Невидимые линии. Границы и пояса, которые определяют мир [Maxim Samson] (fb2) читать онлайн

@importknig

 

 

Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".

 

Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.

 

Все переводы распространяются бесплатно и в ознакомительных целях среди подписчиков сообщества.

 

Подпишитесь на нас в Telegram: https://t.me/importknig

 

Максим Самсон «Невидимые линии. Границы и пояса, которые определяют мир»

 

Оглавление

Введение

Как невидимые линии помогают нам понять планету Земля

Линия Уоллеса

Аллея торнадо

Штиль и Саргассово море

Антарктическое циркумполярное течение и антарктическая конвергенция

Арктическая линия деревьев

Малярийный пояс

Как невидимые линии помогают нам оказывать влияние на планету

Кокаральская плотина

Линия Циньлин-Хуайхэ

Зеленые пояса

Чернобыльская зона отчуждения

Eyam

Международная линия перемены даты

Как невидимые линии позволяют людям претендовать на территорию как на свою собственную

Тордесильясский договор

Бир Тавиль

Запределье

Наземные мины и межгосударственная граница

Футбол в Буэнос-Айресе

Уличные банды в Лос-Анджелесе

Как невидимые линии позволяют людям разделять "нас" и их

8 миля

Баньоны Парижа

Линии мира

Берлинская стена

Уральские горы

Босфор

Как "невидимые линии" позволяют группам сохранять свою культурную самобытность

Эрувим

Ачех

Северный Сентинельский остров

Лингвистические линии Бретани

Диалектные линии Германии

Библейский пояс

Эпилог

 

Введение

Прогуливаясь по Чикаго, городу, который я сейчас называю своим домом, я регулярно сталкиваюсь с ощущением, что пересек какую-то невидимую черту. Если двигаться на юг от центральной части города, то за грохотом и лязгом подвесных поездов "L" суета пригородных поездов быстро уступает место более пассивной энергии квартир и парков. Контрасты центра города, с его столкновением архитектурных стилей и функций, сменяются элементом последовательности, если не сказать гармонии. Внезапно мое самообладание нарушается, когда резкий порыв ветра между двумя высотками едва не сбивает меня с ног. Мысленно пометив, что в будущем буду обходить этот каньонный перекресток в дождливые дни - это далеко не первый мой опыт борьбы с различными микроклиматами Чикаго, - я продолжаю путь, теперь уже на юго-запад. Город снова меняется: Кантонский язык появляется среди английского, магазины сэндвичей сменяются лапшичными, красный цвет становится более распространенным. А еще чуть дальше на запад я пересек еще одну невидимую черту: теперь основной язык - испанский, стены украшены фресками, в церквях преобладает католический. Более того, на окнах домов и машин я замечаю, что наклейки и флаги, которыми многие чикагцы демонстрируют свою преданность одной из бейсбольных команд города, изменились: красную букву "С" и синего медведя "Кабс" заменила змеящаяся черная "S" их противников из Саут-Сайда, "Уайт Сокс".

Каждый день каждый из нас сталкивается и пересекает невидимые границы, которые определяют наши поступки, чувства и жизнь.Где-товокруг наших спален мы, вероятно, представляем себе линию, определяющую нашу готовность носить (или, по крайней мере, быть увиденными в) боксеры. Надев обувь, которую мы, возможно, решили оставить по ту сторону другой невидимой линии, на этот раз разграничивающей те части нашего жилища, которые мы хотим сохранить незапятнанными грязью извне, мы выходим на улицу, в какой-то момент пересекая границу нашего дома. Во всем мире дети и подростки на школьных площадках распознают невидимые линии, определяющие, где можно играть в ту или иную игру, исключая другие формы развлечений. Спортсмены должны преодолевать различные невидимые линии (некоторые из которых становятся видимыми только для целей судейства и зрителей), такие как линия "вне игры" в футболе и зона удара в бейсболе. И это явление отнюдь не ограничивается людьми: животные также признают существование невидимых линий, помечая свои территории с помощью запахов и звуков, а также визуальных меток.

Эта книга посвящена таким линиям, которые действуют как границы, отделяющие одну сторону от другой. Я определяю границу просто как разделительную линию, которая обязательно является пространственной и как таковая может быть нанесена на карту. Однако меня интересуют не столько формальные границы, сколько те типы линий, которые редко появляются на наших физических и политических картах, а когда появляются, то оказывают влияние, выходящее далеко за рамки того, что обычно показывают. Некоторые из них настолько тонкие, что заметны лишь небольшому числу людей, для которых они, тем не менее, имеют огромное значение. Другие более субъективны, и поэтому разные люди располагают их на карте в разных местах. Некоторые границы перемещаются со временем, будь то регулярно в течение года или более периодически, что часто связано с более широкими изменениями в обществе. Большинство границ представляют собой линии, которые довольно эффективно отделяют одну сторону от другой. Однако некоторые из них обозначают более широкие пояса, где переход происходит более постепенно, и поэтому в некотором смысле можно выделить разделительные линии по обе стороны от четкой зоны, имеющей в целом линейную форму. Все используемые здесь примеры важны для разных уголков мира, в некоторых случаях для миллионов людей, живущих на расстоянии тысяч километров, в то время как другие более локальны.

Почему мы стремимся взаимодействовать с окружающим миром с помощью таких линий? В двух словахпотому что их проще всего нарисовать. Нам нравится считать себя сложными существами, но когда речь заходит о мире и его сложности, нам трудно удержаться от поиска короткого пути. Поэтому, осознанно или нет, мы рисуем линии, чтобы упростить и приспособить нашу сложную планету к своим потребностям и желаниям. Рисование линий помогает нам отличать одно место от другого и тем самым обеспечивать определенный уровень контроля над окружающей средой. Упрощая таким образом наш мир, он уже не кажется таким сложным. В этом смысле границы отражают отношение человека к миру в целом: желание понять его, а также придать ему форму.

Почему я называю эти линии "невидимыми"? Улицы, реки и горные хребты - это все виды границ, которые можно различить глазами. Однако зачастую сила заключается не в физическом объекте, а в нематериальном значении и возможных последствиях, связанных с ним. Возьмем, к примеру, знак "Проход запрещен": даже без наличия материального барьера мы знаем, что дальше шагать нельзя. Точно так же, когда физический барьер убирается, у нас часто остается ощущение, что по другую сторону как-то по-другому. Вместо того чтобы просто концентрироваться на материале, который придает границе сущность, нам нужно сделать акцент на самой границе. В конце концов, существует множество типов границ, которые мы едва замечаем или вообще не видим, но которые, несомненно, влияют на жизнь людей самыми разнообразными способами. По этой причине, когда я преподаю студентам университета свой предмет, географию, я люблю указывать границы, о которых многие - возможно, большинство - никогда не задумывались. Они варьируются от незаметных свидетельств присутствия религиозной общины (эрувим, который я использую в качестве примера в этой книге, служит отличным примером) до того, как политика планирования в разных районах влияет на услуги, которые мы получаем, и, как следствие, на наши жизненные шансы.

Географы имеют все возможности для понимания этой динамики, поскольку в основе своей занимаются распределением и взаимодействием различных явлений на нашей планете.Мы уже давноспособы, с помощью которых люди придают значение конкретным местам, превращая абстрактное, нечетко определенное "пространство" в различимое и значимое "место". Учитывая, что мы не можем полностью понять место, не зная, где оно начинается и где заканчивается, границы, отделяющие его от окружающей среды, имеют решающее значение. Даже наше использование языка отражает взаимозависимость места и границ. Например, мы можем говорить о событиях, происходящих в пределахрегиона или территории, так же, как и о событиях, происходящих в границах этой же территории. Когда мы обсуждаем зоны конфликтов, наше внимание привлекают границы, в частности линии фронта и смещающиеся границы воюющих сторон. Скольжение между местами и их границами дополнительно отражается в том, что английское слово, обозначающее определенный тип места, "город", происходит от древнеанглийского tun, означающего "ограждение", которое, в свою очередь, связано с голландским словом "сад", tuin, а также с немецким словом "ограда", Zaun. Одним словом, чтобы понять любое место на планете, нам необходимо рассмотреть его границы.

Часто границы создаются намеренно, в целях защиты, независимо от того, понимаем ли мы это физически, экономически, культурно или как-то иначе. Некоторые из них оформлены законодательно: криминализация ночлега и попрошайничества на определенном расстоянии от определенных общественных мест, географические различия в законах, касающихся таких разных вопросов, как алкоголь и аборты, споры о правах на рыбную ловлю, а также джерримендеринг избирательных и школьных округов - вот лишь несколько примеров. Другие возникают более неформально (например, разговорное различие на реке Медуэй в Англии между кентскими мужчинами и горничными, с одной стороны, и мужчинами и горничными из Кента, с другой), существуют в виде легенд (Бермудский треугольник) или продолжают восприниматься жителями даже там, где они больше не признаются правительствами (еще один английский пример - историческое графство Мидлсекс, которое было официально поглощено Большим Лондоном в 1965 году, но продолжает жить в виде первоклассного крикетного клуба и в адресах некоторых жителей).Другие - это природные объекты, которые часто воспринимаются как визуальное проявление некой границы, даже если это научная ошибка или чрезмерное упрощение - например, Гранд-Каньон. Важно также помнить, что даже те границы, которые демаркируют естественные различия и, следовательно, кажутся непроизвольными, определяются и уточняются людьми - и не всегда последовательно. По этой причине они тоже могут оказаться как значимыми, так и спорными.

Кроме того, поскольку границы и их расположение зачастую субъективны, вопросы власти - в виде конкуренции, доминирования, влияния - редко остаются в стороне. Примером может служить война России с Украиной: конфликт, корни которого уходят в конкурирующие нарративы национальной и культурной идентичности и геополитических сфер влияния, в частности, между широкими и зачастую упрощенными категориями "Запад" и "Восток". Однако даже те из нас, кто далек от конфликтов, постоянно сталкиваются с границами, нагруженными властью. Например, когда мы возводим забор, на что мы указываем тем, кто находится по обе стороны, а также самим себе? Когда мы рисуем карту - вообще любую - что мы подчеркиваем, а что игнорируем? Когда мы обращаемся к таким понятиям, как "разрыв между севером и югом", "город" и "пригород", "квартал" и "гетто" - все они подразумевают проведение границ, - что мы говорим об идентичности и принадлежности? Мы редко задумываемся над этими вопросами, и все же где-то глубоко в подсознании у нас сохраняется ощущение того, куда мы "вписываемся", куда мы можем пойти, где наше окружение "чувствует" себя иначе. Мы учимся этим границам. Наше признание и укрепление этих невидимых границ может иметь значительные последствия для взаимодействия других людей с миром. В книге "Невидимые линии" мы увидим, как границы могут существовать в сознании, иногда далеко от места, о котором идет речь, а также локально, "на земле".

Необходимо также признать, что многие границы, созданные с определенной целью, могут иметь глубокие, непредвиденные последствия.Мы можем рассматривать многие границы как примеры эффекта бабочки - идеи о том, что кажущиеся незначительными действия в одномместе могут иметь огромные последствия в других местах. Нанесение граффити, подписание контракта, строительство новой дороги - все это может иметь долгосрочные последствия для того, как мы и другие взаимодействуем с людьми и местами как на местном уровне, так и за его пределами. Я считаю географию дисциплиной с эффектом бабочки, потому что она уделяет внимание различным вопросам и событиям и их сложным взаимосвязям в пространстве, влияя на людей, дикую природу и места самыми разными способами. Идет ли речь о многолетней привычке многих жителей северного Китая носить маску как следствие государственной политики в области отопления, о тенденции к накоплению мусора в определенных частях океана или о постоянном отказе благородных оленей пересекать бывший "железный занавес" в Центральной Европе - границы оказывают реальное, устойчивое, практическое воздействие на жизнь на нашей планете.

Очевидно, что не существует какого-то одного типа границ, хотя определенные параллели можно выявить. В этой книге я демонстрирую пять основных способов действия невидимых линий, которые оказывают огромное влияние на нашу жизнь и наши отношения с окружающим миром. Во-первых, некоторые линии проводятся для того, чтобы помочь нам лучше понять планету, выявить отличительные особенности по обе стороны и на основе этого точно определить происходящие процессы. Во-вторых, некоторые линии намечаются не для того, чтобы постичь планету, а для того, чтобы каким-то образом преобразовать ее, чтобы она могла лучше приспособиться к нам и нашим потребностям. В-третьих, бесчисленные линии проводятся или воспринимаются группами, решившими отхватить себе часть планеты, провоцируя конкуренцию и даже конфликты там, где у других есть свои территориальные претензии. В-четвертых, сочетая в себе элементы всех трех вышеперечисленных способов, некоторые линии представляют собой воображаемые границы между местами, позволяя людям отделять "нас" с одной стороны от "них" с другой. И, в-пятых, различные линии по всему миру обозначены или признаны как средство, позволяющее определенным группам, стремящимся сохранить некую культурную самобытность, поддерживать определенную степень обособленности от общества в целом.В рамках этих пяти тем, включающих по шесть примеров, мы увидим разнообразныеспособы разделения мира, от метеорологии и экологии до расы и религии. Некоторые из моих примеров имеют как "природный", так и "человеческий" компонент. В некоторых случаях существование - или мнимое существование - одной границы породило дополнительные границы. Какой бы ни была история, в каждом случае простая карта - всегдашний друг географа - помогает сделать невероятно сложные границы и пояса чуть более наглядными.

Мне нравится думать, что мои студенты уходят с занятий с новым взглядом на окружающий их мир, замечая аспекты, на которые они раньше не обращали внимания, но которые отражают и усиливают наши попытки классифицировать, различать и разделять. Книга "Невидимые линии" знакомит читателя с рядом границ, которые определяют наше понимание мира и влияют на наше взаимодействие с ним. Читатели смогут применить некоторые из описанных здесь динамик к знакомым им местам и, надеюсь, смогут глубже увидеть, ощутить и осмыслить свое окружение, а также планету в целом. Учитывая, как много границ существует в самых разных масштабах, эта книга не претендует на исчерпывающий рассказ о невидимых линиях земного шара. Напротив, в ней приводится множество увлекательных примеров, которые, на мой взгляд, особенно помогают понять нашу планету и наши отношения с ней, одновременно последовательные и беспорядочные.

 

Как невидимые линии помогают нам понять планету Земля

Как люди, мы наделены стремлением к знаниям и, соответственно, получаем огромное удовольствие от познания чего-то нового. Неудивительно, что, учитывая ее очевидную значимость для нашей жизни, планету Земля на протяжении тысячелетий изучали философы, математики, астрономы и, конечно же, географы, пытаясь понять ее многочисленные процессы. Тем не менее, интерес к изучению планеты проявляют отнюдь не только ученые. Возможно, именно такие естественные чувства - явление, которое часто называют "эпистемическим любопытством", - побудили вас взять в руки эту книгу! Осознанно или нет, но все мы стремимся познакомиться с окружающим нас миром.

Границы и пояса имеют фундаментальное значение для нашего понимания и восприятия планеты, поскольку они заставляют нас задаться вопросом, что отличает любое место - как бы широко или узко оно ни описывалось - от другого. Ответ на этот вопрос, конечно же, порождает другие вопросы. Чувствуем ли мы себя там иначе - возможно, более или менее комфортно - по сравнению с тем, как мы чувствуем себя в других местах? Меняется ли это место таким образом, что оно выделяется? Что в этом месте является уникальным?

Нарисовав или представив себе невидимые линии, мы можем упорядочить свое мышление. Экватор, являющийся границей между двумя полушариями Земли, - возможно, самая известная из всех невидимых линий - дает нам много информации о временах года, форме, окружности и орбите нашей планеты, а также о движении океанских течений и ветров.Она также служит невидимой линией широты - ноль градусов, наряду с тропиками Рака и Козерога иАрктическим и Антарктическим кругами, которые, хотя и проводятся строго в соответствии с их расстоянием до севера или юга, иногда рассматриваются как неофициальные границы между климатическими зонами. На многих картах не только нанесены линии широты и долготы, позволяющие определить любое местоположение, но и контурные линии, соединяющие точки на одинаковой высоте над или под уровнем моря, что делает эти отметки невидимыми градиентными границами. Вспомните также о континентальных водоразделах, которые, несмотря на то, что они гораздо сложнее, чем все вышеперечисленные, являются бесспорно невидимыми линиями, разделяющими водоразделы значительной части суши. Даже если во время путешествия это не всегда очевидно, поразительно, что вода, стекающая с одного горного верховья, вполне может оказаться в океане на противоположной стороне континента, в другом верховье, расположенном неподалеку. В связи с тем, что растущему населению требуется все больше и больше воды, а также увеличивается количество загрязняющих веществ, которые могут привести к загрязнению водоснабжения в нижнем течении, определение местоположения континентальных водоразделов имеет решающее значение для использования, управления и сохранения нашего самого важного ресурса.

Однако иногда точное местоположение невидимой линии не столь однозначно. В таких случаях бывает полезнее или удобнее нарисовать линии, обозначающие, хотя бы приблизительно, края более широкого пояса, который мы можем пересматривать и постепенно уточнять по мере углубления нашего понимания. Возьмем Сахель - огромную переходную зону полузасушливых земель, протянувшуюся на большую часть 6 000 километров через весь Африканский континент, от Атлантического океана на западе до Красного моря на востоке. С севера на юг она может простираться на тысячу километров, разделяя засушливую Сахару на севере с ее высокими песчаными дюнами, каменистыми равнинами и бесплодными плато от пояса влажных саванн на юге, типичных для длинных трав, раскидистых деревьев и многих животных в царстве Симбы. Представляя собой нечто среднее, с зонтикообразными акациями, не похожими на те, что можно встретить на юге, но и с клочковатыми травами, напоминающими пустыню,Сахель часто воспринимается как место на краю, пограничная земля между двумя очень разными биомами.* И поскольку изменение климата позволяет Сахаре простираться все дальше и дальше на юг, невидимые границы Сахеля обязательно ищут, чтобы контролировать наличие плодородных земель, способных поддерживать быстро растущее население.

В этой первой части мы рассмотрим шесть примеров того, как люди провели линии, которые, хотя и невидимы "на земле", отражают, насколько непохожими или отличительными могут быть места по обе стороны от них, и тем самым позволяют понять, как устроена наша планета. Линия Уоллеса демонстрирует, как различные виды могут встречаться только в определенных местах, позволяя нам увидеть идиосинкразические эволюционные тенденции во времени. Нечеткое определение Аллеи торнадо имеет решающее значение для нашего понимания непропорционально частого появления сильных торнадо на определенной территории Соединенных Штатов. Штиль и Саргассово море в совокупности демонстрируют не только опасности, связанные с исследованием океана, но и зачастую пагубное воздействие человека на хрупкие экосистемы. Антарктическое циркумполярное течение и Антарктическая конвергенция обозначают границы между загадочным Белым континентом и остальным миром с точки зрения физической географии, климата и дикой природы, что имеет важные последствия для жизни по обе стороны. Арктическая линия деревьев отделяет еще одну деликатную часть мира и, выступая в качестве индикатора динамичных климатических и почвенных условий, служит полезным маркером глобального потепления. И наконец, малярия, возможно, величайший убийца всех времен, зависит от некоторых специфических географических факторов, поэтому выявление и мониторинг меняющихся и изменчивых границ Малярийного пояса крайне важны для спасения жизней и борьбы с бедностью в будущем.

 

Линия Уоллеса

На этом архипелаге существуют две четко очерченные фауны, которые различаются так же сильно, как фауны Южной Америки и Африки, и даже больше, чем фауны Европы и Северной Америки, однако ни на карте, ни на самих островах нет ничего, что могло бы обозначить их границы.

Альфред Рассел Уоллес

В самых близких точках индонезийские острова Бали и Ломбок разделяет менее 40 километров. Однако, совершив короткое путешествие с запада на восток, можно почувствовать себя как на другом континенте. В то время как большая часть Бали наводнена туристами, приезжающими на прекрасные пляжи, рисовые поля и вулканы, Ломбок более спокойный, медленный и менее развитый. Индуизм здесь уступает место исламу, храмы - мечетям, молочный поросенок - говядине сатай. Особо проницательные туристы могут заметить различия между балийским и сасакским языками. Молодожены часто съезжаются на Бали, в то время как любители приключений могут быть более склонны к Ломбоку. Воды могут казаться одинаковыми, но многое другое производит впечатление разительного несоответствия.

Когда рассматривается животный мир островов, контраст становится особенно очевидным. На Бали фауна "азиатская", включая циветт и дятлов, а в прошлом и тигров. На Ломбоке фауна "австралийская": дикобразы, белые какаду и шлемоносные птицы. Как всего лишь один прыжок через Ломбокский пролив может выявить столь явные различия? И что мы можем узнать о мире в целом из этой непохожести? За ответы на эти вопросы мы должны благодарить одного из самых несправедливо обойденных вниманием ученых в истории.

Попросите незнакомого человека назвать имя человека, открывшего эволюцию, и он почти всегда назовет Чарльза Дарвина.Возможно, они удивятся, узнав, что в то время как Дарвин развивал свои идеи, основываясь в основном на опыте, полученном на Галапагосскихостровах , более молодой и менее известный натуралист делал аналогичные выводы на расстоянии более 16 000 километров. Альфред Рассел Уоллес, как и подобает двум людям с острым взглядом на различия, был в некотором смысле противоположностью своего более знаменитого современника. Если Дарвин родился в богатой семье и учился в Эдинбургском и Кембриджском университетах, то Уоллес бросил школу в четырнадцать лет, потому что его отец обанкротился и больше не мог позволить себе его образование. Дарвин несколько неохотно высказывал свои политические убеждения на протяжении всей жизни, хотя он был внуком известных аболиционистов Джозайи Веджвуда и Эразма Дарвина.* В отличие от него, Уоллес писал статьи в поддержку национализации земли и женского избирательного права, открыто считал себя социалистом и критиковал политику свободной торговли и милитаризм Соединенного Королевства. Он также утверждал, что является прямым потомком лидера шотландской независимости XIII века Уильяма Уоллеса. Он привык быть в значительной степени самостоятельным и в большинстве своих начинаний был самоучкой, хотя его будущие открытия частично основывались на его опыте в геодезии, который он приобрел в ученичестве у своего старшего брата, также носившего имя Уильям.

Важный опыт Уоллес приобрел в тропических лесах Амазонки, которые он исследовал с 1848 по 1852 год, будучи еще двадцатилетним. Здесь он составил удивительно подробную и точную карту Рио-Негро, сделал множество заметок о людях и местах, которые он посетил, и собрал тысячи образцов животных, хотя почти все потерял, когда его корабль загорелся и затонул во время плавания домой. Но сегодня он больше всего известен как первопроходец на Малайском архипелаге. С 1854 по 1862 год он много путешествовал по этому региону, собравболее 125 000 экземпляров, в основном насекомых и птиц, включая птичье крыло Раджаха Брука и малайских листокрылых бабочек*,желтобокого цветочника, ракетохвостого зимородка и молуккскую кустарниковую птицу. Его описание летающей лягушки - "нового" вида, который, как он предполагал, заинтересует дарвинистов благодаря "изменчивости пальцев на ногах... модифицированных для плавания и лазания по клею", - также оказалось особенно заметным в западных научных кругах. Скрупулезно изучая фауну архипелага, он начал замечать закономерности, которые навсегда изменили наше понимание биологии и географии.

Ученые уже знали, что виды различаются географически,† но в Юго-Восточной Азии внимание Уоллеса особенно привлекло то, что даже на небольших расстояниях, таких как Ломбокский пролив, может происходить резкая смена видов. Обычно резкие различия между сообществами растений и животных в пространстве объясняются значительными границами в природной среде, такими как горные хребты и пустыни, но между такими островами, как Борнео и Сулавеси, есть лишь небольшой участок моря. Признавая эту странность, Уоллес утверждал, что через архипелаг проходит невидимая линия, проходящая с севера на юг и разделяющая виды животных на западной стороне, которые больше похожи на те, что обитают в Азии, и на восточной стороне, которые больше похожи на те, что обитают в Австралии.

научное признаниелишьсто лет; тем не менее Уоллес правильно определил, что вода между островами по обе стороны от его линии была гораздо глубже, чем в других местах региона. Он знал, что в прошлые ледниковые периоды многие моря были скованы льдом, и поэтому общий уровень моря был гораздо ниже, иногда более чем на 100 метров. Большинство морей в этом регионе просто не существовало бы, что позволило бы сухопутным видам мигрировать; но современные водоемы, отмечающие его линию, все равно были бы достаточно глубокими, чтобы не позволить мигрировать тем видам животных, которые не умеют плавать или летать на большие расстояния. В результате виды по обе стороны эволюционировали бы отдельно. Это невидимое разделение между "Азией" и "Австралией" стало называться "линией Уоллеса", после того как другой влиятельный ученый, Томас Генри Хаксли, в 1868 году немного изменил ее, продлив на север, чтобы отделить архипелаг Палаван от остальной части Филиппин для лучшего учета распространения различных видов галловых птиц*.

Теперь мы знаем, что вдоль линии Уоллеса проходит сложная серия границ тектонических плит, что помогает объяснить удивительные различия в видах, которые наблюдал Уоллес (это также помогает объяснить, почему животные Северной и Южной Америки так отличаются друг от друга, поскольку два современных континента были разделены всего несколько миллионовлет назад). С геологической точки зрения западная часть расположена на продолжении континентального шельфа Сунда в Юго-Восточной Азии, в то время как восточная часть является частью австралийского шельфа Сахул, а глубоководный желоб разделяет их более 50 миллионов лет, что вполне достаточно для того, чтобы эволюция протекала совершенно по-разному на обеих сторонах. Поэтому большинство крупных наземных млекопитающих, а также нелетающих и слаболетающих птиц можно встретить только по одну сторону линии. Около двух третей видов сумчатых (кенгуру, валлаби, коалы, вомбаты, тасманские дьяволы и бандикуты) и все сохранившиеся до наших дней однопроходные (например, утконосы и ехидны) эндемичны для восточной стороны. Напротив, очень немногие плацентарные (включая кошек, лутунгов и белок) являются здесь местными видами. Флора не так четко придерживается этого разделения и была менее интересна Уоллесу во время его полевых работ, хотя мы можем отметить, что большинство видов эвкалиптов встречаются только на востоке.

В более широком смысле полевые исследования Уоллеса позволили ему сделать удивительно схожие с Дарвином выводы, самостоятельно создав теорию эволюции путем естественного отбора. Он отправил Дарвину документ с изложением своих идей для ознакомления. Впечатленный, но не знающий, как поступить, Дарвин попросил совета у своих друзей и коллег-ученых Чарльза Лайелла и Джозефа Гукера. Было решено, что эссе обоих мужчин должны быть представлены вместе во влиятельном лондонском Линнеевском обществе, чтобы разрешить любой спор о приоритете. В следующем году, когда Уоллес все еще находился в Юго-Восточной Азии, Дарвин опубликовал свой труд "О происхождении видов", получив не только общественное, но и профессиональное признание; Дарвин работал над этим текстом более двадцати лет и в итоге сократил его так, чтобы его читали до работы Уоллеса.*Последующее использование Уоллесомдарвиновского термина "естественный отбор", а также "дарвинизм" только усилило в общественном сознании связь между его коллегой и эволюцией, при этом преуменьшив его собственный вклад. Несмотря на это, между двумя мужчинами сохранялись теплые и взаимоуважительные отношения: Уоллес продолжал защищать все еще спорную теорию Дарвина и посвятилему свою величайшую работу"Малайский архипелаг" "не только в знак личного уважения и дружбы, но и чтобы выразить мое глубокое восхищение его гением и его работами", а Дарвин помог Уоллесу, который продолжал испытывать финансовые трудности, получить в 1879 году государственную пенсию за его вклад в науку. Уоллес, похоже, не испытывал горечи по поводу своей слабой репутации и, напротив, осознавал, что благодаря его связи с Дарвином и их совместной защите теории эволюции его идеи получат большее распространение. До конца жизни Уоллес публиковал исследования не только по биогеографии и эволюционной теории, но и по таким обширным темам, как политика, антропология, астробиология и спиритизм, причем последние сильно расходились с устоявшимся научным мышлением. Он также был одним из первых защитников окружающей среды, признавая опасность вырубки лесов, эрозии почв и интродукции инвазивных видов.

С 1908 года, спустя пятьдесят лет после совместного представления их новаторских работ, Лондонское Линнеевское общество присуждает медаль Дарвина-Уоллеса, первой золотой наградой которой стал Уоллес, что свидетельствует о его вкладе в эволюционные исследования. Однако именно с регионом Уоллеса и линией, носящей его имя, он ассоциируется сегодня больше всего.Хотя впоследствии ученые Ричард Лайдеккер и Макс Карл Вильгельм Вебер, основываясь на анализе различных видов, предположили, что разделительная линия проходит несколько восточнее,Уоллеса, определившего резкий разрыв в этой части света, с XIX века остается центральной для дисциплины биогеографии и концепции зоогеографических регионов. В последнее время эта линия стала использоваться и для объяснения других различий, в том числе в генетике человека, антропологии и лингвистике. Папуасские националисты давно утверждают, что они расово отличаются от индонезийцев, и используют для этого понятие невидимой разделительной линии; на аналогичную границу ссылались бывшие голландские и португальские колониальные державы, отстаивая свои притязания на этот регион. Уоллесу, открытому критику евгеники, скорее всего, было бы неприятно такое присвоение его биогеографической концепции - естественной границы, использованной в качестве политического инструмента разделения. В этом проявляется часть силы линий: учитывая их простоту, они легко могут быть использованы теми, кто считает себя отличительными и ищет оправдания этому утверждению, даже если первоначальная граница коренится в отдельной форме различия, которая пользуется реальной эмпирической поддержкой. В дальнейшем мы увидим и другие примеры использования невидимых линий для пространственного разделения групп и мест, которые воспринимаются как разные, что приводит к появлению границ, которые по меньшей мере в той же степени воображаемы, что и научно обоснованы.

Тем не менее, существует множество линий, которые, как и линия Уоллеса, используются в первую очередь для углубления нашего понимания земных процессов. Это, пожалуй, особенно верно в самых необычных местах планеты, хотя и здесь могут вмешаться предубеждения. Действительно, как мы увидим далее, задача часто состоит в том, чтобы отделить то, что, как нам кажется, мы уже знаем о том или ином месте, от того, что говорит нам наука.

 

Аллея торнадо

Я никогда раньше не был в Оклахома-Сити. Я ничего не знал. Просто слышал, что там было много торнадо.

Крис Пол

Автопутешествие от побережья до побережья - одно из самых ярких впечатлений от Соединенных Штатов. Изучая карту страны, трудно не почувствовать прилив восторга от открывающихся перед вами достопримечательностей. Шумные города и огромное небо. Густые леса и живописные побережья. Вулканы и озера. Искусство днем и шоу ночью. Так много еды. На самом деле, здесь почти слишком много всего, что нужно успеть. С чего начать? Где закончить? Куда заглянуть по пути? Что лучше - придерживаться основных магистралей или ехать по менее проезжей дороге? Есть ли по дороге туалеты?

Естественно, что некоторые места на любом маршруте вызывают больший энтузиазм, чем другие. В то время как одни стремятся почувствовать городскую суету, другие предпочитают найти загадочную "атмосферу маленького городка" в доселе неизвестном им месте. Странные придорожные аттракционы, такие как модели динозавров и перевернутые дома, а также, возможно, худшая в мире идея - автозаправочные станции с тиром и винным магазином - могут помочь пережить потенциальное однообразие, когда вы смотрите на тысячи километров асфальта. Однако в центре страны находится широкая полоса земли, которая обычно не привлекает внимания путешественников и любителей помечтать, несмотря на музеи, тропы и различные стили регионального барбекю.Случайные критики в Интернете, многие из которых, вероятно, никогда не проводили много времени в этом регионе Великих равнин, любят упрекать центральные штаты, такие как Небраска, Канзас и Оклахома, в скуке; в 2018 году Комиссия по туризму Небраски даже решила зайти в тупик, ехидно рекламируя штат как "известный своим плоским,скучным пейзажем" и как предлагающий "ничего, чтобы сделать". Тем не менее, как и подобает туристическому слогану "Честно говоря, это не для всех", другие видят в этом потенциал для заряда энергией.

Торнадо встречаются на всех континентах, кроме Антарктиды, поэтому технически человеку не обязательно посещать Великие равнины, чтобы увидеть торнадо. Однако в центральных штатах созданы одни из лучших в мире условий для формирования торнадо, что позволяет тесно ассоциировать их с этими завораживающими и непредсказуемыми метеорологическими явлениями. Некоторые люди гоняются за этими загадочными опасностями в рамках своей профессии, в то время как другие, живущие в этом регионе или просто проезжающие мимо, делают это ради удовольствия.

Генезис торнадо остается почти таким же загадочным, как и волшебник, которого искала канзанка Дороти Гейл, но исследования позволяют метеорологам постепенно продвигаться к его пониманию. Проще говоря, торнадо может возникнуть при столкновении контрастных воздушных масс - теплой и влажной, холодной и сухой, движущихся на разной высоте и с разной скоростью. Это обычное явление для большей части центральной части США: первые воздушные массы приходят со стороны Мексиканского залива, вторые - из Канады и Скалистых гор и встречаются где-то посередине. В редких случаях образуется наковальня, когда более легкий теплый воздух быстро поднимается вверх, а более плотный холодный опускается, в то время как невидимая воздушная труба, подпитываемая разницей в скорости и направлении ветра на разных высотах, вращается в горизонтальной плоскости. Если восходящий поток достаточно силен, эта трубка может переместиться в вертикальное положение и создать в небе вращающийся столб воздуха, называемый воронкообразным облаком. Если столб достигает земли, рождается торнадо. Большинство торнадо существует всего пять-десять минут, хотя некоторые могут продолжаться более часа.

Лишь пятая часть всех суперячеек приводит к образованию торнадо, и тем не менее Соединенные Штаты могут похвастаться более чем тысячей торнадо в год, что в четыре раза больше, чем во всем остальном мире вместе взятом.Канада, занимающая второе место, видит лишь десятую часть от общего числа торнадо своего южного соседа, а Великобритания, что, возможно,удивительно, также находится на вершине списка торнадо, в среднем тридцать в год и больше всех остальных стран по площади территории. Однако если в Великобритании торнадо обычно считаются "слабыми", согласно расширенной шкале Фуджиты, то в Соединенных Штатах до двадцати торнадо в год считаются "сильными" - это ничтожная доля, но общее количество, которое может вызвать большой трепет.

За ежегодную частоту и постоянство торнадо в большей части центральной части США этот регион получил прозвище "Аллея торнадо". Считается, что это слово было придумано двумя метеорологами ВВС США, майором Эрнестом Дж. Фоубушем и капитаном Робертом К. Миллером, которые использовали его в качестве названия исследования 1952 года, посвященного суровой погодной активности. Составив первый успешный прогноз торнадо и выпустив первое официальное предупреждение о торнадо в марте 1948 года в Оклахома-Сити, еще до использования доплеровского радара и метеорологических спутников, эти два офицера считались ведущими экспертами по таким опасностям и описали Аллею торнадо как территорию, простирающуюся от Лаббока (Техас) через Энид (Оклахома) до границ штатов Канзас с Колорадо и Небраской. Эта широкая полоса земли в континентальной части штата, дополненная северным продолжением в Небраску и Южную Дакоту и самой западной частью Айовы, до сих пор представляет собой то, что принято считать Аллеей торнадо. Не случайно Национальная лаборатория сильных штормов (NSSL), играющая ключевую роль в исследовании ряда экстремальных явлений, уже почти шестьдесят лет базируется в Нормане, штат Оклахома, в районе, хорошо знакомом с торнадо и разрушениями, которые они могут вызвать.Второй пояс, название которого "Аллея Дикси" в последние годы стало более противоречивым из-за ассоциации этого слова с превосходством белой расы (по этой причине в марте 2021 года от него отказался канал Weather Channel), был определен в 1971 году директором Национального центра прогнозирования сильных штормов Алленом Пирсоном и включает в себя часть южных штатов Каролинас, Джорджия, Флорида, Алабама, Миссисипи, Теннесси, Кентукки, Арканзас,Миссури, Луизиана и Техас. Сегодня некоторые утверждают, что в действительности эти два пояса представляют собой единую непрерывную полосу, хотя и характеризующуюся специфическими различиями в проявлении торнадо: например, торнадо на влажном юго-востоке обычно сопровождаются большим количеством осадков и могут порождаться ураганами. Горы Озарк на границе штатов Арканзас, Миссури и Оклахома также представляют собой участок территории, который менее подвержен торнадо, чем его окрестности.

Независимо от того, считаются ли эти два пояса торнадо отдельными или сросшимися, существование южного региона торнадо усложняет обоснованность традиционной Аллеи торнадо в континентальной части страны. Действительно, интересно отметить, что если в гигантском Техасе ежегодно регистрируется наибольшее количество торнадо (в среднем 155, что намного больше, чем в любой другой стране, не называемой Соединенными Штатами), то штатом, в котором происходит наибольшее количество торнадо относительно его площади, обычно является Флорида, а самым подверженным торнадо местом в стране - округ Смит, штат Миссисипи. На юго-восточные штаты Флорида, Джорджия, Алабама, Миссисипи и Луизиана приходится пятая часть всех торнадо США; кроме того, если рассматривать только Алабаму и Миссисипи вместе, они могут похвастаться почти таким же количеством торнадо на территории, лишь немного большей, чем Канзас, который, возможно, является квинтэссенцией торнадо.

Ущерб от торнадо в юго-восточных штатах, как правило,более значителен, чем на Великих равнинах, несмотря на то, что меньше торнадо считаются "сильными" или "жестокими". На это есть ряд причин: население юго-востока в среднем старше и не в состоянии быстро добраться до безопасного места; больше людей живут в передвижных домах, часто плохо закрепленных и находящихся далеко от адекватного укрытия; плотность населения в целом выше, поэтому больше людей подвержены риску; в этих районах много деревьев, которые склонны к падению.Кроме того, из-за погодных условий на юго-востоке страны торнадо чаще возникают ночью, когда люди могут быть менее подготовлены к реагированию, в то время каквнутренних районах страны торнадо обычно возникают в середине дня или ранним вечером; кроме того, торнадо здесь обычно движутся быстрее, некоторые со скоростью более 100 километров в час, и на большие расстояния, тем самым покрывая большую площадь. 362 торнадо, которые в течение четырех дней в апреле 2011 года пронеслись по коридору в форме полумесяца от центрального Техаса до верхней части штата Нью-Йорк, нанеся рекордный ущерб в 10,2 миллиарда долларов и убив 348 человек прямо или косвенно (большинство - в Алабаме), служат убедительным доказательством опасности, которую представляют эти смерчи далеко за пределами территории, исторически известной как "Аллея торнадо". Стоит также отметить, что самый смертоносный торнадо в истории США - 18 марта 1925 года, когда погибло 695 человек, - произошел не в Техасе, Оклахоме или Канзасе, а в Миссури, Иллинойсе и Индиане. Очевидно, что первые штаты могут носить название "Аллея торнадо", но они отнюдь не уникальны в своей уязвимости. На самом деле, учитывая более высокий уровень осведомленности и готовности, характерный для этих мест: в школах и офисах периодически проводятся учения по борьбе с торнадо, сирены используются дольше, а дома чаще имеют подвалы, они могут оказаться гораздо безопаснее.

Почему же Аллея торнадо обычно ассоциируется только со штатами Великих равнин в южно-центральной части страны? Помимо того, что именно этот регион впервые был описан Фаубушем и Миллером, а по статистике Техас, Канзас, Оклахома и Небраска составляют четыре из пяти штатов, где в среднем за год происходит больше всего торнадо (Флорида занимает третье место), важную роль здесь давно сыграли популярная культура и средства массовой информации. Фильмы "Твистер", "В бурю" (оба - Оклахома) и "Волшебник страны Оз" (Канзас) привнесли эту опасность в сознание многих людей и укрепили ассоциацию между торнадо и штатами, которые, как правило, относительно малоизвестны.Торнадо, характерные для этого региона, могут быть очень фотогеничными, резко возникая над плоским или пологим ландшафтом обширных полей пшеницы или кукурузы, что способствует освещению в СМИ, в то время как торнадо на юго-востокечасто частично скрыты проливным дождем и деревьями, и поэтому их трудно заметить. Тем не менее, даже если эти штаты менее известны своими торнадо, они имеют все основания претендовать на то, чтобы быть включенными в Аллею торнадо.

Конечно, учитывая, как много мест уязвимо для торнадо, традиционные границы "Аллеи торнадо" все чаще критикуют за то, что они основаны не на объективных эмпирических данных по целому ряду мест, а на личных восприятиях и предположениях. Это создает риск того, что опасности, с которыми сталкиваются люди на большей части территории страны, будут преуменьшены, особенно на юго-востоке. Некоторые утверждают, что пояс должен быть более точно определен по частоте торнадо, другие - что следует учитывать только самые сильные торнадо. Невидимые границы любой "Аллеи торнадо" со временем будут меняться, благодаря климатическим изменениям и росту числа людей, живущих в потенциально восприимчивых районах. В последние годы заметные торнадо стали чаще появляться к востоку от традиционной зоны действия пояса, в том числе в Миссури, Арканзасе, Иллинойсе, Индиане, Огайо, Кентукки, Теннесси и Северной Каролине, а также на юго-востоке. Таким образом, можно привести разумные аргументы в пользу того, что название "Аллея торнадо" должно дополнительно распространяться на значительные части штатов, которые долгое время не рассматривались как места, уязвимые для этих опасных явлений, и которые, тем не менее, периодически подвергаются значительному физическому и экономическому ущербу. В то же время есть признаки того, что торнадо, хотя и остаются обычным явлением, становятся менее частыми во многих частях Техаса и Оклахомы. Независимо от того, являются ли эти явления краткосрочными аномалиями или свидетельствуют о долгосрочных сдвигах, очевидно, что слово "аллея", подразумевающее узкий проход, недооценивает масштабы, в которых торнадо возникают на довольно регулярной основе на 40 процентах сопредельной территории Соединенных Штатов, протянувшейся на добрых 2000 километров с запада на восток.

Поэтому путешественники должны быть осторожны, проезжая через удивительно широкий пояс, а не только через установленные границы Аллеи торнадо.На основной территории Великих равнинпик переходной погоды, способной породить торнадо, приходится на период с марта по июнь; в теплых южных штатах торнадо могут представлять опасность с октября по декабрь и даже зимой, что требует круглогодичной готовности. В тех случаях, когда погодные условия благоприятствуют возникновению торнадо, объявляется тревога - это особенно важно, учитывая, что торнадо могут возникнуть совершенно внезапно из, казалось бы, безмятежного неба, - и предупреждение, которое в среднем дает всего тринадцать минут на то, чтобы добраться до подвала или штормового убежища, если торнадо замечен. К возможному удивлению некоторых, лечь в канаву, а в идеале ухватиться за ствол дерева или пень, считается более целесообразным, чем укрыться в передвижном доме, который может легко опрокинуться. Водителям рекомендуется съехать с дороги и, если нет укрытия, найти канаву, поскольку даже слабые торнадо могут перевернуть автомобиль, не говоря уже о том, чтобы подхватить его и унести. Наряду с попыткой обогнать торнадо - поскольку его движение неустойчиво и может выбрасывать людей через окна автомобиля - одним из худших действий является парковка на мосту или в подземном переходе, поскольку они могут направлять ветер, тем самым увеличивая его скорость и притягивая летящие обломки. Просвещение о рисках уже давно используется в традиционной "Аллее торнадо", но в большей части юго-восточных регионов оно не так распространено, однако имеет решающее значение для повышения осведомленности и преодоления ложного чувства безопасности, которое может возникнуть при проживании за предполагаемыми границами "Аллеи".

