Непристойно богатый вампир (ЛП) [Женева Ли] (fb2) читать онлайн

Автор: Женева Ли

Название: «Непристойно богатый вампир»

Серия: «Непристойно богатый вампир». Книга первая.

Перевод: Julia Ju

Редактура: Ленчик Кулажко

Вычитка: Ленчик Кулажко

Обложка: Ленчик Кулажко

Оформление: Ленчик Кулажко

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Джулиан

― Какой сейчас год?

Я моргнул и поднял руку, чтобы прикрыть глаза. Дневной свет проникал через окна, лишая меня возможности видеть. Тем не менее, кое-что было очевидно:

Конец света не наступил.

Несмотря на это, я не спал.

И кто-то открыл жалюзи.

Только одна душа знала, где я храню пульт управления шторами — единственный человек, которому я мог доверять. Тот, кто знал, что будить меня было не только глупо, но и опасно. Тот, кто видел, как я оторвал кому-то голову за это.

И все равно она открыла жалюзи.

Если моя ассистентка потревожила меня, значит, на то была веская причина. По крайней мере, лучше бы она была.

Селия бесшумно передвигалась по комнате, пока жалюзи поднимались, открывая панорамные окна. Свет искрился на потолке, танцуя под ритм волн за окном. Тишина. Покой. Единственным звуком был шум прибоя. Я был совершенно один. И мне это нравилось. Люди меня здесь не беспокоили — за исключением, очевидно, Селии. Она не только разбудила меня, но и теперь осторожно обходила стороной мою кровать. Ей лучше было не приближаться к вампиру, который уже несколько десятков лет не получал теплой пищи.

― Я не собираюсь кусаться, ― заверил я ее.

Селия фыркнула и осталась на расстоянии.

― Я это уже слышала, так что, пожалуй, подожду, пока не буду уверена, что джентльмен в тебе тоже проснулся.

― Это может занять некоторое время. ― Я скривился, потирая ладонью затылок. Я не чувствовал себя благожелательным в данный момент, не после моего грубого пробуждения.

― Не сомневаюсь, что это так. ― Она начала расставлять предметы на серебряном подносе.

Рычание завибрировало в моей груди, и я стиснул зубы, чтобы сдержать нарастающее раздражение.

― Почему я не сплю? ― потребовал я. ― И какой сейчас гребаный год?

― Я не буду с тобой разговаривать, пока ты не станешь менее ворчливым. ― Она не отрывала глаз от того, чем занималась. Ее серебристо-белые волосы спадали на плечи, не позволяя мне увидеть ее лицо. Но я услышал усмешку, которую она скрывала. Я рад, что ей было весело.

Я попробовал более вежливый подход.

― Какой сейчас год, пожалуйста?

― Сейчас 2021 год, сэр. ― Она одарила меня сладкой улыбкой. Я знал, что этой улыбке лучше не доверять. Селия могла вырвать сердце из груди мужчины, не сломав ни одного ногтя. Я видел, как она это делала — и не раз.

― Господи, а я-то надеялся проспать еще несколько десятилетий.

Ее губы сжались, стирая улыбку, но она ничего не ответила. Она просто пожала плечами, как будто в этом не было ничего необычного. Я некоторое время изучал ее, пытаясь понять, что упустил, пока отсутствовал. Но ничего примечательного в ее внешности не было. Она выглядела точно так же, как и пару десятков лет назад. Шрам, тянувшийся по одной стороне лица, подаренный бывшим любовником целую жизнь назад, остался таким же. Она прятала его, когда была смертной, но с гордостью носила, став вампиром. Она называла его доказательством того, что выжила, и предупреждением для тех, кто мог причинить ей вред в будущем. Это была одна из причин, по которой я ей доверял. Она не пыталась скрыть свое прошлое или то, кем она была сейчас. Она управляла своей жизнью.

Но, несмотря на доверие, сейчас она что-то скрывала от меня. Я чувствовал это.

Это не предвещало ничего хорошего.

Я пошевелился, чтобы сесть, и чуть не вырвал капельницу из предплечья. Я посмотрел на темно-красную жидкость, стекающую по трубке, и тяжело вздохнул. Это был заботливый жест с ее стороны, но еще одно доказательство того, что мой сон закончился. Я, как мог, поменял положение и привалился к бамбуковому изголовью, ожидая окончания переливания. Это должно было уменьшить остроту моего продолжительного голода, что, возможно, помогло бы мне справиться с раздражением по поводу сложившейся ситуации.

Но я почему-то сомневался в этом.

Теперь, полностью проснувшись, я обратил внимание на бирюзовые воды, бьющиеся о берег перед домом. Ну, на самом деле не домом. Моя частная резиденция занимала целый остров недалеко от Ки-Уэст, но находилась в нейтральных водах. То есть, в отличие от Ки-Уэст, мой остров был недосягаем для любого правительства. Это был намеренный выбор, а также мой способ послать всем знакомым сообщение: оставьте меня, черт возьми, в покое.

Я сделал весь остров своим убежищем. Свою спальню я построил так, чтобы она выступала над водой, три стены были окружены лишь бескрайней, бесконечной синевой океана. Остальная часть острова была размером с полноценный курорт, и на трехстах акрах большую часть года жила группа вампиров и людей, покидавших остров только в сезон ураганов. Здесь царила расслабляющая атмосфера, которой, как я полагал, следует наслаждаться, пока есть такая возможность. У Селии должна была быть чертовски веская причина, чтобы разбудить меня.

― Что-нибудь случилось, пока меня не было? ― Я попытался завязать разговор, надеясь, что она наконец-то что-то расскажет.

― Достаточно много. Есть досье по основным событиям, четырем последним президентам и главам различных государств, а также сегодняшняя утренняя газета. ― Она, видимо, решила, что я больше не представляю опасности, потому что поставила серебряный поднос рядом со мной на постель. Она повернулась, чтобы осмотреть пакет с кровью, вливаемый в мою руку. ― Здесь пусто. Может, еще один?

Я покачал головой. Чем старше я становился, тем меньше крови мне требовалось после пробуждения. Взяв в руки Wall Street Journal, я пролистал заголовки. С каждой новостью у меня сводило зубы. Потянувшись за досье, я обнаружил, что оно еще более удручающее.

― Как этот болван смог избраться? ― Я перевернул страницу. ― А этот?

Я бросил бумаги на кровать. Восьмидесятые были цирком дерьма: слишком много волос, слишком много подплечников и слишком много кокаина. Это вполне устраивало моих братьев и сестер, а также многих других вампиров. Но мне нужен был перерыв. От вечеринок. От семьи. От всего. Я имел в виду именно это, когда сказал Селии, чтобы она не беспокоила меня, пока не наступит апокалипсис.

Не знаю, почему она решила, что я пошутил.

Вытянув руки над головой, я освободился от простыней. Я предпочитал спать голым, и теперь у меня была возможность убедиться, что переливание крови уже сделало свое дело. Я провел ладонью по животу. Твердый пресс был такой же упругий и рельефный, как и тогда, когда я решил отойти от дел. Сгибая пальцы ног, обнаружил, что мои квадрицепсы и икры уже восстановили значительную часть своей мышечной массы. Не было и намека на то, что я спал большую часть трех десятилетий, за исключением, может быть, затянувшейся эрекции, навеянной снами. Я преследовал женщину. Это был единственный сон, который помнил. Я так и не поймал ее. В результате у меня были синие яйца и стояк, который был настолько же раздражающим, насколько и болезненным.

Если Селия и заметила это, то никак не прокомментировала. Она была хороша в этом плане. Это была еще одна отметка в ее пользу.

― Итак, о моем нежелательном пробуждении… ― Я изобразил свою самую очаровательную улыбку. От редкого использования она казалась криво приклеенной к моим губам.

― Твоя мать вызвала тебя домой. ― Она продолжала, не обращая внимания на кислое выражение моего лица. ― Я вызвала самолет, но должна…

Не успела она закончить фразу или объяснить, что нужно моей матери от ее старшего сына, как дверь в мою комнату распахнулась. В дверном проеме стояла знакомая фигура, маниакально ухмыляясь и не подавая виду, что с момента нашей последней встречи прошло несколько десятилетий. Себастьян Руссо был моим братом не по рождению, а по крови. Из-за этого мы были так же далеки друг от друга физически, как и по темпераменту. Когда я видел его в последний раз, у него были обесцвеченные волосы в форме шипов. Он был склонен к панк-року. Себастьян обожал все развратные проявления восьмидесятых. Людьми, склонными к излишествам, было легко манипулировать, а вампирам, которые, как выяснилось, любили кокаин не меньше, чем опиум, было трудно устоять.

И никто не любил наркотики и людей больше, чем Себастьян.

За прошедшие годы его волосы отросли и потускнели до натурального блонда. Он отказался от серьги и собачьего ошейника, которые были его фирменным стилем, но сохранил мотоциклетную куртку. Теперь он носил ее поверх черной футболки и свободных, поношенных Levi’s.

Я заметил все это через секунду после того, как дверь распахнулась. Себастьян мог выглядеть по-другому, но его развязность никуда не делась, потому что к нему неуверенно прислонялась полуодетая женщина.

― Доброе утро, брат, ― весело приветствовал меня Себастьян. ― Я привел тебе блондинку.

Голова девушки слегка откинулась, и она мечтательно посмотрела на меня. Она была в сознании. Большей частью. Ее взгляд оценивающе скользил по моему телу, пока не достиг паха и не уперся в него, как ракета с тепловым наведением. Глаза расширились, рот округлился, когда она уставилась на меня.

― Я ценю твою заботу, ― сухо сказал я. Накинул простыню на бедра, чтобы закрыть ей вид на мой член. ― Но я не голоден.

― Я в этом сомневаюсь.

Я проигнорировал его мнение.

― Почему ты здесь?

Себастьян не ответил.

То, что, проснувшись после долгого сна, я обнаруживаю его в своем доме, не предвещало ничего хорошего. Или любого из моих братьев и сестер, если уж на то пошло. Он переместил женщину в другую руку, как куклу. Ее руки взметнулись, и она прижалась к его плечу.

― Я вижу, ты решил сделать переливание крови, ― сказал он, поджав губы, когда Селия передала ему пустой пакет. ― Но, судя по тому, что у тебя между ног стоит шест палатки, она может понадобиться тебе и для других дел.

― В этом нет необходимости. ― Но с таким же успехом можно было разговаривать с кирпичной стеной, потому что Себастьян уже что-то бормотал девушке.

― Расскажи ему, как ты любишь кататься верхом.

― Я люблю кататься, ― мечтательно произнесла она. ― Может, прокатишь меня прямо сейчас?

― Видишь? Плоть желает. ― Себастьян вошел в комнату. Он не спешил, как большинство вампиров его возраста, считающих свою скорость преимуществом. Нет, мой брат в совершенстве овладел искусством не торопиться. Когда он наконец добрался до кровати, то подтолкнул ее ко мне.

Она опустилась на четвереньки и поползла в мою сторону, но я поднял руку.

― Как бы ни был трогателен твой приветственный подарок, Селия как раз собиралась рассказать мне, какого хрена я проснулся.

― Позволь мне поделиться хорошими новостями, ― сказал Себастьян Селии, которая в знак согласия наклонила голову. Но если ухмылка Себастьяна осталась, то ее губы сложились в мрачную гримасу.

Все, что забавляло моего брата и беспокоило Селию, скорее всего, выведет меня из себя.

― Я свяжусь с аэродромом, чтобы убедиться, что все готово. ― Она поспешила к выходу.

Я никогда не видел, чтобы она избегала чего-либо с таким рвением. Я не понимал этого. Если только не случилась финансовая катастрофа, фамилия Руссо по-прежнему означала открытые двери и быстрое устранение бюрократических проволочек. Самолет был готов доставить меня в любую частную резиденцию, которую в данный момент занимала моя мать, как только я вызову его. У нашей семьи было более пятидесяти владений, разбросанных по всему миру, — результат вложений в недвижимость на протяжении нескольких столетий. На нас работали частные пилоты, мы владели несколькими самолетами и могли купить все, что хотели, просто щелкнув пальцами. Поэтому Селии не было нужды уточнять информацию на аэродроме. Она хотела оказаться на безопасном расстоянии, прежде чем мой брат сбросит бомбу.

Это были плохие, мать их, новости.

― Чего хочет мать сейчас? ― спросил я, как только Селия ушла. Блондинка улеглась у изножья кровати и заснула, став похожей на домашнюю кошку. Должно быть, он скормил ей изрядную дозу вампирского яда, прежде чем привезти сюда. Она была под кайфом.

― Всегда сразу к делу. ― Себастьян опустился в льняное кресло у окна. ― Даже не поинтересуешься, чем я занимался?

― Женщины и наркотики, я полагаю. ― Возможно, и несколько мужчин, если уж на то пошло. Но я не потрудился произнести это вслух. Себастьян всегда был открыт для новых впечатлений, как и его постель.

― У меня была музыкальная группа какое-то время. ― Себастьян задумчиво наклонил голову. ― В основном из-за женщин и наркотиков. Но, опять же, в девяностых у каждого была своя группа. Это было похоже на шестидесятые годы.

― Мне жаль, что я это пропустил, ― пробурчал я. На самом деле мне не было жаль. Бессмертие не одарило Себастьяна музыкальным талантом. Благодаря его одержимости этим искусством я прослушал несколько неудачных симфоний и одну ужасную оперу. Панк его вполне устраивал, так как там в основном кричали.

― О, а эти теперь большие. ― Он бросил мне небольшой черный предмет.

Я поймал его в правую руку и секунду рассматривал. Когда перевернул его, на экране высветилось изображение, а также время и аккуратные ряды маленьких значков.

― Что это?

― Телефон, ― пояснил он.

― Это телефон? ― Я покачал головой. ― Вот чего добилось человечество? Скажи мне, что они хотя бы рак вылечили.

― А еще это камера, ― продолжал Себастьян, раскинувшись в кресле. ― И интернет. Погоди, черт, он вообще был, до того как ты уснул?

Должно быть, настал час показательных выступлений. Я уронил телефон на кровать. На ощупь он был хрупким, но я сомневался, что разобраться в нем слишком сложно. Позже я получу от Селии менее самовлюбленную сводку основных политических, технологических и культурных событий, которые я пропустил. Пока же мне нужно было направить эго Себастьяна в нужное русло.

― Итак, почему ты здесь? ― спросил я.

Его рот искривился в кошачьей ухмылке.

― Мама хочет наверстать упущенное.

― Лучше бы мне не просыпаться из-за маминого приступа сентиментальности. ― Это никогда не заканчивалось ничем хорошим. В последний раз, когда весь клан Руссо был в одном городе, мы привлекли внимание местных жителей. Когда мы это поняли, было уже поздно.

― О нет, это официальный вызов. ― Улыбка стала шире, демонстрируя ослепительно белые зубы. Которые могли обезоружить и расчленить в считанные секунды. ― Я дам тебе подсказку. С момента последнего вызова прошло около пятидесяти лет.

Я снова взял телефон и посмотрел на экран. Под временем стояла дата. Я застонал, когда прочитал «октябрь». Пятьдесят лет. Октябрь. Все сходилось. Я не знал, почему думал, что смогу избежать этого. Ничто не могло остановить их.

Я ложился спать, ожидая, что пока меня не будет, человечество забьет последний гвоздь в гроб Земли. Они уже тогда с бешеной скоростью неслись к полному разрушению. Я не мог больше смотреть на это. Но теперь, когда был здесь, не мертвый, а перед лицом надвигающейся угрозы социального сезона вампиров, я жалел, что они этого не сделали. Армагеддон был бы веселее.

― Черт, ― простонал я. ― Просто воткни в меня кол. Я напишу записку, что я тебя об этом попросил.

― Не унывай, брат. ― Его глаза сверкнули, что только усилило мой ужас от того, что он собирался сказать. ― В этом году не просто сезон. Обряды возрождаются. Ты знаешь, что это значит.

Теперь я понимал самодовольство брата. Это был не просто светский сезон. Не для семьи Руссо. И не для меня. Обряд все менял. Если вампиры проводили светский сезон каждые пятьдесят лет, чтобы наверстать упущенное и похвастаться богатством и численностью, накопленными за прошедший сезон, то Обряды больше походили на архаичный брачный ритуал. Традиционно они проводились раз в несколько столетий. Во время обрядов вампиры обедали с фамильярами — потомками некогда могущественных ведьм. Обе группы приходили в поисках подходящих партий, которые могли бы породить новых чистокровных вампиров, поспособствовать созданию союзов и потешить и без того раздутое эго. К двадцатому веку эта практика вышла из моды. Похоже, пока я спал, что-то изменилось.

― Не выгляди таким довольным собой, ― предупредил я его. ― Когда-нибудь придет и твоя очередь.

― Полагаю, у меня есть пара сотен лет, если ты все не испортишь.

Я не обратил внимания на колкость, но проигнорировать призыв нашей матери было невозможно. Мы оба это знали.

― Руссо отвечают, когда долг зовет, ― напомнил я ему, даже потянувшись к блондинке, внезапно заинтересованный в том, чтобы отвлечься.

― Все же лучше ты, чем я. Я оставлю вас наедине. ― Себастьян встал и пошел к открытой двери. Он остановился совсем рядом с ней. ― Постарайся не осушить ее. Я обещал, что не убью ее. Увидимся дома.

Он ушел, когда она забралась ко мне на колени. Я не знал, что мне делать — кусать ее или трахать. Судя по тому, как женщина повернула голову, она была готова ко всему. Она была красива, но не натуральной красотой. В ней было слишком много всего. Может быть, Себастьян все еще гонялся за излишествами восьмидесятых, а может быть, думал, что это поможет преодолеть разрыв между тем временем, когда я заснул, и нынешним. В любом случае, мне было все равно. Она была готова, и ее кровь была теплой.

Я почти не обратил внимания на то, как она опустилась на меня и застонала. У меня были другие проблемы, и даже красивая блондинка, сидящая на моем члене, не могла отвлечь меня от них. Они проводили Обряды. Это означало, что все было хуже, чем банальные вечеринки и соревнования по мочеиспусканию. Были приложены определенные усилия. Прошло не менее двухсот лет с тех пор, как это потребовалось в последний раз. Тогда еще была жива наша старшая сестра, и на ее долю выпала обязанность посещать балы, оргии и прочий беспредел, который только могла придумать элита вампирского общества во имя сватовства. Теперь настала моя чертова очередь.

Я, Джулиан Руссо, должен был жениться.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Тея

Когда-нибудь я приду вовремя.

Сегодня был не тот день.

Солнце уже село, когда я вбежала через черный вход в Театр Хербст. Я так торопилась, что случайно врезалась в кейтеринговую тележку футляром для виолончели. Я взвизгнула, остановившись, чтобы проверить, не повредила ли я что-нибудь. К счастью, шоколадные пирожные выглядели по-прежнему греховно безупречно. Знакомая пара карих глаз выглянула из-за трехъярусного блюда с пирожными, и я услышала вздох.

― Извини, Бен! ― Я одарила кондитера сожалеющей улыбкой.

― Опаздываешь, да? ― спросил он, благополучно проталкивая тележку мимо меня.

― Думаю, мы оба, ― заметила я. Большая часть Зеленой комнаты уже должна быть готова к приему гостей.

Бен покачал головой, его широкий рот искривился в ухмылке.

― Я прекрасно знаю, что нельзя оставлять шоколад без присмотра надолго рядом с вами.

― Это справедливо, ― согласилась я с ним. Почти каждый, кто достаточно долго работал в сфере организации мероприятий, отточил мастерство воровства с подносов и ловкой перестановки того, что осталось, чтобы скрыть улики. С этой командой ни одно шоколадное пирожное не было в безопасности.

Большинство людей здесь работали на кейтеринговую компанию, связанную с Военным мемориалом и Центром исполнительских искусств Сан-Франциско. В этом комплексе располагались городской балет, симфонический и оперный театры, а также мемориал ветеранов. Здесь, в одних из самых больших и красивых зданий в районе залива, чаще проводились светские мероприятия, чем спектакли. В наши дни свадьбы и гала-концерты покрывали расходы центра лучше, чем постановки «Лебединого озера» или концерты симфонической музыки. Вот почему я была здесь. Не потому, что работала в кейтеринге, а потому, что струнному квартету требовался виолончелист.

Вместо гримерки я прошла на кухню. Единственное, что мне было нужно больше, чем лишние пять минут, — это чашка кофе. Только так я могла не задремать в середине концерта. Я оставила футляр у входа в кухню и прокралась внутрь, стараясь никому не мешать. Я успела дойти до кофеварки, когда меня поймали.

― Даже не думай об этом. ― Кухонное полотенце шлепнулось на стойку рядом с моей рукой. ― Тебе достаточно.

Я застыла, не решаясь схватить чашку, когда Молли, шеф-повар, директор по организации питания и хранительница кофе, встала между мной и моей дозой. Я невинно моргнула, как будто она не поймала меня на краже кофе на шумной кухне.

― Я сегодня не пила кофе, ― соврала я.

― Попробуй еще раз. ― Молли скрестила руки и уставилась на меня. Ее кудряшки были стянуты в тугой хвост с повязанным сверху платком, чтобы волосы не попадали в еду. Она всегда носила его так, вместе с поварским пиджаком и клетчатыми брюками. Платок был единственным аксессуаром, который никогда не менялся. Сегодня он был малинового цвета. ― Ты практически вибрируешь. Сколько кофеина ты выпила?

― Ладно, я выпила латте в BART. ― Я сделала паузу, надеясь, что она отойдет от аппарата. Она не сдвинулась с места. ― И еще чашку перед тем, как выйти из квартиры. ― Те две, которые я выпила после смены в закусочной, не считаются. Формально это было вчера вечером.

― Две, да? ― Она окинула меня еще одним подозрительным взглядом, словно проверяя какой-то невидимый счетчик на моем лбу. ― У тебя в крови больше кофеина, чем воды. Я сделаю тебе кофе без кофеина.

― Нет! Я лучше умру, чем выпью кофе без кофеина! Помилуй, ― взмолилась я. ― Вчера вечером мне всучили двойную смену.

Молли тяжело вздохнула и отошла. Она могла быть убедительной, но в этом вопросе она пока не выиграла. Не теряя ни секунды, я налила себе кружку. Вдохнув его насыщенный аромат, я почувствовала, что мой уровень энергии мгновенно повысился.

― Тебе нужно бросить работу официантки, ― сказала Молли, поворачиваясь, чтобы придирчиво осмотреть тарелку. Она передвинула гарнир и одобрительно кивнула. Сервер исчез в направлении помещения для проведения мероприятий.

― И уйти на пенсию с моим трастовым фондом и яхтой? — спросила я со смехом. ― Может быть, завтра.

Рот Молли сжался в линию — так она делала, когда собиралась сбросить настоящую бомбу — такую, которая обычно состоит из практических советов, подкрепленных фактами и логикой. Мы обе понимали, что заработать на жизнь как музыкант — дело маловероятное. Я не знала, как заставить ее понять, что я люблю музыку также, как она любит еду. Я не виновата, что виолончелисты не так востребованы, как шеф-повара. ― Ты не можешь продолжать в том же темпе, Тея.

― Я просто должна продолжать оплачивать свои счета, ― напомнила я ей. Это я часто говорила и себе.

― Что ж, не забудь получить чек на оплату этих счетов. ― Молли закатила глаза и принялась раскладывать устрицы на серебряном блюде со льдом.

Между двойной сменой прошлой ночью, двумя часами сна, занятиями и недопитым кофе я не удосужилась взглянуть на полученное сообщение о сегодняшнем мероприятии.

― Это какая-то корпоративная вечеринка? ― предположила я, надеясь, что это не окажется тихим событием, которое закончится тем, что я засну с виолончелью между ног.

― Наверное. Дерек до смешного расплывчат. Видела бы ты, какие запросы по меню я получила.

― Без глютена? ― предположила я. Молли терпеть не могла, когда на ее творчество накладывали ограничения — как она выражалась, — и не доверяла людям с ограничениями в питании.

Она с гримасой покачала головой.

Я напряглась.

― Веганы?

― Хуже, ― сказала она тихим голосом, и я замолчала. Я не могла представить, какая диета может наложить на нее больше ограничений, чем веганская, если только это не какая-то неудачная смесь безглютеновых веганов с аллергиками. ― Они хотели вообще отказаться от кейтеринга.

Учитывая высокий спрос на мероприятия, центр взимал высокую арендную плату и требовал минимального заказа кейтеринга. Но я знала, что дело не в деньгах. Не для Молли.

― Разве они не знают, что ты гений?

― Дерек им сказал. ― Она, казалось, обрадовалась, что я чувствую то же самое, но потом покачала головой. ― В конце концов, они заказали икру, устриц, фуа-гра, стейк тартар и кучу пирожных, о которых даже Бен никогда не слышал.

― Какие нецивилизованные животные, ― поддразнила я, потягивая кофе. ― Что в них такого?

― Мне почти нечего готовить. Конечно, Бену приходится печь, но что мне делать с практически сырым меню? Я имею в виду, если это то, чего они хотят, то почему бы просто не открыть пакет с чипсами и не высыпать их в миску?

― Очевидно, у них нет вкуса.

― Это было просто странно. Кто захочет устраивать коктейльную вечеринку без закусок? ― Она хмыкнула. ― По крайней мере, их вкусы дорого стоят. За десять минут они перешли от отсутствия счета за обслуживание к шестизначной сумме. В любом случае, я бы опасалась, что это очень требовательная публика.

― Они редко требуют многого от виолончелиста, ― успокоила я ее. Молли кивнула, отвлекаясь на проплывающий мимо поднос с поджаренными ломтиками багета, увенчанными черной икрой. Тем временем я воспользовалась возможностью долить кофе в свою кружку, прежде чем проверить часы. ― Мне пора собираться.

― Тебе лучше поторопиться, ― рассеянно сказала она и добавила, ― и перейти на кофе без кофеина. Ты затормозишь свой рост!

Я рассмеялась, подхватывая футляр для виолончели, наблюдая, как она поворачивается, чтобы проверить другой поднос. Молли любила говорить мне об этом, но я сомневалась, что в двадцать два года у меня остался хоть какой-то шанс вырасти. Я была ровно на треть дюйма выше пяти футов¹, с кофе или без. В большинстве случаев люди считали меня ребенком. Даже те, кто знал меня, казалось, с трудом вспоминали, что я уже взрослый человек, заканчивающий последний семестр в университете Ласситера. Это раздражало, но они это делали не специально. Кроме того, мой рост позволял мне носить любую обувь и никогда не быть выше своего спутника. Не то, чтобы у меня было время для свиданий: работа в закусочной, концерты, репетиции. Единственное взаимодействие с противоположным полом, которое у меня было, происходило в моих снах. По крайней мере, когда я находила время для сна.

Я осторожно вышла из кухни, боясь опрокинуть тележки с едой в ее присутствии. Пройдя через большие дубовые двери, отделявшие обслуживающий персонал от вечеринки, я свернула за угол и нырнула в тесную комнату. В этом помещении нанятые музыканты готовились к мероприятию. Разнобойная мебель была сдвинута в один угол, чтобы у нас четверых было достаточно места. Обычно это место предназначалось для невест и заполнялось цветами, тюлем и кружевами. Сейчас же все выглядело так, словно кто-то запихнул кучу взрослых в чулан.

Я сделала последний глоток и приготовилась к долгой ночи.

― Я здесь! ― Я сверилась с часами и увидела, что мы должны были появиться в бальном зале только через пять минут. Сэм и Джейсон кивнули мне, не обращая внимания на мое появление, и сосредоточились на своих скрипках. Сэм ушел из симфонического оркестра много лет назад и играл для удовольствия. Джейсон, как и я, надеялся, что скоро освободится место в оркестре на полный рабочий день. Поскольку мы играли не на одном инструменте, нам удалось избежать соперничества. В основном. Я не могла сказать того же о четвертой участнице нашего ансамбля. Она видела в каждом музыканте, независимо от его инструмента, конкурента.

Наша четвертая участница, Кармен Д'Альба, заняла место у маленького туалетного столика с зеркалом, уделяя больше внимания проверке своей внешности, чем альту. Она напряженно осматривала себя в тусклом освещении комнаты. Она всегда выглядела скорее гостьей, чем участницей развлекательной программы. Сегодняшний день не стал исключением. На ней было черное платье без бретелек, ниспадающее до пола, а густые черные волосы были убраны в изящный хвост. От нее веяло неприкрытой чувственностью. Ее фигура, мягкая и вся в изгибах, соответствовала ее полным губам, накрашенным ярким красным цветом, который контрастировал с ее оливковой кожей. Кармен играла во втором составе городского симфонического оркестра. У меня никогда не хватало смелости спросить ее, почему она подрабатывает с нашим квартетом на мероприятиях, и она никогда не делилась этим.

― Непрофессионально приходить уже одетой, ― сообщила мне Кармен. Она встала и наконец-то достала свой инструмент. Она с отвращением окинула взглядом мое поношенное черное платье, проверяя струны. ― И еще, разве ты не надевала его во вторник?

― Да, но клянусь, оно чистое. У меня была дневная подработка, которая затянулась допоздна, поэтому я переоделась перед приходом. ― Я заставила себя улыбнуться. Кармен трудно было понравиться, но я была полна решимости убить ее добротой. Пока что, похоже, это только сильнее ее раздражало. Конечно, полное разочарование было для Кармен стандартной настройкой.

― Тебе стоит потратиться на что-нибудь новое, особенно если ты собираешься проходить прослушивание на стипендию Рида. Я уже купила себе платье для прослушивания, ― продолжала она, важно вскинув подбородок.

Стипендия Рида была больной темой для нас двоих с тех пор, как мы узнали о ней. Какой-то богатый анонимный спонсор оплатил год жизни молодого музыканта. Остальные подробности были неясны. Никто не знал, кто учредил эту программу, но победитель должен был давать частные сольные концерты в течение всего срока действия соглашения. Учитывая, что центр широко рекламировал эту стипендию, они должны были быть уверены в ее законности. Большинство из нас просто думали, что это эксцентричный миллиардер, который решил поразвлечься. В Сан-Франциско в таких не было недостатка.

― Зря стараетесь, ― перебил Джейсон, ― я собираюсь выиграть Рид.

― Посмотрим. ― Но самодовольная улыбка Кармен говорила о том, насколько вероятны, по ее мнению, его шансы. Ни один из них не выглядел обеспокоенным моим прослушиванием, на что я старалась не обижаться. Но когда Кармен делала ехидные замечания по поводу моей одежды, я не могла не задаться вопросом, считает ли она, что делает мне одолжение, сбивает с меня спесь или пытается применить свое собственное искаженное представление о дружбе.

Джейсон и Кармен были слишком заняты препирательствами друг с другом, чтобы заметить, что я ускользнула к оставленному зеркалу. Я слишком спешила, чтобы беспокоиться о том, как выгляжу. Посмотрев на свое отражение, я застонала. Моросящий дождь, накрывший город сегодня днем, уничтожил мою прическу, несмотря на аккуратный пучок, который я закрепила утром. Учитывая, что я прошла почти милю от станции с виолончелью наперевес, могло быть и хуже. Самой большой проблемой моей внешности были волосы. Они были непослушными, что усугублялось дождем. Какие бы гели и муссы я ни пробовала, какие бы чудеса они ни обещали, через несколько мгновений волосы выбивались из прически и завивались на затылке. Я сдула непокорную прядь с глаз и заправила ее за ухо. Оглядев то, что получилось, я подумала о том, чтобы распустить волосы. Но они были слегка влажными, а значит, неизвестно, как они высохнут. И тут я вспомнила о безупречном шиньоне Кармен. Мне никогда не стать такой же ухоженной, как она, но я могу попробовать. У меня было всего несколько минут, и чтобы уложить волосы, потребовались все эти минуты и две дюжины заколок. Собранные в шиньон, волосы казались не такими медно-рыжими, скорее каштановыми. Я взяла со столика лак для волос Кармен и обильно нанесла его. Я хотела надеяться, что волосы мне подчинятся, но знала, что этого не произойдет.

На все остальное, кроме блеска для губ, не хватило времени. Я не могла отделаться от мысли, что Кармен, возможно, права насчет моей одежды. Длинное черное платье, которое я надевала на выступления, было чистым и без единой складки, но цвет его потускнел до темно-серого. Это было неудивительно, если учесть, что мама нашла его в своем шкафу пару лет назад. Бирки давно не было, но она клялась, что это дизайнерская вещь. Я была уверена, что она купила его для похорон. Об этом я старалась не думать. Смерть и вечеринки, даже вечеринки, на которых я работала, — не самое лучшее сочетание.

Что касается нового платья для прослушивания? Вероятность того, что я куплю его, была примерно такой же, как вероятность того, что я схожу в цирк. Сан-Франциско был одним из самых дорогих городов мира, и, несмотря на то, что я жила в одной квартире с двумя соседями, мне все равно с трудом удавалось ежемесячно вносить арендную плату. Придется довольствоваться сомнительным дизайнерским платьем.

― Гости прибывают. Они уже готовы к нашему появлению, ― объявил Сэм, окончательно положив конец спору между Джейсоном и Кармен.

Я поспешила достать виолончель из футляра, пока остальные выходили из комнаты. Я быстро прошла по коридору в Зеленую комнату, названную так за ее характерный цвет. Мне показалось, что она больше похожа на палладиево-голубую, чем зеленую. Может быть, из-за позолоченных деталей и пяти огромных люстр она казалась другим зеленой.

Едва переступив порог, я чуть не налетела на остальных. Все они остановились в нескольких шагах от входа и смотрели на что-то, не выпуская из рук инструменты.

― Что там? ― спросила я, пытаясь выглянуть из-за них. Я была слишком мала ростом, чтобы разглядеть что-то через их плечи.

― Я думаю, это конвенция моделей, ― пробормотал Джейсон.

Я толкнула его локтем, и он, наконец, подвинулся настолько, что я смогла разглядеть, о чем он говорит.

Под высокими потолками зала прогуливались самые ошеломляющие люди, которых я когда-либо встречала. Каждый человек, которого я видела, был красив, почти великолепен. Каждый. Здесь была статная брюнетка, задрапированная в переливающуюся ткань, которая струилась по ее безупречной фигуре, как жидкое золото. Красивый мужчина со смуглой кожей, которая почти сверкала, разговаривал с миниатюрной блондинкой в углу. Мне потребовалось усилие, чтобы оторвать взгляд от них. Подняв глаза, я увидела Джейсона с ошарашенным выражением лица.

― Закрой рот. У тебя слюни текут, ― пробормотала я ему. Не то чтобы я могла его винить. Мы были смертными в присутствии богов.

― Наверное, это просто съезд пластических хирургов, ― сказал Сэм, безразлично пожав плечами. ― Мы лучше займемся своим делом.

Мы нашли наши музыкальные стойки и стулья возле бара. Я заняла свое место, заставляя себя уделять внимание виолончели, а не глазеть на гостей вечера. Я заняла нужную позу, наклонив виолончель так, чтобы обеспечить наилучший угол для смычка. Затем я проверила свои нотные листы.

Сэм начал первую пьесу, и я расслабилась, погрузившись в ноты. Слабая дрожь предвкушения, которую я всегда испытывала в начале выступления, стала исчезать, сменяясь музыкой. Когда я играла, весь остальной мир исчезал. Мои студенческие кредиты не имели значения. Мамины больничные счета не существовали. Я не была втянута в соперничество с коллегами-музыкантами. Все было правильно. Все было гармонично.

Одна мелодия сменялась другой. Я потеряла счет времени, полностью погрузившись в музыку. Глаза закрылись, когда я играла последние ноты в анданте с движением из «Смерти и девы» Шуберта. Я смутно слышала, как Сэм объявил, что мы сделаем двадцатиминутный перерыв. Я задержалась на последнем печальном крещендо. После окончания этой композиции во мне всегда оставалось чувство тоски.

Когда я окончательно вышла из музыкального транса, остальные уже ушли. Постепенно ко мне вернулся слух и я услышала, что вокруг меня раздается рокот голосов. Я глубоко вздохнула и опустила смычок. По телу распространилось странное ощущение, забегало по затылку, как паучьи лапки, и я подняла глаза на самое красивое лицо, которое когда-либо видела. Я задохнулась, но меня поразила не красота этого человека. Это был убийственный взгляд его пронзительных голубых глаз.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Джулиан

Прошло тридцать лет, а я ничего не пропустил. Мне следовало ожидать, что моя мать не выдержит и впадет в крайность. Но она, похоже, стремилась превзойти даже мои ожидания. Она была настолько занята планированием, что отказалась видеться со мной после моего приезда в Калифорнию. Она утверждала, что это ее долг как главы одной из семей-покровительниц района залива — устроить праздник в честь начала сезона. Но я-то знал, для чего на самом деле нужна эта вечеринка: для того, чтобы завалить меня возможными кандидатками со всех сторон.

Себастьян не показывал своего самодовольного лица с тех пор, как мы расстались на острове. Я понятия не имел, куда он отправился, но знал, что рано или поздно он появится здесь. Элита изредка пропускала светские сезоны, но никто не пропускал Обряды. Даже я. Я узнал большинство вампиров в зале, что никак нельзя было назвать выигрышной ситуацией. Мы могли встречаться раз в пятьдесят лет, но в остальное время придерживались общества своих семей. Я покрутил в руках бокал с бурбоном и приготовился к тому, что сейчас начнется неустанное сватовство. В обычный сезон всегда случалось несколько романов. Некоторые даже заканчивались без кровопролития. Но проведение Обрядов означало нечто гораздо худшее, чем романтика, спаривание или насилие. Этой участи я твердо решил избежать, невзирая ни на традиции, ни на вмешательство матери.

Но долг звал, и я оказался в театре Хербст, самом уютном здании Центра исполнительских искусств в Сан-Франциско. Бальный зал был не самым большим помещением в комплексе, но достаточно роскошным, чтобы удовлетворить вкусы вампиров. Позолота украшала арочные окна и потолки, дополняя старинные хрустальные люстры. Тем не менее, когда в зале собралось полстраны чистокровных вампиров, здесь стало тесновато. Поэтому я занял место в баре. Он находился в стороне, в глубине зала. Остальные присутствовали здесь, чтобы общаться и хвастаться, флиртовать и прогуливаться по залу. Каждый искал, с кем бы потешить свое самолюбие. Меня же гораздо больше интересовало, чтобы меня оставили в покое. За высокими окнами городские огни подчеркивали наступившую темноту. Ночь звала меня, манила присоединиться к ней, но я застрял на коктейльной вечеринке.

― Твое время вышло, мой друг! ― Пара синих бархатных перчаток опустилась на деревянную столешницу бара рядом со мной с резким звуком, возвестившим о приходе их владельца. Слова произнес невысокий смуглый мужчина с крючковатым носом и жестокими черными глазами. Он был неживым доказательством того, что не все вампиры были красивыми, высокими существами, как большинство остальных в этом зале.

Иногда я задавался вопросом, кто и зачем обратил его.

― Буше, ― сказал я в знак приветствия, не потрудившись поднять голос выше шепота. ― Выпей со мной.

― Возможно, один. ― Голос Буше понизился до уровня моего, и он поднял палец. В этом жесте чувствовалась важность человека, который никогда бы не опустился до того, чтобы показаться спешащим. Иначе говоря, это было очень по-французски, а Буше был в полной мере парижанином, вплоть до начищенных парадных туфель и шерстяного шарфа, элегантно завязанного на горле.

― Ты проделал весь путь из Парижа ради этого? ― Спросил я. Вампир, которого я знал, ненавидел покидать свой любимый город.

― У меня возникли разногласия с новым управляющим в опере. ― Он пожал плечами. Бармен поставил перед ним стакан, и Буше положил в ведерко для чаевых хрустящую стодолларовую купюру.

― Кто победил?

― Я. ― Он улыбнулся, показав ряды острых белых зубов. Я не стал спрашивать, как. Если он покинул Париж из-за этого, значит, там произошло насилие. Возможно, его изгнали до тех пор, пока преступление, которое он совершил, не сотрется из памяти общества.

― На данный момент я передаю свой опыт местному оркестру.

― Я уверен, что он им пригодится.

― Ты даже не представляешь, ― сказал он с тяжелым вздохом. ― Когда ты приехал?

― Несколько дней назад, ― ответил я отрывистым тоном. Между нами были теплые отношения, но вряд ли я считал его другом. Доверять вампирам других семей было невозможно. Но мы с Буше оба любили музыку, поэтому с ним было легче найти общий язык, чем с другими.

― Есть фаворитки? ― Он окинул взглядом окружающую нас толпу, его взгляд скользнул по смертным женщинам в зале. ― Я тебе не завидую. Я бы никогда не смог выбрать. Они так пьяняще пахнут.

Яскривился от этого намека. Я изо всех сил старался не обращать внимания на запах крови, благоухающий в воздухе. Все присутствующие здесь смертные мужчины и женщины принадлежали к семьям, не менее древним, чем у вампиров. Как и их предков, их готовили к тому, чтобы они стали идеальными кандидатами и составили пару вампиру. Для людей они были удивительно привлекательны. Семьи фамильяров тратили годы на воспитание своих самых красивых и талантливых детей, чтобы привлечь наше внимание. В большинстве случаев вампиры и фамильяры заключали временные соглашения, которые могли длиться годами, а то и десятилетиями. Но Обряды делали ситуацию несколько интереснее. Эти люди боролись за брак и возможность помочь произвести на свет наследника.

Как будто миру нужно было больше вампиров.

― Почему мы до сих пор участвуем в этом отборе скота? ― Спросил я его.

Темные брови Буше удивленно сошлись, как две шевелящиеся гусеницы.

― Разве твоя мать не сказала тебе?

― Она меня избегает, ― сказал я ему. Я не видел ее с момента своего приезда. О сегодняшнем мероприятии меня известили приглашением с гравировкой и смокингом, который ждал меня в моей квартире в центре города.

― Сабина действительно любит свои игры. ― Он пригубил остатки своего напитка. ― Вечеринка — не место для обсуждения серьезных вопросов, но Совет решил, что приток новой крови необходим.

― Уж не детей ли ты имеешь в виду? ― кисло сказал я.

― Серьезно? ― спросил он. ― Ты говоришь так, как будто они тебе не нравятся.

― А что мне должно нравиться? Подгузники? Плач? ― Дети чистокровных вампиров отличались от смертных младенцев только рационом питания и продолжительностью жизни. Остальное было до гротеска похоже.

― Твоей матери придется потрудиться. Не думаю, что она тебя избегает, ― со смехом сказал Буше. ― Думаю, она разрабатывает стратегию битвы.

Наш разговор прервала группа музыкантов, которые остановились в нескольких футах от входа, чтобы поглазеть. Я закатил глаза на Буше, который лишь рассмеялся, наблюдая за ними в освещенное зеркало бара. Ряд бутылок, выстроившихся как армия солдат, мешал мне разглядеть их всех. Зачем всем претенциозным барам зеркало? Но люди не задержали нашего внимания. Темные глаза Буше переместились на более интересных вампиров и фамильяров, отражающихся на бутылках и между ними, как в жутком зеркале заднего вида.

― Разве они не должны быть под внушением? ― спросил я, все еще думая о людях. Перед крупными мероприятиями принято мысленно готовить всех присутствующих. Группа вампиров была слишком сверхъестественной, чтобы проигнорировать это.

― Совет становится все более прогрессивным, ― сказал он мне. Я понял, что Буше думает об этом, по неприязни, прозвучавшей в его словах. ― Внушение должно применяться только в крайних случаях.

Я поморщился.

― В следующий раз нам отрежут яйца.

― Этого никто не допустит, ― мрачно сказал он. Но прежде чем я успел потребовать от него дополнительной информации об Обрядах или внезапном гуманизме Совета, он схватил свои перчатки. ― Боюсь, мне нужно сделать обход. Ты же не будешь прятаться здесь весь вечер?

― Полагаю, что в какой-то момент я уйду, ― сказал я, когда он снова натянул перчатки. Я достал свои собственные кожаные из внутреннего кармана куртки. Это была необходимая мера предосторожности в смешанной компании, но я ненавидел носить их.

― От тебя не убудет, если ты немного развлечешься, ― напомнил мне Буше, заканчивая поправлять манжеты. Он оставил меня, чтобы я присоединился к толпе, болтающей и охающей друг с другом.

От меня не убудет. В этом-то и была проблема. Это была просто пытка, которой не было конца. Но Буше был прав. Я смогу повеселиться в Сан-Франциско, как только покину эту скучную вечеринку. Я решил найти маму и выслушать ее лекцию о семейных обязанностях и обязательствах, чтобы затем уехать.

Повернувшись, я поставил свой стакан на барную стойку и, сбросив перчатки, потянулся за бумажником. Бармен смотрел, как очередная крупная купюра падает в его ведерко. Слишком легко забыть о том, что небольшие деньги для нас — это гораздо большие деньги для смертных. Раньше внушение избавляло их от любопытства по этому поводу. Но теперь появились новые правила, не имеющие никакого смысла. Это было так присуще вампирам — изменить неправильное поведение, чтобы оказаться на правильной стороне истории.

Но прежде чем я успел обернуться, в воздухе, как предупреждение, появился запах.

Кровь. Но не просто кровь.

Я почувствовал ее запах раньше, чем увидел.

Раздавленные лепестки роз, укрывающие пол на званом обеде Марии-Антуанетты. Жженый сахар и бархат фиалок, нанесенные на фарфоровое горло. Тепло огня, пылающего в венецианском очаге. Сладкий миндальный аромат женских бедер, обхвативших мою шею. Казалось, что моя жизнь была отмечена ее отсутствием в той же степени, в какой этот момент был отмечен ее присутствием. Мне потребовалось усилие — большее, чем я прилагал за многие столетия, — чтобы не повернуться и не посмотреть, как она идет через комнату. Терпение не входило в число моих добродетелей. Но реакция на нее подразумевала бы интерес, а этого я допустить не мог.

Ее запах становился все сильнее, и я проклинал себя за то, что решил выпить. Я должен был уйти отсюда раньше и избежать всего этого. Было ли это частью плана моей матери? Неужели Сабине Руссо наконец-то удалось заполучить фамильяра, перед которой я не смогу устоять?

Мои пальцы впились в полированную столешницу бара, словно она была вырезана из масла, перчатки лежали забытыми на стойке. Глаза бармена расширились еще больше, чем когда он получил мои чаевые, и я застонал. Позже мне нужно будет спросить у Селии, что считать достаточно экстремальным сценарием, чтобы оправдать внушение. Пока же я был уверен, что продавливание пальцами массивной деревянной столешницы бара считается.

― Ты принесешь мне еще выпить, ― сказал я ему, и он замер, когда наши глаза встретились. ― Ты обнаружил эти отметины, но не придал им значения. Ты был слишком увлечен огромными чаевыми, которые ты заработаешь этим вечером.

Он кивнул и повернулся, чтобы налить еще виски в мой бокал. Позади меня заиграла музыка, и я на мгновение расслабился. Оторвав пальцы от дерева, я изучил выемки, которые сделал в старинной древесине. Я мысленно пометил, что утром облегчу свою вину, сделав значительное пожертвование в центр искусств.

Я быстро натянул перчатки, чтобы случайно не покалечить что-нибудь еще, и принял у бармена еще один бокал. Новая порция должна была снять напряжение. К тому времени когда я закончу пить, запах той, что привлекла мое внимание, уже исчезнет вместе с самой женщиной, затерявшись среди множества запахов, смешавшихся в комнате.

Но когда я повернулся, запах снова донесся до меня. Темное желание зашевелилось внутри, что-то первобытное взяло верх, и я стал искать глазами хозяйку запаха. Я осмелился сделать шаг в сторону толпы, но тут мое внимание было отвлечено от массы посетителей вечеринки. Я инстинктивно повернулся, и мой взгляд упал на струнный квартет. На скрипачей-мужчин я не обратил внимания. Даже сладострастную брюнетку, играющую на альте, я почти не заметил. Вместо этого я обнаружил источник своих внезапных хищных инстинктов в задней части группы. Она сидела наклонившись, зажав виолончель между ног. Ее платье было старым и поношенным, и ей не хватало лоска, как у другой женщине в квартете. Ее голова была сосредоточено наклонена, что не позволяло мне как следует рассмотреть ее лицо. Но из тугого узла волос, собранных на макушке, выбилась одна прядь. Она свернулась на затылке, не желая оставаться в плену. Она показалась мне такой же неуправляемой. Исторически сложилось, что это опасный признак в женщине.

В целом ее можно было описать только одним словом — человек.

Она определенно не была результатом сватовства моей матери. Но кровь ее была сильна. Другие почувствуют ее запах. Ей повезет, если она выберется отсюда без нескольких пинт крови и с кратковременной потерей памяти. Обычно вампиры не убивают людей, но во время светского сезона у нас была тенденция к разгулу.

Я потерял счет времени, сколько стоял и думал, что делать с этим хрупким существом. Чем дольше я стоял, тем больше осознавал кое-что еще. Ее талант. В отличие от других, она играла всем своим существом, и все это будет потеряно, если она попадет в руки не тому вампиру сегодня ночью.

Я ненавидел весь свой проклятый род. Ненавидел окружающих. Ненавидел, что меня вытащили из самоизгнания, чтобы присоединиться к ним.

И больше всего я ненавидел ее за то, что она заставила меня остаться на этой вечеринке. Потому что я никак не мог выпустить ее из виду.

Я все еще наблюдал за ней, когда группа объявила о перерыве. Никто в зале, казалось, этого не заметил и не обратил внимания. Остальные три музыканта быстро ушли, а она осталась, словно застряв в своей музыке. Разве люди не должны обладать чувством самосохранения? Как она могла сидеть в комнате с вампирами, без охраны, как закуска? Разве она не чувствовала опасности?

Внезапно ее глаза распахнулись и посмотрели прямо на меня. Ее рот сложился в букву «О», и я услышал вздох, слышимый только моим сверхъестественным слухом. Это был не первый раз, когда человек так реагировал на неожиданную встречу с нашим видом. Я прищурился, решив напугать ее. Ей здесь нечего делать. Я смотрел на нее до тех пор, пока кровь не прилила к ее щекам, заставляя себя оставаться на месте, чтобы не двинуться к ней. Она отвернулась, чтобы собрать свои вещи, и обнажила при этом свою тонкую голую шею.

Мое тело восприняло это движение как приглашение — приглашение, которое я уже принял.

Кем бы она ни была, теперь для нее было слишком поздно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Джулиан

Я не убивал людей уже сорок лет. Сегодня этот рекорд закончится. Дело не в том, что я хотел убить ее. Дело в том, что знал, что попробовав ее, я не смогу остановиться. Ее кровь манила меня как песнь сирены. Ее пьянящая колыбельная притягивала к себе. Она была молода. Мне было все равно. Она была талантлива. Мне было все равно. Одно мое слово, и я смогу легко заставить ее уйти со мной. Потеря контроля прямо здесь может обернуться неприятностями.

То, что я планировал сделать с ней, обычно происходило на вечеринках после приемов. Они устраивались в частных поместьях и виллах, где ворота были высокими, а список гостей — гораздо более эксклюзивным. Я не думал, что смогу продержаться достаточно долго, чтобы найти такое место. Но в театре было полно тенистых уголков и потайных мест, где я мог бы впиться зубами в эту алебастровую шею.

При моем приближении она поменяла положение, и ее виолончель на время закрыла мне обзор. Это подействовало как талисман, отгородив ее от зла на достаточное время, чтобы остановить меня.

Я отвлекся от нее и вышел из бального зала. С каждым шагом моя голова становилась все яснее. Но освободившееся место заполнило новое, сбивающее с толку желание. Я хотел защитить ее.

Защитить ее? Как?

Понятия не имел, как, черт возьми, я собирался это сделать, когда именно я был тем, от кого ее нужно было защищать.

Необходимо было поддерживать безопасную дистанцию. Я должен был оставаться достаточно близко, чтобы она не стала жертвой кого-либо из моих сородичей, но достаточно далеко, чтобы не сойти с ума от голода. У меня были годы, чтобы взять под контроль свою жажду крови. Я мог это сделать. Так почему же моя уверенность, словно песок, ускользала между пальцами?

Коридор за пределами Зеленой комнаты был, к счастью, пуст. Я не был уверен, что может произойти, если сейчас на моем пути встретится человек. Был один гарантированный способ утолить жажду. Я уже начал снимать перчатку, как в поле зрения появилась миниатюрная фигурка. Следующим меня настиг ее запах. Вот и вся моя стратегия.

Было немного сложнее сохранять дистанцию, когда только одна сторона знала о плане. Я ускорил шаг и свернул в темный угол, чтобы пропустить ее. Она успела сделать всего несколько шагов, как на ее пути возникла внушительная фигура.

― Черт, ― сказал я себе под нос, когда увидел Джованни Валенте. Вампир был всего на сто лет моложе меня, но имел репутацию дамского угодника. Проблема заключалась в том, что он был склонен убивать дам в прямом смысле этого слова.

В этом не было ничего удивительного. В любую эпоху он обладал внешностью, способной обольстить женщину сквозь закрытую дверь. Его черные волосы рассыпались по плечам. В последнюю нашу встречу они были короткими. Мы вместе участвовали в какой-то войне.

После нашего поражения я не видел его и не слышал о нем. Время — коварная штука. Минуты могут длиться вечность, а годы пролетают в мгновение ока. Джованни все еще сохранял телосложение воина. Сшитый на заказ смокинг мало что скрывал.

Девушка отступила на шаг и подняла голову, чтобы посмотреть на него, так как он был выше ее на целый фут. Я прислушался, ожидая какой-нибудь реакции, но она не издала ни звука. Я не знал ее, но она уже раздражала меня.

― Простите меня, ― сказал Джованни, одарив ее очаровательной улыбкой, ― я хотел поблагодарить вас за прекрасную музыку.

Человек мог бы и не заметить, как она сжимает пальцы на грифе виолончели, особенно в тускло освещенном коридоре. Но я заметил это сразу. Это был инстинкт самосохранения, который, похоже, покинул ее в бальном зале. Надеюсь, это означало, что у нее есть мозг. Но она не отошла от него. Вместо этого она нервно рассмеялась.

― Это моя работа, ― пошутила она. ― И скоро мы сыграем еще, но сейчас мне нужно воспользоваться комнатой маленькой девочки.

― Маленькой девочки? ― повторил он, тихонько цокнув языком. ― Ты не должна недооценивать себя. Ты очень красивая женщина.

― Правда? ― В ее голосе слышались смех и раздражение.

― Пойдем прогуляемся, ― предложил он непринужденно.

― Но моя виолончель…

― Возьми ее с собой. Ты можешь сыграть для меня, ― ответил он.

Я услышал музыкальный ритм в его голосе. Вот вам и утверждение, что внушение можно использовать только в крайних случаях.

Джованни повел ее прочь с вечеринки в сторону театра, точно определив свои намерения. Мне оставалось только позволить ему увести ее. Как только она исчезнет из поля моего зрения, это временное очарование пройдет. Я бы смог уйти. А девушка? Может быть, за последние годы его способность сдерживаться улучшилась. Но я быстро двинулся следом за ними. Я все еще не понимал, почему это стало моей гребаной проблемой.

Они скрылись в тени, и я почувствовал, как внутри меня что-то оборвалось. Я бросился к ним и остановился так быстро, что девушка споткнулась, зацепившись каблуком за длинную юбку, и оказалась прямо в моих объятиях. Ее виолончель упала на пол рядом с нами, и она вскрикнула.

― Вот ты где, ― сказал я спокойно. ― Ты исчезла.

Она смущенно залепетала и попыталась вывернуться из моих рук.

― Что…

― Джованни, ― оборвал я ее. ― Извини за это. Моя дама склонна к несчастным случаям.

Я нагнулся и освободил ее туфлю от платья. Затем протянул ей. Она скользнула в нее ногой и тут же повернулась к тому месту, где упала ее виолончель.

― Джулиан. Я не знал, что ты вернулся в Сан-Франциско или что ты заявил права на эту смертную. ― Он сделал шаг в сторону от нас. Он прожил достаточно долго, чтобы знать, как вампиры привязываются к своим питомцам.

― Это что… ― девушка снова попыталась вмешаться в разговор.

Я повернулся и уставился на нее.

― Замолчи, котёнок.

Девушка замерла и, несмотря на то, что внушение подавляло ее волю, уставилась на меня. Это был мой первый взгляд на ее лицо. Кончик ее носа был слегка приподнят, его покрывала россыпь веснушек. В темноте вокруг ее расширенных зрачков оставалось лишь тонкое зеленое кольцо радужки. Человек не смог бы разглядеть его, но для моих вампирских глаз оно было очевидным.

― Да, ― сказал я, как будто она ничего не говорила. ― Это мое новое приобретение.

― Очевидно, ― сказал он с опасными интонациями в голосе, глядя в ее сторону. ― Я не почувствовал на ней твоего запаха. А если бы…

― Невинная ошибка. ― Я вклинился между ними, четко обозначая свои намерения.

― Возможно. Для человека она симпатичная, ― прокомментировал он.

― Ты так думаешь? ― Я пожал широкими плечами. ― Меня она больше интересует как виолончелистка.

Джованни рассмеялся и шлепнул меня по спине.

― Я и забыл, какой ты романтик. — Он направился прочь от нас, но остановился. ― Дашь мне знать, когда она тебе надоест?

Я натянуто улыбнулся и не двигался с места, пока он не скрылся из виду. Девушка не была здесь в безопасности. Чем скорее она покинет театр, тем лучше. Придется снова использовать внушение. На этот раз я заставлю ее уйти и вернуться домой. Затем нужно будет проверить, потерял ли он к ней интерес. Если да, то она будет в безопасности.

Если нет…

― Моя виолончель! ― вскрикнула она, и я удивленно обернулся.

Она подняла ее и уставилась на потрескавшийся корпус, а затем аккуратно опустила виолончель на землю. Затем она сделала то, чего я не ожидал. Она выпрямилась и ткнула меня в грудную клетку.

― Что это было? ― Я выгнулся дугой, прежде чем она успела тыкнуть в меня еще один раз.

― Ты напугал меня до смерти, я уронила ее, и теперь…

― Сейчас это не так важно, ― сказал я. Она оглянулась на меня, и я понял, что Валенте был неправ. Она была не просто красивой. Она была потрясающей, даже когда злилась.

Особенно когда она злилась.

― Как ты смеешь…

― Послушай меня очень внимательно, ― остановил я ее. ― Этот человек не тот, кем кажется. Тебе нужно убираться отсюда.

Я ждал, но она не двигалась.

― Уходи, ― повторил я, усиливая внушение.

Она просто смотрела на меня, как на сумасшедшего.

― Почему ты не уходишь?

― А почему я должна? ― спросила она.

― Потому что я тебе сказал это сделать. ― Мое внушение не сработало. Я не знал, почему. Когда я использовал его первый раз, она замолчала, но теперь она как будто была невосприимчива к моим словам.

Она положила руку на бедро, как бы подтверждая мои слова.

― И что?

― Обычно этого достаточно. ― У меня не было времени объяснять ей, что такое внушение. Или вампиры. Или почему ей нужно уходить. Чем дольше она оставалась, тем меньше шансов, что я смогу все замять.

― Если это все…

У меня оставался еще один трюк — человеческий.

― Хорошо, не могла бы ты, пожалуйста, уйти?

Она рассмеялась.

― Я спрошу еще раз, раз ты, похоже, плохо слышишь. Почему?

― Ладно. ― Я вскинул руки вверх. Я пытался быть мягким. Пытался предупредить ее. Я даже пытался заставить ее. ― Потому что этот человек собирается убить тебя и выкачать из тебя всю кровь.

Она заколебалась, но не успел я почувствовать облегчение, как она обрушилась на меня с новым вопросом.

― Зачем ему это делать?

― Зачем, черт возьми, ему это делать? ― взорвался я. ― Разве недостаточно того, что он может? Здравомыслящий человек убежал бы.

― Слушай, я не знаю, как тебе сказать, ― медленно произнесла она, ― но я не думаю, что тебя должно волновать мое психическое здоровье.

― Я не сумасшедший, ― сказал я сквозь стиснутые зубы. Я должен бросить ее на произвол судьбы. Очевидно, ей все равно, станет ли она вечерней закуской Джованни. Почему же я должен за нее переживать?

― Но кажется именно так, ― сказала она категорично. ― А теперь извини меня.

Я не доверял себе достаточно, чтобы прикоснуться к ней, но я должен был помешать ей вернуться. Если Джованни увидит ее одну, его интерес снова проснется. Поэтому я сказал единственное, что пришло мне в голову:

― Потому что он вампир.

― Вампир? ― Она произнесла это слово, словно на другом языке. Возникла пауза, когда она остановилась, чтобы еще раз изучить меня. ― До сих пор я думала, что ты просто придурок, но ты — действительно сумасшедший.

Этого следовало ожидать, но я попытался еще раз.

― Ты должна мне доверять.

― Ну, нет.

Обаяние. Принуждение. Даже правда. Ничего из этого не сработало. И с каждой минутой я все больше раздражался. Что с того, что этот крошечный человек хотел подвергнуть себя опасности? Почему я должен спасать ее? Я уставился на нее, понимая, что она не собирается отступать.

― Мне нужно вернуться. Без меня они не смогут начать. ― Она посмотрела на свою треснувшую виолончель. На ее лице промелькнула боль. ― На самом деле, я вообще не смогу играть на ней. Ты можешь пойти со мной и все объяснить.

Теперь мы будем спорить из-за этой чертовой виолончели. С меня было достаточно.

― Нет, ты должна пойти со мной. Ты не можешь вернуться на вечеринку.

― Потому что ты собираешься спасти меня от вампира? ― догадалась она, и я понял, что она не только игнорирует мое предупреждение, но и ничуть меня не боится. Что, черт возьми, происходило? ― Откуда мне знать, что когда мы останемся наедине, ты сам не убьешь меня?

― Я начинаю думать об этом, ― прорычал я, чувствуя, как удлиняются мои клыки. ― Ты всегда такая упрямая?

Она скрестила руки, пожав одним плечом.

― Ты всегда такой странный?

― Я пытаюсь спасти твою жизнь, ― напомнил я ей. ― Некоторые люди могут назвать это рыцарством.

― Рыцарство умерло, ― сказала она без обиняков.

Очевидно, я не мог выиграть этот спор.

― Что ж, давай не будем присоединяться к нему в загробной жизни. Ты ведь не собираешься уходить?

Она не сдвинулась с места. У меня оставался только один выход. Я схватил ее, перекинул через плечо и унес подальше, не успела она и глазом моргнуть.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Тея

Я оказалась на сильном мужском плече раньше, чем успела ответить. Все произошло так быстро, что у меня слегка закружилась голова. Он стал удаляться от вечеринки, прежде чем я смогла справиться с шоком. Белые стены коридора мелькнули перед моими глазами, он двигался так быстро, что я едва успевала дышать. И вдруг мой взгляд зацепился за виолончель.

Моя виолончель.

У меня трещина в виолончели.

Возьми себя в руки, Тея! Были вещи поважнее, чем эта чертова виолончель, о которых нужно было беспокоиться. Например, о невероятно сильном, невероятно красивом грубияне, который перекинул меня через плечо и, похоже, нес прямо к выходу.

Неужели меня только что похитили? Парень, который верит в вампиров?

О, черт возьми, нет. Я не собиралась позволить мистеру Сумасшедшие Штаны втянуть меня в свои фантазии, даже если он был самым сексуальным мужчиной, которого я когда-либо видела. Если он думал, что спасает меня, может быть, он меня отпустит. Потом я вспомнила выражение его лица в Зеленой комнате — оно говорило о том, что он хочет разорвать меня на части. Мне нужно было сбежать от него. Сейчас.

Он замедлил шаг настолько, что мир перестал вращаться. Я увидела уборную — последнюю дверь в коридоре перед выходом. Я не знала, что ждет меня там, но решила использовать свой шанс, пока не оказалась в кузове какого-нибудь фургона.

― Опусти меня, ― сказала я как можно тверже, досадуя, что мой голос немного дрожит при этих словах. Он проигнорировал меня. Сжав руки в кулаки, я стала бить его по спине. К сожалению, это было так же эффективно, как бить кирпичную стену, и примерно так же больно. Я извивалась в его хватке, пытаясь одной ногой достать до его паха.

― Прекрати, ― прорычал он.

Я продолжала колотить его по спине, но лучше было ударить его по яйцам.

― Нет… пока… ты… не… опустишь… меня… на землю.

― Нет, пока ты не будешь в безопасности.

Борьба с ним ни к чему не привела. Переубедить его было невозможно. Оставался только один вариант. Я выпустила из себя весь страх и панику, которые копила в себе с того момента, как увидела его убийственный взгляд, и позволила им выплеснуться наружу.

― Пожалуйста, ― взмолилась я. ― Пожалуйста, отпусти меня.

Он остановился в луче лунного света, проникающего через стеклянную дверь выхода. Мое сердце забилось быстрее, адреналин запульсировал в венах. Я обернулась через его широкое плечо, чтобы увидеть, что еще один его гигантский шаг — и я окажусь на улице, в темном саду. Я не могла позволить ему вынести меня туда. Мне нужно было, чтобы он хоть на минуту ослабил бдительность. Но он не опустил меня на ноги, и его хватка оставалась крепкой.

― Я не причиню тебе вреда, ― сказал он задыхающимся голосом.

Я замерла, удивленная его явной болью. Страх немного ослабел, и я обнаружила, что теперь пытаюсь удержаться на его плече. Потому что по какой-то нелепой причине мне больше не хотелось, чтобы он меня опустил.

― Ты мне веришь? ― надавил он.

Я не знала, как ответить на этот вопрос. В нем было что-то опасное. Я чувствовала это: грань насилия, мрачно смешивающаяся с грубой силой, которую он излучал. Это не могло быть реальностью. Это не может происходить. Должно быть, я сплю или что-то в этом роде. Но может быть… может быть, мне привиделся этот полный ненависти взгляд. Может быть, его фраза про вампира была странной шуткой. Может быть, со мной слишком давно не флиртовал мужчина, и мне нужна терапия.

― Ну, ты меня похищаешь. ― Я изо всех сил старалась говорить непринужденно, но эмоции бурлили внутри меня. Может быть, он был хорошим безумцем, вроде тех, что выбрасывают миллионы долларов из самолета.

А может быть, его безумие передалось мне.

В любом случае, со мной определенно происходило что-то странное. Я должна звать на помощь. Я должна испытывать ужас, но как только он сказал, что не причинит мне вреда, я тут же успокоилась.

Я поверила ему.

По крайней мере, я верила в то, что он не причинит мне вреда. Укус вампира? Нет.

Секунды текли, а я ждала его реакции. Наконец он опустил меня на ноги. Каблуки резко ударились о кафельный пол, и я уставилась в длинный темный коридор на открытую дверь. Я знала, что должна бежать к этой двери и к людям, которые смеются и общаются внутри. Но успею ли я добежать? Я опустила взгляд на сколотую плитку у своих ног, понимая, что мне придется сбросить туфли, чтобы иметь шанс добраться до Зеленой комнаты. Он, должно быть, думал о том же, потому что его руки оставались на моих бедрах.

― Не убегай. ― На этот раз это прозвучало, как просьба, а не приказ.

Я приподняла бровь, прекрасно понимая, что он все еще прикасается ко мне. Я почувствовала, как его сильные руки впились в мои бедра, а его массивная фигура слегка нагнулась, чтобы удержать меня.

― Пожалуйста, ― жестко добавил он. Его рот дернулся в уголках, словно он сопротивлялся желанию улыбнуться. Эта маленькая, нормальная реакция заставила меня принять решение.

― Хорошо, ― медленно согласилась я, ― но мне нужно вернуться и сообщить остальным. Они наверняка в недоумении, куда я пропала.

Его плечи расправились, на красивом лице шла молчаливая борьба. Я изучала его, пока он боролся с собой. В слабом лунном свете его лицо оставалось в тени, подчеркивая точеную линию челюсти и небольшую горбинку носа. Его глаза смотрели на меня с настороженной напряженностью, от которой что-то пробуждалось в самых глубинах моей души. Я не могла отвести от него взгляд. Он меня завораживал.

Если он был серийным убийцей, то у меня были серьезные проблемы.

Он прочистил горло и оторвал от меня взгляд.

― Я пойду с тобой.

― Ты не должен, ― быстро сказала я, заслужив резкий взгляд, который заставил меня замолчать и больше не спорить. Возможно, мне не стоит его провоцировать. ― Если подумать, то на самом деле должен.

― Я так и сделаю, ― сказал он, выглядя смущенным. ― Кстати, говоря о нас с тобой, я не успел представиться. Меня зовут Джулиан Руссо, и я прошу прощения за странное знакомство.

Джулиан. Это было имя, которое назвал другой человек. Только через секунду я поняла, что он ждет от меня ответа.

― О! ― воскликнула я и протянула руку. ― Тея. Тея Мельбурн, и ничего страшного в нашем странном знакомстве нет, если ты не собираешься меня похищать.

Мне действительно нужно было развивать в себе инстинкт выживания. Обычно я знала, как действовать. Я жила в крупном городе. Я знала, как распознать опасность. Но сейчас я вела себя так, как будто ничего странного не происходило.

― Приятно познакомиться, Тея. ― Звуки моего имени, сорвавшиеся с его губ, завораживали. Я могла попасть под его чары и позволить ему похитить меня. Прохладная кожа обхватила мою ладонь и развеяла чары. Посмотрев вниз, я обнаружила, что на нем перчатки. Но прежде чем я успела спросить его о этой странности, Джулиан поднял мою руку и поцеловал ее тыльную сторону. Он задержался на мгновение, и я снова почувствовала головокружение. Он отпустил меня, и ощущение исчезло.

Это был он. Он нажимал на все мои кнопки, и это было похоже на то, что он нашел настройки, о существовании которых я даже не подозревала.

Он сделал шаг в сторону и предложил мне свой локоть.

― Спасибо, что разрешила мне пойти с тобой.

У меня приоткрылся рот. Он нахмурился, и я сжала губы. Моя рука скользнула в его, и я пошла рядом с ним. Я расслабилась, пока мы удалялись от выхода и возвращались на вечеринку. Эта ночь превращалась в самую странную из всех. Может быть, рыцарство еще не умерло, подумала я, когда мы проходили мимо коллекции портретов в рамах, висевших на стене. Однако последние пятнадцать минут я с трудом могла разобраться в происходящем.

― Я позабочусь о твоей виолончели, ― пообещал он.

Я посмотрела на ее темный силуэт, виднеющийся в нескольких десятках футов дальше по коридору. ― Ты не обязан…

― Конечно, обязан, ― оборвал он меня. ― Я виноват в ее повреждении.

― Я уверена, что ее можно починить, ― солгала я. Возможно, в теории ее можно было починить, но я видела трещину. Я сомневалась, что даже самый опытный лютье сможет это исправить. Я обслуживала столики все лето перед поступлением в колледж, чтобы купить ее. Это была самая дорогая вещь, которой я владела. Без полноразмерной профессиональной виолончели у меня не было никакой надежды получить место в оркестре или претендовать на стипендию Рида. Осознание этого раскололо мое сердце. Все, ради чего я работала, пропало.

Я подняла голову, почти растянув шею в процессе, и увидела, что его глаза прищурились и снова стали настороженными. В тот же момент мы прошли мимо канделябра на стене, и я во второй раз увидела их яркую голубизну. Сердце заколотилось, как в первый раз, когда я попала в поле его зрения.

― Если это так, то я прослежу за этим. Если нет, то я обеспечу замену, ― сказал он, не оставляя места для дальнейших споров.

На этот раз я решила не быть излишне вежливой. Он был прав. Он застал меня врасплох и из-за него я уронила виолончель. Самое меньшее, что он мог сделать, — это помочь мне ее починить.

― Твой друг, ― сказала я, все еще пытаясь удержать его взгляд, что было довольно сложно, учитывая его рост, ― он был немного странным.

― Джованни Валенте мне не друг, ― предупредил он, ― и тебе следует держаться от него подальше.

― Я просто была вежлива, ― защищалась я. На самом деле я не хотела идти с человеком, которого Джулиан назвал вампиром. Но мне казалось, что я должна.

― Быть вежливой — отличный способ покончить с собой, ― сказал он, словно прочитав мои мысли.

― Ты говоришь, как в подкасте о настоящих преступниках. ― Я закатила глаза. ― Я же не собиралась забираться в кузов его фургона или что-то в этом роде. ― Нет, но я почти позволила Джулиану унести себя. Этот парень, Валенте, оказывал на меня странное воздействие. Джулиан же вел себя так, словно я была потерянным багажом, на который он случайно наткнулся. Что происходило сегодня вечером?

― Что за подкаст? — спросил он, глядя на меня с любопытством.

― Правда? ― Он не мог говорить серьезно, но любопытство взяло верх. ― Реальный криминальный подкаст, где расследуют старые убийства.

Он моргнул, прежде чем натянуть маску незаинтересованности.

― Я был в отъезде… по делам. Я кое-что пропустил.

― Где? В 1999? ― Все в нем было странным. Казалось, что в нем не хватало нескольких частей, и его манеры менялись от безумного пещерного человека до идеального джентльмена. Но почему он никогда не слышал о подкастах?

― Это есть в этих штуках? ― Он достал из кармана мобильный телефон.

― Эм… ― Как я должна была на это ответить? ― Да. Тебе нужно приложение.

― Приложение, ― повторил он. Мрачно посмотрел на телефон, как будто не доверял ему. ― Ты бы назвала эту вещь меняющей жизнь?

― Телефоны? ― Я едва сдержала хихиканье. ― Попробуй прожить без него хотя бы день.

― Легко. ― Он ответил с уверенной улыбкой. ― Полагаю, тебе нужен дамский туалет.

Оглядевшись, я поняла, что он привел меня к нему.

― Да, ― сказала я в замешательстве. Я не говорила ему об этом. Он следовал за мной.

― Я подожду здесь, а потом провожу тебя к твоим коллегам. ― Он замер рядом с дверью, похожий на прекрасную статую древнего воина. Вот только он был в смокинге и живой.

Я потянулась к ручке, бросив на него еще один взгляд через плечо. Он по-прежнему изображал телохранителя. Зайдя в уборную, я подождала, пока за мной закроется дверь, и прижалась к ней спиной, сделав глубокий вдох. Моя жизнь была насыщенной. Даже лихорадочной. Но захватывающей? Нет. Я не была уверена, что это подходящее слово для того, что пульсировало внутри меня.

На самом деле мне не нужно было в туалет. Это был повод уйти от Джованни. Но сейчас передохнуть минутку казалось отличной идеей. Я сделала несколько шагов в сторону кабинок. Открыв первую дверь, я задохнулась, увидев мужчину и женщину, прижавшихся к стенке кабинки.

― Извините! ― Я отшатнулась в сторону, словно что-то ударило меня. Я инстинктивно повернула голову назад, когда поняла, что узнала черное платье без бретелек, лежащее у ног женщины. ― Кармен?

Может ли сегодняшний вечер быть еще более странным? Может быть, мне нужно было взять несколько дней отдыха?

Но она не ответила.

Мужчина, с которым она была, тоже не шелохнулся.

Я сделала шаг к двери, отводя глаза от их поцелуя.

― Простите. Я оставлю вас двоих…

Я не собиралась заканчивать это предложение. Но не успела я выйти из уборной, как мужчина взглянул на меня и я увидела два абсолютно черных глаза. Не было видно ни малейшего следа белка. Из уголка его рта стекала красная капля. Кармен упала в его объятия, словно пьяная.

Я открыла рот, чтобы закричать, но он пробормотал:

― Молчи. Жди здесь, пока я не закончу с этой.

Мой крик застрял в горле, а тело застыло на месте, как будто гравитацию включили на максимальную мощность. Я не могла пошевелить ногами. Я не могла поднять руки. Меня словно заморозили. Я не могла позвать на помощь. Я могла только смотреть, как он снова впивается в шею Кармен.

Единственной частью меня, которую я могла контролировать, был мой мозг, но его заклинило только на одном слове.

Вампир.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Джулиан

Я прожил несколько столетий, но каким-то образом оказался у пожелтевшей оштукатуренной стены в ожидании едва знакомой мне женщины ― человеческой женщины. Я чувствовал ее легкую структуру апельсиновой корки сквозь смокинг и рубашку. Мои обострившиеся чувства все еще были на пределе. Я постучал по стене, чтобы рассеять свою энергию, и удивился тому, как хорошо она поглощает звук. Хотя театры славились хорошей акустикой. Никто не хотел, чтобы смыв в туалете прерывал представление. Я взглянул на дверь дамской комнаты, прикидывая, сколько времени может занять ее посещение, и начал разрабатывать трехступенчатый план действий по устранению своего колоссального промаха.

Шаг первый: Увести Тею подальше от вампиров.

Шаг второй: Заставить ее забыть обо всем, что произошло сегодня ночью.

Шаг третий: Черт его знает.

Проблема заключалась в том, что я уже пытался заставить ее. Она была совершенно не восприимчива. Если бы я не применил внушение к бармену, я мог бы забеспокоиться, что со мной что-то не так. Последний раз, когда мое внушение не сработало, был… никогда.

Со мной такого не случалось, ни разу за все прожитые столетия. И то, что Тея могла сопротивляться мне, еще больше усложняло задачу уйти от нее. Я хотел узнать, почему. Что такого особенного было в этой маленькой женщине? Да, она обладала потрясающей красотой и играла на виолончели со страстью, какой я не встречал уже давно.

Но при этом она была размером с чайную чашку и такой же хрупкой.

Я не мог удовлетворить свое любопытство, не подвергая ее риску, а с таким риском я не хотел мириться.

― Ты прекрасно знаешь, каким будет третий шаг, ― пробормотал я про себя. ― Забудь о ней. ― Если мне удастся подвергнуть ее внушению, мне нужно будет уйти. Я бы обеспечил ее новой виолончелью и проследил, чтобы ее никогда не нанимали играть на других вампирских мероприятиях.

Я взглянул на свой «Ролекс», с облегчением отметив, что коктейльная вечеринка скоро закончится. Минуты шли, а Тея все не появлялась. После того, как я прожил столько, сколько прожил, я редко замечал течение времени. Но ждать ее здесь — совсем другое дело. Я придвинулся ближе к двери. В обычных условиях я не стал бы вторгаться в ее личное пространство, но сегодня все было далеко не как обычно. В конце концов, я только что открыл смертной существование вампиров. Это было достойным оправданием для того, чтобы переступить черту. Как я и предполагал, изнутри не доносилось ни звука. Было смертельно тихо.

Может быть, она была права. Может быть, я сошел с ума за время своего длительного отсутствия в мире. Возможно, я нарушил слишком много правил, но я не мог игнорировать ужас, толкающий меня к двери. Я уже почти поддался слабости, когда сумел взять себя в руки.

Я не собирался мешать даме в туалете.

Но не успел я отойти, как услышал слабое причмокивание. Инстинкт вспыхнул во мне, и я глубоко вдохнул, уловив еще один запах, витающий в воздухе. Я не уловил его раньше, слишком опьяненный присутствием Теи, чтобы понять, что привел ее к другому вампиру. Времени на сомнения не было. Мои клыки мгновенно выдвинулись, когда я ворвался в дверь.

Тея стояла посреди уборной, ее тело располагалось между дверью и кабинками. Когда я увидел, что она одна, меня охватило облегчение, но оно было недолгим. Ее глаза расширились, когда я появился в поле зрения, но она не двигалась и не говорила. От нее исходила бешеная энергия, и инстинкт взял верх. Я бросился к ней, желая оказаться в пределах досягаемости. Но когда я приблизился, из открытой кабинки туалета раздался вкрадчивый голос.

― Эти заняты.

Я повернулся к вампиру, встав между ним и Теей.

― Я так не думаю.

― Слушай, они не фамильяры, а закусок здесь очень не хватает. Я думал, что умру от скуки. ― Он выпустил женщину из рук, и она без сознания упала на пол. Ее голова сильно ударилась об унитаз. ― Если ты не возражаешь, приятель.

Он двинулся в мою сторону, явно намереваясь прикончить и Тею.

― Вообще-то возражаю, и я не твой приятель, ― прорычал я.

Он ухмыльнулся. Я сдержал желание оторвать ему голову. С трудом. Напряжение охватило каждую мышцу моего тела. В моей груди раздался низкий гул, и я приготовился к атаке.

― Стоп! ― Он остановился и поднял руки вверх. ― Я не знал.

― Чего не знал? ― Я выплюнул слова в его сторону, но не стал дожидаться ответа. ― Что ужинать смертными на вечеринке — это дурной тон? Или что осушать их публично — незаконно?

― Это вряд ли публично…

Я прервал его жалкое оправдание.

― А может быть, ты просто не понял, с кем разговариваешь.

Вампир сглотнул, пока изучал меня. По его незрелости было ясно, что он молод. Да и вампиром он не родился. Многие чистокровные нарушали правила, но он не надел перчатки на вечеринку, где было полно ведьм. Это означало, что он либо обращен, либо глуп. Вы бы не нашли ни одного чистокровного без перчаток на таком мероприятии. Никто из нас не стал бы так рисковать. Я подумывал спросить, кто его обратил. Технически, именно он должен был разобраться с этим дерьмом.

Но вместо того, чтобы начать следовать правилам, его глаза прищурились.

― Ты один из них, ― сказал он. ― Мерзкий чистокровный. Думаешь, ты можешь мной командовать?

― Я знаю, что могу, ― прорычал я.

― Мне плевать, кто тытакой, дедуля. ― Он бросился ко мне, его губы исказила очередная ухмылка.

Может быть, он и не уважал чистокровных, но я был старше и быстрее. Его тело успело только дернуться вместе с этой наглой улыбкой. Он и на шаг не приблизился к Тее. Я снял перчатки, прежде чем он успел моргнуть. В одну секунду я сомкнул пальцы на его шее. В следующую секунду его голова оказалась в моих руках. Его тело на мгновение покачнулось, а затем рухнуло на пол, и кровь потекла по плитке. Я уронил его голову рядом с телом.

Но мне не было дела ни до него, ни до проблем, которые может вызвать убийство другого вампира — даже такого неоперившегося болвана, как он.

Развернувшись, я потянулся к Тее.

― Ты в порядке? ― спросил я, когда она начала дрожать. Вскоре дрожь охватила все ее тело. Она подняла лицо, чтобы ответить мне, но когда она открыла рот, из него вырвался пронзительный крик. Я отпрянул от пронзительного звука.

― Ну, кажется, твои легкие в порядке.

Крик наконец замер на ее губах. Она посмотрела на меня, затем на окровавленные останки мужчины, который пытался напасть на нее.

― Ты убил его.

― Да, ― спокойно ответил я. Она видела, как я это сделал, поэтому отрицать это не имело смысла. К тому же я не мог внушить ей обратное.

― Почему? ― Она сказала это так тихо, что я не был уверен, что она хотела сказать это вслух.

Но я все равно ответил. Она явно была в шоке, поэтому я постарался быть мягким. К сожалению, у меня было мало практики.

― Потому что он это заслужил, ― сказал я отрывисто. ― У тебя с этим проблемы?

Она на мгновение задумалась, а затем медленно покачала головой.

Я удивленно моргнул. Такой ответ застал меня врасплох после ее крика.

― Ты часто отрываешь головы? ― Она наклонила голову, как будто впервые увидела меня по-настоящему.

― Только когда…

― Они этого заслуживают, ― закончила она за меня.

Она воспринимала это удивительно хорошо, но я подозревал, что когда адреналин сойдет на нет, она уже не будет такой спокойной.

― А теперь, может быть, ты, наконец, позволишь мне проводить тебя домой? ― Я изо всех сил старался, чтобы это прозвучало так, будто у нее есть выбор. Если бы мне пришлось снова перекинуть ее через плечо и запереть у себя дома, я бы так и сделал.

― Он мертв. ― Она облизала нижнюю губу. Губа приглашающе блеснула, и я отвел взгляд. ― Почему я должна уходить сейчас?

Я поднял руку и сжал переносицу, гадая, закончатся ли у нее когда-нибудь вопросы.

― Потому что я — вампир.

― Я вроде как поняла это, когда ты оторвал ему голову. ― Она переступила с ноги на ногу, но, несмотря на то, что она видела, на что я способен, на ее лице не было ни капли страха.

― И это тебя не беспокоит? Потому что, ― и я понимал, что это может быть контрпродуктивно для моих планов, ― должно.

Она слегка приподняла подбородок. Этот маленький акт неповиновения покорил меня. Тея была храброй.

― Ты сказал, что не причинишь мне вреда.

Очевидно, инстинкты выживания у нее были на нуле.

― Другие могут, ― напомнил я ей.

― Другие? ― повторила она.

― Вечеринка. ― Я пожал плечом, которое было ближе к двери, как бы указывая ей на недостающую подсказку. ― Мы все вампиры.

― О. Это все объясняет! ― Это прозвучало так, будто она хотела хихикнуть. Возможно, она была склонна к истерикам. Такое часто случается при шоке. Но она не билась в припадке. Она прикусила губу, словно сдерживая улыбку.

Мне нужно было, чтобы она перестала делать эти движения своим ртом. Это вызывало у меня идеи. Плохие идеи. Очень, очень плохие идеи. Идеи, которые нам обоим очень понравятся.

― Это объясняет что? ― Я заставил себя спросить.

― Ничего!

Я изогнул бровь.

― Я рассказал тебе свой секрет.

Она на мгновение задумалась, а затем ответила мне. Тея Мельбурн могла сопротивляться моим попыткам внушить ей что-то, но она явно ценила концепцию — давать и брать.

― Вы все такие красивые, ― проговорила она.

― Это то, что ты заметила? ― Человечество было обречено. И все же я почувствовал незнакомую боль в груди. На кого еще она смотрела?

Не успел я на нее надавить, чтобы выяснить это, как нас прервал слабый стон. Я удивленно обернулся, и Тея сделала неуверенный шаг ко мне. Но она не упала в мои объятия. Она проскочила мимо меня и бросилась прямо к женщине в туалетной кабинке.

― Кармен? ― в панике позвала она. Она повернулась ко мне с вопросом в глазах. ― Она мертва?

