Дочь [Руслан Альфридович Самигуллин] (fb2) читать онлайн

Руслан Самигуллин Дочь

Григорий выбежал из подъезда своего дома. Кровь сочилась из рассечённой раны на лбу и пощипывала глаза. Бескрайняя тишина зимней ночи вот-вот должна прерваться раскатистыми взрывами новогодних фейерверков. Ледяная темнота отступит в момент, когда обе стрелки часов замрут вверху циферблата.

— Он забрал её, чёрт, забрал, — яростно шипел Григорий, в отчаянии пытаясь ухватить взглядом отблески удаляющихся фар.

Вдали послышался вой полицейских серен. В этот раз сомнений не осталось. Они едут за ним! Сколько же страха, ненависти, жестокости и непонимания всего за один день выпали на долю простого человека. Неужели судьба способна на столь чудовищные трансформации, вновь и вновь подкидывая несчастному человеку непреодолимые испытания?

Думать об этом времени не было. Григорий достал из перепачканного грязью кармана ключи от брошенного бандитами внедорожника. Мотор утробно зарычал, и чёрный автомобиль бросился в погоню.

* * *

Григорий Кривоступко. Именно такой бейдж висел на груди невысокого, слегка лысоватого мужчины сорока лет. Строгий костюм офисного служащего выдавал в нём клерка средней руки. В огромном офисе международной компании как всегда суетились люди. Жизнь шла своим рутинным чередом: звонили телефоны, шелестела бумага, гудели компьютеры.

— Гришка, ты чего там застрял? — крикнул из противоположного края внушительного кабинета молодой высокий светловолосый мужчина.

Григория Ивановича Кривоступко никто даже среди коллег не называл полным именем, не говоря уже об отчестве. Ничем не примечательная внешность, покладистый спокойный характер, худосочное телосложение как бы сами по себе говорили о человеке и его месте в этом жестоком, постоянно меняющемся мире.

— Ты подготовил отчёт, который нужно было сделать ещё на прошлой неделе? — поинтересовался всё тот же высокий блондин, подойдя к заваленному бумагами столу Григория.

— Как раз заканчиваю, Виктор Сергеевич, — виновато ответил он, поднимая голову от монитора, — я всю неделю и так сидел до самого вечера из-за того, что не все службы вовремя передали данные, плюс нужно было их проанализировать, а это не так просто, сами понимаете…

Сам же Виктор Сергеевич Краснов был почти на десять лет моложе и уже два с половиной года занимал пост начальника инвестиционного отдела Петербургского филиала компании. Ходили слухи, что его быстрый карьерный рост как-то связан со знакомствами в местном криминалитете, но с виду Краснов представлял собой довольно успешного и харизматичного молодого человека.

— Хреново, конечно, но ладно, — укоризненно покивал головой начальник. — Кстати, Гришка, я поговорил с шефом насчёт идеи скупки акций китайских компаний, которые ты отобрал.

— И что же он ответил? — Григорий спросил с неожиданным интересом, ожидая услышать положительный ответ и соответствующую похвалу в виде годовой премии, и, тем более учитывая слухи о возможном сокращении штата, которые появились пару месяцев назад.

— Ну, если честно, — тон Краснова стал более сдержанным и нарочито успокаивающим, — если опустить все ругательства, то идея, мягко говоря, не показалась ему перспективной.

— Но как же так? — растеряно пробормотал Григорий, словно ударенный пыльным мешком. — Я досконально изучил рынок. Потратил на это почти половину года. Просчитал риски. Невозможно, чтобы…

— Послушай, — оборвал его тираду молодой начальник, — ничего страшного, в жизни бывает всякое. Это ерунда, не переживай, всё наладится. Не в работе, но в другом найдёшь счастье.

— А как же теперь моя премия? — в лоб спросил Григорий. — Я рассчитывал купить супруге подарок. Разговоры об этой дурацкой шубе уже вот здесь, — он провёл ладонью по горлу. — Она меня домой не пустит!

— Эх, женщины… Понимаю, но жизнь штука жестокая, ты уж прости, не я распоряжаюсь деньгами компании. Была бы моя воля, да я бы тут всех миллионерами сделал. Ладно, как будет готов отчёт, заноси его мне. Если я уже уеду по делам, то оставь документы на столе. И на всякий случай запомни, — каким-то странным голосом добавил он, — что бы ни произошло, не держи на меня зла.

— О чём это Вы? — непонимающе спросил Григорий, но Краснов, не обращая на него ни малейшего внимания, уже шёл вдоль столов огромного офиса, раздавая указания другим сотрудникам фирмы.

Григорий так и остался сидеть за своим рабочим столом. Шум и гам офисных клерков слился в монотонную какофонию мужских голосов и женских хихиканий. Казалось, будто бы все они только и делают, что обсуждают, хотя нет, скорее, осуждают его. Нерадивый сорокалетний мужик, так и застрявший до конца жизни на уровне мальчика для побегушек.

Как оказалось в дальнейшем, новость о лишении премии в канун нового года оказалась не самым плохим событием, послужившим началом цепочки совершенно безумных поворотов судьбы. Нет, к сожалению, они не имели ничего общего с новогодними или рождественскими сказками, с детства рассказывающими о доброте непременно побеждающей любое зло. Об искуплении склочных стариков, в один момент меняющих взгляд на свою жизнь и по итогу становившихся святыми добродетелями.

Вернувшись после обеда в офис, а обедать Григорий предпочитал в соседней забегаловке с забавным названием «Плюшки у тёти Нюшки», хотя эту пресловутую тётю встретить так и не довелось, он обнаружил на столе странные документы.

Небольшая записка и файлик с трудовой книжкой лежали поверх небрежно разбросанных бумаг. На фирменном бланке курсивом была выведена трогательная речь от руководителя компании с благодарностью о многих годах усердного труда. Далее текст переходил в рассуждения о независящих от компании форс-мажорных обстоятельствах, пошатнувших финансовую стабильность мирового рынка и в целом глобальную экономику. И в самом конце незамысловатая приписка о тяжелейшем решении по сокращению штата ценнейших работников. Разумеется, в число которых входил и сам Григорий.

Сказать, что он испытал самый настоящий шок, было бы сильнейшим преуменьшением всей гаммы чувств, обрушившихся в эту секунду. Весь мир, казалось, замер, а пол буквально ушёл из-под ног. Удержаться в вертикальном положении удалось лишь благодаря краю стола. Костяшки пальцев побелели от той силы, с которой Григорий ухватился за деревяшку. Мозг отказывался верить в происходящее. Ну не могут они вот так без предупреждения и объяснения причин просто взять и выбросить его как побитого пса. Сравнение с собакой было слегка натянутым, так как Григорий любил собак, но факт остался фактом.

— Наверное, это какая-то ошибка? — тараторил он, тыкая трудовой книжкой в лицо молодой девушке, работающей в отделе кадров.

— Никакой ошибки тут нет. Неужели руководитель вашего отдела ничего не сказал? Приказ об увольнении мы подготовили ещё вчера. Таково распоряжение сверху, — она указала куда-то вверх тоненьким пальчиком с ядовито-красным маникюром.

— Но как же так? У меня же семья! Жена, дочурка. Неужели Вы не понимаете? — буквально взмолился Григорий. — Сегодня же новый год!

— Ничем не могу помочь, идите к своему начальнику, — деловито и совершенно безучастно отмахнулась девушка.

Дорога до кабинета Краснова показалась вечностью, хотя не заняла и пары минут. В голове Григорий перебирал совершенно разные варианты разговора. От откровенного хамства до покорного валяния в ногах своего начальника. От последней идеи ему даже стало противно за самого себя. Нет, он выше этого и не позволит растоптать последнее, что осталось в нём от мужчины.

Скорее, он просто хочет взглянуть в глаза этому вечно улыбающемуся подонку, который все последние годы только и делал, что зарабатывал себе очки, присваивая заслуги трудов своих починенных. Многие замечали это, но предпочитали молчать.

Собрав волю в кулак, выбрав нужные для бранной речи слова и хитросплетения изощрённых ругательств, он без стука вошёл в кабинет начальника. Внутри никого не оказалось. Одинокое кресло, чёрный экран монитора, по которому бегала в качестве заставки придурковатая рожица какого-то чёртика, в полной мере соответствуя владельцу рабочего места. Стол был практически пуст, за исключением небольшой красной папки, перетянутой синей ленточкой. Догадаться о содержимом было несложно, ведь именно в неё пару дней назад Григорий сложил все свои отчёты и самые важные бумаги касательно проведённого им мониторинга, но как папка оказалась тут — было загадкой, ведь он точно помнил, что убирал её в свой стол. В этот момент раздался стук и моложавая девушка, выполняющая роль делопроизводителя, открыв дверь, очень удивилась незваному гостю.

— Что Вы тут делаете? — настороженно спросила она. — И где Виктор Сергеевич?

