Невинная для миллиардера (СИ) [Татьяна Романская] (fb2) читать онлайн

Невинная для миллиардера

Глава 1

Кира

Я слышала много пикантных подробностей о мужчине, за которого выхожу замуж, и все же я совсем его не знала.

Мой жених был для меня незнакомцем.

Максим Ольховский — красивый, избалованный и безумно богатый, и я только что позволила ему превратить мою жизнь в ад.

Я украдкой взглянула на него. В черном костюме он выглядел очень внушительно. Он был высок, широкоплеч и держался высокомерно и гордо.

Наши взгляды встретились. Глаза у него были поразительного цвета грозовых облаков и не выражали абсолютно никаких эмоций.

У меня было не так много времени, чтобы узнать его, но мне было совершенно очевидно, что он был человеком холодным, расчетливым и жестоким. Он был не заинтересован в происходящем до такой степени, что ему было банально скучно.

А мне просто хотелось, чтобы мои губы и руки перестали дрожать, как осиновый лист.

Я первая отвела взгляд.

«Это того стоит», — твердо сказала я себе. Это то, чего я хочу. Меня ждет богатство, о котором я даже не мечтала.

Я повторяла эти слова как мантру на протяжении всей церемонии. Я представляла, что подумали бы люди, если бы узнали правду об этом браке. Они были бы потрясены. И это нормально.

Я была молодой, современной, независимой девушкой и совершила немыслимое.

Я продала свою девственность избалованному богатому парню.

И да, я делала все это ради денег.

Давайте будем честны. Деньги — это не мелочь. Деньги — это комфорт, стабильность и безопасность.

Количество денег, которое сулил мне этот брак, было просто неимоверным. Я понимала: если продержусь достаточно долго — то получу ключи к империи.

Я была погружена в свои мысли, но продолжала следить за ходом церемонии.

— Да, — это слово слетело с моих губ без колебаний. У меня даже дыхание не перехватило. Вот что значит стальные нервы! Или, если быть честной, имитация стальных нервов, но какая разница?

Я работала моделью с четырнадцати лет и отлично научилась притворяться. Я могла позировать. Я могла улыбаться и плакать по команде. Я могла изобразить практически любую эмоцию.

Хотя мои руки не переставали дрожать, я не колебалась, мой голос был громким и уверенным, когда я решала свою судьбу.

— Да, согласен. — Это было сказано так лениво, что граничило с дерзостью.

Я снова украдкой взглянула на него. Он смотрел на меня. Его веки чуть прикрывали глаза цвета грозы. Пока я наблюдала за ним, скука на его лице сменилась воинственностью.

Я опять отвела взгляд.

Даже сейчас, когда наши судьбы были связаны воедино — пока смерть не разлучит нас, — я чувствовала, что мне тяжело смотреть в его глаза. Каждый мой взгляд на него сегодня был таким же неловким, как и все предыдущие, которые я украдкой бросала во время наших двух стерильных десятиминутных встреч.

У нас было несколько коротких встреч, прежде чем мы встретились на свадьбе перед гостями, и во время этих встреч я узнала много фактов об этом мужчине, и ни один из них меня не порадовал.

Сказать, что мой жених был недоволен этой свадьбой, было бы преуменьшением. Ему пришлось скрывать свое недовольство от гостей и от всего мира, но я сомневалась, что он когда-нибудь потрудится скрыть это от меня. Так или иначе, отец заставил его пойти на это.

Я не знала точно, какие рычаги давления использовались против него, но у меня было несколько предположений, и все они касались его потенциального наследства или его отсутствия.

Зная этот секрет, я не ждала, что он будет мне хоть сколько-нибудь приятным мужем, и уже смирилась с этим.

Я в свою очередь по брачному контракту должна была стать образцовой трофейной женой.

В брачном договоре вы можете встретить в тысячу раз больше странных пунктов, чем в любом другом документе. Ах, брак! Какой замечательный институт!.. Ирония заключается в том, что его юристы включили в наш брачный контракт обязательное шестимесячное обучение для меня.

Да, вы не ослышались. Обучение.

Я была специально переделана для этого человека. Ухоженная, вышколенная и проинструктированная, как солдат. Я хорошо понимала, чего мне ожидать и как я должна действовать.

Мои обязанности были следующими:

1. Поддерживать безупречный внешний вид, идеально выглядеть в любое время (мне не разрешалось пропускать занятия в тренажерном зале или уходовые процедуры без уважительной причины).

2. Иметь под рукой ораву из разных помощников (которых выбирает для меня мой будущий свекор) для обеспечения безопасности, контроля за этикетом и проведения разнообразных занятий. Проще говоря, эти люди должны были держать меня в узде и продолжать полировать меня до тех пор, пока я не засияю.

3. Уметь поддерживать умные разговоры с его друзьями и деловыми партнерами. Я стала хорошо разбираться в светских тонкостях и деловых переговорах. Я свободно говорила на трех языках и должна была использовать этот навык всякий раз, когда это было необходимо.

4. Посещать любые мероприятия: концерты, балы, вечеринки, званые вечера — все, чего муж от меня требовал. Что хорошего в трофейной жене, если ты не можешь ею похвастаться?

5. Раздвигать ноги и/или сосать член моего мужа всякий раз, когда ему нужно было разрядиться. Мне сказали, что это может происходить несколько раз в день, когда он дома или когда я путешествую с ним.

Мне было велено (довольно жестко) не спрашивать и не строить догадок о том, куда он засовывает этот член, когда меня нет рядом.

В игре «Деньги за красавицу» были свои правила. В деньгах заключается власть, но красавица должна была следовать правилам и делать, что ей велено.

Меня проверили всеми мыслимыми способами. Тесты на IQ и личностные качества. Медицинские осмотры. Психологическая оценка за психологической оценкой.

За последние шесть месяцев я превратилась в идеальное сочетание скромности, образованности, элегантности и уверенности. Целомудренная, но изысканная.

Из меня сделали опытную девственницу, и с сегодняшнего дня я существовала для удовольствия моего мужа.

Я была вырвана из своих размышлений, когда нас объявили мужем и женой.

Я повернулась, чтобы поцеловать своего жениха. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Он был очень высоким. Он наклонился ко мне, уголок его рта чуть-чуть приподнялся. Его губы выглядели мягкими и сочными, но взгляд оставался жестким.

Я запрокинула голову, чтобы скрепить сделку своим самым первым в жизни поцелуем.

Это был краткий миг, едва заметное касание губ, но оно ознаменовало начало моей новой жизни.

Теперь я принадлежала ему.

Я принадлежала Максиму Ольховскому.

Я принадлежала ему, но он не любил меня.

Он никогда меня не полюбит.

Я моргнула, открывая глаза и ловя его безразличный взгляд, но он больше не смотрел на меня. Его взгляд был прикован к ликующей толпе. Ради них он улыбался. Они все принадлежали ему. Никто не пришел поддержать меня. Всех, кого я знала раньше, я оставила в прошлом, в стороне от этого события.

Он протянул мне руку, и я покорно пожала ее, одарив своей натренированной скромной улыбкой толпу из его друзей, членов семьи и деловых партнеров. Он уверенно начал выходить из зала. Мне пришлось повозиться со своим замысловатым шлейфом, чтобы не отстать от него. К тому же я была на тонких шпильках.

Начались бесконечные фотосессии. Но это была одна из самых приятных частей долгого дня. Как раз то, чем я занималась в течение многих лет. Позирование. Сегодня я продавала журналистам идеальный день свадьбы симпатичного богатого парня и его невинной восемнадцатилетней невесты.

Это мало чем отличалось от рабочего дня, за исключением моих дрожащих рук и того, что должно было произойти после.

Все будет проще, если относиться к происходящему как к работе. Фальшивые улыбки, постановочные прикосновения, срежиссированные объятия и фальшивый смех.

Сегодняшний день идеален для свадьбы: теплый, ясный, солнечный. Если бы это происходило с кем-то другим, с кем-то, кто не жил во лжи, я бы нашла это очаровательным.

Я устроила большое представление, притворившись, что близка с родителями мужа, это было запланировано. Мы договорились обо всем заранее. На самом деле спектакль написал его отец. И свекор, и свекровь очень убедительно играли в нем. Они привыкли надевать маску на публике, привыкли изображать счастье перед камерами. У них был многолетний опыт.

Матери Максима, Диане Ольховской, было немногим за пятьдесят, но никто бы никогда об этом не догадался. Косметология и хорошие гены не позволяли ей состариться. Она была темноволосой и сероглазой, как и ее сын. У нее было красивое лицо и такая теплая улыбка, что я почти поверила в ее искренность.

Раньше она тоже была моделью и даже немного снималась в кино, так она и познакомилась со своим будущим мужем. Его ухаживания были грандиозными, и многие считали их отношения сказкой.

Отец Максима, Павел Ольховский, был единственным сыном крупного фарцовщика. Максим, к слову, был очень похож на своего отца. Павел был высоким, строгим, серьезным, пугающим, но довольно красивым. У него были черные волосы, карие глаза и смуглое лицо. Я не думала, что нравлюсь ему, но я бы не вышла замуж за его сына, если бы он этого не одобрил. Мои наставники сказали мне, что он был довольно консервативным и придерживался традиций, и тот факт, что я была девственницей, во многом способствовал получению его одобрения.

Следующим этапом было приветствие всех гостей. Это было невероятно занудно и больше походило на испытание, чем на развлечение в день свадьбы, но я все равно выглядела счастливой и запомнила все нужные имена.

Но это было не так утомительно, как я ожидала, наверно, потому, что я впервые попробовала шампанское.

— Пей, — тихо сказал мне мой муж. — Тебе это понадобится.

Мои наставники приказали употреблять как можно меньше алкоголя и никогда не перебарщивать, но именно мой муж вручил мне бокал с шампанским, а его пожелания всегда отменяли все их инструкции, так что в итоге я выпила больше, чем, возможно, было разумно.

— Как тебе шампанское? — спросил меня мой муж. Его холодные глаза наблюдали за мной, пока я делала первый глоток.

Я сказала ему, что мне понравилось, вроде бы, это уместный ответ.

— Ты раньше пила шампанское? — спросил он, и его взгляд стал более пристальным.

— Нет.

— Ты вообще пробовала какой-нибудь алкоголь?

— Нет.

Он был явно раздражен.

— Значит, привыкай. На большинстве мероприятий тебе придется выпивать, поэтому ты должна привыкнуть к его вкусу.

— Со скольких лет в Испании можно пить алкоголь? — спросила я. Мы праздновали свадьбу в поместье его семьи на берегу Средиземного моря, но жить собирались в Москве.

Его взгляд, устремленный на меня, был полон презрения.

— Какая разница? Никто тут не попросит твой паспорт.

— Прошу прощения, — сказала я и допила свой бокал.

Из раздраженного он превратился в чопорного и почти сердитого.

— Медленнее. Не подавись.

Несмотря на это не слишком обнадеживающее общение, он почти сразу же принес мне еще один бокал и велел выпить его.

Я не знала, кто организовывал нашу свадьбу, но это явно был кто-то с очень хорошим вкусом. Церемония бракосочетания была прекрасной, как и последовавший за ней банкет. Темой торжества были белые цветы всех видов, они украшали великолепные хрустальные люстры, столы и даже стены. Должно быть, это стоило целое состояние. Кто-то хотел, чтобы наша свадьба произвела фурор.

Я поделилась с мужем своими соображениями.

— Вообще-то это ты работала с организатором свадьбы, — сказал он коротко, понизив голос. — Ты планировала ее в течение шести месяцев. Это все твоих рук дело. У тебя безупречный вкус.

Невозможно было не уловить едкого сарказма в его словах.

— Конечно. Точно. Спасибо, — сказала я, продолжая спектакль. В конце концов, именно такой должна была стать моя жизнь.

Одна большая, красивая, тщательно продуманная ложь.

Праздничный ужин состоял из семи блюд, и я взяла за правило пробовать по несколько маленьких кусочков от каждого блюда. Я была уверена, что еда была великолепной. Конечно, так и было, однако я совершенно не почувствовала ее вкуса, в отличии от шампанского, которое с каждым глотком становилось все более и более приятным.

Мой муж протянул мне еще один бокал после того, как я осушила второй.

В голове у меня уже было немного мутновато, но в приятном смысле, как будто день внезапно стал светлее.

— Тебе нравится танцевать? — спросил мой муж.

Я взглянула на него. Он не смотрел на меня, его взгляд был устремлен вперед.

Вместо того чтобы ответить на вопрос, я перечислила все танцы, которым меня обучили. Список был обширным. Я была хорошо воспитанной невестой и не стала бы позориться на танцполе.

Он вздохнул, опустошив еще один бокал темно-янтарной жидкости, которую пил с тех пор, как мы сели за стол. Пустой бокал сразу же заменили на новый. Я не знала, что он пил, и не спрашивала.

«Не задавайте ему вопросов и никоим образом не допытывайтесь, что бы ни случилось». Это правило четко отпечаталось в моем мозгу.

— Я расцениваю это как «нет», — наконец заметил он, и в его глубоком голосе прозвучало что-то, чему я не могла дать название. — тебе не хочется танцевать, и ты готова пойти спать?

Он посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, как что-то пронзило меня.

Я не могла отвести от него глаз.

— Как тебе будет угодно.

Внезапно он ткнул в меня своим бокалом.

Я покачала головой, принимая бокал, потому что, похоже, это было именно то, чего он хотел.

— Это виски. Давай. Попробуй.

Я сделала глоток и чуть не подавилась обжигающей жидкостью.

Один уголок его рта приподнялся. Я позабавила его.

— Видимо ты не любитель виски, — заметил он. — Этот алкоголь не для всех. Еще шампанского?

— Да, пожалуйста, — мгновенно согласилась я. Мне следовало бы побеспокоиться о чрезмерном количестве алкоголя, но я была готова сделать все, что угодно, чтобы облегчить этот день.

Он тяжело вздохнул.

— Ну, если ты не умираешь от желания пораньше лечь спать, мы можем с тобой просто потанцевать.

Он встал, протягивая мне руку. Я позволила ему вытащить меня в центр зала и заключить в объятия.

В животе у меня стало тепло от шампанского и его близости. Мне было приятно быть рядом с ним, чувствовать его руки на моей талии и прижимать свои к его широким твердым плечам.

Дрожь в моих руках и губах ослабла. Спасибо алкоголю!

Его рот был рядом с моим ухом, его голос — о, этот голос! — был глубоким рокотом, который резонировал во всем моем теле, когда он заговорил.

— Улыбнись. Наши фотографии, скорее всего, попадут во все СМИ.

Я повиновалась, пробегая глазами по его загорелой шее, мужественному, привлекательно заросшему щетиной подбородку, губам. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Я с удовольствием отметила, что он был очень высоким.

Мне даже не нужно было притворяться, что я теряюсь в его грозовых серых глазах. Он тоже был сосредоточен на мне... и внезапно стал выглядеть по-другому. Голодным...

Все мое тело горело. Мои колени немного ослабли, но его руки держали меня так надежно, что это даже не замедлило нашего движения.

Я позволила ему руководить танцем, легко следуя за его движениями. Слишком легко. Его сила и требовательность отдавали приказы моему телу. Он явно был сыном своего отца: мужчина, созданный для того, чтобы командовать, — и я была уверена, что мое тело было для него ничтожным завоеванием.

Возможно, наша семейная жизнь будет не такой уж и ужасной, как я думала несколько часов назад. Мы хорошо ладили друг с другом. Естественно, это был фиктивный брак, но, по крайней мере, нам не пришлось бы имитировать химию.

— Как ты хочешь, чтобы я к тебе обращалась? — спросила я. Я слышала, что семья и друзья в течение всего дня называли его Максом, и знала, что ему очень нравилась краткая форма его имени.

Ему потребовалось много времени, чтобы ответить, и пока я ждала, когда он заговорит, я поняла, что мой вопрос каким-то образом разрушил момент, каким бы он ни был.

— Максим, — сказал он, упрямо сжав челюсти.

Несмотря на обещание нескольких танцев, Максим оставил меня своим братьям сразу после первого.

Единственной проблемой в жизни моего жениха было то, что у него было двое братьев. Соответственно слишком много наследников огромного состояния его семьи. У маленького богатого мальчика Максима были конкуренты, и ему приходилось усиленно плясать под дудку своего отца-миллиардера, если он хотел получить кусок этого денежного пирога.

На свадьбе присутствовали двое братьев моего мужа, и я танцевала с каждым из них.

Оба брата оказались гораздо приятнее, чем мой муж.

Какая незадача!

Глава 2

Кира

Прошел целый час, прежде чем братья Максима натанцевались. Я вернулась за стол к мужу и откинулась на спинку своего стула. Он многозначительно посмотрел на меня, не сказав ни слова.

Я выпила еще один бокал шампанского. Максим опустошил еще один бокал виски, затем повернулся и заговорил с официантом, его голос был таким тихим, что я не могла разобрать слов.

Официант быстро вернулся с двумя крошечными бокалами, наполненными темной жидкостью.

Мой муж протянул мне один.

— Это портвейн. Пей до дна, — сказал он, затем прикончил свой бокал, не сводя с меня немигающих глаз.

Я покраснела и отвела взгляд.

С дрожащим вздохом я сделала глоток портвейна и чуть не подавилась. Он был крепким и горьким, и я почувствовала эффект уже через несколько мгновений после того, как допила свой крошечный бокал.

— Портвейн не очень хорошо сочетается с шампанским, — заметил он. — Тебе придется попробовать его еще раз, когда ты научишься правильно пить.

Я не знала, что на это сказать, поэтому просто кивнула. Если употребление портвейна было частью нашего контракта, то, само собой разумеется, я должна буду сделать это. Надвигалось нечто более ужасное, чем горький напиток. Я смирилась и была готова справиться со всем, что мне пришлось бы сделать.

Я работала без остановки в течение многих лет. Из-за дороговизны жизни в Москве в сочетании с моей несчастной долей, я могла просто держаться на плаву, но ничего более.

После сегодняшнего дня все должно было измениться. Я обменяла свое тело на богатство, превосходящее мои самые смелые мечты.

Это не очень большая цена за жизнь, полную удовольствия, сказала я себе в очередной раз.

Богатые люди всего мира делали то, что им нравилось. Деньги заставляли мир вращаться вокруг них и решали все их проблемы, в то время как простые люди просто брали то, что давала им жизнь, в том числе и постоянные удары. Я знала это не понаслышке.

У меня появился шанс перебраться в первый, и я ухватилась за него обеими руками.

Да, я продала себя. Да, это был мой выбор. Цена: моя свобода. Плюсы: я только что превратилась из простой крестьянки в элиту общества.

Я подлетела так высоко, что стала недоступной. Для всех, кроме моего мужа. Он мог прикасаться ко мне так, как ему заблагорассудится.

— Что за цирк, да? — внезапно сказал Максим.

— Прошу прощения? — спросила я, оглядываясь по сторонам в поисках того, о чем он мог говорить.

— Все это. — Он обвел зал рукой, в которой был зажат бокал. Я поняла, что он, как и я, был пьян. — Мой отец думает, что, если я проведу с тобой хотя бы немного времени, ты понравишься мне, и тогда весь этот беспредел будет оправдан. Он думает, что наши отношения наладятся. — Его слова были резкими, а взгляд, устремленный прямо на меня, был презрительным. — Он бредит. Как будто меня когда-нибудь могла привлечь охотница за чужими деньгами. Я буду с тобой предельно откровенным. Я никогда не примирюсь с этим браком. Я никогда не буду заботиться о тебе. Я буду играть роль мужа, когда придется, но никогда не забывай, что в отличие от тебя я не выбирал этот брак.

Я почувствовала, как во мне закипает гнев, но ничего не ответила. Это было трудно сделать, но, если и было что-то, к чему мне нужно было привыкнуть в этой ситуации, так это держать язык за зубами.

«Сиди, молчи, улыбайся», — сказала я себе.

Мой муж, казалось, закончил свою тираду. Мы устремили взгляды в тарелки, как вдруг тяжелые руки опустились нам обоим на плечи.

— Вам нужно подышать свежим воздухом, — раздался сзади голос моего свекра. — Сынок, выведи свою молодую жену на прогулку.

Мы оба поднялись, как марионетки на ниточках.

— Конечно — коротко ответил Максим.

Он взял меня за руку и вывел из зала.

— Фотографы, конечно же, пойдут за нами, чтобы запечатлеть нас в “интимной” обстановке среди деревьев, — пробормотал он, ухмыльнувшись, но только после того, как мы вышли за пределы слышимости его отца.

Я взглянула на него.

Слова его отца, конечно, были приказом, а не предложением, и мне стало интересно, что творится в голове у моего мужа. Последние шесть месяцев я только и делала, что изучала его привычки и предпочтения, но мне было непонятно, какие рычаги воздействия имел на него его родитель и как он заставил его согласиться на брак, который так явно его не устраивал. Именно тогда меня осенило, что я вышла замуж за абсолютно незнакомого человека.

На улице было очень красиво, небо было усыпано звездами. Я заставила себя забыть о своем нервном дне и насладиться этим зрелищем.

Максим внезапно остановился, его рука легла на мой локоть, удерживая меня рядом с собой. Он вдруг развернул меня, пока мы не оказались лицом друг к другу.

Стоять так близко к нему было странно. Его близость оказывала сильное воздействие на мое тело. Это не было очень уж приятно, но и не было неприятно. Это возбуждало? Его мощное тело излучало жар и напряженность, которые я чувствовала даже через одежду. Я никогда не испытывала ничего подобного. Его руки крепко держали меня за бедра, их контур отпечатался на мне.

— Давай покончим с этим, — протянул он, наклоняя и опуская голову.

Я подняла лицо, и он прижался своим ртом к моему.

Я была потрясена тем, какими мягкими были его губы.

Потребовалась секунда, чтобы осознать то, что произошло — это было удивительно. Мне нравился его вкус, нравилось ощущать его рядом. Я хотела большего.

Я даже не осознавала, что двигаюсь, мои руки зарылись в его шелковистые черные волосы, прижимая его к себе, в то время как его язык нежно ласкал мой язык.

Одна его рука оставалась на моем бедре, прижимая меня ближе, а другой рукой он гладил вверх и вниз мою спину, лаская меня, как кошку.

Я услышала тихий стон и какой-то отдаленной частью своего мозга осознала, что этот звук издала я.

Его рот не останавливался, впиваясь в мой, пока он неумолимо притягивал мое тело ближе к своему, наконец мы прижались друг к другу. Я почувствовала, как его твердость впивается в меня, и это заставило меня напрячься и отпрянуть.

Низкий рокот завибрировал в его груди за мгновение до того, как он оторвал свой рот.

Я никак не могла отдышаться.

Он выругался себе под нос, запрокинув голову и устремив взгляд в небо. Я не знала, что делать и говорить, поэтому просто молча стояла на месте, переводя дыхание. В конце концов он заговорил.

— Пошли. Мне нужно еще выпить.

Я бы тоже не отказалась.

— Ты можешь отправляться в спальню, — сказал он, когда мы сидели за нашим столом. Это было некоторое время спустя, но мои мысли все еще возвращались к тому поцелую. Я все еще чувствовала то странное ощущение, а мои губы покалывало. — Я скоро присоединюсь к тебе.

Мое сердце хотело выскочить из груди, но я хорошо это скрывала.

Вдруг из ниоткуда появилась женщина, которую я боялась больше всего на свете. Я посмотрела на Агату с обманчиво доброжелательным выражением лица. Мое лицо прекрасно умело лгать.

Я не видела эту женщину с тех пор, как она пришла проконтролировать мои сборы на свадьбу. Было приятно провести несколько часов, не видя ее стервозного лица. Я изо всех сил старалась забыть о ее существовании. Она была моей наставницей, и ей не нравилась эта обязанность так же сильно, как и мне — ее присутствие.

— Конечно, — любезно сказала я мужу, вставая.

На нетвердых ногах я последовала за Агатой в спальню.

На большой кровати лежало нижнее белье. Оно было сделано из тонкого белого кружева, которое, похоже, не могло прикрыть ничего существенного.

Идеальный наряд для первой брачной ночи для купленной девственницы.

— Надень это, — резко приказала Агата. — Не заставляй его ждать.

Я повернулась к ней лицом. Она была миниатюрной, худощавой женщиной с вьющимися русыми волосами, которые она постоянно зачесывала назад в строгий пучок. Черты ее лица были резкими, кожа — бледной. Глаза были большие, темные и злые.

— Хорошо. Ты можешь идти, — мягко сказала я ей. — Я дальше справлюсь сама.

Она наградила меня испепеляющим взглядом.

— Ты думаешь, брак что-то изменил? Ты думаешь, когда он трахнет тебя, у тебя будет больше власти? Ты его совсем не знаешь. Ты ему наскучишь за одну ночь. Ты симпатичное ничтожество, о котором он забудет, как только ты скроешься из его поля зрения. Ты для него — собственность, вещь, трофей. Ты в этой семье всегда будешь таким же обслуживающим персоналом, как и я. На самом деле ты скорее расходный материал. Я выше тебя по званию. Никогда не забывай об этом.

Я знала, что она не ошибалась. Я прекрасно это понимала, однако это совсем не значит, что этой женщине было позволено так со мной разговаривать. Я поклялась завоевать расположение своего мужа, чтобы добиться ее увольнения.

— Ты хочешь читать мне нотации или хочешь, чтобы я приготовилась к встрече с мужем? Я не буду переодеваться, пока ты не уйдешь.

Это был долгий день, и я была не в настроении выслушивать ее гневные тирады.

Она бросила на меня последний убийственный взгляд и ушла.

Я знала, что позже расплачусь за эту дерзость. Агата умела сводить счеты с обидчиками.

Глава 3

Кира

Мне неоднократно говорили, что мой новый муж хорош в постели. Во время моего обучения это повторялось так часто и с таким благоговением и пиететом, что я ни в коем случае не сомневалась в нем.

Однако, даже несмотря на всю эту уверенность, я слишком нервничала из-за того, что наша первая брачная ночь может пойти не по плану.

Максим вошел в темную комнату и, не говоря ни слова, начал раздеваться. В руке он держал стакан.

Я надела красивое нижнее белье, которое было приготовлено для меня, и забралась в постель, под одеяло, надеясь, что он не включит свет. Мне хотелось скрыть от него беспокойное выражение моего лица.

Мое желание исполнилось лишь наполовину. Он включил свет в ванной комнате, а не в самой спальне. Все равно это было слишком. Я могла разглядеть его лицо в тусклом свете, а это означало, что он мог видеть и мое.

Однако нужно отдать должное его милосердию. Он едва удостоил меня взглядом.

Он разделся быстрыми, сердитыми движениями. Я устремила взгляд на балдахин над кроватью. Он откинул одеяло и надолго замолчал, не произнося ни слова. Я чувствовала его взгляд на своем теле.

Я дрожала и знала, что он должен был это увидеть. Мои пальцы и губы всегда дрожали, когда я волновалась. Я закусила губу и сжала кулаки.

— Мы обязаны сделать это, — холодно сказал он.

— Думаю, да, — ответила я, вложив в слова все спокойствие, на какое была способна. — Они, вероятно, узнают, если мы этого не сделаем.

Я украдкой взглянула на его лицо. Его окруженные густыми ресницами грозовые глаза враждебно сверкнули.

— Конечно, узнают, — протянул он. — Они тебе не сказали? Они планируют проверить простыни утром, и, если этого будет недостаточно, они пришлют врача, чтобы убедиться, что я как следует тебя трахнул.

Я этого не знала. Они осмотрели меня заранее, чтобы убедиться, что платят миллионы не напрасно, но я не знала о последующем осмотре.

— Мне никогда раньше не приходилось трахаться по команде, — добавил он с горечью.

— Мне тоже, — ответила я.

— Об этом я уже и сам догадался. Я слышал, мой отец выложил кучу бабок за невесту-девственницу.

Я с трудом сглотнула, мое лицо покраснело. Это было еще более унизительно, чем я себе представляла.

Такая его антипатия была неожиданной. Мой голос был размеренным и спокойным, когда я ответила:

— Да, так и есть.

— Что ж, давай посмотрим, стоишь ли ты этих денег, — сказал он, и в его голосе появилось что-то неестественное, нанастоящее.

Я старалась дышать ровно и размеренно, но несколько рваных вздохов все-таки вырвалось наружу.

— Раздвинь ноги, — хрипло приказал он.

Довольно неловко, но я сделала это. Он выругался. Мои губы задрожали. Я сильнее впилась ногтями в ладони. То нижнее белье, которое мне приказали надеть, представляло собой замысловатое белое кружевное боди, у которого просто отсутствовала ткань в области промежности. Ему даже не пришлось бы раздевать меня, чтобы скрепить наш союз. Наверное, это было ужасно удобно.

— Да ладно, они даже это предусмотрели?

Его вопрос был, естественно, риторическим.

Со мной работала команда, которая превратила меня в идеальную фальшивую жену. И да, они все предусмотрели.

— Как видишь, — согласилась я.

Не говоря больше ни слова, он забрался на меня сверху, упершись локтями по обе стороны от меня, его бедра скользнули между моими бедрами.

Мои глаза остановились на его горле, когда он противопоставил свою твердость моей мягкости.

— Ты абсолютно уверена, что это то, чего ты хочешь? — спросил он резко. — Еще не поздно пойти на попятную. Ты все еще можешь уйти без единой царапины.

Я кивнула.

— Я хочу услышать, как ты это скажешь, — процедил он сквозь зубы, его горячее дыхание коснулось моего лица. — Скажи мне, что ты абсолютно уверена, что это именно то, чего ты хочешь.

— Я абсолютно уверена, что это именно то, чего я хочу, — ответила я, четко выговаривая каждый слог. Я гордилась тем, что мой голос почти не дрожал.

Я была такой сухой и напряженной, что ему пришлось плюнуть на руку и растереть слюну об меня. Он выглядел таким сердитым и надутым, когда делал это, что я закрыла глаза и больше не открывала их. Я до крови прикусила губу, когда он вошел в меня. Это было гораздо больнее, чем я себе представляла, — какая-то острая, необузданная боль пронзила все мое тело.

Он достиг барьера внутри меня, ударившись о него. Он не остановился, вовсе нет, наоборот: он с силой уперся в барьер, за который так дорого заплатил. Грубо выругавшись, он прорвался прямо сквозь него. Боль была резкой и внезапной, словно подлый укол глубоко внутри. Это было слишком тяжело вынести. Слишком твердый, слишком большой, слишком глубоко. Я была напряжена до предела. Я крепко зажмурила глаза, прикусив губу и пытаясь справиться со своим дискомфортом.

— Мать твою, — процедил он сквозь зубы. — Я не продержусь и минуты.

Затем он начал набирать темп, входя в меня с безжалостной точностью.

По крайней мере, он был прав. Он не продержался и минуты. Он выругался, когда кончил. Я открыла глаза, и наши испуганные, тревожные взгляды встретились.

Тогда я пожалела, что не смогла узнать его чуть лучше до свадьбы. Не то чтобы какая-то физическая боль заставила меня пожалеть обо всем этом, но мне просто хотелось, чтобы мы не были друг для друга настолько чужими людьми. Если бы мы хоть немного познакомились, возможно, я бы чувствовала себя более комфортно и попросила его — нет, не остановиться, конечно, — но, возможно, хотя бы притормозить.

Было унизительно даже думать об этом, но я надеялась, что сначала он каким-то образом соблазнит меня. Я ненавидела себя за то, что смотрела на это так эмоционально, но я никак не могла отогнать эту мысль.

Однако даже на пике дискомфорта мне и в голову не приходило просить о чем-то подобном. Это дополнительное унижение было бы для меня гораздо хуже, чем боль. Боль приходила и уходила. Стыд оставался надолго.

К моему огромному счастью, все произошло молниеносно. Примерно через тридцать секунд (я сосчитала) после того, как он вошел в меня и начал двигаться плотными, сильными толчками, он кончил, тяжело вдыхая и выдыхая, его дыхание достигало моего уха энергичными вздохами, которые быстро перешли в грубые ругательства.

Я не знала, были ли эти проклятия направлены на меня или на него самого. Однако ни то, ни другое не сулило ничего хорошего.

Он не стал задерживаться рядом со мной, сползая с меня так, как будто я обожгла его, или он боялся, что я заманю его в ловушку, если он будет колебаться. Я затаила дыхание от грубости этого быстрого рывка.

Я держала глаза закрытыми, но чувствовала, что он смотрит на меня — нависает надо мной и наблюдает.

Я не знаю, было ли это из-за выпитого алкоголя, враждебности, которую я чувствовала с его стороны, или из-за нервного дня, — но мне внезапно стало совсем плохо.

Мое тело полностью вышло из-под моего контроля.

Меня чуть не вырвало прямо там, на кровати.

Я из последних сил стащила свое обмякшее тело с матраса, проковыляла через комнату, пошатываясь, добралась до ванной комнаты и нырнула в нее.

Я даже не закрыла за собой дверь. Я смутно осознала, что переживаю самый унизительный момент в своей новой замужней жизни, когда желчь начала подступать к горлу.

Это было не то, за что он или его отец заплатили, но я не могла контролировать свое тело, когда меня начало рвать, — оно определенно хотело избавиться от всего содержимого желудка, и я не могла этому помешать.

Наверное, это была худшая брачная ночь в мире.

Я попыталась откинуть волосы с лица, чтобы не запачкать их, но быстро отказалась даже от этого. Все мои запасы энергии уходили на то, чтобы держаться прямо над унитазом.

Меня рвало до тех пор, пока в желудке не осталось совершенно ничего.

Когда рвота отступила, я схватила зубную щетку, намазала ее зубной пастой и начала чистить зубы.

Я пожала плечами и одной рукой высвободилась из своего кружевного наряда, разорвав его на куски, а затем направилась в душ.

Я включила горячую воду и встала под ее струи. Они обжигали мою кожу, но я почти не чувствовала этого.

Я продолжала чистить зубы, пока не избавилась от неприятного привкуса во рту, а затем занялась своими волосами. Я вымыла волосы шампунем три раза, прежде чем ощутила, что они стали достаточно чистыми.

Я никогда в жизни не была такой вымотанной и уставшей, но продолжала стоять под струями воды и мыть каждый сантиметр своего тела, снова и снова, еще и еще. Каждый раз я думала, что уж на этот раз точно почувствую себя чистой, но этого так и не произошло.

В конце концов, абсолютно обессилев, я просто села на плитку на полу. Прошло много времени, прежде чем я выключила воду и с трудом выбралась из душа.

Я завернула волосы в одно полотенце, а тело — в другое. Я отчаянно не хотела возвращаться в спальню, но мне нужно было поспать, а пол в ванной не очень подходил для этих целей.

Я с облегчением обнаружила, что дверь в ванную комнату была закрыта — значит, в какой-то момент он закрыл за мной дверь. Надеюсь, это было до того, как меня начало тошнить.

Я со страхом открыла дверь, не желая встречаться с ним взглядом, и испытала невыразимое облегчение, обнаружив, что он ушел. На дрожащих ногах я подошла к огромной кровати. Я вздрогнула, увидев кровь и другие пятна на простыне, на том месте, где мы лежали, но менять постельное белье у меня не было сил. Я завернулась во все одеяла, какие смогла найти, и свернулась калачиком на чистой стороне кровати.

Как только моя голова коснулась подушки, я провалилась в сон.

У меня не было романтических иллюзий, когда дело касалось моего мужа. Да, он был красив и богат, но он не был прекрасным принцем. Он никогда не полюбит меня. Он никогда не станет заботиться обо мне.

Я принадлежала ему. Я была его собственностью, куклой, от которой ожидают определенных действий. Я была уверена, что, если я каким-то образом покажу, что не стою денег, которые за меня отдали, меня без особых угрызений совести вышвырнут на улицу.

Тем не менее я была удивлена, когда проснулась совершенно одна после нашей первой брачной ночи.

Сначала я предположила, что он лег спать в другой комнате, но, как оказалось, он не просто покинул нашу спальню. Он уехал в другую страну, и я не видела его целый месяц после свадьбы.

Глава 4

Кира

Это оказался очень загруженный месяц, что было даже к лучшему. Когда я не была занята, мои мысли возвращались к нему и нашей неудачной брачной ночи. Я заново переживала в своей голове нашу близость, была буквально одержима каждым ее моментом.

Это был совершенно бесполезный ход мыслей. Пустая трата энергии. Он выполнил свой долг — быстро, плохо, — я унизила себя, и он ушел, не сказав ни слова.

Я ненавидела себя за то, что вообще думала о нем, потому что была уверена: он точно не думает обо мне.

Он ненавидел меня из принципа и очаровывал меня вопреки моей воле.

Поэтому я старалась быть деятельной и занимать голову другими мыслями. Это было не так уж трудно.

Через два дня после свадьбы я переехала в роскошную квартиру в центре Москвы и снова начала работать моделью.

Мне нравилась эта квартира. Мне нравилось, что она была моей.

Я — собственница. Мне нравится чувствовать, что то, чего я жажду, принадлежит мне. Я думаю, в какой-то степени это свойственно всем людям.

Мой шестимесячный перерыв для подготовки к браку, похоже, не нанес никакого вреда моей карьере.

Как раз наоборот!

Теперь за один день мне поступало больше предложений о сотрудничестве, чем за целый год до замужества. Моя громкая свадьба с красивым сыном крутого бизнесмена привлекла жадное внимание мира моды. Все хотели поработать с молодой женой великолепного богатого парня.

Однако одна вещь меня удивила. Оказалось, очень трудно привыкнуть к такому резкому переходу от бедной девочки к богатой женщине.

Я так долго мечтала о подобном успехе. Я надрывалась ради этого в течение нескольких лет, но достижение богатства — особенно способ, которым я смогла его достичь, — оказалось далеко не таким приятным, как я всегда себе представляла. Конечно, я получала некоторое удовлетворение от своего новообретенного успеха, но больше всего мне нравился тот факт, что это делало меня очень-очень занятой.

Жизнь — это прежде всего перспектива, и я изо всех сил старалась оценить свое новое положение, со всем энтузиазмом, на который было способно мое циничное юное сердце. Благодаря моему новому статусу работа моделью теперь сопровождалась чувством безопасности. Все мои экстравагантные расходы взял на себя мой отсутствующий муж, так что каждая заработанная мной копейка поступала на мой банковский счет, который и так был очень хорошо пополнен благодаря брачному контракту.

Я сказала себе, что это хорошо. Это как раз то, к чему я стремилась. Осознание этого во многом сняло стресс от работы, более того: ко мне стали относиться гораздо уважительнее, когда я стала Кирой Ольховской.

Я стала недоступной, недосягаемой высотой.

Однако, несмотря на все прелести новой жизни, переживания у меня все-таки оставались. Одним из них было то, что по документам у меня был муж, но я совсем не чувствовала себя замужней дамой. Даже на мероприятия, на которые меня приглашали как жену Максима Ольховского, я ходила без него.

Я также присутствовала на всех торжественных мероприятиях, оговоренных в нашем контракте, и мне даже нравилась эта часть договора, но я всегда приходила на них одна. Конечно, я привыкла быть одна. Я была полностью независимой с шестнадцати лет и с юного возраста заботилась о себе сама, но все равно было странно делать все в одиночку, будучи замужем.

Ну, если быть совсем точной, я никогда никуда не ходила одна. Меня всегда сопровождали двое мужчин — Евгений и Иван.

Иван был моим водителем. Это был невысокий худощавый лысый мужчина с аккуратной седой бородкой. Я никогда не спрашивала его о возрасте, но предполагала, что ему было хорошо за пятьдесят. Он был спокойным, но уж чересчур вежливым. У него была очень добрая улыбка.

Евгений был моим телохранителем. Он был похож на медведя: массивный, грузный, под два метра ростом. Я была далеко не маленького роста и почти всегда носила каблуки, и все равно он возвышался надо мной.

У Евгения была роскошная грива огненно-рыжих волос с проседью. Обычно он собирал их в хвост. Прическа идеально подходила к его бороде и усам. Если бы он был помоложе, я бы приняла его за хипстера или байкера.

Я знала, что Евгению сорок шесть, потому что он часто упоминал свой возраст — как правило, в те моменты, когда жаловался на различные недомогания.

Именно Евгений повсюду сопровождал меня. С ним было весело, так что я никогда не возражала. Он был непохож на сучку Агату.

Хотя Агата не исчезла из моей жизни полностью, она не сопровождала меня повсюду, как Евгений, но мне все равно приходилось смиряться с ее присутствием каждый день.

Прошел почти месяц со дня свадьбы. Я проснулась ровно в шесть утра. У меня зазвонил будильник, и через минуту я уже была на ногах и в душе.

Не дай бог, я нажму кнопку повтора, — Агата сразу обзовет меня ленивой.

Выйдя из душа, я накинула халат и по полу с подогревом прошлепала в свою роскошную гостиную. Я наслаждалась видом из окна на шумный, суетливый город, ожидая встречи со своей свитой.

Да, у меня была свита. Мой муж, конечно, отсутствовал, но я никогда не испытывала недостатка в общении. Евгений принес мне кофе, и я приняла его с благодарным «Спасибо».

Для удобства, а также для безопасности Евгения и Ивана поселили в квартире прямо по соседству со мной, однако, когда я была дома, их чаще можно было застать болтающимися в моей гостиной.

— Не за что, барыня. Доброе утро.

— Доброе утро, Евгений, — ответила я с улыбкой. Это прозвище мой телохранитель придумал в первый же день нашего знакомства, и оно никогда не переставало меня забавлять. Мне очень нравилось то, как мягко он произносил это слово, превращая его в ласковое обращение.

Мне нравился Евгений. Очень. Он делал общение с Агатой почти терпимым.

Вспомни солнце, вот и лучик... Как раз в этот момент в комнату ворвалась фурия Агата. Я отвернулась от окна, чтобы встретиться с еесуровым взглядом.

— Халат неприлично надевать в присутствии постороннего мужчины, — довольно резко высказалась она, окидывая меня злобным взглядом.

— Я стою в своей собственной гостиной, — холодно ответила я. — Я буду носить все, что мне захочется. Просто ознакомь меня с сегодняшним расписанием, пожалуйста.

Я прекрасно понимала, что Агата видит во мне всего лишь глупую восемнадцатилетнюю дурочку, выскочившую замуж из-за денег. Я совершила ошибку, доверившись ей с самого начала. Мне сказали, что ее работа, заключается в том, чтобы управлять мной, и что я должна ее слушаться. После свадьбы я изменила свою стратегию. Я перестала молча мириться с ее отвратительным отношением. У меня не было возможности уволить ее, но я не планировала спокойно сносить ее оскорбления.

До сих пор все мои попытки постоять за себя и высказать свое мнение не приводили к каким-либо печальным последствиям, и это было хорошо, потому что я не планировала останавливаться.

— Прежде чем мы перейдем к расписанию, — властно начала Агата, — надо обсудить предложения о сотрудничестве. Ты получила предложение от российского бренда одежды. Поздравляю. — Она произносила каждое слово с крайним презрением. — Это очень хорошо для имиджа. Они сказали мне, что тебе предстоит очень тяжелая съемка, которая будет уже на следующей неделе. Ты также получила предложение участвовать в рекламной кампании туалетной воды, но мы еще не согласовали даты съемок. Они планируют снимать рекламный ролик в Париже и хотят, чтобы ты провела там целую неделю. Я не думаю, что это хорошая идея.

Я не понимала, что случится, если я улечу на неделю, ведь мой муж точно не будет против. Ему вообще было все равно, где конкретно я нахожусь.

— Также в планах четыре модных показа, — продолжила Агата. — И уже начали поступать предложения на Неделю моды в Милане — это будет сложно организовать, но я все улажу. Что еще? А, да. Рекламная кампания нижнего белья, которую тебе предложили. Твой муж и представители бренда наконец-то пришли к соглашению. Ты можешь взяться за эту работу, но ему надо увидеть каждый предмет одежды до того, как ты его наденешь. Они договорились, что последнее слово будет за ним.

Иван, мой водитель, как раз в этот момент вошел в комнату, кивнул мне и сел, не вымолвив ни слова.

— Что касается сегодняшнего дня, — Агата продолжала рыться в своих записях, даже не удостоив Ивана взглядом, — в двенадцать у тебя обед с твоей свекровью и правлением Фонда Ольховских. Это часа на три. Дальше по плану фотосессия в четыре часа. Тебе придется поехать туда прямо с обеда. Затем тебе нужно будет вернуться домой и переодеться для сегодняшнего гала-концерта. Там будут присутствовать твои свекры. Постарайся не смущать их.

— И это все? — спросила я, хотя уже знала, что все свободное время будет посвящено либо возможности поесть, либо занятиям спортом.

— Поскольку до полудня у тебя ничего нет, я назначила тебе двухчасовую тренировку, начиная с шести сорока пяти. Я вижу, ты уже приняла душ, но тебе придется принять его снова, когда ты закончишь. Парикмахер и визажист будут здесь в девять тридцать, чтобы подготовить тебя к обеду.

Я просто кивнула. Я так и предполагала.

— Я не знаю, видела ли ты... довольно неприятные фотографии, которые журналисты опубликовали два дня назад. Те, на которых твоя... задница.

Я закатила глаза. Конечно, я их видела. Они застукали меня в разгар йоги, когда я делала позу собаки мордой вниз, и воспользовались этим в полной мере.

— Твой муж был довольно... взволнован этим, поэтому он предпочел бы, чтобы ты воздерживалась от выполнения этого специфического упражнения перед окнами фитнес-зала.

— Ты думаешь, это была моя идея? Родион говорит мне, как и где тренироваться, и я это делаю. Обсуди это с ним.

— Я полагаю, твой муж уже сделал это, но на случай, если он упустил какие-либо детали, тебе следует всегда вести себя более подобающим леди образом.

В том, что Агата передавала мне сообщения от моего мужа, не было ничего из ряда вон выходящего. Мы никогда не общались напрямую.

Это было почти смешно. У меня даже не было номера его телефона. Наши люди общались за нас.

— Ты хочешь, чтобы я занималась, как подобает леди? — спросила я резким тоном. — По-моему, ты суешь нос не в свое дело, Агата.

Она стала ярко-красной от гнева.

— Я не понимаю, — яростно выпалила она, — как он мог выбрать ту, у которой нет ни грамма приличия и чувства такта? Что он увидел такого, что заставило его выбрать такую безродную шлюху, как ты, я никогда не пойму.

К концу этой речи у нее чуть не пошла пена изо рта.

Ах. Вот она, настоящая Агата. Она изо всех сил старалась оставаться сдержанной, но внутри нее всегда сидела жестокая, завистливая дрянь, которая научила меня быть идеальной, бездушной невестой.

— Ты должна знать лучше, чем кто-либо другой, что я не шлюха, — спокойно сказала я ей. — Ты была в комнате, когда меня осматривали на наличие девственной плевы.

— Девственной плевы, которую ты продала, как обычная шлюха.

— Я сомневаюсь, что обычным шлюхам платят столько же, сколько мне, — сказала я ей невозмутимо, исключительно с целью разозлить ее еще больше. Она не собиралась сдаваться, и я тоже, так что я решила извлечь из этого разговора максимум пользы и высказать все, что у меня накопилось.

Я сделала прогоняющее движение рукой.

— А теперь уходи. Дорогой шлюхе хотелось бы немного уединения, пока она одевается.

— Как будто тебе не все равно, шлюха. — выпалила она в ответ, отходя.

Я закатила глаза, подходя к шкафу, чтобы достать форму для зала. На одной из полок лежала папка, и она была открыта на странице, на которой был изображен спортивный костюм розового цвета, который мой личный стилист выбрал для сегодняшней тренировки.

На самом деле слово «шкаф» было не совсем подходящим. Комната, в которой хранилась моя одежда, была в два раза больше моей последней квартиры.

Чтобы мне было проще ориентироваться в гардеробной, мой стилист напечатал номер рядом с каждым предметом одежды в папке, что помогало быстрее найти соответствующую вешалку.

Верх представлял собой крошечный бледно-розовый спортивный топик на бретельках с цифрой 67. Я подошла к отделу топов и сняла его с вешалки.

Я положила папку, скинула халат и натянула через голову короткий топик.

Когда он был застегнут, я надела трусики-стринги телесного цвета, затем облегающие эластичные лосины розового цвета с бордовыми линиями.

Образ был продуман до мелочей, даже мои кроссовки и носки подходили друг другу по цвету. Я подумала о том, чтобы пожаловаться, когда увидела, что в бордовых кроссовках для бега, которые мне подобрали, была скрытая танкетка (кто тренируется на каблуках?), но решила, что оно того не стоит. Если я и собиралась закатить истерику из-за чего-то, то это точно должны быть не кроссовки.

Поход в спортзал требовал минимальной подготовки, но я все равно заботилась о своем внешнем виде, относясь к занятиям как к еще одному виду фотосессии. Это была часть моей работы.

Я собрала свои густые светлые волосы в привычный небрежный пучок на макушке, затем занялась макияжем. Легкими движениями я нанесла немного тонального средства и румяна, чтобы придать лицу здоровое сияние.

Я только закончила наносить блеск для губ, когда услышала свое имя.

— Да? — откликнулась я.

— Готовы, барыня? — спросил Евгений таким громким голосом, что его было слышно по всей квартире.

— Всегда, — ответила я, хватая свою спортивную сумку и направляясь к двери.

Глава 5

Кира

Через несколько недель после церемонии я впервые увидела свадебные фотографии. Никто не потрудился мне их прислать, поэтому мне пришлось искать фотографии со своей собственной свадьбы в Интернете, как и всем остальным.

От них захватывало дух. Фотограф был талантлив, обстановка — великолепна, и мы были очень убедительны: красивый миллиардер, безумно влюбленный в свою молоденькую, только-только ставшую совершеннолетней невесту-модель.

Я уверена, что все люди, которые увидели эти прелестные фотографии, решили, что это был самый идеальный день в нашей с мужем жизни.

Вот мы скрепляем наш брак поцелуем. Это неловкое, обязательное касание губ на снимках выглядело гораздо лучше, чем в реальности. Вот наша романтическая прогулка по саду: солнце освещает наши улыбающиеся лица. Вот его мать с нежностью целует меня в щеку, а его отец обнимает меня за плечи, приветствуя невестку.

Вот фотография, на которой я прижимаюсь к четырем подружкам невесты, которых я знать не знаю. Они смеются так, словно это самый счастливый день в их жизни.

Еще один поцелуй среди белых цветов, уверяющий зрителей в искренности происходящего.

Так много безупречных снимков потрясающей великолепной лжи. Боже, как же они были убедительны. Я потратила часы, нет, даже дни, разглядывая их все.

Фотограф даже запечатлел момент, когда мой новоиспеченный муж с нежной улыбкой заставил меня впервые попробовать шампанское и портвейн. Ох, как очаровательно все это выглядело. Кадры нашего первого танца попали на первые полосы всевозможных изданий. Я выглядела раскрасневшейся и взволнованной, как будто не могла отвести от своего мужа обожающих глаз. Он выглядел так, словно хотел проглотить меня целиком. Фотограф даже запечатлел наш приватный поцелуй в саду под звездами. Эту фотографию я рассматривала дольше всех остальных.

Тот поцелуй остался со мной навсегда. Я думала о нем гораздо больше, чем хотела. От одной мысли о том поцелуе у меня защипало губы. Я даже забыла, что это была всего лишь фотосессия.

Какая дура.

Фотографы отлично справлялись со своей задачей. Глядя на это страстное объятие, даже я почувствовала, что начинаю задаваться вопросом, что мы чувствуем друг к другу, или, по крайней мере, что я чувствую к нему. Я отбросила эту глупую мысль. Это просто профессионализм фотографа, и ничего больше.

— Мы почти приехали, барыня! — крикнул Евгений с переднего сиденья автомобиля, прерывая мои размышления.

Машина остановилась, и Евгений вышел. Он открыл для меня дверцу и помог выйти из машины, взял мою спортивную сумку.

Мой личный тренер Родион ждал меня там и впустил прежде, чем Евгений или я смогли дотянуться до дверной ручки. Мы поприветствовали друг друга и приступили к работе.

Он поставил меня на беговую дорожку лицом к окнам. Я как будто выступала на сцене: свет всех софитов был направлен в мою сторону. Я уже начинала к этому привыкать. Опять же, я относилась ко всему этому как к работе модели. Благодаря такому настрою я могла не отвлекаться на переживания о том, что за мной постоянно наблюдают.

— Все дело в отношении, — сказала я самой себе.

Я ходила пешком и бегала по сорок пять минут в начале тренировки. Это была одна из самых приятных частей моего дня.

Общение с Евгением и даже Родионом заставляло эндорфины вырабатываться активнее.

Рядом с ними я могла на некоторое время забыть о том, что сделала настолько радикальный жизненный выбор. Я могла забыть, что променяла свою свободу на крепкую финансовую подушку. Я могла забыть, что почти месяц не разговаривала со своим нелюбимым мужем.

Мои кроссовки на танкетке оказались, кстати, на удивление удобными. Кто бы мог подумать?

— Агата сказала мне, что ты слишком сильно опухаешь, но я этого не вижу, — рассказывал мне Родион. — Но я отправил твоему шеф-повару несколько рецептов, которые должны помочь. Они невкусные, но, если мы хотим справиться с отеками, это того стоит.

Я старалась не скрипеть зубами. Агата добралась и до моего питания! Конечно, у меня не было никаких отеков, мой рацион уже и так составлял от силы тысячу калорий в день. Теперь еда будет еще и пресной. Отлично!

Однако я не стала с ним спорить. Агата делала все, чтобы вывести меня из себя. Она хотела, чтобы я закатила скандал, а я планировала лишить ее этого удовольствия.

Родион явно получил сообщение о том, что я занимаюсь непотребствами перед окнами, четко и ясно. После моей кардиотренировки он взял за правило отводить меня в другой зал, чтобы я выполняла все упражнения подальше от любопытных глаз.

Я закончила свою тренировку по плаванию в большом бассейне тренажерного зала. Я все еще не могла привыкнуть, что они освободили целое помещение только для моего пользования, но на самом деле я ценила это. Было что-то такое безмятежное в том, что я находилась совершенно одна в этом огромном бассейне. Это была самая спокойная часть моего дня. Я всегда затягивала плавание, как только могла.