Я замер, чтобы услышать сердцебиение. Я был слишком увлечен Теей, чтобы беспокоиться о жертве молодого вампира. Сердце Теи билось так громко, что я не сразу разобрал, что в комнате слышен слабый стук еще одного сердца.

― Она жива, ― мрачно сказал я.

― Я думала, он ее убил, ― прошептала Тея. Чувство вины появилось на ее красивом лице. Когда она продолжила, я понял, почему. ― Я даже не подумала помочь ей. Я просто стояла здесь. Я не могла пошевелиться.

Времени объяснять ей, что такое внушение, не было. Сердцебиение ее подруги становилось все слабее. Она была близка к смерти. В любой момент она могла отойти в мир иной. Ревность, которую я испытывал раньше, была ничем по сравнению с горечью, овладевшей мной сейчас. Но еще один взгляд на расстроенное лицо Теи уничтожил ее. Она винила себя. Она не должна была, но люди редко бывают рациональными существами.

― Я могу исцелить ее, ― тихо сказал я, игнорирую факт, что мне не следует этого делать. Потому что в мои планы определенно не входило еще больше зарываться в ту кучу дерьма, в которой я уже оказался. ― Но я не могу позволить ей помнить все это.

Тея провела языком по губам, ее плечи решительно выпрямились, и она кивнула. Она отодвинулась в сторону, давая мне достаточно места, чтобы дотянуться до жертвы.

― Как… ― начала она, но осеклась, когда я провел заточенным ногтем по вене на запястье.

Я поднес и держал запястье у губ женщины, пока она не начала пить. Я чувствовал, что глаза Теи следят за мной, пока я вливал в ее подругу свою кровь.

После нескольких глотков ее темные глаза сонно затрепетали. Я отдернул запястье и достал из кармана носовой платок. Кармен вскочила — или попыталась это сделать. Тея быстро опустилась на колени, чтобы поддержать ее.

― Что случилось? ― спросила Кармен. Она несколько раз моргнула. Смятение было нормальной реакцией. Она потеряла много крови, но были и последствия от выпитой крови вампира. ― Почему я здесь?

Тея прикусила нижнюю губу, обдумывая, что сказать. Я попытался проигнорировать внимание, которое она привлекала к своим губам, но не смог. Поэтому я вернулся к решению проблем, которые оставил после себя безрассудный вампир.

― Ты упала, ― сказал я. Кармен вздрогнула от звука моего голоса, но как только она посмотрела на меня, то расслабилась.

― Я упала?

― Да. ― В отличие от Теи, она не сопротивлялась моему внушению. ― Ты споткнулась о платье и ударилась головой об унитаз. Тебя нашла Тея.

Ее глаза расширились от ужаса, и она уставилась на Тею.

― Я упала на унитаз, ― вскрикнула она, ее голос достиг такой высоты звука, что до этого момента я даже не представлял, что такое возможно, ― и ты привела мужчину, чтобы помочь мне?

― Теперь я вижу, что с тобой все в порядке, ― со вздохом сказала Тея. Она посмотрела на меня. ― Ты можешь идти. Я позабочусь о ней.

― Это вряд ли, ― огрызнулся я. По моим подсчетам, сегодня я уже дважды спас ей жизнь. Я не выпущу ее из виду.

Тея расправила свои миниатюрные плечи и пристально посмотрела на меня.

― Тогда подожди снаружи.

Я не сдвинулся с места.

― Пожалуйста, ― добавила она.

― Я найду кого-нибудь, кто разберется с этим бардаком. ― Я снова повернулся к ее подруге. ― Ты чувствуешь себя хорошо. Ты выйдешь отсюда, не заметив тела. Ты не будешь помнить о нападении. Будешь помнить только то, что ударились головой об унитаз.

― Спасибо. Дальше я сама, ― голос Теи немного дрожал.

Мои глаза прищурились, но я направился к двери. Эта слабая смертная не только не боялась меня, но и отдавала мне приказы. Я захлопнул за собой дверь и стал ждать, скрывшись в тени. На этот раз она не задержалась. Моя кровь сделала свое дело. Когда они вышли из уборной, не было никаких признаков того, что с Кармен что-то случилось. Оставалось надеяться, что Тея не расскажет ей о том, что произошло на самом деле. Они были близки?

Я должен найти своего брата. Себастьяну уже следует быть здесь. Он мог бы стереть воспоминания Теи об этой ночи. Она сможет продолжить свою обычную жизнь. Что касается меня, то я бы занялся своими обязанностями. Я бы остановил свой выбор на каком-нибудь вполне адекватном фамильяре и занялся бы семейным делом — женитьбой. Почему-то сейчас этот план казался мне еще менее привлекательным, чем раньше, а раньше я предпочел бы, чтобы меня посадили на кол.

― Спасибо за помощь, ― сказала Кармен, по-прежнему избегая моего взгляда. Ей было неловко за произошедшее сегодня вечером. ― Дальше я сама могу позаботиться о себе.

Она переглянулась с Теей и натянуто улыбнулась.

― Конечно, ― сказал я, пропуская ее. Она уверенно и быстро пошла по темному коридору и вернулась на вечеринку. Как только она скрылась в тени, я повернулся, чтобы протянуть Тее руку.

Но она просто смотрела на меня, не двигаясь ни на дюйм.

― Подожди, секунду. Почему она может ходить без сопровождения?

― Ей ничего не угрожает.

― Пять минут назад вампир пил ее кровь, как молочный коктейль. ― Она скрестила руки, по-прежнему отказываясь двигаться.

― Она выпила мою кровь, и теперь на ней мой запах. Ни один вампир и пальцем к ней не прикоснется, ― сказал я, чувствуя, что начинаю выходить из себя. Почему она просто не повинуется?

― Я беспокоюсь не о ваших пальцах, ― пробормотала она. ― Хорошо, тогда сделай так, чтобы я пахла тобой и могла найти свою виолончель, и объяснить, где я была.

Улыбка дернулась на моих губах, но я не позволил ей расцвести.

― Все не так просто.

― Почему нет? — бросила она мне вызов.

― Ты хочешь выпить мою кровь? ― спросил я ее.

Тея сглотнула и покачала головой.

― Ты хочешь, чтобы я выпил твою кровь? ― Это был еще менее привлекательный вариант.

― Ты не можешь просто потереться о меня или что-то в этом роде? ― Ее рука метнулась ко рту, как только она поняла, что сказала.

― Есть и другой способ, но для этого потребуется немного больше, чем просто потереться, милая, ― промурлыкал я, делая шаг ближе к ней. Ее замечание было невинным, но мои мысли не были такими. Может быть, мне было нужно именно это, чтобы выкинуть из головы эту необычную женщину.

Но я знал, что это ложь.

― Что для этого нужно? — спросила она, задыхаясь.

Я наклонился, понизив голос до шепота, который могла слышать только она. Поскольку вампиры были повсюду, мне нужно было соблюдать осторожность. Сексуальные отношения с людьми не одобрялись, а во время светского сезона возникновение новой привязанности к смертному противоречило всем правилам этикета.

― Мы можем провести вместе ночь. После этого никто не будет сомневаться, что ты моя.

Она ахнула, в ее глазах горело противостояние.

― Я никогда…

― Вот ты где! ― Резкий, властный голос прервал ее, прежде чем она успела закончить. Я выпрямился и бросил на Тею предостерегающий взгляд, когда в нашу сторону направилась красивая женщина в красном шелковом платье. Стоявшая рядом со мной Тея вытаращилась на нее. Так обычно реагировали люди, когда видели Сабину. Я уже почти тысячелетие страдаю от того, как это отражается на ее самолюбии.

― Ты не зашел домой, ― сказала она, положив властную руку мне на бицепс. Тея напряглась рядом со мной. Я посмотрел на нее и увидел, что уголки ее губ опустились от расстройства.

― Потому что ты меня избегаешь, ― напомнил я ей.

― Я была занята. — Она пренебрежительно пожала плечами. ― Помолвки не планируются сами собой.

― Надеюсь, под помолвкой ты подразумеваешь вечеринку?

― Конечно. — Она дважды моргнула, верный признак того, что она лжет. Я научился распознавать ее ложь. Именно поэтому она всегда проигрывала мне в покер. ― А что еще я могу иметь в виду?

Тея вежливо прочистила горло.

― Мне пора идти. Спасибо за помощь.

― Помощь? ― повторила Сабина, в ее голосе слышалось любопытство.

― Ничего существенного, ― сказал я, прежде чем Тея успела описать все, что произошло за этот вечер. Плохо, что я ввязался в это дело. Еще хуже, что я почти поддался своей жажде Теи. Сабине не нужно было ничего об этом знать.

― Глупости. ― Она была не из тех вампиров, кто готов принять такой ответ. ― Как мой сын помог тебе?

― Сын? ― Тея поперхнулась.

Неужели я действительно думал, что ситуация не может стать еще запутаннее? Очевидно, я забыл, как устроен мир, пока в одиночестве высыхал в Ки-Уэст. Это было весьма неприятным напоминанием о том, кто я такой и в чем состоит мой долг.

Сабина ждала моего ответа, и я понял, что у меня нет другого выхода, кроме как обратиться к Тее.

― Позволь представить тебе мою мать.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Тея

― Она твоя мать? ― Слова вырвались сами собой, прежде чем я успела остановиться.

― Джулиан. ― Женщина посмотрела на него взглядом, который в такой момент могла включить только мама. ― Могу я с тобой поговорить?

― Извини, мы на минутку, ― жестко сказал он.

Я кивнула, чувствуя себя немного ошеломленной и наблюдая за тем, как они вдвоем делают несколько шагов по коридору к скрытому в тени алькову. Его мать была невероятно красива: волосы такого же блестящего темного цвета, черты лица такие же яркие, как у него, но более мягкие. Не то, чтобы она была его настоящей матерью, скорее всего. Насколько я знала, вампиров создают. Так происходило в романах.

Обычно мне нравилось считать себя легко адаптирующимся человеком. Зачем бороться с переменами, если можно двигаться вместе с ними? Но, глядя на их перешептывания в темноте, мой мозг чувствовал себя перегруженным. Слишком многое происходило слишком быстро. Это должен быть сон. Один из тех безумных, стремительно меняющихся, которые кажутся настолько реальными, что почти веришь в происходящее.

Я закрыла глаза.

― Проснись, Тея. Ты спишь.

Обычно это помогало, особенно когда я застревала в кошмаре. А это был кошмар… Не так ли? Открыв глаза, я обнаружила, что все еще стою в коридоре. Джулиан с матерью стояли неподалеку. Я ущипнула себя за руку, чтобы убедиться в этом.

― Ой…

Это действительно происходило. Все.

Вампиры были реальны.

Самый сексуальный мужчина на свете был одним из них, и он, возможно, флиртовал со мной?

А его мать выглядела и моложе, и сексуальнее меня.

Мне нужно было выпить. В памяти всплыло воспоминание о крови, капающей с шеи Кармен, и мой желудок сделал неприятное сальто. Возможно, выпивка была плохой идеей. Сегодняшний вечер принял сюрреалистический оборот, и, учитывая отсутствие сна, работу и занятия, я слишком устала, чтобы разбираться с этим. Ну и что, что Джулиан был красив? Он был сварливым и контролирующим. Наверное, это побочный результат того, что он жил в Темные века или что-то в этом роде. Боже, неужели он мог быть таким старым?

Это не имело значения. Все, чего я хотела, ― это вернуться домой, натянуть джоггеры и зарыться под одеяло в постель.

В постель.

Я вспомнила, как он произнес это слово, и мой живот сжался, скрутив все мышцы. Последние несколько лет я держала мужчин на расстоянии. У меня не было времени думать об отношениях между маминым лечением, учебой и работой. Несколько парней приглашали меня на свидания, но я легко отказывалась. Но Джулиан не говорил о свидании. Каково это — лечь в постель с таким мужчиной, как он?

Я представила себе его постель, застеленную шелковыми простынями и усыпанную лепестками роз. Вампиры в кино всегда были немного театральны. Я не могла даже представить себе, каково это. У меня не было большого опыта в этой области. Я никогда не встречалась с кем-то настолько долго, чтобы лечь с ним в постель. Я никогда не задумывалась об этом. Но сейчас я не могла не задаться вопросом, что скрывается под смокингом Джулиана. Я видела, насколько он силен. На что он может быть способен? Я понятия не имела, сколько он прожил, но что-то подсказывало мне, что его опыт в спальне находится на противоположном конце спектра от моего. Я никогда не чувствовала себя готовой переспать с обычным парнем. Я ни за что не была готова потерять девственность с вампиром.

Так почему же я зациклилась на этом?

Наверное, потому что я не могла здраво мыслить, пока он находился так близко ко мне. Еще одна веская причина спрятаться в постели до завтра. Я решила собрать свои вещи, проверить Кармен и уйти.

― Я должна извиниться за своего сына, ― сказала женщина, грациозно скользнув ко мне, прежде чем я успела исчезнуть. Ее голос был теплым и музыкальным, как у него. Я могла бы слушать его весь день. Но, встретившись с ее взглядом, я почувствовал лёд. Ее глаза были холодными и жесткими, как будто она оценивала меня. ― Он сообщил, что по его вине, помимо всего прочего, была испорчена твоя виолончель.

Я взглянула на него, гадая, в чем он ей признался.

― Она все знает, ― подтвердил Джулиан низким раздраженным тоном.

― Кто-то же должен разгребать семейный бардак. ― Она не выглядела слишком довольной тем, что именно ей придется это делать. ― Я уже приняла извинения от других членов твоего квартета. Когда они вернулись в неполном составе, звук показался мне неполным.

― Мне очень жаль, ― пролепетала я. Чувство вины захлестнуло меня с головой. Мало того, что я подвела всех остальных, так еще им пришлось расхлебывать последствия без меня.

― Это не имеет значения. Все равно никто не слушал. ― Она пренебрежительно махнула рукой. ― Вы тоже можете идти, мадемуазель…

― Мельбурн. Тея Мельбурн, ― добавил Джулиан, встав на моем пути, прежде чем я успела сделать то, что она предложила. ― Я должен был представить вас друг другу. Тея, это Сабина Руссо.

― Приятно познакомиться, миссис…

― Мадам, ― поправила она меня. ― Миссис ― это термин, которым пользуются люди.

Я кивнула, не веря, что смогу сохранить вежливость, если заговорю.

― Джулиан настаивает на том, чтобы проводить тебя домой, ― продолжила она сквозь стиснутые, но идеально белые зубы.

― В этом нет необходимости, ― начала я.

― Он очень настойчив. ― Она бросила на сына взгляд, такой же острый, как ее зубы, как мне показалось. ― Мне жаль, что тебя втянули в это. Если вы меня извините…

Я сдержала желание сделать реверанс. Мне показалось, что она ожидает какого-то знака поклонения. Она прошла мимо меня и остановилась.

― И, Джулиан, проследи, чтобы о ней позаботились, ― многозначительно произнесла она, после чего, как королева, которой она, несомненно, являлась, отправилась на вечеринку.

― Пойдем, ― сказал Джулиан. На этот раз он не протянул мне руку. Он даже не посмотрел на меня. Вместо этого он направился прямо к парадному входу.

― Мой футляр и сумочка, ― напомнила я ему. Он остановился и медленно повернулся ко мне с таким видом, словно еще одна секунда общения со мной была для него сущей пыткой.

У меня в горле образовался комок, пока мы в полной тишине шли за моими вещами. Я сглотнула, борясь с непонятными слезами. Единственным объяснением было то, что я устала, и мне хотелось оставить в прошлом сегодняшний вечер и все эти странности.

Я взяла в руки футляр для виолончели — его легкость напомнила о том, что я потеряла, — и почувствовала, как из глаза скатилась слеза. Я быстро смахнула ее, надеясь, что он не заметил. Джулиан протянул руку и забрал у меня футляр, но промолчал. Я последовала за ним, доставая из сумки карточку BART.

Он обогнал меня на улице, и когда я подошла к нему, он уже разговаривал с парковщиком. Служащий поспешил уйти с быстротой человека, который знает, что на кону большие чаевые.

Я протянула свой пропуск.

― Отсюда я могу сама добраться до дома. Если бы я могла забрать свой футляр, я…

― Не говори глупостей, ― оборвал он меня. ― Я провожу тебя домой.

― Я могу о себе позаботиться. Я делаю это уже двадцать два года. ― Эти слова были похожи на заклинание. После всего сегодняшнего безумия я начала сомневаться в себе. Почему? Я почти закончила школу с больной мамой и двумя работами. И что с того, что вампиры существуют? Сегодня я пережила больше, чем одного. Если уж на то пошло, теперь я была лучше подготовлена к встрече с кем-то подобным.

― Тея, ― сказал он жестко. ― Я прошу прощения за то, что сделал тебе грубое замечание. Я обещаю, что никогда и пальцем тебя не трону.

Волна разочарования накатила на меня, но я подняла голову.

― И я обещаю, что смогу сама добраться до дома.

― Нет, ― прорычал он, маска вежливой отстраненности сползла, и под ней показался зверь. Я поборола желание отстраниться.

― Что ты собираешься делать? Опять перекинешь меня через плечо, как какой-нибудь неандерталец?

Мышцы на его челюсти напряглись, когда он встретил мой взгляд.

― Не искушай меня.

― Не испытывай меня, ― ответила я.

Мы не хотели уступать друг другу, и так и стояли, замершие в поединке взглядов, пока перед нами с ревом не остановилась машина. Джулиан схватил меня за локоть и потащил к ней, держа в другой руке футляр. Парковщик вышел из машины, оставив двигатель работающим, и нервно посмотрел на нас. Я ничего не знала о машинах, кроме того, что эта выглядела дорогой. Возможно, это самая шикарная машина, в которой я когда-либо ездила.

Джулиан поставил мой футляр на землю, когда парковщик подошел, чтобы открыть мою дверь.

― Спасибо, ― остановил его Джулиан и протянул ему хрустящую стодолларовую купюру. ― Дальше я сам.

― Спасибо. ― Он посмотрел на деньги, а затем засунул их в карман.

Джулиан потянулся к двери, наконец-то ослабив свою хватку. Он открыл ее и отошел в сторону. Я скрестила руки и стояла там.

― Садись в машину, Тея, ― сказал он с едва удерживаемым спокойствием.

Я покачала головой.

― Сейчас же, ― добавил он.

Я подняла бровь и не двинулась с места. Мы застряли в противостоянии вампира и человека.

― Пожалуйста, ― сказал он, стиснув зубы.

Я подождала секунду, затем вздохнула и забралась на пассажирское сиденье, что потребовало некоторых усилий из-за низкой посадки машины и моего длинного платья. Он закрыл дверь, пробормотав несколько ругательств, но выглядел так, словно испытал облегчение, что я сдалась. Он думал, что выиграл битву, но у меня были вопросы к Джулиану Руссо, и он ответит на каждый из них.

Джулиан обошел вокруг машины, остановился, чтобы положить мой футляр в багажник, и только потом сел за руль.

Он заполнил собой все сиденье, еще раз напомнив мне о своем мускулистом теле. Я проигнорировала пульсацию между ног, которую вызвала эта мысль. Он потянулся в карман, но ничего не достал.

Вместо этого он нахмурился и стал изучать приборную панель.

― Чертова электронная хрень, ― ругнулся он.

― А? ― Я повернулась, чтобы посмотреть, что его так разозлило.

― Мой брат сказал, что я смогу узнать куда ехать по этому прибору, ― сказал он, нажимая на кучу кнопок. Экран в машине переключался между настройками, пока он что-то искал.

― Ты о GPS?

Он пожал широкими плечами.

― Так вот что это такое?

― Ты не знаешь, что такое GPS?

― Я немного отдохнул от мира, ― признался он.

― Был в отпуске?

― Спал, ― сказал он.

― И долго? ― медленно спросила я.

― Около тридцати пяти лет.

К моему списку добавилось еще несколько десятков вопросов. Но пока только от мигающего экрана болела голова. Я прервала его попытки.

― Позволь мне.

Он смотрел, как я ввожу свой адрес в навигационную систему автомобиля. Навигатор проговорил первое указание куда двигаться, и он помрачнел.

― Это многое объясняет.

― Например? ― с любопытством спросила я.

― Ничего, ― сказал он, выезжая на улицу с осторожностью, которая не соответствовала вызывающему виду машины. Мы замолчали, пока он пробирался по улицам Сан-Франциско. Мимо проносились машины.

― Ты всегда ездишь как бабушка? ― Наконец проговорила я.

― Только когда у меня хрупкий груз. ― Он не удосужился посмотреть на меня.

― Хрупкий? Что… ― Меня осенило, что он имел в виду меня. Я была хрупкой, жалким человеком, и он был вынужден нянчиться со мной. Я сползла в своем кресле, не желая больше ни о чем его спрашивать.

Но один вопрос все время всплывал в голове, даже когда я изо всех сил старалась его игнорировать.

― Что имела в виду твоя мама? ― спросила я. ― Когда она сказала присмотреть за мной?

― Тебе лучше не знать, ― пробормотал он, не сводя глаз с залитой лунным светом улицы. Начинал моросить дождь, и на город надвигался привычный туман.

― Я действительно хочу, ― сказала я. Слишком многое не имело смысла. Например, Сабина Руссо, похоже, совсем не хотела, чтобы я проводила время с ее сыном, так зачем же просить его присматривать за мной?

― Она хотела, чтобы я принудил тебя, ― наконец сказал он после нескольких минут молчания.

― Принудил? ― Я повторила это слово, когда загорелся красный сигнал светофора. ― Как то, что ты сделал с Кармен?

― Да. ― Джулиан остановился, а затем повернулся ко мне лицом. ― Я должен заставить тебя забыть все, что ты видела, и все, что ты знаешь о вампирах.

Я тоже должна этого хотеть, так почему же это не так? Моя голова опустилась, и я пробормотала:

― О.

― Я не собираюсь этого делать.

Я подняла голову и посмотрела на него. Он не хотел, чтобы я забыла. В моей груди расцвела надежда. Может быть, Джулиан не ненавидит меня.

Прежде чем я успела задать вопрос, почему меня волнует отношение ко мне этого грубого, старомодного вампира, он продолжил.

― Потому что у меня есть идея получше.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Джулиан

BMW был ужасной идеей. Не сама машина. Машина мне нравилась, не считая всякой электронной ерунды. Нет, я сожалел о тесном салоне. Игнорировать ее запах было невозможно, особенно с работающим обогревом. Я не мог допустить, чтобы она замерзла до смерти. Голод сжимал мое горло, но я думал не о нежной шее Теи. Это было что-то другое ― что-то запретное.

По крайней мере, для меня.

Я не хотел пробовать кровь Теи. Я хотел попробовать на вкус каждый ее сантиметр, начиная с ее дерзкого рта и полных губ. Я хотел коснуться клыками ее языка, пока она не перестанет сопротивляться моим требованиям. Тогда я вознаградил бы ее и насытился сам. Начал бы с ее груди. Затем спустился ниже и показал ей, как я научился за многие века дарить наслаждение женщинам ― как вампирам, так и смертным.

Я переместился на своем сиденье, надеясь, что она не заметит мою эрекцию в тусклом свете автомобиля. Повернув голову, я увидел, что она смотрит на меня, поджав губы. К счастью, она смотрела мне в лицо.

― Что? ― спросил я, когда она не стала отводить взгляд.

― Ты сказал, что у тебя есть идея получше, ― сказала она, начав возиться с ремнем безопасности.

― Не делай этого, ― огрызнулся я.

Она замерла, ее глаза в замешательстве забегали.

― Чего не делать?

― Он нужен для того, чтобы обезопасить тебя.

― Мой ремень безопасности? — спросила она. Она послушно расправила его на плече, но когда мой взгляд вернулся к дороге, то краем глаза я заметил, что она закатила глаза.

Удивительно, что люди прожили достаточно долго, чтобы научиться ходить. Даже после нескольких десятилетий жизни на этой планете хрупкость ее тела казалась ей неожиданностью. И каждое мгновение, проведенное с Теей, говорило о том, что инстинкты выживания у нее как у комара.

― Итак? — надавила она. ― Что ты задумал?

― Я все еще обдумываю это. ― У меня действительно была идея, но даже я понимал, что она безумна. Может быть, я просто реагирую на ее близость? Должно быть, так. Было бы опрометчиво принимать решение, не узнав ее как следует.

Тея вздохнула, ее дыхание осело дымкой на окне. Несколько минут она молча смотрела на городские огни, затем повернулась в кресле.

― Ты собираешься заставить меня забыть?

― Я не знаю, ― признался я.

― Почему? — потребовала она.

― Я не совсем уверен. ― Я включил поворотник, когда карта на экране подсказала мне, что надо свернуть.

― Почему твоя мама попросила тебя сделать это? — спросила она.

Я взглянул на нее, понимая, что она пытается помочь мне решить, что с ней делать. Она была странным, слабым существом.

― Вампиры очень избирательно относятся к тому, с кем они делятся личными делами. Обычно мы знакомы с человеком много лет, прежде чем решаемся рассказать ему правду.

― Личные дела? ― хихикнула она. ― Ты всерьез предполагаешь, что у вампиров существует политика «не спрашивай, не говори»?

― Нет, я предполагаю, что человек обычно узнает о нас, когда становится нашей закуской, ― прорычал я.

― О.

Тихое урчание привлекло мое внимание, и только через мгновение я понял, что звук исходит от хрупкой женщины, сидящей на соседнем сидении. Через секунду ее пьянящий цветочный аромат изменился, став чуть более сладким. Я некоторое время изучал его, прежде чем понял, в чем дело.

― Ты… голодна?

― Нет, ― сказала она слишком быстро.

― У тебя урчит в животе, ― заметил я, ― и сахар в крови понижен.

― Как черт возьми…? ― Она уставилась на меня так, словно это была самая странная вещь, которую она услышала за этот вечер.

― Я чувствую запах, ― объяснил я.

― Моего голода? ― Она придвинулась ближе ко мне. Это показалось мне странной реакцией, пока я не понял, что она выглядит совершенно очарованной.

― Это один из вариантов узнать об этом. ― Моя голова слегка запульсировала, когда я попытался отгородиться от ее меняющегося запаха. ― Ты голодна, поэтому твое тело выделяет глюкозу. От этого твоя кровь стала пахнуть слаще.

― Ты чувствуешь запах моей крови?

Наконец-то ее что-то напугало.

― Это удивительно, ― сказала она после минутного раздумья.

Или нет.

― Суть в том, ― сказал я сквозь стиснутые зубы, ― что тебе нужно поесть.

Она пожала плечами, как будто для нее это не имело значения.

― Я могу выпить кофе.

― Тебе не помешала бы еда.

― Ты уверен, что тебе самому не нужно поесть? — спросила она резко, ― Потому что ты немного злоголодный².

― Злоголодный?

― Голодный и злой, ― пояснила она. ― Тебе действительно нужно многое наверстать.

― Да, мне не терпится узнать все способы, которыми человечество испортило английский язык. — Я остановился перед закусочной и припарковался. Она была обшарпанной, с потускневшим от времени фасадом, но хорошо освещенной. Внутри между синими виниловыми кабинками перемещалась официантка, радушно улыбаясь. Это было похоже на то место, которое может понравиться человеку. ― Это подойдет?

― У них есть кофе. ― Она потянулась к двери.

Я был быстрее. Через секунду я открыл ее снаружи и протянул ей руку. У нее открылся рот, но она быстро взяла себя в руки.

― Как ты это делаешь?

― Я хищник. ― Я помог ей выйти из машины. ― Я создан для охоты.

Она сглотнула, привлекая внимание к ее фарфоровой шее. Кожа была настолько бледной, что почти просвечивала, и было слишком легко разглядеть голубые вены, проступающие под ней. Я уже несколько десятилетий не кусал женщин за шею. В кругах вампиров так пометить женщину означало только две вещи. И ни то, ни другое я не собирался делать.

― Ты хочешь меня укусить? ― прошептала она, и я понял, что смотрю на нее уже достаточно долго, чтобы она заметила.

Я поморщился, желая, чтобы ее вопрос не звучал так прямо, и покачал головой.

― Нет. Я не собираюсь тебя кусать.

― Так ты не голоден? — спросила она.

Черт побери, она что, хотела, чтобы я ее укусил? Плохо было то, что мои клыки еще не полностью втянулись. Мне было больно.

― Нет, я не голоден, ― резко ответил я.

― Слушай, если тебе нужно… э-э… — Она уставилась в землю, ее щеки покраснели.

― Что? ― спросил я.

― Поесть, ― пролепетала она. ― Я имею в виду, что я у тебя в долгу, и думаю…

― Никогда больше не предлагай вампиру свою кровь, ― прорычал я. Одна мысль о том, что вампир — любой вампир — выпьет кровь Теи, заставила мои клыки удлиниться.

Ее глаза расширились, когда она увидела их.

― Но ты же голоден…

Мне потребовалась каждая унция самоконтроля, чтобы не прижать ее к машине и не принять ее предложение. Она не стала бы сопротивляться, как только я оказался внутри нее. Единственная проблема заключалась в том, что я не мог решить, чего мне хочется больше: впиться в нее зубами или вогнать в нее свой член.

― Никогда, ― прорычал я и направился к двери. ― Пошли поедим.

Когда я открыл дверь, звякнул колокольчик. Я придержал ее. Войдя внутрь, мы остановились у потрепанной стойки. В окне появилось лицо с глубокими морщинами. Он помахал в воздухе лопаточкой.

― Садитесь, где хотите.

Закусочная была почти пуста в этот странный час ― слишком поздно для ужина и слишком рано для ночной толпы. Немногочисленные посетители были не из тех, кто лезет в чужие дела ― возможно, потому, что они не хотели бы, чтобы кто-то лез в их. На полу, выложенном плиткой в шахматном порядке, не было ни пятнышка грязи, а на сиденьях из гладкого винила, несмотря на их возраст, не было ни единой трещинки. Тея не стала ждать. Она просто прошла к кабинке в дальнем углу, подальше от окон и других посетителей.

Она тихо опустилась на свое место, которое жалобно скрипнуло под ее маленьким телом. Не успел я извиниться за то, что вышел из себя, как официантка принесла нам меню. Они с пластиковым шлепком упали на столешницу.

― Принести вам что-нибудь выпить? ― спросила она с приторно-сладкой улыбкой.

― Кофе, ― пробормотала Тея.

― Я тоже возьму, ― сказал я. Когда официантка ушла, я подтолкнул меню к Тее.

― Я не очень хочу есть, ― тихо сказала она.

Я поднял бровь, и она застонала.

― Это нечестно. ― Она взяла меню и открыла его. ― Почему ты должен беспокоиться о том, чтобы накормить меня, когда…

― Я тоже поем, ― сказал я и взял свое собственное меню.

― Подожди, ты ешь? — спросила она, глядя на меня поверх своего меню. ― Настоящую еду?

― Конечно. ― Не то чтобы здесь было много заманчивых вариантов. Почти все было жареным, политым соусом или с оладьями. ― Почему здесь на каждую тарелку кладут яичницу-глазунью?

Она проигнорировала вопрос. Понизив голос до шепота, она сказала:

― Я думала, что вампиры пьют только кровь.

― Это была бы не очень сбалансированная диета. ― Я закрыл меню и положил его перед собой. ― Тебе предстоит многое узнать о вампирах.

― Об этом… ― замялась она, когда принесли наш кофе.

― Вы двое будете есть? ― спросила официантка.

― Два яйца, ― сказал я ей. ― Вкрутую.

Официантка моргнула, ее карандаш завис над блокнотом с заказами.

― Давайте я узнаю.

― Неважно, ― сказал я со вздохом. ― Подойдет все, что попроще.

― Скрэмбл? ― спросила она.

Я взглянул на повара, что-то жарящего на сковороде, и решил, что это самый безопасный вариант.

― Да.

― С сыром?

― Нет. ― Я протянул ей меню.

― А вы? ― Она повернулась к Тее.

― То же самое.

Я бросил на нее предупреждающий взгляд. После пережитого шока ей требовалось нечто большее, чем пара яиц.

― Она будет блинчики. Высокую стопку, пожалуйста.

Тея поджала губы, как будто была раздражена, но спорить не стала.

― С шоколадной крошкой.

― У тебя есть вопросы, ― напомнил я ей, когда мы снова остались одни.

― И ты на них ответишь? — спросила она.

― На некоторые. ― Я сделал глоток из своей кружки и с трудом удержался от рвотных позывов. По вкусу он больше напоминал грязь, в которой выращивают зерна, чем кофе. Тея сделала длинный глоток из своей кружки, не жалуясь.

― Потому что ты можешь заставить меня забыть? — спросила она.

― Могу, но оставлю это на твое усмотрение.

― Я сама решу? ― Ее голос зазвучал удивленно.

― Сегодня вечером у тебя не было выбора. Будет справедливо, если ты сама решишь, хочешь ли ты забыть о том, что сегодня произошло.

Тея замолчала, и я ждал, что она скажет. Наконец, она подняла глаза и встретилась с моими.

― Я не уверена.

― Потому что у тебя есть вопросы? ― предположил я, и она кивнула. ― Спрашивай меня о чем угодно.

Ей не нужно было знать, что я не могу ничего ей внушить. Никто не должен был знать. Пока я не выясню причину. Был только один способ добраться до сути этой тайны. Я должен был знать, что движет Теей, и был только один способ выяснить это. За многие столетия я научился разбираться в людях. В частности, всегда действовало одно правило. Из вопросов, которые задают смертные, о них можно узнать больше, чем из их ответов. Возможно, им казалось более безопасным терять бдительность, когда они спрашивают, а не отвечают.

― При одном условии, ― сказала она.

Я не ожидал от нее ультиматума. Не тогда, когда она едва могла скрыть свое любопытство.

― Ты отвечаешь на любой мой вопрос, ― твердо сказала она, триумфально сложив руки перед собой.

― Есть правила… ― начал объяснять я.

― Ты сказал, что можешь заставить меня забыть обо всем этом, верно?

Неужели она решила блефовать? Я медленно кивнул, гадая, к чему она клонит.

― Тогда нет причин, по которым ты не можешь мне все рассказать, ― мило улыбнулась она.

Тея Мельбурн оказалась не такой уж наивной, как я думал. Но прежде чем я успел решить, что это значит для меня, она бросила на меня взгляд, не терпящий возражений, и задала последний вопрос, которого я от нее ожидал.

― Почему ты меня ненавидишь?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Тея

― Ненавижу? ― Он на мгновение задумался над этим словом, и я снова увидела его клыки. Они были не такими длинными, как раньше, когда я его разозлила, но они были видны. Я добавила клыки в свой растущий список тем для обсуждения. Джулиан поднял широкие плечи, на его лице появилась маска отрешенности. ― Я не ненавижу тебя. Почему ты так решила?

Значит, он собирался это отрицать. Я не знала, с чего начать. Он был то горяч, то холоден с момента нашего официального знакомства. Но его перепады настроения — это не то, что заставляло меня думать, что он меня недолюбливает.

― Раньше, когда играла с квартетом, я заметила, что ты наблюдаешь за мной.

― Да, ― спокойно ответил он, его длинные изящные пальцы странно по-человечески обхватили кружку с кофе. ― Люди часто наблюдают за музыкантами, или это тоже изменилось?

― Наблюдение — это не то, что ты делал, ― сказала я, пропустив его вопрос мимо ушей.

― И что я делал? ― спросил он.

Я на мгновение задумалась, прежде чем ответить.

― Ты… э-э… убивал меня взглядом.

Он уставился на меня, его лицо по-прежнему ничего не выражало, но тьма заволокла его глаза. Они не стали полностью черными, как у вампира, укусившего Кармен, но его зрачки, казалось, стали больше. Да, мне нужно было спросить и об этом. Но через мгновение он фыркнул, и темнота исчезла.

― Я разговаривал со старым другом и обсуждал некоторые личные дела. Прошу прощения, если ты подумала, что я… как ты выразилась? Убивал тебя взглядом?

― О, хорошо. ― Я взяла свой кофе и долго пила его, смутившись. Мне это показалось. Действительно, зачем ему хотеть убить меня? Кроме очевидных причин, по которым вампир может пожелать убить человека.

― Следующий вопрос.

― Сколькотебе лет? ― На этот раз я выбрала более нейтральный вопрос, чтобы не выглядеть глупо снова.

Прежде чем он успел ответить, появилась официантка и поставила перед нами тарелки.

― Сироп вон там. ― Она указала на приправы в конце стола. ― Могу я предложить вам что-нибудь еще? Кетчуп? Острый соус?

При мысли о кетчупе у меня свело желудок, и я покачала головой. После всей крови, которую видела сегодня, я не думаю, что смогу выдержать вид любой красной жидкости. Я очень надеялась, что вампир не отвратил меня навсегда от картофеля-фри.

― Тридцать, ― ответил он, когда она ушла. ― Плюс-минус.

― Тридцать? ― Я моргнула, пытаясь понять в уме эту математику. ― Ты сказал, что спал около тридцати лет.

― Тридцать пять, ― поправил он меня. ― Чистокровные вампиры не стареют после тридцати.

Я прищурилась, задумавшись, не собирается ли он переиначивать каждый мой вопрос. Итак, Джулиан Руссо решил быть хитрым? Я буду умной.

― В каком году ты родился?

― Я родился во время битвы при Гастингсе, ― сказал он.

― И когда это было?

Он пробормотал что-то, похожее на ругательство.

― Примерно в 1066 году.

Я чуть не подавилась блинчиком.

― Ты сказал 1066 год?

― Я относительно молод, ― сказал он. Подождал мгновение, пока мой мозг пытался осознать, что человеку, напротив которого я сижу, почти тысяча лет.

― Ты сказал «родился», ― заметила я, когда, наконец, восстановила контроль над своим мозгом. ― Я думала, что тебя укусил вампир, а потом ты умер и стал вампиром.

― Это один из вульгарных способов создания вампира. ― Он скорчил гримасу, как будто мысль об этом была отталкивающей. Он подцепил вилкой кусочек яйца. Он так и не съел ни кусочка.

― Я думала, ты сказал, что поешь, но на самом деле ты не притронулся к еде, ― сказала я.

― Я не очень люблю яичницу.

В том, как он это сказал, — как будто ему предложили сэндвич без обрезанной корочки, — было что-то такое, что настолько противоречило всему, что он мне говорил до этого, что я не смогла удержаться. Я разразилась смехом. Джулиан наклонил голову, недоумевая по поводу такой реакции.

― Извини, ― сказала я, все еще не в силах сдержать смех. ― Просто тебе уже тысяча лет…

― Почти, ― поправил он.

― И ты привередлив в еде, ― закончила я.

― Может быть, позже ты объяснишь, что в этом смешного, ― сухо сказал он.

― Извини. ― Я заставила себя остановиться. Я понятия не имела, как долго продлится мое свидание с вампиром в кафе. Мне нужно было сосредоточиться на получении ответов. Как иначе я смогу решить, хочу ли я, чтобы он стер мои воспоминания об этом? ― Итак, что вульгарного в том, чтобы быть укушенным и стать вампиром? Подожди! ― Мне в голову пришла ужасная мысль. ― Неужели Кармен станет вампиром?

― Нет, для превращения нужно пройти еще несколько этапов, ― успокоил он меня.

― Слава Богу, ― простонала я. ― Не могу представить, как бы она себя чувствовала, если бы кто-то сделал ее бессмертной.

― Не самая большая ее поклонница?

Я покачала головой. Сейчас было не время обсуждать Кармен, меня или нашу мелкую симфоническую драму.

― А что еще должно произойти?

Джулиан вздохнул, как будто он предпочел бы не обсуждать подробности того, как человек становится вампиром.

― Из человека нужно полностью выкачать кровь, а затем в момент смерти дать ему кровь вампира.

― Почему так происходит?

― Большинство вампиров верят, что это магия.

― А ты нет? ― предположила я.

― Некоторые ученые-вампиры исследовали это. Есть четкие доказательства того, что кровь вампира переписывает кровь человека.

― Мне кажется, что на уроках биологии мне следовало быть более внимательной, ― призналась я. ― В общем, если ты дашь мне свою кровь, то это превратит меня в вампира. Так почему же Кармен не превратится?

― Как я уже сказал, все немного сложнее. Вампиры обычно не обсуждают этот процесс.

― Потому что они не хотят, чтобы люди знали, как это происходит? ― спросила я.

― Потому что это довольно личное дело, ― сказал он. ― По крайней мере, так должно быть. Создание другого вампира — это интимный выбор.

― Ты когда-нибудь делал это? ― Я не была уверена, что хочу, чтобы он отвечал на этот вопрос. Возможно, это действительно было интимным.

― Не таким образом, ― сказал он. ― Есть другие способы.

― О. ― Значит, он создавал других вампиров. Во мне зашевелилась зависть, и я подцепила вилкой кусочек блина. Я не знала, чему мне завидовать. Стать вампиром было не слишком приятно. Скорее, это была мысль о том, что клыки Джулиана могли оказаться в другой шее. Это была нелепая мысль, из-за которой не стоило расстраиваться. Ему было более девятисот лет, и он был вампиром. Он, вероятно, укусил сотни, а может быть, и тысячи других женщин. ― Какие?

― Ритуальный обмен кровью, ― сказал он.

― И это все? ― спросила я.

― Поверь, ты не захочешь знать о других способах.

Но я хотела. Однако у меня сложилось впечатление, что Джулиан нет.

― Так что же, это означает, что ты родился вампиром?

― Именно так. Мои родители ― вампиры, ― сказал он.

― Вампиры могут иметь детей? ― Я уронила вилку. Это не могло стать еще более странным.

― Да, Тея, ― сказал он раздраженным тоном, ― вампиры могут иметь детей.

― Так, подожди, у тебя есть дети? ― Я попыталась представить себе Джулиана с детьми. В голове возник образ, как он недовольно сидит на футбольном матче, а вокруг бегают крошечные вампирчики.

― У меня нет чистокровных детей, ― сказал он.

― Значит, вампиры, которые рождаются — чистокровные, ― уточнила я. Мне казалось, что я должна делать записи, чтобы не запутаться во всем этом. Но я сомневалась, что Джулиан одобрит блокнот с записями о вампирах, разлетевшимися по всему миру.

Джулиан кивнул.

― То есть ты чистокровный?

― Да.

― И у тебя есть другие чистокровные братья и сестры?

― У меня была одна, ― сказал он. ― Моя близняшка. Она родилась за несколько минут до меня.

― Была? ― Я эхом повторила это слово.

― Она умерла. ― Он не стал уточнять подробности.

Я подавила свое любопытство по поводу смерти его сестры. Как бы мне ни хотелось узнать больше о его близнеце, я понимала, что такое горе. Я сама его пережила. Я видела, как оно исказило его красивое лицо. Видимо, горе было тем чувством, где вампиры и люди находили общий язык.

Мне нужно было срочно сменить тему. У меня все еще оставался миллион вопросов о том, как создаются или рождаются вампиры, но были и другие вещи, которые я хотела узнать. Например, как я оказалась на вечеринке вампиров, играя на виолончели? Моя тарелка была почти пуста. Я не знала, сколько еще Джулиан будет сидеть здесь и позволять мне задавать вопросы.

― Итак, что ты сегодня праздновал?

― Праздновал?

― Вечеринка, ― пояснила я. ― Мне сказали, что это был какой-то прием.

― Вечеринка? Да. Праздник? Не совсем. Каждые пятьдесят лет или около того мы собираемся на вечеринки ― светский сезон, если хочешь.

― Светский сезон? ― Я не могла не вспомнить романы Джейн Остин. ― Значит, у вас бывают балы и все такое?

― И все такое, ― подтвердил он.

― Зачем? Это звучит немного… старомодно.

― Я полагаю, что вампиры вообще немного старомодны, как ты выразилась, ― сказал он. ― Мы храним наши традиции.

При продолжительности жизни в сотни лет это означало, что у них, вероятно, были какие-то древние традиции.

― Так какой смысл в этом светском сезоне?

― Как ты думаешь, какой? ― спросил он, наклонив голову, чтобы изучить меня.

― Ну, я видела все фильмы по книгам Джейн Остин, которые когда-либо снимались, так что я полагаю, что это для того, чтобы покрасоваться.

Голова Джулиана откинулась назад, и, к моему удивлению, он разразился смехом. Когда его веселье наконец утихло, он кивнул.

― Наверное, ты права. Есть, конечно, и другие цели.

― Например? ― спросила я. Было что-то романтическое в том, что эти прекрасные создания собираются в дорогих одеждах и обсуждают свою жизнь. Я не могла представить себе всю ту историю, свидетелями которой они были, искусство, которое они видели, или ― ревнивое осознание охватило меня ― музыкантов, выступления которых они слышали на протяжении веков.

― Сватовство. ― Его голос приобрел горький оттенок.

Я тупо уставилась на него.

― Ты сказала, что смотрела фильмы по Джейн Остин, ― сказал он. ― Я полагаю, что они посвящены той же теме, что и книги.

Почему меня не удивило, что вампир считает, что книги лучше? Я проигнорировала тонкий намек и кивнула.

― О чем всегда беспокоятся матери?

Я на мгновение задумалась.

― Женитьба?

― Именно, ― простонал он.

Странная грусть охватила меня, когда я собрала всю информацию воедино.

― Значит, вы все собираетесь вместе, чтобы найти кого-то, с кем можно заключить брак?

― Это немного…

― Сложнее. ― Закончила я за него. Хотя он и неясно выразился по поводу вампиров, он дал понять, что в его мире нет ничего простого. ― И твоя мать хочет, чтобы ты…

Я даже не могла заставить себя сказать это, но не до конца понимала, почему.

― Женился и сделал маленьких вампирчиков. ― Он выглядел так, словно предпочел бы вернуться к своему тридцатилетнему сну.

― Значит, ты ищешь жену. ― Это прозвучало странно. На дворе был двадцать первый век. Люди не ходили по балам и не искали пару.

А вот вампиры, видимо, да.

― Я не… ― Он сделал паузу, когда появилась официантка, чтобы принести счет.

Я потянулась за ним, но он оказался быстрее.

― Только не говори мне, что мужчины больше не платят за еду, ― сказал он, доставая из нагрудного кармана пиджака дорогой кожаный бумажник.

― На свиданиях ― да, ― сказала я, роясь в сумочке.

― Тея, что ты делаешь? ― спросил он.

Я вытащила несколько скомканных купюр, которые нашла на дне сумки, и бросила их на стол.

― Я могу заплатить за свою половину.

― Не говори глупостей. — Он подтолкнул их ко мне. ― Я заплачу.

Я покачала головой, отказываясь брать их.

― Почему ты не позволяешь мне заплатить? ― спросил он, отодвигая счет и крупную купюру в конец стола. Мой взнос так и остался лежать между нами.

Я сглотнула, решив не поддаваться странной растерянности. Подняв подбородок, я улыбнулась ему.

― Потому что это не свидание, Джулиан.

Прошла секунда, но он ничего не ответил. Официантка снова появилась и забрала счет, но наши глаза оставались прикованными друг к другу.

― Я принесу вашу сдачу, ― сказала она.

― Не нужно. ― Джулиан продолжал смотреть на меня, совершенно игнорируя официантку. ― Оставьте сдачу себе.

― И вот еще немного. ― Я подтолкнула к ней свои деньги. Напротив меня у Джулиана дрогнул мускул на челюсти.

― Спасибо, ― сказала она с шокированным видом, собирая дополнительные чаевые. Учитывая купюру, которую ей дал Джулиан, чаевые должны были быть больше, чем счет. Она исчезла в направлении кухни, вероятно, гадая, когда мы поймем свою ошибку.

― Зачем ты это сделала? ― спросил он, когда она ушла.

― Я же тебе сказала, ― ответила я, надеясь, что он не заметил, как дрогнул мой голос. ― Я могу заплатить за себя. Это не свидание.

Наступила пауза, и на мгновение я была уверена, что Джулиан видит все мое притворство, вплоть до смятения, бурлящего в моей груди. Почему его так волнует, что я хочу заплатить? Почему я настаивала?

― Тея. ― Мое имя звучало искушающе в его устах, но я не была готова к продолжению, которое последовало за ним. ― А что, если это было свидание?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Джулиан

Тея смотрела на меня так, словно я просил ее выйти за меня замуж. Наверное, она считала меня сумасшедшим. Черт, да я и сам считал себя сумасшедшим. Но я знал то, чего не знала она. Пять минут назад в закусочную вошел мужчина и стал наблюдать за нами. Тея сидела к нему спиной, но я достаточно хорошо рассмотрел его, чтобы понять, что это не праздный незнакомец, которому нечем заняться. Если бы он был здесь, когда мы пришли, я бы списал это на совпадение. Но он не мог скрыть, кто он и зачем здесь. Кто-то послал молодого вампира следить за нами. После всего, что произошло этим вечером, я не удивился. Я лишил жизни другого вампира, и хотя мой социальный статус давал мне такое право, я мог оказаться перед лицом разгневанного сира³, если бы об этом стало известно.

Проблема заключалась в том, что теперь я втянул в это дело Тею.

― Ты хочешь встречаться со мной? ― спросила она в замешательстве. ― Но я тебе не нравлюсь.

Опять это. Видимо, я плохо скрывал свою жажду крови. Интересно, что она расценила мою неспособность контролировать себя как ненависть. Интересно, сидела бы она до сих пор напротив меня, если бы знала, что испытываю к ней на самом деле?

― Не совсем так, и ты мне очень нравишься, ― поправил я ее низким голосом. Это было не то место, чтобы обсуждать мою идею, когда рядом находится любопытный вампир. ― Может быть, мы обсудим это в твоей квартире?

― Теперь ты хочешь пойти ко мне? ― покачала она головой. ― Я не уверена, что это хорошая идея.

― Тогда позволь мне проводить тебя домой. ― Я встал и жестом показал на дверь.

На этот раз она не стала спорить. Я направил ее к выходу, оставаясь между ней и другим вампиром. Он посмотрел на меня с легким раздражением от того, что его поймали. Его темные глаза устремились на Тею и задержались. Я придвинулся к ней ближе и прижался к ней всем телом, когда мы подошли к двери. Она испуганно подняла голову, и на мгновение я потерял себя в зеленых озерах ее глаз, в которых, словно звезды, плавали крошечные золотые искорки. У нее перехватило дыхание, и румянец расцвел на ее щеках, наполнив воздух вокруг нас ее тонким ароматом.

― Нам нужно идти, ― прорычал я и толкнул дверь.

Тея вздрогнула и отшатнулась от меня, но я вывел ее на улицу. Когда мы подошли к машине, она схватилась за ручку и открыла ее раньше, чем я успел сделать это. Судя по тому, как она захлопнула дверь, мои действия показались ей грубыми.

Но мне было все равно. Она была жива. Если мне придется заставить ее ненавидеть меня, чтобы обеспечить ее безопасность, пусть так и будет.

Однако это не помешало ей рассердиться на меня.

Остаток пути до ее дома, который я нашел только благодаря чертову GPS, мы проехали в молчании. Тея отказывалась даже смотреть на меня. Как только я затормозил, она отстегнула ремень безопасности. Когда я припарковался и обошел машину, она уже выходила.

― Дальше я сама, ― холодно сказала она. ― И я приняла решение.

― Какое? ― Она не собиралась давать мне шанс предложить свой вариант.

Она подняла подбородок, ее нижняя губа слегка дрожала.

― Заставь меня забыть. Сделай это.

Я совсем забыл об этом. Не ожидал, что Тея захочет, чтобы я стер ее воспоминания. Она казалась слишком заинтересованной в мире вампиров. Я ждал, когда наступит облегчение. Несмотря на всю череду моих великолепных промахов, она позволяла мне все исправить. Было только две проблемы: я не мог ничего ей внушить, а если бы и мог, то не хотел.

― Я же говорил, что у меня есть план получше, ― напомнил я ей, когда дождь начал моросить, делая и без того холодную ночь еще более неприветливой.

― Не интересно. ― Она покачала головой и протянула руку, чтобы пожать мою. Я не мог не заметить, что она дрожит. ― Приятно было познакомиться. А теперь сделай так, чтобы я забыла обо всем.

Я проигнорировал руку и снял пиджак смокинга.

― Что ты делаешь? ― недоверчиво спросила она, когда я накинул его ей на плечи.

― Тебе холодно, ― сказал я. ― Мы должны зайти в дом.

― Мы ничего не должны делать, ― поправила она меня, но при этом крепче сжала пиджак. ― Я должна зайти одна.

Впервые я потрудился оглядеться вокруг. Я был настолько сосредоточен на ней, что не понимал, где мы находимся. Ее здание было старым, обветшалым викторианским домом с решетками на окнах. Над нами мерцал уличный фонарь, отбрасывая тени на группу мужчин, занимающихся непонятными делами на углу дома.

― Моя виолончель? ― спросила она.

― Ты здесь живешь? ― спросил я, игнорируя просьбу и продолжая копить поводы для беспокойства. С каждой минутой список становился все длиннее.

― Это дорогой город.

― Тебе нужно переехать. Это небезопасное место для женщины. ― Я не мог оставить ее здесь. Не в этой части города.

― Я в порядке, ― сказала она, ― и я живу не одна. У меня есть соседи по комнате.

― Соседи? ― Я посмотрел на нее.

― Оливия и Таннер, ― сказала она и направилась к тускло освещенному входу.

Я последовал за ней, обращая внимание на разбитый фонарь над дверью.

― Таннер — мужчина?

― Да, ― сухо ответила она. ― Это имеет значение?

― Вы… двое…

― Мистер Руссо, ― сказала она, изображая шок, ― вы ревнуете?

― Мне любопытно, ― сказал я, зная, что это чертова ложь. Она жила с мужчиной. Неважно, что ее квартира по уровню комфорта и безопасности была всего на ступень выше наркоманского притона. С ней жил мужчина. ― Ты не ответила на мой вопрос.

― Ты не задал вопрос. Это был намек. ― Она улыбнулась мне.

― Ты знаешь, что я имел в виду. ― Тея ошибалась. Я не ненавидел ее. Я не испытывал к ней неприязни. Но у нее действительно получалось действовать мне на нервы.

― Таннер ― просто мой сосед по комнате, ― сказала она. ― Я не… я не… встречаюсь.

― Совсем? ― Я не мог скрыть своего удивления. Тея была красива по вампирским меркам, что делало ее красивой по человеческим меркам. Конечно, мужчины должны были обращать на нее внимание. Она только сегодня привлекла внимание двух вампиров.

― У меня нет времени на свидания. ― Она зевнула.

Я посмотрел на часы и обнаружил, что уже почти полночь. Я был далек от решения, что делать с Теей. Мне и в голову не приходило, что она могла устать.

― Моя виолончель? ― Она снова зевнула.

― Мне нужно ее починить, ― сказал я. ― Я верну ее тебе завтра.

― Хорошо. ― Ее плечи опустились, и она достала из сумки ключ. ― Ну, теперь ты знаешь, где я живу.

― Да, ― хмыкнул я и снова посмотрел на здание. С этим тоже надо было что-то делать.

Она отперла дверь и повернулась ко мне:

― Хорошо…

Но я уже был внутри, поймал ее за руку и потащил в темный холл.

― Я провожу тебя до двери, ― сказал я ей.

Она мгновение изучала меня, в ее усталых глазах вспыхнула внутренняя битва, но затем она повела меня по лестнице на второй этаж. Это было небольшое улучшение ― она не жила на первом этаже, но вряд ли это было безопаснее. Она остановилась перед дверью с железной буквой С и повернулась.

― Ты ведь не заставишь меня забыть? ― спросила она, все еще держа в руке ключи.

― Сначала я должен вернуть тебе твою виолончель. Ты так не думаешь? ― сказал я.

Она подняла бровь, явно не поверив моему оправданию. Даже мне оно показалось хлипким.

― И я думаю, что тебе стоит поразмыслить над моим предложением. ― Я подошел к ней ближе, слегка прислонив ее к двери.

― Встречаться с тобой? ― повторила она. ― Я не уверена, что смогу выдержать твои перепады настроения.

― Примерно так. ― Я сделал паузу, чтобы подумать, не совершаю ли я ошибку, говоря ей правду. ― В закусочной был еще один вампир. Он появился прямо перед нашим уходом.

Ее глаза превратились в блюдца, но через секунду она снова взяла себя в руки.

― Наверное, в Сан-Франциско много вампиров.

― Довольно много, ― признал я. Чем старше город, тем, как правило, больше в нем вампиров. А по американским меркам Сан-Франциско был очень старым. Многие из моих сородичей приехали сюда во время золотой лихорадки, стремясь пополнить свои и без того лопающиеся банковские счета новыми богатствами. Кроме того, постоянный туман облегчал охоту.

― Значит, это было совпадение.

― Возможно. ― Но мне так не казалось. Пока я не буду уверен, за кем послали вампира ― за ней или за мной, мне нужно будет присматривать за Теей.

― Так вот почему ты вел себя так странно? — спросила она. ― И поэтому ты просил о свидании?

― Находясь под моей защитой, ты можешь позволить себе…

― Я уже давно сама о себе забочусь, ― остановила она меня, но грусть окрасила ее слова.

Не задумываясь, я обнял ее за талию.

― Может быть, тебе не стоит этого делать.

Ее взгляд остановился на мне. Аромат засахаренных фиалок наполнял воздух вокруг нас, ее тело манило меня. Что в ней было такого неотразимого? Я должен был это выяснить. И я не мог оставить ее здесь. Это здание не могло защитить от мелких преступников. Оно никогда не сможет противостоять вампиру. Чем больше я думал о том, чтобы оставить Тею, тем больше сомневался, что могу это сделать. Она нуждалась в моей защите, а я должен был так или иначе удовлетворить свою тягу к ней.

― Ты должна пригласить меня войти, ― пробормотал я, приближаясь к ее лицу.

― Я не знаю, стоит ли…

Мои губы сомкнулись на ее губах прежде, чем она успела найти другое оправдание. Был только один способ заставить Тею посмотреть на это по-моему. Я должен был показать ей.

Ее рот приоткрылся, приглашая меня углубить поцелуй. Я просунул язык в ее рот, притягивая ее к себе. Она ответила стоном, который послужил прямым призывом к действию моему члену. Я отстранился и прикусил клыком ее нижнюю губу ровно настолько, чтобы заставить ее задохнуться.

― Пригласи меня войти.

Тея сглотнула, ее рука нащупывала ручку позади нас. Она начала дрожать, возбуждение переполняло ее и наполняло воздух вокруг меня ее запахом. Я был примерно в трех секундах от того, чтобы сорвать дверь с петель и отнести ее в постель, когда дверь, наконец, распахнулась, и мы оказались в темной гостиной.

Она робко взглянула на меня.

― Входи.

Второго приглашения мне не потребовалось. Подняв ее на руки, я ввалился внутрь и захлопнул за нами дверь. Тея вцепилась в мои плечи, все ее тело теперь дрожало.

― В какую сторону? ― спросил я.

Она наклонила голову в сторону коридора.

― Первая слева.

Было миллион причин, по которым я не должен был этого делать. Мне следовало выйти за дверь, найти кого-нибудь, кто стер бы ее память, и забыть о существовании этой маленькой симпатичной смертной. Но почему-то я знал, что никогда не почувствую удовлетворения, если уйду сейчас. Я нашел ее губы, когда нес ее в постель, не обращая внимания на то, что нарушаю этим не одно правило. Я думал только о том, как раздеть ее донага и утолить голод, растущий внутри меня.

Ее комната была больше похожа на чулан, а матрас, расположившийся в углу, вряд ли можно было назвать кроватью, но пока сойдет.

Опустив Тею на ноги, я потянулся к ее молнии и собрался поцеловать ее.

Но она положила руку мне на грудь.

― Подожди, Джулиан, ― пробормотала она, ― ты должен кое-что знать.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Тея

Мое сердце колотилось так сильно, что я была уверена, что он его слышит. Видимо, похоть, смешанная с нервами, была очень сильным комбо. Я никогда не приглашала мужчин к себе. Я никогда не хотела этого, и, черт возьми, не могла понять, почему выбрала Джулиана быть первым.

Конечно, он был неестественно горяч, но это, вероятно, было связано с тем, что он был вампиром. Кроме того, он был властным и грубым, что должно было нивелировать его привлекательную внешность. Но по какой-то причине я не могла перестать его целовать. Как будто я открыла какой-то тайник с гормонами, о которых даже не подозревала.

Он осторожно поставил меня на ноги, его пальцы нащупали молнию.

Боже мой, неужели я действительно это делаю?

Мне нужна была минута, чтобы подумать. Мое тело понеслось вперед, прежде чем мозг успел за ним угнаться. Джулиан наклонился, чтобы поцеловать меня, но я остановила его.

― Подожди, Джулиан, ты должен кое-что знать.

Его реакция была мгновенной. Джулиан отступил назад и стал ждать. Если бы не его глаза, можно было бы сказать, что его ничего не беспокоит. Яркий синий цвет, поразивший меня сегодня ночью с другого конца комнаты, исчез. Теперь его глаза были черными. Я вздрогнула, вспомнив, как выглядел другой вампир, когда он питался.

Было ясно, что Джулиан хочет переспать со мной. Но собирался ли он взять больше, чем мое тело?

Джулиан выпрямился и расправил плечи, прежде чем я успела разобраться в своих чувствах. Его глаза вернулись к своему захватывающему дух голубому оттенку.

― Возможно, это была плохая…

― Я девственница, ― пролепетала я, не выдержав. Мгновенно мне захотелось взять свои слова обратно. Мой желудок сжался, унижение окончательно взяло верх над возбуждением.

― Ты кто? ― Он быстро моргнул, как будто я его ударила.

Он собирался заставить меня повторить самый неловкий момент в моей жизни? Ни за что. Я не буду стесняться этого. Я не прожила тысячу лет. Неважно, девственница я или проститутка, мне никогда не догнать его опыт.

― Девственница, ― твердо сказала я. ― Это проблема?

Он уставился на меня.

― Я подумала, что ты должен знать, прежде чем… э-э… ну, ты понимаешь.

Да, я просто убила этот момент.

― Я не понимаю, ― медленно произнес он.

― Что я должна сделать? Нарисовать тебе диаграмму? ― Я скрестила руки и надеялась, что он решит, что мое покрасневшее лицо вызвано гневом, а не унижением. ― Ты не знаешь, что значит девственница?

Его глаза сузились до щелей.

― Я знаю, что это значит, ― сухо сказал он. ― Я просто не ожидал…

Я приподняла бровь, когда он замялся.

― Ты казалась… ― Он остановился и покачал головой. ― Вообще-то, не имеет значения.

Я явно напугала его.

― Это неважно. Я просто не хотела шокировать тебя, если…

― Тея, ― перебил он меня, положив руки мне на плечи. ― Я живу уже почти тысячу лет и могу с полной уверенностью сказать, что это всегда важно.

Я с большим интересом рассматривала свои туфли. У Джулиана были недостатки, но в его словах чувствовалась неожиданная мягкость.

― Я все еще хочу.

― Что ты хочешь? ― спросил он.

― Ты знаешь.

― Тея, ― сказал он с раздражением, ― если ты не можешь сказать, то не должна этого делать.

Он что, отказывал мне? Я почувствовала, что моя нижняя губа дрожит, и прикусила ее, чтобы остановить это. Все шло не так, как я ожидала. Я всегда предполагала, что встречу хорошего парня и влюблюсь, или, по крайней мере, просто напьюсь и покончу с этим. Я не ожидала, что буду спорить о том, готова ли я. Меня это так расстроило, что я даже передумала. Я не мечтала, что пересплю с парнем, пока мои соседи по квартире спят напротив. Но все равно его отказ сильно меня задел.

― Я не должна была тебе говорить, ― пробормотала я себе под нос.

― Я рад, что ты рассказала. Ты спасла нас обоих от ужасной ошибки. ― Его слова царапали по мне, как ногти по меловой доске. Вот что он подумал? Переспать со мной было бы ошибкой?

Слезы застилали мне глаза, но теперь в них бушевал гнев.

― Думаю, тебе лучше уйти.

― Я расстроил тебя. ― Он изучал меня с минуту, как змея изучает бабочку. Для этого бога я была не более чем хрупким, глупым созданием.

― Это неважно. Ты прав, ― сказала я, сглатывая боль в горле. ― Это было бы ошибкой.

Его глаза прищурились, и я была почти уверена, что он нанесет ответный удар.

― Ты меня неправильно поняла.

― О, я тебя поняла. ― Я положила руки на бедра. Вряд ли это было устрашающим движением, учитывая, что он был выше меня на полтора фута⁴.

― Все гораздо сложнее, чем ты думаешь, ― сказал он, его рот подергивался, как будто он собирался рассмеяться.

Как раз то, что мне было нужно, ― больше полуправды и загадочных намеков. Чем дольше мы стояли, тем меньше адреналина оставалось во мне. В его отсутствие я чувствовала лишь глубокую усталость. Это был очень длинный день.

― Слушай, у меня завтра занятия.

― Занятия? ― спросил он.

― Я заканчиваю Ласситер, ― сказала я. Зачем я ему это говорила? Его это не интересовало. Кроме того, неужели я действительно чуть не занялась сексом с вампиром, который практически ничего обо мне не знал?

― Музыка?

Я кивнула, и меня пронзила боль, когда я вспомнила о своей виолончели. Затем пришло ужасное осознание. Моя виолончель была непригодна для игры, а это означало, что я пропущу прослушивание на стипендию Рида. Я сделала несколько шагов и упала на кровать.

― Слушай, просто уходи. Я работала весь день, и через несколько часов мне нужно вставать. Спасибо, что подвез меня домой и накормил.

― Это было самое меньшее, что я мог сделать, ― медленно произнес он. ― Что-то не так? Ты какая-то тихая. Надеюсь, я тебя не обидел.

― Ничего страшного. ― Я отмахнулась от его вопросов, надеясь, что он скоро уйдет. ― Я пропущу прослушивание. Уверена, что смогу перенести его на другой день.

Это была ложь. Это было не то прослушивание, которое я могла бы просто перенести. Джулиану не нужно было этого знать. Он и так чувствовал себя обязанным мне, и посмотрите, до чего это нас довело.

― Тея, я…

― Пожалуйста, ― оборвала я его. ― Я просто хочу спать.

Он наклонил голову, но не сделал ни малейшего движения, чтобы уйти.

― Поужинай со мной завтра вечером.

Я вздохнула. Моя жизнь не была захватывающей, но она была занятой. Я не могла бросить все дела, чтобы пойти с ним на свидание, тем более, что не была уверена, что хочу этого.

― Я работаю допоздна.

― Еще работа? ― спросил он, недовольство промелькнуло на его лице.

― Да, не у каждого из нас есть столетия, чтобы инвестировать деньги. Слушай, ты уже сказал, что это ошибка. Давай просто закончим это.

― Я ошибался, ― резко сказал он. ― Всю ночь. Прости меня за это. Позволь мне загладить свою вину.

Его извинения выбили из меня все аргументы. Я не понимала, кем Джулиан Руссо был на самом деле. Был ли он тем красивым незнакомцем, которого я поймала за разглядыванием меня? Или вампиром, который на моих глазах оторвал голову другому вампиру? Или, может быть, он был тем парнем, который потребовал, чтобы я съела что-нибудь, прежде чем он отвезет меня домой? Я не поспевала за ним и его постоянно меняющимся настроением.

― Я не знаю, ― сказала я наконец. ― Да и, честно говоря, с работы я прихожу только после восьми.

― Подумай об этом. Он достал из кармана мобильный телефон. ― Я полагаю, у тебя тоже есть такой?

Я подавила хихиканье. Он действительно спал последние несколько десятилетий.

― Да, есть.

― Как мне позвонить? ― Он взмахнул телефоном, как палочкой, и его экран засветился.

― Вот. ― Я взяла его телефон и открыла список контактов, чтобы добавить свое имя. Из всех способов, которыми, по моим представлениям, мог закончиться сегодняшний вечер, добавление своего номера в мобильный телефон вампира точно не было в списке. Честно говоря, я не была уверена, кто из нас подвергался большей опасности в этом городе. Может быть, до сегодняшнего дня я и не знала, что по улицам бродят вампиры, но он казался таким же потерянным.

― Не понимаю, зачем кому-то нужен телефон, ― ворчал он.

Я фыркнула, не в силах больше сдерживаться. Джулиан мог выглядеть как тридцатилетний красавчик, но вел себя как древний вампир.

― Что? ― с подозрением спросил он.

― Ничего, ― ответила я, пожав плечами. ― Просто ты говоришь как старик.

― И это тебя забавляет? — спросил он ровным тоном. Было ясно, что он не разделяет моего чувства юмора по этому поводу.

― Просто забавно видеть, как большого, сильного вампира одолел телефон. ― Я мило улыбнулась в ответ на его взгляд. ― Все еще хочешь пригласить меня на ужин?

― Да, ― сказал он сквозь стиснутые зубы.

Я не могла понять, почему.

― Я дам тебе знать. ― Я вернула ему телефон. ― Я написала на свой номер, так что твой у меня тоже есть.

― Зачем?

― Чтобы я могла написать тебе, чтобы ты знал, что я решила.

― Я собирался позвонить тебе, ― напомнил он.

― Да, но я выключаю телефон на занятиях и на работе. Будет проще, если я напишу тебе сообщение. ― Но он продолжал бросать на меня неодобрительные взгляды. ― Расслабься, сейчас двадцать первый век. Девушки теперь могут переписываться с парнями. Не может быть, чтобы в восьмидесятых все было по-другому.

Он хмыкнул. Я не могла понять, согласен он или нет. По крайней мере, он перестал хмуриться.

― Я должен дать тебе отдохнуть, ― сказал он через несколько минут.

Я проводила его до двери, остро ощущая его присутствие. Отчасти потому, что я все еще не могла поверить, что он здесь, но в основном потому, что из-за него тесное помещение казалось еще меньше. Открыв дверь, я отошла в сторону и прижалась спиной к стене. Сегодняшний вечер был ошибкой. Мы оба были согласны с этим. Но что будет дальше? Поцелует ли он меня снова? Действительно ли он хочет пригласить меня на свидание?

Джулиан приостановился, и его внушительная фигура заполнила дверной проем. Свет из коридора разливался вокруг него, как ореол. Он был прекрасен, и я не могла отвести взгляд. Но он не был ангелом. Он был смертельно опасен. Почему это еще больше притягивало меня к нему?

― Тея. ― Он наклонился, приблизив свое лицо ко мне, и я почувствовала, что мои глаза закрываются в предвкушении.

Я затаила дыхание, ожидая электрического прикосновения его губ, но его так и не последовало. Вместо этого он засмеялся.

― Не забывай запирать двери, котёнок. Никогда не знаешь, что может скрываться на городских улицах.

Я открыла глаза, смущенная тем, что ошиблась в его намерениях, и раздосадованная его прозвищем. Неужели он так обо мне думает? Я была для него просто беспомощным котенком?

― Будет сделано, старик.

Он зарычал, но я не стала ждать, что он скажет в ответ. Я сделала то, что он мне сказал. Я закрыла дверь, пока он все еще стоял там, повернула замок и накинула цепочку. Я сомневалась, что все это удержит его, если он решит обидеться на то, что дверь захлопнули перед его глупой, великолепной вампирской мордой. Прижавшись к двери, я надеялась, что он снимет ее с петель и отнесет меня в спальню. Но через несколько минут я сдалась. К тому же, если бы он это сделал, кто-нибудь наверняка вызвал бы полицию, прежде чем между нами что-то произошло.

Последнее, что мне было нужно, это чтобы мои соседи по комнате вызвали копов, которые прервут мой первый секс. Я хихикнула при этой мысли. Тот факт, что мне это показалось смешным, означал, что я перехожу от усталости к бреду. Мне нужно было лечь в постель и поспать, пока в голове не прояснится. Поднявшись на ноги, я сделала два шага в темноту, прежде чем кто-то бросился ко мне.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Джулиан

Мои руки машинально поднялись, чтобы выбить дверь, которую она только что захлопнула перед моим носом. Но прежде чем они соприкоснулись с деревом, я остановил себя. Сегодня и так было достаточно дерьма. Мне не нужно было добавлять взлом и проникновение в мой растущий список сожалений. Вместо этого я немного подождал у ее двери, прислушиваясь. Что именно я пытался услышать, я и сам не мог понять. За дверью раздавался медленный, ровный ритм ее дыхания.

Ее сердцебиение, немого успокоилось, но оставалось слегка учащенным. Она испытала прилив адреналина, выгнав меня. Через минуту все вернулось в норму, и я заставил себя уйти. Она ясно дала понять, что я нежеланный гость, и я не был уверен, что буду делать, если она впустит меня обратно.

Когда я был моложе, люди, спасаясь от неизбежной смерти, не раз захлопывали передо мной двери. Но никогда еще человек не делал этого после того, как оскорбил меня. Теперь эта сомнительная честь принадлежала Тее.

Старик.

По вампирским меркам, я был в самом расцвете сил. Я подозревал, что мисс Мельбурн никогда не встречала настоящего мужчину. Большинство человеческих мужчин не живут достаточно долго, чтобы перерасти свою собственную глупость. Не моя вина, что она была удивительно наивной и пугающе хрупкой.

К тому же девственницей.

Девственницы и вампиры не сочетались по многим причинам. Больше нет. Риски были слишком велики для каждой из сторон. Даже хорошо воспитанные фамильяры, стремящиеся к браку, больше не берегли себя для своих супругов-вампиров. В конце девятнадцатого века Совет выпустил несколько официальных предупреждений по этому поводу. Это было частью плана по отделению нашего мира от их. В то время это была естественная эволюция, и поскольку люди наконец-то начали догонять нас, реформируя свое общество, нам нужно было быть на шаг впереди.

Но я не ожидал встретить девственницу в двадцать первом веке. Эта мысль не приходила мне в голову, когда я поддался своему желанию заявить права на Тею. Да и кто в наше время оставался девственницей?

Судя по всему, у прекрасной виолончелистки был настрой, соответствующий медным бликам в ее волосах. Отчасти я надеялся, что она не позвонит и не напишет.

Выйдя на темную дорожку перед ее домом, я принял решение. Прохладный ночной воздух коснулся моей кожи, когда я осматривал улицу. Завтра ей доставят виолончель. Мне было все равно, что она скажет по этому поводу. Может быть, я и не хотел больше встречаться с Теей, но я не стал бы лишать ее музыки. Она была слишком талантлива, чтобы бросить все. А пока мне необходимо выкинуть ее из головы. Нужно было только, чтобы представилась возможность.

Подойдя к водительской стороне BMW, я нажал на брелок и услышал, как разблокировались двери. Я мог ненавидеть некоторые из новых удобств современного мира, но я должен был признать, что это было круто. Не успел я открыть дверь, как ко мне приблизилась темная фигура. Для человека он двигался быстро. В его руке что-то блеснуло. Нож.

― Отдай мне свои ключи, парень, ― сказал он, его лицо было скрыто капюшоном куртки.

Я бросил взгляд на здание Теи. Отчасти мне хотелось, чтобы она была здесь и наблюдала за происходящим, потому что это доказало бы, что я был прав. Это было небезопасное место для ее жизни, даже с ее чертовым соседом-мужчиной. Но если бы она была здесь, я бы не смог справиться с ситуацией соответствующим образом.

Повернувшись, я некоторое время изучал его. Он придвинулся чуть ближе.

― Не заставляй меня делать тебе больно. Дай мне свои ключи, ― потребовал он.

― Нет. ― Он замер на секунду, удивленный моим ответом, и я усмехнулся. ― Ты хоть знаешь, как им пользоваться?

― Хочешь выяснить? — крикнул он, делая выпад с ножом в мою сторону.

Честно говоря, я был почти поражен. Он явно был готов исполнить свои угрозы. Но он понятия не имел, с кем связался, а у меня уже кончилось терпение. Мои руки сомкнулись на его запястье прежде, чем нож приблизился ко мне. От одного резкого движения его кости треснули, и он вскрикнул, выронив нож.

― Тихо, ― сказал я, и его крик застрял в горле. Капюшон, закрывавший его облик, сполз, открыв его лицо в свете уличных фонарей. Рот остался открытым, а лицо исказилось от боли и страха. Конечно, он поддавался внушению. Только Тея была невосприимчива к моим чарам. Это увеличивало опасность для нее со стороны таких, как я, а у нее и без того хватало угроз, когда поблизости от места, где она жила, ошивались такие мерзавцы, как этот тип.

Самое меньшее, что я мог сделать, это позаботиться об этом парне.

― Ты не должен угонять машины, ― сказал я ему, усиливая хватку на его запястье. Его колени подкосились, и он рухнул на асфальт. ― Но если уж ты это делаешь, то делай правильно. Оставайся на месте.

У него не было выбора. Я отобрал его. Он не мог позвать на помощь ― вряд ли кто-то придет в этом районе ― или убежать. Сегодня он неудачно выбрал свою жертву, за что и поплатился. Я наклонился и поднял его нож. Я поднес его к лицу, охваченному паникой.

― С ножом нужно действовать целенаправленно, ― объяснил я. ― Нельзя просто ударить и надеяться, чтоэтого будет достаточно, чтобы ранить человека. Нужно попасть под ребра ― по крайней мере, если хочешь его убить.

Я взмахнул ножом в воздухе и продемонстрировал ему. Его глаза расширились, говоря о том, что я уже знал. В лучшем случае он был мелким преступником. Он не собирался меня убивать. Если бы я был человеком, и ему удалось бы меня смертельно ранить, то это было бы удачей, а не умением или замыслом. Им двигало отчаяние. Мне было жаль его, но это не означало, что я мог сделать ему поблажку. Он мог быть вором, но он был опасен. По крайней мере, он может быть полезен.

Схватив его за куртку, я рывком поставил его на ноги и впился в горло. Его кровь была горькой на вкус, в ней не было той сладости, которую обещала Тея, но она была горячей и обильной. Этого было достаточно. Он слабо сопротивлялся, пока яд не подействовал, и он не затих. Кровь хлынула в меня, и темнота изменилась. По краям темной ночи засиял неон, звезды ярче мерцали сквозь туман, повисший в воздухе, и в меня ворвалась хаотичная симфония городских шумов. Сделав несколько глотков, я опустил его на землю. Он обмяк, превратившись в мешок с костями, и уставился на меня ошарашенными глазами. Чувство голода притупилось, но все еще оставалось. Я подозревал, что даже если бы выпил из него все до капли, то все равно захотел бы еще. Ведь я жаждал не его крови.

― Ну и что мне теперь с тобой делать? ― спросил я его. Он не мог ответить, так как все еще находился под моим внушением, но быстро моргнул, прижав одну руку к раненому горлу. ― Я не могу допустить, чтобы ты остался на этих улицах, но я бы предпочел не убивать тебя. Я не хочу проиграть пари, которое заключил с братом.

Он прижался к мокрой улице. Теперь он боялся. С этим можно было что-то сделать.

― Ты не будешь помнить, что произошло, ― сказал я ему, доставая бумажник и вынимая из него несколько купюр и визитную карточку. ― Ты найдешь ближайшую гостиницу, приведешь себя в порядок и будешь спать. Утром ты зарегистрируешься в бесплатной клинике Фримонта и назовешь фамилию Руссо. Ты останешься там до тех пор, пока не очистишься. Затем ты позвонишь по этому номеру и согласишься на работу, которую предложит этот человек. Никаких вопросов. В качестве расплаты за мое милосердие ты никогда в жизни не будешь принимать наркотики ради удовольствия.

Не то чтобы у него был какой-то выбор. Я бросил деньги ему на колени вместе с карточкой.

― Иди, ― приказал я. ― Можешь говорить, но не смей повышать на меня голос.

Он вскочил на ноги с испуганным видом.

― Сп-а-а-си-бо.

Но я уже забирался в BMW. Я становился мягким. Было время, когда я был бы доволен тем, что осушил его и избавил мир от еще одной заблудшей души. Может быть, Тея была права. Может быть, я действительно старел.

Внутри BMW я повсюду чувствовал запах Теи. Яд скопился у меня во рту, клыки все еще выступали от перекуса, и я чувствовал, как меня тянет к ней словно магнитом. Каждый дюйм моего тела хотел выйти из машины, вбежать в здание и выбить ее дверь. Я хотел снять напряжение. Вместо этого я, похоже, сделал еще хуже. Я не испытывал такой сильной жажды крови с тех пор, как был подростком.

Я ударил по замку зажигания с такой силой, что пластик треснул. Через секунду я выехал на мокрую от дождя улицу. Заднюю часть автомобиля занесло, и я помчался по улицам Сан-Франциско. Город проносился мимо, переливаясь всеми цветами радуги. Я залетел на холм, на мгновение оторвав BMW от асфальта, и поехал, желая оказаться как можно дальше от женщины, которую оставил. Я был уже на полпути к городу, когда в динамиках автомобиля раздался звонок. На экране навигатора высветилось имя, и я застонал. Мне не было спасения. Не сегодня. Не сегодня, когда действуют Обряды. И запах Теи, витает в воздухе вокруг меня.

― Что? ― ответил я.

― Мне нужно поговорить с тобой. Сейчас.

― Даже не скажешь пожалуйста? ― прорычал я, но она уже повесила трубку.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Тея

У меня не было шансов лечь спать. С моими соседями по комнате ― ни единого.

― Кто это был? ― спросил Таннер, потащив меня в сторону гостиной. Я знала, что лучше не пытаться противостоять их любопытству.

Оливия исчезла в тот момент, когда они застали меня у двери. Теперь она вернулась и уселась на один конец дивана с пинтой⁵ шоколадного мороженого с арахисовым маслом. Она похлопала по месту рядом с собой и протянула ложку. Как только я села, Таннер занял место по другую сторону от меня. Я была мясом в неловком сэндвиче.

― Это из запаса на экстренный случай? ― Спросила я. Мороженое в нашей квартире было роскошью. К счастью, у каждого из нас был свой любимый вкус, поэтому мы ежемесячно делили стоимость двух пинт, которые хранились в морозилке на всякий случай.

― Я бы сказала, что это и есть экстренный случай. ― Оливия сняла крышку и набрала ложку, прежде чем передать дальше. Она, должно быть, спала, когда я вернулась домой с Джулианом, потому что ее волосы были собраны в хаотичный хвостик, а в ухе все еще была одна затычка из поролона.

― Ничего подобного. Меня просто подвезли домой. ― Я передала пинту Таннеру, не пробуя. Мне не хотелось мороженого. Вкус поцелуя Джулиана еще ощущался у меня на языке, и по причинам, о которых не хотела думать, я не была готова стереть его.

Таннер бросил на меня косой взгляд и покачал головой. Он был полностью одет. Вероятно, он играл в онлайн-игры и услышал, как я вернулась.

― Подвез, сопроводил тебя до спальни, закрыл дверь и пробыл там двадцать минут?

― Ты засекал время? ― сказала я небрежно. ― Как мило. Это ничего не значит.

― Хм, прошу прощения. ― Оливия повернулась ко мне, изящно подогнув ноги под себя, и с упреком покачала пальцем в мою сторону. ― Когда в последний раз у тебя в комнате был мужчина?

Я пожала плечами, хотя мои щеки начали гореть.

― Думаю, это было… ― Таннер сделал паузу, чтобы Оливия могла присоединиться к нему.

― Никогда, ― сказали они одновременно.

Они зажали меня в угол. Единственный способ отвлечь их ― это дать им какие-нибудь сочные подробности, чтобы они могли их помусолить. Но это было довольно сложно, учитывая обстоятельства. Я думала только о том, что не могу им рассказать. Я ни за что не призналась бы, что Джулиан ― вампир. Они бы подумали, что я сошла с ума. А не сказать им об этом означало не рассказать ни о Кармен, ни о вампире, который на нее напал, ни о том, что выступление было сорвано. Но самая большая проблема заключалась в том, что я была ужасной лгуньей.

Любой, кто был знаком со мной больше нескольких часов, понимал это.

― Он привез меня домой, потому что чувствовал себя виноватым. ― Я решила придерживаться правды, но осторожно, чтобы выдать только ее часть. ― Произошел несчастный случай.

― О Боже! ― Таннер чуть не уронил свою ложку, когда искал на мне следы травмы. ― Ты в порядке?

― Я в порядке. ― Я натянуто улыбнулась. ― А вот моя виолончель ― нет.

― О, Тея. ― Оливия отобрала у Таннера мороженое и всунула его мне в руки. ― Я знала, что это экстренный случай.

Теперь, когда она сказала это, я была вынуждена согласиться. Я копалась в пинте, пока не наткнулась на кусочек замороженного арахисового масла, а затем отправила ложку в рот. Я познакомилась с ними обоими на втором курсе Ласситера. Таннер был на год старше нас с Оливией, но мы оказались в одном адском классе по истории. Общение переросло в дружбу, поэтому, когда они предложили вместе снять квартиру, чтобы избежать расходов на общежитие в кампусе, я сразу же ухватилась за эту возможность. Таннер остался после окончания университета. Я не собиралась поступать так же, и они оба это знали. Я рассматривала свою виолончель как билет в лучшую жизнь ― куда-нибудь подальше от Сан-Франциско или маленького городка, в котором я выросла.

― Это не объясняет, почему он проводил тебя до самой кровати, ― сухо сказал Таннер.

― Не будь придурком. ― Оливия швырнула в него подушкой. ― Она скорбит.

― Я в порядке. ― По крайней мере, мне нужно было верить, что я в порядке, и убедить их в этом было шагом в правильном направлении. ― Я столкнулась с ним и уронила инструмент. Он хочет заплатить за ремонт.

― Хорошо. ― Оливия с облегчением восприняла эту новость.

― И ты отблагодарила его за помощь тем, что… ― Таннер многозначительно пошевелил густыми черными бровями.

― Ничего не было. ― Но мой голос надломился, выдавая волнение.

― Что? Боже мой! ― Оливия вскрикнула и схватила меня за руку, чуть не выбив при этом мороженое из другой. Я прижала пинту к груди в защитном жесте.

― Да господи, ничего не произошло. Серьезно, ― добавила я, довольная тем, что в этот раз мои слова прозвучали гораздо убедительнее.

― Это звучит как код для обозначения того, что что-то произошло, но ты хотела бы, чтобы произошло больше, ― сказала она, обращаясь к Таннеру так, словно переводила ему девчачью речь.

― Да, я понял. Так что же на самом деле подразумевается под этим? ― спросил он. ― Вы двое обнажились?

― Таннер, ― простонала Оливия.