— Э-э-э, он поехал на новогодние поздравления в администрацию города, — не растерявшись, уверенным голосом, соврал Григорий, — представляете, забыл вот эту папку и попросил меня привезти её.

Девушка нахмурила брови, но ничего не ответила. Григорий же, наоборот, натянуто улыбнувшись, быстро схватил со стола папку и вышел из кабинета. Зачем он это сделал, даже для него самого осталось загадкой. Эти бумажки уже не спасут его от увольнения и на них не купить жене шубу. От этих мыслей на душе стало ещё тяжелее.

* * *

Серая дымка и свинцовые облака медленно плыли по зимнему небу Санкт-Петербурга. Красивейший город России сейчас больше напоминал серого монстра, уснувшего в томительном сне. Его громадное неповоротливое тело раскинулось на многие десятки километров, а центральные улицы связали мрачные конструкции мостов, ожидающих начала весенней навигации.

Как-то раз один человек предупредил Григория, чтобы тот как можно чаще смотрел летом на солнце, дескать, этот пылающий яркий диск скатывается за горизонт в середине осени и вновь поднимается только поздней весной. От чего большую часть года над городом висят постоянные сумерки, прерывающиеся беспросветной тьмой.

Температура на улице держалась около нуля, что довольно странно для тридцать первого декабря. Едва замёрзшие лужи ещё не везде покрывались замысловатыми узорами. Повсюду суетились люди, сигналили бесконечные вереницы автомобилей. Предновогодняя суета достигла своего апогея, и это напряжение отчётливо чувствовалось витая в воздухе. Здание их компании располагалось на окраине исторического центра недалеко от Крестовского острова. Добраться оттуда до дома представляло собой настоящее испытание.

Понуро опустив плечи, Григорий плёлся до своей машины, мысленно готовясь позвонить и «обрадовать» супругу очередной неудачей, постигшей его в канун нового года. Она уже неоднократно угрожала уйти и даже порывалась забрать самое ценное, что осталось в его жизни — любимую дочь. Но каждый раз скандалы сходили на нет, и между ними наступал хоть и хрупкий, но всё же мир.

Несмотря на то, что офисное здание находилось почти у края оживлённой автострады, парковать машину приходилось едва ли не в квартале от места работы. Пройдя сквозь несколько довольно старых дворов, Григорий вышел на небольшую плохо освещённую парковку. По спине пробежали мурашки. Он не поверил своим глазам, когда на том месте, где обычно ставил свою старенькую ладу, сейчас стоял одинокий грузовик коммунальной службы. Никого из людей видно не было. Знаков и чего-то подобного, говорившего о запрете парковки, никогда не висело, и поэтому вряд ли тут работал эвакуатор.

— Нет, не может быть, только не сегодня! — воскликнул Григорий, схватившись за голову, отчаянно пытаясь вспомнить, как он мог забыть, что просто переставил свою любимую ласточку в другое место или чего хуже — приехал на метро.

Конечно же, это всё было полнейшим бредом. Он прекрасно помнил, как парковал автомобиль именно тут. Трясущимися руками достал из кармана телефон и принялся вспоминать незамысловатый номер полиции.

— Эй, дядя, есть закурить? — раздался незнакомый голос.

Григорий поднял голову и увидел невесть откуда взявшихся молодых ребят, вид которых недвусмысленно намекал на асоциальный образ жизни.

— Да, дяденька, угости пионеров, — хищно скалясь, добавил другой, чуть ниже ростом, но куда крупнее в комплекции.

— Какие же вы пионеры? — растерявшись, спросил Григорий, отчаянно бегая глазами в поисках защиты, но, как назло, вблизи парковки никого не оказалось, а проездная дорога была скрыта густой полосой высоченных елей и густых кустарников, щедро посыпанных пушистым снегом.

— А вот такие. Ты много базаришь. Или что-то предъявить нам хочешь?

— Я, я ничего, наверное, вы… — заикаясь, затараторил Григорий.

— Слышь, ребята, да этот дядя, похоже, дерзить нам вздумал.

Среди подростков пронеслась волна громкого гогота. Один из них достал из кармана металлический кастет и как бы невзначай покрутил им, словно решая, на какую руку лучше надеть. Вечерний сумрак будто специально становился гуще и темнее, уступая место бесконечной зимней ночи.

— Послушайте, у меня сегодня был тяжёлый день, и мне совершенно не нужны проблемы, — отступая, примирительно проговорил Григорий.

— Вот и нам не нужны проблемы, так что давай быстрее сюда всё, что в карманах и кошельке.

— Но у меня там ничего нет, пара тысяч и всё.

— Вот их и давай, а заодно часики тоже сними. Как известно, счастливые часов не надевают.

Банда подростков вновь залилась отвратительным гоготом. В этот момент на соседней улице раздался пронзительный вой сирены. Григорий с надеждой взглянул в сторону приближающегося звука. Молодые ребята напряглись.

— Менты! Похоже, они сюда едут! Валим отсюда!

— А как же этот? — один из подростков разочаровано ткнул пальцем в несостоявшуюся жертву.

— Потом разберёмся.

Воспользовавшись моментом, самый молодой и пронырливый воришка выхватил из трясущихся рук кошелёк и устремился к ближайшим задворкам. Придя в себя, Григорий бросился вслед, но догнать их не получилось, и, скорее всего, к лучшему. Что он бы им сделал? Ничего! А вот получить по морде и лишиться здоровья вполне мог.

Неожиданно под ногами он увидел свой кошелёк.

— Слава богу, — с облегчением подумал Григорий, — ещё этого мне не хватало.

Вой сирен стал постепенно стихать, а на домах возникли отдаляющиеся синие отсветы.

— Нужно звонить в полицию, — подумал Григорий и набрал трёхзначный номер.

Дозвониться удалось только с седьмой попытки.

— Оставайтесь на линии, Ваш звонок очень важен для нас, — то и дело повторялась издевательская фраза, взятая как будто из навязчивой рекламы, но никак не ассоциирующаяся с правоохранительными органами.

— То есть Вас хотела ограбить банда малолетних подростков? А машину тоже они угнали? — из трубки доносился весёлый и, похоже, далеко не самый трезвый голос оперативного дежурного.

— Нет, машину не они, хотя, я и сам не знаю кто, приезжайте скорее, — бубнил в трубку Григорий.

— Сейчас, к сожалению, все наряды заняты. Сами понимаете, новый год. Эй, Михалыч, точно все уехали? — крикнул кому-то дежурный.

— Да все, все. Хорош там, идём, налито уже. Последний бобик Зинка с Петровичем забрали, нарядились Дедом Морозом и Снегуркой, поздравлять поехали. Забыл что ли?

— Извините, но все наряды на задании, мы отправим Вам первый же освободившийся экипаж. Диктуйте адрес, — громко икнув, проговорил дежурный.

— Да пошли вы! — сам того не ожидая ругнулся Григорий и бросил трубку.

Зимняя тьма опускалась на город, вступая в бесконечный бой со сверкающей иллюминацией. Времени было около шести часов вечера. По возвращению с работы он обещал встретить жену в торговом центре, недалеко от которого та работала секретарём генерального директора в большой строительной фирме.

Почему она хотела встретиться именно там? Конечно же, дабы, наконец, исполнить свою заветную мечту. Но как теперь это сделать? Как набраться смелости позвонить ей и признаться во всем, что случилось? Наверняка будет грандиозный скандал и очередные обвинения в никчёмности, приправленные сравнением с её богатым, красивым и целеустремлённым боссом, — бормотал себе под нос Григорий.

На самом деле и сам Григорий уже давно не любил Марину. Угасшие чувства оставили после себя незатягивающийся рубец, наполненный обидой и бесконечными упрёками. Единственную родную душу, которую он искренне любил — была их дочурка. Рыженькая, улыбающиеся глаза-пуговки. Только ради неё он хотел скорее вернуться домой и забыть этот страшный день. Перелистнуть очередную страницу жизни. Вот только Марина в случае развода пригрозила забрать её навсегда. И на все доводы о том, что та ей совершенно не нужна, и делает это просто назло, разбивались об очередную стену непонимания.

— Нужно вызвать такси, иначе я опоздаю, — пронеслась в голове единственно здравая мысль.

Быстро найдя нужный номер, заказ был оформлен. Не прошло и пяти минут, как на парковку вырулил украшенный старомодными шашками жёлтый седан.

— Вот так бы лучше полиция работала, — мысленно пробурчал Григорий и сел в салон.

* * *

Бородатый водитель родом из ближнего зарубежья, не спрашивая предпочтений своего клиента, включил довольно странную мелодию, сопровождаемую завываниями и игрой на замысловатых инструментах. Внутри чувствовался неприятный табачный запах с ядовитым привкусом ацетона.

Они выехали на центральную улицу. За окном привычно проносились разноцветные дома ещё дореволюционной постройки. Их фасады были украшены узорами из лепнины, небольшими статуэтками, всевозможными вензелями не в пример современной бездушной застройке.

