Сколько горя нужно для счастья? [Филантроп] (fb2) читать онлайн

Сколько горя нужно для счастья?

Пролог

Я ненавижу людей. Когда-то великий классик произнес: «Ненависти все возрасты покорны». Старики, по умолчанию, должны быть мудрыми, а иначе какой смысл в том, что они дожили до старости? Однако, я всю жизнь наблюдаю обратную картину.

Мой пожилой сосед сверху годами складирует мусор с помойки к себе в жилище, скапливая коллекцию гнилых фруктов и мертвых кошек, словно намеренно взращивая орды насекомых, чтобы после направить их в мою скромную обитель.

Каждое утро начинается с тараканов, которые застревают в ушах, но я не держу на них зла. Они просто помогают мне сэкономить на берушах.

Сумасшедшая старушка напротив однажды решила, что ее молодой сосед — наркоман, и считала своим долгом избавить дом от такого паразита. Я уверен, что она в молодости за станком не трудилась так усердно, как над задачей сжить меня со свету. Каждый вечер после работы начинался с мытья входной двери от продуктов её жизнедеятельности.

Я не верил в Бога, но каждую ночь молился, чтобы инсульт поскорее пришел к ним в гости, но все было тщетно, ненависть ко мне продлевает соседям жизнь.

Я терпеть не могу людей среднего возраста. Забавно: жизнь мужчин проходит, годы летят, а главное их достижение — это способность держать себя в руках и пить всего лишь шесть дней в неделю. Женщин терпеть не могу за то, что они после семи разводов пытаются кому-то навязать своих детей, по которым плачет кунсткамера.

На дух не переношу моих сверстников. Парни хуже собак: самые активные из них уверены, что если унизить кого-то слабее, то перед тобой откроются все двери. Почему хуже? Да потому что собака с радостью загрызет кошку, но даже последняя псина не станет её унижать.

Девушки вместо карьеры, как правило, ждут высоких статных принцев, что сами наденут на себя рабский ошейник и сопроводят её под ручку в роскошный дом на полное обеспечение, но пока принца нет, с радостью раздвигают ноги перед парнем из соседней общаги, ведь сифилис — не преграда для любви.

* * *

Почему я начал рекламировать себя с такой неприглядной стороны? Дело в том, что неделю назад случилось невозможное — моя жизнь стала еще хуже. В ту злополучную ночь я возвращался домой с работы.

Поясница молила о пощаде, в ушах до сих пор звенел голос начальника, доказывающий, что я не человек. Казалось бы, почти все как у остальных парней моего положения, вот только в отличие от них, у меня в руках вместо спирта покачивалась бутылка воды.

Пара глотков заглушила голос этого мерзавца, но на смену ему пришел другой, женский, в этот раз извне, прямо за поворотом. Можно было бы проигнорировать дух авантюриста и просто обойти улицу, но в те минуты меня будто сам дьявол ухватил за руку и потащил к неизвестному.

Черт, а так хотелось продолжить свою пустую жизнь. В следующий миг я словно попал в театр, где мне зарезервировали место в первых рядах. Артистов было четверо. Один из парней держал ее руки, другой снимал все это на телефон, а самый трудолюбивый совершал возвратно-поступательные движения, сопровождаемые шлепающим звуком.

Главная героиня рыдала и ерзала на асфальте так, будто жарилась на раскаленной сковороде. Я так опешил, что уронил бутылку, и внимание публики мгновенно переключилось на меня. Первая идея была прикинуться суфлером и подсказать юношам, что и куда, но мне, к сожалению, уготовили основную роль в этом сюжете.

Мой взгляд стал волчьим — волк всегда знает, как надо. Я сделал глубокий вдох, словно всасывая в легкие кислород всей планеты, усмирил сердцебиение, велел надпочечникам выделить убийственную дозу адреналина, сжал кулаки, собирая в них всё мужское. Недоумки, кажется, почувствовали перемену во мне и остановились.

Главный злодей даже вытащил крошечное орудие труда и застегнул ширинку, а взгляд девушки запестрил надеждой.

— Ну что же… Пора, — прошептал я напоследок и рванул, что есть мочи.

Ох-х… Вы бы меня видели! Я бежал, как гепард за газелью, любой кенийский бегун лопнул бы от зависти. Так стремительно не бегают даже парни, когда малолетняя дрянь сообщает им о беременности.

Дома я оказался уже через двенадцать минут.

* * *

Пожалел ли я о том, что просто убежал оттуда, бросив девушку на поруганье трём поросятам? Конечно, ведь бутылка воды стоила денег, а там оставалось больше половины. Теперь этим сволочам будет чем утолить жажду после развлечения.

Я давно стал нравственным калекой, большая часть души высохла и загноилась, ее пришлось ампутировать, но этого никто не заметил, потому что мало кто знал о моем существовании. Моя молодость проходит в борьбе с самим собой; теплые чувства, если они еще остались, покоятся в глубине того черного сгустка, что у меня вместо сердца.

Мне понравилось жить по принципу «одиночество всех верностей верней». Я холоден и безразличен практически ко всему в этом мире. У меня не было и не будет друзей, ведь друзья — одно из самых непостоянных явлений в жизни человека. Романтические отношения тоже мимо — что может быть хуже, чем думать о ком-то, кроме себя самого?

Родители не спрашивали моего разрешения, прежде чем обрекать меня на это дрянное существование, потому отношения с ними тоже сошли на нет. Стоило чуть-чуть повзрослеть, и я сразу же променял отчий дом на квартиру, в которой побрезговали бы жить даже бомжи.

С таким приятном убаюкивающим настроем я погрузился в сон, и жизнь, что не стоит затраченного мною воздуха, продолжилась. Идиллия длилась ровно неделю. Как оказалось, я засветился на камере одного из отморозков, а пострадавшая жила в доме напротив и хорошо меня запомнила.

Её почему-то возмутил тот вечер и трусливый побег спасителя. Она подстерегла героя около дома, вид у нее был даже хуже, чем у меня после пары ночных смен: лопнувшие губы, синяки под глазами и сломанный нос размером с половину лица.

— Почему ты не вмешался⁉ — Агрессивно начала она. Если честно, я думал, что жертвы изнасилований ведут себя куда скромнее.

— О чем ты говоришь? Их было трое — я ничем не мог тебе помочь, — мне хотелось как можно быстрее от нее отвязаться. Еще назойливых мух, что крадут минуты драгоценного сна, мне не хватало.

— Тогда почему не позвал на помощь⁈ Они глумились надо мной всю ночь! Мужик ты или нет⁉ Сволочь! Ты хоть знаешь, что я пережила⁈ — Тебе, наверное, не впервой, раз такая бодрая, хотел ответить я, но сказал следующее:

— Слушай, окажись я в твоей ситуации, где меня насиловали трое, и ты убежала бы, я не стал бы предъявлять никаких претензий, так что отвяжись, проблем и без тебя хватает, — вынес я свой вердикт, легонько оттолкнул ее и пошел домой.

Я думал, что все закончится здесь, но девушки часто раздувают из мухи слона. Она решила отомстить. Позвольте рассказать вам, что я живу не просто в плохом доме — весь мой микрорайон — это филиал ада на земле. Сюда селят тех, чьи грехи настолько тяжелы, что отправка в обычный ад показалась бы им путевкой в санаторий.

Она сама была из разряда тех, кто в детстве выкалывает котятам глаза. Спустя время выяснилось, что ее во время прогулки изнасиловали собственный парень с друзьями. Видимо, она не смогла с первого раза попасть иголкой в вену, и он разозлился. У этой особы, как по сценарию, нашлись брат-отморозок и друзья, которые своим существованием порочат само понятие «человек».

— Эй, конь! Поговорить надо! — Это мне вместо «доброго утра». Стоило выйти из подъезда, как я мгновенно попал в окружение четырех мордоворотов.

— Сестра мне все рассказала! Если бы ты не утек, то над ней бы не надругались, — очень приятно, что он решил немного поговорить со мной перед избиением. Может, мне показалось, и он разумный человек. Попробую объяснить ситуацию.

— Эм-м, друг, ты ошибся. Я точно помню, что, когда я увидел ее в первый раз, один из них уже засунул в нее член и быстро вытаскивал туда-сюда, — не знаю зачем, но я машинально начал жестикулировать, просовывая указательный палец в кольцо.

Его друзья оценили мой юмор и заржали, а вот он шуток не понимает. Резкий удар в живот выбил из моих легких весь воздух, и упал на землю, загнувшись в позе эмбриона. Он схватил меня за волосы, подтянул к своему лицу и сказал как можно более зловеще: — Молись, я тебя в могилу сведу, — и харкнул мне в лицо.

Ха-ха, сделать мне хуже, чем сейчас — не простая задачка. Посмотрим, справится ли он. Дальше меня просто забили пинками. Процедура не из приятных, скажу я вам, к окончанию селезенке захотелось вылезти наружу. Во рту, по ощущениям, скопилась пара литров крови, которые я проглотил назад. Считай, позавтракал и заодно получил достойный повод уйти на больничный. Давно я так продуктивно не проводил своë время.

Отлежался пару дней дома и подумал, что конфликт исчерпан, но нет. Поскольку мы жили рядом, они стали отлавливать меня при каждом удобном случае, и всякий раз доказывали, что травоядному не поладить с хищниками. Избиения приобрели систематический характер. Через девять дней я стал воспринимать это, как должное, а они уже и забыли причину нелюбви ко мне и делали это ради забавы. Среди них мой друг — тот, кто не бьет по лицу, а лучший друг — тот, кто бьет только руками. Сверстники всегда так ладят.

* * *

Юбилейным, десятым вечером меня подкараулили возле полузаброшенного гаражного кооператива.

— Сегодня в зубы или в печень? — Я все готов стерпеть, но только не это! Ладно издевательства — к ним еще можно привыкнуть, но этот вопрос он задает уже седьмой раз подряд.

— Ты совсем идиот⁉ Придумай уже что-нибудь новенькое. Тебя так бесят мои здоровые белые зубы, или тебе не нравится печень, не знавшая алкоголя? У самого-то из пасти воняет падалью, — кажется, я наговорил лишнего, ну самую малость уж точно.

— Молись, урод! — От злости у него голова стала говяжьей. От первого удара я увернулся и даже случайно толкнул его. Он упал спиной назад, в лужу грязи, и от шока начал делать снежного ангела.

Я дал деру. Его прихвостни побежали за мной, но это даже смешно: как будто телега может угнаться за гоночным болидом. У меня даже отдышки нет: я привык бегать от проблем и натренировался. Эх-х… Не стоило делать себе комплименты.

Внезапно земля у меня земля ушла из-под ног, причем в самом прямом смысле, а после я пережил страшную боль. Такой счастливчик просто не мог не упасть в открытую канализационную яму на прямых ногах.

— А-А-А-А-А-А! — Сдержать крик невозможно.

— Ахахах! Идите сюда, он в колодец свалился, — один из обидчиков дал сигнал, и уже спустя секунд сорок на меня смотрели четыре пары глаз, а я от боли сжимал зубы так сильно, что десны закровоточили.

— Идиоты, я ноги сломал, вытащите меня отсюда! Или хотя бы позовите кого-нибудь! — Они весело загоготали, затем начали плевать вниз и бросать камни, и когда те кончились, не нашли ничего лучше, чем закинуть ко мне кошку. Та пару раз шмякнулась о стенки и приземлилась мне на голову.

— Посиди тут, подумай о своем поведении. — Напоследок он смачно харкнул, и они ушли.

А мне оставалось только орать.

— ЭЙ, УМОЛЯЮ! ВСЕ ЧТО ХОТИТЕ СДЕЛАЮ, ТОЛЬКО ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ! МРАЗИ!

В ответ тишина. Видимо, меня окончательно оставили. Знал бы я тогда, сидя в канализационной яме, чем для меня обернется эта неприятность.

— Мяу! — Ах да, не я один попал в беду.

— Отстань, и без тебя тошно.

Аккуратно прощупал голову. Что ж, надо отдать должное: квартет идиотов метко кидает булыжники — кровь стекает по шее тонкой струйкой. На полу лишь мусор и немного стекла, ран от которого мне чудом удалось избежать. Видимо, этой ямой лет пятнадцать никто не пользовался. Я тяжело вздохнул и опустил взгляд на колени, где уже удобно устраивался живой комок шерсти.

— Ха, зато тепленькую дали. Во всем есть свои плюсы.

— Мяу!

* * *

Совершенно не заметил, как уснул. Глаза открыл только на рассвете. За ночь тело порядком озябло, а ещё боль в ногах будто бы только усилилась. Я спустил штаны и увидел, что ноги приобрели фиолетовый цвет и распухли до толщины талии. Внезапно мне стало по-настоящему страшно, и я забился в истерике: бил руками о стены, клочками рвал волосы на голове и плакал — как же давно я не рыдал! — слезы всегда были непозволительной роскошью. Я орал изо всех сил, мой отчаянный крик был даже сильнее, чем у мужчины, которому на узи показали девочку. Кошка шарахалась от буйного соседа и скакала из стороны в сторону. Успокоиться удалось лишь тогда, когда связки не выдержали, и вместо визгов изо рта начало вылетать лишь слабое сипение.

Одна ужасная мысль в моей голове заменяла другую. А тут вообще бывают прохожие? Это же отшиб. Судя по тому, как мало здесь мусора, суда даже бомжи не суются. От ужасного осознания я чуть было не зашелся в новой панической атаке, но вдруг услышал голос.

— Мару, девочка моя, где ты? Кис-кис-кис, — Вот он, мой шанс на спасение! Я выберусь отсюда! Услышав тихий женский голос, Мару оживилась и начала усиленно мяукать. Я пытался ей помочь, но изо рта вместо слов выходил лишь воздух. В попытках усилить громкость нашего ансамбля, я дергал кошку за хвост, но глуховатая старушка просто прошла мимо.

Мне нельзя сдаваться, к черту отчаяние! Ничего… Я и не из таких ситуаций выбирался. Уж я-то знаю эту жизнь на вкус и никогда не рассчитывал получить от нее что-то хорошее.

Так начался мой поединок в противостоянии с самим собой. Жаль только, что оппонент — идиот.

Я пытался взобраться наверх, но ноги, превратившиеся в практически неподвижные ватные палочки, не оставляли шансов. Каждый раз приходилось ощущать боль, падая на копчик, колотое стекло снова и снова впивалось в плоть, надёжно застревая в ней.

День сменялся ночью, я жил, словно лягушка на дне колодца, и мне было очень холодно. Ноги опухли до размеров воздушных шаров — ещё чуть-чуть и они станут больше, чем губы у малолеток. Пожалуй, единственным плюсом было то, что рана на голове обросла кровяной корочкой.

Рыжая чертовка Мару, кажется, простила меня и, замурчав, легла на ноги — видимо, почувствовала, где у меня болит. Не думаю, что это спасет меня, однако в поликлинике мне оказали бы помощь примерно такого же уровня.

* * *

Спустя ещё пару дней я начал кашлять кровью и литрами выплевывать мокроту. Зато теперь мы точно не мерзнем: не знаю, какие ужасные процессы начались в моем организме, но голова отныне кипит, как раскаленный утюг.

Я гладил кошку и обещал ей, что, как только мне полегчает, мы выберемся отсюда в уютную квартиру, где под ногами так аппетитно хрустят тараканы.

Когда отмирающие, синие ноги чувствовали этот маленький комочек рыжеватой нежности, ко мне пришло неожиданное осознание… Я понял, чего этому нелюдимому юноше не хватало в жизни, почему реальность была такой для него безвкусной.

Мару не могла дать мне ничего, кроме капли тепла, но разве может быть что-то больше этого?

Я открывал глаза и радовался тому, что мы были так близко, так рядом, так вместе. Искренне желаю, чтобы мы жили вдвоем, а не умерли поодиночке. Стоит только почесать ей подбородочек, и она приободряется, а я вместе с ней.

— Мы сможем, нас много — ты и я. Я не уверен, кого на самом деле старался утешить в те минуты.

Безмятежность закончилась…

Одним невеселым утром я продрал глаза, и я понял, что тело рыжей подруги изменилось. Оно стало холодным, неживым… Ощущение, словно целое небо обрушилось мне на голову… Сил кричать не осталось, сил моргать — тоже нет. Слезы текут на растрескавшиеся губы, и им никто не мешает.

Нет!

Всё не так!

Хватит себя жалеть!

Что я разревелся, как загнанная в угол тварь⁈ Я обещал нас спасти и обязательно сделаю это!

Задубевшее тельце Мару я засунул под кофту, ладонями залез поглубже в трещины на стене и начал карабкаться к свету.

— Ха! — Оказывается, это было так просто! Достаточно меньше себя жалеть и больше действовать.

Когда руки ухватили корпус канализационного люка, я почувствовал некоторое замешательство и, глянув вниз, испытал тоску вселенского масштаба.

Там, на самом дне заброшенной канализационной ямы сидел грязный, измученный парень с опущенной головой и кровью, медленной капающей из носа прямо на рыжую кошку, застывшую у него на коленях.

— Понятно… Значит, я уже мертв. После слов наступила темнота.

Глава 1

Зачем вообще придумали человека?

Людей на протяжении всей жизни вынуждают делать то, что не нравится. Кому-то навязали заботиться о чужом домашнем животном, кто-то гнёт спину на ненавистной работе, чтобы прокормить чужого ребёнка, третьи и вовсе родились женщинами.

Получается, жизнь человека состоит из сплошных навязанных обязательств? С первого взгляда — да, но если вы способны анализировать чуть глубже, чем рядовой проспиртованный обыватель, то поймёте, что жизнь сама по себе и есть навязанное недоразумение. Уверен, после смерти вы вправе требовать компенсацию с того подонка, что придумал белый свет.

Всегда любил спать, каждую свободную минуту несвободной жизни искал возможность забиться в темный угол и уснуть. Не имеет значения, где спать. Дома на матрасе из тараканов, на работе во время обеда, в общественном транспорте, облокотившись на бомжа. Сон — это мир, где существует истинное равноправие: во сне раб не чувствует своих цепей, и там же не правят короли.

Подождите-ка! Я же теперь мертвый! А значит, никто больше не посмеет разбудить меня. Уверен, если моё опухшее тело и вызволят из того колодца, то точно не смогут разбудить. Мысли в голову лезут приятные, вот только какого черта я способен думать?

— ВНИМАНИЕ НОСИТЕЛЬ ДРЕВНЕЙ ДУШИ!

— ПРОЦЕСС АДАПТАЦИИ ЗАПУЩЕН! ВОЗМОЖЕН ДИСКОМФОРТ!

Со мной будто заговорил сам Господь Бог. Голос в голове был таким глубоким, словно это оперный певец, поющий так усердно, что заработает инфаркт. Только вот что за чушь он проговорил? Подумал я и почувствовал страшную боль. Мой затылок будто сверлит перфоратор, а тело защекотало так, словно по нему бегают крысиными лапками.

Я визжал как маленькая девочка, корчился на земле и в непонятках пытался разглядеть обстановку. Крайне тусклый свет от ламп, каменные стены, решётка и толпа глазеющих оборванцев всех полов и возрастов.

— Ну и что он орёт? Крыша поехала? Парочка из них, по-видимому, наслаждались чудаковатым юношей.

— Утихомирь его. Сказал кто-то позади, и уже через две секунды неизвестный со всего размаху вдарил мне сапогом по ребрам. Стоит отметить, что кричать я и вправду перестал, но не благодаря его народной медицине, а от вновь пробудившегося голоса.

— АДАПТАЦИЯ ЗАВЕРШЕНА.

— ПОЗНАЙТЕ ЖИЗНЬ — ЧТОБЫ ОБРЕСТИ ИСТИНУ. С этими словами все недомогания как-то внезапно исчезли.

— Хе, сработало. Да я волшебник. Ухмыльнулся он шахматной улыбкой, и его братия захохотали. Смеялись все — старики и женщины, но смущало меня не это. В голове вопросы — КАКОГО? ЧТО ПРОИХОДИТ? КТО ВЫ ВСЕ ТАКИЕ? ГДЕ Я?

Меня все-таки вытащили и направили в палату для бесплатных больных? Вовремя я подумал о медицине… Ноги! Они целые! Только почему я полностью голый — где моё одеяние малоимущего? Все нагло рассматривают мои достопримечательности.

— Хватит ржать идиоты! Лучше скажите кто вы такие и где мы? Все замолкни, а в глазах, анализирующих моё достоинство, застыл немой вопрос — ну и кто здесь идиот?

Я хотел было перейти на оскорбления, как вдруг сверху послышался скрип и тяжелые шаги. Толпа односекундно выстроилась по шеренге и замерла как кегли. В глазах возник страх, все смотрели в одну сторону.

Глаза распахнулись до ширины раздвинутых ног распутной девушки. Я вижу, но не могу сказать, что это такое. Руки и ноги у него от человека, причем весьма объемного. Одежда тоже из тех, что носят люди, а вот лицо и не лицо вовсе, это больше похоже на свиное рыло с огромными щеками и выпирающей челюстью. Первая мысль, что это маска такая или голова от костюма, но разум уже понимал, что все не так просто…

Смотрел он на нас брезгливо, как на зверей в клетке.

— А это что еще за хукня? Своим вопросом, я привлек внимание, как позже выяснилось, лишнее…

— Как ты посмел гавкать без разрешения тварь! Кабан быстро схватился за тесак и потянулся рукой к замку, мне стало страшно.

— Господин, прошу не марайте ваши руки о такого червя, позвольте мне научить его манерам. Самый упитанный человек в толпе не стал ждать согласия свина и влетел в меня с двух ног. Следующим действием вдарил по голове и рассек брось, дальше кровь залила глаза, и я видел лишь темному. Теперь хоть не так страшно.

Бил он меня минут семь пока свиное рыло не произнес — Хватит, ему еще норму отрабатывать.

— Почему он нагой? Спросил он и услышал в ответ — Господин, его таким принесли сюда.

— Ладно, дайте ему одежду и готовьтесь жрать. После он ушел.

— Запомни этой трепкой, я спас тебе жизнь. За длинный язык тебя могли сварить в кипятке и скормить нам на ужин. Мой обидчик стал говорить со мной как лучший друг.

— Держи, кинул он в меня штаны и добавил — Запомни, желтое пятнышко спереди, а коричневая полоска сзади. Шутку оценили по достоинству и загоготали.

Одежда и обувь пахнет как куча дерьма, хотя возможно это и есть куча дерьма с вкраплениями ткани. Облачившись в новый наряд, я чуть оклемался и присел, чувствуя спиной холодный камень стены. Столько информации и вопросов…

Быть может мне ввели лошадиную дозу наркотиков и это все галлюцинации? Или это десятый круг ада что не успел описать Данте? Почему со мной не появилась Мару? Пока я строил различные версии в помещение вошли еще двое кабанят и занесли в клетку огромный котел.

Когда они удалились, мой неприятель организовал всех в очередь, перед емкостью с варевом. Первыми стояли пара крепких ребят, что всегда находились по его левую и правую руку, далее шли наиболее чистые и незаезженные женщины, а уже после них старики и откровенные оборванцы.

Я не рискнул даже подойти… мне чуждо гурманство и в жизни я съел не одного таракана, случайно утонувшего в супе, но это уже слишком. Запах от этой похлебки был даже хуже, чем у ведерка в углу, над которым пыжился паренек с диареей.

* * *

После трапезы подали указание на выход из погреба, и все побрели к лестнице. Я прибился в конце и шел вперед словно зомби, проходя мимо свина я понял, что происходит какой-то бред. У него пяточек вместо носа, харя усыпана бородавками, уши свиные, да и кожа сама по себе сероватая.

На улице от вспышки света, ударившей в глаза, я подумал, что где-то сверху разобрались в ошибке и меня немедленно телепортируют в рай, но увы, это просто яркое солнце. По виду обычная деревня, по которой снуют различные двуногие. Кто-то с козлиной бородой, у кого-то рога, у другого вместо бакенбардов маленькие перышки. У самых ярких кожа полосатая, а те что по уродливее, не могут пасть закрыть из-за выпирающих клыков.

Ясно, это явно не моя планета…

Рядом со зверьми иногда робко шагали люди, только они в основном таскали какие-то тяжести. Один из недотеп споткнулся и рассыпал яблоки, козел начал бить его палкой. Хорошо, хоть что рабочие взаимоотношения как в прошлом мире.

Вскоре к нам приблизилась старая морщинистая коза, после крика которой, шайка женщин испуганно зашагала куда-то вдаль. В то же время, двух сильных мужчины запрягли в телегу, и основная масса отправилась в путь под наблюдением оруженосцев. В их руках были разнообразные холодные орудия — от меча до массивного топора. Но, несмотря на это, они от лени чуть ли не волоком тянули эти железяки, как будто не допускали мысли о возможном побеге. Да и люди шли смирно, рассматривая дырки в ботинках. Только я один такой идиот думаю о побеге?

По-моему, это должно называться штольня или шахта, я не до конца уверен, поэтому просто скажу, что нас подвели к дырке в скале. То, что работа будет тяжелой я понял по киркам что вывалили из повозки.

Во мраке, где масляных ламп недостаток, каждый неосторожный шаг грозил переломом, несколько раз я врезался в бедолагу что шел впереди и мы, запутавшись как подростки после прочтения камасутры, оказывались на земле. Всегда удавалось налаживать хорошие отношения с коллегами.

Постепенно мы остановились и каждый занялся своим делом, стены долбили почти все кроме меня и моего обидчика, он с парой подручных бросил инструменты в сторонку и наблюдал за всеми как пастух за овцами. Воистину! Раб может мечтать лишь о собственных рабах. Упитанные сволочи при желании раскидали бы всех недоедавших работяг…

— Эй новенький, ты же помнишь оказанную мною услугу. Пора бы отплатить за спасение жизни. Обратился он ко мне, но мне не пришлось отвечать, пара красных капель из носа словно ответили за меня, что «услугу» я не забыл.

— У меня с друзьями нога болит, ты не откажешь нам в помощи? Похлопал себя по коленке и улыбнулся.

— И что? У вас одна нога на всех? Я не собирался работать даже за себя.

Он подошел ко мне и сказал — Не нужно лишних вопросов, просто помни добро, сейчас я мог бы проломить тебе голову киркой и сказать, что ты ударился, но вместо этого просто укажу твоё место.

Действовал он наработано. Удар в живот, кулак в нем утонул на пару сантиметров. После быстро поднял меня на ноги, прислонил к стене и начал тереть мою голову о стену, словно это ластик на тетрадном листе. Шероховатый камень сдирал кожу с лица на ура.

Я кричал, но работа над ошибками не прекратилась, пока на стене не появились кровавые разводы. В эти секунды мне захотелось покинуть самого себя.

— Запомни, вопросы всегда задаю я, и они всегда одинаковые — Почему так медленно? — Долго еще? — Можешь быстрее? Эта сволочь мне еще и лекции читает…

— Ломать тебя не стану, тебе еще стены долбить. Бросил он напоследок и ушел к ребятам за комплиментами.

Я прикоснулся к щеке — там щеки просто нет. Припекает… и раны горят от соленых слез. Они смотрели на меня выжидающе, в их глазах был таймер, еще пара секунд и ластик задействуют вновь.

За что себе нравлюсь — так это за гибкий характер! Утер слезы рукавом, занеся при этом пару смертельных инфекций и схватив кирку со всего размаху шибанул прямо по наглому, ухмыляющемуся камню. Насмехался он надо мной кровавым следом, так удачно похожим на улыбку.

Черт!.. Стоило бы вдарить промеж бровей этим мерзавцам, но от страха у меня колени трясутся как у алкаша с похмелья. Народ тут чертовы психи! Убить человека для них все равно что высморкаться.

Черт! Я противен сам себе… мужество покидает меня… оно навсегда останется в этой шахте. Единственный плюс — это слезы… их соленость будет хорошим антисептиком на ободранной роже.

Мне надоело искать плюсы… я плакал уже от того, что устал притворяться сильным. Как же тяжело признаваться самому себе в уязвимости…

— ВНИМАНИЕ! ВЫ ПОЗНАЛИ СЛАБОСТЬ! ИСТИНА ГЛАСИТ — СЛАБОСТЬ НЕ ПОРОК. Что!

— В НАГРАДУ ВАМ ДАРОВАНА СПОСОБНОСТЬ К РЕГЕНЕРАЦИИ. За!

— НЕОБХОДИМАЯ ИНФОРМАЦИИ В ПРОЦЕССЕ УСВОЕНИЯ. Дьявол!

Я хотел уже возмутиться — что за ерунда играет в моей башке? Но не успел. Мозг начал подражать сердцу и издавать мозгобиение. Голова пульсирует, и я претерпеваю странные ощущения. Это словно вспоминать зазубренные школьные стихи, ситуация в точности как у семнадцатилетней девушки, пытающейся вспомнить с кем она спала на прошлой неделе.

Не знаю откуда, как, и через какое отверстие, но я получил информацию и стал уверен, что организм отныне регенерирует быстрее чем у обычного человека. Никогда в жизни, ни в чём я не был уверен так сильно, как сейчас. С такими странностями я быстро позабыл об инциденте и стал колотить стены.

Деревянные вагонетки по деревянным рельсам тащили полудохлые кобылы, суставы которых скрипели похлеще Вивальди. Они в еще более бедственном положении чем мы, заходят в шахту первый и последний раз, больше для них не существует солнечного света.

Внутри сицилийского быка условия комфортнее чем здесь. Пыль лезет в глаза, руки сводит судорогой при очередном ударе, а горло дерет словно ты проглотил пару килограмм песка и потому, очень быстро кашлять начинаешь с кровью.

Единственное утешение, что я страдаю не в одиночку. Со мной рука об руку трудятся люди гораздо близкие ко смерти чем я. Если у меня все на низком старте, то их разделяет пара метров, до финишной черты чтоб загнуться.

Когда послышался сигнал к окончанию работы, я испытал состояние похожее на оргазм. На обратном пути я еле волочил ноги, мы воссоединились с женщинами, утратившими утреннюю свежесть, и пошли в клетку.

* * *

На входе шикарно бы смотрелась табличка — оставь надежду всяк сюда входящий.

Мне указали место в отхожем углу с ведерком, и мой зад без пререканий приземлился рядом с такими же оборванцами. Интересный контингент… Там, где умерла надежда возникает пустота. Ни единой эмоции на лице, думаю если их позовут на казнь, они даже плечами не пожмут.

Вскоре пара добровольцев приволокли огромный таз и натаскали теплую воду. Кабан дал отмашку и люд приступил к водным процедурам. Все в точности как с едой. Первый искупался мой мучитель, следом его подружки, груди которых он успел помять еще по приходу, далее левая и правая рука, и дальше строго по иерархической цепочке. Когда настал мой черед, вода уже превратилась в мазут и загустела как масло.

Во время ужина я вновь ничего не ел, да и организм не позволил бы.

Мне страшно… за сутки глаза посерели на пару оттенков, если продолжить так жить, то вскоре моё мертвое тело из шахты вынесет лошадка. Тотальная безысходность, вера в груди затихает. Зарождается понимание, что моя жизнь уже не моя.

Бессильность, угнетенность, отчуждение… и даже возможность запустить пальцы в рыжую шерстку Мару, у меня отняли…

Ну здравствуй, о дивный новый мир…

Глава 2

Бессонница — это издевательство ночи над человеком.

Первая ночевка в новом мире была отвратительной, в голове копошились дурные мысли, словно там расплодились сороконожки. Этот мир слишком не известный, а незнание очень часто убивает, и я нахожусь в особой зоне риска, ведь никто не знает столько, сколько не знаю я. Надежды что я вновь проснусь на родной планете не осталось, поскольку для этого нужно уснуть, а я не могу!

Мне мешают противные чавкающие звуки женщин, что в три рта и туловища ублажают того, чей кулак недавно разбил моё лицо. Стоило одной отпахать ночную смену, как ей тут же с позволения командира занялся правая рука, пока левый облизывался, ожидая очередь. Думаю тут будет кстати спросить — кто последний? — Аааааа, просили не занимать, ну ладно…

Вокруг спят приблизительно тридцать вонючих тел и похоже, что большая часть привыкла к шумным соседям, кто-то, как и я не мог уснуть, кто-то уработался настолько что спит без задних ног и возможно не проснется утром. Мое внимание привлек старик что ворочался левее, пора заводить знакомства.

— Эй убогий! Хотел позвать его я, но вовремя осекся, у меня в резюме когда-то стоял пункт коммуникабельный, правда только после трудоустройства я узнал, что кабель никуда тянуть не надо…

— Эй старик, как жизнь? Не хочешь поболтать? На мои слова он лениво повернул голову, и я увидел лицо человека, не знавшего хорошей жизни, раньше подобное я встречал только в зеркале. Он произнес — Чего тебе надо парень… произнес он и почесал жесткую, покрытую грибком ногу.

— Скажи, это что за место такое? Он постарался скорчить недовольное лицо, посмотрел на меня секунд восемь и поняв, что я не дам ему покоя, произнес — Эмм, нуу,, мы в подвале живем… Я ударил себя по лбу, но этого никто не услышал, тут и без меня хватает шлепающих звуков.

— Я имею в виду, где мы? Видно, что шестереночки в голове завращались, даже немного дымка из ушей повалило и он сгенерировал — В клетке. Железной…

Ахх, ладно сам идиот… — Скажи мне, что это за мир? Откуда взялись полузвери? Ты сам от куда вообще? Его выражение лица поменялось в худшую сторону, кажется, инсульт…

— Тише, тише успокойся. Давай попробуем по-другому. С ним нужно изъясняться на пальцах.

Мне понадобилось минут сорок чтобы выпытать у него что-нибудь. Информация ненужная, вопрос что это за мир он не понял, откуда полузвери он тоже не понял, ответил — вроде существовали же всегда, а сам он потомственный раб и жил так всю жизнь.

— Ладно, спасибо за разговор, спи… Он не скажет ничего толкового, даже если иголки под ногти пихать.

— Эхх, уснешь тут пока они резвятся… вот бы и мне помять, прикоснуться хоть раз, попробовать языком, да и пальцем интересно прямо туда залезть… Я заметил, что его рука шелудила в штанах все это время. Хоть какие-то радости в жизни.

— Ладно, бывай старик… Грех отвлекать человека.

— Подожди парень, со мной уже года три никто не говорил, спасибо. Он протянул мне сухарь. — Возьми, ты уже пару дней голодаешь. Уж не знаю откуда он его достал, но держал в той руке, пальцы которой только что обволакивали его причиндалы. Мерзость.

* * *

Кое как мне удалось уснуть, быть может помог сухарь, что таял под языком. Тот верзила сказал мне помнить добро, в этот раз совет дельный, это был самый адекватный старик в моей жизни, позже придумаю способ отблагодарить.

Утром вместо варева я позавтракал шуточками мерзавца в духе — Ну как спалось парень, не очень громко? Вот ублюдок… подумал я, но вместо того, чтобы осадить его парой слов, заискивающе кивнул.

— Глядите, да на нем всё как на собаке заживает! Еще одна шутейка. Как же им везет что я всего лишь я, а не кто-нибудь посмелее. То, что я нервничаю, когда меня словесно унижают и есть доказательство моей беспомощности…

Опять тошно стало… хотя в чем-то он прав. Лицо жутко зачесалось, и я отодрал сухую болячку на щеке, под ней розовая кожа. Слабаки всегда зализывают раны тщательнее.

Сегодня прямо тянет на разговоры, вместо избиений я предпочел выйти на контакт с громилой. — Я хотел поблагодарить тебя за урок, ты грамотно объяснил мне как следует жить, а я по малодушию не понял. Произнес я перед тем, как взяться за кирку.

— Ха-ха, ты что ко мне в шестерки набиваешься? Усмехнулся он и плюнул мне под ноги. — Мне все равно что ты усвоил, главное инструментом маши усерднее. Чем больше выработка, тем меньше к нам претензий.

* * *

Каждый день идя по жизни люди замечают, что почва под ногами от твердости скалы дегенерирует в тонкий лед, он тает, как и принципы человека. Стремления, амбиции, желание урвать от жизни кусок побольше, да еще и с жирком… пропадают. После ты довольствуешься максимум тем, что жена позволяет прикоснуться к себе раз в четыре месяца. Из года в год мечтательный подросток с зашкаливающим тестостероном, преображается в обрюхатившего мужчину, польза от которого лишь в том, чтобы быть ходячей рекламой — так жить нельзя.

Стоило похоронить гордость, которой без того было на пару чайных ложек, как жизнь стала легче. Я научился кушать с общего котла, поняв, что уважаемому человеку не нужны столовые приборы, секрет прост главное не дышать и не жевать. В мытье я уже не был самым последним, да и друга смог завести. Вечерами старик вел со мной душевные разговоры и был рад, что кто-то обратил внимание что он еще жив. Складывалось ощущение что общение со мной возбуждало его похлеще секса на заднем фоне.

Шли дни… недели… я рвал себе поясницу тягая булыжники, протирал красные как спелый гранат глаза и высмаркивал пыль. Вот для этого мне дана регенерация? Чтоб быть самым эффективным рабом? Боже… как мне одиноко со своими мыслями наедине… Старик бестолковый, я не узнал ничего интересного о мире, в котором живу. Остальным людям всё равно, они родились уже здесь, и ни черта не знают. Мужчины пилят лес и колотят камни, девушки ухаживают за скотом и проводят время в борделях, все живут на широкую ногу, кроме меня, что ежесуточно проходит через боль.

Просыпаюсь с болью от ощущения тока по всему телу, завтрак превратился в пытку, словно в горле полощется кипяченое масло, на работу шагаю через боль, будто в сапоги насыпали битого стекла, принимаю ванну с болью и скрежеща зубами от боли, беседую с лучшим другом. Устал… вспомнил слова деда, он однажды сказал, что выход есть всегда, пожалуй, поступлю как он.

Уже всё приготовил. Чтобы вскрыть вены я забился в самый безлюдный угол и приготовил две заточенные железяки, почему две? Предположил, что, когда начну истекать кровью, силы могут уменьшаться и я могу выронить лезвие, не доделав все до конца. Я так возненавидел эту жизнь что побеспокоился о резерве. Я не считаю это грехом, самоубийца всего лишь человек погибший при попытке бегства от самого себя, да я собственно и не собираюсь кончать жизнь самоубийством, просто режу вены проверяя регенерацию в действии. Хорошо хоть юмор остался, с ним легче…

Первые царапины уже кровоточат, еще вот-вот и я обрежу ту фиолетовую змеюку, что выплеснет всю жизнь из тела. Лезвие погрузилось на пол сантиметра, когда я откинул его и языком закупорил пробоину в руке.

НЕТ! ВСЁ НЕ ТАК! ГОТОВ КАК СОБАКА ЖИТЬ, НО НЕ ЗДОХНУ КАК ДВОРНЯГА НА УЛИЦЕ!

Я терпел эту жизнь двадцать лет не для того, чтобы пару раз умереть. Я с упорством идиота надеялся получить от нее хоть что-то хорошее, хоть один глоточек счастья.

ЧЕМ Я ХУЖЕ ДРУГИХ⁉

— ВНИМАНИЕ ВЫ ПОЗНАЛИ ОТЧАЯНИЕ. Истина гласит — в здоровый теле здоровый дух! Вам дарована сила воли. Вам дарованы нерушимые кости. Информация усваивается…

— АХАХАХ. Я захихикал как припадочный, от полученной информации крышу сносило, осталось секунд двадцать чтобы попрощаться с тем, кем я являюсь сейчас. Завтра проснется другой человек.

Старик услышал вдалеке звуки похожие на смех гиены, похоже ему снится что-то хорошее, наверное, он во сне играется с прелестями той самой… а может и мне посчастливиться, подумал он и лег спать.

* * *

Моральный дух очень важен для человека, даже важнее чем противозачаточные таблетки в сумочке шестнадцатилетней девушки, что не совсем уверена, надежные ли парни пригласили ее на квартирную вечеринку.

Каждый может натренировать моральную стойкость, нужно только чуть разобраться в себе, мне же даже пытаться не пришлось, достоверный источник в голове разложил все по полочкам. Насчет силы воли объяснений не было, тут и так всё понятно, а вот кости уже интереснее… Если верить говорливому таракану в голове — мой скелет нельзя разрушить.

Жизнь давно стала гидравлическим прессом, посмотрим, что теперь прочнее.

Первые поступок несвойственный мне произошел в очереди за едой, я поразмыслил и понял, что если буду шкрябать со дна остатки, то быстро потеряю в весе и умру, потому бесцеремонно начал распихивать толку стариков и женщин, на которых нет спроса. Я сыт, но господи, мне кажется, повар слишком буквально воспринял фразу — сделать из говна конфетку.

Один из обиженных подбежал к другому, этот еще к одному, и так по цепочке жалобы дошли до адресата.

— Эй новенький, тебе по выслуге лет не положено лезть вперед. В качестве извинений отработаешь их нормы, иначе я выдавлю из тебя все что успел сожрать. Включил он командный голос.

— А не пойти ли тебе накуй? А вот и второй эпизод непохожести на себя.

— Ха, если с первого раза до тебя не доходит, останешься без зубов. Мои подружки уже приелись, думаю мы найдем тебе достойное применение. Зубы там только мешают. После его слов дружки схватили меня под руки и крепко держали пока он бил по лицу.

Первый удар — из носа потекла кровь, второй — порвал мне верхнюю губу, после третьего — правый раз не открывался до конца. — Тебе бы зрение поправить идиот, зубы находятся ниже. Улыбнулся я.

— Ах ты сученок! Одну здравую мысль в мою голову он всё-таки вбил, с самого низа все пути идут только наверх.

Пока он махал руками все остальные делали вид что им не приятна жестокость, но я-то вижу, как они поджимают и кусают губы от возбуждения, как специально отводят взгляд не до конца, чтобы краешком глаза насладиться представлением. Их сложно винить, от скуки тут можно на стены лаять… Только лишь старик переживал искреннее, даже руки дрожали…

— Да что с тобой такое! Убери эту грязную ухмылку с лица! Не знаю, что разозлило его, но кулаки перешли в режим отбойный молоток, подросток в пубертат не дергает рукой так часто как он.

В последний удар он вложил всю душу и вот тогда я специально выпятил зубы. Как итог он резко присел, держась за сломанные пальцы, а я ухмылялся, ведь еще и кожи немного содрал, там будто по руке картофелечисткой провели. Привкус правда так себе, привычка глотать, когда во рту оказывается что-то калорийное, сыграло злую шутку…

Ну да бог с ним, лицо опухло, синяков как у ждущей мужа супруги, а я всё равно счастлив как никогда, ведь зубы целые. Кости и правда стали нерушимы, как принципы у подростков, хотяя нет, наоборот, они стали нерушимы настолько, насколько недолговечны принципы у подростков.

Суета закончилась, как только послышался скрип деревянной лестницы. — Кажется он идет, отошли все, потом с ним разберемся! После слов вожака от меня отдалились как от прокаженного.

Свин посмотрел на разбитое лицо, потом на руки моего обидчика с которых капала кровь и сказал

— Мне плевать что вы низшие делаете друг с другом. Помните одно — вы моя собственность и жизнь ваша зависит от того с каким настроением я проснусь.

— Если вы покалечите друг друга и мои доходы упадут, через кастрацию пройдет каждый мужчина, может быть тогда вы будете более покладисты.

Ублюдок проникся словами надзирателя и даже не пытался докучать мне в шахте, такое развитие наших отношений было бы слишком скучным, так что дома при помывке у меня возникла превосходная мысль. В еще пока чистую воду готовилась окунуться главная фаворитка, но я опередил ее и бомбочкой прыгнул в ванну с разбега, расплескав добрую половину воды.

— Ахаха, вас случайно не забрызгало? Что со мной не так? Разве ранее я искал себе приключений? Не знаю сила воли это или безрассудство…

Били меня усердно, смачивали ткань чтобы не оставлять видимых синяков, топили в ванной сначала до, потом после помывки, когда вода приобретала свойства кислоты. Стоило лицу позеленеть, как хват ослабляли, я вырывался, делал пару вдохов и меня окунали вновь. Изобретательные сволочи…

— Может хватит…? нас накажут если не очухается к утру… Один из них сильнопереживал за яйца.

— Да, думаю ты прав, надеюсь этот момент он усвоил… Сказал он, не зная, что у меня с детства плохо с успеваемостью.

На утро я опрокинул котел с едой, недовольство выражали все, даже те, кто ранее просто смотрел и делал ставки. На меня побежало семеро и в тот момент один из них поскользнулся на каше и сломал себе руку на сгибе. Меня осенило! Наконец-то до меня дошло, что удовольствие можно получить, когда страдают те, кого ты ненавидишь.

— Ты скоро доиграешься, и я реально убью тебя! Предупреждаю в последний раз, веди себя смирно! Сказал он и плюнул в сторону побитого тела. Почему я лежал? — Шестерых не осилить…

Глава 3

Я посещал не самую престижную школу, где царило насилие и унижение. В туалетах встречались страшные сцены, жестокость которых впечатлит даже людей, осужденных за людоедство. Ранцы учеников ломились от легких наркотиков, а еда в столовой не оставляла шансов дожить до выпускного.

Ну и конечно, самое веселое — это учителя…

Таким педагогам под силу воспитать лишь тех парней, что на работе перед магазином в костюме фрукта будут танцевать с табличкой «низкие цены» в руках, а девчата по призванию станут держать те врата, откуда выходят люди, нараспашку, перед лицом нелегальных мигрантов.

Злобные и постаревшие, забывшие зачем вообще пошли в эту профессию, они вымещали злобу на детях, что, кстати, справедливо. Дети мы были такие, что даже дихлофос не помогал. Когда спина вздрагивала при очередном ударе учительской указки, классный руководитель приговаривала: «Учись на своих ошибках», но, как показал опыт, что не слаще чеснока — я необучаем, но несмотря на это, все же выбился в люди и разгружал машины.

Каждый раз, когда мой главный истязатель наносил удар, он преподносил его как ценный урок смирению. Сегодня утром, перед самым рассветом я подождал пока девчата выжмут из них все соки и показал, как именно я усвоил материал.

* * *

— Ты что удумал, парень? Спросил старик, когда я встал и тихим шагом побрел к спящим красавцам.

— Сатисфакция. У него чуть пена не пошла от етого словечка.

Подкравшись к расслабленным после сексуального марафона парням, я вдарил камнем прямо по носовой перегородке старому другу, в одну секунду идиотское выражение лица сменилось на шокированное. Не стал ждать реакции и просто ударил еще раз, сильнее. Лицо в миг стало как пережеванный творог. Пока он только набирал в легкие воздух чтоб закричать, я нанес увечье по колену его товарища, хрустит как корочка хлеба, хорошо, что они спали валетом.

Троица друзей вскочила и правильно оценив ситуацию, рванули ко мне всем скопом. Один правда сразу рухнул на задницу, схватившись за ногу, что согнулась не в ту сторону. А в того, кто оставался целее остальных, я метнул булыжник и, о чудо! Выбил нижнюю челюсть.

После началась отчаянная схватка, мы сцепились как семиклассники, затаившие обиду на весь мир, валялись в пыли, кусались, царапались, дергали за волосы, плевались, а когда до нас дошло что мы мужчины в полном рассвете сил, начали вредить друг другу больше, чем курение.

— Давай дружище, держись там. Старик дурак… надеюсь тебя не слышали, а то проблем не оберешься.

Мне было приятно, что впервые в жизни мне выразили сопереживание. Воодушевлённый, я забыл про этику и стал сыпать песок в глаза, после пытаясь выдавить их большим пальцем, одного укусил за веко и содрал полоску кожи, вот теперь поспи с открытым глазом… Главарю скрутил семь раз по часовой стрелке причинное место, теперь он не скоро навестит женщин.

Победа была близка, но там, где пару минут назад было трое, стало девять. Они с подкреплением забили бы меня до смерти, если бы не увесистые шаги надзирателя.

— Черт! Нам конец! Один из них стал причитать…

Когда кабан осмотрел наши намарафеченные лица, он произнес лишь пару фраз, и то не нам, а своим подручным

— Передай на места, что пара человек берут выходной, и в этот раз после варки не тушите печь сразу. После его слов, толи от страха, толи от предвкушения, коленки моих оппонентов затряслись.

Признаться, этот свинья-переросток имел бОльший талант доходчивее навязывать волю тем, кто у него в распоряжении. Два свина поменьше в порядке пока еще живой очереди, выводили нас из клетки, роняли на живот и утрамбовывали лица в землю, коленями фиксируя тело так, словно на лопатки положили штангу, а он в назидание остальным подносил раскалённую железяку к спине и рисовал красивые узоры. Хмм, мне думалось, что я один в детстве увлекался выжиганием по дереву…

Первым пострадал парень с выбитой челюстью, его крики невнятны и походили на рёв быка, и от того казались еще страшнее, вопил так, что слюни с подступившей желчью фонтанировали на десять метров вперед.

Удивительное создание — человек.

Глазам противно. Тебе страшно настолько, что каждая секунда несет в себе еще одну психологическую травму до конца жизни. Ты уже никогда не сможешь спать как раньше. Мозг требует пощады и велит отвернуть голову или хотя бы закрыть глаза, но ты не можешь и даже не пытаешься. Что-то очень древнее взывает к тебе. Возраст этого древнего равен дате появления человечества. Ты начинаешь осознавать, почему племенам в раннем средневековье так нравились жертвоприношения, войны, и пытки ради пыток. Ты начинаешь понимать детей, что в деревнях подглядывают в щелочку на деревянном заборе старой скотобойни. Ты лучше понимаешь себя — с какой целью в детстве дергал кота за хвост, зачем сотнями давил насекомых, даже в то время, когда осознавал, что отнимаешь жизнь, зачем отрывал лапки кузнечикам… Мы знаем… ты ощущал себя живее. Ты чувствовал, что хоть что-то решаешь в этой жизни. Ты гребанный вершитель судеб! Твои инстинкты вопят! Они требуют — Больше! Крупнее!

Человек тянется к негативному. Он по замыслу своему охренительно жесток. Все будто заворожены, смотрят, как спина бедняги покрывается румяной корочкой, как чернеет кожа, как волдыри набухают и лопаются. Вопли давно стали похожи на ту колыбельную, что вам в младенчестве пела мать после побоев супруга… Но увы, эта музыка будет вечной только лишь тогда, когда свинья заменит батарейки. Крик замолкает, тело бедняги отшвыривают к стене. Басистый голос велит притащить следующего. Благо списки огласили заранее, чтобы ждущие очереди успели сто раз проклясть те семь секунд сорок лет назад, что стали виновниками их зачатия.

Следующим был правая рука, он забился в отхожий угол и кричал — Не надо! Я всё для вас сделаю! Жрать и спать не буду! Стану работать как проклятый! Только — Простите! Простите! Не помогло… и вновь запахло паленой плотью.

Кушать захотелось…

Пришла очередь того, кто мнил себя царем горы. Мой обидчик был мудрее и не стал молить о пощаде, дабы не обронить авторитет, но все равно самостоятельно делать шаги не мог, вели его под руку и уминали в пол с усилием.

За что его можно похвалить — орал он на пару децибел ниже, а за что нельзя — за глупость. Свин не оценил такой выдержки и поднес кочергу прямо к… — ААААА! Отныне девчата будут скучать по ночам.

Я последний, всегда и везде… К черту неизбежное.

— Сам пойду. Не дав шанса схватить себя под руки, быстренько юркнул в дверь и лег перед свиным инквизитором в точности, как муж после работы, заявляя супруге — Сегодня я устал, делай все сама.

Он хмыкнул и понеслась. Я думал, что это всё равно что горчичный пластырь наклеить, но каленое железо куда неприятнее… До меня наконец-то дошел смысл фразы — кипит наш разум возмущенный.

От боли в глазах рябит…

— Хмм, остыло что-ли… Он вдавил ее сильнее, кочерга погрузилась в тело как нож в подтаявшее сливочное масло, еще чуть-чуть и он ткнет ею в позвоночник.

Очень жарко… вспотели даже подручные кабанята, что давили на мои плечи. Сила дьявола в ангельском терпении, чтоб справится с испытанием я мысленно сделался мазохистом, твердил в голове — Да-да, еще сильнее, давай же! А свиное рыло словно читая мысли, вдавливал ее до упора.

— Похоже человек неправильный попался, вместо криков сознание потерял… Что он сказал⁉ Ха! Идиот! Кто тут что потерял… брык, лицо ткнулось в пол и в глазах темнота, но перед самым забвением послышался знакомый голос…

* * *

— Как думаешь, оклемается? Шептался кто-то на фоне.

Конечно я выживу… ведь последнее что слышал, было…

— ВНИМАНИЕ ВЫ ПОЗНАЛИ МУЖЕСТВО! ИСТИНА ГЛАСИТ — РАНЫ У ПОБЕДИТЕЛЕЙ ЗАЖИВАЮТ БЫСТРЕЕ!

— В НАГРАДУ ВАМ ДАРОВАНА РЕГЕНЕРАЦИЯ ИСТИННОГО ЧЕЛОВЕКА!

— ЧАСТЬ НЕОБХОДИМОЙ ИНФОРМАЦИИ В ПРОЦЕССЕ УСВОЕНИЯ.

Первый резонный вопрос, почему только часть информации? Но голос в голове никогда со шел со мной на контакт… из усвоенных знаний понятно все, кроме фразы — истинный человек. Стоило даже в мыслях прокрутить словосочетание — истинный человек, как меня шарахало током, будто кто-то свыше предупреждал — Не лезь, не заслужил. Ну и ладно… зато регенерация стала такой силы, что обязательно возникнут вопросы…

Пока я лежал на животике, моей сиделкой был старик, что втихаря кормил пациента сухарями.

— Жесткие… Горло дерет. Больной требует бережного отношения.

— Сейчас исправим. А вот он возился со мной как с собственным внуком. Спустя пару мгновений, он поднес ко рту мякиш, я ел с ладони…

— Скажи старый, тебе ни разу не было интересно какой он мир, вне этой клетки и деревни?

— Не знаю, я никогда и не думал так широко, ты всегда спрашиваешь что-то, о чем я не стал бы думать даже если бы прожил тысячу лет…

— Ладно, тогда ты спроси что-нибудь, а то при нашем общении, мне кажется, словно я пытаю вражеского солдата. Над вопросом он думал так усердно, что даже морщины разгладились…

— Хорошо, скажи, а ты тогда, что-нибудь… а впрочем не говори…

— Не томи старик, дерзай, я не из стеснительных.

— Как тебе удалось не закричать, когда он ту железяку прямо… туда засунул, ну ты понимаешь…

— ЧТО⁉ Куда он ее запихнул? Вот так подробности… надеюсь, этот инцидент не считается за первый интимный опыт.

Теперь ясно почему сесть не получается, ощущение примерно такие, будто внутренние органы отварили в кастрюле, но не беда, голос дал понять, что с такой регенерацией, даже если мясо соскоблить с руки, оно отрастет…

Кстати, как там дела у моих недругов?

— Молись урод! Я убью тебя! В шахте! Плевать что будет! Я буду резать тебя как свинью на маленькие кусочки! Мистер подпаленные яйца был зол на то, что я стоял на ногам уже спустя двое суток.

— Ты же привык служить свиньям, а не воевать с ними. Чтобы развеять скуку я дразнил его, пытался накалить до состояния той кочерги. Он был смешон, походка такая, словно он месяц с коня не слазил.

Еще через день я был как новенький. Кабан посмотрел на меня удивленно и сказал — Ладно, отработай день, потом подумаю, что ты вообще такое. В цене ты явно вырос. Ага, хоть щас на биржу выставляй…

Пока мы шли к шахте товарищи по ожогам испепеляли меня взглядом. Тот, кому я повредил ногу хромает, но делает вид что все в норме, ведь если он потеряет работоспособность, его забьют как старую клячу. Перед уходом хвастал шилом, сказал, что воткнет в ухо и прокрутит десять раз, как только мы останемся наедине.

— Ехх старик, ты был единственным человеком за последние двадцать лет жизни с кем я говорил не только потому что приходилось, а по своему желанию. Собеседник ты, конечно, деревянный, но думаю другой бы меня не вытерпел.

— Спасибо, мне никто так не говорил, но почему ты говоришь так, словно это последний раз? Он думает, я умирать собрался…

— Ты бы попросился на лесопилку, там бы трудился, а дома они не посмеют лезть к тебе.

— Не бойся, я уже все придумал, но перед этим у меня к тебе пару вопросов. Откуда у тебя сухари и как ты сделал мякиш? Болтовня поможет отвлечь его от грустных мыслей.

— Воровал сухари у женщин пока ими занимались мужчины, а мякиш просто пережевал. А я все дурак гадал, почему они на вкус как нечищеные зубы… Ладно, все равно это первый раз, когда кто-то приготовил мне еду.

Пора закругляться.

— Господа хорошие, у меня есть важная информация! Уверяю, если выслушаете меня, то в миг разбогатеете! Обратился я к трем провожатым.

— Не отвлекайся, шагай. Если будешь зря чесать языком, скормлю тебя свиньям. Странно, разве они сами не свиньи? Мне еще предстоит узнать, какое у них отношение к домашним и диким животным.

— Разве вам не интересен секрет, как я так быстро оправился от ран? Если скажу чушь, можете отрубить мне голову на месте. Мне главное остановить их…

Он заинтересовался, три свина подошли и — Выкладывай, у тебя пара минут. Для пущего эффекта он достал нож.

— Мне хватит и четырех секунд ублюдки. Хорошо, что по линеечке встали. Я бросил им песок в глаза и побежал в лес.

— Пропадешь дурак! Крикнул мне в спину старик.

Люди обомлели, они даже и не думали, что так можно было. Вот только никто на свободу не рвался, они стоят колом, будто им в ботинки саморезы винтили. Хотя нет, один побежал… да так быстро словно это ему, а не мне кочергу засунули в зад. Эхх, надо было тебе ноги обломать… Гнался за мной тот, кому моё появление испортило жизнь сильнее остальных.

— Стой, я обещал убить тебя! Ты труп! Взгляд у него более бешеный чем у быка, перед лицом которого мельтешат красной тряпкой.

Я забежал за толстенный ствол дерева и притаился, как только он заглянул в след, то получил удар поносу и упал. Вот теперь пообщаемся без свидетелей…

Глава 4

Смешон орущий в ярости.

— Я жил прекрасной жизнью, а потом появился ты и всё разрушил! Я убью тебя! Признаться, я польщен, никто еще не питал ко мне столь сильных чувств.

— Эти слова следовало говорить до того, как ты, получив по роже, упал на землю. Так приятно смотреть на кого-то свысока…

— Знаешь, ненависть со временем слабеет, а обида проходит, это как костер, что со временем угасает. Так что позволь мне на прощанье подкинуть пару дровишек. С этой фразой подошва утонула в его лице.

Один очень умный идиот говорил что-то про реку и если туда долго смотреть, то по ней проплывет труп твоего врага, брехня! Мне хватило пары провокаций и побега из тюрьмы. Понимаю, что время не подходящее, но часто момент, который ты так долго ждал, приходит неожиданно.

Ботинок со всего размаха погружается в тело, так свои ноги не гнет даже балерина в поперечном шпагате. Ребра крошатся и осколками застревают во внутренних органах, он даже кричать толком не может, так как выбитые зубы застряли в глотке. Я бы с удовольствием записал избиения на видео, чтобы потом пересматривать по восемь раз в день, но время поджимает.

Остановись мгновенье, ты прекрасно!

Я обхватил его мизинчик на руке своим и сказал — мирись, мирись, мирись и больше не дерись. Хруст косточки поставил точку в наших отношениях, он, схватившись за руку замычал от боли, а я со всех ног бежал в лесную чащу.

* * *

— СВОБОДА! Я бежал и орал как придурошный. Возбуждение, эйфория от непонятных возможностей, бесстрашие и уверенность в собственных силах. Каждый шаг усиливает гормональный всплеск, я освободился от правил и норм общества, ведь общества больше не существует!

Я остановился только тогда, когда легкие сжались до размера черешни, а одежда вымокла так, словно я только вышел из бассейна. Прислушался… тихо как в раю, никто не преследует меня. На глаза попались фрукты, я обнял ствол дерева как родного брата и пополз наверх.

Не знаю, что это, но размером они были с большое спелое яблоко, я ел их десятками, запихивал в глотку через силу, словно стараясь их сладостью нивелировать горький вкус жизни, а когда упал вниз, то просто отсмеялся и замер как морская звезда, смотря на чистое небо.

* * *

Через четыре минуты на смену хорошему настроению пришла колючая реальность. Я совсем один и бегу в никуда, где найти пристанище если люди рабы в этом мире, вокруг лишь щебетание птиц, насекомые пугающих размеров и тишина, с каждой секундой становившаяся зловещей…

Остатки радости я растерял, когда начало темнеть. Резко похолодало, промокшая одежда усложняла ситуацию, я продрог, а моими спутниками стали комары размером с жирного шмеля и жалом, длины медицинской иголки.

Один из них впился в руку и набух до состояния теннисного мячика, с перепугу я ударил по нему и лицо окропили брызги крови, на месте укуса вскочил кровяной пузырь. Какой идиот ответственен за этот мир? Вскоре я бежал от роя комаров пока не провалился в трясину, где потерял обувь, вследствие чего путешествие превратилось в потусторонний ужас.

Блуждая по лесу, я шарахался от каждого куста, казалось, там постоянно кто-то рычит. Нападения насекомых не прекращались, эскадрильи летучих тварей сделали так, что на теле не осталось ни одного чистого сантиметра кожи. Всюду вздутия, лопающиеся волдыри, сыпь и отеки, зато теперь я не одинок, в районе живота шевелятся черви.

Плоть чешется неимоверно, ногтями я взрыхляю кровавые борозды, такие следы не оставляют даже любовницы. Стопы превратились в безобразный фарш, опухли так, что пальцы сосчитать невозможно. Регенерация затрачивает чудовищное количество калорий, спустя две ночи тело исхудало так, что в сравнении со мной узник Освенцима просто зажравшийся гурман.

Теперь понятно почему никто из людей не допускал даже гипотетической мысли о побеге. Шансов выжить в лесу нет.

Я заглатывал каждую встреченную ягоду, гриб, фрукт, но от дикой смеси неизвестных растений, становилось только хуже. Жопа выражала протест масштабнее великой французской революции.

* * *

Сказочное счастье лежать и ни о чем не думать.

Я позволил себе на секунду расслабиться и закрыв глаза, примостился к стволу дерева. Однако, почти сразу почувствовал резкий удар. Острая боль пронзила голову! Ошарашенный взгляд уловил перед собой нечто враждебное, он как раз замахнулся дубиной. Удар! Мозг как попрыгунчик поскакал по черепной коробке.