― Мы не раздевались, ― перебила я, прежде чем между ними вспыхнула ссора. ― Мы просто… поцеловались, а потом он испугался.

Оливия наклонила голову, пытаясь разобраться в изменении направления моего рассказа.

― Чего он испугался?

― Я ему сказала, ― печально ответила я, набирая еще одну ложку мороженого. Теперь, когда я заговорила о Джулиане, мне захотелось выкинуть его из головы. Не потому, что я жалела о сегодняшнем вечере, а потому, что знала, что это больше не повторится. Его реакция на мое признание ясно дала это понять.

― Что ты ему сказала? ― спросил Таннер.

― Ты знаешь, идиот, ― прошипела Оливия сквозь зубы.

― Я не знаю. Что?

― Что она… ― Оливия бросила на него предостерегающий взгляд. ― …ты знаешь.

― Я не понимаю, что может быть такого плохого, чтобы…

― Я сказала ему, что я девственница, ― пролепетала я.

Рот Таннера принял О-образную форму, но он промолчал.

― Да, поцелуй смерти, я знаю. ― Я вздохнула и поставила мороженое на наш побитый журнальный столик. ― Я просто подумала, что он должен знать, если… ― Я замолчала прежде, чем не успела договорить, но это было не достаточно быстро.

― Ты собиралась переспать с ним? ― Оливия прикрыла рот ладошкой и исполнила небольшой танец счастья в своих пижамных штанах.

― Давно пора, ― сказал Таннер, но, по крайней мере, он не танцевал.

― Ты ведешь себя так, будто я какая-то ошибка природы. ― Я привалилась спиной к дивану и уставилась на них обоих. ― У меня не было времени ни с кем встречаться.

― Но ты сделала это, ― ответила Оливия. Она умела найти светлую сторону в любой ситуации. Обычно я тоже умела, но сегодня мне было трудно увидеть положительные стороны. ― Я просто не могу в это поверить. Ты собираешься снова встретиться с этим загадочным мужчиной?

― Его зовут Джулиан, и нет, ― твердо сказала я. Затем я вспомнила о его приглашении на ужин и нахмурилась. Я не собиралась соглашаться на него. Я не могла после того, как захлопнула дверь перед его носом. Ведь так? ― Это был временный приступ безумия.

― Ты уверена в этом? ― У Таннера была раздражающая привычка точно знать, о чем я думаю.

Я закатила глаза и снова потянулась за мороженым. С таким же успехом я могла бы просто взять на себя обязательство съесть его целиком. Это была одна из тех ночей.

― Ну, мне нужно забрать свою виолончель.

― Если ты не хочешь больше с ним встречаться, ты можешь просто попросить его доставить ее курьером, ― мягко сказала Оливия.

Я застонала, понимая, что она права, но чувствуя себя не в своей тарелке из-за этой идеи.

― Я вроде как сама налетела на него. Это была в равной степени как моя вина, так и его. Мне кажется неправильным просто позволить ему заплатить за ремонт и даже не сказать спасибо.

Оливия торжествующе усмехнулась, и я поняла, что попалась в ее ловушку.

― Ты действительно хочешь увидеть его снова!

― Она пустила его в свою спальню, ― со смехом сказал Таннер. ― Это первый поклонник с тех пор, как мы сюда переехали. Конечно, она хочет увидеть его снова.

― Поклонник? ― повторила я.

― Да, ты так говоришь, как будто он из 1892 года, ― поддержала меня Оливия.

Я чуть не подавилась мороженым. Если бы она только знала правду. Таннер одобрительно хлопнул меня по спине.

― Осторожнее там, ― предостерег он. ― Ты уверена, что с тобой все в порядке? ― Теперь он изучал меня своими напряженными темными глазами. Это было в духе Таннера ― видеть сквозь мою тщательно выстроенную легенду части, которые я от них скрывала.

Я понятия не имела, насколько опасен мир Джулиана, но не собиралась втягивать своих друзей в это дерьмо.

― Я буду. Мне просто неловко.

― Значит, он ушел, потому что ты девственница? ― спросила Оливия, возвращая тему к его болезненному отказу.

― Наверное. ― Я отдала мороженое Таннеру. ― Он вел себя так, будто это очень важно.

Глаза моих соседей по комнате встретились над моей головой.

― Что? ― потребовала я, когда они замолчали.

― Тея, это очень важно ― сказала Оливия. ― Ты ждала все это время.

― Ты говоришь обо мне как о старой деве.

― Никто этого не говорит, ― быстро добавила она. ― Но зачем столько ждать, чтобы потом просто наброситься на какого-то случайного парня…

Потому что в Джулиане не было ничего случайного. Он не был просто случайным парнем. Он не был похож ни на одного мужчину, которого я когда-либо встречала. Именно потому, что он не был мужчиной. Он был намного больше. Одна мысль о нем заставила меня снова почувствовать его обжигающий поцелуй. При воспоминании об этом мои пальцы потянулись ко рту.

― Он тебе действительно нравится, ― тихо сказала Оливия.

Я вынырнула из своего транса.

― Что? Нет. Он раздражающий и навязчивый…

― И? ― нажал Таннер.

― Обворожительный и богатый, ― добавила я со вздохом.

― Богатый? ― Оливия села ровнее.

― Обворожительный? ― сказал Таннер. ― Может быть, тебе стоит встретиться с ним еще раз.

― Я должна, не так ли? Мне нужно вернуть свою виолончель.

― Конечно, твоя виолончель. ― Оливия подмигнула мне.

― Он пригласил меня на ужин. ― Я тут же пожалела, что упомянула об этом, потому что они снова заинтересовались.

― Что ты собираешься надеть? ― Спросила Оливия.

― Да какая разница? Нам нужно решить вопрос с девственностью. В этом состоит проблема, верно?― поддразнил Таннер. ― Слушай, если тебе нужна помощь с этим, я знаю нескольких парней…

― Фу, Таннер! ― Оливия прервала его. ― Может быть, Джулиан просто хочет отвести ее в какое-нибудь особенное место, прежде чем сам избавит ее от этой проблемы.

По мнению моих друзей, судьба моей девственности уже была предрешена. При таком раскладе я не смогу поспать вовсе, пока они будут решать, как именно я должна от нее избавиться.

― Как бы мне ни нравились твои фантазии, я устала. ― Зевнув, чтобы доказать это, я поднялась на ноги.

― Мы еще не закончили обсуждать это, ― предупредила она, когда я отнесла пустую пинту мороженого на кухню и выбросила ее в мусорное ведро.

― Да, мы поговорим об этом завтра, юная леди, ― поддержал Таннер назидательный тон Оливии.

Она шлепнула его, а затем пошла за мной по коридору.

― Не слушай его, ― прошептала она так, чтобы слышала только я. ― А если захочешь поговорить или задать вопросы, я здесь.

― Вопросы? ― повторила я в пустоту.

― О том, чего ожидать, когда… ну, ты понимаешь.

Если не можешь сказать, то не стоит и делать. Я нахмурилась, вспомнив слова Джулиана. Может быть, это ему нужно было расслабиться. В смысле, чего я могла ожидать от девятисотлетнего вампира?

― Спасибо, ― сказала я. ― Обязательно.

Я пожелала спокойной ночи и с облегчением закрыла дверь. Предложение Оливии было милым. Но мне не нужно было принимать его, потому что Джулиан ясно дал понять, что не заинтересован в том, чтобы разделить со мной постель. Больше нет. Но потом он зачем-то пригласил меня на ужин. Я не знала, что о нем думать, кроме того, что все в нем выглядело как плохие новости в газете. Так почему же я так правильно чувствовала себя в его объятиях?

Я сняла платье и забралась в постель в нижнем белье. Она показалась мне маленькой и холодной. Я укуталась в одеяло, но это не помогло. Трудно было поверить, что еще час назад он был здесь, со мной. Предупредить его было правильным решением, но я все равно жалела, что сделала это. Был бы он сейчас здесь? Невозможно было представить его на моей маленькой односпальной кровати, но я все равно пыталась.

Я просунула руку под трусики, пальцами достигая облегчения. Но не успела я его найти, как на тумбочке зажужжал телефон. Я потянулась к нему, ожидая увидеть неприличное сообщение от Таннера или Оливии, но номер был неизвестным. У меня было два сообщения от него.

Я провела пальцем по экрану, чтобы просмотреть их. Я узнала сообщение, которое сама отправила на свой телефон. Это был он. Я затаила дыхание, открывая второе сообщение.

Дорогая Тея…

…начиналось оно. Я хихикнула над формальностью обращения. Звучало так, будто он писал письмо. Я решила, что мне нужно научить его писать их правильно…

…Я заеду за тобой в девять.

Искренне,

Джулиан.

Как много времени он дал мне для принятия решения. Похоже, он решил за меня. Высокомерный, сварливый вампир.

Я с минуту смотрела на сообщение, пытаясь понять, как на него реагировать.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Джулиан

Есть особняки. Есть дворцы. А есть дома настолько непристойные, что их можно назвать только чудовищами. Моя мать тяготела к третьему. Анклав Сабины Руссо в Пасифик-Хайтс занимал почти целый квартал города. По размерам он уступал только соседней резиденции автора романов. Моя мама говорила, что предпочитает вид с балкона ― панораму залива Сан-Франциско и моста «Золотые ворота» ― площади.

Двигатель BMW переключился на третью передачу, когда я поднялся на крутой холм, на котором стоял мой семейный дом. Сам дом представлял собой выдающуюся смесь стилей, которую мои родители придумывали на протяжении целого века. Портик в стиле возрождения в сочетании с французскими элементами украшал переднюю часть здания. В известняковых стенах виднелись арочные окна. С северной стороны я заметил немного строительных лесов. Несомненно, моя мать все еще пыталась подобрать замену первоначальному камню, который нужно было восстановить после землетрясения 1906 года. Ограда из кованого железа высотой в двадцать футов окружала дом по периметру, чтобы любопытные туристы не забредали в наш дом ― скорее для их защиты, чем для нашей. Я опустил окно у ворот и мрачно улыбнулся в камеру наблюдения. Через мгновение ворота со скрипом открылись, и я въехал в частный подземный гараж. Хоть моя семья и слишком любила автомобили, было ясно, что у нас гости.

Так вот почему я ей так чертовски срочно понадобился? Неужели у нее уже выстроился парад потенциальных фамильяров, готовых к знакомству?

Я взял телефон с пассажирского сиденья. Я не собирался тратить каждую секунду, проведенную в этом городе, на светские беседы с другими богатыми вампирами, их ублюдками и кучкой отчаявшихся ведьм. Перейдя к текстовым сообщениям, я нашел последнее отправленное.

Это номер Джулиана.

Должно быть, это она. Остальные сообщения были подписаны, за исключением одного, касающегося моего телефонного номера. На него не было ответа. Должно быть, это она прислала? Я все еще не понимал, как именно это работает. Должен ли я дождаться, пока она ответит «да» или «нет» по поводу завтрашнего ужина и почему? Должен ли я снова попросить об этом с помощью этого адского устройства? Неужели так трудно было просто ответить мне лично? Я решил сделать это за нее. Мне потребовалась секунда, чтобы набрать свое сообщение на крошечной цифровой клавиатуре. Когда я закончил, у меня было больше вопросов, чем ответов, почему современные люди любят эти дрянные устройства. Должен же быть лучший способ общения. Через несколько секунд три точки мигнули мне в ответ.

Что, черт возьми, это значит?

Они исчезли.

Я ждал, смутно осознавая, что лифт спустился в гараж. Три точки появились снова. Я проигнорировал того, кто вышел из лифта. Прошло еще несколько секунд, прежде чем я получил ответ.

Хорошо.

Это было начало. Хотя для чего, я не был уверен. Выйдя из машины, я засунул телефон в карман и повернулся к своей ассистентке, которая ждала меня в гараже.

Селия встретила меня у лифта.

― Себастьян устраивает вечеринку в опиумной комнате, но твоя мать просит поговорить с тобой в ее гостиной, пока ты не обкурился до беспамятства.

Я выгнул бровь, и она подняла руки в знак извинения.

― Это ее слова, не мои.

Я последовал за ней в лифт и нажал кнопку второго этажа. У меня не было никакого желания посещать так называемую вечеринку Себастьяна. Я не сомневался, что оргия была бы более подходящим термином для этого. Но мне нужно было поговорить с братом.

― Я могу что-нибудь для тебя сделать? ― спросила меня Селия, когда лифт поднялся наверх.

Я уже собирался ответить, что нет, но вспомнил, что должен Тее.

― Да, позвони Фердинанду и узнай, какие виолончели он сможет привезти мне к завтрашнему дню, а потом выясни, где хранится Страдивари.

― У тебя новое хобби? ― Она наморщила лоб, словно пытаясь определить, нормально ли я себя чувствую.

― Я кое-кому задолжал виолончель, ― сказал я, пожав плечами. Пока не было смысла рассказывать Селии о Тее. Тем более, я подозревал, что Тея и дальше будет хлопать дверьми перед моим носом.

На губах моей помощницы заиграла улыбка.

― Она, должно быть, очень красивая.

― Она очень раздражающая, ― поправил я ее, ― и, как уже сказал, я должен ей виолончель. С ее произошла кое-какая неприятность.

― И ты был этим кое-кем? ― догадалась она.

― И да, и нет, ― ответил я, собираясь с духом, когда на панели лифта загорелась кнопка второго этажа.

― Джулиан, ― с многострадальным вздохом произнесла Селия мое имя, ― кем бы она ни была, твоя мать сойдет с ума, если ты подаришь ей виолончель за двадцать миллионов долларов!

― Это моя виолончель. ― Я поправил запонки, когда двери открылись. Придерживая рукой дверь лифта, я подождал, пока Селия выйдет на площадку галереи, и присоединился к ней. ― И я не отдам ее. Хотя не понимаю, почему, черт возьми, это должно кого-то волновать. Никто из нас не играет. Какая польза от того, что она собирает пыль?

― Я думаю, это то, что смертные называют инвестицией, ― сухо сказала она. ― Есть ли ограничения для тех, которые привезет Фердинанд?

Я покачал головой.

― Но я предпочитаю что-нибудь итальянское.

― Ты всегда предпочитал. ― Селия прошла со мной в сторону комнат Сабины. Ее глаза блуждали по картинам на стенах, то и дело расширяясь, когда она замечала Сезанна или Ван Гога. Иногда я забывал, насколько она моложе меня. В основном потому, что она так много времени проводила, нянчась со мной.

― Не хочешь присоединиться к нам? ― спросил я, когда мы подошли к дубовым двустворчатым дверям, ведущим в личное крыло дома моей матери.

Она закатила глаза.

― Пожалуй, я лучше подожду здесь.

Она была слишком умна, чтобы ввязываться в семейные разборки, особенно если они касались меня и моей матери.

― Я дам тебе знать о том, что выясню. — Она сделала паузу. ― Может быть, я попрошу Фердинанда доставить инструмент, который он подберет, чтобы избавить тебя от лишних хлопот? Мне нужно только имя девушки.

― Я сам займусь этим.

Она склонила голову в знак уважения к моим пожеланиям и удалилась. Когда она повернулась, я увидел на ее лице выражение несомненного удовлетворения. Я открыл было рот, чтобы еще раз объяснить, что это просто вопрос вежливости, но она уже удалялась по коридору.

Я смотрел, как она исчезает вдали, решив, что пусть она думает, что хочет по этому поводу. Я тихонько постучал в дверь и подождал, пока с той стороны раздастся властное «войдите».

Я вошел в гостиную и увидел маму, сидящую у мраморного камина в шелковом халате, расшитом крупными цветами фуксии. Огонь плясал на бокале в ее руке, в стекле отражались отблески пламени. Еще один наполненный бокал стоял перед ней на журнальном столике XVIII века. Она лениво покрутила пальцем в бокале, а затем поднесла ко рту палец, испачканный кровью, и деликатно облизала его.

Это была ее старая привычка — размышлять над подогретой порцией первой отрицательной. В молодые годы я часто приходил домой и заставал ее в подобном состоянии, как правило, из-за переживаний по поводу какой-нибудь шалости одного из моих братьев. Но вот уже много лет я не видел ее такой, с тех пор…

― Прости меня за этот вечер, ― сухо сказал я. Она позвала меня сюда, чтобы отчитать за то, что я был так откровенен в присутствии человека. Извинения могли бы свести к минимуму ее беспокойство.

Она подняла на меня голубые глаза, изучая с молчаливым осуждением, а затем указала на велюровое кресло напротив себя.

Я мог быть наследником фамилии и состояния Руссо, но моя мать крепко держала в руках меня и остальных членов нашей семьи. Это было естественно, учитывая, что у вампиров природой заложено уважение к женщине. Мужчина-вампир должен был жениться, произвести на свет наследников и вносить свой вклад в развитие общества в мирное время. Когда же шла война, мы были хорошо обучены защищать своих матерей, сестер и жен. Эти навыки мы приобретали во время дружеских стычек дома и оттачивали их на настоящих полях сражений. Мужчина-вампир всегда был готов защитить женщин, которым он служил, даже если большинство из них не нуждались в особой защите. По крайней мере, меня воспитывали в духе этих традиционных ценностей. Даже самые дикие из моих братьев и сестер подчинялись требованиям моей матери. По большей части она уважала своих взрослых детей, но время от времени кто-то из нас разочаровывал ее.

До сегодняшнего вечера я никогда не был тем, кто это делает.

Заняв место напротив нее, я ждал лекции, которую, как знал, мне предстояло услышать.

― Ты знал, что это произойдет, ― мягко сказала она. Ей не нужно было повышать голос. В этом и заключалась сила королевы вампиров. Она знала, насколько сильна и какое место занимает как глава семьи. ― Когда Камилла умерла…

Она на мгновение запнулась, и легкое движение ее ноздрей выдало горе, которое она скрывала, как старый шрам.

― Я понимаю, ― сказал я, желая избавить ее от боли, которую она все еще испытывала из-за безвременной кончины моей близняшки.

Глаза Сабины метнулись к моим, и я запоздало понял, что сказал что-то не то.

― Ты не можешь понять смерть ребенка, ― вспыхнула она, ― пока у тебя не будет своего собственного, а судя по твоему поведению, полагаю, что ты никогда этого не сделаешь!

― Есть целый год для…

― Кто была та смертная? ― перебила она. ― Симпатичный человечек в дешевом платье?

― Ничего важного.

― О? ― Она потянулась к телефону, лежавшему на коленях, где он был спрятан среди складок вышитого шелка. ― Но ты почувствовал необходимость поужинать с ней? ― Она подняла телефон, чтобы показать фотографию меня и Теи в закусочной.

― Это был твой человек? ― Я старался подавить ярость, закипавшую во мне от этого откровения.

― Да, ― резко ответила она. ― Кто знает, кто еще тебя видел?

― И кого это волнует? ― бросил я ей вызов. ― Да, я поужинал с ней. У нее был тяжелый вечер.

― Я и не жду, что ты поймешь, ― прошипела она, с такой силой хлопнув бокалом по мраморной столешнице журнального столика, что его ножка разлетелась вдребезги. Она застонала и поймала в руку чашу бокала, так, что не пролилось ни капли. Через секунду по ее запястью потекла струйка собственной крови от разбитого бокала. Если ей и было больно, то она никак этого не показала. ― Сейчас не просто сезон…

― Обряды уже действуют, ― прервал я ее. ― Я знаю.

― Если тебя увидят с женщиной во время Обрядов, это будет означать, что ты уже занят. Ты это знаешь!

― Знаю, ― холодно сказал я.

― Я не понимаю. ― Она одним глотком осушила остатки крови и швырнула разбитый стакан в камин. ― Чем я заслужила это? Я отдала лучшие годы своей жизни воспитанию детей, а теперь? Если бы твой отец был здесь…

― Приятно видеть, что твой театральный талант никуда не делся, ― сказал я категорично, ― и, кстати говоря, где мой отец?

― В Вене. ― Она отказалась от подробностей, махнув запястьем. ― Или в Венеции? Это неважно. Нам нужно было немного пространства.

В случае с моими родителями им часто требовалось оставить между собой океан или два после ссоры. Я решил не выяснять у нее подробности. Это либо отвлечет ее, либо еще больше разозлит. Трудно было сказать.

Она сжала переносицу, а затем спокойно продолжила:

― Ты должен быть осторожнее. Что произойдет, если тебя застанут с кем-нибудь? Это может помешать тебе заключить брак. Я не буду жить вечно.

― Обещаешь? ― проворчал я.

― Это самая ужасная вещь, которую можно сказать своей матери! ― Она схватилась за грудь, как будто я причинил ей физическую боль, и я пробормотал тихое извинение. ― Дело в том, что кто-то должен быть готов занять мое место.

― Когда? ― перебил я ее. ― Через пару сотен лет? Через тысячелетие? Мы никуда не торопимся.

― Джулиан, мы должны защитить наш образ жизни и фамилию. Я не хочу, чтобы у людей сложилось неверное представление о тебе. Не сейчас.

― И что же это за представление? ― Я перекинул руку через спинку кресла и облокотился на нее. ― Я никогда не скрывал, что мне неинтересен брак и все остальное дерьмо.

― Все остальное дерьмо, ― повторила она, оскалив клыки, ― это традиции, и ты можешь насмехаться над ними сколько угодно, но смертная девушка никогда не сможет стать частью нашего мира.

― Ты так думаешь? ― тихо спросил я. Я вспомнил выражение лица Теи после того, как я прервал наш безрассудный поцелуй. Она была не просто разочарована. Она выглядела отвергнутой.

― Есть прекрасные, опытные фамильяры, которые ждали, чтобы быть представленными тебе сегодня вечером, но ты был слишком занят…

― Теей, ― напомнил я ей.

― Неважно. Главное, что ты не можешь больше упускать шансы и рисковать тем, что тебя увидят с ней.

Я поднялся на ноги. Я уже достаточно наслушался.

― Я и не знал, что у тебя такие предрассудки, особенно после череды твоих любовников за эти годы.

― Любовник это другое. После свадьбы и рождения наследника — сколько угодно.

― Как романтично, ― пробормотал я. ― Так вот почему отец за границей? Он застал тебя с твоим последним бойфрендом?

― Мы с твоим отцом очень довольны нашим соглашением, и если ты заключишь брак, то в один прекрасный день тоже сможешь жить так же!

Это был путь вампира. Найди пару, которая удовлетворит твое эго, потребность в союзе или банковский счет, роди ребенка или двух, а затем продолжай жить своей жизнью. Сделай еще несколько вампиров — легкий путь. Заведи еще несколько любовниц. Стань еще более богатым снобом. Я уже достаточно давно застрял в этом «хомячьем колесе» привилегий.

Сабина приняла мое молчание за согласие. На ее лице появилась самодовольная улыбка.

― Я знала, что ты согласишься со мной. А теперь иди к Себастьяну. Он пригласил сестер Беннет и Фэйрфилд. Прекрасные девушки. Сара только что окончила Йельский университет. Я уверена, что одна из них сможет заставить тебя забыть о девушке, как бы ее не звали.

Тея. Мне захотелось выкрикнуть ее имя, но я придержал язык.

Я удержался от того, чтобы предложить ей сыграть роль моей девушки. Она была слишком невинной, слишком наивной, слишком человечной. Но в ней было больше, чем видела моя мать. Она была талантливым музыкантом. Она была смелой. Она была любопытной. Фамильяры внизу преследовали только одну цель, даже Сабина не стала бы этого отрицать. Да и зачем? Для них было совершенно естественным вступать в брак, чтобы укрепить отношения между смертными ведьмами и вампирами. Но меня не интересовала жизнь, состоящая из обязательств. Я не хотел спускаться вниз и искать какую-нибудь подхалимку, чтобы трахнуть ее. Даже если бы это сделал, я сомневался, что это могло бы стереть Тею из моих мыслей. Я вообще сомневался, что это возможно. Пока я не попробую ее на вкус, а в данной ситуации это было невозможно.

― Джулиан. ― Голос матери отвлек меня от моих мыслей. ― Не нужно попадаться на глаза непонятно с кем. Мы не хотим, чтобы у людей сложилось неверное представление.

Я посмотрел на нее, понимая, что терять мне нечего, кроме места в списке потенциальных женихов этого сезона.

― Это может стать проблемой, ― пробормотал я, наслаждаясь тем, как напряглись ее плечи, ― потому что Тея — моя девушка.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Тея

Руки Джулиана скользнули по моим плечам и спустились вниз. Я прижалась к нему, пытаясь повернуть лицо, чтобы увидеть его, но он опустил голову на изгиб моей шеи. Теплые губы коснулись моей кожи, затем нежно царапнули клыки. Я вывернулась из его рук. Тонкая пленка пота покрывала мое тело. В такой близости от него я чувствовала тесноту своей одежды. Мне хотелось сорвать ее. А еще лучше, чтобы он сорвал ее с меня. Его ладонь скользнула к моему бедру, обхватив изгиб тела так грубо, что стало немного больно. С моих губ сорвался стон, и он мрачно рассмеялся. Я прищурилась в темноте, пытаясь разглядеть его лицо. Он считал меня нелепой и хрупкой, а мне было все равно. Пока я была в его объятиях. Но было слишком темно, чтобы разглядеть что-то, кроме скульптурных очертаний его губ. Они разошлись, и я с готовностью прильнула к нему. Я ждала, когда он меня поцелует. У меня перехватило дыхание, я зависла на мгновение, но потом он отстранился и скрылся в тени.

― Не уходи! ― позвала я его. Все было как раньше. Дразнящий. Провоцирующий. И затем между нами захлопнулась дверь.

Но он оставался в тени. Я больше чувствовала его, чем видела. Я протянул руку — оливковая ветвь в темноте. Он сделал еще один шаг, и мое сердце подпрыгнуло в груди. Я не решалась заговорить. Не то чтобы я боялась его спугнуть. У меня сложилось впечатление, что он сдерживался ради меня. Джулиан сделал шаг ближе, подставляя половину своего тела лунному свету, но снова замер.

Однажды в детстве, играя в пустыне, в походе с мамой, я наткнулась на гремучую змею Мохаве. Сухая, каменистая земля скрывала ее, пока она не поднялась в стойку, и не затрясла своим гремучим хвостом. Я застыла, не в силах пошевелиться, пока она решала, стоит ли нападать. Джулиан напоминал мне змею. Он не боялся меня, он решал, что со мной делать.

Он сделал шаг ближе.

― Тея!

Я отвернулась от звука своего имени. Не сейчас. Джулиан протянул руку в перчатке. Почему он носил эти перчатки?

― Тея!

― Нет! ― Я застонала, чем вызвала еще один низкий смешок Джулиана. От этого грешного звука в моей душе разлилось тепло.

Зажегся свет, осветив ночь, и он, как по волшебству, растворился в воздухе. Я перевернулась на живот и зарылась головой в подушку.

― Ну все! ― Голос Оливии был приглушен подушкой. ― Не вини меня, если провалишь последний семестр.

Провалишь.

Ее выбор формулировки возымел желаемый эффект. Я резко поднялась, сбрасывая с себя одеяло, и пробормотала:

― Я не сплю.

― Я это вижу, ― сухо сказала она. ― Кроме того, твоя мама пытается связаться с тобой, соня. Она мне звонила. Я должна бежать. Позвони своей маме!

― Черт! ― Я нащупала свой телефон, практически вырвав его из кабеля зарядки, и обнаружила, что пропустила три звонка от нее. Я нажала на кнопку набора, когда мои мысли начали метаться. Она редко звонила мне посреди недели. Мы договорились, что будем общаться по видеосвязи каждый понедельник, поскольку у меня такой плотный график.

― Оливия тебя разбудила? ― спросила она, ответив на звонок.

― Ты в порядке? ― Я проигнорировала ее вопрос. ― Я тебе нужна?

С тех пор как пару лет назад моей матери поставили диагноз, я боялась неожиданных звонков от нее. Каждый раз я ждала, что она сообщит плохие новости. Мне стало немного легче дышать после того, как она прошла последний курс облучения. Но где-то в глубине души я все время ждала, что вот-вот случится что-то плохое.

― Успокойся, милая! Я не хотела тебя волновать. Я просто хотела узнать как у тебя дела, ― быстро сказала она.

Я опустилась на кровать и вздохнула с облегчением.

― Я в порядке.

― По голосу звучишь уставшей, ― сказала она, пользуясь удивительной способностью, которая была у всех матерей, видеть все, что ты пытаешься скрыть.

― Поздно легла, ― проворчала я, жалея, что у меня нет воды. Я зажала телефон между ухом и плечом, когда вставала с кровати, чтобы попить. ― У меня было выступление.

― О, и это все?

― И работа. — Я зевнула и, спотыкаясь, пошла на нашу маленькую кухню, где меня ждал кофейник с запиской.

Подумала, что тебе понадобится подзарядиться.

Целую, Оливия.

Она слишком хорошо меня знала. Я отказалась от воды и налила себе кофе. Обхватив кружку ладонями, я наслаждалась тем, как ее тепло согревает меня.

― Хорошо, больше ничего не случилось? ― спросила мама.

Я еще не отошла ото сна, но мне показалось, что она волнуется.

― Нет. ― Как только я это произнесла, в моем проснувшемся мозге всплыли подробности прошедшей ночи. Моя виолончель. Вампиры. Джулиан. Все ли со мной было в порядке? Ну да, в целом. Самое странное было то, что она вообще спрашивала. ― А с тобой?

― Ничего страшного. ― На другом конце линии возникла пауза. ― Просто ночной кошмар.

― Ну, я цела и невредима. ― У меня не хватило духу рассказать ей о виолончели. Это только расстроило бы ее, а у нас и так достаточно больничных счетов, чтобы беспокоиться. Я должна была верить, что Джулиан сдержит свое слово и починит ее. Беспокоить маму было бессмысленно. ― Правда? Что за кошмар?

― Я думаю, это из-за облучения, ― призналась она. ― Клянусь, из-за него мне снятся самые странные сны. Послушай, Тея, я знаю, что это глупо, но…

Ее прервал стук в дверь.

― Подожди секунду, ― сказала я ей.

Держа в одной руке кружку с кофе, я отперла дверь и увидела мужчину в форме, который держал в руках коробку.

― Кто там? ― спросила мама, почти паникуя.

Она действительно была на взводе.

― Просто доставка, ― сказала я ей, улыбаясь курьеру.

― Тея Мельбурн? ― спросил он, и я кивнула. ― Отлично, распишитесь здесь.

Я нацарапала свою подпись в его блокноте, и он протянул мне коробку. Это была не совсем обычная посылка.

Вместо картонной коробки, покрытой типографскими наклейками, это была большая золотая подарочная коробка, обернутая белой атласной лентой. Я осмотрела ее в поисках признаков того, от кого она, но ничего не увидела.

― Спасибо, ― сказала я и начала закрывать дверь.

― Подождите! ― остановил он меня. ― Есть еще кое-что. Я хотел убедиться, что вы дома, прежде чем вручить.

― Хорошо, ― медленно сказала я.

― Сейчас вернусь, ― ответил парень, спускаясь по лестнице.

― Странно, ― пробормотала я, забыв, что все еще разговариваю с мамой по телефону.

― Что? ― спросила она.

― Две посылки, ― сказал я, снова зевая.

― Ты их ждала?

Я любила свою маму, но не могла не закатить глаза на ее вопрос. Почему я должна думать, что это подозрительно, если я их не ждала?

― Нет.

― Тогда открой первую.

― Хорошо, подожди. Дай-ка я поставлю свой кофе.

― Я не представляю, как ты все успеваешь, ― сказала она. ― А где твои соседи?

Я поставила кофе на кухонную стойку, возле груды посуды и старой коробки из-под пиццы.

― У Оливии занятия. Таннер, скорее всего, спит.

― Он уже нашел работу? ― Она не стала дожидаться моего ответа, прежде чем затараторила о своих опасениях, что он погубит себя, играя в видеоигры день и ночь. Я развязала атласный бант и сняла ленту с упаковки, пробормотав вполголоса «хм» и «угу» в знак согласия с ней. Поднявкрышку, я обнаружила конверт, лежащий на аккуратно сложенной бумаге тишью⁶.

Руки немного дрожали, когда я достала плотную карточку цвета слоновой кости и прочитала написанные на ней слова.

Я не мог отправить это через смс. Извини. Я заеду за тобой в девять.

Джулиан.

У меня пересохло во рту, и я чуть не выронила телефон. Он действительно ожидал, что я пойду с ним на свидание сегодня вечером. Сглотнув, я раздвинула листы упаковки и увидела изумрудный бархат. Я осторожно приподняла платье, и его юбка выскользнула из коробки и растеклась лужей по полу.

― Тея, милая, ― сказала мама на другом конце провода. ― Ты еще здесь?

― Да, извини, кажется, я еще толком не проснулась. ― Я ненавидела врать маме, но то, что я собираюсь на свидание с вампиром, никак не могло ее успокоить.

― Может быть, тебе стоит вернуться в постель, ― предложила она.

― Не могу. — Я посмотрела на часы на микроволновке и почувствовала новую волну паники. ― Мне нужно бежать на занятия.

― Ты слишком распыляешься.

― Это ненадолго, даю слово. ― Я уже потеряла счет тому, сколько раз говорила ей это с тех пор, как начала учиться в Ласситере. Слишком много. ― О, подожди, курьер вернулся.

― Еще одна посылка? ― спросила она, когда я открыла дверь.

― Это для Оливии. ― Почему я снова врала? Потому что не хотела, чтобы мама переживала еще больше, ведь ее ремиссия выглядела так обнадеживающе.

Но когда увидела, что у курьера в руках, я уронила телефон на пол. Быстро подняв его, я извинилась перед мамой.

Джулиан не просто прислал мне платье для нашего сегодняшнего свидания. Он выполнил свое обещание насчет виолончели. Но в руках этого человека был не мой футляр для виолончели. Свой я приобрела в секонд-хэнде. Моя виолончель и ее футляр были в хорошем состоянии, предыдущий владелец относился к ним с любовью. Футляр, который держал в руках курьер, был Bam L'etoile изумительного фиолетово-пурпурного цвета. Стоил он, наверное, несколько тысяч долларов.

― Мама, ― мягко сказала я, ― мне нужно бежать. ― Я смутно осознавала, что она еще что-то говорит, но завершила звонок.

― Выглядит неплохо, ― сказал парень, передавая мне футляр.

Как только он оказался в моих руках, я поняла, что внутри не моя виолончель. Джулиан не стал ремонтировать мой треснувший инструмент. Он купил мне новый.

― Спасибо.

Закрыв дверь, я внесла футляр в квартиру и аккуратно поставила его на кухонный стол. Я закрыла глаза, расстегивая защелки. Когда наконец осмелилась посмотреть, я чуть не упала в обморок.

Прошло два часа, но я так и не пошла на занятия. Я сидела на стуле с бархатным платьем на коленях, и смотрела на виолончель, которую мне прислал Джулиан. Таннер вошел в гостиную, потирая глаза ото сна, и остановился, увидев меня.

― Разве ты не должна быть на занятиях? ― спросил он, зевая.

Я посмотрела на него, моргая, пока осмысливала его вопрос.

― О, да. Наверное.

― Земля вызывает Тею. ― Он щелкнул пальцами. ― Что происходит? ― Он подошел ближе и заглянул в открытый футляр. ― Это новая виолончель?

― Да, ― сказала я оцепенело, но быстро добавила: ― Или нет. Не совсем.

― Тебе нужен кофе? ― спросил он. ― Потому что я ничего не понимаю.

― Это Grancino. ― Я вздохнула, когда он посмотрел на меня непонимающим взглядом. ― Это семнадцатый век.

― Антиквариат.― Он потянулся, чтобы потрогать ее, и я с криком отбросила его руку. ― Ой! Извини. Она дорого стоит?

Я сглотнула и повторила сумму, которую Google показал мне в ответ на мой запрос.

― Полмиллиона, плюс-минус.

Таннер сделал шаг назад, как будто оказался за бархатным канатом в музее. Затем он опустился на табурет рядом со мной и мы уже вместе продолжили пялиться на инструмент. Через минуту он наконец заговорил:

― Итак, когда ты сказала — богатый…

― Богатый. ― Честно говоря, я даже не представляла, насколько он обеспечен, но это, вероятно, было хорошим показателем состояния его банковского счета.

― И он влюблен в тебя, ― добавил Таннер.

Это вывело меня из оцепенения.

― Что? Нет! Я только что с ним познакомилась.

― Сколько бы ни было у тебя денег, ты не посылаешь кому-то подарок за полмиллиона долларов просто так.

― Моя виолончель треснула, ― напомнила ему, но даже я понимала, что мои доводы неубедительны.

Таннер ткнул пальцем в платье, лежащее у меня на коленях, и я передала его ему. Он взял его в руки и присвистнул.

― А это?

― Для нашего сегодняшнего свидания, ― тихо ответила я.

― Значит, ты идешь. ― Это был не вопрос. Мы оба посмотрели на виолончель, потом на платье. Я должна пойти.

Джулиан не оставил мне выбора.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Джулиан

Я приехал к дому Теи незадолго до девяти. Несмотря на то, что я получил подтверждение от курьера, от нее не было никаких известий об отправленных мною посылках. Я предположил, что она была довольна. Но, с другой стороны, она имела обыкновение удивлять меня. Я не был уверен, будет ли она благодарна или рассердится из-за виолончели или, на худой конец, из-за платья. Учитывая, что я знаю ее всего двадцать четыре часа, это не должно было меня так сильно беспокоить. Но что-то в Тее требовало моего внимания. Она была зудом, который я никак не мог унять. За девятьсот лет жизни на этой земле я никогда не встречал такой женщины, как она.

― Подожди здесь, ― приказал я шоферу, когда он подъехал к обочине. ― Я на минутку.

― Да, сэр.

Я оставил лимузин ждать перед ее домом. Когда я пригласил ее на ужин, то не упомянул, что ужин будет проходить в обществе вампиров. На ближайший год в моем календаре не было практически ни одного дня, не отмеченного чертовым приглашением.

Я расправил смокинг, входя в дом и удивляясь, почему в ее квартире нет домофона или дополнительной охраны. Это была еще одна причина, по которой она была здесь не в безопасности. Вор, которого я чуть не замучил до смерти прошлой ночью, вполне мог проникнуть сюда, когда она спала.

При этой мысли во мне запылал гнев, а в мозгу уже начал формироваться план действий в этой неприемлемой ситуации.

Я постучал, и дверь почти сразу же открылась. Но по ту сторону стояла не Тея. Женщина секунду смотрела на меня, наклонив голову, словно оценивая.

Она была привлекательна для человека: кожа насыщенного оливкового оттенка, масса блестящих черных волос, собранных на макушке. Она немного сместилась, позволив мельком увидеть под ее халатом колготки танцовщицы.

― Я приехал за Теей, ― сказал я, когда она так и не смогла произнести ни слова приветствия.

Она задумчиво моргнула, а потом тряхнула головой, словно очищая ее от мыслей.

― Вы, должно быть, Джулиан, ― сказала она, сделав ударение на моем имени, что говорило о том, что она обо мне слышала. ― Я Оливия, ее соседка по квартире.

― Очень приятно познакомиться.

Оливия бросила на меня последний взгляд, вздохнула и жестом пригласила меня войти в дом.

― Проходите, я ее позову.

Я вошел в захламленную гостиную, пока Оливия направилась за своей подругой. Было удивительно думать, что здесь живут три живых существа. Не потому, что доказательства этого не были разбросаны по всей комнате ― книги, одежда, грязная посуда, а потому, что трудно было понять, как им хватало места. Человеческие жилища всегда казались мне клетками. Но это было хуже, чем обычно. Чувствовала ли Тея себя запертой в этом мире, или это было все, что она знала?

Повернувшись, чтобы осмотреться, не отвлекаясь на присутствие Теи, я заметил на кухонном столе футляр для виолончели фиолетового цвета. Я подошел к нему, чтобы посмотреть, и обнаружил, что он открыт. Grancino была единственным приемлемым вариантом, который я мог быстро приобрести в Сан-Франциско. Я даже не видел инструмент, только счет, когда подписывал банковский перевод. Он был прекрасен ― не так прекрасен, как Страдивари, которого я попросил разыскать Селию, ― но это было настоящее произведение искусства. Стоя в крошечной квартирке в плохо охраняемом здании, я подумал, что, если кто-нибудь из наркоманов, бродящих по улице, узнает, что здесь хранится, то Тея не будет в безопасности. Почему это не пришло мне в голову раньше?

Мало было подарить Тее виолончель. Нужно было найти для нее новое место жительства. Или, по крайней мере, установить камеры наблюдения, систему безопасности и решетки на окна.

Легкое покашливание прервало мои мысли, и я повернулся, чтобы увидеть, что Оливия вернулась.

― Она выйдет через минуту.

В свое время я посетил достаточно королевских балов, приемов и гала-вечеров, чтобы понять, когда представляют даму. Однако в этот раз все было немного иначе. Обычно придворный зачитывал официальное имя, а не кто-то в пижаме.

Но как только рядом с ней появилась Тея, я понял, что не имеет значения, где я стою и кто сообщил мне о ее появлении. Она была прекраснее всех женщин ― людей, фамильяров или вампиров, ― которые когда-либо были мне представлены.

Ее темно-рыжие волосы струились по плечам свободными локонами. Когда она вошла в гостиную, свет выхватил рыжие блики, которые выгодно оттенялись глубоким изумрудно-зеленым цветом ее платья. Ткань обнимала ее изгибы, демонстрируя округлые, стройные бедра и соблазнительные выпуклости груди. Ножка цвета слоновой кости скользнула в разрез, заканчивающийся у вершины бедра. Увидев это платье в витрине, я принудил продавщицу открыть магазин на Юнион-сквер пораньше, а затем заставил портниху подшить его до нужной длины ― и все это еще до того, как большая часть города проснулась. Оно сидело на ней так, словно было сшито специально для нее, и я не мог отвести взгляд.

Тея сцепила руки, глядя то на меня, то на виолончель.

― Я надеюсь… ― она сделала паузу, словно пытаясь придумать, что сказать. Она повернулась к Оливии, которая бросила на нее пристальный взгляд. ― Я имею в виду, спасибо.

― Не за что. ― Я сглотнул. Что я наделал? Ложь, которую я сказал матери, выходила из-под контроля. Как я мог выдать Тею за свою девушку, не поддавшись искушению? Я не мог прикоснуться к ней, но, увидев ее такой, как, черт возьми, я мог устоять?

― Ну что, пойдем?

Ее взгляд скользнул по моему смокингу Armani, который я купил одновременно с ее платьем. Тея впилась зубами в нижнюю губу, посылая всплеск тестостерона прямо в мой член. У меня были проблемы.

― Наверное.

Я почувствовал ее колебания, хотя и не совсем понял их. Она согласилась провести этот вечер со мной.

― Если только ты не передумала, ― сказал я, и это прозвучало так же жестко, как было в моих брюках. ― Если ты хочешь, чтобы я ушел…

― Нет, ― быстро ответила она. ― Я просто… куда мы пойдем? ― Она поправила бретельку своего платья, от нее исходила тревожная энергия.

Я протянул руку, заметив любопытное выражение на лице Оливии, когда она увидела на мне черную шелковую перчатку.

― Я расскажу тебе в машине.

Тея кивнула, но не взяла меня за руку. Вместо этого она повернулась и обняла свою соседку по квартире, шепча что-то, что, как она думала, я не мог услышать. Когда-нибудь я расскажу ей, что у вампиров отличный слух. Сегодня же я задавался вопросом, что значили произнесенные ей слова.

Повернувшись, она взяла меня за руку, и мы направились к двери.

― Хорошо проведите время! ― Оливия посмотрела нам вслед. ― Мне тебя дождаться…?

Я сдержал смех при виде ужаса на лице Теи.

― Мы будем поздно, ― ответил я за нее. Пусть ее соседка сама решает, что это значит.

Тея продолжала кусать губу, пока я вел ее вниз по лестнице, и моя легкая эрекция становилась все сильнее с каждой секундой. Если она не остановится, я сделаю что-нибудь, о чем мы оба будем жалеть.

Но мы получим огромное удовольствие.

Когда мы вышли из здания, она остановилась и задохнулась. Я повернулся, чтобы посмотреть, что привлекло ее внимание. Улица была окутана густым туманом, из-за которого трудно было увидеть дальше, чем на несколько футов. Она не отрываясь смотрела на лимузин. Я не думал, что это может ее удивить. Прошло слишком много времени с тех пор, как что-то настолько обыденное удивляло меня. Это было еще одно напоминание о том, что она не принадлежит к моему миру.

Так зачем же я втягивал ее в этот мир?

― Куда мы едем? ― повторила она.

― На вечеринку, ― просто ответил я. ― Я забыл, что у меня была предварительная договоренность. ― Это была не совсем правда. Я сознательно игнорировал календарь мероприятий, который Селия настойчиво пыталась мне навязать. Но от того, что я избегаю Обрядов, они не исчезнут. Для этого мне нужна была она. К тому времени, когда моя семья поймет, что я не собираюсь жениться на Тее, светский сезон закончится, и я буду спасен от десятков питающих надежды фамильяров.

Сначала я рассматривал девственность Теи как проблему. Потом я понял, что это возможность. Я бы никогда не рискнул сделать ее своей рабыней. Это была черта, которую я не должен был переступать. Однако, возможно, мне будет легче удержаться от соблазна, если я не буду выбирать ей платья.

― Что? ― Она стремительно повернулась ко мне, зацепив юбку платья каблуком, и налетела на меня.

Я легко поймал ее. Удерживая, я позволил руке задержаться на талии. Даже сквозь ткань платья и перчатки в кончиках пальцев заискрилось электричество. Мне следовало бы отпустить ее, но я этого не сделал.

― Ты не обязан брать меня с собой. ― Она подняла на меня огромные глаза лани. ― Мы можем перенести встречу.

― Но я хочу взять тебя, ― пробормотал я. В нескольких смыслах.

Она быстро моргнула, и ее ресницы затрепетали.

― Но почему?

― Ты хоть понимаешь, как ты прекрасна? ― Я провел пальцем по ее руке, ища в ее глазах ответ на свой вопрос ― и на десятки других вопросов, которые теснились в моем мозгу. Она молчала, и я, не успев остановиться, наклонился, чтобы найти ответ на ее губах.

Ее рот приоткрылся, жадно принимая поцелуй. Цветочный аромат, стелющийся по ее коже, как тонкая пелена, превратился в нечто земное и дурманящее. Я провел языком по ее зубам, и она позволила своему языку неуверенно коснуться моего. Она задохнулась, зацепившись за острый конец клыка, и я быстро отпрянул. Если бы у нее пошла кровь, я не был уверен, что смог бы остановиться. Я бы повалил ее на ближайшую ровную поверхность и лишил бы ее девственности раньше, чем успел об этом подумать.

― Осторожнее, котёнок. ― Я боролся с нахлынувшей на меня тьмой. ― Я могу потерять контроль.

Она сжала губы и сглотнула, от этого движения к окружающему ее запаху присоединился терпкий запах железа. Я повернул голову, пытаясь прочистить ноздри, пока не потерял контроль над собой.

Почему я решил, что это идеальный план?

― А что, если я хочу, чтобы ты потерял контроль? ― ответ Теи вызвал во мне новый прилив желания. Господи, она вела себя так, словно я отравил ее своим ядом. Мне нужно было взять ситуацию под контроль. Немедленно.

Я заметил, как дрогнула ее нижняя губа, и возненавидел себя.

― Тея, я…

― Все будет в порядке, ― оборвала она меня. Дрожа, она обхватила себя руками за плечи. ― Как только мы окажемся в машине…

Я слишком долго был изолирован от человечества. Она не была расстроена. Ей было холодно. Мне даже не пришло в голову, что она, должно быть, замерзла. Сняв пиджак, я накинул ей на плечи, наслаждаясь тем, как крепко она прижимает его к себе.

― Давай уже сядем, ― предложил я. ― Я расскажу тебе о вечеринке.

Тея кивнула, но вместо того, чтобы направиться к лимузину, она глубоко вздохнула.

― И нам нужно поговорить о виолончели.

― Что с виолончелью? ― медленно спросил я.

― Я не могу ее оставить, ― пролепетала она и замолчала. Ее ответ ошеломил меня.

Мы на мгновение застыли в молчаливой борьбе характеров, прежде чем я заставил себя заговорить:

― Мы можем обсудить это в машине.

― Джулиан, я… ― начала она, но я уже отошел и открыл дверь. Плечи Теи опустились, когда она направилась ко мне. Она остановилась, продолжая сжимать одной рукой мой пиджак, и повернулась ко мне. ― Кажется, это не очень хорошая идея.

Прежде чем я смог остановить себя, я рассмеялся так громко, что эхо зазвучало в ночи вокруг нас.

― Нет, Тея, ― тихо сказал я, глядя ей в глаза, ― это ужасная идея.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Тея

Его слова ударили меня как пощечина. Разве мужчина не должен успокаивать твои переживания по поводу подобных вещей? Я сделала мысленную пометку никогда не спрашивать его, как выглядит моя задница в джинсах.

― Пойдем, ― позвал он меня к лимузину.

Лимузин! Там, откуда я родом, лимузины предназначались только для свадеб и похорон, а не для свиданий. Во что я ввязалась? Джулиан считал это ужасной идеей, я окажусь в обществе вампиров, а я еще даже не сообщила ему плохую новость.

Я не собиралась оставлять себе виолончель. Я не могла. Это было как-то… неправильно.

Я плотнее завернулась в его пиджак, пока он вел меня к задней пассажирской двери. От него исходил запах экзотического, пряного одеколона, сочетавшийся с чем-то, что можно было описать только как Джулиан. Это был многовековой опыт, который он пережил до меня, места, которые он видел, а я только читала о них, люди, которых он встречал, и затем, как ни странно, музыка. От него веяло чем-то таким, что я ощущала только тогда, когда играла на виолончели или слушала музыку. Я почувствовала этот вкус и в его поцелуе. Я хотела попробовать еще. Я хотела прочувствовать всю его жизнь, по одному затяжному поцелую за раз. Мне было трудно держать себя в руках рядом с ним. Не помогало и то, что его рука лежала на моей спине. От этого едва уловимого прикосновения, воспоминаний о его губах и запаха его пиджака у меня голова шла кругом.

Шофер выскочил из машины, когда мы подошли к ней. Он бросился открывать дверь, но Джулиан встал между нами. Водитель замер, его глаза расширились, когда Джулиан выпрямился во весь рост, расправил плечи и… зарычал.

Это был скорее низкий гул ― предупреждение, чем что-либо еще. Но это произвело желаемый эффект. Я была ошеломлена.

― Ты только что рычал? ― медленно спросила я его.

Он проигнорировал мой вопрос. Я не могла понять, то ли он не хотел отвечать мне, то ли считал, что ему нужно продолжать смотреть на водителя. Его челюсть напряглась, но он не отводил взгляда от другого мужчины. Джулиан открыл передо мной дверь.

― Садись в машину, котёнок.

― Если только ты перестанешь вести себя как неандерталец, ― проворчала я.

Оказалось, что сесть в лимузин, будучи в платье, не так-то просто. Или, может быть, я просто не знала как это сделать. Как бы то ни было, я почувствовала некоторое облегчение от того, что Джулиан был слишком занят своей битвой тестостерона, чтобы наблюдать за тем, как я не слишком изящно забиралась на заднее сидение лимузина. Я ударилась головой о войлочную обшивку крыши, и статическое электричество заискрило по всей моей голове. Учитывая, что сидение было невысоким, мне потребовалась секунда, чтобы поправить юбку. Я быстро привела в порядок волосы, которые пытались разлететься в стороны. Джулиан проскользнул внутрь как раз в тот момент, когда я наконец уселась и изо всех сил старалась выглядеть непринужденно.

Это было трудно, потому что ехать с ним в лимузине еще хуже, чем в BMW. Там было тесно. Но между нами была центральная консоль. Теперь же я была одна на огромном заднем сидении с мужчиной, который целовался, как реинкарнированный бог секса, покупал подарки за полмиллиона долларов и рычал, если другой мужчина подходил ко мне слишком близко. Больше всего на меня оказало влияние последнее. Ну правда, он родился в средневековье, а не в каменном веке. Вместо этого возбуждение тикало во мне, как бомба замедленного действия, и я сжимала бедра, пытаясь удержаться от взрыва.

Я понятия не имела, что Джулиан во мне нашел. В его жизни наверняка встречались куда более интересные женщины. Кроме того, я чувствовала себя еще более растерянной, чем раньше, потому что он ясно дал понять, что о каких-то отношениях со мной не может быть и речи. Так почему же он вел себя так, будто я принадлежу ему?

А еще важнее, почему мне это так нравилось?

Джулиан молчал рядом со мной, пока лимузин отъезжал от обочины. Его мысли тоже были чем-то заняты. Он смотрел в окно. Как он мог быть так близко, что все мое тело просто лихорадило, и в то же время так далеко? По крайней мере, тот барьер, которой незримо присутствовал между нами, немного облегчал мою задачу по возврату виолончели.

Мне потребовалась минута, чтобы собраться с духом, прежде чем я начала речь, которую с помощью Оливии репетировала весь день.

― Я хотела поблагодарить тебя за виолончель.

Он повернул голову в мою сторону, изучая меня в течение мгновения.

― Она тебе понравилась?

― Определенно, ― быстро ответила я. Он обратил на меня внимание. Это был первый шаг. ― Мне трудно поверить, что я прикоснулась к такому прекрасному инструменту, как этот Grancino. Я почти боялась взять его в руки.

Улыбка растеклась по его лицу, как теплый мед.

― Котёнок, чтобы играть на ней, нужно прикоснуться. Ты довольна ее звучанием?

― Вообще-то я на ней не играла. ― Мне показалось, что я признаюсь в убийстве, но он лишь приподнял одну темную бровь.

― Почему?

― Это слишком, ― выпалила я. Я уже отклонилась от сценария, поэтому решила продолжить хотя бы спокойно и мягко. ― Это выглядит обязывающим. Ты не должен был этого делать.

― Я хотел доставить тебе удовольствие, ― прошептал он.

Его слова прозвучали так, как я представляла себе ощущения от секса. Мне захотелось сыграть для него. Я увидела себя полностью обнаженной, с виолончелью, аккуратно поставленной между ног. У меня пересохло во рту, когда он присоединился к моим фантазиям. Его голые руки касались моих плеч, когда я играла. Палец прошелся по моей шее и распустил волосы. Джулиан обхватил мою шею длинной рукой и стал играть с моими сосками. Я громко вздохнула, и видение испарилось. Рядом со мной Джулиан инстинктивно выпрямился, его защитная манера вернулась после короткого перерыва.

― Ты хорошо себя чувствуешь? ― спросил он.

― Нормально, ― соврала я. Теперь у меня кружилась не только голова. ― Я просто представляла, как играю для тебя.

Он наклонил голову и секунду изучал меня.

― Интересно.

― Что? ― Вот тебе и контроль над ситуацией.

― Ничего. ― Он отмахнулся, но в его глазах отражалась задумчивость. Он определенно что-то обдумывал. ― Я бы хотел этого.

― Чего? ― спросила я, теперь уже совершенно сбитая с толку.

― Чтобы ты сыграла для меня.

Я сглотнула, прежде чем кивнуть.

― Я могу это сделать, Джулиан, но я не могу оставить ее себе.

― Я повредил твою. ― Он сложил руки на коленях, словно ожидая, как я отреагирую на его действия.

― Мне не нужна такая роскошная замена. ― Почему он не мог этого понять? Или, может быть, вампиры просто покупают вещи в антикварных магазинах, потому что предпочитают делать в них покупки? Вряд ли это имело значение. ― Я бы побоялась даже прикоснуться к ней. А вдруг я сломаю ее, как и предыдущую?

― Тогда тебе, скорее всего, придется довольствоваться чем-то другим, нежели Grancino. Их в мире осталось не так много.

Это был очень практичный ответ на мой гипотетический вопрос. Но он наглядно продемонстрировал, что между нами лежит океан.

― Ей место в музее, ― продолжила я. ― Или в частной коллекции. Она не предназначена для игры.

Джулиан наклонился ближе и взял мой подбородок двумя пальцами в перчатках.

― Не будь смешной, котёнок. Она создана не для того, чтобы стоять в витрине. Джованни хотел бы, чтобы она была у тебя, и он хотел бы, чтобы ты на ней играла.

Конечно, он знал его. С кем еще он был знаком за многие свои жизни?

Он принял мое молчание за несогласие и со вздохом отпустил мой подбородок.

― Я, конечно, могу достать тебе другую. Я уверен, что можно подобрать что-то меньше ста.

― Ты имеешь в виду сто долларов, верно? ― тихо спросила я.

Он прищурился.

― Тебя не устраивает инструмент или его стоимость?

― А разве не может быть и то, и другое? ― Сам по себе ценник был достаточно плох, но мысль о том, чтобы играть на такой старой и дорогой вещи, казалась мне неправильной. ― Я не заслуживаю этой виолончели.

― Я слышал, как ты играешь, и я не согласен, ― тихо сказал он. ― Мы можем заключить другое соглашение, если тебя беспокоит ее стоимость.

Боже, я надеялась, что он захочет, чтобы я сыграла для него. Голая.

― Считай это вознаграждением.

― Ты предлагаешь мне работу? ― Я опустила глаза на платье. Мой взгляд зацепился за едва прикрытую грудь. Так вот почему он прислал мне такое сексуальное платье? Потому что он хотел, чтобы я была его эскортом ― в сомнительном смысле этого слова?

― В некотором роде, и поверь мне, после сегодняшней ночи ты точно ее заслужишь.

Он бросил это заявление с непринужденностью, которая не соответствовала взрыву, последовавшему за его словами.

― Почему это?

― Потому что моя мать будет на этой вечеринке, ― просто ответил он.

Я рухнула на сидение и застонала. За окном город сменился рядами домов, каждый из которых был аккуратно заключен в свою коробку, окруженную тщательно подстриженными кустами. Но по мере движения лимузина дома становились все больше, занимая участки размером с два-три маленьких аккуратных домика. Затем они увеличились до особняков, выглядывающих из-за ворот, отделяющих мир внутри них от остального.

Я не могла представить, где окажусь этим вечером. Будет ли это один из этих особняков? Если его мать будет там, то скорее всего именно так. Это свидание, как он его называл, было не таким, как я ожидала. Его мать была не очень дружелюбна, и я сомневалась, что она будет рада видеть меня снова. По сравнению с этим предложение стать девушкой по вызову звучало вполне приемлемо.

― Почему?

― Потому что сегодня вечером вечеринка у нее дома, ― объяснил он.

Может ли сегодняшний вечер стать еще хуже?

― Это хорошая идея? ― Я заставила себя спросить. ― Похоже, я не слишком понравилась твоей матери. Сомневаюсь, что она захочет видеть меня на своей вечеринке.

― Ее предупредили, чтобы она вела себя прилично. — Судя по тому, как он скривился, это вряд ли будет иметь значение. ― И она ждет тебя.

― Почему это?

Он сделал паузу, тщательно подбирая слова.

― Потому что я сказал ей, что ты моя девушка.

У меня отвисла челюсть, и я уставилась на него, ожидая, что он улыбнется и скажет, что пошутил. Джулиан не двигался. Он только изучал меня, словно пытаясь определить, как я отношусь к этому откровению.

― Извини, ― сказал он наконец, ― я не хотел тебя расстраивать.

Его извинения вывели меня из оцепенения.

― Расстраивать? Мне кажется, что это недостаточно подходящее слово. Зачем ты это сделал?

― Потому что мне нужна официальная девушка, чтобы избавиться от преследования других и не участвовать в этих чертовых вечеринках, ― начал он.

― Как романтично, ― проворчала я. ― Теперь я тебя полностью понимаю.

На мгновение он, казалось, погрузился в раздумья.

― В мои намерения не входило причинить тебе боль. Я надеялся, что виолончель откроет тебе глаза на то, что я могу предложить.

― И что же это? ― Я направила весь гнев, бурлящий во мне, во взгляд на него. Если бы я этого не сделала, то скорее всего расплакалась бы. Неужели я действительно думала, что это настоящее свидание? Вчера вечером он ясно дал понять, что ему это неинтересно. Сегодня, когда принесли виолончель и платье, я подумала, что он передумал. Но это не имело ничего общего с романтикой. Я была ему неинтересна. Он рассматривал свой подарок как компенсацию за то, что я буду его эскортом на вечеринках.

Но его ответ был не таким, как я ожидала.

― Мир, ― тихо сказал он. ― Я могу предложить тебе весь мир.

― В подарочной упаковке? ― спросила я ровным голосом. Я понятия не имела, что он имеет в виду и почему он выбрал меня ― женщину, с которой он даже не хотел спать, ― чтобы быть рядом с ним.

― Если хочешь. ― Его губы искривились в ухмылке.

Мое сердце дрогнуло при виде этого, но я отказалась поддаться безрассудным мыслям о Джулиане или его губах.

― Ты не можешь просто купить себе девушку! ― Когда он успел вздремнуть? В восьмидесятых годах восемнадцатого века?

― В моем мире это возможно, ― сказал он. Он взглянул на мое лицо и быстро добавил: ― Но дело не в этом.

Прежде чем он успел просветить меня, в чем именно дело, лимузин остановился перед коваными воротами. Джулиан застонал, глядя в окно.

― Я объясню тебе это позже, ― пообещал он. ― Но мы уже приехали. Я хотел бы, чтобы ты сопровождала меня, но если ты предпочитаешь, чтобы тебя отвезли домой, это можно устроить.

― Может быть, нам стоит закончить наш разговор. ― Мне стало не по себе. Я не была готова к встрече с его матерью или полчищами прекрасных вампиров.

― Я бы предпочел посидеть здесь с тобой и обсудить это, но меня ждут в доме. ― Его тон приобрел неожиданно жесткий оттенок, что повергло меня в шок. Я вжалась в кресло, и выражение его лица смягчилось.

― Пожалуйста, ты пойдешь со мной?

― В обмен на виолончель? ― с горечью спросила я.

― Виолончель ― твоя. — В окончательности его слов сомневаться не приходилось. ― Можешь делать с ней все, что хочешь.

― Я хочу ее вернуть.

― Кроме этого, ― сказал он сквозь стиснутые челюсти. ― Играй, сжигай, продавай. Ты ведь еще не закончила учебу, верно? Выплатишь свои студенческие ссуды, купишь дешевый инструмент и будешь путешествовать.

Я уставилась на него. Полмиллиона долларов могли бы не только погасить мои студенческие кредиты. Это позволило бы погасить медицинские долги моей мамы.

Джулиан ухмыльнулся. Он знал, что прижал меня к стене.

― Что скажешь?

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Тея

Вопрос звенел у меня в ушах. Он наконец-то нашел мой запретный плод ― единственное искушение, перед которым я не могла устоять.

― Ты не можешь так думать.

― Могу. Виолончель была подарком.

― Я думала, что это вознаграждение, ― напомнила я ему.

― Это был дешевый прием. Я не пытаюсь купить тебя, Тея. ― В нашем бурном обмене репликами я услышала нечто новое в его голосе ― искренность.

― Почему ты хочешь, чтобы я ходила с тобой на эти вечеринки? ― Он уже сказал, что я не принадлежу к его миру, так почему же теперь он притащил меня буквально к его воротам?

― Потому что ты интересная.

Это было не то, что я ожидала услышать от него. Я прищурилась.

― Интересная? Это звучит как утешительная награда.

― Дай мне закончить, ― резко сказал он. ― Ты никогда не отвечаешь так, как я от тебя ожидаю.

― Я не такая, как все остальные девушки? ― догадалась я, закатив глаза.

― А какой человек похож на другого? ― спросил он, совершенно не понимая моей мысли. Справедливости ради надо сказать, что он пропустил сексуальную революцию последних десятилетий. ― Ты играешь на виолончели с такой страстью, какой я не видел уже несколько столетий. Я хотел бы, чтобы ты снова сыграла для меня. Ты молода и невинна…

Он хотел меня развратить? Я боролась с волнением, которое испытала при этой мысли. Я не забыла об острие его клыка и о том, что оно сулило.

― …и я могу показать тебе мир, ― продолжил он. Его слова перекликались с тем, что он говорил раньше, но на этот раз я прислушалась. ― На следующей неделе мне нужно ехать в Париж. Будут мероприятия в Венеции, Лондоне, Гонконге и еще в дюжине городов мира.

― То есть, тебе нужно, чтобы я уехала из Сан-Франциско? ― У меня пересохло в горле, пока я обдумывала это. ― Я не могу уехать. Учеба. Моя мать. Прослушивания.

― Это все может подождать один год, ― уговаривал он. ― Я предлагаю тебе то, о чем большинство людей может только мечтать, и твои обязательства здесь будут выполнены.

― Подожди, ты хочешь сказать, что собираешься оплачивать мои счета? ― После той картины, которую он мне нарисовал, это было похоже на то, что он облил меня холодной водой. ― Я не могу оставить маму. Она только что закончила курс облучения и…

― Тея, ― остановил он меня. ― Мы будем путешествовать на одном из семейных самолетов. Если тебе понадобится вернуться домой, чтобы ухаживать за ней, это можно будет мгновенно организовать.

― Мои соседи по комнате и квартет. ― Я искала причины, чтобы не сказать «да», потому что каждый барьер, который он уничтожал, приближал меня к тому, что он предлагает.

― Арендная плата будет выплачиваться, и я уверен, что квартет сможет найти другого бедного виолончелиста, ― сухо сказал он. ― Ты ищешь повод отказать. Чего ты хочешь?

Я хотела увидеть мир, и знала, что пережить это с Джулианом будет лучше моих самых смелых фантазий. Он не просто бывал в этих местах, он жил там. Он не знал историю, он жил ею. Мне предстояло путешествие всей жизни с доступом к тем частям мира, о которых большинство людей даже не подозревает. Но была одна проблема.

― И все, что мне нужно сделать, это притвориться твоей девушкой?

Его голубые глаза сверкали в тусклом свете лимузина, когда он говорил. Было ясно, что он знает, что меня к нему тянет.

― А как насчет обязательства жениться, или как это называется? ― спросила я.

― Обряды? ― Его озадаченная улыбка сменилась хмурым взглядом. ― Обряды ― это то, почему мне нужно, чтобы ты была со мной. Если я уже занят…

― Никто не будет преследовать тебя. ― Я наткнулась на очень неудачный роман Джейн Остин.

― Именно.

― Не лучше ли тебе попросить кого-то, кто тебе нравится? ― Я поковыряла ворсинки на своей бархатной юбке.

― Почему ты думаешь, что ты меня не привлекаешь? ― медленно спросил он. ― Или я неправильно понял тот поцелуй?

Я покраснела так сильно, что мне захотелось оказаться на другом конце лимузина и спрятаться. Я была единственной, кто упомянул об этом. Тактично. Почему он должен был говорить так прямо? Я собрала всю свою смелость и посмотрела прямо в его прекрасные глаза.

― Ты не захотел переспать со мной.

― Это сложно, ― пробормотал он. ― Ты девственница.

― Не прокаженная. ― Несмотря ни на что, во мне вспыхнуло мужество. Я действительно казалась ему привлекательной. Он хотел меня поцеловать. Он хотел посадить меня на частный самолет и облететь со мной весь мир. Если это был сон, то я молилась, чтобы Оливия не разбудила меня.

― Ты ждала… ― он поднял палец, чтобы я не перебивала, ― по своим личным причинам. Этот подарок ты должна приберечь для человека, который его заслуживает.

― О. ― Я не знала, как на это реагировать. Джулиан считал, что я заслуживаю большего, чем он. Ему нужно было изменить свои стандарты. ― Значит, я буду сопровождать тебя на вечеринках, а потом мы пожелаем друг другу спокойной ночи?

Джулиан заерзал на своем месте и поджал губы.

― Я никогда не говорил, что буду держать свои руки подальше от тебя.

― Но ты не лишишь меня девственности?

Он секунду изучал меня, и с каждой секундой яркость его глаз угасала. Неужели монстр победил мужчину? Или я только надеялась на это?

― Как далеко ты зашла с мужчиной?

― Я не знаю, почему ты думаешь… ― пролепетала я, пытаясь придумать ответ, который скрыл бы правду.

― Или с женщиной? ― добавил он извиняющимся тоном, неправильно поняв мою реакцию.

― Я много чего делала, ― подстраховалась я.

Джулиан провел языком по губам, словно почувствовал вкус моей лжи. Боже, я надеялась, что вампиры не обладают такой способностью. Он придвинулся ближе, наклонив голову так, что его рот оказался рядом с моим ухом.

― Это очень важно, котёнок, ― прошептал он. ― Я чувствую твое смущение. Это лишнее. Я просто прошу тебя ответить на один вопрос. Кто-нибудь когда-нибудь заставлял тебя кончать?

Я сглотнула, внезапно поблагодарив его за то, что угол наклона головы не позволяет ему видеть мое лицо. Наконец, я выдавила из себя «нет».

― Понятно. ― Он положил руку в перчатке на мое колено и погладил его длинными, успокаивающими движениями. ― А сама ты кончала?

Мое тело напряглось, готовясь к бою. Я ни за что не отвечу на этот вопрос. Тем более, что молчание будет достаточным ответом. Джулиан продолжал свои нежные прикосновения, пока я вела войну с самой собой. Это совершенно его не касается, не так ли? Я глубоко вздохнула и попыталась принять безразличный вид.

― Конечно, ― сказала я, нервно смеясь.

Он ждал, не говоря больше ни слова, пока я не проглотила свою гордость.

― Я не знаю, ― тихо сказала я.

― Если ты не знаешь, значит, нет. ― Он не дразнил меня, хотя я не могла представить, почему. Рука, поглаживающая мою коленку, скользнула выше по бедру, и я перестала дышать. ― Сегодня вечером я хотел бы это исправить.

О, Боже…

― Но сначала нам нужно посетить эту вечеринку, ― прошептал он. Он слегка придвинулся и коснулся поцелуем моих губ, ― и выглядеть безумно влюбленными. Ты сможешь это сделать?

Смогу ли я прижаться к нему, словно жила ради его прикосновений? Что-то подсказывало мне, что смогу.

― А ты сможешь? Ведь это ты не хочешь отношений, любви и всего этого багажа.

― Да, ― согласился он, и я проигнорировала толчок в груди, ― но я буду думать о том, как познакомить тебя с удовольствием. Ни один вампир не усомнится в том, что ты принадлежишь мне. Ведь ты вся пропитана моим запахом. — Он пригладил пиджак, который все еще был на мне. ― И у меня такое чувство, что я не смогу оторваться от тебя.

Я прикусила нижнюю губу, и Джулиан выругался про себя.

― Не уверен, что смогу дождаться окончания вечеринки, ― прорычал он.

Я напряглась, когда он потянулся задрать мою юбку, но тут раздался стук в окно.

― Если это чертов водитель, я оторву ему голову, ― прорычал Джулиан. Раздался еще один стук. Он нажал кнопку на двери, и тонированное окно открылось. Через мгновение внутрь заглянул ухмыляющийся блондин.

― Мама хочет знать, почему ты уже целый час паркуешься у ее дома. Она сказала, что если ты не придешь на вечеринку, то мне придется затащить тебя внутрь, а это похоже на новый костюм, ― весело сообщил он ему. Вампир повернул голову и заметил меня. Его ухмылка превратилась в обезоруживающую улыбку. ― О, теперь я понимаю.

― Тея, это мой брат Себастьян, ― сквозь стиснутые зубы произнес Джулиан. ― Он хочет умереть.

― Несправедливо. ― Он поджал губы, пытаясь выглядеть подавленным, но у него ничего не вышло. ― Я не знал, что у тебя будет спутница.

― Мы идем. ― Джулиан нажал на кнопку, заставив Себастьяна отойти от закрывающегося окна.

― Это твой брат? ― спросила я. Эти двое отличались друг от друга как день и ночь.

― Сводный брат. ― Очевидно, это различие имело для него значение. ― Можно? ― Он жестом показал на свой пиджак. ― Мы выйдем на улицу только на минутку. В следующий раз я позабочусь о том, чтобы у тебя было пальто.

― О, конечно. ― Я стянула пиджак и передала ему. Его слова превратили меня в расплавленную лаву. Мне не нужен был пиджак для тепла, но я уже скучала по его запаху.

Джулиан потянулся между ног и что-то поправил. Я с любопытством уставилась на него, пытаясь понять, что он делает. Он поднял глаза, заметив мой взгляд, и приподнял бровь.

― Что это было?

Он рассмеялся.

― Черт, да ты и вправду невинна, котёнок.

Я нахмурилась, пытаясь понять, что же тут смешного. Потом меня осенило.

― Подожди, ты…?

― Возбужден, ― закончил он за меня, и я попыталась отвернуться, чувствуя себя глупо. ― Нет, не надо. Я не смеялся над тобой. Это было мило. ― Он взял мою руку и переместил ее на твердую выпуклость в своих брюках. ― Ты все еще думаешь, что ты меня не привлекаешь?

Я обхватила рукой его эрекцию и погладила.

― Господи, мы никогда не выберемся из этой машины, если ты будешь продолжать в том же духе, ― процедил он сквозьстиснутые зубы.

― А если я захочу доставить тебе удовольствие? ― робко спросила я.

Джулиан закрыл глаза и застонал.

― Я не знаю, как…― призналась я.

Он схватил меня за запястье и поднял мою руку со своих бедер.

― Я с радостью покажу тебе и это. Но сейчас нам лучше пойти в дом.

Джулиан вышел из лимузина, надел смокинг и протянул мне руку.

Подумав о том, что ждет меня сегодня вечером, я легко приняла ее. Но когда я выпрямилась, то увидела, на что он отреагировал раньше. От ворот к лестнице, ведущей к роскошному портику, задрапированному фиолетовыми цветами глицинии, был расстелен ковер.

― Это…

― Экстравагантно, ― закончил он за меня.

― Я хотела сказать красиво.

Он посмотрел на меня сверху вниз, протягивая руку.

― Держись поближе ко мне, котёнок. Ты слишком милая. Они съедят тебя живьем.

Я сглотнула, поняв, что он имел в виду не фигуральное выражение. Джулиан поднимался по лестнице осторожно, словно боялся, что я споткнусь и разобьюсь насмерть. Когда мы подошли ко входу, у дверей стояли два привратника, каждый с большим серебряным подносом, на котором лежал набор масок.

― Фамильяры проходят через салон. ― Женщина протянула поднос с масками из гипса, кружев и росписи с золочеными акцентами. ― А вампиры через комнату опиума.

― Комнату опиума? ― Пробормотала я, обращаясь к Джулиану. Но он был занят тем, что смотрел на женщину.

― Она останется со мной, ― сообщил Джулиан. Женщина в маске нервно вздрогнула. Но пожилой мужчина покачал головой. Судя по возрасту, он должен был работать в этой семье уже много лет. Был ли он вампиром? Вряд ли, учитывая его морщины. Человеком? Был ли у него выбор в отношении работы? Или они заставили его служить им?

― Лорд Руссо, ― сказал он, и мой рот приоткрылся, когда он обратился к Джулиану таким тоном, ― Обряды действуют.

― Как будто я не знаю. Не рановато ли для этого дерьма?

Мужчина продолжал, как будто Джулиан ничего не сказал. Может быть, он был вынужден. Иначе как он мог не обращать внимания на разъяренного вампира рядом со мной?

― Мадам Руссо настаивает, чтобы стороны были разделены.

― Я не фамильяр, ― вмешалась я, надеясь, что это заставит их сделать исключение.

― Правила должны быть соблюдены…

― Да заткнись ты, ― проворчал Джулиан и взял с подноса маску. Повернув меня к себе, он глубоко заглянул мне в глаза. ― Я найду тебя через секунду. Постарайся сохранять спокойствие.

― Джулиан, что это за вечеринка? ― Я старалась говорить спокойно, но в моем голосе звучали истерические нотки.

Он бросил еще один острый взгляд на обслуживающий персонал, как будто это была их вина, а затем глубоко вздохнул.

― Добро пожаловать на Кровавую оргию.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Джулиан

Я мог бы убить свою мать за то, что она не упомянула, какую именно вечеринку она затеяла. Знакомить Тею с обществом вампиров было опасно — для нас обоих, — но это было хуже, чем бросить ее в омут с головой. Это было хуже, чем бросить ее в открытый океан. Я не должен был говорить Сабине, что она моя девушка.

Очевидно, она собиралась заставить меня доказать это.

― Джулиан? ― Тея выбрала свою маску. ― Ты можешь мне помочь?

Я взял ее с мрачной улыбкой.

― Конечно.

Тея отвернулась от меня, и я надел ей маску. Она подняла руку и осторожно поправила ее. Я не учитывал, как может повлиять на меня ее появление на Кровавой оргии. Я ожидал, что это будет испытание, с которым мы столкнемся не раньше, чем через несколько недель. После того, как я познакомлю ее с сексуальным удовольствием и удовлетворю свое желание к ней. В обычных обстоятельствах я мог бы удержаться от того, чтобы лишить ее девственности, особенно если бы мне разрешили иметь ее другими способами. Но Кровавые оргии были рассчитаны на возбуждение, каждый элемент был афродизиаком, призванным разжигать жажду крови.

Как правило, более дикие вечеринки устраивались для небольших групп или проводились гораздо позже, после образования большинства пар. Проведение оргии в столь ранние сроки означало, что мероприятие будет соответствовать своему названию. Обычно участники разбивались на пары, предпочитая темные уголки и уединение для проведения брачных ритуалов. Сегодня такой любезности не будет.

Я закрепил маску на ее голове. Концы лент скользнули сквозь мои пальцы так же легко, как и мой шанс стать тем, кто будет просвещать Тею относительно ее тела. Тея повернулась ко мне лицом, ее зеленые глаза ловили свет, отражавшийся в золотом узоре маски. Она не выглядела человеком. С ее ослепительной красотой и легкой грацией она легко могла сойти за фамильяра. Но это была уже совсем другая проблема. Человек может оказаться соблазненным и превратиться в закуску. Я был готов к такой ситуации. Но если другие вампиры будут считать ее фамильяром, они решат, что она доступна для них.

Я провел пальцем в перчатке по ее губам, пытаясь решить, что делать. Я не мог позволить ей войти туда одной, даже на несколько минут. Надеюсь, что запах, оставшийся от моего пиджака, отпугнет всех желающих. Но был только один способ пометить человека или знакомого как недоступного, а я поклялся, что не стану этого делать.

Придется импровизировать.

Я провел языком по зубам, мои клыки удлинились. Времени объяснять ей, что к чему, не было, и я надеялся, что она меня простит. А если нет? Может, оно и к лучшему. Если Обряды означают проведение оргий через несколько дней после начала сезона, я не был уверен, что она сможет пережить следующие одиннадцать месяцев.

― Извини, ― тихо произнес я, надеясь, что вампиры у двери будут вести себя сдержанно. В противном случае я не мог бы представить, что их наняли на такую должность. Придвинувшись ближе, я наклонил свое лицо к ее лицу. Чем ближе я был, тем больше яда скапливалось у меня во рту.

Тея подняла на меня глаза, не понимая моих намерений.

― Все хорошо. Со мной все будет в порядке. Я просто встречу кучу людей на своей стороне, верно?

Я сделал паузу, обдумывая ее слова. Почему я не подумал об этом? Да, было бы крайне важно добраться до нее, как только начнется вечеринка и группы начнут перемешиваться. Но до этого ей не грозила опасность попасть в руки другого вампира. Не то чтобы фамильяры могли быть такими же злобными, как и мой вид.

― И все же, ― сказал я жестко, ― не стоит слишком сближаться.

Меньше всего мне хотелось, чтобы Тея разболтала кому-то еще какие-нибудь пикантные подробности. Если кто-нибудь узнает, что она девственница, полетят головы с плеч. Вполне возможно, что моя собственная. И мама ни за что не поверит, что у меня с ней серьезные отношения.

Она усмехнулась, в ее глазах за маской плясали черти.

― Что? ― спросил я.

― Ты очень заботливый, ― прошептала она. ― Это так очаровательно.

Очаровательно? Очаровательный — слово, которое никогда не использовалось для описания меня. Видимо, мне нужно было разорвать еще несколько человек на ее глазах. Чем быстрее она развеет все романтические представления обо мне, тем лучше.

― Котёнок, я чертов неандерталец, помнишь? ― Прорычал я. ― Не лезь на рожон.

― Или ты меня накажешь? ― Уловил ли я в ее словах намек на надежду? Мой член дернулся в штанах, как бы выражая свое мнение.

― Тебе бы этого хотелось, ― пробормотал я, придвигаясь к ней ближе в темноте. ― Только помни, что если у тебя будут неприятности, я, скорее всего, обезглавлю того, кто будет стоять между нами.

Она задохнулась, ее глаза расширились. Тея молчала, понимая, насколько серьезно я к этому отношусь.

― Я буду вести себя хорошо, ― послушно пробормотала она, прежде чем изобразить крестик на своей груди. ― Клянусь своим сердцем, я не буду флиртовать с другими вампирами.

В моей груди что-то заурчало, и я едва сдержал ревность, вибрирующую внутри меня от ее игривого предложения.

― Джулиан, я…

Появление еще одной группы гостей прервало ее, и мы отошли в сторону. Вновь прибывшие выбрали свои маски и поспешили на вечеринку.

― Сэр, ― сказал пожилой служитель, ― гости уже должны быть внутри.

― Я не гость, ― прорычал я на него.

― Я знаю об этом, поэтому праздник приостановлен.

― Приостановлен? ― в замешательстве повторила Тея.

― Они не могут начаться без нас, ― сказал я ей, стиснув зубы так сильно, что клык вонзился в мою нижнюю губу. Моя мама не просто устраивала вечеринку. Она выставляла меня на всеобщее обозрение, чтобы каждый подходящий фамильяр вожделел меня. И чем скорее я покажу им всем, что я уже занят, тем лучше. ― Мы должны войти в дом.

Не задумываясь, я наклонился и поцеловал Тею. Я хотел, чтобы это было нежное прощание и еще одна возможность почувствовать ее запах. Но она ответила с такой страстью, что я засомневался, не напугана ли она больше, чем мне казалось. Я грубо взял ее рот, проталкивая язык сквозь губы и напоминая ей о том, что обещал ей сегодня вечером. Она будет вознаграждена столько раз, сколько я смогу, за то, что подыгрывает мне с этими глупыми вампирскими традициями.

Когда мы разошлись, она мечтательно улыбнулась мне, а затем ускользнула в сторону входа, предназначенного для смертных.

Вампир-мужчина, стоявший у двери, прочистил горло и отступил в сторону, давая мне возможность пройти в другое крыло дома.

Я направился ко входу, с каждой секундой все больше раздражаясь на него.

― Наслаждайтесь этим вечером…

Он задохнулся, когда я, подняв за горло, оторвал его ноги от земли и впечатал в лепнину фасада.

― Попробуй еще раз указать мне, что делать, и я вырву твое сердце из груди и скормлю его тебе.

Я опустил его на ноги. Он быстро пришел в себя и нацепил на лицо безэмоциональное выражение.

― Конечно.

Он хотел сказать что-то еще. Я чувствовал это. Но какие бы приказы ни отдала моя мать, он не вышел бы за рамки ее точных требований. Он не посмел бы свободно говорить со мной о чем-то другом. То, что старый человек подслушал наш разговор с Теей, наверняка навело его на некоторые мысли. Меня ни одна из них не интересовала. Но даже после внушения слуги говорили, поэтому я надеялся, что моя угроза удержит его от желания поделиться моими личными делами с кем-нибудь еще.

Опиумный притон появился в доме моих родителей в Сан-Франциско в конце девятнадцатого века, еще до того, как это стало модным среди людей. Вампиры и Шумеры открыли этот наркотик примерно в одно время, и именно они были ответственны за появление притонов в городах по всему миру. Притон — это легкий способ найти свежую кровь. Люди охотно стекались к ним, а вампиры с удовольствием лакомились насыщенной, пропитанной опиоидами кровью. Естественно, все быстро пошло не так. Это была отвратительная сделка со смертными, использовавшими наркотик и зависимость от него для одурманивания несовершеннолетних и рабочего класса. Кто поверит, что притоны — это изобретение вампиров? Совет вмешался, запретив входить туда людям и фамильярам. Осталось лишь несколько открытых притонов, хотя все богатейшие семьи имели по крайней мере по одному в своих владениях.

Вдохновением для нашего проекта послужила Венеция. Мой отец отправился туда во время строительства поместья. Он был далек от темных подворотен, куда заманивали людей. Сам притон можно было бы назвать опиумным салоном, поскольку он занимал почти четверть второго этажа. Сегодня вечером он был забит под завязку. Семьи вампиров заполонили помещение, почти не оставляя места для передвижения.

Никто не хотел пропустить оргию, устроенную Сабиной Руссо.

С двадцатифутового⁷ потолка свисали изящные семифутовые⁸ стеклянные люстры. Каждая из них была выдута вручную миланскими мастерами и напоминала языки пламени, полыхающие над гостями. Венецианские шелка покрывали напольные подушки, разбросанные вокруг антикварных столов, найденных кем-то в Париже. На большинстве из них лежали трубки с опиумом ― экстравагантный атрибут вечеринки. Судя по стеклянным глазам некоторых вампиров, мимо которых я проходил, большинство из них уже были под кайфом. Мой отец в порыве ностальгии добавил римские обеденные диваны, и большинство из них уже использовались.

Официально праздник еще не начался, но оргия уже стартовала. На таких мероприятиях было принято, чтобы подходящие фамильяры и вампиры пили кровь и трахали друг друга. Тем, кто уже определился с парой, ждать было незачем. А не имеющие пары с большим удовольствием развлекались друг с другом. Я заметил, как несколько моих сверстников в ожидании открытия дверей на настоящее мероприятие смотрели на начинающееся вокруг них безумие. Женщина, с которой я познакомился в Лондоне несколько веков назад, приветственно наклонила голову в мою сторону, а затем наклонилась, чтобы шепнуть что-то своей подруге. Женщины уставились на меня хищными глазами.

Чистокровные вампиры нередко вступали в брак друг с другом, но редкая пара могла пережить Обряды. Я проигнорировал их, зная, что их интерес угаснет, когда они увидят предлагаемых фамильяров мужского пола.

