Мистер Уэст (ЛП) [Р. Дж Льюис] (fb2) читать онлайн

Р. Дж. Льюис Мистер Уэст Серия: Мистер Уэст #1 (про одних героев)

Переводчики: Ленуся Л.

Редактор: Анна Л., Катя Л.

Вычитка и оформление: Юлия Ц..

Обложка: Алёна К.

1

Эйдан

Я — мудак.

Но знаете что? По крайней мере, я готов это признать. Я не такой, как все те самозванцы, разгуливающие по улицам, выставляя на всеобщее обозрение свои фальшивые личности. Они надевают свои деловые костюмы и притворяются разумными честными людьми в мире беспощадного бизнеса. Эти придурки наебут тебя, как только повернешься к ним спиной.

Но не я.

Я буду трахать тебя, глядя прямо в твои глаза, и сделаю это без колебаний.

Единственный способ добиться многого в жизни — быть сильным, прямым и владеть ситуацией. В ту минуту, когда вы позволите хотя бы одному человеку переступить через вас, остальные людишки, составляющие население этой жалкой планеты, заселенной сбродом, которую мы называем Землей, сделают тоже самое. Именно так это происходит в жизни. Вот почему большинство людей не продвигаются вверх. Просто они недостаточно сильны. Недостаточно толстокожи. Не жаждут лучшей жизни настолько, чтобы долгое время жертвовать своим благом. Они думают только о настоящем, что приводит к их величайшему падению. И затем, компенсируя свою неуверенность, эти людишки любят думать, что я какой-то одинокий богатый мужчина, окруженный лишь деньгами.

Несчастный.

Подавленный.

Тайно замышляющий покончить с собой, потому что я так одинок.

Это в значительной степени то же самое переработанное дерьмо от «Холлмарк» типа «Счастья за деньги не купишь». И бла-бла-гребаное-бла. В общем, это просто неправда. Мне нравится быть богатым. Я люблю свои деньги. Они делают меня счастливым, и одиночество — последнее, что я чувствую. Меньше чем за минуту я могу оказаться в компании красивой женщины. Или в окружении столь же успешных людей. Или могу наслаждаться своим временем, проводя его с теми немногими членами семьи, которые у меня остались, гарантируя, что я дал им все, чего они желают, зная, что именно моя тяжелая работа позволяет обеспечить их безопасность и здоровье.

Нет, я не несчастный. Не в депрессии. И, безусловно, не одинок. Но вот какой я прямо в эту самую секунду?

Взбешенный.

— Слушайте, я не прошу Вас посадить меня в эконом-класс, я требую этого.

Невероятно медленная девушка, отвечающая за регистрацию, смотрит на меня так, будто я сошел с ума.

— Но Вы можете расположиться в бизнес-классе, мистер…

— Не говорите мне, что я могу, — резко обрываю ее. — Я стою здесь, трезвый, полностью контролируя себя, и говорю, что хочу место в эконом-классе. Я уверен, что его нужно заполнить. В любом случае, сколько людей летит через всю страну?

— Много, на самом деле…

— Это был риторический вопрос.

— Но авиакомпания хочет, чтобы Вы летели с комфортом, мистер Уэст. Ваше впечатление очень важно для нас, и как только Вы получите место при регистрации, его нельзя будет поменять в последнюю минуту.

— Как мило, что Вы заботитесь о моем мнении.

Это все, что я говорю. И по-прежнему пристально сверлю ее взглядом, ожидая.

Она, наконец-то, делает, как я велю, хотя на ее лице написано замешательство. Когда мне, слава тебе Господи, резервируют заказанное в последнюю минуту место в экономе, я направляюсь к нужному выходу. Ругаюсь себе под нос, свирепо глядя на всех, кто попадается на моем пути.

Я не в том настроении, чтобы общаться, если меня узнают. Пребывание здесь — в Ванкувере — поспособствовало этому. И явно не поможет то, что я окажусь в задней части самолета без какого-либо намека на конфиденциальность, что наверняка приведет к катастрофе, если меня обнаружат.

«Успокойся», — говорю сам себе. — «Томас просто хочет забраться тебе под кожу. Не позволяй ему это, черт возьми».

Нет, я ему не позволю.

В любом случае, как он сказал с ехидной ухмылкой на лице, что такое шесть часов полета среди «плебеев»?

***

Я почти забыл, насколько тесным может быть пассажирский самолет. С трудом пробираюсь через по-варварски узкий проход к своему крохотному месту в дальнем конце самолета. Прямо рядом с гребаными туалетами. Фантастически. Я смотрю на два места, радуясь, что мне не придется сидеть в среднем ряду между двумя другими людьми. Не то чтобы тут было просторно или что-то в этом роде, но, по крайней мере, я буду сидеть у окна и не буду зажат с двух сторон.

Все дело кроется в мелочах. В микроскопических мелочах.

Я люблю пространство. Пространство — это хорошо. Оно заставляет меня забыть о ночах, когда в детстве мне приходилось спать в подворотнях и стоках. И пространство — последнее, чего я сейчас удостаиваюсь.

Открываю багажное отделение для ручной клади и не торопясь убираю внутрь свой сделанный на заказ кожаный дипломат. Это подарок, который я получил по окончанию моего первого успешного слияния, поэтому не могу допустить, чтобы тот болтался у меня под ногами вместе с важным барахлом, что находится в нем.

— Эй, чувак, мы ждем тебя!

Смотрю на длинную очередь, собравшуюся за мной. Людишки нетерпеливо ждут, пока я займу место, чтобы они могли добраться до своих. Презрительно оглядываю подростка с нелепыми волосами, покрытыми гелем, будто он принцесса из бойз-бенда.

— Да, ты ждешь меня, — парирую я ледяным голосом. — Это означает, что, когда я закончу, тогда и настанет твоя очередь. И я закончу быстрее, если ты будешь ждать как можно тише.

Надеюсь, я не использовал слишком много сложных слов для этого маленького дерьма. Аккуратно опускаю портфель на место, не отрывая взгляда от внезапно смутившегося подражателя Джастина Бибера. Затем медленно пробираюсь к сиденью у окна, побуждая переростка отвернуться и поспешить по проходу. Когда очередь начинает двигаться, я достаю свой телефон и проверяю электронную почту.

Томас Дорф

Тема: Приятного полета

Эй, чемпион, просто хочу, чтобы ты знал, никаких обид. Ты же не можешь выиграть все, верно? Иногда тебе следует вспоминать, что ты всего лишь человек и что мир не подчиняется твоей воле. Имей это в виду, и, возможно, в следующий раз ты выиграешь по-крупному — или хотя бы что-то вообще — на победившей лошади.

Наслаждайся местом в эконом-классе. Я слышал, что еда там… колоритная.

Томас

Мой глаз дергается.

Я сразу же удаляю сообщение, не желая, чтобы мне напоминали о моем унижении. Затем просматриваю несколько других, изо всех сил стараясь мысленно блокировать внезапно раздавшийся детский крик, наполнивший салон. У меня начинает стучать в голове.

Закрываю глаза и пытаюсь успокоиться. Я необычайно зол. Злее, чем чувствовал себя за очень долгое время. Это неправильно. Знаю, что веду себя неразумно, но, черт возьми, у меня был адски дерьмовый день, и последнее, что мне сейчас нужно — это еще лишиться сна. Вся ситуация гложет меня больше, чем обычно. «Я не такой», — говорю себе. «Я более здравомыслящий. Я лучше и выше этого». Тем не менее, старому мне нравится время от времени поднимать свою уродливую голову.

— Эм, извините?

Открыв глаза, я проверяю время на своих часах «Зёне». (примеч. A. Lange & Söhne — торговая марка немецкой часовой компании)

— Э-э?

Время будто остановилось. Сколько еще мне придется ждать…

— Прошу прощения, сэр! Ты что, глухой?

Вскинув голову, я сразу же встречаюсь взглядом с сердитой брюнеткой, пристально смотрящей на меня сверху вниз.

— Нет, я не глухой, — огрызаюсь в ответ, подражая ее ехидному тону. — Чего ты хочешь?

— Мое место, — парирует она с ледяным взглядом.

— Тогда иди и найди свое место, — приподняв бровь, сухо отвечаю я.

Наклонившись, она выпаливает сквозь стиснутые зубы:

— Ты сидишь на нем.

2

Эйдан

Ебать-колотить. Не припомню, чтобы кто-то в эконом-классе был в такой ярости, как эта крошечная штучка.

Я достаю свой билет из кармана и смотрю номер места.

— У меня место у окна, — говорит она мне, защищаясь. — Даже не спорь с этим. Я действительно сегодня не в настроении для подобной херни.

— Ага, ну тогда нас таких уже двое, — бормочу я.

— Если бы это было так, ты бы уже встал.

Маленькая мисс Ярость права. Мое место соседнее.

— Не нужно откусывать мне голову, дорогая… — глядя на нее снизу вверх, произношу я.

— Не называй меня дорогой. Просто подвинься уже наконец.

— Ты говоришь таким тоном, что можно подумать, что эту проблему так чертовски трудно решить.

— Проблема в том, что я повторила уже три раза, а ты все еще не сдвинулся с места.

Должно быть, я сломался, потому что мой презрительный взгляд ни капли ее не пугает. Ну, черт возьми, она дерзкая маленькая штучка, не так ли? И, судя по ее ничего не скрывающей одежде, я бы сказал, что она также не из застенчивых. Ее белый топ подчеркивает декольте, а короткие шорты скорее могут сойти за нижнее белье, едва прикрывая пышную задницу. Она совсем не такая, к каким я привык. И хотя ее одежда оставляет мало места для воображения, больше всего выделяется ее лицо. Гладкое и безупречное, в форме сердечка, с легким макияжем, который заставляет ее голубые глаза выделяться на фоне загорелой кожи. Темные прямые волосы спадают чуть ниже плеч, и я замечаю беспорядочные красные пряди.

Хм.

Большую часть последнего десятилетия я командовал людьми, так что не уверен, что чувствую, когда она командует мной, но все равно встаю. Я признал поражение несколько часов назад, теперь уже нет смысла бороться с чем-либо еще.

Когда пересаживаюсь на свое место, она садится на свое, задевая своими гладкими ногами мои брюки. Меня поражает фруктовый аромат, приятный, но не подавляющий, как у большинства женщин ее возраста, которые, похоже, думают, что духи — альтернативный способ принятия душа.

Усевшись рядом со мной и не моргнув и глазом, она открывает свою сумку размером с гигантского слона и роется в куче барахла. Я в замешательстве наблюдаю, как та достает жевательную резинку и засовывает ее в рот. Затем бесцеремонно бросает обертку на сиденье и скрещивает ноги. Она такая маленькая, что ее колени даже не касаются меня, но шорты задираются еще выше. Эта девушка заставила бы и монахиню покраснеть от вида, который та беззаботно демонстрирует.

— У тебя проблемы с тем, чтобы не пялиться? — шипит она, даже не глядя на меня.

— Трудно не пялиться на такое зрелище, — скривив губы, отвечаю я.

Она поворачивается в мою сторону.

— О, да? Что ж, тогда я тоже могу пялиться на тебя, умник.

— Да? Почему это?

— Когда я вижу мужчину, одетого в костюм от «Армани» и с «Ролексами» за двадцать тысяч долларов, сидящего в эконом-классе, мне, наверное, тоже стоит уставиться на него.

Я не могу сдержать ухмылку, которая появляется на моем лице.

— Ой, да ладно, «Армани» можно купить в обычном магазине, и думаю, что «Ролекс» не выглядят впечатляюще.

Она выгибает темную бровь.

— Ты хочешь сказать, что «Армани» и «Ролекс» не такое уж большое дело?

— Я говорю, что их чертовски много.

Она снова смотрит на меня, разглядывая мои часы и костюм.

— Итак, что же на тебе надето, большая шишка? Что-то достойное короля?

— Прикинь, часы «Ланге унд Зёне» и костюм за семизначную сумму.

Я звучу, как высокомерный засранец. Этого не было в моих намерениях, но я человек со вкусом. И потратил много времени, оттачивая свой внешний вид, что имеет большое значение в таком мире, как мой.

Девушка безразлично усмехается.

— Ну, для меня все выглядят одинаково, как и все мужчины, подобные тебе.

— Такие мужчины, как я?

— Меркантильные мудаки, думающие, что вы лучше всех остальных со своими часами «Ланге Санни или как-там-ты-черт-возьми-их называешь».

— Ты бы предпочла, чтобы я был в майке-алкоголичке и с пивом в руке?

— Я бы предпочла, чтобы ты воткнул вилку себе в глотку и заткнулся нахрен.

Происходит что-то странное. Мои губы растягиваются, и я чувствую, что это не сердитый хмурый оскал, а… улыбка.

Я… улыбаюсь.

Ну что ж.

И как, черт возьми, мне на это реагировать? На этот раз у меня нет ничего остроумного, чем я мог бы возразить. Маленькая мисс Ярость выиграла битву, и мой разум все еще пытается переварить шок от всего этого, пока я внимательно наблюдаю, как она отворачивается от меня и надевает гигантские наушники. Ее совсем не смутил наш красочный обмен репликами. Совершенно ни о чем не беспокоится. Она ругается, будто это ее вторая натура, будто, черт возьми, не имеет значения, что следующие шесть часов ей придется сидеть рядом с человеком, которого та оскорбила.

Хм.

Вскоре все пассажиры не спеша поднялись на борт, и стюардесса начала подготовку к взлету, а я все еще не могу перестать смотреть на девушку рядом со мной. И улыбка на моем лице никак не пропадает. Я неохотно отворачиваюсь и заставляю себя слушать инструкцию по безопасности, в то время как кричит какой-то ребенок, а толстяк через проход от меня пускает газы. Мне хочется умереть.

Соберись, Эйдан.

Чем скорее мы взлетим, тем скорее я уберусь из этой переполненной дыры.

***

Двадцать минут спустя…

Удар.

Удар.

Удар. Удар. Удар.

Удар.

Удар.

— Наша Даша! Наша Даша! Наша Даша! Даша следопы-ы-ыт!

Удар.

Удар.

Удар. Удар. Удар.

— Жулик, не воруй!

Удар.

— Ты выглядишь так, будто вот-вот взорвешься, — замечает мисс Ярость с веселой улыбкой на лице.

Мое лицо напряжено от гнева, а ребенок позади меня продолжает пинать мое сиденье, напевая эту чертову песенку про маленькую девочку Дашу гребаного Следопыта.

— Совсем чуть-чуть, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.

Ее улыбка становится еще шире, и она надувает огромный пузырь из жвачки. Затем убирает свой iPod в свою огромную сумку вместе с огромными наушниками.

— Забыла зарядить. Глупая штука мертва, — говорит мне девушка. — Итак, я буду страдать вместе с тобой.

— Я бы предпочел страдать одному.

— Звучит ужасно удушающе страдать одному, не говоря уже об одиночестве. Лучше всего наслаждаться с такой классной девушкой, как я. — Она нарочито наигранно подмигивает мне и надувает еще один пузырь из жвачки.

— Разве не ты чуть не оторвала мне голову всего полчаса назад?

— А разве не ты занял мое место полчаса назад? Давай считать, что мы квиты, особенно сейчас, когда нам до смерти скучно и абсолютно нечего делать. — Она ухмыляется мне, и я моргаю, не зная, что сказать.

Я изо всех сил стараюсь не обращать внимание на ее комментарий, потому что не собираюсь показывать ей, что она смешная. Мне бы хотелось спокойно сидеть и придаваться ярости. Но когда она снова начинает рыться в своей сумке, я не могу не добавить немного юмора.

— У тебя случайно нет в этой сумке ничего острого?

Она издает смешок, и я не могу удержаться от еще одной улыбки, когда девушка краснеет.

— О боже. Нет, думаю нет. Ну, может, если только зубочистка?

— Можно ли зубочисткой заставить кого-нибудь замолчать?

Она снова смеется.

— Если ты хочешь отправиться отбывать длительный срок, уверена, ты сможешь проявить творческий подход.

— Кино было бы самым безопасным вариантом, — продолжает она, когда я не отвечаю сразу.

Девушка поворачивается к экрану на спинке впереди стоящего кресла и включает его. Нажимает несколько кнопок и просматривает список названий.

Удар.

Удар.

Я тру лицо, пока она ищет.

— Я действительно готов выпить немного крепкого алкоголя.

— Ну, уверена, что, когда мы приземлился в Оттаве, поблизости найдется какой-нибудь классный бар, богач, — уверяет она меня. — На данный момент ты располагаешь лишь эконом-классом с пинающимся ребенком и болтающей цыпочкой на соседней месте.

Я сдерживаю улыбку, но чувствую, как приподнимается уголок рта.

— Отлично.

— В любом случае, в чем дело, — добавляет она, — у них не нашлось места в классе для Богатых херов?

— Обращение к кому-то «Богатый хер» предполагает, что для тебя богатые люди — больная тема, дорогая.

— Я говорила тебе не называть меня так. — Она бросает на меня в ответ свирепый взгляд, но также быстро этот взгляд исчезает, и уже смотрит на меня с дерзостью. — И ты, вероятно, прав. Мне горько, потому что я на мели и завидую вам, эгоистичным засранцам.

Я изо всех сил стараюсь не смотреть на нее во все глаза. Что ж, это было… честно. Я знаю, что мне завидуют, но мне никогда раньше этого не говорили, разве что кто-то отчаянно хотел поцеловать меня в задницу.

— Нет фильмов без набивания чьей-то морды, которые стоило бы посмотреть, к черту такую жизнь, — бормочет она себе под нос.

Я наблюдаю за ней несколько мгновений, а затем она начинает соскребать ярко-красный лак со своих ногтей. На ее руке по меньшей мере дюжина фальшивых золотых браслетов, и они громко стучат друг о друга, пока она царапает, будто от этого зависит ее жизнь.

Знаете, это не то, к чему я привык. Когда я нахожусь рядом с привлекательной женщиной, то обычно та накручивает волосы на палец, флиртуя со мной. Этой девушке просто наплевать на меня, не говоря уже о моем присутствии. Она не краснеет, не бросает украдкой взгляды в мою сторону и даже не пытается вести себя скромно. Дело в том, что я чертовски хорошо выгляжу и не пытаюсь этим хвастаться. Это просто так. И ей на это наплевать.

Хм.

И теперь, присмотревшись к ней поближе, пока та чем-то занята, я вижу, какая она на самом деле потрясающая. Я сдерживаю улыбку, проверяя, нет ли у нее обручального кольца или каких-либо других украшений, которые могли указывать на отношения. На ней ничего нет. Люди моего достатка выставляют такое на показ, выбирая лучшие украшения, будто это какой-то гребаный конкурс. Обычно я цепляю состоятельных женщин, и не потому, что они мне нравятся, а потому что их полно в моем обществе, и это вопрос удобства. И, прежде чем оценить их красоту, я сначала смотрю на их безымянный палец. Мое внимание привлекают только доступные женщины, даже если это просто невинный флирт. Если хотя бы есть намек на отношения, меня она не интересует.

— Вместо того, чтобы завидовать нам, — говорю ей тихим и ровным голосом, — девушка с твоей внешностью вполне могла бы ухаживать за каким-нибудь старым богачом одной ногой на смертном одре. Папик позаботится о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась, и это удержит тебя от злости на остальных из нас — невинных богатых людей.

Ее губы кривятся, но я могу с уверенностью сказать, что она борется с улыбкой.

— Это конечно звучит очень выгодно, но если что-то звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, то всегда есть подвох.

Теперь она мне действительно начинает нравиться. В ее словах слишком много правды, и это с трудом заработанный урок был основополагающим для моего успеха.

— Подвох в том, что нужно сосать морщинистый член какого-нибудь старика…

Она прерывает меня громким смехом, а затем закрывает рот рукой, чтобы заглушить его. Я просто улыбаюсь, на удивление наслаждаясь чьей-то компанией в задней части переполненного самолета, в то время как дитя демона продолжает пинать мое сиденье.

— Что-нибудь еще? — удалось прошептать ей, встречаясь с моим взглядом своими озорными голубыми глазами.

Мгновение мы просто смотрит друг на друга. Ее глаза в мои, мои глаза в ее. Что-то… восхитительное вспыхивает между нами. Я вижу это на ее лице, когда она, наконец, смотрит на меня более теплым взглядом, чем раньше. За долю секунды девушка мысленно раздевает меня. Я могу сказать это по тому, как та смотрит на мою одежду, задерживаясь на моей груди и руках, а затем медленно возвращается к моему лицу. Ее дыхание становится медленнее, тяжелее, а взгляд более пытливым.

Я немного наклоняюсь к ней с дерзкой ухмылкой и, наконец, шепчу в ответ:

— И кататься на нем тоже.

Зная, что нравлюсь ей, я продолжаю в том же духе, прибегая к вульгарности, которая никогда бы не произвела впечатления на скромных дам, которых я привык цеплять. Ее смех высокий и заразительный, и мне приходится прикусить язык, чтобы не рассмеяться вместе с ней.

— Богатей с грязным ртом, — замечает она, качая головой. — Я уверена, что ты заработал свои деньги не разговорами.

— Ошибка, — возражаю ей. — Я чертовски хороший продавец. И смог бы продать снег даже эскимосам.

Она смотрит на меня с любопытством, будто пытается понять меня.

— Чем ты занимаешься? — спрашивает она.

— Я предприниматель.

— Очевидно, успешный.

— Очевидно.

— Ты открывал филиал бизнеса в Ванкувере?

— Нет. Я уехал из Оттавы, чтобы заняться инвестициями на стороне. Назови это скукой. Проверил некоторые предложения, но ничего не выгорело.

Она наклоняет голову на бок.

— Значит, ты еще и бизнес-ангел (примеч. Бизнес-ангел (англ. angel, business angel, angel investor и пр.) частный венчурный инвестор, дающий финансовую и экспертную поддержку компаниям на ранних этапах развития)?

Я ухмыляюсь. А она хорошо осведомлена.

— Больше похоже на совместные проекты.

— Хм. — Она оглядывается вокруг и наклоняется ближе ко мне. Я немного слишком очарован этими ярко-голубыми глазами, но ее пухлые маленькие губки не менее впечатляют. — Итак, со всей серьезностью, что ты делаешь здесь?

Я скольжу взглядом по ее стройной длинной шее и спускаюсь к ключице. Но воздерживаюсь от взгляда на ее декольте, зная, что стану более вульгарным, если буду возбужден.

— Я проиграл пари. — Человеку, который владеет этой авиакомпанией.

Я отворачиваюсь, чтобы остановить проходящую мимо пожилую стюардессу. И прошу чего-нибудь попить (в третий гребаный раз), и мне обещают: «вернусь через минуту» (в третий гребаный раз).

Я, скорее всего, умру от обезвоживания до того, как этот самолет приземлится и никому не будет до этого дела.

— Итак, ты наказан, — говорит мисс Ярость, которая, я уверен, больше не заслуживает этот титул.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я, плавно меняя тему.

Она замирает.

— Как меня зовут?

— Да, какое имя дала тебе любящая, заботливая мама, когда ты родилась в этот мир.

Она саркастически усмехается.

— Ага, такая любящая. Меня зовут Айви. А тебя?

Часть меня задается вопросом, почему она только что так вспылила на свою мать, но меня больше интересует ее имя, чем забота о ее частной жизни.

Айви. Никогда раньше не встречал девушку с таким именем.

— Эйдан, — отвечаю я.

Она осматривает мою одежду.

— Эйдан, а дальше?

Я хихикаю.

— Этому не бывать.

— Ты не собираешься говорить мне твою фамилию?

Я с любопытством прищуриваюсь, глядя на нее, и шутливо отвечаю.

— Что-то подсказывает мне, что, несмотря на то, как ты выглядишь, ты достаточно умна, чтобы понять, кто я, если я назову тебе свое полное имя.

Айви приподнимает бровь.

— Ты говоришь, что я выгляжу глупой.

— Никогда этого не говорил.

— Ага, сказал. Окольным путем. Ублюдок.

Я ухмыляюсь. Когда меня в последний раз называли ублюдком?

— А ты сквернословящая красотка, — замечаю я.

Она игриво улыбается, ее взгляд светится весельем.

— Ты думаешь, я красотка?

— Я уверен, ты знаешь, что это так, и ты не выглядишь глупой. На тебя чертовски приятно смотреть.

По ее шее и щекам разливается легкий румянец. Это придает ей мягкое сияние, от которого я не могу отвернуться. Айви ругается, как пират, ведет себя, как упрямая задница, но в ту же секунду, как ей делают комплимент по поводу ее внешности, она полностью меняется. Что говорит мне о том, что она совершенно неопытна.

— Сколько тебе лет, Айви? — тихо спрашиваю я.

— Двадцать четыре, — отвечает она. — Ты открыт со своим возрастом, или я внезапно узнаю твою личность, если ты мне скажешь?

— Тридцать.

— И в тридцать ты успешный бизнесмен? — с сомнением спрашивает она.

— В этом что-то не так?

— Богатый наследник?

— Всего добился сам.

— Вау.

— Что?

— Просто ты очень, очень молод. Что почти неслыханно на самом деле.

— Согласен. Я чертовски хорош в том, что делаю, и надрывал задницу, чтобы добиться этого.

Она гримасничает.

— С таким эго я теперь полностью готова поверить тебе.

— Я заработал свое эго и во многих других областях.

— Например?

Медленно осматриваю ее, давая понять, о чем я.

Она ухмыляется, не сводя с меня взгляда.

— Ты прямолинеен, не так ли?

Мне нравится, что даже когда она тушуется, у нее все равно хватает смелости смотреть мне в глаза. В ее противоречивой натуре есть что-то чертовски горячее.

— Быть прямолинейным — единственный способ получить то, что ты хочешь, — отвечаю я тихим голосом.

Поджав губы, Айви на мгновение задумывается.

— И это работает?

— Я всегда получаю то, что хочу, так что да, это работает.

Теперь она молчит, но мы продолжаем смотреть друг на друга. Я все еще чувствую это удивительное притяжение, которое не могу описать, но от него у меня тянет в груди, а пальцы сводит от желания прикоснуться к ней. Затем стюардесса хлопает меня по плечу и протягивает мне жалкий крошечный пластиковый стаканчик с водой. К тому времени, как она уходит, Айви полностью отстраняется от меня и, нахмурившись, снова смотрит на пустой монитор. Потом хватает одноразовые наушники и разрывает пластиковую обертку, чтобы добраться до них. Я хмурю брови, когда та включает экран и снова просматривает список фильмов. Она действительно закончила со мной разговаривать? Вот так просто?

Мне хочется посмеяться над ней. Неужели она действительно думает, что может привлечь мое особое внимание и невозмутимо слиться? Глупая наивная женщина. Разве Айви не слышала, что я сказал несколько минут назад? Я всегда получаю то, что хочу, и прямо сейчас я хочу ее.

Когда она вставляет наушники в разъем, наклоняюсь и вытягиваю их. Девушку выгибает бровь и с удивлением смотрит на меня, когда я выключаю ее монитор и снова наклоняюсь к ней. Так близко, что чувствую ее теплое дыхание на своем лице.

— Мы еще не закончили разговор, красавица, — заявляю я.

3

Эйдан

Айви сбита с толку моим поступком. Выражение ее лица становится пустым, когда та смотрит на меня.

— О чем ты хочешь поговорить? — спрашивает она, из ее голоса пропало все веселье.

— О чем угодно, — отвечаю я, а затем пожимаю плечами. — Обо всем.

Она колеблется. Потом отрывает взгляд от монитора и снова смотрит на меня. Молча обдумывает это, и мне становится любопытно, почему она так нерешительна.

— Тебе неудобно? — внезапно спрашиваю я, нарочно улыбаясь, чтобы успокоить ее. — Обещаю, я не буду кусаться, Айви.

— Ты достаточно близко для этого, — отвечает она, слегка задыхаясь.

Она права. Близко. Боже, я мог бы сделать это. Мое лицо в нескольких сантиметрах от ее, и никто из нас не пытается отстраниться. Мне хочется чертовски сильно укусить ее. Мой взгляд опускается на ее рот, и я представляю, как покусываю нижнюю губу. Интересно, будет ли она извиваться или растает рядом со мной? Интересно, будет ли стонать мое имя или затаит дыхание? Будет ли тихой любовницей или громкой? А может быть и такой, и такой.

Адреналин бурлит во мне, и это нехорошо. Я не могу быть уничтожен какой-то брюнеткой с красными прядями на задних креслах пассажирского самолета, в то время как ребенок продолжает пинать и пинать спинку моего сиденья. Поэтому отстраняюсь и оставляю между нами достаточно места, чтобы дышать, и тут же жалею об этом.

— Ты же сама говорила, что нельзя страдать в одиночестве, — напоминаю ей. — Так что… Давай поговорим.

— Начинай.

— У тебя был плохой день.

Она сухо смеется.

— Ага, мой день был дерьмовым. Прости, что была такой сукой.

Я тоже смеюсь.

— Видела бы ты меня. Я был придурком. Тебе не за что извиняться.

— Тогда назовем это кармой.

— О да. Я это заслужил. — Она так ярко улыбается, и у нее такая чертовски красивая улыбка. — Продолжай говорить, Айви.

— Я функционирую примерно на четырех часах сна.

— О, да?

— Между прочим, это больше чем за два дня.

Я корчу гримасу.

— Ты закапывала тела и боялась, что их найдут?

Она смеется.

— Ты можешь себе представить, что я это делаю?

— Ну, я видел твою плохую сторону. И прекрасно могу себе это представить.

Она усмехается.

— Я была такой пугающей?

— Если бы я не встал с твоего места еще секунду дольше, думаю, ты бы просто выбросила меня из самолета.

— Без вариантов. Ты весишь килограмм на сорок пять больше меня.

— Случались и более странные вещи.

— И то верно.

— Так почему, черт возьми, ты не могла заснуть?

Выражение ее лица становится напряженным.

— Отсчитывала часы до этого полета.

— Ненавидишь летать?

Она просто пожимает плечами, уклоняясь от ответа.

— Так или иначе, давай поговорим о чем-нибудь другом.

И мы действительно разговариваем. Обо всем. На обезличенные темы, поднятые с одной конкретной целью — услышать голоса друг друга. Мне нравится анонимность, которая есть у меня с ней. Наконец-то я могу расслабиться рядом с красивой женщиной и не бороться с тем образом, что мне нарисовали. Приятно осознавать, что мое прошлое не поднимает свою уродливую голову. Мне это нравится.

— Чем ты зарабатываешь на жизнь? — спрашиваю я.

Она указывает на свои волосы.

— Я парикмахер.

— И тебе это нравится?

Она кивает.

— Это ремесло, которое одобряла моя мать, и в то время я думала, что нуждаюсь в ее одобрении.

Я выгибаю бровь.

— Но тебе это нравится?

— Мне нравится заставлять людей улыбаться. Я хороша в том, что делаю, и часто это приносит мне удовлетворение. И еще я параллельно учусь.

— Да? И что изучаешь?

— Ну, я пока не могу просто изучать то, что хочу. В следующем семестре я буду сдавать вступительный экзамен в колледж, к которому и готовлюсь. Не уверена, какой класс хочу взять. Я бы занялась «Литературой» просто смеха ради, но также склоняюсь к «Управлению персоналом». Я имею в виду, что впереди у меня долгий путь. Мне нужно будет пройти несколько подготовительных курсов, и я буду довольно сильно отставать по сравнению с другими студентами, но… учитывая все, через что мне пришлось пройти, это должно было произойти сейчас, так что… Да, я подстриглась и хочу изучить что-то стоящее к следующему году. Такова была моя жизнь в последнее время. Извини за бессвязную болтовню.

Ее щеки краснеют, когда она заканчивает. Потом на мгновение отводит от меня взгляд, чтобы собраться с мыслями. У меня такое чувство, что она не привыкла говорить об этом.

«Да, — говорю себе, — она совсем не похожа на тех женщин, к которым я привык». До сих пор я никогда не понимал, как устал от избалованных сучек, которые живут за счет карманов своих папиков. У этой девушки есть амбиции, она трудолюбива, и это освежает.

Я изучаю ее, то, как она задумчиво смотрит в сторону, и по руке распространяется странное покалывание. У меня возникает непреодолимое желание провести пальцами по изгибам ее лица и потребовать, чтобы она рассказала мне, что, черт возьми, не так. В ней есть какое-то облако меланхолии, от которого у меня скручивает живот, а разум заставляет чувствовать себя не в своей тарелке. Но я не осмеливаюсь зайти в отдел чувств. Это не мое дело. Веселье. Напоминаю себе, что для меня она только веселье. Я не готов ни к чему другому. И также не уверен, что когда-нибудь буду готов.

— Управление персоналом предполагает общение с людьми, и я не уверен, что с твоей манерой разговаривать — это твое призвание, — замечаю я.

Я заставляю Айви засмеяться, и ее меланхолия исчезает. Мне это нравится. Она так широко улыбается, что щеки краснеют еще сильнее.

— Знаю, — соглашается она шепотом, — я чертовски ужасна. Мне нужно будет прекратить это дерьмо, когда я дойду до гребаного конца, да?

Я медленно, скептически качаю головой.

— Ты так чертовски облажалась, Айви, даже не представляешь. Не уверен, что тебя можно спасти.

Заметив, что она все еще лениво ковыряет свои ногти, я провожу рукой по ее рукам. Она наклоняет голову, чтобы посмотреть, что я делаю. Волна удовольствия пробегает по моим венам от одного этого простого прикосновения, и теперь я с абсолютной уверенностью могу сказать, что меня невероятно влечет к этой девушке.

Я хочу тебя.

Я так сильно хочу тебя, Айви.

— Это отвратительная привычка, — говорю ей.

— Ага, — соглашается она, будто задыхаясь. Я замечаю, как ее грудь поднимается и опускается все быстрее.

— И почему ты это делаешь?

— Я не знаю.

— Ты нервничаешь?

— Немного.

— Из-за меня?

Она качает головой.

— Это… не только из-за тебя.

Мне интересно, что это значит и что еще занимает ее мысли, но опять же, я не хочу говорить о тяжелом дерьме.

— У тебя очень красивые руки, и мне бы не хотелось, чтобы ты их испортила, — объясняю я. — Я собираюсь держать свою руку здесь до конца полета в качестве напоминания, что ты не можешь нападать на них. Хорошо?

Она моргает, а затем медленно кивает.

— Хорошо.

Откидываюсь на спинку кресла, довольный тем, что мой дурацкий предлог прикоснуться к ней сработал. Каким-то образом я знаю, что она видит мою чушь насквозь. Но все равно размыкаю своей рукой ее ладони, которые она сжимает вместе, и обхватываю ту, что ближе ко мне. Ее кожа гладкая и мягкая. Я полагаю, что и остальная часть ее восхитительного тела тоже.

— Знаешь, — замечает она, — ты выглядишь обманчиво офисным, но у тебя мозоли на ладони. Чем ты занимаешься в свободное время?

Внутри разливается тепло. Она очень любознательна. Когда в последний раз женщина обращала внимание на мои руки? Никогда. Ответ «никогда, блядь», потому что им наплевать. Они просто хотят, чтобы я довел их до оргазма пальцем и пошел к чертям дальше. Хотя разве меня когда-нибудь волновало что-то другое?

Айви почему-то кажется мудрее. Должно быть, она пришла из другой жизни, пережив какое-то разрушение. Мне хорошо знакомо это состояние души, которое я вижу в ней, — в конце концов, я испытал это достаточно хорошо на себе, чтобы с легкостью заметить подобное в других.

— В свободное время я реставрирую старые машины, — тихо объясняю я, немного обеспокоенный тем, что открываюсь по этому поводу.

Это мое хобби. Что-то, что делаю, чтобы скоротать время в своем одиночестве. Это не то, о чем я говорю с кем попало. Я не ищу слишком откровенных разговоров. Особенно с женщиной. Не после того ада, через который я прошел с одной из них. Нет, женщины просто на короткое время заполняют пустоту во мне. Так безопаснее. Я получаю от них удовольствие и двигаюсь дальше, когда мои физиологические потребности утолены. Просто я такой, какой есть. Называйте меня мудаком. Называйте меня бесчувственным придурком. Знаю, что я такой. Я не мистер Хороший парень. И совершенно ясно донес это до каждой женщины, с которой был.

Так… какого хрена говорить это ей?

— Мне нравится, — замечает она. — Ты способный мужчина в костюме.

— Это впечатляет? — ухмыляюсь я.

— Мужчина, который носит костюм и может поменять колесо на обочине дороги? Ага, впечатляет.

Я хихикаю.

— Что на самом деле впечатляет, так это то, что ты заметила мои мозоли.

Она усмехается.

— Вряд ли. Это довольно очевидный признак.

— Который не замечала ни одна другая женщина.

Она снова краснеет и отводит взгляд. Интересно, как это происходит, когда вы глубже копаете в человеке. Та ее прежняя жесткая личина полностью исчезла. То, что я вижу сейчас, — подлинная красота с присущей мягкостью, которую мне хочется попробовать. Хочется расколоть больше слоев. Копнуть немного глубже. Заставить ее покраснеть еще больше. Раскрепостить. Она достаточно смелая и вполне может подыграть.

— Говоря о физических занятиях, я весьма способный во многих других отношениях, — хрипло говорю я.

Уголки ее губ приподнимаются. И когда она облизывает нижнюю губу, я чувствую, что мой рот немного приоткрывается. Выражение нерешительности пересекает ее тонкие черты, прежде чем она снова наклоняется ко мне и шепчет:

— Я предполагаю, что ты извращенный тип, верно?

Я тоже наклоняюсь, пока не оказываюсь в нескольких сантиметрах от ее лица, и отвечаю:

— Почему ты так говоришь?

Она изучает меня, очень медленно скользя взглядом от моего лица вниз по торсу, на мгновение задерживаясь на моем паху. Еба-а-ать, эта девушка умеет флиртовать взглядом. Очень опасно.

— Ты молодой богатый мужчина, — произносит она, — а это значит, что тебе должны нравится плетки, наручники и глупые поверхностные девушки, которые будут безоговорочно доверять тебе, просто потому что ты сексуален. У тебя, вероятно, куча проблем с мамочкой и длинная очередь из блондинок, готовых удовлетворить твои потребности.

— А я думаю, что ты читаешь слишком много книг.

Айви разражается смехом. Мне нравится быть так близко к ней. Она как магнитное поле, притягивающее меня к себе. Я в шаге от того, чтобы поцеловать ее, и не против поддаться соблазну. Интересно, отстранится ли она? Самодовольный мудак во мне отчитывает меня за то, что я сомневаюсь в таких вещах. Конечно, она не отстранится.

— Значит, я ошибаюсь? — спрашивает она, по-видимому, также довольная тем, что находится так близко.

— Очень.

— Скажи мне, в чем я ошиблась.

— У меня нет проблем с мамочкой. Меня вырастила моя бабушка, и я безмерно люблю ее. Эта женщина могла бы заткнуть за пояс своей выпечкой даже Бетти Крокер. (примеч. бренд и вымышленный персонаж, используемый в рекламных кампаниях продуктов питания и рецептов)

— Не могу поверить. Ты только что признался, что ты маменькин сынок.

— И не стыжусь этого, — уверенно говорю я. — Я бы никогда не солгал кому-то о том, ради кого пошел бы на край света.

— И ты бы сделал это ради нее?

— Абсолютно.

Она тепло смотрит на меня.

— Это довольно мило, Эйдан.

— Я знаю, — соглашаюсь, подмигивая. — Это идеальная тема для знакомства с цыпочкой. Я никогда не терпел неудачу, используя свою бабушку. Женщины восторгаются, прямо как ты сейчас, из-за этой благородной хрени.

Я, конечно же, вру, но просто хочу услышать ее смех.

Вместо этого у нее отвисает челюсть.

— Вот же трахарь.

Я киваю, с жаром глядя на ее открытый ротик.

— О, я определенно трахарь. И очень хороший. И мне нравится, когда моя женщина развязана, невредима и имеет полное право прикасаться ко мне столько, сколько пожелает ее маленькое сердечко. Потому что нет ничего более возбуждающего, чем женские ноготки на моей спине, пока я говорю ей непристойности.

Айви совершенно шокирована моими смелыми словами. Пытается улыбнуться, но ситуация становится слишком напряженной. Вместо этого она сглатывает и смотрит на мой рот взглядом, полным такого вожделения, что оно полностью подавляет ее робость.

— И сейчас ты задаешься вопросом, что бы я с тобой сделал, — шепчу ей, наблюдая за тем, как дрожат ее губы. — Представляешь, каким буду на вкус. Я более чем счастлив позволить тебе узнать.

— Ни за что, — выдыхает она, но ее голос звучит слабо и неубедительно.

— Ты думаешь, меня оттолкнет погоня? Я живу ради хорошего испытания.

— И это все, кто я есть? Вызов, который ты хочешь преодолеть?

— Я еще никогда не встречал непобедимую женщину, красавица. Боюсь, твое время сочтено. Начинай отсчитывать часы, потому что я собираюсь, так или иначе, раздвинуть эти загорелые ножки.

Она приподнимает бровь.

— Почему ты так уверен?

— Когда я хочу что-то, я это получаю. — Снова оглядываю ее, замечая, как она покраснела и напряжена. — И я хочу тебя. Ты так чертовски красива, что у меня плывет перед глазами.

Она с трудом сглатывает.

— Этого не случится, Эйдан.

Я усмехаюсь, чувствуя к ней жалость.

— Айви, вопрос решен. Это реальность, с которой тебе просто придется смириться.

— Я не завожу интрижек. Я не такая девушка. — В ее искренность нетрудно поверить. Она говорит правду, но я точно знаю это. И самое интересное, что я не возражаю. Когда вы видите что-то хорошее, вы узнаете это за километр. Вы также были бы дураком, глупцом, если бы ушли.

И она — хорошая штучка. Которой я мог бы наслаждаться снова и снова, чтобы получить то, что хочу. Чтобы дать ей то, что хочет она.

— Кто сказал, что я хочу интрижку?

Она недоверчиво смотрит на меня.

— Ты пытаешься подцепить незнакомку в эконом-классе. Почему-то я не думаю, что ты с серьезными намерениями.

— Но ты не незнакомка. Я встречал разных людей, так что знаю, на что смотрю. Ты неопытна и клянешься показать свои красивые маленькие сиськи. Ты пытаешься быть замкнутой и непроницаемой, но все твои эмоции на виду, даже если думаешь, что хорошо справляешься, прячась за своим жестким альтер-эго. На меня это не действует, Айви.

Я наблюдаю, как вращаются колесики в ее мозгу, пока она несколько мгновений думает. Борется с каким-то конфликтом. Айви сжимает руки, но когда они обхватывают мою, то вздрагивает и смотрит вниз, будто забыла, что последние несколько минут мы держимся за руки.

— Что пугает тебя больше всего, — спрашиваю я, — тот факт, что ты хочешь меня, или то, что может с тобой случиться после того, как ты меня получишь?

Она хмурится.

— Я не хочу тебя.

— Почему?

— Потому что ты самодовольный придурок.

— Нет, — не соглашаюсь я все еще шепотом. — Ты не хочешь меня, потому что, как только попробуешь меня на вкус, ты уже никогда не уйдешь. Я бы погубил тебя, и ты бы умоляла меня об этом уничтожении. Я гарантирую это.

Она широко распахивает глаза, и когда провожубольшим пальцем по ее запястью, чувствую, как учащается ее пульс. Я знаю, что она мне верит.

— Я не завожу интрижек, — повторяет она более твердым голосом. — Меня не трахают незнакомцы.

— Я не буду для тебя незнакомцем, когда ты будешь выкрикивать мое имя и просить о большем. Если бы ты была моей, я бы трахнул тебя так, как ты и представить себе не можешь.

— Я не твоя.

Я ухмыляюсь.

— Пока нет. Обратный отсчет запущен, Айви. Это приближается.

— Нет, Эйдан, нет.

— Представь меня между твоих ножек, облизывающего тебя, вверх и вниз, пока твоя киска не взорвалась бы у меня на языке. Представь себе это и снова попробуй сказать мне «нет».

Когда у нее появляется такой остекленевший взгляд, я знаю, что она представляет это. И когда больше не произносит ни слова, я киваю.

— Так я и думал.

4

Эйдан

Ожидание — это жестоко. Я наблюдаю за ней, как ястреб, раздевая ее в своем воображении миллионом разных способов. И чем дольше смотрю на нее, тем совершеннее она становится. Эти глаза… Господи, они созданы для того, чтобы смотреть на меня сверху вниз, пока я буду сосать ее киску, и пока она не взорвется у меня во рту.

Я мысленно издаю стон, продолжая раздевать ее своим взглядом. Это провальная миссия — успокоить мой член. Он твердый, как гранит, и не помогает то, что я продолжаю говорить ей о том, что собираюсь с ней сделать. На данный момент это данность, что она будет сопровождать меня до моего дома, как только мы приземлимся и выберемся из этих дерьмовых кресел. И я больше никогда не хочу видеть людей.

Только ближе к концу полета мне приходит в голову, что все это время у нас могла быть аудитория. Я ловлю взгляды нескольких мужчин, оглядывающихся в сторону Айви. Она, кажется, не замечает этого, слишком погруженная в свой собственный мир, где я, вероятно, вылизываю ее… хотя знаю, что мог бы превзойти эту фантазию наголову.

Я пристально смотрю на мужиков, испытывая желание обматерить их, хотя они не делают ничего плохого. Любой мужчина по достоинству оценит красивую девушку. Я просто хочу, чтобы они перестали трахать ее своими взглядами.

«Что ж, а я буду трахать ее по-настоящему», — так и хочется сказать им. И образы, которые я формирую в своей голове, вызывают у меня необычайное возбуждение. Она не та, с кем я обычно зависаю, и, думаю, именно это будоражит меня больше всего. Мне хочется чего-то другого. Она совершенно другая, и я собираюсь подарить ей самую жаркую ночь в ее жизни, пока мы не будем одинаково истощены и удовлетворены.

Я не могу думать ни о чем другом.

Мы приземляемся, и все выходят с багажом в руках. Айви прямо за мной. Ее тело вздрагивает при каждом шаге, и это не из-за погоды. Летняя жара сегодня просто запредельная. В ту секунду, когда мы выходим из самолета, можно почувствовать, как воздух сгущается от влажности. И когда я отступаю, чтобы идти рядом с ней, вижу, что ее дрожь только усиливается.

— Эта жара невыносима, — говорю ей. Светская беседа снова должна расслабить ее, потому что Айви чертовски нервничает. И я этому рад. Это говорит мне о том, что она не привыкла к мужчинам, несмотря на свой грязный ротик. Я задаюсь вопросом насколько она неопытна. Что-то подсказывает мне, что она определенно не девственница, но то, насколько она взвинчена рядом со мной, также говорит мне, что девушка просто не привыкла к мужчинам, и точка.

Она крепче обхватывает ремешок своей огромной сумки и смотрит на меня с раскрасневшимися щеками.

— Не любитель жары?

Я оглядываю ее лицо, замечая, как ей неловко.

— Нет, — отвечаю я, решив не флиртовать.

Мы пропускаем выдачу багажа и сразу направляемся к выходу. Я иду медленно, ожидая, когда она присоединиться ко мне. Айви была потрясена нашим моментом в самолете, поэтому, видимо, теперь она тихая и явно испытывает неловкость.

— Ты в порядке? — спрашиваю я с легкой улыбкой.

Айви кивает, глядя под ноги, пока идет рядом со мной. В конце концов мы замедляемся до темпа, который едва ли можно сравнить с ходьбой.

Стоя перед ней, я наклоняюсь и шепчу:

— Поехали со мной. У входа меня ждет машина, которая отвезет нас ко мне домой.

Ее голубые глаза расширяются, когда она нерешительно смотрит в мои.

— Эйдан, я не могу…

— Почему? Все эти разговоры в самолете, ты не можешь просто оставить меня в таком состоянии, Айви. Я знаю, что ты этого хочешь.

Девушка сглатывает и переминается с ноги на ногу. Она отрывает взгляд от моих глаз и теперь смотрит на землю. Слегка провожу пальцами по ее подбородку, и ее лицо снова вспыхивает от этого прикосновения. Я чувствую ее голод по мне. Смешанный с моим собственным. Он ощутимый и густой. Не тот, от которого можно легко уйти.

— Эйдан, — говорит она, — я не могу быть с тобой в этом смысле. Тебе следует найти кого-нибудь другого.

Найти кого-то другого? Она заинтриговала меня, а как только мои мысли сосредоточиваются на определенной женщине, я не могу просто двигаться дальше. Черт возьми, нет. Я упрямый человек. И в ней что-то есть. Что-то грубое и настоящее. Что-то, что будоражит меня так, как я не чувствовал себя уже целую вечность.

Я никогда раньше не отказывался от испытания. И прямо сейчас я стремлюсь попробовать на вкус каждый сантиметр ее тела. Не отступлю без веской причины.

— Айви, — начинаю, — я уже говорил тебе. Я всегда получаю то, что хочу.

— Ну, то, что ты получишь, совсем не то, что ты думаешь.

— Скажи мне, почему.

Она вздыхает и отступает назад, сжимая ремешок сумки так крепко, что ее рука белеет от напряжения. Не глядя на меня, делает глубокий вдох и отвечает:

— Я замужем, Эйдан.

Мой взгляд автоматически скользит к ее безымянному пальцу. Там нет кольца.

— Не шути так со мной, — парирую я.

Когда вижу, как блестят ее глаза, я чувствую, как мое сердце падает. Ох, блядь. Вы должно быть издеваетесь надо мной. Замужем? Она? Какой парень позволил бы ей разгуливать вот так одной и в таком виде? Ни один нормальный мужчина, который тосковал бы по своей женщине, не захотел бы привлекать к ней столько внимания, не будучи рядом с ней, чтобы удерживать таких придурков, как я, подальше.

— Где твое обручальное кольцо? — спрашиваю я, все еще надеясь, что она издевается надо мной.

Айви опускает взгляд на свой безымянный палец и пожимает плечами.

— Мы… не живем вместе. Последние два месяца я уезжала, чтобы побыть со своей матерью. — И она тут же останавливается. Будто все объяснила. Будто в этом смехотворном коротком и расплывчатом ответе нет вообще ничего, что нужно было бы дополнять.

Я стискиваю зубы.

— И теперь вы что, снова сошлись? Поэтому ты вернулась?

— Нет.

— Нет?

Она колеблется.

— Все… сложно.

— Верно. — Я оглядываю аэропорт. — Итак, где же твой муж? Я так понимаю, он здесь, ждет тебя?

— Нет, мне нужно поймать такси.

Мое лицо каменеет.

— Ты здесь одна ночью после шестичасового перелета, а твой чувак тебя не встречает? — Сигнализация о придурке звонит громко и ясно. Я ничего не знаю об этом парне, кроме того, что у него смехотворно красивая жена, которая не заслуживает того, чтобы ехать домой на такси.

Она выглядит смущенной.

— Все не так. Ему рано утром на работу.

— И чем он занимается?

— Он крановщик и работает по десять часов. Сегодня будний день, и утром ему на работу. Мне совсем не хотелось, чтобы он приезжал за мной в полночь. Это мой выбор. Не его.

Она так категорично защищает его, но я совершенно ничего не понимаю. Ну и что с того, что парень работал по десять, пятнадцать или даже двадцать часов в день? Факт остается фактом: его невероятно милая, невероятно привлекательная и невероятно приземленная жена вернулась, и он ждет ее дома?

Нет, нет, что-то здесь совсем не сходится. Я пристально смотрю на нее, едва ли в силах поверить в эту вздорную историю, но знаю, что она не лжет о своем семейном положении.

Замужем.

Или не живут вместе.

Или все сложно.

Или как бы это, блядь, ни называлось, мне все равно.

Блядь, у меня во рту появляется горький привкус. Наконец-то меня отчаянно влечет к девушке, а она, оказывается, юридически связана с другим членом. Неужели Вселенная нарочно так жестока ко мне? Неужели она снова смеется надо мной?

— Ты когда-нибудь собиралась рассказать мне? — спрашиваю Айви резким голосом. Ничего не могу с собой поделать и пристально смотрю ей в лицо. Я в бешенстве. — Неужели ты думала, что мы разойдемся в разные стороны сразу после приземления?

— Мне жаль, — говорит она с раскаянием. — Когда начала с тобой говорить, меньше всего я ожидала, что разговор примет такой оборот. Я говорила с тобой не из-за опыта. Я не… разговариваю много с парнями. Я больше не такая общительная. Я просто… я думала, мы поговорим об обычных вещах, понимаешь? Потом это стало больше, и… боже, не знаю, я погрязла в этом так быстро, так эгоистично. Потому что посмотри на себя. Ты… ты, и… Я слаба. — Тихим голосом она шепчет: — Я так слаба.

Опять же, честно. Половина меня хочет просто развернуться и уйти. Я чувствую себя дураком. И не уверен, почему все еще стою здесь.

Я не могу стоять здесь. Мне нужно уйти. Замужняя/не живущая вместе/все сложно женщина никогда не входила в мои планы. Какой бы красивой, настоящей и честной ни была Айви, у меня нет ни малейшего желания связываться с этой поебенью. Хотя, черт знает, мой имидж не может быть испорчен больше, чем уже есть.

— Какая у тебя фамилия? — Я ловлю себя на том, что спрашиваю.

— Монткальм, — тихо отвечает она.

Айви Монткальм. По какой-то причини я запоминаю это имя. Наверное, мне хочется запомнить ее. Хочется помнить, какой разной может быть женщина, и насколько это заманчиво в то же время. Она слишком сексуальна, чтобы ее забыть, и я дурак, что не хочу этого.

Мой член ненавидит меня, и мой мозг навсегда будет переживать этот полет и вид ее, одетой так, как она сейчас.

Но Айви стоит здесь… одна… незаметная, будто меня нет, и я не разговаривал с ней. Она выглядит так, словно хочет, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.

«Не живем вместе» сказала Айви. Значит, девушка не с ним. Но затем она продолжила, сказав, что все сложно. Что вообще это значит? Она возвращается к своему мужу-придурку или нет?

Но это не имеет значения. Я напоминаю себе об этом. Замужем — значит замужем. Не так ли?

И все же… Айви так чертовски красива, что это причиняет боль.

Вдруг понимаю, что не могу просто уйти. Знаю, что я — мудак, но также знаю, что она заслуживает намного большего, чем чувствовать себя использованной этим мудаком. Может быть, я смогу сделать отъезд менее болезненным. Или в тайне проверю свою силу воли.

— Как насчет того, чтобы вместе поехать домой? — предлагаю я, заставляя себя улыбнуться, но это кажется вымученным и неловким.

Она смотрит на меня, ее глаза прикованы к моим так, как я не привык. Принимает меня, а не мой костюм, часы или что-то еще, что раньше привлекало ко мне внимание женщин.

— Ты уверен? — тихо спрашивает она.

— Я бы не спрашивал, если бы не был уверен, — отвечаю я. — Мне не нравится мысль о том, что ты поедешь домой на гребаном такси, Айви. Это… кажется мне неправильным.

Даже если они не живут вместе, ее муж должен был быть здесь. Черт возьми, ее муж должен был ползти по километрам битого стекла, если это то, что потребовалось бы, чтобы быть здесь с ней. Я оглядываю аэропорт, гадая, может быть, он удивит ее, но… никто не смотрит в ее сторону.

Черт, сама только мысль о том, что она возвращается домой одна так поздно, беспокоит меня.

Сколько таких женщин, как она, стоят в толпе, чувствуя себя одинокими? Сколько из них жаждут немного внимания, чтобы помнить, что они существуют так же, как и все мы?

Я чувствую ее одиночество. Если подойду еще ближе, она тоже сможет почувствовать мое.

— Я тебя не знаю, — говорит она.

Я сопротивляюсь тому, чтобы закатить свои гребаные глаза.

— Сколько часов мы говорили друг другу непристойности, и ты думаешь, что я какой-то убийца с топором?

— Дело не в этом.

— Ты не знаешь, что сказать своему мужу, когда вернешься?

Айви колеблется.

— Он не спросит, кто меня подвез.

— Но, если бы он это сделал?

Теперь она вздыхает.

— Он не будет спрашивать. Просто предположит, что я приехала на такси.

— Почему ты так уверена?

— Я уверена. — Ее голос становится жестче. Она чертовски уверена, хорошо.

— Тогда я отвезу тебя домой, и на этом все закончится.

— Ты действительно не обязан делать это.

Я пристально смотрю на нее.

— Знаю.

— Хорошо, — смягчается Айви, сглатывая. Она стоит, неуверенная, ожидая, что я возьму инициативу на себя, потому что сама чертовски нервничает. Мы искушаем друг друга, не так ли?

Она делает что-то не так.

Я делаю что-то не так.

Мы оба идиоты, совершающие неправильные поступки, и не думаю, что сейчас это кого-то из нас волнует.

***

Мы пробираемся через аэропорт, и он, на удивление, не так переполнен, как я думал. Хотя за последние десять минут на меня кидают много взглядов, и я не могу решить, привлекает ли их внимание одежда, моя исключительно привлекательная внешность — потому что я эгоистичный ублюдок, который должен учитывать этот вариант — или они просто узнают меня с обложек деловых журналов, которые Айви неосознанно пропустила.

Судя по улыбкам в мою сторону, я уверенно голосую за то, что это моя привлекательная внешность… по крайней мере, так говорит моя гордость. Черт знает, мне нужна уверенность в себе, когда мой мир слегка пошатнулся из-за этой девушки и моей странной потребности попробовать ее на вкус.

Айви тоже замечает взгляды и с любопытством смотрит на меня, но ничего не спрашивает.

Как только мы оказываемся на улице, я достаю телефон и набираю номер своего водителя Гастона.

— Где ты? — требую я, когда он берет трубку. — Я жду снаружи.

— Буду через минуту, мистер Уэст, — отвечает он со своим французским акцентом.

Чувствую, как Айви сверлит взглядом дыры в моей голове. Я игнорирую это, когда черный «Бентли Мульсан» въезжает на стоянку перед нами. Жестом приглашаю ее следовать за мной, и она следует. Мы загружаем наши сумки в багажник, а затем я открываю для нее заднюю дверь. Ее глаза расширяются от этого знака внимания, как будто это так невероятно необычно для мужчины — делать для нее что-то приятное. Я слегка хмурюсь, когда она забирается внутрь. В моей голове снова звенит сигнал тревоги.

Я сажусь рядом с ней, и машина трогается с места. Прошу ее дать Гастону свой адрес, и она диктует его. И тот просто кивает, но ничего не говорит ни мне, ни ей, даже ни намеком не показывает, что я с кем-то. Он такой хороший водитель, вот почему ездит туда же, куда и я.

— Итак, — начинает Айви, пытаясь нарушить молчание, — ты слышал о тех метеоритных дождях, которые прошли на прошлой неделе над Россией? Довольно безумно, да? — У нее такая обнадеживающая улыбка, будто это беседа двух старых друзей.

— Не могу сказать, что мне не насрать, — рассеянно отвечаю, глядя на нее в темноте. — Я хочу знать, почему ты ввела меня в заблуждение.

Улыбка слетает с ее губ.

— Я не вводила тебя в заблуждение.

— Опустив статус твоих отношений, ты ввела меня в заблуждение.

— Ага, ну, ты же не спрашивал.

Я стискиваю зубы и наклоняюсь к ней на кожаном сиденье. И чувствую, как ее обнаженная кожа трется о мой костюм и бормочу:

— Значит, это моя вина? Это то, что говорит твой хорошенький маленький ротик?

— Нет, я уже все объяснила и уже извинилась. Наш разговор перешел от одного к другому, и я опомниться не успела, как ты захотел… прелюбодействовать.

— Прелюбодействовать? — Я сдерживаю смех. Черт возьми, что за девушка. — В одну минуту ты ругаешься, как сапожник, а в следующую — используешь заумные слова, будто ты учитель воскресной школы. Но тут ты права. Я говорил о том, как мне хотелось трахать тебя, глупышка.

Айви поворачивается в сторону Гастона. И сильно краснеет, вероятно, чертовски смущенная тем, что открыто говорю ей, кто я есть, перед кем-то другим. Но мне все равно. Она так взволновала меня, и я от всего сердца виню ее за то, что сегодня вечером за закрытыми дверями мне придется довольствоваться синими яйцами.

Когда она видит, насколько равнодушен Гастон, снова наклоняется ко мне и сердито шепчет:

— Когда ты сказал, что хочешь меня подвезти, я не думала, что это кодовое слово для обозначения, что ты будешь тем еще членом.

Я сокрушенно хихикаю.

— Членом? Айви, я буду с тобой помягче. Если бы был тем еще членом, я бы назвал тебя дразнилкой.

Ее рот распахивается, и что-то похожее на боль пересекает ее черты.

— Я не дразнилка!

— Это то, что ты говоришь себе?

Ави замирает, ее голубые глаза расширяются, когда она резко вздыхает и складывает руки вместе. Потом смотрит на свои колени, и я замечаю, что ее грудь начинает подниматься и опускаться быстрее. Что-то не так. Я задел ее за живое. Совершил серьезную ошибку, сказав это.

Дерьмо.

— Хорошо, — быстро исправляюсь, разъединяя руки и обхватывая ее ладонь своей. — Ты не дразнилка. Забудь, что я это сказал. Это было низко с моей стороны. Я гребаный член, верно? Ты сама только что сказала это. Меня просто… чертовски безумно влечет к тебе, Айви. На самом деле, я стараюсь прикусить себе язык, чтобы не умолять тебя поехать ко мне, и если есть одна вещь, которую тебе стоит знать обо мне, Айви, это то, что я никогда не умоляю.

Айви снова дрожит, и я замечаю, насколько ее разрывают противоречия. Она внутренне борется с чем-то большим. Я это вижу. В добавок ко всему, ее домашняя жизнь с мужчиной, с которым она технически не вместе, видимо совсем нелегкая. Мне не стоило предлагать ей отвезти ее к себе, но у меня такое чувство, которое передается от нее, что она предпочла бы быть здесь со мной, чем с ним.

— Ты пережила боль, — тихо говорю ей. Я вижу, как в ней еще таится боль. Поэтому дотягиваюсь до ее лица другой рукой и убираю ее прекрасные волосы за ухо, прежде чем даже успеваю подумать о том, чтобы остановить себя.

У нее перехватывает дыхание, и она смотрит на мою руку поверх своей.

— Я бы никогда не смогла играть чьими-то эмоциями, я не такая, — тихо говорит она. — Меня обмануло достаточно людей, чтобы я хорошо усвоила этот урок. Это не я.

Щекотливый разговор. На мгновение закрываю глаза и пытаюсь отогнать гнев, который испытываю сам к себе. Я снова сделал это. Поставил себя в одно положение рядом с женщиной, способной достучаться до меня. Черт возьми, меня беспокоит сочувствие, которое я к ней испытываю. Мне должно быть все равно. Я должен просто пожать плечами и сказать: «Такова жизнь, сладкая. Людей обманывает практически кто угодно». Но не делаю этого. Я не способен на это. Не хочу быть причиной еще большей боли.

Вместо этого убеждаю себя, что то, что я делаю, безвредно. Я никогда больше не увижу ее после этой ночи, так что не имеет значения, что я вот так держу ее за руку или пытаюсь утешить. Это безвредно.

Конечно же, я лгу себе.

— Я верю тебе, — торжественно говорю ей. — Ты не похожа на ту девушку, которая будет дразнить или дурачить. Я знаю это. Просто я разозлился.

— Прости, Эйдан.

— Прекрати извиняться. Как я уже сказал, я тебе верю. И сам виноват, в том, что сказал, Айви.

Она внимательно смотрит на меня, пытаясь понять, говорю ли я правду или нет. Будто ей нужно знать, что я не вешаю ей лапшу на уши. Затем Айви наклоняется ко мне, ее лицо в нескольких сантиметрах от моего, и шепчет:

— Просто чтобы ты знал, ты меня тоже безумно привлекаешь.

Моя грудь сжимается, и я не в силах вспомнить, когда в последний раз меня так интриговала женщина. Может и не так давно, но даже тогда это было при совершенно других обстоятельствах.

Айви… откровенная. Есть в ней что-то такое… восхитительное.

Я отпихиваю это чувство и ухмыляюсь ей.

— Конечно, я безумно привлекаю тебя. С тобой было бы что-то не так, если бы не привлекал.

Айви не смеется, но медленно улыбается. Хотя улыбка едва изгибает ее губы. Она слишком занята, наблюдая за мной с этой высасывающей душу тоской в глазах.

У меня чертовски серьезные проблемы с этой девушкой.

***

Машина останавливается перед прилично выглядящим многоквартирным домом. Я выхожу вместе с Айви и вытаскиваю ее огромную сумку из багажника. На мгновение замолкаю. Это все ее вещи. Никакого другого багажа, только эта ручная кладь. Я хмурюсь про себя. Сбежала ли она, когда уезжала отсюда в последний раз? И если все, с чем девушка ушла — эта сумка, значит ли это, что она чувствует, что должна вернуться?

Айви нервничает рядом со мной, глядя уставшими глазами через мое плечо на квартиры. Я прослеживаю за ее взглядом, но в здании нигде не горит свет.

Еще один намек на то, что происходит что-то странное.

Ей не хочется быть здесь.

— Позволь мне проводить тебя до двери, — предлагаю я.

Айви снова смотрит на меня и застенчиво улыбается. Я провожаю ее до входной двери, и она достает ключи из одного из карманов своей огромной сумки. Жду, пока она откроет дверь, сдерживая приступ гнева, который чувствую из-за того, что на самом деле собираюсь уйти и никогда больше не увижу ее. Но девушка стоит несколько мгновений, уставившись на стеклянную дверь, будто в чем-то сомневается.

Она может сбежать.

Пожалуйста, беги.

— Мне понравился наш разговор, — тихо признается она.

— Мне тоже понравился наш разговор, — честно отвечаю я.

Она поворачивается ко мне, и мои глаза будто действуют сами по себе, несколько раз оглядывая ее тело с головы до ног. Я ничего не могу с этим поделать. Малышка слишком красива, чтобы не оценить ее по достоинству.

— Я хочу знать твое имя, — говорит она мне.

— Оно не имеет значения.

— Нет, это не так.

— Да, — непреклонно говорю ей, не желая обсуждать это, — это неважно.

Айви бросает на меня странный взгляд, вероятно, удивляясь, почему я так отчаянно пытаюсь скрыть от нее свое имя. Я не какой-то там преступник в бегах и не стыжусь того, кто я есть. Но мой имидж не так уж невинен. Таблоиды могут быть злейшим врагом — когда-то я сам был своим злейшим врагом — и рад, что она ничего об этом не знает.

По правде говоря, я привык к тому, что меня ненавидят. Ведь я — технологический бог, поэтому являюсь воплощением самого дьявола для публики, которая видит, какое я зарабатываю состояние в год, и думает, что я просто сижу, сложа руки, и наблюдаю, как деньги растут сами по себе, ничего не делая для этого. Я беспощаден, и владение одной из самых популярных платежных платформ в мире означает, что мне приходится упорно бороться, чтобы быть на вершине. Они не видят, что я работаю по двадцать часов в день, или не знают о бесконечных конференциях, на которых мне нужно присутствовать, или сколько приходиться разъезжать.

Они ни хрена не видят. И я измучен этим имиджем, слишком измучен, чтобы каждый раз исправлять его. Но я живу так, потому что это лучше, чем то, кем я был раньше. Поэтому увеличиваю дистанцию до этой тени, убегаю от нее, потому, если этого не сделаю, она может догнать меня.

Мы еще немного смотрим друг на друга. От нее все еще исходит желание, чтобы я был рядом. Я сокращаю расстояние между нами и опускаю ладонь ей на лицо. Айви замирает от моего прикосновения, встречаясь со мной взглядом. Там больше нет конфликта, как раньше. Она в состоянии «мне пофиг», и я бы мог воспользоваться этим, если бы захотел.

Придвигаюсь немного ближе и провожу большим пальцем по ее мягким губам. Ее веки трепещут и закрываются, и я так близко к ней, что прижимаюсь телом. Потом подталкиваю ее назад, пока она не прижимается к стеклянной двери, и провожу носом по ее щеке, закрывая глаза и вдыхая аромат. Господи, я никогда не был так близок с женщиной и до сих пор не добился своего.

Искушение стянуть с нее шорты и расстегнуть молнию на своих брюках сильно, как гребаная приливная волна. Мой член изголодался, и меня притягивает очарование этой девушки. Я мог бы трахнуть ее прямо здесь. Поднять ее, обернуть ее ноги вокруг моей талии, пока бы погружался в нее так глубоко, что мог бы чувствовать пульсацию ее стеночек вокруг моего члена.

Резко выдыхаю и вместо этого отстраняюсь. Она открывает глаза, когда я останавливаюсь в полуметре от нее. Я чувствую, как мое тело сотрясается от желания настолько сильного, что это ослабляет мои чувства. Мне нужно уйти от нее.

— Скажи мне одну вещь, — говорю, проглатывая боль в моем существе, — что он с тобой сделал?

Ее глаза наполняются болью, когда ее губы приоткрываются.

— Он… он мне изменил.

Я киваю и пытаюсь сдержать клокочущий во мне гнев.

— Ты когда-нибудь думала, чтобы сделать это в ответ.

— Только один раз.

По тому, как она смотрит на меня, знаю, что она говорит о нас. Я — ее искушение. Я — тот, кого она могла бы использовать, чтобы отомстить мудаку, который изменил этой красивой женщине. Она бы даже не изменила ему, если бы мы это сделали, и эта мысль заманчива.

Но… Айви никогда бы не смогла смириться с собой, если бы сделала это по этой причине.

— Почему ты возвращаешься сюда? — Ловлю себя на том, что задаю этот вопрос. «Он тебя не заслуживает», — хочется сказать мне, но это прозвучит так банально, и она, должно быть, уже знает это.

— Я… — Айви замолкает и смотрит себе под ноги. — Есть не только белое и черное, Эйдан.

— Помоги мне понять.

— Мы через многое прошли. Я с ним уже много лет. Мы пережили очень трудные времена.

— Это его не оправдывает.

— Я знаю.

— Он никогда не вернет твое доверие.

Ее лицо темнеет.

— Я знаю.

— Ты любишь его? Вот почему ты вернулась сюда?

Она поджимает губы, ничего не говоря.

Хочу провести пальцем по ее несчастному лицу, хочу сказать ей, чтобы она бросила изменяющего мужа и убиралась восвояси, чтобы я мог отвезти ее к себе и трахать до беспамятства. Это эгоистичные мысли, которые я должен проглотить.

— Часть меня не хочет проходить через эти двери, — признается она, обращая на них свое внимание. — Я не хочу, чтобы это было правдой, Эйдан. Потому что знаю, что должно произойти. Порочный круг возобновится, и он медленно поглотит меня. Если бы у меня был выбор… если бы у меня действительно был выбор… — Айви замолкает, задумываясь.

Я пристально наблюдаю за ней.

— У тебя нет выбора, Айви?

Она застряла?

— Это нечто большее, — в конце концов отвечает она. — Это говорит мне попробовать в последний раз. Это… — она судорожно вздыхает. — Я не просто возвращаюсь к этому, Эйдан. И не собираюсь снова притворяться, что все в порядке. Мы не вместе, и это не изменится…

— Тогда почему ты вернулась? — повторяю я.

— Потому что… — ее голос затихает.

Потому что ей некуда идти? Или это что-то другое?

Я должен сражаться с благородным рыцарем внутри себя, о существовании которого даже не подозревал. Чувствую, что мог бы предложить ей помощь, но… блядь, я не могу заставить себя сделать это. В Айви есть что-то такое, что подсказывает мне — я не уйду от нее невредимым.

Как сказала Рут: «Я должна защитить себя».

— Что произойдет, если ты войдешь в эти двери и покончишь с ним навсегда? — Мой голос низкий, нуждающийся. Я отчаянно хочу это выяснить. — Что тогда будет с тобой?

Она смотрит на меня, и я тону в ее голубых глазах.

— Я не знаю.

Она. Не. Знает?

Это не тот ответ, которого я хочу. Вообще не тот.

— Было приятно познакомиться с тобой, Айви, — выдыхаю я, и эти слова горькие на вкус.

Лицо Айви вытягивается. В ее глазах мелькает разочарование, но она знала, что до этого дойдет. И до сих пор она не знала иного.

— Ну, теперь, когда ты знаешь мое имя, тебе стоит как-нибудь найти меня, — говорит она без энтузиазма. — Ну, знаешь, чтобы пообщаться и все такое.

Я неопределенно киваю. Потому что не собираюсь этого делать. Кроме того, где она ожидает, что я с ней пообщаюсь? Социальные сети? Я не занимаюсь подобным дерьмом.

И, опять же, я ни за кем не гоняюсь.

— Береги себя, — говорю я. — Ни принимай дерьмо ни от кого. — От него.

Айви удивлена моими словами, но я знаю, что они попали в цель. Я не новичок в том, как выглядят трудности. Она кивает, но ничего не говорит.

Я пристально смотрю на нее, оставляя в памяти эту встречу, мягкие изгибы ее тела, прекрасное лицо, которое выглядит таким же раздираемым ситуацией, как и мое. Запоминаю это, делаю глубокий вдох, разворачиваюсь и ухожу.

Дыши, Эйдан. Что, черт возьми, с тобой не так? Это всего лишь гребаная женщина. Две ноги, одна киска, красивые сиськи и… глаза, глубокие, как океан. Черт возьми, это просто смешно. Я стряхиваю с себя это чувство и усмехаюсь про себя, удаляясь все дальше, не обращая внимания на то, как во мне угасает жар. Она просто женщина. Хорошенькая маленькая штучка, которая была способна достучаться до меня только потому, что я устал, разозлился и оказался в самой уязвимой точке после адского дня. В ней нет ничего интересного. В ней нет ничего такого, что она могла бы заставить меня делать то, что я пообещал себе никогда больше не делать. Я не такой мужчина.

Я также не хочу снова быть таким мужчиной.

Я становлюсь все холоднее и холоднее, повторяя слова, которые в конечном итоге должны удержать меня от нее.

Замужем/Не живут вместе/Все сложно.

Она недоступна, Эйдан.

Айви Монткальм под запретом.

Вызов, который никогда не будет принят.

5

Айви

Три недели спустя

Это странно, что я все еще думаю о нем? Что хотя бы раз в день он каким-то образом появляется в моих мыслях? Даже не знаю, почему я в конечном итоге думаю о нем. И осознаю это только тогда, когда делаю это.

Иногда я сомневаюсь в своем здравомыслии. Конечно, люди же не могут оставить позади шестичасовой перелет и каждый божий день вспоминают разговор, который у них состоялся с незнакомцем. Но для меня это было нечто большее. Мне показалось, что я почувствовала связь. И думаю, именно поэтому я все больше и больше задаю себе вопросы. Я не должна так себя чувствовать. Это не… Это не…

Это ненормально.

Верно?

Эти три недели никак не успокоили мои мысли. Закрывая глаза, я каждый раз вижу эти глубокие карие глаза и пухлые губы, растянутые в ухмылке. У него самые черные волосы, которые никогда не будут лежать аккуратно, независимо от того, сколько средств для волос он использует. Это противоречило ему — мужчине в черном в тонкую полоску костюме от «Армани или что это там, черт возьми», который выглядел так, будто весь мир под его ногами. Он излучал силу и требовал уважения, но при этом говорил со мной в манере, которой я не ожидала.

Сексуально. Кокетливо. Чувственно.

Он воплощал в себе то тлеющее, заряженное сексом очарование, которое никогда не было направлено на меня. Которое я встречала только в книгах, фильмах и поэзии, сбегая от реальности нашего мира. Очарованием, о котором мы с подругами могли только мечтать в нашей заурядной, лишенной секса жизни.

Храп, доносящийся из соседней комнаты, напоминает мне о моем нынешнем затруднительном положении. Дерек крепко спит и понятия не имеет, что я думаю о другом мужчине. Вытираю упавшую слезу и поворачиваюсь на бок на неудобном диване. Если бы такое случилось раньше, я бы чувствовала себя такой виноватой за то, что думала о другом. Это был бы огромный ком в моей груди, от которого у меня перехватывало бы дыхание.

Но теперь это не так.

«Я собираюсь загладить свою вину», — сказал мне Дерек на следующее утро после того, как я вернулась, и он обнаружил меня на диване, вообще не спящую. — «Я не ожидаю, что ты так сразу привыкнешь к этому, Айви, но ты захочешь меня, когда все будет сказано и сделано. Я изменился. И собираюсь доказать тебе это. Я не собираюсь ни пить, ни веселиться, ни играть. Ты увидишь, какие усилия я прилагаю, и у нас снова все будет хорошо. Тогда мы сможем покончить с этой «мы не вместе» ерундой».

Но было ли у нас когда-нибудь все хорошо?

Отказавшись от сна, я встаю с дивана и на цыпочках крадусь на кухню. Мне не нужно быть тихой. Дерек может проспать все, что угодно. И все же. Я делаю это просто для уверенности.

Стою на кухне нашей крошечной однокомнатной квартиры, бессмысленно глядя перед собой в никуда. Время идет, а я не могу этого понять. Кажется, это ускользает от меня. Все жду, когда тяжесть в моем теле уйдет, но она, кажется, где-то закрепилась, слишком упрямая, чтобы сдвинуться с места. Я оглядываюсь вокруг в тишине на маленькие предметы мебели. У нас совсем немного денег, и меня это не беспокоит, но все же. «Неужели это то, к чему сводилась моя жизнь?» — продолжаю думать я. Мне двадцать четыре года, я официально замужем за мужчиной, который разрушил мое доверие, и вкалываю на работе, для которой морально не готова.

И, сталкиваясь со всем этим лицом к лицу, я в конечном итоге чувствую оцепенение. Быть с кем-то, в кого ты больше не влюблена, означает закрыть ту часть себя, которая не хочет сталкиваться с неудачными отношениями. Честно говоря, они все равно никогда не увенчались бы успехом. Особенно когда он не был терпелив во время моей депрессии и в конечном итоге, выходя на улицу, искал удовольствие где-то в другом месте. Наше прошлое слишком темное, чтобы двигаться дальше вместе, и это не слабость. Это было взрывоопасно и разрушительно, наполнено оскорблениями с обеих сторон.

Жизнь — это пиздец. Потому что вы можете смотреть на вещи логически и знать, как это должно быть. Я могла бы посмотреть на свои умирающие отношения и сказать себе двигаться дальше, как я и пыталась, когда сбежала почти три месяца назад, не имея ничего, кроме одежды, что была на мне. Но логика не подсказывала, сколько ночей я буду бодрствовать, вспоминая хорошие времена, времена, когда Дерек поддерживал меня, когда я искала его, когда нуждалась в нем больше всего. Время, когда он был рядом. Годы, которые мы провели вместе — от детей до взрослых, меняясь и цепляясь друг за друга, когда жизнь подкидывала свои трудности. Логика не всегда дает вам толчок или ответы; она просто говорит вам, как это должно быть.

Не вместе мы или нет, связь между нами все еще существует. Разорвать ее — страшная мысль.

Тру глаза, сопротивляясь слезам. Я не плакса, просто устала. И теперь мой разум слишком бодр, чтобы спать.

Я наполняю чайник и включаю его. Пока он закипает, достаю кружку и маленький пакетик супа. Налив воду, перемешиваю содержимое и сажусь за крошечный круглый столик.

«Если бы ты была моей, я бы трахнул тебя так, как ты и представить себе не можешь».

Слова этого мужчины не выходят у меня из головы. Каждый раз, когда я думаю о низком, мрачном рычании его голоса, по моей спине пробегает дрожь, а сердце сжимается.

«Как только попробуешь меня на вкус, ты уже никогда не уйдешь. Я гарантирую это».

На самом деле, он был мудаком. Такое высокомерие оттолкнуло меня — и до сих пор отталкивает. Так почему же у него оно казалось мне таким сексуальным?

Я закрываю глаза и прикусываю нижнюю губу. Представляю его позади себя. Его грудь у моей спины, его рука на моем плече, его большая ладонь, медленно опускающаяся к моей груди. Я бы вынула спину для него, позволила бы ему обхватить всю мою грудь своей ладонью. У него такие большие руки. Они легко обхватят мои груди целиком. Он бы мог ущипнуть меня за сосок, перекатить его между пальцами…

«…я бы трахнул тебя так, как ты и представить себе не можешь…»

Я выдыхаю и открываю глаза. Мне нужно остановиться. Делаю глоток супа и пытаюсь сдержать фантазии. Я больше не знаю, что с этим делать. Он не покидает моих мыслей… мужчина, которого я никогда, никогда больше не увижу!

Ну, если это только у тебя в голове, что в этом плохого? Ты встретила мужчину, от одной мысли о котором становишься мокрой. Знаешь, что больше никогда его не увидишь. Технически вы не сделали ничего плохого.

Я презрительно хихикаю.

Ох, Айви, что за чушь.

Потому что это нечто большее. Чувствовать, что это происходит из-за мужчины, опасно. Я хочу вернуться к ощущению пустоты в груди. Апатия была легче, потому что она отключала все и позволяла мне жить в этом порочном круге, не зная, что может быть на другой стороне.

Не торопясь допиваю свой суп, и к тому времени солнце уже медленно поднимается из-за горизонта. Свет бьет мне в глаза, и я знаю, что это началось.

Еще один день.

Еще одно сражение.

Еще одна попытка принять то, во что превратилась моя жизнь.

***

Эйдан

Мне нужно больше алкоголя. Эта ночь, блядь, никогда не закончится.

— Итак, вместо этого я купила черную сумочку «Прада», потому что на моем «Луи Виттоне» появились эти пятна за неделю до того, как я даже забронировала билет. А если я собираюсь загорать в Монако, мне нужно что-то универсальное, верно? Черный цвет универсален.

Я прищуриваюсь, глядя на пластиковую брюнетку через стол от меня.

— Замечательно, Джой, — сухо отвечаю я. — Я рад, что тебе удается справляться с трудными проблемами ради твоей поездки в Монако.

Джой улыбается и снова проводит пальцами по волосам. Она проделала это сорок семь раз с тех пор, как мы сели полчаса назад. Мне так чертовски скучно, что я сосчитал.

— Спасибо.

Очевидно, сарказм ей недоступен.

— Ты тоже должен поехать, — добавляет она.

— Я работаю.

— Ты всегда работаешь, Эйдан. — Она делает такое надутое лицо, что мне хочется, чтобы его откусил ротвейлер, или отрезала бензопила… я не привередлив. — Думаю, нам нужно сделать следующий шаг в наших отношениях, не так ли?

— Мы встречаемся пять дней.

— Пять ЧУ-ДЕС-НЫХ дней!

Я действительно трахнул эту девушку? Девушку, которая разбивает свои чертовы слова на слоги. Что не так с моим членом? Честно говоря, даже не могу этого вспомнить. В моем воображении я представлял себе другую брюнетку, и в моем отчаянии Джой была единственной, кого я смог найти, подходящей под описание Айви.

Айви.

Я делаю резкий вдох. Одно только ее имя заставляет меня заводиться снова и снова. Но с каждым днем, прошедшим с момента нашего полета, я забываю ее все больше и больше. Это назревающая трагедия, и сидеть здесь с этой ПРИДУРОШНОЙ оскорбительно для ее памяти.

Я говорю себе расслабиться. Это не значит, что Айви мертва. Нет, она здесь, в городе, в котором я живу, замужем/не вместе/все сложно за мудаком, который даже не забрал ее из аэропорта. Это ее жизненный выбор, и я должен принять свой: обедать в душном ресторане с девушкой, обсуждающей сумочку, которую она хочет взять с собой в гребаное Монако.

На прошлой неделе я проработал более ста часов. Практически жил в своем офисе. Это было не то, чем мне хотелось заниматься в свое драгоценное свободное время.

Я достаю свой телефон, когда она начинает говорить о том, чтобы загорать обнаженной, будто это побудит меня пренебречь своей работой и обязанностями, чтобы сбежать с ней. Нет. Мне насрать. Вместо этого я сосредотачиваюсь на битве, которую официально проиграл.

Айви Монткальм.

Я ввожу ее имя в поисковик и жду результат. Первое, что я вижу, — страница в «Фейсбуке». Нажимаю на нее, и от фотографии, появившейся передо мной, кровь приливает к голове.

Вот она — мое прекрасное незавершенное испытание. Черные прямые волосы с красными прядями, мягкая улыбка, пока она обнимает за плечи другую девушку.

Смотрю на нее и жду, когда мой интерес, наконец, угаснет. Я сделал это. Я искал ее. Потребовались две секунды, чтобы найти ее после трех недель попыток выкинуть Айви из головы. Вглядываюсь в ее фотографию, и теперь, вроде бы, интрига должна ослабнуть. Я сосредотачиваюсь на изображении, пытаясь проанализировать ее, пытаясь найти недостатки, чтобы я мог двигаться дальше, черт возьми, раз и навсегда.

Только… ничего этого не происходит.

Вместо этого я похож на наркомана, которому дали дозу крэка.

И мне нужно больше.

— Поехали со мной, — продолжает Джой, ее голос превращается в раздражающую мольбу. — Про-шу, Эйдан. Это принесет нам огромную пользу, я просто знаю это.

Я напрягаюсь и смотрю на нее. Теперь, когда я действительно смотрю на нее, понимаю, что она совсем не похожа на Айви. У нее совсем другие глаза. Она слишком костлявая. Ее кожа загорелая, но не такая загорелая, как у Айви. Ее волосы и близко не такие темные, как у Айви, и в них нет случайных красных прядей.

— Эй-дан! Ответь мне! — Она снова дуется на меня.

Это дерьмо становится нелепым.

— Я ясно дал понять, когда мы встретились, что это будет короткая интрижка.

Она наклоняется над столом, выпучив глаза, и истерично отвечает:

— Мы спали вместе только один раз, Эйдан.

— И это было на один раз больше необходимого, Джой. Ты становишься навязчивой.

— Как я могу быть навязчивой?

— Сегодня ты звонила мне в офис двадцать девять раз.

— Потому что я заказала столик и нуждалась в твоем подтверждении.

— Ты сказала моей секретарше, что ты перед зданием…

— Потому что я скучала по тебе…

— Джой…

— Нет, я не сумасшедшая! — почти кричит она, и я на мгновение закрываю глаза, когда все взгляды в ресторане обращаются к нам. — Я делаю тебе одолжение, Эйдан. Ты слишком долго прятался. Я пытаюсь доказать всем, что ты не такой мужчина-шлюха, каким они тебя считают, но то, что ты делаешь, не помогает. Потому что это очень на это похоже! Я думала ты другой.

Я открываю бумажник, бросаю на столик несколько крупных купюр и спокойно отвечаю:

— Это была твоя ошибка.

Она ахает.

— Ты сказал, что я красивая.

— Я хотел тебя трахнуть.

— Тебе понравилось то, что ты увидел.

— Я думал о другой женщине.

Она ахает во второй раз, более драматично, чем в прошлый.

— Ты такой мудак.

— Я уже знаю это.

Когда я встаю, ее лицо искажается гневом.

— Мы должны были поехать в Монако! — рычит она. — Ты совершаешь большую ошибку, Эйдан.

— Отныне мистер Уэст. Береги себя, Джой.

Оставляю ее. Моя голова раскалывается к тому времени, как я сажусь в свою машину, ожидающую у входа.

— И теперь один, — замечает Гастон, глядя на меня в зеркало заднего вида, когданачинает отъезжать с парковки.

— Да, — быстро отвечаю я. — Так и должно быть.

Гастон отвозит меня домой, в мой безжизненный пентхаус, и я заканчиваю тем, что сижу на табурете в своей пустой, чистой кухне, вертя в руках стакан скотча. Мой телефон рядом со мной, и я смотрю на него и на женщину, которая по какой-то чертовой причине не выходит у меня из головы.

Может быть, это ее улыбка или слова, слетевшие с ее губ. Или, может быть, это было одиночество в ее глазах, в которое я так легко окунулся. Айви не казалась счастливой. Я помню выражение ее лица, когда она оказалась у своего многоквартирного дома. Ее опасения были очевидны, будто ее заставляли там быть. Зачем жить с изменщиком? Зачем это напоминание, которое каждый день смотрит тебе в лицо? Я стискиваю зубы, игнорируя боль в груди от этих вопросов.

К тому времени, как допиваю свой бокал, я убеждаю себя, что это не мое дело. Она просто женщина, и я потратил слишком много времени, притворяясь, что она важна. Потому что это не так. Совсем нет.

6

Айви

Я встаю раньше Дерека. Быстро переодеваюсь и собираюсь. И снова он все еще спит, когда я тихонько выскальзываю из квартиры. Беру кофе за углом и прохожу три квартала до салона, в котором работаю. Это лишь некоторые преимущества жизни в городе, которые даже я не могу отрицать.

— Ты опоздала, — говорит Конни, когда я вхожу в салон.

Бросаю взгляд на часы.

— На две минуты.

— Опоздала значит опоздала, Айви. Или ты хочешь, чтобы я производила оплату поминутно, а не по часам?

Конни — владелица — та еще сучка. Я не отвечаю ей, но исподтишка бросаю на нее злобный взгляд. Алисия — моя любимая коллега — тоже качает головой.

— Какая швея ее в задницу укусила? — бормочу Алисии, пока мы идем в заднюю комнату. — Мелани вчера опоздала на пятнадцать минут, и ей практически исполнили серенаду.

— Ты не видела ее налитые кровью глаза? У нее явно похмелье, — насмешливо отвечает Алисия. — Кроме того, Мелани не может сделать ничего плохого. Вот тебе и любимчик.

