Сама жизнь [Пэлем Грэнвил Вудхауз] (fb2) читать постранично, страница - 2

виду?

— То, что сказал.

— Вы намекаете…

— Да.

— Ф-фу!

— Возможно. Кстати, я подозреваю, что фамилии ваши пишутся через одно «ф».

Пораженный в самое сердце, баронет повернулся и вышел.

Великий ученый, мой дядя был и человеком дела. Как только посетитель ушел, он кинулся в клуб «Пробирка» и узнал из справочника, что зловещий опекун живет в Ффинчхолле (Йоркшир). Отсюда он вывел, что именно там томится Анджела.

В тот же день Уилфрид уехал в Йоркшир и к вечеру достиг кабачка «Герб Ффинчей», а ночью ходил в саду Ффинч-холла, вслушиваясь в разные звуки.

Наконец из верхнего окна до него донесся звук, от которого сами собой сжались кулаки, и настолько, что костяшки пальцев побелели. То был женский плач.

Уилфрид всю ночь не спал, зато к утру знал, что делать. Не буду утомлять вас описанием того, как он познакомился с лакеем сэра Джаспера, посещавшим местный кабачок, а там — осторожно, исподволь — завоевал его доверие лестью и пивом. Достаточно сказать, что через неделю он подговорил его (не без помощи денег) уехать к внезапно заболевшей тетке, предложив вместо себя любимого кузена.

Кузеном этим, как вы догадались, был Уилфрид, но совсем иной. Темноволосый красивый человек, перевернувший всю химию (он доказал, что Н2 О + b3 g4 zz = G6 f5 p3 x), обратился в истинное чудище. Перед отъездом он приобрел рыжий парик и синие очки. В данном случае очки не принесли бы пользы — синеочкового лакея заподозрит самый бесхитростный баронет, поэтому пришлось просто сбрить усы и намазаться «Жгучим цыганом».

Усадьба, в которой он водворился, принадлежала к числу тех мрачных усадеб, которые для того и созданы, чтобы в них совершались преступления. Даже в первый раз Уилфрид заметил по меньшей мере десять мест, которым как-то не хватало хорошего трупа. Именно в таких усадьбах каркают вороны, накликая смерть наследника, а по ночам из-за ставен вырывается дикий крик.

Внутри было не лучше, а уж слуги оказались хуже всего. Кухарка напоминала что-то такое из гастролей «Макбета», дворецкий Мергатройд отличался тем, что один глаз у него косил, другой — зловеще поблескивал.

Многие пали бы духом; многие — но не Уилфрид. Конечно, он, как все Маллинеры, был невероятно храбр, но, главное, он это предвидел. Словом, ухо он держал востро, и вскоре его стойкость увенчалась успехом.

Однажды он заметил, что сэр Джаспер идет наверх по лестнице и несет поднос, на котором расположены: подставка для гренков, полбутылки легкого вина, соль, перец и какоето накрытое блюдо. Внюхавшись, Уилфрид опознал отбивную котлету

Скрываясь в тени, он последовал за ним. Дойдя до самого верха, баронет постучался в какую-то дверь. Та приоткрылась, показалась рука, поднос исчез, а баронет пошел обратно, равно как и Уилфрид. Он нашел то, что искал.

— Где вы были? — подозрительно спросил дворецкий.

— Ах, там и сям! — отвечал он с искусной легкостью.

Мергатройд сверкнул глазом.

— Лучше ходите, где положено, — сказал он. — Не все в этом доме доступно обозрению.

— Золотые слова! — поддержала кухарка, роняя луковицу в суп.

Уилфрид невольно вздрогнул.

Однако вообще-то ему стало легче. Спасибо на том, думал он, что она не голодает. Отбивная издавала на редкость приятный запах. Если вся еда на этом уровне, жаловаться не на что.

Но облегчение длилось недолго. Хорошо, подумал он, но сводится ли к котлетам жизнь прекрасной дамы, запертой в мрачной усадьбе? Нет, не сводится. Когда болит сердце, котлета смягчит его боль — но не снимет. Тем самым, надо найти ключ от той двери и увести даму к свету и счастью.

Ключ найти нелегко. Вечером, когда хозяин ужинал, Уилфрид тщательно, но тщетно обыскал его комнату Пришлось предположить, что ключ он носит с собой.

Как же к нему подобраться?

Мы вправе сказать, что дядя мой неподражаем. Тот, кто догадался, что, подмешав в жидкий кислород калия, тринитротолуола и старого бренди, вы сможете выдать это в Америке за шампанское (130 долларов ящик), тот, повторяю, решит любую проблему.

Мы не станем исследовать чувства, терзавшие его всю неделю. Жизнь не может быть только радостью. Рассказывая столь жизненную историю, автор обязан описывать как свет, так и тени; но есть и предел. В конце концов все вы — умные и легко представите, что чувствовал тонкий и влюбленный человек, зная, что возлюбленная, по сути дела, томится в темнице.

Глаза у него запали, скулы, напротив, вылезли. Он худел, и настолько, что хозяин как-то заметил, не скрывая зависти:

— И как это вы ухитряетесь? Едите, как голодный эскимос, — и вот, пожалуйста! Я отказался от масла и картошки, пью на ночь лимонный сок без сахара… А, черт! — прибавил он, ибо, как все баронеты, был несдержан в речи. — Сегодня взвесился — прибавил шесть унций. В чем дело?

— Да, сэр Джаспер, — отвечал Уилфрид.

— То есть как «да»?

— Нет, сэр Джаспер.

Баронет жалобно засопел.

— В чем тут дело? — повторил он. — Какое-то чудо света! Видели вы толстых лакеев? Нет; и никто не видел. Однако они непрерывно