— Когда же мир повернул не в ту сторону? — философски задумался Григорий и прижался лбом о ледяную поверхность стекла.

Сотни автомобилей, гудя своими клаксонами, толкались в предновогодних пробках. Почему-то именно в этот период люди, кажется, сходят с ума, маниакально стараясь закончить все имеющиеся дела, так, как будто завтра никогда не наступит. Вот идёт грузноватый мужчина, неся в руках огромные пакеты с продуктами и алкоголем. Прямо за ним более стройный и высокий тащит объёмистую коробку, на которой нарисован детский замок и пара кукол. Почему-то в этот момент Григорий с тоской подумал о дочери.

— Как она там совершенно одна? Ждёт ли своего нерадивого папашу, потерявшего всё перед самым семейным праздником?

Раздалась трель телефонного звонка. На экране вспыхнуло имя человека, который ещё утром считался коллегой и настоящим другом, а теперь без всякого раздумья и сожаления выставил Григория на улицу. Волна отвращения прокатилась от самого желудка. Хотелось высказать всё, что накипело за эти долгие часы, но он по-прежнему не решался. Во всём виноват покладистый характер, густо разбавленный врождённой трусостью.

— А что если обойдётся? — с надеждой подумал он. — Что если всё это просто чудовищная ошибка или дурной розыгрыш? Вот сейчас он услышит извиняющийся голос Краснова. Да-да, он непременно извинится! Пара общих фраз, и вот Григорий вновь займёт своё пусть и невысокое, но всё же оплачиваемое место в компании. Скорее всего, за всю эту проволочку можно будет попросить премию, тогда и вопрос с покупкой шубы решится автоматически. Всё же недаром новый год — это пора чудес! — уже с радостью подумал он и нажал зелёную кнопку.

Вместо извинений или чего-то хотя бы отдалённо их напоминающих, в трубке раздался разъярённый голос бывшего шефа:

— Где она?

— Кто? — растерялся Григорий.

— Не ломай мне комедию, мелкий ублюдок! Я тебя по-хорошему спрашиваю: где она?

Взгляд упал на красную папку, мирно покоящуюся на коленях.

— Если Вы о документах, то они у меня, — сам не понимая зачем, сознался Григорий.

— Вот же скотина! Невероятно! Так ты решил меня отблагодарить за годы моей поддержки, за все переживания? Я всегда думал, что ты рано или поздно догадаешься, но чтобы пойти на такой шаг… Оказывается, ты не такой уж и тупой баран, как я думал. Но это не поможет меня обдурить. Слышишь ты, мелкий червяк? Где ты сейчас?

— Я в такси, еду на встречу, — всё ещё не отойдя от шока, растеряно промямлили Григорий.

Он с детства не переносил моменты, когда на него начинали кричать.

— Не ешь много конфет! Почему, балбес, не сделал домашнее задание? Да что из тебя вырастет? Почему вместо уборки ты ушёл гулять без моего разрешения? — укоризненные слова матери навсегда отпечатались в памяти, даже спустя много лет после её смерти они продолжали внушать одно и то же.

— На встречу!? — захлёбываясь злостью, заверещал Краснов. — Уже вздумал продать бумаги? И кто же их перекупил? Мерзкий Кондратьев — наш вечный конкурент? Или чего хуже — Самойлов из отдела продаж? Или же ты продался другой компании? Говори, сволочь!

— Виктор Сергеевич, я не понимаю о чём Вы! — продолжал мямлить Григорий, пытаясь найти хоть какой-то смысл в сыплющихся из телефонной трубки угроз и обвинений.

— Короче, если хочешь сохранить здоровье, — грозно продолжил Краснов, — встреча через час в районе Лебяжьего канала. Двигай туда и жди моего человека. Отдашь документы ему. Если все пройдёт гладко, отпущу тебя на все четыре стороны. Понял?

— Зачем Вам мои документы? — осторожно спросил Григорий. — Вы же сами сказали, что всё это ерунда, и от них…

— Заткнись, ублюдок, ты задаёшь слишком много вопросов. Если не окажешься на месте вовремя, пострадает твоя семья. Знаю, что с женой у тебя так себе, а вот, как ты её называешь — дочь, может пострадать очень и очень сильно. Не советую со мной играть. Разговор окончен!

В трубке раздались короткие гудки. Григорий почувствовал, как по его спине стекают противные и холодные капли пота. Этого не могло произойти с ним. С кем угодно, но только не с заурядным офисным планктоном, привыкшим копаться в недрах интернета и не поднимать ничего тяжелее кружки кофе.

— Нужно срочно позвонить Марине, — подумал он, — расскажу ей всё как есть, она поддержит, поймёт, не осудит, — он обратил внимание на красный значок почти разряженной батарейки.

Не мудрено, что в суматохе столь дурацкого дня Григорий забыл поставить телефон на зарядку.

— Вот же напасть, — буркнул он, и тут же в трубке раздались гудки.

— Алло, алло, — прозвучал знакомый слегка раздражённый голос, — ты уже приехал? Где ты?

— Слушай, милая, я немного задерживаюсь, тут проблема…

— Что? Проблема? Какая ещё проблема? Вечно ты со своими проблемами, даже в такой праздник и то не можешь всё сделать нормально! Ты получил деньги?

— Ну, ещё нет, — не зная как подступиться к суровой правде, юлил Григорий, — сейчас как раз еду за ними. Долго такси ждал.

— Зачем тебе такси? У тебя есть машина! Или ты пьян? Если нажрался, скотина, домой можешь не приходить! Говорила мне мама, ищи нормального, а я выбрала тебя из жалости! Какая же дура! Короче, даю тебе ещё час, если не приедешь вовремя, я заберу дочь и уйду от тебя навсегда! Ты меня понял? Я спрашиваю: ты меня пон…

Телефон резко затих. Чёрный экран перестал подавать признаки жизни.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — выругался Григорий, борясь с непреодолимым желанием выкинуть гаджет из приоткрытого окна и в след прокричать далеко не литературные слова.

— Проблемы, командир? — с явным акцентом поинтересовался водитель, оборачиваясь через плечо. — Ничего, ничего, я хорошо знаю какими невыносимыми бывают женщины, сам третий раз женился. В родной стране ждёт семья. Вот вчера передала с Родины вкуснейший пирог. На вот, попробуй, пальчики оближешь, — он протянул аккуратно отрезанный и завёрнутый в газету кусочек, — такой ты за деньги не купишь. Я привык угощать хороших людей. Тем более сегодня Новый год, покушай.

Григорий попытался отказаться, но суровый настойчивый взгляд таксиста не оставил выбора. Надкусив край пирога и дежурно поблагодарив, он завернул остаток в газету и сунул в карман зимнего пальто.

— Кстати, я тут тоже работаю в большой фирме, — продолжил водитель, — а в такси чисто для души. Нравится мне общаться с людьми. Выслушивать чужие проблемы, истории, заводить новые знакомства. В моём ауле принято слушать людей, такой вот нрав, а в этой стране совершенно иначе. Вот, значит, была одна история с моим попутчиком. Едем мы…

— Простите, но у меня сейчас не самое лучшее настроение для разговоров, — перебил назойливого водителя Григорий, — просто можно сменить адрес назначения?

— Конечно, можно, дорогой! Фигня вопрос! Вот на моей Родине мужик сказал — мужик сделал. Так и я. Куда скажешь — туда и поедем. Только раз такое дело — деньги вперёд. Сам понимаешь, сколько сейчас жулья развелось.

— Да, сейчас, — Григорий достал кошелёк и пришёл в ужас.

Все кармашки были пусты. Ни пластиковых карт, ни наличности. Даже их совместную фотографию с только что рождённой дочкой и то заметно потрепало от грязных рук малолетних бандитов.

— Вот же сволочи, — выругался Григорий.

— Что случилось, дорогой? — настороженно спросил водитель. — Опять проблемы?

— Э-э-э, нет. Нет никаких проблем. Послушайте, похоже, у меня из кошелька украли все деньги, — оправдываясь начал Григорий, мысленно перебирай варианты решения столь щепетильной ситуации. — Давайте я Вам по номеру переведу, предложил он и тут же посмотрел на мёртвый кирпич, ещё недавно бывший сотовым телефоном.

— Эй, друг, ты обмануть меня решил? — резко сменив тон, спросил водитель. — На моей Родине за такое уши режут. Ты понял? А ну, давай сюда деньги, — с этими словами он потянулся в бардачок.

— Нет, послушайте, у меня действительно украли деньги!

Все доводы вмиг разбились о раскрасневшееся хмурое лицо водителя, в руках которого возник небольшой складной нож, которым тот резал пирог. Не раздумывая, Григорий дёрнул ручку двери и буквально на ходу вывалился на проезжую часть. Едущий позади кроссовер едва успел отвернуть вправо и врезался в снежную насыпь, чудом не зацепив столб дорожного освещения.