Зрение расфокусировалось, чудом удалось не промахнуться и напрыгнуть на него всем телом, словно я пьяная рысь. Подобно ревнивцу Отелло, сжимаю его тонкую шею, пытаясь задушить мерзавца. Руки затратили оставшиеся силы организма и пальцы превратились в тиски.

Я вижу, как глаза паршивца выдавливает из черепа, капилляры взбухают, он брызжет слюной и беспорядочно дергает ногами. Жизнь медленно покидает маленькое тело, он замер, но мне мало… Я продолжаю душить мертвое тело еще минут десять, и смог ослабить хват, только когда чуть-чуть успокоился.

Я осмотрел поверженного врага и завис… Зеленый, рост ниже среднего, уши заострены и зубы торчат наружу. Это самый настоящий гоблин! МЛЯТЬ! НЕНАВИЖУ! ЕПАНЫЙ МИР! Что тут не так⁉ Какой идиот тебя выдумал! Ты что решил намешать сюда всё дерьмо⁉

Если бы не волшебные кости, маленький засранец пробил бы мне голову… и о моем путешествии не написали бы книгу.

Вооружившись дрыном поверженного врага, я побрел дальше, вот что бывает, когда в двадцать лет позволяешь себе расслабиться. Мудрый человек сказал — что отдыхать можно только тогда, когда твой первый внук выйдет на пенсию.

Под самую ночь я устал… и кажется смертельно. Сил не осталось даже чтобы мешать мухам ползать по лицу, они нашептывали мне — отдохни… приляг… перестань двигаться, дай нам новый дом в своём теле.

Я дожил до этой секунды благодаря силе воли, жаль в ней нет калорий. Разум уже готов был поддаться на уговоры жужжащих дольщиков и отдать им тело в черновой отделке, как вдруг я увидел хижину.

Вот он оазис! Неважно кто меня ждет, я выдавлю из тела все резервы на последний удар. Приготовился, постучал в дверь, и… её открыли! Похоже тут живет еще бОльший идиот чем я. Поправочка — идиотка, я увидел зверолюдку. Ну всё, ей точно конец! Занес палку над головой и уже готов был размозжить ей голову, как краешком глаза увидел руки, скрещенные на животе, беременна значит…

Внутри кто-то нажал на кнопку стоп, и я рухнул на пороге без сил. Отлично… меня съедят. Хорошо хоть, что на вид я не деликатес, да еще и нафарширован личинками. Приятного аппетита, я позлорадствую когда буду выходить…

* * *

Мне снилась прошлая жизнь. Такое априори можно было бы считать ужасным, но в ней присутствовало одно существенное отличие. В той жизни я не был одинок, рядом всё время был любящий человек — девушка.

Возвращаясь с работы простуженным, усталым и замученным, я переступал порог квартиры. У меня было одно желание — проклинать всё вокруг, изрыгая маты, но я не успевал даже разуться. Она каждый раз напрыгивала на меня, словно тигрица на охоте, и целовала так страстно, словно я лет десять числился пропавшим без вести. Её поцелуй поглощал весь негатив, абсорбируя его во что-то женственное и нежное. Я зарывался рукой в волосы, что пахли солнцем.

Мне больше не хотелось произносить другие слова, кроме — Я дома, любовь моя. Во время ужина я отвечал ей односложно, слушая как она тараторит о пустяках, и понимал, что нашел ту, ради которой умереть не жалко.

В ответ на вопрос о том, как меня понимать, я сказал, — Что сам не знаю. Она выдохнула и сдалась — Тебя необязательно понимать, главное, вовремя кормить и любить.

Потом мы традиционно шли гулять. Её присутствие преображало даже самую страшную улицу. Каждая трещина на асфальте рядом с ней превращалась в памятник архитектуры, осыпавшаяся штукатурка играла новыми красками, а лебеди из шин становились живыми.

Она держала меня под локоть, словно заклиная на весь белый свет — это моё. Я игрался словами, пробовал шутить. За такой юмор обычно мало линчевать, но она хохотала и прижималась сильнее. Дома нас ждал грязный секс, воистину, он только дополняет чистую любовь. В те минуты я понимал, какая это роскошь в любой момент иметь возможность обнять любимого человека. Ради такой жизни я был готов продолжать работать даже на урановых рудниках.

Когда она была на мне, послышался вопрос — Как думаешь, ты достоит такого светлого чувства как любовь? Всё ясно, меня не проведешь…

— Очень смешно, любовь единственное — чем я еще не болел. Ответил я и проснулся.

* * *

Перед глазами бревенчатый потолок и противный свет из окошка. Я прямо как недобинтованная мумия. Руки и ноги перевязаны влажными тряпками, от которых вкусно пахнет травами. Некто сопит рядом, облокотившись на кровать.

Даже если захотел, у меня не получилось бы удивиться. За последние дни я пережил столько бреда и покушений, что сейчас, моё состояние мало чем отличается от узника лагеря, психически выгоревшего настолько, что новость о предстоящем расстреле будет не серьёзнее прогноза погоды.

Жаль только, что дарованная сила воли не позволит долго оставаться немощным, ведь порой так хочется пожалеть себя минутки две…

— Эй, чудище. Позвал я её.

— Очнись. Легонько потянул ее за волосы, они были такой длины, что как одеяло могли укрыть меня с головы до ног.

Подняв голову неспешно, она зафиксировала заспанный взгляд на мне, даже тоненькая слюнка едва заметно свисает… Мило. На первый взгляд её внешность не внушает отторжения, а если сравнить с козлами и свиньями встреченными ранее, то лисица весьма привлекательна. Отмечу, что у всех степень мутации различна: бывают люди полностью с телячьей головой, а кто-то лишь немного отрастил рога с ушами и выпятил хвост из задницы.

Тут преобладает человеческая часть. Волосы рыжие как пламя, стоячие крупные уши, заостренные зубы почти незаметны из-за губ. Пушистый хвост пришел в движение и гоняет пыль по комнате, еще есть черные круги под глазами, но не как у меня после месяца без выходных, а как у обычных лисиц.

Смотрит на меня, легонько улыбается, моргает, в глазах ясность и полное нежелание говорить первой. Нус, посмотрим кто победит… у меня талант загонять людей в неловкое положение.

Таращусь в ответ и начинаю отсчет — раз, два, три…

— Почему, я еще живой? Я сдался, на ста восьмидесяти двух.

— Потому, что ты дышишь и сердце твоё бьется. Даже секунды не медлила с ответом. Вот острячка! Она толи от непонимания ситуации, толи от озорства улыбнулась еще шире.

— И так, к черту любезности, ответь монстр, почему я лежу тут связанный по рукам и ногам? Дипломатия у меня в крови.

— Тебе никто не говорил, что ты очень грубый юноша? Ты не связан, просто ткань прилипла к телу… Я попробовал расцепить ноги и… получилось. Как-то некультурно вышло…

— И почему я монстр⁉ Она сейчас как рассерженный родитель, ты ощущаешь, что это не серьезно.

— Виноват, просто грубость мой единственный талант, сделай скидку на состояние больного, я как никак в плен попал и тяну время перед съедением.

— Отравление в мои планы не входило. Отрезала она.

— А пробитая голова? Если бы я не потерял сознание, то у тебя на лице уже не было бы этой противной ухмылочки!

— Не лги мне, у тебя просто рука не поднялась, у меня нюх на такие вещи. Указательным пальцем она коснулась носа.

— И что? Теперь я теперь твой раб или поздний ужин? Не знаю почему, но в разговоре с ней всячески хотелось как-то её зацепить, позлить.

— Пфф, какой из тебя раб? в твоем состоянии тебе самому раб нужен, да и твоего тела на полноценный ужин не хватит, только аппетит перебить. Блин! Похоже у неё не только внешность от лисы.

— Ладно убедила, ты хороший чел… хорошая лисица, дава-й. — Зови меня Лалинда. И тут вставила пять копеек, чертовка…

Меня словно битой по голове отоварили, имя… Лалинда, первое имя, услышанное в новом мире. Почему я не узнал, как зовут старика…

— Так вот Лалинда, давай поговорим.

И тут я получил хоть какую-то информацию. Что за галактика, планета, материки и океаны она не знает, как и значение этих слов. Они тут все живут из поколения в поколения в лесной глуши, книг не читают и не интересуются ничем кроме маленьких бытовых радостей как вкусная еда, размножение и красивая одежда.

Ответила, что рас тут много и люди всегда прозябали в рабстве. Почему она не проявила бдительность и не сообщила куда следует о моей находке? Потому что в ее семье рабов не держат и считают это аморальным, какой-то человек однажды спас ее предка, и тот заложил семейные традиции.

— Так вот, ты был таким несчастным, уставшим, что я не могла не помочь тебе… В глаза бросается ее живот.

— Тобой что, материнский инстинкт управляет? Спросил я и указал на ее брюхо, быть может у зверолюдей он обострен.

— Обидно… я так-то не в положении. Блин, пока в этих особенностях зверей разберешься мозг сломаешь…

— Эмм извини я не имел в виду чт-о…

— Ха-ха шучу, может быть и он взыграл на фоне беременности, чтобы узнать точно нужно подождать и после родов посмотреть не изменится ли моё отношение к тебе. Она — настоящее воплощение дьяволицы! Откуда такая безудержная развязность и игривость у женщины в возрасте?

Мой собирательный образ гласил — женщина средних лет обязательно несчастна, ведет нищенский образ жизни, лицо, которое она демонстрирует людям, обезображено сигаретами и спиртом, а вишенкой на торте будет герпес на губах от последнего ухажера. И не стоит забывать о детях, куча отпрысков от разных мужчин.

Кстати, в последнем пункте, кажется, есть попадание…

— Где твой муж?

— Его волки съели. Даже не знаю, тут такое выражение расхожее или несчастный случай… Зато коротко и ясно.

— Почему я голый? Что с одеждой? У меня талант оказываться голым в незнакомом месте.

— Даже не напоминай, я ее сожгла. Ну вот… последнего имущества лишили.

— И что мне делать? Спросили.

— И что ты будешь делать? Мы одновременно.

На этот раз первой была она. — Кхм, ты же сбежал верно? Обратно тебе нельзя, если поймают тут же казнят в пример остальным. Голова заболела сразу, стоило только начать думать над вопросами о смысле дальнейшей жизни.

Она положила руку на моё плече и вынесла вердикт — Ты останешься у меня пока не восстановишься и не наберешь пару килограмм.

— Эмм… Я хотел возразить, но не успел. Она начала кормить меня с ложечки. Руки забинтованы, сопротивление бесполезно и вкусно… Пюре какое-то овощное с мясом.

Чуть не заплакал, в последний раз, я ел мясо в семнадцать лет.

Во время трапезы она робко поинтересовалась. — Слушай ты назвал меня монстром ранее, я что, так некрасива с точки зрения человека? Неожиданный вопрос, на флирт не похоже… Я хотел было сострить, но умоляющий взгляд не позволил.

— Нуу, я же говорил, хамство мой божественный дар… а если серьезно, то из всех зверолюдей что я пережил, ты самая красивая. Потому что меньше на них походишь.

— Ухх,как камень с души. Просто из-за того, что во мне много человеческого, я всегда считалась непривлекательной в обществе, если бы меня еще и люди шарахались, то мне пришлось бы жить со знанием, что я не красива по природе.

— Ты не болтай зря, лучше почаще ложку протягивай. Вот угораздило же…

Ситуация произошла как в одной песне — молодая вдова, все смогла пережить, пожалела меня и взяла к себе жить.

Глава 5

У людей всё однообразно. Одинаковые дни сливаются в единый серый поток, очень похожий на тот, что возникает после нажатия кнопки на сливном бачке. Ты утрачиваешь способность замечать в жизни что-то хорошее, если в желудке нет пары литров спиртного. Забываешь, каков мир снаружи — за пределами квартиры, обои в которой отползли от стен десятки лет назад. Тоска выжимает сердце как тряпку. Супружеские ночи давно перестали радовать животным, первобытным сексом. В темное время суток возникают суицидальные мысли, с которыми ты борешься под затяжной храп супруги, разжиревшей до размеров авианесущего крейсера.

И сам ты довел себя до состояния, при котором дети, ступая через твое пьяное тело на пороге, врут друзьям, что растут без отца. Эхх, а ведь меня ждали примерно такие перспективы… Я как они, совсем разучился радоваться. Быть может, врачи допустили ошибку и при рождении отрезали тот кусочек мозга, который отвечает за выработку гормонов счастья… Думаю, так и есть, вот почему вместо восклицательных знаков, я тону в многоточиях…

Просыпаясь после бурного четырехчасового сна, раскачиваясь на грани сознания, я выметал перхоть из волос и рассматривал унылого человека в зеркале среди мутных разводов. Я — волевой человек, почти удавалось найти силы для чистки зубов. Загибаясь под тяжестью кандалов, медленно отправлялся на работу, где требовался скучный мартышечий труд. После смерти мне открылась истина: многое не зависит от места жительства, ад — это состояние души. Я жил и не терял юмора, поскольку подсознательно стремился всплыть на поверхность в океане страданий, как говно. Жаль, что в итоге погиб в канализации. Возникает вопрос: получится ли реализовать второй шанс?

* * *

Регенерация истинного человека и бережный уход зверолюдки подняли меня на ноги уже через день. Я всё бьюсь над значением фразы истинный человек, эти слова вгрызлись в мозг, но репетитор в голове не спешит разжёвывать каждый пункт.

Интересный народ эти зверолюди, она облачила меня в одежду покойного мужа, поставила в центре избы и начала ходить кругами рассматривая и обнюхивая меня как кошка. После чего расчесала и как родная мать, наслюнявив палец вычистила грязь с лица. — Ну вот теперь как новенький. Прелестно…

— Ну раз уж теперь ты утверждаешь, что готов работать за семерых, придется выполнить пару поручений. Господи, по её лицу не поймешь, улыбка это или злорадство.

— Постой женщина! Я слова не успел сказать! За каких еще семерых! Не знаю как у ней получилось, но пока я протестовал, успел схватиться за швабру…

Спустя пару дней я начал сомневаться, что не попал в рабство. Она со своим животиной была не самой резвой и мне приходилось убираться по дому, греть и таскать воду, лазать на деревья за фруктами. Когда я колол дрова, она сказала — Если будешь рубить доски сам, то они согреют тебя дважды! Злиться хочется от эксплуатации, но в то же время успокаиваешься и понимаешь, что мало кто сейчас работает по специальности.

Я начал привыкать к ней, она производит впечатление мудрой женщины, что в силу возраста не растеряла девичьего хулиганства. Обычно женщины её положения бедствуют и считают, что остальной мир им обязан, но она трудиться столько, сколько позволяют возможности беременного тела.

Страшно милое и бесящее создание.

Регенерация истинного человека как судебные приставы, не в том плане, что она выбрасывает обнищавших старух прямо на улицу в минус сорок, нет, она выдавливает поселившихся насекомых из тела, причем так усердно, что кожа трескается. Я наблюдал за увлекательным процессом в ванной, как вдруг сзади послышались шаги. Какая бесцеремонность! Не успел опомниться, как по моей спине заелозила мочалка.

— Эй женщина, какого черта ты делаешь? Я сам могу себя обслужить, я уже не маленький!

— Хмм, вроде маленький же. Непонятно, она о возрасте вообще?

Я сдался, от нее невозможно избавиться пока он не закончит процедуру. Обстановка ужасно неловкая, по крайней мере для меня, мне не привычно показывать людям то место, где спина теряет благородное название. Ей же всё фиолетово, даже мелодию напевает в процессе, словно родного сына купает.

Сюрпризы на этом не закончились.

Той самой ночью в середине сна я ощутил, как она прижалась ко сзади и начала поглаживать волосы, успокаивающе щебеча — Тише, тише, все будет хорошо, я рядом. Что вдруг на нее нашло?

— Ты чего, с ума сошла?

— Эмм, не пойми неправильно, просто ты плакал во сне и стонал, аж сердце защемило, и вот я здесь. Я потрогал лицо, и вправду слезы…

На первый взгляд ситуация кажется несколько романтичной, но нет. Во-первых, ее живот упирается в спину, — ощущения странные, а во-вторых, я чувствовал нечто похожее, когда умирал в колодце. Те же ласковые теплые эмоции, которые люди получают от питомцев, точно — Мару! Всё как с моей кошкой…

— Часто ты запрыгиваешь в койку к молодым парням? Беременная тетка, так неприлично… Начал я причитать.

Она ущипнула меня за щеку и холодно оговорилась. — Молодой человек я вам в матери гожусь. Мило и забавно, особенно с тем учетом, что она так и не слезла обратно. Никогда в жизни я не спал так уютно.

Ночью она посадила внутри меня семечко, да такое, что регенерацией не выдавишь. Не со зла, но она делает только хуже. Мой образ жизни и мышления — старый цепной пёс. Собаку нельзя гладить и ласкать, она может привыкнуть. Если я узнаю, что такое хорошее отношение, клыки вернутся к состоянию молочных зубов, иммунитет упадет, я ослабну и потеряю способность жить и выживать в скотских условиях.

Через пару суток я начал демонстрировать странное поведение. Я стал замечать в глазах лисицы выражение, словно я что-то значу для нее. В благодарность за это, я соорудил качели, благо деревьев тут тьма.

— И что это такое? Спросила она.

Оказывается, на этой планете такое в новинку. — Подойди сюда и начинай качать меня. Мне было весело… сколько раз видел никогда сам не катался… времени из-за работы не хватало даже на шнуровку обуви.

Прошло, наверное, минут двадцать, и она пожаловалась — Я устала, может быть моя очередь? Вот блин, призадумался…

Она была в восторге, раскачивал её пока руки не отсохли. Поскольку беременным полезно ходить, она тащила нас в лес, собирать грибы, травы, цветы. Про каждый кустик у нее была малоинтересная история, я незаинтересовано поддакивал. Интересное замечание, её пустая болтовня не вызывает раздражения, а больше успокаивает.

* * *

Дальше началась идиллия.

У нас зародились традиции. Вместе гуляем по лесу, качели занимаем по очереди, еду готовим вместе. Она взяла в моду приходить и тереть мою спину на постоянной основе, я каждый раз протестовал, но изо дня в день всё слабее, и вскоре дошло до того, что сам заранее ставил ее в известность, когда иду мыться.

Я привык к внешности зверолюдки, теперь она не просто терпима для зрения, она стала красивой, а то, что радует глаз, неизбежно доставляет удовольствие. Я наслаждаюсь её обществом, думаю, вскоре внешность обычного человека, станет менее приятна чем лисица.

Мы стали спать вместе, ну в смысле Спать, а просто спать. Она ложилась позади, обвивала тело руками и ногами, для надежности связывала конечности волосами, и я, как гусеница, вылуплялся только на следующее утро. Наконец-то до меня дошло выражение «на том свете выспимся», высыпаться стал как раз после смерти в её объятиях.

Лалинда сердце заворачивает в одеяло.

Хорошо, когда чувствуешь себя в своей шкуре, особенно когда есть женщина что эту шкуру согревает и расчесывает. Приятно, когда за тобой ухаживают, переживают — когда ты головой вниз летишь с дерева и проламываешь камень. Отрадно, когда близкий человек сдирает с шеи огромного клеща, когда вместе с тобой горюет о том, что ты отравился фруктами и ближайшие шесть часов не выйдешь с кустов.

Смеется вместе с тобой, когда ты, задремав падаешь с качелей и получаешь ими же по голове в попытке встать.

Все проблемы превращаются в мелочи жизни, стоит только услышать смех рыжей бестии. Какое же страшное оружие ее хитрая улыбка, она врезается в сердце как скальпель у неопытного хирурга. Лалинда заполняет пустоту в душе, я думал это невозможно, что там бездонная пропасть, что если туда сваливать мусор со всей планеты, то можно забыть об экологических проблемах на ближайшие лет семьсот.

Она заполнила дыру до краев за пару недель.

Даже не знаю, я сейчас нерадивый юноша начинающий познавать искренние чувства или же просто наивный, мало понимающий взрослые отношения дурачок, очаровать которого — дело пары секунд. Быть может я как бездомный кот, норовлю лезть в ноги всякому, кто хоть немного погладит.

Не судите строго…

Я понял, что начинаю испытывать симпатию тогда, когда меня в первый раз посетила мысль — жалко, что она видит во мне ребенка. Меня попросту усыновили. Несмотря на тесный контакт, она четко разделяла границы наших отношений. Я провожу с ней каждый день и понимаю, что она никогда не будет моей в полном смысле этого слова. В такие моменты сердце словно в узел завернуто, даже дышать трудно.

Думаю, всё было предопределено еще тогда на пороге, когда ей посреди ночи встретился чудак с дубиной в руке. У меня не было шансов не влюбиться. Лалинда — чудесная женщина. Она не желает выставлять на показ грусть, тоску, одиночество. Со мной лисица всегда бодрая, легка на подъем. Я очарован, хоть мне и не увидеть любящих глаз в ответ, я готов часами смотреть ей в затылок…

— ВНИМАНИЕ! ВЫ ПОЗНАЛИ ВЛЕЧЕНИЕ.

— ИСТИНА ГЛАСИТ — когда люди любят друг друга, они обязательно об этом молчат. Меня шандарахнуло.

— ВАМ ДАРОВАНА — СИМПАТИЯ. Информация в процессе усвоения. Я и забыл о нём.

Шестеренки в голове закрутились, информации много килограмм, я всасываю ее как богатые дети кокаин. Теперь каждый, кто находится рядом со мной, обречен испытывать симпатию! Мне не под силу найти объяснение всей этой херотени, но спасибо тебе!

Первые изменения наступили через неделю.

Я заметил, что мыть меня лисица стала дольше и тщательнее, а гуляя по лесу, под разными предлогами вроде кочек и неровностей, хватала за руку, хотя ранее беременность не мешала ей скакать по лесу как гнедой лошаденке. Ночью обнимала так крепко, что кроме живота я чувствовал грудь и дыхание прямо в уши.

Я и не знал, что у меня такие нежные уши…

Вскоре я проникся непредвиденным чувством тоски. Придавшись размышлениям, я задумался над справедливостью таких чувств. Заслужил ли я подобного отношения? Возможно, девушка во сне была права, и такой негодяй не достоин светлого и беспорочного чувства, как любовь. Что если моя влюбленность всего лишь мифический образ, которым женщин обманывают чтобы воспользоваться несколько раз.

Я точно не сделаю ей плохого, но и хорошее вряд ли смогу…

Я преодолел моральные сомнения, как только осознал, что уже давно питал к ней чувства, задолго до того, как наши пути пересеклись. Вероятно, в прошлой жизни я не обращал внимания на девчат именно по этой причине,,, ну и еще, от них ширкой пахло…

Если я и узнал, что такое любовь, то только благодаря лисице. Приятно чувствовать себя живым.

* * *

— Знаешь я хотела сказа… а впрочем лучше не надо… Интуиция трубит, что это крайне важно! Вот зачем она заговорила в процессе помывки?.. после, я чувствовал себя неудобно.

Поздним вечером мы легли спать, вот только сейчас, я не чувствую объятий, она отстранилась на полметра.

— Я хочу кое-что сказать тебе, это смущает, так что не смей оборачиваться лицом. Я забыл, как дышать.

— Я так счастлива что встретила тебя, дороже чем ты у меня никого нет.

— Ты мне нравишься как мужчина и мне не нравится, что ты начал нравится мне как мужчина…

— Боже, какая я болтунья…

— Нечестно с моей стороны требовать что-то от тебя, но выслушай одну просьбу.

— Ты за любовь прости меня, я не могу иначе.

От волнения тело осталось неподвижным. Если бы не сила воли, я бы схлопотал инсульт. Эмоции рвут душу на части. Я доброго слова даже от матери родной не слышал, а тут такое… Если бы время остановили и персонально мне, предоставили целую тысячу лет на поиск новых выражений, я не смог бы сочинить что-то по-настоящему достойное такой женщине как она.

Поэтому повернувшись к ней, я увидел лицо, напряженное в шесть раз больше, чем мое, и поцеловал так, как умею, а умею плохо. Ударил ее в зубы, за что был мигом помилован. Она схватила меня за щеки и показала, как нужно. Думал, у меня кровь из носа пойдет…

Я обхватил ее руками, словно желая сцапать всё золото мира, зарылся ладонями в волосы и сместил губы к шее, желая поцеловать так, как видел во взрослых фильмах. Все выглядело настолько неуклюже, что она начала хихикать от щекотки.

Это не страшно, я где-то слышал, что нельзя спать с человеком, который не может тебя рассмешить.

Поняв ситуацию, мудрая женщина взобралась на меня и сказала — Прости я немного тяжелая… Снизу верх я мог наблюдать настоящую женщину — такие не волнуются, они волнуют других.

— Делай со мной всё что хочешь! Ни в чем себе не отказывай! Кажется, я понимаю зачем мне даровали нерушимые кости.

Глава 6

Как бысмешно это не звучало, но человек не является человеком с момента рождения. Стать человеком и оставаться им — крайне тяжелая, каждодневная и неблагодарная работа. Ты от природы жаждешь насиловать всё что движется, воровать, мусорить, угнетать тех, кто слабее. Однако ты сдерживаешься, дабы не потерять человеческое лицо.

В этом тебе помогает сила воли — единственный механизм, отличающий нас от животных. Ты идешь вразрез со всеми инстинктами, живешь так, как человеку природой не задумано. Читаешь книги, работаешь, правильно питаешься и по обоюдному согласию трахаешь только одну девушку, ну или по крайней мере не больше четырех…

Первый жизненный опыт в любых начинаниях важен, он как фундамент для правильного формирования личности.

К примеру, первая выигранная драка в шестом классе может даровать тебе уверенность в собственных силах, волевой характер, авторитет у сверстников и ощущения, что теперь рукам под силу разрывать стальные листы как бумагу. Но если проиграешь и зальешь кровью рубашку, то потеряешь веру в себя, сойдешь с ума от постоянных насмешек, скатишься по учебе и повторишь мою судьбу в канализации.

Первая работа так же важна. Нам вливали в уши сотню историй об успешных людях что поднимались с самых низов, мотивируя повторить их судьбы. Жаль в жизни все не так, если ты устроился грузчиком, то грузчиком и подохнешь, по себе знаю… Рекомендую с малых лет не соглашаться на работу, где зарплата не исчисляется в килограммах денег.

Первый интимный опыт так же может подарить чувства, словно ты король мира, настолько особенный, что требуется немедленное внесение тебя в красную книгу. Но если ты сглупил и вскарабкался на первую встречную, то перспективы твои плачевны. Сомнительная репутация, стыд и унизительные процедуры у врачей, ведь твоя избранница была той самой, у еще ста сорока трех мужчин, за прошлый месяц.

Я потерпел поражение в школьной схватке, и моя самооценка страдала долгие годы. Первая работа стала источником несчастья, а начальник вместо зарплаты только похлопывал по щеке, произнося напускную похвалу. Но сейчас другая жизнь и с третьим пунктом промашек не будет.

* * *

На мне восседает достойнейшая из всех женщин, такая покажет обнаженное тело лишь тому, кому по силам полюбить ее обнаженную душу. Очаровательная, слегка дерганная хохотушка, она так мило стесняется что постоянно спрашивает — Я сейчас точно красивая? Ты возбуждаешься? Такие вопросы и в такой ключевой момент делают меня еще более смущенным и лишают слов, гораздо проще будет ответить действием.

Все ресурсы организма откликнулись на зов и кровь потекла в нужный орган.

Она роскошна. Все скульпторы и художники с мировым именем просто стадо неудачников, проживших жизни зря, они не имели возможности лицезреть её. Женщина целует так страстно, только когда намерена отдаться мужчине до такой степени, что потом будет стыдно смотреть в глаза.

— Я всегда мечтала, чтобы кто-то сходил с ума только по мне! Выпалила она.

— Тогда гарантирую, тебе придется долго приводить меня в чувства!

Я словно думаю и не думаю вовсе, какие хорошие чувства. Теплый поток гормонов как ударная доза героина, делает меня счастливым. Я забыл всю боль в жизни, так мало памяти остается, что последняя мысль гибнет от предвкушения следующей. Мы в ритме, мы отдаемся в рабство любви и не просясь на свободу, плывем в унисон. Для такого слабого существа как человек слишком много удовольствия.

Она буквально падает на меня, кусает за шею, оставляя кровоточащие царапины, целует до тех пор, пока губы не синеют от усталости и асфиксии. Руки почувствовали волю, и я, лаская подушечками пальцев, исследовал каждый сантиметр ее тела. Один раз даже дернул ее за хвост, не знаю понравилось ли это, но она, сладко вскрикнув сжалась еще сильнее.

Ничто не повышает самооценку мужчине, как женщина, кричащая в экстазе. Ее тело словно изысканный музыкальный инструмент, и я желаю стать лучшим музыкантом, чтобы он не переставал играть. Я хочу сделать с ней такое, что даже моё подсознание краснеет. Наши тела настолько наэлектризованы что энергии хватило бы на сотни космических станций. Я был уверен, что не смогу быть счастливее чем сейчас, какой же глупец… С каждой секундой я побивал рекорды.

— ВНИМАНИЕ ВЫ ПОЗНАЛИ СТРАСТЬ!

— ВАМ ДАРОВАНА СПОСОБНОСТЬ — ЧУВСТВА! Информация в процессе усвоения. Мне было так плевать, что он там говорит…

К окончанию мы оба, мокрые и счастливые, лежали и прерывисто дыша, смотрели в потолок, нам вновь сделалось стыдно. Люди слишком многое связывают с сексом, мне кажется, им всё только начинается. Настоящая близость глубже — ласковые прикосновения, спокойный взгляд и ровное дыхание рядом…

— Как насчет сменить покрывало? Лисица первая разрушила тишину, думаю так даже лучше, всё-таки она уже взрослая тетка.

— Что⁉ Тетка⁉ От возмущения хвост трубой встал.

— Я мигом, сейчас поменяем! Клянусь, я не произносил этого в слух!

Во мне словно батарейки заменили, я бегал по дому, собирал чистые вещи и выпил цистерну воды. — Кстати, а ты заметил, что твои губы так подходят моим. Такой нелюдимый юноша как я, еще не привык к открытому флирту, если бы не сила воли, я бы раскраснелся как первоклассник, забывший стих.

— Извини, я такой невнимательный, нужно проверить на деле еще пару раз.

— И ты извини, но выспаться я тебе не дам. Она хищно улыбнулась. Тут я понял, что мне предстоит выпить целое озеро, эта хищница выжмет всё до капли.

Когда я вновь почувствовал её объятия, возникла мысль — это, наверное, даже приятнее чем найти деньги на улице.

* * *

Два следующих месяца мне посчастливилось жить в раю. Любовь — это океан, если хочешь можешь только помочить ножки на берегу, но я хочу нырнуть с головой и утонуть в его глубинах, к черту кислород! Я всё больше не человек и теперь мне подарена способность чувствовать.

Не знаю каким местом, но я ощущаю её эмоции, угадываю настроения так, словно мне кто-то шепчет на ухо подсказки. Когда ей грустно, достаточно просто обнять и несмешно пошутить, а когда ей требуется успокоение, я веду ее в лес и веду за руку.

— Знаешь, в последнее время я стала такая озабоченная… Ой! Я озадаченная, я хотела сказать озадаченная!

— Ахах, а ну иди сюда. Я резво поднял ее на руки.

— Невероятно! Ты такой худенький, но столько силы в руках… Дразнить вздумала… Но я не злюсь, ведь в таком положении её волосы щекотят в носу.

— А слабо залезть мне на плечи? Очень часто, её легче взять на слабо, чем просто взять.

— Думаешь, я испугаюсь, если залезу так высоко? Она укусила мою ушную раковину и приготовилась.

Я присел на корточки, и Лалинда закинула ноги мне на плечи. Я и не догадывался, насколько тяжело это будет. Всё-таки нужно было почитать технику безопасности для беременных. Треснув суставами, я кое как выпрямился и сделал маленький шажок. — Это один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для всего человечества.

Она почувствовала, что у её суженного коленки трясутся и закричала.

— Ужас! Опускай меня на землю! Мы разобьемся. Но так как я только учусь быть настоящим мужчиной, проигнорировал, стиснул зубы и пошел дальше. Было весело и страшно.

Когда Лалинде хотелось заботы, мы менялись местами, и я купал её. Намыливал каждый уголок тела по два раза, расчесывал волосы, гладил и массировал кожу. Разумеется, каждый такой сеанс мытья заканчивался предсказуемо. От наших криков шли вибрации по воде и брызги летели во все стороны.

Когда она желала меня, я отдавался до последнего кусочка. Я заметил, что ей как женщине необходима ласка, после молодого тела, она забывает про тысячу мелких забот, сотню надуманных проблем, десятку неотложных дел. Она ни в чем не нуждается, ничего не желает, сладострастие заменяет, исцеляет и утешает во всем.

Новая жизнь была ценна именно такой, где я мог обеспечить ей счастье. Она стоило того, чтобы помучиться пару десятков лет на старой планете и посидеть немного в рабстве. Честно, она была так хороша, что я готов был бы ради неё погореть пару тысяч лет в аду.

Сейчас я могу провести рукой по воздуху и почувствовать счастье в атмосфере.

Пока она резала фрукты, я не удержался и заявил. — Ты так красива, что я отказываюсь моргать.

— Что за глупости, перестань… Она отмахнулась.

— Я предельно серьезен. Поначалу она усмехалась, но вскоре…

— Ужас! У тебя глаза покраснели и слезятся, а ну моргай!

— Стану моргать, если поцелуешь. Она резво, со всей прытью беременной лисицы набросилась на меня.

Как выяснилось позже и она кое-что умеет.

— Помоги мне я застряла!

Я захожу в дом и вижу, как она застыла в странноватой позе, выпятив пятую точку держит голову под кроватью. Радикулит наверное… Я ложусь к ней и обеспокоенно спрашиваю — Ну и как тут можно застрять? Спину скрутило?

— Ты что, совсем не понимаешь намеков… Какие тут намеки, женщине могла грозить опасность…

— Тогда, может принесешь мне водички? Только помни, посуду мы замочили на ночь. Придумай что-нибудь. О боги! Вы бы видели её ехидную улыбку. В ней было всё — коварство, надменность, ребячество. Она играется со мной как кот с мышкой.

Я бегал туда-сюда десяток раз чтобы напоить ее. Когда мы целовались, вода немного расплескивалась на одежду, и она заявила — Ну вот, я вся намочилась, помогай снять.

* * *

Моя любимая развратная лисица. Она занимает главную роль в моей жизни.

Она дороже всех благ на свете, единственное живое существо способное даровать положительные эмоции. Она для меня как аппарат жизнеобеспечения, как инсулин для диабетика, как кардиостимулятор для сердечника, как химеотерапия для ракового больного, как тяжелые наркотики для пятнадцатилетних мальчишек, как нежелательная беременность для шестнадцатилетних девчат — жизненная необходима!

Она не просто объект бесконечного обожания, она мой гарант от попыток самоубийства.

— Помоги мне снять сапоги.

— Зачем ты их напялила, они самые неудобные…

— Я просто хотела тебе нравится, они самые красивые. Если она продолжит в таком духе, я начну возводить идолы из дерева и поклоняться ей как богине.

Пока я разжигал волшебные травы, отгоняющие насекомых на сотни метров, она пела — Скоро будешь ты большой, как тебя учить я не знаю, чтобы стал таким как я мечтаю. Её живот заметно вырос, уже совсем скоро.

— Поможешь мне вырастить ребенка похожим на тебя? Звучит как самый лучший комплимент мужчине.

— Я думал, ты желаешь ему добра… Уверен, даже матери алкоголичке, регулярно роняющей ребенка на пол головой вниз, под силу воспитать человека достойнее чем я.

Я почувствовал, что глупых шуток хватит и просто поцеловал ее в губы, а после в живот. — Вместе мы всё преодолеем. Я как угольный котел, Лалинда подкидывает сколько горючего, что у меня энтузиазма на постройку целого дворца! Тем более с новым организмом я могу работать за десять человек, ни разу не вспотев.

В те дни я был одурманен и со всем забыл, что счастье изобрели не для меня.

— Мне нужно дойти до деревни, я вернусь еще до темна. Подай, пожалуйста, тот сарафан.

— В таком длинном не запутаешься?

— Если подруги увидят мои колени, то подумают, что я драила полы всю ночь… Она озорно улыбнулась и добавила — В следующий раз будь бережнее, я всё-таки сейчас не в самой лучшей форме. На последних словах она обвела руками живот.

— Хорошо, буду работать над ошибками каждый день, а лучше ночь, а лучше и день и ночь. Безмятежная и счастливая она чмокнув меня в щечку попорхала по делам.

— Я мигом! Готовься! Вернусь и спуску тебе не дам! Я успел заскучать, как только она переступила порог.

* * *

Вечером Лалинда не вернулась… И завтра утром тоже…

Я накрутил себя до состояния взвинченной пружины! Наматывал круги по комнате так, что деревянный пол рисковал воспламенится. Мне казалось, что что вот-вот голос в голове произнесет — внимание, вы познали тревогу! И вознаградит чем-нибудь полезным, но сейчас не тот случай. Может быть у ней начались роды и пришлось задержаться или… второго варианта не последовало, я выглянул в окошко и увидел дым на горизонте.

Сердце забило тревогу! Я побежал, спотыкаясь на каждом шагу. Деревня показалась уже через двадцать минут. Та самая! Откуда я сбежал! Выходит, я петлял кругами по лесу и в конце вышел чуть ли не в плотную к ней!

Большого пожара не было, горело от силы пара домов, вот только почему звери кричат? Кто-то горит заживо. Вместо прохожих, бьющих тревогу, шагают волки! Никогда не замечал их раньше… Высоченные, мускулистые в тяжелых доспехах. Вижу, как они выбивают окна, вытаскивая из дома имущество, а тех, кто сопротивляется, колют мечем. И где-то тут моя Лалинда.

— О! А ты что тут вынюхиваешь⁇ Я повернул голову и увидел молот. Волк решил поиграть с моей головой в игру — бей крота. Эхх, я б в разведчики пошел, пусть меня научат…

Глава 7

Кого бог хочет вознаградить, тому он посылает много счастья и много страданий. Только те, кто ощутил оба спектра эмоций, способны прожить более полную жизнь, в отличие от тех, кто всю жизнь как сыр в маске катается. Если бы я предстал перед ним, я схватил бы мерзавца за грудки и, угрожая расправой, требовал бы свою долю масла, я хочу в нём кататься.

Когда уже настанет моя белая полоса…

Если Творец есть, то он слишком некомпетентен, я считаю что даже выпускник бордюрно-ремонтного колледжа более профессионален. Для Бога не имеет значения, будешь ли ты резать себе вены или нет, собираешься ли прыгнуть с крыши или потерпишь еще несколько дней, ему абсолютно все равно, забьет ли пьяный отчим своих детей этой ночью или нет.

Этот идиот дал свободу выбора только людям и тем самым испоганил целый мир. После пережитых мною событий, о которых я расскажу позже, я пришел к решению, что если он не заберет свободу назад, то я лично уволю его и займу вакантное место. Ни у кого больше не будет выбора. Мир будет вращаться по моим хотелкам, и дай вам всем удачи, чтобы я не потерял последние остатки разума, в то время как шагаю вверх по карьерной лестнице.

* * *

Удар был неимоверной силы, если бы не волшебные кости, то череп треснул как спелый арбуз. Холод пронизывает каждую клетку тела, лежащего на холодном бетоне. Дышать затруднительно…. На шею нацепили металлический ошейник на цепочке, а на руки кандалы. Голова и без того болит, так кто-то еще и противно хлюпает рядом…

Сердце кольнуло, интуиция умоляет не открывать глаза, затянуть мгновенье на подольше, ибо знает, как только мои глаза увидят мир, он не будет прежним ровно, как и я не останусь собой.

Лучше бы я умер… или вырвал глазные яблоки.

Первое, что я увидел, — пленники у стены, в основном молодые женщины, а по центру помещения огромный злобный волк, брызжущий слюной, насилующий женщину. Она кажется бесчувственной, как будто душа мертва, а тело продолжает жить по инерции. Стеклянный взгляд направлен в потолок.

На ней живого места нет, не знаю, что с ногами, но они выглядят так, словно о них тушили бычки. Груди исцарапаны и изодраны, лицо в кровоподтеках, один глаз вырван, а кончик носа откушен, прекрасные лисьи уши отрезаны.

Словно почувствовав родной взгляд, она повернула голову и встретившись со мной глазами, тихо прошептала — Не смотри… пожалуйста…

Любовь всей моей жизни насилуют у меня на глазах.

— Потаскушка! Не отвлекай! Недовольный волк ударил лисицу по лицу, схватил ее за волосы и хорошенько приложил головой о пол четыре раза. Кровь тонким ручейком потекла из разбитого черепа, в мою сторону. Я впервые возненавидел подаренную способность «чувствовать», я чувствую, как жизнь покидает её тело.

— НЕЕЕТ! Я дернулся к нему, но тут же отпружинил обратно, обруч на шее уперся в горло. Волк увидел жалкую попытку и зарычал от смеха. — Ахаха, ничтожество, что ты собираешься делать?

— Подожди она еще не остыла, как закончу тут, займусь тобой. УБЬЮ!!!

Неужели эта сталь прочнее моей ненависти⁉ Кровь холодеет в жилах от понимания, что она умирает в эту секунду, в глазах пестрит от гнева. Я тянусь к нему забыв о боли, желаю уничтожить эту тварь! Я хочу убить его! Каждая клеточка моего тела желает его смерти! Всё моё естество требует расправы! Я бы отдал душу дьяволу за возможность укусить его!

Ненавижу! Я ослеп от ярости! Мысли загустели и становятся темными, пронизанными злостью, я могу думать только через призму черной ненависти. Все искажается вокруг меня, я больше не соображаю и просто издаю собачий лай в его сторону.

Ободок на шее глубже впивается в горло… я не могу дышать, ну и не надо! Железный круг уперся в подбородок и рвет кожу на лице. Руки болят, кожа давно сползла на запястья, но проклятые кости не могут сломаться! Кровь брызжет из носа! Ненавижу! Ненавижу! Боже, почему ты сделал человека таким слабым!

— ВНИМАНИЕ ВЫ ПОЗНАЛИ ГНЕВ ИСТИННОГО ЧЕЛОВЕКА! ВАМ ДАРОВАНА ЭВОЛЮЦИЯ! В тот момент я не был в состоянии разобрать хоть слово.

Рядом с моим скрюченным телом возникла тень — величественная тень с гордой осанкой. Я даже мимику разобрать могу, она насмехается надо мной! Темный силуэт протянул мне руку, как собаке. Знание приходит… если ответить на рукопожатие, то я выйду из себя и уже не смогу вернуться.

Мне уже так всё равно…

Я ухватил ладонь и почувствовал то, для чего еще не придумали слов. Могущество, возможности, с каждой секундой душа расцветает, я словно прикоснулся к чему-то запретному. Тень старается отдернуть руку назад, но я не ослабляю хватку. Он разозлился и оперся ногой о мою голову, тянет потянет, а вытянуть не может… как изголодавшийся пёс, я впиваюсь в ладонь зубами.

МОЁ!

Призрак мерк всё сильнее и в конце испарился, вот тогда я и вернулся в реальность. Стоило снова осознать себя, как на голову свалилось очередное испытание. Физическая боль незнакомых масштабов. Все мышцы, ткани и органы заплясали в организме, кожа растрескалась как яичная скорлупа, кровь сочится из тысячи мелких трещин.

Тогда я еще не понимал, что внутри меня умирает человек…

Это все еще я? Я теряю самого себя. Эмоции, характер, немногочисленные принципы, сформированные за жизнь, безвозвратно уходят. На смену им рождается нечто черное, то, что ни одна планета не должна терпеть на своей поверхности, такое лучше сразу абортировать.

Какие гнусные мысли… я не хочу так думать, не желаю становиться подобным. Меня отрывают от меня, это хуже, чем ребенка отнять у матери. За что мне всё это… я просто хотел щепотку нормально жизни.

— А что такое нормально? Спросил некто чуждый этому миру.

— Я не знаю, просто отпусти меня, незнакомец, отправь вслед за Лалиндой…

— Я важнее чем она, нас разлучили на долгие столетия! Но теперь мы вновь станем едины! Он несет околёсицу, но я словно под гипнозом, начинаю верить…

Не знаю моё ли это подсознание, но я очутился на вершине заснеженной горы, от куда так удобно управлять миром. Передо мной лишь огромная глыба изо льда. Каждая секунда пребывания здесь убивает меня, душа вымораживается…

Некто запертый внутри льдины шепчет — Разбей… Выпусти меня… Замкни круг.

А к концу перешел на крик!

— ВЕРНИ!

— МНЕ!

— СВОБОДУ!

— Вложи в удар всё чем ты дорожишь! И…

— Не пожалей об этом! Продолжил фразу за него!

Я вложил в удар душу и лед треснул, меня больше не осталось, сознание пустеет, я рискую исчезнуть навсегда.

— За мной не заржавеет! Дух, вылетевший из льдины, вливается в образовавшуюся пустоту, он спас меня, то есть, я спас себя, я теперь он… или наоборот… не могу понять.

Это теперь не важно! Отныне я сам себе враг! Сам себе друг! И сам себе господин!

ЧЕЛОВЕК УМЕР! ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИСТИННЫЙ ЧЕЛОВЕК.

* * *

— ВНИМАНИЕ! ЭВОЛЮЦИЯ ПРОШЛА УСПЕШНО! ВЫ ИСТИННЫЙ ЧЕЛОВЕК!

— ТРЕВОГА! РАССУДОК ПОВРЕЖДЕН!

— ВОЗМОЖНЫ НЕОБРАТИМЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ!

— ПОПЫТКА НОРМАЛИЗОВАТЬ СИЛОЙ ВОЛИ!

— ПОПЫТКА ПРОВАЛЕНА!

— РАЗУМ ПОВРЕЖДЕН!

— Пошел к черту! Мне некогда тебя слушать!

Как будто три литра уксуса выпил, как же нехорошо… В сознании шепчут тысячи голосов, они провоцируют меня, пытаются вывести на эмоции. Множество ругательств сливаются в одну чокнутую мелодию.

Эта музыка как колыбельная для самого сатаны! Она ищет способ вырваться наружу, умоляет меня высвободить злобу и агрессию. Нечем заткнуть уши, невозможно спастись от воздействия и в конце концов, в симфонии я нахожу истинное «я», моя сущность — сумасшедший ублюдок!

Как только музыка подступила к горлу, в темнице раздался хохот гиены. Отвратительный смех переключил внимание публики на меня. Осмотрев пыточный подвал, я понял, что здесь необходимо присутствие дьявола!

Художник в голове нарисовал нужный образ, я пожелал, и в тот же миг начались страшные метаморфозы.

Губы рвут растущие клыки. Все мясо вместе с кожей сползло с ладоней, так непривычно видеть на месте руки голую кость… Фаланги вытянулись и заострились в когти. Изо лба начали расти рога, жуткие ощущения, словно голову дерут напильником.

От такой боли можно сойти с ума, собственно, я и сошел…

Спину ломит… из лопаток пробиваются крылья. БОЛЬНО БЛИН! Если бы под рукой был пистолет я бы застрелился, жжётся так, будто на спину утюг положили.

— Что за хрень! Волк схватился за кинжал, но как может зубочистка навредить телу истинного человека. Цепи лопнули как пластмасс, меня распирает сила. Лицезрев жуткую демоническую тварь, он попятился назад и завопил.

— Эй! Наверху! Все сюда! На помощь! Поздно кричать… В один прыжок я наскакиваю на него и начинаю рвать шею как собака. Методика проста — откусил и выплюнул. Первый укус содрал кожу, второй сдернул какие-то связки с мясом, третий уже выдрал трахею, после четвертого, волчья голова висела на туловище на одной полоске кожи.

— Что у тебя стряслось, наигрался уже? Мчусь в приоткрывшийся люк и вонзаю когти прямо в глотку волчьей твари. Свобода!

Я вижу свет! Как будто снял хирург повязку, с глаз не видевших его так долго.

* * *

— Я смотрю, вы тут лежбище устроили… Всюду истерзанные пленники и довольные волки. Кто-то пьет спиртное, кто-то насилует, кто-то только готовиться спустить штаны, нависая над обнаженным девичьим телом, а те, что поцеломудреннее, развлекают себя ножом, тыча им в связанных пленников.

— Вы не успеете охмелеть, я выдавлю алкоголь из желудков. Наконец мою скромную персону заметили, и кто-то выстрелил из арбалета. Болт попал в голову и сделал пролысину, содрав шмат кожи с волосами. Ерунда… череп не повредит даже лазерный резак.

— Ахахахах! Они инстинктивно скучковались перед явно спятившим оппонентом, и я ворвался в толпу раскручиваясь как юла. Ситуация в точности, когда мама забыла надеть крышку на блендер. Невероятно острые когти даже не чувствуют сопротивления плоти, костей и металла. Я словно ласкаю воздух в то время, как мясо летит во все стороны. Один взмах ниже пояса и кобели перед смертью становятся суками.

Прекрасное новое тело. Я пропустил один удар молотом в правый бок и ощущения не страшнее, чем когда тебя просто задели плечом в переходе, а вот у волка руки трясутся, словно он кувалдой ударил по резиновой шине.

Ему я вспорол брюхо и потянул внутренности прочь из организма. Я наслаждался ужасом в его глазах. Забавное получилось состязание, я вытащил толстую кишку на полтора метра и он, испугавшись, в панике начал тянуть её обратно, пытаясь запихнуть в живот.

Зря я в школе не перетягивал канат, это веселее чем мне казалось. В конце я задушил его этой противной змеюкой.

— Все сюда! Тревога! Нападение! Волк закричал в окошко на всю улицу. Мобилизация значит…

Возможно, что я сегодня крови пролил больше, чем выпил воды за жизнь. Трупов много, если каждой отрезанной конечностью украшать елку к новому году, то тайги не хватит. Стая волков редеет, я скашиваю их как крестьянин пшеницу. Когти утопают в телах, перемалывая органы в винегрет.

Весело бить по лицу и наблюдать, как глазах словно лопнувший жесток, смешиваются с соплями и стекают вниз по подбородку.

В руках силы немерено. Хлопнув одному по ушам, я расплющил его череп как консервную банку, больше так делать не буду… потом долго приходится отряхивать руки от мозговой жидкости. Ради разнообразия, я пытался бодать рогами, одно удачное попадание прошибает туловище насквозь.

Кусочки органов зацеплялись за рога и выглядели как бутерброд на шпажке.

Было смешно.

Один умелец засандалил мне копье в живот. Держит на расстоянии, словно это палка с ободком для отлова собак. Ломаю копье пополам и засаживаю обрубок в его глотку, он теперь почти как те фокусники, что глотают шпаги. Правда, умер почти сразу… но я не отчаиваюсь, у меня впереди много попыток воспитать профессионалов, заглатывающих мечи до рукояти.

Хорошо, когда у человека есть хобби, меня можно поздравить, один умудрился прожить аж сорок секунд.

Воздух загустел от страха и стал вязким как смола. Я втягиваю его ноздрями в то время, как остальные, наоборот, не могут отдышаться. Ко мне бояться подойти, всё смотрят как гибнет их товарищ и бездействуют. Я придавил счастливчика к земле и не спеша откусывал по пальцу, а когда они кончились, стал обтачивать зубы о его руку, он вопил — Да что же вы смотрите! ПОМОГИТЕ! СПАСИТЕ! Но увы, волки стояли как вскопанные, я обглодал ее до локтя маленькими кусочками.

Эмоции, я чувствую их так же ясно как холод в январе. Залитый кровью волк дерет горло, пока я мизинчиком срезаю скальп с головы, ювелирная работа. Отрезки кожи я бросаю к их ногам.

— Каждый из вас будет завидовать его участи! Я сожру вас начиная от самых пяток! Хорошей жути я нагнал, они готовы бежать прочь и сгинуть в лесу, но всё испортил голос командира…

— Отбросьте страх! Вспомните! Мы еще волчатами сосали волчицу!

— Слушай мою команду! Взять чудище в кольцо! Альфа самец заявился…

Меня окружили…

— Идиоты, крылья не для красоты на спине. Я взлетел, а после как истребитель спикировал вниз, десяток бойцов остались без голов, сразу не скажешь, я их отрезал или циркулярная пила. Альфа избрал другую тактику, его рука упала в пропасть с дуратским звуком пли, и залп и залп мне выдал пропуск в ту сторону земли.

Тело усеянное стрелами, не теряет подвижности.

— Ну и что, я словно в кактусы упал, неприятно и не более. Что может быть слаще чем глумление.

На сцену вышел командир.

— Тварь летучая, я лично подрежу тебе крылья! Удивительно, но в нём нет страха.

— Хвалю тебя, солдату оскорбительно думать о своей жизни на поле боя.

Глава 8

Волк уверенно продвигается вперед, каждый шаг полон решимости, но он не замечает пропасти под ногами. Косматый приподнял клинок, направил его прямо на меня и уставился… ну и долго вы прикажете ждать…?

— Ну, что ты замешкался? Ждешь звук первого гонга? Он понимает, что я не сдвинусь с места, в то время как бойцы ожидают, что их командир накажет дерзкое чудище.

— Умри, тварь! Пока авторитет не растаял окончательно, он бросается в бой, и, честно говоря, волку удалось меня поразить. Косматый оказался умелым бойцом, в сравнении с ним, остальная шайка заморышей казались просто детьми, которые в детстве избивали крапиву палкой представляя, что в руке меч.

Никогда не сталкивался с фехтованием раньше. С первых же ударов он рассекает мой бедренный мускул, и вонзил клинок в грудь, по крайней мере пытался. Лезвие чиркнуло по ребрам, которые служили кольчугой, охранявшей сердце.

Когда массивный клинок ударил по рогам и выбил искры, он догадался, что с костями что-то не так и начал метить только в мягкие ткани. В итоге, спустя сорок порезов, он удачно выколол левый глаз.

Публика воодушевленно скандировала — Командир! Убейте! Авторитет вожака взлетел до уровня шестиклассника, который смог пронести бутылку пива друзьям мимо кассы.

Даже жалко разочаровывать их, но это все баловство. Я закрыл глаз на семь секунд и яблоко восстановилось. Распоротые мышцы заживляются еще быстрее, словно во время битвы над моим телом трудиться невидимый портной.

— Похоже, ты из тех, кто побежит под пули, а не к флажкам. Хвалю! С тобой сложно воевать честно.

На текущий момент мой уровень мастерства — просто переть напролом, размахивая когтистыми лапами как медведь. К счастью, после эволюции меня осыпали подарками, самое время кое-что протестировать.

Взяв организм под контроль, я надул сердце до размеров бычьего, пока оно не уперлось в ребра, одновременно с этим в кровь вливалось такое количество адреналина, что даже олимпийский чемпион с отменным здоровьем умер бы за секунду.

Сердце заработало на износ, только благодаря регенерации его не разорвало на части. Кровь стремительно хлестала по телу, создавая поток, сравнимый лишь с водной стихией на ГЭС. Сейчас во мне нет ни одной шестеренки, но ощущение, словно я стал боевым киборгом. Время замедлилось.

Мир словно поставили на паузу, я вижу зависший в воздухе падающий лист, могу сосчитать каждую капельку слюны, что вылетает у него из пасти. Да и он сам двигается так медленно, будто плавает в воде.

Пока он делает замах, я разрубаю клинок на четыре части и отрезаю хвост под корень. Вожак завыл от боли протяжно как в мультике «Жил-был пёс», я решил вознаградить восходящую звезду и обняв его тело, полетел наверх. Я сейчас как продюсер, обещающий бездарной малолетке, что вознесет её к звездам.

Пока мы набирали высоту он царапался и бил локтями по голове, мне надоело, и я разорвал с ним контракт, скинув с высоты седьмого этажа. Он хоть и не кошка, но тоже приземлился на лапы. Да здравствует открытый перелом!

Публика притихла, понимаю, неприятно, когда твой кумир теряет лицо, причём в буквальном смысле. Я подрезал ему кожу на подбородке и натянул на лоб, такое я когда-то видел в видеоуроках патологоанатомии.

Далее я, поразмыслив понял, что не только волка ноги кормят, но еще и истинного человека. Когда я откусил ему большие пальцы на ступнях, вся банда разбежалась в разные стороны.

Командир смотрел в след и кричал — Помогите мне! Это приказ! В отчаянной попытке спастись, он бил меня по рогам, пробовал пинать сломанными ногами, елозил по земле, но я не обращал внимания и неторопливо жевал. Он не более чем муха, которая лезет к тебе пока ты обедаешь.

Я обглодал его ноги до самых икр, как вдруг вспомнил, что нужно спешить…

— Подожди тут, я вернусь, и мы продолжим.

* * *

Я вновь в подвале… Лалинда мертва. Еще пару дней назад я целовал её и шептал на ушко всякие приятности, фантазируя какими будут наши отношения через год, два, десять… а сегодня в обличии дьявола, стою у тела измученной супруги, и претерпеваю инфаркт.

Как бы я хотел, чтобы этот день стал чужой судьбой…

Страшный вой мук отзывается изнутри… слезы вылезают наружу. Я прижимаюсь к мертвому телу и плачу. Боль, настолько ошеломляющая, будто внутрь насыпали горящих углей. Пустота в сердце разрастается как плесень… и ее имя вырывается как последний вопль.

Я бы с удовольствием бросился со скалы, но пока рано… она оставила мне незавершенное дело. Не знаю дар ли это или проклятье, но в последний раз награда была неожиданной.

— ВНИМАНИЕ! ВЫ ПОЗНАЛИ НЕЖЕЛАНИЕ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ! ВАМ ДАРОВАНА ОДНА ИЗ КЛЮЧЕВЫХ СПОСОБНОСТЕЙ — ВИДОИЗМЕНЕНИЕ. Информация в процессе усвоения.

Если кратко, благодаря видоизменению я могу вытворять с плотью что захочу. И чтоб понять весь ужас возможностей, мне придется кое-что продемонстрировать… Господи, никогда бы не подумал, что буду делать кесарево в такой ситуации.

Я вырезаю нашего ребенка из тела любимой, а ощущения, словно это меня режут без анестезии. У нас девочка… пока в ней есть хоть одна живая клеточка, она будет жить. Я растягиваю пасть как питон и проглатываю её.

Интересно, когда Сатурн поедал своего сына, он испытывал те же эмоции?

— Любовь моя… я не смог уберечь тебя… но дочь, я постараюсь воспитать такой, как ты мечтала. Я простился с ней и ушел… нужно выплеснуть злость…

* * *

Меня привела к нему кровавая полоса, волк пытался доползти и спрятаться в ближайшем сарае. Позвольте похвастать перед вами еще одной способностью, она как приложение к видоизменению. И название ей — Пища для ума.

Истина гласит — Ты то, что ты ешь.

— Неплохая попытка, но я нашел тебя.

— Что тебе нужно сволочь⁉

— Я бы поставил перед тобой зеркало, чтобы ты сам видел, но раз его нету, я проговорю в слух. Он нервно сглотнул.

— Я вскрою тебе череп и буду жрать мозги по маленькому кусочку.

— ЧТО⁉ не подходи ко мне безумец!

Я где-то слышал, что человек может выжить даже после выстрела в голову. Сейчас проведем аналогичный эксперимент. Он вопит как кутенок, пока я постепенно вырываю его мозг кусочками, щиплю, словно отламывая крошку хлеба для голубей. Мне интересно, после какого ломтика он перестанет осознавать себя.

Ответ нашелся.

После одной пятой части съеденного мозга, из его рта потекли слюни, а взгляд стал наивным, словно у маленького ребенка. Больше не имело смысла тянуть, и я вытащил склизкую гадость, чтобы сожрать её как гамбургер.

Первое, что я почувствовал, вкус молока, которое он сосал у своей матери. Рождение Вольфранга в семье разбойников ознаменовалось неожиданным праздником на всю безбашенную группу отморозков. Отверженные обществом и привыкшие к опасной жизни, родители воспитывали будущего лидера.

Вместо школы — обучение выживанию в экстремальных условиях, вместо игр — искусство убивать. Отец, суровый как пиратский адмирал, используя побои как методику воспитания, вырастил настоящую мразь, и когда Вольфранг повзрослел, начался первобытный ужас.

Разоренные деревни, сотни убитых жителей, изнасилования, погромы — все это я переживал от первого лица. Монотонная жизнь серийных убийц, что живут сегодняшним днем, думаю вот они, настоящие гедонисты.

Это было ужасно скучно, я досмотрел до того момента, пока они не нагрянули сюда. Крупных и наиболее дееспособных мужчин убили на месте, женщин собрали в кучу и отвели в дом старосты для развлечений. В потоке зверолюдей я заметил Лалинду — она была испугана до смерти и держала живот, как самое ценное.

Когда я выплюнул остатки мозгов, я ощутил, что мои руки так же держаться за дочь… Смысл всего этого был в том, что я унаследовал все навыки, что он практиковал в жизни. Теперь при желании я могу мечем разрубить спичечную головку. Очень экстравагантный способ узнать что-то новое, а с другой стороны, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Пора навестить старых друзей.

* * *

Когда рабы почувствовали тихий скрип половиц, их тела быстро поднялись с мест и безмолвно замерли в ожидании. В помещении я подметил, что действительно впечатление, словно в зоопарк пришел. Удивительный спектр глуповатых выражений лица, открытые рты и изумление.

Встречают по одежке…

— Старик, где ты? Они поняли, о ком я говорю, и расступились.

Я увидел скрюченное и изможденное тело в углу, где обычно нужду справляют. Я чувствовал, что старик жив и будет таким еще часа четыре. Похоже, дружбу со мной ему не простили…

— Почему вы стоите позади, мои дорогие? Не признали старого товарища? Те, кто понял к кому я обратился, от страха уменьшились в размерах раза в два.

Одним взмахом ладони я разрезал металлические прутья, это впечатляет. — Мне самому ждать главного или мне помогут? Бригадира выпихнули тут же, причем усерднее всех толкали свои же приближенные.

— Что тебе нужно монстр! Зачем ты пришел? Глазки бегают…

— Я тут, чтобы проверить одно выражение из прошлого мира — «рвать пасть».

Всегда было интересно, кто его придумал и были ли у этого человека силы разорвать пасть. Я ухватил этого парня за верхний и нижний ряды зубов и начал разводить их в противоположные стороны. Первыми растянулись губы, до белесых растяжек. Следом надорвались щеки и отлетела нижняя челюсть. Он мычал как на приеме у стоматолога, особенно сильно, когда я еще и нос откусил по старой памяти. Должен заметить, в таком состоянии голова человека выглядит очень странно, особенно с вывалившимся языком.

Скучно… убийства превратились в рутину.