Я прошел мимо троих гостей, прижавшихся к стене и уже наполовину раздетых. Женщина, прижатая к одному из мужчин, громко стонала, когда они по очереди входили в нее. Ее голова опустилась, и она, поймав мой взгляд, ободряюще мне улыбнулась. Видимо, двоих было недостаточно, чтобы удовлетворить ее. В другой раз я бы с радостью присоединился к ним и удовлетворил потребность, которая копилась с того момента, как я впервые увидел Тею.

― Руссо. ― Рука хлопнула меня по плечу, и я повернулся, чтобы увидеть Джованни Валенте. Он улыбнулся мне, но улыбка не достигла его глаз. Они смотрели на меня с настороженностью змеи. ― Мне было интересно, будешь ли ты здесь.

Я наклонил голову в знак приветствия.

― У меня не было выбора.

― А твоя дама? ― поинтересовался он. ― Она сегодня с тобой?

― Она здесь, но ждет с фамильярами, ― легкомысленно ответил я.

― Я не знал, что она владеет магией. ― Теперь он пытался выудить какую-то информацию об отношениях, которые, как я утверждал прошлой ночью, были у меня с Теей.

― Только надо мной. ― Я улыбнулся. ― Тем не менее, ее нельзя было приводить сюда. ― Я жестом указал на опиумный притон.

― Ах да. Я забыл, что семья Руссо все еще придерживается старых правил.

― Я не знал, что есть новые. ― Мои отношения с ним всегда были взаимно необходимыми. Его нельзя было назвать другом. На него можно было рассчитывать, когда мы сражались на одной стороне, но в остальное время его интересовал только он сам. В этом не было ничего необычного для вампира, но, в отличие от большинства, он не придавал значения своей родословной. Конечно, он посчитал, что мое присутствие здесь не к месту. Если бы он не захотел прийти, никто не имел бы над ним достаточной власти, чтобы заставить его это сделать.

― Как там говорится? Правила созданы для того, чтобы их нарушать. ― Он пожал плечами. ― Конечно, возможно, когда-нибудь ей будет позволено войти сюда. Ваши отношения должно быть серьезные, раз ты позволяешь ей быть рядом с твоей семьей.

― Ты имеешь в виду мою мать? ― Я позволил скуке просочиться в мой голос. Чем меньше я был заинтересован, тем скорее он уйдет, чтобы найти себе более увлекательную компанию.

― Сабина не может быть довольна тем, что ты связался с человеком.

― Матери редко бывают счастливы, когда на кону стоит статус.

― Верно, ― усмехнулся Джованни. ― Возможно, твоя девушка очарует ее, как она очаровала тебя и меня.

Я замер. У меня не было выбора. Внутри меня бушевала тьма, побуждая меня напасть на него. Замечание прозвучало невинно, но я понял, что за ним скрывается. Люди были честной добычей до тех пор, пока их не связывали с другим вампиром одним из многочисленных архаичных способов, имеющихся в нашем распоряжении. Его послание было ясным. Он будет уважать мои права на нее до тех пор, пока не появится повод усомниться в них.

После этого он мог поступать так, как ему заблагорассудится.

Вновь обретя контроль над собой, я слабо улыбнулся.

― Я уверен, что так и будет.

― Но Обряды, ― продолжил он. ― Ты ведь первенец, верно?

― Моя сестра, ― поправил я его. ― Родилась на несколько минут раньше меня. ― Это была авантюра, что он не помнит ее или того факта, что она умерла.

Его глаза прищурились лишь на мгновение, как будто он искал информацию в какой-то внутренней картотеке. В конце концов, он усмехнулся.

― Естественно. Твоя очередь наступит в следующем сезоне.

― Сомневаюсь, что Обряды будут еще действовать.

Он наклонился ближе и понизил голос, как будто вампирам, трахающимся и курящим вокруг нас, было не наплевать на то, о чем мы говорим.

― Нет, если слухи правдивы.

― Слухи? ― повторил я.

― Я думаю, тебе нужно разузнать о деятельности Совета, ― посоветовал он. ― Или решить, что ты собираешься делать с этим симпатичным кусочком плоти в ближайшее время.

― О чем ты говоришь? ― Я уже потерял терпение по отношению к Джованни и его пространным разговорам, которые приводили лишь к новым вопросам.

― Обряды, ― пробормотал он, принимая от проходящего мимо слуги трубку с опиумом. Он долго затягивался, его глаза превратились в стеклянный оникс. ― Они ввели их в действие на постоянной основе.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Тея

Ничто не могло подготовить меня к тому, что я обнаружила по ту сторону двери. Я вошла в бальный зал, который выглядел словно он из какой-то сказки. Нити из белых цветов, словно нежные лучики, свисали с хрустальных люстр, которые были больше, чем вся моя квартира. По периметру стояло несколько столов, но мебели не было. Наоборот, сверкающий дубовый паркет был освобожден для танцев ― или любых других мероприятий, запланированных на вечер. Вокруг меня красивые люди в масках жеманничали и сплетничали в ожидании начала оргии.

Оргия. Это слово постоянно вертелось у меня в голове. Это, видимо, какая-то шутка. Это не может быть настоящей оргией. Люди ведь не собираются просто раздеться и заняться этим, верно?

Я скользнула в угол, стараясь держаться в тени и не привлекать внимания. Если они, как я подозревала, ждали прихода Джулиана, то пройдет всего несколько минут, прежде чем нас выпустят, и я смогу его найти. Я представила себе, как распахиваются большие ворота и все ожидающие здесь красотки выбегают на арену, как бегущие быки.

― Что тебя так развеселило? ― В углу ко мне присоединилась чернокожая женщина. Она ждала, глядя на меня любопытными карими глазами, обрамленными маской, украшенной блестящими павлиньими перьями. Маска хоть и скрывала ее лицо, но не могла скрыть ее потрясающей красоты. Высокие скулы удерживали маску над широким, правильной формы носом. Ее коротко стриженные волосы были уложены в старомодные волны. Она улыбнулась, когда я не ответила. ― Да ладно, я не собираюсь кусаться.

― Ты может и нет, ― сухо сказала я, заслужив ее смех.

― Полагаю, мы находимся в смешанной компании. — Она протянула руку, чтобы представиться. ― Я Квинн Портер.

― Тея Мельбурн. ― Я протянула руку, чтобы взять ее, но она уставилась на меня.

― Без перчаток? ― спросила она, приподняв бровь.

― О. ― Я быстро убрала руку, заметив, что на ней надеты бархатные перчатки сливового цвета длиной до локтя. ― Я не знала, что они мне нужны.

― Прости. ― Квинн покачала головой и схватила меня за руку. ― Это было грубо. Я просто удивилась. Формально они нам не нужны, но такова традиция, и мне сказали, что вампиры ненавидят, когда мы с голыми руками. Как, говоришь, твоя фамилия?

― Мельбурн, ― неуверенно сказал я. Она задумалась, и я поняла, что она пытается вспомнить мою родословную. ― Я не фамильяр.

― Ну, это все объясняет. ― В ее голосе звучало облегчение. ― Я думала, что забыла целую семью, и моя бабушка не одобрила бы этого! Клянусь, я изучала кровные линии вампиров и фамильяров с тех пор, как выучила алфавит.

― Ты никого не забыла, ― успокоил я ее. ― Я — никто.

Ее голова откинулась назад.

― Это забавно, потому что я смотрю на тебя прямо сейчас. Разве тебя можно увидеть, если ты никто?

Я слегка усмехнулась, испытывая облегчение от того, что мне удалось найти добрую душу. Я была готова к тому, что окажусь в логове гадюк.

― Так ты, значит, человек? ― доброжелательно спросила она.

― Да, и я понятия не имею, что здесь делаю, ― призналась я. Чем дольше я стояла в комнате и ждала, тем сильнее кружилась голова. Видимо, сказывались нервы. Благодаря сотням выступлений на виолончели я чувствовала себя комфортно на вечеринках. Но обычно я была не гостем, а развлечением. Может быть, поэтому я чувствовала себя так странно?

― Это звучит как история. ― Она прислонилась бедром к стене, демонстрируя свои впечатляющие изгибы. ― Дай угадаю, все дело в парне? Или вампире?

― Да. Он вампир. ― Я не могла представить себе, что Джулиан — парень.

― Должно быть, это серьезно, ― сказала она. ― Вампирам не свойственно приводить на Обряды людей в качестве пары.

― Это редкость, да? ― спросила я, не успев додумать мысль. Я хотела задать еще несколько вопросов. У меня их было много, но Джулиан предупредил меня о том, что нельзя быть слишком откровенной. Если мы собирались обмануть его семью и заставить поверить в то, что мы пара, я не могла признаться, что только что познакомилась с ним, что понятия не имею, что происходит, и что с каждой секундой мне все больше кажется, что мой мозг лопнет от попыток разобраться в его безумном мире. ― Джулиан не упоминал об этом.

― Джулиан Руссо? ― Ее голос поднялся на октаву. ― Это все объясняет. Он не большой любитель таких мероприятий. По крайней мере, если верить обширным записям моей бабушки.

― Да, у меня тоже сложилось такое впечатление. ― Я пожалела, что у меня нет обширных записей, которые помогли бы мне сориентироваться. Мне хотелось выяснить, что она узнала о моем фальшивом парне во время своих исследований, но я не могла спросить. Или могла? ― Мне следует знать, что люди говорят о нем. Джулиан, которого я знаю, совсем другой вдали от всего этого. ― Я жестом указала на богато украшенное пространство вокруг нас.

Ее глаза последовали за моей рукой, впиваясь в бархатные обои, покрывавшие стены. Через каждые несколько футов висели зеркала от пола до потолка в золотых рамах, отчего и без того огромный бальный зал казался еще больше. Перед зеркалом красовались несколько фамильяров, отрабатывая кокетливые взгляды и позы.

― Похоже на него, ― подтвердила Квинн. ― Он старается избегать общества вампиров, когда может. Не то чтобы у него был большой выбор с тех пор, как умерла его сестра. Теперь его очередь.

У меня пересохло во рту, но мне удалось сохранить спокойное выражение лица. Кусочки головоломки начали вставать на свои места. Он упомянул о своей сестре, но без подробностей. Возможно, Джулиан и оставлял мне подсказки, но у меня не было полной картины. Мне нужно было это изменить, если я собиралась продолжать оставаться его второй половинкой.

― Я удивлена, что он привел тебя сюда, зная, что он должен жениться на фамильяре. ― В ее голосе звучало сочувствие. Как бы я ни старалась помнить о предупреждении Джулиана, я чувствовала себя комфортно рядом с Квинн.

― Это сложно, ― согласилась я. ― Он, кажется, был очень удивлен, что это…― Я понизила голос: ― Кровавая оргия.

― О, вау! ― Ее темные глаза расширились за маской. ― Ты не знала? Бедняжка! Он хотя бы сказал тебе, чего ожидать?

― Он был в бешенстве, когда мы подошли к двери и узнали об этом, ― призналась я. У меня неплохо получалось представить все это в нормальном свете, не выдавая ни малейшего намека на то, что я знаю Джулиана всего пять минут.

― Черт. Ладно, подожди. ― Она быстро огляделась вокруг. ― У нас, наверное, всего несколько минут.

Словно в подтверждение ее слов, фамильяры вокруг нас начали вести себя странно. Шепот пронесся по толпе, а затем люди начали раздеваться.

― Это настоящая оргия, не так ли? ― спросила я с безнадежностью в голосе, глядя на окружающую меня обнаженную плоть. На большинстве из них все еще было что-то надето. Бархатные и шелковые халаты, которые были на многих, я приняла за праздничные наряды. Но под ними было головокружительное количество кружев и кожи, бархата и шифона. Мужчина напротив нас сбросил халат, обнажив золотистую мускулистую грудь. Его худощавый торс сужался в выточенную V, которая исчезала под низко расположенным поясом шелковых брюк. Он повернулся, и я увидела… все. Шелк, как выяснилось, не оставляет простора для воображения. Несколько женщин выбрали кружевные бюстье, которые приподнимали все их достоинства, но на нескольких были только шифоновые слипы, которые едва прикрывали их обнаженные формы. Моя киска сжималась и напрягалась от каждого чувственного взгляда. В лимузине Джулиан меня завел, а потом отправил в зал, полный сексуальных людей.

Я собиралась позже поговорить с ним об управлении ожиданиями.

― И да, и нет, ― быстро сказала Квинн. ― Это оргия, но ты занята. Я имею в виду, что Джулиан привел тебя, так что он сразу же найдет тебя.

Я кивнула, с трудом сглотнув, когда женщина передала свой расшитый блестками халат сопровождающему, оставшись только в юбке с бахромой, под которой ничего не было. Несколько нитей жемчуга искусно драпировались на ее упругой груди. От нее захватывало дух. Я не могла оторвать от нее глаз. Я хотела бы быть такой же: бесстрашной перед лицом всех этих незнакомцев.

Я взглянула на Квинн.

― Мне нужно… раздеться?

Джулиану действительно следовало упомянуть об этом.

― Нет! Я имею в виду, если ты не хочешь. Мы же не будем расхаживать перед ними, как мясо, ― пробормотала она, слегка раздраженная всем происходящим. ― Я имею в виду, оргия или нет, но сначала мне нужна прелюдия. Или, по крайней мере, немного яда.

― Яда? ― рассеянно прошептала я.

― Он еще не угощал тебя своим ядом? ― с любопытством спросила она. ― Он, должно быть, джентльмен, но, мой тебе совет, не позволяй ему тянуть с этим. У тебя будет лучший секс в твоей жизни.

Если бы только это было правдой. Стоя здесь и наблюдая за тем, как фамильяры готовятся к наслаждению с ожидающими их вампирами, я думала, что лучше бы не говорила Джулиану, что я девственница. Если бы я этого не сделала, то не была бы ею сейчас. Как я должна справляться с барабаном войны, бьющим всю ночь?

― Ты спросила, почему я смеялась, ― сказала я. ― Я представляла, как все здесь побегут на поиски своего вампира, словно это плохое развлекательное шоу или что-то в этом роде.

― Ты была не так уж неправа, ― хихикнула она. ― Просто держись в стороне, когда прозвучит гонг, чтобы тебя не затоптали. Пусть первыми идут те, кто очень жаждет.

― Спасибо. ― Я глубоко вздохнула, благодарная за то, что она оказалась здесь и подсказывала мне. ― Но ты не должна отставать из-за меня.

― Поверь, я не заинтересована в том, чтобы бежать и прыгать на первом попавшемся вампирском члене, ― сказала она ровным тоном, не оставляющим места для недопонимания.

― Извини, я не имела это в виду…

― Не волнуйся об этом. Столько учебы и подготовки, а я — худший кошмар моей семьи. ― Она наклонилась ближе и прошептала: ― Я хочу влюбиться. Я знаю, что меня это не должно волновать. Хорошая партия — это хорошая партия, но…

― А что может быть хорошего, если нет любви? ― спросила я мягко.

― Именно. Конечно, я знаю о преимуществах хорошей партии. Посмотри на это место! И большинство фамильяров, у которых рождается наследник, обращаются. — Она вздохнула. ― Но мне не нужна просто подходящая партия. Мне нужна пара. Наверное, я хочу и то, и другое.

― Зачем желать меньшего? ― согласилась я с ней. Любой человек мог бы легко попасться на удочку сказочного богатства и привилегий. Добавьте к этому шанс на бессмертие, и для большинства людей этого будет достаточно. Мне нравилось, что Квинн хотела большего.

― Если бы только моя семья согласилась. Но они так одержимы этим проклятым соглашением…― Раздался глубокий вибрирующий звук гонга. На другом конце комнаты распахнулись двойные двери. Рука Квинн вылетела передо мной, прижав меня к стене, и фамильяры толпой устремились на вечеринку. Когда большинство промчались мимо нас, мы встали и расправили свои платья.

― Спасибо, ― сказала я, практически не дыша.

― Ты готова к этому? ― спросила она.

Я бросила взгляд на двери, ведущие к Кровавой оргии, сглотнула нахлынувший страх и кивнула.

― Держись рядом со мной, пока не найдешь Джулиана, ― посоветовала она.

Я так и сделала, двигаясь рядом с ней, пока мы не вошли в потрясающий многоуровневый атриум. Пышные экзотические растения были расставлены вокруг бархатных диванов и скамеек. У меня открылся рот, когда я увидела, как одна из женщин в шифоновом платье подошла к вампиру, облокотившемуся на покатую спинку дивана. Она опустилась перед ним на колени и приглашающе вытянула шею. Он улыбнулся ей, его рука скользнула между ее ног к обнаженной киске, а затем его рот сомкнулся на ее шее, и он начал питаться.

― Как думаешь, они знакомы? ― ошеломленно спросила я, когда женщина начала стонать. Я не была уверена, реагирует ли она на то, что его рука исследует ее интимное место, или на то, что он пьет ее кровь.

Квинн пожала плечами.

― Кто знает? Я имею в виду, что есть и другой способ заполучить вампира.

― И какой же? ― пробормотала я.

― Забеременеть. Самый старый трюк в гримуаре, ― поддразнила она. Затем улыбка исчезла с ее лица. ― Прости, я сказала не подумав.

― Почему? ― Я не могла отвести взгляд от вампира и женщины. Она повернулась к нему спиной и терлась голой задницей о его брюки, пока он не потянулся, чтобы освободить свой член для нее. Я отвернулась, смущенная тем, что наблюдаю за столь интимным актом. Но это было глупо, ведь им было все равно.

― Потому что ты не можешь подарить Джулиану наследника. ― Она похлопала меня по руке, пожевав губу, словно сообщая плохие новости. ― Только фамильяры могут зачать от вампира.

У меня в груди что-то сжалось, но я спрятала острую, неожиданную боль за улыбкой.

― О, это, ― сказал я, заставив себя рассмеяться. ― Извини, я немного отвлеклась.

― С чего бы это? ― фыркнула она.

Мы пробирались сквозь толпу, стараясь не попасть ни в одну из небольших групп, скопившихся в атриуме. Стоны наполняли воздух вокруг нас, и с каждым шагом мне становилось все труднее отгородиться от этих звуков и сцен. Самое странное, что я не была смущена или шокирована. Я была возбуждена. Вожделение уже начало овладевать мной, когда Квинн толкнула меня локтем и указала на кого-то.

― Это он? ― спросила она.

Джулиан стоял на середине лестницы, как будто сканировал толпу. Мои глаза встретились с его, и я поняла, что он искал меня. Он кивнул, недвусмысленно приказав оставаться на месте, и направился ко мне. Толпа расступилась перед ним. Даже люди в состоянии экстаза, казалось, сдвигались, чтобы дать ему пройти. Мир сместился со своей оси, пока Джулиан пробирался ко мне сквозь оргию.

― По-моему, все не так уж сложно, ― прошептала Квинн, прежде чем он дошел до нас. ― Я думаю, он точно знает, чего хочет.

Нас стало двое. Но пока Джулиан приближался ко мне, не сводя с меня своих голубых глаз, я не могла не задаться вопросом.

Почему?

Не успел он подойти ко мне, как снова прозвучал гонг, заставив даже Джулиана замереть. Толпа затихла, когда появилась Сабина Руссо и с легкой грацией прошествовала на верхнюю ступеньку лестницы.

― Добро пожаловать, друзья мои. ― Она раскинула руки в элегантном жесте, напомнив мне дирижера перед оркестром. Конечно, именно такими мы и были для нее: инструменты, которыми она должна управлять, игроки, призванные развлекать. ― Прежде чем вы насладитесь вечером, боюсь, что среди нас оказался притворщик. Пожалуйста, дайте нам минутку, чтобы удалить нашего незваного гостя.

И тут все взгляды обратились ко мне.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Джулиан

Остановить оргию непросто. Но моей маме это удалось.

После ее шокирующего заявления в комнате воцарилась тишина. Я снова начал пробираться сквозь толпу, игнорируя ее указание и стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Но тут вокруг меня раздался тихий ропот, все присутствующие повернулись в мою сторону, а точнее, в сторону Теи.

― Черт, ― пробормотал я. Я ожидал, что моя мать будет вести себя холодно и снисходительно. Я не думал, что она дойдет до того, чтобы выгнать Тею из нашего дома. Все зашевелились, пытаясь разглядеть, что же так возмутило хозяйку вечеринки. Бурлящая толпа сомкнулась между нами, и я потерял Тею из виду.

Что-то кольнуло в груди, и я рванулся вперед, туда, где видел ее в последний раз. Я протискивался сквозь толпу, заслужив несколько резких слов и взглядов. Но мне уже было не до вежливости. Я думал только о том, как добраться до нее раньше других.

Я заметил ее как раз в тот момент, когда появилась группа охраны. Оттолкнув в сторону пару любопытствующих зрителей, я встал перед Теей как щит.

― Джулиан, ― прошептала она с облегчением. Ее нежные пальцы сомкнулись вокруг моего бицепса. Она держалась за меня, как за якорь, пока к нам приближались охранники.

― Джентльмены, ― сказал я тоном, полным предупреждения. Я знал большинство из этих людей всю свою жизнь.

Трое из них были вампирами, а двое — людьми. Мы не были друзьями, но они чувствовали себя членами семьи. Сейчас все это не имело значения. Я сделаю все, что от меня потребуется, чтобы они не трогали ее.

― Сэр. ― Кассиус, главный охранник, кротко кивнул мне. ― Не волнуйтесь, у нас все под контролем.

Он прошел мимо и остановился в нескольких футах от нас перед вампиром, одетым во все черное. В отличие от масок, которые носили остальные, его маска закрывала все лицо. Она была просто черной, за исключением одной красной полосы, нарисованной на ней.

― Пожалуйста, пройдемте с нами, ― тихо, но твердо сказал Кассиус.

Вампир не двигался, словно не услышав просьбы. Люди стали отступать, остальные охранники окружили его. Воздух наполнился затхлым сладковатым запахом — ароматом страха. Я чувствовал его на полях сражений и в подворотнях, но никогда в бальном зале, заполненном вампирами и ведьмами.

― Не усложняй себе жизнь, ― призывал его Кассиус, пока двое охранников обходили незваного гостя с флангов.

Он не стал сопротивляться, но они успели сделать всего несколько шагов к двери, когда незваный гость прокричал посреди притихшего зала:

― Carpe Noctem!

Мгновенно настроение в зале изменилось. Ропот наполнил пространство, раздалось несколько резких выкриков. Ропот быстро перешел в гул разговоров, заполнивших помещение. Несколько человек выкрикивали ругательства в его адрес.

― Что происходит? ― спросила меня Тея.

Я покачал головой. Я понятия не имел. Но что-то было не так. Я никогда не был свидетелем публичного проявления неповиновения во время светского сезона, но не сомневался, что это именно оно. Когда Кассиус и его люди вывели незнакомца из зала, несколько человек вокруг нас зааплодировали ему.

― Что он кричал? ― прошептала Тея.

― Carpe noctem, ― повторил я со вздохом.

― Как Carpe diem, ― тихо сказала Тея, продолжая прижиматься ко мне. ― Но noctem…

― Означает ночь, ― сказал я. ― Наслаждайся ночью. ― Я понятия не имел, что это значит, но сомневался, что что-то хорошее.

― Почему он…? ― Тея замолчала, когда на лестнице вновь появилась Сабина.

― Что за вечеринка без небольшого волнения? ― обратилась она к собравшимся. ― Пусть каждый из вас найдет пару, которая укрепит узы и кровные связи наших семей. Рожденные из крови!

― Рожденные из магии, ― ответила толпа.

― Что…?

Я шикнул на Тею. Взяв ее за руку, я развернул нас лицом друг к другу.

― Давай найдем более уединенное место.

Там, где маска касалась ее щек, появился красный румянец. Воздух вокруг нас пропитался запахом ее крови. По краю моего сознания поползла тьма, а рот наполнился ядом. Взглянув через ее плечо я заметил, что Валенте наблюдает за нами. Обхватив Тею за талию, я притянул ее к себе и глубоко поцеловал. Это должно было напомнить ему о моих намерениях. Независимо от того, что диктовали традиции, я заявил о своих правах на Тею и буду защищать ее от таких хищников, как Джованни, пока не придумаю, как навсегда избавить ее от вампирского общества.

Но поцелуй перерос во что-то другое. Такова природа поцелуев. Я не раз оказывался в постели с женщиной после невинного поцелуя на ночь. Не раз чувствовал невысказанное прощание в последнем поцелуе любовницы. Может быть, именно то, что я хотел обладать Теей, превратило этот поцелуй в нечто более серьезное, чем демонстрацию моих намерений. Ее губы приоткрылись, и я овладел ее ртом. Не было ни одного крошечного уголка, который бы не исследовал мой язык. Я хотел попробовать на вкус каждый ее дюйм и начать прямо здесь. Я целовал ее до тех пор, пока тонкий запах цветов не превратился в аромат полуночного сада. Жасмин, омытый древесным дымом. Аромат роз, приправленный абсентом. Каждый яркий цвет встречался с миллионом оттенков черного. Она расцветала в моих объятиях, а я окутывал ее своей тьмой.

Мы отстранились друг от друга, когда нас прервало нетерпеливое покашливание. Повернувшись, я увидел, что мама смотрит на меня с укором.

― Играешь со своей едой?

Моя губа угрожающе приподнялась, обнажив клык, и ее глаза расширились. Тея не заметила бы этой реакции, но я уловил ее. Моя мама была не просто обеспокоена. Она боялась. Не могло быть так важно, чтобы я женился в этом сезоне. Многие вампиры не торопятся искать фамильяра, чтобы он стал их супругом. К чему такая спешка? Я вспомнил слова Джованни. Должна быть причина, по которой Совет ввел Обряды на постоянной основе. Мне просто нужно было сохранить ясную голову на достаточное время, чтобы выяснить это, но пока Тея была рядом, это казалось невозможным.

― Ты помнишь мою девушку, ― сказал я.

― Не думаю, что она была представлена как твоя девушка. ― Сабина подошла ближе, ее улыбка была ледяной. Она выбрала серебристое вечернее платье, которое держалось на одном плече и облегало ее тело до самых ног.

― Добро пожаловать в наш семейный дом.

Тея вздрогнула, словно тоже почувствовала холод от приветствия Сабины.

― Спасибо, что пригласили меня.

Это был вежливый ответ, но вампиры не придерживались этикета.

― Я не приглашала тебя, смертная. Но тем не менее, добро пожаловать на этот вечер.

Я не пропустил тонкий намек в приветствии Сабины. Не пропустила и Тея, потому что ее рука скользнула вниз и сжала мою. Я взял ее, защищая.

― Тея всегда будет желанной гостьей в доме Руссо, ― негромко сказал я.

― Осторожнее, сын мой. Не пиши приглашений на чужие вечеринки, ― предупредила она меня с той же холодной улыбкой на лице. ― Я бы хотела поговорить с тобой наедине.

Тея дернула меня за руку, пытаясь вырваться, но я крепко сжал ее.

― Она идет со мной.

Сабина закатила глаза.

― Это семейное дело. Только для кровных родственников. Себастьян уже ждет, и твой отец должен позвонить.

― А остальные? ― спросил я. ― Где они? Или моих братьев не включили в список приглашённых?

― Они заняты и не могут быть приглашены, пока ты не составишь партию. Кроме того, нет необходимости привлекать других твоих братьев, ― сказала она.

― Почему? ― Я присутствовал при том, как моя мать созвала семейное собрание, чтобы обсудить разрезание бумаги. Было странно собираться без моих младших братьев, даже если они были заняты чем-то другим.

― Потому что текущий вопрос крайне срочный, и я не буду ждать, пока они приедут к нам с другого конца земли, ― сказала она со вздохом. ― Я уверена, что с ней все будет в порядке.

― Я отведу ее в свою комнату. ― Мне было все равно, что думает о ситуации моя мать.

Но она была на шаг впереди меня.

― Твоя комната занята.

― Кем? ―Я тут же пожалел о своем вопросе, мельком увидев в углу фамильяра, извивающуюся на коленях вампира.

― Неважно. Тогда я найду ей безопасное место.

― Ты намекаешь, что вечеринка небезопасна? ― спросила Сабина, поджав губы.

― Не для человека, ― пробормотал я. Но ее это не волновало. Посмотрев на Тею, я увидел, что она с ошеломленным выражением лица смотрит на нас двоих. Наблюдать за разборками с моей матерью былоплохо, а идти на вампирскую вечеринку — просто невыносимо. Но мы проскочили мимо всего этого и попали прямо в гребаный лихорадочный сон. ― Котёнок, давай найдем тебе место, где ты сможешь перевести дух, пока я поговорю со своей семьей.

Тея моргнула и кивнула.

― Увидимся в кабинете, ― сказала моя мать, бросив на Тею последний презрительный взгляд.

― Пойдем. ― Я повел Тею через толпу, прижимая ее к себе. Время от времени я бросал взгляд на нее, чтобы увидеть, как она наблюдает за неистовым блудом вокруг нас с любопытством в округлившихся глазах. Не это я имел в виду, когда говорил, что научу ее получать удовольствие.

Мы прокрались на второй этаж, где Хан, один из охранников семьи, направлял заблудившихся гостей обратно к предназначенным для них комнатам. Я кивнул ему, проскользнув мимо с Теей. Хан оборвал нескольких заворчавших гостей резким окриком, и они замолчали, глядя нам вслед.

― Ты здесь живешь? ― Спросила Тея.

Я покачал головой, заметив, что Хан направил гостей в сторону крыла, где находились мои комнаты.

Моя мать действительно открыла их для оргии. Я полагал, что это был ее не очень деликатный способ вытолкнуть меня из гнезда.

― У меня есть своя квартира, но после мероприятий я обычно остаюсь здесь.

― Мы…― Тея сглотнула и задала другой вопрос, когда мы начали подниматься по очередной лестнице. ― Куда мы идем?

― Куда-нибудь в тихое место, ― сказал я. Я не оставил бы ее отбиваться от претендентов на вечеринке, и после ее жесткого знакомства с обществом вампиров ей нужно было перевести дух. Ей нужно было место, где не было бы удушливых испарений крови и секса. К этому моменту она уже должна была переосмыслить наше соглашение.

Когда мы вышли на крышу, даже мне стало легче дышать. В подогреваемом бассейне отражались звезды над головой, вдалеке виднелось движение городских огней. Наверху было тихо, если не считать шума падающей воды из двух фонтанов, установленных в конце бассейна. Большая часть летней мебели была убрана в дом, но несколько шезлонгов остались вокруг газового камина. Но именно вид привлек ее внимание. Она сделала шаг к перилам, идущим по периметру крыши, и вздохнула.

Низкий туман, словно дым, клубился над заливом, который простирался так далеко, что конца даже мне не было видно. Мост светился на фоне ночи, его огни отражались от подернутой дымкой воды внизу, как звезды. Тея задрожала и обхватила себя руками, пока наслаждалась видом.

― Вот. ― Я показал ей на один из шезлонгов и нашел в стоящей рядом корзине плед. ― Это должно помочь, но позволь мне сделать еще кое-что.

Я подошел к камину и включил его. Через несколько секунд вокруг нас стало распространяться тепло.

― Спасибо. ― Тея закуталась в плед, накинутый на ее плечи. Может быть, она и выглядела бы мило, но она прикусила губу, и это заставило мои мысли отправиться в совершенно другом направлении.

― Не за что, ― промурлыкал я, опускаясь перед ней на колени. Каждая частичка моего существа хотела остаться здесь с ней, медленно стирая все то, что она видела внизу, моими руками, губами и языком. Должно быть, мое желание было очевидным, потому что Тея опустила плед настолько, чтобы освободить руку. Она обхватила меня за шею и прижалась губами к моему рту, запутавшись пальцами в моих волосах.

А может быть, она думала о том же.

Мне потребовалось усилие, чтобы оторваться от нее, но как только мне это удалось, она снова потянулась ко мне и украла еще один поцелуй. Я подался вперед, обнимая ее тело, и переместил нас на шезлонг. Ее юбка распахнулась, и Тея подняла ноги, чтобы обхватить мое тело.

― Котёнок.― Я покусывал ее челюсть, а моя ладонь скользнула к ее попке. ― Мне нужно идти.

― Не нужно, ― простонала она, потянувшись, чтобы снова прижать меня к своим губам сирены.

― Если я не приду, кого-нибудь пошлют за мной, и нас прервут. ― Я продолжил спускаться вниз, проводя поцелуями вдоль ее горла. Я задержался на синеватой жилке, где ее запах был настолько силен, что я почти чувствовал вкус ее крови на своем языке. ― А мне и так нелегко держать себя в руках.

― К черту самоконтроль. ― Ее глаза были дикими, и я тихонько рассмеялся.

― Поверь, я хочу этого, ― прорычал я, опускаясь ртом все ниже и ниже, пока не задел обтянутую бархатом вершинку ее бюста. Тея задохнулась, и воздух наполнился новыми земляными ароматами, которые обещали, что я найду ее мокрой между ног. Могла ли она сделать это еще более охуенно сложным? Или сделать меня еще более охуенно жестким, если уж на то пошло? Но была одна мысль, которая пробилась сквозь темные желания, захватившие мой разум. ― Я не смогу впервые попробовать тебя вот так, ― прошептал я, прижимаясь к ее коже. ― Мне нужно время. Мы должны быть с тобой одни, чтобы я смог поклоняться твоему телу так, как оно того заслуживает. Ты была терпелива, Тея. Еще немного, и я дам тебе именно то, чего ты заслуживаешь, котёнок.

Ее бедра перестали покачиваться, и она посмотрела на меня, тяжело дыша, прежде чем ей наконец удалось кивнуть. Рука на моей шее ослабла и опустилась, а я поспешил подняться на ноги, пока снова не потерял контроль над собой. Я обернул плед вокруг ее плеч и осмелился поцеловать ее в лоб, прежде чем уйти.

Я не решался оглянуться, пока не дошел до двери, ведущей на лестницу. Когда я это все-таки сделал, то увидел, что она смотрит на меня глазами, которые сверкают так же ярко, как огни на воде.

― Джулиан? ― В ее голосе не было ни дрожи, ни колебаний, когда он раздался в ночи. ― Не заставляй меня ждать.

Я проглотил желание вернуться к ней сейчас же и отбросить самоконтроль, как она предлагала. Вместо этого я открыл дверь и помчался вниз по лестнице.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Тея

Даже без Джулиана на моей коже сохранялось тепло. Я чувствовала его с тех пор, как он поцеловал меня в атриуме. Я почти не слышала слов, сказанных Сабиной внизу. И даже сейчас я не могла уловить ни одной мысли.

Я откинула плед, который он мне дал, и позволила ночному ветерку охладить меня.

Я могла думать только о своих ощущениях. О том, как он провел губами по моей челюсти, о том, как я вздрогнула от удовольствия, когда он коснулся ими моей груди, о том, какое тепло излучала его ладонь, сжимавшая мою задницу.

Я хотела большего.

Нет, мне нужно было больше.

С каждой секундой я все острее ощущала его отсутствие, пока не стало трудно даже дышать. Каждый вдох наполнял меня новыми ощущениями, которые устремлялись вниз, пока не укоренялись между ног и не начали расти. И расти.

И расти.

Я стояла на дрожащих ногах и пыталась стряхнуть с себя эти ощущения, но нахлынувшее желание только усиливалось. Моя нога зацепилась за ножку шезлонга, и я чуть не оказалась в бассейне. Но я выпрямилась и пошла вперед. Мне нужно было найти Джулиана. Немедленно. Мне было все равно, что придется пройти мимо тысячи голодных вампиров. Я не могла ждать ни секунды.

Я успела сделать еще несколько шагов к двери, ведущей в дом, как она распахнулась, и на крышу выскочили две фигуры. Я замерла, ожидая, что меня обнаружат. Но я их не интересовала. Сердце заколотилось в груди, когда я увидела, как мужчина поднимает женщину.

Его руки задрали ее юбку до бедер, и он прижал ее к двери, через которую они только что вошли. Я открыла рот, чтобы окликнуть их, но мое намерение угасло при первом же ее стоне.

Мне некуда было бежать. Я отошла ближе к бассейну, где каменная плита превратилась в эффектный фонтан. Я не могла спрятаться за ней, не оказавшись в воде, но с этого ракурса их было труднее разглядеть. А значит, они могли не заметить меня. Но была и другая проблема.

Она началась в моем животе. Голод овладел моим телом. Я чувствовала себя полой. Пустой. Каждый сантиметр моего тела отчаянно искал облегчения. Не задумываясь, я сделала шаг от фонтана в сторону парочки. Потом еще один. Не успела я осознать, что делаю, как оказалась в нескольких футах от них. Теперь мне не за чем было прятаться.

Но они были слишком возбуждены, чтобы заметить это. Не то чтобы я могла их винить. Я мельком видела несколько сцен внизу, но это было совсем другое. Тогда я была слишком смущена, чтобы смотреть. Теперь же я не могла оторваться. Это было похоже на спектакль на моей личной сцене. Руки мужчины скользили по обнаженным бедрам женщины, она обхватила его талию одной длинной, идеальной ногой. Он был похоронен внутри нее, полностью закрывая мне обзор на происходящее. Было слишком темно, чтобы понять, вампиры ли они оба.

Все фамильяры, которых я видела, пока ждала, были красивы и отполированы до такой степени, что почти не отличались от своих хозяев. Эти двое не были исключением.

Тик между ног перерос в пульсацию, которую нельзя было игнорировать. В своем платье я ничего не могла с этим поделать. Я даже не знала, с чего начать. Джулиан был прав. У меня больше не было никаких сомнений. Я никогда не испытывала ничего подобного тому желанию, которое сейчас бурлило в моих венах. Все, что меня волновало, ― это найти способ снять напряжение. Я закрыла глаза, надеясь, что смогу избавиться от овладевших мной чар. Что-то было не так. Это было ненормально. Не для того я всю свою жизнь почти не интересовалась сексом, чтобы вдруг превратиться в какое-то похотливое животное.

― Так, так, ― произнесла женщина, и я открыла глаза, чтобы увидеть, что она смотрит прямо на меня.

― Похоже, у нас есть зрители.

― Извините, ― пискнула я, когда мужчина повернул голову и посмотрел на меня через плечо. Из уголка его рта стекало что-то темное, а в глазах не осталось и намека на цвет. Они стали абсолютно черными.

Да, он определенно был вампиром, и я прервала его кормление.

Это должно было меня напугать. Где-то в глубине души был страх. Я была уверена в этом. Проблема была в том, что я не могла ощутить его в достаточной мере, чтобы запустить свои инстинкты выживания.

Он втянул воздух, раздувая ноздри.

― Человек. Интересно. Ты гость или закуска?

Я сглотнула.

― Гость.

― Какая жалость, ― сказал он задумчиво. ― Тебе нужно, чтобы мы отошли от двери? Или предпочтешь присоединиться к нашей вечеринке?

Он предлагал то, что мне показалось? Я на мгновение застыла на месте, пытаясь придумать, как вежливо отказать. Но мой мозг отказывался сотрудничать. Он хотел, чтобы я осталась и приняла его приглашение.

― Думаю, она хочет присоединиться к нам, ― сказала женщина, хрипло хихикая. Она поманила меня пальцем.

Я попыталась покачать головой, но тело снова отказалось подчиниться.

― Иди сюда, ― потребовал вампир. Его слова подействовали на меня как магнит, притягивая к себе. Я была бессильна возразить, и где-то в глубине моего одурманенного гормонами мозга я не была уверена, что вообще хочу сопротивляться. Но в нескольких шагах от них он поднял руку. ― Подожди. Кажется, ты уже занята. ― Он глубоко вдохнул, его грудь расширилась, и я поняла, что он изучает мой запах. ― Руссо должен знать, что лучше не оставлять свою собственность без присмотра, особенно когда он ей питается.

Питается мной? Что это значит? Мой мозг был слишком затуманен, чтобы понять что-либо из этого. Но тяга к нему, которую я чувствовала несколько минут назад, исчезла. Однако вожделение осталось.

― Руссо? ― повторила женщина. ― Конечно, он не будет против, если…

Вампир мрачно усмехнулся.

― Она пропитана его запахом, милая. Он ясно дал понять, чтобы все держались подальше от нее.

― Но, как ты сказал, его здесь нет, ― возразила она.

― А тебе нужно лучше делать домашнее задание, ― сказал он ей, опуская ее на ноги. Он спокойно натянул брюки и начал застегивать ремень. ― Я думал, что в наше время фамильяров готовят лучше.

― Я готовлюсь с семи лет, ты, снисходительное отродье, ― прошипела она.

На мгновение его плечи напряглись, но затем снова расслабились.

― Найди другого вампира, чтобы кончить. Я не буду рисковать жизнью, разозлив Джулиана Руссо.

― Если бы я знала, что ты… ― начала она.

― Осторожнее со словами, ― оборвал он ее. ― Ты уже оскорбила меня один раз, и я принял это как джентльмен. Считай это вежливостью, ведь я только что трахнул тебя всеми возможными способами. Но мое терпение почти иссякло.

Она выглядела так, словно собиралась сказать что-то еще. Но вместо этого она издала разочарованный вопль и принялась поправлять одежду. Бросив яростный взгляд через плечо, она с силой распахнула дверь и направилась обратно на вечеринку.

Ссоры хватило, чтобы отвлечься на несколько минут, но теперь всепоглощающие ощущения снова захватывали меня. Я сделала шаг вперед, неуверенно покачнулась и начала падать. Сильные руки подхватили меня прежде, чем я коснулась земли, и через мгновение я уже удобно расположилась в шезлонге у камина. Мой вампир-спаситель наблюдал за мной с другой стороны открытого очага.

― Когда Джулиан учует на тебе мой запах, не могла бы ты сказать ему, что я поступил по-рыцарски?

― Что? ― спросила я. Все это не имело никакого смысла, и теперь у меня голова шла кругом. Я попыталась подняться на ноги. ― Я должна найти его.

― Если я позволю тебе уйти в таком состоянии, он меня точно убьет. ― Его контур размылся и он вдруг оказался рядом с шезлонгом. Я вздрогнула и упала обратно на сидение.

― Не убьет. ― Но разве нет? Я уже видела, как он убил другого вампира. Что бы он сделал, если бы обнаружил меня здесь с одним из них?

― Ты не в том состоянии, чтобы мыслить рационально, так что я оставлю это на потом. ― Он остался рядом, следя за мной бдительным взглядом. ― Куда он отправился?

― Его вызвали на семейное собрание. ― Я прижала указательный палец к виску. Голова раскалывалась, и, несмотря на ночную прохладу, я так перегрелась, что хотелось сорвать с себя одежду. Я обхватила себя руками, надеясь, что смогу держать себя в руках до возвращения Джулиана.

― И он просто оставил тебя здесь? ― Он неодобрительно покачал головой. ― Ему не следовало приводить сюда человека сегодня ночью. Полагаю, сейчас ему об этом напоминают.

Я больше не могла этого выносить. Я вскочила на ноги, но мой новый друг-вампир преградил мне путь.

― Просто подожди его здесь. ― Его глаза, вернувшиеся в нормальное состояние, прищурились, пока он говорил.

Желание найти Джулиана исчезло. Остались только пронзительная головная боль и голод, который я чувствовала с тех пор, как он оставил меня здесь. Мне нужно было чем-то занять себя, пока он не вернется.

― Кто ты вообще такой?

― Беллами. Приятно познакомиться…?

― Тея, ― тихо сказала я. ― Ты Руссо?

― Нет. ― Он рассмеялся, как будто эта идея была абсурдной. ― Я не связан с ними. Просто бедный никому не нужный бастард.

― Отродье? Она так тебя назвала, ― сказал я, вспомнив, как презрительно скривились ее губы, когда это слово вылетело из ее уст. ― Что это значит?

― Только то, что я вампирский ублюдок. Я понятия не имею, кто меня обратил. Это просто невежливый способ указать на то, что я был создан кем-то, кто не хотел меня.

― О, прости. Это не мое дело. ― Мне стало неловко за свою назойливость, но Беллами пожал плечами.

― Не стоит. Это просто лотерея. Я мог бы с таким же успехом родиться в семье Руссо, и со мной обращались бы как с принцем.

― Принцем?

― Ты не знала? ― Беллами усмехнулся. ― Руссо ― практически королевская семья вампиров.

― Что это вообще значит?

― Ты знаешь, что у королей и королев есть все возможные деньги, земли, короны и прочее? ― спросил он, и я кивнула. ― Они и вполовину не так богаты, как семья Руссо, и не так могущественны.

Я уставилась на него, размышляя, не разыгрывает ли он меня.

― Ты же не серьезно.

― Как кол в сердце, ― сказал он, нарисовав на груди крестик для пущей убедительности. ― Странно, что ты не знала.

― Что это значит? ― Я прищурилась.

― Должно быть, между вами все серьезно, ― сказал он, избегая прямого ответа на мой вопрос. ― Не могу представить, зачем еще он мог попросить тебя отважиться на встречу с Сабиной.

Я не могла признать, что Беллами прав, не рассказав о своем соглашении с Джулианом.

― Вы давно знакомы с Джулианом? ― Мне нужно было направить разговор в другое русло.

― Пару столетий.

Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к подобным ответам? Смогу ли я когда-нибудь вписаться в этот мир? Внезапный всплеск головокружения ответил за меня, и я чуть не упала с шезлонга.

― Ты в порядке? ― Беллами оказался рядом со мной на коленях, чтобы поддержать меня.

― Я не знаю, что со мной, ― пробормотала я.

― Я знаю, ― мрачно сказал он. ― Тебе надо лечь.

У меня не было особого выбора, так как я едва могла держаться на ногах.

Беллами остался сидеть рядом с шезлонгом.

― Как только Джулиан вернется, тебе станет легче.

― Как? ― Я застонала. Моя кожа казалась слишком тесной. Мне хотелось сорвать ее с себя, как я уже почти сделала это с одеждой.

― Ты действительно не знаешь, не так ли?

― Ты сфинкс или вампир? ― прорычала я. ― Просто расскажи мне, что он со мной сделает.

― Ну, когда девушка и вампир встречаются, ― начал он дразнящим тоном.

― Думаю, ты уже все объяснил мне о птицах и пчелах, когда занимался любовью с… как там ее звали? ― Я не могла вспомнить.

Беллами фыркнул.

― Черт его знает. Но вряд ли это можно назвать занятием любовью.

― Я была вежлива.

― Вежливости нечего делать на оргии, принцесса.

― Ты каждую встречную называешь каким-нибудь милым именем? ― пробормотала я.

― Только тех, кто ненавидит это, ― заверил он меня.

Мое тело начало дрожать. Дрожь прокатывалась по мне, как волны, бьющиеся о берег. Беллами встал и снял пиджак. Он накрыл меня, выглядя обеспокоенным.

― Может быть, мне стоит найти Джулиана?

Я попыталась согласиться, но зубы начали стучать так сильно, что я не могла вымолвить ни слова.

― Я могу убить его, ― сказал Беллами со вздохом.

― Ты можешь попроб… ― Нечеловеческий рык заглушил мой ответ. Я села, уронив при этом пиджак Беллами. Он не заметил этого, потому что тоже повернулся в сторону голоса.

― Джулиан… ― Я отшатнулась, когда он подошел ближе и я смогла рассмотреть его ― и его угольно-черные глаза.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Джулиан

Жажда крови была не такой, какой ее представляли себе люди. Они путали это понятие с насилием. Не то чтобы жажда крови и насилие не были партнерами. Обычно они шли рука об руку. Но жажда крови всегда предшествовала насилию. Насилие никогда не вызывало такого безумия, которое я испытывал сейчас. Это всегда начиналось с желания, с какого-то неудовлетворенного голода. Я жаждал не только крови, я жаждал плоти на своих губах, на своей коже, под своими пальцами. И если я не получал этого ― если что-то или кто-то мешал мне ― тогда и происходило насилие.

― Джулиан, ― глубокий голос Беллами звучал на краю моего сознания, как электрический ток. ― Возьми себя в руки.

Я зарычал, замахнувшись на него одной рукой, как крюком. Беллами не страдал жаждой крови, поэтому он легко увернулся от меня. Более молодой вампир мог бы замереть и остаться без головы. Незнакомец мог бы напасть. Я знал Беллами уже несколько столетий, и мы участвовали в достаточном количестве драк и сражений, чтобы знать, как справиться друг с другом.

― Почему от нее пахнет тобой? ― прорычал я, направляясь к нему. Тея попыталась встать между нами, но вместо этого Беллами заслонил ее.

Гнев вырвался из меня, разорвав воздух, как раскат грома.

Тея попыталась оттолкнуть Беллами в сторону, словно понимая, что именно она ― способ погасить мою ярость.

Беллами остался на месте, не обращая внимания на ее попытки. Я мог бы разорвать его на части только за то, что он вел себя как полный ублюдок.

― Она замерзла.

― И ты решил, что можешь претендовать на нее? ― Я бросился к нему, но Беллами уклонился от меня. Он развернулся и схватил меня в удушающий захват.

― Я забыл, каким упрямым ты можешь быть, ― пробурчал он, пока я боролся с его захватом.

― Я забыл, что ты занимаешься борьбой. ― Каждый раз, когда мне удавалось освободиться, он снова ловил меня. В этом заключалась еще одна особенность жажды крови. Обычно она была опасна только тогда, когда от нее страдали все стороны. Если вампир сохранял ясную голову, он легко справлялся с противником, которым управлял неистовая жажда.

― Она сходит с ума от желания, ― прошипел он так, чтобы Тея не слышала. Его рука по-прежнему была зажата на моей шее.

― Что ты с ней сделал?― спросил я, задыхаясь.

― Я ничего не сделал. Она вся пропахла тобой. Другой вампир не подошел бы к ней ближе, чем на десять футов. Ты хочешь сказать, что не давал ей свой яд?

Это было именно то, что я ему не говорил, но он сделал чертовски правильный вывод. Часть слепой ярости, которую я испытывал, улетучилась. Я пометил Тею как свою. Только вампир-самоубийца мог приблизиться к ней. Или Беллами.

― Теперь она пахнет тобой. Может, это ты дал ей свой яд?

― Теперь ты ведешь себя как придурок. ― Он не отпустил меня. ― Подумай об этом.

Я поцеловал Тею, и все. Я хотел сделать с ней больше. Я даже фантазировал о том, что когда-нибудь я увижу, как она будет наслаждаться истинным преимуществом быть любовницей вампира. Я специально не стал давать ей свой яд. И не собирался в будущем.

Но я и не очень ясно мыслил.

Мои клыки были выпущены с тех пор, как мы приехали. Яд был естественным побочным продуктом этого, поэтому, когда я поцеловал ее…

― Черт, ― пробормотал я, когда понял, что натворил. ― Отпусти меня.

― Ты уверен? ― спросил он. ― Я не хочу, чтобы мне оторвали голову. Это была долгая ночь.

― Да, ― мрачно сказал я.

Беллами ослабил хватку. К тому времени, как я поднялся на ноги, отряхиваясь от пыли, он был уже на другой стороне крыши. Вот уж кто поверил моему слову. Не то чтобы я винил его. Жажда крови ― вещь непостоянная.

Он крикнул мне:

― Ей понадобится…

― Я знаю, ― оборвал я его. Я не хотел, чтобы все произошло именно так. Но я не оставил себе выбора. Мне придется вернуться к вопросу о том, смогу ли я после этого сохранять самообладание рядом с ней.

Беллами оставался на заднем плане, пока я шел к Тее. Он не стал мешать, но достаточно беспокоился, чтобы убедиться, что я поступлю правильно. Я был в долгу перед ним. В большом.

Тея свернулась в клубок, подтянув колени к подбородку. Она смотрела на меня круглыми глазами. Голос ее был такой тихий, что ночь почти унесла ее слова, когда она спросила:

― Что со мной?

Я ненавидел себя, пытаясь найти самый простой ответ. Я оставил ее здесь, чтобы она справлялась с этим одна.

― Когда я поцеловал тебя, в тебя попал мой яд, ― объяснил я, присаживаясь рядом с ней. Прежде чем склониться над ее телом, на мгновение я замер, размышляя, имею ли я право прикасаться к ней. Пусть она сама принимает решение.

Тея потянулась ко мне, и я не стал медлить. Подхватив ее на руки, я прижал ее дрожащее тело к себе. Мы замерли так на несколько минут, прежде чем она спросила:

― Ты отравил меня?

― Нет, ― ответил я с невеселым смешком. ― Яд действует не так. Я объясню это позже, а сейчас мне нужно помочь тебе вывести его из организма.

Прижав ее к себе, я встал и направился к двери. Беллами бросился вперед и открыл дверь.

― Когда ты успел стать джентльменом? ― Спросил я, проходя мимо него.

― Время меняет людей. ― Это был урок, который мы оба знали слишком хорошо.

― Я должен тебе выпивку. Спасибо, ― сказал я, кивнув в знак признательности.

― Это было не…

― Нет, серьезно, ― перебил я его. ― Я лучше займусь ей.

Он тихонько захихикал, бросив на меня понимающий взгляд.

― Наслаждайся.

Я выдавил из себя мрачную улыбку.

Я направился в спальню, которую мама решила оставить для меня, и надеялся, что мне не придется выгонять гостей. Я нес Тею по коридору, мимо десятков написанных маслом картин Пикассо, Рембрандта и Вермеера. Я воспринял эти картины как знак приветствия, как жест, призванный помочь мне почувствовать себя как дома. Она знала, как я люблю искусство. Но к тому времени, когда они построили этот дом, у меня уже был свой дом. Я никогда не жил здесь. Даже не могу припомнить, чтобы я здесь ночевал, за исключением нескольких случаев, когда приезжал сюда на вечеринку, после которой был под действием того, что предлагалось для отдыха, чтобы помнить многое. После землетрясения у меня было свое жилье в городе.

― Куда мы идем? ― пробормотала Тея, когда мы вошли в затемненную комнату. Я с облегчением обнаружил, что она пуста.

― Я о тебе позабочусь, ― сказал я напряженным голосом. Я закрыл за нами дверь ногой.

Подумав, что лучше перестраховаться, я повернулся, чтобы запереть ее.

Когда замок защелкнулся, она подняла голову и огляделась. Ее глаза расширились, когда она поняла, что я принес ее в спальню.

― Мы… то есть…?

― Расслабься, ― сказал я, прижимая ее к себе. Мне нужно было все объяснить, но я не хотел, чтобы она продолжала страдать. Я поднес ее к одной стороне кровати и мягко опустил ее.

Тея выгибалась на кровати, протягивая ко мне руки. Яд, оставшийся в ее организме, достиг уровня лихорадки. Пряди волос прилипли ко лбу и шее. На груди и ключицах блестели капельки пота.

Все мои желания были направлены на то, чтобы задрать ее юбку до пояса и взять ее. Но это была жажда крови. Еще в лимузине я должен был догадаться, что надо держать ее подальше от этого места. Теперь же я поставил ее в опасную ситуацию, причем созданную исключительно моими руками. Тея была разложена на блюде, как десерт. Я отвернулся, но это не ослабило моего желания. Сняв пиджак, я бросил его на скамью у изножья кровати. Рубашка последовала за ним, и когда я повернулся, чтобы посмотреть на нее, она наблюдала за мной слегка прикрытыми глазами.

― Раньше ты хотела, чтобы я прикоснулся к тебе, котёнок, ― пробормотал я, опускаясь на ее тело. Ее ноги инстинктивно обвились вокруг моей талии, и она задвигала бедрами в поисках удовлетворения. Ее руки потянулись к застежке моих брюк. Я схватил ее за запястья и завел их ей за голову, но она продолжала тереться об меня. Прижимаясь бедрами к ее бедрам, я прижал ее тело к матрасу.

― Не так быстро.

― Джулиан. — Мое имя было медом на ее губах, когда она выдохнула приглашение: ― Я хочу тебя.

Черт. Как я мог устоять перед этим? Мои губы провели по линии ее челюсти.

― Это яд. Он заставляет тебя желать меня.

Ей нужно было знать правду.

― Я хотела тебя раньше, ― прошептала она, поворачивая лицо, чтобы прижаться своими губами к моим. ― Теперь я нуждаюсь в тебе.

Нуждается? Это определенно был яд. Но это было неважно. Ни у кого из нас не было выбора, и даже если бы он был, очевидно, что ничего иного мы бы не выбрали. Я жалел, что мы не остались в лимузине достаточно долго, чтобы я мог доставить ей первое удовольствие.

― Пожалуйста? ― Ее мягкая просьба решила нашу судьбу.

Мой рот накрыл ее, и я позволил своим губам ответить ей. Тея расслабилась в поцелуе. Ее тело перестало дрожать, а язык лизнул мои зубы, собирая там остатки яда. Это никак не могло помочь ситуации. Я приподнялся, разрывая поцелуй, но сохраняя контроль над ее телом.

― Я собираюсь раздеть тебя, котёнок, ― объяснил я, прежде чем отпустить ее. ― Ты мне доверяешь?

Она прикусила губу и пристально посмотрела на меня. Наконец, она кивнула.

Мои пальцы нашли ее молнию. Ее ресницы трепетали, когда я медленно обнажал ее, открывая дюйм за дюймом идеальную кожу. Теперь, когда платье было расстегнуто, я снял единственную бретельку с ее плеча. Я не удержался и поцеловал ее обнаженное плечо. Тея застонала. Этот звук подстегнул меня, и я потянул лиф платья вниз, обнажив ее грудь. Соски затвердели, когда воздух коснулся их.

― Ты чертовски красива, ― прорычал я. Обхватив губами один сосок, я сжал пальцами другой. Тея задыхалась и хваталась за мои волосы, пока я ласкал ее грудь. Ее сердце забилось быстрее, и я смог разглядеть голубоватую жилку, пульсирующую под бледной кожей. Мои клыки начали удлиняться, но я поборол это желание. Я не стану питаться Теей. Не в таком состоянии. Никогда. Но от усилий, затраченных на сохранение контроля, у меня заболел рот. Я продолжил движение вниз, прочь от манящей пульсации ее крови, и направился к единственному возможному способу утолить свою жажду крови.

Я провел языком по ее пупку и услышал стон, который говорил о том, что она хочет этого так же сильно, как и я. Но прежде чем я успел опуститься ниже, ее пальцы обхватили мое запястье.

― Твои перчатки? ― Ее глаза вопросительно смотрели на меня.

В данный момент это было слишком сложно объяснить. Все, что мне удалось, это пробурчать:

― Я не могу.

Я поцеловал ее бедро, намереваясь заставить ее забыть о кожаных перчатках, которые были на мне. Это было безопаснее для нас обоих, учитывая нашу общую проблему: ослабление самоконтроля.

― Я хочу почувствовать твои руки, ― надавила она, пытаясь просунуть пальцы за манжету моей левой перчатки.

― Нет! ― прогремел я, отдергивая перчатку. Одним движением я прижал ладони к ее бедрам и раздвинул их. Я не стал давать ей времени на то, чтобы отреагировать на мой отказ. Вместо этого я опустился между ее ног и предложил ей удовлетворение. Но когда я прижался мягким поцелуем к внутренней стороне ее бедра, одна мысль пересилила жажду крови, бурлящую в моих жилах: Тея Мельбурн станет моей погибелью.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Тея

― Если ты не…

Я не успела договорить, когда его губы коснулись мягкой кожи моего бедра. Он сделал паузу, как бы давая мне возможность закончить свою мысль. Возможно, он ждал, что я отвергну его. Может быть, я должна была.

Но я этого не сделала.

Я бы потребовала объяснений позже. Яд. Перчатки. В моей голове царил полнейший беспорядок, как от всего произошедшего, так и от того, что он делал со мной. И все же каждый раз, когда он прикасался или целовал меня, в голове у меня немного прояснялось, а огонь, пылающий во мне, разгорался все ярче.

― Да, котёнок? ― Его дыхание коснулось моей набухшей, лихорадочной плоти, и я задохнулась. Он усмехнулся и продолжил спускаться ниже, оставляя за собой след желания. Я зажмурила глаза, смакуя каждое восхитительное прикосновение. Я не знала, чего ожидать. Мне было все равно. Я хотела только узнать, что он сделает со мной дальше.

Он остановился, его рот завис над моей киской, пока я не осмелилась взглянуть на него. На долю секунды робость одолела меня. Ни один человек ― ни мужчина, ни вампир ― никогда не был так близок ко мне, никогда не касался меня так интимно. Я была настолько окутана дымкой его яда, что не заметила, насколько обнажена. Верхняя часть платья была спущена до талии, а благодаря разрезу на юбке нижняя половина тоже была почти обнажена. Между нами оставалось только тонкое кружево трусиков.

Джулиан не сводил с меня взгляда, его пальцы схватились за хлипкую резинку, удерживающую эту последнюю преграду. Он опустился, не сводя с меня глаз, пока не скрылся из виду.

Я приподнялась на локтях, желая увидеть, что сейчас произойдет.

― У тебя есть какая-то особая привязанность к ним? ― спросил он, пока играл с моими трусиками.

У меня пересохло во рту от подтекста его слов, но мне удалось покачать головой. Он наклонил голову, закрывая мне обзор, и тут я услышала резкий треск рвущейся ткани. Прохладный воздух устремился к теплой влаге между моих ног, и я сглотнула, почувствовав, как испорченное кружево упало на мое бедро.

Он сорвал с меня трусики — своими зубами.

Слава Богу, что я не могла родить ему ребенка, потому что я была уверена, что в этот момент мои яичники просто взорвались.

― Я куплю тебе еще, ― сказал он, ничуть не сожалея.

― Хорошо, ― пискнула я, размышляя, не слишком ли расточительны мои надежды на то, что все мое нынешнее и будущее нижнее белье постигнет та же участь.

Джулиан ухмыльнулся, наклонившись на последнюю долю дюйма, и наши глаза встретились. Темнота покинула его глаза, но вместо нее горел огонь, который я чувствовала внутри себя. Я затаила дыхание, когда его рот сомкнулся надо мной, а затем его язык прошелся снизу-вверх.

― Охххх. ― Это было совсем не то, чего я ожидала. Теплые, многообещающие волны прокатились по мне, когда его язык проник за мои складочки и нашел свою цель. Он начал ласкать меня медленными круговыми движениями, и моя голова откинулась на матрас. Каждое касание его языка приближало меня к какой-то неведомой грани. Каждый раз он доставлял мне еще большее наслаждение. Новая дрожь захлестнула мои конечности, овладевая мной и постепенно стирая болезненную потребность, которую я испытывала всего несколько минут назад. Он пожирал меня, пока, наконец, мои руки не вцепились в простыни, и он не отправил меня за край. Я рассыпалась под ним на сотни осколков, не чувствуя ничего, кроме наслаждения.

Я не могла пошевелиться. Казалось, что мои руки и ноги не смогут двигаться должным образом. Казалось, что они сделаны из желе. Джулиан выпрямился и облизнул губы. Из его глаз не исчезло ни капли жара. Может быть, он и не был под действием яда, но что-то еще мучило его.

― Ты еще вкуснее, чем я себе представлял, ― произнес он низким голосом, от которого внутри меня снова заклокотало желание.

Он мечтал попробовать меня? Я прикусила губу, пытаясь хоть как-то сопротивляться его лести. Но вместо этого я перевернулась и подползла к краю кровати. Я не могла думать ни о чем, кроме того, что мне нужно дать ему ту же разрядку, которую он только что дал мне. Джулиан не сделал ни единого движения, чтобы остановить меня.

Вместо этого он наблюдал за тем, как я опускаюсь на колени перед ним. Мои пальцы слегка дрожали, когда я нащупала его ремень и расстегнула его. Потом пуговицу на брюках. Я спустила их вниз, обнажив его боксеры. Глубоко вздохнув для храбрости, я стянула и их, и его член вырвался на свободу. Я остановилась на мгновение, чтобы рассмотреть. Мне не с кем было сравнивать его, кроме нескольких случайных взглядов на Таннера, выходящего из душа.

Этого было достаточно, чтобы понять, что Джулиан не просто больше среднего. Он даже не был похож на среднего. Раньше я была слишком возбуждена, чтобы оценить его тело. Теперь же я не могла отвести от него глаз. Его торс был сплошной мускулатурой, сужающейся к резко очерченным бедрам, в центре которых возвышался его член. Я не могла представить, как он может поместиться… где бы то ни было.

Может быть, это и хорошо, что Джулиан отказался лишить меня девственности. Теперь, когда увидела его обнаженным, я почувствовала себя еще более испуганной, чем когда узнала, что он вампир. Но я была полна решимости отплатить ему тем же. Не просто потому, что это казалось мне правильным, а потому, что мне до смерти хотелось доставить ему хотя бы унцию того удовольствия, которое он доставил мне.

Но вот беда: я не знала, как это сделать. Я обхватила пальцами его член и пыталась понять, что делать дальше.

― Ты не должна, ― мягко сказал он.

Я подняла на него глаза.

― Дело не в этом, ― призналась я. ― Я действительно не знаю… ― Я опустила голову, стыд залил мои щеки.

Рука скользнула под мой подбородок и подняла мое лицо.

― Ты смущаешься.

Я кивнула.

― Почему? ― Он ждал моего ответа, любопытство искрилось в его голубых глазах.

― Потому что… ― Я глубоко вдохнула и подалась вперед. ― Тебе уже тысяча лет, и ты, наверное, был с тысячами женщин, которые знали, что делают, а что, если я сделаю что-то не так и причиню тебе боль?

Лицо Джулиана на секунду исказилось, и я приготовилась к буре. Вместо этого он рассмеялся.

― Извини, ― быстро сказал он. ― Думаю, это я должен беспокоиться о том, что могу причинить тебе боль. Это у меня клыки, помнишь?

― У меня тоже есть зубы, ― упрямо напомнила я ему.

― Принято к сведению. ― Он наклонил голову в сторону и улыбнулся. ― И, Тея, я не потратил последние девятьсот лет на то, чтобы уложить в постель каждую встречную женщину.

― Это не мое дело, ― сказала я, чувствуя себя глупо из-за того, что выплеснула на него все свои опасения.

― Ты держишь в руке мой член. Думаю, мы уже перестали беспокоиться о том, чтобы не лезть в дела друг друга, ― сухо сказал он.

Я позволила уголку губ изогнуться, но не смогла сдержать улыбку.

― Так ты не был с тысячами женщин?

― Нет, не был. ― Он не предложил мне дальнейших разъяснений, и мне оставалось только гадать, означает ли это, что у него были сотни или десятки.

― И я не причиню тебе вреда?

Наступила пауза, за которой последовал призрак ухмылки.

― Я бы сказал, что это сомнительно.

― Я все еще не знаю, что делать, ― прошептала я.

Рука Джулиана сомкнулась на моей и провела вверх-вниз.

― Вот так, ― подбодрил он меня.

Этого не могло быть. Это было слишком просто.

― Что еще?

Его бровь приподнялась, когда он бросил на меня взгляд.

― Ты можешь использовать свой рот.

У меня запульсировало между ног, когда я обдумывала этот совет. За плечами у меня была целая жизнь, проведенная за облизыванием рожков с мороженым. Это должно было что-то значить.

Я провела языком по нижней губе, а затем накрыла его рот своим. Джулиан резко втянул воздух, и его рука дернулась и крепко схватила меня за волосы. Я расплющила язык и провела им по его твердому стволу, обводя его головку, прежде чем посмотреть на него.

― Я не знаю, правильно ли я это делаю.

― Все хорошо, ― сказал он напряженным голосом, глядя на меня одним глазом.

― Хорошо? ― повторила я.

― Господи, да это просто потрясающе, довольна?

Я восприняла это как знак того, что мне следует продолжать. Взять его в рот на всю длину оказалось проще, чем я думала, как только я сосредоточилась на том, чего хотела в данный момент больше всего: доставить ему удовольствие. Я хотела доставить ему такое же удовольствие, какое он только что доставил мне. Я хотела охладить огонь, пылавший в наших венах.

Он застонал, и этот звук ударил прямо в центр между моими ногами. Я пожалела, что он отказался спать со мной. Каково это ― почувствовать внутри себя такого сильного мужчину? Я сглотнула от этой мысли, мой рот плотно сомкнулся на его члене, что вызвало еще один придушенный стон удовольствия.

― Боже мой, как ты это делаешь? ― спросил он. Его пальцы массировали мою голову, подбадривая меня. ― Я кончу в твой сладкий ротик, если ты не остановишься.

Но я не хотела останавливаться.

Все-таки я мало что знала о том, чего ожидать. Когда первый жар его разрядки ударил мне в горло, я ответила грубым, захлебывающимся глотанием. Я старалась не отставать от него, пока он опустошал себя, его бедра слегка подрагивали в момент кульминации.

Когда я, наконец, опустилась на пятки, мои глаза были мокрыми от слез. Джулиан посмотрел вниз, его блаженство быстро сменилось беспокойством.

― С тобой все в порядке, котёнок?

Я была ошеломлена его заботой. Мой разум не мог этого понять, но тело, казалось, понимало все намного лучше, заставляя желание, нарастающее во мне, бурлить. Я кивнула, едва сдерживаясь, чтобы не потянуться к нему снова. Я не хотела, чтобы его кровь остыла. Я не хотела покидать эту спальню и его тело.

Он опустился на колени, не понимая моего молчания, и взял мое лицо в свои руки.

― Я в порядке, ― прошептала я, опасаясь, что дальнейшие слова могут выдать мое смятение. Наше соглашение было временным. Как бы хорошо мне ни было здесь, с ним, я знала, что у наших отношений есть срок. ― Я устала.

Его брови сошлись, как бы обдумывая мое объяснение, а затем его лицо расслабилось.

― Давай я помогу тебе заснуть.

Он притянул мое тело к себе, полностью стянув с меня платье и обнажив те части тела, которые ему еще предстояло исследовать. Потом он всю ночь облизывал, сосал и целовал меня, как будто не мог утолить жажду между нами. Он всегда тщательно следил за тем, чтобы наши тела не соприкасались, даже когда я предлагала ему себя снова и снова, пока сон не овладел мной окончательно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Джулиан

Я наблюдал, как она спит из тени, ожидая, пока ее дыхание не замедлится до слабых волн. Я оставался там несколько мгновений ― или часов. Время перестало меня интересовать. Учитывая, как много я сегодня наворотил, было отрадно видеть ее мирно спящей. Но я не доверял себе, что смогу дать ей поспать, если останусь в постели. Голая Тея была слишком соблазнительной, чтобы сопротивляться. Вместо этого я задержался, не желая, чтобы она проснулась одна. Опять же, обнаружить вампира, нависшего над кроватью и наблюдающего за тем, как ты спишь, было жутковато. В конце концов, я решил ускользнуть и разобраться с матерью.

Свет в коридоре был приглушен, чтобы имитировать мерцающий отблеск свечей. Моя мама, не желающая искать спички, никогда не отказывалась от использования огня. Даже при наличии современных систем отопления и охлаждения, установленных несколько десятилетий назад, очаги пылали днем и ночью, летом и зимой. Дело было не в тепле, поскольку вампирам оно не требовалось. Это был заведенный порядок, дань уважения к прошлой жизни. Но, несмотря на пережитки прошлого, я бы не назвал свою маму сентиментальной. У нее не было на это времени.

Традиции ― это совсем другая история, о чем мне напомнили ранее. Я ушел после того разговора разгневанным, и, оглядываясь назад, могу сказать, что моя жажда крови была чуть сильнее, чем обычно.

Когда Сабина узнает, что Тея осталась на ночь, она будет в ярости. Лучше я расскажу ей об этом, чем кто-то из домашнего персонала. Пока я спускался на нижние уровни, не желая или не имея возможности терять ни минуты до рассвета, на вечеринке еще оставались редкие люди. К рассвету все уйдут. Безопаснее было бы поговорить с матерью, когда дом опустеет, но я не мог рисковать и ждать.

Я нашел ее тихо сидящей в утренней комнате и наблюдающей за природой в окно. До восхода солнца было еще далеко, поэтому небо казалось более мрачным и темным, чем когда я укладывал Тею спать несколько часов назад.

Она не подняла глаз. Сабина сменила свой праздничный наряд на шелковый комплект для отдыха и сняла макияж. Даже без дополнительного глянца она была прекрасна. Когда мы были детьми, она рассказывала нам с сестрой, что из-за нее разгорелось по меньшей мере три войны, прежде чем мой отец завоевал ее сердце. Теперь я знал правду. Она оказалась в центре этих войн не из-за выбора других мужчин. Это произошло потому, что она сама начала их.

― Доброе утро, ― сказал я, оставаясь рядом с дверью и вне пределов досягаемости Сабины. Мудрая тактика ― оставить между нами комнату, а лучше страну или две, когда мы не согласны друг с другом. Слуга, неправильно истолковав мою паузу, поспешил предложить мне завтрак ― от пирожных до свежей крови. ― Нет, спасибо.

― Ты должен поесть, ― объявила Сабина, когда мужчина исчез из комнаты. ― Или ты нашел другие способы утолить жажду?

― Тея ― моя девушка, ― напомнил я ей. ― Я пришел с ней.

― Девушка? Куртизанка? Золотоискательница? Это все одно и то же.

Пока мы с Теей остаемся в Сан-Франциско, я буду вести себя вежливо, даже если моя мать не будет этого делать. Подойдя к камину, я встал у очага и снял перчатки. Положив их на камин, я повернулся к ней с голыми руками.

― Это была неплохая демонстрация. Ты собираешься драться со мной? ― спросила она.

По крайней мере, она поняла мой намек. В нашем роду это было тонким предупреждением. Даже люди знали, что означает, когда снимают перчатки. Я покачал головой.

― Не сейчас. Но если ты продолжишь оскорблять ее…

― Джулиан. ― Она произнесла мое имя со вздохом, в котором слышалось девятьсот лет материнского разочарования. ― Она не такая, как мы.

― Она человек. Вряд ли это революционно.

― Для бастардов ― возможно. Они не знают ничего лучшего.

― А как же все те любовники-мужчины, которые были у тебя и других вампиров за эти годы?

― Они не сопровождали меня на светских мероприятиях, ― прошипела она. ― Я не выставляла их напоказ и никогда не называла их своими девушками!

― Что там Себастьян все время говорит? ― спросила я, зевая. Это была долгая ночь, и начинать новый день мне хотелось совсем не так. ― Добро пожаловать в двадцатый век.

Ее губы скривились в дьявольской улыбке.

― Сейчас двадцать первый век.

― Именно. Все изменилось.

― Не так уж все и изменилось!

― Я только что пробирался к тебе через две дюжины голых, стонущих вампиров и фамильяров ― я знаю.

― Как ты собираешься познакомиться с подходящим фамильяром, если она здесь и отвлекает тебя? ― Она надавила. ― Обряды нельзя игнорировать.

― Я это понимаю.

― Правда? Потому что ты ведешь себя как подросток. Сейчас не время думать клыками или членом.

Я прикусил язык, чтобы не напомнить ей, что она только что устроила вечеринку, на которой я должен был делать именно это.

― Люди стали…

― Стоп! Даже не произноси этого, ― оборвала она меня. ― Ты ― Руссо.

― Ты продолжаешь повторять это, но твои слова не изменят моих отношений с Теей.

― Она ― la belle dame sans merci⁹. ― Сабина выплюнула этот термин, как нежующийся кусок хряща.

Я застонал. Теперь она просто драматизировала. Если я не буду осторожен, она накрутит себя до бешенства, а это последнее, что мне нужно, пока Тея находится с ней под одной крышей. Она уже пережила мою жажду крови. Я не собирался знакомить ее с кровавой яростью за те же двадцать четыре часа.

Тем не менее, не мешало быть готовым. Я подошел ближе к камину и коллекции мечей, выставленной над ним.

Глаза Сабины прищурились от вида оружия за моей спиной.

― Это антиквариат, он не поможет победить в дискуссии.

Я не был уверен, что вообще существует способ обойти ее. Столетия накопленной мудрости помогли удержать это замечание в горле.

― Отец говорит, что лучше всегда иметь меч на расстоянии вытянутой руки.

Остальную часть его совета я опустил ― рядом с твоей матерью. Сабина была известна не только соей красотой, но и нравом.

― Твой отец цепляется за прошлое.

― А ты? ― Моя мать считала себя прогрессивной представительницей рода Руссо. Для людей ее убеждения менялись со скоростью таянья ледников. Но для вампира ее возраста она была чертовски радикальна. В этом и заключалась разница между взглядами большинства людей и вампиров. Когда у тебя за спиной тысяча лет, а впереди ― вечность, перемены никогда не кажутся срочными. Тем не менее, она понимала их необходимость. Обычно.

― Ты выбрал смертную, не связанную с магическими родословными. Она была с тобой на двух светских раутах! Обряды существуют не для нашего развлечения, Джулиан. Это вопрос выживания. Она никогда не сможет… ― Она хотела сказать что-то еще, судя по тому, как ее губы сжались в линию, и это каким-то образом помогло ей сдержать следующую мысль. ― Она никогда не сможет стать твоей женой.

― Почему? ― Я бросил ей вызов. Было нелепо продолжать настаивать на этом. Я едва знал Тею. И уж точно не собирался на ней жениться. Но такой агрессивной реакции от матери я не ожидал.

Она зажала переносицу между пальцами, которые оставались в перчатке.

― Ты не можешь говорить об этом серьезно.

― Ты лучше других знаешь, что мы очерняем то, чего не понимаем, что не похоже на нас. Она всего лишь человек. Она не принесет никакого вреда. ― Я знал, что потребуются значительные усилия, чтобы изменить ее отношение к Тее, но не ожидал почти яростного предубеждения. Спустя почти тысячу лет она все еще не доверяла моим суждениям. Может быть, матери никогда и не будут.

― Говоришь как человек, ― сказала она. ― Она уже влияет на тебя.

― Человек? Вампир? ― Я пожал плечами. ― У нас больше сходств, чем различий. Они превосходят нас числом, поэтому мы скрываемся. Мы упорно считаем, что если бы они знали, то ненавидели бы и боялись нас. Люди считают нас чудовищами. Это просто предрассудки.

― Это механизм выживания ― такой же древний, как солнце, дающее нам жизнь, и луна, дающая ему отдых. Двойственность существует для того, чтобы дополнять нас, сын мой. Люди боятся нас, потому что должны. Они напоминают нам, что в нашей крови есть нечто высшее, что мы превосходим их в пищевой цепочке. ― Слова лились из ее уст, хотя она оставалась неподвижной, как статуя из слоновой кости. Больше минуты шевелились только губы Сабины. Это было так непохоже на ту женщину, которая была в моих объятиях несколько часов назад. Это было мрачным напоминанием о том, что между двумя видами существуют серьезные различия.

― Тогда зачем нужны банки крови, правила и Совет? ― возразил я ей. ― Я думал, мы покончили со всем этим дерьмом.

― С тем, что мы выше их? Что мы питаемся ими? ― Ее темные волосы рассыпались по плечам, когда она покачала головой. Наконец, движение. ― Банки крови и этикет не отменяют фундаментального факта. Мы ― высшие существа. Это просто означает, что мы научились сосуществовать. Мы поднялись над нашими низменными инстинктами, но они все еще внутри нас. Никогда не забывай об этом.

― Осторожно, мама, ты начинаешь говорить как Фрейд. ― Я перевел взгляд на часы ― астрономический прототип из Праги XV века. Если они сломаются, их уже никогда не починить. Часовщик давно умер, но его работа осталась, чтобы напоминать мне, что скоро взойдет солнце.

― А ты говоришь как дурак. Да еще и влюбленный.

― Я думаю…

― Ты не думаешь. Именно в этом и заключается проблема. Ты думаешь, что я предвзята, но ты не видишь картину в целом.

― Да ладно, ― проворчал я. ― И что же я упускаю?

― Кто находится выше нас в пищевой цепочке?

― Никто.

Но она покачала головой. Голос ее был чуть громче шепота, но слова наполнили комнату, когда она процитировала:

― Мне снились рыцари любви, их боль, их бледность, вопль и хрип… из жадных, из разверстых губ, живая боль кричала мне.

― Это написал человек. ― Казалось важным отметить это.

― Необычайно проницательный. ― Сабина любила хрупкого Китса. Она ненавидела и девушку, на которой он должен был жениться. Но Сабина не ошиблась ни в Китсе, ни в его стихотворении. ― Ее кровь поет тебе canticum ad infinitum¹⁰. Знаешь, в чем беда? Дело не в том, что ты трахаешь маленькую симпатичную смертную. Она нечто большее, чем человек.

Сабина всегда казалась мне ближе к богам, чем большинство вампиров, которых я встречал. Некоторые говорили, что сама Геката наделила ее потусторонним зрением. Я же полагал, что она прожила достаточно долго, чтобы всегда понимать окружающих. Это лучше, чем думать, что она умеет читать мысли. И все же в Тее было что-то такое. Что-то, чего не понимал даже я. Если Сабине показалось, что она услышала…

Я надеялся, что вампир в туалете ― просто совпадение. Но теперь…

Нет, я остановил себя. Это была игра, призванная отвлечь меня от девушки, которую моя мать считала неподходящей. Я почти поддался. Я почти забыл, что моя мать выиграла столько же битв умом, сколько и оружием.

Тея была человеком. Я держал ее на руках. Я прикасался к ней. Я видел, как наслаждение овладевает ее хрупким смертным телом.

― Каждому вампиру кажется, что время от времени он слышит песню крови. Ты, наверное, голодна, ― спокойно произнес я, хотя мои пальцы отстукивали бешеный ритм по каминной полке.

Я моргнул и обнаружил у своего горла старинный клинок.

Похоже, моя мать взяла дело в свои руки.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Тея

Кошмарный сон разбудил меня, я перевернулась и увидела, что лежу одна в пустой постели. Снаружи розовый свет окрашивал горизонт Сан-Франциско, солнце начало вставать. Внутри, в мраморном камине потрескивал огонь. Я чувствовала тепло обоих, словно живое существо внутри себя. Но это было не солнце и не огонь, а искра, которой раньше не было. Джулиан обещал мне весь мир. Прошлой ночью я увидела первый проблеск, и он останется со мной навсегда.

Сама комната была больше, чем вся моя квартира, и обставлена антиквариатом, который, наверное, заставлял рыдать коллекционеров. Я впитывала все это, понимая, что вчера была в бессознательном состоянии, чтобы заметить хоть что-то из этого. Воспоминания о вчерашнем дне нахлынули на меня, и я задрожала, вспомнив, сколько раз Джулиан разбирал меня на части ― и собирал снова. Воспоминания разжигали во мне эту искру томления, превращая ее в голодный трепет. Я потянула простыни и прижала их к себе, размышляя о том, насколько опасно ходить по особняку Руссо. Вечеринка началась поздно. Учитывая, что это была оргия, я догадывалась, что она еще может продолжаться.

Я могла либо ждать здесь, пока Джулиан вернется ко мне, либо пойти искать его. Ноги соскользнули с кровати, и я встала, откинув одеяло. Мне потребовалось несколько минут, чтобы собрать свои вещи и застегнуть платье. Я уже почти дошла до двери, когда она распахнулась, и я увидела совершенно незнакомого человека.

― Простите. ― Седовласая женщина уставилась на меня, как будто могла моргнуть и обнаружить, что я исчезла. ― Я не ожидала, что здесь кто-то есть. ― Она оглядела меня с ног до головы, на ее лице появилась улыбка. ― Ты, должно быть, Тея.

Я сглотнула и кивнула. Проснуться в одиночестве на огромной кровати было достаточно неловко. Но еще хуже, что меня застали утром после занятий любовью, тем более что я делала это впервые в жизни.

― Я Селия, помощница Джулиана, ― сказала она, проходя в комнату. Она понесла поднос в другой конец комнаты, держа его в одной руке, а другой потянулась к ручке французской двери.

― Позвольте мне! ― Я бросилась на помощь, вместо того чтобы продолжать наблюдать за ней.

При моем приближении ее ноздри слегка раздулись, но она лишь улыбнулась на мое предложение помочь.

― Джулиан предпочитает кофе по утрам. Хотя на самом деле он никогда его не пьет, ― сказала она. Одной рукой она распахнула две большие французские двери, за которыми оказался небольшой балкон, а другой поставила поднос на каменный стол. ― Я не знала, что ты осталась на ночь. Не желаешь чего-нибудь?

Завтрак?

― Кофе было бы неплохо, ― тихо сказал я.

― Возьми его чашку. Я принесу другую.

― Я не могу…

― Глупости. Джулиан хотел бы, чтобы я выполняла твои желания в его отсутствие. ― Она снова принюхалась.

У меня создалось впечатление, что она принюхивается ко мне. Боже мой, неужели от меня пахло сексом? Не то чтобы у нас был секс!

Но большую часть ночи я провела в состоянии потного блаженства, пока Джулиан знакомил меня с тем, в чем я так нуждалась.

― Хорошо. ― Я прикусила губу, чувствуя себя еще более не в своей тарелке, чем когда появилась на оргии прошлой ночью. Я переместилась к ней на балкон и подняла изящную фарфоровую чашку, которую она принесла ему.

Она окинула меня взглядом.

― И, может быть, сменить одежду?

― Вам действительно не стоит так беспокоиться.

Она пренебрежительно махнула рукой.

― Это не проблема. В комнате Камиллы что-нибудь найдется. Правда, это может быть немного устаревшим.

― Камилла?

― Сестра Джулиана, ― ответила она мне.

― Его близнец. ― Я почувствовала желание узнать о ней побольше. Они все еще хранили ее вещи. Когда она умерла? Я не могла задать Селии ни одного из этих вопросов. ― Его не расстроит, если он увидит меня в ее вещах?

Селия наклонила голову и некоторое время изучала меня. ― Люди могут быть такими заботливыми. Ну, некоторые из вас могут быть, не все…

― Она принужденно улыбнулась. ― Нет, не будет. Я уверена, что найду дюжину вещей, которые она никогда не носила, с целыми бирками.

― Если это…

― Если ты позволишь, я дам тебе совет, ― перебила она меня. ― Ты не выживешь в этой семье, если они будут считать тебя слабой. Если кто-то из них предложит тебе то, что ты хочешь, бери без сожалений.

Я кивнула, чувствуя, как расширяются мои глаза при мысли о том, что от меня ждут, чтобы я взяла то, что они предлагают.

― Просто…

Селия молчала, но излучала ободряющую доброту.

Я глубоко вздохнула.

― Я не хочу быть у них в долгу. Я никогда не смогу расплатиться с ними.