Говоря о Мелани: она читает журнал на черном кожаном диване. Когда видит, что мы приближаемся, она поднимает голову и медленно окидывает нас взглядом:

— Вам действительно следует подравнять кончики. Вы же хотите сохранить своих клиентов, не так ли?

Я бросаю взгляд на ее огненно-рыжие волосы, уложенные в прическу, на которую, должно быть, у нее ушло не меньше гребаной недели. Честно говоря, прическа действительно милая, но я не собираюсь этого говорить. И не отвечаю ей, потому что в этом нет смысла. Алисия, с другой стороны, не может сдержаться.

— Никто не спрашивал твоего гребаного совета, Мел. Если бы мы хотели, то спросили бы у Уизли с прической получше.

Я борюсь с улыбкой, когда глаза Мелани вылезают из орбит.

— К твоему сведению, это окрашивание представляет собой сложный дуэт рубинового и бархатных цветов, и оно была сделано с точностью и многочасовой тщательностью.

Алисия закатывает глаза.

— Да? Всем наплевать.

Не могу сдержать смех, который вырывается, что еще больше злит Мелани. Она сердито смотрит на меня, и я знаю, что сейчас произойдет что-то ужасное.

— Все еще не привыкла к твоему скорому возвращению, Айви, — говорит она, сверкая одной из своих злых улыбок. — Как долго, по-твоему, твой муж сможет держать свой член в штанах на этот раз?

Я закатываю глаза.

— Честно говоря, не знаю, Мел. Не будь как я, ладно?

Ее лицо вытягивается, и она смотрит на меня с выражением «какого хрена?». Неужели она думала, что у меня припасен для нее какой-нибудь остроумный ответ? Или что я оторву ей голову и опущусь до ее уровня? Сучка еще спит. К тому же, она права. Я не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем Дерек снова кого-нибудь трахнет. Это правда, отсюда и причина, по которой мы не вместе.

Но я заметила, что в моей жизни есть люди, которые на самом деле не воспринимают это всерьез. Я имею в виду то, что мы не вместе. Будто они думают, что я собираюсь вернуться к нему в любую минуту. Как сказала моя мама, нахмурившись: «То, что вы не вместе, не означает, что ты можешь убежать и делать то, что хочешь. Ты будешь жить с ним. Ты все еще в этом с ним, ты же знаешь».

Я знаю, мама, но спасибо за твой совет, и за то, что выгнала меня из своего дома и заставила вернуться в эту ситуацию.

Мое утро напряженное и занято клиентами. Ко мне приходят самые разные: кокетливый мужчина, который старше меня на двадцать лет, от которого у меня мурашки бегут по коже, когда он называет меня «Сладенькая», но дает очень хорошие чаевые; цыпочка примерно моего возраста, которая готовится к сегодняшнему свиданию и полна надежд (я завидую, потому что скучаю по этому чувству); молодая девушка, которая впервые в жизни обрезает волосы и делает короткую стрижку (жаль, что у меня нет таких яиц, чтобы решится на это); а затем очень пожилая дама, которая хочет окрашивание на фольгу и жалуется на то, как долго это занимает (каждый визит занимает одинаковое количество времени, Роберта).

У меня по-настоящему редко бывает время, чтобы просто постоять и ничего не делать. Цены в салоне чрезвычайно конкурентоспособны, и это означает, что через салон проходит много посетителей. Мы популярны, и все было бы замечательно, если бы мои коллеги не были такими стервозными. Клянусь, иногда похоже, что я снова вернулась в старшую школу. Это причина, по которой я дистанцируюсь от всех, кроме Алисии. В моей жизни и так достаточно драм. Мне не нужно знать, что Бекки говорила о Челси за ее спиной. Каждую неделю под автобус попадает новая девушка, и это только вопрос времени, когда я буду пытаться спасти свою работу.

Неудивительно, что я люблю перерывы на обед. Это мое время в одиночестве, вдали от постоянных требований людей. Приятно просто посидеть двадцать минут и сосредоточиться только на своих собственных мыслях.

Покупаю суши и ем их за столиком в фуд-корте торгового центра рядом с салоном. Мой телефон вибрирует рядом с подносом, но я даже не пытаюсь ответить. Если сделаю это, то все закончится еще одним раундом словесных оскорблений со стороны Дерека, и я буду огрызаться и оскорблять его в ответ. Честно говоря, я слишком устала, чтобы сражаться дальше. Сейчас даже не вспомню, из-за чего мы вчера спорили. Что-то связанное со счетами и с тем, как разделить наши деньги. У него проблемы с расходами, и я всегда в конечном итоге вытаскиваю деньги из наших сбережений, чтобы свести концы с концами. Боже, прошло три недели, я даже не сплю с ним в одной постели, не вижу его половину времени, а мы все еще возвращаемся к нашим токсичным привычкам.

Смотрю на его имя, мелькающее на экране, и нажимаю кнопку отбоя, чтобы больше не слышать звонок. Только когда макаю свой третий ролл в соевый соус, я слышу звук колокольчика. У меня установлен специальный сигнал для моего приложения «Фейсбук», уведомляющее о новом сообщении. Хмурюсь, гадая, кто мог отправить мне сообщение в понедельник днем. Все, кого я знаю, заняты на работе.

Думаю, что это может быть мама. И вот сейчас я лучше предпочла бы тот разговор с Дереком.

Я провожу пальцем по экрану и получаю доступ к приложению «Фейсбук». Нажимаю на красный пузырь уведомления в верхней части экрана, и перед глазами вспыхивает сообщение.

Э.У.: Ты еще не развелась?

Какого хрена? Хмурюсь, перечитывая сообщение. Я, конечно, не узнаю инициалы, да и у профиля нет фотографии, которая могла бы мне помочь. Нажимаю на страницу, но она закрыта и была создана только вчера.

Я быстро отвечаю, предполагая, что это может быть недоразумением с стороны отправителя.

Айви Монткальм: Думаю, Вы написали не тому человеку.

Не проходит и минуты, как я получаю еще одно сообщение.

Э.У.: Я слышал, что каждый второй брак рушится, так что мне очень нравятся мои шансы.

У меня отвисает челюсть, а брови сходятся у переносицы. Очевидно, кто-то пытается залезть мне под кожу. Это не первый случай, когда какая-то сука создает поддельный профиль, чтобы докопаться до меня. Вероятно, одна из многочисленных барных шлюх Дерека. Они будут вечно приставать ко мне?

Айви Монткальм: Отъебись.

Очевидно, этого не случится. Уверена, перчатка будет брошена, и у сучки найдется гора проклятий, готовых обрушиться на меня. Что меня вполне устраивает. Я хороша в конфронтации, особенно когда дело касается женщины, которая заглатывала на член моего мужа.

Но из-за того, что я вижу в следующем сообщении, моя челюсть отвисает.

Э.У.: Вижу, ты по-прежнему сквернословящая красотка.

Я замираю.

Ты сквернословящая красотка.

Ты.

Сквернословящая.

Красотка.

Я знаю, кто сказал мне эти три слова. Потому что постоянно о нем думаю. Мое сердце набирает скорость, когда я сосредотачиваюсь на инициалах. «Э.У.» Эйдан? Это его имя. Я понятия не имею, что может означать буква У.

Черт возьми.

Мой телефон снова издает сигнал.

Э.У.: До тебя уже начинает доходить?

Мои пальцы дрожат, когда я отвечаю.

Айви Монткальм: Эйдан?

Э.У.: Верно.

Айви Монткальм: Как ты меня нашел?

Э.У.: Есть такая удивительная штука, которая называется «поисковик».

Айви Монткальм: Умная задница. Что заставило тебя написать мне сейчас?

Э.У.: Я явно плохо соображаю. Думаю, это из-за жары.

Мои пальцы слишком трясутся, чтобы ответить быстро. В чем, черт возьми моя проблема? Теперь я вверх и вниз качаю ногой. Не могу оставаться неподвижной.

Черт возьми, это безумие!

Еще один дзинь.

Э.У.: Хотя было бы еще жарче, если бы ты была рядом. Это напомнило мне… что ты делаешь сегодня вечером? Я хочу снова увидеть тебя.

Издаю стон, ставлю локоть на стол и прижимаю ладонь к лицу, с ужасом глядя на сообщение. Он спрашивает меня об этом, потому что хочет знать, действительно ли я…

Вздыхаю. Хотя это было феноменально — и сюрреалистично — общаться с мужчиной, который был в твоих мыслях последние три недели. Существует тонкая грань между реальностью и воображением.

Айви Монткальм: Ты знаешь мою ситуацию, Эйдан.

Э.У.: Я не прошу разрешения съесть тебя. Я приглашаю тебя ПОЕСТЬ. Большая разница, красавица.

Мои щеки вспыхивают. Боже, он так вульгарен.

Айви Монткальм: Даже приглашение меня ПОЕСТЬ — это уже слишком.

Э.У.: Это не свидание. Это просто встреча. Двух друзей.

Айви Монткальм: Друзей, которые не разговаривали три недели и общались всего шесть часов?

Э.У.: Приятно знать, что ты следишь за временем.;)

Э.У.: Всего один невинный ужин. Ты и я. В открытой, социальной среде. Хорошая еда, немного легкого алкоголя. Я отвезу тебя домой, как только мы закончим. Слово скаута.

Айви Монткальм: Ты был бойскаутом?

Э.У.: Нет, но это заставляет меня казаться порядочным человеком с благородными джентльменскими побуждениями. Это работает?

Айви Монткальм: Нет. Я знаю, какой ты высокомерный и вульгарный человек на самом деле.

Э.У.: Судя по воспоминаниям, тебе это нравится. Разве ты не помнишь, как вспыхнуло твое лицо, когда я рассказал тебе, что способен проделать с тобой? Я отчетливо помню, как твои глаза остекленели, умоляя о большем количестве слов. Поэтому склонен думать, что ты бы позволила мне взять тебя прямо там, на том самом месте. Представь себе заголовки: «Мужчина дарит женщине турбулентность всей ее жизни!»

Айви Монткальм::/ …Как это должно убедить меня встретиться с тобой?

Э.У.: Никак, но я заставил тебя задуматься об этом, верно?

Айви Монткальм: Эйдан…

Э.У.: Просто пойдем куда-нибудь сегодня вечером. Обещаю, тебе понравится. Мы в одном городе. Я не убийца с топором, помнишь? Я люблю, чтобы тела моих спутниц были теплыми, а не холодными с трупным окоченением.

Э.У.: Если только это не твоя фишка.

Э.У.: Я открыт ко всему новому.

Улыбаясь его черному юмору, не отвечаю в течение нескольких минут. Ведь действительно думала, что больше никогда с ним не заговорю. Что он забыл мою фамилию и не сможет меня найти, как я ему и сказала. Сначала я чувствовала облегчение, особенно когда Дерек рылся в моих вещал и наблюдал за мной, как ястреб. Как бы я объяснила, если бы Эйдан связался со мной? Дерек бы узнал, что у нас был какой-то… момент… в том самолете, и он слетел бы с катушек.

В то же время я не собиралась сразу же думать, что являюсь той еще горячей штучкой. Но нужно признать, что спустя некоторое время, лучшим способом двигаться вперед стало бы поверить, что ты всего лишь потенциальная зарубка на кровати горячего мужчины.

Еще один дзынь.

Э.У.: Ты знаешь, что хочешь (многозначительно шевелю бровями).

Даже не осознаю, что делаю это, пока это не происходит. Думаю о том, что я могла бы не встречаться с Аной и вместо этого встретиться с ним. И это могло бы стать моим маленьким секретом. Всего лишь безобидный разговор, правильно?

Неправильно.

С трудом сглатываю. Я думала, что пребывание наедине со своими мыслями не делает меня хуже как личность, но теперь подумываю о том, чтобы пропустить тусовку ради встречи с парнем. Будто я какой-то подросток, тайком вылезающий из окна спальни и надеющийся, что родители не узнают.

Неважно, насколько дерьмово обстоят дела между мной и Дереком, делать это прямо сейчас неправильно. Я не могу влюбиться в другого мужчину, пока моя жизнь в беспорядке. Это неуместно. Эйдан — это искушение, к которому я слишком слаба, чтобы сопротивляться.

Нужно сделать все правильно.

Айви Монткальм: Прости, Эйдан. Я хочу, но не могу. Может быть, пригласишь другую девушку на «невинный» ужин. Наверняка вокруг тебя полно красавиц.

Э.У.: Боюсь, ты единственная сквернословящая красавица, с которой я имел удовольствие познакомиться, которая не жадная до денег кукла. Все в порядке, красавица. Просто подумал, что стоит попробовать. Может быть как-нибудь в другой раз.

Айви Монткальм: Знаешь, ты всегда можешь поговорить со мной здесь. В любое время, когда захочешь.:-)

Жду его ответа, но он так и не отвечает, и у меня возникает такое чувство, что я его разочаровала. Выбрасываю остатки суши и возвращаюсь на работу. Я ненавижу то, что я такая мрачная. Ненавижу, что я так разочарована. И ненавижу то, что не могу перестать думать о нем весь день напролет.

7

Айви

— Даже не думай об этом, — говорю ему, листая страницы своего учебника по математике. У меня такая скучная жизнь, что я готовлюсь к вступительным экзаменам, хотя они еще даже не запланированы. Это немного жалко.

— Я просто говорю, — парирует Дерек, наклоняясь, чтобы прошептать свои слова мне на ухо, — из нас двоих я тот, кто работает больше. Я там пачкаюсь каждый гребаный день, Айви. А не стою и не делаю людей красивыми. Я заслуживаю немного больше личных денег, ты так не думаешь?

Я вздыхаю и с силой захлопываю учебник. Потом спокойно смотрю на него и не вижу того красивого мужчины, в которого влюбилась, когда мы были подростками. Эти светлые волосы и голубые глаза раньше сводили меня с ума от безумной потребности.

Теперь они заставляют меня злиться.

— Дерек, — произношу, изо всех сил стараясь не терять самообладания, — я тоже весь день на ногах. У нас почти одинаковый доход, так что не вешай мне лапшу на уши, ладно? Это была твоя идея переехать в город, и теперь мы втридорога платим за эту квартиру размером с марку. Из-за этого мы не можем позволить себе ту роскошь, которая была раньше. Мы уже неделю не платим за аренду. Если ты пойдешь куда-нибудь и спустишь деньги на ночную пьянку, то мы обязательно пропустим еще одну неделю. Так что просто подумай головой, хорошо?

Не думаю, что Дерек все еще видит ту же пылкую малышку, какой я была много лет назад. Думаю, он тоже испытывает такое же отвращение при виде меня. После нашей потери все пошло под откос, и мы так и не оправились. Трудно понять, что мы — лишь тени тех людей, которыми были раньше, и время от времени я чувствую проблеск надежды, что это еще можно исправить. Но в такие ночи, как эта, когда мне приходится уговаривать его никуда не ходить и не тратить все наше мизерное состояние, которое нам удалось накопить, вспоминаю, почему не спешу сказать ему, что мы можем попробовать еще раз. Мы движемся совершенно разными путями. Он на пути разрушения, а я на пути выживания.

И хотя люблю его, в глубине души знаю, что не влюблена в него. Видит бог, я отчаянно пыталась это исправить, но независимо от того, сколько раз пыталась работать над этими отношениями и уделять им время, чувства просто не возвращаются, не тогда, когда вспоминаю о той девушке, которую он трахал, пока я оплакивала нашу потерю. Нет, просто он причинил мне слишком много боли. Похоже, проблема в том, что я заставляю себя.

Мне страшно.

— Думать головой? — говорит он, и в нем появляется намек на гнев. Мужчина прищуривается, глядя на меня. — Всегда обращаешься со мной как с идиотом, да? Будто я дерьмо собачье. Почему? Потому что ты намного лучше меня, учишься и все такое? А как насчет денег, которые ты собираешься потратить на свое дерьмо в колледже?

— Я должна сдать вступительный экзамен, а затем буду проходить промежуточные курсы, Дерек, и это еще не колледж. Я пытаюсь поступить в…

— Но ты сказала, что пойдешь туда в следующем году…

— Если у меня будут достаточно хорошие оценки, то да!

— И сколько ты собираешься на это потратить?

— Аргх! — Встаю и ухожу, но квартира такая маленькая, что не могу никуда пойти, чтобы оказаться достаточно далеко от него. И особенно злюсь, когда он начинает преследовать меня. Я чувствую его присутствие и горячий гнев, исходящий от него, и мое тело впитывает все это и разжигает пламя моего собственного гнева.

— Ты хочешь пойти куда-нибудь и напиться до бесчувствия? — кричу я на него, поворачиваясь к нему лицом. — Тогда иди, Дерек! Напивайся со своими друзьями! Теперь ты счастлив?

— Нет, — парирует он, с вызовом скрещивая руки на груди. — Ты превратила это в гребаный спор. Ты хочешь, чтобы я остался, так что я, блядь, останусь.

Какого черта? Я даю ему то, что он хочет, а он решает, что больше этого не хочет?

— Ты невероятен, — фыркаю я.

— Я невероятен? Ты так чертовски жестко экономишь на мне, но в ту секунду, когда ты хочешь что-то, ты без колебаний получаешь это!

— Когда я в последний раз получала что-то? — бросаю вызов я.

Он усмехается, будто то, что я только что сказала, абсурдно.

— Ты все время покупаешь себе всякое дерьмо.

— Назови хоть одну вещь, которую я купила для себя, Дерек.

— На прошлой неделе ты купила те дорогие сандалии.

— У меня не было выбора. Моим сандалиям было три года, и они порвались…

— Ты могла бы купить их в «Уолмарт». Вместо этого ты взяла их в «Альдо»… (примеч. Канадский бренд обуви и аксессуаров)

— Ана купила их для меня по скидке работника магазина! Я получила пятидесятипроцентную скидку, Дерек.

— Конечно, ты получила. Как удобно.

О боже.

Я готова пробить дыру в стене по пути в душ. Это единственное место, где у меня действительно может быть немного личного пространства, когда мы ссоримся. Единственное время, когда он действительно позволяет мне немного уединения, — когда я запираюсь в ванной, закрываюсь в душевой кабинке под горячими струями и обдумываю способы убить его.

По дороге туда мой телефон тренькает, оповещая о сообщении в «Фейсбуке». Мое сердце замирает в груди, когда Дерек берет мой телефон со стола и проводит пальцем по экрану. Это Эйдан написал мне? Он не делал этого с того обеда в понедельник. Но все остальные пишут мне только смски. Так что… это может быть он.

Логика подсказывает, что так и есть.

Черт, и как мне объяснить это Дереку? Еще один предохранитель вот-вот перегорит, и я напряжена, меня вот-вот стошнит, если он это обнаружит.

— Положи мой телефон, Дерек, — говорю я ледяным тоном. — Он мой.

Но он игнорирует меня и нажимает несколько кнопок. Его брови в замешательстве сходятся вместе, прежде чем опускает мой телефон обратно на стол.

— Я ухожу, — рычит он, хватая свои ключи.

— Куда ты идешь? — напряженно спрашиваю я.

Дерек бросает на меня свирепый взгляд.

— Я не замышляю ничего такого, Айви! Я просто ухожу, и мне не нужно докладывать тебе о каждом гребаном месте, куда направляюсь. Это ведь не противозаконно — выходить куда-то, чтобы сделать что-то для себя, не так ли? Черт тебя дери.

Заставляю себя закрыть рот. «Не реагируй», — говорю себе. Прежняя я, до того, как я ушла, выкрикивала бы ему оскорбления, говорила ужасные вещи о том, какой тот мудак и как он просто собирается потратить наши деньги на выпивку. Тогда Дерек становился еще более дерьмовым, сталкивался со мной лицом к лицу, ломая от злости что-то мое или свое. Так что, когда он уходит и захлопывает за собой дверь, я чувствую себя, будто увернулась от пули.

Как только он уходит, и я чувствую, что снова могу дышать, спешу к своему телефону и открываю приложение «Фейсбука». Дерек недостаточно разбирается в технологиях, чтобы знать, что сообщение придет оттуда, и мое сердце сжимается, когда я его читаю.

Э.У.: Не могу поверить, что ты мне отказала. Мне еще никогда не отказывали.

Я сразу же отвечаю ему.

Айви: Я не уверена, это просто задело твое самолюбие, или ты действительно расстроен.

Когда Эйдан не отвечает сразу, чувствую себя немного глупо. Я, должно быть, выгляжу отчаявшийся, посылая ему ответ так быстро. Может быть, в следующий раз мне следует подождать минут десять.

Чувствуя напряжение, направляюсь в душ и раздеваюсь. Моя одежда грязная и потная, и голая я пахну ничуть не лучше. Но, несмотря на ужасную жару, не могу принимать душ, если вода не обжигающе горячая. Я смываю с себя сегодняшнюю грязь, напряженно думая об Эйдане. Просто сообщение, и у меня сразу улучшается настроение. Пока бреюсь, раздается еще один сигнал. Я вытираю полотенцем одну руку, тянусь к раковине, где лежит мой телефон, и провожу пальцем по экрану.

Э.У.: И то, и другое.

Мои щеки пылают. Он был искренне расстроен, и что это значит? Что тот действительно хотел меня видеть? Не люблю недопонимания. И я не из тех девушек, которые оставляют все, как есть, пока придумывают десять миллионов разных значений. Я очень прямолинейна, и это лишило меня многих друзей. Но я знаю, что Эйдан не будет возражать.

Айви: Ты действительно так сильно хочешь меня увидеть?

Э. У.: Да, действительно.

Айви: Почему?

Э.У.: Потому что я думал о тебе каждый день в течение трех недель.

Я дрожащей рукой кладу телефон обратно на раковину и делаю несколько глубоких вдохов. Потом стою под струями воды и несколько минут обдумываю его слова. Болезненное чувство паники скручивает меня изнутри, но я так заинтригована им. Его слова превратили меня в кашу.

Я в замешательстве.

Слышу еще один сигнал, но не могу заставить себя проверить. Еще через несколько минут снова раздается сигнал. Наклоняюсь над телефоном и выключаю его. Если я его не слышу, значит, его и нет. Пальцы покалывает от желания снова включить его, но я сдерживаюсь и продолжаю бриться.

Я не могу отрицать волнение, которое испытываю оттого, что он вот так разыскал меня. Это отодвигает ссору с Дереком на задний план, будто ее вообще не было. Я под кайфом? Глубоко вздыхаю и избавляюсь от ощущения, что Эйдан тоже чувствует, что мы связаны. Насколько я знаю, он связался со мной, чтобы заняться сексом.

«Да куда там, — ругается мой мозг. — Этот мужчина — ходячий секс. Он богат, успешен, и, судя по его эгоизму, в его постели было много женщин».

Побрившись, стою под водой, пока она не остывает, и думаю о нем. Я выхожу и готовлюсь к ночи, погруженной в свои книги. Дерек не возвращается домой несколько часов, и я засыпаю на диване, гадая, трахается ли он с другой.

«Мне нужно убраться отсюда», — вот мои последние мысли.

***

Когда теплые пальцы переплетаются с моими, я открываю глаза и смотрю в темноту. Чувствую запах Дерека, смешанный с виски, и меня охватывает разочарование. Он стоит на коленях рядом с диваном, его лицо в нескольких сантиметрах от моего, и мужчина выглядит угрюмым.

— Айви? — шепчет Дерек. — Ты не спишь, дорогая?

— Да, — шепчу я в ответ, готовясь к очередному раунду споров.

Он медленно выдыхает.

— Я придурок. Я такой гребаный мудак, Айви. Ты была права во всем. Мне не следовало затевать с тобой ссору. Я не знаю, что на меня нашло.

Ах, он пьян и извиняется. Так всегда происходит после ссоры. Я пожимаю плечами. Это норма, но у меня все равно сжимается грудь.

— Все в порядке.

— Нет, не в порядке. Я люблю тебя. Мы были… так далеки последнее время. Рассеянны, понимаешь? И я так сильно хочу, чтобы у нас все получилось. Мне не хочется, чтобы мы стали чужими.

Не знаю, как сказать ему, что мы уже стали. Поэтому держу рот на замке, пока он продолжает разрывать мое сердце на части отчаянием, сквозившем в своем голосе. Я ненавижу, когда он уязвим, потому что это так сильно напоминает мне о том, кем он был в самом начале.

— Я ненавижу то, что говорю. Ненавижу то, как я злюсь. Ненавижу то, насколько мы разрушительны, но я знаю, что мы слишком сильно любим друг друга, чтобы наблюдать, как рушатся наши отношения. Думаю, нам нужно сосредоточиться на том, чтобы это сработало, да? Знаю, что уже говорил это, но я перестану играть в видеоигры, брошу пить и приглашу тебя куда-нибудь. Как тебе это?

— Да, звучит заманчиво, — как робот отвечаю я.

Я, конечно, сомневаюсь, но его голос всегда задевает некие струны моего сердца.

— Я знаю, что причинил тебе боль, — продолжает он, его голос дрожит от боли. — И так сожалею об этом. Я все время пил и сорвался. Это не оправдание, я знаю это, но обещаю тебе, что все будет по-другому. Я никогда больше не посмотрю на другую девушку. Ты можешь верить мне. Это была ошибка, дорогая. Глупая, глупая ошибка. Мы горевали по-разному, и мой путь был неправильным. Мне так жаль. Это больше никогда не повторится. Я потрачу всю свою жизнь, чтобы загладить свою вину перед тобой. Я просто хочу, чтобы ты приняла меня обратно и чтобы все снова стало нормальным. Это все, чего я хочу, Айви.

Я хочу верить ему. Действительно хочу. Но на данный момент, независимо от того, говорит он мне правду или нет, я вообще ничего не чувствую.

— Я не хочу, чтобы ты оставляла меня.

Чувствует ли он, что я снова хочу сбежать?

— Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, скажи, что мы все еще вместе. Что ты вернулась сюда ради меня.

Я не отвечаю на это.

Вместо этого я шепчу:

— Все изменилось, Дерек.

— Не говорит так. Это не так, дорогая.

Он обнимает меня за талию и подтягивает ближе к краю дивана, так что я прижимаюсь к нему спереди. Мне хотелось бы избавиться от этого мертвого чувства внутри себя и почувствовать его прикосновение, но этого не происходит. Как всегда я чувствую себя опустошенной. Он держит пустоту и даже не подозревает об этом. Дерек держит меня несколько минут, прежде чем рукой скользит вниз по моей груди, опускаясь все ниже и ниже.

— Дерек, — говорю, как только он касается моей сути, — я не могу.

Я бы хотела, чтобы у меня было такое желание к нему, но оно умерло. Мне слишком больно. Я знаю, что единственный способ двигаться с ним вперед — отпустить и «исцелиться», как говорит мама. И знаю, что его начинает раздражать, что я не даю ему. Но я просто не могу. Мысль о близости с Дереком заставляет меня хотеть свернуться калачиком и съежиться. Я не буду искажать границы нашего расставания, позволяя прикасаться ко мне.

Он снова поднимает руку вверх и обнимает меня за талию. Я жду, что он разозлиться и скажет что-то грубое. Вместо этого тот говорит мне:

— Все в порядке. Я просто хотел снова почувствовать связь с тобой. Я скучаю по прикосновениям к твоему телу. Ты у меня такая хорошенькая, Айви.

Хорошенькая. Всегда это слово. Никогда ничего больше. Может быть, я хватаюсь за соломинку, но смена прилагательных не убьет.

Перестань быть такой негативной. Ты такая, такая негативная, Айви!

Мне не приходится долго ждать, прежде чем он встает и падает на свою кровать. Когда он уходит, я чувствую странную боль в груди. Прошли месяцы с тех пор, как чувствовала что-то в его объятиях. Этот теплый туман канул в лету. И, как ребенок, тихо всхлипываю. Я лгала себе раньше. Я — плакса. Время от времени все накапливается, и я не могу сдерживаться. Мое тело сотрясается, когда я задерживаю дыхание и изо всех сил стараюсь не издавать ни звука. И продолжаю спрашивать себя, почему это произошло. Что я могла сделать по-другому. Я вообще не знаю, почему все еще здесь с ним. Мы были глупыми детьми и приняли глупые решения.

Если бы мама не выгнала меня из дома и не вынудила отправиться в аэропорт, я бы не приехала. Мне не хотелось возвращаться к нему. Я хотела, чтобы мы расстались. И я знаю, что он заслуживает того, чтобы услышать это, узнать правду о том, как далеко он меня оттолкнул, но не могу вынести мысли о том, чтобы причинить ему еще большую боль. Проще сделать это издалека. Они не могут найти тебя издалека. Они не могут сломаться и умолять, когда не знают, где вы находитесь.

Хотела бы я сейчас быть далеко отсюда. Не только от Дерека, как такового. Но и от себя тоже. Хочу убежать от того, кем я была, и не иметь напоминаний об этом.

Я хочу начать все сначала.

Когда-то давно я была такой же, как Дерек. Раньше я всегда думала о настоящем моменте. Всегда ослепленная очарованием «удовольствия в данный момент» и безразличная к последствиям. И теперь я попала в ловушку брака, в котором оказалось, когда мне было восемнадцать.

Ничто больше не имеет смысла.

Я тихо дышу, успокаиваясь. Мои глаза, который давно привыкли к темноте, осматривают журнальный столик, где лежит мой телефон. Я беру его, включаю и жду, пока загрузятся все приложения. Проверяю сообщения, все еще дрожа от адреналина.

Когда вижу два последних сообщения от Эйдана, моя грудь вздымается и сжимается одновременно.

Э.У.: Знаешь, почему я думаю о тебе каждый день? Ты была такой восприимчивой в том самолете. Ты была смертоносным пауком, готовым нанести удар, а я решительно и беззаботно влез в твою паутину, не заботясь о последствиях. Прости меня за напористость, я знаю, что ты держишь меня на расстоянии по какой-то причине, и знаю, что должен уважать это, но в те часы, что я сидел рядом с тобой, ты ни разу не сказала мне, что не доступна. Я бы немедленно отступил, если бы знал. Вместо этого я поддался твоему очарованию и спланировал как возьму тебя. Я отчаянно хотел тебя. И все еще искренне хочу этого.

Э.У.: Ради тебя, Айви, я сделаю все возможное, чтобы быть «дружелюбным», и не потому, что мне нужен друг, а потому, что ты меня интригуешь. Пока твоя ситуация не изменится, считай себя в безопасности. На время.

Я не знаю, как к этому относиться. Слишком много, чтобы осознать. Выключаю телефон и кладу его обратно на столик. Я подумаю об этом завтра. Как бы то ни было, я не буду отвечать. И у меня такое чувство, что он этого от меня и не ожидает.

8

Эйдан

— Как у тебя обстоят дела с той тщеславной палкой из «Инстаграма», с которой я тебя видела? — спрашивает моя бабушка.

Я ухмыляюсь в телефон, расстегивая рубашку.

— Она пригласила меня в Монако.

Я слышу ее «фу» и представляю, как она с отвращением качает головой.

— И ты собираешься поехать?

— Нет.

— Хорошо.

— И я порвал с ней.

— Даже лучше. Я действительно хочу, чтобы ты держался подальше от избалованных дамочек, как она. Они чуют деньги за километр. И, кроме того, я не могу представить тебя рядом с женщиной, у которой пудель в сумочке, да еще сжимающей рукой жемчужное ожерелье.

— Зависит от того, что это за жемчужное ожерелье. (примеч. сленговое обозначение, когда мужичина кончает на шею и грудь девушки)

Она ахает.

— Эйдан! Это так вульгарно.

Я усмехаюсь.

— Ладно, приношу свои извинения.

— Я думала, что выбила из тебя эту дурь.

— Так и есть. — По большей части. — Итак, давай перейдем к делу, Рут. Зачем ты мне звонишь?

— Алекс.

Я медленно и долго вздыхаю.

— Что Алекс натворил на этот раз?

— Ты же знаешь, какой он. Я надеялась, что ты поговоришь с ним и немного успокоишь его. Парень слетает с катушек.

— Это то, что делают парни. Им нужно сбиться с пути, чтобы снова обрести себя.

— Это не похоже на то, как ты сбежал из дома в тринадцать, потому что твоя мама умерла, и у нас ничего не было, Эйдан. Алекс — двадцатиоднолетний идиот, думающий, что напиться и не возвращаться домой до четырех утра — это нормально. Сегодня утром я нашла в его ящике с нижним бельем презервативы. Я даже не знала, что он уже сексуально активен.

Я морщусь и снимаю рубашку.

— Это не совсем то, о чем мы хотели бы тебя информировать, Рут. Он имеет право на личную жизнь.

— А если он обрюхатит девчонку?

— Для этого и нужны презервативы.

— Пожалуйста, Эйдан, перестань защищать его.

— Я и не защищаю.

Она расстроена, и мне жаль, но мой брат больше не подросток. Он теперь взрослый. Я не могу ругать его, когда мои прежние годы были далеко не невинными. Алекс никогда не поверит моим словам. И как бы сильно мне ни хотелось направить его по пути библейской праведности, ему нужно совершить свои собственные ошибки.

— Послушай, — говорю ей, — насколько я слышал, он уже некоторое время в Оттаве. Так что приглашу его куда-нибудь в субботу и побеседую с ним как мужчина с мужчиной. Дам ему несколько советов и скажу, чтобы он был осторожен. Это лучшее, что я могу сделать.

— Спасибо. — В ее голосе звучит благодарность, и это поражает меня в самое сердце. Моей бабушке в жизни приходилось иметь дело с разным дерьмом, и это объясняет ее чрезмерную заботливость. Эта черта характера спасла меня, так что я не собираюсь проклинать это. — Это сделает меня очень счастливой, Эйдан. Позаботься о себе и найди чертову женщину, которая не будет тупой и не будет охотиться за твоим кошельком.

Я посмеиваюсь.

— Хорошо.

— Я хочу правнуков.

— Я знаю.

— В жизнь есть нечто большее, чем просто перепихоны. Несмотря на то, что ты обжегся раньше, это не значит, что они все одинаковые.

Я вздыхаю и ненадолго закрываю глаза.

— Хватит, Рут.

Но она продолжает болтать о моей сексуальной жизни, и я терплю это до тех пор, пока та наконец с чувством выполненного долга не отпускает меня. Отключив звонок, я стою в своей спальне и тупо оглядываю свое окружение. Фокусирую взгляд на кровати и задаюсь вопросом, сколько женщин в ней побывало. Скольких женщин я раздел? Сколько из них трахались со мной до бесчувствия, изголодавшись по члену и желая большего? И почему, черт возьми, я не могу вспомнить ни одного лица?

Тишина почему-то кажется громкой. Одиночество, которое я чувствую внутри себя, подобно кирке, раскалывающей мою душу. В моей груди зияет дыра. И, хоть убейте, но я не могу заполнить ее телами, которые появляются и исчезают.

Я ловлю себя на том, что снова тянусь к своему телефону. Провожу пальцем по экрану и открываю нашу с Айви переписку. Она не ответила на последние сообщения, которые я отправил ей прошлой ночью, и вместо этого перешла к другим вещам. Я знал, что она так и сделает. Убираю телефон, решив не отвлекаться. Затем переодеваюсь в свободную одежду, спускаюсь на лифте в спортзал и изматываю себя в течение следующих двух с половиной часов, пока мои легкие не начинают болеть, и я больше не могу поднять вес.

Почему я не могу перестать думать об этой женщине?

Это противоречит всякой логике.

Меня бесит, что я этого не понимаю. Один полет, одна случайная встреча с этой девушкой, и ничего не осталось прежним.

Я думаю о ее улыбке, ее больших глазах, ее дерзком маленьком ротике. Боже, что за ротик. Какие гребаные вещи я бы сделал с этим ротиком. Блядь. Я думаю об этих случайных красных прядях волос. Представляю, как сжимаю эти волосы, как засовываю свой член ей в рот. Представляю, как она смотрит на меня снизу вверх, наполненная мной.

Неужели я раздул из мухи слона? Не знаю. И мне все равно. Я просто хочу ее.

— Ты — машина, — замечает женщина рядом со мной, когда я вытираю полотенцем пот с головы.

Я узнаю голос. Сиенна.

— Нужно было отвлечься, — отвечаю я. — Почему ты так поздно?

Она подходит и встает рядом со мной. Я смотрю на нее. Она выглядит свежей, ее светлые волосы собраны в хвост, на лице нет макияжа, в обычных рваных тренировочных лосинах и мотивационной футболке. Сиенна такой же трудоголик, как и я. Она работает юристом по контрактам, живет в том же многоквартирном доме и тренируется по ночам в то же время, что и я. Во всяком случае, обычно. Мы хорошо узнали друг друга за последние два года, никогда не разговаривая за пределами спортзала. В основном потому, что у нас нет времени. Это хорошо работает.

— Долгая ночь в офисе, — объясняет она. — Я вымотана.

— Идеальное время для тренировки.

Она пожимает плечами.

— Полагаю. Как твои дела?

Я пожимаю плечами в ответ.

— День другой, а дерьмо все то же.

— Ты снова в новостях.

— Что я натворил на этот раз?

— Очевидно, ты мудак и злоупотребляешь своим персоналом.

Я бросаю на нее равнодушный взгляд.

— Так в чем проблема?

Она улыбается.

— Тебе понадобятся друзья на твоей стороне, Эйдан. Ты не можешь сидеть на вершине горы в одиночестве.

Я не отвечаю.

— Как поживает твоя тщеславная подружка? — спрашивает она.

Черт возьми. Она никогда не была моей подружкой.

— Она вне игры.

— И она тоже так думает?

— Нет. Сегодня она звонила мне в офис еще шестьдесят семь раз.

— Маньячка.

— Я уже начинаю так думать.

Сиенна ухмыляется и направляется к эллиптическому тренажеру. Она ставит бутылку с водой в держатель и обматывает полотенцем одну из ручек. Затем поворачивается ко мне и прислоняется боком к тренажеру.

— Значит теперь мы охотимся за новой киской?

Я не отвечаю, возвращая взгляд к гантелям, когда заканчиваю их вытирать.

— Ты знаешь, что я здесь, верно? — В ее голосе слышатся нотки веселья, но в то же время и серьезности. — Я не сумасшедшая. И я не хочу никаких отношений. Это бы хорошо сработало.

Я начинаю пробираться к выходу из спортзала.

— Спокойной ночи, Сиенна.

— Эйдан, — произносит она твердым голосом.

Я останавливаюсь и смотрю на нее.

— Что?

— Это бы хорошо сработало, — искренне повторяет она. — Что может пойти не так?

Я не отвечаю. Технически ничего не пошло бы не так. Сиенна — красивая женщина. Она независима, кокетлива и умна. Но… ничего не шевелится, когда я смотрю на нее. Она не заставляет мою кровь нестись быстрее, как Айви в том самолете.

Айви испортила для меня секс без обязательств.

— Спокойной ночи, Сиенна, — снова говорю я, не глядя на нее, а затем ухожу.

Айви

Если бы кто-нибудь спросил меня «Почему ты терпишь от него столько дерьма?», не уверена, что ответила бы, но это определенно тот вопрос, который я обдумываю на следующее утро.

Почему женщины терпят так много дерьма?

Почему просто не уходят?

За что именно мы держимся?

Сколько надежды было в нас, пока она не исчезла? В таком случае, я не уверена, что цепляюсь именно за надежду. Может быть, это привычка?

Я собираю на кухне ланч. Мозг поглощен этими вопросами. И изо всех сил стараюсь не концентрироваться на том факте, что Дерек исчез в туалете и не выходит почти сорок минут.

Он снова это делает. Я останавливаюсь и провожу рукой по волосам. Когда доверие подорвано, за ним следует паранойя. И эта проклятая паранойя загоняет тебя в ловушку. Я чувствую это каждой частичкой своего существа.

Дерек делает одно из двух.

Он либо смотрит порно, чтобы подрочить, либо разговаривает с девушкой.

Перед нашим расставанием у меня в крови подскочил бы уровень адреналина, и я бы отправилась к двери ванной, зависла у нее, внимательно прислушиваясь. Но сейчас просто игнорирую это. Это не поглощает меня, как раньше. Думаю, мне хочется знать, что он именно разговаривает с девушкой, чтобы это дало мне последний толчок, и, наконец-то, вырваться из этого порочного круга.

— Где, черт возьми, туалетная бумага? — внезапно рычит он, распахивая дверь. — Айви!

— Да, — бормочу я. Началось.

— Почему ты не можешь положить гребаную туалетную бумагу в гребаную ванную, где ей самое место?

— Она в шкафу возле ванной.

Он появляется рядом со мной. Злой.

— Да, я не об этом, черт возьми, спрашивал, Айви. Почему она не в ванной?

— Она буквально в тридцати сантиметрах от ванной.

— Я не знаю, ты, блядь, глухая или просто пытаешься вывести меня из себя, но ты все еще не отвечаешь на мой гребаный вопрос.

Я смотрю на него, чувствуя, как мой пульс учащается от гнева. Он такой засранец.

— Дерек, — медленно произношу я, — шкафчик в ванной крошечный, и я обычно кладу туда лишний рулон…

— Почему его сейчас там нет?

— Потому что не знала, что нужно поставить еще один. Когда ты заканчиваешь рулон, ты просто бросаешь втулку обратно в шкаф, чего я не понимаю…

— Значит, это моя вина?

Я стискиваю зубы и снова сосредотачиваюсь на ланче, который собираю для нас обоих.

— Если ты видишь, что у нас закончился рулон туалетной бумаги, почему бы тебе на убедиться, что в ванной есть новый, Дерек? Никто не запрещает тебе помогать мне.

Он бормочет, что это чертовски глупо, и уходит. Я слышу, как открывается дверца шкафа. Он злится и шумит. Потом слышу, как тот бросает упаковку туалетной бумаги в ванную. Мое сердце подпрыгивает от внезапного громкого звука. Тревога зашкаливает.

— Вот, теперь она в гребаной ванной, где ей и место! — разглагольствует он. — Как тебе такая помощь?

Я не отвечаю.

Заканчиваю с ланчем и исчезаю в ванной. Он буквально бросил всю упаковку с восемнадцатью рулонами на пол и оставил их так. Я слышу, как он топает по квартире. Сажусь на край ванны и провожу руками по волосам, ожидая, когда он уйдет. Я не хочу даже смотреть на него.

Вытащив телефон из кармана, я проверяю сообщения. Перечитываю свой разговор с Эйданом, чувствуя, как в груди сжимается сердце.

Мои пальцы начинают двигаться. Я набираю «Доброе утро», а затем зависаю над кнопкой «Отправить». Чувствую в груди ту же панику, смешанную с адреналином, что и раньше, а затем удаляю текст.

Я убираю телефон, собираюсь на работу и ухожу на весь день.

9

Эйдан

Я спросил Айви, чем она занимается, и та не ответила. Это плохо, действительно чертовски плохо, что я уже чувствую ломку от того, что не получаю от нее вестей.

Это будет долгий день.

— Мне любопытно узнать вашу позицию по отношению к капитализму, развитому в Северной Америке, мистер Уэст, и поддерживаете ли вы его до сих пор в свете недавних экономических трудностей, с которым сталкиваются обычные люди? — Женщина, спрашивая меня об этом, смотрит на меня «трахни меня» взглядом. На самом деле, она смотрит так с тех пор, как вошла в мой кабинет пятнадцать минут назад. И говорит проникновенным голосом с придыханием, наклоняя голову, будто хочет, чтобы я оценил ее обнаженную шею или длинные черные волосы, которые та перекинула на одно плечо.

Я медленно моргаю, отвлекаясь.

Меня не цепляют ее хриплые слова.

Или ее волосы.

Или ее «трахни меня» взгляд.

Отвлекает то, как меня все это вместе взятое чертовски раздражает.

Сердито смотрю на свою ассистентку Фрэн, которая стоит у двери офиса, выглядя довольной собой. Я редко даю интервью. И много раз говорил ей, чтобы она выбирала лучших из лучших. Если это ее преставление о сливках прессы, то я бы предпочел и дальше оставаться Мудаком Восточного побережья.

Фрэн чувствует мое раздражение и показывает головой, чтобы я ответил женщине.

— Ну, Джолин, — начинаю я.

— Джанет, — исправляет она.

Я снова моргаю.

— Я выступал за то, каким капитализм был раньше.

Прежде чем успеваю продолжить, она встревает:

— Сейчас он слишком разрушен?

— Нет, — отвечаю я. — На самом деле он работает слишком хорошо, и из-за этого на самом деле становится хуже. С избытком материализма и провалом рынка…

— Я не понимаю.

Делаю паузу. Если она заткнется на хрен, я, возможно, действительно смогу объяснить. Снова смотрю на Фрэн, и теперь та показывает мне большой палец вверх.

— Есть тенденции, если вы заметили, — снова пытаюсь я. — Цикл взлетов и падений…

— Цикл взлетов и падений, — вмешивается она, записывая это. — Вау. Это проницательно. Считаете ли вы цикл взлетов и падений отражением и вашей личной жизни, мистер Уэст?

Мои губы дергаются.

Ах, так вот настоящая причина, по которой она здесь. Ей хочется знать, с кем я трахаюсь. Чертовски странно, что действительно интересует людей. Мой член, похоже, является главным источником восхищения публики.

Снова смотрю на Фрэн, и она хмуро смотрит на планшет у себя в руках. Я почти уверен, что она просматривает список вопросов, который Джолин должна была мне задать, но не задала.

— Я думал, вы, ребята, покончили со всем этим, — размышляю я, ухмыляясь. — Прошло много времени с тех пор, как вы, идиоты, преследовали меня.

— Прошло много времени с тех пор, как вы показывали свое лицо, мистер Уэст, — уверенно отвечает она. Журналистка наклоняется ближе, надеясь, что вид ее сисек в этом слишком обтягивающем топе побудит меня ответить ей. — Разве такие мужчины, как вы, не любят быть в центре внимания? Вы продали все свои активы в Монреале. Ваша квартира была продана за колоссальные тридцать семь миллионов долларов. И теперь, из всех мест, вы здесь и прячете голову в песок.

— Может быть, я устал от дурацких историй.

— Но возможно, произошло что-то еще. Ваше лицо было повсюду два года, и вдруг вы ушли с радаров. Вам, должно быть, не хватает внимания. В конце концов, вы долгое время спали с богиней «Инстаграма» Ниной Гамильтон. Это расставание разрушило вас? Это из-за нее вы сбежали?

Прежде чем я успеваю ответить, Фрэн оказывается рядом с ней.

— Интервью окончено.

Джолин не смотрит на нее. Ее внимание по-прежнему сосредоточено на мне.

— Просто дайте мне что-нибудь, мистер Уэст. Я бы очень хотела очеловечить вас перед публикой. Разве вам не хочется искупить свою вину?

Фрэн пристально смотрит на нее.

— Я вызову охрану, если вы сейчас же не уйдете.

Но Джолин очень настойчива.

— Я действительно хочу как лучше.

Держу рот на замке. Я знаю, что она в конечном итоге исказит все, что скажу. Поэтому просто отмахиваюсь от нее, глядя на свой телефон.

— Пожалуйста, мистер Уэст, позвольте мне попытаться!

Айви написала мне. Да, черт возьми.

Айви: У меня перерыв. Я ем суши на фуд-корте и слушаю музыку.

Э.У.: Что слушаешь?

Айви: «Trampoline» Shaed and Zayn.

Э.У.: Я тоже послушаю.

Айви: Не уверена, что песня в твоем стиле, Эйдан.

Э.У.: Мне все равно.

— Мистер Уэст, пожалуйста, ответьте. — Джолин впадает в отчаяние, направляясь ко мне. Фрэн гонится за ней, крича, чтобы та остановилась.

Я включаю свои беспроводные колонки и ищу песню на телефоне. Врубаю ее в своем кабинете, полностью игнорируя охрану, которая врывается в двери. Они выгоняют раздраженную Джолин, и она закатывает истерику. Я по-прежнему не смотрю на нее.

— Пошел ты, мистер Уэст, — ругается она. — ПОШЕЛ. ТЫ.

Увеличиваю громкость и откидываюсь в кресле, закрывая глаза, представляя, как Айви слушает ее в то же самое время.

Подожди, если я горю.

Почему я так сильно люблю?

Когда я мечтаю о смерти,

Я как никогда ощущаю себя любимой.

Айви

Мне очень хочется, чтобы Эйдан быстрее писал мне. Требуется минут пятнадцать, чтобы дойти домой с работы. Но я так ничего от него не получила.

Это становится плохо, не так ли?

Это странное дерьмо с зависимостью.

— Мне нужно двадцать баксов, — говорит мне Дерек через две минуты после того, как я переступаю порог.

Опускаю сумочку на кухонный стол и провожу рукой по волосам. У меня не было и двух минут свободного времени с тех пор, как я закончила работу, а он уже что-то требует.

— Двадцать баксов на что?

Я смотрю на него. Он одет в джинсы и свитер. Уложил гелем волосы. Замираю, по-настоящему глядя ему в лицо. Его скулы выступают больше, чем обычно. По всему он пил вместо того, чтобы есть.

— Сегодня вечером игра, — говорит Дерек мне. — Я иду с парнями.

Я хмурюсь.

— Не знаю, где я должна достать двадцать баксов из нашего бюджета. У тебя не осталось личных денег?

— Я не гребаный ребенок. Ты почти не даешь мне ничего, чтобы тратить.

— У нас трудные времена, Дерек. Вот и все.

— Это всего лишь двадцать гребаных долларов, Айви.

— Не будет ли дешевле, если ты просто выпьешь здесь? — отвечаю я, чувствуя, как начинает болеть голова. Паника уже зарождается внутри меня, потому что он может разозлиться в любую секунду.

— И ты не будешь возражать, если парни придут сюда?

Я возражаю, но также знаю, что траты Дерека будут меньше, если тот будет пить дома. Он становится импульсивным, когда находится в баре. Поэтому не остановится на двадцати долларах.

— Хорошо, сколько придет? — спрашиваю я.

Но Дерек уже звонит. Черт. Я быстро бегаю по квартире и прибираюсь. Также прячу наше ценное барахло, потому что оно либо исчезнет, либо его сломают.

— Завтра рабочий день, ладно? — говорю ему. — Они не могут сидеть здесь долго, Дерек.

Я обосновалась на диване, так что мне не хочется ждать раннего утра, чтобы иметь возможность поспать.

— Да, да, — рассеянно соглашается он.

Я уже знаю, что совершила ошибку.

В течение получаса парни наводняют квартиру, разваливаются на диване с напитками. Их громкий смех заглушает мое здравомыслие. Я исчезаю в спальне и сажусь на кровать, просматривая телефон. Пальцы двигаются прежде, чем я останавливаю себя.

Айви: Ты здесь?

Эйдан отвечает через несколько минут.

Э.У.: Я здесь.

Айви: Чем занимаешься?

Э.У.: Работаю.

Э.У.: Но у меня проблема, Айви.

Айви: Проблема?

Э.У.: Действительно серьезная, и в ней замешана ты.

Я озабочено хмурюсь.

Айви: И что случилось?

Э.У.: Мне кажется, я забыл звук твоего голоса.

Жар приливает к щекам, и на лице появляется улыбка, даже несмотря на крики по другую сторону двери.

Айви: О нет.

Э.У.: Это преступление, не так ли? Забыть такой голос, как у тебя.

Айви: И что ты собираешься с этим делать?

Через несколько мгновений мой телефон начинает вибрировать. Мое сердце подпрыгивает. Он звонит мне по мессенджеру.

Я смотрю на телефон несколько мгновений — я в ужасе! — а затем отвечаю. Подношу телефон к уху, чувствуя нервозность.

— Алло?

— А вот и она, — отвечает он, и в его голосе звучит удивление.

Закрываю глаза, наслаждаясь его глубоким голосом. Вау, намного лучше, чем я помнила.

— Я решила проблему? — нахально спрашиваю я.

— Продолжай говорить и решишь, — отвечает Эйдан.

Я ухмыляюсь, как дурочка.

— О чем ты хочешь, чтобы я говорила?

— О чем угодно, Айви. Черт, у тебя красивый голос.

— Ну, это мне не очень помогает.

— Почитай словарь, если нужно.

Смеюсь.

— Я бы предпочла этого не делать.

Он тоже посмеивается.

— Тогда расскажи мне о своем дне.

— Блядь, абсолютно все, что произошло сегодня, достойно упоминания.

Он издает глубокий звук из глубины горла.

— Тогда как насчет того, чтобы продолжать ругаться?

Я так сильно краснею, что покрываюсь потом.

— Что?

— Да, ты хороша в этом, помнишь?

— Ты хочешь, чтобы я материла тебя?

— Как еще я могу быть уверен, что говорю с настоящей Айви?

Я облизываю губы и произношу:

— Блядь.

Он снова издает этот горловой звук, и я клянусь, это что-то делает со мной.

— Вот вульгарная девочка, которую я знаю.

Я откидываюсь на подушки, понимая, что от всех этих нервов словно на иголках.

— Удовлетворен?

— На данный момент.

Я сдерживаю смех.

— Расскажи мне о своем дне, Эйдан.

— У меня небольшой перерыв между встречами, на самом деле.

— Что, так поздно?

— Думаешь, у такого загруженного мужчины бывает свободное от работы время?

— И чем занимаешься? — с любопытством подталкиваю я.

— Хорошая попытка.

Я закатываю глаза.

— Ты все равно не говоришь мне.

— Мне нравится анонимность. Это приятное разнообразие, Айви.

— Тогда, думаю, не стоит ли мне погуглить тебя.

— Пожалуйста, не надо. — Клянусь, он слишком серьезно относится к этому.

— Ну, мне нужно знать твою фамилию, не так ли? — спрашиваю я.

— Узнаешь. — И затем добавляет: — Во всяком случае, я на это надеюсь.

Это странный ответ с его стороны.

— Ты же не сомнительный тип, не так ли? — задаю вопрос вслух.

На этот раз он смеется громко.

— Дай определение сомнительному.

— У тебя нет судимости, о которой я должна знать?

— Нет, ничего такого, Айви. — Тон его голоса легкий.

— Тогда я не буду тебя гуглить.

— Хорошо.

— Итак, тогда я застряла, называя тебя просто «Эйдан».

Он тихо посмеивается. От этого звука у меня сводит между ног.

— Ты можешь называть меня «Сэр».

На этот раз смеюсь я, повторяя:

— Сэр?

— Блядь, — ругается он, выдыхая. — Я не ожидал этого.

— Ожидал чего?

— Что это слово отразится прямо на моем члене, как это только что произошло.

Мой пульс учащается, и я замолкаю, извиваясь. Закрываю глаза, дрожа, потому что ни один мужчина никогда так со мной не разговаривал.

— Айви, — тихо произносит Эйдан, — расслабься, красавица. Я не перехожу никаких границ.

Я стискиваю бедра.

— На самом деле, ты переходишь много границы.

— Назови хоть одну.

Мой голос звучит сухо.

— Неужели ты настолько оторван от жизни, что не знаешь, что является социально приемлемым?

— Я очень оторван от жизни, — признается мужчина. — Но я знаю, когда переступаю черту. И поверь мне, Айви, я знаю, что не переступал твои.

— Откуда ты это знаешь?

— Ты не повесила трубку.

Прикусываю губу. Он поймал меня, но я скорее умру, чем признаю это.

— На самом деле, Эйдан, я не повесила трубку, потому что это невежливо.

— Это твое оправдание?

— Оправдание? И в чем, по твоему мнению, истинная причина того, что я продолжаю разговаривать с тобой по телефону?

— Ты заинтересована мной. Чувствуешь сейчас кайф. И наверняка улыбаешься. Вероятно, ты также потираешь ноги друг о друга, чувствуя вожделение, потому что тебе нравится моя уверенность. Нравится звук моего голоса. Тебя тянет ко мне точно так же, как меня тянет к тебе.

Блядь.

Он прав. Его голос творит со мной безумные вещи, и это еще не считая его высокомерия. Я с трудом сглатываю. И какое-то время не отвечаю, потому что мне нужно взять себя в руки. Потом, наконец, говорю:

— Эйдан, каково это — быть таким высокомерным?

— Это очень весело.

Я снова не могу сдержать смех.

— Мир был бы лучше, если бы мы все любили себя так же сильно, как ты.

Я слышу в его голосе улыбку.

— Ты думаешь, я люблю себя?

— Разве нет?

— На самом деле, я люблю то, что ты делаешь со мной.

Я ерзаю, мне становится жарко.

— Действительно?

— Я никогда в жизни не проверял свой телефон так часто, молясь о сообщении. Я парю прямо сейчас, Айви. Ты что-то делаешь со мной. — Затем он добавляет, понизив голос: — Я делаю то же самое с тобой?

Закрываю глаза, ухмыляясь, как дурочка. Я не доставлю ему такого удовольствия.

— С тобой очень весело разговаривать… полагаю.

Он стонет.

— Ты полагаешь?

— Угу. Ты помогаешь мне скоротать время.

Эйдан громко вздыхает. Я могу сказать, что он в шоке. Это был не тот ответ, которого он ожидал.

— Неужели я никак на тебя не влияю? — спрашивает он легкомысленно, но я думаю, что отчасти тот говорит серьезно.

Я оставляю его в подвешенном состоянии, потому что забавно заставлять его сомневаться. Уверена, этот мужчина привык к тому, что женщины из кожи вон лезут ради него. На этот раз можно немного пошатнуть его уверенность.

— Ты играешь со мной, Айви, не так ли?

— Я бы никогда так не поступила.

— Врунишка.

Мои брови взлетают вверх.

— Поскольку я не угодила твоему слуху и не сказала, что хочу, чтобы ты меня тупо трахнул, это значит, что я играю с тобой? Твое эго уязвлено, Эйдан, потому что я не сдалась тебе, как все?

Теперь его очередь молчать.

Я шокирую его, просто знаю это. Он к такому не привык.

— Что бы я сделал с этим чертовым ротиком, — выдыхает он.

— И что бы ты сделал? — бросаю я вызов, прежде чем успеваю остановиться.

— Поклонялся бы ему.

Замираю. Это совсем не тот ответ, который я ожидаю. Думала, он скажет что-нибудь непристойное в присущей ему высокомерной манере.

Прикрываю глаза. Если не буду ничего видеть, если буду совершенно неподвижна, как сейчас, если буду молчать, то не скажу то, о чем потом пожалею. Я не могу позволить ему понять, что он добирается до меня. Не могу.

Радостные возгласы прорываются сквозь тишину. Ребята сходят с ума. Я слышу безумные крики Дерека, за которыми следует грохот.

— Похоже ты там чем-то занята, — говорит Эйдан.

— Не я, — отвечаю я. — Ребята здесь, и они смотрят хоккей. Они немного увлекаются им.

— А что насчет тебя?

— Меня?

— Чем увлекаешься ты, Айви?

Я тихонько вздыхаю, задумавшись.

— Я…

— Ты, — давит он.

Я подбираю ответ, на мгновение сдерживаясь, потому что боюсь отвечать. А потом решаю «да пошло оно».

— Думаю… Думаю, я увлекаюсь неизвестным, Эйдан. Представь, что у тебя есть целый день в твоем распоряжении, и он никак не распланирован. Представь, что твоя жизнь не управляется часами.

— Что бы ты делала со всем этим временем?

— Я, определенно, не следила бы за временем. Я бы жила настоящим.

— Я не знаю, что люди имеют в виду, когда говорят это, — тихо признается он. — Как жить в настоящем?

— Присутствуя, Эйдан. Понимая, что ты просто человек на этой маленькой планете, которая вращается вокруг солнца, в крошечной галактике среди миллиардов других, просто… существующих. Не бегать вокруг да около и не уделять время всем остальным. Наше время драгоценно. Я не знаю, почему мы просто свободно раздаем его всем, кто приходит.

— Значит, ты увлечена временем.

— Думаю, да.

Эйдан задумчиво бормочет.

— Ты довольно глубокая, не так ли?

Я тихо смеюсь, чувствуя себя немного смущенной.

— Я не со всеми так разговариваю.

— Нет?

— Клянусь.

— Тогда мне повезло. — Мужчина говорит это не для того, чтобы пошутить. Он искренен.

Мне хочется спросить его, чем он увлечен. Я бы с удовольствием проникла в его разум, копнула поглубже и выяснила, что находится в его сердце. Он все еще остается для меня такой загадкой.

Внезапно слышу на заднем плане женский голос, и я напрягаюсь, мое сердце замедляется. Была ли у него все это время компания?

Мой голос звучит ровно, когда я говорю:

— Похоже, ты тоже чем-то занят.

Его ответ шокирует меня.

— Ты думаешь, я собираюсь трахнуть женщину, которую ты только что слышала на заднем плане?

Мое сердцебиение учащается. Ревность переполняет меня.

— Это не мое дело.

— Расслабься, Айви, это всего лишь моя очень старая и очень хрупкая ассистентка Фрэн. — Похоже, его это забавляет. — Она напомнила мне, что у меня через несколько минут встреча.

— О. — Я чувствую себя идиоткой. Мне хочется заползти в нору и исчезнуть.

Эйдан смеется.

— Я дам ей знать, что ее юный голос взбудоражил тебя.

Закатываю глаза.

— Он не взбудоражил меня, Эйдан.

— Ты в этом уверена?

— Совершенно уверена.

— Еще одна ложь.

— Нет.

— Да.

Как же он меня бесит.

— Даже если я солгала, Эйдан, ты ничего не можешь с этим поделать.

Мужчина усмехается.

— Ошибаешься. Прямо сейчас я бы так жестко наказал тебя, Айви.

— Как наказал?

— Ты не захочешь этого знать, — предупреждает он. — Действительно не захочешь.

— А если хочу?

Эйдан издает какой-то звук в глубине своего горла.

— Блядь, — ругается тот, его голос становится все тише. — Я бы наказал тебя здесь, в моем кабинете. Назвал бы тебя мисс Монткальм, потом наклонил над своим столом и поклонялся бы тебе чертовски долго.

Я с трудом сглатываю, пытаясь успокоиться. Мое сердце бешено колотится.

— Опять это слово, Эйдан. Поклонялся.

— Ты ждешь, что я скажу, что жестко трахну тебя? Нет, Айви, я бы сначала поклонялся тебе. Твое тело нуждается в большем, чем просто быть наполненным моим членом. Ну же, детка, может быть, я и высокомерен, но точно неэгоистичен.

Я качаю головой. Прекрати болтать, Айви. Хватит. Но мое тело дрожит от возбуждения. Я чувствую, как внизу живота собирается похоть.

— Я буду через минуту, — резко говорит он.

Я прочищаю горло.

— Похоже тебе действительно нужно идти.

— Не так быстро, Айви, сначала мне нужно кое-что узнать.

— Что?

— Мне нужно знать, что я добрался до тебя.

— Добрался до меня?

Эйдан снова понижает голос.

— Ты мокрая, Айви?

Приоткрываю рот от удивления. Мое сердце сейчас так сильно колотится в груди.

— Я твердый, — шепчет он. — Блядь, Айви, такой твердый только от того, что слышу твой голос. Я на пределе. Скажи, что я не единственный, кто чувствует себя так.

— Я думаю ты уже знаешь, — шепчу в ответ.

— Скажи мне «да».

— Ты хочешь, чтобы я потешила твое эго.

— Нет, — стонет он. — Нет, Айви, дело не в этом.

Когда я не отвечаю сразу, Эйдан снова спрашивает:

— Ты мокрая для меня, Айви?

— Да, — слово вырывается у меня так тихо. Я вздрагиваю, шокированная своим ответом.

— Хорошо, — удовлетворенно отвечает тот. — Сделай мне одолжение и позаботься о себе. Не позволяй никому наслаждаться тем, за что я несу ответственность.

Он имеет в виду не заниматься сексом с Дереком? Боже. Я как раз собираюсь сказать, что ему не нужно беспокоиться об этом, но мужчина опережает меня:

— Мне пора, Айви.

— Ладно.

И когда линия замолкает, я опускаюсь на подушки, испуская долгий, дрожащий вздох.

***

Чья-то рука пробегает по моему телу. Я отвечаю на прикосновение, все еще чувствуя себя возбужденной после разговора с Эйданом. Притворяюсь, что это именно он прикасается ко мне, притворяюсь, что он шепчет мне на ухо, спрашивая меня лично, мокрая ли я для него.

— Айви, дорогая.

Я открываю глаза. Дерек стоит надо мной, от него несет алкоголем, он выглядит пьяным и нуждающимся. В квартире царит тишина. Оглядываюсь в темноте, понимая, что заснула.

Дерек ведет пальцами под моими штанами, его прикосновения хаотичны и безумны. Он щупает мою суть. Мгновенное отвращение пробегает по мне. Я немедленно отстраняюсь, отталкивая от себя его руку.

— Нет, Дерек, — говорю ему.

— Ты в моей постели, — отвечает он.

— Потому что все были на диване…

— Переспи со мной.

Отодвигаюсь от него и перебираюсь на другую сторону матраса, заставляя себя проснуться. Я так устала.

— Айви. — Он лапает меня, хватает за руку. — Я схожу с ума, Айви.

Боже, как бы мне хотелось, чтобы это был Эйдан, говорящий эти слова прямо сейчас. Возможно, я могу притвориться. Но качаю головой. Что со мной не так?

— Нет, Дерек. — Я встаю и отхожу. — Я не хочу.

— Мы почувствуем себя лучше после, Айви…

— Я не собираюсь хоронить наши проблемы под трахом, ясно?

Теперь он смотрит на меня сердито.

— Что, черт возьми, для этого требуется, Айви? Может тебе тоже стоит выпить, а?

Я просто смотрю на него, усмехаясь.

— Вау, ты только что сказал мне напиться, чтобы заняться с тобой сексом?

— Если это заставит нас чувствовать себя парой, да.

— Нет, Дерек, трахаться, пока я пьяная, не заставит нас волшебным образом снова почувствовать себя парой.

— О чем ты говоришь?

— Это не работает между нами…

— Иди на хер! — внезапно шипит он. — Я не собираюсь слушать эту чушь прямо сейчас.

— Какую чушь?

— Ты несешь херню.

— Нет.

— Иди на хер, Айви.

— Мы можем поговорить о расставании, если ты хочешь…

— Я, блядь, хочу спать. Это то, чего я, черт возьми, хочу. Если ты не хочешь меня трахать, иди на хер.

Медленно качаю головой и начинаю уходить. Прямо перед тем, как подойти к двери, я останавливаюсь и бросаю на него еще один взгляд.

— Тебе становится хуже, Дерек. Этот яд меняет тебя.

Он сбрасывает с себя одежду и замахивается на лампу. Она падает на пол, и я воспринимаю это как сигнал к уходу.

Квартира словно после бомбежки. Следующий час я трачу на то, чтобы все убрать. Открываю окна, проветривая помещение. Затем расстилаю на диване свежую простыню и заваливаюсь на нее. Провожу рукой по лицу. Мне никогда так не хотелось сбежать, как сейчас. Я хочу оставить все позади. Забыть об аренде. Счетах. Бесчисленных обязанностях, к которым я привязала себя, просто находясь в этой гребаной квартире.

Я успокаиваюсь, когда начинаю думать о голосе Эйдана.

Его словах.

Ты мокрая для меня, Айви?

Опускаю руку к своей сердцевине и провожу пальцем по складочкам, содрогаясь от огромного удовольствия, которое пронзает меня. Блядь. Я рисую круги вокруг клитора, изо всех сил стараясь представить себе его лицо. Представляю, как он говорит мне все это. Интересно, как выглядит его тело под этим костюмом? Мне любопытно, насколько у него большой член. С таким эго, уверена, он не разочарует.

Я кончаю так быстро, что это смущает.

И потом лежу в темноте, совершенно опустошенная.

Мессенджер

Э.У.: Как прошел твой день?

Айви Монткальм: Хорошо. Работала с клиентом сверхурочно. Он оставил хорошие чаевые.

Э.У.: Говоришь как проститутка.

Айви Монткальм: Ха. Я работала сверхурочно над его СТРИЖКОЙ, спасибо!

Э.У.: Конечно, конечно. Я не осуждаю. Что еще ты сделала, чтобы заслужить чаевые?

Айви Монткальм: Ничего. Он много флиртовал, и это было действительно неловко. Я, как странный магнит, притягиваю мужчин среднего возраста.

Э.У.: И очаровательных бизнесменов.

Айви Монткальм: Ты такой самоуверенный.

Э.У.: Тебе это нравится.

Айви Монткальм: Возможно. Как прошел твой день?

Э.У.: Напряженно. Разбирался с проблемами, вызванными изменениями условий политики, которые были недавно разосланы. Скучное подобное дерьмо.

Айви Монткальм: Звучит совсем не скучно. Какие у тебя планы на выходные?

Э.У.: У меня есть младший брат, который сходит с ума. Я должен наполнить его своей мудростью и направить на правильный путь. В полной жопе. Совет?

Айви Монткальм: В молодости я была действительно ужасна, и, думаю, вела себя так, потому что нуждалась в любви. Хотя негативное внимание лучше, чем никакого. Может быть, тебе стоит подарить своему брату немного любви. Скажи ему, что ты всегда будешь рядом. Это лучше, чем проповедовать ему о добре и зле.

Э.У.: Спасибо, Айви. Я иду спать. Спокойной ночи и постарайся не фантазировать обо мне.;)

Айви Монткальм: Если бы ты только знал.

Э.У.: Подожди-ка. Что это должно означать?

Айви Монткальм: Спокойной ночи, Эйдан.

10

Айви

Я так благодарна Ане за то, что она платит за обед в таком хорошем ресторане. Потому что голодна, разорена и устала от лапши быстрого приготовления. Я набрасываюсь на кальмары, как изголодавшийся дьявол, в то время как моя лучшая подруга сидит напротив меня со своим едва тронутым салатом и смотрит на меня с отвращением, горящим в ее больших карих глазах.

— Знаешь, — говорит она, — я ненавижу диеты, но, думаю, нашла решение проблемы с похудением. Все, что мне нужно сделать, — поесть с тобой. И ты вызовешь у меня такое отвращение, что я больше никогда не буду есть.

Я начинаю смеяться, и часть еды вылетает у меня изо рта. Она заметно вздрагивает, кладя лист салата между губ и медленно пережевывая его.

Бросаю на нее извиняющийся взгляд.

— Извини. В последнее время я почти ничего не ела.

— Я знаю. Скоро от тебя совсем ничего не останется. Я буду выглядеть рядом с тобой свиньей.

— Невозможно. — Это действительно невозможно. Ана напоминает мне гребаную газель, такая та женственная и стройная. Она выглядит, словно была создана для какого-то экзотического тропического пляжа — у нее загорелая кожа и длинные волосы цвета темный блонд.

— Итак, как прошел вечер пятницы? — спрашиваю я. — Ты переспала с Франко или как там его, черт возьми, зовут?

— Фернандо, — сухо поправляет она меня. — И нет. Пока мне не установят внутриматочную спираль, я буду ответственной двадцатичетырехлетней женщиной и приму воздержание… и да, это так же неубедительно, как и звучит. Я просто не могу доверять парням, что они натянут на свой член презерватив, когда придет время.

— Они слишком теряются в моменте?

— Да, а потом они говорят «пока-пока», когда появляются две полоски, и внезапно это не их ребенок.

— Ты жестока. Они не все такие.

Она не выглядит так, будто верит мне.

Недавно у Аны был страх беременности. Последние четыре года она принимала противозачаточные таблетки и всегда соблюдала график их приема, вплоть до небольшого отпуска на Кубе, куда она забыла взять свои таблетки. Поэтому, когда у нее запоздали месячные, она в шутку сделала тест на беременность. Результат оказался положительным. Но, когда сдала анализ крови у врачей, он подтвердил, что у нее была биохимическая беременность, и ее последние анализы были отрицательными. Она провела неделю, гадая, почему ей так грустно из-за этого. (примеч. Биохимическая беременность — это когда произошло оплодотворение яйцеклетки, а на стадии имплантации либо на ее начальных этапах развития произошел сбой и беременность, не дойдя до уровня развития диагностируемого по УЗИ и анализу на ХГЧ (за исключением высокочувствительного), прервалась. И кровотечение, связанное с изгнанием плодного яйца, зачастую совпадает с месячными)

Она странно говорит со мной об этом. Вероятно, из-за того, что случилось со мной, из-за моей потери. Думаю, Ана чувствует, что не может ругаться из-за беременности, не расстраивая меня. Как будто мне было бы не все равно… Я давно похоронила это эмоциональное потрясение глубоко в недрах своего сознания, и я никогда больше не буду думать об этом. Ну знаете, самосохранение и все такое (потому что, когда вы не думаете об этом, этого на самом деле нет). Добро пожаловать в оцепенение.

— Тем не менее, было хорошо, — продолжает она. — Встретиться с ним. Мы выпили немного. Ничего серьезного для пятничного вечера, но, наверное, по сравнению с твоим это было безумие.

Я натянуто улыбаюсь.

— Ага.

— Тебе стоило пойти со мной.

— Я больше не заинтересована в выпивке, Ана. В следующем месяце у меня будет несколько онлайн-курсов. У меня голова другим забита.

— Тебе необязательно пить.

Я скептически смотрю на нее.

— Ана…

Она не сдается.

— Серьезно, я никогда не стала бы настаивать на этом! Обещаю, я просто пытаюсь увести тебя подальше от Дерека. Я думала, когда ты вернешься, все наладится, что, может быть, он будет более уважительно относиться к границам, но, похоже, у вас все стало только хуже.

Мой желудок сжимается и болит, поэтому я ковыряюсь в остатках еды на тарелке.

— Айви?

Я встречаюсь с ней взглядом.

— Что?

Она оглядывает меня и хмурится.

— Я никогда в жизни не видела тебя такой опустошенной. Все в тебе неправильно. Ты… другая. И я не была бы хорошим другом, если бы не сказала тебе этого, но… ты должна поторопиться и вручить ему документы.

Я думаю о том, что он сказал на днях, о новой попытке. Потом думаю, каким придурком тот был на следующее утро. И отвожу взгляд. Документы о разводе у меня уже некоторое время. Последние пять месяцев они лежат в моем ящике с одеждой. Я тяну время.

Я прочищаю горло и хрипло говорю:

— Он сказал мне, что хочет измениться…

— Сколько раз он уже говорил это?

Я судорожно вздыхаю.

— Это тяжело, Ана. Я не могу… Не могу просто добровольно разбить чье-то сердце.

Она поджимает губы.

— Значит, вместо этого ты просто собираешься позволить ему сломать твое? Дерек высасывает из тебя жизнь. И с тех пор, как он поселил тебя в этой квартире, ты тратишь все деньги. Почти ничего не ешь. Твоя кожа стала желтоватой, Айви. Раньше ты была фигуристой. Теперь выглядишь болезненной.

— Ну, мы с Дереком говорили об этом. Вероятно, будем работать сверхурочно, чтобы увеличить бюджет на еду…

— Он потратит их на алкоголь! — вскипает она, прерывая меня. — Или снова устроит вечеринку и трахнет какую-нибудь девку за твоей спиной. И снова ты не узнаешь об этом до тех пор, пока несколько недель спустя сучка не выложит их совместные фотки на «Фейсбуке», выставляя тебя дурой! Затем, как по заказу, вы будете ругаться, и он пробьет дыру в стене или перебьет твои вещи, потому что у него ужасные проблемы с контролем гнева. Я не могу допустить, чтобы это снова повторилось. Я отказываюсь позволять, чтобы моей лучшей подругой пользовался гребаный изменщик, который придумывает для измен дурацкие оправдания. Всему есть предел!

Никогда раньше не видела ее такой подавленной. Она пытается вбить это мне в голову, и я знаю, что должна слушать ее, ее душераздирающий голос… Так трудно думать о себе, когда последние восемь лет я всегда думала о нем и в первую очередь беспокоилась о его чувствах.

Как мне отключить эту часть моего мозга, которая автоматически сопереживает ему?

Я не влюблена в него, технически мы не вместе, но все еще веду себя так, будто я его. Что со мной не так?

— Если быть честной, я тоже была разрушительной, — отвечаю я, пораженная. — Я оттолкнула его, когда впала в депрессию. Он практически все время был один…

— Прекрати защищать его!

— Я и не защищаю. Просто рассказываю тебе, как это было, Ана. Я знаю, что еще тот бесящий друг, на которого все качают головой. Но все не только черно-белое, как ты себе представляешь. И одно дело сказать, что ты хочешь уйти от кого-то, и совсем другое — сделать это на самом деле. Это… тяжело, Ана. Я не могу объяснить конфликт, который проживаю внутри. Это чувство одиночества. Встреча лицом к лицу с неизвестным. Необходимость начать все сначала. Я знаю, почему людям, которые уходят, нужно мужество. И я… не знаю, где найти свое.

Ана на мгновение задумывается над моими словами. Я начинаю думать, что, может быть, она понимает.

— Ответь мне на вопрос, — говорит она с вызовом во взгляде. — Один простой вопрос. Ты счастлива? — И, прежде чем я успеваю ответить, добавляет: — И не говори мне, что ты счастлива, потому что время от времени чувствуешь себя счастливой. Я говорю о тебе, как о человеке, счастливо ли твое сердце?

Я уже знаю ответ, но произнести вслух означало бы подтвердить ужасную реальность.

— А что, если он будет все затягивать и превратит бракоразводный процесс в кошмар?

— Я буду рядом с тобой, Айви. Ты же знаешь это. Ты должна выбраться оттуда. Пребывание под одной крышей все замедляет. Ты не можешь продолжать откладывать это.

— Я не пытаюсь ничего откладывать.

— Это ты сейчас так говоришь, а потом остынешь и тебе понадобится тысячелетие. Ты самый медлительный человек в мире. Боже, помоги нам, если ты когда-нибудь станешь руководителем. Сколько людей умрет под твоим медленным бдительным оком?

Я снова смеюсь.

— Я не настолько медлительна.

Ее тонкие губы изгибаются в улыбке.

— Просто подумай о свободе, когда ты выберешься оттуда, милая. Новое начало. Черт возьми, я так взволнована за тебя.

— Ты предполагаешь, что я сделаю это.

— Потому что я знаю, что так и будет. Тебе потребуется немного больше времени, чтобы решиться, но, когда мысль приходит в голову, она в конечном итоге воплощается в жизнь. И я знаю, что в начале тебе будет одиноко, но потом станет легче. Особенно, когда тебе не нужно будет прятаться, разглядывая красавчиков. Мы будем командой. Мы не были командой с тех пор, как нам было по шестнадцать. Разве ты не скучаешь по тем временам?

Как только я открываю рот, чтобы ответить, тренькает мой телефон. Не раздумывая, хватаю свою сумочку и открываю ее, безумно и быстро, просматривая хлам — почему у меня так много хлама — внутри. Не перестаю думать, что Ана выглядит шокированной, когда нахожу телефон и разблокирую его. Я просто думаю об Эйдане, зная, что, наверняка, это он пишет мне (еще один человек, который мне пишет, сидит за столом напротив меня).

Мое сердце расцветает, когда я вижу его имя. Мой палец зависает над экраном. Я умираю от желания увидеть, что он написал, но в то же время с болью вспоминаю сцену, которую только что устроила перед Аной. Теперь она смотрит на меня подозрительно.

Я прочищаю горло и невинно смотрю на нее.

— Что?

Она смотрит на телефон, а затем снова на меня.

— Дай мне свой гребаный телефон, Айви.

— Зачем?

— Потому что я хочу знать, кто пишет тебе в «Фейсбуке».

— В «Фейсбуке»?

— Я знаю, что это звук оповещений из «Фейсбука».

Я немедленно убираю телефон обратно в сумочку.

— Это всего лишь мама.

Она приоткрывает рот и смотрит на меня с возмущением.

— У меня на лбу написано «Идиотка»?

— Нет.

— Я обижена, что ты думаешь, будто я поверю в эту чушь. Ты бы не полезла в свою сумочку, если бы даже твоя мама написала тебе, что в нее стреляли с самолета посреди гребаного кукурузного поля.

— Знаешь, это уже случалось кое с кем раньше. Это не смешно.

Она свирепо смотрит на меня.

— Это парень, не так ли?

Я пытаюсь притвориться, что не понимаю, о чем она говорит.

— Ана, я переписываюсь с мамой. Знаешь, она приютила меня, когда с Дереком все пошло наперекосяк.

— Она проводила с тобой обряд экзорцизма на глазах у своей церкви.

— Думаю, она изгоняла демона.

Ана наклоняется через стол, приближаясь ко мне, глядя на меня так, словно я только что совершила убийство.

— Мы лучшие подруги со второго класса. С тех пор, как Миранда Герберт украла твой апельсиновый сок на уроке рисования перед обедом, и я ради тебя отрезала ее хвостики.

— Я не просила тебя делать это.

— Ты плакала несколько часов.

— Я действительно с нетерпением ждала своего сока.

— Суть в том, что ты рассказываешь мне все. И я хочу знать… все… или, клянусь богом, надеру тебе задницу.

Молчу, потому что боюсь сказать ей, а она молчит, потому что знает, что я расскажу. Знаю, что она права, требуя этого. Я бы разозлилась, если бы она что-то скрывала от меня, но… как объяснить, что происходит, когда сама едва способна переварить это?

Она терпеливо ждет, но я знаю, что это только видимость. Безумная девчонка схватит мою сумку и обыщет мой телефон, даже если это последнее, что она сделает. На самом деле, между мной и Аной не существует границ. Мы копаемся в дерьме друг друга, будто это никого не касается.

А это значит, что я должна рассказать ей.

— Во время полета домой, — медленно начинаю, делая небольшие вдохи, — я сидела рядом с парнем. — Ее плечи сразу расслабляются от радости, что я начала рассказывать. — Он не был обычным парнем, Ана. Он был… Боже, он был самым дерзким, вульгарным, сексуальным мужчиной, которого я когда-либо встречала.

Ана уже в восторге. Ее взгляд становится отстраненным, когда я кропотливо в деталях объясняю все. Я тоже не сдерживаюсь. Рассказываю ей, что чувствовала, как опасно близко была к тому, чтобы перейти черту. Я ничего не упускаю, и, черт возьми, так приятно произносить это вслух. Потому что до сих пор это не казалось реальным.

Это катарсис — заново переживать те моменты, а затем слышать, как они слетают с моих губ, потому что, Боже, это происходило. Этот красивый мужчина сидел рядом со мной, и этот красивый мужчина хотел меня. Впервые за много лет я почувствовала, как внутри меня пробуждаются те части, которые, как я думала, были мертвы. Никто не пытался узнать меня так, как он. Никто не смотрел на меня с таким желанием в глазах, как он.

— Ты должна была позволить, чтобы он отвез тебя к себе и оттрахал тебя по полной, — говорит она, задыхаясь. — Я не могу поверить, что ты отказалась от этого из-за того, что происходит между тобой и Дереком. Я имею в виду, не в обиду Дереку или что-то в этом роде, но он изменил тебе, верно? Вы, ребята, не вместе. То, что вы со-существуете под одной крышей, не значит, что ты не можешь думать о себе. Ты не прикована к нему. Выбрось из головы слова твоей матери. Она промыла тебе мозги.

Я хмурюсь.

— Мы не говорили с Дереком о нашем расставании. Когда тот не хочет слушать, он прячет голову в песок, и даже если мы просто со-существуем, это все равно неправильно.

— Но почему?

— Потому что это слишком рано, разве нет?

— А так ли это?

Я многозначительно смотрю на нее.

— Ты должна быть добрым ангелом на моем плече.

— Ты же знаешь, что я красный дьявол.

— Ана.

Она вздыхает, обдумывая мои слова.

— Ладно, значит, ты поступила правильно. Это было бы слишком быстро, а ты ментально пока не готова. Честно говоря, я не уверена, что поступила бы также. По описанию этот парень ходячий секс.

— Ты даже не представляешь.

Ана некоторое время думает, начиная морщить лоб.

— Напомни, как его зовут?

— Эйдан.

— И ты не знаешь его фамилию?

Я пожимаю плечами, пытаясь вспомнить любой намек, который он мог мне дать.

— В переписке его инициалы «Э», а затем «У». Но я сомневаюсь, что это что-то значит. Буква «У» может быть просто дополнением.

Я могу сказать, что Ана так не думает.

— Ты уверена, что он богат?

— Он выглядел как воплощение роскоши.

— И он не хотел говорить тебе, кто он?

— Нет.

— Нарочно?

— Да, определенно нарочно.

Она выглядит взволнованной.

— Скажи мне точно, как он выглядел.

Я подробно рассказываю ей, как чертовски восхитительно выглядел этот мужчина-бог, и вижу, как растет странное выражение в ее глазах. Объясняю, как выглядел его костюм, как он ухмылялся, когда предположила, что на нем «Ролекс». Я говорю ей, что он был в командировке, но обосновался здесь, и что он проиграл пари и был приговорен к шести часам в эконом-классе.

Не отвечая, она хватает свой телефон и начинает что-то печатать. Мне любопытно больше, чем когда-либо. Мой уровень тревожности зашкаливает.

Закончив, она переводит взгляд со своего телефона на меня, а затем пододвигает его ко мне через стол.

— Это он, Айви?

Я смотрю на фотографию на ее телефоне, и в ту же секунду мое тело напрягается.

О. Мой. Бог.

Передо мной фотография Эйдана в костюме угольного цвета, позирующего рядом с группой чопорных мужчин в столь же впечатляющей одежде. Он не улыбается. У него непроницаемое выражение лица. Ухмылка, которой он одаривал меня в самолете, исчезла. Но, тем не менее, дерзкий взгляд никуда не делся.

Я медленно поднимаю взгляд на Ану, мой рот широко раскрыт. На ее лице тоже выражение шока.

— Ты это несерьезно! — визжит она в благоговейном страхе. — Ты сидела рядом с Эйданом гребаным Уэстом в пассажирском самолете шесть чертовых часов? И тебе потребовались все эти недели, чтобы рассказать мне об этом?

Эйдан Уэст.

Я не могу перестать смотреть на его фотографию. Я хватаю ее телефон и подношу ближе к себе. Это он. Боже мой, это действительноон. Я чувствую стеснение между ног. Волна покалывания проходит через меня. Меня привлекает фотография. Я настолько очарована, что едва дышу.

— Кто он? — тихо спрашиваю я.

— Без сомнения, самый богатый человек в городе. Самый богатый человек, которого ты когда-либо встречала.

— Чем занимается?

— Я не знаю. Высокотехнологичные штуки. Кого это волнует? Все только и говорят о том, какой он чертовски красивый и какие счастливые сучки у него под рукой. Ты будто с Луны свалилась, детка.

Я оскорблена.

— Откуда мне знать это дерьмо? Я всю жизнь следила за актерами, а не бизнесменами.

Пока в этом мире есть такие люди, как Крис Хемсворт, действительно ли нужно расширять свой кругозор?

— Послушай, я понимаю, сначала ты должна узнать, кто он такой. Например, ты бы повернула голову, чтобы посмотреть на него не потому, что он — Эйдан Уэст, а потому, что он — самый горячий парень в городе. Я понимаю тебя, но… пару лет назад о нем писали в газетах. Судя по всему, на работе он тот еще мудак, и Эйдан разорвал неприятные отношения. После этого он ушел в тень, и о нем вообще было мало что слышно. В то время ты занималась своими делами, но это дерьмо было похоже на пикантные сплетни. Ты даже не представляешь, как все было плохо.

— Я не хочу знать, — быстро говорю ей, качая головой.

— Но…

— Дай мне сначала переварить тот факт, что я узнала его имя.

Моя голова кружится от эндорфинов, когда я еще раз смотрю на его фотографию. Он был для меня такой загадкой. Я не хочу углубляться в его историю только потому, что она выложена в интернете. Он не хотел, чтобы я знала, кто он такой, по какой-то причине. Я должна уважать это, даже если это убивает меня. Я бы возненавидела, если бы он мог пролистать мою жизнь и увидеть мое грязное белье.

«Да, — говорю я себе. — Это благородный поступок. Это правильно».

Это также единственная вещь, которая сводит меня с ума.

Я протягиваю ей телефон обратно.

— Ну, вот так. В конце концов, он не сумасшедший серийный убийца.

Ана тихо смеется, ее глаза светятся от возбуждения.

— Я буквально потеряла дар речи, Айви. Это самая крутая вещь на свете, и он первым написал тебе. Я так завидую.

Мои щеки горят.

— У тебя есть Фернандо.

— К черту Фернандо.

Мы обе смеемся, а затем с благоговением смотрим друг на друга. Мои пальцы дрожат. Боже, мне хочется посмотреть его сообщение, и Боже, хочется погуглить его. Я сопротивляюсь, чтобы не делать и ни того, и ни другого.

— Вот, что ждет тебя, когда ты уйдешь от Дерека, — говорит она мне через некоторое время. — Это будет шаг вперед, которой войдет в историю.

Я не согласна.

— Ты заглядываешь далеко вперед. На данный момент, если я сделаю это, не думаю, что когда-нибудь снова буду связываться с парнем.

— Переметнешься в другой лагерь, а? — Она поднимает брови.

— Нет! Хотя я могу понять, почему некоторые женщины так делают.

Она хихикает, а я вспоминаю свою двоюродную сестру Марлену, которая всего год назад совершила каминг-аут. «Это просто фаза», — сказала моя мама, закатив глаза. — «Она просто хочет внимания». Неважно, что у Марлены никогда в жизни не было парня, и она всегда увлекалась цыпочками, делая все возможное, чтобы не привлекать к себе внимания, пока не была готова сообщить об этом всем. Но неважно. Как только у моей матери сформировалось мнение о чем-то, оно никогда не менялось.