Я снова приняла душ, затем поехала обратно в квартиру, где попала в руки команды стилистов.

Меня нарядили в легкое белое платье-рубашку, которое открывало большую часть моих ног. Несколько креативных вырезов на рукавах отдавали дань уважения тренду на открытые плечи. Коричневый кожаный пояс придавал платью структурированность, а туфли на шпильке телесного цвета сохраняли общий сдержанный классический стиль.

Я решила не застегивать три верхние пуговицы, чтобы было видно декольте, и оставила эту зону без украшений. На самом деле единственными украшениями, которые я носила, были пара тонких золотых сережек-колец и обручальное кольцо.

Алиса, мой визажист, придала моему лицу свежесть и сияние.

Римма, мой парикмахер, сделала из моих взъерошенных золотистых волос легкие волны.

Когда мои приготовления к обеду были закончены, я снова направилась к двери, заахватя Евгения с собой.

Обед был душевным, хотя и немного скучноватым. На самом деле с моей свекровью было приятно проводить время. Она оказалась дружелюбным, близким мне по духу человеком. Я всегда испытывала облегчение, когда узнавала, что она будет на каком-нибудь мероприятии.

Она была прекрасной женщиной, бывшей моделью и актрисой, которая и по сей день поддерживает себя в форме. Ее густые темные волосы были собраны сзади в пучок, который мог бы состарить другую женщину, но в ее случае только подчеркивал безупречную фигуру и бледно-серые глаза. Боже, какая она женственная и элегантная!

На ней было приталенное кремовое платье, из-за которого могло показаться, что мы согласовали наши наряды.

Насколько я знала, так оно и было.

Мы обнялись, поцеловали друг друга в щеки и на три часа сели притворяться, что едим. Чем мы занимались, пока делали вид, что едим? Планировали аукцион для Фонда Ольховских — благотворительной организации, которую моя свекровь сама основала двадцать пять лет назад. Это была многопрофильная благотворительная организация, но большая часть денег перечислялась на исследования рака.

После обеда я сразу же отправилась на фотосессию. Я несколько часов позировала в коричневых замшевых сапогах до бедер и кремовом кашемировом свитере, затем вернулась домой, подготовилась к торжественному мероприятию и снова отправилась в путь.

Занята, занята, снова занята — именно так выглядел мой распорядок дня. И это мне нравилось.

Я столкнулась с родителями моего мужа на торжественном приеме. Нас сфотографировали вместе, и я задалась вопросом, когда же журналисты начнут муссировать вопрос, что новая жена Максима Ольховского никогда не появляется на публике со своим мужем.

— Ты, как всегда, прекрасно выглядишь, — сказал мне мой свекор после того, как нас сфотографировали для какого-то журнала.

Он всегда выглядел таким суровым, что, даже когда говорил комплименты, это выходило холодно. Но мне показалось, что я почувствовала в нем перемену. Я не была уверена, выдавала ли я желаемое за действительное, но я чувствовала, что с каждой встречей он все больше привязывается ко мне.

— Вы мне льстите, — застенчиво сказала я ему.

— Вовсе нет, — заметил он в ответ, и его смуглое лицо стало немного темнее, когда он покраснел. — Я польщен тем, что сопровождаю двух самых очаровательных дам на этом балу.

Если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что начинаю нравиться своему свекру, но к сожалению, его любовь ко мне не была прописана в брачном контракте.

Глава 6

Кира

На следующий день я стояла за кулисами подиума. Подготовка была в самом разгаре. Пока мне наносили макияж и делали прическу, я еще раз открыла фальшивые свадебные фотографии, которые сохранила в телефоне. Неожиданно на экране высветилось сообщение.

Агата: Твой муж приглашает тебя поужинать сразу после показа. Быстро переодевайся. Не заставляй его ждать.

Какое-то время я просто смотрела на текст, пытаясь справиться со своим волнением.

Я даже не знала, что он в Москве. В последний раз, когда я видела его (на фотках в соцсетях, разумеется), он был в Лондоне.

Разве он не мог сам написать мне? У него вообще есть мой номер? Я написала Агате.

Я: Поняла. Он придет на показ?

Агата: Откуда я знаю? Будь готова.

Для меня подготовили два образа — оба в белом цвете, который преследовал меня после свадьбы. Я подозревала, что за этим стоят мой муж или его семья. Они хотели напомнить всему миру о том, что я была его блестящей трофейной невестой.

Я прошлась по подиуму, но у меня не хватило духу поискать его в толпе. Я знала, что это выбьет меня из колеи, да и какое это имело значение? Если он и был там, то только для вида.

После показа я оставила прическу и макияж как есть (зачем такой красоте пропадать?) и надела тонкое, как бумага, кремовое шелковое платье с коротким подолом и глубоким вырезом, который подчеркивал мое декольте и почти не оставлял простора воображению.

Судя по моему наряду, мой стилист знал о моих планах на ужин еще до того, как об этом стало известно мне.

Это было впечатляющее платье для впечатляющего вечера. Я задавалась вопросом, справится ли оно со своей задачей.

Я как раз надевала пару нежно-розовых босоножек от Джимми Чу с перьями, когда почувствовала, что энергетика в комнате изменилась.

Я знала, что стало причиной этого, я чувствовала эту энергию и раньше, но, вместо того чтобы искать глазами Максима, я украдкой взглянула на других моделей.

Было забавно наблюдать за ними: все они просто застыли на месте, как акулы, которые почуяли свежую кровь в воде. Мне было интересно, скольких из них трахнул мой муж. У него была репутация любителя одноразового секса с длинноногими моделями.

Наконец я посмотрела по сторонам. Мне не потребовалось много времени, чтобы найти его. Его крупное мужественное тело, казалось, заполняло собой всю комнату. Наши взгляды встретились. Мое сердце заколотилось в груди, а он улыбнулся, как будто был рад меня видеть. Это, мягко говоря, обезоруживало.

Я улыбнулась в ответ.

Он направился ко мне, и я призадумалась, не должна ли пойти ему навстречу. Я опешила, а он действовал слишком быстро, так что я решила остаться на месте. Это было все, на что я способна.

Со дня свадьбы я не видела ничего, кроме его фотографий. Я почти забыла, что вживую он выглядит намного лучше. В жизни он был даже более великолепным, чем в моих воспоминаниях. Он выглядел более изысканным, красивым и сексуальным, чем любая модель в этой комнате.

Он был одет в темный костюм-тройку и казался крупнее, чем я помнила. Даже в зале, полном высоких красавиц, его фигура привлекала всеобщее внимание. Его темные волосы были убраны с лица. Это подчеркивало его суровые идеальные черты, такие же великолепные, как у его мамы. И его глаза! Боже, его глаза! Бледно-серые, так чарующе оттеняющие его темно-оливковую кожу, что у меня подкосились колени.

У него что-то было в руке, но я едва успела заметить это, прежде чем он обнял меня свободной рукой за плечо.

— Ну, здравствуй, Кира Ольховская, — хрипло сказал он.

Я подняла на него глаза.

— Здравствуй, Максим Ольховский.

Как только я произнесла эти слова, он наклонился и прижался своими губами к моим. Я знала, что это был формальный поцелуй перед публикой.

Но я все равно купилась на это.

Одной рукой он обхватил мою талию, а его другая рука потянулась вверх, чтобы слегка обхватить мой затылок. Его губы были такими же мягкими, какими я их и помнила. Это продолжалось всего минуту, но я вцепилась в лацканы его пиджака и совершенно забыла, где мы находимся.

Он отстранился быстрее, чем я хотела, и выпрямился; его спокойные глаза изучали мое лицо. Он вообще не выглядел так, будто что-то замышлял.

Мне пришлось вернуть себе самообладание, заставить свой рот закрыться и моргнуть, чтобы вывести глаза из оцепенения. Это потребовало немалых усилий.

— Я вижу, у тебя все отлично получается, — сказал он совершенно серьезно. — Я тебе кое-что принес. — Он вложил мне в руки бархатную коробочку.

Я долго не отвечала, просто смотрела на подарок, очевидно, это была ювелирка.

— Что это? — спросила я.

— Презент для моей прекрасной жены. Открой его.

— Открыть его здесь? — спросила я и тут же пожалела об этих словах. Конечно, здесь.

— Да.

Его улыбка не коснулась глаз, но я была уверена, что этот момент будет отлично выглядеть на фотографиях. Он знал, что делал. Он вырос в красивой, богатой, знаменитой семье.

Я обратила свое внимание на подарок. Мне пришлось мысленно собраться с силами, чтобы дать правильную реакцию перед камерами.

— Это просто еще одно модельное задание, — сказала я себе, открывая коробочку. Просто восхищайся, как будто снимаешься в рекламе Тиффани.

Внутри лежали ослепительное колье, серьги и браслет, усыпанные бриллиантами и желтыми камнями.

Я узнала этот комплект. Он принадлежал его матери и стоил баснословных денег.

Это был не подарок, а ссуда. Я понимала это, потому что в нашем брачном контракте были довольно подробно описаны подобные вещи. Если — или когда — мы разведемся, я не смогу оставить себе ни одной драгоценности, независимо от того, насколько публично он мне ее подарит.

Я прокрутила все это в голове за считаные секунды, а затем выдала необходимую реакцию и моя свободная рука взлетела ко рту. Мои взволнованные глаза встретились с его, и я улыбнулась со всей фальшивой радостью, на какую была способна.

— О, Боже мой, Максим! Как красиво. Тебе не следовало…

— Конечно, я должен был это сделать, — сказал он с очаровательной улыбкой. — Сегодня у нас годовщина. Целый месяц мы с тобой муж и жена. Ты забыла?

Точно, я забыла. Так вот почему он пригласил меня на свидание? Должно быть, так оно и было, но я не могла себе представить, чтобы он прилетел в Москву только ради этого. Только не после месяца разлуки.

Я быстро оправилась от своего удивления.

— Конечно! — громко сказала я с энтузиазмом. — Как я могла забыть???

Он криво улыбнулся — только один уголок его рта приподнялся. Это выглядело не так идеально, как его обычная отточенная лживая улыбка.

Я поняла, что искренне позабавила его. Почему от этого у меня потеплело в груди от удовольствия?

— На каждую годовщину я собираюсь дарить тебе новые цацки, женушка.

— Ты балуешь меня, муженек!

— Все ради тебя.

Максим притянул меня ближе к себе, по-хозяйски обхватив рукой мою талию. Я улыбнулась так дружелюбно, как только смогла, каждой паре глаз, которые встретились с моими.

Меня быстро провели из-за кулис к машине. Иван сидел за рулем, Евгений выполнял обязанности охранника.

По дороге на ужин царило молчание. Это была неприятная тишина. Было неловко осознавать, что я не знала, как заговорить со своим мужем.

Он не прикоснулся ко мне с тех пор, как мы сели в машину. Почему я почувствовала острый укол разочарования по этому поводу? За этим чувством быстро последовало раздражение на саму себя.

Глупая девчонка.

— Когда ты прилетел в Москву? — спросила я его вежливым и безразличным тоном. Он даже не удостоил меня взглядом.

— Какая разница, — сказал он, и по его тону я поняла, что разговор окончен.

Евгений неуверенно оглянулся с переднего сиденья, чтобы дать понять, что он на моей стороне. Это была моя первая и последняя попытка завязать разговор в машине.

Мы подъехали в дорогущему ресторану в центре.

Максим отпустил моих водителя и телохранителя, когда мы вышли.

— Вы свободны.

— Но как насчет... — тихо заговорил Евгений, застигнутый врасплох. — Может, нам хотя бы подождать в машине?

Максим с угрозой посмотрел на него.

— Я думаю, мы как-нибудь справимся. Вы свободны.

— Ты ему определенно нравишься, — бесстрастно заметил мой муж, когда мы вошли внутрь. Он держал меня за руку. Мы шли бок о бок, и я украдкой бросала взгляды на его лицо.

Я пожала плечами, смущаясь от того, что его глаза пристально изучают меня.

— Мы вместе все время, и он очень ответственно относится к своей работе, так что мы дружим.

— Я предполагаю, это одна из черт твоего характера — обводить бедных придурков вокруг пальца. Надеюсь, ты понимаешь, что на меня не действуют твои чары?

Это задело меня настолько, что я не смогла скрыть судорожный вздох.

— Прекрасно понимаю, — выпалила я в ответ.

— Ну и хорошо.

Нас проводили к столу. Было еще рано, и в ресторане было достаточно тихо, поэтому мы могли негромко разговаривать друг с другом и все равно быть услышанными.

Мы сидели бок о бок, бедро к бедру.

Передо мной тут же поставили бокал белого вина.

Я поблагодарила официанта и сделала большой глоток холодной освежающей жидкости.

С нашей первой брачной ночи я немного привыкла ко вкусу алкоголя. Не скажу, что стала ценителем, но, по крайней мере, меня больше не тошнило от выпитого.

— Ты уже привыкла к вину? — спросил меня мой муж.

Я не смотрела на него, но в его голосе звучало удивление.

— Да. Я стараюсь выпивать ровно два бокала на тусовках, не больше. Кажется, это хорошо работает.

— Прекрасно.

Я наблюдала за его большой рукой, когда он поднес к губам стакан с виски со льдом.

— Как тебе Лондон? Ты закончил там все свои дела? — спросила я его, пытаясь поддержать разговор. Хотя мне было любопытно.

— Забудь обо мне, — холодно сказал он. — Расскажи лучше о себе. Как ты устроилась? Тебе нравится квартира?

— Конечно, — автоматически ответила я. — Она классная, спасибо, что спросил.

Что еще я могла сказать?

— У тебя есть все, что нужно? — спросил он.

— Да, спасибо, — ответила я.

— Если что-то не так, не стесняйся сообщить об этом Агате. Она позаботится о том, чтобы тебе было комфортно.

Я чуть не рассмеялась и чуть не закатила глаза.

Конечно, он не попросил меня сообщать о всех проблемах ему. Не дай Бог позволить мне общаться со своим собственным мужем!..

«Держи себя в руках. Ты на это сама подписалась. Вот что значит брак по расчету. Лучше и быть не могло, — напомнила я себе. — Ты тоже не хочешь проводить с ним время. Просто улыбнись и возьми себя в руки».

Честно говоря, когда я решилась на публикацию своей фотографии в известном каталоге невест, муж, который игнорировал бы меня, казался лучшим вариантом развития событий. Мне нужно было помнить об этом.

Это был такой простой план, — так почему же его стало намного труднее придерживаться, как только мой муж оказался рядом со мной?

— Ты долго будешь в Москве? — спросила я его.

— Я не знаю. Зависит от работы. Как продвигается модельная карьера?

— Все супер. Работы полно. Скучать не приходится. Я получаю так много предложений, что от некоторых даже приходится отказываться. Мне нравится.

Надеюсь, я не сболтнула лишнего. Я не знала, что ему сказать. Все слова казались неподходящими.

— Что ж, отлично, — сказал он достаточно равнодушно. Странно, что после этой фразы он не зевнул. Он залпом допил свой виски, и официант появился снова, забрав его старый бокал и поставив перед ним новый.

Он опустошил его меньше чем за тридцать секунд. Наш официант принес еще один бокал, прежде чем Максим успел поставить пустой бокал на стол.

Я одарила его неуверенной улыбкой, но он не заметил этого. Он смотрел на свой виски, словно раздумывая, не прикончить ли ему еще одну порцию.

Было совершенно ясно, что он предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте. Неудивительно, что наше первое «свидание» прошло не очень хорошо. Я лишь надеялась, что для него уже слишком поздно отказываться от меня и требовать полного возврата денег.

Глава 7

Кира

— Ты получила приглашение от Марины Потаповой? — спросил мой муж.

Принесли наше первое блюдо, и я ковыряла салат из запеченной тыквы и манго, делая вид, что ем его. Он умял свой салат буквально за несколько минут.

Я не ожидала этого вопроса, поэтому мне пришлось на мгновение задуматься, прежде чем я смогла ответить.

— Эм, да. Она пригласила меня на девичник через несколько недель. Она предлагает собраться в ночном клубе.

Говоря это, я смотрела на него, предполагая, что он велит мне не ходить. Тусовка в ночном клубе вряд ли подходила для его жены.

Он пожал плечами, все еще глядя на свой бокал.

— Ты обязательно должна согласиться. Она — жена одного из моих самых близких друзей. Она была твоей подружкой на свадьбе, ты в курсе? Было бы неплохо, если бы вы обе хотя бы притворились, что дружите.

Я этого не ожидала. Чем больше времени я проводила в кругу его друзей, тем очевиднее им становилось, что наш брак был фиктивным. Я предполагала, что он захочет избежать моих контактов с ними.

— Как я вообще попаду в этот клуб? — спросила я. — Я посмотрела их сайт, когда получила приглашение. Там написано, что туда пускают только с 21 года.

— Боже, я все время забываю, что ты малолетка. — Он сказал это так, как будто это его взбесило. — Кстати, сколько тебе лет?

Он не знает, сколько мне лет? Я не обиделась. Я была удивлена. Число восемнадцать было напечатано в каталоге невест прямо под моей фотографией. Жирным шрифтом!

— Я, конечно, понимаю, Кира, что у нас все законно, и тебе уже должно быть полных восемнадцать лет, но я ничего о тебе не знаю, да и, честно говоря, знать не хочу.

Я уставилась на него.

— Ты ничего обо мне не знаешь? — повторила я в ответ, пытаясь осмыслить его слова.

— Да, я так и сказал, — медленно произнес он. — Я выбрал тебя в этом каталоге, потому что твое лицо заставило мой член затвердеть. Мне было совершенно наплевать на все остальное.

Я не знала, что именно он выбрал меня. Я была уверена, что это сделал его отец.

Почему из всех ужасных вещей, которые он только что наговорил мне, мой разум сосредоточился только на этой маленькой детали?

Более того: почему я почувствовала немного нежелательный, но все же приятный трепет от этого знания?

Через некоторое время я поняла, что он больше не собирается ничего говорить, и взяла инициативу в свои руки.

— Получается, ты даже не видел все эти... — запинаясь, начала я. Внутри меня бушевало неподдельное замешательство. — Тесты на IQ, психологическую экспертизу, проверку биографических данных, тесты на совместимость, медицинские осмотры, анализы... Твои люди изучили всю мою жизнь, вплоть до того, с кем рядом я сидела в третьем классе.

Он пожал плечами, его взгляд скользнул по мне, но не задержался надолго и метнулся обратно к стакану.

— Меня все это не волновало. Это было решение отца, его рук дело. Я вообще не хотел жениться. Я и сейчас против. Мне повезло, что мне позволили хотя бы выбрать внешность будущей жены.

Я не особо удивилась, я так и думала, однако мне было неприятно слышать эти слова прямо из его уст. И к тому же с таким презрением.

— Возвращаясь к твоему вопросу, — медленно произнесла я после того, как стало ясно, что он закончил говорить. — Мне восемнадцать.

Он вздрогнул, отвел взгляд, потом снова посмотрел на меня. Его взгляд остановился на моем бокале. Он поднял его и решительно отодвинул от меня. — Ты слишком юна для этого, — пробормотал он.

— А как насчет девичника Марины и клуба? — напомнила я. — Мне придется ей отказать.

Он не закатил глаза, но мне показалось, что он был близок к этому.

— Если ты боишься, что тебя не пустят, то этого точно не произойдет, — выпалил он, явно раздраженный. — Твоя служба безопасности разберется с такими пустяками, а Марине скажи, что придешь.

Я чуть было не ответила «Так точно», но сдержалась. Едва.

— Окей, — удалось мне выдавить из себя.

Принесли наше основное блюдо, и на некоторое время снова воцарилась тишина.

Я съела несколько кусочков вареного брокколи, пока он поглощал свой стейк из говядины с кровью.

— Тебе не понравилась еда? — спросил он меня, когда официант унес наши тарелки.

— Все было здорово и очень вкусно, но я наелась салатом.

— Нет, ты не наелась, — возразил он. — Ты съела два кусочка тыквы, а потом просто ковырялась в салате вилкой.

— Я не могу превысить лимит калорий, — призналась я ему. И это была правда. На следующее утро у меня была запланирована съемка в очень обтягивающей одежде.

Он как раз подносил ко рту свой пятый бокал с виски, но остановился на полпути, поставив его обратно на стол.

— Ты почти ничего не ела.

Я повернула голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и постаралась сохранить совершенно бесстрастное выражение лица.

— Я на строгой диете. Это необходимо для работы.

— Того, что ты заказала, не хватит даже для того, чтобы накормить кролика, а ты и к этому едва притронулась, — его голос звучал сердито и немного пьяно. — Скажи точно, сколько калорий ты ешь в день.

— Не больше тысячи ста, — призналась я.

— Тысяча сто калорий? — недоверчиво спросил он. Он не знал, на что шли модели, чтобы оставаться размером с вешалку для одежды. Он знал, как их трахать, но явно понятия не имел, как их кормить. Тысяча сто калорий на самом деле было даже очень неплохо. Это было великодушно. Когда я активно пыталась сбросить вес, я ела не больше восьмисот.

В конце концов я кивнула, изучая его лицо.

По какой-то причине он выглядел более разъяренным, чем обычно. Его губы скривились от отвращения, и он бросил салфетку на стол.

— Что ж, эту самодеятельность пора прекратить. Я поговорю с твоим поваром.

Я напряглась. Если вы срываете диету модели — вы срываете ее карьеру. Если мой муж ненавидел наш брак настолько, что был готов разрушить мою карьеру, — увеличение количества калорий стало бы отличным способом сделать это. Я чуть было не возразила ему, но заставила себя отступить. Я решила, что в открытом конфликте нет абсолютно никакого смысла. Даже если он что-то поменяет в моем меню, я просто буду притворяться, что ем все, что мне подают. Я привыкла отказывать себе. Жесткий самоконтроль был моим старым верным другом.

Он подозвал официанта.

— Моя жена, — он сделал особое ударение на этом слове, словно находил его настолько неприятным и угнетающим, что хотел, чтобы об этом знали даже незнакомые люди, — хотела бы десерт. Принесите муссовый торт, а я выпью еще виски. Спасибо.

Я подождала, пока официант уйдет, прежде чем тихо сказать:

— Я не смогу это съесть.

Он бросил на меня далеко не дружелюбный взгляд.

— Порадуй меня. Мой отец заставил меня прилететь сюда из Лондона только для того, чтобы сводить тебя на романтический ужин, так что, я думаю, ты можешь отказаться от подсчета калорий на один вечер.

Принесли десерт, и я со вздохом побаловала себя им, все время прикидывая, сколько времени мне придется провести на беговой дорожке, чтобы сбросить то, что я сейчас набрала.

Некоторое время мы не разговаривали, и тишина между нами была неловкой и напряженной.

Да, он ненавидел меня, но он вроде как признал, что я ему нравлюсь. Помимо моей воли, меня тоже в некотором роде тянуло к нему. Трудно было ничего не чувствовать к этому мужчине. Он был столь же красив, сколь и подл.

«Интересно, о чем он думает?» — я изучала его, пока пережевывала совсем крошечный кусочек своего десерта, размазывая остатки на тарелке, чтобы они казались меньше.

Боже, он великолепен, сказал мне мой затуманенный разум.

Я хотела прикоснуться к нему, прижаться к его груди, но больше всего мне хотелось прочесть его мысли.

О последнем не могло быть и речи, но как бы он отреагировал, если бы я попробовала первое, если бы я просто протянула руку и убрала эту — о, такую приятную на ощупь — прядь шелковистых темных волос с его лба?

Он повернул голову, его глаза взглянули на меня с напряженностью, характер которой я никак не могла определить. Он схватил ложку и зачерпнул маленький кусочек моего муссового торта.

— Хочешь попробовать? — спросил он.

Мои мысли были не о десерте, когда я выдохнула, затаив дыхание:

— Да.

Он поднес ложку к моим губам. Я закрыла глаза и начала слизывать с нее десерт.

Когда я закончила, он положил ложку на тарелку, пристально наблюдая за мной. Я не могла отвести взгляд. Его глаза захватили меня в плен. Меня это возмущало, но при этом заставляло чувствовать себя живой.

— Подумать только. Мы едва знаем друг друга — и вот уже я тебя кормлю.

Я сделала прерывистый вдох, затем еще один.

Он положил локоть на стол между нами, как бы создавая барьер. Пока я обдумывала это движение, он перенес руку, положив ее на спинку сиденья позади меня.

— Подвинься ближе, — мягко сказал он мне.

Я наклонилась к нему, приблизив свое лицо к его лицу.

— Ближе, — сказал он еще мягче. Его глаза были прикованы к моим губам.

Рука, лежащая на спинке моего сиденья, обхватила меня за плечи, притягивая еще ближе, пока наши губы не оказались в десяти сантиметрах друг от друга.

— Мне нужно объяснить тебе это по буквам? — он выдохнул эти слова прямо мне в легкие, и все же каким-то образом они прозвучали удивительно бесстрастно. — Ты должна поцеловать меня прямо сейчас.

Я не могла отказаться, но, что еще хуже, я и не хотела отказываться. Закрыв глаза, я прижалась губами к его губам.

Я думала, что этот поцелуй будет коротким и благопристойным. Быстро и чисто.

Как бы не так не так. Это была чистейшая фальшь.

Наш поцелуй был слишком откровенным для публики. Это было просто короткое мягкое прикосновение, наши губы терлись друг о друга, взад-вперед, взад-вперед. Короткий дразнящий контакт. Этого было достаточно. Это было уже слишком. На мгновение я сделала глубокий судорожный вдох.

Я не понимала, как поцелуй может быть таким неприличным, когда он едва прикасался ко мне.

Его восхитительные губы прижались к моим, и это была настоящая атака на мои чувства. Его язык глубоко проник в мой рот, чтобы поиграть с моим языком.

Я была, мягко говоря, неопытна в поцелуях и уж точно никогда не думала, что такие поцелуи бывают. У меня не было никакой защиты. Я немного обмякла, прижимаясь к нему, вдыхая его запах, позволяя его присутствию будоражить мое воображение.

На вкус он был как алкоголь, но слаще. Он провел своим языком по моему языку в том ритме, который напомнил мне другой, менее приятный акт.

Он перекинул мою правую ногу через свое колено под столом. Длинная белая скатерть скрывала это действие от посторонних глаз, но я все равно с некоторой неловкостью осознала тот факт, что из-за этого моя и без того короткая юбка задралась слишком высоко, обнажив трусики.

Он слегка отстранился.

Я наблюдала за его лицом, пытаясь прочесть его намерения.

Его ладонь лежала на моем бедре, поглаживая его и двигаясь вверх с пугающей скоростью.

Глава 8

Кира

— Мне любопытно, — сказал он, его рука не прекращала своего отвлекающего маневра. — Объясни-ка мне кое-что. Мне сказали, что тебя готовили, — он выделил это слово, — к брачному ложу. Что это вообще означает?

— Как много ты хотел бы знать?

Он обдумывал мой вопрос, его глаза были загадочными, его большая рука гладила и разминала внутреннюю поверхность моего бедра.

— Я хотел бы знать все.

— Я знаю, как подготовиться к встрече с тобой. Знаю, как... компенсировать в случае, если я захочу чего-то... такого... а тебе не захочется ухаживать за мной.

Мои слова прозвучали очень неразборчиво, и я едва могла смотреть на него после того, как произнесла их.

Он уставился на меня.

— Ты хочешь сказать, что они научили тебя мастурбировать?

Я не могла смотреть на него, и все мое тело вспыхнуло от смущения и чего-то еще. Чего-то теплого и постыдного.

— Помимо всего прочего — да, научили. Своими собственными руками и с игрушками, хотя я не могла засунуть внутрь себя ничего, кроме собственных пальцев. Конечно, ведь я должна была оставаться нетронутой до нашей первой брачной ночи.

— Конечно, — согласился он с нескрываемым сарказмом. — И чему же ты у них научилась? Где тебе нравится, чтобы к тебе прикасались?

— В обычных местах.

Его брови поползли вверх.

— Можно поконкретнее, пожалуйста.

Мне хотелось вжаться в пол, но я не имела на это права. Это был тест, и я усердно готовилась к нему.

— Моя грудь, соски и клитор, конечно. Внутренняя сторона бедра...

— Нравится, где я сейчас глажу? — перебил он, сжимая мою ногу.

Я резко втянула воздух.

— Да.

— Продолжай. Где же еще?

Мне пришлось прочистить горло, прежде чем я снова обрела дар речи.

— У меня очень чувствительная спина. Еще затылок, плечи и то место, где плечи переходят в шею.

— Как ты смогла изучить чувствительность спины?

В этом вопросе явно был какой-то подвох.

— Был приглашен специальный массажист, чтобы найти все эрогенные зоны, до которых мне самой было нелегко добраться.

— Кто это был? — спросил он.

— Что?

— Массажист. Я бы хотел узнать имя.

Что-то в его голосе заставило странный холодок страха пробежать по моей спине, но я быстро ответила:

— Слава. Я не знаю его фамилии.

— Я не понимаю, — горячо сказал он.

— Что ты не понимаешь? — спросила я.

— Они велели другому мужику облапать тебя, чтобы подготовить тебя для меня. Я не понимаю, как это поможет, и я, конечно, никогда не согласился бы на это, если бы меня удосужились спросить. Ладно, продолжай. Чему еще тебя научили?

— Когда ты придешь в нашу спальню, я должна лечь на спину и раздвинуть для тебя ноги. Затем я должна предложить тебе минет. Меня также проинструктировали, что, независимо от того, больно мне или приятно, я должна стараться сохранять довольное выражение лица. А еще во время секса я должна разговаривать. Мне сказали, что тебе нравятся грязные словечки, когда ты трахаешь женщину.

— Нихрена себе. Я же сам говорил им об этом. А они молодцы, ничего не упустили, да?

Его вопрос был довольно резким, с ноткой горечи.

У меня сложилось отчетливое впечатление, что ему эта мысль показалась такой же неприятной, как и мне.

— Обучение было очень детальным, — заверила я его. Я не сомневалась, что, если мои наставники узнают, что я каким-то образом принижаю их усилия, они заставят меня заплатить за это.

— Я хотел, чтобы они убедились, что ты понимаешь, чего от меня ожидать, но я не думал, что они будут настолько... ревностно относиться к этому. Ну, по крайней мере, ты не будешь питать никаких иллюзий по поводу этого брака.

— Не буду, — коротко сказала я.

Он некоторое время молчал, затем продолжил:

— Ты сказала, что должна предлагать мне отсосать. Тебя и этому обучили?

— Конечно.

— Конечно, — повторил он медленно, ухмыляясь. — Расскажи мне, чему они научили мою послушную маленькую жену.

Алкоголь помогал. Я не была уверена, что смогла бы произнести хоть одно слово без него, но проклятый румянец все равно снова залил мои щеки, когда я заговорила:

— У меня не очень хорошо получается глубокий минет… У меня рвотный рефлекс… поэтому я научилась сосать быстро и немного использовать руки, точнее, много... с очень крепким захватом... чтобы компенсировать этот недостаток. Мне сказали, что это может принести тебе такое же удовлетворение, если я все сделаю правильно.

— А как именно тебя учили? — спросил он, и в каждом слове слышалась резкость. — Надеюсь, они не привели очередного массажиста, чтобы ты могла практиковаться на нем, — протянул он, и я услышала что-то неприятное в его тихом голосе.

Почему это его так злит? Я задумалась.

— Нет, конечно, нет, — наконец ответила я, затем перечислила различные предметы, на которых я практиковалась.

Я была слишком застенчива, чтобы бросить на него хотя бы один быстрый взгляд.

Он провел пальцем по краю моих трусиков.

— Не волнуйся, жена. Сегодня наше первое свидание, и, несмотря на то, что оно обязательное, мне неожиданно захотелось поухаживать за тобой.

Я заерзала, оглядываясь по сторонам. Он бы этого не сделал. Не на публике.

— Никто не увидит мою руку, — заверил он меня очень тихим голосом.

Дрожь пробрала меня до костей. И ни тени отвращения. Это был восторг. Что со мной было не так? Мои глаза метнулись к нему. Мои щеки вспыхнули. Я была по-настоящему возбуждена.

— Но мы на людях.

— Да, так и есть, — согласился он. — Это очень известное место, и с каждой секундой оно становится все более многолюдным. Тебе придется вести себя прилично. Сдерживай свои реакции. Веди себя очень тихо. Как ты думаешь, ты сможешь все это сделать?

Я покачала головой.

— Понятия не имею.

— Ты хочешь сказать, что они не готовили тебя к этому?

Возможно, он просто дразнил меня, но я была слишком встревожена, чтобы понять это.

— Нет, не готовили.

— Ну, постарайся изо всех сил, хорошо?

— Хорошо.

— Позволь мне снова завладеть твоим ртом, — уговаривал он своим глубоким холодным голосом.

Я так и сделала и не смогла подавить вздох, когда его палец скользнул мимо моих трусиков и достиг половых губ. Это дезориентировало. И возбуждало. Он потер меня там, его прикосновение было легким, как перышко, его губы были теплыми и восхитительными.

Одной рукой я вцепилась в стол, другой держалась за лацкан его пиджака, пока я наслаждалась его ртом, остро ощущая каждое малейшее движение его руки под столом.

Он отодвинул свой рот ровно настолько, чтобы заговорить.

— Ты мокрая, — заметил он; его тон был полон чего-то теплого и вызывающего привыкание, и снова начал целовать меня.

Внезапно он просунул палец во влажную меня. Я выдохнула ему в рот.

Он держал палец глубоко внутри меня, поглаживая то мое местечко, которое вызывало самое сильное привыкание. Его большой палец начал нежно играть с моим клитором.

— А ты не так холодна и бесстрастна, как кажется, — заметил он иронично.

Я не стала отвечать словами. Я не могла. Его действия вышибли из легких весь мой кислород.

Он заговорил мне в рот, его низкий и сочный рокочущий голос наконец-то показал его желание.

— Ты совсем не холодная. Ты вся горишь. Ты хоть представляешь, что это делает с моим членом?

Я все еще была не в состоянии ответить. Жидкое тепло затопило меня. Он начал входить и выходить из меня короткими, размеренными толчками. Он прижимал большой палец к моему клитору, давление на него ослабевало и усиливалось с каждым уверенным движением его руки.

Он скользнул языком мне в рот. Инстинктивно я присосалась к нему. Он двигал им туда-сюда, пока он не вошел в меня точно так же, как его палец.

С тихим сексуальным стоном он погрузил в меня второй палец и снова начал поглаживать это место глубоко внутри меня.

К тому времени мне было все равно, что мы были на публике. Мне было все равно, заметит ли кто-нибудь, что происходит под столом. Я обхватила его обеими руками за шею и отчаянно прильнула к его губам.

Он трахал меня своими безжалостными пальцами, пока я не почувствовала, как у меня закатываются глаза, весь мир перестал существовать, когда оргазм захлестнул меня тяжелыми, тающими волнами.

Он держал свои пальцы глубоко внутри меня, заканчивая наш поцелуй и отстраняясь, чтобы посмотреть мне в лицо.

Мои глаза открылись. Внутри меня боролась тысяча эмоций, но я заставила себя встретиться с ним взглядом, когда спустилась со своего чувственного пика. Моя плоть все еще пульсировала вокруг его пальцев.

Было довольно приятно видеть, как его суровое лицо немного расслабилось от желания.

— Хорошая девочка, — пробормотал он хриплым голосом. — Когда-нибудь, очень скоро, я попробую тебя на вкус. Я собираюсь зарыться лицом в твою киску и запомнить каждую твою линию своим языком.

Он спохватился, и черты его лица почти мгновенно снова застыли, превратившись в обычную суровую маску.

Это не имело значения. Я видела его желание. Оказалось, что он тоже был не таким холодным, каким притворялся весь вечер. Осознание этого придало мне смелости.

Он начал вытаскивать из меня свои пальцы. Это движение заставило меня поежиться, я спросила:

— И это все?

Мне показалось, что я покраснела с головы до ног, но я была горда собой за то, что произнесла эти слова вслух.

Он изучал мое лицо, его ноздри раздувались.

— Думаю, что да. Сегодня вечером мы не зайдем так далеко. В последний раз, когда мы трахались, все получилось не слишком удачно, если ты помнишь. Наша брачная ночь была вынужденной мерой, над нами нависала тень моего отца. Думаю, я лучше натренирую тебя сам, прежде чем мы попробуем это снова.

Я покраснела еще сильнее. Была ли наша неудачная первая брачная ночь причиной того, что я не видела его целый месяц?

Льстила ли я себе, предполагая, что ему вообще нужна была причина, чтобы не встречаться со мной?

Я заставила себя встретиться с ним взглядом и проговорила очень четко:

— Это был мой первый раз. И я никогда так много не пила. Мне стало плохо не из-за тебя.

Он почти вытащил из меня свои пальцы, но тут же засунул их обратно по самый локоть.

— Ну, знать это — большое облегчение.

Я ахнула, готовая начать все сначала.

— Пожалуйста, — захныкала я.

Он на мгновение завладел моим ртом, вытащил из меня пальцы и заговорил. Он говорил у моих губ, но его слова не соответствовали нежности его прикосновений.

— Шоу окончено. Пора уходить. Возьми себя в руки. Расправь свое платье. Как только твои ноги станут устойчивыми, иди в туалет и приведи в порядок прическу и макияж. И пожалуйста, — резко продолжил он, — постарайся стереть это выражение «трахни меня» со своего лица.

Я отстранилась от него с нарочитой медлительностью. Это потребовало от меня огромных усилий.

В моем животе образовался узел болезненного напряжения, когда я сделала, как он велел: поправила платье, схватила сумку и направилась со всем достоинством, на какое в тот момент была способна, в туалет.

Глава 9

Кира

У меня голова шла кругом от того, как он то притягивал меня к себе и был страстным и нежным, то отстранялся, становясь холодным и резким. Его последние слова эхом отдавались в моей голове. Кажется, у кого-то были перепады настроения.

Я не торопилась, спокойно приглаживала волосы, поправляла макияж.

Мне было интересно, что творится у него в голове. Я задавалась вопросом, действительно ли я хочу это знать. Скорее всего, он просто находил меня глупой и раздражающей. Для него было тяжело даже притворится, что он идет со мной на свидание. И тот единственный раз, когда у нас был секс... ну, он не очень-то сблизил нас.

Я вышла из туалета с оптимистичным настроем на то, чтобы все изменить. Я мало что могла поделать с его привязанностью или отсутствием таковой, но влечение между нами было настолько реальным и осязаемым, что у него был свой собственный пульс. Мы могли бы, по крайней мере, воплотить в жизнь то единственное, что нас связывало, — потенциал, который был очевиден даже для неопытной, практически все еще девственной меня.

Или, по крайней мере, мы могли бы поработать над тем, чтобы сделать это хоть немного лучше, чем в нашу первую брачную ночь.

Я была полна решимости, что на этот раз, когда мы окажемся наедине, у меня останутся более приятные воспоминания, чем боль, тошнота и целая ночь у туалета.

Когда я вернулась к столу, он хмуро смотрел в свой телефон.

— Что-то не так? — спросила я, скользнув обратно на диван рядом с ним.

Он мгновенно убрал телефон, выражение его лица разгладилось, снова став нейтральным.

— Все нормально. Ты готова идти?

Я кивнула, снова поднимаясь.

Он не прикоснулся ко мне, пока мы шли через переполненный зал. Даже когда мы совершили короткое путешествие от входной двери до заднего сиденья лимузина, контакта не было совершенно никакого.

Мне это показалось странным. Если все это было напоказ, то почему он держался настолько отстраненно в таком людном месте?

Я изучала его, когда машина тронулась с места, и поняла, что, судя по его поведению и выражению лица, он был чем-то сильно расстроен. Я хотела еще раз спросить его, не случилось ли чего-нибудь, но заставила себя заткнуться. Он очень ясно дал понять, что ему безразличны подобные вопросы с моей стороны.

Я взглянула вперед. Перегородка была поднята. Я даже не знала, кто был за рулем. Это был его водитель? Был ли у него постоянный водитель? Я почти ничего не знала о его повседневной жизни.

— Давай все-таки выясним, чему же ты научилась, — нарушил он молчание. Эти слова были настолько неожиданными, что я сначала не отреагировала. Я только уставилась на него. Он жестом подозвал меня ближе, пока мы не оказались совсем рядом.

Он резко расстегнул ширинку и приспустил брюки, обнажая толстую, с обильными прожилками длину своего члена. Не говоря больше ни слова, он обхватил ладонями мой затылок и опустил его вниз.

Я была шокирована, но быстро все поняла. Я взяла его в рот. Я потерлась губами о его толстый кончик. На ощупь он был как бархат. Я медленно опустилась глубже. Он оказался крупнее и тверже, чем я ожидала. Неудивительно, что в наш первый раз мне было так больно.

Я обхватила его обеими руками, лаская от корня до кончика. Мне нравилось чувствовать его, теплого, нетерпеливого и всепоглощающего.

Он застонал. От этого звука мне захотелось замурлыкать.

Я захватила его еще глубже, медленно скользя губами по его шелковистой длине, лаская его языком, опускаясь все ниже. Это опьяняло — его вкус, ощущение того, как он прижимается к небу у меня во рту. Мне это понравилось. Я уже была возбуждена тем, что он сделал со мной в ресторане, но внутренне понимала, что выполнение этого действия возбудило бы меня само по себе.

Я не осознавала, что задумалась, и из-за этого остановилась на середине его длины, пока не почувствовала, как он пошевелился подо мной. Его бедра задвигались. Он держал мою голову, его эрекция нетерпеливо толкалась в меня.

С голодным стоном я приняла его так глубоко в свое горло, как только могла. Я начала двигаться ритмичнее, моя голова медленно покачивалась вверх-вниз, мои руки сжимали, скользили, поглаживали, слюна позволяла сделать это скольжение более плавным. Мои руки ласкали его основание, в то время как мой рот посасывал и поглаживал его от середины ствола до кончика. Я работала в хорошем ритме, принимая его так глубоко, как только могла, и крепко сжимая его рукой. Я была так увлечена, что несколько раз мои губы соприкоснулись с моими собственными руками, и это прикосновение застало меня врасплох.

Я остановилась, когда он внезапно схватил меня за волосы, и подняла глаза, чтобы взглянуть ему в лицо.

Черт возьми. Мне правда нравился его полусумасшедший взгляд, то, как натянулась от напряжения кожа на его скулах, его красноречивая хватка.

— Черт, — пробормотал он. И это было еще не все. Он издавал эти восхитительные звуки, грубые, тихие стоны, вырывающиеся из глубины его горла. Звуки были резкими и мужскими, и они мне нравились. — Черт возьми. Соси сильнее!

Я старалась изо всех сил с неподдельным энтузиазмом. До сих пор его пальцы и мой рот доставляли мне гораздо больше удовольствия, чем сам акт секса. Кто бы только мог подумать???

Я знала механику, но мои наставники не учитывали, что мои собственные размышления и реакции будут отвлекать меня от работы. Его кульминация была намного интереснее, быстрее и беспорядочнее, чем я могла предполагать. Сперму было достаточно легко проглотить, но каким-то образом половина оказалась на мне, стекая по подбородку, шее, ключицам и глубоко в ложбинку между грудей.

Я подняла голову, когда его хватка ослабла.

Его глаза скользили по мне, по тем местам, где оказалась сперма.

— Что-нибудь из этого попало к тебе в рот? — спросил он, тяжело дыша. Я не могла ничего ответить: он перебирал пальцами бретельки моего платья, оттягивая их и спускаясь вниз по моим рукам. Это было откровенное платье. Вот так просто я оказалась почти обнаженной. Он еще немного посмотрел на меня; его дыхание в конце концов замедлилось. Он ласкал меня.

Я посмотрела вниз на его руку, лежащую на моей груди. Это зрелище заставило меня поежиться на сиденье. Мои соски затвердели, его сперма была повсюду на моей коже, а его рука выглядела и ощущалась на мне так хорошо, что я не могла перестать пялиться на нее.

— Черт, — грубо сказал он. — Черт.

Внезапно он убрал руку, натягивая бретельки обратно мне на плечи, так что я снова оказалась одетой.

— Тебе понравилось?

Мне потребовалось несколько минут и много мужества, чтобы собраться с духом и задать этот вопрос.

Он отстранился и ни разу не взглянул на меня. Он молчал невыносимо долго. Казалось, он собирался с силами для чего-то, и я сомневалась, что это сулит мне что-то хорошее.

— Ты хочешь, чтобы я ответил честно? — спросил он безжизненным голосом. Его глаза были устремлены на быстро проносящиеся за окном здания и машины. Он не стал дожидаться моего ответа. — Я думал, что после всех этих тренировок ты будешь лучше владеть своим ртом.

Мне показалось, что меня ударили. У меня защипало глаза, и мне пришлось быстро заморгать и отвести взгляд, чтобы скрыть это.

Я была совершенно не готова к такой жестокой правде.

— Очевидно, — безжалостно продолжал он, — практика ничего не значит, если у тебя нет нужных инструментов под рукой. Нам придется вместе поработать над этим.

Я почувствовала, как упрямо сжимаю зубы.

— Если ты настаиваешь. Ты хотел бы повторить сейчас, или тебе нужно больше времени, чтобы восстановиться?

Теперь он пристально смотрел на меня. Это был нехороший взгляд. В изгибе его рта или блеске глаз не было даже намека на дружелюбие.

— Зачем ты это сделала?

Я уставилась на него в ответ.

— Зачем тебе продавать себя тому, кому ты даже не нравишься? — добавил он.

— Не всем из нас суждено родиться с золотой ложкой во рту, — сказала я ему. Эта правда была горькой, как один из его любимых напитков.

— Ты продала свою девственность. На твоей девственной плеве был ценник. Для меня это, конечно, впервые.

— Прости?

— Ты единственная девственница, которую тренировали специально для меня, и единственная женщина, которой я когда-либо платил за секс.

Шок лишил меня всякой реакции. Все, что я могла делать, — это смотреть на него.

— Так что, думаю, вполне можно сказать, что ты — моя первая шлюха.

— Боюсь, что шлюха не смогла бы позволить себе послать тебя к черту.

Его красивый рот скривился, и это было гадко. Он приоткрыл рот, чтобы сказать что-нибудь ужасное в ответ, но у него зазвонил телефон, прерывая наш разговор.

— Привет, отец, — сказал он в трубку с крайним презрением. — Да, я здесь. Да, я забрал ее из... О, мы отлично ладим. Я трахнул ее пальцами в ресторане, а она неуклюже обслужила меня в лимузине. Я не уверен, что кто-нибудь сказал ей, что она должна глотать сперму, когда она попадает ей в горло. Тебе достаточно подробностей? — Он помолчал. — Тогда прекрати вмешиваться в мою жизнь!

Он сердитым жестом отключил телефон как раз в тот момент, когда мы подъехали к нашему дому.

Мой муж снова не смотрел на меня.

— Я бы проводил тебя, — холодно сказал он мне, — но это был долгий день, и я вижу, что Евгений любезно готов взять эту обязанность на себя, так что я передам тебя ему.

— Ты не останешься со мной? — спросила я. Это было весьма неожиданно.

— У меня есть кое-какая работа, и я не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, что я предпочитаю ночевать у себя дома, когда бываю в городе.

У него была отдельная квартира. Как я могла этого не знать?

Откуда мне это знать? Агате нравилось держать меня в неведении. Но зачем, черт возьми, иметь несколько квартир в одном городе?

У богатых людей, по всей видимости, были странные представления о браке. Он относился ко мне скорее как к своей любовнице, чем к жене.

— Ну, спасибо за ужин, — сухо поблагодарила я его.

— Спокойной ночи, Кира.

Он даже не удостоил меня взглядом.

Я на дрожащих ногах поднялась в свою квартиру. Я была благодарна Евгению за то, что в этот раз он не сказал мне ни слова. Даже ни разу не назвал меня барыней...

Я приняла душ и сразу же легла спать. Это было поучительное первое свидание. Мой муж терпеть меня не мог, и мне нужно было научиться лучше сосать его член.

Что могло быть хуже?

И почему я все еще была возбуждена? Было трудно уснуть из-за непрекращающейся пульсации внизу живота, которая никак не утихала, но в конце концов я задремала.

Глава 10

Кира

На следующий день я поняла, что жить одной в своей квартире не так уж и здорово — наверное, потому, что я больше не была одинока. Как это обычно бывает, большое видится на расстоянии. Что удивительно, это случилось не по вине моего мужа, как вы могли подумать.

Во всем оказалась виновата девушка по имени Алла.

Я была в гримерке и переодевалась после показа. Я отлично отработала и уже собиралась уходить, но меня задержала громкая ссора между двумя другими моделями. Я стояла в другом конце комнаты, поэтому не слышала всего, что было сказано, но конечным результатом стало то, что одна из них убежала с торжествующей улыбкой на лице, а другая разрыдалась.

В этой сцене не было ничего необычного, и я, возможно, не стала бы лезть не в свое дело, если бы не одна мелочь: плачущая девушка была совсем юной. Слишком юной.

Ей можно было с натяжкой дать лет шестнадцать.

Не было ничего удивительного в том, что такие молодые модели принимали участие в показе. Это был показ чрезвычайно модного авангардного дизайнера, и он любил свежие лица, которые не успели приесться публике.

Да я сама была в ее возрасте, когда переехала в Москву, чтобы работать моделью.

Я была не в лучшем настроении. Накануне вечером я почувствовала острую головную боль и неприятные ощущения в животе. Больше всего на свете я хотела пойти домой и побыть одной, но ее рыдания не позволили реализовать задуманное.

Вздохнув, я пересекла комнату.

— Ты в порядке? — спросила я ее.

Она смерила меня растерянным взглядом.

— Да. Все хорошо.

— Но выглядишь ты… расстроенной. Я могу чем-нибудь помочь?

Она усмехнулась.

— Вряд ли у тебя есть свободная комната, в которой можно пожить.

— Тебе негде жить?

— Мужчины — подонки, ты это знаешь?

Я обдумала ее слова.

— Да, я знаю это. Ты точно в порядке?

— Тебе правда не все равно?

Я тоже подумала об этом, изучая ее. Она была такая молодая и невинная, как маленький заблудший ягненок.

— Честно говоря, бывало и лучше, — в конце концов ответила она. — Меня только что бросил мой парень, и теперь мне нужно найти квартиру в центре, что практически невозможно, понимаешь?

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать. — Она увидела выражение моего лица. — Почти. Меньше чем через два месяца исполнится шестнадцать, — добавила она, защищаясь.

— И ты жила со своим парнем?

— Да, и что? Мои родители забирали почти все мои деньги от работы моделью, поэтому я ушла из дома. Мне не нравится все время быть одной, поэтому я переехала к своему парню. Все шло просто замечательно... до сегодняшнего дня.

— Как тебя зовут?

Наверное, мне следовало бы это знать, мы уже работали вместе в одном проекте, но увы.

Она, казалось, не обиделась.

— Алла.

— Очень красивое имя.

— Спасибо. Я сама его выбрала.

— И как тебя зовут по-настоящему?

— Неважно, я теперь Алла. Я поменяла имя в паспорте. Согласись, оно отлично подходит для модели?

Я ободряюще кивнула.

— Это точно.

Она на самом деле выглядела как человек, которому предстояло стать знаменитым. Она была потрясающе красива — явно с примесью восточной крови, с потрясающим разрезом глаз, светлой кожей, шоколадными каштановыми волосами и карими глазами.

— Приятно познакомиться, Алла. А я — Кира.

— Ой, я знаю, кто ты такая. Ты надменная знаменитая богачка, которая ни с кем не разговаривает.

К богатству я все еще привыкала, хотя эта часть определения была правдой и ни капельки меня не беспокоила. Я правда была теперь богачкой, спорить с этим утверждением не было никакого смысла. Что касается надменности — это немного задело меня. Да, я держалась особняком, но надменной не была. Я не считала, что я лучше кого-то, я просто была не особо общительной, но люди почему-то думали по-другому.

— Я же с тобой очень мило разговариваю, почему надменная?

Я указала на ее просчет.

— Ну и дурой же ты меня выставила, — сказала она с обезоруживающей улыбкой.

Это вызвало у меня приступ смеха. Слезы еще не успели высохнуть на ее лице, а она уже шутила. Какая странная и интересная девчонка!

— Что она тебе сказала? — спросила я. Алла, кажется, была в порядке, пока с ней не заговорила другая девушка.

— Юлька Коршунова? Она — та, ради кого он меня бросил. Ты же знаешь, как это бывает с этими охотниками за моделями. Чем больше моделей у них в списке, тем лучше. И еще она назвала меня малолетней проституткой.

Это так разозлило меня, что я почувствовала, как мое лицо краснеет.

— Какая дрянь.

— Я знаю. Я ненавижу, когда меня называют малолетней.

Когда она произнесла последнюю фразу, на ее губах появился намек на улыбку, и я не могла не растаять.

— У меня есть свободная комната, — неожиданно сказала я. — Ты можешь переночевать там, если хочешь.

Она настороженно посмотрела на меня.

— Мне не нужна благотворительность. Я могу заплатить тебе. И сразу же съеду, как только найду квартиру. Хорошо?

Я пожала плечами.

— Неважно. Разберемся по ходу пьесы. Ты голодная?

Ее лицо вытянулось.

— Да, ужасно, но я на диете.

— Тебе всего шестнадцать лет. Ты вообще еще растешь. Тебе нужно нормально питаться.

Она изучала меня так, словно пыталась понять, не подставляю ли я ее.

— Ты думаешь? Я всего 175 сантиметров. Я была бы рада, если бы смогла вырасти еще сантиметров на пять. Я чувствую себя коротышкой.

Я кивнула.

— Я продолжала расти, пока мне не исполнилось семнадцать. Давай пойдем поужинаем.

Мы отправились в итальянский ресторан, который рекомендовал Евгений. Он пытался уговорить меня сходить туда несколько раз, но, поскольку пицца и паста были моими любимыми блюдами и проклятием для любой модели, я использовала все свое самообладание, чтобы избежать этого.

В тот вечер я позволила себе эту шалость и обрекла себя на дополнительную работу в тренажерном зале.

Мы с Аллой раздавили тарелку карбонары, от каждой вилки которой у меня буквально закатывались глаза.

— О, Боже мой!