Вопрос о том, становятся ли торнадо более частыми с течением времени, остается сложным. Вполне вероятно, что сегодня сообщения о торнадо поступают лучше, чем когда-либо в прошлом, благодаря не только улучшению прогнозирования, но и расширению коммуникации, в том числе с помощью таких людей, как добровольные "наблюдатели" торнадо в социальных сетях. Рост населения во многих регионах США позволяет большему числу людей, пусть и не всегда добровольно, увидеть эти опасности воочию.Количество торнадо также может значительно колебаться из года в год, хотя в ряде рискованных районов, к счастьюобщая тенденция к снижению благодаря улучшению строительных норм и правил и системам предупреждения о неблагоприятных погодных условиях. Тем не менее, определение точного места возникновения торнадо по-прежнему представляет собой серьезную проблему.

Кто сказал, что путешествие по центральной части Соединенных Штатов не может быть захватывающим? Даже если название "Аллея торнадо" не отражает широты охвата мест, подверженных торнадо, оно помогло прославить часть Соединенных Штатов, которую часто несправедливо обзывают. Что еще более важно, определение и мониторинг ее границ в будущем будет иметь решающее значение для определения последствий изменения климата и связанной с этим уязвимости миллионов людей, в том числе за пределами традиционного центра "Аллеи торнадо". Действительно, хотя неизвестно, поможет ли новое название этого обширного региона повысить осведомленность общественности, признание фактических границ риска возникновения сильных торнадо необходимо для повышения уровня общественной безопасности и готовности. Очевидно, что мы должны пересмотреть свое восприятие значительной части территории Соединенных Штатов, внутренне задуматься о своих предубеждениях, а также о потенциальной опасности торнадо, которая может подстерегать на гораздо большей территории страны, чем принято считать. Научные факты, несомненно, имеют значение, но не менее важна и перспектива.

 

*Баскетболист вспоминал свои первые два сезона в Национальной баскетбольной ассоциации, в течение которых он проводил большинство домашних матчей не в Новом Орлеане, где его задрафтовали, а в Оклахома-Сити, после того как этот город был разрушен ураганом "Катрина" в 2005 году.

 

Штиль и Саргассово море

Этот второй рукав - скорее воротник, чем рукав - окружает своими кругами теплой воды ту часть холодного, тихого, неподвижного океана, которая называется Саргассовым морем, совершенным озером в открытой Атлантике: чтобы обогнуть его, великому течению требуется не менее трех лет. Именно такой регион сейчас посещал "Наутилус" - идеальный луг, сплошной ковер из водорослей, фукуса и тропических ягод, такой густой и плотный, что форштевень судна с трудом мог пробить сквозь него путь. И капитан Немо, не желая запутать свой экипаж в этой травянистой массе, держался в нескольких ярдах под поверхностью волн.

Жюль Верн, Двадцать тысяч лье под водой

Взгляд на Землю сверху может быть глубоко раскрепощающим опытом. Прежде чем у читателя сложится впечатление, что у меня была возможность "поступить как Безос" и отправиться в космос, позвольте мне пояснить, что я просто заядлый пользователь Google Earth и могу часами с удовольствием приближать и отдалять разнообразные горные хребты, архипелаги и улицы мира. Этот интерес, как я полагаю, возник благодаря тому, что я несколько лет избегал обязательных утренних собраний, помогая вести метеорологическое общество моей школы, интерпретируя спутниковые снимки и синоптические карты для составления краткого ежедневного прогноза, который, несомненно, мало кто читает. Но, несмотря на (на мой взгляд, незаслуженно) ограниченную аудиторию, это занятие помогло мне познакомиться с использованием линий для изображения атмосферного давления и погодных фронтов, которые невидимы на уровне земли, но, безусловно, ощущаются и переживаются. Я по-прежнему считаю спутники поистине замечательным средством, позволяющим нам наблюдать за всевозможными глобальными особенностями и процессами, не вступая в контакт с теми, которых мы, возможно, хотели бы избежать. Хотя многие делают это в рамках своей профессии - от вулканологов, следящих за распространением вулканического пепла, до гляциологов, отслеживающих таяние ледников и ледяных шельфов, - любители вроде меня могут рассеянно сканировать спутниковые снимки, чтобы на время вырваться из окружающих нас стен. Такое взаимодействие с миром носит лишь абстрактный характер: мы видим или рисуем линии, которые не обязательно ощущаем лично.Напротив, те, кто находится в море и не обладает необходимыми технологиями для передвижения, могут быстро почувствовать себя задержанными, если пересекут определенныеневидимые линии. На самом деле, одна из частей океана настолько известна своими штилевыми ветрами и связанным с ними ощущением запертости, что это слово стало использоваться в более широком смысле для описания чувства депрессии: "быть в штиле".

Как бы хотели моряки на протяжении всей истории человечества иметь роскошь спутниковых технологий перед отправлением в путь (не говоря уже о каком-нибудь моторе). Сегодня метеорологи, например, могут не полагаться на наблюдения и приборы на повседневном человеческом уровне, а наблюдать и прогнозировать погоду из космоса и выявлять закономерности, например, типичные маршруты тропических штормов. Одна из метеорологических особенностей, на которую стоит обратить внимание на спутниковых снимках Земли, - это четкая белая полоса облаков, которая видна вблизи одной из самых известных в мире невидимых линий - экватора, особенно над темными морями. Эта полоса указывает на положение Межтропической зоны конвергенции (ITCZ), которая с течением времени колеблется примерно на пять градусов к северу и югу от экватора, в основном в зависимости от положения солнца на небе. Таким образом, она приблизительно отмечает ход (столь же невидимого) теплового экватора, соединяя места на каждой долготе (с запада на восток) с самой высокой среднегодовой температурой. Например, летом в Северном полушарии эта половина Земли наклонена к Солнцу и, следовательно, в это время получает больше солнечной радиации, особенно в районе ИТКЗ. Кроме того, поскольку теплый воздух поднимается за счет конвекции, а затем охлаждается на больших высотах, облака легко образуются, поскольку водяной пар во влажном воздухе конденсируется. По этой причине ИТКЗ ассоциируется не только с высокими температурами, но и с густой облачностью и регулярными грозами.Летом в Южном полушарии происходит тот же процесс: эта половинаЗемли теперь наклонена к Солнцу, и ИТКЗ, снова различимая как белая полоса облаков, появляется в это время к югу от экватора. В результате получается извилистая и постоянно смещающаяся линия, которая со временем может то расширяться, то сужаться.

Сложнее определить, но они имеют не меньшее значение, чем пассаты. Они дуют в сторону экватора примерно с тридцати градусов к северу и югу, хотя и под углом, обусловленным вращением Земли, благодаря процессу, называемому эффектом Кориолиса.* Несмотря на отсутствие современных преимуществ спутниковых технологий, португальские моряки в XV веке определили эти ветры и их значение для движения их кораблей. Однако пассаты помогают мореплавателям только до другой невидимой линии: там, где встречаются пассаты обоих полушарий. Это место, опять же, является ITCZ. Вместо того чтобы продолжать горизонтальное течение, как поверхностные ветры, воздух быстро поднимается вверх за счет конвекции. Ветры перестают быть сильными; можно считать, что вам повезло, если вы вообще встретили какой-либо ветер. Хотя европейские мореплаватели описывали это явление преимущественно в Атлантическом океане по очевидным географическим причинам, то же самое можно обнаружить в Тихом и Индийском океанах, которые также пересекает ИТКЗ. В конце XVII века английский астроном и математик Эдмонд Галлей описал этот пояс спокойных или вовсе отсутствующих морских ветров, перемежающихся с яростными грозами, как "штиль и торнадо", заключив в нем крайние точки ветров. В конце концов, однако, "штиль" стал предпочтительным термином, вероятно, происходящим либо от древнеанглийского dol (скучный, глупый), либо от португальского dolorio (мучительный), которые в совокупности передают те же чувства, которые имел в виду Галлей.

Сегодня мы можем в любое время отслеживать положение ITCZ и штилей и таким образом прогнозировать вероятные погодныеусловия, с которыми можно столкнуться в низкоширотных районах, между нулем и тридцатью градусами к северу или югу от экватора. Но на протяжении веков моряки были вынуждены сталкиваться с теми погодными условиями, которые тропики преподносили им в конкретное время года. Корабли, уверенно продвигавшиеся на сотни километров, достигнув невидимой границы в море, тут же становились вялыми, двигаясь со скоростью очереди на почте в обед в преддверии Рождества. Волны, столь характерные для других мест, исчезали, оставляя блестящее зеркало воды под берегами облаков. Герои Эпохи исследований мечтали увидеть новые места, населенные неизвестными в Европе людьми и изобилующие ресурсами, которые были бы весьма ценны на родине, но здесь они увидели лишь кажущиеся бесконечными просторы спокойного синего моря под бьющим экваториальным солнцем. Мощные конвективные штормы, которые периодически обрушивались на эту часть океана, давали передышку от вынужденной летаргии, но приносили свои неудобства. В целом, однако, продвижение вперед было исключительно медленным, а монотонность - правилом. Моряки чувствовали себя разочарованными, обливаясь потом, постепенно продвигаясь по региону, для которого характерны жара и влажность. Что самое серьезное, пребывание в штиле могло оказаться смертельно опасным: запасы продовольствия иссякали, начинались болезни, такие как цинга, и возникали различные психические заболевания. Уильям Смит, обозреватель Подветренных островов Карибского моря и настоятель прихода Святого Иоанна на Невисе в 1730-х годах, написал следующее о мастере парусника, страдавшем от калентуса - лихорадочного бреда, связанного с тепловым ударом:

Он постоянно смеялся и, если можно так выразиться, весело сходил с ума: Однажды в разгар своего безумия он прыгнул за борт в бухтеЧарльз-Таун, но был счастливо спасен от утопления одним из матросов или от пожирания какой-то хищной акулой: и затем заключен в нашу тюрьму, пока корабль, на котором он был капитаном, не был готовпровалиться, тогда он поднялся на борт и прекрасно пришел в себя, прежде чем они достиглиЛиверпуля.... Сейчас принято, когда мы проходим тропик Рака, пускать кровь и очищаться (и, как я слышал, их также рвет, если они считают, что их тела требуют такого очищения).

Англо-ирландский поэт Джонатан Свифт подобным образом рассказывал о том, как моряки, оказавшиеся на мели и тоскующие по зеленеющим полям, которые они давно оставили, искали спасения от своих страданий, прыгая в море:

Таким образом, календула ввела его в заблуждение,

Морской пехотинец с восторгом смотрит,

На лазурном ложе океана,

Эмалевые поля и зеленеющие деревья.

С нетерпением он спешит отправиться в путь.

В этой фантастической сцене и думает,

Должно быть, это какая-то заколдованная роща;

Он вскакивает и опускается.

Неудивительно, что штиль считался (и продолжает считаться) самым сложным и страшным поясом, который нужно пересечь во время плавания.

В середине XIX века удивительно точные карты ветров и течений Северной Атлантики" Мэтью Фонтена Мориоказались неоценимым подспорьем для моряков: они советовали им не бороться с океанскими течениями и ветрами, а использовать их по максимуму. Действительно, учитывая то, как сильно штиль может помешать путешествию, сегодня океанские гонщики обычно следуют "правилу коридора штиля", которое позволяет экипажам использовать двигатель на шести градусах широты, чтобы не барахтаться здесь несколько дней или даже недель. Для авиапутешественников полет через более широкую ITCZ - которая действует как над сушей, так и над морем - может быть весьма ощутимым по силе турбулентности, связанной с ее высокими кучево-дождевыми облаками. Наше понимание сложностей этого пояса, включая его вклад в развитие тропических циклонов, которые ежегодно обрушиваются на различные побережья, продолжает расширяться, что имеет последствия для миллионов людей по всему миру. Не менее интригующе и то, что один из участков штиля, называемый Саргассовым морем, давно вызывает интерес не только ученых, но и творческих личностей, чьи вымышленные произведения укрепили и популяризировали репутацию этого района как запутанного, опасного и непостижимого, обеспечив его некоторое отличие в сознании читателей от более широкого океана.*

Писатели не ошибутся, если признают, что Саргассово море - необычное место, но насколько? Во-первых, в то время как все остальные моря мира ограничены береговой линией хотя бы с одной стороны, Саргассово море уникально тем, что является морем в море, овалом площадью более 3,5 миллиона квадратных километров (что больше, чем Индия), окруженным Атлантическим океаном. Однако, несмотря на отсутствие сухопутных границ, оно считается самостоятельным морем.Как такое возможно? Ключевым фактором существования Саргассо являются омывающие его океанские течения: Гольфстрим (течет по часовой стрелке с запада на север по компасу), Северо-Атлантическое течение (с севера на восток), Канарское течение (с востока на юг), Северное экваториальное и Антильское течения (с юга на запад). Океанические течения формируются под воздействием различных факторов, включая поверхностные ветры и вращение Земли. Вместе они образуют Северо-Атлантический гир - систему океанических течений, вращающихся вокруг обширной области почти неподвижной воды, которой является Саргассово море. Как следствие, эти океанические течения выступают в качестве неофициальных, хотя и смещающихся границ Саргассо. Однако по всему миру существует пять таких океанических гиров: одни лишь течения не делают Саргассо единичным случаем.

Вместо этого мы должны обратить внимание на свободно плавающие золотисто-коричневые водоросли саргассум, благодаря которым море получило свое название и которые представляют собой экосистему, не похожую ни на одну другую на планете. Эти водоросли скапливаются в виде широких матов, и из-за их вытянутого вида иногда - ошибочно - считается, что они способны затягивать в ловушку корабли, что часто встречается в художественной литературе, действие которой происходит в этом регионе. Христофор Колумб, пересекший Саргассо во время своего знаменитого первого путешествия в 1492 году, описывал, как его корабль "Санта-Мария" был сильно заторможен саргассом в сочетании со слабыми здешними ветрами, и ожидал, что он сядет на мель, поскольку водоросли обычно указывают на мелководье:

Большую часть дня был штиль, а позже поднялся небольшой ветер. За день и ночь они продвинулись не более чем на 13 лиг. На рассвете они увидели так много травы, что море казалось покрытым ею, и она шла с запада. Видели буруны. Море было очень гладким, как река, а воздух - лучшим в мире. Они увидели кита, а это признак того, что они находятся недалеко от суши, потому что они всегда держатся у берега.

На самом деле Колумб вышел на берег только через три недели. Его впечатления от неповоротливого дрейфа на сотни километров сквозь густые массы водорослей с тех пор вдохновляют писателей.

Прозвище Саргассова моря - "золотой плавучий тропический лес" - отражает как его внешний вид, так и экологическую важность: он играет центральную роль в жизненном цикле множества видов рыб, беспозвоночных, головоногих моллюсков, млекопитающих и птиц. Два вида саргассовых водорослей - S. natans и S. fluitans - являются уникальными голопелагическими, то есть они плавают на поверхности открытого океана с помощью воздушных пузырей, а не растут, прикрепляясь к береговой линии или морскому дну. Эти пузыри похожи на виноградины, и возможно, что слово "саргассум" происходит от португальского слова, обозначающего этот фрукт, - sargaço. Вися на поверхности таким образом, водоросли ограничивают количество солнечного света, проникающего в воду, несмотря на ее удивительную прозрачность. Она также служит убежищем для мелких видов рыб и молодых морских черепах, пытающихся избежать хищников, а для некоторых является важным источником пищи. Бермудские буревестники, горбатые киты и кашалоты также кормятся в Саргассовом море, когда ежегодно мигрируют через этот район. По меньшей мере десять видов являются эндемиками этого моря, включая краба, креветку, рыбу-трубача, улитку, слизня и анемона - все они носят название Sargassum. В скромной массе саргассума можно встретить рыбу, ракообразных и моллюсков.* Самое примечательное, что это единственное место в мире, где нерестятсяпод угрозой исчезновения европейский и американский угри (Anguilla rostrata и Anguilla anguilla, соответственно), одни из самых загадочных видов в мире. Их личинки впоследствии преодолевают тысячи километров, чтобы жить в пресной воде, а затем возвращаются в Саргассово море во взрослом состоянии, чтобы размножаться и умирать. В настоящее время мало что известно о том, как размножаются угри в дикой природе. Первое прямое доказательство того, что взрослые американские угри мигрируют в Саргассово море, было обнаружено лишь в 2015 году, после более чем столетия бесплодных попыток поймать хотя бы одну взрослую особь в открытом океане, что еще больше подчеркивает необходимость защиты этой среды обитания*.

Но Саргассо таит в себе и опасность. Сочетание густых водорослей в спокойной воде, окруженной океанскими течениями, означает, что он особенно склонен к накоплению пластика и другого мусора. Такие материалы могут быть перенесены на тысячи километров через Атлантический океан, а затем застрять в саргассовых водорослях, где они могут быть съедены или травмированы морскими животными. Химические вещества, такие как мышьяк и ртуть, также могут накапливаться в водах с саргассумом и, подобно пластиковым частицам, в конечном итоге попадать в пищевой цикл, вплоть до человека. Впервые североатлантическое мусорное пятно было обнаружено здесь в 1972 году и с тех пор продолжает расти, растянувшись сегодня на несколько сотен километров. А океанические течения, образующие гир, действуют как сдвигающиеся стены, не позволяющие детриту вырваться наружу, и представляют собой границу в дополнительном смысле. Среди других антропогенных угроз - чрезмерный вылов различных видов тунца и марлина по обе стороны Атлантики, а также опасность, связанная с судоходством, например, сброс сточных вод, нефти и смолы. Демаркация границ Саргассо, хотя бы приблизительная, стала важнейшим условием многосторонних усилий по охране природы в последние два десятилетия. К сожалению, это представляет собой серьезную проблему.

Отправной точкой в попытках составить карту Саргассо, как правило, является циркулирующий по часовому механизму Североатлантический гир, который ограничивает море. К западному краю гира примыкает остров Бермуды,который представляет собой самую северную точку Бермудского треугольника, еще одного нечетко определенного региона, печально известного необычными исчезновениями самолетов и кораблей, и который фактически граничит с Саргассовым морем. Проблема в том, что сила океанских течений колеблется в течение года, поэтому они не представляют собой стабильных границ и, следовательно, не могут быть прямолинейно проведены в виде линии; в лучшем случае, любая линия должна следоватьсреднему расположению этих смещающихся течений. Особенно сложно определить восточную границу Саргассова моря, так как Канарское течение относительно рассеяно и слабо. Иногда для решения этой проблемы используется Срединно-Атлантический хребет, где Североамериканская тектоническая плита отходит от своих евразийских и африканских собратьев. Дополнительную сложность представляют эдди - небольшие круговые течения воды, которые помогают сгладить разрыв между спокойной водой внутри гира и сильными течениями, которые его образуют.

Еще один аспект, который необходимо учитывать при составлении карты Саргассова моря, - это наличие в нем одноименного растения саргассум, но обычные методы, такие как спутниковая съемка, обычно способны обнаружить его только в высокой плотности у поверхности моря, в то время как его скопления могут перемещаться далеко за пределы гира. Несмотря на то, что саргассум наиболее распространен в Саргассовом море, иногда его выбрасывает на пляжи по обе стороны Атлантики, что подрывает местную туристическую экономику, поскольку при его разложении появляется запах тухлых яиц. Кроме того, ее пространственная протяженность колеблется в течение года и, возможно, в течение более длительных периодов времени. Следовательно, водоросли сами по себе не являются эффективной видимой границей аморфного Саргассо. Распределение мест нереста угря, теплых водных масс и участков с особенно соленой теплой водой - вот другие критерии, которые иногда рассматриваются в попытках отличить Саргассово море от широкой Атлантики.

Овальная форма, обычно используемая для изображения моря на картах, представляет собой разумный компромисс, обеспечивая визуальную простоту, а также возможность признания текучести и динамизма в течениевремени. Фиксированная, предсказуемая граница - это просто не реальность моря. Выделение Саргассо не является чем-то несущественным, оно позволяет ученым лучше понять место, которое все еще характеризуется многочисленными неопределенностями, но которое может дать ключи к разгадке многих величайших экологических и природоохранных загадок нашей планеты. Неудивительно, что Саргассово море стало важнейшим объектом исследований, касающихся движения океанических течений и изменений со временем кислотности, круговорота питательных веществ, уровня кислорода и углекислого газа, температуры воды, а также численности видов и климата. Тем не менее, это не единственное место, где проводятся исследования ключевых процессов Земли. Пора отправляться на юг. Если бы только мы могли поймать ветерок...

 

Антарктическое циркумполярное течение и антарктическая конвергенция

Великий Боже! Это ужасное место, и оно настолько ужасно, что мы трудились, чтобы добраться до него без награды. Что ж, это уже кое-что - попасть сюда.

Роберт Фалькон Скотт

Бедный капитан Скотт. Мало того, что он и четверо его спутников погибли от резкого холода Антарктиды, усугубленного недостаточным питанием; он даже не был увековечен как первый человек, успешно возглавивший экспедицию на Южный полюс, опередив своего соперника Роальда Амундсена всего на месяц, в декабре 1911 - январе 1912 года. История обреченной на провал миссии Роберта Фалькона Скотта приобрела легендарный статус, а в память о Скотте по всему Соединенному Королевству установлены памятники и даже открыт исследовательский институт при Кембриджском университете, что свидетельствует о его храбрости, решительности и вкладе в науку. Команда Скотта была найдена в своей ледяной могиле с 16 килограммами камней (окаменелости которых доказали, что когда-то на континенте было достаточно тепло, чтобы на нем росли леса), бесценными метеорологическими данными, которые используются и сегодня, и фотографиями дикой природы, морей и ледников Антарктиды, что ускорило наше понимание этого неуловимого региона. Наряду с личным дневником Скотта, богатым документальным подтверждением триумфов и неудач британской команды, включая знаменитые последние слова его спутника Лоуренса "Титуса" Оутса: "Я просто выхожу наружу и, возможно, на некоторое время", - методичное, но неудачное взаимодействие команды с Белым континентом может объяснить, почему они и Скотт в частности вызывают такую любовь с тех пор. Действительно, несмотря на своих недоброжелателей, которые критикуют его как неумеху, лишенного предвидения, Скотт остается увлекательной фигурой, представляющей трудности человеческого бытия в самом враждебном месте планеты.отличие от него, человек, которыйпервым добрался не только до Южного, но и до Северного полюса, - Амундсен - часто воспринимается, что вполне уместно, более прохладно, возможно, благодаря его сдержанному поведению и лаконичным рассказам о своих путешествиях. Однако Амундсен также пережил трагический конец: считается, что его самолет разбился во время спасательной операции длядирижабля "Италия" в 1928 году. В отличие от Скотта, его тело так и не было найдено.

Сравнение Скотта и Амундсена имеет определенную ценность для демонстрации трудностей, связанных с путешествием по Антарктическому континенту. Эти два человека и их команды внесли важнейший вклад в понимание не только пределов человеческих возможностей, но и тонкостей континента, который и сегодня остается самым малоизвестным местом в мире. От сурового климата до нехватки продовольственных ресурсов, от глубоких расщелин до вздымающихся гор - Антарктида полна препятствий для исследований. Но еще до того, как эти исследователи достигли Южного полюса, они пересекли два примечательных, взаимосвязанных рубежа другого рода.

Антарктическое циркумполярное течение (АЦТ) - одна из таких границ, постоянно протекающая через Южный океан по часовой стрелке вокруг Антарктиды. Это делает и АЦТ (как океаническое течение), и Южный океан (как водоем) уникальным кольцом континента. Однако это не единственная отличительная черта ППК: это самое мощное течение в мире, переносящее в 100 раз больше воды, чем все реки планеты вместе взятые. Благодаря ему воды вокруг Антарктиды пользуются дурной славой, препятствуя движению с севера на юг и практически не допуская его с востока на запад через Южный океан, но ускоряя движение при следовании с запада на восток. Ревущие сороковые", сильные ветры, дующие в этом направлении практически без препятствий со стороны суши, обычно использовались европейскими моряками после огибания мыса Доброй Надежды, чтобы ускорить путешествие на восток*, а их еще более сильные южныесоседи - "неистовые пятидесятые" - способствуют движению ППК. Вместе эти ветры и океанское течение представляют собой грозный барьер между Антарктидой и остальным миром.

Антарктическая конвергенция, также известная как Антарктический полярный фронт, выступает в качестве сопутствующей границы. Она обозначает неровный круг вокруг Антарктиды, где Южный океан встречается с южными частями Тихого, Атлантического и Индийского океанов, и, следовательно, где холодные антарктические воды сталкиваются с более теплыми (но все еще холодными) субантарктическими водами. В то время как первые плотные и малосоленые из-за значительно меньшего испарения в холодных условиях, вторые более легкие и соленые под влиянием других океанических течений из стран с более мягким климатом. В результате более плотные антарктические воды опускаются под более легкие субантарктические воды, которые вынуждены подниматься к поверхности в результате процесса, известного как апвеллинг. Питательные вещества концентрируются у поверхности, что позволяет фитопланктону осуществлять фотосинтез. Этот фитопланктон питает богатую популяцию антарктического криля, который, в свою очередь, служит пищей для других животных региона, включая рыб, кальмаров, тюленей, китов и птиц.

Таким образом, АСС и Антарктическая конвергенция образуют две взаимосвязанные границы, определяющие место прибытия в Антарктический регион при путешествии по морю. Если общее расположение ППК можно определить по его яростным волнам, то Антарктическая конвергенция может показаться более тонкой, хотя у нее есть свои отличительные черты. Континент Антарктида, конечно же, известен своими исключительно низкими температурами - от -10 °C на побережье до почти немыслимых -50-60 °C в глубине материка, в зависимости от места. 21 июля 1983 года на станции "Восток" была зафиксирована температура на уровне земли -89,2°C!У побережья температура также впечатляюще холодная, хотя и не до такой степени, поскольку вода не подвертаким температурным колебаниям, как суша. Тем не менее, в районе Антарктической конвергенции существует ощутимая температурная граница: летом поверхностные воды на южной стороне могут быть как минимум на 3 °C холоднее, чем на северной, даже если зимой температурный градиент не столь экстремален. Хотя сама по себе эта линия невидима, наличие тумана, который может появиться совершенно внезапно, служит визуальным признаком ее пересечения, добавляя интригу в приближение к наименее посещаемому континенту в мире.

Но экологические изменения служат самым ярким свидетельством того, что невидимая грань была перейдена. Благодаря температурной границе Антарктической конвергенции и физическому барьеру АСС, которые не претерпели значительных изменений за миллионы лет, обмен видами оставался минимальным, и поэтому те, кто живет южнее, смогли эволюционировать совсем иначе, чем их собратья на севере. Это наиболее очевидно в случае с животными, которые хотя бы частично зависят от наличия суши: если даже в высоких широтах Северного полушария животные могли мигрировать в ответ на изменения климата благодаря широкому распространению здесь суши, то в Антарктиде они были вынуждены приспосабливаться к экстремальным условиям окружающей среды или в противном случае погибать. По этой причине борьба со стихией оказалась более насущной задачей, чем разработка стратегий борьбы с конкурентами, даже если некоторые виды с севера способны пересекать водораздел в рамках своих миграционных маршрутов.

Почему вид, который может питаться и размножаться в других местах, решил отправиться в Антарктику? Воды к югу от Антарктической конвергенции более чем в семь раз продуктивнее северных: если вид может справиться с трудностями, связанными с жизнью в такой среде, пища может быть относительно богатой. Тот факт, что лишь небольшое число видов обладает необходимой устойчивостью, отражается в типично простых пищевых сетях животных Антарктики, состоящих всего из нескольких видов, а не из шведского стола, доступного потребителям в других местах планеты.Крупные млекопитающие, такие как киты, морские свиньи и дельфины, как правило, плавают на большие расстояния,, а некоторые заходят даже южнее Конвергенции, в то время как карликовые правые киты, которые считались вымершими до 2012 года, похоже, ограничиваются Антарктическим регионом. Крабоеды (которые, несмотря на свое название, на самом деле питаются крилем), тюлени Уэдделла, леопардовые тюлени и тюлени Росса в основном обитают вдоль антарктического побережья, а антарктические пушные тюлени и южные слоновые тюлени - дальше на север, ближе к Конвергенции. Из-за отсутствия наземных хищников и обилия ракообразных, рыбы, кальмаров и других источников пищи в океане процветают выносливые птицы, но только императорские пингвины, антарктические буревестники и южнополярные поморники размножаются исключительно к югу от Антарктической конвергенции.

Подавляющее большинство из 100 или около того видов рыб, обитающих к югу от Антарктической конвергенции, - ничтожное число, если учесть, что в океане насчитывается около 20 000 видов рыб, - обитают в морских глубинах, включая антарктического клыкача и различные виды антарктических ледяных рыб. Некоторые виды нототениоидных рыб отличаются тем, что имеют в крови антифризные белки, которые не дают им замерзнуть насмерть, а некоторые - исключительные среди позвоночных - имеют полупрозрачную, а не красную кровь, лишенную гемоглобина. Пелагические рыбы, живущие в толще воды, а не на морском дне, напротив, относительно редки к югу от конвергенции, поскольку лед на поверхности заморозил бы их, если бы они не обладали такими же антифризными свойствами. Декаподы, такие как крабы, также редки на юге, в основном из-за исключительно низких температур, в то время как морские звезды и гигантские морские пауки встречаются очень часто.

Что касается растений, то их виды должны не только выдерживать температуру значительно ниже нуля, но и бороться с полной или, по крайней мере, значительной темнотой зимой, жестокими ветрами и отсутствием дождевой воды. Легко не заметить, что Антарктида с ее ничтожным количеством осадков в год является самой большой пустыней в мире. Растения обычно растут близко к земле, чтобы избежать порывов ветра и найти любую доступную влагу.Фотосинтез происходит только летом, а иногдавсегодней в году. Почти половина растений Антарктиды - это лишайники, а также мхи, печеночники, водоросли и грибы, которые, как правило, сосредоточены вдоль побережья. Напротив, на территориях, которые постоянно находятся к северу от смещающейся антарктической конвергенции, например, на французских островах Крозе в южной части Индийского океана, сосудистые растения, такие какPoa kerguelensis (вид кистевидной травы) и вереск, также могут выживать. Таким образом, Антарктическая конвергенция не является непроницаемой, даже если она в целом представляет собой явную видовую границу, позволяющую Антарктиде и окружающим ее водам быть одной из самых самобытных экосистем в мире. Возможно, это также самая протяженная экологическая граница на планете. ППК с его быстрыми водами и сопутствующими ветрами только усиливает обособленность Антарктиды и ее различных эндемичных видов.

Однако эти границы не так-то просто обозначить. Хотя Антарктическая конвергенция обычно располагается примерно на пятидесяти пяти градусах южной широты (что примечательно, на той же широте к югу от экватора, что и Великобритания к северу), со временем она может отклоняться к северу до сорока восьми градусов и к югу до шестидесяти одного градуса. Ширина конвергенции также непостоянна: в некоторых местах она колеблется от 25 до 50 километров. В некоторых местах она может быть нарушена, в первую очередь океанскими вихрями, которые с особой вероятностью образуются там, где конвергенция движется над значительными выступами, например хребтами, на дне океана. В то же время ППК извивается между подводными горами и препятствиями, такими как проход Дрейка - промежуток скромной ширины в 800 километров между мысом Горн и южной оконечностью Южной Америки на севере и Южными Шетландскими островами у побережья лимбообразного Антарктического полуострова на юге. Различия в методиках измерения температуры и солености воды еще больше осложняют попытки установить точное местоположение конвергенции и ППК.2000 году Международная гидрографическая организация официально выделила Южный океан в самостоятельный океан (хотя он был описан британским исследователем Джеймсом Куком еще в 1770-х годах), поскольку он достаточноотличается от южных частей Тихого, Атлантического и Индийского океанов, в основном благодаря конвергенции, но его границы, как следствие, также изменчивы. Даже Антарктический круг, который служит еще одним средством определения Антарктического региона, не является стабильным, поскольку он отмечает самую северную точку, где центр солнца виден над горизонтом в полночь по крайней мере один раз в году (и, соответственно, не появляется в полдень в другой день в году), и, таким образом, меняется в зависимости от постепенного смещения осевого наклона Земли. Она не привязана к линии широты.

Эти границы не имеютотношения только к Антарктическому региону. Холодные антарктические воды, опускающиеся под более теплые субантарктические воды, могут перемещаться далеко на север от экватора, являясь ключевой движущей силой "глобального конвейера", который переносит питательные вещества и углекислый газ и регулирует температуру во всем Мировом океане. Жизнь на планете зависит от стабильности, которую обеспечивают океанические течения Антарктиды, поэтому серьезные изменения ледяного покрова Антарктиды вызывают такую озабоченность во всем мире. Разрушение озонового слоя, загрязнение и антропогенное изменение климата - вот лишь некоторые из основных угроз, с которыми сегодня сталкивается этот хрупкий регион. Поскольку все большее количество пресной воды поступает во все более теплый Южный океан из тающих льдов Антарктиды, возникают обоснованные опасения, что вся система циркуляции мирового океана будет нарушена, что приведет к неясным последствиям для климата и, как следствие, для таких жизненно важных вопросов, как запасы продовольствия. Вполне вероятно, что Антарктическая конвергенция уже смещается дальше на юг, вынуждая многие мигрирующие виды, зависящие от нее, такие как странствующие альбатросы и киты, преодолевать большие расстояния или вообще искать новые районы кормления. Сочетание потепления температур и движения судов также представляет угрозу, поскольку привлекает или переносит инвазивные виды, такие как блохоподобные пружинные хвосты, мошкара Eretmoptera murphyi и потенциально такие крупные животные, как береговые и королевские крабы, которые могут нарушить хрупкий баланс экосистемы.Окружающая среда, с которой Скотт и Амундсен столкнулись более 100 лет назад, значительно изменилась, хотяих экспедиции заложили основу для нашего современного понимания.

Следовательно, мониторинг невидимых границ Антарктиды имеет решающее значение для определения перспектив выживания бесчисленных видов. Аналогичные проблемы существуют и в Арктике, хотя у нее нет океана, образующего границу, подобную Антарктической конвергенции и ППК. Вместо этого у нее есть собственное природное разделение по суше от остальной части Северного полушария.

 

Арктическая линия деревьев

Вчера были дрова, завтра будет пепел. Только сегодня огонь сияет ярко.

Инуитская пословица

Идя на север через густые леса Канады, вы ощущаете сочетание прохладного воздуха и резкого, чистого аромата сосен, который бодрит разум и укрепляет дух. Среди различных оттенков темно-зеленого цвета появляются желтые полосы, лиственницы, возвышающиеся перед зубчатыми серыми горами, припорошенными идеально белым снегом. Легко почувствовать ностальгию: пусть это ранняя осень, но ощущение Рождества. Температура остывает. Признаки человеческой деятельности исчезают: на многие километры больше никого нет. Самые высокие деревья в основном закрывают небо, но отблески, резко прорезающие полог, напоминают о том, что солнце еще не село. Изредка тишину нарушает шорох куницы или зайца. Внезапно плотно стоящие деревья уступают место просторам мелкого кустарника и осоковых лугов, валунам и голой земле. В некоторых местах растительные вершины покрыты крошечными лишайниками и мхами. Вы пересекли линию арктических деревьев.

В мире существует множество типов древесных линий - границ, отделяющих места, где деревья могут расти, от мест, где они расти не могут. Некоторые из них похожи на головы монахов на высоких горах - плотное кольцо, окружающее лысую вершину. Другие можно заметить на побережье: пляжи, плавно уходящие в воду, с линией кустарников или деревьев на некотором расстоянии друг от друга. Болота, пустыни и горячие источники тоже часто имеют свои линии деревьев.Линия деревьев в Антарктиде более тонкая, она связана с Антарктической конвергенцией, когда в местах на юге отсутствуют деревья, характерные для мест, расположенных в менее экстремальных широтах, таких как Огненная Земля наоконечности Южной Америки. Однако ни одна линия деревьев не имеет такого значения для понимания нашей планеты, как арктическая, отмечающая самые северные точки, где деревья могут выжить. Дальше температура становится слишком низкой: сок деревьев замерзает, а вечная мерзлота не позволяет корням глубоко проникать в почву в поисках воды и питательных веществ, а также обеспечивает им необходимую устойчивость. Деление клеток, необходимое для роста тканей, также может быть заторможено.

Неудивительно, что широта играет ключевую роль в определении этой границы: в местах, расположенных ближе к Северному полюсу, скорее всего, будет слишком холодно для выживания деревьев в зимний период. Кроме того, летний вегетационный период здесь короткий - единственное время в году, когда солнечного света достаточно для фотосинтеза, учитывая наклон Земли. Но даже в этом случае широта не является единственным фактором на местном уровне. Анаграмма широты - высота над уровнем моря - также заслуживает внимания, так как температура, как правило, охлаждается с высотой, что влияет на виды, которые могут жить на определенной высоте. Аспект - направление склона - также имеет значение: в Северном полушарии склоны, обращенные на север, более затенены от солнца и более подвержены арктическим ветрам, что означает, что снег лежит дольше, а вегетационный период более ограничен. Следовательно, линия деревьев тянется вниз по склонам, обращенным к северу, и вверх по склонам, обращенным к югу. Кроме того, некоторые склоны слишком крутые или их почва слишком холодная и мелкая, чтобы поддерживать рост деревьев. Влияние может оказывать и деятельность человека, например, разведение костров и выпас скота. Наряду с местными ветрами и другими микроклиматами, создающими различные условия, которые либо поддерживают, либо препятствуют росту деревьев, общий результат - зигзагообразная полоса или бахрома деревьев по северным регионам Земли на протяжении более 13 000 километров, что делает арктическую линию деревьев самой длинной в мире экологической границей суши.

В некоторых местах линия арктических деревьев легко различима, но в других это скорее диффузная переходная зона, протянувшаяся на многие километры и характеризующаяся разбросанными крумхольцами (низкорослыми деревьями, искривленными ветром из-за их воздействия), мелкими кустарниками и лишайниками.Тем не менее, наблюдается тенденция перехода от более высоких, плотноупакованных хвойных деревьев на краю бореального леса или тайги на юге к более короткой, редкой, клочковатой растительности, ограничивающей тундру на севере. В конце концов, круммхольц исчезает. С этого момента почва становится менее богатой питательными веществами, ветер усиливается, и все меньше и меньше организмов могут выжить.

Почему арктическая линия деревьев так важна? В отличие от почти всего остального мира, где присутствие деревьев воспринимается положительно, а сохранение природы подразумевает их защиту или посадку, в крайних северных широтах свидетельства распространения деревьев вызывают беспокойство. Эта часть планеты особенно чувствительна к изменению климата, и даже небольшие изменения здесь могут иметь значительные последствия в других местах. Это эффект бабочки в действии: небольшое повышение температуры может способствовать продвижению лесов на север. Темные цвета деревьев, особенно вечнозеленых, и почва поглощают гораздо больше солнечного излучения и тепла, чем отражающий снег, который покрывает тундру большую часть года или весь год. В результате эти районы прогреваются еще больше, что позволяет растительности расти дальше. Цикл протекает по принципу положительной обратной связи, хотя и может быть частично смягчен охлаждением за счет увеличения транспирации.

Эта тенденция к потеплению также имеет последствия для других видов и природных процессов. Мелкие тундровые кустарники рискуют быть вытесненными за пределы солнечного света высокими вечнозелеными деревьями, такими как белая ель, рост которой ускорился за последнее столетие в соответствии с общим повышением годовых и летних температур, и даже листопадными видами, такими как лиственница, которые обычно предпочитают чуть более теплый и влажный климат. Животные, которые зависят от конкретных условий для получения пищи и убежища, также могут либо выиграть, либо пострадать в зависимости от своих потребностей и предпочтений в среде обитания. Рыси, черные медведи и лоси, возможно, смогут мигрировать на север, но существующим обитателям тундры, таким как мускусные быки, красные узлы, куропатки и северные олени или карибу, придется адаптироваться к новым конкурентам и хищникам, а также к динамичной окружающей среде.Коренные народы, такие как гвичины (сегодня проживающие на Аляске, в Юконе и Северо-Западных территориях), инувиалуиты(Юкон и Северо-Западные территории), саамы (регион Сапми на севере Норвегии, Швеции, Финляндии и северо-западе России) и ненцы (северо-запад Сибири), для которых эти земли - не негостеприимная "дикая местность" в воображении южан, адом, также вынуждены приспосабливаться: многие из них пересматривают свои стратегии охоты, скотоводства, сбора урожая и рыболовства, маршруты и схемы расселения в ответ на изменения снежного, ледового и растительного покрова и естественных путей миграции животных. В крайних случаях возникают лесные пожары, а инвазивные насекомые наносят дополнительный ущерб хрупким экосистемам, особенно в южных лесах, где и так относительно мягкая погода. Особую тревогу вызывает таяние вечной мерзлоты в далеких северных широтах, что не только подрывает целостность дорог и фундаментов зданий, но и высвобождает массы углекислого газа и метана, хранившиеся здесь тысячелетиями. Сейчас существует обоснованное опасение, что эти парниковые газы ускорят рост температуры не только в Арктике, но и на гораздо более обширной территории. При этом они - как часть потенциально катастрофического самоподдерживающегося цикла - спровоцируют дальнейшее таяние вечной мерзлоты, в свою очередь высвобождая еще больше углекислого газа и метана в атмосферу. Арктика может казаться далекой для большинства населения Земли, однако будущее каждого места и каждого человека, пусть и косвенно, находится в ее руках.

Конечно, линия арктических деревьев никогда не была фиксированной: климат всегда был динамичным, и поэтому линия деревьев перемещалась туда-сюда, хотя и оставалась в основном стабильной в течение последних 3 000 лет или около того. Тем не менее, в последние 150 лет наблюдается явная тенденция к потеплению после окончания Малого ледникового периода, который определял середину предыдущего тысячелетия, что привлекло внимание к полюсам. Эти места не только чувствительны к повышению температуры, но и могут ускорить его за счет таяния и уменьшения отражающих поверхностей, таких как лед и снег, что, в свою очередь, повышает уровень моря на всей планете.настоящее время ведутся исследования, чтобы определить, насколько чувствительны здешние деревья к изменениям климата: не только температуры, но и осадков, ветра, освещенности и снежного покрова, а такжепеременных, как почва, наличие питательных веществ, например азота, и присутствие животных, которые могут погубить саженцы. Важно также выяснить, насколько быстро реагируют деревья, поскольку распространение деревьев после повышения температуры может происходить не сразу, особенно в регионе, где рост деревьев обычно медленный из-за суровых и очень сезонных условий окружающей среды.