— Перестань думать о своей матери, — строго говорит Ана.

У меня отвисает челюсть.

— Ты слишком хорошо меня знаешь.

— Для чего нужны лучшие друзья?

— У нее случится сердечный приступ, когда я скажу ей, что с меня хватит, особенно после того, как она выгнала меня и сказала исправить мой брак.

Говоря более подробно, она сказала, что я сделала свой выбор, выйдя замуж за Дерека, и мне нужно смириться с этим. Она никогда не была такой. До того, как переехала на другой конец страны, ее мнение никогда не было таким жестоким. Все мое детство вокруг нее крутились мужчины. Теперь она с религиозным чуваком, который покупает ей туфли и ездит на рыбалку.

Ана расплывается в улыбке.

— Чертовски великолепно.

— Что?

— Ты сказала «когда я скажу ей». Видишь, ты всегда доводишь дело до конца.

Я беспечно пожимаю плечами, но Ана визжит, заставляя всех в ресторане смотреть в нашу сторону.

— Когда ты это сделаешь, — тихо говорит она, — у меня для тебя есть спальня, Айви. Ничего особенного, но она твоя.

Улыбаюсь, но улыбка получается слабой и неуверенной. На меня надвигается буря, и я знаю, что моя душа ослабеет, как только получу удары со всех сторон. Это будет ужасно. Действительно ужасно.

Когда мы заканчиваем есть, Ана высаживает меня у моей квартиры. Мы обнимаемся на прощание. Я проскальзываю внутрь и еще до того, как закрываются двери лифта, достаю свой телефон. Я нетерпеливо вытаскиваю его из сумочки и провожу пальцем по экрану.

И получаю свою дозу в ту же секунду, как читаю его сообщение.

Э.У.: Я собираюсь попробовать снова, хотя уже привык к отказу (и ты будешь удивлена духовному пути, который проходит мужчина, сталкиваясь с безжалостным отказом женщины). Ты хочешь невинно поужинать со мной, Айви? Я не прикоснусь к тебе. Обещаю.

Некоторое время я смотрю на сообщение, испытывая противоречивые чувства. Конечно, я хочу. Это даже не вопрос, но я должна быть осторожна. Мне нужно сделать это правильно. Меня раздражают слова моей матери, которые не перестают крутиться у меня в голове.

Я иду к себе, ошеломленно думая об Эйдане. Эйдан Уэст. Я знаю его имя! Когда открываю дверь, Дерек сидит на диване со своим надоедливым другом Питером. Я слышу, как они радуются, и знаю, что они играют. Слышу, как летают пули и звук взрывающегося танка.

— Привет, дорогая, — говорит Дерек с улыбкой, когда замечает, что я пришла. — Как прошел обед с Аной?

Я смотрю на них несколько секунд, они сидят с джойстиками в руках, не отрывая взгляд от экрана телевизора. Это прелюдия к выпивке.

— Хорошо, — вяло отвечаю я. — Ты уже поел?

— Ага. — Он указывает подбородком на кофейный столик, на котором стоят три пустые пивные бутылки. Шоколадные обертки и крошки разбросаны по всей поверхности. Чертов бардак.

— Хорошо, — безэмоционально повторяю я. — Эм… какие планы на вечер?

— Наверное, пойдем в бар, — отвечает он, не отрываясь от игры. — Сегодня день рождения Питера. Мы хотим отпраздновать, поэтому через несколько часов отправимся.

— С днем рождения, Питер, — говорю пустым голосом.

Питер хмыкает, не отрывая глаз от экрана. Я оглядываюсь на Дерека, когда он наклоняется между ног и берет еще одно пиво из упаковки, которую поставил там. Она уже открыта, и он делает большой глоток, прежде чем поставить ее обратно. К сожалению, он делает это поспешно, так как в игре в него стреляют, и бутылка в итоге опрокидывается. Я тупо смотрю на бутылку, из которой вытекает пиво, заливаясь под диван и по всему ковру.

Я чувствую еще одну трещину в груди, когда он сердито рычит на игру, ругаясь с раскрасневшимся лицом. Он кипит; это еще один раунд «к черту это дерьмо и к черту эту пизду». Мои руки немного дрожат, и я сжимаю их в кулаки. Почему я так беспокоюсь о том, что расстрою его? Он строит планы, даже не посоветовавшись со мной. Почему я, черт возьми, не могу сделать то же самое?

— Ана еще хотела поужинать со мной, — ловлю себя на том, что говорю. Слова исходят из ниоткуда, и я чувствую, как вспышка паники пронзает мое существо. Думаю, что это моя первая откровенная ложь, которую я сказала ему с тех пор, как вернулась, и напрягаюсь, ожидая, что он это заметит.

Вместо этого Дерек кивает, не отрывая взгляда от телевизора. Он успокаивается, как только убивает «геймерскую пизду».

— Хорошо, дорогая. Увидимся вечером, когда мы вернемся с наших вечеров, да?

Я медленно киваю, часть меня злится, что он не уловил мою ложь, другая часть испытывает облегчение.

— Я сказала ей «нет».

— Тебе не следовало это делать, дорогая.

— Как долго, как ты думаешь, тебя не будет?

— Не уверен. Ты же знаешь, как это бывает с пацанами.

Я не отвечаю. Потом еще раз смотрю на лужу пива, растыкающую по ковру, прежде чем отворачиваюсь и медленно направляюсь в ванную. Сажусь на унитаз и дышу несколько минут. Если я пойду к Эйдану, он никогда не узнает.

Но когда снова смотрю на сообщение Эйдана, то не отвечаю. Потому что, в конце концов, мне страшно. Я жила определенным образом в течение восьми лет, и я боюсь разорвать этот порочный круг.

Так что я хожу и хожу по кругу.

11

Айви

Дерека нет уже пять часов, и он не отвечает на мои звонки и не читает мои сообщения. Я несколько раз давала ему понять, что у нас мало денег, и чтобы он не тратил их сегодня вечером.

Каждой клеточкой своего существа я продолжаю сопротивляться поискам Эйдана Уэста в интернете. Когда остаюсь одна, как сейчас, он кажется таким далеким от меня, будто не совсем реален.

В итоге просто лежу на диване, просматривая ленту в «Фейсбуке», читаю бесконечные сладко-приторные посты подруг, с которыми я выросла. Подруг, у которых в итоге сложились отношения, в которых они, похоже, счастливы. У одной из них только что родился ребенок, и образ ее прекрасного новорожденного оставляет трещину в моей душе.

Я отбрасываю телефон и меряю шагами маленькую квартирку. Завариваю себе еще одну кружку супа. И ем его, глядя в окно на вечернее небо и задаваясь вопросом, какой была бы моя жизнь, если бы мой ребенок не умер. Если бы я могла выносить ее еще немного…

Затем снова расхаживаю по квартире и заканчиваю тем, что погрязнув в слезах, использую весь рулон туалетной бумаги. Я прохожу мимо синей коробки из-под обуви, стоящей в ящике моего комода, и мое тело приказывает мне взять ее, но не делаю этого. Я буду. Выхожу из спальни, пытаюсь снова сесть на диван, но запах разлитого на ковре пива наполняет воздух, и я снова начинаю расхаживать по комнате, решив не убирать его. Это его беспорядок, и я устала убирать его беспорядок!

Я теряю самообладание.

И снова возвращаюсь к негативу.

Кто эта девушка? Я спрашиваю себя об этом вслух так много раз.

— Кто ты, Айви? — шепчу я. — Это не ты. Ты — не ты. Я скучаю по тебе.

В какой-то момент мне кажется, что у меня сейчас начнется приступ паники, а потом раздается сигнал. Я отчаянно бегу к телефону, будто это мое спасение, и открываю сообщение, которое ждет меня. Мое сердце замирает, когда понимаю, что оно не от Эйдана, а от старой подруги, спрашивающей, как у меня дела. Хотя это и приятно, что та тянется ко мне, но она не тот человек, с которым я хочу поговорить.

Бросаю взгляд на часы. Сейчас восемь вечера, наверное, уже слишком поздно для ужина. И все же я чувствую себя одинокой и неуравновешенной. Дерек не вернется минимум до полуночи, и я все равно не буду рядом с ним, если он пьян. Ловлю себя на том, что снова и снова перечитываю переписку с Эйданом, прежде чем пальцы сами по себе начинают печатать.

Айви: Ты все еще хочешь ужин?

К моему удивлению, он отвечает сразу же.

Э. У.: Я поел час назад. Как насчет десерта?

Я делаю паузу и думаю о том, что мы могли бы сделать. Честно говоря, мне действительно все равно. Просто хочется увидеть его, и волнение, которое гудит во мне, кажется таким чужим, оно как прилив.

Я пишу ответ, лихорадочно нажимая на буквы.

Айви: Мороженое? Я знаю одно милое местечко.

Э. У.: Значит мороженое. Скажи мне, что за место.

Я улыбаюсь и пишу ему название, и он отвечает, что будет там через тридцать минут. Мое сердце бешено колотится. Я опускаю телефон и бегу в ванную. Быстро умываюсь и снова наношу макияж. И не перестаю думать, что это неправильно, что, возможно, я еще не готова, что поступаю несправедливо по отношению к моей матери и Дереку. Но, честно говоря, он там пьет всю ночь напролет, так почему Дерек должен получать удовольствие, а я должна торчать здесь? К черту слова моей матери. Поэтому принимаю это решение. Я собираюсь выйти из своей зоны комфорта, потому что знаю, что могу сделать это, способна на это, и если я недостаточно хороша для Эйдана Уэста, ничего страшного.

Я переодеваюсь в джинсовые шорты и рубашку, а затем беру свой ключ и выхожу из квартиры.

На улице все еще светло, но уже смеркается. Жара сильная, но терпимая при слабом ветерке. Кафе-мороженое находится в трех кварталах от меня. Это милое маленькое заведение с парой столиков в тени в патио перед входом. Мы будем на открытом воздухе, в окружении множества людей, а это именно то, что мне нужно в присутствии такого мужчины, как Эйдан.

О, боже мой, я действительно делаю это?

Боже, я действительно делаю это.

Собираюсь встретиться с ним. Господи, я нервничаю и чертовски волнуюсь.

Когда прихожу в кафе, сажусь за свободный столик и жду. Я волнуюсь и нервничаю. Старательно наблюдаю за тротуаром, за десятками людей, идущих по улице в пятницу вечером. По мере того, как проходят минуты, я начинаю сожалеть об этом, и как только появляется проблеск вины, что-то громкое пронзает воздух. Ревущий звук, который привлекает внимание большинства проходящих мимо людей. Я поворачиваюсь и наблюдаю, как синяя спортивная машина легко заезжает на свободное парковочное место через дорогу от меня. Водительская дверь открывается, и из нее выбирается высокий мужчина. Я пристально вглядываюсь в течение долгого времени, рассматривая выцветшие джинсы и серую футболку, которые заставляют проходящих мимо женщин запрокидывать головы, чтобы еще раз взглянуть на него.

Он не обращает на них внимания. Вместо этого мужчина оборачивается, и мое сердце замирает где-то в районе горла, когда я вижу его лицо.

Эйдан.

В повседневной одежде.

Выглядит как обычный человек, и это такая гребаная шутка, если подумать.

Не знаю, встать мне или остаться сидеть. Он направляется к кафе-мороженому, и я дважды перепроверяю свою одежду. Боже, что, черт возьми, на мне надето? Поправляю волосы ладонью, внезапно осознав, как я выгляжу. Он держит ключи в руке и осматривает заведение и его окрестности. Эйдан ищет меня, и не могу выразить словами, как мое тело напрягается от предвкушения.

Затем он встречается со мной взглядом, и в этот момент все останавливается. Эйдан пристально смотрит на меня, когда приближается, растягивая губы в ленивой улыбке. Я слишком потрясена тем, насколько он красив, чтобы улыбнуться в ответ. От него… текут слюнки. Великолепное произведение точеного искусства. В моем воображении, когда я фантазировала о нем, он всегда был в костюме, а я всегда сидела у него на коленях, наматывая галстук на свой кулак, чтобы притянуть его ближе.

Я не готова к этому. Или к нему. Я внезапно осматриваю улицу и придумываю, как сбежать. Он далеко не в моей лиге во всех отношениях, и мне с самого начала не следовало отвечать ему. Я все испорчу.

Эйдан останавливается передо мной, прежде чем мой план побега успевает сложиться воедино, и я смотрю на мужчину передо мной. Никогда не была из тех девушек, которые теряют самообладание рядом с мужчиной, особенно во второй раз, но… Я теряю самообладание прямо сейчас.

— Какой вкус? — это первое, что он говорит мне, и его глубокий голос сексуален до мурашек по спине.

Я моргаю.

— Что?

Эйдан улыбается шире и жестом указывает на кафе.

— Мороженое с каким вкусом ты хочешь, Айви?

— О. Эм, шоколадное.

Он кивнул.

— Сейчас вернусь.

— Нет, — отвечаю я, уже вставая. — Я сама возьму себе рожок.

— Я плачу. Садись. — Прежде чем я успеваю отказаться, он поворачивается и направляется прямо в кафе, уже вытаскивая бумажник из заднего кармана. Я сижу и смотрю на его задницу через стеклянную витрину, когда он останавливается перед прилавком. Мой взгляд блуждает по его широким плечам и сильным рукам. Он передает наличные девочке-подростку за прилавком, которая улыбается ему от уха до уха. Пока ждет, мужчина поворачивается и бросает на меня короткий взгляд. Мы смотрим друг другу в глаза, и выражение его лица смягчается, когда я краснею. Небрежно отвожу от него взгляд, но мое сердце колотится со скоростью миллион километров в час. У меня сейчас чертовски большие проблемы. Мужчина, о котором я мечтала наяву — мужчина, которого я никогда не думала, что увижу снова — через несколько минут будет сидеть напротив меня.

Мой взгляд снова устремляется к нему, когда он тянется, чтобы взять оба рожка в руки. Работница краснеет, наблюдая, как тот поворачивается и уходит. Эйдан движется плавно, уверенно. Я чувствую бабочек в животе, когда он приближается ко мне, встречаясь со мной взглядом.

— Шоколадное, — говорит он, протягивая мне мой рожок.

Я беру лакомство у него, руки дрожат и все такое, и он садится за маленький столик напротив меня. Глаза в глаза. Два тела лицом друг к другу, в метре друг от друга. Он наклоняется и опускает локти на стол, и все еще просто смотрит на меня. А я смотрю, как он подносит ванильное мороженое ко рту и облизывает его. Его язык выглядит декадентским. Я завидую его мороженому. Словно загипнотизированная, я делаю то же самое со своим шоколадным, облизывая, заставляя Эйдана смотреть вниз на мой рот тем же горячим взглядом.

Это просто смешно. Почему мы не разговариваем? И почему я чувствую себя неловко прямо сейчас?

Мы облизываем и смотрим, не обращая никакого внимания ни на что вокруг нас. Мы в нашем маленьком пузыре, вся болтовня и звуки городской жизни заглушены. Жар между нами ощутим. Я извиваюсь, пытаясь остудить свое тело от внезапной энергии, пробежавшей по нему.

Я так возбуждена, что мне неловко. Вот, я признала это! Так чертовки возбуждена. Слегка очевидно сжимаю бедра вместе и ругаю себя за это. Не делай этого, идиотка. Он поймет, что ты возбуждена, и как мы переживем это унижение?

Почему я говорю сама с собой в третьем лице?

Чтобы напомнить твоему влагалищу, что оно нуждается в серьезном уходе, прежде чем ты даже подумаешь о том, чтобы встретиться с ним снова.

— Ты выглядишь лучше, чем я помню, — наконец тихо говорит он, нарушая тишину. Мы наполовину съели свои рожки, слизывая мороженое с губ. — Все еще вызывающе одета. Я тут задыхаюсь.

Мои губы растягиваются в робкой улыбке.

— А на тебе нет костюма.

— Ты разочарована?

— Немного.

Он оглядывает меня с головы до ног и не прилагает никаких усилий, чтобы скрыть это.

— Надену его в следующий раз. Сегодня я старался одеться непринужденно. Просто должен был пообедать со своим братом.

— Как все прошло?

Он сердится.

— Он не появился.

— Оправдание?

— Никаких. Но это неважно, ты плакала.

Я все еще облизываюсь, и его взгляд опускается на мой язык, прежде чем я прихожу в себя.

— Что?

— Ты плакала.

— Нет, не плакала.

Он скользит взглядом по моему лицу.

— Плакала. Из-за этого придурка?

Я отвечаю не сразу. Оглядываюсь и замечаю неподалеку мусорное ведро. Я встаю и быстро выкидываю остатки рожка, прежде чем снова сажусь за столик. Эйдан все еще наблюдает за мной, ожидая ответа.

— Это не из-за него, — наконец говорю я.

— Ты уверена? Ты говорила о том, что вы женаты, или не вместе, или это все сложно, и, честно говоря, это сбивает с толку. Если я здесь и ем с тобой мороженое, значит ли это, что ты покончила с ним?

Если скажу Эйдану, что я все еще не вместе с Дереком, он может соблазнить меня, и я буду слишком слаба, чтобы сопротивляться. И поддамся его обаянию, а он может просто использовать меня. Не знаю, готова ли я к этому эмоционально. На данный момент, сказать, что все сложно, работает. Это делает вещи достаточно размытыми, чтобы он мог сдерживаться.

— Не совсем, — вру я тихим голосом.

Эйдан сжимает челюсть.

— Мы недалеко от твоего жилого дома. Ты не боишься, что он увидит нас?

— Нет.

— Почему?

— Он где-то пьет. И, скорее всего, вернется лишь через несколько часов.

— Это норма?

Я спокойно киваю.

— Да.

Эйдан переводит свой внезапно потемневший взгляд на свой рожок и доедает его за один большой укус, проглатывая, отчего кадык в его горле подпрыгивает. Только Эйдан может превратить поедание мороженого в порно. Черт, я мокрая. Я оглядываю каждый сантиметр его красивого лица, отмечая квадратную челюсть, полные губы и серьезный взгляд. Этому мужчине не суждено существовать в реальной жизни. Все бизнесмены, которых я встречала, были толстыми и лысеющими. У них не было больших бицепсов или ухмылки, которая словно удар могли поразить женскую точку G. Эйдан выставляет их всех в плохом свете. Как ему нестыдно.

— Почему ты согласился встретиться со мной? — тихо спрашиваю я.

Мужчина снова встречается со мной взглядом.

— Я уже говорил тебе раньше.

— Скажи мне еще раз.

— Ты меня интригуешь.

— Я не интригую, — возражаю я. — Очень скоро ты это выяснишь. Ты зря тратишь на меня свое время, Эйдан.

— Ты предполагаешь, что я зря трачу свое время, потому что думаешь, что я все еще хочу трахнуть тебя.

Я поднимаю брови, на горизонте маячит разочарование.

— А ты не хочешь?

Эйдан ухмыляется, и мое сердце сжимается.

— Конечно, хочу, но это не значит, что буду. Это также не значит, что я здесь ради этого. Честно говоря, ты мне просто нравишься, Айви.

— Я тебе нравлюсь?

— Ты. Ты мне нравишься.

Я ему нравлюсь.

Значит ли это, что у него нет намерения использовать меня? Я пока не знаю.

Облизываю губы, обдумывая его слова, странно довольная этим новым развитием событий, и бормочу:

— Я думала, что никогда больше тебя не увижу.

Он просто смотрит на меня несколько секунд. Его глаза поразительные и серьезные. Мужчина переходит от игривого выражения к серьезному слишком быстро, чтобы успеть за ним.

— Я тоже не думал, что смогу, — медленно произносит он.

— Но что заставило тебя прийти? Я знаю, ты думал обо мне, но… прийти — это совсем другое дело.

Эйдан выглядит таким же растерянным.

— Не знаю, Айви. Я часто задавал себе этот вопрос. Знаю лишь, что я — последнее, что тебе сейчас нужно.

Мой ответ быстр.

— Это неправда. Мне нужны друзья. Я не… У меня их не так много. Мы можем быть друзьями. — Боже, в моем голосе звучит отчаяние. Оно мне не идет.

— Друзьями, — повторяет он, будто это ругательство. — Айви, с тем, как ты смотришь на меня прямо сейчас, я знаю, что ад должен замерзнуть дважды, чтобы мы стали друзьями. Кроме того, женщины не отправляют меня во френдзону. Это факт.

Я смеюсь впервые с тех пор, как пошла по нисходящей спирали в квартире, и этот звук удивляет меня.

— Ты такой чертовски самоуверенный, это отвратительно.

— Ах, я скучал по этому вульгарному ротику. Я много думал о нем.

Мои щеки горят. Этот парень убивает меня.

— Никакого флирта, Эйдан.

— Это не флирт, Айви. Флиртом было бы сказать тебе, что этот вульгарный ротик будет аппетитно смотреться вокруг моего члена.

Блядь. Блядь. Бля-я-ядь.

Меня сотрясает дрожь. Похоть, горячая и тяжелая, поселяется во мне. Некоторое время мы пристально смотрим друг на друга. Я едва дышу. Правда в том, что я хочу его так же сильно, как и в том самолете, и то, как он смотрит на меня прямо сейчас, пугает меня. Я так чертовски уязвима, не уверена, что приняла бы правильное решение, если бы он… если бы он что? Поцеловал меня? Прикоснулся ко мне?

— Это неправильно, — шепчу я, но не чувствую себя виноватой. — Не так ли?

— Что именно неправильно, — шепчет он в ответ. — Прямо сейчас мы просто разговариваем. Я не прикасаюсь к тебе. Не пытаюсь соблазнить тебя. Это невинно.

— Нет, это не так.

— Кто узнает? Твой типа муж, который часами пьет вместо того, чтобы трахать тебя, любить тебя и пытаться вернуть тебя? Ты чертовски великолепна, Айви, почти безответственно оставлять тебя дома одну. Я бы хвастался тобой каждый раз, когда появлялся на людях.

Моя улыбка слабая, задумчивая.

— Я обычная девушка, Эйдан, образ которой ты каким-то образом раздул в своей голове. И, видишь ли, это не проявление неуверенности, когда я говорю это. Я веду себя честно. Я — обычная.

— На кого, по-твоему, я обычно западаю?

— На доступных женщин для начала.

— Ауч.

— Да, и на женщин, которые держат себя в руках и не носят браслеты за два доллара, которые те купили на блошином рынке.

Он смотрит на них.

— Они выглядят довольно несчастными. Как думаешь, сколько рук прошло через них?

Я хихикаю и встряхиваю запястьем, отчего браслеты громко звякают друг о друга.

— Я проведу судебно-медицинскую экспертизу. Предсказываю трех пропавших без вести.

— Думаю, ты недооцениваешь.

— Я пытаюсь быть позитивной.

Эйдан улыбается, его это забавляет.

— Итак, одинокая женщина, которая не носит браслеты за два доллара с блошиного рынка?

— О, и она должна быть моделью.

На этот раз он смеется — звук глубокий, и у меня сжимается живот — глядя прямо мне в глаза.

— Конечно. Знаешь, я никогда этого не понимал.

— Не понимал чего?

— Привлекательность моделей. Они просто не в моем вкусе.

— Они великолепны.

Мужчина кивает, бросив короткий взгляд на стол и задумчиво постукивая по нему пальцем.

— Да, они великолепны, но и ты тоже.

Этот парень, который может иметь кого угодно и когда угодно, говорит мне, что я великолепна.

— Спасибо, — тихо отвечаю я, принимая его комплимент. Мое тело нагревается. Плечам становится легко. Груз прошлого исчезает… я счастлива сидеть здесь, под заходящим солнцем, разговаривая с этим прекрасным мужчиной. Это то, что Ана чувствует каждый раз, когда она с парнем? Эту… свободу? Если так, то это… вызывает привыкание.

Эйдан выглядит очарованным. Его глаза впиваются в меня с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Я опускаю взгляд на его руку, на его пальцы, барабанящие по столу. Я хочу протянуть руку и прикоснуться к нему. Это желание настолько сильно, что не думаю, что смогу противостоять этому.

— Это реально? — задаюсь я вопросом вслух, сбитая с толку тем, где я нахожусь… и с кем.

Его губы приподнимаются в улыбке.

— Что такого невероятного?

Я смотрю на него, очарованная, прикованная, полностью на взводе.

— Ты. Мы. Едим мороженое. Не так я представляла момент, когда увижу тебя снова.

— Нет, я должен был быть в костюме.

Я смеюсь.

— Ага.

Эйдан ухмыляется.

— Хорошо, что именно ты себе представляла? Ужин? При свечах?

— Я не романтик.

Он медленно, одобрительно кивает.

— В это я верю. Значит, ты представляла нас в постели.

Я отвечаю не сразу. Колеблюсь, потому что провела некую воображаемую черту, которую не хочу пересекать. Но думаю, что пересекаю миллион других, с которыми не хочу сталкиваться.

— Ты думала о то, что я сказал в самолете, не так ли? — спрашивает парень с любопытством.

— В самолете ты наговорил много чего.

— О том, чтобы я трахнул тебя.

Мое сердце замирает. Как ему так легко это удается? Говорить подобное дерьмо, будто это ничего не значит? Я поджимаю губы.

— Ты сказал, что я была вызовом. Знаешь, может быть, это так и есть. Твоя заинтригованность вызвана тем фактом, что я ушла. Тебе нужно было увидеться со мной, чтобы пережить то, что произошло.

— Нет. — Он качает головой. — Видишь ли, я задавался этим вопросом. Думал, что, может быть, все, что мне нужно сделать, чтобы выбросить тебя из головы, — увидеть тебя еще раз, но… Я все еще в таком же восторге. Мое тело возбуждено. У меня внутри такая… боль. Я чувствовал ее, когда мы разговаривали по телефону. Она глубоко, как зуд, который я не могу почесать. Теперь я хочу тебя еще больше. И знаю, что ты хочешь того же самого.

— Я не могу говорить так, как ты.

— Ты имеешь в виду, ты не можешь сказать, что хочешь меня.

— Эйдан…

— Не говори ничего, — резко перебивает он, внезапно становясь серьезным. — Давай просто перейдем к сути всего этого. Я не собираюсь ставить тебя в положение, когда ты должна что-то сказать в ответ, а потом заставлять чувствовать тебя виноватой из-за этого. Позволь мне говорить, потому что я знаю, что ты хочешь этого, не так ли? Ты хочешь, чтобы я говорил тебе непристойности, но ты не хочешь участвовать. Потому что участие — это перешагивание через эту невидимую границу. Это точно так же, как самолет и телефон. Это я говорю тебе, что могу взорвать твой гребаный мозг в спальне, уделить твоему телу то внимание, которое оно заслуживает. Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, как много думал об этом, как тяжело мне становится просто думать об этом. Тебе нравится слышать, что я говорю это? Просто кивни. Не говори.

Я задыхаюсь, мои глаза блестят, тело дрожит. Я балансирую на грани, испытывая искушение сказать ему, что он может говорить со мной так, как ему нравится, что это нормально, что в этом нет ничего плохого, но боюсь сделать этот шаг. Предпочитаю, чтобы он думал, что между нами все еще существуют границы.

Я отключаю свой разум и киваю.

Эйдан выглядит довольным этим. Его рот приоткрыт, и он смотрит на меня с выражением, которое говорит о его желании. Я чувствую удовлетворение от этого взгляда. Чувствую себя… желанной. Такой чертовски желанной. Это настолько чуждое чувство, это зависимость, которую я хочу испытывать снова и снова.

— Хорошо, — тихо отвечает он. — Мы быстро перешли к делу. Давай не будем увязать в отрицании. Мы выше этого. Умнее. Давай просто… примем то, что мы оба хотим друг друга. Кивни, если я прав.

Я киваю.

Он нежно улыбается.

— Хорошо. Не буду торопить события. Я тоже этого не хочу. Ради тебя стоит набраться терпения.

Итак…

— Что теперь? — тихо спрашиваю я.

— Теперь мы поговорим о других вещах. Я заставлю тебя почувствовать себя комфортно, а потом, позже, когда ты останешься одна, когда будешь смотреть в потолок и думать обо мне, о нас, скажу тебе, как сильно я хочу трахнуть тебя. Хорошо?

Я киваю ему, моя низ живота пульсирует.

— Расскажи, как прошел твой день, Айви.

***

Мы говорим обо всем. О безопасных темах. Он намеренно уклоняется от тяжелых моментов, и я благодарна ему за это. Не хочу говорить о Дереке или моем неудачном браке, особенно о причине, стоящей за этим. И Эйдан не спрашивает. Он не хочет знать. Малейшее упоминание о Дереке заставляет его недовольно сжимать челюсти.

Мы говорим о музыке, и у нас нет схожих вкусов.

Обсуждаем фильмы, но он не смотрел их уже много лет и не может вспомнить, какой был последний. Это катастрофа, но мы относимся к этому легкомысленно и продолжаем пытаться. Эйдан такой спокойный и остроумный, и когда я смеюсь или краснею, это только подпитывает его дерзость. У него такой уверенный вид. Мир у его ног. Такой человек, как он, контролирует все вокруг себя, и это заметно, потому что я втягиваюсь и теряюсь в его орбите.

Когда приходит моя очередь говорить, он пристально изучает меня, не отрывая от меня взгляда. Он вкладывает в меня все свое внимание, и я не могу припомнить случая, когда бы мне полностью уделял внимание другой мужчина. Может быть, никогда.

Когда разговор, наконец, затихает, мы просто смотрим друг на друга. Взгляды прикованы друг к другу — нашу сильную связь невозможно игнорировать. Я чувствую больше в наших взглядах, чем в наших разговорах. Странно разговаривать с кем-то, не сказав ни слова. Его глаза теплые, похотливые. Его порочные губы приоткрыты ровно настолько, чтобы дать мне понять, о чем он думает, и это далеко от приличия. Интересно, что мужчина видит, когда смотрит на меня? Конфликт? Похоть? Сильную потребность? Мне требуется вся моя сила, чтобы отвести взгляд. Я достаю телефон из кармана и проверяю время. Уже почти одиннадцать. Мы разговариваем уже более двух с половиной часов.

— Вау, — шепчу я с легким смешком. — Мне действительно нужно возвращаться, Эйдан.

— Позволь проводить тебя домой, — настаивает он. — Мне нужно знать, что ты благополучно доберешься.

Его забота так мила.

— Конечно.

По дороге к моему дому мы ничего не говорим. Эйдан не приближается ко мне, но часть меня хочет, чтобы он это сделал. Я рада, что у него больше сдержанности, чем у меня. Не думаю, что отстранилась бы, если бы тот был ближе.

К тому времени, как мы добираемся до моего дома, тишина становится невыносимой. Я поворачиваюсь к нему, а он смотрит на меня сверху вниз. Не знаю, что сказать, но внезапно меня охватывает паника из-за того, что наш особенный момент наступил и прошел. Что не увижусь с ним, и это как нож в грудь, это так ранит. Черт, я колеблюсь и придвигаюсь к нему ближе, и я не должна, но делаю это. Его глаза оживают, когда я приближаюсь, но Эйдан неподвижен, прирос к тротуару, давая мне контроль. Останавливаюсь в нескольких сантиметрах от его тела и чувствую его жар. Я горю. Мне хочется сказать, что я хочу сделать это снова, но слова застревают у меня в горле.

— Эйдан, — начинаю я. Мой голос тихий и словно чужой для меня.

Его грудь движется быстрее, и, прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово, мужчина рукой обхватывает меня за талию и отталкивает назад. Я ударяюсь спиной о стену здания, и Эйдан нависает надо мной, обнимая своими сильными руками. Мои глаза широко распахнуты, а его взгляд прикован к моему лицу. Он выглядит растерянным и неуверенным.

— Я хочу поцеловать тебя, — признается Эйдан. Я чувствую у своего рта его дыхание, он так близко. Если сдвинусь хоть на сантиметр, наши носы соприкоснутся, поэтому остаюсь неподвижной, задерживая дыхание, чтобы не задыхаться. — Ты хочешь этого, Айви?

Я киваю и ничего не говорю.

— Да, — бормочет он. — Я знал это. Ты такая чертовски милая.

Я почти не моргаю. Мне внимание сосредоточено исключительно на нем. Эйдан все еще обнимает меня одной рукой, почти касаясь своей грудью моей. Потом поднимает другую руку и опирается на стену. Смотрит на мой рот. Он хочет поцеловать меня. Я вижу войну, разгорающуюся внутри него. Он проигрывает ее и приближается ко мне. В ту секунду, когда чувствую его нос рядом со своим, я закрываю глаза и жду. Все мое тело напрягается, сердце колотится, рот приоткрывается. Наши дыхания смешиваются, предвкушение заставляет мое лоно пульсировать сильнее. Я жду, когда почувствую его вкус на своем языке. Меня не волнует ничего, кроме того, на что было бы похоже, если бы наши губы соприкасались, наши языки кружились в едином ритме, его грудь прижималась к моей, его рука была у меня между ног.

Я жду, и я хочу, и я нуждаюсь, но ничего не происходит. Когда снова открываю глаза, он отстраняется и проводит рукой по волосам, в его глазах плещется разочарование.

— Ты в порядке? — Мой голос тихий.

Эйдан смотрит на меня, и его лицо становится жестким. Прежнее тепло исчезло, и я поражена контрастом.

— Я поторопился, Айви. Я должен идти, — резко говорит он. — Спокойной ночи.

Мужчина поворачивается, не говоря больше ни слова, и уходит. Я наблюдаю за ним некоторое время, пока он не исчезает. Чувство смущение и неприятия бурлит внутри меня. Я спешу обратно внутрь, в свою пропахшую пивом квартиру, к беспорядку в гостиной, к отчаянию, которое является моим домом. Я сажусь на диван и закрываю лицо руками.

Эйдан

Искушение — это новый вид жестокости, который я не признаю.

Мое тело плывет. Мой разум пылает. Я с трудом добираюсь до своей машины и забираюсь внутрь, а потом просто сижу там несколько минут. Пульсирую от желания, задыхаясь от тепла ее сладкого маленького тела. Мое сердце не перестает стучать в груди.

Я не знаю, что такого есть в Айви, но это сводит меня с ума. Она вызывает привыкание, девушка сексуальна и чертовски остроумна. Она не та пустышка, к которым я привык. Она — красота, огонь и глубина.

Айви заставляет мою душу петь.

Что больше всего поражает в нашей динамике, так это то, что та думает, что я уважаю ее границы. Она не знает, что я бы не сопротивлялся, прижимая ее к стене, если бы она была кем-то другим. Но она не кто-то другой. Я не смогу отключиться после того, как она у меня будет. Не смогу отпустить ее, и это проблема.

Это очень большая проблема для меня.

Потому что это означает, что я снова соскользну в состояние, в котором мне не хочется находиться. Состояние, от которого я убегаю уже пару лет. Это значит снова открыть эту дверь и позволить себе чувствовать, но уже слишком поздно останавливать себя.

Я веду проигранную битву, потому что я уже жажду ее.

12

Айви

Удар — это то, что меня будит. Открываю усталые глаза и вскакиваю на ноги. Мгновение я растеряна и дезориентирована, оглядываю комнату и понимаю, что заснула на диване с телефоном на коленях. И все еще в той же одежде, в которой ходила на встречу с Эйданом.

Услышав стоны, фокусируя свое размытое зрение на входе. Дерек лежит на полу — точнее на животе — и едва шевелится. Входная дверь распахнута настежь, ручка упирается в стену, и только тогда я понимаю, что он, должно быть, распахнул ее пинком.

Я чувствую его запах еще до того, как подхожу к нему. Отвратительная алкогольная вонь, смешанная с рвотой и потом. Мой желудок скручивает, а грудь сжимается от отвращения. Зажимаю рукой нос, будто это поможет остановить вонь, пробивающуюся в мои ноздри.

— Ни одного телефонного звонка, — говорю я, чувствуя себя полностью побежденной. — Даже ни одного сообщения, чтобы просто сообщить мне, что с тобой все в порядке.

Он приподнимает голову и смотрит на меня полуоткрытыми глазами.

— Это несчастный случай, дорогая. Клянусь. Мальчики… Они, блядь, продолжали удерживать меня… — Я едва могу понять остальную часть тарабарщины, которая льется из его рта. Она вялая и невнятная. За исключением извинений, конечно. — Мне жаль, Айви. Так жаль.

Ана однажды сказала мне то, что идеально подходит к этому моменту: «Легче просить прощения, чем просить разрешения».

И насколько это абсолютно верно? Я сказала Дереку, чтобы он, независимо от того, как обстоят между нами дела, давал мне знать, что с ним все в порядке, если тот куда-то выходит. Чтобы перестал так напиваться и попадать в опасные ситуации. Когда пьет, он становится агрессивным и лезет в драки. Я уже вижу синяки на его руке. Вижу несколько порезов на шее.

Значит, он опять совершил преступление. Сделал то, что поклялся не делать, зная, что у меня не будет другого выбора, кроме как простить его. Однако его тело напряжено. Дерек ждет моего выпада. Но я просто стою. Я… я не чувствую гнева. Я просто устала. От всего. У меня нет сил спорить, или кричать, или даже отпускать ехидные замечания.

После того, как я почти поцеловала Эйдана, у меня даже нет оправданий.

— Иди в постель, — требую я.

Дерек в пьяном угаре, так что его это удивляет. Он встает и целую вечность идет в спальню. Натыкается на стены и использует их в качестве опоры на своем пути. Как раз перед тем, как достичь двери, он говорит, неуверенно стоя на ногах:

— Хочешь забраться в постель со мной?

— Нет.

— Хотел бы я, чтобы ты была немного раскованнее, — невнятно произносит Дерек. — Раньше ты прыгала ко мне в постель…

— Когда я пила с тобой. — Когда я вела себя с тобой как дура.

— Ну, я скучаю по этому.

— А я нет.

Он переводит на меня взгляд. Его глаза налиты кровью, веки отяжелели.

— Ты не сердишься.

Я качаю головой.

— Нет.

— Ты снова собираешься бежать? Поэтому тебе все равно?

Я не отвечаю. Просто стою молча.

Он долго выдыхает.

— Когда ты вернулась, ты так и не признала нас.

— Признала что?

— Что ты вернулась, чтобы быть со мной. Мы… мы вообще вместе, Айви? Я в замешательстве.

— Я уже ясно дала это понять.

— Будто сейчас ты откровенна со мной.

Я вздыхаю.

— Мы поговорим об этом утром.

— Почему не сейчас?

— Ты пьян.

— И что?

— Ты злишься, когда ты пьян, Дерек.

— А ты не отвечаешь на вопрос.

— Ты не сможешь услышать ответ прямо сейчас. Не тогда, когда ты в таком состоянии.

Его лицо темнеет.

— Что, черт возьми, это вообще значит?

— Все по-другому. Ты знаешь это.

Дерек сглатывает, хмурясь.

— Я даже не помню, как трахал ту девчонку, просто чтобы ты знала…

Мои плечи опускаются, и я отворачиваюсь.

— Иди спать, Дерек.

— Я не помню этого.

— Это должно заставить меня чувствовать себя лучше?

— Как я могу изменить, если даже не помню этого?

Не собираюсь поощрять продолжение этого разговора. Это настолько чертовски абсурдно, что я бы просто зря потратила свое дыхание. Поэтому просто отворачиваюсь от него, отвергая. Дерек чертовски нахален, пытаясь отрицать вину из-за этого. Будто то, что он не помнит, имеет какое-то значение. Я помню те фотографии, которые опубликовала та девушка — она тоже была моей знакомой и даже написала в сообщении «Сочувствую твоей утрате, Айви». И Дерек не выглядел пьяным в стельку. Его глаза не были налиты кровью, как сейчас. Они были чисты и взволнованы, и я чертова идиотка, что вернулась в эту квартиру.

Куда ты еще могла пойти, Айви?

— Ладно, мы поговорим об этом утром, — произносит он. Затем исчезает в спальне, и я слышу, как его тело падает на матрас.

Я подхожу к входной двери и закрываю ее. Потом стою там несколько минут. Какое-то время ни о чем не думаю. Я просто нахожусь в какой-то прострации, парю вне своего тела, наблюдаю за собой и жду, когда что-то произойдет. Словно, может быть, гнев будет медленно пробираться внутрь. Может быть, запах доберется до меня, и я буду ругаться, бить что ни попадя и часами тонуть в своей ярости. Может быть, буду внутренне опустошать Дерека, пока он спит, говоря себе, как сильно его ненавижу.

Но я ничего этого не делаю. Моя воля мертва. И до меня постепенно доходит, почему это так.

Меня перестало это волновать.

Я действительно закончила с Дереком — закончила так давно, что даже не могу вспомнить момент, когда осознала это — и уже не испытываю к нему ненависти. Эта глава заканчивается, и это пугает меня — боже, это пугает меня — но одновременно и волнует.

Не проходит много времени, прежде чем раздается его храп. Я закрываю дверь в спальню, чтобы заглушить его, и возвращаюсь на диван, в свое маленькое безопасное место наночь. Заправляю постель и переодеваюсь в свою удобную одежду. Потом включаю телевизор и выбираю случайный канал. Увеличиваю громкость, чтобы не слышать храп, а потом снова ложусь. Я хватаю свой телефон, чтобы проверить время. Сейчас два часа ночи.

Как заведенная, я проверяю «Фейсбук». К моему удивлению, в моем почтовом ящике есть сообщение.

Э.У.: Я сожалею о сегодняшнем вечере, Айви.

Это все, что он говорит, но этого достаточно.

Достаточно, чтобы я знала, что он не отстранился от меня навсегда.

***

— Я уже теряю тебя? — спрашивает Дерек на следующее утро.

Я пью латте, купленный в моем любимом кафе неподалеку, и медленно потягиваю его, сидя в кресле на балконе. Он стоит у сетчатой двери в одних боксерах, выглядя как уличный убийца с похмелья.

— И тебе доброе утро, — тихо бормочу я, глядя прямо перед собой.

— Айви, — шепчет Дерек хриплым голосом. — Я не думал, что задержусь так надолго. Мне следовало вернуться раньше.

Я не отвечаю.

Он выходит и садится рядом со мной на пластиковый стул. Балкон крошечный и едва вмещает нас, но с него открывается прекрасный вид на улицы города. Это то, за что мы так дорого платим. Иногда, как сегодня, это того стоит.

Дерек смотрит на меня с надеждой.

— Я теряю тебя? — снова спрашивает он.

На этот раз я смотрю на него, чувствую, как от печали в его глазах у меня что-то сжимается в груди.

— Не уверена, что я есть у тебя, — признаюсь я, чувствуя, как дрожит голос. — Думаю, я вернулась слишком рано, Дерек. Моя голова не в лучшем состоянии.

— Что я могу сделать, чтобы загладить вину перед тобой?

Я качаю головой.

— Ничего, Дерек…

— Я перестану пить.

— Но ты этого не сделаешь.

— Перестану.

— Не перестанешь.

— Я собираюсь доказать, что ты ошибаешься.

Не отвечаю. Я устала от подобных разговоров. Мы проходили это уже много раз.

— Мне жаль, — говорит он таким тоном, который обычно доходит до меня. — Мне так жаль.

Но на этот раз не чувствую, что Дерек пробивает стену, которую я воздвигла.

— Дерек, — наконец говорю я, фокусируя на нем свой взгляд, — я думаю…

— Что ты думаешь?

Мне нужно напомнить ему о нашем вчерашнем разговоре. Нужно дать ему понять, что ничего не изменилось. Я думаю…

Я думаю, что этому нужно положить конец. Сейчас.

Скажи это, Айви. Скажи это.

Я с трудом сглатываю.

— Это не работает.

Он просто смотрит на меня долго, даже не моргая. Мои слова не доходят до него. Я вижу в его глазах категоричное отрицание.

— Дерек, — медленно продолжаю я, — нам нужно подумать… о том, чтобы разойтись навсегда.

— Нет, — парирует он, выглядя испуганным. — Нет, Айви. Я потерял тебя, когда ты поехала к своей матери. Но я не потеряю тебя снова…

И вот так начинается день. С его болтовней о том, как много я для него значу. Он все не сдается. Я несу кофе обратно в квартиру, и тот следует за мной и не оставляет в покое.

— Это не идет нам на пользу, Дерек, — пытаюсь объяснить ему. — Это продолжается уже слишком долго, мы даже не знаем, что такое нормально.

— Все наладится, Айви. Так и будет.

— Я больше не хочу этого, Дерек. Ты не слушаешь. Этому нужно положить конец.

— Нет, Айви.

— Пожалуйста, выслушай меня. Мы должны двигаться дальше. Должны исцелиться порознь.

— Нет.

— Дерек, мы закончили. Закончили гораздо раньше, чем ты думаешь. Ты прав, я вернулась, и это было, словно в комнате слон…

— Ты вернулась, чтобы дать нам еще один шанс.

— Нет, Дерек, я вернулась не поэтому. Мы продолжили, будто ничего не случилось, будто это расставание должно сойти на нет, и все снова будет хорошо, но все изменилось. Я была в состоянии отрицания. Как и до сих пор. И я готова признать это.

Он не слушает.

— Я оставлю тебе квартиру, — пытаюсь достучаться до него. — Я даже буду платить, пока ты не найдешь кого-нибудь, с кем можно снимать квартиру, или кого-то, кто возьмет на себя аренду…

— Нет, черт возьми, нет. Ты никуда не пойдешь, Айви. Я тебе не позволю. Ты моя. Я твой. Мы дали клятву, когда поженились, что будем вместе до конца…

— Нам было по восемнадцать, когда мы поженились, мы ничего не знали!

— Люди все время женятся молодыми и добиваются успеха.

— Но не мы.

— Нет, ты не имеешь это в виду. Ты ведешь себя импульсивно.

Я подхожу к ящику с нижним бельем и открываю его. Роюсь в поисках заявления о разводе, которое прятала уже несколько месяцев. Потом вытаскиваю его и протягиваю ему. Он берет его, в замешательстве хмуря брови.

— Я готова, — говорю ему. — Я уже давно была готова, Дерек.

Он смотрит на бумаги и начинает читать. Но также быстро отпускает их. Они падают на пол, и он качает головой.

— Прекрати это, Айви, — говорит он мне. — Остановись.

Мои плечи опускаются. Я уже чувствую себя побежденной. Будто я загнана в угол, и нет выхода, нет способа заставить его понять, что все кончено.

Он проводит весь день рядом со мной, умоляя, говоря мне, что я неправа. Когда я не меняю своего мнения, тот становится громким. Хочется убежать, но мне некуда идти. В каждой комнате, в которой я исчезаю, он следует за мной. Когда я в ванной, стучит по двери, умоляя меня открыть.

Так всегда и бывает.

Дерек будет давить, давить и давить, пока я не сдамся. Пока не скажу ему то, что он хочет услышать.

Но на этот раз я этого не делаю. Я стою на своем. Прерывисто дыша, говорю ему через дверь, что между нами все кончено, что наше расставание никогда не заканчивалось. Что даже не помню, когда мы в последний раз чувствовали себя парой. Дерек держится за прежних нас, и ему нужно противостоять тому, во что мы превратились. Я пытаюсь объяснить ему это, но он слишком напуган, чтобы слушать.

Когда я, наконец, выхожу из ванной некоторое время спустя — после того, как он перестал стучать в дверь и в квартире стало тихо — моя комната словно после бомбежки. Он спрятал чемоданы, спрятал мой кошелек, убедился в том, чтобы я не могла сбежать.

Я нахожу его сидящим на кровати без рубашки, закрывающим лицо руками. В какой-то момент Дерек поднял с пола заявление на развод и теперь держит его в одной руке, глядя на него сверху. Он выглядит сломленным. У его ног стоит открытая бутылка пива. Он уже выпил большую половину.

Несмотря ни на что, я чувствую себя плохо.

Я чувствую, что никто никогда не предупреждал меня, что самое сложное в расставании — наблюдать, как человек, с которым ты разделил такую огромную часть своей жизни, разваливается на части. Никто не говорил, что оставаясь дольше, ты продлеваешь его боль. Это крушение поезда, которое ты продолжаешь откладывать, потому что боишься быть ответственным за страдания.

Мне так грустно.

Я подхожу к нему и сажусь рядом с ним. Смотрю на него, на мальчика, которого любила восемь лет. Я держу его за руку и опускаю голову на его обнаженное плечо.

— Мне жаль, — шепчу я, чувствуя, как скатывается слеза. — Мне жаль, Дерек.

Мне жаль, что я разбила тебе сердце.

Он не отвечает.

Это начало конца.

Мне нужно быть сильной. Я не могу колебаться. Я наконец сделала это. Я раздавила в нем надежду. Дело сделано.

Пожалуйста, Айви, будь сильной.

Мессенджер

Айви: Погода дерьмо, не так ли?

Э.У.: Мы действительно делаем это?

Айви: Что?

Э.У.: Мы действительно говорим о погоде? Это то, что делают друзья?

Айви: Боже, что ты почувствовал, когда напечатал это слово? Д-р-у-з-ь-я.

Э.У.: Это было не похоже на меня.

Айви: О чем бы ты хотел, чтобы мы говорили?

Э.У.: Что на тебе надето?

Айви: Джинсовые шорты и серая футболка.

Э.У.: Покажи.

Фотография отправлена.

Э.У.: Господи, Айви. И как мне теперь сосредоточиться?

Айви: Во что ты одет?

Э.У.: Костюм.

Айви: Покажи.

Э.У.: Боюсь не могу, красавица. Я на встрече.

Айви: Тогда ты не должен сидеть в телефоне.

Э.У.: Но сейчас у меня есть твоя фотография, на которую я могу смотреть. Твои глаза светятся. Ты только что прикусила нижнюю губу и облизала ее (ты часто так делала, когда мы разговаривали). Твои щеки покраснели. Ты краснеешь от нашего разговора?

Айви: Да, я краснею.

Э.У.: Скажи мне, почему.

Айви: Я чувствую себя живой, когда разговариваю с тобой. Будто у меня есть что-то, чего я жду сейчас с нетерпением. Это безумие?

Э.У.: Нет. Я тоже это чувствую.

Айви: Как ты думаешь, что это?

Э.У.: Ты хочешь трахнуть меня.

Айви: Эйдан…

Э.У.: Ничего не могу с этим поделать. В тебе есть что-то, Айви.

Айви: Эндорфины, Эйдан. Я — твоя последняя забава.

Э.У.: Это не так.

Час спустя…

Э.У.: Ты бы поцеловала меня в ответ?

Два часа спустя…

Айви: Да.

Айви: Вот почему я рассчитываю на то, что ты будешь сильным.

Ни минутой позже…

Э.У.: Ты рассчитываешь не на того человека, Айви.

***

Эйдан

— У тебя такой вид, будто ты собираешься кого-то убить, — говорит Стивен, откусывая от своего бутерброда на завтрак и направляясь в офис.

— Ты прекрасно знаешь, что не стоит приходить в мой офис и есть это дерьмо, — парирую я.

— Я голоден, мужик.

Я не отвечаю. Стою у окна и смотрю вниз на улицы. Апатия подкрадывается, как никогда раньше, и нет ничего, что могло бы сдержать ее.

Если только я не поговорю с конкретной женщиной.

И я, черт возьми, не хочу этого делать.

— Какие планы на сегодня? — спрашиваю я, и мой голос звучит глухо, мертво. Мотивация находиться здесь исчезла. Чувствую, как моя душа гниет в этом гребаном месте.

Стивен садится на диван рядом со столом. Он этого не чувствует.

— В 9 часов отчет по уставу.

— Я думал, мы уже сделали это.

— Нет, Эйдан, это было в прошлом месяце. Ты говоришь о заседании правления несколько лет назад.

— Они все, блядь, одинаковые.

Стивен игнорирует мои слова. В эти дни он многое игнорирует.

— После встречи мы должны сделать заявление по поводу нарушения конфиденциальности на прошлой неделе.

— Что случилось?

Стивен замирает.

— Эйдан, мы подверглись крупнейшей кибератаке на сегодняшний день. Вся наша основная база данных была скомпрометирована. Миллионам людей пришлось сменить пароли. Мы говорили об этом. Ты… ты был, когда это случилось.

Был?

Ни хрена не помню. Восемьдесят процентов этой работы состоит из встреч. Я перестал заморачиваться месяцы назад.

— Это ведь не привело к финансовой утечке, не так ли? — интересуюсь я. Потому что тогда мне пришлось бы серьезно заморочиться.

— Никаких доказательств несанкционированного получения кредита или финансовой утечки. Они находятся в отдельном формате и зашифрованы с помощью…

— Я не спрашивал историю твоей жизни, Стивен, — прерываю я. — Простого «нет» в следующий раз будет достаточно.

Стивен мрачнеет. Он стискивает зубы, бросая свой сэндвич на нелогично дорогой кофейный столик из красного дерева. Кто, черт возьми, одобрил эту покупку?

— Что с тобой происходит, мужик? Ты сам не свой. В одну секунду ты самодоволен — что, признаю, здоровые перемены — а в следующую, ты дышишь нам в затылок, как гребаный дракон.

Что со мной происходит?

С чего начать?

Мне теперь наплевать на нашу компанию. Привлекательность исчезла в ту же секунду, когда она стала растущим международным товаром. И когда это произошло, я с головой окунулся в деньги. В быстрые машины и красивых женщин. Но даже это продолжалось недолго, прежде чем я возжелал еще одно испытание. Появилась навязчивая идея перестроить компанию с нуля, и это заставило меня путешествовать по всему континенту, слушать презентации, просматривать бизнесы и инвестиции, и все же ничто не заполнило эту дыру во мне.

Теперь я злюсь. Потому что действительно нашел себе развлечение, но это была не компания, не инвестиционная возможность и даже не что-то быстрое и простое, вроде сексуальной машины.

Это была женщина.

И не во множественном числе.

Женщина.

Это сводит с ума. Это безумие. Это заняло все мои мысли. Мои пальцы покалывает, когда я прикасаюсь к телефону. Мне нужно больше ее. Нужно знать, о чем она думает, что делает — что угодно от нее могло бы временно утолить этот бесконечный аппетит, который у меня развился, и это сбивает меня с толку.

Я хочу рассказать это Стивену, но он бы рассмеялся или долго рассказывал мне о том, как остепениться. Впрочем, тот всегда был таким, еще со средней школы. Нравоучительный тип. Я чертовски ненавидел нравоучителей. Но он счастливее меня. Он был с одной женщиной, и только с одной женщиной, и я никогда этого не понимал. Никогда даже не хотел пытаться. У этого мудака все это время был ключ к счастью в жизни, а я был слишком слеп и самонадеян, чтобы увидеть это.

В течение многих лет моя жизнь была посвящена работе, деньгам, траху следующей пары длинных ножек. И хотя небольшая часть меня завидует спокойной жизни Стивена с одной женщиной, прекрасно знаю, что это не для меня. Я бы не знал, как отключиться. Мысль о том, чтобы быть уязвимым, разрушить эти стены, пугает меня до чертиков.

Логичная часть меня понимает, что я одержим Айви, потому что не могу заполучить ее. И потому что ей наплевать на мое богатство. Она даже ни разу не спросила меня о моей работе. Это заставило меня почувствовать себя чем-то большим, чем просто мужчиной, которого все видят.

Это то, что чувствует Стивен?

Глубинная часть меня чувствует, что в Айви есть что-то такое, что вписывается в меня, как кусочек паззла, о котором я и не подозревал. Это более глубокая часть, на которую я не люблю проливать много света, хотя она всегда на задворках моего сознания. Знаю, что эта глубокая часть является причиной того, что я думаю об этой соблазнительной богине почти каждую минуту своего дня.

Наконец, смотрю на Стивена, все еще ожидающего, что я скажу ему, что, черт возьми, со мной не так в последнее время.

— Со мной все в порядке, — начинаю отрицать я.

— Херня. Раньше ты все время был мудаком.

— Ты хочешь, чтобы я снова и снова вел себя как мудак, Стивен?

— Я хочу постоянства, мужик. Потому что этот уровень мудачества похож на прежнего тебя, и мне нужно знать, что с тобой все в порядке.

— Я в порядке, — быстро отвечаю я.

— Ты по-прежнему… чист?

Я раздраженно моргаю.

— Я чертовски чист, Стивен.

Он раздражен.

— Тогда в чем же дело?

Проходит несколько секунд. Он смотрит на меня, ожидая. Я смотрю в ответ, подыскивая слова.

— Я хочу продать компанию, — ловлю себя на том, что говорю.

— Что? Почему? — спрашивает он, сбитый с толку. У него не было никакого зуда. Он счастлив остаться. Они всегда так чертовски счастливы оставаться. — Мы все еще поднимаемся, Эйдан.

— Мы сделали все, что должны были сделать, Стивен. Я хочу заняться чем-нибудь другим.

— Например?

— Я еще не знаю. Мне нужно это выяснить.

Он кивает, выглядя так, будто наконец понимает, пока не начинает говорить:

— Думаю, ты переживаешь кризис, Эйдан. Это эпизод. Это нереально, Эйдан. Что бы с тобой ни происходило, ты это переживешь. Это всего лишь этап.

Я раздраженно качаю головой.

— Стивен, компания стала публичной год назад. Мы потеряли весь наш контроль. Какой смысл сидеть в совете директоров, если ты не имеешь право голоса? Акционеры должны править шоу. Я устал от этого. Я не смотрю на доллары и центы. У нас есть возможность продать и перейти к более важным вещам.

— Вот почему ты продолжаешь прогуливать, не так ли? Все эти поездки, которые ты продолжаешь совершать. Ты смотришь другие предприятия. — Когда я не отвечаю, он вздыхает. — Так, значит, это все? Ты собираешься оставить меня здесь делать все в одиночку?

— Сделай это со мной.

— Нет, я не могу. Я нашел кое-что стабильное, Эйдан. А Дженне нужна стабильность. Мы хотим создать семью.

— Выведи деньги, и у вас будет для этого все время в мире.

Стивен молчит. Я могу сказать, что тот думает об этом. Но он воюет с неизвестным. В конце концов, мы годами трудились ради этого успеха, и теперь, когда успех у нас есть, он не собирается его упускать.

— Мы добились успеха только потому, что наша платформа отличается от всех остальных, и мы добились этого раньше, чем все остальные, — тихо говорит он, печально глядя на меня. — Это была удача. Как нам сделать это снова? Мы потерпим неудачу.

— Неудачу, неудачу и еще раз неудачу, — искренне признаю я. — В этом-то и прелесть, Стивен. Мы должны идти на риск и надеяться, что он окупится.

— Это игра с нашими деньгами, и я хочу оставить что-то большее для своей семьи, когда меня не станет. Сколько успешных предпринимателей, которых мы видели, потеряли все, открывая бизнес и инвестируя в заурядные предприятия? В одну секунду они на коне, а в следующую резко падают, потому что в основном это мусор одной недели. Эти компании выгорают. Популярные в одну секунду, пустые в следующую. — Он разочарованно качает головой. — Эйдан, я не такой, как ты. Я не отношусь к жизни как к мимолетному приключению. Я не могу быть жестоким с людьми и трахать девушку так, будто это ничего не значит. То, за чем ты продолжаешь гоняться, длится недолго. Меня ждет долгий путь. Не думаю, что ты способен понять это, пока…

Я смотрю в его задумчивое выражение лица, требуя:

— Пока что?

Он смотрит на меня, его взгляд становится жестким.

— Пока тебе не будет что терять.

Ах, вот оно что.

Я не отвечаю на это.

Я отворачиваюсь от него и делаю вид, что смотрю на часы.

— Эйдан… — спокойно говорит он, — тебе нужно найти в этой жизни то, чем будешь увлечен, и это не работа.

Я устал это слушать.

— Не будь импульсивным.

— Мне не нужны твои гребаные советы, — парирую я. — Хватит.

— Отлично. — Похоже, он расстроен. Я вернул себя… прежнего. Мудака. Замкнулся, отгородился стенами, погрузился в себя. Я знаю, что видит мир. Стивен тоже это видит. Я даже не буду бороться с этим сегодня.

Собравшись с духом, я говорю властным голосом:

— Тогда давай перенесем этот день, хорошо?

***

Я провожу слишком много времени, пялясь на ее фотографию. Это унизительно, что я держу свой телефон с ее фотографией, смотрящей на меня. Я смотрю на нее, пока работаю в своем офисе, пока ем, пока снимаю галстук и начинаю готовиться ко сну в своей тихой квартире. Она идеальна. Все в ней… совершенно.

Я расхаживаю, думая о ней.

Принимаю душ, обхватив рукой свой член, думая о ней, когда кончаю, желая кончить в нее. Каково было бы чувствовать ее киску вокруг своего члена? Какие звуки я смог бы извлечь из этого грешного рта?

В основном я один. Единственная компания, которая у меня есть, — мысли о ней.

Я представляю, как она извивается подо мной, умоляя меня своим вульгарным маленьким ротиком: «Трахните меня, сэр. Пожалуйста».

Я представляю, какая она на вкус.

Задаюсь вопросом, как ощущаются ее губы.

Думаю, позволила бы она мне обнимать ее всю ночь.

Если быть до конца честным, я расхаживаю, потому что не знаю, что она сейчас делает. Не знаю, трахают ли ее, целуют ли, держат ли в руках. Это приводит в бешенство. Это сводит меня с ума. Это заставляет меня хотеть вырвать сердце из своей груди — оно виновато в этих чувствах, не так ли? — и уничтожить его.

Я уже поддался искушению. Такое странное чувство. Оно похоже на такое странное давление, которое нарастает внутри меня. Я искал информацию о ней. Мне просто нужно было знать… узнать о ней больше. На моем столе лежит папка с ее именем. Я ее не читал. Знаю только, где она работает и как долго живет в этой квартире. Все остальное — все личные подробности — под замком. Это сделано для будущего. Какое-то время я буду отчаянно нуждаться в исправлении. Это так чертовски невероятно, что я уже знаю — это время придет.

Неужели в своей жизни я был настолько ужасен, что меня наказывают тоской по женщине, которую я не могу иметь? Даже если бы она не была с этим гребаным идиотом, захотела бы она чего-то большего, чем просто мой член? И я серьезно задаюсь этим вопросом?

— Если у меня будешь ты, Айви Монткальм, я уже не буду прежним, — шепчу ее фотографии. — У тебя есть сила уничтожить меня…

Айви

Прошло несколько недель, а я не видела его. Он даже не упоминает об этом.

Мы выжидаем своего часа. Он не хочет торопить события, а я… я не доверяю себе.

Готовлюсь к вступительным экзаменам по вечерам в кафе за углом. На прошлой неделе я проконсультировалась с адвокатом по бракоразводным процессам и узнала, каким будет этот процесс. Колеса были приведены в движение. Надеюсь, Дерек подпишет бумаги, когда придет время.

Ана: Я так горжусь тобой, Айви. Ты сделала это <3 Дерек, в конце концов, смирится с расставанием. У него нет другого выбора. Он слишком долго отрицал это. Думаю, документы донесли это до него.

Я провожу дни, постоянно заглядывая в телефон и ожидая сообщений от Эйдана. Когда прихожу домой после долгой смены на работе и устраиваюсь на диване, сообщения Эйдана — лучшая часть моего дня.

Мы разговариваем. Боже, мы просто разговариваем. Обо всем и ни о чем, и иногда это самые увлекательные разговоры, которые вы когда-либо видели, но я знаю, что он так же жаждет всего, как и я.

Большую часть времени, разговоры невинны. Иногда… иногда он роняет фразы, от которых мое сердце чаще бьется, а тело дрожит. Обычно это происходит посреди ночи, когда я крепко прижимаю телефон к груди, лежа на диване. Он посылает их, когда знает, что я одна. Когда знает, что Дерек пьет, а я ловлю каждое его слово.

Эйдан меняет тон своих сообщений, и он говорит не стесняясь.

Э.У.: Я в постели и думаю о тебе. Думаю о том, что обещал тебе. О том, что сделаю с тобой. Я думаю о твоих красных прядях в моих пальцах. О твоих красивых пухлых губах. О том, как ты слизывала мороженое со своей нижней губы. Мне хотелось прикусить эту губу. Я хотел прижать тебя к стене твоего многоквартирного дома, скользнуть рукой по твоим крошечным шортикам. Я хотел заставить тебя стонать. Медленно трахать тебя своими пальцами. Я хотел завладеть твоими криками, а потом погрузиться в тебя. Представь это со мной прямо сейчас, когда ты лежишь в постели.

Это слишком рано. Мне нужно притормозить. Знаю, что должна отгородиться от него и остановиться. Но я уже зависима.

Я не могу остановиться.

Чувствую, что если не буду участвовать в разговорах, то каким-то образом замедлю процесс того, что, черт возьми, происходит между нами. Я убеждена, что это то, что мне нужно сделать. Я не могу погрузиться в работу, когда мне нужно разобраться во всем этом беспорядке вокруг меня. Но также не могу прекратить общение. Не хочу. Я не смогу вынести этого. Не знаю, когда это произошло, но сейчас Эйдан — огромная часть моей жизни. Я не знаю, что бы я делала без его голоса.

Я никогда не отвечаю на соблазнительные сообщения, но читаю каждое слово с колотящимся сердцем и сжатыми бедрами.

13

Айви

Это утро — отстой.

Все еще с похмелья, Дерек разбил свой будильник из-за плохого настроения. Я как раз стояла у комода, доставая свою одежду, всего в тридцати сантиметрах от будильника. Разлетевшиеся осколки врезались мне в лодыжку, и кровь все не переставала сочиться.

— Я не собираюсь это убирать, — предупреждаю его с горечью.

Потом сажусь на край кровати, осматривая повреждение на лодыжке, ожидая извинений, но в итоге он умчался на работу, едва взглянув в мою сторону.

Здесь все разбито.

С тех пор, как я сказала ему, что нам нужно расстаться — что между нами все кончено — воздух звенел от напряжения. Мы не разговариваем. Он оттягивает неизбежное, отказываясь от решения, и каждый раз, когда я начинаю подходить к нему, тот обрывает разговор и уходит в другую сторону. В результате Дерек злится из-за самых незначительных вещей. Больше гуляет, пьет и возвращается домой рано утром. Я боюсь, что он потеряет работу. Из-за этих запоев он много раз опаздывал. Если ситуация продолжит развиваться в таком нисходящем направлении, мне, возможно, придется искать место, куда переехать. Я все равно буду платить свою долю аренды и коммунальные услуги здесь, пока Дерек не найдет соседа или не решит снять квартиру поменьше.

После того, как тот ушел, я перечитываю недавнее сообщение Аны.

Ана: Эллисон, пользуясь тем, что она моя сестра, разгромила мою гостевую спальню. Я не знаю, как долго она пробудет здесь, но мое предложение все еще в силе, Айви. Если, конечно, ты не против завалиться на диван. Люблю тебя.

Квартира Аны крошечная, как и моя, только с одной дополнительной спальней. Три женщины в таком пространстве — это может быть слишком. Я пытаюсь убедить себя, что еще не настолько отчаялась. Что сосуществование с Дереком все еще может сработать, несмотря на напряженность и все такое. Я не могу позволить себе уехать куда-либо еще.

Мне приходится ковылять по кухне с тряпкой, обвязанной вокруг лодыжки, быстро готовя обед, потому что мы в очередной раз неправильно распорядились нашими деньгами, и я не могу позволить себе порцию суши. Все, что я смогла найти, — колбасу, срок годности которой, возможно, истек, и черствый мультизерновой хлеб.

Прогулка на работу была дерьмовой. У меня не осталось времени, чтобы остановиться и купить кофе. Я опоздала на несколько минут и получила от Конни по полной.

Я устала, потому что прошлой ночью провела несколько часов, ожидая, когда Эйдан напишет мне, но он исчез (и это почему-то причиняет боль). Моя голова раскалывается от отсутствия кофеина, а подкраска корней моей постоянной клиентки превратилась в полномасштабный кошмар, так как она рыдает в кресле из-за своего изменяющего парня.

Когда я, наконец, заканчиваю сушить ее волосы феном и утешать ее — потому что, Боже, мое сердце болит за нее — Алисия уводит ее для оплаты, а я мчусь в комнату для персонала за кофе. Залпом выпиваю чашку, умоляюще глядя на свой телефон, пытаясь понять, где, черт возьми, допустила ошибку в разговоре, из-за чего Эйдан пропал.

Я нахожу нашу переписку и съеживаюсь от своего отчаяния.

Айви: Не хотел бы как-нибудь снова поесть мороженого?

Э.У.: Ты пытаешься соблазнить меня, Айви?

Айви: Нет.

Айви: Я просто очень хочу шоколадный рожок.:Р

Айви: Эй?

Э.У.: Я здесь.

Айви: Занят сегодня?

Э.У.: Да.

Айви: Ты такой тихий. Все в порядке?

Э.У.: Просто у меня сложный день.

Айви: Понимаю.

Э.У.: Понимаешь?

Айви: Как думаешь, почему я так настаиваю на мороженом?:Р

Ответа нет.

Я убираю телефон обратно в карман, чувствуя, как от смущения сводит живот. Его ответы были такими же короткими, как и накануне.

Полагаю, что я ему просто уже наскучила. На мгновение погружаюсь в печаль, пытаясь осознать растущую вероятность того, что он больше не думает обо мне.

Дверь в комнату открывается, и Алисия заглядывает, уставившись на меня выпученными глазами.

— Эм, Айви, счастливая ты сучка, Эйдан Уэст только что пронесся через двери и попросил, чтобы ты его подстригла.

Сердце застревает в горле.

— Что?

— Ага. Ты хочешь, чтобы я повторила?

Когда я не отвечаю, она повторяет:

— Ты счастливая сучка, самый горячий мужчина, которого я когда-либо видела, Эйдан гребаный Уэст, только что ворвался в дверь, требуя тебя. Мелани влезла не в свое дело, говоря своим раздражающим легкомысленным голосом, что она может его подстричь, но он категорически проигнорировал ее. Это было так приятно, Айви, и я даже не знаю, что сейчас чувствую.

Мне приходится стряхнуть с себя шок, пока я перевариваю ее слова. Эйдан здесь? Для меня?

Что!

За!

Черт!

Я сплю? Это ночной кошмар? Потому что, если бы это был хороший сон, мы были бы на пляже, и он трахал бы меня до бесчувствия. Появления Эйдана Уэста у меня на работе, в то время как я выгляжу, как усталый «Горбун из Нотр-Дама» — это предмет ночных кошмаров.

Я сминаю пластиковый стаканчик и выбрасываю его в мусорное ведро, а затем бегу к зеркалу на стене и съеживаюсь от своего отражения. Я сегодня выгляжу чертовски уродливо. Будто сегодня не мой гребаный день.

— Алисия, — хнычу я, — помоги.

Алисии даже не нужно ничего объяснять. Она оказывается рядом в рекордно короткое время, открывает сумочку и достает расческу, кисточку и румяна. Пока я быстро наношу румяна, она расчесывает мои спутанные волосы.

— Тушь для ресниц, — шипит она. — Быстро.

— Это негигиенично, — отвечаю я.

Она смотрит на меня безразличным взглядом.

— Если ты не хочешь выглядеть как изможденная лошадь, нанеси немного.

Я не хочу выглядеть как изможденная лошадь. Поэтому достаю тушь для ресниц из ее сумочки и сразу же наношу ее на свои усталые глаза.

— Я выгляжу лучше? — спрашиваю я.

Она кивает.

— Ты выглядишь великолепно, но тебе придется серьезно объясниться после того, как подстрижешь волосы этого богоподобного мужчины.

Издаю короткий смешок, но даже он обрывается, потому что… как только начинаю думать, что он больше не думает обо мне, появляется Эйдан, доказывая, что я ошибаюсь. Я так нервничаю, что, кажется, меня сейчас вырвет.

Как раз перед тем, как выхожу, раздается голос Алисии.

— Айви, — тихо говорит она, — расслабься, ладно?

Я лучезарно улыбаюсь.

— Я расслаблена! Полностью расслаблена.

Она морщится.

— Потише, ладно?

Я киваю и делаю глубокий вдох, собираясь с духом.

Я не останавливаюсь, чтобы переосмыслить все. Просто собираю себя в кулак, одним быстрым движением открываю дверь и выхожу.

***

Они не посадили его на мое место. У меня такое чувство, что это потому, что он ждет, когда это сделаю я.

Эйдан стоит в зоне ожидания, спиной ко мне, лицом к окну. Засунув руки в карманы, он смотрит на оживленную улицу. В помещении царит тишина. Все смотрят на него и на меня, пока я тихо подкрадываюсь к нему.

Он высокий. И широкоплечий. Я опускаю руку ему на спину, чувствуя, как сквозь меня проносятся восхитительные искры. Мое лицо вспыхивает, а он еще даже не посмотрел на меня.

— Привет, — тихо говорю я, уже улыбаясь.

Он поворачивается на звук моего голоса, останавливая на мне взгляд своих темных глаз. Невозмутимое выражение лица тут же меняется, а губы растягиваются в самой сексуальной улыбке.

— Айви. — Эйдан произносит мое имя, словно молитву.

Я слышу позади себя коллективный вздох. Девочки тоже это чувствуют. Желание в его голосе.

Я с трудом сглатываю под его сосредоточенным взглядом.

— У меня запись через двадцать минут, — говорю ему. — Я могу впихнуть тебя для быстрой стрижки.

Он хихикает, на его лице появляется удивление.

— Что? — с любопытством спрашиваю я.

— Не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то пытался втиснуть меня в их плотный график.

Я слегка смеюсь в ответ.

— Все когда-нибудь случается в первый раз, мистер Уэст.

Он замирает, выражение его лица теплеет.

— Ты знаешь мое имя.

«А ты знаешь, где я работаю», — хочется сказать мне. Но вместо этого прикусываю губу.

Пытаясь выглядеть невозмутимо, я пропускаю его заявление и жестом приглашаю следовать за мной.

— Пройдемте сюда, мистер Уэст.

Веду его к своему месту, прямо посреди переполненного салона. Я даже не могу посмотреть Эйдану в глаза, когда жестом приглашаю его сесть в кресло. Все по-прежнему смотрят. Всё внимание сосредоточено на нас, и прямо сейчас я чувствую, что Эйдан Уэст слишком велик для этой парикмахерской. Его присутствие невозможно пропустить. Я чувствую его силу, его уверенность, его… доминирующее присутствие, когда он садиться, и его взгляд устремлен в зеркало прямо перед нами. На меня. Он пристально смотрит на меня. Я стараюсь не ерзать, регулируя высоту кресла.

Я ни за что, черт возьми, не смогу все это сделать и прибраться к моей следующей записи. Нервно смотрю на Конни, когда она проходит мимо, ее лицо сияет. Женщина взволновано кивает мне, когда находит место между стульями, чтобы наблюдать.

Ладно, значит, ей все равно.

Хороший знак.

Рефлекторно я смотрю в зеркало и в великолепные глаза Эйдана, а затем отворачиваюсь, будто обжигаюсь. Я на взводе от нервов. Мало того, что я привлекаю внимание всех окружающих, так еще и внимание Эйдана заставляет меня нервничать.

«Успокойся, черт возьми, — говорю я себе. — Все хорошо».

Но это не хорошо, потому что я смотрю на затылок Эйдана, зная, что должна прикоснуться к нему. Мне придется запустить пальцы в его волосы, когда буду подстригать их.

— Что бы ты хотел сделать? — выдавливаю я.

— Делай, что тебе нравится, Айви, — отвечает он. — Я верю в твое видение.

Мне хочется закатить глаза.

Его волосы, конечно, нуждаются в стрижке, но я могу сказать, что он мог бы сделать ее профессионально у лучших из лучших. Ему не нужно видение парикмахера в посредственном салоне (прости, Конни) в центре города.

— Лжец, — шепчу я. — Ты здесь только для того, чтобы вывести меня из равновесия, не так ли?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — отвечает он с улыбкой в голосе. — Я был на невинной прогулке и случайно зашел в этот случайный салон.

— Верно, и по случайности узнал, что я работаю здесь.

— Просто угадал.

Я расслабляюсь от его игривости.

— Если я облажаюсь из-за нервов, это твоя вина.

— Принято к сведению.

— Ты появишься в офисе, выглядя, как Базз Лайтер.

— Я даже буду играть его роль, — отвечает он, нахально добавляя: — Бесконечность не предел.

— Весьма ловко, мистер Уэст.

Его улыбка исчезает, когда я называю его по имени. Его глаза горят, когда он смотрит на меня. В выражении его лица есть такая серьезность, что у меня по коже бегут мурашки.

— Итак, — выдыхаю я, прочищая горло. — Тебе нужно вымыть голову? Далила действительно хорошо работает руками. Она сделает тебе лучший в твоей жизни массаж головы.

Он все еще выглядит серьезным, когда тихо отвечает:

— Если это не твои руки, тогда нет.

Сглатываю, зная, что не должна делать то, что собираюсь. Я имею в виду, у меня даже нет чертова времени, чтобы сделать это, но…

— Я могу помыть вам голову, мистер Уэст.

Что б меня, почему у меня такое запыхавшееся дыхание? Изображать жажду неприлично с моей стороны, но мы говорим об Эйдане Уэсте. Он такой чертовски горячий, я бы вылизала каждый сантиметр его тела, если бы могла.

Веду его к стойке с шампунем на другой стороне салона. Он движется так близко позади меня, что я чувствую его тепло. Затем усаживаю его и вожусь с накидкой, будто у меня две левые руки. Я осторожно оборачиваю ее вокруг его шеи, вздрагивая, когда касаюсь пальцами его гладкой кожи. Несмотря на то, что все еще безумно кидают взгляды в нашу сторону, здесь тише.

— Откинься, — приказываю ему, мои руки по обе стороны от его головы.

Он откидывается назад, так что его голова свисает над раковиной. Я стою над ним, прекрасно осознавая, что он пристально смотрит на меня. Я боюсь того ракурса, который ему сейчас открывается. Он не может быть слишком лестным.

Я проверяю воду, нахожу идеальную температуру. В ту секунду, когда подношу воду к его волосам, его глаза закрываются, и я возвращаюсь на безопасную территорию. Запускаю пальцы в его волосы, слегка проводя ногтями по его голове. Его плечи расслабляются, когда я нахожу идеальное давление. Я стараюсь не брызгать ему в лицо, но подхожу ближе, когда обнаруживаю, что смотрю поверх его лица. Его острый подбородок, прямой нос, губы… Господи, его розовые губы пухлые и красивые, и они чуть не поцеловали меня не так давно.

«Я должен идти, — сказал он. — Я поторопился, Айви».

Просто воспоминание об этих словах, о том, с какой болью он их произнес, заставляет мою грудь сжиматься от неописуемых эмоций.

Он внезапно распахивает глаза, встречаясь со мной взглядом. Мне следовало бы отвести взгляд, но я смотрю на него сверху вниз, будто заглядываю ему в душу. И чувствую легкое прикосновение к своей ноге и напрягаюсь. Мне не нужно смотреть, чтобы знать, что он проводит рукой по всей длине. Это самое легкое касание, будто перышко, но все мое тело сфокусировано на этом ощущении. Его веки опускаются, пока он наблюдает за выражением моего лица. Мои губы приоткрыты, и у меня кружится голова. Я чувствую, как горю внутри. Мое тело дрожит, и Эйдан чувствует это.

Да помогут мне небеса, этот мужчина опасен.

Он опускает руку и снова закрывает глаза, будто удовлетворен. Будто только что получил дозу наркотика и сейчас спокоен.

Но я не удовлетворена. И чувствую себя нуждающейся и возбужденной. Я делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь на текущей задаче. Брызгаю шампунем себе на руку и начинаю мыть ему волосы, словно в трансе. Затем завершаю с кондиционером. До меня доносится запах его одеколона — мужской и восхитительный. Он издает тихий звук, когда я немного сильнее надавливаю на кожу его головы. Отмечаю, что ему нравится среднее давление. Я массирую его маленькими круговыми движениями, вытягивая из его горла глубокие звуки.

— Это достаточно хорошо для вас, мистер Уэст? — тихо спрашиваю я, глядя на то, как теперь приоткрылись его губы.

— Айви, — отвечает он, на его губах появляется ухмылка, — если твои руки так хороши на моей голове, думаю, они будут хороши везде.

Я прикусываю губу, чтобы подавить улыбку.

— Боюсь, вы больше ни за что не платите, мистер Уэст.

— Черт возьми, Айви, — выдыхает он с болью в голосе. — Если все, что нужно, это деньги, то забери каждый мой цент.

— Я учту это, — поддразниваю я, но мой голос звучит не так игриво, как я надеялась.

Я смываю кондиционер и беру полотенце. Потом начинаю обматывать его вокруг его головы. Когда Эйдан начинает садиться, снова чувствую его руку на своей ноге, легчайшее прикосновение к задней поверхности моего колена и нижней части бедра. Я замираю и закрываю глаза, полностью сосредоточившись на этом чувстве.

Он опускает руку, и я открываю глаза. Мое сердце замирает в груди. Эйдан смотрит прямо на меня, оценивая мою реакцию.

— Мистер Уэст, — предупреждаю я почти шепотом, — вы ведете себя не очень по-дружески.

— Мисс Монткальм, — отвечает он тем же приглушенным голосом, — мне нужно руководство.

Струйка воды вырывается из-под полотенца и стекает по его лицу, заканчиваясь на губах. Он слизывает воду языком, и я… я в беде.

Без предупреждения он встает, на мгновение прижимаясь своим передом к моему. Я чувствую каждый сантиметр его тела на себе и замираю. Боже милостивый, он твердый. Я слышу его тихий смешок, когда он проскальзывает мимо и возвращается на мое место. Он должен выглядеть нелепо в черной накидке поверх костюма, с головой, все еще обернутой темным полотенцем, но это не так. У меня такое чувство, что этот парень мог надеть мешок для мусора и заставить его выглядеть сексуально.

Я следую за ним, по пути замечая Алисию. Она бросает мне что-то, и я быстро ловлю это. Сжав это в руке, я смотрю вниз. Леденец на палочке. Я выгибаю бровь в сторону подруги, и она жестом указывает мне положить его в рот, прежде чем поднимает брови и указывает на Эйдана.

Я качаю головой, и он подходит ко мне. Она делает вид, что невинно проходит мимо, но притормаживает ровно настолько, чтобы прошептать мне на ухо:

— Ты выглядишь так, будто балансируешь на грани, полна желания и все такое. Время поменяться местами, дорогая. Заставь его тяжело дышать.

— И как я, по-твоему, добьюсь этого с помощью леденца? — огрызаюсь я в ответ.

Она просто улыбается и продолжает идти.

Ладно, она хочет, чтобы я выглядела как потаскушка, сосущая эту штуку перед Эйданом, но на самом деле это в не в моем стиле. Я убираю леденец в карман, подхожу к спинке стула и снимаю с него полотенце.

Я провожу пальцами по его волосам, изо всех сил стараясь выглядеть профессионально. Но я по уши в дерьме. Дрожь пробегает по моим пальцам, выдавая мою видимость. Потому что мне нравится прикасаться к нему. Черт, мне это очень нравится.

— Какую стрижку ты хочешь? — спрашиваю я, глядя на его отражение в зеркале.

Он смотрит на меня в ответ, взъершенные волосы падают ему на лоб. Его темно-карие глаза полны озорства.

— Я позволю леди решать.

Я приподнимаю бровь.

— Отказываетесь от своей власти, мистер Уэст?

— Только в этот раз.

— Ты не показался мне таким типом.

— Мне нравится, когда женщина держит все под контролем, так же сильно, как держать все под контролем самому, мисс Монткальм.

Лидия, моя коллега по месту рядом со мной, наклоняет голову в нашу сторону, выпучив глаза. Ее рот приоткрывается в форме «О».

«Сколько других слушают каждое его слово?» — задаюсь я вопросом.

— Верно, — отвечаю я, вспомнив наш первый разговор. — Тебе нравится, когда твоя женщина развязана, невредима и имеет полное право прикасаться к тебе столько, сколько пожелает ее маленькое сердечко.

Эйдан медленно улыбается. Он такой обаятельный, что это на мгновение застает меня врасплох.

— Хорошая память, Айви.

— Спасибо, мистер Уэст. — И прежде чем он снова может застать меня врасплох, я добавляю: — А теперь тебе пора заткнуться.

***

Это кощунство — стричь его волосы, потому что они такие густые и красиво взъерошенные.

Но он дает мне власть и наблюдает за мной, как ястреб. Я игнорирую его внимание и на этот раз не колеблюсь. Потому что отношусь к этому очень серьезно. Волосы очень важны. Когда все сделано правильно, они действительно могут выявить черты человека.

Я делаю ему классическую стрижку. Эйдан будет звездой в костюме. Стрижка профессиональная и стильная. И она действительно привлечет внимание к его лицу, особенно к невероятным скулам. И мне так хочется прикоснуться к ним, особенно, когдамои пальцы так близко. Я словно падаю с высоты от наплыва чувств.

Когда заканчиваю стрижку и доделываю последние штрихи, я встречаюсь взглядом с ним и вижу дерзкий блеск в его глазах. Эйдан знает, как влияет на меня. Он такой высокомерный. Несмотря на то, что отдал мне контроль, он обладает общей властью. Это немного бесит, и мне не терпится получить от него ее в ответ.

Но как?

Бросив быстрый взгляд в сторону Алисии, я вспоминаю о леденце в моем кармане. Это дерзко и противоречит моему комфорту, но мне очень хочется, чтобы он был также потрясен. Поэтому кладу ножницы и вытаскиваю конфету из кармана. Потом быстро разворачиваю леденец и засовываю в рот. И пытаюсь казаться непринужденной, издавая легкий сосущий звук, когда тянусь за гелем и капаю немного на ладонь. Но я слышу, как его дыхание становится учащенным. Чувствую тяжесть его взгляда, и он направлен на мой рот. Я раскручиваю палочку своего леденца, очень быстро вытаскиваю его изо рта, следя за тем, чтобы мои губы обхватили конфету, когда она покидает мой рот. Затем снова вставляю конфету в рот и растираю руки, смешивая гель. Укладываю волосы Эйдана, слегка поворачивая его стул в мою сторону. Я чувствую, как он касается пальцем внутренней поверхности моего бедра, поднимая руку достаточно высоко, посылая импульсы через меня, и я знаю, что это нарочно. Если бы он дотронулся до меня прямо здесь, я бы не сказала «нет». И позволила бы ему потирать мой клитор до оргазма.

Видите? Вот почему мне нельзя быть рядом с ним. Я слаба.

Но он перестает прикасаться ко мне после того, как мое дыхание меняется. Я думаю, он тоже теряет самообладание. Пока обрабатываю переднюю часть его головы, я, наконец, смотрю на него. Его глаза сосредоточены на леденце. Выражение лица искажено, наполнено жаром.

— Ты сводишь меня с ума, — тихо признается Эйдан, встречаясь со мной взглядом.

— Хорошо, — торжественно отвечаю я. — Ты должен знать, какой ущерб оставляешь после себя.

— И ты учишь меня этому, заставляя меня чувствовать себя диким?

— Я почти уверена, что именно так ты заставляешь чувствовать себя большинство женщин.

— Я просто хочу знать, что ты чувствуешь то же самое.

Я приостанавливаю свои движения и тихо вздыхаю. Чувствую себя почти побежденной, близкой к признанию.

— Эйдан…

— Мне нравится, когда на людях ты называешь меня мистером Уэстом, — перебивает он, блуждая взглядом по моему лицу.

— Мистер Уэст. — Я улыбаюсь.

— Блядь, Айви.

— Мистер Уэст, — медленно повторяю я, пробуя его имя на вкус.

Он издает глубокий звук из своего горла.

— Да?

Он хочет знать, что я чувствую то же самое, что и он. Хотя знает, что я это чувствую. Может быть, ему просто хочется признания. Хочется, чтобы я признала это вслух.

Вместо этого я осторожно снимаю с него накидку.

— Мы закончили, мистер Уэст.

Эйдан снова одаривает меня этой медленно расползающейся улыбкой. Той, что полна очарования. Затем он встает.

Я веду его к стойке — всю дорогу чувствую его взгляд на своей заднице — и выполняю стандартную процедуру, говоря ему, как сказала бы и любому другому клиенту.

— Мэтти встретит тебя у кассы. Если есть что-то еще, что ты хотел бы, ты можешь спросить ее.

Он поворачивается ко мне лицом, выглядя удивленным.

— Это конец?

Повернувшись к нему, делаю несколько шагов назад, будто занята и собираюсь вернуться к работе. Я удерживаю леденец в уголке рта, когда отвечаю:

— Это прощание, на данный момент.

Он делает шаг ближе, разглядывая мой рот.

— Не так быстро.

Я останавливаюсь, выглядя гораздо более увереннее, чем есть на самом деле. Но я добралась до него. Он выглядит таким измученным желанием, что это невозможно игнорировать.

— Да?

Он подходит еще ближе.

— Я хочу снова увидеть тебя, Айви.

— Конечно. Думаю, это займет несколько недель, пока твоим волосам не понадобится следующая стрижка…

Я замолкаю, когда он протягивает руку. Эйдан обхватывает палочку от леденца и осторожно вытаскивает конфету у меня изо рта. Это происходит так неожиданно, что я даже не чувствую, как она покидает мой рот. Он не останавливается и засовывает ее себе в рот. Мои губы в шоке приоткрываются. Тот ухмыляется выражению моего лица.

— У меня такое чувство, что мы увидимся раньше, мисс Монткальм.

Он отворачивается и лезет в карман. Затем бросает на стойку несколько сотен долларов — стрижка стоила не более сорока баксов — и уходит.

Через несколько минут чувствую жужжание в своем кармане. Я тянусь за своим телефоном и провожу пальцем по экрану.