— Мы можем после ужина заскочить к моему парню и забрать кое-что из вещей? Я боюсь, что, если я оставлю их там, он просто выбросит их.

— Конечно, — сказала я, взглянув на Евгения и Ивана, которые с аппетитом уплетали такое количество еды, что ее хватило бы накормить целую деревню.

— Я пойду с ней и помогу все донести, — сказал Евгений, когда закончил жевать. — Но вам придется остаться в машине.

Я смерила его взглядом.

— Почему это?

— Моему начальнику не понравилось бы, если бы вы оказались в эпицентре конфликта.

Когда он говорил «мой начальник», я никак не могла понять, кого он на самом деле имеет в виду. Моего мужа или свекра? И я никогда не спрашивала, потому что было унизительно не знать этого.

— Ромы, скорее всего, там даже не будет, — заверила его Алла. — Он любит кутить допоздна и обычно приходит возвращается не раньше пяти утра.

— Сколько лет этому Роме? — спросил ее Иван.

Я настороженно посмотрела на него. Иван все время молчал, поэтому, когда он заговорил, все обратили на него внимание. Алла пожала плечами, но это было напряженное движение. От этого вопроса ей стало не по себе.

— Это не имеет значения. Я больше никогда с ним даже не заговорю.

— А сколько тебе лет? — спросил ее Евгений, очень медленно выговаривая слова.

— Почти шестнадцать, — сказала она, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

Иван сплюнул через плечо.

Евгений начал хрустеть костяшками пальцев.

Это нехорошо.

— Сбавьте обороты, — твердо сказала я им. Последнее, что нам нужно было сделать, — это подтолкнуть ее обратно к этому подонку.

Алла переводила взгляд с них двоих на меня и обратно.

— Они ничего не сделают, — заверила я ее. — Они помогут тебе собрать вещи, и все.

— Я ненавижу насилие, — медленно произнесла она.

— Никакого насилия не будет, — сказала я ей.

— Точно? — спросила она, все еще глядя на моих спутников.

Они оба пробормотали, что будут держать себя в руках.

— Мы не будем трогать его, — добавил Евгений с вежливой улыбкой.

Что ж, это не сулит ничего хорошего подонку Роману, размышляла я.

Алле потребовалось меньше двадцати минут, чтобы забрать свои вещи из квартиры этого мерзавца, и, к счастью, он так и не появился. Евгений забросил два туго набитых чемодана в багажник, а Алла скользнула обратно на свое место рядом со мной.

— Это все твои вещи? — удивленно спросила я.

— Я минималистка. Это меня устраивает. Никогда не знаешь, когда тебе понадобится сбежать.

Раньше я была такой же. До свадьбы моя жизнь тоже могла бы уместиться в двух чемоданах, так что я не знаю, почему это удивило меня. Возможно, потому, что теперь даже в недельную поездку я брала с собой больше барахла, чем было всего у этой несчастной девушки. Как быстро я привыкала к своему новому богатому существованию!

В тот момент, когда Алла вошла в мою квартиру, что-то изменилось. Что-то в этом пространстве и что-то в моей жизни. Они стали более наполненными, и оказалось, что мне это было просто необходимо. Евгений и Иван были отличной компанией, учитывая все обстоятельства, но Алла стала для меня глотком свежего воздуха. Ее жизнерадостная энергия наполняла меня.

Мы уснули только за полночь: болтали несколько часов подряд и занимались всякими девчачьими делами, какие только могли придумать.

Я включала ей свои любимые песни, а она уговорила меня посмотреть ее любимый сериал. Это было очень весело.

— Где твой муж? — спросила она в какой-то момент. Мы пили зеленое смузи из брокколи, киви и яблока, и она заплетала мне косу.

Я пожала плечами.

— Работает, наверное.

Это была всего лишь маленькая ложь.

— Ты сказала ему, что я останусь здесь? — спросила она, отпустив мои волосы.

Я снова пожала плечами.

— Это не имеет значения. Он редко здесь бывает. Эта квартира — моя. Я испытывала удовольствие, когда говорила это, даже если это было не совсем правдой.

Некоторое время она молчала.

— Это круто, — растягивая слова, произнесла она. — Но если он не останется здесь, то где же он будет ночевать?

Я напряглась. Я подписывала договор о неразглашении откровенных подробностей моего брака, но мне хотелось излить душу этой девушке, с которой я только что познакомилась. Это было глупо, и я заставила себя соблюдать осторожность.

— Ладно, — наконец сказала она, когда стало очевидно, что я не собираюсь отвечать на ее вопрос. — Забудь. Я не хочу лезть в твои дела.

Я улыбнулась, потому что не поверила ее словам.

Она доказала мою правоту минутой позже, когда просто не смогла удержаться и решила выпытать еще больше.

— Брак на самом деле такой, каким его описывают? — спросила она.

— А каким его описывают?

Я захотела услышать, как она воспринимает семейную жизнь.

— Ну знаешь. Любовницы, заглаживающие вину минеты и ссоры из-за серьезных вещей, которые на самом деле ничего не значат.

Мы долго смеялись над этим, и мне так и не пришлось отвечать на этот вопрос.

Я легла спать после полуночи с улыбкой на лице. Я не могла вспомнить, когда в последний раз мне было так весело.

Около двух часов ночи раздался легкий стук в дверь моей спальни.

Это была Алла. Она не хотела спать одна, поэтому спросила можно ли лечь со мной. Я не возражала. Большая кровать всегда казалась слишком пустой, когда в ней была только я.

Вскоре после того, как она устроилась, она начала плакать: сначала очень тихо, затем громче, пока плач не перешел в мучительные рыдания.

Я похлопала ее по плечу, и она повернулась, уткнувшись мокрым лицом мне в шею.

Я обнимала ее, пока она плакала. Она не умолкала в течение нескольких часов, повторяя снова и снова:

— Он должен был стать моей семьей.

— У меня тоже нет семьи, — прошептала я. — Но у нас все будет хорошо. Мы теперь можем положиться друг на друга.

— А как же твой муж? — прошептала она в ответ. — Это и есть семья.

— Не для меня.

— Ну, тогда ты можешь уйти от этого засранца. Мы со всем сами разберемся. У нас обеих очень много работы. Он нам не нужен. Ты могла бы заполучить любого мужчину, какого захочешь.

— Не беспокойся обо мне, — ответила я. — У меня есть все, что я хочу.

— Ладно, ладно, — всхлипнула она. — Можно я здесь останусь? Я никуда не хочу уезжать. Мне так одиноко, Кира.

— Столько, сколько ты захочешь.

— Спасибо тебе, спасибо тебе, спасибо тебе, — всхлипывала она.

К тому времени, когда она, выплакавшись, уснула в моих объятиях, я чувствовала, что у меня появилась сестра.

Глава 11

Кира

Несколько недель я абсолютно ничего не слышала от своего мужа. Это беспокоило меня больше, чем я ожидала. Я вышла за него замуж по причинам, которые не имели ничего общего с любовью или привязанностью. Моими мотивами были деньги и безопасность, я просто хотела богатого мужа, который будет меня игнорировать.

Меня беспокоило, как сильно все изменилось всего за несколько коротких встреч. Теперь я не хотела, чтобы меня игнорировали. Только не он. Каким бы подлым и противным он ни был, я хотела его внимания. Я хотела, чтобы его пальцы снова были во мне. Я хотела, чтобы его член был в моих руках, у меня во рту.

Его оскорбления все еще звучали у меня в ушах, но я все еще хотела повторения. Это же странно? Я знала, что очень, но это не имело значения. Я буквально зациклилась на нем и на нашей будущей встрече.

Через две недели и два дня после нашей первой маленькой даты и нашего первого «свидания» я случайно нашла способ получить его внимание.

До этого момента я соблюдала все правила «трофейной жены» от А до Я. Это были непростые правила, и их было очень много.

В какой-то момент я нарушила этот порядок. И, когда я это сделала, это дало мне мощное оружие против Максима, потому что я кое-что поняла. Если я хотела привлечь его внимание, все, что мне нужно было сделать, — это плохо себя вести. Это было проще чем то, что я делала раньше.

До сих пор в нашем браке я во всех отношениях вела себя очень хорошо. Я ходила туда, куда мне велели идти, надевала то, что мне велели надеть, и изо всех сил старалась вести себя тихо и не попадать в неприятности. Мое прилежание привело к тому, что я встретилась со своим законным мужем всего однажды.

И вдруг совершенно случайно я узнала, что небольшие неприятности — это самый быстрый способ добиться от него ответа.

Все началось с одного импульсивного, пикантного поста в социальных сетях. Это было нехарактерно для меня, и я даже не могу объяснить, что вызвало у меня желание так поступить. После свадьбы я не вела свои собственные социальные сети самостоятельно. У меня оставался доступ к ним, но я никогда не публиковала ничего лично. Мои странички были заполнены лишь профессиональными снимками. Там не было подписей, только фотографии с пометками тех брендов, за рекламу которых мне платили.

Я и раньше не была мастерицей строчить посты, а теперь и вовсе, поэтому, когда у меня выдавалась свободная минутка, я болтала с Евгением и Иваном или смотрела сериалы с Аллой.

Все началось с тонкого, как бумага, платья, в котором я должна была позировать для статьи в «Гламур».

Я была полностью готова к фотосессии, волосы были высоко собраны на макушке и украшены экстравагантной короной из темно-красных роз. Мой макияж был ярким и гламурным, с эффектными кошачьими глазками и губами цвета темно-красного вина.

Платье, которое для меня подобрали, порвалось прямо перед съемкой, и его забрали, чтобы зашить, поэтому я осталась сидеть в гримерке без лифчика, в крошечных стрингах телесного цвета и белых босоножках на высоченном каблуке.

Я ничего не накинула, потому что платье обещали зашить за две минуты, но, конечно, как это обычно бывает, две минуты превратились в тридцать.

Мне было скучно. До того я два часа просидела в кресле парикмахера и визажиста и теперь, накрашенная и обнаженная, просто ждала.

Я поняла, что в гримерке хорошее освещение примерно в то же время, когда заметила зеркало в пол. Я красиво изогнула свое тело, задрала ногу и обхватила рукой грудь, чтобы прикрыть ее.

Я сделала несколько снимков перед этим зеркалом. Они были хороши. Они были откровенные, но не вульгарные, и мне нравились мой макияж и цветочная корона.

Я выбрала лучшую фотку и тут же выложила ее. Я сделала это, потому что мне было скучно, и я подумала, что это будет прикольно. Подпись была глупой: «Красивый образ, но, по-моему, чего-то не хватает. Как считаете?»

Я была почти голая, а на фотографии казалось, что я полностью обнажена, но на самом деле ничего не было видно. Все мои прелести были скрыты.

Я и представить себе не могла, что что-то подобное может беспокоить моего мужа. Я все-таки была моделью. И только что снялась в рекламе нижнего белья. Скромницей меня не назовешь

Я опубликовала фотку и включила сериал на телефоне, потому что платье так и не было готово.

Только через полчаса мы приступили к работе. Съемка заняла еще три часа, и к ее окончанию я совершенно забыла об этой фотографии.

— Что вы желаете на ужин, барыня? — спросил меня Евгений, провожая к машине.

Я вздохнула.

— Ты не возражаешь, если мы сходим в тот вегетарианский ресторан?

Он поморщился, открывая для меня дверь машины.

Я кивнула Ивану, он кивнул в ответ.

Евгений обошел машину и сел сзади рядом со мной.

— Я думал, вы отказались от диеты, на которую вас посадила Агата.

— Теперь я сижу на ужасной диете, на которую сама себя посадила. В понедельник у меня съемка, на которой я буду практически голая.

Он бросил на меня взгляд. Это был неодобрительный отцовский взгляд.

— Что? — спросила я его, сдерживая смех. Я не возражала, когда он читал мне нотации. По какой-то причине я находила это милым. Наверное, потому, что ему было не все равно.

Прошло много времени с тех пор, как кто-то заботился обо мне.

— Кстати, про это, — сказал он своим отцовским поучительным тоном, — я видел ту фотографию, которую вы выложили. Что все это значит?

Я была удивлена, что он ее увидел. И немного смущена. Я пожала плечами.

— Я подумала, что это будет прикольно. Разве это не смешно?

Он провел рукой по волосам, все еще глядя на меня. Мне становилось все труднее не смеяться. На его лице идеально сочетались удивление и раздражение.

— Но вы на ней совершенно голая, барыня.

— Мне это напомнило картины Рубенса, — сказала я с абсолютным самообладанием.

Это наконец заставило его улыбнуться. Я посмотрела вперед. Даже Иван ухмылялся.

— Вы знаете, что обнаженное тело на картине и на фотографии — это не одно и то же? — спросил Евгений.

— Может быть, — попыталась ответить я, широко улыбаясь, — моя голая фотка через двести лет тоже будет считаться искусством.

Я заставила его рассмеяться, и мне это понравилось. Я рассмеялась вместе с ним.

— То, что вы двое все время рядом со мной, — это, наверное, лучшая часть моего брака.

Это была правда.

Когда мне сказали, что у меня будет охрана, я удивилась, потому что не видела необходимости в этом. Теперь, когда я провела так много времени с людьми, чье общество мне нравилось, я поняла, насколько я была одинока.

Впервые за целую вечность я осознала, что мне больше нравится быть в компании, чем одной.

Это было приятно.

Евгений бросил на меня взгляд, в котором сквозила откровенная нежность.

— Вы тоже самое лучшее тело, которое я когда-либо охранял.

Я отмахнулась от него.

— Да брось.

— Нет, я серьезно. Вы всегда вежливая. Вы хорошо к нам относитесь. — Он посмотрел на Ивана. — Поддержи меня.

— Согласен полностью, — просто сказал Иван, не отрывая глаз от дороги.

— Я работаю на Ольховских почти пятнадцать лет, и никогда не думал, что работа на них может быть такой приятной.

Я покраснела с головы до ног от удовольствия.

— Спасибо, — сказала я ему, чувствуя себя смущенной. — Обычно вы... не дружите... с людьми, которых сопровождаете?

Он рассмеялся.

— Нет. Обычно никто не утруждает себя разговорами с нами. И никто никогда не советовался со мной по поводу выбора ресторанов.

— Все Ольховские — придурки?

Я не могла не задать этот вопрос.

Он отмахнулся.

— Да нет. Они даже лучше многих. Они просто... Ну, они такие, какие они есть. Они — богачи, а мы — наемные рабы.

Я выглянула в окно.

— Ну, я смотрю на жизнь по-другому. Вы — мои друзья, и мне нравится, что вы рядом.

— Нам тоже нравится проводить с вами время, барыня.

Вдруг я поняла, что все это время мои друзья обращались ко мне на вы.

— Знаете, что? Переставайте выкать, думаю, мы уже достаточно близки, чтобы обращаться на ты, — сказала я с улыбкой.

— Договорились — мгновенно согласился Евгений. Как раз в этот момент зазвонил его сотовый, и он устремил свой взгляд на экран. Евгений нахмурил брови, его глаза встретились с моими, когда он поднес телефон к уху.

Он ответил: «Слушаю».

Я, мягко говоря, офигела, когда поняла, что ему звонит мой муж.

Я слышала его голос, потому что он кричал. Сначала я не разбирала слова, но все равно могла с уверенностью сказать, что это был он.

— Она не позировала обнаженной, Максим Павлович, — объяснял он официальным тоном. — Она ждала, когда ей зашьют платье, в котором она должна была сниматься.

— Хочешь сказать, что она просто так слоняется по съемочной площадке? — Голос Максима стал громче, так что я смогла разобрать некоторые его слова. — Трясет сиськами при всех? Сколько человек там было?

Евгений взглянул на меня.

Я подняла шесть пальцев.

— Шесть, — сказал Евгений в свой телефон. — И на самом деле она не была голой полностью. — Он сурово смотрел на меня. — На ней были стринги и туфли.

— Ты был там с ней? — надрывался мой благоверный.

— Нет, — ответил Евгений. — Мы ждали ее в машине. Я стараюсь держаться подальше, если понимаю, что там достаточно безопасно. Обычно на съемках бывает много полураздетых женщин, и я предпочитаю не беспокоить их своим присутствием.

Максим сказал что-то, чего я не разобрала, и Евгений протянул мне телефон, стиснув зубы.

— Привет, — сказала я, и это прозвучало менее уверенно, чем я хотела.

Он не накричал на меня, как на Евгения, но его тон был достаточно злым.

— Зачем ты это сделала?

Он выплевывал каждое слово словно яд.

— Ты об этой фотографии? — спросила я. Я знала, что именно об этом он спрашивал, но тянула с ответом. Я просто не знала, что еще сказать.

— Да, — отрезал он. — Фотография, которую ты выложила несколько часов назад. Повторяю. Зачем ты это сделала?

Я не могла понять, почему он так отреагировал.

— Я... я подумала, что это будет забавно. Ничего же не было видно.

— Забавно? — выдавил он. — Ничего не видно? — Его низкий голос постепенно переходил на крик. — Прямо сейчас я смотрю на фотографию своей голой жены. Никто, кроме меня, не должен видеть тебя голой. Ты поняла меня?

— Поняла, — сказала я. Его язвительный тон произвел на меня неожиданное впечатление. Я очень редко плакала, но мне пришлось приложить большие усилия, чтобы не разрыдаться. — Я удалю ее.

— Ее уже и так удалили, — выпалил он в ответ, теперь его голос звучал спокойнее. — Но Интернет ничего не забывает. Я уверен, что я не единственный, у кого есть скриншот.

— Я не думала, что это так расстроит тебя, — сухо сказала я ему. — Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину?

Мне пришлось выдавить из себя эти слова.

Голос моего мужа был резким.

— Единственное, что ты можешь сделать, — это больше не выкладывать никаких голых фотографий.

— Я не была голой.

Он проигнорировал это.

— Больше не болтайся в одних трусах при людях. Кстати, кто были эти шестеро?

Я задумалась.

— Парикмахер,визажист, осветитель, фотограф, дизайнер и швея. Да, их было шесть.

— Сколько из них было мужчин? — зарычал он.

Мои брови поползли вверх.

— Трое.

Целую минуту я слушала, как он дышит в трубку.

— Я хочу, чтобы ты вела себя прилично. Тебе все ясно?

— Предельно.

Я повесила трубку и вернула телефон Евгению.

— Значит, теперь у меня есть дресс-код даже в раздевалке? — саркастически спросила я. Мне хотелось заплакать, но я была уверена, что хорошо это скрываю.

Евгений вздохнул.

— Такова жизнь, барыня.

Ему не нужно было этого говорить, я и так это понимала. Это была та жизнь, на которую я подписалась.

Прошло несколько часов, прежде чем до меня дошло, что все это на самом деле означало. Реакция моего мужа была импульсивной и внезапной. Он следил за мной внимательнее, чем я предполагала, и он только что показал мне, как вывести его из себя. Как оказалось, он неспособен игнорировать меня. Это было моим преимуществом.

Глава 12

Кира

Наступил день девичника, и у меня совершенно не было настроения встречаться с Мариной Потаповой и кучей богатых свирестелок, которых я не знала и с которыми у меня не было ничего общего.

Я боялась этого, но знала, что должна пойти. Это был прямой приказ.

Последние полчаса я пыталась собраться с силами, чтобы подготовиться к предстоящему вечеру.

Я сидела в своей гостиной и смотрела телевизор с Аллой, Евгением и Иваном, когда в дверь позвонили. Иван открыл дверь.

Мой муж прислал моих постоянных парикмахера, визажиста и моего личного стилиста с нарядом, подобранным специально для этого мероприятия.

Он не хотел, чтобы я ставила его в неловкое положение, выставляя себя в каком-то не том виде перед его друзьями.

Моя гламурная команда нарядила меня так, словно я собиралась пройтись по красной ковровой дорожке. Мои волосы были собраны в искусно растрепанный пучок. Макияж глаз был ярким, а мои губы были накрашены мягким матовым нюдом.

Моим нарядом была крошечная кремовая мини-юбка с завышенной талией и внушительным вырезом и укороченный топ с блестками, обнажавший мой живот. Завершали образ золотые серьги-кольца и коричневые туфли на шпильке.

— Я иду с тобой, — сказала Алла. Наши глаза встретились в моем огромном зеркале на туалетном столике. Она была там все это время, мило развлекая меня.

В целом мне нравилось, когда она была рядом, но недавно я заметила в этом еще один дополнительный плюс. Агата старалась появляться реже, когда Алла была рядом. Это было чудесно.

— Тебе нельзя, — рассудительно сказала я ей. — Ты еще недостаточно взрослая.

— Как и ты.

— Да, но вопрос со мной уже уладили, поэтому меня точно пропустят.

— Ты хочешь плавать с этими сучками-щучками в одиночку.

— Может, они милашки. — На самом деле я была уверена, что это не так.

Они были именно такими.

— Это не их вина, что все они родились богатыми.

Она неохотно согласилась, но выдала мне напутствие:

— Я на связи, и если что-то случится, тут же пиши мне и я проникну туда через все фейс-контроли.

Это заставило меня выйти за дверь со смехом, но он стих, когда мы спустились на лифте на подземную парковку.

— Я никогда раньше не была в клубе, — призналась я Евгению.

— Просто постарайся расслабиться и получить удовольствие, — подбадривал меня Евгений. — Сегодня у тебя выходной.

Я не могла придумать, как на это ответить. Этот выход был не для того, чтобы я развлекалась.

Мы прибыли на место, и Евгений спокойно провел меня прямо к забронированной Мариной VIP-зоне. Это была большая неоновая комната с прозрачными стенами.

И там никого не было.

Там меня встретила лишь темноволосая официантка. Она поприветствовала меня широкой улыбкой и представилась. Она спросила меня, что я хочу выпить.

Я ни о чем не могла думать.

— Шампанское, — автоматически сказала я. Это стало моим любимым напитком в обществе. Если сомневаешься — выпей шампанского.

Я не стала садиться, вместо этого зависнув перед дверью. Я устремила умоляющий взгляд на Евгения.

— Тут никого нет, может сбежим?

Он вздохнул.

— Я думаю, они скоро подтянутся. Ты приехала первая, но ты можешь делать все, что захочешь, барыня.

Официантка принесла мне бокал. Я вздохнула, затем сделала большой глоток.

— Я сегодня планирую напиться, — мрачно сказала я.

— Я тебя ни в чем не виню, — заметил Евгений откуда-то из-за моей спины, затем добавил: — А вот и твои подруги.

Я повернулась, чтобы посмотреть на них.

Марина направлялась к нам с тремя женщинами, которых я видела на своей свадьбе, и еще с двумя, которых я никогда раньше не встречала. Все они выглядели как точные копии друг друга, с незначительными вариациями.

Одинаковый рост, одинаковые туфли, симпатичные лица, надутые губы, похожие черные короткие платья. Даже их прически были одинаковыми, хотя у двоих были светлые волосы, у двоих каштановые, а две были брюнетками.

Марина заметила меня, широко улыбнулась и помахала рукой.

Я улыбнулась и застенчиво помахала в ответ. Я понятия не имела, сама ли Марина хотела потусоваться со мной, или она пригласила меня из-за моего мужа. В душе я склонялась ко второму варианту.

Она крепко обняла меня, когда подошла ближе, затем отстранилась и представила всех нас друг другу.

Я бегло изучила каждую, пока она называла их имена.

— Я знаю, что ты виделась со многими на своей свадьбе, но там было столько народу, что всех не запомнишь. Так что я напомню.

Она указала на двух брюнеток, которые стояли рядом.

— Это Вероника и Камилла.

Затем наступил черед двух девушек с каштановыми волосами.

— Анжелика и Оля.

Дальше она представила свою подругу по блонду:

— А это Олеся. Мы все ходили в одну школу и дружим с детства. Я, Оля и Вероника замужем, и все наши мужья дружат с твоим мужем. Мы не разлей вода. Ты отлично впишешься.

Я улыбнулась так вежливо, как только могла, но уже прекрасно знала, что не впишусь. Я была бы просто счастлива, если бы смогла запомнить хотя бы их имена.

И, конечно, я сразу же почувствовала себя не на своем месте: у меня был неподходящий рост, неподходящая родословная; я носила белое, в то время как все они были одеты в черное. У них было все, чего не было у меня. Неуверенность в себе больно уколола меня.

Они все присели, прижавшись друг к другу в дальнем уголке большой комнаты.

Я присела немного поодаль. Мне ужасно хотелось посмотреть на Евгения, чтобы почувствовать себя менее одинокой, но я сдержалась.

Вместо этого я допила остатки своего шампанского.

Я была единственной, у кого была личная охрана, и я снова задалась вопросом, почему мой муж и его семья настаивали на таких строгих мерах. Мне было интересно, но я не расстроилась из-за этого. Мне нравилось, что Евгений был рядом.

Подошла официантка с двумя бутылками водки, украшенными бенгальскими огнями. Она театрально размахивала ими, в то время как дамы подбадривали ее.

Я ничего не могла с собой поделать. Я взглянула на Евгения. Мы обменялись удивленными взглядами.

Марина попросила официантку налить нам всем.

Я взяла свою рюмку без возражений. Сегодняшний вечер был отличной возможностью, попробовать водку, и я, черт возьми, не собиралась признаваться этим богатым принцессам, что это был мой первый раз.

Я еле-еле проглотила выпитое, хотя это оказалось не так плохо, как я ожидала: это было нечто удивительно горькое, но не такое ужасное, как компания этих дам.

— Я думала, будет больше народу, — заметила я.

— На самом деле клуб еще не открыт, — призналась Марина со смехом. — Он открывается через полчаса, и это место не для всех. Основное веселье в главном зале.

Одна из девушек (по-моему, Олеся) попросила официантку налить нам еще.

— Ооо, — удивилась я. — А мы не пойдем в главный зал? Мы останемся здесь?

Марина пожала плечами, снова рассмеявшись.

— Мы делаем все, что хотим!

После этого, дамы устроили бесконечную фотосессию. Когда мы закончили фотографироваться, я указала на пустую рюмку.

— Мне нравится водка, — сказала я громче, чем нужно.

Черт. Я уже опьянела?

Девушки разразилась новыми взрывами смеха. Мое лицо напряглось, щеки покраснели.

Мне было неловко, но я постаралась быстро перевести тему:

— Так, чем вы все занимаетесь? Где работаете?

Снова смех, на этот раз значительно громче.

Что смешного? Я знала, что они богаты, да, но разве каждому взрослому человеку не нужно заниматься чем-то? На вид им всем хорошо за двадцать.

Что делали эти девушки без работы и без детей?

Это было особенно странно для меня, поскольку я работала и содержала себя сама с шестнадцати лет.

О, да. Вот тогда-то мой затуманенный разум и вспомнил. Они другой породы. Они не рабочий класс.

— Мы — светские львицы, — объяснила Марина с доброй улыбкой. — Ты ведь тоже? У нас очень много светских мероприятий и благотворительных обедов — это потяжелее любой работы.

— Со стороны это может показаться ерундой, — добавила одна из брюнеток (кажется, Камилла), — но мы все учились заграницей, и очень хорошо образованы. И все мы делаем для общества гораздо больше, чем обычная работающая женщина.

Из-за этого мои брови полезли на затылок.

— Ничего себе.

Я очень-очень старалась сохранить тон ровным и нейтральным.

Марина кинула взгляд на подругу.

— Камилла имеет в виду, что мы делаем все возможное, чтобы внести свой вклад. Мы все занимаемся благотворительностью, а Оля, — она указала на одну из шатенок, — получила диплом юриста для того, чтобы помогать представлять фонд исследований рака своего мужа.

Мои волосы все еще стояли дыбом от комментария Камиллы, но мне удалось сдержаться. Я была здесь не для того, чтобы кого-то осуждать, и благотворительность, безусловно, вызывала восхищение.

— Каждому свое, — повторяла я про себя. Родиться богатым не было преступлением.

Я изо всех сил старалась не обижаться на подобные вещи, но иногда это было трудно сделать. Мне была ненавистна мысль о том, что одни люди считают себя лучше, чем другие.

Я отогнала эту мысль. Сейчас было неподходящее время.

Кто-то попросил официантку налить нам еще, и я с благодарностью взяла свою рюмку.

Я задавалась вопросом, будут ли какие-нибудь танцы, или они на самом деле просто приходят в клуб и просто сидят и разговаривают. Все выглядело именно так.

Они сплетничали о людях, которых я не знала. Целый час никто даже не взглянул в мою сторону.

Я решила, что пытаться влиться в эту компанию было совершенно бессмысленно. Они бы не полюбили и не приняли меня. Почему же мой муж хотел, чтобы я стала частью этого общества?

В конце концов алкоголь сделал свое дело, и мне просто стало все равно. Я продолжала корчить глупые рожи Евгению, потому что это заставляло его улыбаться.

— Вы, девочки, вообще танцуете? — в конце концов спросила я. Зачем идти в клуб, а не в ресторан или бар, если вы собираетесь просто сидеть?

Своим вопросом я прервала тираду одной из них о какой-то женщине, у которой хватило наглости надеть платье, которое, по их мнению, вышло из моды. Бла-бла-бла.

Марина кивнула, и на ее лице появилась обычная приятная улыбка.

— Мы только разогреваемся.

— Мне нужно в туалет, — сказала Олеся, внезапно вставая. — Пойдешь со мной, Кира?

Это была не самая лучшая идея, но я согласилась.

Тем более, мне нужно было пописать. Водка до краев наполнила мой мочевой пузырь.

Олеся взяла меня под руку, как будто мы были лучшими подругами. Я позволила ей сделать это, но оглянулась на Евгения, который последовал за нами.

Олеся, казалось, наконец заметила его.

— Он пойдет с тобой в туалет?

Она громко рассмеялась над своим собственным вопросом.

Я слабо улыбнулась.

— Нет. Он подождет снаружи. Это его работа.

Она бросила на него еще один взгляд.

— Он вроде горячий. Ты с ним трахалась?

Я чуть не остановилась как вкопанная. Ей удалось по-настоящему оскорбить меня и поставить в неловкое положение. Я даже не могла смотреть на Евгения.

— Конечно, нет. Я же замужем.

Иногда я не чувствовала себя замужней женщиной, но, черт возьми, я была уверена, что веду себя так, как и подобает верной жене.

Она закатила глаза, глядя на меня.

— Как будто это когда-нибудь кого-то останавливало.

Она послала Евгению приторную улыбку.

— У меня есть к тебе вопрос, рыжик, — сказала она ему. — Я никак не могу понять, подходит ли ковер в моей квартире к шторам. Не поможешь мне разобраться?

Мне было интересно, насколько она была пьяна.

— Вам лучше пригласить дизайнера — к сожалению, я ничего не понимаю в коврах, — ответил он, и в его голосе послышалась насмешка. По крайней мере, у Евгения было хорошее чувство юмора.

— Жаль, — промурлыкала она в ответ.

Глава 13

Кира

Пока я была в туалете и мыла руки, Олеся поправила свой макияж.

Когда мы выходили я увидела уборщицу, которая, стараясь быть максимально незаметной, начищала до блеска раковину, и дала ей тысячу на чай.

— Поспорим, ты не давала таких чаевых до того, как вышла замуж за Макса, — заметила Олеся веселым тоном.

Вот дрянь. Я резко повернула голову, чтобы посмотреть на нее.

Она улыбалась с каким-то нахальством в глазах, которое мне очень не понравилось.

Я поняла, что она пытается вывести меня из себя.

Только не сегодня, стерва.

— Я всегда давала хорошие чаевые, — спокойно ответила я.

Если это был какой-то тест на самоконтроль, я собиралась его пройти. Ни одна из этих куриц не смогла бы вывести меня из себя. Мы вернулись ко всем, и я решила сесть подальше от Олеси. Как долго мне удастся избегать ее?

Официантка протянула мне бокал шампанского, и я поблагодарила ее.

— Ну, Кира, — почти сразу же начала Олеся. — Почему на свадьбе были только друзья со стороны Макса? Где же все твои?

Я не ожидала этого вопроса, и у меня не было на него хорошего ответа.

— Я — одиночка, — таков был мой жалкий ответ.

Мне даже в голову не пришло пригласить кого-нибудь из знакомых на свою фальшивую свадьбу.

— Не обращай на нее внимания, — сказала Марина. Похоже, она играла роль миротворца в этом змеином клубке. — Она все еще обижена, что она не была твоей подружкой невесты.

Я не могла придумать хорошего, не унизительного способа сказать ей, что я не сама выбирала своих “подружек”. Все, что я скажу, только подольет масла в огонь. И может быть использовано против меня.

— А еще она ревнует, что он выбрал тебя, а не кого-то из нас, — добавила Анжелика почти шепотом.

Но я услышала это замечание, и оно жутко разожгло мой интерес.

— Что, прости?

— Мы все предполагали, что сразу же решит жениться, после свадьбы Кристины, — сказала Анжелика.

Марина шикнула на нее.

Я отмахнулась от этого.

— Я знаю о Кристине. Продолжай.

— Ну, мы все думали, что он быстро найдет фейковую невесту, просто чтобы отомстить ей за предательство, но мы были уверены, что это будет кто-то из нас.

— Анжелик, заткнись уже! — рявкнула Оля. — Что ты несешь.

— Мы не думали, что он выберет такую колхозницу, — добавила Анжелика.

— Колхозницу? — повторила я, стараясь выглядеть скорее удивленной, чем обиженной. Кем, черт возьми, эти курицы себя возомнили?

— Ой, да брось, — присоединилась Олеся. — Ты должна понимать, что мы с ним из одного круга, и гораздо больше подходим на роль его жены, чем модель не пойми откуда.

— Так, если я колхозница, то вы все, видимо, считаете себя потомками рода Романовых? — спросила я с издевательской ноткой в голосе.

Марина отмахнулась от этого.

— Ну, конечно, нет. Слушай, Кир, девчонки просто напились.

Она махнула рукой, улыбаясь, чтобы попытаться разрядить обстановку.

Я уважала ее усилия, но это не сработало.

— Естественно, — ответила Олеся с откровенным снобизмом. Она похоже действительно верила в ту чушь, которую несла. — Мы, по сравнению с тобой, синоним слова «благородство», но тебе этого не понять.

— Так объясни, — попросила я с натянутой улыбкой, холодно глядя ей в глаза.

Она так и сделала.

— Нас учили безупречным манерам с детства. Мы все вместе учились в одной самой престижной и элитной школе. Еще с нашего рождения было понятно, что нам предстоит выйти замуж за кого-то такого же влиятельного, как наши отцы. Это династические браки, понимаешь? Твой муж идеально подошел бы одной из нас. Точно не тебе.

— Как видишь, у него были другие планы, — заметила я.

— Мы в высшем обществе, как рыба в воде, — продолжала она, как будто я ничего не говорила. — Мы идеально владеем этикетом. Я уверена, что ты тоже прошла какой-нибудь ускоренный курс. Но что толку? Ты знаешь, что неправильно держишь свой бокал? Я даже не буду говорить тебе, сколько косяков я за тобой заметила с тех пор, как мы сюда приехали.

— Вы демонстрируете безупречные манеры, когда указываете на чьи-то косяки? — спросила я ее убийственно спокойным тоном. Чем более злобной она становилась, тем меньше это задевало. Если эти принцессы были созданы для того, чтобы демонстрировать безупречные манеры, то такие как я были созданы для того, чтобы выдерживать жесткую критику. Эта выскочка и рядом не валялась с агентами на кастингах, которых я встречала на своем пути. — Просто любопытно, — любезно добавила я.

Три другие девушки заговорили одновременно, и сначала я была уверена, что они поддерживают свою подружку.

Я была неправа.

— Успокойся, — тыкнула Камилла Олесю.

— Какого хрена, Олесь? — воскликнула Вероника.

— Это было очень грубо, — резким тоном сказала Марина. — Извинись.

Олеся закатила глаза, сердито посмотрела на Марину и встала.

— Знаешь, что? Если вы собираетесь выставлять меня крайней, хотя каждая из вас думает также, тогда я пошла танцевать.

После этих слов она с важным видом направилась прочь.

Я с завистью наблюдала за ней, пока она не скрылась за дверью, ведущей в настоящий ночной клуб. Там однозначно должно было быть веселее, чем здесь.

Остальные девушки принялись извиняться за слова Олеси, но я отмахнулась от всего этого. Обиделась ли я? Немного. Была ли я удивлена? Нисколько. Снобизм был наименьшим злом из того, что я ожидала от компании этих богачек.

Я подумывала поступить, как Олеся — бросить их всех, чтобы пойти потанцевать с какими-нибудь незнакомцами, — но передумала. Я все еще была на том этапе, когда пыталась вести себя с ними по-хорошему, просто чтобы доказать себе, что я могу. Но, если быть честной, я была примерно в одном шаге от того, чтобы бросить всю эту шайку.

После драматического ухода Олеси все стало еще более неловко. Все уставились в свои телефоны.

Я сделала то же самое, задаваясь вопросом, заметят ли они, если я достану наушники и начну смотреть свой сериал. Это точно помогло бы мне скоротать время.

Я все еще обдумывала эту идею, когда Марина начала подпрыгивать, издавая восторженные звуки.

Я вежливо посмотрела в ее сторону, поскольку она, казалось, хотела привлечь всеобщее внимание.

— К нам едут гости! — взвизгнула она.

— Ты пригласила стриптизеров? — невозмутимо спросила я.

Никто не засмеялся. Я взглянула на Евгения, который пытался скрыть ухмылку. Я улыбнулась ему в ответ.

— Вы же знаете, что наши мужья, — медленно и драматично произнесла Марина, — сегодня вечером бухают вместе.

Я кивнула, притворяясь, что знала это.

— Мой Сережа, только что написал мне, — она просияла, глядя на меня. — Что они скучают по нам! Как же это мило!

От моего внимания не ускользнуло, что две одинокие девушки, оставшиеся за столиком, закатывали глаза, глядя друг на друга. Кто мог бы их винить?

— Какая прелесть, — холодно ответила я. Марина, казалось, ожидала этого.

— Это похоже на моего Колю, — самодовольно сказала Оля.

Оля и Коля? Серьезно? Неужели их родители спланировали весь этот цирк еще до их рождения?

— Конечно, — сказала Вероника с непоколебимой уверенностью. — Мой Владик терпеть не может гулять без меня.

Марина решительно кивнула.

— Мой Сережа такой же.

— А как насчет вас, Кир? — вмешалась Анжелика. — Макс тоже не любит пьянствовать без тебя?

В ее голосе было что-то ехидное и очень неприятное. Мне было интересно, что она слышала о нашем браке. Какая-то часть меня хотела просто вывалить всю правду на эту компанию крыс, просто чтобы посмотреть на их реакцию: “Нет, моему мужу фиолетово на меня, мы с ним виделись всего несколько раз”.

Но я знала, что не смогу этого сделать. Я отказалась от таких выпадов, когда подписывала брачный контракт. Привет, деньги. Прощай, совесть.

Я просто вежливо улыбнулась и сказала, что да.

— У вас по сути все еще медовый месяц, — добавила Марина без тени иронии.

— Боже, я помню те дни. Я так скучаю по тому времени, — сказала Оля.

На этом месте слащавые истории из их счастливой семейной жизни посыпались, как из рога изобилия.

Я слушала их внимательно. Это было гораздо интереснее, чем сплетни о людях, которых я не знала.

Когда они в конце концов попытались втянуть меня в разговор о моем браке, я быстро перевела тему.

— Ты сказала, что они уже едут сюда? — спросила я.

— Да! Должны были уже выехать. Блин, так круто, что они все общаются!

Я согласилась, что это было здорово.

— Нам нужно найти Анжелике, Олеське и Каме таких мужей, которые подходят нашим мужчинам.

— Да уж, только где? Приличных холостяков почти не осталось, — добавила Оля.

— Ну может поискать кого-то за пределами вашего избранного круга? — спросила я, испытывая искреннее любопытство. Каким образом мыслили эти люди — было для меня полной загадкой.

— Ну, в теории они могут выйти замуж за любого. Просто было бы неплохо, если бы это был наш человек, а не посторонний. Без обид, — ответила Оля.

Я пожала плечами, но, конечно, ее слова «без обид» только сделали это высказывание еще более оскорбительным.

У запасного выхода поднялась суматоха, и я увидела, что в клуб только что вошли несколько высоких мужчин.

Я вообще не замечала других мужчин. Мой муж выделялся из всех. Какой же он красивый. Он заметил меня и ухмыльнулся. Мое сердце совершило неожиданный резкий скачок в груди. Моя реакция на него была неожиданной и нежеланной. Я не могла объяснить, что именно он заставлял меня чувствовать. Я никогда не испытывала ничего подобного. Возбужденная. Взбудораженная. Наэлектризованная.

Я фигово проводила здесь время, но выпила достаточно, чтобы чувствовать себя расслабленно, несмотря на неприятную компанию.

Внезапно я превратилась в тугой комок непонятного напряжения. Я не ожидала его увидеть. Я не знала, как реагировать.

У меня возникало так много вопросов каждый раз, когда я его видела. Вопросов, которые я не могла задать.

Неужели он планировал это с самого начала? Почему у него был такой вид, будто он рад меня видеть? Как ему удалось сыграть так убедительно? Может быть, он на самом деле рад меня видеть?

Мужчины подошли к нам, и я встала для нескольких неловких повторных представлений.

Я знала, что встречала его друзей раньше, но они не произвели на меня особого впечатления. Я слишком нервничала в день своей свадьбы, чтобы замечать что-то.

Видеть его с друзьями было немного обидно.

Он не был холоден с ними, как со мной. Он не был отстраненным. Он не был злым. Он не был недоступным. Мне не нравилось такое положение дел.

Глава 14

Кира

Мы все расселись: жены рядом со своими мужьями, незамужние девушки в стороне.

Места было предостаточно, поэтому я осторожно села рядом с Максимом, но не очень близко.

— Ближе, — подсказал он голосом, который умудрялся быть одновременно мягким и твердым.

Потребовалось всего одно его слово, один взгляд, чтобы мое тело изменилось. Перешло от твердого состояния к жидкому. Повинуясь, я встретилась с ним взглядом. Он обнял меня одной рукой, притягивая к себе.

— Сколько ты выпила? — тихо спросил он.

Я прикусила губу, и его глаза проследили за моим движением.

— Я не знаю, — честно призналась я. — Я сбилась со счета. Обычно я столько не пью.

— Как ты себя чувствуешь? Надеюсь, ты не собираешься блевать?

— Нет, со мной все супер.

— Хорошо. — Он улыбнулся. Это была красивая горячая улыбка, она заставила мою кровь биться в жилах. Он наклонился ближе. — У меня было совещание, когда я увидел ту фотографию, которую ты опубликовала, — пробормотал он мне на ухо. — Я стал твердым, как камень. Ты хоть представляешь, какая неловкая ситуация получилась?

Я покачала головой.

— А потом, — вкрадчиво продолжил он, — когда я остался один, я подрочил на эту фотографию. Ты этого хотела? Такого результата ты хотела добиться?

Он откинулся назад, чтобы встретиться со мной взглядом.

Я покачала головой. Я не могла оторвать от него глаз.

Почему эта информация так подействовала на меня? Мысль о том, что он доставляет себе удовольствие, глядя на мою фотографию, ошеломила меня.

Он думал обо мне, когда меня не было рядом. До этого момента, я была уверена, что он совершенно не замечает меня.

— Ты понимаешь, сколько других мужчин видели эту фотографию и сделали то же самое, что и я?

Его тон внезапно изменился. Перешел от соблазнительного к подлому. Похоже, у кого-то биполярное расстройство.

Тогда до меня дошло, что это была очередная выволочка. Он просто поманил меня пряником, чтобы потом ударить кнутом.

— Я не думала, что это вызовет такую реакцию, — сказала я так тихо, как только могла. Я не хотела, чтобы кто-нибудь из его чопорных и высокомерных друзей понял, что мой муж выводит меня из себя. Моя гордость уже достаточно пострадала от этой компании.

— Не делай этого снова, — предупредил он.

— Хорошо, — сказала я. Жалобные нотки проскользнули в моем голосе, когда я добавила: — Мы уже обсуждали это, и я все поняла с первого раза.

Он наклонился вперед, внезапно оживившись.

— Моя жена выложила обнаженное селфи на всеобщее обозрение, чтобы каждый мудак в мире смог на нее подрочить. Извини, если я чувствую необходимость повторить это дважды.

— Это фото уже удалено, — указала я.

Он бросил на меня многозначительный взгляд.

— Я сохранил его в ту же секунду, как увидел, и то же самое сделали остальные.

Мы смотрели друг на друга долгую странную минуту. Почему то, что он сохранил мою фотографию, ударило меня прямо в живот? Это ничего не значило. Наверняка, он сказал это просто для того, чтобы доказать свою правоту.

— Ты правда это сделал? — спросила я, мой голос был чуть громче шепота.

Он прочистил горло.

— Забудь. Просто в следующий раз включай голову.

— Хорошо, — ответила я.

Он наклонился ближе.

Мои глаза были прикованы к его губам. Они были такими соблазнительными. Я протянула палец, чтобы прикоснуться к ним кончиком.

Очень мягкие.

Он придвинулся ближе.

— Пойдем потанцуем.

Это не было просьбой. Я кивнула, и он встал, протягивая мне руку.

Он сказал друзьям, что мы идем танцевать. В ответ мы услышали несколько одобрительных возгласов.

Он вывел меня из нашей вип-зоны и провел в более тусовочную часть клуба.

Привлекательная хостес встретила нас и провела в другую, меньшую по размеру VIP-кабинку в углу главного зала.

Максим продолжал держать меня за руку, притягивая к себе поближе.

Один раз я оглянулась и обнаружила, что Евгений следует за нами по пятам. Это заставило меня покраснеть.

Я совсем забыла, что он постоянно был с нами.

Мы сели, и официантка принесла нам меню. Я попыталась заказать еще шампанского, но он посоветовал (правильнее сказать: приказал) взять апельсиновый сок, а сам заказал виски.

Мы сидели близко, соприкасаясь бедрами. Я повернула голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Мои глаза пожирали его красивое лицо. Почему он был таким красивым???

— Я думала, мы будем танцевать, — заметила я.

Здесь было гораздо громче, и ему пришлось прижаться ухом к моему рту, чтобы расслышать мои слова. Он откинулся назад ровно настолько, чтобы посмотреть на меня, затем прижался губами к моему уху, чтобы ответить:

— Да. Через минуту.

— Мы будем танцевать прямо тут или вон там?

Он отстранился достаточно, чтобы увидеть мое лицо.

Я указала на толпящуюся массу людей в центре клуба. Мы находились этажом выше, и нам открывался прекрасный вид на них.

Он бросил на меня взгляд, который говорил: «Ты что, шутишь?»

— Здесь, конечно, — он подчеркнул последнее слово. Я чувствовала его горячее дыхание на своей шее. — Я и близко не подпущу тебя к этому борделю Не хочу, чтобы посторонние мужики касались тела моей жены.

— К тебе это тоже относится? — спросила я, не в силах сдержать ухмылку.

— Я этого не говорил, — его голос звучал низким, восхитительным рокотом у меня в ухе.

Я вздрогнула, волна вожделения пронзила меня насквозь. Мои соски затвердели, мое лоно сжалось. Я понятия не имела, что он задумал, но все равно почему-то с нетерпением ждала его дальнейших действий.

Нам принесли напитки, но мы едва успели сделать по глотку, как он встал. Он подошел к Евгению, жестом приглашая моего телохранителя наклониться, чтобы его было слышно сквозь оглушительный шум.

Я не расслышала, что он сказал, но поняла, что это был сигнал оставить нас, когда Евгений бросил на меня обеспокоенный взгляд и ушел.

Максим снял пиджак и небрежно бросил его на диванчик. Он закатал рукава, не сводя с меня глаз.

Он что-то сказал, и это было адресовано мне, но я опять ничего не расслышала. Я встала, придвинулась ближе и указала на свое ухо, показывая, что мне нужно, чтобы он повторил.

Он был без галстука, и верхняя пуговица его рубашки была расстегнута, так что я могла рассмотреть его привлекательную загорелую шею. Мое лицо было прижато к нему, когда он говорил мне на ухо.

Боже, какой он был высокий. И большой. И от него божественно пахло. Мне захотелось облизать его.

— Ты ему на самом деле нравишься, — его голос вибрировал рядом со мной, его рот был очень близко к моей коже.

Я понятия не имела, о ком он говорит. Он полностью дезориентировал меня, когда стоял так близко.

— Кому? — спросила я.

— Евгению. Он очень привязан к тебе. Мне даже показалось, что он не хотел сейчас тебя оставлять.

Я пожала плечами, не встречаясь с ним взглядом.

— Он очень добр ко мне, и мне это нравится, потому что мы всегда вместе. И он очень хорошо выполняет свою работу.

Я рассматривала его восхитительную шею и чувствовала, что он пристально смотрит мне в лицо. Я поняла, что тема закрыта, когда его руки легли мне на талию, притягивая меня ближе.

Мои глаза были прикованы к его телу, к его слишком соблазнительной груди, к большим рельефным бицепсам, перекатывающимся под рубашкой.

Его руки скользнули вниз по моим бедрам и по изгибам моей попки. Он прижал мое тело вплотную к своему.

Горячая медленная струйка возбуждения собралась в моей сердцевине.

— Я едва прикоснулся к тебе, а у меня уже стоит, — пробормотал он мне на ухо. — Я думал о том, чтобы снова трахнуть тебя. О том, чтобы показать тебе, что такое настоящий секс.

У меня перехватило дыхание. Каждое его слово, как бы грубо оно ни звучало, было для меня как наркотик. Я никак не могла насытиться. Я хотела, чтобы он хотел меня. Нуждался во мне.

Я хотела что-то сказать, хотела спросить его, почему, если он так сильно хотел меня, он практически игнорировал меня с тех пор, как мы поженились, но не могла заставить себя произнести эти слова.

Я была трусихой, поэтому просто кивнула.

Он приподнял мой подбородок указательным пальцем, и горячий взгляд, которым он одарил меня, был ослепителен.

Он начал двигаться в такт песне, которая разносилась по клубу, и мое тело начало двигаться вместе с ним.

Это было классно. Мы оба знали, как двигаться. Мы танцевали так, словно тысячу раз занимались любовью. Химия между нами была неоспоримой.

Наши тела соприкасались, он просунул свое бедро между моими бедрами и уткнулся лицом мне в шею, проводя носом взад-вперед по моей нежной коже, в то время как его постоянно двигающиеся руки разрушали мою оборону с каждым пьянящим ударом басов.

Его бедра двигались в быстром, жадном ритме. Когда мы танцевали, его грудь касалась моего лица. Я лизнула ее. Его вкус был похож на сладкий дурманящий ликер.

Боже, я хотела большего. Я хотела прикоснуться к нему, провести по нему губами, подняться вверх по его телу прямо здесь и сейчас.

Я хотела, чтобы он трахнул меня снова, когда мое тело и разум были расслабленными и томными, затуманенными и готовыми. Я хотела, чтобы его тело вторглось в мое по причинам, отличным от окровавленных простыней и медицинских осмотров. Я хотела делать с ним абсолютно все. Не из-за контракта, а для удовольствия. Я хотела, чтобы он показал мне, что такое настоящий секс.

Боже, я была так пьяна. Было ли это из-за него или из-за количества выпитого алкоголя — я не знала точно. Но это не имело значения. Мой разум был взбудоражен и ясен одновременно.

Я начала понимать, что становлюсь одержимой своим собственным враждебно настроенным мужем.

Моим единственным оправданием было то, что им было очень легко увлечься. Очень легко. Идеальная линия его заросшего щетиной подбородка, искра в его великолепных глазах, аккуратный изгиб его пухлых губ, каждый сантиметр его крепкого тела — все это преследовало меня во снах, хотела я этого или нет.

Мне очень понравилась та часть его, которую он показал, находясь в компании своих друзей. Теплый и непринужденный. Очаровательный и веселый. Шутливый и смеющийся.

Я неоднократно убеждала себя, что моя одержимость была поверхностной и что, по крайней мере, это не была привязанность. Но в ту ночь эти заверения рассыпались в пух и прах.

То, как он прикоснулся ко мне, стало первым порезом. Барьер внутри меня подвергся бомбардировке. И ему даже не нужно было прикладывать усилия.

Мне нужно было прийти в себя. Мне нужно было собраться с силами. Мне нужно было остановить чувства, которые я испытывала, прежде чем все это выйдет из-под контроля.

Нужно было любой ценой избежать мучительных чувств к моему собственному мужу и забыть о слове на букву «Л». Об этом не могло быть и речи. Я винила алкоголь в том, что он проник в мой мозг и перевернул все с ног на голову. Любовь всегда была тяжким бременем, но любовь к такому мужчине, как он, втоптала бы меня в грязь, в этом я была уверена, и моя голова не хотела в этом участвовать.

К сожалению, мое тело не согласилось, и мое сердце продолжало вырываться из груди, продолжало пытаться привнести настоящие эмоции в этот фальшивый брак.

Глава 15

Кира

Наша маленькая кабинка находилась в углу, и Максим внезапно встал у меня за спиной, отдергивая занавески, о существовании которых я и не подозревала.

Я огляделась по сторонам.

— Это что, тайный секс-клуб?

Я не задала этот вопрос громко, но я была близко к его уху.

Он услышал меня, оглянулся и ухмыльнулся. Он наклонился к моему уху, чтобы ответить.

— Нет, это обычный клуб с привилегиями для владельца и его друзей.

Он задернул все занавески — теперь они закрывали каждую стену нашей прозрачной кабинки, так что мы остались почти в полной темноте.

Тяжелый вздох вырвался из моего обессиленного, дрожащего тела.

Мгновение спустя я почувствовала его руки на себе, его прерывистое дыхание на моих губах. Он задрал мой укороченный топ до ключиц и расстегнул лифчик спереди. Он обхватил ладонями мою грудь и стал ласкать ее, круговыми движениями он потер мои соски.

У меня вырвался стон.

Он потянул меня за соски, сжимая их сильнее. Я застонала громче, но звук был заглушен шумом клуба.

Он наклонился к моей груди, втягивая сосок в свой рот. Он посасывал его, в то время как его пальцы гладили мой второй сосок. Он доставлял мне невероятное удовольствие, переходя с одной стороны на другую.

