Как? Когда? Кто? [Флетчер Флора] (fb2) читать онлайн

Флетчер Флора Как? Когда? Кто?

Fletcher Flora — How? When? Who?

© 1964 by Fletcher Flora — How? When? Who?

© Константин Хотимченко, перевод с англ., 2024

 https://vk.com/litskit

Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям. 

* * *

Начну с самого начала. Во-первых, доктор Уэйд Лоос пришел к детективу-лейтенанту Джесси Райзену. Во-вторых, детектив-лейтенант Джесси Ризен пришел ко мне. В третьих, естественно, мы поймали отравителя. Меня, кстати, зовут Роско Фэй.

Стоял холодный пасмурный ноябрьский полдень, незадолго до Дня благодарения, и я развел небольшой огонь в очаге, чтобы поднять настроение (для комфорта я поддерживал центральное отопление). Лейтенант Ризен вошел в мой кабинет, бросил свою убогую шляпу и пальто на стул у двери и тяжело опустился в другое кресло, которое я, предвидя его появление, поставил перед камином. Было видно, что он находится в отвратительном расположении духа, вызванном сильным расстройством, и я предложил ему немного бурбона и воды в качестве смягчающего средства, которое он молниеносно принял.

Я, конечно, предвидел его настроение, равно как и его персону. В хорошую погоду Ризен усмехается надо мной как над криминалистом-любителем, но каждый раз, когда погода, образно говоря, портится, он бежит ко мне за консультацией. Короче говоря, он приходит, чтобы воспользоваться моими мозгами, и только. Думаю, я тоже могу быть откровенным.

— Итак, — сказал я, когда он проглотил немного бурбона и воды, — в чем проблема на этот раз?

Он хмуро посмотрел на свой стакан.

— Кто сказал, что есть проблема?

— О, перестань, Ризен. Давай не будем откладывать выполнение твоей миссии. Ты приходишь ко мне только тогда, когда у тебя есть деликатная проблема. Сейчас она у тебя есть, и, признаюсь, мне не терпится узнать о ней.

— Ладно, ладно. Итак, у меня проблема. Вы случайно не знаете доктора Уэйда Лооса?

— Не думаю, что мне доводилось испытывать такое удовольствие.

— Ну, я его знаю, и это не доставляет мне никакого удовольствия. Этот проклятый человек довел себя до крайности.

— Так ли это? В каком смысле до крайности?

— Он лечащий врач семьи Кокеров, и он уверен, что кто-то медленно отравляет старого Руфуса Кокера, главу семейства.

— Должен сказать, я заинтригован. Я, конечно, слышал о старике Руфусе. Чрезвычайно богатый человек. Сейчас ему должно быть не меньше семидесяти. Какие у доктора Лооса есть доказательства того, что старика отравили?

— В том-то и дело. У него вообще нет никаких реальных доказательств. Старый Руфус, по его словам, в принципе здоров физически, с ним ничего не случилось, и тем не менее он хронически болен и с каждым днем ему все хуже и хуже. Он медленно умирает, без сомнения, и доктор, приложив все усилия, чтобы найти естественную причину, убежден, что его отравили.

— Кто-то в доме?

— Да. Конечно. Самое логичное — близкий круг. Ни у кого другого не будет такой возможности.

— За исключением, пожалуй, доктора Лооса.

— Ха, я думал об этом, но это не поможет. Никто из членов семьи не высказывал никаких подозрений. Если бы доктор отравил старика, зачем бы ему специально привлекать к этому внимание полиции?

— Ты совершенно прав, Ризен. Я просто проверял, сделал ли ты это простое и важное исключение.

— О, я не такой тупой, как вы думаете. Я, по крайней мере, могу видеть очевидное.

— А ты можешь? Ну, продолжай свой рассказ, а я посмотрю, действительно ли ты видишь.

— Спасибо. Доктор Лоос предложил старику уйти из дома — хотя бы надолго отделиться от семьи, чтобы посмотреть, не улучшится ли его состояние. Но старик был просто в ярости. Он считает совершенно невероятным, чтобы кто-то из членов его семьи хотел его убить. Он даже отказался пройти какие-либо тесты, которые могли бы выявить яд, и ругал доктора за то, что тот пытается замаскировать собственную некомпетентность, не сумев диагностировать какое-то естественное заболевание.

— Возможно, самое время назвать членов семьи.