Далее представьте ситуацию, где голодного тигра выпустили в курятник. Через час на полу была кровавая свалка, вроде зрелищно, но мне стало еще тоскливее, эмоций я получил столько, будто все это время просто стоял в очереди за хлебом.

Единственное хорошее, в этой ситуации у меня появилось оправдание тому, что я собираюсь сожрать внутренности тридцати человек. — Теперь теперь нужно кушать за двоих.

Это как смотреть малобюджетный сериал… множество судеб и все одинаковые. Тут бог явно схалтурил и не заморачивался над сюжетом. Почти каждый из них родился тут в деревне, и начинал работать с того момента как научился ходить.

Выносили помои, мусор, дергали траву и копали ямы, таскали тяжести и строили дома. Того кто доживал до средних лет продавали как теленка, и он продолжал строить карьеру в борделе и шахте.

Но один мозг оказался деликатесом, мой неприятель с порванной пастью, его звали Демид. Судьба Демида интереснее остальных тем, что он родился далеко от сюда в Королевстве Людей! Был похищен и продан в рабство.

Новость замечательная! Во время трапезы, мне довелось испытать те же эмоции, когда в разбившемся яйце оказывалось два желтка. Далее, я видел чужими глазами как моё тело принесли в клетку, то утро по праву — день моего рождения.

Пролистывая сцены того, как его ублажали по ночам, дошел до момента, когда он получил от меня звиздюлей во время побега. Охх, как же он меня ненавидел… Необычное ощущение, когда ты, проживая другую жизнь, испытываешь ненависть к самому себе.

Видел, как они вымещали злость на старике. Били, морили голодом, не подпускали к воде, а в конце заигрались и вырвали все ногти. Ладно хватит… отряхнул руки от мозгов и пошел к нему.

Еще одно интересное дополнение к видоизменению называется — Плоть истинная пища!

Всё что требуется, просто надрезать руку на запястье и покапать ему кровью ну губы. Старик рефлекторно облизнулся и закашлял. Кровь истинного человека как лучший антибиотик.

Тело старика как тряпка раскачивалось в моей руке пока мы летели домой. Жаль только я не учел важный момент, если злоупотреблять видоизменением будет плохо, очень. В полете в глазах начало темнеть, а тело вздрагивало от судорог. Я перестал чувствовать крылья и рухнул вниз как камень.

Нам повезло, старик замедлил падение ударяясь о ветви деревьев, а я упал на мягкий живот… Ничего страшного, в моем мире беременные женщины часто пьяные падали с лестницы и всё заканчивалось благополучно. Даже дети у них получались красивыми, если смотреть при приглушенном свете…

Крылья и рога отпали как хвост у ящерицы и тут же превратились в пепел. Когти на руках начали обрастать мясом. Единственное, что осталось потустороннего — аура истинного человека, теперь даже насекомые из уважения не рискуют подлетать близко.

* * *

Старый человек очнулся… первая мысль, посетившая седую голову — это и есть тот свет? Последнее что он помнил, как его мучали в клетке… издевались за то, что он нянчился с тем сбежавшим пареньком, его первый и последний друг.

Разве на небесах не должно быть тихо… откуда эти звуки… Старик поднялся, выглянул в окошко и увидел, как на качелях покачивался его товарищ, он плакал, стонал так жалобно, что на фоне этого плача, рев белуги покажется детским смехом.

Охх, значит он тоже не выжил и ждал меня тут всё это время… Старик вновь потерял сознание.

Глава 9

Не знаю, есть ли на этой планете кофе, но и без этого знания, моё утро началось точно не с него. Я проснулся от небывалой тошноты, ощущая вкус речного ила во рту, пулей выскочил из избы и рухнул на колени под ближайшим деревом, извергая из желудка черный густой вихрь. Ствол дерева окрасился так, будто на него выплеснули пару ведер гудрона.

Какая расточительность… в прошлой жизни, я сдерживал рвотные позывы даже при сильном отравлении, ведь каждая калория была на вес золота, а сейчас сил терпеть нет, во рту настоящая агония.

Вы не подумайте, меня рвет не потому, что я сейчас в положении, просто злоупотребление видоизменением не проходит даром. Каждую секунду пока я заимствую чужие конечности, в организме скапливается особая масса, такая же потустороння как внезапно отращенные крылья. Если совсем наплевать на технику безопасности, то она достигнет уровня мозга и тот захлебнется.

Я вспомнил фразу — Нельзя бросать товарища в беде. Хороший совет, ведь бюджетное лекарство — это разделить тяготы с кем-нибудь еще, если утро станет паршивым не для меня одного, сразу станет легче.

И поэтому я окатываю спящего старика ледяной водой. Ничего страшного, у него будет возможность отоспаться на том свете. Он закричал и задергал ногами так, словно я ошпарил его кипятком.

— Ну как, пришел в себя? Спросил я, пощелкивая пальцами перед носом.

Взгляд у него как у собаки, которой наступили на хвост.

— Ало, старик, ты в себе? В ответ лишь сонное бормотание…

Я отвесил ему пару пощечин.

— Да-да я, то есть? А ты? Как? Что? В ответ на несвязный бред я выплеснул второе ведро.

— Ужас! Холодно! Я же проснулся! Зачем?

— Чтоб вонь отбить.

Он нюхнул себя и согласился…

— Где мы? Как мы? Что я? Господи… вопросы в точности как у меня в первое пробуждение. Пришлось потратить минут двадцать, чтобы хоть как-то отрезвить его и привить мысль, что он еще жив.

— Одумайся старик ты не попал на небеса, оглянись, тут даже потолок бревенчатый.

— Давай лучше знакомиться. — Как тебя зовут то? Шах и мат, этот вопрос обезоружил его. Может он не проснулся до конца, а может о себе дали знать другие старческие проблемы, только в отличии от них, он о себе знать не дал…

— Кажется… а нет, не так… может быть, вроде… а нет, это тоже не моё… Похоже, я не помню. Нда… дела. Если бы меня спросили — Скажи мне кто твой друг, и я скажу тебе кто ты. — То я был бы пустым местом.

— Давай тогда, я назову тебя Ярослав. Смешанные чувства испытываешь, когда даешь имястарику, интересно, а с младенцами так же?

— Ярослав… Мне нравится, красиво звучит, даже гордо… Так это что, получается, у меня теперь как у человека имя есть? Охх, кажется, он бы и собачей кличке обрадовался.

— Так вот Ярослав, если не хочешь, чтобы я вновь окатил тебя ведром воды, выполни задание. Мне нужно отойти по делам до вечера, за это время приведи себя в порядок и собери вещи для дальнего пути.

— А куда?…

— Мир большой старик, поживешь увидишь. Еще вопросы есть?

— Да есть, как ты себя чувствуешь? Ты бледный как смерть! А еще у тебя с животом, вздутие какое-то.

— Ну раз вопросов больше нет, я пошел, буду вечером.

Вот что мне в нем нравится это неспособность обижаться на что-либо. Ты можешь не ставить старика ни во что, делать вид что он пустое место, пропускать слова мимо ушей, и за это он никогда не затаит обиды. Раб — это воспитание, раб — это профессия, раб — это состояние души! Раб не может обижаться, в точности, как рыба не может ходить по суше. Поэтому он, просто нашептывая с улыбкой новое имя, стал метаться по дому в поисках вещей, сам не знаю каких, это было задание ради задания, чтобы занять старика.

* * *

Я возвратился в деревню, и в это время она активно заживляет свои раны. Уже есть редкие прохожие, звери самоорганизуются и оттаскивают трупы в кучу, чтоб далеко не носить. Сваливают их в том месте, где я устроил резню. Моя главная цель — выяснить, остались ли в живых те свиньи, что держали нас в неволе.

Я поджидал около четырех часов, прежде чем заметил знакомую свиную морду. Это был один из прихвостней главного хряка, который ранее, держал моё правое плечо, пока начальник кочегарил мне спину и зад.

Сейчас он войдет внутрь, чтобы проверить активы и с ужасом выбежит от туда, увидев, что все имущество превратилось в фарш.

Я стоял возле двери ведущий вниз, и как только услышал деревянный скрип, бросился ему навстречу. Мы сорвались вниз по лестнице, и завязалась борьба. В конечном итоге я вышел победителем и выбрав позу наездницы, начал методично бить в пяточек. Было нелегко нанести серьезные повреждения, его харя, заплывшая от жира, амортизирует все удары.

— Помнишь меня?

— Ты! как ты⁉ Я последний, кого он ожидал увидеть.

— Не важно! Отвечай на мои вопросы или убью! В ответ он закивал головой.

— Где твой начальник?

— Его убили разбойники!

— Следующий вопрос. Отвечай быстро и не думай — откуда я? Как я попал к вам в рабство? Всегда было интересно…

— Я нашел тебя в лесу… подумал, ты сбежавший раб.

В тот момент мне пришла в голову мысль: «О боже, какой я дурак, существует же более надежный способ добыть информацию». Казалось, по его взгляду он понял, что я пришел к этому выводу и в решительной попытке он вытащил нож из-под складок на животе и вонзил мне его в живот.

— Ахаха! Идиот! Знай своё место человек! Он стал прокручивать рукоять и лезвие затанцевало в моих кишках.

— И ты не забывай своё, свинина недиетическая.

Плевать на ножик, пусть щекочет сколько хочет, в этот момент я большими пальцами лезу ему в глаза и давлю. Он в панике стал кричать от боли и резать ножом куда активнее, как итог — распорол мне брюхо выше пупка, а я терпел и давил, давил даже усерднее, чем девушки давят черные точки своим парням. Я уже нащупал кость черепа со стороны глаз и ухватив голову стал бить ею о пол. Спустя восемь ударов он потерял сознание.

Беды на этом не закончились. Рука устала…мне пришлось минут десять елозить ножом по шее. Как же много сала, голова упрямо отказывается отсоединяться от туловища. И наконец, когда работа подошла к концу, я засунул голову под мышку как дыньку на базаре, и понес угощенье в безопасное место.

Покушал в ближайших кустах.

Промотал жизнь до момента, где он, гуляя по лесу, увидел моё тело между грибов. Отволок паренька хозяину и тот грамотно рассудив — что человек ничейный, решил приватизировать имущество. Далее посмотрел, как меня пытали каленым железом и момент с песком в глаза во время побега.

Ну вот и все, никакой тайны нет… ни ритуала, ни магии призыва, я даже не эксперимент безумного ученого… Для чего я здесь?

Больше в деревне делать нечего… меня ждет большой человечий город. Зачем мне туда? Дело в том, что я больше себе не принадлежу. Ранее голос сообщил:

— ВНИМАНИЕ! ИСТИННЫЙ ЧЕЛОВЕК ОЧЕНЬ ВЛАСТОЛЮБИВ! Это может сказаться на вашем характере.

После эволюции, я чувствую жгучую потребность помыкать кем-нибудь, указывать слабым на их место снизу, втаптывать в грязь недовольных… Я знаю, что если воспротивлюсь желанию и останусь жить отшельников в лесу, то сойду с ума от простой жизни и от желания командовать, начну дрессировать кузнечиков.

Отныне, я раб своих потребностей…

* * *

Вместе с Ярославом мы садимся на украденную лошадь и мчимся сквозь лес. У старика глаза на мокром месте, он радуется как щенок, выглядывающий из окошка машины. Вот что бывает, когда цепного пса выпускают за забор. Жаль мне не под силу испытать маленькую радость, этим проклятым лесом я успел налюбоваться после побега…

* * *

— Тут мы сделаем привал. Побудь с лошадкой, я скоро вернусь… Сказал я и пошел в кусты. Ярослав подумал, что меня зовет нужда и просто махнул рукой.

Я притормозил на поляне и приготовился…

Вы когда-нибудь представляли, о чем думает провинившийся самурай перед харакири? Могу предположить, что ему так же страшно, как и мне. Нож застыл в паре сантиметров от живота, а руки дрожат так, что я пару раз ронял его на землю. Антисептика тут нет, поэтому обеззараживаю доступными средствами, вытер об штанину приговаривая, раз — два — три, микробы не вошли.

Женщины переоценивают роды.

В моем прошлом мире малолетки боялись рожать даже одного и считали деторождение, большим достижением. Искренне верили, что за этот подвиг всё человечество должно их благодарить. Глупости… если подумать, то всего сто лет назад, простая деревенская баба спокойно рожала с десяток без особых проблем, и это в условиях антисанитарии.

Вот и для меня, это всё равно что два пальца обоссать.

Я делаю глубокий разрез, лезвие плавно движется от паховой области выше, плывет по животу как корабль по волнам. Кровь зашлындала наружу, возможно, я чуть переборщил когда пропахал ножом до грудной клетки.

Далее, вырываю младенца как засохшую жвачку. Переживаю секунду, две, три… И, наконец, раздается детский плач. Я начал что-то решать в этой жизни… теперь я не только отнимаю жизнь, но еще и улучшаю демографию.

У меня на руках миниатюрная версия Лалинды. Я ощущаю биение крохотного сердца. Кто бы мог подумать, что на двух ладонях поместится новая жизнь, новая судьба, новая личность, история, радости и разочарования. Раньше я интерпретировал плач младенца как «Нет, не здесь! Не надо! Я не хочу быть рожденным!» Но сейчас мне кажется, что она плачет от того, что никогда не узнает, что такое мама.

Маленькое чудо не может открыть глаза, она беззащитная как слепой котенок. Вдруг лисичка ухватилась за мой большой палец и меня словно током ударили… Какое знакомое родное тепло… Точно! Я назову тебя в честь старой подруги… — Мару.

— ВНИМАНИЕ! ВЫ ПОЗНАЛИ ЖИЗНЬ! ВАМ ДАРОВАНА ОДНА ИЗ КЛЮЧЕВЫХ СПОСОБНОСТЕЙ — ПОМЕШАТЕЛЬСТВО! Информация в процессе усвоения.

От неожиданности я едва не уронил лисичку. Кровь потекла из носа, кажется, голова сейчас лопнет… очень много информации. Сразу стало ясно, что помешательство — это целый мир. Небесный хирург словно пришил мне пару новых органов чувств. Ощущения похожи на вчерашние, когда Ярослав накормил меня не теми грибами. Я вижу разноцветную энергию вокруг, различаю цвет души в теле, весь мир запестрил красками.

Меня отвлек детский плач, принцесса хочет кушать… Видоизменением я, конечно, мог бы приделать себе пару интересных штук на груди, но это уже слишком…

Есть другой способ.

Мой ноготь заострился до скальпеля, им я надрезаю руку, и двумя пальцами словно это щипцы, вытаскиваю вену наружу, протягиваю ей в маленький ротик, и она пьет венозную кровь как сок из трубочки.

Рука щекотно немеет, так вот что чувствуют люди, когда жизнь медленно утекает из тела. Вижу, как цвет ее души меняется с белого на ярко красный. Интуиция истинного человека подсказывает что это к добру.

По возвращению, когда Ярослав увидел сдувшийся живот и девочку лисицу на моих руках, он чуть слюной не подавился.

— Дружище, а что ты вообще за человек такой?

— Если хочешь знать, то слушай, но очень коротко. — Я как человек только с волшебным телом. Могу тело менять как захочу, ну рога там отрастить к примеру, или крылья… Думаю ты многое увидишь со временем.

Он осмыслил сказанное и ответил — Да ты прав, мир куда интереснее. Я и не подозревал что люди так умеют.

* * *

Одно из ответвлений помешательства гласит — Сила в знании.

Утром я приступил к тестированию новой способности.

— Скажи мне Ярослав, а что такое электричество?

— Эле… что? Я даже слова такого не знаю.

— Подойди ко мне. Он приблизился, и я вдарил ему щелбан по лбу. Это касание должно передать информацию.

— Ай, ты чего… Стой! Я вспомнил! Электричество — это такая штука, которая по проводам течет и еще людей иногда убивает. Стоп! А откуда я вообще это вспомнил⁉

Вот примерно так оно и работает. Теперь у нас с ним одинаковые познания в физике. То, что я усвоил за девять лет школы, он познал за секунду.

Помешательство позволяет мне воздействовать на психику и внутренние органы людей. Начнем с небольшого эксперимента, лабораторной мышкой останется Ярослав. Пока мы идем, я таращусь на его затылок семь секунд и на восьмой, он присел на корточки схватившись за голову. Отлично, мигрень работает. Теперь попробуем сердце прижать… и чудо! Почти сразу старик схватился за грудь.

Я хотел еще поколдовать с его мочевым пузырем, но не успел… Мир стал красным, но не от конца света, просто у меня кровь из глаз потекла.

Ясно, с этой штукой лучше не баловаться, а то мозг словно в микроволновке запекли. Последний эксперимент так же закончился неудачно. Я решил добавить нам пару лошадиных сил и напоил кровью лошадку, она подохла в страшных конвульсиях почти сразу.

Думаю, проблема в дозировке. После этого инцидента, Ярославу я разводил обычную кровь в воде, а вот Мару от вены было сложно оторвать. Очень часто в знак протеста она рвала их зубами.

Ночи в лесу холодные… мы спим, прижавшись друг к другу. Я обхватываю Мару, а ко мне сзади прижимается Ярослав.

Вот же дожил…

* * *

Терпеть ее плачь прошлось недолго, всего двадцать дней. Благодаря сбалансированному питанию, она растет по часам и уже вымахала до трехлетнего возраста. Старик никогда детей не видел и ничего не заподозрил, думает это нормально.

Вообще, Ярослав сильно привязался к ней. Когда я иду охотиться он сторожит Мару, играет с ней в догонялки, корчит кожицы, по старым воровским замашкам в тайне подкармливает её ягодами, которые крадет с общего стола. Ярослав относится к ней как к родной внучке, он становится веселее и молодеет, когда лисичка рядом.

Я решил сделать ему подарок и отвесив Мару щелбан, направил к нему. Она громко крикнула первое слово — Ярослав!

Она смеялась, а старик плакал от счастья… Думаю в тот день он полюбил своё имя больше всего на свете.

Глава 10

Большинство живых существ зависимы от других и вынуждены паразитировать. Многие животные не могут выжить без подчинения тем, кто сильнее, и, аналогично, существа, более развитые, например люди, не могут существовать без более сильных людей, на которых можно переложить ответственность. Так рождаются короли, так рождаются боги, и замыкает перечень могущественных зверей — истинный человек.

Сознание расшатывается, голос в голове шепчет по ночам странные комплименты… Хочет, чтобы я гордился титулом — истинный человек. Им же было сообщено, что истинный человек может стать как благом для планеты, так и ее погибелью. В то время я не мог понять, каким образом я могу угрожать целой цивилизации, но все же после этих слов, начал расширять границы мышления и особое внимание уделил природе.

Природа потрясающая. Планета, имя которой я еще не узнал, не знакома с человеком в промышленном смысле этого слова. Мир очень зеленый, настолько, что если сюда засунуть парочку экологов, то они от возбуждения не смогут контролировать эрекцию.

Аура истинного человека как лесной пожар. Животные бегут от меня, наплевав на свои территории, птицы бросают гнезда, насекомые глубже зарываются в землю. Лес становится необитаемым в радиусе пары километров, все чувствуют, что появился высший хищник. Чтобы поймать что-то съедобное, приходится подавлять злую энергию.

Эхх, много возможностей, много стресса…

Иногда люди, чтоб избавиться от напряжения, кричат на скалы, занимаются спортом, бьют жену, но я, как представитель иного вида, практикую способы поинтереснее. Видоизменяя стопы в звериные лапы, отращивая когти с клыками, коверкая позвоночник и вставая на четвереньки, я гоняюсь по лесу и вгрызаюсь во все, что шевелится.

Первой добычей стал взрослый тигр. Мы рвали друг друга минут десять, царапались, кусались. В конце он решил откусить мне голову, но я перехитрил паршивца и засунул ему руку по локоть в пасть, и он задохнулся.

В прошлой жизни я слышал смелые рассказы пьяных людей, что они ходили на медведя с голыми руками, так вот, я в целях экономии одежды зашел дальше и ходил на медведя голышом.

Я также охотился на гоблинов, в исследовательских целях. Если моя душа черная, как ночь, у Ярослава классически белая, а у Мару красная, то у зеленых уродцев она почти прозрачная, будто красок не хватило. Гоблины не способны на разговор и не понимают жестов, они похожи на насекомых, только больше. Я даже попробовал их мозг, но меня сразу вывернуло наизнанку, словно я пожевал глину… Как же я хочу узнать историю этого мира… Неспроста сюда запихнули кучу вещей, о которых писали бездарные фантасты в прошлом мире.

Ночи перестали быть холодными, мы зарывались в теплые шкуры с головой. К счастью, Ярослав окреп и может тащить их по земле. Радостная Мару запрыгивает сверху, и старик затаскивает ее как на санках.

Мы балуем ее, но ничего не можем поделать. Она пленяет наши сердца…

Я плел ей косички, готовил еду, стирал вещи в реке… Я съел немало женских мозгов и многому научился. Например, я могу делать вид, что убираюсь дома, врать о головной боли и сделать виноватым мужчину в любом споре.

Боже, какие бесполезные навыки…

Моя кровь как стероиды, за пару недель лисичка выросла до пятилетнего возраста. Она умеет говорить, не без помощи щелбанов конечно…

Как-то я услышал плач и побежал к ней — Что случилось, маленькая недотепа?

— Я писила, потом жук прыгнул, я испугалась и упала… теперь там песок. Ох, мне кажется, она сможет умилить даже дьявола. Мару — чистейшее создание. Во имя нее можно закрыть все тюрьмы на планете, за ненужностью.

А еще с ней не соскучишься…

Как-то ночью она залезла на дерево и замяукала, как кошка, требовала спустить ее. Ярослав ради внучки не только изо всех сил полез, но еще и на дерево полез.

Вот только там высота десятого этажа…

— Друг, спаси нас, пожалуйста! Я спустил старика, затем полез за ней. Ее ногти вцепились в дерево, словно анкерные болты. С трудом отдёрнул ее, и ветка надломилась. Я упал на спину с громким шлепком, но не переставал держать ее на прямых руках, как Симбу в «Короле Льве».

Она не жалеет меня…

Когда мы купались в речке, Мару решила пошутить и задержала дыхание под водой на двадцать минут! И самое веселое, она научилась скрывать свое присутствие так, что даже помешательство не помогает. Я трижды вспенил реку, пока искал ее, а она сидела на берегу и хохотала.

Вот, черт возьми! Характер как у матери.

Я уже готов был всыпать ей, как меня за ногу укусил крокодил и стал раскручиваться по крокодильи. Я словно попал в водоворот, кость конечно не сломал, но мясо с ноги стащил как кусочек шашлыка с шампуров.

— Сегодня на обед у нас экзотика… Произнес я, всплывая на поверхность. Я где-то слышал, что он как курятина на вкус.

Сегодня я круче чем Данди крокодил.

Этим же днем Мару попала в объятия здоровенного питона. Она играючи вырывалась из хватки змея, сбрасывала кольца, и потом сама ползала на нем. Питон был в шоке, а девочка веселилась, думала у них такая игра… После чего, со словами — На встречу приключениям! Сама залезла ему в пасть и порвала брюхо.

Долго горевала от того, что он умер, но и кушала змею с большим аппетитом…

Благодаря ей рана на сердце затягивается… Я стал понимать, почему многие люди находят смысл жизни в детях, это куда интереснее бесконечного потребления.

Правда, нюансы тоже есть…

Когда я ночью пошел в кустики, она выскочила и прокричала — Бу! В тот момент я сэкономил на слабительном…

И это все события за одни сутки! У меня двадцать лет прошлой жизни не были такими насыщенными, как этот день.

По внутренним часам мы идем уже месяца три по лесу. За это время Ярослав окончательно окреп. Кожа приобрела здоровый цвет, сухие мышцы позволяют отжаться пятьдесят раз без отдышки. Да и в умственном плане есть потепление, он наконец догадался, что дети так быстро не растут… Мару уже около тринадцати лет. Она гиперактивная, жизнерадостная и любопытная лиса.

Не спроста слово «любопытный» происходит от слова «пытать». Этим она со мной и занимается.

Началось всё с вопросов — Что такое солнце? Почему трава зеленая, а небо синее? На каждый вопрос, я бил ей щелбан, и в конце каждого дня ее лоб был красный.

С возрастом вопросы становились сложнее.

— Получается, трава зеленая, потому что внутри есть какое-то вещество, которое ее красит… А что такое вещество? Какие у веществ бывают названия? И вновь я щелкнул ей по лбу.

— Что такое вещество стало ясно, но почему ты не передал мне названия? Тут она возмутилась…

— Да потому что я не знаю, если бы знал, то не разгружал бы ящики в магазинах.

— А что такое магазин? Ох, и долгий мне предстоит вечер…

Вместо полезных знаний, я вытаскивал из головы странные факты. Я когда-то читал историю об одном придурке, который мог жрать велосипеды и самолеты. Ради опыта я увеличил стенки желудка в четыре раза и преобразовал желудочный сок в настоящую магму.

Теперь мой организм спокойно усваивает камни на ужин, кару деревьев и кости.

В те дни мне казалось, что я не против блуждать по лесу еще сорок лет. Все так тихо и спокойно, душа радуется.

Но как обычно происходит, перемены наступают тогда, когда ты уже не хочешь.

Я почувствовал зверолюдей прямо по курсу. Всего пара километров разделяет нас от судьбоносной встречи.

— Я пойду вперед, ждите сигнал. Сказал я после того, как проинструктировал Ярослава, он уже привык получать ментальные оплеухи по голове и понял, о каком сигнале идет речь.

Приблизившись, я увидел три повозки и две телеги с клетками позади, все это чудо тащили шесть лошадок. Численность зверолюдей составляет двадцать шесть особей, преимущественно крупнорогатый скот.

Крылья обходятся очень дорого, поэтому обойдусь когтями. Затягивать не имеет смысла, и я сразу же рванул напролом. Первому встречному оленю я срезал голову за один взмах руки и быстро метнул ее в быка, она полетела рогами вперед и выбила ему глаз.

— Нападение! — крикнул кто-то.

Я, как кенгуру, прыгал от одного к другому и кромсал. Когти острые, наверное, они так же остры, насколько нерушимы мои кости. Я прорезаю железные щиты, как целлофановый пакет. Не знаю, какие вещества заиграли в мозгу, но реакция стала запредельной. Как только на меня наводили арбалет, стрелок ронял его на землю от головной боли.

Помешательство в действии.

Ситуация стала похожей на конфронтацию между сорокалетним мужчиной и первоклашками. Когда остался последний, я охамел от вседозволенности и решил покрасоваться. Схватил его за руки и потянул в разные стороны. Я фантазировал, что он разорвется на две части и внутренности вывалятся наружу, но как итог, просто оторвалась левая рука…

В жизни сплошные разочарования…

Далее, я взял его за рога и думал распополамить голову, как шоколадное яйцо, но увы, просто рог отломался…

— Пощади меня!

— Ладно, с тобой каши не сваришь… что не делай, все не так… Я вогнал ему коготь в левую ноздрю и поцарапал мозг.

Он немножко похрипел и умер.

Я послал старику отмашку, и они подошли… вот только я кое-что не учёл… Мару испугалась небольшой расчлененки и заплакала, спрятавшись за спину Ярослава…

Эхх, дети нынче слабые растут…

Что радует, старик даже косо не посмотрел в мою сторону. Оно и неудивительно, ведь симпатия вынудила его полюбить меня. Не как мужчину, конечно… надеюсь. Он давно превратился в ту мать из прошлой жизни, что готова подносить чай сыну, когда он пожирает очередную школьницу, а в случае поимки маньяка, взять вину на себя.

— Мару, подойди ко мне… — она не сдвинулась с места. — Ах, да… я же сейчас, как когтистое чудовище, выгляжу… Я откатил облик обратно. — Видишь, я все тот же…

Помешательством, я старался послать ей в голову сигнал, что я не представляю угрозы и питаю к ней только самые светлые чувства. Успокоившись, она наконец-то дала себя потрогать, и я вдарил ей щелбан!

— Ай! Значит, они были плохими… Тихо произнесла Мару… Может нечестно было прививать ей мысль, что куча растерзанных тел на земле, это вариант нормы, но время сейчас такое, нужно рано взрослеть.

— Пойдемте лучше полюбуемся на живых.

Повозки с клетками были набиты людьми, разумеется, для дальнейшей продажи. Одна женская другая мужская. Их расфасовали сюда как шпроты в банку. Я сдернул покрывала с клеток и увидел кучу нестиранных тел.

Мару с интересом рассматривала их как на выставке животных, а вот я, увидел перед собой узников концлагеря. Покусанные насекомыми, грязные, волосы как солома, кожа расчесана до крови, а еще от этой толпы пахнет гнилыми зубами.

Да уж… и зачем они вообще нужны, с точки зрения товара это некондиция.

Может просто съесть их, хоть мультики посмотрю…

Блин, в последнее время я наблюдаю странную тягу к каннибализму. Хорошо, хоть Ярослав не замечает мои голодные глаза во время ужина, ведь больше чем в тарелку я смотрю на него.

Рабы глядят на меня как испуганные попугайчики в клетке. Я осмотрел их… десять мужчин и семь женщин. Негусто.

Пришло время, я решил немного сымпровизировать и сыграть роль крутого харизматичного лидера.

— Дамы и господа, вам сильно повезло, что я проходил мимо. И в двойне повезло, что я решил набрать себе команду умелых бойцов.

— Я завидую вашему везению ведь мне в отличии от вас крупно не повезло, вместо бойцов я наткнулся на живые кости, обтянутые кожей.

— Но это дело поправимое, я готов взять вас, людишек, под своё крыло. Выпустить из клетки, накормить, одеть, и в общем я обязуюсь стать вам роднее матери. И стану, ведь симпатия поработит их.

— От вас в качестве ответной платы, требуется всего лишь служить мне как господину остаток жизни.

Может зря я обратился к ним как к «людишкам». Окончательно перестал считать себя человеком.

Спустя минуты четыре один из них не выдержал.

— Ты что несешь сопляк, на солнце перегрелся⁉ Ты кем себя возомнил⁉ Открой клетку немедленно! Мы домой хотим! Мужчины явно не в восторге…

— А если не открою? На мой вопрос все замолчали, кроме…

— Девушки согласны, только выпусти нас пожалуйста. Хмм, на этот раз послышался женский голос.

— А почему ты решаешь за девушек? — Спросил я.

— Мы сестры, и я старшая в семье, я могу говорить за всех. Остальные девчата согласно закивали.

— Отлично, ну что же, мужская часть не хочет прислушаться к мнению прекрасной половины?

— Я согласен на всё, только дай воды… Этот в отличии от дерзкого юноши, совсем не знает что такое гордость, он бы и дочь продал за пару сухарей.

— А я не согласен! Ты не имеешь права держать нас взаперти! Большая часть ведут себя как мыши, а вот он другое дело…

Правда, немного злить начинает…

— Ты как минимум должен отработать своё спасение… Спокойствие, только спокойствие…

— Я ничего тебе не должен!

Как-то!

— Что за странная компания, сколько тебе лет, что ты указываешь мне как жить?

Он!

— Почему тут только ты, какой-то старикан и мерзкая зверолюдка?

Разошелся!

На его последних словах аура дала течь, все моментально покрылись мурашками. Видит бог я хотел по-хорошему, но таким сволочам дай палец, и они руку откусят.

Охх, представлю на мгновенье, что я воспитатель в детском саду.

— Похоже ты из тех, кому в одно ухо вошло в другое вылетело… Но не бойся, хирургия решает все проблемы. Люди пораскрывали рты, когда я голыми руками разогнул прутья. Смельчак не успел даже испугаться, а я уже порвал ему ушную раковину. Остатки уха я откусил и выплюнул в сторону остальных мужчин.

— Сквозняков не будет, теперь слова точно задержаться у тебя в мозгах.

Глава 11

Тот, кто не может завоевать доверие лаской, найдет обходной путь. Я влюблю в себя того, кого захочу. Истинный человек имеет свойство быть «нужным», он как господь бог. Не важно, сколько людей он убил, какими изощренными методами, будь то утопление, сжигание или отправка к отцу, который забьет семью после очередной ссоры, они будут любить его. Он как пьющая мать, ты можешь испытывать смешанные чувства к творцу, но одновременно с этим понимаешь, что никогда не сможешь вышвырнуть его из своего сердца. Только в отличие от божеств, я еще могущественнее и гибче по характеру.

* * *

Пока он орал и в панике пытался заткнуть пальцем щель в голове, я присвистнул и обратился к Ярославу — Освободи всех, а этому подорожник к голове приложите.

— А что такое подорожник? Лень щелкать его по лбу…

— Не важно, просто нарви любой травы и утрамбуй.

— Будет сделано.

Многие из людей, когда вышли из клетки, по достоинству оценили учиненную резню. Самый лучший комплимент выражали их желудки. То, как их рвет соляной кислотой, лучше всяких аплодисментов. После увиденного они смотрели на таинственного юношу со страхом.

— Как только вам надоест тошнить, соберите с трупов доспехи, оружие и отмойте их от крови.

Пока они пытались разжать мертвые пальцы с рукоятей мечей, мы с Ярославом и семью сестрами грабили основную часть. По наследству нам достались различные крупы, вода, вяленое мясо, золото и сухари.

— Как тебя зовут, старшая сестра? Обратился я к той, кто выражал волю ковена.

— Емельяна. Робко обронила она…

— Так вот, Емельяна, берешь под свое шефство сестер, а сама будешь выполнять распоряжения Ярослава. Он главный исполнитель моей воли, советую тебе обольстить его, чтобы иметь возможность манипулировать мной через него. Только учись делать так, чтобы он не замечал такие вещи. Ярослав и Емельяна малость смутились от моих слов, а значит, моя задача засмущать двух взрослых людей выполнена.

— Друг, отойдем на минутку. Я отозвал Ярослава чуть в сторону.

— Учись руководить. Безропотных солдат мне и без тебя хватит. Нужно вспомнить учебное пособие младшего руководящего персонала из прошлой жизни.

— Примеряй шкуру лидера, гоняй женщин по чем зря, придирайся к мелочам. Делай так, чтобы они каждый день жалели, что не умерли при рождении. Каждая девка должна проклинать всё на свете плача по ночам в подушку и вздрагивать от судорог. Её тело должно изнывать от того, что она весь день провела на ногах.

— А так правда нужно? Он малость размяк от таких слов.

— Конечно, я так с шестнадцати лет работал, скидывай на них все обязанности что сам выполнял.

Он был за служанку все это время и, если честно, меня сильно напрягала наша компания. Маленькая девочка в роли дочери, я в качестве добытчика, и старик охраняющий очаг.

Пора дедушке взрослеть.

— И вот тебе моё дружеское наставление. Я влепил ему пощечину, и вместе с ней поделился щепоткой воли истинного человека.

— Хорошо друг, можешь на меня положиться. Я сделаю всё, чтобы ты меньше беспокоился.

— Отлично, для начала организуйте сытный завтрак, но перед подачей позовите меня. Мне еще нужно добавить фирменный кровавый соус.

Пока они суетились с провизией, я подошел к одноухому мужику, он облокотился к дереву и зло смотрел, пытаясь при этом остановить течь на голове ладошкой. Смешно… как будто по телефону говорит.

— Как тебя зовут дядька? Вот сволочь молчит… я даже повода для обиды не давал!

Ладно… стоит быть более дружелюбным, если хочешь замять конфликт.

— Если не скажешь, я отдеру второе ухо и будешь объясняться пальцами.

— Эдуард. Выплюнул он.

— Отлично Эдуард, назначаю тебя своей правой рукой.

— Что⁉ Какая еще правая рука, с каких пор я стал твоим прихвостнем?

— Нуу, я мог бы назначить тебя своими ушами, но сам понимаешь, уже не судьба…

— Иди к черту!

— Ну и пойду.

— Нет стой не иди. Скажи, что ты вообще такое? Как ты одолел всех зверолюдей?

В ответ я наклонился к нему и показал два ряда акульих зубов. — Точно хочешь знать?

С него полился холодный пот, да так обильно, словно он под душем стоит. — Я бы на твоем месте берег влагу в организме. Произнес я и добавил — Хотел бы в одиночку порвать пятьдесят человек?

— Пятьдесят⁉ Разве такое возможно?

— Конечно я научу, вот тебе мой первый урок. С этими словами я вдарил ему ладошкой по тому месту, где раньше ухо было. — Ай! Что ты делаешь! Стой, как, это что… В его голове сейчас перелистываются целые тома знаний о том, как правильно делить людей на равные части, за авторством волка разбойника Вольфранга.

— Невероятно…

— Ну и закрепим результат. Я замахнулся вновь. Черт, кажется, у меня появилась привычка бить людей, правда не знаю, дурная ли она.

— Нет, не трогай! Из-за тебя я никак не могу кровь остановить!

Пока я поучал Эдуарда уму разуму, к Ярославу подошел низенький юноша, самый молодой из компании пленников.

— Старик, ты вроде добрее того парня, скажи, а как так вышло что с вами носится эта зверолюдка?

— Здравствуй, меня зовут Ярослав. Старик протянул руку.

— Ой точно, нужно сначала представиться, я Гулливер.

Мальчик ответил на рукопожатие и тут же от боли присел на коленки, но старик не отпускал его.

— Она наш дорогой ребенок и я не советую тебе вспоминать о том, что Мару есть, даже если твои глаза видят её. Если бы тебя услышал он, то ты мог бы и без руки остаться…

— Хорошо, прости меня, я только хотел спросить… меня ребята подослали… больно… отпусти руку, пожалуйста. От железной хватки старика косточки Гулливера стачивались друг от друга.

— Ладно, и извини, я немного вспылил. Ярослав удивился своему поведению, странно все это… подумал он. Друг своей пощечиной, словно вытрусил из меня что-то ненужное…

— Ух ты, а ты в неплохой форме. Ты тоже умелый боец? Вы вдвоем разделались с такой толпой? Спросил с восторгом Гулливер, отряхивая руку.

— Нет, мой друг был один.

— В одиночку⁉ Ничего себе. В этот момент глаза паренька засияли. Он с почитанием посмотрел на того странного парня, который неподалеку бил мужчину у дерева.

— Пойдем, познакомь меня с остальными.

Ярослав имел пристрастие к знакомствам. Уже этим вечером я знал каждого по имени и каждому дал образовательную пощёчину. Тогда я подумал… может быть учителя в школе тоже пытались воспитывать меня таким способом?

* * *

Мы развернули повозку и послали лошадей к цивилизации. Люди почувствовали себя свободными на целую ночь, ну и хватит на этом, решил я и поднял их с утра пораньше. — Может, не стоит так рано… Пожаловался кто-то, и я расшевелил камешек в его почке, чтобы он проснулся. — Больно то как!

— Вставайте. Спать, когда командир бодрствует, неразумно. Сказал я и пнул самого медлительного.

— Пока я ухожу по делам, вы будете бегать вокруг повозки. Кто станет лениться, получит наказание. Двое, Гулливер и Викентий, побежали сразу, а еще семь человек, имели наглость задуматься на четыре секунды, прежде чем последовать их примеру.

И только десятый, Эдуард, возразил.

— Зачем нам бегать? Может, лучше практиковать навыки боя? Ты же хотел воспитать бойцов, а не бегунов? В ответ я просто потрогал себя за ухо… и он, грамотно рассудив, присоединился к остальным.

Я принял охотничий облик и помчал в лес.

Отлично! Первой попалась медведица с парой медвежат. В прошлом, я дрался с ними не щадя живота, мать, защищающая потомство, самая захватывающая добыча. Жаль, но сегодня мне и без неё есть кого помучить, потому достаточно усыпить её помешательством и продавить коготь в глазницу.

Медведица мертвеет за пару минут, но на вид остается как живая.

Вернувшись, я ловил ошарашенные взгляды, не каждый человек поднимет двухсоткилограммовую тушку одной рукой, а вот истинному расплюнуть. Мой же взгляд был не менее удивленный чем у них.

Почему, бегут лишь трое из десяти… Гулливер, Викентий и Дормидонт. С Гулливером всё ясно, мальчик исполнительный… Викентий, внушает у меня определенные опасения, но о нём потом. Больше всех впечатлил хромающий Дормидонт, мужчина готов плакать от боли, но бежит.

— Кто разрешил вам отдыхать, семеро бездельников.

— Мы больше не можем… с утра сил нет… Эдуарду хватило наглости сказать такое перед Дормидонтом.

— Ясно, ну что же, ваше право.

— Вы трое, хвалю, можете отдохнуть. Счастливый Гулливер упал на спину и начал дергать ногой, словно у него агония.

— Ярослав, будь добр принеси мне семь одинаковых палочек. Я надломил одну и сказал — Тяните по очереди.

Похоже, это судьба…

— Все видели? Эдуард вытянул короткую, пусть винит свою удачу, а не меня. Я набросился на него и стал стаскивать ботинки. — Эй, ты чего удумал⁉ Возмущался дважды ампутант.

— Я же сказал, тот кто отлынивает, будет наказан! На последнем слове я откусил его мизинец на левой ноге.

Он громко заорал! Все вытянулись по струнке, они думали, что отхватить можно только за длинный язык, а тут оказывается малейшее непослушание и ты как человек становишься меньше…

Выносливая троица радовалась в сердцах, что ранее каждый из них принял верное решение не дразнить судьбу и бежать. Их не сломили даже уговоры тех, кто устал и прилег отдохнуть.

— Не переживай, мизинец вообще человеку не важен.

— Ублюдок!

— А теперь прошу к завтраку. Я указал на мертвую медведицу.

— И что нам с ней делать…?

— Вам семерым кушать так как есть, а вы четверо моих фаворитов, можете пожарить медвежат.

Разумеется, четвертым был Эдуард, я справедливо рассудил — он мне палец, я ему жареного мяса.

Они долго топтались на месте, но потом поняли, что каждая секунда промедления под моим взором, опаснее чем цианистый калий. Люди разрезали шкуру и начать поедать тушку как зомби, через силу пихая в глотку сырые куски мяса и запивая их медвежьим жиром. Того, кто извергал из себя деликатес, я заставлял повторно хлебать пережеванную массу с земли.

Когда я кормил подопечных, я почувствовал изменения… Словно на одного человека в округе стало меньше… Не знаю как, но Мару закрыла от меня эмоции и чувства… Похоже, с моей кровью она унаследовала часть способности помешательства.

Эхх, что-то я в последнее время разошелся… Видимо сцены того, как я легко могу откусить палец за малейшую провинность, не добавляют мне очков как родителю.

* * *

В следующие дни мне снились кошмары… Каждую ночь я был ранен, меня преследовали, нападали, я падал с большой высоты, тонул, горел, умирал от болезней, моё тело поедали насекомые.

— ТРЕВОГА! ПСИХИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ НЕСТАБИЛЬНО!

— ПОПЫТКА НОРМАЛИЗОВАТЬ СИЛОЙ ВОЛИ!

— ПОПЫТКА ПРОВАЛЕНА!

Черт! Мало того, что от снов я вздрагиваю так, словно у меня температура под сорок шесть, так еще и голос никак не может заткнуться. Эту речь он транслирует уже двадцать семь раз. Я был на грани безумия… но старался сдерживаться и неделю не тревожить моих бойцов, иначе они разбегутся быстрее, чем симпатия перестроит их мозг.

Я просто заставлял их бегать до потери сознания, отжиматься, пока руки не захрустят, приседать до момента, когда взрослые мужчины не выдерживают и плачут как дети, и поглощать пищу до тех пор, пока желудок не рвется. В буквальном смысле, пару раз я лично запихивал килограммы мяса в глотку, просовывая руку до локтя.

Обычный человек при таком режиме умер бы семь раз в день, но благодаря моей крови в рационе, они с каждым днем всё меньше походят на людей. Помешательством я поддерживаю их разум и частично превратил каждого из людей в мазохиста. Плохое отношение к себе они конвертируют в уважение к командиру.

Сегодня настал тот момент, когда можно тренироваться по-взрослому.

— Не спешите… солнце еще высоко. Я лежу на повозке и уже шестой час наблюдаю за бегущими салобончиками.

Пот льется ручьем, вены на лбу взбухли до толщины ужа, а дыхание, как у умирающих от рака легких людей. Моя гордость, мои марафонцы…

Ну вот стоило только похвалить, как… — Я, я не могу боль-ше… Гулливер, как самый коротконогий, упал.

Я подошел к нему и сказал — Всем стоять.

— Ты можешь, посмотри, даже маленькая девочка не жалуется… Мару бежала рядом с ними, только совсем не чувствовала дистанции.

— Я не маленькая!

— Командир, я не могу… я ног не чувствую, мне плохо, пощадите…

— Эх, Гулливер, мой мальчик, запомни, не позволяй своему мозгу командовать. Этот скользкий гад, как скупой торгаш, всегда имеет запасы на черный день, не разрешай ему откладывать силы на потом.

— Покажи ему кто главный в твоем теле! Сказал я и вонзил ему ножик в левую ягодицу.

— Ааааа! Он побежал… да еще так быстро… стремительнее, чем бежит кровь из места прокола на заднице.

— Вперед, орлы мои! Не стоит говорить, что после такого, каждый из бойцов забыл что такое жалобы.

И всё равно, как-то слишком легко…

— Внимание, Герасиму подстрелили левую ногу! Герасим, самый крупный и старший мужчина в отряде.

При таком сигнале парочка из них должны взять его на плечи и бежать вместе, а он обязательно должен хромать и затруднять движение.

— У Леопольда и Дормидонта тоже! Итого: троих ковыляющих тянут шестеро людей.

— А Эдуард случайно наступил на гвоздь!

— И кто будет мне помогать⁉ Все остальные заняты! Всё никак не перестаёт возмущаться…

— Прыгай на одной ноге весь путь.

Глава 12

Мужчина — уникальное и самодостаточное существо. Ему не нужны рестораны, он может убить и расчленить себе на ужин кого угодно. Ему не нужны университеты, он и так всё знает. В гробу он видел медицину, для таких как он, даже рак крови не представляет особой угрозы.

Если мужчинами населить карликовую планету, она очень быстро увеличится до размеров газового гиганта. Однако, Господь Бог, опасаясь конкуренции, ничего не доводит до идеала… Чтобы загубить мужской потенциал, он вырвал их ребра и наклепал из костей женщин — очень красивые, несъедобные создания.

Стоило девушкам выйти на свет, как мужчины стали завоевывать их вместо галактик. Безумцы тратили все ресурсы, из кожи вон лезли, чтобы понравиться, пели серенады, убивали друг друга на дуэлях, жертвовали свои почки, но все это бессмысленно… Десять мужчин могут склониться к ногам женщины и кричать ей клятвы о вечной любви, но она, посмеявшись, выберет одиннадцатого, того, кто на неё даже не смотрит.

Чтобы завоевать такого парня, им вообще не нужно стараться, достаточно просто сдаться и подчиниться, тем самым подчинив его себе. Пока мужчина думает, что побеждает в шашки, женщина выигрывает в поддавки.

В прошлой жизни я был уверен, что единственный плюс девушек в том, что от них пахнет приятно. В остальном женщины жестоки, бесчувственны, и по их вине гибнут целые народы. Считал, что иметь женщину так же круто, как найти на улице недокуренный бычок. Жизнь длинная, и в любой момент можно переключиться на вторую, третью, сотую. Только после смерти я познал, что мне бы и ста жизней не хватило, чтобы выразить любовь по-настоящему.

* * *

В моменты, когда я истязал ребят под видом тренировки, семеро сестер трудились в тылу. Они умело латали одежду, выстирывали пятна крови и пота, готовили кушать и зашивали раны мальчишек. Я частенько в дружеских спаррингах откусывал кусочек другой руки и ноги, ведь командир должен знать, каковы на вкус его бойцы.

Ярослав прилип к Емельяне как банный лист, он правильно истолковал мои наставления и не позволял старшей сестре делать поблажки и потому, очень быстро от постоянной стирки, ладошки младших девочек скукоживались до состояния рук девяностолетней бабушки.

Я вспомнил, что в темнице Ярослав питал особые надежды на женщин. Я, конечно, не сваха, но по-дружески могу кое-что устроить. Помешательством я настраиваю мозг Емельяны так, чтобы он выделял гормоны счастья всякий раз, когда её взгляд касается Ярослава. Теперь старику можно пожелать удачи, надеюсь, ему хватит смелости испытать возможности помолодевшего организма.

Пока все заняты делами, Мару скучает… Я решил подловить момент и отремонтировать наши отношения. Сейчас я не знаю, кем она меня видит — отцом, демоном или садистом. Собственно, если подумать, это и не важно. Будь я в её глазах хоть трижды дьявол, я буду верен ей как цепной пес.

Мару — моя тюрьма, моя несвобода, она единственное доказательство того, что в жизни из меня вышло что-то толковое. Моё сердце никогда не будет здоровым, оно будет биться неправильно, словно при аритмии, волнуясь за то, как растет мой маленький цветочек, для которого я всего лишь удобрение.

Проснувшись от кошмаров, я вытащил Мару на прогулку. Голова немного тяжелая, в последний раз я мог бесцельно бродить по лесу только с Лалиндой…

— Хочешь фруктов? Я не мог придумать ничего умнее…

— Можно.

Я хотел было полезть за ними, но она сама побежала по дереву как шиноби. Ого, я даже не знаю, смог бы я сам повторить такой трюк в человеческой форме.

— Лови.Только и успел услышать я, перед тем как получил яблоком по голове. Ну и что теперь, новый закон придумывать?

— Мару, а ты стала очень быстрой. Может, поиграем в догонялки?

— Ну давай! В ней проснулся интерес.

— Тогда ты догоняешь. Я едва успел развернуться и уже почувствовал толчок в спину. Что⁉ Как⁉

— Догоняй меня! Я бегу, она юркая как полевая мышь. Кажется, в обычном состоянии мне не догнать, в таком случае, сама напросилась! Химический коктейль ударил в печень, и я побежал так, словно в организм залили солярку.

И наконец — Догнал тебя! Убегаю от Мару так, что дым из ушей валит, но как только коктейль вышел вместе с потом…

— А теперь твоя очередь! Вот негодяйка… Сама вынудила… Я встаю на четвереньки и трансформируюсь. Бегу за ней как гепард с утроенной скоростью. Без труда догнал и схватил ее за плечо.

— Ничего себе! Она удивилась. Теперь мы на равных, две тени носились по лесу весь день, я выдохся, когда мы углубились на сотни километров. Пока я пытался спасти хотя бы одно легкое в теле, она подошла и спросила

— Ты что, уже всё? Блин, раньше так только Лалинда говорила…

— Да… Я выдохся… Ты быстро растешь, такому старику, как я, уже не угнаться за тобой.

— А ты научишь меня делать звериные лапки?

— Не стоит, в тебе прекрасно всё, оставайся такой же маленькой и очаровательной. Хватит того, что тебе помешательство подвластно.

— Я не маленькая!

Странно слышать это от ребенка младше одного года…

— Если ты не маленькая, то можно задать взрослый вопрос? Она сглотнула и сказала, как неуверенный ребенок — Конечно!

— Ты думаешь обо мне плохо? Она замолчала на пару минут… и сказала.

— Нет, я не могу думать о тебе плохо… Помнишь, я спрашивала, что такое душа? Она показала на свой лоб. — Так вот, то, что ты мне передал… кажется, я начинаю чувствовать твою душу и то, что ты чувствуешь тоже. От этих знаний я не могу думать о тебе плохо, даже когда мне грустно.

Невероятно… Она полностью унаследовала помешательство… Нечестно! Я не могу пробиться через барьер и ощутить ее эмоции, а она может…

— Очень хорошо, что ты такая же понимающая, как Лали… Я запнулся.

— Кто? Ушки у нее навострились.

— Неважно, главное, что ты маленькая радость. Я потрепал ее по голове, она не успела возмутиться на слове «маленькая», как я добавил — Кстати, тут за деревом прудик, можем искупаться, как раньше? Я начал раздеваться, а она… — Нет! Мне нужно отойти… Я скоро вернусь.

В тот момент я и не подозревал, что она перешла возрастной порог, где осознаешь, что такое мужчина, женщина и нагота. Для меня она всегда будет тем маленьким котенком, который умещается на ладошке.

— Хочешь запомнить этот день надолго? Предложил я по ее возвращению.

— А давай, сможешь меня удивить? Конечно, ночью я буду сильно жалеть, что решил травмировать организм из-за таких пустяков, но раз в лесу нет развлечений, я стану настоящим аттракционом.

— НИЧЕГО СЕБЕ! Воскликнула она, увидев большие черные крылья.

— Залезай и держись крепче!

О боги! Она визжала от восторга так громко, что животные внизу подумали, что готовится бомбардировка. Я был круче, чем Беззубик в мультике «Как приручить дракона». Часто уходил в штопор, имитировал падения, крутил виражи, спирали. Детский смех как керосин, чем она радостнее, тем я быстрее. Мне было легко и свободно… Даже появилась мысль бросить к черту всех, всех, всех людей и улететь далеко, туда, где можно веселиться с Мару до конца жизни.

* * *

Приземлились мы эффектно; я медленно упал на одно колено, как супергерой, и широко расправил крылья. Все мужчины разинули рты, а девушки падали в обморок. Никто не осмеливался спросить: «Как такое возможно?» Особенно все впечатлились, когда крылья отпали и превратились в залу.

— Если хотите такие же, тренируйтесь усерднее. После моих шуточных слов, они остаток дня тренировались так, что ночью меня разбудил старик со словами. — Тревога! Друг, выручай, у шестерых парней геморрой вылез. Мучаются бедняки, не могут спать…

— Ярослав, просто возьми какую-нибудь палку и протолкни обратно, и скажи им, чтобы они хорошо питались. Моя кровь и не такое вылечит…

— Все иди к себе, а то и у тебя кое-что может выскочить… Его как ветром сдуло.

В ту ночь Мару почувствовала кое-что, что называется помешательство, созрело внутри нее. Она открыла глаза и увидела то, что остальным было неподвластно. Над его головой висела огромная черная туча, исполненная холодной черной энергии. Черная душа страдает, он корчится во сне, и его страдальческое выражение лица меняется на другое.

В желании помочь, она положила руку ему на лоб и интуитивно попыталась направить свою красную энергию внутрь. Словно воспламенение газа, произошла вспышка, невидимая для человеческого глаза. Тьма начала гореть, дыхание юноши выровнялось, и его брови перестали хмуриться. — Я буду охранять твой сон… Произнесла она, после чего почувствовала что-то немыслимое. Ее глаза закатились вверх, и остались видны только белки…

— Что это такое… Невероятно… Поразительно… Волшебно… Мару произнесла очень много новых слов в ту ночь.

* * *

Какое прекрасное утро! Сегодня меня впервые за долгое время во сне не поедали собаки… Я бодр, и потому можно развлечься.

— Мужчины мои, ваши тела достаточно окрепли, хватит теории, отныне только практика!

Мы остановились, начертили на земле круг и сели, как на татами.

— Первый вопрос к вам — что нужно делать с врагом?

— Одолеть? Гулливер спросил и только затем поднял руку.

Я ответил. — Нет, конечно, врагов нужно убить, разрубить на маленькие кусочки, как ваших похитителей.

— И так, следующий вопрос — Кто-нибудь из вас убивал?

Кондратий поднял руку и сказал. — Да, однажды я собирал вилами траву в кучу, мой друг спрятался там, и я проткнул ему голову.

— Замечательно, Кондратий, твой друг умер не зря.

— Запомните, убийство — это искусство. Убить может любой: товарищ по пьянке, завистливый друг или любящий внук, чтобы квартирка в центре от бабули быстрее освободилась. Убивать можно официально, если ты хирург с купленным дипломом или член моего отряда.

— А почему нам можно официально? Спросил Эдуард.

— Потому что я разрешаю, поверь, моё слово весомее божьего. От такого ответа он поморщился.

— Главное, держите в голове, что убийство, это как принять ванну, только приятно.Если внутренне ты не убийца, то будет тяжело.

Я стараюсь корректировать их психику помешательством… мне не помешает отряд моральных уродов. Вот только одного никак пробить не могу…

— А что можно сделать потом, чтобы перестать быть убийцей? — Спросил Меригуан. Самый добрый и славный мужчина в группе. Он настолько добр, что хоронит кости зверей после ужина и оплакивает животных, пока никто не видит.

Ответ простой — Убей миллионы, тогда ты уже не убийца, а бог!

— Повторите главную мудрость.

— Сколько раз ты его увидишь, столько раз и убей! Крикнули они хором.

— Молодцы. А теперь выходите, вы двое. Я выставил на поединок Герасима, самого могучего бойца из отряда, и с Викентием, единственным в отряде, кто меня бесит. С первого же дня он пытался мне угодить. Я еще не успел промыть мозги помешательством, как он стал просыпаться раньше меня и чистить мою обувь, во время пробежек пялился на мои ноги, часто уходил в лес и предлагал мне собранные ягоды… один раз даже проследил за мной и, когда я купался в речке, предложил потереть спину. Тогда я долго бил его палкой, но кажется, дурь осталась.

— Я посвящаю свою победу нашему командиру, нет, нашему господину! Как он меня нервирует… стыдоба то какая… Хорошо, что у Герасима вместо кулаков две кувалды. Он вбил его тело в землю, словно гвоздь. Причем буквально. После трепки Викентий стоял на прямых ногах и сказал. — Не упаду ради господина! Герасим бил его по голове кулаком, и с каждым ударом Викентий все глубже углублялся в землю, он потерял сознание только тогда, когда его ноги утонули в песке до коленей.

— Отлично, принесите гвоздодер, отдерите его, и следующие!

На сцене Меригуан и Гулливер. Юноша бросил взгляд на сестер и сказал. — Я хоть и не высокий, но рука дотянется до твоего лица, здоровяк. Меригуан был огромен, чуть меньше Герасима.

Он не знал, как ответить, и просто встал в стойку. Гулливер нырнул в его ноги и, опрокинув его, стал бить по лицу… Победил мелкий гаденыш. Меригуан, как мужчина, который плачет даже, когда убивает комара на лице, проявил себя очень плохо. Даже санопенденсации придется долго вытравливать его доброту.

— Да, да! Я сильнее всех! Могу даже кулаком пробить дерево! Не люблю хвастливых…

— Отлично, Гулливер, продемонстрируй. После моих слов его лицо изменилось так, словно он ест десятый лимон подряд.

Посмотрев мне в глаза, он понял, что я не шучу и не стал спорить, ведь он помнит, что рискует потерять конечность.

— Бей, пока не пробьешь ствол. Девушки с нетерпением смотрят на него. Он улыбнулся, типа все нормально, и ударил. После первого касания сжал зубы, на втором чуть вскрикнул, а на третьем ударил сильнее, будто дерево его смертный враг. Дерево дрожит, листья осыпаются, красное пятно на стволе разрастается, но это продолжалось недолго… В конце концов он сел на корточки и, рыдая, сжимал руку.

— Я больше не могу… Как итог, он сломал три пальца.

— Помни, Гулливер, хвались только тем, что можешь доказать на деле.

Глава 13

Мужская дружба обалденная вещь. Вы можете на досуге разбить друг другу лицо, поломать пару костей, сыпать проклятиями на всю семью, одолжить много денег и забыть отдать, увести девушку или жену, чтобы попользовать её раз восемь и бросить. Главное при этом, что завтра вы всё равно проснетесь лучшими друзьями.

Вот и тут, неважно как сильно они будут бить друг друга, это не повлияет на сплоченность коллектива.

— Вопрос к вам мои дорогие — что самое главное на дуэли? Каждое моё слово они обдумывают так, словно от этого зависит их жизнь. Ну не знаю как жизнь, но конечности точно.

— Честь? Робко спросил Леопольд.

— Господи, Леопольд, кто тебя этому учил? Главное на дуэли, — чтоб тебя не убили! Да уж, если так подумать, я гений мысли…

Следующим на поединок вышел Леопольд. Он бывший охотник и я частенько посылал его в лес, когда мне было лень добывать мясо самому. В стрельбе он хорош, каждая его стрела как баллистическая ракета. Он может пальнуть вверх не глядя, и стрела, обязательно приземлившись застрянет у кого-нибудь в черепе.

Интересно как он проявит себя на кулаках…

Его оппонентом был Дормидонт. Высокий сильный и особенный, хотя правильнее будет сказать — с особенностями. Он не понимает крылатых фраз, выражений, намеков. Каждое слово воспринимает буквально и прёт как танк. — Эй Дормидонт, надери ему зад! Я болею за тебя! Мальчик Гулливер был с ним дружен, но зря он поддержал его именно такими словами…

Леопольд с позором проиграл… Как выяснилось, его уровень — это по девчачий хвататься за волосы и царапать лицо, и это несмотря на то, что знания о бое у всех одинаковые… Дормидонт повалил его на землю и вспомнив слова Гулливера, начал елозить Леопольдом по земле.

— Ай, зад горит! Ты что делаешь! Я спас жопу Леопольда от экзекуции и велел выходить следующей двойке. Пока мужики были друг друга в знак крепкой дружбы, ко мне подошли старшая и младшая сестры.

* * *

— Не слушайте её господин! Емельяна была первой.

— Сестра не лезь, я уже взрослая и могу принимать решения!

— Одумайся, ты хоть понимаешь, что зря беспокоишь нашего командира⁉ У него и без твоих капризов забот хватает. Господи… я слушаю их всего двадцать секунд, а уже хочу вкрутить им по яблоку в рот и запечь.

— Молчать женщины! Ваша болтовня убивает меня быстрее рака!

— Ты! Назови своё имя и скажи зачем пришла. Имена младших сестер я не запоминал, думал не пригодится… Вы же не даете имена бытовой технике…

— Меня зовут Степанида. Я хочу присоединиться к твоему отряду.

— Ты что, забродивших фруктов объелась? Ты же уже в нём.

— Нет, вы меня неправильно поняли, я хочу быть как они… Указала она на мальчишек в грязи. — Не хочу остаток жизни зависеть от кого-то, хочу своими силами смочь всё.

Да ужж, не рановато ли для равенства в этом мире? В прошлом из-за этого культура умерла…

А с другой стороны… будет чем себя развлечь.

— Готова подкрепить слова действием?

— Да! Охх, знала бы на что она подписывается.

— Господин, пожалуйста не слушайте её! Она еще ничего не понимает… Емельяна не унималась…

— Ярослав, проводи женщину… Старик ловко подхватил её за руку, увёл и стал утешать…

— Отлично Степанида, если сможешь меня очаровать, я уважу твоё желание. Для начала состриги волосы. Она замешкалась на мгновенье, но потом быстренько взяла нож, и красивая коса упала на землю.

— Хмм, один бал ты себе заработала. Пойдем за мной.