В этом отношении линия деревьев служит видимым индикатором отдельной, невидимой линии, обозначающей границу, где местные условия могут обеспечить рост деревьев. Действительно, наличие или отсутствие деревьев зависит от переменных, которые не так легко определить визуально, включая качество почвы, температуру и ветер. К тому времени, когда саженцы деревьев успеют перегнать тундровую растительность и вырастут достаточно большими, чтобы считаться частью продвигающейся границы деревьев, эта невидимая линия вполне может сместиться. По этой причине линия деревьев с запозданием отражает более глубокие процессы, которые происходят вне поля зрения до тех пор, пока деревья не успеют повзрослеть. Она представляет собой относительно удобный способ мониторинга изменений окружающей среды, но с некоторой задержкой.

Это не значит, что наблюдение за линией деревьев не имеет значения - это далеко не так. Увеличение площади бореальных лесов на крайних северных территориях - результат многих исследований - является явным свидетельством потепления климата. Локальные понижения линии арктических деревьев могут указывать на то, что лесные пожары и насекомые опустошили территории, на которых в противном случае процветала бы растительность. Как наличие, так и отсутствие деревьев оказывает большое влияние на жизнь других видов, населяющих этот холодный регион, включая мелкие кустарники и животных. И хотя она не столь аккуратна, линия арктических деревьев образует более четкую границу, чем невидимая линия Полярного круга, которая, как и Антарктический круг, определяет, где Солнце не заходит и не восходит хотя бы в один день в году, и смещается в зависимости от наклона Земли. Как бы сложно это ни было, картографирование линии деревьев может помочь нам понять и попытаться смягчить некоторые из наиболее серьезных последствий изменения климата. В будущемдендрохронологии можно будет уточнитьвременную задержку между невидимой линией, указывающей на место возможного роста деревьев, ифактическим появлением деревьев .

Учитывая важность деревьев в обеспечении кислородом, создании среды обитания для диких животных, улучшении почвы, создании тени и охлаждении воздуха в жарком климате, они играют жизненно важную роль в определении географии жизни на нашей планете. Там, где они борются за выживание, как правило, выживают и другие виды. Напротив, присутствие одного насекомого на планете почти всеми воспринимается как угроза. Поэтому контроль за его географическими границами крайне важен для жизни людей, как мы увидим далее.

 

Малярийный пояс

Победа над малярией абсолютно необходима для того, чтобы покончить с бедностью, улучшить здоровье миллионов людей и дать возможность будущим поколениям полностью раскрыть свой потенциал.

Тедрос Адханом Гебрейесус, генеральный директор Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ)

Похоже, у меня что-то вроде аллергии на комариные укусы, потому что, когда меня кусают - а это случается слишком часто, поскольку, видимо, моя кровь неотразима, - у меня часто появляется луковица, наполненная гноем, обычно на лодыжке, припухшая более чем на дюйм от остальной кожи. Не желая отталкивать читателя, даже если я вспомню, как один из моих друзей был потрясен, увидев воочию эту характерную реакцию во время похода, я делаю это отчасти для того, чтобы напомнить себе, что это не так серьезно, как симптомы, которые ежегодно трагически поражают миллионы жертв этих маленьких изгоев. Хотя у некоторых людей симптомы практически отсутствуют, другие испытывают последовательные "холодные" (озноб, дрожь) и "горячие" (лихорадка, высокая температура, рвота, тошнота, диарея, боль в теле, головная боль) стадии, за которыми следуют потливость и усталость. Дополнительные симптомы могут включать желтуху, увеличение селезенки или печени, тяжелую анемию, гипогликемию, острую почечную недостаточность, судороги, кому и потерю слуха. Даже у тех, кто выздоравливает, впоследствии может случиться рецидив. Особенно уязвимы маленькие дети, у которых еще не сформировался иммунитет, и беременные женщины, чей иммунитет ослаблен. Занесенная европейскими колонизаторами в Америку и, возможно, погубившая Александра Македонского и Чингисхана столетиями ранее, малярия - болезнь, география которой отличается динамичностью, и представляла большую угрозу для некоторых из самых влиятельных фигур в истории человечества, чем любой из их соперников и врагов.оценкам, половина изкогда-либо живших людей умерли прямо или косвенно от этого недуга.

Даже сегодня малярия эндемична примерно в половине стран мира и угрожает почти половине его населения. Большинство случаев заболевания сосредоточено в широком поясе тропиков, границы которого меняются в зависимости от сезона и с каждым успехом и неудачей в сдерживании распространения болезни. Около 90 процентов из сотен миллионов случаев заболевания и до 400 000 смертей в год приходится только на один, хотя и обширный, участок земли: Африку к югу от Сахары, большая часть которой, как принято считать, представляет собой малярийный пояс. Почему эта часть света так восприимчива, ведь самки комаров Anopheles, которые переносят болезнь, обитают на всех континентах, кроме Антарктиды?

Во-первых, два наиболее эффективных вида Anopheles в распространении малярии - Anopheles gambiae и Anopheles funestus - распространены в Африке к югу от Сахары, поскольку они легко размножаются в климатических условиях, характерных для тропических регионов: жаркая температура, высокий уровень осадков и влажности, что обеспечивает многочисленные водоемы для их размножения и откладки яиц. Во-вторых, они оба антропофильны: то есть питают особое пристрастие к человеческой, а не животной крови. В-третьих, самый смертоносный из пяти малярийных паразитов, заражающих человека, Plasmodium falciparum, также предпочитает жару в Африке к югу от Сахары и может быстро развиваться как в Anopheles gambiae, так и в Anopheles funestus. Таким образом, несмотря на то, что малярия также является серьезной проблемой в Индии, Папуа-Новой Гвинее и других странах, страдающих от сочетания малярийных комаров (некоторые из которых также являются антропофильными) и паразитов, Африка к югу от Сахары является домом для наиболее опасных форм обоих видов. Тот факт, что в районах, расположенных вблизи экватора, не наблюдается сезонности, поскольку солнце находится над головой большую часть года, только усугубляет проблему, поскольку люди там уязвимы для этих комаров и паразитов с января по декабрь, а не в течение нескольких месяцев, как в относительно более прохладных и/или сухих местах на севере или юге.

Тем не менее, по многим причинам было бы неправильно рассматривать Африку к югу от Сахары как единое монолитное целое, в том числе и потому, что не все части этого региона одинаково уязвимы*.некоторых из его стран есть горные районы (где в среднем прохладнее) и засушливые регионы, такие как пустыни (которые, за исключением отдельных оазисов, слишком сухие для размножения комаров), что делает карту малярийного пояса с дырами, где эта болезнь не представляет собой серьезной проблемы. Некоторые страны, особенно расположенные на крайнем юге - ЮАР, Ботсвана, Намибия и Эсватини (бывший Свазиленд), - оказались более успешными в борьбе с болезнью благодаря сочетанию целенаправленных мер по охране здоровья населения и природных преимуществ, обеспечиваемых их ландшафтами (многие из которых представляют собой возвышенности или пустыни) и сезонностью. Напротив, в некоторых сельских районах Африки к югу от Сахары многие жители не желают перенимать стратегии, используемые в многочисленных городах этой части мира, по таким причинам, как стоимость, непонимание, относительная нехватка медицинских клиник и необходимость убирать урожай с полей в темное время суток, что увеличивает риск заражения комарами. Таким образом, в заболеваемости малярией и уязвимости населения прослеживается общее разделение между городом и деревней. Любая карта "малярийного пояса" имеет свои нюансы, и нам следует обратить внимание как на факторы, определяющие восприимчивость, так и на меры, принимаемые различными сообществами для смягчения последствий заболевания. Однако даже если можно упростить и визуализировать географию риска заболевания малярией с помощью карт, на местности линии, определяющие относительную уязвимость человека, не видны.

Любопытно, что еще одним фактором, определяющим риск заражения малярией, является само присутствие человека: малярия, поражающая нас, просто не может существоватьбез нас. Это происходит потому, что комар должен был заразиться, взяв кровь человека (или, при других видах малярии, животного), содержащую раннюю версию малярийного паразита, которая на данном этапе называется гаметоцитом. Внутри комара гаметоциты развиваются в следующую паразитическую стадию - спорозоиты, после чего попадают в организм человека во время кормления. В конце концов паразит созревает в печени и делится на мерозоиты, которые проникают в эритроциты организма и разрушают их. Таким образом, в передаче малярии участвуют три стороны: человек как хозяин, комары как переносчики, которые распространяют болезнь, не заражаясь ею, и паразиты как возбудители. Поэтому места, где нет людей - например, пустыня или тропический лес, - также свободны от малярии.

Интересен и тот факт, что, несмотря на тысячелетнюю известность малярии - еще древнегреческий врач Гиппократ описал нечто похожее на эту болезнь*- она по-прежнему представляет собой столь серьезную угрозу. Ее название происходит от средневекового итальянского "плохой воздух", что отражает давнюю популярность ныне устаревшей теории миазмов, согласно которой ядовитые пары были причиной различных заболеваний. Только в конце XIX века Альфонс Лаверан, Рональд Росс и Джованни Грасси по отдельности доказали, что малярию действительно вызывают паразиты. Возможно, удивительно, что только в октябре 2021 года Всемирная организация здравоохранения рекомендовала вакцину для детей из групп риска, что дает надежду на то, что эта болезнь скоро - наконец-то -уйдет в историю. Конечно, в отличие от оперативности, с которой были разработаны и одобрены несколько вакцин против COVID-19 во многих развитых странах, поражает, как долго длился этот процесс: ситуация, возможно, свидетельствует об общем недостатке внимания к наименее благополучным местам в мире, даже если болезнь обладает пресловутой способностью адаптироваться к различным методам лечения. Еще одна область текущих исследований - степень защиты отмалярийного паразита Plasmodium falciparum, которой обладают люди с серповидно-клеточным синдромом - наследственным заболеванием, при котором красные кровяные тельца имеют форму полумесяца, а не круга, что особенно распространено среди людей с африканскими корнями, включая миллионы жителей малярийного пояса. Степень выработки частичного, а то и полного иммунитета у людей, перенесших несколько приступов малярии, также является важнейшей темой современных исследований. Расширение нашего понимания малярии может оказаться ключом к улучшению (и спасению) жизни сотен миллионов людей, живущих в зонах риска.

В конце концов, последствия малярии связаны не только со здоровьем. Помимо расходов на лечение и профилактические меры, больные могут пропустить много дней работы и учебы. Семьи могут быть вынуждены оплачивать значительные расходы на погребение своих близких. Такие отрасли, как туризм, подрываются, когда инвесторы и путешественники не желают посещать страну. Малярия также может усугублять социально-экономическое неравенство на местном уровне, поскольку те, у кого есть средства, могут жить в менее уязвимых районах: не случайно британские колонисты в Индии в XIX веке создавали горные станции на возвышенностях, где климат был более прохладным и комары представляли гораздо меньшую проблему, чем для бедных местных общин внизу.*Тем не менее, для тех, у кого нет выбора, болезнь не просто физически вредна,но, как правило, предполагает более низкие жизненные шансы и заработок, чем это возможно за пределами ее границ. Ежегодно малярия приносит странам Африки к югу от Сахары более 12 миллиардов долларов прямых затрат, оставаясь одним из важнейших тормозов развития беднейших обществ мира.

И все же катализатором современной борьбы с малярией стала не сама болезнь, а другой источник смерти и страданий, которому она способствовала. Во время Второй мировой войны американские войска в южной части Тихого океана обнаружили, что их японские коллеги были не единственной угрозой на этом тропическом театре. Среди бомбежек молчаливая сила малярии медленно, но верно ослабляла американские войска, что послужило толчком к созданию в 1942 году Управления по борьбе с малярией в районах военных действий для борьбы с этим и другими трансмиссивными заболеваниями. Основанное в Атланте, недалеко от крупнейшего в стране очага малярии на юго-востоке США, после войны Управление было заменено Центрами по контролю и профилактике заболеваний США (CDC). С тех пор это федеральное агентство играет ключевую роль в борьбе с малярией и другими заболеваниями по всему миру, включая инфекции, передающиеся половым путем, грипп, Эболу, Зику и, совсем недавно, COVID-19. Однако легко забыть, что первоначальной целью агентства был контроль и искоренение малярии в Соединенных Штатах. Эта цель была достигнута в 1951 году (несмотря на отдельные случаи, когда мигранты и путешественники привозили болезнь из-за границы) благодаря инсектицидам, осушению болот, более широкому использованию стеклянных окон и оконных сеток, а также улучшенным методам лечения и мониторинга*.

Усилия по борьбе с этим заболеванием претерпели значительные изменения, особенно в связи с тем, что традиционный метод распыления дихлордифенилтрихлорэтана (ДДТ) стал как менее эффективным из-за способности некоторых видов комаров развивать устойчивость к нему, так и более противоречивым из-за вреда, который он наносит людям и окружающей среде. В большинстве стран ДДТ рассматривается как последнее средство, относительно недорогое, но в целом непопулярное среди населения, в основном из-за его негативного воздействия на здоровье, а также из-за его склонности обесцвечивать стены домов и даже возбуждать других вредителей, включая клопов. Вместо этого упор делается на такие меры борьбы с малярией, как опрыскивание помещений (IRS), при котором альтернативные инсектициды распыляются на внутренние стены домов*,обработанные инсектицидами сетки (ITN), которые защищают людей во время сна, и курсы противомалярийных препаратов, особенно предназначенные для групп риска, таких как беременные женщины и младенцы.

Тем не менее, предотвращение распространения малярии по-прежнему представляет собой серьезную проблему, особенно в странах Африки к югу от Сахары. Например, если в некоторых частях Европы и Северной Америки личинки комаров уничтожаются или контролируются комплексно, путем применения ларвицидов, осушения или заполнения водоемов, таких как болота и топи, где обычно размножаются комары, то в большей части Африки к югу от Сахары такие участки могут появиться совершенно внезапно из-за сильных дождей, и широко применять ларвициды может быть затруднительно. Учитывая медленное начало заболевания (инкубационный периодсоставляет от недели до более месяца в зависимости от паразита) и множество возможных симптомов, часто встречается неправильная диагностика*, в том числе в неэндемичных странах, где болезнь может быть относительно незнакома. Следует также отметить, что малярия может передаваться другим людям через зараженные иглы или шприцы, врожденно от матери к ребенку, а также при переливании крови и трансплантации органов. На некоторых небольших тропических островах, таких как Анжуан и Мохели на Коморских островах, массовое применение противомалярийных препаратов, ITNs и программы IRS вселяют оптимизм, что болезнь скоро будет ликвидирована, но в континентальных районах и местах, где малярия передается в больших количествах, болезнь, по понятным причинам, гораздо сложнее контролировать. На сегодняшний день только одна африканская страна к югу от Сахары, где малярия когда-то была проблемой, была сертифицирована Всемирной организацией здравоохранения как свободная от малярии - Маврикий в 1973 году - отрезвляющее напоминание о том, как много еще предстоит сделать.†

В ответ на это необходимо проявить солидарность и выделить миллиарды долларов.‡ Малярия оказалась способна объединить таких разных общественных деятелей, как Билл Гейтс, Боно, Дэвид Бекхэм и Хелен Миррен, различные агентства ООН, Всемирный банк, Всемирную организацию здравоохранения, целый ряд неправительственных организаций и многих других. В 2019 году эксперты поставили цель искоренить малярию (то есть ликвидировать ее во всем мире)2050 году, и, учитывая заметное сокращение смертности от малярии запоследнее десятилетие , это кажется если не вероятным, то, по крайней мере, возможным. Одним из главных препятствий, вероятно, станет изменение климата, поскольку существует значительная неопределенность в отношении того, как это повлияет на распространение малярии. В то время как некоторые районы Африки к югу от Сахары станут более сухими и, следовательно, менее подверженными малярии (хотя риски других проблем, таких как опустынивание, засуха, нехватка воды и голод, скорее всего, возрастут, что станет одним из самых худших компромиссов в мире), в других могут возникнуть условия, способствующие распространению этого заболевания, такие как повышение средних температур и более продолжительный летний сезон. Вырубка лесов, являющаяся серьезной проблемой в ряде стран Африки к югу от Сахары, может усугубить риск заболевания малярией, поскольку увеличивает воздействие солнечного света (тем самым повышая температуру) и снижает численность насекомоядных животных (которые в противном случае могли бы ограничить численность комаров). Высокогорные районы, в которых отныне было слишком холодно для жизни комаров, особенно в Восточной Африке, относятся к тем местам, которые теперь подвергаются большему риску заболевания этой болезнью. Страны, расположенные дальше от экватора, например, в Средиземноморском регионе, также могут невольно оказаться в "малярийном поясе", причем болезнь может вызвать дополнительные осложнения из-за того, что многие люди с ней не знакомы. Решающее значение имеет также приверженность населения профилактическим мерам; как было показано на примере пандемии COVID-19, эффективность вакцин и процедур, по крайней мере частично, зависит от готовности людей доверять им. Как сказал мне один из дистрибьюторов промышленного оборудования в Гвинее:

Малярия все еще остается большой проблемой, но сейчас ситуация намного лучше, чем раньше, я бы сказал. Правительство всегда подчеркивало, что профилактика - лучший способ борьбы с малярией. ...и немного знаний и правильной информации оказывают огромное влияние, конечно, на профилактику это повлияло... но я не знаю, возможно ли искоренение, потому что не все будут принимать вакцину, и не все будут использовать сетки, хотя они и стоят не так уж дорого".

По всем этим причинам границы малярийного пояса могут расшириться, прежде чем улучшения в области профилактики, лечения и мониторинга заставят их отступить. На сегодняшний день удалось искоренить только одно заболевание, поражающее человека, - оспу, что дает представление о проблемах, с которыми мы столкнемся в ближайшие несколько десятилетий.

Малярийный пояс демонстрирует, насколько подвижными могут быть границы, незаметно колеблющиеся во времени и пространстве и постепенно втягивающие в сферу своего влияния различные группы людей. Однако эти же границы могут оказаться устойчивыми в самом своем существовании. Наше понимание их и того, что они собой представляют, часто оказывается недостаточным для их устранения, по крайней мере до тех пор, пока не будут приложены достаточные (читай: значительные) усилия. Тот факт, что жители малярийного пояса сталкиваются с проблемами, выходящими далеко за рамки основных симптомов заболевания, - от ограниченных источников дохода до дополнительных расходов на здравоохранение, - дополнительно отражает, как одна географически расположенная проблема может породить мириады других. Это заставляет обратить внимание на эффект бабочки: небольшое пространственное продвижение в распространении малярии может создать значительную дополнительную социально-экономическую угрозу для ранее процветающих районов, которую из-за последующего риска быть заклейменным болезнью трудно преодолеть.

Тем не менее, важно признать ценность проведения невидимых линий: выделяя районы, которые особенно уязвимы для болезни, становится легче подготовиться к вспышкам и отреагировать на них. Знания и понимание, как мы убедились на примере Аллеи торнадо, действительно могут стать разницей между жизнью и смертью. А вместе с ними приходит потенциал для перемен, для улучшения мира вокруг нас, возможно.

 

*В конце концов, учитывая огромные масштабы, а также географическое и культурное разнообразие, "Африка южнее Сахары" неизбежно является неточным способом описания этой части света. Всемирный банк, например, включает в Африку к югу от Сахары сорок восемь стран, простирающихся от Мавритании и Судана (большая часть которых занимает часть пустыни Сахара) до Южной Африки, а также островные государства - Кабо-Верде, Коморские острова, Мадагаскар, Маврикий, Сан-Томе и Принсипи и Сейшельские острова. Это означает, что Банк учитывает только шесть африканских стран, не входящих в Африку южнее Сахары.

*Эта болезнь привычна для них [воды, которые "болотистые, застойные и относятся к озерам"] как летом, так и зимой, и, кроме того, они очень подвержены водянке самого смертельного характера; а летом их часто одолевают дизентерия, диарея и затяжные лихорадки, и эти болезни при длительном течении предрасполагают такие конституции к водянке, что приводит к летальному исходу".

*Далее, в своем уединенном месте, они создали то, что стало одним из самых популярных коктейлей в мире, добавив свою порцию джина в горькую тонизирующую воду, которую они пили из-за ее противомалярийных свойств хинина.

*Среди старых методов борьбы с малярией, пожалуй, ни один не был столь креативным, как запатентованный доктором Чарльзом Кэмпбеллом из Сан-Антонио (штат Техас), бактериологом, который в первые три десятилетия XX века стал пионером в создании норок для летучих мышей, осознав, что летучие мыши с удовольствием поедают комаров и, при правильном выборе звуков, могут быть уговорены жить там, где они больше всего нужны. Хотя точную методику Кэмпбелла оказалось довольно сложно воспроизвести, на местах число случаев заболевания малярией сократилось, что позволило ему в 1919 году получить Нобелевскую премию по физиологии и медицине от штата Техас. Не остались без внимания и важные усилия летучих мышей: город Сан-Антонио (в 1914 году) и штат Техас (в 1917 году) приняли законы, запрещающие умышленное убийство этих животных. Полюбившиеся местным жителям городские популяции летучих мышей в Сан-Антонио и Остине сегодня привлекают туристов, а в последнем городе каждое лето проходит "Праздник летучих мышей".

*Обратите внимание, что они подходят не для всех поверхностей, и, как и в случае с ДДТ, некоторые виды комаров могут стать к ним устойчивыми.

*К числу заболеваний, которые часто ошибочно диагностируются как малярия, относятся пневмония, брюшной тиф, лихорадка денге и желтая лихорадка. Последние два заболевания, как и малярия, распространяются комарами, хотя и разных видов.

Французский заморский департамент и регион Реюньон - единственная часть Африки к югу от Сахары, достигшая этого рубежа, а Сейшельские острова (архипелаг) и Лесото (высокогорье) считаются странами, где малярия никогда не была проблемой.

‡В 2018 году Всемирная организация здравоохранения поставила глобальную цель инвестировать в борьбу с малярией 6,6 млрд долларов в год к 2020 году, но в итоге в том году было потрачено всего 3 млрд долларов. Цель на 2030 год - 10,3 млрд долларов.

 

Как невидимые линии помогают нам оказывать влияние на планету

Люди никогда не стремились только к познанию. В предыдущих шести главах было показано, как мы можем рисовать или воображать невидимые линии, чтобы лучше понять планету; но мы также стремимся получить определенную степень контроля над окружающим миром, особенно перед лицом значительных проблем, с которыми мы сталкиваемся. Невидимые линии можно использовать для этой цели самыми разными способами, о чем мы узнаем из следующих шести глав.

Может возникнуть соблазн думать исключительно или в первую очередь о линиях, направленных на контроль над планетой в коварном смысле, например, изгнание тех, кто, как считается, не принадлежит к ней. Исключение действительно является общей целью или результатом невидимых линий, и мы увидим, как они часто возникают. Однако в этой части мы рассмотрим линии, которые, хотя и не всегда благотворно влияют на ситуацию, по крайней мере, призваны обеспечить контроль по благожелательным причинам. Как правило, главная цель таких границ - сделать место более пригодным для жизни, реагируя на неадекватность текущих обстоятельств и, что особенно важно, управляя реальной или потенциальной опасностью. Пандемия COVID-19 служит отличным примером. В течение нескольких недель после того, как были выявлены первые случаи этого заболевания, была установлена граница, отделяющая Ухань - "нулевую точку" пандемии - от остальной части Китая. Мы все знаем, что произошло дальше. В последующие месяцы большинство стран мира ввели свои собственные ограничения на поездки, требования не выходить из дома и другие политические меры, в результате чего были проведены невидимые линии, призванные сдержать вирус.Внезапно наши встречи сокружающим нас миром изменились: пассажиры были вынуждены работать из домашних офисов; студентов разделяли не ряды парт и стульев, а экраны компьютеров; обитателей домов престарелых прятали за закрытыми дверями от их близких; работники служб первой необходимости были вынуждены слишком хорошо знать районы, подверженные особому риску. Во многих странах возникли совершенно новые границы между регионами, округами или муниципалитетами, где внутренние поездки считались безопасными, и теми, где они не были безопасными. На более микроуровне практика "социального дистанцирования" создала невидимые границы, отделяющие нас от других, и даже после ослабления ограничений на блокировку многие продолжают ощущать такие границы, выбирая, где сесть в общественном транспорте, в ресторане или баре. Хотя политика борьбы с коронавирусом, требующая соблюдения границ, не всегда была популярной, она, бесспорно, является примером того, как мы можем использовать невидимые границы для установления контроля перед лицом катастрофы.

Если говорить конкретно об ограничениях на поездки, то такие невидимые линии могут быть восприняты и в отношении других опасностей, помимо болезней. Государственные органы создают карты рекомендаций для путешественников, которые учитывают такие опасности, как насильственная преступность, нестабильная работа правоохранительных органов, гражданские беспорядки, терроризм и вооруженные конфликты, и таким образом регулируют передвижение своих граждан и определяют их присутствие на планете. Понятие невидимых линий, разделяющих "безопасные" и "небезопасные" районы, можно также проследить в случае с бесполетными зонами, установленными для ограничения или запрета полетов самолетов над определенными территориями, которые не обязательно определяются в соответствии с международными границами. Бесполетные зоны часто ассоциируются с территориями, охваченными жестоким конфликтом, но могут создаваться и в ответ на катастрофы, такие как ядерная авария на японской АЭС "Фукусима-1" в марте 2011 года, где также была создана 20-километровая зона эвакуации и 30-километровая зона отчуждения для тех, кто находится на земле.

Сначала мы увидим, как казахстанская Кокаральская плотина была построена для решения проблемы катастрофического сокращения Аральского моря, при этомсоздала невидимую границу между улучшенным качеством воды и рыбными запасами на севере и непреходящим отчаянием на юге. Далее, линия Циньлин-Хуайхэ представляет собой интригующий пример невидимой линии, которая, будучи проведенной лишь для описания разрыва между севером и югом Китая, в конечном итоге была использована для определения строительства субсидируемых систем централизованного отопления, что оказало контрастное воздействие на зимнее тепло, но также и на смог. В Великобритании, когда люди осознали необходимость снижения уровня загрязнения воздуха и других проблем, обычно связанных с городами, были созданы зеленые пояса как невидимые границы, препятствующие безудержному разрастанию городов. В других местах человеческая деятельность может быть ограничена в еще большей степени путем проведения невидимых линий: например, Чернобыльская зона отчуждения в Украине была создана как необходимая реакция на самую страшную в мире ядерную катастрофу. Другой вид невидимой линии, проведенной для защиты людей от опасности, - санитарный кордон. Один из наиболее исторически значимых примеров - самоизоляция английской деревни Эйам от своих соседей после вспышки бубонной чумы в 1666 году. Завершает этот раздел Международная линия перемены даты, которая с момента своего создания в 1884 году помогает стандартизировать время на всей планете.

 

Кокаральская плотина

Мы не можем ждать милосердия от природы. Мы должны вырвать его у нее.

Иосиф Сталин

Непримиримый советский диктатор, несомненно, никогда бы не признал этого, даже если бы был хоть как-то жив сегодня, но, оглядываясь назад, мы можем с уверенностью сказать, что природа всегда заслуживала немного большего уважения. Спустя более семи десятилетий после того, как Сталин запустил Великий план преобразования природы Советского Союза, грандиозный проект по повышению производительности сельского хозяйства страны, отдельные районы старой страны продолжают бороться с наследием чрезмерного стремления его аколитов к материальной выгоде. Несмотря на многочисленные технологические инновации, разработанные на протяжениитысячелетий для улучшения условий жизни человека, сегодня мы беспрецедентно осознаем, на какие компромиссы мы должны идти с нашей планетой, чтобы не разрушить то, что нас кормит и устраивает. Как бы мы ни старались, мир природы нелегко контролировать, да и не всегда это целесообразно. Можем ли мы обратить вспять или хотя бы смягчить ошибки прошлого? Можем ли мы найти золотую середину между господством и подчинением? Можем ли мы помириться с природой?

Кокаральская плотина в Казахстане, крупнейшем постсоветском государстве за пределами России и сегодня девятой по величине стране мира, дает представление об управлении экологическим кризисом, поскольку была построена в 2005 году в ответ на быстрое сокращение Аральского моря с 1960-х годов. И, что очень важно для наших целей, он показывает, как невидимые линии, проведенные с целью установления определенного контроля над планетой, могут оказаться вопросом жизни и смерти, надежды и отчаяния. Как возникла эта ситуация?

Давайте быстро отмотаем назад, в конец 1940-х годов. Сочетание разрушений инфраструктуры во время Второй мировой войны, сильной засухи 1946 года и неосмотрительной экономической политики привело к масштабному голоду в СССР. Чтобы выйти из тяжелой ситуации, сохранить лицо и бросить вызов западным конкурентам, советское правительство инициировало ряд проектов, направленных на изменение природной среды и значительное повышение урожайности. В то время умеренно соленое Аральское море было четвертым по величине озером в мире, естественное питание которого обеспечивали реки Амударья и Сырдарья. Однако в рамках Великого плана преобразования природы советские власти решили направить воду из этих рек на орошение степей и пустынь Средней Азии.

Некоторое время это выглядело разумным решением. Такие культуры, как хлопок, зерновые, рис и дыни, росли в изобилии. Республика Узбекистан, расположенная к югу от озера, стала крупнейшим в СССР производителем фруктов и овощей и, в конечном счете, крупнейшим в мире экспортером хлопка. Но, как и во многих других сферах советской жизни, хорошие времена длились недолго. Лишенное речной воды и испаряющееся под палящим солнцем, Аральское море постепенно сокращалось. Некогда процветающие рыбацкие поселки, такие как Аральск, были отделены от своих основных отраслей промышленности, и рыбакам приходилось преодолевать сотни километров, чтобы добраться до привычного водоема. И это не единственная проблема: оставшаяся вода становилась все более и более соленой, особенно учитывая, что соленая вода плотнее пресной и, следовательно, менее подвержена испарению в верхних слоях, что привело к гибели большей части фауны озера. К началу 1990-х годов, когда СССР распался на различные независимые государства, Аральское море разделилось на северный Малый Арал и южный Большой Арал. Примерно десятилетие спустя Большой Арал, название которого быстро стало весьма ироничным, был еще больше разделен на западную и восточную части; еще через десятилетие последняя стала просто пустыней. С 1960 года озеро сократилось на 90 %, и полное исчезновение казалось несомненным.

Это произошло не из-за отсутствия попыток. В 1992 году новый независимый Казахстан на севере построил песчаную дамбу и канал на восточной оконечности Кокаральского полуострова, чтобы уменьшить сток из малого Аральского моря в его более крупный южный аналог, который в основном граничит с Узбекистаном. (Отражением того, как быстро менялся этот регион, является тот факт, что до 1960-х годов полуостров был отделен от материка в виде острова). Дамба оказалась более успешной в теории, чем в реальности. Слишком хлипкая, чтобы справиться с движением воды, она неоднократно ломалась в 1990-е годы, создавая парадоксальную ситуацию: чем больше воды контролировала дамба, тем больше была вероятность ее прорыва. И каждый раз, когда дамбу размывало, уровень воды снова снижался. Этому разочаровывающему циклу строительства и разрушения был положен конец в новом тысячелетии, когда Всемирный банк предоставил заем в размере 64,5 миллиона долларов, чтобы поддержать Казахстан в строительстве гораздо более устойчивой дамбы и некоторых других инфраструктурных изменений, общей стоимостью 85,8 миллиона долларов. Вода больше не сможет просто перетекать из Малого Арала в Большой. С тех пор пресная вода реки Сырдарьи помогает пополнять первую и снижать ее соленость, а излишки (особенно весной) стекают через шлюз во вторую.

В результате плотина, несомненно, помогла населению севернее, вокруг стабилизировавшегося Малого Аральского моря. Различные виды беспозвоночных и рыб вновь появились или увеличили свое количество, поскольку уровень соли в озере значительно снизился. Самой ценной рыбой является судак, который часто экспортируется в Европу и известен как "золотая рыбка" за прибыль, которую приносит его продажа. Карп, лещ, язь и плотва также входят в число рыб, возвращающихся из Сырдарьи и близлежащих водоемов, и особенно вблизи плотины сегодня наблюдается значительное видовое разнообразие.мере заполнения бассейна, хотя и с некоторыми сезонными колебаниями, старый рыбацкий город Аральск в Казахстане оказался расположенным всего в 12 километрах от Малого Арала - неоптимальное расстояние для рыбака, да, но большое улучшение по сравнению с тем, что было всего пару десятилетийназад. С учетом того, что коммерческие уловы быстро растут, эта профессия снова становится жизнеспособной, а для некоторых и весьма прибыльной. Не только рыбаки получают выгоду: с увеличением урожая вновь появились рабочие места в сфере переработки, транспортировки и продажи рыбы.

Общины на юге, в Узбекистане, хотели бы иметь такую же судьбу. Большой Арал стал лишь узкой полоской, удаленной от традиционных рыбацких общин. Например, некогда процветающий город Мо'йнок сегодня все больше зависит от туризма, связанного с катастрофами. Сон с рыбами" имеет здесь совершенно иное значение: старая гавань порта, расположенная более чем в ста километрах от современного озера, теперь рекламируется как "кладбище кораблей". Большой Арал просто не получает достаточно воды из Малого Арала и высыхающей, сокращающейся Амударьи, чтобы преодолеть потери от испарения. И даже если бы у общины по-прежнему было озеро на пороге, она бы с трудом извлекала из него пользу. Большое Аральское море продолжает увеличивать соленость, уровень соли в некоторых местах превышает 100 граммов на литр, тогда как в 1960 году он составлял около 10 граммов на литр (для сравнения: в среднем в Мировом океане этот показатель составляет около 35 граммов на литр). Здесь могут выжить только самые солеустойчивые виды - в первую очередь несколько видов круглых червей, зоопланктон и рассольные креветки. К концу 1990-х годов в Большом Арале вымерла даже камбала - рыба с высокой солеустойчивостью, которая была завезена в 1970-х годах, тогда как на севере она едва выжила и теперь добывается в промышленных масштабах. Запасы природного газа под пересохшим дном южного озера дают проблеск надежды, и отдельно сообщество проявило большую креативность, организовав популярный фестиваль электронной музыки Stihia среди ржавеющих траулеров, но, к сожалению, других причин для восторгов очень мало.

Конечно, регион, расположенный непосредственно к югу от озера - автономная республика Каракалпакстан на северо-западе Узбекистана, - стал исключительно уязвимым для ряда серьезных проблем, помимо потери рыбного хозяйства и средств к существованию, которые зависели от него.*Пестициды, использовавшиеся Советским Союзом для повышения урожайности хлопка, загрязнили озеро такими токсинами, как ДДТ, а тяжелые металлы накапливались здесь с течением времени в результате промышленного загрязнения. С исчезновением озера эти загрязняющие вещества все больше концентрируются в оставшейся воде, а большая часть образует токсичную пыль, которая разносится ветром в виде удушливых бурь. Многие местные жители теперь подвержены риску получить эти токсины, просто выпивая воду и дыша воздухом, а также употребляя в пищу местные продукты. Бывший остров Возрождения, который, если бы не исчез в пустыне, находился бы на границе с Казахстаном, - еще одна причина для беспокойства. В течение многих лет здесь находилась секретная советская лаборатория по созданию биооружия, где проводились испытания сибирской язвы, бубонной чумы, оспы и других агентов, некоторые из которых просочились в почву и заразили виды, которые могли распространить их в других местах. Различные виды рака, анемия, респираторные заболевания, такие как туберкулез, а также проблемы с глазами и почками непропорционально распространены в этом регионе. Хотя уровень младенческой смертности в Каракалпакстане сегодня составляет довольно скромные 10,6 смертей на 1000 живорождений, в середине 1990-х годов различные источники указывали на цифры в пятьдесят, а в некоторых районах и выше ста, что было одним из самых высоких показателей в мире. низким весом.* Кроме того, климат становится все более экстремальным, с огромными перепадами температур между летом и зимой, а также меньшим количеством осадков, характерным для более континентального климата. Фермерам стало труднее выращивать урожай, особенно если учесть, что ветер периодически приносит соль и токсины из бывшего озера. В регионе, который всего полвека назад был полон оптимизма в отношении будущего, мало что изменилось.

Это не означает, что узбекское правительство не реагирует на происходящее, хотя до сих пор оно неохотно идет на такие же масштабные инфраструктурные проекты, как в Казахстане, чтобы не отвлекать воду у фермеров в других частях страны. До сих пор основное внимание уделялось улучшению управления водными ресурсами и повышению их качества путем восстановления водно-болотных угодий и посадки солеустойчивых видов на дне бывшего озера. В ближайшие годы аппетит Узбекистана к крупным проектам может быть также подорван ужасным прорывом трехлетней плотины Сардоба в восточном регионе Сирдарьё в мае 2020 года, который привел к гибели шести человек и сильным наводнениям по обе стороны границы. Если из этой катастрофы и можно извлечь что-то хорошее, так это то, что правительства двух стран впоследствии подписали совместную дорожную карту по управлению трансграничными водными ресурсами, что дает определенные надежды на улучшение международных отношений в будущем.

Возвращаясь к случаю с Кокаральской плотиной, важно подчеркнуть, что этот проект не создавал проблем на юге. В то же время это не просто символическое разделение между выздоравливающим севером и критическим югом: контролируя поток воды из Малого Арала в Большой, она фактически нанесла последний удар по последнему, одновременно обеспечив выживание первого. Он обозначает не только границу между двумя озерами, но и два совершенно разных будущего.Хотяплотинакоем случае не считаетсяидеальной для севера - есть планы по ее дальнейшему развитию для перекачки больших объемов воды, но в последние годы прогресс застопорился, - она стала спасательным кругом. Рыболовство восстанавливается, здоровье людей улучшается, и надежда, если не оптимизм, возвращается. Самой большой опасностью сегодня может статьперелов рыбы. Напротив, на юге страны более распространенными эмоциями являются страдание и обида - на правительство Казахстана за строительство плотины, на правительство Узбекистана за то, что оно оказалось менее инициативным. Более тесное трансграничное сотрудничество представляется необходимым для того, чтобы плотина не стала источником серьезной международной напряженности, особенно в условиях нестабильного влияния изменения климата на доступность воды. Официального разделения между северной и южной сторонами плотины и их внутренними районами не существует, но неоспоримо, что в своих перспективах на будущее эти два района незримо разделены.

На самом деле крупные плотины часто приводят к укоренению экологического и социально-экономического неравенства и разделения. Колоссальная плотина "Три ущелья" в Китае является, пожалуй, самым известным примером: ее строительство привело к перемещению 1,3 миллиона человек, в основном для того, чтобы обеспечить электроэнергией крупные города на востоке страны. И в целом, благодаря государственной политике, в Китае возникла значительная невидимая граница между регионами, которая и по сей день определяет жизнь и средства к существованию.

 

*Беспрецедентно масштабные протесты против решения действующего президента Узбекистана Шавката Мирзиёева понизить автономный статус Каракалпакстана, повлекшие за собой многочисленные жертвы, ранения и аресты и заставившие правительство объявить чрезвычайное положение, привлекли к региону запоздалое внимание международного сообщества в июле 2022 года. Мирзиёев быстро отказался от всех предложенных им изменений в статусе Каракалпакстана, которые были частью более масштабной конституционной реформы, призванной продлить срок его пребывания у власти с пяти до семи лет.

*В 2021 году уровень материнской смертности в Каракалпакстане составил 26,4 случая на 100 000 живорождений. В 1995 году этот показатель достигал 120, что значительно превышало средний показатель по региону Центральной Азии и Кавказа, составлявший в то время 68.

 

Линия Циньлин-Хуайхэ

Мы объявим войну загрязнению окружающей среды и будем бороться с ним с той же решимостью, с какой мы боролись с бедностью... Смог поражает все большие районы Китая, а загрязнение окружающей среды стало серьезной проблемой, которая является предупреждением природы против модели неэффективного и слепого развития.

Ли Кэцян, премьер-министр Китайской Народной Республики

Сегодня в воздухе ощутимая прохлада, а поля покрыты тонким слоем инея. Толстые покрывала, украшенные красными розами, принесены из своих летних укрытий. Надеемся, они скрасят уныние; радостные празднества Дня призраков с их фонарями в форме лотоса и благовониями теперь кажутся далекими. Может, лето и душное, но оно, конечно, не хуже, чем грядущая долгая и мрачная зима. Снова наступило это время года. Лучше закутаться потеплее.

Всего в нескольких километрах к северу зима будет не менее морозной, но настроение будет другим. Тепло разливается по домам, словно жаркие объятия. Когда температура понизится в ближайшие несколько недель, можно будет не бояться замерзших труб и обледеневшей кожи. Тем не менее, нет ничего идеального. В то время как жители юга будут копать в поисках верхней одежды, здешние жители будут рыться в своих масках. Проблема не в болезнях - ну, не главная проблема. Настоящая проблема - смог, который скоро окутает город.

Великая стена, возможно, самая известная граница в мире, протянувшаяся более чем на 20 000 километров через северный Китай и часть Монголии для отражения захватчиков. Более малоизвестной (и невидимой) границей является линия Хэйхэ-Тэнчжун, которая была проведена китайским географом по имени Ху Хуаньюн в 1935 году, чтобы разделить Китай по диагонали с северо-востока на юго-запад на две части с сильно контрастирующей плотностью населения.Несмотря на то, что значительные перемещения населения, особеннона юго-восток, изменили данные Хуаньюна за прошедшее время, линия по-прежнему представляет собой наглядное разделение: около 95 процентов населения страны сосредоточено на меньшей территории, чем их соотечественники на северо-западе. Однако другая линия играет роль, которая, несмотря на кажущуюся обыденность, является еще более значимой в жизни многих из 1,4 миллиарда жителей Китая сегодня. Проходящая вдоль гор Циньлин на западе до русла реки Хуай*,в 1950-х годах она использовалась новым коммунистическим руководством для разграничения мест, где будет установлена система централизованного отопления (на севере), и тех, где ее не будет (на юге). За небольшим количеством исключений, как правило, когда правительство, испытывающее нехватку денег и энергии, не хотело выделять средства для некоторых населенных пунктов на северном берегу Хуай, эта невидимая линия определяет, будет ли человек рассчитывать на собственные средства для получения тепла, или же он может положиться на правительство в этой относительной роскоши.

Линия Циньлин-Хуайхэ имеет более давнюю историю, чем Коммунистическая партия Китая (КПК). Она была проведена в 1908 году будущим основателем Географического общества Китая (ГОК) Чжаном Сянвэнем, чтобы обозначить разделение страны с севера на юг, примерно по северной 33-й параллели. В Китае это разделение имеет несколько форм. На протяжении веков север был более развит, и именно здесь находится большинство самых известных исторических достопримечательностей Китая, включая древнюю столицу Сиань с ее Терракотовой армией, Запретный город в Пекине и, конечно же, Великую стену. Напротив, юг страны издавна славился своими природными ландшафтами (например, похожими на акульи зубы холмами Гуйлиня или возвышающимися скальными образованиями Чжанцзяцзе, которые послужили вдохновением для фильма "Аватар"), а после экономических реформ 1970-х годов он стал ключевым центром высоких технологий и легкой промышленности и теперь включает три из четырехгородов первого уровня: Шанхай, Гуанчжоу и Шэньчжэнь (второй - Пекин). Климат также различается на севере и юге: в первой части, как правило, прохладнее и суше, в то время как для второй характерен жаркий, влажный субтропический или тропический климат, во многом зависящий от близости к Южно-Китайскому морю. Линия Циньлин-Хуайхэ довольно точно обозначает как изотерму 0°C в январе (то есть линию, отделяющую места, где средняя температура января ниже нуля и, следовательно, подвержены заморозкам, от мест, где средняя температура января превышает этот показатель), так и изогиету 800 миллиметров (линию, отделяющую места, где годовое количество осадков ниже этого значения, от тех, где годовое количество осадков больше). Учитывая зависимость сельскохозяйственных культур от конкретных климатических условий, это отражается и на кухне: на севере распространены блюда на основе пшеницы, такие как лапша, булочки на пару и пельмени, в то время как на юге более длительную историю имеют блюда из риса. Существует множество стран с разрывом между севером и югом, но лишь немногие из них имеют отношение к такому количеству предметов.

