но его задело то, что Ваймак продолжал заботится о нем. Машина Лайлы была припаркована на подъездной дорожке перед домом, как и мотоциклы. - Они знали, что мы уехали? Им было хоть какое-то дело до этого?

- Я не знаю, - сказал Ваймак, но его мрачный тон не успокаивал.

Поджигатели притормозили, чтобы проверить, или им было важнее отправить сообщение? Что, если это была бы домашняя игра, и все они спали, когда это произошло? Спальня Лайлы и Кэт находилась недалеко от гостиной, где начался пожар. Этой весной Жан спросил Ваймака, насколько больно будет сгореть заживо; теперь он представил, как огонь настигает его друзей, и это чуть не поставило его на колени. Он сунул свободную руку за пазуху, пытаясь унять бурлящий желудок, и отвернулся от шкафа.

- Как я могу защитить их? - спросил он. - Вороны не послушают меня. И никогда не слушали. Они будут слушать только своих.

- Мы что-нибудь придумаем.

Жан повернулся спиной к обугленным кроватям и увидел, как в коридоре заплясал свет. Несколько мгновений спустя его друзья появились в дверях, чтобы осмотреть комнату, и Жан сказал:

- Мне нужно идти, тренер. - Он дождался утвердительного ответа, прежде чем повесить трубку, и Кэт направила луч фонарика мимо Джереми, чтобы осветить его грудь. Жан убрал телефон, направляясь на встречу со своими друзьями, и сказал: - Нас показывают в новостях. Тренер Ваймак видел.

- О, я не знала, что ты поддерживаешь с ним связь, - сказала Кэт.

- Я - нет, - сказал Жан. Это было и неправдой, и притворством, но детали не имели значения.

Лайла посмотрела мимо Жана на разгромленную комнату.

- Гэри хочет отвезти нас к себе домой, чтобы мы могли немного поспать, но я не хочу уезжать так далеко от кампуса. Я думаю, мы остановимся в отеле «Рэдиссон», где в прошлом месяце поселили Кевина и Эндрю. Он может нас подвезти, а когда взойдет солнце, вернуться сюда будет несложно. Что думаете? - Она переводила взгляд с одного лица на другое, когда они кивнули. - Тогда давайте убираться отсюда сейчас. Я не могу дышать этим.

Гэри принял их решение без возражений. Он в последний раз связался со своей службой безопасности, когда Троянцы забрались в его машину, и всего через несколько минут доставил их в отель. Зарегистрироваться было достаточно просто, и в итоге они оказались на этаже друг от друга: большая двуспальная кровать для Кэт и Лайлы и две двуспальные кровати для Жана и Джереми. Кэт и Лайла поднялись на лифте на четвертый этаж, в то время как Жан и Джереми поднялись на третий пешком, и Джереми пропустил Жана вперед себя в комнату.

- Она, наверное, ставит будильник на семь или восемь, - предположил Джереми, бросив взгляд на часы на общей тумбочке.

Он постучал по своему телефону, вероятно, перепроверяя, и Жан оставил его в покое, решив разуться. Им не во что было переодеться, кроме одежды, в которой они ехали на север, поскольку они не планировали, что им понадобится что-то для сна. Жан испытывал искушение просто лечь в том, что было на нем надето, но в джинсах спать было неудобно. Он разделся до нижнего белья и откинул одеяло.

- Семь, - сказал Джереми, с усталостью, которую Жан ощущал всем телом.

Джереми повозился с будильником, прежде чем включить резервную сигнализацию на своем телефоне, затем сбросил шорты и накинул футболку. Он заснул почти сразу, как только его голова коснулась подушки, и Жан лишь мгновение изучал его расслабленное лицо, прежде чем перевернуться на другой бок.

Он почти заснул, когда на его телефоне запищало сообщение от Рене:

«Тренер только что сообщил нам о пожаре. Ты в порядке?»

«Да. А ты?»

Она солгала в ответ с той же легкостью: «Да».

Жан выключил телефон, сунул его под подушку и заставил себя как можно лучше отдохнуть.

***

Большая часть утра и вторая половина дня прошли в череде унылых разговоров. Сначала был звонок психиатру Жана, который согласился и перенес прием на следующее утро. Жан уладил это до того, как они покинули отель, и Троянцы отправились домой через Экспозиционный парк, чтобы Джереми мог забрать свою машину. Они были уже почти у Золотого корта, когда Джереми позвонил Кевин, но их взволнованный разговор был почти сразу прерван семьей Джереми. Джереми передал Лайле ключи от своей машины, чтобы ответить на звонок.

- Привет, мам, - сказал Джереми, забираясь на пассажирское сиденье. Жан не понял, что именно она сказала, но выражение лица Джереми почти сразу же изменилось. - Да, я должен был позвонить, мы просто... - Он помолчал, прислушиваясь, прежде чем устало произнести: - Прости. Я не пытался поставить вас в неловкое положение. Мы просто столкнулись с этим с тех пор, как уехали из Юты. Да, из Юты, из штата. Вчера вечером у нас была игра.

Жан взглянул через заднее сиденье на Кэт. Кэт не нуждалась в том, чтобы он спрашивал, она презрительно скривила губы и сказала:

- Он играет всего четырнадцать лет, и ты не можешь ожидать, что его собственная мать знает, как проходит сезон в экси. - Джереми бросил на нее недовольный взгляд через плечо и снова открыл дверцу, но Кэт не стала дожидаться, пока он выйдет. Она повысила голос и крикнула: - Мы выиграли, миссис Уилшир! Это была отличная игра!

Джереми захлопнул за собой дверь и ушел. Лайла бросила на Кэт раздраженный взгляд, прежде чем тоже выйти, и Кэт, свирепо нахмурившись, замолчала. Лайла подождала у капота машины несколько мгновений, пока Джереми расхаживал взад-вперед, затем вздохнула так тяжело, что Жан заметил, как поникли ее плечи. Она подошла к нему, схватила за рукав, чтобы остановить, и жестом указала между ними. Под этим углом Жан не мог видеть выражения ее лица, но напряженное выражение, появившееся на лице Джереми, не сулило ничего хорошего. Лайла была настойчива, и, в конце концов, Джереми отдал ей свой телефон. Лайла завела разговор с матерью Джереми.

Жан оглянулся через плечо на Кэт и сказал:

- Дермотт лучше, чем Уилшир. Да? - В ответ на непонимающий взгляд, который она бросила на него, он уточнил: - Ранг. Она намекала на это, когда приходил Брайсон. Она сказала, что полиция никогда не встанет на его сторону из-за нее. Но его дедушка - сенатор. Кто ее дедушка?

- Не дедушка, - сказала Кэт, - и, формально, даже не ее отец. Он сотрудник МИДа - дипломатической службы, - объяснила она, когда Жан покачал головой. - Если натравливать их друг на друга поодиночке, то да, старый добрый дедушка Уилшир всегда будет побеждать, но у папы Лайлы гораздо лучшие друзья. По одному в каждом алфавите, - сказала она, загибая пальцы, - ЦРУ, АНБ, МВБ...

Она оглянулась, чтобы убедиться, что Жан слушает.

- Уверена, что Джереми разрешено остаться с нами на летние каникулы только из-за него. Лучше быть друзьями с Хью Дермоттом, чем врагами, и все такое. Поехали. - Она откинулась на спинку сиденья, и Жан, проследив за ее взглядом, увидел, как Лайла тащит Джереми обратно к машине. Лайла не садилась в машину, пока Джереми не устроился поудобнее, и, не сказав ни слова, повернула к руинам своего дома.

Деловой представитель страховой компании заехал к ним домой всего через несколько минут после их приезда, чтобы сфотографировать и сделать записи. Лайла просмотрела список вещей, которые они потеряли при пожаре, и он добавил его к растущему досье. Они прошлись с ним по всему дому, и от него Жан узнал больше подробностей о видеозаписи.

Все поджигатели были одеты в темные толстовки с капюшоном и туго затянутыми завязками, чтобы скрыть как можно больше лица. Они не замедлились для звонка в дверь, а направились прямиком к эркерному окну: сначала пробили его камнем, а затем забросали канистрами с бензином, которые принесли с собой. Третий, по-видимому, поджег пропитанную бензином футболку сборной США, прежде чем бросить ее в огонь, и они скрылись так же быстро, как и появились. Мужчина пролистал свои записи, прежде чем закончить словами,

- Охранная компания вызвала пожарных, как только сработала сигнализация. Вам повезло, что 15-я станция находится так близко; они смогли добраться сюда менее чем за шесть минут. Но, - сказал он, медленно оглядывая дом, - на тот момент мало что можно было сделать. Похоже, что при смене владельца здесь проводились масштабные ремонтные работы?

- Это был офис домовладельца на месте, - подтвердила Лайла. - Мой дядя обновил его, чтобы сдавать в аренду.

- Это обрекло вас на неудачу, - прокомментировал агент, делая пометки. - Новые материалы сгорают быстрее. Не то чтобы я винил его за то, что он, конечно, использовал их, - поспешил добавить он. - В любом случае, это, вероятно, не имело бы большого значения. Хорошо. - Он сделал последнюю пометку внизу страницы, прежде чем раздать визитки каждому из них. - Я вернусь в офис и внесу все это в систему. Мы согласуем с мистером Дермоттом ремонт, но я попрошу кого-нибудь из моей команды связаться с вами по поводу возмещения ущерба по вашему личному имуществу.

- Спасибо, - сказала Лайла.

- Похоже, у вас гости, - сказал он, перешагивая через обвалившиеся остатки передней стены.

Жан проследил за его взглядом и увидел, что пресса вернулась. Охрана сказала, что они уже дважды заходили, прежде чем Троянцы добрались сюда. Охранники начали создавать помехи, направляя камеры на улицу и отказывая в доступе на крыльцо. Страховой агент проигнорировал все просьбы о комментариях, сел в свою машину и отъехал от тротуара. Лайла отвернулась, что-то бормоча себе под нос, и окинула гостиную пристальным взглядом.

- Что-то должно было уцелеть, - сказала она.

Жан сомневался, но держал это при себе. Они разошлись по разным концам дома: Лайла - в свою спальню, Кэт - на кухню, Джереми - в гостиную, а Жан - в свою спальню. Целый час они рылись в обломках в поисках каких-нибудь безделушек, которые остались относительно невредимыми. Жан перевернул остатки их кроватей, проверил выпотрошенные комоды и потрогал обугленную ткань в шкафу. Здесь не было ничего, что стоило бы спасать, поэтому он повернулся и вышел из комнаты.

Когда он проходил мимо, Лайла стояла на коленях в своей спальне, закрыв лицо руками и сотрясаясь от безмолвного горя. Из кухни, где, как предполагалось, была Кэт, не доносилось ни звука. Джереми сидел в гостиной, где должен был стоять кофейный столик, и сражался с расплавившимся пластиком на крышках DVD. Жан не был уверен, зачем он тратил свое время на такие бессмысленные вещи, но, возможно, на надежду было опереться легче, чем на здравый смысл.

Жан устроился рядом с ним и брал диски по одному за раз. Большинство коробок представляли собой не что иное, как бесформенные куски пластика. Те немногие, что еще имели прямоугольную форму, были оплавлены. Жан приложил немало усилий, прежде чем бросить их обратно в кучу. Он еще немного понаблюдал за борьбой Джереми, прежде чем забрать у него диск. Джереми потянулся за другим, но Жан схватил его за запястье, останавливая.

- Хватит, - сказал он. - Они испорчены.

- У меня здесь были все фильмы Нэн, - сказал Джереми, не глядя на него. Жан подумал о нежной гордости в его голосе, когда он демонстрировал памятные вещи актрисы, и медленно отпустил его. Джереми опустил руки на колени и рассеянным взглядом уставился на обломки, лежащие перед ним. Через минуту он сказал: - Я знаю, их было бы легко заменить, но я... - Джереми замолчал, встряхнулся и изобразил на лице прозрачную улыбку. - Покрайней мере, попробовать стоило.

Жан молча потянулся за футляром.

- Нет, ты прав, - сказал Джереми, поворачиваясь к нему. - Я просто... о?

Жан проследил за взглядом Джереми, направленным на дверной проем. Мужчина, стоявший в гостиной, показался ему смутно знакомым, но он не был одним из охранников Лайлы. Жан оглядел его темный костюм и серьезное выражение лица, прежде чем заметил мужчину за его спиной. Этого человека было легче вспомнить. Два с половиной месяца назад он швырнул коробку для еды в голову Нила и потребовал от них сотрудничества.

Жан перевел взгляд на первого мужчину, и все встало на свои места. В последний раз он видел это лицо на экране телевизора. Джереми что-то говорил ему за спиной, но Жан едва слышал его из-за стука сердца в висках.

- Агент Браунинг, - сказал Жан, и Джереми немедленно заткнулся.

- Моро. - Браунинг обошел обломки, медленно осматривая их, и остановился на расстоянии вытянутой руки. - Уилшир.

- Он не Уилшир, - сказал Жан.

- Ага. Оуэнс, выясни, где двое других, - сказал Браунинг, и его напарник ускользнул на поиски Кэт и Лайлы. Браунинг не стал дожидаться его возвращения, а сказал Жану: - Мне все равно, какое имя он использует; ему необязательно присутствовать при этом разговоре. Либо он может уйти, либо ты можешь посидеть и поболтать со мной в машине. Решите, что из этого сделает вас счастливее в течение следующих трех секунд.

- Жан? - Спросил Джереми.

Жан жестом дал понять, что согласен, и Джереми медленно поднялся на ноги. Оуэнс вернулся и вывел его из комнаты, поскольку, по их мнению, он двигался недостаточно быстро. Браунинг подошел и присел на корточки на том месте, которое оставил Джереми. Скучающим жестом он отодвинул в сторону стопку испорченных DVD-дисков, давая напарнику время загнать Троянцев подальше в дом. Только когда тот вернулся в дверной проем, Браунинг пристально посмотрел на Жана.

Когда стало очевидно, что он не собирается начинать, Жан сказал:

- Я этого не делал.

- Это я уже понял, - невозмутимо ответил Браунинг. - Мы уже просмотрели журналы вызовов и записи с камер наблюдения. Я точно знаю, где ты был, когда начался пожар, и я уже знаю, кто его устроил. Хорошая новость в том, что это не было делом рук наших; эти идиоты не имеют никакого отношения к делам Моро или Веснински. - Браунинг вздохнул, увидев выражение его лица. - Я не понимаю, почему ты выглядишь таким удивленным. Постарайся не забывать, что ты важный свидетель по самому крупному делу в моей карьере.

- Вы перепутали меня с Нилом, - сказал Жан.

- На этот раз это были фанатики, - сказал Оуэнс. - В следующий раз этого может и не случиться. Наш офис хочет предложить тебе место в программе защиты свидетелей. Тебе придется уехать из Лос-Анджелеса и начать все сначала где-нибудь в другом месте, но взамен я обещаю, что мы проведем тебя по другую сторону баррикад в течение двух или менее этапов.

- Уехать, - повторил Жан. - У нас осталось всего две игры в сезоне.

- Ненавижу этот вид спорта, - сказал Браунинг своему партнеру. - Объясни мне, почему они все такие.

Оуэнс только пожал плечами.

- Ты меня раскусил, босс. Я фанат «Никс».

- Я не могу перестать играть. Я... - Жан спохватился в последнюю секунду, но из-за того, что он чуть не промахнулся, сердце у него застучало в висках. Эти люди знали Натаниэля Веснински и Жан-Ива Моро; это знакомство едва не привело его к тому, что он дал обещания, которые их не касались. Он с трудом сглотнул и заставил себя изменить то, что пытался сказать. - ...пообещал, что доведу Троянцев до финала. Это очень важно.

- Это не значит, что все закончится вот так. - Браунинг помахал перед ним одним из смятых DVD-дисков. Когда Жан отказался смотреть на него, Браунинг бросил его обратно в кучу. - Не могу сказать, что мы не пытались, но, возможно, ты окажешься более ценной приманкой. - Он жестом пригласил Оуэнса подойти. Жан настороженно смотрел на предложенный файл, пока Браунинг не сказал: - Желательно сегодня. Моя команда уже перевела его для тебя на французский.

Жан взял папку и раскрыл ее. В каждом из двух внутренних карманов лежали скрепленные листы. Он начал с того, что было слева. Жан не был уверен, чего он ожидал, но отчет о состоянии квартиры был далеко не первым в его списке. На первой странице был представлен план этажа, а на каждой последующей подробно описывалась прилегающая территория. На следующей странице было то же самое для второго объекта недвижимости. Жан перевел взгляд с одного на другого, прежде чем перевести непонимающий взгляд на Браунинга.

- Я не понимаю.

- Ты нужен мне живым еще несколько месяцев, и, очевидно, в будущем нам нужен более практичный подход, - сказал Браунинг. - Для меня не имеет значения, какой адрес ты выберешь, главное, чтобы это был один из этих двух. Мой офис компенсирует арендную плату в соответствии с тем, что ты платил здесь, и мы обеспечим твою безопасность с этого момента и до судебного разбирательства на безвозмездной основе. Это все, что ты увидишь от нас; твоя повседневная жизнь остается неизменной, за исключением того, как ты ходишь на занятия.