Э.У.: Я чувствую твой вкус на этом леденце, Айви Монткальм. Ты божественна.

Эйдан

Я кручу леденец во рту, ухмыляясь и вспоминая о том, как удивилась Айви, когда я забрал его. Девушка чертовски очаровательна. Мне с ней слишком весело. Я испытываю непреодолимое желание просмотреть ее досье. Оно лежит у меня на столе, и мне нужна еще одна порция Айви слишком-прекрасна-что-это-даже-больно Монткальм.

Двадцать минут спустя я возвращаюсь в свой офис. Выбрасываю палочку от леденца в мусорное ведро у стола моего секретаря. Фрэн отрывается от своего ноутбуку. Увидев меня, она встает.

— Мистер Уэст, — начинает она. — У вас…

— Не сейчас, — перебиваю я, проходя мимо нее в свой кабинет.

— Но я должна сказать вам…

Я захлопываю за собой дверь кабинета и снимаю пиджак. И как раз собираюсь повесить его, когда слышу знакомый голос.

— Эйдан. — Голос звучит с глубоким придыханием. Когда-то давно от этого голоса к моему члену приливала кровь. Теперь он просто заставлял мой позвоночник напрягаться.

Я медленно поворачиваюсь.

— Нина, — отстраненно отвечаю я.

Она сидит в моем кресле и выглядит точно так, как я помню. Такое чувство, что и дня не прошло с тех пор, как я ее видел. Внезапно все возвращается на круги своя. Прошлое обрушивается на меня со всей силой. Я стою неподвижно, пристально глядя на нее и ожидая, когда она заговорит.

Девушка проводит рукой по своим светлым волосам длиной до подбородка и на мгновение опускает взгляд на свои колени. Ее щеки становятся пунцово-красными. Она выглядит застенчивой. Именно эта застенчивость привлекла меня, и она это знает.

Нина так хорошо играла со мной.

— Как ты, Эйдан? — спрашивает она, и ее голос становится нежным. Потом поднимает свои карие глаза, встречаясь со мной взглядом. — Я скучала по тебе.

— Ты скучала по мне, — медленно повторяю я.

— Эйдан. — Она прикусывает губу, выглядя встревоженной. — Я хочу поговорить.

Теперь, когда удивление от встречи с ней проходит, я подхожу к ней.

— Нам не о чем говорить, Нина.

— Мы закончили на плохой ноте.

— Почему ты не заглатываешь член того русского парня, с которым водилась?

Она втягивает воздух.

— Эйдан…

— Брось притворяться невинной, Нина, мы все знаем, что ты чертов питбуль, когда тебе это нужно, хорошо? Я не тот Эйдан, которого ты знала. Убирайся нахер с моего кресла.

Кажется, она в панике.

— Эйдан, я сожалею обо всем. Я скучала по тебе. Скучала по тому, какими мы были.

Я борюсь с улыбкой.

— Да? Рад за тебя, Нина, очень рад за тебя.

— Не делай вид, что ты тоже по мне не скучаешь. Ты прогнал меня, потому что я была с Эдгаром, но наши с тобой отношения не были эксклюзивными! Сколько раз я умоляла тебя захотеть большего?

Я обхожу стол, хватаю кресло, на котором она так удобно устроилась, и разворачиваю его так, чтобы она была лицом ко мне. Нина смотрит на меня, когда я наклоняюсь, глядя ей прямо в глаза. Выражение моего лица жесткое, холодное. Я позволил ей воспользоваться моментом, чтобы увидеть всю гниль во мне. Моя пустая оболочка смотрит на нее в ответ.

— Слушай меня внимательно, — говорю я ей резким, низким голосом. — Я прогнал тебя не потому, что ты сосала член какого-то мужика, маленькая глупая пизда. Я прогнал тебя, потому что ты была ядовитой шлюхой и знала, как играть со мной. Когда мы не трахались, как одержимые зомби, мы нюхали носом дерьмо, а ты воровала прямо у меня перед глазами. Ты — грязный вор в красивой упаковке.

Ее глаза наполняются слезами.

— Ты задеваешь мои чувства, Эйдан.

Я издал жесткий смешок.

— Перестань играть роль. На меня это больше не действует. Иди и найди другой достаточно глупый член, который клюнет на твою драму. О, подожди, ты ведь нашла член не так ли? Ты сказала, его зовут Эдгар? Держу пари, ты сожгла этот мост, не так ли? Сколько тебе удалось нажить?

— Я не получила ничего, Эйдан…

— Тебе удалось выкачать из него бриллианты? Ты подождала, пока он уснет, прежде чем рыться в его бумажнике? Нашла ключ от его сейфа? Вот это было удивительно. Я не думал, что ты опустишься так низко, впадешь в такое отчаяние, но ты такая сука. Ты ждешь своей следующей наживы, и она будет не от меня. А теперь убирайся к черту с моего кресла. А еще лучше — забери его с собой. Не хочу, чтобы, пока я работаю, в воздухе вокруг меня витал запах гнилой, холодной киски.

Она ошеломлена. Абсолютно чертовски удивлена, что я разговариваю с ней таким образом. Я никогда раньше этого не делал. Это оставляет у меня самое приятное чувство. Однажды я оплакивал ее. Затем изгнал ее из своего организма, как вы избавляетесь от гриппа. За исключением того, что потребовалось гораздо больше времени, чтобы прийти в себя. И, как гребаный грипп, от которого ты только оправился, однажды я проснулся, и мне стало намного легче дышать, и в груди не было так тесно.

Это был лучший гребаный день в моей жизни.

Она встает, выглядя потерянной. Я отхожу от нее. Я сделаю все, чтобы не чувствовать ее гребаных прикосновений. Даже малейшее прикосновение ее тела к моему спровоцирует меня. Поэтому отворачиваюсь и подхожу к окну. Смотрю в окно, ожидая, когда она уйдет. Я слышу, как та копошится. Нина собирает свои вещи.

— Ты станешь очень одиноким человеком, Эйдан, — говорит она, прерывисто дыша. — Очень одиноким, холодным, жалким человеком. Ты всегда был слабым. Ты хочешь знать причину, по которой я сбежала с Эдгаром? Потому что он знал, как заботиться о женщине. — Ее голос становится громче, злее. — Ты даже не знал, как позаботиться о себе, сумасшедший ублюдок. За этим высокомерием скрывается маленький мальчик в теле мужчины. — Она издевается, издавая холодный смешок. — Столько денег, а ты не можешь найти кого-то, кто помог бы тебе разобраться с твоими гребаными проблемами с психикой. Я была единственной, кто был ближе всех к тому, чтобы понять тебя. Притворяйся сколько хочешь, что тебе не нужна была эта встряска, валяй и обвиняй во всем меня, но ты принял это дерьмо и пошел дальше, будто ничего и не было, спустил все на тормозах.

— Если и есть что-то, что твой отец должен был сделать, Эйдан, так это то, что он должен был сильнее бить тебя по голове. От тебя было бы больше пользы, если бы ты был слабаком.

И вот она, настоящая Нина во всей своей красе. Я оглядываюсь на нее и позволяю ей увидеть холодную улыбку на моем лице. Это не та реакция, которой ей хочется. Она сердито фыркает и вылетает из офиса.

В ту секунду, когда слышу, как захлопывается дверь, моя улыбка исчезает.

Я подхожу к креслу и плюхаюсь в него. Смотрю вниз на свою трясущуюся ладонь. Мое сердце не сходит с ума. Я чувствую себя совершенно нормально, и все же мое тело дрожит. Я научился приглушать сильные эмоции, чтобы защитить себя от повреждений, но мое тело реагирует и без добавления эмоций. Это самое хреновое чувство.

Раздается стук в дверь. Фрэн заглядывает внутрь и выглядит извиняющейся.

— Мистер Уэст, — произносит она. — Мне жаль. Нина все еще была в вашем списке посетителей, и она дала мне знать, что…

— Все в порядке, Фрэн, — мягко прерываю ее. — Вычеркни ее из списка, и на этом все.

Она уходит.

Чувствуя себя на взводе, я вытаскиваю из кармана свой телефон и отправляю сообщение Рут.

Э.У.: Напомни мне.

Она отвечает пять минут спустя.

Рут: Тот, кто не смотрит вперед, остается позади.

Рут: С каждым днем ты все дальше отдаляешься от человека, от которого избавился два года назад, мой дорогой. Никогда не останавливайся.

Никогда не останавливайся.

Продолжай.

Я киваю экрану и убираю телефон в карман.

Затем закрываю глаза и дышу.

Мессенджер

Э.У.: Наверное, мне следовало догадаться, что ты узнаешь мое имя.

Айви: Наверное, мне следовало догадаться, что богатый человек может узнать место моей работы. Непослушный, мистер Уэст.

Э.У.: Боже, хотел бы я услышать, как ты произносишь это.

Айви: Просто чтобы ты знал, я не искала тебя или что-то в этом роде. Моя лучшая подруга Ана раскусила тебя.

Э.У.: Ах. Говорила обо мне, мисс Монткальм?

Айви: Ей было любопытно, с кем я переписываюсь. У тебя горели уши?

Э.У.: Блядь, каждый мой сантиметр горел.

Э.У.: Ты делаешь что-то со мной, Айви.

*Некоторое время спустя*

Э.У.: Я бы хотел сходить за мороженым, Айви.

Айви: Ах, теперь ты признаешь разговор, который состоялся несколько дней назад?

Э.У.: Я ищу повод увидеться с тобой. Это будет невинно.

Айви: Я не верю вам, мистер Уэст. В салоне ты подошел слишком близко.

Э.У.: Как ты можешь винить меня? Ты неотразима.

Айви: Ты заслуживаешь небольшое наказание за эти не столь невинные прикосновения.

Э.У.: Ты бы наказала меня?

Айви: Я хочу поставить тебя на колени.

Э.У.: Я уже там.

Айви: Тогда может быть на четвереньки.

Э.У.: Похоже, ты продолжаешь менять правила игры, думая, что это отпугнет меня. Я бы прополз по иголкам, только чтобы увидеть тебя, Айви.

Айви: Заманчиво, но я занята.

Э.У.: Ты дома?

Айви: Нет.

Э.У.: Что ты делаешь?

Айви: Боже, ты действительно хочешь знать.

Э.У.: Хочу.

Э.У.: Боже, я хочу знать о тебе все.

Айви: Я заканчиваю учиться. Здесь только я, мой кофе и дерьмовый wi-fi.

14

Айви

Я снова перечитываю разговор двадцатиминутной давности. И прикусываю губу, с трудом сдерживая улыбку. Он не отвечает, как я ожидала. Эйдан ведет себя, как ребенок, когда не получает того, чего хочет. Его способ закатить истерику — лелеять уязвленное эго, пропадая в тишине.

Мне это вроде как нравится. Нравится добираться до него и вытягивать эти эмоции. Как бы ужасно это ни звучало, приятно время от времени одерживать верх. Я не могу всегда быть отчаянной девушкой, цепляющейся за каждое слово, делая себя чрезмерно доступной.

Кроме того, я все еще пытаюсь смириться с тем, что несколько дней назад он был в салоне.

Не так давно я была близка к тому, чтобы стать следующей девушкой, брошенной под автобус. Теперь девочки хотят быть моими лучшими подругами. Даже Мелани была у меня на побегушках, принося мне припасы в разгар моих записей.

— Просто чтобы ты знала, — сказала она мне, понизив голос, — я сильно недооценила тебя, Айви. Думаю, ты незаменима в этом салоне.

Даже Конни поддержала это в то утро.

— Ты незаменима в этом салоне.

Я была незаменима в этом салоне.

Я издаю смешок и делаю глоток своего кофе.

Мой телефон издает сигнал, и я провожу пальцем по экрану.

Э.У.: Что смешного?

Я замираю на середине глотка. Вскинув голову, оглядываюсь. Это семейная кофейня, и тут полно завсегдатаев. Если бы Эйдан был здесь, он выделялся бы как мишень…

Он стоит у стойки, разговаривая с Надин — дочерью владельца. И делает заказ.

Мое сердце замирает. Быстро провожу пальцами по волосам и немного взбиваю их. Лето заканчивается, поэтому я надела свои повседневные черные лосины и розовый укороченный свитер. Если бы знала, что он придет, надела бы что-нибудь гораздо более подчеркивающее достоинства.

Мой последний разговор с Аной всплывает в памяти. Я рассказала ей о его визите в салон. Она была на седьмом небе от счастья.

— Я все еще не отошла от того, что он по уши влюблен в тебя, но совершенно понимаю это, увидев, какие люди были в его жизни.

— Какие люди? — с любопытством спросила я.

— Парня видели с элегантно выглядящими женщинами. Некоторое время назад одна из них опубликовала пост в Instagram, злорадствуя, что та отправилась на более зеленые пастбища и загорает в Монако обнаженной. Думаю, она была ужасно неприятной, и он не хотел иметь с ней ничего общего.

— Ох.

Да, ох. Вот такой был мой ответ. Потому что раньше я не имела представления о том, с какими женщинами ему было интересно встречаться.

— Не будь такой разочарованной, — утешала меня Ана. — Он явно не заинтересован в этом, потому что посмотри на себя.

Ой. Я знаю, она не хотела, чтобы это прозвучало грубо. Ана слишком мила для этого.

Ожидая свой заказ, Эйдан смотрит на меня с дерзким блеском в глазах. Я смотрю на него в ответ, закатывая глаза. Он улыбается в ответ. Посетители пялятся. Он снова делает это — доминирует в пространстве вокруг себя. Только Эйдан может, надев костюм, выглядеть в нем мускулистым и широкоплечим. Даже его руки сексуальны, когда тот барабанит пальцами одной руки по столешнице, а другой лениво проводит большим пальцем по нижней губе.

Черт, он так горяч.

Я продолжаю пытаться заниматься, притворяясь, что меня совсем не беспокоит его присутствие. Но оно беспокоит. Я пульсирую прямо сейчас.

Он садится в кресло напротив меня. Я не тороплюсь, перечитывая строчку уже третий раз. Затем отрываю взгляд от экрана планшета и смотрю на мужчину.

— Чему я обязана таким удовольствием? — спрашиваю я.

— Был неподалеку, — беспечно отвечает он.

Я поднимаю брови.

— Вау, в последнее время это часто происходит.

— Ага, — кивает Эйдан. — Я определенно не бродил по улице пятнадцать минут, заглядывая в каждое кафе.

Я подыгрываю.

— Ты бы никогда так не сделал.

— Я не в таком отчаянии.

Ухмыляясь, я опускаю на планшет на стол.

— Вам повезло, что я закончила, мистер Уэст. В противном случае я могла бы отвергнуть вас.

Он выглядит удивленным.

— Еще один отказ?

Я притворяюсь, что не понимаю, о чем он говорит.

— В последнее время это часто происходит?

— Только с тобой.

— Что вы при этом чувствуете, мистер Уэст?

— Смирение, — говорит он с ухмылкой.

Я отвожу взгляд от его рта. Он слишком отвлекает.

— Смирение тебе идет.

— Хорошо, потому что я искал новый образ.

Я прищуриваюсь, сдерживая смех.

— Я тебе не верю. Думаю, ты появляешься нарочно.

Он притворяется удивленным.

— Почему я должен это делать?

— Ты хочешь соблазнить меня.

Выражение его лица становится расслабленным. Эйдан облизывает губы, глядя на мой рот.

— Айви, в последнее время ведущая роль у тебя. Я просто ведомый.

— О, так это я искушаю тебя?

— Да. На самом деле, именно так я буду тебя называть. Искусительница.

Этот парень… он забрался мне под кожу. Если он действительно испытывает такое же искушение, как и я, мне нужно дать самой себе пять. Однако я изо всех сил стараюсь не показывать, как у меня кружится голова.

— Хорошо, — уступаю я скучающим голосом, — ты можешь называть меня так, но только если в следующий раз предупредишь, когда будешь выслеживать меня и заставлять терпеть твое общество.

Его глаза вспыхивают.

— Я заставляю тебя?

— Слишком громко сказано?

— Нет, потому что мне все равно. Я здесь, и ты не можешь прятаться за своей ширмой и притворяться, что тебя это не касается.

Я наклоняю голову набок.

— Ты просто хочешь знать, что достаешь меня.

— И я прав, когда думаю, что так и есть?

— Вы не добьетесь от меня признания, мистер Уэст.

Он ухмыляется, пристально наблюдая за мной.

— Ты не признаешь, что я свожу тебя с ума, но ты счастлива намекать на свое местоположение.

Мои губы приоткрываются от удивления. Вот что за парень.

— Ты думал, я намекаю? Ты родился таким высокомерным или научился этому с годами?

— Тебе это нравится.

— В следующий раз я обязательно буду более расплывчатой.

Он наклоняется над столом, понижая голос.

— Так веселее, разве нет? Я устал гадать, как ты выглядишь. Устал ждать твоих сообщений. Устал пялиться на твои губы на той фотографии, которую ты мне прислала, и гадать, какие они на вкус. Черт, они, должно быть, на вкус, как солнечный свет. Мне нужно чаще видеть тебя, Айви. Скажи мне, что я не одинок в этом.

Сердечный приступ.

Мои щеки горят, но я пренебрежительно пожимаю плечами.

— Думаю, ты довольно хорошая компания.

Он издает стонущий звук, выглядя огорченным.

— Ты должна дать мне что-нибудь, красавица. Я, черт возьми, задыхаюсь.

— И почему я должна это делать? — А потом использую его слова против него самого. — Так веселее, разве нет?

Взгляд, который Эйдан бросает на меня, настолько пропитан тоской, что обжигает меня.

У меня отчаянные проблемы с этим мужчиной. Он появляется из ниоткуда, выслеживает меня, чтобы пялиться на мои губы, вот прям как сейчас. И хочет попробовать их на вкус. О боже мой. Я борюсь с желанием перепрыгнуть через стол и дать ему то, что тот хочет.

Возьми себя в руки, женщина.

— Если ты меня извинишь, — говорю, соскальзывая со стула. Он напрягается, будто думает, что я собираюсь сбежать. Если бы он только знал, как у меня дрожат ноги. — Я собираюсь взять себе маффин, чтобы перекусить.

То есть мне нужно замедлить свой пульс.

Я не жду его ответа. Просто иду прямо к стойке, где стоит и наблюдает Надин. Она улыбается, когда я подхожу.

— Привет, Айви, — приветствует она.

— Черничный маффин, пожалуйста, Надин, — говорю я, бросая быстрый взгляд в сторону Эйдана. Мне виден его затылок — он отвернулся, уставившись в окно, держа свой кофе в одной руке и задумчиво постукивая по кружке указательным пальцем.

— Это Эйдан Уэст, не так ли? — спрашивает Надин, доставая мой маффин. Она тоже смотрит на него, ее глаза блестят.

— Да, — подтверждаю, и это так странно, что я тусуюсь с парнем, которого все знают.

— Я не ожидала, что он будет таким сдержанным, Айви.

Я хмурю брови.

— Серьезно?

— Ну, я так много слышала о нем. У него репутация засранца. Чрезвычайно высокомерный, чрезвычайно хладнокровный, но… он был совершенно мил, когда заказывал кофе. — Она прикусывает в задумчивости губу. — Таблоиды действительно являются мусором, а?

— Они любят драму.

— Он смотрит на тебя так, словно ты — заходящее после долгого дня солнце.

— Это ужасно поэтично звучит от тебя.

Она смеется.

— Тем не менее, это правда. Он совершенно очарован. Вау. Я никогда больше не поверю социальным сетям.

Невозможно не испытывать любопытства. Ана продолжала делиться небольшими кусочками информации, и теперь Надин говорит мне, что он известен, как мудак.

Я плачу за свой маффин и возвращаюсь к столику. Смотрю вниз на то, как отщипываю от угощения, осознавая, что привлекла внимание мужчины. Думаю, есть маффин в его присутствии было ошибкой. Он наблюдает за моим ртом, теперь быстрее постукивая по чашке.

— До меня продолжают доходить слухи о вас, мистер Уэст, — начинаю я.

— Расскажи, — поддерживает он низким голосом.

Я не отрываю взгляд от маффина.

— Очевидно, ты придурок.

Его смешок удивляет меня.

— Мы это уже знали.

Я смотрю на него.

— Ты часто срываешься на людях.

Это его забавляет.

— Когда они этого заслуживают.

— Я также слышала, что ты вышел из очень запутанных отношений.

Он смотрит мне в глаза.

— Ты гуглила меня, Айви?

— Нет. Ана может быть очень информативной, когда захочет.

Эйдан откидывается на спинку стула, меняя выражение лица.

— У меня не было отношений, Айви. Я просто трахался не с той женщиной.

— Всегда такой прямолинейный.

— Ты ценишь мою прямоту.

— Да, — соглашаюсь я. — Кстати, об этом много упоминаний. О тебе и женщинах.

Кажется, его не беспокоят мои слова.

— О чем ты спрашиваешь, красавица?

— Не спрашиваю, просто подтверждаю слухи.

Он изучает выражение моего лица, пытаясь оценить мою реакцию.

— Я одинокий мужчина, — говорит он. — Я ценю красоту женщины и наслаждаюсь сексом. Я балуюсь ими, когда у меня есть время.

Я просто киваю и снова перевожу взгляд на свой маффин. Мне хочется спросить его, был ли он с женщиной с тех пор, как мы разговаривали. Не было бы ничего плохого, если да, но… Я хочу чувствовать, что то, что есть у нас, отличается. Но слишком боюсь спрашивать. Я смелая, когда хочу, но знаю свои границы.

— В целом, у меня было много женщин, — добавляет он, понижая голос, чтобы слышала только я. — Но даже близко не то количество, о котором говорят, Айви. Я вкладывал большую часть своей энергии в свою компанию, особенно последние пару лет.

— Я не знаю, что говорят о тебе. Независимо от этого, тебе не нужно ничего объяснять.

— Важно, чтобы ты знала, что я не мужчина-шлюха.

— Я не говорила этого.

— То, как я общаюсь с тобой, совсем другое.

— Ты ни с одной женщиной не общался так, как со мной.

— Никогда.

Мое сердце бьется быстрее.

Эйдан сбрасывает свое игривое выражение лица. Он выглядит внезапно обеспокоенным, будто переживает о том, что я о нем думаю. Честно говоря, мне все равно, было ли у него много женщин. Важно только то, что он чист и не одержим.

— Когда у меня есть время, я предпочитаю видеться с бабушкой и братом, — продолжает он.

Эта идеальная смена темы. Я сразу использую ее, потому что не хочу зацикливаться на его сексуальной жизни. Возможно, он захочет узнать мою, а это не та тема, которую я в настроении обсуждать.

— Как твой брат? Ты сказал, что он сбился с пути, когда мы говорили о нем в прошлый раз.

Думаю, он рад говорить о чем-то другом.

— Он взрослый. И может делать все, что захочет.

— Может, он просит внимания.

Эйдан выглядит невозмутимым. Потом пожимает плечами.

— Я прекрасно нашел свой путь, когда был в его возрасте.

— Ты не проводишь с ним много времени?

— Нет, к сожалению. Мы всегда находились на очень разных этапах наших жизней.

— Ты часто видишься со своей бабушкой?

— Я навещаю ее так часто, как только могу.

— Но не так часто.

Он хмурится.

— Нет.

С кем он проводит время? Кто простые люди в его жизни? Почему мужчина, который должен быть окружен друзьями, семьей и всеми, кого он пожелает, предпочитает тратить свое драгоценное время на то, чтобы прервать учебу скучной женщины в кафе в пятницу вечером?

Каждый раз, находясь в его компании, я пытаюсь понять, почему я достойна его присутствия. Мне не нравится, что я это делаю. Где моя самооценка? «Тебе нужно вернуть ее, — шепчет тоненький голосок в моей голове. — Тебе нужно исцелиться».

— Думаю, мне нужно убираться отсюда, мисс Монткальм.

Я отрываюсь от своих мыслей.

— Что? Почему?

— Девушка за стойкой продолжает пялиться на меня, и я думаю, что мое присутствие оскорбляет того старика в углу, который выглядит так, будто собирается надрать мне задницу.

Я поворачиваюсь к мужчине, о котором тот говорит. Это владелец — Роб — и он действительно выглядит так, будто собирается надрать Эйдану задницу.

Я смеюсь.

— Ты портишь его фэн-шуй.

— Я порчу фэн-шуй каждого мужчины, — возражает он с улыбкой. — Ты достаточно скоро заметишь это.

Эйдан встает, возвышаясь надо мной. Смотрит на меня сверху вниз, улыбаясь. У меня все внутри сжимается при виде ямочки на его левой щеке. Он собирается уйти, а я собираюсь провести следующий час, приходя в себя после этого разговора. Закрепить и повторить.

Однако тот протягивает руку и предлагает мне ее, удивляя меня.

— Пойдем со мной, Айви.

Я долго смотрю на его руку, мое сердце теперь бьется быстрее. Затем перестаю думать и беру его за руку. Он поднимает меня и выводит из кафе на оживленные улицы.

— Куда мы направляемся? — спрашиваю я, стараясь не отставать от его широких шагов.

— Город у наших ног, — отвечает он, сияя, будто взволнован. Его энергия заразительна. — Тебе нужно где-нибудь быть сегодня вечером?

Я качаю головой.

— Нет. Тебе?

— Только здесь, — говорит он, пронзая меня своим тлеющим взглядом. — С тобой.

Его сексуальная спортивная машина припаркована неподалеку. Он открывает мне дверь, и я проскальзываю внутрь, чувствуя головокружение. Когда тот обходит машину, я закрываю глаза и издаю тихий стон. Я не могу поверить, что это происходит. Мне так чертовски повезло. Открыв дверь, он садится рядом со мной.

— Все забрала? — спрашивает он, глядя на меня с широкой улыбкой. Боже, неужели он так же взволнован, как и я? Думаю, да. Я вдруг чувствую себя такой чертовски довольной от того, что он хочет провести это время со мной.

Я нащупываю в кармане свой кошелек и телефон, а затем машу планшетом.

— Все с собой.

Он наклоняется, натыкаясь на меня плечом, и меня окутывает запах его шампуня и одеколона. Аромат восхитительный, как и он сам. Эйдан открывает бардачок и забирает мой планшет. Потом убирает его внутрь и снова закрывает. Ловит выражение моего лица и, должно быть, он меня читает, потому что широко улыбается.

— Давай насладимся обществом друг друга, — шепчет он, глядя на мой рот. — Я хочу видеть, как ты смеешься, Айви Монткальм. Я хочу хорошо провести с тобой время. Скажи мне, что я должен сделать, чтобы достичь этого.

Я улыбаюсь так широко, что болят щеки.

— Думаю, у тебя и так все хорошо получается.

— Отлично. — Он отстраняется и садится на свое сиденье.

Я не знаю, что такого в наблюдении за красивым мужчиной в костюме, когда он ведет мощную машину, но у меня подскакивает пульс. Это чертовски сексуально. Он проезжает по городу, направляясь в определенное место. Я смотрю в окно, наблюдая за проносящимися мимо улицами. Мы на Бэнк-стрит, и тротуары полны людей. Мы далеко не уедем. Перед нами плотный трафик. Он находит место для парковки через дорогу от канала Ридо — живописной водной артерии, которую постоянно посещают люди. Мы находимся в паре кварталов от Лэнсдаун-парка — популярного развлекательного района.

Он заглушает автомобиль, и мы выходим. Я не спрашиваю его, что мы делаем. Мы идем в направлении канала. Здесь полно людей, стремящихся к ночной жизни, и мне приходится обходить их стороной, чтобы ни с кем не столкнуться. С каждым часом становится прохладнее. Лето действительно осталось позади, и я вижу людей в свитерах и легких куртках.

Я чувствую, как Эйдан обхватывает своей большой ладонью мою. Он притягивает меня к себе и обнимает за плечи, не давая мне ни с кем столкнуться, когда люди проходят мимо нас. Мое лицо прижимается к его пиджаку. Я ненадолго закрываю глаза, наслаждаясь ощущением его твердой груди. Когда толпа расходится, он отпускает меня. Мы перешли улицу, и тротуар канала стал шире. Мне все еще близко, наши руки натыкаются друг на друга, когда мы идем. Если бы захотела, могла бы почувствовать его пальцы на своих, но я этого не делаю.

— Видишь эти обалденно выглядящие дома? — спрашиваю я, указывая на другой берег реки. На холмах вдалеке есть множество домов, которые выглядят причудливо. — Я бы сняла один из них, если бы могла.

— Не знал, что Вы хиппи, мисс Монткальм.

Я смеюсь.

— Там нет ни одного однотипного дома, мистер Уэст.

— Не девушка из пригорода?

— Мне нравится немного характера.

Пока мы идем, он разглядывает дома, слегка улыбаясь.

— Мне нравятся.

— А что насчет тебя? — спрашиваю его. — Какой дом ты представляешь для себя?

Он задумывается.

— Я не думал об этом.

— Серьезно?

Эйдан пожимает плечами.

— Это просто место, где я могу поспать ночью.

— Это должен быть твой замок. Место, куда ты возвращаешься.

Эйдан с любопытством наблюдает за мной.

— Для чего?

— Всего и ничего. Твое безопасное место.

— Тогда расскажи мне о твоих мыслях о доме. Твоем безопасном месте для «всего и ничего».

Я смотрю на воду, размышляю.

— Ну…

— Ну, что?

Я чувствую себя немного смущенной.

— Это глупо.

— Ничто, из сказанного тобой, не глупо, Айви. Расскажи мне. — Затем он нежно добавляет: — Пожалуйста.

Я тихо вздыхаю.

— Однажды, несколько лет назад, мне приснился сон, что я нахожусь в самом красивом доме. Он был в георгианском стиле, все белое и великолепное, на участке земли и далеко от города. Во сне я стояла перед одним из окон спальни и смотрела на лес.

— Ты знаешь, где ты была?

Я обдумываю, кусая губу.

— Наверное, это могло быть где угодно, но по какой-то причине у меня в голове поселился остров Ванкувер.

— Ты когда-нибудь была там?

— Однажды с Аной. Мне было шестнадцать. У ее семьи там загородный дом. Красивый домик на побережье. Вторую половину лета я провела в воде за галечным пляжем. Я никогда больше не чувствовала такой свободой.

Он задумчиво наблюдает со мной.

— На что была похожа для тебя свобода?

Я проглатываю свои эмоции, спокойно отвечая.

— Не испытывая страха, никаких ограничений, живя настоящим моментом, готовая к следующему. Я еще не пробовала горечь на вкус. Я не знала боли.

Мы замедляемся и останавливаемся. Я перегибаюсь через перила, мой взгляд все еще прикован к водной глади.

— Что для тебя свобода, Эйдан? — тихо спрашиваю я.

— Я живу ей, Айви, — задумчиво отвечает он. — Она была вторым шансом на жизнь, на то, чтобы не быть прикованным к прошлому, к моим ошибкам. Иногда… оно настигает меня, некоторые вещи, которые я пытаюсь отпустить, но… Я смотрю вперед. Ты тоже должно продолжать смотреть вперед.

Киваю один раз, с трудом сглатывая. Я должна смотреть вперед. Мне бы хотелось, чтобы это было так просто.

Сейчас в воздухе такой холод, что мы стоим неподвижно. Я слегка вздрагиваю. Мгновение спустя что-то теплое окутывает меня. Пиджак Эйдана. Я удивленно смотрю на него снизу вверх. Он больше не смотрит на меня. Он смотрит на воду с переменчивым выражением лица.

Мое сердце согревается от его доброго жеста. Просовываю руки в рукава. Внутренняя ткань на ощупь мягкая, как бархат. Теперь я буквально пропитана ароматом этого мужчины. Я быстро вдыхаю его запах. Его одеколон опасно хорош. Я могу описать его только как «Эйдан».

— Ты голодна? — спрашивает он, глядя на меня сверху вниз.

Я киваю.

— Умираю с голоду.

— Давай найдем хорошее место, где можно поесть.

— Хорошо.

Мы поворачиваем назад и бредем по тротуару в направлении Лэнсдаун-парка. Он молчит, задумавшись, и я умираю от желания узнать, о чем именно. Мы ждем на углу, пока загорится зеленый свет, когда его пальцы касаются моих. Каким бы легким ни было прикосновение, оно вызывает во мне покалывание.

— Я надеюсь, что твое чувство свободы не потеряно навсегда, Айви, — тихо замечает он, и затем мы пересекаем улицу.

15

Айви

Мы сидим в шумном гриль-баре. Здесь полно людей, и они ведут обратный отсчет до начала главного матча UFC на больших экранах. Я бросаю взгляд на часы на стене. Сейчас как раз около девяти вечера. Потом достаю свой телефон и быстро смотрю на экран. Сообщений нет. Хорошо. Значит, что он тоже куда-то пошел. (примеч. Ultimate Fighting Championship (UFC) — спортивная организация, базирующаяся в Лас-Вегасе, США, и проводящая бои по смешанным единоборствам по всему миру)

Мы сидим за круглым высоким столиком на табуретках у больших окон. Эйдан закатывает рукава своей белой рубашки. Его галстук ослаблен, а волосы на макушке растрепаны в разные стороны. Такой небрежный вид ему идет.

Официантка наливает нам воду и раскладывает перед нами два меню. Я наблюдаю за ней, пока она украдкой бросает взгляды в сторону Эйдана. Ее щеки розовеют, и она выглядит немного взволнованной. Это действительно мило. Когда она уходит, улыбаюсь сама себе. Я поднимаю взгляд на Эйдана, и он уже смотрит на маня с ленивой ухмылкой на губах.

— Как думаешь, кто победит? — спрашиваю я, бросая взгляд на ближайший экран.

Он не смотрит.

— Мне все равно, Айви.

Я задумчиво прищуриваюсь, глядя на него.

— Тогда на что тебе не все равно? И не говори «моя компания» или «моя машина».

— Я больше не знаю.

Я приподнимаю бровь.

— Больше? В смысле, это последние изменения?

— Думаю, у меня личностный кризис.

Я улыбаюсь, потому что думаю, что тот шутит, но он не улыбается в ответ.

— Не хочешь объяснить? — слегка подталкиваю я.

Эйдан опускает локти на стол и бросает взгляд на меню, но не читает его. Видимо подыскивает слова. Он неожиданно выглядит как-то моложе, чем я когда-либо видела его раньше. Боже, он красивый мужчина.

— В последнее время меня терзало искушение сбежать, — бормочет он, нахмурив брови. — Я не знаю, куда. Просто хотелось убежать от всего. Это не так, как раньше, когда я был ребенком, потому что тогда мне хотелось сбежать, но это было потому, что мой отец был пьяницей, а моя мать умирала от рака. Это были веские причины. Я хотел убежать, чтобы начать жить в новой реальности, похоронить прошлое, но сейчас… это то же самое чувство, но не те же самые цели.

Мое сердце стало стучать медленнее. Разговор принял серьезный оборот, которого я не ожидала. Моя улыбка исчезает, и я смотрю и пытаюсь представить его ребенком. У меня словно комок в горле. Я сглатываю, чтобы избавиться от тяжести в горле.

— Я, м-м-м… — Прочищаю горло. — Я не знала, что твоя жизнь была такой, Эйдан.

Он поднимает на меня взгляд. Его карие глаза глубокие и такие темные, что в них легко потеряться.

— Потому что ты не гуглила меня, — говорит он мне, и выражение его лица становится нежным. — Ты действительно ничего обо мне не знаешь.

— Но почему мне кажется, будто знаю? — Я слегка качаю головой, чувствую себя смущенной. — Но, очевидно, это не так.

— Так, — поправляет он меня. — Ты уже довольно хорошо меня знаешь, Айви. Тебе не нужно знать мою автобиографию, чтобы узнать меня, понимаешь? Я… не подпускаю никого близко.

— Почему?

— Потому что не хочу, чтобы кто-то видел больше, чем человека, которого, как им кажется, они знают.

— Ты имеешь в виду мудака.

Он нежно улыбается.

— Да, хотя я и есть мудак. Тем более тогда.

— Тем более тогда? Когда ты был ребенком?

Эйдан качает головой.

— Я почти уверен, что мое мудачество было на пике пару лет назад.

— Что случилось с тобой пару лет назад?

Он пожимает плечами.

— Я просто был зол. Думаю, когда ты пытаешься похоронить свое воспитание, оно настигает тебя. Преследует тебя. После стольких лет оно становится все больше и больше. К тому времени, когда я, наконец, повернулся к ней, надо мной нависла большая тень. Я бросался на всех: на бабушку, на моего… брата.

Я чувствую, как натягиваются струны моего сердца.

— Так вот почему вы с ним не близки?

Эйдан задумчиво облизывает губы.

— Он довольно быстро простил меня.

— Потому что он любит тебя.

— Но на самом деле я так и не извинился.

Я хмурюсь, глядя на стол, пока обдумываю это.

— Тебе необязательно выслушивать извинения, чтобы простить кого-то.

— Возможно.

Эйдан кажется обеспокоенным. Постукивает пальцем по столу. Начинаю понимать, что он делает это, когда о чем-то напряженно думает. Я наблюдаю за ним, изучая его лицо, разглядывая каждую его часть, как карту. Моя грудь медленно опускается, когда я выдыхаю, желая… большего. Его постукивание замедляется, когда тот снова смотрит на меня. Он смотрит мне в глаза, будто знает, о чем я думаю, а затем бросает мимолетный взгляд на мои губы, прежде чем полностью отвести взгляд.

— Определились с заказом? — спрашивает появившаяся официантка.

Я быстро просматриваю меню и выбираю первое, что попадается на глаза. Мы делаем наши заказы, и она уходит, снова краснея и оглядываясь через плечо на Эйдана.

— Ты отсюда, Эйдан? — спрашиваю я, пытаясь составить о нем более четкое представление.

Он качает головой.

— Торонто.

— Твоя бабушка в Торонто? Вот почему ты не так часто с ней видишься?

— Да.

— Значит твоя компания базируется здесь, в Оттаве?

— Вообще-то в Монреале, но я предпочитаю офис в Оттаве. Этот город чище и не настолько велик, чтобы голова терялась во всем этом шуме.

— Что конкретно представляет собой твоя компания?

Он хихикает, выглядя удивленным.

— Чтоб меня, Айви, это освежает.

— Что?

— Твоя забывчивость.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами.

— Как я уже не раз говорила, я не гуглила тебя.

— Я владею «SwiftPayPro Holdings». Это система онлайн-платежей, используемая для денежных переводов…

— О боже, нет, я знаю, — перебиваю я, чувствуя себя шокированной. — У меня есть S.P.P аккаунт. Я использую его для всего.

Он просто улыбается мне, а я… просто смотрю на него. Я ошеломлена. Ладно, этот парень действительно большая шишка. Типа… у каждого есть аккаунт SwiftPayPro точно так же, как у всех есть аккаунт Amazon. Это повсюду.

— Окей, — наконец, говорю я, после того как мой шок проходит. — Вы серьезный человек, Мистер Уэст.

Эйдан не отвечает. Никакого остроумного замечания. Ничего. У него такой вид, будто он сожалеет, что рассказал мне. Может быть, ему нравилось, что я ничего не знала. Неужели он думает, что я буду относиться к нему как-то по-другому? Подшучивать над ним. Он все тот же самоуверенный придурок, который выследил меня в кафе и привел сюда.

О, и он хочет попробовать мои губы на вкус. Я не могу забыть этот пикантный кусочек правды.

— Я думала ты владеешь чем-то гораздо более захватывающим, — добавляю, чтобы разрядить обстановку. — Честно говоря, я чувствую себя немного разочарованной, сэр.

Его взгляд кажется тяжелее.

— Ты сказала, что никогда не будешь называть меня так.

— Сэр? Ну, обычно при этом обращении я представляю себе мужчину с огромной лысиной и отсутствующей талией.

— Вау, так ты, должно быть, действительно разочарована.

— Очень.

Он расслабляется,ухмыляясь мне.

— Видишь ли, Айви, я представил, как ты говоришь «сэр» в очень подробной фантазии.

Жар разливается по всему моему тело. Я чувствую его на своих щеках, в груди, в пульсирующем местечке между ног.

— Ты был на четвереньках в этой фантазии? — размышляю я, ссылаясь на наши более ранние сообщения, делая глоток воды.

Он внимательно наблюдает за мной.

— Совсем наоборот, красавица.

Официантка, кажется, знает, как нужно испортить настроение. Она возвращается, чтобы подать нам наше пиво. И задерживается достаточно надолго, чтобы посмотреть, как Эйдан делает маленький глоток, будто ей просто необходимо увидеть, как он делает это. Потом снова уходит. Эта цыпочка просто уморительна.

В ту секунду, когда в нас попадает немного алкоголя, атмосфера полностью проясняется. Жар все еще ощущается. Он бросает на меня самые обжигающие взгляды, когда думает, что я этого не замечаю. Наше внимание приковано к экрану и случайному бою между двумя легковесами. Бар одобрительно ревет, когда проливается кровь. Это так примитивно, но мне нравится.

Я поворачиваюсь к Эйдану, улыбаясь с любопытством.

— Вы когда-нибудь дрались, мистер Уэст?

Он делает глоток пива, посмеиваясь.

— Ага.

— Почему мне кажется, что твое «ага» — это преуменьшение?

— Я бы не назвал это моментом моей гордости, но я получил изрядную долю ударов. И понял, что сильному мужчине легче уйти, чем вступать в бой. Стараться не реагировать было моей слабостью.

— До тебя быстро дошло?

Вместо ответа он смотрит на меня, приподнимая брови.

— А как насчет тебя?

— Боже, да.

— Серьезно?

— Что в этом такого удивительного?

— Я не удивлен. Слишком много индивидуальности в крошечной упаковке, Айви. Я не знаю, как кто-то такой маленький может быть таким чертовски дерзким. Я верю тебе.

— Я тоже слишком реагировала.

— Что изменилось?

Я не отвечаю сразу. Вспоминаю тот последний раз, когда сорвалась… взорвалась в самый последний раз. Это был день, когда узнала, что Дерек изменил мне. Я была пьяна и выставила себя полной идиоткой перед всеми в том баре той ночью.

— Я унизила себя, — признаюсь, отводя от него взгляд, чтобы он не мог посмотреть мне в глаза. — Я была полной идиоткой. На следующий день проснулась с жутким похмельем, чувствуя самый глубокий стыд в своей жизни. Я позволила чему-то, что не могла контролировать, добраться до меня. Это был момент озарения.

Эйдан не глуп. Он прищуривается.

— Дай угадаю, ты собрала свое барахло и ушла.

Я просто слабо улыбаюсь. Это совершенно не то, что мне хочется обсуждать прямо сейчас. Эйдан — мое безопасное место, мой дом вдали от дома. Он заставляет меня чувствовать, что вся эта драма — далекое воспоминание.

— Ну, прямо сейчас я здесь, с тобой, — говорю ему мягко, стараясь не позволить жару затопить мои щеки. Требуется удивительное количество сил, чтобы признаться ему, что он начинает много значить для меня. Я так боюсь отказа.

Эйдан тепло улыбается мне, кивая.

— Мне это нравится. Мне нравится быть здесь с тобой.

— Мне тоже.

— Ты… — Он делает паузу, устраиваясь поудобнее, будто тоже не в своей тарелке. — Ты очаровательна. Ты посылаешь импульсы прямо в мою грудь, чего не чувствовал уже… Думаю, я никогда этого не чувствовал. Так что да, мне нравится быть здесь с тобой.

Я больше не могу бороться с жаром на своих щеках. Чувствую себя такой раскрасневшейся от его слов, от его внимания, от искреннего взгляда его глаз, когда он рассматривает меня.

— Быть рядом с тобой делает меня счастливой, Эйдан, — тихо признаюсь. Я так не привыкла открыто говорить о своих чувствах, что мне странно делать это. — Даже разговор с тобой в течение дня мгновенно делает меня счастливее. Я уже давно ничего подобного не чувствовала.

— Когда ты в последний раз чувствовала себя по-настоящему счастливой? — спрашивает он.

— Вероятно, на мой шестнадцатый день рождения.

— Что ты делала на свой шестнадцатый день рождения?

— Ничего. Но все поздравили меня с днем рождения. Я чувствовала себя особенной. Будто я не была невидимой. В школе мне спели «С днем рождения тебя» и купили обед. Меня никогда раньше так не баловали. — Я отворачиваюсь, чтобы он не видел моего лица. — Моя мама не была большой любительницей таких вещей. Ана появилась у моей двери ночью с зажженной свечкой в кексе. Она сказала мне загадать желание. Сказала, что оно обязательно сбудется.

Он долго смотрит на меня, прежде чем спросить:

— Что ты загадала, Айви?

— Я загадала уехать, хотя бы на короткое время. Две недели спустя я была на том пляже на острове Ванкувер, о котором рассказывала тебе раньше.

Он мягко улыбается мне.

— Твое желание сбылось.

— Да, вот почему это было так потрясающе.

— Что ты делала на свой двадцать четвертый день рождения?

Я закатываю глаза и пожимаю плечами.

— Я была у мамы.

— Оно было летом?

— Третье августа. За неделю до того, как я улетела, до того, как столкнулась с тобой в самолете.

— Что ты делала?

Я улыбаюсь.

— Смотрела «Дневник Бриджет Джонс» с миской мороженого.

Теперь он выглядит немного обеспокоенным.

— Кто-нибудь поздравил тебя с днем рождения?

— О, да, все мои друзья в Facebook прислали мне милые стикеры.

— Даже не буду притворяться, будто знаю, что это означает.

Я смеюсь.

— Наверное, это хорошо, Эйдан.

Как раз в этот момент подают наше блюдо с крылышками. Эйдан несколько мгновений не прикасается к еде, вместо этого задумчиво глядя на меня. И хотя мы молчим, между нами нет никакой неловкости. Мы едим. В какой-то момент он наклоняется над столом и вытирает уголок моего рта салфеткой, убирая соус. Я улыбаюсь ему, пока он не проводит большим пальцем по моей нижней губе. Все происходит так быстро, словно в мгновение ока. У меня перехватывает дыхание. Я смотрю ему в глаза, и он пристально смотрит в ответ.

Потом отворачиваюсь, сосредоточившись на телевизоре. Он здорово отвлекает от Эйдана. Бои привлекают мое внимание, и я ловлю себя на том, что подскакиваю и направляюсь к телевизору. Если предварительные бои проходят так весело, не могу себе представить, каким будет главный бой.

— Вы удивляете меня, мисс Монткальм, — говорит мне Эйдан, подходя ко мне сзади. Затем опускает руку на мое бедро, будто помечает меня перед всеми.

— Что здесь удивительного? — спрашиваю я.

— Если тебя увлекает эта фигня, я возьму тебя на бой.

Я поворачиваюсь и смотрю на него с ухмылкой.

— Ты можешь себе представить, насколько это будет безумно?

— Могу, — говорит он мне. — И это оправдывает шумиху.

Я не могу себе представить.

Не знаю, как это происходит, полагаю, это естественное развитие событий, когда вы находитесь в баре, но мы становимся частью толпы. Мужчины открыто приветствуют нас, и никто из них не ведет себя неподобающим образом. Они заняты болтовней об UFC, чтобы заботится о женщинах. Я оглядываюсь на дам, сдерживая смех, потому что они выглядят заброшенными. Кажется, никто не узнает Эйдана, а если и узнает, то им насрать.

— Кто-то должен рассказать мне об этих главных парнях! — вмешиваюсь я. — Я хочу быть готовой болеть за правильного парня.

Суета, которая следует за этим, просто уморительна. Мужчины смотрят на меня с самым нетерпеливым выражением лица. Половина из них достают свои телефона, непреклонно говоря мне, что я должна посмотреть несколько боев или, по крайней мере, увидеть основные моменты.

— Шотландец — один из фаворитов, — говорит один из парней. — Он еще не проиграл ни одного боя.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — возражает другой. — У бразильца рекорд по техническим нокаутам.

И так продолжается снова и снова. Мне показывают телефон за телефоном. На заднем плане включается музыка, а свет приглушают. Начинаются предварительные бои, и Эйдан, стоящий рядом со мной, присоединяется к разговору. Он описывает время, когда был на последнем бою в Абу-Даби, и внезапно становится лучшим другом для каждого парня.

— Он твой? — спрашивает у меня женщина, бочком подкравшись ко мне у бара, наблюдая за Эйданом, стоящим перед парнями. Он отошел от меня и теперь окружен парнями. И, подняв руки, рассказывает детали, описывая бой, который наблюдал с близкого расстояния. Говорит, что был так близко, что чувствовал в воздухе медный запах крови бойцов.

Я обращаю свое внимание на симпатичную брюнетку рядом со мной.

— Прости, что?

— Он твой? — повторяет она. — Потому что, если это не так, ты должна дать нам, дамам, шанс.

Ревность клокочет у меня в груди. Я хочу сказать ей, что да, он мой, но не могу лгать. Эйдан не мой, и она довольно порядочна, раз спрашивает, а не предполагает.

— Нет, — тихо выдыхаю я. — Он не мой.

Девушка убегает в его сторону, но не раньше, чем сообщает новость дамам за соседним столиком. Они — акулы, кружащие вокруг свежего мяса. Бедного Эйдана попытаются заполучить не одна и даже не две, а пять девушек. И все они великолепны. Я потягиваю пиво в баре, отводя взгляд, потому что не хочу быть свидетелем этого. Смотрю на экран и пытаюсь не обращать внимания, как поникают мои плечи.

— Айви? — раздается знакомый голос.

Я удивленно поднимаю взгляд, когда рядом со мной появляется один из старых друзей Дерека.

Дерьмо.

— Терри, — отвечаю я, притворяясь взволнованной, но на самом деле до усрачки напугана. И очень быстро оглядываюсь. Дерек здесь? Когда он в последний раз тусовался с Терри?

— Ты здесь с Дереком? — спрашивает он, садясь на пустой стул рядом со мной.

Если спрашивает об этом, то Дерек определенно не с ним.

Я качаю головой.

— Нет, не с ним.

— Как у вас дела, ребята?

— Мы в порядке, — уклоняюсь от ответа я.

Он с любопытством смотрит на меня, читая выражение моего лица.

— Вы, ребята, все еще вместе?

Самый просто вариант — сказать, что мы вместе, и оставить все как есть. Или я могла бы сказать, что все сложно. Но…

— Вообще-то, мы расстались, — мягко объясняю я, не встречаясь с ним взглядом.

Он выглядит извиняющимся.

— Ты вернулась, и я по глупости предположил, что это для того, чтобы быть с ним. Мне жаль, Айви.

— Нет, все в порядке, Терри.

Терри всегда был по-настоящему хорошим парнем. Один из немногих друзей Дерека, с которым я ладила. Я знаю его с тех пор, как мне было шестнадцать, когда мы с Дереком еще учились в старшей школе.

— Ты здесь с Хизер? — спрашиваю я. — Как она?

Выражение его лица меняется.

— Она ушла от меня несколько месяцев назад.

— О черт, мне жаль, Терри.

Парень пожимает плечами.

— Бывает.

— Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Нет, это был тяжелый год, чтобы заводить новые знакомства.

Я искренне удивлена. У этого парня золотое сердце, постоянная работа, квартира на его имя, и он действительно хорош собой. Терри — воплощение мужчин, которые имеют массу плюсов.

— Ты должен сделать обход, — говорю я, обводя жестом бар. — Много женщин.

— Честно говоря, мне нужно исцелиться, Айви. Я еще не готов погрузиться в новые отношения. И в любом случае, их больше интересует этот чувак в костюме, — отвечает он. — Думаю, это Эйдан Уэст.

Я не смотрю в его сторону.

— Да?

— Да, почему ты не там, не крутишься рядом?

— Только недавно рассталась, Терри.

— И что? Дерек был мудаком по отношению к тебе. — Когда тот видит, как от удивления у меня вытягивается лицо, он не извиняется. — Это правда, и ты это знаешь. Он не должен был изменять тебе. Какой засранец. Я не мог смотреть на него по-прежнему после того, как это дерьмо вышло наружу.

— Не позволяй этому разрушить вашу дружбу.

— Тот, кто способен поступить так с преданной женщиной, мне не друг. — Он говорит это с убежденностью. — Я надеюсь, ты далеко от него. Дерек — торнадо. И он уничтожит любого, кто встанет у него на пути.

Я не говорю, что все еще живу с ним.

Вместо этого тепло смотрю на Терри, мои глаза сияют.

— Спасибо за твою поддержку.

Парень обнимает меня за плечи и прижимается своим лбом к моему. Он смотрит мне прямо в глаза и говорит:

— Однажды ты оглянешься назад, и все это покажется сном. Я обещаю, милая.

Я обхватываю его руку своей ладонью и сжимаю.

— Это много значит для меня.

Терри отстраняется и просит бармена принести еще пива. Я выпила всего несколько глотков своего, но принимаю еще одно, чтобы быть милой. Мы болтаем о его работе и смотрим бои. Я ни разу не оглянулась на Эйдана. Хотя знаю, что его окружают дамы. Я слышу их девчачье хихиканье.

Группа, с которой пришел Терри, присоединяется к нам. Больше знакомых лиц. Не близкие друзья Дерека, а случайные знакомые. Никто не спрашивает меня о Дереке. Я думаю, это неловко, потому что то, что он сделал, дошло до всех. Это своего рода унизительно — выносить грязное белье на люди. Я бы предпочла, чтобы это осталось в тайне. Это избавило бы меня от жалостливых взглядов.

Терри наполовину пьян, но он — душа компании, отпускает шуточки и так любит прикосновения. Парень касается моего колена, поглаживает мою руку, садится рядом. Я знаю, как это выглядит, но также знаю, что он ничего такого не имеет в виду. Я отодвигаюсь и снова сосредотачиваюсь на экране.

— Веселишься без меня? — голос Эйдана прорезает воздух. Он подходит ко мне так близко, что его тело касается меня. И наклоняется, опираясь локтями на стойку бара, его лицо в нескольких сантиметрах от моего, и смотрит прямо на меня.

— Неужели ты думал, что я буду просто сидеть здесь, как щеночек, пока ты флиртовал с половиной девиц в баре? — отвечаю, улыбаясь. Однако моя улыбка совсем фальшивая, и я думаю, что мне не следовало этого говорить.

Эйдан поднимает пальцы. Потом проводит ими по моим волосам, сосредоточив внимание на красных прядях.

— Я искал способ сбежать. Ты не пришла спасать меня.

— О, так тебя нужно было спасать. — Мой голос сухой.

— Ты сомневаешься во мне.

Я бросаю взгляд через его плечо на дам, которые теперь столпились вместе и смотрят на него.

— Возвращайся, Эйдан, ты разбиваешь сердца.

— Не делай этого, — отвечает он, опуская руку и придвигаясь еще ближе.

— Чего?

— Не обращай на это внимание. Я пришел сюда с тобой. Я выследил тебя, помнишь?

Я отвожу взгляд, снова уставившись на экран, потому что не хочу, чтобы он читал меня. Не знаю, почему мне больно. Он не сделал ничего плохого.

— Ты расстроена, — говорит Эйдан, его голос звучит растерянно. — Я не понимаю, почему.

— Я не расстроена.

— Какой-то незнакомец прижимался своим лбом к твоему, касался твоей руки, пытался почувствовать тебя так, как я не осмеливаюсь, и ты расстроена, что несколько женщин заговорили со мной?

Он наблюдал за мной все это время.

Я краснею.

— Терри — мой друг, а не незнакомец, и он поддерживал меня.

— Поддерживал в чем?

Я не сразу отвечаю. Потому что не рассказала Эйдану о моем разговоре с Дереком о том, чтобы покончить со всем навсегда. Мне хочется, чтобы границы все еще существовали, потому что слаба, когда дело касается Эйдана. Часть меня — действительно глубокая часть — боится, что все, чем я являюсь — испытание. Эйдан может потерять интерес, когда добьется со мной своего, а он добьется своего со мной, если попытается, потому что я не смогу устоять перед тем, что чувствую к нему, даже если попытаюсь.

— Айви, — подчеркивает он мое имя. — Искусительница.

Мои губы приподнимаются, а сердце трепещет.

— Я не искушаю тебя прямо сейчас.

Эйдан смотрит на мои губы.

— Ты искушаешь меня просто существуя.

Я чувствую, как мои веки тяжелеют, когда смотрю на него в ответ. И одариваю его грустной улыбкой.

— Как я должна притворяться, что меня это не трогает, когда ты говоришь подобные вещи? Меня так же легко соблазнить, как и всех остальных?

— Я не пытаюсь соблазнить тебя.

— Я волнуюсь, что для тебя все это игра.

Эйдан так близко, мы дышим друг другом. Если бы он высунул язык, я могла бы почувствовать его. Он никогда еще не был ближе.

— Это не игра, — торжественно говорит он. — Никогда ей не была.

— Наверное, я немного напугана.

— Не стоит. Я здесь с тобой, потому что ты — все, о чем я думаю, Айви. Ты понимаешь?

Я с трудом сглатываю, и мне удается кивнуть.

Я собираюсь сделать глоток своего пива, но Эйдан забирает его у меня из рук и ставит с другой стороны от себя.

— Трезвая, Айви, — говорит он мне. — Сегодня вечером ты нужна мне трезвой.

Я удивленно смотрю на него. Он выпил по крайней мере пару кружек пива. И уже немного навеселе, его глаза ярче, чем раньше.

Вокруг нас раздаются улюлюкающие крики. Главное событие вот-вот начнется, но я не могу оторвать взгляд от Эйдана. Он садится рядом со мной и берет меня за руку. Переплетя свои пальцы с моими, опускает мою руку себе на бедро. Его хватка крепкая и теплая. Мы оба смотрим на экран, но все мое внимание приковано к его прикосновениям. Он круговыми движениями проводит большим пальцем по моей коже.

Парни естественным образом крутятся вокруг него. Я вижу Эйдана в совершенно новом свете, поскольку тот прекрасно влился в их компанию, лениво улыбаясь, отчего у меня в животе все переворачивается. Он привлекателен. Хорошо вписывается в компанию парней. Этот мужчина не может быть таким социально отстраненным, как я думала, если он так хорошо умеет сливаться с толпой.

— У него нет шансов, — говорит он парням, качая головой с таким самоуверенным видом. — Он не пройдет далее пятого раунда.

Смеюсь, потому что они думают, что он абсурден. После просмотра основных моментов даже я думаю, что его прогноз абсурден.

Бой ужасен. Два соперника идут плечом к плечу в первых нескольких раундах. Я сжимаю руки Эйдана каждый раз, когда кулак врезается в чье-то лицо. Он притягивает меня ближе к себе, пока я не встаю со стула и не прижимаюсь спиной к его груди. Смотрю на экран, чувствуя его дыхание на своем затылке. Одной рукой он обнимает меня за талию, а другой все еще держит мою ладонь, поглаживая кожу большим пальцем.

— Ты ошибаешься! — кричу я, морщась, потому что шотландец собирается уложить долговязого чувака.

— Он изматывает себя, — говорит мне Эйдан.

— Признай, что ты неправ!

Но Эйдан ничего не признает. Бар гудит, наполненный шумом, и посетители теряют самообладание, стоя вокруг экранов, скрестив руки на груди. По тому, насколько напряженными они выглядят, думаю, несколько из них сделали ставки.

Эйдан должен бы смотреть бой, но вместо этого чувствую его взгляд на себе. Он отводит мои волосы в сторону, а затем я чувствую его нос у своей шеи сзади. Он проводит губами по моей обнаженной коже, оставляя после себя мурашки. Тяжело сглатываю, пытаясь обратить внимание на бой, но обнаруживаю, что сильнее прижимаюсь к нему, пойманная в ловушку его тепла. Я жажду его прикосновений, его языка на моей коже, прикосновения его пальцев к совершенно другой части моего тела. Я стою здесь, в толпе людей, смотря на кровавый бой, и медленно сгораю изнутри. Он заводит меня нежнейшими прикосновениями, посылая импульсы удовольствия между моих ног. Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного.

— Айви, Айви, Айви, — с вожделением шепчет он.

Я на долю секунды закрываю глаза, наслаждаясь его голосом.

И неожиданно бой принимает внезапный оборот. Красивый бразильский боец выходит на первый план, нанося шотландцу молниеносные удары. Он быстро теряет силы с ошеломленным выражением лица. Еще один удар, и шотландец в нокауте. Все ошеломлены. Это сбивает меня с толку, заставляя вылететь из моего похотливого тумана. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Эйдана, мой рот открыт от удивления.

— Откуда ты знал?! — кричу я сквозь шум, игриво шлепая его по плечу.

Он смеется и ловит мою руку на своем плече, нежно сжимая ее.

— Ты дерзкая, когда неправа, красотка, — дразнит он, соскальзывая со стула, потому что парни кричат ему.

Он отворачивается, чтобы обменяться с ними несколькими словами. Я ошеломленно улыбаюсь, любуясь его профилем. Моргаю и смотрю направо, ловя взгляд Терри. Он ухмыляется мне, качая головой, будто только что поймал меня за чем-то. И он это сделал. Разве не я говорила ему, что только что рассталась и никого не ищу? Поэтому мгновенно стряхиваю руку Эйдана и делаю шаг назад. Я дура, если думала, что Эйдан не заметит этого. Он поворачивается ко мне, удивленно поднимая брови. Может быть, тот воспринимает это как то, что я играю в недотрогу.

— Просто дергаюсь, — пытаюсь объяснить я. — Уже долго здесь.

Он опускает голову до моего уровня.

— Готова убраться отсюда, искусительница?

Я киваю, улыбаясь этого обращению.

— Конечно.

— Я позабочусь о счете. Сейчас вернусь.

Затем Эйдан пробирается сквозь толпу, чтобы добраться до стойки. Терри мгновенно оказывается рядом со мной, и я просто закатываю глаза, потому что он смеется.

— Ты с самого начала знала, что это Эйдан Уэст, — говорит он, уловив суть. — Ты пришла сюда с ним.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Угу.

— Мы просто друзья.

— Это было больше, чем просто дружеское прикосновение.

Я снова краснею.

— Мы действительно друзья.

— Ох, Айви. — Он оглядывается через плечо на свою компанию. — Тебе нужно будет приложить больше усилий, чтобы убедить остальных.

— Послушай, — я защищаюсь, и это выглядит не очень хорошо, — если бы он был со мной таким образом, разве я позволила бы этим дамам окружить его?

Терри это похоже не убедило. На самом деле, теперь выражение его лица становится немного серьезным.

— Пару лет назад Эйдан Уэст был самым большим бабником в округе, милая. Просто будь осторожна, хорошо?

— Думаю, пару лет назад он был другим человеком, — поправляю его. — Я слышала слухи, Терри, не волнуйся. И знаю, что делаю.

Теперь он смягчается, кивая, будто понимает.

— Ты права. Думаю, люди меняются, и никто давно ничего о нем не слышал. Я просто немного сверхопекающий.

Я немного расслабляюсь.

— Я бы предпочла, чтобы кто-нибудь вот так присматривал за мной. Спасибо.

— Послушай, — начинает Терри, вытаскивая телефон из кармана, — я хочу иметь возможность оставаться на связи и видеть, как у тебя дела.

— Ты есть у меня в Facebook.

Он бросает на меня взгляд.

— Не через Facebook, Айви, какого хрена.

Я смеюсь.

— Ладно.

— Если у тебя когда-нибудь будут проблемы или тебе просто понадобится дружеская компания, позвони мне, хорошо?

Я достаю свой телефон из кармана, и мы обмениваемся номерами. Затем он заключает меня в большие медвежьи объятия. Приятно чувствовать его поддержку, знать, что на моей стороне не только Ана и Алисия. В ту секунду, когда он отстраняется, я чувствую, как вокруг моей талии обвиваются руки. Запах Эйдана окутывает меня, когда тот притягивает меня к себе.

— Собираешься представить меня, красавица? — спрашивает он, глядя прямо на Терри, будто оценивая его.

— Это Терри, — говорю я, сдерживая улыбку.

— И я как раз собирался вернуться к своим друзьям, — отвечает Терри, сдерживая смех. — Увидимся, Айви.

Я машу ему. Мы не сразу двигаемся с места. Эйдан пялится на него, не выглядя полностью впечатленным.

— Он мой школьный друг, — говорю я ему. — Прекрати.

— Я ничего не делаю.

— Ты выглядишь так, будто вот-вот начнешь реагировать.

Теперь его губы подергиваются.

— Да, я не знаю, что, черт возьми, происходит.

— Это называется «ревность». — Но я пристально смотрю на него, изучая выражение его лица, чувствуя толику сомнения. — Верно?

Он ухмыляется, притягивая меня ближе.

— Ты сводишь меня с ума, Айви.

Собственнически обхватив мою руку своей, он выводит меня из бара.

16

Айви

Мы выходим на холодный воздух. Гуляем по площади. Я словно под кайфом и не могу перестать улыбаться, как идиотка.

— Почему ты улыбаешься? — спрашивает он, прижимаясь своим плечом к моему.

— Ты ревновал.

Эйдан усмехается.

— Ты уже второй раз говоришь это.

— Признай это.

Парень останавливается и разворачивает меня так, чтобы я оказалась лицом к нему. Затем отпускает мою руку и смотрит на меня сверху вниз, выглядя удивленным и… голодным. Изучает своими карими глазами мои.

— Я не ревновал, — возражает он низким голосом. — Это было нечто большее. Хуже.

— Хуже? — Мой голос тихий, вопрошающий.

— Это было похоже на лаву в моих венах. Это было похоже…

Я жду, пока он подыскивает слова.

Но его взгляд падает на мой рот.

— Ты чертовски искушаешь меня прямо сейчас.

Но я ничего не делаю. Просто смотрю на него в ответ, затаив дыхание.

— Блядь, — шепчет он, подходя ближе ко мне, наклоняя свою голову ко мне. — Прекрати, Айви, пока я не потерял контроль.

Я прикусываю губу.

— Что бы я ни делала, это ваша вина, мистер Уэст. И кроме того… — Я отворачиваюсь и начинаю идти по тротуару впереди него, один раз обернувшись, чтобы сказать: — Так веселее.

Позади меня раздается отчетливый стон, и я улыбаюсь. Потом слышу его приближающиеся шаги, поэтому двигаюсь немного быстрее, чтобы сохранить дистанцию. Мы проходим еще несколько ресторанов, но внутренние дворики забиты битком — все смотрели бой. Они не могут перестать говорить об этом. Бар на углу взрывается песней. Играет «Can’t Feel My Face» (примеч. рус. Не чувствую своего лица — песня, записанная канадским соул-исполнителем The Weeknd). Я слышу радостные возгласы. И мчусь в патио, осознавая, что Эйдан следует по пятам. Как только чувствую его руки на своей талии, поворачиваюсь к нему лицом и обхватываю его сзади за шею, опуская руки ему на плечи. Он прижимает меня к себе, смеясь, когда я начинаю танцевать под песню. Немного выпитого, немного жаждущих глаз Эйдана Уэста, его признание в ревности, и я чувствую кайф, который не могу описать. Кайф, который заставляет меня хотеть поцеловать его… или танцевать… и пока я буду придерживаться танцев.

— С тобой очень весело, красавица, — шепчет он мне на ухо. — Ты яркая, волнующая. И так чертовски красива, что у меня болят глаза, когда я смотрю на тебя.

Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. Его взгляд не отрывается от моих губ. Эйдан придвигается ближе, крепко обнимает меня, а затем опускает свое лицо к моему. Его нос касается моего, я чувствую его дыхание у своих губ. Мое сердце колотится, и я… сопротивляюсь.

Я отстраняюсь.

— Покружите меня, мистер Уэст.

Выражение его лица болезненное. Парень кружит меня, его глаза заволокло дымкой, словно он опьянен моим видом.

— Почему ты так на меня смотришь? — спрашиваю я, останавливаясь, чтобы перевести дыхание.

Эйжан едва заметно пожимает плечами. Слабая улыбка появляется на его губах, когда он пронзает меня своим жаждущим взглядом.

— Ты нравишься мне, Айви Монткальм. — Это нежное признание.

Мое сердце замирает. И как раз собираюсь сказать, что он мне тоже нравится, когда что-то капает мне на лицо. Я вижу, как капля дождя падает ему на щеку. Еще одна на его губы. Мы останавливаемся, и я смотрю вверх, широко улыбаясь, когда начинают падать новые капли.

— Нам лучше убраться отсюда, — говорю ему. — Или мы промокнем насквозь.

Он снова снимает пиджак и бросает мне. Я ловлю его и накидываю на голову.

Эйдан ухмыляется.

— Лучше беги, мисс Монткальм.

Мы спешим покинуть патио. Дождь усиливается, пока мы отправляемся обратно к его машине. Дождь льет как из ведра, и он насквозь промок. Его белая рубашка облепила его тело. Я вижу все его мускулы сквозь эту рубашку. Все четкие линии, и от этого у меня перехватывает дыхание. Когда он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, то ухмыляется, я понимаю и промокаю, несмотря на его дурацкий пиджак. Бросаю его в Эйдана, и он смеется, ловя его. Небрежно перехватывает его одной рукой, а затем протягивает мне другую.

И я принимаю ее.

Мы бежим обратно тем же путем, каким пришли.

Эйдан притягивает меня ближе к себе, будто прикрывает от ветра. Холодно. Уже холодает. Я дрожу и смеюсь, и он часто останавливается, чтобы провести руками вверх и вниз по моим рукам, чтобы согреть меня.

Парень такой чертовски милый, что я таю от этого.

Моя прическа испорчена. Одежда промокла насквозь. Я осознаю, что укороченный свитер, который на мне, прилип к моей талии, и видна часть моего живота. На земле уже образовались лужи, и я в спешке наступаю на них, вскрикивая, когда вода впитывается в мои ботинки. Слышу, как от звуков, которые я издаю, его смех становится громче.

— Перестань смеяться! — ругаю его. — У меня дырки в ботинках!

Эйдан поднимает меня, и я вскрикиваю от удивления. Он заставляет меня обхватить ногами его бедра.

— Держись, моя сладкая сирена.

Я обнимаю его за шею, когда тот бежит по улицам, пересекая лужи, чтобы мне не пришлось этого делать. Одной рукой поддерживает меня за задницу, а другой обнимает, крепко прижимая к себе. Я утыкаюсь носом в его шею, вдыхая. Чувствую запах его, одеколона и бара. У меня возникает странное желание лизнуть его кожу, просто чтобы посмотреть, какой он на вкус.

Как бы жалко это ни было — как бы это ни звучало — мне не хотелось быть в другом месте. В его объятиях есть страстная настойчивость. Он хочет, чтобы я крепче прижалась к нему, и сжимает меня так, будто это все еще недостаточно близко.

Я вижу его припаркованную машину. Он перестал бежать, и его грудь быстро опадает, когда мы подходим. Потом отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и я тоже отстраняюсь. Мы смотрим друг на друга, и все, о чем я могу думать в этот момент — его мягкое признание. Ты нравишься мне, Айви Монткальм. Его дыхание становится тяжелее, когда его взгляд блуждает по моему лицу. Мое сердце начинает биться сильнее. Он прижимает меня ближе. Я прижимаюсь своим лбом к его.

— Айви… — страстно шепчет он, посылая дрожь по всему моему телу. — Я хочу поглотить тебя. Вдыхать тебя. Я хочу тебя всю, Айви…

Эйдан идет, не останавливаясь. Он проходит мимо своей машины и сходит с тротуара. Дождь перестает бить по нам. Я смотрю на дерево, под которым тот укрыл нас. И он не прекращает двигаться, пока не прижимает меня спиной к стволу дерева. Я чувствую его спиной и дрожу, но не от холода.

— Просто хочу прикоснуться, Айви… — продолжает шептать он. — Просто хочу прикоснуться к тебе, искусительница.

Его руки повсюду. Следуют по моим рукам, бедрам, заднице, спине. Эйдан поднимает руки и баюкает мое лицо, глядя на меня, прижимаясь носом к моему, слегка касаясь губами моих, но не целуя. Он просто наблюдает за мной, обнимая. Я думаю, парень ждет, когда я сдамся.

Я поднимаю руку и провожу пальцами по его лицу. Он закрывает глаза, будто наслаждается моим прикосновением. Я хочу унять его боль. Ему было больно от моих прикосновений, и для меня это ничем не отличается.

Я прижимаюсь губами к его губам, слегка целуя его. Он открывает рот, принимая мой поцелуй, а затем прижимает меня к дереву, каждый сантиметр его тела будто приклеен к каждой частичке меня. Я обхватываю крепче бедрами его талию. Искры пробегают по моему животу, согревая меня. Я тяжело дышу напротив его рта, ожидая, когда он поцелует меня. По-настоящему поцелует меня. Но тот не двигает губами. Его глаза закрыты, брови нахмурены.

Я знаю, что он хочет этого. Его желание ощутимо. Оно витает вокруг нас. Я чувствую, как он твердеет у меня между ног. И дрожу от этого чувства. Мои губы дрожат, и он это чувствует. Парень медленно открывает глаза, пристально глядя на меня.

— Эйдан, — шепчу я, потирая большим пальцем его щеку, умоляя ответить.

Он отстраняется, мельком взглянув на мой рот. Голод растет. Его веки тяжелеют, рукой сжимает мое бедро. Поцелуй меня, мистер Уэст, поцелуй меня до потери дыхания.

Затем, очень медленно, он отпускает меня. Я скольжу вниз по его телу, чувствуя, как каждый мой сантиметр трется о его длину. Эйдан ставит меня на ноги и отступает назад.

Мне сразу становится холодно. Холодно от непогоды. И еще холоднее от его отказа. И все же мне больно отстраняться от него. Это так странно, этот контраст. Он направляется к машине, выбираясь из-под укрытия дерева. Я следую за ним с головокружением, сбитая с толку, пытаясь успеть за внезапным изменением.

Как раз перед тем, как тот добирается до машины, он оборачивается и смотрит на меня. Я замираю от его вида. Эйдан все еще тяжело дышит. Все еще… страдает. Мои губы приоткрываются, и я не знаю, что сказать. Не знаю, что только что произошло.

Дождь льет как из ведра. Эйдан принимает на себя всю его мощь, но, похоже, его это не беспокоит. И просто смотрит на меня.

— Ты трахаешься с ним?

Его вопрос — удар в мою грудь. Я ошеломлена.

— Что? — шепчу я.

— Ты трахаешься со своим мужем, Айви? — снова спрашивает он, его тон жесткий. — Мне нужно знать. Просто нужно знать, трахаешься ли ты с ним.

— Почему ты об этом спрашиваешь? — возражаю я. Это появилось из ниоткуда.

— Мне нужно знать, трахалась ли ты с ним с тех пор, как мы начали общаться. Вот и все. Просто нужно знать, Айви. Мне надоело гадать, надоело представлять тебя с другим мужчиной. Надоело лежать ночью в постели и думать, что именно в этот момент тебя трогают. Пожалуйста… — Он выглядит измученным, его грудь тяжело опадает. — Скажи мне.

— Ты задаешь личный вопрос.

— Я знаю.

— Я не обязана отвечать.

— Не обязана.

Я колеблюсь, глядя на него. Моя грудь разрывается на части. Та лава, которую он описывал раньше, теперь течет по моим венам. Мы оба задавались одним и тем же вопросом.

Я стискиваю зубы.

— Ты трахался с кем-нибудь? — возвращаю вопрос я, сжимая руки в кулаки, чтобы они перестали дрожать.

Он медленно кивает.

— Да. — Мое лицо вытягивается, когда тот быстро добавляет: — Позволь мне объяснить.

Я смаргиваю слезы, чувствуя себя опустошенной.

— Тебе не нужно этого делать. Я уже говорила тебе, что это не мое дело…

— Это чушь собачья, — огрызается он в ответ, выражение его лица теперь суровое.

Я отвожу взгляд, и он подходит ко мне. Качаю головой.

— Нет, пожалуйста, не подходи ближе…

— Это было до того, как мы начали общаться, до того, как я написал тебе, — быстро перебивает он, в его голосе звучит отчаяние. — Я был с ней только по тому, что она была похожа на тебя. Мне нужно было, чтобы она была похожа на тебя. Она казалась деревянной и неправильной. Потом я подумал о твоем лице. Подумал о красных прядях в твоих волосах. Думал о твоих губах. Я кончил, думая о тебе. Как бы неправильно это ни было, Боже, помоги мне, но это правда.

Я позволила себе впитать его слова. И теперь смотрю на него, не уверенная, почему мне хочется плакать.

— Я был запутан, Айви, — продолжает он напряженным голосом. — Я не могу описать это чувство.

— Что ты чувствуешь?

— Мучительная тоска. — Он пристальнее смотрит на меня. — Скажи мне. Скажи мне, прикасался ли он к тебе с тех пор, как мы начали общаться.

Я качаю головой.

— Нет, Эйдан, не трогал. Мы не…

— Не спи с ним, — требует он.

— Мы не… мы даже не спим в одной постели, Эйдан. Я сказала ему, что все кончено. Я пыталась покончить с этим несколько недель назад…

— Пыталась?

— Он не позволяет мне поговорить с ним.

— Просто уходи.

— И я…

— Я хочу сделать это правильно. Я так долго ждал, Айви. Я хочу, чтобы ты ушла. Останься со мной.

Остаться с ним? Что Эйдан имеет в виду? Он не знает, что говорит. И не может быть серьезным, и я не могу этого сделать.

— Нет, Эйдан, я не могу сделать этого, — говорю я ему.

— Почему?

— Я просто не могу!

— Это гордость?

— Нет.

— Может, ты жалеешь, что ушла?

— Нет!

— Тогда поехали домой со мной.

— Ты не знаешь, о чем просишь…

— А если знаю?

— Эйдан, остановись.

Он отворачивается от меня и разочаровано проводит рукой по волосам. Не смотрит на меня. Я подхожу к нему сзади.

— Эйдан…

Он достает ключ из кармана и нажимает кнопку. Машина с ревом оживает. Я спешу к нему, пока он не забрался внутрь.

Я хватаю его за руку.

— Эйдан, подожди.

Он не отвечает. Просто поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, ожидая. Но я даже не знаю, что хочу сказать. Мой рот открыт, но слова не выходят. В ответ он напряженно кивает, и я отпускаю его.

Он скользит в машину и ждет меня. Обогреватель уже работает, когда я сажусь. Я вся мокрая и оставляю лужу на своем сиденье. Чувствую себя неловко, будто должна что-то сказать, но Эйдан уже начинает рулить и не смотрит на меня. Я поворачиваюсь телом в его сторону, смотря на его профиль. И умоляю взглянуть — беглый взгляд — что угодно, чтобы ослабить растущее напряжение.

Я чувствую, что облажалась. Будто это моя вина. Не следовало идти с ним. Мне вообще не следовало общаться с ним. Не тогда, когда мне нужно было разгрести беспорядок вокруг себя. Он заслуживает лучшего. Может быть, парень осознает это. Мое сердце замирает в груди.

— Не расстраивайся из-за меня, — умоляю я, и слова сами слетают с моих губ. — Пожалуйста, Эйдан. Я не могу вынести этого. Не переставай говорить со мной. Пожалуйста. Это все, что иногда помогает мне двигаться дальше.

Эйдан сразу же съезжает на обочину.

— Эй, — ласково говорит он, хватая меня за руку. И притягивает меня к себе. Я забираюсь к нему на колени, заключая его в объятия. Зарываюсь лицом в его промокшую рубашку, чтобы он не видел паники на моем лице.

— Эй, — повторяет он, проводя рукой по моему боку. — Ничего не меняется, Айви. Я жду, хорошо. Я здесь.

— Я не хочу, чтобы ты исчез, — умоляю. — Не исчезай от меня после этого…

— Зачем мне это делать?

— Потому что я облажалась.

— Это не так.

— Так. Это моя ошибка.

— Нет.

— Я ничего не могу с собой поделать, Эйдан. Ты мне тоже нравишься. Действительно нравишься.

— Ш-ш-ш.

Он дальше отодвигает сиденье, давая мне больше места, чтобы я не ударялась о руль. И крепко обнимает меня. Я чувствую облегчение. Его тепло проникает в меня. Я прижимаюсь к нему, закрывая глаза. Его запах повсюду вокруг меня. Я поворачиваю лицо так, что утыкаюсь в его шею. Оставляю поцелуй на его шее, другой — на подбородке. Эйдан напрягается, прижимая меня крепче.

— Айви… — В его голосе звучит боль.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него.

— Ты не хочешь, чтобы я целовала тебя?

Он тяжело сглатывает.

— Ты же знаешь, что хочу.

Я целомудренно целую его в губы, чуть не застонав от того, какие они мягкие.

— Ты говорил, что хочешь попробовать мои губы на вкус, — напоминаю я возле его губ, глядя ему в глаза.

Его грудь опускается, когда он смотрит на меня в ответ. Я никогда раньше не видела такого голода.

— Конечно хочу, — настойчиво шепчет он. — Я ничего не хочу больше.

Я снова целую его в губы, и он качает головой.

— Айви…

— Ты хочешь меня, Эйдан.

— Хочу. Я ужасно хочу тебя, Айви. Я хочу все, что ты… Блядь.

Его силы на исходе. Я целую его еще несколько раз, чувствуя, как он прерывисто дышит; шепчу его имя, и оно звучит как стон, вырывающийся из моего горла, а затем что-то в его глазах меняется. Эйдан запускает руки в мои волосы, крепко сжимая их, и отводит меня от своего лица. В любую секунду он может прижаться своим ртом к моему. Собирается поглотить меня своим ртом, и я буду дрожать у него на коленях, умоляя его продолжить.

Вместо этого он встряхивает меня, удерживая на расстоянии.

— Нет, Айви, нет.

— Почему?

— Ты сказала мне, что рассчитываешь на то, что я буду сильным.

Застонав, я качаю головой.

— Я не это имела в виду…

— Ты имела в виду именно это.

Я снова качаю головой. Потому что так сильно хочу его. Я так сильно хочу, чтобы он поцеловал меня, но… он прав. Мы не можем нырять в этот омут. Эйдан отпускает мои волосы, и я опускаю голову. Наши лбы соприкасаются. Он гладит меня по спине, обнимает, успокаивает.

— Тебе нужно убраться оттуда, — тихо говорит он. — Ты под запретом, Айви.

— Не так-то просто уйти…

— Я знаю.

— Договор аренды на мое имя, Эйдан. Я также не могу его выгнать. Ему некуда идти, и… Я боюсь, что он все отрицает.

Эйдан заглядывает мне в глаза.

— Ты не думаешь, что сама создаешь эти препятствия, Айви?

— Но они кажутся огромными препятствиями. Я не купаюсь в деньгах.

— Если это вопрос денег…

Я закрываю ему рот рукой, заставляя замолчать.

— Нет. Я никогда не смогу принять это. Даже не предлагай. Я должна сделать это правильно… сама. Я не могу оставить его в подвешенном состоянии. Не хочу, чтобы ему стало еще хуже.

Он берет мою руку и убирает от своего рта.

— Разве он этого не заслуживает?

— Не упаду ли я до его уровня, если поступлю так?

Эйдан хмурится, ничего не говоря.

— Мне просто нужно еще немного времени, Эйдан.

— Ты только что умоляла меня поцеловать тебя.

— Я слаба. Мне очень жаль.

Парень серьезно смотрит на меня.

— Вот почему это — ты и я — не может произойти таким образом, Айви. Вот почему я иногда исчезаю. Мне нужно восстановить равновесие, иначе я бы каждую гребаную минуту стоял возле твоего здания, ожидая, когда ты выйдешь, чтобы я мог забрать тебя. Нам нужно притормозить.

Мое сердце замирает, когда я смотрю на него.

— Так что же теперь происходит?

Он смотрит вниз, размышляя.

— Как уже сказал, моя прекрасная искусительница, я всего лишь пассажир. Ты та, кто ведет.

Медленно киваю, понимая. Я сама должна навести порядок в этом беспорядке. Не могу положиться ни на кого другого. Просто хотелось сказать ему, как мне страшно. Я также не знаю, почему не могу заглушить его. Страх — огромная тяжесть, давящая на меня, преследующая меня повсюду. Но не здесь; не тогда, когда я с Эйданом.

Он снова играет с моими волосами, накручивая красную прядь на палец. Я беру его другую руку и подношу к своему лицу. Прошу его опустить ладонь мне на щеку, и прислоняюсь к ней, закрыв глаза. Эйдан гладит мое лицо большим пальцем, позволяя мне это одно маленькое прикосновение.

— Ты силен, раз так меня отталкиваешь. — Мой голос звучит печально.

— Нет, — не соглашается он. — Ты не знаешь, что это со мной делает. Я чувствую, как многое всплывает на поверхность. Не только… то, что ты делаешь со мной, Айви, но ивсе остальное, что я подавлял. Ты никогда по-настоящему не открываешь только одну дверь своими эмоциями. Все вываливается наружу.

— Я думала, ты все это преодолел. Ты сказал, что обратился к тени, потому что она стала такой большой.

— Мне удалось это, закрыв часть себя. Я не делал этого раньше. Раньше я заставлял их молчать, отвлекая себя очень плохими вещами.

Я с любопытством смотрю на него.

— Насколько гнилым ты был, Эйдан?

На его лице нет веселья. Он серьезно смотрит на меня.

— Я был хуже всех, Айви. Ты бы не узнала меня. Я так рад, что ты никогда не знала меня тогда. Ты бы возненавидела меня.

— Я никогда не смогла бы возненавидеть тебя.

— Нет. — Он выглядит серьезным. — Нет, Айви, ты бы возненавидела меня. И это было бы справедливо.

— Ты не мог быть таким уж плохим.

— Я был тварью.

— Остановись.

— Так и было. — Он искренне в это верит. — Сделай мне одолжение, красавица, и никогда не гугли меня.

— Эйдан…

— Ш-ш-ш. — Он проводит пальцем по моим губам, заставляя меня замолчать.

Он больше не хочет говорить об этом. Потом снова прижимает меня к своей груди и обнимает. Я чувствую, как зарывается носом в мои волосы. Он делает долгий выдох, будто все это время задерживал дыхание.

Эйдан распадается, и ничего не могу поделать, но чувствую, что виновата в этом я.

Дождь не прекращается. Мы сидим там бог знает сколько времени.

Затем, слишком скоро, я соскальзываю с его колен, и мы уезжаем.

Эйдан

Я останавливаюсь возле ее дома. Айви смотрит на вход со страхом в глазах. Затем она смотрит на меня. Я беру ее за руку и сжимаю. Мы не разговариваем. Больше нечего сказать. Она поворачивается к двери, и у меня возникает непреодолимое желание остановить ее. Я хочу сказать ей, чтобы она не выходила. Поехала со мной домой.

Мне требуется все силы, что у меня есть внутри, чтобы отпустить ее.

Дождь все еще идет. На полпути к двери она останавливается и оглядывается на меня. Выразительный взгляд лани — только так можно описать то, как она смотрит на меня. Я сжимаю руль, когда она снова отворачивается и тащится вперед. Айви исчезает внутри здания, и я провожу рукой по лицу. Не знаю, что за звук вырывается из меня. Я никогда его не слышал.

Я разрываюсь.

Это чертовски разрушает меня.

Айви настоящая. То, что вы видите, — это вы и получаете. В ней нет ничего злоумышленного. Нет скрытого смысла, как это было с тупорылой Ниной.

Нет, Айви другая.

В лучшем понимании этого слова.

В самом драгоценном образе.

Не раздумывая, я открываю дверцу машины и спешу к дверям. Я останавливаюсь прямо перед входом и заглядываю внутрь. Она все еще в вестибюле, стоит, прислонившись спиной к стене рядом с лифтом. Я наблюдаю за ней, когда она скрещивает руки на груди и сползает по стене. Ей не хочется подниматься наверх. Неужели мужчина, за которым она замужем, такое темное гребаное дерьмо? Я хочу разорвать его на части, если она реагирует таким образом, когда думает, что никто не видит.

Я отворачиваюсь, прежде чем начну колотить в двери, прежде чем начну рычать на нее, чтобы она впустила меня. Возвращаюсь к машине и забираюсь внутрь. Сижу так некоторое время, промокший насквозь, уставившись на двери, молясь, чтобы она вернулась.

Она этого не делает.

Я отъезжаю оттуда и еду.

Еду, как мне кажется, несколько часов. Я выезжаю из города и нахожу кучу пустых дорог. Веду машину, моя нога на педали, и я еду быстрее, быстрее и быстрее.

Прошло много времени с тех пор, как я чувствовал себя переполненным эмоциями. Обычно я гребаный чернослив — высохший без душевного волнения. Я ужасно боюсь регресса. Возвращения к тому человеку, которым был раньше. Прошло всего два года с тех пор, как я был в самом худшем состоянии.

Холодным. Я был таким холодным ублюдком. Нарывающимся на неприятности. Жаждущим боли. Желающим трахаться, пить и забыться. Я ненавижу этого человека. Страстно ненавижу его. Я помню, как бил себя кулаком на пике этого отвращения. Мне хотелось причинить боль себе, потому что это причиняло боль этому гребаному мужчине. Он слишком сильно напоминал мне грязных мужчин из моего детства. И несмотря ни на что, я всегда чувствую, что тот все еще скрывается внутри.

Я резко останавливаюсь на обочине дороги черт знает где. Вытаскиваю свой телефон из кармана и звоню Рут. Уже поздно, но она нужна мне.

— Эйдан, — говорит она. Его голос звучит устало и старым. Таким старым.

— Бабушка, — выдыхаю я.

Она замолкает. Я ее так не называю. Никогда этого не делаю. Единственный раз, когда я это делал, — когда она была мне нужна. Когда мне нужен был кто-то, кто отговорил бы меня сдаваться.