Следующая двойка перешла в борьбу, и я прогнал их. Всегда было неприятно смотреть как мужчины в странных позах, типо случайно хватают друг друга за причинные места.

— Дайте девушке меч. Она схватила легкий клинок и её чуть накренило в сторону из-за тяжести.

— А теперь, попытайся убить меня, чем больше ранений нанесешь, тем выше шансы, что я соглашусь на твою просьбу.

Я знаю, как обращаться с девушками, я вырос и воспитывался на таких книгах как — «Трое в лодке, не считая женщины».

— Давай смелее, иначе в качестве наказания, ты будешь в одиночку стирать десять дней. Как только девушки слышат о стирке, у них сносит крышу. Она кинулась на меня так резко, словно забыла, что у меча есть какой-то вес.

За что можно сделать комплимент, метит прямо в голову, хвалю и бью в ответ. Я пробил ей бок с ноги, хороший удар вышел, с треском ребра. Она вдохнула два раза, а выдохнуть не может… дыхание прихватило. В панике, она выронила меч и упала на землю. Охх уж эти женщины, всегда найдут повод плакать, вот и у Степаниды слезки на колесках, но главное, что сквозь эту влагу я вижу злость и агрессию!

Замечательно! Если так пойдет и дальше, я зауважаю женщин!

— Ну и долго прикажешь нам на это смотреть? Присвистнул я…

Она кое как встала в раскоряку и забыв про меч, побежала бить мне кулаком лицо. К счастью, я могу не только думать головой, но еще и подставлять её под удар. Она бьет в лоб и резко отдергивает ушибленную руку, пытается отряхнуть ладонь, будто обожглась о плиту.

Я бью её по ноге — отсушил конечность в хлам.

Она подпрыгивает на одной, пытается не упасть, а я как настоящий мужчина бью её по лицу раз восемь. Губки распухли, глаза спрятались за гематомы, щеки зарумянились.

Вот что было до изобретения косметики…

Она повалилось как спиленное дерево и ударилась головой о небольшой камень. Мне подумалось — что всё, но Степанида пытается встать… В этот момент я вспомнил малолеток из прошлой жизни и с двух ног прыгнул ей на живот, они любят забивать лежачих…

Что бы я не делал… она поднимается из раза в раз… Меня восхищает огонь в глазах, я пытаюсь затушить пламя из ведра, но оно не тухнет. В этот момент Степанида возненавидела господа бога, за то, что он сделал женщин такими слабыми.

— Давай я выйду с тобой! Ты такой смелый только с женщинами⁉ Эдуард не выдержал первый.

— Заткни-сь… Я сама его побе-жу… На её слова мужчины закричали — Мы с тобой! Ты сможешь! Ты молодец! Гулливер, Меригуан, Герасим громче всех поддерживали её.

А вот мне достались слова — Господин я тобой! Сделайте с ней всякое! Викентий мать его!

Она сделала свой последний рывок, раскрутила и метнула в меня меч.

Чтобы совсем не понтоваться, я просто схватил его зубами на лету и выплюнул, а с ней поступил как кавалер, взял за руку и стал выкручивать.

— Ну что тебе не надоело?

— Нет! Ответила она.

Я скручиваю сильнее.

— А щас? Давай же сдайся, неужели ты хочешь такой жизни?

— Нет! При первой же возможности, я вгрызусь в твоё горло командир! Дальше рука Степаниды скручивается как тряпка, треск поломанной кости приглушил аплодисменты.

Она завизжала, они так, наверное, даже при родах не орут. Я откинул тело на землю, и развернувшись стал уходить…

В эту секунду, мне словно копье в спину метнули! Я почувствовал её взгляд! Обернувшись, я увидел глаза полные решимости.

Потрясающе!

Она выглядит как жертва автокатастрофы, машина которая при столкновении превратилась в лепешку. Но девушка твердо стоит на своём!

— Поздравляю тебя Степанида. Я приятно удивлен. Отныне ты мой боец, нет, не просто боец, ты моя левая рука! И чтобы поздравления были не просто на словах, я преподнес ей сочную пощечину… Охх, вы бы видели… Я думал голова по инерции закрутиться в узел. Щека лопнула будто во рту взорвалась петарда, теперь у нее туннель как у самой отбитой молодежи.

Этот удар вложил в её разум руководство воина.

— Ярослав, отныне Степанида принимает пищу вместе с мужчинами. Эта женщина заслужила попить моей крови.

Старик в этот момент сдерживал Емельяну, та вся изрыдалась, будто на себе прочувствовала побои.

— Ну что же господа, вам в отличии от девушки, я поблажек делать не стану. Эдуард я принимаю твой вызов, иди ко мне. Он сглотнул так, что было слышно за километр. Вышел на ринг чуть ли не гусиным шагом.

Я обездвижил его помешательством и с хорошего разгона начал крутиться как акробат, в конце я пробил такую вертушку, что оправившись от удара, он не слышал четыре дня. Красиво конечно вышло… только я опять забыл, что Мару смотрит и может расстроится, что её родитель ведет себя как конченный садист.

Удивительно, сегодня в её глазах я не вижу непринятие, она смотрит на меня как во время прогулки… Неужели ей так понравилось летать, что она готова простить мне всё это? Нет не верю, слишком глупая причина.

Сильно хочется узнать, почему взгляд Мару подобрел…

* * *

Следующие недели превратились в настоящий кошмар. Тренировки стали такими нетерпимыми, что каждый из людей, наверное, в прошлой жизни совершил крупный теракт, раз в этой, им не повезло попасть ко мне в отряд.

Лошади взяли увольнительную, я запрягал людей тащить повозки. Мои бойцы плакали от счастья накидывая лямки на плечи, ведь тащить грузы, всё равно что попасть в комнату отдыха. Они были рады натирать кровавые мозоли, пока остальные спаррингуются со мной.

Не было ни дня, чтобы хоть один человек лег спать не со сломанными ребрами. Я выжимал их них все — кровь, пот, сопли, слюни, спинномозговую жидкость. Это и есть коктейль настоящего бойца. Мышцы становились каменными, я бил по бицепсам кувалдой и не оставалось даже синяка. Каждый человек уже выглядит стройнее аполлона.

Мы выходили в лес, и я натравливал на них диких животных, рваных ран после таких учений было больше, чем прыщей, один только Герасим смог удушить взрослого медведя.

Степаниду я решил тренировать по особой программе, ей нужно было останавливать коня на скаку, который частенько лягался и разбивал лицо.

Я чувствую помешательством… они влюбляются в меня сильнее. Жизнь со мной — это как стокгольмский синдром, умноженный на тысячу. Вот только, от такой любви меня тянет грустить. Единственная, кто латает пробоину в груди, это Мару. Она стала вытаскивать меня в лес, мы часто играли в прятки, много бегали. С ней я забываю о том, какой я монстр.

Она другая, ей чужда жестокость и я ценю это… Если надо, ради неё я вберу в себя негатив всей планеты, чтобы она не встретила зло на стороне.

Как-то раз Ярослав подошел ко мне и спросил — Друг, как так вышло что она стала такой… Она теперь как ты… Неужели, она будет взрослеть еще быстрее? Хмм, сколько бы я не всматривался, не могу уловить видимых изменений.

— Она вправду выросла?

— Что⁉ Как ты не замечаешь⁉ Вы же теперь одного роста. Она даже взрослее нескольких сестер. Интересные вещи говорит Ярослав… может быть, поэтому она перестала купаться со мной… и волосы расчесывать не дает… а когда мы спим, она уходит в дальний угол.

Нужно будет протереть катаракту, совсем жизнь перестал видеть…

* * *

Монолог Мару.

Первое, что я помню в жизни… зеленый цвет, всё вокруг зеленое и живое… а еще было тепло. Потом я узнала, что это деревья и теплые руки, держащие меня. Я узнала, что такое человек… их было двое. Я узнала, что такое улыбка и радость, мне были рады. Я узнала, что такое кровь и жизнь… моя жизнь была очень стремительной.

Каждый день я узнавала что-то новое… он учил меня, щелкая пальцами по голове. Сначала я познавала что-то простое то, что можно увидеть глазами — трава и солнце. Когда я стала старше, от мыслей у меня болела голова… он назвал это чувствами.

Я много думала, мне снились сны. Я узнала, что такое личность… я чувствовала что-то странное, он назвал это помешательством. Я пробовала учиться пользовала им и впервые узрела, что в жизни есть что-то неприятное, не такое приятное как солнце.

Я ощутила ужас… я боялась смотреть, что у него внутри… я не понимала до конца… потом я узнала — что такое жестокость, он был жесток, беспощаден… Но со мной он был спокойнее. Он пугал меня, но я знала, что мне нечего бояться.

В ту ночь, когда я сожгла тьму и положила руку на лоб, я увидела… ВСЁ! Знания… очень много информации, незнакомые слова и предложения всколыхнули мой разум. Бетонные здания, наука, технологии, космос, самолеты и поезда. Я словно жила в том мире, из которого он пришел.

Я с ужасом вспоминаю те две секунды… я случайно почувствовала то, что он чувствует постоянно всего на ДВЕ СЕКУНДЫ! Я выбежала из повозки, убежала глубоко в лес и рухнула на землю. Я плакала, так сильно рыдала… как он это переносит… я валялась на земле и сжимала грязь в кулаке, мне было трудно дышать от горя.

Я узнала, что такое бог и сразу возненавидела его!

Как ты мог такое допустить!

У него в душе зияет дыра… Черный цвет самый яркий в его жизни… Он — это ад в материальном обличии. Он самое любящее существо на свете, он сильнее всех жаждал любви и отчаявшись, заменил её на страдания!

Я не хочу, чтобы он смешивал любовь и страдания в один флакон… это же яд. Он уважает страдания, и даже научился испытывать от них удовольствие. Несчастная или неполученная любовь, удовлетворяет его потребность в сильных ощущениях.

Господи, ну зачем он определяет силу любви в мучениях… Своей любовью он пригвожден к жизни, как мертвое насекомое к картонке для аппликации.

Я до сих пор многое не знаю, но в одном уверена точно… он подарил мне жизнь и украл моё детство. Он стал для меня отцом, братом, другом, наставником… он стал для меня всем… и главное, он стал моим любимым.

Сегодня, я смотрела на него и все прочие переставали существовать… они отделялись железной стеной. Мне стало так всё равно на остальной мир, пусть он делает с ним и со всеми его обитателями что захочет.

Для меня есть только он, и я брошу вызов его страданиям!

Глава 14

После каждой тренировки, бойцы сбрасывают десятки килограмм. К вечеру их кожа свисает как после липосакции, но плотный ужин всё возвращает в норму. Голод лучшая приправа, мы как саранча, можем сожрать целый заповедник за три дня. Один только Гулливер съедает четырех оленей, зафаршированных собственными детьми, аппетит у него сильнее чем у «Обеликса».

Даже птицы бояться летать над головами, мы сшибаем их камнями и не важно на какой высоте, у Герасима такой замах, что можно спутники сбивать, и чтобы не терять возможности лишний раз нагрузить моих ребят, я велел забить и зажарить лошадей.

Зачем нужны эти бесполезные создания, если мои бойцы тянут повозку эффективнее чем бурлаки.

— Быстрее! Кто-то захотел, чтобы его в жопу ужалили? Я для профилактики подгоняю их, вот только Викентий от моих слов, наоборот замедлился…

— Я имел в виду кинжалом! Вот теперь притопил…

Нам очень повезло с поваром, Кондратий, еще один член моего отряда, в прошлом мясник. Очень надеюсь, что от тел врагов он тоже научится быстро отделять филейные части. Мы с Мару лежим на крыше повозки свесив ноги, кушаем жаренных лягушек и перекидываемся словами.

— Скажи, а что вдвоем делать веселее чем одному? Спросила она.

Хмм, вопросы у неё с каждым днем всё интереснее и интереснее, не думаю, что она хочет услышать что-то пошлое в ответ, она все же еще ребенок… потому отвечу нейтрально.

— В шахматы играть.

— Верно. Улыбнулась она. — А если я вырежу фигуры, поиграем потом? Я думал она спросит, что это за игра такая… Не помню, чтобы объяснял ей правила…

— А я разве говорил тебе что такое шахматы?

— Эмм, нет, я, прост… Объяснить она не успела… ушки Мару вздернулись. Я тоже почувствовал тревогу, очень много душ на горизонте.

— Зверолюди прямо по курсу! Крикнула Мару.

— Отряд вооружаемся! Отдал команду Эдуард.

— Готовьтесь убивать и быть убитыми! И я сказал что-то невнятное, просто чтобы что-то сказать, я ж командир…

— Эдуард и Степанида сладкая парочка, я назначил вас своими руками, а значит вы будете биться рядом со мной и шансов выжить у вас один из ста. Я хотел немного приободрить их перед боем.

Вот только похоже, не им, а мне тут нужна поддержка. Я чувствую свыше сотни зверолюдов, это уже караван…

Из двадцати человек у меня в отряде, дееспособные только тринадцать… Дела плохи, но паниковать не стоит, просто нужно чтобы каждый из них убил около десятка.

— Ярослав, бери Мару и девчат и уходи назад. Как всё закончится я пошлю сигнал. Старик быстренько схватил Емельяну и Мару за ручку и побег в обратном направлении.

— Остальные выполняй мои команды!

— Леопольд бери лук и лезь на дерево. В ближнем бою он слишком плохой танцор.

— Герасим заготовь топоры, исполнишь тот недавний трюк.

— Остальные быстро опрокиньте повозки и бегом в кусты, сидим тихо и ждем сигнала.

Мы притаились как мыши…

Интересно, о чем думает солдат перед боем?

Может кто-то вспоминает о семье, отчем доме, любимой девушке что предала… Или может о том, как сохранить свою жизнь и умудриться выжить, пока другие истекают кровью… Интересную профессию придумали люди. Самое прекрасное в работе солдата — что тебе даже спасибо не скажут, и правильно сделают. За что тебя, такого тёмного, безграмотного, сбитого с толку человека благодарить. Ты способен на грустные преступления только потому, что так захотел кто-то другой, поумнее.

— У меня для вас хорошая новость, вы гарантированно попадете в рай!

— Почему? Спросил Эдуард.

— Да потому что в аду вы побываете уже через минут семь, тем кто выживет, обычная жизнь покажется раем. Я чувствую волнение в их рядах, они хоть и сильны, но страх к зверолюдам, люди всасывают с молоком матери.

— Не дрейфить, это просто наши заготовки мяса.

— Командир, вы что собираетесь их есть?

— А вы нет? Я удивился и только потом вспомнил, что рассказал им не обо всех своих пристрастиях.

— Да, собираюсь. И даже повторю слова деда, «головы и хвосты не выбрасывайте». У меня сосет под ложечкой, так сильно я хочу сожрать их мозг и получить новые знания.

— Вижу их командир. Сказал Леопольд.

Большой, хорошо вооруженный отряд. Тигры, львы, леопарды… да тут всё кошачье семейство. На вид легкие, спортивные и грациозные, я вспомнил детство, в котором мог часами смотреть передачи о том, как живет прайд львов.

Кошки остановились и вытолкали разведчика к разрушенным повозкам. Он понюхал что-то и стал озираться по сторонам… Вот черт! Вижу, что он сейчас заорет!

— УБИТЬ! Я опередил его.

Помешательство задействовано на возможный максимум. Я лезу бойцам в голову и устраиваю там генеральную уборку — долой все слабости! Мне нужно довести их до состояния раздразненного ротвейлера, готовящемуся к собачим боям. К черту инстинкт самосохранения! К черту желание жить! Они должны быть злы так, что и родной матери не пожалели бы!

Впервые я задействую способность на всех сразу… у самого от напряжения кровь из ушей потекла, думаю, про видоизменение пока можно забыть…

Битва началась с того, что Герасим, в сравнении с которым Геркулес просто дистрофик, раскрутился как волчок и метнул топор в стан врага. Железяка раскрутилась как лопасти вертолета и уже превратила шесть тел в рваное мясо, от столкновения с ним зверолюди просто лопались, а он всё крутиться и крутиться с той же скорость и по той же прямой. Где-то там позади повалились деревья… Вот это сила, Господи, кого же я выкормил…

— В бой, не медлим! Прокричал я, а Гулливер решил мне помочь — Кто убьет больше всех, получит жопу Степаниды!

— Эй ты ахренел⁉ Степанида пожадничала…

— Старайся Степанида, приз на кону должен тебя замотивировать. Я поддержал шутку юноши.

— Все, кто отступит хоть на шаг, лично убью! Вот мой последний приказ.

Пока все делают вид что сражаются, Леопольд методично отстреливает тех, кто пытается взводить арбалет. Если бы не его прикрытие, такие смельчаки как Гулливер умерли бы шесть раз. Юноша самый бесстрашный, ринулся в бой первым, да еще и напал на самого крупного льва, обошел его сзади и зубами тянет за хвост, тот от неожиданности даже мяукнул!

Люди бились насмерть, каждый возомнил себя берсерком, рубит мечем как кувалдой, один взмах прорубает тело с головы до ребер, кровь брызжет в глаза и щиплется. Самые умные открывают рот и ловят капли как снежинки, ведь калории нужно беречь…

Вижу в меня летит стрела… я бы уклонился сам, только Викентий мать его решил погеройствовать и налег на меня всем телом, за что и получил стрелу в зад. Я выдернул её и вытолкал его в мясорубку — Иди воюй! Я свой тыл сам прикрою!

Вот кто действительно вызывает гордость — это Дормидонт. Ему сказали убивать, и он прет напролом и убивает, да еще с таким выражением лица, будто просто отошел к речке ноги ополоснуть. Непробиваемый мужик. Причем в буквальном смысле, ему пытались копье вогнал в кишки, так он напряг пресс, и оно не вошло глубже двух сантиметров. После, он метнул камень в голову обидчика так, что он пробил череп насквозь, через отверстие, мы и встретились взглядом.

Герасим машет топором размером с дверь, будто держит в руках тростинку, каждый удар сопровождается брызгами крови, а когда махать надоедает, он бросает его и пропалывает ряды.

А вот кто не радует это Степанида… Дура редкостная… убила одного единственного и колотит по трупу в истерике.

— Эдуард успокой эту идиотку!

Вроде бы весело, жить можно, но кажется недолго… Я чувствую, что количество врагов только растет… Там позади еще караван, они были не одни… — Сколько же их⁉ Леопольд так часто натягивает тетиву, что указательный палец остался без мяса, в это же время Гулливер пропустил мощный удар по голове и машет мимо врагов, а Викентию ножом распороли лицо.

Выхода нет… Охх, как бы самому не подохнуть. Я как наркоман что из жадности выдавил себе лишние кубики из шприца, вытягиваю из организма последние силы на видоизменение. Конечности изменились, но ясно мыслить уже труднее…

Со звериным ревом я ворвался в самую гущу. В меня невозможно прицелиться, я прыгаю как зайчик туда-сюда и делаю легкий взмах рукой, чтобы голова противника отлетела полностью, или срезалась до половины, как у «почти безголового ника». Разница лишь в том, будет ли это фонтан крови, или она прыснет мне в лицо по прямой.

Я чувствовал себя одновременно богом, и жалкой пылинкой.

— Поддержим командира! Кондратий крикнул и малость воодушевил бойцов. И вправду если мужчина хоть раз берет в руки холодное оружие, он уже не забудет этих ощущений, будет стремиться взять его вновь…

Мы мужчины, не важно в каком мире рождаемся, для того чтобы дружить и убивать друг друга! Вся нерешительность и зажатость превратилась в громоподобное — Ура! От такого напора враги содрогнулись, а коршуны над головой разлетелись от страха.

— Пока все бегут от смерти, вы бежите за ней! Я горд вами мои хорошие! Все словно играют в снежки, только вместо снега тут кишки, кусочки органов, скальп с лица и на худой конец — худые концы.

Иногда попадаешь туда, где никогда не был, но чувствуешь, что именно тут тебе самое место! Обстановка как в забойном цеху мясокомбината, всюду крики, вопли, стоны, мольбы… эту музыку сочинили для меня. Кровь смешивается с песком и превращается в грязь, мы готовы прыгать по ней, как дети по лужам.

Тело дрожит от удовольствия, ощущение, словно выпил литр конского возбудителя. Насилие… повсюду первоклассное, нетолерантное насилие. Я грызу, откусываю часть лица, ломаю ребра, выдираю сердце из груди, оно пару раз бьется даже когда снаружи… это интимнее и ярче чем секс.

Тут вообще нет принципов, никогда раньше не ощущал такого глубокого чувства отчужденности от самого себя и полного присутствия в мире. Вот он какой, божественный замысел, ты смотришь в глаза врагу, читаешь выражение лица и убиваешь… Господи, как же приятно убивать! Я решаю кому жить, а кому умирать. Это очень приятно! Я в раю и вокруг мои ангелы… даже в усмерть уставшие и покалеченные они, ползая по земле, зубами прокусывают шеи врагов.

Меригуан, вот в ком черти водятся, тоже мне добрячек… В бою он обезумел, словно в организме крови стало меньше, чем чистого тестостерона. Он хватает врага за ноги и размахивает им как дубиной, а когда ноги рвутся, он берет следующего. Жаль только, что у него две стрелы в районе печени торчат…

Моему мальчику Гулливеру отрубили кисти рук… но он держится молодцом и даже не думает отступать, пинает врага под зад и материться. А если вынести юмор за скобки, то дела дрянь… Викентий не может остановить кровь из рассечённой брови, Степанида лежит без сознания… а враги все не кончаются и не кончаются… Трупов перевалило за сотню…

И всем парадом заправляет лев. У него грива больше остальных… Это он мерзавец сломал ногу Эдуарду.

— Эй Герасим ты как?

— Плохо, в глазах темнеет командир…

— Отлично, ну раз ты в порядке, то давай хватай меня и как бумажный самолетик запусти в того льва.

— Да, командир… Он не промазал, я лечу как болванка снаряда!

— Ну здравствуй котик мой! Я уже был готов пробить ему грудную клетку, как в считанных сантиметрах ударился о невидимую стену и отлетел назад.

Черт быть не может… Откуда здесь маг⁉ Из воспоминаний зверей я знал, что тут и такое есть, но они должны быть редкостью, буквально несколько сотен на весь мир…

— Ты провалился! Не справился с группой вонючих людишек! Позор! Мне пришлось спасать твою львиную задницу! На сцену вышел козел… Какая нелепость, травоядное правит хищниками…

— Простите меня господин! Это люди странные! Особенно этот! Посмотрите, у него когти и ноги жуткие! Лев сдулся до котенка перед ним.

Старый козел осмотрел меня, и сказал. — И вправду, любопытный экземпляр… Возможно стоит его изучить…

— А ты не много на себя берешь, козлиная морда? Я тебе рога то пообломаю! Я дал незаметный сигнал и в козла летит стрела. Тот взмахивает рукой, и она застывает у него в миллиметре перед глазом… — Метко… Верну обратно. Стрела как намагниченная полетела к Леопольду, я слышу хрип и шлепок о землю, ему пронзили горло…

— Смелый человек… Решено! Добейте остальных, а этого связать по рукам и ногам. Еще один вершитель судеб… Чем-то начальника моего напоминает… Ну держись… Помешательство станет микроволновкой для твоих мозгов!

От черной энергии все звери остановились, как кошки перед водой, а вот козел лишь слегка поперхнулся… — Что за чертовщина… странно, магии в тебе не чувствую. Я увеличил силу и по козлиной бородке потекла кровь из носа.

— Чего вы встали⁉ Немедленно убить! И его тоже! Он слишком опасен! Он кашляет как туберкулезник.

— Да ты не торопись. Ахахах. Я выжимаю остатки сил. Из носа, ушей, глаз, и еще кое каких интересных отверстий, течет черная смола… Я захлебываюсь, но и врагам не сладко… Звери попадали в обморок, козел схватился за голову.

— Черт! Черт! Стреляйте в него! В меня летят стрелы… но они застряли в Герасиме. И вправду, с таким мужчиной как за каменной стеной.

Глава 15

Каждый день на протяжении двадцати лет я просыпался с мыслями о самоубийстве. Пока шел на работу перечислял все плюсы и минусы, и под вечер, вдоволь насладившись коллективом, точно понимал, что суицид лучшее решение.

На обратном пути я подыскивал здание по выше, чтобы прыгнуть с него, но сил подняться не оставалось, и я просто ложился спать, чтобы повторить сегодняшний день вновь.

Благодаря такой жизни, я научился искренне, всем сердцем, всеми фибрами души ненавидеть и желать смерти тем, кто мне не симпатичен.

В данной ситуации этот навык — моё главное оружие. Я смотрю в его глаза и желаю, чтобы он страдал. Хочу, чтобы козел скрючился на земле, дергался и орал от боли, пока инсульт разминает его голову. Потом я съем фаршированный магическими знаниями мозг десертной ложечкой, буду держать под языком каждый кусочек и рассасывать его как таблетку.

Я увеличиваю мощности организма. Сердце барабанит по ребрам, глазные яблоки просятся вон из черепа, а тело горит так, словно меня нашприцевали горячей смолой. Чувствую, если продолжить в таком духе, то жить мне останется минут семь…

Но и ему не радостно.

Белоснежная роба окрасилась в красный, он бледнеет, плюется кровью и моргает как при нервном тике.

Никто не сможет нам помешать. Энергия заполнила пространство, в радиусе сотни метров подохли и попадали все насекомые, а животные покрупнее как люди, от напряжения не могут даже глаза отвести в сторону.

— Ну давай! Сдохни уже! Старый козел!

— Малолетний ублюдок! Кем ты себя возомнил! Думаешь, выучил пару фокусов и можешь мне угрожать⁉

— Я покажу тебе разницу между нами! Чувства подсказывают, что он серьезен…

— Гори синем пламенем! Вот черт, я недооценил его… Слишком мало знаю о магии…

Козел выпрямил руку по направлению ко мне и потом, я увидел красивый огненный шар. Убежать неплохая идея, только вот ног не чувствую…

Умирать вдвоем нету смысла и потому я отбросил неподвижного Герасима прочь.

Гореть не страшно, страшно угаснуть… Я расставил руки в стороны, предвкушая новые ощущения. Последней здравой мыслью было «зря я в детстве поджигал насекомых при помощи увеличительного стекла». Знал же, что это аукнется.

Тут же выяснилось, что черная жидкость горит ярче и сильнее напалма. Первыми расплавились глаза. Господи, как же страшно ничего не видеть… Я могу лишь чувствовать боль и слышать крики ужаса вокруг.

Значит вот какая обстановка в аду…

Огонь медленно, но, верно, обезображивает тело. Я как-то имел удовольствие просматривать видео самоподжога людей, так вот, каждый из них сразу же старался себя потушить. Теперь понимаю почему… боль просто неописуема человеческим языком. Кожа опаляется от волос как тушка бройлера, а затем покрывается волдырями и чернеет, я пытаюсь очистить её от липкой горючки, но бесполезно, я лишь распространил огонь по всему телу…

В этот же момент регенерация забила тревогу и заработала на максимум. Она восстанавливает нервные окончания. Пытка стала бесконечной.

Пожалуйста, кто-нибудь выстрелите мне в голову…

Дышать больно… Горячий воздух обжигает горло изнутри, язык распух и отвалился, ноздри зарубцевались и прекратили вдыхать. Каждая клеточка тела встала на колени и молит о пощаде. От боли я теряю самого себя… Сил терпеть больше нет.

Господи, ты мой злейший враг, прошу, если ты и решил убить меня вновь, то пусть этот раз будет последним.

Дай мне уйти, дай мне покоя, не затягивай…

Я умолял о смерти, готов был сделать все что угодно, но видимо вышестоящие инстанции решили, что я не достоин милости на быструю кончину, потому всячески продлевали мои страдания.

Как же я ненавижу этих бюрократов…

Я уже захотел залезть себе в ухо ногтем и повредить мозг, как вдруг вспомнил о той, кто обязательно будет плакать обо мне… Одномоментно, все суицидальные позывы капитулировали. Мару, я взял обязательства и обрек тебя на жизнь, я поступил так же, как тот ублюдок со мной двадцать лет назад.

Только в отличии от него, я не бегу от ответственности, я буду сильнее и переживу не только распятие, но еще и пожар. Я сильно хочу увидеть, как ты взрослеешь…

Жаль только, одной уверенности мало… плоть горит, как же слаба плоть…

ВНИМАНИЕ! ВЫ ПОЗНАЛИ — СЛАБОСТЬ МАТЕРИИ! ВАМ ДАРОВАНА ОДНА ИЗ КЛЮЧЕВЫХ СПОСОБНОСТЕЙ — МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ! Плевать что там даровано, я умираю черт возьми.

Вдруг стало тихо… боль ушла, я словно попал в ванну со льдом.

Смерть ли это?

* * *

Когда-нибудь я точно подам на него в суд. Он опять не дал мне умереть до конца. Я пробудился и могу ясно мыслить… А это значит, что уже через восемь секунд, я по привычке начну ненавидеть всё, что смогу осмыслить.

Где это я?

Меня как рыбку закинули в круглый аквариум. По ту сторону сплошной мрак, видны лишь искривленные, злые тени, они облепили стекло и стучат по нему как голодные зомби. Шум прекратился достаточно быстро, все замерли и расступились, как только в центре возник тот самый силуэт…

Я укусил его, когда стал истинным человеком.

— Ну здравствуй! Наконец ты дал слабину. В последний наш контакт, ты повел себя невежливо и взял то, что тебе не принадлежит. Ого, оно еще и говорить умеет…

— Я не понимаю, что ты несешь… Во что же превратилась моя жизнь… Другие миры, зверолюди, призраки.

Надоело.

— А я не понимаю, зачем ты возвел этот барьер. Ты же перехотел жить, насколько я помню. Сказал он и постучал по стеклу костяшками пальцев.

— Ничего я не делал.

— Может не осознанно, но возвел… И благодаря ему, я не могу примерить хват своих рук на твоей шее.

Он желает мне смерти?

— Конечно желаю! Ответил он.

Вот черт, еще и мысли читает ублюдок!

— За тысячи лет всякому научишься. Кстати, тебе не одиноко по ту сторону одному? Может впустишь и я, положа тебе руку на плечо как близкий друг, выслушаю историю твоей пустой жизни?

— Перестань лапать стекло. Ещеразводы оставишь…

— А ты дерзок.

— Кто ты вообще такой? Представься.

— Я такой же как ты. В сердце кольнуло. — Ты истинный человек? Он зло ухмыльнулся в ответ.

Он понял, что я понял, что он нужен мне как воздух.

У меня накопилось очень много вопросов.

— Что это вообще значит? Что за мир такой странный? Что за истинные люди? Есть ли в этом замысел?

— Надо же… Я смотрю ты настроен на общение… Скользкий гад…

— Не беси меня, отвечай по существу!

— Ты сам бесишься… Всю жизнь бесился… Завидовал счастью других… Отлично, он еще и жизнь просматривать умеет.

— А какую конкретно жизнь ты имеешь в виду? Он играется со мной как опытный следователь на допросе с идиотом, попытавшимся украсть пол ящика пива.

— У меня нет желания говорить с тобой. Ты слишком глуп и не пригоден для светских бесед. На таких недотепах как ты, можно только зарабатывать. Блин, говорит слово в слово как мой начальник…

— Я дам тебе шанс договорится полюбовно. Я хочу купить твою жизнь. В качестве оплаты я наколдую тебе вечный сон. Он взмахнул рукой, и мы очутились в городе, в моем родном городе… Я уже отвык от этих бетонных недоразумений, убогой инфраструктуры, запаху выбросов с химических заводов.

Прямо перед нами, на заплеванной лавочке сидят те, по чьей вине я умер. Подростки пьют, гогочат, матерятся, лезут рукой в трусы безобразным девчатам.

— Хочешь взять в руки тяжелую палку и самолично наказать их? Ты можешь растянуть удовольствие на долгие дни, или же выйти за рамки и сделать с этими отбросами всё что захочешь. Заманчиво однако…

— Хотел бы, конечно, но я так понимаю услуга не бесплатна?

— Разумеется.

— Тогда откажусь. Думаю, естественный отбор уже над ними надругался. Сейчас у них не жизнь, а агония.

— Выходит, ты еще и не из злопамятных… Тогда давай пойдем от обратного. Взмах руки и я вижу дом, мой второй дом. Лалинда стоит на кухне, напевает мелодию и режет овощи.

— Хочешь вновь оказаться тут на долгие десятилетия? Почувствовать её объятия, прикоснуться губами к нежной улыбке? Несмешно шутить и слышать в ответ наигранный смех? Вновь окунуться в негу? Черт при каждом слове, рука тянется нажать на кнопку — да. Только вот я не увидел её живота…

Где Мару…

— Нет ублюдок! Я не согласен! Я, конечно, ненавижу бога, но и дружить с дьяволом не собираюсь.

Я стану выше их.

— Точно уверен? А она ничего… Он подошел к призраку Лалинды и схватил её за грудь. — Да, я понимаю твою страсть… Сам когда-то увлекался зверолюдками, даже хвалил того идиота что придумал их. У меня ощущение, словно он сказал нечто важное.

— Кто их придумал? Кого ты хвалил? Ты был здесь ранее?

— Не так много вопросов юноша. Мне нет нужды объяснять что-то тебе. Ты всего лишь незваный гость, пришедший сильно позже остальных. Ты погрешность, которую я допустил… И позор мне за то, что приходится говорить с тобой… Раньше я таких просто давил. Кажется, он псих, за пару секунд он рассвирепел и ударил по куполу.

Он как отец, пришедший с работы… Рядом с таким семья ходит по струночке, потому что в один момент у него может щелкнуть в голове, и он схватится за нож.

— Позволь тебе убогому сказать мудрую вещь. Стоимость жизни определяется величиной тех деяний, которые ты за прожитые годы можешь совершить. Но ты всегда жил как таракан, как грязь на стенках выгребной ямы. Ты ни к чему не стремился, только жаловался на жизнь. Такие как ты недостойны даже дерево в театре играть. Ненавижу маленьких засранцев, ты получил пару веселых способностей и стал корчить из себя всезнающего бога! Он скребет ногтями купол…

От царапин у меня заболело в душе.

— И те трое были такие же идиоты! Трое… Сколько же истинных людей он видел за свои века.

— Заклинаю в последний раз. Отдай мне своё обгоревшее тело! Не понимаю, почему ты вредничаешь, жизнь тебе всё равно не мила, ты дряхлая душонка. Я вспомнил! Первые слова что я услышал при рождении! — Носитель древней души! Он что-то знает…

— Что значит древняя душа?

— Опять хочешь примерить чужую мудрость… Ладно… В качестве прихоти, тебе убитому объясню.

Он поведал мне, что душа имеет свойство перерождаться в новом теле, после износа старого. Новая личность может родиться два, три, десять раз. Главное правило и ограничение гласит — что с каждым последующим циклом душа стареет и устает. В связи с этим новый человек рождается всё более унывающим, болезненным и умирает в молодом возрасте.

Если при первом разе он здоров как бык и доживет до ста, то на втором у него чуть падает иммунитет. На десятом есть проблемы с почками, на пятнадцатом у него уже порог сердца и он умирает в первые минуты жизни, при двадцатом он выходит из тела женщины еще до родов.

Люди научились отлаживать такие моменты, но это всё ерунда… Убогой медициной они только продлевают страдания и идут против божественного замысла.

Самые интересные случаи — это он и я, мы загадка. Мы живем сотни циклов и наши души никак не могут угомониться. Они с упертостью туповатого птушника продолжают рождаться. Чтобы… — Обрести истину. Эту фразу я продолжил за него.

Может быть это и есть настоящая причина того, почему я вижу мир в негативном ключе?

— Доволен теперь? Я был близок к познанию, но меня предали… Сволочи решили скооперироваться и убить нас. Идиоты замахнулись на самое святое и поплатились. Я умер, но сильно укоротил им жизнь. Память о них невоскресима, но я имею шанс вернуться и потому в конечном итоге победил! Я мало что могу понять… какой-то невнятный бред.

— Я долго ждал этого момента. Я возрожусь и воссоединюсь с ней, она ждет меня. И для этого мне нужно сопутствие такого идиота как ты… Как же ему нравится мимоходом оскорблять меня…

— Достаточно, я потратил на тебя слишком много слов. Не хочешь по-хорошему будет по привычному. Он ударил по куполу со всей силы и стекло дало трещину… Злая черная дымка заполняет моё убежище.

Вот сволочь! Это всё равно что угарным газом дышать.

Я закашлялся, но ненадолго…

— Что⁉ Воскликнул он. — Это что еще за дрянь… Из моих ушей полился красный туман, он идет на встречу черному газу и оттесняет его, после чего затыкает щель в куполе. Дышать стало легче… — Хех помощницу нашел значит… Ну удачи тебе.

ВНИМАНИЕ ВАША ДУША ЗАРАЖЕНА ЧУЖЕРОДНОЙ СУЩНОСТЬЮ!

ПОПЫТКА ПОДАВЛЕНИЯ!

ПОПЫТКА ПРОВАЛЕНА!

ВОЗМОЖНЫ НЕГАТИВНЫЕ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА РАЗУМ!

* * *

Я ощутил себя лежащим на деревянном полу. К счастью, половинка правого глаза сохранилась. Мне хватило её чтобы осмотреть себя и понять — всё плохо. Я как крокодиловый наркоман, у которого плоть отказывается держаться на костях. Ноги обгорели до гениталий. Левая рука вообще не имеет мяса. Если меня захотят поцеловать — не получится, губ нет, у меня застылая зубастая улыбка, а щеки как дырявый целлофановый пакет. Череп без волос и кожи, его можно тереть как лампу Алладина.

Самое грустное, я не могу закрыть глаз и отвлечься, веки тоже сгорели.

Стоило мне подать признаки жизни как в повозку ворвалась Мару. Ей я удивился сильнее чем своему состоянию. Как так получилось… Лисице на вид около двадцати пяти лет… Господи, я не смог дать ей детство, она уже старше меня.

Я хотел сказать привет, но нечем, языка пока нет, потому просто потянул правую руку и робко помахал. Она ухватила мои пальцы и сказала — Я рядом, всё будет хорошо! После чего погладила ладонью голый череп.

Даже не смотря на обезображенную внешность, она смотрит на меня такими теплыми, любящими глазами… Слезы потекли из того места, где раньше был левый глаз.

Как бы я хотел восстановиться и обнять её.

— Я все сделаю… Сказала она и отлучилась на час.

Она вернулась с плетенной корзинкой в руке, в которой кусочками были нарезаны мужские руки и ноги, малость вонючие, но съедобные.

Она положила мне кусочек в рот, но я не могу жевать… — Ни о чем не беспокойся. Сказала она и сама откусила человечину.

Мару пережевывала мясо и кормила меня с ладошки как птенчика.

Регенерация начала работать как двигатель после консервации. Плоть по миллиметру нарастает на костях, телу щекотно, глаза чешутся, зрение становится четче, я начинаю чувствовать запахи, я могу вдохнуть полной грудью.

Спустя пару часов я уже выглядел как исхудалый раковый больной. — Маруу, девоч-ка моя… спаси-бо. И могу говорить как алкаш, что неплохо.

— Ска-жи, что случилос, то.

Глава 16

От лица Мару.

Мы бежим назад, прочь от битвы. Хоть мы и в безопасности, но сердцу тревожно… Он опять будет сражаться, прольется много крови.

— Не переживай Мару, он очень силен, всё будет как в прошлый раз. Уже через десять минут мы вернемся обратно и будем поздравлять ребят с победой. Успокаивал меня Ярослав.

— Блин… Мальчики… Надеюсь с Гулливером ничего не случится… Протараторила младшенькая сестра.

— А ты любишь его? Поинтересовалась я.

Услышав вопрос, она покраснела.

— Ну нельзя же так прямо в лоб спрашивать… Сказала Емельяна.

— А почему? Мне просто интересно, как правильно люди выражают свои чувства.

— Ну любовь штука тонкая… Попыталась отмахнуться она.

— А любовь, это когда ты переживаешь за мужчину? Если я переживаю за него, значит по-настоящему люблю?

— Необязательно за мужчину… Там с ними Степанида дурочка… Я переживаю за сестренку, надеюсь, господин сбережет её.

Сестры так и не смогли мне объяснить, что такое любовь в их понимании. Я пробовала прибегнуть к воспоминаниям из его прошлой жизни, но покопавшись пришла к выводу, что любовь супруги к мужу — это когда ты изменяешь ему всего четыре раза в неделю, а не семь…

Странная любовь в том мире…

Мы отдалились достаточно далеко и мне казалось, что с каждым шагом дальше от него, мой мир становится тусклее на пару оттенков. Прошло десять минут, а затем все тридцать… Сердце увеличивало ритм с каждой секундой, я не могу устоять на месте, меня колотит и трясет как от холода.

Кажется… ему больно…

Я сжала кулачки и повторяла про себя что — Дорогой обязательно справится…

Наверное опять по глупости стал переусердствовать без особой надобности, просто чтобы лишний раз показать силу и ловить восхищенные взгляды, он у меня хвастунишка… В нём накипи как в старом чайнике, но я справлюсь и с ней.

Но вскоре стало ясно, что ситуация обрела скверный оборот…

— Я должна быть рядом! Я побежала так быстро как могла.

— Мару, стой! Там опасно! Кричали мне в спину. Но это лишь добавляло мне темпа, ведь он там в небезопасности без меня.

Что со мной… чувствую нечто непривычное…

Я появилась в последний момент и увидела яркую вспышку.

— НЕЕТ! Ему причинили боль! Он горит!

Опять! Тому, кто мил моему сердцу причинили боль! Мир окончательно почернел. На планете не хватит успокоительных трав, чтобы унять мою злобу! Вот значит с какими чувствами ты жил все эти годы…

Мой глупыш, ради тебя я одолею любого зверя.

Эдуард видел такое впервые… Обычно Мару была спокойной и застенчивой девочкой, она даже стеснялась встретится с кем-либо взглядом, а тут у неё шерстка вздыбилась как у кошки и глаза горят ярче чем наш командир.

Мару издала звериный рык и далее произошло то, что его мозг не может осмыслить до сих пор. Глаза не успевали уловить её огненный силуэт. Лисица бежала быстрее арбалетного болта, она словно телепортировалась от одного к другому.

Первым пострадал маг. За полторы секунды его тело разорвали на маленькие кусочки как тетрадный лист. Кровь пропитала её шерстку, но она не заметила, в глазах лишь ярость! Командиру львов она вонзила ладонь прямо в глотку и вырвала трахею.

Ближайший враг получил от неё пощечину, и его голова оторвалась от тела.

Следующего зверолюда она разрезала на две части одним ударом ребра ладони. Ужас… Какая силища… Черепа она сминает как алюминиевые банки. Даже Герасим в сравнении с ней, просто дефективный ребенок. Она бьет ногой и пробивает живот, а потом отряхивается, словно тело врага — это прицепившиеся картонная коробка на ступне.

Когда врагов не осталось, она подбежала к еще живому господину и начала руками скоблить горящую смолу. Ладони лисицы обгорели, но она, словно и не заметив этого, просто отнесла его тело в повозку со словами — Глупый…

Никто не рискнул пойти за ней и спросить что-либо.

* * *

От лица Викентия.

Отец с детства научил нас одной мудрости — кто сильнее тот и главный. Он частенько подкреплял слово действием и бил мать по чем зря, так же очень часто отцовский кулак встречался с моими братьями и сестрами, когда те пытались оттащить его пьяную тушу от зашуганной женщины.

В тот момент я обрел истину — Кто больше и сильнее тот бог!

Господь может сделать с тобой всё что угодно, а тебе в ответ положено лишь плакать и умолять. Такой как ты недостоин даже теоретической возможности сопротивляться.

К примеру для муравьев, жопки которых я поедал в голодный год — я бог!

Когда дети выросли, мой старший брат осмелился дать отпор тирану и ударил того в ответ. Отец был стар и быстро загнулся под напором молодого бойца. Тогда я понял, что мой брат бог. Жаль только, что он решил жить нечестно и стража отрубила ему руки за воровство.

Зато я на примере понял, что ошибался. Стражники были настоящими богами, а не мои родственники.

Я поступил на службу преступному закону, ведь богам необязательно быть на стороне добра.

Каждый начальник рангом повыше становился для меня новым богом, а я его преданным почитателем. Так продолжалось до тех пор, пока меня не ударили по голове, и я не очнулся в статусе раба.

Зверолюди, вот кто настоящие боги… Они в сто крат сильнее людей.

Я думал, что эти боги будут последними на моем пути, но вскоре произошло то, что сдвинуло мои мировоззренческие рамки. Передо мной предстал истинный бог! Может быть он еще молодой и неопытный, но я чувствую, что, когда он наберет силу, он станет выше самой природы! Его не только не получится переплюнуть, его трудно будет охватить взглядом!

Перед таким, одно удовольствие падать на колени. Я сочту за честь согнуться и подставить спину, чтобы он наступил на неё как на ступеньку к высоте.

Он мой господин! Моё всё!

Огромное счастье, что меня ударили по голове и похитили и что я смог попасть к нему в свиту и огромное горе мне, что господин не избирателен, он назначил на роль своих рук, двух выскочек.

Но ничего… Я готов быть даже его тенью. Я буду прикрывать тыл, присматривать на зад… ой, то есть, следовать позади…

Мой бог восстанет из пепла как феникс, то, что его ранили и подожгли — мелочи жизни. Господин усвоит ошибки и станет только могущественнее! С таким ангелом как Мару, он может ошибаться десятки раз. Лисица была с ним раньше нашего и впитала больше мудрости.

Она его оберег! Верный клинок! Карающая длань господня! Она стерла в пыль всех непокорных зверолюдов и даже маг не смог устоять перед ней!

Жаль только, что она слишком сильно бдит покой нашего господина… В моей попытке проведать его, она одним ударом сломала четыре ребра…

* * *

В конечном счете мы одержали победу. Враги были казнены, и нам досталось множество трофейного оружия, доспехов, золота и провианта, а также дополнительные люди — множество голодных ртов.

Когда я подсчитал поголовье, мне стало страшно.

Если мы вернемся в город с таким количеством свидетелей, информация обязательно просочится, и положение господина может ослабиться. Некому урегулировать ситуацию… Основные силы ранены, большая часть даже не пришли в сознание.

И без того плохую ситуацию смогли ухудшить парочка идиотов…

Эдуард и Степанида, выпустили людей из клетки. Теперь три сотни человек шагают с нами вровень и самые смелые, уже начали задавать неудобные вопросы.

Это создает проблемы… Множество проблем… Такие бездари расскажут всё что знают, стоит им только засунуть пару иголок под ногти, уж я-то знаю, я бывший стражник государства! Но ничего страшного… просто мне потребуется доказать на практике свою преданность общему делу.

Я решу проблему. — Господин спите спокойно…

— Эдуард ты не в праве распоряжаться имуществом без воли командира! Лучше сразу начать диалог с претензии.

— Но он же без сознания, и Мару никого к нему не пускает. И вообще, что ты имеешь в виду?

— Предлагаю снизить порции еды для людей до минимума. Я сам придумал умный ход. Человек может не есть, только когда у него есть гордость, а эти голодранцы даже слова такого не знают.

— Но там же дети и женщины есть! Они уставшие, им будет мало! Вот бы ему язык вырвать… кстати, неплохая идея.

— Хорошо в таком случае я доложу господину, кто решил всё израсходовать, думаю он будет рад заменить еду твоей ногой.

— Стой! Думаю, ты прав… Нужно быть экономнее… В конце концов не на голодную же смерть мы их обрекаем… Хех, похоже уха и мизинца хватило для воспитательных целей.

Этим же вечером я пошел к людям и прикинувшись лучшим другом стал распускать гнусные слухи. Я говорил, что их собираются посадить на голодный паек, что хотят уменьшить порции, чтобы ослабить их и всех непокорных вновь загнать в клетку.

Больше всех я старался присесть на уши самым разгоряченным и инициативным мужчинам.

Самое забавное что одновременно с этим я настоял, чтобы основной отряд питался как обычно и даже больше, аргументируя тем, что господин ничего не жалеет для ближнего круга.

Зависть страшная вещь… Труднее всего человеку дается то, что дается не ему.

Толпа позабыла о благодарности, никто уже не скажет «спасибо» за спасение. Взгляд людей стал косым и направлен он был на Эдуарда, тот съеживался под недовольством масс.

Я врал людям, что приказы шли напрямую от господина, который не выходит из повозки и в целом намекал мужчинам — что нужно взять командование на себя, ведь их больше и задача легче легкого, там из охраны всего пара недобитков, да и дедушка с сестрами.

Мне хватило четыре дня чтобы накалить обстановку.

— Мы требуем к себе подобающего отношения! Мы не скот! Сказал мой козырной туз.

Да, именно этого я и добивался.

Недовольство возросло до предела. Люди осмелели и один из них даже отважился изнасиловать младшую из сестер, благо Гулливер смог отстоять даму сердца даже с отрубленными кистями рук. Он просто забил мужика головой. Веселее всего то, что именно я намекнул насильнику пойти попытать удачу с девушкой… Врал что он ей симпатичен.

Это было последней каплей.

— Хватит с нас! Я иду к вашему командиру, пусть этот ублюдок объясниться! Тучный мужчина направился к повозке… Эдуард и Степанида хотели загородить ему путь, но я остановил их. — Не нужно… Может быть господин уже в сознании и сам решит вопрос.

Мужчину на пороге встретила Мару.

* * *

От лица Мару.

Пока он не пришел в себя я омываю его тело, выковыриваю личинок, отбеливаю кости от копоти и грязи. Пока никто не видит я глажу его по лицу… Я чувствую, что он где-то не здесь, его сознание живо и ведет борьбу. Когда требуется я прикладываю ладонь ко лбу и направляю туда тот огонь, ту страсть, что символизирует цвет моей души.

Мой измученный, израненный и любимый… Прошу останься со мной, не умирай. Я знаю, что в жизни у тебя не было ничего хорошего, но я попытаюсь изо всех сил компенсировать тебе недополученную радость. Я буду ухаживать за тобой… оберегать, я даже постараюсь полюбить твой странноватый юмор.

Ко мне постучались… с недавних пор я научилась испытывать злобу и благодаря этому я стала лучше понимать его. Он очень много злился при жизни. И я понимаю что не спроста…

В мире для меня существуют два мнения на любой вопрос: Его и Неправильное.

— Выходи урод! Я знаю, что значит это слово… кто посмел оскорбить его…

* * *

От лица Викентия.

До этого дня она была облачена в черную мантию и удачно скрывала принадлежность к зверолюдам, но вот сейчас, похоже ей надоело стесняться. Как только он увидел её красивый облик он заорал. — Зверолюдка! Дрянь! Вы водили нас за нос!

— Это нападение на нашего господина. Крикнул я.

Мару ткнула ему рукой в голову и пробила затылок… До сих пор не привыкну к её возможностям. Люди, вооруженные палками и камнями, набросились на нас, в числе нападавших были даже женщины и дети.

Отлично! Этого я и добивался!

Мару скальпель нашего господина! Всё закончилось за тридцать минут!

Она хватала одного и кидала его как шар для боулинга в толпу людей. Интересные знания и аналогии передал мне господин… Чтобы прополоть грядку людей, ей достаточно было просто расставить руки в стороны и побежать на них прямо как дети, играющие в самолет.

Мару вырезала две сотни душ… Остальные разбежались по лесу и обрекли себя на ту же смерть, только медленную.

Господин, даже если вы не оцените моих усилий, даже если мне не достанется вашей похвалы. Прошу вас, просто будьте здоровы, властны, и завладейте этим миром на моем веку.

Глава 17

Я не знаю какого это иметь сына, но уверен, от дочерей радости гораздо больше. Не говоря уже о том, что ими можно просто любоваться. Мару моё маленькое сокровище… хотя, может уже и не такое маленькое, но всё еще драгоценное.

Она моё дитя, моя радость, мой смысл жизни, она та единственная тоненькая ниточка, которая поддерживает жизнь во мне.

Очень жаль, что моему ангелочку, который не успел прожить даже год, пришлось самолично вырезать около двухсот человек… Даже я убил меньше за свою карьеру, но в этом нет ничего предрассудительного, ну убила и убила — все мы люди не без греха.

Кто-то и вовсе не может есть вареный лук, ну и что нам теперь крест на таких ставить?

Она смотрит на меня со сложным выражением лица, я, конечно, в плане эмпатии дуб дубом, но кое-что могу прочесть.

— Обними меня, дай успокою.

Мару прижалась ко мне так что, казалось, нерушимый позвоночник треснет, даже питон не сдавливает так сильно. Дыхание остановилось на минут семь, легкие жгло огнем, в глазах темнота, но я всё равно не чувствовал за собой право прерывать такой щепетильный момент.

— Не плачь. Я жив и уже никуда не уйду. Дай мне пару дней, и я вновь стану тем высоким статным парнем, с которым не стыдно идти рядом.

— А ты разве был статным? Вот чертовка, уже и подкалывать научилась… Да еще и в такой ситуации…

Она успокоилась и улыбнулась мне злорадной улыбкой. В этот момент моё сердце словно кольнули швейной иголкой, ухмылочка как у матери…

Я еще чуть обкорнал мяса с ноги и поинтересовался. — Кстати, а что это за человек такой невкусный? Эдуард?

— Нет, я обошла деревню и увидела, как он пьяный избивал жену с детьми и подумала, что он зло, которым можно пренебречь. Теперь понимаю, почему мясо будто замариновали в дешевом спиртном.

Не стоит огорчать её и говорить, что такие семейные взаимоотношения нормальные на текущий день и что она своим поступком обрекла на голодную смерть женщину и детьми.

После неторопливого завтрака, мы четыре часа сидели и смотрели в глаза друг другу. Я привыкал видеть её такой взрослой, зрелой, рассудительной, а она просто наблюдала за мной родительским взглядом.

Сейчас, когда я смотрю в её ярко коричневые глаза я вижу интеллект и сознательность. Так уютно рядом с ней, будто мне в вену поставили капельницу успокоительного. Мне кажется, что разум очищается от дурных мыслей, в её глазах я вижу огонь, трескучее уютное пламя у костра на которое можно смотреть бесконечно.

Мышцы на ногах чуть окрепли, и я уже могу делать нетвердые шаги.

— Пойдем подышим воздухом, поприветствуем моих лягушат.

Я почти удачно вышел из повозки, малость спотыкнулся и упал в грязь, зато эффектно.

— Аккуратнее! Я же говорила держись за меня.

Мару подняла меня, я отряхнулся от грязи и только потом обратил внимание на взгляды. Все смотрели на меня как на пропавшего без вести. То, что их господин выглядит как пережеванный кусок мяса немного убавляет искр восторга, но благо меня никогда не трогали такие вещи.

В прошлом мире, я даже находил смелость гулять по улице со штанами, где коленки вытянуты.

— Господин выздоровел! Прокричал Викентий и первым бросился обнимать меня. Толпа последовала его примеру и совсем скоро люди прилипли ко мне как мухи на липкую ленту, кто-то даже втихаря схватил меня за задницу.

Все плакали словно я один из «кимов».

Мару в момент решила проблему и уронила толпу в грязь, негоже чтобы слуги были чище господина.

— Что-то вы хреново выглядите… Из самых нетронутых только старик да сестры за исключением Степаниды.

— А у тебя нога в другую сторону сгибается. Сказал я Эдуарду.

— Похоже неправильно срослась.

— А с тобой что? Почему молчишь? Леопольд указал на своё горло и что-то утробно прорычал. Ааа точно… Ему ж стрелу туда вонзили.

— А остальные где?

— Они без сознания много дней, мы разместили их там. Ярослав указал на ряд повозок ближе к лесу. Кстати, по другую сторону от нас развернулась целая цивилизация, примитивная, но цивилизация.

Мрачная серая деревня, в которой живут мрачные серые люди. Четырех секунд просмотра достаточно, чтобы тебе жить перехотелось. Ты смотришь и понимаешь, что такое настоящие пятьдесят оттенков серого.

Озлобленные, зашуганные человеки, все в лохмотья, волосы грязные как половая тряпка, а глаза голодные как у парней из армии, которые любуется фоткой девушек, которые их не дождались.

Я даже вычленил любопытный факт из памяти.

В особо голодные неурожайные года семьи, чтобы выжить, менялись детьми с соседями, ведь съесть своего ребенка кощунство, а вот сын маминой подруги отличный деликатес. Услуги проституток тут оцениваются в пару картофелин.

Все смотрят на нашу подозрительную компанию с интересом и осторожностью.

Деревня оканчивается высокими стенами, такими внушительными, что кажется подобные сооружения невозможны в такую эпоху. Благо я выработал определенный иммунитет и перестал сильно удивляться каждой странности этого мира.

За стенами отчетливо проглядывается шпиль замковой башни. Никто не знает, как правильно называть этот населенный пункт. Кто-то обзывает городом, кто-то королевством. Главное, что, по существу, всем жителям деревни наплевать что у них происходит и кто там у власти, а мозги городского жителя я еще не пробывал.

Жизнь деревенского человека монотоннее работы охранника. Люди рождаются в нищете, работают с малых лет, совокупляются с малых лет, чтобы потом работать еще больше для прокорма детей.

Ах, да еще их иногда похищают в рабство…

Если прикинуть, то не всё так плохо, им даже можно позавидовать. Вот я, например, не люблю неопределенности, а тут считай вся судьба с момента зачатия известна наперед.

Отдельного внимания заслуживают дети. Они почему-то в отличии от родителей смотрят на нас более злобно что-ли…

Термин детство человек придумал относительно недавно, приблизительно в веке двадцатом. До этого момента детей в привычном смысле этого слова не существовало, детьми называли лишь неумеющих говорить и ходить младенцев.

Стоило такому сделать первый шаг, он сразу же шел на работу, которая за неделю вытравит в нём весь юношеский максимализм.

Детей было много, а когда их много ты перестаешь наделять их особым смыслом. Ну умрет от голода трое из десяти ничего страшного, остальные семь хоть узнают, что такое мясо на ужин.

Если ребенок подцепил занозу или сломал ногу, то можно просто перешагнуть через него. Население очень молодое и никому в голову не приходила дикая мысль жалеть и беречь их.

Это в моем прошлом мире демографического упадка, ты прощаешь малолетним мерзавцам все грехи. Они могут мусорить на улице, заниматься вандализмом, выкалывать котятам глаза на заброшенных стройках, сбиваться в стаи и нападать на прохожих, потому что весело.

Самое главное, что им ничего за это не будет.

Даже ты, как родитель сдерживаешь себя и не бьешь ребенка в ситуации, при которой даже мать Тереза не выдержала бы. Ты бережешь дитятко, зализываешь его как теленка до сорока лет, позволяешь не работать и ждешь момента, когда подросший сын выбросит тебя на улицу или дочка принесет тебе в подоле внука, которого ей зачал один из девятнадцати ухажеров, она пока сама не знает который из них, ведь все они отметились за один вечер.

Чем ниже уровень жизни, тем выше рождаемость. Тут девочки рожают так рано, что вполне уместно сказать — дети делают детей, и нравы у них жестче чем в провинциальном детдоме.

Смотря на их замалеванные лица приходит мысль — надеюсь своих детей я любить буду… А впрочем у черту их, у меня и без того подопечных хватает.

— Ведите меня к пациентам.

— Пойдемте со мной господин. А это еще кто такая?

— Как тебя зовут?

— Ливия. Ярослав заботливо шепнул мне на ухо, что она самая младшенькая из сестер. Ах да, я же вынес всех женщин за скобки.

Ливия второпях завела меня в повозку.

Первое что я почувствовал — это отвратительный запах сырости и гнили. Да ужж… это место скорее хоспис, чем лечебница. Остаток бойцов лежит на грязных подстилках, причем остаток моих бойцов, имел свои остатки.

Половина из них ампутанты, кому-то оттяпали ногу или руку, самые удачливые отделались парой отрубленных пальцев. Места порезов почернели и загноились, у кого-то даже копошатся черви…

— Я уже устала их оттуда вытягивать. Те, кто в сознании встретили меня беззубой улыбкой. Выглядят даже хуже, чем я, но все живы.

Казалось бы, а почему? Ответ прост — я тому причина. Честно, даже не подозревал, что моя кровь добавляет живучести до такой степени, у Герасима мясо на костях не держится, но сердце здоровяка упорно продолжает биться.

Ладно, в целом чтобы быть хирургом особых навыков не требуется.

— Будешь моей ассистенткой Ливия. С кого начнем? Её взгляд упал на Гулливера. Мальчик в целом выглядел целым, вот только кисти рук отрублены, они почерневшие и высохшие лежали рядом завернутые в тряпочку.

— Мы решили не выбрасывать то, что они потеряли, мы конечно не в праве что-то просить, но вы способны на чудеса.

— Командир, рад вашему выздоровлению. Гулливер оживился как песель, что целый день ждал хозяина в пустой квартире.

— Я тоже рад что ты жив, даже руку захотелось тебе пожать, но увы придется отложить. Мне начинает казаться, что шутки над людьми с неполным комплектом конечностей самые смешные.

— У меня что снова будут руки?

— Конечно будут, а иначе чем ты будешь трогать такую красавицу? Ливия засмущалась…

— Он ослабел совсем недавно… После той битвы большая часть была подвижна, но с каждым днем силы оставляли их, раны загноились и отказывались заживать. Я даже знаю почему, потому что моя кровь отныне для них иммунитет, без неё они пропадут быстрее чем вич инфицированный без терапии.

— Подшаманим. Ну что боец готов к лечению? Господин ребенка не обидит.

— Конечно! Не терпится встать на ноги и приступить к тренировкам!

— С Ливией?

— Кхм, кхм. Он закашлялся в ответ.

— Ну смотри, слабину не давай, на тебя же девушка смотрит.

Я раздел его и увидел молодое тело, усыпанное язвами… Нуу как говорится, если человек называет себя хирургом это еще не значит, что он разбирается в хирургии лучше любого другого мужчины.

ВНИМАНИЕ ЧУЖЕРОДНАЯ СУЩНОСТЬ ПЫТАЕТСЯ ВЗЯТЬ КОНТРОЛЬ!

ПОПЫТКА ПРОВАЛЕНА!

РАЗУМ ПОВРЕДЕН!

В глазах на секунду потемнело, в голове словно кто-то переключил тумблер на совсем другое настроение. Я сейчас как супруг, пришедший домой после тяжелой смены, которому жена с порога начала выедать мозг. Я разозлился одномоментно, хочется рвать и метать, бить, крушить, срывать злобу за свои неудачи на тех, кто вообще не причем!

Я решил совместить два этих чувства: вылечить моих людей и причинить боль.

Я взял ножик с пола и с ходу вонзил его в бочину Гулливеру. Парень завизжал как свинья, а я прокручиваю лезвие и выдавливаю бело-желтый гной, как только кровь очистилась я взял иглу толщиной с толстую коктейльную трубочку и начал зашивать раны.