- Есть одна загвоздка, - сказал Жан. - У меня нет нужной вам информации. Я рассказал вам все, что знаю о своих родителях, и то немногое, что я знаю о его родителях. У меня не осталось ничего, что стоило бы этого.

Взгляд Браунинга был спокоен.

- Я думаю, мы еще посмотрим, не так ли?

Это было очень похоже на ловушку, но Жан не был уверен, что кто-то из мужчин потерпит отказ.

- Это был не только мой дом. Это не только мое решение.

- Тогда иди. - Браунинг поднялся на ноги и махнул ему в сторону двери.

Оуэнс последовал за Жаном из комнаты в коридор. Его друзья стояли у задней стены их с Джереми спальни, скрестив руки на груди, с напряженными лицами. Оуэнс ждал в дверях, как будто искренне думал, что они сбегут, если он повернется к ним спиной, а Жан пошел положить папку на остатки его кровати. Его друзья подошли с другой стороны, чтобы посмотреть, что за новую проблему он им принес, и Жан изложил ее как можно более кратко. К их чести, они ничего не сказали, пока Жан не закончил.

- Мне нужно больше подробностей об этой предполагаемой системе безопасности, - сказала Лайла, глядя мимо Жана на агента. - Я отказываюсь от ваших камер и «жучков» в моей квартире. Я лучше найду себе жилье и заплачу полную цену, чем позволю вам шпионить за моей личной жизнью.

- Нигде, кроме входной двери, - сказал он. Когда Лайла пристально посмотрела на него, он отмахнулся от ее беспокойства и сказал: - Мисс Дермотт, я знаю, кто ваш отец, и я знаю, кто дедушка Уилшира. Мы не пытаемся затеять ссору с кем-либо из ваших семей, когда на кону стоит многое другое. Мы хотим только сохранить активы нашего дела в целости и сохранности.

- Пока не закончится судебный процесс, - сказала Кэт. - И что потом?

- У вас будет договор аренды и наша охрана до конца учебного года, даже если судебный процесс закончится раньше. После этого двое из вас закончат учебу, а оставшимся двоим все равно придется искать новое место. Это хорошая сделка.

- Предположительно, - сказала Лайла. - Я не могу ничего из этого прочитать.

- Мы бы взяли английский вариант, если бы знали, что он не способен принимать самостоятельные решения, - сказал Оуэнс.

- Грубо, - пробормотала Кэт.

Джереми указал на слово на странице и перевел:

- Спальня.

Жан жестом подтвердил и кратко описал особенности обоих квартир. По большей части это мало что значило для него, по крайней мере, до тех пор, пока он, наконец, не открыл последнюю страницу второго варианта и не увидел распечатку окрестностей. Названия улиц были ему знакомы; его психиатр жил всего в нескольких кварталах от этой квартиры.

- Я знаю это место, - сказал он.

Джереми наклонился поближе, чтобы лучше видеть.

- Вот и Стейплс-центр, - сказал он и, прищурившись, посмотрел на названия улиц. Узнавание последовало секундой позже с удивленным: - О! Да, ты прав. - Он знал, что лучше не вдаваться в подробности в смешанной компании, но указал пальцем на дорогу, ведущую к кампусу. Жан плохо разбирался в картах и рассматривал их в перспективе, поскольку никогда по-настоящему ими не пользовался, но после двух визитов к врачу он понял, что эта квартира находится в три раза дальше от кампуса, чем дом.

- Мы можем это обсудить? - Спросила Лайла.

- Никто вам не запрещает, - сказал Оуэнс, беспечно проигнорировав подразумеваемое «наедине» в ее просьбе. Лучшее, что он сделал, это отвернулся и изобразил большой интерес к своим часам. Лайла смерила его каменным взглядом, прежде чем перевести взгляд с Кэт на Жана.

- Что думаешь, Жан? - спросила она.

- Я не уверен, что это правильный выбор, - признался Жан. - Они предпочли бы вывезти меня из Лос-Анджелеса, пока я не дам показания. - Это не имело смысла. Это была именно та защита, которую они должны были навязать Нилу, учитывая, что на скамье подсудимых оказалась империя его отца. Возможно, они опасались переходить дорогу Стюарту, который, очевидно, все еще следил за своим племянником, но Жан имел в виду то, что сказал: у него не осталось ничего ценного, что он мог бы им дать. Позже это не даст ему покоя, но сейчас это давало им возможность двигаться вперед. - Я не могу решать это за нас, но я не буду с этим бороться.

Лайла была достаточно умна, чтобы понимать, что за вмешательство ФБР придется заплатить определенную цену, но она также была измучена и побеждена, стоя посреди развалин дома, в котором прожила столько лет, и у нее был всего час прерывистого сна. Ей так же сильно, как и ему, не хотелось задерживаться в этом унылом месте. Она устало провела рукой по глазам, прежде чем протянуть папку Кэт.

- Детка?

- Да, - сказала Кэт, едва взглянув на нее. - Да, у нас все получится.

- Лофт? - спросил Оуэнс, покосившись на бумаги, которыми размахивала Лайла. Когда она кивнула, он сделал то же самое. - Хорошо. Сколько вы еще здесь пробудете?

Лайла ответила тихо.

- Я здесь закончила.

- Мне только нужно взять то, что есть на кухне, - сказала Кэт.

- Тогда встретимся там, - сказал агент, и они с Браунингом ушли.

Жан прислушался, не открывается ли дверь, но вспомнил, что ее нет. Джереми бросил последний взгляд на бумаги в руках Лайлы, выглядя немного напуганным этим новым поворотом событий.

- Ты уверена в этом?

- Я уверена, что нам придется разобраться с этим позже, если не будет слишком поздно, - сказала Лайла. - Мой отец может дать нам кое-какие ответы или, по крайней мере, какие-то надежные гарантии.

Жан последовал за Кэт на кухню, в то время как Джереми с Лайлой вышли на крыльцо. Кэт собрала полдюжины бокалов и большую часть столовых приборов. Терракотовый горшочек с подоконника, давно пустой, был засунут в один из бокалов с торца. Жан инстинктивно поискал взглядом фотографию Баркбарка фон Баркенштейна в рамке, но та стояла на подоконнике, покореженная и темная. Жан воздержался от комментариев, но помог собрать уцелевшую посуду. И Джереми, и Лайла разговаривали по своим телефонам, Джереми набирал кому-то сообщение, а Лайла заканчивала звонить своему дяде. Лайла бросила последний взгляд на свой дом, прежде чем последовать за Джереми к его машине.

К тому времени, как они добрались до лофта, агенты уже получили ключи и все необходимые документы. То, что они так быстро все уладили, делало решение более чем предрешенным. Либо они уже пользовались этим зданием раньше, либо договорились об этом заранее, прежде чем заехать к Лайле.

Кэт и Лайла заставили агентов подождать, пока они прочтут контракт сверху донизу, но Жан подписал каждое место, обведенное желтым маркером. Если бы ему пришлось читать эти бесконечные абзацы, они бы просидели здесь весь день. Он доверял девушкам, которые предупредили бы его, если бы что-то показалось им неправильным.

Он переворачивал последнюю страницу, когда Лайла сказала:

- Собака.

Джереми тут же оглянулся через плечо, но Лайла все еще смотрела в свои бумаги. Она ткнула пальцем в соответствующий абзац и сказала:

- Это здание, где разрешено проживание с домашними животными. Одно животное на арендованное помещение.

- Правда? - Спросила Кэт, переворачивая, чтобы посмотреть. - О, ничего себе.

- Что, если... - Лайла запнулась.

Кэт старалась быть как можно мягче:

- Давай вернемся к этой идее, когда все уляжется.

Лайла успокоилась, но не выглядела довольной этим. Когда девушки, наконец, закончили, Оуэнс унес свои бумаги обратно в офис, а Браунинг задержался лишь для того, чтобы вручить Жану свою визитную карточку. Лайле он сказал:

- Сегодня днем прибудет бригада техников, чтобы установить камеры на вашем этаже. Им не понадобится входить в вашу квартиру, так что не имеет значения, дома вы или нет, но постарайтесь не привлекать внимания к их работе.

- Сиэтл, - сказал Жан, прежде чем Лайла успела ответить. - Не Балтимор?

Браунинг перевел взгляд с него на его карточку.

- Меня перевели в Вашингтон до суда. В конце концов, именно там Веснински был впервые арестован, - добавил он, - и это означает, что я буду всего в трех часах полета отсюда, если мне понадобится что-нибудь еще от тебя. Я буду на связи. - Жан не был уверен, воспринимать ли это как обещание или угрозу, но Браунинг не ждал ответа. Он догнал Оуэнса у входной двери, и агенты выскользнули, не оглянувшись.

- Я ему не доверяю, - сказала Кэт.

- Нет, - согласился Жан.

Выражение лица Лайлы говорило о том, что она согласна, но все, что она сказала, было:

- Давайте поднимемся наверх.

В их бумагах было указано, что их квартира находится на втором этаже. Лайла открыла входную дверь, и они по одному зашли в узкий коридор. Первая дверь вела в ванную, а затем перед ними открылась остальная часть странной квартиры.

Гостиная, кухня и столовая были одним огромным общим пространством, а две спальни примыкали друг к другу у ближайшей стены. Третья спальня находилась за кухней, к ней примыкала отдельная ванная. Половина стен была покрашена, а другая половина выложена кирпичом. Окна пропускали немного света, но комната была настолько пустой и открытой, что казалась стерильной. Жан заметил узкую стеклянную дверь в дальнем конце комнаты, которая выходила на квадратный балкон, но он мог сказать, что вид отсюда не будет вдохновляющим.

Все четверо разошлись, осматривая свой новый дом. Кэт открыла каждый кухонный шкафчик, как будто ожидала увидеть там что-то новое. Большая часть бытовой техники выглядела новее, чем та, которую она потеряла, но она казалась скорее расстроенной, чем впечатленной обновками. Лайла оказалась у окна гостиной, молчаливая и мрачная. Джереми стоял рядом с Жаном и ничего не говорил, зная, что его мнение об этом месте было наименее важным.

- Нам нужно будет освоить кое-что из основного, - сказала Лайла таким тоном, который говорил о том, что она устала от такой перспективы. - Туалетная бумага, туалетные принадлежности, что-нибудь, во что можно переодеться, чтобы не воняло, как в автобусе... - Она одернула свою грязную рубашку, но не отошла от окна. - Когда мы свернули за последний поворот, мне показалось, я видела вывеску продуктового магазина. Мы могли бы начать оттуда.

- И после этого разделяй и властвуй? - Спросила Кэт, прежде чем вспомнила: - Одна машина.

Жан посмотрел на них обоих.

- Я свою еще не продал.

- Ни в коем случае, - ответила Лайла. - Я не собираюсь разъезжать на машине Воронов после того, как их фанаты сожгли все, что у меня есть.

Молчание, наступившее после этого категорического отказа, было тяжелым, а затем Лайла отошла от окна и подошла к нему. Она взяла его за руки и сказала:

- Спасибо, Жан. Я знаю, что ты пытаешься помочь, и я знаю, что это разумный поступок. Я просто не могу этого сделать, прости. Я бы предпочла, чтобы ты придерживался первоначального плана и вычеркнул ее из своей жизни как можно скорее.

Она дождалась его кивка, прежде чем отойти от него.

- Может быть, вы с Кэт могли бы завтра сходить в автосалон? Я знаю, что она сойдет с ума, если как можно скорее не заменит свой мотоцикл.

- Мне нравился мой байк, - тихо запротестовала Кэт, но тут же взяла себя в руки и выдавила из себя: - Следующий будет еще лучше. Может быть, мы купим такой же комплектации. - Улыбка, которую она послала Жану, была почти искренней, но именно ее лукавый комментарий после этого сделал ее более похожей на саму себя: - А потом вы двое отправитесь с нами на праздничную прогулку, чтобы поднять нам настроение, верно? Я всегда мечтала о сучке-байкере.

- Я всегда хотела дожить до семидесяти, - сухо ответила Лайла. Она взглянула на Джереми и спросила: - Мы пожалеем об этом?

- Только если выживем, - ответил Джереми.

- У вас есть немного времени, чтобы собраться с силами, - сказала Кэт, отмахнувшись от отсутствия у них энтузиазма. - Нам с Жаном нужно выяснить, какой вид езды он предпочитает, а затем я хочу, чтобы он сначала потренировался с моим весом. А теперь пошли, от всех этих разговоров о нехватке туалетной бумаги мне захотелось в туалет.

Они направились к двери, а Кэт все еще продолжала говорить:

- Может, нам стоит пригласить шлюшек на ужин? Я уверена, что, по крайней мере, у кого-нибудь из них есть запасные одеяла, которые мы можем одолжить на несколько дней, это место немного жутковато, когда в нем только мы.

- Было бы неплохо составить компанию, - согласилась Лайла. - Джереми?

- Я напишу им, - пообещал Джереми и посмотрел на Жана. - Готов?

- Да, - солгал Жан. Он в последний раз оглядел пустое пространство, прежде чем последовать за Джереми к двери.

Глава двадцать вторая

Джереми

Шлюшки оставили столько одеял, сколько смогли, но на этом до боли твердом полу они были бессильны. В воскресенье утром Джереми проснулся с болью в полудюжине мест и поморщился, когда заставил себя подняться. Жан взглянул на это движение, прежде чем снова переключить внимание на свой телефон. Был только один человек, которому он мог написать сообщение в такую рань, но он не выглядел напряженным из-за плохих новостей. Значит, сплетни и другие новости - Джереми мог с этим смириться.

- Все в порядке? - спросил он на всякий случай.

- Прошлой ночью Эндрю прооперировали. Осложнений не было, так что сегодня утром его выпишут. - Жан отложил телефон в сторону и высвободился из-под одеяла. Этого движения было достаточно, чтобы заставить его поморщиться, и Джереми не упустил его угрюмого выражения. - Забудь о байке. Я продам машину за кровать.

- Если предположить, что Кэт права насчет ее стоимости, ты можешь позволить себе и то, и другое.

Если бы это было так, Жан был бы единственным, кто здесь отдыхал. Могли пройти недели, прежде чем Лайла и Кэт получат выплату по страховке своих арендаторов, и еще больше времени, прежде чем судебный процесс Гэри против поджигателей принесет хоть какие-то деньги. Родители Кэт пришлют все, что смогут, в ближайшее время, а родители Лайлы переведут деньги в понедельник, но пока у них у всех были проблемы с наличными. Вчера первоочередными задачами были обустройство ванных комнат и кухни, а также приобретение достаточного количества футболок и джинсов, для начала. С мебелью придется подождать.

- Может быть, мы возьмем походные раскладушки, - предложил Джереми, когда Жан, пошатываясь, поднялся на ноги. Жан скорчил ужасную гримасу, прижав обе руки к пояснице, и взволнованный звук, который он издал, заставил Джереми задуматься о том, как сильно ему хочется встать. Решение было принято за него, когда Жан протянул руку, и Джереми собрался с духом, прежде чем ухватиться за нее. Жан поднял его, прежде чем аккуратно сложить одеяла.

Потягивание ничего не дало, поэтому Джереми сдался и спросил:

- Кофе?

- Кофе, - с готовностью согласились они оба.

Резкий и яркий утренний свет струился через окна гостиной, создавая в воздухе неприятную жару. Шторы были в приоритете, в том числе и для того, чтобы обеспечить уединение. Окна гостиной выходили на квартиры, но окна спальни Лайлы и Кэт выходили на соседнее офисное здание. Прошлой ночью девочкам пришлось переодеваться в ванных комнатах, чтобы лечь спать.

Вчера Кэт пыталась придерживаться простых правил, сосредоточившись на кастрюлях и сковородках, а не на великолепном наборе бытовой техники, к которой у нее когда-то был доступ, но она не забыла купить кофеварку. В шкафу у них было ровно четыре кружки, и Жан поставил их на стол, пока Джереми готовил кофе. В любой другой уик-энд Кэт ни за что не вылезла бы из постели раньше десяти, но сегодня у них был список дел длиной в милю, и ей нужно было принять в нем участие.

Жан приготовил легкий завтрак. Кэт присоединилась к ним через несколько секунд после сигнала кофеварки, неуклюже протирая глаза кулаками. Джереми посмотрел мимо нее на дверь спальни, и Кэт только покачала головой в ответ на немой вопрос в его взгляде. Даже если бы Лайла проснулась, она бы к ним не присоединилась. Джереми тихо убрал ее кружку и четвертую тарелку.

Присесть было негде, поэтому они прислонились к стойке, чтобы набраться сил на весь день. Джереми уступил право принять душ Жану, пока сам убирал за собой, а Кэт разлила остатки кофе по их кружкам. Она на мгновение задержала взгляд на фильтре, словно испытывая искушение приготовить вторую порцию, затем серьезно посмотрела на него.

- Она не позволит тебе остаться.