— Ты в порядке, — успокаивает она. — Мой замечательный, умный, красивый мальчик.

Я опускаю лицо на руль, сдерживая поток эмоций.

— Ты не вернешься, — утешает она меня. — Ты так хорошо справился, мой мальчик. Продолжай.

— Я не могу… — выдыхаю я.

— Ты можешь. Ты так и сделаешь.

— Что, если я вернусь?

— Ты никогда не вернешься.

Я делаю глубокие вдохи, слушая ее. Ее голос. Ее слова. Она отговаривает меня сдаваться. И каждый раз возвращает меня на землю.

— Мой милый мальчик, — продолжает бабушка. — Я люблю тебя. Мы любим тебя.

Она повторяет это.

Я люблю тебя, Эйдан.

Мы любим тебя.

Мой милый, красивый мальчик.

17

Айви

На следующий день прихожу на работу уставшей, с головной болью и опухшими от недосыпа глазами. Мы с Эйданом разошлись не на плохой ноте. Вообще нет. Но я в замешательстве из-за этого.

Я опаздываю на одну минуту и тридцать семь секунд и пристально смотрю на Конни, взглядом провоцируя ее разорвать меня в клочья из-за этого. Она этого не делает. Мудрая женщина.

Вываливаю свое барахло в подсобке и игнорирую всех. Все они смотрят на меня со странными улыбками, пока я направляюсь к своему месту с латте в руке. Через десять минут у меня клиент, и мне нужно выпить немного кофеина, иначе я начну выдыхать пламя.

Внезапно останавливаюсь в метре от зеркала и рабочего места. На столе красиво лежит мой планшет, который я оставила в машине Эйдана, и ваза с пурпурными орхидеями. Рядом с вазой лежит записка. Мое сердце сильно бьется, когда я открываю ее.

Ты нравишься мне, Айви Монткальм. Очень сильно нравишься. Так сильно нравишься, что это огнем горит в моей груди.

Ты подарила мне лучшую ночь, которая у меня была за последние годы. Ты удостаиваешь меня своей компанией, и я чувствую, что не заслуживаю этого. Прошлой ночью ты назвала меня сильным, но это только потому, что ты не знаешь, насколько я слаб для тебя.

Ты хочешь знать, как много я о тебе думаю? Ответ тебя напугает. Хочешь знать, как сильно мне хотелось поцеловать тебя? Я провел всю ночь, коря себя за то, что оттолкнул тебя, когда все, что я хотел сделать — притянуть тебя к себе. Ты почувствовала, как крепко я тебя держал? Это была моя потребность, изливающаяся из меня. Малейшее прикосновение твоей кожи к моей заставляет мой пульс учащаться. Я жажду этих прикосновений, и это пугает меня, Айви. Меня пугает эта неизвестность. Пройди через это со мной. Я не шутил, когда просил тебя вести меня. Веди меня так, чтобы я тебя не подвел. Направь меня, чтобы я мог сделать это правильно.

Яркие и манящие, эти пурпурные орхидеи напоминают мне о тебе.

Надеюсь, они принесут немного радости в твой день.

Сэр (потому что настанет день, когда ты будешь называть меня так, обещаю тебе)

Я складываю записку и с улыбкой убираю ее в карман.

***

— Я не знаю, почему ты сдерживаешься, — говорит мне Ана по телефону. — Это звучало как горячая ночка. Ты могла бы целоваться под дождем под деревом, Айви.

Ухмыляясь, я вытираю посуду.

— Я была так близка.

— Ты должна действительно научиться жить настоящим моментом.

— Я поступила правильно.

— Я не согласна. Ты не связана с Дереком, и твоя мама не преследует тебя, чтобы узнать, что ты задумала.

— Никогда не знаешь наверняка.

— Ха-ха, — саркастично отвечает она. — Держу пари, Дерека сейчас даже нет, верно?

Я оглядываю пустую квартиру.

— Он куда-то ушел.

— Когда ты вообще видела его в последний раз?

Я задумалась об этом.

— Эм… дня четыре назад.

— Он вообще возвращался домой?

— Нет. Он не появлялся. — И это прекрасно. Это сделало пребывание в квартире терпимым. Хотя мне действительно интересно, где он сейчас.

— Он, наверное, трахается с какой-нибудь девчонкой.

Я подхожу к дивану и падаю на него.

— Вероятно.

— Тебя это беспокоит?

Я обдумываю это.

— Нет.

— Ты уверена?

— Да, я не знаю, Ана. Я чувствую себя… странно хорошо.

Она с облегчением выдыхает.

— Хорошо. — Затем добавляет. — Итак, со всей серьезностью, чего ты ждешь?

Я отвечаю не сразу.

— Мне нужно, чтобы Дерек посмотрел мне в глаза и согласился, что между нами все кончено. В противном случае, это кажется неправильным.

— Но то, что его не было четыре дня, говорит само за себя, тебе так не кажется?

— Да… — Я провожу рукой по лицу, чувствуя себя такой растерянной.

— Я просто не думаю, что Дерек — причина, по которой ты сдерживаешься. Я думаю, ты используешь его так.

Я медленно вздыхаю.

— Я знаю. В моих словах нет смысла.

Она чувствует мой конфликт.

— Послушай, ты узнаешь, когда будешь готова, верно? Может, так оно и есть. Ты просто не готова.

— Он спросил меня, не думаю ли я, что создаю препятствия для ухода от Дерека.

— Уэст так сказал?

— Да, в машине, когда я была у него на коленях.

— Так сексуально, — стонет она. — И ты думаешь, что это так?

— Думаю… — Делаю паузу. — Несмотря на то, что вы с Эйданом говорите, думаю, что мои препятствия обоснованы. Я не могу просто встать и уйти. Не могу… ты же знаешь, все здесь записано на мое имя, и… это однокомнатная квартира, как он найдет соседа, который захочет ночевать с ним в одной комнате?

Она издает звук, будто на самом деле не согласна со мной, но не собирается озвучивать это. Это все такой бред, и я с ужасом замечаю, насколько несостоятельны мои рассуждения. Я знаю, что не сталкиваюсь с реальными проблемами под поверхностью.

— Мне действительно нравится записка, которую он тебе оставил, — говорит Ана, меняя тему.

Я расслабляюсь.

— Разве он не потрясающий?

— Ты ему действительно нравишься, Айви.

Улыбаюсь, испытывая искушение прочитать ей записку вслух еще раз. Она у меня в кармане. Последние три дня я слегка провожу по ней пальцами, каждый день беру ее с собой на работу.

— Мы начали так напряженно, — говорю я, не подумав. — Он был самым дьявольским мужчиной. Слова, которые Эйдан говорил мне, Ана, он не сдерживался, и теперь…

— Что теперь? — спрашивает она, затаив дыхание.

— Теперь он такой… чувствующий.

— Ты разрушаешь его защитные слои.

— Разве это хорошо?

— Он посылает тебе цветы и прекрасные записки, как ты думаешь?

Я смеюсь.

— Думаю, что мне очень нравится эта сторона Эйдана.

— Только подумай, — дерзко говорит она, — он открывает тебе свое сердце, и когда приходит время, этот развратный мужчина нашептывает тебе всякие пошлости, что становится жарко и тяжело.

Я ошеломленно улыбаюсь.

— Не могу дождаться.

— А я не могу дождаться для тебя.

Вскоре после этого я заканчиваю разговор по телефону с Аной. Затем расхаживаю по крошечной квартире, убираюсь и изо всех сил стараюсь не посылать сообщение Эйдану. Я много писала ему сегодня, но он был тихим. Не хочу слишком настаивать. Расстилаю одеяло на диване и подключаю зарядку телефона к удлинителю, так что мне не нужно вставать, чтобы проверить сообщения. Я лежу под одеялом и смотрю по телевизору «Друзей», выключив звук.

Я не могу перестать думать об этом мужчине.

Это сводит меня с ума.

Я думаю о его прикосновениях. О том, как он сжимал мою задницу. Какими мягкими были его губы. Каким твердым стал, когда прижал меня к дереву. Он большой.

Я хочу снова прикоснуться к себе, потому что у меня так много новых данных, но знаю, что в конечном итоге это просто приведет к ощущению пустоты. Мне хочется прикосновений Эйдана. Его пальцев, его языка и его грязных слов мне на ухо.

Я погружаюсь в легкую дремоту, когда слышу, как вибрирует мой телефон под подушкой. Вытаскиваю его, морщась, потому что в квартире темно, а экран ужасно яркий.

Э.У.: Ты не спишь?

Я быстро отвечаю на сообщение.

Айви: Теперь нет.

Э.У.: Отлично.

Айви: Что ты задумал?

Э.У.: Я снаружи.

Айви: Снаружи где?

Э.У.: У твоего здания.

Айви: Серьезно?

Э.У.: Хочешь прокатиться?

Я сажусь, окончательно проснувшись.

Айви: Да, черт возьми.

Э.У.: Хорошо, искусительница. Я жду.

Айви: Только переоденусь.

Э.У.: Спускайся в пижаме. Мы ненадолго.

О боже мой, он здесь. Почему я так нервничаю? Я так чертовски взволнована, что мое сердце подпрыгивает к горлу.

Спрыгиваю с дивана и надеваю свои теплые тапочки. Потом хватаю куртку, даже не потрудившись надеть ее, ключи от квартиры и выбегаю оттуда, запирая за собой дверь.

Я спускаюсь на лифте вниз, а затем спешу к входной двери. И уже вижу его синюю машину, припаркованную у входа, заведенную. Эйдан стоит в светло-сером костюме, прислонившись спиной к машине, руки в карманах. В ту секунду, когда он видит меня, тот выпрямляется и убирает руки. Волнение пронзает меня, и я практически бросаюсь в его объятия. Уэст обнимает меня, крепко прижимая к себе. Моя улыбка такая широкая, что у меня чертовски болят щеки.

— Нечестно, — сразу же предупреждаю я его, глядя на него снизу вверх. — Вы в костюме, мистер Уэст!

— Я нравлюсь тебе в костюме, — отвечает он, мягко улыбаясь мне.

— Я могла бы одеться более подобающим образом.

— Мне нравится, что на тебе надето. Что это за херня у тебя? Это Коржик у тебя на штанах? (примеч. Коржик (англ. Cookie Monster — «печеньковый монстр») — вымышленный кукольный персонаж, принимающий участие в телешоу «Улица Сезам»)

Я краснею.

— Это он.

— Из всех персонажей «Улицы Сезам» этот ублюдок — именно тот, кого бы я выбрал для тебя.

— Кто был твоим любимым?

— Я никогда не смотрел «Улицу Сезам», Айви. У меня даже гребаного телевизора в доме не было.

Я корчу гримасу.

— Это угнетает.

— Мне жаль.

— Тогда перестань угнетать меня.

Он смеется и отпускает меня. Затем открывает для меня пассажирскую дверь.

— Забирайся, искусительница.

— Такой джентльмен, мистер Уэст.

— Только для тебя.

Сажусь в машину. Я бы сделала все, что он скажет мне прямо сейчас. Эйдан закрывает дверь и подходит к своей стороне. В машине уже играет тихая музыка. Это «Mirror» Serhat Durmus. У Эйдана Уэста хороший вкус.

Потом садится рядом со мной. Мы отъезжаем. Двигатель его машины ревет, пока мчимся по улице. Эйдан сжимает теплой рукой мою, будто это его вторая натура — будто делал это миллион раз раньше. А я сижу там, ошеломленная, счастливая, глядя в ночь.

Я не спрашиваю его, куда мы направляемся. Он просто ведет машину. Играющая музыка мечтательна и гипнотизирует. Обеспечивает идеальную поездку. Эйдан притормаживает за городом, проезжая по живописному маршруту с полями и с деревьями с по-осеннему желтой листвой. В темноте это выглядит жутковато. Мы паркуемся на обочине совершенно пустой дороги. Здесь нет уличных фонарей, никаких признаков жизни. Когда он выключает двигатель, мы погружаемся в темноту.

— Закрой глаза, Айви. — Его голос нежен.

Я смотрю на него с любопытством.

— Что мы делаем?

Парень ведет себя деловито, хватая бумажный пакет, который стоял между нами. Затем смотрит на меня, ухмыляясь.

— Закрой глаза, моя милая маленькая соблазнительница.

Я закрываю глаза, сижу неподвижно и слышу, как тот роется.

— Могу я хотя бы подглядеть?

— Ты можешь ни в коем случае не подглядывать.

— Ладно. Чем ты тогда занимаешься?

— Всякой всячиной.

Я издаю смешок.

— Почему так неопределенно, мистер Уэст?

— Не знаю, что это, но, когда ты произносишь мое имя, Айви, это посылает импульс прямо к моему члену, и я пытаюсь не окосеть от желания трахнуть тебя, так что помолчи минутку, искусительница.

Замолкаю, слабо улыбаясь. Когда он так говорит — когда я слышу это — я забываю, как дышать. Эйдан — идеальное сочетание сладости и порочности.

Не знаю, что он делает, но мне почти страшно открывать глаза, потому что я просто не знаю, чего ожидать. Все произошло неожиданно, и я встревожена.

— Повернись ко мне, — тихо приказывает он.

Я поворачиваюсь всем телом, пытаясь повернуться к нему лицом.

— Я смотрю на тебя?

Чувствую его руку на своем лице. Эйдан заправляет волосы мне за ухо. Затем проводит пальцем по моему носу и вдоль губ. Интимно, просто. ОН проводит пальцем по моей нижней губе, прежде чем опустить руку.

— Хорошо, искусительница, — шепчет он. — Открой глаза.

Я открываю глаза и замираю совершенно неподвижно. На осознание уходит всего секунда.

Эйдан сидит лицом ко мне и держит кекс с зажженной единственной свечой. Смотрю на это секунду, эмоции застревают у меня в горле, прежде чем я перевожу взгляд на него. Знаю, что он делает. Эйдан пытается повторить мой шестнадцатый день рождения, когда Ана появилась у моей двери с кексом со свечой.

— С днем рождения, — произносит он, глядя мне в глаза с самым нежным выражением. — Запоздало, конечно, но я думаю, ты может простить меня за то, что я не знал тебя в твой день рождения.

Я сглатываю, бросив быстрый взгляд на кекс. Он прекрасен с радужной глазурью и единственной белой свечкой.

— Теперь загадай желание, — успокаивающе добавляет он. — Может быть, нам повезет, и оно сбудется во второй раз.

Я чувствую себя очень эмоционально. Это очень неожиданно и мило. Смаргиваю слезы и пытаюсь улыбнуться. Это забавно, знаю. Я просто… не привыкла к такого рода усилиям или вниманию. Особенно не от парня, который… который занимает центральное место в моем маленьком мире.

Я наклоняюсь к свече и смотрю на Эйдана со слезами на глазах и благоговением, и он смотрит на меня с такой тоской, что у меня сжимается сердце.

Я желаю… Желаю, чтобы он всегда хотел меня. Желаю, чтобы заботился обо мне так же, как я забочусь о нем. Желаю… Желаю, чтобы между нами было что-то большее. Желаю его любви. Вот, я сказала это. Я хочу, чтобы Эйдан Уэст любил меня всем своим сердцем и душой и хотел меня всегда. Несмотря ни на что.

Я задуваю свечу, и снова становится совершенно темно. Мы смотрим друг на друга в темноте. Я чувствую на себе его взгляд. Вижу, как он дышит, учащенно. Как и я.

Наконец он нарушает молчание.

— У меня для тебя кое-что есть.

Я не отвечаю. Потому что все еще пытаюсь успокоиться, черт возьми.

Эйдан включает внутреннее освещение. Я быстро отвожу взгляд, сосредотачиваясь на кексе, потому что не уверена, что хочу, чтобы он читал меня прямо сейчас. Я чувствую себя уязвимой и слабой. Такой, такой слабой.

Он опускает кекс на подлокотник и роется в пакете. Потом что-то вытаскивает — бархатную черную коробочку для украшений. Мой пульс учащается, когда парень протягивает ее мне.

— Эйдан, — начинаю, еще не открыв ее. Я уже знаю, что это будет слишком. Я не заслуживаю ничего сумасшедшего. Не хочу, чтобы он думал, что ему нужно дарить мне что-то такое, чтобы произвести впечатление.

— Открой, красавица, — велит он, выглядя теперь по-настоящему счастливым.

Мои руки дрожат. Тут нет места для развлечений. Для остроумного подшучивания или дерзких улыбок. Все кажется напряженным.

Я медленно открываю коробочку, а потом просто целую вечность сижу, осмысливая. Эйдан пристально наблюдает за мной с гордой улыбкой.

— Дай мне свою руку, — приказывает он. — Руку, на которой хочешь носить его.

Я неуверенно поднимаю правую руку, и Эйдан берет ее. Затем осторожно достает браслет из чистого золота из коробочки для драгоценностей. Я смотрю в шоке, в абсолютном изумлении. Эйдан задирает мой рукав и снимает дерьмовые браслеты, которые я ношу уже целую вечность. И тихо посмеивается, кладя их в подстаканник.

— Если бы ты носила их еще немного дольше, то боюсь, что пропала бы, как и все остальные. Где-то там Наблюдатель Браслеточник следит за тобой. Так что, хватит, я говорю.

Я пытаюсь улыбнуться, но у меня ничего не получается. Поэтому просто смотрю на него, когда он надевает потрясающий браслет мне на руку.

— Идеально подходит, моя сладкая красавица.

Мои губы дрожат. Мне с трудом удается держать себя в руках.

Эйдан подносит мою руку к своим губам и запечатлевает поцелуй, его карие глаза смотрят в мои.

— Будь со мной, Айви, и каждый год я буду добавлять еще один браслет, — он снова целует мою руку, — а потом еще один.

Смотрю на его рот, когда он еще раз поднимает мою руку и оставляет еще один нежный поцелуй. Я чувствую этот поцелуй до самой души.

— Скажи что-нибудь, — тихо добавляет он, пытаясь прочитать меня.

— Спасибо, — выдыхаю я. Это все, что я могу.

Он, кажется, чувствует это и тепло улыбается мне.

— Я хочу, чтобы ты была избалована в этой жизни, Айви. Ты заслужила это. Ты такая чертовски милая.

Я не плакса, но мои глаза сейчас действительно блестят от слёз.

— Ты можешь обнять меня? — Я напрягаюсь, желая его близости. Мне нужно, чтобы он прижался ко мне. Хочу, чтобы это казалось реальным.

Эйдан притягивает меня к себе. Я устраиваюсь у него на коленях, и он крепко обнимает меня. Зарываюсь лицом в его шею и вдыхаю его целиком. На несколько мгновений мы просто прижимаемся друг к другу. Он проводит руками вверх и вниз по моему телу, легкими интимными прикосновениями, которые заставляют мое сердце трепетать.

Слишком скоро я отчетливо осознаю, на какой твердости сижу.

— Не обращай внимания на мой член, Айви, — говорит Эйдан, забавляясь. — У него свой собственный разум.

Я издаю смешок, и это поднимает настроение. Его грудь вибрирует от смеха.

— Я не возражаю против вашего члена, мистер Уэст.

Он стонет.

— Это гребаная пытка.

Я провожу губами по его шее, оставляя на ней влажные поцелуи. Прижимаюсь к уху и слегка прикусываю мочку. Эйдан замирает, затаив дыхание. Я чувствую, как он еще больше твердеет подо мной.

— Поцелуй меня один раз, — шепчу я. — Только один раз. В мой запоздалый день рождения.

Я отстраняюсь, чтобы парень мог посмотреть на меня. Он смотрит мне в глаза, его решимость тает, когда осознание накрывает его. Затем наклоняет свое лицо к моему и касается губами моих. Я закрываю глаза, сердце колотится, когда он нежно целует меня. И я медленно целую его в ответ, приоткрывая для него губы. Сначала его поглаживания языком сдержанные. Он покусывает мои губы, скользя языком внутрь, быстро пробуя меня. Но в ту секунду, когда мой язык встречается с его языком в медленном горячем танце, пробуя его на вкус, резкий вздох вырывается из его рта. Он опускает руку мне на затылок и целует меня глубже, уверенно исследуя мой язык. Я обхватываю его галстук и притягиваю его еще ближе, постанывая ему в рот.

— Эйдан… — Я тяжело дышу.

Его руки внезапно оказываются повсюду, исследуя меня, пробегая вверх и вниз по моему телу. Он сжимает мою задницу, целует меня, будто я воздух, которым он дышит.

— Эйдан, — повторяю я, когда наш поцелуй усиливается.

— Блядь, Айви, — стонет он, поглаживая мою задницу, притягивая меня еще ближе к себе. Мои груди прижимаются к его груди, пока его язык блуждает по моему рту, тщательно пробуя меня на вкус. Разгоряченный и напряженный, он отстраняется, чтобы прикусить мою нижнюю губу, его пальцы сильнее впиваются в мою задницу.

Я издаю хриплый стон, и это его губит. Он внезапно отстраняется, прерывая наш поцелуй. И тяжело дышит. Мы оба.

— Хватит, Айви. — В его голосе звучит боль. — Не надо больше.

Однако Эйдан не просит меня слезть с него. Его руки все еще на моей заднице, все еще прижимают меня к нему. Он держит меня несколько минут, тяжело дыша, твердый, словно камень, подо мной.

— Спасибо тебе за самый лучший день рождения, — благодарю его, робко улыбаясь. — Каким бы невероятно запоздалым он ни был.

Ему не смешно. Он пытается сдерживаться, закрывая глаза.

— Убирайся из этой квартиры, Айви, — клятвенно произносит он. — Просто убирайся.

Я опускаю голову ему на грудь и испускаю долгий вздох.

С Эйданом я чувствую столько решимости. Я даю себе обещания, которые хочу сдержать.

Оставайся сильной, Айви.

***

Эйдан высаживает меня час спустя. Он смотрит, как я иду ко входу. И не отводит взгляда, когда открываю дверь и вхожу. Пока жду лифт, слышу, как его машина медленно отъезжает, будто ему не хочется уезжать, будто он остался бы со мной, если бы у него был выбор.

Эйдан делает с моим сердцем то, от чего моя душа плачет. Чувствую дрожь и беспокойство, и мне кажется, что я готова ради него на все. Я сильно влюбляюсь.

Я вхожу в квартиру, чуть не спотыкаясь о пару огромных ботинок. Я наклоняюсь и поднимаю их. Ботинки Дерека. Он вернулся после своего четырехдневного отсутствия. Убираю их на нашу полку для обуви, лениво проводя пальцами по шнуркам. В этот момент меня пронзает самая странная боль. Скоро я не буду подбирать его обувь. Не буду убирать его белье или будить его, когда не может будильник. Я иду в спальню и вглядываюсь в темноту. Он на кровати, лежит, отрубившись, и храпит в подушку. Я даже отсюда чувствую запах алкоголя. Алкоголя и… женских духов. Ничто не шевелится в моей груди от последней детали.

Теперь мне больно совсем по другой причине. Мне больно расставаться со всем, что я знала в течение восьми лет. Это паническая эмоция, которая захлестывает меня. Это все равно, как смотреть на горизонт и знать, что надвигается буря. Вы не можете ее видеть, но можете чувствовать ее по запаху, и поскольку не знаете, когда она начнется, вы пребываете в вечном страхе.

Я ложусь спать, пахнущая Эйданом, все еще чувствуя его прикосновения на своих губах.

«Я могу это сделать, — твержу себе. — Я могу это сделать».

18

Айви

Я искала идеальный момент, чтобы снова поговорить с Дереком. Сказать ему, что нам нужно разделить наши немногочисленные пожитки. И ускорить наше расставание. Мы не можем продолжать так сосуществовать друг с другом. Это нездорόво. Каждый день я планирую это. Представляю, как усаживаю его и объясняю, в чем разница между нами. Мне нужно использовать слово на букву «Р» во второй раз. Я не могу поверить, что мне придется делать это еще раз.

Трудно предсказать, какой будет его реакция. Когда я рассталась с ним и уехала к своей матери, он рыдал мне вслед, в какой-то момент упал к моим ногам и умолял меня остаться. Отъезд к моей матери был самым трудным, что я когда-либо делала, но это придало мне смелости, о которой я и не подозревала.

Я продолжаю пытаться набраться смелости, но, похоже, не могу ее найти. Притворяюсь, что момент неподходящий, потому что он пьян или устал с работы, и иногда это разбивает мое сердце на миллион кусочков, когда тот хочет остаться на ночь и быть в одной комнате со мной. Это напряженно, не поймите меня неправильно. Все между нами резко изменилось, но я чувствую, что он жаждет моего присутствия, даже если не говорит мне ни слова. Это только усложняет ситуацию.

Видите, бывают моменты, когда он так старается.

А бывают моменты, когда вообще не старается.

И когда моменты совпадают, и у меня появляется возможность сесть и сказать ему, что все кончено — перестань надеяться, Дерек, все кончено, правда — я не могу выдавить из себя ни слова. Какое-то время просто сижу неподвижно, как статуя, заставляя себя сделать это. В такие моменты он бросает на меня всего один взгляд и все понимает. Это те моменты, которые он чувствует. Слон в комнате продолжает расти. Он знает, что я закончила. Знает, что я имела в виду именно это, когда покончила со всем этим. Очевидно, он тусил с телками во время этого загула. Я видела признаки этого: помаду на его рубашке, духи на его коже, красные отметины на шее. И все же Дерек не говорит об этом ни слова.

В результате, время проходит.

Я избегаю шторма, потому что это сделать легко. Откладываю неизбежное, потому что это означает, что я могу заниматься своим делом, не беспокоясь о неминуемом натиске. Можно откладывать это сколько угодно, но все, что это делает, — создает еще большую бурю дерьма.

Пространство… пространство между нами теперь такое большое, что я все время чувствую себя неловко.

Дни текут один за другим, и мне не терпится снова увидеть Эйдана, но он сдерживается. Его силы на исходе. Он не уберет от меня свои руки, если мы снова увидимся. Я знаю это, потому что чувствую то же самое.

Это не мешает ему писать мне. Не мешает ему говорить вещи, которые заставляют меня дрожать от безумной похоти.

Э.У.: Я хочу попробовать тебя на вкус, Айви Монткальм.

Э.У.: Я хочу знать, на что похожа твоя сладость на вкус. Хочу знать, какие звуки ты издаешь, пока я трахаю тебя. Хочу смотреть, как ты глотаешь мой член, глядя мне в глаза, как прекрасная соблазнительница, которой ты и являешься.

Э.У.: Я хочу тебя. Всю тебя. Внутри и снаружи.

Он так пишет только тогда, когда чувствует слабость. В остальном он непоколебимый и дружелюбный, но я не буду лгать. Читать эти сообщения доставляет удовольствие.

Я иду домой с работы, закутавшись в свое серое пальто и красный клетчатый шарф. Погода меняется. Осень вступает в свои права в полную силу. Мои ботинки ступают по опавшим листьям, устилающим тротуар. Это слишком красиво, чтобы не оценить.

— Детка! — слышу я, когда подхожу к своему зданию.

Я поднимаю взгляд. Дерек стоит перед зданием, и он не в своей рабочей одежде. На нем джинсы и темный свитер, а его волосы уложены. Впервые за целую вечность он выглядит… счастливым. Ну, настолько счастливым, насколько можно выглядеть после его огромной потери в весе и с изможденным лицом. Алкоголь убивает его.

— Все в порядке? — спрашиваю, подходя к нему. Я немного настороже из-за того, насколько напряженно все. Разговаривать с ним как-то странно.

Его глаза загораются.

— Я заказал столик. Держу пари, ты не думала, что я помню.

Мои губы приоткрываются, чтобы спросить его, о чем он говорит, и тогда я вижу это. Цветы в его руке, коробка шоколада в другой. Я ненадолго закрываю глаза, постепенно приходя к пониманию.

— Сегодня… 5 октября.

Годовщина нашей свадьбы.

Дерьмо.

— Да, — говорит он. — Я заказал нам столик в том итальянском ресторанчике, который ты так любишь.

Я качаю головой.

— Дерек…

— Это классное заведение, так что приоденься…

— Дерек, — снова прерываю его, умоляюще глядя на него. — Я не хочу никуда сегодня идти.

Он на мгновение замолкает, быстро соображая, а затем кивает.

— Хорошо, мы можем сделать заказ и отпраздновать.

— Праздновать я тоже не хочу.

— Почему?

— Ты знаешь почему.

Отодвигаюсь в сторону, чтобы люди могли пройти мимо нас по тротуару. Мы стоим перед нашим многоквартирным домом. Я должна поговорить с ним, но не здесь.

— Давай зайдем внутрь, — говорю я.

Однако он не двигается. Дерек стоит, изучая мои глаза. Все счастье ушло. Теперь у него беспокойство.

— Я принес тебе цветы, — тихо говорит он. — Возьми их, Айви.

Я смотрю на цветы, а потом снова на него. Со вздохом начинаю протягивать руку, чтобы схватить их, когда он мягко добавляет:

— У нас все получится, обещаю.

Я замираю, а затем делаю шаг назад, качая головой.

— Дерек, для меня ничего не изменилось.

— Это был глупый разговор.

— Это не так.

— Прошло несколько недель, и ты не повторяла…

— Потому что ты никогда не даешь мне говорить.

— Ты не имела в виду то, что сказала.

— Но именно это я и имела в виду. — Я скрещиваю руки на груди, когда меня окутывает порыв холодного ветра.

— Заканчивай с этим дерьмом с расставанием, и мы начнем все сначала прямо сейчас, сегодня, в нашу годовщину.

— Я не могу сделать этого.

Тишина возвращается. Я смотрю вниз на тротуар, не в силах набраться смелости посмотреть ему в глаза, когда добавляю:

— Это не работает, Дерек.

— Что не работает?

— Ты знаешь что. Мы. Этот брак. Мы были… мы были так молоды и…

— Я перестану пить.

Я качаю головой, стараясь не позволять страданию в его голосе достучаться до меня.

— Нет, нет, Дерек, дело даже больше не в этом. Это…

— Измены? — Его голос срывается. — Я же сказал тебе, что мне жаль. И спросил тебя, что я должен сделать, чтобы все исправить, Айви. Я ненавижу себя за то, что делаю это. Ненавижу себя, но… я чувствовал себя таким одиноким. Ты даже не смотрела на меня после того, как Изабелла умерла…

— Не произноси ее имя, — умоляюще перебиваю его. — Пожалуйста. Не надо.

— Я чувствовал себя таким одиноким. Все еще чувствую себя так. Как ты думаешь, почему меня не было каждую ночь? Я умираю внутри, Айви. Я так одинок, это причиняет боль, и что бы я ни делал, это чувство не проходит.

Я чувствую, что задыхаюсь. Тяжело сглатываю, наконец глядя на него.

— Мне жаль, что ты так себя чувствуешь. И прошу прощения за все те неправильные вещи, которые я тебе сделала…

— Не произноси мне извиняющуюся речь прямо перед расставанием…

— Это больше не работает, Дерек…

— Мы вернемся к тому времени, когда это действительно работало. Если это сработало однажды, то сработает и снова…

— Мы никогда не работали! — Я стараюсь не повышать голос, но ничего не могу поделать с разочарованием, которое испытываю. — Нам было шестнадцать, когда мы сошлись! Я и сама не знала себя. И не знала тебя! Мы уже не те, кем были раньше…

— Мы снова узнаем друг друга.

— Я не хочу! Желание пропало!

— Тогда чего же ты хочешь?

— Я хочу… — я замолкаю, тяжело дыша. — Я хочу раз…

— Ты произнесешь это снова, и не сможешь забрать его обратно!

— Я не собираюсь забирать свои слова обратно! Это то, чего я хочу.

— Почему решением должен быть развод? — внезапно кричит он, начиная сердится. — Ты вернулась, потому что хочется дать нам шанс!

— Я вернулась, потому что моя мать больше не хотела, чтобы я жила под ее крышей, — поправляю его, теперь уже кипя от злости. — Я вернулась, потому что это самое большое время, которое я могла отсутствовать на работе, и у меня заканчивались деньги. Я вернулась, потому что договор аренды оформлен на мое имя, и я не могу уклониться от этого контракта, разыгрывая сцену исчезновения. Я вернулась, потому что у меня здесь есть друзья… у меня есть Ана. В глубине души я знала, что между нами все кончено, но боялась, Дерек, боялась причинить тебе боль, боялась преодолеть эту удобную фамильярность между нами, но эта фамильярность причиняет боль только мне, и лишает тебя шанса быть счастливее с кем-то другим. Это правильный шаг для нас…

Он со всей силы швыряет шоколад в стену жилого дома, лишая меня дара речи.

— Это чушь собачья, — кипит он, прежде чем снова повторить: — Это гребаная ЧУШЬ!

Я чувствую, как незнакомые люди смотрят на нас, проходя мимо.

Я ничего не говорю. Просто смотрю, как Дерек бросает розы на землю и топчет их. Он выглядит как ребенок, потерянный и уязвимый. Из его глаз текут слезы, смешанные с яростью. Так много ярости. Парень всегда такой злой.

Хочу подойти к нему, утешить его, оттащить от края пропасти, но остаюсь на месте. Я должна быть сильной. Меня нельзя снова втягивать обратно. Я не могу. Мне физически больно игнорировать мою чуткую натуру. Чувствую себя так, словно меня запрограммировали быть рядом с ним. Это все, что я умею делать. Не надо, Айви, сохраняй хладнокровие и будь сильной.

— Дерек…

От стремительно уносится от меня к дверям. Он исчезает внутри, с силой хлопнув стеклянной дверью.

Я не хочу следовать за ним. Некоторое время просто стою, грызя ногти. И чувствую, что меня сейчас вырвет от беспокойства. Потом присаживаюсь и убираю розы и коробку с шоколадом. Неподалеку есть мусорный бак, к которому я подхожу. Выбрасываю их, не торопясь, чувствуя ужас внизу живота.

Мой телефон вибрирует.

Я вытаскиваю его и провожу пальцем по экрану.

Э.У.: Как моя вульгарная соблазнительница сегодня вечером?

Я судорожно сглатываю.

Я несчастна и хочу его. Хочу Эйдана Уэста так сильно, но знаю, что должна быть осторожна. Что должна действовать медленно. Внутри меня океан боли, с которой я даже не пыталась справиться.

Не отвечая, я убираю телефон обратно в карман и медленно направляюсь в квартиру.

***

— Я не понимаю, зачем ты вообще вернулась, — продолжает Дерек, хлопая ящиками на кухне. — Какого хрена ты это сделала? Зачем заставила меня поверить, что хотела этого? Ты никогда не хотела этого! Это отвратительно, Айви. Ты больная, раз заставила меня думать, что тебе когда-либо было не насрать!

Я переключаю каналы на телевизоре, тупо уставившись на экран.

Он носится вокруг, не получая от меня той реакции, которую хочет. Я почти не разговариваю с ним, что на меня не похоже. Я просто больше не могу.

Ничего не осталось.

Он снова прячет чемоданы. Я уже знаю, что он запихивает их в шкаф за всем своим барахлом. Я даже не пытаюсь больше бежать. Чем больше он так себя ведет, тем больше убеждаюсь, что мы не подходим друг другу.

Так что я иду сквозь бурю.

Он не сдается.

Дерек несколько раз выходит из спальни, бросая вещи на пол. На этот раз это его старая гитара — уже сломанная в предыдущей ссоре — и случайный мусор. Он устраивает шоу из уборки в спальне, будто его внезапно волнует беспорядок. В процессе открывает бутылку пива — не первую с тех пор, как ворвался сюда — и осушает половину одним глотком.

— Тогда бросай меня. Оставь меня с арендой, счетами, со всем! Женщинам всегда легче!

Я уже несколько раз объясняла ему, что не собираюсь этого делать. Но не утруждаю себя повторением этого. Я в полной растерянности из-за того, что он ведет себя так, будто мы были вместе с тех пор, как я вернулась. Думаю, это соответствует его изложению фактов. Это позволяет ему выглядеть невинным среди нас двоих.

— Это была твоя идея — жить в этой квартире. Это была твоя гребаная идея, потому что твоя гребаная работа неподалеку. Не беря в расчет, что моя — нет! Не обращая внимание на дорогу, которую мне приходится совершать каждое гребаное утро. Я сделал это для тебя. Я живу в этой коробке из-под обуви ради тебя. Чтобы ты могла быть счастлива.

Все, что он говорит, — чушь собачья. Мы сняли эту квартиру до того, как я устроилась на работу неподалеку. Он хотел жить в городе, поближе к барам и ночной жизни. Опять же, я не утруждаю себя тем, чтобы исправить его. Я делала это тысячу раз.

Когда он начинает невнятно говорить, я знаю, что мое время здесь истекло. Поэтому пишу сообщение Ане, чтобы узнать, не хочет ли она пойти куда-нибудь поужинать. Я нахожу в спальне кое-какую одежду, чтобы переодеться. Дерек мгновение смотрит на меня в замешательстве, а затем его лицо мрачнеет.

— Ты собираешься уйти? — разглагольствует он. — В нашу годовщину?

Я не отвечаю. И начинаю уходить, но он останавливает меня, схватив за руку.

— Ответь мне, Айви.

— Отпусти, — говорю ему, вырывая руку из его хватки.

Я иду в ванную, но он наступает мне на пятки. Дерек стоит в дверном проеме, чтобы помешать мне закрыть дверь.

— Уходи, Дерек, — устало говорю я ему.

Он не уходит.

Так что я безразлично переодеваюсь у него на глазах. Надеваю лосины и уютный свитер.

— Куда ты идешь? — спрашивает он.

— Ухожу, — отвечаю я. — С Аной.

— Куда?

— Перекусить…

— Я заказал столик для нас, Айви…

— Ради всего святого, Дерек. Я не хочу никуда с тобой идти! — шиплю я, не в силах больше сдерживаться. — Я не хочу ничего с тобой делать. Между нами все кончено! Сколько раз мы должны повторить этот разговор?

— Между нами все кончено?

— Да!

— И это все? Вот так просто?

— Это «вот так просто»! Так было уже целую вечность. Мы расстались очень давно. Мы пинаем дохлую лошадь, просто сосуществуя друг с другом! Я говорила это тебе раньше…

Он уходит, не дослушав меня, и исчезает в спальне. Через несколько секунд слышу, как все рушится. Я чувствую беспокойство, когда подхожу к дверному проему и заглядываю внутрь. Он бросает все наши вещи на пол. Моя косметика и одежда разбросаны повсюду.

— Тогда, блядь, уходи! — орет он, выбрасывая коробки из шкафа. Затем вытаскивает чемоданы и кидает их на пол. — Уходи, Айви!

Я в изнеможении провожу рукой по лицу.

— Прекрасно, — шепчу я.

Он сразу же подходит ко мне с налитыми кровью глазами, полными страха.

— Не надо, Айви. Не уходи.

Я не отвечаю, просто смотрю на него.

Парень проводит ногтями по голове, выглядя потерянным.

— Почему, Айви? Почему? Ты — все, что я знаю. Мы — все, что есть друг у друга.

— Это не новость. Я уже давно говорила тебе…

— Но мы всегда находим дорогу обратно.

— Нет, не в этот раз. Ты отказываешься принять это.

— Как я могу принять это? — Он качает головой, выглядя диким. — Зачем ты это делаешь? Это появилось из ниоткуда.

— Это не так.

— Так! Обычно я могу достучаться до тебя. Я даю тебе несколько недель. Даю время, и ты приходишь в себя и заканчиваешь эту чушь с уходом. Ты видишь, что это делает со мной, и приходишь ко мне и забираешь все это обратно! Ты еще не забрала свои слова обратно! Это не ты! Зачем ты это делаешь? — истерически повторяет он. — Почему? Почему ты хочешь убежать? Если только…

Если только…

Я просто смотрю на него, чувствуя, как щиплет глаза.

— Есть кто-то еще? — спрашивает он с исказившимся лицом. — Из-за… из-за этого все так? Я не понимаю. Ты… ты с кем-то общаешься?

Я с трудом сглатываю. Мои губы дрожат.

— Я…

Я чувствую,что задыхаюсь.

— Айви, есть ли другой мужчина?

Скажи «нет», скажи «нет».

— Да, — шепчу я.

Потому что я не хочу лгать. А хочу быть свободной в своем выборе.

Его лицо вытягивается, и он смотрит на меня с недоверием. Между нами устанавливается тишина. Его дыхание тяжелое, а мое беззвучное. Я задерживаю дыхание. И пытаюсь быть храброй, но это тяжело.

— Он не повлиял на мое решение. — Я пытаюсь заставить его понять. — Это должно закончиться, несмотря ни на что. Я не вернусь к тебе. Я уже очень давно не была счастлива. Ты сбиваешь меня с толку, Дерек, потому что в одну минуту ты принимаешь, что между нами все кончено, а потом носишься вокруг, злишься на меня, будто думаешь, что это произошло неожиданно и ниоткуда…

— Кто, черт возьми, этот мужик? — прерывает он меня, его голос холодный. — Это кто-то, кого я знаю?

— Он не имеет значения.

Его лицо искажается.

— Он действительно имеет значение…

— Я пришла к этому решению задолго до того, как встретила его…

— Я хочу знать его имя.

— Это не имеет к нему никакого отношения…

— Это месть за то, что я сделал?

— Не говори об этом больше!

— Я изменил тебе однажды, и ты делаешь это в ответ?

Я потрясена.

— Я не изменяла тебе. Мы были не вместе. Не разыгрывай жертву, Дерек. Ты приходишь домой, все время пахнущий духами, а теперь вдруг все меняется, потому что это я?

Он так зол, что его ноздри раздуваются.

— Я тебе не верю. Ты трахалась с мужчиной до того, как мы расстались…

— Теперь ты говоришь это, чтобы облегчить свою собственную вину…

— Это правда…

— Нет, это не так!

Мой телефон на кухне вибрирует — нет, нет, нет — и мои глаза расширяются, когда Дерек смотрит за мое плечо. На его лице появляется мрачное выражение. Прежде чем успеваю отреагировать, он протискивается мимо меня, ударяя своим плечом мое. По инерции приваливаюсь спиной к стене, пока тот спешит на кухню. Я быстро встаю и бросаюсь за ним. Он выхватывает мой телефон из зарядного устройства прежде, чем я добираюсь до него.

— Не надо, Дерек, — умоляю я. — Не надо…

Мои слова замирают, когда он проводит пальцем по экрану. Я спешу выхватить телефон из его рук, но он поворачивается, используя силу, чтобы удержать меня на расстоянии.

— Это мой телефон, Дерек, — говорю я сердито.

— Кто тебе пишет?

— Отдай мне мой телефон!

— С кем, черт возьми, ты переписываешься? — зло рычит он. — Ты трахаешься с кем-то другим. Вот почему ты не позволяешь мне прикасаться к тебе. Месяцы ничего! Ты не позволяла мне прикасаться к тебе с тех пор, как ушла из-за него! Ты трахаешься с ним…

— Я не делала ничего подобного! Мы разговариваем.

— С КЕМ?

Но прежде чем я успеваю ответить, он спрашивает:

— Что, блядь, за Э.У.?

Дерьмо.

— Отдай мне мой телефон! — рычу я.

Он толкает меня так сильно, что я ударяюсь спиной о стойку. У меня перехватывает дыхание, когда тот уходит. Дерек захлопывает дверь ванной, запираясь с моим телефоном.

Сердце стучит у меня в ушах. У меня дрожат руки. Охваченная паникой, я стою там минуту за минутой, ожидая, когда он выйдет.

— Кто ты, блядь, такой?! — кричит Дерек в ванной. — Покажись здесь, маленький мудак! Ты знаешь, где я живу? Ты трахаешь мою женщину? Я, блядь, убью тебя!

Сердце замирает в груди. О боже. Он позвонил ему. Я подбегаю к двери и колочу в нее.

— Дерек, хватит! — говорю ему. — Оставь его в покое! Это не имеет к нему никакого отношения! Мы ничего не сделали, Дерек!

Дверь резко распахивается, и Дерек выбегает, глядя на меня сверху вниз холодными глазами.

— Ты трахаешься с другим мужиком…

— Нет!

— Да, трахаешься! Я прочитал сообщения…

— Ничего не было. Мы просто переписываемся…

— Он говорит, что хочет тебя…

— Господи, Дерек, он просто говорит…

— Он говорит с тобой так, будто знает о тебе все! — Его голос срывается. — Ты трахнула его!

— Я этого не делала!

— Это продолжается целую вечность, не так ли?

— Нет!

— До того, как ты ушла.

— Не мог бы ты остановиться и послушать? Я сказала, НЕТ!

Он так зол, что сильно толкает меня, когда я снова тянусь за телефоном. Я теряю равновесие и падаю назад на задницу. И потрясенно смотрю на него. Он с силой швыряет телефон на пол рядом со мной, затем топчет его, разбивая экран. Мое сердце так быстро колотится в груди. Меня тошнит от одного взгляда на этот ущерб.

Вот почему ты ушла в первый раз, Айви. Как ты могла вернуться к этому?

— Как долго это продолжается? — кипит он. — Как долго, Айви?

В одну секунду я сбита с толку тем, что он уничтожил еще что-то, принадлежащее мне. В следующую секунду во мне срабатывает реакция «беги», и я встаю, проносясь мимо него в свою комнату. С меня хватит. Мне нужно выбраться. Дерек зашел слишком далеко. Как и когда я уходила в прошлый раз. Это больше небезопасно. Я беспокоилась, что это может случиться. Он сломает все перед собой, прежде чем успокоится. Потому что видела это раньше, и не могу смотреть, как это происходит снова.

Ты допустила это, Айви. Ты могла уйти давным-давно.

ПОЧЕМУ ТЫ НЕ УШЛА ДАВНЫМ-ДАВНО?

Я корю себя. Хотя стараюсь этого не делать. Заглушаю эти мысли, потому что сейчас не время быть слабой.

— Ответь мне, Айви!

— Я отвечу тебе, когда ты протрезвеешь! — бросаю в ответ, хватая с пола сумку. Затем перепроверяю, там ли кошелек. Когда удостоверяюсь, что он в сумке, я хватаю первую попавшуюся одежду и засовываю внутрь.

— Я тут чувствую себя виноватым, меня выставляют гребаным монстром, а ты все это время трахалась с другим мужиком! — продолжает он.

Я игнорирую его. Пусть думает, что хочет. Я не пытаюсь защищаться. Мне просто нужно уйти, но он снова закрывает дверной проем. Мешает мне уйти. Я стою перед ним, качая головой.

— Я слишком устала делать это, — говорю, чувствуя слабость. — Просто выпусти меня.

— Я не сдвинусь с места, пока ты не ответишь мне!

Я пытаюсь проскользнуть мимо него, но он сильно пихает меня в ответ.

— Ты должен перестать прикасаться ко мне так, — огрызаюсь я, чувствуя, как у меня подскакивает давление. — Не прикасайся ко мне так! Просто выпусти меня!

Но Дерек отталкивает меня каждый раз, когда я пытаюсь пройти мимо него. Чувствую себя такой расстроенной, что мне хочется кричать, но он кричит за нас обоих. ОН не перестает требовать, чтобы я сказала, кто такой Эйдан, как долго трахаюсь с ним, как мы встретились.

— Он разговаривает со мной! — наконец уступаю я. — Он просто разговаривает со мной! Он обращает на меня внимание…

— Как и я!

— Нет, ты этого не делаешь! Ты изменил мне, трахнул женщину, в то время как Изабелла умирала на моих руках…

— Никто не говорил мне, что она вот-вот умрет!

— Ты не брал телефон!

— Она была в инкубаторе, когда я видел ее в последний раз…

— Я больше не хочу об этом слышать! — плачу я, чувствуя тошноту от боли. — Боже, я больше не могу этого выносить, Дерек! Просто дай мне пройти. Я не хочу с тобой разговаривать. Не хочу тебя видеть. Я слишком разбита внутри, разве ты не понимаешь? Между нами ничего не осталось. Ты сломал меня, Дерек. Худшее, что я когда-либо делала, — вернулась к ЭТОМУ!

— Тогда ты обманула меня! Ты могла бы сказать мне, могла бы остаться у Аны, но вместо этого ты пришла сюда…

— Я не хотела вмешивать свой бардак в ее жизнь…

— Ты практически уже…

Я вскидываю руки вверх.

— Ладно. Мне жаль! Я сожалею о том, что сделала!

Он указывает на меня пальцем, рыча:

— Ты просто говоришь мне то, что я хочу услышать!

— Нет! Я говорю тебе, что мне жаль!

— А теперь ты трахаешься с мужиком, как это делают барные мухи (примеч. завсегдатаи питейных заведений)!

— Забавно слышать это от тебя!

— Я был пьян!

— Ты был достаточно трезв на тех фотографиях!

— Они ничего не значат!

— Только не для меня! — Я качаю головой, чувствуя себя не в своей тарелке теперь, когда мы говорим об этом.

— Что ж, я здесь, сражаюсь за тебя, Айви!

— Нет, это не так. Ты хочешь меня только потому, что я ухожу! Где была борьба за меня раньше? Где она была, когда я была одна, оставленная в этой квартире с разбитым сердцем, в то время как ты веселился, пил и тратил наши деньги? Где она была, когда я хотела учиться? Тебя не было рядом со мной, ты не поддерживал меня! Ты заставил меня чувствовать себя виноватой за то, что я хотела быть лучше!

— Это чушь!

— Это правда! Ты позволил дистанции увеличиться, потому что тебе не нравилось, что я меняюсь! Что я больше не хочу тратить время в твоем мире! А наше со-существование? Ты был против расставания, потому что это означало, что я была здесь, под этой крышей, и ты мог знать, чем я занималась!

Он продолжает качать головой.

— Это неправда!

— Это так! Я выросла, Дерек. Я должна была быть ответственной. В ту секунду, когда увидела полоски на палочке, я поняла, что все должно измениться. Но ты… тебе было все равно!

— Ты ведешь себя так, будто ты такая чертовски великая и могучая, но ты шныряешь за моей спиной, разговаривая с каким-то другим мудаком намного дольше, чем показываешь…

— Продолжай кормить себя этим дерьмом, Дерек, если тебе от этого станет легче!

— Ты грязная, Айви! Ты притворяешься гребаной монахиней, но это не так! Ты мерзкая, раз делаешь это со мной!

— Я, я, я! — издеваюсь я. — Вот, что ты говоришь! Так всегда и было!

Мы продолжаем кричать друг на друга. Он говорит мне, что я шлюха. Что зря потратила его время. Я киваю, соглашаясь, потому что просто хочу прекратить этот спор. Позволяю ему это. Пусть он говорит, что хочет. У меня нет желания защищаться.

В какой-то момент я толкаю его, чтобы пройти мимо. Он крепко хватает меня за руку, и я пытаюсь оттолкнуть его. Дерек сжимает меня так сильно, что мне кажется, будто мне выкручивают руку. Это взрывоопасно. Все становится жестоко. Его глаза потемнели от ярости. Мое зрение слишком размыто, чтобы отчетливо разглядеть его. Мой голос скрипуч, но мои мольбы ясны.

Отпусти меня. Перестань прикасаться ко мне. Ты пожалеешь, что сделал это, Дерек. Ты всегда это делаешь. Я повторяю это снова и снова. Достигаю точки, когда больше не могу сохранять самообладание. Я чувствую себя как пламя, становящееся все жарче. Я впускаю в себя весь негатив и умоляю его отпустить меня.

— Дерек, прекрати! Ты должен отпустить меня!

— Ты не можешь уходить и возвращаться, когда тебе удобно…

— Я больше никогда не вернусь! — кричу я с уверенностью. — Никогда!

Его лицо багровеет от гнева.

— Ты не это имеешь в виду!

— Именно это!

Он прижимается ко мне и кричит на меня сверху. Это все словно какое-то гребаное помутнение. Я пытаюсь обойти его, но Дерек отталкивает меня назад так сильно, что я падаю, приземляясь на кровать. Моя шея болит от резкого падения. Но я снова встаю, и тот толкает меня обратно, на этот раз сильнее. Боль снова пронзает мою шею. Я прижимаю руку ко лбу. Комната кружится. Прежде чем успеваю подняться, я слышу, как хлопает входная дверь. Хотя мне не видна дверь из спальни, где нахожусь. Я напрягаюсь, ожидая, что в комнату ворвется кто-нибудь из его друзей, но Дерек выглядит удивленным.

Он разворачивается и направляется к двери. Его плечи напрягаются.

— Ты кто, черт возьми, такой?

— Айви? — зовет чей-то голос.

Искра пронзает меня насквозь.

— Эйдан…

Это будет полномасштабный ад.

Через несколько секунд он уже у двери, и на этот раз Дерек отступает, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

— Это он? — требует парень. — Ты трахал мою жену?

— У входа ждет машина, — быстро говорит мне Эйдан, прежде чем сосредоточиться на Дереке. — Иди туда, Айви.

Все происходит так быстро. Эйдан отталкивает его, говорит мне уйти, а Дерек сходит с ума. Он пытается подойти ко мне, но Эйдан стоит у него на пути, отталкивая от меня.

— Отвали! — кричит на него Дерек. — Не смей, блядь, прикасаться ко мне!

— Уходи, Айви, — резко велит мне Эйдан.

— Ты уйдешь, и между нами будет все кончено, Айви.

Впрочем, уже все кончено. Требуется много усилий, чтобы встать. Мои ноги дрожат, а сердце колотится где-то во рту. Лицо Дерека вытягивается, когда он видит, что я начинаю двигаться.

— Не оставляй меня, Айви, — умоляет он.

Мое сердце так сильно болит. Я втягиваю воздух и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, но вместо этого ловлю взгляд Эйдана. Он смотрит на меня, его лицо суровое.

— Ты уйдешь, — медленно требует он.

Он прав.

«Он прав», — повторяю себе.

Мне нужно уйти.

В отчаянной попытке добраться до меня Дерек замахивается своими пьяными кулаками на Эйдана, но тот блокирует каждый выпад. Он не бьет его в ответ. Ни разу. Просто держит Дерека на расстоянии, выглядя перед ним как гигантская стена, в то время как я быстро встаю с сумкой в руке и спешу выйти из квартиры.

Соседи вышли в коридор, услышав шум. Я даже не смотрю на них, просто спускаюсь на лифте на первый этаж. Меня всю трясет. Все как в тумане.

Как и сказал Эйдан, у входа ждет черная машина, а за рулем сидит его водитель. Мои ноги двигаются, хотя мой мозг не обрабатывает информацию. Я чувствую, будто парю вне себя.

Недолго думая, я забираюсь на заднее сиденье машины и закрываю глаза.

Эйдан

Моя кровь кипит, а перед глазами все расплывается. Я вот-вот, блядь, сорвусь. Мне не нужно много времени, чтобы разозлиться. Я раздражительный человек. Конечно, не самый терпеливый мужчина в округе, но это… это другой вид ярости. Я чувствую ее на первобытном уровне. Чувствую, что что-то мое было повреждено.

Айви моя. Эта мысль — шепот в моем сознании, но в то же время она такая громкая. Айви вошла в мою жизнь, уже будучи чей-то, но я не могу избавиться от чувства, что она моя. Я доверяю своим инстинктам. Доверяю тому, что говорит мое сердце, потому что в кои-то веки мое сердце что-то говорит.

В ту секунду, когда Айви выходит из комнаты, я перевожу взгляд на этого долбоеба. Она ушла, так что мне не нужно быть чертовски вежливым.

Дерек уже пытается обойти меня. Он похож на наркомана, который гоняется за своей следующей дозой.

Вот же ублюдок.

Я быстро и сильно отталкиваю его назад, впечатывая в дверь.

— Итак, ты — изменяющий кусок дерьма, — рычу я, когда он борется со мой. — Ты никуда не пойдешь, ублюдок.

Парень кипит, глядя на меня в ответ. Он так пьян, что с трудом фокусирует взгляд.

— Она вернется ко мне, — говорит он. — Она всегда возвращалась.

— Ты устроил настоящее гребаное шоу, — отвечаю я. — Умолял ее, и она ни слову не поверила. Я сомневаюсь, что ты увидишь ее снова. Эта травмирующая связь, через которую ты заставил ее пройти, заканчивается.

Потому что так оно и есть. Это травмирующая связь. Айви знает только этот хаос. Это изменило химию ее мозга. Эта привязанность к этому мудаку, даже когда она отчаянно хочет сбежать. Она нуждается в этом вмешательстве. Это единственный способ разорвать связь. Я был в этом. Поэтому вижу это таким, какое оно есть, и я собираюсь сделать так, чтобы это закончилось сейчас.

Теперь в его беспокойстве сквозит паника.

— Ты собираешься использовать ее, — говорит он мне, кипя от злости. — Я знаю твой тип. Ты несерьезно к ней относишься.

— Я очень серьезно к ней отношусь, — быстро отвечаю.

— Просто отпусти ее. Она хочет нас. Ты повлиял на нее, я это знаю. Она уже не та.

— Ты хочешь сказать, что она не податлива? — спрашиваю я, приподнимая брови. — Она больше не сдается каждый раз, когда ты устраиваешь эти приступы, как тряпка? Она делала это только для того, чтобы избежать конфликта. Твое счастье раньше было для нее кайфом.

— Ты ничего о нас не знаешь.

— Я знаю достаточно.

— Она убегает только потому, что винит себя в том, что случилось с Изабеллой. С тех пор она отталкивает меня, и она оттолкнет и тебя тоже.

Я не собираюсь притворяться, что знаю, о чем он говорит. Что бы ни случилось, я не хочу слышать это от него. Айви изо всех сил старается держаться подальше от моей жизни, когда это повсюду в интернете. Я не собираюсь вмешиваться, особенно если это означает, что мне придется выслушивать болтовню этого уебка.

Я оглядываю спальню, замечая царящий в ней хаос. Кое-какое из девчачьего дерьма, например, косметика и одежда, но есть и пустые бутылки из-под алкоголя. Я хмурюсь, чувствуя досаду на себя за то, что не вмешался раньше.

Я мог бы остановить ее в ту ночь, когда подвозил из аэропорта, и она посмотрела на здание со страхом в глазах. Тогда она была готова уйти, и я просто смотрел, как она входит. Настолько озабоченный собой, воздвигая барьеры, которые делали мои эмоции недоступными, я в конечном счете приговорил ее к месяцам одного и того же циклического насилия.

Я перевожу свой взгляд на этого мудака. Его одежда мешковатая, глаза ввалились, лицо красное и потное. У него все признаки алкогольной зависимости.

— Если бы ты действительно заботился об Айви, ты бы отпустил ее к чертовой матери. — Я говорю это не со злым умыслом. В моем голосе нет рычания, в глазах нет агрессии, когда я пристально смотрю на него. — Ты бы отпустил ее, — повторяю я.

Происходит что-то действительно странное.

Его борьба покидает его. Он перестает двигаться и обмякает. Когда я отпускаю его, он сползает по стене, обхватив руками колени, тупо глядя перед собой.

— Я любил ее, — прерывисто шепчет он. — Я действительно любил ее.

Я отступаю, давая ему место.

— Тогда отпусти ее.

Он смотрит на меня снизу вверх, его глаза полны боли.

— Я не всегда был таким.

Мне действительно насрать. Этот парень прикасался к ней, был с ней, разделил с ней моменты, о которых я никогда не узнаю. Мне интересно, Монткальм — это его фамилия? Мне действительно следовало прочитать это гребаной досье, но я предпочитаю узнавать Айви старомодным способом.

Мои ноздри раздуваются.

— Ты пьяница. Ты источаешь яд. Приведи себя в порядок, прежде чем даже думать о борьбе за то, что тебе дорого.

Я выхожу из спальни, осматривая крошечную квартирку. В ней тоже царит хаос. Мои ботинки издают хруст, когда я переступаю через битое стекло и разбитые тарелки. Я замираю, рассматривая крошечное жилое пространство, диван с расстеленными одеялом и подушкой. Я стаскиваю одеяло и подношу к лицу. В нем запечатлен аромат Айви.

Я с трудом сглатываю.

Он все время заставлял ее спать на этом унылом диване?

Я слышу рыдания этого идиота в спальне, и знаю, что он пока не собирается исчезать из ее жизни. Ему нужен этот толчок.

Отбросив одеяло, я возвращаюсь в спальню и закрываю дверь.

19

Айви

Я жду в машине, и кажется, что проходит вечность, прежде чем Эйдан скользит на сиденье рядом со мной. У него суровое выражение лица, когда он стучит в окно костяшками пальцев и говорит:

— Ко мне, Гастон.

Машина начинает движение. Я смотрю на вход в многоквартирный дом, который называла своим домом в течение двух лет. И ожидаю, что в любую секунду выбежит Дерек, но он этого не делает. Когда здание оказывается вне поля моего зрения, это кажется сюрреалистичным.

Я продолжаю смотреть в окно, крепко сжимая свою сумочку. Не знаю, что сказать. Меня трясет от адреналина, и мне стыдно за сцену, свидетелем которой явился Эйдан. Я даже не могу смотреть на него.

Не могу поверить, что все это произошло.

Не могу поверить, что снова оказалась в такой ситуации.

Почему я не ушла раньше? Чего я ждала?

Это такое немедленное облегчение — быть на свободе. Я строила препятствия в своей голове, пока это не стало казаться невозможным, но теперь тяжесть спадает с меня. Не могу поверить, насколько освобождающим является это чувство, будто меня больше не сжимают так сильно. Я делаю глубокий вдох и не чувствую, что эта тяжесть сидит у меня в груди.

Я освободилась. Наконец-то все закончилось. Я не вернусь.

Я должна была бы плакать, не так ли? Но не чувствую, как подступают слезы. Облегчение поднимает меня на новый уровень, но я продолжаю ждать, когда появится новая боль. Не чувствую даже онемения.

К счастью, Эйдан избавляет меня от разговоров. Мой взгляд прикован к темнеющим улицам, но я остро ощущаю его присутствие. Чувствую его рядом со мной. Чувствую его пристальные взгляды и слышу его легкие движения.

Через пятнадцать минут мы едем по очень престижной части города. Многоквартирные дома изящные и новые. Мы въезжаем на подземную парковку, и водитель Эйдана останавливается на зарезервированном месте. Когда мы выходим, я вижу синий спортивный автомобиль Эйдана, припаркованный рядом. Мой взгляд тут же падает на еще одну машину рядом с той. Это еще один автомобиль высокого класса. На этот раз желтый и такой, какой вы можете увидеть в журнале. Это… «Ламборгини»? Даже в моем затуманенном состоянии я прикусываю язык. Все это парковочное пространство принадлежит Эйдану, у него около десяти машин. Эти две машины — единственные современные. Те, что позади, старомодны и сделаны на заказ.

Я помню наш разговор во время полета.

— Ты собрал их? — спрашиваю, глядя на него.

Эйдан все еще смотрит на меня, выражение его лица остается серьезным. Он не смотрит на машины, о которых я говорю. Я чувствую, как кожу покалывает от интенсивности его взгляда.

— Да, — наконец отвечает он.

Я крепче сжимаю ремешки сумочки, и наступает неловкое молчание. Он отворачивается от меня и начинает идти.

— Вам лучше последовать за ним, — советует водитель… Гастон.

Я быстро смотрю на него. Он пожилой мужчина, одетый в черный костюм, стоит у открытой двери машины, будто собирается запрыгнуть обратно. И прячет улыбку, изучая меня.

— Верно, — бормочу я. — Спасибо, что подвезли.

Он быстро машет мне рукой и действительно садится обратно в машину. Я заставляю себя двигаться и следую за Эйданом к лифту. Тот уже нажал на кнопку и, засунув руки в карманы, ждет. Двери лифта открываются, и мы заходим внутрь. Он сканирует карточку-ключ на панели, и двери закрываются.

К сожалению, нет никакой отсрочки от его внимания. На каждой стене зеркала. Я стараюсь не встречаться с ним взглядом, но пару раз ловлю себя на том, что поглядываю на него. Он выглядит таким спокойным, прическа безупречна — прическа, за которую я несу ответственность, и вау, меня переполняет гордость при одном взгляде на то, как она ему идет. Я осматриваю его тело. Эйдан в темно-сером костюме, сшитом на заказ, но он не выглядит таким идеально отглаженным, как обычно. Беспокоюсь, что у него был напряженный день, и я доставила ему чертовски много неудобств.

Эйдан пристально смотрит на меня и не скрывает этого. Он внимательно наблюдает за моим лицом. Я не могу понять его настроение.

Поездка на лифте проходит быстро. Двери открываются, и я чувствую себя застигнутой врасплох, когда мы выходим прямо в его дом. Замираю и оглядываюсь на лифт, а затем вокруг себя. Я нахожусь в большой мраморной прихожей его квартиры… или апартаментов… или пентхауса?

— Круто, — шепчу я.

Эйдан слышит мое замечание и ухмыляется.

— Осмотрись. Я принесу нам что-нибудь выпить.

Он заходит прямо в гигантскую современную кухню и роется в кладовой, которая, кажется, тянется на многие километры.

Я следую его совету и отправляюсь осмотреться. Все пространство представляет собой открытую концепцию. Огромная гостиная с гигантскими окнами от пола до потолка. Диваны выглядят современными и белыми, не похоже, что на них когда-либо кто-то сидел. У него нет телевизора. Я не поверила своим глазам. Потому что так к этому не привыкла. Вместо этого у него есть встроенные книжные полки, которые забиты книгами. Они даже помечены по жанрам: история, экономика, политика. Но никаких художественных книг.

— Это изменится, — бормочу я себе под нос.

Рядом с комнатой находится то, что я могу описать только как половина стены. Я обхожу ее и вижу огромную столовую. Все это выглядит так, будто ни к чему никогда не прикасались. В полстены в паре метров от обеденного стола, встроен современный газовый камин. Я провожу пальцами по мраморному столу, бросая быстрый взгляд на полную корзину свежих фруктов в центре. Он вообще ест их, или они медленно умирают в корзине?

Я обхожу стол и останавливаюсь у окна от пола до потолка, из которого открывается самый потрясающий вид на развлекательный район. Наверняка тут царит мечтательная атмосфера, когда стоишь здесь ночью и смотришь вниз на все эти огни.

Так круто.

— В гостиной есть балкон, если ты хочешь выйти и рассмотреть получше, — говорит Эйдан позади меня.

Я оборачиваюсь. Он стоит, прислонившись к стене, прямо рядом с камином, скрестив руки на груди. Теперь у него мягкое выражение лица, будто я его действительно совсем не беспокою.

— Посмотрю, — отвечаю я. — У тебя хороший дом, Эйдан, хоть я не видела и половины.

Он коротко улыбается, но она не отражается во взгляде.

— Спасибо.

Меня смущает его настроение. Я не могу докопаться до сути. У меня паранойя, что это связано со мной, поэтому делаю то, что у меня получается лучше всего. Приношу извинения за доставленные неудобства.

— Прости… — говорю ему, и это звучит жалко. — Я понятия не имела, что Дерек позвонит тебе… Боже, я слышала, как он кричал на тебя и…

Эйдан не отвечает. Он просто наблюдает за мной, ожидая большего.

Я крепче сжимаю ремешки сумочки.

— Дерек узнал о тебе и забрал у меня телефон, увидел твое имя, а затем заперся в ванной. Должно быть он прочитал нашу переписку. В любом случае, я не знаю, зачем ты приехал. Мне жаль, если ты был обеспокоен. Я была в порядке. Тебе действительно не нужно было этого делать.

Теперь выражение лица Эйдана меняется. Его челюсть сжимается.

— Ты думаешь, что была в порядке?

— Это была просто еще одна ссора.

— Это было нормой?

Да. Я колеблюсь. Затем повторяю:

— Мне жаль, что ты почувствовал, будто должен прийти. Я не хочу тебя беспокоить. Я… не собиралась там оставаться, просто чтобы ты знал. Я уже собиралась уходить.

— Куда ты планировала отправиться?

— К Ане.

— Она ждет тебя сейчас?

— Я… эм… не заходила так далеко.

По-моему, в моих словах нет смысла. Интересно, думает ли он, что я осталась бы и что несу чушь собачью. Мне хочется объяснить, что Дерек принуждал меня в спальне, но это прозвучало бы еще хуже и…

Я прерывисто вздыхаю и смотрю вниз на свои руки, наконец, признавая:

— Ты спас меня, Эйдан. Я… я не знаю, сколько времени мне потребовалось бы, чтобы пройти мимо Дерека, если быть предельно честной, ладно? Я… чувствую себя большой проблемой, вот и все. Мне стыдно за то, что ты увидел, за то, что я позволила этому дойти до такой степени. Я снова пыталась покончить с этим, потому что он внезапно захотел пригласить меня куда-нибудь на нашу годовщину. Он сказал, что у нас все получится, а я продолжала говорить ему «нет». Ситуация быстро стала уродливой. Думаю, я тоже виновата. Возможно, мне следовало… сделать это по-другому. Я должна была догадаться, что он вернется к выпивке, и… не знаю…

Я говорю бессвязно, но у меня ноет сердце.

Слезы щиплют глаза, но я делаю все, что в моих силах, чтобы они не пролились. Вместо этого проглатываю боль в горле и стою, ожидая ответа. Я не могу плакать. Я также несу ответственность за то, как прошел вечер. Было так много вещей, которые я могла бы сделать иначе. Ана была права. Я должна была составить план побега и уйти. Мое глупое сочувствие к Дереку удерживало меня в ядовитой ситуации. На самом деле… Не знаю, почему я оставалась так долго. Я запуталась в себе.

Я заставляю себя посмотреть на Эйдана, он смотрит на меня, все еще с непроницаемым выражением лица. Мои глаза больше не горят, и я спокойна.

— Ты голодна? — мягко спрашивает он.

Я не чувствую голода из-за всего, что произошло, но мне нужно отдохнуть от напора Эйдана. Поэтому киваю.

— Да, а ты?

— Пойдем.

Он ведет меня обратно на кухню и жестом приглашает сесть на стул у островка. Я сажусь, опуская сумочку на пол рядом со своими ногами. И смотрю, как он сбрасывает пиджак и швыряет его на стул по другую сторону от меня. Затем одной рукой ослабляет галстук, а другой открывает холодильник и достает контейнеры. Он ставит их все на островок один за другим. Потом достает из буфета два бокала для вина и берет со стойки бутылку, которую, должно быть, уже достал из кладовки.

— Открывай, — говорит он, ставя тарелки и вилки. — Давай посмотрим, что у нас на ужин.

Я бросаю на него странный взгляд, когда начинаю открывать контейнеры.

— Ты не знаешь, что внутри?

Он качает головой и садится напротив меня.

— Мой шеф-повар приходит, готовит еду, упаковывает ее и уходит. Уверен, она спрашивает у меня, чего я хочу, но не помню, чтобы я когда-либо отвечал.

Я выдавливаю улыбку.

— Она никогда не лажает?

Он улыбается в ответ, открывает бутылку вина и начинает разливать по нашим бокалам.

— Еще ни разу.

Я понимаю почему, сразу после того, как открываю несколько контейнеров. Еда пахнет божественно. Мне жаль шеф-повара Эйдана, потому что она, очевидно, не может быть уверена, что он в настроении, поэтому у нее разный ассортимент блюд. Куриная грудка, немного нарезанного стейка, салат, картофельное пюре. Список можно продолжать. Есть даже хумус, и не могу удержаться и облизываю губы.

«О, иметь шеф-повара», — размышляю я.

Эйдан наблюдает за мной, выглядя удивленным, когда я начинаю накладывать немного еды на свою тарелку вилкой, которую он мне дал. Стараюсь вести себя утонченно. Накладываю крошечные порции, потому что не хочу просто набрасываться на его еду и, по общему признанию, потому что это невежливо. Когда наступает очередь Эйдана, он накладывает огромные горы еды… на мою тарелку. Мои глаза расширяются. Я растягиваю губы в гигантской ухмылке.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Не ешь, как птичка, — отвечает он, теперь обращая внимание на свою тарелку. — Терпеть не могу это дерьмо.

— Какое?

— Каждая женщина, с которой я обедал, ела так.

— Как?

— Будто весят пять килограмм. Я хочу, чтобы ты была сыта.

Я краснею от его внимания.

— Я просто пытаюсь быть леди с манерами, мистер Уэст.

Он мгновенно замирает. Кажется, на него действует, когда я называю его по фамилии. Мне это нравится. Несмотря ни на что, тот громко смеется, приподнимая брови.

— Кого ты пытаешься обмануть?

Я смеюсь.

Этот красивый мужчина так близко, что я могу дотронуться до него, но сейчас у меня урчит в животе, и я слишком занята, уставившись на еду. Поэтому просто ем, растеряв всякий этикет. Ана испытала бы ко мне сейчас такое отвращение. Хотя я ничего не ела с обеда. Теперь, когда успокоилась, я умираю с голоду, а от вина у меня кружится голова.

— Так вкусно, — стону я. — Типа безумно вкусно.

Он хихикает.

— Да?

— Да, думаю, мне нужен твой шеф-повар.

— Ты можешь забрать ее.

— Я не могу себе это позволить.

Он изучает меня.

— Я могу.

Я драматично закатываю глаза.

— Сыпь мне соль на рану.

— Я имел в виду, что попрошу ее готовить для тебя, если хочешь. Тебе просто нужно сказать ей, что тебе нравится.

Он действительно предлагает это.

Я медленно жую.

— Нет, Эйдан, все в порядке. Я могу готовить себе сама.

— Ты вкусно готовишь?

— Когда я хочу, то да.

Он медленно кивает, ему это нравится.

— Приготовь мне как-нибудь.

Я улыбаюсь.

— Хорошо, но ты должен сказать мне, что ты хочешь.

Он улыбается в ответ, и мое сердце замирает.

— Мне все равно, Айви. Подойдет просто старая добрая домашняя еда.

Теперь я странно на него смотрю.

— У тебя давно такой не было?

Его улыбка становится задумчивой.

— Не в течение многих лет.

Я не знаю почему, но чувствую, что Эйдан… одинок. О чем безумно даже думать, потому что посмотрите на него и на то, кто он! Этот мужчина при деньгах, может заполучить любую по щелчку пальцев, и все же… его дом выглядит так, словно его вырезали из журнала. Тут будто стерильно и все лишено какой-либо индивидуальности. Я смотрю на контейнеры, на еду ресторанного качества, которую мы едим. Он хочет поесть по-человечески. У меня такое чувство, что прямо сейчас я смотрю за занавес. Внешне Эйдан по большей части непроницаем, но по тому, как он смотрит на меня сейчас, я чувствую его уязвимость.

— Я приготовлю вам старую добрую лазанью, мистер Уэст, — обещаю, улыбаясь ему. — Но ты не сможешь над ней смеяться. Я неаккуратна. Она не будет, словно от Гордона Рамзи, хорошо?

Выражение его лица остается мягким, когда он снова смотрит на меня. Не улыбается широко и не поддается моему юмору.

— Хорошо, Айви, — тихо соглашается он.

Я смотрю на еду, притворяясь, что меня интересует стейк, отмеченный наградами, но на самом деле чертовски нервничаю. Внимание Эйдана заставляет меня чувствовать себя неловко. Я продолжаю чувствовать, что вот-вот что-то произойдет, но этого не происходит, и медлю у самого края.

Я пью еще немного.

В какой-то момент спрашиваю:

— Ты не возражаешь, если я включу свой «Спотифай»?

— Твой что?

Я сдерживаю смех.

— Музыку.

— Дерзай, Айви.

Он продолжает есть, но его внимание приковано ко мне, когда я достаю из сумочки разбитый телефон и прокручиваю свой плейлист. Это сложно, потому что экран чертовски сильно разбит, но, по крайней мере, он работает. Да благословит господь «Самсунг». Я быстро схватила его, выходя из квартиры, не проверяя. И намеренно избегаю приложения социальных сетей. Что, если Дерек написал мне? Мне не нужен этот негатив. У меня нет никакого желания даже видеть, какие сообщения там скрываются. Нет, вместо этого отключаю сеть и сосредотачиваюсь на ужине и музыке.

Мне нужно что-нибудь хорошее. Что-нибудь веселое. Что-нибудь, что смягчит этот напряженный ужин с Эйданом Уэстом. Я включаю «Dance Monkey» и кладу телефон рядом со своей тарелкой. Это моментально поднимает настроение.

Пока играет песня, Эйдан смотрит на меня, его удивление растет. Я ем как животное, мой симпатичный браслет громко звякает о дерьмовые. И почти уверена, что мой макияж испорчен, а мои волосы… Боже, как выглядят мои волосы после целого дня напряженного расчесывания их пальцами?

— На что ты смотришь? — игриво спрашиваю я, ловя его взгляд.

Он не моргает.

— На тебя.

Я стараюсь не дрожать.

— По случаю, это самая что ни на есть «что за хрень» песня, Айви, — добавляет он.

Я смеюсь.

— Если бы я была хоть немного счастливее, я бы на самом деле танцевала под нее.

— Будь счастливее, — говорит он, и совсем не игриво.

Эйдан серьезен.

— Я не могу танцевать прямо сейчас, — отвечаю я. — У меня вроде как был плохой день.

— Почему ты так полна дерьма?

Я изображаю на лице шок.

— Это не так.

— Детка, ты уже раскачиваешься в такт песни.

Мое сердце замирает в груди.

— Песня все равно заканчивается.

— Включи ее снова и потанцуй для меня.

Мое лицо такое красное. Сейчас я жалею, что включила музыку.

— Мне неловко танцевать перед тобой.

— Почему?

Я бросаю на него взгляд.

— Потому что это… ты. Я не хочу выставить себя дурой.

Он перестает есть. И мягко улыбается мне, в нем присутствует упрямство, когда говорит:

— Ты танцевала со мной в ту ночь, когда мы ходили в бар.

— Это было по-другому. Мы танцевали вместе.

— Тогда я потанцую с тобой.

Я просто смотрю на него, когда песня начинается снова. Дурацкое автоматическое воспроизведение.

На этот раз Эйдан не ждет моего ответа. Он встает — и мое сердце подпрыгивает, а затем учащается — и обходит островок. Протягивает мне руку, глядя на меня сверху вниз с этим ослабленным галстуком, с этой чертовски сексуальной стрижкой, которую я ему сделала, эти глаза игривые и серьезные одновременно, и эти губы все еще изогнуты в мягкой улыбке.

Беру его за руку и соскальзываю со стула. Я удивлена его лидерством. Он берет мои руки и обхватывает ими свою шею сзади, а затем его руки оказываются на моих бедрах.

— Будь дурой, — говорит он мне самым соблазнительным тоном. — Мне это нравится, Айви.

Я покачиваю бедрами в такт песни, мой взгляд прикован к нижней половине его лица. Не могу смотреть ему в глаза. Мои щеки пылают, и если бы не вино, я была бы жесткой, как доска. Но я чувствую себя немного свободнее. У меня голова идет кругом в хорошем смысле этого слова. Прикосновения Эйдана легкие, но я чувствую его желание. Он наблюдает за мной и хочет меня. В его стремлении есть что-то первобытное. Это наполняет меня уверенностью. Знаю, что никто не предназначен быть ответственным за то, чтобы я чувствовала себя самоуверенной, но он заставляет меня чувствовать себя достойной его компании. Это льстит и придает мне сил, которых я не ожидала, что мне понадобятся, например… может быть, я не такой уж никчемный человек, каким заставляла себя считать. Может быть, я способна на большее.

Наконец встречаюсь с ним взглядом, моя улыбка исчезает. Я пристально смотрю ему в глаза, а затем он кружит нас, придвигаясь ближе к гостиной. Я смеюсь, когда он отстраняется, держа меня за руку, чтобы покрутить.

Эйдан умеет танцевать.

Он снова притягивает меня к себе и на этот раз прижимается лицом к нежному месту между моим плечом и лицом. Я чувствую легчайшее прикосновение его губ к моей шее. Теперь я действительно двигаюсь в такт музыке, и он сжимает мои бедра немного сильнее, чувствуя мое движение.

Подвигайся для меня, подвигайся для меня, подвигайся для меня, эй-эй-эй!

Каждый раз, когда буду слушать эту песню, я буду думать об этом моменте.

Он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз. Я вижу его голод. Его взгляд останавливается на моих губах, и он смотрит несколько мгновений, прежде чем переводит взгляд на мои глаза. Его лицо приближается к моему, и теперь мы вообще не двигаемся.

Его голод встречает сопротивление. Он продолжает отстраняться, и я позволяю ему, хотя и не хочу этого, но понимаю. Инцидент с Дереком все еще свеж в памяти. Он темной тучей нависает над нами. Я чувствую, что Эйдан хочет поговорить об этом, но сдерживается.

— Ты сделал ему больно? — шепчу я.

Это прерывает момент, но мы должны поговорить об этом.

— Нет, — холодно произносит Эйдан. — Но хотел.

— Он просто отпустил тебя?

Это не то, что он сделал бы. Дерек — скандалист, особенно когда пьян.

— Он кое-что сказал, — отвечает Эйдан.

— Что?

Теперь он хмурится, и его взгляд становится мрачным.

— Не смей возвращаться к нему.

Отступаю, и он отпускает меня. Я чувствую себя немного неправильно понятой.

— У меня нет намерения делать это. Я несколько раз пыталась уйти от него.

— Я знаю, что это не мое дело, но мне бы хотелось, чтобы ты физически удалилась оттуда давным-давно.

Мои плечи опускаются. Я отворачиваюсь, чувствуя, как меня охватывает чувство вины.

— Знаю. Думаю, мне нужно было, чтобы кто-то подтолкнул меня, иначе я бы продолжала принимать это.

— Он бы причинил тебя боль. Неужели он… — Эйдан стискивает зубы, когда в нем снова вспыхивает гнев. — Он когда-нибудь хоть пальцем тебя трогал, Айви?

— Он не бил меня или что-то в этом роде, — отвечаю я. — У нас и раньше бывали размолвки. Он толкал меня.

— Ты была в той кровати, когда я нашел тебя. Твои волосы были в беспорядке. Он толкнул тебя туда?

Я прикусываю губу, чтобы остановить слезы.

— Да.

Он просто кивает, но на его лице отражается буря. Потом оставляет меня стоять там и возвращается на кухню. И расхаживает, бросая пустые контейнеры в раковину. Я подхожу к нему и стою сразу за островком, наблюдая за ним. Он закатал рукава. Я вижу жилы на его предплечьях, когда тот убирает островок. Интересно, как выглядят обнаженными другие его части?

Когда я снова смотрю на его лицо, Эйдан уже смотрит на меня. Он поймал меня на том, что я наблюдаю за ним, но в выражении его лица нет дерзости. Он просто смотрит на меня в ответ. Напряжение вернулось. Опять же, я стою прямо перед краем и хочу спрыгнуть, но мне нужно руководство Эйдана.

«Dance Monkey» все еще играет, но теперь я ее едва слышу. С трудом сглатываю. Приоткрываю губы, чтобы заговорить, но Эйдан опережает меня.

— Следуй за мной, Айви.

Я беру свой телефон и выключаю музыку. Он проходит мимо меня и ведет по шикарному коридору. Подходит к первой двери и открывает ее. Я вхожу вслед за ним. Это огромная спальня, наверное, в половину всей моей квартиры.

Я смотрю на кровать, а затем на него, задаваясь вопросом, действительно ли он собирается соблазнить меня. Не то чтобы это требовало особого труда. Но вместо этого он оглядывается, будто осматривается.

— Давненько я здесь не был, — бормочет он, широко открывая дверь гардеробной, а затем еще одну дверь в ванную.

— Это не твоя спальня? — удивленно спрашиваю я.

— Нет, — отвечает он, оглядываясь на меня со слабой ухмылкой. — Моя дальше по коридору, напротив.

— О. — Это прозвучало разочаровано? Надеюсь нет.

— Здесь есть полноценная ванная комната со всеми удобствами, — объясняет он мне. — И приличного размера шкаф. Здесь открывается прекрасный вид. — Он подходит к жалюзи и раздвигает их. — Утром на этой стороне солнце не так палит.

Почему он говорит как риелтор?

— Что происходит? — спрашиваю я, чувствуя себя глупо, потому что не хочу делать предположений. — Ты даешь мне комнату на ночь?

Он поворачивается и смотрит на меня. И выглядит… решительным.

— Не только на ночь, Айви. Столько, сколько тебе нужно.

Я чувствую себя сбитой с толку.

— Я не собираюсь просто вламываться к тебе домой, Эйдан.

— Почему?

— Ана более чем счастлива принять меня.

— Ты упоминала, что ее сестра в последнее время доставляет ей много неприятностей.

О Боже. Он помнит это? Я сказала это мимоходом целую вечность назад.

— Ну…

— Или это изменилось? Сестра Аны все еще у нее?

— Да, но я бы остановилась на диване.

— В этом нет необходимости, — отвечает он, качая головой. — У тебя здесь совершенно хорошая комната.

— Хорошая комната? — повторяю я, сбитая с толку.

Он хмурится.

— Разве онанедостаточно хороша?

Мои глаза широко раскрыты.

— Это слишком, Эйдан.

— Мистер Уэст тоже звучит хорошо, — отвечает он, снова разглядывая мои губы.

Я сдерживаю улыбку.

— Мистер Уэст.

— Или «сэр».

Теперь я не могу сдержать улыбки.

— Я не собираюсь называть тебя «сэр».

На его лице появляется тень улыбки.

— Пока нет, но ты будешь.

Мое лицо горит, когда я хожу по комнате. Он смотрит, как я заглядываю в шкаф. И издаю смешок. Эйдан назвал эту комнату «приличных размеров». Она больше, чем моя долбаная гостиная. Это самая шикарная спальня, в которой я когда-либо была. Но ему не говорю этого. Делаю вид, что обдумываю его предложение. Конечно, я не глупа и собираюсь, черт возьми, нежится в этом пространстве, как последняя стерва, но все же. Эйдану нравится, когда я играю. Я захожу в ванную. Как и везде, она выглядит так, словно ей никогда не пользовались, и все же она наполнена самыми лучшими средствами для ванной.

Это настоящая жизнь?

Выхожу из ванной и стою, чувствуя, как ком встает у меня в горле. Эмоции, переполняющие меня, неожиданные. Я пытаюсь обуздать их, но это не помогает.

— Айви? — Его голос звучит обеспокоенно, но он не двигается ко мне. Просто напряженно стоит у окна, засунув руки в карманы.

— Это довольно сложно принять, — объясняю я, натягивая фальшивую улыбку. — Только что я была… там… на меня кричали, а в следующий момент я здесь, с тобой, и мне предлагают комнату. Это очень много, Эйдан.

Он один раз кивает в ответ. Его взгляд мягкий, когда тот смотрит на меня.

— Я не хочу, чтобы это было импульсивным предложением с твоей стороны, — начинаю я. — Вот почему я сопротивлялась раньше, ночью под дождем…

— Я не импульсивен, — перебивает он, звуча уверенно. — Я знаю, что значит, что ты здесь.

— Ты уверен?

Он не колеблется.

— Да.

Я верю ему.

Подхожу к окну и замечаю, как он отодвигается, когда я подхожу ближе. Это странно, учитывая, что Эйдан танцевал со мной всего несколько минут назад. Я смотрю в ночное небо, все еще переваривая услышанное.

— Знаю, что для тебя это капля в море, но мне хочется платить за аренду, пока я здесь, — говорю ему. — Я не нахлебница.

— Все, что хочешь.

— Ты можешь выставить меня, если когда-нибудь почувствуешь, что я для тебя стала обузой. Все, о чем я прошу, — честно предупредить меня.

— Ты не обуза.

— Также я могу убираться. Выполнять работу по дому.

— Делай здесь все, что захочешь.

— Если ты когда-нибудь будешь недоволен тем, что я делаю…

— Прекрати, Айви, — прерывает он, шепча, уставившись на меня так… будто я все. — Остановись.

Я оглядываюсь на него, мое сердце учащенно бьется.

— Спасибо, Эйдан.

Выражение его лица такое нежное, это все еще не то выражение, которое я привыкла у него видеть.

— Всегда пожалуйста.

Я прикусываю губу и снова смотрю на улицу. Мне нужно ущипнуть себя.

Я собираюсь жить вместе с Эйданом чертовым Уэстом.

Меня волнует не имя и не то, что за ним стоит. В конце концов, я стратегически избегала интернета, чтобы не гуглить его, как какой-то сталкер.

Просто он мне очень, очень нравится.

Он был центром моего мира уже несколько месяцев, с тех пор как я встретила его в том самолете. Не прожила ни одного дня, не думая о нем, и теперь я собираюсь проживать каждый день, живя с ним.

— Это закончится катастрофой? — удивляюсь я вслух, глядя на него через плечо.

Он так чертовски серьезен, что это творит безумные вещи с моим сердцем. Он смотрит на меня так, словно я для него чудо. С трудом сглатываю. Я горю, горю, горю…

— Нет, — отвечает он, будто это клятва. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы это сработало, Айви.

Почему у меня такое чувство, что он говорит не об устройстве нашего быта?

Я снова совершаю обход, заглядывая в ящики, а Эйдан все это время стоит, засунув руки в карманы, наблюдает, ждет.

Да, мы оба ждем, не так ли?

20

Айви

Я не могу уснуть.

Я в постели, достойной королевской особы. У меня был лучший душ в моей жизни. Эйдан даже попросил Гастона привезти мне новую пижаму, потому что в своем безумии уйти от Дерека я собрала в сумку только кое-какую рабочую одежду.

Кстати, о Дереке, от него ни одного сообщения. Даже от моей матери ничего, которая, скорее всего, узнала об этом довольно быстро. Дерек — болтун. Он бы пожаловался своей матери, а его мать обратилась бы к моей матери, и прямо сейчас в самом разгаре был бы зоопарк семейной драмы.