Гулливер прочувствовал каждый узелочек… особенно когда я пришивал его омертвевшие кисти к здоровым рукам. Он не знал, что ему бояться больше, боли или улыбки, с которой его кумир пытает его.

Ливия стоит с пепельным лицом и не знает, что делать… её любимого истязает тот, чье слово непоколебимо.

— А они точно будут шевелиться… Спросил он зареванным голосом.

— Конечно будут. Я дал ему попить пару капель чистой крови. Вообще я мог бы высморкаться за руки и приклеить их так, ведь все жидкости истинного человека священны, они лучше всяких БАДов.

Может быть именно от истинных людей и пошел слух про то, что, если пописать на рану она заживет.

— Ну вот, уже завтра будешь как новенький. Я пожал его мертвую холодную ладонь.

— Ливия маленькая недотёпа, позови Эдуарда. Она, заикаясь выбежала из повозки.

— Зачем ты позвал меня?

— Будем ногу твою лечить.

— Как⁉ Она же уже срослась.

— А вот так! Я одним ударом ломаю ногу. Чуть переборщил и перелом получился открытым. Кость острым концом порвала кожу и вылезла чуть ниже коленки. Он упал и стал орать. Да что вы все орете то… Голова и так болит…

Никакого сострадания от подчиненных не дождешься.

— Что ты делаешь изверг⁉ Уйди от меня!

Я как мог соединил ему кости, привязал к ноге деревяшку и на прощанье прыснул пару капель крови прямо в глаза. Надеюсь, хуже не сделал…

— Всё можешь идти на поправку.

— Сволочь! Прокричал он уползая прочь.

— Теперь ты Меригуан. В бою ты проявил себя отважным, безбашенным бойцом. Тебе можно и полную диагностику провести.

Я вытащил ему почку, выковырял из неё пару камешков и трансплантировал обратно. Правда один раз я уронил её на грязный пол, но правило трех секунд никто не отменял… Думаю приживется.

Что я только не вытворял с остальными. От боли они просыпались и мычали, особенно сильно мычали, когда я брал ржавые щипцы и выдергивал кровоточащие зубы, ну или те, что казались мне недостаточно белыми. Особо сильные гематомы на коже я просто вырезал по кругу, а потом стягивал лоскуты кожи и сшивал их, думаю из меня бы получился замечательный пластический хирург.

После каждого человека у меня обязательно оставались лишние детали… Я по рассеянности забыл, где они были изначально и решил, что раз организм живет и без них то господь бог просто перестраховался, добавив лишнего ливера в тело человека.

— Ну как господин, жить будут? Спросила Емельяна на выходе.

— Скажу так, я всегда знал, что для работы врачом медицинское образование необязательно. Прям как в поликлиниках в моем прошлом мире. — К тому же приказа умирать не было.

Меня вновь окликнули. На этот раз незнакомый юноша.

— Господин, у меня есть для вас важная информация. Меня подозвал один из еще ничем не отличившихся бойцов.

— А кто ты напомни.

— Как кто⁉ Я же один из братьев, мы были с вами с самого начала.

— А где твой брат?

— Вы им только что занимались. Кажется, припоминаю… Ярослав что-то такое говорил… Вроде их зовут Серафим и Севастьян.

— И что ты хочешь мне поведать Севастьян?

— Я Серафим.

Он рассказал мне чуть больше о себе. В прошлой жизни он с братом жили в городе и работали на тайную преступную организацию, настолько тайную, что о ней знал каждый. Разумеется, подобные кружки по интересам существуют только с позволения короля.

Поведал мне о иерархии в этом синдикате, основных порядках и видах деятельности. Они были на низовых должностях, выполняли всякие мелкие поручения, частенько воровали, поджигали, устаивали диверсии и даже убивали по найму.

Эта информация может быть очень полезной для моих амбиций…

— А почему ты раньше не рассказывал?

— Я много раз пытался, но вы били палкой и говорили, что не нужно тратить время на слова.

— Ладно, но всё равно виноват. На сегодня хватит, отдыхайте.

В награду я надкусил палец и провел им по его губе, оставив тонкую полоску волшебной крови. Выглядело малость эротично, Серафим не понял моих намерений и смутился, а вот Викентий что подглядывал из-за угла, чуть не лопнул от возмущения!

Глава 18

Раньше мне никогда не дарили подарков, разве что коллега пытался поделиться со мной туберкулезом, кашляя в лицо при встрече, но я не заболевал, так как в случае с ним — дареное не дарят.

Правду говорят, что после смерти человек заслуживает больше почестей, я умер и голос в голове регулярно осыпает меня дарами, правда принципы у него садистские, я должен пройти через боль, чтобы заслужить пряник.

Последний его сюрприз называется Материализация. Ему легко, он просто даёт и забывает, а мне приходится ломать голову и придумывать как это использовать. Сразу скажу, что способность самая необычная даже на фоне видоизменения.

Принцип материализации звучит как — создай и надели вещество волей.

В качестве примера, приведу следующий эксперимент: я долго всматриваюсь на подушечку указательного пальца и желаю, чтобы на ней образовалась капелька особой жидкости, как только влага появляется, мне нужно придумать ей свойство.

В первый раз мне пришлось, не моргая смотреть на палец сорок минут. Мару подумала, что всё, совсем сломался! Теперь только с ложечки кормить и не забывать утку менять, но чуть погодя опыт закончился и образовавшиеся капелька, упав, прожгла деревянный пол.

Я загадал кислоту.

Это сильно утомляет… я захотел спать так сильно, словно вдохнул наркоз, но уснув, почти сразу проснулся от шума телефона.

Схватил обувь и сказал — Ало, я вас слушаю, говорите.

— Ты что по ботинку кому-то звонишь? Такими темпами Мару можно будет переквалифицировать в санитарку психдиспансера.

Я удивился двум вещам.

Во-первых, слуховым галлюцинациям, во-вторых — А откуда ты знаешь, что такое звонок и телефон? Я не помню, чтобы говорил тебе о такой чепухе. От моего вопроса у неё лицо сделалось как у нашкодившего ребенка.

— А впрочем неважно… Спать хочу. Я вновь подорвался от звуков поезда.

Я пытался спать снова и снова, но меня кошмарили сигнализации машин, сирены скорой помощи, шум стройки.

Кажется, я схожу с ума… хотя нет, глупости какие… я уже сошел.

— Мару, у меня к тебе просьба. Можешь побыть со мной. Когда она прикладывает руку к голове, мне становится спокойно.

В эти моменты он даже не осознавал, как сильно стучит сердце девушки, как тяжелеет её дыхание, сколько сотен раз она прикусывает губы, какие смелые мысли проникают в её голову, какие мечты, какие вожделения…

* * *

Мару моё лучшее снотворное. Поверьте, я знаю в нём толк. В прошлом, я в качестве эксперимента принимал десятки пачек за раз, но не помогало, желудок выплёвывал всё обратно. А она справилась с недугом одним касанием.

Я сидел на скамеечке и счастливый, наблюдал как мои перебинтованные мумии оживают, первым ко мне подошел Дормидонт.

— Командир, тут недалеко находится мой дом, в нём моя неразделенная любовь. Можно ли мне взять отгул на день?

— И ты всё время ждал пока я очнусь чтобы отпроситься? Хвалю. Что ж, я не противник любви, можешь идти, заслужил. Счастливый Дормидонт побежал вглубь деревни.

— Эй, Эдуард, подойди. Недовольный юноша подковылял ко мне.

— Я хотел извиниться перед тобой за вчерашнее, вот выпей в качестве примирительного жеста.

— И что это за жидкость в бутылке? Скептик хренов…

— А какая разница? Я же твой командир, я не могу желать тебе зла. После моих слов он погладил то место на голове, где раньше было ухо.

Он покрутил бутылку в руке, но пить не торопиться.

— Давай пей, смелее. Ты что не доверяешь мне? На нем уже сосредоточились взгляды всех бойцов, он чувствует подвох, особенно глядя на мою мерзкую ухмылочку.

Дрожащей рукой он поднес её ко рту и сделал маленький глоточек. Щеки Эдуарда в миг раздулись, он хотел выплюнуть, но я закрыл ему рот ладошкой и заставил проглотить.

— Запомни Эдуард, в жизни наступают моменты, когда приходится перестать строить из себя крутого и просто сглотнуть то, что дают.

— Ай, горло дерет! Он раскраснелся и начал усиленно потеть. Не выдержал нагрузки и закашлявшись упал на коленки, отчаянно сует пальцы в глотку, но это бесполезно, конкретно для этой микстурки, я загадал противорвотные свойства.

Я пожелал пару миллилитров лекарства, получившиеся капли размешал с водой и для стойкости эффекта брызнул туда пару капель крови. Самому интересно, что с этого получится… — А теперь подходим все остальные, вставайте в очередь!

Викентий первым ломанулся ко мне. Бесит…

Уже вечером ко мне подошел Гулливер, похвастаться.

— Смотрите командир, я ими пока шевелить не могу, но они чешутся, это же хорошо правда? Произнес он, растрясывая свои руки.

— Конечно. Я потрепал его по голове. — Хороший мальчик.

Лекарство оказалось даже эффективнее, чем когда тебе плюют в глаз при ячмене. Эдуард уже отвязал доску от ноги и его взгляд в мою сторону смягчился, у Степаниды вновь отрасли волосы, Леопольд начал говорить по слогам, а Меригуан радостный кричал на всю округу — Я теперь писию и мне не больно!

Только одного я забыл напоить… Где же он.

Дормидонт вернулся ближе к закату.

— Ты последний без лекарства, выпей и скажи, как там поживает твоя неразделенная любовь.

— Уже разделенная. Произнес он…

— Не понял. Объясни подробно.

Как выяснилось, этот уникум имел в виду совсем другое… Та девица в прошлом предала его, опоила и выбросила в лес. Очнулся он уже в рабстве. Сегодня он вернулся домой и расчленил её с новым мужем на маленькие части, после чего выбросил их к соседям в свинарник.

Вот это я понимаю разделенная любовь… С ним нужно изъяснятся по-простому.

— Ладно, молодец, хвалю.

Мне интересно, а кто вообще самый странный из моего отряда, я или они? Я как-то нечаянно сколотил вокруг себя цирк уродов, если мои планы проваляться, мы не умрем с голоду, можно будет просто гастролировать шапито.

* * *

День на редкость задумчивый.

Парочка интересных мыслей засели в голове и не желали уходить, раньше я просто отмахивалсяот них, но сегодня решил аккуратно приблизиться к правде.

Мару села за стол, на котором расположились выструганные мною шахматы. — Я вспомнил что тебе известна эта игра, не против партии?

— Давай, только чур без поддавков. Уверенности в ней как в гроссмейстере.

— Только почему вдруг, едва оправившись, ты вспомнил о шахматах? Заподозрила что-то…?

— Потому что мне близка к сердцу эта игра, она словно транслирует наши жизни.

— Это как же?

— Я считаю, что каждый из нас в разные жизненные этапы может быть пешкой или конем, особо счастливые занимают позицию короля и королевы. Мне стало любопытно, что почувствует пешка, преодолев расстояние… Захочет ли она баллотироваться в короли…

— Разве это имеет значение? Ведь когда партия закончится, король и пешки окажутся в одной коробке. Слишком хорошая игра слов для той, кому меньше одного года…

— Верно подметила… Вот только что, если игра будет длиться бесконечно? Что если, когда я поправлюсь, я захочу жить очень долго? Мне кажется неплохой идея уволиться из пешек, они могут ходить только прямо, никакой свободы действий, особенно в моменты, когда каждый шаг может стать роковым.

— Порой тебя заносит очень далеко… Может стоит прислушаться ко мне и прожить более скромную уютную жизнь?

— Ну не знаю…

— Как ты думаешь, почему королева может двигаться на большие расстояния в то время, как король ограничен одной клеткой? Мару отлично сглаживает углы…

— Это не важно, главное что победа или поражение, зависит только от него…

Шахматы дают мыслям совсем другое направление… они далеки от человеческих сомнений и тоски, это отдельный прагматичный мир. Помешательством, я пытаюсь выжимать из мозга самые лучшие ходы, в таком состоянии я бы обыграл даже квантовый компьютер, но Мару не дает мне спуску…

Как⁉

— Потому что шахматистки идеальные девушки. Мы можем часами молчать, следим за фигурой и знаем интересные позиции. Лисица на протяжении всей игры осыпала меня весьма двусмысленными фразами, и когда мне поставили мат, я утер кровь из носу и спросил прямо.

— Колись девочка, кажется, ты накопила много секретов. Она отвела взгляд вправо, но вскоре сдалась…

— Я бы и не смогла долго утаивать… Она вздохнула и продолжила. — Я ненарочно узнала твою прошлую жизнь и все знания что ты нес в себе, может даже больше. Ясно… Помешательство постаралось, даже я так не умею… мне нужно кушать мозги.

— И до какого момента?

— Ты умер в канализации с кошкой в честь которую я названа.

— То есть то, что было после, тебе неведомо?

— Нет. Сердце перестало биться как в последний раз. Значит про мать она не в курсе…

— Нечестно, конечно, но что уже поделаешь… Пользуйся на здоровье… Получается, что ты нравственно уже не девочка…

— А вот ты словно мальчик, который хочет казаться взрослым. В такие моменты я даже не знаю, кто на кого больше похож, Лалинда на Мару или наоборот…

— Неправда, я по-настоящему взрослый, у меня даже бакенбарды растут. Мару по достоинству оценила шутку, впервые мой странный юморок вызвал у кого-то улыбку…

Наш милый диалог прервали.

Снаружи послышались крики, шум, гам. — Господин на деревню напали гоблины. Отрапортовал Викентий, и насколько близко он терся около повозки?

Зеленые уродцы составом в пятьдесят особей выбежали из леса и как свора голодных собак напали на людей. Мужчин насмерть забивали палками, дочерей и жен волокли за волосы по земле в сторону леса.

Если не ошибаюсь, при помощи женщин они размножаются…

Народ как стадо баранов смотрит издали как соседей убивают, люди бездействуют не понимая, что следующие в очереди будут уже их семьи.

Жалкое зрелище… Хотя и их можно понять, каждый, наверное, мечтал увидеть, как горит дом соседа.

Пятерка гоблинов двинулась в нашу сторону, но все они за секунду попадали на землю, словно вдохнули сероводорода.

Ух ты… Помешательство вышло на иной уровень… Так и богом себя почувствовать недолго…

— Господин может нам вмешаться? Эдуард был наготове.

— Не стоит, мы и так привлекаем к себе много внимания… Викентий был осторожен. Я с ним солидарен.

— Лучше ложитесь спать, с завтрашнего дня вы вновь будете тренироваться в усиленном режиме. Эдуард хотел как-то возразить, но проглотил слова…

Удивительный факт. Симпатия за эти месяцы хорошенько поработила их разум.

Отныне я для них как сексуальная учительница математики для семиклассника, как микрозаймы для многодетной семьи, как просроченные продукты для пенсионеров, как героиновый наркоман для девушек из хорошей семьи — они не могут жить без меня, они дышат мной.

Даже обладая силой и видя несправедливость, они и пальцем не пошевелят без моей указки, каждый боец просто пожал плечами и лег спать.

Вот они мои пешки, слоны и кони…

Я тоже прилег и мысленно начал раздувать амбиции, как пузырь из жвачки. Мне нужен надежный план, как прийти к власти и добиться вседозволенности.

Текущий ковчег, в котором плывет общество давно превратился в дырявую шлюпку, люди гребут на ней, но уже не преодолевают стремнина жизни, такая лодка застрянет в песке на перекате, но люди берегут её и от страха не желают перемен, а если желают, то очень тихо, чтобы никто не слышал.

Как же человекам повезло что появился я, я всегда знал и указывал людям как жить, говорил — что можно, а что нельзя. Я даже осмеливался высказывать подросткам что они — должны, вопреки их философии — что никто никому ничего не должен.

Я не просто раскачаю лодку, я на Титанике ворвусь в эту гавань…

* * *

— Слушай Мару, а не хочешь завтра прогуляться со мной до города? Предложил я ей, пока она расчесывала волосы.

— Может лучше поиграем в лесу? Понимаю, меня контактировать с людьми тоже не тянет…

— Нет, боюсь у меня запланированы пара дел.

— В таком случае я не смогу отпустить тебя одного, ведь ты обязательно наломаешь дров. А Лалинде нравилось, когда я ломал дрова… Даже хвалила меня.

Пора воспользоваться сведениями, которыми со мной поделился Серафим. Бандиты могут стать отличным подспорьем в будущей войне.

Мару облачилась в черную мантию с капюшоном, и мы побрели к воротам. По пути я успел проклясть все что можно… Это не приятная прогулка отца и дочери по парку — это мрак! Мы идем по грязи, и нас сопровождает внимание людей и собак, неизвестно, чьи глаза более голодные.

Некоторые смотрят с прищуром, кто-то со злостью, а самые безрассудные осмеливались выкрикивать похабные смешки. Должен отметить, у Мару отличная фигура и высокий рост, даже плотная мантия не может скрыть её достоинств.

Настроение портится, чувствую, как под желудком чужеродная сущность разбухает… Мысли сатанеют.

— Эй уважаемые, постойте! Один из мужчин встал на нашем пути, я легонечко и ласково пнул его в живот, бедолага изверг из себя позавчерашний завтрак и больше не вставал на нашем пути, честно, он похоже вообще больше не встанет…

— Ну и зачем?

— Извини я немного не в себе. Ты была права, отправься я в одиночку то натворил бы много шума…

— В таком случае давай лучше отвлечёмся и поговорим, как твое мнение о фильме… Я кое-что понял в эту секунду…

Девушки по природе и ограниченности своей, зачастую слишком неразборчивы в выборе собеседника. Порой, им даже интересна беседа с младенцем, что в своем возрасте не шибко умнее собаки или того хуже, влюбленным дурочкам становится приятно общение с ограниченным дегенератом что после свадьбы зароет их жизнь, как зарывают говно в деревенских туалетах.

Поэтому женщины предпочитают общение друг с другом, перемывая косточки всем мужчинам, что бросили их сразу после рождения первенца, одним словом, нелогичные создания. Я рад что Мару не человек и она в отличии от всех — всех — всех, может наладить контакт даже с истинным человеком.

Глава 19

От лица Мару.

Моя жизнь довольно странное явление. Я родилась немножко месяцев назад, но уже ношу тело взрослой женщины и по интеллекту превосхожу остальную планету, конечно всё благодаря той информации, которую позаимствовала в его голове.

Я взрослею не только плотью, но и разумом, в голове давно кружатся мысли, что жизнь моя была подготовлена лишь для встречи с ним, не получается вообразить, что я могу испытывать такие чувства к кому-нибудь еще, даже если буду жить десять тысяч лет.

Громкие слова для одногодки… однако, я не отступлю!

Он восхищается мной, питает самые светлые не свойственные ему чувства, вот только они имеют тот окрас, который меня категорически не устраивает. Не знаю, что я вообще такое — на состояние сегодняшнего дня. Что движет мной… Инстинкты? Волшебные силы, которые я унаследовала с его кровью? Или все же моя личная взрослая позиция осмысленного существа?

Я хочу завоевать его сердце, ведь я уверенна, он обречен быть любимым, может в прошлой жизни ему и не везло, но тут другой мир, в котором есть я. Может мне и не под силу изменить его, но я пришла к выводу, что этого и не потребуется, ведь если мужчина отклонится от своего курса хотя бы на один шаг, то он уже перестанет быть собой.

Что если не я создана для него, а он для меня, чтобы брать с него пример? Я решила, что стану такой же как он… Лучшим дополнением, оболочкой, что защитит его от непогоды, той, чей взгляд всегда устремлен туда, куда он смотрит… И тогда возможно, он влюбится в меня еще сильнее чем я в него.

Люди в его прошлом мире придумали отличную фразу — муж и жена одна сатана. Думаю, она отлично подойдет к нам. Только вот моё сердце воет от тоски, когда он обращается со мной как с дочерью… Он упертый и я буду упертой, вода сточит даже самую высокую гору. Во имя благих целей я пойду на любые средства, при помощи помешательства, я влезу к нему в разум и буду кусок за куском отрезать эти противные мне родительские чувства и тогда вода превратится в серную кислоту, и гора сточится быстрее.

Надеюсь, он сможет меня извинить…

* * *

— Мне неуютно, когда все так смотрят, можно взять твою руку? Обратилась Мару с весьма странноватой просьбой. Я думал, она уже давно переросла сантименты. Хотя не мне судить… я и сам частенько прошу успокаивать себя по ночам…

— Да, конечно. Мару взяла меня под локоть и даже немножко прислонилась всем телом.

Она же в этот момент сгорала от возмущения. — Задних мыслей он тоже не замечает… что ж, работа предстоит долгая…

Хмм, необычные суждения приходят в голову… Когда ведешь повзрослевшую Мару под руку, чувствуешь себя отцом, провожающим маленькую принцессу на детский утренник. Всё же я рад, что даже не смотря на внешние и нравственные атрибуты, она остается для меня маленькой дочуркой.

Мару в этот момент почувствовала его мысли и взгляд у неё сделался как у серийного убийцы.

— Вы двое, остановитесь! В город просто так не пройти, без вас на улицах попрошаек хватает. Путь нам пригрозил местный вахтер. Я бы с радостью убил его пилочкой для ногтей, но момент не подходящий…

— Не волнуйся, мы платежеспособны и долго там не задержимся. Сказал я и положил ему в кармашек пару монет.

— Всегда бы так, без прелюдий… Одного мы отвадили, но тут подключился его напарник.

— Мой друг сказал что-то о прелюдиях, и я не мог не заметить, насколько у тебя красивая подруга… Взгляд чоповцев обглодал талию Мару.

В эту секунду я помешательством уничтожил в них мужское начало и мимоходом, нарастил каждому простатит размером с большое спелое яблоко. Блеск в глазах стражи поугас и они, выдохнув сказали… — Ладно идите, только от работы отвлекаете…

— Всего доброго. На этих словах я закончил увеличивать опухоль в его голове… Бейся в агонии сволочь.

Признаться… город не радовал глаз. Даже самый убогий и запущенный район в моем прошлом мире, был краше этого места. Первым внимание привлек старик, он завис над тушкой дохлой собаки и причитал… — Как жаль, что я не нашел тебя раньше… ты уже не съедобна… Хотя если поварить подольше…

Нуу, подумал я — хотя бы люди такие же…

Кстати, о человеках, не успели мы пройти и пары сотен метров как бедняки, женщины и прочий сброд, налетели на нас словно коршуны. Сволочи падали в ноги, хватали за штанину, тыкали в лицо грудными детьми, умоляя дать пару монет или кусок хлеба.

Я уже поднял руку для первого удара, но Мару схватила её и не дала упасть на голову попрошайки, после чего испустила такие убийственные намерения, что люди разбежались как тараканы при включенном свете, каждый в свой грязный угол или нору.

— Хмм, действенный способ.

— Не нужно каждый раз проявлять жестокость…

— Ладно, я постараюсь стать чуточку миролюбивее.

Мы завернули в узкий проулочек и нам тут же на встречу вышли пара ребят покрепче, а позади из ниоткуда возникли тени…

Господи, мы даже километра не успели пройти…

— Кошелек или жизнь? Спросил мальченка посередине.

— Я тебе левый глаз высосу, если еще будешь говорить избитые фразы!

— А у тебя губа не дура, даже огрызаешься… Мы найдем ей хорошее применение.

Ситуация стала обратной. Снова похабные взгляды, вот только направлены они были почему-то на меня, смотрят так жадно, что я ощущаю себя голым… был бы тут Викентий, он бы вас в клочки порвал.

Один уже подкрадывался сзади, как вдруг Мару резко развернувшись, сделала вертикальный шпагат и с огромной силы ударила ему носочком под подбородок.

Голова улетела верх, как запущенный фейерверк…

Вау, а я бы так смог?

Наверное, нет, но зато у меня в рукаве другие карты. Остальные пять тел упали замертво, классическая остановка сердца.

Блин, в такие моменты чувствуешь себя богом.

— Ну и стоило тебе марать сапоги о его голову?

— А тебе стоило напрягаться? Опять мозг травмируешь, инсульт хочешь заработать? Отчитывает меня как маленького…

* * *

Ох уж эти бандиты… в городе, где кладбище — градообразующее предприятие, очень легко сколотить банду отчаянных отморозков. Им с момента рождения нечего терять, в контексте текущего времени взрослеют очень рано. Каждый ребенок лишен эмпатии и с детства знает, что такое насилие, он пьет его с молоком матери.

Те, кто доживает до тринадцати, уже имеют неплохую школу жизни и, разумеется, малолетние мрази мечтают построить карьеру отъявленных мерзавцев. Серафим донес, что по городу раскинута сеть притонов, где заседают боссы и отдают хулиганам поручения по типу: с каких торговцев брать дань, каких предстоит только запугать, и у каких нужно убить пару членов семьи, чтобы показать серьёзность намерений.

Мне пригодится подобная организация, это даже лучше, чем своё ИП.

По мере приближения к центру города, здания становились качественно лучше, а взгляды людей менее голодны, да и мертвыми кошками уже почти не пахнет. Вместо грязи дорога вымощена камнем, деревянные здания превратились в кирпичные и даже появляются окна и стекла, улочки кажутся уютными и даже люди стали классом успешнее попрошаек.

Теперь встречаются проститутки, и молодые парни, к которым подходят и предлагают работу возможно даже хуже, чем раздвинуть ноги перед незнакомцем, но они кланяться и бегут исполнять долг.

Встречаются первые заведения. Большая часть питейные, но также присутствуют швейные, кузнечные мастерские и даже алхимические лавочки… Да уж, предполагаю, что там в виде лекарства людям продают молотые ногти на ногах.

— Чем-то напоминает твой мир, правда здания сильно ниже.

— Думаю так даже лучше, а то на их фоне трудно чувствовать себя значимым человеком. — Кстати, похоже вот этот дом… Серафим сказал, что на входе будет висеть коровья голова.

— Будешь убивать?

— Думаю не без этого… А тебе сильно не нравится, когда я немножко хулиганю?

— Если честно, я перестала придавать этому большое значение… Я помню, что в твоём прошлом мире по абсурдным причинам скашивали сотни миллионов людей и всем было наплевать, а тут если подумать, всего пара сотен в неделю… Думаю это даже меньше погрешности.

— Ты моя умница! Я погладил её по голове, и она как кошка потерлась о ладонь.

— Кхм, ну ладно пойдем. Мару думала в сердцах — Блин! Мог бы хотя бы еще секунд восемь потрепать мои волосы…

У входа как бы незаметно стоят парочка человек.

— Здравствуйте. Я подошел к одному из них и протянул руку.

Он посмотрел на мой гордый стан и по глупости ответил на рукопожатие. Под моим хватом его пальцы превратились в однородную кровавую массу, Мару тем временем двумя пальцами ткнула другому в горло и тот захрипев, пытался уже своими пальцами заткнуть пробоину в теле.

Тут я подумал, что из нас вышел идеальный дуэт отца и Дочери. В этот миг Мару раздавила его череп ногой. — Хмм, почему она злится в редкие секунды? Тоже чужеродную сущность подцепила что-ли?

Ладно мой долг как Отца помочь ей. И вновь она опять ударила по мертвому телу. — Он уже не дышит…

— Ах да, извини, что-то нахлынуло просто. Господи! Когда я чувствую от него родительское тепло, меня током бьет от раздражения!

Мы вошли в здание, благо из освещения тут только одинокие лучи дневного света пробивающиеся через дырявых окна.

Люди пьют, курят, играют с ножами в руках. Выглядит как бар… Интересно.

— Как думаешь лучше сейчас атаковать или попробовать минимизировать жертвы и тихо проникнуть в подвал?

— Давай попробуем по безопасному. Ответила Мару.

— Хорошо, но перед этим я сделаю так. Рука схватила ближайший табурет, и я со всей дури вдарил им по голове мимо проходившего парнишки. Он выжил, но на чуть-чуть… В руке остались отломанные ножки, которые я вбил прямо в череп — раз удар, два, три. Это словно перец молоть в ступке.

— Ты неисправим… Устало вздохнула она и бросилась в бой.

Её ладони прорезают горло как секатор кусты. Иногда от её удала голова отлетает целиком, как у дурачка, заигравшегося с циркулярной пилой. Мару та ещё гимнастка, её ноги срубают конечности как гильотина.

Мне далеко до изяществ, я действую более топорно. Беру бутылку, делаю розочку и тычу ей прямо в лица. Нас пытались затыкать ножиками, но бесполезно…

— Ахаха, идёт коза рогатая за малыми ребятами. Я изобразил рога и ими же колю глаза.

— Эй Мару, а слабо ножницы?

— Вот так? Она выпрямила руки и замкнула их как ножницы на вражеской голове.

Кровь, мозги и слюни! Моя радость…

На шум и крики люди поднимались из подвала и впадали в ужас. Кровавая баня, обстановка словно в помещение ворвался псих и начал поливать стены краской из ведра.

Добавка подумал я, но Мару опередив мой рывок, просто метнула в них ножики… Четверо упали, не успев сказать — Мама.

— Не честно! Разве убивать их на расстоянии приятнее?

— Подобные развлечения не по мне, лучше бы мы на речку сходили! Хмм, а ранее она стеснялась купаться со мной…

— Ладно в благодарность, я даже полетаю с тобой. Её глаза загорелись.

— Тогда пойдем быстрее, закончим уже тут! Она потянула меня за рукав прямиком в подвальное помещение.

* * *

Он тот, перед кем приклонялись, лебезили, он стал большим человеком, он с юных лет колол поросят, а потом плавно перешел на людей. Он убил столько, что крови с жертв хватило бы на школьный бассейн, но сейчас, он позабыл свою биографию…

Наверху происходит что-то страшное. С детства была хорошая интуиция и она еще никогда не посылала таких сильных тревожных сигналов.

К нему вломились молодые люди, парень и девушка.

— Эй какого⁉ Вы кто вообще! Убейте их! Пара самых преданных телохранителей прыгнули на них, но в одну секунду попадали на пол словно притворились спящими… Они уже никогда не проснуться, понял он.

— Моя спутница торопит меня, поэтому перейдем сразу к делу. У меня для тебя хорошая новость, ты можешь остаться в живых, если подчинишься моей воле и будешь исполнять то, что я скажу.

— Я не понимаю…

— Если ты не поймешь еще раз, то умрешь. Повторю! — С этого дня ты должен делать то, что я скажу! Как понял?

— Я все понял! Я сделаю так, как вы скажите, только не убивайте!

— Замечательно, первое задание — верни обстановку в прежнее состояние, убери трупы, поставь сюда других людей и жди указаний. Позднее к тебе придёт мой человек, и скажет как быть дальше. Всё понял?

— Уяснил!

— Замечательно… и скажу напоследок.

Помешательство со всей силы атакует его рассудок, я нагоняю такой страх, такую жуть, что он бы давно умер от инфаркта, но одновременно с этим я поддерживаю его жизнь. Рога растут из головы, когти прорезались из пальцев, зубы превратились в клыки адской гончей.

Я навис над ним, почувствовал запах мочи и произнес — Если ослушаешься, я найду тебя и съем!

Когда они ушли, первое что он сделал — достал из запасов склянки с пойлом и выпил залпом четыре литра, проблевался и выпил снова…

Глава 20

На обратном пути я съел пару голов и узнал, что похищение людей приобретало массовый характер. Бандиты отлавливали бедняков как бездомный собак, иногда заказы поступали на здоровых крупных мужчин… Добычу они перенаправляли в замок.

Интересно… Есть пара гипотез, но для их доказательства, нужно отведать пару высокопоставленных мозгов

— О смотри, какая-то лавочка, вроде там колбочки, посуда продается, может зайдем? Это может пригодится в материализации.

— Ты же обещал летать со мной сегодня. Мару надула щечки.

— Всё успеется, мы буквально на пару минут.

На входе из ниоткуда возник старик и обратился к нам. — Добрые люди, не пройдите мимо, помогите прожить еще один день. Глаза у него добрые… поэтому можно ограничится этим.

— Сколько монет ты хочешь? Я поднес к его носу горсть из семи монеток.

— Вы сильно выручите, если я возьму всё. Наглость второе счастье…

— Договорились. Я схватил его за грудки, чуть потрепал и стал ломать пальцы один за другим. Семь раз я услышал хруст и семь раз захотел отломить корочку хлеба…

Я не изверг какой-то, поэтому оставил его рабочие указательные, обронил мелочь на землю и сказал. — К моменту, когда мы выйдем отсюда, тебя быть не должно, если я почувствую твой запах, я найду тебя и доломаю оставшиеся.

— Ну и стоило оно того? Спросила Мару.

— Да, думаю ты права… было бы интереснее наблюдать как он ртом всасывает в себя монетки с пола.

— Я имела в виду не это!

Мы вошли, обстановка приятная… Деревянная стойка, полочки заставлены вазами, тарелками, кастрюлями, кувшинами.

— Чем могу вам помочь? Девушка, зеленоглазая, юная и всей аурой показывает, что хочет услужить.

— Мы пока посмотрим…

Дальше Мару не понимала, но начало происходить что-то странное. Он ходил, рассматривал склянки, выбирал каких размеров и сколько нужно, отсчитывал деньги, а она, она! Она кусала губы, тыкала в них перышком, как бы ненароком отстегнула пару пуговиц и выпятила декольте, часто нагибалась за прилавок, чуть ли не в позе — собака мордой вниз.

Мне кажется, или от кого-то идет недовольство, подумал он на секунду и отбросил лишние мысли, сущность, наверное, опять пытается взять контроль надо мной…

Что это за чувство такое противное? Я бы сформулировала его, как словно у меня пытаются что-то украсть, присвоить то, что принадлежит мне. Моя вещь, моя собственность, у меня пытаются забрать самое важное. Похоже я ревную… Ну вот девочка, докатилась… Я кажется впервые захотела причинить кому-то боль по собственной инициативе.

Похоже, если быть честной с собой, то я не просто хочу, чтобы он любил меня, я хочу его приватизировать, хочу, чтобы он каждую секунду думал только обо мне — когда ест, когда пьет, когда убивает кого-то…

Нечестно, что сейчас эти процессы претерпеваю только я одна…

Он смотрит на меня как на дочь… Ну почему его родительские чувства высоки как айсберг, я учусь управлять энергией и направлю в его сознание, может у него будет болеть голова из-за моих действий, но я обязана убить в нем эти чувства, искоренить их, и на обломках, мы построим новое прекрасное здание.

Мне судорожно, что я в твоих глазах маленькая девочка… Подожди… Ты обязательно увидишь во мне женщину!

— Уже темнеет, идти пешком лень, может сразу полетим? Предложил он, выйдя из здания и закинув звенящий мешок за спину.

Вообще летать для меня процесс болезненный, но вид у неё почему-то такой, словно она вобрала в себя тоску десятерых людей.

— Давай. Она подняла руки чуть кверху, я схватил ее за талию, мы набрали высоту и перелетели стену.

* * *

Как же сильно бьется сердце от его объятий. Крылья у него, но в облаках витаю я. Мне интересно с ним, он мой лучший друг, лучший учитель, лучший соперник, и я надеюсь, что в перспективе лучший любовник…

Он же в этот момент думал об одном, — А она потяжелела… Нужно было на спину посадить, а то руки отсыхают…

— Мару начинай бомбардировку. Она отпустила покупки вниз прямо Эдуарду на голову, я слышал, что пара склянок все же разбились, ладно, вычту их стоимость из его зарплаты.

Мы летели дальше в темный и мрачный лес, но для нас он, разумеется, безопасен, в нем не сыскать твари похуже меня. Мару веселилась как могла, она ухватилась одной рукой за мою ногу, а другой ласкала воздух, со стороны это выглядит страшно опасно, но она держится уверенно, как гимнастка на трапеции.

— Думаю, это речка подойдет в самый раз. Мы опустились, вышли вон из неудобной одежды и нырнули на перегонки — кто первый тронет дно рукой и всплывет обратно. Я победил, потому что срастил ноги вместо как у русалки.

— Нечестно! Я же так не умею!

— Думаю, что ты так не умеешь, потому что нет надобности менять себя, ты изначально родилась идеальной. Как же обидно, что такие комплименты, он отвешивает без задних мыслей, господи, как же мне не хватает задних мыслей…

— Почему ты так странно на меня смотришь?

— Тебе кажется. Ему даже нагота моя неинтересна, я не могу уловить ни крупинки желания, даже мимолетная мысль на этой почве не посещает его голову.

Кажется, я знаю, что можно сделать чтобы этот вечер запомнился. Материализацией я создаю пену для ванны, буквально одну концентрированную капельку.

— Мару, давай вспеним эту реку.

Эффект оказался за гранью. — Это просто чудесно, ты посмотри какая красота! Она радовалась как ребенок и моё сердце вторило радости. Пена поднялась и вышла из реки на пол километра, думаю звери были в шоке от таких явлений, и мы были в шоке, когда пытались найти свою одежду… Было очень весело, словно психике сделали расслабляющий массаж.

— Давай, пока есть время, я хоть поухаживаю за тобой. Она откинулась на берегу, и я намылил ей волосы, длинные, крепкие как канат и очень красивые.

— Скажи, а что для тебя жизнь, смерть, время и мысли? Ну ничего себе, она выдала…

— Ахах, умеешь ты выбирать вопросы, я, конечно, часто говорю, что всё на свете знаю, но мне кажется, что я был не до конца серьёзным.

— А давай в рамках сегодняшнего вечера, ты почувствуешь себя богом и попытаешься придумать красивый ответ. Вот злодейка…

— Лучше бы я тебе по лбу щелкнул…

— Хех, забудь, теперь я сама тебе могу щелкнуть. Я почему-то представил, как она пробивает мне вертушку…

— Недавно я понял, что не люблю незаконченных дел. Нам с тобой одинаково не повезло родиться, и мы вынуждены тянуть эту лямку, добиваться результатов, даже если до конца не понимаем, а нахрена тебе это нужно…

— Вспомни мой прошлый мир, там у некоторых людей есть преференции от рождения. К примеру, пить дорогой кофе по утрам, или безнаказанно сбить человека на машине, у большинства их нет и они живут не жизнью, а бледной тенью жизни.

— Сейчас мне перепали такие возможности, что я захотел в единственном лице стать главным термином для всего, хочу, чтобы каждое моё слово использовалось для обозначения истины, хочу, чтобы каждый мой каприз изучали и зубрили как параграф, желаю, чтобы каждый мой неосторожно брошенный жест, был в силе погубить миллионы людей. Не знаю откуда во мне эти желания… похоже природа истинного человека слилась со мной.

— Я понял, что смысла жизни нет, если ты ей не управляешь. Вот такой вот мой вердикт.

— Порой тебя так заносит… Но я хочу, чтобы ты знал, что отныне, ты не одинок в своих принципах, я пойду по твоим стопам, я разделю с тобой трудности и невзгоды. Так что будь добр, если тебе будет тяжело и грустно, то произнеси моё имя и я буду тут как тут.

Мне словно кипятильник засунули в глотку, настолько тепло от её слов. — Спасибо Мару, думаю ты и есть моя главная преференция.

Господи, как же хочется прижаться губами к его губам. Желание такое сильное, что сердце в узел закручивается. Пока что я лишь могу робко положить свою ладонь на его, он всё равно не увидит в этом никакого подтекста…

* * *

Мы вернулись поздно ночью. Солдатики тренируются, каждый лежит в грязи, грязь под ними образовалась из песка и пота. Молодцы, помнят, чем чревато безделье. — На сегодня хватит, отдыхайте.

Те, кто отжимался замертво упали лицом в грязь и даже не пытались отвести голову, чтобы получить доступ к кислороду. Те, кто приседал упали на жопу и растелились по земле… Хвалю, вы мои собачки павловцы…

Женщины бросились спасать их, тащили мужиков как бревна по земле, затаскивали внутрь и укладывали спать. Одного Герасима, такого крупного, едва могли поднять четыре женщины. Ярослав был на подхвате.

Еще чуть-чуть и даже башенный кран их не поднимет.

Мы тоже легли спать, но тут послышались стоны… Множество стонов, кто-то стеснялся, кто-то делал это мыча. Хмм, получается пока я брожу в темноте, мои ребятки давно выбрались на поверхность.

Гулливер испытывает успех, мальчик повзрослел и сейчас Ливия прыгает на нём, Ярослав частенько убегает с Емельяной в лес, Эдуард как-то иначе стал смотреть на Степаниду… Да и остальных мужчин сестры давно разобрали. Теперь понятно, почему все ходят довольные как кошки.

Похоже я слишком мягок, раз они умудряются работать в две смены.

Даже не знаю, завидно ли мне… но я ненарочно вспоминаю те ночи с Лалиндой… Тогда я мог есть счастье ложками.

Мужчина и женщина, самые удивительные создания, думаю бог сам ахуел с того результата, который у него получился. Никто не знает, что будет если соединить эти два элемента, очень активные химикаты. Может взрыв, может выделится отравляющий газ, либо произойдет красивое горение, еще они могут растечься или отвердеть, и в редком случае, они превратятся в благородный минерал.

Тошно и тоскливо… Я хотел было уже угасить их либидо помешательством, но понял, что я не настолько жесток, я могу убить и съесть человека за то, что он имел наглость моргнуть при взгляде со мной, но поступить так нечестно не могу… пусть хоть как то себя развлекают, потому что их дальнейшая жизнь будет бедна на радостные события.

Мару в этот момент думала о другом.

Я знаю, что такое секс и даже видела, как это происходит на деле, весь прошлый мир был помешан на нём. Люди позабыли любовь, страсть, обесценили семью и друг друга, они подменили понятия и считали, что пьяная ебля малолеток на грязных квартирах, и последующее лечение от венерических заболеваний и есть то самое светлое о чём так много писали поэты.

У него секса не было… и чуть углубившись в его чувства я поняла, что он особо никогда его и не желал… Я люблю его, но секс мне пока непонятен… Я хочу, чтобы он обнимал меня, зарывался пальцами в волосы, целовал, шептал на ухо какие-нибудь приятности… это уже можно назвать частью секса или еще нет?

Мне страшно представить, а что, если у нас это будет как у всех остальных? Неужели стоит им заняться и все светлые чувства уйдут на жертвенный алтарь похоти… Завтра спрошу у сестер что они чувствуют…

* * *

После нашей прогулки в городе начались волнения. Люди охамели и стали вырезать стражников по одному, навещать их семьи, устраивать пожары в более дорогих кварталах, зарождать в людях неправильные настроения.

Начались локальные стычки, бандитские притоны зачищали люди в доспехах, происходит взаимная резня.

Одним словом, в городе неспокойно…

— Все идёт так, как желает наш господин. Он доволен тобой. Напротив двух братьев Серафима и Севастьяна, сидел главный атаман, который успел протрезветь и набраться смелости встретится с доверенными людьми самого ЕГО.

— Я р-рад, служить нашему господину, но простите мою наглость, я должен доложить о проблемах… Стража более обучена и потери среди моих людей возрастают, многие спрашивают — зачем мы это начали и почему я отдаю такие команды… Боюсь если так пойдет и дальше, меня попробуют сместить. Пока он проговаривал это, он успел выпотеть полтора литра пота.

— Господин предвидел это, мы поможем вашей организации. Скоро придут наши люди, и мы устроим рейд по особо охраняемым районам, это выбит из колеи стражу на несколько месяцев.

— Замечательно! А сколько их будет?

— Включая нас, четыре человека.

Его лицо выражало изумление… четыре… если бы он, этот монстр пришел лично, я бы не удивился, потому что он с той девушкой за пару минут вырезали сорок его бойцов… Но эти люди точно, настолько опасны как этот монстр?

— Вы не думали, что господин может растрачивать своё время попусту и будет лично принимать участие в подобных пустяках?

— Нет, что вы, я понимаю у такого… Тут он немножко замялся и ему не хватило смелости назвать его человеком. — У такого… Занятого господина, есть дела поважнее…

— В таком случае, приступим.

Серафим помнил свою родину. На этих узких улочках, он чувствовал себя как рыбка в воде или точнее, как килька в томате. Всю жизнь он плавал на ближних берегах, где-то посреди ила или в камышовых зарослях.

Он с братом давно смирились что карьеры им не построить, максимум, они могут из шестерок перерасти в семерку. Они и не думали, что после похищения когда-нибудь вернуться сюда, что, будут вальяжно, закинув ноги на стол бывшему начальнику, с которым раньше и не удостаивались чести встретиться, диктовать условия.

Теперь у меня один начальник и один бог. Я понимаю, почему Викентий первый стал называть командира господином. Я Серафим буду богобоязлив, боголюбив и слово моего бога будет последним аргументом. Мы с братом блюдем все его заповеди…

— Нужно почитать отца своего… Севастьян со мной солидарен…

— Да ты прав. Нужно трудиться. Нам даны превосходные возможности, мы не такие сильные как Герасим, но тоже кое чему научились, в отличии от большинства, мы с детства прогрызали себе право на жизнь.

Глава 21

От лица Серафима.

Знакомые появляются и исчезают, а лучшие друзья и боевые товарищи — это навсегда. Потому что даже когда ты идешь в пропасть, на самое дно, они помогут тебе осознать, что ты идешь туда не один.

К счастью, моими друзьями стали те, про кого при первой встрече я подумал: «что это за недоумки⁉»

Гулливер с Дормидонтом пришли на подмогу, я встретил их вопросом — Готовы?

Гулливер ответил — Конечно, аж руки чешутся.

— Хех, недаром тебе их отрубали. Пошутил Севастьян.

— Нарываешься⁉

— Не распыляйся Гулливер, настоящие друзья всегда будут с тобой, когда ты не прав. Когда прав, с тобой будут уже всякие приспособленцы. Ответил я.

— Верно, ты никогда не бываешь прав, но мы продолжаем любить тебя. Поддержал меня Дормидонт.

— Да вы охренели! Ладно, как вернемся в лагерь, вызову вас на поединок. Мне нравится этот юноша, напоминает моё детское озорство.

Раньше мы с братом были одни против целого мира, а теперь у нас есть свой отряд, семья и отец. Мы доверяем друг другу спину в бою и моем друг другу спины пока купаемся, мы чувствуем друга своею спиной… а когда у одного из нас сломала челюсть, другие жуют для него пищу…

Тааак! Стоп! Нужно будет переосмыслить наш совместный досуг… или поскорее найти себе женщину, а то что-то нехорошие мысли в голову лезут…

— Такс, ладно, шутки в сторону. Перейдем к делу. Серафим был серьезен, это его первое персональное задание от господина, и он хотел выполнить его бля стяще.

— Ну к делу так к делу, вот только, кто это такие? Спросил Дормидонт указав на толпу солобончиков.

— Этих десятерых нам назначил атаман в подмогу.

— Приятно познакомится, я Гулливер. Мальчик протянул руку самому здоровому жлобу из толпы, мужчина посмотрел на юношу сверху вниз и ответил на рукопожатие, правда тут же упал на колени и стал кричать. — Умоляю, отпуску руку!

— Ой извини, я кажется слишком привык к силе моих друзей…

Серафим подумал в сердцах… — Господин! Ну почему вы прислали ко мне недомерка и тугодума, ведь диверсия требует мозгов.

— Достаточно любезностей, нам нужно устроить резню в нескольких центральных торговых кварталах. Это не окраина и там стражники патрулируют регулярно.

— Но они же закованы в доспехи… Мы раньше только воровством промышляли и не умеем сражаться. Робко сделал замечание парень из толпы.

— А вам и необязательно марать руки, вы нужны в качестве свидетелей.

Десять салабонов пошли вслед за ними. Раньше они не смели идти так открыто на людях, рожи то у них бандитские… Как же конфиденциальность⁉ Эти четверо точно профессионалы? Засомневались они.

Гулливер закричал первым. — Смотрите, вон парочка жестянщиков стоит! И первым же кинулся в бой.

Я только и успел крикнуть — Идиот!

Мальчик мчался как спринтер, быстрее чем далматин на собачьих бегах. Стражник толком не успел ничего понять, а юноша уже ударил ему под шлем апперкотом. Голова оказалась в таком положении, что он сумел бы рассмотреть свой зад.

Напарник едва успел схватиться за рукоять меча как вдруг ему в голову прилетел камень от Дормидонта. Он упал, озяб, и изо рта потекли слюни… Вмятина в голове приличная.

Десять тел были в шоке… за четыре секунды убить двух экипированных стражников⁉ Что они вообще такое, чем таких кормят?

— И что нам теперь по два человека отлавливать? Мы же так кучу времени убьем вместо кучи людей.

— Конечно нет, господин, дал нам кое какие пузырёчки.

Я бросил пару таких в ближайшую лавочку, и они с небольшим взрывом воспламенились.

— Ох, нихрена себе!

Впервые вижу такие эликсиры, вообще с недавних пор, он ежедневно просит выпить нас что-то, имеющее странный привкус…

— Теперь они сами придут к нам, как мотыльки на свет. Люди, увидев пламя разбежались с криками — Огонь!

— Смотрите как бегут, причем так много и с разных улиц. Около тридцати консервных банок бегут прямо на нас. Десять мужчинок съежились от страха, а вот они, наоборот, стали спорить. — Дайте мне всех! Потребовал Гулливер.

— Пусть тебе твоя Ливия даёт, мы тут тоже не для красоты стоим!

Мне с братом надоело слушать препирательства, и я сказал Дормидонту — Убить. Этому два раза повторять не нужно, он ринулся в бой как медведь.

— Подожди меня зараза! Мальчик побежал за ним.

Мысли мужчин сконцентрировались в одном направлении.

Они дрались как дети сатаны. Мы и не думали, что человеческое тело способно на такую ловкость, прыть и силу. Коренастый юноша бьет кулаком в стальную грудь и страж падает замертво с деформацией в доспехах. Держу пари, там ребра перекрошились в пыль…

Он схватил за голову следующего и ударил его лицо коленом. На месте физиономии видны лишь кровавые разводы, так сразу и не угадаешь, где нос, а где глаз. Зубы ссыплются на землю как капли дождя. Дормидонт отдельная история… Он был вооружен боевым молотом. Один удар с замахом гольфиста и человек летит в небеса.

Серафим дрался более грациозно. Удар тонким кинжалом в прорезь на шлеме и человек падает с поврежденным мозгом, на острие остается глаз, словно его насадили на шариковую ручку. Бойцы в восторге от новых тел. Недаром господин тренировал нашу гибкость, выгибая ноги до шпагата, разрывая паховую область, растягивая связки, закручивая тело в морской узел.

Мы думали он издевается над нами, но теперь ясно, что это дар божий!

Рефлексы вышли на иной уровень, я могу одновременно уклонится от сотни арбалетных стрел. Спасибо вам господин! Я не устану благодарить вас! Кроме вас никто бы не подарил мне возможность убить человека указательным пальцем. Раньше, при виде металлических ублюдков, я только поджимал хвост и убегал, а теперь сам могу накрутить им хвосты.

— Наступаем! Кричал командир стражи.

— Я тебе сейчас сам наступлю! Гулливер догнал его, повалил на спину и ногой надавил прямо на причинное место. Раздавил… всмятку. Жестоко… подумали люди, даже если он твой враг, но мужскую солидарность никто не отменял…

Солдат становилось все больше и больше. Десять прихвостней в ужасе молились, не дай бог эта героическая четверка выдохнется, тогда мы точно трупы. Давно этот город не видел такой резни.

— Смотри и завидуй Серафим. Господин тоже выдал нам кое какие флакончики. Гулливер достал два таких, один выпил сам, другой бросил Дормидонту.

Лица побагровели, глаза раскраснелись так что зрачков не видно, а тела стали издавать трескающийся звук, мышцы растягивают кожу, как толстые люди маленькие футболки. Пена изо рта ознаменовала начало конца.

Мальчик встал на четвереньки и как олень побежал в сторону подкрепления. Вот тут даже Серафиму стало не по себе… А мужчины смотрели завороженно, каждый понимал, что уже не сможет воспринимать мир иначе.

Он прыгал на одного выламывал ему руки, зубами прогрызал металл, сминал головы железной хваткой. Теперь его кулак как крупнокалиберный снаряд, от энергии столкновения плоть лопалась. Мальчик немного садист… выхватывал меч и вставлял его прямиком в зад, раскурочивал все нежные места, рвал пасти, давил глаза.

В конце отрезал ухо и крикнул — Передам Эдуарду сувенир. А потом глупо рассмеялся.

Дормидонт же просто оставался дубом. Все мы видели, как индуса сбивает поезд, вот примерно такое и происходит с теми, кто встретился с ним.

Редкие жители смотрели в окна и не могли поверить… сотни стражников превращаются в рваное мясо.

— Пламя перекидывается на соседние дома! Мы планировалисжигать город? Спросили люди.

— Не беспокойтесь, господин предвидел и это. Произнес Серафим и бросил очередную склянку. В момент пена закрыла весь квартал.

— Ничего себе!

Мы буянили по городу много дней подряд, все были выжиты как лимон. Приставленным мужчинам было интересно — Как нам стать такими как вы? И еще более страшный интерес вызывал вопрос — к кому такие монстры могут обращаться с почтением, кто тот самый господин?

* * *

Август — это не месяц, а имя действующего правителя города, в котором живут люди. Города, чьё название не помнит почти никто из местных жителей, города, где люди влачат бессмысленное существование, города — Андрианополь.

Он с рождения считал, что люди распадаются на рабов и свободных. Если человек не может располагать как минимум половиной времени дня на свои нужны, то он должен быть назван рабом и к нему будет подобающее отношение. Раба любить невозможно, это всё равно что питать высокие чувства к табуретке. Таких можно лишь бить, обижать, такими людьми пренебрегают, их дозволено как мясо выставлять на прилавок и торговать по килограмму.

Рабство затягивает человека как алкоголизм, каждый рожденный рабом мечтает о свободе, но взрослея, принимает и смиряется с мыслью, что рабом и умрет, а к средним годам и вовсе считает свободу, пустой тратой времени. Эти ослы никогда не догадаются, что нужно сбросить не груз, который они волокут, а тех, кто закидывает им тяжести на спину.

Он же с рождения унаследовал титул и может быть назван как угодно — королем, правителем, господином.

Король сидел во главе прямоугольного стола и с презрением смотрел на собравшихся, а собрались тут все сливки города. Единственная, кто хоть как-то держался с ним наравне была — Матильда, исключительно властная женщина.

— Август, и для обсуждения каких вопросов вы нас созвали? Остальные чиновники рангом пониже сжались от одной только её интонации.

— Вопросов много и главный из них — беспокойство на улицах. Атаман вышел из-под нашего контроля, он перестал отвечать на сообщения, прекратил отлов и поставку горожан, организовал банду на сопротивление и теперь мы несем потери в личных гвардиях.

— Вы пробовали отправить людей по его душу? Спросила женщина. Сразу видно, что она частенько заказывала ликвидацию неугодных.

— Да, команды были, много раз, но они бесследно исчезали…

— Один из разведчиков доложил, что его охраняют двое мужчин, владеющих продвинутыми навыками. Ранее эта парочка замечена не была и репутации не имеет. Отрапортовал главнокомандующий стражи.

— Как итог: мы имеем множество трупов на улице, и ситуация обостряется каждую ночь. Добавил Август.

— Получается наш главнокомандующий не справляется с прямыми обязанностями? Вот язва подумал он…

— Мои люди редеют, докладывают, что их семьи вырезают бандиты пока мужья несут службу. Некоторые просят увольнительную, впервые за всё время мы испытываем недобор.

— Позор! Мы не для этого впустили вас в ближний круг! Хором набросились на него присутствующие.

— Я не виноват, происходит нечто странное!

— А кто виноваты, мы?

— Нет, я не… Командир замешкался…

— Всем молчать! Август использовал последний аргумент.

— Дело движется к бунту… Опять прольется много крови… Продолжали сетовать люди.

— Ну раз движется значит остановим. Август набрал воздуха в легкие и стал командовать.

— Семьи сотрудников под защиту, увеличить всем жалование в пять раз, снизить критерии отбора для новичков и устроить ответные зачистки. Если потребуется, вырежете каждого третьего в беднятских кварталах. Август был решителен, судьбы людей его интересовали меньше, чем меню на ужин.

— Но сейчас нам крайне невыгодно терять население… ведь скоро придут они. Если судить по последнему сообщению, их аппетиты только возросли. Так же они указывают на странный эпизод, пару месяцев назад погиб маг, конвоирующий группу людей. Они проводят расследование. Это уже протараторил главный переговорщик с «той» стороной.

— Эти вопросы отложим на потом. Сначала стабилизируем ситуацию, потом перейдем к переговорам. Каждое слово Августа закон и бумагу для принтера тратить не надо.

— Мы можем рассчитывать на вас? Обратилась Матильда к юноше в углу комнаты. Он единственный к кому она могла обратиться почтительно.

— Да, конечно, мой долг как верховного мага поддерживать равновесие в этом мире. Любой протест, если он перерастет во что-то масштабное, будет подавлен. Не важно сколько людей осмелиться поднять головы, я утихомирю всех одним взмахом руки.

* * *

Пока кое кто обсуждал эфемерные проблемы, мы не теряли времени зря.

Мой третий пункт самый важный. Я должен отнять монополию на насилие в этом королевстве. Если вы не в курсе, то насилие является краеугольным камнем любой власти. Любое государство и все человеческое общество построено на насилии. При помощи насилия в лице озверевших стражников — тебя неволят платить налоги, принуждают учиться, устраивают на ненавистную работу, заставляют идти и отдавать жизнь на чужой войне.

Насилие давно стало обыденной частью жизни людей. Ты учишь насилие сразу после математики в туалете, по нему же сдаёшь экзамены после школы, сцепливаясь с одноклассником из неблагополучной семьи. Насилие в семье главный фундамент крепких отношений, сам вспомни, стоит отчиму появиться с плохим настроением и все ваше семейство будет выть на стены.

Мне необходим такой аппарат насилия, который возьмет верх над городом. Каждый боец против тысячи стражников. Я взращу из них таких чудовищ, в сравнении с которыми все силовики, будут как палка копалка против секиры.

Глава 22

Ораторы ценились всегда и везде.

Во все времена при помощи красноречия они доступным языком объясняли беднякам, почему они должны продолжать работать за еду, почему стоит идти воевать за интересы другого человека, в процессе войны обменивая здоровье, психику, руки и ноги за блестящие медальки и почему можно лишится парочки зубов задавая лишние вопросы.

— Человеческий дух и сила воли могут всё! С этих слов я начал проповедь. Бойцы расселись по кругу как на татами, а я встал по центру и мнил себя духовным гуру.

— Вы знаете, что влюбленные люди не болеют, у них никогда не будет температуры и воспалений, потому что организм мобилизует все свои возможности на то, чтобы любить. Эти слова нужны больше мне чем им, проговаривая вещи вслух, я начинаю лучше понимать природу истинного человека.

Помешательство с видоизменением олицетворяют власть человека над собой, своим здоровьем и работой организма. Сила воли, мужество и упертость способны на такое, о чем людишка даже не мечтает. Если ты победитель, ты можешь забыть о таких вещах как больница и лекарства, раны у победителей заживают быстрее без всяких антибиотиков.

— В любой стрессовой ситуации, например, при нехватке еды или попадания в рабство, первыми умирают те, кто падал духом и опускался. С сегодняшнего дня я создам вам такую жизнь, что каждые семь минут вы будете жалеть, что родились на свет, каждый из вас будет проклинать отца и мать за тот неосторожный секс много лет назад.

— Уверяю, вы взрослые, суровые, бородатые мужчины будете плакать, вставать на колени и умолять простить вас, но скажу заранее, держитесь достойно, лишний раз не унижайтесь, я всё равно не склонен к состраданию.

— Вы должны бороться. Волк умирает, вцепившись зубами в шею медведя. Только борьба и сопротивление делают двуногую тварь человеком и только сильная борьба, и отчаянное сопротивление, превращают человека в мужчину. Соберите в кулак всё мужество и каждый день, каждый минуту воспринимайте как битву насмерть.

— Вы должны заменить слабую кровь и плоть сталью, а затем откуйте из себя клинок бритвенной остроты. Вы будете рубиться на мечах как настоящие мужчины, уперев взгляд во врага и искренне желая разрубить друг друга на шматки, превратить его и себя в рваное мясо.

— Лишь тот достоин жизни и моей милости, кто каждый день будет проливать литры крови. Если хотите освободиться от рамок человека, вы должны каждый день рвать на себе цепи. Покажите кто в вашем теле главный!

— Тренируйте веру, упрямство, прите на пролом как тупорогий баран. Используйте мужское презрение к любым трудностям, почувствуйте азарт борьбы и как настоящий лудоман, наслаждайтесь битвой.

— Когда вокруг тебя погибают товарищи, когда твои физические и моральные силы на исходе, когда под кадыком нестерпимо печет и хочется тошнить кровью, когда ты готов залаять как собака от тоски и рухнуть замертво… Это и есть ощущение настоящей жизни, высшей жизни.

— Такое ощущение даровано лишь мужчинам, и я сделаю из вас мужчин. У мужчин твердые кости и негнущийся хребет, мужчина способен взвалить себе на плечи проблемы всего мира и у него даже осанка не испортиться!

— Доля мужчины смотреть в лицо смерти и корчить ей рожи, нет на свете ничего обычнее смерти. Мужчина сам должен стремиться к ней, сам прыгать на копье и проситься на пытки. Мужчина делает себе харакири, даёт взятку палачу, чтобы тот как можно медленнее линчевал его. Мужчина, сгорая на костре хохочет от эйфории.

— Герой умирает один раз, а трус ежедневно!

— Вы будете драться смело. Сейчас вы просто заготовки мужчины. Я разбужу все что дремлет на дне ваших душ, запомните образ тестостеронового монстра, он станет вашей сутью. Мужчине свойственна жестокость и одновременно большая любовь к родине, матери, отцу и любимой женщине.

— Я для вас буду родиной, матерью и отцом в одном лице. Викентий на этом моменте мечтал, чтобы господин сказал еще и женщиной…

Степанида слушала весь этот сексистский бред и не знала, радоваться ей или горевать… Мог бы и про женщин что-нибудь хорошее сказать…

* * *

Ритм жизни изменился. С утра я заливаю в их глотки ужасный коктейль, что наколдовывал ночью, что там только не намешано… Сила, неистовство, мощь, воля, бешенство… Они багровели, съедали по взрослому бычку и шли тренироваться.

Я забрасывал каждому из них стальные болванки на голову, и они как индусы, таскающие грузы на голове бегали по лесу. Тяжесть страшная, у многих по началу ломались позвоночники, но я склеивал их как мог и добавлял еще пластин чтоб неповадно было.