Это был не вопрос, и они оба и так знали ответ. Джереми залпом допил свой кофе и принялся мыть кружку. Кэт прислонилась к его спине, обвивая его руками в медленном, страстном объятии. Ее жалобный протест был приглушен тем, что она уткнулась ему в спину:

- Это несправедливо. Скажи ей, что мы чувствовали бы себя в большей безопасности, если бы ты был здесь, с нами. - Джереми не пришлось ничего говорить; на пальцах Кэт появились синяки, когда она добавила: - Я знаю, что ей все равно, но...

- Это всего на несколько недель, - неуверенно пообещал Джереми.

- Ты нужен нам больше, чем ей. Она тебя не заслуживает.

- Она моя мать, Кэт. - Кэт проворчала что-то бессвязное и крепко обняла его. Джереми поставил свою кружку на сушилку и обнял ее. Они стояли молча, пока Джереми не услышал, как открылась дверь ванной. Кэт отстранилась, когда Джереми легонько потянул ее за запястья. Отворачиваясь, он сказал: - Я дам тебе знать, когда мы будем возвращаться, хорошо?

- Да, - согласилась она без особого энтузиазма. - Я буду готова.

Джереми умылся так быстро, как только смог, и они с Жаном отправились в путь. Поездка к врачу Жана от этого нового адреса прошла на удивление быстро, и хотя Джереми не собирался оставаться, он припарковался и поднялся вслед за Жаном на пятый этаж. Они сидели вместе в комнате ожидания, пока Жана не пригласили, а затем Джереми встал и ушел. Он забрал свою машину из паркинга и направился на северо-запад.

Ранний час не мог значительно сократить пробки на дорогах в выходные, но Джереми проделывал эту поездку достаточное количество раз, и он знал, что вернется примерно в то же время, когда Жан закончит. Место прямо перед домом Дженни Спейдер было занято, но ему удалось протиснуться на полквартала дальше. Он знал код от ее ворот, поэтому предупредил ее СМСкой, прежде чем ввести его.

Доктор Спейдер ждала его в дверях, когда он направился по дорожке, прислонившись бедром к косяку и скрестив руки на груди. По выражению ее лица Джереми понял, что ему не удастся выпутаться из этого так быстро, как он надеялся, но попробовать все же стоило. Он одарил ее своей самой обезоруживающей улыбкой, зная, что ее этим не проведешь, и последовал за ней в прихожую. На вешалке было место для его обуви, поэтому он снял ее и запер за собой входную дверь.

- Доброе утро, Джереми, - поздоровалась она, ведя его по коридору на кухню. На кухонном столе напротив друг друга стояли два стакана чая со льдом. Один из них стоял рядом с конвертом, за которым он пришел, но сначала он потянулся за своим напитком. Спейдер взяла свой, прежде чем сказать: - Пожалуйста, передай мои соболезнования твоим друзьям в связи с их потерей.

В ответ на косой взгляд, который он бросил на нее, она выгнула бровь и указала через плечо. На краю стойки был установлен маленький телевизор, который в данный момент был включен, но приглушен до неразборчивого гула.

- Я смотрю новости.

- Как и мама, - сказал он и проглотил все язвительные слова, которые хотели последовать за этим. То, что они с его матерью могли смотреть одну и ту же передачу и уйти с совершенно разными представлениями о том, что происходит в его жизни, было невероятно жестоко, но сейчас было не время и не место вдаваться в подробности. Оценивающий взгляд, который бросила на него Спейдер, говорил о том, что она могла догадаться, о чем он думает, даже не высказывая этого вслух.

Джереми отвернулся и спросил:

- Где Лили?

Если бы она надавила на него, он, вероятно, ответил бы ей честно, но это был не ежемесячный сеанс для Джереми. После короткой паузы Спейдер позволила сменить тему и сказала только:

- Ее снова госпитализировали. Сегодня с ней ее отец.

Это был именно тот ответ, которого он боялся, поэтому Джереми тихо произнес:

- Сожалею.

- Спасибо.

Маленькая Лили Спейдер с самого рождения то и дело попадала в больницу; ее состояние здоровья было главной причиной, по которой два года назад Спейдер пыталась направить всех своих клиентов к другим терапевтам. Джереми был единственным, кто остался, отчасти из-за упрямого вмешательства его матери, а главным образом потому, что он нашел обходной путь, который устраивал их обоих. Спейдер по-прежнему выставляла матери счет за еженедельные сеансы, но она ежемесячно возвращала Джереми один из них наличными. Это был легкий побочный доход для нее, пока она заботилась о своем младшем ребенке, и это позволяло Джереми тратить деньги, которые его родители не могли отследить. Джереми обычно забирал письмо позже, но она согласилась подготовить его к его приезду.

Джереми допил чай, прежде чем засунуть конверт в задний карман, но слова благодарности застряли у него в горле, когда он взглянул в сторону Спейдер. Кевина показывали по телевизору, но в кои-то веки он был менее важным лицом на экране. Джереми ударился локтем о столешницу, торопясь схватить пульт.

- Извини, - сказал он, - прости, не могли бы мы...? - Остальное было забыто, когда он увеличил громкость настолько, чтобы было слышно, и Спейдер подвинулась, чтобы она тоже могла смотреть новости.

Кевин делал заученное заявление по поводу травм своих товарищей по команде, но Джереми не слышал ни слова. Теодора Мулдани стояла рядом с ним у корта Лисья нора, перекинув клюшку через плечо, и ждала, когда он закончит. Ее макияж в пастельных тонах был безошибочно узнаваем, как и цифра 14, вышитая на ее просторной футболке с надписью «Хьюстонские Сирены». Джереми обошел островок, чтобы лучше рассмотреть маленький экран.

- Кто-то важный, - догадалась Спейдер. Она начала следить за экси только после того, как он стал ее пациентом, но в первую очередь она была лояльна к Троянцам. У нее не было ни времени, ни сил вкладываться в какие-либо профессиональные команды, не говоря уже о национальной сборной.

- Возможно, - сказал Джереми. - Бывшая Ворон, но ее не должно быть в Южной Каролине.

Как по команде, репортер повернул микрофон к Мулдани и сказал:

- Самым неожиданным событием этих выходных может стать ваше присутствие здесь, в Государственном университете Пальметто. Не могли бы вы объяснить, что вы здесь делаете?

- Мне не нужно ваше разрешение на поездку.

Кевин бросил на нее неодобрительный взгляд, но Тея смотрела на него так, что Кевин недовольно фыркнул и отвернулся.

- Это просто любопытно, - невозмутимо ответил репортер, несмотря на ее грубость. - Вскоре после того, как Вороны и Лисы сошлись лицом к лицу, как еще мы можем истолковать ваш визит, как не как проявление солидарности?

- К этой насмешке на команду? - Спросил Мулдани. - Я бы скорее перерезала себе горло.

Кевин отмахнулся от нее.

- Они получили… идиот.

Камера повернулась, чтобы увидеть, что привлекло внимание Кевина. К тротуару неподалеку подъехал «Мазерати». Джереми понял гнев Кевина, когда увидел Эндрю на водительском сиденье, за исключением того, что человек, который вылез со стороны пассажира, тоже был Эндрю. У второго рука была на перевязи, что, по крайней мере, прояснило, кто есть кто из близнецов Миньярд. Через несколько мгновений открылась одна из задних дверей, и показался Нил. Он проверил дверную раму, прикидывая, как лучше всего выбраться, и, поморщившись от боли, шагнул.

Кевин направился к ним, коротко бросив:

- Извините.

Камера следила за ним, пока репортер коротко, «Как вы знаете…», рассказывал о травмах Лисов и предполагаемых сроках их возвращения. Джереми больше интересовало, что говорил Кевин, но Королева знала, что нужно говорить тише. Это не убрало нетерпения с его лица и резких жестов, когда он пытался прогнать своих травмированных товарищей по команде со стадиона.

Затем Кевин повернулся к Эндрю, который, не обращая на него внимания, поднес пачку сигарет ко рту. Зажать сигарету между губами было несложно, но Эндрю не стал ее зажигать. Несколько мгновений он вертел ее в руках, затем разломал на кусочки и отбросил в сторону. Уголки его рта дернулись от раздражения, и убийственного взгляда, который он бросил на Кевина, было достаточно, чтобы прекратить спор. Кевин, очевидно, все еще злился на них, но отступил назад, чтобы Нил мог, наконец, закрыть за собой дверцу машины.

- Ситуация? - Спросила Спейдер, воспользовавшись затишьем.

Джереми успел только спросить:

- Ты смотрела?

Прежде чем Нил, ковыляя мимо Кевина, сказал слишком громко:

- О, Тея. С возвращением.

Намек на то, что она уже была здесь раньше, заставил камеру повернуться к ней с головокружительной скоростью, но Мулдани лишь смерила Нила взглядом, полным явного презрения. Она оттолкнула микрофон, когда тот наклонился в ее сторону: как показала ретроспектива, это была серьезная ошибка, поскольку вместо этого репортер обратил все свое внимание на Нила. Нил не обратил внимания на камеру, но послушно остановился, когда репортер назвал его имя.

- Это не первый ее визит в Лисью нору, - предположил репортер.

- На корт? Неизвестно. - Нил небрежно пожал плечами, о чем тут же, очевидно, пожалел. Он прижал руку к ушибленному боку и медленно втянул воздух сквозь стиснутые зубы. - Она приезжала прошлой весной. Когда это было? Апрель? - спросил Нил Эндрю, но, не дожидаясь ответа, добавил: - В апреле? Жан прибыл в марте, так что это должно было быть после этого. Я знаю, что она навещала их обоих, пока была здесь.

Нил не дал репортеру возможности высказаться, но взглянул на Кевина и указал в сторону корта.

- Тренер здесь? Хорошо, тогда мы направляемся внутрь.

Они с Эндрю отправились в путь. Кевин подождал, пока они не скроются за дверью, прежде чем снова повернуться к камере и сделать все возможное, чтобы поддержать разговор.

- Тея здесь, потому что я пригласил ее. Я хотел поговорить о последних событиях в Воронах с кем-нибудь, кто поймет.

- Каких Воронов? - Спросила Мулдани с мрачным выражением лица. Этого было достаточно, чтобы Джереми издал тихое «О», но Мулдани еще не закончила. - Ворон, который не умеет играть, это не Ворон. Эти позорные создания не заслуживают той формы, которую носят. Победа, - подчеркнула она, переполненная яростью и негодованием, и, наконец, посмотрела в камеру, словно могла смотреть сквозь нее на свою бывшую команду. - Превосходство на корте превыше всего. Это наше призвание и наша цель, но вы безвозвратно разрушили их. Вы разрушили все, что он вам дал, и безвозвратно запятнали его наследие. Он никогда не простит вас за то, что вы так опозорили его.

Наше призвание, - как будто она не закончила обучение много лет назад. Джереми отошел на шаг от телевизора.

Мулдани сплюнула в сторону, чтобы подчеркнуть свою мысль, а затем жестом подозвала Кевина.

- Мне больше нечего сказать об этих трусах. Пошли.

Кевин на мгновение замолчал, словно обдумывая, что еще он может добавить. Все, что он сказал, было вежливым:

- Спасибо, что заглянули к нам. Мы ценим вашу поддержку и заботу.

- Добром это не кончится, - сказала Спейдер, когда Кевин и Мулдани ушли. Камера следила за ними, и репортер торопливо произносил заключительное слово, но Спейдер выключила звук телевизора и серьезно посмотрела на Джереми. - Ты рассказал мне, что случилось с Воронами после того, как они проиграли чемпионат. Если кто-то из них пристыдит их в конце отмененного сезона, это будет иметь катастрофические последствия для них. Я надеюсь, что у них есть доступ к необходимой им помощи.

Джереми подумал о короткой карьере Воронов, об изможденном виде Ричера и о том, как Жан вздрагивал каждый раз, когда произносилось имя Тецудзи Мориямы.

- Я не думаю, что она когда-либо у них была. Эдгар Аллан никогда не ставил во главу угла долговечность или здравомыслие игроков, только их репутацию. - Он хлопнул себя рукой по карману, чтобы отключить звук телефона; судя по шквалу оповещений, по крайней мере, двое товарищей по команде и Реманн узнали новости. - Мне нужно найти Жана и предупредить его.

- Дай мне знать, если я смогу помочь, - сказала Спейдер.

- Это поможет, - пообещал Джереми, похлопывая себя по карману, куда положил наличные. - Спасибо.

Она проводила его до двери, и Джереми поспешил обратно через весь город, так быстро, как только мог. Пребывание на встрече стоило ему драгоценного времени, и Джереми припарковался как раз в тот момент, когда сеанс у Жана должен был закончиться. Взбегая по лестнице, он быстро написал Жану: «Поднимаюсь».

Жан напряженно сидел на стуле в комнате ожидания, когда появился Джереми, и Джереми с извиняющейся улыбкой придержал дверь на лестничную клетку.

- Извини, пришлось ненадолго отлучиться, чтобы кое с кем встретиться. Нам нужно поговорить, но это может подождать, если тебе нужно время.

- У нас проблема, - догадался Жан, спускаясь вслед за Джереми.

- Мы не будем, - пообещал Джереми, но подождал, пока они подойдут к машине, чтобы сказать: - Мулдани отчитала Воронов.

Жан застыл, положив руку на дверную ручку.

- Нет. Нет, - повторил он резко и недоверчиво. - Она слишком упорно боролась за то, чтобы присоединиться к команде. Она бы никогда не перешла на сторону его команды.

- Это больше не его команда, - отметил Джереми. - Это был ее аргумент. Да ладно.

Ему следовало бы написать Кэт, что они уже возвращаются, но Джереми хотел убедиться, что они с Жаном справятся с этим, прежде чем она присоединится к ним. Поездка назад была слишком короткой, чтобы все обдумать, но к тому времени, как Джереми припарковался у лофта, Жан уже перестал возражать и пялиться на него. Джереми отправил Кэт сообщение, а затем повернулся, насколько смог, в своем кресле, чтобы рассмотреть непроницаемое лицо Жана.

- Она действительно приезжала повидаться с тобой в Южную Каролину, да? - Спросил Джереми.

Жан отмахнулся.

- Она приехала, чтобы поговорить с Кевином. Она не знала, что я там, пока не приехала сама.

- Но она видела тебя, - настаивал Джереми. - Она знала, что они... что он... сделал с тобой.

Жан отвел взгляд.

- Да. - Джереми думал, что он оставит все как есть, но Жан согнул руки и почувствовал, как напряглись костяшки его пальцев. Джереми достаточно часто видел, как он ощупывает ребра, чтобы понять, что Жана мучают фантомные боли. Наконец, Жан объяснил, но ответ тянулся из него медленно, как патока: - Но она думала, что это был кто-то другой. В последний раз, когда она видела меня в таком состоянии, так и было. Я не удивлен, что она все неправильно поняла.

Джереми предположил, что это Грейсон, вот только Жан не потянулся к горлу, как делал каждый раз, когда речь заходила о нем. Это должно было бы обнадежить, но Джереми чувствовал только тошноту. Этой весной Жан оставил Эдгар Аллан с целым рядом ужасных травм. Узнать, что такое случалось и раньше, и что ни Рико, ни Грейсон ни в чем не виноваты, было невыносимо. Он хотел потребовать назвать имя, но знал, что Жан ему откажет.

- Жан, - все равно начал он.

Кэт открыла заднюю дверь с громким криком:

- Вот черт, ребята. Скажите мне, что вы это видели.

- Я взял у доктора Спейдер, - сказал Джереми. Он подвинулся, чтобы достать конверт из кармана, и протянул его ей через плечо. - Она разрешила мне прийти за этим пораньше.

Кэт поколебалась, прежде чем положить его в сумочку.

- Спасибо.

Кэт, очевидно, хотела посплетничать об этом новом событии, но Джереми не знал, как добраться до автосалона ее дяди, торгующего мотоциклами. Несколько улиц она пробовала выбирать направление и болтать без умолку, прежде чем отказаться от последнего, и, наконец, Джереми смог подъехать к тротуару у входной двери. Реманн опередил их и ждал на тротуаре.

Выходить из машины не было смысла, поэтому Джереми весело пожелал им удачи.

- Дайте мне знать, как все пройдет!

Кэт наклонилась между передними сиденьями, чтобы поцеловать его в щеку, прежде чем выйти вслед за Жаном из машины. Реманн передал ключи в протянутую руку Жана, указал на место, где он припарковал машину Воронов, и задержался, чтобы обменяться несколькими серьезными словами. Он направился к машине Джереми только тогда, когда Кэт пригласила Жана внутрь. Джереми отъехал от обочины, как только Реманн устроился на пассажирском сиденье.

- Спасибо, тренер, - сказал он. - Им действительно не помешала помощь.

- Могу себе представить, - сказал Реманн. - Я полагаю, они все еще в отеле?

- Нет, - сказал Джереми, растягивая слова, пока думал. Сообразить, как много можно сказать, было несложно; Реманн знал о ФБР с тех пор, как полиция впервые загнала Жана в угол на Золотом корте этим летом. Тренер в гробовом молчании слушал, как Джереми объяснял их визит и необходимость переезда в конкретное здание, и Джереми закончил словами: - Возможно, сейчас они в большей безопасности, чем были в последние месяцы, но мне это не нравится. Агент Браунинг сказал, что в самой квартире жучков не будет, но...