Я задаюсь вопросом, все ли с ним в порядке.

Перестань думать о нем, Айви. С ним все хорошо.

И я останавливаюсь. Сосредотачиваю свою энергию на себе. Завтра я возьму дневник. Запишу свои мысли, потому что моя голова забита слишком большим количеством мыслей. Может быть, если они будут на бумаге, я пойму, где нахожусь.

Да, это отличный план.

Закрываю глаза. Я должна быть в состоянии заснуть. Мне удобно, я устала, и мне нужно очень рано вставать на работу. Но… я не могу перестать думать об Эйдане.

Самоуверенного мужчины, которого я начала так хорошо узнавать, сегодня вечером не было. Он был… мягким. Я не могу перестать думать о последних словах, которые он сказал мне прямо перед тем, как оставил меня разбираться в себе.

— Ты не доставляешь хлопот, Айви. Ты — искра в моем темном мире.

Я все еще стояла у окна, вбирая все это в себя. Его прощальные слова поразили меня прямо в грудь. Он ушел прежде, чем я успела ответить.

С тех пор я была одна, а я не привыкла к этому.

В своей квартире, какой бы крошечной она ни была и какой бы ни был час, я всегда могла слышать Дерека или как топают соседи. Если не слышала ничего из этого, улицы всегда были заполнены гудящими машинами, звуками клаксона или людьми, кричащими друг на друга.

Здесь царит полная тишина. Улицы оживлены, но вы их не слышите.

Уже почти полночь, а я ворочаюсь с боку на бок полмиллиона раз. Поэтому выскальзываю из кровати и открываю свою дверь. Затем высовываю голову, напрягаясь, чтобы прислушаться к любому движению. Это место слишком огромное.

Я ничего не слышу. Украдкой смотрю в сторону спальни Эйдана, и часть меня испытывает такое искушение просто подойти к ней и постучать. Сколько раз он говорил мне, что хочет меня? Изменилось ли что-нибудь теперь, когда я здесь?

Я задаюсь вопросом, спит ли он.

Потом выхожу и задерживаюсь на некоторое время.

С другой стороны доносится шум. Это тихие звуки. Шаги настолько слабые, что приходится очень напрячься, чтобы расслышать. Я иду на звук, проходя мимо кухни и гостиной. Сразу за столовой есть коридор и еще несколько комнат. Это место бесконечно.

Из одной из комнат исходит слабое свечение. Я слышу шаркающие звуки. Медленно подхожу, нервничая. Здесь я выхожу из зоны своего комфорта.

Я заглядываю внутрь. Это огромный офис, забитый книгами и шкафами для хранения документов. Там стоит гигантский стол из красного дерева, и за ним, прямо у другого гигантского окна, сидит Эйдан. Он принял душ, его волосы мокрые. На нем свободная белая рубашка, и он пробегает рукой по волосам. Он смотрит на кучу бумаг, на его лице застыло хмурое выражение, будто ему не нравится то, что он видит.

Господи, уже за полночь, а он все еще… работает?

Я собираюсь уйти, но у меня нет такой возможности. Он поднимает взгляд и замирает, когда видит меня. Я вздрагиваю, извинение вертится на кончике языка, но его лицо проясняется, и он улыбается мне.

— Эй, — тихо говорит он, роняя бумаги на стол. Потом откидывается на спинку своего огромного кожаного кресла. — Ты в порядке?

Я улыбаюсь.

— Более чем в порядке.

— Нашла все, что тебе было нужно? — Эйдан осматривает мои мокрые волосы.

— Ты имеешь в виду душ? Да, все было там, спасибо. — Я прочищаю горло. — Извини, что прерываю. Просто не могу уснуть.

— Все в порядке, заходи, — говорит он мне. — Присаживайся.

— Я не помешаю?

— Нет.

Я вхожу и сажусь в глубокое кресло в углу.

— Кровать удобная? — спрашивает парень.

Я киваю.

— Да, все идеально. Я просто не могу уснуть из-за всех последних изменений. Не знала, что тишина может заставить чувствовать себя такой одинокой.

— Тишина это может.

— Что насчет тебя? Ты выглядишь так, словно работаешь.

Тот кивает.

— Я просматриваю информацию по кое-каким инвестициям. Вещи, в которые смогу вонзить зубы на стороне.

Его больше не интересуют бумаги. Он снова смотрит на меня своими глубокими карими глазами. Я чувствую тепло.

— Разве твоя работа отнимает недостаточно много времени? — с любопытством спрашиваю я.

— Дело не в этом, — объясняет он. — Она больше не стимулирует.

— Потому что вся тяжелая работа закончена?

Он выглядит впечатленным.

— Именно, Айви.

— Что бы тогда стимулировало тебя?

Я немедленно сожалею о своих словах. Это звучало так грязно.

Эйдан медленно расплывается в соблазнительной улыбке, когда смотрит на меня озорным взглядом.

— Вот в чем вопрос.

Мои щеки горят.

— Каковы некоторые из твоих интересов?

Он смотрит на бумаги, в раздумье сводя брови вместе.

— Мне нравится строить с нуля. Нравится добиваться успеха с нуля. Я получаю от этого определенный кайф.

Я бросаю на него странный взгляд.

— Это не тот ответ, которого я ожидала.

— А чего ты ожидала?

Я пожимаю плечами.

— Большинство мужчин выводят деньги, разве нет? Они сделали то, к чему стремились, и позволяют компании работать самой. Затем продолжают делать другие вещи.

— Например?

— О, ну знаешь, имеют богатые хобби. Они ходят под парусом, или летают на самолетах, или водят действительно быстрые машины. Я точно знаю, что ты любишь свои машины.

Он кивает.

— Люблю.

— Недостаточно, чтобы гонять на них весь день?

— Нет. Я потратил слишком много времени, пытаясь построить все это. — Он оглядывается вокруг, и теперь на его лице появляется странное выражение, пока тот подыскивает слова. — Теперь, когда у меня это есть, это кажется… бессмысленным.

Я слушаю внимательно, с пониманием.

— Может, именно поэтому ты хочешь вернуться к тому, что знаешь. — Я указываю на бумаги. — Ты ищешь безопасность.

Он поднимает брови.

— Безопасность?

— Тебе нужен этот белый шум, чтобы отвлечься от бессмысленных вещей?

Эйдан не отвечает, кажется, целую вечность. Обдумывает мои слова, так что молчание не кажется неловким.

— Это то, что ты делала? — спрашивает он.

Парень имеет в виду Дерека.

— Я вернулась к тому, что знала, — отвечаю я, кивая. — Это было знакомо.

— Ты все еще заботишься о нем? — В его голосе нет и намека на эмоции. Он очень старается скрыть это, изучая меня.

— Конечно. Я была с ним восемь лет, — говорю ему. — Он был всем, что я знала. И я была всем, что он знал. Но это не значит, что мы подходили друг другу.

Теперь он выглядит так, словно пытается понять. Его брови медленно сходятся вместе.

— Почему было так трудно отпустить? Потому что это не было случайным знакомством или травмирующей связью.

— Травмирующей связью?

— Порочный круг злоупотреблений. Ты создаешь эмоциональную привязанность к своему обидчику. Ты выдерживаешь взлеты и падения. Когда хорошо, это чертовски потрясающе, но когда плохо, это хуже всего. В худшие моменты ты цепляешься за хорошее в этом человека. Когда проходит плохое, кайф заключается в том, что тебя балуют и бомбят любовью. Ты продолжала думать о нем только самое лучшее, не так ли?

Мне требуется мгновение, чтобы переварить его слова, ошеломленная тем, насколько точно все это звучит.

— Я не хотела причинять ему боль.

— Но он причинил боль тебе.

Я киваю.

— Это не имеет смысла, когда говоришь вслух. Я не могу объяснить, почему так сильно переживала эту боль. Думаю, ты прав, я продолжала думать, что это был не он. И снова продолжала ждать хорошего, потому что было так хорошо, когда ссоры заканчивались, и мы были вместе на высоте. Я… очеловечила его, когда, по-видимому, не должна была этого делать.

— Ты очеловечила его из-за своего сочувствия?

Я бросаю на него забавный взгляд.

— Разве ты не знаешь, каково это — оставаться рядом, когда не следует?

Прищурившись, Эйдан изучает меня.

— Не знаю.

— Ты… никогда не проходил через это? Неудачный разрыв или… длительные отношения?

— Нет, — отвечает парень, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Я поставил свою компанию на первое место. У меня никогда не было времени влюбляться. — Теперь он улыбается выражению моего лица. — Тебе не нравится мой ответ, Айви?

— Думаешь, время заставляет тебя влюбляться, а не обстоятельства, которые находятся вне твоего контроля?

— Ты имеешь в виду судьбу?

Я качаю головой.

— Необязательно. Я говорю о твоих повседневных встречах с людьми, посещении мест, общении с женщинами. Ты никогда не встречал кого-то, кто просто задел бы тебя за живое?

Его грудь опускается, когда он оглядывает меня.

— Встречал.

Думаю, что он говорит обо мне, но у меня не хватает смелости думать об этом с уверенностью. Я почти боюсь разочароваться.

Я сглатываю, собираясь с духом.

— И что произошло?

Он не мешкает.

— Она живет со мной уже как четыре часа.

Порыв проходит сквозь меня. Я так рада это слышать и все же прекрасно понимаю, что мы не можем действовать вслепую. И на каком-то уровне все еще пытаюсь осознать, что я разошлась, или одинока, или как так это называется, потому что я, конечно, не знаю. А Эйдан ни хрена не смыслит в отношениях. Или смыслит?

— Ты сказал мне в кофейне, что связался не с той женщиной. Что ты имел в виду?

И снова его не беспокоит этот вопрос. Я продолжаю думать, что есть границы, которые мне нужно уважать, но Эйдан открыт.

— Она отвлекала, — поясняет он. — У нас были очень физические отношения.

Я нагло улыбаюсь.

— Очень изысканное использование слов, мистер Уэст.

Он усмехается, качая головой.

— В этой женщине не было ничего изысканного.

— Тогда почему ты был с ней?

— Подумай о пламени, Айви. Что заставляет пламя становиться больше?

Я вопросительно смотрю на него.

— Топливо?

— Это была Нина. В худшем случае она подливала масла в мой огонь и любила то, во что я превращался. Ей нравилось видеть мое разрушение, а мне нравилось чувствовать, как я горю. — Он встревожено качает головой. — Не уверен, что в этом есть какой-то смысл.

— В твоих словах много смысла. Два человека могут быть втянуты в хаос.

— Ее не просто привлек мой хаос, Айви, она… поглощала его. Мы были действительно мерзкими людьми.

Вау. Я внимательно наблюдаю за ним.

— Надеюсь, теперь она ушла из твоей жизни.

Он выглядит довольным.

— Это мягко сказано.

Хорошо.

— Это то, что ты должна сделать, Айви, — добавляет он сейчас. — Ты должна избавиться от людей, которые мешают тебе расти в жизни. Ты должна навсегда оставить их позади.

Он имеет в виду Дерека, и я знаю, что тот прав.

Я просто киваю ему.

Эйдан начинает собирать свои бумаги, раскладывая их по папкам. Я воспринимаю это как намек на то, что мне пора уходить. Поэтому начинаю вставать.

— Я провожу тебя обратно в твою комнату, — быстро говорит он мне. — Просто нужно собрать это в кучу.

Пока жду, я снова оглядываю комнату. Теперь, когда смотрю еще раз, понимаю, что здесь царит своего рода беспорядок.

— Это самое обжитое пространство, — комментирую я. — Ты здесь все время, не так ли?

— Так и есть.

Эйдан подходит ко мне сзади. Я чувствую исходящий от него жар, когда он приближается, но, как и всегда, остается на расстоянии одного вздоха от прикосновения ко мне. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Пойдем, — говорит он, проходя мимо меня, прежде чем я успеваю рассмотреть его лицо.

Эйдан провожает меня в мою комнату. Снова воцаряется тишина. Я смотрю на него, ожидая, что он встретится со мной взглядом, но тот этого не делает. Просто останавливается у моей двери. Я открываю ее и поворачиваюсь к нему. И ловлю его взгляд на моих губах, прежде чем он переводит его в сторону.

— Спокойной ночи, Айви, — мягко говорит он мне.

Парень начинает уходить, когда я хватаю его за руку.

— Эйдан…

Он останавливается и снова смотрит на меня, на этот раз пристально глядя мне в глаза. Я смотрю на него в темноте, подыскивая слова. Его тело ничего не выдает. Мне нужен дерзкий мужчина. Я хочу, чтобы он прижал меня спиной к стене, провел рукой по моим волосам и сказал мне, что хочет со мной сделать, но сейчас Эйдан не здесь.

Я отпускаю его и слабо улыбаюсь.

— Спокойной ночи, Эйдан.

Я быстро исчезаю в своей комнате и закрываю за собой дверь. Стою неподвижно, прислушиваясь к его удаляющимся шагам. Его дверь открывается и закрывается, и снова воцаряется тишина.

Эйдан

— Ты должен успокоиться, — говорит Рут по телефону, пока я готовлюсь к очередному приему душа. Сегодня уже второй раз принимаю душ, но мне нужно подумать, нужно спросить себя, как далеко я готов зайти с этой девушкой.

Я снимаю рубашку и бросаю ее на стойку. Затем стою у раковины, глядя на телефон.

— Она заставляет меня чувствовать себя живым, Рут, — тихо признаюсь я. — Я не могу это описать. Не могу… думать, не думая о ней.

— Ты влюбляешься в нее? — спрашивает она, и я улавливаю в ее голосе беспокойство.

Я закрываю глаза, и даже тогда вижу Айви в темноте, смотрящую на меня в ответ.

— Это любовь? — удивляюсь я. — Или это одержимость?

— Одержимость — это то, что ты чувствовал к Нине. Есть ли сходство между ними?

— Нет, черт возьми, — яростно отвечаю я. — Она совсем не похожа на нее.

— Ей нужно время.

Я киваю, но во мне горит огонь, огонь, который горит для нее, и он может быть сильнее моей силы воли.

— Думаю, она закончила с этим мужчиной.

— Не закончила.

Моя челюсть напрягается.

— Ты думаешь, она все еще хочет его?

— Нет, — быстро говорит она. — Думаю, она вышла из этой динамики и не собирается возвращаться. Девушка по-настоящему порвала с ним, но… послушай меня внимательно, Эйдан. В твоей душе есть следы, которые человек оставляет после себя, когда уходит из твоей жизни. Они оставляют следы, которые невозможно стереть. Человеку нужно время. Время почувствовать эти шрамы, иметь возможность провести по ним пальцем, чтобы понять, насколько они глубоки. Шрамы рассказывают историю, которую иногда не могут рассказать губы. Она выздоравливает. Ей нужно время.

— Хорошо, — машинально соглашаюсь я.

— Как и тебе нужно время.

Я усмехаюсь.

— Мне не нужно время, Рут.

— Нужно. Ты тоже еще не исцелился.

Я смотрю на себя в зеркало. Рассматриваю каждую татуировку, которую нанес на свою кожу. Татуировки, которые я даже не помню, были у меня с тех пор, как я погрузился в эти дурацкие гребаные наркотики. Татуировки, которые говорят о моей боли. Даже в своем наркотическом помешательстве я тянулся к самому себе, умоляя изменить это безумие.

Как я мог ощутить вкус всего этого успеха — так чертовски работать ради этого — и сразу после этого потерять себя? Такого рода вопросы терзают меня.

Вскоре я заканчиваю разговор и стою под горячим душем. Пытаюсь заставить свои мысли замолчать, но все порчу, потому что слишком много думаю о том, чтобы трахнуть ту соблазнительницу, которая находится дальше по коридору.

Если бы она подошла ко мне, обнажившись, готовая к прикосновениям, что, черт возьми, я должен был бы делать? Как я должен сопротивляться ей?

— Она бы ощущалась так хорошо, — шепчу я.

Я медленно поглаживаю себя. Дрочу для нее, и это так чертовски приятно, потому что теперь она достижима. Она, блядь, дальше по коридору. В пределах досягаемости.

И она бы ощущалась так чертовски хорошо.

Я стону, кончая и желая, чтобы она была здесь, стояла передо мной на коленях, смотрела на меня своими большими глазами лани, шепча:

— Вы так хороши на вкус, сэр.

Блядь.

Блядь.

Блядь.

Мессенджер

Ана: О боже мой, Айви. Я все еще пытаюсь осмыслить то, что ты сказала по телефону. У меня снесло крышу. Я так счастлива, что ты выбралась из этой ядовитой квартиры, но прямо сейчас чуть не обделываюсь от страха за тебя. Ты живешь с Уэстом, и я так чертовски завидую. Ты уже в его постели?

Айви: Нет, Ана, я не в его постели.

Ана: Прямо сейчас я качаю головой.

Айви: Он спас меня. Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что он изо всех сил старался убедиться, что я в безопасности. Он полностью спас меня.

Ана: Потому что он хочет тебя.

Айви: Может быть.

Ана: Нет никаких «может».

Айви: Прошло два дня, а я его даже не видела. Когда я встаю каждое утро, его уже нет. Когда прихожу домой, его еще нет, но я чувствую запах его одеколона в воздухе, когда встаю, так что он, должно быть, возвращается домой очень поздно.

Ана: Он управляет компанией стоимостью газиллион долларов, не так ли?

Айви: Газиллион, лол?

Ана: Он занятой чувак, и-и-и-и он все равно спас тебя со своим плотным графиком. Мои яичники взрываются.

Айви: Он даже не пишет мне. Я так запуталась.

Ана: Может быть он хочет, чтобы ты освоилась.

Айви: Возможно.

Ана: Ты далеко от работы?

Айви: Гастон подвозит меня каждое утро и отвозит обратно.

Ана: Гастон?

Айви: Водитель.

Ана: У тебя есть шофер?

Айви: Он шофер Эйдана.

Ана: ОМГ.

Айви: Это слишком много, не так ли? Я чувствую себя нахлебницей. Должна ли я платить Гастону?

Ана: Не-е-ет, Айви, расслабься. Уверена, Эйдан хочет убедиться, что тебе удобно и ты не волнуешься о дороге.

Айви: Честно говоря, я не против поехать на автобусе.

Ана: Остановись. Его это вполне устраивает.

Айви: Я просто не привыкла к этому, Ана.

Ана: Когда тебя балуют?

Айви: Ко всему. У меня есть долбаная ключ-карта от его пентхауса, и у него двери лифта в качестве входной двери, Ана. Это так шикарно. Когда я возвращаюсь домой, еда готова, и каким-то образом он правильно подобрал мой размер одежды, и у меня в шкафу ее куча. Я этого не заслуживаю.

Ана: Во-первых, срань господня, ты в раю. Пришли мне фотки своей одежды и те двери лифта. Во-вторых, это говорит твоя низкая самооценка, а ты заслуживаешь самого лучшего, Айви. Просто будь счастлива и перестань все переосмысливать. У тебя к этому дурная склонность.

Айва: Ты права.

Ана: Да, просто остынь.

Айви: Но как мне вообще начать расплачиваться с ним? Я все еще собираюсь платить свою половину арендной платы с Дереком. Я не могу отказаться от своих обязательств по аренде.

Ана: Айви, я только что сказала перестать все переосмысливать. Слушай, я свяжусь с Дереком и буду посредником, хорошо? Мы вычеркнем тебя из договора аренды, даже если для этого придется обратиться к арендодателю. Мы дадим Дереку время остаться или найдем другого жильца. Это то, с чем мы можем разобраться. Ты выбралась оттуда, это все, что имеет значения. Дерек был для тебя очень разрушительным человеком. Он плохо обращался с тобой, и теперь ты далеко от той дыры. Тебе нужно время, чтобы оправиться от всего, что произошло. Остальное уладится само собой, и Эйдан отнесется к этому с пониманием. Прямо сейчас ему не нужны твои гроши. Сначала встань на ноги.

Айви: Ты права. Ладно. Спасибо, Ана. Я очень ценю твою поддержку.

Ана: Я люблю тебя. И всегда рядом. Несмотря ни на что.

Ана: Но ты должна рассказывать мне обо всем, что происходит. Типа вообще обо всем.

Ана: Я должна жить опосредовано через тебя.

Ана: Если ты не будешь этого делать, мир взорвется.

Айви: Я тебя не подведу.

Ана: Хорошая работа, солдат.

Ана: Кстати, девочка, просто напиши чуваку. Растопи лед.

***

Айви: Ты где?

Э.У.: Работаю допоздна.

Айви: Это нормально?

Э.У.: Я делаю кое-что большое.

Айви: Что?

Э.У.: Я пока не могу говорить об этом.

Айви: Хорошо. Я буду терпеливо ждать.

Э.У.: Как ты, Айви?

Айви: Приспосабливаюсь.

Э.У.: Что бы тебе ни понадобилось, дай мне знать.

Айви: Ты сделал достаточно, Эйдан.

Э.У.: Я действительно не чувствую, что это так. Я хочу помочь тебе с адаптацией.

Айви: Ты меня балуешь.

Э.У.: Для тебя все, что угодно.

*Час спустя*

Айви: Ты скучаешь по мне?

Э.У.: Я сражен тобой. Ты знаешь это.

Айви: Это «да»?

Э.У.: Это, черт возьми, да, и если бы ты была моей, я бы наказал тебя за то, что ты задала такой нелепый вопрос.

Айви: Разве я не ваша, мистер Уэст?

Э.У.: Ты будешь моей, когда я буду внутри тебя, и будешь умолять меня, чтобы кончить.

Айви: Дерзкий мужчина возвращается.

Э.У.: О, милая искусительница, это говорит не о высокомерии.

Э.У.: Это правда.

Айви: Да, сэр.

Э.У.: Бля-я-я-ядь.

Айви:;)

Айви: А сейчас я перестану тебя отвлекать.

Э.У.: Я живу, чтобы отвлекаться на тебя, Айви Монткальм.

21

Айви

Уже поздно. Я лежу в постели, уставившись в темный потолок и пытаясь уснуть. Уже третий день в этой постели. Я еще не видела Эйдана. Его никогда не бывает дома. Чувствую себя наркоманкой, нуждающейся в том, чтобы увидеть его для следующей дозы.

Я вздыхаю и переворачиваюсь на бок. И закрываю глаза, застонав от разочарования.

— Просто спи, Айви.

Я не могу уснуть. Меня мучает бессонница. Этот тот вид истощения, который не может исправить кофеин. Я не могу отключить свой мозг. И бесконечно думаю обо всем. Беспокоюсь о деньгах, беспокоюсь об аренде, о Дереке. Я не слышала от него ни слова, и это так странно, будто мне оторвали конечность. Но это была гниющая конечность. Конечность, которая расползется и сгниет до души, если я оставлю ее. Пребывание вдали от дома пошло на пользу моему самочувствию.

Но одиночество причиняет мне боль. Оно как хищный зверь. Я чувствую его тяжелое давление в своей груди, которое не могу изгнать.

Я не хочу быть одна.

Шаги вырывают меня из своих мыслей. Я сажусь в постели и задерживаю дыхание.

Эйдан здесь. Я слышу, как он идет по коридору. Его шаги замирают перед моей комнатой. Мое сердце сжимается, когда я представляю, как он смотрит на мою дверь. Пожалуйста, войди.

Но он продолжает идти. Его дверь открывается и закрывается, и я чувствую разочарование. Грустно ли, что я вроде как получила дозу от него, просто слушая его шаги и зная, что он был по другую сторону моей двери?

Да, Айви, очень грустно. За гранью печали.

Я лежу следующие двадцать минут, напряженная и жаждущая. И думаю о его последних сообщениях.

Ты будешь моей, когда я буду внутри тебя, и ты будешь умолять меня, чтобы кончить.

Разочаровано вздыхаю.

С меня достаточно.

Я устала ждать.

Поэтому выскальзываю из кровати и открываю дверь. Затем выхожу и тихо пробираюсь к его спальне. Я перестаю пытаться уснуть, и сейчас он здесь, вероятно, в постели. Я на мгновение замираю за дверью, нервничая.

Затем делаю глубокий вдох и открываю дверь. Это серьезное вторжение в частную жизнь. Я должна была постучать, верно? Ну что ж. Прошлое осталось в прошлом. Вхожу в темную комнату, затаив дыхание. Я никогда не была здесь, и даже в темноте я поражена тем, насколько комната огромна.

Я иди и иду.

Кровать Эйдана находится в центре комнаты, и он лежит на спине, закинув руку за голову. Он слышит мои движения и поднимает голову.

— Айви?

Я проскальзываю в его постель, тут же натягивая одеяло. Он сразу же отодвигается, освобождая мне место. Правда в том, что ему не нужно освобождать место, кровать такая большая, но я прямо рядом с ним.

— Я не могу уснуть, — говорю ему. — Я пытаюсь уже три ночи, но не могу выносить тишину.

Я даже не успеваю закончить говорить, когда чувствую, как он обнимает меня. Он притягивает меня к себе. От него пахнет гелем для душа. Его тело еще влажное. Эйдан притягивает меня к себе. Я кладу голову на ту же подушку, на которой лежит он. И тот натягивает на меня одеяло. Потом мы лежим, ничего не говоря. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Он смотрит в ответ с мягкой улыбкой на губах. Я придвигаюсь еще ближе, пока не чувствую, что мой бок полностью прижат к его.

— Я чувствую много кожи, — легкомысленно замечаю я. — Вы голый, мистер Уэст?

— Не стесняйся выяснить это.

Я переворачиваюсь на бок, и он делает то же самое, так что мы оказываемся лицом друг к другу. Чувствую себя такой смехотворно маленькой рядом с ним. Прижимаю руку к его груди и медленно провожу ниже. Он наблюдает за мной с веселым выражением лица, пока я провожу пальцами по его животу. Я чувствую выпуклости его пресса, и мои брови удивленно подскакивают.

— Ты безумно накаченный, — комментирую я.

— Удивлена?

— Впечатлена. — Нет, нет, я не впечатлена. На самом деле я таю. Мурашки пробегают по моему телу. Чувствую, как тепло разливается у меня между ног.

Мои пальцы менее наглые, когда скользят по его животу и вдоль бедер. Мое сердце бешено колотится, когда я чувствую ткань.

— Боксеры?

— Ты разочарована.

— Немного.

— Позволь мне это изменить.

Он внезапно берет меня за руку, его кожа теплая. Ий проводит моей рукой по своим боксерам. Я замираю, потрясенная, когда чувствую сквозь них его твердый член. Эйдан внимательно наблюдает за мной, его веселье растет. Я краснею и не знаю, как реагировать. Он улыбается так самоуверенно, но я просто смотрю на него, вытаращив глаза, и сглатываю.

Он отпускает мою руку и бормочет:

— Осторожнее со своим любопытством, Айви. Ты должна быть готова к тому, что произойдет, если ты рискнешь подойти слишком близко…

Я прерываю его и провожу пальцами по его члену, заставляя его замолчать. Выражение его лица полностью меняется. Его веки широко распахиваются, когда он ошеломленно смотрит на меня.

— Что ты говорил, Эйдан? — дразню я. — Осторожно подходить слишком близко?

Он становится невероятно толще. Я провожу пальцами вверх и вниз по его длинному члену, изучая его реакцию. Его веки опускаются, и он прерывисто выдыхает. Мои губы приоткрываются. Он такой сексуальный, и это сводит меня с ума.

— Заинтересован, чтобы я продолжила? — шепчу я, мои губы подергиваются.

Когда он снова открывает глаза, у меня перехватывает дыхание. В его глазах что-то темное. Он берет мою руку и убирает ее. Затем без предупреждения Эйдан надвигается на меня, полностью накрывая мое тело своим. И запускает руку в мои волосы, взъерошивая их. Я чувствую его рот на своей челюсти. Но он не целует меня. Я ахаю, когда чувствую, как тот задевает мою челюсть зубами. Потом нежно кусает меня и отстраняется, чтобы посмотреть на меня.

— Ты хочешь сделать это, Айви? — спрашивает он низким голосом. Я никогда раньше не слышала этого тона. Его сексуального тона. — Я поиграю с тобой, но ты дашь мне свою гребаное слово, что, проснувшись утром, не скажешь мне, что сожалеешь об этом.

Я серьезно смотрю ему в глаза.

— Не скажу.

Он опускает лицо к моему, и касается губами моих.

— Пообещай.

Он что, сумасшедший? Ад скорее замерзнет, чем я проснусь и пожалею, что меня трахнул этот красивый мужчина.

Я хочу его.

Отчаянно.

— Я обещаю, мистер Уэст.

Его губы растягиваются в восхитительной улыбке.

— О, нет, Айви, тут все иначе. В моей постели ты зовешь меня «сэр».

Я пристально смотрю на него.

— Что?

— Ты зовешь меня «сэр» и, делая это, смотришь мне в глаза.

Мгновение я не отвечаю. Он ждет, пока я обдумаю. Это не значит, что мне не хочется называть его так. Ни за что. Дело в том, что я не знаю, хватит ли у меня такого мужества. Потому что даже не смотрю в глаза во время секса, а теперь должна смотреть этому Адонису в глаза и называть его так?

— Тебе нравятся извращенные офисные игры? — спрашиваю я.

Его ухмылка становится шире.

— Нет, Айви, я потратил месяцы, думая о прикосновениях к тебе.

— И в этих фантазиях я называла тебя «сэр»?

— Только потому что дерзила.

Я хочу взять Айви из прошлого — дерзкую, непокорную, дразнящую Айви — и врезать ей по горлу. Почему я когда-либо выражала сопротивление этому?

Этим я только подогреваю высокомерие этого мужчины, но сейчас я возбуждена, и чувствую его твердый член, и хочу этого. Так сильно этого хочу.

— Поцелуй меня, — шепчу я. — Поцелуйте меня прямо сейчас… сэр.

Глаза Эйдана сверкают. Он прижимается своими губами к моим, и это… все… все, на что я надеялась. Я обхватываю его руками, кончиками пальцев впиваясь в его спину, когда целую его в ответ. Он хорош. Действительно чертовски хорош в исследовании моего рта. Как и поцелуй в машине, его движения неистовые. Он посасывает мою нижнюю губу, дразня меня своим языком, скользя им по моему, пробуя меня на вкус с глубоким, удовлетворенным рычанием. И тоже вытягивает из меня звуки. Тихие звуки, которые я не узнаю.

Эйдан отстраняется от моего рта и целует мой подбородок. Потом посасывает нежное местечко между моим плечом и шеей, двигая повсюду руками. Он сжимает мою грудь через рубашку, а затем прикусывает через тонкую ткань сосок. Горячее удовольствие пронзает меня от его собственничества. Я выгибаю спину, отчаянно желая большего. Эйдан скользит руками под мою рубашку. Я чувствую его пальцы на своем животе, когда он поднимается выше и снова целует меня. Эти поцелуи легче, чем раньше. Он наблюдает за мной из-под полуприкрытых век, когда запускает пальцы под пояс моих штанов. Мой рот приоткрывается, но я не издаю ни звука, когда он запускает пальцы под мое нижнее белье, поглаживая мои складочки.

Он прикусывает мою челюсть, пристально наблюдая за мной.

— Нравится?

— Да, — вздрагиваю я, дрожа, когда он продолжает скользить пальцем вверх и вниз по моей щелке.

— Да, что?

Я смотрю на него, мое зрение затуманено.

— Да, сэр.

Эйдан резко выдыхает, блуждая пальцами по моей киске. Блядь. Он дразнит мой вход, пока я не начинаю дергать бедрами. Все еще изучая меня, тот медленно погружает в меня палец.

— Блядь, ты тугая, — бормочет он, закрывая глаза, будто наслаждается этим ощущением. Затем опускает голову к моей шее и нежно посасывает кожу. Я все еще одета. Он все еще в боксерах, его твердый член прижат к моему боку. Парень погружает палец глубже, и мои внутренние стеночки сжимаются вокруг него. Я издаю тихий стон, пока он трахает меня пальцем. Каждый раз, когда выходит из меня, он проводит пальцем по моему клитору, распространяя вокруг мою влагу. Волны удовольствия пробегают по мне. Я горю, рот приоткрыт, дышу только тогда, когда необходимо.

— Эйдан, — стону я, быстро добавляя: — Сэр.

Его губы растягиваются в самой дьявольской улыбке.

— Да, мисс Монткальм?

— Не останавливайся.

Он и не останавливается. Рисует круги вокруг моего клитора, наблюдая за мной, изучая меня. Будто узнает меня. Это все для меня, и я не привыкла к этому чувству. Я провожу руками по его груди, ощущая его пресс, его бедра, это сексуальную счастливую дорожку. Я бы все отдала, чтобы включить свет и как следует рассмотреть его, но делать это в темноте по-своему эротично. Это делает меня храбрее. Он прижимается своим лбом к моему, когда я спускаюсь прикосновениями к его члену.

Боже, я хочу, чтобы он был внутри меня.

Как будто Эйдан может читать мои мысли. Он делает паузу, чтобы стянуть с меня штаны и нижнее белье. Потом сбрасывает их с кровати, и теперь я обнажена перед ним, одетая только в тонкую рубашку с длинным рукавом. Я тянусь к нему, притягивая его к себе, обратно к своим губам. Он входит в меня пальцем, когда наклоняется и крепко целует меня.

— Эти гребаные губы, — рычит он мне в рот. — Я, блядь, не могу дождаться, когда они будут обернуты вокруг моего члена, Айви.

О да, сэр.

Он снова нависает надо мной, когда я раздвигаю для него ноги. В исступлении нащупываю его трусы и стягиваю их вниз. В ту секунду, когда обхватываю рукой его член, он замирает, издавая глубокий горловой стон.

— Блядь, — ругается он. — Блядь, да, Айви.

Его губы слегка касаются моих, но он не целует меня. Его глаза открыты, но взгляд мечтательный, когда я провожу рукой вверх и вниз, наблюдая за ним, как он за мной.

— Неудивительно, что ты такой самоуверенный, — шепчу я, притворяясь раздраженной. Я даже не могу полностью обхватить его пальцами, такой он толстый.

Эйдан пытается улыбнуться, но напрягается от моего прикосновения. Он чертовски огромен. Я посасываю его губу, чувствуя, как он становится невероятно твердым в моей руке. Я хочу, чтобы он был внутри меня. Хочу, чтобы растягивал меня. Боже, это было так давно, и даже тогда я никогда раньше не чувствовала себя такой сдерживаемой. Никогда никого не хотела так сильно, как хочу его.

Он внезапно отстраняется. У меня нет выбора, кроме как отпустить его член, когда Эйдан движется вниз по моему телу. Я наблюдаю за ним, с трудом веря, что это происходит на самом деле. Он у меня между ног, сжимает мои бедра своими большими ладонями.

Эйдан пробегает языком по моим складочкам, с жадностью пробуя меня на вкус. Я тянусь к его голове, сжимая волосы, пока он сосет мой клитор, точно знает местечко, которое заставляет меня дико дергаться.

У меня вырывается тяжелый вздох.

— О боже.

Он сосет сильнее.

— Ты хочешь кончить на мой рот, искусительница?

— Да.

Его хватка на моих бедрах усиливается.

— Да, что, мисс Монткальм?

— Да, сэр.

— Хорошая девочка.

Я впиваюсь пальцами в кожу его головы, пока тот трахает меня своим языком. Он тоже не сдерживается. Эйдан зарывается лицом в мою киску, будто это гребаная еда. Охренеть, Эйдан Уэст. Я чувствую его аппетит ко мне. Это так горячо, что у меня глаза собираются «в кучку». Он умело сосет мой клитор, и это переломный момент. Мое тело становится все горячее. Парень медленно возбуждает меня, позволяя мне насладиться этим чувством. Я тяжело дышу, чувствуя, как напрягается каждая клеточка меня. Удовольствие захлестывает меня, и я сотрясаюсь от оргазма, не издавая ни единого звука.

Я переполнена чувствами. Какого хрена? Мое тело проваливается в матрас. Я тупо смотрю в потолок, как в тумане. Какой мужчина.

Какой.

Офигенный.

Мужчина.

Эйдан поднимается вверх по кровати. Я поворачиваюсь к нему, уже цепляя руками его трусы. Я должна позаботиться о нем. Бедняга тверже цемента. И я не возражаю против этого. Я бы с удовольствием взяла его в рот, наконец-то попробовав на вкус. От этой мысли меня бросает в дрожь.

— Не беспокойся обо мне, Айви.

Я действительно беспокоюсь о нем. Наблюдаю за ним в темноте, когда он закрывает глаза. Его грудь опадает от быстрого дыхания. Он проводит рукой по лицу. Ему нужна разрядка.

— Тебе нужно это, — говорю ему. — Позволь мне позаботиться о тебе.

Он качает головой.

— Я дрочу из-за тебя с тех пор, как встретил тебя. Я привык к этой агонии.

— Не сегодня.

Я беру его за руку и притягиваю к себе.

— Идите сюда, сэр.

Он теряет всякий контроль, когда я называю его так.

Эйдан следует за мной, пока не садится на край кровати, а я не оказываюсь на полу перед ним, уютно устроившись между его раздвинутых ног. Он наблюдает за мной, очень быстро понимая мои намерения.

И медленно моргает, глядя на меня.

— Снимай свой верх, — приказывает он.

Я снимаю рубашку и бросаю на пол. Он наклоняется надо мной и расстегивает мой лифчик. Потом медленно стягивает лямки, будто разворачивает подарок. Лифчик спадает, и моя грудь обнажена перед ним. Его взгляд задерживается на моей груди, а затем возвращается к моим глазам.

— Клянусь гребаным богом, Айви, ты будто создана для меня, ты знаешь это?

Я улыбаюсь ему, краснея от его комплимента.

Он собирает мои волосы в кулак и притягивает меня ближе к своему члену.

— Мне нравится глубоко, — произносит он низким голосом. — Медленно посасывай кончик. Дразни меня, Айви.

— Хорошо.

Он резко дергает меня за волосы в знак неодобрения.

— Хорошо, что?

— Хорошо, сэр, — исправляюсь я.

Эйдан подносит кончик члена к моему рту и слегка проводит им по моим губам.

— Теперь плюнь, — приказывает он. — Посмотри на меня, Айви.

Если бы он не смотрел на меня так, словно я была самой красивой вещью, которую он когда-либо видел, у меня, возможно, не хватило бы храбрости сделать то, что тот требует. Но его желание придает мне смелости. Заставляет замолчать застенчивую часть меня. Я смотрю ему в глаза и покрываю его член своей слюной. Потом открываю рот и обхватываю губами головку. Мгновенно его тело напрягается, когда я погружаю его глубже в свой рот. Он стонет глубоко в груди, его хватка на моих волосах усиливается, когда я сосу его.

Я двигаюсь медленно, смакуя вкус его члена, и периодически смотрю на Эйдана. Его веки отяжелели, он словно в трансе. Его рот приоткрыт, и он тяжело дышит, когда я дразню его кончик. Внезапно Эйдан наклоняется ко мне и обнимает за талию. Он тянет меня обратно на кровать, возвращая мой рот к своему члену.

— Трахай меня своим ртом, малышка, — требует он напряженным голосом.

Потом скользит рукой вниз по моей спине, пока я сосу его. Я чувствую, как он раздвигает мою задницу, проводя пальцем по моим складочкам, и тычет в другую дырочку, наблюдая, как я отсасываю ему. Я вздрагиваю от этого ощущения, удивленная давлением.

— Блядь, да, — стонет он. — Вы не привыкли к этому, не так ли, мисс Монткальм?

— Нет, сэр, — со стоном отвечаю я.

Удовольствие пронзает меня, когда он называет меня по фамилии, прикасаясь ко мне. Это то, чтоон чувствует, когда я делаю то же самое с ним? Эта сумасшедшая спешка? Если так, то теперь я это понимаю.

Он проводит пальцами по моей киске, используя мои соки, чтобы потереть ту дырочку, которую я никогда раньше не исследовала. Затем прижимает к ней палец, не вдавливая далеко, просто добавляя достаточно давления, чтобы я знала, что он там.

Я двигаюсь быстрее, уже снова возбужденная. Другой рукой Эйдан хватает меня за волосы, побуждая двигаться еще быстрее, пока я прижимаюсь задницей к его пальцам.

— Чего ты хочешь, — хрипло спрашивает он.

— Прикоснитесь ко мне, мистер Уэст.

— Тогда глубже, малышка.

Я беру его глубже, а затем он проводит пальцами по моему клитору, потирая его круговыми движениями. Я дергаюсь, постанывая вместе с ним.

— Блядь, да, Айви.

Он поднимает меня, не заботясь о том, что я утыкаюсь лицом в его колени вместо члена. Сейчас это слаще, интенсивнее. Когда я кончаю, дрожа, потрясенная интенсивностью своего оргазма, пальцы Эйдана снова внутри меня. Чувствую, как пульсирую вокруг него. Он тянет меня назад, прижимая мое обмякшее тело к матрасу. Он раздвигает мои ноги и обхватывает рукой свой член, быстро дроча. Его тело содрогается, плечи напрягаются, когда он жестко кончает, направляя свое освобождение на складки моей киски. Его грудь быстро двигается, даже в темноте я вижу, как его кожа блестит в лунном свете, проникающем сквозь щели в жалюзи. Он проводит влажной головкой своего члена по моему клитору и чувствительной коже, выглядя насытившимся и очарованным.

Смотрю на него затуманенным взглядом, я так устала, когда он берет мою руку и опускает мне между ног.

— Это мы, красавица, — говорит он мне хриплым от удовольствия голосом. — Все наше желание, вся наша потребность, все наше опасное безумие, которое мы таили друг для друга, вырывается из нас в одном сладостном порыве. Мне это чертовски нравится.

Я провожу пальцами по своей коже, чувствуя это, чувствуя нас, и он смотрит на меня в ответ, и его взгляд меняется. Он смотрит на меня так, словно снова хочет меня.

Эйдан падает на матрас рядом со мной и притягивает меня к себе. Я поворачиваюсь на бок и обнимаю его, утыкаясь лицом в его грудь. Он все еще приходит в себя от кайфа, его дыхание быстрое и тяжелое. Я слышу, как бьется его сердце, и закрываю глаза.

— Это намного лучше, чем тишина, — сонно шепчу я.

— Спи, — шепчет в ответ он.

Потом снова накрывает нас одеялом, и я быстро отключаюсь.

22

Айви

Чувствую, как он встает с постели рано утром. К тому времени, когда у меня наконец хватает сил открыть глаза, я нахожу его готовящимся к работе. Он в одних брюках, тихо шагает по тускло освещенной комнате. Эйдан не хочет будить меня, но теперь уже слишком поздно. Я приподнимаюсь на локте и опускаю голову на руку.

— Сейчас четыре утра, — говорю я. — Возвращайся в постель.

Он останавливается у кровати, поглядывая на меня, пока надевает рубашку. Его взгляд скользит по мне. Я не могу понять его настроения. Эйдан умеет его скрывать и сейчас делает это очень хорошо. Я не знаю, сожалеет ли тот о том, что мы сделали, потому что, черт возьми, я точно нет.

— Деньги не спят, — отвечает он мне.

— Кто придумал это правило? — спрашиваю я.

— Каждый голодный человек ожидает возможности нанести удар.

— Глупое правило.

Он ухмыляется мне. Это меня успокаивает.

— Айви, ложись нахрен и спи.

Я падаю на спину и раскидываю руки в стороны.

— Как я, по-твоему, буду спать в этой гигантской кровати без тебя?

Застегивая рубашку, он обходит кровать, пока не оказывается надо мной, глядя на меня более нежным взглядом.

— Уже скучаешь по мне?

Я стягиваю покрывало и открываю ему свое обнаженное тело. Его пальцы задерживаются на средних пуговицах рубашки. Он осматривает мое тело, останавливая взгляд на нуждающемся местечке между моих ног, и резко выдыхает.

— Ох, искусительница, — бормочет тот с болью.

Я не прикрываю себя.

— Возвращайся в постель.

К моему удивлению, Эйдан отпускает пуговицы и заползает в кровать, нависая надо мной. Потом опускает голову к моей груди и обхватывает губами сосок, нежно посасывая. Я обхватываю руками его голову, волна удовольствия проносится через меня. И стону, запуская пальцы в его волосы. Он обхватывает ладонью другую мою грудь и сжимает ее, в то время как другой рукой накрывает меня между ног, уже поглаживая мою киску.

— Ты должен взять меня, Эйдан, — говорю ему. — Я не могу этого вынести. Мне нужно больше. Мне нужен ты.

Он целует мое тело и снова оказывается у меня между ног, посасывая меня. Как тот догадался, что это будет ощущаться так хорошо? Это невозможно. Я выгибаю бедра, когда во мне вспыхивают искры.

— Блядь, да, мистер Уэст, — стону я.

Я жестко и быстро кончаю, и, черт бы его побрал, он отстраняется. Берет одеяло и набрасывает его на меня, прикрывая мое тело.

— Спи, — велит он мне.

Я вялая, как лапша, все еще спускаюсь с высоты наслаждения. И закрываю глаза, когда он встает с кровати, продолжая готовиться к работе.

— Ты собираешься заставить меня ждать весь день? — сонно спрашиваю я.

— У тебя есть работа, не так ли? — отвечает он.

— Сегодня воскресенье, Эйдан.

Проходит несколько минут. Я думаю, что он ушел. Вздыхаю, кутаясь в одеяло, пытаясь согреться. Приятно знать, что за деньги нельзя купить даже тепло в таком огромном пентхаусе, как этот. Богатые люди не могут иметь все.

Кровать прогибается, и крепкое тело проскальзывает под одеяло. Сильная рука Эйдана притягивает меня к его обнаженной груди.

— Ты здесь, — шепчу я.

— М-хм. — Он целует меня в плечо. — Спи.

— Теперь не смогу.

— Ш-ш-ш.

Я извиваюсь, еще сильнее прижимаясь спиной к его груди. Эйдан обнимает меня руками, его ладонь у моей груди. Я беру его ладонь и обхватываю свою грудь. Он тихо вздыхает.

— Ты все еще здесь.

— Я не могу оставить тебя в этой квартире совсем одну после такой ночи, не так ли? — отвечает он.

— Хорошее решение.

— Ш-ш-ш.

Но на меня не действует ш-ш-ш.

— Ты голоден? — бормочу я.

— Хм?

— Думаю, что пойду в закусочную и съем четыре вафли, покрытые сиропом. И я говорю об огромном количестве сиропа, Эйдан. Это будет сироп с вафлями в качестве гарнира.

Его грудь вибрирует от смеха.

— Звучит заманчиво, Айви.

— Чем ты обычно завтракаешь?

— Кофе.

— И?

— Просто кофе.

— Ты не завтракаешь? — Мой голос срывает на шокированное шипение. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Его глаза уже открыты, он смотрит на меня в ответ. У него самая сексуальная ухмылка на губах, которые мне сразу хочется пососать. — Надеюсь, ты шутишь, Эйдан.

— У меня плотный ланч, чтобы компенсировать это.

— Едой для завтрака?

— Нет.

Я хмурюсь.

— Я так разочарована в вас, мистер Уэст. Завтрак — лучший прием пищи за день.

— Что ты обычно ешь?

Я колеблюсь, осознавая свое лицемерие.

— Обычно я спешу на работу.

— Так что…

— Я тоже пью чашку кофе.

Он поднимает брови и бросает на меня взгляд.

— И ты смеешь попрекать меня.

Теперь я разворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, ухмыляясь.

— Я засранка?

— Ты задела мои чувства.

Я сдерживаю смех.

— Мне жаль.

— Слишком поздно, Айви. Ущерб нанесен.

— Не будь таким.

— Я чувствителен по утрам.

Я прижимаю руку к его груди, притворяясь, что сожалею.

— Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину перед тобой?

Он не медлит.

— Ты можешь отсосать мой член, как делала это прошлой ночью.

Жар приливает к моим щекам. Я прикусываю нижнюю губу.

— Я могу сделать это, мистер Уэст.

— Нет, — парирует он, выжидающе глядя на меня. — Ты можешь сделать это…

— Я могу сделать это, сэр.

Его губы растягиваются в ленивой улыбке, когда я скольжу вниз по его телу. Он запрыгнул в постель голым. Знал, что это произойдет, да?

Эйдан уже твердый, когда я беру его в рот. Я поднимаю на него взгляд в тускло освещенной комнате, и этот самоуверенный придурок поправляет подушку и закидывает руки за голову.

— Ты выглядишь как хозяин, — комментирую я. — Какого черта, Эйдан?

— Ты служишь мне, не так ли? — наполовину удивленный, наполовину возбужденный отвечает он. — Будь хорошей девочкой и соси мой член, Айви.

Плюю на его длину, и он стонет, чертыхаясь. Я быстро учусь и уже понимаю, что заставляет его член пульсировать. Потом беру его глубже в свое горло, расслабляя его, чтобы не было рвотного рефлекса. Его бедра выгибаются, и он упирается пятками в матрас, рукой тянется к моему затылку. Всего один взгляд на него, и я знаю, что он потерян в удовольствии. Это то, чего я не видела в темноте. А также не заметила бесчисленных татуировок, которыми он покрыт. Я смотрю на них, когда вбираю его внутрь, дразня его так, как ему нравится. Это действительно красивые татуировки. На левой стороне его мускулистой груди большое изображение круглых настенных часов с шестеренками, и черно-серое затенение потрясающее.

— Вот так, Айви, глубже, — стонет он. — Я хочу почувствовать заднюю часть твоего горла.

Я беру его так глубоко, как только могу. Он гладит мое лицо, загипнотизированный мной.

— Теперь быстрее.

Я двигаюсь быстрее, и он откидывает голову назад. Его глаза полузакрыты. Он теряется в удовольствии, а я снова пялюсь на его сексуальное тело. Этот парень — нечто.

Прежде чем я успеваю продолжить изучать его, он хватает меня за плечи и переворачивает на спину. Он ставит колени по обе стороны от моей талии и дрочит свой член надо мной.

— Обхвати свои сиськи, Айви, — требует тот напряженным голосом.

Я обхватываю их руками, и Эйдан сразу кончает, выстреливая спермой прямо на них. И стонет, закрыв глаза. Я внимательно наблюдаю за его лицом, ерзая под ним, потому что это у него такое сексуальное выражение. Эйдан действительно сексуален. Это своего рода проблема, потому что, когда он открывает глаза, я просто лежу и смотрю на него, не в силах отвести взгляд. Он смотрит на меня в ответ, ухмылка растягивает его губы. Затем проводит рукой по моей груди, размазывая свою сперму, пока она не покрывает мои сиськи.

Недостаточно того, что мне пришлось наблюдать, как он кончает. Недостаточно того, что он такой красивый, что это причиняет боль. Нет, он кончает на меня, отмечая вот так. После прошлой ночи и этого утра я вся в нем, в его запахе, в его сперме и поцелуях. Я люблю все это.

— В следующий раз я кончу тебе в горло, — обещает он мне.

Я прикусываю губу.

— С нетерпением жду этого, мистер Уэст.

Он проводит большим пальцем по моей нижней губе, наблюдая за мной с послевкусием хорошего оргазма. Затем слезает с меня и направляется в ванную, бросив через плечо:

— Пойдем со мной в душ.

Я выскальзываю из кровати и следую за ним. Эта ванная комната достойна самого короля. Просто неприлично огромная, сплошь стеклянные и каменные стены. Я смотрю на его скульптурную задницу, когда он включает воду в гигантской душевой. Этот парень серьезно тягает железо. Его ноги — блядь, вау — сильные и мускулистые. У него V-образная фигура с узкой талией. Огромные бицепсы и четко очерченная грудь. Эти татуировки действительно офигительные, потому что они элегантные и весьма уникальные. Они, конечно, не были из каталога.

Я фанатею, как идиотка, но ничего не могу с собой поделать.

В этой ванной комнате есть две насадки для душа. Я подхожу под одну, а он под другую. Несколько минут мы не разговариваем. Все средства в ванной комнате для мужчин. Разве плохо, что это согревает мое сердце, что у него нет ни одного средства для женщин? Что у него нет женщин, посещающих этот душ. Даже в моей ванной были универсальные средства. Гель для душа, который я использую, чисто мужской. Даже в шампуне есть нотка шалфея. Я намыливаю волосы и бросаю взгляд через плечо на Эйдана. Он повернулся спиной к потоку воды и смотрит на меня. Все его тело покрыто мыльной пеной. Потом проводит руками по своим мокрым волосам, смывая шампунь. Его глаза открыты, и он продолжает смотреть на меня.

Сейчас я немного стесняюсь, потому что у меня есть аудитория. Он смотрит, как я ополаскиваю свое тело, и осматривает каждый сантиметр моей кожи. Ему нравится то, что тот видит. Я замечаю, как Эйдан снова становится твердым. Это отчасти застает меня врасплох, потому что я не привыкла видать возбуждение так скоро после той близости, которая у нас была.

Его взгляд задерживается на моем животе. Он хмурит брови, и на его лице появляется странное выражение. Эйдан внезапно подходит ко мне, и я останавливаюсь, глядя на него снизу вверх. Я чувствую, как тот скользит пальцами по нижней части моего живота, по шраму от кесарева сечения. Мужчина смотрит мне в лицо, изучая меня, но ничего не говоря. Не смотрю на него в ответ. Я не собираюсь говорить об этом, и он это знает. Его рука опускается с моего шрама, и он берет меня за руку. Потом подводит меня под свою насадку для душа и ополаскивает.

— Завтрак? — бормочет он.

Я киваю, расслабляясь.

— Я бы с удовольствием позавтракала.

— Ты что-то говорила о клиновом сиропе с вафлями.

Я улыбаюсь ему, и он улыбается в ответ.

— Вы уловили суть, мистер…

Он прижимается своими губами к моим, целуя меня так сильно, что я слабею. Затем обхватывает меня руками, прижимая к себе. И исследует мой рот языком, пробуя меня на вкус. Потом разворачивает меня, прижимаясь лицом к моей шее и опуская руку мне между ног.

— Как насчет того, чтобы сначала я заставил тебя кончить?

Я прижимаюсь к нему, закрывая глаза, пока он потирает мой клитор.

— Да, сэр.

— Блядь, Айви, ты тоже уловила суть.

Он посасывает мою шею, входя пальцем глубоко в меня.

— Блядь, да, мне нравится, какая ты тугая, — рычит он мне на ухо. — Вы так хорошо трахаете мой палец, мисс Монткальм.

Однако этого недостаточно. Его член упирается мне в спину. Я бы все отдала, чтобы прямо сейчас Эйдан был внутри меня.

— Трахните меня, сэр, — умоляю я. — Я хочу, чтобы ты был во мне.

— М-м-м. — Хотя он этого не делает. Использует свой палец, чтобы свести меня с ума, а затем потирает мой клитор, не торопясь, снова возбуждая меня. Я кончаю сильно, вскрикивая, а он удерживает меня, не давая упасть.

— Каждый раз ты так жестко кончаешь, — бормочет он. — Так горячо, Айви.

У меня нет возможности ответить. Он толкает меня вниз, пока я не оказываюсь на коленях.

— Обхвати эти красивые сиськи для меня еще раз, — приказывает он.

Я так и делаю, и он дрочит надо мной, кончая на мои губы и грудь с самым удовлетворенным взглядом.

К этому можно привыкнуть.

После душа Эйдан снова в костюме, а я роюсь в своей гардеробной, пытаясь найти что-нибудь достаточно элегантное. Ана сказала, что ему нравятся элегантно выглядящие женщины. В конце концов, его видели разгуливающим с ними, не так ли? Наверное, не самое лучшее, о чем стоит думать. Просто сейчас я чувствую себя недостаточно хорошей.

Он появляется у моей гардеробной, прислоняясь к дверному проему и наблюдая, как я устраиваю беспорядок.

— У тебя проблемы, — замечает он.

— Я хочу хорошо выглядеть.

— Ты хорошо выглядишь в чем угодно.

— Я не хочу выглядеть плохо одетой рядом с тобой, — объясняю я.

Он заходит и вытаскивает пару джинсов и синий укороченный свитер.

— Надень это.

— Но…

— Я надену что-нибудь другое.

Прежде чем я успеваю возразить, он исчезает из комнаты. К тому времени, как я одеваюсь, тот уже возвращается в джинсах и черном свитере.

— Лучше? — спрашивает он, ухмыляясь облегчению на моем лице.

Я улыбаюсь.

— Намного.

— Пойдем позавтракаем.

Сейчас около семи утра, когда мы выходим из квартиры. Мы находимся на подземной парковке, когда он поднимает руку и нажимает кнопку на брелоке от машины. Автомобиль с ревом оживает. Я иду в направлении синего спорткара, когда слышу, как он говорит:

— Не та машина, красавица.

Я замираю и переключаю свое внимание на желтый «Ламборгини», который с ревом оживает. У меня отвисает челюсть, и я смотрю на Эйдана с удивлением.

— Это «Гайярдо»? — спрашиваю его, потому что я идиотка и не знаю других моделей «Ламбо».

— «Авентадор», — отвечает он.

Я улыбаюсь ему прямо перед тем, как забраться внутрь.

— Даже не буду притворяться, что знаю разницу.

Он ухмыляется в ответ и тоже садиться в машину.

Когда оказываюсь внутри, я стараюсь быть максимально осторожной. Не хочу случайно поцарапать обивку или слишком сильно хлопнуть дверью. Эйдан наблюдает за мной с удивленным выражением лица. Я складываю руки на коленях и совершенно неподвижно сижу на желто-черном кожаном сиденье. Оно даже пахнет роскошно.

Эйдан наклоняется, берет ремень безопасности, который я по глупости забыла пристегнуть. Я такая рассеянная, что не могу трезво мыслить. Он пристегивает меня, поправляя на мне ремень. Потом пробегает пальцем по моей обнаженной руке, интимное прикосновение, от которого по коже бегут мурашки. И изучает выражение моего лица, глядя с осторожностью.

— Удобно? — спрашивает Эйдан.

Я нервно улыбаюсь.

— Вроде бы.

— Сиди спокойной, искусительница.

Мое сердце согревается от этого обращения.

— Я так и делаю.

Его ухмылка становится шире.

— Нет ничего сексуальнее, чем красивая женщина в красивой машине.

Прежде чем я успеваю ответить, он возвращается на свое сиденье и выезжает со стоянки. Все мое тело напрягается. Я чувствую мощь машины, а он даже небыстро едет.

— Вау, это безумно круто.

Он ухмыляется мне, уловив мою реакцию.

— Это ерунда. Подожди, пока я не отвезу тебя на какую-нибудь пустую трассу. Которая тянется на многие километры. Ты не знаешь, как быстро можешь двигаться, пока не окажешься в одной из этих малышек.

— Ты адреналиновый наркоман.

Его улыбка выглядит такой мальчишеской. Я никогда не видела его таким легкомысленным.

— Да.

— Звучит опасно.

— Лучшие вещи в жизни обычно такими и являются. — Он смотрит на меня, и я чувствую его желание.

От него у меня перехватывает дыхание.

Я чувствую, что опасно падаю с края в бездну, которой нет конца.

***

Мы отправляемся в «Сансет Гриль». Я была здесь несколько раз с Аной. За здешние вафли можно умереть. Заведении уже шумно и многолюдно, но недостаточно, чтобы мы не смогли сразу найти места. Мы сидим у окна за маленьким столиком. В воздухе витает запах яиц и кофе. О, да, за здешний кофе тоже можно умереть.

Телефон Эйдана лежит на столе, и он светится каждые пару секунд. Однако тот игнорирует его, просматривая меню. Я бросаю взгляд на экран. Это рабочие моменты. Встреча, на которой он должен был присутствовать. Я прочитала сообщение от кого-то по имени Стивен, в котором говорится: «Не круто с твоей стороны, Эйдан».

Я смотрю на Эйдана.

— Ты не должен был быть здесь, не так ли?

— Кто сказал? — небрежно спрашивает он.

— Я увидела несколько из твоих сообщений. Ты должен быть на встрече.

— Мир не перевернется в мое отсутствие.

— Ты всегда так равнодушен к рабочим вопросам?

Эйдан переворачивает страницу меню.

— В последнее время? Да. Во всем виновата моя сексуальная соблазнительница.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не улыбнуться. Потом смотрю на его лицо, на его губы, на его сильные руки. И чувствую головокружение от желания к этому парню.

— Спасибо Вам за то, что прокатили меня на Вашем «Ламборгини Авентадор» и за то, что заставили меня кончить, словно фейерверк, в душе этим утром, сэр.

Головы поворачиваются в нашу сторону. Возможно, мне следовало быть немного потише.

Эйдан все еще пялится в свое меню, на его лице появляется сексуальная улыбка.

— Всегда пожалуйста, Айви.

— Тебе понравился мой минет этим утром? Мне нужна обратная связь.

Теперь он посмеивается, закрывает меню и снова смотрит на меня.

— Черт возьми, Айви, после хорошего оргазма ты как открытая книга.

На этот раз я действительно улыбаюсь. И чувствую себя комфортно, ведя с ним этот разговор.

— Я хочу, что, если есть возможность для улучшения, чтобы был открытый диалог.

— Ты восприимчива к критике.

— Мы, люди снизу, обычно такие. Мы принимаем серьезные тяжелые удары.

— Я тебе верю.

— Итак..?

Он смотрит на мой рот.

— Итак, ты отсосала мне, словно пылесос, Айви. Мой член благодарит тебя.

Я смеюсь.

— Всегда пожалуйста, сэр. Что угодно для Вашего члена.

Он улыбается в ответ, выглядя почти потерявшим дар речи.

— Блядь, Айви, что я выпустил на волю?

Он понятия не имеет. Я бы позволила ему трахнуть меня прямо здесь, в этом заведении для завтраков, на глазах у всех бедняг. Оттрахайте меня, сэр. Трахайте меня, пока я не почувствую каждый ваш сантиметр во мне, растягивайте меня, владейте мной. Боже, я так возбуждена, что это заставляет меня ерзать.

Официантка эгоистично разрушает мою фантазию, подходя к нам. Мы заказываем еду, и сейчас Эйдан делает все, что в его силах, чтобы свести меня с ума. Он говорит на все темы при свете дня, кроме траха со мной.

Ловко, Эйдан. Действительно чертовски ловко.

Я знаю, что он мучает меня нарочно. Это Эйдан, о котором мы говорили. Он чертовский наглый и любит говорить о моей киске и своем члене в одном предложении.

Мы едим, и он практически разговаривает со стеной. Я смотрю на него в ответ, пялюсь на его рот, желая, чтобы его губы вернулись к моей киске. Почему мы вообще сейчас на людях, когда могли бы быть в его квартире, и он мог бы трахать меня? Даже вафли сейчас не спасают мое настроение.

— Что ты думаешь о том, что я только что сказал, Айви? — спрашивает Эйдан, ухмыляясь, потому что он знает, что делает.

— Я не обращала внимания, — отвечаю ему с раздражением. — Меня не волнует погода или то, какие игры будут сегодня вечером. Меня даже не волнуют новости. Хоть может начаться Третья Мировая война, и мне серьезно насрать. Почему мы вообще здесь?

— Ты сказала, что хочешь позавтракать.

— Я была сонной, когда сказала это. В будущем, мистер Уэст, не обращайте внимания на сонную Айви. Она ничего не понимает.

— Где бы ты предпочла быть прямо сейчас?

У меня совсем не осталось стыда, и я не пытаюсь разыгрывать из себя недотрогу. Поэтому говорю прямо.

— Я хочу быть в твоей постели и хочу, чтобы твой рот снова был на моей киске.

Теперь он ухмыляется.

— Вот прямо сейчас, Айви? Прямо сию секунду?

— Ага.

— Ты уверена?

— Думаю, я знаю, чего хочет мое тело, мистер Уэст.

Он машет официантке, чтобы она подошла к нам, и говорит мне:

— Надевай свою куртку обратно.

О, черт, это происходит на самом деле. Он слушается. У меня урчит в животе. Я очень быстро наклоняюсь над столиком, прежде чем она подходит, и говорю:

— Возьмем еду с собой. Мы можем поесть в постели после того, как ты заставишь меня кончить.

Когда Эйдан смотрит на меня, я теряю дар речи, потому что узнаю этот взгляд.

Мистер Уэст падает в пропасть вместе со мной.

***

В спальне тихо играет музыка. Я вроде как танцую в такт, как идиотка, макая свои вафли в сироп, в то время как Эйдан ходит по комнате голый (его член такой большой даже после того, как я отсосала ему), прижимая телефон к уху. Он с кем-то разговаривает по работе. Его лицо расслаблено. Парень выглядит счастливым, периодически поглядывая на меня с самым сексуальным выражением на лице. Это как тлеющий огонь, смешанный с весельем. Я, должно быть, выгляжу нелепо. Я знаю это. На мне одна из его белых футболок, под которой больше ничего нет. Мои волосы завязаны сзади, потому что он хотел, чтобы они не мешали его минету. К сожалению, тот схватил их руками, так что теперь это неряшливый пучок. Я мимоходом смотрю на себя в зеркало и понимаю, что мои щеки раскраснелись, а в глазах появилось ошеломленное выражение. Такое бывает, когда побываешь на Марсе… или, в данном случае, в постели Эйдана.

Да, жизнь сейчас хороша.

— Я уверен в этом, Стивен, — произносит он. — И не отступлю.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — слышу голос Стивена. — Я действительно хочу, чтобы ты все хорошенько обдумал.

— Я все обдумал.

— Эйдан… — он продолжает говорить Эйдану на ухо. Этот Стивен действительно напористый парень, и ему нужно расслабиться. Эйдан доберется до офиса, когда доберется до офиса.

Он исчезает в ванной и закрывает дверь. Голос Эйдана становится твердым, и я намеренно не пытаюсь подслушивать. Он закрыл дверь, потому что не хочет, чтобы я слышала, а парень-то технарь, так что, возможно, существует какой-то большой секретный мировой заговор по кодированию, в который я не могу быть посвящена (шучу).

Время включить музыку погромче.

Немного «Levitating» Dua Lipa не помешает. Я как раз собираюсь включить музыку, когда звонит мой телефон. Я перестаю жевать.

Мама.

Боже.

Это случилось. Она узнала, не так ли? Ебушки-воробушки.

По общему признанию, это заняло больше времени, чем я ожидала, но время пришло, и я боюсь отвечать. Смотрю на ее имя и жду, когда звонок перейдет на голосовую почту. Минуту спустя телефон жужжит от сообщения.

Мать тираннозавр: Возьми трубку, пожалуйста, Айви. Я знаю, что ты там. У какого взрослого человека нет постоянно телефона под рукой?

Она звонит снова, а я просто не могу ответить. Звонок снова переходит на голосовую почту.

Мать тираннозавр: Айви, я серьезно. Возьми трубку.

Она звонит в третий раз. Я отвечаю.

— Привет, мам, — начинаю я.

— Что случилось? — Она переходит прямо к делу. — Мне только что позвонила Тина, сказала, что есть проблемы.

Тина — мать Дерека. Он определенно сказал ей.

— Я больше не живу с Дереком, — отвечаю я, чувствуя, как что-то в груди сжимается, потому что разговор с ней вызывает у меня всевозможные тревоги. Неважно, сколько лет прошло с тех пор, как я жила с ней, она все еще достает меня.

— Ты снова ушла от него? — Она в ужасе.

— Технически, мы никогда не были снова вместе, мам.

— Ты вернулась, чтобы уладить с ним все.

Я закатываю глаза.

— Я вернулась, потому что ты сказала, что я не могу остаться у тебя.

— Шон сказал, что места слишком мало. Ты знаешь, что так и есть.

— У тебя есть свободная комната.

— Она используется для важных вещей.

Таких как ее обувь и рыболовные снасти Шона. Которые намного важнее, чем ее дочь, у которой в то время не было дома. Пофиг. Неважно.

— Тогда где ты сейчас? — подталкивает она. — У Аны?

— Нет. У меня другой… сосед. — Я съеживаюсь, потому что до сих пор не придумала, что ей сказать. — Он действительно чистоплотен и держит все в себе и не так часто бывает дома. — Все истинная правда.

— Он?

Боже. Контролируй последствия, Айви.

— Да, в любом случае, все складывается хорошо.

— Ты изменила Дереку?

Мой рот приоткрывается, и вспышка гнева сжимает мою грудь.

— Думаю, ты все путаешь, мама.

— Я просто пытаюсь решить проблему, Айви.

— Кажется, ты делаешь это только после того, как разыгрывается драма, и никогда раньше.

— Не говори со мной таким тоном.

Я слишком зла, чтобы беспокоиться об этом в данный момент.

— Нет, ты уже много лет говоришь со мной своим дерьмовым тоном, смотришь на меня сверху вниз, будто ты столб праведности.

— У меня, конечно, нет позади твоего пути разрушения, Айви. — Теперь она тоже злится. — Если ты случайно забыла, я с самого начала была против твоего союза с Дереком. И говорила, что ты слишком молода, не так ли?

— Говорила, — с болью признаю я.

— Ты сбежала с ним, вышла замуж в восемнадцать и довела меня до сердечного приступа, но я смирилась с этим, не так ли?

Я проглатываю свою гордость.

— Ты… так и сделала. — Вроде того.

— Все, что я когда-либо говорила, это то, что тебе нужно разобраться с ним, пока это просто не стало невозможно.

— Но, мам, ты заставила меня думать, что мы можем исправить что угодно.

Она на мгновение замолкает, прежде чем сказать:

— Пожалуй.

Теперь мы обе молчим.

Я соскальзываю с кровати и подхожу к большому окну, выглядывая на улицу. За окном темно и уныло. Отсюда город выглядит впечатляюще.

Я слышу, как мама вздыхает, и тоже вздыхаю. Мне не хочется спорить со своей мамой и уж точно не хочется заставлять ее чувствовать себя дерьмовой родительницей.

— Мам, — начинаю я, — я думала, что все знаю. Мне было нелегко.

— Мне тоже, — наконец признается она. — У меня было слишком много мужчин вокруг, не так ли?

— Больше нет. Ты с Шоном уже много лет.

— Да, но… Я могла бы сделать все лучше.

Могла бы.

Она выдыхает.

— Айви, пожалуйста, скажи мне правду, ты с другим мужчиной?

Я провожу рукой по лицу.

— Вроде того. Я не знаю. Полагаю?

— Полагаешь?

— Да.

— Ты была близка с ним?

— Я не спала с ним… полностью. — Боже. Как неловко.

— О, Айви.

— Я знаю, как это выглядит, но, честно говоря, мам, он другой.

— Глупая девчонка, — увещевает она.

— Он хорошо ко мне относится.

— Дело не в нем, Айви. Сейчас я беспокоюсь не о нем. Я беспокоюсь о тебе и обо всем, через что тебе пришлось пройти.

Я проглатываю свои эмоции.

— Я в порядке. И так счастлива выбраться оттуда, мам. В конце все стало действительно плохо. Сейчас… Я свободна, понимаешь? Я действительно могу дышать, и Эйдан, парень, с которым я живу, он для меня… все.

Она спокойно слушает, не говоря ни слова. Я не знаю, хуже ли это, чем если бы она орала на меня.

— Ты должна делать это медленно, — наконец говорит она. — Айви, ты можешь чувствовать, что с тобой все в порядке, но это может быть потому, что ты прячешь все в себе, понимаешь?

— На самом деле это не так, мам. Я счастлива.

Она издает звук, будто это не убеждает ее. Однако убеждать ее — не моя забота. Мама увидит это со временем.

Дверь ванной открывается, и снова появляется Эйдан. Я смотрю на него, любуясь всей его обнаженной красотой. Он подходит к кровати и садится лицом ко мне. Потом опускает локти на колени и наблюдает за мной, оглядывая мое тело с выражением голода на лице. Мое тело покалывает от его внимания. Я пульсирую от раскаленного желания.

— Мне нужно идти, мам, — выдавливаю я.

— Мы еще не закончили обсуждать это, — отвечает она, звуча равнодушно. — С этого момента ты будешь отвечать на мои звонки.

— Буду. — Прямо сейчас я скажу ей все, что угодно, только бы положить трубку.

— Ладно.

— Пока, мам.

— Айви, — быстро говорит она, прежде чем я вешаю трубку. — Я рада, что ты выбралась оттуда. И надеюсь, ты в безопасности.

— Так и есть, — уверяю ее, гладя Эйдану в глаза. — Я в безопасности.

— Скоро поговорим.

Я вешаю трубку и подхожу к нему, останавливаясь прямо перед ним. Он зарывается лицом мне под футболку, покрывая поцелуями мой живот и бедра. Затем тянет меня вниз, так что я седлаю его.

— Все в порядке? — спрашивает он, поглаживая мою грудь под футболкой, теперь глядя на меня.

— Ага, — отвечаю я. — Моя мама узнала, что я ушла.

— Она оказывает поддержку?

— По-своему.

Эйдан приподнимает мою футболку и обхватывает губами сосок. В ту секунду, когда он всасывает его, чувствую, как по мне пробегает волна удовольствия. Я зарываюсь пальцами в его волосы, издав тихий стон.

— Ты закончила есть, искусительница?

— М-м-м, — выдыхаю я, закрывая глаза, пока он посасывает мою кожу.

— Чего ты хочешь? Снова мой рот или мою руку?

Я хочу его член, но он сдерживается.

— И то, и другое.

Он разворачивает нас и опускает меня на спину. Потом отодвигает тарелку с едой в сторону и подталкивает меня выше по матрасу, чтобы я оказалась в центре. Затем накрывает меня своим телом и нежно целует.

— Крепче держи свою подушку, — говорит он мне в губы. — Я собираюсь медленно подводить тебя, Айви. Ты вонзишь ногти в кожу моей головы, умоляя позволить тебе кончить, но я не собираюсь слушать.

— Звучит как страшная игра.

Он скользит своим языком между моими губами.

— Нет, малышка, это не так, потому что, когда ты в конце концов кончишь, тебе будет казаться, что каждый оргазм, который ты когда-либо испытывала раньше, был ложью.

Я целую его в ответ, разглядывая с любопытством.

— Даже лучше, чем твой член?

Теперь он издает звук в глубине своего горла.

— М-м-м, нет, ничто не будет ощущаться лучше него.

Он не дает мне времени ответить. Потому что скользит вниз по моему телу, широко раздвигая мои бедра и утыкаясь лицом туда, где я нуждаюсь в нем больше всего.

23

Айви

Последние пару недель прошли как в тумане.

Это был замкнутый круг: днем я стригу людям волосы, а ночью Эйдан поклоняется мне. Я с легкостью проскальзываю в его постель. И обычно просыпаюсь от того, что он прижимается к моей спине, его рука уже у меня между ног, чувственно массируя меня. Плохо ли, что тот не вставал в указанные им четыре часа утра, чтобы отправиться на работу? Я плохо влияю на непослушного мистера Уэста? Его телефон обычно начинает разрываться задолго до того, как я встаю с постели и собираюсь на работу.

Этот парень — Стивен — тоже не сбавляет оборотов. Он без устали звонил Эйдану на телефон, иногда посреди ночи. Есть какой-то конфликт, и мне любопытно, но я не собираюсь спрашивать об этом Эйдана. Кажется, его это не слишком беспокоит.

Сейчас я сижу в постели, наблюдая, как Эйдан одевается. Разве не странно, что я нахожу мужчину, надевающего костюм, таким чертовски сексуальным? Он знает, что я наблюдаю за ним. В этом нет ничего нового, я просто немного странная. Мужчина ухмыляется мне в ответ.

Сегодняшний костюм темно-серого цвета с самым пронзительным светло-голубым галстуком. Он примеряет запонки, когда я говорю:

— От тебя захватывает дух, Эйдан Уэст.

Этот неожиданный комплимент сказан самым искренним образом. Однако я не могла остановить себя. Эйдан застывает в удивлении, встречаясь со мной взглядом.

Мои щеки краснеют. Я внезапно чувствую себя застенчивой.

— Не смотри на меня так.

— Как?

— Будто ты не привык к комплиментам.

Его губы растягиваются в мягкой улыбке.

— Я не привык к твоим комплиментам.

Я наклоняю голову набок, глядя ему в спину, хотя каждый мой сантиметр гудит от его внимания.

— Я всегда делаю тебе комплименты.

— Ты делаешь комплименты моему члену.

— Если ты думаешь, что я делаю комплименты твоему члену сейчас, подожди, пока он не окажется внутри меня.

Он усмехается и снова берется за запонки, направляясь к своей гардеробной. Потом исчезает внутри.

— Эйдан, — зову я.

— Да? — отвечает он, появляясь из гардеробной с парой шикарных кожаных туфель.

Я замираю на секунду, приоткрыв губы. Затем набираюсь смелости спросить:

— Когда это произойдет?

Он садится в светло-голубое кресло в углу. Надевает туфли, задумчиво глядя на меня снизу вверх. И не отвечает сразу. Я жду его, обхватив руками колени. Простыня продолжает сползать с меня, но он видел каждый мой сантиметр, так что меня это не беспокоит.

— Мы будем знать, когда придет время, — наконец, отвечает он.

Это странный ответ. Он завязывает шнурки и встает. Пока я обдумываю его ответ, тот снова исчезает в своей гардеробной. Когда точно придет время? Эйдан сдержан по какой-то причине? Я хмурюсь, не понимая. Мы были очень близки физически. Он счастлив провести час, просто целуя меня, возбуждая.

Он надевает часы на запястье, когда выходит.

— Я чиста, — выпаливаю я.

Он снова замирает… я дважды проделываю это с ним в течение десяти минут.

— Что?

— Я чиста, — повторяю я, пожимая плечами и преодолевая неловкость. — На случай, если тебе интересно, я проверилась сразу после того, как узнала о том, что Дерек мне изменяет. Я была в клинике уже на следующий день. Мы не были… в любом случае, мы не были близки очень долгое время, и я не была слишком обеспокоена, но должна была убедиться. С тех пор у меня ни с кем ничего не было, и я принимаю противозачаточные, так что нет никакого риска, что что-нибудь случится.

У меня словно словесный понос, и я не могу остановиться. Глубоко вздыхаю, когда заканчиваю, чувствуя себя смущенной.

Эйдан хмурит брови, и ему требуется несколько мгновений, чтобы переварить мои излияния. Затем он подходит ко мне и садится на край кровати. Обнимает меня руками и притягивает к себе. Простыня спадает с меня, и не успеваю я опомниться, как оказываюсь обнаженной у него на коленях.

— Ты думаешь, я бы трахал твою киску своим языком, если бы беспокоился, что у тебя что-то есть? — спрашивает он меня суровым голосом.

— Я просто говорю…

Он сильно шлепает меня по заднице, и я в шоке подпрыгиваю.

— Перестань.

ШЛЕПОК.

— Говорить.

ШЛЕПОК.

— Глупую.

ШЛЕПОК.

— Херню.

ШЛЕПОК.

Он потирает мою задницу, и я не могу представить, какой красной она, должно быть, выглядит. Прикосновение обжигает, и я в шоке от самой себя, потому что издавала низкие стоны каждый раз, когда Эйдан шлепал меня. Это было больно. Самодовольный придурок не был нежен, и все же… Я чувствую самую божественную пульсацию у себя между ног.

Он будто знает. Клянусь, знает. Потому что опускает руку мне между ног, толкаясь внутрь пальцами. Я мокрая. Я стону от удовольствия, когда он медленно трахает меня, потирая мой клитор в своей мастерской манере.

— Блядь, Эйдан, — шепчу я, покачивая бедрами. — Я не могу…

Я не могу думать.

Не могу бороться с этим.

Мой рот широко раскрыт, и я собираюсь закричать от удовольствия.

— Ты не можешь что, Айви? — давит он, понизив голос. — Больше не можешь получать удовольствие?

— Нет.

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет! — Я втягиваю воздух, паникуя от мысли о том, что он оставит меня в подвешенном состоянии. Он толкается в меня глубже, и я вздрагиваю. — О, боже мой, сэр.

— М-м-м… — Эйдан звучит удовлетворенно, продолжая поглаживать меня и мучая своими прикосновениями. — Мне нравится момент, когда ты вот-вот кончишь, Айви. Ты сделаешь для этого все, что угодно, не так ли?

Я стону, ничего не говоря.

— Думаю, ты бы умоляла об этом. — Он начинает трахать меня медленнее. — Я хочу услышать это. Хочу услышать, как ты скажешь: «Пожалуйста, сэр, трахните мою киску пальцами и заставьте меня кончить». Скажи это, Айви.

Я слишком потеряна в удовольствии, чтобы переживать из-за этого.

— Пожалуйста, сэр, трахните мою киску пальцами и заставьте меня кончить.

Эйдан вытаскивает из меня пальцы и громко шлепает меня по заднице. Мое тело дергается, когда я резко выдыхаю. Он немедленно скользит обратно в меня, трахая быстрее, большим пальцем блуждает по моему клитору.

Блядь. Блядь. Блядь.

Он безжалостно трахает меня, не сдерживаясь и заставляя меня так сильно кончать у него на коленях, что мои стоны наполняют комнату. Затем его рука оказывается у меня в волосах, и Эйдан стаскивает меня со своих колен к себе между ног. Потом расстегивает молнию на брюках и вытаскивает свой член. Я все еще прихожу в себя от кайфа, когда чувствую, его головку между моих губ.

— Давай, — настойчиво призывает он. — Я должен убраться отсюда, детка. Отсоси у меня.

Я сосу его, и он стонет, впиваясь пальцами в кожу моей головы. Он не ждет, пока я начну двигаться в своем собственном темпе. Просто использует мой рот, толкаясь членом так глубоко, как я могу его принять, пока не перестаю дышать, и тяжело дышит надо мной, издавая глубокие стоны. Эйдан трахает мой рот, и я просто наслаждаюсь, посасывая всю его длину, пробуя его на вкус, как изголодавшийся котенок. Он использует меня с такой потребностью, какой я раньше в нем не чувствовала. Мужчина хочет большего. Боже, я чувствую, что он хочет большего. Хочет трахнуть меня как следует, но соглашается только на это. Но почему?

— Блядь, да, Айви, — стонет он. — Ты ощущаешься так хорошо, красавица. Возьми глубже. Блядь.

Он кончает мне в горло, дрожа. Его руки вокруг моей головы расслабляются, и он возвращается к нежному Эйдану. Потом поднимает меня и сажает к себе на колени. Я измучена. И опускаю голову ему на грудь, пока он проводить рукой вверх и вниз по моей спине.

Он все еще тяжело дышит, приходя в себя после своего удовольствия.

Я хочу сказать ему, что он все еще не ответил, почему не хочет трахнуть меня как следует, но слишком устала.

— Ты сводишь меня с ума, Айви, — еле слышно произносит он. — Ты бежишь в моей крови. Ты — жажда, которую я, черт возьми, не могу утолить.

Я оставляю поцелуй на его шее, прямо над его бешеным пульсом. Затем закрываю глаза.

Должно быть я заснула, потому что в следующий раз, когда открываю глаза, я в постели одна.

***

Я набираю в гугл: «Как заставить мужчину трахнуть тебя». Не судите меня. Отчаянные времена. Чертовски отчаянные времена.

Ладно, думаю, я смогу завести его, если буду пахнуть получше. Кроме этого, если буду говорить более хриплым, задыхающимся тоном, он будет ассоциировать это с сексом. Хм. Я пытаюсь попрактиковаться, но в итоге звучу как психичка с проблемами с горлом.

Я продолжаю читать эти идиотские статьи, надеясь на перерыв, в котором нуждаюсь. И отправляю сообщение Ане, потому что девочки знают, как справиться с этим.

Ана: Может быть, он скорострел.

Ана: Может, ему не нравится вагинальный секс. Предлагала анал?

Ана: Может, он ждет, когда ты начнешь руководить.

Ана: Может, тебе нужно поставить ему ультиматум. Пенис или вообще ничего, мистер Уэст.

Ана: Ты даже не отвечаешь мне. Вот откуда я знаю, что ты принимаешь меня как должное.

Айви: Я все еще читаю эти дурацкие статьи. Извини.

Ана: Послушай, тебе нужно больше дразнить его. Перестань быть такой легкодоступной. Пусть он сойдет с ума от похоти. Больше не залезай к нему в кровать. Носи короткие юбки и наклоняйся или что-то в этом роде. Заставь его преследовать тебя. Если он сойдет с ума от желания, то трахнет тебя. Я гарантирую.

Айви: Я не хочу обманом заставлять его трахнуть меня.Просто хочу, чтобы он захотел трахнуть меня. Боже, я звучу так отчаянно.

Ана: Ты не обманываешь его. Ты просто… подталкиваешь его в правильном направлении.

Айви: =/

Ана: Ты пробовала спросить его, Айви? Может, ты получишь свой ответ.

Айви: Я спрашивала. Он сказал, что, когда мы будем готовы, мы узнаем. Но я готова.

Ана: Ты предполагаешь, что он ждет тебя. Может быть, проблема в том, что он не готов.

Я делаю паузу, чтобы обдумать это. Однако мы говорим об Эйдане. Он любит секс, неоднократно выражал это, и я хочу заняться им с ним. Сильно.

Будто Ана чувствует мои мысли, потому что снова присылает мне сообщение.

Ана: Не будь сегодня вечером в его постели. Позволь ему тосковать по тебе, заставь его почувствовать, что погоня не закончилась только потому, что вы находитесь под одной крышей. Стоит попробовать, да?

Айви: Ладно.

Я прихожу домой в пустой пентхаус. Шеф-повар был и ушел. Я чувствую запах стейка, и в холодильнике есть что-то перекусить на скорую — ладно, не только скорую — руку. Потом принимаю ванну в ванной комнате Эйдана. Я купила в магазине кучу женской дряни, так что надеюсь, что смогу оставить в воздухе приятный аромат. Он почувствует запах этой эпического цветочной хрени и захочет меня своим членом.

Его ванная напоминает всплеск розового, когда я выхожу из нее и иду в свою комнату. Я почти не была в ней, разве что переодевалась. Устраиваюсь поудобнее в кровати, изо всех сил стараясь разыграть эту херню. Не уверена, что подумает Эйдан, когда сегодня вечером зайдет в свою комнату и не увидит меня в своей постели.

Хотя ему нужно поскучать по мне. Ана высказала хорошую мысль. Я не играю в недотрогу, чтобы трахнуться с ним. Просто даю ему немного пространства для размышлений, чтобы он захотел меня немного сильнее…

Я выключаю свет и погружаюсь в хорошую книгу. Читаю о горячих пиратах с руками-щупальцами (не знаю, как попала в эту романтическую кроличью нору) и о девицах в беде с огромными буферами (я завидую), когда слышу шум за пределами моей спальни. Я перестаю читать и прислушиваюсь.

Судя по всему, Эйдан дома. Я слышу, как его ключи скользят по кухонной стойке, а затем его шаги. Задерживаю дыхание, гадая, какой будет его реакция, когда он не найдет меня в своей постели. Дверь его комнаты открывается. Затем следует тишина.

Окей, ладно, о чем он думает?

Однако также быстро я слышу его шаги, приближающиеся по коридору. Быстро выключаю электронную книгу и притворяюсь спящей. Дверь в мою комнату резко распахивается. Секундой позже с меня срывают покрывало, и мое тело обвивают сильные руки.

— Не смешно, Айви, — неодобрительно говорит он, вынося меня из комнаты.

— Что происходит? — спрашиваю его. Притворяюсь, что он только что разбудил меня, но я совершенно не сплю, мое сердце колотится о ребра.

— Твое место в моей постели, искусительница. Вот что происходит.

Эйдан несет меня в свою комнату и укладывает в свою кровать, накрывая меня одеялом. Я изучаю его в темноте. Он снимает свои часы и кладет их на комод. Затем полностью раздевается, глядя на меня полными ярости глазами.

— Дерзкая, обворожительная женщина, — говорит он, забираясь в постель рядом без одежды, накрывая мое тело своим. — А ты думала, что я сделаю, когда не найду тебя под своими простынями?

Я прикусываю внутреннюю часть своей губы.

— Хочешь меня больше?

Он прижимается своим ртом к моему, крадя мой следующий вдох.

— В каком мире я мог бы хотеть тебя больше, чем уже хочу?

— Возможно, я теряю свою искру.

— Напротив, красавица, твоя искра разгорается все ярче.

— Тогда я уже надоела.

Он просто озадаченно смотрит на меня.

— Я сражен тобой, Айви. Хожу на работу и провожу все время, пытаясь найти способы вернуться домой пораньше. Я одержим тобой. Ты — все, о чем я думаю. И думал, что все ясно объяснил.

Мне становится теплее.

— Объяснил.

Он снова целует меня, проводя рукой вниз по моему телу.

— Что, черт возьми, на тебе надето? — бормочет он у моих губ. — Что это за маленькая шелковистая штучку?

— Это ночная сорочка, — отвечаю я, улыбаясь, когда он пробегает руками под моей рубашкой вверх по внутренней стороне бедра.

— С каких пор ночные сорочки стали такими крошечными?

— Это неглиже, Эйдан. — Я надела его, чтобы свести мужчину с ума. Думаю, это работает.

Он стонет.

— Я вижу, что происходит. Ты пытаешься разозлить меня, не так ли? Спишь в другой постели, носишь эту крошечную штуковину, морочишь мне голову…

— Да, но это сработало, не так ли?

Эйдан усмехается, нетерпеливо блуждая руками по моему телу.

— Это намного облегчает мою работу по раздеванию тебя, — отмечает он, проводя губами по моей шее.

Потом снимает с меня нижнее белье и бросает его куда-то на пол. Это их конец. Я не увижу эти трусики всю ночь.