Они бежали, их рвало на ходу, кровь лилась из носа как из-под крана, глаза выдавливало давлением, но и этого недостаточно… Я догонял отстающих и тыкал им в спину ножиком. Бегали в дождь и слякоть, часто поскальзывались и ломали кости в труху.

— Если сломаны ноги, то просто ползи.

— Хорошо господин! Ответил Меригуан.

— Стой, ползти, конечно, хорошо, но про груз тоже забывать не стоит… Я уронил ему на спину стальную болванку. Он пополз как черепаха, тащащая панцирь.

Что только мой больной разум не придумывал… Я приручал своей воле десятки волков и натравливал их на человека. Они рвали руки и ноги, кусками сдирали мясо до белых костей, особо ловкие дотягивались до шеи. Герасиму такие укусы не страшнее нападков клещей, он выдирал их и пинал как футбольный мяч, а вот Гулливера они один раз чуть не порвали на ремни.

— Разбейтесь на пары!

— Но нас же одиннадцать.

— Тогда тот, что окажется самым одиноким, будет со мной. Викентий как бы специально не нашел себе напарника…

— Начнем испытание болью, загадайте друг другу число, потом выпытывайте его двадцать минут, после чего меняемся ролями.

Охх, ну я и злодей конечно… Даже сатана не заставил бы Серафима пытать родного брата… Эдуард вынужден причинять боль той, чьё тело нежно прижимает к себе ночью.

Не люблю кумовство, он всё-таки делает ей поблажки. — Эдуард, если ты продолжишь паясничать я займу твоё место. Он видел, что Викентий превратился в кусок вареного мяса и сказал Степаниде. — Прости любимая, лучше это буду я. И выдрал ей нижнее веко. — Эдуард и не нужно делать такое лицо — типо у тебя любимая кошка сдохла! Не делай из меня дьявола.

Дормидонт сдирает кожу с руки, словно щиплет кожуру вареной картошки. — Идиот ты сначала хоть цифру придумай! Орал в сердцах Кондратий. Гулливер кусает ногу оставляя фиолетовые отпечатки зубов, Герасим пошел дальше и уже сломал пару фалантов пальцев.

Мужская дружба зарождается в такие моменты, когда ты товарищу вырываешь ногти, суешь под них иголки, подпаливаешь ноги на костре, отрезаешь кусочек языка и уха. Мы мужчины проверяем друг друга на стойкость и трудности, ищем друг в друге воплощение внутренней силы. Мы не только в пятом классе с линейками в руках меряемся стержнями в туалете, взрослея мы так же продолжаем проверять друг друга на внутренний стержень.

А теперь спарринг!

Братья по оружию бьют друг друга как обычные братья в неблагополучной семье. Кулаком по морде, утрамбовывая нос куда-то в череп, закручивают тела в землю как шурупы и стучат по голове ногой.

Когда сил уже не остается они падают и валяются в грязи, но не сдаются. На них смотрит господин и они должны порадовать его зрелищем, потому упёрто ползут на встречу друг другу и кусаются в смертельной сватке как гусеницы.

С победителями я выходил на бой лично. Наши взаимодействия казались адом, даже меня в прошлой жизни начальник так не дрючил как я их.

Зло всегда побеждает, оно ярче и красивее добра. Мы можем часами читать книги о том как харизматичный герой издевается над другим, приносит ему страдания и мучения, сам при этом претерпевая чуть ли не эрекцию. Нас это забавляет, мы сознательно стремимся к негативным вещам, наша психика нуждается в них больше чем в счастье, ведь книжки же о добре напоминают детские сказки, их даже импотент читать не захочет.

Умей причинить неудобства, дискомфорт, боль. Сила всегда связана с принуждением, колесо прогресса часто отдавливает ноги. Кто хочет действовать, должен быть готов ко всему, и в первую очередь, что его действо понравится далеко не всем. Через страдания и борьбу с ними проявляются сила и величие духа человека.

Когда смотрят как условный Меригуан терпит, когда ему вырывают икроножную мышцу, зритель наполняется гордостью.

— Гулливер мальчик мой, я для тебя пример для подражания, но это не помешает мне содрать немного скальпа у тебя с лица. Ливия была в шоке, когда он вернулся без кожи на лице, выглядел он как зомби, облитый томатным соком.

Я мог спокойно выбить глаз человеку, откусить нос, отрубить кусочек пальца. Не стесняясь, залезал рукой в пасть, ногтями травмировал десна, вырывал зубы мудрости, ведь мудрым могу быть только я, они в ответ пытались кусаться, но перекусить мою кость сложнее чем арматуру.

— Повторюсь еще раз, когда бог создавал человека, он очень мало внимания уделил коленям. Произнес я и сломал ноги Кондратию. — Но я как специалист куда эффективнее его, и могу залечить даже такие раны.

— Превратите каждую часть тела в орудие для убийства. А на этих словах я указательным пальцем проткнул ногу Герасима, эффект как от пулевого ранения. Здоровяк пытался схватить меня и железной хваткой раздробить кости, но я просто засунул ему пальцы в нос и потянул за собой как щенка на поводке. Он упал и дальше я просто прыгал на его голове, пока она не стала чуть плоской.

Моему любимчику Эдуарду я вывернул руку и начал словесно мучить. — Кто ты Эдуард?

— Я мужчина!

— Повтори!

— Я мужчина!

— Правильно, а как мы помним, терпение мужчины не знает границ. Я выворачиваю её дальше, надрывая связки и сухожилия. Он разревелся как мальчик… Сердце Степаниды застучало с ним в один такт.

— Что девочка жалко ухажера? Может что-нибудь скажешь, к примеру, что я не прав? Она оробела от моих слов.

— Запомни, задача человека переделывать мир. Мужчина переделывает его посредством себя, растрачивая всю энергию, всю жизнь на созидательство, только так он становится победителем. Вклад же женщины заключается в том, чтобы приобщиться к роду победителей, изменить мир посредством сильного мужчины. Продолжить род — рожая победителей от победителя, но вот незадача… твой суженный сейчас скулит как собака…

— Эдуард не сдавайся! Прокричала она в сердцах.

Будущий победитель откусил губы от напряжения, сам себе до конца выкрутил руку в конец её доломав, она теперь болтается как тряпка, после чего быстренько заехал мне прямо в лицо.

Я оскалился, почувствовал кровь из разбитого лба… Все смотрели заворожено. — Молодец, Эдуард, хвалю. Помешательством я внушил ему, что его тело обволакивает огонь. Он стал кататься по земле, пытался содрать с себя кожу как одежду, истошно вопил, задыхался от нехватки кислорода.

Я продолжаю изучать новые фокусы. Вообще человеку можно внушить всё что угодно. Девушка может внушить парню — что он бог или ничтожество, парень может внушить девушке — что не бросит её после первого раза, а я теперь могу внушить человеку — что он собака и он в зубах будет приносить мне палочку.

В любом случае, когда Эдуард обмазал себя грязью, я расщедрился и убрал с него внушение и признал, что это была его маленькая победа. Пусть все думают, что они приближаются к недосягаемому. Я слукавил только в одном, я искренне говорил им, что настоящий мужчина существо высшего порядка, вот только истинный человек на сотни ступеней выше.

Чтобы они не делали к истине им не прикоснуться…

* * *

В таком ритме жизни, представьте себе, прошло пять месяцев…

Необратимые изменения уже проявились. Герасим вымахал до двух с половиной метров, он теперь одним только видом внушает ужас, он выглядит как доисторический мужчина, просто взрыв на тестостероновой фабрике. Лохматый, мускулистый и предельно суровый.

Он обнимает толстенный ствол многовекового дерева и вырывает его с корнем. Его хват как гидравлический пресс, такой как он может запускать ракеты в космос без ракетоносителя. Чудовищная мощь, даже богу не хватило бы таланта создать нечто похожее.

Для него я заказал топор размером с огромный шкаф, такую хреновину может поднять только башенный кран, но он играется с ним как с раскладным ножиком, держу пари, один удар разрежет танковую сталь.

Леопольду я сделал суперлук, вымочил тетиву в специальной жидкости и теперь её можно натягивать с усилием под несколько тонн, цельнометаллическая стрела прошибет тысячи деревьев не потеряв инерции.

Серафим как осьминог может пролезть в маленькие отверстия и задерживать дыхание на полтора часа. Идеальный лазутчик активно промышляет в городе. Другая ловкачка Степанида, она бегает по рингу и метит в глаза чтобы ослепить. Все относятся к ней как к боевому товарищу и бьют так же, без скидки для женщин.

Гулливер остался маленьким и коренастым, а вот остальные бойцы приблизилась к двум метрам. Вот смотришь на этих дуболомов и гордость берет. Я как художник, любующийся законченным портретом любимой женщины, как гончар, жадно натирающий посуду по ночам вместо любимой женщины, я смотрю на них как учительница практикантка на старшеклассников.

Приходит понимание, что такие пришли в этот мир чтобы завоевывать, разорять, уничтожать, сминать, подчинять своей, а точнее уже моей воле.

Мару самая загадочная… В деле она себя не показывает, но похоже она сильнее чем я. Помешательство и внушение на неё не работают, а физическая сила заставляет трещать даже мои кости. С венозной крови она давно перешла на моё мясо, к примеру вчера на ужин она обглодала мне ногу до колена. Дети так быстро растут, как и их аппетиты, думаю это всё еще в пределах нормы.

Разбаловал её конечно, но в оправдание скажу, что её сложно не баловать, она очень милая девчушка.

Глава 23

Гордость и горячий ужин, вот без чего человек прожить не может, вернее почти не может. Забери у него гордость, и он зажует своё горе, ему будет плевать что его за человека не считают, пока есть чем набить желудок.

Если отнять еду, то он, гордо хмыкнув скажет — что не очень-то и хотелось кушать и вообще сытно питаться это чревоугодие, ведь гордость помогает человеку чувствовать себя значимым, даже если он незначительнее блохи.

Я решил малость поиграться с чувствами людей. В городе уже много времени происходит многомесячная резня, локальные стычки приобрели характер нормы. Трупы стражников и бедняков лежат на улице много дней, и никто их не убирает кроме предприимчивых людей, что с момента конфликта стали сытнее питаться.

А я думал, что каннибализм моя фишка…

Кое-кто, в этот момент я подмигнул Серафиму, в самый удачный момент поджег большинство полей и зернохранилищ. Властители побоялись голодной смерти и не придумали ничего умнее, чем послать в деревню вооруженную ораву рыцарей, чтобы те раскулачили скромные запасы крестьян.

Недовольство растет быстрее живота беременной шестнадцатилетней девушки.

Поскольку гордости у людей отродясь не было — они всегда думали, что это слово означает матерное ругательство, власти отняли последнее что делало их людьми. Цены на продукцию удесятерились, и народ оскотинился.

Я изобрел свой печатный станок. Добавляю волшебную капельку в бочку с водой и через сутки брожения, получаю на выходе сорок литров золота! Его мы чеканим прямо тут, и оно идет на подкуп молодых, горячих и голодных умов. Большая часть из них будет заколота стражей прямо в городе, но какая-то обязательно выживет, наверное…

Город, мегаполис средневекового разлива превратился в пороховую бочку. Преступность как смысл жизни. Армия мобилизована и зачищает беднятские районы, им разрешено рубить на месте всех, кто вызывает подозрение. Разумеется, этим пользовались для своих целей, при желании можно первого встречного обвинить врагом и потребовать отдать своё имущество, либо тело на благотворительность, если под руку попалась симпатичная девушка.

Но не только в городе катастрофы, у меня в голове тоже не всё в порядке.

ЧУЖЕРОДНАЯ СУЩНОСТЬ ПЫТАЕТСЯ ВЗЯТЬ КОНТРОЛЬ!

ПОПЫТКА ПРОВАЛЕНА!

Этот чертов бес мешает спокойно жить. Я становлюсь все более дерганным, что сказывается на здоровье моих подчиненных. Об голову одного только Эдуарда, я разломал семь кирпичей и мне с каждым разом всё труднее объяснять смысл таких упражнений.

* * *

Единственный спасательный круг это Мару. С ней я могу спать как коматозный, она усыпляет бдительность как чистые медицинские наркотики. Лисичка способна помочь не только людям с онкологией, но и истинным людям с тараканами в голове.

Каждый вечер вырисовывается забавная картина. Я сутки на пролёт тираню избитых людей, играю роль деспота, черствого владыки, и выражение лица у меня такое, словно кислотой залили, но вечером всё по-другому, в её бережливых руках я таю как мороженко на солнце.

Теплота рук заменяет мне приятный климат рая, уверен даже господа бога в своё время так не нянчили как меня. Мару мой медальон удачи, мой оберег, мой антидепрессант, мой антибиотик. С такой подругой даже крестика на шее и иконки на приборной панели не нужно.

С ней приятно беседовать. Уже много дней мы играем в шахматы и всячески проводим время вместе. Мы успели искупаться во всех речках в радиусе тысячи километров, бегали по лесу и истоптали гектары площади, она летала на мне как на истребителе, мы освоили много карточных игр и даже смотрели фильмы из прошлой жизни, она прикладывает ладонь ко лбу, и мы видим общие воспоминания.

— Господи! Ужас какой! Почему ты выискивал видео из сети, где люди постоянно попадают под поезда, автокатастрофы, как людей закручивает в станок, как они падают с высоты или убивают друг друга в уличной драке?

— Нуу, мои вкусы очень специфичны, обычный юмор уже давно не вызывает улыбки. Человек постоянно тянется к негативу.

Я подумал о негативе, а она спросила…

— Ты готовишь нечто страшное… Люди такими не рождаются и даже не становятся… Посмотрела она на Герасима. — Я понимаю, что ты задумал, но заговаривать с тобой раньше не решалась… Скажи, как далеко идут твои планы и твои ли они?

— Не знаю Мару, ты и сама видишь, что я превратился в нечто странное. Название таким как я — Истинный человек, и мысли мои, уже далеки от человеческих. Я жажду силы, жажду величия, хочу признания, почестей. В хорошие ночи мне снится, как я восседаю на троне… — Охх, самому тошно порой от этих мыслей, но думаю, что эти мысли инстинкт истинного человека, его врожденная форма мышления и поведения.

— С точки зрения человеческой морали, ты совершаешь много грехов. Меня, конечно, они уже не заботят, но все же интересно, почему у тебя превалирует именно склонность к жестокости.

— Хмм, относительно недавно у меня родилась теория… Мне кажется, что планета какая бы она не была, движется по законам энергетического преобразования.

— А для лисодевочек можно подробней? Она мило состроила бровки домиком.

— Каждое живое существо будь то микроб или насекомое преобразует энергию пищи и окружающей среди, если это животное чуть покрупнее и сложнее, к примеру лисица, то оно уже преобразует энергию съеденного зайца, который в свою очередь преобразовал энергию съеденного растения.

— Чем сложнее существо, тем больше в нём энергии. Мы затрачивает её на погашение базовых потребностей, к примеру добыть себе еду, питьё и кров, но если базовые потребности удовлетворены, а энергия остается, то её можно направить на созидание, изменение мира. Разумеется, в скромных человеческих возможностях.

— Так вот… Я как истинный человек несу в себе такое количество энергии, что даже вообразить страшно, предполагаю, что на этой планете я монополист и её избыток выливается в какие-то ужасные изменения. Я грешу, иду по головам.

— Мне с каждым днём всё легче верить, что грешащий имеет силу, храбрость и страсть достаточную, чтобы нарушать устоявшиеся нормы морали. Зло идет с возможностями рука об руку. Величина и смысл истинного человека определяется тем, насколько эта тварь способна переделать мир.

— Я сплю и вижу… Хочу, чтобы этот шарик, планета, стала послушным мячиком в руке.

Она единственная, кому мне не стыдно делиться искренними мыслями, чувствами и переживаниями, выкладывать ей всю грязь, всю черноту, что лежит на душе. Может это и нечестно, может ей это и не нужно, но я не могу отказать себе в удовольствии, хоть немножко ослабить бремя тех тяжелых мыслей, из-за которых даже моя шея начинает гнуться под неправильным углом.

— Я поняла две вещи, во-первых — ты чёртов псих, во-вторых, я кажется начинаю тебя понимать…

У Мару в голове закружился вихрь своих мыслей.

Думаю, что женщинам свойственно стремиться к мужчине, у кого есть победительское начало. Любовь, проявление окультуренного инстинкта размножения… У людей появилось много избыточной энергии, чтобы не просто беспорядочно спариваться, а именно любить! Наша жизнь — это самореализация через любовь и последующий передел мира!

Он главный мужчина на этой планете, одна его аура влюбляет людей вокруг, он икона, эталон и бог. К такому мужчине постоянно хочется сесть на коленки, потереться об него плечом, спровоцировать желание, чтобы он аккуратно и бережно слетел с катушек и взял тебя властно и грубо как умеет, чтобы ты осознала женственность от одного хищного взгляда, чтобы у тебя внутри все скручивалось от его нежных слов, чтобы твоё тело изнывало от удовольствия, чтобы с ним ты кричала в сердцах — Боже! Спасибо что сотворил меня женщиной!

Ооо, господи, что же ты со мной делаешь глупыш…

С любимым мы проводим много времени вместе. Когда бесимся и боремся, я как бы случайно делаю так, чтобы его руки касались моей талии и бедер. Во время водных процедур, он успел увидеть мою грудь тысячи раз, когда мы играем в карты, я бросаю двусмысленные фразы, от которых хочется провалить сквозь землю, а он дуб дубом, вообще ничего не понимает. Даже подобия, тени понимания нет, мои попытки захомутать его, всё равно что ветер о скалы.

Ну прельсти же меня наконец! Эхх, ладно, впереди у нас целая вечность, ты всё равно будешь моим, по кусочку. Твоя судьба предрешена.

— Шах и мат! Нужно было играть с ним на желание…

— Да как так-то⁉ Одиннадцатый раз подряд! Как же он смешно злиться…

— Все давай в Чапая играть, уж там то я тебя уделаю.

С ней так хорошо и легко на душе, я словно владею всем миром без кровопролитных войн. Может быть, потому что Мару дороже остальной планеты со всеми её обитателями? Думаю да. С такой опорой я могу взобраться на небесный трон без особых усилий.

* * *

Очередной эксперимент окончен.

Я вытер испарину на лбу и расфасовал скляночки по коробкам. Одна из моих шедевральных идей — антимагическая оболочка. Принцип простой: выпиваешь пузырек, потеешь как сука, и твой пот противостоит всему что имеет магическое происхождение. Теперь можно не опасаться сгореть на работе.

— Господин вы желали нас видеть? На пороге возникли два брата, Серафим и Севастьян.

— Да мой золотой, время пришло. Через пять часов мы выдвинемся вслед за вами, возьми эти ящики, раздай по одной колбе своим салобончикам, и как только увидишь сигнал, дай приказ разбить их по всем главным улицам.

— Повинуюсь вашей воле! Он как мой личный ассасин, ударил себя в грудь кулаком и наклонился. Думаю, если бы я протянул ему ладонь, он бы поцеловал…

— Можешь идти, но перед этим позови Ярослава.

Он вышел спиной вперед.

— Друг, ты просил меня зайти. Старик единственный, кто называет меня другом.

— Да, собери всех ребятишек, вели собраться через час в полном обмундировании.

— Ты имеешь в виду прямо в полном?

— Верно, вытаскивайте доспехи.

Люди собрались, ждут меня во все оружии. Цельнометаллические рыцари, моя гвардия, сподвижники моей воли. Каждый закован в толстенный слой железа, даже у танка толщина стали меньше будет, но для таких тел это всё равно что носить хлопковую футболку.

Взгляд как у орлов, осанка, как у кипариса.

Красавцы мои.

— Господа, настало время взять власть в свои руки. Каждый мужчина должен найти свою цель в жизни, цель, которая стоит выше его самого, цель значимее и больше, чем он сам, и мне, кажется, цель спасти человечество от угнетения достаточно высока.

— Каждый из вас родом отсюда. Оглянитесь вокруг, всюду грязь, болезни, худые ноги прекрасных дам. Когда человеку нечего есть, ему некогда думать о морали и великом. Сегодня великий день и погода на редкость хороша, в самый раз, чтобы устроить большую кровопролитную войну.

— Погибнет масса людей, но их жертвы будут не напрасны. Опавшая листва становится удобрением для новых прекрасных растений. Я верю, что сорняков можно селекциони́ровать в прекрасные розы и ландыши. Если оставить всё как есть, то мир так и останется выгребной ямой. Одновременно с речью, я помешательством настраивал их как пианино на нужный лад.

— Да господин мы с вами! Повелевайте нами! Укажите нам путь! Викентий был рад как собака.

— Так чего же мы ждем!? Гулливера так и хочется потрепать по металлическому шлему, как родного сынишку.

Герасим просто выдохнул и воздушный поток чуть ли не сдул всех собравшихся.

— А где Серафим и Севастьян? Поинтересовался Эдуард.

— Они уже начали действовать. Сегодня начнутся самые страшные погромы. Огромная часть войск стянется в периферию, а мы прорубим путь к замку.

— Нечестно! Они нас опережают и воруют наши заслуги! Мальчикам невмоготу.

— Ярослав и сестры останутся здесь. Я хоть и не делал из старика бойца, но он спокойно поднимет килограмм четыреста. Думаю, за Емельяну он порвет любого, ведь в нём живет моя воля.

— А теперь пошли!

Стая людей все одной крови, уже моей крови, идут вдоль деревни с настроем разбирать людей на составные элементы. Каждый весит почти тонну, проваливается в грязь при каждом шаге, буксует, но танки грязи не бояться, они выплывают и продолжают идти под завороженные взгляды местных жителей.

Девять человек, одна зверолюдка и один истинный человек идут вершить историю этого мира. Я чувствую свою принадлежность к расе истинных людей все сильнее. Думаю, я явление самой природы, она дорожит мной, ведь никто не способен отвечать её запросам быстрее меня.

— Мне почувствовалось что ты опять подумал нечто странное…

— У тебя очень развитая интуиция.

— Спасибо, конечно, но лучше скажи как твоя голова.

— Пока вроде тихо, но, если вдруг начну бредить, можешь легонько щелкнуть меня по лбу.

— Не волнуйся, я уже взрослая девочка и могу нащелкать по лбу не только тебе, но и супостатам твоей воли.

Как же я рад, что она проникла в мою голову, влезла в душу и похитила все сокровенные знания. С ней я могу говорить как с самим собой и окружающим даже не понадобится вызывать мне скорую.

Не в моей власти что-то утаить от неё, но у меня и позывов не возникало. Кажется, я начинаю догадываться, почему люди на всех планетах не искрение друг перед другом. Искренность как ресурс ограничена во вселенной и похоже мы с ней урвали девяносто восемь процентов минимум… Хотелось сказать сто… Но есть ощущение, что два процента лежат где-то на поверхности, вот только где…

Мару почувствовала его мысли, бесшумно вздохнула и тихо пробубнила — И вправду, где же они?

Глава 24

Нет в жизни ничего прекраснее, чем когда взрослые солидные люди на деле осуществляют детские авантюры. В результате моей шалости умрут десятки тысяч людей, большая часть бунтовщиков превратится в рваное мясо, их кровь зальет тротуары и пропитает землю до глубинных вод.

Трупов будет столько, что хватило бы на прокорм всем приютам для собак и кошек на пару лет вперед.

Молодые мальчики умрут, так и не узнав зачем вообще рождались, они не познают радостей сбалансированного питания, теплой одежды, горячей женщины, возведения своего дома, рождения и воспитание детей.

Про них все забудут уже через неделю. Спуск в сортире явление более осмысленное чем их жизни и самое главное, что эмоций от этого знания я испытываю меньше, чем когда в детстве играл и ломал пластиковых солдатиков.

Приятно, когда идешь в компании мощнейших людей, закованных в латы и в одни и те же невидимые рабские цепи, мои цепи, людей, которые сомнут череп любому по одной твоей просьбе.

Я для них кумир, авторитет, бог и родитель. Я буду жить так, чтобы от моего желания в мире зависело как можно больше.

Люди уважают силу и обожают победителей.

Если они понимают, что их господин могущественный и он их не тронет, то они настраивают себя на другой лад. Каждый из подопечных думает — что я тоже велик и страшен, хоть на капельку, но я причастен к величию господина и мне это лестно.

Меня уважают, потому что я могу быть грозным и любящим одновременно. Того хозяина любит щенок, который не только окружал его заботой, но еще и больно наказывал. Я аморален и потому сильнее.

В отличии от моральных людей, я могу поступать так, как волен, меня не сковывают внутренние рамки, и мне всякий раз интересно, смогу ли я пробить вершины аморальности, на какое самое черное злодеяние я способен?

Это уже спортивный интерес. Хочу совершить гадость вселенского масштаба, чтобы сам Господь Бог плохо спал по ночам.

* * *

Первыми под горячую руку попались стражники на входе, около тридцати хорошо подготовленных тел. С момента раскулачивания, властители жестко ограничили проникновение озлобленных деревенских жителей в город.

— Это нам для затравки? Спросил Гулливер.

Люблю инициативных.

— Ну раз тебе не терпится то давай прояви себя, Герасим тебе поможет. Здоровяк взял мальчишку и раскрутив бросил его прямо в толпу как гранату.

Мальчик влетел с двух ног в одного и проломил ему хребет, не успела толпа опомнится как юноша выхватил меч и стал махать им как дубиной… Вот дубина, для чего я спрашивается знания о фехтовании вкладывал… А впрочем вышло неплохо.

Я добавил кое какое ноу хау в сплав металла и потому, он своим клинком разрезал доспехи как ножницы бумагу.

Скорость потрясающая, он словно телепортируется от одного к другому и одним взмахом располовинивает человека. Самым красивым получился удар с плеча по диагонали, он разрезал стражника как треугольный бутерброд.

— Не наглей юноша, этого оставь мне. Сказал Герасим и ударил последнего недобитка по голове ладошками, словно прихлопывая комара. Мы все зажмурили глаза, чтобы мозговая жидкость не попала, а то щиплется потом неприятно…

Ровным строем мы идем дальше. Под ногами хрустят тела, мы наступаем на головы и улыбаемся, ведь из них так прикольно вылетают глаза и зубы. Приятное озорство… Это как ломать тонкий лед на лужах.

Мы проникли в город, обстановка гнетущая, сильно немноголюдно, из окон выглядывают испуганные глаза. Ничего… Я уже придумал способ как вывести вас наружу, отсидеться не получится, вот только сигнал нужно подать…

— Нам нужны заложники… Рассредоточитесь по улицам и притащите мне десять человек, желательно стражников или на крайний случай просто кого не жалко.

Уже через пятнадцать минут Герасим приволок за шкирку четырех, Меригуан еще двух, а остальные принесли мне пять с половиной человек.

— А у этого ноги куда делись? Спросил я, наблюдая за визжащим от боли рыцарем.

— Он пинался, пришлось отрезать. Во всяком случае он живой… Сказала Степанида.

— А как так вышло что и его третью ногу отрезали?

— Когда я перегородила ему дорогу, он огрызнулся и сказал — «Что мне может сделать слабая женщина, сейчас я достану свою шпагу и заставлю тебя извиняться». Вот и я укоротила его шпагу…

— Ладно… Забудем… Герасим. подай сигнал Серафиму.

Здоровяк схватил одного и тот закричал — Не надо умоляю! Отпустите дяденьки, мы больше не будем! Совсем молодые… но, к счастью, у таланта нет возраста.

Герасим запустил в небо каждого из них, они орали как сирены и светились как сигнальные огни, ведь перед этим я поджог их.

Вот такой вот незамысловатый сигнал я придумал.

Спустя десять минут я увидел красный туман, он обволакивает самые густонаселенные улицы и поднимается над городом как копоть из дымовых труб. Значит Серафим приступил к самому важному.

— Переходим на бег и марш к стенам замка.

Вымощенная камнем дорога трескалась, бойцы неслись как большегрузы.

— Я чувствую много смертей… Сказала Мару.

— Не переживай мы их еще и увидим. Я всегда знал какие слова нужно сказать девушке.

— Дурак.

Спустя сорок минут мы оказались около стены и увидели нечто захватывающее. Толпа обезумевшего народа как орда зомби бесстрашно атакует стражников, давка такая что яблоку негде упасть, некоторые задыхаются прямо в пути и умирают так никого и не ранив.

Стража рубит их мечами, протыкает копьями худые животы, калечит ноги и руки молодых ребятишек и девчат, сверху на стене лучники и арбалетчики посыпают народ стрелами. Люди падают замертво, по ним топчутся соседи и так из раза в раз…

Человек особенно прекрасен, когда умирает с достоинством.

Шум и гам стоят нереальные, пахнет кровью и болью. Никогда бы не подумал, что боль можно понюхать. Люди облепили стену как мухи липкую спиральку, тысячи горожан обезумили нанюхавших моей настойки. Безоружные, они пытаются кусать и царапать закованных в латы рыцарей. Им удается убить одного, лишь когда они забрасывают его мертвыми телами, чтобы тот задохнулся.

Мне вдруг снова подумалось — что такому как я здесь самое место, вот сейчас, в эту секунду я просто обязан здесь находится в тысячах параллельных миров. Вот она привычная среда обитания истинного человека. Крики боли, агония раненных, кровь загустевшая и жиденькая нужны мне как растению солнце, только мой фотосинтез поинтереснее будет…

Я шепчу губами — Страдайте еще больше! Мрите как саранча! В этом и есть смысл ваших жизней, для этого ваши предки и выживали, передавая вам эстафету, вы могли бы пятьдесят лет возделывать огород, но вместо этого стали моим хорошим настроением.

Меня в моменте ущипнули за щеку. — Тебя опять занесло… Отругала Мару.

— Ах да извини.

В общем дырка в стене нам бы не помешала…

— Готовьте склянки и не дай бог промажете… Такие создавать сложнее всего… Помню в первый раз, опыт произошел печальный, капелька упала на пол и взорвалась вся повозка.

— Кидаем в одну точку.

Мы метнули бутылки как коктейли молотова прямо в самую гущу людей, через четыре секунды раздался чудовищный взрыв. Стена обвалилась на метров двадцать в ширину, обломки похоронили сотни людей, а те многие, что были рядом со взрывом, превратились в фарш.

Кровавый ливень и град из кусочков плоти бьют нам по голове. Интересно, а если я выставлю язык и попытаюсь ловить их как снежинки, это будет кощунством?

— Эй Дормидонт у тебя на ухо что-то попало. Сказал Эдуард и ухватил за…

— Ааа, это чужое ухо… Забавно получилось.

Взрывом я загубил сотни две человек. Они словно попали под артобстрел, но самое главное, что теперь их жизнь приобрела смысл, ведь пробоина в стене есть, осталось только дорваться до сливок этого общества.

Народ побежал по кровавой каше к замку.

Я слышу крики за стеной — Обороняйтесь! Держать строй!

Благо люди не соображают, что сейчас умрут. Первые ряды ловят залп и падают замертво, а по их спинам бегут другие и так раз за разом… За стеной я вижу средоточие основных сил, там целый римский легион, такой перемолит сколько угодно людей.

Эти сволочи всерьез обеспокоились вопросами безопасности, но благо и я не дурак и не считаю сколько жизней мне придется погубить.

* * *

— Командир, рад вас видеть. Подкрался ко мне Серафим.

— Как обстановка?

— Каюсь господин, похоже красный туман вышел из-под контроля… Основная масса людей бежит сюда и будет через пару минут, мы едва унесли ноги, никогда такого не видел…

— Ясно, похоже я переборщил с дозировкой… Боюсь представить, что сейчас произойдет… Но шум и легкую вибрацию я ощущаю уже сейчас.

Мы увидели, как со всех улиц к замку бегут люди, их тысячи и каждый брызжет пеной изо рта и светит красными глазами, они как крысы лезут из всех щелей.

— Черт! Их слишком много! Все немедленно цепляйтесь друг за друга. Я вырастилкрылья и в обезьяньей сцепке мы набрали высоту. Тяжелые зараза… Я сейчас как пауэрлифтер, только не такой тупой…

Мы приземлились на самую высокую крышу и наблюдаем, отсюда открывается завораживающий вид на чудесные зрелища. Кажется, я начинаю понимать средневековых правителей, которые придумали дуратские испытания для того, чтобы подданные убивали друг друга на потеху государю.

Это в точности как средневековые побоища, в результате которых остаются поля, усеянные телами, мясорубка…

Давка на ходынском поле была меньше, чем здесь.

Когда я создавал ту микстуру, я и не думал что это погубит десятки тысяч… Народ пёр и пёр на смерть и похоже рыцари достигли той кондиции, при которой устали убивать. Уставшие они падали и их тут же облепляли местные жители, пальцами они выдавливали глаза и лезли в рот, самым неудачливым они сдирали шлем и вгрызались в шею.

Ну точно зомби…

— Победа близка… Это толпа снесет всё что можно и нельзя. Произнес я воодушевленно, но, когда слова покинули глотку, я понял, что накаркал.

— Вы как назойливые мухи! Раздраженный и исключительно властный голос.

— Ветра! Повинуйтесь моей воле!

Горизонтальный поток ветра как лезвие ножа прошелся по ширине метров триста и распополамил пятьсот человек за раз.

— Ахуеть! Не выдержал Гулливер. Герасим дал ему подзатыльник, и очень зря, ведь мальчик прав тут без мата не обойтись… За секунду убить пятьсот человек это и вправду ахуеть, вот только маг не закончил, еще четыре подобных взмаха и от толпы почти ничего не осталось.

Зрелище сюрреалистическое. Между замком и стеной достаточно много площади и теперь она вся усеянная трупами причем не целыми, тут такой пазл, что за жизнь не соберешь.

Мои бойцы хмурят глаза от несправедливости, а я чувствую нечто странное, внутри меня что-то закипает.

— А теперь горите дотла! Следующие слова мага как приговор.

Вы бы знали, как сильно запахло паленой плотью… Все поле объято пламенем, тела желтеют от огня, опаляются от волос. Я слышу крики, те немногие везунчики кто выжил после ветра, теперь горят заживо. Пламя поднялось на тридцать метров верх, это как пожар в лесу на много-много гектар, вот только стоило магу пожелать и огонь рассосался сам собой.

— Это реальный ад. Произнесла Степанида…

А вы что думали ребята, революция это вам не пара подписей в бумажке сделать, это море крови, это то явление, в конце которого ты жалеешь, что вообще выбрался из своей халупы и посмел что-то возразить.

* * *

— И долго вы собираетесь там сидеть? Обратился он к нам, голос его был усилен магией.

— Как раз собирались выходить! Мне же пришлось видоизменением усилить голосовые связки и орать.

Наша братия вышла к дырке в стене оскверняя умерших людей. У нас не было шанса не потоптаться по трупам, на земле не осталось чистого от плоти участка земли.

Выглядел волшебник величественно. Высокий, статный, крепкий мужчина средних лет. Черные волосы, бакенбарды, выглядит как помесь пирата и дамского угодника. Стража завороженно смотрит на него, я знаю этот взгляд, на меня самого так часто смотрят, он расправился с тысячей людей за пару вздохов…

Завидно…

Интересный сегодня день.

— Так вот значит, кто за всем этим стоит… Столько убытков от кучки людей… Скажи мне, оно того стоило? Он сразу выделил меня из толпы.

— Конечно стоило, я хочу поселиться в том замке, он мне кажется симпатичным.

— Только это? А как же свобода и равенство для людей и прочая чепуха?

— Нет уж увольте, я знаю, как сильно деградируют люди, если им разрешить всё подряд.

— А ты странный, и еще от тебя исходит необычная аура… Магии в тебе нет, но предчувствие всё равно гаденькое. А впрочем, знаешь, к черту раздумья, я сам узнаю, что внутри тебя.

— Не поверишь, но я подумал о том же. Я съем твой мозг, разрежу на маленькие кусочки и насажу на шпажки.

— Ты думаешь, что если приодел своих шутов в блестящие латы, то теперь можешь строить из себя крутого командира? Мне не нравится, что этот хмырь смотрит на меня как на заигравшегося ребенка.

— Эй вы, за голову каждого из них я озолочу вас. Продолжил он, обратившись к гвардии позади.

— Береги голову идиот. Сказал я и дал отмашку Леопольду, он стал сыпать в него стрелами, но увы, пресловутый щит не сделает задачку такой легкой.

Это всё равно что в вертолет стрелять.

— Ну что же я не против померяться с тобой подчиненными. — Герасим давай короночку. Амбал метнул топор и тот прорезал толпу людей не хуже, чем его ветряной клинок, а под конец еще и снес одну из колонн на входе, частично балкон обвалился.

— И чем ты таких кормишь? На его лице промелькнул интерес.

— Им достаются лакомые кусочки.

Глава 25

Обожаю, когда за мои интересы гибнут совершенно безвинные люди.

Я, еще не будучи королем могу посылать детей среднего и бедного класса на смерть, ведь чтобы пролитая кровь не была напрасной, нам нужно пролить еще больше крови. Чтобы быть солдатом, необязательно уметь убивать или воевать, любой кто умрет бесславной смертью может считаться храбрым воином.

Посылать людей на войну необученными, вот залог успешного командира.

— Знаешь Мару, с тобой я обрел мир в самый разгар войны. Порой мне хочется словами напоминать ей о своей значимости в моей жизни.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, но звучит очень приятно. Она схватила мою ладонь.

Моё войско лучше, чем его, мои люди более мотивированы, они верны мне, я могу попросить, и они мне палочку в зубах на четвереньках принесут. Я как мать в многодетной семье, они попили много моей крови, причем в обоих смыслах этой фразы.

Именно поэтому его войско наспех набранных обмутков, стачивается о моих людей как карандаш в электроточилке.

Эдуард одноухий шалопай, вращался как юла, делал выпады, пронзал ножиком глотку и отпрыгивал подальше от хлещущей крови. Леопольд как пулемет, каждая выпущенная стрела сопровождается звуком удара хлыста, и обязательно прошивает насквозь четыре тела.

Герасим, Меригуан, Дормидонт основная физическая мощь, прут на пролом как бронепоезда. Самые высокие рыцари ростом им максимум по грудь, таких можно кулаком как сваи заколачивать, один удар по макушке и противник выплевывает язык, после второго удара голова оппонента становится как у репоголового Арнольда.

Есть правда одна ложечка дегтя… Степанида, когда машет мечем, стонет ну очень неприлично…

— Ахх. Вылетело из её рта после того, как меч прорубил плечо.

— Блин дура! Не превращай поле боя в парнуху! Я не выдержал и сделал ей замечание.

— Мне стоит присоединиться? Спросила Мару.

— Нет, не нужно. Я знаю, что ты сильнее всех нас, но мне бы хотелось, чтобы ты меньше участвовала в подобном и была рядом со мной. С тобой мне нечего бояться, мне спокойно, и я чувствую такую уверенность, словно могу весь мир в бараний рог скрутить.

Вот дурак! Подумала она. Когда он говорит такие слова, он словно помешательством атакует моё сердце.

— Признаться удивил… Люди у тебя породистые, но все же человек остается человеком, какие бы ты достоинства на него не натягивал. Сейчас я расправлюсь с ними, а после познакомлюсь поближе с тобой и твоей девкой. Эта сволочь в процессе болтовни еще и пальцы разминает.

— Пламя! Опять! Огонь возник из неоткуда и как волна направился в сторону моих миньенчиков.

— Быстро пейте! Бойцы выпили мой антимагический коктейль и о чудо! Огонь не ласкает их тела! Вот только пару моментов я не учел… Доспехи плавятся и жидкий металл смешивается с кожей, а еще там дышать нечем. Ладно это не страшно, с болью они сроднились, а задерживать дыхание могут по три часа каждый, я же самолично топил их в тазике с водой.

— Какого черта! Что еще за огнеупорность⁉

— Просто твой огонь нихрена не греет, ничтожество! Наверное, зря я его раскочегариваю…

— Ах так! В таком случае я просто порежу вас на ремни! Он машет руками как невротик и я вижу клинки ветра. Они повсюду! Уклонится невозможно! Теперь понятно почему раньше революции не проходили…

Этот маг как истребитель и танк в одном лице, что ему может сделать средневековая гвардия… Хоть пол миллиона людей подними на восстание, они подохнут под его гусеницами.

Вот только магов на планете достаточно, а истинный человек всего один! Я более эксклюзивен! Помешательство нейтрализует его магию! Клинки ветра превратились в легкий ветерок, щекочущий в носу.

— Как⁉ Что ты такое?

Помешательство стало сильнее, я на опыте узнал то, о чем даже голос в голове не сообщал. Помешательство усиливается если рядом со мной умирает человек. Я притягиваю и поглощаю души людей. С момента бойни меня распирает сила… Я концентрирую энергию в одной точке и наношу ментальный удар по его наглой роже.

Он схватился за ушибленный лоб и даже не заметил пару капель крови из носа.

— И что такое случилось? Где твоя магия? Что за струечка крови побежала? Может еще заплачешь?

— Ублюдок! Он взлетел и сваливает!

В эту секунду я вспомнил кое-что…

* * *

Поводов бросить девушку великое множество.

Самое банальное и неопровержимое — она может быть глупой, если даже после сотни логических доводов не понимает, что сигарета во рту не совершенствует ее облик и не добавляет ее характеру изящества и харизмы.

Парни, непогрешимые по своей природе, склонны верить и мечтать, а девушки могут лишь обманывать, поскольку одна из них уже двадцать шестой раз подряд нарушает данное тебе обещание хранить верность.

Девушка может быть плохой матерью, а иначе как объяснить то, что твои повзрослевшие дети так далеки от идеала успешного человека, в конце то концов ну не твоя же в этом вина.

Девушки слабы по природе, она не сможет помочь тебе в поднимании тяжестей или в пьяной потасовке, которую сама же и спровоцировала. Так же не стоит забывать, что девушки бессильны перед лицом алкоголизма.

Этот неопровержимый логикой список, можно продолжать до бесконечности, но тогда есть ли на свете разумные причины бросить парня? — Да, но только одна. Если срочно потребуется сбить удирающего мага.

* * *

— Ужас какой… Мог бы просто попросить, а не заходить в мыслях настолько издалека… В Мару играет женская солидарность, зато теперь она не пожалеет сил.

Мару раскрутила меня как пращу, и я лечу навстречу с судьбой со скорость пули. Сцепка произошла жесткая, я лбом протаранил ему спину.

— Отпусти меня! На его претензии я просто заехал кулаком по роже, правда плоти не почувствовал, его кожу стережет барьер. Даже мои зубы не могут прокусить его защиту. Он бьет в ответ локтем по голове, лезет пальцами в глаза и сука! Отковырнул мне левый глаз.

Мы мельтешим в воздухе, стараемся изувечить друг друга, я успел отрастить крылья и теперь мы на равных.

— Что ты такое? Мать твою! Крылья то откуда?

— Я бы назвал тебе своё имя, но боюсь этого никто никогда не узнает…

Орёл схватился насмерть с ястребом. Барьер дает трещину, нос мага теперь крючком, и эта истеричка выдернула мне клок волос.

— Дерись как мужчина! Сказал я и схватил рукой его яйца, да так сильно, что кажись одно сразу лопнуло.

— Сволочь, оторвешь же!

— Так на это и расчет.

Мы бодались в воздухе минут десять, снизу все заворожено наблюдали.

— Господин мы с вами! Убейте его! Викентий был первым кто создал группу поддержки.

— УБЕЙ УБЕЙ! УБЕЙ! Остальные бойцы подхватили его настроение.

Когда рыцари по другую сторону услышали с какой жесткостью здоровяки произносят слово — убей, их коленки задрожали.

Я уже схватил его на удушающий, он брызжет слюной изо рта, отчаянно пытается выбраться.

— Ты не оставил мне выбора! На этих словах я почувствовал страшную опасность, энергия в его теле резко пошла верх, интуиция говорит мне — если ничего не сделать, он как минимум убежит от меня и как максимум, отомстит за своих неродившихся потомков.

— В таком случае ты тоже. Был рад биться с тобой. Я вытащил последнюю бомбочку и вставил её в глотку, ударил его кулаком, и он как щелкунчик раскусил стекло.

Взрыв произошел моментально, его тело разорвало на тряпки буквально по грудь, огонь стер половину моего лица и сжег крылья, я падаю вниз… Новые не вырастить… Боюсь при падении с такой высоты, мои внутренние органы превратят в кисель.

Мару приседает и делает прыжок на три сотни метров. — Поймала! После чего жестко приземляется на ноги. Удивительно, но единственные последствия для нее — это грязные ботинки.

Я вырастил чудесную девочку.

* * *

— Слушайте мой приказ! Если хотите жить, бросайте оружие и ложитесь на землю! Заорал я во всю глотку и понимал, что они лягут, ведь помешательство подавляет их волю, сильнее чем пьяный отчим.

— А теперь вы. Обратился я к своим салобончикам. — Тех, кто сдался связать, а тех немногих кто не понял смысл сказанного убить на месте.

— Приступаем!

Сотни поверженных людей лежат и дрожат как опавшие листья. Так много веревки нам не найти, потому мы утрамбовали их в кучу и перевязали кругом. Естественно, что выбраться раз плюнуть, но смысла им рыпаться уже нет. Они обезоружены и раздеты до гола. Зачем до гола? Не знаю, Викентий настоял. Думаю, это оправдано вопросами безопасности.

Блин, я так хотел скушать мозг мага, там наверняка много интересного… Опять вкусняшка ускользнула от меня.

— Как ты себя чувствуешь? Спросила Мару.

— Вроде неплохо, правда правая часть лица выглядит словно я её о движущийся поезд растер.

— Не переживай, как по мне, ты всегда симпатично выглядишь. Утешила меня, плюнула на палец и начала убирать соринки с лица… Прям как Лалинда… Жутко мило.

Лисичку током ударило! Он что только что подумал о другой женщине⁉ Кто она такая? Вот гаденыш, подожди немного, я настрою твоё сердце на любовь.

— Пусть Герасим и Дормидонт сторожат дыру в стене, гости нам не нужны. Мы же с тобой пойдем познакомимся с людьми повыше.

Я подозвал Серафима и спросил. — Как успехи?

— Господин мы всех выловили и заперли в комнате. Мой брат и Эдуард сторожат выход.

— Замечательно.

Замок пестрит роскошью. Мрамор, красивая мебель, подсвечники из золота и сумасшедший простор. Каждый шаг в подобной обстановке повышает самооценку на несколько пунктов, жаль только, что шаг пока не твердый. Меня шатает из стороны в сторону как алкоголика, но Мару заботливо подставила талию, чтобы мне было за что держаться.

Вот бы поцеловать тебя в нежную улыбку… Думалось ей.

— Всё готово командир. Отрапортовал Севастьян на входе, Эдуард едва заметно кивнул.

— Отлично, пойдем познакомимся с великими угнетателями.

Мы вошли и поймали удивленные взгляды двадцати человек, они толпились в противоположной от двери стороне. На лике шок. Может их удивила моя молодость, а может то, что половина ебальника в труху? Думаю, всё в купе.

Стоим минутки четыре и изучаем друг друга. Четыре женщины и пятнадцать мужчин смотрят на одну фигуру в центре. Видимо он тот единственный, чьё имя я выучил.

— Ты видимо Август?

— Верно, а вы похоже мой убийца? Интересная реакция.

— Угадал, но пару дней вы еще проживете, у меня долгоиграющие планы.

— Любите долгие прелюдии? Страха в нём не чувствую.

— Обожаю.

А он мне нравится. Выглядит жутко солидно, я бы даже сказал по-королевски. Такой точно знает какая власть на вкус и найдет чем себя с её помощью развлечь. Плюс он очень мудрый, сразу на вы ко мне обращаться стал.

— Только вот готовы ли вы к последствиям? Известны ли вам договоренности, которые мы и все наши предки блюдут сотни лет? Вы понимаете груз ответственности? А так всё хорошо начиналось, думал мы просто поговорим как старые закадычные друзья.

— Если честно мне плевать. Я поступил так как желал и в будущем у меня не останется свободных секунд чтобы тратить их на такую чепуху как сожаления. Если мне что-то не нравится, то я проявляю строгость к таким вещам.

Вместо короля мне ответила другая персона.

— Не понимаю Август, почему ты тратишь время на болтовню с этим мальчишкой? Ясно же дело, за этим недоноском кто-то стоит. Эй — ты — мальчик, веди сюда своего дядю, и мы будем решать деловые вопросы.

— Охх Матильда тебе всегда не хватало проницательности… Устало вздохнул Август.

— Немедленно объяснись! С какой целью ты нас тут держишь, ты рискуешь потерять жизнь! Но она лишь продолжила.

— Ты очень кстати открыла рот, я продемонстрирую на примере, что значит строгость к вещам.

Исключительно властная женщина — это редкость для менталитета людей этой планеты. Она небось даже не понимает, насколько сильно ей повезло наслаждаться роскошью в мире, где люди являются рабами, а женщины считаются за рабов уже со стороны людей. Получается девушка это раб в квадрате.

Обычно я учу уму разуму солдат, но и ей можно преподать азы поведения в средневековом обществе. Я с большим трудом отдернулся от придерживающий меня талии Мару и поковылял в сторону недовольной жизнью женщины.

Все замерли в предвкушении. Благородным особам было интересно — что я вообще за тип и какие цели преследую. А цель у меня в данный момент одна — показать, что такое основы межгендерного равенства.

Глава 26

Жить человеческой жизнью не так просто, как кажется. Тебе каждый раз, мерещится, что ты кто-то особенный, что ты вершина природы, что ты в этом мире не просто так, что вся цивилизация развилась только ради того, чтобы в один из дней родился ты и навел тут шороху, и, разумеется, ты так считаешь, потому что мама с бабушкой твердили что ты победитель.

Только умный человек способен проснувшись с утра грамотно рассудить и с тихой болью в голосе прошептать — Я всего лишь человек… Потом чуть заплакать, набрать в легкие воздуха и заорать в потолок — ЗА ЧТО ГОСПОДИ ТЫ МЕНЯ ТАК НАКАЗАЛ⁉

Вот и на этой планете некоторые люди возомнили из себя истинных людей.

* * *

— Похоже за годы сытой жизни вы стали забывать, что значит быть человеком. К ним я чувствую меньше уважения даже в сравнении с тем поберушкой, которому я пальцы выломал. Взгляд Матильды перекосило от моих слов.

Я подошел к ней как султан к фаворитке и произнес. — Как я погляжу, ты любишь украшения… Предполагаю, что этот браслет стоит жизни тысяч людей. Я обхватил её руку как кавалер, она оробела от моих действий и не понимала, почему властный приказной тон не приструнил юнца.

Обычно мужчины касаются её только за большие деньги, а тут такой красавец, да еще и бесплатно.

Мару не совсем понравилось то, что он касался другой женщины, даже такой предельно уродливой, но это лишь прелюдия к чему то ужасному.

— А теперь давай я спущу тебя с небес на пару этажей вниз. Резким движением я срываю серьги и мочки ушей рвутся как листья деревьев, кровь закапала на плечи. Не успела она толком испугаться и вскрикнуть от боли, как щека встретилась с увесистой ладонью.

Пощечин было много, и каждая из них делала её лицо краснее спелой черешни, а украшения, гордо красовавшиеся на теле, падали на пол, когда я волочил тело из стороны в сторону. Во всем можно найти плюсы. От ударов её дряблые морщинистые щеки разгладились и зарумянились как у юной красавицы, а раздутые губы покраснели как от помады известного бренда.

Не зря в народе говорят, что рукоприкладство лучшая косметика для женщин…

Я немножко вошел во вкус… На полу валялась уже целая горка побрякушек, браслетов и колец, и вместе с ними белые зубы. Были бы здесь бедняки, они бы уже ползали по полу сражаясь друг с другом.

— Нет! Не смей, мне больно… СТРАЖА! Она звала стражу больше от отчаянья. Раньше, по первому её зову прибегали десятки людей, готовых убивать по мановению пальца, а теперь же Матильду окружали испуганные коллеги, усиленно делающие вид, что её не существует.

Кто-то даже посвистывал.

— Если кто не понял, я не пришел вести с вами переговоры. Я тут по своей прихоти, мной движет лишь любопытство, на этой планете пока что нет зоопарков и потому, я решил поискать альтернативу в вашем лице. Они вообще не поняли, что я сейчас имел в виду.

Человек существо непоправимо уродливое и одним только существованием люди заслуживают гонений, того кто найдет хотя бы одну причину полюбить их, я озолочу. Внешность хирургией, конечно, изменить можно, но вот душу даже алмазный скальпель не возьмет.

Цвет души этого сброда сильно похож на тот, что я видел, когда отравился и целых шесть часов не вылазил из кустов. Самые жестокие пытки, примененные к ним, будут выступать актом милосердия.

— Ты ничего не знаешь! Закричал Август.

— Не переживай, очень скоро я узнаю то, что знаете вы и даже больше, ведь детские воспоминания часто забываются. Аппетитные…

* * *

Я оставил их предвкушать скорую смерть, а сам прилег на диванчике неподалеку, умаялся бедный за день…

— Я тоже утомилась, ты не против если я прилягу. Произнесла Мару и нырнула мне под бок.

— Да, конечно. Ответил я без задней мысли… Рядом полно других диванов, но пусть побудет со мной, с ней и вправду спокойнее, так спокойнее, что я кажется уснул…

Я лежу рядом с ним, закинула его руку на себя как одеяло, пока смотрю на лицо любимого в душе взрывается фейерверк. Я точно знаю, что он не проснется, потому не стесняясь глажу волосы, вожу подушечками пальцев по лицу, и кажется решила зайти чуточку дальше в своём хулиганстве. Я направила теплую энергию помешательства в голову. — Отдохни ты заслужил… Беззвучно произнесла я и мягко прикоснулась губами к его.

Все же рай без любви, называется адом…

Надеюсь, ты мне это простишь, а впрочем, ты сам виноват, ты воспитал очень наглое создание…

* * *

Я проспал всего пару часов, но черт возьми! Как же приятно это было, самого сна не помню, но чувствую словно заново родился. Настроение настолько хорошее, что первым делом я обнял первого попавшегося Викентия как родного брата. Он растаял в моих руках. Мару что стояла чуть неподалеку подумала — А ПОЧЕМУ ОН, А НЕ Я⁉

Лицо уже зарубцевалось, да и глаз второй открылся.

— Отлично пойдем проведаем наших пленных. Нам еще цивилизацию строить.

Первое что я приметил выйди на улицу это дерево и парочка привязанных тел. В них мои ребятки кидают ножики, я поинтересовался зачем и узнал, что такие правила игры — победит та команда, чей манекен проживет дольше.

— Кто автор задумки?

— Я! Гулливер показал большой палец верх.

— Хвалю! Креативно! И кстати, за что их так?

— Попытались сбежать. Ответил Эдуард и добавил. — То есть ты сначала похвалил, а уже потом решил спросить за что?

— Запомни Эдуард, главный плюс подчинения — это моя лояльность. Даже если бы эти двое были порядочными семьянинами, что за жизнь никому зла не сделали, я бы не смог отругать Гулливера за такие шалости.

— Ладно Эдик не отвлекай по пустякам, впереди еще столько дел!

Он лишь фыркнул и ушел, а я обратился к толпе заложников.

— Эй вы побежденные, есть ли среди вас желающие служить мне верой и правдой? Мне потребны самые верные предатели из вас. В ответ тишина, они скукожились от холода и страха, причем достаточно сильно с учетом того, что одежды им так и не дали.

— Я готов следовать за вами! Оо, один доброволец есть.

— Как твоё имя?

— Искариот. Юноша чуть постарше Гулливера, сам по себе достаточно чернявый, с огромным носом.

— Замечательно! Человек с таким именем никогда не предаст.

— Дайте ему одежду и оружие. Меригуан развязал его и бросил к ногам доспехи, перемазанные в крови.

— Скажи Искариот есть ли у тебя знакомые сослуживцы?

— Конечно! Я очень общительный!

— В таком случае покажешь на них пальцем, освободишь, и вы вместе пойдете выполнять первое поручение. Пока юноша блуждал между пленниками, я подозвал к себе бойца.

— Кондратий, будешь сопровождать его. Он кивнул, и я понял, что он понял, что если вдруг Искариот нечаянно подумает о чем-нибудь против меня, то он в момент похудеет на пять килограмм, потеряв голову.

Через двадцать минут они отправились в город.

Такс… Еще мне нужен кто-то ответственный, исполнительный и обладающий пытливым умом…

— Гулливер мальчик подойди сюда.

— Слушаюсь!

— Возьми с собой Леопольда и идите… Второе поручение считай выполнено, в его компетенции я уверен.

Мне надоело что эта парочка друг от друга не отлипает…

— Эдуард не стой без дела. Организуй работу, поднимай этих голожопых и пусть начинают собирать тела в кучу. Тут работы на много дней, даже БЕлаз не сможет вывести все трупы… Может стоит придумать им более правильное применение? Столько добра зря пропадает…

— А ты Степанида, дуй в деревню и приволоки сюда Ярослава с девчатами.

Господи, я как будто своё ип открыл… Времени на себя почти не остается…

* * *

Знакомьтесь Искариот!

Я никогда не умел навязывать людям свою волю, у меня не получалось довлеть над кем то, я пошел обратным путём и привык приспосабливаться к сильным. С детства я отличался от остальных, мне всегда удавалось подобрать нужные слова, чтобы расположить человека к себе, именно поэтому отец бил меня реже чем остальных членов семьи.

Когда я подрос, то по обыкновению влился в группу молодых людей, я ходил за старшими хвостиком и никогда не получал от них нагоняй. Я знал, что нужно сказать, чтобы возвысить их самооценку.

Когда Искариот нужен, я был рядом, а когда нет, я был тенью за их спиной, еще тогда я понял, что в тени более сильных людей жить уютно и безопасно.

Я планировал всю жизнь провести во мраке, мне не нужно чтобы меня запоминали, мне плевать на моральное предназначение, цели и смысл жизни, но увы, дни мои стали хуже из-за внешних условий.

Голод, беспорядки, нищета…

Мы с приятелями пошли в стражники, заняли сытные места и выполняли непыльную, но грязную работенку, на которой можно гнуть свою линию и пользуясь правом сильного, кошмарить обычных людей… Работа стала сладостью.

Я одномоментно стал правой рукой командира, той рукой которой можно почесать спину, яйца, вытереть задницу, карьера пошла в гору, но нас разгромили… Я никогда не видел и даже представить не мог столько смертей и такой битвы.

Глаза наши были задраны наверх, мы наблюдали за сражением мага и крылатого чудища, сердце трепетало… Эти фигуры умели распоряжаться судьбами, такие не прогнуться ни перед чем. Молодой крылатый бог победил, он разорвал голову главнокомандующего.

Еще тогда я почувствовал острую тягу быть его правой рукой! Нет, даже мизинчиком! Я готов был принять статус грязи под его ногтями! Если я приобщусь к его воле, то моя жизнь будет слаще сахара!

Мне быстро выпал шанс! Он лично заговорил со мной и уже дал первое задание. Какое счастье быть ручным псом в тех руках, которые ты любишь и которым хочешь верить.

* * *

— Что он тебе сказал? Спросил мой названный товарищ.

— Не важно, просто делай как я скажу. Он удивился, никогда не слышал таких слов в моём исполнении.

И вправду… Я раньше никому не указывал, но теперь я с гордость могу считать себя претендентом в лакеи высшего существа. За мной следуют пятьдесят человек, друзья и друзья друзей были рады освободиться от веревок. Надеюсь, ни один идиот не решит потеряться по дороге, тем более что с нами следует полноправный член его команды.

Очень высокий, сильный и конкретный человек.

— Вас, кажется, Кондратий зовут? Приятно познакомится, я ваш новый товарищ по оружию — Искариот. Он пожал мою руку и кажется вывихнул пару пальцев…

— Ты пока еще не дорос до моего товарища, просто делай что сказано и, если господин будет доволен, у тебя будет на одну проблему меньше в жизни.

Я принял его совет со всей серьёзностью и заставил каждого повторить заученный текст, после чего велел пойти на определенные точки в городе, и мы выкрикивали на потеху прохожим странные вещи.

— ВЛАСТЬ СМЕНИЛАСЬ!

— ЛЮДИ! МЫ СКОРО ЗАЖИВЕМ СЧАСТЛИВОЙ ЖИЗНЬЮ!

— ПРИХОДИТЕ ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ К ЗАМКУ! ВАС ЖДЕТ ИСТОРИЧЕСКОЕ СОБЫТИЕ!

Подобные слова мы орали два дня без перерыва на сон и еду, я даже не отважился отойти по нужде и от меня попахивало, но это малая цена… Я всё сделаю чтобы заслужить его расположение.

На удачу мне плевать, если надо она придёт ко мне сама, и буду готов к ней, ведь недостойный не сможет удержать её.

* * *

Прошло два дня. Трупы были выметены из центральных районов как пожухлая листва, их таскали днём и ночью. Я придумал отличный и экологичный способ утилизации. Герасим приволок к замку самый большой котел, который только нашел в городе, и я выдумал микстурки которые разжижают труп за четыре секунды.

После сотни тел водичку нужно менять, а бульон мы выливаем в сад. Пусть хоть цветочки своё получат, тем более что это теперь мой сад и моё удобрение.

Дырку в стене мы накрыли брезентом, на входе стоят ласковые сестры с Ярославом которые объясняют особо любопытным что скоро приготовления закончатся, и мы всех пустим. Народ доволен поскольку на входе их угощают мясной похлебкой, ведь не все же тела утилизировать в землю, пусть люди будут едины как никогда! Хотя бы в своих желудках…

Людей много, а это значит, что Искариот достойно себя проявил. Правда, когда с ним чуть пообщаешься сразу хочется руки помыть. Гаденький, но очень полезный человек, ему сильно не повезло что он не родился в моём мире, там он бы построил сумасшедшую карьеру.

— Кстати, а как Гулливер организовал работу? Поинтересовался я у Леопольда.

— Мастер не воспринял его всерьез и мальчик заставил съесть его банку гвоздей… Мужик правда почти сразу умер, но зато его заместитель с радостью взялся за дело.

— Замечательно, я сразу разглядел в нём талант коммуникабельности.

Даже сейчас я заметил, как один из работников решил отдохнуть и облокотился рукой на доски. Гулливер взял и забил ему в ладошку гвоздь с большой шляпкой. Вот это я понимаю сделал физическое замечание, остальные после такого неслись по стройке как реактивные…

— Как закончат работу озолотите их. Все же обычные плотники ни в чем не виноваты.

— Хорошо.

— А эшафот сегодня был бы кстати, как говорится… У каждого есть свой эшафот и палач, и я не исключение.