Однако КПК под руководством Чжоу Эньлая (1949-76 гг.) увидела потенциал использования линии для определения, а не просто для описания различий. В то время как отопление на севере считалось необходимостью и просто продолжением давней культуры использования канга (обогреваемой кирпичной лежанки, служащей одновременно печью) в самых холодных регионах, юг считался достаточно теплым, чтобы обойтись без централизованной системы. Во многих местах это небезосновательно: например, в южных городах Гуанчжоу и Шэньчжэнь средняя минимальная зимняя температура составляет около 10 °C, что вполне комфортно. В Харбине, расположенном на крайнем северо-востоке страны, напротив, каждую зиму достаточно холодно, чтобы проводить международный фестиваль с возвышающимися ледяными замками и мифологическими снежными скульптурами. Проблема в том, что многие населенные пункты вблизи линии сталкиваются с практически одинаковым климатом, но из-за простоты использования такой границы в качестве точки отсечения им предоставляются совершенно разные ресурсы для борьбы с ним.Когда температура падает, появляются жалобы на неравенство, как сказал мне один житель юга: "К северуот линии есть централизованная система отопления, а к югу от нее - нет, но и на юге бывает очень холодно".

Этот разрыв сохраняется и по сей день. Любопытно, что вероятность его преодоления все меньше и меньше, поскольку с 1970-х годов в экономике Китая произошли значительные изменения, и большая часть ответственности перешла от государства к индивидууму. Так, если огромные системы отопления на севере страны были созданы, когда китайское правительство при поддержке Советского Союза уделяло приоритетное внимание крупным социальным проектам (а в России централизованное теплоснабжение до сих пор является нормой), то сегодня ищутся рыночные решения, требующие от домохозяйств платить за тепло, которое они хотят получить. В самые холодные ночи жители часто вынуждены искать собственные решения, включая тепловые насосы, электрообогреватели и бутылки с горячей водой; многие даже посещают бани один или два раза в неделю, когда слишком холодно, чтобы мыться дома. Даже в Шанхае, экономическом центре Китая, многие беднейшие слои населения вынуждены кутаться в пальто и одеяла, чтобы защититься от холода, по той простой причине, что они живут чуть южнее линии Циньлин-Хуайхэ и не могут позволить себе более высокие счета за электричество.

Однако нельзя сказать, что жители северной части линии Циньлин-Хуайхэ не имеют претензий. Хотя они пользуются преимуществами бесплатного или субсидируемого тепла, самый распространенный источник за последние полвека - угольный котел - производит значительное количество загрязнений воздуха. Цифры выглядят мрачно: почти все самые загрязненные города Китая находятся к северу от линии, а в некоторых из них воздух один из самых грязных в мире. Соответственно, один человек, привыкший путешествовать через линию, подчеркнул, что "иногда зимой, если вы летите из северного города в южный, улучшение качества воздуха легко заметить".1900-х годов, - но главной причиной считается отопление, работающее на угле. В результате зимой смог становится серьезной проблемой, закрывая обзор всех, кроме самых ярких неоновых вывесок в крупных северных городах. Периодически возникающие песчаные бури в пустынях Гоби и Такламакан дают другой отблеск, превращая мрачное серое небо в жуткое оранжевое, но при этом резко ухудшают качество воздуха. Самое серьезное, что опасные твердые частицы, как мелкие (PM2.5), так и крупные (PM10), выбрасываемые на севере, повышают риск сердечно-сосудистых и респираторных заболеваний у жителей и в значительной степени способствуют тому, что средняя продолжительность жизни на пять лет меньше, чем к югу от линии. Один разрыв ведет к другому.

В условиях сильного холода и потенциально токсичного воздуха многие жители севера предпочитают просто оставаться в помещении, а самой важной границей для них является дверь, отделяющая их дом от внешней среды. В то же время их коллеги на юге с завистью смотрят на отопление, которым они наслаждаются благодаря тому, что живут по правую сторону гор Циньлин и Хуайхэ. Постепенно ситуация улучшается. Многие северные города, включая Пекин, перешли на природный газ или электричество вместо угля, и были установлены новые цели по сокращению выбросов твердых частиц. В таких городах, как Линьфэнь, некоторые жители даже были вынуждены отказаться от угля, поскольку их традиционные печи, работающие на угле, были конфискованы местными властями. Тем временем некоторые южные города, такие как Ухань, пытаются создать свои собственные единые системы отопления, хотя экономические и экологические проблемы часто ограничивают их распространение. На юге все чаще используются возобновляемые источники энергии, такие как ветер, солнце и биомасса, отчасти для того, чтобы сдержать частые призывы к созданию таких же систем централизованного теплоснабжения, которые стали палкой о двух концах на севере.

Предыдущие предложения о переносе линии на юг неизменно отклонялись по причине дороговизны, но, учитывая интерес к новым источникам энергии, возможно, в ближайшие годы эта граница потеряет свою актуальность.Пока же, однакосайте существует явное различие в тепловой мощности между севером и югом, обусловленное таким же простым разрывом, как линия, проведенная с запада на восток. Этот случай демонстрирует, как граница, обозначенная вполне логично, с использованием эмпирических данных, относящихся к окружающей среде, может стать удобным политическим механизмом, с помощью которого можно установить и социальные различия. Он также показывает, что даже там, где мы ожидаем получить выгоду от создания или использования невидимых линий, призванных изменить наше взаимодействие с планетой, могут возникнуть непредвиденные последствия, скорее ухудшающие, чем улучшающие жизненные шансы тех, кто находится по ту или иную сторону. Тем не менее, в некоторых случаях невидимые линии рассматриваются как убедительное средствоограничения некоторых видов нашего пагубного воздействия, включая загрязнение воздуха, на окружающую среду. Пришло время подумать о зелени.

 

* Hé, как в Huaihe, на мандаринском языке означает "река".

 

Зеленые пояса

Человеческое общество и красота природы созданы для того, чтобы наслаждаться ими вместе.

Эбенезер Говард

Когда выезжаешь из центра столицы Соединенного Королевства, лондонские пригороды могут показаться бесконечными. Хотя отчасти это объясняется пробками, от которых по-прежнему страдает большая часть города, несмотря на успешное введение с 2003 года платы за проезд по перегруженным дорогам, даже на первый взгляд можно заметить постепенный, а не быстрый переход от величественных георгианских, викторианских и эдвардианских зданий и роскошных парков, окружающих ядро города, к межвоенным и модернистским постройкам, которые выстраиваются вдоль ключевых магистралей на расстоянии нескольких километров, и, наконец, к большим двухквартирным домам, которые примыкают, кажется, к каждой улице во внешних пригородах. Эти районы сохранили лишь остатки своего прежнего статуса уникальных деревень, поглощенных разрастающейся метрополией в XIX и начале XX веков. Такие названия, как Финчли, Гринфорд и Форест-Хилл, свидетельствуют о более сельской истории, а историческое графство Мидлсекс, большая часть которого была официально включена в состав Большого Лондона в 1965 году, сохранилось лишь в некоторой степени символически. Сегодня около 13,5 % жителей Великобритании проживают в одном из районов Лондона, причем этот процент может удваиваться в зависимости от того, насколько широко определяется "пригородный пояс", отражающий гравитационное притяжение города. Однако примечательно то, что по сравнению со многими другими городами Северной Америки и Восточной Азии лондонские пригороды не так уж и обширны.

Хотя это может разочаровать тех, кто считает, что самый большой означает лучший (или, по крайней мере, самый важныйили примечательный), стоит напомнить, чтоне все любят крупные города. Подобное утверждение имело особый резонанс в XIX веке, когда население Лондона выросло с, как сейчас кажется, скромного 1 миллиона человек в 1800 году до примерно 6,5 миллиона к 1900 году, и он удерживал звание крупнейшего города мира около ста лет, пока в 1925 году его окончательно не обогнал Нью-Йорк. Сейчас, видя помпезность и торжественность, тщательную прохладу, радужный блеск - в общем, все, что мы хотим видеть, - нам легко упустить из виду, каким пугающим был бы Лондон для новых горожан два века назад, большинство из которых приехали из маленьких деревень, не готовых к трущобам и фабрикам, которые их ожидали.

Конечно, для большинства жизнь в Лондоне и других быстро растущих городах Британии времен промышленной революции была в лучшем случае мрачной. Не случайно Фридрих Энгельс вместе с Карлом Марксом разработал то, что мы сейчас называем марксизмом, основываясь на своем опыте и наблюдениях за бедными трущобами Манчестера и Солфорда на северо-западе Англии. К концу XIX века улучшение жилищных условий, снабжения продуктами питания, заработной платы, одежды, канализации, лекарств, средств для стирки и многого другого облегчило болезни и убожество, с которыми ассоциировался Лондон.* Однако город все еще был далек от того, чтобы стать местом, которое можно было бы считать желанным. Движущие силы страны могли искать выгоду, работая в городе, но мало кто стремился жить в нем. Поэтому пригороды разрастались, чему в немалой степени способствовали достижения в области общественного транспорта и стратегическое ценообразование, не позволяющее широким массам позволить себе те районы, которые были наиболее желанны для богатых.

Однако в ходе этого процесса конфликт за пространство начал возникатьновых районах. По мере того как представители среднего класса уступали большую часть города своим менее мобильным сородичам из рабочего класса, они начали наступать на пятки тем, кто уже жил на окраинах бывших городов. Если согласиться с тем, что не все любят большие города, то неудивительно, что многие из тех, кто жил в маленьких городках и деревнях вокруг Лондона (и в других местах), опасались грозно надвигающейся на них метрополии. Даже самый тщательно спланированный пригород приносил небывалый шум, движение и загрязнение в места, которые оставались практически неизменными на протяжении веков. Давние жители боялись, что "характер" их уникальных поселений исчезнет, что их здоровье будет подорвано, что они будут поглощены социальной, культурной и архитектурной однородностью, в которой до сих пор, хотя зачастую и несправедливо, обвиняют пригороды. Сколько времени потребуется Лондону и другим городам, чтобы распространиться на любимую британскую сельскую местность (которая, кстати, стала центральным элементом чувства национальной идентичности, учитывая ее предполагаемую чистоту)?

Сегодня зеленый пояс представляет собой невидимый барьер на пути разрастания, которого так жаждали многие из этих жителей, обеспечивая кольцо зеленых насаждений вокруг городских районов. Работа над ним велась давно. Концепция обычно восходит к градостроителю Эбенезеру Говарду, который наиболее известен как основатель движения городов-садов на рубеже двадцатого века, хотя более ранние варианты существовали в некоторых древних городах Ближнего Востока, а в английском контексте в 1580 году королева Елизавета I запретила новые постройки в 5-километровом кольце вокруг Лондона в попытке предотвратить распространение чумы. Идея Говарда о городах-садах предусматривала создание поселений, которые бы объединяли в себе все лучшее, что есть в городе (жилые дома, культурные мероприятия, возможности трудоустройства) и в сельской местности (свежий воздух, природа, сельское хозяйство, низкая арендная плата). Таким образом он стремился ответить на серьезные проблемы существующих промышленных городов с их повсеместной бедностью, перенаселенностью, загрязнением и мраком.Чтобы предотвратить их бесконечный рост, Говард утверждал, что его города-сады должны быть окружены постоянным "поясом" из ферм и парков и ограничены всего 32 000 человек: после этой отметки вместо них должно быть создано новое поселение. Таким образом, идея Говарда также предвидела риск того, что один город станет намного больше всех остальных - как это происходит с Лондоном в Великобритании сегодня - и попыталась снизить этот риск, предоставив более привлекательное видение того, каким "должен" быть город.

Концепция городов-садов так и не получила такого распространения, как хотелось бы Говарду, который предполагал, что она станет основной для британского градостроительства. При его жизни в Хартфордшире, графстве к северу от современного Большого Лондона, были основаны два города-сада (Летчворт и Уэлвин), хотя сегодня несколько других поселений по всему миру несут в себе хотя бы следы общего предложения Говарда. Напротив, его более конкретная идея о зеленых поясах между поселениями в конечном итоге получила широкое распространение и была создана не только вокруг городов-садов, но и в большинстве крупных городских районов страны.

Действительно, начиная с 1920-х годов концепция "зеленого пояса" продвигалась в политических кругах и в конечном итоге была принята в качестве средства обеспечения открытых пространств и ограничения разрастания, сначала вокруг Лондона в 1930-х годах, а с 1950-х годов - вокруг ключевых населенных пунктов Уэст-Мидлендса, Южного и Западного Йоркшира, Чешира и Ланкашира и других. Со временем многие из этих зеленых поясов были расширены, чтобы еще больше противостоять давлению строительства и обеспечить защиту больших участков сельской местности.

На местности "зеленые пояса" могут быть неочевидны, поскольку они редко обозначаются, разве что в виде случайных знаков, протестующих против возможности открытия некоторых земель "зеленого пояса" для будущей застройки. Однако если задуматься о том, почему разрастание городов здесь в конечном итоге заканчивается, невидимая граница, отделяющая крупные городские районы от их сельских окрестностей, становится ощутимой. И даже если эта граница остается незамеченной, преимущества зеленых поясов все равно ощущаются городскими жителями. Многие из них выбираются на природу, чтобы принять участие в различных видах досуга, невозможных в крупных населенных пунктах, что благотворно сказывается на их здоровье и самочувствии.Зеленыепояса также обеспечивают жизненное пространство для дикой природы, хотя некоторые критикуют их за ограничение биоразнообразия, поскольку они способствуют развитию интенсивного сельского хозяйства и созданию полей для гольфа, а не используются в качестве заповедников. И, конечно же, они не лишены недостатков: застройка может просто выйти за пределы зеленого пояса, что приведет к увеличению количества автомобилей, а самое главное - их осуждают за то, что они ограничивают количество доступного пространства для строительства и тем самым способствуют резкому росту цен на жилье, ведь Лондон сейчас является одним из самых дорогих городов мира для покупки недвижимости. Однако если задуматься о том, как выглядит ситуация, при которой рост городов происходит практически без ограничений, то зеленые пояса представляются весьма выгодными с точки зрения предоставления открытого пространства городским жителям. Особенно известным примером является конурбация Лос-Анджелеса (слово, отражающее то, что происходит, когда одному поселению разрешают слиться с другим), занимающая более 1200 квадратных километров, но нельзя обойти вниманием и такие города, как Финикс, Даллас-Форт-Уэрт и Оклахома-Сити. Несмотря на различия в количестве доступного для застройки пространства и более значительную роль автомобиля и правил зонирования в объяснении характерной для большинства городов США и Канады низкой плотности застройки, британские поселения в гораздо меньшей степени способны создавать практически бескрайние пригороды, типичные для других стран Атлантического океана. Следует также отметить, что некоторые североамериканские города (а также населенные пункты в некоторых других частях света) решили создать свои собственные версии зеленых поясов или требуют их создания в соответствии с законами штатов, что свидетельствует о том, что их ценность признается и за пределами Великобритании. Особенно известным примером подобного подхода к планированию землепользования является Гроене Харт, разделяющий крупнейшие города Нидерландов.

Таким образом, зеленые пояса можно рассматривать как значимые границы, поскольку они препятствуют поглощению одной стороны другой, являясь результатом намеренного решения о тщательном планировании использования земли.В этом смысле они играют важнуюроль в обеспечении того, чтобы города рассматривались как места, которые предлагают возможности сами по себе, а не как места, которые просто заимствуют и в конечном итоге превосходят свои внутренние районы. Но они могут возникнуть и по воле случая: после падения "железного занавеса" вдоль полосы земли, разделявшей Западную и Восточную Европу, было обнаружено невероятное количество биоразнообразия. Пролежав нетронутым почти полвека, этот коридор сегодня сохраняется как "Зеленый пояс Европы", проходящий от Баренцева моря на севере до Черного и Адриатического морей на юге. Как мы увидим далее, это не единственный пример экологической надежды, возникшей в результате человеческих травм и борьбы.

 

*В 1858 году, например, британский парламент был на грани переезда из города из-за гнилостной вони человеческих отходов и промышленных стоков, вытекающих из реки Темзы. Условия в бедном Ист-Энде были бы еще хуже.

 

Чернобыльская зона отчуждения

Здесь вам нужно опасаться только трех вещей. Первая: водители. Вторая: волки. Третье: радиация.

Украинский "Эйприл Ладгейт

Мой гид в Чернобыльской зоне отчуждения (ЧЗО), чьи язвительные комментарии убедили меня в том, что Эйприл Ладгейт из "Парков и отдыха" решила переехать в Украину, сделал это предупреждение по прибытии на первый из двух контрольно-пропускных пунктов, которые необходимо пройти, чтобы увидеть один из величайших в мире символов человеческого высокомерия. Признаться, я не нуждался в информации о водителях: Я научился предвидеть их уже через двадцать минут после вылета из киевского аэропорта "Борисполь", когда увидел, как Škoda несется по тротуару, чтобы пропустить остальных чурбанов. Два других соображения, однако, многое говорят о разрыве между северной Украиной, между миром, который продолжают лепить люди, и миром, который, возможно, безвозвратно испорчен и в значительной степени отдан на откуп природе.

ЧЗО была создана через несколько дней после самой тяжелой в истории ядерной катастрофы. Ранним утром 25 апреля 1986 года инженеры на реакторе № 4 Чернобыльской АЭС проводили, как это ни парадоксально, тест на безопасность, целью которого было выяснить, как долго турбины станции смогут вырабатывать достаточное количество энергии в случае отключения электричества. В течение следующих двадцати четырех часов были допущены существенные ошибки, которые резко снизили устойчивость реактора. В 1.23 утра 26 апреля первый паровой взрыв выпустил огненный шар через крышу в темное небо. По мере того как по всему реактору бушевал пожар, радиоактивный материал выплескивался в атмосферу, где его быстро подхватывал ветер.Большая часть материала оседала в окрестностяхи непосредственно на севере, на территории, которая всего пять лет спустя получит независимость от Советского Союза как Республика Беларусь, хотя часть была перенесена в Скандинавию и Западную Европу, загрязняя леса и сельскохозяйственные угодья и вызывая широкомасштабные проблемы со здоровьем. Если бы радиационный монитор на атомной электростанции Форсмарк в Швеции не зафиксировал аномально высокий уровень радиоактивных частиц советского происхождения, возможно, прошли бы годы, прежде чем мир узнал об этой аварии, поскольку СССР отчаянно пытался скрыть ее. Число погибших людей остается весьма неопределенным не только из-за неясности в вопросе о том, насколько тысячи случаев таких заболеваний, как рак, являются вторичными последствиями взрыва, но и потому, что советские власти, судя по всему, пытались преуменьшить серьезность катастрофы в своих отчетах. Оценки варьируются от тридцати до ста смертей в результате воздействия экстремальной радиации в краткосрочной перспективе и исчисляются тысячами, если учитывать и долгосрочные последствия для здоровья.

Изначально ЧЗО была нарисована в виде круга радиусом 30 километров вокруг реактора № 4, все жители которого должны были немедленно эвакуироваться по приказу советских военных. Этот круг также содержал меньший круг, простирающийся на 10 километров от реактора в любом направлении, определяя, как небезосновательно считалось, зону, наиболее сильно загрязненную радиацией. Однако со временем границы ЧЗО были уточнены на основе фактических данных о радиации, а не произвольных, на первый взгляд, расстояний. В частности, благодаря научным испытаниям, направленным на мониторинг уровня содержания в почве таких радиоактивных изотопов, как цезий-137, стронций-90, йод-131 и плутоний-238 и -239, зона отчуждения из аккуратного круга превратилась в менее элегантное, но более точное пятно на карте.Более того, учитывая близость завода к границе между независимыми Украиной и Беларусью, эти страны установили свои собственные внутренние границы, в результате чего на украинской стороне образовалась ЧЗО, абелорусской - примыкающий к ней с севера государственный радиоэкологический заповедник "Полесье". Вместе эти две зоны представляют собой территорию, примерно на 80 процентов превышающую первоначальную советскую зону отчуждения, примерно поровну разделенную между Украиной и Беларусью. Тем не менее, можно предположить, что в ближайшие годы она будет сокращаться по мере снижения радиоактивности некоторых районов.

В конце концов, несмотря на то, что некоторые районы ЧЗО остаются крайне опасными, есть и другие, где радиация снизилась до вполне нормального уровня. На большей части территории радиация не хуже, чем в самолете; одна предприимчивая компания теперь даже считает безопасным производство и продажу водки "АТОМИК", сделанной из местного зерна и воды. Однако радиоактивная пыль сконцентрировалась в отдельных горячих точках под воздействием стихии и действий людей, например, в результате закапывания или сортировки загрязненных предметов, в том числе автомобилей, используемых "ликвидаторами" в ходе операции по очистке. Мертвые сосны, покрывавшие большую часть территории ЧЗО, получили название "Рыжий лес" из-за своего ржавого цвета после того, как они поглотили значительное количество радиации от взрыва, и хотя большинство из них с тех пор было захоронено, значительное загрязнение все еще присутствует на поверхности почвы. Припять, ближайший к реактору населенный пункт, является, пожалуй, самым известным городом-призраком в мире. Это образцовый советский город с населением 50 000 человек, который был покинут в считанные дни.* Сегодня в Припяти разрушающаяся больница, пыльный бассейн и неиспользуемый парк развлечений (он должен был открыться буквально на следующей неделе, но вместо этого стал претендентом на звание самого несчастного места на Земле) создают жуткую и убогую атмосферу.Трудно поверить, что это место с неухоженной растительностью и битым стеклом когда-то былопроцветающим, и все же, несмотря на его внезапное превращение в современные Помпеи, счетчик Гейгера здесь можетвыявить огромные расхождения в уровне радиации всего в нескольких метрах друг от друга. Поэтому на всей территории ЧЗО необходимо соблюдать осторожность: гиды стараются следить за тем, чтобы посетители не сходили с проторенной дорожки и не прикасались ни к чему; "Эйприл" оживилась только после рассказа о молодой женщине, которой пришлось сдать свои брюки, потому что она села на сильно зараженный пень. Тот факт, что для въезда в ЧЗО необходимо предъявить паспорт, пройти сканирование при входе и выходе с контрольно-пропускных пунктов, а также в столовой, продукты для которой, к счастью, привозят из-за пределов зоны, и соблюдать определенный дресс-код и воздерживаться от курения на протяжении всей поездки, еще больше усиливает ощущение, что это место отличается от остальной Украины.

Какими бы необычными ни были эти события в пределах одной страны, именно скудость человеческого присутствия на протяжении последних четырех десятилетий делает ЧЗО таким необычным. К возможному разочарованию поклонников научной фантастики и комиксов, здесь нет Годзиллы, Человека-паука или Халка, хотя несколько трехглазых рыб, обнаруженных по всему миру, дают хотя бы небольшой шанс на то, что в водах ЧЗО свободноукраинский Блинки из "Симпсонов". Выявленные на сегодняшний день мутантные уродства в целом более скромны, чем можно было бы ожидать от столь значительного изменения условий окружающей среды, включая частичный альбинизм у амбарных ласточек, более темный окрас у лягушек и характерные отметины у некоторых жуков. Есть вероятность, что некоторые из них являются адаптивной реакцией на повышенную радиацию, хотя необходимо провести еще много исследований, прежде чем можно будет сделать однозначные выводы. Также следует отметить снижение численности беспозвоночных - возможно, из-за того, что многие из них проводят долгие периоды своей жизни в почве, большая часть которой особенно загрязнена, - и непропорциональную восприимчивость некоторых видов птиц к катаракте, опухолям и бесплодию.Тем не менее, другие виды, особенно крупные млекопитающие, значительно выиграли от значительного снижения антропогенного влиянияс 1986 года. Популяции местных млекопитающих, таких как олени, лоси, кабаны, бурые медведи, бобры, европейские зубры, лисы и рыси, за последние три десятилетия увеличились в несколько раз. Серые волки, похоже, в семь раз более многочисленны в ЧЗО, чем в близлежащих незагрязненных заповедниках. Когда все эти животные правят бал, неудивительно, что "Эйприл" советует проявлять бдительность. Неаборигенные лошади Пржевальского, завезенные в 1998 году и временно находившиеся под угрозой исчезновения из-за браконьерства, также процветают благодаря надежным мерам защиты от этого вида деятельности, а также незаконной вырубки лесов и утилизации потенциально загрязненного металла. Сегодня ЧЗО нельзя назвать пустырем: он практически не имеет аналогов как природный заповедник, где многие виды, несмотря на радиоактивную среду, оказались способны к быстрому воспроизводству.

Некоторые люди также предпочитают жить в зоне, даже если вероятность того, что она когда-нибудь вернется к численности населения, которая была до катастрофы, составляет около 100 000 человек (плюс еще 25 000 человек в Беларуси). Этих "самоселов" местные жители называют "самоселами", и сегодня их насчитывается менее 200 человек, большинство из которых - пожилые женщины. Хотя украинское правительство давно пытается выселить их, они сохраняют удивительную решимость держаться за землю, которую знают лучше всего. Сегодня власти склонны удовлетворять требования пожилых самоселов, а государственное агентство обеспечивает возможность посещения их врачами. Напротив, на молодых самоселов обычно оказывают давление, чтобы они уехали. Стоит отметить, что некоторые из них ранее были перемещены в результате войны на востоке Донбасса (продолжается с апреля 2014 года) и рассматривают ЧЗО как место, где недорого и всего в ста километрах от столицы, Киева. Временная группа, которая стала источником беспокойства, - это "сталкеры" (названные так в честь научно-фантастического фильма советских времен), как правило, молодые нарушители, которые исследуют ЧЗО ради развлечения, а некоторые даже устраивают тайные рейвы среди руин.С момента катастрофы в ЧЗО родился только один человек, в 1999 году. Это еще один нетипичный аспект для этой частиУкраины, который власти первоначально пытались скрыть из-за смущения, что не смогли окончательно эвакуировать территорию.

Однако некоторые действия людей были оценены более позитивно. Сразу после катастрофы эвакуированным было приказано оставить своих питомцев хотя бы на время, но большинство из них так и не смогли вернуться, а в некоторых случаях советские солдаты расстреливали домашних собак, чтобы уменьшить распространение заражения. Однако сегодня оставшихся в живых диких потомков собак (а также всех собак, которые могли забрести на территорию ЧЗО) стерилизуют или кастрируют и вакцинируют, чтобы их можно было приютить - годы, проведенные в неволе под воздействием радиации, наконец-то подошли к концу. Тем временем оставшиеся собаки, вынужденные конкурировать за еду и пространство с гораздо более крупными и свирепыми волками, составляют компанию охранникам ЧЗО. Излучая любовь, многие из них даже стали мини-знаменитостями в Интернете.

Электростанция медленно выводится из эксплуатации. Толчком к этому послужила не катастрофа 1986 года, а пожар на втором реакторе в 1991 году, вскоре после обретения Украиной независимости. Постепенно каждый блок был остановлен, а на месте наспех построенного "саркофага", предназначенного для удержания разрушенного реактора № 4 и его радиоактивных загрязнений, был возведен огромный двухсекционный полуцилиндрический купол - его обыденное название "Новый безопасный конфайнмент" вряд ли соответствует его уникальности как мегапроекта. Также была построена солнечная электростанция, чтобы обеспечить район новой энергией и новой надеждой. Ожидается, что реактор № 4 будет полностью демонтирован только в 2060-х годах, и ЧЗО будет действовать еще как минимум столько же, чтобы минимизировать воздействие загрязняющих веществ на людей, а также чтобы ученые могли продолжать непрерывный мониторинг территории. Однако другие действия могут привести к тому, что границы, отделяющие ЧЗО от остальной территории страны, исчезнут слишком быстро.В 2020 году началось дноуглубление близлежащей реки Припять с целью создания 2000-километрового внутреннего судоходного маршрута от Балтийского до Черного моряпод названием E40, что вызвало опасения, что радиоактивный ил отравит питьевую воду миллионов людей. В апреле того же года сильные лесные пожары, которые могут поднять уровень радиации, стали еще одной причиной для того, чтобы в долгосрочной перспективе свести к минимуму человеческую деятельность здесь. Тонкая грань между помощью и помехой в столь деликатном районе должна быть не только обнаружена, но и соблюдена.

И наконец, на данный момент зона выделяется на фоне остальной страны совсем другим: нетронутыми свидетельствами советской истории. В последние годы украинское правительство прилагает все усилия для "декоммунизации" страны, запрещая коммунистическую символику, призывая к демонтажу коммунистических памятников и переименованию некоторых населенных пунктов и улиц, однако ЧЗО превратилась в неофициальный музей леворадикальной политики под открытым небом, где серп и железо по-прежнему если не гордятся, то занимают видное место. В частности, советские символы и пропаганда продолжают украшать стены Припяти, что было бы немыслимо в любой точке Украины за пределами ЧЗО. Не менее ярким примером коммунистической истории является огромный радар обнаружения ракет "Дуга", прозванный "русским дятлом" за повторяющийся шум, который он издавал в коротковолновых радиодиапазонах, - он хорошо спрятан в лесах ЧЗО. Таким образом, границы ЧЗО могут позволить выжить одной из форм коммунизма, хотя и статичной. Тот факт, что финансовая компенсация, предоставленная жертвам после катастрофы, помогла подорвать советскую экономику и способствовала распаду СССР, только делает продолжающееся присутствие его символов еще более ироничным.*

Сегодня политическое будущее ЧЗО весьма неопределенно, что наиболееочевидно в связи с вторжением России в Украину. Российские войска, вошедшие через Беларусь, захватили ЧЗО 24 февраля 2022 года, в первый же день нападения, и хотя к началу апреля они были вынуждены уйти из этого района (по сообщениям, из-за сочетания военных потерь и радиационного облучения), пока в Украине продолжается война, можно только предполагать, что здесь произойдет. Пока что широко распространенные и вполне обоснованные опасения, что Новый безопасный конфайнмент или три других реактора будут поражены и выбросят радиоактивный материал, к счастью, не оправдались, хотя отдельные области, вызывающие беспокойство, заключаются в том, что движение российских танков и бронетехники нарушило почву, что позволило радиоактивной пыли распространиться потенциально за пределы ЧЗО, и что нападение России ставит нас на грань ядерного кризиса. Раньше была искренняя надежда на то, что зона в конечном итоге будет полностью дезактивирована и, следовательно, мало чем будет отличаться от окружающей ее местности. Однако, учитывая ее вновь обретенную ценность как объекта охраны природы и туристического интереса, вполне возможно, что в той или иной форме она станет постоянной. В частности, его границы отличаются тем, что отделяют мир, в котором человек продолжает претендовать на господство, от мира, оставленного природе. Животные, как кажется, зачастую более устойчивы к радиации, чем люди, и готовы заполнить пустоту, образовавшуюся после нашего ухода. Но, как мы увидим далее, катастрофа может также стимулировать развитие границ между людьми - границ, призванных защитить одну популяцию от другой.

 

*Как ни странно, город Чернобыль находится в нескольких километрах от электростанции и, будучи гораздо менее загрязненным, сейчас служит скромным центром для работников и посетителей ЧЗО.

*По данным Центрального комитета Коммунистической партии, сразу после катастрофы СССР выплатил 1,12 миллиарда долларов компенсации 116 000 эвакуированных. С тех пор компенсация была распространена почти на 7 миллионов человек в сильно пострадавших районах Украины, Беларуси и России, хотя финансовое бремя, возложенное на все три независимых государства, привело к тому, что некоторые пострадавшие сегодня получают не более 5 долларов в месяц.

 

Eyam

Некоторым проповедь просто напомнила о том, что за неизвестное преступление они были приговорены к неопределенному сроку наказания. И хотя многие приспособились к заточению и продолжали жить как прежде, нашлись и такие, кто взбунтовался, и их единственной идеей было вырваться из темницы.

Альбер Камю, "Чума

Апарт плачет. Больше не будет. За считанные дни вся семья стала жертвой невидимого ужаса, который, кажется, бесшумно переходит из дома в дом. Нельзя сказать, что не предпринимается никаких усилий, чтобы предотвратить распространение этого рокового заболевания. Людей призывают носить маски. К деньгам относятся с осторожностью. Люди встречаются на открытом воздухе - в крайнем случае. Мы не покидали деревню уже несколько месяцев.

Понятие границ приобрело особый резонанс в связи с бедствиями, причиненными пандемией COVID-19, и различными мерами, принятыми в ответ на нее. В Европе политика Шенгенской зоны, предусматривающая свободное перемещение через национальные границы, временами приостанавливалась. Многие страны даже создали внутренние границы, чтобы ограничить передвижение между штатами и провинциями. В меньших масштабах были введены различные процедуры социальной дистанцированности, включая рекомендации, подразумевающие невидимую линию, отделяющую человека от других, чтобы свести к минимуму контакты между людьми и тем самым смягчить распространение коронавируса. Однако в и без того поляризованном контексте протоколы по борьбе с COVID-19 и даже само существование болезни вызывали ожесточенные споры. Искались козлы отпущения. Осуждались люди и компании. В то время как одни охотно встречались лично, другие предпочитали изолироваться от внешнего мира. Таким образом, границы, которые мы наблюдали в период разгара COVID-19, были не только физическими, но и психологическими, социальными и политическими.

Пандемия часто казалась беспрецедентным событием висториичеловечества. В каком-то смысле так оно и было: ее масштабность, обеспечиваемая глобальной связью, к которой мы так привыкли. Тем не менее, начиная с его катастрофических последствий и заканчивая процедурами, предпринятыми в надежде ограничить его распространение, существует множество предшественников: чума Антонина во II веке н. э., чума Юстиниана в середине VI века, маньчжурская чума 1910-11 годов и пандемия гриппа 1918 года, и это лишь некоторые из них. Однако, когда речь заходит о границах, пожалуй, нет лучшего сравнения, чем вспышка бубонной чумы ("черной смерти") в 1665-6 годах и конкретный случай в Эйаме.

Расположенная в 50 километрах к юго-востоку от Манчестера, эта небольшая деревушка в английском графстве Дербишир уже давно стала чем-то вроде учебного пособия для будущих поколений, страдающих от страшных последствий заразных болезней. Бубонная чума, периодически опустошавшая население Европы начиная с XIII века, пришла в деревню в конце августа 1665 года в посылке с тканью, отправленной из охваченного борьбой Лондона местному портному Александру Хэдфилду. Получив посылку, помощник Хэдфилда Джордж Викарс заметил, что она сырая, и разложил ее у огня, неосознанно выпустив блох, которые переносили болезнь. В считанные дни Виккарс стал первой из 257 жертв в деревне.

Только в июне 1666 года были предприняты серьезные меры по борьбе с болезнью. Вся деревня должна была быть помещена в карантин, что было относительно непонятным понятием в то время. Этот термин происходит от отличительной санитарной меры, принятой Венецианской республикой во время предыдущей вспышки бубонной чумы в XIV веке, которая требовала, чтобы корабли стояли на якоре в течение сорока дней (quarantena на венецианском языке), прежде чем пассажирам будет разрешено сойти на берег, а грузы можно будет выгружать. В течение следующих четырех месяцев Эйам был отрезан от внешнего мира, погрузившись в раннюю версию общинной изоляции.Еще более необычным в случае с Эйамом стало то, что вместо того, чтобы навязывать эту политику сверху, она была принята путемуговоров под руководством молодого приходского священника Уильяма Момпессона и бывшего настоятеля деревни Томаса Стэнли. Когда несколько запаниковавших жителей попытались уйти, Момпессон убедил их, что это поставит под угрозу жизни других людей. В итоге ему почти не пришлось следить за своими сверстниками. Одну женщину, уехавшую в соседний Тайдсвелл, узнали как жительницу Эйама и быстро выгнали из деревни, забрасывая при этом простейшими ракетами и криками "Чума! Чума!

Несмотря на то, что в то время религиозные лидеры, как правило, пользовались большим уважением в обществе, а болезнь считалась божьей карой, и поэтому следование указаниям священника могло рассматриваться как путь к покаянию, все же примечательно, насколько охотно жители Эйама шли на риск смерти ради защиты других, особенно если учесть, что большинство смертельных случаев в деревне произошло в течение нескольких месяцев после введения карантина. В Лондоне в 1666 году был введен комендантский час, согласно которому жители должны были возвращаться домой к девяти часам вечера, но, согласно таким источникам, как морской администратор и дневник Сэмюэла Пиписа, который позже в том же году задокументирует большой пожар, опустошивший старый город, жестокость, с которой осуществлялась охрана порядка, вызвала значительный антагонизм: "Постоянно... ночью и днем ведется наблюдение, чтобы удержать людей внутри, чума делает нас жестокими, как собаки, друг к другу". Более того, короля Карла II и многих лордов страны критиковали за то, что они не оказали никакой помощи во время Черной смерти и вместо этого удалились в отдаленные загородные поместья. В отличие от них, духовенство Эйама, взяв дело в свои руки и обязательно выяснив мнение местных жителей, несомненно, спасло большое количество жизней на воле, выполнив то, что проповедовали, и заполнив пробел в руководстве, оставленный политическими властями страны. Чума захлестнула деревню в течение всего лета 1666 года, но люди все равно подчинялись ограничениям. В конце концов, что очень важно, общая цель карантина была реализована: болезнь не распространилась из Эйама.

Валун из песчаника, прозаически называемый "Пограничным камнем" и расположенный в нескольких минутах ходьбы от соседнего Стоуни-Миддлтона, до сих пор обозначает часть санитарного кордона, который был установлен, чтобы препятствовать движению в деревню и из нее. Во время существования кордона он представлял собой тонкую, но на деле непроницаемую границу, которую уважали те, кто находился по обе стороны от него. Многие никогда больше не пересекали поля, окружающие деревню. Более того, Пограничный камень и другие подобные ему валуны не только обозначали периметр Эйама в интересах внешнего мира, но и играли важную практическую роль для тех, кто находился внутри. В классическом случае, когда отчаянные времена требовали отчаянных мер, и в качестве предтечи более широкого использования бесконтактных платежей вместо наличных во время COVID-19, жители Эйама оставляли монеты в отверстиях, просверленных в их поверхности, с уксусом, который, как считалось, дезинфицировал их. Взамен жители других деревень обменивались едой и лекарствами. Граф Девоншир из близлежащего Чатсуорт-Хауса, по слухам, тоже оставил на южной границе Эйама столь необходимую провизию, после того как Момпессон написал ему письмо с просьбой о поддержке во время самоизоляции деревни. Таким образом, передвижение людей было ограничено, но товарами можно было торговать с осторожностью.

Помимо этих процессов установления границ и (пусть и временных) изменений в методах обмена, можно провести и другие параллели с современностью. Ношение масок стало обычным делом для защиты от чумы, хотя преобладало мнение, что болезнь вызывается вредными миазмами - поэтому считалось, что набивание маски травами обеспечивает определенную защиту. Тем не менее, духовенство Эйама справедливо подозревало, что закрытые помещения ускоряют распространение болезни, и поэтому, подобно тому как Папа Франциск проводит мессу на открытом воздухе, чтобы снизить риск распространения коронавируса, Момпессон начал проводить службы не в церкви Святого Лаврентия, а на улице, у естественной известняковой арки под названием Куклет Дельф; служба поминовения до сих пор проводится здесь каждый год в последнее воскресенье августа.пандемии COVID-19, также значительно сократилось: отдельные семьи быстро хоронили своих умерших в полях и садах, а не собирались на деревенском кладбище. Еще одно сходство заключалось в том, что бубонная чума, как оказалось, убивала совершенно беспорядочно. Одним из особенно печальных примеров является история Элизабет Хэнкок, которая вроде бы никогда не была заражена, но была вынуждена похоронить своих шестерых детей и мужа всего за восемь дней. И точно так же, как во время COVID-19 многие пары были вынуждены решать, безопасно ли им встречаться лично, двое влюбленных, Эммотт Сидалл из Эйама и Роуленд Торре из Стоуни-Миддлтона, предпочли практиковать предшественника того, что мы сейчас называем социальным дистанцированием, держась по обе стороны близлежащей долины. После того как Сидалл перестал появляться в апреле, еще до введения карантина, Торре с надеждой продолжал ходить к месту их встречи, пока осенью ограничения в Эйаме не были сняты. Только тогда он узнал, что его суженая погибла в зараженной деревне.

Потребуется много времени, чтобы карантин стал общепринятой практикой, но пример Эйама по праву используется в качестве примера профилактики заболеваний путем социального дистанцирования и стерилизации. Не менее важно и то, что соблюдение карантина было впечатляющим по обе стороны границы, демонстрируя взаимное уважение, солидарность и взаимовыручку, которые смогли развить эти общины. Сегодня в этой симпатичной деревушке можно увидеть несколько свидетельств того травматического периода - от коттеджа Виккарса до церкви под открытым небом Момпессона. О ее мучениях и стойкости рассказывают туристические плакаты и музей, посвященный самобытной истории деревни. Пожалуй, ни одно место не является одновременно пронзительным и вдохновляющим, как оставшийся Пограничный камень, напоминающий о нашей общей смертности, о нашем потенциале самопожертвования и о нашей способности проводить границы, чтобы защитить других.Но невидимые линии для улучшения человеческого существования задумываются и реализуются не только на местном или национальном уровне; они также могут быть проведены в рамках международногосотрудничества , чтобы учесть наши постоянно развивающиеся отношения с планетой. Ниже приведен убедительный пример того, как технологический прогресс потребует совершенно нового и изобретательного способа восприятия и разделения земного шара.

 

Международная линия перемены даты

Только Краусы подвели его, да и то лишь потому, что забыли о Международной линии перемены даты и прибыли с опозданием на двадцать четыре часа.

Артур К. Кларк, Конец детства

Впервые я узнал о Международной линии перемены даты в детстве от своего дедушки, который некоторое время часто путешествовал по делам между Аризоной и Восточной Азией. Однажды он прилетел из Токио в США в свой день рождения, вылетев вечером, а приземлившись примерно через десять часов, не на следующий день, а снова в свой день рождения. Он утверждал, что это означает, что ему удалось дважды отпраздновать день рождения на борту самолета: стюардессы принесли два отдельных торта, чтобы отметить это событие - или, возможно, события. Он всегда был искусным рассказчиком, и вполне возможно, что он приукрасил щедрость авиакомпании, но, как бы то ни было, эта история захватила мое юное воображение, и с тех пор линия интригует меня. Наконец, в 2019 году я впервые пересек ее, совершая перелет из Чикаго в Токио по пути в Сингапур, и испытал то обычно описываемое замешательство, которое возникает, когда "теряешь" целый день, а затем наверстываешь его на обратном пути. Как мы можем "путешествовать во времени" таким образом и что эта невидимая линия говорит нам о важности границ в мире?