Ощущения переполняли меня. Я вцепилась в его волосы, прижимая его к себе, и не потрудилась сдержать свои стоны, когда он посасывал мои соски, пока мои глаза не закатились от блаженства.

Я извивалась, двигая бедрами и стремясь к чему-то большему. Мог ли он заставить меня кончить, просто прикоснувшись ртом к моей груди? Я не знала, но в какой-то момент мне показалось, что да.

Этот вопрос вылетел у меня из головы, когда он двинулся вниз по моему телу, опускаясь на колени.

Я дрожала как осиновый лист. Мое тело горело от предвкушения. Я уже поняла, что, если этот мужчина решил доставить мне удовольствие, — это будет сладко.

Он задрал мою юбку до талии и спустил трусики. Я переступила через них, и он небрежно сунул их себе в карман.

Он закинул одну из моих ног себе на плечо, уткнувшись лицом в мое лоно. Он вдохнул меня.

Я чуть не кончила прямо тогда, но он только разогревался.

Его пальцы мягко раздвинули меня, и он еще глубже зарылся в меня лицом. Его язык порхал по мне, когда он чувственно облизывал мой центр.

Я вцепилась в его волосы. Это было все, что я могла сделать, чтобы удержаться на ногах.

Он обвел кончиком языка мою трепещущую щелочку, не торопясь, двигаясь медленно, как капающий мед.

Мое сердце бешено колотилось, мой влажный язык продолжал облизывать губы, как будто это могло уменьшить сухость в горле, когда я быстро, с придыханием вскрикнула.

Он целовал мою киску очень долго, делая это так, как будто это было романтично, как будто он был влюблен в нее, как будто он целовался с моим ртом, а не с моей вагиной. Его голова двигалась взад-вперед в такт его движениям, поцелуям, облизыванию, посасыванию, покусыванию.

Я думала, он мастерски умеет работать руками, но, как оказалось, ртом он управлял намного лучше.

Наконец, после всех дурманящих поддразниваний, его язык вонзился в меня, проникая так глубоко, как только мог.

Я закричала от удовольствия. Шум клуба заглушил мой громкий стон в тот же миг, как он вырвался из моего горла.

Я поняла, что он услышал это, потому что в ту же секунду, как я вскрикнула, он обезумел. Он начал трахать меня своим языком с такой сосредоточенной целеустремленностью, которую я видела у него только тогда, когда он пытался осушить стакан виски.

Он издавал эти восхитительные тихие звуки, когда поедал меня, звуки, которые я скорее чувствовала, чем слышала.

Мне нравилось это, нравилось то, что он заставлял меня оживать под его руками, под его ртом.

Я схватила его шелковистые волосы обеими руками и покачала бедрами, поворачивая свое ноющее влагалище к его лицу.

Я протестующе вскрикнула, когда его язык вышел, но вскоре он вернулся, прокладывая путь к моему клитору. Он нежно лизнул его один раз, два, три.

Это было так прекрасно и в то же время так мучительно; этого было слишком много, но почему-то мне нужно было больше, — мне нужно было все, прямо сейчас.

— Пожалуйста, — умоляла я его, не заботясь о том, слышит ли он, не заботясь о том, кто меня слышит. Мне нужно было больше. Мне нужно было снова воспламениться.

Он засунул в меня свои пальцы и начал бешено вращать ими. Я почувствовала, как мои собственные соки стекают по ноге. Это было почти больно, но в то же время безумно приятно.

Он нежно обхватил губами мой клитор и потянул его. Сначала это было нежное втягивание, но внезапно и без предупреждения он начал сильно сосать.

Нервные окончания в моих чреслах были разорваны в клочья. Я закричала в этот хаос.

Да. Вот оно. Внутри меня что-то загорелось и взорвалось. Я уже испытывала это прежде, но на этот раз это было больше, глубже, горячее. Я кончила всем своим существом, дрожь пробежала по всему моему телу в порыве пьянящего экстаза, который распространился до кончиков пальцев ног.

Мне потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. Я была практически парализована, пока он приводил в порядок мою одежду.

Я не могла смотреть на него.

Он застегнул мой лифчик, лаская при этом мои чувствительные груди, разминая мою плоть и пощипывая мои возбужденные, чувствительные соски, словно ничего не мог с собой поделать. Он посасывал их, одновременно стягивая мою юбку вниз и расправляя ее, разглаживая материал на моих бедрах. Он отстранился и посадил меня на сиденье. Мне захотелось прилечь. Мне хотелось раздвинуть ноги и умолять его проделать все это снова.

Он поправил мой топ.

— Мои трусики, — напомнила я ему, мой голос потонул во всем этом шуме.

Он услышал.

— Просто держи ноги вместе и постарайся быть скромной, если ты вообще понимаешь, что это значит.

Я покраснела. Как его рот мог быть одновременно самым милым и самым подлым, с чем я когда-либо сталкивалась?

Он раздвинул шторы, и я закрыла глаза от яркого света. Темнота была лучше, особенно после такого аттракциона.

Я все еще не могла смотреть на него. Я находилась где-то посередине между унижением, отвращением и абсолютным наслаждением.

Он снова сел рядом со мной и обнял меня за плечи, притягивая к себе. Мое лицо горело. Я почувствовала его дыхание на своей коже за мгновение до того, как его мягкие губы поцеловали мой висок. Что это было? Что мы здесь делали?

— Ну, получать оральный секс у тебя получается лучше, чем давать, — пробормотал он. — Хоть на что-то ты годишься.

Ах, вот оно что. Яд никуда не делся, ни на секунду.

Я даже не понимала, что к нам присоединились его друзья, пока он не отодвинулся от меня и не стал непринужденно болтать с одним из них.

Я ошалело уставилась в никуда. Я была пьяна не только от шампанского и водки.

Через некоторое время мы вернулись ко всем остальным, но там никого не оказалось. Все ушли танцевать. Максиму, казалось, было все равно. Некоторое время мы сидели молча. Я осторожно потягивала апельсиновый сок, который он заказал для меня, пока он пытался утопиться в виски.

Что-то беспокоило меня, и я знала, что это плохая идея, даже когда почувствовала, что вопрос слетает с моих губ.

— Так почему же ты не женился на одной из этих девушек?

Он сделал паузу на середине глотка, затем продолжил, допив свой бокал и окинув меня внимательным, но отнюдь не дружелюбным взглядом.

Личные вопросы в нашем браке не приветствовались, но у меня все равно хватало наглостизадавать их. Я продемонстрировала очень плохие манеры трофейной жены, но сейчас меня это не волновало.

Наконец, к моему удивлению, он ответил.

— Во-первых, я не хотел этого. Во-вторых, у меня не было никакого желания жениться на женщине, которую трахал не только я, но и все кого я знаю.

Я вздрогнула от его вульгарности, женоненавистничества и снобизма.

— Разве это не двойные стандарты? Ты же не был святым?

— Нет, не был; и да, это двойные стандарты, но это ничего не меняет. Я не знаю, что тебе сказать. Я никогда не собирался жениться ни на одной из них.

— Потому что ты хотел девственницу?

— Я же говорил тебе. Это было не моим основным условием. Но теперь, когда все сказано и все сделано, я не жалею об этом. Все сложилось к лучшему.

Ничего себе. Почти комплимент.

— Я не о браке, — поспешно поправился он. — Я все еще ненавижу брак и нашу женитьбу. Но я совсем не против того, что твое тело теперь — моя собственность.

Его рука бесстыдно скользнула между моих сомкнутых бедер. Они покорно расступились перед ним, несмотря на мой стыд, и он погладил меня пальцами.

— Больше здесь никого не было, — прошептал он и быстро убрал руку.

После этого он начал игнорировать меня, уставившись в свой телефон.

Я терпела это целых тридцать минут, прежде чем сломалась. Мой разум зацепился за одну маленькую деталь, зациклившись на ней до такой степени, что я поймала себя на том, что раздражаюсь, пока наконец просто не произнесла это вслух.

— Я правильно понимаю, что ты переспал почти со всеми моими подружками на свадьбе? — спросила я.

Его лицо напряглось. Он повернул голову и посмотрел на меня.

— Боже, разве в нашем договоре не прописаны вопросы, которые ты не имеешь никакого права задавать?

После его исчерпывающего ответа мы снова погрузились в молчание.

— Я никогда не спал ни с Мариной, ни с Вероникой, — внезапно сказал он. — Что касается остальных, то мы все были тупыми, похотливыми и молодыми. — Он увидел выражение моего лица. — Не задавай вопросов, на которые не хочешь получить ответы. Мы с тобой женаты не по любви, помнишь? Куда я засовывал свой член — не твое дело, поэтому разговор окончен.

Это была всего лишь жестокая правда. Я пошла на этот брак, зная, что у меня не будет права собственности на своего мужа.

Дело в том, что тогда я еще не была очарована им. В моей крови не было одержимости, когда я ставила свою подпись внизу брачного контракта. Я не знала, как и почему, но с тех пор многое изменилось.

Я старалась не показывать, как сильно была потрясена тем, что он только что рассказал.

— Я так не думаю. Заставлять меня тусоваться с ними унизительно.

У него хватило такта по крайней мере выглядеть несколько смущенным.

— Я не знал, что Марина приведет всех этих дур, — сухо сказал он. — Но что есть, то есть. Теперь это твой круг общения. Это то, ради чего ты вышла за меня замуж.

— Понятно, — спокойно сказала я. Мы снова погрузились в молчание, и я чувствовала, что он пристально смотрит на меня. Я в свою очередь не отрывала взгляда от своих рук.

— Ты очень сдержанная, — заметил он через некоторое время. Я не могла сказать, было ли это комплиментом, оскорблением или простым наблюдением. — Ты всегда такая тихая?

Я прикусила губу, украдкой взглянув на него. Казалось, я не могла вымолвить ни слова. Я почувствовала, как румянец заливает мои щеки. Мои мысли прочно застряли на том, что он сделал со мной ранее. Я не молчала, когда он целовался с моей киской и заставлял меня кричать.

Он ухмыльнулся. Это была какая-то странная смесь ненависти, иронии и крайнего презрения.

— Ну, я думаю, не всегда, да?

Глава 16

Максим

Я все еще чувствовал ее вкус, ощущал его на языке. Я ненавидел ее до глубины души, но на вкус она была — как рай.

Это было ошибкой — приехать сюда, приблизиться к ней. Я с самого начала знал, что это плохая идея. Я не хотел этого делать, но все равно почему-то приехал. Я позволил своим друзьям уговорить себя на это, почти не сопротивляясь.

Как только я увидел ее, я пожалел, что пришел. Через два часа я пожалел об этом еще больше. Я не хотел иметь с ней ничего общего, поклялся пренебрегать ею насколько это возможно для мужа, но это перестало работать в ту секунду, когда она подошла достаточно близко, чтобы я мог до нее дотронуться.

Попробовать ее на вкус в мои планы не входило. Приучать ее таять от моих прикосновений и воспламеняться при контакте с моими губами — все это противоречило моим намерениям. Все мои действия шли вразрез с моими целями на этот вечер — я вообще планировал оттолкнуть ее от себя путем унижения и откровенной жестокости. Другими словами — любыми средствами. Я презирал этот брак и хотел, чтобы она это знала, чувствовала, была несчастлива так же сильно, как и я.

Я хотел, чтобы она ненавидела меня больше, чем любила миллионы, за которые продала себя. Ненавидела настолько, чтобы отменить все это. Я не мог этого сделать, но, если бы она это сделала, я знал, что это доказало бы отцу очень важную истину: его затея была обречена с самого начала.

Я уже давно оставил ее одну. Я не мог быть так близко к ней.

Я сидел у бара, выпивая один стакан за другим, чтобы вытеснить из памяти ее медово-сладкий аромат. Пока что это не помогало.

Она смотрела в свой телефон, а я не мог оторвать от нее глаз. Пока я смотрел, к ней подсело несколько моих друзей. Она подняла глаза и ответила на какой-то вопрос; ее пухлые губы привлекательно складывались в слова, а безупречное лицо было хмурым и серьезным. Из другого конца комнаты я мог разглядеть маленькую ямочку на ее влажной нижней губе. Эта чертова ямочка...

Мои яйца болели. Мой член все еще был твердым, как камень. Мне пришлось набросить пиджак на свою бушующую эрекцию. Если она сегодня еще раз хотя бы заденет меня, я кончу в штаны. Еще одна веская причина беситься на нее. Она заставила меня потерять контроль над собой, который был мне необходим.

Я не привык отказывать себе в этом, но твердо решил не позволять себе кончать сегодня. Мне не нужно было больше воспоминаний о ее прекрасном рте, сомкнувшемся вокруг моего члена, об изящных пальцах, обхвативших его. Она отсасывала у меня так, как будто ей это нравилось. Наблюдая за тем, как она сегодня разрывается на части, я начинал подозревать, что так оно и есть.

Черт, может быть, я купил себе маленькую распутную девственницу?

А может быть, она просто очень хорошо притворялась. Мне нравилось так думать. Она не заслуживала доверия. Ни в коем случае. Она продала себя. Расчетливая стерва. Но насколько она была расчетлива? Настолько расчетлива, чтобы симулировать оргазм, который заставил ее потерять рассудок? Да, конечно. Но была ли она достаточно талантлива, чтобы сыграть это так естественно и натурально? Я не знал.

Она засмеялась над тем, что сказал Коля. При этом она откинула голову назад, ее великолепные светло-русые локоны струились, словно она была чертовой диснеевской принцессой. Ее смех звенел, как колокольчик. Он терзал мои уши. Зубы у нее были белые и идеально ровные; большие голубые глаза то сужались, то расширялись, как у кошки. А ее мягкие, сочные розовые губы были воплощением всех моих мечтаний в подростковом возрасте. Черт. Да и во взрослом тоже.

О чем я только думал, когда выбирал ее? Как недальновидно было жениться на той, которую я так сильно хотел трахнуть! Я ненавидел себя за этот просчет, но еще больше я ненавидел ее.

Я бросил взгляд на Колю, но он смотрел не на меня, а на мою слишком красивую жену.

У меня сжались зубы, когда я увидел выражение ее лица. Она выглядела счастливой. Не фальшивая улыбка для камер. Не позирование. Это была искренняя, естественная улыбка. Я никогда раньше не видел ее такой. Мне это не нравилось. Она была еще красивее, когда так улыбалась, и это было уже слишком.

В голове пронеслись воспоминания о нашей первой брачной ночи; я часто думал об этом. Ее стройное красивое тело, лежащее на кровати, раздвинутые ноги, кровь и сперма на бедрах. Извращенное удовольствие от ощущения ее девственной киски, сжатой вокруг моего голого члена. Кожа к коже. Черт. До этой ночи я никогда не трахался без презерватива и уж точно никогда не имел девственницу. Идея все еще казалась ужасной, но чувства были смешанными. Я не продержался в ней и тридцати секунд. Я не кончал так быстро с тех пор, как впервые оказался внутри женщины. Это было двенадцать лет назад. Я вздрогнул, вспомнив, сколько тогда мне было, а моя партнерша была старше, чем моя жена.

В нашу первую брачную ночь у меня не было возможности не прикасаться к Кире. Секс был неотъемлемой частью сделки, но все, что случилось между нами, не имело для меня оправдания. Я не должен был почувствовать, какой влажной становится ее гладкая киска от одного лишь легкого движения пальцев. Я не должен был позволить ей обхватить мой член своими пухлыми губами. Не надо было пробовать ее на вкус. Я должен был держать себя в руках.

Она устраивала мне ловушку пострашнее, чем отец, и я даже не мог понять, специально ли она это делает.

Чем больше я наблюдал за ней, тем сильнее меня окутывал густой туман желания. Мои яйца были так чертовски тяжелы, что я не думал, что продержусь еще десять минут, не говоря уже об остатке ночи.

Я решительно отвернулся от нее. Больше я на нее даже не взгляну, решил я. С глаз долой — из сердца вон.

— Надеюсь, девчонки не слишком грубо обращались с ней до нашего прихода, — сказал Серега, присаживаясь рядом со мной. Он был самым милым и заботливым в нашей компании. Они с Мариной были идеальной парой. — Марина говорит, что все было немного напряженно. Я не знаю, что это значит, но надеюсь, что они ее не напугали. Извини, если что.

Я бросил на него взгляд. Серега сидел, повернувшись в противоположную от меня сторону.

Я беспокойно пожал обоими плечами.

— Она взрослая. Она может за себя постоять.

— Надеюсь, ей не придется этого делать, — заметил он.

Я ничего не ответил на это. Я не знал, что и думать. Все, что я чувствовал в последнее время, не имело ни малейшего смысла.

— Что ты видишь, когда смотришь на нее? — спросил я его. Сергей сидел ко мне спиной, но я знал, что он смотрит на несравненное великолепное создание, на котором я женат.

Мой лучший друг выглядел явно смущенным.

— Твою жену.

Я рассмеялся, и на самом деле это был не горький, а веселый смех.

— Смотри глубже. Давай, говори откровенно.

— Красивую женщину.

— Смотри глубже.

— Невероятно красивую. Секс-бомбу. Ирину Шейк и Анджелину Джоли в одном флаконе.

— Глубже.

— Когда я смотрю на эту женщину, я вижу лучший секс в твоей жизни, счастливый ты гад. Как тебе это?

Настала моя очередь выглядеть смущенным. Мы всегда были честны друг с другом. Это была одна из причин, по которой мы оставались друзьями с самого детства.

— Да, конечно, она красивая. Но знаешь, что я вижу, когда смотрю на нее?

— Что?

— Свою гибель. Эта женщина — ходячее разрушение на убийственно длинных ногах. Хаос. Убийца моего душевного равновесия. То, как я реагирую на ее внешность, — это смерть моим принципам. То, как я реагирую, когда чувствую ее киску, — это плюсы к плану тирана.

— Тиран — это твой отец?

— Конечно.

— Какого хрена тебя это волнует? — резко спросил он.

— Что?

— Какого хрена тебя волнует, что думает твой отец? Ты всегда воюешь с ним, причем тут эта бедняжка? Да, твой отец, может быть, тиран, но она-то причем.

«Она просто шлюха», — подумал я, но не сказал этого вслух. Одно дело, когда я так думал, но никто другой не имел такой привилегии.

— Она не тиран, — согласился я. Меня удивило, сколько усилий мне потребовалось, чтобы выдавить из себя следующие слова. — У тиранов есть мозги, право голоса и выбор. Она продала все это. Ты знаешь, кто она такая?

Он смотрел на меня с широко раскрытыми глазами, его взгляд говорил: «Что ты, черт возьми, несешь?»

Я сам ответил на свой вопрос.

— Она — произведение искусства, которое мой отец купил для меня, чтобы я регулярно трахался. Дорогая надувная кукла. Великолепный, мать твою, контейнер для спермы. Она — моя личная шлюха.

— Максим, прекрати, — очень осторожно сказала моя жена.

Я обернулся. Она стояла прямо там. Мне было интересно, что именно она услышала. Я почувствовал, как краска вины заливает мои щеки, но быстро убедил себя, что мне все равно. Она заслужила услышать все, что я сказал. Это было не что иное, как горькая правда.

— Можно мне уехать? — спросила она как-то слишком спокойно. Мне захотелось встряхнуть ее.

— Нет, — сказал я, чувствуя себя жестоким. — Иди отрабатывай свое содержание и общайся с моими друзьями. — Не говоря ни слова, она отвернулась.

— И, Кира... — крикнул я ей, и мой член стал еще тверже.

Она оглянулась и уставилась на меня. Ее взгляд был дерзким. Это сводило меня с ума.

— Да, муж мой? — В ее словах был какой-то подвох.

В ней было что-то от ангела.

Это заставило меня наговорить ей еще больше гадостей.

— Я знаю, что прошу о многом, но не позорь меня.

Что-то произошло с ее лицом. Оно едва шевельнулось, но ее глаза метнулись ко мне, а губы задрожали.

Я не мог однозначно сказать, сломил ли я ее дух или разжег в ней огонь. Почему мне так извращенно захотелось сделать и то, и другое?

— Это все? — выпалила она в ответ.

Я окинул ее взглядом сверху донизу. Ее соски были напряжены, и это было видно даже отсюда.

— Нет, — протянул я. — Может, ты и шлюха, но ты моя шлюха. Прекрати флиртовать с Колей. — Не сказав больше ни слова, она повернулась и пошла прочь.

— Господи, Макс, — голос Сергея звучал потрясенно. — Что, черт возьми, с тобой не так?

— Она во всем виновата. Это из-за нее все не так.

— Тебе надо смириться с этим.

— Тебе легко говорить. Тебе не пришлось жениться на какой-то тупой модели.

— С чего ты взял, что она тупая? Что я точно знаю о твоем отце: он бы не подсунул тебе дуру.

Я знал, что он был прав. У меня был доступ ко всей информации о ней, от размера обуви до баллов за IQ-тест, но я упрямо отказывался все это читать.

— Ты видел ту фотку, которую она опубликовала несколько недель назад? — Я сменил тему. Серега чуть не подавился виски. Я свирепо посмотрел на него. Этого было достаточно для ответа.

— Прекрати следить за ней в социальных сетях, несчастный извращенец, — выдавил я из себя.

Его глаза норовили вылететь из орбит.

— Я подписался на нее только потому, что подумал, что это будет вежливо. Я ведь был свидетелем на твоей свадьбе!

— Как мило. Теперь можешь отписываться. И тебе удали скриншот этой фотографии со своего телефона.

— Ты псих.

В его словах был смысл.

Глава 17

Кира

Я не могла понять, зачем мой муж уехал из клуба вместе со мной. Я даже преодолела свою ярость настолько, что смогла заговорить с ним.

— Ты останешься у меня на ночь?

Какого черта он сидел в моей машине?

Он даже не потрудился взглянуть на меня.

— Нет. Я поеду домой. Мне нужно поспать. Я уже несколько дней нормально не спал, а я знаю, что буду лучше спать в своей постели.

Справедливо. Скатертью дорожка. Я хотела избавиться от его общества как можно скорее. Это было не что иное, как облегчение.

Я также испытала облегчение, когда услышала от него эту мерзкую тираду обо мне. Я стала слишком мягкотелой, расслабилась и начала очень многое ему позволять. Его речь показала мне, что пришло время взять себя в руки. Глубоко внутри я понимала, что не могу показать ему ни капли слабости. Поворачиваться спиной к врагу, в любом случае, было глупо.

Я коротко пожелала ему спокойной ночи, когда мы подъехали к моему дому. Он не потрудился ответить и даже не посмотрел в мою сторону. Негодяй.

Евгений молча проводил меня до моей квартиры. Я знала, что у него было свое мнение о моем муже и моем браке, но у него всегда хватало такта держать его при себе.

Алла все еще не спала. Увидев, что я не в настроении, она тут же попыталась меня развеселить. И как всегда у нее это получилось. Она заплела мне волосы, пока мы смотрели наш любимый прикольный сериал, и рассказала историю об одном странном закрытом показе, в котором она участвовала, на котором всех моделей одели как клоунов.

В конце концов напряжение ослабло настолько, что я стала готова поделиться тем, что случилось в клубе. Конечно, я представила ей отредактированную версию событий этой ночи. Я опустила слова моего придурковатого мужа и все то, что не подходит для шестнадцатилетних ушей. Она согласилась с тем, что все эти богатые подружки моего мужа были потасканными сучками и шлюхами. Компания Аллы была именно тем, что доктор прописал. Я уже не в первый раз задумалась о том, что нам невероятно повезло, что мы нашли друг друга.

Примерно через час мы наговорились и решили лечь спать. Я почувствовала себя намного лучше, что было просто невероятно. Алла научилась спать одна, она крепко обняла меня, прежде чем юркнуть в пустующую раньше комнату, которая теперь прочно за ней закрепилась. Я задавалась вопросом, как долго она будет жить со мной, и втайне надеялась, что это будет бесконечно. Иногда вы не осознаете, насколько вы одиноки, пока не найдете подходящую компанию.

Я легла спать одна и с улыбкой на лице, а проснулась глубокой ночью, разгоряченная и взволнованная.

И я была не одна.

Крупная фигура Максима нависла надо мной, его руки крепко обхватили мои руки, заключая меня в тиски. Тонкая футболка, в которой я легла спать, исчезла. Мои трусики тоже исчезли. Я была совершенно голой.

Одно из его мускулистых бедер находилось между моих ног. Я бессмысленно терлась об него.

— Я думала, ты будешь ночевать у себя дома. — Эти слова слетели с моих губ раньше, чем я успела что-либо осознать.

— Я пытался, — прошептал он мне на ухо.

— Я думала, тебе нужно поспать, — сказала я.

— Забудь о том, что мне нужно. — Его рот скользнул вдоль моего подбородка и вниз по горлу. — Дай мне то, что я хочу.

Говоря это, он опустил ладонь мне на живот, нежно касаясь большим пальцем моего клитора. Я изо всех сил сопротивлялась этому.

Он ласково провел пальцами по моей промежности и одобрительно промурлыкал мне на ухо:

— Хорошая девочка. Уже мокрая для меня. Я мог бы просунуть свой член в тебя прямо сейчас, но я этого не сделаю. Пока нет. — Его слова были тихими, приятными дуновениями. — Сначала я собираюсь заставить тебя кончить. Мне нужно снова попробовать тебя на вкус. Я собираюсь попробовать тебя, прежде чем трахну. И не так, как в первый раз. На этот раз я собираюсь трахнуть тебя как следует. На этот раз ты будешь готова. Даже больше. Ты будешь умолять меня об этом. Я собираюсь показать тебе, что тебе очень нравится, когда мой член погружается по самые яйца глубоко в тебя.

— О, Боже, — выдохнула я, смущенная и возбужденная.

Я открыла рот, чтобы сказать какие-то слова — сама не знаю, какие, — но они застряли в моем горле, когда он начал вводить в меня один из своих длинных пальцев. Он входил в меня медленно, осторожно.

Мои глаза закрылись от ноющих ощущений, пульсирующих во мне. Невероятно уязвимой я чувствовала себя, когда он вторгся в меня всего лишь одним пальцем.

Максим, казалось, никуда не торопился — он медленно ласкал меня, исследуя мою киску.

— Ты сжимаешь меня, как тиски. Это всего лишь мой палец, Кира. — Его прерывистое дыхание отдавалось у меня в ухе. — Представь, что будет, когда я вставлю в тебя свой член.

Я не хныкала, но была близка к этому. Я не знала, были ли тому виной его непристойные речи, его прикосновения или мое имя на его губах, но мне было очень хорошо. Как я могла позволить человеку, который относился ко мне с таким презрением, так воздействовать на меня? Я ненавидела это воздействие и любила одновременно. Все, что я чувствовала, лишь усиливало мое возбуждение.

Он резко выдернул свой палец из меня, собираясь встать.

— Ложись на край кровати. На спину.

Говоря это, он беспокойно расхаживал по комнате.

Я сделала то, что он велел. Маленькая часть меня хотела закрыть глаза от стыда, униженная тем, что я так безропотно подчиняюсь, смущенная тем, как он действовал на меня. Большая часть меня, та часть, которая победила, не могла отвести от него глаз.

Он остановился. Он пристально смотрел на мое тело. Он прикусил губу, когда его взгляд прошелся по мне, жадно и тщательно.

Он вернулся к кровати, перекинул мою ногу через свою руку, поднимая ее и широко разводя мои ноги.

Я дрожала, мои соски напряглись. Ощущения переполняли меня, внутри меня боролись все чувства мира. Стыд, досада, желание, голод, шок, замешательство.

Желание победило. Я поежилась, но не от дискомфорта, а от предвкушения.

Он просунул обе руки мне между ног и очень аккуратно раздвинул меня пальцами.

— Ты прекрасна везде, — тихо сказал он. — Такая нежная и розовая. Только для меня. Скажи это. Скажи, что это только для меня.

— Это только для тебя, — сказала я дрожащим от желания голосом.

Старательно и с предельной осторожностью он скользнул в меня двумя пальцами.

Я наблюдала за ним, с жадным интересом изучая его лицо, пока он проникал в меня. Мне нравилось, как он был сосредоточен на мне, с прикушенной нижней губой.

— Я собираюсь заставить тебя кончить очень сильно, Кира, — промурлыкал он, вынимая пальцы и аккуратно возвращая их обратно.

Я нетерпеливо сжалась вокруг него, тяжело дыша.

Он вышел, проводя подушечками пальцев по каждому чувствительному нерву внутри меня, затем снова вошел.

— Ты даже для моих пальцев подходишь идеально. Я не могу перестать представлять, как хорошо будет этой горячей маленькой киске, когда она обнимет мой член.

Он вышел и снова вошел, на этот раз вводя пальцы глубже, так что мне пришлось подвинуться, чтобы ослабить давление.

— Я собираюсь трахнуть тебя по-настоящему, — он наклонился ко мне, уткнувшись носом между моих грудей, как будто разговаривал с моей кожей. — Я собираюсь наполнить тебя своей спермой.

Его рот обхватил вершину моей груди и очень-очень нежно прикусил ее, когда его пальцы потянулись наружу. Он начал двигать ими быстро и плавно.

Я не знала, что с собой делать. Я была взвинчена и возбуждена. Я начала двигать бедрами, неуклюже пытаясь подстраиваться под его движения. Мои руки были раскинуты, кончики пальцев беспокойно впивались в простыни.

Я протестующе заскулила, когда он вытащил свои пальцы.

— Шшш, — выдохнул он мне в кожу, его губы мягко скользили по моей плоти. Он двинулся ниже, его губы скользнули по моим ребрам, вниз по животу, не останавливаясь, пока его великолепное лицо не оказалось зажатым между моих ног.

Он раздвинул мои складочки своими большими руками и дотронулся кончиком языка до моего клитора. Мои бедра дернулись, и я вскрикнула.

Он прижался ко мне носом, затем начал лизать, проводя языком от влагалища к клитору.

— Пожалуйста! — Он выманил это слово откуда-то из глубины меня.

Он поднял голову, глядя на мой скользкий от пота торс сквозь густые черные ресницы.

— Пожалуйста — что? О чем ты меня просишь?

Я даже не знала, о чем я его прошу. Только он это знал, и он прекрасно осознавал этот факт. Я повторила свою просьбу еще раз.

Он улыбнулся и снова опустил свой рот к моему лону.

Он сосредоточился на моем влагалище, погружая в меня свой язык снова и снова.

Мои руки оказались в его волосах прежде, чем я смогла остановить себя, прижимая его к себе; мои бедра дернулись, прижимаясь к его рту.

Он что-то сказал мне, но я не смогла разобрать ни слова из-за рева в ушах. Он прижался своими сочными губами к моему клитору и начал сосать.

Я едва сдержала крик.

Одна из его рук была на моей груди — мяла, пощипывала, ласкала. Другая рука оставалась у меня между ног, два его пальца проникли в меня. Он колотил ими туда-сюда.

Он проделывал со мной все это одновременно, и я потеряла всякое представление о времени и заодно свой рассудок.

В тот момент мне стало очевидно, что существует какая-то внутренняя, первобытная связь между нами. То, как он прикасался ко мне, целовал меня, обнимал меня, наслаждался мной, дышал мной, — было невероятно.

Как будто я стала его кислородом, как будто он не мог жить без меня.

Конечно, это была ложь, но она была мне нужна.

Я была готова подчиниться ему ради его удовольствия, сделать все, что было необходимо для этого, — но я никоим образом не была готова к своему собственному оргазму.

Я предполагала, что, поскольку меня всему обучили, я была готова ко всему.

О, как же я ошибалась!

Обрести свою собственную скупую, маленькую разрядку наедине с самой собой было совсем не то же самое, что получить ее от его рук, губ и языка.

Глава 18

Кира

Я стала растеклась по кровати словно лужица. Единственным, что работало, были мои глаза, и они следили за его движениями, когда он отстранился.

Я даже не заметила, что он был полностью одет, пока он не начал раздеваться.

Он двигался с быстрым нетерпением, и это было потрясающее зрелище.

Он опустил глаза, нетерпеливо расстегивая пуговицы на рубашке. Его волосы упали на лоб, ресницы отбрасывали густые тени на напряженные щеки.

Он был красив, как падший ангел, с шелковистыми чернильно-черными волосами и темно-оливковой кожей.

Он стянул с себя рубашку. Мне открылся чудесный вид: мощные мышцы его плеч напрягались под белой тканью, когда он двигался. Я упивалась видом его мускулистого загорелого торса, пока он стягивал брюки.

Я и до этого знала, что он крупный и накаченный, но его плечи были мощнее и шире, чем я себе представляла, твердые мышцы двигались под его кожей, подпрыгивая и изгибаясь при каждом его движении. Его грудь была внушительной и крепкой, грудные мышцы набухли, маленькие коричневые соски затвердели и превратились в тугие точки. Твердые выступы его живота были резко очерчены. Мой взгляд метнулся к его бедрам, которые контрастировали с его широкими плечами. Боже, он был прекрасен.

Он был не просто плейбоем или бизнесменом. Он заслужил такое тело. Он работал ради этого.

На самом деле он мне не принадлежал, но в тот момент я почувствовала острый, извращенный трепет оттого, что это великолепное создание было моим мужем и что никто другой не удостоился такой чести.

У меня перехватило дыхание, когда он стянул свои брюки и боксеры с бедер.

Его достоинство было толстым и длинным. Он был максимально возбужден, и это было столь же пугающе, сколь и увлекательно.

Я почувствовала, как меня охватывает первобытный трепет. Как ни странно, наши тела были созданы друг для друга. Одно не существует без другого. Его член был инструментом власти, и он был в нескольких шагах от того, чтобы заявить на меня свои права. И я хотела, чтобы он это сделал. Нуждалась в этом.

Когда он оказался полностью обнажен, он на мгновение остановился, и мы посмотрели друг на друга.

Я лежала, раскинув ноги, все еще обмякшая от оргазма, но живая, даже слишком живая, влажная и готовая к большему.

Его высокая фигура была напряжена, его хищный взгляд говорил мне, что он готов к прыжку, глаза были голодными. Его длинные атлетические ноги сгибались от усилия удержаться на месте.

Мы смотрели друг на друга: один бешеный удар сердца, два, три, четыре... Он дразнил нас обоих.

Его рука начала поглаживать его твердую длину, и мои глаза были прикованы к этому действу. Мое тело из расслабленного превратилось в твердое от предвкушения. Я хотела большего. Я хотела его полностью. Я хотела настоящего завершения. Я жаждала ощутить его внутри себя.

Наконец он пошевелился и подошел к кровати. Он склонился надо мной, покрывая поцелуями мой живот, медленно поднимаясь к груди. Он пососал каждый из моих сосков, прежде чем подняться к моей шее.

Он подставил свой член, чтобы трахнуть меня. Я напряглась. Первый раз было больно, но это был другой мир, другое измерение, другая версия меня. Тогда он не потрудился настроить мое тело на музыку своих прикосновений. Я не была готова. Теперь, наоборот, я была максимально готова.

Он оторвал свой рот от моей кожи, глядя вниз, между нашими гладкими обнаженными телами. Мои глаза проследили за его взглядом.

Он приподнялся на одной руке, другой потянулся вниз. Он сжал свою толстую длину и подразнил меня кончиком, обводя мое лоно. У него перехватило дыхание.

Мое сердце так сильно стучало у меня в ушах, что я задалась вопросом, слышит ли он это. Если бы он только мог видеть, как оно шевелится у меня в груди.

— Прикоснись ко мне, — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Я потянулась к нему, и его возбуждение тяжело упало мне в руки. Я сжала его. Пальцы одной руки едва умещались на его толстом кончике. Он был очень твердым, но его кожа была как бархат. Этот контраст был восхитительным. Захватывающим. Опьяняющим. Я погладила его, ощупывая всего своими ладонями.

С голодным энтузиазмом я сжала его в кулаки обеими руками, от корня до кончика.

Я только начала, когда он с проклятием отдернул мои руки.

— Это слишком, — предупредил он меня. — Я слишком возбужден прямо сейчас, и я хочу кончить в тебя.

— Да, — сказала я измученным голосом, дрожащим от желания. Мои руки снова упали на матрас. Все мое тело болело и требовало, чтобы он оказался внутри меня, заполнил меня полностью. Я хотела его, и одной его части было достаточно мне для счастья.

Он приподнялся на одном локте, напряжение в его мышцах заставляло их резко выделиться на плечах.

Другая его рука была занята тем, что направляла широкий жезл его толстой длины к моему входу.

Наши взгляды были прикованы к его твердому члену, когда он входил в меня. Он издал мучительный рык, вводя в меня свой член с предельной осторожностью.

Я попыталась подавить свой собственный стон, когда он медленно скользнул внутрь. Его длинный, горячий, бархатистый ствол растягивал меня с каждым движением. Мои нежные мышцы вцепились в него, мое дыхание стало учащенным.

Он все еще смотрел вниз, между нашими телами, черты его лица исказились от желания. Я инстинктивно понимала, что он зашел слишком далеко, чтобы замедлиться, не говоря уже о том, чтобы остановиться. Хорошо. Останавливаться было нельзя. Мне нужно было больше.

Я приняла его толстую длину до самого корня. На этот раз боли не было, только восхитительное, ошеломляющее, мучительное растяжение.

Этого было почти слишком много и в то же время вполне достаточно.

— Да, — сказал он, его глубокий голос был охрипшим от восхитительной муки. — Я ждал, когда смогу снова оказаться внутри тебя.

Его пьянящие слова и то, как именно он их произнес, несомненно, льстили мне. Я была в шоке. Для меня было новостью, что он думал обо мне с нашей первой брачной ночи. Я отложила это знание на одну из полочек в своей голове для того, чтобы использовать позже.

Он начал двигаться, не вытаскивая член, ощупывая меня, массируя сладко-нежное местечко внутри меня, о существовании которого я даже не подозревала. Но он знал. Он прокладывал себе путь внутрь меня так, словно это было в порядке вещей, как будто он был там не один раз, а тысячу.

Мои ногти впились в простыни, мои ноги естественно обвились вокруг его бедер.

— Ты готова? — выдохнул он, уткнувшись в мою кожу.

— Да, продолжай, — фыркнула я в ответ.

— Продолжать? Я еще даже не начинал.

И с этими словами он начал трахать меня. Это был всего лишь мой второй раз, но он не был нежен со мной.

В точности до наоборот.

Его твердый член пригвоздил меня прямо к матрасу.

Это был рай. Это был ад. Я была потрясена.

Оказывается, мне нравилось трахаться. Я отдавалась процессу, как прирожденная шлюха. О, какая чудесная, горькая ирония судьбы! Как только он начал, он не останавливался ни на секунду.

Он имел меня в неумолимом темпе. В идеальном, яростном, невероятном. Плоть билась о плоть.

Он трахал меня жестко, сосредоточенно, филигранно. Это было искусство. Это была поэзия. Это было творчество. Извращенный хаос в идеальном порядке. Это было чудо природы и унижение человечества.

О, мое тело. Тогда я попрощалась с ним. Он забрал его. Теперь я действительно принадлежала ему не только по закону, но и на самом деле. Мне казалось, что мы нашли уединенный уголок рая только для нас двоих.

Он схватил меня за бедра и наклонил под таким углом, что головка его члена терлась о мой клитор.

Его бедра вздрагивали, когда он входил и выходил, входил и выходил, его толстая длина то оказывалась у самого моего выхода, то погружалась в меня по самые яйца. Быстро. Бешено. Неистово.

Каждое его движение, казалось, было продуманным и отрепетированным.

Он называл меня шлюхой, но сам трахался так, словно это была его работа. Цель всей его жизни.

Все это время я держала глаза закрытыми.

Я не представляла себе его лицо, когда он был внутри меня, не произносила его имени. Я все делала правильно.

И все же каким-то образом я жила и дышала ради его прикосновений. Я чувствовала себя его собственностью.

Он входил и выходил из меня в отчаянном, мастерском ритме, его бедра раскачивались взад и вперед, отодвигаясь и приближаясь снова и снова.

Напряжение внутри меня нарастало и нарастало, наконец выплеснувшись наружу с тихим отчаянным стоном.

Я кончила, и наслаждение разлилось по всему моему телу. Моя тревога, мой страх, мой гнев, моя душа — все это покинуло меня. Я постаралась крепко зажмурить глаза, как будто это могло хоть что-то удержать внутри.

Мое лоно пульсировало, оно обхватило его длину, удерживая его внутри меня.

Мои глаза наконец открылись, несмотря на все мои усилия. Наши взгляды встретились. Это был грубый, болезненный момент; я почувствовала себя уязвимой и обнаженной. Я была не одинока в своих ощущениях. Он тоже переживал какое-то потрясение, но я была слишком ошеломлена случившимся, чтобы почувствовать хоть каплю самодовольства от этого открытия.

Он хрипло выругался, выходя из меня одним внезапным диким рывком.

Я посмотрела вниз и поняла, что он еще не достиг кульминации.

В мгновение ока он перевернул меня и поставил на четвереньки, затем снова начал входить в меня, сильными движениями ударяясь бедрами о мою задницу, с каждым толчком приближая свой оргазм. Наконец он кончил, извергая свою сперму глубоко в мою чувствительную плоть.

— Что за…? — задыхаясь, спросил он грубым, взволнованным голосом.

Он прижал свою сильную руку веером к моему животу и навалился на меня, позволяя своей сперме наполнить мое тело.

Это продолжалось довольно долго. Он наслаждался своей кульминацией до последней капли.

— Ты стоишь каждой копейки, — пробормотал он мне в ухо в конце, как будто ненавидел меня, но не так сильно, как любил.

Мое тело не понимало, что с ним происходит. Я спускалась с высоты своего кульминационного момента, немного сокрушаясь о том, что я так распущенно реагировала на него; какая-то часть моего мозга, должно быть, онемела, если я так легко позволила ему трахнуть себя, и все же, несмотря на все эти переживания, я все еще была возбуждена.

Когда он наконец кончил, он начал вытаскивать из меня свой член.

Я задыхалась от ощущения этого медленного, тягучего движения.

И вот он освободился. Раздался влажный хлопок, когда мое влагалище неохотно отпустило его толстый кончик.

Секундой позже его ладонь покинула мой живот, и я почувствовала, как его тяжелое тело сдвинулось с места. Он встал с кровати. Я удерживалась на четвереньках еще секунды три, прежде чем без сил рухнула. Мне казалось, что в моем теле не осталось ни одной кости и ни капли энергии.

Я не знаю, что он делал после нашей близости, потому что сразу же уснула.

Глава 19

Максим

Я проснулся с жутким похмельем и неослабевающим стояком. Какого черта? Я даже не знал, где нахожусь.

О, нет. Я в постели моей жены. Получается, я сдался и поехал к ней прошлой ночью.

Я попробовал собрать воедино все фрагменты вчерашнего вечера и ночи. После клуба мы разъехались по своим квартирам. Я продержался ровно два часа с того момента, как высадил ее, до того как сломался. Я помню, что пытался отговорить себя от затеи приехать к ней, но, судя по тому, что я лежал в ее кровати, мне не удалось договориться с самим собой.

Дело в том, что я хотел ее больше, чем ненавидел. Мне нужно было трахнуть ее. Я просто нуждался в этом. Так что я разрешил себе сделать это. Желание исказило все мои рациональные рассуждения. Возможно, это и был фиктивный брак, но не было совершенно никаких причин, по которым я не мог бы извлечь из него максимум пользы.

«Я могу использовать ее тело так, как мне заблагорассудится, и продолжать при этом ненавидеть ее», — сказал я себе. Может быть, мне повезет, и она влюбится в меня, чтобы я смог разбить ее любящее деньги сердце.

Я понимал, что это был глупый предлог, но все равно им воспользовался. Я был готов на все, что угодно, лишь бы погрузиться в нее на несколько часов. И я позволил себе остаться на ночь. Мой отец был бы невероятно рад и доволен собой, если бы услышал об этом.

Это было невыносимо, но я должен был привыкнуть к этому чувству. В последнее время вся моя жизнь была невыносимой.

Два года назад я был на вершине мира. Я был невероятно богат. Я был счастлив. Я был романтиком. Я думал, любовь побеждает все. Я думал, что любовь существует.

А потом все изменилось. Я потерял все самое ценное в своей жизни.

Мой бизнес пошел ко дну. Мой отец лишил меня наследства. Любовь всей моей жизни вышла замуж за другого мужчину.

И вот результат: я стал бессердечным циником. И не было ничего, что я ненавидел больше, чем женщин, охотящихся за бабками. За исключением, возможно, моего отца, который вынудил меня жениться на одной из них.

И теперь я спал с ней без какого-либо принуждения. И это было не в последний раз. Я нутром чуял это. Я не насытился ее телом. И все же я попытался собраться с силами. Я поклялся себе, что уйду прямо сейчас. Сразу же после того, как выпью анальгин, кофе и получу еще один оргазм.

Я неохотно повернул голову, впервые увидев свою жену в утреннем свете.

Это был неразумный поступок. Мне надо было просто уйти, не оглядываясь.

Было очень рано, но она оставила шторы полностью открытыми, и утреннее солнце ласково заглядывало внутрь, освещая всю комнату.

Она лежала на животе, обнаженная с тех пор, как я раздел ее ночью. Ее шелковистые золотистые волосы закрывали большую часть ее плеч и половину лица. Ее лицо было повернуто ко мне, невинное и безупречное в рассветном зареве. Я никогда раньше не видел ее без макияжа. Ее кожа была гладкой, идеальной и без пор, как у младенца.

Такая чистая и такая грязная. Такая невинная и такая сексуальная.

Более того, я никогда не видел ее естественного выражения лица, без наигранности или лукавства. Мне хотелось убрать все волосы и изучить ее, каждый сантиметр ее тела, внутри и снаружи. Я хотел выведать все ее секреты. Я хотел знать, что заставляло ее нервничать, смеяться, бояться.

В этом не было никакого смысла. Я уже знал все, что мне было нужно. Она была охотницей за деньгами. Самое предсказуемое существо в мире. Меня не должно было интересовать ничего, что касалось ее. Но я совру, если скажу, что она абсолютно меня не инттересовала. Да, я был очарован и испытывал отвращение. Такое сильное отвращение, что, даже когда она выглядела такой невинной, я хотел наброситься на нее.

Я хотел причинить ей боль. Я хотел трахнуть ее до одури. Я знал, что сделаю и то, и другое.

Я медленно стянул с нее одеяло, проводя рукой по ее спине. Она пошевелилась, но не проснулась. Ее шелковистая кожа изогнулась под моей ладонью, когда я скользнул по ней, как кошка, ищущая более плотного контакта. Моя маленькая нелюбимая жена.

Когда одеяло было отброшено в сторону, я снова провел рукой по ее спине. Она удовлетворенно вздохнула во сне.

Когда моя ладонь обхватила ее попку, она почти застонала. Я потрогал пальцами ее вагину. Ее ноги раздвинулись, впуская меня внутрь. Она была мягкой и готовой. Теплой и влажной.

Я мог бы по пальцам пересчитать, сколько раз мне удалось заняться с ней сексом, но даже это было уже слишком. Я зашел очень далеко.

Я слишком хорошо ее натренировал. Она загорелась, когда я прикоснулся к ней сейчас. Она была моим творением. Я создал ее.

Мне это нравилось, и я чертовски злился на нее за это.

Я использовал два пальца, чтобы ублажить ее. Я наблюдал за ее лицом, пока делал это. Наблюдал, как она переходит от дремоты к пробуждению, к чудесному оргазму.

Наблюдение за ней вызывало привыкание.

Наши глаза встретились. Я облизнул свои пальцы, задаваясь вопросом, как долго я смогу сдерживаться. Мне хотелось засунуть свой член в нее, и я сделал это.

Вдруг наша дверь открылась.

Перед этим не было никакого стука. Вообще никакого предупреждения.

Маленькая женщина средних лет с напряженным выражением лица вошла прямо в комнату, как будто она делала так всегда.

Я уставился на нее. Она выглядела смутно знакомой. Я был в таком шоке от этого вторжения, что сначала никак не отреагировал. Я просто смотрел на нее.

Сбитая с толку женщина пристально посмотрела на мою жену.

— Сегодня у тебя куча дел, Кира, — сказала она с резким презрением. — Ты уже опаздываешь. Вылезай из постели, ленивая задница. Сегодня день взвешивания.

Мой ошеломленный взгляд метнулся к жене. Как она отреагирует на эту странную женщину? К моему огорчению, она никак не отреагировала. Она молча встала и повиновалась этой мегере.

Я отвлекся от своих мыслей, наблюдая, как ее голая задница перемещается с кровати в ванную. Ужасная женщина пошла за ней. Когда они скрылись из виду, я покачал головой. Какого хрена?

Я встал, обернул простыню вокруг талии и пошел за ними.

Моя жена стояла голая на весах. Женщина пристально смотрела на них сверху вниз.

— Прибавила девятьсот граммов? — холодно спросила она. — Видимо, это была тяжелая ночь. Надеюсь, это того стоило. Похоже, ты сегодня без завтрака. И никакого молока в кофе.

Мой взгляд метнулся к моей жене. Ее лицо было совершенно невозмутимым. И по какой-то непостижимой причине она не произнесла ни слова протеста.

Почему она не поставила эту мегеру на место?

— Что за херню ты несешь? — Я набросился на незнакомку. — Кем ты себя возомнила, что так с ней разговариваешь?

— Извините меня, МаксимПавлович, — обратилась она ко мне совершенно другим тоном. — Я — Агата. Ее наставница. Просто делаю свою работу.

— Ну тебе придется поменять подход.

— В смысле?

Я даже не знал, с чего начать.

— Пошла. Вон. Отсюда. И не смей сюда входить без стука!

Она достаточно быстро и без возражений выполнила мой приказ.

Я надел свою одежду и, пройдясь по квартире, собрал весь персонал моей жены. Как ни странно, среди них была девочка-подросток. Она холодно изучала меня, как будто я был единственным, кому не место в квартире моей жены.

Я проигнорировал ее, сосредоточившись на команде Киры и оценивая каждого из них.

1) Агата, офигевшая мегера-наставница.

2) Евгений, слишком дружелюбный, чересчур тепло относящийся к моей жене.

3) Иван, тихий водитель.

Я начал излагать несколько основных правил, которые, по моему мнению, должны были быть чертовски очевидны.

— Не входить в нашу спальню без стука. Никогда. Вообще все держитесь подальше от нашей спальни, вашу ж мать.

Это относилось ко всем.

— Не повышай голос на мою жену. Не смей даже заговаривать с ней неуважительно. Даже не смотри на нее так, поняла? Кира здесь главная, а не ты. — Я свирепо смотрел на Агату на протяжении всей моей тирады. Она целиком и полностью была адресована ей. — Если я услышу еще раз, что ты говоришь ей, что можно есть, а что нельзя, — мне пришлось взять себя в руки, прежде чем продолжить, — ты дорого за это заплатишь!

Разговорчивой Агате нечего было на это сказать.

— Вам все предельно ясно, черт вас дери? — спросил я, установив зрительный контакт с каждым из них. Почему эта девочка-подросток ухмыляется? Я снова проигнорировал ее.

Агата сверлила меня взглядом.

— Да, все ясно, — уверенно ответила она.

— Предельно ясно, — протянул Евгений. Он явно с трудом сдерживал ухмылку.

— Конечно, — весело согласился Иван.

Я оставил их, не сказав больше ни слова, и вернулся в спальню моей жены.

Глава 20

Максим

Кира как раз вышла из душа, вытираясь полотенцем. Такая чистая. Ненадолго. Какое-то время я наблюдал за ней, удивляясь, почему она была такой спокойной.

Наконец у меня вырвалось:

— Почему ты позволила ей так с собой обращаться?

Она пожала плечами. Это привлекло мой взгляд к ее едва прикрытым аппетитным сиськам.

— А какой смысл с ней связываться? Он всегда себя так ведет. И я была слишком уставшей, чтобы бороться с ней сегодня. Кроме того, я должна ее слушаться. Это часть договора.

— Да к черту договор, — сказал я. — Никто не имеет права указывать тебе, что делать. По крайней мере, уж точно не она.

При этих словах она приподняла свои идеальные брови. Дерзкая, красивая маленькая девчонка.

— Я говорю серьезно, — подчеркнул я. — Ты — Ольховская. Не подчиняйся ей. Не подчиняйся никому.

— Кроме тебя.

Я сверкнул глазами. Возможно, в ее словах был какой-то смысл, но, насколько я понимал, это не имело отношения к разговору.

— Ты не обязана подчиняться ей. Мы вычеркнем этот пункт из соглашения, хорошо?

Она не улыбнулась мне, но ее лицо заметно смягчилось, превратившись во что-то настолько теплое, что я едва мог смотреть на нее.

— Знаешь, нам не обязательно быть врагами, — сказала она. — Нет никаких причин, по которым мы не можем быть хотя бы вежливыми друг с другом. Перемирие?

Предложение мира. Это было бы даже мило, если бы я не презирал эту женщину, но по какому-то странному стечению обстоятельств, против моей воли, в моей груди нарастала потребность в ней.

Нет. Нет. Нет. Нет. Я не собирался расставаться с этой обидой. Я бы держался за нее всю оставшуюся жизнь, если бы не смог найти способ избавиться от своей женушки раньше.

Вместо ответа я придвинулся ближе. Я схватил ее за подбородок и вгляделся в ее лицо.

— Я не привык видеть тебя без макияжа, — сказал я ей. — Мне это не нравится. (Ложь. Без макияжа она была еще красивее. Это сводило меня с ума.) Ты выглядишь слишком молодо, — добавил я. (Правда.)

Она подняла на меня свои голубые глаза, искушая меня запечатлеть на ее губах поцелуй. Я сопротивлялся.

— Это «нет»? — Ее голос звучал почти печально.

— Никакого перемирия, — согласился я, снимая с нее полотенце. Я начал раздвигать ее бедра.

Да, я привел ее в бешенство, и мне это нравилось. Я хотел ее горячей и разъяренной.

Я не раздевался. Я просто достал свой член и начал трахать ее так, словно от этого зависела моя жизнь. Потому что так оно и было. Если бы я не смог реализовать свою потребность в ней прямо сейчас, я бы умер на месте.

Она приблизила свои губы к моим для поцелуя, но я сумел устоять и отвернулся.

Вместо этого я наклонился, чтобы пососать ее упругий, как камешек, сосок.