— Точно. Я подхожу к этому. Начнем с того, что есть дочь старого Руфуса и ее муж. Кэролайн, так ее зовут. Ей, я полагаю, от тридцати пяти до сорока. Муж немного моложе — между тридцатью и тридцатью пятью. Его зовут Уоррен Таунсенд, и он тоже врач.

— Оттенки Своупа!

— Своуп? Что это значит?

— Ты, конечно, слышал о знаменитом деле Своупа? Оно произошло в Канзас-Сити вскоре после начала века. Точнее, в Индепенденсе. Старый полковник Своуп был очень богатым человеком. Он жил в викторианском особняке вместе с несколькими членами своей семьи, включая дочь с мужем-врачом. Знакомая история? Эпидемия медленного отравления начала убивать семью, одного за другим, в том числе и полковника. Сегодня в Канзас-Сити есть общественный парк, носящий его имя. Насколько я помню, он пожертвовал землю под него. В нем, помимо всего прочего, есть неплохой зоопарк и один из тех театров под открытым небом, в которых в летний сезон показывают музыкальные комедии.

— Это, конечно, очень интересно, но кто, черт возьми, был отравителем?

— Разве я не сказал об этом? Это был зять. Доктор. Он также был семейным врачом. Интересно, почему доктор Таунсенд им не является?

— Я не думаю, что в наше время считается хорошей практикой, когда врач посещает членов своей собственной семьи. Тем не менее, если имеет место отравление, он, безусловно, находится в наилучшем положении. Я буду иметь его в виду.

— Хорошо. А пока расскажи мне об остальных.

— Еще есть сестра. Около шестидесяти. Замужем. Есть внук, единственный ребенок другой дочери, которая умерла. Зовут Джек Райли. Никудышный парень, как я понял, но не лишен обаяния. Наконец, есть внучатая племянница, которую зовут Фанни. Фамилия Бернетт. Прелестная девушка, всегда веселая и жизнерадостная. Она единственная, по словам доктора и миссис Уид, кто проявляет настоящую привязанность к старику.

— Миссис Уид?

Экономка. Кроме нее, в доме есть кухарка, горничная и дворовый человек.

— Дворовый человек?

— Садовник, он же плотник, он же дворник и тому подобное.

— Понято. Продолжай.

— Миссис Уид живет со стариком Руфусом уже много лет. У нее развилось нечто вроде собственнических чувств по отношению к нему, и она, видимо, яростно защищает то, что считает его интересами. Доктор Лоос сделал ее своим союзником в этом деле. Она следит за стариком, как ястреб за птенцом, и лично проверяет все, что он ест и пьет.

— И все же его здоровье продолжает оставаться подозрительно плохим?

— Так и есть.

— Это ставит добрую миссис Уид в затруднительное положение, не так ли?

— Так и есть.

— Доктор не первый, кто ошибся в союзнике.

— Она бы не стала.

— Лейтенант, я полностью очарован вашей маленькой драмой. Набор персонажей открывает захватывающие возможности. Скажите, каковы положения завещания старика? Полагаю, поскольку речь идет о значительном состоянии, возможным мотивом является жадность.

— Да, и это касается их всех. В старом Руфусе нет ничего коварного или скрытного. Все пятеро щедро обеспечены, и все они это знают. После его смерти никому из них не придется беспокоиться о деньгах, я бы сказал, до тех пор, пока он или она живы.

— Ну, не думаю, что нам стоит продолжать эту тему в данный момент. Кто-то, судя по всему, просто торопится собрать деньги. Сейчас я хотел бы знать, какой метод или техника подозревается. Каким образом яд попадает в организм старика? Конечно, если доктор прав в своем убеждении, это должно быть что-то очень умное, чтобы так эффективно действовать, несмотря на всю бдительность.

Лейтенант сидел, глядя в маленькое пламя, и перекатывал пустой стакан между ладонями. Я освободил его от стакана и наполнил его.

— Вначале и некоторое время после этого, — сказал он, — доктор Лоос был убежден, что старик принял яд перорально. Тогда он обратился ко мне. С его помощью и с помощью миссис Уид мы взяли пробы и проанализировали, я готов поклясться, все, что старик брал в рот, — еду, питье, ополаскиватели для рта, лекарства, даже раствор, в который он вставлял зубные протезы. Но мы не нашли ничего необычного — ни малейших следов какого-либо яда.

— Кстати, какой именно яд подозревает доктор?

— Симптомы указывают на мышьяк, но он утверждает, и я с ним согласен, что определить яд и отравителя не составит труда, как только мы определим способ его введения.

— Я также согласен с этим. В данном случае, как ты все описал, мотив явно вторичен по отношению к методу.