Во-первых, важно признать, что Международная линия перемены дат далека от "естественной", хотя она и основана на совершенно естественном вращении Земли по орбите вокруг Солнца, которое те из нас, кто не находится на Северном или Южном полюсе, видят в виде восхода и захода Солнца каждый день.Напротив, линия является воображаемой и проходит с севера на юг через Тихий океан, примерно следуя 180-му меридиану долготы, ноотклоняясь от него всякий раз, когда она может встретить какую-либо территорию. Эта линия обозначает границу между двумя календарными днями, поэтому, если на западной стороне Тихого океана сегодня четверг, то на восточной - среда. Чтобы еще больше запутать ситуацию, то, что мы можем считать географическим западом Тихого океана, то есть Восточной Азией, Австралией и так далее, в терминах часовых поясов на самом деле является востоком, потому что часовые пояса, сами по себе невидимые линии, используют Прайм-меридиан (который проходит через Лондон) в качестве нулевой точки, а эти места находятся к востоку от этого города. Напротив, географический восток Тихого океана, то есть Северная и Южная Америка, в терминах часовых поясов находится к западу от Лондона. Как можно себе представить, то, что Лондон находится на нулевой линии, было человеческим решением, и, соответственно, то, что Международная линия перемены дат расположена на 180 градусов к западу или востоку от нее (находясь на прямо противоположных сторонах света), является результатом других человеческих решений. И на этом человеческие решения не заканчиваются. Когда линия достигает Антарктиды, она как бы исчезает, ее редко наносят на карты; вместо этого для обозначения времени здесь используется довольно запутанная система часовых поясов, в основном, но не полностью, основанная на различных территориальных претензиях. Более того, любые страны, расположенные в непосредственной близости от линии, могут в одностороннем порядке решать, по какую сторону от нее они хотели бы находиться для отсчета времени. Таким образом, линия является несколько подвижной границей, ее положение подвержено постоянным изменениям и до сих пор остается весьма неоднозначным в некоторых частях обширного Тихого океана. Но, несмотря на все эти нюансы, линия оказывает значительное влияние на повседневную практику стран и поэтому должна рассматриваться как весьма актуальная демаркация нашей Земли.

Прежде чем привести несколько примеров стран, которые со временем пересекли эту линию (каламбур не предусмотрен), стоит рассмотреть, как она появилась. нанесения времени на карты появилась совсем недавно,Великобритании. К середине века железные дороги получили здесь широкое распространение, однако их пользователи были весьма озадачены, поскольку в расписаниях указывалось конкретное время на каждой остановке, которое отличалось при поездке даже на небольшое расстояние на запад или восток. Чтобы решить распространенную проблему большого количества опозданий на поезда, необходимо было провести стандартизацию, и время в Королевской обсерватории в Гринвиче, на юго-востоке Лондона, было выбрано в качестве необходимого стандарта для всей страны.* В последующие десятилетия другие страны последовали этому примеру и стандартизировали свое время, что принесло особую пользу железным дорогам и их пользователям.

Разумеется, в стране размером с Соединенные Штаты одного раза было бы недостаточно. Поэтому 11 октября 1883 года руководители железнодорожных компаний страны собрались в чикагском отеле Grand Pacific Hotel, где договорились заменить вызывающую недоумение несистему из примерно пятидесяти различных стандартов, связанных с сотнями отдельных местных времен, четырьмя скоординированными часовыми поясами, основанными на расстоянии места к западу от Гринвича - идея, выдвинутая двумя десятилетиями ранее директором школы из Саратога-Спрингс Чарльзом Ф. Даудом. Чуть больше месяца спустя, 18 ноября 1883 года, большая часть населения США (хотя, как ни странно, и, возможно, неизбежно, не все) согласилась перевести свои часы на новую систему.†Этот день стал известен как "День двух полудней" среди тех, кто наблюдал и традиционный солнечный полдень (т.е. когда солнце находится в самом высоком положении на небе), и новый "официальный" полдень, и кому, соответственно, нужно было перевести часы на тридцать минут.Несмотря на это,Конгресс США сделал эти четыре часовых пояса - плюс пятый для совсем недавно присоединенной территории Аляски - официальными только в 1918 году.

Тем не менее, национальная система часовых поясов имела ограниченное значение в мире, который становился все более взаимосвязанным. Действительно, особенно после прокладки постоянных трансатлантических телеграфных кабелей в 1860-х годах, оставался риск, что без международного соглашения возникнет путаница. И вот, после настойчивых требований установить всемирно признанный Главный меридиан в интересах морских и железных дорог, а также предложения канадского инженера шотландского происхождения Сэндфорда Флеминга о создании всемирной системы часовых поясов, в октябре 1884 года по просьбе президента США Честера А. Артура в Вашингтоне была проведена Международная меридианная конференция, чтобы определить будущее времени. В итоге сорок один делегат, представлявший двадцать шесть стран, постановил (среди прочего), что должен быть принят основной меридиан, который должен проходить через Гринвич. Только одна страна - Санто-Доминго (ныне Доминиканская Республика) - выступила против этого плана, а Бразилия и Франция воздержались. Последняя отказалась принять среднее время по Гринвичу (GMT) в качестве мирового стандарта до 1911 года и называла его довольно пренебрежительно "парижским средним временем, отстающим на девять минут и двадцать одну секунду" вплоть до 1978 года. Несмотря на то что предложение Флеминга о часовых поясах было отклонено, поскольку выходило за рамки компетенции конференции, его идея разделить мир на двадцать четыре часовых пояса (по одному в час), каждый из которых находится на расстоянии пятнадцати градусов долготы (для круглого мира это означает 360 градусов в сумме), по сути, воплотилась в жизнь, поскольку все больше стран устанавливали свое время на этой основе, несмотря на некоторые корректировки в зависимости от национальных границ и несоответствия в переходе на летнее время. Китай - особенно примечательный пример страны, которая использует единый часовой пояс, несмотря на то, что она расположена на расстоянии более пяти тысяч километров с запада на восток, что эквивалентно пяти часовым поясам в других странах. На границе с Афганистаном разница во времени составляет три с половиной часа!Австралия придерживается противоположного подхода, используядля своего материка шесть часовых поясов с разницей в три часа, либо тридцать, либо сорок пять минут. Возможно, наиболее интересным является тот факт, что в Северной Корее в течение почти трех лет пхеньянское время (PYT) намеренно переводилось на тридцать минут назад, демонстрируя, как легко можно манипулировать временем, а также значительную роль, которую играет геополитика.*

Между тем, в процессе обозначения нулевого градуса долготы на главном меридиане, проходящем через Гринвич, была определена и противоположная сторона света - 180 градусов. Основные причины выбора Гринвича заключались в следующем. Во-первых, Великобритания в то время была ведущей мировой военно-морской и торговой державой, и, соответственно, большинство навигаторов мира пользовались ее адмиралтейскими картами и морскими альманахами, на которых Гринвич не случайно указывался в качестве Главного меридиана. Во-вторых, Королевская обсерватория славилась качеством своих данных, а Британия в целом имела отличную репутацию в области картографии, поэтому Гринвич считался вполне надежным вариантом.В-третьих, Соединенные Штаты, которые к тому времени располагали крупнейшей в мире железнодорожной системой, недавно приняли стандартную систему времени, которая была чем-то вроде производной от гринвичской, а значит, ее принятие на международном уровне потребовало бы меньше изменений, чем любой из других вариантов. Как видно, статус Британии как ключевого узла во все более взаимосвязанном мире давал ей огромное преимущество. Однако было и четвертое,косвенное преимущество переноса нулевого градуса долготы через Гринвич: таким образом, 180-градусная линия проходила в основном через Тихий океан, а значит, разделение одного дня на другой затрагивало как можно меньше людей. В результате Международная линия перемены дат - редкий пример общепринятого стандарта, который никогда не был официально определен международным договором, но при этом имеет огромное и очевидное значение для людей во всем мире.

Это видно из того, что со временем линия корректировалась по требованию стран, на которые ее расположение оказывает наиболее существенное влияние. Когда линия идет на юг от Северного полюса, она сначала поворачивает на юго-восток, чтобы обойти остров Врангеля и Чукотский полуостров на Дальнем Востоке России, а затем снова идет на юг через Берингов пролив. Здесь он разделяет острова Диомед (один из которых принадлежит Соединенным Штатам, другой - России), которые, несмотря на то, что их разделяет менее четырех километров, находятся в разных концах двадцатичетырехчасового цикла. Если концептуально возможно увидеть другой день, то это именно то место, где это можно сделать. Отсюда линия делает огромный крюк на юго-запад, чтобы убедиться, что все Алеутские острова находятся на аляскинской стороне границы. Все Алеутские острова, расположенные к западу от 180-го меридиана, находятся к востоку от Прайм-меридиана. Таким образом, необитаемый Семисопочный остров на Аляске технически представляет собой самую восточную точку Северной Америки по долготе, несмотря на то, что находится к западу от континента. Впоследствии линия возвращается на 180 градусов и остается там до достижения экватора.

Островное государство Кирибати, которое, несмотря на площадь суши, сравнимую с Бахрейном, занимает океанское пространство, превышающее размеры Индии, требует следующего и самого значительного колебания, на этот раз резко на восток.После обретения независимостиот Великобритании и приобретения островов Феникс и Лайн от США в 1979 году Кирибати обнаружила, что торговля между островами по обе стороны от Международной линии перемены даты весьма неудобна, поскольку только четыре дня в неделю были будними по обе стороны. Поэтому восточная половина страны пропустила субботу 31 декабря 1994 года, чтобы с 1995 года вся страна оказалась по одну сторону от разделительной линии. После того как линия несколько неуклюже огибает самые восточные острова Кирибати, она разделяет независимое государство Самоа и территорию США Американское Самоа. Ранее эти два государства делили часовой пояс, но Самоа не нравилось отставать почти на целый день от своих основных торговых партнеров - Австралии и Новой Зеландии, а также от проживающих там экспатриантов, в то время как Американское Самоа было счастливее быть ближе по времени к Соединенным Штатам. Таким образом, вместе с Токелау, территорией Новой Зеландии, Самоа пересекло линию в полночь в четверг 29 декабря 2011 года, в результате чего пятница 30 декабря исчезла, а суббота 31 декабря сразу перешла в ночь, чтобы встретить Новый год первым, а не последним. Линия проходит вблизи 172 градусов западной долготы, чтобы учесть Уоллис и Футуну (французская островная территория), Кермадек и Чатемские острова (части Новой Зеландии), а также независимые страны Тувалу, Тонга и Фиджи, которые также ориентируются в торговле в первую очередь на страны, расположенные географически западнее. Тем не менее, ориентируясь, по крайней мере, на туристическую привлекательность, Фиджи установили знаки, отмечающие 180-й меридиан, который пересекает три острова страны, даже если время обязательно совпадает по обе стороны. В конце концов, линия возвращается к 180 градусам, пока не достигнет Антарктиды.

Последняя причуда касается международных вод. Все корабли должны придерживаться морских часовых поясов, которые меняются через каждые пятнадцать градусов долготы, как и предлагал Флеминг, если только они не находятся в территориальных водах какой-либо страны, где также применяется часовой пояс, установленный самой страной.Англо-французская конференция по морскому времени в 1917 году рекомендовала и установила морскую линию перемены дат, проходящую по180-му меридиану , за исключением тех мест, где пересекаются суша и территориальные воды. В этих местах, вместо того чтобы отклоняться от этого меридиана, как в случае с Международной линией перемены даты, морская линия перемены даты просто оставляется в виде пробелов.

Международная линия перемены дат позволяет нам жить в глобально связанном мире, хотя она и является своего рода границей, не только между днями, но и для осуществления торговли и общения между теми, кто находится по обе стороны от нее. До того, как в конце XIX века линия была сформулирована как граница, тем не менее, существовало понимание смены дней и возможности выигрывать или терять время, как Филеас Фогг в романе Жюля Верна "Вокруг света за восемьдесят дней" и Фердинанд Магеллан гораздо раньше, пытаясь обогнуть мир. Таким образом, линия не является полностью плодом нашего воображения, но ее расположение в Тихом океане и довольно частое изменение ее положения в зависимости от политических и экономических интересов различных стран показывают, что ее тоже можно формировать. Постепенное движение тектонических плит Земли также требует, чтобы линия была адаптируемой, поскольку суша постепенно смещается, заставляя страны пересматривать свои отношения со 180-м меридианом (дальним) в будущем.

Таким образом, как и другие границы по всему миру, Международная линия перемены дат - это не просто демаркация между двумя сторонами, а динамичное и убедительное отображение наших отношений с миром. Она является результатом удобства, но в то же время несет в себе сложности. Манящая и неуловимая, она многое говорит нам о попытках людей осмыслить планету, о наших задачах по ее картографированию, идентификации и визуальному представлению постоянно меняющегося земного шара. Изменения - единственная константа нашей Земли, подразумевающая перемещение ее границ и поясов, появление новых расколов и секторов. Международная линия перемены дат прекрасно иллюстрирует наше стремление структурировать будущее с помощью географии и установить контроль над земным шаром.

 

*Даже несмотря на это, в течение короткого периода часы в некоторых британских городах с еще большим недоумением показывали и местное время, и время в Лондоне, как это до сих пор можно увидеть на Кукурузной бирже в Бристоле.

† Для некоторых идея манипулирования временем была "неестественной" и поэтому вызывала сопротивление. В частности, в Детройте десятилетиями не утихали разногласия по поводу того, стоит ли продолжать использовать местное время или принять новую стандартную систему времени, а если последнее, то какое время предпочтительнее - центральное или восточное.

*Почему, спрашивается, Северная Корея решила перевести время назад, а не вперед? Здесь возникает еще один геополитический пласт, ведь главной целью решения верховного лидера Ким Чен Ына была не Южная Корея, а Япония, которая в качестве колонизатора с 1910 по 1945 год навязала Корейскому полуострову свой собственный часовой пояс. Вполне символичный шаг: недолговечный часовой пояс вступил в силу 15 августа 2015 года, в семидесятую годовщину освобождения Кореи. Сброс PYT в 2018 году был столь же символичен и задуман как выражение примирения с Югом. Еще одним хорошим примером геополитики, влияющей на выбор часового пояса, является Испания, которая, несмотря на то, что находится на одной долготе с Великобританией и GMT, использует центральное европейское время. Это связано с тем, что в 1942 году под командованием генерала Франсиско Франко она перешла на час вперед, чтобы встать в один ряд с нацистской Германией, и никогда не переходила обратно.

 

Как невидимые линии позволяют людям претендовать на территорию как на свою собственную

Как мы уже убедились, невидимые линии могут позволить людям определенным образом формировать планету. Однако, учитывая наши различные интересы и заботы, неизбежно, что во многих случаях возникнет конкуренция за контроль и использование той или иной территории. Наиболее очевидным примером являются жестокие пограничные споры между двумя (а иногда и более) странами - от Кашмира до Донбасса, от Нагорного Карабаха до Западного берега реки Иордан. Кроме того, есть территории, которые, несмотря на отсутствие кровопролития, являются предметом серьезных дипломатических разногласий, включая Антарктиду (на часть которой претендуют семь стран) и острова Спратли (на которые претендуют шесть). Сепаратистские движения по всему миру аналогичным образом воспринимают границы и, как следствие, стремятся к границам, отличающимся от нынешнего положения дел: Шотландия, Каталония, Приднестровье, Сомалиленд, Западная Сахара, Амбазония и Курдистан - вот лишь несколько современных примеров, за которыми стоит следить. Тем временем многие в Бельгии знакомы с боевым кличем "Да здравствует свободная Фландрия, да умрет Бельгия", который, в частности, провозгласил депутат от фламандской националистической партии Vlaams Belang в 2010 году. Разделение Бельгии по языковому принципу между фламандскоязычной Фландрией и франкоязычной Валлонией - хотя это, безусловно, осложняется существованием двуязычного Брюсселя и немецкоязычного Остбельгиена - уже давно обсуждается, учитывая контрастные претензии на государственность.

Тем не менее, притязание на территорию как на свою собственную не является стремлением, присущим исключительно политическим лидерам и их сторонникам.Переключиввнимание с национального масштаба на более локальные, повседневные контексты, мы можем отметить, например, универсальное явление NIMBYism, характеризующее жителей, которые одобряют или, по крайней мере, соглашаются с предлагаемыми застройками, такими как жилые комплексы, электростанции, больницы, железнодорожные линии и развлекательные центры, только при условии, что они будут построены достаточно далеко от их домов. В связи с этим жители "не в моем дворе" представляют себе невидимые линии, разделяющие места, где такое развитие может считаться приемлемым, и те, где ему следует противостоять. Кроме того, политика планирования, такая как зонирование, позволяет проводить невидимые линии, разрешая или запрещая конкретные виды застройки, в результате чего образуются отдельные кластеры односемейных домов, высоток, торговых центров, предприятий легкой промышленности и так далее. Поэтому неудивительно, что жители часто стремятся иметь право голоса в отношении постановлений о зонировании, чтобы защитить свое видение того, что можно и что нельзя строить в их районе.*А иногда люди подсознательно проводят невидимые линии, определяющие, что должно быть разрешено в районах, которые только предположительно являются "их". Один из таких примеров, о котором я необъяснимо часто думаю, - желтая Vauxhall Corsaосьмнадцатилетнего дантиста на пенсии Питера Мэддокса, которая с 2015 года вызывала шокирующее раздражение у туристов, посещающих живописный английский регион Котсуолдс (а также, неизбежно, у пользователей социальных сетей), один из которых даже решил нацарапать на капоте "move".Заявив, что маленькая машинка Мэддокса портит пейзаж и, соответственно, портит их фотографии, эти посетители, по сути, намекнули, что существует невидимая линия, отделяющая красивые места от банальных, которую автомобили бананового цвета не должны пересекать. Однако, как бы они ни старались создать ее, нашлось немало других людей, не желающих соблюдать такую границу. В 2017 году в знак солидарности вокруг деревни Мэддокса проехала колонна из ста ярко-желтых автомобилей, а на странице GoFundMe, размещенной в Twitter, была создана акция "Спасите желтую Corsa Питера". Вкратце, неразумно ожидать, что все будут согласны с вашими интересами в отношении территории и того, как она должна использоваться.

В этой части мы рассмотрим шесть примеров того, как люди или группы людей, стремящиеся заявить о своих правах на какую-либо территорию, проводят или воображают невидимые линии. Тордесильясский договор, заключенный и подписанный в 1494 году, является, вероятно, самым известным примером и, безусловно, имеет самое широкое географическое распространение: Испания и Португалия на двусторонней основе (хотя и под папским надзором) решили разделить вновь "открытые" земли между собой и только между собой. Гораздо менее известный случай, но тоже связанный с привилегированными людьми в одной части света, которые упорно добиваются суверенитета над далекими землями, - это Бир-Тавиль, место, необычайно отвергнутое национальными государствами, претендующими на него, из-за их контрастных интерпретаций его границ. Австралийская глубинка - еще один интригующий пример того, как те, кто живет за пределами (туманных) границ территории, каким-то образом претендуют на нее как на свою собственную, в результате чего это место воспринимается одновременно как квинтэссенция "австралийского" и как "другое" для "цивилизованного" австралийского общества. Иногда, однако, проведение границ в территориальных целях является вынужденной мерой: Межгосударственная пограничная линия в Боснии и Герцеговине - показательный пример административной линии, установленной для обеспечения мира и безопасности после жестокого конфликта, оставившего после себя ландшафт, изрытый минами.В других местах, где различные стороны остаются враждебными, территориальные претензии могут легко перерасти в насилие, как мы увидим на примере футбола в Буэнос-Айресе, где ярые фанаты пытаютсязащитить предполагаемые границы своего клуба, и уличных банд в Лос-Анджелесе, которые давно борются за части этого кишащего мегаполиса.

 

*Зонирование распространено во многих странах, в том числе и на большей части территории США. Ярким исключением среди крупных городов США является Хьюстон, жители которого постоянно голосуют против использования законов о зонировании. Несмотря на то что в городе существует своя система кодексов, регулирующих застройку, некоторые районы Хьюстона, благодаря отсутствию зонирования, характеризуются мешаниной типов зданий: дома между фабриками и складами, огромные офисные здания, нависающие над пригородными домами, и, в одном случае, крематорий и морг в жилом районе. По этой причине "невидимые линии" здесь бывает сложнее различить, чем в других районах страны.

 

Тордесильясский договор

Никто не может отдать то, чем не владеет сам.

Гуго Гроций

Несколько лет назад группа исследователей обнаружила, что грифы охотно путешествуют по Испании, но когда они достигают португальской границы, их численность резко сокращается. Причина такого явного нежелания пересекать границу Португалии не обязательно в том, что они предпочитают охристые равнины Кастилии и Леона песчаным пляжам Алгарве, а в том, что в Испании гораздо более мягкая политика в отношении вывоза туш крупного рогатого скота. Как и любой хитрый путешественник, стервятники всегда знают, где они могут найти хорошую еду. Таким образом, их география обозначает неофициальный водораздел между двумя странами, имеющими собственную официальную границу, которая практически не менялась на протяжении более 700 лет. Однако демаркационные линии между Испанией и Португалией отнюдь не ограничиваются стервятниками, землеустройством и протоколами XXI века. В самом деле, еще в XV веке была проведена одна из самых длинных в мире линий, чтобы разделить претензии этих двух стран на всю планету. Эта граница свидетельствует о том, что люди, как и стервятники, не прочь поклевать места, которые им приглянулись, однако ее наследие гораздо обширнее.

Эта история, как и многие другие, начинается с Христофора Колумба. Выжив после кораблекрушения у юго-западного побережья Португалии в 1476 году, Колумб, мореплаватель, выходец из давно известной морской и торговой державы - Генуэзской республики на территории современной Италии, решил перебраться в столицу Португалии, Лиссабон.Город уже стал домом для многих его генуэзских коллег, включая мореплавателей,торговцев и картографов, таких как его родной брат Бартоломью, и Колумб понял, как он может помочь в развитии стремления Португалии стать глобальной империей. Действительно, благодаря недавним усилиям и покровительству Дома Энрике ("принца Генриха Мореплавателя") Португалия уже контролировала большую часть побережья Западной Африки, где она положила начало тенденции, которую в последующие века с прискорбием воспримут другие страны: атлантической работорговле. Теперь она смотрела дальше на восток, в сторону потенциальных богатств Азии. Достижение этой цели стало более ощутимым после того, как1488 году Бартоломеу Диаш первым из европейцев обогнулКабо-дас-Торментас ("Мыс бурь") на территории нынешней Южной Африки.* Смелой целью Колумба была Индия.

Маршрут, который он планировал, был весьма нетрадиционным. Он задумал плыть на запад, а не на восток, рассчитывая, что так будет быстрее и проще. Его идея была здравой, за исключением двух моментов. Во-первых, он недооценил окружность Земли. Во-вторых, он не учел, что при путешествии на запад между Европой и Азией будет существовать земля (то, что позже станет известно как Северная и Южная Америка, названная так в честь итальянского исследователя Америго Веспуччи, который, в отличие от Колумба, считал, что она представляет собой совершенно новый континент). Колумб представил свою идею португальскому королю Иоанну II в 1484 году. К его огорчению, король не проявил интереса и предпочел продолжить поиски восточного прохода мимо южной оконечности Африки.

Не успокоившись, Колумб отправился к заклятому сопернику Португалии - Испании, чьи "католические величества" королева Изабелла I Кастильская и король Фердинанд II Арагонский находились в состоянии войны с исламским Гранадским эмиратом, а также инициировали печально известную испанскую инквизицию, чтобы укрепить свою религию и подавитьмусульман и евреев. И снова предложение Колумба осталось без внимания. Только в 1492 году Колумб получил согласие Католических Величеств, которые, находясь в эйфории от победы над мусульманами Испании, осознали, что Колумб может принести Испании новые богатства и распространить свою веру.запад, Колумб мог основать новые торговые посты от имени Испании*, а не полагаться на многочисленные форпосты, созданные Португалией вдоль западноафриканского побережья. Возможно, ему даже удалось бы найти маршрут для нападения на Османскую империю, растущую исламскую силу, которая, вероятно, будет враждебно относиться к Испании после инквизиции, с тыла. И вот, в 1492 году, в тот самый год, когда инквизиция приняла указ Альгамбры, изгнавший из страны практикующих евреев, Колумб отправился в плавание на трех кораблях - "Санта-Мария", "Нинья" и "Пинта". Некоторые предполагают, что Колумб сам был евреем или евреем по происхождению - возможно, марраном, насильственно обращенным в христианство, который продолжал, что опасно, тайно исповедовать иудаизм, - и вполне понятно, что он стремился сохранить некоторую дистанцию на некоторое время.†

Колумб продемонстрировал свое понимание закономерностей земных ветров, отправившись сначала на юг к Канарским островам, а не на запад, поскольку здесь он мог использовать сильные северо-восточные пассаты для путешествия через Атлантику. Чуть больше месяца спустя, 12 октября, он и его спутники заметили землю, которую сегодня считают Багамскими островами или островом Теркс и Кайкос, и назвали ее Сан-Сальвадор. Позже в том же месяце он достиг Кубы, которую сначала принял за Японию. Перед тем как16 января 1493 года вернуться в Испанию"Нинья" и "Пинта" (25 декабря "Санта-Мария" села на мель - очень плохой рождественский подарок для моряков), Колумб посетил территорию нынешнего Гаити, которую он назвал La Isla Española ("Испанский остров", ныне Испаньола - гораздо лучший подарок стране, которая его поддерживала). И все же он задавался вопросом, не является ли это также частью Японии. С золотом в карманах и небольшим контингентом пленников на буксире* Колумбу было что показать Католическим Величествам, даже если его путешествие затянется на короткий период задержания на Азорских островах, контролируемых португальцами, лидер которых с подозрением относился к испанскому флоту.

Однако перед тем как отправиться в Испанию для получения положенных почестей, Колумб просто не смог удержаться от того, чтобы не похвастаться своими достижениями перед Иоанном II Португальским. Тем самым он спровоцировал один из величайших дипломатических кризисов в мире. Король, что неудивительно, был разгневан тем, что Колумб совершил свои открытия для Испании, и утверждал, что они по праву принадлежат Португалии, поскольку вдоговоре Алькасоваса от 1479 года, подтвержденном папской буллой или декретомAeterni regis* в 1481 году, содержался пунктпредоставляющий Португалии ряд исключительных прав в Атлантике.

Пока в Испании превозносили Колумба, Иоанн II, чье прозвище o Príncipe Perfeito ("Совершенный принц"), очевидно, не отражалось на всех его решениях, написал католическим величествам письмо, в котором угрожал отправить часть своего значительно превосходящего флота к землям, на которые претендовал Колумб. Однако он предложил возможность компромисса: воображаемую линию, проходящую на запад от Канарских островов, которая разделила бы Атлантику на северную испанскую часть и южную португальскую. Этим шагом было положено начало концепции границы, проходящей по океану.

Встревоженные угрозой войны со стороны Иоанна II, Изабелла и Фердинанд первым делом обратились к папе Александру VI, Родриго Борджиа (урожденному де Борха), который, как оказалось, был представителем испанской короны Арагона. В то время Папа пользовался несравненным авторитетом, и католические величества, опираясь на общую веру и национальность, а также на приверженность изгнанию некатоликов из своей страны, убедили его в своих правах на "Новый Свет". Их подход возымел желаемый эффект. 3 мая 1493 года Александр VI издал новую папскую буллу под названием Inter caetera,†предоставляющую Испании ряд эксклюзивных привилегий на территориях, которые еще не контролировались христианскими лидерами; в обмен на это Испания должна была обратить население этих территорий в католицизм. На следующий день он внес уточнение, прямо предоставив Португалии права на территории в Африке, а Испании - на территории за Атлантикой. Он также предложил провести новую прямую линию через Атлантику - с севера на юг, а не с востока на запад - произвольно по меридиану, проходящему примерно в 100 лигах к западу от Азорских островов и Кабо-Верде, контролируемых Португалией.Таким образом, Испания смогла бы претендовать на все земли к западу, а Португалия- на все земли к востоку. Кроме того, папа пригрозил отлучением от церкви любому мореплавателю, который проплывет через воды другой страны без согласия своего монарха. Еще более спорным было то, что еще одна папская булла под названиемDudum siquidem*, казалось, отдавала Индию Испании, несмотря на то, что она находилась к востоку от линии Inter caetera. Испанские лидеры были в восторге.

Предсказуемо, что Иоанн II был недоволен этим планом. Хотя он получил бы монополию в Африке и, если бы его флоты смогли туда добраться, в большей части Азии, он не считал, что должен сталкиваться с какими-либо ограничениями. Военно-морская мощь Португалии и ее способность ориентироваться в мире были непревзойденными. Его страна явно лидировала в том, что стало известно как "Эпоха исследований" или "Эпоха открытий". Почему он должен был отступать, особенно когда он интерпретировал договор Алькасоваса как поддержку своих земельных претензий в "Новом Свете"? Еще одна претензия заключалась в том, что придерживаться установленной папой пограничной линии было бы практически невозможно, поскольку даже лучшие мореплаватели, отправлявшиеся на юг, чтобы впоследствии проложить восточный путь в Азию, с трудом избегали бы пересекать ее то тут, то там из-за силы пассатов. Поразительно, с какой готовностью Иоанн II бросил вызов традиционной власти папы в вопросах суверенитета, добиваясь заключения нового дипломатического соглашения, даже если он опасался личного отлучения. Таким образом, его португальская делегация предложила испанским коллегам использовать Inter caetera в качестве отправной точки в переговорах между двумя странами.

Эти переговоры не будут легкими. Сейчас определялось будущее мира. Самая могущественная страна в мире и самая амбициозная - будут разделены на известные и неизвестные территории. С марта по июнь 1494 года обе стороны вели переговоры в небольшом испанском городке Тордесильяс, недалеко от португальской границы, под наблюдением папского представителя в качестве посредника. Тордесильясский договор, подписанный 7 июня, подтвердил многие изусловийInter caetera, но добавил некоторые приукрашивания, например, совместную экспедицию (которая так и не состоялась) для обозначения курса невидимой линии путем установки пограничных башен в таких местах, как Кабо-Верде, и прямой канал для свободного прохода испанских кораблей через португальские воды, необходимый для путешествий в Америку и обратно. Однако самым важным аспектом договора стал перенос пограничной линии дальше на запад, на меридиан в 370 лигах к западу от Кабо-Верде, что составляет чуть менее 2 000 километров. Вместо того чтобы проходить через центр Атлантики, она теперь будет проходить примерно на полпути между Кабо-Верде и открытыми Колумбом для Испании островами.

Казалось, переговорщики не знали, что эта невидимая линия пройдет и через восточную часть Бразилии. Когда Педру Алварес Кабрал достиг этой территории по пути в Индию в 1500 году, он, следовательно, смог положить начало ее колониальному периоду. По сей день португальский язык является официальным языком Бразилии, единственной страны в Северной и Южной Америке, часть территории которой находится к востоку от линии. Напротив, благодаря действиям Эрнана Кортеса, Франсиско Писарро и других конкистадоров подавляющее большинство жителей этой части света заговорит на испанском языке. Хотя Португалия уже установила контроль над многими местами к востоку от этой линии, примечательно, что здесь можно найти множество мест, где португальский язык по-прежнему является основным или вспомогательным, включая Кабо-Верде, Гвинею-Бисау, Сан-Томе и Принсипи, Анголу, Мозамбик, Восточный Тимор и Макао, а в историческом плане также Гоа и Индонезию. Сегодня только одна страна к востоку от этой линии говорит на испанском языке - Экваториальная Гвинея (бывшая Испанская Гвинея), которая была уступлена Испании в 1778 году после того, как Португалия убедилась, что это просто место болезней и беспорядка. Однако Филиппины и несколько островов Тихого океана также указывали испанский язык в качестве официального в прошлом. Это подводит нас к заключительной части истории.

Колумбу так и не удалось добраться до Индии ни во время второго (1493-6), ни третьего (1498-1500), ни четвертого (1502-4) путешествий.Вместо негов обратном направлении, его португальский соперник Васко да Гама стал первым европейцем, достигшим Индии по морю в 1498 году, что позволило его стране претендовать на контроль над большей частью Индийского и Атлантического океанов. Но оставалось еще одно важное достижение: полное кругосветное путешествие. Португальский путешественник Фердинанд Магеллан уже побывал на Малайском полуострове, который в первые два десятилетия XVI века стал желанным местом для исследователей из-за обилия пряностей, которые можно было выгодно продать за границу.* Однако он хотел стать первым человеком, который отправится на Молуккские острова, прозванные "Островами пряностей" и входящие сейчас в состав архипелага Малуку в Индонезии, по новому маршруту на запад. Загвоздка заключалась в том, что он не смог получить разрешение от португальского короля Мануэла I, преемника Иоанна II, и так сильно с ним рассорился, что подвергся публичному унижению в своей собственной стране, несмотря на свои предыдущие достижения. Как и Колумб до него, он обратился за поддержкой к Испании; в конце концов, для начала ему все равно пришлось бы путешествовать через воды, контролируемые испанцами. Подростковый король Испании Карл I - или Карл V из Священной Римской империи - согласился в 1519 году, и Магеллан с флотилией из пяти кораблей отправился в путешествие, которое, как он ожидал, продлится два года.

Спустя год - Магеллану помешало серьезное восстание в Патагонии - он наконец перешел из Атлантического океана в Тихий через узкий пролив у оконечности Южной Америки, который назвал Эстречо-де-Тодос-лос-Сантос ("Пролив всех святых"). Современное название - Магелланов пролив - было дано ему позже королем Карлом в его честь. Не зная размеров Тихого океана, Магеллан был удивлен тем, что путешествие, которое, как он предполагал, займет всего несколько дней, на самом деле заняло почти четыре месяца.В марте 1521 года он наконец добрался до Азии, став первым европейцем, совершившим плавание через Тихий океан. Однако во второй раз в своей жизни он не доплыл до Островов пряностей: его убили на острове Мактан на Филиппинах после попытки обратить население в католицизм. Тем не менее его коллега Хуан Себастьян Элькано взял на себя управление миссией и сумел провести один из пяти кораблей Магеллана, получивший меткое название"Виктория", обратно в Испанию по традиционному маршруту, став первым человеком, обогнувшим Землю.

Почему это так важно? Ведь если кто-то сможет обогнуть весь мир, то одной границы будет недостаточно. Где восток становится западом, а запад - востоком? И Испания, и Португалия утверждали, что ценные Острова пряностей находятся по "их" сторону границы. Португалия указывала на свои традиционные восточные маршруты, Испания - на западный проход, найденный Магелланом и Элькано. Кроме того, путешествуя по планете, не прошел ли Элькано незаконно через значительную часть "португальских" вод? Тот факт, что он плыл в западном направлении, не имеет никакого значения. В 1524 году в двух городах - Бадахосе (Испания) и Элваше (Португалия) - была организована конференция, на которой собрались лучшие умы, в том числе картографы и навигаторы, чтобы провести антимеридиан, в идеале - такой, чтобы обе страны имели равные половины света. По сообщениям, хотя, возможно, и апокрифическим, самое простое решение предложил маленький мальчик, который, увидев делегацию, показал ей свой затылок и предложил провести линию через трещину. Только 22 апреля 1529 года, отчасти благодаря международным брачным соглашениям, которыми так славятся королевские особы, в Сарагосе (Испания) был подписан договор, установивший антимеридиан на 297,5 лиги или чуть более 1700 километров к востоку от Молуккских островов. Существующая линия, определенная Тордесильясским договором, не изменится.Еще более интригующим фактом, чем то, что Португалия получила значительно большую часть мира, чем Испания, является то, чтоФилиппины , которые вскоре станут испанской колонией, фактически находятся далеко к западу от линии и, следовательно, на "португальской" территории. Несмотря на этот проступок - а также на собственные проступки Португалии в Южной Америке, когда она отодвигала границы Бразилии все дальше и дальше на запад, - в последующие десятилетия обе страны в основном соблюдали два меридиана, определенные этими договорами.

И на этом все закончилось, или, по крайней мере, могло бы закончиться, если бы в мире было только две страны. Как убедились конкистадоры, если по договору они могли претендовать на большую часть американских земель, это не означало, что жители этих мест согласятся. Со временем появились новые морские державы - Англия, Голландская республика и Франция, которые не считали нужным соблюдать договоры, относящиеся только к двум странам. Это нашло свое отражение в использовании ими писем с марками, разрешающих каперам (фактически пиратам с документами) нападать на испанские и португальские корабли и обворовывать их. Не менее важным, чем эти физические нападения, была публикация трактата голландского юриста Гуго Гроция "Свобода моря" (Mare Liberum, 1609), который популяризировал принцип "свободы морей", предшественника "свободы открытого моря" Конвенции ООН по морскому праву (действует с 1994 года) и основы современного международного права.* Обращаясь с этим трудом к "Правителям и свободным и независимым народам христианства", Гроций бросил прямой вызов авторитету папства в определении суверенитета и добился того, что монополия Испании и Португалии на главные водные пути мира отныне станет предметом международных споров и озабоченности.По всем этим причинам два меридиана, которые были проведены для разделения Земли на две части, быстроустарели; будущие договоры, особенно в Южной Америке, будут вносить поправки в конкретные границы, а не изменять две всеобъемлющие линии, которые стало невозможно контролировать.

Однако нельзя сказать, что Тордесильясский и последующий Сарагосский договоры не имели долгосрочных последствий. Испания стала феноменально богатой благодаря драгоценным металлам, которые она получала через свои колонии, что позволило ей вести войны на нескольких континентах и поставить на колени некогда могущественные цивилизации - майя и инков. Относительно Португалия была менее заинтересована в захвате новых территорий, чем Испания, и предпочитала использовать свои конкурентные преимущества в прибыльной и эффективной морской торговле, контролируя многочисленные порты в Индийском океане, от острова Мозамбик до Малакки в современной Малайзии и от Бахрейна до Макао.* Пока голландцы не стали грозным конкурентом в Азии в XVII веке, Португалия фактически могла наслаждаться эксклюзивностью богатств этого обширного региона в течение доброй сотни лет. А в прошлом веке Чили и Аргентина ссылались на Тордесильясский договор для защиты своих земельных претензий в Антарктиде и на Фолклендских (Мальвинских) островах, соответственно. Последствия Договора сегодня не всегда очевидны, но их существование нельзя отрицать.

Наконец, что же касается Папы? Подписавшие Тордесильясский договор стороны обязывались лишь просить его о признании их соглашения, которое было заключено без его присутствия и участия. Лишь в 1506 году папа Юлий II официально утвердил возникшую границу папской буллой Ea quae pro bono pacis.†времени авторитет папства в определении границ стран продолжал уменьшаться, особенно по мере того, как все большееколичество стран под влиянием Реформации искало новые источники руководства и лидерства. В последующие столетия идею разделения мира на две части в интересах всего лишь нескольких государств становилось все труднее обосновать с политической, юридической и философской точек зрения. И все же, несмотря на многочисленные и разнообразные земельные претензии, которые мы можем выявить по всему миру, есть одно место, которое активно отвергается странами, которые могли бы занять его без особых проблем. Как сложилась эта уникальная ситуация?

 

*Хотя технически эта точка не является южной оконечностью Африки, ее последующее переименование королем Иоанном II в Кабо-да-Боа-Эсперанса или "Мыс Доброй Надежды" отражает, насколько решительно португальцы стремились поощрить амбициозных исследователей к дальнейшим путешествиям.

*Технически - Кастилия, но де-факто - Арагон.

† Одним из главных сторонников тезиса о еврейском происхождении Колумба (которому уже не менее века) был известный человек, переживший Холокост и охотник за нацистами Симон Визенталь, утверждавший, что решение Колумба плыть на запад в поисках места, где евреи могли бы найти убежище, было навеяно библейским пророчеством. Разумеется, имеющиеся доказательства лишь косвенные, но различные улики создают определенную интригу. Например, первоначально Колумб планировал отплыть 2 августа 1492 года - в тот самый день, когда евреи по закону должны были либо перейти в католичество, либо покинуть Испанию, либо подвергнуться смертной казни; эта дата также приходилась на Тиша Б'Ав, торжественный еврейский праздник, посвященный разрушению обоих древних храмов в Иерусалиме. Тот факт, что впоследствии он отложил свое путешествие на один день, может свидетельствовать о том, что он подумал, не стоит ли отправиться в путь в дату, которую многие евреи считают несчастливой. Кроме того, характерная треугольная подпись Колумба напоминала знакомые надписи на еврейских надгробиях, а в письмах к сыну Диего он постоянно использовал еврейские буквы ה״ב (бет-хей), что означает "Б'эзрат Хашем" или "С Божьей помощью", обычное еврейское благословение.

*Сколько именно людей захватил Колумб (и кто не сбежал) во время своего первого плавания, неизвестно, но разумная оценка - от одного до двух десятков. Все они, за исключением шести, умерли, не добравшись до Европы, и только двое были живы через год после захвата. В отличие от своей враждебности к евреям и мусульманам, Изабелла проявила удивительное милосердие к выжившим, отчитав Колумба за порабощение людей, которых она считала своими подданными и потенциальными католиками, и приказав вернуть их домой, разумеется, после крещения. Она не отступила от этой позиции, приказав арестовать Колумба в 1500 году за его все более жестокие злоупотребления в отношении коренного населения и лишив его губернаторства.

*[Милосердие] вечного короля.

† "Среди других [произведений]".

*"Не так давно".

*Позднее, в середине XVII века, мускатный остров Рун после затяжного конфликта был обменян Англией на Манхэттен, принадлежащий голландцам, что свидетельствует о привлекательности этого региона для европейцев.

*Несмотря на это, Гроций не гнушался грубой силы: его репутация была основана на его ранней и мучительно подробной юридической защите (под названием De Jure Praedae, или "О праве на приз и добычу") захвата португальского судна Santa Catarina в Сингапурском проливе в 1603 году его двоюродным братом Якобом ван Хеемскерком.

*По случайному совпадению, английское название языка юго-восточного Китая - кантонский - происходит от португальского названия региона Гуандун - Кантау, что является еще одним своеобразным наследием.

† "Те [соглашения], которые направлены на благо [т.е. содействие] миру".

 

Бир Тавиль

Это ваш шанс стать почетной принцессой, рыцарем, придворным шутом или даже заставить короля исполнить вашу просьбу.

Джеремайя Хитон

С 2014 года в Интернете разразился дипломатический кризис. Политические лидеры переходят от взвешенной переписки к страстным упрекам. Иногда переговоры проходят тихо, через личные сообщения, а иногда интернет становится публичной средой для ключевых игроков, чтобы оспорить и опровергнуть заявления друг друга. В центре внимания, как это типично для политических разборок, находится территория. Но мало что еще в этом деле является обычным.