— Ты такой холодный, — сказала она мне, прерывисто дыша.

Я провел губами по ее шее.

— Ты что, издеваешься надо мной? — прошипел я ей на ухо.

Эти слова вырвались у меня сами собой.

— Я весь горю.

Я отстранился, чтобы посмотреть на ее лицо, когда она начала кончать, но я не мог этого вынести. Я не хотел сближаться с ней еще больше. Я собрался с силами, чтобы выйти из нее и развернуть ее к себе спиной, но мне даже это не удалось. Все, чего я добился, — это уткнулся лицом в ее шею, так что мне не пришлось видеть ее великолепные глаза, пока я извергаю свой заряд глубоко в ее киску.

Я оставался в ней до тех пор, пока не убедился, что она приняла мою сперму до последней капли. Предательство всех моих принципов никогда не приносило мне такого удовольствия.

Когда я наконец вышел, я не смотрел ей в лицо.

Она не присоединилась ко мне в душе, и я почувствовал облегчение. Она вошла после того, как я вышел, и я все еще достаточно хорошо сохранял самообладание, чтобы не смотреть на нее.

— У меня где-нибудь есть здесь сменная одежда? — спросил я.

— В шкафу есть полка с мужской одеждой. Я предполагаю, она предназначена для тебя.

Ее тон был еще грубее, чем мой. Вот соплячка! Я чуть было не залез к ней в душ просто для того, чтобы легонько шлепнуть ее по заднице за эту дерзость, но удержался. Если бы я хотя бы прикоснулся к ней еще раз, я бы еще долго не смог уехать отсюда.

Когда я вышел из гардеробной, она вытиралась полотенцем. Я ухитрился больше не смотреть на нее. Молодец, Максим.

— Что за подросток живет с тобой в квартире? — спросил я.

— Девочка-модель. Ей негде было жить… это временно. У меня есть лишняя комната, поэтому я предложила ей пожить пока у меня.

При этих словах я посмотрел в ее сторону. Она все еще вытиралась полотенцем. Почему она делает это так долго? Может быть, ей нужна моя помощь? Я отогнал эту мысль.

— У нас тут не приют для моделей, — строго сказал я. Я был полон решимости восстановить контроль, который терял каждый раз, когда мой член оказывался внутри нее.

— Я знаю, — сказала она с непостижимым спокойствием.

Это вскипятило мою кровь. У меня возникло почти неконтролируемое желание нарушить это спокойствие. Я уставился на ее губы, вспоминая, как они обхватывали мой член.

— Отправь ее обратно к родителям, — приказал я.

— Не у всех есть родители, Максим.

Я моргнул, пытаясь сосредоточиться на предмете разговора.

— Она сирота?

— Можно и так сказать. Это сложно объяснить. У меня есть лишняя комната. Она не доставляет никаких проблем. Она ребенок, я нужна ей, и мне нравится, что она рядом.

Я уставился на нее.

— Ты усыновила подростка?

Она что, только что закатила глаза? Интересно, как далеко они закатились бы, если бы мой член был воткнут ей в глотку?

— Прекрати, — произнесла она.

Мне понравилось это слово на ее губах.

— Скажи это еще раз, — прохрипел я.

Она пристально посмотрела на меня. Это мне тоже понравилось.

— Прекрати, — процедила она сквозь зубы.

Я ухмыльнулся.

— Не слишком ли ты молода, чтобы быть чьей-то мамочкой?

Она посмотрела на меня самодовольно и вызывающе. Я знал, что это означало, что она собиралась каким-то образом поддразнить меня.

— Мы подруги. Она всего на пару лет младше меня. Кстати, она ближе ко мне по возрасту, чем ты.

Великолепное маленькое дерзкое существо. Это сработало. Я резко вышел из комнаты.

На кухне не готовилось никакой еды. Я сам взялся за завтрак. Нам нужно было что-то поесть. Я хотел проследить, чтобы Кира съела что-нибудь приличное (я знал, что она не стала бы есть, если бы я этого не сделал). Я поклялся себе, что свалю отсюда сразу же после завтрака.

Вся команда моей жены разошлась по своим норам. В квартире осталась только модель-подросток, пьющая кофе и наблюдающая за мной так, словно я был ее любимой программой.

Я изучил содержимое холодильника. На удивление, там было достаточно много продуктов.

— Она любит омлет? — спросил я девушку.

— Понятия не имею, — ответила она. — Мы здесь не завтракаем.

— Понятно, так я и думал.

— Я — Алла, — весело сказала она.

— Макс, — автоматически ответил я. Все всегда звали меня Макс.

Все, кроме моей жены. Почему это осознание заставило меня внезапно вздрогнуть?

— Тебе нравится тут? — прямо спросила она.

Я послал нашей маленькой смелой гостье равнодушный взгляд.

— А тебе? — спросил я в ответ.

— Да, — ответила она без колебаний. — Я теперь соседка твоей жены, — добавила она нахально. — И ее лучшая подруга. Мы неразлучны с тех пор, как познакомились.

Я почувствовал, как во мне шевельнулось что-то неприятное. Ревность, густая и горькая, зашевелилась внутри меня, чувствуя себя как дома. Она поселилась глубоко, заполняя мое нутро. Я был знаком с этим чувством, но не понимал, почему оно возникло сейчас. Я никак не мог обижаться на то, что у моей жены есть подруга. Даже я не был таким уж мудилой.

Я как раз закончил готовить омлет, когда моя жена подошла к кухонному островку Я поставил завтрак перед ней, приглашая ее присесть.

На ней была спортивная одежда, если это вообще можно было назвать одеждой. Белый спортивный лифчик и крошечные шортики. Я решительно оторвал свой взгляд от ее тела.

Я был уверен, что она открыла рот, чтобы отказаться от еды, но остановил ее на полпути.

— Ешь. Я знаю, что прошлой ночью ты выпила больше, чем привыкла, и тебе нужно нормально поесть. Возражения не принимаются.

Она посмотрела мне прямо в глаза.

— Спасибо, — просто сказала она.

Она отнесла тарелку на большой круглый обеденный стол.

Я приготовил еще два омлета. Один для Аллы и один для себя. Как раз перед тем, как я поставил свою тарелку на стол, Евгений и Иван появились в квартире.

Я почувствовал, как у меня запульсировало в виске, когда увидел, как Евгений небрежно садится рядом с моей женой. Это было единственное свободное место рядом с Кирой, так как Алла заняла стул с другой стороны от нее.

У этого ублюдка хватало наглости.

Казалось, он впервые заметил меня. Он ухмыльнулся, откинулся назад и пинком выдвинул стул напротив себя из-под стола.

— Присаживайтесь, Максим Павлович.

Моя пульсация усилилась. Я изо всех сил старался не реагировать. Я спокойно сел и начал есть.

— Какие у нас планы на сегодня, барыня? — спросил Евгений у моей жены. Он нежно улыбался ей, глядя прямо в глаза. Она улыбалась ему в ответ с теплотой. Я смутно услышал, как моя вилка звякнула о тарелку. Я взглянул вниз. Мои руки были сжаты в кулаки.

Я оглядел сидящих за столом. Евгений и Иван смотрели на нее с нескрываемой нежностью.

Как будто они были одной большой счастливой семьей.

Что, черт возьми, здесь происходит? Этим людям заплатили за то, чтобы они охраняли и возили мою дорогую жену. И все же они вели себя так, словно она — прекрасная принцесса, а они — ее верные слуги.

Моя жена что-то говорила, отвечая на вопрос Евгения, но я не мог расслышать ее из-за шума в ушах. Евгений что-то сказал, и она рассмеялась. Это был настоящий смех, красивый и неподдельный, и я ненавидел то, что она так смеялась ради него.

В конце концов я выдавил из себя слово, которое застряло у меня в горле. Оно вылилось в громкое рычание, которое разнеслось по комнате и прервало эту мерзкую счастливую болтовню.

— Барыня??? — спросил я.

Ее лицо застыло. Ее улыбка погасла. Она покраснела.

— Это прозвище, — объяснила она. — Я даже не помню, как оно появилось. Просто Евгений всегда так меня называет.

Я посмотрел на него. Он встретился со мной взглядом.

— Разве это ей не идет? — небрежно спросил он. Это было нагло.

— Ей очень подходит, — вставила Алла. Мой взгляд метнулся к ней. Она улыбалась с каким-то ликованием. — Она — настоящая барыня.

Я резко встал.

— Я опаздываю на встречу, — сказал я. Слабое оправдание, хотя, возможно, у меня действительно была назначена встреча. Я не мог вспомнить свои планы. Это было странное, полностью вышедшее из-под моего контроля утро. Я вернул себе этот контроль, уйдя и не сказав больше ни слова.

— Хорошего дня, Макс! — весело крикнула Алла мне в спину.

Глава 21

Кира

После того, как мой муж сбежал из квартиры так молниеносно, как будто в ней произошел ядерный взрыв, я не ожидала снова увидеть его в ближайшее время.

В тот день я старалась больше не думать о нем, но получалось плохо, и каждый раз, когда я вспоминала его, мои губы и пальцы дрожали. Если я сразу же не переключала свои мысли в другое русло, дрожь переходила на все тело.

И, что самое страшное, мои мысли продолжали возвращаться к тому, что он заступился за меня перед Агатой. Зачем он это сделал?

И почему это так волновало меня? Это ничего не изменило. Один добрый поступок не изменил неопровержимых фактов: вся моя жизнь была в руках моего жестокого мужа, и он не испытывал ко мне ни малейшей нежности.

К счастью, у меня был напряженный день. У меня не было и двух свободных секунд, чтобы с головой погрузиться в свои переживания. Это помогало.

Я была одной из счастливиц, отобранных для показа модной коллекции Александра Терехова. Это было главное событие года в мире моды на нашем подиуме. Благодаря моему фиктивному браку и новообретенной славе меня выбрали моделью для двух образов.

Шоу должно было состояться всего через несколько дней, и подготовка шла полным ходом. Примерка длились более десяти часов, и к ее концу я была совершенно измотана.

Думаю, мой рабочий день мог бы быть короче, если бы не затянувшийся спор между людьми Терехова и моими. Я слышала (через Агату, конечно), что мой муж (или мой свекор, никогда не было ясно, кто именно) хотел, чтобы я показывала только белые/кремовые образы, которые покрывали бы энное количество моей кожи.

Модный дом Терехова хотел, чтобы я была одета в один черный и один белый комплект, и они настаивали на том, чтобы самим решать то, как много моей кожи они готовы показать.

В конце концов ближе к вечеру Агата наконец-то куда-то отлучилась.

— Просто согласись с тем, что они говорят, а потом одень меня во все, что захочешь, — тихо сказала я Марии, ассистенту дизайнера.

Вместе со мной в комнате находились еще три женщины: Мария, которая яростно работала над модификациями нарядов на своем ноутбуке, швея, пришивающая блестки к моему лифчику, и еще одна женщина, в тридцать второй раз измеряющая размер моей ноги.

Они все застыли.

— Тебя все устраивает? — неуверенно спросила Мария.

Я закатила глаза, пожала плечами и улыбнулась.

— Мой муж ведет себя неразумно, но я разберусь с этим, я обещаю. Просто делай то, что ты планировала, и всякий раз, когда Агата обращается с какой-нибудь нелепой просьбой, делай вид, что ты согласна, и продолжай поступать в точности так, как тебе нужно. Я именно так всегда и делаю.

— Ты настоящая зайка, — сказала она мне с заговорщической улыбкой.

После этого разговора работа пошла быстрее, и мы закончили в течение получаса. Я только жалела, что не подумала об этом раньше.

Я вернулась домой в восемь вечера. Я пропустила обед и ужин. Снятие мерок в течение десяти часов было невероятно эффективной диетой. К тому времени я умирала с голоду, но планировала проигнорировать потребность в еде в пользу хорошего ночного сна. Чаще всего Алла уговаривала меня задержаться допоздна, чтобы посмотреть что-нибудь вместе с ней, но у нее были съемки на другом конце города, и она написала мне, что они продлятся до поздней ночи. Я планировала воспользоваться ее отсутствием по-взрослому и лечь спать пораньше.

Я забыла обо всех этих планах в ту же секунду, как открыла дверь. Моя квартира не была пустой. Мой муж вернулся. Он стоял в трех метрах от входной двери.

На мне были спортивные штаны, толстовка с капюшоном и бейсболка.

На нем были черные джинсы и потертый темно-серый пуловер. Его волнистые черные волосы были небрежно откинуты с лица. На его челюсти была однодневная щетина.

Он был прекрасным и соблазнительным. Мне хотелось облизать его с головы до ног.

Его руки были засунуты в карманы, взгляд был хищным, как будто он хотел наброситься на меня. Казалось, это желание было взаимным.

— Привет, Максим, — сказала я. Мне захотелось похлопать себя по спине за то, насколько уверенно прозвучали эти слова. Больше ничто во мне не казалось уверенным. Мой пульс бился достаточно громко, чтобы заполнить всю комнату.

— Зови меня Макс, — поправил он.

Мои брови поползли вверх. Я знала, почему он приказал мне называть его Максимом на нашей свадьбе. Я даже поняла это. Его друзья и семья звали его Максом, и, насколько я понимала, я не была ни тем, ни другим.

Чего я не понимала, так это почему он поменял это решение сейчас. Это было похоже на ловушку. Я не хотела в нее попадать.

Я открыла рот, чтобы ответить, но его взгляд скользнул мимо меня.

— Оставь нас. Сегодня вечером ты ей больше не понадобишься, — коротко сказал он.

Мне не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть Евгения, не желающего уходить. Все остальные члены моей команды уже разошлись.

Мы остались одни.

— Ты уже поужинала? — спросил меня Максим после того, как дверь за мной захлопнулась с громким щелчком.

Я почти солгала. Я пыталась, но была слишком голодна и заинтригована, чтобы дать положительный ответ.

— Нет.

Он улыбнулся мне. Зачем он это сделал? В комнате были только мы.

— Я заказал доставку из «Вкуса Востока».

В животе у меня заурчало.

— Из «Вкуса Востока»?

— Ты пробовала ее?

Я кивнула. Я просто обожала это место. За их куриную шаурму, фалафель и хумус можно было умереть. Мне нравилась их еда, но я редко могла позволить себе такую калорийность.

— У меня есть всего понемногу. Пойдем поедим.

Что я могла сделать? Я согласилась разделить интимный домашний ужин со своим мужем.

Он разложил еду по тарелкам и подал мне, точно так же, как делал это за завтраком.

Мы ели вместе. Он сидел так близко, что наши колени соприкасались на протяжении всего ужина. Время от времени его рука ложилась мне на бедро. Время от времени он кормил меня едой из своей тарелки.

Это было восхитительно и опасно.

Каждый раз, когда он проявлял хоть каплю человечности, мне хотелось упасть на спину и раздвинуть ноги. И, что еще хуже, я почувствовала, что немного смягчаюсь по отношению к нему.

Что, черт возьми, со мной было не так?

Во время ужина я съела слишком много. Когда трапеза подошла к концу, я заерзала на своем стуле. Каждый раз, когда его рука возвращалась к моему бедру, она перемещалась немного выше. Он дразнил меня или испытывал? Я поэкспериментировала, положив свою руку ему на бедро.

— Не прикасайся ко мне, — тихо сказал он. — Я не выдержу и секунды, если твои руки будут на мне.

Я наклонилась к нему, запрокинув свое лицо.

Он пристально посмотрел на мои губы, но не поцеловал меня.

Ах, да, чуть не забыла. Он никогда не целовал меня в губы, если у нас не было зрителей. Это всегда было напоказ. Наедине он демонстративно избегал этого.

Я была рада, что вовремя вспомнила об этом. Это заставило мое мягкое сердце немного ожесточиться. Достаточно для того, чтобы сохранить мой рассудок. Достаточно для того, чтобы вернуть меня к реальности.

— Я слышал, что люди Терехова потрепали вам нервы из-за моих условий, — мягко заявил он.

Значит, это все-таки были его условия.

— Мне — нет, — ответила я. — Но они определенно бесили Агату.

— Я так понимаю, они согласились на все, о чем я просил?

Я сохраняла совершенно бесстрастное выражение лица.

— Похоже на то. Агата была счастлива.

— Хорошо, — кивнул он. — Очень хорошо. Миру не нужно видеть тебя в нижнем белье.

Это было именно представление коллекции нижнего белья. Что, черт возьми, еще, по его мнению, я могла бы надеть? Но я не сказала ничего из этого вслух. Я хотела получить эту работу и сопутствующую ей известность. Я бы разобралась с его реакцией позже.

— Я удивилась, когда увидела тебя здесь, — призналась я ему. Смена темы была совсем не плохой идеей.

Его губы изогнулись во что-то среднее между улыбкой и оскалом. Что бы это ни было, выражение его лица не было счастливым.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя обделенным. Ты это знаешь?

Я почувствовала, как по моему телу пробежала легкая дрожь.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила я.

Он коснулся моих дрожащих губ, нежно провел по ним кончиками пальцев.

— Ты моя, — прошептал он.

Все мое тело сотрясалось, как при землетрясении.

— Юридически и буквально. Ты моя, но у меня такое чувство, будто ты ускользаешь от меня. Как ты это делаешь?

Конечно, я ему не ответила. У меня не было ответа. Но то, что я тоже это чувствовала, было фактом.

Казалось, он не нуждался в ответе. Он резко отодвинул свой стул от стола. Одним движением он схватил меня за бедра и усадил на массивный стол перед собой. Мне не нужно было спрашивать, что он имел в виду, когда он начал стаскивать с меня спортивные штаны и трусики, медленно спуская их вниз по ногам. Они были свободными, так что это была легкая работа. Когда он обнажил нижнюю часть меня, он широко раздвинул мои ноги руками и некоторое время просто смотрел на меня.

Он придвинул свой стул поближе, пока не устроился поудобнее у меня между ног. Я чувствовала его дыхание на своем лоне, когда он смотрел на меня сквозь ресницы. Это было опьяняющее зрелище.

Его рот скривился в каком-то самоуничижительном подобии улыбки.

— Я пришел сюда не ужинать, Кира, — его глубокий голос достиг моего сердца. — Я пришел сюда за десертом.

Я едва ли слышала его слова, но я ощущала их своей кожей.

— Расстегни кофту, — приказал он, прижимаясь ко мне.

Дрожащими руками я расстегнула молнию на своей толстовке. Под ней был только лифчик.

— Достань свою грудь, — сказал он мне.

Я повиновалась.

— Обхвати ее, — прохрипел он мне в кожу. — Ущипни себя за соски. Погладь их. Я хочу, чтобы ты ласкала себя, пока я, — он лизнул меня там, — наслаждаюсь. Поняла?

Я потерла свою ноющую, чувствительную грудь, теребя соски пальцами.

Его глаза следили за моими движениями. Он выглядел восхищенным. Это было во многом взаимно.

— Хорошо, — пробормотал он и приступил к десерту.

Он ел меня так, словно действительно был голоден. Несколько минут спустя он нехотя оторвался от меня, затем поднялся, поставив меня на ноги прямо перед собой. Мне пришлось ухватиться за его затылок, чтобы не упасть.

Легким прикосновением он повернул мое лицо к себе.

— Посмотри на меня, Кира. — Звук моего имени на его губах заставил мои колени подогнуться. Я посмотрела на него. — Разденься и подожди меня в нашей постели, — отрывисто приказал он. — Не трогай себя.

Я даже не смогла скрыть дрожь, которая пробежала по моему телу при этих словах.

Я повиновалась.

Я и забыла, что была голой от бедер и ниже, пока не начала раздеваться. Я забыла обо всем, когда он положил на меня свои руки. Его рот. О, этот рот...

Я лежала голая на кровати, натянув одеяло до подбородка, и дрожала с головы до ног, — но отнюдь не от холода. Он заставил меня ждать добрых полчаса, прежде чем присоединился ко мне с бокалом портвейна в руке. Он поставил его на прикроватную тумбочку и стянул с меня одеяло.

Его глаза были бесстрастны, когда он играл своими руками с моей грудью. Он возбуждал меня так, словно это было его оружие. Как будто вошел другой мужчина, не тот, с которым я только что поужинала. Он резко поднялся, нетерпеливо стягивая с себя пуловер и рубашку под ним. Дальше одним движением он снял с себя джинсы и боксеры.

Он был полностью возбужден, его твердый член подпрыгивал при каждом его движении.

— Вставай, — сказал он со злостью.

Я встала.

Он растянулся на моей кровати, прислонившись спиной к изголовью. Он схватил свой стакан, сделал большой глоток и поставил его обратно.

Он похлопал себя по коленям; его глаза были дерзкими.

— Запрыгивай в седло, жена. Сегодня вечером ты научишься ездить верхом на члене.

Я колебалась — как из-за его отвратительной смены настроения, так и из-за этого приказа. Я не знала, как к этому подступиться.

Он погладил свой член, и я невольно придвинулась ближе, чтобы посмотреть. Достаточно близко, чтобы коснуться его. Наблюдение за тем, как он трогает себя, возбуждало меня. Горячий, обжигающий прилив ощущений обрушился на мои чресла. Даже когда он был ублюдком — я хотела его.

Он потерял терпение, схватил меня за бедра и развернул их так, чтобы я оседлала его. Я выгнулась, прижимая его толстый кончик к своей киске, и потерлась об него. Он только наблюдал за мной из-под тяжелых век, его руки слегка сжимали мои бедра.

Я обхватила его долгим, плавным скольжением. Гладко, но нелегко. Он растянул меня еще сильнее в этом положении. Я почувствовала себя пронзенной.

Он был практически безмолвен. Я оседлала его в медленном танце, полными, размашистыми движениями. Мой мозг затуманился от умопомрачительного удовольствия. Я хотела двигаться быстрее, нуждалась в этом, но мне было слишком хорошо, оттого что я дразнила его.

Он поднес руки к моим ноющим грудям, грубо сжимая их ладонями. Я схватила его за запястья, потирая кончиками пальцев его учащенный пульс. Я покачивала бедрами, двигаясь волнообразно. Я поймала размеренный ритм. Этот танец был таким же естественным, как дыхание, и таким же древним, как грех.

Его пальцы были на моих сосках; сначала он нежно пощипывал и теребил их, затем начал сжимать сильнее, грубее. Мои бедра начали двигаться еще медленнее, мне хотелось пустить его глубже в свое тело. Его зубы скрежетали друг о друга.

Я начала делать паузу перед каждым мощным нисходящим движением. Просто чтобы позлить его. Наконец он сорвался.

Он прижал мои бедра к себе и начал двигаться вверх-вниз, входя и выходя именно так, как нам обоим было нужно. Я была сверху, но теперь он задавал темп. Это... было... великолепно.

Я не знала, что собираюсь кончить, пока не почувствовала первые толчки, исходящие от него внутри меня.

Я как раз двигалась вниз, глубоко насаживаясь на него и наблюдая за его лицом, когда его тело начало извергаться, а мое начало поглощать его, в тот первый мощный момент кульминации, когда его глаза резко открылись и поймали мои.

Его подбородок напрягся. Он стиснул зубы.

В мгновение ока он уложил меня на живот, его грудь накрыла мою спину, его вес подавил меня, его подергивающийся член впился во внутреннюю поверхность моего бедра. Он устроил адский беспорядок. И все ради того, чтобы не смотреть мне в глаза в этот интимный момент.

Я понимала, но все равно это было больно.

— Посмотри, что ты сделал с моими простынями, — заметила я. Это было сказано легкомысленно. С наигранной беспечностью. Защитный механизм.

Он не воспринял это легкомысленно. С внезапной свирепостью он снова ворвался в меня, вонзая в меня свой член по самые яйца. Он удерживал себя там, его член все еще дергался, выпуская последние капли спермы.

Его губы прижались к моему уху. Его голос был глубоким и яростным рокотом.

— Ты думала, что эта комната принадлежит тебе? Эта кровать? Эти простыни? Это все — мое. Но самое главное — это ты. Ты — моя.

Глава 22

Кира

На следующее утро в моей квартире кипела жизнь. Я почувствовала это еще до того, как открыла глаза. Моему одурманенному сном разуму потребовалось несколько минут, чтобы понять, что происходит, но у меня было для этого очень веское оправдание.

Я почти не спала. Я несколько раз засыпала, но каждый раз просыпалась от ощущения члена моего мужа внутри себя. Он трахал меня так, как будто он не мог насладиться.

Его единственной целью было насытиться мной. Я знала это, потому что в какой-то момент той наполненной грехом ночи он прошептал это мне на ухо.

Он снова лежал на моей спине, нежно поглаживая пальцем мой клитор и глубоко погружая в меня твердый член.

— Я собираюсь обладать тобой столько раз, сколько потребуется, пока не пойму, что насытился, — простонал он мне на ухо, — чтобы я мог оставить тебя навсегда, ни о чем больше не думая.

Эти слова были слишком жестокими, но почему-то они не помешали мне кончить сильнее, чем когда-либо. Хотела бы я знать, что, блин, со мной не так. Почему мои тело и мозг никак не могли прийти к консенсусу?

Наверняка сегодня ночью он достиг своей цели. Должно быть, он израсходовал все свои силы и осуществил все, что задумывал. Когда я вспомнила, что он выделывал со мной, мое тело пронзило желание.

Сейчас он крепко спал, прижавшись к моей спине. Мы лежали на боку, и я использовала один из его впечатляющих бицепсов в качестве подушки. Его подбородок уткнулся в мою макушку. Это было не так уж удобно, но зато очень мило. Вторая его рука была перекинута через мой бок, его большая ладонь сжимала одну из моих грудей, как будто она была его любимым плюшевым мишкой.

Он казался нежным, милым, ненасытным любовником.

Как трогательно!

Каждая встреча с моим мужем открывала глаза на такие вещи, которые мне не нужно было о нем знать. Если бы я могла, я бы стерла их из своего мозга. Привязанность к нему не принесла бы мне ничего хорошего.

Я размышляла о том, как лучше всего отделаться от него, когда Агата отвлекла меня от этой мысли. Она открыла дверь и просунула голову внутрь, дважды громко постучав, когда уже была внутри комнаты. Это была обычная практика, но я надеялась, что это изменится после того, как Максим отчитал ее накануне.

Я просто уставилась на нее.

Реакция Максима была намного, намного хуже. Он очнулся от глубокого сна и сразу пришел в ярость.

— Какого хрена ты делаешь? — зарычал он.

Она отступила. Он встал, натянул штаны и вылетел из комнаты, следуя за ней сердитым вихрем.

Я не знаю, что он сделал или сказал ей после этого. Мне было все равно. Я тоже встала и потащилась в душ. Он был нужен мне как никогда. Я все еще чувствовала прикосновения Максима. На каждом сантиметре своего тела. Внутри и снаружи. Я задавалась вопросом, смоется ли это ощущение водой.

Я провела руками по своему телу со странным чувством отстраненности. Мой муж был прав. Мое тело больше не принадлежало мне. Оно принадлежало ему. Он заявил на него свои права. Даже мои собственные прикосновения теперь только напоминали мне о его прикосновениях.

Более того, он пометил меня. По всему телу были укусы и засосы. На внутренней стороне моих бедер были маленькие свежие синяки в форме его больших пальцев, а на моей груди виднелись синяки от его губ.

Я только что вытерлась и повесила полотенце на крючок на стене, когда вошел Максим. Он вылетел из кровати в такой спешке, что не надел рубашку и не потрудился застегнуть джинсы.

Я застыла на середине движения. Он тоже застыл, когда увидел меня, его глаза разглядывали меня с головы до ног.

После ночи, которую мы провели вместе, как он мог хотеть большего?

Это была самая забавная вещь, которую я узнала о сексе. Чем больше у тебя его было, тем большего ты хотела. Тем большего ты жаждала.

— Я, похоже, переусердствовал с синяками, — отметил Максим. — Извини, — добавил он, и уголок его рта приподнялся. Он извиняется?

— Да. Внутри и снаружи, — согласилась я.

Самодовольный вид исчез. Его взгляд метнулся к моему лицу.

— Болит? — спросил он.

Я пожала плечами.

Он указал подбородком на ближайшую тумбу.

— Присядь. Давай-ка я посмотрю.

Я напряглась.

— Нет, все в порядке.

Он бросил на меня равнодушный взгляд.

— Это был не вопрос.

Меня словно пронзил ток. Желание, острое и мощное. Со вздохом я уселась на тумбу рядом с ванной. Он раздвинул мои бедра, опустившись на колени между ними. Он изучал меня. Даже годы работы моделью должным образом не подготовили меня к такому уровню нескромности. Ничто не могло подготовить меня к интимности его взгляда.

Почти на каждой стене моей ванной были зеркала. Я взглянула в одно из них.

Мое лицо покраснело. От смущения — но не только от него. Вид его больших обнаженных плеч, опустившихся на колени перед моим обнаженным телом, творил со мной самые разные вещи. Неосознанно моя рука потянулась, чтобы коснуться его растрепанных волос. Без каких-либо указаний от моего мозга моя рука крепко ухватилась за шелковистые черные волны.

Он поднял глаза, ухмыляясь.

— Это просьба?

В его голосе слышался смех.

Я покраснела еще больше, тряхнув головой так сильно, что мои длинные волосы упали вперед, закрыв половину лица. Он вернулся к изучению меня, и его улыбка исчезла. Он прикусил нижнюю губу. Моя рука снова крепче сжала его волосы. Он посмотрел на меня сквозь свои густые, слишком красивые ресницы. Это был очень сексуальный взгляд, и он подействовал на меня всеми возможными контрпродуктивными способами.

— Кира, ты сейчас вырвешь мне клок волос, — мягко сказал он.

— Извини, — ответила я с придыханием.

Он вернулся к своему занятию, подняв руки, чтобы нежно раздвинуть меня пальцами. Его дыхание стало прерывистым.

— Ты очень нежная, — сказал он мне. Он послал мне еще один испепеляющий взгляд. — Но ты еще и очень мокрая. Ты посылаешь мне противоречивые сигналы, Кира. Что мне с тобой делать?

Его лицо приблизилось к моему лону, пока я не почувствовала каждый его выдох.

— Я думаю, что даже мои пальцы слишком грубы для тебя сегодня — пробормотал он в мою плоть.

— Возможно, — выдохнула я в ответ.

— К счастью, я знаю один интересный трюк. — Он нежно прижался ко мне носом, слегка касаясь меня языком. Затем отстранился и спросил: — Ну, как тебе?

В ответ я схватила его за волосы обеими руками и снова прижала его лицо к себе. Он не стал переспрашивать. Он поедал меня нежно, неторопливо. Его руки тоже были заняты: одна пощипывала и мяла мою грудь, другая пробиралась к моему рту. Его большой палец водил взад-вперед по моим губам, дразня.

Я наблюдала за нами в зеркале. Вид того, что он делал со мной, подводил меня к краю так же сильно, как и сами ощущения.

Его пальцы коснулись моего рта, и я открылась для него. Я облизывала его пальцы, пока его губы целовали мою щелочку.

Акт был таким нежным и неторопливым, что мой оргазм застал меня совершенно врасплох. Моя голова откинулась назад. Мои пальцы на ногах скрючились. Мне удалось не выкрикнуть его имя, но я была близка к этому.

Максим поднялся, вытирая рот. Я все еще пыталась отдышаться.

Он вышел из ванной.

Я закрыла глаза. Они снова распахнулись, когда я услышала, как что-то мягко приземлилось на мраморный пол. Я взглянула вниз. Он положил подушку к своим ногам. Наши взгляды встретились. Он ухмыльнулся. Я покраснела. Он вытащил свой член, сжимая его в кулаке.

— Ты хочешь, чтобы я... — начала я.

— Если ты, конечно, не против.

То, как он это произнес, было мучительно вежливо и совершенно неотразимо. Особенно с членом в руке.

— Кажется, в прошлый раз тебе это не понравилось, — заметила я. — Я думала, что я безнадежна.

Настала его очередь покраснеть; его взгляд метнулся в сторону, как будто он внезапно испугался смотреть на меня.

— Правда в том, что я... — начал он, затем замолчал, тщательно подбирая следующие слова. — Я не имел в виду то, что сказал. Я просто вел себя, как урод. — Он снова сделал паузу. — Я все время думаю об этом... о твоих губах на мне.

Так, так, так. Эти слова и то, как он их произнес, были чем-то сродни извинению. Без сомнения, они были примирительными и, насколько я могла судить, дались ему нелегко, но он все же сумел их произнести. Это было нечто. Своего рода поворотный момент для нас, хотя я пока и не могла сказать, что же все это на самом деле значило.

Я спрыгнула с тумбы и опустилась на подушку, которую он для меня принес.

Его глаза пробежались по моему телу. Он продолжал поглаживать себя.

Я посмотрела на него снизу вверх, облизывая губы. Я хотела, чтобы он придвинулся ближе, но мне слишком нравилось смотреть, как он трогает себя, поэтому я выжидала.

— На этот раз я постараюсь не напортачить, — сказала я, стараясь говорить игриво.

Его голос был похож на стон.

— Не беспокойся. Я хочу кончить на тебя.

Я не знаю, почему это меня так завело. Я почувствовала, как жар пронесся по мне, обжигая кожу и скапливаясь в самом центре. Он придвинулся ближе, и я схватила его обеими руками.

Он издал грубый, восхитительный звук, когда мой рот обхватил его кончик. Он запустил руки в мои волосы и погрузил свою толстую длину мне в рот.

— Прикоснись к себе, — проинструктировал он, — потри свой клитор.

Я водила одной рукой по его длине, посасывая его кончик, а второй гладила свою киску.

Мы достигли кульминации одновременно. То, что он мог доставить удовольствие нам обоим тем, что стонал и дергал меня за волосы, было удивительно и восхитительно. Я поняла, что он собирается кончить, когда все его тело напряглось. В этот момент изменился сам воздух. Это было совершенно опьяняюще и принесло мне мое собственное освобождение.

Я ничего не могла с собой поделать; я вскрикнула, когда кончила, и мой рот выпустил его с тихим влажным чмоканьем.

Он выплеснул свою сперму в воздух. Она попала мне на губы, подбородок, ключицу и ниже. Он взял свой член в руку, направляя струю мне на грудь.

— Я собиралась проглотить это, правда собиралась, — сказала я, когда у меня перехватило дыхание.

Он рассмеялся — из его горла вырвался сдавленный удивленный рык, — и снова прижался к моим губам. Я лизнула его кончик и была удивлена, когда почувствовала, как его член изверг еще одну маленькую струйку спермы мне в горло.

— Всегда есть шанс исправиться в следующий раз, — сказал он низким и хриплым голосом.

Действительно: в следующий раз.

Он отошел в сторону, заправляя свой член в штаны. Он готов уйти? Почему бы и нет?

Я вылизала его дочиста, а сама тем временем оказалась совершенно грязная. По тому, как его взгляд задержался на мне, я могла сказать, что ему понравилось это зрелище.

Он помог мне подняться, затем повернулся ко мне спиной, собираясь вымыть руки.

Именно тогда я заметила его татуировку. Я никогда раньше не видела его обнаженную спину при свете. Я приблизилась к нему, изучая ее. Это была маленькая ажурная роза. Мне захотелось провести по ней пальцами.

— Что это значит? — спросила я.

Его голова поворачивалась до тех пор, пока я не увидела его профиль. Его рот скривился.

— Это означает, что ты никогда не сможешь по-настоящему узнать другого человека. Ни его разум, ни его сердце. Это означает, что никогда нельзя доверять человеку, который находится с тобой только из-за денег.

Такое горькое объяснение такому прекрасному произведению искусства, размышляла я. Именно тогда я заметила буквы, вписанные в плавные линии. Мелким, едва уловимым почерком было написано имя КРИСТИНА.

Я знала это имя. Я почувствовала, что холодею, и инстинктивно отступила от него. Он повернулся, чтобы изучить меня, но я уже направлялась обратно в душ.

Он не пошел за мной. Хорошо. Я сказала себе, что хочу, чтобы все было именно так. Конечно, мне нужно было несколько минут побыть наедине, чтобы успокоиться.

Когда я вышла из ванной комнаты, то увидела, что меня ждут парикмахеры и визажисты.

Похоже, они сидели в моей квартире уже довольно давно.

Ах, да, точно. На одиннадцать у меня запланирован важный благотворительный обед с моей свекровью.

Я пожелала всем доброго утра.

Мой муж все еще был здесь и наблюдал за мной.

Он и Агата, казалось, разобрались в своих разногласиях, поскольку разговаривали относительно вежливо. Я села перед визажистом.

— Что у нее в расписании на день? — спрашивал он Агату.

— Сначала обед с вашей мамой. Ей нужно выезжать через час.

Он кивнул, как будто его это интересовало. Почему он до сих пор не уехал?

— А после этого? — спросил он ее.

— Она встречается со своей финансовой командой, в которую входит ваш отец, чтобы обсудить некоторые потенциальные инвестиции и деловые начинания. Один известный бренд предложил ей запустить собственную линию одежды и обуви. Ваш отец считает, что сейчас самое подходящее время для открытия своего дела, ведь каждый ваш совместный выход — это бесплатная реклама и соответственно прибыль.

Я наблюдала за тем, как горько скривились его губы.

— Так и есть. — Он задумался. — Когда закончится эта встреча?

— В пять.

— И?..

— И потом она поедет в дом ваших родителей на семейный ужин. Это ее последняя встреча на сегодня. В идеале она должна быть в постели к девяти. Завтра у нее очень ранний подъем.

Агата повернула голову в мою сторону.

— Как думаешь, тебе удастся не проспать третий день подряд, или я прошу слишком многого?

Это было сказано очень надменно, но я совершенно не удивилась.

Мне хотелось показать ей средний палец, однако я сдержалась и просто проигнорировала ее вопрос. Я поняла, что молчание было единственным способом победить.

— Следи за собой, — сказал ей мой муж низким и злым голосом. — Это мое последнее предупреждение. Я не буду повторять это снова.

Ее осунувшееся лицо сморщилось еще сильнее, но она только кивнула.

— Извините меня. Я вернусь, когда они, — она махнула рукой в сторону парикмахера и визажиста, — закончат.

Когда она вышла из комнаты, большая часть напряжения ушла вместе с ней. Алла выскочила из своей спальни, как будто ждала этого момента. Она напевала какую-то веселую мелодию.

Она просияла, глядя на меня.

— Он снова заставил ее исчезнуть?

Я кивнула и рассмеялась.

Мой муж поймал мой взгляд. Что-тослучилось с ним, когда он увидел, что я смеюсь. Что-то в его лице изменилось. Он выглядел озлобленным и очарованным одновременно.

Наблюдать за этим было увлекательно.

Я перестала смотреть только тогда, когда мне пришлось закрыть глаза, чтобы мне нанесли тени для век.

— А как насчет тебя? — спросила я его просто так, ради забавы. — Какие у тебя планы на сегодня?

Я услышала усмешку в его голосе.

— Что ты предлагаешь?

Я покраснела. Я не могла придумать ни одного нормального ответа.

— Ты хочешь остаться здесь? — спросила его Алла после крайне неловкого молчания.

У него, видимо, тоже не было для нее нормального ответа.

Когда с макияжем было покончено, я наконец открыла глаза. Я изучала его. У него был вид человека, который очень хотел уйти, но просто не мог оторваться от меня. Очевидно, он еще не насытился мной до конца.

Глава 23

Кира

Вся информация, которая касалась Максима, до сих пор доходила до меня через фильтр Агаты. Вот почему я была раздражена, но не удивлена, когда всего за полчаса до ужина с родственниками мужа узнала, что мы с ним поедем туда не вместе. Я предположила, что это означает, что он встретит меня там.

На самом деле я проводила больше времени с его родителями, чем с ним. Они были весьма приятными людьми и с каждой встречей все больше привязывались ко мне. Честно говоря, ужин, на котором не присутствовал мой муж, был бы значительно менее нервозным, чем альтернативный вариант.

Я пришла вовремя. Максима еще не было.

Родственники мужа радушно встретили меня в дверях, провели во впечатляющую гостиную, и мы стали ждать. Прошел час, затем другой. Мы сели ужинать.

Мы ели без него и мило болтали.

Его родители, Павел Олегович и Диана Андреевна, довольно долгое время даже не упоминали о своем сыне. Нам все равно было о чем поговорить. Учитывая, что всего за несколько часов до этого у меня была деловая встреча с моим свекром, можно было бы допустить, что я ему надоела, но он был очень дружелюбен со мной и давал дельные советы, которые я очень ценила.

Он был человеком, который четко знал, что делает, когда дело касалось финансов. Я рассматривала любое общение с ним как возможность расширить свои горизонты. Я хотела научиться у него как можно большему. Я не могла вечно работать моделью, но намеревалась и дальше не сидеть сложа руки. Рано или поздно, моя внешность перестанет приносить доход.

Я хотела быть такой богатой, чтобы ничто и никогда не могло выбить меня из колеи.

С мамой Максима нам тоже было о чем поговорить. В течение последних двух месяцев наши графики постоянно пересекались, и мы часто вместе посещали разные благотворительные мероприятия и светские тусовки.

— Я приношу извинения за отсутствие Максима, Кира, — торжественно сказал мне Павел Олегович по прошествии трех часов. — Мы с моим сыном довольно долго не могли сойтись во взглядах, и я просто хочу, чтобы ты знала, что его хамское поведение сегодня вечером является выражением его презрения ко мне, а не к тебе.

— Мне кажется, я ему тоже не особо нравлюсь, — отметила я. Я была потрясена собственной откровенностью. Я не собиралась произносить эти слова вслух.

Павел Олегович поморщился.

— Что ж, тогда я приношу извинения и за это тоже. Ты заслуживаешь большего.

Я пожала плечами.

— Это не ваша вина. Спасибо за прекрасный ужин. Мне, наверное, пора. У меня съемка завтра рано утром.

Диана Андреевна открыла рот, чтобы что-то сказать, но замерла на полуслове, разинув рот, когда по квартире разнесся звук громкого хлопка. Он доносился со стороны входа.

Мгновение спустя в комнату, пошатываясь, ввалился Максим.

Сразу стало очевидно, что он был в стельку пьян.

Я застыла на своем месте и заметила, как переглянулись его родители. Диана Андреевна выглядела взволнованной. Павел Олегович выглядел разъяренным.

Максим смотрел только на меня.

— Ты скучала по мне, милая? — усмехнулся он.

Пора бы уже привыкнуть к тому, что мой муж неравнодушен к алкоголю, и все же я чувствовала себя так, словно мне дали пощечину. Каждый раз, когда я начинала думать, что он мог бы быть ко мне добрее, он становился только холоднее и враждебнее.

Я встала, чтобы уйти.

— Ты гордишься собой, папа? — повернулся он к отцу. — Посмотри, к чему привела эта свадьба. Ты сказал мне, что я должен повзрослеть, жениться, остепениться. Какое мудрое решение, отец! Хорошо, что ты у нас никогда не ошибаешься.

— Я никогда не говорил тебе, что ты должен жениться, — сказал Павел Олегович со спокойной, исполненной достоинства яростью. — Я только сказал тебе, что ты должен найти женщину, которую я одобрю, если хочешь, чтобы я дал стартовый капитал для твоего бизнеса. Я думаю, это была честная сделка, учитывая твою историю с потерей состояния и выбором неподходящей невесты.

На мгновение мне показалось, что Максим собирается броситься на своего отца.

— Макс. Пожалуйста, прекрати, — мягко сказала Диана Андреевна.

Ее слова, казалось, немного охладили пыл Максима.

— Зря я сюда пришел, — с горечью сказал Максим. — Спокойной ночи, мама.

Он повернулся, чтобы уйти.

Я тоже собралась уходить. Я обняла Диану Андреевну. Она обняла меня в ответ, поцеловав в обе щеки.

Когда я проходила мимо Павла Олеговича, он схватил меня за локоть, удерживая меня на месте.

— Не ходи с ним, Кира. Тебе лучше избегать его, когда он в таком состоянии. К сожалению, он лишен хороших манер.

Мой муж ворвался обратно в комнату.

— О, да бросьте, — усмехнулся он. — Вы думаете, я правда хотел, чтобы она пошла со мной? Вы думаете, я собираюсь добровольно проводить время с ней? У меня совершенно другие планы!

Какая прелесть!

Он ушел, не сказав больше ни слова.

После неловкого молчания Павел Олегович заговорил:

— Я знаю, что мой поступок всем кажется безумным. Никто в нашей семье меня не поддержал. Но ты должна понять мои мотивы, Кира.

Мне показалось странным, что мой свекор решил объяснить своим мотивы мне, но я просто стояла там и слушала.

— Макс всегда был моим самым ответственным и талантливым сыном, — продолжил он. — И самым упрямым. Ты знаешь, что он сколотил свое собственное состояние еще до того, как ему исполнился двадцать? У него врожденное чутье на хорошие сделки, чего бы они ни касались: инвестиций, недвижимости, чего угодно. Все понимали, что он взлетит слишком высоко. — Он сделал паузу. — А потом он встретил ее.

Я знала, о ком он говорил. Ее имя было красиво вытатуировано на спине моего мужа. Его бывшая невеста. Кристина.

— Ты знаешь, кто она такая? — спросил он.

Мое лицо было таким напряженным, что казалось, оно вот-вот треснет. Я надела маску абсолютного равнодушия. Защитный механизм, которому я научилась в своей профессии. В отличие от моего бурлящего нутра, мой голос был ровным и спокойным, когда я ответила:

— Да.

— Это с самого начала были больные отношения, — продолжил Павел Олегович. — По сей день он не видит дальше своего носа, когда дело касается ее. И самый печальное, что ничего, кроме разорения, из этого никогда не вышло бы. Она использовала его. Я так ему и сказал. Но он не слушал меня, несмотря на все предостережения. Она из очень плохой семьи. Криминальной. И он знал, что я этого не одобрял. Вот почему он сделал ей предложение за моей спиной. Когда я узнал, я предпринял меры. Я сделал кое-что, чем не горжусь.

Он глубоко вздохнул и переглянулся со своей женой.

Я просто слушала.

— Я пошел к Кристине, — продолжил он свою речь. — К ней, а не к нему. Я сказал ей, что, если они поженятся, я лишу его наследства. У него будут только те деньги, которые он заработает сам, и ничего больше. Я сказал, что не дам сыну ни рубля, пока они будут вместе. Узнав это, она не бросила его сразу. Вместо этого она убедила его заняться бизнесом вместе с ее отцом. Мой сын вложил все деньги, думая, что делает ставку на их совместное будущее. — Его изящные руки, сжатые в кулаки, лежали на столе. — Мы до сих пор не знаем, что случилось точно, но все деньги Максима исчезли. Все. Он потерял все. Она из такой семьи. Такой, из-за которой пропадают деньги.

— И люди, — добавила Диана Андреевна с неожиданной горячностью. Ее губы скривились, чего я никогда раньше не видела. — Многие, кто был к ним близок просто пропали. Они ликвидируют всех неугодных.

Павел Олегович просто кивнул и продолжил:

— Через месяц она бросила его и вышла замуж за другого. За миллиардера, конечно. После этого стало ясно, что мой сын движется в бездну. Он никого не слушал, упрямый мальчишка. Даже после того как она вышла замуж за другого, он ничего не предпринял. Когда появилась возможность, я ухватился за нее. Он пронюхал о выгодном предприятии в сфере недвижимости и пришел ко мне за деньгами. Но я бы не дал их ему без условия: женись на ком-нибудь, кроме Кристины. Он мог выбрать кого угодно — его старую девушку, новую девушку... Но он, к моему удивлению, предпочел каталог невест. Я знаю, мои действия кажутся радикальными, но я был в отчаянии. Я чувствовал, что должен вмешаться в его жизнь, чтобы немного встряхнуть его. Все лучше, чем предоставить ему утопить себя в непроходимой депрессии. — Он красноречиво пожал плечами. — Он меня не простит. По правде говоря, я думал, что велика вероятность того, что ваш брак продлится недолго, но мне просто нужно было отвлечь его внимание от этой стервы. Я приношу свои извинения за то, что тебя втянули в это.

— Пожалуйста, не извиняйтесь, — сказала я безжизненным голосом, но тем не менее искренне. — Меня никто никуда не втягивал. Я здесь по собственной воле. Я знала, что было мало шансов на то, что все пройдет гладко.

Мои слова, казалось, успокоили свекра. Он кивнул раз, другой.

— Ты намного лучше, чем мы могли надеяться. Вы двое могли бы очень хорошо подойти друг другу. Я бы хотел, чтобы мой сын смог это понять.

— Я бы тоже этого хотела, — сказала я с абсолютной откровенностью. — И спасибо вам за то, что поделились этой историей. Думаю, теперь я могу немного лучше понять его поведение. Это поможет.

Мы попрощались, и я ушла.

Я была удивлена, столкнувшись со своим мужем у лифта. Я думала, он давно уехал. Он опирался на стену, чтобы не упасть. Я не могла сказать, был ли он настолько пьян, чтобы не стоять на ногах, или просто так разозлился.

— Тебе помочь? — спокойно спросила я его, нажимая кнопку вызова.

Он выпрямился и уставился на меня.

— Продажная шлюха, — выплюнул он.

Подъехал лифт, и я вошла внутрь, глядя прямо перед собой. Меня уже тошнило от его выходок. Его двойных стандартов. Наконец я сорвалась.

— Возможно, я продажная шлюха, — спокойно сказала я. — А ты — избалованный богатый придурок. Твой отец рассказал мне о том, почему тебе были нужны деньги. Ты же понимаешь, что это означает? Ты женился на мне точно по той же причине, по которой я вышла за тебя. Ты лицемер, осуждающий меня за то, что я делаю то же самое, что и ты.

Я приготовилась к его реакции, прежде чем украдкой взглянуть на него.

Он выглядел так, словно я дала ему пощечину. Так и было. Не буквально, конечно, но он явно был в шоке. Я лишила его дара речи.

Глава 24

Кира

Показ коллекции Александра Терехова состоялся следующим вечером. Я нервничала больше обычного.

Это было нечто большее, чем просто показ. Это было шоу эпических масштабов. Съемочная группа следила за каждой моделью, работавшей на мероприятии, от дома до подиума, и даже за кулисами не могли расслабиться и выдохнуть, — даже там были операторы и снимали весь процесс подготовки.

Все девушки бегали от стилистов к визажистам в нижнем белье. Агате было что сказать по этому поводу, но у меня все лучше получалось игнорировать ее.

— Обсуди это со своим начальником, — говорила я ей каждый раз, когда она пыталась меня поучать.

Весь процесс подготовки промелькнул как в тумане. Я прошла через это с невозмутимым внешним спокойствием, подпитываемым моей собственной решимостью оставить след в истории российской моды, а если получится, то и зарубежной.

Это был мой шанс. Я хотела войти в список лучших супермоделей.

У меня никогда не было других талантов, поэтому я хотела стать лучшей в модельном бизнесе, и это шоу стало моим моментом «Сделай или умри».

За кулисами был настоящий сумасшедший дом, больше похожий на вечеринку, чем на что-либо еще. Я заметила известных певцов, актеров, ведущих реалити-шоу и знаменитых блогеров, и все это только в течение первой минуты.

Кто-то вручил мне бокал шампанского, я произнесла тост и притворилась, что пью. Все были очень дружелюбны. Дружелюбнее, чем на любом шоу, в котором я когда-либо участвовала.

Мне не нужно было гадать о причине этого, так как повсюду были камеры.

Один из сотрудников шоу махнул мне рукой и повел к моему подготовительному пункту. Было так многолюдно, что мне пришлось протискиваться между незнакомцами, чтобы пройти за ним.

Какой-то случайный парень (мне показалось, я узнала его — может быть, видела по телевизору) попытался обнять меня за талию, когда я протискивалась мимо него.

— Привет, красотка, — пробормотал он восхищенным голосом, касаясь губами моего уха, а рукой сжимая мою попку. — Где ты была всю мою жизнь?

У него была ровно одна секунда, прежде чем его оттащила сильная, крепкая рука. Я оглянулась на Евгения, который схватил парня за плечи и тряс, старательно приводя его в чувство. Старый добрый Евгений!

Я притворилась, что делаю еще один глоток шампанского. Ни за что на свете я не стала бы употреблять что-то с пузырьками, если в течение следующих пяти часов мне предстояло щеголять в крошечных лоскутках шелка и кружева.

Только не сегодня, вздутие живота!

После этого Евгений пересек зал, подошел ко мне и просто обнял меня за плечи. Неудивительно, что после этого инцидента ко мне больше никто не прикасался.

Я села за свой стол и позволила стилистам и визажистам колдовать надо мной.

— Ваш телохранитель всегда такой заботливый?

Вопрос был задан кем-то в микрофон достаточно громко, чтобы перекрыть шум толпы. Его задала дружелюбная женщина, стоявшая позади меня. Я узнала в ней одну из продюсеров этого шоу.

Я пожала плечами и тепло улыбнулась.

— Когда он видит в этом необходимость. Мне, как правило, не нравится, когда меня хватают всякие незнакомцы.

Несколько человек рассмеялись.

— Вы не знаете, кто это был? — спросила женщина. Она обаятельно улыбалась, как будто находила этот факт очаровательным.

Я снова пожала плечами, надеясь, что из меня не делают полную дуру, но полностью осознавая, что прикидываться дурой в данной ситуации будет самым верным решением.

— Я его не знаю, но должна сказать, что он показался мне знакомым.

Женщина обратилась к Евгению:

— А вы знаете, кто это был?

Евгений хмурился, и было похоже, что это выражение не сойдет с его лица в ближайшее время. Он был единственным в пределах слышимости, кого, казалось, все это совершенно не забавляло.

— Какой-то парень, который не умеет держать свои руки при себе.

Это вызвало громкий смех. У меня возникло ощущение, что парень, должно быть, был более знаменит, чем я предполагала.

— Это Святослав Сталь, — крикнул кто-то. Я покачала головой. Мне это имя ни о чем не говорит.

— Певец, — сказала мне продюсер. — Его песни сейчас во всех топах российских чартов.

Это все объясняло. В последнее время я была слишком занята работой, и у меня совершенно не оставалось времени на то, чтобы следить за новыми песнями.

— Ого, — ответила я. — Передайте ему мои поздравления.

Это вызвало громкий смех.