Под громкие ругательства Григорий схватил валявшуюся на снегу папку с документами, вскочил на ноги и бросился прочь. Позади послышались пиликания автомобильных клаксонов и визг тормозов.

— А ну, стоять, шайтан, сейчас тебя на куски резать буду! — разъярённо кричал таксист, бросившийся в погоню.

Центр Санкт-Петербурга до сих пор представляет собой вереницу узких улочек и множество тёмных неухоженных подворотен, ставших рассадниками преступников и наркоманов. Так называемые Питерские колодцы продолжают всем своим видом напоминать о суровости бытия прошлого и неизбежности увядания под гнётом времени. Григорий мчался со всех ног. Он и сам не знал, что обладает такой прытью. Эффект от выброса в кровь порции адреналина делал своё дело.

Миновав очередную подворотню, он и сам не заметил, как запнулся о слегка припорошённую снегом коробку, небрежно валяющуюся возле мусорных контейнеров. Громкий рык раздался неожиданно, и прямо перед ним возникла чёрная фигура. Слипшаяся шерсть и грозный взгляд не сулили ничего хорошего. Белёсые зубы готовы были вцепиться в того, кто посмел нарушить покой зимнего вечера. Чуть слышное тявканье ещё не сформировавшихся голосков прервало рычание, и из коробки один за другим вывалились небольшие серые комочки. Их забавные глазки и вздымающиеся носики уставились на Григория. Только сейчас он догадался, что случайно споткнулся о самодельное пристанище несчастной семьи дворовых собак, нашедших ветхое укрытие от суровой и беспощадной зимы.

Не зная почему, но он вдруг достал из кармана тот самый кусок совершенно невкусного пирога и протянул матери семейства. Немного понюхав, она аккуратно взяла его с ладони и молча залезла обратно в коробку. Щенки последовали её примеру.

— Как же я тебя понимаю, — тихо прошептал Григорий.

Вновь наступила тишина, только снежные хлопья немного сильнее принялись падать с чёрного неба. Погони слышно не было. Стрелка часов неумолимо двигалась по циферблату, показывая ровно семь часов вечера.

* * *

Добираться до Лебяжьего канала пришлось пешком. Ни денег, ни способа позвонить не было, а просить посторонних о помощи Григорий не решался. Потрёпанный внешний вид едва ли сейчас отличал его от здешних маргиналов, так заметно расплодившихся последнее время на улицах. Скорее всего, таксист уже сообщил в полицию, и это не сулило ничего хорошего. Шёл он с высоко поднятым воротом грязного пальто. Противная вездесущая сырость холодными руками обнимала его, доставляя неприятные ощущения. Любой пучок света фар, направленный проезжающим автомобилем, заставлял сердце биться чаще. Всё вокруг показалось чужим.

Центр города был относительно компактным, и на дорогу ушло не более сорока минут. Такой физической нагрузки Григорий не испытывал с давно забытых уроков физкультуры в школе. Он никогда не любил спорт, вместо этого больше тяготел к математике и истории. В спортивном зале учитель при всех называл его мешком с картошкой, отчего другие дети начинали громко смеяться.

— Так ли он был неправ? — задыхаясь от бега, спросил себя Григорий.

По пути попадались молодые парочки, медленно и вальяжно идущие и любующиеся красотами северной столицы. Они улыбались, держась за руки.

— Сколько же счастья у них впереди? Крепкая семья, рождение детей, поддержка в трудную минуту? Или же наоборот — всё закончится точно так же, как у него? — мысли вертелись в голове, приглушая нарастающий страх.

Давящая обида не давала покоя. Почему именно с ним происходит всё это? Что он такого сделал в своей жизни, чтобы оказаться вот таким? Может, при рождении стоял не в той очереди и вместо счастья выбрал красоту? Нет, конечно же, нет. Может, тогда выбор пал на острый ум или силу? Опять нет…

Задумавшись, Григорий едва не угодил под колёса грузовика, невесть откуда взявшегося прямо перед ним. Ледяные капли подтаявшего от реагентов снега вперемешку с грязью окатили ошарашенного пешехода. Большегруз даже не сбавил скорость и поехал дальше, словно бегемот не заметил назойливую букашку.

В отдалении раздался громкий чих и причитания. Затем послышался грубый мужской голос:

— Сюда, иди сюда.

Источника видно не было. Одно ясно: доносился он из зарослей летнего сада, так «удачно» раскинувшегося через дорогу.

— Иди за мной, — повторил голос, и густая листва зашевелилась, отделяя от себя тёмную фигуру.

Повинуясь требованию незнакомца, Григорий направился вглубь парка. Ноги тряслись, а сердце так и норовило вырваться из груди. Освещения с трудом хватало для того, чтобы вырвать у пожирающей темноты узкие дорожки, лучами сходившиеся в центр сада. Грузная фигура медленно отходила всё дальше и дальше, стараясь не попадать под пучки света.

— Кто Вы такой? — осторожно спросил Григорий и ещё крепче сжал в руках папку с документами.

Человек шёл молча. Его широкие плечи и лицо прикрывал чёрный плащ, из-за которого невозможно было даже отдалённо разглядеть подробности.

— Наверное, это даже хорошо, — подумалось Григорию, — по крайней мере, если он не скрывает лицо, значит, боится, что я узнаю его.

К сожалению, эти доводы разбились о суровую реальность ровно в тот момент, когда они подошли к ограждению небольшого пруда, уютно спрятавшегося в сердце парка. Одним движением оказался стянут капюшон, и знакомая лысина сверкнула в тусклом отсвете.

Перед Григорием стоял их штатный охранник — Анатолий Горемыкин. Среди своих его величали не иначе как «Горемыка». Обижался он или нет, обычно никто не спрашивал. Раскрасневшееся лицо пятидесятилетнего мужчины имело отчётливый отпечаток сильной алкогольной зависимости. На работе он ещё старался держаться, хоть иногда и получал нагоняй от начальства за похмельное состояние. Мизерная зарплата, семейные склоки — всё как у людей. Сейчас же он выглядел как никогда собранным и до предела напряжённым. В руках поблёскивал прижатый к поясу пистолет.

— Как же так? — трясущимися губами прошептал Григорий и инстинктивно сделал шаг назад.

— Вот так, — грубо ответил Горемыка и вновь громко чихнул, — я человек маленький, мне сказали — я делаю. Что тут непонятного?

— Но ты же меня знаешь, Анатолий. За что ты так?

— Давай без этих прелюдий, гони документы и всё! — он слегка мотнул стволом пистолета, но высоко его не поднимал, оставляя наполовину скрытым полами пальто. — Не надо всё усложнять.

— Ты готов убить меня ради кучки бумаг?

— Нет, не ради кучки. Они мне и даром не нужны. Но они нужны ему, а за это хорошо платят. А вот те бумажки с американскими мордами президентов мне как раз очень сильно нужны.

— Если я тебе отдам папку, ты меня отпустишь?

— Конечно, иди на все четыре стороны, можешь не переживать. Всё быстро кончится, — с этими словами Горемыка слегка улыбнулся, оголяя пожелтевшие от никотина зубы.

Григорий ещё раз посмотрел на папку с документами, затем на пистолет, а потом поднял взгляд.

— Нет! — неожиданно даже для самого себя возразил Кривоступко. — Я не отдам тебе то, что принадлежит мне! Пускай эти уроды подавятся моей премией.

— Ты совсем что ли? Я тебя сейчас прямо тут замочу! — не ожидая прыти от беззащитной жертвы, воскликнул Горемыка. — Или думаешь, ты первый? Думаешь, что у меня не хватит духу?

— Я всегда бежал, всегда стыдился самого себя. Трусил при любой опасности, — зло шипел Григорий, как заворожённый не сводя глаз с чёрного зева ствола, — но теперь хватит. Стреляй, давай!

Внутри всё бурлило. Кровь вскипела, раскалённой лавой разносясь по всему телу. На лбу проступила испарина. Никогда прежде ему не доводилось испытывать подобные ощущения. Они пугали и одновременно зарождали внутри чувство сродни животному инстинкту, заложенному природой и имеющему одну простую цель — выживание.

— Не шути со мной, дружище, — немного растерявшись, проговорил Горемыка, едва сдержавшись от очередного чиха.

Способен ли он убить? Незадачливый, но ответственный охранник задавал себе этот вопрос всю жизнь. Если честно, особого желания получить ответа на него не было. Вместо него был страх оказаться в тюремных застенках. Проведённые в алкогольном забытьи годы, разрушенная жизнь и отсутствие надежды на светлое будущее притупляли эмоции, оставляя вместо них холодный расчёт на очередную подачку своего босса, когда-то разглядевшего в нём неплохого исполнителя не самых законных поручений.