На самом деле, положение Бир-Тавиля - одно из самых странных в мире. Скромный (около 2 000 квадратных километров) клин земли между Египтом и Суданом вполне мог бы принадлежать любой из этих стран. Но вместо этого его сторонятся оба. Эта необычная ситуация заинтересовала людей с высокими амбициями, и три человека, в частности, претендуют на владение этой территорией. Во-первых, это американский фермер по имени Джеремайя Хитон, который в 2014 году сделал себя королем Северного Судана, выбранного им для региона, чтобы его семилетняя дочь Эмили могла стать принцессой в реальной жизни; стоит спросить, не являются ли требования двух других его детей более скромными. Во-вторых, индийский IT-предприниматель по имени Суяш Диксит в 2017 году назвал себя Королем Дикситов, надеясь, что, образно говоря, нанеся себя на карту, он обеспечит себе личное наследие. Третий ключевой претендент - Дмитрий Жихарев, российский радист, который утверждает, что Хитон и Диксит не имеют доказательств своих претензий и что его визит на территорию в 2014 году делает его настоящим Королем Mediae Terrae, в знак уважения к Дж. Р. Р. Толкиену.Несмотря на целый ряд другихинтернет-претензий, в том числе на Королевство государства Бир-Тавиль (в котором почти сразу же началась "гражданская война", задокументированная в сети), Эмират Бир-Тавиль (чьи претензии ссылаются на Коран), Великое княжество Бир-Тавиль (которое выпускает свою собственную валюту), государство Бирланд (выпускающее собственные марки) и Конфедеративная империя Бир-Тавиль и территорий (национальный гимн которой - "пятнадцать человек на груди мертвеца") - вот три основных участника бескровного конфликта из-за места, которое едва ли вызывает рябь в собственном регионе. Дела делаются и тут же развенчиваются. Международный интерес то усиливается, то ослабевает. И в разгар этих споров жизнь и интересы тех, кто живет в Бир-Тавиле и его окрестностях, постоянно упускаются из виду.

Как возникла эта необычная ситуация? Как и многие другие разногласия по поводу территории в Африке, затруднительное положение Бир Тавиля уходит корнями в колониализм. Как и многие другие примеры, рассмотренные в этой книге, она связана с проведением как минимум одной пограничной линии. В 1899 году Великобритания и Египет подписали договор, согласно которому территория к югу от двадцать второй параллели - прямой политической границы с запада на восток - отныне будет совместно управляться как Англо-египетский Судан. Однако в 1902 году Великобритания провела новую административную границу, которая, в редких случаях, когда империя пыталась хотя бы в какой-то степени учитывать местные потребности, соответствовала тому, как местные этнические группы были распределены по региону. Так, если кочевые племена абабда вокруг горы Бартазуга были сильнее связаны с Египтом на севере и должны были находиться под его юрисдикцией, то беджа из Халаиба на берегу Красного моря должны были стать частью суданской квазиколонии на юге, с которой их культура считалась более схожей.

Когда Судан получил независимость в 1956 году, он заявил, что линия 1902 года является истинной границей между ним и Египтом на севере. Египет, напротив, утверждал (и продолжает утверждать), что правильной является линия 1899 года, заявляя, что линия 1902 года как административная граница не может быть использована для установления суверенитета.Основная причина, по которойдве страны по-разному воспринимают свои границы, связана с треугольником Халаиб, участком суши вдоль Красного моря, который, согласно политической границе 1899 года, принадлежит Египту, находясь к северу от двадцать второй параллели, тогда как административная граница 1902 года указывает на то, что он является частью Судана, поскольку линия изгибается к северо-востоку. Более крупный, плодородный и прибрежный, треугольник Халаиб желанен гораздо больше, чем засушливый, не имеющий выхода к морю Бир-Тавиль, который расположен к югу от первой линии (что делает его частью Судана) и к северу от второй (что делает его частью Египта). Изящная, но досадная загвоздка заключается в том, что претензии на суверенитет над Бир-Тавилем означают согласие с любой из линий, а значит, отказ от претензий на треугольник Халаиб. В результате Бир-Тавиль остается нелюбимым двумя странами, которые имеют на него законные права. Именно здесь на помощь приходят вышеупомянутые претенденты.

Признавая эту странность, Хитон, Диксит, Жихарев и некоторые другие утверждают, что побывали на этой территории и отметились, подняв свои флаги (а в случае Диксита еще и посадив семена подсолнечника). Однако доказать факт посещения Бир-Тавиля довольно сложно: в то время как большая часть границы между Египтом и Суданом определена и патрулируется, в Бир-Тавиле ситуация столь же неоднозначна, как и следовало ожидать. Более того, на юге Египта есть несколько контрольно-пропускных пунктов (и даже для передвижения вблизи границы требуется предварительное разрешение египетской армии), но они не соотносятся с расположением Бир-Тавиля. В этом районе также нет ориентиров, по которым можно было бы подтвердить свое посещение. Известны случаи, когда гиды заявляли, что их посетители достигли Бир-Тавиля, хотя GPS показывал обратное. На местности границы территории поистине невидимы. Это только усиливает сомнения и разногласия, теперь уже не только между двумя национальными государствами, но и между отдельными людьми, которые регулярно утверждают, что их соперники вообще никогда не посещали Бир-Тавиль.

Таким образом, несмотря на отсутствие официальных границ, здесь существуют определенные границы, которые определяют отношение людей к этой территории.Проще говоря, мы видим, как по-разному можно интерпретировать две линии на карте: два государства, имеющие самые сильные претензии на Бир-Тавиль, - Египет и Судан - уклоняются от возможности проведения взаимосогласованной границы, чтобы это не означало их отказ от территории в других местах. Вместо этого остаются две наспех проведенные пограничные линии, оставляющие возможность использовать лазейку в претензиях на суверенитет. В процессе возникает вторая, более концептуальная граница: между материальным и виртуальным мирами. Где еще человек может предъявить хотя бы подобие законных претензий на территорию, как не в Интернете? Нет более легкого способа для человека вступить в дипломатический спор относительно территории, которую он, возможно, никогда не посещал. Facebook и даже LinkedIn стали сайтами, где выдвигаются и отстаиваются политические претензии. Конкурирующие видения будущего могут быть представлены на рынке заинтересованной - а иногда и недоумевающей - аудитории. Есть нечто очаровательное в сопоставлении утопических и зачастую причудливых описаний того, как можно использовать очевидный потенциал территории, и зашедшей в тупик реальности, о которой договариваются национальные государства Египта и Судана.

Однако существует и более коварная диспропорция, которую редко признают претендующие на власть в регионе: они не имеют тех же интересов и понимания территории, что и те, кто действительно использует ее на регулярной или полурегулярной основе. В блогах и на сайтах, созданных теми, кто сражается за эту территорию в Интернете, редко, если вообще когда-либо, учитываются интересы кочевых групп Бир Тавиля, которые по-прежнему используют ее для выпаса скота и жилья. Действительно, планы иностранных претендентов на эту территорию, какими бы благими намерениями они ни руководствовались, всерьез или в шутку, как правило, демонстрируют глубокое отсутствие заботы о том, чего склонны желать кочующие жители региона.Например, желание Хитона превратить Бир-Тавиль в центр высокопродуктивного сельскохозяйственного производства и инноваций, солнечной энергии, цифровой валюты и свободного обмена информацией вряд ли понравится абабдам и бишари (подразделение беджа), которые привыклиперемещаться по региону с минимальным вмешательством, полагаются на его минеральные ресурсы и ведут гораздо более осязаемую торговлю. Кроме того, идея Хитона и Диксита основать экономическую систему территории на мощных компьютерных технологиях выглядит особенно неправдоподобной, учитывая, что температура в этом районе часто превышает 40°C. Идея создания безналогового, либертарианского рая для иностранных инвесторов в жаркой, пыльной и отдаленной части пустыни, по меньшей мере, амбициозна. Неудивительно, что подобные планы вызывают у тех, кто знаком с этой местностью, сочетание мистики и насмешек. И не только они: Краудфандинговая кампания Хитона по сбору 250 000 долларов на создание штата остановилась на отметке всего 10 638 долларов, несмотря на предложение выбрать себе почетный титул. Очевидно, что и другие настроены скептически, чему не способствует тот факт, что спустя несколько лет некоторые инвесторы публично высказывают предположение, что все эти планы были обманом.

Как хорошо показывает история Африки в целом, существует опасность несерьезного применения строгих границ - как это, предположительно, будет сделано, если Бир-Тавиль когда-нибудь станет независимой страной - в регионе, который так плохо понимают те, кто участвует в его разделе. В конце концов, независимо от того, насколько безобидны чьи-либо претензии на Бир-Тавиль, существует гораздо более серьезный прецедент, который нельзя игнорировать. Далекие претенденты регулярно утверждают, что они не колониалисты, но явные параллели возникают всякий раз, когда иностранцы просматривают карты мира в поисках территории, которую они могут объявить своей, игнорируя при этом существование и права коренного населения. (По этой причине компания Disney отказалась от превращения истории Хитона в фильм после реакции на нее в социальных сетях. Даже в государственном строительстве интернет как дает, так и отнимает). Ни одна земля не является подлинной terra nullius*, как утверждают потенциальные короли; мы не можем просто утверждать, что там ничего нет. На земле в Бир-Тавиле существует напряженность.Вооруженные банды, золотодобытчики и контрабандистыпересекают эту территорию - возникает вопрос, что считать незаконными действиями в месте, где нет законов. У них есть свои маршруты, и они не очень-то жалуют чужаков, посещающих их территорию, о чем могут свидетельствовать туристы-приключенцы, которым приходилось смотреть в дуло АК-47. Один из таких путешественников, имеющий непосредственный опыт общения с этой общиной, сказал мне: "Самый худший сценарий - это приезд западных людей, которые пытаются претендовать на их землю. Они считают, что это их земля, и обычно не приветствуют туристов". Проще говоря, всегда существуют границы, признанные местными жителями, если не теми, кто смотрит на экран компьютера. Что же происходит, когда представления новоприбывших вступают в противоречие с существующими представлениями о земле? Следующий случай демонстрирует, как невидимые линии, абстрактно расположенные в воображении, могут разжечь разногласия по поводу важных вопросов территории и гражданства.

 

* "Ничья земля".

 

Запределье

Австралия живет в странном противоречии: наш национальный образ - это образ глубинки, и в то же время почти все мы живем в больших городах. Если выехать за пределы прибрежной полосы, Австралия может показаться чужой страной. Думаю, я не единственный австралиец, который испытывает смутное чувство вины по этому поводу, как будто мы все соглашаемся с историей, которая не совсем правдива.

Кейт Гренвилл

Узнайте о фобиях от А до Я! Насекомые, ящерицы и змеи. Широкие открытые пространства. Температура выше 40°C. Множество историй о наблюдениях НЛО и похищениях людей инопланетянами. Можно с уверенностью сказать, что путешествие по австралийской глубинке - занятие не для слабонервных. Не стоит ожидать подобных впечатлений и в других местах планеты. Австралия - третья в мире наименее густонаселенная страна (после Монголии и Намибии), где на квадратный километр приходится всего три человека, а в центре страны можно часами ехать, не встречая ни одного автомобиля. Это место, где домашнее обучение часто является скорее вопросом необходимости, чем предпочтения. Медицинские услуги и доставка почты регулярно осуществляются по воздуху. Большинство ферм - или "станций", как их здесь называют, - имеют собственные взлетно-посадочные полосы, а наличие лицензии пилота-любителя является относительно распространенным явлением. Шоссе Эйр, одна из самых длинных дорог страны, на протяжении почти 150 километров уходит к горизонту без единого поворота. Красные скалы глубинки представляют собой потусторонний пейзаж, а наблюдатели за меняющимися цветами Улуху (Uluṟu), культового австралийского светящегося монолита из песчаника, часто описывают его как средство духовного омоложения и отрешения от банальности повседневной жизни. Учитывая все это, легко понять, почему путешествие по глубинке часто сравнивают с пересечением границы.

Однако где находится эта граница, весьма неоднозначно. Название "глубинка" впервые появилось в печати в 1869 году для описания земель к западу от Вагга-Вагга,крупнейшего внутреннего городаНового Южного Уэльса, который по меркам большинства стран уже очень удален.* Это означает, что подавляющая часть Австралии является частью глубинки, исходя исключительно из географических соображений. Тем не менее, многочисленные определения "глубинки" и карты, созданные в течение многих лет, чтобы отделить эту область от остальной части страны, как правило, помещают границу несколько дальше на запад, основываясь на ряде более конкретных критериев.

Например, многие считают, что глубинка определяется низкой плотностью населения, даже по среднеавстралийским меркам. Однако даже на более густонаселенном восточном побережье, которое редко считается частью глубинки, есть значительные участки с небольшим количеством жителей. Расстояние от моря также не является особенно эффективнымкритерием: Алис-Спрингс, третий по величине населенный пункт Северной Территории, - самый географически центральный город Австралии, но с 26 500 жителями и плотностью населения около восьмидесяти человек на квадратный километр он, кажется, имеет меньше претензий, чем безлюдная Большая Песчаная пустыня, простирающаяся до Индийского океана. Засушливость - многообещающий критерий, и, как и в случае с линиями деревьев, можно провести четкую границу между относительно пышными лесами страны, особенно на востоке, и более сухими лесами, кустарниками, саваннами и другими лугами, которые обычно попадают под зонтик "глубинки" вместе с пустынями. Тем не менее, столицу Северной Территории Дарвин иногда определяют как город глубинки, несмотря на то, что климат здесь тропический (с ярко выраженными влажным и сухим сезонами), а сам он окружен эвкалиптовыми лесами и небольшими участками тропических лесов.Для многих жителей Дарвина эти факты вообще не позволяют считать его частью глубинки, в то время как другие считают его таковым, поскольку он настолько изолирован в пределах Австралии, что находится гораздо ближе кразличных крупных городов Индонезии, чем к Брисбену, Аделаиде или Перту. Дело осложняется еще и масштабами глубинки, которая на две трети больше сорока восьми сопредельных штатов США вместе взятых. Даже сравнительно небольшой ее участок, например, Великий Западный лес - крупнейший в мире лес умеренного пояса, расположенный в относительно скромных 500 километрах к востоку от Перта, - больше Англии и Уэльса вместе взятых. Поэтому определить границу глубинки - все равно что найти иголку в стоге сена.

Как уже можно было заметить из вышесказанного, часть трудностей связана с разнообразием ландшафтов, которые считаются "глубинке", каждый из которых имеет свой собственный климат и виды. Например, Уилпена Паунд в пыльном, марсианском хребте Флиндерс выглядит как нечто среднее между вулканическим кратером и гигантским пнем, и тем не менее считается "глубинка" в той же мере, что и регион Кимберли с его глубокими речными ущельями, высокими водопадами и белыми песчаными пляжами. Возможно, наиболее эффективным способом определения глубинки является субъективное восприятие ее как обширной территории "дикой природы", поскольку этот регион признан во всем мире как одно из крупнейших "нетронутых" мест на Земле. Он объединяет в себе ряд мест, которые разделяет незначительная человеческая деятельность, в отличие от городского развития и интенсивного сельского хозяйства, характерного для более умеренных и плодородных регионов на юго-востоке. Действительно, несмотря на наличие нескольких поселений в глубинке, которые являются важными центрами добычи полезных ископаемых (например, частично подземный Кубер-Педи), а также вмешательство человека в виде неместных видов, пожаров и ирригации, большая часть этого обширного региона используется максимум для выпаса скота, что само по себе является определением низкоинтенсивного землепользования.

Во многом благодаря такой удаленности глубинки в ее разнообразных экосистемах обитает большое количество эндемичных видов животных.К ним относятся сумчатые кроты, монжон (вид скальных валлаби), шершавые питоны, норовистые лягушки Спенсера, колючие дьяволы и самая ядовитая в мирезмея , внутренняя тайпана, а также большинство австралийских красных кенгуру, эму, питоны Стимсона и большие мониторные ящерицы, называемые песчаными гоаннами.ненавистные всем существа, как пауки и крокодилы, как правило, чаще встречаза пределами глубинки. Что касается флоры, то деревья мульга и пустынный дуб достаточно хорошо распространены в районах, которые часто ассоциируются с глубинке, и почти нигде больше. Таким образом, по встречающимся видам можно определить границу между глубинке и остальной частью Австралии.

В Австралии есть и другие разделительные линии, проходящие через часть глубинки. Пожалуй, самая примечательная из них - "Забор Динго", который был построен в 1880-х годах для защиты отар овец на юго-востоке Австралии от динго, обитающих на севере и западе. Его длина составляет 5 614 километров, это самый длинный в мире забор, и именно поэтому динго редко встречаются на большей части юго-востока страны. Второй по длине забор также находится в Австралии: это Государственный барьерный забор Западной Австралии. Он был построен двадцать лет спустя, чтобы предотвратить проникновение кроликов, эму, лисиц и других так называемых вредителей в пастбищные районы, и с тех пор был дополнен еще двумя барьерами для передвижения животных. Кролики были завезены в 1788 году для того, чтобы английские поселенцы могли вспомнить о своей родине и развлечься охотой, но даже самые меткие стрелки не могли угнаться за способностью этих животных к размножению. Миксоматоз в 1950-х годах стал гораздо более эффективным средством борьбы с популяцией этих животных, хотя за прошедшие с тех пор десятилетия их численность частично восстановилась.

Дополнительная семантическая проблема связана с "бушем" - еще одним термином, который знаком австралийцам по названию, но не имеет четкого определения. Некоторые называют буш и глубинки взаимозаменяемыми понятиями, в то время как другие рассматривают их как отдельные, но плохо определенные регионы.буш иногда используется для обозначения лесистой или кустарниковой, а не лесной местности, где почва относительно, но не запредельно плохого качества и, соответственно, население довольно малочисленно, в то время как аутбэк- это еще более отдаленная местность. Сегодня оба термина регулярно используются с ностальгией для описания отказа от современных условностей и поиска (повторного) единения с природой. Путешествие так далеко от "большого дыма" - города - может быть сопряжено с опасностями, но опыт, согласно культурному нарративу, обещает быть захватывающим, заряжающим энергией и поднимающим настроение. Таким образом, глубинка и буш - это не просто и даже не в первую очередь географические названия: это эмоционально заряженныепонятия.

Лучше всего это видно на примере Outback, о котором часто говорят, что он одновременно неизвестен и, по иронии судьбы, знаком. Как концепция, глубинка мгновенно узнаваема в своей безвестности. Люди во всем мире имеют некоторое представление о ней, отчасти благодаря таким фильмам, как "Крокодил Данди", "Безумный Макс" и "Приключения Присциллы, королевы пустыни", в которых постоянно изображаются бесконечные дороги, пересекающие бескрайнюю пустыню, смертоносные животные в безымянных местах и суровые, смелые жители, многие из которых находятся в движении. Кроме того, несмотря на то, что здесь проживает всего 4-5 процентов населения страны (в зависимости от того, как определяется регион), и поэтому по большинству показателей он является маргинальным местом, он широко воспринимается как основополагающий для австралийской национальной идентичности.

Очевидно, что в этом случае возникают определенные парадоксы. Исторически принцип terra nullius использовался поселенцами для узаконивания захвата земель коренного населения по всей Австралии. Вдохновленные рассказами о мужестве и убежденности, жители глубинки стали восприниматься как враждебное место, противостоять которому осмеливались только самые смелые мужчины - ведь это, как правило, было мужским занятием. Преодолевая разнообразные трудности и называя места с большим количеством инсинуаций, чем самый задорный подросток*, белые мужчины стали считаться покорителями глубинки.В конце концов, природнаякрасотаглубинкив сочетании с ее удаленностью заставили переосмыслить ее как землю, которой могут наслаждаться даже те, кто живет в городах и пригородах в других частях страны, пусть и временно. Мало кто хотел жить в глубинке, но они все равно могли претендовать на эти земли за границей как на часть своего права по рождению как австралийцы. Более того, глубинка стала олицетворять собой сочетание стойкости, практичности и отсутствия претензий, которые по-прежнему считаются стереотипными "австралийскими" чертами, а образы скотовода (австралийского аналога американского ковбоя) и неопрятного бушмена - их квинтэссенцией, напоминающей о более простых временах и олицетворяющей глубоко укоренившийся дух первопроходчества австралийцев."неофициальном национальном гимне" страны, "Вальсирующей Матильде", заключено значение бушмена как освежающе незамысловатого, независимого и, следовательно, глубокоавстралийского персонажа, странствующего рабочего, который носит свой рюкзак или спальный мешок ("Матильду") с работы на работу. Напротив, несмотря на то, что коренные жители Австралии живут здесь уже более 50 000 лет, их долгое время экзотизировали и принижали, а их претензии на землю регулярно игнорировались. Соответственно, им трудно добиться того же статуса граждан, что и тем, кто связан с этой страной гораздо короче, и кто часто сохраняет не просто эмоциональную связь со вторым "домом" в другом месте мира.

За последние три десятилетия эти споры разгорелись с новой силой. Прежде всего, после решения Высокого суда по делу"Мабо против Квинсленда" в 1992 году, которое касалось конкретно острова Мер между Австралией и Папуа-Новой Гвинеей, коренные австралийцы постепенно добились большего признания своих земельных прав. В глубинке они добились особых успехов, например, получили право исключительного владения землей на большей части территории Западной Австралии, что позволяет этим группам владеть и занимать территорию, исключая других, при условии, что они могут доказать, что имеют к ней постоянную связь.Разумеется, многие из этих территорий менее желанны для других граждан, и поэтому, как правило,коренное население перемещается в меньшей степени, чем в местах (как правило, прибрежных), предназначенных для интенсивного сельского хозяйства и городского развития. Но если учесть уродливую историю колонизации этих земель, когда насилие и болезни (в первую очередь оспа) угрожали навсегда уничтожить эти народы, такие успехи заслуживают внимания. Сегодня коренные народы составляют не менее 25 процентов от общей численности населения тех территорий, которые можно считать глубинке, в то время какдругих местах их численностьотносительно меньше (хотя в абсолютных цифрах они больше), а их права гораздо меньше. Таким образом, существует еще одно различие между глубинке и остальной частью страны.

Один из споров связан с Улуху, который уже давно продается как австралийская икона под английским названием Ayers Rock, но имеет более глубокое значение для местного народа Aṉangu. Эта община считает ее священной и не одобряет тех, кто приезжает из глубинки, чтобы взобраться на нее, что сродни восхождению на церковь или мечеть. (В более скандальных случаях скалу использовали как съемочную площадку, место для стриптиза, поле для гольфа и туалет). 25 октября 2019 года восхождение на Улуху было разрешено в последний раз, а надвигающийся запрет вызвал массовый приток австралийцев, стремящихся совершить то, что стало считаться чем-то вроде австралийского обряда перехода, средством "доказательства" своей национальной идентичности. Теперь, когда масштабирование Uluṟu запрещено, вполне возможно, что новые способы взаимодействия с глубинке будут искать те, кто решил не жить в ней, но считает ее главной для ощущения себя австралийцем. Пока что многие австралийцы горячо поддерживают запрет и стремятся лучше узнать о правах и культуре коренных народов. Со своей стороны, австралийцы, как мне сообщили, с удовольствием предлагают своим "посетителям" или "гостям" ряд "уважительных мероприятий", таких как прогулки, беседы и презентации. Эти термины служат мягким напоминанием о том, что в конечном итоге эта земля - "их дом, их самобытность и их обязанность заботиться о ней".Соответственно, некоторые надеются, что национальный парк, на территории которого находится Улуху, в конечном итоге будетпод управлением исключительно Ахангу, а не совместно с австралийским правительством, как это было с 1985 года. Однако до этого момента сохраняется риск разногласий между представителями коренного и мажоритарного населения страны по поводу использования этой земли и, соответственно, того, кто действительно "владеет" Австралией в более понятном смысле.

По этим причинам тот факт, что точная граница глубинки неоднозначна, несколько несущественен. Важнее то, что такая граница вообще существует, позволяя тем, кто пользуется большими привилегиями в силу своего бесспорного гражданства и заселения земель на "цивилизованной" стороне, определять "австралийскость" на своих собственных условиях. Таким образом, в зависимости от ситуации, глубинка может рассматриваться либо как центральная часть национальной идентичности (поскольку она находится на территории Австралии и якобы не испорчена внешним влиянием), либо как дикие земли за границей (тем самым неявно отрицая или уменьшая претензии коренных общин на "современную" австралийскую идентичность и территорию). Со временем повторное упоминание границы, какой бы надуманной она ни была, может привести к ее появлению, вплетенному в спорные дискурсы о принадлежности и владении. Граница может не иметь точного отображения на карте или физического вида в виде забора или знака, однако ее присутствие - где-то - в основном не подвергается сомнению.

Интересно, что в результате перемещения населения из глубинки на юго-восток, в частности, за последние несколько десятилетий, количество людей, которые могли бы осуществлять надзор, сократилось. Сегодня существует опасение, что окружающая среда, которая на протяжении тысячелетий тонко управлялась коренными общинами, будет нарушена в результате ухода их хранителей. В ответ на это, вместо того чтобы рассматривать глубинку как нетронутое место, теперь больше внимания уделяется активному - незаметному, но все же активному - сохранению ее хрупких экосистем, например, борьбе с лесными пожарами, одичавшими животными и вредными сорняками, используя как современные, так и традиционные знания.Вместо того чтобы упрощенно воспринимать этот регион как место, где предприимчивые умы могут извлечь выгоду изпастбищ, запасов полезных ископаемых и туристического потенциала, рассматриваются его особые потребности и то, как лучше всего сохранить его в условиях меняющегося климата. Границы глубинки, возможно, трудно определить, но этот регион продолжает представлять большой интерес и важность для многих, и есть серьезное стремление к тому, чтобы он оставался чем-то вроде дикой природы. В отличие от этого, есть части мира, где "невидимые линии" действуют не как подвижные границы, через которые существует потенциальная угроза самобытным местам и правам и достоинству их обитателей, а как более фиксированные рубежи, обозначающие ощутимую опасность для человеческой жизни. Далее следует поучительная история о том, как сильно мы можем испортить окружающее нас пространство на многие поколения.

 

*Существуют различные истории, пытающиеся уточнить историю этого термина, а также такие вызывающие названия, как "Никогда-никогда" и "Красный центр", которые вместе создают ощущение пребывания в малоизвестной и потенциально негостеприимной глуши.

*Одна предприимчивая компания даже выпустила карту с грубыми австралийскими названиями мест, включая остров Бумбанг, Спанкер Кноб и гору Баггери. Как невинная душа, я все же предпочитаю откровенные "Бесполезная петля", "Гора Ошибка" и "Нигде больше".

 

Наземные мины и межгосударственная граница

Политический союз югославов всегда был у меня перед глазами.

Гаврило Принцип

На углу набережной Аппель и Латинского моста* находится музей и мемориальная доска, отмечающая место, где один из самых известных в истории преступников прицелился, не зная точно, как его действия повлекут за собой начало двадцатого века. Попав в свою главную цель - австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда - и случайно в жену эрцгерцога, Софи Гогенбергскую, Гаврило Принцип проглотил капсулу с цианидом, считая, что его дело сделано. К несчастью для него, яд окислился, оставив его в полном сознании во время избиения, которому он впоследствии подвергся. Будучи слишком молодым для смертной казни, Принцип провел остаток жизни в тюрьме Терезин - месте, которое позже станет известным как нацистский концентрационный лагерь Терезиенштадт. Сегодня наследие Принципа вызывает множество споров: многие сербы считают его национальным героем, бросившим вызов презираемым австро-венгерским имперским властям, а другие - террористом, чьи действия помогли ввергнуть Европу в Первую мировую войну. Личность Принципа, как боснийского серба, отражает трудности, связанные с разграничением социальных границ в этой известной своей запутанностью части мира. Своими действиями на углу улицы он привлек к себе и своей стране международное внимание. С тех пор Босния и Герцеговина, или БиГ, вряд ли стала менее привлекательной.

На самом деле БиГ занимает видное место на перекрестке дорог уже не одно столетие.На протяжении более 400 лет она была одной изтерриторийимперии в Европе, и страна до сих пор поддерживает теплые отношения с Турцией благодаря их тесным историческим и культурным связям. В таких городах, как столица Сараево, нередко можно встретить средневековые мечети в нескольких метрах от церквей различных конфессий, а постоянное смешение исламского призыва к молитве и церковных колоколов делает ощутимой сложную историю сосуществования и конкуренции в этой стране. Однако, хотя центральное положение на Балканах позволило БиГ перенять многие лучшие стороны Европы и Азии, не в последнюю очередь в своей кухне, оно также сделало ее уязвимой для нападений. Цель изгнать внешние силы и тем самым создать условия для объединения БиГ и Сербии была основной причиной, побудившей Принципа и его товарищей по сербскому заговору из тайного общества "Черная рука", официальное название которогоUjedinjenje ili smrt переводится как "Объединение или смерть", совершить убийство Франца Фердинанда. Их главная цель была реализована после Первой мировой войны, но давние обиды и напряженность между общинами в этом удивительно разнообразном регионе не были приглушены надолго. Во время жестоких войн, приведших к распаду югославской федерации в 1990-х годах, было практически неизбежно, что БиГ, с ее неоднородным населением и географическим положением между основными враждующими сторонами в Хорватии и Сербии, станет ареной для самых жестоких националистических и этнорелигиозных столкновений. Важно отметить, что линии, которые были проведены здесь в то время, не столько исчезли, сколько изменились.

Во время этих войн хорватские католические и сербские православные общины подвергались нападениям как в БиГ, так и в более смешанных приграничных районах, с одной стороны, со стороны Армии Республики Сербской (Армии боснийских сербов или VRS) и сербских военизированных формирований, а с другой - со стороны Хорватского совета обороны (HVO).Однако ни одна группа не пострадала так сильно, как мусульманское ("боснийское") население Боснии, поскольку силы боснийских сербов стремились уничтожить эту давно сложившуюся общину, чтобы "этническиочистить" территорию и поставить ее под контроль "Великой", однородной православной Сербии. Концентрационные лагеря служили неприятным напоминанием о том, что преследования меньшинств не закончились в Европе полвека назад, а пытки, групповые изнасилования и сексуальное порабощение стали обычным явлением. Резня боснийцев, в том числе в "безопасной зоне" ООН Сребренице, живет в беспамятстве.

Боснийская война (1992-5 гг.) имела многочисленные последствия, включая жертвы, потенциально превышающие 100 000 человек, постоянную инвалидность, травмы, материальный и экономический ущерб, а также перемещение почти половины населения БиГ внутри страны или за ее пределы. Некоторые из главных действующих лиц, включая лидеров боснийских сербов Радована Караджича и Ратко Младича, были осуждены за военные преступления, геноцид и другие правонарушения; другие, например нынешний президент крайне правой Сербской радикальной партии Воислав Шешель, были оправданы, что вызвало немало споров.* Одно из самых важных наследий конфликта проявляется в виде линий, а точнее, двух типов линий, которые, по понятным причинам, тесно следуют друг за другом. Это оставшиеся со времен войны минные линии, которые спустя почти тридцать лет все еще представляют серьезную опасность для многих жителей, и линия межгосударственной границы (ЛМГ), проведенная для разделения БиГ на две административные части.

Последнее может показаться относительно несущественным, но оно играет важную роль в разделении БиГ между населенной сербами Республикой Сербской (РС) и преимущественно боснийской и хорватской Федерацией Боснии и Герцеговины (ФБиГ) - условие Дейтонских соглашений 1995 года, мирного соглашения, положившего конец боснийской части югославских войн.Таким образом, БиГ в основном функционирует как два отдельных автономных образования - или, скорее,три, если учесть еще и небольшой, многоэтнический и ожесточенно спорящий округ Брчко на северо-востоке страны, который официально принадлежит ФБиГ и РС, но функционирует как самоуправляемая единица и фактически раскалывает РС на две части. Дело осложняется еще и тем, что в любой момент времени в БиГ естьтри президента, один из которых должен быть сербом, один боснийцем и один хорватом. Первый избирается в РС, в то время как два последних избираются соответствующими общинами в ФБиГ. Все трое сменяют друг друга на посту председателя каждые восемь месяцев в порядке босняк → серб → хорват. И, конечно, они могут претендовать только на одну из этих трех идентичностей, независимо от их семейной истории. Человек, который идентифицирует себя иначе - например, как еврей или цыган, - сразу же лишается права голоса.* Более того, серб, живущий в ФБиГ, или босниец или хорват, живущий в РС, не имеет политического представительства среди своей собственной группы. Таким образом, хотя Дейтонским соглашениям удалось положить конец преднамеренному кровопролитию, они закрепили этнорелигиозные разногласия в политической системе страны.

Если вы не подумали о школьниках в БиГ, пытающихся разобраться в самой запутанной политической системе в мире - а я даже не упомянул о роли Парламентской ассамблеи и кантонов в ФБиГ, - то сегодня МЭБЛ действует как граница графства или штата между РС и ФБиГ. Здесь нет, например, военных или полицейских контрольно-пропускных пунктов. Вместо этого линия на местности просто обозначена дорожными знаками в соответствующих точках. Однако именно другая линия остается предметом наибольшего беспокойства как внутри страны, так и на международном уровне.Это связано с тем, что МЭБЛ была проведена вдоль линии фронта в конце Боснийской войны (с небольшимикорректировками , особенно вокруг Сараево), где воюющие стороны установили более 2 миллионов наземных мин и других взрывчатых веществ не только для того, чтобы обозначить свои территории, но и, что более важно, чтобы физически не допустить других. В ходе мирного процесса была создана 2-километровая "Зона разделения" по обе стороны ДМБЗ для демаркации зоны прекращения огня и, соответственно, неровной территории, содержащей большинство минных полей. Сегодня проблема заключается в том, что, хотя боевые действия уже в прошлом, мины не осознают этого факта. С момента окончания войны более 600 человек были убиты и еще более тысячи ранены наземными минами, особенно противопехотными осколочными минами PROM-1, которые предназначены для распыления снарядов на открытой местности. Примерно 15 процентов послевоенных жертв наземных мин составляют дети.

С 1996 года Центр ООН по разминированию (UNMAC), позднее Центр по разминированию Боснии и Герцеговины (BHMAC), а также ряд правительственных учреждений, неправительственных организаций, военных контингентов, коммерческих компаний и других национальных и международных субъектов прилагают все усилия для выявления и разминирования наземных мин. Это незавидная задача, обычно это ручной процесс, требующий безопасного осмотра, сбора, подрыва и последующей проверки живой взрывчатки, часто на крутых, скалистых склонах гор или в густой растительности, где ядовитые змеи представляют дополнительную опасность, при переноске тяжелого оборудования в потенциально знойных условиях. К тому же многие мины сделаны из пластика и не распознаются металлоискателями. К сожалению, многие саперы погибли, выполняя свою необходимую и принципиальную работу. Еще одна трудность заключается в том, что точное местоположение мин зачастую не определено. Хотя поначалу минные поля наносились на карту довольно скрупулезно, к концу конфликта их учет стал более бессистемным. Во многих случаях детали их географии были утеряны или уничтожены.Тем не менее, МЭБЛ стала полезной отправной топодавляющее большинство наземных мин сосредоточено вдоль или вблизи этой линии. Новые технологии, такие как беспилотники с возможностями дистанционного зондирования и приложения для мобильных телефонов, позволяющие получать информацию с помощью краудсорсинга, помогли выявить опасные районы, улучшить картирование наземных мин с помощью географических информационных систем (ГИС) и сократить количество несчастных случаев, связанных с наземными минами.

Сильное наводнение и связанные с ним оползни, обрушившиеся на большую часть страны в мае 2014 года, усугубили проблему выявления и обезвреживания оставшихся наземных мин, поскольку многие из них были перемещены ближе к жилым районам, в некоторых случаях на расстояние более 20 километров от их первоначального местоположения. В связи с этим событием, а также нехваткой финансирования, поставленная в 2008 году амбициозная задача по обезвреживанию всех наземных мин в стране к 2019 году не была выполнена и впоследствии была продлена до 2027 года. По последним оценкам, по всей стране до сих пор разбросано 180 000 мин, которые загрязняют до 2 процентов общей площади страны и угрожают более 15 процентам населения, особенно в сельских районах северо-восточной части ФБиГ. И дело даже не в том, что боснийская война была единственным конфликтом, который создавал проблемы: иногда обнаруживаются неразорвавшиеся боеприпасы времен Второй мировой войны. Несмотря на то, что с 1990-х годов был достигнут большой прогресс, и примерно три четверти некогда загрязненной территории теперь считаются безопасными, БиГ остается одной из наиболее сильно пострадавших от мин стран в мире*.

Оставшиеся мины обозначают один из самых значимых в мире разрывов между городом и деревней.Благодаря согласованным усилиям по разминированию городских районов, они, как правило, являются наиболее безопасными местамимае 2021 года гуманитарная некоммерческая организация ITF Enhancing Human Security объявила столичный район Сараево свободным от наземных мин. Однако недалеко от сельской местности может сохраняться значительная опасность. Особую опасность представляют лесные районы, поскольку мины здесь трудно заметить (тем более что большинство из них зеленого цвета), и они могут срабатывать или перемещаться под воздействием эрозии, временных ручьев, животных и предыдущих взрывов. Сельскохозяйственные районы тоже могут представлять опасность, особенно там, где мины были установлены беспорядочно, а не скоплениями, и многие фермеры, составляющие самую большую долю жертв со времен войны, по-прежнему не желают выходить за пределы полей, которые они знают лучше всего, отказываясь от того, что на самом деле может быть безопасной и продуктивной землей. Некоторые сельские районы, которые когда-то были хорошо знакомы старшим поколениям, сегодня заброшены уже почти тридцать лет.

Образование помогло повысить осведомленность о минах: Организация Объединенных Наций и Красный Крест являются одними из организаций, которые проводят различные программы для разных возрастных групп, особенно в Международный день осведомленности о минах (4 апреля). В 1996 году DC Comics даже сотрудничала с правительством США и Международным детским чрезвычайным фондом ООН (ЮНИСЕФ), чтобы создать бесплатный комиксСупермене, посвященный пропаганде осведомленности о минах среди детей в бывшей Югославии, а также были разработаны новые игровые площадки, чтобы увести детей подальше от загрязненных минами районов. С течением времени наблюдается четкая тенденция к снижению числа погибших и раненых, однако сейчас ведется новая борьба с самоуспокоенностью, поскольку некоторые люди начинают осваивать опасные районы для прогулок или фуражировки, полагая, что они полностью разминированы. С этим связан вопрос о том, нужно ли обозначать минные поля. Многие из них сейчас четко обозначены заборами (часто из колючей проволоки) и знаками, что было очень полезно во время увлечения игрой Pokémon Go в 2016 году, когда некоторые игроки следовали за своими телефонами в опасные зоны в надежде "поймать" редкое существо. Однако некоторые утверждают, что оперативное разминирование, а не предварительное обозначение таких зон,предпочтительнее, особенно учитывая риск того, что люди будут считать, что любыенеобозначенные зоны безопасны. Очевидно, что демаркация границ наземных мин не является безошибочной, и ошибки или недосмотр могут иметь фатальные последствия. Придерживаться известных и официальных троп и дорог очень важно для того, чтобы оставаться по правильную сторону невидимой линии, отделяющей безопасность от катастрофы.

Продолжающееся существование наземных мин также тормозит развитие БиГ. Восстановление большей части поврежденной войной инфраструктуры страны пришлось ждать до завершения разминирования на местах, а поскольку денег часто не хватает, на многих зданиях даже в городских районах все еще видны боевые шрамы, например пулевые отверстия. Медицинские учреждения по-прежнему испытывают трудности, а выплаты по инвалидности для пострадавших могут оказаться ограниченными. В отличие от соседней Хорватии, которая также находится в процессе разминирования и где с момента окончания войны от этих устройств погибло более 200 человек, БиГ по-прежнему сильно стигматизирована этими взрывчатыми веществами, что ограничивает значительный туристический потенциал ее суровых Динарских Альп, деревень османской эпохи и редкого первобытного леса Перучица. Оптимизм зимних Олимпийских игр 1984 года сегодня кажется далеким.

Пример БиГ демонстрирует, насколько границы могут изменить жизнь. Границы могут быть не просто административными линиями, а буквально означать разницу между жизнью и смертью. В данном случае они еще и дорогостоящие, ограничивают экономику страны, нанося вред ранее производительным работникам, снижая полезность земли, сдерживая инвестиции, усложняя транспортные перевозки и отвлекая деньги из других областей. Как следствие, такие невидимые линии должны быть нанесены на карту с ощутимой точностью. Но если мины - это физические объекты, которые можно определить с определенной степенью точности, то существуют и другие виды границ, более перцептивные, география которых неизбежно субъективна и часто вызывает серьезные споры. Невидимые линии не обязательно должны опираться на такие опасные объекты, как мины, для того чтобы их можно было различить: во многих случаях эти разделения создаются и воспроизводятся с помощью цвета, звука и перформанса.

 

*Сегодня Obala Kulina bana и Latinska ćuprija, соответственно.

*Напротив, в 2006 году президент Сербии Слободан Милошевич умер от сердечного приступа, находясь в тюрьме, всего за несколько недель до запланированного завершения суда над ним.

*Представители этих общин при поддержке международной неправительственной организации Human Rights Watch уже давно подчеркивают свое фактическое исключение из политической жизни страны, однако, несмотря на несколько положительных решений Европейского суда по правам человека, вынесенных с 2009 года, до сих пор этническая дискриминация остается закрепленной в конституции БиГ.

*По меньшей мере шестьдесят стран мира все еще имеют загрязненные минами территории, включая Китай и Россию, которые, как и Соединенные Штаты, являются постоянными членами Совета Безопасности ООН, но не подписали Оттавский договор 1997 года о запрещении и ликвидации противопехотных мин. Еще одна страна, не подписавшая договор, - Египет, где проживает 23 миллиона человек, что составляет примерно пятую часть от общего числа жителей планеты, - сегодня загрязнена минами больше, чем любая другая страна, особенно вблизи границ с Ливией и Израилем.

 

Футбол в Буэнос-Айресе

Я из самой безумной банды, которая покорила четыре квартала, пройдя через Ла Боку. Чтобы победить "Ривер", нужно показать больше смелости, смелости, которой нет у "Рохо" и "Бостерос".

Скандирование болельщиков "Ривер Плейт

Когда я рос в Соединенном Королевстве, футбол преобладал как в средствах массовой информации, так и на игровой площадке. Однако я никогда не замечал, насколько территориальным он может быть (возможно, здесь сыграло свою роль ощущение, что каждый второй житель юго-восточной Англии болеет за "Манчестер Юнайтед"), пока в двадцатые годы не побывал в Белграде на экскурсии. Я остановился в районе Дорчол, недалеко от старого города, и сразу же был поражен тем, сколько фресок было создано в честь белградского "Партизана", одного из двух крупнейших клубов города. На одних изображены легенды клуба, на других - различные популярные в мире личности, которые в той или иной степени разделяют ценности команды, включая музыкантов, писателей и актеров, как правило, в знаковых черно-белых цветах "Партизана". Как человек, который носит много черного, я чувствовал себя как дома, но меня подтолкнуло к размышлениям, буду ли я чувствовать себя так же комфортно в красном - цвете яростных соперников "Партизана", белградской "Красной звезды". Матчи между ними - "вечное дерби" - часто переходят в насилие, и я должен признать, что этот аспект города внушал мне некоторый трепет, даже если клубы не играли друг с другом на той неделе. В разных частях города можно увидеть граффити, восхищающие обе команды, отражающие соответствующую географию их фанатских баз, но также подразумевающие, как человек должен вести себя в этом месте: может ли он открыто выражать свои предпочтения или ему рекомендуется скрывать их.