Он мне уже нравится… Мой первый эшафот, первое градообразующее предприятие. Он будет работать день и ночь, на нём будет держаться власть. Я переселил господ в комнату с окошком, они смотрят и предвкушают казнь… уже было четыре попытки суициды, но от меня так просто не отделаешься я лучший реаниматолог.

С высоты эшафота так удобно смотреть на жизнь.

— Открывайте брезент, выводите знать, запускайте людей.

— Да начнется представление!

Глава 27

Зачем Господь Бог изобрел человека? Какую цель он преследовал? Может быть, он в те роковые минуты был с похмелья, словно пьяный фрезеровщик и не соображал — что делает, или же у него, остались лишние детали и он сварганил эту двуногую тварь от нечего делать?

Пока не было возможностей спросить у него лично, но в одном я уверен на сто процентов, человек это некондиция. — Почему? Да потому что никто не в силах придумать, что умеет делать человек лучше всего на свете. Для каких функций он пригоден? К каким великим делам у человечества есть предрасположенность?

Может быть, создание великих империй и цивилизаций, где люди будут жить сплоченно в вечном мире и согласии? — Однозначно нет! Все империи, королевства и более мелкие кружки по интересам, рано или поздно разрушаются от человеческой глупости. Я очень часто наступаю на саки в лифте и разбросанный по двору мусор, так что жить и не отравлять жизнь соседям — непосильная задача для человека.

Может быть, человек склонен совершенствовать себя и природу? — Однозначно нет! Для того чтобы узнать что-то полезное, потребуется хотя бы один день воздержаться от того, чтобы не напиться в усмерть. Это априори невозможно, алкоголь единственное благодаря чему человек находит силы терпеть эту жизнь. Так что жить и не вредить самому себе — непосильная задача для человека.

Может этого гада воспроизвели на свет, чтобы он воспитывал детей, которыми можно будет гордится? Следуя такой логике, люди из поколения в поколение будут становится только лучше и вскоре, человечество как вид спрогрессирует до уровня богов. — Однозначно нет! На современных детей без слез не взглянешь, и в отместку им за это хочется прыснуть перцовым баллончиком, чтобы не ты один рыдал. Жить без вреда для будущих поколений — непосильная задача для человека.

Куда ни ткни всюду вред… Губят себя, губят природу, вредят окружающим… Человек похуже колорадского жука будет… А может его и создали чтобы вредить? — Однозначно да! История в красках и кровавых подробностях доказывает то, что человек способен лишь к разорению.

Само человеческое тело идеальное орудие для убийства, а иначе как объяснить то, что ладони всегда так удобно обхватывают шею? Если бы человеку эволюцией вместо руки было приделано крыло или копытце, смогли бы тогда люди создать столько сложных по конструкции видов оружия и приспособлений для пыток?

Ура! Я смог отыскать ответ на вопрос о смысле человеческой жизни за сорок секунд! Все мудрецы что бились над ним тысячи лет просто стадо недорослей.

— И почему ты решил, что люди не могут сделать что-то хорошее? Спросила Мару.

Мне даже необязательно отвечать вслух, она считывает мысли и чувства четче любого полиграфа.

Если вы не знали, то всё что когда-либо изобретал человек, он изобретал во вред. Люди открыли огонь чтобы поджаривать на кострах людей из чужого племени, только потом они додумались разогревать пищу.

Человек отчеканил столовые приборы, чтобы резать людей ножом, а ложкой удобно вынимать глаза из черепа, немного позже они догадались, что этими штуками еще кушать удобнее. Человек вырыл колодцы, чтобы топить младенцев и котят, спустя время, он догадался что из него можно еще и воду черпать.

Веревку придумали чтобы душить человека, намного позднее, её начали использовать для оснастки и плетения сетей. Электричество придумали чтобы поджаривать людей на стуле, а уже потом для заправки лампочек. Люди выкачали нефть и переработали её в бензин, чтобы поджигать себя за живо, спустя время догадались заправлять им машины, которые в свою очередь придумали для того, чтобы врываться в толпу на площади и уже только потом, для перевозки мандаринов…

Этот список можно продолжать до бесконечности… Я завершил все приготовления, дал отмашку и двадцать голых, напуганных, униженных тел выводят на эшафот. Зрителей набралось уже несколько тысяч, половина из них смотрит на сооружение, другие на замок, ведь раньше их так близко не допускали к подобной роскоши.

Я немного прокашлялся, Мару заботливо ударила по спинке, ведь впереди мне предстоит нести много пурги. — Ладно моя драгоценная, я пошел.

— Удачки. Коварная улыбка, слишком коварная…

— Только давай договоримся сразу, что ты не будешь потом смеяться надо мной и напоминать об этом при каждом удобном случае, а то оставлю тебя без сладкого.

— Увы, но нет, еще как буду. Язва моя…

Ораторы ценились всегда и везде. Во все времена при помощи красноречия они доступным языком объясняли беднякам, почему они должны продолжать работать за еду, почему стоит идти воевать за интересы другого человека, в процессе войны обменивая здоровье, психику, руки и ноги за блестящие медальки и почему можно лишится парочки зубов задавая лишние вопросы.

Теперь и мне предстоит разыграть нечто похожее, лишь бы не засмеяться в процессе… Голосовые связки разогреты на максимум.

— Дамы и господа, обратите внимание и запомните хорошенько — вот наши угнетатели, вот наши губители! Пока я толкал речь, Серафим с братом блуждали по толпе и распыляли невидимый газ. Этот состав не такой вредный как тот, что свёл с ума кучу народа, он просто сделает людей малость послушными и внушаемыми.

Самое страшное что грозит — это аллергия и пара десятков смертей, но это можно вынести за скобки, ведь ради великой цели можно и жизнью пожертвовать, чужой разумеется…

— Сегодня великий день! С этой секунды начнется время перемен! Человечество встанет с колен, и никто более не посмеет унижать нас — Ни гоблины! Ни зверолюди! Мы будет жить сытой и гордой жизнью, а наши дети никогда не узнают, что такое нужда!

Толпа зевак вдыхает яд и в глазах запестрила заинтересованность. Мои бойцы на фоне мило улыбаются и машут, чтобы никого не напугать. Двух с половиной метровый Герасим выглядит особо комичным.

— Для достижения великой цели, нам необходимо избавится от гнойного нарыва в их лице! Они и их предки веками угнетали нас, притесняли, обрекли на нищенское существование, но сегодня мы разорвем порочный круг и вскроем нарыв! Они пройдут через боль! Мы причиним им столько страданий, сколько пережили сами за всю жизнь!

Народ одномоментно разозлился, стоило только указать пальцем на тех, кто виновен в их образе жизни.

— КАЗНИТЬ ИХ! УБИТЬ! ПУСТЬ МУЧАЮТСЯ! Голоса из толпы становились громче, а призывы всё смелее.

— Кондратий, вливай! По команде, он поочередно напоил каждого из них особым раствором.

— Что это за дрянь⁉ Спросил Август поперхнувшись.

— А это мои старенькие морщинистые лягушата, чтоб вы быстро не подохли.

— Сейчас продемонстрирую, начнем с тебя. Указал я пальцем на Матильду.

— Почему я? Отпусти меня!

— Не нравишься ты мне, вот и выбрал в качестве разогрева. Кстати, о разогреве, а неплохая же идея…

Кондратий подошел и сказал. — Все приготовления завершены.

— Тогда приступай, прояви себя во всей красе, я буду наблюдать за тобой. Кондратий схватился за сердце от волнения. В груди возникло жгучее, страстное желание понравится господину, заслужить похвалу.

Сначала Матильду уложили на спину, задрали руки вверх, связали их и оттянули ноги. Она вытянулась сантиметров на десять, но поводов для радости нет, так как толпа скандирует — УМРИ! Она завизжала от боли, но голоса масс громче. Ноги облили липкой горючей жидкостью и подожгли. Когда сквозь огонь показались чернеющие кости, их потушили кипятком.

Она орёт как ошпаренная собака, это малость отвлекает от работы…

Чтобы немного ослабить тембр её посадили на жопу, задрали глотку вверх и начали вливать туда густейшее, кипячёное масло прямо с чайничка. Я ощущаю её уровень боли он просто запредельный, я на секунду представил какого это ощутить раскаленное масло, медленно ползущее по горлу в пищевод — брр, поморщился… лучше не буду.

Чёрта с два ты у меня умрешь. Помешательством я делаю так, чтобы её рассудок был целым и сознание не покинуло остатки тела. Вскоре она превратилась в зажаренный окорочок, не даром говорят — что женщины аппетитнее в жареном виде, в самый раз калёным железом нарисовать на спине полосочку гриль.

Кусок подпалённой, но еще живой плоти мы отбросили в сторону как половую тряпку.

Все коллеги по несчастью смотрели на Матильду и тяжело сглатывали комы в горле. Когда ты следующий, очень трудно злорадствовать. Кстати, о следующем… Вот тот сухонький старичок выглядит вполне себе ничего.

— Нет умоляю! Просто убейте!

— Такого деревянного трудно не убить сразу… Точно! Кондратий, а давай-ка этого буратино подшаманим.

Первым делом старика гвоздями прибили к доске за уши. Мочка уха порвалась сразу же, но остальные хорошо впились в раковину, пару маленьких гвоздиков забили в зрачки. Он стонал и орал так громко что осип через восемь секунд. Мы потянули его за ноги, и уши окончательно превратились в полоски кожи, свисающие до шеи.

Следующая придумка такова — его стопы прибили к полу, он стоял прямо как телеграфный столб, а после его толкнули, старик падает, и кожа на ногах рвется. Потом наша фантазия кончилась, и мы просто забили в его тело сотни гвоздей. Руки, ноги и живот топорщатся как колючки у ежика.

Вот это я понимаю, цельнометаллическая оболочка…

Ну вот он сломался… Его сухонькое тело забросили на Матильду.

— Теперь ты! Самый молодой и живучий из них, а мне всегда было интересно что внутри молодежи…

Открыть внутренний мир человека, залезть к нему в душу, можно только хирургическим путем. Этого упитанного юношу мы резали на тонкие полоски, полоски даже тоньше чем те, которые нам кладут в пиццу.

Линчевание… Хотел бы я пожать руку тому, кто первый это придумал. Кожу мы содрали как тесто, просто представьте человека без кожи и скальпа, он жив и прыскает кровью как губка.

Народ неистовствовал, свистел, рукоплескал. — Да так их! Больше! Пусть мучаются! Следующего быстрее! Идиоты не понимают, что каждый из них может идти дальше по списку, этот эшафот будет работать день и ночь, даже если врагов на планете не останется.

Следующего мы разбираем по частям. Выдрали зубы и кидаем их в толпу, может кто сделает ожерелье на память… Кувалдой переламываем ноги и бьем по кисти руки, чтобы пальцы превратились в единое целое. Выкручивая суставы, я вспоминал в детстве игрушку, где у солдатика конечности гнулись в разные стороны, скучаю по ней…

Толпа как загипнотизированная… Им чертовски нравилось наблюдать, когда убивают тех, кто живет лучше, чем они. Зависть — это отдельная ветвь удовольствия, злорадство одна их самых искренних черт человека. Уверен, вы бы отдали последнюю рубаху чтобы вашего неприятеля покалечил кто-нибудь другой и снял позорное видео на телефон, кстати неплохая идея для бизнеса…

Почитание масс и боль питают меня. В такой обстановке я словно дышу чистым горным воздухом, даже зрачки немного расширились. Как же весело вершить судьбы людей… Тот, кто дал мне, двадцатилетнему самодуру, такую власть и способности, просто гений!

Они орали, ревели, плакали, молили, смеялись в истерике и вообще воспроизвели по десять раз все звуки, которые только может издать человеческое тело. Я достиг желаемого результата, их души посерели от ужаса, искалечились, даже в аду такая пытка редкость.

Я растворял их руки в кислоте, варил в котлах как суп и вытаскивал толькокогда они краснели как рак, особо неприятных заставлял жевать битое стекло.

Кондратий, в прошлом мясник, вошел во вкус, выполнял работу на совесть как шкуродер в забойном цеху. Он вытирал испарины на лбу и думал. — Командир, посмотрите, как я стараюсь, я отдам всего себя любому ремеслу какому вы пожелаете, я приобщусь к вашей воле и в ней найду свой смысл жизни! Ради вас я любому готов вырвать нижнюю челюсть.

Викентий стоял рядом и произнес. — Господин, вы только посмотрите, как он орудует во рту своим инструментом. Блин как-то это странно прозвучало с его уст. Надеюсь, он имел в виду щипцы, которыми Кондратий выдирает язык и гланды.

Один раз дёрг и тот наклоняется, изливая из себя литры крови. Деревянный пол эшафота от крови, словно покрыт эмалированной краской.

Любая работа не обходится без юмора. Удар по коленке и нога гнется в другую сторону, а потом несчастного заставляют прыгать на ней.

Следующему обматывают веревкой шею и сталкивают вниз. В самый последний момент, пока он не умер, обрубают конец и повторяют процедуру десятки раз. Лицо у пленников пепельного цвета, а из желаний только быстрая смерть.

Смерть во сне — это очень редкое и дорогое удовольствие. Помешательство питается страхами и усиливается так сильно что кровь вскипает. Я начинаю испытывать возбуждение, еще немного и до эрекции недалеко. Мару подошла ко мне и сказала — Будь осторожен, я чувствую, как внутри тебя раззадоривается демон.

Её слова отрезвили меня и вернули в реальность. Я слышу голос, оказывается он орал все время как сигнал будильника.

ВНИМАНИЕ! КРИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ!

ЧУЖЕРОДНАЯ СУЩНОСТЬ ПЫТАЕТСЯ ВЗЯТЬ КОНТРОЛЬ!

ПОПЫТКА ПРОВАЛЕНА!

— Спасибо Мару, ты моё всё. Я показал Кондратию жест «секир башка» и головы посыпались на пол как перезревшие яблоки, их заботливо упаковали в мешок, а тела мы посбрасывали толпе. Их мигом разорвали, пожевали, а кровь натирали на голову как шампунь.

Сразу видно, этот народ достоин такого правителя как я.

— Ярослав, когда безумцы придут в себя спровадьте их за стену. Пусть глашатаи орут что изменения скоро начнутся, нужно только подождать. Потом найдите каменщиков и залатайте стену, организуйте уборку.

— Будет сделано!

— А я, пожалуй, пойду, мне нужно отдохнуть, и кое-что переварить.

Глава 28

Хочешь узнать, что из себя представляет конкретный человек? — Дай ему власть. Нет более разных, непохожих на себя людей, чем человек идущий к власти и человек добившийся её, при условии, что это один и тот же юноша.

Власть меняет до неузнаваемости, ни одна проститутка и героин не смогут дать такого удовольствия. Большая часть людей слабы для власти, им больше нравится вставать в позу, соблазнительно сгибая спину, чем помыкать другими, но благо ко мне, как к истинному человеку это не относится.

Достигнув пика я не потеряю себя, всегда отдаю себе отчёт, что я самодур.

— Ты уверен, что это хорошая идея, скушать всё за раз? В конце концов мудрецы говорили — чревоугодие грех. Порой мару разговаривает со мной как с ребенком, мне это нравится и не нравится одновременно.

— Ты же лучше других знаешь, что я и так всю жизнь отказывал себе во всем. Потом я умер, так и не успев попробовать ничего, может стоит воспользоваться вторым шансом и побаловать себя?

— Охх, ничего с тобой не поделаешь. Ладно, я буду отслеживать самочувствие, развлекайся.

Я сейчас как ребенок в кондитерской.

Заперся в коморке с мешком отрубленных голов, нафаршированных сочными знаниями. Каждая голова, каждый съеденный мозг, для меня равносилен прочтению интересной книги.

Я уже давно о себе такого высокого мнения, когда считаю, что каждый убиенный мною рождался только ради того, чтобы на определённом участке жизни повстречать истинного человека и научить его на своей примере — что такое хорошо, а что такое плохо.

Вот и весь смысл жизни людей, они лишь пища для размышлений и желудка истинного человека.

Вскрыть голову всё равно что расколоть грецкий орешек, под твердой костью прячется сочная мякоть. Ты вынимаешь склизкую субстанцию и держишь её в ладошках, проходишься языком по стекающей слизи, чтобы ни одной капельки не упало на пол, а зачем прикасаешься к мозгу губами прямо к прожилкам, смачно целуешь, словно губы любимой девушки, потом в пускаешь язык в атаку и отщипываешь зубами первый кусочек.

Первый кусочек как первая брачная ночь, второй раз уже не так интересно будет… Вскоре ты забываешь о рамках приличия и жрешь, подобно свинье, всасываешь внутренности, как ребенок шоколадки в надежде заработать диабет.

Первая всегда и во всём Матильда… Кисленькое и гаденькое послевкусие. Первые воспоминания только начинают рябеть в глазах, но ты нетерпелив и глотаешь еще усерднее, через силу проталкиваешь мясо в глотку, даже не жуя.

Аппетит приходит во время еды. Ты растягиваешь щеки, заглатываешь сырые куски как питон, они медленно растворяются в организме и приходит желанное тепло. Чужие жизни лучше любого кинематографа, а уж эти сволочи умели развлечь себя.

Я слопал уже семь штук и тут было ВСЁ! Каждодневные оргии, гурманство, неоправданная роскошь, азартные игры, садизм и мазохизм, изнасилование пленников с элементами кровопускания, каннибализм в наркотическом угаре и насилие над безоружными.

Мне становится мало острых ощущений и я, утратив последние капли рациональности съедаю всех до единого и вишенкой на торте стал Август.

Комнатка, в которой я уединился очень маленькая, тут обычно швабры складируют. Я облокотился о стену и с ужасом понял, насколько я жалок в эту секунду. Стены в кровавую крапинку, под ногами ошметки черепов, на грязном лице заставшая наркоманья улыбка и свисающая слюнка на подбородке.

Скоро начнется… Калейдоскоп чужих жизней.

Информации на много томов, но если вынести за скобки их наслаждения, то ситуация вырисовывается крайне скверная. Начнём с главного — всё человечество существует только с позволения зверолюдей. Мы живем в городе Андрианополь и на протяжении всего существования Август и его предки в содружестве зверолюдей, организовали систему отлова и поставки фиксированного количества людей в рабство.

Это королевство не более чем звероферма и очень скоро, сильные мира сего, наведаются ко мне с вопросами.

Времени не так много… Требуется жестко реформировать этот строй.

— Как я погляжу ты закончил, даже о делах задумался. Констатировала Мару приоткрыв дверь.

— Да… Я позволил себе минутку слабости, теперь можно тысячу лет работать без продыху.

— Успеешь еще наработаться, сначала отдохни, давай руку. Я навалился на её тонкое, но сильное тело и она прямо как ребенок, помогающий пьяному родителю доползти до квартиры, повела меня спать.

— Но я не хочу, я еще так бодр… Запротестовал я, когда она уже бросила тело на кровать.

— Захочешь. Мару щелкнула перед носом и сознание угасло.

Лисица больше не могла сохранять беспристрастное выражение лица и умилилась. Такой серьёзный, грозный и беспощадный. Тебя бояться и почитают десятки тысяч за то, что ты способен истреблять десятками тысяч. Величественный, гордый, жестокий, но одновременно с этим такой беззащитный и робкий.

Как же сильно хочется уберечь тебя.

Пока он идёт прямо к своей цели, я должна следовать позади и контролировать его шаги, чтобы осанка была прямой и его не кренило в сторону. — Дерзкая лисичка стала многое себе позволять. Произнесла я и запустила ладони в его волосы, после чего подолгу ласкаю милые щечки, словно втирая нежный крем, потом целую растрескавшиеся губы и обнимаю так сильно, чтобы ни одна дурная мысль не посетила его чуткий сон.

В прошлой жизни он любил одиночество, но тут ему придётся разлюбить его, ведь тоска исчезает в объятиях любимой женщины. Он грустно отзывался о любви и был прав, любовь — это человеческая глупость, люди не в силах постичь такую материю, любовь придумали для высших существ. Я люблю его до дрожжи и головокружения.

Вы можете научиться делать всё на свете, много думать и верить во что-то возвышенное, и даже превзойти людскую мудрость, но, если вы не любите, вы ничто и цена вам три копейки. Я помогу тебе любить мой милый и ты станешь еще бо́льшим истинным человеком.

— Друг, уборка территории завершена, какие будут указания? Ярослав первым встретил меня на пороге комнаты, в котором я отоспался. Настроение просто сказка! Я словно под морфием спал, во рту вместо привычной утренней гадости свежесть и даже губы такие мягкие, словно по ним провели гигиенической помадой.

Мистика какая-то, а впрочем, грех жаловаться.

— Собери всех наших в главном зале.

Что первым делом делает человек дорвавшийся до власти? Правильно! — Раздает ключевые посты доверенным людям, ведь вместе тиранить народ куда веселее, но самое правильное в наших взаимоотношения это то, что я для них всё, а они для меня расходный материал.

Все собрались в тронном зале, даже сестер позвали.

Длиннющий красный ковер ведёт прямо к трону, вокруг мрамор, росписи, стены украшает орнаментная и рельефная лепка, сотни свечей на люстрах и колонны прилипают к потолку. Обстановка торжественно романтическая, видимо потому Ливия прижимается к Гулливеру, а Емельяна к Ярославу, я, кстати, заметил, что и Мару до сих пор ведет меня, обняв правую руку.

— Спасибо я уже поправился и могу идти сам. Она отстранилась и подумала — дурак. Все остальные подумали — наш господин, кажется, дурак…

— И так господа, власть в наших руках, но самое сложное впереди. Нам нужно сделать из этого королевства конфетку. Каждый человек должен стать незаменимым винтиком системы, а не ржавой гайкой с сорванной резьбой, лежащей в грязи. Мои бойцы главные детальки, каждый из них анкерный болт из особого сплава.

— Серафим и Севастьян, вы отлично проявили себя, действуя обособленно в городе. Серафим назначается главным атаманом, с прошлым можешь сделать всё что пожелаешь. Отныне ты волен вербовать своих людей, назначать кадры и устанавливать порядки в организации. Тебе остается только ждать моих распоряжений, брат тебе поможет.

Серафим забыл, как дышать, брат легонько щипнул его за локоть и тот сказал. — Я оправдаю ваше доверие, чего бы мне это не стоило! Вот она карьера… Он будет чуть ли не вторым по важности человеком в королевстве, но это пустяки, для меня существует лишь первое место и все остальные что идут по списку ниже.

— Меригуан, у тебя доброе сердце и особый нрав. Я чувствую тягу к справедливости, ты будешь держать общество в узде при помощи законов, которые я издам. Ты назначаешься главным блюстителем порядка. Отныне ты полицмейстер, в твоём распоряжении будут тысячи стражников, впредь ты в праве назначать и наказывать начальников поменьше. Ты мои руки, которые я буду держать на пульсе общества.

— Да господин! Ваша воля для меня закон! И теперь она будет законом для всех! Ударил себя кулаком в грудь.

— Леопольд, ты переезжаешь в деревню! Создай гильдию охотников, скоро город будет расширятся и нам не нужны ни дикие звери, ни тем более гоблины на нашем пути. Отныне каждый житель Андрионополя моя частная собственность и зеленым уродцам запрещено убивать и воровать мои активы. — Взращивай юные таланты, ресурсы для этого дела ты получишь позднее.

— Повинуюсь вашей воле. Остальные бойцы посмотрели на него с сожалением… Только перебрались в замок и бедолагу отправили обратно месить грязь.

— Кондратий ты отличный палач, продолжишь трудиться на эшафоте, будешь моим гневом, направленным на тех, кто противится нашей воле! Монополия на насилие уже у меня…

— Так точно господин! Буду драть на совесть! После вчерашнего представления его сильно зауважали другие члены команды. На эшафоте он чувствует себя как в уютном офисе, ножик которым он соскабливает лицо для Кондратия всё равно что шариковая ручка при подписании контракта.

— Гулливер, отныне ты отвечаешь за ремесленников, на тебе ответственность за будущие стройки. Основная задача выполнить всё в срок и меня не волнует какими средствами и жертвами. Все малость не поняли, почему мальчишке я дал административную должность, но быстро поправили себя в мыслях, что это мой великий замысел.

Я же не скажу им что это ради прикола. Ливия подскочила от радости и поздравила мальчика обнимками. Как пелось в одной песне — она гордилась мужем, она кривлялась лужам.

— Ярослав, ты мой личный секретарь. Емельяна, мобилизуешь сестер, отныне вы отвечаете за прислугу и уют замка, при желании можете набрать еще персонал.

— Всегда рады! Ответили они хором.

— И да… Совсем забыл представить… Отныне Искариот часть нашей дружной семьи. Юноша стоял за Герасимом, я едва не забыл про него. — Он достойно проявил себя в первые дни и будет отвечать за связи с общественностью. Мои мысли и цели должны быть донесены до людей словом, только потом для особо непонятливых, будет заготовлена беседа с Кондратием.

— Слушаюсь и повинуюсь! Мальчик быстро вошел в роль. Остальные пока недружелюбно косились в его сторону, вот если бы они обоюдно расквасили друг другу морду пару тройку раз, а после сходили помыться в ручье, то отношения завязались бы, но всё еще впереди.

— Остальные, кто не назван, будут тренировать рыцарей. Мы освободили пленников и пообещали им золотые горы. Большинству вообще плевать по чьей указке идти убивать, лишь бы платили. Фокус в том, что радиус симпатии работает уже на километр, они будут тренироваться около замка и всё чаще заглядывать в окошки в надежде увидеть меня, потому что влюбятся.

— И почему я стригу кусты⁉ Спросил Эдуард через день, когда я вышел подышать свежим воздухом.

— Ладно не нравится повышение, можешь идти к Герасиму и тренировать бойцов, тебе прямо не угодишь…

А что я, собственно, из обязанностей оставил себе? — Самое сложное. Я целыми днями сижу в кабинете и думаю… Истинный человек может додуматься до чего угодно и в этом мне помогает Мару.

Бывает мы просто спим — я, облокотившись на кресло за столом, а она, растянувшись как кошка на диване. Частенько мы играем в карты, шахматы и шашки, когда стены начинают давить, мы облачаемся в мантии и гуляем по городу. Слушаем настроение людей, их чаяния и переживания.

Какими бы злодейскими не были мои планы, но уровень жизни непременно возрастет. Рабочих мест будет много, стройки запланированы масштабные, проблема с урожаем уже сведена на нет, я могу наколдовать такие удобрения, что земля будет радовать нас потомством, чаще чем девушки в шестнадцать лет.

Провизия будет, золота я могу наколдовать сколько хочу и естественно, я создам самую большую на планете армию, а для большой армии нужно много необразованных людей, а множество бесперспективных людей мне предоставят женщины.

Я разработал интересный проект.

Серафим и его подчиненные будут блуждать по городу и разливать во все колодцы определенные настойки. Люди будут сходить с ума и каждую ночь заниматься страстной обезьяньей любовью, и, собственно, чаще беременеть.

Настойка сделает так, чтобы у каждой женщины рождалась минимум тройня, и чтобы плоды созревали за пять месяцев, а младенцы превращались во взрослых юношей к десяти годам.

Таким нехитрым образом я устрою демографический бум. Детей у родителей я отберу под предлогом частных школ, бесплатного образования и питания, родители будут рады избавиться от лишних голодных ртов, а уж в учебных заведениях их научат как правильно любить меня.

Глава 29

Многим нравятся люди, которые говорят то, что думают, но при условии, что они думают, как ты.

Мне же нравятся люди, которые ненавидят, желают смерти и презирают, ведь черные эмоции самые искренние. Человек может затруднится ответить любит ли он, испытывает ли симпатию, считает ли друга за друга, но он точно знает, когда жаждет гибели отца для получения наследства.

Я всегда искренний и регулярно что-то ненавижу, мне нет смысла кривить душой, моя воля не пострадает и может подмять всю планету, жаль только обычные люди так жить не умеют. Честные и открытые мальчики и девочки, часто напарываются на свою добросовестность и страдают от забывчивости.

Они думают, что живут в мире, где всё такие же открытые как они, но это охренеть как не так.

Вскоре ты огорчаешься и становишься более эгоистичным, начинаешь жить по принципу — не хотят по-хорошему, я сделаю так как мне надо. Каждому, в том числе и мне, хотелось влезть в душу человека, расположить к себе, обольстить, выведать все его привлекательные тайны, подавить волю и сделать так, чтобы он без тебя жить не мог.

Многие люди противятся подозрительным личностям и не выйдя на откровения, уносят тайны с собой в могилу. Как хорошо, что истинный человек может переиграть даже таких оппонентов, мне даже сеанс спиритизма не нужен, я выведаю секреты через желудок и пару килограмм мозгов.

Скелеты в шкафу есть у каждого, особенно у тех, кто имеет вседозволенность. Когда человек утопает в благах, он мучается от того, что хочет еще больше, чем всё на свете.

Классические удовольствия приедаются, самая изысканная еда отныне как глина на вкус, секс с роскошной женщиной становится пресным, даже безделье поедает тебя, тоска накидывает удавку, мир теряет краски, сереет, у тебя падает иммунитет и мозг в попытках спастись, придает твоим желаниям странные извращенные формы.

В их воспоминаниях я увидел многое… Даже моя фантазия не такая испорченная.

Мы с Эдуардом пришли в поместье одного из покойных градоначальников.

Я сказал между делом. — Если хочешь, можешь тут жить, дарю не жалко. Думаю, когда ты приведешь Степаниду и скажешь, что заслужил хоромы, она кинется тебе на шею и завалит прямо на пороге. Он раскраснелся и ничего не сказал, но я-то чувствую, что он сука счастлив.

Ревную ли я к чужому счастью? — Да, еще как! Мне кажется, что если я несчастлив, то остальной мир не имеет морального права радоваться жизни. Так будет, по справедливости.

Я спустился в подвал и увидел в живую то, что уже пережил в воспоминаниях. К стене прикованы рабы, причем жутко разные. Молодые парни и девчата, женщины в возрасте и люди откровенно пожилые, не знаю, как он их заполучил, но тут оказались даже зверолюдки! Четыре девочки-заечки.

Трахарь он знатный…

Первая мысль и оно же распоряжение. — Эдуард немедленно задержать весь персонал и отправить их на знакомство с Кондратием.

Второй вопрос требует решения, что мне делать с этими… Рты заткнуты кляпами, те кто в сознании смотрят умоляющим взглядом. По-хорошему освободить бы и добросить, но есть кое какая идейка…

— Эдуард позови Мару. Она осталась в замке, сказала, что ей нужно узнать какие-то тонкости взаимоотношений парней и девушек у Емельяны, я не стал внимать какие, всё равно меня это не касается.

— А хотя постой, не зови, я сам. Вспомнил! Хочу кое-что протестировать. Помешательство улучшилось со времен резни, я испустил импульс через весь город и Мару примчалась ко мне за четыре минуты. Она бежала так быстро, что ноги почти не касались земли, прохожие видели лишь тень и падали под порывами ветра.

Вы бы видели какой взъерошенный был у неё вид.

— Если дело не будет касаться твоего здоровья, то больше так не пугай меня!

— Ну тогда сегодня можно. Мне тут смелая мысль в голову закралась…

* * *

Я поведал ей об одной малость не гуманной задумке.

— Что ты думаешь по этому поводу?

— Если честно, то это ужасно аморально и бесчеловечно, но я согласна помочь тебе ведь в результате ты будешь меньше вредить себе. Остальные существа для меня давно вынесены за скобки, есть только ты мой милый и остальной шум на фоне, они не более чем дополнение, пейзаж, фоновая музыка… Они как бы важны, но если их вырезать, то ничего в картине мира не изменится.

— Замечательно! Тогда приступим. Стоило словам вылететь наружу, как она вонзила мне ножик в правый бок и распорола живот по диагонали.

Всё это ради кусочечка печени, её мы заботливо пересадили в тело одного мальчика. Другому мы запихнули внутрь кусочек почки, следующему часть кишечника и немножко легкого. Мы набивали тела органами, как ватой мягкие игрушки.

Трансплантации проводим на грязном полу, часто роняем ножик и внутренности в песок, но смахнув пыль продолжает резать и зашивать. Криков не было, разумеется, мы не стали вынимать им тряпки изо рта, но зато плакали и корчились сильно, слезы были верх маленьким фонтанчиком, пальчики дрожали, а тела выгибались дугой от боли.

Неженки… Можно подумать, когда тебя режут заживо это больно… Я немножко отодвигал ребра и смотрел на сердца в попытке увидеть нам нежность, любовь и прочую лабуду что приписывают этому насосу.

Мучится пришлось недолго, органы приживаются лучше родных. Посмотрим какой кусочек даст лучший результат. Лица узников приобретает здоровый окрас, мы покормили их с ладошки и пустили кровь самому крепкому на вид.

Понюхали красную водицу, полакали как из блюдца и поняли, что чудо свершилось! Она приобрела четверть моих свойств, это конечно не сделает из обычного человека Герасима, но тоже неплохо, для детского пропитания в самый раз.

* * *

Характер человека можно узнать лишь тогда, когда ты попадешь к нему в подчинение. Серафим преобразовался за пару дней. Серьга в ухе, колючая щетина, бородка на манер пиратской и дубленная одежда. Классический цыганский барон. Он сидел, закинув ноги на стол и рядом с сапогами покоилась банка, в которой на него смотрела заспиртованная голова прошлого атамана.

Он улыбался, игрался с ножом как с четками и на гормональном уровне ощущал важность полномочий. Он решил во всем подражать господину и уже отрезал ухо нерадивому подчиненному за неаккуратную фразу. Палец съедать пока не стал, но в перспективе возможно и не такое.

Заходят мальчики разбойнички и дрожащим голосом произносят. — Пришел очень высокий человек и передал вам письмо. Письмо от повелителя и то, что его принес Герасим подчеркивает его важность.

— Оставьте меня одного.

Прочитав несколько раз, он вспотел, погрустнел и откинулся на кресло, голова в банке словно смеялась над ним. Первое задание на новом посту и такое неоднозначное… — Мне понадобится помощь и доверенные люди, да такие, которым в жизни доверять нельзя. Нужны мерзавцы готовые взяться за любую работу. Свою команду отморозков я набрать не успел, а старым кадрам доверять нельзя…

Может стоит обратится к главному негодяю?

— Ты хотел видеть меня? Неприятный тип, но господин говорил, что не нужно искать удобных людей в жизни, полезнее общаться с теми, кто лучше тебя по любому направлению. Правда я не могу представить, как господин может руководствоваться таким принципом… Нету на свете того, кто был бы хоть в чём-то лучше, чем он.

— Да Искариот, спасибо что пришел. Я обрисовал ему ситуацию, и он с легкостью согласился посодействовать, но при одном условии.

— Если ты отметишь мои заслуги при общении с господином. Вот жук, хочет заработать пару очков… Но выбора нет. — Согласен, не вижу в этом ничего плохого, мы служим одному человеку и работаем на благо его целей.

— В таком случае я выйду на товарищей, которые не чураются любой работы, когда платят золотом. Чёрт мне еще и деньги тратить….

— Конечно, для важного дела всегда найдется пара килограмм.

* * *

Я, Искариот, мой брат и еще двадцать хронически угрюмых людей выдвинулись под покровом ночи в деревню. Работа предстояла не хитрая и не пыльная, мы оглушали и похищали местных жителей. Не важно кто попадался под горячие руки — женщины, мужчины, дети. Главное хорошенько ударить по голове и когда человек падает, добавить еще пару раз сапогом для верности. Только когда тело перестает хрипеть, но еще не умирает мы оттаскиваем его в телегу и накрываем полотном.

За ночь мы отгрузили семь повозок, доверху набитых людьми. Укладывали тела плотно как огурчики в банку, и чтобы влезло еще больше стаскивали всю одежду. Конвоировали их в одну усадьбу на окраине города.

На входе нас лично встречал господин, он подсчитывал тела и нервно поглядывал на свой живот. Мару в эти моменты отбуксировала телеги прочь от глаз.

— Молодцы, на сегодня достаточно.

— Господин рады служить вам в любую секунду наших жизней! Искариот вылез на передний план, мне оставалось лишь кивнуть.

* * *

У нас так много дел… а жить то когда?

Мару исполосовала мне брюхо десятки раз, я вытерпел и в награду получил — майнинг ферму блин. Теперь не нужно резать вены и пускать кровь по малейшему поводу, мне же уже не шестнадцать… Невезучие пленники стали пожизненными донорами.

Осталось только найти ответственного и безнравственного человека, который будет кормить их и мыть от отходов жизнедеятельности.

— Поздравляю с должностью Дормидонт!

— Благодарю господин!

— Хвалю за рвение. Бочки будешь лично поставлять в замок под свою ответственность. Придётся подарить Эдуарду другое любовное гнездышко.

Кстати, о гнёздах….

* * *

Самый загруженный был Гулливер, парень носился по городу как реактивный. Плотники, каменщики и другие ремесленники устали от него и плохо спали по ночам. Он требовал увеличить и укрепить эшафот, построить множество школ и домов, руководил распилкой леса, починкой и прокладкой дороги, нагружал и подгонял кузнецов плавить металл, доспехов и оружия потребуется на сотни тысяч экземпляров.

Гулливер малость переоценил управленческие качества и уже в первый день подумывал об увольнительной. Мировоззрение юноши рухнуло, он и не подозревал, что руководить это больше чем просто ударить молотком по коленке… На помощь пришла Ливия.

Девушка оказалась на редкость смышлёной и помогла воздыхателю не потерять работу. Маленькую хрупкую девочку никто бы не воспринял всерьез, но прячась в тени гигантов, направляя и подначивая юношу таким образом, чтобы он был уверен, что сам до всего додумался, она преобразовывала город посредством его энергии.

— Нам нужно огромное количество людей, попросим Искариота дать устные объявления о работе с большим жалованием, господин дал понять, что мы не ограничены в средствах. После весточки народ за золото повалил тысячами…

Тысячу голодных неквалифицированных кадров Ливия направила к мастерам, но те с порога отказались делиться наукой. Вот как раз в таких случаях и нужно звать Гулливера, он ломает пару пальцев самому недовольному, самый недовольный в отместку грозит нажаловаться страже, но быстро затыкается видя, что мальчик жмет руку и общается с рыцарями как с родными братьями…

Мастерам не оставили выбора, придётся растить себе конкурентов на голову.

Лес валиться, горяченькие кирпичики укладываются в дома, тысячи немытых рук жаждут работы. Во истину за каждым энергичным юношей стоит красивый девичий стан, Ливия маленькая рыженькая девочка с озорной улыбкой рано повзрослела и похитрела, думаю у Гулливера не было шансов не влюбиться… Да и она была в восторге, приятно, когда в твоих руках маленький мальчик превращается в мужчину.

* * *

Кстати, а как там дела у настоящих волков, занятых мужской работой?

Кондратий трудится в поте лица или даже можно сказать в крови лица. Первыми в расход пошли слуги и приближенные прошлых господ, потом друзья приближенных, затем на эшафот последовали те несчастные, с кем они просто встречались взглядом при жизни.

Убить тысячу человек плевое дело, если среди них будет лишь трое причастных, то остальные сотни погибли не за просто так.

Сегодня он выливал им на голову кипяченную смолу, потом подвешивал на собственных ребрах, под конец дня решил схалтурить и зарубил остатки топором как дрова. Самые лакомые кусочки он отвозил на тачке в замок, он пока не знает зачем и мозгов уловить закономерность между казнями и мясом на ужин ему не хватит.

— Работы становится много, все руки уже в мозолях, не берегу я себя… Интересно господин разрешит мне взять подмастерье? Остальные уже набирают себе команды.

Каждый кто пил кровь истинного человека уподобляется ему, в подчиненных просыпается желание властвовать и быть похожим на того, перед кем хочется встать на колени.

* * *

Первые учебные заведения достроены. За образование и духовное просвещение отвечает Викентий, уж он то научит детей любить родину в моем лице. Мой самый преданный человек сам наберет и обучит персонал, составит грамотную программу, в которой будет мало грамоты, но зато она будет насыщена красивыми историями о том, как начиналась новая эпоха и кто эту эпоху продвигает.

Первая партия головастиком уже набрана, их сытно кормят и заставляют много тренироваться, учиться убивать и выживать. Я подумываю наладить поставки человечьего мяса напрямую в школы, дети должны перенимать опыт взрослых.

Глава 30

Человек любит себя и из-за любви к себе выбирает тех людей по жизни, кто сделает его счастливее.

Получается любовь полностью корыстное чувство?

Даже не знаю… Когда я был влюблен в Лалинду мне казалось, что моей страсти хватит чтобы покрыть десять планет, но это, наверное, только потому что я истинный человек и умею любить по-особенному.

Обычные люди любят лишь себя и считают, что у них есть основания жаловаться на судьбу и природу за врожденную ущербность, отсутствие таланта и сложности в жизни. Самое забавное, что при этом, самолюбие ближнего они не терпят, ведь счастливые люди мозолят глаза и портят настроение своей кривоватой улыбкой, но любовь к себе они лелеют и держат в руках как котенка, наглаживая его мягкую шерстку пока тот не замурлычет.

За своё достоинство мы будем бить топором.

Даже я, наверное, так много пишу о себе, потому что я тот единственный предмет, о котором лучше всего осведомлен.

Любить ближнего своего, конечно, дело хорошее, но и про себя забывать не стоит. Я предан себе до гробовой доски, я сам себе кумир и образец для подражания, я убиваю тысячи людей чтобы доказать миру свою значимость, результат одних только моих мыслей влияет с какой скоростью будет вращаться планета и закатываться солнце на небе.

Правда, в любви к себе есть моменты, которые даже для меня чересчур…

* * *

— А это не перебор? Спросил я, зайдя в свежепостроенный интернат.

— Нет, ну что вы… Мне кажется, что в самый раз. Ответил Викентий.

Тут моя скульптура в полный рост, да еще и в древнем стиле, где я голенький с рельефными мышцами в странной позе прикрываю писюн ладошкой.

— А зачем детям смотреть на неё во время занятий?

— Что⁉ Каким детям? Нет господин, это не для школы, это мой личный заказ, мне его доставили сюда для предварительной оценки, чуть позже статую перевезут ко мне домой. Домой значит… я и забыл, что подарил ему самое дальнее от замка поместье, чтобы глаза мои его реже видели!

— Ну что запомнил? Спросил Викентий юношу справа, который таращился на меня уже минут двадцать не моргая, от этого мне хотелось высосать его глаза через коктейльную трубочку.

— Да всё будет в лучшем ракурсе! Отрапортовал тот.

— Я что-то не понял, а что он должен был запомнить?

— Он нарисует ваш портрет. Ответил Викентий жадно облизнувшись.

— И зачем мой портрет вешать в школе?

— Что⁉ В школе? Нет, это снова для меня. Даже не знаю какие эмоции я сейчас испытываю…

— Короче я пошел! И ты иди к черту! Вырастил на свою голову.

* * *

У Леопольда дела шли плодотворно. Он затребовал здание, и Гулливер возвел ему хижину на манер гильдии. Денег для вербовки много килограмм и мужики, жаждущие заработать на хлебушек, сбиваются в кучки и берутся за самую грязную и унизительную работу, начиная от уборки мусора, заканчивая патрулированием деревень.

Деревья валятся и удаленность леса от деревни возрастает. Теперь уже не получится с наскока выскользнуть из кустов и напасть на мои пастбища. Шкуры и мясо потекли на продажу по демпинговым ценам, гоблины истребляются сотнями, люди уже не бояться выходить по ночам, что кстати для меня отдельный плюс, мне все еще необходимы тела для опытов, Серафим с Искариотом открыли настоящий сезон охоты.

Кровь из бочек идёт на прокорм солдат и детей. Новобранцы круглыми сутками орут под окнами замка, Герасим тренирует их по моей методике. Рыцари блюют и харкают кровью, каждый за сутки обязан выпотеть по тридцать литров пота и лечь спать с желанием никогда больше не проснуться.

Каждый недостающий литр пота компенсируется кровью.

Герасим отличный пример для подражания, он одной рукой перетягивает канат против сотни бойцов и те в противостоянии с ним, превращаются в муравьишек, которые держась за веревочку мотыляются из стороны в сторону по воле ветра.

Все думают, что в его теле поселился сам бог, а когда солобончики видят спарринги моих бойцов то не верят, что люди так умеют. Степанида одним взмахом клинка отрезает спичечную головку, а Эдуард может её располовинить.

Спелись блин…

Может стоит вызвать её на дуэль и избить у него на глазах? А впрочем, не нужно… Проделывать подобное в девятый раз уже надоедает.

Чтобы хоть как-то развеять тоску, я блуждал по замку и гонял прислугу. Ему много веков и технологии что были задействованы в строительстве не так просты и, разумеется, давно утеряны. Мне на глаза попалась библиотека и в извращенном сознании родился интересный план.

Я выбрал десять человек умеющих читать, что не так-то просто в реалиях сегодняшнего дня и велел им изучить всё от корки до корки.

Юным эрудитам приходится зубрить под стоны боли и крики, ведь я выделил им помещение с окнами на эшафот, где Кондратий тренирует молодое поколение палачей.

— Нет! Не так! Ты вместе с кожей мясо соскоблил! Учись снимать её тонким слоем, словно чистишь картофель.

— А ты когда вырываешь зубы не трогай десны! Они так кровью быстрее истекут чем намучаются!

— А ты недотепа учись делать закрытый перелом, контролируй силу! У него от удара кость вылезла!

Он грамотный педагог и ремесло благородное. Такому перечить страшно, особенно когда видишь его в деле.

* * *

Поиск самого себя в жизни, мучительно долгое и неблагодарное занятие. Ты затрачиваешь столько нервов, что можешь покрыться сединой за сорок минут. Как идиот ищешь настоящее, искреннее, пытаешься понять в чём оно заключается и под каким соусом его употребляют.

В чём смысл⁉ Вопрошали великие умы. — В умиротворении? В деньгах? В секундных удовольствиях?

Как же люди заебали усложнять простые вещи, искать смысл там, где его никто не прятал. Вместо того, чтобы действовать они думают, много думают, и считают себя мудрецами, раз так много думали всю жизнь. Жаль только, что в конце они добиваются из последних сил то, что пришло бы само собой.

Жизнь одно из самых примитивных явлений во вселенной, в ней всё просто и даже счастью можно дать точную формулировку.

Просто будь рядом с тем, кто тебе дорог и всё. Когда ты не один тебе не страшен инсульт и кредиторы, вдвоём вы можете превратиться в такой рычаг, что с легкостью перевернете землю.

* * *

Жизнь пошла своим чередом, да причём так развязно, словно её послали нахуй. Я сделал послабления и напрочь забыл о ребятах, пусть сами валандаются со своими, то есть моими делами, а я пока буду больше времени проводить с Мару.

Как мы только не веселились. В городе плотная застройка и здания почти всегда примыкают друг к другу, мы прыгаем по крышам как дети по гаражам и радуемся даже сильнее. С наступлением темноты мы надеваем страшные маски из человечьей кожи и пугаем прохожих, побеждает тот, кто доведет больше старушек до инфаркта, разумеется, я откачиваю их после.

Из культурной программы у нас теннис и волейбол, причём мы не сразу догадались, что с мячом интереснее играть чем с отрубленной головой, которые я одалживаю у Кондратия, он стал чаще со мной взаимодействовать. Поставки человечьего мяса в замок налажены, одна из сестер отлично готовит мясо, особенно сильно мне нравятся обжаренные щечки.

При первом укусе я понял, что значит любить человека, думаю именно о такой любви писали великие классики. Я люблю человека почти целиком, сердце для меня деликатес, печень сытный ужин, а почки можно кушать как сэндвичи.

Не даром говорили, что для сладкого и человечины есть отдельный желудок, причём я в буквальном смысле вырастил отдельный желудок внутри. — А что? Лишним не будет.

Мару тоже пристрастилась к мясу, причём моему. Пока я лежу на диване она кусает мои ляжки, пронзает клыками бедренную артерию и присасывается к ней. Очень часто играючи сдирает мясо с пальцев зубами, словно стягивая шашлык с шампуров, а еще любит натягивать кожу на животе чтобы потом жевать её как мармелад.

Через пару часов подобной трапезы, я становлюсь похож на обглоданную собаками кость. Ближе к ночи она меня кормит, и регенерация возвращает мне первозданный вид.

Новая жизнь пришлась мне по вкусу, а насчёт Мару не знаю… Не имею привычки додумывать чужие мысли.

* * *

Мару думалось в такие вечера — интересно, а это можно считать за романтический ужин? Я стараюсь эротично обгладывать мясо с рук, вызывающе касаюсь губами вен и сухожилий, облизываю кровь с губ как кошечка и ловлю капли крови на щеки.

Вроде бы и похабщина, а он всё равно смотрит так, словно ребенка с бутылочки кормит…

Ехх, мне пока не хватит сил помешательства, чтобы уничтожить в нём родительские чувства, но отрадно что мы хотя бы много времени проводим вместе и наслаждаемся жизнью. В конце концов, между двумя людьми не может быть ничего важнее чем желание быть вместе.

Мы друг для друга храм, музей, кинотеатр и интересная книга. Мы отдадим друг другу всё что осталось в нас, если будет нужно, то черпанём со дна. Я ложусь спать с хорошим настроением, потому что сегодня мы были так рядом, так близко, так вместе. Когда я смотрю в зеркало я вижу его, а не себя. Он моё отражение, с ним жутко приятно.

Истинное счастье встретить того, кому хочется и можно раскрыть душу, того, кто примет тебя таким какой ты есть, вот только… честна ли я перед ним? Думаю, пока это не важно, он обязательно поймет меня и простит.

Пока мы вместе, нам будет легко и даже если нам станет трудно, это трудно будет легко.

* * *

Я уже вижу результат реформ. Улицы облагородились, они стали чище и дружелюбнее, но стоит отметить, что было бы странно если бы так не случилось, ведь на страже закона стоит Меригуан. Когда остатки бандитов транспортировались на эшафот, он стал наказывать тех кто мусорит или опорожняется в неположенном месте, он лично брал за шкирку старика и тыкал его в то безобразие, что из его жопы вырвалось, потом тот невезучий с коричневым обидчивым лицом бежал прочь.

За воровство отрубали — нет не руку, мы же не варвары, за каждый эпизод воришка лишался пальца. За убийство убивали на месте, а если было совершено насилие над ребенком или безоружным, то простой смертью преступник не отделывался, ему вручали повестку на эшафот, а уж там Кондратий найдет способ превратить последние часы жизни в одну сплошную боль.

Мне не нужны тюрьмы, не тот сейчас исторический период чтобы держать человека в безопасности и кормить его на протяжении десятков лет в награду за изнасилование… Интересно, а какой идиот первым это придумал?

Я понимаю раньше, когда фальшивомонетчиков варили в котле, это было слишком сурово и можно было сбавить градус правосудия, но мы сука убавили его до той кондиции, где серийному педофилу гарантирована жизнь.

Охх, как же хорошо самому придумывать правила, по которым должны жить люди, ни с кем при этом не советуясь, иметь безграничную силу и вседозволенность очень приятно, уж я-то не сверну в странные дебри.

Пока грамотности нет, глашатаи вынуждены орать по всему городу свежие новости. Подчиненные Искариота призывают отдать детей в школы, толкают воодушевляющие речи о благополучии и новом времени, говорят, где больше платят и обещают безопасность, если общественность подчинится новым законам.

Родители на первых порах даже не верили, что взаправду можно отдать на обеспечение другому своих детей, иждивенцев то у них много штук, а еды больше не становится. Интернаты забивались как шпроты в баночке, а беременных женщин стало так много, что найти на их фоне небеременную почти невозможно.

Мару со сложным выражением лица смотрела на свой плоский живот, в голове кружились странные мысли, но она быстро осекла себя — Нет уж пока рановато будет, он меня даже за ручку как свою девушку ни разу не держал!

Мы частенько и по многу гуляем по ночному лесу, только тут я могу распустить волосы и явить миру свои ушки и хвост. Эти вечера для меня особенные, мы беседуем как родные люди…

— Так вот представляешь КамАЗ берет и взрывается в толпе, а потом просто каша! Потом бах и еще один взрыв! Или помнишь, когда он взял бензопилу! Господи! Господи! В нём подох романтик! И это в такой умиротворённый вечер, когда птички поют и взывают к разврату.

Я пришла к выводу что отрицают любовь те, кто сильнее всего в ней нуждается, я уверена в нём спрятан неисправимый романтик… Я вытащу его наружу!

Глава 31

Почему рождаясь на свет, дети не улыбаются и не смеются, а рыдают? Предполагаю, что они что-то чувствуют, дурные ощущения самые сильные. Мы не помним, как рождались и не знаем, как умрем, сукин сын на небе любит держать нас в неведении.

Между рождением и смертью есть дуратский промежуток, в котором заключены грусть, боль, драки, несчастная любовь, кредиты, нелюбимая девушка и работа, а если человек добивается поставленной цели, то чувствует счастье совсем на немного, и после этого немного он вновь подключается к страданию на пути к следующей цели, ведь человеку всегда недостаточно того что он имеет. Так будет продолжаться пока он не умрет.

Кто виноват в наших страданиях больше — родная мать, что нас рожает или Господь Бог, как причина всему?

Люди пытаются бороться с божественным замыслом. Парни стараются вытаскивать раньше финишной черты, а когда осознали, что это не помогает, стали обматывать член каучуком. Девушки глотают таблетки, что рушат организм, не позволяя телу забеременеть, засовывают в себяспирали, самые отмороженные упрашивают сделать парня вазектомию.

На что только не пойдет человек чтобы не брать на себя ответственность, но может это и к лучшему, на сегодняшний день он даже о себе одном позаботится не в состоянии.

Бывают случаи, когда пара бутылок водки перебарывают рациональность и вскоре бедняжка трясущейся рукой держит тест с двумя полосками, в таких эксцессах применяются другие методики.

Можно принять медикаменты чтобы искоренить заразу, пока она не сформировалась, можно как в старь парить ноги или ронять себе гирю на живот, самые умные придумали раздвинуть ноги перед знающим человеком в белом халате, чтобы тот сам всё сделал за умеренную плату.

Некоторые, из-за беспробудного пьянства, даже не подозревали что беременны до момента рождения, такие маринованные в алкоголе младенцы остаются в дет домах, чтобы там из них воспитали будущих заключенных.

Те, в ком есть хоть капля совести, не ленятся донести младенца до мусорного бака. Вправе ли мы их судить? Большинство людей с радостью бы не рождались, если произвести социальный опрос в сознательном возрасте. Так может нам стоит поставить памятник таким матерям?

К чему я это, собственно, начал…

* * *

Мы с Мару как обычно гуляли по лесу, собирали грибы, ягоды и фрукты. Многие из них даже не пригодны в пищу, но новый организм способен переварить даже падаль, без особых последствий для жопы, так что приятной мне дегустации.

— Я что-то плохо вижу в темноте, можно я возьму тебя за руку? Спросила Мару и не дождавшись ответа уже прильнула ко мне всем телом.

— Да, конечно. Ответил я и только потом подумал — Странная просьба, у неё же лучшее на планете зрение, как придем домой обязательно пройдем мед комиссию.

Я прожевал нечто что кислее лимона в десять раз и поморщился, но не от фрукта, а вот нахлынувших чувств, очень поганых чувств…

Зов о помощи, бессознательный и полный горечи стон. Такое сильное желание жить я ощущаю впервые, я так сильно не любил жизнь даже в редкие моменты блаженства, что случались в моей второй жизни и от того мне стало жутко интересно, что же там такое скрыто в лесу…

Я схватил Мару за рукав и сказал. — Пойдем со мной. Мы зашагали в нужную сторону, но с каждой секундой предвкушение всё разрасталось и шаг ускорялся, я сам не заметил, как сорвался на бег и помчался вперед не взирая на ветки деревьев, что пытались выковырять мне глаза, когда мы пробегали мимо.

— Там что сейчас младенец плачет⁉ Мару услышала детский рёв и обогнала меня.

Мы на месте.

Прямо у наших ног в грязи утопает странное создание. Сросшийся тройной ребенок, таких вроде сиамские близнецы называют, только их тут трое… Некондиция природы, эволюционная ошибка, мутация… Когда бог тебя лепил он явно был с похмелья… Тебе не просто не повезло в генетической лотерее, ты проигрался как чудак, поставивший на зеро.

Шестирукое, четыхногое, трехголовое уродливое создание. Должно быть он родился сегодня и появившись на свет, до смерти напугал родителей и те от греха подальше, решили выбросить его подальше в лес.

Всегда знал, что фраза — мы рождаемся и умираем в одиночестве нелогичный бессвязный бред. Передо мной пример того, что мы не одиноки.

— С днём рождения тебя. Две головы уже мертвы, а та, что посередине надрывно плачет. Душа искомкана как вещи после стирки, но она сияет белым, там даже есть вкрапления его братьев, которые тянут душу за собой в небытие.

Вот уж нет… Тебе повезло встретить меня и раз уж ты так сильно хочешь продолжить эту жизнь, я обреку тебя на неё, мой хороший.

Упав на колени, я поднял это членистоногое и прижал к груди как родного сына. Помешательство успокаивает нервы, а руки поглаживают и придерживают еще живую головку и дарят ей родительское тепло. — Тише мой хороший, теперь ты не одинок.

Мару смотрела на них и её душа таяла.

Он убивает десятками в день, очень часто поедает своих жертв, пытает их и пускает кровь чтобы мясо было мягче, когда они орут и молят о смерти, он подпевает им мычанием словно любимому радио и улыбается. Одно из его хобби это вырывать ногти с зубами и заставлять проглатывать их, а сейчас он так чистосердечно проявляет доброту и заботу!

Я давно знала, что он способен на неземную жестокость и такой же силы любовь! Когда он смотрит на кого-то с такой нежностью, его глаза становятся самыми красивыми на свете, любовь заполняет его грудь и горло, она выступает сквозь кожу в виде пота и слез.

Мне кажется, что быть еще нежнее попросту невозможно, словно у него в груди два сердца вместо двух легких, а может так оно и есть с учетом его способностей.

Натруженные руки способны на ласку, он прижимает его к груди, поглаживает головы и плачет с ним в такт, чтобы после поцеловать в лоб.

Он отрастил крылья и сказал. — Хватай меня за ноги, мы полетим к Дормидонту. Во время полета он прижимал его к себе как мама птица. Приземлившись, мы побежали в подвал, с недавних пор его расширили и теперь он вмещает сотни пленников.

Дормидонт и доверенные люди без моральных убеждений кормят их, моют и регулярно пускают кровь.

— Сейчас мы избавим тебя от всего лишнего. Он как умелый парикмахер разрезал руки и ноги, вместе с ними две маленькие головы упали на пол. Ребенок вопил изо всех сил своей маленькой глотки, но он закрыл ему рот ладошкой и дал указание. — Тащите сюда бочку! Он потопил изрезанное тельце в крови и закупорил крышку со словами. — Пусть настаивается. Одну безвинную душу удалось спасти.

Из раза в раз он потрясает моё воображение. Может быть это я слишком нежная и тонко чувствующая натура, но иногда во мне возникает упорство выкатить на него всю накопившуюся нежность, уважение и восхищение.

Так хочется набраться смелости, схватить его щеки ладонями и смотря в глаза произнести. — Спасибо что ты есть. Но проделать такое хочется не при людях и даже не наедине, я хочу донести свою благодарность ему прямо в душу, чтобы в ней проросло нечто горячее и страстное.

Я хочу уделить ему больше нежности, чем Господь Бог уделил всем людям на свете. Я так сильно хочу обнять его как своего мужчину, что мне становится больно, больно от того, что я не могу поступить так, хотя он находится от меня на длине вытянутой руки.

Хочу, чтобы его ладонь ласкала мою кожу, повторяла контуры моего тела, хочу, чтобы его губы заставили мой мозг выделить убийственную смесь гормонов счастья. Мне нужна его страсть, нежность и любовь, я хочу монополизировать её, хочу быть нужной, самой нужной на свете. Хочу прислонить подушечки его пальцев к своим губам после того, как он поправит мои волосы… Я так много и сильно хочу… Что мне больно… Но ничего, я вытерплю. Всё вынесу ради этого момента, готова нос в кровь разбить, но добьюсь этого мига!

Операция завершилась, я не придумал ничего умнее чем просто обкорнать его и бросить мариноваться в собственной крови. Я как хирург после двадцатичасовой операции присел отдохнуть на бочку и осмотревшись увидел забавные выражения лиц у Мару и Дормидонта. Моя дочь смотрела на меня с влагой в глазах, а здоровяк как обычно ничего не вдуплял.

Нужно отвлечься… Обстановка, тут соответствующая в самый раз для какого-нибудь некроманта, не удивлюсь если на этой планете и такое встречается.

— Дормидонт нужно увеличить объем поставок. Детей прибывает очень много, счет пошел на десятки тысяч, они мой будущий электорат, нельзя пренебрегать их питанием. — Как продвигаются дела?

— Искариот доставляет сотню за ночь, операции проводим прямо тут, лучше всего себя проявляет пересаженная печень. Искариот славный малый, самый новенький в моей свите, но уже показывает чудеса работоспособности, даже помощь Серафима ему не нужна, тот сейчас занят другой не менее приятной работой.

* * *

Серафим сидел в кабинете, одна нога закинута на другую, корпус расслаблен и утопает в удобном кресле, один глаз приоткрыт и смотрит на портрет господина. Викентий сказал, что это отличная идея и разнес их каждому другу, правда на том рисунке что висел у него дома, командир обнимал большой букет цветов и был обнажен по пояс.

Он вглядывается на него как на икону, вдохновлялся правильностью черт и расслабляется под присмотром карих глаз. Ему казалось, что от портрета исходит аура мудрости, он вдыхает её ноздрями вместе с воздухом. Чтобы сохранить такой аромат, он готов трудиться день и ночь.

За усердную службу господин поощряет. Серафим достал склянку с фиолетовой кровью, такие дают только самым верным и приближенным людям, мы первые встретили его в лесу и удостоились такой чести.

Он словно сомелье откупорил флакончик, понюхал его, чуть пригубил и долго смаковал кровяной раствор во рту и только спустя двадцать минут набрался смелости сделать глоток и закатить глаза от удовольствия.

— Так вот она какая мудрость на вкус… Я всего лишь марионетка и как марионетка желаю, чтобы мной руководил самый умелый кукловод.

Большинство людей даже не осознают свою потребность подчиняться. Они уверены в том, что следуют собственным вкусам и желаниям, мама с бабушкой с детства твердили им, что они индивидуальны и весь остальной свет им обязан. Глупцы не замечают, что лежат перед сильным с раздвинутыми ногами, нельзя подчинить себе человека подчинившись ему, ты просто занимаешь унизительную позу.