— Это подводит меня к нынешнему убеждению доктора Лооса. Не найдя ни малейших доказательств перорального приема, он теперь убежден, что яд всасывается в кровь.

— Серьезно? Регулярное наружное применение впитывается в кожу?

— Что-то вроде этого.

— Предполагаю, что вы также тщательно исследовали и проанализировали соответствующие пункты, предложенные этой теорией?

— О, конечно. Вплоть до стариковской бритвы и лосьона для бритья. Даже лезвие старой прямой бритвы, которой он пользуется. Сейчас он прикован к постели, и за его физическими контактами ведется строгое наблюдение.

— Посещают ли члены семьи его спальню?

— Да. Он отличный семьянин, как я уже говорил, — он и слова против семьи не скажет. А родные его целуют, обнимают и спокойных снов желают. Однако, миссис Уид обычно умудряется присутствовать рядом. Дьявольски много зависит от порядочности этой женщины, я знаю, но доктор Лоос полностью доверяет ей, и у меня есть ощущение, что его доверие оправдано.

Ризен вздохнул, отпил из бокала и откинулся в кресле, явно давая понять, что закончил утомительный рассказ.

Я спокойно ждал, не начнет ли он снова заводить разговор, но он не стал. Грустный словно побитый щенок, он смотрел на огонь в камине.

— И это все? — спросил я.

— Это все.

— Должен сказать, что вы принесли мне редкую загадку, Ризен. Благодарю.

— Это все, что вы можете сказать? — Он бросил на меня сардонический взгляд исподлобья. — Вы знаете всех персонажей и располагаете всеми фактами. Теперь давайте разберемся. Скажите мне, кто и как отравил старика Кокера.

Я ждал вызова, и не стану отрицать, что в моем ответе был элемент злого умысла. Я уже решил эту задачу и теперь наслаждался триумфом.

— Что касается решения, — сказал я, — то я не готов утверждать что оно у меня есть. Однако, у меня есть рабочая гипотеза, основанная строго на твоем рассказе, которую, я думаю, следует проверить.

— Вот дьявол! Что за гипотеза?

— Как и положено в математике, чтобы продолжать, я сделал определенные предположения. Я предполагаю, что доктор Лоос — компетентный врач и что его оценка ситуации, следовательно, в основном верна. Я предполагаю, что ты — компетентный полицейский и дал мне абсолютно точный отчет о положении дел в семье. Однако я не предполагаю, что теория абсорбции доктора Лооса обязательно верна. По моему мнению, вы не исчерпали возможности перорального приема.

— Я хотел бы знать, какую возможность мы упустили?

— Так и будет. Я предполагаю, что Руфус Кокер проглатывает мизерные дозы белого мышьяка. Дозы должны быть мизерными, поскольку две десятых грамма белого мышьяка могут привести к летальному исходу. Такая доза может попасть в рот при проглатывании пищи или жидкости, при любом из бесчисленных мелких и обычных действий — при условии, что яд уже находится на губах.

— Что, ради всего святого, вы хотите сказать?

— Давайте проясним этот вопрос, используя метод Сократа. Кто, по вашему мнению, является единственным человеком, который проявляет привязанность к старику? Как традиционно демонстрируется привязанность между полами? Какую часть анатомии, вернее тела, обычно покрывают некой благоухающей и цветной мазью, которая может служить как защитным щитом для владельца, так и адептом, способным удерживать минутную дозу смертоносного порошка до тех пор, пока ее буквально, со всей невинной нежностью, не сотрут на соответствующую часть другого человека?

— Я ничего не понял.

— На вашем месте, лейтенант, я бы прервал эту маленькую демонстрацию в следующий раз, когда она произойдет. В словах песни, столь популярной в годы моей юности — "Каждое утро по маленькому поцелую, каждый вечер по маленькому поцелую...".

Некоторое время мы сидели молча. Затем Ризен намеренно поставил свой пустой бокал на край очага и медленно встал.

— О! — сказал он. — О, Боже мой! Я понял!

Он подошел к двери и, взяв шляпу и пальто, вышел в поздний серый полдень, даже не попрощавшись.

Я увидел его снова только через сорок восемь часов, когда он вернулся и признал, что я был совершенно прав. На левой щеке у него были две длинные царапины, но он носил их с гордостью, как следы триумфальной схватки. По его словам, это был первый случай в его нелегком ремесле, когда он вытер яд с губ красивой девушки.

Оглавление

Флетчер Флора Как? Когда? Кто?