Реманн обдумал это, затем спросил:

- Есть какие-нибудь новости от Дермоттов?

- Насколько я слышал, они все еще расследуют это, - сказал Джереми. - Пока никаких новостей.

- А твои родители? - Спросил Реманн.

Джереми взволнованно забарабанил по рулю, сворачивая в район, где жил Реманн.

- Я больше не чувствую себя в безопасности прикрываясь Лайлой. - Решение его матери камнем застряло у него в горле. - Я думал о том, чтобы сказать маме, что в этом замешано ФБР, но, думаю, это встревожит ее еще больше. Я просто не буду высовываться, пока она не передумает. Может быть, после моего экзамена на степень бакалавра она почувствует себя лучше.

Без машины Жана на подъездной дорожке было легко заехать за древнюю колымагу Реманна. Джереми припарковал машину и сказал:

- Я дам вам знать, если случится еще что-нибудь интересное.

- Давай отдохнем от волнений несколько недель, - сухо сказал Реманн.

- Я не буду спорить, тренер.

Он подождал, пока Реманн зайдет внутрь, и повернул машину к дому. Уильям открыл перед ним дверь еще до того, как Джереми поднялся на крыльцо. Когда Джереми проходил мимо него, дворецкий сказал:

- Твоя мама будет на работе до семи. Мистер Уилшир проводит селекторное совещание в своем кабинете, но он просил о встрече с тобой, когда ты приедешь. - Он запер за Джереми входную дверь и забрал свои ключи. - Я дам тебе знать, когда он повесит трубку.

- Отлично, - сказал Джереми без особого энтузиазма.

Уильям испортил ему сюрприз:

- Во вторник они уезжают за город. Арнольд пригласил своих сыновей посетить с ним мероприятие по сбору средств.

Джереми знал, что не стоит обнадеживать его, особенно когда Уильям выглядел таким серьезным. Они не взяли Джереми с собой, но и на свободу в их отсутствие он рассчитывать не мог. Они вызвали его домой, зная, что не смогут за ним присмотреть. Он предположил, что это была проверка его послушания; это было не в первый и не в последний раз. Он подавил вздох и сказал:

- Я буду наверху до тех пор.

- Я приготовлю кофе, - пообещал Уильям.

- Что бы я без тебя делал?

Он ожидал обычного ответа Уильяма, но тот сказал только:

- Давай не будем выяснять.

Джереми истолковал это единственным доступным ему способом: его родители были в более скверном настроении, чем обычно. Он проглотил все возражения, что ни в чем не виноват, и поднялся по лестнице в свою комнату, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Кровать, на которую он упал, была настоящим раем посленочи, проведенной на полу в новой квартире Лайлы, но утешение шло рука об руку с горем. Он не хотел быть здесь, и он не хотел быть там тоже. Он хотел иметь уютный дом, который построил с Кэт, Лайлой и Жаном.

Мы создадим новый, пообещал он себе, но в этом арктическом пространстве это было пустым утешением.

Он не собирался засыпать, но Уильям разбудил его через неопределенное время, положив руку ему на плечо. Джереми протер затуманенные глаза и сел, а Уильям протянул ему кружку кофе, как только он поднялся на ноги. Джереми уткнулся губами в край чашки и первым вышел из комнаты. Он, вероятно, мог бы осушить ее до того, как добрался бы до кабинета Уоррена, но встреча с отчимом с пустыми руками редко заканчивалась хорошо. Он постучал в дверной проем, подождал две минуты, пока Уоррен подтвердит его прибытие, и вошел сам.

По эту сторону стола Уоррена из красного дерева стояли два стула, но Джереми знал, что лучше не садиться без приглашения. Вместо этого он встал между ними, изо всех сил держась за кружку, и подождал, пока Уоррен закончит свою напряженную работу. Скрипучее царапанье пера раздражало почти так же сильно, как и слишком громкое тиканье секундной стрелки дорогих часов Уоррена. Джереми терпел это, сколько мог, а затем шумно отхлебнул половину своего кофе. Все сработало, как задумывалось; его отчим отложил свою работу в сторону и смерил его раздраженным взглядом.

- Ты хотел меня видеть, - сказал Джереми.

- Мы с твоей мамой завтра утром улетаем в Бостон, - сказал Уоррен. - Я надеюсь, ты будешь вести себя подобающим образом в наше отсутствие.

Джереми изобразил удивление.

- Ты хочешь сказать, что я когда-нибудь смогу соответствовать твоим стандартам? Это что-то новое.

- Я собираюсь сказать это только один раз, так что слушай внимательно, маленький педик. - Уоррен откинулся на спинку стула и сложил руки на животе. Джереми застыл как вкопанный и уставился на него, забыв о кофе. - Либо меняешься ты, либо меняется отношение. Ты и так ходишь по тонкому льду; в следующий раз, когда ты провалишься, я буду стоять на краю и смотреть, как ты тонешь. Ты понял меня?

- Это дом моей матери, - сказал Джереми. - Ты не можешь указывать мне, чтобы я уходил.

- Считай, что я блефую, - предложил ему Уоррен. Джереми открыл рот, закрыл его снова и изо всех сил вцепился в свою кружку. Уоррен дал ему еще минуту, чтобы придумать что-нибудь, прежде чем сказать: - Если я получу хоть один звонок или сообщение от кого-нибудь, что ты ведешь себя неподобающим образом, ты пожалеешь об этом. А теперь убирайся из моего кабинета. Я не хочу тебя больше видеть до ужина.

Джереми резко развернулся и ушел. Он был на полпути к лестнице, когда Уильям остановил его. Джереми попытался отмахнуться от него, он был не в настроении разговаривать, но Уильям аккуратно заступил ему дорогу и сказал:

- У тебя посетители. - Вместо того чтобы объяснить, он протянул руку и спросил: - Кружка?

Джереми допил остатки, прежде чем перевернуть чашку, и Уильям открыл для него дверь. Облегчение, охватившее его сердце, когда он увидел Жана и Кэт, сидящих у фонтана, чуть не заставило его упасть на колени. Кэт обернулась на звук открывшейся двери, но Джереми не поверил, что выражение его лица сохранилось. Он оглянулся на Уильяма, выигрывая несколько критических секунд, и сказал:

- Спасибо. Я прослежу, чтобы они не задержались здесь надолго, чтобы он не заметил.

Уильям кивнул и прикрыл дверь, а Джереми отправился к своим друзьям. Кэт вскочила на ноги, приняв драматическую позу, и Джереми последовал за ее вытянутыми руками к паре мотоциклов, припаркованных в нескольких футах от них. Они оказались подходящими друг к другу - черный металлик, с серебристыми отблесками.

- Как думаешь? - Спросила Кэт вместо приветствия. - Шикарно, правда? Правда, мне придется покрасить свой, чтобы я могла лучше их различать. Жан, покажи!

- Он видит, - сказал Жан, но уже направлялся к ближайшему мотоциклу.

Когда он слишком долго расхваливал достоинства этой модели, Кэт пустилась в краткие объяснения. То немногое, что услышал Джереми, потрясло его до глубины души; он ничего не смыслил в мотоциклах, а Жану, безусловно, было интересно. Рукой в перчатке француз медленно проводил линию от руля до подушки сиденья. Свет в его глазах был незнакомым, но его было достаточно, чтобы сердце Джереми забилось быстрее. Джереми подумал, что это удовлетворение, а может, тихая гордость. Что-то слишком голодное, чтобы радоваться, как будто Жан не мог поверить, что это действительно его.

Джереми слишком поздно понял, что Кэт затихла.

- Я рад, что ты нашла то, что тебе нравится. Они выглядят очень мило.

- Они потрясающие, - согласилась она. - Теперь тебе хочется прокатиться с нами, верно?

Какой бы тревожной ни была эта перспектива, Джереми на мгновение поддался искушению.

- Спасибо, но сегодня не самый лучший вечер.

Часть радости покинула ее, когда она посмотрела мимо него в сторону дома.

- Понятно. - Ее сдержанного тона было достаточно, чтобы отвлечь Жана от его размышлений, и он перевел тяжелый взгляд на Джереми. Джереми не сводил глаз с Кэт, пока она не вздохнула и не пошла за своим шлемом. - Тогда мы отправимся в путь. Просто хотела поздравить их с удачной первой поездкой и подумала, что мы заедем к тебе по дороге.

- Я рад, что ты это сделала, - сказал Джереми, и Кэт, проскользнув мимо, крепко обняла его.

Он проводил их взглядом, подавил свои сожаления и повернулся к дому.

***

В понедельник днем Жасмин Лэйн покончила с собой.

Джереми услышал эту новость, когда они с Жаном выходили из класса гончарного дела. Как бы ему ни было неприятно сообщать эту новость, когда Жану еще предстояло прослушать лекцию, он не мог допустить, чтобы кто-то еще застал его врасплох. Джереми быстро предупредил Шейна сообщением, прежде чем отвести Жана в сторонку от Хоффмана, и Жан в гробовом молчании выслушал рассказ Джереми о последней трагедии. Он попытался отмахнуться, уверяя, что они с Лейн ненавидели друг друга, но Джереми почувствовал в нем напряжение, когда он ушел, чтобы присоединиться к Шейну.

К тому времени, как Джереми вернулся домой, Брейден Уильямс и Кэмерон Уинтер покинули этот мир.

- Я думал, они будут под присмотром, - сказал Коди, когда Джереми позвонил. В его голосе слышалась горечь, похожая на противоречивое горе Жана: кузены презирали друг друга, но Кэмерон все равно был членом семьи. Коди не знал, что чувствовать или делать в связи с этой неожиданной трагедией. - Только не говори мне, что Эдгар Аллан не ожидал этого. Я не... - Коди замолчал и глубоко вздохнул. - Мама обрывает мой телефон. Мне пора идти.

- Будь осторожен, - подчеркнул Джереми. - Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.

- Будет сделано, кэп.

Коди не стал бы этого делать, не тогда, когда у него были Пэт и Ананья, на которых можно было положиться, но это нужно было сказать. Джереми провел остаток вечера, уставившись в учебник, не вникая ни в одно слово.

Во вторник ему пришлось перестать следить за новостями. Газеты и радиостанции, освещавшие второй крах Воронов, хорошо умели изображать озабоченность, но в их подходе было столько осуждения, что Джереми не мог этого вынести. У Кэт был более стойкий к этому характер, и она весь день держала его в курсе событий, время от времени отправляя сообщения.

В какой-то момент в этих смертях оказались виноваты почти все: Мулдани и Кевин, проявившие бессердечие, несмотря на публичную бойню Воронов; тренер Росси, который вывел команду на корт, зная, что они не готовы; Эдгар Аллан, который недостаточно внимательно следил за своими любимыми спортсменами; тренер Морияма, за то, что так быстро и насовсем покинул свою команду после их первого поражения; это продолжалось и продолжалось, с нарастающим накалом страстей и спекуляций. В кои-то веки единственным именем, которым не разбрасывались так небрежно, было имя Жана.

Лайла написала ему сообщение во вторник вечером и спросила:

«Как ты думаешь, все кончено?»

Когда Джереми слишком долго не отвечал, она добавила:

«Эти трое начали драку. Они стоили Воронам победы в сезоне, травмировав Эндрю и Нила. Если они возьмут вину на себя, остальные, возможно, смогут жить дальше».

«Я не знаю», - наконец ответил Джереми. - «Я надеюсь на это. Как Жан?»

«Немного растерян», - призналась она. – «Мы присматриваем за ним, но я бы хотела, чтобы ты был здесь».

Джереми напечатал шесть разных ответов, прежде чем остановился на: «Прости».

Он знал, что это было не то, что она хотела услышать, но это было все, что он мог предложить. Со вздохом он бросил телефон на кровать и вернулся к учебе. Он не помнил, как опустил голову, но некоторое время спустя Уильям разбудил его, положив руку ему на плечо.

Джереми подавил зевок, от которого у него хрустнула челюсть, и оторвал взгляд от учебника. Он рассеянно огляделся в поисках часов, прежде чем, моргнув, посмотреть на Уильяма.

- Мама? - догадался он. Вместо ответа Уильям отступил в сторону. Джереми посмотрел в сторону двери своей спальни на человека, стоящего там. - ...Лайла?

- Я приехала сюда на мотоцикле, - сказала она, забрасывая спальный мешок и рюкзак в ближайший угол его комнаты. Джереми наблюдал, как они приземлились, затем перевел изумленный взгляд на свою лучшую подругу. Уильям подвинулся, чтобы Джереми мог встать, но Джереми остался на месте. Он не был уверен, что это не сон. - Я думала, что умру, по крайней мере, раз десять. Ты единственный человек, ради которого я бы это сделала, надеюсь, ты это знаешь.

- Я приготовлю что-нибудь выпить, - сказал Уильям, направляясь к двери.

- Спасибо, - поблагодарила Лайла, отодвигаясь, чтобы он мог пройти.

Джереми, наконец, встал и крепко обнял ее, когда она двинулась ему навстречу.

- Что ты здесь делаешь?

- Если гора не пойдет к Магомету... - Она положила подбородок ему на плечо и тяжело вздохнула. - Ты сказал, что твои родители вернутся не раньше воскресенья, верно? Мы сбежим в субботу утром, и никто ничего не узнает. Просто заскочи завтра к нам домой, чтобы мы могли взять что-нибудь из одежды.

- Тебе здесь не нравится, - напомнил ей Джереми, когда она высвободилась из его объятий.

- Если твоей семьи здесь не будет, я еще больше возненавижу это новое место. - Лайла схватила его за руку и потащила за собой. - А теперь пошли, Кэт грозится устроить Жану экскурсию по второму этажу. Она говорила что-то о том, что нужно расшатать все шурупы в столе и стуле Брайсона.

Несмотря на эту угрозу, Жан и Кэт терпеливо ждали в холле. Кэт весело поприветствовала его, когда он появился на лестничной площадке, и взяла свои сумки, лежавшие у ее ног. Жан задержался всего на мгновение, прежде чем последовать за ней, и Кэт поймала свободную руку Джереми, чтобы поцеловать костяшки его пальцев.

- Это вторжение, - сказала она. - Сопротивление бесполезно.

- Я не буду сопротивляться, - пообещал Джереми и отошел, чтобы они с Жаном могли пройти. Проходя мимо, он посмотрел на выражение лица Жана, пытаясь уловить напряжение или печаль. Но не увидел ни того, ни другого. Возможно, поездка помогла ему прочистить мозги, или он был отвлечен сменой обстановки. Джереми был благодарен в любом случае, но в любом случае он хотел бы внимательно приглядывать за своим другом сегодня вечером.

Было еще слишком рано разбираться, кому где спать, поэтому они вдвоем добавили свои вещи к небольшой кучке вещей Лайлы. Кэт уперла руки в бока и повернулась, чтобы осмотреть комнату.

- Фу ты! - Ее возглас был вполне ожидаемым, и Джереми прочел неодобрение на ее лице. - Я и забыла, как здесь скучно. У тебя все еще есть эти уродливые простыни? На днях мы купим тебе комплект, на котором будут изображены... космические корабли или снежные люди, просто чтобы посмотреть, что скажет твоя мама.

- О, я могу себе представить, - сказал Джереми.

- К сожалению, я тоже.

Жан медленно и с тихим интересом оглядел комнату, задержавшись на фотографиях, висевших на стенах у Джереми. Джереми постарался как можно быстрее закончить свою домашнюю работу, пока Кэт рассказывала о поездке. Усталость, которая преследовала его весь день, исчезла, развеявшись по ветру от тепла, которое принесли с собой друзья. В конце концов, они оказались на его кровати, а он сидел напротив них на своем рабочем стуле, и Лайла как раз заканчивала рассказ об одном из своих занятий, когда вернулся Уильям.

Джереми помог расставить напитки на краю стола, затем рассмеялся, принимая миску с попкорном.

- Ты просто спаситель.

- Я добавлю это в свое резюме, когда в следующий раз подам прошение Матильде о повышении зарплаты, - сказал Уильям, зажимая свой поднос подмышкой.

Джереми не упустил задумчивый взгляд, который Уильям бросил на Жана, и жестом указал между ними.

- Уильям, это Жан Моро. Жан, это Уильям Хантер, дворецкий моей матери. Он работает в нашей семье уже почти двадцать шесть лет. Дольше, чем любой из нас, детей, - добавил он. - Я не преувеличиваю, когда говорю, что он - стержень этого дома.

- Представь, сколько неприятных историй он знает, - сказала Кэт Жану. - К сожалению, он слишком предан, чтобы его можно было подкупить.

Уильям улыбнулся.

- Прошу прощения, что не представился во время вашего предыдущего визита, мистер Моро. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома и дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится, пока вы здесь. - Джереми он сказал: - Я буду внизу, пока не понадоблюсь.

- Уже поздно, - сказал Джереми. - Тебе не следует работать. Я обещаю, что мы тебя не побеспокоим.