— Последний шанс, иначе я тебя…

— Ой, извините, а можно попросить Вас сфотографировать? — позади раздался звонкий девичий голос. — Видишь, а ты говорил, что тут никого не встретим. Ну давай, милый, тут же так красиво.

На свет от уличного фонаря вышли две фигуры. Одна из них, явно женская, крепко держала под руки своего кавалера. Молодой парень всячески вздыхал и отнекивался, всем своим видом демонстрируя недовольство чрезмерной романтикой, навязываемой своей новой подружкой.

Горемыка чертыхнулся и уже хотел было прогнать так не вовремя появившихся подростков, как вдруг почувствовал тяжёлый удар кипой бумаг по голове. Мысли помутнели, а земля едва не ушла из-под ног. На счастье ему удалось удержать равновесие. Пистолет вывалился из рук и утонул в сугробе. Девушка взвизгнула, увидев очередной удар Григория, обрушившегося на лысого мужчину.

— Артурчик, смотри этот хрыч дубасит того дядьку, сделай что-нибудь!

Как остервенелый Григорий бил несостоявшегося киллера по лицу и пинал ногами, стараясь повалить на землю. Но тот и не собирался сдаваться. Ответным ударом в переносицу Горемыка охладил пыл своей жертвы. Очередной удар ногой в пах заставил Григория сложиться вдвое и застонать. Документы выпали и разлетелись во все стороны.

Вытирая кровь с лица, охранник зло оскалился и бросил взгляд на продолжавших наблюдать за расправой молодых ребят.

— Чего уставились? — прошипел он. — Валите отсюда, пока я до вас не добрался!

Дважды повторять не пришлось. Парочка быстро развернулась и дала дёру от места расправы. Повернуться и завершить грязное дело Горемыка не успел. Отчаянный вопль и сильнейший удар заставили отшатнуться. Григорий с разбега буквально впечатался в объёмный живот охранника. Тот пошатнулся, теряя равновесие и, не удержавшись, перевалился через ограждения. Проламывая тонкую корку льда, грузное тело плюхнулось в воду. Громкие чертыханья, отборная брань и угрозы эхом разнеслись по округе.

Убедившись, что охранник не ушёл под воду полностью, а лишь неуклюже барахтается по грудь в вязкой жиже, Григорий принялся собирать разбросанные бумаги. Рядом увидел сотовый телефон Горемыки, экран которого покрывался паутиной трещин. Убедившись в работоспособности аппарата, он отправил его во внутренний карман. Искать в сугробе пистолет времени не оставалось, да и что он будет с ним делать? Убить человека, пускай и защищаясь, Григорий точно не сможет.

— Ты не уйдёшь, сволочь! Мы знаем, где ты живёшь. Найдём и порешаем всю твою семью. Ты этого хочешь? — яростно хрипел Горемыка.

Бросив пренебрежительный взгляд на обидчика и с ненавистью сплюнув себе под ноги, Григорий быстрым шагом скрылся во тьме.

* * *

Нос жутко болел, а на глазах непроизвольно накатывались слёзы. Григорий и сам не мог понять, являются они просто рефлексом на сломанный нос или же производной от неописуемой обиды, пожирающей его изнури. Один несчастный вечер разделил жизнь на «до» и «после». Дороги назад не было, а впереди ждала тревога и страх. Хотелось остановиться и закричать, но где-то там в пучине огней холодного города его ждала любимая дочка. Последний лучик счастья, отделяющий от рокового шага.

Дорога шла вдоль набережной и поворачивала в узкий проезд между старинными зданиями. В окнах многих из них сверкали новогодние гирлянды, доносился смех, и мелькали фигуры. Они будто специально насмехались над несчастным человеком, бредущим навстречу судьбе.

Достав из кармана телефон, Григорий мысленно поблагодарил природное отсутствие фантазии у бывшего владельца. Блокировка состояла из пресловутых чисел от одного до четырёх. Треснутый экран приветливо засветился, показывая улыбающееся лицо какого-то мальчугана.

— Эх, знал бы, чем промышляет твой отец. Хотя ладно, не мне судить, — пробурчал Григорий и зашёл в раздел сообщений.

Автоматическое удаление переписки включено не было. Да и вряд ли престарелый мужик умел пользоваться подобными функциями. Перед глазами предстали десятки сообщений и инструкций прямиком от Краснова. В них тот не стеснялся в выражениях, обвиняя Григория во всех смертных грехах. От мелкого воровства внутри фирмы до предательства во благо конкурентов. Плавно подводя исполнителя к необходимости «решить проблему» за хороший гонорар.

Поначалу Горемыка отнекивался, но по мере возрастания суммы и напора руководителя, согласился. На это в самом конце переписки Краснов одобрительно прислал дурацкий улыбающийся смайлик.

— Вот же подонок, ты планировал это ещё несколько недель назад, — не веря своим глазам, читал Григорий и чувствовал, как внутри разгорается огонь ненависти. — Надеюсь, в полиции оценят твои труды после того, как я покажу им всё это.

Впереди показалось приземистое ярко освещённое здание, на фасаде которого большими буквами красовалась надпись «Станция метро Чернышевская».

— Отлично, как раз это мне и нужно, — решил он и смело взялся за массивную ручку деревянной двери.

Внутри вестибюля было немноголюдно. Большая часть людей уже разъехалась по окраинам мегаполиса и готовилась к застолью. Несколько бородатых мужчин о чём-то громко спорили между собой. Рядом с ними стояла женщина в платке и удерживала крохотного ребёнка, замотанного в разноцветные тряпки. За толстым стеклом билетной кассы сидела полноватая женщина и устало посматривала на часы в ожидании окончания смены. Сразу за турникетом спиной ко входу стоял молодой полицейский и о чём-то живо болтал с невысокой молодой девушкой.

Достав из пустого кошелька неиспользованный проездной, оставшийся от несостоявшейся месяц назад поездки, Григорий уверенно приложил его к нужной панели. Стеклянные дверцы турникета приветливо распахнулись в стороны.

— Извините, у Вас, кажется, пальто порвалось, — прозвучал звонкий, но при этом твёрдый голос.

Не обращая внимания, Григорий шагнул к эскалатору, не хватало ему вступать в диалоги с кем не попадя.

— Уважаемый, я к Вам обращаюсь. Можно мне взглянуть на Ваши документы?

Григорий удивлённо обернулся. Конечно же, это был тот самый молодой полицейский. Он стоял позади и с профессиональным интересом уставился на слегка сгорбленного посетителя.

— Что с Вашим лицом? Вам нужна помощь? — ещё более настороженно спросил молодой парень.

— Э-э-э, я вообще-то спешу домой, там меня ждут, — только и нашёл, что ответить растерявшийся Григорий. — А это я просто поскользнулся. Ну, знаете же, что на улице гололёд?

— Про гололёд, конечно, знаю, — парировал полицейский, пристально разглядывая побитое лицо посетителя, — а ещё я очень не люблю, когда мне заговаривают зубы. Вы бы не могли пройти со мной?

— Гражданин начальник, поверь, мне очень нужно домой. Если я вовремя не попаду туда, то моя дочь…

— Всем нужно, — парировал полицейский, — но я на работе и выполняю свой долг. Вот ты думаешь, мне интересно всяких бомжей или хулиганов ловить? Дома меня ждёт подружка, а мне приходится работать со всяким отребьем. Так что давай не будем усложнять ситуацию.

— Я не отребье, я — человек!

— Я ещё раз повторяю, мужик: пошли со мной по-хорошему, — грубо потребовал полицейский и уже потянулся к наручникам, как вдруг резкий толчок сбил его с ног.

Для самого Григория всё произошло словно в тумане. Тело как будто перестало подчиняться разуму. Руки сами оттолкнули служителя закона. Он не слышал крика той полной женщины-кассира, возмущения старика, тыкающего в его сторону кривой тростью. Не слышал вопль ошарашенного полицейского, призывающего немедленно остановиться.

Не теряя времени, тремя длинными шагами Григорий преодолел путь до эскалатора. Медленный механизм уносил немногочисленных посетителей в жерло тоннеля. Ждать времени не было. В памяти почему-то всплыл почти забытый момент детского мультфильма про зайца, преследуемого волком.

— Эх, жаль, нет тазика, но и так пойдёт, — решил он и запрыгнул на перила.

Ткань потрёпанного пальто заскользила по лакированной поверхности. Дыхание перехватило, а скорость начала стремительно нарастать и уже с трудом удавалось уворачиваться от металлических столбиков с лампами освещения. Смешанные чувства детского задора и неотпускающего страха порождали нечто совершенно новое. Никогда прежде Григорий не был так свободен. Все чувства обострились. Жизнь перестала тянуться нескончаемоймонотонной лентой, сжавшись до считанных мгновений. Каждое следующее решение могло привести к самым непредсказуемым результатам. Кровь бурлила, а сердце било в набат.