― А кто может? ― фыркнула она. ― Ты гостья Джулиана, поэтому должна быть готова к тому, что это означает. Но не беспокойся обо всем этом. ― Она обвела жестом комнату вокруг нас. ― У них больше денег, чем они могут потратить за целую вечность. Предметы для них мало что значат.

У меня пересохло во рту, когда я оглянулась на комнату, в которой провела ночь. Все, что я смогла сделать, ― это кивнуть.

Селия похлопала меня по руке.

― Давай я посмотрю, что там с одеждой, и принесу Джулиану его чашку, пока он не вернулся.

Почти мгновенно она оказалась у двери спальни, и я едва успела спросить:

― А где он?

― Он разговаривает со своей матерью. Уверена, он скоро вернется.

А я нет. Казалось, что его мама очень любит с ним поговорить. Хуже того, как только Селия скрылась в коридоре и закрыла за собой дверь, я поняла, что они, вероятно, говорят обо мне.

В конце концов, я должна была стать его прикрытием, чтобы избежать ритуала ухаживания, к которому сводились эти безумные Обряды. Но прошлая ночь? Она все усложнила.

Мое тело гудело от того, сколько раз мы все усложнили.

Я словно проснулась в сюрреалистической сказке. Я встречалась с вампиром. С безумно богатым вампиром. Но на самом деле я не встречалась с ним. Эта деталь все еще смущала меня, особенно после того, как он провел прошлую ночь, доставляя мне оргазм за оргазмом. Может быть, он рассматривал это как часть компенсации за то, что я стала его фальшивой парой. Не то чтобы я нуждалась в стимуле после того, что он мне уже предложил, но это, конечно, облегчало обязанность терпеть его, когда он был ворчлив.

Я дрожала в утреннем тумане, вчерашнее платье не соответствовало погоде. В Сан-Франциско везде была вода, а у воды было холодно. Я решила поверить Селии на слово и выпить чашку кофе. Я налила кофе из богато украшенного серебряного чайника в изящную чашку из костяного фарфора. Рядом с чайником лежало несколько сложенных газет со всего мира. Я взглянул на Le Monde, Corriere Della Sera, The Guardian, The New York Times и несколько газет, написанных на незнакомых мне языках.

На скольких языках он мог читать? Наверняка он не потратил зря последние девятьсот лет. Я выудила из The New York Times кроссворд и вернулась в спальню с ним и своим драгоценным кофе.

Вчера вечером я была слишком возбуждена, чтобы оценить комнату. Теперь я чувствовала себя не в своей тарелке. Картины с подписями, от которых кружилась голова, заполняли стены. Книги стояли стопками на креслах вокруг меня и на полках у камина. В углу был большой письменный стол, заваленный бумагами и тетрадями. Я поставила кофе на приставной столик и пошла искать, чем можно писать. Кроссворд отвлек бы меня от моих безумных мыслей.

На столе была разбросана коллекция бумаг и писем. Я сдержала желание порыться в его вещах. Мне не нужны были лишние доказательства того, что он мне не по зубам. Потянувшись за ручкой, торчащей из кожаного бумажника, я случайно разглядела то, что было похоже на банковский баланс.

Только это никак не могло быть правдой, потому что, насколько я знала, цифры такого порядка просто не существуют.

Не успев остановить себя, я подняла чековую книжку и вгляделась, уверенная, что мне мерещится.

Но нет. Я бросила ее обратно, как будто это была змея, которая может укусить.

Что я здесь делала? Я не вписывалась в его жизнь, и это не имело никакого отношения к тому, что он был вампиром. Все дело в балансе наших банковских счетов. На моем было, наверное, баксов двадцать. А на его? Я даже не знала, к какой категории относится эта цифра. Не миллионы. Не миллиарды. В смысле, зачем вообще считать такие суммы?

Я взяла ручку, которая оказалась, конечно же, Montblanc, и вернулась к кроссворду. Потягивая столь необходимый мне кофе, я пыталась сосредоточиться, но успела вписать лишь несколько ответов, когда вернулась Селия.

― Вот это тебе должно подойти, и они совсем новые, так что за Джулиана можно не волноваться, ― добавила она, раскладывая на кровати свитер и брюки.

Я встала, собираясь переодеться. То, что я была в вечернем платье, только усиливало то странное ощущение, которое я испытывала здесь. Я взяла в руки кремовый свитер и по его маслянистой мягкости поняла, что он должен быть дорогим. Цена на все еще прикрепленной бирке подтверждала это.

― Кашемир, ― пробормотала я. Никогда в жизни я не ощущала ничего столь роскошного. Неудивительно, что он стоил целое состояние.

― Может быть, ты предпочитаешь что-то другое? ― спросила Селия, не понимая моей реакции.

― Нет, ― быстро ответила я и натянуто улыбнулась. ― Я никогда раньше не носила кашемир. Может, и не стоит начинать. Вдруг я что-нибудь пролью на него?

― Он пролежал в шкафу более тридцати лет, ― сказала она мне. ― Лучше поносить, чем выбросить.

— Можно? ― Она жестом указала на мое платье.

Расстегнуть платье было непросто, поэтому я кивнула.

― Как ты? ― спросила она, помогая мне выбраться из платья. Было немного странно находиться перед ней в нижнем белье. Но поскольку все в этой ситуации было странным, я постаралась не зацикливаться на этом.

― Это сложно, ― призналась я ей.

Селия положила мое платье на кровать и взяла в руки свитер. Когда она принялась отрывать бирку, я поняла, что она собирается помочь мне одеться.

― О, вы не… ― Я замялась, не позволяя себе повторить ошибку, допущенную ранее.

― Умная девочка, ― одобрительно пробормотала она. ― Ты быстро учишься.

Она помогла мне надеть свитер.

― Вы не должны помогать мне одеваться, ― тихо сказала я.

― Я не против. ― Она поправила вырез свитера на моих плечах. ― Раньше я была горничной.

― У Камиллы? ― предположила я.

― Нет. — Она покачала головой, в ее глазах промелькнула грусть. ― До того, как я стала вампиром. С тех пор как Джулиан обратил меня, я работаю только на него.

― О. ― Внутри меня вспыхнула непонятная ревность. Я постаралась отмахнуться от нее, натягивая брюки, которые она мне нашла. ― Мне немного неудобно спрашивать, но когда умерла Камилла?

Одежда, которую она мне принесла, хоть и была довольно старой, судя по биркам, но сохранилась в удивительно хорошем состоянии и не была такой старомодной, как я ожидала.

― Это было недавно, ― призналась она низким голосом. ― Ее забрали у нас в начале восьмидесятых. Слишком рано. Боюсь, что семья до сих пор скорбит.

На мне была одежда женщины, которая умерла еще до моего рождения. Я ожидала, что меня охватит страх, но вместо него была только грусть.

― Джулиан упоминал о ней, ― сказала я.

― Упоминал? ― удивилась Селия.

― Только вскользь, ― быстро добавила я. ― Я не хотела лезть не в свое дело.

― Это разумно. У остальных было время, чтобы смириться с ее смертью, но Джулиан… ― Она сделала паузу и покачала головой. Я поняла, о чем идет речь. Не ей рассказывать мне о том, что он чувствует в связи со смертью своей близняшки.

― Вот почему он спал, ― сказала я себе, и ее рот открылся. ― О! Это действительно не мое дело. Я не должна быть такой любопытной.

Сначала его банковский баланс, а теперь я лезу в подробности смерти его сестры.

― Я просто удивлена, что он тебе рассказал. Он может быть довольно… скрытным, ― сказала она, тщательно подбирая последнее слово. ― Большинство вампиров оберегают свою личную жизнь.

― А Джулиан? ― спросила я, хотя мне казалось, что я знаю ответ.

― Он построил вокруг себя крепость, ― прошептала она, передавая мне носки. ― Никто не может проникнуть внутрь.

― Как я? ― Я слишком поздно поняла, что задала вопрос вслух.

― Мне не хотелось бы расстраивать тебя, но я подозреваю, что ты не зашла дальше ворот. ― Она успокаивающе улыбнулась, когда на моем лицо появилась грусть. ― Не волнуйся. Это дальше, чем он позволяет большинству людей.

Я села и натянула носки. Почему он поделился этим со мной? Неудивительно, что она выглядела удивленной. В отличие от остальных, Селия должна была знать, что все это ― договоренность. Она знала, что мы с ним практически незнакомы.

― Спасибо, ― сказала я.

― За что?

― За доброту, ― сказала я со вздохом. ― Не думаю, что меня ждет теплый прием со стороны остальных.

― Ты нравишься Себастьяну. Не все в этом доме твои враги. ― Она посмотрела на меня взглядом, который я не могла определить. Затем она наклонилась и взяла мое платье в руки. ― Я прикажу почистить его для тебя.

Я кивнула. Она снова ушла, а я вернулась к кроссворду, но оказалась слишком занята мыслями, чтобы продолжать разгадывать его. Я смотрела на него уже минут пять, когда до меня наконец дошел смысл ее слов. Не все были моими врагами. Это означало, что некоторые были, а я сидела одна и чувствовала себя беззащитной. Я подтянула колени к груди и обхватила их руками. Затем я уставилась на дверь, гадая, кем же будет следующий вампир, который войдет в нее: другом или врагом?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Джулиан

Я не заметил ее движения. Возможно, потому, что я этого не ожидал. Я не видел свою мать такой разъяренной со времен ее суфражистской деятельности. Я моргнул, пытаясь увидеть серебристый блеск у своего адамова яблока. Я перевел взгляд на нее. В утреннем полумраке ее расширенные зрачки были абсолютно черными. Да, я ее здорово разозлил.

Если бы кто-нибудь вошел в комнату, он мог бы неверно понять эту сцену. Сабина, хоть и гораздо более высокая, чем большинство женщин древности благодаря своим вампирским генам, была на добрый фут ниже меня. Если бы она была человеком, я мог бы легко одолеть ее и отобрать меч. Но она была вампиром, а разъяренная мать вампира способна в мгновение ока уничтожить целый город. Физически она была так же сильна, как и я, и повидала еще больше сражений, чем я. За мою жизнь ни одна женщина-вампир не поставила меня на колени, но с тех пор, как моя собственная мать делала это, прошли столетия.

Перерезанное горло не убьет меня, но, без сомнения, она с удовольствием выведет меня из строя надолго, чтобы самой разобраться с Теей. Этого я допустить не мог. Я осторожно открыл рот, чтобы не задеть клинок, который, несмотря на свои годы, был все еще достаточно острым.

Сабина предупреждающе зашипела.

― Теперь ты будешь меня слушать. Если ты уже не в силах рассуждать здраво, я буду убеждать тебя с применением силы, ― сказала она. Несмотря на кипящий в ней гнев, меч не сдвинулся ни на йоту.

― Не жалей розги, моя дорогая, ― раздался из дверного проема веселый, знакомый голос.

Я не решился повернуть шею, чтобы посмотреть, кто вошел, да в этом и не было необходимости. Я узнал его. И надеялся, что неожиданное появление отца отвлечет ее.

Но ее взгляд, как и оружие, были все также направлены на своенравного сына.

― Ничего, с чем бы не справилась мать. Добро пожаловать домой, любовь моя. Я тебя не ждала.

Могло пройти две недели или два года с тех пор, как он был здесь последний раз. Я никогда не спрашивал о таких личных вещах. Брак моих родителей можно было охарактеризовать как вулканический. Один всегда знал, когда другой был на грани извержения, и уходил, пока не оседал пепел. Поскольку брак вампиров длился дольше, чем союз смертных, это был вопрос выживания. Более слабые союзы заканчивались кровопролитием и обезглавливанием. Но, будучи родоначальниками одной из старейших и богатейших вампирских ветвей, они стремились к тому, чтобы брак сохранялся. До сих пор они воевали друг с другом лишь однажды, пару сотен лет назад. Большинство членов семьи выжили. Но многие люди нет.

― Пахнет завтраком? ― Доминик Руссо появился в поле зрения, бросив поношенную кожаную куртку на диван. У меня было яркое воспоминание о том, как он проделал то же самое с боевым плащом и испачкал обивку кровью. Мамины глаза прищурились, как будто она вспомнила о том же.

Я не знал точно, в каком году родился мой отец. Он никогда не рассказывал о своей жизни до того, как стал вампиром. Среди первородных вампиров существовало негласное правило не рассказывать о своей жизни до превращения. Некоторые считали, что они не помнят ни своей человеческой жизни, ни того, как они стали первыми в нашем роду. Я же просто полагал, что, вероятно, он просто забыл. Я прожил всего девятьсот лет и не помнил и половины этого времени.

Но Доминик выглядел как воин, которых изображали в голливудских фильмах о варварах и спартанцах. Никто не принимал его высокую, брутальную фигуру за человеческую. Он выглядел так, словно был высечен из мрамора ― больше статуя, чем живая плоть, выточенная в мифических пропорциях.

― Привет, отец, ― сухо сказал я. ― Не поможешь?

Но он знал, что лучше не принимать чью-либо иную сторону, даже сторону собственного сына, чем сторону жены.

― Твой сын привел домой женщину, ― сказала она ему.

― Это было предусмотрительно, ― сказал он, глядя между нами. ― Я умираю с голоду.

В моей груди раздался рык, который вырвался из моего горла прежде, чем я успел его остановить. Вибрация от него ударила по лезвию, задев кожу, но мне было все равно. Что-то сместилось внутри меня, и я понял. Мать или нет ― вампир или нет ― я убью женщину, держащую меня, прежде чем кто-нибудь хотя бы взглянет на Тею.

― Он под влиянием, ― добавила она.

― Ясно. ― Доминик присоединился к нам и встал по другую сторону от меня, оценивая ситуацию.

― Я не под влиянием, ― процедил я, размышляя, не проще ли сразиться с ними обоими, чем продолжать этот безумный разговор.

― Я слышал ее песню крови еще с дороги, ― тихо сказал отец. ― Даже я не смог бы устоять против этой кантаты. В этом нет ничего постыдного. Это случается со всеми нами время от времени. Просто некоторые люди более соблазнительны, чем другие. Возможно, твоей матери стоит разобраться с твоей проблемой.

Эти слова словно высосали весь воздух из моих легких и заменили его расплавленной яростью. Инстинкт овладел мной. Кровь запульсировала внутри меня, и я перестал слышать их слова. Что-то первобытное двигало мной: желание бороться.

Защищать.

Я поднял руку, схватился за лезвие, и вырвал его у Сабины. Я перебросил его в свою неповрежденную правую руку и взмахнул мечом, теперь уже покрытым ржавчиной. Мои действия были молниеносными даже для меня. Словно какой-то новый, более глубокий инстинкт овладел мной.

― Если вы позволите. ― Я сделал шаг к двери, ведущей на лестницу, и оказался между родителями и спальней, где спала Тея. Мне сразу стало легче. Ни один из них не мог пройти мимо меня, не проверив, насколько далеко я зайду. Я надеялся, что никто из них не попытается. ― Я могу объяснить.

― Это должно быть интересно, ― сухо сказала Сабина, глядя на свои пустые руки.

Я предложил им сесть. От меня не ускользнуло, что они заняли места по разные стороны комнаты. Они были женаты тысячи лет и могли понимать друг друга без слов, поэтому мне пришлось действовать осторожно. Небо за окном начало угрожающе светлеть. Ярко-оранжевая трещина разлила дневной свет по горизонту. Тея скоро проснется, и мне нужно было, чтобы они вели себя спокойно. Хотя бы какое-то время, чтобы вытащить ее отсюда. Но было бы гораздо легче довести ее до дома в целости и сохранности, если бы мои родители не взялись за оружие.

― Просто послушай. ― Я не скрывал, что чувствую усталость. Пульсация в раненой руке теперь повторяла пульсацию в голове, и было еще труднее игнорировать желание вернуться туда, где я оставил Тею. ― Я не под воздействием. Все гораздо хуже.

Не успел я продолжить, как в комнату вошел Себастьян, почесывая голову и глупо моргая.

― Что, черт возьми, происходит? Вы распугали моих друзей.

― Вечеринка закончилась несколько часов назад, ― огрызнулась Сабина. Очевидно, что сегодня утром у нее закончилось терпение по отношению ко всем детям, а ведь еще только рассвело.

― Извините! ― Он поднял руки в знак капитуляции и опустился в кресло у камина. Он кивнул нашему отцу. ― Продолжайте семейное собрание.

― Это не собрание. ― С каждой минутой я все больше раздражался. Я не ожидал, что оставлю Тею одну так надолго. Мы были заняты всю ночь, и она, вероятно, еще спала, но с каждой секундой в моей груди нарастало чувство тревоги.

― Твой брат сейчас объяснит, почему он игнорирует Обряды и вместо этого ложится в постель со смертной. ― Улыбка Сабины могла убить человека.

Себастьян перевел взгляд с нее на нашего отца, а затем на меня.

― Ну, не позволяйте мне прерывать вас.

Я бросил на него взгляд. Он так старался поддержать меня.

― Это жажда крови, ― объяснил я. Я рассказал, что произошло с Беллами во время вечеринки. ― Я почти потерял контроль над собой. Я даже не помню, когда в последний раз у меня была такая сильная жажда крови.

Себастьян захихикал, как будто мысль о том, что его старший брат не может контролировать свой сексуальный аппетит, забавляла его. Учитывая, что он спал с половиной встреченных им теплых тел, я полагал, что для него это чуждое понятие.

― Я думала, она твоя девушка, ― с сомнением сказала Сабина.

― Так и есть, ― подтвердил я. Такова была договоренность. ― Мы еще не переспали.

― И теперь эта тема закрыта, ― сказала она, ― а тебе пора подумать о женитьбе.

Я ожидал, что она скажет именно это.

― Я думаю о женитьбе.

Сабина приблизилась ко мне на расстояние дюйма ― новый меч появился словно из ниоткуда, ― пока отец не обхватил ее за талию и не удержал.

― Ты ― чистокровный Руссо, наследник этой семьи! ― Она продолжала размахивать мечом.

― Если ты думаешь, что можешь жениться на какой-то случайной смертной только потому, что она красивая…

― Дорогая, ― прервал ее Доминик успокаивающим голосом. ― Возможно, нам стоит обсудить это, когда мы все успокоимся.

― Я спокойна! ― вскричала она, ударив его ногой по голени.

― У тебя в руках меч, ― с сомнением сказал Себастьян.

Она бросила на него взгляд и убрала меч в его сторону.

― Ты следующий в очереди.

― Ладно. ― Он пожал плечами. ― Это не имеет значения. А потом будет очередь Бенедикта и так далее.

В его голосе прозвучало смирение, которого я никогда раньше не слышал, но сейчас было не время обсуждать это.

― Почему бы тебе не проведать свою девушку? ― предложил отец. ― Себастьян, а ты проверь, нет ли там задержавшихся гостей.

Мы получили приказ. Никто не мог успокоить Сабину лучше, чем наш отец. Это умение он оттачивал веками, ведь обычно именно он выводил ее из себя. Он не отпускал ее до тех пор, пока мы не вышли за дверь.

― Ты же не думаешь всерьез о женитьбе, ― сказал Себастьян, когда мы шли по коридору. ― Ты знаешь ее несколько дней.

― Два, ― сказал я ему. ― И нет, я не думаю о женитьбе на ней. Я просто не хочу провести следующий год, расхаживая как павлин, чтобы устроить новый семейный союз. Я оставался неженатым девятьсот лет. Почему я должен соглашаться сейчас, чтобы угодить Совету?

― Может быть, пора, ― сказал Себастьян к моему удивлению. ― Я имею в виду, что девятьсот лет ― это большой срок, чтобы не жениться.

― Я напомню тебе об этом в твой день рождения через семьдесят пять лет, ― сухо сказал я.

― Я был женат. Один раз в Вегасе.

― Я не думаю, что двадцатичетырехчасовая интрижка с человеком, с которым ты только что познакомился, считается.

― У Совета, по общему признанию, более высокие ожидания, ― сказал он с ухмылкой, но она быстро исчезла с его лица. ― Не то чтобы это имело значение.

Он сказал это уже во второй раз. На моего брата не похоже, чтобы он был мрачным, особенно после оргии.

― Не торопишься стать следующим?

― Мне все равно. ― Он пожал широкими плечами. ― Честно. Мне будет легко найти кого-то с похожими ожиданиями…

― То есть, кого-то, кто тоже хочет трахаться с другими? ― предположил я.

Он кивнул.

― Это просто политическая договоренность. Почему тебя это так беспокоит?

Он многого не знал о Камилле и ее браке по расчету. То, что я обещал никогда ему не рассказывать. Даже сейчас, спустя десятилетия после ее смерти, моя кровная клятва не позволяла мне рассказать ему правду.

― Мне нравится Тея.

― Это я понимаю. Она сладко пахнет, но какова она на вкус? ― спросил он.

Я застыл на месте, и по краям моего зрения поползла тьма. Себастьян быстро отошел.

― Забудь, что я спросил, брат. Я не понимал…

― Это просто жажда крови, ― сказал я сквозь стиснутые зубы, заставляя себя подавить ее. Мой план немедленно отвезти Тею домой отложился на полчаса из-за его неосторожного замечания. Теперь мне нужно было снова удовлетворить себя. Это было бы проще, если бы Тея не была девственницей. А так, похоже, моя жажда крови будет продолжаться до тех пор, пока я не придумаю, как освободиться от нее.

Себастьян рассмеялся, уже направляясь в коридор.

― Продолжай убеждать себя в этом, брат.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Тея

Я оставалась в комнате Джулиана, чувствуя себя все глупее и глупее с каждой секундой. Мне не нравилось чувствовать себя в ловушке, но не бродить по дому вампиров казалось мне вполне безопасной стратегией. И чем дольше Джулиан отсутствовал, тем сложнее было игнорировать новую эмоцию. Проснувшись, я чувствовала себя богиней секса, хотя до него дело не дошло. Теперь же я не могла не чувствовать себя уязвленной его отсутствием.

Вампир превратил меня в призрака?

Конечно, он должен был сказать Селии, чтобы она меня проводила.

Еще через двадцать минут обида сменилась возмущением. Может быть, у него было все время мира, ― ему ведь было девятьсот лет, ― но у меня оно было ограничено. Если он получил от меня то, что хотел, он мог бы сказать мне это в лицо.

Я открыла дверь и наткнулась прямо на него.

― Куда ты идешь? ― резко спросил он.

― Я собиралась искать тебя. ― Я скрестила руки на груди и подняла подбородок, чтобы показать, насколько меня не впечатлило то, что я проснулась одна. Учитывая, что он был практически в два раза больше меня, я сомневалась, что он это заметил.

― Ты нашла меня. Пойдем. ― Он направился прямо в свою комнату, не удостоив меня даже взглядом. Он обошел меня и бросил через плечо. ― Ты идешь?

Джулиан Руссо был не просто брюзгой по утрам, он был полным мудаком.

Ну и ладно. Я вернусь в его комнату, но только для того, чтобы отчитать его. Я вошла внутрь и захлопнула за собой дверь.

Джулиан повернулся, приподняв одну бровь.

― Тебя что-то беспокоит, котёнок?

― Ты! ― взорвалась я. ― Во-первых, я просыпаюсь одна, но это не так важно. Я даже не знаю, спят ли вампиры. Может, тебе нужно было найти гроб или что-то в этом роде. Но потом ты просто оставляешь меня здесь на целую вечность, одну, без одежды. И после всего этого ты приходишь сюда и практически приказываешь мне вернуться в твою комнату. Если ты думаешь, что наше соглашение подразумевает такие отношения, то позволь мне кое-что прояснить.

Бровь Джулиана вернулась в свое обычное положение, но он ничего не сказал.

― Ну, ― спросила я, ― ты не собираешься ничего сказать?

― Я ждал, когда ты все прояснишь, ― сказал он, пожав плечами. Только тогда я заметила, что его глаза были темнее, чем обычно. Черт возьми. Неужели я только что разозлила вампира с жаждой крови? Даже в лихорадочном состоянии прошлой ночи я видела достаточно, чтобы понять, что любая ошибка может оказаться последней в моей жизни.

Он продолжал ждать, его глаза становились все темнее с каждой секундой молчания, которое воцарилось между нами. Таким образом, у меня образовалось сразу две проблемы. Что-то определенно было не так с Джулианом, и я не знала, как исправить ситуацию. Я знала, на что злилась. Эта часть была чертовски ясна. Просто я не была уверена, что предъявлять ему требования ― хорошая идея, особенно сейчас.

Я решила сменить тактику.

― Где ты был?

― Полагаю, Селия сказала тебе, что я разговаривал с родителями. ― Он не шелохнулся. Вообще. Как будто статуя заговорила, а потом вернулась в свою исходную форму.

― Да, она сказала, что ты разговаривал с матерью.

― Мой отец приехал сегодня утром, ― сказал он, но больше ничего не объяснил.

Теперь я начала чувствовать себя немного глупо, но это не отменяло фактов.

― Чем ты на самом деле расстроена? ― догадался он, когда я такничего и не сказала.

― Просто… ― Я набралась храбрости и решила выложить все начистоту. У нас и так было достаточно секретов. Нам не нужно было скрывать их друг от друга. ― Я не ожидала, что проснусь одна.

Наступила пауза. Джулиан оставался пугающе неподвижным. Он никогда не был так похож на вампира, как сейчас, а я видела, как он нападал не на одного вампира. Тогда он был похож на воина. А сейчас? Он не дышал. Не было никаких признаков движения, но от него каким-то образом исходила звериная энергия.

Потом он наконец моргнул, но темнота в его глазах осталась.

― Я прошу прощения. Я этого не планировал. Не ожидал, что меня не будет так долго.

Я приняла его извинения и, наконец, кивнула.

― Все в порядке? С твоей семьей?

― Думаю, тебе лучше держаться подальше от моей матери, ― сказал он со смешком, который прозвучал не слишком весело.

Я вспомнила слова Селии о том, что не все в доме ― мои враги. Возможно, пришло время составить список тех, кого мне следует избегать. ― А твой отец?

― Я не узнаю, пока он не встретится с тобой.

Мое сердце провалилось в живот, но я заставила себя произнести тихое:

― Хорошо.

― Но это произойдет не сегодня, ― сказал он к моему облегчению. ― Мне нужно отвезти тебя домой. — Он остановился и минуту изучал меня. ― Где ты взяла эту одежду?

― Селия, ― нервно ответила я.

― Конечно. ― Он натянуто улыбнулся. ― Она более предусмотрительна, чем я.

― Она милая, ― согласилась я, заслужив усмешку, которую не совсем поняла. ― Я могу быть готова через минуту. ― Я оглядела комнату, пытаясь вспомнить, что я сделала с маленькой сумочкой, которая была у меня вчера. К этому времени мой мобильный телефон должен был разрядиться. Паника началась, когда я поняла, что так и не написала Оливии ни одного сообщения. Она, вероятно, была на взводе, а если она была на взводе, то могла позвонить моей маме и…

― Подожди, ― прервал он беглый поток мыслей в моей голове. ― Я хотел бы правильно пожелать тебе доброго утра.

― Правильно что? ― спросила я в замешательстве. Он бросил на меня многозначительный взгляд, который превратил мою киску в расплавленную лаву. Внезапно мое возбуждение и мое беспокойство устроили танцевальный батл. Я не знала, что победит. ― О. Я имею в виду, что это не… Я…

― Что не так, котёнок?

― Ты не должен. Я больше не сержусь, ― быстро сказала я.

Его челюсть сжалась, и он отвернулся от меня. Когда он наконец оглянулся, его глаза были цвета полуночи.

― О! ― Я сделала шаг в сторону.

― Я вынужден настоять. ― Его зубы оставались стиснутыми, и я не могла не заметить, что его клыки удлинились.

Это же произошло вчера вечером, но на этот раз я понятия не имела, что послужило триггером. Вот почему он был так раздражен, когда вошел в комнату. Неужели он собирался делать это каждый раз, когда мы будем видеться? Это могло бы быстро надоесть, если только он не будет продолжать в том же духе, что и прошлой ночью.

Я прикусила губу, разрываясь между необходимостью успокоить подругу и желанием, чтобы он вычеркнул из моей головы все мысли о ком-либо, кроме него.

― Очень трудно сопротивляться тебе, когда ты так делаешь, котёнок, ― прорычал он.

― Как? ― спросила я, и он немного расслабился, когда я отпустила губу. А, это. Он сделал шаг ближе, но я подняла руку, чтобы остановить его. ― Это… нормально? Жажда крови, я имею в виду?

Он покачал головой.

Каким-то образом я уже знала ответ на этот вопрос.

― Могу ли я чем-то помочь? ― Мне было трудно даже спросить, потому что часть меня эгоистично хотела, чтобы он оставался в этом первобытном состоянии, когда его заботит только удовлетворение меня. Но под личиной хищника я чувствовала боль. Это было не просто состояние, которое он не мог контролировать. Оно причиняло ему боль.

― Только три вещи могут утолить жажду крови, ― сказал он напряженным голосом.

С первым способом меня подробно ознакомили вчера вечером, и я не отказалась бы от повторения.

― Делай все, что тебе нужно. ― Я прочистила горло, стараясь говорить менее эмоционально о том, что я предлагаю ему всю себя. ― Я твоя.

― Это опасное приглашение для вампира, ― прорычал он.

― Что нужно сделать? ― спросила я, придвигаясь к нему ближе. ― Чтобы тебе стало легче?

Он покачал головой, но как только я оказалась в пределах досягаемости, его рука вырвалась и схватила мой свитер.

Притянув меня ближе, он грубо прижал меня к себе. Одним движением Джулиан поднял меня и отнес на кресло. Я почувствовала разочарование от того, что он не отнес меня обратно в постель, но он быстро отвлек меня. Он опустился в кресло, а я оказалась на нем верхом. Если у меня и были какие-то сомнения, что это жажда крови, то твердая эрекция, вдавливающаяся в меня, стерла их. Сильная рука обхватила мою шею и направила мои губы к его.

Поцелуй был полон такого голода, что у меня заболело между ног. Я не могла поцеловать его достаточно сильно и глубоко, чтобы удовлетворить свою потребность. Неужели это то, с чем он боролся? Хотел ли он меня так же сильно? Могут ли люди тоже испытывать жажду крови?

Он продолжал исследовать мой рот, в то время как его руки проникли под кашемир, покрывавший мою грудь, и нашли соски. Я застонала, когда он начал массировать их. Сначала он делал это нежно. Затем его прикосновения стали более грубыми, и я задыхалась от удовольствия. Он крутил и играл с чувствительными бутонами, вызывая у меня спазмы удовольствия, которые говорили о том, что впереди еще много интересного. Джулиан отстранился и стянул с меня свитер. Бросив его на пол, он наклонился и взял в рот мою левую грудь. Его язык властно скользнул по затвердевшему соску, и я почувствовала, как меня скручивает внутри. Когда он провел клыком по моей чувствительной коже, я поняла, что раскачиваюсь вдоль твердой выпуклости под его брюками.

― Вот так, ― уговаривал он, когда я терлась о него. ― Покажи мне, как ты прекрасна, когда кончаешь, котёнок.

Придушенный крик сорвался с моих губ, но я не остановилась. Я не могла. Он вернулся к моей груди, и я почувствовала, как нарастает разрядка. Если все ощущалось так, когда на нас еще была почти вся одежда, то насколько лучше было бы, если бы он был внутри меня? Я знала все причины, по которым не должна просить, но не могла отрицать, как сильно я хотела этого ― как сильно я хотела его.

― Не останавливайся, ― попросила я, когда он перешел к другой груди. Он прижался ртом к ее вершинке и стал сосать так сильно, что я почувствовала, как его клыки впиваются в мою кожу.

― Кончи для меня, котёнок, ― приказал он, схватив меня за волосы и откинув мою голову назад, чтобы обнажить шею. Его губы переместились вверх и замерли над приглашающей плотью.

Не задумываясь, я попросила единственное, что могло сделать этот момент лучше. Единственное, чего я хотела больше, чем секса.

― Джулиан, укуси меня.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Джулиан

― Джулиан, укуси меня.

Я не раздумывал. Я вонзил клыки в ее шею, готовый насладиться кровью, которая взывала ко мне с того самого момента, как я увидел Тею. Она быстро и горячо лилась на мой язык, но я ничего не чувствовал. Обещание ее кантаты ― песни ее крови ― так и осталось невыполненным. Я пил все больше, отчаянно пытаясь утолить грызущий меня голод. И тут она обмякла в моих руках.

Нет! Я вынырнул из своих фантазий в тот момент, когда мои клыки выдвинулись, едва не пронзив нежную кожу ее горла. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не выполнить ее просьбу. Вместо этого я встал, сбросив при этом Тею на пол.

― Что за…! ― Она уставилась на меня, потянувшись, чтобы потереть ушибленную спину.

Мне захотелось встать на колени и убедиться, что с ней все в порядке, но я сдержал это желание.

― Я предупреждал тебя никогда не предлагать вампиру свою кровь, ― сказал я сквозь стиснутые зубы.

― Я не думала, что после прошлой ночи… ― пролепетала она. В ее голосе слышались слезы, и я не удержался и посмотрел вниз, чтобы понять, насколько сильно я ее обидел.

На лице Теи я не увидел отвращения. Я увидел вызов. Она смотрела на меня, подняв подбородок, словно доказывая, что она обижена, а не пострадала. Но я слышал боль в ее голосе. Я знал правду. Ей было больно, и она не хотела этого показывать. Я обнаружил, что впечатлен своим маленьким питомцем. Но я не мог вознаградить ее за то, что она подставила свою шею под удар. В буквальном смысле.

― Я не буду пить твою кровь, ― твердо сказал я.

Она открыла рот и снова быстро закрыла его. Наконец, она заговорила:

― Но ведь это поможет, не так ли? Ты сказал, что есть другие способы утолить жажду крови.

Я проигнорировал ее и пошел через комнату, чтобы найти дурацкий, крошечный телефон, который дал мне Себастьян. Он лежал на тумбочке.

― Не так ли? ― повторила она, отказываясь верить, что ее так легко отвергли. Она поднялась на ноги и перешла на другую сторону кровати.

Мне потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, как отправить сообщение. Я отправил одно из них Селии, а затем снова обратил внимание на нее.

― Что бы ты хотела, чтобы я сказал тебе, котёнок?

― Для начала правду. ― Она скрестила руки на груди, выглядя при этом так очаровательно расстроенной, что я почувствовал, как начинаю успокаиваться. ― Это поможет?

Я закрыл глаза, пытаясь придумать подходящую ложь, но не смог заставить себя быть нечестным с ней. Это была еще одна из ее странных особенностей? Сначала я не мог заставить ее, а теперь откровенно отвечаю на ее вопросы?

― Да, ― пробормотал я, не сумев придумать оправдание. ― Это помогло бы.

― И я согласна, ― сказала она, ее голос стал хриплым. Она прочистила горло и подтвердила свое предложение. ― Ты можешь питаться мной. Я хочу этого.

Один честный ответ мог положить этому конец, но он будет иметь последствия. Это был единственный ответ, который я мог придумать, чтобы обезопасить ее. Однако, похоже, у меня не было выбора.

― А тебе не приходило в голову, ― прорычал я, ― что я не хочу питаться тобой?

Плечи Теи опустились, но она продолжала стоять на своем.

― Ты хочешь, я знаю!

― Я не… хочу… этого! ― прорычал я.

Она отшатнулась, ее начало трясти. На этот раз она не смогла сдержать слез. Она подняла руку и вытерла их.

― Ты не имеешь это в виду.

Но она уже не была уверена в себе.

Миссия выполнена, но победа была ложной. Я заставил ее сомневаться в том, насколько сильно я хочу питаться ей. Я не мог рискнуть объяснить ей больше, не открывая, что не хочу питаться ею, потому что знаю, что не смогу остановиться. Одного глотка никогда не будет достаточно. Я слышал, как поет ее кровь, и я жил слишком долго, чтобы притворяться, что смогу контролировать себя, когда начну. Все закончится так же, как и в моей фантазии. И я никогда не прощу себе, если убью ее.

― Мне девятьсот лет, ― холодно продолжал я. ― Как ты думаешь, достаточно ли одной ночи с женщиной, чтобы сделать ее неотразимой для меня?

Этот вопрос я задавал себе. Это не имело смысла. Но жажда крови редко имеет смысл. Поэтому я не мог поддаться ей. Я не хотел быть рабом вампира внутри себя. Не сейчас. Не сейчас, не после всего этого времени.

Нижняя губа дрожала, но Тея была сильной. Она переживет это, а если нет, то в конце концов это будет лучше для нас обоих. Мама ясно дала мне понять, что в этом году я не смогу отказаться от поиска подходящего фамильяра и женитьбы. Как же я мог так использовать Тею? Удерживать ее было бы не просто эгоистично. Это было бы глупо. Сколько еще раз она будет предлагать мне свои вены? Наверное, лучше было бы покончить с этим сейчас.

Тея сделала это первой.

― Пошел ты, Джулиан.

Я не стал ее останавливать, когда она вышла за дверь моей спальни. Она захлопнулась за ней, а я остался стоять у тумбочки, держа в руках свой телефон. Он зажужжал каким-то проклятым оповещением, но я не осмелился посмотреть на экран. Я хотел пойти за ней. Я не мог рисковать даже малейшим движением. Пока она не уйдет.

Минуты шли за минутами, и наконец Селия нашла меня все еще стоящим рядом с кроватью.

― Джулиан, ― осторожно произнесла она мое имя. ― Я получила твое сообщение.

Не смея моргнуть, я все же позволил себе спросить:

― Тея уехала?

― Я посадила ее в машину, как ты и просил, ― сказала она. ― Водитель проводит ее до дома.

― Водитель ― вампир? ― спросил я, стиснув челюсти.

― Он человек. Он находится в подчинении у одного из людей Себастьяна, ― сказала она. ― Она будет в полной безопасности.

Я расслабился, чувствуя, как груз самоконтроля сваливается с моих плеч. Но, несмотря на физическое облегчение, желание осталось.

― Могу я что-нибудь сделать для тебя? ― Спросила Селия. Мы были вместе достаточно долго, чтобы она знала, когда что-то не так. Теперь это должно было быть очевидно.

― Мне нужна кровь, ― прохрипел я, ― из вены.

Она подняла одну серебристую бровь, но ничего не сказала.

― Дай мне несколько минут.

Селия исчезла, чтобы позвать кого-то из семейного эскорта. Как и большинство старших вампиров, мы держали группу людей, которые добровольно соглашались стать ходячими донорами крови. Они получали помощь или защиту, а у нас всегда была свежая кровь. Желающих всегда можно было найти. Я не был поклонником этой практики, но иногда обстоятельства заставляли принимать неприятные решения.

Через полчаса она ввела в комнату миниатюрную брюнетку. Женщина была молода и ростом всего на несколько дюймов выше Теи. Черты ее лица были тонкими, кожа бледной. Она была даже симпатичной, но не такой красивой, как Тея. Мой взгляд сердито метнулся к Селии. Я знал, что задумала моя помощница.

― Я подумала, что, возможно, тебе нужно удовлетворение иного рода. Лицо оставалось спокойным, как бы указывая на то, что она, в отличие от меня, контролирует ситуацию. ― Она готова удовлетворить все твои потребности.

Женщина смотрела на меня широко раскрытыми глазами из другого конца комнаты. Они сканировали мою фигуру, словно пытаясь решить, не совершила ли она ошибку. Но затем ее язык провел по нижней губе. Она опустилась в реверансе.

― Я к вашим услугам, лорд Руссо.

Я застонал и закатил глаза, бросив еще один колючий взгляд на Селию.

― Это ты велела ей так меня называть?

― Лорду Себастьяну нравится, когда к нему так обращаются, когда мы… ― Она покраснела, ее щеки приобрели многообещающий оттенок красного.

― Я не лорд Руссо, ― поправил я ее и попросил встать.

Она выпрямилась, растерянно глядя на меня.

― Но вы старший сын, и это означает, что вы следующий в очереди на место главы семьи.

Все это было правдой. Я только не понимал, почему член нашего эскорта так много знает о внутреннем устройстве вампирской политики. Но сейчас мне было все равно.

― Ты можешь идти, ― сказал я Селии. Я поговорю с ней позже о ее предложении.

Она наклонила голову и ушла, ничего не сказав.

Я окинул взглядом брюнетку. Она сглотнула и потянулась к пуговицам своей блузки.

― Что ты делаешь? ― спросил я.

Она сделала паузу.

― Раздеваюсь.

― Это лишнее, ― сухо сказал я. Даже без кормления моя жажда крови улетучилась. Остался только голод. Я поманил ее пальцем. Сняв одну из перчаток, протянул к ней руку. Она положила свою на мою ладонь, запястьем вверх. По крайней мере, она была хорошо обучена.

― Можешь использовать свои клыки, ― сказала она, проведя указательным пальцем по запястью. ― В любом месте, где пожелаешь.

В другое время это предложение могло бы меня заинтересовать, но она была лишь средством для достижения цели.

― Я не такой извращенец, как мой брат, ― сказал я низким голосом. ― Этого будет достаточно. Я провел ногтем по ее вене, и она чисто вскрылась. Поднеся ее ко рту, я сделал глоток. На вкус ее кровь была похожа на пепел, и я сдержал желание выплюнуть ее. Я проглотил, но только для того, чтобы не ранить ее чувства. Я не хотел оскорбить два женских сердца за одно утро. Прокусив свой палец, я капнул на рану каплю собственной крови и растер ее. Кровотечение мгновенно прекратилось, и она вздохнула от удовольствия, когда кровь с ядом попала в ее организм.

Но у яда были и другие последствия. Она придвинулась ко мне ближе, хлопая ресницами. ― Я хочу переспать с тобой.

― Нет, спасибо.

У нее открылся рот. Она быстро закрыла его и вернула себе самообладание.

― Я знаю, чего ожидать, и я хочу…

― Нет, ― сказал я с убийственной окончательностью. ― Спасибо. Ты свободна.

Она вышла из комнаты, все еще сжимая в руках зажившее запястье. Меня почти не волновало, что она обо мне думает. Была причина, по которой я никогда не вызывал эскорт. Они проявляли излишнюю лояльность по отношению к богатым покровителям. Но меня не интересовало ничего из того, что она могла предложить. Даже ее кровь не удовлетворила меня.

Но ее кровь достаточно прояснила мою голову, чтобы я понял, что натворил. Почему я позволил Тее уйти с мыслями, что я изменил свое мнение о ней? Я схватил ключи и телефон, и бросился к гаражу. Одна из моих старых машин должна быть еще там. Если понадобится, я заберу одну из машин брата. Ничто не могло удержать меня от того, что срочно нужно было сделать. Это был мой единственный вариант. То, чего я не делал за все девятьсот лет своего пребывания на этой планете.

Я должен умолять Тею простить меня.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Тея

Водитель семьи Руссо доставил меня в мою квартиру, сказав всего несколько вежливых слов и почти не разговаривая. Учитывая, что я не думала, что смогу удержаться от рыданий, если он спросит как у меня дела, я была ему благодарна.

Я поднялась по лестнице в свою квартиру и остановилась у двери. Мне нестерпимо захотелось встретиться с моими соседями по комнате. Вчера Оливия помогла мне навести лоск, накрасив меня и превратив в богиню для первого официального свидания с Джулианом. Поскольку я не вернулась домой после этого свидания, она, скорее всего, ждала меня, устроив засаду, чтобы узнать подробности. Еще час назад я бы с радостью рассказала ей обо всем, что произошло, не упоминая, конечно, о вампирах. Но сейчас? Сейчас я больше никогда не хотела вспоминать об этом.

Я не хотела больше думать о нем.

И самое ужасное заключалось в том, что я, вероятно, была всего лишь еще одним разбитым сердцем в череде разбитых сердец на протяжении почти тысячелетия. Все, что чувствовал Джулиан, все истории, которые он прожил, все женщины, с которыми он ложился в постель, ― все это было для него не более чем вспышкой на бесконечной линии времени. Скорее всего, он уже забыл обо мне.

Казалось, что невидимая рука сжимает мою грудь, и в любую минуту я могу сорваться. Я достала ключ от дома и вставила его в замок. Если я и собиралась сломаться, то не в общем коридоре. У меня осталась еще капля гордости.

Я затаила дыхание, открывая дверь, но там было тихо и темно. Мой телефон разрядился несколько часов назад, поэтому я не знала точно, который час. Но Оливия уже ушла в студию или на занятия. Таннер спал или гулял. По крайней мере, Вселенная оказалась снисходительна ко мне. Мне не пришлось расставаться с последними остатками достоинства, объясняя, какую потрясающую глупость я совершила.

Конечно, я была ему не нужна.

Мы были едва знакомы, и не похоже, что мне было что предложить, как бы ему ни нравилась моя игра на виолончели.

Виолончель. Это слово пронзило меня, как игла, уничтожив все мои доводы. Он подарил мне виолончель за полмиллиона долларов. Как я объясню это людям? И, что еще более тревожно, что я должна была с ней делать?

Это он отказал мне, а значит, я могу оставить ее себе. Но я не выполнила свою часть договоренности. Я не провела целый год рядом с ним, не притворялась его девушкой. Я не могла ее оставить. И не стала бы.

Я вошла в гостиную и нашла ее в футляре. Я продам ее. Он сломал мою виолончель, а мне нужна была новая, потому что, похоже, мне все-таки пригодится мой первоначальный пятилетний план. Я куплю приличную виолончель взамен своей, а остальные деньги отправлю его непристойно богатой семье в огромном конверте. Конверте, наполненный блестками.

Лучшая месть.

Я улыбнулась, представив себе, что подумала бы Сабина о получении конверта с блестками. Возможно, это был не самый зрелый план, и я, скорее всего, струсила бы, но на данный момент этого было достаточно, чтобы избавиться от комка в горле.

Взяв в руки футляр и размышляя о том, как именно продать такую дорогую вещь, я не смогла удержаться от желания взглянуть на нее. Я достала виолончель вместе со смычком и уселась на кухонный табурет, который использовала для занятий.

Инструмент был изысканным. Вчера я боялась дотронуться до него, но теперь, зная, что времени осталось мало, я позволила себе оценить то, с каким мастерством она сделана. Это была самая сексуальная вещь, которая когда-либо была у меня между бедер, за исключением, может быть…

― Не думай о нем, ― приказала я себе, вытирая одинокую слезу со щеки тыльной стороной ладони. ― Просто играй.

Музыка всегда была моим спасением. Когда я была маленькой, а мама еле сводила концы с концами. Когда я не вписывалась в стандарты в школьные годы. Когда мама была так больна, что врачи сказали мне готовиться.

Ничто не могло потревожить меня, пока я играла. Я могла играть по нотам гения семнадцатого века в своей квартире двадцать первого века. Музыка была вне времени. Она была безгранична. Когда виолончель была в моей руке, я была свободна.

Я обнаружила, что снова играю Шуберта. Пьеса приобрела совершенно новый смысл. Без других инструментов, поддерживающих мою партию, произведение казалось полым, как будто оно искало свою душу. Одинокие ноты, которые я играла, леденили мою душу, но я не могла остановиться. Я сомневалась, что Шуберт написал это произведение о вампире. Но, возможно, так оно и было. Музыка как будто была обо мне. Я была девой, и теперь я знала, что такое тьма смерти. Я пыталась убежать от нее. Но тьма играла со мной, уговаривала довериться ей. Я позволила ей прикоснуться к себе.

Я не была уверена, что когда-нибудь стану прежней. Я не была уверена, что хочу этого.

Я не понимала, что плачу, пока не добралась до последних нот. Казалось, я наконец-то нашла то, от чего музыка не могла спасти.

От него.

Я посидела еще какое-то время с Grancino в руках. Какая-то эгоистичная часть меня хотела оставить инструмент себе. Это было все, что мне нужно, чтобы доказать, что я не выдумала его темное прикосновение. Все, что у меня осталось, чтобы помнить, что одно мгновение я принадлежала Джулиану Руссо.

Эта мысль была достаточно депрессивной, чтобы вывести меня из состояния меланхолии, навеянного музыкой. Я встала и решительно положила виолончель обратно в ее шикарный фиолетовый футляр. Я могла сказать, что играла на ней. Этого было достаточно.

Решив собрать воедино все осколки последних двух дней, я нашла зарядное устройство и подключил к нему телефон. На нем замигал символ предупреждения о том, что батарея разряжена, и я оставила его заряжаться, пока буду принимать душ. Наша ванная была тесной и вечно захламленной колготками Оливии и волосами Таннера, но у нее было одно замечательное свойство. Хороший напор воды.

Я сняла одежду Камиллы, раздумывая, не стоит ли ее просто выбросить. В конце концов, я оставила все в углу, свернув в комок. Оливия никогда не простит мне, что я выбросила винтажный кашемир. Зайдя в душ, я увеличивала температуру, пока вода практически не обожгла меня. Я стояла под ней, желая, чтобы она смыла с меня все те безумные решения, которые я принимала с тех пор, как встретила Джулиана. Когда это не помогло, я нашла кусок мыла и мочалку, и попыталась стереть его с себя. В итоге моя кожа стала розовой и чувствительной. Но я не смогла избавиться от воспоминаний о нем полностью. Я выключила воду и потянулась за полотенцем. И тут я услышала.

Кто-то стучал в дверь. Нет, барабанил.

Звук был такой, как будто дверь собирались сорвать с петель. Было только два объяснения этому. Первое — кто-то ломал дверь тараном. Второе…

― Вот дерьмо, ― пробормотала я про себя.

Я плотно обернула полотенце вокруг себя и распахнула дверь ванной в тот самый момент, когда Таннер высунул голову из своей комнаты. Он протер глаза и моргнул, глядя на меня сквозь пар, клубившийся вокруг.

― Что это, черт возьми, такое? ― пробормотал он.

― Мой парень, ― проворчала я в ответ.

― Я все еще сплю? ― спросил Таннер, быстро моргая. ― Ты сказала ― парень?

Сейчас было не самое подходящее время пытаться объяснить мои безумные отношения с Джулианом. Я схватилась за ручку двери Таннера.

― Возвращайся в постель. Я разберусь с этим.

― Ты уверена? ― Он посмотрел в сторону двери, его лицо стало озабоченным. ― Похоже, он немного чокнутый. Это тот парень, который прислал тебе виолончель? Тебе нужно, чтобы я заставил его уйти?

― Он просто легковозбудимый, ― заверила я. Я любила Таннера за то, что он достаточно заботлив, чтобы вмешаться, и именно поэтому мне было так трудно лгать ему сейчас. Но я не могла сказать ему правду. Мы поссорились, когда он не захотел пить мою кровь, и расстались, пробыв знакомыми всего пять минут. Это был как раз тот случай, когда белая ложь была к лучшему. ― Мой телефон на зарядке. Наверное, он пытался позвонить. Он беспокоится, что здание небезопасно.

― Точно. ― Таннер зевнул. ― Он богатый. Держу пари, он думает, что это трущобы.

Я натянуто улыбнулась и закрыла дверь спальни перед его носом, прежде чем он смог продолжить задавать вопросы.

Когда я вошла в гостиную, то поняла, что дверные петли действительно еле держатся. Я начала отпирать дверь, и стук прекратился.

― Тея? ― раздался с той стороны панический голос Джулиана.

Как и у всех умных горожан, у нас было несколько замков. Я закончила их отпирать, но цепочку не сняла.

Джулиан тяжело выдохнул, когда я выглянула через щель. Его голубые глаза пылали так ярко, что мой желудок начал совершать кульбиты.

― Ты меня до смерти напугала, ― сказал он. ― Ты не отвечала на звонки, и никто не открывал дверь.

― Я была в душе, ― сказала я, изо всех сил стараясь звучать холодно и отстраненно. Это было довольно трудно, поскольку мое тело, казалось, знало, что между мной и властным вампиром есть только дверь и полотенце. Слава Богу, что я решила не снимать цепочку.

― Давай я войду и все объясню.

― Я думаю, это плохая идея. ― Нет, это была не плохая идея. Это была ужасная идея.

― Тея, это не то, что ты думаешь.

― Ты уверен? Потому что я думаю, что ты хочешь, чтобы я была твоей девушкой, но, похоже, считаешь, что можешь придумывать произвольные правила относительно того, как это будет происходить, ― зло прошипела я. ― И я думаю, что твоя семья ненавидит меня, но ты ожидаешь, что я просто возьму тебя за руку и притворюсь, что это настоящие отношения, чтобы спасти тебя от какого-то дурацкого брака по расчету.

― Может быть, это и есть то, что ты думаешь, ― признал он со стоном.

― Хорошо. Я не закончила. Ты думаешь, что я гожусь для минета, но не для того, чтобы питаться мной!

Его глаза закрылись, когда он сделал глубокий вдох.

― Не снимай цепочку.

― Спасибо, я так и сделаю.

― Пока я не объясню это, ― продолжил он резким тоном. Он сделал паузу и на мгновение встретился взглядом с моими глазами. ― Я хочу питаться тобой.

― Но…

― Я отказываюсь питаться тобой, Тея, ― прервал он меня. ― Это не те отношения, которых я хочу.

― Но я видела, как выглядят отношения вампиров прошлой ночью. Это вполне нормально ― питаться своей смертной половиной.

― Во время Обрядов принято питаться фамильярами, ― сказал он напряженным голосом. ― Но я не хочу участвовать в Обрядах.

Я не нашлась, что на это ответить. Он с самого начала дал понять, что не хочет участвовать в Обрядах.

― Значит, кровь тебе не нужна? ― спросил я в конце концов.

― Мне нужна кровь.

― А где ты берешь эту кровь?

― От доноров, которые служат нашей семье. В банках крови, которые мы создали в городе. Иногда я охочусь.

При слове «охота» я сглотнула.

― На кого охотишься? На оленя?

― Ты прочитала слишком много книг, котёнок. Я охочусь на людей, но даю слово, что питаюсь только теми, кто этого заслуживает, ― добавил он.

Я не знала, как к этому относиться. Рациональная, вдумчивая Тея понимала, что это дикость. Но эта странная, новая Тея согласилась с его доводами. Та часть меня, которая находила удовольствие в его объятиях, в его губах и языке, радовалась тому, что он был настолько опасен, насколько я себе представляла.

Я не могла поддаться этой части меня. Как бы сильно мне этого ни хотелось.

― Хорошо, только назови мне хоть одну причину, по которой ты не будешь питаться мной.

― Потому что я тебя уважаю, ― ответил он без колебаний.

Черт. Это был действительно хороший ответ. Не то, что я ожидала. Даже отдаленно. И это не означало, что мы закончили разговор, но, по крайней мере, я его поняла. Вроде как.

Я закрыла дверь перед его носом во второй раз за время нашего знакомства, но только для того, чтобы снять цепочку.

Открыв дверь, я увидела, что он опирается на дверной проем. Его сильные руки ― руки, которые, как я знала, были способны на насилие и наслаждение в равной степени ― обхватили раму с каждой стороны. Он поднял голову.

― Значит ли это, что я прощен?

― Я еще не решила, ― тихо сказала я.

Его глаза пробежались по моему телу, и я вспомнила, что стою в одном лишь полотенце.

― Я должна переодеться… ― Я только успела закончить свою фразу, как он поднял меня и перекинул через плечо.

― Что ты делаешь? ― возмутилась я, когда он понес меня внутрь, захлопнув за нами дверь.

― Помогаю тебе определиться, котёнок. ― Затем он отнес меня в мою комнату и бросил на кровать.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Джулиан

В ее спальне едва хватало места, чтобы развернуться. Но мне нужна была только кровать. Я повалил ее, и полотенце распахнулось, открыв мне вид на тело, которое занимало все мои мысли с момента нашей встречи. Первобытный инстинкт расцвел и вырвался наружу в виде низкого рычания.

Глаза Теи расширились, и она снова натянула на себя полотенце, чтобы прикрыться.

― Не надо, ― сказал я, начав расстегивать свою рубашку. ― Я хочу видеть тебя, котёнок.

Ее руки продолжали сжимать полотенце, но она закусила нижнюю губу.

― Я еще не простила тебя, помнишь?

― Тогда позволь мне извиниться. ― Я освободился от рубашки и позволил ей упасть на пол. Ее взгляд оценивающе скользнул по мне, вызвав новый всплеск неистового желания, которое пронеслось внутри меня и устремилось прямо к моему члену. Глаза Теи остановились на ширинке моих брюк и замерли там. Чем дольше она смотрела на мою эрекцию, тем тверже я становился. Именно поэтому штаны должны были остаться на мне.

Казалось, она знает, о чем я думаю.

― Почему только я должна быть обнаженной?

― Потому что, ― сказал я, опускаясь на колени у края ее кровати, ― я пришел извиниться перед тобой.

― Для этого я не нужна тебе голой. ― Она не собиралась упрощать мне задачу.

Я положил руку на каждое из ее коленей, ощущая тепло ее кожи через свои перчатки из телячьей кожи.

― Прости, ― сказал я низким голосом, заставив ее вздрогнуть. ― Я никогда не хотел, чтобы ты чувствовала себя нежеланной.

Тея мгновение молчала, а затем кивнула. Ее глаза были яркими, в них блестели непролитые слезы, и я понял, как грандиозно облажался. Нам нужно было поговорить. Мне нужно было восстановить ее доверие, даже если это означало раскрыть какие-то секреты, которые я поклялся никогда не обсуждать. Я не причиню ей боль снова ― не для того, чтобы защитить устаревшие законы.

― Прости, что я попросила тебя укусить меня, ― прошептала она.

Мои глаза вспыхнули, и я опустился на пятки, чтобы увеличить физическое расстояние между нами.

― Ты предупреждал меня, чтобы я не предлагала вампиру свою кровь, ― продолжала она.

― Но ты все равно предложила. ― Я едва сдержал улыбку. Мне не должно было нравиться ее неповиновение, если оно подвергало ее опасности. Но что-то в этом было такое, что меня восхищало. Может быть, потому, что она была такой хрупкой, и я совершенно не ожидал обнаружить такую силу в этой крошечной человеческой женщине.

― Я просто… ― Она глубоко вздохнула. ― Наверное, я подумала, что все может быть иначе, если мы уже… были близки.

― Позволь мне кое-что прояснить. Я отказываюсь пить твою кровь, не только потому, что уважаю тебя, но также и для того, чтобы уберечь тебя, ― признался я. ― Вампир, охваченный жаждой крови, не всегда может остановиться. У тебя ценный талант. Я не хочу отнимать его у мира.

Ее рот сложился в крошечную букву «о», и я не мог понять, о чем она думает. Наконец, ей удалось усмехнуться.

― Я постараюсь помочь тебе держать свои клыки подальше от меня.

Я почувствовал облегчение от того, что она пошутила, но мне нужно было убедиться, что она понимает насколько опасной была ее просьба.

― Мне и так трудно сопротивляться тебе. Ты не должна искушать меня. Мы поняли друг друга?

― А что, если я забуду, когда… ну, ты понимаешь…? ― Все ее тело раскраснелось, и воздух вокруг меня наполнился манящим ароматом фиалок, смешанных с сахаром и миндалем. Появился и новый аромат: мед, капнувший на сочные, созревшие на солнце дыни. Я на собственном опыте убедился, что, может быть, я и не пил бы ее кровь, но ее вкусом я не мог насытиться.

― Если ты забудешь, я тебе напомню, ― многозначительно сказал я.

― Как? ― В ее голосе прозвучало подозрение. Хорошо, значит, она осознает опасность.

― Что бывает с непослушными питомцами? ― Я прижался поцелуем к ее мягкому бедру, и она вздрогнула.

― Я не понимаю, ― сказала она, слегка напрягаясь. ― Ты же не имеешь в виду…

― Я преподам тебе урок, ― продолжил я.

― Я думала, ты уже сделал это. ― Ее слова были наполнены напряженным ожиданием. Еще больше нот спелой дыни наполнили воздух. Я терял ее внимание из-за растущего желания ― и у меня заканчивалось место в штанах.

― Это был урок-наслаждение, подразумевающий награду, ― пояснил я. Я приподнялся на коленях, чтобы видеть ее лицо, когда произнесу важнейшую часть своей лекции. ― Если ты нарушишь границы, которые я установил для твоей защиты, я буду вынужден преподать тебе урок-наказание.

Ее глаза, полузакрытые от возбуждения, распахнулись.

― Ты не сделаешь этого!

― Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы обеспечить твою безопасность, ― твердо сказал я. ― Не пугайся. Подозреваю, что этот урок доставит тебе не меньшее удовольствие, чем предыдущие.

― Что это значит? Что ты накажешь меня?

― Нет, Тея. ― Теперь я понимал ее реакцию. Она представляла себе какую-то современную форму наказания, придуманную просвещенными смертными. ― Это значит, что я тебя отшлепаю.

Ее дыхание сбилось, и медово-дынный аромат полностью перебил запах фиалок. Тея поморщилась под моим взглядом. Она облизала нижнюю губу.

― Я не уверена, как к этому относиться.

Ее тело говорило о другом. Я не был до конца уверен, что наказание заставит ее придерживаться установленных ограничений.

― Это потому, что мысль о наказании возбуждает тебя?

― Я… что… нет… ― Ее ответ был настолько же взволнованным, насколько росло ее возбуждение. ― Почему ты так думаешь?

― Я чувствую твой запах, ― объяснил я ей. ― Он изменился, когда я упомянул о шлепках. Ты бы хотела этого, котёнок? Хочешь, я перегну тебя через колено и сделаю твою попку такого же прекрасного оттенка, как твои щеки сейчас?

Она на мгновение замялась, прежде чем пробормотать:

― Я не знаю.

Но я знал. Чувствовал ее желание. Тею влекло ко мне так же, как и меня к ней. Она жаждала тьмы внутри меня. Вот почему она попросила меня выпить ее кровь. Накануне вечером я доставил ей удовольствие. Я открыл ей глаза на новый мир, полный красоты и теней. Теперь она хотела попробовать и то, и другое.

Я поднялся на ноги и сел на край ее кровати. Затем указал ей на свои колени.

Она приподнялась и некоторое время смотрела на меня, явно нервничая, но ее возбуждение продолжало заполнять комнату. Оно было таким густым, что мне было трудно сдерживать свою жажду крови.

― Я пришел извиниться, котёнок, но, похоже, тебе требуется больше моих уроков. Я остановлюсь, как только ты попросишь, ― пообещал я ей, ― и не буду делать ничего, что оставило бы след.

Ее голова опустилась, и я поднял ее указательным пальцем. Ее щеки были такими красными, что я слышал, как под их нежной кожей пульсирует кровь.

― Почему ты смущаешься? ― мягко спросил я ее. ― Нет ничего постыдного в том, что приносит удовольствие.

― Ты сказал, что я должна вести себя хорошо, ― застенчиво призналась она, ― и я хотела выяснить, как далеко смогу зайти, пока ты не решишь наказать меня.

― Почему? ― Я уже знал ответ, но мне хотелось, чтобы она поняла. Понимание ― это ключ к принятию, а мне нужно было, чтобы Тея знала, что ее желания нормальны.

― Потому что я хочу, чтобы ты меня отшлепал. ― Она сглотнула, и я вспомнил это ощущение на моем члене. ― Я даже не знаю, почему. Я никогда…

― Есть много вещей, которые ты никогда не делала, ― напомнил я ей. ― И нет ничего необычного в том, чтобы желать немного боли, смешанной с удовольствием.

― Это будет больно? ― спросила она.

― Если ты захочешь.

Она немного поёрзала на кровати.

― И ты остановишься, если…

― Да. Сразу.

― Я не уверена, что ты понимаешь принцип действия наказания, ― сказала она, слегка прищурившись.

Я разразился смехом.

― Я говорил о наказании, чтобы найти твои границы, котёнок. ― Я прищелкнул языком. Она могла почувствовать себя глупо от того, что я собирался сказать. ― Как можно лучше научить тебя ценить мои границы, чем проявить уважение к твоим?

Ее рот открылся, когда она поняла, что я имею в виду.

― Есть границы, которые мы не можем пересекать, ― тихо сказал я ей. ― Границы, которые я никогда не пересеку. А ты только начинаешь находить свои собственные границы.

― И ты собираешься помочь мне в этом? ― спросила она язвительным тоном.

― Кто-то должен, ― сказал я, тяжело вздохнув, а затем ухмыльнулся ей.

Она высунула язык.

― Осторожнее, котёнок, ― предупредил я ее. ― За неуважительное отношение ты окажешься у меня на коленях.

Она сглотнула, затем подняла подбородок и пролепетала:

― Обещаешь?

Я указал на свои колени. Секунду она медлила, а затем подползла ко мне и легла животом на них.

― Ты такая красивая, когда кончаешь, ― сказал я ей. ― Такая живая. ― Я положил руку в перчатке на ее попку и стал растирать маленькие круги по ее обнаженной коже. Тея застонала. Этот звук ударил прямо в мой член. Я всегда так на нее реагировал. ― Могу только представить, какой идеальной будет твоя попка с отпечатками моих рук.

― Джулиан, ― осторожно сказала она, ― ты не снимешь свои перчатки?

Ее просьба обвилась вокруг моей груди и сдавила ее. Возможно, когда-нибудь я почувствую себя уверенно и выполню ее, но сегодня точно был не тот день.

― Я не могу, котёнок.

Я расширил круговые движения своей ладони, продолжая согревать ее кожу.

― Хорошо, ― сказала она с легким недовольством.

― Похоже, тебе пока трудно уважать мои границы, ― пробормотал я, свободной рукой зачесывая ее волосы за ухо. Она повернула лицо в ко мне, упираясь щекой в матрас, чтобы посмотреть мне в глаза.

― Похоже, мне нужно преподать урок. ― Она покачивала нижней половиной тела, как будто я мог быть более склонен преподать этот урок, если она будет лучше выставлена напоказ.

― Мы можем прекратить в любой момент, ― сказал я, глядя ей в глаза. Она слегка кивнула.

Я поднял руку и шлепнул ее быстро, но сильно. Тея взвизгнула, и я задержал движение руки в воздухе, чтобы дать ей время остановить меня. Но ее дыханиестало быстрым и поверхностным. Я нанес еще один удар, а затем сделал паузу, прежде чем повторить.

― Тебе нравится, когда тебя шлепают? ― спросил я, глядя на то, как розовеет ее попка.

Ее глаза на мгновение закрылись, лицо исказилось от желания.

― Да, ― прошептала она, и мой член дернулся вместе с ладонью. ― Еще.

Я шлепал ее до тех пор, пока розовый оттенок не превратился в глубокий, пульсирующий красный. Затем я перевернул ее на спину. Тея смотрела на меня, едва шевелясь, когда я протянул руки между ее ног и раздвинул их.

― Тебе понравился урок, котёнок? ― спросил я, опускаясь на колени между ее разведенными бедрами.

Она кивнула, прикусив губу.

― Но теперь…

Я приподнял бровь и стал ждать, когда она закончит. Ожидание казалось невыносимым, потому что я не мог думать ни о чем другом, кроме как показать ей, как остро ощущается удовольствие на грани боли.

― Мне кажется, что я сейчас взорвусь, ― тихо призналась она. ― Ты мне нужен.

― Ш-ш-ш, ― успокоил я ее. ― Я здесь. — Опустившись, я накрыл ртом ее набухший клитор и с наслаждением ощутил его влажное тепло. На мгновение отстранившись, я посмотрел на нее, тьма застилала мне глаза. ― Я не буду нуждаться в твоей крови, пока ты позволяешь мне это.

Тея вцепилась в мои волосы, ее бедра вздымались, пытаясь вернуть мой отстранившийся рот.

― Покажи мне.

Ей не нужно было просить снова. Но это не помешало мне поглощать ее до тех пор, пока она не кончила дважды: сначала извинение, которое я должен был принести, и второй раз просто потому, что мне хотелось еще. Она рухнула на матрас, и я поднял ее на руки. Несмотря на ее очевидное бессилие, она потянулась к пряжке моего ремня.

― Нет, котёнок. ― Я остановил ее. ― Это были мои извинения, помнишь?

― Я думала, это было обучение, ― поддразнила она. ― А что, если я захочу вернуться к занятиям?

― Позже, ― многозначительно сказал я. ― Отдыхай. Вчера я не давал тебе спать полночи…

― Я не жалуюсь, ― возразила она.

Я проигнорировал ее.

― А сегодня я планирую не спать подольше. Ты позволишь?

― Позволю. ― Она прижалась ко мне, счастливо вздыхая.

Я улыбнулся, вспомнив свой ненасытный аппетит. Некоторые вещи не меняются, сколько бы веков ни прошло. Через минуту Тея начала тихонько посапывать, и я потянулся в карман за телефоном. Там было несколько пропущенных звонков от моей семьи и сообщение от Селии. Семья могла подождать. Я не планировал ничего иного этим вечером, кроме как наслаждаться изысканным созданием рядом со мной. Но как только я прочитал сообщение Селии, я пожалел, что позволил внешнему миру вторгнуться в наш мирок. Мои планы придется отложить. Я позволил Тее поспать еще немного, а затем поцеловал ее в лоб и убедил открыть глаза.

― Котёнок, боюсь, нам нужно быть кое-где, и есть дела, которые мы должны уладить до отъезда, ― мягко сказал я ей, не зная, как она воспримет эту новость. Впрочем, у меня не было другого выбора, кроме как сказать ей.

― Что? Куда? ― сонно пробормотала она, пытаясь зарыться лицом в мою грудь.

Я ожидал, что мой ответ ее разбудит.

― В Париж.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Тея

― На самом деле ты не собираешься уезжать, ― сказала Оливия, усаживаясь на мою кровать и изящно подгибая под себя ноги. Я немного завидовала тому, с какой грацией ее тело танцовщицы выполняло каждое движение.

Она выглядела неуместно среди моих поношенных вещей из дешевого магазина. Ее собственная комната, будучи не намного больше, была оформлена в бледно-розовых тонах. На стенах висели картины в рамочках, а на окне ― занавески. Я никогда не заботилась о своем собственном пространстве. В моей спальне не было окон. Просто четыре скучные стены. Никаких картин. Ни подходящего розового постельного белья. Это было просто место для хранения моих вещей. С учетом того, сколько обычно работала, я настояла на том, чтобы мои соседи заняли комнаты с видом из окна. Но сейчас моя комната казалась намного меньше, чем раньше. Я чувствовала себя словно запертой в клетке, и была на грани того, чтобы вырваться на свободу.

― Конечно, собираюсь. ― Я продолжала рыться в ящиках в поисках чего-нибудь, хоть отдаленно подходящего для поездки в Париж. Поиски нельзя было назвать удачными.

― А как же твоя мама? Школа? Стипендия? ― Потребовала Оливия. ― Не могу поверить, что это я тебе говорю, но ты не можешь бросить всю свою жизнь ради какого-то парня.

Она имела в виду, что обычно этим занималась я. Именно я отговаривала Оливию ехать со случайным продюсером в Лос-Анджелес или заставляла Таннера выходить из квартиры в светлое время суток. Я ходила на занятия. Я постоянно репетировала. Я ни разу не пропустила ни одного сеанса химиотерапии с мамой. До сегодняшнего дня у меня даже была работа.

― Тея, что происходит? ― надавила она, и я поняла, что была поглощена собственными мыслями. ― Он не может быть так хорош в постели. Может быть, это просто потому, что он у тебя первый…

Я повернулась к ней с кучей трусиков в руках и вытаращилась на нее.

― Ты думаешь, я с ним переспала?

Моя соседка по комнате знала, что я девственница. Она потратила большую часть прожитых вместе лет на то, чтобы помочь мне избавиться от этого ярлыка.

― Я не знаю! ― Она вскинула руки вверх. ― Ты ведешь себя как сумасшедшая и не пришла домой ночью.

И то, и другое было весомым аргументом.

― Неужели ты думаешь, что я наконец-то пересплю с кем-то и не скажу тебе?

― Я не знаю, что с тобой происходит, ― мягко сказала она.

Я перестала запихивать одежду в свой старый чемодан и вздохнула. Но не успела я придумать, что сказать Оливии, как зазвонил мой телефон. Я проверила кто звонит и положила его обратно. Сейчас я могла иметь дело только с одним разочарованным во мне человеком.

― Что ты хочешь знать? ― спросила я, бросая свое безуспешное занятие по упаковке вещей и присоединяясь к ней на другом конце кровати.

― Значит, ты с ним не спала, но… ― она замялась, лукаво ухмыляясь.

― Мы целовались. ― У меня не было слов, чтобы описать другие вещи, которые мы делали. По крайней мере, ни одного, которое я могла бы произнести вслух.

― Целовались? ― повторила она с разочарованным видом. ― Скажи мне, что ты не собираешься променять всю свою жизнь на какого-то богатого парня, с которым ты только целовалась.

― Не только, ― сказала я.

― Тея! ― Оливия схватила подушку и ударила ею меня. ― Перестань быть такой застенчивой. У вас был оральный секс?

― Да, ― ответила я, начиная краснеть. Это неизбежно напомнило мне о том, когда в последний раз мои щеки так пылали, и я покраснела еще сильнее.

― О-о-о! И, должно быть, у него это хорошо получалось, раз ты едешь за ним в Париж за добавкой, ― поддразнила она. Она подождала немного, прежде чем задать следующий вопрос. ― А что насчет тебя? Ты сделала ему…

― Да, ― прервала я ее.

― Впечатляет. ― Она кивнула головой, как будто была экспертом в этом вопросе. ― Должно быть, ты действительно хороша в этом деле, если он берет тебя с собой в Париж.

― Дело не только в сексе, ― сказала я ей. Я глубоко вздохнула и признала правду, которую скрывала даже от самой себя. ― Он мне действительно нравится.

― Я надеюсь на это. ― Она закатила глаза. ― Это долгий перелет, если мужчина тебе не нравится.

― Оливия, ― я произнесла ее имя с такой силой, что она замолчала, ― он мне действительно нравится. Возможно, я даже… ― Но хотя нужное слово было на кончике моего языка, я не смогла его произнести.

― Ты не влюблена в него! ― Она вскочила с кровати. ― Очнись! Ты знаешь его всего пару дней. У тебя было всего одно настоящее свидание.

― Ты сама это сказала. Я веду себя как сумасшедшая, ― пробормотала я и встала, чтобы закончить собирать вещи.

Но Оливия выхватила у меня сумку и подняла ее над головой, как заложницу.

― Ты не можешь уехать. Я не позволю тебе. Ты слишком много работала, чтобы бросить все ради какого-то парня, независимо от того, насколько хороши оргазмы, которые он доставляет.

― Дело не в этом, ― горячо сказала я. Снова зазвонил телефон.

― Это твоя мама? ― Она указала на него. ― Она знает, что, черт возьми, происходит?

― Я поговорю с ней позже…

Оливия уронила мою сумку и схватила телефон.

― Не отвечай, ― прошипела я, но было уже поздно.

― Алло? ― ответила она. Через секунду она кивнула. ― Нет, она здесь. ― Оливия протянула мне телефон, надменно нахмурившись. ― Это тебя.

Я прищурилась и взяла телефон.

― Алло?

― Тея? ― ответил обеспокоенный голос. ― Это профессор Маклауд. Я только что получил уведомление о том, что ты отказываешься от курсовой работы в этом семестре. Все ли в порядке? Твоя мама…?

― Все в порядке, ― сказала я, закрывая глаза. Мне следовало знать, что это будет непросто ― зайти в учебную часть и сказать, что мне нужно взять академический отпуск до конца года. ― У меня появилась возможность, которую я не могу упустить. Я вернусь следующей осенью.

У Оливии открылся рот. Я еще не успела рассказать ей об этом. Я могла бы сделать это сейчас. Таким образом, если она убьет меня, профессор Маклауд сможет дать показания на суде по делу об убийстве.

― Год? Но Тея, я должен сказать тебе, ты ― лучший кандидат на стипендию Рида от факультета.

Из-за слез в моем горле образовался комок, и я отвернулась, чтобы Оливия не увидела. Я не ожидала, что он это скажет. Маклауд был жестким человеком. Он всегда был суровым, но справедливым. Мысль о том, что он раскрыл секретную информацию, было трудно принять.

― Мне предложили работу, ― тихо сказала я. ― Это позволит мне погасить долг за лечение моей матери.

На линии и в моей спальне повисло молчание. Ни Маклауд, ни Оливия, казалось, не знали, что сказать. Через мгновение я услышала, как он прочистил горло.

― Ты уверена, что твоя мать одобрит это? Я не думаю, что она хотела бы, чтобы ты бросила музыку даже ради такой благородной цели.

Он был прав. Именно поэтому я до сих пор не нашла в себе смелости сказать ей об этом.

― Неважно, чего она хочет, ― решительно сказала я. ― Это то, чего хочу я. Я пойму, если это означает, что я не смогу вернуться в программу.

― Конечно, ты сможешь вернуться, ― сказал он хрипловато. ― Мне просто неприятно знать, что ты теряешь время.

― Спасибо за заботу, ― сказала я. ― Но мне пора.

― Если что-то изменится… ― Я повесила трубку, чувствуя себя одновременно и лучше, и хуже. Я знала, что была права. Это была моя жизнь, и только я могла решать, как ее прожить. Но это не означало, что потрясение и разочарование Маклауда не причиняло острую боль. Будет только хуже, когда я наконец расскажу маме.

Повернувшись, я обнаружила, что Оливия снова присела на край кровати. На ее лице не было ни возмущения, ни веселья. Вместо этого она выглядела погруженной в свои мысли.

― Что? ― потребовала я. ― Выкладывай. Я знаю, что тебе есть что сказать по этому поводу.

Она глубоко вздохнула и перевела на меня обеспокоенный взгляд.

― Тея, ты работаешь эскортом?

― Что? ― Я разразилась смехом, прежде чем она успела повторить. ― С чего ты взяла?

― Ты только что сказала, что тебе предложили работу, которая позволит оплатить счета твоей мамы, а я знаю, какие это счета, ― напомнила она мне.

Оливия поддерживала меня долгими ночами, когда дела у мамы шли неважно. Она видела счета. Она знала, почему я работаю в ресторане и играю с квартетом. Я отказалась брать еще один студенческий кредит в дополнение к тому, что мы уже выплачиваем.

― Это не так. Клянусь. ― Я нарисовал крест на груди указательным пальцем.

― Тогда что же? Ты сбегаешь со своим парнем, или тебе заплатили за то, что ты едешь с ним…

― Джулиан ― мой парень. ― Я сглотнула, почувствовав забавный привкус этого слова на языке. Я не часто называла его так. ― Но когда он попросил меня поехать с ним по делам, я сказала, что не могу, потому что мне нужно закончить школу и найти работу получше, чтобы платить по счетам. Он предложил оплатить счета, чтобы я смогла взять отпуск на год.

― Ты собираешься позволить какому-то парню, которого ты знаешь меньше недели, оплатить сотни тысяч медицинских долгов? ― воскликнула она.

― Он богат, ― напомнила я ей. ― Для него такие деньги ― ничто, а для меня ― все. Мне не придется обслуживать столики или устраиваться на еще одну работу, когда я закончу учебу. Я смогу просто сосредоточиться на том, чтобы найти место в симфоническом оркестре!

Оливия сжала губы, и я приготовилась к новому извержению. Но вместо этого, к моему удивлению, она пожала плечами.

― Ты права.

― Что? ― Кажется, я плохо ее расслышала.

― Ты права. Он миллиардер. Он, наверное, мог бы оплачивать нашу квартиру своими карманными деньгами. ― Она остановилась и серьезно посмотрела на меня. ― Но ты навела справки? Ты уверена, что он не преступник? Я не хочу, чтобы мне позвонили и сказали, что я должна как Лиам Нисон надрать задницу какому-то извращенцу, потому что тебя похитили.

Я попыталась удержаться от хихиканья при мысли о том, что Оливия спасет меня от мафиозного картеля, но не смогла.

― Я не шучу. — Она надула нижнюю губу. ― А что, если ты ошибаешься насчет него?

Мне хотелось бы столько всего рассказать ей о Джулиане. Если бы она только знала, насколько строгие у него границы, она бы сама собирала мои вещи. Но я не могла втянуть ее в этот мир.

У меня не было выбора. Я не могла допустить, чтобы с моей подругой случилось то же самое. Я могла сделать только одно. Присев рядом с ней, я положила одну руку на ее.

― Я не ошибаюсь, ― прошептала я. ― Жаль, что не могу этого объяснить. Я просто знаю.

― Что он не собирается бросить тебя в Париже? ― спросила она категорично. ― Что он не собирается причинить тебе боль?

По моему позвоночнику пробежал холодок, словно его коснулись ледяные кончики пальцев, но я заставила себя улыбнуться.

― Ты должна мне доверять. Я знаю, что делаю. — Я прижалась плечом к ее плечу. ― Я все та же Тея, которая все обдумывает, прежде чем сделать. Я просто немного более…

― Распутная? ― предложила она, не в силах скрыть ухмылку.

Мой рот приоткрылся в изумлении.

― Я хотела сказать прагматичная.

― Отлично. ― Она встала и указала на мой телефон. ― Теперь позвони своей маме.

― Позвоню.

Она заглянула в сумку на полу.

― Ты же не собираешься ехать в Париж с миллиардером и носить это, верно?

Я наклонилась и застегнула молнию.

― Спасибо за оценку.

― Хотя, ты, наверное, все время будешь голая. ― Она драматично схватилась за грудь. ― Кому нужна одежда?

Хотелось бы, чтобы это было правдой. И к тому же, у меня уже был опыт посещения светских мероприятий вампиров, так что она могла оказаться права. Я сделала мысленную пометку спросить у Джулиана, что именно мне нужно взять.

― Во сколько ты уезжаешь?

― Он заберет меня утром, ― сказала я ей.

― Ладно, дай мне обнять тебя. ― Она сжала меня со страстью человека, который прощается со мной на гораздо большее время, чем на неделю или две. ― Не смей быть похищенной или убитой. И что бы ты ни делала, не беременей!

― Не забеременею! ― сказала я, смеясь.

Она бросила на меня взгляд, отстраняясь.

― Я серьезно. Нет перчаток, нет любви¹¹.

― Обещаю, ― сказала я. Если бы Оливия только знала правду…

Может быть, я была сумасшедшей. Может быть, согласиться бросить все и сесть на самолет до Парижа было плохой идеей. Но, по крайней мере, мне не нужно было беспокоиться о беременности.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Джулиан

Прошло сорок восемь часов с тех пор, как я в последний раз видел Тею. Не то чтобы я считал. Я прожил более девятисот лет не для того, чтобы вдруг начать считать прошедшие часы. И тем не менее, я это делал — так что же, черт возьми, со мной было не так? И, что еще хуже, скоро я не смогу прятать ее от всех, мне придется делить ее со всем Парижем.

Французские вампиры были отъявленными снобами, и я не был исключением. В отличие от большинства старых французских семей, наша имела форпосты по всей Европе, и еще больше в Америке и Азии. Для некоторых других французских семей вампиров этого было достаточно, чтобы стереть любые упоминания о нашей общей французской крови. Но двери Парижа всегда были открыты для фамилии Руссо. Хотя этот неограниченный доступ влек за собой и определенные обязательства. От Руссо ожидали, что мы примем любое официальное приглашение.

В этом и заключалась проблема старой крови. Мы придерживались традиций любой ценой.

Этого нельзя было сказать о большинстве парижских ковенов¹².

Некоторые из тех, кто никогда не утруждал себя посещением светских мероприятий в Америке, делали это только потому, что отказывались покидать Европу. Несмотря на их высокомерие, сезон сам приезжал к ним. Все находили Париж романтичным, даже вампиры.

Может быть, именно поэтому они устраивали такие шикарные приемы. В этом сезоне расписание мероприятий в Париже выглядело еще более перегруженным, чем обычно, и мне нужно было подготовить Тею к этому во время перелета.

Я был всего в нескольких кварталах от ее квартиры, когда звонок моего телефона раздался в динамиках BMW.

― Черт возьми, ― проворчал я, когда на экране приборной панели высветилось имя моего отца. Поскольку он не был моей матерью, я решил ответить.

― Да?

― Я должен выяснить, собираешься ли ты в Париж, ― спросил он, раздраженный тем, что ему приходится играть роль посыльного.

― А у меня есть выбор?

― И берешь ли ты с собой смертную, ― добавил он, игнорируя мой вопрос.

― Почему бы ей самой не спросить меня? ― До сих пор моя мать через Селию, отца и даже Себастьяна передавала подробности о событиях в Париже, запланированных на следующие две недели. ― И почему там будет так много гребаных вечеринок?

― Сан-Франциско был неофициальным, ― признался он, понизив голос. Я подозревал, что он не хотел, чтобы моя мать подслушала его слова. ― Это первые мероприятия сезона. Как истинный Руссо, ты…

― Я знаю, ― оборвал я его. Я уже получил все указания и видел, как Камилла проходила через это, когда пришел ее черед. ― Ты звонил для этого? Чтобы передать ее инструкции?

― Мне казалось, мы можем обойтись без реверансов, ― сурово сказал он, ― или ты хочешь поболтать?

― Я так понимаю, что это все, ― сказал я, потянувшись, чтобы завершить разговор.

― Есть еще кое-что, ― сказал он, останавливая меня. Наступила долгая пауза, означавшая, что он собирается сообщить плохие новости. ― Будет мероприятие, на котором Тея должна присутствовать. Оно частное…

― Передай ей трубку, ― перебил я его.

Он выдержал паузу, словно обдумывая мою просьбу, и наконец уступил.

― Подожди.

Я услышал, как голос моей матери повысился на октаву, что позволило услышать его с идеальной четкостью даже из комнаты с сильным эхом.

― Я очень занята, мне нужно упаковать вещи. Это может подождать?

― Дай мне ее, ― повторил я отцу.

Я услышал, как он передал ей трубку и шепнул, чтобы она вела себя хорошо. Неужели он хотел сделать еще хуже?

― Значит, ты снова со мной разговариваешь? ― спросила она.

― На каком мероприятии Тея должна будет присутствовать без меня? ― потребовал я, хлопнув ладонью по рулю. ― Она не фамильяр.

― Но ты же собираешься на ней жениться, ― спокойно ответила она. ― Или ты передумал?

Я понял, что она делает. Она будет тянуть за нити до тех пор, пока не найдет ту, которая разрушит мои планы. Я не мог этого допустить.