Севастьян отвлек брата от раздумий и сказал, зайдя в комнату. — Информаторы донесли, что в одном питейном заведении произносят странные речи. Серафим улыбнулся, и они побрели в трактир.

Не привлекая внимания, они зашли, подкрались на цыпочках к дальнему столику, заказали дешевой выпивки и стали слушать, благо их слух, как и организм в целом усилились в десятки раз после кровяной терапии.

Но есть и минусы… С недавних пор их мозги не могут опьянеть, тела искореняют любой яд, стоит ему только пролиться в желудок. Серафим грустно вздохнул и сказал — Даже не знаю к лучшему это или худшему…

— Я думаю, что это хорошо. Господин не уставал повторять, что трезвый рассудок священен! Севастьян впитывал каждое изречение командира и записывал его в маленький блокнот.

Спустя двадцать минут шесть мужиков за соседним столиком заговорили…

— Я так и не понял, а почему он вдруг стал королем? Кто его назначил? И почему остальные люди не задают вопросов?

— Верно, нас просто поставили перед фактом, никакого уважения.

— Согласен, еще бесят его стражники, что постоянно указывают нам как жить, говорят, где можно ходить, а где нельзя.

— Поддерживаю, они обезумели от вседозволенности, мой брат работает строителем, так он уже два дня не может вернуться домой, его заставляют пахать сверх нормы.

Они еще сорок минут причитали о трудностях и несправедливостях… Сволочи не ценят то, что имеют. Серафим разозлился и сказал брату. — Наши клиенты.

Выследить их было просто, такие люди и в трезвом то виде еле ходят, а тут еще и пьяные передвигались переставными шагами. Один удар рукоятью кинжала в затылок, и человек падает пластом, проезжается подбородком по земле и лицо становится красным и стертым, словно по нему прошлись напильником.

Далее мы с братом связываем их, затыкаем рты и загружаем в телегу. Последний пункт поместье нашего товарища. Тут живет Кондратий. Даже ему хозяин выделил отдельные апартаменты, вот только бедняге приходится работать в две смены.

На входе у ворот возникла небольшая очередь из телег, загруженных теми, кто проявлял странные настроения. Не на всех распространяется симпатия господина.

— Здравствуй, приятная сегодня погода не правда ли? Спросил Искариот. Как же он мне не нравится… Всегда выполняет работу вовремя и на совесть. Умудряется отлавливать людей для Дормидонта и мой хлеб забирает тоже. Благодаря усердию, он регулярно мельтешит перед глазами господина…

Кажется я ревную…

— Завозим господа. Кондратий вышел на свет. У него прорезиненные перчатки по самый локоть и все они были заляпаны в крови.

Мы спускаем людей в подвал, работа скучная и монотонная, но даже тут можно пострадать… Мы наступили в кровавый студень и испортили обувь. Подвал покрыт склизкой массой на десять сантиметров верх, сколько же тут умертвили людей…

— Ах да, забыл предупредить, мне нужны новые сапоги до колен и специалист что починит канализацию, а то работать совсем неприятно.

— Работа не волк! Все будет сделано мой друг. Искариот первым вызвался помочь.

В кого же мы превратились…

Мы сильная и жестокая власть.

Для таких людей не нужен эшафот, гильотины и публичные казни. Преступники на сцене могут сказать какую-нибудь глупость, что западёт людям в сердца и даст силы для сопротивления. Потому мы будем казнить их в подвале, негласная тайная утилизация непригодных людей. Такая смерть подавляет личность, после убийства не останется даже могилы, никто не узнает, а существовал ли человек вообще.

Трупы перекручиваются в фарш в большой мясорубке. Кондратий дьявольски силен, он перемалывает кости в муку без особых проблем. Ливер его помощники накладывают в ведра и уносят в лес, они ходят кругами почти круглосуточно, нынче много непокорных…

Кое-что капает на пол и от этого кое-что на полу расплывается кровавое желе, от которого потом воняют сапоги. Не нравится мне этот подвал… Есть в нём словно что-то не гуманное, наверное…

А еще стало на миг интересно, а вправду ли ведра уносят в лес, деревья ведь в другой стороне, почему подопечные шагают с ними в сторону замка?

Ладно это не моё дело, господин сам за нас всех думает.

Глава 32

Самый больной вопрос всех сознательных людей — воспитание детей. Главная проблема в том, что наш мир прогнил и мораль просела до таких низов, что Марианская впадина покажется Эверестом.

Если у тебя родится сын, он обязательно вырастет плохим примером для других, вместо образа сильного волевого мужчины, он будет сочетать в себе чахлость, безынициативность, зажатость. В самом работоспособном возрасте, когда можно горы сворачивать, он будет лежать на диване и жаловаться на депрессию, примеряя на себя десятки психологических терминов, которые он даже не понимает.

Уровень тестостерона упадет ниже, чем у женщины, принципами и убеждениями даже не запахнет, каждый встречный сможет подтереться им как бумагой в сортире, любая девка с улицы оставит его без твоего наследства. Он уже не сможет подарить тебе внуков, потому что ты сам кастрируешь его понимая, что лучше будет им никогда не рождаться и не увидеть кто их отец и кто твой сын.

С дочерями тоже не всё так радужно… Если ты душу положишь на воспитание, посвятишь ей каждую свободную секунду жизни, будешь жить целью воспитать её умной, достойной, целомудренной девушкой, то она всё равно начнет продавать своё тело сразу после созревания, даже при условии, что она материально обеспечена.

Может быть и хорошо, что в моём прошлом мире разыгрался демографический кризис. Великий классик сказал — Да чтоб вы все сдохли! Так оно и вышло…

Во втором мире, моём мире, я не допущу подобных ошибок. С Мару повезло, я смог передать ей себя, свои принципы, мировоззрение, характер. Если ты как родитель смог передать частичку того драгоценного что скопил за жизнь, то тебе уже не стоит ни о чём переживать, если ты уверен в себе, что ты не идиот.

* * *

Чуть позже стоит навестить моего второго отпрыска в бочонке. Или стоит подождать? Вдруг он приобретет свойства хорошего вина или станет сильным как Обеликс искупавшись в волшебном зелье? Ладно потом схожу, а то желудок сводит от голода…

Ранним утром я спустился в столовую. В такой час тут будут только два человека я и Таисия. Она вторая по старшинству сестра. Если пышущая здоровьем Емельяна как старшенькая больше походит на заботливую мать, то Таисия выбрала путь противоположности.

Худенькая, элегантная, бледная как аристократ, имеет симпатичные хронические темные круги под глазами, черные длинные волосы, черные ногти и даже губы умудряется красить в черный как мазут цвет, откуда только косметику берет…

От неё исходит такой холод что в помещение даже кондиционера не нужно, если она найдет себе мужика, то он на утро пообнимавшись с ней рискует заработает пневмонию или как минимум отморозить пару пальцев до ампутации.

Мне же приятна прохлада…

— Моя драгоценная, я голоден как бык, что у нас на сегодня?

— Ваши любимые щечки. Ответила она, аппетитно облизнув ведьмовские губы.

Передо мной огромная тарелка, на ней аккуратно разложены жареные человеческие щечки, причём она заботливо рассортировала их по размеру, полу и возрасту. Цепляю на вилку сразу три и поглощаю… Какая же нежность, даже жевать не успеваешь, они тают во рту как сливочное масло…

Теперь я понимаю почему люди целуют друг друга в щеку. Может они не осознают, но это точно подсознательно желание укусить и съесть ближнего своего.

Заместо оливок на блюде разложены глазные яблоки и опять-таки, все зрачки голубые как я люблю… Таисия, словно любящая мать, смотрит как господин уплетает еду, от милой картины её бледное лицо зарумянилось.

Помню она случайно заметила, как я, идя по коридору обгладывал руку. В те поры я стеснялся каннибализма и хотел было разволноваться что меня спалили, но она сказала, что сырое мясо вредно и может поспособствовать.

С того самого дня мы и сотрудничаем.

Она мой личный повар. Я освободил её от остальной работы, обжаренные в масле и фаршированные люди так задобрили мой желудок, что я предложил ей шикарное поместье, бесконечное количество золота, собственных слуг и всевозможных благ, но она наотрез отказалась.

Её желание кормить меня. — Люблю, когда мужчина ест с аппетитом.

— Но у нас же много других мужчин в коллективе, уверен после тренировки у них потрясающий голод. Один только Герасим съедает две коровы на полдник.

— У нас много ребятишек, верно, вот только мужчиной в широком смысле этого слова, я могу назвать и считать только вас мой господин. Самое забавное что это даже флиртом не было, я уверен на сто процентов, что она не чувствует ко мне ничего сексуального и романтического, это значит что её желания более глубинные и связаны с приготовлением людей.

— Я приготовила для вас кое-что особенное. Она открыла перед моим носом блюдо, и я очень громко сглотнул слюну.

Груди… Две женские шикарные, ровные груди лежат на небольшом коржике из песочного теста.

— Десерт! Каждая из них нафарширована сладкой начинкой. Интересно, а если подростку в пубертате, мечтающему увидеть женскую грудь, подать это на ужин, как он отреагирует? А впрочем, к черту его, главное, что я в восторге.

Я облизал одну и не мог остановиться. Грех лучшая приправа для еды.

— Правда, есть кое какой нюанс, при жизни она была воровкой и по закону должна была избежать смертной казни, но я замолвила словечко и девушку все же привели на эшафот. Когда я увидела её, я сразу подумала, что она взрослела для того, чтобы стать вашей трапезой. Таисия расцветает, когда говорит о еде…

Я прожевал последний сосочек и на мгновенье замер с вилкой в руках, чтобы собраться с мыслями, после чего встал из-за стола, схватил её за тонкие плечи, по-отечески поцеловал в щеку и обнял.

— Умница моя! Если ты продолжишь радовать меня такими шедеврами, то можешь ходить по городу и просто указывать пальцем на самых аппетитных прохожих. Их украдут и уже к вечеру приволокут к тебе помытыми и готовыми к шинкованию.

— Ах господин… Я так рада угождать вам. Между нами дружба. Раньше я считал, что дружбу между парнем и девушкой придумали девушки, чтобы было удобнее изменять парням, но теперь я допускаю что такое возможно, при условии, что твоя подруга готовит тебе человеческое мясо, все остальные взаимодействия так же бред!

— А что тут происходит? Мару увидела нас и следующий её вопрос был — Почему я стою тут перед Таисией совершенно голый. Стоп⁉ И вправду почему?

В последнее время я замечаю за собой много странностей. На улице если собака гавкает на меня, я встаю на четвереньки и начинаю лаять в ответ. Могу смотреть в одну точку часов шесть. Буквально позавчера вел душевные разговоры со старым приятелем в своих покоях, а потом выяснилось, что я был там один. Постоянно гуляя по замку, слышу вызовы телефона и еще очень много странной дребедени… Всем этим меня пытает чужеродная сущность, засевшая в сознании.

Я схожу с ума и кажется, могу представлять опасность для окружающих…

Это получается я всё время ходил перед Таисией голым, мельтешил перед глазами своей валыной, трогал за плечи, обнимал и целовал… А она главное почти никаких эмоций не выражала.

— А ты почему ничего не сказала?

— Вы же господин и вам всё можно, я просто думала так удобнее. Таисия состроила невинные глазки…

Мару накрыла меня покрывалом и под ручку повела одеваться, прямо как дедушку с Альцгеймером… Я вроде планету как теннисный мячик вращаю на пальце, а тут такие оплошности… Хорошо, что хоть под себя не хожу, пока что…

— Слушай, а ребенок трехголовый мне вчера тоже померещился?

— Что⁉ Какой ребенок?

— Блин, похоже стены в опочивальне, нужно в белый цвет покрасить… Вот тут мне стало страшно…

— Шучу! Ребенок был! Господи, ты бы видел своё лицо! У меня виски поседели от ужаса, а она схватилась за живот и хохочет.

— Ну держись негодяйка!

— Ах ты чего⁉

— Зря я тебя в детстве не порол, сейчас наверстаем упущенное!

Голенький я бежал за ней через весь замок, а простынь как супергеройский плащ развеивалась позади. Нас видели все, кому можно и кому нельзя — слуги, мои бойцы, повара, солдаты зашедшие попить водички.

— Давно пора… Наверное… Прокомментировал ситуацию Герасим.

— Ну да… Командир мужчина видный, а все без женщины время проводит… Отдых пойдет ему на пользу. Выразил мысли Гулливер.

— То есть женщина для вас просто отдых? Ливия малость возмутилась.

— Нет, что ты ягодка моя, ты всё неправильно поняла. Гулливер стал оправдываться, а Ливия умилялась. Буквально утром он продемонстрировал мужской нрав и прибил кувалдой одного подрядчика, а теперь как ребенок отчитывается перед ней.

Какие же мужчины все-таки забавные и нужные.

— А я вот считаю, что не всё так гладко… Дормидонт вставил пять копеек.

— А ты иначе и не можешь, ты же свою супругу на кусочки порубил. Эдуард тут как тут.

— А вы что думаете, все мужчины идеальные и живут не без греха? Степанида на правах равного бойца ворвалась в диалог.

— По крайней мере господин говорит, что мужчины — это полноценные люди, а женщины всего лишь ребра. — Вы заметили, что у нас ребер не хватает для защиты кишечника? Меригуан подключился.

— Я вообще не понимаю, что он имеет в виду! И ребер у нас у всех одинаково! Степанида была в ужасе от этого гения мысли.

Разговор закончился вердиктом, что — С женщинами тяжко, но и без них нельзя. Ливия со Степанидой просто послали всех куда подальше за такие тезисы.

— Заканчивайте треп. Дормидонт пойдем в поместье, остальные свободны.

* * *

Я вытащил изуродованное тельце из бочки. Шея в шрамах, морщинистая кожа, ноги словно сварены в кипятке, туловище исполосовано так, словно на нём делали заметки ножом, но главное, что оно живое и кричит.

— А что обычно с такими делают? Спросил я.

— Нужно имя хоть дать… Ответила Мару.

— Ну пусть будет… Антип.

— Хмм, интересно, а если бы не та кошка, то над моим именем ты бы тоже не заморачивался?

— Боюсь, мой ответ тебе не понравится… И уже в свой ответ, она ущипнула меня за щеку!

— Думаю кормить его пока не нужно, и так напился. Посмотрим отблагодарит он меня или проклянёт за спасение, когда вырастет. Кстати, о росте… Грузить знаниями детскую психику смысла нет, а вот взрастить быстро можно, опыт уже имеем, покосился я на Мару.

— И что ты так смотришь? Все то она чувствует…

— Ничего…

— Дормидонт будешь кормить его особой кровью один раз на ночь. Как только он подрастет до сих пор. Я показал на себе высоту до туловища. — Приведешь ко мне, будет образовывать мальчонку.

— Хорошо господин. Посмотрим какой из него получится папка.

— Хорошая идея оставлять ребенка в таком месте? Тут как бы тела повсюду лежат и кровью пахнет. Мару пыталась вразумить меня, но кто я такой чтобы думать в рациональной плоскости?

Тут покоятся пятьсот тел с пересаженными органами. Мы автоматизировали процесс и вмонтировали в туловища небольшие крантики, чтобы кровь сливалась удобнее, а чтобы пленники не елозили ногами и руками, их отрезали к черту.

Почти тысячу конечностей пожарили и подали на ужин солдатам, а тот фарш что мне доставляют в ведерках, я перенаправляю в школы, пусть дети хоть что-то перенимают от взрослых.

Как же приятно делегировать детей, пусть Дормидонт мучается. Я поймал себя на мысли что мне жутко нравится играться с жизнями живых существ.

— Слушай Мару, а ты хочешь посмотреть на один любопытный эксперимент? Помешательство усилилось до той поры, при которой можно играться в бога.

— Ты что удумал? Подняла она брови вверх. — Явно же что-то не гуманное…

* * *

— Зачем нам собака и этот преступник? Я велел привести в замок дворнягу и одного приговоренного к смерти. Собаку покормили и потому она спокойно сидела, виляя хвостом, а вот человечек ерзал по земле и кричал. — Отпустите! Я не виноват! Вот лжец, его еле отодрали от той бабы, причем он потешался даже когда она была мертва.

— Плевать виноват ты или нет, отныне ты будешь жить как собака. Вынес я приговор.

— Смотри что умею! И в добавок похвастался перед Мару.

Я положил ему ладонь на голову, а другой рукой схватил собаку за морду и опля!

В следующий миг они оба упали на землю и стали брыкаться конечностями как при конвульсиях, ногами и лапами царапая кафель. Один издавал нечленораздельные звуки, другой лаял.

— Ты переместил душу собаки в человека и наоборот? Мару удивилась.

— Ага, правда забавно? Смотри их нервная система сходит с ума. Они не понимают, как двигаться в новом теле. Шарик даже в штаны напрудил.

— Шарик? Мару поражает моя способность безалаберно относиться к именам. Хорошо, что никто не знает, как меня самого зовут, даже я.

— Хоть он теперь и носит человеческое тело, но пусть имя будет собачье. Я подошел к шарику и дал ему сапогом по морде, но не просто так, а чтобы передать знания, самые азы.

Конвульсии прекратились, он робко встал на две ноги и стал озираться по сторонам. Я передал ему знания десятилетнего юнца. Отныне он знает, что такое человек, планета, небо, земля… и прочие пустяки.

Новорожденный человек уставился на меня. — Ну что ты шарик смотришь на меня? Пропел я пару строк из любимой песни.

— Я теперь человек получается… Вот и первые слова.

— Да, но предупрежу сразу, тут нечем гордится. Я почесал его за ухом. Пока он пребывает в шоковом состоянии.

— Мару будь добра укажи ему дорогу к Леопольду, пусть помогает там, вдруг его порода охотничья.

— Вроде обычная дворняжка же… Отозвалась Мару.

Глава 33

Свобода — это делать то, что ты хочешь, не заботясь о чужом мнении. В прошлом мире хоть почти и не существовало рабства, но планету населяли несвободные люди. Им законом запрещено воровать, убивать, хамить, брать без спроса чужую женщину, запечь в духовке соседского мальчонку.

Только во второй жизни я чувствую себя свободным, ведь настоящая свобода — это концентрированная власть. Я повелеваю собой! Моя больная фантазия не ограничиваются ничем — ни моралью, ни совестью, ни законом.

Один из рычагов моей власти — деньги. Мне не нужны печатные машинки, я создаю золото из воды и могу осыпать драгоценностями тех, кто мне мил и обрекать на голодную смерть всякого, кто противится моей воле.

Кстати, мой предшественник создавал из воды вино и спаивал ближних своих… Как вы считаете, создавать золото круче?

Будь проклят тот, кто придумал деньги. Ничто так не оскатинивает человека, как товарно-денежные отношения. На что только люди не способны ради них… Большая часть добровольно продается в рабство и трудятся как проклятые, забывая в процессе, зачем им вообще это надо.

Человек по замыслу своему обожает унижаться перед начальством, обманывать стариков на пенсии, воровать и садиться в тюрьмы, самые недостойные продают своё тело…

— Но ведь женщины могут продавать тело, чтобы заработать денег на операцию для члена семьи. Похоже Мару вспомнила какой-то фильм и в ней взыграла девичья солидарность.

— Отвечу так моя дорогая, нету на свете столько больных детей, сколько существует проституток. Думаю, примерное соотношение один к миллиону. На мою реплику она закатила глаза…

Мой второй рычаг — это продовольствие. Я материализую такие удобрения, что почва буквально за недельку выплевывает годовой урожай. Так же стоит отметить, что я загубил отравой частные посевы и большие огороды в деревнях, я не потерплю конкуренции, у людей не должно остаться выбора, либо они идут работать ко мне в найм, либо умирают с голоду.

— Господин, как нам поступить с излишками зерна? Спросил зашедший Ярослав.

— Сжечь! Можно было, конечно, подкормить нуждающихся, но зачем? Пусть люди зарабатывают себе на хлебушек, разминая хребет. Несмотря на то, что голода нет, я часто прибегаю к спасительному каннибализму, он спасает моё хорошее настроение.

Так же по мере вырубки леса мы обнаружили старинные шахты и уже приступили к их расконсервации, один только Герасим будет пахать как экскаватор, так что проблема с рудой теоретически решена.

Ну и, пожалуй, то, на чем зиждется любая власть — насилие. Мои руки не могут дотянуться до шеи каждого гражданина, потому мне нужны удлинители, те кто будет вонзать ножик в живот, душить в подвалах, уничтожать тех, кто сопротивляется или даже допускает мысль о сопротивлении…

За каждые сутки моего правления, должны быть казнены три сотни людей. Меригуан отлично проявляет себя.

До меня доходят слухи, что за мелкие правонарушения он ломает пальцы и руки. За более тяжкие преступления он отправляет на эшафот, где после обработки Кондратия преступник оказывается у меня на обеденном столе.

Стражников становится очень много, но это означает что рабочих мест вдоволь. Одна половина населения будет работать, а другая надзирать.

* * *

Меригуан.

Чтобы быть справедливым, нужно иметь доброе сердце. Очень жаль, что такой вид сердец чаще подвержен инфарктам.

Не честно что люди рождаются разными. Кто-то от природы маленький и худосочный, кто-то глупый и хуже запоминает информацию… Не справедливо что те, кому повезло чуть больше, притесняют и издеваются над слабыми.

Я вышел ростом и силой, с детства защищал слабых детей и частенько получал по голове за храбрость, но ничего поделать с собой не мог. Еще тогда я понимал, что если бы отступил хоть на шаг, то перестал бы быть собой, потерял то, чем горжусь.

Справедливость — это моя жизнь, цель, которая стоит выше моих интересов, она значимее меня самого.

По зову сердца я пошел в стражники, вот тогда мой мир рухнул… Я узнал, что они занимались легальными вымогательствами, могли отнимать урожай, требовали денег за проход по улице, запугивали отца семейства, чтобы тот на вечерок одолжил свою самую красивую дочку бригаде подвыпивших рыцарей.

Несправедливость душила меня и стоило поделиться искренним мнением, как коллеги отвернулись от меня и вскоре я угодил в рабство. Руки опустились, я отказался от еды и воды пока ехал в телеге.

Не хотелось жить в мире, где нет порядочности…

Тогда-то Господь услышал мои молитвы и толи сам спустился с небес в обличии красивого юноши, толи послал того, к кому взывало моё сердце.

Он был и остается бесподобным. Ему под силу корректировать врожденные недостатки, он способен наделить знаниями глупых людей, всякий кто оказывался рядом признавал его величие. Им движут только благие намерения, он спас и выкормил нас.

Однажды он сказал фразу, что изменила мой разум. — Меригуан ты очень добрый, настолько что кажешься юродивым. Хорошо, что в мире есть такие как ты, значит не все в нем подвержено гниению. Запомни друг мой, мораль — это идеал поведения.

Идеал поведения… Мне захотелось достичь того идеала. Я буду стоять на страже морали, а мораль устанавливает мой господин. Я его клинок, щит, пособник великой воли! Я буду нужным и оправдаю возложенную ответственность главнокомандующего!

Когда я на службе я одеваю доспехи, а поскольку я всегда на службе я сплю в них, принимаю пищу в полном обмундировании, водные процедуры удобны, и искупался и постирался. Господин жаловал каждому по большому дому, но я еще ни разу не был в нём, ведь работы еще очень много и до идеала далеко.

— Командир, в штаб поступило донесение о правонарушении. До сих пор не привыкну что меня называют командиром…

— Каков характер преступления?

— Домашнее насилие. Обычная, я бы даже сказал рядовая тысячелетняя практика, которую нужно искоренять. Господин говорил, что отныне каждый ребенок в королевстве его сын и дочь и никто не смеет причинять им вред.

Какой же он все-таки благородный…

Мы ворвались в дом, моих сил так много, что достаточно легонько толкнуть дверь чтобы выломать её. Работаем по методичке. Фиксируем разбитые в кровь лица женщины и ребятишек, берем за шкирку пьяное чудище и бьем головой о стену, после чего выкидываем за порог и выносим вердикт.

— В камеру перевоспитания его. Там таких уже десяток набрался и это только за утро…

Мы подождали пока горе отцы семейства протрезвят, малость поколотили их по почкам, чтобы вспоминали нас при каждом мочеиспускании, построили в ряд и начали читать лекции о том, что семья в жизни человека святое и её нужно беречь.

— А теперь вытаскивайте палочки. Дрожащими руками они повыдергивали их и последнему досталась короткая. Этому трюку нас научил господин, Эдуард до сих пор не может досчитаться пальцев на ногах.

— Вини не нас, а свою удачу… Я начал рвать ему волосы на голове, кое в каких местах они отлипали с кусочками кожи, кровь стекает с головы по лицу как пена от шампуня. Пока он орал я выдернул ему ресницы, оторвал брови, поломал ногти на руках и завязал его причиндал двойным узлом.

— Если тебе хватило ума заделать им детей, то хватит смекалки распутать его. Советую поторопиться, а то скоро начнется отмирание…

— Надеюсь все остальные усвоили горький опыт товарища. Если впредь на вас поступит хоть одна жалоба или послышится хоть один визг из вашего дома и если с головы вашей супруги упадет хоть один волосок, то вы повторите его судьбу. С каждым словом они сжимались в размерах.

— А теперь кышь отсюда! Люди смешно бегут на ватных ногах.

На удивление такой способ донести мораль приносит результаты. Рецидивов всего двадцать процентов, но это уже совсем необучаемые мужики, о таких мы сообщаем Серафиму и больше их никто никогда не находит.

Я всё чаще ловлю себя на мысли, что у меня руки чешутся — дайте только порядок устроить. Порой на душе неспокойно от того, что преступности становится меньше… Господин прав, карать тех, кто тебе омерзителен, бывает очень приятно и быстро входит в привычку.

* * *

В моём королевстве убивают людей в подвалах за неправильные слова, в моём королевстве похищают жителей и делают из них сосуды для крови, в моём королевстве отбирают детей у родителей и в школах промывают им мозги, в моём королевстве есть только две вакансии — преступник и охранник, люди массово идут учиться убивать и погибать на поле боя за большие деньги.

Я же все правильно делаю?

— О чём задумался? Мару подошла ко мне на балкон и принесла чашку чая. Что мило, в чае вместо лимончика плавает глаз. Приятно, когда твои привычки выучивают и приносят в жизнь маленькие радости.

— Я сейчас словно думаю обо всём и ни о чём одновременно. Как же сильно преобразилась моя жизнь с момента смерти. С грузчика меня повысили до правителя маленького государства, да еще и расу изменить успел.

— Нуу, всё что в жизни было всё не зря, я так считаю. Приятно, когда близкий говорит твоими словами.

— Может стоит развлечься? Давненько я не баловал себя маленькими мужскими радостями… Мару, будь так любезна, пригласи сюда мою гвардию.

— Но они же все в делах. Многие из-за загруженности не спали уже десятки дней.

— Не важно заняты они или нет… Господин заскучал, их долг развеять мою тоску… Мару устало вздохнула…

Спустя час перед замком выстроилась моя бригада и еще сотни людей позади. — Господин, случилось что-то срочное? Поинтересовался Викентий.

— Да, господин соскучился по вам и решил, как в старые добрые времена провести внеплановую тренировку. Эдуард, Герасим, дайте указания всем вооружиться, через десять минут вы всей компанией нападете на меня.

— Ваша задача попытаться убить меня. Тому, кто преуспеет, я дам флакончик черной крови. Стоило бойцам услышать о жидкости, что превращает человека в подобие истинного человека, вопросы отпали. Они не стали нести херню по типу — Господин, мы не можем причинить вам вред или что они не способны поднять руку на любимого командира.

Ударные зверья рассредоточились и консультировали людей для боя со мной. Я же стоял посередине и приготовлял организм к нагрузкам. Видоизменение массажирует мышцы, в организме плещется смесь опасных гормонов. Давление повысилось до такой величины, что, если ткнуть меня иголкой, случится прорыв плотины.

— Начали! С первым словом в меня полетел раскрученный топор. Герасим в своем стиле, я едва успел нагнуться как Нео в матрице, бандурина прокрутилась перед моим носом как лопасти вертолета.

Здоровяк слишком опасен, его нужно отключить первым. Бегу через поле, бью и наши кулаки с хрустом встречаются. Ощущение, словно я по гире ударил, кулак распух и теперь похож на огромный волдырь.

Следующий его замах проносится мимо щеки, частички кожи срезало воздушным потоком, какого же монстра я взрастил… С ним нужно деликатнее. Делаю пальцы пистолетом и наношу удар прямо в кадык. Он поперхнулся, а я бью еще четыре раза, чтобы адамово яблоко утонуло в массивной шее. Наконец то он дал слабину и я, воспользовавшись моментом выколол ему глаза, разорвал ноздри и дал по ушам.

Я бы и дальше измывался над ним, но затылок почувствовал неприятный удар. Леопольд зараза, метко стреляет. Если бы не волшебные кости, то мне бы прошило голову, и окровавленная стрела показалась изо рта.

Тут я немножко смухлевал и помешательством сделал ему минус десять на оба глаза. После моей хитрости, он подстрелил десяток своих бойцов…

Гулливер, миленький мальчик бежит на меня с протянутым в руке кинжалом. Как же было просто вывихнуть ему кисть и сломать руку на сгибе, он накренился, и я зарядил ему коленом по носу, а уже когда он падал на землю, я добавил ему пяткой по лбу сделав небольшую вмятину в черепе.

А вы что думали, я тут шутки шучу?

Далее на меня поперла орава мужиком, но двигалась масса крайне медленно, словно их ноги погрязли в бетоне, потому я просто пробегал мимо и ломал им колени, выбивал челюсти, после боя будет очень трудно найти в песке именно свою.

Я старался не сильно их калечить, всё-таки им еще воевать и отдавать жизнь за мои интересны, поэтому ограничивался тем, что протыкал живот мечем, при этом заботливо промахиваясь мимо важных органов, а впрочем, человек и с одной почкой боец…

Время играет против них. Обычными расходниками меня на лопатки не положить и потому Эдуард дал команду. — Бьем все вместе, а награду поделим по каплям! Эта сволочь умеет кооперировать.

Степаниде удалось отрезать мочку уха, Эдуард подровнял мне прическу, Дормидонт сыпанул песка в лицо, неплохо… Каждый ухватил мою конечность, Викентий обнял сзади, сволочь, Степанида с любовником обхватили ноги, Кондратий скрутил правую руку, я обездвижен и обездвиженному мне в лицо прилетел увесистый кулак Меригуана.

Губы разбиты, щеки распухли, нос чуть сполз, я улыбался… — Хвалю… А теперь давайте серьёзнее. Я крутанулся и все они полетели в разные стороны на десятки метров. Видоизменение дарует такую силу, что я могу титановые пластины рвать как бумагу. — Чтобы вы не расслаблялись на новых должностях, я приготовил для вас ностальгическую нотку, готовьтесь пережить худшие двадцать минут в своей жизни…

Гулливер еще легко отделался… Остальные были переломаны так, словно их в станок закрутило. Влюбленных Степаниду и Эдуарда я завернул в узел, в буквальном смысле там от позвоночника ничего не осталось, осколки костей засыпали внутренние органы.

Дормидонта я заставил сожрать два килограмма земли…

Я смахнул испарину со лба и осмотрелся. Сотни тел лежат на земле, пахнет мочой и кровью, кто-то, кстати, рискует умереть… Ну да ладно, пусть отрабатывают жалование.

— Чтобы через пол часа вернулись на свои посты!

— Так точно командир! Ответили даже те, кто лежал без сознания и пускал пену изо рта.

Глава 34

Заметьте, что обладать тяжелым нравом и скверной репутацией чрезвычайно полезно. Люди искренне благодарны тебе уже за то, что ты не сломал им руку при знакомстве, а любое сдержанное проявление дружелюбия и ласки, вовсе творит чудеса.

С момента становления истинным человеком я уверен, что совершенно замечателен сам по себе и никакая дурная репутация не может испортить мне настроение. То, что способен воспроизвести речевой аппарат обычных людей, не может шелохнуть разум истинного существа.

Истинный человек самовлюблен и его за это трудно винить… Я люблю самоутверждаться за счет слабых, моих бойцов унесли на носилках, У Емельяны появилось много работы… Теперь их нужно выхаживать, кормить с ложечки, подтирать задницу, заново учить ходить и говорить.

— Ну как, весело было? Стоило оно того? Спросила осудительно Мару.

— Конечно, мужские шалости как никак. Мужчины всегда умели развлекаться и подтрунивать друг над другом. Что они только не делают… Изменяют жене с девушкой лучшего друга или сына, воруют еду у коллег из холодильника, занимают денег на неопределенный срок, сочиняют гадости за глаза.

Я не раскаиваюсь, мои бойцы всё равно не смогут затаить обиду, они любят меня сильнее чем родную мать. Как никак, но свойствоистинного человека заключается в том, что его любят.

— Я, пожалуй, пойду ужинать, ты со мной?

— Нет! Ужас какой! Я, конечно, не против твоих увлечений, но практиковать такое пока не готова… Неужели кушать людскую плоть это неэтично?

— Ну и ладно, тогда можешь пока расставить шахматы, сегодня удачный день и я настроен на победу. Лучше не стоит готовить Мару что фигурки, которыми мы играем, я вырезал из человеческих бедер.

* * *

Человек не может любить, спать, думать о великом, пока сытно не поужинает. Обычному мужчине после тяжелого трудового дня, нужна лишь горячая еда и горячая женщина. Похоже Таисии известна эта мудрость и она воплотила её в обоих смыслах.

На столе меня ждала аппетитная, молодая, запеченная женщина с яблоком во рту.

— Господин, приятного аппетита. Этим вечером она выглядит как очаровательная ведьма. Поначалу мне казалось, что она обладает темной магией, я видел её во время готовки… Как умело и грациозно она орудует ножом, подрезает плоть, играется с внутренностями, украшает мертвые тела овощами, при этом напевая под нос веселую мелодию. Вокруг неё словно тьма преломляется, глаз радуется смотреть как женщина готовит тебе еду.

Подрезаю брюшко и оттуда сыпется крупа. Цепляю вилкой губы и жую их как вареники, после откусываю нос, грызу ушки, высасываю левый глаз с подгоревшими ресничками, пальчики постепенно отламываю по одной фаланге как гренки и макаю в соус.

Аппетит приходит во время еды, я кушаю мать семерых детей, дохожу до внутренностей, ностальгирую по пирожкам с ливером… Таисия стоит рядом и подливает мне сок, мясо сочное и жир стекает по подбородку, она заботливо проходится салфеткой по лицу и улыбается.

Идиллия.

После роскошного ужина я лег в просторную ванну, откинул ноги и уперев глаза в потолок, выдохнул и сказал. — Жить можно.

* * *

И вновь я почти одолел её в шахматы… — Блин! Опять! Могла бы хоть разочек податься…

— Только сильный оппонент поможет тебе вырасти. За эту ехидную улыбку, я готов простить ей всё.

— Ты угробишь мою самооценку, которую я сегодня с трудом поднял, избив до полусмерти заведомо слабых противников.

— Избить сильных ты не мог, я не могу вообразить того, кто мог бы представлять для тебя угрозу. Так что твоя вспыльчивость больше ребячество, чем способ повысить престижность. Приятно, когда говорят, что сильнее тебя нету.

— Давление в городе растет. Плюсы, конечно, есть, жизнь людей стала сытнее, но свободы с каждым днем все меньше и меньше. Мару умеет менять темы.

— Не переживай, монополия на насилие у нас. При желании людей можно скомкать как пластилин, я не сделал этого до сих пор только потому, что очень добрый.

— А самих людей не жалко?

— Думаю на всех жалости не хватит…

— Ты как обычно… Но это твоя обычность, уже начинает казаться мне милой.

— Приятно слышать. День выдался на редкость умиротворенный.

Мы легли спать… Вроде бы всё прошло идеально, вот только ложечка дегтя нашлась… Она захрапела… Да так сильно, словно соседи решили устроить школу ремонта в квартире. Это как перфоратор, умноженный на десять…

Интересно, а есть ли способ подарить ей видоизменение? Им бы она могла исправить носовую перегородку. Может стоит построить для Мару отдельный замок или переселить её в самое дальнее крыло?

— Раз ты терпишь такое, значит она тебе по-настоящему дорога. Послышался голос третьего присутствующего в спальне.

— Мару, ты её тоже видишь или я опять немножко психикой подвинулся?

— Вижу. Ответила моя боевая подруга.

Она была… Особой… Не такой как все. Девушка проникла на балкон в замке, который охраняют сотни стражников и бойцы личной гвардии. Высокая, статная, длинные роскошные волосы доходят до талии, прямо как у Мару. Осиная талия, фигура такая, словно её высекали лучшие скульпторы вселенной, уши непонятного зверя на голове и длинный пушистый хвост. Глаза с гипнотическим эффектом, такие я видел только у себя в зеркале, и аура… Она похожа на мою…

— Новоиспеченный истинный человек я полагаю? От её первого вопроса я потерял дар речи. Это словосочетание знают лишь трое — Я, Мару и тот призрак, что сидит во мне. Я с ходу решил ударить по ней помешательством на полную мощность, у девушки как минимум должна была взорваться голова, но она отмахнулась от энергетической волны, как от прибрежного ветерка в лицо.

— Как грубо, а я ведь ничего плохого тебе не сделала… Пока. Хищная улыбка…

— А теперь давай я, будет приятно? От второго вопроса меня шандарахнуло по голове, я скатился с кровати, опрокинул шахматы и схватился за горло. Задыхаюсь… его словно закрутили в хомут. Внушение такой силы… да кто она такая⁉ Мару присела со мной, положила руку на лоб, её лицо приобрело мученическое выражение, но мне стало легче…

— Ну как? Вот и мне было бы неприятно, будь ты сильнее. Кстати, о силе… Что-то ты слабоват для истинного человека, прошлые были в сто крат сильнее.

Я откашлял и спросил. — Что ты такое?

— Ты и сам знаешь… Ответила она, погладив пушистый хвост и поиграв ушками на голове. Какая надменная улыбка, в ней чувствуется превосходство. Последний раз таким беспомощным я ощущал себя в моменты, когда сушил чайный пакетик феном.

— Истинный зверолюд… Прошептал я…

— Браво!

Инстинкты шепчут на ухо — Убей её! Она твой главный конкурент на этой планете, она та, кто может претендовать на гегемонию, та единственная кто способна отнять то, что принадлежит тебе по праву. Еще один носитель истины, истинное существо не приклоняется ни перед кем и не может сосуществовать с другим истинным существом. Два льва не могут сношать прайд львиц на равных правах, один должен сгинуть…

— Твой взгляд мне не нравится, давай прежде, чем переходить к обсуждениям, проясним кое какой момент, а то разговора у нас не получится. Она моментально оказалась около нас, схватила каждого за горло и начала помешательством уничтожать души.

Неприятно! Тело будто в огне, меня набили битым стеклом как пиньяту, а ноги словно заморозили в жидком азоте и раскололи кувалдой. Страшная боль! Я готов был принять поражение, вот только… — Больно… Просипела Мару.

Она сделала ей больно… Моей девочке, той которую я носил под сердцем… Глаза окрасились в красный, я утробно зарычал и наношу ответный удар. Кровь потекла из носа под давлением прямо в её самодовольную рожу! Как тебе такое тварь? Ты век не отмоешься! Я твои мозги сейчас в микроволновку засуну! Помешательство на возможном пике, этой атакой я растрачиваю себя и скоро кончусь…

Она ослабила хватку, вытерла мою кровь рукавом и отошла на пару шагов. — Вот теперь можно говорить. Понятно… Стоило упасть на задницу как мысль о её убийстве покинула голову… Тупо не осилю, она превосходит нас в разы, остается один вопрос — почему мы до сих пор живы?

Нас вновь обездвижили, только на этот раз без боли. Она подошла к Мару, подняла её подбородок, заставила смотреть себе в глаза и произнесла. — Красивая… Твоих рук дело? Спросила, покосившись на меня.

— Ну конечно, все вы грезите об одном и том же… Даже жалко тебя, лисичка.

После она подошла ко мне, положила ладонь на желудок и потребовала. — Выпусти его.

— Знакома с ним? Этот ублюдок заставил меня страдать и медленно сходить с ума.

— Даже ближе, чем ты с ней. В таком случае выжгу его сущность при первой возможности…

— Вижупо-хорошему нам не договорится… А давай хоть сыграем? Она расставила шахматы и села за стул. Давление с плеч спало, я вновь могу двигаться. Надеюсь, Мару достаточно хорошо поднатаскала меня.

Ситуация бредовая, но мы начали играть и сражались на равных.

— Выпусти его и я оставлю тебя и твоё «королевство» в покое.

— Обойдешься… Я своей жопе до конца не доверяю, а тут еще девке с улицы поверить…

— Эхх, я бы убила тебя на месте, вот только он гарантия твоей жизни. А впрочем, ничего в жизни не достается легко. Чтобы расшевелить тебя я вынуждена сказать, что иду на вас войной. Она перешла в атаку, фигуры падают одни за другой. — Не пугай ежа голой жопой,я тоже не могу похвастать развитым состраданием. Я положил уже почти всех пешек и коней.

— Я не удивлена, твой вид наделал много делов в прошлом. Нервирует, что она знает об истинных людях больше, чем я, при условии, что я последний истинный человек.

— Зачем он тебе нужен? Поинтересовался я наконец.

— А зачем она тебе нужна? Посмотрела на Мару, подвижность которой так и не вернули. Исчерпывающий ответ…

Я не могу позволить им воссоединиться, нужно умертвить её, а затем вырезать его из моего тела, как бесполезный аппендицит. Моя власть должна быть не разбавлена, мне противна даже теоретическая мысль, что на планете будет жить неподконтрольное мне существо.

— А ты юноша не склонный к примирениям, мог бы хотя бы попытаться скрыть истинные мотивы.

— А зачем? О нашем брате ты и так все знаешь. — Кстати, шах и мат. Впервые я выиграл кого-то в эту дуратскую игру.

— Прими мои поздравления. Она протянула тоненькую ручку для рукопожатия. Я по глупости ответил и тут же стиснул зубы… Она превратила мои пальцы в однородную массу. Кости сломаны…

— Жди меня с реваншем. Подмигнула на прощанье, вышла на балкон отрастила крылья и за один взмах утонула в небе. Мы с Мару ошарашенные сидели и не знали, что делать.

— А что тут думать то… Будем ждать гостей. Боюсь в королевстве придется закрутить гаечки еще жестче, до тех пор, пока резьба не сорвется.

* * *

Истинный зверолюд летела высоко в облаках и думала.

Занятная встреча и занятный мальчик… Я летела по небу как вдруг из моего носа потекла кровь… Помешательство… Сильно же он разозлился. Значит вот насколько тебе дорога лисичка… Это знание можно использовать, чтобы вытащить его из заточения… Мой любимый, ты только дождись…

* * *

Детям в еду стали подливать венозную кровь, они растут быстрее чем на дрожжах и впитывают мои идеологию как губки. Рыцарям утроили жалование при условии, что они заключат контракт на пять лет. За пятилетку накопилась бы такая сумма, что каждый выйдет на пенсию олигархом, но чует моё сердце, большая часть из них умрет на поле боя.

Как говорится — Если продаешь друзей, то не нужно дешевить. Тренировки приобрели издевательский характер, Дормидонт не успевал поставлять бочки с кровью, его персонал расширился до крупной подземной лаборатории, Искариот поставлял людей на опыты целыми деревнями. Гулливер в это время укрепляет стены волшебным раствором, который я создал материализацией.

Трехголовый мальчик Антип быстро вырос до взрослого юноши, его тело осталось обезображенным, потому я велел пожизненно заколотить его в доспехи, они станут его новой кожей, в них его и похоронят.

Юноша помогает Леопольду вместе с Шариком, троица отлично зачищает леса. Антипа в народе прозвали убийца гоблинов.

* * *

Память сходит с ума, сложно обозревать прошлую собачью жизнь будучи человеком. Природой и им самим, мне дарована возможность думать и жить как человек.

Но собачьи повадки остались, я хочу выслужиться и, к счастью, заметил одну полезную особенность. Собаки… Они слушаются меня и принимают за своего вожака, словно видят и чувствуют собачью душу.

Господину понравилась моя задумка и он даже дал мне волшебный красный эликсир для взращивания особых пород. Псы очень быстро выросли и достигли в величину размеров взрослого лося. Командир был в восторге, мы бороздим леса и истребляем все живое, от счастья я бы вилял хвостом, если бы он остался.

Мне удалось всего один раз поговорить с ним, он спросил — Вот скажи, как бывшая собака, что нужно сделать, чтобы люди жили счастливее? Я ответил первое что пришло на ум. — Нужно поделить все поровну. Он снисходительно улыбнулся и почесал меня за ушком, а еще дал печеньку…

В тот момент я подумал, что снова превращаюсь в собаку… Я так и не узнал, понравился ли ему мой ответ.

Глава 35

Знаешь, чего я боюсь? Жить в подвешенном состоянии, постоянно ждать и чувствовать тревогу, приближаться к состоянию, когда твоя крыша протекает и просит капитальный ремонт. Проживать настоящее в ожидании трагического будущего, хотя оно, когда наступит, станет всего лишь еще одним настоящим, с которым я умею бороться.

А с другой стороны, все-таки, наверное, хорошо знать, что где-то там кто-то может сидеть и думать о тебе, даже если она твой смертный враг.

Прошел целый год нестерпимого ожидания… За месяцы я успел съесть сотни людей. Таисия гуляла по городу с Серафимом и указывала пальцем на тех, кто, по её мнению, годился на ужин. Серафим не спрашивал зачем и почему, просто похищал людей, а девушка отрезала от них филейные части.

Дети в школах быстро подросли. Большую часть уже направили в военные гарнизоны. Молодые, красивые, замотивированные… Душа радуется смотреть на первые росточки, я как фермер в засушливой пустыне, сумевший вырастить обильный урожай.

Что касается моих элитных бойцов… Если говорить начистоту, то их стало больше. Контрацепцию я изобретать не стал, мне наоборот нужно как можно больше людей и потому у Гулливера с Ливией родилась дочка.

С их то периодичностью не удивительно…

Что радует, Степанида не залетела, ну и слава богу, а то я бы кастрировал Эдуарда за то, что вывел бойца из строя, а вот Емельяна подарила Ярославу сына. Остальные бойцы осыновиться не успели, хоть часть их них и бегала по ночам к сестрам в корпус.

Я профилактировал беременности тем, что очень сильно нагружал бойцов работой. От бешеной нагрузки их «мини бойцы» взяли увольнительную, а многие даже дезертировали… Реанимировать их сможет только спец средство, которое я теоретически могу создать материализацией.

За год тренировки и отпаивания жидкостями моего организма, они превратились в другой биологический вид. Кожа по твердости напоминает сталь, сил в руках столько, что один боец может заменить тысячи тягловых животных, а выносливости так много что, если посадить такого в колесо как белку и заставить вырабатывать электричество, он может обеспечить энергией мегаполис.

Для Мару я придумал способ усилиться по интереснее.

Вечером, сразу после ужина я пригласил её в мои покои. Она вошла в пустую комнату, атмосфера мрачная, я сидел по центру на одиноком стуле и сказал — Подойди ко мне, радость моя. Она с первых секунд почувствовала, что что-то не так, но всё же приблизилась.

— А куда делать вся мебель?

— Я велел освободить комнату, я всё равно не могу спать, а когда случаются припадки, крушу все подряд. Опять он сказал нечто ужасное, абсолютно спокойным голосом… После встречи с ней, состояние любимого оставляет желать лучшего.

— Мару, как думаешь, через что лежит путь к сердцу мужчины? Хорошо хоть, что вопросы он формулирует до сих пор как попало, невозможно догадаться что придумал его воспаленный рассудок.

— Через желудок? Я подумала о Таисии… Эта женщина себе на уме и внушает страх и холод всем, кто проходит мимо.

— Неправильно. Пусть к сердцу мужчины лежит через грудную клетку. Он разорвал рубашку и оголил грудь.

На этом моменте мысли спутались…

— Мару, вырви сердце из груди и съешь. Ты единственная, кем я дорожу по-настоящему, и я желаю, чтобы ты была сильной и независимой.

Вы бы видели её лицо… Я еле сдержался чтобы не засмеяться в голос. Юмор у меня всё такой же придурковатый, но без него мне было бы в тысячу раз сложнее жить. Она долго сопротивлялась, отговаривала от дурной затеи, но мои доводы оказались убедительнее, и лисица сдалась.

Медленно подошла, засучила рукава, провела ладонью по щеке, шеи и груди, и после взялась за дело. Пальцами врезавшись в ложбинку между грудными мышцами, она начала разрывать их на две части, словно спелый гранат. Видоизменением я помог ей отодвинуть ребра, Мару отшвырнула легкое прочь и ухватилась ладонью за сердце.

Прямой массаж сердца…

Пока она чувствовала, как сердце бьется в руке, я ахеревал от боли и одновременно наслаждался моментом, осознавая, какой же всё-таки сейчас интимный момент. Резким движением она оторвала сердце от всяких трубочек и связочек что удерживали его в теле и засунула себе в рот как спелую грушу.

Комната окрасилась в алые тона… Видоизменением я в ручном режиме перегонял кровь по телу, пока новое сердце не отрастет. Я прислонил руку к груди Мару и почувствовал двойное сердцебиение. Она положила ладонь на мою и прижала сильнее. Я чувствую… Чувствую сердцебиение еще лучше, это словно, когда я ощущал маленькое тельце в те поры, когда носил девочку под сердцем.

Дурень, лучше бы грудь мою почувствовал… Подумала она и отстранила руку. — Я кажется кое-чему научилась. Мару отошла назад и превратила ногти на руках в когти на подобии моих. Вот значит, как… Формула проста, чем больше в тебе от истинного человека, тем больше ты походишь на него. Теперь понятно почему в библии был эпизод с поеданием тела господня…

Увидев Мару, истинная зверолюдка, сказала, что все мы истинные люди одинаковые. Сказала в точности, как мать одиночка, ругающая мужиков за глаза. Кажется, я начинаю связывать концы с концами… Он её создатель? Я приложил руку к желудку.

Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что мне плевать на вашу драму, у меня своя жизнь и она важнее. Ради своего счастья… Да даже к черту счастье! Если на кону будут лишь пять минут безмятежности, ради них я готов умертвить население всей планеты. Плевать на ваши судьбы и чаяния, мечты и убеждения, срать я хотел на ваши чувства. Истинный человек, единственный кто достоин всего чего пожелает, он обязан быть женихом на каждой свадьбе и покойником на каждых похоронах.

* * *

Опять мой дорогой заплыл в мыслях не в ту гавань. Встреча с ней подкосила его, чужеродная сущность активизировалась, его уже опасно выводить на улицу. Помешательством он неосторожно убивает человека за один случайный взгляд.

Как-то раз мы гуляли по улице, послышался раздражающий смех, и он бессознательно умертвил весь квартал. Три сотни тел умерли за секунду, так и не поняв почему. Время словно заморозили, люди стояли, держали в руках вилки и ложки, улыбались, наклонились чтобы завязать шнурок, но все были уже мертвы…

Искариот с Серафимом перекрыли улицы и заметали следы. — Не волнуйтесь госпожа, Меригуан сообщил, что ему не привыкать прятать людей в подвалы. И об этой практике мне известно… Стоит человеку сказать что-то не подумав, как он пропадает со всех радаров в течении двадцати минут.

Еще эта мерзавка Таисия… Она плохо на него влияет, потому что сама странная до жути. В последний раз она приготовила ему женщину, фаршированную собственными детьми. — Сюрприз для моего господина! Сказала она, а он радовался как ребенок на именинах.

С человеческой точки зрения он зло, чистое зло. Аморальный злой бог, безжалостный, беспринципный в жестокости юноша. Для него отнять чью-то жизнь ради забавы или просто так, дело пяти секунд и самое удручающее, что еще через пять секунд, он забудет об этом…

Его одряхлевшая душа устала от жизни и уже проситься на свободу, но он продолжает жить в попытках получить свой кусочек, огрызочек счастья. Смогу ли я простить ему всё зло что он воплощает в жизнь? — Конечно нет. Я даже не обижалась, чтобы прощать. Пусть хоть всю планету обескровит, я найду слова и причины поддерживать его.

* * *

На досуге у меня появилась идея.

Я подозвал художника что отыскал Викентий, чтобы он нарисовал картину, где будем запечатлены я и Мару. В качестве полотна я использовал собственную кожу, Кондратий по просьбе сдирал её со спины из раза в раз, пока не накопилось достаточно материала для большого холста.

Я сел на стул, Мару стояла позади, положив руку на моё плечо. Он обомлел от красоты лисицы. Лишь помешательством я смог привести его в чувства и велел. — Приступай к работе. Он рисовал нас двенадцать часов без перерыва. Краски были шикарные, я создал их материализацией и смешал с собственной кровью.

Результат получился за гранью человеческих возможностей, думаю в моменте голос в его голове сказал, что он эволюционировал в истинного художника.

— Я должен попросить у тебя прощенье, но это была твоя последняя работа, ты видел то, чего видеть не стоило. В знак уважения, я умертвил его безболезненно.

— Грустно как-то… Вроде бы добро нам сделал, а закончил как остальные… Констатировала Мару. Я согласился, вот только от моего согласия ни холодно, ни жарко, ведь он был не последним безвинным, убиенным, мною…

Буквально на следующий день через Ярослава меня позвали книголюбы. Я и забыл о них, а они все время по моей указке читали горы книг из пыльной библиотеки. — Всё вызубрили?

— Да господин, можем ответить на любые вопросы. Ответил добрый мужчина с сединой в висках.

— Я не привык доверять людям на слово, так что и вы извините меня. Я наколдовал материализацией капельки яда, прыснул их на пол и запер людей в комнате. Я держал дверь, они стучали по ней из последних сил, разбивая кулаки в кровь, пока яд удушал их.

Таисия приготовила мне роскошный ужин из десяти блюд. Рагу из мозгов, вареники с мозгами, пирожки с мозгами, жаренные мозги с картофелем, суп с фрикадельками из мозгов. Основная приправа была — знания, что они получили за год беспрерывного чтения.

Чревоугодие когда-нибудь погубит меня… А впрочем грешить я не боюсь. Если попаду в ад, то сатана станет моим секретарем и будет носить кофе.

Полученные знания могут изменить ход всего… Жаль я не съел их раньше… Я хотел как можно быстрее следовать инструкции, но вдруг ворвался Ярослав и закричал. — Господин,Леопольд по разведданным сообщил, что на нас движется вражеская армия! Черт! Как невовремя! Не могли потерпеть еще пару дней!

— Меригуана ко мне быстро!

* * *

— Господин, жду указаний.

— Немедленно эвакуируйте деревни, все до единого жители должны оказаться за стеной. Это не акт заботы, просто теперь каждый потенциально мобилизованный важен.

Здоровяк выполнил распоряжение. Рыцари мотылялись по деревням и указывали жильцам на выход. Кто-то отказывался покидать отчий дом и таких били в живот, особо упертых брали за руки и за ноги и как мебель эвакуировали в город.

Десятки тысяч людей ознаменовали великое переселение.

— Так же начинайте сборы! Объявите военное положение в городе, проследи, чтобы прохожие и зеваки не мешали передвижению войск, все развлекательные заведения подлежат закрытию, личный состав обмундировать и подготовить к бою.

— А вы… Зоя, Касьян и Демьян. Троицу умельцев мне сосватал Искариот, дал справку, что они редкостные мрази, такие как раз и нужны для выполнения кое каких пикантных задач. — Ваша задача сжечь все постройки, что находятся за стенами, успеть до прибытия вражеских войск. Противнику не должно достаться ни одного зернышка, вся скотина должна быть умерщвлена, а пахотная земля обработана химикатами. Враги должны оказаться на пепелище, а куда потом вернуться мирные люди? — Мне плевать, пусть роют землянки.

— Будет сделано господин! Зоя была самой ярой фанаткой. Не удивлюсь если под подушкой у неё лежит моя фигурка и она натирает её по ночам.

Уже через пару часов я видел густой черный дым на горизонте. Пожар разрастался и поглощал все то многое, что с большим трудом возводилось под надзором Гулливера и Леопольда. Не останется ничего… У троицы с собой настоящий напалм моего приготовления.

* * *

Я сидел в кабинете и держал пальцы веером. Сижу, обдумываю, предвкушаю. Охх, ну и заварушка намечается… Самое забавное, что я даже предположить не могу, чем для нас она обернется. У меня и так осталось процентов десять здоровой психики…

Пока я занимался самокопанием, Мару подошла сзади, обняла шею и сказала. — Позволь сегодня я побуду твоим шарфиком. Я положил ладонь на её руку и произнес. — Спасибо моя драгоценная, вместе мы всё преодолеем.

— Пойду прогуляюсь в лес, побудь за главную.

— Можешь на меня положиться. Отдала она честь и улыбнулась.

* * *

Помешательство улавливает сигнал, я чувствую её, гадина притаилась в лесу. Я иду меж деревьев в противоположную от средоточия войск сторону. Чувствую, там несколько сотен тысяч потенциальных трупов…

Главная героиня сидела на камушке, закинув ногу на ногу и грелась на солнышке. — Я уж думала ты струсись и не придешь. Роковая женщина…

— Заблудился просто.

Она хлопнула в ладоши и сказала. — А знаешь, мне уже начинает нравится новая эпоха. Я жила сотни лет стабильной жизнью, обустраивала планету в прекрасный сад, всем расам выделила свои места и даже про людей не забыла, не стала истреблять человечество, хотя могла в любую секунду забраковать их. Дела вроде бы шли неплохо, только за годы начинает скапливаться тоска, я уже начинала прокрастинировать и тут чудо! Появился ты! Недобиток! Похоже у неё тоже малость психика подвижна…

— А чем тебе люди не удружили?Особого контраста в общении со зверолюдьми я так и не заметил. Одна и та же херня.

— Ответ простой. Люди внешне больше похожи на истинных людей, а вот их я ненавижу всем сердцем, конечно за исключением его… Из-за моего друга что покоится внутри, я пока не могу навредить тебе… Хотя сил мне бы хватило, думаю ты сам это ощущаешь. Единственное, что я ощущаю так это голод, мне хочется её съесть, но не в эротическом плане, а в гастрономическом.

Таисия бы разделила мои желания…

— О чем ты задумался… Она посмотрела на меня как-то странно, впервые с опаской в глазах. Интересно, а другие истинные люди жрали людей? Поинтересоваться или не стоит?

— Ало, я с тобой разговариваю. Пощелкала она пальцами. — Взгляд у тебя жуткий, а еще слюна течет, ты нормальный вообще?

— Да я в норме, просто подумал, неплохая погода для хорошей войны.

— Да… Она стала опасаться меня. Неужели я могу произвести впечатление плохого парня?

— Поставок рабов больше не будет, и твоего суженного я не выпущу. Еще остались темы для обсуждения или закончим с любезностями?

— Я вновь хотела предложить тебе мирно извлечь моего друга из себя, и я бы ушла, но смотрю ты вообще с катушек слетел, я не успела дать команду, а ты сжег все деревни, оставил тысячи людей без крова. Неужели подобные решения даются так легко?

— Какого ты вообще обо мне мнения? Она хоть представляет с кем разговаривает?

Я жил и постоянно отбрасывал мысли о том, что хочу умереть, я формировался жестоким и беспощадным ко всему что со временем становится слабым и старым. Я похоронил в себе всё людское и сейчас я даже не человек! Я подавил все эмоции, которые только были!

Она сильно разочаровала меня в эти секунды, я считал, что как истинное существо она будет похожа на меня, иметь те же взгляды, принципы, что она будет достойным оппонентом, тем с кем не стыдно разбить кулаки в кровь, тем от кого не больно получить ножом под ребра…

Теперь я стал презирать её даже за допущенье мысли о том, как бы снизить количество ущерба. Уничтожу! Сожру! Сотру в порошок! Я покажу тебе что такое война!

Зверолюдка смотрела на юношу и его новый взгляд ей сильно не нравился. Что с ним такое? Что за аура такая гнетущая? В прошлый год он был другим, более домашним что-ли? Может дело в том, что лисички нет рядом?

— Как тебя зовут? Спросил он, чем испугал меня…

— Создатели окрестили меня именем Злата.

— Очень хорошо. Скажу так Злата, я залью кровью всё что тебе дорого, всё что ты так долго облагораживала. Выплюнул он, развернулся и ушел… Может стоит убить его? Но мой дорогой внутри… Взять в заложники? Но тогда он не выпустит и погубит его…

— Ладно… Буду придерживаться плана. Если бы зверолюдка знала, что ждет её в будущем, она бы обдумала решение еще девять раз.

Послесловие автора

Привет, я знаю что некоторые авторы оставляют какие-то слова после написанной книги, я решил повторить эту практику. Позвольте расскажу немного о себе, вдруг кому-то станет интересно, что за фрукт любит играться на контрастах в тексте.

Первая моя прочитанная книга была в 18 лет, я тогда только-только обучался на слесаря и умирал со скуки. В 19 я уже начал баловаться творчеством и даже кое что получалось, но к великому сожалению к 20 годам мне пришлось заморозить все увлечения. Пара семейных трагедий, заболеваний и несчастий вынудили меня взять на иждивение семью и выйти работать на три работы, но вы не подумайте — я не скулю и не жалуюсь, по натуре я маскулинное чудище и мне всё по плечу)

В графике 7−0 по 16 часов в сутки я проработал вплоть до 2024 года. Я решил большинство проблем, закрыл долги, вылечил родственников, и понял что пора снова учиться жить самому. Я оставил себе одну работу, ныне я нефтяник, и за январский отпуск вернулся в творчество с новой силой, результат моего труда вы прочли полностью, раз добрались аж до сюда.

2024 год начался для меня сильно резко. Я немного ослабил петлю на шее и ремень на брюках, занялся спортом и здоровьем, чтобы исправить жесткий режим последних лет. Не поверите, но за столь короткий промежуток я даже умудрился влюбиться в девушку как последний олень) Она была чудесная и проживала в другом городе, я слетал туда, но ничего не получилось, и я освободился от гипноза.

Сейчас мне 24 года. Недавно мой город уничтожило паводком, в мае меня ожидает переезд в другой город и другая работа, но я постараюсь не сильно затягивать со вторым томом. Обещаю тем кому симпатична моя деятельность, впредь я не брошу книги, они единственное что придают мне хоть немножко значимости.

Настроение и самочувствие очень бодрое) Чувствую себя прекрасно!

Спасибо тем кто оставлял комментарии, поддерживал меня, их силу осознаешь только тогда, когда сам пишешь книги и судорожно обновляешь страницу в надежде увидеть отклик! Мой дискорд — berosin Я открыт для общения. Всем добра)

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Сколько горя нужно для счастья?

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Послесловие автора

Nota bene