Конечная точка относительно глубокой шахты не заставила себя ждать. Больно приземлившись на спину и едва не сбив несколько человек, с любопытством следящих за сумасшедшей погоней, Григорий обернулся. Полицейский не рискнул повторить сумасшедшие кульбиты, а лишь длинными прыжками спускался по лестнице.

На пассажирской платформе почти не было людей, как и заветного синего поезда. На висящем над чёрным зевом тоннеля циферблате предательски высветилась цифры свидетельствовавшие, что до следующего состава четыре с половиной минуты.

— Да чтоб тебя, — выругался Григорий, отчаянно придумывая план спасения.

Придумать, конечно же, ничего не удалось. Не останавливаясь, он спрыгнул с платформы на железнодорожные пути, при этом едва не коснувшись контактного рельса.

— А ну, стоять! — раздался позади надрывистый крик.

Бежать по шпалам оказалось непростой задачей, но адреналин не позволял остановиться. Свет от станции почти не проникал внутрь бесконечно чёрной пасти гигантского червя, мерно дремавшего под мегаполисом.

— Тебе не уйти, скоро тут будет поезд, так что лучше остановись, — тяжело дыша, кричал вслед полицейский.

Силы и вправду покидали беглеца. Ноги то и дело запинались о деревяшки, которых даже не было видно. Немного поодаль тоннель раздваивался, ещё больше напоминая язык ядовитой змеи. Сам не зная почему, он свернул налево. Силы слишком быстро покидали измученное тело, а преследователь неминуемо приближался.

Григорий уже хотел остановиться и сдаться, как вдруг услышал металлическое лязганье пришедшего в движение стрелочного перевода, сопровождаемого отчаянным криком. В темноте левая нога полицейского угодила между сдвигающимися рельсами. Вскрикнув от неожиданной боли, он повалился на мелкую щебёнку, в кровь обдирая ладони. Как назло именно в этот момент впереди сверкнули жёлтые фары приближающегося поезда.

— Нет, нет, нет, — повторял молодой парень, пытаясь высвободиться от подлого капкана

Для колебаний времени не было. Григорий подбежал к полицейскому, на лбу которого поблёскивала испарина, а изо рта вырывались непонятные звуки. Он отчаянно пытался вытащить ногу, но та не поддавалась.

Протяжный гудок поезда пронёсся эхом по чреву метрополитена, но две чёрный фигуры продолжали стоять прямо на пути несущегося чудовища.

— На счёт три зажми зубы и помоги мне, — скомандовал Григорий, видя весь ужас в глазах парня.

— Раз, два, три!

Фраза об искрах из глаз обрела для полицейского совершенно новое значение. Острая боль, помноженная на нестерпимый грохот железнодорожных вагонов, и ослепительный блеск фар перемешались в одно целое.

— Ты жив? — переводя дыхание, спросил Григорий и бухнулся рядом с приходящим в себя блюстителем закона.

— Кто ты? — только и смог выдавить из себя парень.

— Я простой человек, скорее, никто. Я просто иду домой. Они сказали, что убьют мою дочь. Я должен этому помешать.

— Кто они? Давай я сообщу в отдел. Если всё так, мы сможем тебе помочь, — предложил полицейский.

— Нет, уже пробовал. Лучше я сам, — ответил Григорий и с трудом поднялся на ноги.

— Эй, а как же я? — растеряно спросил парень.

— На, это на всякий случай, — Григорий протянул телефон с покрытым трещинами экраном,

— Зачем он мне? — удивился полицейский. — Тут же не ловит!

— Пригодится, а мне он больше не нужен, — в его тоне послышались очень странные нотки металла, перемешанного со спокойствием, совершенно несвойственным заурядному клерку.

— Но ведь нельзя же просто так…

— Оказывается, можно, в этом дурацком мире всё можно, теперь я это понял, — бормотал Григорий, всё глубже и глубже удаляясь в черноту тоннеля.

* * *

Путь до следующей станции оказался не таким уж и коротким, как это представляется из окна мчащегося на полной скорости поезда. Пройти через пассажирскую платформу не представляло никакого труда. Стрелки наручных часов показывали римскую цифру десять. На станции совершенно никого не было. Почти как в каком-то дешёвом фильме про зомбиапокалипсис. Знакомый вестибюль встретил всё теми же пожелтевшими от времени стенами и потрескавшимся гранитным полом. Ни полиции, ни даже кассиров видно не было.

— Похоже, что уже и эти давно сидят за столом в ожидании пламенной речи народного лидера, — с издёвкой подумал Григорий и поспешил к выходу, плотно прижимая перепачканную грязью злосчастную папку.

На улице было свежо. Густой зимний воздух приятно проникал в лёгкие, вытесняя оттуда остатки затхлости тоннелей метрополитена. На небе сверкали далёкие звёзды. Их яркий свет напоминал мерцания ёлочных игрушек, украшавших пышное зелёное дерево. В детстве родители Григория очень трепетно относились к этому празднику. Он прекрасно помнил, как вместе с мамой выбирал новогодние игрушки и помогал украшать ими крохотную квартирку на окраине города. Самым же главным был процесс водружения звезды на верхушку ёлки. Он забирался на плечи отца и под мамины аплодисменты победоносно завершал ритуал. В этот момент он почему-то подумал о своей дочери. Она точно так же радовалась, когда он приносил домой ёлку. Как она весело бегала по всей квартире, катая по полу большие разноцветные шарики.

Больно сжалось сердце. Переставлять ноги становилось всё труднее. Боль разливалась по всему телу, но он не сдавался. Никогда прежде не доводилось чувствовать в себе даже отголоска той решительности, что овладела им в этот злополучный вечер. Времени почти не осталось. Так или иначе полиция скоро установит личность и вычислит место жительства, а бандиты и так прекрасно всё знают.

— Что, если просто выкинуть дурацкую папку? — подумал он. — Нет, они вряд ли поверят. Тогда может просто отдать им? Пусть забирают и катятся к чертям? Но спасёт ли его столь трусливый жест? Он слишком много узнал за этот день, слишком…. Главное, чтобы не тронули мою семью.

Григорий поймал себя на предательской мысли, что все переживания сводятся только к дочери. Чувств к некогда любимой супруге он давно не испытывал. Скорее, наоборот, за долгие годы любимый человек отдалился настолько, насколько могут никогда не стать чужими совершенно незнакомые люди. Постоянные упрёки, откровенные измены, насмешки над несостоятельностью Григория и, конечно же, постоянные требования чёртовой шубы.

Он уже давно намеревался уйти. Но куда? Оказаться выброшенным на улицу представлялось не лучшей идеей. Всё купленное в браке имущество числилось на ней, и это лишь усугубляло и без того отвратительные отношения. Он ещё раз подумал о любимой дочери. Если его выгонят, что он сможет ей дать? Как будет жить? Да и вообще будущее в один день из бесконечной серости обернулось совершенной чернотой, словно зола в остывающей печи.

— Будь, что будет, лишь бы она была в безопасности, — подумал Григорий и свернул за ближайший угол длинного дома.

Типовая застройка многоэтажными серыми панельками не миновала и некогда прекрасные районы культурной столицы. В угоду недобросовестных чиновников многие районы обросли подобными объектами и навсегда потеряли историческое лицо. Вдали прозвучал протяжный вой сирены. Григорий уже был готов, что вот-вот из-за угла покажется патрульный автомобиль, и его повяжут как самого злостного преступника. Но нет. По улице промчалась карета скорой помощи, заливая улицу синими отблесками. Не успело сердце успокоиться, как раздались пистолетные выстрелы.

— В него ли стреляли? Попали? — промелькнула ужасная мысль, но боль так и не пришла.

Спустя пару секунд над головой вспыхнули грозди салюта. В их свете он увидел нескольких подростков, громко хохочущих и поджигающих новый фейерверк. Почти в каждом окне горел свет. Во дворе было безлюдно, не считая тех ребят. Мир замер в ожидании заветной полночи и начала нового года.

Добравшись до своего подъезда, он увидел два чёрных автомобиля, стоявших прямиком у входа. На первом этаже сидела перепуганная вахтёрша. По её белому лицу всё стало понятно без слов.

— Вы звонили в полицию? — удивительно спокойно спросил Григорий.

— Да, но все линии перегружены, — как будто оправдываясь, заикаясь, произнесла вахтёрша.

— Сколько их?

— Трое, и, кажется, у них в руках оружие. Я попыталась остановить, но не смогла. Они искали Вас.

— Я знаю, продолжайте звонить, а я пойду домой.

— Григорий Иванович, там же, — хотела уже возразить женщина, но, встретившись с ледяным взглядом, осеклась.

Она никогда прежде не видела ничего подобного. С тех пор, когда Ангелина Петровна устроилась на подработку в их дом, они с Григорием почти каждое утро весело перекидывались парой слов. Та заботливо взъерошивала волоски на голове его дочери и угощала её заранее припасённым лакомством в виде домашней выпечки.