― Нет, но эти мероприятия предназначены для фамильяров, ― возразил я.

― Они для всех планируемых супругов, ― поправила она.

― И теперь это касается и людей?

― Если ты беспокоишься, то, возможно, тебе стоит оставить ее дома.

― Я не понимаю, почему она должна присутствовать на частном мероприятии. Ничего еще не решено, ― сказал я сквозь стиснутые зубы. ― И я не хочу, чтобы Тея присутствовала на вечеринке для ведьм.

― Твоя французская кровь берет свое, ― сказала она, фыркнув. ― Ты ведешь себя как сноб.

Я закатил глаза. Если уж на то пошло, я вел себя как она.

― Кроме того, я уже зарегистрировала ее в Salon Du Rouge.

Я остановил машину перед зданием Теи, удивляясь, зачем я пытался спорить. Она так и не услышала ни одного моего слова.

Несколько сомнительных личностей слонялись по тротуару снаружи. По крайней мере, увезти Тею в Париж означало избавить ее от этой далеко не идеальной жизненной ситуации.

― У нее есть подходящая одежда? ― Спросила Сабина.

― Она будет одета соответствующе, ― огрызнулся я.

― Я не об этом спросила. Я не позволю тебе приводить смертную в одежде из супермаркета.

― Мне нужно идти. ― Я закончил разговор, прежде чем она успела дополнить свой растущий список требований.

Я вышел из машины и увидел, что Тея ждет меня на тротуаре. Она была одета в рваные джинсы, которые поднимались до талии, демонстрируя изгибы бедер, безразмерный кардиган и обрезанную черную футболку с двумя словами, напечатанными над ее выступающей грудью: укуси меня.

Я приподнял бровь.

― Я не уверен, что эта футболка уважает мои границы, котёнок.

― Она у меня уже много лет, ― сказала Тея, едва сдерживая хихиканье. Она подняла свою небольшую сумку на плечо. ― Я просто подумала, что это забавно. Учитывая обстоятельства.

Учитывая обстоятельства, мои клыки окажутся глубоко в ее шее, если она продолжит нажимать на мои кнопки. Я был более сдержан, чем обычные мужчины, но даже у меня были свои пределы. Я снял сумку с ее плеча и огляделся.

― Где остальной багаж?

― Только моя сумочка. Она похлопала по маленькой сумке, висевшей у ее бедра. ― Все там.

― Нас не будет две недели, по крайней мере. ― Может быть, она не расслышала.

Но Тея пожала плечами, выглядя невозмутимой.

― Я всегда могу найти место, где можно постирать.

― Постирать? ― повторил я.

― Да, ― медленно сказала она. ― Ты кладешь одежду в стиральную машину, добавляешь порошок, и она стирается.

― Я знаю, что такое стирка, ― прорычал я. ― Но почему бы просто не упаковать больше одежды?

― Это вся моя одежда. И когда Селия прислала мне информацию, она пообещала, что передаст зеленое платье. ― Невинность ее ответа была просто восхитительна.

Мне захотелось погладить ее по голове ― или, может быть, шлепнуть по заднице. В любом случае, надо было что-то делать. Желательно до того, как моя мама узнает, что она была права, когда спрашивала о ее гардеробе.

― Готова? ― спросил я, понимая, что в данный момент ничего не могу предпринять.

― Oui¹³, ― ответила она и пошла за мной к машине.

Но пока мы ехали к частному аэродрому, где моя семья держала свои самолеты, ее поведение говорило об обратном. Она была на взводе. Ее запах был слаще, чем обычно, и наполнял салон, словно ее организм вырабатывал глюкозу в ответ на стресс. Она ерзала на сидении рядом со мной, постукивала пальцами по центральной консоли или поправляла ремень безопасности.

Наконец, я потянулся и взял одну из ее рук. Я обхватил пальцами в перчатке ее бледную обнаженную ладонь. Было странно так интимно прикасаться к женским рукам, даже если под их кожей не искрилась магия.

― Ты в порядке? ― Я держал ее руку в своей.

― Ох. ― Она кусала губу, пока та слегка не опухла. ― Обещай, что не будешь смеяться.

― Странный ответ.

― Просто пообещай, ― сказала она более решительно.

― Я не буду смеяться, ― твердо сказал я.

Она глубоко вздохнула и проговорила:

― Я никогда раньше не летала на самолете.

― Ты никогда… Тогда почему у тебя есть паспорт?

― Несколько лет назад мы с мамой арендовали квартиру ее босса в Мексике, ― объяснила она. ― Мы пересекли границу и пробыли там несколько дней.

Я несколько раз взглянул на нее, пытаясь понять, на что похожа ее жизнь. Она никогда не летала на самолете. Она никогда не была с мужчиной. Что вообще она делала? Или это типично для данного этапа жизни смертного? Было так много мест, которые она еще не исследовала, еды, которой она еще не пробовала. Вся ее жизнь была впереди, а я уже все испытал.

― Что-то ты притих, ― сказала она через минуту, сжав мою руку. ― Нервничаешь перед полетом?

Она ухмыльнулась, словно давая мне понять, что это шутка.

― Я просто думал о том, какие места тебе показать, ― пробормотал я.

― В Париже? ― с надеждой спросила она.

Я поднял наши соединенные руки и рассеянно поцеловал ее костяшки, выезжая на шоссе.

― По всему миру.

Я снова взглянул на нее и увидел, что она покраснела.

― Ты уверен, что я ― лучший вариант, чтобы взять меня с собой? ― спросила она, к моему удивлению. ― Я не какой-то фамильяр, обученный правильно вести себя на таких вечеринках. Я могу поставить тебя в неловкое положение.

Я чуть не съехал с дороги, но успел выровнять руль. Очевидно, это было не просто беспокойство по поводу полета. Я не отвечал ей до тех пор, пока мы не подъехали к моему личному ангару. Повернувшись к ней, я встретился взглядом с ее глазами.

― Ты именно тот человек, которого я хочу видеть рядом с собой. Ты заслуживаешь весь мир. Позволь мне подарить его тебе.

У Теи перехватило горло, когда она кивнула.

― Теперь, когда мы это решили. ― Я мягко отпустил ее руку. ― Мы можем идти?

Но Тея переключила свое внимание на вид за окном и засмотрелась.

― Где мы? Где аэропорт?

― Мы путешествуем другим способом, ― сказал я ей. Я не хотел рисковать, произнося слова частный самолет, когда она уже боролась с синдромом самозванца.

― Пожалуйста, не говори гроб, ― прошептала она.

Я не смог сдержать смех. То, что она была так серьезна, сделало это еще смешнее.

― Это определенно миф.

― Хорошо, ― сказала она, решительно кивнув.

― Теперь, когда ты знаешь, что я не собираюсь тащить тебя через океан в гробу, ты готова?

Она кивнула головой, все еще нервно пожевывая нижнюю губу.

Я вышел из машины, открыл ей дверь и помог выйти. Как только она встала на ноги, она сжала в кулак мою рубашку и поцеловала меня. Это было горячо и быстро, и когда мы оторвались друг от друга, она неуверенно улыбнулась.

― Что это было? ― спросил я.

― На удачу. ― Она глубоко вздохнула. ― Давай покончим с этим.

Я взял ее за руку и повел к другой стороне ангара. Когда мы завернули за угол, Тея выдохнула.

― Что это? ― Она указала на частный самолет, ожидавший нас, как будто увидела таракана.

― Наш самолет.

Тея застыла на месте, глядя на массивный представительский лайнер. Я остановился и повернулся к ней.

― Пойдем, котёнок, я покажу тебе мир.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Тея

Париж был живой. Город кипел жизнью. Я смотрела в окно машины, наблюдая за толпами туристов на тротуаре. Во время полета я погрузилась в легкую дремоту, убаюканная безумно удобными креслами частного самолета Джулиана. Я все еще чувствовала себя уставшей, но волнение и сила воли не давали мне сомкнуть глаз. Машина пронеслась в опасной близости от нашей, и я инстинктивно отпрянула назад.

Рядом со мной засмеялся Джулиан, не поднимая глаз от своего телефона.

― Эта машина чуть не задела нас, ― сказала я ему, указывая на тонированное стекло.

― Я забыл, что ты впервые в Париже, ― сказал он, все еще поглощенный своим телефоном. ― Не волнуйся, Филипп все держит под контролем, котёнок.

Я взглянула на водителя в форме, который забрал нас с частного аэродрома под Версалем.

― Со мной вы в безопасности, мадемуазель, ― сказал он с сильным акцентом. И улыбнулся мне в зеркало заднего вида.

Джулиан издал низкий рык, и я бросила на него взгляд.

― Веди себя прилично.

Мой парень превратился из абсолютно дружелюбного в ледяного по отношению к Филиппу после того, как водитель взял меня за руку, чтобы помочь мне забраться на заднее сиденье Bentley. Я сделала мысленную заметку в следующий раз, когда мы останемся наедине, расспросить Селию о звериных наклонностях Джулиана. Неужели все вампиры такие собственники? Или мне просто посчастливилось встретить особенно доминирующего?

― Я постараюсь, ― пообещал Джулиан, взял мою руку и поднес к губам. Он задержал ее на расстоянии вдоха от своего рта. Его ноздри дрогнули несколько раз, прежде чем он наконец нежно поцеловал ее. Он поднял глаза в поисках моего ответа.

― Хорошо. ― Я изо всех сил старалась казаться равнодушной, но у меня ничего не получалось. Невозможно было отчитывать его, когда его голубые глаза пронзали меня. Мне удалось оторвать от него взгляд и сделать глубокий, успокаивающий вдох. Впереди у меня был целый год, и я собиралась наслаждаться каждым его мгновением. Но пока мы были не одни. Я взглянула на экран его телефона. ― Что ты делаешь с этой штукой? Ты что, пристрастился к Wordle, как и все остальные?

― Понятия не имею, о чем ты говоришь, ― сухо ответил он. — Но, недавно я обнаружил, что могу читать все свои газеты на этой проклятой штуковине.

Я сжала губы, чтобы не рассмеяться. Сейчас он казался соответствующим своему почтенному возрасту девятисот лет. Я не стала озвучивать эту мысль. Конечно, он не стал бы заниматься такими глупостями, как игры. Я видела стопку газет, которую его помощник принес в его комнату на следующее утро после нашей первой ночи вместе.

― Это намного удобнее.

― Действительно. ― Он опустил телефон в подстаканник и повернулся ко мне. ― До первого мероприятия осталась пара дней. Кажется, есть какие-то вопросы по поводу официального расписания.

― О, ― Я моргнула, осмысливая сказанное. ― Я думала, что мы должны быть здесь к завтрашнему дню.

― В Париже время течет по-другому. В любом случае, это даст тебе время привыкнуть к смене часовых поясов, ― сказал он, ― и, возможно, заняться покупками.

― Покупками? ― Я подняла бровь. ― Я даже не знаю, с чего начать. ― Никогда, даже в своих самых смелых мечтах я не представляла себе шопинг в Париже. В основном потому, что поездка в Париж казалась мне совершенно недосягаемой. ― Я бы предпочла провести время с тобой.

Джулиан наклонился ближе, чтобы поцеловать меня в шею.

― Это слишком соблазнительно, когда ты собираешь волосы, ― предупредил он меня. Затем вздохнул. ― У нас вся ночь впереди, и я подозреваю, что тебе нужно будет пополнить свой гардероб до начала мероприятий.

― Что-то не так с моей одеждой?

― Нет, ты идеальна. — Еще один головокружительный поцелуй. ― Но тебе понадобится больше, чем одно платье.

― О, ― Это имело смысл. ― Извини, я не привыкла, что кто-то обращает на меня внимание. Обычно я сижу в углу со своей виолончелью.

― Я подозреваю, что ты просто не замечала того внимания, которое тебе оказывают, ― сказал он.

― Я в этом сомневаюсь. ― Это было смешно. Еще никто ни разу не предлагал мне выпить на каком-либо мероприятии.

― А я нет. ― Его глаза буравили меня, постепенно стирая все сомнения в том, что он имел в виду именно то, что сказал.

Но меня занимало другое.

― О, нет.

― Что-то не так? ― Он напрягся, готовый тут же решить проблему, которая меня беспокоит.

― Я должна была взять с собой виолончель! ― Почему я не подумала об этом? Я была слишком озабочена своим бельем и туалетными принадлежностями. Это было еще одним доказательством того, что я ― путешественник-любитель. ― Мы здесь на две недели. Как я буду репетировать?

― Я уверен, что мы сможем найти что-то в Париже. ― Джулиан отмахнулся от этого, как от ничего не значащего недоразумения. ― Я попрошу Селию позаботиться об этом.

― Обещай мне, что она не будет стоить полмиллиона долларов, ― твердо сказала я. Мне было все равно, сколько у Джулиана денег, хотя, судя по всему, он не испытывал в них недостатка. Я не собиралась коллекционировать бесценные инструменты.

― Как пожелаешь.

Я прищурилась. Это было слишком просто.

― Или больше полумиллиона.

Это вызвало у него тихий смешок. Звук проник в мой желудок и пророс теплыми нитями внутрь меня. Джулиан приподнял мой подбородок указательным пальцем и поцеловал меня.

― Ты учишься, котёнок.

Прежде чем я успела выдвинуть дальнейшие условия относительно его щедрости, Bentley остановился перед четырехэтажным зданием из белого известняка. В таком городе, как Сан-Франциско, оно могло бы показаться невысоким, но в Париже оно гордо возвышалось над соседними домами. Сама улица была тихой, по сравнению с той суетой, которую мы наблюдали до сих пор, и состояла из десятка похожих зданий. Каждое из них имело свои красивые двери и кованые балконы.

― Позволь мне открыть дверь, ― пробормотал Джулиан и с нечеловеческой скоростью скрылся за дверью машины. Я покорно ждала, стараясь по возможности избежать лишнего рычания. Филипп казался милым, и я не хотела, чтобы он потерял голову, расстроив слишком заботливого вампира. Дверь открылась, и Джулиан протянул мне руку. Я приняла ее, и выходя из машины заметила, что Филипп держался подальше. Видимо, он тоже не хотел терять голову.

― Красиво, ― тихо сказала я. Арочная дверь здания была украшена витиеватым орнаментом в стиле арт-деко, который выглядел настолько по-парижски, что я была готова закричать. Над аркой пара балконов подчеркивала каждый этаж. Ящики, подвешенные к перилам балконов, украшали ярко-розовые цветы. В сумерках все это приобрело розовое сияние, и я почувствовала странное удовлетворение. Я пробыла здесь всего час, а уже чувствовала себя как дома.

― Ну что, пойдем? ― Джулиан направил меня к входу.

Не успели мы дойти до него, как пожилой джентльмен открыл дверь и грациозно отступил в сторону.

― Добро пожаловать домой, сэр. ― Он сделал паузу, наклонив голову в знак приветствия. ― Очень приятно познакомиться с вами, мадемуазель Мельбурн.

― Спасибо, ― сказала я, протягивая ему руку для пожатия.

Он быстро моргнул, принимая ее, и я поняла, что совершила свою первую американскую ошибку.

― Я должна поцеловать его в щеку? ― Прошептал я Джулиану.

Его смех пронесся по огромному двухэтажному холлу и, отражаясь от мраморного пола, вернулся к нам.

― Уверен, что Хьюз предпочел бы, чтобы ты этого не делала.

― Хозяин прав, ― добавил Хьюз, неловко переступив с ноги на ногу. ― Я всего лишь дворецкий.

Я улыбнулась и подумала, не поискать ли мне в Интернете, как правильно приветствовать французов.

― Хотите экскурсию? ― сказал Хьюз.

Я открыла рот, чтобы ответить, но Джулиан опередил меня.

― Пожалуйста.

Дворецкий провел нас дальше в холл, где возле двустворчатых дверей стоял рояль. Вокруг него висели тяжелые портьеры, эффектно закрепленные толстыми плетеными шнурами. Но именно то, что я увидела за стеклом, ошеломило меня.

― Это…

― Это причина, по которой я купил этот дом, ― сказал Джулиан, взял меня за руку и повел к дверям. Они открывались на каменную террасу. В отличие от железных, выходящих на улицу, эти двери вели на длинную зеленую лужайку, а прямо за ней в вечернем небе возвышалась Эйфелева башня. Джулиан вывел меня на балкон, чтобы я могла получше рассмотреть ее.

Я ожидала, что туристическая достопримечательность покажется мне пошлой. А как же иначе? Но как раз в тот момент, когда мы стояли там, она вспыхнула тысячей сияющих огней ― начало впечатляющего светового шоу.

― Мне сказали, что местные жители ее ненавидят, ― прошептал Джулиан, придвигаясь ко мне сзади. Его сильные руки обхватили меня и притянули к себе. ― Это для туристов.

― Я понимаю, почему, ― призналась я, чувствуя, что у меня перехватило дыхание. Париж определенно оправдывал все ожидания.

― Хорошо получилось, ― продолжил он, гладя меня по шее. У меня было ощущение, что это не случайность, что это место стало его любимым.

― Что? Башня? ― спросила я. Я все еще была заворожена световым шоу.

― Дом. Он был не достроен, когда я купил его в восьмидесятых.

Если он не был достроен, то… Я повернулась к нему лицом.

― Ты хочешь сказать, что не видел его раньше?

― В нынешнем состоянии ― нет. Я попросил свою подругу проследить за завершением проекта. Посмотрим, как она справилась.

Она? Я надеялась, что он имеет в виду Селию.

Прежде чем я успела спросить, он затащил меня обратно в дом, и мы продолжили осмотр. Хьюз показал нам кухню, похожую на открытку с черной эмалированной духовкой и золотой фурнитурой. Затем гостиную у главного входа, украшенную экстравагантными фресками с изображением экзотических растений и животных. Зеленые бархатные диваны стояли друг напротив друга у большого незажженного камина. Напротив него находилась другая гостиная, отделанная золотистой штукатуркой, она была мягче по дизайну, но я могла только представить, сколько стоила эта мебель.

― Возможно, нам стоит самим исследовать верхние этажи, ― предложил Джулиан негромко, так, чтобы слышала только я.

Я облизнул нижнюю губу и кивнула. Пока что Париж оправдывал все мои романтические представления. Оставалось только быть соблазненной.

― Я позабочусь о багаже. ― Хьюз наклонил голову с понимающей улыбкой.

― Не торопись, ― сказал Джулиан. Он переплел свои пальцы с моими и повел меня наверх по парадной лестнице, поднимающейся из холла. На втором этаже мы остановились. ― Честно говоря, я не помню, что где.

― Надеюсь, за одной из этих дверей не прячут твой гроб, ― серьезно сказала я.

― О, да ладно. ― Он закатил глаза. Он взялся за ближайшую ручку и открыл ее, обнаружив комнату с зеркалами. ― Ага, это студия.

― Похоже на балетную студию, ― сказала я, сморщив нос. ― Ты что-то скрываешь?

― Она уже была в этом доме, когда я его купил. Я решил ее оставить. ― В этой истории было что-то еще. Я чувствовала это, но Джулиан, похоже, не хотел этим делиться.

― Дальше, ― сказала я, не желая портить настроение. За другой дверью мы обнаружили библиотеку с полками, которые достигали десятифутовых потолков. Вдоль центрального стеллажа проходила латунная рейка, позволяющая использовать передвижную лестницу. Пространство заполняли несколько огромных кресел, обитых толстым льняным материалом, рядом с каждым из которых стоял свой антикварный стол. При беглом осмотре полок я обнаружила книги на десятках языков, большинство из которых я не смогла идентифицировать.

― Еще одна, ― сказал он, ― и после мы займемся верхними этажами.

От того, как он сказал верхние этажи, у меня по коже пробежали мурашки. Мы открыли последнюю дверь и увидели большой кинозал. Для последней комнаты на этаже это было разочарованием после остальных.

― Это все комнаты для гостей и несколько комнат для персонала, ― пояснил он, проходя мимо третьего этажа. ― А вот эту комнату я хотел тебе показать.

Он повел меня на четвертый этаж, где меня ждала только одна дверь. Я затаила дыхание, когда он открыл ее, чтобы показать главную спальню. Она была украшена роскошными шелковыми драпировками, великолепным антиквариатом и большой террасой, с которой открывался потрясающий вид на Эйфелеву башню. Но я почти ничего не заметила, потому что на кровати Джулиана ждала самая красивая женщина, которую я когда-либо видела.

И она была абсолютно голой.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Джулиан

― Джулс, ты захватил закуску.

Тея повернулась ко мне и подняла бровь. Пока что она хорошо воспринимала появление голой женщины в моей постели. Неожиданно хорошо. Возможно, она слишком много времени провела в окружении вампиров. Тем не менее, это будет трудно объяснить.

― Вообще-то это моя девушка, ― сказал я сдавленным голосом. ― Жаклин, это Тея. Тея…

Но Тея перешла от любопытства к какой-то смеси шока и изумления. Возможно, их представление друг другу было перебором.

class="book">Жаклин соскользнула с кровати и направилась к нам, делая вид, что не замечает своей наготы. Я знал ее лучше, поэтому не поверил, что она просто забыла, что обнажена. Это была игра власти. Она хотела испытать Тею. Она положила одну руку на бедро и протянула Тее другую.

― Enchanté¹⁴.

― Мне тоже, ― пробормотала Тея, ее глаза метались по сторонам, словно ища безопасное место, где не было бы груди Жаклин.

― Простите за вторжение. Я не ожидала увидеть Джулиана с человеком.

Тея моргнула, явно удивленная ее прямотой.

― Ну, мы, конечно, тоже не ожидали увидеть так много тебя, ― сказал я сквозь стиснутые зубы. ― Может быть, какую-нибудь одежду?

― О, конечно. ― Она взмахнула изящной рукой, как будто все это было глупой ошибкой, и прошествовала к ванной комнате. Она оставила дверь слегка приоткрытой, одеваясь на виду у всех. ― Жаль, что я не знала, что ты кого-то приведешь. Я бы не стала раздеваться. ― Она высунула голову и снова скользнула взглядом по Тее. ― С другой стороны, я могла бы остаться голой, и мы могли бы…

― Одевайся, ― прервал я ее. Тея рядом со мной покраснела. ― И, может быть, будешь сначала звонить в будущем?

― Ты оставил мне ключ. ― Жаклин вышла из ванной, завязывая пояс на платье-халате.

― Ошибка, которую я не повторю. ― Я потянулся к руке Теи, но она, казалось, не обратила на меня никакого внимания. Я не мог ее винить: Жаклин могла ослепить любое существо. Никто ― ни вампир, ни фамильяр, ни смертный — не мог устоять перед ней.

Жаклин перекинула светлые локоны через плечо с небрежной легкостью, отчего глаза Теи расширились. Я почти видел, как моя девушка решает, что она во всем проигрывает этой загадочной вампирше. Но прежде чем я успел исправить это заблуждение, Жаклин продолжила. ― Ты попросил меня заняться отделкой дома. Я все сделала. И вот как ты меня благодаришь.

― Жак, ты была голой в моей постели. ― Я уставился на нее.

― Да ладно, это было смешно! ― Она посмотрела на Тею в поисках подтверждения, но не получила его.

Вместо этого Тея, наконец, обрела дар речи и пролепетала:

― А вы кто?

― Жаклин Дюбуа. Старейшая и единственная подруга Джулиана.

― Старейшая — это правда, ― пробормотал я. ― Мы выросли вместе.

― О, ― ответила Тея тоненьким голоском, ее глаза уткнулись в пол.

― Подожди, она что, думает…? ― Жаклин протянула руку и ударила меня в грудь с такой силой, что я чуть не отлетел назад и не ударился о стену. ― Ты не рассказал ей обо мне?

― Нет, не рассказал. ― Тея подняла голову, изо всех сил стараясь держать себя в руках, даже когда ее нижняя губа начала дрожать.

― Ах ты, козел. Теперь ты заставил ее плакать. ― Жаклин обхватила Тею за плечи, прежде чем я успел ее остановить. Тея выглядела слишком удивленной, чтобы что-то сказать. Я не мог винить ее за это. Вся ситуация производила впечатление абсурдной.

― Ты заставила ее плакать, ― заметил я.

Но Жаклин игнорировала меня. Она понизила голос, как будто я ее не слышал.

― Он ничего не сказал обо мне? Жаклин? Иногда он называет меня Жак? Или Джеки?

― Нет.― Тея покачала головой.

― Это твоя вина, если ты ее не подготовил, ― возразила Жаклин.

Я открыл рот, чтобы возразить, но Тея меня опередила.

― Ты его настоящая девушка?

Жаклин посмотрела на меня, ее глаза весело заблестели, а потом мы оба разразились хохотом.

― О, дорогая, нет!

― У тебя есть ключ, ― заметила Тея, ― и ты была голой…

― Это была неудачная шутка, ― быстро объяснил я, прежде чем повернуться к Жаклин: ― Не могу поверить, что ты действительно это сделала.

― Я обещала тебе самый красивый дом в Париже и самую красивую женщину, которая будет ждать тебя в постели, ― напомнила мне Жаклин, все еще обнимая Тею. ― Я пыталась дать ему стимул отказаться от его дурацкой затеи с вечным сном.

― Вечным? ― повторила Тея, взглянув на меня. Она знала о моем тайм-ауте от мира, но я не слишком подробно рассказал ей о причинах, побудивших меня поступить так. Теперь, благодаря лучшей подруге, мне придется объяснять ей еще и это.

― Я вижу, твое эго ничуть не уменьшилось, ― сказал я, возвращая разговор к выходке Жаклин. ― Или в Париже сейчас не хватает красивых женщин?

― Я сказала ― самых красивых. ― Она снова окинула Тею взглядом. ― Хотя, возможно, у меня появились конкуренты.

― Она моя девушка, а не твоя.

― Я могу смотреть, ― сказала она защищаясь.

― Но не трогать. ― Лучше было напомнить Жаклин об этом правиле, особенно когда дело касалось Теи.

― Подожди, ты со мной флиртуешь?― неожиданно спросила Тея.

Жаклин разразилась звонким смехом.

― Немного.

Тея повернулась ко мне.

― И ты не собираешься оторвать ей голову или что-то в этом роде?

― А он часто отрывает людям головы? ― медленно спросила Жаклин, но не отпустила Тею.

― Только один раз, ― сказал я, прежде чем Тея успела настучать на меня.

― Только один раз? ― Жаклин бросила на Тею впечатленный взгляд. ― Должно быть, ты ему действительно нравишься.

― Значит… ты не считаешь ее угрозой? ― надавила Тея.

― Ее? Нет, ― сказал я с усмешкой. ― Она практически моя сестра.

― Значит, вы двое никогда… ― Она бросила на меня взгляд такой же острый, как и мои клыки.

― Нет, ― сказала Жаклин, но я снова понял, что не могу солгать Тее.

― Когда мы были детьми, ― признался я, заслужив разочарованный взгляд Жаклин и хмурый ― Теи. ― Ты должна понять, что вампиры-подростки…

― Похотливы, ― закончила за меня моя старая подруга. ― И это был четырнадцатый век. Больше заняться было нечем. Я спала со всеми подряд, только чтобы не сесть на кол от скуки. ― Уголки рта Теи слегка приподнялись, и Жаклин восприняла это как знак прощения. ― И, честно говоря, ты гораздо больше подходишь мне, чем Джулс. Он не умеет веселиться.

― Перестань приставать к моей девушке. ― Я ущипнул себя за переносицу. ― Напомни мне, чтобы я сменил замки.

― Это несправедливо. Я проделала восхитительную работу с этим домом. — Жаклин повернула Тею лицом к себе. ― Тебе так не кажется?

― Он прекрасен, ― искренне сказала она, слегка ошарашенная переменой темы разговора.

― Ты должна увидеть ванную комнату. Она достойна королевы. ― Она схватила Тею за руку, бросила на меня торжествующий взгляд и потащила ее в ванную.

Это была моя вина. Я должен был догадаться, что Жаклин узнает о моем возвращении в Париж и устроит мне сюрприз. Дело не в том, что я ее избегал. Просто я рассчитывал, что у меня будет время подготовить Тею к встрече с ней и поговорить с Жаклин наедине о том, что происходит. Но проблема с лучшими друзьями, особенно с теми, кого ты знаешь целую вечность, заключалась в том, что они могут появиться где угодно и когда угодно. Даже голыми в твоей постели.

Мне придется объяснить это Тее позже.

Я вышел на террасу, любуясь видом на La dame de fer¹⁵ и размышляя, что делать дальше. Я не видел Жаклин несколько десятилетий, и то, что она была здесь, означало, что она рассчитывает наверстать упущенное. Но я не хотел рисковать и перегружать Тею, да еще в самый разгар парижского светского раута. Это уже было достаточно плохо. Но у Жаклин было то, чего никто другой в моей жизни не предлагал ― то, в чем я нуждался больше всего.

Перспектива.

Мои родители были слишком увлечены соблюдением Обрядов, чтобы им можно было доверять. Себастьян был слишком занят, трахая все, что движется. А у Селии была раздражающая привычка бросать загадочные замечания, а потом отказываться пояснять, что она имела в виду. Жаклин была резкой, как рукоять меча, и острой, как его лезвие. Это была одна из причин, по которой мы с ней ладили. Мы не тратили время на то, чтобы ходить на цыпочках вокруг фактов. Она указывала мне на мое дерьмо. А я — на ее. Это помогало нам обоим. В большинстве случаев.

Последний раз, когда я видел ее, был не из этих случаев.

― Твоя прекрасная спутница устала, ― раздался музыкальный голос Жаклин, когда она привела Тею обратно в спальню. ― Ей нужно вздремнуть.

― Я в порядке. ― Но даже когда она это сказала, ее рука поднялась, чтобы прикрыть широкий зевок.

― Я вижу, ― сухо сказал я. ― Я должен проводить тебя до кровати.

― До нее два метра. ― Жаклин закатила глаза. ― Она сама себя проводит. Ей нужен отдых, а не властный вампир, который не дает ей спать.

Тея зажмурилась, словно сдерживая смех.

― Я оставил вас двоих наедине на пять минут, а вы уже сговорились, ― проворчал я.

― Сговорились? ― повторила Тея, хихикая. ― Ладно, старик.

Я уставился на Жаклин, которая подняла руки с расширенными глазами.

― Почему ты так смотришь на меня?

― Потому что она провела минуту наедине с тобой, и теперь снова называет меня стариком.

― Ты и есть старик, ― сказала Жаклин, пожав плечами, чем вызвала еще больший смех со стороны Теи. Она подтолкнула Тею к кровати. ― Отдыхай. Мне нужно поболтать с Джулсом, но завтра…

Тея кивнула в знак согласия с каким-то неизвестным мне планом. Если у нее и оставались какие-то сомнения по поводу моей дружбы с Жаклин, то они не помешали ей забраться на кровать и рухнуть на гору шелковых подушек. Я перебрался на ее сторону, обойдя все более забавляющуюся Жаклин, и склонился над ней.

― Я разбужу тебя в полночь. Это лучшее время, чтобы увидеть Париж. А сейчас отдыхай, котёнок.

Я поцеловал ее в лоб, получив в ответ тихий вздох, который лишь напомнил мне, что я привез ее сюда не для отдыха. Внутри меня мелькнула искра тьмы, и я поспешно отошел, пока жажда крови не взяла верх и не лишила Тею возможности поспать.

Когда я подошел к двери, она уже тихонько посапывала. Жаклин присоединилась ко мне, и мы замолчали, пока поднимались на пятый этаж, который вовсе не был этажом.

― Думаю, у тебя самый лучший вид в городе, ― сказала Жаклин, когда мы вышли на крышу. Раньше это было просто открытое пространство, лишенное какой-либо индивидуальности. Теперь же она была заполнена шелковыми подушками цвета драгоценных камней, и маленькими столиками, предназначенными для беседы. Похоже, моя лучшая подруга хотела, чтобы у меня появилось больше друзей. Все пространство явно предназначалось для развлечений.

― Именно поэтому я и купил это место, ― напомнил я ей. ― Рыночная стоимость будет только расти.

Она застонала, хотя слишком хорошо меня знала, чтобы удивляться.

― И это будет прекрасное место для твоей семьи. Много комнат для маленьких вампиров.

― Только не ты тоже. ― Меньше всего я ожидал от нее давления по поводу женитьбы. На каком бы конце спектра ни находилась моя мать, Жаклин обычно располагалась на противоположном. Но, похоже, сезон испортил настроение даже самым распутным из нас. Следующим, видимо, будет Себастьян, планирующий мою свадьбу. ― Неужели все вокруг меня помешаны на кровавых Обрядах?

― Обрядах? ― Жаклин повернулась ко мне, скрестив руки, и промурлыкала. ― Ты думаешь, все дело в этих дурацких ритуалах?

― А в чем же еще?

Она на мгновение уставилась на меня, изучая мое лицо, словно ища в нем какую-то подсказку. В тот момент, когда мне надоело, что меня рассматривают, как лабораторную крысу, она откинула голову назад и рассмеялась. Звук ее смеха наполнил розовое небо.

― Ты действительно не знаешь, ― сказала она, ее глаза лукаво блеснули, когда она наконец взяла себя в руки.

― Что теперь? ― пробормотал я. ― Если они нашли какую-то новую архаичную хрень, чтобы…

― Джулиан, ― перебила она, схватив меня за плечи и глядя прямо в глаза, ― ты спариваешься.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Тея

Прохладный ветерок пробежался по моему телу, и я повернулась… к спящему вампиру. Я сонно моргнула, пока мои глаза адаптировались к темноте спальни. В процессе мой мозг проснулся и восстановил все фрагменты кратковременной памяти, еще окутанной дымкой сна. Я была в Париже, в постели Джулиана. Тепло разливалось по телу, пока я вспоминала, но все прекратилось, когда в памяти всплыл момент с Жаклин в его постели. Я подняла голову и оглядела комнату, с облегчением убедившись, что мы одни.

Появление самозваной лучшей подруги Джулиана ― как она назвала себя в ванной ― немного шокировало, но она оказалась милой. По крайней мере, приятнее, чем большинство вампиров, которых я встречала до сих пор.

Но больше всего на свете мне хотелось провести время наедине с Джулианом. Я пробыла здесь всего несколько часов, но уже понимала, почему говорят, что Париж — город влюбленных.

Я наблюдала за тем, как он спит столько времени, сколько считала возможным, чтобы это не показалось жутковатым. Его лицо было спокойным и умиротворенным, на нем не было ни угрюмости, ни жажды крови, которые обычно мучили его в равной степени. Сейчас его красота завораживала. Первобытная мужественность, излучаемая им, все еще сохранялась, но выглядела укрощенной. Резкие черты его лица смягчились сном, привлекая внимание к идеальному изгибу губ. Каждая частичка меня хотела прильнуть и поцеловать его.

Но я была уверена, что мне пора чистить зубы. Кроме того, я сомневалась, что будить спящего вампира ― хорошая идея.

Соскользнув с кровати, я освежилась в ванной. Надо будет потом поблагодарить Жаклин за то, как хорошо она ее укомплектовала. Может, она и не ожидала, что он приедет не один, но на всякий случай все приготовила. Там были запасные зубная паста и ополаскиватель для рта. С обратной стороны двери висели два пушистых черных халата. Она указала мне на них раньше, желая показать все сокровища, которые были в моем распоряжении. Может быть, я была глупа или слишком доверчива, но мне понравилась Жаклин, кроме того, что я застала ее голой.

Я тихонько скинула с себя одежду, которую носила слишком долго, чтобы чувствовать себя в ней комфортно. Не желая рисковать разбудить Джулиана и искать свой багаж, я закуталась в уютный халат и, затаив дыхание, на цыпочках прошла мимо кровати и вышла на террасу.

Сейчас было тише, чем когда мы приехали. Шум транспорта был еле слышен, так как большая часть города спала. На город снизошла другая магия. Сверкающие огни усеяли полуночное небо, и Эйфелева башня сияла передо мной. Здесь было что-то такое, что напоминало возвращение домой. Это было глупо, если учесть, что я никогда не была здесь раньше. Тем не менее, восхитительная боль пронзила мою грудь, и я обнаружила, что тоскую по своей виолончели. Я не знала, как еще выразить те чувства, которые рождались во мне.

― Какая красота. ― Тихий голос Джулиана разрушил чары и наложил на меня новые. Какая бы магия ни текла в его венах, ему требовалось всего одно слово, чтобы овладеть мной.

― Да. ― Я вздохнула, когда он придвинулся ко мне сзади и обхватил мою талию своими сильными руками. Прижавшись к нему, я призналась: ― Это самый красивый город, который я когда-либо видела.

― Я говорил о тебе, котёнок. ― Он откинул мои волосы с шеи, чтобы поцеловать ее.

Я прижалась к нему. Мы слишком долго хорошо себя вели. Я не могла больше ни минуты сдерживать свое желание. Выгнув шею, чтобы лучше видеть, я прикусила нижнюю губу.

― Это приглашение? ― мрачно спросил он.

― Угу… ― Я кивнула. И все же я не смогла удержаться и не подколоть его, когда мы остались одни. ― Мне ужасно жаль, что я испортила твой сюрприз.

― Сюрприз? ― повторил он в замешательстве. Но осознание того, что я имела в виду, дошло до него раньше, чем он успел договорить. Он простонал. ― Мне жаль, что все так вышло. Жаклин ― это, ну, Жаклин.

― Как содержательно. ― Я рассмеялась. ― Она кажется милой. И хочет пройтись со мной по магазинам.

Глаза Джулиана на секунду расширились, но потом он расслабился.

― Кажется, это хорошая идея. У нее это получится лучше, чем у меня.

― Значит, я могу пойти? ― Я все еще была немного озадачена динамикой их взаимоотношений.

― Жаклин очень важна для меня, ― сказал он и быстро добавил: ― Не в романтическом смысле. Она ― мой самый старый друг, и она справляется с моим дерьмом лучше всех, кого я когда-либо знал. Я бы хотел, чтобы она узнала тебя поближе.

― Почему? ― Вопрос вырвался сам собой, прежде чем я успела его обдумать.

Но он не выказал ни малейшего признака раздражения тем, что я его задала.

― Потому что ты тоже важна для меня.

Его слова ― вернее, то, как он их произнес, ― застали меня врасплох.

― И тебе понадобятся вещи. Ты не взяла с собой достаточно одежды, ― добавил он.

Я была уверена, что он имел в виду, что я не взяла подходящую одежду.

― Тогда я пойду.

― Сегодня днем, ― твердо сказал он. ― Вечером ты должна присутствовать на одном мероприятии.

― С тобой? ― медленно спросила я.

― Нет, это мероприятие только для женщин, ― сказал он непринужденно. ― Salon Du Rouge. Ты должна присутствовать на нем. Я уверен, что Жаклин пойдет с тобой.

― Хорошо. ― У меня было еще около миллиона вопросов об этом мероприятии, предназначенном только для женщин. Я должна была представиться девушкой Джулиана, находиться рядом с ним и, по сути, служить амулетом, отгоняющим слишком настойчивых фамильяров. Мне казалось глупым посещать мероприятия в одиночку, если только…

Если только Джулиан не начал воспринимать меня как часть своего мира. Надежда пронзила меня, но я подавила ее, прежде чем она успела поселиться в моем сердце. Все было не так. У нас было взаимопонимание. У нас были границы. Я приехала в Париж, зная это, и я не могла тратить те мгновения, которые у меня были с ним, надеясь на бесперспективное будущее.

Мой желудок заурчал, нарушив блаженное состояние.

― Ты голодна, ― сказал Джулиан и начал отстраняться, но я поймала его за руку.

― Нет, не голодна. ― Я была голодна. Мой организм явно запутался в том, который сейчас час и когда я должна есть. Но я не была готова к тому, что этот момент закончится. Он был слишком прекрасен.

― Лгунья, ― с ухмылкой пробормотал он. Он осыпал поцелуями мое плечо, отодвигая халат, чтобы получить больше доступа к моей коже. ― Это моя работа ― заботиться о тебе. Позволь мне.

У меня перехватило дыхание, когда он заговорил. Он был внимателен с момента нашей встречи, даже когда это внимание сочеталось с раздражением или разочарованием. Но сейчас добавилось кое-что новое. В его словах звучала нежность, которой я раньше не слышала, и что-то еще, что не соответствовало тому Джулиану Руссо, которого я знала раньше ― неуверенность.

Но почему? В чем девятисотлетний вампир мог сомневаться?

Несмотря ни на что, я прилетела в Париж не для того, чтобы упустить такую возможность. Я извернулась в его объятиях, обхватила его шею и притянула его губы к своим. Джулиан застонал, но не стал сопротивляться. Вместо этого он просунул руки под халат и схватил меня за задницу. Его ногти впились в мою кожу, раня ее своей остротой, и я распахнула глаза.

Я отстранилась, ожидая, что он поймет свою ошибку, но он не понял.

― Джулиан, твои перчатки…

― Да? ― Его бровь изогнулась в виде вопросительного знака. ― Хочешь, чтобы я надел их обратно?

― Н-нет, ― заикаясь ответила я. Мой мозг метался в поисках любой причины, любого момента, за который можно было бы ухватиться, чтобы объяснить эту внезапную перемену. ― Я просто думала…

Но я не знала, что именно я думала, потому что все развивалось очень быстро.

― Я хотел почувствовать твою кожу, ― мягко объяснил он. ― Я уже говорил тебе, что мы носим перчатки, чтобы защитить других. Наши ногти очень острые.

― Я знаю, ― мягко поддразнила я его. Его хватка на моих бедрах немного ослабла.

― Я причинил тебе боль? ― спросил он, его глаза затуманились беспокойством. ― Если ты хочешь, чтобы я прекратил…

― Что такое немного боли, если она идет в тандеме с удовольствием? ― Я потянулась вниз и накрыла его руку своей через халат. ― Не останавливайся.

― Есть еще одна причина, по которой мы прикрываем руки, котёнок, ― мягко объяснил он. ― Там находится наша магия, или то, что от нее осталось.

― Магия? ― повторила я. ― Значит, когда ты говоришь, что фамильяры ― ведьмы…

― Магия существует, ― сказал он с улыбкой, ― но она сложна. В большинстве вампирских родословных осталось очень мало магии. Именно поэтому у нас проводятся Обряды. Кровь ведьм усиливает наши кровные линии.

― Как вливание? ― спросила я. Было немного трудно сосредоточиться, когда он прижимал меня к себе. Он был теплее, чем я ожидала. Я подумала, как бы себя чувствовала, если бы его руки скользнули дальше между моих ног.

Я была так увлечена, что не заметила, что Джулиан замолчал.

― Прости меня, ― быстро сказала я. ― Мне нужно многое обдумать.

― Тебе надо поесть. От тебя начинает пахнуть чистым сахарным тростником, ― мягко сказал он. Он попытался убрать руки, но я крепко сжала одну из них.

― Почему ты прячешь свою магию? ― спросила я, понимая, что он, возможно, никогда больше не затронет эту тему.

― Чтобы не использовать ее, ― ответил он, удивив меня. ― Иногда, когда мы прикасаемся к кому-то другому…

Мои глаза расширились, когда я начала понимать.

― Это опасно?

― И нет, и да.

― Это все проясняет, ― сухо сказала я.

― С ее помощью можно причинить кому-то боль, но только тем из нас, кто родился давно. Большинство современных вампиров не смогли бы зажечь свечу своей магией. Но что более важно, она несет в себе нашу жизнь. Как ты думаешь, почему вампиры питаются человеческой кровью?

Я покачала головой. Я подозревала, что все, что я читала или видела в фильмах, было неправдой. Во всяком случае, до сих пор это было так. Он не спал в гробу. Я видела его в зеркале. А Жаклин носила амулет Святого Михаила.

― Магия есть во всех существах, даже в людях, которые давно забыли о ней или сторонятся ее. Она поддерживает нашу жизнь. Но на самом деле мы прикрываем руки, потому что вампиры считают, что разделить прикосновение ― одно из самых интимных действий, которые мы можем испытать.

У меня внезапно пересохло во рту от подтекста его слов. Он решил поделиться этим со мной. Я сглотнула.

― Какие еще есть действия?

Он наклонил голову, выглядя озадаченным.

― Другие действия? ― Я пояснила. ― Ты сказал, что это один из самых интимных актов. Какие еще?

Он кивнул. Наклонившись ниже, он провел губами по моим губам, а затем прошелся ими по моей челюсти до шеи.

― Кормление, конечно. Это одна из причин, по которой мы обычно пьем из чашки.

― Обычно? ― спросила я.

― Никто не идеален, ― пренебрежительно заметил он.

― Секс, ― продолжил Джулиан, и я почувствовала, как меня обдало жаром. ― Естественно. Хотя иногда секс ― это просто трах.

Я кивнула, хотя и не могла утверждать, что что-то знаю об этом.

― А остальное?

― Ты будешь смеяться, ― сказал он, но я покачала головой. Тем не менее, он ответил с озадаченной улыбкой: ― Самый интимный акт ― это держаться за руки.

Я нервно хихикнула, но потом поняла, что он говорит серьезно.

― Держаться за руки? Правда?

― Это трудно объяснить.

Но мне хотелось, чтобы он объяснил, потому что я хотела знать… сможет ли он когда-нибудь взять меня за руку. Я опустила глаза в пол, стесняясь спросить.

― Значит, если ты сейчас прикасаешься ко мне… ― Я замялась, набираясь смелости, чтобы спросить то, что мне действительно хотелось знать. ― Значит ли это, что ты возьмешь меня в постель?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Тея

Днем я все еще оставалась девственницей, и, несмотря на многочисленные попытки Джулиана показать мне все то интересное, что он мог делать своими только что освободившимися пальцами, ничто не могло изменить этого факта.

Прижавшись к нему на заднем сиденье его Bentley, я не могла отвлечься от мыслей о том, как мы были близки накануне вечером. В своем кашемировом пальто и сером костюме он выглядел почти так же хорошо, как и голый. Почти.

После нескольких часов, которые мы провели, творчески исследуя поверхности его парижской квартиры, я уже не сомневалась, что Джулиан хочет меня так же сильно, как и я его. Но я не могла понять, почему, черт возьми, он продолжает сопротивляться? Каждый раз, когда мы были близки к тому, чтобы пересечь черту, он умудрялся вернуть нас на безопасную территорию.

― Ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой, котёнок? ― Спросил Джулиан в пятидесятый раз с тех пор, как мы наконец-то встали с кровати.

Я покачала головой и нацепила на лицо улыбку.

― Я буду в порядке ― если только Жаклин не укусит.

― Если укусит, то будет отвечать передо мной, ― мрачно пообещал он. Он наклонился и украдкой поцеловал меня.

― Если ты передумаешь…

― Я позвоню, ― сказала я. ― Убедись, что у тебя действительно включен звонок, старик.

― Не волнуйся. Кажется, я разобрался с этой чертовой штукой. ― Он взял в руки свой мобильный телефон. Перчатки были снова надеты, но я не удержалась и потянулась, чтобы погладить его по оголенному запястью. ― Осторожнее, а то я отнесу тебя обратно в постель.

― Обещаешь? ― Я облизала нижнюю губу, чем вызвала его разочарованный стон. ― Тогда что же я буду надевать на все эти мероприятия? Мне придется ходить голой.

― Перестань вкладывать мне в голову всякие идеи, котёнок, ― ворчливо сказал он. Его рука мелькнула в нагрудном кармане пальто, а затем он протянул тонкую черную карточку. ― Кстати говоря, тебе понадобится вот это.

Я замешкалась, глядя на кредитку. Было странно брать у него деньги. Мы были знакомы всего неделю, но он, казалось, совершенно спокойно отнесся к тому, что я получу доступ к его банковскому счету. ― У меня есть немного денег. Я могу использовать их…

― Уверяю тебя, что твои сбережения и шопинг с Жаклин ― понятия несовместимые, ― сухо сказал он. ― Тебе это пригодится, поверь мне.

― Но… ― Взгляд, которым он посмотрел на меня, положил конец спору. Я вздохнула и взяла у него карту. ― Какой у меня бюджет?

― Бюджет? ― повторил он.

Я сдержала желание закатить глаза.

― Сколько я могу потратить? Я не хочу превышать его.

Губы Джулиана сжались в тонкую линию, и только через секунду я поняла, что он пытается не рассмеяться.

― Не беспокойся об этом, ― сказал он. ― Тебе хватит.

― Джулиан, я не знаю…

― Я потратил почти тысячелетие, набивая свои банковские счета, ― твердо сказал он. ― Кроме того, карта оформлена на твое имя.

― Что? ― Я чуть не выронила карту. Перевернув ее, я обнаружила, что мое имя указано над его именем. ― Подожди, как ты смог это сделать так быстро? ― Мы только вчера обсуждали покупки.

― Банки обычно быстро реагируют на мои запросы. ― Он прижал указательный палец к моему подбородку и поднял мое лицо вверх. ― Перестань беспокоиться о деньгах.

― Тебе легко говорить, ― пробормотала я.

― Просто отдай карту Жаклин и скажи ей, что я просил использовать ее с умом, ― сказал он с раздражением.

― С умом? ― Я прищурилась, глядя в его сверкающие голубые глаза. Почему так трудно было думать, когда он так на меня смотрел? ― Все-таки есть лимит!

― Интерпретация Жаклин фразы «с умом» больше совпадает с моим, котёнок, ― сказал он с легкой усмешкой. Он поцеловал кончик моего носа. ― Доверься ей. Я доверяю. Ты можешь рассказать ей все, что угодно, и она позаботится о тебе. А теперь иди, чтобы тебе не пришлось посещать все мероприятия голышом.

― Почему у меня такое чувство, что это не вызовет возражений? ― спросила я, отстегивая ремень безопасности.

― Я бы возражал. ― Его голос был хриплым, как будто от этой мысли ему стало сложнее говорить. ― Не думаю, что я смог бы контролировать свою жажду крови.

― О. ― Он был прав. ― Я найду, что надеть. ― Моя дверь открылась, Филипп стоял с другой стороны.

Но я не смогла удержаться от желания прижаться к нему на прощание.

― Я уверена, что у них бывают распродажи.

― Жаклин тебя к ним не подпустит.

Словно ее призвали, Жаклин появилась рядом со мной, обращая на себя внимание всех окружающих в своем платье-футляре цвета слоновой кости и алом пиджаке. Ее светлые волосы густыми волнами рассыпались по плечам, а лицо было абсолютно лишено макияжа, за исключением губ, накрашенных в тот же яркий оттенок, что и пиджак. Она просунула голову внутрь Bentley.

― Со мной она в безопасности, Джулс.

― Только держи руки при себе, ― сказал он своей подруге, покачав головой, ― и не показывай ей ценники.

― Договорились! ― Она выпрямилась, одарив меня ослепительной улыбкой. ― Пойдем?

Я последовала за ней в большой универмаг, чувствуя себя как никогда не в своей тарелке. Бренды, которые я узнавала только по фильмам и журналам, располагались в маленьких магазинчиках по всему периметру. Как только мы оказались в дверях, к нам направился охранник.

Я нервно сунула кредитную карту, которую дал мне Джулиан, в свою старую сумочку из дешевого магазина, когда мужчина подошел к нам. Неужели было так очевидно, что мне здесь не место? Я выбрала самый изысканный наряд из того, что взяла с собой ― пару обрезанных черных джинсов и белую блузку, позаимствованную у Оливии. Мне не казалось, что я выгляжу настолько неуместно, к тому же неподалеку было несколько туристов, одетых похоже. Но охранник обошел меня и направился прямо к моей спутнице. Жаклин поприветствовала его, поцеловав в каждую щеку.

― Жан-Пьер, ты выглядишь прекрасно. ― Она смахнула что-то невидимое с его плеча, и пожилой мужчина стал ярко-красным. ― Я привела свою новую подругу. Надеюсь, Софи ждет нас.

― Oui, ― сказал он, взглянув на меня. На лице промелькнуло замешательство, но, к его чести, он быстро взял себя в руки. Он жестом пригласил нас следовать за ним. Толпа расступалась перед нами. Я не была уверена, потому ли это, что у нас был вооруженный эскорт, или просто Жаклин так действовала на людей.

Куда бы я ни посмотрела, везде меня ждал какой-нибудь новый красивый предмет: шелковые платки всех цветов и узоров, какие только можно себе представить, изящные флаконы духов, выставленные как произведения искусства, туфли, сумочки. Это было просто ошеломляюще.

― Я договорилась, что с нами будет работать мой личный стилист, ― пояснила Жаклин, когда мы подошли к двери с надписью privée. ― Но если ты предпочитаешь пройтись по этажам, мы можем это сделать.

Я быстро покачала головой. Я не знала, с чего начать.

― Я дала Софи твои размеры, так что нам есть с чего начать. — Рот Жаклин скривился, пока она рассматривала мою сумку. ― Но думаю, что тебе понадобится еще и несколько сумок.

― Нет.― Я покачала головой. ― Мне не нужны новые.

― Не путай нужное с приятным, ― сказала она с мягким смешком. ― Это лишает тебя удовольствия.

― Я… я вообще не хожу по магазинам, ― призналась я ей, когда нас проводили в другую комнату.

― Потому что тебе это не нужно? ― догадалась она, приподняв бровь. Ее голос был теплым, когда она говорила.

В нем не было того осуждения, которое я чувствовала в присутствии Сабины или, в какой-то степени, Селии. Это казалось невозможным, но я начинала верить, что Жаклин не только дружелюбна, но и добра.

― Джулиан упомянул, что ты студентка. Полагаю, это не позволяет тебе роскошествовать.

― Если только еда не является роскошью, то нет.

― Тогда позволь Джулиану тебя немного побаловать, ― посоветовала она. ― Кроме того, невеста Джулиана должна хорошо одеваться.

Я вспомнила о зеленом бархатном платье, которое надела несколько ночей назад. Когда я его надела, оно показалось мне нелепым, но в компании вампиров я выглядела уместно. Я кивнула, но кое-что показалось мне немного странным.

― Невеста?

― Девушка, ― поправила она себя. ― Любовница. Я могу быть немного старомодной.

Любовница. Если бы она только знала. Я подумала о том, что Джулиан сказал мне, что я могу доверять Жаклин. Мне стало интересно, распространяется ли это на такие личные вопросы, как отказ моего парня-вампира от секса со мной.

Прежде чем я набралась смелости и заговорила об этом, к нам подошла пожилая женщина. Ее волосы были уложены на затылке в идеальный шиньон, а выражение лица было строгим. Она поприветствовала Жаклин, а затем начала быстро говорить по-французски. Через несколько минут они обе уже смеялись.

― Идем. Софи подобрала для тебя несколько вариантов. ― Жаклин повела меня к многочисленным вешалкам с одеждой, ожидавшим в комнате. ― Тебе потребуется некоторое время, чтобы все это примерить.

― Подожди. ― Я уставилась на вешалки, на которых было не менее сотни различных вещей. ― Все это?

― Это только начало, ― сказала она, поджав губы. Она порылась в вешалках, затем сняла с одной из них потрясающее черное платье и протянула его. ― Примерь.

Оглядевшись по сторонам, я поняла, что примерочной здесь нет. Видимо, вампиры не беспокоились о том, чтобы обнажаться перед незнакомцами. Я сняла одежду. Глаза Жаклин слегка прищурились, и она что-то негромко сказала Софи.

― Я попросила ее подобрать нижнее белье.

― О, я не…

― Ерунда, ― оборвала она меня, уже зная, что я собираюсь возразить. ― Тебе понадобится соответствующее белье, чтобы носить его под этой одеждой. Это необходимость. — Она улыбнулась. ― Но мы найдем и что-то вызывающее, чтобы подразнить Джулиана.

― Не уверена, как он к этому отнесется. ― Но Жаклин только громко рассмеялась.

Софи снова появилась с небольшим сундучком сокровищ, в котором лежали тончайшие шифоновые и кружевные изделия. Они терпеливо объясняли мне, как одеть подвязки с чулками, и я не могла не признать, что никогда раньше не чувствовала себя такой сексуальной.

Я потеряла счет часам, в течение которых они застегивали и завязывали на мне наряды. В конце концов, мы перешли к повседневной одежде, после того как, казалось, было перемерено немыслимое количество необходимых по мнению Жаклин вещей. Я почти расплакалась, когда Софи вручила мне джинсы. Потом я увидела ценник.

― У меня есть джинсы, ― сказала я Жаклин.

― И у тебя есть сумочка, ― сказала она, пожав плечами. ― Если ты не хочешь тратить деньги Джулиана, то это сделаю я. И прежде чем ты начнешь со мной спорить, мне строго-настрого приказано купить тебе все, что тебе может понадобиться до конца года.

Я сомневалась, что мне когда-нибудь понадобится столько одежды, но спорить с Жаклин было так же бессмысленно, как и с Джулианом. Может быть, это было свойственно вампирам. Я кивнула, благодарная за то, что у меня будет что-то нормальное, если только я смогу забыть о ценнике. Но от этого движения у меня закружилась голова, и меня повело. К счастью, на мне не было туфель на шпильках, которыми я пополнила свою постоянно растущую коллекцию покупок. Я прижала руку ко лбу, когда на меня накатила очередная волна головокружения.

― Дерьмо, ― проворчала Жаклин, не повышая голоса, хотя мы были одни.― Ты голодна. Я забыла, что люди так много едят.

― Хоть что-нибудь едят, ― тихо сказала я. Я была слишком занята обдумыванием событий вчерашнего вечера, чтобы нормально позавтракать этим утром. Посмотрев на телефон, я поняла, что уже почти два.

― Давай перекусим, ― предложила Жаклин, ― а потом выберем, что ты наденешь сегодня вечером.

― В Salon Du Rouge, ― сказала я, чувствуя, как пропадает аппетит. ― Ты тоже идешь?

― Это не для меня, ― сказала она. Ее взгляд скользнул по мне. ― Ты выглядишь нервной. Джулиан сказал тебе, чего ожидать?

― Нет, ― сказала я поморщившись, ― и последняя вечеринка, на которую он меня привел, оказалась оргией. ― К сожалению, Софи вернулась как раз в тот момент, когда последняя часть фразы сорвалась с моих губ. У нее открылся рот, но она быстро вернула себе вид профессионала.

Глаза Жаклин заблестели от смеха из-за моей оплошности, и она схватила меня за руку.

― Пойдем. Здесь есть небольшая чайная комната. Давай перекусим и поговорим.

Она что-то сказала по-французски Софи, та кивнула.

― Мне не по себе, ― призналась я, когда мы уходили. ― Она весь день ждала, пока я выберу вещи, а теперь ей придется ждать еще.

― Счет компенсирует ее ожидание, ― сказала Жаклин с язвительной улыбкой. ― И она не будет нас ждать. Я уже оплатила покупки. Осталось только выбрать вечерний наряд.

― Но у меня есть карточка Джулиана. ― Или моя карточка, подумала я.

― Я почти восемьсот лет ждала, пока Джулиан найдет кого-нибудь, с кем я смогу ходить по магазинам. Доставь мне удовольствие, ― сказала она, отмахнувшись от моих возражений. ― А теперь давай пообедаем.

Чайный магазинчик располагался в укромном уголке, вдали от толпы покупателей. Жаклин сделала заказ, и я не успела глазом моргнуть, как передо мной появился поднос с аппетитными пирожными и чайник с дымящимся чаем. Я налила себе чашку и сделала благодарный глоток.

― Дай угадаю, ― сказала она, наблюдая за мной. ― Он забывает тебя покормить.

― Только иногда. Иногда я сама забываю покормить себя.

― Ну, это изменится, ― загадочно сказала она. ― Он учится. Вряд ли он ожидал, что привяжется к человеку.

― Я тоже не ожидала, что буду привязана к вампиру, ― призналась я. Взяла красивый шоколадный пирог и откусила кусочек. Я застонала от удовольствия. ― Прости. Я не понимала, насколько голодна.

― Не извиняйся за свою природу. ― Жаклин налила себе чашку чая и сделала несколько глотков. ― Мы можем поговорить о сегодняшнем вечере?

Я кивнула, не в силах сказать «да», не показав ей полный рот еды.

― О сегодняшнем вечере, ― начала она, опуская чашку на мраморную столешницу. ― У тебя наверняка есть вопросы.

Я проглотила еду и потянулась за салфеткой, так как мое сердце начало учащенно биться. Это был мой шанс.

― У меня много вопросов… не только о сегодняшнем вечере.

― О вампирах? ― спросила она. ― Или о Джулиане?

― Обо всем, ― призналась я.

― И Джулиан на них не отвечает?

― На некоторые. ― Я глубоко вздохнула и подалась вперед. ― Но есть вопросы, которые я не уверена, что могу задать. Я не могу понять, защищает ли он меня от своего мира или скрывает от меня свой мир.

― Понятно, ― задумчиво произнесла она. Провела пальцем по ободку своей чашки, и я подумала, не перешла ли я черту.

― Прости, ― сказала я. ― Я не должна была просить тебя рассказывать мне что-то за его спиной.

Но Жаклин только хихикнула.

― Я просто решала, с чего начать, ― ответила она. ― Но я оставляю это на твое усмотрение. Тея, что ты хочешь узнать?

Что я хочу знать? Что я не хотела знать?

Но оказалось, что я знаю, что спросить, потому что первый вопрос вырвался у меня сам собой.

― Почему он должен жениться?

У меня было ощущение, что этот вопрос исходит от сердца, а не от головы. В основном потому, что я никогда не задавала себе этот вопрос осознанно. Но в моих словах чувствовалось напряжение, которое я не могла отрицать, и боль в груди, которая нарастала, пока я ждала ее ответа.

― Ну…― Рот Жаклин скривился, когда она подняла чашку с чаем и сделала еще один осторожный глоток. ― Полагаю, мы перейдем сразу к делу.

― Я имею в виду, что такое Обряды? ― Почему этот вопрос не пришел мне в голову раньше? Он звучал разумно и совсем не так, словно я зациклилась на Джулиане и браке. Но ведь я не зациклилась, правда? Сердце отозвалось новой болью.

― На этот вопрос ответить легче, ― сказала она, понизив голос и наклонившись ближе.

Со стороны, наверное, выглядело так, будто мы две женщины, сплетничающие за обедом. Если бы кто-нибудь знал…

― Несколько сотен лет назад род вампиров начал вымирать. Это было как раз то время, когда ведьм сжигали на костре, ― сказала она совершенно искренне.

Я покраснела, вспомнив уроки истории в школе.

― Видимо, это было на самом деле.

― Иногда было, ― мрачно сказала она. ― Но они сжигали столько же невинных людей, сколько и ведьм. В конце концов, речь никогда не шла о том, чтобы уничтожить магию. Речь шла о контроле.

― Ты права. ― Это определенно было частью урока истории.

― А потом, случайно, они нашли решение проблем обоих наших видов. Только самые старые и могущественные вампиры могли зачать чистокровных. Но они почти все ненавидели друг друга. Кто может их винить? Не думаю, чтокакая-нибудь пара захочет трахаться, прожив вместе тысячи лет.

― Мне об этом неизвестно. ― Я покраснела, как только сказала это.

Широкая улыбка Жаклин почти ослепила меня.

― Ты молода.

― Это звучит как история про греческих богов.

― Как ты думаешь, откуда люди взяли эти истории? ― спросила Жаклин. Я начала смеяться, пока не увидела, что она абсолютно серьезна. ― Люди хотят контролировать то, во что верит мир. Вампиры давно решили не бороться с ними по этому поводу. И ведьмы тоже. Так было безопаснее для всех нас. Так что теперь наши истории переписаны в мифы и легенды.

― Это отстой.

Но она только пожала плечами.

― Поначалу так и было. Но это было проще, чем выбирать между расправой над толпой невежественных людей или быть убитым ими. Вопреки утверждениям некоторых вампиров, у большинства из нас есть совесть.

― Большинства? ― Я не могла не заметить, как тщательно она подбирает слова.

― Не все довольны изменениями последних столетий, ― мрачно сказала она.

― Хорошо, а какое отношение это имеет к Обрядам? ― Я чувствовала себя так, словно сидела на учебном курсе про вампиров.

Мне предстояло узнать так много нового. Не только о том, как все функционирует в их мире, но и почему.

― Прости. Мои мысли скачут. ― Она постучала себя по виску. ― Многое нужно держать в голове, а я уже забыла половину своей жизни.

― Я тоже, ― сказала я, не успев осознать, насколько нелепо это прозвучало. Я забыла фрагменты двадцати двух лет. Она, должно быть, забыла десятилетия.

― До сих пор ведутся дебаты о том, кто появился первым ― вампиры или ведьмы, и кто первым овладел магией. Тогда существовали разные виды магии, но только очень сильные вампиры обладали мощной магией. Поэтому ведьмы любили говорить, что только они обладают настоящей магией и что именно они создали вампиров. А вампиры любят говорить, что они старше ведьм, и если бы ведьмы были такими могущественными, они могли бы жить дольше. Никто не знает, кто прав, но от меня ты этого не слышала.

― Как в споре о курице и яйце?

― Именно, ― сказала она громко. ― Итак, ведьмы не доверяли нам, а мы не доверяли им. Было много проклятий и тайных союзов. Все это происходило, когда мы с Джулианом были совсем маленькими, так что мы мало что знали об этом. И в какой-то момент все вышло из-под контроля. На целый век ведьмы прокляли вампиров, чтобы они сгорали под солнечным светом.

― О! Так это правда!

― В каком-то смысле. К счастью, мы смогли снять проклятие. ― Она сделала паузу, так как появился официант, чтобы спросить, не нужно ли нам что-нибудь еще. Жаклин заказала свежий чай и продолжила: ― Короче говоря, что-то не сработало, или ведьма предала свой народ, потому что магия перестала действовать.

― Перестала? ― Я понятия не имела, что это значит, но звучало это не очень хорошо.

― Она все еще есть в их крови ― настоящая магия ― но они не могут ее использовать. Они могут применять семейную магию. Пользоваться зельями, ― пояснила она, увидев мое лицо. ― Ничего из того, что они могли раньше. Но вампиры тоже поплатились за это. Наша собственная магия уменьшилась. Мы всегда зависели от магии, которую собирали, когда питались.

― У ведьм?

― Все смертные обладают некоторой магией. В некоторых культурах ее называют жизненной силой, душой или чем-то еще, ― пояснила она для меня. ― Но как только магия перестала действовать, мы обнаружили, что наши собственные силы уменьшились. Внезапно стало труднее зачать новых вампиров, поэтому стали больше обращать людей. Но от этих обращенных вампиров редко ― если вообще когда-нибудь ― рождались новые вампиры. Поэтому, чтобы увеличить свои семьи, мы должны были обращать людей, и чем больше людей мы обращали, тем меньше их оставалось. Так что на какое-то время крови стало меньше, а вампиров ― больше. А новые вампиры не всегда понимали старые традиции и правила. Ведьмы были этим недовольны.

― Но что-то изменилось. Вампиры и ведьмы больше не ненавидят друг друга, ― заметила я.

Она фыркнула.

― Ненависть осталась. Мы заключаем браки в целях выживания. Видишь ли, фамильярам нужны вампиры, чтобы укрывать их и защищать. Вампиры обнаружили, что кровь ведьм делает их более могущественными. Но что еще важнее, они обнаружили, что женщина-фамильяр может выносить ребенка вампира. А женщина-вампир может выносить ребенка от мужчины-фамильяра. Только старейшие самки вампиров могут иметь детей от другого вампира. Но фамильяр может зачать или оплодотворить. Так что мы сохраняем друг другу жизнь. В буквальном смысле. Было заключено соглашение, и все смирились, что два вида будут собираться вместе на светский сезон каждые пару сотен лет. У вампиров они и так постоянно проходят. Каждые пятьдесят лет это просто безостановочные балы, ужины и оргии.

Я проглотила смешок от ее явного раздражения, тем более что пятьдесят лет казались более чем достаточным сроком для того, чтобы они не надоели…

― В конце концов, фамильяры стали больше заботиться о том, чтобы сватать своих детей к самым могущественным вампирским семьям по причинам, не связанным с защитой, ― продолжила она. ― Чем выгоднее была партия, тем больше власти, денег или статуса она давала.

― Так почему же ведьм называют фамильярами? ― Этот вопрос все еще не давал мне покоя.

― Это было тонкое оскорбление ― часть соглашения. Чтобы получить защиту вампиров, ведьмы становились их фамильярами. Перед тем как заснуть, ведьмы произносили заклинания, и к ним являлся дух в той или иной форме ― фамильяр. Он служил им каким-либо образом. Ведьмы утверждали, что они создали вампиров, чтобы те стали их фамильярами, и потеряли над ними контроль.

― Правда? ― спросила я.

Светлые волны Жаклин рассыпались по плечам, и она покачала головой.

― Не знаю. Опять курица или яйцо. Но, назвав их фамильярами, мы напомнили им, что они обязаны вампирам своим выживанием.

― А разве вампиры не были у них в долгу?

― Конечно, ― признала она, ― но мы были в более выгодном положении. У нас были деньги и ресурсы, чтобы скрываться в тени, пока люди охотились на оба наших вида. Ведьмы нуждались в нас. До недавнего времени все складывалось лучше, чем можно было себе представить.

― И что произошло? ― спросила я.

― Вампиры стали меньше зачинать детей, и ходят слухи, что старые заклинания и зелья уже не работают так хорошо, если вообще работают. Именно поэтому Совет ввел Обряды на постоянной основе. Они хотят гарантировать, что самые старые кровные линии, в которых еще сохранилась магия, не вымрут.

― Им нужны дети, ― сказала я глухо.

― Да, это все равно что постоянно находиться рядом с кучей беспокойных бабушек. Когда же ты остепенишься? Когда у тебя будет ребенок? ― подражала она их голосам.

Я попыталась представить себе мать Джулиана, которая пристает к нему с этим вопросом. Невозможно было представить Сабину, которая выглядела слишком молодой, чтобы иметь ребенка возраста Джулиана, бабушкой.

― Подожди, ― сказала я, когда мне кое-что пришло в голову. ― Если вампиры могут иметь детей, то почему вы все выглядите так, будто вам слегка за двадцать или тридцать?

― Присмотрись, и ты увидишь, что вампиры бывают разного возраста. Мы стареем, но иначе, чем вы. Обычное детство вампира длится сто лет. Половое созревание длится несколько сотен лет. Для тех из нас, кто рождается вампиром, это немного отличается.

― Так сколько же тебе лет? В человеческих годах?

― Тридцать с небольшим, ― сказала она, не будучи уверенной в правильности своего ответа. ― Мне трудно думать в человеческих годах. Они никогда не кажутся мне достаточно длинными.

― Я никогда не задумывалась о сроках жизни, пока моя мама не заболела, и тогда я поняла, как мало времени у нас есть, ― тихо сказала я ей.

― Вампирам тоже трудно это понять. Когда мы привязываемся к кому-то из вас, нам кажется, что мы теряем вас в одно мгновение. ― Она сглотнула и отвернулась. Когда она наконец снова посмотрела на меня, ее глаза блестели.

Мне стало интересно, кого она потеряла. Должно быть, это был очень важный для нее человек.

― Если вампиры годами остаются детьми, то их родитель-фамильяр должен умереть, пока они еще маленькие. ― Мой желудок скрутило. Последние несколько лет мне было очень тяжело от постоянного страха, что я могу потерять маму. Я не могу представить, что было бы, если бы ее забрали у меня, когда я была ребенком.

― Иногда это часть брачного договора. После рождения наследника вампир соглашается обратить фамильяра. Но не всегда. Некоторые вампиры заботятся только о том, чтобы произвести на свет наследника. Некоторые фамильяры становяться вампирами.

Я не могла понять, огорчает ли меня это больше или меньше.

― Это очень много информации. ― Я прикусила губу, удивляясь, как это я оказалась в маленьком парижском кафе, где обсуждала историю вампиров. ― Я бы хотела быть фамильяром. По крайней мере, я бы знала, как все устроено.

― Даже они не могут быть полностью готовы. Именно этому и посвящен сегодняшний вечер. Salon Du Rouge ― это возможность для фамильяров узнать больше о том, чего от них ожидают, если они выйдут замуж за вампира. Но также матери и сестры вампиров могут решить, подходит ли фамильяр для того, чтобы стать женой вампира.

― Так вот что произойдет сегодня вечером! ― Я схватила еще один кусок торта и, чтобы уменьшить стресс, съела его. Но это не помогло. ― А Сабина там будет? Зачем Джулиану заставлять меня идти на это? Он знает, что она никогда не одобрит меня, и это не то, что…

Мне хотелось выложить все подробности моих временных отношений с Джулианом, но это было похоже на нарушение обещания.

― Боюсь, что ты права, ― мягко сказала она. ― Сабина очень традиционна.

― Она хочет, чтобы Джулиан женился, чтобы он мог сделать еще одного маленького вампира. ― Кислый вкус наполнил мой рот. ― Но он не хочет детей.

― Вы говорили о детях?

Казалось, она пропустила важную часть этой информации.

― Он просто упомянул, что его мама хочет, чтобы он женился и завел ребенка. Он не выглядел при этом особенно воодушевленным.

― У него есть веские причины, даже если ему, возможно, придется их переосмыслить, ― сказала она загадочно. ― Я думаю, что ты, возможно, поможешь ему с этим.

― Я? ― Я чуть не пролила свой чай. ― Сомневаюсь. В любом случае, я не могу родить ему детей.

― Независимо от того, что думает Совет, Сабина или кто-то еще, семья может быть создана, Тея. Может быть, у вас не будет детей, но вы двое могли бы стать прекрасной семьей.

― Из людей, которых он обратил? ― Я пыталась представить Селию в роли своей падчерицы. Я не была уверена в том, что чувствую по этому поводу.

― Или тех, кого вы выберете вместе. Семьи, которые мы заводим, ― это семьи, которые мы сохраняем.

― Не думаю, что Джулиан планирует остаться со мной. ― Моя грудь сжалась, когда я это сказала. Он сказал мне, что я могу доверять Жаклин, а мне нужно было с кем-то поговорить.

Она наклонила голову и некоторое время молча изучала меня.

― Почему ты так думаешь?

― Потому что у нас есть договоренность, ― призналась я. Она слушала, пока я рассказывала ей о том, как мы познакомились, о нашей договоренности и о том, что он отказывается спать со мной. К тому времени, когда я закончила, мои щеки пылали, но ее это только позабавило.

― Интересно, ― сказала она, на ее губах играла улыбка. ― Джулиан всегда был неравнодушен к девственницам, но есть правила.

― Правила?

― Должно быть, он забыл об этом упомянуть. ― Она закатила глаза и пробормотала: ― Мужчины. Да, есть правила. Ты слышала о лишении воли?

― Я не уверена.

― По сути, это когда смертный находится под полным влиянием вампира. Многие смертные предпочитают быть очарованными и служить нашему роду.

― Зачем им это делать? ― Это должно быть равносильно тому, чтобы стать ходячим мешком с кровью. Я не понимала.

― Деньги и власть. Мы стараемся не вмешиваться в дела людей, но иногда они обращаются к нам за помощью.

― Так вы их порабощаете? ― спросил я.

― Считай, что это магическое принудительное соглашение о неразглашении. Людям всегда сообщаются условия соглашения, ― пояснила она.

― А если они откажутся?

― Мы заставляем их забыть о том, что они когда-либо встречались с вампиром или что мы вообще существуем. Мы не заинтересованы в принудительном порабощении кого-либо.

― Но вы используете их для получения крови?

― Только если это входит в условия договора, ― сказала она. ― Некоторые люди служат адвокатами, охранниками или бухгалтерами.

Я никак не могла взять в толк идею о том, что вампир может быть бухгалтером. Это было слишком обыденно.

― Подожди, я что, в рабстве?

― Я думаю, что больше он, ― сказала она с неженским фырканьем. ― Что приводит нас к вопросу о сексе вампира и девственницы. Тут может возникнуть проблема.

Мои глаза прищурились. Джулиан очень удачно опустил эту часть.

― Что за проблема?

― Это все равно, что быть в плену, но в одиннадцатой степени. Смертный полностью принадлежит вампиру.

― Пока вампир не отпустит его? ― предположила я.

― Нет. Смерть ― единственное освобождение.

Мой желудок сжался, когда я обдумала ее слова. Вот почему Джулиан не хотел лишать меня девственности.

― И он знал это? Почему он мне не сказал?

Я заслуживала знать. Я должна была знать!

― Я думаю, он боялся, что это отпугнет тебя. ― Ее лицо исказилось, как будто она разделяла его беспокойство.

― Но что, если мы поддадимся чувствам и случайно… Я не узнаю, что произошло, пока не станет слишком поздно.

― Это сложно простить, ― признала она. ― Я подозреваю, что он полагается на столетия тщательно культивируемой сдержанности и изрядную долю ненависти к себе, чтобы этого не произошло.

― Зачем вообще рисковать? ― я спрашивала ее или себя? ― Почему он просто не ушел, когда узнал?

― Иногда то, что мы намереваемся сделать, расходится с тем, что готовит нам судьба. Я думаю, что даже сдержанность Джулиана не может сравниться с судьбой.

― Судьба? ― Я со смехом покачала головой. ― Я не уверена, что верю в судьбу.

― Как давно ты знакома с Джулианом? ― спросила она. ― Несколько дней? Неделю?

Я кивнула.

― Мгновение для вампира и почти ничего для человека, верно?

― Да. Думаю, да, ― ответила я.

― А теперь ответь мне честно на один вопрос. — Она подняла на меня свирепый взгляд. ― Ты влюблена в него?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Джулиан

Тея почти не разговаривала по дороге домой после шопинга. Отвернувшись, она молча наблюдала за пролетающим за окном Парижем. Судя по пакетам, которые поместились в багажник Bentley, ― по словам Жаклин, это была лишь малая часть покупок, ― поездка удалась. Но Тея оставалась недоступной, хотя и сидела рядом со мной.

Я быстро отправил сообщение своей лучшей подруге.

Ты сломала мою девушку?

Появились три точки, а затем исчезли. Я ждал, но ответа не последовало. Нам с Жаклин нужно было поговорить. Я ожидал, что она расскажет Тее о некоторых тонкостях вампирского общества, но что именно она рассказала?

Когда мы вернулись в дом, я уже начал паниковать. Я обошел машину и открыл дверь. Выходя, Тея не посмотрела на меня. Вместо этого она помчалась в дом, миновав растерянного Хьюза, который бросил на меня вопросительный взгляд.

― Вы расстроили мадемуазель? ― спросил он. ― Я мог бы распорядиться, чтобы доставили цветы.

― В этом нет необходимости, ― сказал я, поднимаясь вслед за ней по лестнице. На третьей ступеньке я остановился. ― Если подумать, то да. Цветы ― это хорошая идея.

Я зашел в спальню и обнаружил, что она пуста. Ее не было ни в ванной, ни на террасе. Когда я повернулся, чтобы выйти поискать ее, кто-то из горничных начал заносить пакеты с покупками.

― Может, развесить? ― спросила одна из них.

Я кивнул, слишком отвлеченный, чтобы заботиться о том, что они делают. Пусть режут их на мелкие кусочки и разбрасывают, как конфетти, мне все равно.

Ее не было на крыше. Наконец, я спустился в библиотеку. Я нашел ее там, сидящей в кресле у окна, которое выходило на небольшой переулок внизу. Это был наименее живописный вид в доме, но она смотрела на что-то за стеклом.

Я осторожно подошел к ней, опасаясь, что она снова убежит.

― Все было так ужасно? Я обещаю больше никогда не заставлять тебя ходить по магазинам.

Она подняла на меня глаза, удивляясь тому, что я оказался рядом.

― Ходить по магазинам было весело.

― Это прозвучало наименее убедительно из всего, что ты когда-либо говорила, котёнок. ― Я присел рядом с ней, но она отстранилась, как будто не хотела, чтобы я прикасался к ней.

― Шоппинг был прекрасным. ― Она повернулась ко мне. Ее зеленые глаза были твердыми, сверкающими изумрудами. ― И разговор был познавательным.

― Понятно. ― Я сжал челюсти, размышляя, не совершил ли ошибку. Я знал, что Тея задаст Жаклин те вопросы, которые она не решалась задать мне. Казалось, что я догадываюсь, что это могут быть за вопросы.

Возможно, я ошибался. То, что она узнала от моей лучшей подруги, не просто расстроило ее.

Тея была в ярости.

Она ее излучала. Имбирь и корица смешивались с ее цветочным ароматом пряными и острыми нотками предупреждения. Я опять облажался. Но насколько сильно?

― Тея, я не знаю, что она тебе сказала, ― начал я, заслужив еще один яростный взгляд. ― Но что бы она ни сказала, это правда. Жаклин не стала бы тебе врать.

― Но ты солгал, ― обвинила она.

― Я никогда не лгал тебе. ― Я не мог. Я пытался. Неудивительно, что я все испортил.

― Ты сказал мне, что не будешь спать со мной, потому что моя девственность ― это драгоценный дар или какая-то похожая ерунда, ― прорычала она.

Я с трудом удержался от желания улыбнуться. Когда Тея ругалась, она была похожа на котёнка, пытающегося строить из себя крутого.

― Я имел в виду именно это, ― мягко сказал я. ― Какие бы другие причины у меня ни были, я действительно так думаю.

― Но ты позволил мне убеждать тебя, зная, что если ты потеряешь контроль, я буду привязана к тебе навечно. Это просто ужасно!

― Я знаю. ― Я кивнул, чувствуя, как тяжесть давит на грудь. ― Я не потеряю контроль.

― Правда? ― Она подняла подбородок, сдула с глаз выбившуюся прядь волос, а затем продолжила: ― Значит, жажда крови и ярость крови ― это то, как ты полностью контролируешь себя?

― Да, ― прошипел я. ― Я никогда не подвергну тебя опасности.

― Лжец, ― мягко сказала она. ― Просто находясь здесь, я подвергаю себя опасности, и если я не могу верить, что ты говоришь мне все, что мне нужно знать…

Она отвела взгляд, ее горло перехватило, когда она проглотила слова, завершившие ее мысль. Если она не может мне доверять, то что? Что тогда между нами?

― Я жалею, что не взяла с собой виолончель, ― вдруг сказала она. ― Я чувствую, что больше не знаю, кто я.

Ее слова словно нож вонзились в мое сердце.

― Я никогда не изменю тебя.

― Ты это ясно дал понять, ― произнесла она ровным голосом.

― Теперь ты понимаешь мои границы?

― Да, ― признала она, но при этом глубоко вздохнула. ― Но я больше не уверена, зачем я здесь. Жаклин сказала… это не имеет значения.

― Что она сказала? ― спросил я, но Тея продолжала молчать. Я снял перчатку и потянулся к лицу Теи. Подняв ее подбородок, я провел большим пальцем по ее скуле. ― Котёнок, что она сказала?

Тея прижалась к моей голой руке.

― Ничего.

― Скажи мне, что? ― переспросил я.

― Мне нужно время подумать, ― сказала она, резко встав и отбросив мою руку. ― И я должна подготовиться к сегодняшнему вечернему мероприятию.

― Ты не должна идти туда, ― быстро говорю я. Меньше всего сейчас ей нужно иметь дело с моей матерью и кучей снобов-вампиров и фамильяров.

― Почему? Потому что я могу узнать все тайные ожидания от жен вампиров? ― спросила она, скрестив руки на груди. ― Слишком поздно. Я знаю, что ты пытаешься избежать рождения детей, поэтому и возишься со мной ― простой смертной, которая не может тебе их подарить.

― Я не думаю о тебе так, и не хочу, чтобы ты шла туда, где тебе не будет комфортно.

Она закатила глаза. От такого неповиновения у меня заныло в паху. Я хотел Тею каждую секунду. Как это возможно, что я хотел ее еще больше, когда она бросала мне вызов?

― Я пойду, ― сказала она уверенным, спокойным голосом. ― Я не боюсь ни твоей матери, ни остальных. Больше не боюсь. С тех пор как я знаю, что никогда не смогу стать такой, как они хотят.

― Неважно, чего они хотят.

― Согласится ли с этим Совет? Ты выиграл немного времени, но в конце концов тебе придется жениться на фамильяре и наделать ей детей-вампиров.

― Черта с два, ― прорычал я, опрокинув подставку для чтения и отправив в полет старинный том Шекспира.

― А какие еще есть варианты?

Я предложил ей первый, который пришел на ум. ― Собирай чемоданы. Мы уедем в Венецию или Гонконг. Назови место.

― Я пойду. ― Я услышал в ее голосе решимость и понял, что она говорит не о каком-то новом городе. Она пойдет в Salon Du Rouge, и я не могу ее остановить.

― Почему? ― спросил я.

― Потому что я хочу увидеть лицо твоей матери, когда скажу ей, что никуда не уеду, ― ответила она, злобно пожав плечами.

― Ты правда не уедешь? ― Но облегчение было недолгим.

― Честно? Я не знаю, ― сказала она. ― Мне нужно все обдумать, но поскольку я, по сути, уничтожила свою жизнь, чтобы приехать сюда с тобой, у меня нет выбора. Ты застрял со мной на весь следующий год. Я не собираюсь все это время избегать твою мать.

Это не особо обнадеживало, но это было лучше, чем думать, что она может уехать сейчас.

― Так вот что тебе рассказала Жаклин ― о том, как делаются дети-вампиры?

― Отчасти. ― Но она не захотела поделиться тем, что узнала. ― Мне нужно одеться.

― Тебе помочь? ― спросил я, с трудом скрыв похотливую ухмылку.

Но ей было не до этого.

― Я все еще злюсь на тебя, так что нет.

― Ты уверена? Я могу быть очень убедительным. ― Я запустил палец за пояс ее брюк.

― Боюсь, что эта опция недоступна, пока я не решу.

― Что не решишь?

Тея посмотрела мне прямо в глаза.

― Стоишь ли ты этих проблем.

***

Следующий час я провел, вышагивая по первому этажу. Было уже достаточно плохо, что она узнала правду, но насколько хуже могло стать после сегодняшнего вечера? Почему я сдался и позволил ей пойти? Она не была фамильяром. Женитьба чистокровного наследника на ней должна была вызвать скандал. Наша семья так и не оправилась от предыдущего скандала.

Возле лестницы зашуршала ткань, и я обернулся: на площадке второго этажа стояла Тея. Сегодняшнее платье она выбрала в соответствии с темой: Salon Du Rouge. Ярко-красный шелк драпировался у лифа, обнажая аккуратную выпуклость ее кремовой груди. Бретель обхватывала шею, как чокер, а сбоку, над нежно пульсирующей яремной впадиной, была приколота шелковая роза. С таким же успехом она могла надеть свою футболку с надписью «Укуси меня».