Я поняла, что мы с Евгением обернули ситуацию в свою пользу, когда продюсер перешла к тому, чтобы выудить несколько ответов на вопросы у следующей модели. Люди будут мусолить эту ситуацию в течение нескольких дней, особенно учитывая, что все это было заснято на камеру. Это было так же хорошо для меня, как и для бренда Терехова, и даже рукастый певец ртом, без сомнения, будет доволен шумихой вокруг его имени. Выиграют абсолютно все. Бесплатная реклама на пустом месте.

Следующий час показал мне ту часть модельного бизнеса, которую я по-настоящему не понимала. Я приехала пораньше, чтобы подготовиться, но множество знаменитостей были там совсем по другой причине.

В то время как модели сидели почти без одежды, нам причесывали волосы и накладывали макияж, гости порхали от одной девушки к другой, изучая и оценивая нас, как будто мы были произведениями искусства в музее. Это было очень странно и больше походило на выставку автомобилей или картин, чем на модный показ. Это было неприятно, но я изобразила на лице фальшивую улыбку и хорошо с этим справилась. С другой стороны, я была слишком занята, чтобы нервничать по этому поводу. Несколько известных артистов даже соизволили заговорить со мной, и они были даже вполне милыми.

Неудивительно, что потасовка Евгения с певцом взбудоражила всех собравшихся. Известная ведущая развлекательных программ засняла все это на свой телефон и настояла на том, чтобы показать мне.

Поначалу я смотрела с неохотой, но, по мере того как я вникала в происходящее, мне это показалось даже забавным. Мужчина вцепился в меня, и в одну секунду его оттащили в сторону. Пока Евгений отчитывал его, угрожая стереть в порошок, я наблюдала за происходящим со стороны со спокойным выражением лица, делая небрежный глоток шампанского.

— Это видео уже завирусилось. Хочешь посмотреть? — спросила меня женщина.

Я ответила согласием, и она показала мне кучу уже появившихся мемов. На них был момент, когда я пригубила шампанское, наблюдая за потасовкой с полнейшим хладнокровием. Автор этого творения прифотошопил мне на глаза солнечные очки и подписал действо фразой «Когда крутость зашкаливает».

Я поймала себя на том, что улыбаюсь. Все это неожиданно придало мне уверенности. Певцу, возможно, достанется от общества за такую вольность, но это именно то, что ты получаешь, когда нарушаешь общепринятые правила поведения.

Все мероприятие пролетело в бешеном ритме, который то совсем чуть-чуть замедлялся, то убыстрялся до космической скорости. Вся подготовка к показу прошла одновременно слишком быстро, чтобы успеть ее осмыслить, и в то же время казалась вечной.

После безумно долгих сборов меня втиснули в отдельные кусочки изысканного прозрачного белого кружева и отправили на подиум.

Это был первый из двух образов, в которых я должна была шагать по подиуму, и, хотя он был более консервативным, чем второй, я остро ощущала, что практически обнажена, при каждом своем движении.

Обычно узкая сцена была расширена для проведения шоу, чтобы вместить музыкантов. Я шла под тяжелый бой барабанов, покачивая бедрами. У нас не было настоящей генеральной репетиции, так что только на полпути я поняла, кто напевает в микрофон.

Святослав Сталь. О-о-о, вперед!

Я насторожилась, проходя мимо него, но он не приблизился ко мне; наоборот, певец напрягся и сделал несколько заметных шагов в сторону, когда я проходила мимо. Он усвоил полученный ему урок.

Я улыбнулась ему и подмигнула. Он вздрогнул, отвел взгляд и продолжил петь. Последовала заметная реакция толпы: вздохи, смех, одобрительные возгласы. Я добавила немного игривости своей походке и отправила публике воздушный поцелуй.

Я не осмеливалась вглядеться в толпу. Я не думала, что смогу отреагировать также беспечно, если замечу своего мужа в зрительном зале.

Насколько мне было известно, он никогда не посещал ни один из моих показов, и было проще надеяться, что его не было и на этом. Узнать обратное было бы сущим адом для моих и без того натянутых нервов. Этот человек действовал на меня так, как никто другой.

По меньшей мере пять пар рук начали срывать с меня одежду в ту секунду, когда я зашла за кулисы. Шоу было слишком безумным, чтобы тратить время на скромность, поэтому все правила приличий были быстро отменены. В какой-то момент я встретилась взглядом с разъяренной Агатой, и это не оставило у меня сомнений в том, что позже мне за это достанется.

Волноваться было некогда, так как с меня сняли белое белье и обернули в сложную серию тонких черных бархатных лент, которые каким-то образом умудрились показать еще больше кожи. Прощайте, целомудренные наряды. Скатертью дорожка.

Стилисты помогли мне влезть в черные бархатные сапоги до бедер, прежде чем мягко подтолкнуть меня обратно в строй.

Вторая проходка была медленнее первой, в такт теперь уже томному музыкальному сопровождению. На этот раз между мной и Святославом не было никакого взаимодействия; на самом деле все шло настолько гладко, насколько вообще могло быть, вплоть до того момента, когда я достигла конца подиума. Я замерла, заставляя себя оставаться на месте и позировать, когда все инстинкты приказывали мне немедленно убежать за кулисы и спрятаться там.

У меня все получалось отлично: я показывала все свои лучшие ракурсы, лицо было спокойным, рот — расслабленным, глаза улыбались, когда я совершила колоссальную ошибку, позволив себе посмотреть на толпу.

Черт. Он сидел в первом ряду. Максим смотрел мне в глаза так, словно хотел трахнуть и придушить одновременно.

Почему он был здесь? И... Что это был за взгляд, которым он одарил меня? Почему он был таким враждебным? Почему он всегда злился на меня? И... Как ему удавалось заводить меня одним коротким презрительным взглядом?

Я ушла со сцены, думая, что это конец шоу, но я жестоко ошибалась. В мгновение ока бэкстейдж превратился в афтепати.

Кто-то протянул мне шампанское, и я сделала настоящий глоток, прежде чем кто-то другой забрал его из моих рук.

— Ты в порядке, барыня? — спросил Евгений. Я даже не заметила его, так как была погружена в свои мысли.

Я подняла глаза и искренне улыбнулась ему.

— Все отлично, — весело ответила я, снимая свои ужасные узкие сапоги и надевая пушистые розовые тапочки. Новый прилив волнения захлестнул меня как при мысли о том, что шоу закончено, так и при мысли о том, что, возможно, я снова увижу Максима.

Меня раздели почти догола и накинули на плечи халат.

Я осматривала толпу в поисках своего мужа, когда кто-то еще привлек мое внимание.

Великолепная женщина с шикарной гривой черных волос направлялась ко мне. Она выделялась в помещении, полном людей, и я сразу узнала ее.

Легка на помине. В последнее время она постоянно вторгалась в мою жизнь против моей воли. Или, возможно, она была рядом все это время, а я была слишком наивна, чтобы разглядеть это.

Это была Кристина. Бывшая моего мужа. Женщина, которая разорила его. И она направлялась прямо ко мне.

Глава 25

Кира

Кристина направлялась прямо ко мне, даже не пытаясь скрыть, что я была ее целью. Она остановилась примерно в полуметре от меня и просто изучала меня с видом веселого презрения. Что еще я могла делать, кроме как молча изучать ее в ответ?

За кулисами после шоу было невероятно многолюдно, но каким-то образом ее уверенность и мой страх были единственными, что остались в этом помещении.

Она была порочная и таинственная. Ее глаза были черными, как уголь, а ресницы достаточно густые, чтобы скрыть всевозможные секреты. Ее кожа была нежной, бронзовой с золотым отливом, что придавало ей сияние, затмевающее любой макияж. Ее губы были накрашены кроваво-красной помадой, они были сочными со злобным изгибом. Она была просто сногсшибательная.

Она немного ниже меня ростом, но не менее статная и с совершенно другими формами. Она была воплощением эротической мечты. Я была стройной и подтянутой, но рядом с ней я чувствовала себя худеньким ребенком.

Я не знала, что ей сказать, но ей, видимо, было что сказать мне.

Она заговорила; ее голос был низким и сочился медом с примесью яда.

— Ты — его малолетняя жена. Полагаю, пришло время нам наконец познакомиться. Я — Кристина. Думаю, ты слышала обо мне?

— Слышала, конечно, — спокойно ответила я. У меня даже дыхание не перехватило. Я гордилась этим.

Мы никогда раньше не виделись, но я знала о ней больше, чем хотела. О некоторых подробностях мне рассказывали, остальное я искала в Интернете сама с нездоровым любопытством.

У них была типичная трагическая история любви. Несчастные Ромео и Джульетта, черт возьми.

Несмотря на неодобрение его семьи, Максим и Кристина были вместе много лет, но этой женщине хватило нескольких дней, чтобы забыть «любимого» мужчину и выскочить замуж за другого.

Я нашла множество бесполезных сведений и о ней. Она была на четыре года старше моего мужа, была одержима всем, что связано с брендами, а ее грудь четвертого размера была настоящей!

— Тебе что-то нужно? — спросила я ее так вежливо, как только могла. Она молча смотрела на меня несколько секунд, которые показались мне вечностью.

— От тебя? Нет. Я искала твоего мужа. Мы разминулись в толпе.

— Я видела его в первом ряду, — парировала я со всей фальшивой надменной гордостью, на которую была способна. — Тебя не было с ним. — Через мгновение я решила добавить: — Потому что он здесь со мной.

Я задела ее за живое. Один балл в пользу жены.

Конечно, этой женщине не потребовалось много времени, чтобы прийти в себя.

— Ты ведь не живешь в его квартире в Москва-Сити, да? — лукаво спросила она. — Я не видела там никаких признаков твоего присутствия.

Я не могла сказать, как ее слова отразились на моем лице, но то, что шевельнулось у меня в груди, было похоже на жуткие когти в форме ее длинных красных острых ногтей.

Было больно? О, да. Но боль — это еще не все. Неожиданный красный цветок ярости расцвел в моей груди. Праведное негодование быстро угасло.

Я что, должна была просто принять это?

Я думаю, что нет.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — нагло выпалила я, инстинкт пометить свою территорию теперь затмевал любые опасения, которые у меня могли возникнуть по поводу того, что позже я навлеку на себя гнев моего мужа. — И я совершенно не понимаю, что ты вообще здесь делаешь. — Я сделала паузу. — На моем шоу.

— Я тебе не верю, — резко ответила она, хотя ее тон был неуверенным.

Это небольшое сомнение было хорошим признаком.

Я пожала плечами.

— И что? Какое мне дело, веришь ты мне или нет. Наш брак не имеет к тебе никакого отношения.

— Тебе следует беспокоиться, — ответила она, пронзая меня холодным безжалостным взглядом. — Обо мне. Он никогда со мной не расстанется. Я была его первой любовью, и останусь последней. Никто не знает Макса так, как я. Я уверена, ты видела его татуировку. Я знаю, что делает его счастливым, что заводит его. Он никогда не сможет взглянуть на розу, не думая о том, чтобы заняться со мной любовью.

Мое сердце болело так, словно каждое слово, слетающее с ее губ, проникало внутрь меня и разрывало меня на части.

— И, кстати, — продолжала она. — Он всегда был равнодушен к женщинам, которым нужны только его бабки.

— Ты бредишь, — еле-еле ответила я.

— В тот вечер, когда вы были в ресторане, — безжалостно продолжила она, — в один из немногих вечеров, когда он вывел тебя куда-то... Я не думаю, что ты заметила меня, но я видела тебя там. Он трахал тебя пальцами под столом. Так ведь это было? Я знаю все его склонности. Но знаешь, почему он это сделал?

Я не ответила. Я не могла. Мой мозг был слишком занят тем, что мучил меня.

Все фрагменты вставали на свои места.

Все, абсолютно все он делал тогда только для того, чтобы заставить эту женщину ревновать. Мой желудок скрутило от тошноты.

Ее смех зазвенел, загрязняя воздух.

Она ответила за меня.

— Он увидел меня. Он увидел, как я вошла, и хотел заставить меня ревновать. Ты знаешь, почему он не поехал с тобой домой той ночью?

Я думала, меня сейчас вырвет.

Она кровожадно улыбнулась.

— Я не настолько жестока, чтобы сказать тебе. Я уверена, ты и сама все понимаешь.

Она ушла с самодовольной снисходительностью, прекрасно выраженной в каждой черточке ее красивого лица.

Унизительные иглы боли глубоко вонзились мне в грудь. Я смотрела, как она уходит, чувствуя то, чему не хотела давать названия.

Мои глаза все еще были прикованы к ней, когда краем глаза я заметила еще одну фигуру, высокую, которая сосредоточенно двигалась к ней и схватила ее за руку, останавливая.

Она без колебаний прижалась к нему, смеясь так, словно все это было спланировано заранее. Их темные головы склонились друг к другу. Мой муж и его любовница.

Они прекрасно смотрелись вместе. Я ненавидела их.

Они были великолепны вместе. Это я ненавидела еще больше.

Максим низко наклонил голову, чтобы прошептать что-то ей на ухо. Должно быть, ему было что сказать, так как они довольно долго не двигались с места.

Если бы у него был выбор, он был бы женат на ней. Тогда я увидела все это с горькой ясностью.

Я вложила в этот брак все свое сердце, когда у него самого была только половина. Она забрала остальное. У меня не было шансов.

Одна вещь, которую я заметила, смотря на них, принесла мне небольшое облегчение. Он не улыбнулся ей. Он не засмеялся. Он не выказал никаких внешних признаков счастья от того, что находится рядом с этой женщиной. Для него она была таким же неприятным сюрпризом, как и для меня.

И, что еще более обнадеживало, мой муж был рядом с ней таким же холодным, каким был со мной. Это ничего не значило, но обратное значило бы больше.

Моему мужу потребовалось некоторое время, чтобы подойти ко мне.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, когда подошел ближе, но мои собственные слова сразили его наповал.

— Если ты хотел, чтобы Кристина думала, что это настоящий брак, — сказала я тихо, — то у тебя ничего не получается. Она знает, что мы не живем вместе.

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Ничего не омрачило его ледяных глаз, когда они впились в меня.

Мне хотелось сделать шаг назад, но я стояла на своем. Я была выше того, чтобы съеживаться перед ним.

— Не надо. — Его низкий голос был предупреждением: Опасность! Вы вторглись сюда незаконно! — Не разговаривай с ней. Не говори о ней. Тема Кристины закрыта.

Я подумала, что меня сейчас вырвет. Услышав, как он произносит ее имя, я почувствовала дурноту.

Я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Ревность была ужасной вещью. Я чувствовала себя несчастной. От этого у меня разрывалось сердце. Я глупая, никому не нужная, бесполезная хорошенькая куколка.

Он растоптал мое сердце своим ботинком. Я не думала, что он осознавал этот факт. Я также не думала, что, если бы он осознавал его, это бы хоть немного его беспокоило.

Я была замужем за мужчиной, который был влюблен в другую женщину. Однако чего я не понимала — так это того, что этот факт не помешает мне влюбиться в него.

Вдруг мне показалось, что он действительно оставил эту тему позади, его глаза прошлись вверх и вниз по моему телу, ноздри раздулись, губы искривились. Он был зол, и я не думаю, что это было связано исключительно с Кристиной.

С небрежной решительностью он забрал бокал из моей руки и отставил его в сторону, язвительно пробормотав:

— Ты слишком молодая для этого. — Он сделал паузу. — Хорошо хоть халат догадалась надеть, — отметил он.

Я пожала плечами. Он был не единственным, кто разозлился.

— Видишь, какая я послушная.

У него снова было то выражение лица, которое я видела, когда шла по подиуму, — то самое, которое заставило меня задуматься, хочет ли он трахнуть меня или придушить на месте.

— Ладно, ты выиграла этот раунд, — сказал он наконец. Он небрежно махнул рукой, указывая на мое тело. — Ты показала мне, что, несмотря на мои желания, ты можешь и найдешь способ обойти мои правила.

Почему от его слов я почувствовала себя на сантиметр выше?

Я думала, что наш разговор будет просто выволочкой, поэтому была застигнута врасплох его следующими словами.

— Ладно, я тебя понял. Давай договоримся. — Он был деловым человеком до мозга костей. — Что ты хочешь в обмен на то, что я окончательно утверждаю, что ты можешь носить, а что нет? — Он помолчал, затем добавил с резкой иронией: — Окончательное утверждение, которого ты действительно будешь придерживаться.

Мне даже не нужно было думать об этом. Мое краткое, разрушительное столкновение с Кристиной зажгло во мне новый огонь. Огонь соперничества.

— Я хочу посмотреть твою квартиру.

Он просто уставился на меня в замешательстве.

— Ты серьезно?

— Максимально.

Удивление на его лице боролось с огорчением.

— Подумай еще раз. Ты можешь выбрать что-то получше. Драгоценности, деньги. Я готов быть очень щедрым в обмен на эту уступку.

Я не колебалась.

— Либо это, либо ничего, — упрямо сказала я.

Он выглядел как человек, который пытается проглотить очень горькую пилюлю.

— Хорошо, — процедил он сквозь зубы. — Когда?

— Сейчас самое время.

— Отлично, — снова процедил он.

И вот так мы отправились к нему.

У нас случился небольшой конфликт, когда он понял, что я уехала с шоу в халате и нижнем белье, и разозлился снова. Но я была в том настроении, когда со мной лучше не спорить.

Он продолжал поглядывать на мой халат в машине, как будто каждый раз, когда он его видел, это добавляло ему новое оскорбление; однако, даже несмотря на разногласия, это была тихая поездка.

Мы поднялись в его квартиру через подземную парковку, чтобы скрыть от чужих глаз мой наряд.

— Хочешь экскурсию? — саркастически спросил он, когда мы вышли из лифта и направились к его квартире.

— Это было бы супер, — сказала я с воодушевлением человека, который настойчиво добивается своего.

Он показал мне все. Квартира была большой, великолепной и чистой.

— Ну, это все, о чем ты мечтала? — язвительно спросил он.

— Мне моя квартира нравится больше, — мгновенно парировала я.

Он моргнул.

— Почему?

— Там уютнее. Сразу видно, что в моем доме живет человек.

— Ну, твое мнение меня не особо интересует.

Несмотря на все его презрение, его взгляд, когда он сказал это, стал чувственным и страстным. Я уже видела его таким, когда мы были в моей спальне.

Буквально через секунду он затащил меня в постель. Он как будто пожирал меня. Как будто ему нужно было проглотить меня целиком.

Он метил свою территорию, пригвоздив мое тело к своей кровати. Он не был нежным, но я и не хотела нежности. Мне это было не нужно. Мне нужно было что-то другое.

Я понимала, что это не было вызвано желанием. Это была более сложная потребность. Это было завоевание, доминирование, грубое и горячее.

После секса я ощутила, что выбилась из сил. Я чувствовала себя настолько расслабленной, что могла бы свернуться калачиком и заснуть прямо на месте, независимо от того, где нахожусь. На самом деле я действительно начала засыпать.

У него была обратная реакция. Секс никак не расслабил его. Он встал и принялся расхаживать по комнате через две секунды после того, как вытащил из меня свой член. Он выглядел измученным и злым.

Я просто наблюдала за ним, и мои глаза начали закрываться.

— Никто не говорил, что ты можешь здесь спать, — отрывисто сказал он.

Я резко села и начала искать свою одежду. Через несколько секунд я была одета (или, так сказать, едва одета) и направилась к двери так быстро, как только могла. После всего, что произошло, я должна была стать полностью невосприимчивой к его словам, — но, очевидно, не стала. В тот момент я хотела одного: убежать от этого мужчины как можно скорее.

Он перестал расхаживать по комнате, наблюдая за моими движениями. Он изучал меня, чертыхаясь.

— Я не это имел в виду, — тихо сказал он. — Послушай...

Я отмахнулась от него.

— Это не имеет значения. Я все равно не хотела оставаться. Спокойной ночи.

Он шел за мной по всем комнатам до самой двери.

— Ты не обязана...

Я переписывалась с Евгением и даже не взглянула на своего мужа.

— Евгений ждет меня внизу у лифта. Я могу сама выйти.

И я так и сделала. Уходя, я все же оглянулась и заметила в его глазах выражение искреннего раскаяния.

Глава 26

Кира

После этого инцидента я не видела своего мужа шесть дней.

Я была уверена, что это расставание продлилось бы дольше, но изо всех сил старалась привлечь его внимание. Я ничего не могла с собой поделать. С моей стороны это был полный провал в самоконтроле, потому что я начинала жаждать ощутить его вкус, каким бы горьким ни было послевкусие.

Моя работа предоставила мне прекрасную возможность, и это было слишком заманчиво, чтобы сопротивляться. Мне было стыдно за свою слабость, но даже гордость меня не остановила.

В тот день у меня была съемка с мужчиной-моделью впервые после моей свадьбы. Ничего скандального, конечно, но у меня было предчувствие, что это все равно сработает.

Моделью был Тимофей Кузнецов, и я почувствовала облегчение, как только увидела его на съемочной площадке.

За эти годы мы вместе работали на десятках модных показов. Мы никогда не тусовались вместе в свободное время, но мы неплохо ладили.

Съемку заказал бренд джинсов, и нас одели в одинаковые потертые джинсы. На мне был свитер, который едва доходил мне до талии, а на Тимофее не было рубашки. Мне высоко зачесали волосы и убрали их назад в шиньон. Этот бренд любил стиль винтаж, и меня это вполне устраивало. Эта работа должна была вывести мою карьеру на новый уровень. Я поняла это в тот момент, когда увидела, как они меня собирают.

Нам было велено обняться и проникновенно смотреть друг на друга. Тимофей чуть не засмеялся, поэтому мне тоже было трудно оставаться серьезной, но фотографу это понравилось, так что мы немного подурачились.

— Твоя менеджер выглядит так, как будто хочет обрызгать меня перцовым баллончиком, когда я подхожу слишком близко, — заметил Тимофей.

Он имел в виду Агату. И она совершенно точно была способна на это.

— Не обращай на нее внимания, — сказала я. — У нее просто лицо злобной сучки.

Игнорировать Агату с каждым днем становилось все легче. И это было великолепно.

Во время перерыва я выудила свой телефон.

— Хочешь сделать селфи? — спросила я Тимофея. Это был идеальный момент: Агата как раз вышла из студии, чтобы ответить на звонок.

Он ухмыльнулся.

— Конечно.

Он подошел ко мне сзади, выглядывая из-за моего плеча, пока я держала телефон. Мы сделали несколько фотографий

Я искоса взглянула на его лицо, которое было очень близко.

— Ты не против сделать фотку, где ты целуешь меня в щечку? Подписчикам понравится.

Он, не колеблясь, пошел мне навстречу. Я скорчила в камеру милую рожицу, пока он чмокал меня в щеку.

— Скинешь мне фотки? — спросил он, когда мы закончили. — Я тоже хочу выложить их.

Фотограф позвал нас обратно, и я пообещала Тимофею, что отправлю фотки после.

Я критически изучила снимки во время нашего следующего перерыва. Самое забавное в том, что они позвали на эту съемку именно Тимофея, было то, что на первый взгляд он был похож на моего мужа. У него были черные волосы, широкие плечи и легкая ебритость. Я не думала, что это совпадение. Клиент явно хотел нажиться на моем скандальном браке.

Но на селфи невозможно было ошибиться в том, что он совсем не был Максимом.

Я нашла лучший снимок для своих целей и поиграла с фильтрами. Идеально. Он обнимал меня сзади, прижимаясь ко мне носом, а я посылала воздушный поцелуй в камеру. Я специально подняла камеру повыше, чтобы было видно его обнаженные плечи; казалось, что его рука лежит на моем голом животе.

Я опубликовала фотографию. Просто снимок двух дружелюбно настроенных коллег. Нужна была правильная подпись.

«Провела сегодня день с моим старым другом и это прекрасно #я_скучала_по_нему #я_люблю_свою_работу»

Я убрала свой телефон и вернулась к работе в превосходном настроении. По какой-то причине сама мысль о том, что то, что я сделала, может разозлить моего мужа, привела меня в совершенно восхитительное настроение.

Мы почти закончили. Фотограф хотел сделать еще несколько снимков.

— Интересно, что с ней будет, если мы поцелуемся, — пошутил Тимофей. Он, конечно, имел в виду Агату.

Я скептически изучала его улыбающееся лицо.

— Ну не прям поцелуемся, а слегка. Прикинемся, понимаешь? Кирилл умер бы от восторга, — сказал Тим, имея в виду нашего многострадального фотографа, который прошел через несколько кругов ада, общаясь с Агатой на протяжении всей съемки. — Давай порадуем его. Он это заслужил, бедняга.

Пока мы разговаривали, Агата все не отставала от фотографа.

— Ну же, — уговаривал меня Тимофей, — давай посмотрим, что она сделает.

Я рассмеялась и сделала вид, что собираюсь поцеловать его. Наши губы были на расстоянии вдоха. Он слегка наклонил меня, и моя голова откинулась назад. Наши губы едва соприкоснулись, прежде чем мы отстранились, все еще смеясь.

Я легонько хлопнула его по плечу.

— Ну ты и хитрец, — пробормотала я.

Он ухмыльнулся, пожимая плечами.

— Я неправильно оценил расстояние, извини.

Он явно, беззастенчиво лгал, и это заставило меня рассмеяться. Я знала, что все это было безобидно.

И, конечно, это было первое, что увидел Максим, когда вошел в студию. Я наслаждаюсь собой в объятиях другого мужчины.

Я подняла глаза, увидела его и замерла. Он пришел. Моя уловка сработала. Одна фотография — и он не просто позвонил. Он появился.

Вот черт. Неужели наш притворный поцелуй он тоже видел? Так далеко я заходить не собиралась.

Максим тоже застыл. И, пока я наблюдала, ярость зажглась в его глазах, распространяясь по лицу, как огонь по сухой траве.

Я выпрямилась, взглянув на Тимофея. Он тоже заметил появление моего мужа.

— О-о-о, — выдавил он.

Да. О-о-о. Мой взгляд метнулся к Агате. Ее руки были сложены на груди, а выражение лица было самодовольным. Это было ее самое счастливое выражение лица, что я когда-либо видела. Кирилл прочистил горло.

— У нас здесь все хорошо.

— Мне остаться или бежать? — трусливо спросил меня Тимофей.

— Беги, — ответила я тихо и лаконично.

Тимофей не колебался.

— Всегда рад встрече. Увидимся на следующем показе.

Он быстро обнял меня, поцеловал в макушку и ушел.

Я видела, как Максим смотрел ему вслед. Его ноздри раздулись, как у быка. Он явно боролся с собой, чтобы не подраться с Тимофеем.

Я испыталаоблегчение, когда стало очевидно, что он сможет справиться с собой.

Я подошла к нему с трепетом и остановилась примерно в двух метрах от него. Он наблюдал за мной холодными глазами, не делая ни малейшего движения, чтобы сократить расстояние между нами.

— Максим! Не ожидала! — сказала я с широкой фальшивой улыбкой. — Что привело тебя к нам, простым работягам?

Его взгляд пробежался по мне со странным сочетанием враждебности, отстраненности и чистого секса.

— А не догадываешься? — протянул он.

Я моргнула.

— Извини, я на минутку, — сказала я ему вместо ответа. — Мне нужно переодеться. Это не моя одежда.

Я пошла переодеваться в раздевалку, на чем настояла Агата.

Максим пошел за мной. Он отошел в угол и скрестил руки на груди.

— Тебе нравится бесить меня? — спросил он, когда я натягивала рубашку.

Я изучала его. У него был такой уверенный вид, как будто он хотел трахнуть меня и задушить одновременно. Короче, его обычное состояние.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — наконец ответила я, наклоняясь, чтобы надеть туфли.

— Все ты понимаешь. Твой бывший пускал на тебя слюни в то самое время, когда ты заставила меня бросить все и мчаться сюда сломя голову через весь город. Все в точности так, как ты задумала. Скажи мне, мужчина когда-нибудь делал не то, чего ты от него хочешь?

Я выпрямилась. Я даже не знала, с чего начать отвечать. Я ухватилась за самый странный вопрос.

— Мой бывший? — спросила я.

Его ноздри раздулись. Мне захотелось взобраться на него прямо здесь и сейчас.

— Ты хочешь сказать, что между вами ничего никогда не было? Что, твою мать, это значит? Что это вообще за мужик?

— Это не мужик. Это мой коллега. Это значит, что мы знаем друг друга очень давно, — медленно произнесла я, как будто разговаривала с сумасшедшим. — Я никогда не встречалась с Тимофеем.

Он выглядел так, словно пытался что-то проглотить добрых тридцать секунд, прежде чем заговорил снова.

— Ой, прекрати. В вашей развратной модельной тусовке, вы все друг с другом…

Мне пришлось подавить улыбку, прежде чем я заговорила.

— Нет. Я никогда не встречалась ни с кем из модельной тусовки.

— А с кем ты встречалась?

— Я ни с кем не встречалась.

— У тебя никогда раньше не было парня?

Каждое его слово было пронизано недоверием.

Я пожала плечами.

— У меня были другие приоритеты.

— Подожди. — Он покачал головой. Он выглядел очаровательным, несмотря ни на что. Он сделал шаг ко мне. — Ты хочешь сказать, что до нашей свадьбы ты не ходила ни на одно свидание?

Я снова пожала плечами и покраснела. Это была неловкая тема.

— Говорю же, у меня были другие приоритеты.

— Подожди. Подожди. — Он шагнул ближе. — Ты хочешь сказать, что тебя никогда даже не целовали до меня? — спросил он низким голосом.

Я слегка покачала головой, поднимая на него глаза.

— Неужели в это так трудно поверить?

Он не ответил на это. Он тяжело дышал, почти задыхался.

— Ты закончила на сегодня?

Я кивнула.

— Пойдем домой.

Это прозвучало как хриплое мурлыканье.

У меня подкосились колени.

Он ни разу не прикоснулся ко мне, пока мы не остались одни в моей квартире. Как только дверь закрылась, он схватил меня за руку и потащил в мою спальню, а оттуда в ванную. Он схватил мою зубную щетку и намазал на нее пасту.

— Я же просил тебя называть меня Максом, — сказал он ни с того ни с сего. Это вырвалось наружу, как будто грызло его изнутри. — Ты продолжаешь называть меня Максимом. Прекрати это делать.

— Ты просил меня называть тебя Максимом на свадьбе, — ответила я, внимательно изучая выражение его лица. — Почему ты передумал?

Он не ответил. Вместо этого он схватил меня за подбородок и начал осторожно чистить мои зубы. Ну и странный тип!

— Я не могу поверить, что ты поцеловала его, — сказал он.

— Он едва коснулся меня губами, — сказала я после того, как он наконец позволил мне сплюнуть. Мои глаза встретились с его глазами в зеркале. Он стоял очень близко позади меня. — И это не считается. Это было только для съемки.

Его ответом было то, что он запустил руку мне в волосы и оттянул мою голову назад.

— Это, мать твою, считается. Больше так не делай.

Он развернул меня и поцеловал. В губы. И еще раз поцеловал, и еще раз.

Он никогда не целовал меня в губы наедине. Он делал это только на публике. Напоказ. Что бы это ни было — это было не напоказ. Это было только для нас. Это будоражило кровь, разбивало сердце. Это было по-настоящему.

Он поцеловал меня, с едва сдерживаемой яростью. Я почувствовала, что таю в его объятиях. Я вцепилась в его рубашку и приняла его роскошный язык, когда он проник между моими губами.

Он почувствовал, как у меня подогнулись колени, и принял на себя мой вес, поднял меня и понес в спальню, на кровать. Его рот не отрывался от моего. Этот мужчина поступил недальновидно. Теперь, когда он решил поцеловать меня, он не смог оторваться.

Он медленно раздевал нас обоих, разрывая поцелуй только тогда, когда это было необходимо. Он целовал меня, входя и выходя. Когда я выдохнула ему в рот, начиная кончать, он отстранился. Его глаза поймали мои глаза, пока он следовал за мной на вершину. Между нами возникла интимная связь, нечто неоспоримое, осязаемое, это было то, что невозможно когда-либо вернуть назад.

— Это всегда так, или это что-то из ряда вон выходящее?

Слова вырвались сами собой, и мне сразу же захотелось забрать их обратно.

Его взгляд мгновенно дрогнул, глаза стали холодными.

Я почувствовала, как мое лицо вспыхнуло от унижения. Я попыталась оправдаться.

— Прости. Я не знаю, почему я это сказала. Секс, наверное, такой у всех...

Он начал говорить с явной неохотой.

— Нет, это ненормально, — медленно сказал он, не глядя на меня. — В этом нет ничего нормального. Это какая-то странная... химия... с которой я тоже никогда раньше не сталкивался, поняла?

— Поняла, — тихо ответила я.

— Я не уверен, что мне это нравится, — сказал он хрипло.

— Я тоже, — солгала я. Мне на самом деле это понравилось. Мне очень понравилось. Я не могла припомнить, чтобы когда-либо испытывала такое сильное чувство.

После этого он не мог даже смотреть на меня. Как будто даже мой вид подавлял его.

Все выглядело так, как будто он меня... Нет. Это было слишком глупо. Я слишком много на себя взяла. Такой великолепный мужчина не мог меня бояться.

Так чего же он боялся?

Того, что, если он проведет со мной слишком много времени, у него возникнут чувства?

Я знала, что фантазирую, что эта мысль пришла мне в голову только потому, что это было именно то, чего я хотела. Я хотела, чтобы мой муж делал нечто большее, чем просто хотел меня. Я жаждала, чтобы ему было не все равно. Эта идея потрясла меня.

Неужели в моем циничном юном сердце осталась хоть какая-то искра романтики?

Он одевался, стоя спиной ко мне.

— Ладно, хорошо, — наконец заговорил он недовольным тоном. — Давай договоримся. Что мне нужно сделать, чтобы ты больше не выкидывала таких трюков?

Я знала, что ответить.

— Твой номер телефона.

Он не колебался.

— Договорились. Дай мне свой телефон. — Он протянул руку, не взглянув на меня. Я нашла свой айфон и протянула ему. Он с минуту вертел его в руках. Не поднимая глаз, он сказал: — Это мое последнее предупреждение; если я еще когда-нибудь увижу, как твои губы касаются чьих-либо губ, я набью морду этому парню, и ты будешь объяснять моему отцу, почему меня арестовали.

Он вернул мне телефон и ушел, не сказав больше ни слова. Только позже я проверила свой список контактов. Он записал себя как «Макс. Мой Хозяин». Нахальный ублюдок.

Глава 27

Максим

Я повел свою жену на свидание по прямому указанию моего отца. Я, мягко говоря, не хотел этого. Я не видел ее восемь дней. На самом деле я активно избегал ее. Я даже не позволял себе смотреть ее социальные сети. Я потерпел неудачу в этом несколько раз, но четыре дня держался молодцом. С глаз долой, из сердца вон. Я повторял эту мантру.

И все же мысли о ней не покидали меня. Ощущение ее губ. То, как закатились ее глаза, когда она кончила… Но зрелище того, как она целуется с тем чертовым парнем-моделью, не выходило у меня из головы.

Почему она попросила мой номер телефона, но так и не написала мне? В какую бы игру она ни играла, я не мог ее разгадать.

Мысли о ней обрушивались на меня потоком, если я не держал их под замком. Это стоило усилий.

Однако, несмотря на все эти маленькие поражения, факт оставался фактом: я держался подальше от нее в течение долгих восьми дней. Это была победа, и я обижался на своего отца за то, что он все испортил. Почему он до сих пор лезет в мою жизнь?

Я был взбешен и ожесточен до того момента, пока не увидел ее. Затем все мысли вылетели у меня из головы. Я перестал думать о своем отце и позволил чему-то другому занять его место.

«Позволил» было неправильным словом. Это произошло против моей воли. Если быть точным, у меня совсем не осталось воли, как только я увидел ее. Она была очаровательна.

Я отказался заехать за ней, настояв на том, чтобы она встретилась со мной в ресторане. Нам назначили свидание, но никто не уточнил, как долго оно должно продлиться. Я вошел внутрь, планируя сбежать как только, так сразу, но мой первый взгляд на нее разрушил все эти планы, потому что я просто-напросто забыл о них.

Дело в том, что я хотел отвергнуть ее, но еще больше мне хотелось трахнуть ее. И дисбаланс этих двух побуждений становился только более заметным с каждым контактом.

Я увидел ее, когда она пробиралась через переполненный ресторан. Столы стояли очень близко друг к другу, и ей приходилось лавировать между ними.

Все взгляды в ресторане были прикованы к ней. Мужчины, конечно, пялились на нее, но и женщины не могли отвести от нее глаз. Я никого из них не винил.

Она была одета в короткое белое нечто, так что были видны ее длинные загорелые ноги. Мой взгляд снова скользнул по ее телу. Я изучал ее наряд, пытаясь понять, как он смотрится.

— Что на тебе надето?

Это были первые слова, сорвавшиеся с моих губ.

Я застал ее врасплох. Она сделала паузу и опустила голову вниз, на себя.

— В смысле какой бренд? Я думаю, это... хм... может быть, Ахмадуллина? Но я не совсем уверена.

— Мне плевать на бренд. Что это за кусок ткани? Какого черта?

— Это просто комбинезон. Очень удобный, кстати.

— Похоже, его шил кто-то, кто никогда не думает о сексе. Он красивый, конечно, но как я смогу вытащить тебя из этого?

Она запрокинула голову и рассмеялась.

Я был очарован. Ослеплен. Моя кровь пульсировала в венах. Я никогда раньше не смешил ее.

Она все еще улыбалась, когда присаживалась напротив меня. Я все еще пялился.

Наш столик был маленьким, и, когда она придвинула к нему свое кресло, мне пришлось раздвинуть колени, чтобы она могла проскользнуть между ними. Я зафиксировал ее колени там, просунув одну руку под стол, чтобы обхватить ее бедро.

Ее улыбка погасла, и что-то новое зажглось на ее лице.

Каждый раз, когда я искоса смотрел на нее, она, казалось, таяла под моим взглядом. Как будто она хотела лечь на спину и раздвинуть ноги, чтобы получить еще больше моего внимания.

«Она не может возбуждаться так быстро, как я. У нее просто есть роль, которую она играет», — сказал я себе.

Но лгать самому себе становилось все труднее и труднее. Труднее отрицать ее очарование, ее милую, невинную натуру.

Она назвала меня лицемером — и была права. Ее мотивы ничем не отличались от моих собственных. На самом деле ее мотивы были даже более невинными. Она была восемнадцатилетней девушкой, которая хотела лучшей жизни. Кто я такой, чтобы смотреть на нее свысока? Действительно просто богатый придурок.

Когда я думал о своей будущей жене по каталогу, у меня было очень четкое представление о том, какой она будет. Я предполагал, что она будет холодная и расчетливая. Как оказалось, я ошибался, по крайней мере частично. В ней не было ничего холодного.

Моя жена совершенно не соответствовала моим представлениям о ней. В ней было что-то очень прямолинейное, и очень честное. Она была трудолюбивой. Напористой, настойчивой. Она изо всех сил старалась добиться успеха.

Несмотря на мои ожидания, она не была охотницей за баблом, за которую я ее принимал.

На самом деле она была совсем не плохой.

Она была хорошей. Я чувствовал это нутром. Это было ощущение, которым был пропитан весь воздух вокруг нее. Я вообще много чего чувствовал, когда речь заходила о ней.

— У тебя сегодня необычное настроение, — сказала она мне.

Я пожал плечами.

— Да уж.

Мы уже знали друг друга достаточно хорошо, чтобы она заметила перемену в моем настроении. Я был совершенно не в состоянии удержать ее на расстоянии, и чем больше мы общались, тем меньше меня это волновало. В этом и заключалась проблема.

Мы сделали заказ. Она хотела заказать вино, но я заменил его на воду.

— Тебе еще рано — сказал я в ответ на ее взгляд. Нелепая попытка контроля с моей стороны.

Мы молчали. Я смотрел на нее, в то время как она уставилась на свои колени. Моя рука тяжело лежала на ее ноге.

— Как у тебя дела?

Я поймал себя на том, что спрашиваю ее о жизни. Веду светскую беседу, как цивилизованный муж.

Она бросила на меня быстрый взгляд, затем снова опустила глаза. Что-то в моем вопросе насторожило ее. Я почувствовал, как у меня внутри все сжалось. Неужели я был таким ублюдком, что даже такой безобидный вопрос заставил ее насторожиться?

Да, именно таким я и был. Я ненавидел себя за это, хотя и продолжал стараться не подпасть под ее чары еще больше.

— Хорошо, — сказала она.

— Ты много работала? — продолжал я.

Она пожала плечами, глядя по сторонам на что угодно, только не на меня.

— Как обычно. Я постоянно занята. Через несколько дней я должна лететь в Париж для участия в рекламной кампании парфюма и вроде еще какой-то небольшой съемки.

Я почувствовал, что напрягся.

— Надолго?

Я помнил, что мы обговаривали условия этой поездки, но не предполагал, что это произойдет так скоро.

— Вроде на две недели.

— Две недели — это долго.

Она наконец посмотрела мне прямо в глаза.

— У меня все расписано. Ты все это одобрил.

Я знал, что так оно и было, однако это не означало, что меня это не беспокоило. Две недели в Париже. Около нее постоянно будет тереться этот Евгений и еще черт знает кто. Нет, мне это не нравилось.

— Сейчас не лучшее время для поездки в Париж. У меня слишком много дел в Москве.

Она опустила голову, нахмурив брови в замешательстве.

— Ясно, — осторожно сказала она. — Только я не понимаю, причем тут моя поездка и твои дела.

Я почувствовал, как у меня раздуваются ноздри, а виски начинают пульсировать.

Я не хотел, чтобы она уезжала. Когда это случилось? Наши жизни совершенно не зависят друг от друга.

Но я чувствовал то, что чувствовал. Ревнивый зуд под кожей. Пустая боль в животе. Мое состояние ухудшалось с каждой минутой.

— Где ты будешь жить в Париже? — спросил я.

— В квартире твоих родителей, — ответила она, наблюдая за мной. — Твой отец настоял, — добавила она.

Это уже что-то. Она не смогла бы чихнуть без того, чтобы кто-нибудь не доложил мне, что случилось. Хорошо.

Мы заказали еду, и нас снова окутала тишина. Я был полон решимости позволить ей заговорить первой.

Я пил и смотрел на ее лицо. Ее ресницы были такими густыми и длинными, что я пытался понять, искусственные они или настоящие. Обычно это было заметно, но с ней это было невозможно сказать наверняка.

— Если тебе был так нужен мой номер телефона, почему ты воспользовалась им?

Она отпила воды, собралась с духом и пристально посмотрела на меня.

— Ты хотел, чтобы я написала тебе?

— Зачем тебе понадобился мой номер? — возразил я вместо ответа.

Ее идеально ровные зубки прикусили пухлую нижнюю губу, она задумалась.

Я наклонился вперед, и рука, в которой не было бокала, снова схватила ее за колено. Я хотел, чтобы ее губы были ближе. Я хотел, чтобы она была ближе. Я поставил свой напиток и схватил ее за другое колено, притягивая ее к себе; мои руки скользнули выше по ее бедрам.

— Я хотела, чтобы он был у меня на всякий случай, — сказала она, затаив дыхание. Мои большие пальцы массировали самое мягкое место высоко на внутренней стороне ее бедер. — Я не про чрезвычайные ситуации, конечно. Я хочу иметь возможность позвонить тебе, если у меня будет такая необходимость. Я просто больше не хочу общаться через Агату. — Я скользнул одной рукой выше, в штанину ее маленького комбинезона. Мои пальцы дразнили кружево ее трусиков.

Она вцепилась в край стола, ее лицо вспыхнуло.

Принесли нашу еду, и мне пришлось убрать от нее руки и сесть прямо. Некоторое время я больше не смотрел на нее, сосредоточившись на еде и желая, чтобы мой неистовый стояк утихомирился. Наконец, когда я немного взял себя в руки, я проглотил свой кусок курицы и заговорил.

— Ты может писать мне, когда захочешь.

Она закончила жевать крошечный, грустный-прегрустный кусочек своей зелени, прежде чем ответить.

— Ты хочешь, чтобы я тебе написала?

Мне было не по себе от этой темы, но не настолько, чтобы молчать об этом.

— Да.

Некоторое время она просто смотрела на меня, забыв о еде. Я пристально смотрел в ответ.

Наконец она наклонилась вперед, приложив тыльную сторону ладони к моему лбу и нахмурив брови. Это заставило меня улыбнуться.

— Что ты делаешь? — спросил я ее.

— Проверяю, нет ли температуры.

— Думаешь, я заболел?

— Я просто пытаюсь найти разумное объяснение твоей внезапной доброте.

Я заметно поморщился, хотя ее реакция была вполне понятна. У меня не было оправдания тому, как я обращался с ней, и никакого объяснения, почему я так внезапно изменил свое отношение.

Вместо этого я отшутился.

— Ты умная для восемнадцатилетней девчонки, — поддразнил я ее. Во всяком случае, попытался.

— Девятнадцатилетней, — парировала она и вернулась к еде.

Я уставился на нее. Что это значило?

— Девятнадцатилетней?

Она не торопилась с ответом. Я нетерпеливо сжал зубы.

— Да. Я «такая умная для девятнадцатилетней девчонки», — наконец сказала она.

— Что? Когда тебе исполнилось девятнадцать?

— Около двадцати часов назад.

— У тебя сегодня день рождения? — Мой открытый рот отвис до пола. — Почему ты не сказала? — медленно спросил я ее.

— Я и не собиралась. Тебя это разве волнует?

Почему это привело меня в ярость? Я даже сам себя не мог понять.

Я был зол; но на кого? Я был готов разразиться гневной тирадой, но кого я мог винить, кроме себя?

Мне хотелось кричать. Я хотел выплеснуть всю свою ярость. Вместо этого я ответил ей со всей возможной вежливостью.

— Это волнует меня, потому что ты — моя жена.

Ее губы искривились в несчастной улыбке.

— Правда, Максим. Тебе нет необходимости притворяться, когда мы вдвоем. Я не хочу, чтобы ты что-то делал для меня из чувства долга. Я знаю, что твой отец заставил тебя пригласить меня сегодня на ужин, так что это все ради него, но тебе не нужно из кожи вон лезть ради меня. Если он спросит меня, я скажу ему, что ты сделал все, что должен был. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

Каждое слово было колючкой, которая вонзалась мне под кожу.

Я заслужил каждую из них.

Хуже всего было то, что она оставалась спокойной, когда говорила это. Она даже не обиделась на меня. Она просто смирилась. Это задело еще больше.

Некоторое время мы сидели в неловком, напряженном молчании, когда кое-что привлекло мое внимание. Через два столика от нас сидела пара.

Это была Кристина. Она сидела на стуле лицом ко мне, а ее муж сидел напротив, ко мне спиной. Я знал, что все это не было совпадением.

Я наклонил свой бокал в ее сторону, холодно глядя на нее.

Она откинула голову назад, улыбаясь, как кошка. Она наслаждалась собой, наслаждалась всем этим. Ей нравились такие игры. Я задавался вопросом, находил ли я когда-нибудь это привлекательным или просто был настолько слеп, что даже не замечал ее коварства.

Я взглянул на жену. Она возила по тарелке печальную зелень и ничего не замечала. Боже, она была прекрасна. Было трудно отвести взгляд и не пялиться на нее постоянно.

Должно быть, мои мысли были написаны на лице, потому что в следующий раз, когда Кристина поймала мой взгляд, в ней было что-то такое, что заставило меня почуять неладное.

Конечно, она ревновала к моей жене. Она была такой всегда. Страшная собственница. Хотя собственности у нее уже не было.

Зная ее характер, я понял, что она сделает все, чтобы вернуть меня под свой каблук.

В конце концов Кира поймала мой блуждающий взгляд и повернулась, чтобы проследить за ним. Ее лицо утратило всякое выражение, когда она заметила мою бывшую невесту.

— Она ждет, пока мы закончим, чтобы вы могли поехать к тебе? — холодно спросила Кира.

Я почувствовал, что краснею, хотя не имел никакого отношения к присутствию здесь Кристины. Как раз наоборот. Я хотел сбежать в тот момент, когда увидел ее.

— Нет, — сказал я.

— Тогда почему она здесь? — спросила моя жена.

— Я понятия не имею.

— Я тебе не верю, — вызывающе сказала она.

Я уставился на нее.

— Что, прости?

— Так вот почему ты сегодня такой милый? Чтобы заставить ее ревновать?

— Ее тогда здесь даже не было. Они пришли только что. И поверь мне, последнее, что мне нужно — это ее ревность.

— Лжец.

— Что, прости?

Она решительно положила салфетку на тарелку.

— Я ухожу. Мы оба выполнили свои обязательства. Наши надсмотрщики скажут твоему отцу, что свидание состоялось. Спокойной ночи, Максим.

И с этими словами она ушла.

Я был настолько застигнут врасплох, что просто смотрел ей вслед. Наблюдал, как она пробирается сквозь толпу и выходит за дверь.

Я попросил счет, оплатил его и вызвал свою машину, все время повторяя себе, что просто поеду домой.

Только когда я услышал, как следующие слова слетели с моих губ, я понял, что все безнадежно.

— К моей жене, — сказал я своему водителю.

Глава 28

Максим

Я был уже у ее двери, когда понял, что у меня даже нет ключа.

Мне пришлось позвонить в дверь, и это разозлило меня.

Дверь открыл Евгений, и это разозлило меня еще больше.

Он встал в дверном проеме во весь свой огромный рост, не впуская меня, и приподнял одну кустистую рыжую бровь.

— Вам что-нибудь нужно?

Мне пришлось заставить себя перестать скрежетать зубами, прежде чем я ответил.

— Моя жена.

Он просто продолжал пялиться.

— Зачем?

— Чего?

Я стиснул зубы.

— Барыня занята. У нее сегодня день рождения, если вы не знали. Я бы предпочел, чтобы вы оставили ее в покое. Она должна спокойно отпраздновать, вам не кажется?

Я открыл рот, закрыл его, потом снова открыл. Я никак не мог понять, нужно ли мне что-то сказать ему или лучше врезать по его наглой морде. Мне не удалось реализовать ни один из вариантов, потому что именно в этот момент появилась моя жена и тихо сказала Евгению, что она со всем разберется.

Он бросил на меня последний свирепый взгляд и ушел, исчезнув в ее квартире, как будто он там жил, что практически и было правдой.

Это злило меня больше всего.

Мы расстались всего минут двадцать назад, но Кира уже успела собрать волосы в пучок на макушке и сменить свой комбинезон на безразмерную толстовку и коротенькие шорты. Спереди на толстовке крупными буквами было написано слово «Барыня».

Я уставился на нее.

— Где ты это взяла? — спросил я. Это было не то, с чего я хотел начать.

Она просто смотрела на меня, очень внимательно и настороженно.

— Что, прости?

— Толстовка. Где ты ее взяла, барыня?

Мы немного постояли в тишине, прежде чем она ответила.

— Это подарок на день рождения.

— От кого? — спросил я мгновенно. Но я знал ответ. О, да, я знал, и я был в ярости.

— Какая разница? — уклонилась она.

— Отвечай на вопрос, — процедил я сквозь зубы, спокойствие исчезло.

— От Евгения.

Я так и знал!

— Что такого? Ты знаешь, что он называет меня барыней. Я не знаю, почему. Это глупо. — Она сделала паузу и пожала плечами. — Я думаю, это просто наша шутка.

Я заставил себя сделать глубокий вдох и подождать, пока не смогу хотя бы казаться спокойным, прежде чем заговорил снова.

— У вас там что, тусовка по случаю дня рождения?

Сейчас было тихо, но я услышал звуки веселья, когда дверь только открылась.

Она пожала плечами.

— Это не тусовка. Все просто купили мне подарки и торт.

В этой безразмерной толстовке и с угрюмым видом она больше походила на подростка, чем когда-либо прежде.

— А похоже на развеселую тусовку, барыня, — заметил я.

— Пожалуйста, не называй меня так.

— Он называет тебя барыней, — тихо сказал я.

Она вздрогнула.

— Он говорит это… ласково. А ты... ты просто в очередной раз пытаешься унизить меня.

— Ласково? Тебе нужна его ласка?

— Я не это имела в виду. Это просто безобидное прозвище. Оно ничего не значит.

— Ты знаешь, когда я назначил человека, в два раза старше тебя, в качестве твоего охранника, я рассчитывал на то, что проблем не возникнет, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Кажется, я ошибался.

Она выглядела так, словно не была уверена, быть ей польщенной или испуганной, и немедленно перешла к обороне.

— Ты вообще понимаешь, что несешь? Мы друзья, и это прекрасно, поскольку я провожу с ним девяносто процентов своего времени.

Я почувствовал, как мой висок снова запульсировал.

— Он тебе нравится, — заметил я.

Она изучала меня так, словно я был ненормальным.

— Конечно, он мне нравится. Твоя ревность меня удивляет.

Я уставился на нее, подняв палец.

— Если он хотя бы на один сантиметр переступит черту, я узнаю об этом, он будет уволен, и я позабочусь о том, чтобы вы никогда больше не увиделись.

— Он никогда бы не переступил черту, — защищалась она.

— Смотри, чтобы так и было. Иначе он вылетит моментально. Понятно?

— Понятно. Это просто глупое прозвище.

— Оно тебе нравится, — обвинил я. — Я видел, как ты улыбаешься, когда он это говорит.

Она не потрудилась отрицать это. Вместо этого она скрестила руки на груди и уставилась на меня снизу вверх.

— Я приглашен на тусовку?

Я попытался обаятельно улыбнуться, когда задавал этот вопрос.

Она вздохнула, отступила в сторону и жестом пригласила меня войти.

— Почему нет? Однако я предупреждаю, что тебе, скорее всего, будет скучно.

Она была неправа. Наблюдать за Кирой в компании ее близких друзей (это были именно они, независимо от того, что моя семья платила половине из них) было для меня волнительно и далеко не скучно.

Там были Алла, Евгений, Иван и один новичок.

Это был худощавый, мальчик, выглядевший от силы лет на шестнадцать, с серебристыми крашенными волосами, голубыми глазами и озорной улыбкой.

— Это Семен, — представила его Алла.

Мальчик просиял, глядя на меня.

— Приятно познакомиться, — сказал он мягким звонким голосом. — Я новый сосед вашей жены.