— Всё в порядке, всё скоро кончится, — с этими словами он нажал кнопку лифта.

Металлическая коробка медленно ползла вверх по шахте, стуча роликами и противно поскрипывая. Оплавленная зажигалкой, но продолжавшая работать цифра шестнадцатого этажа была вдавлена большим пальцем, отчего тот побелел. По лбу скатывались капельки пота. Было ли это признаком резкого перепада температуры или достигшим предела внутренним напряжением?

Двери распахнулись.

— Гришка, Гришка, милый друг, — тут же раздался до боли знакомый голос.

Он доносился из открытой настежь двери его квартиры и принадлежал бывшему начальнику.

Григорий осторожно вошёл в квартиру. Всё было перевёрнуто вверх дном. На полу лежали какие-то вещи и куча разбросанных бумажек, которые он по привычке постоянно носил с работы домой, а потом забывал выкидывать в помойку.

— Проходи, проходи, не стесняйся. Будь как дома, — голос исходил из зала.

Но не успел он пройти по коридору, как в затылок упёрся ствол пистолета. Кто стоял за спиной, видно не было. Григорий замер, боясь пошевелиться. Грубый толчок в спину всё же заставил двинуться вперёд.

Если вы когда-нибудь смотрели типичные фильмы о бандитах 90-х годов, то множество раз видели подобную картину. В самом центре комнаты стоял стул, а на нём сидела его супруга с кляпом из домашнего полотенца во рту. Прямо над ней стоял и улыбался Виктор Сергеевич Краснов.

— А вот и ты, дружище. Ну и заставил ты меня побегать, поволноваться, — он нежно провёл рукой по лицу связанной супруги, отчего та попыталась отмахнуться, но тут же получила пощёчину.

— Не тронь её! — не своим голосом прошипел Григорий, но почувствовал, как ствол пистолета ещё сильнее упёрся в затылок, больно содрав кожу.

— Ты защищаешь её после всего, что она с тобой сделала? — усмехнулся Краснов. — А ты знаешь, как твоя жёнушка хороша в постели? Нет? Ну что же ты? Нельзя быть таким холодным с такой пылкой женщиной. А как она стонет! Наверное, все соседи нам завидовали.

— Что ты такое несёшь?

— Ой, да ладно тебе. Можно подумать, не знал? Думаешь, она сама смогла найти себе нормальную работу? А кто ей давал деньги на шмотки и косметику последнее время? Сам-то ты давно приносил хоть что-нибудь домой? Ведь так? Подтверди, дорогая, — он вытащил кляп изо рта.

— Это правда? — не веря своим ушам, произнёс Григорий, чувствуя как ноги становятся ватными, а мир покрывается пеленой ярости.

Перепуганная супруга пыталась что-то ответить, но из-за сбивчивой речи, значения слов распадались на совершенно несвязанные наборы звуков.

— Ах, какова семейная драма? — уродливо улыбнулся Краснов. — О вас хоть книгу пиши. Будет называться «Сорокалетний неудачник и его неверная потаскушка».

— Ах, ты сволочь! — выдавила из себя заплаканная Марина. — Я думала, что ты не такой. Верила тебе, а ты оказался мраз…

Договорить она не успела. Кляп вновь оказался во рту, и слова тут же превратились в мычание.

— Но, но, давай сейчас не будем устраивать сцены. Твой муженёк, уверен, случайно забрал кое-какие документы. А они мне очень нужны. Скажем так — это мой подарок к новому году. Где они? — спросил Краснов, обращаясь к Григорию.

— Где моя дочь? — твёрдо переспросил он.

— Блин, вот вы семейка идиотов, — в голосе Краснова отчётливо слышалось раздражение. — Я до сих пор поражаюсь, как такой никчёмный человечишка может так относиться к простой дворовой шавке?

— Она не шавка! — прошипел Григорий, сжимая кулаки.

— Неужели ты любишь собаку сильнее своей жены? — с этими словами Краснов кивнул в сторону балкона и оттуда почти сразу раздался жалобный скулёж.

Незнакомый мужик довольно плотного телосложения грубо держал за шкирку небольшую рыжую собачку породы «Кокер-спаниель». Та, увидев Григория, заскулила ещё жалобнее, но мучителя это не остановило. Он поднёс её к краю балкона. Григорий похолодел от ужаса.

— Нет, подождите! Документы у меня…

Он медленно расстегнул молнию на куртке и достал перемазанную грязью пластиковую папку. Мужчина с пистолетом чихнул и в свойственной себе манере ругнулся, проклиная только ему известные бациллы. Сомневаться в том, кто именно стоит за спиной не приходилось.

Краснов победно выхватил папку из трясущихся рук Григория.

— Ну, вот и всё, хорошее завершение хорошего вечера. А пока твои соседи или эта дура-вахтёрша не дозвонились в полицию, я, пожалуй, откланяюсь. Ах, да, забыл самое главное, — Краснов вновь хитро улыбнулся, — ответь мне на один вопрос: как можно любить собаку, больше людей, да ещё мнить её своей дочерью? Это, случайно, не граничит с психозом? Хотя нет, лучше не отвечай. Может, так даже лучше. Судебная медицинская экспертиза с большой охотой подтвердит, что поехавший муж на почве ревности застрелил свою неверную супругу и выбросился из окна. По-моему идеально, не так ли? А твою шавку я продам знакомому корейцу. Он делает прекрасные борщи. Можешь поверить на слово. Давайте, парни, затем сразу разбегаетесь. Остальное завтра.

Краснов грубо перехватил у незнакомца собаку, ещё раз поцеловал в щёку упирающуюся жену Григория. Громка гремя, кабина лифта покатилась вниз.

— Нужно было ещё тогда от меня избавиться, а не выставлять на посмешище, — процедил Горемыка и вновь громко чихнул.

Если верить фильмам, то в последнюю секунду перед смертью вся жизнь проносится одним сплошным потоком воспоминаний. Самые яркие моменты вспыхивают в воспалённом сознании и, будто, прощаются, навсегда растворяясь в небытие. Мгновение тянулось бесконечно долго. Григорий закрыл глаза. Раздался звонкий металлический удар. Позади послышалось мычание ошарашенного киллера, сваленного с ног тяжёлым ударом снеговой лопаты. Ангелина Петровна довольно улыбнулась.

Второй киллер не стал медлить и набросился на Григория. Всего двух ударов хватило, чтобы сбить с ног щуплого сорокалетнего мужчину. Из рассечённого лба полилась кровь. Ручища нападающего сомкнулись на шее и принялись душить. Ангелина Петровна хотела повторить приём, но ловкий удар ногой выбил лопату из рук и повалил на пол престарелую вахтёршу. Григорий сопротивлялся, но силы были неравны. Каково же было удивление, когда незнакомец взвизгнул от боли и разжал хватку. Тонкая ножка табуретки, к которой была привязана Марина, со всего размаха впилась тому в ногу. Женщина зло хмыкнула, ещё больше смещая собственный вес в угол стула. К сожалению, эффект неожиданности длился недолго. Одним махом здоровенной ручищи мужчина опрокинул Марину вместе со стулом, к которому та была привязана.

— Ах вы, твари! Пожалуй, хватит с вами игр… — договорить он не успел, громыхнул выстрел.

Руки Григория ходили ходуном, а дыхание всё ещё не восстановилось. Из ствола пистолета потянулась тонкая струйка дыма, а едкий запах пороха ударил в нос. Нападавший повалился на пол.

— Господи, Григорий Иванович, Вы же его это, — с ужасом произнесла вахтёрша.

Будто услышав её слова, мужчина замычал и попытался перевернуться на бок.

— Жить будет, — заметил Григорий, невозмутимо вытаскивая связку ключей на брелоке из кармана штанов, лежащего без сознания Горемыки, и принялся развязывать Марину.

— Послушай, милый, я могу всё объяснить, для меня он просто… — начала супруга, как только из её рта вытащили кляп.

— Хватит, сейчас не время для оправданий, — грубо перебил Григорий. — Свяжите этого, — он указал на корчащегося от боли бандита, — затем вызовите скорую. Надеюсь, она приедет раньше полиции.

— А ты куда? — спросила Марина скорее автоматически, нежели и вправду не видела ответ в пылающем взгляде Григория.

* * *

Чёрный мерседес мчался по проспекту. Кроме жёлтых автомобилей с шашечками на дороге никого не было. Стрелка часов на приборной панели неумолимо приближалась к самой верхней точке своего пути. Грязная папка с документами лежала на пассажирском сидении, пачкая дорогую кожаную обивку.

Из багажника продолжал доноситься жалобный вой, который с трудом перебивала громкая музыка.

— Заткнись, грязная шавка! — рявкнул Краснов. — Для тебя тоже всё скоро кончится. А твой идиот-папаша уже наверняка лежит под окном в луже собственной крови.

Мощнейший удар сотряс дорогой автомобиль. Мерседес снесло с дороги и тот, сбив несколько дорожных знаков, едва не врезался в угол здания.