Белград не является чем-то необычным, поскольку в нем находятся как минимум два футбольных клуба, которые ненавидят друг друга до глубины души:Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро,Монтевидео, Глазго, Милан, Афины, Стамбул и Каир - вот лишь некоторые из городов, претендующих на звание самого большого дерби в мире. Однако, на мой взгляд, это Буэнос-Айрес. Как и главные герои каждого из этих матчей, клубы Буэнос-Айреса представляют различные слои общества - будь то религия, класс, этническая или политическая принадлежность - в конкретных районах, которые болельщики преданно считают своими. Но Буэнос-Айрес - не типичный футбольный город. Для начала, в нем двадцать четыре профессиональные футбольные команды; для сравнения, в Лондоне их шестнадцать, в Рио-де-Жанейро - девять, а в Сан-Паулу - семь. В результате по всему городу проходят дерби. Однако одного количества команд недостаточно, чтобы выделить Буэнос-Айрес. Футбол проникает в политику и социальные отношения города в такой степени, что ему нет аналогов нигде на планете. Болельщиков довольно регулярно убивают из-за их фэндома: за период с марта 2008 года по декабрь 2018 года в Аргентине произошло 103 смерти, связанные с футболом, причем подавляющее большинство - в провинции Буэнос-Айрес. При этом правительство и полиция часто смотрят на это сквозь пальцы. Квазирелигиозный накал футбола в Буэнос-Айресе в сочетании с яростной и широко узаконенной защитой болельщиками "своих"барриос (районов) - вот где город действительно выделяется.

Безусловно, футбольные клубы Буэнос-Айреса, возможно, как нигде в мире, глубоко ассоциируются с конкретными районами, настолько, что футболка "неправильной" команды может вызвать гораздо больше, чем насмешки, которые можно услышать в других местах. Линии - невидимые, но ощутимые - были проведены, чтобы разграничить право собственности болельщиков на определенные территории в городе. Пересечение этих линий может потребовать готовности "выдать себя" за члена клубаэтого баррио. Туристы в Буэнос-Айресе часто ставят посещение стадиона одного из крупнейших клубов, "Бока Хуниорс" или "Ривер Плейт", на первое место в списке желаний, но их предупреждают, что вблизи стадиона нельзя носить цвета соперничающей команды: синий и желтый - для "Боки", красный и белый - для "Ривера".качестве доказательства того, как прочно ассоциируются определенные цвета с конкретнымиклубами , "Бока" сумела убедить Coca-Cola, возможно, самый узнаваемый бренд в мире, разместить черно-белую рекламу на своем стадионе Estadio Alberto J. Armando (более известном как La Bombonera) по той простой причине, что привычные цвета корпорации, пусть и всемирно узнаваемые, будут восприниматься болельщиками как цвета "Ривер". Фрески и граффити в кварталах, где расположены клубы, подкрепляют притязания болельщиков на эти районы, как правило, используя цвета команды, а также изображения популярных игроков и тексты фанатских песнопений.

Такая привязка футбольных клубов к барриос не случайна: это результат более чем 100-летней уникальной социальной и политической динамики Аргентины. Благодаря либеральным законам об иммиграции, направленным на создание сильной сельскохозяйственной и промышленной рабочей силы, на рубеже двадцатого века Аргентина стала домом для одного из самых значительных иммигрантских контингентов в мире. К 1914 году 30 процентов населения страны составляли уроженцы других стран, что более чем в два раза превышало соответствующий показатель в Соединенных Штатах. Пятьдесят восемь процентов людей были либо иммигрантами, либо детьми иммигрантов. А в Буэнос-Айресе, в частности, до 70 процентов населения города составляли лица иностранного происхождения. В этом изменчивом контексте футбольные клубы и другие общественные организации часто воспринимались как эффективные средства формирования чувства гражданственности и идентичности местных баррио среди иммигрантов, большинство из которых прибывали из Италии и Испании. В 1912 году, когда избирательная система подверглась серьезным реформам, политические кандидаты увидели потенциал для создания сильных блоков избирателей, идентифицируя себя с этими организациями или оказывая им поддержку. Это было дальновидное решение: клубы обычно привлекали молодых мужчин, которые в то время были самой многочисленной демографической группой в городе, поскольку иммиграция среди мужчин была намного выше, чем среди женщин, и в любом случае женское избирательное право здесь было получено только в 1947 году. Кроме того, socios (члены клуба) уже были знакомы с демократической властью, которой они пользовались, избирая должностных лиц своих клубов.Таким образом, политические кандидаты стремились привлечь этонаселение различными способами, не в последнюю очередь находя для них места, где они могли бы играть.

Стоит отметить, что эти клубы занимались не только футболом: во многих из них можно было танцевать, заниматься боксом, плавать или играть в баскетбол, бочче, хоккей на траве или теннис. Некоторые предлагали и неспортивные занятия, включая кулинарные уроки, просмотр фильмов и даже юридические консультации. Танго создавались в честь успехов клубов и для того, чтобы подчеркнуть их связь с баррио. Короче говоря, футбольные клубы стали сообществами во всех смыслах этого слова, хотя и такими, в которых футбол оставался на первом месте, а политика, возможно, на втором. Появились явные победители и проигравшие: большинство клубов в конечном итоге закрылись, поскольку им было трудно конкурировать с теми, кто мог позволить себе приобрести игроков-любителей более высокого уровня и построить лучшие площадки. Если они еще не пользовались поддержкой начинающего политического деятеля или бизнесмена, то почти наверняка скоро заручались ею, поскольку все чаще считались надежным средством обретения контактов и влияния. К 1920-м годам большинство socios посещали клубы скорее для просмотра, чем для игры, при этом крупнейшие клубы собирали значительные средства за счет выручки с ворот. Современный футбольный ландшафт Буэнос-Айреса, крупнейшими клубами которого являются "Бока Хуниорс", "Ривер Плейт", "Сан-Лоренсо", "Расинг Клуб" и "Индепендьенте", сформировался в течение десятилетия*.

Чувство идентичности баррио стало особенно важным по мере роста города: его население практически удвоилось с 1,5 миллиона человек в 1910 году до почти 3 миллионов в 1930 году, треть из которых составляли европейские иммигранты. Общественный транспорт позволил городу разрастаться, а жителям - искать общину и самобытность в своих баррио. Со временем большинство клубов Буэнос-Айреса либо переехали в центр города, либо стали развиваться за его пределами, во многом из-за трудностей с поиском достаточного пространства в центральных районах.Даже "Бока Хуниорс", который с момента своего основания в 1905 годуассоциировался с Ла-Бока, рабочим районом у городских доков, в 1912-1914 годах недолго играл в пригороде, но вернулся обратно после того, как большинство его членов ушли из клуба, не желая или не имея возможности ездить на работу. В отличие от многих своих предшественников, которые часто имели британские корни, клуб был основан членами итальянской общины района, большинство из которых приехали из Генуи; болельщики команды до сих пор называют себяXeneize (Дженовезе) в знак уважения к ним. Благодаря этой укорененности в Ла-Боке (даже несмотря на то, что база поддержки продолжает расширяться как на международном, так и на национальном уровне) и сохранению клубом идентичности рабочего класса, болельщики "Боки" любят представлять себя как команду "народа".

Ривер Плейт", с которым "Бока" проводит крупнейшее городское дерби - Суперкласико, - представляет собой другую динамику: он также был основан в Ла-Боке в 1901 году врезультате слияния уже существовавших клубов "Ла Росалес" и "Санта Роса", но в 1920-х годах переехал на более богатый север в поисках постоянного места жительства. С 1938 года клуб базируется на границе между жилыми кварталами Бельграно и Нуньес, хотя и сохранил свое название, образованное от английского Río de la Plata, которое часто можно было увидеть на импортных ящиках в Ла-Боке.* В остальном болельщики "Ривера" более или менее полностью отказались от скромных корней своего клуба, считая себя сегодня клубом людей с высоким уровнем доходов, хотя на самом деле они представляют гораздо более широкую демографическую группу. В связи с этим они прозвали свой клуб los Millonarios ("Миллионеры") за его историю, когда он платилбольшие деньги за желанных игроков, и до сих пор часто дразнят своих коллег из "Боки" какchanchitos ("маленькие свиньи") и bosteros ("сборщики навоза"), потому что считают "Боку" грязной и вонючей. Во время одной из игр в 2012 году фанаты "Ривер" даже запустили надувную свинью в цветах "Боки" над секцией стадиона соперника. В ответ "Ривер" часто называют gallinas ("цыплятами"), в связи с тем, что в 1966 году они потерпели поражение от уругвайской команды "Пеньяроль" в финале самого престижного клубного турнира в южноамериканском футболе - Копа Либертадорес. Вырвавшись вперед, "Ривер" капитулировал, к вящему удовольствию фанатов следующего соперника, "Банфилда", которые увековечили новую, якобы сложившуюся репутацию клуба за трусость, бросив на поле дохлых кур. Учитывая классовую принадлежность команд, стилистически они также отличаются: болельщики "Боки" ждут от своих игроков упорства и трудолюбия, в то время как болельщики "Ривера" ставят во главу угла мастерство и стремятся получить удовольствие от игры. Матчи между клубами склонны переходить в массовые драки, даже во время иронично названных "товарищеских матчей".

Но именно за пределами поля происходит большая часть событий в Буэнос-Айресе. Нигде это не проявляется так ярко, как в "баррас бравас" - жестких фанатах каждого клуба, склонных к насилию, - которые практикуют ряд хореографических ритуалов, чтобы приветствовать и поддерживать свою команду, запугивая при этом других. Гигантские флаги и транспаранты, дымовые шашки, петарды и песнопения, регулярно исполняемые под популярные и народные песни в сопровождении духовых оркестров и барабанов, - все это создает вызывающую и напряженную атмосферу. Драки между болельщиками-соперниками не редкость и регулярно перетекают в соседние баррио. Полицейские, пытающиеся их подавить, становятся дополнительными мишенями, поскольку представляют собой "врага" иного рода. Внутри barras bravas также часто возникают группировки, которые борются за власть и пространство. Они высокоорганизованны, иногда до военной точности, и в своих столкновениях с другими регулярно используют пистолеты и ножи.

Как можно было допустить такую ситуацию?Насилиеаргентинских футбольных матчах - - явление далеко не новое. На рубеже двадцатого века вторжения на футбольные поля, вандализм и стрельба были вполне обычным явлением, вплоть до того, что в 1924 году вокруг полей были установлены ограждения из колючей проволоки. Однако насилие стало гораздо более организованным с 1950-х годов, не случайно в то время, когда некоторые из самых видных политических деятелей страны контролировали несколько крупных клубов и стремились еще больше укрепить свою власть. Многие действующие или назначенные президенты клубов начали поощрятьbarras bravas за их присутствие и подстрекательство на политических мероприятиях, а также на матчах. И сегодня эти группы часто вознаграждаются либо напрямую в виде оплаты (иногда в виде процента от трансферной стоимости при продаже игрока), либо косвенно - закрывая глаза на их участие в незаконной деятельности, такой как перепродажа билетов и товаров, монополизация продажи парковочных мест и, что самое серьезное, торговля наркотиками. Насилие и запугивание стали прибыльным бизнесом, а для многих членов клуба - единственным доходом.

Как и следовало ожидать, тексты песнопений каждого клуба зачастую носят ярко выраженный политический характер. Болельщики регулярно заявляют о своих предпочтительных кандидатах на пост президента с одинаковым рвением и яркими рассказами о своей мужественности - футбол здесь остается мужским и занимает центральное место в мачизме - и злоупотреблении наркотиками и алкоголем, стандартных способах справиться с неудачами своей команды и подтвердить свою безоговорочную преданность. Другие тексты описывают желание убить или изнасиловать своих соперников или, по крайней мере, принизить их притязания на город и страну: особенно часто оппозиционеры описываются как иностранцы, чтобы опровергнуть их статус аргентинцев.

Что делает этот вопрос еще более интересным, так это тот факт, что многие barras bravas оторвались от баррио, которые, как они утверждают, представляют, являясь продолжением своих клубов. Действительно, многие члены "барра брава" живут далеко за пределами района, в котором находится их клуб, и посещают его только в дни матчей. Например, барра брава "Бока Хуниорс", известная как La Doce ("двенадцатый человек"), в основном привлекает людей не из Ла Боки или даже близлежащихрайонов , а из отдаленныхбарриос и пригородов. Что еще более важно, в то время как "Бока Хуниорс" инвестирует в местный баррио и трудоустраивает многих его жителей, "Ла Досе" считаются ключевым фактором, из-за которого Ла Бока продолжает стигматизироваться как бедный, криминогенный район с большим количеством иммигрантов, что жители категорически опровергают. В результате жители Ла Боки теперь часто считают Ла Досе внешними наемниками или мафиози, которые стремятся получить финансовую выгоду за счет "своего" клуба, а не являются настоящими болельщиками. Что еще более интригующе, соперничающие барра бравас склонны рассматривать Ла Досе как архетип Ла Бока и, таким образом, как раз то, что жители баррио пытаются отрицать.

Как следствие, география города представляет собой лоскутное одеяло из футбольных клубов, каждый из которых представляет не только определенный баррио, но и политическую и социальную позицию. В городе существуют неофициальные границы, определяющие, какому клубу - и во многих случаях какому политику - отдают предпочтение местные жители. Ношение цветов оппозиции в конкурирующем баррио может привлечь нежелательное внимание, а в некоторых случаях приводило к нападению на невинных людей и даже к их гибели. Однако для многих болельщиков это почетная практика, достойная восхищения. Это способ предстать перед "врагом" в собственном районе, демонстрация того, что местные жители называют aguante - выносливости, упорства и готовности применить силу для защиты репутации клуба. Это центральная форма воинственной мужественности, и поэтому она считается не только допустимой, но и желательной. Важным аспектом такого типа взаимодействия с городским пространством является поиск трофеев: фанаты часто ищут, крадут и выставляют напоказ флаги, футболки, барабаны и знамена соперников в манере военных действий. В конце концов, такие предметы представляют клуб и его репутацию, поэтому их захват символически свидетельствует о покорении соперничающего баррио и, как следствие, о собственной власти. В результате фанаты регулярно защищают их даже более ревностно, чем свое тело, что увеличивает вероятность насилия. Убийства из-за футбольной атрибутики - не редкость.

Буэнос-Айрес, который часто сравнивают с Парижем за его красотуи культуру, тем не менее таит в себе зловещую подноготную своей богатой футбольной истории. Футбол обеспечивает самые значительные границы в городе. Границы проводятся и укрепляются с помощью перформативных практик, сообщая другим, кто на самом деле "владеет" определенной территорией, тем самым заставляя то, что в лучшем случае является простыми административными границами, ощущаться как вязкое и интенсивное. Соответственно, посетители вынуждены принимать решение о том, как себя вести, в зависимости от того, что они хотят сделать - соответствовать или оспаривать.Барриос футбольных клубов - это не просто "районы",могут служить самоохраняемыми анклавами, границы которых необходимо постоянно укреплять, чтобы они могли выжить. Такие границы могут быть проведены или узаконены авторитетными лицами, но реализуются они снизу вверх.

Благодаря использованию опознавательных знаков и рвению в осквернении барриос своих соперников, barras bravas имеют много общего с бандами. Однако у банд есть много собственных способов взаимодействия с городским пространством и отвоевывания территории для себя. Их практикам проведения границ посвящена следующая глава.

 

* Yo paro en una banda que es la más loca de todas,

La que copó cuatro cuadras caminando por La Boca,

Чтобы загнать его в реку, нужно насыпать побольше сена,

Huevo los que no tiene el Rojo tampoco los Bosteros.

(Обратите внимание, что el Rojo относится к "Индепендьенте", а Bosteros - к "Бока Хуниорс").

*Сегодня оба последних города находятся в Авельянеде, городе к юго-востоку от Буэнос-Айреса, хотя и являющемся частью провинции Буэнос-Айрес.

*Почему бы не перевести название на испанский? Директору, который предложил это, просто понравилось, как выглядит и звучит английский, и ему удалось убедить остальных членов совета директоров согласиться. Различные другие клубы в Аргентине тоже имеют английские названия, часто в качестве символического кивка в сторону места происхождения спорта. И кстати, если история "Ривера" кажется вам банальным способом назвать футбольный клуб, подумайте о том, что "Бока Хуниорс" выбрала сине-желтый цвет из-за предложения подражать цветам первого корабля, проплывавшего мимо. Это был шведский корабль.

 

Уличные банды в Лос-Анджелесе

Когда ты в капоте, вступаешь в банду, это круто, потому что все твои друзья в ней. . . Это больше семья, чем что-либо еще, и стать семьей легче, чем найти работу.

Снуп Догг

Хотя "Город грязи" (Белль-Глейд, штат Флорида) и "Порт пропавших людей" (Абердин, штат Вашингтон) не дают ему покоя, "Столица бандитов Америки", возможно, является самым неблаговидным городским прозвищем в Соединенных Штатах. Лос-Анджелес, город, вызывающий ассоциации с Голливудом и едой, песчаными пляжами и теплым климатом, также печально известен своей зловещей изнанкой, сложной и изменчивой местностью союзов и расколов, расизма и насилия, широко романтизированной в музыке, видеоиграх, на телевидении и т. д. Сегодня можно даже принять участие в "бандитском туре", чтобы исследовать зачастую малоизвестные части этого разросшегося мегаполиса. И все же многие банды действуют прямо под носом у туристов. Части города, которые днем считаются неспешными районами с популярными пекарнями, дорогими бутиками и модными кофейнями, ночью превращаются в угрожающие кварталы. Другим районам повезло меньше: даже при свете они воспринимаются как "темные", таинственные пространства, знакомые только по названию и встречающиеся только в новостных репортажах.

Те, кто живет в районах города, подверженных активности уличных банд, прекрасно знают все тонкости местной географии и границы, отделяющие "безопасные" пространства от "небезопасных". В некотором роде эти границы обозначены, хотя и довольно тонко, в граффити и настенных росписях, призванных отвоевать территорию для себя или своей банды. Это рискованное дело, которое может вызвать жестокое возмездие; границы между территориями особенно хрупки.Некоторые территории разграничены очевиднымифизическими препятствиями, такими как автострада или другая крупная дорога, железнодорожные пути или река Лос-Анджелес. Однако большинство границ познается на собственном опыте - часто глубоконегативном. Многие границы так же малозаметны, как две стороны двухполосной жилой улицы - "наша сторона" и "их сторона". Поэтому местным жителям приходится разрабатывать мысленную карту того, куда можно, а куда нельзя идти, не преступая яростно защищаемой, но невидимой границы.

В таком неспокойном пространстве жителям приходится каждый день принимать взвешенные решения, чтобы обезопасить себя. Как и в барриос Буэнос-Айреса, ношение "неправильного" цвета или спортивной одежды, например, может привести к фатальным последствиям. Человеку, связанному с бандой, может потребоваться далеко ехать, чтобы купить продукты или бензин, если ближайшие магазины находятся в районах, на которые претендуют конкуренты. Кроме того, их маршруты могут регулярно меняться в соответствии с меняющимися границами банды. В результате то, что должно быть короткой прогулкой, может превратиться в запутанное, извилистое путешествие по невидимому лабиринту. Даже человек, не связанный с бандой, может оказаться под перекрестным огнем: в последние годы в перестрелках погибали дети в возрасте до девяти лет. Не без оснований многие жители не хотят говорить с полицией, чтобы их вмешательство не стало известно бандам, которых они боятся. Учитывая все эти риски, неудивительно, что мало кто из "посторонних" видит эти места, разве что проезжая мимо них по одной из парадоксальных городских автострад. Они могут оказаться на другой планете.

История преступности банд в Лос-Анджелесе - а значит, и история социальных связей и разрывов - восходит к первым десятилетиям XX века, когда мексикано-американские уличные банды, такие как символически названная "Белая ограда", были созданы для защиты латиноамериканских общин от расистских нападений белых соседей.*Однако более широкоевниманиедеятельности бандбыло привлечено во время Второй мировой войны. Процесс по делу об убийстве в Сонной лагуне в 1942 году, в ходе которого пять членов мексикано-американской банды с 38-й улицы были осуждены за убийство двадцатидвухлетнего рабочего-фермера по имени Хосе Гальярдо Диас без достаточных доказательств, привлек внимание большей части мексикано-американского сообщества к фанатичному дискурсу вокруг этого дела. В следующем году, во многом вызванном негативным освещением этого дела в СМИ, толпы белых американских военнослужащих нападали на молодых мексиканских американцев, которые носили модный костюм "зут" - мешковатый и вычурный наряд, который многие белые американцы считали расточительным использованием дефицитных тканей и, следовательно, показателем отсутствия патриотизма у человека. Полиция в основном наблюдала за тем, какжестоко избивали мексикано-американских"пачуко "*, а также чернокожих и филиппинцев, которые даже не носили эту вызывающую недовольство одежду. Некоторые решили принять участие в нападениях, прежде чем арестовать жертв, а не преступников. Таким образом, была создана сцена для десятилетий взаимной подозрительности и насилия между теми, кто, как говорят, защищает и служит, с одной стороны, и тысячами молодых людей из этнических и расовых меньшинств - с другой. Даже сегодня в Лос-Анджелесе ношение костюма зоофила запрещено на основании того, что он представляет собой "общественное неудобство".

После войны деятельность уличных банд переместилась из восточного Лос-Анджелеса в южную часть центрального Лос-Анджелеса, где быстро создавались не только латиноамериканские, но и черные банды.В районах с низким уровнем дохода, таких как Уоттс, уже страдавших от перенаселенности и безработицы, молодые чернокожие мужчины часто подвергались нападениям со стороны своих белых сверстников из рабочего классаиз близлежащего Комптона в попытке вытеснить их из района. Эта нежелательность проявлялась и в отсутствии возможностей для чернокожих подростков найти товарищество и идентичность: им было запрещено посещать многие бойскаутские и другие организации, доступные их белым сверстникам, и они видели вокруг себя жестокую дискриминацию на рынке труда, жилья и в системе образования. Первые черные банды, такие как "Слаусоны", "Бизнесмены" и "Гладиаторы", были созданы, чтобы заполнить этот вакуум. В отличие от мексикано-американских банд того времени, которые уже боролись за контроль над районами, территориальные границы этих черных банд определялись преимущественно местными школами и их ближайшими окрестностями, где черные ученики пытались защитить себя от агрессивных белых молодежных банд, таких как откровенно расистские Spook Hunters. Однако по мере того, как белые все чаще переезжали в пригороды, что было практически невозможно для черных семей, некоторые черные уличные банды начали ополчаться друг на друга. В частности, разделение стало происходить по социально-экономическому признаку: банды Вестсайда из южной части Центрального Лос-Анджелеса обычно смотрели на своих соперников из Истсайда свысока. Территория и территориальные границы стали приобретать все большее значение. Тем не менее, в это время не было такого насилия, которым сейчас печально известны уличные банды. В основном драки сводились к рукопашному бою, а в самых крайних случаях - к использованию ножей и других металлических орудий. Убийства были очень редки.

В 1965 году старые расовые разногласия проявились вновь, после того как физическое противостояние между белыми полицейскими и чернокожим Маркетом Фраем, а также его матерью и сводным братом переросло в шестидневные бои с полицейским департаментом Лос-Анджелеса (LAPD) и Национальной гвардией в Уоттсе. Наступила короткая пауза в деятельности банд, поскольку многие их члены вместо этого вступили в Партию черных пантер и Организацию США - две группировки "Черной силы", выступающие против преследований и жестокости со стороны полиции.Однаковновь обретенная солидарность чернокожих жителей южного центраЛос-Анджелеса продлилась недолго: обе организации, намеренно спровоцированные и подорванные пропагандой ФБР, стали рассматривать друг друга как конкурентов в борьбе за рекрутов и власть. Члены организации начали устраивать перестрелки, особенно в юго-восточной части Лос-Анджелеса, но самая печально известная произошла в кампусе Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (UCLA) 17 января 1969 года, в результате чего погибли два лидера Черных пантер, Альпрентис "Банчи" Картер и Джон Хаггинс. В сообществах наметились серьезные расколы, а на улицах все чаще происходило насилие.

К концу 1960-х годов США и "Черные пантеры" были сильно ослаблены, а такие влиятельные чернокожие лидеры, как Мартин Лютер Кинг-младший и Малкольм Икс, были убиты, и потребовались новые системы власти и сопротивления. Так начался второй этап формирования черных уличных банд, в том числе двух самых известных на всю страну - Crips и Bloods. Происхождение "Крипс" вызывает споры, но различные источники предполагают, что они были основаны двумя подростками - членами враждующих банд южной части центрального Лос-Анджелеса Рэймондом Вашингтоном и Стэнли "Туки" Уильямсом, которые хотели противостоять своим более авторитетным соперникам и взять под фактический контроль местные районы.*Разъяренные воинственностью "Крипс", несколько более мелких банд вскоре решили объединиться в ответ как альянс "Блад". Для многих молодых людей, особенно мужчин из бедных и деиндустриализированных районов внутренних городов, эти банды с тех пор являются наиболее очевидным путем к достижению статуса, товарищества и, что особенно важно, денег, не в последнюю очередь благодаря прибыльному рынку крэк-кокаина 1980-х годов.Благодаря торговле наркотиками члены обеих банд смогли распространиться далеко за пределы своих первоначальных границ в южной части центрального Лос-Анджелеса, привлекая тысячи новыхчленов , поглощая многочисленные мелкие уличные банды и причиняя немыслимое количество боли в большинстве крупных городов США, а также в Торонто и Монреале в Канаде.

Важно понимать, что, несмотря на общую культуру банд и название "Blood" или "Crip", в действительности эти группы представляют собой слабо связанные сети, а не единую иерархическую организацию. Кроме того, некоторые из этих группировок уже не являются расово однородными, а принимают в свои ряды членов и заключают союзы с гангстерами из разных слоев общества. Однако большинство лос-анджелесских банд по-прежнему ассоциируются с определенной расовой, этнической или национальной принадлежностью, а их названия часто указывают на их членскую базу и/или географическое происхождение, как, например, в случае с "Сынами Самоа", "Азиатскими бойзами" и "Армянской силой". Названия многих испаноязычных банд включают в себя название района, в котором они зародились и который они до сих пор считают своим, например, преимущественно мексиканские El Monte Flores (EMF), Florencia 13 (F13), Ontario Varrio Sur (OVS), Avenues, Azusa 13 (A13) и Venice 13 (VS13), а также более многонациональная 18-я улица. Происхождение названия другой лос-анджелесской банды, Mara Salvatrucha (MS-13), менее определенно, но распространена версия, что оно происходит от сальвадорского (т. е. сальвадорского) сленга, означающего "банда" (mara) и "бдительный" или "уличный ум" (trucha).Изначально MS-13 считалась "укуренной" бандой - латиноамериканские и/или белые банды, известные тем, что обкуриваются наркотиками и слушают рок-группы вродеthe Rolling Stones, - но ее члены, большинство из которых бежали от гражданской войны в Сальвадоре (1979-92), быстро поняли, что им придется бороться с огнем, если они хотят выжить на самых суровых улицах Лос-Анджелеса. Всего за десять лет безобидная группировка MS начала 1980-х годов превратилась в жестокую MS-13, известную торговлей наркотиками, оружием и людьми, вымогательством, убийствами и многим другим. Многие из ее членов были депортированы в Сальвадор после окончания гражданской войны в этой стране, но с тех пор деятельность банды через различные каналы незаконной торговли распространилась по всей Центральной и Северной Америке.

Важно также отметить, что улицы - не единственный инкубатор уличных банд: особенно с 1960-х годов тюремная система породила некоторые из самых опасных группировок по обе стороны решетки.*Знаменательный Закон о гражданских правах 1964 года объявил вне закона дискриминацию по признаку "расы, цвета кожи, религии или национального происхождения" и положил конец узаконенной расовой сегрегации по всей стране, что побудило некоторых заключенных в новых интегрированных тюрьмах объединиться по расовому признаку.Впоследствии широкое распространение политики "жесткой борьбы с преступностью" в 1980-х и 1990-х годах, призванной отправить за решетку даже тех, кто совершил относительно незначительное ненасильственное преступление вродехранениянаркотиковили технического нарушения условий испытательного срока или условно-досрочного освобождения, сделало калифорнийские тюрьмы невероятно переполненными. В таких пугающих и тревожных местах заключения неудивительно, что расовые банды могли расти и развиваться, используя насилие для разрешения споров, поддержания дисциплины и запугивания других, чтобы они присоединились к ним. Межрасовое насилие стало настолько сильным в калифорнийских тюрьмах, что штат решил применить неофициальную политику расовой сегрегации тех, кого считал наиболее опасными заключенными. Несмотря на то что в 2005 году Верховный суд США обязал Калифорнию фактически прекратить эту практику, некоторые тюрьмы самого строгого режима по-прежнему считают, что раздельное содержание заключенных необходимо для того, чтобы они не дрались (и не убивали) с людьми другого происхождения. Со своей стороны, даже если их тюрьма технически интегрирована, многие заключенные предпочитают держаться обособленно в общих помещениях, таких как столовая, считая, что для выживания нужно общаться только с представителями той же расы.

Интересно, что и среди испаноязычных членов банд значительное географическое разделение служит основой для самого жестокого насилия. В частности, попадая в тюрьму, многие отбрасывают ярлыки уличных банд и объединяются с другими испаноязычными членами банд либо как Sureños, или "южане" по-испански, родом из Южной Калифорнии, либо как Norteños, "северяне", из Северной Калифорнии. Это территориальное разделение возникло в 1970-х годах, когда две группировки исповедовали противоположную лояльность мексиканской мафии Южной Калифорнии, с одной стороны, и Nuestra Familia Северной Калифорнии - с другой. Большинство испаноязычных тюремных и уличных банд штата в настоящее время причисляют себя либо к "Суренос", либо к "Нортенеос", примерно в соответствии с невидимой линией запад-восток, проходящей вдоль нижней части Центральной долины Калифорнии.

Банды белых супремасистов уже давно представляют собой особенно серьезную проблему в тюремной системе, часто используя название "Peckerwoods" для обозначения своей драчливой субкультуры. Это название происходит от афроамериканского сленгового слова XIX века, обозначающего бедных белых людей, которое, несмотря на то, что изначальноимело уничижительныйхарактер*, в конечном итоге было присвоено белыми заключенными-расистами, стремившимися к объединению в бурные 1960-е годы. Старейшей из крупных тюремных банд белых супремасистов является "Арийское братство" (АБ), возникшее вскоре после принятия Закона о гражданских правах в прямой оппозиции к марксистско-ленинской "Черной партизанской семье" (ЧПС) в государственной тюрьме Сан-Квентин близ Сан-Франциско в Северной Калифорнии. Параноики, защитники и фанатики из AB разработали исключительно суровую практику посвящения, которая называлась "сделать свои кости": напасть или убить члена конкурирующей банды, заключенного другой расы или офицера исправительного учреждения. Так началась непримиримая расовая война, которая почти сразу же распространилась на пенитенциарные учреждения по всей стране.

С течением времени "Пекервуды" размножились не только в тюремной системе, но и на улицах, причем не в последнюю очередь в Южной Калифорнии. Так и не сумев успешно перевоспитаться, освободившиеся заключенные теперь занимаются практически всеми видами преступной деятельности, которые только можно себе представить: от заказных убийств до кражи личных данных, от вооруженного ограбления до изготовления метамфетамина. Как правило, ими движет скорее алчность, чем идеология, несмотря на их склонность к классическим неонацистским символам, таким как свастика и число восемьдесят восемь,† эти группировки стремятся к наиболее прибыльным начинаниям, даже если для этого приходится создавать деловые союзы с бандами, состоящими из представителей другой расы, за исключением чернокожих.

Несмотря на то что война, которую они ведут сейчас, в первую очередь направлена на получение прибыли, раса по-прежнему имеет значение для банд белых супремасистов: некоторые члены банды, как и семьдесят лет назад, преследуют и угрожают семьям чернокожих, пытаясь заставить их переехать на новое место жительства, а в тюремной системе по-прежнему используется риторика расовой ненависти для привлечения и поглощения новых членов. Тем не менее, одна белая супремасистская банда весьма необычна тем, что исторически приветствует тех, кто имеет латиноамериканские корни, если они также идентифицируют себя как белые и исповедуют верность белой расе. Основанная в 1978 году Джоном Стинсоном, заключенным Калифорнийского управления по делам молодежи недалеко от Сакраменто, банда Nazi Low Riders (NLR)* быстро выросла благодаря своему тюремному союзу с AB. Примерно в это время многие лидеры АВ оказались заперты в одиночных камерах, что ограничило влияние банды. В тюрьмах Калифорнии, а вскоре и других стран, NLR заполнила этот пробел, действуя в качестве посредника или доверенного лица AB в ее широкой преступной сети, одновременно вербуя молодых скинхедов, ищущих защиты и стремящихся избежать клейма прямых сообщников более авторитетной и тщательно проверяемой AB. Вскоре возникла и часть NLR - уличная банда, состоящая как из бывших заключенных, так и из тех, кого привлекала эта враждебная субкультура. По сей день NLR пользуется репутацией организации, совершающей различные расистские, гомофобные, а иногда и смертельные преступления на почве ненависти к представителям общественности.

К несчастью почти для всех, даже официальная классификация NLR как тюремной банды и осуждение лидеров, включая Стинсона (а также некоторых членов AB), на рубеже веков оказались лишь умеренно эффективными в пресечении деятельности банды белых супремасистов. Некоторые из оставшихся заключенных NLR и AB решили объединиться - без особых споров - с другой местной группировкой белых супремасистов, Public Enemy No. 1 (PENI или PEN1), которая ведет свое происхождение от музыкальной сцены хардкор-панка в лос-анджелесском Лонг-Бич. Названная в честь (но не одобренная) британской анархо-панк-группы 1980-х годов Rudimentary Peni, PENI, представляющая собой своеобразный средний класс, печально известна тем, что совершает преступления, связанные с белыми воротничками, такие как кража личных данных и мошенничество, хотя многие члены группы также участвуют в насильственных преступлениях под видом "защиты" белых молодых людей от других уличных банд. Сегодня PENI - это гибрид скинхедов, уличной и тюремной банды, и способность ее членов представлять собой тройную угрозу, выступая в зависимости от ситуации как расистские головорезы, наемники и барыги, позволяет им процветать как в тюремных дворах, так и в богатых пригородах.

Размывание различий между Пекервудами и расистскими скинхедами, некоторые из которых дополнительно перенимают элементы других местных субкультур, таких как экстремальные виды спорта, постепенно становится все более распространенным явлением в Южной Калифорнии в целом. Тем не менее, большинство расистских групп скинхедов остаются отдельной категорией, обычно сочетающей в себе интерес к территории, как у уличных банд, и ультраправую политику. Разумеется, последнее не всегда было так: субкультура скинхедов, зародившаяся в Лондоне в 1960-х годах, была очень широкой и не обязательно расистской. Однако к концу 1970-х годов скинхеды здесь и в других странах Западной Европы стали включать в себя ультраправое националистическое крыло, выступающее против иммиграции, чья неонацистская идеология и символика вдохновила вскоре различные американские расистские организации скинхедов (некоторые из которых в своих целях использовали христианскую или языческую иконографию). Сегодня большинство расистских банд или "бригад" скинхедов относительно невелики, действуют локально или регионально и, как правило, независимо друг от друга.Довольно необычно длябанд , что они, как правило, не руководствуются денежными мотивами и предпочитают угрожать общинам меньшинств и их институтам, будь то посредством вандализма (например, рисования свастики на зданиях еврейских общин) или насилия ("вечеринки в сапогах", когда нападающие пинают и топчут жертву сапогами со стальными носками, являются одной из их визитных карточек). Как следствие, в некоторых пригородных районах Большого Лос-Анджелеса именно откровенно расистские банды скинхедов, такие как Reich Skins, представляют наибольшую угрозу для местных жителей.

Лос-Анджелес, как и подобает "столице банд", отличается как повсеместным распространением деятельности банд, так и их коллективным разнообразием, что делает преступность банд тревожной нормой. По самым скромным подсчетам - поскольку в статистике преступности существуют различные погрешности и пробелы - только в Лос-Анджелесе ежегодно происходит более 5 000 насильственных преступлений, совершенных бандами, включая убийства, нападения на преступников и изнасилования. Более того, эта напряженная ситуация усугубляется различными случаями жестокого обращения полиции с членами банд, а также с невинными прохожими. Особенно примечателен пример с подразделением полиции Лос-Анджелеса "Общественные ресурсы против уличных хулиганов" (CRASH), которое было осуждено за то, что в 1980-1990-е годы подставило большое количество гражданских лиц под ряд преступлений, чтобы оправдать их избиения, расстрелы и тюремное заключение. Расовое профилирование еще больше подорвало доверие к правоохранительным органам, и подростков регулярно арестовывают только для того, чтобы снять с них отпечатки пальцев и сфотографировать для дальнейшего использования. Еще более скандальным является тот факт, что Департамент шерифа округа Лос-Анджелес (LASD) имеет долгую историю найма "заместителей банды" - то есть группы полицейских, которые тайно участвуют в типичных для банды действиях, таких как перестрелки, нападения и сексуальные домогательства.

На протяжении десятилетий писались и переписывались новые законы и правила, направленные на борьбу с бандитизмом, и все же правоохранительные органы оказались перед дилеммой, которую, кажется, невозможно решить.Закон о борьбе с рэкетом и коррупционными организациями (RICO)от 1970 года, который изначально был направлен против организованных преступных группировок, таких как итальянская мафия, со временем позволил прокурорам предъявлять обвинения участникам преступных группировок и сажать их в федеральную тюрьму строгого режима. Однако строгие наказания встречают яростное сопротивление не только со стороны членов банд, но и целых сообществ. Одним из ярких примеров является Закон об усилении и предотвращении уличного терроризма (STEP) 1988 года, который сделал участие в деятельности банд уголовным преступлением, но его строгое применение - включая "усиленные" наказания, когда преступление связано с бандой - уже давно критикуется за ограничение возможности перевоспитания четырнадцатилетних подростков. Еще одно противоречие связано с гражданскими судебными запретами, которые были впервые введены в 1980-х годах, чтобы ограничить права членов банд собираться в определенных районах, а также предоставить правоохранительным органам новые полномочия по остановке и обыску. Первоначально предполагалось запретить такие безобидные действия, как собирание в группы по два человека и более и пребывание на улице более пяти минут. Однако в связи с ущемлениемгражданских свобод каждого человека судебные запреты были изменены и стали запрещать более очевидные антиобщественные действия, такие как вандализм, незаконное проникновение на территорию, преследование, запугивание, публичное мочеиспускание и дефекацию, а также использование бандитских цветов и знаков рук.

Несмотря на некоторые успехи в снижении числа тяжких преступлений, таких как нападения, судебные запреты продолжают вызывать споры. Карты, на которых отмечены территории банд и их границы, публикуются в Интернете, что чревато дальнейшей стигматизацией этих районов из-за повышенного внимания к ним со стороны полиции. Местные сообщества уже давно утверждают, что судебные запреты позорят целые районы - особенно те, где проживают преимущественно чернокожие и латиноамериканцы, - и подвергают их непомерному полицейскому наблюдению и преследованию, включая неправомерные аресты.Группы защиты гражданских свобод долгое время боролись за то, чтобы полиция не покрывала запретами большие районы города, а также добивались того, чтобы люди, многие из которых больше не живут в этом районе и не связаны с бандой,могли оспорить свое причисление к банде в суде, и в декабре 2020 года им удалось добиться прорыва.

Кроме того, еще до конца двадцатого века была создана база данных CalGang по всему штату для сбора информации о всех, кто подозревается в деятельности банд или в контакте с ними. Однако, несмотря на минимальные доказательства принадлежности к банде, в список попадает большое количество латиноамериканцев и чернокожих мужчин, включая тех, кто занимается вмешательством в дела банд, чья работа заключается в общении с членами банд. В ходе проверки, проведенной штатом в 2016 году, было обнаружено, что в список попадают даже младенцы, если исходить из возраста людей на момент поступления. И как только человек оказывается в CalGang, даже незначительное преступление может привести к чрезмерно большому сроку заключения. Летом 2020 года полиция Лос-Анджелеса решила больше не ссылаться на эту базу данных, стремясь повысить ее подотчетность и доверие к ней со стороны членов сообщества.

В Калифорнии за решеткой находится непропорционально большое количество чернокожих мужчин и женщин, что является отражением системного расизма в судебной системе и обществе США в целом.* Стратегии сотрудничества с участием религиозных лидеров, родителей, педагогов, бывших членов банд и молодежных программ справедливо хвалят за их роль в снижении количества убийств, но, к сожалению, преступность банд имеет тенденцию колебаться, а не идти по нисходящей линии. Перемирия - в том числе заключенное между Bloods и Crips в 1992 году - ненадолго дали надежду на то, что мосты между этими группировками когда-нибудь будут восстановлены. Но нередко члены банд, особенно молодые, возвращаются к тому, что они считают единственной доступной им возможностью.

Преступность, совершаемая бандами, имеет тенденцию к самоподкреплению.Не только местныежители часто чувствуют себя вынужденными вступать в банду в поисках социально-экономической мобильности, статуса и безопасности, но и бизнес регулярно вытесняется из-за риска насилия и вандализма, в результате чего у общества остается меньше возможностей для альтернативного заработка, меньше налоговых поступлений для "очистки" района и больше заброшенных помещений, которые могут занять банды. Преступность банд, несмотря на потенциально огромные суммы денег, которые циркулируют среди их членов,обходится дорого. Она сковывает пораженные районы в круговороте спровоцированного беспорядка и переключает на себя все внимание. Даже несмотря на то, что благодаря джентрификации многие люди стали охотнее посещать или жить в некоторых центральных и внутренних районах города, а также в некоторых частях давно стигматизированного Южного Центра Лос-Анджелеса, который в 2003 году избавился от "Центрального" в своем названии в качестве косметического, но удивительно эффективного шага, очаги бандитской активности остаются. Парки, которые долгое время были опасными и неконтролируемыми местами, конечно, стали безопаснее, но остается ощущение, что интенсивность преступности уличных банд в Лос-Анджелесе никогда не удастся искоренить. В районе Скид-Роу, расположенном в центре города, люди, оставшиеся без крова, регулярно становятся жертвами банд и подвергаются насилию, а в некоторых северных пригородных районах, как выяснилось на собственном опыте, преступность банд может просто мигрировать. Сегодня, по оценкам Департамента полиции Лос-Анджелеса, только в городе насчитывается более 450 банд и 45 000 членов банд, не считая гораздо более крупного столичного региона, в котором проживает в три-четыре раза больше членов каждой из них. Различия между границами патрулирования, политикой и практикой LAPD и LASD еще больше усложняют работу полиции в городе.