Я тупо моргнул, глядя на него.

— Что?

Кира изо всех сил старалась сгладить острые углы.

— Он остановился в квартире у Евгения и Ивана, пока не найдет себе жилье, — тихо сказала она, придвигаясь поближе, чтобы только я мог слышать. — Твой отец одобрил это, и Евгений провел тщательную проверку биографии Семена. Он хороший парень. Пожалуйста, будь с ним помягче. — Она произнесла все это в дикой спешке, умоляюще глядя на меня.

Я даже не представлял, как сказать ей «нет». И это меня беспокоило. Очень сильно беспокоило.

— Ты не могла бы уделить мне минутку? — спросил я, но не стал дожидаться ответа, затащил ее в нашу спальню и закрыл дверь.

Я пристально изучал ее. Она заволновалась, глядя куда угодно, только не на меня. Я почувствовал, как что-то шевельнулось во мне, — новая и сильная нежность. Я никогда раньше не испытывал ничего подобного.

— Когда он успел переехать сюда? — тихо спросил я ее.

Кира перестала ерзать и посмотрела на меня.

— Два дня назад.

— Насколько хорошо ты его знаешь?

— Достаточно хорошо, чтобы понимать, что он милый мальчик, которому просто нужна небольшая помощь.

Я вздохнул. Я не мог прогнать бедного подростка, когда она смотрела на меня вот так.

— Тебе обязательно усыновлять каждого неудачника, которого ты встречаешь?

Она улыбнулась, глядя на свои сцепленные руки. Это была теплая улыбка, обращенная как ко мне, так и внутрь себя.

От этого зрелища у меня слегка закружилась голова. При мысли о власти, которую эта девушка имела надо мной (если бы она попыталась хоть немного ею воспользоваться), я содрогнулся.

— Моя мама тоже так делала, — тихо заметила она.

Я уставился на нее. Это было что-то новенькое. Она никогда не рассказывала о своих родителях или о своей семье. Она вообще никогда не рассказывала о своем прошлом.

— Твоя мать обычно тащила в дом каждого неудачника, которого встречала? — осторожно спросил я.

Она усмехнулась, и я почувствовал, что улыбаюсь вместе с ней.

— Они вовсе не неудачники. Они просто... не такие, как все. А моя мама была как магнит для интересных людей. Людей с разными взглядами на мир, по-разному рассуждающих. Мне всегда это нравилось. Она дружила с людьми не потому, что они были похожи на нее. А как раз наоборот. Я обожала ее за это.

Глава 29

Кира

Я была удивлена тем, что только что сорвалось с моих губ. Я никогда не говорила о своих родителях. На самом деле я изо всех сил старалась не думать о них.

Однако более удивительным, чем мои слова, было то, как Макс отреагировал на них. Он смотрел на меня с невероятной теплотой, с каким-то удивленным выражением в глазах. Затем все изменилось, его глаза затуманились, когда пришло какое-то осознание.

— Она — была? — спросил он.

Я покачала головой и быстро сменила тему.

— Значит, ты разрешишь ему остаться? — Я могла бы сказать, что Макс был сбит с толку появлением Семы, но он справился с этим лучше, чем я могла надеяться. Я думала, что он взбесится, когда узнает.

Он вздохнул.

— Он тут надолго?

Я покачала головой, сияя, потому что знала, что только что выиграла.

— Ему просто нужно время, чтобы встать на ноги.

— Сколько ему лет?

— Шестнадцать.

— Господи, он же ребенок.

— Всего на несколько лет младше меня.

Он ненавидел любые напоминания о моем возрасте. Честно говоря, было немного забавно наблюдать за этим.

— Как ты с ним вообще познакомилась? — спросил он.

Я рассказала ему короткую историю моей встречи с Семой. К сожалению, эта история была похожа на ту, когда я встретила Аллу. За кулисами модного показа. Сема был несовершеннолетним, работал моделью полный рабочий день, и его только что вышвырнули из квартиры, в которой он жил. Все красивые потерянные дети Москвы, конечно, не поместились бы у меня, но разве еще один может навредить?

Реакция Евгения на нового соседа была ничуть не лучше, чем у Макса.

— Ты превращаешь меня в худшего телохранителя в мире, барыня, — заметил он. — Как я могу защитить тебя, если ты приглашаешь каждого бездомного, которого встречаешь, жить с тобой?

— Он очень безобидный. Ты же сам видишь.

Евгений быстро смягчился, выдвинув несколько разумных условий, которые требовали одобрения моего свекра. Я боялась реакции моего мужа, но не думала, что мне придется столкнуться с ней так скоро.

Я испытала облегчение от того, что он воспринял это лучше, чем я могла надеяться.

Я посмотрела на него, когда закончила свой рассказ. Он покусывал нижнюю губу, его взгляд был прикован к ярким буквам на моей толстовке.

— Бедный ребенок, — пробормотал он.

Я выразительно кивнула.

— Ему никто не мог помочь. Некуда было идти. И он просто душка. Я ничего не могла с собой поделать. Я должна была помочь.

Теперь его взгляд, прикованный к моему лицу, был наполнен чем-то таким, что причиняло мне боль, и заставило отвести взгляд. Его рука обхватила мой подбородок и повернула мое лицо в его сторону, чтобы я посмотрела на него.

— Ты просто ничего не можешь с собой поделать, да?

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Ты просто слишком хорошая, — пробормотал он, притягивая меня ближе. — Я не могу этого вынести. — С едва сдерживаемой яростью он поцеловал меня.

Некоторое время спустя, когда он коснулся моей шеи, я пришла в себя настолько, что спросила:

— Может, включим музыку или…?

Мы все еще были одеты, но он прижал меня к кровати, навалившись всем своим весом.

Он прохрипел что-то неразборчивое и прикусил мочку моего уха.

Я повторила свой вопрос.

— Что?

— У нас в доме дети, — резонно заметила я. — Я не хочу, чтобы они нас слышали.

— Ты хочешь сказать, что я должен вести себя тихо в нашей супружеской постели только потому, что ты решила превратить эту квартиру в приют?

— Я просто прошу тебя включить какую-нибудь музыку. Сегодня вечером у нас в квартире полно народу.

Он отстранился и изучающе посмотрел на меня.

— Ты хочешь вернуться к ним?

Я отвела взгляд.

— Ты не возражаешь?

— Мой член уже настроился на секс, но от недолгого ожидания он не умрет.

Я улыбнулась и, не удержавшись, посмотрела вниз. Он натягивал брюки.

— Ты уверен?

— Нет; если ты продолжишь так на меня смотреть, то я не сдержусь. — Он нежно взял меня за руку и потянул к двери. — Пойдем. Давай потусуемся с твоими друзьями.

Глава 30

Кира

Мой праздник был очень скромным, но для меня он был просто идеальным: меня окружали люди, которые нравились мне больше всего. Мы смотрели кино и ели торт. Я планировала съесть всего один крошечный кусочек, но Макс уговорил меня съесть еще.

Он был немного чопорным со всеми и почти ничего не говорил, но я все равно ценила, что он был там, и никто его к этому не принуждал.

Мне казалось, что между нами наконец что-то происходит, что-то, что не имеет никакого отношения к нашему фальшивому браку, а, напротив, имеет отношение к чему-то более правильному, чем контракт. Только зарождающаяся, искренняя привязанность. И, конечно, желание.

Мы несколько раз выходили из гостиной, чтобы поцеловаться, как старшеклассники. Когда мы проделали это в третий раз, Алла крикнула нам в спину:

— Разберитесь уже в своих отношениях!

После того, как все разошлись по своим комнатам, мы ушли к себе. Макс медленно раздел меня и отнес в постель.

Он вошел в меня, не отводя глаз. Каждый резкий толчок приводил в движение все мое тело, заставляя мою грудь подпрыгивать при каждом погружении. Его пристальный взгляд опускался к моей груди, затем возвращался к моему лицу с каждым следующим движением.

— Хочешь, я буду называть тебя барыней, пока трахаю?

Вопрос заставил меня застыть на середине толчка. Он продолжал входить в меня, не останавливаясь. Я совсем забыла о его недавнем приступе ревности. С тех пор он был таким покладистым, но, очевидно, это расстроило его гораздо больше, чем я думала. Я не совсем понимала, как вести себя с ним в таком состоянии: ревнивый Макс был для меня еще большим незнакомцем, чем обычный Макс, — поэтому я не ответила.

И снова мое молчание не помогло.

Зарычав, он начал трахать меня сильнее.

Я потеряла рассудок и, честно говоря, на какое-то время совершенно забыла о его вопросе.

Забыла до тех пор, пока в комнате не зазвучал его резкий голос.

— Хочешь, я позову его, пока ты в таком состоянии? Ты хочешь, чтобы он увидел, что я с тобой делаю?

Я не смогла ответить. У меня не хватало дыхания, чтобы говорить. Он страстно выбивал из меня все слова и мысли. Но это не помогло.

Он зашипел на меня сквозь зубы.

— Он, наверное, прямо сейчас фантазирует о тебе. Тебе это нравится? Тебе нравится производить на него такое впечатление? Тебя заводит, что ты производишь такое впечатление на каждого мужчину?

Я крепко зажмурила глаза, разум был слишком затуманен, чтобы ответить. Честно говоря, я была ближе к тому, чтобы кончить, чем ответить ему, но, похоже, ему это и в голову не пришло.

Внезапно он перестал двигаться. Мои глаза резко открылись.

— Не останавливайся, — выдохнула я, прижимаясь к нему.

— Может, мне все-таки позвать его, — прорычал он. — Чтобы он увидел мой член глубоко внутри тебя. Дай ему увидеть, что это принадлежит мне. — Его рука скользнула вниз, теребя мой клитор; его член погрузился по самый корень. — Что это мое.

Мне наконец удалось выдавить с придыханием:

— Нет.

Каким бы слабым ни было это слово, оно, казалось, успокоило его, или, по крайней мере, не вывело из себя еще больше. Он снова начал двигаться.

Должно быть, после этого я уснула, потому что проснулась, когда он отодвинулся.

Он подтягивал штаны на бедрах, когда спросил меня через плечо:

— Я иду за водой на кухню. Тебе что-нибудь нужно, барыня?

— Нет, спасибо, — тихо сказала я, отворачиваясь.

— Что такое?

— Не называй меня барыней, пожалуйста.

— Почему нет?

— Потому что ты издеваешься. Когда он это делает, он просто милый.

В мгновение ока он снова оказался у меня перед лицом, накрывая меня своим телом; в его глазах было безумие, голос звучал тихо, но яростно.

— Он не может быть милым с тобой. Тебе нужно вбить это себе в голову.

О, опять это.

— Ты ревнуешь, потому что я дружу с кем-то? — осторожно спросила я. — Ты тоже можешь быть моим другом. Это не взаимоисключающие вещи.

— Просто для справки: я не хочу быть твоим другом, — прорычал он. — Я хочу заставить тебя кончить и посмотреть, как у тебя закатываются глаза.

Я покраснела и упрямо ответила:

— Ты можешь делать все это и быть моим другом.

— Ладно. Отлично. Это та дружба, которой я хочу, но у тебя не будет такой ни с кем другим.

Я просто моргнула, глядя на него.

— Ну, конечно, не будет, — просто ответила я.

Казалось, это смягчило его, если судить по тому, как он поцеловал меня.

— Что подарить тебе на день рождения? — спросил он.

У меня в голове сразу же возникла одна идея.

«Это сделает меня уязвимой, если я попрошу его о его чем-то подобном, — подумала я, лихорадочно соображая. — Будет больно, если он мне откажет, но, если он скажет «да», это того стоит. Если он скажет «да», это может все изменить».

— Я бы хотела, чтобы ты начал говорить со мной напрямую. Больше никакой Агаты.

Он долго смотрел на меня.

— Ты хочешь, чтобы я ее уволил?

Я пожала плечами.

— Я просто хочу, чтобы она убралась из моей квартиры. Я бы не расстроилась, если бы ты ее уволил, но, если она просто не будет контролировать меня, этого будет вполне достаточно.

— И ты действительно хочешь иметь дело непосредственно со мной?

— Да. Я хочу иметь дело непосредственно с тобой.

— Ладно. Если это то, что ты хочешь, мы так и сделаем, — мгновенно ответил он.

Это было так просто? Я задумалась.

Глава 31

Кира

На следующий день Агата не пришла ко мне. Она даже не потрудилась попрощаться, — она просто исчезла из моей жизни. Мне не было грустно, как раз наоборот, хотя на мгновение я задалась вопросом, как теперь буду составлять свой график. Сегодня у меня был выходной, и я, возможно, могла бы восстановить расписание на следующие два дня по памяти, но после этого у меня должна состояться поездка в Париж, а я совершенно ничего не знаю о своем маршруте туда.

Мне не пришлось долго переживать, поскольку Евгений сообщил мне все подробности, как только вошел в квартиру.

— Я ознакомился с твоим расписанием, барыня. У меня есть вся информация, надо внести ее в твой телефон, чтобы ты могла отслеживать все самостоятельно.

Меня это устраивало. И приятные сюрпризы продолжали поступать. Так получилось, что у Аллы тоже был выходной, а Сема был свободен все утро. Мы запоем посмотрели три серии сериала, а после этого мне пришло сообщение. Приятное. От моего мужа.

Макс: Я слышал, у тебя выходной. К тебе приедет кое-кто, чтобы побаловать тебя и твоих друзей. С днем рождения, барыня!

Не успела я прочитать сообщение до конца, как раздался стук в дверь. В квартиру вошла целая команда девушек, которая устроила нам спа-салон на дому! Следующие пять часов мы втроем провели перед телевизором, делая процедуры по уходу за лицом, маникюр, педикюр и массаж.

Нам было очень весело всем вместе, и мы никак не могли перестать смеяться. Я не представляла, что при моей нынешней жизни, у меня может получиться такой веселый праздник, и поэтому была сказочно благодарна судьбе за все.

Было просто невозможно вечно хранить секреты от Аллы. Даже серьезные.

За день до моего отъезда в Париж я не выдержала и рассказала ей все о своем браке. О каждой маленькой лживой детали во всех подробностях.

— Это все фальшивка, — повторила я после исповеди.

— Чушь собачья, — безапелляционно заявила она.

Я уставилась на нее.

— Что? Ты мне не веришь?

— Да нет, я верю тебе насчет брака по договоренности, каталога невест, того, что Макс дурак, и всего остального. Но называть ваши отношения фальшивкой? Что бы там ни было между вами, это не подделка. Этот мужчина без ума от тебя. Он просто тает каждый раз, когда смотрит на тебя.

Я обдумала это. Алла, конечно, преувеличивала все в силу своего юного возраста, но ее слова заставили меня задуматься. Как он смотрел на меня? Значило ли это что-нибудь? Я отогнала эту мысль. Нет ничего более болезненного, чем ложная надежда.

— Это не имеет значения. Мне все равно.

Я знала, что лгу себе. Я все время лгала себе, но, по крайней мере, я никогда себе не верила.

Судя по взгляду, который Алла на меня бросила, она тоже мне не поверила.

— Теперь давай вернемся к каталогу невест, — сказала она, возвращая меня в настоящее. — Расскажи мне все.

Я рассмеялась.

— Даже не думай об этом.

— У меня есть несколько лет, чтобы принять решение. А пока выкладывай все, что знаешь. Как это работает? Как ты туда попала?

— Это не так сложно, как ты думаешь. На самом деле, этораспространенная штука в модельном бизнесе.

— Зачем ты это сделала? — спросила она. В вопросе не было осуждения, просто любопытство.

— Я была в ужасном состоянии. Я потратила четыре года, чтобы постоянно держаться на плаву в модельной сфере. Не пойми меня неправильно: у меня был карьерный рост, но незначительный. Моя жизнь качественно не улучшалась. Что бы я ни делала, мне казалось, что я все еще тону.

Наши глаза встретились.

— Мне знакомо это чувство, — заявила она.

Я была уверена, что так оно и было.

— Большинство моделей тратят все заработанные деньги, пытаясь доказать в социальных сетях, что они чего-то стоят, — сказала она.

Я кивнула.

— Точно. В среднем успешная карьера модели длится лет семь. Я всегда понимала, что это временно. Я зарабатывала приличные деньги, но не такие, чтобы уйти на пенсию в двадцать пять лет.

— Боже, это все ужасно удручает, — посетовала Алла. — И все это правда.

— Я надеялась зацепиться за шансы, которые давала мне жизнь, — объяснила я и очень хотела, чтобы Алла поняла меня. — Закрепить и приумножить свой статус стало главной моей целью.

— И теперь ты — Ольховская. Мало кто теперь выше тебя по статусу в этой стране.

Я кивнула, прямо встречаясь с ней взглядом. Она поняла.

— Я была так беспомощна и одинока, что сделала этот глупый выбор, но я не жалею об этом.

Ее рука накрыла мою.

— Ты больше не одинока. Если у тебя есть хоть один близкий человек — это уже что-то, так? У тебя есть я. Всегда.

Глава 32

Кира

Макс поехал в Париж со мной. Он подарил мне комплект чудесных украшений с аквамарином и сказал, что это его запоздалый подарок на мой день рождения и что эти камни напоминают ему мои глаза.

А потом он остался со мной на время всей моей поездки. Я не могла до конца в это поверить; а еще я не могла понять, как ему удавалось уделять так много времени и мне, и всем своим бизнес-проектам; но он умело сохранял баланс почти две недели. Он следовал за мной повсюду, как будто ему больше негде было быть. Он приходил на все мои съемки и водил меня гулять каждый день после того, как я заканчивала работать.

Мы ели в лучших ресторанах — угощались блюдами экстравагантной французской кухни или изысканной итальянской, и каким-то образом он отговорил меня так рьяно подсчитывать калории.

Мы пили дешевое красное вино у подножия Эйфелевой башни и дорогое шампанское на ее вершине.

Он провел четыре часа, гоняясь за мной по Лувру, фотографируя меня только тогда, когда я ему не позировала. В какой-то момент я чуть не упала в несомненно бесценную вазу. Он поймал меня с теплой улыбкой, притягивая к себе.

— Мы же не хотим, чтобы ты провалилась во что-нибудь дорогое?

— Даже в тебя? — поддразнила я.

— В меня можешь проваливаться сколько хочешь, — пробормотал он. — Для тебя я всегда свободен.

У меня перехватило дыхание. Мое сердце бешено колотилось. Он очень сильно изменился по отношению ко мне за такое короткое время, и я не могла сказать, когда он меня поддразнивал, а когда был серьезен, но я не стала развивать эту тему дальше. Я все еще слишком опасалась его, чтобы испытывать судьбу.

Один день мы провели в Версале, любуясь своими отражениями в массивных золотых зеркалах и целуясь в каждом темном уголке, который только смогли найти.

Целых три часа мы восхищались каждым сантиметром Собора Святого Сердца. Мы нашли там в сувенирном магазине книгу о городе и отправились на экскурсию, чтобы посетить все достопримечательности, которых еще не видели. И у каждой из них сделали глупое селфи.

Париж стал для нас новой главой. Я не знала, почему это было так, что изменилось, что случилось между нами двумя, и мы мало говорили об этом, как будто боялись, что можем разрушить магию момента.

Это был не первый мой приезд в Париж, но это был первый раз, когда я увидела его глазами влюбленного человека. Что-то витало в воздухе.

Я призналась Максу, что мне нравится французский обычай здороваться поцелуем в обе щеки. Он стал целовать меня в обе щеки до тех пор, пока я не захихикала, и после этого по меньшей мере двадцать раз в день.

И мы много разговаривали. Он рассказал мне о своих бизнес-интересах. О состоянии, которое он сколотил и потерял, о том состоянии, которое он создавал снова. Он был увлечен тем, о чем я имела лишь поверхностное представление. Он пытался объяснить мне это. Он покупал потенциально удачные участки земли по сниженной цене и строил на них недвижимость, и затем сдавал здания в аренду — и таким образом сколотил устойчивое состояние. Для меня это звучало немного скучно, но он был поглощен своим делом. Я поняла, что он стремился когда-нибудь превзойти своего отца.

Было позднее утро. Мы все еще были в постели. Это был мой единственный полноценный выходной день в поездке, и мы использовали его в полной мере.

Я рассказала ему о некоторых своих бизнес-идеях, о том, над чем я работала с его отцом. Мой бизнес быстро развивался. То, что начиналось как идея сотрудничества с Elian Russia для создания фирменных помад с моим именем, быстро переросло в полноценную косметическую линию. И я прошла путь от обычной модели до создателя и продавца собственной линии косметики.

Пока я говорила, он пристально наблюдал за мной. Его глаза были такими мягкими! Весь этот холодный серый цвет превратился в тающее тепло.

Почему они таяли, когда были устремлены на меня? Почему они плавили меня?

— Могу я спросить тебя кое о чем? — задал он мне вопрос. — Я не хочу ссориться и задевать тебя. Мне просто любопытно.

— Звучит жутковато, но дерзай.

— Зачем ты это сделала?

Я ничего не могла с собой поделать и чуть-чуть вздрогнула. Все шло так хорошо. Зачем ему понадобилось открывать этот ящик Пандоры? Я полагала, что рано или поздно это должно было случиться.

Я тщательно подбирала слова.

— Моделей пруд пруди. Мы — люди с коротким сроком годности. Большую часть своей самостоятельной жизни я делила крошечную квартиру с другими девушками.

— Ты зарабатываешь хорошие деньги, — заметил он.

Мои губы скривились в горькой усмешке.

— Сейчас я зарабатываю большие деньги. И, полагаю, раньше у меня тоже все получалось достаточно хорошо, но большую часть денег, которую я зарабатывала, я отправляла моей семье.

— Расскажи мне о них. О своих родителях.

Настороженно глядя на него, я рассказала.

— Моего отца уволили с работы ровно через неделю после того, как у моей мамы обнаружили рак костей. У меня появилась возможность переехать в Москву и работать моделью, и я воспользовалась ею. Я хотела быть рядом с семьей, но чувствовала, что оставаться бесполезно, если я могу уехать и помочь родителям свести концы с концами.

— Господи. Сколько тебе было лет?

— Шестнадцать.

— Это вообще законно?

Я пожала плечами.

— Мои родители согласились на это, так что да, и мое агентство помогло мне найти квартиру, как я уже сказала, с другими девушками. За это агентство получало процент от моей работы, а почти все остальные заработанные деньги я отправляла своему отцу. Каждая лишняя копейка шла на лечение моей матери. Однако ничего из этого ее не спасло. Мой папа клялся, что это помогло, но этого явно было недостаточно. Моя мама не продержалась и года.

— Боже мой. Мне так жаль.

Я пожала плечами.

— Иногда я жалею, что не осталась с ней. Я была так занята, зарабатывая деньги, что по большому счету почти не виделась с ней. Когда она ушла, я все равно не вернулась домой. Я хотела отвлечься работой. Отвлечься от своего горя, понимаешь? Так что я осталась и продолжала работать, решив, что моему отцу все равно нужна финансовая поддержка.

— Ты очень хорошая дочь. — У него хватило такта выглядеть смущенным. — А твой отец? Что с ним сейчас?

— 26 марта. — Я видела, как он вздрогнул при упоминании даты нашей свадьбы. — Через год после смерти моей матери старая машина моего отца сломалась прямо на безлюдной дороге. Было минус тридцать градусов, а телефон у него сел. Он заснул в машине и больше не проснулся. Незнакомцы нашли его на следующий день. Я копила деньги, чтобы купить ему машину получше. Я опоздала на два месяца, — с горечью закончила я. — После этого я стала одержима идеей лучшего будущего. Я хотела больше никогда не опаздывать на два месяца.

Макс погладил меня по волосам, я позволила ему пожалеть меня и продолжила рассказ о прошлом.

— Модельный бизнес — нестабильная отрасль. Мы молоды, уязвимы и по сути торгуем своей красотой. Когда я потеряла родителей, я чувствовала себя очень незащищенной. У меня никого не было. Я была очень одинока. Вот почему я никогда не пила до свадьбы. Я ужасно боялась, что меня накачают наркотиками. Такое случалось с девушками вокруг постоянно, и они просто отмахивались от этого, как будто это было частью их работы. Я же не хотела отмахиваться от этого. В модельном бизнесе никто не дает тебе никаких гарантий. Допустим, если у меня появится заметный шрам от операции или я наберу пару лишних килограммов — меня тут же вышвырнут. Все будет кончено. Я даже не буду рассказывать о том, что однажды я элементарно постарею. — Я сделала паузу. — Я хотела уверенности в завтрашнем дне.

— Ты могла бы попытаться найти любовь.

Я уставилась на него.

— Насколько наивной ты меня считаешь? Я видела, как это работает. Богатые мужчины относятся к моделям как к товару. Я решила обернуть ситуацию в свою пользу. Я хотела быть значимой, — продолжила я. — Такие люди, как ты, важны для всех. Такие люди, как я и моя семья — расходный материал, и никому нет до нас дела. Оба моих родителя умерли, и только я помню о них. Я знала, что, если стану одной из вас, миру не будет плевать на мою смерть. Однажды я услышала о каталоге невест. Модели много говорят об этом в определенных кругах, хотя ни одна из моих знакомых никогда не признавалась, что отправляла туда свою анкету. Знаешь, иногда, когда девушки попадают в гаремы и в сексуальное рабство, я всегда задаюсь вопросом, причастен ли к этому каталог. И, конечно, всякий раз, когда вижу модель в расцвете сил, переспавшую с восьмидесятилетним миллионером, я задаюсь вопросом, не из-за каталога ли это произошло. Однако, несмотря на все слухи, я всегда была уверена, что последнее слово остается за девочками. К тому времени, когда мне исполнилось восемнадцать, я уже приняла решение. Все, конечно, обернулось несколько иначе, чем я себе представляла. Никто никогда не заподозрит нас. Ты слишком молод и великолепен, чтобы кто-нибудь поверил, что тебе нужна фальшивая невеста и ты готов купить ее.

— Я был не единственным, кто видел твою анкету, — отметил он. — Ты знаешь, что был аукцион?

Я не смогла сдержать своего ужаса.

— Я не знала, что это проходит именно таким образом. Как ты думаешь, кто-нибудь выдаст меня?

— Нет, — сказал он через некоторое время. — Разглашение содержимого каталога не пойдет на пользу ни одному участнику торгов. Все получилось так, как ты надеялась? Ты чувствуешь себя в безопасности?

Я не могла встретиться с ним взглядом.

— В некотором смысле да. — В основном. В любом случае в этом и был смысл. И я действительно чувствовала себя в безопасности. Каждой частичкой своего тела, кроме сердца. — Я хотела семью, — сказала я тихим голосом, все еще пытаясь заставить его понять меня.

— Я понимаю, — тихо сказал он.

Через некоторое время я заговорила снова.

— А как насчет тебя? Почему ты это сделал?

Он сделал такой глубокий вдох, что наши тела покачнулись в такт движению его груди.

— По совершенно неправильным причинам, если быть честным. Мои родители давили на меня, хотели, чтобы я женился. Их нытье и... другие вещи убедили меня, что пришло время.

— Деньги.

— Да. Деньги были одной из главных причин. Возможность вернуть право на наследство казалась мне слишком привлекательной. Теперь, когда я знаю твою точку зрения, я могу признать, что твои доводы были гораздо более достойными, чем мои собственные.

Это был, мягко говоря, приятный комплимент с его стороны.

— Почему именно каталог невест? — спросила я.

— Я не хотел втягивать в эту затею невинного человека. Я хотел найти жену, которая знала бы, что к чему. Которая знала бы, что я никогда не смогу быть любящим мужем.

— Почему это?

— Однажды я уже отдал свое сердце. И не хотел повторять эту ошибку снова.

— Значит, ты все еще любишь Кристину.

— Нет. Я ненавижу ее за то, что обманула меня. Я ненавижу себя за то, что понятия не имел, что она была обычной аферисткой. Я думал, что никогда не попадусь в эту ловушку.

Это был выпад в ее адрес, но, конечно, я почувствовала, что эти слова относятся и ко мне.

— Если уж на то пошло, — грубо продолжил он, — я даже не уверен, что любовь существует, но если это так, я определенно не хочу проходить через это снова.

Я сохраняла серьезное выражение лица, но это давалось мне с трудом.

— Я понимаю. Это ужасно. Все самые нежные чувства оказались неправдой, — заметила я.

— Дело даже не в этом. Дело в том, что все это может закончиться. Теперь любовь — ничего для меня не значит. Одного раза мне было достаточно. Я не хотел никому причинять боль, поэтому нашел кого-то, кто знал, что к чему.

— И вот мы здесь.

Он молчал так долго, что я уже не надеялась, что он ответит.

— И вот мы здесь, — тихо произнес он. — Ну и странная мы пара.

Его тон был полон нежности.

Я ухмыльнулась.

— Да уж, избалованный богатый мальчик.

Лишь несколько мрачных капель дегтя проникли в нашу медовую бочку в течение тех кратких золотых дней, и все они исходили с одного и того же источника.

Мне позвонили с неизвестного номера. Надо было сообразить, что лучше не отвечать, но я была настороже, поскольку Агата исчезла из поля зрения, а заменить ее пока было некем; я постоянно беспокоилась, что упущу возможность получить работу, если со мной будет слишком трудно связаться.

Я только что закончила съемку, поэтому ответила на звонок. Это был последний человек, которого я хотела бы услышать, особенно учитывая, что Макс стоял всего в полуметре от меня.

— Алло? — произнесла я.

— Кира, — раздался обжигающий, ядовитый голос.

Мы общались всего один раз, но я сразу поняла, кто это. Я не назвала ее имени. Я не могла этого вынести. Я не сводила глаз с мужа, который вопросительно посмотрел на меня, когда я спросила:

— Зачем ты мне звонишь?

Ее радостный смех был издевательским.

— По нескольким причинам. Но в основном я хочу, чтобы ты не забывала обо мне. Твой муж, например, никогда не забывает обо мне. Не принимай слишком близко к сердцу то, что он никогда не полюбит тебя. Его интересует только одна женщина в этом мире.

— Он достаточно любящий муж, — натянуто сказала я. Каждое ее слово было ударом кинжала в сердце. Не утешало даже осознание того, что она говорила все это просто для того, чтобы поиздеваться.

— Не позволяй ему одурачить тебя. Он может трахаться, как жеребец, но он всегда будет тебя ненавидеть по той простой причине, что тебя выбрал его отец.

Я изучала выражение лица моего мужа — на нем было написано любопытство. Кристина сама не верила своим собственным словам, но ей отчаянно хотелось в них поверить. Она как будто убеждала себя. Я улыбнулась. Наконец-то я одержала верх, и я зацепилась за это. Повинуясь импульсу, я мгновенно парировала.

— Кто тебе это сказал? Меня выбрал не его отец.

Она громко втянула воздух в трубку, прерывисто дыша.

Мои слова потрясли ее; я чувствовала это нутром.

— Лгунья, — прошипела она в ответ.

Я просто покачала головой. Макс придвинулся ближе и явно уловил часть разговора. Его брови были сведены вместе, грозовые тучи показались в его серых глазах.

— Макс сам выбрал меня, — твердо сказала я. — Его отец не имел к этому никакого отношения. Не веришь мне? Спроси у Макса сама.

Я отдала ему телефон и ушла переодеваться.

Конечно, на этом все не закончилось, хоть я и хотела, чтобы так было. Я хотела притвориться, что никогда не разговаривала с Кристиной, никогда не слышала ее слов, никогда не знала о ее существовании, но Максу просто пришлось снова заговорить об этом.

Нас везли обратно, и мы сидели дальше друг от друга, чем когда-либо с тех пор, как началось наше перемирие.

— Мне жаль, что она звонит тебе, — сухо сказал Макс, не глядя на меня. — Ей не следовало этого делать.

— Мне тоже, — тихо сказала я.

Он не закончил.

— Но, пожалуйста, не провоцируй ее. На самом деле вообще не разговаривай с ней. Если она позвонит, просто повесь трубку или передай трубку мне.

Я почувствовала себя так, словно он дал мне пощечину, но отреагировала как профессионал.

— Как пожелаете.

Глава 33

Максим

Лучше не становилось. Я думал, что причина, по которой я становился одержимым Кирой, заключалась в том, что редкие, вызывающие привыкание моменты контакта, были недостаточными и поэтому мне хотелось большего. Я думал, что, если на пару недель сосредоточусь исключительно на ней и на том, чтобы вытрахать ее из своего организма, то мои чувства завянут, так и не успев распуститься; однако это привело к серьезным неприятным последствиям.

Моя тяга к ней становилась намного, намного сильнее. И не только из-за ее тела. Я жаждал ее общества. Ночью и днем. Просыпаясь и засыпая, я хотел, чтобы она была рядом со мной, дышала тем же воздухом, реагировала на каждое мое действие.

Но вернемся к ее телу. Я был ненасытен. Я ложился спать и просыпался с эрекцией. Каждый сантиметр моего тела ярко реагировал на ее присутствие. Я сказал себе, что именно поэтому мне хочется держать ее рядом, но это не объясняло, почему мне хочется обнимать ее, пока мы спим, как будто я боюсь, что она ускользнет.

Боюсь.

Это забавно, конечно, но страх действительно наполнил меня, я чувствовал его каждой клеточкой. Однако чего я боялся? Не ее, больше нет. Не ее намерений. Страх шел изнутри. Чем больше я осознавал, какой хорошей она была, тем больше понимал, что не заслуживаю ее. Я купил ее, но не заслужил.

Я был настолько же грязным, насколько она была невинной. То, что я натворил всего за один месяц после нашей свадьбы, выходило за рамки дозволенного.

От одной мысли об этом у меня волосы на затылке встали дыбом. Неужели я так сильно изменился с тех пор, что теперь испытываю отвращение к собственному поведению?

Короче говоря, да. Теперь, когда я узнал ее, я пожалел обо всем, что сделал. А что, если она узнает? Боже, эта мысль приводила меня в ужас, потому что это было вполне осуществимо. Кристина была как раз той самой бывшей, которая позаботится о том, чтобы Кира узнала хотя бы часть из того, что я натворил.

Кира перевернулась на спину во сне, но не проснулась. Она была обнажена, на ней не было ничего, кроме простыни. Я стащил ее. Шторы были распахнуты, уличного света проникало достаточно, чтобы я мог разглядеть восхитительные маленькие детали ее тела. Она вздрогнула от того, что простыня больше не укрывала ее. Я погладил ее от горла до подбородка, и она изогнулась от моего прикосновения. Даже тогда она не проснулась. Я потер рукой у нее между ног, наблюдая за ее сонным лицом. Ее рот приоткрылся, глаза все еще были закрыты. Она была влажной. Я просунул в нее палец, ощупывая ее. Ее тело откликнулось, но даже это не разбудило ее.

Должно быть, я действительно вымотал ее. Эта мысль меня не беспокоила. Напротив, это даже не остановило меня.

Я взобрался на нее, входя в нее одним плавным плотным скольжением. Это наконец разбудило ее. Она застонала, когда ее прекрасные глаза распахнулись. Я целовал ее, входя и выходя.

Что я наделал?

Как я позволил себе погрязнуть в этом так глубоко?

Глава 34

Кира

Это случилось в четверг. Стоял солнечный приятный день. Такой день, когда хочется пройтись пешком, вместо того чтобы стоять в пробке.

Я запомнила такие странные мелкие детали, как будто этот день прочно отпечатался в моей памяти еще до того, как мой мозг понял, зачем это нужно.

Я проснулась в объятиях Макса. Он остался на ночь только по той причине, что сам этого хотел. Я застала его в своей квартире с едой из доставки, когда вернулась домой со съемок накануне вечером. Он целовал меня так, словно ему никогда не будет достаточно. У нас был тихий, интимный ужин наедине, от одной мысли о котором у меня до сих пор теплеет в груди.

Со своей стороны, я прямо призналась себе, что сильно влюбилась. Этот мужчина был неотразим, когда добивался того, что хочет; в тот вечер он хотел меня.

В ту ночь я немного не выспалась. Он трахал меня несколько раз, будя в разное время ночи, и каждый раз с неутомимым отчаянием, которое и по сей день заставляет все мое тело сжиматься при воспоминании.

Мы не могли устоять друг перед другом, это было ясно.

И я начинала чувствовать надежду на нас, на наше счастье.

Жизнерадостный Макс даже пошел со мной на семейный ужин в прошлое воскресенье. Он ввел меня под руку в дом, усадив между членами своей семьи, как будто делал это каждую неделю. Его братья улыбались ему, толкая друг друга локтями. Его родители разинули рты. Я весь вечер не могла сдержать румянец на щеках и улыбку на лице.

Мы начинали закладывать фундамент чего-то мощного и глубокого. Настоящий брак? Возможно. По крайней мере, впервые я позволила себе задуматься об этом.

Единственное, что могло нас удержать, — это мы сами.

По крайней мере, я так думала.

Тем утром Макс страстно поцеловал меня на прощание возле моего дома, сел в одну из своих машин и уехал, а я пошла пешком из квартиры в тренажерный зал. Евгений и даже Алла пошли со мной. У нее была назначена съемка на девять, так что ей нужно было уйти пораньше, но перед этим она могла бы потренироваться со мной целый час.

Я помню, что, когда мы шли, она схватила меня за руку и просияла.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста, — тихо напевала она. Алла была счастливее всех, когда узнала о потеплении в моем странном браке. Несмотря на возраст Аллы, она через многое прошла, но при этом, все еще оставалась оптимистичной натурой. Она была уверена, что мой муж, несмотря ни на что, полюбил меня и что любовь победит все.

Это была такая сладкая надежда!

Мой тренер провел для меня и Аллы напряженную тренировку, после которой мы еле стояли на ногах.

— Ты сегодня допоздна? Успеешь домой к ужину? — спросила я Аллу, когда она выходила.

— Думаю, что да, — ответила она.

— Класс, позвони, если нет, и не забудь нормально поесть. Людям нужна еда, чтобы выжить! Модели тоже люди! Даже не думай со мой спорить, — напомнила я ей.

Алла, как и я, постоянно следила за своим питанием. Когда я пыталась ее поучать, она закатывала глаза, как подросток, которым она, собственно, и была.

— Хорошо, мам, — передразнила она меня с улыбкой, а затем поцеловала меня на прощание в обе щеки.

Я все еще улыбалась, когда заходила в раздевалку. Я переоделась в удобный черный купальник и пошла плавать. В тренажерном зале имелся приличных размеров бассейн, и все помещение было арендовано для моего личного пользования на время тренировки. Эти утренние часы до сих пор были для меня одним из главных преимуществ моего брака.

Евгений ждал прямо за дверью, ведущей в остальную часть спортзала, пока я плавала. В похожую на пещеру комнату с бассейном вела еще одна дверь, но она предназначалась только для сотрудников и всегда была заперта. Евгений все еще перепроверял ее каждый раз, прежде чем оставить меня плавать.

Это было время, которое я использовала, чтобы прочистить голову, бездумно плавая, позволяя своему телу и разуму плыть свободно от забот.

Я не считала дорожки, не засекала время. Я просто плавала до изнеможения.

В тот день мой мозг не отключился, и я не возражала. Меня переполняли разные приятные эмоции. Я плавала с легким и одурманенным сердцем.

Я помню жару в комнате, восхитительное ощущение прохладной воды, скользящей по моей коже. Я помню раздражающий, но знакомый запах хлорки.

А потом все вдруг прекратилось.

Моя рука коснулась бортика бассейна, мое тело изогнулось, ноги приобрели хорошую опору для толчка. Я оттолкнулась от бортика и замерла от мучительной боли. Какого черта?

Сначала я подумала, что мои длинные волосы за что-то зацепились. И в некотором смысле так оно и было, но это было не что-то. Это был кто-то. Чей-то кулак.

Я притихла от боли, сбитая с толку, но не встревоженная, пока нет. Я была поднята из воды. На долю секунды я мельком увидела мужчину, скорее его фигуру, чем лицо, но, прежде чем я успела среагировать, меня снова швырнуло вниз, но не в воду, а на бортик бассейна, на самый край. У меня было время повернуть голову, так что большая часть моего лица уцелела, но это никак не защитило боковую часть моей головы, которая сильно и уверенно соприкоснулась с чем-то твердым. Удар. Раз. Это было так больно. Удар. Два. Я почувствовала вкус крови. Удар. Три. Мой мозг затуманился. Мою голову окунули в бассейн. Я пыталась сопротивляться. Все, чего мне удалось добиться, — это тщетно извиваться в воде. Мои ноги не находили опоры. Я была слишком дезориентирована, чтобы определить, в какой стороне находится земля. Удар. Снова. Я протянула руку, царапая кулак, который держал мои волосы. Вдруг моя стопа за что-то зацепилась, и я изо всех сил оттолкнулась вверх. Я задохнулась от благословенного потока воздуха. Я попыталась закричать, но из меня вырвался лишь жалобный всхлип, прежде чем мою голову снова засунули под воду.

Мир погрузился во тьму.

Глава 35

Кира

Я пришла в себя от нахлынувших неприятных ощущений. От медленного скрежета втягиваемого и выдыхаемого воздуха, протискивающегося через пересохшее горло. Мой разум был заполнен множеством разрозненных кошмаров, которые я не могла вспомнить.

Все мое тело болело, но ничто не пульсировало так сильно, как голова. Мне немедленно захотелось снова потерять сознание.

На меня обрушились звуковые сигналы, жужжание в ушах и терпкие запахи больницы. Я никогда раньше не лежала в больницах, но провела в них больше времени, чем положено, поэтому сразу поняла, где нахожусь. Я ненавидела больницы. Они всегда заставляли меня думать о моей матери, умирающей в одной из них, в то время как я была за тысячи километров от нее.

Мне с трудом удалось открыть глаза, и я мгновенно вздрогнула, снова закрыв их. Я сделала еще несколько вдохов и попробовала снова. Все, что я смогла увидеть, как только оглушительная яркость прошла, — это пара измученных серебристых глаз.

— Кира, — выдохнул мой муж, сжимая мою руку. Его пристальный взгляд впился в меня с невероятным облегчением. Как будто он боялся, что у него больше не будет такого шанса.

Я слабо сжала его руку в ответ и снова закрыла глаза. Всего этого было слишком много. Боль, замешательство, прилив сильных эмоций, которые в беспорядке пронзили меня.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Как будто я не должна была просыпаться, — честно ответила я, слова вырывались хрипом из моего измученного горла. Я услышала, как он резко втянул воздух.

Детали уже всплывали в моем мозгу. Бассейн. Борьба. Уверенность в том, что я умру. Кто-то пытался убить меня.

— Как долго я была без сознания?

Слова застревали у меня в горле, и я мгновенно решила, что это мой последний вопрос. Общение не стоило такой боли.

— Четыре дня.

Он произнес эти слова с отчаянной болью. Как будто четыре дня были вечностью. По крайней мере, для меня это было именно так.

— Обезболивающие, — прохрипела я.

— Конечно, — мгновенно ответил он. — Я вызвал медсестру.

Послышался шорох. Вошла медсестра; приглушенный разговор, звуки нажимаемых кнопок. Все это время я чувствовала, как Макс гладит мою руку. Смутно я размышляла о том, что это было единственное, что я чувствовала, помимо острой боли.

Должно быть, лекарства были быстродействующими, потому что вскоре я почувствовала, что снова теряю сознание.

После этого мои отношения с сознанием на некоторое время резко ухудшились. Я жила в режиме «Проснись и снова усни». Я просыпалась, просила, чтобы мне дали снотворное, и снова засыпала. Так продолжалось несколько дней. Насколько я могла судить, Макс никогда не отходил от меня. Он всегда был рядом, когда я ненадолго впадала в забытье. Я уже сбилась со счета, сколько раз отключалась, когда проснулась от звука голоса моего свекра. Я не открывала глаза. Это все еще причиняло боль.

— Ты не выглядишь удивленным, — сердито говорил он кому-то голосом, пропитанным презрением.

— Конечно, я не удивлен, — ответил Макс так же сердито. — Это я тебе сказал.

Все мое тело похолодело, холод почти заглушил боль. Почти. Что это значило? Мне не понравилось, как это прозвучало, но я быстро отвлеклась от этой мысли.

Должно быть, я каким-то образом пошевелилась, что-то выдало мое бодрствование, потому что следующее, что сказал мой свекор, было: «Я думаю, твоя жена проснулась».

Я открыла глаза и встретилась взглядом с отцом Максима. Несмотря на его презрительный тон по отношению к сыну, выражение его лица было мягким и озабоченным, когда он изучал меня.

— Как дела, дорогая?

Я криво улыбнулась.

— Бывало и лучше.

— Ты помнишь, что произошло?

Все это время я только и делала, что вспоминала детали произошедшего. Они возвращались ко мне размытыми пятнами, пока я просыпалась и засыпала.

— Кто-то пытался меня утопить, — тихо сказала я. По крайней мере, горло болело не так сильно, хотя ощущение все еще было адским.

Впервые мне в голову пришла ужасающая мысль.

— С Евгением все в порядке?

Должно быть, это он спас меня, но это означает, что он, скорее всего, был в непосредственном контакте с тем, кто пытался меня утопить.

Макс разразился смехом, который был далек от веселья.

Губы моего свекра искривились в печальной улыбке.

— Он очень беспокоится за тебя, но в остальном он пострадал не слишком сильно. Ты готова выслушать некоторые подробности?

— Да, — мгновенно ответила я. Я не была уверена, что это так, но все равно хотела узнать подробности.

— В нападении участвовали несколько человек. Они действовали скоординированно. Двое из них напали на Ивана, который ждал у входа в здание. Это отвлекло Евгения, и он покинул свой пост, а в это время какой-то мужчина проник в бассейн.

Я слушала, оцепенев от шока. Этого не могло быть на самом деле. Неужели у кого-то была причина убить меня, причем нанять целую команду для этого?

Мой свекор продолжал бросать на Макса откровенно враждебные взгляды. Это было так странно... Макс был явно расстроен. И, очевидно, он ничего не мог изменить, поскольку его даже не было там, когда это случилось.

— С Иваном все в порядке? — спросила я.

— Несколько шишек и ушибов. Он уже не мальчик, но они недооценили его. Он все еще в форме, и он прекрасно держался до тех пор, пока в драку не вступил Евгений. Он одним ударом отправил одного из них в нокаут, а второго отбросил в сторону. Все это заняло около двух минут, прежде чем он вернулся, чтобы проверить, как ты. Мы усилим твою безопасность, — продолжил отец Макса, как будто это была самая обычная вещь в мире. — Евгений и Иван сделали все, что могли, но этого явно было недостаточно. Нападавшие сбежали, пока парни помогали тебе.

— Почему? — спросила я. — Почему они хотели меня убить?

Отец и сын обменялись взглядами.

— Их наняли, — ответил Павел Олегович.

— Кто?

Ноздри моего свекра раздулись. Я посмотрела на Макса, который старался не встречаться со мной взглядом.

— Мы этим занимаемся, — тихо сказал он. Эти слова приводили меня в бешенство, но, по-видимому, это был единственный ответ, который я могла получить в данный момент.

Как только стало очевидно, что я могу бодрствовать дольше двух минут, начались визиты. Рыдающая Алла чуть не раздавила меня от нежности, в то время как Сема весело сообщил мне, что за последнюю неделю я стала шестым человеком, которого чаще всего ищут в Яндексе.

Разбитые глаза Ивана наполнились слезами при виде меня, а грубоватый Евгений похлопал меня по руке и уставился на Макса, сидевшего по другую сторону от меня.

Родители моего мужа часто навещали меня. Как только я запереживала, что пропустила слишком много работы, Диана Андреевна заверила меня, что все улажено.

— Я искала для тебя нового ассистента после ухода Агаты, — добавила Диана Андреевна. — Думаю, я нашла подходящую кандидатуру. Ты познакомишься с ней, как только почувствуешь себя достаточно хорошо.

Это прозвучало многообещающе. Ассистент, безусловно, должен был оказаться более приятным человеком, чем наставник.

Из новостей я узнала кое-что из того, что мой свекор оставил недосказанным. Никаких арестов произведено не было. Но действовали видимо профессионалы. Поймать их было трудно, поскольку они, несомненно, покинули страну или ушли в подполье, но на самом деле это не имело значения. Настоящий вопрос заключался в следующем: кто их нанял?

Глава 36

Кира

Моя мама всегда говорила, что беда не приходит одна, и, насколько я могла судить, она была права.

Удары продолжали сыпаться.

Эта новость появилась в тот день, когда я вернулась домой из больницы. Я уже привыкла к вниманию к своей персоне со стороны прессы после нападения, но к такому оказалась не готова.

Оказалось, Агата затаила обиду. Также оказалось, что соглашение о неразглашении не стоит и ломаного гроша, когда кто-то сильно хочет уничтожить вас.

Это было повсюду. Газетенки со сплетнями. Новостные сайты. Ток-шоу. Социальные сети.

Наш секрет раскрылся. О каталоге невест узнала вся страна, и фотография моей анкеты распространилась по Интернету.

Все, что знала Агата, выплыло наружу в одном длинном мстительном интервью. А знала она многое. Брак по договоренности. Брачный контракт. Правила и требования к моему образу жизни. Слишком много отвратительных подробностей нашей неловкой первой брачной ночи. Теперь все это стало достоянием общественности. Упоминалось еще несколько имен предполагаемых невест и моих потенциальных покупателей.

По этим и многим другим причинам я оказалась в эпицентре разразившегося скандала.

Люди укладывают вещи в понятные им схемы. Это вполне естественно. Я сделала то, что большинство людей не могут воспринимать положительно.

Меня публично травили. Яростно и часто. Интернет распинал меня. Обо мне написали, наверное, все российские журналисты, которые с пеной у рта доказывали чувство собственной правоты. Все это сопровождалось бесконечными домыслами и лишь изредка подтвержденными фактами.

Люди, которые редко в чем-либо сходились во мнениях, могли согласиться, что я дрянь.

Столько осуждения со всех сторон сразу. Я была в шоке.

Мужчины ненавидели меня за то, что я получила взамен.

Женщины ненавидели меня за то, от чего я отказалась.

Я многое узнала о человеческой природе. Как быстро толпа может обернуться против тебя. Как сильно она этого хочет и как самоотверженно использует любую возможность для того, чтобы уничтожить тебя. Как легко восхищение может превратиться в антипатию. Насколько страшной и мощной может быть власть зависти и обиды.

Это было странно. Люди ненавидели меня так сильно, как будто все, что происходило в моей жизни, было сделано для того, чтобы украсть у них, а не для того, чтобы обогатиться самой.

Это были тяжелые, болезненные уроки.

Но не все, что я узнала, было негативным. Я обнаружила, что у меня есть внутренние запасы силы, о которых я раньше не подозревала. Я могла выдерживать эти удары. Они были жесткими, но они могли сбить меня с ног, только если я им это позволю, поэтому я собралась с духом и встретила их с высоко поднятой головой. К счастью, мне не пришлось бороться в одиночку. Алла, Евгений, Иван и даже Сема оказали мне всю необходимую моральную поддержку.

Макс был очень нежен со мной в больнице, пока я выздоравливала. Он почти не отходил от меня. Дома все было по-другому. Мой муж, чьим хобби было, по всей видимости, исчезать и появляться в самые неподходящие моменты, исчез снова. Это задело меня сильнее, чем все остальное.

Я была недостаточно здорова, чтобы сразу вернуться к работе, но предложений поступало больше, чем когда-либо. Публика могла ненавидеть меня, но модельному миру только подавай драмы.

Я познакомилась со своей новой ассистенткой Аленой вскоре после возвращения домой.

Это была миниатюрная девушка с каштановыми волосами лет двадцати пяти. Она была приятной, без всяких глупостей в голове. Она быстро привела в порядок мое расписание. Я поручила ей договориться о новой съемке, как только мои синяки и припухлости спадут настолько, что их можно будет скрыть под слоем косметики.

Больше всего предложений поступало, конечно, от журналистов — разные издания рьяно приглашали меня на интервью. Все хотели услышать новость из первых уст от невесты, которая стала предметом купли-продажи. Мой свекор устроил мне специальный PR-коучинг еще до того, как я ответила хотя бы на один вопрос. Часть меня просто хотела сказать миру: «Да, все так и было, и я ни о чем не жалею. Это моя жизнь и мое дело. Смиритесь с этим», но отец Макса отговорил меня. Мне было велено категорически все отрицать. Команда Ольховских запустила волну сплетен, дискредитирующих Агату. Ее обвинения против меня были настолько возмутительными, что это могло бы сработать. Неужели кто-то мог поверить в то, что такому богатому великолепному молодому человеку, как Максим Ольховский, когда-либо придется платить за невесту?

Я была не единственным человеком, которого донимала пресса. Мы с Аллой увидели ролик, на котором Макса и одного из его братьев окликает журналист небезызвестного желтого издания, когда они вместе выходят из офисного здания в центре.

К лицу Макса был приставлен микрофон, и скучающий голос произнес:

— Вы прокомментируете слухи о вашей жене? Вы действительно заплатили пятьдесят миллионов, чтобы сорвать ее цветочек?

Макс сделал паузу, сверкнув глазами.

— Это нелепый слух, — сухо сказал он.

Его брат тоже вмешался. Они составляли поразительную пару — одного роста, с одинаковой смуглой кожей и светлыми глазами, хотя, на мой предвзятый взгляд, Макс был намного красивее.

— По-вашему, молодым, богатым, красивым мужчинам приходится платить за секс? — язвительно заметил его брат.

— Кто это? — спросила Алла. Она сидела в глубине дивана справа от меня, не отрывая глаз от экрана.

— Брат Макса, Артем. — Я на мгновение задумалась и добавила: — Он второй по старшинству.

— Вот это мужчина! — заявила она с печальной улыбкой. Она не могла отвести от него глаз. — Это мой типаж. Я не могу устоять перед красивыми мужиками. Держи меня подальше от него, барыня.

Впервые за много дней я рассмеялась.

— С удовольствием. Он староват для тебя.

Она послала мне лукавую улыбку.

— Я не буду несовершеннолетней вечно.

Я закатила глаза.

Следующая экстренная новость, которая потрясла мой мир, была, пожалуй, самой предсказуемой и, безусловно, самой болезненной.

Нападение не убило меня, и то, что меня затравили в Интернете, не сломило мой дух, но третий удар чуть не уничтожил меня.