— Что за чёрт?! — не своим голосом завопил Краснов, отчаянно вертя рулём и пытаясь сохранить управление.

Не прошло и пары секунд, как раздался очередной удар, сопровождаемый громким скрежетом.

Только сейчас Краснов увидел в зеркале заднего вида чёрный внедорожник. Яркие пучки света фар не позволили разглядеть водителя, но сомнений быть не могло. Конечно же, за рулём сидел Григорий Кривоступко. Его пылающий взгляд выжигал даже сквозь искорёженный металл. В багажнике раздался оглушительный вой.

— Да заткнись ты! — рявкнул себе под нос Краснов, вдавливая педаль акселератора.

Мощный двигатель автомобиля издавал пронзительный рёв, словно дикий зверь, загнанный в угол и отчаянно пытающийся избежать своей участи. Гул клаксонов и ругань таксистов, едва увернувшихся от столкновения, не проникали в сознание мчавшихся на бешеной скорости водителей. Внезапно позади раздался вой полицейской сирены. Всполохи красных и синих маячков осветили и без того залитый новогодней иллюминацией проспект.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — повторял Краснов, видя, как из-за поворота показался ещё один экипаж.

Удар, за ним ещё один. Отвратительный скрежет металла и звук лопающегося пластика. Кавалькада автомобилей продолжала нестись прямиком к мосту, раскинувшимся над Невой и ведущему на стрелку Васильевского острова. Краснов и не заметил, как до крови впился ногтями в руль.

— Да чтоб тебя! — выкрикнул он после очередного удара.

Очередной перекрёсток замаячил прямо по курсу, но среагировать на изменившийся сигнал светофора Краснов уже не успел. Светофор переключился на красный, и поперечные машины тронулись с места. Краснов резко нажал на тормоз, но все его усилия оказались тщетными. Машина, потеряв управление, начала рыскать из стороны в сторону в непредсказуемом танце. Каким-то чудом ей удалось избежать столкновения с другими автомобилями и двумя нетрезвыми пешеходами, пересекавшими перекрёсток. В конце концов мерседес с грохотом пробил ограждение Дворцовой набережной.

Толстый металл ограждений не позволили тяжёлому автомобилю провалиться в ледяную пропасть. Кузов повис на изогнутых прутьях, задирая вверх багажник. Остановив свою машину, Григорий бросился к мерседесу Краснова. Страх мощной волной сменился на столь желанное облегчение. Открыв багажник, он увидел перепуганные глаза своей дочери. Её хвостик метался из стороны в сторону, и та буквально выпрыгнула в объятия Григория.

— Милая Бланочка, слава богу, ты жива! — не сдерживая слез, шептал Гриша, обнимая самое дорогое, что осталось в его жизни.

В этот момент из передней двери прямо на бетонную набережную вывалился перепачканный кровью Краснов. Его ноздри вздымались в такт тяжёлому дыханию.

— Ах ты падаль, сорокалетний никчёмыш. Да ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю?

Григорий молча достал из-за пояса пистолет. В глазах Краснова блеснули отголоски страха, отчего тот ещё пуще принялся выплёскивать оскорбления, одновременно отхаркивая кровь, вытекающую из разбитого носа. Позади остановились патрульные машины, и из них вышли несколько сотрудников полиции. Завидев оружие, они предпочли сохранять дистанцию, вызывая дополнительное подкрепление.

— Ты лишил меня всего и вдобавок хотел убить всех, кто мне дорог, — холодно произнёс Григорий.

— Ты сам меня вынудил. Если бы не документы, ничего этого не случилось.

— Дело не в них. Быть выгнанным на улицу без средств к существованию, терпеть предательство родного человека, и всё это ты…

Внутри Григория бушевал огонь, а пальцы сильно сжимали рукоять пистолета.

— Ты просто таракан, — Краснов перешёл к угрозам, — которого я раздавлю и не замечу. Запомни, я птица не твоего полёта. Ты просто кусок дерьма, благодаря которому завтра я стану богат, а ты как был никем, так и останешься жить с грязной шавкой и меркантильной жёнушкой, которая тебя призирает не меньше, чем я.

— Никакого завтра для тебя не будет, подонок, — произнёс Григорий, поднимая пистолет и взводя ударник, — ты хотел убить мою семью, убить меня и думаешь, что всё это вот так сойдёт с рук?

— Григорий Иванович Кривоступко? — за спиной прозвучал знакомый голос.

Григорий вначале даже не понял, что обращаются именно к нему. Слишком много мыслей перегружали сознание.

— Григорий Иванович, — повторил голос, — он не стоит того. Подумайте о своём будущем. Подумайте о своей семье.

Обернувшись, Григорий увидел перед собой того самого молодого лейтенанта. Левая нога была наскоро забинтована, но парень старался не подавать виду. И вообще он единственный из всех служителей закона не побоялся выйти из-за укрытия.

— Что Вы тут делаете? — удивлённо спросил Григорий.

— За Вами гоняюсь, что же ещё? После выходок в метро меня подключили к плану по задержанию опасного преступника, — парень почему-то улыбнулся и, покопавшись в кармане, достал знакомый телефон с трещинами на экране. — Пароль «1234» не самый надёжный. А вот информации в нём хватит, чтобы засадить товарища Краснова Виктора Сергеевича и его шестёрок на очень долгое время.

— Да пошёл ты, хрен докажешь, мусор, — прошипел Краснов и харкнул под ноги молодому полицейскому.

Яркие вспышки озарили чёрное небо. Тут и там по всему городу загрохотали салюты. На какое-то время ночь стала ярче дня. Гигантские шары то появлялись на небосводе, то пропадали, рассыпаясь мириадами ярких искр. Повсюду загудели автомобильные клаксоны, сливаясь в общую какофонию праздника. Бланочка слегка испугалась и ещё сильнее прижалась мордочкой к щеке Григория. Тот опустил пистолет и отдал его полицейскому.

— Что будет со мной? — спросил Григорий.

— Вы проедите к нам в участок, напишете подробные объяснения, особенно касательно этого, — он кивнул в сторону Краснова, которому на запястье уже надевали наручники подошедшие блюстители порядка. — Потом можете идти куда хотите.

— А моя…?

— Конечно же, она может поехать с нами, — он ласково потрепал Блану по загривку, — я сам люблю животных, порой в них порядочности гораздо больше, чем в людях.

— Пора идти, товарищ лейтенант, — сказал подошедший водитель и жестом пригласил к патрульному автомобилю.

Тем временем город продолжал сверкать всеми цветами радуги. Грозди салютов неустанно гремели и вздымались в воздух, даря радость от наступления новой жизни.

* * *

Последующая неделя пронеслась с невероятной скоростью. Заявление о разводе с женой, которое он подал, было всего лишь формальностью, но во время праздников никому не было до этого дела. Бывшего начальника на время следствия поместили в изолятор, а самого Григория отпустили с просьбой больше никогда не забывать оплачивать поездки в такси.

Очередной праздничный день выдался на редкость тёплым для этого времени года. Пушистые хлопья снега падали с неба, нежно укрывая одеялом узкие улочки северной столицы. Виляя хвостиком, Бланочка преданно семенила у ног Григория. Они каждый день проходили по одному и тому же маршруту. Со временем эти прогулки стали для них некой традицией, позволяющей отречься от бытовой суеты и просто побыть вдвоём.

Григорий и сам не заметил, когда рядом с ним поравнялся большой чёрный лимузин с наглухо тонированными стёклами.

— Григорий Иванович Кривоступко? — донёсся властный голос из слегка приоткрытого окна.

— Да, а кто Вы? — удивлённо переспросил Григорий.

— Меня зовут Марко Бруно, я владелец компании, в которой Вы не так давно работали.

— Это Вы? — не веря своим ушам, спросил Григорий.

— Я не привык повторяться, уважаемый Григорий Иванович. Документы, над которыми Вы работали в последнее время, меня очень заинтересовали. И я хотел бы извиниться за весь тот бардак, устроенный моими подчинёнными. И в знак благодарности я жду Вас в головном офисе в Москве через три дня. Посмотрим, как Вы справитесь в роли руководителя департамента экономического анализа моей компании. На этом всё. И без опозданий. До свидания, Григорий Иванович.

Стекло поднялось, и лимузин тронулся с места.

— До свидания, мистер Бруно, — ошарашенно произнёс Григорий в след уезжающему автомобилю.

Словно уловив суть разговора, Бланочка замахала хвостиком.

— Что же, и такое бывает, — Григорий перевёл взгляд на свою рыжую пушистую дочку и добавил, — пойдём собирать вещи, у нас впереди много дел…

Блана понимающе гавкнула, и они вместе зашагали вдоль старинных питерских улиц.

Конец

Автор: Руслан Самигуллин

Редакторы: Оксана Субботина

Алексей Коковихин