Уильям ушел, вежливо пожелав всем спокойной ночи, а Джереми раздал попкорн своим друзьям. Они наверняка перепачкали бы маслом его простыни, но Джереми было все равно. Они были здесь, и только это имело значение. Они засиделись допоздна, смеясь и швыряя друг в друга горстями попкорна, и закончили только тогда, когда Джереми не мог перестать зевать.

Джереми уступил свою кровать Лайле и Кэт и стащил спальный мешок, чтобы растянуться рядом с Жаном на покрытом ковром полу. Он беспокоился, что мысли Жана захватят его, если его не отвлечь разговором, но Жан выглядел скорее задумчивым, чем расстроенным, когда он устраивался на ночь. Джереми прислушался, пока дыхание Лайлы не выровнялось, а Кэт не начала тихо похрапывать, прежде чем осторожно подтолкнуть Жана локтем.

- С тобой все в порядке? - Спросил Джереми.

Жан немного подумал, прежде чем сказать:

- Я несу часть вины за это. Да, - сказал он, когда Джереми начал протестовать. - Я спросил тренера Ваймака, как я могу защитить тебя, и Тея была его ответом. Он втянул ее в это только потому, что я его об этом попросил, а она точно знала, как их разорвать. - Жан беспомощно махнул рукой, прежде чем медленно и осторожно добавить: - Я не сожалею. Возможно, мне следовало бы сожалеть. Но я всегда буду выбирать тебя. Тебя, и Кэт, и Лайлу, каждый раз. Я потеряю их всех, если придется.

Кэт пошевелилась и что-то сонно спросила. Жан успокоил ее, легко погладив, а затем перевернулся на другой бок. Джереми смотрел в его затылок, сердце его колотилось так громко, что Жан должен был это слышать. В его голове, как в эхо-камере, бесконечно повторялись слова Жана, вырванные из контекста. Он должен был что-то сказать, но Джереми боялся открыть рот. Он не был уверен, что сможет произнести это вслух.

- Спокойной ночи, Жан. - Наконец, слабо выдавил он из себя и натянул спальный мешок на голову.

Было бы чудом, если бы ему удалось хоть немного поспать этой ночью, и Джереми молился, чтобы ему ничего не приснилось.

Глава двадцать третья

Жан

В среду утром Кэт и Жан поехали на своих байках обратно через весь город, так как Джереми боялся, что сосед заметит, как долго они простояли перед домом, и доложит его родителям. Лайла наотрез отказалась снова садиться на байк Кэт, поэтому Джереми подвез ее на своей машине и пообещал встретиться с ними в лофте. В этот ранний час на дорогах было достаточно мало машин, и Джереми почти не отставал от них, но Кэт и Жан на последних нескольких милях оторвались от них.

Когда Джереми и Лайла появились, Жан уже наполовину упаковал свою одежду в пластиковый пакет, но Лайла пришла в его комнату, а не к себе. Она прислонилась к дверному косяку и с серьезным видом изучала его, в то время как Джереми топтался у нее за спиной.

- Расскажите мне о Лайле Холдене, - попросила Лайла. - Ты его знаешь?

Это было так неожиданно, что Жан мог только смотреть на нее. Это «знаешь», по крайней мере, немного обнадеживало, поскольку означало, что Лайл все еще жив. Жан медленно отложил сумку в сторону и скрестил руки на груди.

- Номер тридцать три, вратарь-левша. Молодой брюнет, помешанный на укладке волос, несмотря на то, что у него не было подходящего для этого лица, в его волосах постоянно было столько геля, что шлем хрустел, когда он его надевал. - Жан перевел взгляд с Лайлы на Джереми и продолжил: - В этом году он учится на втором курсе. А что?

- Он был госпитализирован, - сказал Джереми. - Сегодня утром на первом занятии у него случился нервный срыв.

Пока еще жив, - мысленно поправил Жан. Если бы он потерпел такое публичное крушение, что об этом уже узнала Калифорния, полетели бы головы. Жан медленно потянулся за сумкой и засунул одежду поглубже. Он смутно слышал, как Джереми произносит его имя, но Жан не отрывал взгляда от своих рук, когда сказал:

- Никто не удивится, что он сломался, и никто не будет оплакивать его отсутствие на конвейере. Вороны презирали его заикание.

Грубое преуменьшение, но Жан отказался объяснять дальше. На первом курсе Вороны так безжалостно издевались над Лайлом, что он пытался вообще замолчать, но тренеры предпочитали жестокость ради жестокости. Они вызывали его на командные собрания при любой возможности, а затем жестоко наказывали за неизбежную борьбу. Это напомнило Жану о его первых днях в Гнезде, когда английский был скорее шумом, чем речью. Возможно, Серхио тоже понимал это, поскольку прошлой осенью он боролся за то, чтобы стать партнером Лайла, после того как год держался на расстоянии.

- Жутковато, правда? - Жан не слышал, как подошла Кэт, но ее приглушенные слова заставили Лайлу оглянуться через плечо. Джереми воспользовался тем, что она отвлеклась, чтобы, наконец, протиснуться мимо, и Кэт с обеспокоенным выражением на лице прижалась к Лайле. - Где же родители Воронов во всем этом безумии?

- У Воронов нет семей, - сказал Жан.

- У них есть семьи, - настаивала Кэт. - Но, черт возьми, с таким же успехом их могло и не быть.

Джереми уставился на нее.

- Кэт, полегче.

Кэт резко дернула рукой.

- Да, этим летом они лечили своих детей, когда у них что-то не ладилось, но потом отправили их обратно в Эдгар Аллан, чтобы они попробовали еще раз. Теперь еще три Ворона - четыре, если считать первокурсника на прошлой неделе, - умерли, а их родители хранят гробовое молчание. Извини, - сказала она, поморщившись от своего выбора слов. - Это просто… Сколько Воронов должно умереть, прежде чем их семьи наконец вступятся?

Лайла обняла Кэт за талию и медленно сжала ее.

- Я полагаю, - медленно произнесла она, взглянув на Жана в поисках подтверждения, - что во всем виноваты контракты Воронов с Эдгаром Алланом. Учебное заведение, которое может заставить своих игроков прекратить все контакты со своими семьями на пять лет подряд, должно предусмотреть строгие меры предосторожности. Либо они не могут открыто говорить, либо им хорошо платят за их благоразумие. Возможно, и то, и другое. Жан?

- Возможно. Я не читал контракт. - Молчание, последовавшее за этим заявлением, было настолько глубоким, что в нем можно было утонуть. Жан отказывался верить, что они удивлены, и в его словах проскользнул намек на нетерпение: - То, что там было сказано, не имело значения. У меня не было другого выбора, кроме как подписать. - Собственность не имела права оспаривать условия владения, но Жан не мог этого сказать. Лучшее, что у него было, это: - Я не мог вернуться домой.

Выражение лица Кэт стало безмерно печальным, но Джереми первым обрел дар речи:

- Жан, скажи мне, что ты хотя бы прочитал контракт, который мы прислали тебе.

- Кое-что, - признался Жан. Он безразлично пожал плечами, видя явное смятение Джереми. - Это было очень долго и очень скучно. Все, что мне нужно было знать, это включил ли ты то, о чем я тебя просил. Это не имеет значения. Важно то, что мы опоздаем на тренировку, если ты не поторопишься и не соберешь вещи, - добавил он, махнув своей сумкой с одеждой в сторону Лайлы. - Я больше не хочу сегодня говорить о Воронах.

Она придержала язык, но он не поверил выражению ее глаз. Это было слишком проницательно, чтобы быть любопытством, и слишком назойливо, чтобы быть уверенным, но он не хотел знать, чем это вызвано. Этого было достаточно, чтобы она отвернулась без дальнейших комментариев, и Кэт последовал за ней через всю квартиру. Жан выжидательно посмотрел на Джереми, который сделал вид, что застегнел рот на молнию, и уселся на свое одеяло, чтобы помочь девочкам.

Несмотря на то, что он отказался от разговора, его мысли были заняты Эвермором. Серхио наверняка знал, что происходит с Лайлом, но Жан не знал его номера телефона. На мгновение он подумал, не позвонить ли Джосайе Смоллзу, но этой мысли было достаточно, чтобы его вывернуло наизнанку. В конце концов, Эдгар Аллан придумал историю для новостей, а Кэт передала ее группе. До тех пор Жан ничего не мог поделать.

За исключением того, что Эдгар Аллан сделал заявление в этот день, в нем не упоминалось о срыве Лайла. Президент кампуса Луис Андрич был больше заинтересован в том, чтобы представить нового главного тренера Воронов: Джоэла Кера, члена первоначального состава Воронов и первого капитана команды. Он исчез из поля зрения после семилетнего пребывания в «Огайо Тандер». То, что Эдгар Аллан снова нашел его, не было неожиданностью, но Жан мог только догадываться, что они пообещали, чтобы вытащить его из отставки.

Урок статистики у Жана закончился почти десять минут назад, но Коди, собираясь уходить, увидел заголовок в «Коер». Теперь они были последними в классе, и ноутбук Коди был повернут так, чтобы они оба могли видеть экран. Коди, конечно, закончил первым, но он подождал, пока Жан сядет поудобнее, прежде чем спросить:

- Что думаешь?

- Не определился, - признался Жан. - Его долго не было, но он - Ворон. Он будет знать, как направлять их.

- Надеюсь, что так. - Коди придвинул ноутбук поближе. - Давай я быстренько отправлю это Кэт по электронной почте, и тогда мы сможем идти.

Жан уже наполовину собрал свой рюкзак, когда до него дошли слова Коди. Он проверил свою сумку, прежде чем вспомнил, что от его ноутбука остался лишь обугленный кусок металла.

- Мне нужно зайти в библиотеку перед тренировкой.

- О? Конечно, - согласился Коди, запихивая все в сумку. - До или после того, как мы поедим?

- Я быстро, - пообещал Жан, и они отправились в путь.

Он нашел открытый компьютер рядом с окном и ввел свои студенческие данные. В его почтовом ящике за последние несколько дней было около дюжины непрочитанных электронных писем, уведомления от профессоров и кампуса, но Жан проигнорировал их все. Не имело значения, что он не знал номера телефона Серхио. Эдгар Аллан, как и Университет Южной Калифорнии, использовал очень простую систему при распределении адресов электронной почты среди своих студентов. Жан помнил свой, а это означало, что он знал адрес Серхио. Жан открыл новое сообщение и, поколебавшись, ввел строку «КОМУ».

Коди разговаривал по телефону, но Жан так долго молчал, что он поднял глаза.

- Все в порядке?

- Может быть, - уклончиво ответил Жан.

Он не разговаривал с Серхио с тех пор, как тот ушел из Эвермора, но Серхио был Вороном и сплотил ряды против Жана. Он отправил письмо в штат Пальметто с блокнотами Жана, как и все остальное. Шансы на то, что он ответит Жану, были невелики; вероятность того, что ответ будет приятным, была еще более маловероятной. Обратившись к нему, можно было больше потерять, чем выиграть. Жан взглянул на мышку, уговаривая себя не трогать ее, прежде чем напечатать простое «Лайл?»

Он отправил сообщение, пока не передумал и не вышел из почты.

- Готов? - Спросил Коди. - Отлично! Давай поедим.

- Да, - согласился Жан и выбросил из головы своих бывших товарищей по команде.

Дневная тренировка закончилась на несколько минут раньше, и Жан последовал за Кэт и Лайлой к машине Джереми, чтобы отправиться в долгий путь на запад. У шеф-повара семьи Уилшир была неделя отпуска, так как Джереми был дома один, но Кэт была рада заполучить в свои руки его дорогую бытовую технику. Джереми, очевидно, не привык принимать гостей у себя дома, и лучшим развлечением, которое он мог предложить, были запутанное йо-йо и мешочек для рукоделия. В итоге они стали много смотреть телевизор, так как в доме было пять телевизоров на трех этажах.

На следующее утро Уильям встал раньше них и отправил их с четырьмя дорожными кружками кофе. Кэт пела ему дифирамбы, пока Лайла не поцеловала ее и не заставила замолчать, ворчливо сказав:

- Слишком рано, детка.

Жан и Таннер отправились из Лиона в библиотеку, где Жану пришлось выдержать неловкий, натянутый разговор с Добсон. Как только он повесил трубку, он повел Таннера к компьютерам. Таннеру было все равно, куда они пойдут, лишь бы он смог найти свободное место, поскольку ему нужно было подготовиться к двум контрольным. Он уселся и сразу же вернулся к работе, а Жан вошел в почту.

Под несколькими новыми автоматическими сообщениями из Университета Южной Калифорнии был ответ от Серхио, датированный тремя часами ночи по местному времени. Жан открыл его и молча прочитал короткое сообщение: «Он ушел. Вчера вечером Андрич расторг контракт и отправил его домой». За этим следовало несколько пустых строк, а затем: «Ты выглядишь чертовски глупо в красном, Моро. Я чуть глаза себе не выцарапал, когда тебя увидел».

Жан нахмурился и написал в ответ: «Это отвратительно, но все же лучше, чем носить черное». Он нажал «Отправить», начал закрывать папку «Входящие» и заколебался, когда понял, что за этим кроется. Он открыл другое сообщение и написал: «В этом году Воронам еще слишком рано смотреть игры Калифорнийцев».

Он откинулся на спинку стула и посмотрел на часы. С закрытым Гнездом Вороны в этом году должны были жить по реальному времени, но Жан не был уверен, как Эдгар Аллан справляется с их занятиями. Уволили ли они преданных делу преподавателей Воронов или просто перевели их на постоянный дневной график? Не стоило спрашивать о том, когда у них с Серхио были проблемы, поэтому он начал отмечать другие свои электронные письма как прочитанные. На полпути его почтовый ящик обновился. Сверху появилось новое сообщение от Серхио.

«К черту Калифорнийцев, - последовал предсказуемый ответ. - Финн услышал, что Зейн заходил к тебе, и захотел узнать, как все прошло». Вслед за этим пришло еще одно электронное письмо: «Впервые я вижу, чтобы ты его боялся, ДЖОННИ».

Жан немедленно выключил почту.

***

В пятницу вечером был домашний матч против Лас-Вегаса. Шон вернулся на свое законное место в стартовом составе, поэтому после перерыва Жан остался на скамейке запасных. Таннер оказался по одну сторону от него, а Деррик и Дерек - по другую. Запасные были склонны к крикам и улюлюканью при каждом удачном движении, в то время как Таннер приберегал свои самые громкие аплодисменты для забитых голов. Жан, несомненно, оглох бы к тому времени, когда его выпустили бы на площадку, но это помогло ему отвлечься от негодования, вызванного выходом на замену.

Троянцы выиграли со счетом 9:4, и Джереми выпил энергетический напиток, прежде чем в пятницу вечером пересечь город в пробках. Волнение его друзей не скрывало, насколько долгой была поездка, и Жан отказывался верить, что Джереми сможет терпеть эти бесконечные поездки день за днем в течение нескольких месяцев. Неудивительно, что этот человек засыпал каждый раз, когда его выпускали с занятий. К началу чемпионата он наверняка превратится в привидение.

Либо у Уильяма был способ отследить местонахождение Джереми, либо он внимательно прислушивался к звуку его двигателя. Он открыл им дверь еще до того, как они поднялись на крыльцо, вежливо поздоровался и снял трубку домашнего телефона.

- Разминулся с ней, - предположил Джереми.

Уильям взглянул на часы.

- Примерно на тридцать семь минут.

Матильда Уилшир звонила от одного до трех раз каждый вечер, пока Троянцы были здесь, иногда с интервалом всего в полчаса, а однажды с интервалом в три часа. Джереми довольно быстро закончил разговор и вернул трубку в протянутую Уильямом руку.

- В холодильнике есть игристый сидр, - сказал Уильям, - и я поставил поднос с закусками на стол. Тебе еще что-нибудь нужно?

- Я хочу, чтобы ты насладился этим вечером, - сказал Джереми. - У нас все хорошо, обещаю.

- Спасибо, что позволили нам остаться на эту неделю, - добавила Лайла. - Завтра мы уезжаем.

Уильям улыбнулся.

- Спасибо, что навестили нас. Для меня большая редкость видеть Джереми счастливым.

Жан взглянул на Джереми, когда Уильям уходил, но Джереми уже направлялся на кухню. Вчетвером им было несложно отнести угощения и напитки наверх, и они уселись на покрытый ковром пол в его спальне, чтобы подкрепиться. День был долгим, но никто не спешил ложиться спать. Утро означало возвращение в ту пустую квартиру и то, что Джереми останется здесь один, и Лайла сопротивлялась этому изо всех сил.

Наконец, около двух часов ночи они уснули от усталости, и Жан проснулся, когда Уильям прокрался в комнату. Дворецкий разбудил Джереми, положив руку ему на плечо, и Джереми устало вздохнул, прежде чем взять трубку.