Поползли новые слухи о том, что Макс вернулся к своей бывшей. И они оказались не беспочвенными. Растрепанную, улыбающуюся Кристину неоднократно фотографировали выходящей из дома Макса. Интернет заполонили заголовки вроде: «Кристина Трофимова бросает своего мужа ради Максима Ольховского», «Два брака на волоске: Максим Ольховский и Кристина Трофимова помирились», «Ольховский бросает свою супермодель ради своей первой любви».

К этим заголовкам добавлялся тот факт, что я не видела его после больницы.

Все это рисовало мрачную картину будущего. Картину, которую я не хотела видеть, потому что каждый раз, когда я представляла ее, она словно вонзала кинжалы в мое сердце.

Когда я выходила замуж, я была бесчувственным сухарем. Цель оправдывала средства. Мною двигали желания, которые заставляли меня мириться с условиями брака по расчету.

Но все изменилось. Теперь я чувствовала слишком многое. Я бы вернулась к безразличию, если бы могла. Тем более что время шло, а он все не появлялся.

Когда я наконец увидела его снова, я пожалела, что он не исчез на более долгий срок.

Глава 37

Кира

Он не звонил и не навещал меня несколько недель — и вдруг внезапно появился у моей двери. На этот раз никого, кроме меня, не было дома. Это было подарком судьбы. Нам нужно было обсудить все наедине.

Он выглядел ужасно. На нем был костюм, но он был мятый, галстука не было, половина пуговиц расстегнута. Его волосы были растрепаны, как будто он не расчесывал их несколько дней. Сначала я подумала, что он пьян, но, когда он заговорил, я поняла, что у него обычное похмелье.

Возможно, его, как и меня, растоптала информационная повестка.

Его взгляд был прикован ко мне — голодный, настороженный и обеспокоенный одновременно.

— Ты выглядишь намного лучше, — отметил он.

— В отличие от тебя, — выпалила я в ответ, скрестив руки на груди. Мне хотелось задать ему миллион вопросов и захлопнуть дверь прямо у него перед носом. Во мне маниакально боролись два инстинкта.

Макс провел рукой по волосам, он выглядел абсолютно несчастным.

— Пойдем в твою комнату. Нам нужно поговорить.

Это не было просьбой.

Когда мы зашли в мою комнату и закрыли за собой дверь, он сел на мою кровать. Он смотрел на свои руки, как будто не мог встретиться со мной взглядом.

Это не сулило ничего хорошего.

— Я должен тебе кое-что сказать, но я не хочу этого делать, — сказал он после затянувшейся, чертовски неприятной паузы.

— Ты помирился с Кристиной, — холодно сказала я. Потребовалось немало усилий, чтобы произнести эти слова, сохраняя при этом самообладание. Они вырвались из самых темных уголков моей души, но прозвучали как само собой разумеющееся.

Он вскинул голову, его глаза расширились от шока.

— Что? Нет. Черт возьми, нет.

Облегчение затопило меня, но ненадолго.

— Все гораздо хуже, — продолжил он.

У меня снова заболела грудь.

— Что случилось?

— Это она наняла тех людей, чтобы…

— Чтобы убить меня, —продолжила я, прежде чем мысль успела полностью сформироваться. Я была не очень удивлена. Эта идея витала где-то на задворках моего сознания с тех пор, как я очнулась на больничной койке, особенно учитывая то, как холодно мой свекор с тех пор обращался со своим сыном.

Он вздрогнул.

— Да. Я сомневаюсь, что мы когда-нибудь сможем найти достаточно доказательств, чтобы юридически доказать ее причастность к этому делу, но я уверен в этом. — Он глубоко вздохнул. — Она даже не отрицает этого, на самом деле она гордится тем, что сделала.

Мне потребовалось много времени, чтобы ответить; когда же я это сделала, даже я сама была удивлена тем, что это слетело с моих губ.

— Как ты мог это допустить?

Его лицо исказилось от боли.

— Я не знал, что она способна на...

— Лжец, — тихо сказала я, слово было наполнено ядом. — Ты выглядел испуганным каждый раз, когда мы с ней разговаривали. — Слова, казалось, не укладывались у меня в голове, даже когда я их произносила. — Ты всегда допускал, что она вытворит что-то такое.

Он все еще не мог смотреть на меня.

— Я предполагал, что она сделает что-то, что-то, что заморочит тебе голову, но, пожалуйста, поверь мне: я никогда не мог даже представить, что она способна на такое. — Его голос звучал так, словно он давился словами, когда он добавил: — Мой отец всегда был прав насчет нее.

У меня не было причин доверять ему или своим реакциям, но каким-то образом я почувствовала его искренность в боли, отпечатавшейся на его лице, и я действительно поверила. Это помогло, по крайней мере, немного облегчить мою боль. Достаточно, чтобы я смогла перевести дыхание и сказать:

— Наверное, именно поэтому в последнее время она постоянно приходит к тебе. — Я сделала паузу. — Чтобы обсудить нападение на меня?

Он выглядел так, словно ему вот-вот станет плохо.

— Отчасти. Послушай, она больше не причинит тебе вреда. У меня на нее много компромата, который она никогда не захотела бы видеть обнародованным. И если есть что-то, что я о ней знаю, так это то, что она достаточно зациклена на себе, чтобы молчать, когда на кону ее репутация.

Что ж, это, вкупе с моей удвоенной охраной, по крайней мере, хоть немного обнадеживало. Но тот факт, что она никогда не предстанет перед настоящим правосудием, удручал.

— Это еще не все, — внезапно сказал он убитым голосом.

Я почувствовала надвигающийся удар, словно что-то изменилось в воздухе. От его горя стало тяжелее. Несмотря на это, я все еще не была готова к тому, что он сказал дальше.

— Она беременна.

— Она — что?..

Глава 38

Кира

Мой мозг не мог справиться с тем, что только что слетело с его губ. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать это, чтобы мой мозг усвоил эту информацию.

Я изучала его, чувствуя себя оцепеневшей.

Как и в случае с любой свежей глубокой раной, крови было слишком много, чтобы разглядеть порез.

Он выглядел таким несчастным, что мне почти захотелось утешить его. Почти. Этот инстинкт боролся с чем-то, что росло внутри меня, с чем-то более сильным, чем желание заботиться. Это было желание причинить боль.

Нет. Я не хотела утешать его.

Я хотела причинить ему боль.

И я никогда больше не хотела прикасаться к нему.

Я отступила на три шага назад.

Он встал и сделал шаг вперед, но выражение моего лица остановило его. Он сделал очень глубокий вдох.

— Кристина беременна, — он произнес эти слова так, словно из него изгоняли дъявола.

— От тебя?

Я едва выдавила из себя этот вопрос.

Он вздрогнул и пожал плечами.

— Мы пока не знаем. Есть шанс, что от меня, и есть шанс, что от ее мужа. В любом случае он бросил ее. Боже, я не знаю, почему она не принимала эти чертовы таблетки. Она никогда не хотела детей. В этом нет никакого смысла.

Мои руки покалывало, а тело немного онемело. Мой разум последовал его примеру.

— В этом есть смысл. Она сделала это, чтобы удержать тебя.

Он быстро заморгал, как будто хотел заплакать.

— Какой у нее срок? — спросила я.

— Третий месяц.

До этого момента я не осознавала, какой дурой я была. Я всегда понимала, что очень маловероятно, что он был верен мне, но именно тогда я поняла, что у меня всегда было какое-то жалкое, нелепое, безнадежное желание, чтобы все эти опасения оказались неправдой.

— Как ты думаешь, каков шанс, что этот ребенок — твой?

Мой голос прозвучал на удивление спокойно для того отчаяния, которое разрывало меня изнутри.

— Честно говоря, это маловероятно. Я всегда пользовался презервативами. Она утверждает, что один из них порвался. Я этого не помню, но в тот раз я, видимо, был очень пьян, так что, возможно, так и было.

Все, за что зацепился мой разум, — это тот факт, что это случалось не один раз; они трахались так часто, что он забыл, о каком из разов идет речь.

Я сделала еще один шаг назад.

Я больше не хотела смотреть на него.

Я не хотела дышать одним воздухом с этим человеком.

Забавно, как все ваши чувства могут измениться в одно мгновение. Я несколько лениво подумала о том, а были ли вообще какие-то чувства; может быть, последние несколько месяцев я подсознательно отрицала очевидное, не готовая посмотреть правде в глаза. Я отбросила эту мысль.

Я никогда не позволила бы своему сердцу притворяться. Нет, любовь не была прописана в контракте, поэтому не было никакой необходимости притворяться. Я продала себя: свое тело, свое лицо, свое время. Но я никогда не соглашалась продавать свое сердце.

Деньги меня больше не волновали. Мне было абсолютно наплевать на них.

Это было слишком больно. Ничего не стоило такой боли. Уж точно не деньги. Он втоптал мои чувства в грязь.

Я не просто сожалела. Я сожалела обо всем. Я сожалела о каждом мгновении, которое потратила на своего презренного неверного мужа.

Я сожалела об этом настолько, что была готова отказаться от всего, что мне обещали.

— Ты спал с ней все время, что мы были женаты? — спросила я.

Ему не нужно было произносить ответ — чувство вины было написано на его лице.

— Послушай, да, я не был хорошим мужем, — запинаясь, сказал он. — Но я могу стать лучше. Я хочу стать лучше. Я стану лучше.

Столько лет они играли друг с другом в эту отвратительную игру. Супружеская измена, должно быть, добавляла страсти их отношениям. Когда отвращение смешалось с моей кровью, это помогло немного смягчить боль.

— Ты все это время крутил с ней роман, — сказала я ему глухим голосом. — У нас не было ни одного счастливого момента, который не был бы запятнан ею, так?

Он покачал головой, но в его глазах я увидела слишком сильное отчаяние, чтобы верить тому, что вот-вот сорвется с его губ.

— Это неправда. Я клянусь.

— Не клянись мне. Не клянись мне ни в чем. Никогда.

Его глаза были широко раскрыты и безумны, а руки продолжали тянуться ко мне. Каждый раз, когда он это делал, я вздрагивала, но, хотя он продолжал контролировать себя, казалось, он не мог остановиться.

— Послушай, я облажался. Я сильно облажался. Но тогда я думал, что ненавижу тебя. Это было только в первый месяц после свадьбы. Я был не в себе и натворил слишком много всякого дерьма, больше, чем я могу даже вспомнить или назвать; но я никогда не врал.

Он был прав. Он не лгал мне. В этом не было необходимости. Я проделала всю эту работу за него.

Как только я начала влюбляться в него, я начала обманывать себя, и ему даже не пришлось произносить ни единого слова лжи. Это совсем не утешало.

— Мне, мать твою, все равно! — В моих словах было столько яда, что у него перехватило дыхание. — Ложь. Правда. Ничто из того, что ты мог сказать или сказал, не имеет никакого значения. Ты трахнул другую женщину после того, как трахнул меня. Ты трахнул ее. — Это было больнее всего. Нет. Не совсем. Больнее всего было то, что она носит его ребенка. Они связаны навеки. Это ранило меня сильнее всего. — Ничто другое не имеет значения. Между нами все кончено. — Я горько рассмеялась. — Мы так и не начали. Это никогда не было историей любви, но, что бы это ни было, я хочу уйти.

Мне больше нечего было сказать. Я попыталась выйти из комнаты, не сказав ни слова.

Он предпринял попытку остановить меня. В ту секунду, когда он схватил меня за руку, я закричала.

Он отпрянул.

— Не надо. Пожалуйста. Ты же не позволишь ей победить. Она только этого и добивается.

Мои глаза недобро прищурились, глядя на него. Только когда мое зрение затуманилось, я поняла, что слезы текут у меня из глаз.

— Позволю, — тихо сказала я ему, каждый слог вибрировал от моей ненависти. От моей боли. — Это всегда было ошибкой. — В моих словах было столько же нестерпимой боли, сколько и правды. — Все кончено. Я не собираюсь участвовать в этом фарсе.

— Пожалуйста, не делай этого, — сказал он.

Я колебалась. Даже после всего, что произошло, я, черт возьми, колебалась. Когда я поняла это, я так разозлилась, что закричала:

— Убирайся. Убирайся отсюда немедленно! Оставь меня в покое!!!

Глава 39

Кира

Жизнь — сложная штука, она то дает, то отбирает, то ободряюще похлопывает по плечу, то нападает со спины.

Я подала на развод, желая забыть все это как можно скорее. Это было и легче, и труднее, чем я могла надеяться.

Во всем этом даже было какое-то облегчение. Я этого не ожидала, но мне это было нужно.

Семья Макса всегда была добра ко мне, но после развода они стали еще добрее.

— Мы понимаем, почему тебе нужно это сделать, — сказала мне его мать. Она плакала. Это разбивало мне сердце. — Мы тебя не виним. Но, пожалуйста, никогда не стесняйся просить нас о чем-либо. Мы видим в тебе нашу дочь, независимо от того, замужем ты за нашим сыном или нет.

— Мы по-прежнему считаем тебя семьей, — грубовато сказал мне его отец. — Это не изменится. Твоя охрана останется с тобой. Ты слишком известна, чтобы даже думать о том, чтобы обойтись без телохранителя, после всего, что произошло... Это необходимая мера предосторожности.

Возможно, мне стоило протестовать против этой меры, но я этого не сделала. Я нуждалась в своей команде, как физически, так и морально.

— И ты можешь сказать «нет», конечно, это твой выбор, — сказала Диана Андреевна, — но мы хотели бы продолжить нашу еженедельную традицию ужинать по воскресеньям. С Максом мы будем встречаться в другой день, чтобы избежать каких-либо неудобств для вас обоих.

— И с нашей страны не будет никаких претензий из-за разорванного контракта, не переживай, — заверил меня его отец.

Я не знала, что это значит, но просто кивнула. Я была той, кто разорвал контракт, и даже если все происходящее было несправедливо, я знала, что не имею права спорить с ними ни по одному из этих вопросов.

— Кроме прочего, ты оставляешь за собой квартиру. — Твердый голос Павла Олеговича не терпел возражений. — Этот вопрос не подлежит обсуждению. Ты все еще Ольховская.

Я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами.

Предполагалось, что развод причинит сильную боль, и я приготовилась к ней, но никакая подготовка не помогла. На меня обрушились удары, которых я не ожидала. Это были медленно гноящиеся раны. Те, которым не позволили нормально зажить.

Я прекрасно понимала, что развод с тем, кто на самом деле никогда не хотел быть моим мужем, но и не желал отпускать меня, пройдет нелегко. Сначала Макс просто отказывался что-либо подписывать, утверждая, что он не давал согласия на развод. В итоге все свелось к нескольким странным условиям с его стороны. Они были настолько неожиданными и откровенно жестокими, что сначала я просто отмахнулась от них.

В конце концов, элементарно желая, чтобы все закончилось, я согласилась на два из них, просто чтобы заставить его подписать бумаги.

Одним из условий была часовая встреча с ним каждую неделю. Место и время были полностью на мое усмотрение. Ему было все равно, встретимся ли мы утром за завтраком, в обед или вечером. Он просто хотел, чтобы каждую неделю в течение целого года после развода я уделяла ему час своего времени.

Это была ерунда, достаточно маленькая, чтобы казаться почти рациональной, и достаточно большая, чтобы опустошить меня. Это было столь же несправедливо, сколь и неожиданно, и мой избалованный, самовлюбленный муж-дурак не хотел отказываться от этого. Только богатый человек мог выдвинуть такое возмутительное условие.

Второе — я должна была еще раз поговорить с ним до того, как он согласится на развод. Он хотел еще раз все выяснить лицом к лицу. Это было жестоко, но я была полна решимости пережить это с достоинством.

Мы встретились у него дома. К этому моменту я не видела его уже несколько месяцев.

Если бы могла, я бы наотрез отказалась находиться с ним в одной комнате, потому что знала, чем все закончится. Прогнозы были удручающими.

То, что было между нами, то, что проявлялось в мимолетных прикосновениях, удовольствии, вызывающих привыкание ощущениях, подняло свою уродливую голову, и это было хуже, чем даже бесконечные повторы этого в моей острой, как бритва, памяти.

Одна часть меня хотела этого. Хотела, чтобы время повернулось вспять и остановилось на том моменте, когда он нависает надо мной, его прерывистое дыхание касается моего лица, его плоть скользит по моей плоти. Хотела слышать его грубый голос, зовущий меня по имени.

Другая часть меня хотела, чтобы это исчезло. Хотела, чтобы это навсегда стерлось из моей памяти, как будто между нами никогда ничего не было. Хотела, чтобы мы с ним никогда не дышали одним воздухом.

Он был одет безукоризненно, ни один волосок не выбивался из прически. Я тоже была разодета. Кажется, расставание пошло нам на пользу.

— Спасибо тебе за все... — начала я, неотрывно глядя в его невыносимо красивое лицо. Я репетировала эти слова.

— Не благодари меня, — перебил он ужасным голосом. Он схватил меня за плечи своими большими руками. Его хватка была жесткой. В его глазах было отчаяние.

— Не благодари меня, черт возьми. — Его трясло, когда он говорил это, трясло так сильно, что он встряхнул и меня вместе с собой.

Я отшатнулась от него, отступая назад.

— Спасибо тебе за предоставленные возможности, — решительно продолжила я. — И за уроки.

Последние слова оказалось очень трудно произнести, как будто их вытягивали из меня тисками.

— Прекрати, — сказал он.

— Хорошо. Тогда дай согласие на развод, и я навсегда исчезну из твоей жизни.

— Не делай этого, — взмолился он. — И не говори этого. Ничего из этого. Возьми свои слова обратно. И не благодари меня. — Он умолял, его голос был чуть громче шепота. — Не оставляй меня.

Я уставилась на него.

— Это все из-за денег? Твой отец не станет финансировать твой бизнес, если мы разведемся?

Это было мелочно, но я должна была знать.

Он сверкнул глазами.

— Мой отец уже вывел свой первоначальный капитал. Он сделал это, как только ты подала на развод. Это не имеет значения. Я уже нашел других спонсоров. К черту деньги моего отца. Деньги не имеют к этому никакого отношения. Это касается нас. Я не хочу развода.

Даже после этих слов я все еще была полна решимости порвать все связывающие нас нити. За считаные месяцы он разбил мне сердце слишком сильно, чтобы я могла снова рисковать.

— Все, что ни делается, — делается к лучшему. — В тот момент я была уверена в этом. Я повернулась, чтобы уйти.

— А что, если это не так? — спросил он у моей удаляющейся спины. — Что, если это к худшему? Тогда ты не уйдешь?

Я повернулась и взглянула в его глаза.

— Зачем мне это? Назови мне хоть одну вескую причину остаться.

В глубине души я ждала от него признания в любви. Возможно, оно смогло бы изменить мое решение, но он никогда не лгал мне. Зачем начинать сейчас?

Его молчание было доказательством правильности моего решения.

Я повернулась, чтобы уйти. Моя рука лежала уже на дверной ручке, когда он заговорил.

— Я никогда не лгал тебе.

Казалось, он выдергивал слова прямо из моего мозга, бросая их мне, как будто они должны что-то значить. Как будто они могут что-то изменить.

— Ну и что? — саркастически заметила я. — Ты думаешь, что прямое предательство менее болезненно, чем ложь? Почему, черт возьми, то, что ты не солгал, должно иметь какое-то значение? Было бы даже лучше, если бы ты врал мне.

— Это важно, потому что это означает, что, когда я действительно даю тебе обещания, я их непременно сдержу.

— Я не буду требовать от тебя никаких обещаний, Максим. Ты теперь свободен. Это именно то, чего ты хотел с самого начала.

— Это не то, чего я хочу сейчас.

Его страдальческое выражение лица заставляло меня хотеть поверить в эти соблазнительные слова. Я не могла этого вынести. Эти слова заставляли меня чувствовать себя разбитой.

— Кстати, что там с Кристиной? Ты отец ее ребенка?

Он вздрогнул, делая шаг назад.

— Я все еще не знаю. Она тянет время. Я бы хотел, чтобы она просто избавила меня от этих страданий.

Я с трудом сглотнула.

— Знаешь, ты делаешь то же самое с нашим разводом. А теперь избавь, пожалуйста, от страданий меня.

Глава 40

Кира

Максим не отстал от меня в той степени, которой я надеялась, но он дал свое согласие на развод. Наши еженедельные часовые свидания были за гранью странного.

За гранью странного — в смысле натянуто-вежливые. Почти дружелюбные, но напряженные.

Наша первая встреча состоялась в переполненной кофейне в центре Москвы. Я выбрала именно это заведение из-за полного отсутствия интимности. Я надеялась, что для нас не найдется свободного столика. Но либо мне не повезло, либо с Максом все всегда шло не по плану, потому что он был там и ждал меня за относительно уединенным столиком в углу. Евгений указал на него через несколько секунд после того, как мы вошли, но мои глаза уже и так приметили его.

Он встал, когда увидел меня. Он был болезненно серьезен в строгом костюме и галстуке, темные непослушные волосы были особенно тщательно зачесаны назад.

Максим направился в мою сторону. Он выглядел нервным и встревоженным.

Мне ничего так не хотелось, как сказать «К черту все»!», схватить его за руку и прыгнуть в ближайшую постель. Я хотела, чтобы он делал со мной абсолютно все, что захочет. Этого хотели мое тело и мое сердце.

Я жалкое создание. Все наши контракты были аннулированы, но это не имело значения. Все выглядело так, как будто я все еще принадлежала ему.

Неимоверным усилием воли мне удалось заткнуть это желание. Между нами ничего не изменилось. Независимо от того, насколько искренними были его глаза, он все еще оставался мужчиной с беременной любовницей на стороне, мужчиной, который разбил мое сердце за несколько коротких месяцев.

«Разумнее свалить отсюда, пока у меня еще остаются какие-то остатки самоуважения», — твердо сказала я себе в миллионный раз.

Но мои ноги автоматически несли меня к нему во время всего этого мазохистского мыслительного процесса, и не успела я опомниться, как оказалась от него на расстоянии вытянутой руки. Он схватил меня за плечи, притягивая достаточно близко, чтобы поцеловать. Я думала, что он хочет поцеловать меня в губы — смелый великолепный ублюдок, — но он просто чмокнул меня в щеку, прежде чем отстраниться и серьезно посмотреть на меня.

Я сделала очень глубокий вдох, когда он прижал меня к себе, и вдохнула его запах. Боже, это будет тяжело.

Я опоздала примерно на пять минут, поэтому, когда мы сели друг напротив друга, я спросила:

— Ты долго меня ждал?

Его глаза пристально смотрели на меня, в них светилось что-то горько-сладкое, чему я не могла или, возможно, не хотела давать названия.

— Тысячу лет.

— Не надо, — предупредила я его; мой голос был спокойным, в отличии от сердца. — Не пытайся очаровать меня. Я здесь только потому, что ты не оставил мне другого выбора.

Он поднял руки вверх, но на его лице не было улыбки.

— Я больше так не буду, барыня. Как ты? Я скучаю по тебе.

И так далее. Я установила таймер и ушла ровно через час.

Встретиться в кофейне было ошибкой, поэтому неделю спустя мы встретились у палатки с хот-догами на Воробьевых горах. Я решила, что, если мы будем есть на улице, я смогу найти, чем занять руки, кроме как крепко сжимать их под столом, подавляя желание дотронуться до него.

Снова ошибка.

Быть рядом с ним, даже среди толкающихся толп туристов, было хуже, чем сидеть напротив него. В один момент он взял меня за руку. Я отдернула ее, покраснев.

Он тоже покраснел.

— Извини, — сказал он виновато. — Привычка.

— Мы были вместе недостаточно долго, чтобы выработать привычки, — напомнила я ему.

— Говори за себя, — ответил он с болью в голосе.

Взяв хот-доги, мы прошлись немного до МГУ и нашли скамейку. Даже с Евгением, который следовал за нами по пятам, это было романтично.

Макс кивнул на мою еду, когда я разворачивала ее.

Он каким-то образом уговорил меня заказать самый жирный хот-дог из всего меню.

— По крайней мере, я могу быть уверен, что на этой неделе ты хотя бы раз плотно поела.

Я закатила глаза и съела все до последнего кусочка.

Прямо перед тем, как мы расстались, он прижал меня к себе.

— Я хочу тебя, — выдохнул он мне в ухо. — Пойдем со мной домой.

«Какая же я дура», — сказала я себе. Несмотря на это, я позволила себе насладиться теплом его тела в течение двух мучительных минут, прежде чем отстранилась.

Любопытные глаза, как и следовало ожидать, следили за каждым нашим шагом. Развод, беременная любовница, публичные разоблачения, постоянные слухи о каталоге невест — все это было слишком сенсационно, чтобы ожидать, что за нами не буду следить ежеминутно. Даже я понимала, почему. Статьи о нашем браке имели высокие рейтинги. Наши отношения стали лакомым кусочком для прессы.

Мы по-прежнему регулярно встречались, и кому-то удалось раздобыть нашу совместную фотографию после развода.

Это наше фото ранило больше, чем другие. Он прижимает меня к себе. Суровая тоска на его лице. Страдание на моем лице. Я возвращалась к нему снова и снова. Я потратила часы, изучая этот снимок.

Мы так хорошо смотрелись вместе. Было тяжело смотреть на фото и вспоминать причины, из-за которых наш брак рухнул.

— Он не от меня, — вырвалось у него в ту секунду, когда мы сели за столик на нашей пятой обязательной еженедельной встрече. Он лучезарно улыбался мне.

— Что, прости?

— Мы наконец-то сдали тест на отцовство. Ребенок не мой. — Выражение его лица требовало реакции, которую я не хотела давать.

Почувствовала ли я облегчение? Да. Боже, да. Исправило ли это хотя бы одну сломанную шестеренку внутри меня? Едва ли.

— Что бы ты сделал, если бы ребенок оказался твоим? — спросила я его, желая заглушить облегчение, которое почувствовала внутри себя. — Вы бы сошлись ради ребенка?

Это вызвало именно ту реакцию, которую я хотела. Его глаза расширились от ужаса.

— Сошлись? — Он казался обиженным. Он казался разозленным. — Никогда в жизни. Об этом не может быть и речи. Я никогда по-настоящему не верил, что есть шанс, что он от меня. Я думаю, что я был бы настолько хорошим отцом, насколько она мне позволила бы, но возобновлять отношения... я знаю, это то, к чему она стремилась, но даже ребенок не смог бы свести меня с ней.

Я изучала его, задаваясь вопросом, верю ли я в это. Их ядовитая привязанность друг к другу преодолела множество препятствий.

— Значит, ее муж — отец ее ребенка?

— Понятия не имею. Честно говоря, это не мое дело, и меня это полностью устраивает. Между ней и мной все кончено навсегда, Кира. Я серьезно. То, что она пыталась причинить тебе боль... Это забило гвоздь в крышку гроба всех хороших воспоминаний о наших с ней отношениях. Кристина была для меня вредной привычкой. Недугом. Ты — лекарство.

— Я не хочу быть твоим лекарством. Не взваливай это на меня.

— Я не это имел в виду. Просто... Какое-то время я жил неправильно. Я совершил много ошибок. Кристина — эгоистичный, злобный, жалкий человек. Наши отношения тянули меня на дно. Я сам стал таким, как она. А ты — полная противоположность. Я не хочу отказываться от нас, Кира…

Глава 41

Кира

— Боже, я так скучаю по тебе, — сказал он мне во время нашей восьмой еженедельной встречи. Это был удар прямо в живот. Даже не сами слова, а то, как он их произнес. Как будто он не мог сдержать их. Как будто они стали его неотъемлемой частью.

Я подумала, что он просто соскучился по сексу. Он был моим первым и пока единственным любовником, но даже я знала, что секс у нас был особенным.

— Это пройдет, — заверила я его.

— Я хочу видеть тебя чаще. Этих встреч недостаточно. — Он сказал это с такой уверенностью, с таким властным видом, что я почувствовала, как начинаю закипать от возмущения.

— Это не тебе решать. Твой отец, может, и заплатил за меня, но ты не заслужил меня.

— Так дай мне шанс заслужить тебя.

— Как ты предлагаешь это сделать? — Я не могла поверить, что вообще произнесла эти слова. Я не собиралась участвовать в этом безумии.

— Позволь мне показать тебе, что я могу относиться к тебе лучше. Что я могу быть лучше. Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется. Никто другой мне не нужен, Кира!

Я судорожно вдыхала и выдыхала. Он был слишком жесток. Какой же я была дурой, думая, что он когда-нибудь будет играть по правилам.

— Я не давал тебе обещаний раньше, но я даю их сейчас, даже если ты не будешь меня слушать. Ты единственная, кого я хочу. Я не соглашусь на меньшее.

В тот раз я ушла до истечения нашего часа.

В следующий раз он появился с охапкой розовых пионов, моих любимых цветов, улыбаясь так, словно я не убежала во время нашей последней встречи.

Он ухаживал за мной, этот упертый ублюдок.

Мне пришлось пропустить несколько свиданий, потому что я была в отъезде по работе.

В какой-то момент он появился на моей фотосессии в Гонконге просто для того, чтобы не пропустить наше свидание по расписанию. Я изо всех сил старалась убедить себя, что это ни капельки не романтично.

Однажды мы сильно поссорились на публике, когда он узнал о моей фотосессии в стиле ню.

— Во-первых, это не твое дело, — сказала я ему после того, как выслушала его разглагольствования на этот счет. — Во-вторых, все под контролем.

— Ты всегда так говоришь, я не уверен, что ты понимаешь, что это значит.

Я рассмеялась.

Он сверкнул глазами.

— Давай договоримся. Что я могу тебе предложить взамен, чтобы ты не показывала так много своего обнаженного тела миру?

— Когда твой избалованный мозг наконец поймет? С меня хватит. Я больше не собираюсь заключать с тобой никаких сделок. Теперь я принимаю все решения в своей жизни самостоятельно.

На той неделе именно он умчался прежде, чем истек наш час.

Глава 42

Кира

На шестнадцатой неделе после развода мне позвонили с неизвестного номера. На другом конце провода был незнакомый мужчина.

Бывший муж Кристины, Антон Меньшиков, хотел встретиться со мной. Я согласилась в основном из любопытства, но я бы солгала, если бы сказала, что это решение не было отчасти продиктовано злобой.

Мы встретились за ужином в шикарном ресторане. Со стороны все это выглядело как свидание. Вспышки фотокамер фиксировали меня с того момента, как Евгений помог мне выйти из машины, и до тех пор, пока я не вошла в заведение. Кто-то предупредил журналистов. Очевидно, это сделал сам Антон. Получается, я была здесь не единственным человеком, который действовал назло. Оба наших бывших, скорее всего, узнали бы о наших планах еще до того, как мы прикоснемся к меню.

Я где-то слышала информацию о том, что Антон был из когда-то аристократической семьи, и в тот момент, когда я увидела его, я смогла в этом убедиться. Он был высоким, стройным и элегантным до кончиков пальцев ног. Его темные волосы были красиво зачесаны назад, подчеркивая большие черные глаза. Он был довольно красив, и от него пахло богатством.

Я бы подумала, что Кристина сошла с ума, раз ушла от него, если бы не знала мужчину, с которым соперничал этот человек.

Он поприветствовал меня поцелуем в обе щеки. Он немного перестарался, но я, как никто другой, могла оценить крайнюю степень злости и обиды Антона.

Мы сели друг напротив друга, и он одарил меня привлекательной ухмылкой.

— Кира. Приятно наконец-таки познакомиться с вами. В жизни вы еще красивее. Мне надо было связаться с вами раньше. Я уверен, вы заметили, у нас есть несколько общих интересов.

Я рассмеялась.

— Я слышала, что вы хорошо воспитаны, но я не представляла, что вы еще и такой дипломат.

Его глаза тепло улыбнулись мне.

— Наши бывшие — дураки, правда? — размышлял он вслух.

Он мне сразу понравился.

— Так и есть.

— У меня есть перечень всех встреч Кристины с вашим мужем за период нашего с ней брака, — сказал он, как будто его просто распирало от желания все это выложить. — Сразу предупрежу — выглядит впечатляюще. Все датировано, так что вы можете получить представление о том, сколько раз он был с ней, пока вы были женаты. Вы не против ознакомиться с бумагами?

Я испытывала мучительное искушение, но с усилием сдержала его.

— Я не думаю, что мне нужно это видеть. В данный момент я просто пытаюсь двигаться вперед.

Пока я говорила, он что-то печатал в телефоне, его пальцы двигались молниеносно.

— Что ж, я все равно отправлю вам отчет, на случай, если вы такая же, как я, и вам иногда нужны напоминания, чтобы сохранить свою решимость не вступать в одну реку дважды.

Он посмотрел на меня, пряча телефон обратно в карман.

— Сначала я хотел убить его. Часть меня все еще любит ее. Они оба виноваты в этом. Но все-таки это именно Кристина предала меня, а не он. Поэтому сейчас я сосредоточил всю свою злобу на ней.

Что-то горькое, должно быть, промелькнуло на моем лице, потому что затем он заметил:

— Вы, наверное, ненавидите ее. Я вас не виню. Но помните, что это он предал вас. Не совершайте ошибку, очерняя ее и давая ему второй шанс.

— О, поверьте мне, я не буду этого делать.

— Но вы ведь все еще встречаетесь с ним.

Я не задавалась вопросом, почему он решил, что это его дело. На самом деле мне было все равно. Я просто ответила:

— Да, но не потому, что я хочу его вернуть.

— Я подумал, что, возможно, вы решили дать ему второй шанс после того, как узнали, что это был не его ребенок.

— Это не имеет значения. С меня хватит. Что насчет вас? Что вы будете делать, если окажется, что ребенок от вас?

— А вы разве не слышали? Она избавилась от ребенка, как только узнала, что Максим — не отец, — сказал он с горечью. — Честно говоря, я уверен, что она все это подстроила. Но это не имеет значения. Ничто не смогло бы удержать нас вместе. Она лгала мне постоянно, а я слепо доверял ей. Все, что, как я думал, у нас было, было отравлено ее предательством. Все, что касалось нас, было ложью. Все кончено.

Я действительно не знала, что ему сказать. Мы были практически незнакомцами, но у нас была одна общая боль. Он мне нравился, но я не особенно хотела делиться с ним своими чувствами.

— В любом случае, — продолжил он, махнув рукой в воздухе, — у меня есть рычаги давления на Кристину. Как и у Максима. Между нами говоря, мы можем гарантировать, что она больше не попытается причинить вам боль. Мы воспользуемся ее гордостью, чтобы обуздать ее. Я просто хотел, чтобы вы знали.

— Спасибо, — просто сказала я. Для человека, который мне ничего не должен, он, несомненно, мог многое предложить. Это было удивительно и, как ни странно, мило.

— Еще кое-что о том файле, который я только что вам отправил. Я знаю, я знаю, — поспешно сказал он, когда я начала качать головой, — вы не хотите на это смотреть, но просто знайте: они встречались почти месяц после вашей свадьбы.

Его слова произвели эффект, противоположный тому, на который он рассчитывал. Я уже знала это. Макс признался в этом, и, хотя он сказал, что никогда не лгал мне, какая-то часть меня задавалась вопросом, продолжалось ли это дольше. В тот первый месяц между нами была только одна неловкая брачная ночь... В тот первый месяц мы были практически незнакомцами... Это было почти простительно.

Почти.

Эти подробности вскрылись еще до того, как мы сделали заказ. Ужин прошел приятно и мы решили перейти на ты. Отказ от официоза, казалось, создал настроение, которое было комфортным и легким.

Только когда мы стали прощаться, мы наткнулись на загвоздку.

— Я бы хотел увидеть тебя снова, — напряженно сказал он после того, как поцеловал меня в обе щеки. Его глаза прожигали мои, наши лица оказались совсем близко друг к другу.

Я моргнула, глядя на него.

— Зачем? — спросила я.

Он рассмеялся, отстраняясь и разрушая неловкий момент.

— Ты великолепная, милая, и у тебя есть дополнительное преимущество — желание отомстить. Естественно меня влечет к тебе. Я был бы дураком, если хотя бы не спросил.

— Я была бы рада увидеть тебя снова, но я не готова с тобой встречаться, — откровенно сказала я ему. — Однако мне не помешал бы друг.

Его это нисколько не смутило.

— Я думаю, мы договорились, моя дорогая.

Глава 43

Кира

— Ты ходила на свидание, — голос Макса был жалкой попыткой изобразить вежливость, но все-таки это прозвучало как обвинение.

Мы как раз сидели на нашей очередной еженедельной встрече. Он сказал это сразу, еще до того, как мы обменялись обычными любезностями.

— Это не твое дело, — спокойно сказала я. — Даже если бы это было так, у тебя нет права обвинять меня в чем-то. Ты вообще спал с другой женщиной, когда был женат на мне.

Конечно, он знал, что я была абсолютно права, а он — совершенно неправ, но, похоже, не мог заставить себя отреагировать соответствующим образом.

— Мы с тобой были друг для друга буквально никем, — с раздражением заметил он. — Я не знал, что это был настоящий брак, пока не облажался слишком сильно, чтобы это исправить. Ты знаешь, я сожалею обо всем.

Я ничего не сказала на это. Какое значение имело его сожаление? Было ли оно настоящим? Сомнительно. Значило ли оно что-нибудь, даже если так и было? Тоже сомнительно.

Я позволила тишине затянуться. Молчать было легче. Мое фальшивое свидание с бывшим мужем Кристины каким-то образом дало мне преимущество, хотя, подумав об этом, я поняла, что слишком наслаждаюсь этим преимуществом, что само по себе было проблемой. Любое удовольствие, которое я получала от наших отношений, было контрпродуктивным по отношению к моей цели, которая заключалась в том, чтобы двигаться дальше.

— Пожалуйста, — внезапно сказал он. Он был настолько же взвинчен, насколько я спокойна. — Пожалуйста, просто скажи мне. Я не имею на это права, но мне нужно знать. Ты с ним трахалась?

Этот вопрос вызвал у меня неожиданный смех.

— Я не обязана отвечать на этот вопрос. — Я сделала паузу. — Это оскорбительно.

Странно, но это, казалось, успокоило его.

— Значит, ты этого не делала.

Я сверкнула глазами.

— Конечно, я этого не делала. Я же не ты.

— Я понимаю, но мысль о том, что другой мужчина хотя бы пальцем прикоснется к тебе, вызывает у меня тошноту. Я бы никому не пожелал такого чувства. Я не могу вернуть назад то, что я сделал, но я бы хотел все исправить. Почему ты встречалась с ним?

— Он попросил.

— Значит, просто для того, чтобы подразнить меня?

— Возможно, это был дополнительный бонус.

— О чем вы с ним говорили?

— Не твое дело. Брось это, ладно?

После этого он замолчал. Перешел в режим угрюмого обиженного человека. Когда пришло время прощаться, он стал казаться немного сумасшедшим.

— Ты увидишь его снова?

Я пожала плечами.

— Возможно.

Он с трудом сглотнул, его глаза расширились и стали свирепыми.

— Не трахайся с ним.

Я впилась в него взглядом.

— Ты не имеешь никакого права.

— У меня есть все права, — сказал он низким, звенящим от искренности голосом. — Я могу быть терпеливым. Я буду ждать тебя, сколько бы времени это ни заняло. Я заслужил это. Но не обольщайся — подписание каких-то там бумаг не означает, что я уже не твой, а ты уже не моя.

Глава 44

Максим

Еженедельные свидания всегда были для меня сладкой пыткой.

Я называл их свиданиями, она называла их встречами.

Я запомнил их все. Один час раз в неделю.

Вырезано кровавыми буквами на моем сердце.

Посмотреть на нее, увидеть ее своими глазами, воочию, а не на фотографии в каком-нибудь журнале...

Это заставляло меня стискивать зубы так сильно, что они болели.

Так много правил: не прикасайся, не целуй, не тащи ее куда-нибудь в укромное место. Не держи за руку и не отказывайся отпустить ее после того, как твой час истек.

Столько тоски. Столько лишений.

Я принял все это. Я заслужил все это.

Ее красота известна на всю страну, но самое потрясающее в ней — это ее улыбка, и меня больше всего задело то, что сейчас она пользуется ею чаще, чем во время нашего брака.

Я ненавидел себя за то, что снова начал запрещать ей что-то. Я не имел совершенно никакого права, но, увидев ее с другим мужчиной, я пришел в такое отчаяние, что даже не пытался сохранить хотя бы каплю своей гордости, не говоря уже о том, чтобы уважать что-то столь неосязаемое, как справедливость.

Нет, у меня не было права, но я все равно собирался сделать это.

Я взял себя в руки. На время.

Когда час истек и мы начали прощаться, я совершенно потерял рассудок. Я схватил ее и притянул к себе; наши лица оказались рядом.

О, Боже. Вдыхать ее запах, чувствовать ее.

— Ты нужна мне, — прохрипел я ей на ухо.

Она отвела взгляд, одинокая слезинка скатилась по ее лицу.

— Ты такой жестокий, Максим. Почему ты такой?

Я поцеловал ее в щеку, слизывая слезу.

— У меня не было никого другого, — прошептал я. — Я даже не взглянул ни на одну женщину, с тех пор как ты ушла. Я все еще жду тебя. Я буду ждать тебя вечно. Я не сдавался и не собираюсь сдаваться.

Мы оба тяжело дышали.

Евгений встал между нами.

Я схватил его за рубашку. Мне хотелось ударить его, но я очень старался этого не делать.

— Какого хрена ты делаешь? — зарычал я на него.

Он бросил на меня взгляд, который было трудно расшифровать, но я видел, что в его глазах было больше сочувствия, чем чего-то еще.

Это меня немного отрезвило.

Я посмотрел на Киру.

— Давай пойдем куда-нибудь и поговорим. Куда-нибудь, где можно уединиться. Пожалуйста, Кира.

Она не смотрела на меня и казалась полностью замкнутой, поэтому я был шокирован, когда она уточнила:

— Просто поговорим?

— Просто поговорим, — сказал я ей, потому что не мог понять, что означал ее вопрос. Евгений повернул голову, чтобы взглянуть на нее.

— Барыня?

Слово было переполнено недоверием.

Она не смотрела на него; ее голос был тонким, как бумага, когда она сказала нам обоим:

— Мы возьмем мою машину.

Мы поехали к ней домой. По дороге она со мной не разговаривала. Она прижалась к своей двери в машине, отвернув лицо.

Я несколько раз открывал рот, чтобы заговорить, но заставлял себя молчать. Это было самое большее, что я получил от нее после развода, и я изо всех сил старался не упустить это. Кроме того, я предпочитал обходиться без зрителей, даже если мы собирались просто поговорить.

Я был чертовски неправ. Она вообще не была заинтересована в разговоре.

Мы не то что не добрались до ее кровати; мы даже не прошли дальше ее прихожей. В тот момент, когда дверь закрылась, она прижала меня к себе, ее руки зарылись в мои волосы, губы прижались к моим.

Я прижал ее к двери, обнимая ее. Я не мог насытиться ее прикосновениями, не мог насытиться ее вкусом. Я был лишен секса в целом, но, что еще хуже, я был лишен ее. Я прикусил ее нижнюю губу. Она пососала мой язык.

Я отодвинул ее юбку в сторону, разорвал трусики и приподнял ее. Она обхватила меня ногами. Я не стал раздеваться сам, просто обнял ее одной рукой, а другой вытащил свой член. Я схватил ее за задницу обеими руками и вошел в нее одним отчаянным, мучительным толчком.

Когда я погрузился по самые яйца, я сделал короткую паузу для того, чтобы стянуть с ее плеч топ, обнажив ее сиськи. Я застонал от этого зрелища. Я хотел уткнуться в нее лицом, пока трахал ее, но это было невозможно. Я зашел слишком далеко, мне слишком сильно хотелось трахнуть ее. Я выполнил свое желание; это был адский секс, основанный на гнетущей тоске, неразделенной любви и беспрецедентном воздержании.

Раньше я разворачивал ее, чтобы избежать интимного зрительного контакта, когда трахал ее. Теперь все было наоборот. Я заставил ее посмотреть на меня. Каждый раз, когда она пыталась отвести взгляд, я заставлял ее смотреть, насаживая ее на свой член с безжалостной точностью, в то время как наши взгляды выпивали души друг друга с отчаянным обожанием.

— Я скучаю по тебе, — выдохнул я в нее.

Она вздрогнула, притягивая мой рот к своему рту.

Это не было прощением, но я все равно решил выпить каждую каплю внимания, которое она соизволила уделить мне.

Несмотря на мои усилия, она выгнала меня из своей квартиры ровно через тридцать секунд после того, как я вытащил из нее свой член. Я всегда был упрямым, поэтому все еще воспринимал это как прогресс.

Глава 45

Кира

Я работала над собой. Я пыталась устроить свою жизнь вне модельного бизнеса. Я была достаточно востребована, чтобы позволить себе быть более избирательной. Я прослушала несколько онлайн-курсов по истории и литературе и поняла, что могла бы стать отличницей в школе, если бы не была так одержима идеей поскорее начать зарабатывать.

Я даже слетала отдохнуть в Турцию с Аллой на несколько дней, и это не имело никакого отношения к работе.

Я начала нормально питаться, заботясь о своем здоровье, а не о предстоящей фотосессии. Я набрала четыре килограмма, и это было тяжело принять, но постепенно я позволила себе смириться с тем, что это так. Моя грудь и бедра стали более сочными, и в конце концов я даже больше нравилась себе на фотографиях, чем ожидала. Дизайнеры, которые жаловались или критиковали меня за вес, прочно вошли в мой черный список на будущее.

Случилось еще кое-что важное.

Я снова позволилаинстинктам управлять собой и переспала с Максом.

Шла двадцать первая неделя после развода, и я импульсивно позволила Максу отвезти меня домой после встречи в баре. Как можно догадаться, до моей квартиры мы не доехали.

— Это не должно было повториться, — сказала я, не глядя на него.

— Почему бы и нет, барыня? Прекращай. Раздевайся и возвращайся в постель. Мы поговорим об этом утром.

Я пронзила его взглядом.

— Нет. Мы не будем этого делать. Не о чем нам разговаривать. Это было ошибкой. Я не смогу забыть тебя, если это будет продолжаться.

— Хорошо, — сказал он, вставая. — Я не хочу, чтобы ты забывала меня.

— Тогда чего именно ты хочешь?

— Ты знаешь. Я хочу, чтобы ты дала мне еще один шанс.

Я застыла как вкопанная. Я думала, что преодолела горечь его предательства, — однако не тут-то было: она снова накрыла меня с головой.

— Как ты думаешь, заслуживаешь ли ты еще одного шанса? Если бы мы поменялись ролями, ты бы дал мне его?

— Да.

— Легко говорить, зная, что ты никогда не окажешься на моем месте.

Он ухмыльнулся.

— Никогда?

Я закатила глаза.

— Я не это имела в виду.

— Я надеюсь, что ты именно это имела в виду. Я надеюсь, что ты никогда не будешь ни с кем, кроме меня, до конца своей жизни. Со своей стороны, я гарантирую, что ты тоже никогда больше не окажешься в таком положении. Я обещаю.

Я поспешно оделась и убралась к чертовой матери из его квартиры. Как только оказалась в лифте, я разрыдалась.

На двадцать девятой неделе после развода я позволила ему проводить меня до моей квартиры. Алла молча наблюдала за нами из гостиной с широко раскрытыми глазами. Я скорчила ей гримасу, означающую, что объяснюсь утром. Она, ухмыляясь, показала мне средний палец, неисправимая девчонка.

Примерно через две минуты он был без рубашки, стоя на коленях и поедая меня в моей спальне, когда я почувствовала что-то странное на его плече. Что-то вроде бинта. Я поковыряла его в течение минуты, прежде чем, весьма неохотно, оторвать Макса от его чрезвычайно отвлекающего занятия.

— Что случилось с твоим плечом? — спросила я.

Его глаза были стеклянными, руки метнулись к ремню, чтобы расстегнуть его. Он облизнул губы.

— Хм?

— Твое плечо. Это повязка?

Он оглянулся, словно понятия не имел, что происходит с его собственным телом.

— Ах, это. — Его руки соскользнули с ремня, и он ухмыльнулся. — Сними это. Посмотри сама.

Я неохотно поднялась, обошла его и осторожно дотронулась до раны. Это на самом деле была повязка.

— Что ты сделал? — спросила я.

— Посмотри, — сказал он.

Поколебавшись, я отогнула уголок. Меня встретила красно-розовая плоть.

— Ты удалил ее, — сказала я, чувствуя легкое головокружение.

— Я решил, что с некоторых пор не являюсь поклонником татуировок, особенно этой.

— У тебя навсегда останется этот шрам.

— Это все-таки лучше, чем все время видеть татировку.

На тридцать восьмой неделе после развода я осталась у него на всю ночь. Мы трахались так, словно наступил конец света. Снова и снова всеми мыслимыми способами. Я стала кусочком пластилина в его руках, и каждый толчок оставлял на мне след Макса.

На следующее утро, когда он нанес мне еще один удар, я почувствовала себя более нежной и уязвимой, чем когда-либо.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, да?

Он сказал это моей спине, когда я одевалась. Сказал это так жестко и грубо, как будто ему было больно, но он хотел боли.

Я повернулась и встретилась с ним взглядом. Он подошел ко мне и взял мое лицо обеими руками.

— Я люблю тебя, — повторил он.

Была ли его любовь настоящей? Я не знала. Мне нужно было проверить это, попробовать на вкус, прикоснуться к этому, увидеть это.

Я уткнулась лицом ему в шею, чтобы вдохнуть его запах. Любовь? Все еще не уверена.

Прижавшись ухом к его груди, слышу, как бьется его сердце. Любовь?

— Я пообещал себе, что никогда больше не позволю себе влюбиться. — Его голос был низким, грубым и необузданным. — Но тогда я еще не знал, что это невозможно. Любовь не спрашивает разрешения. Я не могу контролировать ее. Вот почему я уверен, что мои чувства — настоящие.

Я не могла выдавить ни слова.

Мое сердце было переполнено любовью. Я не умела отдавать понемногу. Либо все, либо ничего. Где-то по пути я отдала этому мужчине всю свою любовь, и, как бы я ни сопротивлялась, я не собиралась забирать ее обратно.

Тогда я впервые осознала, что не смогу двигаться дальше, по крайней мере так, как запланировала, потому что в глубине души я знала, что боль была бы еще сильнее, если бы я не смогла простить его.

— Я не могу... — пробормотала я дрожащими губами, но с широко открытым сердцем. — Я не могу согласиться на меньшее, чем все, от тебя. От нас обоих.

— Хорошо. — Его голос был резким. Его руки крепко сжимали мое лицо. В его глазах была дикая буря, они обещали мне целый мир. — Я хочу отдать тебе все. Теперь я готов. И я хочу, черт возьми, чтобы ты ответила мне тем же.

Эпилог

Компания отца Кристины распалась два года спустя. Он был убит, а на его квартиру совершили налет и нашли там много интересного. Люди ее отца испугались и начали выдавать секреты фирмы, так что Кристина, которой теперь явно не хватало защиты, стала более легкой мишенью.

Полиция никогда не смогла бы повесить покушение на мою жизнь на Кристину, но после тех событий органы ей заинтересовались. Они начали следить за ней и через два года после того, как она попыталась утопить меня, не без помощи Ольховских ее арестовали и обвинили в мошенничестве, совершенном группой лиц по предварительному сговору, и множестве других финансовых махинаций.

Все каналы публиковали кадры, на которой она запечатлена за решеткой в зале суда.

Железные прутья были ей к лицу.

Довольно долгое время мне не удавалось окончательно простить Макса, хотя я сжалилась над ним и позволила ему избавиться от его собственной холостяцкой квартиры и переехать ко мне. Я хотела попробовать себя в роли его девушки и посмотреть на него в роли моего парня.

Никаких контрактов и прочих бумаг. Мы поженились только в мой двадцать пятый день рождения. Возможно, счастливее нас были только его родители и братья, которые настаивали на том, чтобы мы снова поженились, с того самого дня, как узнали, что он переехал ко мне.

Праздник получился явно лучше, чем в первый раз. Мы отправились на Мальдивы с небольшой группой поддержки, состоящей из семьи и друзей. Мы произнесли наши клятвы в солнечных очках и босиком на пляже. На нем были белые льняные брюки и рубашка в тон с расстегнутым воротом. Ни пиджака, ни галстука.

На мне было коротенькое платье цвета волн, плещущихся у наших ног.

Мы арендовали целый курорт на две недели. Это был не очень большой отель, так что по стандартам Ольховских, свадьба была совершенно скромной.

На этот раз не было ни брачного контракта, ни выплат, — вообще никаких денежных документов, только кольца и сердца, полные любви.

Мои губы и руки не дрожали, я твердо стояла на ногах. На этот раз мы поклялись в любви и преданности весьма искренне.

Максим зарылся обеими руками в мои волосы и нежно прикоснулся своим лбом к моему. Его взгляд прожигал меня насквозь.

— Черт возьми, до чего же я тебя обожаю, — сказал он мне шепотом.

Свадьба была красивой, неформальной и продолжалась несколько дней. Мы танцевали, поднимали тосты, беззаботно спорили с его родителями о том, как скоро мы начнем делать детей. Я давно пришла к выводу, что двадцать семь — подходящий возраст для деторождения, но его отец предпочел бы, чтобы это случилось по крайней мере пять лет назад. Макс твердо стоял на том, что это должно быть исключительно мое решение, и говорил, что готов приступить к внесению своего вклада в любое время. Диана Андреевна добродушно пожаловалась, что не может поверить, что ни один из ее сыновей до сих пор не сделал ее бабушкой.

Всему свое время!

Последние годы Макс и его отец ладили лучше, хотя иногда между ними возникало напряжение, как будто им было банально привычно бодаться лбами. Я думала, что они всегда будут враждовать, но теперь все стало намного лучше.

Мы накормили друг друга тортом, Алла поймала букет, я станцевала с каждым мужчиной из семьи Макса по крайней мере по три раза, а Макс — с несколькими прекрасными гостьями. На этот раз я наслаждалась нашим праздником. Я запомнила каждую мелочь и бережно сохранила каждую деталь в своей памяти.

На этот раз все было по-настоящему.

На этот раз все было правильно.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Эпилог