Затем медленно скользит вниз по моему телу, задирая мою ночную сорочку и целуя мой живот. Мне нравится, когда тот делает это, потому что он никогда не кружит поцелуями вокруг моего шрама. Он беззаботно целует его. И широко раздвигает мои ноги и впивается губами в мою киску. Я испускаю долгий прерывистый вздох, когда он пробует своим языком мой вкус. Эйдан расслабляется у меня между ног, будто никуда не собирается, сжимает руками мои бедра, так что я не могу пошевелиться.

— Как это могло надоесть? — выдыхает он, постанывая и продолжая высекать эти искры. — Я люблю каждый сантиметр тебя, Айви Монткальм. Ты была послана на эту землю ради меня.

Я впиваюсь пальцами в кожу его головы, когда он подводит меня к краю, красиво и медленно. Перед глазами мелькают точки, когда достигаю вершины, шепча его имя. Затем тяну его за волосы и снова притягиваю к своим губам. Я пробую себя на его губах, и у меня внутри возникает забавное чувство, что ему нравится мой вкус. Ему он так нравится, что снова массирует мой клитор пальцами, возбуждая.

— Нет, — шепчу я, ухмыляясь. — Ты уделил мне достаточно внимания.

— Ничего подобного, — бормочет он.

Я отстраняюсь.

— Ваша очередь, мистер Уэст, — шепчу я, прижимая руку к его груди. Он падает обратно на матрас, его глаза оживают. Я двигаюсь вниз и беру его член в рот, тут же принимая его глубже. Эйдан хватает меня за задницу, пока я отсасываю ему. Сильно сжимает меня, тяжело дыша. И сразу же твердеет. Он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня в темноте — его глубокие стоны наполняют комнату, когда я двигаюсь быстрее.

Эйдан отпускает мою задницу и тянет за ночную рубашку.

— Сними, — требует он. — Мне нужно, чтобы твои сиськи были у меня на виду, Айви.

Сажусь, чтобы снять ночную рубашку, седлая его. Мои ноги раздвигаются, и я устраиваюсь на нем, в то время как он хватает мою грудь обеими руками и теребит мои соски. Он наблюдает, как я сижу на нем, его глаза наслаждаются моей обнаженной плотью, а руки ощупывают мою грудь. Я наклоняюсь и целую его, и он перемещает свою руку к моей заднице. Обхватывает мою грудь одной рукой, а мою задницу — другой, крепко сжимая обе.

Прерываю поцелуй и спускаюсь немного по его телу. Он немедленно напрягается, когда я прижимаюсь своей обнаженной киской к его члену. Я прижимаюсь к нему, скользя своими складочками по всей его длине. Эйдан обхватывает руками мои бедра и впивается пальцами в мою плоть, глядя на меня широко раскрытыми глазами, желание словно изливается из него.

— Блядь, да, — стонет он, дрожа. — Айви, блядь.

Я продолжаю тереться о него, чувствуя, как удовольствие проходит через меня, когда он касается моего клитора. Закрываю глаза, двигаясь быстрее.

— Эйдан, — умоляю я, — я хочу, чтобы ты был внутри меня.

— Еще нет, детка, — выдыхает он напряженным голосом, сильнее впиваясь пальцами в мои бедра и заставляя меня раскачиваться вперед и назад.

— Пожалуйста.

— Не умоляй, — выпаливает он. — Я слаб, когда ты умоляешь, Айви.

— Но почему? — спрашиваю я, садясь прямо, чтобы посмотреть на него, все еще двигая бедрами, все еще чувствуя, что в любую секунду могу кончить. Он такой толстый подо мной, что я чувствую себя так, словно сижу на гребаном бревне. Эйдан смотрит вниз на мою киску, затем на мои обнаженные сиськи, его глаза стекленеют.

— Я не доверяю себе рядом с тобой, — наконец неопределенно признается он.

Я останавливаюсь и смотрю на него.

— Ты ничего не можешь сделать, что пересекло бы черту, Эйдан. Я теперь свободна.

Он сглатывает, впиваясь пальцами в мои бедра, удерживая меня на месте.

— Айви, ты свободна в физическом смысле. Я беспокоюсь о твоем сердце.

Я снова начинаю раскачиваться, и он поднимает голову, глядя на наш контакт, на мою чувствительную кожу, потирающуюся о него по всей длине. Теперь он держит меня крепче, удерживая на месте.

— Я большая девочка, — шепчу я, чувствуя, как все больше искр пронзает меня. — Я знаю, чего хочу.

Теперь он смотрит на меня сверху вниз, выражение его лица серьезное.

— Так говорит каждый, кто двигается слишком быстро после расставания.

— Ты беспокоишься, что я двигаюсь слишком быстро?

Я снова раскачиваюсь, он снова опускает голову на подушку. И стонет, звук идет из глубины горла. Блядь, звук его наслаждения заводит меня.

Он вдыхает сквозь стиснутые зубы и говорит:

— Я беспокоюсь, что тебе все еще так больно, что ты не можешь разобраться в своих чувствах. Когда ты будешь со мной, я захочу тебя всю. Я хочу, чтобы ты была эмоционально доступна для меня. — Он удерживает меня с большей силой, не позволяя мне больше раскачиваться, глядя меня прямо в глаза, когда добавляет: — Позволь мне прояснить, чтобы не было путаницы, Айви. Ты для меня не просто интрижка.

Смотрю на него сверху вниз, приоткрыв рот, потому что я буквально собираюсь кончить, просто наблюдая за ним.

— Я была эмоционально готова двигаться дальше уже долгое время, — говорю ему сквозь прерывистое дыхание. — Это был разрыв связи и уход, с которым я боролась. Кроме того, ты ведь не причинишь мне боли, правда?

Он издает сухой смешок, пригвоздив меня осторожным взглядом, будто пытаясь скрыть свои эмоции.

— Айви, — без иронии говорит он, — ты единственная, у кого есть вся власть. Чтобы отдаться тебе, я должен верить, что это ты не причинишь боли мне.

Эйдан такой уязвимый, когда в порыве страсти. Это один из немногих случаем, когда он действительно теряет бдительность и позволяет меня видеть все.

Он в ужасе.

Я хочу смеяться. Он в ужасе от того, что я причиню ему боль. Это так нелепо. Эйдан может притворяться сколько угодно, но он знает, что владеет нашей динамикой. Я податлива в его руках и оказываю сопротивление только для того, чтобы скрыть свою отчаянную потребность в его прикосновениях.

Я жду его дерзкой улыбки, чтобы он использовал ее на мне, но он этого не делает. Он смотрит на меня, и теперь выражение его лица внезапно меняется, будто осознал, что сказал, и хочет взять свои слова обратно. Я замираю, застигнутая врасплох желанием в его глазах, сменившимся твердостью, которой я никогда не видела.

— Отвали, Айви, — резко говорит он.

Я сразу же соскальзываю с него, сбитая с толку. Он проводит рукой по лицу. Сейчас тот напряжен, почти… сердит.

— Блядь, — разочаровано шепчет он. — Черт.

В комнате царит напряженность. Сильное напряжение. Не то напряжение, которое можно пережить с неловкой улыбкой. Мы не можем отшутиться, потому что он слишком недоволен собой. Или мной. Я не знаю, какой из вариантов.

Дерьмо.

— Я должна уйти, — бормочу я.

Я быстро спрыгиваю с кровати и хватаю ночную сорочку и трусики. Надеваю их, наблюдая за Эйданом каждые несколько мгновений. Может тот заметит, что я собираюсь уходить, и остановит меня. Но он полностью игнорирует меня. Его грудная клетка быстро движется. Он пытается успокоиться, но из-за чего? Что я сделала, чтобы спровоцировать его? Пламя было потушено, и в комнате внезапно стало холодно.

Я в мгновение ока выхожу оттуда. Бросаюсь в свою комнату и закрываю дверь. Затем стою в темноте, не уверенная, как переварить ситуацию. Через некоторое время падаю на кровать и прижимаю подушку к груди.

Эта комната пустая, затхлая и не пахнет им.

Я не могу уснуть.

24

Айви

Ладно, итак, все волшебным образом не вернулось на круги своя, как я надеялась.

Это была неделя очень неловких столкновений. Неловкая часть исходит больше от меня, если мы собираемся быть предельно честными. Я вроде как легла там, в той спальне, села на него и все такое, практически умоляла, чтобы меня трахнули.

Это было неприлично с моей стороны.

Каждый раз, когда наши пути пересекались — а в последнее время, слава богу, это было нечасто — я не могла встретиться с ним взглядом. Я смотрю вниз на свои ноги или улыбаюсь точке надо его головой — последнее должно быть выглядит чертовски тревожно теперь, когда я думаю об этом.

Наши беседы состоят из:

— Спокойной ночи, Эйдан.

— Спокойной ночи, Айви.

И все.

Будто это действительно все.

Потому что те несколько раз, когда мы сталкивались друг с другом, были по вечерам и в холле, когда я направлялась в спальню, а он выходил из своей.

Хорошие времена.

— Расслабься, — говорит Ана, когда мы прогуливаемся по Байворд, потягивая кофе. — Мужчины не очень выразительны в своих эмоциях, а он стал сверхэкспрессивным в пылу момента.

— С тех пор мы не разговаривали, Ана. Даже не переписывались. Я чувствую, что он ненавидит меня.

— Напротив. Он понимает, как много ты для него значишь, и напуган до смерти.

— Я в этом сомневаюсь.

— Погугли его, — говорит она. — Ты поймешь меня, когда я скажу, что он не из тех мужчин, которые когда-либо с кем-либо сближаются.

— Я не хочу гуглить его, — отвечаю я. — Это вторжение в его личную жизнь.

Она выгибает бровь.

— Это общеизвестно.

— Я обещала ему, что не буду этого делать.

— Как насчет того, чтобы я просто рассказа тебе? Это не было бы нарушением правил, если бы ты узнала от третьей стороны.

Я качаю головой.

— Я не могу.

Она вздыхает и останавливается, чтобы посмотреть на меня.

— Тогда ты должна поверить мне, когда я говорю, что этот парень не привык к тому, что кто-то пробирается в его сердце. Он — глыба льда. В конце концов, они называют его Мудаком Востока.

Я встревожена.

— Они так называют его?

— Ну, они оставили его в покое, потому что он никогда не ходит на общественные мероприятия и ни с кем не разговаривает за пределами своей работы. Вот настолько он замкнут. Когда вы не можете покопаться в чьей-то жизни, потому что она настолько личная, вы не можете поместить их в новости, верно?

— Эйдан закрыт, — признаю я. — Как… Я чувствую, что он ничего не делает, кроме работы, и приходит домой только для того, чтобы еще больше работать. У него нет хобби.

— Больше, — добавляет она. — У него больше нет хобби. Ты рассказываешь мне о нем все эти вещи, о которых я никогда раньше не слышала, значит, он изменился. Держась подальше от своего прежнего поведения, он заметно стал лучше.

Я на мгновение задумываюсь об этом.

— Однажды он сказал мне, что, открыв мне свои эмоции, он открыл себя и для всего остального.

Глаза Аны расширяются от понимания.

— Тогда, похоже, он все еще борется со своим прежним «я», не так ли?

Да, это действительно звучит так.

— Что я должна делать? — спрашиваю я, чувствуя безнадежность. — Я хочу, чтобы все снова стало нормальным.

— Так будь нормальной.

Я бросаю на нее сухой взгляд.

— Довольно сложно сделать это. Парень попробовал мою вагину, Ана. Как мне после этого притворяться, что ничего не произошло?

Она громко смеется.

— Просто попробуй, хорошо? Думаю, это поможет навести между вами мост.

Я могла понять ее точку зрения. Возможно, было бы лучше, если бы я протянула оливковую ветвь.

Мы возвращаемся к ее машине, и она отвозит меня домой. «Домой», — повторяю про себя. Теперь это место — мой дом. У меня до сих пор в голове не укладывается, что я там живу. Действительно, здесь нужно много поработать, прежде чем место будет по-домашнему уютным, но я готова взяться за эту задачу. Просто нужно придумать, как преодолеть эту неловкую неровность на дороге с Эйданом.

Она паркуется на местах Эйдана на парковке. Потом смотрит на его машины широко раскрытыми глазами, пока я выгружаю свои вещи из багажника. Ана поехала вместо меня в мою старую квартиру и собрала все мои вещи. И сказала, что не оставила после себя ни одной моей вещи. Дерека там не было, и она воспользовалась моим ключом. Ана действительно лучшая.

— Как все выглядело? — спрашиваю я, когда подходит ко мне, чтобы помочь.

— Полный бардак, — отвечает она. — Он напивается до одури. Повсюду бутылки.

— Черт.

— Он разберется сам. Не беспокойся об этом.

— Мне просто не хочется, чтобы он думал, что я холодная стерва, которая не хочет для него самого лучшего, потому что я хочу, Ана. Хочу, чтобы он снова собрал свою жизнь воедино…

— Ладно, прекрати, — прерывает она, выглядя раздраженной. — Я прошлась по квартире, и все, что я увидела, — его вещи, разбросанные повсюду. Это было так угнетающе. Там не было ничего, что говорило бы о тебе. Это была его квартира. Ты просто обосновалась на диване, что даже не заставило меня задуматься о том, насколько это было хреново, что он все это время не отдавал тебе кровать. К черту Дерека и его дерьмо, ладно? Просто к твоему сведению, Айви, я почувствовала запах духов, и я уверена, что они не твои. И также заметила несколько сомнительных игрушек и знаю, что ты не настолько извращенка. Подумай об этом.

Я не отвечаю.

Ана хороша в том, чтобы рассказать мне, как все обстоит.

Она заметила сомнительные игрушки. Я на мгновение задумываюсь над этим, спрашивая себя, действительно ли я удивлена, что Дерек снова привел девок в эту квартиру и использовал на них игрушки.

Не удивлена.

Просто это кажется странным.

Мы поднимаемся на лифте в пентхаус. Когда двери открываются, и оказываемся у главного входа, я смотрю на Ану с легкомысленной улыбкой. Ее реакция бесценна.

— Это гребаная дверь, — говорит она мне.

— Это так грустно, — отвечаю я.

Мы смеемся по пути внутрь. Она смотрит по сторонам, как загипнотизированная, а я несу сумки в спальню. Подруга следует за мной по пятам.

Как только мы оказываемся в моей комнате, она бросает сумки, которые несет, и прыгает на мою кровать. Ее руки раскинуты в стороны.

— Это такое безумие, Айви. Боже мой. Я так чертовски рада за тебя. Не могу поверить, насколько это место удивительное.

Я ухмыляюсь и убираю свои сумки в гардероб. Просто бросаю их там, на полу, не собираясь начинать распаковывать это дерьмо. Это может подождать.

— Как ты думаешь, сколько стоит это место? — спрашивает Ана.

— Я не знаю.

Она поднимает голову, чтобы посмотреть на меня.

— Его дом в Монреале продан за тридцать семь миллионов долларов.

Я замираю.

— Надеюсь, ты шутишь.

— Не-а. — Она откидывает назад голову. — Каково это — жить с богатым парнем? Богатым парнем, который отлизал тебе.

Я пожимаю плечами, направляясь к другим сумкам, которые она оставила на полу.

— Я не думаю о денежной части. Не так. Честно говоря, я этого даже не замечаю.

— Боже мой, это же шелковые простыни. Как ты не можешь спать здесь одна?

Я бросаю остальные сумки в гардероб.

— Тишина, Ана. Я слышу, как бьется мое собственное сердце. — И это причиняет боль, что оно бьется, потому что оно разорвано и кровоточит. Глубоко внутри знаю, что нужно проделать еще много работы, прежде чем я буду полностью в порядке. Я просто не в состоянии противостоять, потому что это слишком больно.

Я закрываю дверь. Ана снова садится и наблюдает за мной, уже чувствуя, что у меня испортилось настроение.

— Ох, Айви, — сладко говорит она — Ты такая сильная. Я люблю тебя, ты знаешь? И я так чертовски горжусь тобой.

Я улыбаюсь ей, потому что если не сделаю этого, то просто расплачусь. Она протягивает ко мне руки, и я подхожу к ней. Потом подруга заключает меня в свои объятия и прижимает к себе.

— Я тоже люблю тебя, Ана, — говорю я. — Спасибо, что была рядом. Знаю, как безумно это выглядело со стороны, будто я не хотела уходить, и ты не могла понять, почему…

— Никто не имеет права судить тебя, ясно? — перебивает она. — Тебе не нужно ничего объяснять, особенно мне.

— Спасибо.

— Как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь сегодня ночью? Сегодня пятница, и когда в последний раз нам удавалось сделать что-то вместе так поздно?

— Это было слишком давно.

Она отстраняется и спрыгивает с кровати, бросаясь прямо к моей гардеробной.

— Уверена, что есть что-нибудь, что мы могли бы надеть. Ты ведь тоже практически моего размера, верно?

Я смеюсь.

— Я примерно на тридцать сантиметров ниже тебя. Любое мое платье будет заканчиваться как раз под твоей задницей.

Она одаривает меня улыбкой.

— Что в этом плохого?

Я ухмыляюсь.

— Ничего.

— Верно. Поднимай свою задницу. Мы собираемся повеселиться сегодня вечером.

25

Айви

— Не могу поверить, что тебе удалось забрать все, — говорю ей после того, как порылась в сумках. — Даже не помню, чтобы у меня была эта одежда.

На мне черное мини-платье. Оно простое, но сногсшибательное. Должно быть я купила его много лет назад, когда постоянно ходила куда-нибудь.

— Да, мне пришлось по-настоящему покопаться в твоем шкафу, — отвечает она, проводя рукой по своему белому платью. Как и ожидалось, оно такое крошечное. И дополняет ее длинные светлые волосы. Она безумно красива.

Я сижу на краю ванны и закрываю глаза, пока она проводит кисточкой для теней по моим векам. Ана разложила всю мою косметику на тумбочке в ванной комнате и работает над моим лицом намного дольше, чем нам потребовалось, чтобы одеться.

— Ты почти закончила? — спрашиваю я.

— Почти, — отвечает она. — Я не тороплюсь, потому что прошло много времени с тех пор, как ты куда-то выходила, детка. Поэтому хочу убедиться, что ты получишь то внимание, которого заслуживаешь.

Я улыбаюсь, чувствуя, как горят мои щеки.

— Честно говоря, я действительно взволнована.

Подруга занимается моими губами, покрывая их красной помадой. Это очень смело. Мне почти страшно смотреть на себя в зеркало.

— Готово, — объявляет она, поворачиваясь к стойке, чтобы убрать косметику.

Встаю и смотрю на себя в зеркало. И тут же замираю. Потому что не узнаю себя. Я тупо смотрю на Ану. Раньше она постоянно со мной так поступала. Но это было так давно. Я обхватываю ее руками и сжимаю.

— Спасибо тебе, Ана Банана.

— Не за что, горячая штучка.

Я убираю в свой черный клатч кошелек и сломанный телефон. У Аны похожий клатч, только белый, который она нашла в одной из сумок. Мы выходим из спальни и спешим по коридору.

— Мы воспользуемся услугами твоего шофера? — спрашивает она. — Тогда ты могла бы выпить со мной сегодня вечером.

Я смеюсь.

— Не думаю, что он для этого.

Мы останавливаемся на кухне, и я наклоняюсь, чтобы надеть туфли на каблуке. Она делает то же самое.

— Но как ты думаешь, Уэст будет возражать?

— Против чего? — вмешивается голос.

Ана резко выпрямляется, а у меня на это уходит гораздо больше времени. Он уже дома? Мое сердце сразу же подскакивает к горлу, когда я выпрямляюсь. Эйдан стоит за дверью кухни в фойе. Думаю, он только что вернулся домой. На нем темно-синий костюм и серый галстук. Конечно, он выглядит потрясающе, будто сошел со страниц долбаного журнала.

Он сразу же встречается со мной взглядом. Но не смотрит на то, что на мне надето. Его взгляд прикован исключительно к моему лицу, от него не ускользает ни одна эмоция. Эйдан долго смотрит на меня, прежде чем перевести взгляд на Ану, приподнимая брови в ожидании ответа.

— Привет, — говорит Ана, и то, что происходит дальше, шокирует меня. Подруга… краснеет. Она тщательно разглядывает его. — Я просто спрашивала Айви, не возражает ли ее водитель подвести нас.

— Куда вы, леди, направляетесь? — небрежно спрашивает Эйдан.

Я смотрю вниз на свои туфли, не отвечая.

— Наверное, поужинаем, а потом пойдем в клуб, — отвечает Ана. — Верно, Айви?

Я киваю, ничего не говоря. И просто продолжаю прокручивать в голове ту ночь в его постели, когда он сказал мне отвалить от него. Я ничего не могу поделать с неловкостью, которую испытываю.

— Я знаю несколько хороших мест, — произносит он.

— Правда? Хочешь пойти с нами?

Я вскидываю голову и потрясенно смотрю на Ану. Она что, серьезно только что пригласила его? Подруга не смотрит на меня в ответ. И улыбается Эйдану, будто бросает ему вызов.

— Он, наверное, действительно занят… — начинаю говорить я.

— У меня телефонная конференция, на которой я вскоре должен присутствовать, — вмешивается он. — Но я могу сказать своему водителю, чтобы он отвез вас в идеальное место.

Теперь я смотрю на него, но он не смотрит в ответ.

Ана улыбается.

— Прекрасно.

— Хорошо, просто дайте мне минутку взять кое-что.

Он исчезает в коридоре и, я полагаю, в своей спальне.

— Какого черта, Ана, — шиплю я на нее низким голосом. — Зачем ты его пригласила?

Она закатывает глаза, ухмыляясь.

— Он хотел пойти, Айви. Я видела это по его лицу. И ух ты, Айви, какое это лицо. Фотографии не отдают ему должного.

Я прижимаю руку к животу, пытаясь успокоить нервы.

— Ты знаешь, что тоже хотела бы, чтобы он пошел, — добавляет она, глядя на меня сияющими глазами. — И на твоем месте, Айви, я была перестала так нервничать. Серьезно, будь храброй. Ему больше понравится, если у тебя будет тот дерзкий характер, который, как ты говоришь, ему в тебе нравится.

Эйдан возвращается. У него в руке карточка, и он выглядит совершенно невозмутимым. Мужчина определенно не так нервничает, как я. На него это совершенно не влияет. Все это время я была разбита вдребезги, а он даже глазом не моргнул.

Я так растеряна.

Он передает золотую карточку Ане.

— Гастон позвонит туда до того, как вы приедете. У него есть номер экспресс-линии, так что они ответят на его звонок быстро. Вам не нужно стоять в очереди. Идите прямо ко входу и покажите эту карточку мужчине у двери. Он просканирует ее и сразу пропустит вас.

— Куда именно мы направляемся? — спрашивает она его.

— «Близость».

Она замолкает, и у нее отвисает челюсть.

— О боже.

— Идите и повеселитесь, — говорит он, все еще не глядя на меня. — С условием, что вы будете использовать эту карточку для оплаты всего. Я покрою счет.

— Большое спасибо.

— Спасибо, — тоже благодарю я, тронутая его предложением.

Эйдан смотрит на меня. Его взгляд пронзает меня насквозь, и я чувствую, как у меня слабеют ноги.

— Конечно, — тихо говорит он.

Затем тот уходит, исчезая в направлении своего кабинета. У меня возникает непреодолимое желание погнаться за ним, вломиться в его кабинет и вместо этого провести ночь с ним. Я чувствую слабость. Я буду называть его «сэр», позволю ему лизать мой центр, сделаю ему лучший в его жизни минет, и мы сможем притвориться, что всего этого никогда не было. Почему, почему я настаивала?

Я хмурюсь, потому что чувствую, что все испортила.

Ана подталкивает мое плечо своим.

— Пойдем, Айви. Давай повеселимся.

***

Когда мы спускаемся, Гастон уже ждет у машины. Я начинаю задаваться вопросом, есть ли у него личная жизнь. Он выглядит скучающим.

— Кажется, я везу вас в «Близость», — говорит он. — У вас есть карточка?

Ана показывает ему ее.

— Очень хорошо. Это изысканное место. Вам, леди, понравится.

Ладно, теперь я начинаю волноваться.

Поездка не очень долгая. Улица, на которой он паркуется, находится в престижном деловом районе. Этот район находится недалеко от квартиры Эйдана, и он чертовски элитный.

Мы выходим на холод, и Гастон идет впереди.

— Мне было поручено убедиться, что вы двое войдете без проблем, — объясняет он нам.

Гастон ведет нас через квартал в фешенебельный клуб под названием «Близость». У заведения впечатляющий вход с линией бетонных фонтанов, излучающих мечтательное сияние. На входе очередь из людей, желающих попасть внутрь, и я чувствую себя не в своей тарелке, когда смотрю на них.

Они разодеты в пух и прах.

Мое платье меркнет в сравнении с их.

— Мы недостаточно разодеты, ты можешь в это поверить? — шепчу Ане, заметив даму в бриллиантах и меховой шубе.

Ана умело скрывает то, что она нервничает.

— Мы все здесь по одной и той же причине, верно? Поэтому должны научиться сливаться с толпой, иначе они съедят нас живьем.

Я киваю. Она права. Гастон ведет нас прямо к началу очереди, к мужчине в костюме. Они даже не обмениваются ни словом.

— Мистер Уэст придет? — спрашивает он.

Гастон наклоняется и что-то говорит по-французски. Мужчина смотрит на нас, затем кивает.

— О, понимаю.

Интересно, что он ему сказал. Французской никогда не был моей сильной стороной. Мужчина открывает перед нами стеклянную дверь и приглашает войти.

— Я буду поблизости, — сообщает нам Гастон. — Позвоните мне, когда будете готовы уйти.

— Мы так и сделаем, — обещаю я.

— Боже мой, — говорит Ана, подавляя смех. — Уэст действительно позаботился о том, чтобы следить за тобой, Айви.

— Что ты имеешь в виду?

— Он отправил тебя в клуб по своему выбору и позаботился о том, чтобы Гастон отвез тебя домой. Чересчур собственник?

Никогда не думала об этом. Я прячу свою улыбку.

— Ему не о чем беспокоиться.

— Он такой милый, — признает Ана. — И хочет убедиться, что у нас все будет хорошо… и что ты не уйдешь с каким-нибудь чуваком.

Мы заходим внутрь, оглядываясь по сторонам. Вокруг все так роскошно, как и следовало ожидать от места, часто посещаемого богатыми людьми, и здесь полно народу. Рядом с баром есть лаундж-зона с кожаными диванчиками, столики, и я уже чувствую вибрацию музыки, доносящуюся сверху.

Нас сразу же приветствует хостес.

— У вас золотая карточка мистера Уэста, да?

Откуда она узнала?

— Да, — отвечаю я.

Она переводит взгляд между нами.

— Я так понимаю, вы хотите наверх?

— Сначала мы поедим, — отвечает Ана.

Это не тот ответ, которого ожидала хостес. Интересно, почему? Я подозреваю, что женщины, которых когда-либо посылал сюда Эйдан, — развлекались. Но это прежний он, так что мне не о чем беспокоиться. Она делает паузу, прежде чем кивнуть, и ведет нас в большой обеденный зал и в более уединенную кабинку среди других. На нас многие смотрят, и я думаю, это потому что мы неизвестны им.

Мы с Аной проскальзываем в шикарную кабинку друг напротив друга. Хостес дает нам меню и уходит. Я пока не смотрю свое. Потому что слишком занята, разглядывая это место. Оно такое чертовски шикарное.

— Нам лучше пить, оттопырив мизинчики, — шучу я.

— Я покручу свой бокал с вином, когда получу его, — отвечает она с улыбкой.

— О, да, и говори с британским акцентом, ладно?

— Так и сделаю, — соглашается она с акцентом. — И я направлю тебя в биткоин-агентство, чтобы ты тоже была так же богата цифровой валютой, как и я.

Я смеюсь.

— Совершенно потрясающе, коллега моя.

Ана тоже издает смешок и начинает просматривать меню. Избавившись от акцента, она говорит:

— О, как живут богатые.

— Знаю.

— Тебе нужно прочитать это меню, Айви.

— Порази меня.

— У них есть салат с ягненком и фреголой.

— Что за фрегола? (примеч. разновидность итальянской мелкой круглой пасты)

— Если бы я, черт возьми, знала.

— Что еще?

— Есть морской еж с цветной капустой.

— Фу. Пас.

— Есть блюдо с уткой. Ну конечно, есть.

— Конечно.

— Есть еще такое замысловатое слово, которое я не могу выговорить.

— Даже не пытайся.

Она ахает.

— О, боже мой, тут есть стейк.

— Согласна.

Она судорожно втягивает воздух.

— Один только этот стейк стоит пятьсот долларов. Я столько зарабатываю за неделю в банке.

— Я была бы счастлива, зарабатывать столько в неделю, — ворчу я.

Она поднимает на меня взгляд, и ее лицо вытягивается.

— Он сказал, что все за его счет.

— Так и сказал.

— Для него это определенно капля в море. Я имею в виду, он продал свой дом за тридцать семь миллионов долларов, верно?

— Да, по твоим словам, так все и было.

Но это не успокаивает ни Ану, ни меня. Мы просто смотрим друг на друга. Это уже слишком. Это было то, о чем я говорила ей, когда говорила о баловстве. Нам нелегко вот так просто забыть, и я могу сказать, что теперь она понимает мою точку зрения.

— Знаешь что, — говорит она, закрывая меню. — Мы ели «Сабвей» на обед, и все еще сыты.

— Вкусный бифштекс с сыром. Мы получили свои калории, девочка.

— Верно.

— Итак…

— Итак… похоже, мы поднимаемся наверх?

Я улыбаюсь.

— Думаю, да.

Мы покидаем обеденный зал и поднимаемся по лестнице в клуб. Когда входим, я чувствую Ану рядом с собой и расслабляюсь. Ладно, это то, к чему мы привыкли. Дело не в экстравагантности как таковой, но атмосфера именно та. Помещение размером с весь нижний этаж. Здесь есть бар, зона отдыха и танцпол, который занимает большую часть помещения. Освещение в ультрафиолетовом спектре: фиолетовое и синее. Эффект потрясающий.

— О, это больше похоже на нас! — кричит она мне, потому что здесь чертовски громко.

Мы направляемся к бару, ее рука в моей. Заказываем «Маргариту», и Ана показывает золотую карточку.

— Это будет первая вечеринка выпивки примерно за год, — говорю ей. — Сумасшествие, да?

— Хотела бы я обладать твоей силой воли.

Взяв наши напитки, мы направляемся в зону отдыха.

Нас останавливают почти сразу.

— Куда вы, леди, направляетесь? — спрашивает мужчина, шагая к нам. Он выглядит одного с нами возраста, одет в поло и джинсы. Я смотрю на его внушительные бицепсы. Его мускулы не могут быть настоящими. Я утыкаюсь лицом в свой бокал, а Ана улыбается своей очаровательно улыбкой.

— Мы собираемся сесть, — говорит она ему.

— Что нужно сделать, чтобы вы, девочки, сели за мой столик?

— Еще по бокальчику, — смело отвечает ему Ана.

Он ухмыляется ей, преисполненный уверенности.

— Понял. Как тебя зовут, милая?

— Ана.

Он переводит взгляд на меня.

— А ты, Голубоглазка?

На меня не произвели впечатления ни его самоуверенность, ни обращение. Наверное, это потому, что Эйдан разрушил мой взгляд на любого другого самоуверенного мужчины.

— Это Айви, — говорит подруга ему, когда я не отвечаю.

Его взгляд задерживается на мне чуть дольше.

— Проходите сюда, дамы!

Он ведет нас к столику неподалеку. Там сидят еще два парня, на коленях одного из них сидит девушка. Ее брови взлетают вверх, когда видит, как мы проскальзываем в кабинку. Она окидывает взглядом мое платье и прическу, а потом переводит взгляд на Ану. Смотрит на нас так, словно мы сороконожки — грубые уродливые сороконожки, которых нужно раздавить. Я хочу сказать ей, что ей не нужно беспокоиться о том, что мы лишим ее внимания. Она может получить его. Я просто хочу немного взбодриться, немного потанцевать и пойти домой, в свою огромную кровать, в свою тихую, тихую, тихую комнату, где я слышу в ушах стук своего сердца.

Я задаюсь вопросом, что сейчас делает Эйдан.

Представляю его в кабинете, с опущенной головой и погруженным в бумаги.

Также хорошо помню, как он в порыве страсти откинул голову назад и застонал, когда я заставила его кончить. Определенно, не стоит думать об этом.

Чувак, которого, кажется, зовут Бретт, знакомит нас с другими парнями. Я забываю их имена, потому что начинаю пялиться на эту девушку, гадая, в чем ее проблема.

— Это Синтия, — говорит затем парень.

Синтия.

Красивое имя.

— Почему тебя зовут Айви? — спрашивает она меня, приподнимая бровь.

— Потому что так решила моя мать, — сухо отвечаю я.

— Но почему она назвала тебя так?

— Я не знаю.

— Ты никогда не спрашивала ее? — она выглядит оскорбленной.

— Не спрашивала.

— Это странно.

— Окей.

Теперь она смотрит на Ану.

— Это твоя золотая карточка? — спрашивает она, замечая, как Ана убирает ее в клатч. — Потому что я не думаю, что это твоя золотая карточка.

— Почему ты не думаешь, что это моя золотая карточка? — возвращает ей шпильку Ана.

— Ты — не при деньгах. — Она убеждается, что парни знают это, и повторяет: — Парни, эти девушки — не при деньгах.

Парням все равно. Синтию игнорируют, и она смотрит на меня с таким выражением лица, которое я могу сравнить только с куклой Чаки, совершающей убийство. Пока они с Аной разговаривают, я отставляю свой бокал и встаю.

— Я собираюсь немного потанцевать, — говорю подруге.

— Я с тобой! — визжит она, тоже отставляя свой бокал. Бретт встает рядом с ней, и один из парней за столиком тоже встает и следует за нами. Я смутно ощущаю его присутствие, когда выхожу под софиты.

Ана едва обращает на Бретта внимание. Она обнимает меня, крича сквозь музыку, что она не оставит меня. Я лишь немного взвинчена, недостаточно, чтобы сойти с ума, но ее присутствие успокаивает меня. Здесь так многолюдно, что люди натыкаются на нас. Бретт изо всех сил пытается подойти к ней сзади, но она отодвигается, и я смеюсь над его усилиями.

— Эти парни думают, что мы здесь ради них, — говорит она мне, закатывая глаза. Затем кричит: — Сестрам не нужны господа! Мы и сами в порядке, спасибо!

Чертовски верно.

Четно говоря, ребята классные. С ними действительно интересно разговаривать. Они здесь просто для того, чтобы хорошо провести время. Мы часто заходим в бар и заказываем выпить, болтая о всякой ерунде. Ребята при деньгах. Бретт работает на своего отца, другой, Дэйв, — успешный предприниматель, владеющий бизнесом с модным названием, которое я узнаю. Они более приземленные, чем я думала.

— В каком салоне ты работаешь? — спрашивает Дэйв. Он уделял мне больше внимания, чем другой парень.

— «Салон Беллы», — отвечаю я. — Недалеко от Маленькой Италии.

— Ты хорошо управляешься с волосами?

— Она потрясающая, — вмешивается Ана. — Недавно она подстригала Эйдана Уэста.

Я хлопаю ее по плечу, и Дэйв одаривает меня улыбкой.

— Не может, черт возьми, быть. Тогда я уверен.

— Вы, девочки, знаете его? — спрашивает Бретт. — Раньше он часто здесь бывал.

Ана кивает, изображая невозмутимость.

— Немного. А вы?

— Не лично. Хотя раньше мы часто бывали на его вечеринках. Он переворачивал это место вверх дном.

— Это было в «Близости»? — удивлена Ана. — Я думала, это тот клуб в Монреале.

— Он тоже, но Уэст часто приходил сюда, когда впервые переехал в город. Перестал ходить давным-давно. Но это были обалденные вечеринки, чувак! Он брал в аренду весь этот этаж. Вход только по приглашениям.

— Как вы, ребята, попадали?

— Мы вращались в один кругах.

— Он был сумасшедшим, — соглашается Дэйв. — Иногда это место гудело до пяти утра. Это было довольно дико.

— У него тогда была та девушка под рукой, помнишь, Дэйв? — спрашивает Бретт. — Я всегда забываю ее гребаное имя.

— Нина Гамильтон, — отвечает Дэйв. — Я помню ее.

— Злобная цыпочка.

— Она была что-то.

Парни обмениваются взглядами. Даже Ана кивает с пониманием.

— Она все еще приходит? — Я ловлю себя на том, что спрашиваю.

— Нет, я не знаю, где она, — отвечает Бретт.

— Она, вероятно, где-нибудь на пляже, портит жизнь другому парню, — добавляет Дэйв со смехом. — Однако та обвела его вокруг пальца. Я удивлен, что они пошли своими путями.

— Ага, он бы сделал все для этой кровососки.

От этого я чувствую себя не очень хорошо. Ана замечает выражение моего лица.

— Судя по тому, что я слышала, он действительно бросил ее.

— Она намекнула в соцсетях, что навестила его в офисе, — смеясь, говорит Бретт. — Не так давно. Очевидно трахнула его. Напоследок.

Мой желудок скручивается в узел. Это правда? Чувствую, что меня сейчас стошнит от ревности. Я замираю с головы до ног. Ана касается моей руки, качая головой.

— Мы этого не знаем.

Парни смотрят на меня, уловив мое странное волнение. Я натягиваю фальшивую улыбку, потому что не хочу портить Ане вечер.

Мы возвращаемся на танцпол. Мне весело, но я все еще чувствую себя замкнутой, особенно после того, что услышала.

— Расслабься, — говорит мне Ана. — Не думай о Уэсте. Думай о том, что здесь и сейчас.

Я киваю. И расслабляюсь настолько, насколько могу. Не знаю, что это такое, но это похоже на то, что я не могу достучаться до той девушки во мне, которая раньше любила такое. Теперь для меня все по-другому. Я лишь слегка двигаюсь в такт музыке.

То, что они сказали об Эйдане, меня очень беспокоит. Я не могу выбросить это из головы. Действительно ли та женщина нанесла ему визит в офисе? Почему он не упомянул об этом? Он сказал мне, что она навсегда ушла из его жизни, и он сказал, что ни с кем не был за все время нашего общения.

Это действительно сбивает меня с толку. Я ловлю себя на том, что направляюсь в дамскую комнату. Не говорю Ане, куда направляюсь, потому что не хочу, чтобы она беспокоилась. Ей и так слишком весело. Я ныряю внутрь. Прислоняюсь к стене рядом с раковинами и роюсь в своем клатче. Потом достаю свой треснувший телефон и включаю его. Открываю список контактов. Имя Эйдана находится на самом верху. Мой палец зависает над кнопкой вызова. Сделав глубокий вдох, я нажимаю на его имя. Начинается набор его номера, и я даже не знаю, что сказать. Я прижимаю телефон к уху, чувствуя себя неуверенно.

— Айви, — быстро отвечает он после третьего гудка. — Ты в порядке?

Я не могу остановиться.

— Если бы я знала, что, оказавшись на тебе сверху, все испорчу, я бы этого не сделала.

— Ничего не испорчено, — отвечает он.

— Определенно кажется, что да.

— Когда будешь дома, мы поговорим об этом…

— Нина Гамильтон недавно заходила к тебе в офис?

Он на мгновение замолкает.

— Что?

— Ходят слухи,что она приходила.

— Она была в моем офисе. Это было не так давно.

— Когда?

— В тот день, когда ты меня подстригла.

Ревность пронзает меня.

— Мне казалось, ты сказал, что она ушла из твоей жизни.

— Так и есть. Я выгнал ее из своего офиса.

— Ничего не было?

— Конечно нет.

Я провожу пальцем по губам, переваривая услышанное.

— Ты действительно покончил с ней, Эйдан? — спрашиваю я.

— Айви, я даже не думаю о ней. Она для меня никто.

Я вздыхаю, чувствуя себя глупо. Не могу поверить, что мне не хватает контроля над своей импульсивностью. Я могла бы убедить себя, что он ничего бы с ней не сделал.

Что со мной не так?

— Веселишься? — спрашивает он.

— Я не знаю, — отвечаю я. — Мы развлекаемся с какими-то чуваками. Они кажутся отличными. Они сказали, что ты устраивал здесь самые эпичные вечеринки.

Он ворчит.

— Кто эти парни?

— Просто парни.

Он глубоко вздыхает.

— Ты ведь ни с кем из них не танцуешь, не так ли?

— Разве это имеет значение?

— Да, это, черт возьми, имеет значение, — огрызается он.

— Вы ревнуете, мистер Уэст?

— Да, — откровенно признается тот.

— Ана приглашала тебя.

— Я знаю.

— Ты мог бы быть здесь, а теперь я здесь, без тебя, собираюсь танцевать с парнями.

— Айви. — В его голосе звучит предупреждение.

— Да?

— Не заставляй меня приходить туда.

Мысль о том, что он приедет сюда, возбуждает меня.

— Что бы Вы сделали, если бы были здесь, сэр?

— Я бы испортил твое времяпровождение и позаботился о том, чтобы ни один член не оказался в пределах твоей досягаемости.

— Это бы испортило мое времяпровождение?

— Я чувствую, что был бы слишком властным.

— Так вот почему ты действительно не хотел идти?

Ему требуется мгновение, чтобы ответить.

— Есть много причин. Я не собираюсь когда-либо снова возвращаться к такому образу жизни.

— Конечно, одна ночь вне дома не помешает твоему прогрессу.

— Слишком рано, а потом, когда есть ты и эта ревущая ревность, от которой мое сердце стучит в моих чертовых ушах… — Его слова затихают.

— Значит это «нет». Ты не нанесешь мне визит.

— Айви…

— Я должна идти, Эйдан.

— Айви, — строго повторяет он.

— Увидимся, когда я вернусь домой.

Вешаю трубку, глубоко вздыхая. Мне нравится, что он все еще заботится обо мне. Я беспокоилась, что его, возможно, не волновало, что я с кем-то танцую, но мне бы хотелось, чтобы он был здесь и доказал это. Я не могу винить его за причины, по которым он держался подальше. Он оправдан. Мне просто хотелось бы перестать чувствовать себя такой нуждающейся. Должно быть, это из-за алкоголя.

Мой телефон вибрирует.

Э.У.: Мне не нравится, когда меня сбрасывают.

Снова вибрация.

Э.У.: Я немного схожу с ума, гадая, что ты делаешь, особенно в этом чертовом маленьком платье.

Я отвечаю.

Айви: Ты, кажется, не заметил мое платье.

Э.У.: О, я, блядь заметил. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы на затащить тебя в свой кабинет и не приковать цепью к своему столу. Я бы трахал тебя до одури, насытил бы тебя каждым сантиметром своего члена, заставил бы тебя кричать, чтобы я никогда не останавливался. Если бы ты только осталась, ты бы уже была изнеможенной.

Э.У.: Моя решимость слабеет, когда я рядом с тобой.

Э.У.: Разве ты не знаешь, что ты со мной делаешь? Почему я должен защищать себя?

Э.У.: И это гребаное платье стало бы моим концом.

Я действительно потеряла дар речи. Время остроумных подшучиваний и легких поддразниваний прошло. Его слова, даже на моем треснувшем экране, посылают импульсы в мой центр.

Не отвечаю на его сообщения, потому что ничто из того, что я скажу, не заставит его понять, как сильно мне бы хотелось остаться и бы то быть прикованной к его столу. Но он остановил это. Эйдан сказал мне отвалить, и я все еще злюсь из-за этого.

Убираю телефон обратно в клатч и возвращаюсь на танцпол.

Ана теперь уделяет Бретту гораздо больше внимания. Она действительно наслаждается жизнью, и я ее не виню. Этот парень как раз в ее вкусе, и, похоже, она ему действительно нравится.

Дэйв, с другой стороны, становится все пьянее. Я едва обращаю на него внимание, когда тот обнимает меня и двигается вместе со мной. Он что-то говорит мне на ухо. Я думаю, парень называет меня красивой. Дэйв разворачивает меня и берет мои руки в свои. И оборачивает их вокруг своей шеи, а я качаю головой и сбрасываю их. Я действительно сейчас не в настроении сближаться с парнем. Это просто кажется неправильным и отвратительным.

— Ну же, — настаивает тот, улыбаясь мне.

Я пытаюсь улыбнуться в ответ.

— Я здесь не для этого, Дэйв.

Парень подходит ко мне ближе.

— Тогда я не буду прикасаться к тебе. Как тебе это?

Он подается вперед, прижимаясь ко мне, и я отступаю назад, натыкаясь на окружающих меня людей.

— Я на самом деле здесь не для этого, — спокойно повторяю я.

Кажется, он понимает и отступает назад.

— А так?

Я старательно моргаю, немного раздраженная, но теперь он далеко от меня. Коротко киваю и, в конце концов, полностью отодвигаюсь от него, находя другое место. У меня начинает раскалываться голова. Я провожу рукой по волосам, сжимая прядь.

Знаю, что Дэйв скоро вернется и не будет отходить далеко от меня. Я оглядываюсь в поисках Аны, но ее больше нет на танцполе, и Бретта я тоже не вижу.

— Ты в порядке? — спрашивает меня Дэйв, подходя ко мне вплотную. Он проводит рукой по моим волосам, и я отстраняюсь. — Успокойся, — говорит он мне, в его голосе слышится недовольство.

— Ты продолжаешь приближаться ко мне, — огрызаюсь я, глядя на него прищуренными глазами. — Я не хочу, чтобы ты был рядом со мной, ясно?

Он придвигается ближе.

— Я просто проверяю, все ли с тобой в порядке…

— Со мной все хорошо.

— Не будь сукой из-за этого, ладно?

— Я не пытаюсь быть сукой из-за этого! Ты просто продолжаешь подходить и делаешь это снова! — Он снова стоит передо мной, его руки на моих бедрах. Я отталкиваю его, и его лицо вытягивается. Забавно, что происходит, когда люди выпивают слишком много. Они превращаются в совершенно другого человека. Я видела это выражение в глазах Дерека каждый раз, когда он выпивал слишком много пива. Дэйв смотрит на меня в шоке, будто то, что я оттолкнула его, было последним, чего он когда-либо от меня ожидал. А потом он делает шаг вперед и толкает меня. Я влетаю в спину случайного человека.

Я свирепо смотрю на него.

— Ты придурок!

— А ты гребаная дразнилка, — орет он, снова подходя ко мне.

— Оставь меня, черт возьми, в покое! — Я собираюсь уйти, игнорируя внимание окружающих. Люди перестали танцевать и смотрят. Этот парень никуда не девается. Я чувствую его у себя за спиной. Поэтому разворачиваюсь, чтобы произнести еще одно язвительное ругательство, когда чувствую, как чья-то рука обхватывает мою руку. Внезапно меня тянут назад.

— Она сказала, оставить ее в покое, — вмешивается голос.

Я удивленно поднимаю взгляд, когда Эйдан встает передо мной, загораживая Дэйва своей спиной.

Дэйв ухмыляется, удивленно глядя на него в ответ.

— Только не говори мне, что у этих сучек твоя золотая карточка.

— Отойди, — предупреждает Эйдан. — Ты пьян.

Но Дэйв, должно быть, не собирается уходить, поэтому Эйдан делает шаг вперед и толкает его с такой силой, что Дэйв падает на задницу. Руки Эйдана сжаты в кулаки, когда он смотрит поверх него. Мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять, что он взбешен.

— Тебе повезло, что я не избил тебя до полусмерти, — рычит он, и я никогда раньше не слышала от него такого пугающего тона. — В другой жизни ты был бы мясным фаршем, ублюдок.

Прежде чем тот встает, Эйдан поворачивается ко мне и берет за руку.

— Пойдем, Айви, — говорит он раздраженно.

— Куда мы направляемся? — спрашиваю я, оглядываясь один раз, чтобы посмотреть на Дэйва. Он все еще на полу.

— Убираемся отсюда, пока они не начали болтать.

— Но Ана…

— Пока мы разговариваем, Гастон отвозит ее обратно домой. Она едва могла стоять на ногах.

Эйдан движется очень быстро, и я изо всех сил пытаюсь его догнать. Он опускает голову, чтобы люди не смотрели на его лицо. Ему действительно не хочется, чтобы его кто-нибудь узнал. Мы спешим вниз по лестнице и к выходу. Крепкая хватка Эйдана не дает мне споткнуться о собственные ноги.

— Притормози, Эйдан, — прошу его.

Он замедляется только тогда, когда мы выходим оттуда. На улице моросит, отчего становится чертовски холодно. Он пару раз оглядывается на клуб, его глаза темнеют. Эйдан такой злой, я к этому не привыкла.

— Что не так?

Он не отвечает.

Я хватаю его за руку другой рукой и тяну к остановке в полуквартале от нас.

— Стой, — говорю ему спокойным голосом. — Поговори со мной.

Он поднимает на меня свои темные глаза.

— Я зол, Айви.

— На что? На меня?

— Я был так близок к тому, чтобы, черт возьми, ударить этого парня! — рычит он. — Я очень давно никого не бил, Айви…

— Но ты его не бил. Ты оттолкнул его. Ничего не произошло.

— Ты не понимаешь, — сердито возражает он. — Я подошел слишком близко, Айви. Слишком, блядь, близко. Знаешь, я отправил тебя и твою подругу в этот клуб, потому что думал, что это остановит подобное дерьмо.

Я пожимаю плечами.

— Что я могу сказать? Даже богатые люди способны быть подонками, Эйдан.

— Это совсем не то, что я имел в виду.

— Я знаю…

— Ты не должна намекать, что мне на это наплевать. Я имел в виду, что у меня там были знакомые, и они должны были следить за тем, чтобы подобное дерьмо было под контролем.

Ух ты, он присматривал за мной.

Я выдыхаю.

— Послушай, Эйдан, это случилось…

— Если бы меня там не было, он бы продолжал приставать к тебе…

— И я бы продолжала злиться на него! Подобное дерьмо случалось со мной раньше, Эйдан, и знаешь что? Вероятно, это повторится снова!

Это только злит его еще больше.

— Больше никаких клубов, Айви.

Я издаю жесткий смешок.

— Ты издеваешься надо мной, Эйдан?

— Мистер Уэст на людях. — У него хватает наглости поправить меня.

Я закатываю глаза.

— Вы издеваетесь надо мной, мистер Уэст?

— Сэр, — снова поправляет он, пристально наблюдая за мной, и теперь я не знаю, хочет ли он задушить меня или трахнуть.

— Ты не в себе, — говорю ему, проходя мимо него. — Совершенно не в себе, сэр!

Он хватает меня за руку и притягивает к себе. Я прижимаюсь к нему, и он серьезно смотрит на меня.

— Ты больше не пойдешь в клуб одна, — повторяет он. — В следующий раз я должен быть с тобой, слышишь?

— Я слышу, но не слушаю, — отвечаю я. — Я взрослая женщина. И могу делать все, что захочу…

Его рот сталкивается с моим, заставляя меня замолчать. Он крепко целует меня. Я таю рядом с мним, открывая рот, приглашая его язык войти. Эйдан проводит руками по моей спине и обвивает мои бедра. Затем поднимает меня на руки и медленно идет по тротуару, целуя меня, исследуя мой рот своим греховным языком всю дорогу.

— Ты сбиваешь меня с толку, — шепчу я, отстраняясь, чтобы посмотреть на него.

Он не отвечает. И все еще злится. Я закатываю на него глаза.

— Перестань быть таким ворчливым, — говорю ему. — Ничего не случилось. Ты не бил этого придурка. Ты не возвращаешься к прежнему себе.

Он напрягается рядом со мной, когда я говорю это. Будто я разгадала настоящую проблему.

— Мистер Уэст, давайте отправимся домой и продолжим наш спектакль, — предлагаю ему.

— Наш спектакль?

— Ага, нашу жалкую демонстрацию притворства, что мы можем бороться с тем, что происходит между нами.

Теперь он полностью останавливается, уставившись на меня.

— Я никогда не притворялся. Я очень громко заявлял о моих потребностях в тебе.

— Ты почти не разговаривал со мной после инцидента в спальне.

— Потому что ты не смотришь на меня.

— Я смотрю на тебя сейчас.

Он медленно опускает меня на землю, и я понимаю, что это потому, что мы вернулись к его машине.

— Мне нужно быть с тобой полегче, — мягко говорит он мне.

— Кто сказал? — спрашиваю я.

— Я через слишком многое прошел, Айви, у меня нет места для боли. — Он разочарованно проводит рукой по волосам. — Ты меня заводишь.

— Потому что я тебе нравлюсь…

— Черт возьми, Айви, ты мне не просто нравишься, ясно? — обрывает он с раздраженным видом. — Я хочу тебя. Так сильно хочу тебя. Я не могу выкинуть тебя из своей гребаной головы. Это чувство — проклятие.

— Сильные чувства к кому-то — не проклятие.

— Проклятие, если у них есть сила погубить тебя.

Боже мой.

— Ты боишься, что я причиню тебе боль, — мягко замечаю я, наблюдая, как он подходит к машине и опускает руку на крышу. — Ты думаешь, если я причиню тебе боль, это заставит тебя стать таким, каким ты был?

— Может быть, — едва слышно шепчет он. — Или, может быть, я просто не хочу однажды проснуться, а ты больше не захочешь меня.

Я не отвечаю сразу.

Теперь он смотрит на меня почти печально.

— Как кто-то может просто ворваться в мою жизнь, и она уже никогда не будет прежней? У меня даже не было шанса бороться с этим.

— Ты бы остановил это, если бы у тебя была такая возможность? — удивляюсь я.

Он медленно качает головой, прожигая меня взглядом.

— Это мне также нравится. Разве это не безумие, Айви? Мне нравится боль, потому что она напоминает мне, что я такой же, как и все остальные, и мне хочется быть таким же, как все остальные. Я чувствовал себя аутсайдером каждый день своей жизни. Слишком долго был в оцепенении. Я не могу вспомнить, когда в последний раз испытывал такие сильные чувства. Может быть… однажды, когда Рут прижала меня к себе.

— Когда это было?

Он отводит взгляд.

— Когда я завязал с наркотиками. Когда достиг самого дна. Когда она сказала мне, что я больше не должен быть таким. Это было такой огромной частью меня, что я не думал, что у меня больше есть свобода выбора.

Начинает капать дождь. Моя кожа влажная и холодная, но я не могу пошевелиться. Смотрю на него, мое сердце тяжело колотится в груди. Он более сломлен, чем я думала. Более… измучен. Я чувствую, что только прикоснулась к поверхности его боли.

— Ты тоже сбиваешь меня с толку, — тихо признаюсь я. — Ты мне тоже не просто нравишься, Эйдан. Это… нечто большее.

Он поворачивает ко мне голову, но не смотрит на меня. Его глаза прикованы к земле, пока тот слушает. Ему нужно услышать мои чувства.

— Я хотела большего физически не только из-за того, насколько это приятно. Это потому, что мне хочется чувствовать связь с тобой на более глубоком уровне. Мне не следовало торопиться. Мне жаль.

Эйдан не отвечает. Не смотрит на меня. Он пытается скрыть от меня свою уязвимость, будто это слабая часть его брони, которую тот не может позволить себе потерять.

Я делаю шаг к нему, наблюдая за ним.

— Знаешь, что я загадала на свой день рождения? Я пожелала, чтобы ты хотел меня.

Он поднимает на меня свои глаза. Смотрит на меня непроницаемым взглядом.

Я слегка улыбаюсь, держа сердце на замке.

— Я пожелала, чтобы ты хотел меня всегда. Потому что однажды я пришла бы в ужас от мысли, что ты никогда не сможешь чувствовать то же, что и я. Ты…можешь заполучить кого угодно. Ты — Эйдан Уэст, Мудак Востока. Ты побывал в объятиях самых элегантных женщин. И я… это всего лишь я.

Мой голос звучит неуверенно. Я знаю это. Я говорю так, будто у меня нет никакой уверенности в себе, будто у меня нет самооценки, чтобы считать себя достойной его.

Все это правда.

Я чувствую все это. Наверное, это не так. Я просто еще не привыкла верить в обратное. Мне нужно заполнить огромный пробел внутри себя. Я слишком долго пребывала в круговороте оскорблений и обид, жила в отношениях, которые не приносили мне пользы, эмоционально замыкалась в себе. Слишком долго была зависима от знакомого, думая, что мне лучше придерживаться одного и того же цикла, одной и той же повседневной жизни. Я сдалась этому, попыталась извлечь из этого максимум пользы.

Я только сейчас потихоньку начинаю понимать, что мне нужно перестать так думать. Я должна сломать этот стереотип и измениться. Мне хочется чувствовать себя равно рядом с Эйданом. Но это не произойдет в одночасье. Я должна верить в это на своих собственных условиях.

Эйдан начинает подходить ко мне. Он обхватывает руками мое лицо. Я дрожу от холода, от его прикосновений, от того, что была слишком честна. Я смотрю в его глубокие карие глаза, тону в них. Они бесконечные. Абсолютно, блядь, бесконечны.

Он подходит еще ближе и прижимается своим лбом к моему. Он закрывает глаза и глубоко дышит.

— Айви, Айви, Айви.

Я наблюдаю за ним, едва моргая. Боже, мне не безразличен этот человек. Он мне очень, очень нравится. Я… я также думаю, что дело не только в этом. Мое сердце замирает. Я боюсь этого чувства.

Он открывает глаза и смотрит в мои. Видит ли он мой страх? Я вижу его. Мы оба напуганы, не так ли?

Еще слишком рано. Еще слишком рано.

Я подавляю этот тихий голосок внутри себя. Я готова, я уверена в этом.

Готова.

— Поехали домой, — наконец, шепчет он.

26

Айви

Обратная поездка проходит тихо, напряженно — между нами бурлит новая энергия. Это заставляет меня нервничать. Ана прислала мне сообщение, чтобы сказать, что она дома. Она будто чувствует, что происходит, потому что следом пишет: «Удачи сегодня вечером, Айви».

У меня такое чувство, что мне она понадобится.

Мы довольно мокрые, когда входим в квартиру. Эйдан направляется прямиком на кухню, а я отжимаю волосы маленьким кухонным полотенцем. Потом встречаюсь с ним у острова. Он достает бутылки с алкоголем и ставит их передо мной в ряд. Я сажусь на табурет и наблюдаю за ним. Мужчина продолжает бросать на меня взгляды, но я не могу прочесть ни одного из них. Мистер Переменчивый вернулся в полную силу.

Он пододвигает ко мне тяжелый бокал, и я беру его. Эйдан открыл все бутылки и теперь стоит там, за островком, решив не садиться, наблюдая, как я беру бутылку текилы и наливаю в свой бокал. Что бы я ни пила, он следует моему примеру. Берет ту же бутылку и наливает в свой бокал. Он пьет немного больше меня.

Думаю, он пытается расслабиться. Или расслабить меня. Не знаю, но мне определенно нужно расслабиться.

Алкоголь обжигает мне горло, и мозг слегка затуманивается. Я удивлена, что после стольких лет моя стойкость все еще высока.

Эйдан снимает пиджак и бросает его на стойку позади себя. Затем ослабляет галстук, все это время делая большие глотки алкоголя, будто тот нужен ему, чтобы дышать. Он полностью раскрывается передо мной, его глаза теперь становятся тяжелее, когда смотрит на меня. Мужчина не так хорошо себя контролирует. Мне нравится видеть, что он не контролирует себя. Из него будто начинает вытекать вся правда.

Еще один глоток, и он начинает обходить остров. Я поворачиваюсь на своем табурете лицом к нему. Мое сердцебиение учащается, кожа покрывается мурашками. Я чувствую, как энергия возрастает по мере того, как он подходит ближе.

Мы все еще не разговариваем, но знаю, чего он хочет. Я тоже этого хочу. Эйдан останавливается передо мной, пристально глядя на меня несколько мгновений. Я затаиваю дыхание в ожидании. Он наклоняет ко мне голову, слегка касаясь своим носом моего. Его губы захватывают мои, поцелуй получается легким, нежным.

— Эйдан, — выдыхаю я

Он обнимает меня руками и поднимает, усаживая на столешницу острова. Затем отстраняется и хватает свой бокал. И опрокидывает его, допивая остатки своего напитка. Я хватаю свой и делаю то же самое. Опрокидываю его, проглатывая все, что могу. Остальное стекает по моему рту и шее. Я удивленно хихикаю. Прежде чем успеваю вытереться рукой, Эйдан возвращается ко мне, утыкаясь головой в мою шею. Его язык улавливает следы алкоголя, и он медленно проглатывает их. Я закатываю глаза и наклоняю к нему голову. Боже, как приятно ощущать его язык.

Он нежно сосет. Его медленные движения сводят меня с ума. Я хватаюсь за край острова обеими руками, прерывисто дыша, когда он возвращается к моим губам и снова целует меня. Это влажный поцелуй, более небрежный, чем раньше, и полон языка. Боже, это так чувственно, что я сейчас взорвусь.

Эйдан наклоняется ко мне, опираясь руками на островок вокруг меня. Единственная часть его тела, прикасающаяся ко мне — его рот, и это сводит меня с ума. Я пристрастилась к этим поцелуям. Ничто и близко с ними не сравниться.

Он снова отходит, еще раз огибая остров. Я сойду с ума. Моя грудь быстро двигается. Но не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Уверена, что он делает еще несколько глотков позади меня. Он что, пытается напиться?

Эйдан возвращается ко мне, но стоит в десятке сантиметров от меня, наблюдая за мной с бокалом, поднесенным к губам. Он проглатывает янтарного цвета жидкость, а затем ставит бокал на остров.

— Ты хочешь, чтобы тебя трахнули, Айви? — спрашивает он меня, скользя взглядом по моей обнаженной коже. Его голос низкий и хрипловатый. Сексуальный. — На этот раз трахнули по-настоящему. Никакой прежней дразнящей чуши. Ты хочешь этого? Хочешь, чтобы мой член погрузился в тебя, красавица? Потому что если ты этого хочешь, то все. Я больше не отпущу тебя в ту секунду, как окажусь внутри тебя. Ты понимаешь?

— Я хочу этого, — говорю ему.

— Не уверен в этом.

— Я уверена.

Он колеблется, пристально изучая меня.

— Ты не можешь бросить меня, Айви.

— Я не оставлю тебя.

— Айви… — Он борется, его дыхание учащается. — Я хочу тебя, но дело не только в твоем теле, красавица. Я хочу тебя. Только тебя. Всю тебя. Каждый сантиметр. Я хочу это для себя.

От его слов у меня перехватывает дыхание.

— Ты беспокоишься о вечности, но меня это не волнует, — продолжает он. — Ничего страшного в том, что я хочу тебя вечно. Это так же легко, как дышать. Просто захоти этого со мной, и я твой, искусительница.

Он замолкает, ожидая моего ответа.

Я действительно хочу этого с ним. Хочу этого больше всего на свете. Странная паника охватывает меня. Я чувствую притяжение внутри меня. Притяжение, которое мне просто кричит «подожди, подожди немного, подожди, пока не будешь в порядке».

Я тяжело сглатываю, пытаясь оправдать это притяжение. Паникую только потому, что после сегодняшнего вечера все будет по-другому. И если я чему-то и научилась, так это тому, что я не против перемен. Я ни разу не подумала о Дереке. Покинула ту квартиру и ни разу не оглянулась назад. Эта перемена тоже была пугающей. Вот что это за чувство. Так и должно быть.

В любом случае, было бы глупо не хотеть Эйдана, особенно после такого заявления. Нет, я хочу его. Боже, я захотела его в ту же секунду, как встретила его и его грязный рот. Сейчас я смотрю на этот рот. Знаю, какой он на вкус, и хочу большего.

Я завожу руку за спину и нащупываю молнию на середине спины. Боже, как я нервничаю. Потом расстегиваю молнию, глядя на Эйдана. И надеюсь, это выглядит сексуально, потому что прямо сейчас я чертовски схожу с ума.

— Я хочу тебя, — говорю ему. — Я хочу этого, Эйдан.

— Ты уверена? — спрашивает он еще раз, его взгляд опускается на мою грудь. Он теряет над собой контроль.

— Я уверена.

Едва слова слетают с моих губ, как он одним длинным шагом сокращает расстояние и целует меня. На этот раз поцелуи жестки, полны страсти и потребности. Руками обнимает меня. Эйдан хватает мое платье и стягивает его еще ниже по моему телу, а затем поднимает меня на руки. И без усилий несет меня через всю квартиру в направлении своей пальни. Его рот покидает мой. Мужчина целует меня в шею и зарывается лицом между моих грудей. Потом хватает меня сзади за лифчик. Быстро расстегивает его и бросает на пол, будто тот горит.

Мы находимся в коридоре, когда он прижимает меня к стене. Я зарываюсь пальцами в его волосы, когда он подносит мою грудь к своему рту и посасывает сосок. Это действие вызывает во мне дрожь.

Я стону, чувствуя, как он становится тверже у меня между ног.

— Блядь.

— О, этот вульгарный ротик, — бормочет он, снова прижимаясь своими губами к моим, скользя языком внутрь, чтобы попробовать меня на вкус. — Я люблю этот рот.

Я не даю ему сказать больше ни слова. Отчаянно целую его, пока дрожащими руками расстегиваю пуговицы на его рубашке, но это занимает слишком много времени, и я внезапно хочу его прямо сейчас, иначе могу взорваться.

— Пожалуйста, — молю его. — Пожалуйста, сэр.

Эйдан расстегивает ремень, не тратя ни секунды на то, чтобы расстегнуть ширинку. Он скользит рукой у меня между ног. Затем отодвигает мои трусики в сторону и входит своим членом в меня. И погружается в меня быстро и жестко, и мое существо разрывается надвое, когда он входит в меня. Я удивленно втягиваю воздух, потрясенная тем, как мое тело приспосабливается.

Эйдан не двигается. Наблюдает, как я подстраиваюсь под его размер, извиваясь, потому что он такой большой, и это причиняет боль и восхитительную пульсацию одновременно.

— Вот и все, — шепчет он, дьявольски ухмыляясь мне, когда я начинаю извиваться по-другому. — Тебе нужно жестко. Тебя нужно трахнуть так, словно ты впервые принадлежишь кому-то, малышка. — Удовольствие пульсирует во мне, уменьшая боль, когда он медленно выходит из меня, а затем снова врезается в меня с той же силой, что и раньше. Так непристойно. Он зарывается лицом в мою шею, лихорадочно посасывая мою кожу, двигая бедрами, совершая восхитительный толчок за толчком. Теперь я обнимаю его руками, крепко прижимая к себе. Я стону ему на ухо, вскрикивая каждый раз, когда тот толкается в меня глубоко и безжалостно.

— Да, да, да, — с жаром бормочет Эйдан, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня. Его глаза прикованы к моим, пока он трахает меня. Его глаза нежны, но его тело ураган — безжалостный и мощный. — Блядь, да, Айви.

Затем он снова двигается, неся меня по коридору, его член все еще погружен в меня. Пинком распахивает дверь своей спальни и торопится добраться до постели. Потом укладывает меня на спину, не отрываясь от моих губ, продолжая трахать меня, накрывая своим телом. В том, как он это делает, нет ничего безумного. Эйдан жестко трахает меня, будто ему надоело ждать, будто он все еще не может проникнуть в меня достаточно глубоко. Мое нижнее белье задевает его член, когда тот входит, и оно обжигает мою кожу из-за того, как оно было сдвинуто в сторону, но я не отпускаю Эйдана. Я прижимаю его к себе, приподнимая бедра ему навстречу, толчок за толчком.

Он ругается, трахая меня в этом восхитительном костюме. И проклинает себя за то, что не может притормозить.

— Я не могу остановиться, — говорит он. — Не могу.

Он потерялся в моменте, беспорядочно двигаясь, трахая меня, пока мы не оказываемся на кровати, и я не разрываюсь на части, удовольствие волной прокатывается по моему телу. Мужчина заглушает мои крики своим ртом, продолжая глубоко целовать меня, не сбиваясь ни на миг.

Эйдан внезапно останавливается, тяжело дыша, нависая надо мной, застонав, когда прижимается своим лбом к моему. Его глаза закрыты, тело неподвижно. Он не кончил. Я все еще чувствую его внутри себя, все еще жесткого и напряженного.

Эйдан медленно выходит из меня, и его руки повсюду на мне. Он сжимает мою грудь, прежде чем стянуть с меня платье и отбросить его за спину. За ним следует мое нижнее белье. Потом проводит руками по каждому сантиметру моего тела, оглядывая меня этим похотливым взглядом. Затем спускает свои брюки и боксеры, отбрасывая их пинком. Он берет свой галстук, собираясь ослабить его, когда я быстро сажусь и хватаю его.

— Нет, — говорю я ему. — Оставьте, мистер Уэст.

Его губы растягиваются в самой сексуальной улыбке, которую он когда-либо дарил мне. Я наматываю галстук на руку и притягиваю Эйдана обратно к себе.

— Трахните меня сейчас, — прошу его. — Пожалуйста, сэр.

И тот делает это, но сначала переворачивает меня и на этот раз берет сзади, скользя в меня одним плавным движением. Он двигается быстро, постанывая от удовольствия, когда шлепает меня по заднице, а затем еще раз, и еще раз быстрее. Каждый раз я подпрыгиваю от боли, а затем толкаюсь задницей назад, умоляя о большем.

— Я собираюсь кончить в тебя, мисс Монткальм, — рычит он надо мной. — Я собираюсь заполнить тебя. Скажи мне, что ты этого хочешь.

— Я хочу этого.

— Ты хочешь что?

— Я хочу этого, сэр.

— Блядь. — Он замирает, и я чувствую, как его член пульсирует внутри меня, когда он кончает, издавая глубокий грудной стон.

Я закрываю глаза от этого ощущения. Он все еще внутри меня, пока тянутся мгновения, все еще напряженный несмотря на то, что кончил. Затем он медленно выходит из меня, рукой уже массируя мой центр.

— Ложись на спину, — слабо приказывает он, все еще приходя в себя от наслаждения.

Я лежу на спине и смотрю на него снизу вверх. Его рот покраснел от наших поцелуев. На нем только накрахмаленная рубашка и галстук, но сейчас он ослаблен. Его волосы снова нужно стричь, потому что они падают ему на лоб. Он выглядит по-мальчишески красивым, и я снова хочу его.

Он придвигается ко мне и наклоняет свою голову ко мне. Нежно целует меня, его поглаживания языком теперь менее мучительны и более интимны.

— Расслабься, — воркует Эйдан, целуя меня в шею. — Мы только начали, Айви. Это будет долгая ночь для нас обоих.

Затем он опускается рядом со мной, поглаживая мою киску круговыми движениями. Он смотрит на меня сверху вниз, его губы скривились в кривоватой ухмылке. Довольный Эйдан Уэст — то еще зрелище.

27

Айви

Эйдан сосет мои соски, медленно потирая меня, его пальцы влажные от моей разрядки и, подозреваю, от его собственной. Я чувствую, как его семя вытекает из меня, и думаю, что он тоже это чувствует, потому что его ухмылка становится еще шире, когда тот ласкает меня, потирая мой клитор.

— Почему мы так долго ждали? — шепчу я, тело подергивается от удовольствия, которое он вытягивает из меня.

Мужчина усмехается.

— Потому что мне нужно было знать, что ты будешь моей. Я хотел, чтобы ты хотела нас.

— Это вроде как очевидно, мистер Уэст. Я захотела тебя задолго до того, как это сделал ты.

Он качает головой.

— Я захотел тебя в ту же секунду, когда ты выругалась во время того полета, искусительница. С другой стороны, ты хотела оторвать мне голову.

Я слабо улыбаюсь.

— Ладно, это правда, но я не разглядела тебя как следует.

— Значит, это моя привлекательная внешность покорила тебя?

— Твоя привлекательная внешность привлекла мое внимание, но, в конце концов, меня покорил твой грязный рот.

Он снова целует меня, также нежно.

— Когда я сказал, что трахну тебя так, как ты и представить себе не можешь?

— Ну, что ты только что и сделал.

Он качает головой.

— О, Айви, это ерунда. Есть так много вещей, которые я собираюсь сделать с этим телом. Оно будет моим.

Я дрожу от предвкушения. Он замечает это и посмеивается.

— Ты чувствительна, ты знаешь это? Твой аппетит к удовольствиям сведет меня с ума.

— Боишься, что не поспеешь за мной? — шучу я, когда тот дарит мне еще один целомудренный поцелуй.

— Без вариантов.

Эйдан берет мою руку и опускает на свой член. Он уже твердеет.

— Ты что-то делаешь со мной, Айви, — задумчиво признается он. — Это неестественно.

В этот момент его телефон вибрирует, прерывая нас. Он отстраняется, оставляя меня в недоумении, когда поднимает свои брюки от костюма и достает телефон из кармана. Потом смотрит на экран и отвечает.

— Да, — говорит тот, возвращаясь ко мне, и его рука снова у моего центра.

Для Эйдана необычно отвечать на телефонный звонок в разгар нашего совместного времяпрепровождения. Должно быть что-то случилось.

Я слышу знакомый голос на другом конце. Снова чертов Стивен.

— Я уверен, — произносит Эйдан, и в его голосе звучит веселье, когда он высовывает язык и проводит им по моему соску. Я немедленно реагирую, запуская пальцы в его волосы.

— Я не веду себя импульсивно, — продолжает Эйдан. — Думаю, ты пойдешь по моим стопам, Стивен.

Именно в этот момент я слышу слова Стивена.

— Что бы она ни сделала с тобой, Эйдан, тебе это идет.

Эйдан замолкает, на мгновение выглядя шокированным.

— Рад, что ты так думаешь.

— Увидимся в понедельник. Тебе нет смысла приходить завтра. Я со всем разберусь. Потребуется некоторое время, чтобы довести это до конца, но когда все станет достоянием общественности, ты захочешь спрятаться.

— Нет возможности сделать это без шума?

Стивен задумчиво хмыкает.

— Посмотрим.

Эйдан вешает трубку и отбрасывает телефон в сторону. Он возвращает свое внимание ко мне, покрывая поцелуями мое тело, сжимая мои бедра. Я наблюдаю за ним, испытывая любопытство.

— Что происходит на работе, Эйдан? — интересуюсь я.

— Большие дела, искусительница, — бормочет он.

Эйдан входит в меня пальцем, заставляя замолчать. Он отстраняется, чтобы посмотреть на мое лицо, пока вонзается в меня, выглядя чертовски дерзким, когда я снова кончаю. Затем поднимает мои бедра и притягивает к себе. Он немедленно погружает в меня свой член, снова входя в меня так неожиданно. И наблюдает за моей реакцией.

— Тебе это нравится, Айви? Когда я просто беру тебя вот так?

Я почти не смотрю на него, слишком погруженная в свои чувства, и он хихикает в ответ. Эйдан заполняет меня так полно, так совершенно. Нет такой части меня, к которой тот не прикасался бы. Я имею в виду это не только в физическом смысле. Я чувствую, как Эйдан пробивается сквозь барьер, который я воздвигла вокруг своей души. Он разрушает его каждым движением своего члена, каждой очаровательной улыбкой и горячим взглядом.

Мужчина полностью владеет мной.

Я втягиваю воздух, чувствуя волнение, когда он воздействует на меня. К счастью, Эйдан опускается на меня, зарываясь лицом в мою шею и трахая меня быстро и жестко. Он не видит, как я распадаюсь. Не видит слез, набегающих в уголках моих глаз.

Он просто жестко трахает меня.

Затем медленнее.

Затем снова жестко, когда кончает внутри меня.

***

Я просыпаюсь оттого, что его член у меня между ног. Внезапно осознаю, что Эйдан навис надо мной, прижавшись к моей спине. Я все еще лежу на животе, все еще голая, все еще восстанавливаюсь после нашего последнего раза. Не знаю, как давно это было. Он держал меня, когда я в последний раз была в сознании. Не могу определить время, потому что в спальне так тихо и темно, но, должно быть, уже действительно поздно.

Я слышу, как он копается вокруг меня.

— Раздвинь ноги, — требует мужчина напряженным голосом.

Я немедленно выполняю приказ.

Эйдан медленно погружается в меня сзади. Я судорожно вздыхаю от этого ощущения. Он растягивает меня, заполняя каждым прекрасным сантиметром. И под этим углом это кажется невероятным. Он сжимает руками мою задницу, а затем раздвигает щечки, делая долгий вдох.

— Блядь, — ругается он. — Блядь, ты ощущаешься так прекрасно, Айви. Так хорошо.

Я отбрасываю подушку в сторону и прижимаюсь лицом к матрасу, пока Эйдан медленно берет меня, толкаясь пальцами в другую мою дырочку. Он снова добавляет то давление, среднее давление, которое довело меня до края, когда делал это в прошлый раз. Я издаю звук от этого чувства, и тот знает, что делает со мной.

— Я собираюсь трахнуть эту дырочку, — обещает он. — Когда ты будешь готова, Айви, нет ничего, чего я не хочу сделать с тобой.

От его слов по моему телу пробегают мурашки.

Обнаженная грудь Эйдана прижимается к моей спине. Он хватает меня за волосы и дергает за них, пока двигается во мне. Целует меня в плечо, такое нежное прикосновение, несмотря на доминирующее положение.

Это слишком сильно — ощущение, давление его внутри меня, угол проникновения, который позволяет войти невероятно глубоко, но я ненавижу, когда его нет внутри. Ненавижу это чувство, когда его кожа не касается моей. Я становлюсь опасно зависимой от Эйдана Уэста, даже несмотря на то, что скрытая часть меня кричит притормозить, успокоиться, сосредоточиться на себе и своих эмоциях, пока все это не стало слишком сильным.

Я не слушаю.

Закрываю глаза и прижимаюсь к его члену, наслаждаясь тем, что он нуждается во мне так же отчаянно, как и я в нем.

Он скользит под меня другой рукой и обхватывает мою грудь, захватывая ее целиком. И крепко сжимает ее, когда врезается в меня, его дыхание вырывается быстрыми, жесткими вздохами.

— Айви, — шепчет он мое имя. И оно звучит так любяще, так наполнено эмоциями, когда жестко кончает в меня.

***

— Я хочу знать, что означают твои татуировки, — говорю я сонно, моя голова покоится на его груди. Он вроде как спит, прислонившись к спинке кровати, но не совсем. Эйдан в ленивой позе, и я бездельничаю на нем.

В ванной комнате горит свет, создавая в комнате легкое свечение. Я отчетливо его вижу. Мы оба измотаны, вспотели, несмотря на прохладную температуру. Мы безостановочно занимались сексом, и я не вижу этому конца.

Его сердце ровно бьется у меня в ушах, когда он спрашивает:

— О какой из них ты хочешь узнать, малышка?

Я указываю на ту красивую, к которой прижато мое лицо.

— Вот эта. Шестеренки и часы — это прекрасно.

— Я не могу вспомнить большинство из них, — объясняет он. — Потому что сделал их, когда был под кайфом, но… Эту помню. Я бегу наперегонки со временем. Посылаю сообщение самому себе. Говорю, что время уходит, и я должен измениться, пока не стало слишком поздно.

Сердце в груди сжимается.

— Что именно привело тебя в такую яму, Эйдан? Наркотики просто заглушают уже имеющуюся боль, верно?

— Просто тяжелое детство, Айви. Сколько себя помню, я был в полной заднице. — Он медленно выдыхает. — У моих родителей всегда были неприятности. Тюрьма была для них вращающейся дверью. В нашем доме ничего не было. Я помню, как стащил с помойки старый телевизор, думая, что, если смогу как-то заставить его работать, может быть, Алекс перестанет плакать. — Он издал сухой смешок. — Мне было девять.

— Сколько было Алексу?

— Младенец.

— Телевизор работал?

— Ага, он работал целых пять минут, прежде чем отец увидел, что я его подключил, и продал в ломбарде за десять баксов. Но прежде, чем он это сделал, тот посмотрел на меня так «ладно, этот ублюдок все-таки может быть полезен». Каждый день, когда я возвращался из школы, отправлял меня просматривать мусор.

— Господи, Эйдан.

Он пожимает плечами.

— Я не пытаюсь скормить тебе слезливую историю, Айви…

— Нет, я знаю.

— Но это то дерьмо, среди которого я вырос. Ты знаешь, они пропивали свои жизни, нюхали всякое дерьмо. Отец словил передозировку, когда мне было двенадцать, а у матери был рак легких. Это был дерьмовый, очень дерьмовый конец для нее. К счастью, к тому времени мы уже были с Рут. Они задолго до этого потеряли над нам опеку.

— Значит твоя бабушка появилась раньше.

— Да.

— Она помогла?

— Она сделала все, что могла, Айви, но к тому времени я был уже потерян.

— Ты имеешь в виду, попал не в ту компанию?

— Нет, нет, ничего подобного. Я был грязным мусорщиком. У меня не было круга общения, кроме Стивена, но только потому, что он был из того же дерьмового района, что и я. Мы плыли по течению вместе. Он поляк, его семья была только что приехавшими иммигрантами, но они были добры к нему и ко мне. Мы погрузились в технологии, потому что его отец был увлечен ими. Познакомился с программированием, и вот как все началось: мы страдали херней в дерьмовой мужской пещере в подвале его отца. Когда говорю, что был потерян, я имею в виду, что я замкнут в себе с раннего возраста. Никому не позволял достучаться до себя, каким бы неуклюжим и жалким ни был.

Я внимательно слушаю, пытаясь представить его ребенком.

— Ты не был жалким, Эйдан. Я бы хотела увидеть твои фотографии в таком возрасте.

— Я выглядел как тощий ботаник.

— О, пожалуйста.

— Ну, так и было. — Он слабо улыбается, предаваясь воспоминаниям. — Я любил свои комиксы, любил читать, играть и заниматься чем угодно, чего не было в реальном мире. Было легче погрузиться во что-то с головой, чем интегрироваться в социальную среду вокруг кучки маленьких чванливых засранцев, которым доставляло огромное удовольствие делать меня несчастным. Взросление было чертовски трудным.

Я с любопытством рисую круги у него на груди.

— Как, черт возьми, этот неуклюжий мальчик стал Мудаком Востока, высокомерным мужчиной, за плечами которого было множество женщин…

— Я притворяюсь, — быстро перебивает он, глядя на меня сверху вниз серьезным взглядом. — Это маска, Айви. Я притворяюсь. Это все, что я знаю.

Я подношу руку к его лицу и провожу по нему пальцами.

— Сбрось ее, — тихо прошу я.

Он улыбается, но улыбка не касается его глаз.

— Я это сделал. С тобой. — Теперь его губы опускаются. — Как ты думаешь, Айви, почему я сдерживался? Прямо сейчас я напуган до смерти. Ты у меня под кожей, бежишь по моим венам. Ты — все, о чем я, блядь, думаю.

Мое сердце замирает. Я чувствую его меланхолию и страх.

Я тоже чувствую их в себе.

Я смотрю на него, желая, чтобы он увидел искренность во мне, глубокую благодарность, когда говорю:

— Спасибо, что позволил мне увидеть тебя, Эйдан.

28

Айви

Мы вместе принимаем душ, как только рассветает. Я измучена до мозга костей, но я на таком подъеме, что мне почти все равно. Он осыпает меня легкими поцелуями и помогает мыться.

— Я покрыта тобой, — замечаю я, устало улыбаясь ему.

Эйдан ухмыляется мне. Конечно, он не выглядит разбитым. И конечно же, в сравнении со мной тот выглядит как гребаная модель. От его улыбки у меня учащается пульс, потому что от нее все его лицо словно светится. У него щетина на щеках, а волосы торчат в разные стороны. В последнее время я часто вижу Эйдана в таком состоянии, и мне это нравится.

— Я намерен держать тебя, покрытой мной, —игриво размышляет он. — Это было бы серьезной медвежьей услугой человечеству, если бы моя соблазнительница не была покрыта ароматом своего мужчины.

— Думаю, я покрыта гораздо большим, чем просто твоим ароматом.

— Хорошо. Я хочу, чтобы ты была отмечена.

— Обращаешься к своему первобытному мужскому «я»?

— Нет, просто хочу, чтобы мир узнал, что ты занята.

Эйдан всегда знает, что сказать. Я таю рядом с ним.

После совместного душа я заворачиваюсь в полотенце и снова падаю в постель. Эйдан обматывает полотенцем бедра. Тот носит его низко, и я не могу перестать пялиться на него. Он ненадолго выходит из спальни. Я хватаю с комода свой дерьмовый телефон и включаю легкую музыку. Затем просматриваю сообщения. Ничего от моей матери. Ничего нового от Аны. Это хорошо. Отсутствие новостей — это хорошие новости. Я кладу телефон как раз в тот момент, когда Эйдан возвращается в комнату с чашкой кофе.

— Это тебе, — говорит он, передавая мне кофе.

Я ухмыляюсь ему.

— Ты зарабатываешь несколько очков, Эйдан.

Он усмехается.

— Я так понимаю, они мне понадобятся позже?

— Если ты в списке засранцев, да.

Его глаза блестят, когда он смотрит на меня.

— Что-то подсказывает мне, что я никогда не захочу быть в твоем списке засранцев.

Я похлопываю его по руке.

— Ты начинаешь разбираться в этих штучках с бойфрендом.

Он задерживается рядом, переваривая мои слова. На его лице довольная улыбка.

— Бойфренд звучит по-детски, тебе не кажется?

Я утыкаюсь лицом в кружку, теперь уже не глядя на него.

— На данный момент это то, кто ты есть.

Верно?

Это его статус? По крайней мере, до тех пор, пока я официально не разведусь, но и тогда Эйдан все еще будет моим бойфрендом. Не уверена, намекает ли он на то, что хочет быть кем-то большим, но кем? Я перестаю обдумывать это. Не могу задерживаться на этих мыслях. Потому что не готова к этому.

— Эй. — Он внезапно касается моей щеки пальцами. Поднимаю на него взгляд. Мужчина серьезен, потому что знает, о чем я думаю. — Мне все равно, сколько времени это займет, хорошо?

Я сглатываю и напряженно киваю.

Он выходит из комнаты, а я смотрю ему вслед, удивляясь, почему в груди все сжимается. Эйдан просто успокоил меня, сказал, что ему все равно, как долго продлиться бракоразводный процесс. Я считаю на пальцах, сколько у меня осталось времени до того, как смогу официально подать заявление.

Это просто отстой, потому что я чувствую, что все еще не свободна. Будто все еще задерживаю дыхание. Я предполагаю, что Дерек не будет оспаривать заявление. Зачем ему это? У нас нет крупных активов. Все это время была причина, по которой я сдержанно относилась к инвестированию во что-либо вдвоем. Часть меня всегда знала, что это произойдет.

Эйдан возвращается со своим кофе. Он ставит кружку на комод и роется в ящиках.

— Что ты ищешь? — спрашиваю я.

Он достает спортивные штаны и свободную футболку.

— Мне нужно поддерживать эту мальчишескую фигуру, — отвечает он, ухмыляясь мне через плечо.

— Будешь еще более подтянутым, и я не смогу угнаться за тобой.

— Все в порядке. Ты можешь просто лежать здесь, в моих объятиях, а я хорошенько заставлю тебя попотеть, малышка.

Моя кожа вспыхивает от обжигающего взгляда, который тот бросает на меня.

Эйдан сбрасывает полотенце и переодевается у меня на глазах. Этот парень — гребаное чудовище. Я бесстыдно строю ему глазки. В конце концов, теперь он мой, верно? В ту секунду, когда мужчина надевает футболку, его телефон на прикроватной тумбочке начинает разрываться. Эйдан небрежно подходит к нему и проводит пальцем по экрану, отключая звук.

Он снова игнорирует свой телефон.

— Ты продолжаешь это делать.

— Мир не перевернется без меня, — отвечает он. А потом наклоняется и целует меня. — Это плохо, что я уже скучаю по тебе? — шепчет мне в губы.

— Я тоже по тебе скучаю. — Затем я откидываюсь на подушки. — Оставайся. Ты можешь провести тренировку со мной.

Он снова ухмыляется, отчего мой пульс учащается.

— Ты недостаточно тяжелая, искусительница.

Затем Эйдан выходит из комнаты, и я чувствую эту невыносимую боль, когда он уходит.

Снова одна. Слышу, как бьется пульс в ушах. Я увеличиваю громкость музыки и соскальзываю с кровати. Чувствую себя неуютно. Мои ноги заняты, а в горле какой-то странный ком. Я потираю шею, обеспокоенная странными чувствами, охватившими меня.

Почему у меня возникает желание разрыдаться? Погрузиться под горячие струи душа и прижать колени к груди?

Стоп, Айви, остановись. Это ненастоящее.

Думаю, мне нужно быть чем-то занятой. Вот и все. Я не привыкла сидеть сложа руки.

Поэтому надеваю безразмерную футболку, которую нахожу в спортивном ящике Эйдана, прибираюсь в комнате, застилаю кровать и ухожу.

А потом я оказываюсь на кухне и роюсь в шкафчиках. У Эйдана хорошие запасы. Полагаю, его шеф-повар тоже несет за это ответственность. Уверена, что все это предназначено для нее, но я склонна думать, что она не будет возражать, если я возьму кое-что. Мне нужно что-то душевное. Что-то вроде вкусной еды.

Разве я не обещала Эйдану домашнюю лазанью?

— Да, обещала, — отвечаю я сама себе.

Я собираю волосы в небрежный пучок. Затем достаю все ингредиенты, беру маленькую доску и начинаю нарезку. Еще рано. Очень рано. Но мы можем устроить ранний ланч. Не знаю, сколько времени ему требуется, чтобы потренироваться, я предполагаю, что какое-то время, потому что, занимаясь минимум, не добьешься такого результата.