- Доброе утро, мам, - сказал он сонным голосом. - Да, я все еще в постели, сейчас... - Джереми нащупал свой телефон и прищурился, глядя на его индикатор. - ...еще и шести нет. Никаких серьезных планов, только учеба и тренировки. Ксавье говорил о том, что собирается на пробежку по пляжу, так что я, возможно, присоединюсь к нему. Да, хорошо. - Джереми повесил трубку, выглядел так, будто вот-вот заснет, все еще держа телефон в руке, и застонал, вспомнив, что нужно вернуть его Уильяму. - Ложись спать.

- Я приготовлю кофе, - вместо этого сказал Уильям.

Жан молчал, пока Уильям не ушел.

- Она тебе не доверяет.

Джереми молчал так долго, что Жан подумал, что он уснул. Затем:

- Нет, еще нет.

- Прошло четыре года. - Жан поймал спальный мешок, когда Джереми, казалось, был готов зарыться в него, и крепко прижал к себе. - Если она не знает тебя достаточно хорошо, чтобы доверять тебе сейчас, то никогда не сможет.

Джереми мягко возразил:

- Ты этого не знаешь.

- Джереми.

- Давай не будем об этом сегодня, - сказал Джереми. - Хорошо? Не сегодня.

Жан отпустил его и, нахмурившись, удалился. Он подумал, что раздражение еще немного продержит его на ногах, но, как только Джереми задремал, ему тоже стало легко заснуть. То, что через два часа их разбудил другой телефонный звонок, было не так удивительно, как могло бы быть, но Матильда опередила их будильник всего на несколько минут. Джереми сумел выключить сигнал, и его голоса было достаточно, чтобы разбудить Кэт и Лайлу.

Они вчетвером спустились вниз, чтобы позавтракать, и Джереми практически вцепился в кофеварку, пока она варила. Жан подавил зевок, прикрыв рот ладонью, и молча решил перенести свои встречи на более позднее время. Десять в то время казались разумным решением, но жизнь продолжала мешать. Он выпил половину кофе, который Джереми подал ему одним глотком, затем подвинул к Кэт горку тертого сыра, чтобы добавить к завтраку.

Собрать вещи было несложно, и без четверти девять они уже были на улице. Джереми сначала отвез Лайлу и Кэт, а потом отвез Жана к его врачу. Жан мучился на протяжении всего сеанса, прежде чем заговорил об изменении расписания, и его направили к стойке регистрации, чтобы обсудить это с ними. Не было ни одного дневного или вечернего места, которое не противоречило бы тренировкам или играм, но после недолгих поисков администратору удалось найти свободное время по воскресеньям. Жан не был уверен, что это сработает, когда Джереми больше не сможет оставаться на выходные, но он что-нибудь придумает.

Джереми припарковался у лофта, но не заглушил двигатель.

- Жаль, что я не могу остаться и помочь.

- Тогда останься, - сказал Жан, зная, что не сможет.

Джереми только вздохнул, поэтому Жан вышел из машины и зашел внутрь. Каким бы пугающим ни был идеальный дом Джереми, это место было не менее отвратительным. Сейчас в квартире было так же пусто, как и в прошлые выходные, и Жан мог только представить, как быстро испортилось настроение Лайлы, когда она вошла сюда сегодня утром. У Жана были наличные от продажи его машины, а Лайла и Кэт получили немного денег от своих родителей, но они провели неделю, прячась в доме Джереми, вместо того чтобы обустраивать это место.

- Домой? - Позвала Кэт, открывая дверь своей спальни.

- Домой, - сказал Жан. - Приму душ.

Он терпеть не мог принимать душ перед сеансом, но у них было слишком много дел на сегодня, чтобы откладывать. Он вошел и вышел так быстро, как только мог, и, когда оделся, обнаружил девочек сидящими посреди гостиной. Кэт написала Коди, когда они вышли из квартиры, а потом еще раз, когда добрались до общежития. На эти выходные они одолжат машину Коди, так как Лайла не сможет в ближайшее время заменить свою. Коди показал им, где она припаркована, и протянул Лайле связку ключей.

- Спасибо, - сказала Лайла.

- Пользуйся ею столько, сколько тебе понадобится, - сказал Коди. - Я могу взять у Пэта, если нужно будет куда-нибудь пойти.

- Мы вернем ее завтра, - пообещала Лайла.

Их не было дома весь остаток дня, так что им пришлось покупать обед и ужин в городе. Лайла переходила из комиссионного магазина в торговый центр и обратно, понимая, что ей нужно обустроить свой новый дом, отчаянно нуждаясь в предметах, которые она могла бы использовать. У нее было меньше мнений о спальных гарнитурах, чем о чем-либо другом, так что им, по крайней мере, удалось заказать кровати и комоды с доставкой на следующей неделе.

На очереди были ноутбуки для учебы, и Кэт искала башню, которая могла бы справиться с ее играми. Жан был в тихом ужасе от того, что сколько стоит, но в то же время рад, что на этот раз он может сам заплатить за свои вещи. С момента своего приезда в Калифорнию он во всем полагался на Кэт и Лайлу. Было приятно взять на себя это небольшое бремя, даже если тяжелые обстоятельства привели их к такому положению.

В этот день Кэт затащила Лайлу в книжный магазин, зная, что ей нужно приятно отвлечься после разочаровывающего дня, и ждала с Жаном в кафе при магазине, пока она закончит. Они потеряли еще час, пытаясь привести в порядок свой гардероб, в течение которого Жан был предоставлен самому себе. Кэт и Лайла иногда заходили из женского отдела, чтобы проведать его, но они не могли задерживаться надолго, потому что им тоже нужно было что-то примерить. Жан искал знакомые цвета и фасоны и, наконец, отнес свои вещи к девушкам и их тележке.

- Начинаю думать, что синий - твой любимый цвет, - сказал Кэт, с явным одобрением осматривая свои находки.

- Это не так, - сказал Жан.

- Это вещи Джереми, - сказала Лайла, перекладывая охапку вешалок с одной стороны на другую.

Жан уже понял это, но ограничился уклончивым:

- Хм.

- Мне нравится розовый, - сказала Кэт. - Лайле фиолетовый. А тебе?

Жан нахмурился, обдумывая это, обводя взглядом ассортимент одежды, сложенный в их корзине. Наконец, он остановился на единственном, что имело смысл:

- Коричневый. - Судя по реакции Кэт, это был не тот ответ, которого она ожидала, но Жан не стал тратить время на объяснения. Коричневый, как почва в саду Реманна, или песок, выброшенный приливом на берег, или грунтовые дороги, по которым Кэт катала его снова и снова. Карие, как взгляд, который искал Жан в каждой комнате, но на этой последней мысли он не мог задерживаться.

- Это впервые, - произнесла Кэт и добавила обязательное. - Мне нравится.

- Готовы? - Спросила Лайла, оглядываясь по сторонам, словно что-то забыла.

- Да, - ответил Жан, и Кэт покатила тележку вперед.

После этого им ничего не оставалось, как отправиться домой. Несмотря на девятичасовой поход по магазинам, они вернулись домой с очень небольшим запасом вещей. Единственной мебелью, которую Лайла одобрила, были три лампы и два прикроватных столика. Она без конца переставляла их, пока Кэт вешала занавески, а затем с трудом установила новый телевизор на большом столе. Четыре фильма, которые она взяла с собой, она поставила на пол рядом с ним, а книги сложила вдоль стены.

- Полки будут завтра, - пообещала Лайла. - И столы тоже. Я думаю, мы...

Она прервала себя и оглядела квартиру. Кэт продолжала работать еще минуту, прежде чем поняла, что что-то не так, и спустилась со стула, чтобы спросить:

- Что случилось?

Жан был ближе к входной двери, чем она, поэтому он тоже это услышал.

- Собака лает.

- Детка, - сказала Лайла.

Кэт не нужно было объяснять, что к чему. Она пересекла комнату и крепко обняла Лайлу.

- Это плохая идея, Лайла. У нас занятия, тренировки и игры. Как мы можем заботиться о животном, учитывая наше расписание? - Она посмотрела на Лайлу в поисках понимания и спросила: - Кто будет выгуливать его, когда мы уедем на выездные матчи?

- Няня для собаки, - без колебаний ответила Лайла.

Кэт не ожидала такого быстрого ответа.

- Я просто... давай просто подумаем об этом, хорошо? Убедимся, что мы понимаем, во что ввязываемся.

- Ты подумай об этом, - сказала Лайла. - Я иду спать.

Кэт неохотно отпустила ее, и Лайла плотно закрыла за собой дверь спальни. Кэт потерла виски, прежде чем опрокинуть пакеты с одеждой на пол гостиной. Жан подошел к ней, и несколько минут они работали в тишине. Наклейки и бирки были безжалостно сорваны и скомканы, и, наконец, Кэт спросила:

- Что ты об этом думаешь?

- Это ошибка, - сказал Жан.

- Возможно, - согласилась Кэт. - Но они говорили об этом годами, понимаешь? Щенка, которого Джереми мог бы оставить, а Лайла - приласкать. Но ее дядя отказывался уступать, сколько бы она его об этом ни просила.

Жан изучил выражение ее лица и понял, чем все это закончится. Кэт хотела быть голосом разума, но она готова была достать звезды с неба, если бы Лайла попросила. Жан вырвал свою последнюю бирку с большей силой, чем требовалось.

- Это ошибка, Кэт, - повторил Жан.

Она не ответила, и у Жана возникло неприятное чувство, что он проиграет эту битву.

***

В воскресенье они вернули машину Коди и забрали вместо нее грузовик Шона. Лайла была полна решимости купить сегодня больше мебели, чем накануне, но первые несколько остановок так расстроили ее, что они остановились пораньше пообедать в торговом центре. Она потягивала свой чай «боба» в угрюмом молчании и смотрела вдаль, в то время как Кэт пыталась заполнить тишину, как могла. Наконец, Лайла указала на магазин через дорогу и сказала:

- Я собираюсь проверить еще раз.

- Да, конечно. - Кэт подождала, пока она уйдет, и устало провела рукой по лицу. Она еще не доела свой ланч, но Жан и не думал, что она это сделает. Вот уже почти десять минут Кэт вяло гоняла по бумажной тарелке последние кусочки карри. По выражению ее лица было видно, что она хотела что-то сказать, но ей потребовалась еще минута, чтобы подобрать слова: - Я не знаю, как ей помочь.

Жан посмотрел на недопитый чай, который оставила Лайла.

- Если ей не понравится эта квартира, может быть, нас переместят в другую.

- Это ничего не решит, - сказала Кэт. Она отложила вилку в сторону и принялась ковырять соломинкой в том немногом, что еще оставалось в ее напитке. Она, конечно, погнула бы ее о лед, заполнявший половину ее стакана, но Жан придержал язык. - Я говорила тебе, что моя семья из Бэй-Ривер, да? Пять поколений родились и выросли в одном доме. Куда бы я ни отправилась, это мой дом. Это моя семья. - Она на мгновение прижала пальцы к сердцу. - У Лайлы нет корней, - сказала она. - Она родилась за границей, а карьера ее отца вынуждает его переезжать каждые пару лет. Единственная причина, по которой она приехала в Лос-Анджелес, заключалась в том, что она хотела более серьезно заняться экси. В пятнадцать лет она переехала к Гэри, чтобы поступить в местную старшую школу. И он довольно приятный парень, не пойми меня неправильно, но я думаю, что Лайла нравится ему гораздо больше теперь, когда она выросла и уехала из его дома. На самом деле, он не из тех, кто любит семью. Скорее домовладелец, чем дядя, да?

Жан кивнул, показывая, что следит за ней. Кэт обернулась, чтобы посмотреть, возвращается ли Лайла,прежде чем продолжить:

- Я знаю, что после окончания школы у нее была квартира, но она на самом деле не говорит об этом, только говорит, что ее соседи были проблемой. Должно быть, в доме царил беспорядок, потому что той осенью Гэри отремонтировал дом и позволил ей переехать в него на рождественские каникулы. Это было первое место, которое она могла по-настоящему назвать своим домом, а они его у нее отняли, - закончила она так, что Жану, возможно, это только показалось. - Они уничтожили то, чего она не знает, как можно лишиться.

За столом воцарилось угрюмое молчание, но Кэт не могла долго его выносить. Она оглушительно хлопнула в ладоши и сложила остатки еды себе на тарелку.

- Пошли. Посмотрим, может, она нашла что-нибудь, что сможет стерпеть.

Жан взял стакан Лайлы, чтобы Кэт могла выбросить мусор, и они пересекли холл, направляясь к магазину товаров для дома, куда забрела Лайла. Жан заметил ее первым, но, когда поворачивался за ней, его взгляд зацепился за соседний ряд картин. Кэт остановилась, когда он это сделал, но Жан протянул ей чай и жестом велел идти.

Как только она ушла, он направился по проходу и остановился перед желто-зеленой картиной на полпути вниз. Он поднял ее, положил обратно и снова поднял, оценивая возможную реакцию Лайлы. Все предметы искусства, которые были у нее в доме, были оригинальными, большинство из них было куплено на распродажах недвижимости и в благотворительных магазинах, а эта, очевидно, была репродукцией массового производства. Он и представить себе не мог, что ей это понравится, но и расставаться с ней не хотел. Он все еще не принял окончательного решения, когда Кэт и Лайла пришли за ним пару минут спустя.

- Видишь что-нибудь, что тебе нравится? - Спросила Кэт.

Жан повернул картину к ним, чем заслужила тихое «О» от Кэт. Лайла в рекордно короткое время пересекла проход, протягивая руки. Жан передал ей рамку и наблюдал, как она медленно проводит кончиком пальца по полю нарциссов.

Жан поднял руку на случай, если она захочет, чтобы он положил ее обратно.

- Это не то же самое.

- Нет, - согласилась Лайла, прижимая ее к груди, - но это только начало.

Кэт подошла, чтобы поцеловать ее, и Жан увидел, как плечи Лайлы медленно расслабились, когда она наклонилась к ней. Они постояли минуту, прижавшись лбами, пока Лайла собиралась с мыслями, и, наконец, Лайла сказала:

- Хорошо. Давай вернемся к тем полкам.

- Ты уверена? - Спросила Кэт. - Я не думала, что они тебе нравятся.

- У нас все получится, - сказала Лайла, и Жан отправился на поиски тележки.

Они отсутствовали всего несколько часов, но за этот день добились большего прогресса, чем накануне. Лайла с мрачной решимостью взялась за обустройство квартиры и пошла на запоздалые уступки в отношении большей части основной мебели. Они вернулись домой с коробками вещей, которые нужно было собрать, и провели ранний вечер, купаясь в пенопласте и рваном картоне. Кэт вызвалась отвезти грузовик обратно, чтобы забрать ужин, а Лайла вышла на балкон подышать свежим воздухом.

Жан медленно обвел взглядом комнату. И все же было обидно, что в ней не было никаких личных штрихов, которые придавали бы ей домашний уют, но картина с нарциссами на стене была молчаливым обещанием, что рано или поздно они этого добьются. Он наполнил два стакана водой и отнес их туда, где, прислонившись к перилам, стояла Лайла. Она выглядела усталой, но не такой разбитой, как в последние несколько дней, и, проводя пальцами по волосам, смотрела на проходящих мимо незнакомцев. Время от времени она вздрагивала, запутываясь в волосах.

- Спасибо, - сказала она, сдаваясь и принимая у него свой напиток.

Он хотел оставить ее наедине с ее мыслями, но поставил бокал у ног и потянулся к ней. Понимая, что, возможно, переходит все границы дозволенного, он запустил пальцы в ее темные кудри и продолжил с того места, на котором она остановилась. Как часто он видел, как Кэт и Лайла расчесывали друг другу волосы в знак привязанности; с какой готовностью она пыталась утешить его, пока шел суд над Аароном Миньярдом. Он не знал, что еще предложить, чтобы помочь ей сейчас. Прошло четыре с половиной месяца, и она все еще оставалась загадкой, половинкой Джереми и немного чересчур умной.

- Ты родилась не здесь, - сказал он, когда она не оттолкнула его.

Лайла что-то промурлыкала в подтверждение в свою воду.

- Кейптаун. Мама назвала меня счастливой случайностью. Они много лет обсуждали возможность завести детей, но не были уверены, что это хорошая идея, учитывая карьеру моего отца. Я все равно появилась.

Жан слышал улыбку в ее голосе.

- Но только ты.

- У меня нет братьев и сестер по крови, но Джереми - мой брат во всех отношениях, - сказала она тихо и тепло. - Я люблю его больше жизни. Я бы сделала для него все, что угодно.

Руки Жана замедлили движение, когда он вывернул ее слова наизнанку. Он подумал о Лукасе и Грейсоне, Джереми и Брайсоне, Кевине и Рико. Он подумал о бесстыдной привязанности Деррика и Дерека и о Таннере, который ходил за ним по пятам, как маленький утенок. Он вспомнил, как Кевин назвал его братом на шоу Ханны, и горечь, которую это вызвало тогда, теперь превратилась в тупую и тягучую боль. Он подумал о Ноа и Элоди, и ему пришлось закрыть глаза, чтобы не горевать.

- Брат - сложная штука, - сказал он.

Лайла повернула голову, чтобы сказать:

- Ты стал мне братом.