Когда она начала спускаться по лестнице, ее голые ноги показались сквозь разрезы на юбке платья. Она была ходячим искушением.

Я подошел к подножию лестницы и стал ждать. Когда она спустилась к последней ступеньке, я протянул ей руку.

― Я думаю, что не видел в своей жизни никого красивее тебя.

Ее взгляд упал на перчатку, которую я надел, и она прошла мимо меня.

― Не жди.

― Котёнок, ― мягко сказал я. ― Еще не поздно передумать.

Она повернулась ко мне лицом. Ее глаза впились в меня острым взглядом, на лице появилось нечитаемое выражение.

― Просто пожелай мне удачи.

Я поймал ее за руку и повернул к себе.

― Тебе не нужна удача.

― Не нужна?

― Никто не усомнится, зачем ты там.

― Почему? ― спросила она, настороженно глядя на меня. ― Я не вампир. Я не фамильяр. Мне нет места в твоем мире.

Я поцеловал ее ярко-красные губы.

― Нет, ты другая, ― пробормотал я. ― Ты ― королева, а королева управляет своей собственной империей.

Ее губы слегка дрогнули, но она отстранилась и спрятала бархатный клатч под мышку. Покачивая бедрами, она подошла к машине, где ждал Филипп. Он открыл ей дверь, его глаза расширились, но он быстро отвел взгляд.

По крайней мере, он наконец-то научился правильно реагировать.

Тея остановилась и бросила взгляд через плечо.

― Я королева?

Я кивнул, мысленно уже прикидывая, какими многочисленными способами я буду извиняться перед ней позже, начиная с того, что сорву с нее это опасное платье.

― Я буду дома к утру.

― Котёнок, ― прорычал я. ― Я бы предпочел…

Но она уже сидела в машине. Королева сделала свой ход.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Тея

Я не привыкла испытывать злость. Во всяком случае, не такую. Я злилась, когда у мамы снова обнаружили рак. Я злилась всякий раз, когда Оливия допивала молоко, но ставила бутылку обратно в холодильник. И не раз я проклинала Таннера за то, что он не поменял рулон туалетной бумаги. Это были проблемы прошлой Теи. Прошлая Тея собирала деньги на аренду, работала на двух работах и ходила в школу. Во всех отношениях дела у прошлой Теи шли хуже, чем у меня.

Кроме одного.

Прошлая Тея не знала о вампирах. Ее не волновали ни жажда крови, ни ритуальные обряды, ни то, как ходить на пятидюймовых каблуках. И уж точно она не была влюблена в своего временного парня-вампира.

Я все время слышала музыкальный голос Жаклин, с легким французским акцентом, когда она задавала мне этот вопрос.

Ты в него влюблена?

Неважно, что я не ответила ей. Неважно, что это было сделано, видимо, для того, чтобы спровоцировать реакцию. Неважно, что я сказала себе, что еще не знаю.

Потому что это не имело значения.

Мы не могли быть вместе. Теперь я это знала. Я ни за что не стану его рабыней на всю оставшуюся жизнь, даже если моя кажется короткой. И я никак не могла остаться девственницей и довольствоваться лишь частью Джулиана.

Впрочем, это не зависело от меня.

Он должен был жениться и произвести на свет вампиров с какой-нибудь прекрасной девушкой-фамильяром. Может, он и не хотел этого, но рано или поздно он встретит кого-то, кто привлечет его внимание. Он найдет женщину, которая станет его женой.

Будет ли это на следующей неделе? Через месяц? Сможет ли он сопротивляться Совету целый год, как он планировал? И что, черт возьми, я должна была делать? Остаться ― значит еще сильнее влюбиться в него. Часть меня ― заблуждающаяся часть меня ― надеялась, что я успею остановиться, прежде чем потеряю голову окончательно. Но уйти сейчас было невозможно. Я взяла академический отпуск. Мама почти не разговаривала со мной. Я потеряла все шансы на стипендию Рида. Даже Кармен написала, что квартет нашел нового виолончелиста. Джулиан был тем, кто попросил меня оставить свою жизнь, но я сама сожгла ее, торопясь быть с ним вместе.

Это должно было стать тревожным сигналом.

Я вытерла уголки глаз, пытаясь остановить слезы, прежде чем они прольются. Я никак не могла предстать перед Сабиной Руссо с тушью, стекающей по щекам. Возможно, я совершила ошибку, отправившись сюда, но я ни на секунду не поверила в то, что она беспокоится обо мне. Я снова надела бархатные перчатки. Не являясь вампиром или фамильяром, мне не нужно было их надевать, но сегодня я хотела кое-что прояснить.

Я имела полное право быть там.

Джулиан выбрал меня, и я не подчинюсь ни Сабине, ни любому другому вампиру, который попытается меня запугать.

― Мадемуазель, ― сказал Филипп с переднего сиденья. ― Мы прибыли.

Выглянув в окно, я попыталась сориентироваться, но это было трудно, так как наступила ночь. Каменная стена с большими железными воротами не позволяла мне увидеть, куда привез меня водитель. Честно говоря, я не знала, чего ожидать. Жаклин рассказала мне подробности этого вечера, пока мы выбирали платье, но я не слышала ни слова. Я была слишком занята вопросом, который она задала за чаем.

Филипп открыл мою дверь и замер рядом. Очевидно, он не хотел испытывать на себе кровавую ярость Джулиана, предложив мне руку. Я передала ему свой клатч Chanel, чтобы не потерять равновесие, когда буду выходить. Туфли, которые посоветовала мне надеть Жаклин, были опасны. Но, с другой стороны, я могла бы использовать одну из шпилек, чтобы заколоть вампира, если бы мне это понадобилось.

Он вернул мне клатч, когда я уверенно встала на ноги.

― Я буду ждать поблизости.

― Вы не обязаны это делать, ― сказала я, нахмурившись. ― Я понятия не имею, как долго здесь пробуду.

― Это приказ, ― пояснил он.

Конечно, мой властный парень потребовал, чтобы он подождал.

― Я настаиваю, ― сказала я.

― Месье Руссо все достаточно ясно объяснил, ― многозначительно сказал он.

Он заставил его. Почему это меня не удивило?

― По крайней мере, съешьте что-нибудь, ― пробормотала я. Подъехала еще одна машина, и с заднего сиденья высыпали несколько женщин, одетых в красное. Жаклин сказала мне, что сегодня вечером я должна быть в красном. Я пыталась уговорить ее выбрать другой цвет, чтобы досадить Сабине, но она была непреклонна.

Группа направилась к железным воротам, а я последовала за ней на небольшом расстоянии. В конце концов, я попросила Жаклин не идти со мной. Я хотела сделать это сама. Но теперь я поняла, что слишком задумалась и не уделила достаточного внимания ее указаниям. Я слушала, как одна из женщин разговаривала с регистратором, ожидавшим за воротами.

К сожалению, она говорила по-французски.

Сегодняшний вечер уже начался потрясающе. Я поспешила за ними, когда ворота открылись, но не успела я пройти, как регистратор остановил меня.

Он спросил меня что-то по-французски, и я покачала головой.

― Извините, ― сказала я сконфуженно. Он прищурился.

― Фамилия? ― произнес он с сильным акцентом.

Я сглотнула.

― Мельбурн.

Он изучил свой список.

― У меня в списке нет никого с фамилией Мельбурн.

― Я гость Джулиана Руссо.

Его глаза вспыхнули.

― Мне нужно проверить.

― Сабина пригласила меня, ― добавила я.

― Понятно. ― Он перелистал страницы и остановился, когда увидел что-то, начертанное внизу безупречным каллиграфическим почерком. ― Вот вы где.

Что-то в том, как он это произнес, подсказало мне, что то, что было написано на этой бумаге, было далеко от приятного.

― Пожалуйста, проходите, приятного вам вечера, ― продолжил он, обшаривая меня глазами, словно запоминая детали. ― Вас представят у входа. Возможно, вы захотите использовать фамилию Руссо.

Потому что по их меркам я была никем.

Я медленно шла по кирпичному внутреннему двору. Часть меня не хотела заходить внутрь. Остальная часть меня выяснила, как чертовски трудно ходить на каблуках по неровной поверхности. Когда подошла к входной двери, я уже знала, что мне нужно делать.

Меня встретила другая служащая, одетая в простое черное платье. Она была более дружелюбна, чем человек на проходной, но, возможно, только потому, что я уже прошла контроль.

― Ваше имя?

Я сделала глубокий вдох.

― Тея Мельбурн.

― И вы фамильяр? ― мягко спросила она. ― Это ваша фамилия?

― Да, это моя фамилия, но нет. Я не фамильяр. Я гость.

Она подождала, словно ожидая, что я скажу, кто моя пара, но я просто улыбнулась. Она повернулась и представила меня присутствующим в гостиной.

― Мадемуазель Тея Мельбурн.

Головы повернулись в мою сторону, но я держала себя в руках, глядя поверх их макушек. Мне не нужно было знать, шепчутся они или переглядываются. Джулиан считал меня королевой? Я буду вести себя как королева.

― Спасибо, ― тихо сказала я, делая шаг внутрь.

― Удачи, ― прошептала она.

Я прошла через вход и огляделась. Почти все вернулись к своим разговорам. Половина присутствующих женщин была одета в красное, другая половина ― в белое. Огромный зал с обеих сторон соединялся с еще более просторными помещениями. Когда мои каблуки застучали по черному мраморному полу, я поняла, что здесь собрались десятки людей, если не сотни. В серебряных вазах и урнах, куда бы я ни посмотрела, были искусно расставлены пионы кровавого цвета. Их лепестки раскрылись пышными экзотическими цветами, наполняя воздух сладким ароматом.

― Тея! ― раздался дружелюбный голос, и я резко обернулась, едва не споткнувшись на ровном месте. Ко мне приближалась Квинн Портер, знакомая по ночной кровавой оргии. Как и я, она была одета в красное, но выбрала приталенный брючный костюм. Пиджак был застегнут на талии. Под ним ничего не было. Эффект был потрясающий.

― Квинн! Ты выглядишь великолепно, ― сказала я, когда она обняла меня.

― Ты тоже. Мне нравится твое платье. — Она взяла меня за руки и улыбнулась. ― И перчатки, как я посмотрю.

― Я пытаюсь слиться с толпой, ― пробормотала я.

― Как будто девушка Джулиана Руссо может спрятаться, ― сказала она со смехом. Мы обхватили друг друга руками, и она повела меня в пустой угол. ― О тебе говорят весь вечер.

― Что? Обо мне? ― Мой желудок сделал кульбит. Я могла только представить, что Сабина рассказывала людям.

― Кто-то пустил слух, что старший Руссо уже занят. Сегодня здесь много разбитых сердец. Я бы поостереглась, ― посоветовала она.

― Вряд ли он занят, ― хмуро сказала я. Не то чтобы я хотела это афишировать.

― Но ты же здесь, ― сказала она.

― Да, я здесь. И что?

― Людей не приглашают в Salon Du Rouge, ― прошептала она, оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что ее застали за разглашением секретов.

― Ты человек, ― заметила я.

― Я ― ведьма. Поверь мне, для них это не одно и то же. Она покачала головой. ― Единственный раз, когда человек присутствовал в Salon Du Rouge…

Но не успела она закончить, как прозвучал гонг. Разговоры мгновенно стихли, и все повернулись в сторону, откуда раздался звук.

Естественно, там стояла Сабина с молоточком в руках. Она положила его на серебряный поднос, который тут же скрылся из виду вместе со старинным латунным гонгом. У них что, для всего есть гонг? Ее черные волосы были собраны в тугой хвост на макушке. Черная подводка изогнулась в опасные стрелки в уголках глаз. Но внимание привлекало белое шелковое платье, в которое она была одета. Оно не оставляло места для воображения.

― Видимо, у всех вампиров хорошая генетика, ― пробормотала я. Квинн хихикнула рядом со мной.

― У большинства из них. Как ты думаешь, почему многие из нас хотят быть обращенными? ― мягко сказала она.

Я вспомнила, что Жаклин говорила о браках между вампирами и фамильярами. Похоже, Квинн надеялась, что ее превратят в вампира, если она найдет себе мужа.

Прежде чем я успела спросить ее об этом, Сабина заговорила.

― Добро пожаловать в Salon Du Rouge, ― сказала она. По залу прокатилось волнение, вызванное ее заявлением.

― Сегодня вечером вы узнаете, что именно потребуется от каждой из вас, чтобы стать достойной женой вампира.

― Это должно быть полезно. ― Несколько женщин неподалеку уставились на меня, и я замолчала.

― Salon Du Rouge — одна из наших древнейших традиций, и посещение его ― большая честь.

Я едва сдержала смех. Она сказала это так, как будто мы вступаем в женское сообщество.

― Для большинства наших друзей-фамильяров это первый Salon Du Rouge. Вы должны понимать, что о том, что здесь происходит, нельзя говорить за пределами этих стен. Секреты, которые вы здесь узнаете, никогда не должны разглашаться.

Бабочки затрепетали в моем животе, пока она говорила. Оглядевшись по сторонам, обнаружила, что не я одна нервничаю. Несколько фамильяров, одетых в красные наряды, смотрели на дверь.

― Сегодня мы свободно делимся информацией друг с другом, чтобы каждая из вас ― вампир или фамильяр ― была готова пройти оставшиеся Обряды.

Люди начали перешептываться вокруг меня. Я повернулась к Квинн, глаза которой расширились. ― Оставшиеся?

― Сегодня вечером вы пройдете испытание, ― сказала Сабина над ропотом толпы. Обернувшись, я увидела, что ее глаза смотрят на меня, когда она объявила: ― Добро пожаловать на первый Обряд.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Джулиан

Где-то в Париже в одном помещении находились моя мать и моя девушка. Я надеялся, что они обе еще живы. Я расхаживал по гостиной, одним глазом поглядывая на часы над камином, а другим ― на телефон. Я сошел с ума. Все это произошло из-за того, что Жаклин вбила мне в голову какие-то дурацкие мысли.

Тея не была моей парой.

Она не могла ей быть. За свои девятьсот лет я успел сменить изрядное количество партнеров и постелей. И я жил достаточно долго, чтобы знать, что спаривание ― это красивая история, которую матери-вампирши рассказывают своим детям на ночь. Это была сказка. Не более того. Никто из моих знакомых никогда ни с кем не спаривался.

Я отправил еще одно сообщение Жаклин, которая явно избегала меня. Я хотел знать, что именно она рассказала Тее и что обычно происходит в Salon Du Rouge. Мама обещала, что все было безобидно. Если существовала хоть какая-то вероятность отношений с Теей, то чем раньше я заставлю свою семью смириться с этим, тем лучше.

В комнату вошел Хьюз и секунду смотрел на меня. Я мог только представить, что он думает о моем волнении.

― Сэр, у вас гости.

В этом и заключалась проблема пребывания в Париже. Знакомые обязательно должны были появиться. Я думал, что у меня будет еще несколько дней, прежде чем мне придется принимать гостей. Я вздохнул.

― Проводи их.

Подойдя к антикварной барной стойке в углу, я налил себе виски и приготовился к светской беседе. Может быть, это отвлечет меня от дикой паники, охватившей меня в отсутствие Теи.

― Неплохо устроился, босс, ― раздался веселый голос, и я повернулся, чтобы увидеть своего брата Бенедикта, стоящего с непочатой бутылкой виски. Рядом с ним стоял Себастьян. ― Я принес подарок на новоселье.

Я в два шага пересек комнату и обнял его.

― Ты никогда не обнимаешь меня, когда я прихожу в гости, ― пожаловался Себастьян. Но он уже шел по комнате и, дойдя до бархатного дивана, опустился на него, задрав ноги.

― Ты заставил Селию разбудить меня, ― напомнил я ему.

― Это была мама, ― заметил он. ― А я привел тебе блондинку.

Бенедикт ухмыльнулся.

― Некоторые вещи никогда не меняются.

― Некоторые люди, ты имеешь в виду. ― Я взял у него бутылку и прочитал этикетку. Ей было пятьдесят лет, и она была из маленького городка под Эдинбургом, который был известен только двумя вещами.

― Должно быть отличным напитком.

― Говорите что хотите, но оборотни знают толк в виски, ― сказал Бенедикт. ― Может, закончим то, что ты начал?

Я на мгновение уставился на него, размышляя, не отправили ли его сюда, чтобы передать какой-нибудь семейный указ по поводу моего недавнего выбора. Карие глаза Бенедикта с теплым, глубоким блеском, напоминавшим поленья в костре, изучали меня в ответ. Он хорошо выглядел, одетый в кашемировый костюм, который был идеально подогнан под его массивную вампирскую фигуру. Галстук свободно болтался на шее, как бы давая понять, что он готов расслабиться.

Бенедикт был дипломатом в семье. Именно его мы посылали разбираться во всем, начиная от напряженных отношений между враждующими родами и заканчивая проблемами Совета и все более напряженными отношениями с другими видами. Если бы он был человеком, то стал бы премьер-министром или президентом. Но вампирский закон предписывал нам никогда не занимать официальных постов в человеческих правительствах.

― Давай откроем. ― Он жестом указал на принесенную бутылку.

Конечно, Бенедикт говорил о виски, а не о Тее.

― Прости. Я задумался. Давай яналью, ― сказал я. Чем быстрее я смогу убедить свой мозг… и член, что Тея не является центром вселенной, тем лучше. Я налил напиток в два хрустальных бокала и вручил по одному каждому из них.

― За семью, ― сказал Бенедикт, поднимая свой бокал.

Себастьян закатил глаза, его собственный бокал уже был у его губ.

― Здесь нет никого, кроме нас. Тебе не обязательно произносить такие пафосные тосты.

― Хотите верьте, хотите нет, но я действительно это имел в виду, ― пробормотал Бенедикт, бросив на него усталый взгляд. ― Даже если ты здесь.

― Я тронут, брат. ― Себастьян прижал руку к сердцу. Затем он одним глотком выпил весь свой напиток. Он обвел взглядом комнату, затем вернулся ко мне. ― Где твой милый маленький человечек?

Мой позвоночник напрягся, и я почувствовал, как меня начинает охватывать уже привычная ярость. Все, что мне удалось сделать, это выплюнуть в его сторону одно слово.

― Ее нет.

Себастьян нахально ухмыльнулся Бенедикту, а затем рассмеялся.

― Я же говорил тебе.

― Черт, ― пробормотал Бенедикт, делая глоток своего виски.

― А ты мне не верил. ― Себастьян вскочил на ноги и направился к бутылке виски. Я встал на его пути, прежде чем он успел до нее дотянуться.

― Что ты ему сказал? ― потребовал я. Комната вокруг нас потемнела. Я набросился на Бенедикта. ― Что? Чему ты не поверил?

― Успокойся. Ты ведешь себя немного психованно, ― сказал Себастьян, проходя мимо меня. Он поднял бутылку и сделал глоток.

― Угощайся, ― проворчал я. Сделал глубокий вдох и подавил бушующее внутри меня волнение.

― Кто-нибудь из вас скажет мне, о чем, черт возьми, вы говорите?

― По словам Себастьяна, у тебя есть девушка ― человеческая девушка, ― сказал Бенедикт.

― Так вот почему ты здесь? ― Я подошел ближе. ― Тебя послали, чтобы образумить меня?

На его лице появилось недоуменное выражение.

― Ты надеешься, что я это сделаю?

― Тея ― это средство достижения цели. Ничего больше, ― сообщил я ему.

― Правда? ― Бенедикт выглядел неубежденным. ― Послушай, я провел достаточно времени среди политиков, чтобы распознать обман, когда его вижу.

― Я никого не обманываю. ― Я открыл бутылку, которую он принес, и налил себе.

― Значит, она ― средство достижения цели? ― Сказал он, повторяя мои слова. ― Какой именно цели?

― Не мне тебе говорить, что начали действовать Обряды. ― Я опустился в кожаное кресло у окна. ― Она ― отвлекающий маневр. Если я с кем-то встречаюсь, то не обязан заниматься поисками жены.

― Интересно. ― Бенедикт отпил еще, но я заметил улыбку, которую он пытался скрыть.

― Вы оба должны благодарить меня. ― Я указал пальцем на каждого по очереди. ― Чем дольше я буду тянуть, тем больше времени у вас останется до того момента, когда очередь перейдет к вам.

― И как долго, по-твоему, ты сможешь держать нашу мать на расстоянии? ― спросил он, озвучив вопрос, который я задавал себе с тех пор, как узнал, что Обряды будут продолжаться неопределенное время.

― Я не знаю, ― признался я, опуская голову на руки. ― Может быть, кому-то из вас стоит просто посадить меня на кол?

― Это кажется слишком драматическим решением, ― сказал Бенедикт.

― Но тебе ― балл за стиль, ― добавил Себастьян. Он снова сел ― на этот раз на персидский ковер ― и продолжил пить из своей бутылки. ― Почему бы просто не жениться?

― Серьезно? ― Во мне закипала ярость, но я ее сдерживал. ― Почему бы тебе не жениться?

― Я женюсь, когда придет моя очередь. ― Он ухмыльнулся.

Не думая, я швырнул свой бокал ему в голову. Он успел вовремя увернуться, и стакан разбился о стену позади него.

― Я не понимаю, какой в этом смысл, ― продолжал он, совершенно не обращая внимания на мой выпад. ― Это ничего не меняет. Посмотри на маму и папу. Они делают все, что хотят и с кем хотят.

― Да, это яркий пример супружеского блаженства для всех нас, ― сухо сказал Бенедикт. ― Но ― и мне не хочется говорить об этом ― в его словах есть резон. Не то чтобы тебе нужно было отказываться от человека. Многие вампиры держат питомцев и после свадьбы.

Это было случайное замечание. Он не мог догадаться, что сболтнул лишнее. Питомец. Я называл Тею котёнком. Я говорил это ласково. Или я все это время знал, что хочу оставить ее у себя?

― Просто найди девушку-фамильяра, которая понравится нашим родителям, обрюхать ее и живи дальше, ― добавил Себастьян. ― Кровь тебе все равно нужна. Даже твоя жена это поймет. Она не станет спорить с тем, что тебе нужно питаться, и, судя по тому, что я слышал о браке, она будет рада позволить тебе и дальше трахать свою симпатичную смертную, если это поможет сохранить мир.

Внутри меня что-то разорвалось. В одну минуту я слушал, испытывая снежный ком отвращения. В следующую минуту я схватил Себастьяна за горло. Его ноги болтались в полуметре от земли. Себастьян открыл рот, но единственным звуком, который он издал, было бульканье.

― Перестань называть ее моей симпатичной смертной, ― прорычал я. ― Перестань говорить о том, чтобы трахать ее или использовать как любовницу. ― Моя рука впилась в его гортань. Из тех мест, где мои ногти прорвали его кожу, потекла кровь.

Сильная рука опустилась мне на плечо.

― Джулиан, ― мягко произнес Бенедикт мое имя. ― Опусти, пока ты случайно не оторвал ему голову.

― Это не было бы случайностью, ― прорычал я.

― Поверь, я разделяю твои чувства, но ты же не хочешь обезглавить своего брата.

Я не был полностью уверен, что это так. Медленно я заставил свои пальцы разжаться, пока он не упал на пол. Себастьян осторожно прикоснулся к своей шее. Когда он отдернул окровавленные пальцы, то усмехнулся.

― Я же говорил, что все плохо.

― Вы ведете себя так, будто меня здесь нет, ― предупредил я их. Очередной всплеск адреналина захлестнул меня, но я сумел, спотыкаясь, вернуться на свое место. Бенедикт поднял бутылку и налил нам всем еще по бокалу.

― Похоже, с твоей женщиной все немного сложнее, чем ты предполагаешь.

Бенедикт поднял руку в знак капитуляции.

― Не осуждай. Мы здесь, чтобы помочь. Себастьян сказал мне, что что-то происходит.

Я бросил взгляд на Себастьяна. Но у него даже не хватило порядочности притвориться, что он не сплетничал за моей спиной.

― Итак, где твоя девушка? ― спросил Бенедикт, тщательно подбирая каждое слово, чтобы не вывести меня из себя.

― Она ушла на вечеринку. ― Я одним глотком допил виски и потянулся за добавкой. Будучи вампиром, мне было трудно напиться, но не невозможно. Я решил попробовать.

Бенедикт опустился в кресло напротив моего. Его бокал так и остался нетронутым в руке.

― Я никогда не видел тебя в таком состоянии. То есть я понимаю желание оторвать Себастьяну голову…

― Эй! ― вмешался Себастьян. ― Вот что я получил за попытку помочь.

Бенедикт продолжил, не обращая на него внимания:

― Но это не похоже на тебя, быть таким…

― Ворчливым? ― предложил я.

― Нет, ты всегда ворчливый, ― сказал Себастьян. Очевидно, он не беспокоился, что я закончу начатое с его шеей.

― Жестокий. Одержимый. ― Бенедикт откинулся на спинку стула. Он покрутил янтарную жидкость в своем бокале. ― Я слышал о недавних вспышках кровавой ярости и жажды крови.

― Мама преувеличивает, ― сказал я.

― А Беллами? ― серьезно спросил он. ― Неудивительно, что ходят слухи о том, что ты больше не ищешь невесту.

― Я никогда этого не делал, ― с горечью сказал я. Этот вечер превращался в худшую семейную встречу.

― А такими темпами ты никогда не будешь. ― Себастьян погрузил палец в горлышко бутылки и перевернул ее. Вытащив палец, он вытер кровь, оставшуюся на его шее после нашей ссоры. Раны уже затянулись. Никаких повреждений не было, и он, похоже, не сердился на меня.

Я просто не мог понять, почему.

― Что происходит? ― спросил Бенедикт. ― Что такого особенного в этой девушке?

Я подался вперед и устремил на них испепеляющий взгляд.

― Если я скажу вам, вы никому не сможете рассказать. Ни маме, ни папе. Даже Лисандру или Торену. ― Меньше всего мне хотелось, чтобы мои братья были вовлечены в эту историю.

― Твой секрет…

― Мне нужно, чтобы ты пообещал. ― Я провел ногтем по ладони. На месте ногтя выступила кровь, и я протянул руку.

― Серьезно? Клятва на крови? ― Себастьян засмеялся, но замолчал, когда я перевел на него яростный взгляд.

― Отлично! Снимаю перчатки.

Он снял их и повторил то, что сделал я. Протянув руку, он пожал мою.

― Я клянусь никогда никому не говорить, что ты сумасшедший, потому что ты мой брат, и я люблю тебя ― даже несмотря на то, что ты пытался меня убить.

― Я тоже тебя люблю, ― сказал хрипло. ― И мне жаль, что я пытался убить тебя.

Себастьян пожал плечами.

― Бывает.

Бенедикт молча наблюдал за происходящим. Я смотрел на него и ждал. Себастьян мог жаловаться на то, что его просят дать клятву на крови, но он всегда соглашался. Бенедикт был более осторожен с секретами, которые он соглашался хранить. Клятва на крови была для него тяжелым решением. Ему должно быть интересно, что за тайну я хранил, которая потребовала от меня такой крайней меры.

Наконец он встал и снял перчатки из телячьей кожи. Мгновение спустя он произнес клятву.

― Я унесу твою тайну в могилу.

Я вздохнул с облегчением. Они ждали с нетерпением.

― Тея — девственница, ― сказал я, стараясь не потерять самообладания.

― Не ожидал, что ты это скажешь, ― признался Себастьян, едва сдерживая смех.

Бенедикту было не до смеха.

― О чем, черт возьми, ты думаешь? Вот почему ты практически отрываешь людям головы за упоминание о ней? Девственницы и жажда крови не сочетаются, придурок.

― Спасибо, ― сухо сказал я. ― А я не заметил.

― Серьезно, Джулиан. Ты должен отпустить ее, пока не стало слишком поздно.

― Я не могу. Она знает о нашем мире, и она уже привлекла к себе внимание. Это будет небезопасно для нее. ― Это было самое разумное оправдание для того, чтобы оставить ее со мной.

― Сотри ей память, купи небольшую крепость в глуши и двигайся дальше. Ты же не хочешь привязывать к себе человека.

― Я вынужден согласиться, ― вмешался Себастьян. ― Это некрасиво.

― Она хоть знает, что произойдет, если ты поддашься похоти и переспишь с ней?

― Она знает. Она уже ходила с Жаклин по магазинам.

Они оба уставились на меня.

― Она ходит по магазинам с Жаклин? Неудивительно, что половина вампиров в Париже считает, что ты в двух шагах от алтаря. ― Бенедикт встал и начал расхаживать по комнате. ― Как она отреагировала, когда узнала?

― Не очень хорошо. ― Было неприятно признавать это. ― Я же не хочу привязывать ее к себе.

― И она не хочет быть привязанной, ― услужливо подсказал Себастьян. ― На это идут только сумасшедшие.

― Есть кое-что еще, ― медленно сказал я. Мои братья остановились и уставились на меня.

― По крайней мере, мы точно знаем, что она не беременна, ― пробормотал Себастьян.

Бенедикт продолжал, не обращая на него внимания:

― Что может быть хуже, чем вступить в связь с девственницей?

― Это то, что сказала Жаклин. ― Я колебался, но не мог игнорировать то, что уже успел собрать воедино. ― В Тее есть что-то еще.

― Это жажда крови говорит, ― сказал Бенедикт, но я покачал головой.

― Нет, я серьезно. Я не могу ей лгать. Я не могу ее принудить.

― Это невозможно, ― мягко сказал Себастьян. ― Может быть, у тебя просто был неудачный день?

― Я не раз пытался, ― с горечью сказал я. ― Я знаю ее всего неделю, но если бы кто-то из вас попытался встать между нами, я бы оторвал вам голову.

Бенедикт выругался под нос.

― Ты не можешь думать…

― Она моя пара, ― пробормотал я. С моих плеч свалилась тяжесть. Последние двадцать четыре часа я убеждал себя в обратном. Я не мог лгать Тее, но мог лгать себе. Теперь я это знал. Так же точно, как я знал, что Жаклин права.

Тея была моей парой.

На какую-то долю секунды внутри меня зародилась радость ― теплая, многообещающая, полная надежд. Но так же быстро на смену ей пришел ужас.

― Нет, ― сказал Себастьян. ― Спаривание ― это миф. Я не знаю никого, кто бы действительно спарился.

― Она не может быть твоей парой, ― тихо сказал Бенедикт. ― Пока нет. Нет, если ты еще не…

― Я знаю. ― Мой голос звучал пусто, как будто исходил не из моего собственного горла, а откуда-то издалека. Была одна загвоздка. Мы все знали сказочные истории о спаривании, и мы все знали, как скрепляется связь.

― Черт, ― простонал Себастьян. ― Надо было взять с собой побольше виски.

― Где она сегодня? ― спросил Бенедикт. Я знал, о чем он думает. Он хотел сам увидеть нас вместе. Он никогда не был большим поклонником Жаклин. Вероятно, он думал, что она вкладывает в мою голову какие-то глупые идеи.

― Salon Du Rouge, ― сказал я, чувствуя зарождающуюся головную боль. Из-за постоянного подавления жажды крови и недавней вспышки кровавой ярости мне нужно было что-то покрепче виски.

― Что? ― Себастьян повернулся ко мне с бутылкой в руке. ― Где она?

Я повторил. Себастьян покачал головой, его лицо исказилось от беспокойства. Это выглядело настолько неуместно, что это могло бы показаться комичным, если бы речь не шла о Тее.

― Джулиан, ты знаешь, что там происходит? ― спросил он.

― Никто не знает, ― огрызнулся Бенедикт. ― В том-то и дело. Это только для женщин.

― Я знаю. ― Себастьян уставился на меня. ― Я слышал это от одной из маминых подруг.

― Ближе к делу, ― сказал я. Что бы ни происходило, это не могло быть хуже, чем осознание того, что Тея ― моя пара и что я никогда не смогу быть с ней. Только если я позволю другому мужчине овладеть ею первым. Зная это, я не мог беспокоиться о какой-то глупой вечеринке.

Оказалось, что я ошибался.

― Джулиан, ― Себастьян произнес мое имя так, словно оно было хрупким. ― Она на первом Обряде.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Тея

Это было совсем не то, как я планировала провести вечер. После драматического объявления Сабины нас с фамильярами провели по древней каменной лестнице в подземное помещение. Каменные стены и пол придавали холодному воздуху сырую затхлость. По периметру горели богато украшенные факелы, но их пламя почти не освещало подземную пещеру.

― Мне это не нравится, ― пробормотала Квинн рядом со мной.

Я вздрогнула, пожалев, что Жаклин не подобрала мне накидку под это платье. Может быть, она не знала об этой части. Возможно, я не обратила внимания, когда она рассказывала мне.

Квинн обхватила меня за плечи, и мы прижались друг к другу. Несколько человек вокруг нас последовали нашему примеру. Никто не говорил громче шепота.

― Ты знала, что это первый Обряд? ― Спросила я Квинн.

Она покачала головой.

― Никто не упомянул об этом, и поверь мне, я спрашивала чего ждать сегодня. Наверное, именно это имелось в виду, когда нас предупреждали, что нам нельзя об этом говорить.

― Наверное, потому что они проследят за тем, чтобы мы не могли этого сделать.

― Ты думаешь, они собираются нас принуждать?

Я огляделась. Это место было всего лишь небольшим шагом вперед по сравнению с катакомбами или подземельем. То, что должно было произойти, должно было запомниться. Не может быть, чтобы все фамильяры, посещавшие Salon Du Rouge, хранили этот секрет.

Не успела я сказать об этом Квинн, как по лестнице спустилась Сабина. В руках она несла корзину в форме рога изобилия. Рядом с ней шла пожилая женщина в красном платье, ее руки были связаны темной веревкой. За ними в две шеренги шли красивые женщины в белых одеждах. Каждая из них несла свою небольшую корзину.

Мы все погрузились в молчание, когда Сабина остановилась.

― Сегодня мы отдаем дань уважения Благой богине¹⁶, ― произнесла она чистым, сильным голосом, отразившимся от каменных стен. ― Дамия ― мать всех нас. Ты дала нам вечную жизнь.

― Дамия ― мать всех нас, ― вторила ей женщина в красном. ― Благодаря тебе наша магия приносит плоды.

― Что за чертовщина? ― прошептала Квинн.

Это были в точности мои мысли. Мне показалось, что мы попали на церемонию посвящения в какую-то секту. Я заметила, как несколько женщин переглянулись. Мы были не единственными, кто задавался вопросом, во что мы ввязались.

― Мы приветствуем твой дух среди нас, ― продолжала Сабина.

― Мы следуем за тобой, ― добавила женщина в красном. Она наклонилась, размотала шнур, связывавший ее запястья, и бросила его на землю. Но это оказался вовсе не шнур. Он зашипел, когда ударился о камень, и от этого звука меня чуть не вывернуло.

― О нет, черт возьми, ― сказала я, когда змея поползла по полу.

Фамильяры расступились, поднимая юбки и в панике оглядываясь по сторонам.

Но бежать было некуда. Вампиры загораживали лестницу, а окон не было.

Сабина заговорила успокаивающим голосом:

― Люди своей ложью сделали змею нашим врагом. Вас учили бояться ее, но она стремится лишь к наслаждению. Все вы здесь знакомы с изысканным удовлетворением плоти. Дамия учит нас принимать это наслаждение. Удовольствие ― это сила. Удовольствие ― это женственность. Удовольствие ― это семя, которое принесет прекрасный плод. Змея ― ее слуга, и она не причинит вам вреда. Она стремится лишь доставить свое подношение.

― Мы идем за ней, чтобы помнить, что мы ― сила в этом мире, ― продолжала женщина в красном.

― Наши кровные линии живы. Наши плоды благоденствуют. Дамия обнимает нас и благословляет. Она освящает наши утробы и готовит их к принятию семени нашего покровителя.

Квинн задыхаясь хихикнула, и я толкнула ее локтем в бок. Я не могла ее винить. Это было немного чересчур.

― И сегодня мы предложим Дамии свою кровь в знак благодарности за ее дары. По капле от каждой из вас, чтобы мы могли и дальше получать ее благословения.

Несмотря на заверения Сабины, женщины продолжали расступаться перед змеей, пока Сабина говорила.

― Страху нет места в наслаждении, ― взывала она. ― Змея ― друг для всех, кто познал ее объятия. Проявите свою храбрость и будьте достойны. Фамильяр не должен бояться клыков. Сегодня она не тронет дочерей Дамии. Вы подготовлены к тому, чтобы занять место рядом с ней.

― Значит, змея ― это вампир? Я правильно понимаю символику? ― спросила Квинн.

Но я едва услышала ее, потому что мое сердце билось так сильно, что кровь пульсировала в венах. Все, что я могла видеть, ― это змею, движущуюся сквозь толпу. Мне было все равно, что она символизирует. Мне было важно, кого она ищет.

― Тея, ― тихо сказала Квинн, ― ты выглядишь испуганной. Ты слышала, что она сказала. Змея не тронет никого из нас.

― Если только…

Не успела я закончить мысль, как женщины, стоявшие за Сабиной, в унисон воскликнули:

― Мы приветствуем твой дух среди нас. Мы следуем за тобой.

Подняв свои корзины, они опустошили их, высыпав на ступени еще больше змей. Сабина улыбнулась, опустив рог изобилия, и из него посыпались змеи. Они разматывались, как черные веревки, перекрещиваясь друг с другом, и расползались по сырому полу.

― Дамия! ― Сабина подняла голову и прокричала: ― Мы приветствуем тебя. Мы предлагаем нашу веру без страха. Благослови нас на первый Обряд.

― Все только что стало намного хуже, ― сказала Квинн, похоже, совершенно потрясенная. Но она не двигалась.

Ни один из фамильяров не шевелился. Это было испытание.

К которому я была не готова.

― Дамия призывает вас. ― Сабина сняла перчатки и передала их женщине, стоявшей позади нее.

Другая передала ей серебряный кубок. ― Вы признаны достойными. Подойдите к…

Вздох толпы прервал ее, и она замолчала, когда все змеи начали двигаться синхронно, образуя плотную линию извивающейся тьмы. Змеи скользили вокруг ног фамильяров, сливаясь в одну черную живую ленту. Несколько женщин выглядели так, что, казалось, вот-вот упадут в обморок, но вскоре стало ясно, что змеи объединяются в группу, словно направляемые какой-то невидимой силой.

― О, черт, ― пробормотала я, глядя, как они подползают все ближе и ближе. Первая змея, та, которую выпустила женщина в красном, достигла моих ног. Мне потребовалась каждая унция самообладания, чтобы не пошевелиться, когда она начала взбираться по моей юбке. Остальные змеи присоединились к ней, заставив Квинн отодвинуться, так как змеи окружили меня кольцом. Мгновение спустя первая змея скользнула по моему животу, мимо грудей, и медленно поднялась к шее. Чешуйки заскребли по моей голой коже, и я почувствовала, как в горле поднимается кислота. Змея обвилась вокруг моей шеи и положила голову на мое горло.

Я не смела пошевелиться. Сабина сказала, что змеи не тронут дочерей Дамии. Я надеялась, что она говорила не только о ведьмах, но тянущее ощущение внутри меня подсказывало, что все намного хуже.

Все соблюдали тишину, но теперь снова начались перешептывания. Если я не была предметом обсуждения на вечеринке раньше, то теперь точно буду. Сабина, остававшаяся совершенно неподвижной, снова начала действовать. Передав чашу в руки своей спутницы, она спустилась по ступенькам и направилась ко мне. Змеи, окружившие меня, расступились перед ней. Она подошла ближе и сорвала змею с моего горла. Змея развернулась в ее руках, и она швырнула ее на землю.

― Ну-ну… ― Ее голубые глаза сверкнули, как молния в темноте. ― Похоже, одной из нас здесь не место.

Мы уставились друг на друга.

― Думаю, ты это уже знала, ― сказала я.

― Замолчи, весталка. ― Ее голос был смертоносным шепотом, предназначенным только для моих ушей. Она повысила голос и обратилась к группе. ― Обряд будет продолжен. Сестра Агнес примет ваши подношения Дамии, а затем мы пройдем в верхние комнаты для развлечений и общения.

Женщина в красном, видимо, Агнес, двинулась в сторону лестницы. Фамильяры выстроились в аккуратные ряды, каждая из них жаждала пожертвовать свою каплю крови и покинуть это ужасное место.

Меня же окружали магические змеи и одна разъяренная мать-вампирша. Сабина схватила меня за запястье и слегка вздрогнула, когда ее голая кожа коснулась моей. Но она не ослабила своей хватки. Она потянула меня к лестнице, подальше от остальных гостей.

Квинн бросила на меня обеспокоенный взгляд, когда я проходила мимо нее, и я изо всех сил постаралась улыбнуться. Я сомневалась, что она на это купилась.

Ногти Сабины вонзились в мою кожу, и я вскрикнула. Но когда я попыталась отстраниться, они впились еще глубже.

― Перестань бороться со мной, ― пробормотала она. ― Иначе ты можешь не выбраться отсюда живой.

Она потащила меня наверх, в пустой коридор, и там, наконец, отпустила. Из проколов, которые она сделала на моем запястье, сочилась кровь. Ноздри Сабины раздувались, а глаза потемнели. Я быстро обхватила свои раны рукой.

Она рассмеялась, откинув голову назад.

― Я не мой сын. Твоя кровь меня не прельщает.

― Могла бы и соврать, ― проворчала я в ответ.

Она набросилась на меня, оттесняя в угол фойе.

― Это твой план? ― потребовала она. ― Это то, что заманило моего сына в ловушку? Он питается тобой?

― Ч-ч-что? ― пролепетала я. ― Нет!

― Я знала, что что-то чую в твоей крови, ― продолжала она, не обращая внимания на мой ответ.

― Девственница! О чем, черт возьми, думал Джулиан, или это какая-то мелкая месть его семье?

― Возможно, это тебя шокирует, ― вмешался спокойный голос, ― но ты, Сабина, здесь ни при чем.

Она повернулась и отошла в сторону, чтобы я могла увидеть свою спасительницу.

Жаклин.

Мои плечи расслабились от облегчения: передо мной стояла лучшая подруга Джулиана. Она не была одета ни в белый цвет, который выбирают вампиры, ни в красный, который носят фамильяры. Вместо этого на ней было черное кожаное платье, которое облегало ее стройную фигуру и заканчивалось на несколько дюймов выше колен. Ее светлые волосы были собраны в свободную косу, которая была переброшена через плечо. Но больше всего бросалось в глаза недовольное выражение ее лица.

― Жаклин, ― сказала Сабина, в ее голосе прозвучал яд, ― ты соизволила присоединиться к нам. Хотя, как я вижу, ты по-прежнему не уважаешь наши традиции.

― Правда? ― ответила Сабина. ― Я думала, ты усвоила урок, когда Кэм…

― Не произноси при мне это имя, ― оборвала ее Сабина. ― И это совсем другое дело. Джулиан ― наследник рода Руссо. Я не позволю привязывать его к какой-то смертной.

― Это не тебе решать, ― твердо сказала Жаклин. Она протиснулась мимо Сабины и встала рядом со мной.

― Весталки не допускаются к первому Обряду. В последний раз, когда девственница нарушила правила Salon Du Rouge, она была принесена в жертву Дамии в знак нашего покаяния. ― Сабина бросила на меня взгляд. ― Я спасла тебе жизнь, девочка. Ты в долгу передо мной.

У меня открылся рот. Она не могла иметь в виду ничего подобного.

― Ну, слава Богу, что сейчас не восемнадцатый век, ― сухо возразила Жаклин. ― Никто не собирается приносить в жертву девственницу в двадцать первом веке.

― Я и не ожидала, что ты поймешь. ― Сабина фыркнула с явным презрением, переключив свое отвращение на мою подругу. ― Ты никогда не понимала. Если бы ты согласилась на брак по расчету, этого бы вообще не произошло.

― Ни за что. ― Жаклин тяжело выдохнула. ― Джулиан хотел жениться на мне не больше, чем я выйти за него замуж.

Я перевела на нее удивленные глаза, но она покачала головой. Сейчас было не время и не место рассказывать эту историю.

― Иногда брак ― это долг, ― продолжила Сабина.

― А может быть, и нет, ― сказала Жаклин. ― И не тебе решать, кого выберет Джулиан. Если он выберет Тею…

― Он не выберет ее! ― вскричала Сабина. ― Он не станет жертвой какой-то золотоискательницы.

Ее слова развеяли последний шок, затуманивший мой мозг, и я поняла, что не позволю никому ― даже матери Джулиана ― говорить обо мне в таком тоне.

― Почему я должна хотеть переспать с ним?

― Конечно, ты хочешь, ― пренебрежительно сказала Сабина.

― Я не собираюсь быть рабыней твоего сына, и это не имеет значения, потому что то, что мы делаем и чего не делаем, тебя не касается! ― Я топнула ногой, забыв, что на мне опасно высокие каблуки, и чуть не сломала лодыжку.

― Ни одна женщина не упустит шанс навсегда привязать к себе вампира.

― Но ведь это я буду привязана, так что, наверное, мне решать. ― В этот момент мне стало все равно, что я говорила раньше. Нет, я не позволила бы лишить меня воли. Но это было мое решение, и я ни за что не позволил бы Сабине принимать в нем участие.

Глаза Сабины прищурились, и на ее лице появилась злая улыбка.

― Вижу, у моего сына хватило ума скрыть это от тебя. Удивительно, что Жаклин не проболталась об этом факте.

― Сабина, хватит, ― сказала Жаклин низким голосом.

Но я перевела на нее острый взгляд.

― О чем ты говоришь? Я знаю, как это действует.

― Нет, похоже, что не знаешь, ― надменно произнесла Сабина. ― Потому что если бы это было так, ты бы знала, что это связывает обе стороны. Самка подчиняется приказам и прихотям самца, но взамен она получает от него пожизненную защиту. Он должен охранять и заботиться о ней. Связь не может быть разорвана.

Что-то в моей груди раскололось на две части. Теперь я понимала, почему Джулиан скрывал это от меня. Он говорил серьезно, когда утверждал, что никогда не потеряет контроль. Но только потому, что знал, что с ним случится, если он это сделает.

Он будет вынужден остаться со мной.

Мой желудок забурлил, и меня чуть не стошнило. Сохранив самообладание, я схватила юбку и направилась к двери.

― Тея, подожди! ― Жаклин окликнула меня.

― Не смей, ― сказала Сабина. ― Отпусти ее. Чем скорее закончится этот фарс, тем лучше. Ей нет места в этой семье. Я не позволю, чтобы мой сын был привязан к человеку!

Вот и все. Я развернулась в нескольких шагах от входа.

― Мне не нужна ни твоя семья, ни твои деньги, ни даже твой сын.

― Хорошо. ― Она подняла голову, на ее поразительном лице был написан триумф. ― Я молюсь, чтобы Джулиан тоже пришел в себя.

Слезы навернулись на глаза, я повернулась к двери, но перед ней стояла Жаклин.

― Отойди, ― потребовала я.

― Нет, я не позволю тебе уйти, думая, что он боится быть привязанным к тебе.

― Конечно, боится! ― добавила Сабина, придвигаясь ближе. ― Отпусти ее и положим этому конец.

― Боюсь, это невозможно, ― огрызнулась Жаклин. ― Этому нет конца.

― Жаль, что ты мне не сказала, ― тихо сказала я, не заботясь о том, услышал ли меня кто-нибудь из них. ― Если бы я знала, что он тоже не хочет меня, я бы не пришла сюда.

― Тоже? ― повторила Сабина. ― Ты не можешь ожидать, что мы поверим, что ты его отпустишь! Не тогда, когда ты так близка к тому, чтобы забрать свой приз.

― Он не был для меня призом. ― Я захлебнулась рыданиями.

― Пожалуйста, Тея, ― умоляла Жаклин. ― Если ты просто поговоришь с ним…

Я покачала головой. Я не знала, что меня ждет, когда пришла сюда вечером.

― Я не могу ему доверять.

― Это не то, о чем ты думаешь, ― сказала Жаклин. ― Он никогда не беспокоился о том, что сам будет привязан к тебе.

― Ложь! ― воскликнула Сабина. ― Ни один вампир не захочет быть привязанным к женщине, от которой нет возможности сбежать.

Я знала, что она права. Даже мой собственный отец бросил мою мать, когда она была беременна. Я видела, как это происходит.

Настоящая любовь. Судьба. Родственные души. Такие вещи случаются только в книгах.

― Джулиану было все равно, ― громко продолжала Жаклин, ― потому что он уже связан с ней.

― Невозможно. Она все еще девственница!

Жаклин опустила глаза в пол и глубоко вздохнула. Подняв голову, она нервно посмотрела между нами.

― Это не имеет значения. ― Она бросила еще один обеспокоенный взгляд на меня, а затем повернулась лицом к Сабине. ― Тея ― пара Джулиана.

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Джулиан

Я допил последний глоток и, потянувшись за добавкой, обнаружил, что третья бутылка виски уже пуста. Мои братья, казалось, были не в состоянии помочь мне в моей ситуации. Вместо этого мы пили молча ― пока не услышали, как хлопнула входная дверь.

― О-о, ― сказал Себастьян с ухмылкой. ― Кажется, маленькая женщина вернулась домой.

― Осмелишься сказать это еще раз и увидишь, что будет, ― предупредил я его.

Он закатил глаза.

― Надеюсь, у нее лучше с чувством юмора.

― Ее стоит бояться больше, чем меня.

Прежде чем Бенедикт успел что-то добавить к разговору, в комнату ворвалась Тея с неотстающей от нее Жаклин. Ни та, ни другая не выглядели довольными, обнаружив меня в компании братьев и пустых бутылок. Я вскочил на ноги и направился к Тее.

Она скрестила руки, когда я приблизился. От нее исходила ярость, и я замедлил шаг. На своих каблуках она была гораздо выше, чем обычно, но я сомневался, что именно из-за этого она казалась такой грозной.

― Котёнок, ― пробормотал я, подойдя ближе.

Она подняла бровь, оглядывая комнату.

― Развлекаешься?

― Просто выпиваю с братьями, ― ответил я, пожав плечами.

― Или решил опустошить целый бар? ― сморщила она нос. ― От тебя пахнет, как от ликероводочного завода.

― Мы наверстывали упущенное. Бенедикт приехал. ― Я показал через плечо на диван, где он лежал. Он снял свой пиджак вместе с галстуком. Рукава рубашки были закатаны, и он все еще не опустошил свой последний бокал.

― Привет. ― Бенедикт помахал рукой. Час назад я не ожидал от него такого дружелюбия. Наверное, помогла бутылка виски, которую он выпил за это время.

Я посмотрел на часы.

― Ты рано вернулась домой.

― Извини, что отвлекаю, ― сказала она спокойным голосом.

― Нет, я рад, что ты вернулась. ― Я потянулся к ней, но она отстранилась.

― Ой-ой, ― прокомментировал Себастьян с дивана.

― Вы все пьяны? ― со вздохом спросила Жаклин. ― Скажи, что ты оставил для меня немного.

― Вампиры могут напиваться? ― Тея на мгновение оттаяла, и я разглядел под ледяным отношением любопытство, в которое я влюбился.

― Нет, не совсем. ― Я покачал головой и поморщился. Сжав переносицу, я взглянул на нее. ― Может быть, немного, но это быстро проходит.

― К счастью для тебя. ― Она не смотрела на меня. Более того, она, казалось, разглядывала комнату, пытаясь избежать зрительного контакта. Она все еще злилась из-за того, что произошло раньше? Или Salon Du Rouge оказался хуже, чем я себе представлял?

― Хочешь выпить? ― спросила Жаклин, открывая бутылку джина.

― Нет, ― тихо ответила Тея. ― Я хочу прилечь. В какой комнате ты бы хотел, чтобы я провела ночь?

Я покачал головой, пытаясь осмыслить ее вопрос, и был вознагражден еще одной пронзительной пульсацией.

― В нашей комнате.

― Ты имеешь в виду свою комнату? ― поправила она меня.

Черт.

― Может, нам стоит…

Но Тея повернулась и унеслась прочь. Я стоял и в немом шоке смотрел, как она поднимается по лестнице. Жаклин придвинулась ко мне, потягивая свой напиток без комментариев.

― Так это и есть Тея? ― сказал Бенедикт. ― Она симпатичная.

Мы все повернулись, чтобы посмотреть на него.

Бенедикт поднял руки, пожав широкими плечами.

― Что? Я пытаюсь поддержать вас.

― По крайней мере, виски, кажется, умерило кровожадность Джулиана. Думаю, час назад такое заявление могло бы привести к потере конечности, ― сказал Себастьян. Затем он обратил свое внимание на меня.

― Кстати, брат, мне кажется, она на тебя сердится.

― Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, ― проворчал я себе под нос.

― Сегодняшний вечер прошел не очень хорошо, ― сказала Жаклин.

― Хочу ли я знать?

― Наверное, нет, ― призналась она.

― Ты собираешься мне рассказать?

― Мне надоело быть в центре событий, ― сказала она. ― Но тебе, наверное, стоит поговорить с ней.

― У меня проблемы, не так ли?

― А раньше у тебя были проблемы? ― спросила она.

Черт, что это значит? Я кивнул.

― Да, у тебя проблемы. Могу я дать тебе совет?

Я застонал, но промолчал.

Жаклин наклонила голову, ее светлая коса упала на плечо.

― Если ты будешь так себя вести…

― Пожалуйста, ― покаянно сказал я.

― Хорошо, ― согласилась она и понизила голос. ― Своди ее на свидание. Настоящее. Может быть, тебе захочется немного побыть романтиком с ней.

― Это хорошая идея? ― пробормотал я.

― Это зависит от обстоятельств, ― небрежно сказала она, допивая свой джин. ― Ты хочешь ее потерять?

Я ничего не сказал. Да и не нужно было. Она уже знала ответ. Я не был уверен, что у меня есть выбор.

Даже сейчас я чувствовал себя так, будто мое тело тянут вверх по лестнице.

― Я лучше…

― Это хорошая идея. ― Она улыбнулась и повернулась к моим братьям. ― Хотите выяснить, какие неприятности мы можем найти в этот час?

― Наверное. ― Бенедикт не выразил особого энтузиазма.

Но Себастьян уже был на ногах.

― Ночь только начинается.

Я оставил их троих спорить о том, куда они хотят направиться. Перешагивая через две ступеньки, я молился, чтобы найти Тею в спальне, которую мы делили с самого приезда, а не в одной из гостевых комнат.

Когда обнаружил ее там, где надеялся, меня охватило облегчение, но оно было недолгим, когда я увидел, что в руках у нее вещи.

― Мне просто нужно взять кое-что, ― сказала она, снова глядя мимо меня. Но по надлому в ее голосе я понял, что она не просто сердится. Ей было больно.

Я за доли секунды преодолел расстояние между нами, встав перед ней, чтобы не дать ей уйти.

― Котёнок, что случилось?

― Мне нужно подумать, ― пробормотала она.

― О чем?

Она покачала головой. Слезы наполнили ее глаза, но она не моргала. Я подозревал, что она не хочет дать им пролиться.

― Боже, ты такая красивая, когда упрямишься.

― Я не упрямлюсь. ― Ее голос задрожал, когда она подняла подбородок, пристально глядя на меня. Я поднял брови, и она вздохнула. ― Ладно, может быть, немного.

― Тебе нужно подумать, ― сказал я, стараясь уважать ее желание. В данный момент я всем своим существом хотел отнести ее в постель и сделать своей. Та нерешительность, которую я испытывал, когда впервые узнал, что она девственница, с каждым мгновением таяла. ― Я могу это уважать.

Она посмотрела на меня с сомнением.

― Но это твоя комната, так же как и моя, ― сказал я, подходя ближе.

― Не совсем. ― Она сдвинулась с места, чуть не уронив при этом джинсы.

Я ни за что не позволил бы ей жить в другой комнате. Ее место было здесь. Ее место в моей постели.

― Ты займешь кровать.

― А где ты будешь спать? ― спросила она.

― В другом месте.

― Ты хочешь, чтобы я заняла твою кровать?

― Котёнок, я могу сойти с ума, если ты попытаешься спать в чужой кровати, ― сказал я напряженным голосом.

― Даже в моей собственной? ― спросила она. Ее губы подрагивали в уголках. Она думала, что поймала меня.

Я осмелился провести пальцем по ее щеке. Она вздрогнула при соприкосновении нашей голой кожи.

― Особенно в твоей собственной.

Ведь то, что она будет спать в своей постели, означало, что она вернется в Сан-Франциско. Мои собственные планы не позволят мне вернуться туда в этом году. Одна мысль о том, что она будет так далеко, высасывала воздух из моих легких. Мне когда-нибудь станет легче?

Она некоторое время изучала меня, ее лицо было полно собственных сомнений. Через минуту она повернулась и бросила одежду на стоящее рядом кресло.

― Отлично. Я пойду раздеваться ― одна.

Я молчал, пока она шла в ванную. Это была хоть и маленькая, но победа. Она закрыла дверь, а я собрал ее одежду и отнес в шкаф. Я не хотел напоминаний о том, что она почти ушла. Я как раз закончил развешивать ее вещи, когда она вышла из ванной. Ее лицо было свежевымытым, а сама она куталась в кашемировый халат. Она прошла мимо меня с видом чистой решимости. Дойдя до кровати, она быстро сняла халат, открыв мне вид на атлас цвета слоновой кости, и только после этого забралась под одеяло.

― Думаю, дальше я справлюсь сама, ― объявила она.

Каждый инстинкт в моем теле кричал, чтобы я присоединился к ней. Я никогда не хотел ничего больше ― ни секса, ни власти, ни крови. Вместо этого я кивнул и сел в кресло, которое только что освободил.

― Что ты делаешь? ― спросила она.

― Ложусь спать.

― Джулиан. ― Она растянула мое имя на пять слогов. ― В этом доме полно кроватей.

― Я не возражаю против кресла.

― Ты сказал, что будешь спать…

― В другом месте, ― указал я. ― Кресло ― это другое место.

― Я думала, ты имеешь в виду другую комнату. ― Она натянула одеяло до подбородка.

― Тогда я надеюсь, что ты сейчас научилась чему-то новому в заключении соглашений.

Ее глаза прищурились, но она зарылась в кровать.

― Со мной ничего не случится.

― Я знаю это. ― С ней ничего не случится, потому что я не позволю.

― Я не смогу заснуть, если ты будешь сидеть в кресле и смотреть на меня.

― Может быть, я могу помочь. ― Я поднялся со своего места, но она протянула руку, чтобы остановить меня.

― Я не думаю, что это хорошая идея.

― Расслабься, котёнок. Я буду вести себя хорошо, ― пообещал я ей. Она вцепилась в простыни, как в щит. Я вздохнул и сел на край кровати. Приподняв простыню, я вытянул ее ноги по очереди к себе на колени.

― Хочешь верь, хочешь нет, но я могу усыпить тебя без оргазма.

Мне показалось, или она выглядела слегка расстроенной после моих слов?

Неважно. Взяв в руки одну из ее ног, я начал нежно массировать. Мне стоило больших усилий контролировать свою силу, чтобы не причинить ей нежелательную боль. Но наблюдать за тем, как медленно расслабляются конечности Теи, стоило того.

― Потрясающие ощущения, ― сказала она, вздыхая.

― Я так и думал, после таких-то туфель.

Она вздохнула.

― Так это и есть то самое преимущество, что у тебя парень-вампир?

Боже, этот термин показался мне до ужаса неточным. Я затолкал желание сказать это обратно в себя.

― Одно из них.

― А есть другие? ― Она усмехнулась. Это было неуверенно и немного жестоко, и я любил ее за это.

― Я с удовольствием покажу тебе.

Я увидел, как у нее перехватило горло.

― Не искушай меня. Сегодня вечером все, что от лодыжек и выше, под запретом.

― Договорились, но, котёнок, запретный плод сладок.

― Если хочешь фруктов, спустись на кухню, ― сказала она сухим тоном. ― Сегодня здесь нет никаких плодов.

― Насчет вечера… ― Я начал массировать другую ногу, чувствуя себя довольным, что ее глаза уже начали закрываться. Это было далеко не так приятно, как наблюдать за тем, как она кончает до тех пор, пока не отключается, но это было уже кое-что.

― Уммм, хммм, ― сонно пробормотала она.

― Что случилось?

― Ничего, ― ответила она еще более усталым голосом, чем прежде.

― Себастьян сказал, что это был первый Обряд.

Это привлекло ее внимание. Ее глаза распахнулись.

― Ты знал?

― Я узнал только после того, как ты ушла, ― быстро сказал я, поняв свою ошибку. Меньше всего мне хотелось, чтобы она подумала, что я отправил ее на вампирский ритуал неподготовленной. ― Ты можешь рассказать мне что произошло?

― Вообще-то, могу. Я ушла до того, как кто-то смог заставить меня никогда не говорить об этом. ― Но она не стала продолжать.

Возможно, я задал не тот вопрос.

― Ты хочешь поговорить об этом?

― Не очень, ― сказала она. ― Я имею в виду, что там были змеи, песнопения и кровавые жертвоприношения.

― Кровавые жертвоприношения? ― повторил я. Темнота окутала меня, угрожая захватить.

― Я так далеко не зашла, ― сказала она, в голосе ее звучало легкое раздражение, но не злость. ― Я бы хотела, чтобы они внушили мне забыть все, что произошло.

― Все было так плохо?

― Там были змеи, ― решительно сказала она. ― Много змей. На мне.

Придется попросить Жаклин рассказать мне, что именно включает в себя первый Обряд.

― Я так понимаю, ты не любишь змей? ― предположил я.

― Теперь нет.

Я усмехнулся, укладывая ее ноги обратно под одеяло. Тея повернулась на бок, обхватив своими стройными руками пуховую подушку. Я встал, но не успел вернуться в кресло, как она промурлыкала:

― Не надо. Спи в постели со мной.

Я сделал несколько шагов и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

― Тебе нужно время подумать.

Она покачала головой и потянулась ко мне.

― Я буду рядом. — Я вернулся на свое место в кресле. ― А когда ты завтра проснешься, я хотел бы пригласить тебя на свидание.

― На свидание? ― повторила она. ― В прошлый раз ты сказал…

― Настоящее свидание.

― А как же все те вечеринки, ради которых мы приехали в Париж? ― Спросила она. Уловил ли я в ее голосе намек на надежду?

― Завтра вечером у нас театр, но до этого времени мы свободны.

― Театр? Это звучит вполне нормально, ― сказала она.

― Это не так, ― разочаровал ее я. Все, что делали вампиры, никогда не попадало под эту категорию.

Тея молчала так долго, что я подумал, что она заснула, пока она не прошептала:

― Ты должен кое-что знать.

― Что? ― Мне не понравилось, как она это сказала. Кто бы знал, что еще пошло не так в этот вечер.

― Не злись.

Я вцепился в ручки кресла и стал ждать.

Она глубоко вздохнула, а затем выпалила.

― Твоя мама знает, что я ― девственница.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Тея

Проснувшись, я обнаружила, что Джулиан спит в кресле. Он был все еще одет, и казалось, что за ночь он ни разу не пошевелился. Я смотрела на него, пытаясь осмыслить все, что произошло за последние двенадцать часов. Я была покрыта змеями, его мать знала о моей девственности, я была покрыта змеями, и, судя по всему, я была парой Джулиана. Что бы это ни значило. О, и я была покрыта змеями.

Был ли он моей парой?

Мне нужно было узнать больше об этом спаривании, но как я могла спросить его? Жаклин сказала, что он, кажется, борется с этим. Почему? Казалось, что моя голова может взорваться от огромного количества вопросов, которые хотели вырваться наружу. Но когда я наблюдала за резкими чертами его лица, смягченными сном, в моей груди зародилась глубокая боль.

Вчера я не была уверена, что смогу остаться.

Сегодня я не была уверена, что смогу уйти.

Я тихо соскользнула с кровати и на цыпочках прошла в ванную комнату. Закрыв дверь как можно тише, я занялась своими утренними делами. Из-за того, что я наряжалась вчера вечером и знала, что сегодня это снова потребуется, я решила не краситься. Я плеснула на лицо немного холодной воды и потянулась за полотенцем.

Джулиан протянул его мне.

― Боже мой! ― Я схватилась за грудь, сердце пыталось выскочить из груди. Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и уставилась на него в зеркало. ― Ты можешь издавать хоть какие-то звуки?

― Я могу потребовать того же, ― сухо ответил он, но его лицо по-прежнему выражало тревогу. ― Тебя не было в постели, когда я проснулся.

― Я была недалеко. Ты еще спал. ― Я насухо вытерла лицо, прежде чем нанести солнцезащитный крем.

― И все же… ― Его руки нашли мои бедра, и он наклонился, чтобы потереться носом о мое плечо. Он задержался на этом месте, его глаза на мгновение закрылись, когда он вдохнул. ― Прости меня.

Мне следовало бы оттолкнуть его, но я не хотела. После всего, что он от меня скрывал, я должна была разозлиться. Я должна была потребовать ответов. Вместо этого я хотела остаться вот так, с ним. В эти минуты все казалось таким простым, что я почти забыла, насколько сложными были наши отношения.

― За что?

― Тебе нужен список? ― Его глаза встретились с моими в зеркале. ― Начнем с того, что я должен был рассказать тебе о связи.

― Думаешь?

― Не знаю точно, почему я этого не сделал, ― признался он, поцеловав меня в плечо, от чего я задрожала от удовольствия. ― Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать о странном вампирском дерьме.

― Правда? ― Я выгнула бровь, размышляя, не является ли это знаком того, что я должна спросить его о том, что сказала Жаклин. По какой-то причине, несмотря на предложение, я не была готова спросить об этом. Правда заключалась в том, что я просто не верила ей. Джулиан едва знал меня. Он не мог захотеть остаться со мной до конца моих дней. Может быть, я и не понимаю, что такое спаривание вампиров, но я видела достаточно документальных фильмов о природе, чтобы понять основную концепцию.

― Но сначала, ― сказал он, и я затаила дыхание, ожидая, что он скажет, ― я хочу пригласить тебя на свидание.

― Сейчас?

― Да. ― Он сделал паузу, его глаза слегка потемнели. ― Скорее раньше, чем позже.

― Потому что сегодня у нас театр. ― Я вздохнула. Побывать в парижском театре было просто мечтой.

К сожалению, осознание того, что я буду присутствовать на спектакле в окружении вампиров, превращало эту мечту в кошмар.

Он снова поцеловал меня в плечо и покачал головой. Пятичасовая щетина на его подбородке дразняще царапала мою кожу.

― Потому что если ты не оденешься в ближайшее время, ― сказал он с низким хрипом, ― я отнесу тебя обратно в постель и проведу весь день, зарывшись между твоих ног.

Тепло разлилось по телу, и колени чуть не подкосились. Я ухватилась за мраморную столешницу, чтобы удержаться в вертикальном положении.

― Это заманчиво. Я не уверена, что хочу идти куда-то.

От его негромкой усмешки у меня затрепетало в животе.

― Боюсь, что если мы не приложим усилий, то каждую свободную минуту в Париже мы будем проводить в постели или на каком-нибудь кровавом мероприятии.

― Мы могли бы просто проводить все время в постели и пропускать кровавые мероприятия, ― предложила я. Осторожно провела указательным пальцем по его руке. Он прикрыл глаза, и в его груди раздался низкий гул.

― Осторожнее, детка, ― предупредил он меня. ― Я бы не хотел провести этот день с приступом жажды крови.

Я хотела сказать, что есть способ избавить его от этого, но мне нужно было решить, готова ли я заплатить ту цену, которую это потребует от нас обоих. Я подняла руку и потянулась к расческе.

Сглотнув, я заставила себя придумать что-нибудь нормальное.

― Что мне надеть?

― Что хочешь. Хотя мне больше нравится, когда на тебе ничего нет.

― Думаю, погода сейчас холодновата для этого. ― На моих губах заиграла улыбка. Несмотря ни на что, было что-то очень приятное в том, что тебя хотят так же сильно, как я хотела его.

― Я приму душ, а потом мы отправимся исследовать Париж.

В этот момент мой желудок заурчал, и он ухмыльнулся.

― Начнем с завтрака.

― Я и мой глупый человеческий желудок, ― пробормотала я. Теперь, когда в планах был целый день в Париже, задержка на завтрак казалась такой раздражающей. ― Держу пари, ты бы хотел, чтобы мне не приходилось все время есть.

― Я бы ничего в тебе не изменил, даже твой дурацкий человеческий желудок. ― Он двинулся к душевой кабине, повернулся к ней и начал расстегивать рубашку. ― Мне очень нравится ухаживать за тобой.

По мере того как он говорил, во мне разгоралась новая потребность. Я следила за тем, как его проворные пальцы расстегивают последнюю пуговицу. Он снял рубашку и повесил ее на ближайший крючок. К тому времени, когда он расстегнул брюки, я уже чувствовала голод.

― Если ты и дальше будешь так на меня смотреть, то дальше соседней комнаты мы с тобой не уйдем, ― почти прорычал он.

― Извини! ― Я услышала, как включился душ, когда подходила к двери ванной. Не удержавшись, я украдкой взглянула на него.

Джулиан стоял под душем, позволяя воде омывать его. Он повернулся и стряхнул воду с волос.

― У тебя есть примерно три секунды, чтобы унести отсюда свою хорошенькую маленькую попку, прежде чем я поставлю тебя на колени. Границы дозволенного, котёнок.

Я опустила глаза, с удовлетворением отметив, что он возбужден не меньше, чем я. Я послала воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь. Теперь у меня была другая проблема. Что надеть на свидание в Париже с вампиром?

― У тебя проблемы с шампанским¹⁷, Тея, ― сказала я себе, не в силах сдержать ухмылку, и направилась к шкафу, чтобы решить эту проблему.

***

Я не могла перестать любоваться задницей Джулиана. Свой выбор я остановила на дизайнерских джинсах, купленных во время вчерашнего похода по магазинам, в сочетании с нежно-розовым свитером и кашемировым пиджаком оверсайз.

Джулиан бросил на меня взгляд, прошел к шкафу и вернулся в фактурном черном свитере, облегающем его мускулистое тело, свободно завязанном клетчатом шарфе и джинсах, которые выглядели так, будто были подарены ему богами.

― Такое впечатление, что ты никогда раньше не видела мужчин в джинсах, ― сказал он, снова поймав меня на том, что я пялюсь.

― Я никогда не видела тебя в джинсах, ― поправила я его. Подняв лицо, я усмехнулась. ― Зачем ты носишь что-то другое?

― Джинсы все еще кажутся мне слишком современными. ― Он обнял меня за плечи, когда мы свернули с тихой, засаженной деревьями улицы.

― Современными? ― Я фыркнула.

― Иногда ты забываешь, что я старик. ― Он наклонился и поцеловал меня в лоб.

Я схватила его за руку, перекинутую через плечо, и нахмурилась, почувствовав его перчатки из телячьей кожи. Они были мягкими, как масло, и в осеннем воздухе выглядели вполне уместно, особенно в сочетании с кожаной курткой, которую он прихватил, когда мы выходили из дома. Просто перчатки напомнили мне обо всех препятствиях, которые стояли между нами.

― Вот. ― Он завел нас в небольшую булочную. ― Лучший завтрак в Париже.

Я слушала, как он делает заказ по-французски, и через несколько минут у каждого из нас был горячий кафе и свежий круассан. Я откусила первый кусочек, когда мы вышли за дверь, и замерла на месте. Дюжина слоев хрустящего, маслянистого рая растаяла на моем языке. Я одобрительно застонала.

― Ты заставляешь меня ревновать к кондитерским изделиям, котёнок, ― пробормотал он, осторожно передвигая меня на тротуар, чтобы другие покупатели могли войти.

Я сглотнула и облизнула губы.

― Еще бы. Кажется, я только что лишилась девственности.

― Ты смешная, ― мрачно сказал он, ведя меня по улице.

― Это не похоже на круассаны дома, ― признала я, откусив еще кусочек.

― Ты одобряешь?

― Я подумываю о том, чтобы выйти за него, ― сказала я со вздохом. ― Куда мы идем?

― В одно из моих любимых мест в Париже, ― сказал он.

― Когда ты был здесь в последний раз? ― спросила я, потягивая свой кофе. ― И что, если его больше нет?

― Это одна из тех вещей, которые я люблю в Париже, ― сказал он мне, когда мы перешли улицу и прошли мимо ряда красивых зданий из известняка. ― Он не стирает свое прошлое, как некоторые города. Вокруг него вырастает новое.

― Значит, ничего не меняется?

― Нет, все меняется, но важные вещи — нет. ― Когда мы пересекали очередную улицу, раздался гудок, и Джулиан прикрикнул на водителя. ― К сожалению, некоторые вещи меняются. Я скучаю по тем временам, когда все ездили в каретах, ну, за исключением запаха.

Мы продолжили идти по улице. Джулиан указывал на архитектурные памятники и рассказывал истории о каждом месте, которое мы проходили.

― Ты провел здесь много времени, ― сказала я, когда мы ждали возможности пересечь большой перекресток.

― Я провел много времени везде, ― ответил он, пожав плечами.

Девятьсот лет позволили это сделать, подумала я. На перекрестке загорелся зеленый свет, и Джулиан взял меня за руку, когда мы переходили улицу.

Это было не свидание. Это была сцена из фильма. Каждая прошедшая секунда была еще более совершенной, чем предыдущая. Я не хотела, чтобы это заканчивалось.

Улицы становились все более людными. Куда бы я ни посмотрела, туристы делали снимки.

Бутики уступили место магазинам, торгующим крошечными Эйфелевыми башнями и дешевыми солнцезащитными очками. Это было любимое место Джулиана в Париже? Я догадывалась, что все немного изменилось, но когда мы завернули за угол, я задохнулась и увидела часть Нотр-Дама. Я видела его фотографии до пожара, но даже сейчас, окруженный строительными лесами, он был потрясающим. Джулиан остановился рядом со мной.

― Что, черт возьми, здесь произошло?

Я моргнула, на мгновение растерявшись.

― Пожар…

― Никто не рассказал мне о пожаре, ― ответил он мне, и я вспомнила, что он спал, когда горела достопримечательность. ― Полагаю, Селия кое-что упустила в досье. Надо будет не забыть сказать ей в будущем, что подобные вещи волнуют меня больше, чем появление социальных сетей.

Мой желудок сжался от того, что он использовал фразу ― в следующий раз. Планировал ли он вернуться ко сну после окончания сезона? У меня не хватило духу спросить об этом. Вместо этого я заставила себя улыбнуться.

― Пойдем. ― Он повел меня к каменному мосту, перекинутому через Сену. Мы молча перешли мост, рука об руку, и попали в другой мир. С каждым шагом туристический хаос, окутавший город, исчезал.

― Где мы? ― Спросил я, оглядывая старые каменные здания.

― Île Saint-Louis, ― ответил он, когда мы проходили мимо нескольких тихих бистро. ― Здесь я провел большую часть XVIII века, попадая в неприятности.

― Неприятности, да? ― Казалось, невозможно представить, что в этом причудливом районе можно найти неприятности. Он провел меня по боковой улочке и остановился перед неприметными воротами.

― А это ― самый сокровенный секрет Парижа. По крайней мере, я надеюсь, что это еще так. — Его кривая ухмылка заставила мое сердце учащенно забиться. Он снял перчатку и приложил ладонь к железным воротам. Ворота распахнулись, открывая двор, который казался невероятно большим, учитывая улицу, от которой он отходил.

― Как? ― Я заглянул внутрь.

Джулиан снова надел перчатку и улыбнулся моему изумленному выражению лица.

― Добро пожаловать на Île Cachée.

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Тея

Я смотрела на мир, ожидавший меня за воротами, но не могла ничего понять. Повернувшись, я снова посмотрела на улицу. Граффити украшали здание, листовки облепили фонарь, на заднем плане был слышен гул транспорта, перебиваемый гудками. Позади меня был Париж. Передо мной был совершенно другой мир.

― Île… что? Напомни мне выучить французский, ― проворчала я.

― Île Cachée. Это означает ― Тайный остров.

Я прищурилась, следуя за ним через внутренний двор и дальше по мощеной улице, которой не могло быть ― но я шла по ней.

― Но как это возможно?

― Остров, о котором знает весь остальной мир, находится под гламуром, ― пояснил он. Я снова уставилась на него.

― Иллюзия. Мир видит только его половину. Тем, кто не владеет магией, он кажется вдвое меньше.

― А это вторая половина? ― спросила я, уловив суть.

― Да, котёнок. Об этом месте известно только вампирам и фамильярам.

― А теперь и мне.

Он кивнул, но я уже осматривалась, пытаясь охватить взглядом все вокруг.

Здесь не было ни сувенирных лавок, ни туристов с фотоаппаратами. Люди на улицах были одеты в самую разнообразную одежду ― от подъюбников до стилизованных париков и человека с пристегнутым к боку мечом.

― Не все из нас хорошо приспосабливаются к переменам, ― прошептал он.

― Да, я вижу.

Это было похоже на шаг назад во времени. Каштановые деревья возвышались вдоль тихой дорожки, пропуская лучи пляшущего золотистого света. Их рыжие и желтые листья трепетали, несмотря на отсутствие ветра.

Я наблюдала, как с ветки упал один листок. Он покружился над камнями внизу, изящно приземлился и исчез. Я несколько раз моргнула. Когда я подняла глаза, лист снова был на ветке. Пока я наблюдала, он снова совершил свое чудесное падение.

― Он заколдован, ― сказала я, чувствуя себя глупо. Конечно, заколдован. Здесь все было заколдовано. Джулиан ухмыльнулся и прижался ко мне поближе.

― Магия здесь сильна. Она защищена, ― сказал он мне, наблюдая за тем, как падают, исчезают и появляются новые листья. ― Посетителей ограничивают, чтобы никто не черпал слишком много из ее источника.

― Значит, в Париже есть источник магии? ― Не знаю, почему меня это удивило. В Париже есть что-то волшебное, начиная с его мечтательных проспектов и заканчивая розовым светом. Казалось бы, вполне уместно найти магию в его сердце.

Джулиан наклонился и поцеловал меня в лоб.

― Это одна из точек зрения.

― Значит ли это, что ведьмы могут использовать здесь магию?

― Нет, это запрещено. Заклинания, зелья, все, что можно найти в стандартном гримуаре, но не настоящую магию.

― Стандартный гримуар? ― повторила я, улыбаясь. ― Ты говоришь так, будто я могу купить его в магазине на углу.

Он указал на магазин, выкрашенный синей блестящей краской на другой стороне улицы, где в витринах высились стопки книг. ― Возможно, там есть несколько.

― Я буду иметь это в виду, ― сказала я, чувствуя легкое оцепенение. Мы продолжили путь, проходя мимо невероятно высоких магазинов, заполненных странными предметами, приземистых бистро, заставленных столиками, и витрин со сценами, от которых у меня расширились глаза и запылали щеки. В одной затененной витрине рядом с тем, что, как я опасалась, было настоящим орудием пыток, висели веревки и цепи.

― Это…? ― Я уставилась на Джулиана.

― Вампиры любят смешивать боль и удовольствие. Для нас это естественно, ― сказал он, пожав плечами.

― Подожди. ― Я остановилась на месте и заглянула в темное окно. ― Я думала, это для пыток.

Он фыркнул и подошел ко мне. Джулиан опустил губы к моему уху и прошептал:

― Посмотри внимательнее.

Приблизившись к витрине, я увидела обнаженную женщину, связанную красной веревкой и свисающую с золотого крюка. Под ней на стульях расположилась группа людей, что-то обсуждая.

― Почему она там висит? ― пробормотала я.

― Смотри, ― приказал он мрачным тоном, от которого у меня перехватило дыхание.

Я заглянула через стекло и увидела, что с ее связанных рук капает темная жидкость. В это время один из мужчин поднял стакан, ловко поймал капающую жидкость и поднес к губам.

Я задохнулась и попыталась отступить. Джулиан утащил меня обратно на мощеную дорожку.

― Она… в порядке? ― спросила я, когда мой шок прошел.

― Да. ― От его мрачного смеха у меня по коже побежали мурашки. ― Она испытывает наслаждение. Некоторые смертные предпочитают угождать доминантным вампирам.

― Своей кровью? ― пролепетала я.

― Помимо всего прочего, ― сказал он.

― Значит, она человек? ― Я оглянулась в сторону черного магазина.

― Да. ― Больше он ничего не сказал.

Пекарня по соседству казалась просто банальной по сравнению с этим. Но от ароматов, доносящихся оттуда, у меня голова пошла кругом. Я сделала шаг в ее сторону, но Джулиан остановил меня.

― Это не очень хорошая идея. ― Он наклонил голову в сторону висящей над дверью вывески с золотыми буквами ― Enchanté: Sorts d'amour.

Я подняла бровь.

― Привороты, ― сказал он немного натянуто. ― Трудно даже пройти мимо, чтобы не почерпнуть какую-нибудь идею.

Я сдержала усмешку.

― Может быть, я бы хотела туда зайти.

― У тебя нет в них необходимости, ― уверил он.

Манящий аромат уступил место дыму с запахом мыла, струящемуся из соседнего магазина через большие открытые окна. Подушки и столики, художественно разбросанные в интерьере, делали помещение уютным. Отдыхая на подушках, несколько посетителей передавали друг другу трубку.

― Опиум, ― подтвердил Джулиан и повел нас дальше. Мы прошли мимо женщины, сидевшей за столиком в бистро и потягивавшей зеленую жидкость. Она улыбнулась, когда к ней присоединился мужчина, наливая себе еще порцию странного напитка. Мы шли все дальше и дальше. Магазины, наполненные шелковыми платьями и дорогими костюмами, книжные лавки, заваленные кожаными томами, мрачные захватывающие бары и рестораны, где подавали запрещенные или нелегальные в мире людей блюда.

В конце улицы шумел большой открытый рынок. Над ним, словно паря в воздухе, висел баннер с надписью L'apothicaire¹⁸, написанной толстым печатным шрифтом. На столах стояли ящики, из которых вываливался диковинный товар. Некоторые из них двигались. Я не стала присматриваться к этим предметам. Там были бутылки, травы и дикие, неземные растения.

― В основном для изготовления зелий, ― сказал Джулиан.

Это было красиво и ошеломляюще.

― Я могла бы исследовать это место часами.

― Такие места есть в каждом крупном городе мира ― места, где магия так сильна, что это похоже на оазис, ― пояснил он. ― Я хочу свозить тебя в каждое из них.

Мое сердце замирало при мысли о том, что таких дней будет больше. Дни с ним, полные волшебства, чудес и красоты, а ночи… моя кожа раскалилась, когда я представила, какими они будут.

Я сделал глубокий, спокойный вдох и заметила человека, наблюдавшего за нами с другой стороны мощеной улицы. Он помахал мне рукой.

― Кажется, кто-то узнал тебя.

Джулиан поднял голову, и на его лице промелькнул призрак хмурости. Через мгновение к нам присоединился мужчина ростом не выше меня. Холодные темные глаза изучали меня, когда он приветствовал Джулиана.

― Руссо! Я надеялся встретить тебя.

― Буше. ― Джулиан пожал ему руку. Мужчина был в бархатных перчатках, и я подумала, не вампир ли он. По его внешности я бы этого не предположила. Он выглядел обычным по сравнению с другими представителями этого вида, которых я встречала. ― Позволь представить тебе Тею.

Буше двинулся, чтобы поприветствовать меня поцелуем, но Джулиан зарычал.

Действительно зарычал.

Мы оба уставились на него.

― Я вижу, ты нашел свою пару, ― сухо сказал Буше. Он продолжал изучать мое лицо. ― Простите, мне кажется, что я вас откуда-то знаю.

― Тея была на коктейльной вечеринке в Сан-Франциско.

― Ах, да, а как ваша фамилия?

Я напряглась.

― Мельбурн.

― Тея играла в квартете, ― пояснил Джулиан.

― Интересно. ― Если у Буше и было мнение по поводу наших отношений, то он держал его при себе. ― Я уверен, что твоя мать рада появлению в семье музыканта.

― Возможно, если она сможет принять, что Тея ― человек. ― В словах Джулиана прозвучала горечь.

В душе я радовалась, что он ничего не сказал о предположении Буше относительно нашего статуса. Но я подавила свое волнение. Это было не более чем частью нашей договоренности. Конечно, ему нужно было изображать серьезные отношения со мной.

― На чем вы играете? ― спросил меня Буше.

― На виолончели. ― Даже просто сказать это было больно. ― Когда я дома.

― Ты должен сводить ее к Берлиозу. Он работает над чем-то новым, ― сказал он Джулиану.

― Да поможет нам Бог, ― пробормотал Джулиан.

― Гектор Берлиоз? ― спросила я, расширив глаза. ― Он уже несколько веков как умер!

― Не говори ему об этом. Я думаю, он убедил кого-то обратить его, чтобы он смог закончить оперу, ― сказал Джулиан.― Она до сих пор не закончена.

― Вы знакомы с его творчеством? ― Буше был впечатлен. ― Теперь ты просто обязан отвести ее. В последнее время он особенно угрюм.

― Я как раз собирался туда. Я надеюсь, что у него есть виолончель.

― Конечно, есть. ― Буше махнул рукой, но потом наклонился. ― Вопрос в том, продаст ли он ее вам?

― Некоторые вещи никогда не меняются. ― Джулиан улыбнулся, как будто Буше бросил ему вызов. ― Мы увидимся сегодня вечером?

― Да, мне официально разрешено вернуться в Гарнье. — Он прищурился. ― Как будто они могут меня не пустить!

― Возможно, мы еще увидимся.

Мы попрощались, и я повернулась к Джулиану.

― Я хочу встретиться с Берлиозом.

Он рассмеялся и указал на тихую улочку.

― Сюда.

В конце мощеной булыжником улочки нас ждал музыкальный магазин. Но это был не просто музыкальный магазин. В витринах сами собой играли инструменты.

Джулиан прижал палец к губам.

― Слушай.

Я закрыла глаза и выполнила указание. Знакомая мелодия донеслась до меня, и я улыбнулась.

― Что ты слышишь? ― спросил он.

Я открыла глаза и посмотрела на него.