Я измельчаю зубчик чеснока, нарезаю болгарский перец, шинкую кубиками немного лука и нахожу в холодильнике упаковку фарша. Потом прокручиваю свой Spotify в поисках идеальной песни.

«6’s to 9’s» в исполнении Big Wild. Я танцую, покачивая бедрами, и напеваю.

Видишь, я в порядке!

Духовка действительно чертовски невероятная. Мне приходится гуглить: «Как, черт возьми, управлять шикарной духовкой?»

Я неловко понимаю это долгое время спустя.

К тому времени, когда я готова поставить противень в духовку, кухня выглядит словно после бомбежки. Я вся в соусе и пахну чесноком. Достаю френч-пресс, потому что не знаю, как пользоваться модной кофемашиной Эйдана, а Google — мудак, который не отвечает на мои запросы. Я готовлю себе еще чашечку кофе, и от аромата лазаньи, смешанного с кофейными зернами, можно умереть.

Я просматриваю свой телефон в поисках новых идей для приготовления еды, когда слышу позади себя шаги. Оборачиваюсь. Эйдан стоит прямо у входа в кухню, уставившись на меня, а затем на духовку. Мужчина весь потный и без футболки. Вокруг его шеи обернуто полотенце, и он все еще тяжело дышит. На его лице появляется странное выражение, когда тот осматривает зрелище.

Я сделала что-то не так?

— Я все уберу, — говорю ему. — Не беспокойся о беспорядке.

— Мне похрен на беспорядок.

— О, хорошо.

— Ты готовишь.

— Лазанью, как и обещала.

Его грудь опускается, когда он смотрит на меня, раскрыв рот. Я не думаю, что тот злится, вовсе нет. Он… что-то еще. Эйдан отводит взгляд, прежде чем я успеваю проанализировать его еще немного.

— Я собираюсь ополоснуться.

— Хорошо, без проблем. Лазанья скоро будет готова.

И он исчезает, чтобы принять душ.

Вскоре после этого достаю противень и ставлю его остывать на островок. Мой желудок урчит, а я пускаю слюни на печальное блюдо. Вскоре Эйдан появляется в другой паре спортивных штанов, с мокрыми волосами и влажной обнаженной грудью. Он подходит к острову и смотрит на противень, на его губах появляется задумчивая улыбка.

— Она лучше, чем выглядит? — спрашивает он, забавляясь.

Я ахаю от ужаса.

— Я предупреждала тебя, что я не Гордон Рамзи.

Он слегка смеется.

— Буквально.

Я напускаю на себя свирепый вид и указываю на него пальцем, сдерживая смех, пока говорю:

— Знаешь, что, ты, нахальный засранец, ты ничего не получишь.

Он берет мою руку и целует ее.

— Нет, не будь такой.

— Слишком поздно.

— Я хочу твою печальную лазанью.

— Моя лазанья совсем не печальная. Просто немного беспорядочная.

Он целует меня, заставляя замолчать.

— Не могу дождаться, когда попробую ее, Айви.

Я прижимаю руку к его груди, принимая его поцелуи. Когда отстраняюсь, то ничего не могу поделать с тем, что мой взгляд скользит по его обнаженному торсу.

— Вы пытаетесь мучить меня, мистер Уэст?

— Я думал, тебя мучили костюмы.

— Ты полуголый. Это свело бы с ума любую женщину.

Он быстро оглядывает меня.

— И на тебе только лишь футболка.

Я прикусываю губу.

— Откуда ты знаешь, что на мне нет ничего под ней?

— Потому что я несколько минут простоял у входа на кухню, наблюдая, как ты наклоняешься и заглядываешь в духовку.

— О боже.

— Ага, я сказал то же самое. Я сказал себе: «О боже, она показывает мне свою киску». Мне нужна эта киска прямо сейчас, Айви.

— Ты не можешь получить ее. — Я морщу нос. — От меня пахнет чесноком.

— Мне похер. Я хочу тебя сейчас.

— Сначала мне нужно ополоснуться…

— Айви, — обрывает меня Эйдан, и я узнаю этот взгляд. Сейчас он действительно хочет меня. — Повернись и наклонись над островом для меня.

Я ни за что не собираюсь сопротивляться. Потому что тоже хочу этого. Я хочу всего, что он делает со мной, ведь это означает, что его член будет погружен в меня. Сегодня мне нужно отвлечься больше, чем когда-либо.

Я поворачиваюсь на дрожащих ногах. Не могу поверить, что все еще нервничаю. Эйдан познакомился с каждым сантиметром моего тела, и все же это простое требование заставляет меня дрожать всем телом.

Потом медленно наклоняюсь над островком, прижимаясь грудью к столешнице. Я очень хорошо осознаю, как задирается моя футболка. Она заканчивается чуть ниже моей задницы. Я прижимаюсь лбом к дереву и закрываю глаза, внимательно слушая, как Эйдан приближается ко мне. Он скользит руками по моим ногам. Я задерживаю дыхание, когда тот добирается до подола футболки. Он задирает ее, открывая меня ему. Руками блуждает по моим ягодицам, пальцами впивается в плоть, лаская кожу.

— Блядь, ты уже мокрая, — стонет он. — Я вижу, как блестит твоя киска, Айви. Ты хочешь этого?

— Да, — шепчу я.

— Говори громче, — твердо требует он.

— Да, — говорю я громче.

Он внезапно шлепает меня по заднице.

— Да, что, малышка?

— Да, сэр.

Эйдан спускает свои штаны. Я чувствую, как его член упирается в мою задницу. Он тверже, чем когда-либо, дразня меня, проводя головкой по моим складочкам. В комнате тишина, и я едва дышу. Затем он прижимается головкой к моему входу, медленно скользя в меня. Мое тело не сопротивляется. Оно открывается ему, приветствуя его настолько, насколько он может войти.

Он делает глубокий вдох, будто тоже задерживал дыхание.

А потом говорит:

— Держись крепче, Айви.

Я протягиваю руки, хватаясь за край столешницы, когда он выходит и снова врезается в меня. Удовольствие взрывается в моем центре, и я издаю глубокий стон.

Эйдан не сдерживается. Трахает меня жестко и быстро таким образом, которого я начинаю ожидать от него. Он крепко сжимает мои бедра, доминируя надо мной, заставляя меня оставаться на месте, пока тот толкается в меня без какого-либо перерыва. В эти моменты он теряется, даже одержим, и я ничего не могу поделать с тем, как мое тело выгибается к нему, позволяя ему потеряться внутри меня. Мне нравится, когда тот ставит себя на первое место, потому что это редкость, и мужчина этого заслуживает. Эйдан трахает меня, заботясь сначала о своем собственном члене, и меня чертовски заводит, что меня используют для его удовольствия.

— Вам это нравится, мисс Монткальм? — напряженно выдавливает он.

— Да, сэр.

Он шлепает меня по заднице.

— Громче.

Я стону.

— Да, сэр!

Он жестко кончает, прижимаясь грудью к моему телу. Я чувствую, как бешено колотится его сердце, когда тот переживает свой оргазм.

Но его член, его член не смягчается. Эйдан выходит из меня, и, когда оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, я вижу, что его глаза все еще светятся потребностью, все еще желают.

Это будет долгий день.

***

Аппетит Эйдана вызывает беспокойство. Может быть, у него какое-то заболевание. Его член уже должен был отвалиться, но он все еще твердый и готовый. Я этого не понимаю. Мы трахались везде.

Он наклонил меня над диваном и вонзился в меня, шлепая по заднице, пока я не кончила. Затем провел целый час, уткнувшись ртом в мою киску, возбуждая меня так, словно у него было все время мира. Все мое тело дрожало. Давайте просто скажем, слава богу, что в его распоряжении целый верхний этаж, потому что соседи обливали бы нашу дверь святой водой за все те греховные вещи, которые тот со мной творил.

Я выпустила зверя.

После этого он трахнул мой рот, а затем врезался в меня перед большими окнами от пола до потолка. Эйдан дергал меня за волосы, кусал за плечо, сильно шлепал по заднице и целовал до тех пор, пока у меня не заболели губы. Мне действительно нужно сидеть на подушке следующие несколько дней, потому что моя задница все еще горит.

Нет такого места, к которому бы он не прикоснулся, и все обещания, которые тот давал — «Я бы трахнул тебя так, как ты и представить себе не можешь» — сбываются. Потому что Эйдан владел мной так, как и я представить себе не могла, поэтому к середине дня я чувствую себя разбитой.

Мы проголодались и устали. И теперь снова принимаем душ. Но на этот раз он только лениво потирает мой клитор, пока моет мое тело, а я слишком онемела, чтобы испытывать удовольствие.

Я хочу сказать ему: «Вы сломали меня, мистер Уэст». Но не хочу доставлять ему такого удовольствия.

Когда мы выходим, я оборачиваю вокруг тела полотенце, не утруждая себя тем, чтобы переодеться во что-нибудь. Он все равно разденет меня. Так какой в этом смысл? У Эйдана на уме то же самое, так что он даже не утруждает себя полотенцем. И расхаживает по квартире голый, ни о чем не заботясь.

— Мы будем есть эту лазанью или вы собираетесь и дальше откладывать, мисс Монткальм? — игриво спрашивает он.

— Я здесь жертва, — беспечно отвечаю я, доставая несколько тарелок. — Я была во власти очень плохого человека.

Он сидит на острове, на котором дерзко трахнул меня сегодня утром, и ухмыляется мне.

— Я плохой человек?

— Когда трахаешься.

— Хм. — Он даже не отрицает этого. — Ты можешь винить меня? Я нахожусь рядом с самой красивой женщиной, и она моя.

Мои щеки горят от его слов. Обычно я бы сказала что-нибудь саркастическое. И преуменьшила бы значение его комплимента, отмахнувшись от него. Вместо этого я искренне смотрю на него и шепчу:

— Спасибо, Эйдан.

Мы едим в уютной тишине. Я внимательно наблюдаю за ним, пока он ест лазанью, и на его лице появляется удивленное выражение.

— Тебе нравится? — спрашиваю я.

— Это потрясающе, мисс Монткальм, — отвечает он. — Возможно, мне придется уволить своего шеф-повара.

Я смеюсь, съедая свою порцию и наблюдая, как он расправляется со своей. Должно быть, тот говорит правду, потому что снова наполняет свою тарелку и жадно ест.

— Так вот каково это — быть счастливым, — бормочет Эйдан себе под нос, нежно поглядывая на меня. — Есть домашнюю еду с женщиной, которую любишь.

Замираю, мои глаза расширяются, когда я нервно смотрю на него.

— Ты же не это имеешь в виду.

Он просто улыбается мне.

— Это правда, Айви. Я влюблен в тебя.

Я отвечаю не сразу. Мой пульс учащен. Тело дрожит, пока я обдумываю его заявление. С другой стороны, Эйдан расслаблен. Он посмеивается над моей реакцией и наклоняется над островком, чтобы взять меня за руку. Мужчина не ожидает, что я скажу что-то в ответ. Кажется, его не беспокоит, что я этого не делаю.

Не знаю, почему не делаю этого. Я лишена дара речи и напугана, и мое тело словно сопротивляется тому, чтобы копнуть поглубже и переварить все эмоции, которые я испытываю к Эйдану. Этот барьер упорно сопротивляется, потому что он в ужасе от того, что откроется, как только я его разрушу.

Когда мы заканчиваем есть, он собирает тарелки и ставит их в посудомоечную машину. Его телефон снова разрывается, и Эйдан один раз сжимает мое плечо, прежде чем подойти к нему.

— Уэст, — отвечает он, расхаживая по квартире.

На другой линии не Стивен. Это другой мужчина, и голос у него не очень счастливый.

— Мне жаль, что вы так думаете, мистер Эгер, но я не собираюсь отступать, — парирует Эйдан, исчезая в своей спальне.

Я все еще сижу, все еще чувствую дрожь, пытаюсь все переварить, но обнаруживаю, что не могу этого сделать. До меня внезапно доходит, насколько все на самом деле по-другому. Потом оглядываю квартиру, на самом деле не видя ее.

Этот кричащий голос в моей душе снова вернулся ко мне.

Я же просила тебя подождать, Айви. Я говорила тебе.

Я провожу рукой по лицу и вздыхаю.

Эйдан

Я влюбился в Айви Монткальм. Мне кажется, я любил ее очень долгое время. И не уверен, когда это произошло. Это могло быть, когда я сидел рядом во время того полета, когда она царапала лак на ногтях и ее уродливые браслеты звенели друг о друга.

Возможно, это произошло перед ее уродливым многоквартирным домом, когда она подняла голову, чтобы посмотреть на свою квартиру с трепетом в глазах. Она хотела убежать. Но я должен был забрать ее прямо тогда и сделать своей.

Возможно, я влюбился в нее, когда увидел в кафе-мороженом, и она выглядела так, словно считала, что ей не место рядом с таким мужчиной, как я. Но это не так.

Дело в том, что я не знаю, когда влюбился в Айви, но теперь мне кажется, что так было всегда. Правда в том, что мы одинаковы под всеми этими разноцветными слоями дерьма. Нам больно каждый день. Мы прячемся от боли, хороним ее глубоко.

Я смотрю, как она спит. И делаю это часто не для того, чтобы быть гребаным извращенцем или что-то в этом роде. Я делаю это потому, что она гипнотизирует меня, и мне хочется защитить ее.

Я вижу, как напрягается ее лицо во время ночных кошмаров; у нее их много. Она дрожит, прижимает колени к груди и так крепко обхватывает себя, выкрикивая одно и то же имя.

Изабелла.

Я чувствую себя несчастным из-за нее. Мне хочется познать ее боль. Я бы забрал боль себе, если бы она мне позволила. Все, что угодно, лишь бы успокоить ее.

Однако Рут права.

Я чувствую беспокойство Айви. Я чувствую ее страх. В ней есть реакция «борись или беги», и я в ужасе от этого. В ужасе от того, что она убегает.

Она бережет эту крошечную частичку себя. Часть, которая дает ей возможность отключиться и отстраниться. Это чертовски удивительно, что делает тело, чтобы похоронить нашу боль. И знал это слишком хорошо… я чувствую это каждый день.

Я прижимаю Айви к себе, зарываюсь носом в ее волосы и молюсь, чтобы она нашла утешение от ночных кошмаров, от своей боли. Каким бы испорченным я ни был, я молюсь, чтобы быть достаточно хорошим — достаточно достойным, — чтобы заполучить ее.

29

Айви

Мой телефон звонит, когда я возвращаюсь домой с работы. Я сижу в машине с Гастоном, когда смотрю, кто звонит. Имя Аны мелькает на моем треснувшем экране.

— Привет тебе, — отвечаю я.

— Хорошие новости, детка, — весело говорит она. — Тебе больше не нужно платить половину арендной платы. Дерек нашел кого-то, кто возьмет на себя аренду, так что все готово, да?

Наконец-то, черт возьми.

Мои брови взлетают вверх.

— Ты шутишь.

— Не-а.

— О боже. — Я испытываю огромное чувство облегчения. — Это дерьмо становилось слишком дорогим для меня, Ана.

Она смеется.

— Ну, больше нет. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Действительно хорошо. — И чувствую любопытство. — Как ты узнала?

— Он позвонил мне минут десять назад, чтобы сообщить. Сказал, что не хотел связываться с тобой, потому что знает, что тебе нужно личное пространство.

Я замолкаю, удивленная этим. Значит, он действительно отпускает меня?

— Дерек уважает твои желания и не будет оспаривать развод, — добавляет Ана. — Он говорит, что с этого момента собирается работать над собой, но желает тебе всего наилучшего.

— Не уверена, что куплюсь на это, — с сомнением замечаю я. — Он говорит подобное, а потом ведет себя так, будто ничего не случилось…

— Он записался на реабилитацию, — перебивает Ана серьезным голосом. — Я не знаю, как ему это удалось, но он попал на хороший курс, и за все уже заплачено. На следующей неделе его даже не будет в городе.

Мне горько, и я удивлена своей реакцией. С одной стороны, я рада, что он меняется. С другой стороны, где был этот драйв, когда мы были вместе? Все, что я вижу, когда думаю о нем, — разъяренный алкоголик, который ломал мои вещи и изменял мне, в то время как я переживала худшую боль в своей жизни.

— Хорошо, — кисло говорю я. — Я никогда больше не хочу его видеть, Ана. Никогда в своей жизни мне так сильно не хотелось закрыть главу и никогда не оглядываться назад.

— Я понимаю, — говорит она сочувственно. — Чувствую, что мне не следовало тебе говорить.

— Нет, я рада, что ты это сделала. И счастлива, что он больше не будет со мной в одном городе. Мне все равно, что с ним будет с этого момента.

Знаю, что веду себя не очень вежливо, но он эмоционально обескровил меня. К тому времени, когда я осознала ущерб, было слишком поздно, и теперь я живу с этим камнем в груди, от которого не могу избавиться. Закрываю глаза и вижу Изабеллу. Открываю их и слышу, как сердце бьется у меня в ушах.

Я теряю самообладание, и руки Эйдана, поначалу успокаивающие, теперь вызывают чувства, которые ощущаются как ножи в моей груди.

Прошло две недели с тех пор, как он сказал мне, что любит меня. У меня нет никаких сомнений, что тот чувствует это ко мне, потому что я вижу это в его глазах, чувствую это в его прикосновениях. Эйдан вцепился в меня крепко-накрепко и не отпускает.

У меня все еще болит после вчерашнего. От его грубых ласк и страстных поцелуев. Я тоже влюбляюсь в него, я чувствую это, и это причиняет боль. Интересно, это должно быть так сильно больно?

Когда прихожу домой, я не ем еду, уже приготовленную в холодильнике. А достаю ингредиенты и готовлю сытную пасту с сыром и мясом. Я устала, но мне нужно это.

Эйдан присылает мне сообщения, но я пока не просматриваю их. Я в оцепенении, погруженная в свои мысли, пытаюсь осознать, что Дерек отправляется на реабилитацию.

— К черту его, — сердито шиплю я. — Да пошел он!

Все внезапно всплывает на поверхность.

Мне следовало уйти от него давным-давно.

Я качаю головой. Нет, нет, я обвиняю не того человека.

— К черту меня, — говорю я, чувствуя, как у меня слезятся глаза. — Мне следовало уйти много лет назад. Глупая и чертовски слабая Айви. Такая чертовски глупая.

Так много впустую потраченного времени. Кто знает, где бы я оказалась, если бы прислушалась к своему чутью раньше и ушла от него. Может быть, Изабеллы бы и не случилось, и тут я замираю, на глаза наворачиваются слезы. Было бы лучше? Если бы ее вообще не было? Разве не знание такой боли было бы для меня лучше?

Я заканчиваю готовить через час и оставляю все на плите. Затем бреду в свою спальню, а не в спальню Эйдана. Открываю свою гардеробную и захожу внутрь, натыкаясь ногами на бесчисленные сумки, которые я до сих пор не распаковала, потому что знала, знала, что могла найти.

Я падаю на колени и опустошаю их все. Одежда, косметика и глупое, бессмысленное девчачье дерьмо, о котором даже не помнила, что оно у меня было, разбросаны вокруг меня в огромном беспорядке. Я ищу кое-что. Воспоминание. Что-то, что, я знаю, сломает меня, если это увижу, но я должна знать, что оно там, должна знать, что это произошло.

Я дрожу и в панике втягиваю воздух, в ужасе от того, что Ана, возможно, все-таки не упаковала ее.

— Не отдавай ему ее, — отчаянно шепчу я. — Он, должно быть, выбросил ее.

Он не заслуживает этой коробки из-под обуви.

Я отползаю в другой угол шкафа, роюсь в других сумках, и тут происходит это. Мои пальцы натыкаются на что-то твердое. Я достаю знакомую синюю коробку из-под обуви, и мое сердце замирает в груди.

Я открываю его и смотрю на содержимое.

Мое сердце бьется медленно, но болезненно. Каждый удар ощущается как пуля боли.

Я достаю крошечную пижамку. Первое, что она когда-либо надевала. На ней узор, как на одежде заключенного, и спереди написано «Девять месяцев внутри», но она так и не дожила до девяти месяцев. Такая крошечная. Я подношу ее к носу и вдыхаю, пытаясь вспомнить ее запах. Пожалуйста, пахни как она. Слезы текут из глаз, когда я откладываю ее и продолжаю просматривать коробку. Я беру ее больничную бирку с ее именем и целую. Потому нахожу снимки УЗИ, и теперь я действительно не могу держать себя в руках.

Вот почему я предпочитала знакомое. Предпочитала то оцепенение, которое оно обеспечивало. Я предпочитала бежать от этой боли. Было легче принять то, что произошло. Изабелла родилась раньше срока, легкие были недостаточно развиты, и я каждый день винила себя за то, что не смогла выносить ее дольше. Пока не перестала винить себя и не стала игнорировать эти мысли. Я игнорировала боль и сосредоточилась на рутине жизни.

Потребовались месяцы, чтобы почувствовать оцепенение, и за это время Дерек плюнул на все и трахнул другую женщину. Не знаю. Но когда появилась эта боль, именно тогда мне нужно было бежать. Я собрала свои вещи, проигнорировала его мольбы и уехала к матери, где в итоге снова стала игнорировать свою боль.

Но игнорировать боль больше не помогает.

Быть с Эйданом Уэстом — все равно, что бередить глубокую рану, которую я пыталась залечить лейкопластырем. Все выходит на поверхность, сочится из меня.

— Айви?

Его голос прорывается сквозь тишину. Поднимаю взгляд. Эйдан стоит перед моей гардеробной, с беспокойством глядя на меня сверху вниз. Я даже не слышала, как он вернулся домой. И не знаю, как долго сижу здесь.

Когда я не отвечаю, он медленно подходит ко мне. Осматривает гардеробную, останавливаясь на снимках УЗИ в моей руке, а затем на коробке из-под обуви рядом со мной.

— Эй, — успокаивающе шепчет он, опускаясь на колени рядом со мной. Потом обнимает меня руками.

— Я в порядке, — начинаю говорить я.

— Это не так. Ты не в порядке, Айви. Скажи мне, что происходит.

Я не знаю, с чего начать.

Затем опускаю взгляд на коробку.

— Дерек уезжает.

Эйдан пристально смотрит на меня.

— Тебя это беспокоит?

— Нет, нет… Он зарегистрировался в центре реабилитации или что-то в этом роде и нашел кого-то, кто возьмет на себя аренду.

Эйдан не выглядит удивленным.

— Он уйдет, и тебе не придется беспокоиться о том, что тот вернется. Разве это не хорошо?

Теперь я смотрю на него с подозрением.

— Это твоих рук дело?

— Он уезжает? — Эйдан пожимает плечами. — Я перекинулся с ним парой слов, когда вытаскивал тебя оттуда.

— Что ты сказал?

Он выглядит усталым.

— Я высказал несколько угроз.

— Эйдан…

Он одаривает меня короткой улыбкой.

— Айви, я сказал ему отвалить. Сказал, что позабочусь о квартире, найду того, кто займет ее. Но сначала нужно было кое-что отремонтировать. Вот почему это заняло так много времени. Не было ни одной гребаной стены, которую бы он не пробил, дверь в ванную едва держалась, а ковер был уничтожен. Он… — Эйдан замолкает, теперь выглядя сердитым. — Дерек просто кусок гребаного дерьма, Айви. Я не жалею, что выгнал его.

— Ты отправил его в ту клинику реабилитации?

— Я дал ему денег в качестве стимула отвалить. То, что он отправился туда, — его собственная заслуга.

Мой рот в шоке приоткрывается.

— Сколько денег ты ему дал?

Эйдан отводит взгляд.

— Разве это важно? Суть в том, что он съебался сразу же, как только я выписал ему этот чек. Если ты питаешь слабость к этому члену, то время сделать его твердым.

— Не питаю, — возражаю я, качая головой. — Я не питаю нежности к Дереку, но… Но теряю самообладание, просто вспоминая все, Эйдан. Я… — Я прерывисто вздыхаю, быстро складываю все обратно в коробку из-под обуви и закрываю ее. — Я не в лучшем положении, ясно? Мне нужно просто посидеть здесь и подумать.

Теперь Эйдан смотрит на коробку из-под обуви.

— Ты собираешься рассказать мне о ней?

— Нет, — мой голос звучит тверже, чем я намеревалась. И быстро смягчаю его. — Нет, Эйдан, пожалуйста, не сейчас. Я не готова, хорошо?

Он изучает меня.

— Хорошо, детка, я понимаю.

***

Эйдан оставляет меня одну в шкафу в гардеробной, чтобы я могла собраться с мыслями. К тому времени, как выхожу, он накрывает на стол в столовой, ставя макароны, которые я приготовила. Его пиджак снят вместе с галстуком. Он расстегнул верхние пуговицы своей рубашки и скинул ботинки. И наливает мне бокал вина, когда я сажусь во главе стола.

Мужчина выглядит неуверенным в себе, когда садится рядом со мной, с беспокойством глядя на меня. Мне хочется накрыть его руку своей и успокоить, но я все еще не в себе, все еще перевариваю услышанное.

Мы едим в тишине. Я откусываю несколько кусочков, а он опустошает свою тарелку. Думаю, в стрессе Эйдан ест, в то время как я едва могу проглотить что-нибудь.

Наконец, он тихо вздыхает, выглядя побежденным.

— Поговори со мной, Айви. Мне нужно знать, что у тебя в голове.

Я гоняю по тарелке пасту.

— Я не знаю, Эйдан. Я едва осознаю свои эмоции.

Его взгляд наполняется беспокойством.

— Айви… — Он ерзает на стуле, сжимая и разжимая кулаки. — Я пытаюсь и не знаю, что мне делать, когда ты в таком состоянии. Веди меня, детка.

Я оглядываюсь на него, чувствуя, как что-то сжимается у меня в груди при виде потерянного выражения его лица.

— На этот раз, Эйдан, я не знаю, как это сделать, — слабо пытаюсь я.

— Я могу что-нибудь сделать, чтобы ты почувствовала себя лучше?

— Нет.

— Мы можем пойти прогуляться.

— Там действительно холодно. Думаю, скоро пойдет снег.

— Я возьму тебя с собой в путешествие в какое-нибудь теплое местечко. Тебе нравится Мексика?

Я просто бросаю на него бесстрастный взгляд.

— Нет, Эйдан… расслабься, хорошо?

Но он не расслабляется. Его плечи напряжены, когда тот наблюдает за мной.

— Ты думаешь о том, чтобы уйти от меня?

Я быстро качаю головой.

— Нет, нет, Эйдан, я не хочу этого делать.

Он должен чувствовать облегчение, но, похоже, это не так. И выглядит более напряженным.

— Ты любишь меня, Айви?

И он выглядит как маленький мальчик. Он смотрит на меня с грустью, пытаясь прочесть мои мысли. Я оглядываюсь назад, чувствуя, что задыхаюсь, потому что знаю, что недостаточно хорошо справляюсь с утешением его, но… в моей голове полный бардак, мое сердце хаотично бьется в груди, и мне больно.

— Да, — шепчу я, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами. — Да, я люблю тебя, Эйдан. Я знаю, что люблю.

И снова он не чувствует облегчения. Просто смотрит на меня — в меня — потерянный и сбитый с толку.

Когда мы заканчиваем, Эйдан собирает тарелки и расхаживает по комнате. Он оставляет их на кухне, возвращается, смотрит в окно, потом на меня, а потом снова начинает расхаживать.

***

Эйдан изо всех сил старается использовать то, что, как он знает, работает, чтобы успокоить меня.

Он трахает меня.

И не останавливается.

Он изливает в меня свою душу. Дает знать о своих страхах, а потом прячется от них, вымещая это на моем теле.

Его внимание тоже больше не сосредоточено на моем теле. Когда тот берет меня, он оказывается надо мной, мои ноги раздвинуты для него. Эйдан трахает меня, наблюдая за моим лицом, будто это все, что ему нужно увидеть, чтобы добиться своего. Он нежно целует меня, занимается со мной любовью, шепчет мое имя, как молитву.

— Давай, — говорит он мне, наблюдая, как я оказываюсь близко. — Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня, Айви, хочу увидеть это в твоих глазах, детка.

Эйдан хочет увидеть это, повторяет он, и ему не нужно ничего объяснять. Ему хочется видеть мою любовь, мою преданность нам; хочется видеть меня голой и обнаженной, мою обнаженную перед ним душу.

Это не работает, и в его глазах разрастается боль, которая поражает меня до глубины души. Я кончаю и нежно глажу его по лицу, безмолвно извиняясь.

Он не смотрит на меня в ответ.

***

Со мной что-то очень не так. Проходят дни, и нависшая над нами тьма превращается в грозовую тучу. Это становится все труднее игнорировать, все труднее дышать. Я плохо себя чувствую.

Я слышу, как он разговаривает с кем-то по ночам. Его голос звучит тихо, но печально. Иногда в его голосе звучит отчаяние. Однажды я слышу, как он называет ее по имени.

Рут.

Эйдан разговаривает со своей бабушкой. Он ищет какого-то заверения, которого не получает от меня. Я ворочаюсь с боку на бок и чувствую, что все испортила, потому что это мое глупое гребаное сердце не хочет открываться.

Я несправедлива, да? Мне следовало подождать. В конце концов, он был прав, сопротивляясь мне. Оказывается, моя мать с самого начала знала, о чем говорила.

Она беспокоилась обо мне, и я пыталась доказать, что та неправа, но теперь я просто хочу убежать. Убежать обратно к ней, потому что она была права. Все болит, и я подавлена и не знаю, как это исправить.

Я слишком много плачу, слишком часто замыкаюсь в себе, причиняю боль и отталкиваю его и всех остальных.

Я не знаю, как сделать его счастливым.

***

Эйдан

Рут: Если она хочет уединения, ты должен уважать это. Если ей нужно время, чтобы прийти в себя, ты должен дать его ей. И должен быть готов отпустить ее, даже если ненадолго.

Я качаю головой в ответ на сообщение Рут. Это не то, что мне хочется услышать. Каждая клеточка моей души сопротивляется мысли о том, что мне придется отпустить Айви.

Этого не случится.

Но чем больше я в последнее время нахожусь рядом с Айви, тем большую ощущаю дистанцию, которую она выдерживает. Я не могу достучаться до нее, и это сводит меня с ума. Это произошло так внезапно, спровоцированное Дереком, или, может быть, это медленно накапливалось, и в конце концов прорвалось.

В результате я снова становлюсь мудаком в офисе, потому что это все, что я знаю. Это прикрытие, которое мне нравится поддерживать, чтобы отгородиться от всех, держать всех вне досягаемости.

Я почти отсутствую, мои мысли блуждают, и я не могу не думать о ней каждую минуту каждого гребаного дня, и чем больше рассуждаю сам с собой, тем больше понимаю, что Рут права.

И это сводит меня с ума.

Рут: Эйдан, помнишь я говорила тебе это однажды, цитату, которую прочитала, и думаю, она найдет отклик во второй раз, мой дорогой мальчик.

Я знаю цитату, о которой она говорит, и мысленно проклинаю ее за то, что она заговорила об этом. Черт возьми, Рут.

Рут: Исцеление не означает, что повреждения никогда не существовало. Это означает, что ущерб больше не контролирует нашу жизнь.

Рут: Если ей нужно время, чтобы исцелиться, ты должен подчиниться.

30

Айви

Мы ужинаем вне дома, и сегодня вечером между нами все в порядке. Эйдан в хорошем настроении, а я просто счастлива уйти с работы и отдохнуть в шикарном ресторане с самым красивым мужчиной на Земле.

Мы можем говорить о чем угодно. Нам действительно хорошо вместе, думаю я, когда он улыбается мне после того, как официантка приняла наши заказы. Она продолжает странно смотреть на меня, но я не спрашиваю, что застряло у нее в заднице. Может быть, та пытается понять, как, черт возьми, я заполучила этого мужчину, а может и о чем-то другом.

— Алекс наконец-то связался со мной этим утром, — внезапно говорит Эйдан, выглядя очень довольным таким развитием событий. — Он хотел узнать, как у меня дела.

Я еще не встречалась ни с Алексом, ни с Рут, если уж на то пошло, но Рут в Торонто, она стара и немощна, так что это понятно. Алекс, с другой стороны, — перекати-поле. Эйдан никак не может поймать его в одном месте.

Я хочу спросить его, почему Алекс вдруг обратился к нему. Кажется, это действительно неожиданно. Но вместо этого просто улыбаюсь.

— Это здорово, Эйдан. Вы хорошо с ним поболтали?

Эйдан кивает.

— Я рассказал ему о тебе.

— Что именно ты сказал?

— Все как обычно. Ты чертовски сексуальна, у тебя огромная задница и рот, который может заглотить что угодно…

— Эйдан, — игриво ругаю я.

Он смеется.

— Нет, нет, я сказал, что ты замечательная. — Более серьезным голосом он добавляет: — Ты снова вдохнула в меня жизнь, Айви. Ты — мой эндшпиль.

Я нервно сглатываю.

— Ты пока не можешь этого знать.

— Нет, я знаю это, — серьезно говорит он. — Я уверен в этом. Быть с тобой заставило меня захотеть чего-то… чего я не подозревал, что хочу.

— Например, что?

Он не теряется.

— Все, детка. Дом, белый заборчик… — он замолкает, глядя на мою левую руку. — Все.

Он говорит о браке.

Отвечаю ему не сразу. Я нахожусь в процессе расставания, еще даже не развелась, и этот мужчина хочет однажды жениться на мне. Мне действительно жаль его, что ему пришлось найти такую сложную женщину, что ему приходится ждать развода, и даже после у меня нет желания вступать в брак.

Не в течение очень долгого времени.

Я чувствую, что не заслуживаю его. Мне хочется открыться ему, отдать ему последние частички своего существа, но я просто… я просто не готова. И каждый день испытываю больше трудностей, чем днем ранее.

Официантка возвращается с нашей едой. Она ставит передо мной тарелку, задержавшись на мгновение. Затем наклоняется ко мне и говорит:

— Просто чтобы ты знала, ты намного красивее, чем на фото в интернете.

Я в замешательстве поднимаю на нее взгляд.

— Что?

— Спасибо, — многозначительно перебивает Эйдан, пытаясь отмахнуться от нее одним пугающим взглядом.

Когда официантка уходит, глядя на меня с сияющей улыбкой, я бросаю взгляд на Эйдана.

— Мои фотографии в интернете?

Эйдан пожимает плечами.

— Иногда люди фотографируют меня. Они любопытны.

— Я была на них?

Он кивает.

— Да.

— Хочу ли я знать, как выгляжу на этих фотографиях?

— Ты прекрасно выглядишь, не волнуйся.

Теперь я приподнимаю бровь.

— Ты видел их?

Он улыбается.

— Я узнал о них только сегодня утром после моего телефонного разговора с Алексом.

Теперь я начинаю понимать.

— Он видел их.

— Да.

О, боже.

Не знаю, что сказать, кроме того, что это было в некотором роде ожидаемо, так что я не удивлена. Просто не думала, что это произойдет на самом деле. Я ожидала, что Ана будет первой, кто сообщит мне об этом, потому что она разбирается в этом дерьме, но, возможно, та нарочно не сделала этого.

— Ты расстроена? — спрашивает он.

— Нет, — отвечаю я. — Вовсе нет. Пусть фотографируют и болтают. Мне все равно.

У меня действительно нет никого желания смотреть на них.

Он выглядит успокоенным.

— Хорошо.

Закончив ужинать, мы укутываемся и отправляется прогуляться по центру Оттавы, проходя мимо Парламентского холма, который светится в ночи. Мы молчим, каждый из нас погружен в свои мысли. Эта неделя была долгой, тяжелой и очень эмоциональной. Так даже не должно было быть. Прямо сейчас должна была бы жизнь «долго и счастливо», но вместо этого я в полном дерьме.

Я замедляю шаг и смотрю на него снизу вверх, чувствуя панику.

— Я волнуюсь, что отталкиваю тебя, — выпаливаю я, с трудом сглатывая. — Я недостаточно быстро открываюсь тебе. И несправедлива.

Он останавливается и смотрит на меня.

— Я же сказал тебе, что я здесь, что я жду.

— Я знаю это, но не знаю, как долго тебе придется ждать, Эйдан.

Он хмурится, выглядя расстроенным.

— Это то, о чем я беспокоился, Айви, о том, что все происходит слишком быстро…

— Я не жалею о том, что мы сделали, — быстро говорю я, прерывая его. — Я люблю нас, Эйдан. Правда. Я люблю нас так сильно. Проблема не в этом.

— А в чем проблема?

Я подыскиваю нужные слова.

— Мне больно. И я не знаю, как это остановить.

— Мы можем направить тебя на терапию…

— Я не хочу ни с кем говорить о том, что я чувствую.

— Как же тогда кто-нибудь сможет помочь тебе? Ты плохо справляешься сама.

— Я не знаю, — возражаю я. — Я никогда не была одна, Эйдан. Мне никогда не приходилось справляться со своими чувствами. Все это время меня окружали отвлекающие факторы…

— Я отвлекаю? — возражает он.

Я хмурюсь. И все неправильно говорю.

— Не бери в голову, Эйдан.

— Почему?

— Потому что.

— Дай угадаю, об этом ты тоже не хочешь говорить. — Когда я не отвечаю, он подходит ближе, опуская голову на один уровень со мной. — Айви, это будет чертовски больно, но в какой-то момент ты должна рассказать о своих чувствах. Тебе необязательно разговаривать со мной, но ты не можешь продолжать прятать это в…

— Ты говорил мне, что знаешь, на что это похоже, — прерываю его, расстроенная. — Если бы это было так, ты бы знал, что я не могу просто волшебным образом прийти в себя настолько, чтобы говорить о своем дерьмовом браке или потере дочери…

— Это не то, что я сказал…

— Я просто не готова, Эйдан.

Он прищуривается.

— Не готова говорить или не готова к нам?

У меня подскакивает кровяное давление.

— Я больше ничего не знаю!

С таким же успехом я могла бы дать ему пощечину, судя по тому, каким потрясенным он выглядит. Эйдан смотрит на меня широко раскрытыми глазами, безмолвный и обиженный. Затем проводит рукой по волосам и глубоко выдыхает. Я не знаю, что ему сказать. Я выпалила это, хотя даже не собиралась. И не осмеливалась признаться в этом самой себе, вот как много я скрывала от самой себя. Теперь все открыто, и грозовая туча над нами потрескивает.

— Хорошо, — наконец, шепчет он, кивая сам себе. Мужчина не смотрит мне в глаза. — Хорошо, Айви.

— Эйдан…

Он смотрит вниз, на тротуар, и ждет.

Я облизываю губы.

— Я не хочу разрушать нас. Я хочу, чтобы это сработало. Хочу.

— Но?

— Но мненужно…

— Время, — заканчивает он за меня, теперь глядя мне в глаза. Боже, ему больно. — Тебе нужно время. Время, которое я изначально предлагал тебе с самого начала. Время, потому что хотел, чтобы ты подумала, прежде чем увязнуть в этом, Айви, это то, чего я не хотел, чтобы случилось. Но я открылся тебе, детка, и отдал тебе все, что было во мне.

Я киваю, чувствуя себя ужасно.

— Мне жаль, Эйдан. Я не пытаюсь оставить тебя…

— Нет, но это своего рода обида, которая прямо сейчас глубоко ранит, — перебивает он, выглядя измученным. — Я впустил тебя, и это было не для того, чтобы ты могла развернуться и уйти, оставив меня томиться в темноте. Если бы я знал, я бы сдержался, Айви. Я бы защитил себя.

Я не отвечаю, потому что он прав.

Это полностью моя вина.

— Ты хочешь оставить меня? — печально спрашиваю я. — Потому что я пойму, если ты сделаешь это.

Затем он смотрит на меня так, словно это немыслимо.

— Я не говорил этого.

— Думаю, ты заслуживаешь большего, чем я…

— Достаточно.

— Тогда какова альтернатива?

— Я подожду, — незамедлительно отвечает он. — Я, блядь, подожду, ладно? Вот альтернатива, Айви.

Эта альтернатива — дерьмо.

— Значит, ты ждешь, — с сомнением повторяю я, — ты ждешь, страдая от боли, пока я, что? Живу с тобой и делю твою постель…

— Я не знаю ответ, ясно? — Он выглядит раздраженным. — Я просто знаю, что ты нужна мне в моей жизни.

— Даже если я эмоционально недоступна для тебя?

Он не отвечает, но боль снова вернулась в полную силу.

Чем дольше мы стоим здесь, тем холоднее становится. Я скрещиваю руки на груди, дрожа, но Эйдан в полном порядке. Он слишком погружен в свои мысли, чтобы чувствовать, как с каждым часом температура падает.

Наконец, он говорит:

— Я не знал, что ждал тебя всю свою жизнь, Айви, но оглядываясь назад, вижу это. Я вижу себя на протяжении многих лет разрушительным, мерзким, грязным пьяницей, который отталкивал всех людей. Я сделал себе тату, нанес эту хрень на кожу, чтобы проснуться от чернил и попытаться понять себя с самого начала. Я думаю… Думаю, что в то время, как я отталкивал каждого из этих людей, я втайне ждал того, кто даст отпор.

Он печально вздыхает, пристально глядя на меня.

— Я ждал, когда ты придешь, и теперь, когда я могу назвать тебя своей, я должен смотреть, как ты уходишь? Ты это хочешь мне сказать?

Я подхожу ближе, и он внимательно наблюдает за происходящим, теперь выглядя настороженным.

— Я бы не ушла навсегда.

Похоже, он мне не верит.

Я снова вздрагиваю, когда порыв холодного ветра проносится сквозь нас. Он хмурится, замечая мой дискомфорт.

— Пойдем домой, Айви.

***

Дорога домой проходит напряженно и тихо. Когда мы добираемся до квартиры, Эйдан исчезает в своем кабинете, а я принимаю душ. Потом лежу в постели, но не могу уснуть. Интересно, что он делает, о чем думает, что чувствует. Мне чертовски стыдно за то, что я сказала.

Это не работает.

Мне не следовало говорить ему, чтобы он отпустил меня. Теперь я несу ответственность за его боль.

Я все испортила, но мое тело сопротивляется по какой-то причине, и я должна прислушаться.

Эйдан заходит в комнату далеко за полночь и быстро принимает душ. Потом ложится в постель рядом со мной. Мои глаза открыты. Я подозреваю, что и у него тоже.

Я подозреваю, что мы оба тонем в тишине.

***

Эйдан

С этим ничего нельзя поделать. Я могу трахать ее весь день напролет, копаться в ее душе, умоляя ее открыться мне, и это будет бесполезно.

Я могу попытаться поговорить с ней, покопаться в ее слоях, но она не дает мне зайти слишком далеко. Айви упряма и сломлена, и она не отличает верх от низа.

Ей нужно время.

Время забыть о своей боли, двигаться дальше после той главы, которую она закрыла за собой, но… Я беспокоюсь, что за это время она, возможно, больше не будет тосковать по нам.

Потому что время может исцелять, но оно также может быть и врагом.

Только когда ты любишь что-то так чертовски сильно, что не можешь без этого жить, проявляется паника, а за ней следует паранойя, нанося свой удар незаметно, шаг за шагом.

Я чувствую, как эта тьма сгущается внутри меня, борясь за то, чтобы взять вверх, защитить меня от разбитого сердца. Она все еще существует, все еще процветает за счет моих слабостей.

Ублюдочная тьма любит смотреть как я падаю.

31

Айви

— Ты уверена в этом? — спрашивает меня Ана, стоя у моего шкафа, пока я собираю свою одежду.

— Он несчастен, — отвечаю я, цепенея. — Он даже не смотрит на меня. Это были пустые дни, Ана. Я все испортила.

— Я в этом сомневаюсь.

— Ну, а я нет.

Она обеспокоенно смотрит на меня. Затем протягивает руку и хватает меня за локоть.

— Остановись на секунду, Айви, и подумай об этом, хорошо?

Я оглядываюсь на нее, полная решимости.

— Я думала об этом. Я разрываю его на части.

— Переезд из его квартиры — вот, что разорвет его на части.

— Эйдан встает с постели и расхаживает всю ночь напролет, Ана. Иногда звонит своей бабушке посреди ночи, а когда выходит из ванной, то совершенно разбит. Я не могу дать ему то, что он хочет, пока нет, и вижу, что ему больно из-за этого.

— Айви, успокойся, ладно? Он дает тебе пространство, как ты и хотела, и Эйдан прав в том, что сказал тебе прошлой ночью. Тебе действительно нужно поговорить с кем-нибудь о своих проблемах, потому что они нарастают. Ты все еще сама не своя, даже после того, как покинула ту квартиру. И держишь все это в себе, закупоренное. Тебе нужно поговорить, чтобы исцелиться, Айви.

Я знаю это, но я просто не могу сейчас говорить.

Ана отпускает мою руку, и я продолжаю запихивать вещи в чемодан, который та принесла мне. Она больше не пытается отговорить меня. Это правильный поступок. Я знаю это.

Любить кого-то, кто эмоционально недоступен для тебя — это больше, чем просто разбитое сердце, это означает духовно умирать медленной смертью. Это то, что я делаю с ним прямо сейчас. Мне нужно дать Эйдану немного времени, чтобы прийти в себя.

И мне нужно найти способы исцелиться. Исследовать себя, копнуть поглубже и выяснить, почему, черт возьми, моя реакция по умолчанию — цепенеть.

Мы загружаем все, что можем физически унести, в машину Аны, а затем едем к ней домой. Я чувствую это оцепенение всю дорогу. Хочу это чувствовать, но не должна. Ее сестра уехала, так что я пользуюсь свободной спальней. Бросаю чемодан на пол и сажусь на односпальную кровать.

Находиться здесь, вдали от Эйдана, ужасно. Я достаю свой телефон и отправляю ужасное сообщение, которое откладывала весь день.

Айви: Эйдан, я все собрала и уехала к Ане. Мне жаль, что я вот так ухожу. Знаю, что это кажется импульсивным, но мне невыносимо видеть, как тебе больно, и знаю, что несу за это ответственность. Ты прав. Я бросилась в это и убедила тебя открыться мне, отбросить свои сомнения и окунуться в это вместе со мной. За это прошу прощения. Но я действительно верила, что готова сделать это с тобой, и ошиблась. И теперь мне приходится жить с этой ошибкой. Я пойму, если ты не захочешь ждать меня на другой стороне. Не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем я снова буду в порядке. Пожалуйста, дай мне пространство. Я забочусь о тебе… я люблю тебя, Эйдан.

Я опускаю телефон. И вся дрожу. Интересно, сколько времени пройдет, пока он увидит сообщение? Мне не хочется причинять ему огорчение на работе, но я не могла сделать это лично. Он мог бы убедить меня остаться.

— Ты в порядке? — спрашивает меня Ана, заглядывая в комнату.

Мои глаза полны слез. Я качаю головой.

— Я чувствую себя ужасно, Ана. Я так облажалась.

Она заходит в комнату и садится рядом со мной.

— Ты не облажалась, Айви. Ты просто разбираешься в себе.

— Ценой того, что разбиваю сердце этому мужчине.

— Во-первых, это не значит, что между вами, ребята, все кончено. Это просто означает, что тебе нужно пространство. Думаю, он отнесется к этому с уважением. — Она гладит меня по спине, с нежностью глядя на меня. — Айви, ты прошла через ад и вернулась обратно. Тебе действительно нужно немного побыть одной, чтобы собраться с мыслями. Я хотела этого для тебя задолго до того, как появился Эйдан чертовски-слишком-горячий-чтобы-игнорировать Уэст. Знала, что тебе нужно копнуть поглубже и встретиться лицом к лицу со всеми уродливыми воспоминаниями и болью. Я обещаю, что ты не пожалеешь о духовном путешествии, в которое собираешься отправиться. Ты поймешь, когда будешь готова, когда выйдешь с другой стороны.

Она заключает меня в объятия и прижимает к себе, когда я, наконец, не выдерживаю и начинаю плакать.

— Давай закажем китайской еды, — говорит она после того, как я всхлипываю. — Мы можем посмотреть «Принцессу-невесту». Это отвлечет тебя от всего остального.

Я киваю и вытираю слезы.

— Я собираюсь привести себя в порядок.

Иду в ванную. Квартира Аны такая маленькая, что я почти забыла, каково это — находиться в таких тесных помещениях. Но здесь мило. Она красиво украсила ее и сделала своей. Ана так сильно утешает меня, и нахожу, что пребывание в ее пространстве, окруженная ее прикосновениями, не менее утешительно.

Умываюсь, ощущая прохладную воду на своих разгоряченных щеках, когда слышу стук во входную дверь. Я немедленно выхожу, и Ана тоже выходит из моей комнаты, переводя взгляд на меня.

— Айви!

Мои плечи опускаются. За дверью Эйдан.

— Открой, Айви, — говорит он, и в его голосе звучит отчаяние.

Смотрю на Ану, а она не двигается. Лишь печально наблюдает за мной, когда я подхожу к входной двери, делаю глубокий вдох и открываю ее.

Страдальческое лицо Эйдана приветствует меня. Его грудь быстро двигается, будто он мчался, чтобы подняться наверх.

— Какого черта происходит? — рявкает он на меня, глядя поверх моего лица. — Айви, я получил твое сообщение и не соглашаюсь с этим…

— Прекрати, — перебиваю я, пытаясь успокоить его. — Пожалуйста, Эйдан…

— Я хочу поговорить. Позволь мне войти.

Я отступаю в сторону, и он проходит, его тело напряжено и сердито. В руке у него телефон, и экран светится. Я вижу свое сообщение, и мое сердце опускается в груди.

Эйдан поворачивается ко мне, возвышаясь надо мной.

— Я не согласен с этим, — повторяет он, прежде чем с силой швырнуть телефон на столик у входа. — Твой отказ не принимается.

И пусть Эйдан сделал так, чтобы это звучало как неудачная деловая сделка.

— Это не отказ, — говорю ему. — Мне просто нужно время.

Он опускает голову до моего уровня, нервно глядя на меня.

— Ты бросаешь меня, Айви?

— Я не пытаюсь бросить тебя.

— Тогда собирай свое барахло и возвращайся.

— Я не могу этого сделать.

Его ноздри раздуваются.

— Почему, блядь, нет?

— Я не готова вернуться, Эйдан. Мне просто нужно время.

Он качает головой.

— Это твоя реакция «беги». Это нереально.

— Но это реально, — убеждаю его. — Я больше не убегаю от себя.

Он смотрит на меня, его отчаяние растет.

— Я дам тебе пространство. Но ты можешь иметь его дома со мной. Я не буду беспокоить тебя…

— Я не думаю, что достаточно сильна, чтобы быть рядом с тобой, Эйдан. Пока нет. Я хочу сделать это правильно. Хочу, чтобы у нас все получилось, но для этого мне нужно разобраться с кашей в моей гребаной голове. Я здесь не потому, что хочу здесь быть. Я здесь, потому что должна.

Сначала кажется, что он собирается сопротивляться. Эйдан открывает рот, его лицо напрягается, но затем снова закрывает рот. Я жду, когда он заговорит, согласится на это, потому что в глубине души я знаю, что должна это сделать.

Он вздыхает, глядя себе под ноги, нахмурив брови.

— Я не хочу жить без тебя, Айви, — тихо говорит он. — Я отчаянно хочу тебя. Если… нахождение здесь, означает, что ты сможешь исцелиться, я не буду этому мешать и уйду. — Он тяжело сглатывает. — Но… Я хочу знать, прежде чем уйду, что ты не собираешься забывать обо мне. Что ты будешь ждать меня. Я хочу, чтобы ты влюбилась в меня, Айви, по-настоящему.

— Любить тебя — не проблема, — говорю я, быстро моргая, чтобы справиться со слезами. — Это произошло так естественно, Эйдан. Чего я не ожидала, так это боли, которая пришла, когда я открылась сама себе. У меня тоже есть тень, и она большая и тяжелая, и мне нужно встретиться с ней лицом к лицу, прежде чем мы сможем двигаться вперед.

Он терпеливо слушает меня и один раз кивает с угрюмым видом. Но принимает это. Эйдан понимающий. Затем он оглядывает квартиру.

— Тебе будешь здесь удобно? — категорично спрашивает он.

— Да, — отвечаю я.

Он обходит вокруг, проходя мимо Аны, которая все это время стояла перед дверью в мою комнату, грызя ноготь. Эйдан заглядывает в спальню для гостей, и я знаю, что ему не нравится то, что тот видит, потому что его ноздри раздуваются, и он выглядит разозленным, но не говорит ни слова. Просто усиленно моргает и возвращается ко входу, засунув руки в карманы своих серых костюмных брюк.

Он никогда не выглядит так, будто вписывается, не так ли? Эйдан всегда слишком большой, слишком доминирующий, слишком чертовски напряженный. Сейчас это кричит мне, чтобы я держалась за него и возвращалась, но такова моя двойственность. Если я вернусь, буду бороться с собой за то, чтобы у меня было больше пространства. Мне нужно разобраться в себе. Я не хочу быть в подвешенном состоянии в его жизни.

— Я найду тебе кого-нибудь, с кем можно поговорить, — говорит он мне отстраненным голосом. — Кого-то хорошего. Я не буду… не буду выходить на связь, если это не то, чего ты хочешь…

— Я не возражаю против сообщений, — быстро говорю я. — Я хочу, чтобы мы по-прежнему общались.

Сейчас он на меня не смотрит.

— Я попрошу кого-нибудь связаться с тобой. Ты будешь двигаться в собственном темпе, Айви. Потрать столько времени, сколько тебе нужно.

Эйдан закрывается. Я пытаюсь подойти к нему, но тот отступает, твердо решив держаться от меня на расстоянии. Я знаю, что он снова защищает себя. В следующий раз, когда мужчина смотрит на меня, он спокоен, его эмоции отключены. Эйдан смирился с этим.

Я ненавижу видеть, как он меняется. Настораживает то, как быстро тот отключился и принял это оцепенение.

Я изучаю его, медленно дыша.

— Может, тебе тоже нужно излечиться, Эйдан.

— От чего мне нужно излечиться, так это от удара хлыстом, который может возникнуть в результате этого, — холодно говорит он, напрягая челюсть, пока думает. — Я изо всех сил пытаюсь наверстать упущенное и чувствую себя по-настоящему обиженным, думая, что мог доверить тебе свое сердце, каким бы маленьким и холодным оно ни было, когда я отдавал его тебе.

Слеза скатывается у меня из глаз.

— Мне жаль.

— Я знаю, — раздраженно говорит он. — Вот почему это так чертовски сложно. Я зол, одинок и надеваю свою маску, потому что это все, что я, черт возьми, знаю. А это значит, мисс Монткальм, что я вернулся к исходной точке. — Он резко выдыхает. — Но это нормально, это я знаю лучше всего, и если ты не захочешь меня, когда все это закончится, это будет чертовски больно, но я думаю… Думаю, что выдержу. Пока ты счастлива.

Я втягиваю воздух, когда падает еще одна слеза. Его внезапная холодность причиняет мне боль.

— Я разбила тебе сердце, да?

На его лице нет никаких эмоций. Он бросает взгляд на свои часы, не отвечая на мой вопрос. Его грудь медленно опускается, рот приоткрывается. Еще один взгляд, полный боли, появляется из-под этой холодной маски, прежде чем тот снова прячется.

Он отступает назад, плечи опускаются.

— Я не могу… Мне нужно идти, Айви, — торопливо говорит он. — Береги себя.

Эйдан поспешно выходит из квартиры, не оглядываясь.

Мессенджер

Э.У.: Как дела, Айви?

Айви: Я в порядке, Эйдан. Как ты?

Э.У.: У меня все хорошо. Скучаю по тебе.

Айви: Я тоже по тебе скучаю.

Э.У.: Это были самые долгие четыре недели в моей жизни.

Айви: В моей тоже.

*

Э.У.: Доброе утро, Айви. Надеюсь, у тебя будет хороший день.

Айви: Спасибо, Эйдан. Надеюсь, у тебя тоже будет хороший день.

Э.У.: Какие у тебя планы? Я так понимаю, психотерапевт связался с тобой некоторое время назад. Как идут дела?

Айви: Да, у меня было с ней несколько сеансов, но на самом деле я еще ничего не сказала. Хотя она говорит, что это нормально. Я чувствую надежду. Действительно чувствую, что пришло время мне заговорить.

Э.У.: Это нормально. И действительно рад слышать, что ты проходишь сквозь это. Я хочу для тебя только самого лучшего, Айви.

*

Э.У: Действительно, чертовски скучаю по тебе, Айви. У меня не слишком хорошо получается.

Айви: Как и у меня.

Э.У.: Я продолжаю думать, что мог бы все сделать по-другому. Я не должен был отпускать тебя.

Айви: Я все еще здесь.

Э.У.: Ты здесь, но я не вижу тебя. Ты здесь, и все же кажется, что ты так далеко.

Э.У.: Мне больно, Айви.

Э.У.: Я хочу, чтобы ты вернулась. Я так сильно хочу, чтобы ты вернулась.

*

Айви: Как у тебя дела?

Э.У.: Я в порядке. Ты?

Айви: Я тоже.

*

Айви: Ты притих. Уже несколько дней от тебя ничего не слышно. Все в порядке?

*

Айви: Я думаю о тебе, Эйдан, дела идут лучше. Медленно продвигаются. Я начала раскрываться во время своих сеансов, и мне приятно говорить о разных вещах.

*

Айви: Действительно ненавижу молчание. Действительно тяжело не получать от тебя вестей, Эйдан.

*

Айви: Ана говорит, что тебя показывали в новостях, так что я знаю, что ты жив, и это заставляет меня чувствовать себя лучше. Но мне просто нужно знать, что ты не ненавидишь меня, потому что тишина сводит меня с ума и заставляет думать, что ненавидишь.

Айви: Мне жаль, Эйдан.

*

Айви: Я была в твоей квартире. Да, сегодня была метель, но это меня не остановило. Мне кажется, я весь вечер ждала, когда ты вернешься домой. Ты этого не сделал. Я чувствую себя очень подавленной, Эйдан. И просто хочу знать, что происходит. Мне жаль. Правда жаль. Мне так жаль, что я причинила тебе боль. Я люблю тебя. Чувствую себя очень, очень чертовски слабой прямо сейчас. Будто все это было гребаной глупой ошибкой. Я такая чертовски глупая.

*

Айви: Я волнуюсь, что ты отдалился навсегда. Я понимаю. Правда.

*

Айви: Я полагаю, ты ненадолго уехал из города?

*

Айви: Я люблю тебя, Эйдан Уэст.

32

Айви

Я официально разведена.

Оформление документов завершено. Последний час я сижу на кухне Аны, прихлебывая кофе, лениво разглядывая слова на бумаге и думая только об одном человеке, и только о нем.

Эйдан.

Я скучаю по нему. Прижимаю руку к груди, прямо над тем место, где больно.

Я не знаю, где он и как с ним связаться. И боюсь, что никогда больше не смогу все исправить. Он меня ненавидит. Я уверена в этом. Иначе с чего бы ему так резко исчезнуть в последние шесть месяцев?

Я полужива. Это единственное слово, которым можно это описать. Мое тело живо, но моя душа кажется мертвой. Я плачу перед тем, как уснуть больше ночей, чем мне хотелось бы признавать, но в последнее время я хорошо скрываю это от Аны.

Я была очень занята. Участвую в онлайн-программе творческого письма. Она базируется в Алгонкинском колледже (примеч. Algonquin College — колледж в Оттаве). Я изучаю новые способы выражения своих чувств с помощью выдуманных персонажей и коротких рассказов. Профессор говорит, что я крайне депрессивна. Просто думаю, что у него не было разбитого Эйданом Уэстом сердца.

Его пентхаус пустует. Его машина отсутствует. Я знаю это только потому, что изводила Гастона, взрывая его телефон четыреста девяносто четыре раза. Он говорит мне, что не знает, где Эйдан. Не знаю, верю ли ему. Эти квебекцы хорошо умеют притворяться.

Я до сих пор не гуглила его, но сказала Ане, чтобы это сделала она. Может быть, в этих дрянных бульварных таблоидах в интернете есть о нем что-то новое. Она говорит мне, что там ничего нет.

Как кто-то может просто исчезнуть с лица земли?

Хотела бы я сделать то же самое.

Слеза падает на бумаги, и я смотрю вниз, удивляясь и надеясь…

Надеясь, что он вернется.

***

Я крепко сплю, но смутно осознаю, что кто-то стучит во входную дверь. Не двигаюсь. Я провожу слишком много времени во сне, чтобы обращать внимание на реальный мир. Это мое маленькое безопасное место. Пространство, где я наполовину в сознании, наполовину во сне. Боль не может добраться до меня здесь.

БАМ. БАМ. БАМ.

Я натягиваю на голову одеяло.

БАМ. БАМ. БАМ.

— О, ради всего святого! — визжит Ана. — Как кто-то оказался у моей двери?

Я не знаю.

Может сосед.

Мне все равно.

Я расслабляюсь на матрасе, слыша, как она мечется по комнате, пока стуки продолжаются. Кто бы там ни был, он не сдается. Что ж, хорошо. Наслаждайся гневом Аны, сосунок.

Она открывает дверь.

— Да, — сладко отвечает она, будто две секунды назад не была психопаткой.

Я слышу, как отвечает мужской голос.

— Она спит. Да, я знаю, что сейчас одиннадцать часов утра. Она мертва для всего мира, чувак. Ничто не поднимет этого зомби с постели раньше четырех часов дня…

Мужчина обрывает ее.

Пока они не замолкают.

Хорошо. Я могу снова заснуть…

Дверь спальни открывается.

— Айви, тебе нужно встать, детка.

Я глубже закутываюсь в одеяло.

— Айви, ты не гребаная гусеница, вставай.

Я не отвечаю.

— У двери стоит парень по имени Стивен. Он говорит, что раньше работал с Уэстом.

Что?

Я будто воскресла. Мое сердце мгновенно начинает бешено колотиться. Мое тело напрягается от шока, и мои глаза распахиваются. Я сбрасываю с себя одеяло и вскакиваю с кровати. Ана все еще обеспокоенно стоит у двери.

— Где он? — спрашиваю я скрипучим голосом.

— В гостиной, — отвечает она, оглядывая меня. — Возможно, тебе захочется переодеться. Ты все выходные носила эту пижаму и не расчесывалась. Ты похожу на Кузена Итта (примеч. вымышленный персонаж телесериала и киносериала «Семейка Аддамс»).

Она закрывает дверь. Я не переодеваюсь. Хотя знаю, что стоило бы. Я выгляжу будто меня переехали, и мои волосы в чертовом беспорядке, но если здесь кто-то, кто знает Эйдана, значит, что-то случилось, и я не могу больше ждать ни минуты.

Я выбегаю из комнаты и направляюсь в гостиную. Квартира крошечная. Я практически делаю три шага и оказываюсь на месте. Стивен сидит на диване. «Стивен», — я повторяю про себя это имя. Это парень, с которым Эйдан вырос, парень, который обычно разрывал телефон Эдварда и иногда очень на него сердился. Он одет как Эйдан — в элегантный синий костюм, светлые волосы коротко подстрижены, дорогие часы. Этот парень источает деньги… и кое-что еще.

Его голубые глаза пронзают мои. Я бросаю в них один взгляд, и мое тело холодеет.

Что-то случилось.

— С ним все в порядке? — У меня вырываются эти слова. — Он жив?

Он быстро кивает.

— Эйдан в порядке. Он жив.

Мое тело обмякает от облегчения. Я спешу к креслу напротив него и падаю.

— Извини, — говорит он. — Я понимаю, что мое присутствие здесь подразумевало, что с ним случилось что-то очень плохое.

Я медленно выдыхаю.

— Что тоже верно.

Я удивленно поднимаю на него взгляд.

— Что?

Он складывает руки вместе, прочищая горло, будто ему нужно подумать о том, что тот собирается сказать.

— Я, эм… узнал о тебе ближе к концу твоих отношений с Эйданом. Все время задавался вопросом, почему он обналичил деньги из «SwiftPayPro Holdings». Давил на него по этому поводу немного чересчур агрессивно, чем мне хотелось бы признать.

Я наклоняюсь, пристально глядя на него, пытаясь осмыслить услышанное.

— Он обналичил деньги?

Стивен хмурит брови.

— Он тебе не сказал?

— Сказал мне что?

— Он полностью ушел в отставку. Ушел с солидной суммой денег. Более миллиарда долларов…

— Какое это имеет отношение ко мне?

— Он… — Стивен замолкает, странно глядя на меня. — Он сделал это, чтобы быть с тобой.

Время замедляется. Я тупо смотрю на него, смутно ощущая присутствие Аны рядом со мной.

Я вспоминаю то время, когда была с Эйданом. Он говорил мне, что делает что-то грандиозное. Кое-что из того, что я услышала от Стивена по телефону, было сказано ему слишком импульсивно.

— Эйдан бы хотел сделать это независимо от меня, — наконец говорю я тихим голосом. — Он хотел построить другую компанию…

— Он хотел начать с тобой новую жизнь, — вмешивается Стивен. — Я знаю это, потому что тот рассказал мне об этом лично. Сказал, что осознал свою цель в жизни и наконец-то понял меня. Сказал мне, что женщина может изменить все, и сделала это для него.

Я молчу. У меня горят глаза. Это огромная информационная свалка. Мое тело физически ослабло.

Я чувствую руку Аны на своем плече. Она потирает его.

— Все хорошо, Айви, — печально шепчет она. — Я люблю тебя, все хорошо.

Я опускаю свою руку поверх ее и возвращаю свой пристальный взгляд на Стивена.

— Где он? — наконец спрашиваю я.

Лицо Стивена вытягивается. Он выглядит… смущенным. Что-то очень не так, я это чувствую.

— Стивен, — настаиваю я, — скажи мне.

Он встает и начинает расхаживать по крошечной комнате. Потом сцепляет руки за спиной, глядя вниз на свои ботинки при каждом шаге, который делает. Его мысли пылают в глазах. Он снова делает то же самое: думает о том, что сказать прежде, чем произнести, и это сводит меня с ума.

— Ты заставляешь ее волноваться, — рявкает Ана. — Ты проделал весь этот путь сюда, чтобы поговорить с ней. Так что говори.

Стивен напрягается от этой реплики, но кивает в ответ, будто знает, что с ним трудно. Он возвращается к дивану и снова опускается на него, и на этот раз его лицо мрачнеет. Затем встречается со мной взглядом, и в его глазах читается страх… страх, смотрящий на меня в ответ.

— Эйдан уехал на некоторое время, — говорит он. — Возможно, он отправился покопаться в своей душе. Думаю, просто пытался найти способ скоротать время. Эйдан был опустошен, даже убит горем. Ты… глубоко ранила его, но в его действиях также была решимость. В последний раз, когда я разговаривал с ним за это время, он сказал мне, что борется со своими демонами и будет готов открыть свое сердце, когда закончит. Я чувствую… чувствую, что он готовился к встрече с тобой, ждал, когда ты будешь готова.

Я перестаю дышать, внимательно вслушиваясь, представляя, как Эйдан переживает свои дни в горе. Из-за меня. Потому что я была эгоисткой.

— Он ждет меня? — шепчу я, чувствуя, как надежда выплывает на поверхность.

Но лицо Стивена становится серьезным.

— Он… он начал немного терять себя.

— Почему?

— Он потерял свою бабушку шесть месяцев назад.

— О, Боже мой, — восклицает Ана. — Как?

Стивен смотрит на нее, потом на меня.

— Она была стара, вот и все. Рут была очень, очень старой. Она дожила до 92. Прожила долгую жизнь и мирно умерла во сне. Это тот путь, которым мы все должны пройти в конце нашей жизни.

Я никогда не встречалась с Рут, но знала, что она была светом в жизни Эйдана. Она помогала ему во всем. Вытащила его из ямы, в которой он оказался, когда подсел на наркотики.

— Она спасла его, — выдыхаю я. — Оттащила его от края пропасти.

Теперь Стивен выглядит взволнованным. Он кивает один раз, сглатывая.

— Она была хорошей женщиной. Лучшей.

Наступает момент тишины. Я чувствую, что он еще не закончил. На самом деле, мне кажется, что тот даже еще не начинал.

Он глубоко вздыхает, возвращая себе самообладание.

— Эйдан сильно горевал. Он отвлекался. Ты ведь знаешь, что было его самым любимым отвлечением помимо тебя, не так ли, Айви?

Я на мгновение задумываюсь.

— Машины?

— Да.

— Он ездил.

— Он не просто ездил на машине.

Я киваю.

— Он адреналиновый наркоман.

— Так и есть.

Я жду еще немного, пока он соберется с мыслями. Что, черт возьми, происходит?

Стивен облизывает губы, осторожно произнося.

— Он попал в действительно серьезную аварию.

Мой позвоночник напрягается. Страх пронзает мое сердце.

— Нет… нет.

— Да.

Так много образов мелькает у меня перед глазами, и каждый из них ввергает меня в пучину ужаса.

— С ним все в порядке? Он выздоравливает…

— С его телом все в порядке, — обрывает Стивен. — У него было самое чудесное выздоровление. Сломал несколько костей, но Рут присматривала за ним. Его тело осталось целым…

Ладно, и..? Я продолжаю смотреть на него, умоляя перейти к гребаной сути.

Стивен смотрит в пол и, наконец, выпаливает:

— Его разум — другое дело. Эйдан страдал ретроградной амнезией. Когда тот пришел в себя в больнице, то не знал, где он находится, кто он. Врачи надеялись, что это временно. Такие вещи случаются. Когда мозг страдает от травматического повреждения, иногда процессор выходит из строя. К счастью, похоже, именно так дело обстояло с Эйданом. В течение следующих недель он смог собрать все воедино. Не на сто процентов, но достаточно, чтобы он знал, кто он такой, знал, кто я. Он помнил запуск компании, даже кучу наших совместных детских воспоминаний, но… — Стивен замолкает, испуская унылый вздох. Затем встречается со мной взглядом. — Эйдан не может вспомнить последние несколько лет своей жизни.

Смотрю на него так, словно он только что вырвал мое сердце, потому что знаю, к чему тот ведет, и я в ужасе от того, что это означает то, что я думаю.

— Он меня не помнит, — медленно произношу я.

Стивен печально смотрит на меня.

— Нет.

33

Айви

Сижу в ванне и пытаюсь дышать. Я сбежала из комнаты сразу после того, как Стивен сказал мне «нет». Не могу позволить никому увидеть, как я разваливаюсь на части.

Я закрываю лицо руками.

Ана разговаривает со Стивеном, но я не слышу, о чем они говорят. Кровь шумит у меня в ушах, и я чувствую себя чертовски одурманенной. Чувствую себя слабой. Больной и слабой, и мне хочется разрыдаться. На самом деле, зачем Стивену понадобилось приезжать сюда? Я предпочитаю разбитое сердце этому.

Да, и что? Зачем он вообще пришел?

Я вылезаю из ванной и распахиваю дверь. Спешу в гостиную. Стивен пьет воду из чашки, когда смотрит на меня. Он бледнеет, потому что видит, что я в ярости.

— Почему ты здесь? — требую я, дрожа всем телом. — Я не понимаю. Зачем пришел сюда, чтобы сказать мне это?

Это похоже на наказание.

Стивен встает и поворачивается ко мне лицом, протягивая руки.

— Я не хотел сделать тебе больно, правда.

— Серьезно, потому что у меня такое чувство, будто мое сердце разбивается вдребезги…

— Я понимаю.

— Понимаешь?

Он замирает, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— Вообще-то, да! Эйдан мне как брат. Я наблюдал, как он падал, а потом наблюдал, как он поднимался, словно гребаный Феникс восстает из пепла. Он перестроил себя, Айви. Превратил себя во что-то невероятно… несколько лет назад. — Он добавляет последнюю фразу и пристально смотрит на меня, ожидая, что я пойму его.

И теперь у меня еще больше кружится голова. Я хватаюсь за подлокотники кресла, сжимая их. Мое дыхание учащается, осознание проникает в душу, словно лезвие бритвы.

— Блядь, — ругаюсь я. — Нет. Нет. Нет.

Стивен кивает, испытывая облегчение от того, что ему не нужно объяснять мне это.

Но Ана в замешательстве топчется поблизости.

— Что, черт возьми, происходит?

Я смотрю на нее, но на самом деле не вижу. А вижу Эйдана, когда он был уязвим, Эйдана, когда он был милым. Вижу Эйдана, когда он посмотрел на меня через стол и сказал, что любит.

— Он больше не тот Эйдан, которого мы знаем, — выдавливаю из себя я. — Он снова стал другим Эйданом, не так ли? Потому что это все, что он сейчас знает.

— Подождите, — говорит Ана, пытаясь все осмыслить. — Прежний Эйдан? Ты имеешь в виду… того засранца Эйдана, каким он был много лет назад?

— Он мудак, — просто выплевывает Стивен. Теперь его голос звучит раздраженно, и он снова начинает расхаживать по комнате. — Его высокомерие не знает границ.

— Почему бы тебе просто не сказать ему, что он больше не такой?

— Доктор сказал, что ему нельзя вбивать это в голову. Рассказывать кому-то с ретроградной амнезией о том, каким он был, — значит просто сообщить ему об опыте, который он пережил. Ему нужно испытать и познать себя заново. Это должен быть органический рост. Мы не… — Он останавливается передо мной, глядя на меня почти с мольбой во взгляде. — Айви, у нас больше нет Рут, чтобы спасти его.

Теперь я понимаю, почему он здесь. Я издаю жесткий смешок, качая головой.

— Он даже не помнит меня, Стивен. Я не могу просто так спасти парня, который меня не знает, который… не любит меня. — Мой голос срывается. Это слишком тяжело. Я больше не могу этого выносить. Поэтому отворачиваюсь от Стивена и пытаюсь успокоиться.

— Однажды, ты достучалась до него, — тихо говорит Эйдан. — Ты можешь сделать это снова.

— Я даже не знаю, каким он был! — возражаю я. — Он сказал мне никогда не гуглить его, потому что был в ужасе от того, что я о нем подумаю.

— Теперь тебе придется это сделать, — отвечает он. — Тебе нужно будет знать все.

Ана заметно вздрагивает.

— Соберись с силами, милая.

— Даже если бы я действительно все знала, даже если бы пошла к нему, у меня нет гарантии, что он почувствует то же самое, что чувствовал, когда разговаривал со мной при нашей первой встрече.

— Это правда, — признает Стивен. — Но что, если почувствует?

Я хмурюсь.

— А он не может восстановить свои воспоминания другим способом? — спрашивает Ана. — А нет ли какого-нибудь вида гипноза, под который он мог бы попасть?

— Мы перепробовали уже все. Ничего не осталось, вообще. Никто не знает, вернется ли он когда-нибудь.

— А такое возможно?

— Каждый конкретный случай разный. Спонтанное выздоровление не является чем-то неслыханным, но оно также встречается редко. Иногда у Эйдана возникает случайная вспышка, образ чего-то, чего он не понимает, но это все. За этим нет никакого контекста. Это просто случайные картинки в его сознании, которые появляются и исчезают. Если бы я объяснил, каким тот был в конце, не думаю, что он бы мне поверил. Эйдан теперь упрям. Он отказывается кого-либо слушать. Врач непреклонен в том, что это нужно пережить, а не рассказывать. Это должна быть естественная трансформация.

Ана поджимает губы, глядя на меня, оценивая мои мысли.

В моих мыслях полный беспорядок.

Стивен испускает долгий вздох.

— Послушай, Айви, это единственный оставшийся у меня вариант вернуть его.

— Но ты не возвращаешь его, — отвечаю я. — Ты просто пытаешься восстановить его таким, каким он был раньше.

— А ты бы не стала?

Я не отвечаю сразу.

Он впадает в отчаяние.

— Ты же не хочешь, чтобы он был таким, каким был раньше, таким, какой он сейчас.

Теперь я обеспокоена.

— Он снова подсел на наркотики?

— Нет, насколько я знаю, такого я не видел. У него нет побуждений. Думаю, он был бы очень благодарен за это. Это был редкий момент уязвимости с его стороны, когда он начал осознавать. С тех пор он… сам по себе.

Я снова потираю грудь. Мысль о том, что Эйдан выглядел уязвимым, когда понял, что у него нет желания возвращаться в злоупотребление психоактивными веществами, разбивает меня.

— Так что, черт возьми, ты конкретно хочешь, чтобы я сделала? — заставляю себя спросить я.

— Иди к нему, — отвечает он.

— Сказать ему, кто я?

— Нет, ни в коем случае.

— Что тогда?

— Тебе нужно подобраться к нему поближе. Видеть его все время. Может быть… может, работать на него.

Я бросаю на него сухой взгляд.

— Стивен, я парикмахер, который в свободное время пишет слезливые истории.

— Будь его личным помощником. Недавно он уволил последнюю. Она была слишком… — Стивен замолкает, выглядя смущенным. — Он сказал, что она была слишком…

— Слишком что? — подталкиваю я.

— Он сказал, что у нее недостаточно большая задница.

Тишина.

Я просто смотрю на него. Он это серьезно? Это хреновая шутка, которую стоит рассказывать прямо сейчас. Действительно не подходящее время. Я бросаю взгляд на Ану. Она… не выглядит удивленной. Ее брови приподняты, и она смотрит куда угодно, только не на меня.

О, мой гребаный Бог.

— Насколько же мудаком… он был?

— Астрономическим.

— И Рут достучалась до него?

— Да.

Теперь я расхаживаю взад-вперед.

Рут практически вырастила его.

Я, черт возьми, не растила его.

Он влюбился в меня, и я сказал ему, что не готова.

Такая дура.

— Ты обвела его вокруг пальца, — говорит мне Ана. — Если ты сделала это один раз, ты можешь сделать это и во второй раз, да? К тому же, ты стала лучше, чем когда-либо прежде. Ты готова.

Я не отвечаю.

— Ты была его эндшпилем, — добавляет Стивен. — Он любил тебя.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему. Тяжелые эмоции пронизывают мое тело, когда кричу:

— Послушай себя, Стивен. Он любил меня. Любил. В прошедшем времени. Я не думаю, что ты понимаешь, каково это — пытаться осознать тот факт, что любовь всей твоей жизни, мужчины, которого ты по глупости оттолкнула, ради возвращения которого ты сделала бы всЕ, что угодно, больше нет!

Я не могу просто так ворваться обратно в жизнь Эйдана. У меня недостаточно сил, чтобы посмотреть ему в глаза и ничего там не увидеть. Я не могу. Как я должна пережить такое горе?

Снова падаю в кресло и закрываю глаза. Я вообще не должна была уходить.

— Ты должен понять, если она не захочет пойти, — озабоченно говорит Ана. — Это может уничтожить ее.

— Я понимаю, — сочувственно отвечает Стивен. — Айви, тебе не нужно ничего объяснять, если ты не можешь этого сделать.

— Куда она вообще должна отправиться? — спрашивает Ана. — Он здесь? Он был здесь все это время?

— Нет, ей придется уехать.

— У нее есть работа.

— Я знаю. И оплачу все расходы. Это не будет бесплатно.

— Я сомневаюсь, что она заботится о том, чтобы взять с тебя деньги. Только говорю, что у нее есть работа и своя жизнь.

— Я только имел в виду, что помогу позаботиться обо всем, чтобы ей не о чем было беспокоиться.

Я не могу этого сделать.

Я недостаточно сильна.

Он забыл меня.

Как и то, чего я не написала. Я для него никто. В нем не осталось ничего от меня. Чувствую, как наворачиваются слезы. Я так хорошо справлялась с тем, чтобы сдерживать их. С трудом сглатываю, закрывая лицо руками. Только сегодня утром у меня было разбито сердце, а потом оно разбилось совершенно по-новому.

Судьба жестока.

— Тогда где же он? — продолжает Ана, пока я внутренне опустошаю себя. — На каком-нибудь пляже на Кубе?

— Нет, — отвечает Стивен. — Он на пляже, но не так том, о котором ты думаешь.

— Где?

— По какой-то причине он скрывается на острове Ванкувер.

— Но почему именно там?

— Понятия не имею. Он купил этот гигантский дом в георгианском стиле на клочке земли, в нескольких минутах ходьбы от галечного пляжа.

О Боже.

Меня охватывает шок. Это холодное, пронзительное чувство. Я опускаю руки, широко раскрыв глаза, мой мозг прокручивает воспоминания о том, как я стою на берегу канала Ридо, как Эйдан смотрит на меня сверху вниз, когда я рассказываю ему, как выглядит дом. Мы говорили о свободе. Я помню его ответ.

«Я живу ей, Айви. Она была вторым шансом на жизнь, на то, чтобы не быть прикованным к прошлому, к моим ошибкам. Иногда… оно настигает меня, некоторые вещи, которые я пытаюсь отпустить, но… Я смотрю вперед. Ты тоже должно продолжать смотреть вперед».

Мое сердце открывается, когда я впускаю в себя надежду. Он рассказал мне, на что похожа свобода. Ему нужно снова выучить это.

Он в доме, о котором я мечтала. В доме, который в точности соответствует тому, в каком представляла свою жизнь. Я говорила ему об этом.

Я где-то там, внутри. Это тому доказательство.

— Хорошо, — решительно шепчу я. — Хорошо, я сделаю это.

Стивен и Ана замолкают и поворачиваются ко мне. Они удивлены. Я тоже.

Я смотрю на них, медленно вставая.

— Я поеду к нему. И постараюсь вернуть его обратно. Но сначала ты должен мне кое-что сказать.

— Что? — спрашивает Стивен.

— Достаточно ли большая у меня задница?

34

Айви

Ана: Я уже скучаю по тебе. Звони мне каждый день, два раза в день или столько раз, сколько тебе нужно. Я рядом для тебя. Не могу поверить, что ты делаешь это, но, думаю, Стивен прав. Думаю, это поможет Эйдану. Кто знает? Может быть, он бросит на тебя один взгляд и все вспомнит. Типа как в фильмах, верно? У него все всплывет в памяти. А если нет, то он снова безумно влюбится в тебя, как в первый раз. До сих пор у вас, ребята, была романтическая история. Я не вижу, чтобы это не было возможным исходом.

Я перечитываю сообщение Аны, чувствуя надежду и страх.

Я смотрю в окно. На улице дождливо и туманно. Поездка из Виктории была долгой. Окруженные самыми живописными пейзажами, мы уже целую вечность едем по извилистым дорогам. Прошло так много времени с тех пор, как я в последний раз дышала воздухом этого острова. Я испытываю такую сильную ностальгию по тому времени, когда мне было здесь шестнадцать, но она не так сильна, как паника и нервы, охватывающие меня.

Я трясу вверх и вниз коленом. Снова осматриваю свою одежду. Хочу выглядеть как можно лучше. На мне голубое платье в цветочек и красивые золотые босоножки. Я знаю, что это не одежда для личного помощника, но думаю, что оно произведет хорошее впечатление.

Личный помощник. Мне хочетсясмеяться. Я не знаю, что, черт возьми, буду делать. Стивен нанял меня от имени Эйдана и дал мне список того дерьма, которое нужно делать. Я должна заботиться об Эйдане и обо всех его потребностях, что бы это ни повлекло за собой. Мне действительно придется работать под его началом и получать за это деньги. Часть меня надеется, что он сразу поймет, кто я такая. Может быть, в его памяти промелькнут мои образы, и, как сказала Ана, сразят его.

Такси начинает притормаживать. Водитель выглядывает из своего окна, внимательно разглядывая каждый дом, который проезжает мимо. Думаю, он проверяет адрес. Эти дома расположены друг от друга на большом расстоянии и огромны. Особняк вроде как самый огромный, с невероятно огромным участком земли перед ним. Водитель продолжает путь в течение долго времени, пока промежутки между домами не становятся все больше и больше, и теперь они располагаются на покрытой мхом лесной территории.

Водитель полностью сбавляет скорость перед большими черными железными воротами, которые настежь распахнуты, и въезжает внутрь. Мое сердце подпрыгивает, потому что это значит, что мы на месте. Я смотрю вперед, на дорогу, ведущую к бело-коричневому дому из кирпича и камня. Он огромен. Больше, чем я когда-либо себе представляла, но в нем есть характерные черты георгианского дома: одинаковые дымоходы, квадратные симметричные фасады, белые входные колонны и обшитые панелями окна.

Я крепко сжимаю руки. Мой мозг отключается. Я здесь и хочу повернуть назад. Нервы подступают к горлу. Меня тошнит.

Машина останавливается, и водитель разблокирует двери. Он выходит и направляется к багажнику. Машина подпрыгивает, когда он достает мой чемодан. Я не двигаюсь. Смотрю прямо перед собой, даже ни о чем не думая. Мне страшно. Я по-настоящему испугана. Потому что вроде как знаю, чего мне ожидать.

Я читала об Эйдане Уэсте.

Я сделала свою домашнюю работу.

Он был прав. О, он был так прав, когда предупреждал меня, что тот мне не понравится. Что ж, он использовал более сильные слова. Эйдан сказал, что я бы возненавидела его, но я не могу этого сделать.

Неужели его прежнее «я» так плохо, как все меня предупреждали?

Да.

Да, это так.

Будет ли это астрономической задачей, если он меня не вспомнит?

Тоже да.

Вот почему я сейчас в ужасе, но в то же время полна надежды. Думаю, он увидит меня и что-то почувствует. Он поймет, что знает меня. В глубине души будет знать, что любит меня.

Во всяком случае, я на это надеюсь.

— Все в порядке, — шепчу я. — Все хорошо, Айви. Ты можешь это сделать. Посмотри, как далеко ты продвинулась. Насколько все может быть плохо?

Дрожа, я открываю дверь и выхожу из машины. И чуть не спотыкаюсь о собственные ноги, потому что плохо соображаю. Водитель подкатывает ко мне мой чемодан.

— Большое спасибо, — говорю я, а затем роюсь в своей сумочке, вытаскивая наличные. Оставляю ему огромные чаевые, и он улыбается мне с довольным видом.

Потом водитель проскальзывает обратно в машину и уезжает, оставляя меня совершенно одну. Я берусь за ручку чемодана и поворачиваюсь к дому. Двигаюсь медленно, не торопясь добираться до входной двери. Там ступеньки, и чемодан слишком тяжелый, чтобы я могла подняться с ним. Поэтому бросаю чемодан внизу, надеясь, что Эйдан поможет мне занести его.

Я поднимаюсь по ступенькам и замираю перед дверью. Потом провожу руками по своему телу, разглаживая все складки. Заправляю волосы за уши. Недавно я покрасила несколько прядей в красный цвет, потому что знаю, как сильно он их любил. Я выгляжу свежо. Выгляжу хорошо.

Вот оно.

Я поднимаю палец и нажимаю на кнопку дверного звонка. Слышу его отсюда, громкий перезвон — мое появление, транслируемое ему.

Я жду несколько минут.

Затем я слышу с другой стороны шаги, но они резкие, острые. И понимаю, что мне не нравится этот звук.

Дверь открывается. Не знаю почему, но мой взгляд опущен в пол, я пристально вглядываюсь в источник звука. И вижу красные каблуки и длинные гладкие ноги. Я поднимаю взгляд. И смотрю прямо в глаза блондинке. Ее волосы длиной до подбородка прямые, как бритва.

У меня сжимается грудь, потому что я мгновенно узнаю ее.

Нина Гамильтон.

Нет, нет, нет.

— Детка, — окликает она, оглядывая меня, приподняв брось, — на твоем крыльце бездомная девушка, и я думаю, она собирается мне что-то продать.

Мое сердце сильно бьется.

— Нет, — быстро отвечаю я. — Я личный помощник Эйдана…

— Она зовет тебя по имени! — перебивает она, глядя на меня с еще большим отвращением. — Нам не нужно то, что Вы продаете.

Она с силой захлопывает дверь у меня перед носом.

Сука.

Я чувствую слабость.

Останавливаюсь на мгновение и делаю вдох. Я дрожу, и часть меня хочет сбежать. Нина вернулась в жизнь Эйдана. Почему Стивен не сказал мне об этом? Он бы сказал. Но, должно быть, не знал.

Она была вычеркнута из жизни Эйдана по какой-то причине. Она была ядовитой. Он бросил ее, черт возьми. Какого черта та здесь делает? Если только…

Мое дыхание замедляется.

Эйдан не помнит, как бросил ее. Он не знает, что бросил ее. О, мой гребаный Бог.

Все закончилось еще до того, как началось.

В то же время я понимаю, что это еще не конец. Он никогда не любил ее. Она подпитывала его хаос, и за это его тянуло к ней.

Этой суке здесь не место.

Оно мое.

Эйдан мой. Он любит меня.

Я дрожу, но не от нервов или паники. Меня трясет от гнева. Я снова звоню в дверь, и на этот раз вслед за этим стучу в дверь кулаком.

К черту Нину Гамильтон.

Она встретится с Айви Монткальм, а Айви не делится своим мужчиной.

Снова раздаются шаги. На этот раз они тяжелее. Я готовлюсь, потому что знаю, кто это. Знаю, кто откроет.

Дверь распахивается, и Эйдан стоит там в одних брюках от костюма, грудь обнажена, лицо покрыто щетиной, волосы длиннее, чем я когда-либо видела раньше.

Он смотрит прямо мне в глаза и хмурит брови.

— Кто ты, черт возьми, такая? — рычит он.

Я в заднице.

…КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ…

Оглавление

Р. Дж. Льюис Мистер Уэст Серия: Мистер Уэст #1 (про одних героев)

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34