Это не было вопросом, но Жан ответил:

- Да.

Он медленно разделил ее волосы на пряди. Прошли годы с тех пор, как он в последний раз делал это для Элоди; он едва мог вспомнить, как это должно было происходить. Он попробовал, потерпел неудачу и попробовал еще раз, пока не продвинулся достаточно далеко, чтобы понять, что делает. Прежде чем начать сначала, он распустил волосы Лейлы, и на этот раз ему удалось заплести косу. У него не было ничего, что могло бы скрепить ее в конце, поэтому он зажал хвостик между пальцами.

Лайла протянула руку и осторожно потрогала косу.

- Ты расскажешь мне о ней?

Я не могу, подумал он. Это слишком серьезно, это слишком много значит. Он похоронил ее так глубоко, что наверняка провалился бы в эту яму, если бы смотрел слишком долго. Но коса в его руках была веревкой, по которой он возвращался к солнечному свету и твердой земле, поэтому Жан сказал:

- Ей нравились ежевика, замки из песка и божьи коровки, но больше всего - волшебные сказки. - Он перечитал их столько раз, что книги ему больше не понадобились, но Элоди любила разглядывать картинки, пока он рассказывал. - Она молилась, чтобы дракон спас ее.

Голос Лайлы был мягким и тихим, как будто она боялась, что он отступит, если она заговорит слишком громко.

- Не принц?

- Дракон мог бы разнести наш дом на куски, чтобы освободить ее и унести далеко-далеко. - Он не сказал хотел бы я, чтобы кто-нибудь это сделал, но он чувствовал правду в каждом биении сердца.

Лайла молчала, давая ему время вынырнуть из воспоминаний. Только когда он отпустил ее, она сказала:

- Мы могли бы выращивать их здесь, если хочешь. - Она полуобернулась, чтобы изучить его лицо, прежде чем поняла, что он не может уследить за ходом ее мыслей, и кивнула в сторону открытых углов их балкона. - Я имею в виду кусты ежевики. Я ничего не смыслю в садоводстве, но мы могли бы научиться.

- Только не ежевику, - сказал он, потому что как он мог есть ее, не думая о доме?

Она легко приняла его отказ:

- Тогда, может быть, что-нибудь другое.

Жан задумался. У него было чувство, что он знает ответ, но попробовать все равно стоило:

- Персики - это деревья? - Ее кивок заставил его недовольно пробормотать в стакан с водой, но он выдержал паузу, достаточную, чтобы сказать: - Я подумаю об этом.

- Все, что ты захочешь, - пообещала Лайла.

Они стояли бок о бок у перил, погруженные в свои мысли, в то время как мир проносился мимо них. Мимо прошел мужчина с двумя долговязыми далматинцами на буксире, и Жан не упустил из виду, как Лайла высунулась наружу, чтобы понаблюдать за ними как можно дольше. Он подумал о слабеющей решимости Кэт и ощутимом горе Джереми из-за Баркбарка, а также о его решимости стоять на своем, когда бастион здравого смысла пошатнулся.

- Она не была бы такой большой, - сказал он. Лайла посмотрела на него с выражением вежливого замешательства, и он пояснил: - Твоя будущая собака. Она не была бы такой большой.

Это не было одобрением или согласием, но в глазах Лайлы зажегся огонек надежды.

- Нет.

Он собирался пожалеть об этом, но Жан отвел взгляд и сказал:

- Тогда поступай, как знаешь.

Глава двадцать четвертая

Жан

Лайла ждала, чтобы сказать Джереми, пока он не заберет их на следующее утро, и Жан понял почему, как только она загнала его в угол на кухне. Жан видел, как все разумные мысли улетучились из головы Джереми, пока Лайла рассказывала о породных ограничениях и основных правилах. Джереми кивал в такт всему, что она говорила, но Жан не был до конца уверен, что он ее слушал. Он практически вибрировал, без конца переминаясь с ноги на ногу.

Прошлой ночью Лайла изучила близлежащие приюты, поэтому дала Джереми адрес ближайшего и сказала:

- Он открыт до одиннадцати вечера. Сходи после тренировки.

- Да, - немедленно согласился Джереми.

- Что ты скажешь своим родителям? - Спросила Кэт.

Джереми не растерялся.

- Собрание группы по экси отложили.

То, что он мог так легко лгать ради собаки, а не ради своего повседневного счастья, было более чем досадно, но Жан не вмешивался в это. Он внес свой вклад, согласившись на это безумие; со всем остальным они должны были разобраться сами. По крайней мере, он на это надеялся, но после того, как Джереми был вовлечен в это дело, было невозможно дистанцироваться от этого решения. К концу утренней тренировки все Троянцы знали, что Лайла и Джереми собираются завести собаку, и шлюшки усердно работали, составляя список имен.

Если Джереми терял концентрацию во время дневной тренировки, Жан мог, по крайней мере, дать ему задание, но его капитан полностью отдавался каждому упражнению и схватке. Он вышел из душа всего на две минуты позже Жана и беспокойно расхаживал кругами вокруг скамейки запасных нападающих, пока не появились Кэт и Лайла.

Жан предполагал, что они сразу отправятся в приют, но Джереми припарковался у лофта. Выходя из машины, Лайла сказала:

- Возьми с собой Жана.

Жан пристально посмотрел на нее.

- Нет. Это твой зверь, не мой.

Лайла наклонилась, чтобы посмотреть на него.

- Технически, это зверь Джереми.

- Твой напарник - твоя проблема, - вмешалась Кэт. - Мальчику нельзя доверять. Отправь его в приют одного, и он, вероятно, вернется домой с полудюжиной щенков. Спасибо тебе за твою жертву, Жан. Я сказала «спасибо» и до свидания, - добавила она, когда Жан снова начал спорить. Она многозначительно посмотрела на него и жестом указала между собой и Лайлой. - Посмотрим комнату.

- У тебя даже кровати еще нет, - пожаловался Жан.

- У меня такое лицо, что она может...

Лайла вытащила ее из машины, прежде чем она успела договорить, и захлопнула дверцу. Жан так сильно сжал переносицу, что ему показалось, что он ее сломает, и медленно считал до десяти. На семи Джереми толкнул его и сказал:

- Отсюда мы пойдем пешком. Пошли, - с таким детским ликованием, что Жану пришлось забыть об обеих девушках. Он вылез из машины с таким видом, словно шел навстречу своей гибели, и последовал за Джереми вглубь города.

Приют, который они искали, находился всего в десяти минутах ходьбы вверх по дороге. У молодой женщины на стойке регистрации был ряд вопросов к Джереми, которые Жан пропустил на полпути. Большая часть из них звучала утомительно подробно, хотя он полагал, что все это было необходимо: какое животное он ищет, в какой дом собирается его привести, сколько времени он может посвятить его благополучию и так далее. Жан сдержал свое немилосердное мнение по поводу всего этого решения и позволил своему взгляду блуждать.

В двух передних углах стояли птичьи клетки. За столом находилась клетка с полудюжиной неуклюжих котят. Жан, честно говоря, не был уверен, в какой части комнаты сейчас больше шума. В комнате пахло освежителем воздуха, вероятно, для того, чтобы скрыть беспорядок, который устроили эти твари. Жан дышал так неглубоко, как только мог, и размышлял, не подождать ли ему снаружи, пока Джереми закончит. Он взглянул в сторону Джереми как раз в тот момент, когда они, наконец, закончили, и Джереми махнул ему рукой с нехарактерной для него нервозностью.

В соседней комнате, по-видимому, содержались в основном мелкие грызуны, и здесь запах подстилки и мокрых маленьких телец ощущался чуть сильнее. Жан услышал собак задолго до того, как они миновали вторую комнату с кошками, и, наконец, они толкнули последнюю дверь. Одна стена была полностью занята клетками, расположенными в два ряда друг над другом. У другой были шкафы с картотекой и три металлических стола для осмотра и груминга. Ассистентка передала свои записи молодому человеку, который наполнял миски кормом.

- Квартира со студентами, - сказала она. - Порода помельче, желательно в возрасте нескольких лет, чтобы за ней было меньше ручного ухода, и она привыкла, что ее оставляют одну на несколько часов. Пол не имеет значения, в остальном обычные ограничения. - Когда он кивнул, она одарила Джереми задорной улыбкой и сказала: - Кристиан порекомендует вам то, что лучше всего подходит на основе текущего выбора, и проведет вас по остальной части процесса. Я буду рядом, если вы решите двигаться дальше.

- Спасибо, - поблагодарил Джереми, уже отвлекшись на собачьи клетки. Не успела она выйти из комнаты, как он уже просунул пальцы сквозь решетку ближайшей из них. - Привет, - сказал он мягким голосом, который Жан не узнал. - Привет, как дела? Да, я тоже тебя люблю, ты такая милая. Я бы взял тебя к себе домой, но ты немного великовата для нас, малышка. Да.

Жан перевел взгляд с него на работника, которого, казалось, ничуть не смутила эта глупость взрослого человека. Кристиан сравнивал записи своей коллеги со своими собственными файлами и написал ряд цифр в верхней части страницы. Жан понял это мгновение спустя, потому что Кристиан взял свой блокнот и протянул Джереми руку.

- Привет, я Кристиан, - сказал он. - Давай найдем тебе твоего нового лучшего друга.

- Джереми, - сказал Джереми, принимая его руку.

Кристиан взглянул на Жана, заметил, как далеко тот держится, и поманил Джереми.

- Начнем с этого конца, - сказал он, и Джереми поспешил за ним.

Жан пошел в другую сторону, надеясь, что лай заглушит восторженные разговоры Джереми с каждым из его потенциальных питомцев. Его взгляд невольно остановился на клетках, где были представлены животные всех мастей и размеров. Один пес рвал в клочья мягкую игрушку, заполняя угол своей конуры кучами хлопкового пуха. Три маленьких щенка размером с кулак делили пространство, двое лаяли друг на друга без видимой причины, а третий безуспешно пытался перелезть через решетку. К каждой клетке была приколота карточка с информацией о собаках, запертых внутри.

Наконец, Жан добрался до дальнего угла и прислонился к стене, чтобы подождать. Он проверил свой телефон, увидел серию пропущенных сообщений от Рене и Коди и решил, что сейчас у него нет сил на разговоры. Он отложил телефон и поднял глаза, чтобы посмотреть, как далеко ушел Джереми, и при этом случайно встретился взглядом с собакой, в клетке напротив.

На первый взгляд он подумал, что существо спит, настолько неподвижно оно лежало на боку, но его пристальный взгляд, не мигая, следил за его лицом. Жан ждал, что оно отвернется, но ему самому наскучила эта игра в гляделки. Джереми оживленно беседовал с Кристианом, поэтому Жан снова повернулся к собаке. Она все еще наблюдала за ним, и на этот раз несколько раз ударила хвостом, то ли предупреждая, то ли одобряя. Пес представлял собой неровное месиво: его хвост и уши были клочковатыми, но в остальном у него была короткая шерсть, почти везде черно-белая, с коричневыми пятнами на морде и лапах.

- Я не вижу в этом ничего привлекательного, - сказал он ему. Собака забила хвостом сильнее, и Жан неохотно пересек комнату, чтобы получше рассмотреть. По-французски он сказал: - У него и так слишком много забот, а на сон и так не хватает времени. Ты - ненужное осложнение. Ему следовало бы подождать до окончания учебы.

Одно ухо у собаки вытянулось, как будто она могла его понять. Это было смешно и оскорбительно, и Жан просунул палец сквозь решетку, чтобы прижать его к полу.

- Ты никого не обманешь, - сказал он, в то время как хвост уже вовсю колотил по дну клетки. Наконец, пес перевернулся на живот, и Жан отдернул руку, чтобы уберечься от опасности. Несколько мгновений она наблюдала за ним, затем свернулась калачиком и почесала ухо, которого он коснулся.

- Твоя нога грязнее, чем моя рука, - сказал Жан, но его смутило не это. Ему было все равно, и он не заинтересовался, но его взгляд упал на карточку, висевшую в нижнем углу. Неразборчивый почерк настолько вывел его из себя, что он чуть было не ушел, но Жан ткнул пальцем в первое слово и продрался сквозь описание. Шестилетняя дворняжка, от которой отказались, когда владелец, предположительно, переехал за пределы штата.

Жан с силой надавил ногтем на бумагу.

- Твои родители тоже тебя бросили. - Эта мысль была слишком неприятной, чтобы на ней зацикливаться, поэтому он бросил на собаку скучающий взгляд. Это существо когда-нибудь моргало? Может быть, она идеально находила время к его морганию, и именно поэтому он всегда промахивался. Жан уставился на нее, отказываясь проигрывать зверю, которого он мог легко засунуть в свой рюкзак. Он проиграл, но только потому, что собака ткнула его лапой в руку сквозь решетку и напугала его, заставив отступить.

- О, это Рекс, - сказал Кристиан от соседней клетки. - Он не очень дружелюбный.

- Я тоже, - сказал Жан.

- Он не кусается, - поспешил сказать Кристиан. - Я думаю, он просто немного подавлен. Последний владелец бросил его пару месяцев назад. Его не приучали жить в клетке, поэтому он плохо приспосабливается к жизни в питомнике, и людей, похоже, отталкивает его возраст. Все хотят иметь симпатичного щенка, верно? Если бы он был помладше, у него было бы больше шансов выбраться отсюда.

Он беспомощно пожал плечами, затем снова обратил все свое внимание на Джереми. Джереми в данный момент сидел на корточках перед клеткой, вцепившись обеими руками в решетку. Жан не был уверен, на какую собаку он сейчас смотрит, но он выглядел таким счастливым, что Жан не смог долго за ним наблюдать.

У Джереми заканчивались клетки, и вскоре ему предстояло решить, будет ли одно из этих животных выделяться среди остальных. Жан оглянулся на Рекса, который теперь цеплялся когтями за решетку. Подушечки его лап были черными и теплыми на ощупь, и он без возражений позволил Жану отцепить его лапу. Самое большее, что он сделал, это посапывал у входа в свою клетку, и Жан неохотно дал руку, чтобы пес мог ее понюхать. Рекс принюхался с таким энтузиазмом, что Жан почувствовал себя нечистым, а затем горячий и влажный собачий язык заставил его снова отдернуть руку.

- Рекс, ты сказал? - Произнес Джереми прямо ему в ухо, и Жан чуть не подпрыгнул от неожиданности. Взгляд широко раскрытых глаз, который Джереми бросил на него в ответ на эту реакцию, заставил Жана нахмуриться и отвести взгляд. Кристиан с неослабевающим терпением повторил рассказ про Рекса, но взгляд Джереми не дрогнул. Жан не ответил на его взгляд, но изобразил пристальный интерес к карточке на соседней клетке. Наконец, Джереми сжалился над ним и протянул руку, чтобы Рекс понюхал. - Привет, мальчик. Как ты? О, у тебя действительно такие грустные глаза. - Обращаясь к Кристиану, он спросил: - Мы можем его посмотреть?

- Ты смотришь прямо на него, - сказал Жан.

Кристиан отодвинул засов и распахнул дверцу. Джереми протянул Рексу руку, подождал, пока пес обнюхает ее, и протянул другую, когда Рексу надоела первая.

- Привет, - повторил он. - Можно я тебя потрогаю? Можно я тебя обниму? Это нормально? - Он подождал, как будто думал, что зверь ответит, а затем нежно обнял его. – О-о-о, - сказал он, вынимая собаку из клетки, и прижал Рекса к груди, как младенца. Пес тут же положил голову Джереми на плечо и устало фыркнул. Джереми закрыл глаза, услышав это, и поцеловал собаку в лопатки. Тук-тук, прошелестел хвост, прежде чем Рекс аккуратно прижал его к своим лапам. Джереми с минуту покачивался из стороны в сторону, выглядя более расслабленным и умиротворенным, чем Жан видел его за последние месяцы.

Возможно, Джереми почувствовал его пристальный взгляд, потому что спросил:

- Хочешь подержать его?

- Нет, - тут же ответил Жан. – Ни за что.

- Он не это имел в виду, - заверил Джереми Рекса, еще раз поцеловав его в плечо. Он открыл глаза и повернулся к Кристиану. - Он такой милый и, похоже, подходит по размеру для нашей квартиры. Он проходит по остальным пунктам?

Кристиан постучал пальцем по верхней части страницы, где номер клетки Рекса был последним в списке. Это был один из двух, над которым был поставлен вопросительный знак.

- Он приучен к дому, кастрирован и со всеми прививками, - сказал он. - Единственное, чего мы не можем гарантировать, это то, как он отреагирует на то, что его оставят в квартире одного. Возможно, у него возникнут некоторые проблемы, связанные с тем, что его бросили. Он не волнуется, когда мы оставляем комнату без присмотра, и мы не заметили никаких признаков беспокойства на камерах ночного наблюдения, но это решительное «наверное, все в порядке», а не обещанное «да», что он справится с этим.

Джереми серьезно задумался, прежде чем повернуться к Жану.

- Что ты об этом думаешь?

- Это не мне решать.