― Шуберта? Разве ты не узнаешь его?

― Они играют свою музыку для каждого, ― пробормотал он. ― То, что мы хотим услышать.

Я проглотила этот лакомый кусочек информации, не зная, как его переварить. Я начала спрашивать, что он услышал, когда дверь в магазин распахнулась. Из дверного проема на нас смотрел невысокий мужчина с дикими глазами. Он тряхнул головой, разбрасывая во все стороны массу седых кудрей.

― Человек, ― сказал он, пристально глядя на меня.

― О, ну, да.― Я не была уверена, ждал ли он подтверждения.

― Мне это неинтересно, ― сказал он Джулиану и собрался закрыть дверь.

Джулиан поймал ее носком ботинка.

― Я не продаю закуски, Берлиоз, ― сказал он. ― Она виолончелистка.

Я заставила себя сохранять спокойствие и не реагировать на то, что встречаюсь с музыкантом, которого считали умершим более ста лет назад. Берлиоз секунду изучал меня, а затем отрывисто сказал:

― Это мы еще посмотрим.

Не говоря больше ни слова, он удалился в магазин. Дверь осталась открытой, и Джулиан подошел к ней.

― Он не верит, что я виолончелистка, ― тихо сказала я Джулиану.

― Он страдает от отсутствия компании. ― Джулиан пожал плечами. ― Некоторые считают, что это плохо для него — это сводит его с ума.

― А ты?

― Я думаю, что он уже был немного сумасшедшим до того, как кто-то сделал его вампиром, котёнок.

― Это обнадеживает. ― Но мои опасения улетучились, когда я переступила порог магазина и увидела груды бесценных инструментов и свернутых свитков, разбросанных вокруг меня.

Джулиан прошептал:

― Ничего не трогай, если только…

Он замолчал, когда Берлиоз подошел и сунул мне в руки виолончель.

― Играй, ― потребовал он.

Я взяла ее дрожащими пальцами и кивнула. Но как только она оказалась в моих руках, я расслабилась.

― Что бы вы хотели, чтобы я сыграла?

― То, что ты хочешь, ― неопределенно ответил он, наклонив голову.

Это был тест. Я улыбнулась ему, зная, что это испытание я пройду.

***

Через час мы вышли, и хозяин магазина сам договаривался о доставке виолончели в дом Джулиана. Я покорила Берлиоза, который обычно отказывался продавать свои инструменты, сыграв по памяти четвертую часть его «Фантастической симфонии».

Мы бродили по улицам, заглядывая в витрины магазинов, увитых плющом. Джулиан постоянно покупал мне пирожные, словно не был уверен, сколько еды нужно человеку. Я не жаловалась.

В конце концов, солнце начало садиться, окрашивая небо в яркие цвета.

― Это прекрасно, ― сказала я, любуясь Парижем в сумерках.

― Действительно, ― пробормотал Джулиан. Я подняла глаза и увидела, что он наблюдает за мной. Он грустно улыбнулся и посмотрел на часы. ― К сожалению, нам пора возвращаться домой.

― А мы можем прийти сюда еще раз? ― спросила я.

― Если хочешь. ― Но та же грусть, что омрачила его улыбку, пропитала его слова.

Если будет время. У нас было всего несколько недель в Париже, и сегодня вечером светский сезон для нас обоих начнется полным ходом. Джулиан остановился под каменной аркой и притянул меня к себе.

― Я хорошо справился? ― спросил он, проводя пальцем в перчатке по моей нижней губе. ― Я немного заржавел, когда дело дошло до ухаживаний.

Я кивнула, мой рот инстинктивно приоткрылся от его прикосновения.

― Твои навыки ухаживания в полном порядке.

― Ты издеваешься надо мной, котёнок?

― Немного, ― призналась я, ухмыляясь. Он опустил голову, и его губы оказались на расстоянии вздоха от поцелуя.

― Можно я тебя поцелую? ― спросил он мягко.

Я моргнула, удивленная его просьбой.

― Это настоящее свидание, ― напомнил он мне, увидев мою реакцию. ― Я ухаживаю за тобой, помнишь?

― Можешь ненадолго отложить это, ― задыхаясь, сказала я.

Он медленно приблизил свои губы к моим с нарочитым почтением, которое покорило меня. Когда поцелуй стал глубже, меня охватила острая боль. Он не торопился, медленно двигал губами, словно смакуя мой вкус. Розовые послеполуденные сумерки уже сменились вечером, когда он наконец отстранился. Джулиан без слов взял меня за руку и повел прочь от волшебного места. Когда мы вышли за пределы Île Cachée и гламур исчез, звуки оживленного города наполнили воздух вокруг нас.

Я вздохнула.

― Я могла бы остаться там навсегда.

― Если бы только у нас было столько времени, ― сказал он. Он больше ничего не сказал, пока мы не добрались до дома.

― Мне надо собираться, ― сказала я со стоном. ― Если бы я была вампиром, мне бы не потребовалось столько времени, чтобы стать красивой.

Он застыл и отвернулся от меня. Я замерла, понимая, как глупо поступила, отпустив это легкомысленное замечание. Через мгновение он повернулся ко мне. Края его глаз потемнели, и было видно, что он восстанавливает контроль. Я ждала упрека за свое неосторожное высказывание, но его не последовало. Вместо этого он окинул мое тело хищным взглядом. Он придвинулся ближе и протянул руку между моих ног. Я резко вдохнула, когда он прижал ладонь к моему клитору.

― Ты можешь ничего не одевать под платье сегодня?

Я кивнула, у меня пересохло во рту от его просьбы.

― Обещаю, ты будешь вознаграждена, котёнок. ― Он отошел, не удостоив меня взглядом, оставив меня гадать, что он собирается делать.

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

Джулиан

Дворец Гарнье, более известный как Парижская опера, вырисовывался впереди, возвышаясь над переполненными улицами и транспортом, как маяк. Для большинства людей, приезжающих в Город огней, Эйфелева башня была центром всего мегаполиса. Для вампиров это была Опера. Но сегодня все это не имело значения, потому что я не мог оторвать глаз от женщины, сидящей рядом со мной.

Тея молчала всю поездку. Я держал ее руку, облаченную в бархатную перчатку длиной до локтя, пока мы ждали в очереди машин. Я подозревал, что ее занимала та же мысль, что преследовала меня.

Если бы только я была вампиром, сказала она.

Последние несколько дней я был одержим мыслью о том, что она может быть моей парой. Или, скорее, невозможностью. Теперь я подумал, что причина, по которой я так упорно боролся с этой мыслью, не столько в том, что она человек, сколько в том, что человек означает короткую продолжительность жизни. Я крепче сжал ее руку, словно она могла ускользнуть в любой момент.

Тея оглянулась и улыбнулась, но глаза выдавали, что ее мысли были где-то далеко.

О чем бы она не думала, эти мысли не давали ей покоя.

― О чем ты думаешь, котёнок? ― спросил я, прежде чем она успела спросить меня.

Она перевела на меня нервный взгляд и понизила голос, чтобы Филипп не услышал:

― О том, что все будут пялиться на девственницу.

Как никогда, мне хотелось освободить ее от этого бремени.

― Ты сказала, что они планировали заставить фамильяров забыть об этом.

― Это не значит, что они это сделали, ― заметила она.

― Даже в этом случае, только половина присутствующих будет смотреть.

Она поджала губы, не впечатленная моей логикой. Это не очень успокаивало.

― Еще одно дерьмовое утешение от вампира.

― Еще одно? ― Я приподнял бровь.

― Я позвонила Жаклин, пока собиралась.

― И что она сказала? ― с любопытством спросил я.

― Что они будут пялиться на меня, потому что я сексуальная, ― сказала она совершенно искренне.

― Она не ошиблась. ― Я окинул ее взглядом, позволив своей жажде крови заполнить тьмой мои глаза настолько, чтобы она поняла, что я говорю серьезно. ― Каждый мужчина там захочет трахнуть тебя, а каждая женщина захочет быть тобой.

― Потому что я с тобой? ― Улыбка дрогнула на ее губах, показывая, что я преуспел в своих попытках отвлечь ее.

― Потому что они знают, что ты моя.

Она рассмеялась.

― Ты довольно самоуверен для старика.

― Они будут пялиться не из-за того, кому ты принадлежишь, ― прошептал я ей на ухо. ― А потому, как ты принадлежишь мне.

― Что это значит? ― тихо спросила она.

― Полностью. ― Я поцеловал место под ее ухом, вызвав дрожь. ― Абсолютно. Безоговорочно.

Наклонившись ближе, она провела языком по нижней губе.

― Тогда почему я…

― Мы прибыли, ― прервал ее Филипп.

Я воспользовался этой заминкой и вышел из машины. Я знал, о чем она собирается спросить.

Сейчас было не время обсуждать наши изменчивые отношения или напоминать ей о необходимости ограничить нашу физическую близость. Я не был уверен, как долго еще мы сможем избегать реальности нашей ситуации.

Обойдя машину, я протянул руку и помог Тее выйти из машины. Она приняла ее, добавив:

― Мы еще не закончили обсуждать это.

Но когда мы вошли во Дворец Гарнье, она замолчала. Тея смотрела вокруг расширенными глазами, пытаясь охватить все сразу. На мгновение я увидел это место, в котором бывал тысячу раз, ее глазами. Я восхищался крутой каменной лестницей, фресками над головой, зеркалами, которые, казалось, делали гостей, толпящихся в большом фойе, частью экстравагантной сцены. К сожалению, этот момент резко оборвался, когда на нас набросились. Вампиры, отказавшиеся возвращаться в Штаты, все хотели поздороваться или перекинуться парой слов.

Но в основном они хотели взглянуть на Тею.

Может быть, Сабина все-таки не всем сделала внушение на первом Обряде? Тея бросила на меня панический взгляд, когда к нам стали подходить все новые и новые люди. Должно быть, она думала о том же.

Сквозь толпу прорезался властный голос.

― Ты прибыл со своей маленькой подружкой.

Окружавшие нас гости расступились, чтобы пропустить Сабину. Она выбрала черный цвет ― необычный для нее выбор. Темное кружево поднималось высоко по ее горлу и спускалось до запястий. Вокруг нее вампиры шептались о своем восхищении, но у меня сложилось впечатление, что платье было посланием. Она была в трауре.

― Мама, ― холодно сказал я. Вампиры, приветствовавшие нас до этого, медленно исчезали, словно почувствовав приближение бури. Но я заметил, что достаточное количество любопытствующих прислушивается.

Буше появился рядом с моей матерью.

― Джулиан, ― сказал он, ― и прекрасная Тея.

― Только не говори мне, что ты это поощряешь, ― прошипела Сабина, глядя на него.

― Я просто поздоровался. ― Буше вздохнул. ― И я пришел поговорить с тобой. В последнюю минуту произошли изменения. Одна из певиц сопрано исчезла.

― Конечно, ― сказала она со вздохом. ― Мы проверили все ящики, чтобы убедиться, что кто-то не взял на себя смелость использовать ее в качестве закуски?

― Мы в процессе, ― заверил он ее, ― но Берлиоза надо уговорить. Он убежден, что дебют будет сорван.

― Берлиоз дебютирует с новой оперой? ― Взволнованно спросила Тея.

Сабина обратила на нее холодные, сверкающие сапфировые глаза и спросила.

― Ты слышала о нем?

― Тея ― виолончелистка, ― напомнил я, пытаясь спасти ситуацию.

Тея мило улыбнулась и добавила:

― Мы встретились с ним сегодня днем, и он ничего не говорил об этом.

― Вы… встретились… с Берлиозом? ― В голосе Сабины звучала боль. Она посмотрела на меня. ― Что она делала на острове?

― Я пригласил ее на свидание, ― сказал я, вмешиваясь, пока одна из них не набросилась на другую.

― Понятно. ― У нее на челюсти дрогнул мускул. Она медленно повернула лицо к Тее. ― Берлиоз презентует новую оперу, которую он написал для этого вечера. Симфония для мертвых. Надеюсь, вам обоим она понравится.

Что-то в том, как она это сказала, заставило меня заподозрить, что нам не понравится.

― Извините меня, ― добавила Сабина.

― Тебя, кажется, где-то ждут, ― многозначительно сказал я. Сабина в раздражении умчалась прочь, оставив с нами извиняющегося Буше.

― Не думала, что она может ненавидеть меня сильнее, ― сказала Тея.

― Сабине никто не нравится, ― заверил ее Буше.

― Ей нравитесь вы.

― Дорогая моя, ― сказал он, сверкнув глазами-бусинками, ― она меня терпит. Есть разница. В любом случае, я искренне надеюсь, что вы получите удовольствие от этого вечера. Я должен исполнить роль буфера между этими двумя.

― Обязательно, ― пробормотал я. Буше удалился, и я сразу же заметил Бенедикта в углу.

Одновременно со мной его заметила и Тея.

― Твой брат здесь, ― сказала Тея. ― Один из них. Может, поздороваемся?

Я бросил на нее вопросительный взгляд. Разве одной семейной конфронтации не достаточно для этого вечера?

― Я стараюсь быть вежливой, ― объяснила она, направляя меня к широкой лестнице. Пионы, розы и лилии опоясывали ее каменные перила, делая и без того роскошный интерьер еще более роскошным.

― Вежливость и вампиры не очень-то сочетаются друг с другом, котёнок.

― Мы будемсидеть с твоей семьей сегодня вечером? ― осторожно спросила она, когда мы поднялись на второй этаж.

― У нас есть отдельная ложа, ― сказал я сквозь стиснутые зубы. Это была небольшая услуга от Буше, и я был благодарен за то, что он позволил мне сохранить мое обычное место.

― Так это одолжение или…

― У меня много лет была своя ложа, но сегодня мы используем ложу рядом с ней. ― Это было все, что ей нужно знать.

― Что-то не так с твоей? ― спросила она.

― Третья ложа более приватная, чем моя. Я не хотел публичности. ― Я бросил ей многозначительную ухмылку. Это было правдой. Между моей ложей и следующей была изогнутая полустена. После получасового общения с Теей в обществе вампиров я хотел остаться с ней наедине.

Я провел Тею сквозь толпу, не обращая внимания на любопытные взгляды, следившие за нами. Когда мы подошли к третьей ложе, я с облегчением обнаружил, что она открыта и ждет нас.

― А ты обычно в первой? ― спросила она.

― Нет, в пятой, ― рассеянно ответил я, заглядывая внутрь и обнаруживая, что в ложе все организовано в соответствии с моими пожеланиями.

Вместо обычных восьми стульев в ложе стояло только два. Стулья были поставлены дальше, чем нужно для наилучшего обзора, но это позволяло изолироваться от большинства, если не от всех, посторонних глаз.

Я направился внутрь, но Тея не двинулась с места. Ее заворожила табличка на ложе рядом с нашей.

― Loge du Fantôme de l'Opera¹⁹, ― произнесла она по-французски, и глаза ее расширились. ― Подожди, а какую ложу, ты сказал, что занимаешь обычно?

― Пятую, ― признался я, уже понимая, почему она спросила.

Она схватила меня за руку, ее бархатные пальцы крепко сжали меня. Даже сквозь слои ткани я почувствовал укол чего-то необъяснимого, но Тея, казалось, этого не заметила.

― Ты хочешь сказать, что ты…

Я застонал, понимая, что она будет с удовольствием дразнить меня этим всю оставшуюся ночь.

― Я задолжал Леру деньги ― или он так считал.

― И ты не вернул ему долг?

― Были некоторые споры по поводу обоснованности его претензий. Он считал, что выиграл раунд в пикет²⁰. Я считал его мошенником.

Мягкий смех коснулся моих ушей, как музыка. Я заслужил еще одну улыбку. Даже после катастрофической ситуации в холле.

― Он был мошенником?

― Безусловно. Все писатели такие. ― Я протянул руку к ложе. ― Так что он написал эту чертову книгу и сказал всем, что писал ее с меня.

― Ты, кажется, не возражаешь против использования ложи фантома, ― заметила она, проходя мимо меня в ложу. Я последовал за ней, тихо закрыв дверь от посторонних.

― Возможно, я утащу тебя подальше, к моему тайному озеру, и дам тебе частный урок. Ты бы хотела этого, котёнок?

― Нужен ли мне еще один урок? ― пробормотала она. Она стояла, наполовину скрытая тенью, с наброшенной на плечи пелериной. Даже в тускло освещенной ложе я видел как бьется пульс на ее шее. Пространство потемнело, и во мне забурлила жажда крови. Тея взглянула на меня и отступила на шаг назад, ее тело соприкоснулось с красным атласом на стене. Свет, отраженный от ткани, окрашивал ее бледную кожу в красный оттенок. Я опасался приводить ее сюда, особенно после той идеи, которую она подкинула мне в голову. Для человека и вампира это помещение было слишком тесным. Я изо всех сил старался сохранять дистанцию между нами, пока мы занимали свои места. И все же, несмотря на защитный инстинкт, невидимая рука словно обхватила мое сердце, мягко, но настойчиво притягивая меня к ней.

― Пойдем, ― сказал я низким голосом, ― и я расскажу тебе, откуда Леру черпал свои идеи.

― Это ты? ― догадалась она, беря меня за руку.

Я кивнул, и она рассмеялась.

― Обманщик и вор?

― Не забывай, что он еще и лжец, когда ему это было выгодно, ― сказал я с язвительной улыбкой.

― И он был твоим другом? ― спросила она.

Я придвинул стул и подождал, пока она сядет.

― Лучше сказать ― знакомым. Он не мог выиграть ни в одной игре.

― Но ты все равно с ним играл? ― Ее глаза прищурились от неодобрения, но она все еще улыбалась.

― Кто-то должен был выигывать его деньги, ― сказал я, садясь рядом с ней. ― Почему не я?

― Потому что у тебя денег больше, чем у Бога, ― фыркнула она.

― Да, и я использую их более разумно, ― сказал я ей. В тот вечер, когда Леру потерял значительную часть своего недельного дохода от газеты, я купил свободу женщины по дороге домой. Девственницу продавали на улице. Леру пропил бы эти деньги. А я сделал что-то полезное. Я отвел девственницу в монастырь. Видимо, моя этика осталась в прошлом веке, потому что мне трудно было думать о чем-то еще, кроме Теи и ее проблемной девственности. ― В те времена в Париже за деньги можно было купить все, и такой человек, как Леру, желал всего.

― А как ты стал Призраком? ― Она поправила накидку, прикрывая часть обнаженной кожи, на которую я не мог перестать смотреть.

― У него был талант брать какой-то факт и делать из него сенсацию, ― сказал я ей. ― Водохранилище под нами превратилось в тайное озеро, а проходы были сделаны для того, чтобы призрак мог гулять по театру. Но на самом деле водохранилище существует потому, что раньше здесь были болота.

― А переходы?

― Вампиры любят оперу. Однако она может нас возбуждать, ― сказал я, пожав плечами. ― В первые годы существования оперы приходилось иногда удалять наших гостей-людей, когда какой-нибудь вампир терял контроль над собой.

― Удалять, потому что…― Тея сглотнула и покачала головой. ― Неважно. Я не хочу знать. Как ты думаешь, будут ли проблемы сегодня вечером?

― Сегодня вечером здесь очень мало людей, ― успокоил я ее. ― И теперь есть правила, касающиеся этого. Сейчас не принято водить людей в оперу и осушать их здесь.

― Ну, когда ты так говоришь, ― сухо сказала она. ― Значит, Леру знал, что ты вампир?

― Нет.― Я рассмеялся при мысли о том, чтобы рассказать такому человеку о своем мире. ― Но я подтвердил, что проходы существуют для того, чтобы выводить недееспособных гостей. Он просто подумал, что я имею в виду пьяных.

Она хихикнула, но прежде чем разговор продолжился, свет в зале медленно погас, а затем несколько раз вспыхнул. Тея повернулась от меня к сцене, и все ее лицо озарилось светом.

― Я не могу поверить, что сижу в Парижской опере с самим Призраком.

― Не стоило мне рассказывать тебе эту историю, ― пробормотал я.

― Не волнуйся. ― Она похлопала меня по руке. ― Я придумала, кем мы будем на следующий Хэллоуин.

Я закатил глаза, когда свет погас в последний раз. Внимание Теи было полностью сосредоточено на сцене, когда заиграл оркестр. Ее глаза закрылись, когда музыка зазвучала в зале. Физически она сидела рядом со мной, но ментально перенеслась куда-то в другое место. Когда на сцену вышла солистка и начала исполнять арию, она открыла глаза и повернула голову, чтобы наблюдать за происходящим.

― Жаль, что я не понимаю французского, ― призналась она.

― Она поет о своей любви, которую у нее отняли, ― прошептал я. ― Он ушел на войну и погиб.

Солистка была талантлива, как сказал Буше. Боль нарастала в высоких нотах, когда она рассказывала свою историю.

Это заблуждение, что вампиры лишены чувств. Просто мы давно научились отделять себя от мира смертных, чтобы не испытывать горя и потерь. Пока не попадали в оперу, где уже не могли игнорировать эмоции.

История продолжалась, и на сцену вышел второй солист. Молодой человек вернулся с войны, но он уже не был человеком. Его превратили в вампира, и он не узнал свою любовь. Тея задохнулась, когда он набросился на женщину, и ее рука крепко сжалась на моей. Конечно, Сабина одобрила эту новую постановку.

Тея смотрела с неослабевающим интересом, а я наблюдал за ней. Каждый ее вдох, каждый выдох влиял на меня, усиливая эмоциональный накал, который я испытывал во время каждой сцены. Слезы наполнили ее глаза, когда женщина пряталась от своего потерянного любовника. Она украдкой взглянула в мою сторону, и на ее лице читался ощутимый страх. Биохимическая реакция на оперу заставляла ее кровь петь в жилах, пока я не смог больше сопротивляться.

Я окинул взглядом зал и увидел, что все глаза устремлены на сцену. Все были увлечены успешным дебютом, благодаря чему было легче опуститься на колени перед Теей.

― Что…? ― тихо сказала Тея, когда я отпустил ее руку. Я ответил ей, опустившись перед ней на колени.

― Я здесь, ― прошептал я, снимая перчатки. Я провел голыми ладонями по ее икрам и побудил ее придвинуться к краю кресла. ― Такой послушный котёнок. Смотри на сцену и постарайся, чтобы никто не узнал, чем я здесь занимаюсь.

― Ты не боишься, что Руссо поймают стоящим на коленях? ― поддразнила она шепотом.

― Я бы не хотел, чтобы все мужчины здесь завидовали. Ты пахнешь восхитительно. Можно я прикоснусь к тебе ртом?

Тея резко вдохнула, мгновение колебалась, прежде чем наконец кивнула. Я приподнял ее юбку, позволяя ей задраться на бедрах, и обнаружил, что она сделала то, что я просил. Ее обнаженная киска встретил меня, и я вдохнул ее аромат, прижавшись поцелуем к ее внутренней стороне бедра. Солисты начали петь дуэтом, и его тоска отражала тот голод, который я испытывал сейчас. Я подтянул ее попку к краю сиденья, обхватил руками ее бедра, чтобы удержать равновесие, и коснулся губами ее нежной плоти. Стон вырвался из ее уст, когда мой язык раздвинул ее складочки. Я поднял глаза и увидел, что она напряглась, пытаясь сохранить спокойствие. Ее пальцы вцепились в подлокотники, когда я медленно провел кончиком языка по ее набухшему клитору. Еще один вздох, заглушенный дуэтом для всех, кроме меня. Ее тихие звуки наслаждения смешались с оперным пением, и я обнаружил, что поглощаю ее, отчаянно желая ощутить вкус ее кульминации. Ноги Теи начали дрожать, и она вскрикнула, когда дуэт вступил, заливая мой язык своей влагой.

Я не мог остановиться. Ария перешла в яростную схватку сопрано и тенора, а я сосал и лизал. Тея вцепилась в мои волосы, все ее тело дрожало, когда я крал все больше ее удовольствия. Наконец ее бедра обхватили мою голову, давая понять, что она больше не может терпеть. Но я не мог остановиться. Ее запах подстегивал меня, подгоняемый музыкой, и я переместил губы на мягкую внутреннюю поверхность бедра, обхватившего меня.

Тея со вздохом расслабилась, ее бедра распахнулись, чтобы подарить мне новое искушение.

Дуэт сменился соло, и исполнение тенора, теперь певшего в одиночестве, становилось все более волнительным. Я почувствовал, как его разочарование обжигает меня, не задумываясь, опустил рот к вершине ее внутренней поверхности бедра и совершил непростительное.

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Тея

Возможно, это был поцелуй. Его губы мягко касались моей кожи. От ощущения глаза закрылись, и я прерывисто вдохнула, ожидая боли. Она наступила с ужасающей быстротой, заставив мои руки вцепиться в подлокотники, которые я только что отпустила. Я крепко держалась за них, когда боль переросла в нечто иное. Обжигающий огонь и лед ― мои нервы сработали так быстро, что я не успела обработать то, что почувствовала, пока это не начало распространяться. Сочетание жара и холода нарастало между моих бедер и распространилось до самого сердца. Я чувствовала все ― давление рта Джулиана на мою плоть, кровь, бьющуюся о его зубы, яд, проникающий в мою кровь.

Где-то в глубине души мой мозг протестовал против такого развития событий. Джулиан укусил меня.

Не просто укусил. Он питался.

Я должна была прекратить это, но я не хотела, чтобы это заканчивалось.

Я хотела, чтобы он взял больше. Я хотела, чтобы он взял всю меня.

Новое ощущение расцвело внутри. Оно было одновременно и знакомым, и новым. Сердце увеличивалось в груди, словно оно вот-вот разорвет грудную клетку и вырвется наружу, как моя кровь на языке Джулиана.

Это новое чувство смешивалось с наслаждением, нарастая в темпе крещендо внутри меня.

Ария достигла своей финальной, драматической кульминации, публика разразилась аплодисментами, а я разбилась вдребезги.

Исполнителей уже вызывали на бис, когда я осмелилась открыть глаза. И когда я сделала это, мир был другим. Новым.

Джулиан уже не в первый раз доставлял мне удовольствие, когда в моем организме был яд. Но тогда он использовал руки и рот, чтобы довести меня до кульминации. В этот раз он укусил меня.

Позже будут последствия. Но когда он поднял голову, я увидела, что его глаза черны как обсидиан, а губы окрашены в красный цвет. Прошла секунда, пока мы смотрели друг на друга. Мы перешли черту, и теперь я знала, что ни один из нас не сможет вернуться назад.

А потом Джулиан небрежно встал, вытер рот и сел на свое место. Я замерла на мгновение, пытаясь понять, что же произошло. Когда аплодисменты стихли, опера возобновилась, и я осмелилась взглянуть на него. Его глаза оставались черными, а руки, как и мои несколько минут назад, вцепились в деревянные подлокотники.

― Джулиан, ― прошептала я, потянувшись к его руке, когда мое сердце начало учащенно биться. На этот раз от паники.

― Уходи, ― прорычал он.

― Что? ― В театре было относительно тихо, потому что началась следующая сцена, и несколько голов повернулись в нашу сторону, услышав его.

― Тебе нужно разобраться с этим, ― сказал он низким голосом. ― Иди в туалет и жди, пока не остановится кровотечение.

Я уставилась на него. Любовь, которую я испытывала за мгновение до этого, улетучилась, когда я уставилась на незнакомца рядом со мной.

― Ты…

― Убирайся из этой ложи, пока я тебя не убил, ― сказал он яростным шепотом, не сводя глаз со сцены.

Я, спотыкаясь, поднялась на ноги и выбежала из ложи. Уборная была неподалеку, и я бросилась в нее.

Убедившись, что одна, я закрыла дверь и прижалась к ней. Слезы текли так же сильно и быстро, как и оргазм, который Джулиан подарил мне всего несколько минут назад. Как ни старалась, я все время видела его лицо и выражение нескрываемой ненависти на нем. Именно так он смотрел на меня, когда я впервые увидела его в Сан-Франциско.

Я поняла, что тогда он тоже хотел меня убить. Но не в общепринятом смысле. Все было гораздо сложнее. Джулиан хотел осушить меня.

Он предупреждал меня, чтобы я никогда не предлагала ему свою кровь. Теперь я понимала, почему.

Еще час назад я бы доверила ему свою жизнь. А сейчас?

И чего я ожидала?

Я вытерла слезы, испачкав перчатки тушью. Я не могла сидеть здесь и плакать всю ночь. Я встала и подошла к высокому зеркалу, предназначенному для того, чтобы дамы могли проверить свое платье или чулки. Вместо этого я подняла юбку. Прижав ее к груди, я осмотрела себя и обнаружила, что из раны все еще течет кровь. Я выругалась про себя и подошла к раковине. Намочив полотенце, я протерла место, обнаружив два идеально круглых прокола. Я прижала к ним полотенце, ожидая, когда кровотечение остановится.

Через несколько минут я проверила, остановилось ли оно. Я убедилась, что нигде нет ни капли крови, после чего выбросила полотенце в мусорное ведро. Если Джулиан не смог контролировать себя, то смогут ли другие?

Но я не могла оставаться здесь вечно, а Джулиан уже должен был взять себя в руки. Я отперла дверь и вышла, решив вернуться в третью ложу и потребовать, чтобы мы ушли. Нам нужно было поговорить, пока он не поддался своей ненависти к самому себе. Потому что, несмотря на всю ту бурю эмоций, через которую он меня только что протащил, я наконец-то получила ответ.

Он был моей парой.

Я все еще не понимала, что это значит. Это было просто чувство. Что-то в глубине души подсказывало мне, что это он. Он был тем самым.

Честно говоря, я была не очень рада этому. В основном потому, что я не планировала быть связанной с упрямым и сварливым вампиром. Это я не смогла бы запланировать, даже если бы захотела. Я медленно пошла по коридору, ведущему к ложе, пытаясь решить, какие вопросы задать ему в первую очередь. Я прошла только половину пути, когда в коридоре начали открываться двери. Вокруг меня высыпали гости, направляясь в туалеты или в бар, чтобы выпить в антракте.

Я пробиралась сквозь толпу, стараясь никого случайно не задеть. Я поняла, что оставила свои испачканные перчатки в мусорном ведре в туалете. Обойдя группу людей, я столкнулась с Сабиной.

Она бросила на меня неодобрительный взгляд, когда к ней присоединился массивный мужчина-вампир.

― Тея, что ты здесь делаешь без сопровождения? ― потребовала она.

― Мне не нужен сопровождающий, ― сказала я, закатив глаза. У меня не хватало терпения разбираться с ней. Не сейчас.

― Это она? ― Ее спутник оглядела меня. ― Она ниже ростом, чем я предполагал.

― Сейчас не время, дорогой, ― прошипела она.

Но он широко улыбнулся.

― Вы, должно быть, девушка Джулиана.

Сабина вздрогнула при этом слове.

― Я Доминик Руссо, отец Джулиана, ― пояснил он, не обращая внимания на жену.

― Приятно познакомиться, ― сказала я, проявив вежливость, от которой меня предостерегал Джулиан. Почему это должно было произойти именно сейчас?

― Где мой сын? ― спросил он.

― Надеюсь, он не подбирает новых бродяжек. ― Сабина фыркнула. Затем она замолчала. Ее ноздри раздулись, и она повернулась ко мне. Ее пальцы в перчатках поймали мое запястье и сжали его так крепко, что я подумала, что она может сломать кости. ― Что ты наделала?

― Что? ― Я попыталась отстраниться, понимая, что за мной наблюдают несколько человек. Сейчас я бы отдала все, чтобы отвлечь их. Она не могла знать, что он меня укусил, а если и знала, то какое это имело значение?

― Я чувствую запах…

Ее оборвал крик, за которым последовало еще несколько. Я повернулась и оказалась лицом к лицу с ужасом. Фигуры, одетые в черное, заполнили все лестничные пролеты и стали хватать вампиров. Я заметила красную полосу на груди одного из нападавших, когда он схватил женщину-вампира и воткнул ей в сердце кол.

Все было не так, как в кино. Вампиры умирали. Кровь залила ее вечернее платье, темная кожа приобрела пепельный оттенок, когда она истекла кровью. Затем она затихла. Мужчина повалил ее на землю и бросился на другого вампира.

И тут начался настоящий ад.

Я не знаю, кричала ли я, потому что окружающие заглушили мои крики. Через несколько секунд нападавшие столкнулись с вампирами.

― Уведи ее отсюда, ― приказал Доминик, толкая меня к Сабине. Он двинулся в сторону хаоса. Сабина схватила меня за руку и потащила прочь.

― Мы должны им помочь, ― крикнула я ей.

― У тебя нет ни единого шанса против них, ― ответила она, пока я боролась с ней. ― Это вампиры.

― Но люди в черном…

― Это вампиры, ― повторила она, потянув меня за собой. ― Не могу поверить, что этот день наконец настал. Вот почему ты не должна быть здесь. Кровные линии должны укрепляться, чтобы мы могли сражаться с этими монстрами. А вместо этого я нянчусь с тобой.

Я вырвалась из ее рук.

― Мне не нужна нянька.

Мы смотрели друг на друга с минуту, а затем я наклонила голову, добавляя невысказанную просьбу. Иди.

Она могла сражаться. Я нет. Она была нужна там. А я ― нет.

― Беги, ― прорычала она и бросилась в бой.

Я огляделась в поисках возможного оружия, но ничего не нашла. Я сомневалась, что смогу даже поднять один из старинных канделябров.

Но Сабина не доставила меня в безопасное место. Она увела меня в сторону от боя. Вампир в черном увидел меня и направился ко мне. Его рука сжалась вокруг кола, который он держал в руке. Наверное, неважно, вампир я или нет. Кол в сердце убьет меня.

Я побежала к нашей ложе, молясь, чтобы Джулиан был внутри, но она была пуста. Толкнув дверь, я попыталась удержать ее, но сил не хватило. Как и говорила Сабина. Вампир распахнул дверь, повалив меня на пол.

― Carpe Noctem! ― воскликнул он, поднимая кол.

― Я человек! ― Это была единственная карта, которая у меня была. Но ее было недостаточно, чтобы спасти меня. Она лишь изменила ход игры.

― Человек? ― воскликнул он, возвышаясь надо мной. ― Кто-то притащил закуску. Давайте напомним им, для чего предназначены люди.

Я закричала, когда он схватил меня и поднял на ноги.

― Тебе здесь не место, но ты и так это знала. ― Его глаза были абсолютно черными, и я знала, что ничто не могло меня спасти. ― Твое место на обеденной тарелке.

Он опустил лицо к моей шее, и я приготовилась к боли.

Но боли не последовало.

Вместо этого я рухнула на пол. Подняв голову, я увидела, что тело нападавшего покачивается, а затем падает на меня. Без головы.

Прежде чем он упал на меня, сильные руки подхватили меня с пола и понесли прочь. Я прижалась к груди Джулиана, впитывая ту безопасность, которую ощущала в его объятиях. Да, я все еще доверяла ему. Несмотря на то, что он сделал. Неважно, что он чувствовал по этому поводу. Я знала, что он никогда не сможет причинить мне вреда. Я только что столкнулась с монстром, внутри которого не было человека. Джулиан не был монстром. Неважно, что он сам думал об этом.

Но когда мы дошли до запасного выхода, он остановился.

― Отвези ее ко мне домой и проследи, чтобы никто не проник туда, ― приказал он кому-то.

Я прижалась к нему, когда он попытался передать меня.

― Все в порядке, ― успокаивал он меня. ― Себастьян увезет тебя отсюда.

― Я не уйду без тебя. ― Запротестовала я, пока он ставил меня на ноги. ― Если ты собираешься вернуться туда, то и я тоже.

― Ты такая храбрая, котёнок. Это первое, что мне в тебе понравилось. ― Он схватил меня и сильно прижал к себе. Его губы прижались к моим, и во рту появился сладкий вкус.

Яд.

На этот раз это не было случайностью. Яд струился по мне, и необъяснимая легкость охватила мой мозг. Джулиан передал меня в объятия своего брата.

― Она будет злиться на тебя. ― Себастьян говорил за миллион миль от меня.

― Мне все равно, лишь бы она была жива, ― рявкнул Джулиан. Я попыталась двинуться на звук его голоса, но Себастьян удержал меня.

― Не делай глупостей, ― сказал ему Себастьян, ― вроде того, чтобы тебя убили.

Убили.

В своем затуманенном мозгу я вспомнила то, что видела раньше. Вампиры могут умереть. Я только что наблюдала, как один из них умирает у меня на глазах. Джулиан повернулся, чтобы снова броситься в бой.

― Нет! ― крикнула я. ― Пожалуйста! Я люблю тебя.

Этого было достаточно, чтобы заставить его остановиться. Он повернул голову настолько, что я увидела, что его глаза полностью черные. Он улыбнулся и растворился в хаосе.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Джулиан

Повсюду была смерть, а Тея любила меня. Вкус ее крови сохранялся у меня на языке, когда я бросился в бой. Я спрятал мысль о ней глубоко внутри. Я не мог отвлекаться, но знание того, что где-то там она ждет меня, придавало сил. Вампир в черном направился ко мне, подняв кол. Я подождал, пока он подойдет достаточно близко, чтобы поднять руку для удара. Низко пригнувшись, я крутанулся и ударил его сзади по ногам. Его тело полетело назад, но я уже был на ногах. Я обхватил его за шею и оторвал голову. В нескольких шагах от меня другой вампир бросился к группе гостей, сгрудившихся вместе. Я поднял голову в руках и с силой запустил в него. Она попала вампиру прямо между лопаток. Удар застал его врасплох и дал время группе гостей забежать в театр.

Я выхватил кол из рук нападавшего.

― Спасибо.

Теперь у меня, по крайней мере, было оружие. У нас было на много веков больше опыта в сражениях, чем у нападавших, но их было больше. Я увидел, как мои мать и отец сражаются вместе, чтобы уничтожить небольшую, скоординированную группу террористов. По крайней мере, мои собственные родители умели драться. Здесь было много неподготовленных вампиров. Повсюду валялись тела, не все из которых были вампирами.

Мой взгляд упал на фамильяра, корчившуюся на земле с колом в груди.

― П-п-п…―, ― произнесла она. Ее рука безвольно вытянулась, из губ хлынула кровь. Я опустился на колени и осмотрел ее рану. Кол вошел ей в грудную клетку, раздробив кости. Несколько осколков торчали из тех мест, где плоть была разорвана, обнажая органы. Раны были смертельными. Даже магия не могла ее спасти.

Притянув ее изуродованное тело к себе, я взял ее руку и сжал. Ее магия пульсировала на моей, становясь все слабее с каждым замедляющимся ударом ее сердца. Ее голова откинулась назад, и она выдавила из себя несколько последних слов.

― Возьми. Ее.

Электричество сверкнуло как молния на моей ладони, когда она передала мне свою магию. С последней вспышкой энергии ее тело обмякло.

Ее магия зазвучала во мне, и я осторожно положил ее на залитую кровью плитку. Я уже собирался встать, когда вампир пролетел над моей головой и врезался в стену. Он обмяк, превратившись в груду черной одежды и окровавленных рук. Я обернулся, чтобы поблагодарить неожиданную союзницу, но она уже мчалась к лестнице. Она была одета в черное. Это не кто-то из наших спас меня. Это был один из них.

Какого черта? Я перепрыгнул через тело и стал искать глазами свою спасительницу.

Ее темные волосы разметались по лицу, скрывая его от глаз, когда она убегала. Не задумываясь, я последовал за ней, перепрыгнув через перила и едва не приземлившись на нижнюю ступеньку лестницы. Ее голова слегка повернулась в сторону звука моего приземления. Это был всего лишь взгляд, но его хватило, чтобы остановить меня на месте.

Этого не могло быть.

Вынырнув из оцепенения, я бросился за ней. Я успел сделать шаг, как со второго этажа упало тело, едва не свалив меня с ног. Оно ударилось о ступеньки передо мной с жутким грохотом. Подняв глаза, я увидела Беллами, стоящего у перил.

― Прости, Джулс!

Я кивнул и снова бросился за террористкой, которая спасла мне жизнь. Но ее уже не было. На полу вестибюля лежали тела. Я гадал, сколько погибло, а сколько спаслось. Проходя среди павших, я замечал среди них как знакомые, так и незнакомые лица. За спиной раздались шаги, и я обернулся, чтобы встретить новое нападение.

Но это были мой отец и Бенедикт. Они преодолели расстояние между нами в два длинных шага. Отец обнял меня.

― Слава богам! ― Он отстранился, его лицо было мрачным и изрезанным горем. ― Мы не можем найти Себастьяна.

― Он увез Тею отсюда, ― сказал я им.

― Он ушел? ― прорычал Доминик.

― Я лучший боец, поэтому я остался. Он позаботился о семье.

― Эта твоя смертная…

― Моя пара, ― с рычанием оборвал я его.

Бенедикт встал между нами.

― Мы знаем, где он сейчас, ― сказал он нашему отцу. Он бросил на меня предостерегающий взгляд. ― Давайте убедимся, что они все ушли.

― Отлично, ― пробормотал я.

― Как скажешь.

― Мама? ― спросил я Бенедикта, когда мы зашагали плечом к плечу.

― Она дарит милосердие тем, кто в нем нуждается.

Я сглотнул, вспомнив, как впервые увидел свою мать после битвы. В отличие от мужчин, которые шутили и хвастались после боя, она возвращалась на поле и предлагала смерть всем, кто ее искал. Так я узнал, что ее называли angelus mortis.

Ангел смерти.

Мы держались рядом, осматривая здание в поисках выживших, но их не было. Пару десятков вампиров погибли. Учитывая жестокость нападения, я был удивлен, что их не было больше. Быстрое исполнение и столь же быстрое отступление говорили о том, что это была демонстрация силы, а не полномасштабная атака. Дальше будет хуже.

― Зачем это делать? ― Спросил Бенедикт, изучая тело одного из нападавших. ― Они могли бы напасть, пока мы смотрели оперу, ― запереть нас внутри и сжечь заживо.

Бенедикт, который всегда был политиком, не мог мыслить как воин. Он видел много полей сражений, но военное искусство ускользало от него.

― Они не хотели нас убивать, ― тихо сказал Доминик.

― А это что? ― Мой брат указал на смерть вокруг нас.

― Послание, ― ответил я.

― От кого?

― Я не знаю. ― Я подумал о женщине, которая спасла меня и убежала. Она была одета так же, как и остальные.

Она была одной из них, кем бы они ни были. Я вспомнил их одежду: черная, с одной красной полосой на груди.

― Кажется, на маминой оргии был мужчина в маске, почти точно такой же, как у нападавших. Мать попросила охрану выпроводить его. Кто это был?

― Сейчас не время и не место, ― мрачно сказал отец и тихо добавил: ― Только своим можно доверять.

Бенедикт кивнул, соглашаясь с его словами: только нашей семье можно доверять. После того, что пережил сегодня, я уже не был в этом уверен. Но как и он, я понимал, что с этим нужно подождать.

Доминик молчал, пока мы заканчивали осматривать убитых. На третьем этаже мы обнаружили нашу мать, которая быстро умертвила одного из фамильяров. Рядом лежали несколько вампиров в черном одеянии со смертельными ранами.

― Полагаю, пощады им не будет? ― Спросил Бенедикт, направляясь к ним.

― Нет! ― приказала она, поднимаясь на ноги. Ее черное платье блеснуло в свете, показав на ткани липкие влажные пятна, которые, как я понял, были кровью.

― Раньше ты не делала различий, ― заметил он.

― Чести достойны только воины, ― холодно ответила она. Она подошла к одному из умирающих мужчин и плюнула на него. ― Это трусы.

Никто из нас не стал с ней спорить.

― Кого-нибудь позвали? ― Доминик обхватил ее рукой, притягивая к себе. Смерть всегда обнажала заботливые стороны каждого.

― В этом не было необходимости. Все были здесь, ― сказала она категорично. ― Буше занимается людьми, которые присутствовали в театре. А Совет собирается для обсуждения дальнейших действий.

Доминик огляделся и вздохнул.

― Вот это бардак.

Она устало улыбнулась ему и отстранилась. Подойдя к Бенедикту, она некоторое время рассматривала его, прежде чем крепко обнять. Она замешкалась, когда подошла ко мне, но злость, которую я чувствовал раньше, исчезла. Ее стерло произошедшее.

― Мама, ― мягко сказал я.

― Сын.

Я обнял ее, зная, что наши разногласия никогда не помешают тому, чем мы были друг для друга ― семье.

Сабина отстранилась и огляделась вокруг, выражение ее лица стало паническим.

― Себастьян?

― С ним все в порядке, ― сказал мой отец, бросив на меня взгляд. ― Он позаботился о безопасности пары нашего сына.

Глаза Сабины прищурились, но она ничего не сказала.

― Ты не выглядишь удивленной, любовь моя. Я нахожу это откровение шокирующим. ― Он взглянул на моего брата. ― Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит?

― Позже, ― резко сказала она, когда к нам подошла группа хорошо одетых вампиров. На них не было ни пятнышка крови, ни единого лишнего волоска. Похоже, Совет вампиров предоставил другим честь вести битвы.

― Сабина, Доминик, ― мрачно поприветствовала их самая высокая женщина. ― Сегодня вечером мы поговорим с каждым чистокровным сиром.

― Конечно, ― сказала Сабина, опустив глаза в неожиданном знаке признания.

― Ваши сыновья пока не нужны, ― продолжила она, ― на данный момент.

Мне не понравилось, как это прозвучало, но я был более чем счастлив убраться отсюда.

― Я отвезу тебя домой, ― предложил Бенедикт. ― Полагаю, Себастьян взял твою машину.

― Возможно. ― Я надеялся, что он позволил Филиппу сесть за руль.

Мой брат оставил свой Mercedes на ближайшей парковке. Я остановился, увидев светлый салон, и поморщился.

― Боюсь, я испачкаю твои сидения.

― Я тоже, ― сказал он, пожав плечами.

― Ты слишком долго был во Франции, ― пробормотал я, опускаясь на пассажирское сиденье. Я застегнул ремень безопасности и потянулся в нагрудный карман за перчатками. Натянув их на окровавленные руки, я почувствовал, как ослабела свежая магия.

― Ты снял перчатки, ― негромко заметил Бенедикт.

― Это было необходимо, ― сказал я ему. ― Женщина-фамильяр перед смертью передала мне свою магию. Прошло уже много времени с тех пор… ― Это было необычно, когда фамильяр передавал вампиру свою магию целиком. Женщина, которая умерла у меня на руках сегодня ночью, видимо, считала, что у нее нет другого выхода.

― Если бы ты женился на фамильяре, ты бы получил доступ к ее магии. ― Он не отрывал глаз от дороги. ― Это могло бы все изменить.

― Для чего? ― спросил я. Даже сейчас, после всего, что произошло, моя семья хотела женить меня в соответствии с традициями.

― Для того, что произошло сегодня ночью. ― Он прочистил горло. ― Ты сказал, что на вечеринке у матери был один. Теперь вот это. Я знал, что что-то назревает, но не ожидал насилия.

― Назревает?

― Среди некоторых вампиров ходят разговоры, что мы стали слишком мягкими. У каждого есть свое мнение. Кто бы они ни были, похоже, что они поддерживают более радикальные взгляды. Они хотят, чтобы мы вернули себе ночь.

― Carpe Noctem, ― пробормотал я.

Бенедикт поднял бровь.

― Это кричал вампир, который ворвался на мамину вечеринку.

― Это нападение, ― сказал он, сделав глубокий вдох, прежде чем сказать то, что я уже знал. ― Оно было спланировано. У них наверняка есть свои люди в наших кругах.

Я колебался, разрываясь между тем, чтобы рассказать ему, кого видел на лестнице, и тем, чтобы промолчать. Не успел я принять решение, как он продолжил:

― А если будет еще одно нападение?

― Мы снова будем сражаться. ― Мы все видели достаточно войн, чтобы знать это.

Бенедикт остановил машину перед домом. Я поднял голову и увидел, что в окне студии горит свет. Я не мог видеть Тею, но знал, что она там.

― Мне зайти? ― спросил он.

Я покачал головой. Похлопав его по плечу, я заставил себя улыбнуться.

― Ты можешь отвезти Себастьяна домой? Я хочу побыть наедине с Теей. Она никогда не видела ничего подобного.

― Да, ― сказал он нерешительно, ― но, Джулиан, будь осторожен.

― Я и так осторожен, ― жестко сказал я.

― Эта история со спариванием… ― Он нервно посмотрел на меня. ― Ты не можешь ожидать, что семья примет это. Ты знаешь, что они не примут, особенно если связь не…

― Спасибо за заботу, ― остановил я его и открыл дверь своей машины. Проходившая мимо пара уставилась на мою испачканную кровью одежду. Мне нужно было зайти в дом и привести себя в порядок, прежде чем идти к ней. Последнее, что нужно было Тее, ― это увидеть доказательства насилия, с которым я столкнулся.

― Джулиан, ― позвал меня Бенедикт, и я наклонился к окну, ― она действительно того стоит?

Я оглянулся на теплый свет окна и уловил в воздухе тихие звуки виолончели. Я закрыл дверь, ответив однозначным «да».

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

Тея

Виолончель не могла успокоить меня. Я сидела в балетной студии. Что-то здесь напоминало мне о занятиях с оркестром или о том, как я подглядывала за Оливией во время репетиций. Это место больше напоминало дом, чем Париж в данный момент. Как только Себастьян привез меня сюда, я сменила вечернее платье на шелковый халат, притащила в комнату пуфик и начала играть. Берлиоз позаботился о том, чтобы инструмент прибыл в идеальном состоянии, уже прекрасно настроенным, и я была благодарна ему за внимание к деталям.

Смычок приятно лежал в руке, и я начала играть все произведения, которые помнила. Босые ноги на холодном деревянном полу казались ледяными, но мне было все равно. Я была полна решимости вырваться из тюрьмы ожидания. Было время, когда музыки было достаточно, чтобы перенестись в другое место и время. Сегодня же мои мысли и сердце постоянно возвращались к Джулиану, где бы он ни находился. Заверения Себастьяна в том, что он справится сам, лишь напоминали мне о том, что человек, которого я люблю, борется с теми, кто хочет его смерти. Что, если они заберут его у меня?

Что, если они заберут мою пару?

Не задумываясь, я начала играть Шуберта ― произведение, которое я исполняла в тот вечер, когда встретила Джулиана. Смерть и дева. Это почти заставило меня рассмеяться. Я закрыла глаза и позволила паническим нотам музыки отразить волнение, бурлящее внутри меня. Она сменялась то грустной тоской, то страхом, то чем-то похожим на погоню. Я следовала за ней, мое сердце взлетало и разбивалось вместе с партитурой. Началось анданте с движением, и слезы обожгли мне глаза. Я отказывалась их открывать. Я отказывалась плакать, пока…

Джулиан был рядом со мной. Он нежно положил руку мне на плечо и прошептал:

― Не останавливайся.

Я настолько погрузилась в свои мысли и музыку, что не услышала, как открылась дверь. Я выполнила его просьбу. Я продолжала играть, а он стоял на коленях позади меня и упирался лбом в мое плечо. Я посмотрела в зеркало сквозь мокрые ресницы. Он снял смокинг, его волосы были мокрыми, как будто он только что принял душ. И тут меня осенило, почему он хотел немедленно помыться. Мой смычок на мгновение соскользнул, расколов воздух пропущенной нотой. Джулиан не сдвинулся с места. Я продолжила. Он выглядел так, словно молился. Так ли это? Позже я спрошу его о том, что он потерял сегодня. Вернее, что потеряли мы, потому что любое горе, которое он нес, теперь было и моим.

Завершив анданте, я приостановилась, и он поцеловал меня в спину.

― Продолжай играть, котёнок.

Жар его губ задержался на моей коже, шелк не мог сравниться с его поцелуем. Я продолжала. Теперь, когда он был здесь, когда я могла чувствовать его, с каждым мгновением игры я все больше погружалась в состояние покоя.

Через несколько минут рука обхватила мою талию. Я почти не заметила, пока его руки не стянули с моих плеч халат. Я закрыла глаза, когда прохладный воздух коснулся моей обнаженной кожи. Под халатом ничего не было, и Джулиан издал легкое шипение одобрения.

― Продолжай, ― приказал он мне. Его рот прошелся вдоль моего позвоночника. Я вздохнула, стараясь не дрожать, когда он целовал мою обнаженную кожу. Он не торопился, поклоняясь моей плоти, пока медленно не вернулся к шее. Я почувствовала, как он клыком провел по моему плечу, и вдохнула сильнее. Я не знала, смогу ли продолжать играть, если он укусит меня. У меня запульсировала сердцевина при мысли о том, что он будет питаться мной, пока я играю для него, и из меня вырвался тихий стон. Он сделал паузу, позволив клыкам прижаться к моей коже, а затем поцеловал это место.

Не укусил.

Он переместил свой рот к моему уху и заговорил достаточно громко, чтобы я услышала его сквозь музыку.

― Я представлял себе это с того момента, как увидел, как ты играешь. Открой глаза, я хочу чтобы ты смотрела.

Я глубоко вдохнула и позволила глазам распахнуться. Джулиан прижался лбом к моему плечу и провел рукой вниз. Его пальцы раздвинули меня, и я чуть не пропустила ноту.

― Может, мне остановиться? ― спросил он.

Я покачала головой, решительно настроенная продолжать. Он поднял голову, его глаза встретились с моими, и тогда он начал двигаться. Его пальцы танцевали по моей набухшей плоти. Я не могла видеть их за отражением виолончели, которая закрывала от меня все, кроме плеч. Но я чувствовала каждое движение. Музыка нарастала внутри меня, поднимаясь и принося с собой серию пульсаций стаккато. Каждый такт наслаждения был неистовым и увлекающим все выше. Я подумала об опере, о его клыках внутри меня и потеряла контроль над собой. Смычок упал на пол. Я потянулась за спину и обхватила Джулиана за шею, пока он соединял воедино последние такты нашего дуэта.

Крики лились с моих губ, когда он довел меня до крещендо и обнял, пока я растворялась в его музыке.

Когда остался лишь томительный ритм моего пульса, он вернул меня в устойчивое положение и взял виолончель из моих рук. Я увидела себя в зеркале. Цветочный шелк под моими раздвинутыми ногами, мою киску, сверкающую от влажного жара кульминации, и каждый сантиметр моего обнаженного тела. Я уставилась на незнакомку, которую увидела там.

Она танцевала со смертью.

Она познала желание.

Она жаждала запретного.

Джулиан вернулся и встал позади меня, положив руки мне на плечи и поглощая глазами мое выставленное напоказ тело. Я позволила себе такое же удовольствие. Его невозможно было принять за человека. У него было тело древнего бога, а не смертного. Его мускулистая грудь была так четко очерчена, так идеально выточена, что казалось, будто его изваяли из мрамора. Он был просто совершенством.

Между нами небыло слов. Но во мне росло что-то еще. Не тот постоянный голод, который я испытывала от его прикосновений. Это было всегда. Это ощущение поселилось в моей груди, пока мы молча наблюдали друг за другом. Оно расцветало и ширилось, пока я не почувствовала, что вот-вот взорвусь. Я менялась. Я не могла этого отрицать. Да и не стала бы.

Я знала, чего хочу.

Я осторожно положила ладонь на руку, лежащую на моем плече. Его ноздри дернулись от этого дерзкого прикосновения, но он не отстранился. Это было самое интимное сообщение, которое я могла ему послать.

В моих руках не было магии. Я не могла предложить ничего. Я могла дать ему только одно ― себя.

Каждую частичку себя. Мое сердце, мою душу, мое тело, а вместе с ним и мое будущее.

― Отнеси меня в постель, ― прошептала я.

Джулиан оставался неподвижным. Мышцы на его челюсти сжались, но он не скрывал битвы в своих глазах. Он отпустил меня и отошел. Мое сердце разрывалось на части, пока он не обошел табурет и не поднял меня с него. Он заключил меня в свои сильные объятия, я обхватила его ногами за талию, и его рот нашел мой. Я обвила его шею руками, прижимаясь к его коже своей обнаженной киской. Он не колебался и не останавливался, пока нес меня из студии в спальню.

Он осторожно положил меня на кровать и замер.

Я потянулась, перекатившись на живот, и потянулась к шнурку его шелковой пижамы. Он молчал, пока я распускала шнурок и стаскивала брюки с его узких бедер. Его эрекция вырвалась на свободу, и я опустилась на колени. Взяв его член в руку, я поглаживала его, опустившись на него ртом. Каждый мускул его тела напрягся, пока я доставляла ему удовольствие. Рука вцепилась в мои волосы, пытаясь замедлить мои движения, но я не останавливалась. Я не могла. Все, чего я хотела, ― это стереть его воспоминания о сегодняшней ночи, хотя бы на краткий миг.

Его пальцы сжались, но я продолжала, пока рык не разорвал воздух. Мгновение спустя я оказалась в воздухе, и он швырнул меня на спину. Он набросился на меня, его сильные руки обхватили мое тело, нависая надо мной. Мои ноги раздвинулись в знак приветствия. Джулиан поднял голову и глубоко вдохнул, втягивая воздух. Когда он посмотрел на меня, его глаза были черными.

Я понятия не имела, что делаю. Я могла полагаться только на инстинкт. Я приподняла бедра, чтобы прижаться к нему, и его рот открылся. Клыки заблестели, и я напряглась.

Я знала, чего хочу: быть его любым способом, каким он хотел меня.

Я повернула голову в сторону, предлагая ему свою шею. Краем глаза я увидела, как на его лице промелькнула агония. Он протянул руку и взял меня за подбородок. Я закрыл глаза, приготовившись к его укусу. Но вместо этого он повернул мое лицо к себе.

― Нет, котёнок, ― жестко сказал он. ― Не так.

Я открыла глаза и утонула в черных озерах его глаз.

― Я твоя пара, Джулиан. Я твоя. Вся я. Мое тело. Моя кровь. Ты можешь взять и то, и другое. Ты можешь взять все.

Его рот прижался к моему. Клык прикусил мою губу, и железный привкус наполнил мой рот, когда поцелуй стал еще глубже. Я не знала, хотел ли он пролить мою кровь или это вышло случайно, но мне было все равно.

Джулиан сдвинулся, его вес прижался ко мне, и тут я почувствовала его руку у себя между ног. Я застонала в поцелуе, когда его большой палец провел по моему клитору. Затем он исчез. Не успела я вскрикнуть, как его коснулось что-то более мягкое и большое. Я настолько потерялась в поцелуе, что только через мгновение поняла, что это. Он прижался к моему входу, и я задыхалась. Джулиан отпрянул назад и смотрел на меня, проводя кончиком своего члена по моему клитору.

Его дыхание было неровным, а глаза оставались черными, пока я дрожала под ним.

― Ты не знаешь, о чем просишь, ― хрипло сказал он. ― Ты не знаешь, от чего отказываешься.

Я сглотнула. С тех пор как я узнала правду, я больше ни о чем не думала. Я поняла.

― Я хочу этого, ― прошептала я. ― Я выбираю тебя. Я выбираю быть связанной с тобой.

Его глаза закрылись, а затем он очень медленно прижался ко мне. Мое тело запротестовало, и там, где он еще не проник в меня, вспыхнуло пламя. Я вцепилась пальцами в простыни, сжимая в кулаках ткань в ожидании, пока он заберет последнюю частичку моей невинности.

Джулиан приблизил свои губы к моим и целовал меня до тех пор, пока у меня не перехватило дыхание. Пламя погасло, когда он снова начал ласкать меня.

― Я никогда тебя не заслужу.

― Я уже принадлежу тебе, ― яростно сказала я. Мне еще многое предстояло узнать о нем. Я лишь мельком видела некоторые тени его прошлого, но с каждой секундой все больше убеждалась, что моя жизнь неразрывно связана с его. Лоб Джулиана прижался к моему, и он медленно вошел в меня. Я затаила дыхание, ожидая, что боль пройдет, и вскоре она исчезла.

Открыв глаза, я увидела его голубые глаза, смотревшие на меня. В них горела печаль.

― Я не могу, ― сказал он и прервал меня, когда я открыла рот, чтобы добавить: ― Я не возьму тебя, Тея.

Острая боль пронзила меня, и через мгновение по моим щекам покатились слезы от его отказа. Он отвернулся, и я почувствовала накрывающую меня волну неловкости, что оказалась такой жалкой.

Я попыталась вывернуться из-под него, но он крепко держал меня.

― Я не уйду, ― повторил он, снова разбивая мне сердце, ― потому что я люблю тебя.

А потом он протянул руку и прижал свою ладонь к моей.

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

Джулиан

Я никогда раньше не держал за руку любимого человека. В то время как все мое тело боролось за то, чтобы взять ее, в этом простом прикосновении было что-то такое, что изменило все. По щекам Теи катились слезы.

Она повернула голову в сторону и уставилась на наши руки. Наклонившись, я поцеловал слезы на ее лице. Через мгновение я перевернулся на бок и обнял ее. Я прижал ее к себе и взял обе ее руки. Переплетя свои пальцы с ее, я держал ее так, пока ее неровное дыхание не успокоилось.

― Я знаю, что это не то, чего ты хотела, ― пробормотал я ей в волосы, ― но для вампира это гораздо интимнее.

Она издала тихий, ничего не выражающий звук и сжала пальцы.

― Объясни еще раз, почему?

― Может быть, это просто легенда. Есть истории, более древние, чем я, ― добавил я.

― В это трудно поверить, ― поддразнила она меня, но ее слова прозвучали горько. ― Истории о чем?

― О первой магии, ― прошептал я. ― Когда я был ребенком, много веков назад, моя мама рассказывала мне о том времени, когда магия пульсировала в человеческой крови. Тогда магия была самой жизнью. ― Я поднял наши соединенные правые руки и отпустил ее. Указывая на линии, я продолжил: ― Ты могла увидеть магию в линиях своей ладони.

― Как при чтении по ладони? ― скептически спросила она.

― Я считаю, что чтение по ладони растет корнями оттуда, так что да, в некотором смысле. Линии на ладони соответствовали различным силам ― силе стихий, земной, сексуальной…

― Сексуальные силы? ― перебила она со смехом в голосе.

Я немного расслабился, услышав это.

― Да, влечение когда-то было уделом ведьм. Когда магия исчезла, она все еще оставалась в жилах тысяч ведьм, но большинство из них не могли получить к ней доступ.

― Значит, фамильяры действительно не могут использовать свою магию?

― Настоящую магию. Только заклинания и зелья, которые передавались из поколения в поколение.

― Но какое отношение это имеет к вампирам? Я знаю, что вы постоянно спорите друг с другом о том, кто из вас появился первым.

― В какой-то степени это правда, ― согласился я. ― Однако я всегда считал, что первыми появились ведьмы.

Она слегка повернулась, чтобы посмотреть на меня.

― Правда?

― По-моему, это более логично. Я поднес ее руку к губам и поцеловал. ― Но как бы то ни было, это всего лишь легенды. Вероятно, есть множество научных причин, по которым магия почти исчезла.

― Но это печально, ― тихо сказала она. ― Чувствовать, что ты лишь половина того, кем тебе суждено быть.

Я замолчал. Может быть, я вовсе не смог отвлечь ее внимание.

― В тебе есть все, что нужно, и ты только начинаешь раскрываться.

― Но я никогда не стану твоей парой. ― Она перевела взгляд на стену в противоположном конце комнаты. Секунды текли за секундами, пока я пытался придумать, что ей ответить. Но это оказалось невозможным. Как, черт возьми, я должен был сказать ей, что она не права?

Я не мог, потому что знал, что она права.

Был только один способ сделать это. Я не мог поверить, что я вообще об этом думаю. Это было сумасшествием, но мы тоже сойдем с ума, если не найдем способ решить нашу проблему. Мы были на перепутье. Мы должны были выбрать путь.

― Тея, есть способ.

Я услышал, как у нее перехватило дыхание. Прошло мгновение, и она сказала:

― Я слушаю.

― Если бы ты не была девственницей, ― медленно начал я, ― то не было бы никакого риска…

― Тогда трахни меня уже, ― прорычала она. Она отпустила мои руки и перевернулась лицом ко мне.

― Я не могу, ― повторил я свои прежние слова. В ее глазах мелькнула боль.

― Не понимаю, как я должна лишиться девственности, если ты не хочешь этого делать, ― вызывающе сказала она.

Она действительно принадлежала мне. Гордость захлестнула меня, когда я смотрел на мою пару, которую я и не мечтал когда-либо встретить. Но сейчас было не время демонстрировать свои чувства. Не сейчас, когда мне предстояло рассказать все в мельчайших подробностях.

― Я никогда не стану тем, кто сделает это, котёнок.

Ее лицо ничего не выражало. Она несколько раз моргнула и продолжала смотреть.

― Я не понимаю.

― Я думаю, что понимаешь, ― осторожно сказал я. Я приготовился к приливу яростного гнева и нацепил на лицо приторную улыбку. ― Я уверен, что найдется сколько угодно мужчин, готовых помочь тебе в этом вопросе.

От шока у нее приоткрылся рот, и она прошипела:

― Ты хочешь, чтобы я нашла какого-нибудь парня, который бы меня трахнул?

Я не почувствовал ни капли веселья, которое обычно испытывал, когда она ругалась. Я не мог. Просто услышав, как она произнесла это вслух, я был на грани насилия.

― Я хочу взять тебя как свою пару, ― сказал я напряженным тоном.

― Я могу на это согласиться. ― Тея приподнялась на кровати и скрестила ноги, предоставив мне возможность взглянуть на то, о чем шла речь. Я застонал, схватил подушку и бросил ее ей на колени.

― Я не могу думать, когда смотрю на это.

― В таком случае. ― Она подняла подушку и бросила ее на пол. ― Ты действительно не против разделить мое тело с другим мужчиной?

Я успел пересечь комнату, прежде чем она моргнула. Мой кулак врезался в гипсовую стену, а мозг представлял, что я сделаю с мужчиной, который хоть пальцем ее тронет.

― Это один из вариантов ответа, ― сказала она из-за моей спины. ― Джулиан, я не собираюсь спать с другим мужчиной. Я не сделаю этого с тобой.

Я вынул руку из дыры, штукатурка осыпалась на пол, и стряхнул с нее пыль. Я расправил плечи и повернулся к ней лицом, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным.

― Я даю тебе свое благословение.

― К черту твое благословение, ― крикнула она. ― Я ждала тебя всю жизнь. Я знала это, когда мы встретились. Должен быть другой выход.

― Целомудрие ― это второй вариант, ― сухо сказал я.

― Сомневаюсь, ― ответила она. Тея сползла с кровати и подошла ко мне. ― Когда-нибудь ты сорвешься. Я знаю, потому что ты сделал это сегодня ночью. Ты планировала питаться мной?

Я сглотнул, мои мысли потемнели.

― Нет.

― Именно. ― Она скрестила руки на груди. ― Это лишь вопрос времени.

― Это звучит как вызов, котёнок. ― Моя ладонь дернулась, когда я обдумывал, как лучше помочь ей понять границы в этом вопросе.

― Нет. Это здравый смысл. ― Она прерывисто вздохнула. ― Ты чуть не взял меня сегодня ночью.

― Я знаю, ― с горечью сказал я.

― Не стоит так радоваться этому, ― пробормотала она с сарказмом.

― Я и не радуюсь. — Я зашагал по полу, бросая на нее взгляды. ― Это несправедливо по отношению к тебе.

― Это несправедливо по отношению к нам обоим, ― поправила она меня. ― Я знаю, ты тоже будешь привязан ко мне.

Я фыркнул.

― Меня это не волнует. Как только я увидел тебя, я понял, что либо буду защищать тебя до тех пор, пока ты не покинешь этот мир, либо…

― Либо? ― спросила она.

Я повернулся так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

― Я знал, что буду тем, кто заберет тебя из этого мира.

Она даже не вздрогнула.

― Я уже говорила тебе. Я полностью твоя. Если это…

― Черт, ― прервал я ее. Неужели все зашло слишком далеко? Не могла же она действительно иметь в виду то, о чем говорила. ― Ты уже говоришь как привязанная. Представляешь, насколько хуже станет?

― Представляю, и я готова рискнуть.

― Ты такая безумно упрямая, ― сказал я сквозь стиснутые зубы.

Она пожала плечами.

― Может быть, а может быть, я просто больше верю в нас.

Я потерял последние крупицы терпения, которое позволяло мне себя контролировать. Секунду назад она бросила мне вызов через всю комнату, а теперь я был всего в нескольких дюймах от нее.

― Я никогда не привяжу тебя, ― прорычал я.

Ее глаза расширились, и я понял, что пугаю ее. Хорошо, может быть, она наконец-то услышит меня.

― Я никогда не буду смотреть, как связывают еще одного моего любимого человека.

Ее нижняя губа задрожала, когда она обдумывала сказанное, и тогда она задала очевидный вопрос.

― Что ты имеешь в виду, говоря о ком-то другом?

Я мысленно увидел женщину, бегущую вниз по ступенькам оперы. Я закрыл глаза.

― Моя сестра, ― тихо сказал я. ― Камилла была привязана к своему мужу. Это закончилось… плохо.

На этот раз она промолчала. Откровение об этом, казалось, заглушило все ее доводы. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

― Думаю, мне нужно побыть одной.

― Я понимаю, ― сухо сказал я. Я прошел в ванную и взял халат. ― Я буду поблизости.

Тея не смотрела на меня, пока я надевал его и направлялся к двери. Я прошел всего несколько шагов, прежде чем вернулся к ней. Подняв ее подбородок указательным пальцем, я некоторое время изучал ее.

― Мы найдем способ.

― Я очень хочу тебе верить. ― Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла вымученной.

Я провел большим пальцем по ее нижней губе.

― Я найду немного вина. Может быть, что-нибудь поесть.

Она кивнула, но отказалась смотреть на меня.

Оставлять ее было больнее, чем все те раны, которые я получил на полях сражений за многие века ― а я получил не одно ранение, которое убило бы человека. Все менялось. Я чувствовал это в постели. Спаривание пыталось закрепиться. Даже когда я держал ее руки. Но я сопротивлялся. В наказание меня словно разрывало на части. Я закрыл дверь в спальню и направился к лестнице. Чем дальше я от нее уходил, тем легче было оправдать свое решение. Когда я дошел до последней ступеньки, я был уверен, что поступил правильно. Но не успел я дойти до кухни, как раздался звонок в дверь.

Хьюз появился, как будто его позвали. Он остановился, заметив меня в шелковом халате.

― Может быть, мне открыть дверь? ― предложил он.

― Не возражаю.

Он кивнул и направился к входной двери, когда снова раздался звонок. Кто бы это ни был, ему явно не хватало терпения…

Когда Хьюз открыл дверь и поприветствовал своих гостей, я замер на месте.

Моя мать, все еще одетая в окровавленное бальное платье, стояла там в окружении других членов Совета вампиров. Она увидела меня в дверях, и ее глаза прищурились от того, что я был раздет.

Я как никогда сожалел, что у меня нет таких навыков общения, как у Бенедикта. Как бы то ни было, я нахмурился. Завязав потуже халат, босой, я направился к ним.

― Мне пригласить их, сэр? ― тихо спросил Хьюз, когда я подошел к нему.

― Я сам разберусь, ― ответил я. ― Почему бы тебе не найти для нас бутылку вина? Вообще-то, найди нам парочку.

Я подождал, пока Хьюз уйдет, и жестом пригласил их войти.

― Входите. Полагаю, вы пришли поговорить со мной.

― Да, ― торжественно произнес один из древних вампиров. Он оглядел меня с ног до головы. ― Если ты не занят.

― Я не занят. ― Меня отослала… моя пара. Моя пара, которая отказывалась слышать голос разума. Моя пара, которая чувствовала себя отвергнутой.

Я направился в прилегающую гостиную, но мама прочистила горло.

― Может быть, где-нибудь в более уединенном месте?

Я провел их в официальную гостиную и закрыл за нами двери. Жестом пригласив их сесть, я остался стоять. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-то из них устроился здесь поудобнее.

― Речь идет о том, что произошло сегодня вечером?

― И да, и нет, ― загадочно ответил один из членов Совета.

― Спасибо, что прояснили ситуацию. ― Я подошел к барной стойке и налил себе немного виски, которое оставили мне братья.

― Речь идет об Обрядах, ― осторожно сказала мама.

Конечно. Я сделал затяжной глоток своего напитка, а затем повернулся к ней.

― Уже? Ты же только что провела один.

Ее глаза убийственно сверкнули, когда я дал понять, что знаю о том, что произошло в Salon Du Rouge.

― Как ты знаешь, Обряды проводятся для улучшения нашего рода и укрепления наших союзов с магическим сообществом, ― сказал старый вампир с носом, похожим на заостренный кол.

― Да, я знаю, что это такое, ― нетерпеливо сказал я. ― Вы собираетесь сегодня вечером посетить каждого вампира, не состоящего в браке, и прочитать ему лекцию?

Я посмотрел на мать, чтобы убедиться, что я понимаю, что происходит, но она отвернулась, скрыв лицо тенью. Мгновение спустя я понял, почему. Она знала, почему они здесь.

― В этом нет необходимости, ― сказал член Совета. ― Ты единственный, кто противодействует закону.

― Закону? ― Я чуть не поперхнулся виски. ― Когда Обряды стали законом?

― Час назад, ― холодно ответил он.

Мои пальцы сжались вокруг стакана. Я едва успел опомниться, как он разбился вдребезги. Я был слишком занят тем, что она сказала дальше.

― И мы здесь для того, чтобы вынести тебе последнее предупреждение.

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Тея

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями, прежде чем поняла, что оттолкнув его, я ничего не добьюсь. Да, его план был глупым. Нет, я не стала бы спать с кем-то другим только для того, чтобы расчистить путь к тому, чтобы мы были вместе. Я понятия не имела, к чему это приведет, но мы ничего не добьемся, если не будем вместе решать наши проблемы.

Я подошла к шкафу и оделась на случай, если дверной звонок, который я услышала ранее, означал приход гостей.

Меньше всего мне хотелось входить в комнату, полную вампиров, полуголой. Я натянула дизайнерские джинсы, которые выбрала Жаклин, затем нашла мягкий кашемировый свитер. Надев бархатные балетки, я уже почти вышла из спальни, когда услышала сигнал на телефоне.

Я поставила его на зарядку после возвращения из оперы, решив позвонить маме, когда в Калифорнии наступит подходящее время. После того, что я пережила сегодня, я пожалела, что не позвонила ей раньше.

Возможно, она все еще злится на меня за то, что я взяла отпуск, но мне было все равно. Жизнь была коротка. Сегодня вечером я наблюдала за этим жизненным уроком из первого ряда.

Я отключила телефон от зарядки и увидела полдюжины пропущенных звонков от нее. Не успела я перезвонить, как телефон снова завибрировал.

― Мама? ― Я быстро ответила. ― Мне так жаль. Я собиралась позвонить тебе через некоторое время.

― Я говорю с Теей Мельбурн? ― спросил меня незнакомый голос.

Я замерла, сердце подскочило к горлу. Я кивнула.

― Эм, здравствуйте? ― сказал незнакомец.

― О! ― испугалась я. ― Да, это Тея. ― Я посмотрела на экран и увидела, что звонок точно был с маминого телефона. Сердце из моего горла упало на пол.

― Это больница Святого Иоанна. Пациентка была доставлена в приемный покой, и мы обнаружили, что этот номер указан в качестве ее контактного телефона. Вы знаете владельца этого телефона?

― Это моя мама, ― прошептала я, сжимая телефон, словно он мог удержать меня.

― Вы не могли бы приехать в больницу?

― Я в Париже. ― Острая боль пронизывала мои слова. Я боролась с паникой. ― Что-то случилось?

― Обычно врач объясняет все лично, но я полагаю, что вам потребуется время, чтобы добраться сюда. ― Я услышала, как пальцы набирают текст на клавиатуре. Как кто-то может работать в режиме многозадачности в такое время?

― Моя мама умерла? ― пролепетала я.

― О, сладкая, нет! ― мягко сказала она. ― Но она пока не очнулась. Врачи пытаются выяснить, что произошло. Может, попросить их позвонить тебе, когда они выяснят больше?

― Да, ― сказала я так тихо, что не была уверена, что она меня услышит.

― И можно ли им звонить, когда у них будет минутка?

― Как только они что-нибудь выяснят, ― сказала я и начала действовать. Я уже вышла из спальни и мчалась к лестнице. Я замерла, увидев, что несколько человек уходят. Когда Хьюз проводил их взглядом, я узнала темные, идеально уложенные волосы той, что шла сзади. ― Я уже в пути.

Сабина обернулась на мой голос, ее взгляд пригвоздил меня к месту. От ее взгляда по мне пробежал холодок. Но она ничего не сказала. Она просто пробормотала что-то Хьюзу и отошла за спины других гостей.

― Я передам врачам, ― сказала медсестра на другом конце провода.

― Спасибо. ― Я завершила звонок и бросилась вниз по лестнице.

― Где он? ― Спросил я Хьюза.

― В гостиной. ― Но я уже мчалась по коридору. ― Я могу чем-то помочь, мадемуазель?

Я покачала головой, сердце колотилось, когда я завернула за угол и увидела Джулиана, смотрящего сквозь окно в сверкающую ночь.

― Моя мама, ― сказала я, задыхаясь. Я едва сдерживала слезы. ― Мне очень жаль. Мне нужно срочно вернуться домой. Мне звонили из больницы.

Джулиан не повернулся ко мне. Он продолжал смотреть в окно. Его ладонь легла на раму, и я снова попыталась привлечь его внимание:

― Моя мама! Слушай, я знаю, что мы ссоримся, но…

― Мы не ссоримся, ― тихо сказал он. ― Это то, что ты думаешь?

Я сделала паузу, не зная, как ответить на этот вопрос.

― Послушай, это неважно. Моя мама в больнице. Мне нужно быть с ней.

― Я понимаю. ― Джулиан не смотрел на меня, когда говорил. Он прошел мимо меня и поставил пару бокалов на барную стойку. Я смотрела на его окровавленную ладонь, пытаясь понять, как он поранился и почему так странно себя ведет.

― Похоже, тебе тоже надо в больницу. ― Я подошла к нему, но он продолжал смотреть мимо меня.

― Джулиан?

― Заживет, ― пренебрежительно сказал он. ― Итак. Тебе нужно домой.

― Да, мы можем уехать? ― спросила я.

Наступила пауза, прежде чем он ответил:

― Боюсь, мне нужно остаться здесь.

Я кивнула. Я хотела понять его. От него ожидали, что он останется здесь. Но мне было обидно, что он не хочет ехать со мной.

― Ты сможешь прилететь в ближайшее время?

― О, котёнок. ― От того, как он это сказал, у меня сжался живот. ― Боюсь, что это невозможно.

― Я не понимаю, ― медленно произнесла я. Я искала на его лице причины внезапной отстраненности. Мы только что держались за руки в постели. Неужели он так расстроился из-за того, что я не хочу спать с другим мужчиной? Но я, похоже, анализировала маску. Его лицо ничего не выражало.

― Я думаю, это наша лебединая песня, ― произнес он пустым голосом.

Мое сердце раскололось на мелкие трещинки.

― Лебединая песня — это конец…

― Именно. ― Он взглянул на меня всего на мгновение. Его голубые глаза прожигали меня насквозь, но он быстро отвел взгляд. ― Это всегда было неизбежно. Думаю, лучше покончить с этим сейчас, пока никто не пострадал.

― Пострадал? ― Я уставилась на него. Что он говорит? Что происходит? ― Это как-то связано с твоей матерью…

― Нет. Я обманывал себя. Теперь я это понимаю.

У меня вырвался всхлип. Я шагнула к нему, пытаясь заставить его посмотреть на меня. Он не мог иметь в виду ничего подобного, не после того, что он сказал. Он любил меня. Я любила его. Но глаза Джулиана смотрели мимо меня.

― Зачем ты это делаешь? Мы же любим друг друга.

― Иногда ты такая человечная, ― сказал он ломким голосом. ― Наверное, легко поверить, что любви достаточно, когда твоя жизнь — это миг.

― Любви достаточно. ― Я верила в это. Почему он не мог? ― Мы найдем способ.

― Ты не создана для моего мира.

― Я создана для тебя, ― сказала я мягко. Он был моим избранным. Может быть, это не было официально, но это ничего для меня не меняло. Ни то, что я чувствовала к нему. Ни то, что я готова была сделать, чтобы быть с ним. Но, глядя на него сейчас, я понимала, что для него что-то изменилось.

И тут он нанес последний удар.

― Я не могу жениться на человеке. Я не могу жениться на тебе.

― Потому что они сказали тебе, что ты не можешь? ― Так вот почему Сабина была здесь?

― Потому что я не хочу. Ты была всего лишь питомцем. Я всегда это знал. ― Его слова пронзили мое сердце. Мне стало трудно дышать. Я покачала головой, не желая верить ему. Он не мог этого сказать.

Я потянулась к его руке и сжала ее. Джулиан не отстранился. Его глаза были закрыты, тело замерло под моим прикосновением. Он понимал, что я хочу сказать.

Если бы это было правдой ― если бы он не хотел меня, он бы не позволил мне прикасаться к нему таким образом. Он сказал мне, что это самый интимный акт для вампира. Тогда я поняла, что он лжет. Но я не понимала, почему. Я открыла рот, чтобы потребовать ответа.

Вместо этого Джулиан отстранился и выдернул свою руку из моей, его отказ был уверенным, но не жестоким.

Моя реакция была противоположной. Я рухнула на стул, и меня захлестнули рыдания. Он любил меня. Я была уверена в этом. Но от осознания этого боль становилась еще острее. Он не любил меня так же сильно, как я его.

Если бы это было так, он не смог бы сейчас этого вынести. Он не смотрел бы на меня спокойным, непреклонным взглядом. Он бы не бросил меня.

― Я организую твой перелет. ― И Джулиан оставил меня собирать осколки разбитого сердца.

Я просидела так несколько минут или, возможно, часов. Я потеряла счет времени, пока в комнату не заглянула Жаклин. Я подняла на нее глаза, и мое лицо сказало все, что я не могла сказать. Она бросилась ко мне, опустилась на пол рядом с тем местом, где я сидела, и обняла меня за плечи. Я больше не плакала. Я не думала, что смогу найти в себе еще одну слезу. Не для него.

― Бедная моя, ― прошептала она, ― я никогда не пойму мужчин.

Позади нее кто-то вошел, и на мгновение в моем сердце вспыхнула надежда. Она разбилась, когда я заметила Себастьяна, стоявшего в стороне. Он молча наблюдал за нами. Он не выглядел ни удивленным, ни обеспокоенным, только несколько настороженным. Если у него и было свое мнение по поводу действий брата, то он держал его при себе.

Глупо было думать, что я смогу вписаться в его мир. Не тогда, когда вся его семья отказывалась дать мне место в нем. Почему он вообще здесь оказался?

― Самолет готов, ― сказал Себастьян, отвечая на мой невысказанный вопрос. ― Мы можем улететь, когда ты будешь готова.

Его вызвали, чтобы увезти меня.

Последняя надежда умерла. Джулиан даже не стал отвозить меня в аэропорт. Это было слишком тяжело. Но я знала одно. Мой взгляд устремился к потолку, где были мои вещи. ― Мы можем ехать.

― Ты уже собралась? ― спросила Жаклин, ее глаза прищурились.

― Мне ничего не нужно, ― тихо сказала я. Мне не хотелось вспоминать о будущем, которое я потеряла, о будущем, которое Джулиан отнял у нас.

― Ерунда. ― Жаклин встала и хлопнула по коленям своих кожаных брюк. ― Ты забираешь все и кое-что из его дерьма тоже. Я соберу вещи.

Я не пыталась с ней спорить. Наверное, она была права. Я должна взять все. Я не знала, что случилось с моей мамой, но я знала, что теперь будет еще больше медицинских счетов. Я могла бы продать дизайнерскую одежду, чтобы оплатить их. Каждый раз это будет стоить мне лишь частички моей души.

Жаклин исчезла на лестнице, а я стала ждать. Я даже не была уверена, чего я жду. Себастьян оставался нехарактерно молчаливым. Он не шутил и не ухмылялся. Он что-то знал. Я была уверен в этом.

Но мне уже было все равно. Реальный мир тянул меня к себе, возвращая к той жизни, которую я должна была прожить. Может быть, все это было сном. Я была нужна своей матери. Я не хотела больше тратить время на человека, разбившего мне сердце.

Когда Жаклин появилась вновь, таща за собой переполненный чемодан, я уже была на ногах. Я направилась к двери. Только я дошла до нее, как нас остановил звук разбивающегося стекла. Мое тело попыталось повернуться в сторону шума и любимого мужчины. Я закрыла глаза, не позволяя себе смотреть. И все же я позволила себе задержаться на мгновение, как будто он мог появиться на лестнице.

Но Джулиан не вышел ко мне.

Он не попрощался.

И я тоже.

Notes

[

←1

]

Приблизительно 1,52 м

[

←2

]

Тея употребила слэнговое слово Hangry — гибрид hUngry (голодный) и Angry (злой)

[

←3

]

Чтобы обратить человека в вампира, вампир должен лишить человека большей части крови, «осушить», а затем заставить жертву выпить кровь вампира. Этот процесс называется — сиринг, а вампир, сделавший это, — сир

[

←4

]

Около 45 см

[

←5

]

Около 0,5 литра

[

←6

]

Папиросная оберточная бумага, тонкая и нежная на ощупь

[

←7

]

6 метров

[

←8

]

2 метра

[

←9

]

Фр. — безжалостная красавица. Отсылка к одноименной балладе английского поэта Джона Китса о безответной любви рыцаря.

[

←10

]

Латынь — зов бесконечности

[

←11

]

No glove, no love — никакого секса без презерватива (cлэнг)

[

←12

]

Сообщество ведьм

[

←13

]

Фр. — да

[

←14

]

Фр. — Приятно познакомиться

[

←15

]

Фр. — дословно — железная леди, подразумевается Эйфелева башня

[

←16

]

В римской мифологии богиня плодородия, здоровья и невинности, покровительница женщин

[

←17

]

Несерьезные проблемы, не стоящие выеденного яйца

[

←18

]

Фр. — аптекарь

[

←19

]

Фр. — ложа Призрака оперы

[

←20

]

Карточная игра