- Это твоя квартира, - напомнил ему Джереми. - Если ты хочешь продолжить поиски, мы продолжим.

- Мне все равно, - сказал Жан. Это вызвало у Рекса еще один усталый вздох. Жан искоса посмотрела на него, лениво размышляя, понимают ли собаки английский, и добавил: - Это дурацкое имя. Оно не так плохо, как предыдущее, но все равно непростительно. Он не динозавр.

- Мы можем переименовать его, - сказал Джереми, изучая лицо Жана так, словно тайна Вселенной была ему доступна. - Возможно, ему потребуется немного времени, чтобы привыкнуть к нему, особенно если ему шесть лет. Вот, подержи его секунду.

- Опусти его. У него есть четыре ноги, на которые он может опереться, - сказал Жан, но Джереми уже преодолел небольшое расстояние между ними.

Переложить Рекса со своей груди на грудь Жана было несложно, и если бы Жан не ухватился за него, то пришлось бы долго падать на очень твердый пол. Джереми проигнорировал его невнятные жалобы, решив закрепить хватку Жана, и отступил только тогда, когда Рекс почувствовал себя в безопасности. Пес не обратил внимания на неодобрение Жана или остался равнодушен к нему и вместо этого прижался мокрым носом к нижней стороне его подбородка. Жан отклонил голову в сторону, вызвав недовольное фырканье, прежде чем Рекс затих.

Джереми еще минуту изучал собаку, а затем сказал:

- Он спит.

- Он притворяется, - сказал Жан.

- Ты ему нравишься, - сказал довольный Джереми. Кристиану он сказал: - Мы хотим его.

- Мы не хотим, - поправил его Жан, но оба мужчины проигнорировали его.

Кристиан перевернул свою стопку бумаг до последнего листа, чтобы дать Джереми краткое описание состояния здоровья Рекса, как это понимали в приюте. Жан не обращал на это внимания, остро ощущая медленное дыхание, вырывающееся из его горла, и еще больше ощущая, как маленькая грудная клетка поднимается и опускается у его ключиц. Это нормально - чувствовать такие ребра у собаки? Кристиан назвал его подавленным; возможно, он делал самый минимум, чтобы выжить. Бывают ли у собак вообще депрессии? Жан почти ничего не знал о животных. Он чуть было не спросил, но решил, что не стоит создавать впечатление, будто ему не все равно. Возможно, Рене знала больше об этом, но он не думал, что сможет достать свой телефон, не разбудив зверя.

- Отлично, - сказал Джереми, когда Кристиан закончил. - Звучит здорово.

- Тогда давай вернемся к делу, - сказал Кристиан. - Дальше этим займется Одри.

Жан наверняка разбудил бы собаку, если бы пошевелился, но, по крайней мере, тогда Рекс мог ходить. Но Рекс не пошевелился. Слепое доверие, несмотря на их незнакомство, было ошеломляющим, почти оскорбительным. Неужели у этого существа совсем нет инстинкта самосохранения? В чем-то таком маленьком и хрупком должно быть немного больше здравого смысла. Жан был уверен, что носил мешки с сахаром, которые весили больше. Он передвинул руку, пока его пальцы снова не уперлись в грудную клетку собаки. Так он мог чувствовать биение сердца Рекса, тихое, как гул.

- О, Рекс? - Воскликнула Одри, поражая своей бестактностью, когда увидела их. Она поспешно попыталась оправдаться восторженным восклицанием: - Это фантастика. Кристиан просматривал его медицинскую карту? Хорошо. Тогда у меня тут есть пара кратких формуляров, и есть вопрос о гонораре.

Джереми протянул свою банковскую карточку, и от Жана не ускользнуло, что улыбка не коснулась его глаз.

- Могу я получить квитанцию? Спасибо. - Возможно, Жану это показалось, потому что Джереми принялся заполнять бланки с нескрываемым энтузиазмом. Единственное, что сбило его с толку, это их адрес. Он написал половину старого адреса, прежде чем понял, что делает, и, поморщившись, вычеркнул его.

Одри проверила бланк на лицевой и оборотной сторонах, чтобы убедиться, что Джереми ничего не пропустил, затем вернула ему карточку с квитанцией. Джереми сунул обе карточки в бумажник, а Одри сняла с крючка под своим столом пакет многоразового использования. Она по очереди высыпала его содержимое на стол перед ними: простой черный поводок и ошейник в тон, плотный рулон чего-то пластикового и несколько пакетиков с собачьим кормом для проб.

- Подарочный набор для твоего нового лучшего друга, - сказала Одри, переупаковывая еду в зеленый пластик. - Очевидно, тебе захочется остановиться и запастись продуктами, если ты еще этого не сделал, но, по крайней мере, так тебе не придется спешить. Ты можешь забрать его домой и познакомиться с ним поближе, не беспокоясь о том, что он будет есть сегодня вечером. Ты также можешь выбрать для него игрушку, - сказала она, указывая на полку, расположенную на стене позади нее.

- Акула, - сразу же сказал Джереми, и она подскочила, чтобы взять ее. Джереми положил ее в сумку, которую Одри передала ему, и, наконец, Джереми соизволил взять Рекса у Жана. Он извинился перед собакой и опустил Рекса на землю. Пес шумно встряхнулся всем телом, когда Джереми защелкнул ошейник, но в его взгляде впервые появился намек на энергию.

- Он знает, что возвращается домой, - сказала Одри, когда он начал вилять хвостом по-настоящему. По ее голосу было слышно, что она вот-вот расплачется, и она присела на корточки, чтобы в последний раз погладить собаку. Обращаясь к Джереми, она добавила: - Дай нам знать, если тебе что-нибудь понадобится. Наши контакты напечатаны на пакете. - Она указала на логотип подарочного пакета, который вручила им, а затем пошла открывать дверь. Рекс опередил Джереми на улице, двигаясь целеустремленно, не забывая о своей свободе.

- Я же говорил тебе, что он может ходить, - сказал Жан, выходя вслед за Джереми.

Джереми улыбался от уха до уха, совершенно не беспокоясь о том, что Жан отказывается ему подыгрывать.

- Он точно может, - бодро согласился он. - Только посмотри, как он ходит! Какой хороший мальчик. Смотри, он знает, что мы говорим о нем, - сказал он, потому что Рекс повернулся и наблюдал за ними обоими. Джереми наклонился к нему, чтобы ободряюще похлопать по холке и сказать: - Ты хороший мальчик, правда! Ты хочешь пойти домой? Ага? Подожди, пока не познакомишься с Лайлой и Кэт. Они тебя полюбят.

Он был так безумно счастлив, что Жан решил отложить остальные свои жалобы на потом.

Дорога сюда заняла всего десять минут, а обратно - вдвое больше. Жан был уверен, что Рекс останавливался, чтобы обнюхать каждую трещинку на тротуаре и засохшую жвачку. Как собака умудрилась помочиться шесть раз, было выше его понимания, но Джереми только рассмеялся, когда Жан заявил:

- Это не может быть нормальным. - Возможно, так оно и было, но если эта тварь попытается помочиться в квартире, Жан собирался вернуть ее в приют.

Они были уже почти дома, когда телефон Джереми зазвонил ужасным голосом, означавшим, что звонит его семья. Джереми не выглядел удивленным, услышав звонок, но передал поводок Жану, чтобы тот мог ответить.

- Привет, мам. Да, это был я. Однокурсница опаздывает с ужином, поэтому я ненадолго отлучился из кампуса. Хотел сделать Лайле подарок на новоселье в ее новую квартиру. - Джереми взглянул на Рекса, но не стал вдаваться в подробности. - Да, это разовый случай. Она получит все, что ей нужно, после того, как ее страховая выплатит чек. Извини, да, ты права, я должен был сначала предупредить Лесли. Хорошо. Да, я дам тебе знать, прежде чем отправлюсь в путь сегодня вечером.

Жан хотел вернуть поводок, но Джереми был занят тем, что сжимал в руках телефон. Вместо этого он спросил:

- Лесли?

- Бухгалтер моей матери, - сказал Джереми. - Она следит за нашим с Брайсоном совместным счетом и получает предупреждение, если я превышаю определенный порог при любой покупке. - Джереми проверил свой телефон на предмет повреждений, прежде чем убрать его. - Мне все равно придется отправить квитанцию на проверку, и это положит начало совершенно новому разговору, но это проблема на потом.

- Джереми.

- Это не мои деньги, - сказал Джереми. - Не я устанавливаю правила.

Судя по выражению его лица, это было еще не все, но у них не было времени. Жан отложил разговор в сторону, чтобы обсудить его позже, и впустил их в дом. Рекс довольно легко поднялся по лестнице на второй этаж, несмотря на свой маленький рост. Джереми освободил его от поводка, пока Жан открывал дверь, и ободряюще потрепал щенка, когда тот выпрямился.

- Вот и все, - сказал он, когда Жан придержал для них дверь. - Добро пожаловать домой! Что ты думаешь об этом месте?

К тому времени, как Жан закрыл за ними дверь, обе девочки уже вышли из своей спальни. Лайла упала на колени так сильно, что Жан подумал, что на них останутся синяки.

- О, - сказала она, умоляюще протягивая руки. Рекс застыл как вкопанный и с минуту смотрел на нее, затем подошел и понюхал ее пальцы. - О, он само совершенство. Привет. Привет, ты само совершенство. - Лайла заключила его в объятия. - Как его зовут?

- Звали Рекс, - сказал Джереми.

- Как тираннозавр? - Спросила Кэт.

Жан указал на нее, но посмотрел на Джереми.

- Я же тебе говорил.

Джереми рассмеялся и подошел, чтобы сесть рядом с Лайлой. Он взял лапу Рекса двумя пальцами и стал покачивать ее вверх-вниз. Рекс не отстранился, а уткнулся носом в руку Джереми в знак молчаливого протеста.

- Тогда давай посмотрим, что у этих шлюшек для нас есть.

Жан сел напротив них, и Рекс немедленно выскользнув из объятий Лайлы, перебрался к нему на колени. Жан хмуро посмотрел на него сверху вниз.

- Я тебя не приглашал.

Лайле следовало бы обидеться, что ее бросили, но она улыбнулась.

- Ты ему нравишься.

- Это была любовь с первого взгляда, - сказал Джереми, набирая что-то на своем телефоне. - Он не приучен к клетке, но приучен к домашнему хозяйству и привит. Приют получил полную медицинскую карту от его предыдущего владельца, так что мы готовы продолжать в том же духе. И у нас есть это.

Он обменял свой телефон на игрушечную акулу, и Рекс решил, что это важнее, чем Жан. Джереми потряс игрушкой над головой, прежде чем швырнуть ее через всю комнату, и пес бросился в погоню с неожиданной скоростью. Жан прислушался к быстрому постукиванию его когтей по твердому полу, когда Рекс бросился в погоню, а затем ударился грудью его колено, так что у него больше не было возможности подставить колени. Громче стало непрерывное чириканье и перезвон телефонов его друзей, когда групповой чат ответил на сообщение Джереми.

Сразу же посыпались предложения по кличкам, и все трое зачитывали их вслух по мере поступления. Сначала они были простыми и безобидными, такими как «Патчи» и «Фидо», а затем перешли к более нелепым вариантам, таким как «Месье Боу-вау». Испепеляющий взгляд, который Жан послал им в ответ, заставил Кэт чуть не расплакаться от смеха, и Жан доблестно попытался не обращать внимания на это безумие.

Тихий писк его телефона заставил его забеспокоиться, что его втянули в эту какофонию, но это была Рене. Тренировка Лисов была тяжелой, и несколько часов спустя они все еще ссорились. Нил был раздражен тем, что его отодвинули на второй план, а продолжающееся неуважение первокурсников подливало масла в огонь. Старшекурсники заключали пари, кто ударит первым, Нил или кто-то по имени Джек. Жан знал, что это будет Кевин.

«Соберитесь, - ответил Жан. - Троянцы хотят видеть вас в финале».

«Мы сделаем все, что в наших силах!» - ответила она, а затем спросила: «Как там дела?»

Жан лениво постучал по клавишам, прежде чем остановиться на слове «Сложно». Напротив него Рекс висел в дюйме от пола, вцепившись челюстями в свою акулу, а Джереми хохотал до упаду. Жан сфотографировал их и отправил снимок с сообщением:

«Горе довело их до безумия, но я не думаю, что мы сможем это исправить».

«Он красивый», - ответила Рене. Жан наполовину напечатал категорический отказ, когда она дерзко добавила: «Собака тоже симпатичная».

Жан недоверчиво уставился на свои сообщения, отказываясь вникать в них, но не в силах истолковать их как-либо по-другому. Он стер семь кратких ответов, прежде чем остановиться на: «Скажи Кевину, чтобы не вмешивался».

Жан почти слышал ее «О, Жан». После паузы она отправила: «Я не спрашивала Кевина о тебе. Эндрю сразу же узнал Джереми, и три из каждых пяти сообщений, которые ты присылал мне за последний месяц, были о нем». Это было явным преувеличением, но Жан отказался проверять сообщения, чтобы доказать это. Рене еще не закончила, но сказала: «Мне было любопытно, но я не считала нужным спрашивать».

«Не о чем спрашивать», - написал Жан. «Это против правил».

«Чьих правил?» - Спросила Рене.

Голос Стюарта врезался ему в память: «Мертвого ребенка?»

Жан чуть не швырнул свой телефон через всю комнату. Тяжесть тела, опустившегося на его ногу, отвлекла его от мучительных мыслей, и он хмуро посмотрел на зверя. Рекс продолжал соскальзывать с его бедра, а затем снова карабкаться, чтобы найти свое место. Кэт протянула руку и похлопала Жан по бедру, пока тот, наконец, снова не сел, скрестив ноги. Он бросил на нее равнодушный взгляд, когда собака, раздраженно фыркнув, устроилась у него на коленях.

- Не поощряй его, - сказал Жан.

- Ты ему нравишься, - без тени раскаяния сказала Кэт. - Правда, Бармаглот?

Жан уставился на нее, не веря своим ушам, и только попытался выдавить из себя:

- Барма...

На этот раз Кэт произнесла это вслух:

- Бармаглот. Из «Алисы в стране чудес»? Раньше я заучивала это стихотворение наизусть, но тебе вряд ли было бы полезно его слушать. Это полная чушь, - объяснила она, прежде чем Жан успел обидеться. - Выдуманные слова и тому подобное. Но оно запоминающееся, поэтому прижилось, как назойливая рекламная песенка. Может быть, специалист по английскому помнит ее.

Джереми склонился над псом, сцепив руки, как когти, и сказал:

- Берегись Бармаглота, сын мой! Челюсти, которые кусают, когти, которые цепляют. Что-нибудь, что-нибудь вкусненькое. Ура, ура! - Он рассмеялся и сдался, сказав: - Это все, что у меня есть, извини.

Пес уставился на него безумными глазами из-за такого неожиданного выступления, поэтому Джереми наклонился и поцеловал его в мохнатый лоб. Жан отскочил от него так быстро, что Бармаглот растянулся на земле, и Джереми потребовалось всего мгновение, чтобы осознать, что он натворил. Он подхватил своего испуганного щенка, но не сводил глаз с ничего не выражающего лица Жана.

- Извини, - сказал он, весь напрягшись от беспокойства. - Извини, это было...

Жан вырвал Бармаглота из его безвольных рук, нуждаясь в ограждении между ними. Джереми послушно присел на корточки, чтобы освободить место, и Жан заставил себя посмотреть на Кэт. Он едва расслышал собственный голос из-за бешеного сердцебиения:

- Повтори это нелепое имя еще раз. Может быть, при повторении это будет не так глупо.

Кэт переглянулась с ними, но сказала:

- Бармаглот. - Она подождала, пока он повторит, показала ему два больших пальца и все испортила, сказав: - Точнее, Бармаглот Моро.

Он подумал, что ослышался.

- Это существо - не Моро.

Джереми выдавил слабую улыбку.

- Я бы предпочел не называть его ни Нокс, ни Уилшир.

- Альварес, - сказал Жан, но Кэт отмахнулась от него. - Дермотт.

- Ты в меньшинстве, - сказала Кэт. - Прими отцовство.

Это было глупо и опрометчиво, и они все пожалеют об этом, когда семестр и сезон будут потрачены впустую, но Жан сокрушенно вздохнул. Плечи Джереми все еще были напряжены, когда Жан повернулся к нему, а в его глазах читались сожаление и дискомфорт. Жан не знал, как это исправить, поэтому он протянул собаку в знак примирения и сказал:

- Если он хочет стать Моро, ему придется выучить французский.

Джереми серьезно кивнул.

- Я принимаю эти условия.

Джереми посадил Бармаглота рядом с плюшевой акулой. Пес тут же схватил ее и так сильно встряхнул, что та упала, а Джереми разразился беспомощным смехом. Жан снова прижал колено к груди, довольный тем, что наблюдает, пока его мысли заняты сражением. «Чьи это правила?» Спросила Рене, и голос Нила беззаботно ответил: «Правила изменились».

Не для меня, предупредил себя Жан, но на мгновение, только на это мгновение, он позволил себе притвориться.