Преступность банд также продолжает развиваться. Сегодня существует множество банд, которые, несмотря на свое уличное происхождение, частично действуют из частных помещений, таких как дом, особенно через Интернет, за которым пристально следят правоохранительные органы. Однако традиционная борьба за территорию никуда не исчезла: спор в социальных сетях или спорная продажа наркотиков в даркнете могут быстро перенестись обратно на улицу.свою очередь, полиция Лос-Анджелесаза последние два десятилетия освоила географические информационные системы (ГИС), что позволило ей более эффективно составлять карты преступной деятельности и таким образом определять места, где полицейские ресурсы наиболее необходимы. В отличие от карт запретов, которые предполагают, что границы уличных банд статичны, эти карты позволяют полиции реагировать на преступную деятельность в режиме реального времени. Во многих случаях им удается предвидеть активность банд до того, как она становится опасной, но им постоянно приходится следить за тем, что стало изменчивым образом жизни.

Пожалуй, ни одна группа не осознает так остро трудности, связанные с выделением членов банд и продолжением жизни за их пределами, как те, кто покидает своих сверстников, чтобы выработать новый образ жизни. Это не просто отказ от членства. Бывали случаи, когда на бывшего члена уличной банды, не имевшего намерения причинять неприятности, нападали и убивали просто потому, что в нем узнавали старого врага местного конкурента. Другие продолжают подвергаться нападениям и арестам со стороны сотрудников правоохранительных органов. Клеймо судимости может существенно ограничить их возможности трудоустройства.

Таким образом, взаимодействие бывших членов уличных банд с пространством во многом определяется их пребыванием в кварталах, которые были насильственно разграничены и оспаривались в манере ведения боевых действий. Если у них есть возможность, многие уходят и никогда не возвращаются. На их место приходят новые члены банд, которых социализируют для сохранения границ своих групп с помощью силы, вынуждая власти играть в догонялки. Хотя эти линии вряд ли появятся на официальных картах, на местных жителей они оказывают влияние, которое может быть более существенным, чем любые другие виды границ в городе. Умение определять и визуализировать границы может определять поведение, если не выживание, в спорных местах.

 

*В Соединенных Штатах белые заборы часто ассоциируются с пригородными односемейными домами. Однако, учитывая противоречивую историю середины XX века, связанную с дискриминационным ипотечным кредитованием и "бегством белых", для многих это означает, что они дополнительно символизируют образ жизни среднего класса "американской мечты", доступный исключительно белым людям. В следующей главе, посвященной "8 миле", мы расскажем об этом подробнее.

*Название самобытной мексикано-американской молодежной субкультуры, связанной с костюмами zoot, а также гибридным сленгом caló.

*Вот факт, который хотя и не совсем "веселый", но, безусловно, интересный: Уильямсу принадлежит необычная честь быть одновременно номинированным на Нобелевскую премию мира из-за его последующей пропаганды борьбы с бандитизмом и быть казненным после вынесения смертного приговора.

*Мексиканская мафия, известная также как "La Eme" или "La eMe", с 1957 года превратилась из скромной группы мексикано-американских заключенных, пытавшихся защитить себя от насилия в профессиональном училище Deuel в Трейси,Калифорния, в крупную преступную организацию, специализирующуюся на торговле наркотиками. С 1992 года она требует, чтобы испаноязычные банды в Южной Калифорнии выплачивали ей процент от своих доходов, якобы в обмен на защиту всех членов, находящихся в тюрьме сейчас или в будущем. Отказ чреват возмездием.

*В Лос-Анджелесе существуют и другие виды банд, которые, хотя и не являются уличными бандами, о которых пойдет речь в этой главе, заслуживают краткого упоминания. Некоторые из них являются частью международных сетей организованной преступности, таких как триады, базирующиеся в Гонконге и на Тайване, якудза из Японии и картель Синалоа, созданный в Мексике. Другие, такие как "Избранные" и "Галопирующий гусь", представляют собой мотоклубы, называемые "однопроцентниками", в связи с тем, что Американская ассоциация мотоциклистов после шумного мероприятия в Холлистере, Калифорния, в 1947 году якобы намекнула, что эта часть мотоциклистов - преступники. Благодаря интернету в XXI веке широко распространились группы альт-правых, белых супремасистов, одним из наиболее воинственных примеров которых является движение Rise Above Movement (RAM) из округа Ориндж, прославившееся подстрекательством к насилию и нападением на контрпротестующих на смертоносном митинге Unite the Right в Шарлоттсвилле, штат Вирджиния, в 2017 году.

*Это слово фактически означает то же самое, что и "белый мусор", и было инвертировано от названия дятла, который в южных штатах иногда считался символом белых людей, в отличие от "афроамериканского" черного дрозда. По сей день многие мужчины-белые супремасисты, желающие причислять себя к Peckerwoods, делают себе татуировку с изображением дятла, а женщины, известные как Featherwoods, часто выбирают перо.

† Это число часто используется группами белых супремасистов как код для "Хайль Гитлер", а буква "H" является восьмой буквой алфавита. Среди других символов, широко используемых белыми супремасистами, - руны, кельтские кресты и трилистники, которые они считают историческими эмблемами власти белых, их "чистоты" и жертвенности.

*Лоурайдер - это тип автомобиля, который был приспособлен для того, чтобы быть "низким и медленным". В 1940-х годах они стали особенно популярны среди мексиканских американцев в Лос-Анджелесе, стремившихся выделиться на фоне белых американцев и их общего предпочтения другой формы адаптированного автомобиля - скоростного хот-рода. Таким образом, решение NLR назвать себя в честь первого было весьма символичным, завладев важным аспектом местной мексикано-американской культуры.

*Вот две особенно тревожные статистики: на каждые 100 000 чернокожих взрослых в США приходится 1501 человек, находящихся в тюрьме, причем за последнее десятилетие эта цифра уменьшилась; в Калифорнии чернокожие составляют всего 6 процентов от общего населения штата, но 28 процентов от общего числа заключенных.

 

Как невидимые линии позволяют людям разделять "нас" и их

До сих пор мы наблюдали, как линии работают как упрощающее устройство, позволяя нам сделать нашу сложную планету немного более понятной. Мы также заметили, что линии можно использовать для того, чтобы взять мир (или хотя бы его часть) под контроль и заявить о нем как о своем собственном. В этой части мы рассмотрим, как все три эти функции могут объединяться, поскольку линии могут использоваться для разделения одной группы людей или мест от другой. Иногда эти линии уходят корнями в экономику. Например, линия Брандта, проведенная канцлером Западной Германии Вилли Брандтом в 1980 году для разделения мира на богатый Север и бедный Юг на основе валового внутреннего продукта на душу населения, несмотря на значительные изменения в экономике различных стран за последние сорок лет, по-прежнему оказывает влияние на формирование нашего представления о "развитом" и "развивающемся" мире.*На национальномуровне обычно воспринимаемые разделительные линии между, скажем, севером и югом (Англия, Италия, Индия) также имеют тенденцию быть основанными на четких экономических, а также социальных и политических различиях, хотя они могут дополнительно включать более неточные разделения, основанные на культуре. На более локальном уровне границы могут быть связаны с какими-либо социальными различиями. Например, границы так называемых этнических анклавов и гей-деревень - кварталов, которые, как правило, возникают в значительной степени в результате отчуждения, вызванного дискриминационной политикой и практикой в области жилья и трудоустройства и/или угрозой насилия в других местах, но которые могут восприниматься более позитивно, поскольку позволяют людям чувствовать, что их место исключительно здесь. Что касается религии, то одежда регулярно подвергается невидимым ограничениям, будь то для того, чтобы не пускать людей в религиозных одеяниях в определенные места (можно отметить различные страны, которые в последние годы запретили ношение определенных видов исламских головных платков в определенных общественных местах и учреждениях), или, наоборот, чтобы обеспечить вход только тем, кто одет в одежду, которую религиозное учреждение считает подходящей. Пожалуй, наиболее очевидным является тот факт, что расовая принадлежность довольно часто занимает центральное место в попытках провести различие между "нашими" и "их" местами. Особенно прискорбными примерами являются создание гетто в оккупированной нацистами Европе и всеобъемлющая система расовой сегрегации апартеид в ЮАР и Юго-Западной Африке (ныне Намибия), которая действовала на протяжении большей части второй половины двадцатого столетия. И не думайте, что такие различия всегда делаются для определения доступа к земле. Чикагская часть печально известного "Красного лета" 1919 года - нескольких месяцев насилия на расовой почве по всей территории Соединенных Штатов, совершенного в основном белыми толпами и белыми супремасистами, - разгорелась после того, как чернокожий подросток по имени Юджин Уильямс, надеявшийся насладиться посещением пляжа в знойный июльский день, был закидан камнями белым мужчиной, пока не утонул.Его "преступление"? Его плот слегка переплыл невидимую линию, разделяющую воды озера Мичиган по расовому признаку. Короче говоря, невидимые линии могут быть не просто описательными: они могут действовать как последовательные механизмы разделения, определяя наш доступ к различным местам, наше восприятие и опыт.

Как мы увидим, 8 Mile в Детройте служит примером того, как расовая сегрегация реализовалась и укрепилась в Соединенных Штатах благодаря сочетанию дискриминационной политики ипотечного кредитования и воображаемого чувства разницы между преимущественно черным городом и преимущественно белыми пригородами. Несмотря на то что парижские баньоны развивались совершенно по-разному, они имеют определенные сходства в плане стигмы, связанной с неблагополучными районами по ту сторону воображаемой, невидимой линии. Также стоит учитывать, что со временем воспринимаемые различия могут стать реальными благодаря возведению барьеров, как мы увидим на примере линий мира в Северной Ирландии. И даже если осязаемый барьер удаляется, свидетельства различий и неравенства могут сохраняться в течение длительного времени. Берлинская стена служит убедительным примером сохранения силы невидимых, а не видимых линий. Таким образом, становится очевидной сила нашего воображения и заложенных в нем предположений и предрассудков в определении границ между различными местами. Этот момент еще больше подчеркивают два заключительных кейса в этой части - об Уральских горах и Босфоре, - исследующие популярное, но довольно проблематичное убеждение, что "Европа" и "Азия" - это разные континенты на основе культуры, несмотря на то, что континенты обычно определяются по гораздо менее субъективному критерию - площади суши.

 

*Важно отметить, что Брандт рассматривал эту линию не как инструмент разделения, а как средство выявления глобального неравенства и стимулирования международного сотрудничества, чтобы ликвидировать разрыв между "Севером" и "Югом". Несмотря на то, что Независимая комиссия по вопросам международного развития внесла различные предложения с этой целью, линия Брандта остается удивительно применимой и сегодня. Стоит также отметить, что Брандт задумывал эту линию как более объективное деление, чем старое, трехчастное геополитическое разделение на "первый" (капиталистический), "второй" (коммунистический) и "третий" ("эксплуатируемый" и неприсоединившийся) миры, которое обычно приписывают французскому демографу Альфреду Сови. Тот факт, что спустя более тридцати лет после окончания холодной войны многие по-прежнему ссылаются на "третий мир" (хотя, как правило, в качестве экономического, а не идеологического дескриптора), еще раз подчеркивает, насколько устойчивыми могут быть такие концепции и разделительные линии.

 

8 миля

Я обращаюсь с предупреждением ко всем торговцам дурью, ко всем обдиралам, ко всем грабителям: пора уезжать из Детройта. Отправляйтесь на 8-мильную дорогу!

Колман А. Янг

На протяжении тысячелетий люди были экспертами в строительстве барьеров. В значительной степени отражая врожденное недоверие к другим, от Греции до Китая оборонительные укрепления, такие как стены, были основополагающими для разграничения групп и защиты "нас" и "наших" ресурсов от "них". Прочные барьеры могут полностью или в значительной степени препятствовать движению и взаимодействию; поэтому их разрушение или переоборудование имеет как практическое, так и символическое значение, доказывая способность саботировать и потенциально подавлять оппозицию. Возможно, именно поэтому библейская история о битве за Иерихон, в которой марширующие израильтяне сумели разрушить, возможно, первые в мире мощные оборонительные стены, используя только свои голоса, бараний рог и решимость, продолжает оставаться столь привлекательной для миллионов, несмотря на историческую необоснованность: кому интересно разрушать преграды, не обладающие грозностью камня и кирпича? Даже сегодня не нужно тратить время, чтобы найти недавние примеры возведения странами физических барьеров как средства подкрепления территориальных претензий и определения принадлежности, а также контрдвижения, направленные на их разрушение или ликвидацию. В них заключена большая часть человеческого опыта: идентичность, право собственности и власть. И в этом смысле они представляют собой не только физическую, но и невидимую психологическую форму сегрегации.

В контексте Соединенных Штатов расовая сегрегация обычно ассоциируется с южными штатами, которые после Гражданской войны в США и отмены рабства в1865 году приняли ряд дискриминационных "Черных кодексов", а затем и законов "Джима Кроу", чтобы продолжать лишать чернокожих права голоса. Однако предрассудки белых преобладали гораздо больше. Действительно, многие белые люди на Севере осуждали сегрегацию на Юге в середине и конце XIX века, которая проводилась в таких разных местах, как государственные школы, общественный транспорт, рестораны и кладбища, и даже была узаконена знаковым решением Верховного суда США"Плесси против Фергюсона" от 1896 года*, согласно которому расовая сегрегация была признана конституционной при условии отсутствия разницы в качестве. В результате доктрина "раздельного, но равного" стала жестокой иронией судьбы и привела к дальнейшей сегрегации, поддерживаемой государством. Тем не менее, по большинству показателей среди наиболее расово сегрегированных мест в стране долгое время были перепредставлены города Среднего Запада и Северо-Востока. Детройт, единственный из крупных городов США, расположенный непосредственно к северу от канадской границы благодаря меандрированию одноименной реки (в песне группы Journey "Don't Stop Believin'" упоминается "Южный Детройт", предположительно Виндзор, Онтарио), регулярно оказывается на первом или втором месте. И, как ни странно, в 1941 году здесь даже построили стену, чтобы разделить белую и черную общины.

Стена 8 миль - лишь один из примеров физического барьера, возведенного в Соединенных Штатах с целью разделения расовых групп. Множество автострад по всей стране - от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка и от Милуоки до Атланты - были специально проложены так, чтобы физически разделить людей разных рас. В Чикаго, например, скоростное шоссе Дэн Райан помогло отделить белый район Бриджпорт, где в то время жил мэр города Ричард Джей Дейли, от черного Бронзевиля. Другие крупные магистрали использовались для сноса черных районов, причем в некоторых случаях они никогда не соединялись с выездом. Классический пример - заброшенная автомагистраль I-170 в Западном Балтиморе. Протесты на автострадах против расовой несправедливости, как это стало обычным явлением после печально известного убийства чернокожего Джорджа Флойда белым полицейским в Миннеаполисе, штат Миннесота, 25 мая 2020 года, таким образом, имеют определенное символическое качество. Любая автострада, образующая перегородку между различными расовыми группами - или, тем более, железная дорога, придающая более глубокий смысл фразе "не та сторона путей" - может рассматриваться как слишком распространенная граница в американском обществе.

Однако разработчик "8-мильной стены" был особенно дерзок в своих попытках нажиться на расовой дискриминации. В 1935 году корпорация Home Owners' Loan Corporation (HOLC) создала так называемые "карты безопасности жилья", чтобы показать, насколько надежными могут считаться инвестиции в недвижимость в почти 250 городах США. Эти карты привели к появлению термина "redlining", так как красным цветом обозначались так называемые опасные районы, самые бедные из четырех обозначений. Если только 15-20 процентов населения составляли чернокожие, геодезист отмечал район красным цветом, независимо от его благоустроенности и ухоженности. Как следствие, эти карты помогали встраивать расовую принадлежность в городское пространство: район сводился к его расовому населению и тем моральным суждениям и стереотипам, которые применяли к нему люди, наделенные властью. Укреплялись старые расовые иерархии: районы, жители которых преимущественно были выходцами из Северной Европы, считались самыми желанными и с наименьшим уровнем риска при ипотечном кредитовании.Простоеприсутствие чернокожих, напротив, рассматривалось как угроза для недвижимости белых. Получив отказ в кредите от Федеральной жилищной ассоциации (FHA) на строительство полностью белого квартала на том основании, что местный район Детройта был охарактеризован HOLC как "опасный", вышеупомянутый застройщик спросил, изменит ли решение Ассоциации перегородка, отделяющая новый квартал от существующей черной общины. Предложение было принято. Стена высотой 6 футов (1,8 м), толщиной 1 фут (0,3 м) и длиной три квартала с севера на юг была возведена в детройтском районе Восьмая миля Вайоминг, а кредиты и гарантии по ипотеке, за которыми обратился застройщик, были должным образом предоставлены.

О распространенности расизма в середине двадцатого века многое говорит тот факт, что одной стены - и очень скромной - хватило, чтобы превратить район из недоброжелательного в желанный. Кроме того, эта стена была далеко не единственным случаем, когда застройщики стремились привлечь белых жителей, принижая при этом их чернокожих коллег. По всей стране агенты по недвижимости нагнетали страх, что чернокожие люди вот-вот переедут в исторически белые районы внутри города. Это вызвало ажиотаж: новые жители приведут к росту преступности и падению стоимости недвижимости - так гласила легенда. Правительство стимулировало белые семьи воспользоваться щедрыми субсидиями Нового курса и купить новый дом на одну семью в пригороде, с белым забором, гаражом и большим количеством места для квинтэссенции - 2,4 ребенка. Началось "белое бегство". Многие агенты по продаже недвижимости получали огромные прибыли, продавая старые дома белых людей в пригороде чернокожим покупателям по завышенным ценам, что отражало отчаянное желание последних покинуть бедные, перенаселенные районы и нехватку доступного им жилья. В конце концов, они редко могли переехать в пригород вместе со своими белыми коллегами: ограничительные пакты широко использовались для того, чтобы запретить всем, кто не является "белым" (определения которых варьировались), посещать такие востребованные районы, а большинство чернокожих получали недостаточную зарплату, чтобы позволить себе такие дома.Многие спекулянты сдаваличернокожим недвижимость на , предлагая мало гарантий, несмотря на высокую стоимость, и это привело к тому, что жителям стало невозможно экономить деньги и эффективно содержать свои дома и районы. Лишенные инвестиций и услуг, эти районы могли только деградировать. И всякий раз, когда большинство белых людей видели их, они предполагали, что в этом виноваты сами жители, укрепляя свое дискриминационное восприятие. Понятие "гетто" и его ассоциация с чернокожими жителями прошли полный круг.

Напротив, пригород, который, как и подобает "городу моторов", был построен на предположении, что у богатых белых людей будут машины, стал золотым стандартом жизни двадцатого века. 8-мильная стена обеспечила дополнительный уровень предполагаемой безопасности для белых жителей этой части Детройта, поскольку риелторы хвастались тем, как она "защитит" их от чернокожего населения по другую сторону и как она гарантирует, что их недвижимость не упадет в цене. В более широком смысле она усиливала зарождающееся различие между городом и пригородом, которое в контексте США приобрело менее тонкие расовые коннотации. Стена продолжала олицетворять расовое разделение до тех пор, пока белая община, проживающая поблизости, не решила переехать подальше от города, особенно после крупных расовых волнений, потрясших Детройт в 1967 году.

Сегодня нет никакой юридической возможности разделить белых и чернокожих людей подобным образом: Закон о справедливом жилищном строительстве 1968 года объявил вне закона редлайнинг, запретив дискриминацию при продаже, аренде и финансировании жилья на основании таких характеристик, как раса, религия, национальность и пол. Теперь чернокожие теоретически могут жить там, где хотят.*Стена 8 миль больше не является официальным разделителем, но она продолжает существовать, напоминаяоб истории расовой сегрегации и дискриминации в стране даже за пределами южных штатов. Художники украсили ее открытый участок на мемориальной площадке Альфонсо Уэллса фресками, которые отображают как жителей района (например, детей, пускающих мыльные пузыри, протесты против справедливого распределения жилья), так и значимые фигуры в истории афроамериканцев (например, активистку движения за гражданские права Розу Паркс). Предприимчивая некоммерческая организация помогает малоимущим и безработным местным жителям изготавливать и продавать стеклянные подставки, на которых изображены фрески. Подъем на стену стал обрядом посвящения для многих молодых жителей района. Школы организуют экскурсии, чтобы использовать стену в качестве учебного пособия, а в марте 2021 года она была включена в Национальный реестр исторических мест в связи с ее значимостью. Сегодня она используется как символ сообщества, а не разобщенности. На самом деле она разделяет лишь задние сады людей.

Однако это не означает, что район стал расово интегрированным. Сохраняющееся разделение, как на земле, так и в психике, наиболее ярко проявляется на дороге, расположенной в одном квартале к северу и давшей название стене. В то время как крошечная 8-мильная стена занимает всего 0,8 километра с севера на юг, 8-мильная дорога - официальное название шоссе M-102 - является крупной магистралью, протянувшейся на 33 километра с востока на запад. Ее название связано с тем, что она расположена в восьми милях (13 километрах) к северу от центра колеса Мотор-Сити, Кампус Мартиус. В отличие от упомянутых ранее автострад, 8-мильная дорога не была построена или ориентирована с явным намерением разделить или вытеснить чернокожих жителей; скорее, геодезисты использовали эту бывшую грунтовую дорогу в качестве базовой линии для разграничения округов в южной части Нижнего полуострова Мичигана, имеющего форму варежки. Тем не менее, она стала восприниматься как разделительная полоса между бедным, преимущественно черным городом на юге и богатым, преимущественно белым пригородом на севере. Учитывая историю редлайнинга и бегства белых в Соединенных Штатах, этот город не одинок в формировании такой границы, но он почти наверняка является самым известным примером в стране.Будучи плакатом городского упадка в стране - место, которое широко, но не всегда справедливоассоциируется с пустыми участками, заброшенными зданиями, насильственной преступностью и исчезающей автомобильной промышленностью, - Детройт резко контрастирует с его процветающими пригородами, некоторые из которых, такие как Бирмингем и Блумфилд-Хиллз, являются одними из самых дорогих мест для жизни в Мичигане. Ухоженные дома и оживленные торговые центры здесь резко контрастируют с полуразрушенными строениями и закрытыми магазинами в большей части округа Уэйн Детройта. В политическом плане на севере города гораздо больше консервативных избирателей, чем на юге, а средний доход семьи значительно выше и уровень бедности гораздо ниже.

Таким образом, эмпирические данные свидетельствуют о разрыве между северными пригородами и южной частью города, однако широко распространенное впечатление о различиях оказалось еще более убедительным. Для многих дорога определяет, где они чувствуют себя "внутренними", а где "чужими". Страх показаться "не в своей тарелке" - не пустяк в стране, где и насильственные преступления, и расовое профилирование остаются слишком распространенными. Один житель Детройта рассказал мне, что "когда я рос, люди всегда говорили: "Не переходите 8 миль" или "Будьте осторожны, когда едете по 8 милям"; это всегда было разделителем... Большинство людей представляют себе, что разделительная линия - это 8 миля". Другой горожанин карикатурно изобразил пригородный взгляд на 8 милю как на "портал в адское измерение... куда белые люди приезжают на спортивные мероприятия и как можно скорее покидают его", несмотря на то что в конечном итоге это "просто дорога, разделяющая Детройт и пригороды". Даже мэр Детройта с 1974 по 1994 год, Колман А. Янг, в своей инаугурационной речи знаменито описал дорогу в манере официальной границы, потребовав, чтобы городские преступники пересекли 8 Mile Road и ушли навсегда; как и следовало ожидать, жителей пригородов на севере эта сентенция далеко не впечатлила. Независимо от того, воспринимается ли она как опасная сама по себе, как граница, которую не следует пересекать, как барьер, который может "сдержать" другую сторону, или как препятствие, через которое можно изгнать то, что человек отвергает, поразительно, насколько убедительной сталаконцепция 8 Mile. Даже несмотря на то, что ее громоздкие пилоны делают "8 милю" заметнымфизическим объектом, ее реальная важность заключается вневидимых, неосязаемых линиях, которые она создает, которые разделяют и помогают диктовать жизнь тем, кто находится по обе стороны. Дорога, возможно, не обладает очевидным коварством стены (хотя можно утверждать, что, претендуя на безобидность, являясь простой магистралью, она на самом деле является таковой), но она обладает собственной силой, определяющей то, как мы представляем себе и ощущаем город и пригород.

Как отметил один житель Детройта, репрезентативность остается важной проблемой: как правило, рассказывается только "половина истории". Если выйти за рамки традиционных стереотипов, то можно заметить значительные изменения как в городе, так и за его пределами. Во-первых, разнообразие Детройта часто упускается из виду: здесь самая большая в стране концентрация людей арабского происхождения, хотя точный размер этой общины скрыт из-за ограничительных категорий, используемых в переписи населения США. С другой стороны, старая расовая и социально-экономическая граница 8 Mile со временем стала размываться, поскольку чернокожие представители среднего класса все чаще живут к северу от шоссе, часто рядом с белыми общинами с низким уровнем дохода. Тем временем многие белые жители пригородов предпочитают переезжать на юг, хотя и редко в "пограничные" районы вокруг 8 Мили; вместо этого они выбирают быстро развивающиеся районы Даунтаун и Мидтаун. Здесь предпринимаются значительные усилия по возрождению города, начиная с открытия и реконструкции крупных спортивных арен (которые, в отличие от многих других городов США, находятся в центре города) и заканчивая созданием трамвайной системы в городе, который долгое время ассоциировался с частным транспортом, а также присвоением статуса государственного парка идиллическому Belle Isle, расположенному посреди реки Детройт. С возрождением ядра Детройта традиционная граница между городом и пригородом по 8-мильной дороге несколько сменилась серией из трех концентрических поясов, включающих в себя все более процветающий городской центр, окруженный полукругом долговременной дезинвестиции и бедности, а затем еще одним полукругом пригородного процветания.мере роста привлекательности центра Детройта для молодых профессионалов, которые исторически предпочли бы жить в пригородах,распространенное мнение о том, что "в Детройте все дешево, земля дешевая, недвижимость дешевая", как сказал мне один человек, может вскоре перестать быть таковым. Но до тех пор, пока не будет эффективно решена проблема урбанизации вокруг 8 Mile, преимущества вряд ли достигнут этого периферийного района, и вряд ли будет преодолено давнее представление о том, что между двумя внешними полукольцами существует строгая граница.

Одним из немногих публичных деятелей, преодолевших эту границу, является Эминем, особенно после выхода автобиографического фильма "8 миля" (2002), в котором его белый герой Би-Рэббит пытается выбраться из этого сурового района, ассоциирующегося с наркопритонами, стрип-клубами, винными магазинами, ломбардами, проститутками, трейлерными парками и убогими мотелями. Благодаря своему рэпу, а также бурному детству, которое познакомило его с обеими сторонами "8 мили", Эминем стал чем-то вроде рупора для этой дороги и прилегающих к ней кварталов, выражая их раздражение и страдания. Он, как никто другой, бросает вызов жесткости укоренившегося в Соединенных Штатах разделения на белых и черных, не в последнюю очередь благодаря тому, что рэп с его интенсивным изображением городской жизни и городских проблем стал популярен даже в белых пригородных районах, которые традиционно пренебрегали им. 8 Mile может казаться краем света, вместившим в себя "пороки", которые другие места стремятся изгнать, но он не лишен голоса.

Тем не менее, репутация 8 Мили продолжает преследовать ее. Осознавая ее дурную славу, жители пригородов, приезжающие в Детройт, часто предпочитают вообще избегать 8 Mile, выбирая одну из крупных автострад, которые обходят ее стороной, как объяснил один из них: "Я вообще стараюсь избегать этой улицы, если могу... здесь много стрип-клубов и винных магазинов". Многие из тех, кто все же проезжает через этот район на своих машинах, делают это в спешке, проносясь на скорости мимо его многочисленного незаселенного населения. Автомобили сделали Детройт таким же, каким Детройт уже давно сделал автомобили, но эти же автомобили позволили многим жителям мегаполиса стать более избирательными в том, как они взаимодействуют с городом. Вместо того чтобы быть предпочтительным местом назначения, "8 миля" теперь служит неприятным напоминанием о разрыве между социальной мобильностью и унынием, между путешествием вдаль и путешествием в никуда.

Действительно, "8 миля" - это граница, обладающая концептуальной силой, которая выходит за рамки простого местного значения. Это символ страны, которая поляризована практически во всех возможных отношениях. Он демонстрирует разрыв между теми, кто стремится к осуществлению "американской мечты", и теми, для кого это настолько фантастично, что доходит до абсурда. Он заставляет нас усомниться в наших предположениях и привилегиях, а также признать контрастность жизненных шансов, доступных в обществе, которое сегодняунифицировано больше в утверждениях, чем в реальности. И он дает конкретное и мысленное выражение того, как разделение может быть произведено где угодно, посредством городской политики, дизайна и дискурса. Это гораздо больше, чем просто дорога.

Это не единственная граница между городом и пригородом, которая ассоциируется с жестким и, казалось бы, неумолимым разделением, уходящим корнями в историю предвзятого городского планирования и политики. Но в других странах мира именно пригороды, а не города, страдают от стигматизации и искажения информации. Мы не можем добраться до следующего пункта назначения из Детройта на машине, поэтому нам лучше лететь. По крайней мере, поскольку мы направляемся во второй по посещаемости город мира, путешествие должно быть простым.

 

*В центре дела - хитроумный эксперимент Гомера Плесси, проверяющий непрактичность закона Луизианы о раздельных автомобилях от 1890 года. Плесси был на одну восьмую чернокожим и, соответственно, классифицировался как чернокожий по закону штата, но имел светлую кожу и поэтому не вызывал подозрений, когда сидел в вагоне "только для белых". После того как он раскрыл свою расовую принадлежность кондуктору, Плесси был арестован и обвинен в нарушении закона. Его ходатайство, которое в итоге дошло до Верховного суда США, было основано на аргументе, что как гражданин США, житель штата Луизиана и человек смешанного происхождения, чье черное происхождение нелегко определить, он имеет право на те же права и привилегии, которые Конституция гарантирует белым гражданам. Однако только судья Джон Маршалл Харлан, который уже успел зарекомендовать себя как защитник гражданских прав меньшинств, выразил несогласие с окончательным решением 7:1 против Плесси.

*Однако с более мягкими проявлениями "редлайнинга" все еще приходится бороться, например, с тенденцией в некоторых местах отказывать в кредитовании районам, в которых нет банков, что чаще происходит во внутренних районах города, чем в пригородах.

*Латинское слово "один", от традиционного, хотя и неофициального национального девиза США E pluribus unum, означающего "Из многих - один".

 

Баньоны Парижа

Будьте осторожны, стадион находится в Сен-Дени. ...а не в Париже. . . Это очень близко, но поверьте мне, вы не захотите оказаться в Сен-Дени. Это не то же самое, что Париж. Поверьте мне.

Тьерри Анри*

Мягкое сияние исходит от очаровательных магазинов и богато украшенных фонарей, которыми усыпаны улицы Парижа. Вдоль Сены слышны звуки полиглотских комментариев, доносящихся из лодок bateaux mouches (экскурсионных катеров), проплывающих мимо бесчисленных достопримечательностей города. Любимая башня Гюстава Эйфеля, самое высокое здание в мире, построенное к Парижской всемирной выставке 1889 года*, по-прежнему притягивает туристов, пытающихся найти идеальный ракурс для фотографий. В паре километров от Триумфальной арки царит хаос, такси и фургоны с безрассудством мчатся по самой известной в мире кольцевой развязке, а на холме Монмартр начинает собираться толпа посетителей вечерних ресторанов. Хотя Париж получил свое название благодаря своей истории как центр эрудиции и мудрости в эпоху Просвещения, Город огней был одним из первых, кто массово внедрил уличные фонари, а его процветающая ночная экономика продолжает отражать важность потребления и привлекательности в этой кишащей иконе современности, красоты и прогресса.

Но если Париж миллионы людей считают городом любви, то его пригороды, как правило, вызывают гораздо меньше симпатий.США, часто ассоциируются - хотя и не всегда точно - с лиственными улицами, просторными домами, богатыми жителями и культурной однородностью, то в Париже и многих других крупных французских городах они чаще всего представляются как этнически и расово разнообразные, бедные и недофинансированные районы с высотными бетонными монстрами, повсеместной преступностью и безработицей.Банлье -термин, который примерно нейтрально переводится как административная территория, окружающая укрепленную городскую стену, - постоянно изображается как место за границей, где роскошь, экстравагантность и ощущение "шика", которыми славятся французские города, сменяются лишениями, борьбой и подозрительностью. Учитывая, что около 80 % населения Парижа проживает не в самом городе, а в его кварталах, может показаться удивительным, что такой обширный район сохраняет столь суровое клеймо.

Истоки этого психологического разрыва между городом и пригородом, постепенно укрепляемого кирпичом и бетоном, можно найти в XIX веке. Рассматривая красоту Парижа сегодня, легко упустить из виду, насколько удручающим он был в то время. Переполненный, перенаселенный, пораженный болезнями, темный и опасный, он регулярно описывался комментаторами того времени как город les misérables, убогих. В ответ на это император Луи-Наполеон Бонапарт III, племянник самого знаменитого корсиканца в истории, в 1853 году поручил государственному служащему Жоржу-Эжену Хаусману модернизировать устаревший город. Извилистые, мрачные средневековые улицы, которые так легко было забаррикадировать повстанцам - как известно любому поклоннику Виктора Гюго и как убедились городские власти во время нескольких вооруженных восстаний, - были заменены длинными, прямыми и беспрецедентно широкими бульварами, подчеркивающими мощь, монументальность и эффективность. Неуютные трущобы, скопившиеся вокруг центральной части города, были снесены, а их место заняли величественные дома, магазины, аркады, театры и оперные театры, в дизайне которых часто использовались новые строительные материалы, такие как стекло. Были построены парки и скверы, канализации и фонтаны, мосты, акведуки и железнодорожные станции. В общем, город был благоустроен -новая концепция для того времени, - поскольку эстетические ценности, подкрепленные строгими дисциплинарными мерами, вытеснили конкретные потребности и интересы давних жителей. В самом деле, для парижской буржуазии привлекательность проекта заключалась в том, что он позволит изгнать рабочие классы, которые они часто назыles classes dangereuses ("опасные классы"), из желанных центральных районов.

Несмотря на многочисленные преимущества для общественного здоровья и порядка, гаусманизация не была альтруистическим начинанием. Проект Хаусманна привел к тому, что Париж стал богатым, ориентированным на потребление городом, который люди со скромным достатком больше не могли себе позволить. Вместо того чтобы жить во внутренних районах города, как это было характерно для многих представителей рабочего класса в Великобритании и США, они были вынуждены покинуть городскую черту - до тех пор, пока не пережили кровопролитие la semaine sanglante ("Кровавой недели", 21-8 мая 1871 года), во время которой несколько тысяч социалистов-"коммунаров" были убиты в бою или казнены французской армией после кратковременного захвата контроля над городом.* Для парижской элиты эти презираемые группы теперь были вне поля зрения и вне сознания.

И это остается неизменным. Наследие гаусманизации наиболее известно в виде характерного великолепия города, в то время как ее значительное влияние за пределами городской черты обычно неизвестно или игнорируется.Границы современного Парижа были определены еще до появления Хауссманна в виде стены Тьерса, кольца укреплений, построенных для защиты города от захватчиков,после того, как в 1814 году он всего за сутки уступил прусским войскам. Однако стена оказалась недостаточной, когда прусская армия вновь осадила город в 1870-1871 годах, и с 1880-х годов начались планы по ее демонтажу, которые впоследствии были ускорены тем, что она фактически создавала проблемы для французских военных усилий во время Первой мировой войны. В настоящее время сохранилось лишь несколько бастионов. Однако граница, отделявшая Париж от остального мира, никогда не исчезала и обрела новую физическую форму в 1973 году, когда было завершено строительство кольцевой автострады под названием бульвар Периферик, которая проходит вдоль старой стены; ее перекрестки называютсяportes, в честь ворот, которые когда-то здесь стояли. Сегодня пересечение "Перифа" часто сравнивают с пересечением государственной границы, как будто для этого требуется паспорт и виза, хотя на самом деле эта дорога просто отделяет Париж от его пригородов - баньо.

Наиболее значительная эволюция баньё произошла после Второй мировой войны. Франция столкнулась с жилищным кризисом, вызванным разрушениями военного времени и ростом населения, чему способствовала иммиграция из таких стран, как Алжир, а также бэби-бум. На городской периферии были построены лачуги, называемые бидонвилями: плохие условия жизни их обитателей потрясли нацию. Требовалось решение. В качестве образца власти использовали тупой модернизм фашистского и антисемитского швейцарско-французского архитектора Ле Корбюзье. В 1920-х годах Ле Корбюзье предложил сровнять с землей район Марэ в центре Парижа, чтобы можно было разработать его мегаломанский "План Вуазен", состоящий из восемнадцати одинаковых крестообразных башен на прямоугольной сетке. Насколько иначе выглядел бы Париж сегодня, если бы город не отверг этот план. Тем не менее, вместо того, чтобы быть построенным в городе, его общее видение монолитных башенных блоков, окруженных зелеными насаждениями, дополнительно воплощенное в его планах Ville contemporaine ("Современный город") и Ville radieuse ("Лучезарный город"), в конечном итоге будет рассматриваться как дешевая, но превосходная альтернатива бидонвилям в пригородах.

Эти общественные жилые комплексы, называемые cités, были построеныс энтузиазмом, не в последнюю очередь в промышленно ориентированномдепартаменте Сена-Сен-Дени к северо-востоку от Парижа, более известном по административному номеру le quatre-vingt treize (93). Но, как и в других случаях, эти модернистские поместья оказались почти повсеместно непопулярными, поскольку, как правило, были плохо построены, а их строгость резко контрастировала с буйством архитектуры центрального Парижа эпохи бель-эпок и модерна. Еще одним поводом для беспокойства стало то, что концепция Ле Корбюзье предусматривала разделение функций: жильцы должны были добираться на автобусе от своей квартиры до места работы или магазина, а не получать услуги в непосредственной близости от дома. Еще более нелогично то, что эти районы редко были связаны с крупными автомобильными или железными дорогами, в результате чего их жители оказывались в ловушке и были оторваны от возможностей трудоустройства и отдыха в Париже. Со временем более состоятельные жители переехали в более привлекательные частные районы, где им уже не приходилось чувствовать себя скованными подобными тоталитарными идеями, оставив приходящие в упадок общественные районы тем, у кого не было выбора. Различные правительственные интервенции, особенно с конца 1990-х годов, привели к сносу сите, заменив их более широким спектром типов жилья, направленным на привлечение людей среднего класса, которые могли бы поддержать местную экономику и увеличить социальное разнообразие этих мест. Однако скудные (в лучшем случае) государственные инвестиции в местную инфраструктуру, такую как транспорт и образование, ограничивают привлекательность этих кварталов для новых жителей, в то время как существующие жители продолжают ограничивать доступ к возможностям трудоустройства. Нет никаких гарантий, что эти группы смогут ужиться друг с другом: в действительности многие из первых держатся в основном сами по себе, а вторые часто возмущаются тем, что под снос попадают не те здания, которые находятся в наиболее запущенном состоянии, а те, в которых живут самые бедные жители. Если не учитывать потребности и пожелания местных жителей, то корректировка застроенной среды - всего лишь витрина, и поэтому большинство районов не восстанавливаются, а продолжают постепенно разрушаться.

Поэтому неудивительно, что за последние полвека "банлье"стало чем-то вроде ругательства для обозначения малообеспеченного жилого района во Франции, хотя в других частях франкоязычного мира оно воспринимается более нейтрально. Важно отметить, что такие представления, как правило, включают в себя четкий расовый, этнический или религиозный компонент, рассматриваябаньё как места, в подавляющем большинстве населенные бедными мусульманскими иммигрантами из Северной и Западной Африки и Ближнего Востока. В действительности существует некоторая неопределенность в отношении точности такого изображения, поскольку Франция по закону не собирает статистику по расовой, этнической или религиозной принадлежности. Но и этот портрет не должен быть проблематичным: во французском обществе есть много популярных и заметных фигур, выросших в баньонах, - от звезды футбола Килиана Мбаппе (камерунского и алжирского происхождения) до хитовых музыкантов, таких как Айя Накамура (которая в детстве переехала во Францию из Мали). Проблема в том, что представление этих областей редко бывает безобидным. Вместо того чтобы признать вклад во французское общество, который банлюсарды вносят ежедневно, примеры, подобные вышеперечисленным, обычно рассматриваются как исключения, как люди из меньшинств, которые "сбежали" из этих "чужих" анклавов на французской земле и только теперь могут считаться представителями страны. Более того, один неверный шаг - и их снова порицают как неисправимых детей баньлея*.

Безусловно, для многих жителей Франции баньоны - это антитеза французского общества. В то время как "подлинная" Франция, как правило, подразумевает белых и сельских жителей, а "республиканская" Франция - патриотическую, законопослушную и светскую, баньоны изображаются как очаги преступности и антиобщественного поведения, совершаемого враждебнымименьшинствами (особенно молодыми мужчинами), которые сопротивляютсяассимиляции. Сенсационная книга"Потерянные территории Республики" ("Les Territoires perdus de la République") - сборник рассказов очевидцев из числа французских школьных учителей, впервые опубликованный в 2002 году историком Жоржем Бенсуссаном под псевдонимом Эммануэль Бреннер, - получила известность благодаря утверждению, что в школах происходит "исламизация" молодежи, представляющая угрозу не только для этих общин, но и для Франции в целом. Кроме того, бывший министр внутренних дел Клод Геан (член старой правоцентристской партии "Союз за народное движение") в 2011 году заявил, что французы "иногда чувствуют, что они больше не дома", и осудил "создание иностранных общин, [которые] изолировали себя". Совсем недавно, в преддверии президентских выборов 2022 года, кандидат от правоцентристской партии "Республиканцы" Валери Пекресс пообещала "достать керхер из подвала", чтобы "вернуть порядок на улицы" и справиться с "насилием новых варваров" в банлиях*, которые она ранее назвала "рассадником" исламизма, "способствующим самосегрегации, уходу из общества и индоктринации". Ее конкурентка по Национальному ралли Марин Ле Пен заявила одной мусульманке, что "платок - это униформа, навязанная со временем людьми с радикальным видением ислама", - грубое заявление, соответствующее ее предыдущему заявлению о том, что определенные кварталы - это "районы беззакония, где есть два наркотика: наркотики и радикальный ислам". К сожалению, последжихадистских атак, от которых страна пострадала в последние годы, это мнение о том, чтокварталах разжигают исламский фундаментализм, стало широко распространенным, подразумевая, что эти районы не только отличаются от "Франции", но и по своей сути противостоят основным ценностям страны - либерте, эгалите и братству. И хотя коннотации опасности только развиваются, подразумевая новое содержание, которым можно нагрузить пренебрежительно называемый "банлье", его внутренний край продолжает выступать в качестве воспринимаемой границы, по сути, так же, как и 8 Mile Road в Детройте, но с внешним, а не внутренним позором.

Такая демонизация неизменно сопровождается грубыми преувеличениями и упрощениями. Например, далеко не все исполнители террористических актов во Франции или почти 2 000 французских граждан, присоединившихся к "Исламскому государству" за последние несколько лет, были выходцами из бедных кварталов, но оказалось гораздо проще связать эти маргинальные районы с религиозным экстремизмом, чем выявить и проанализировать более широкие террористические сети, в которые дополнительно вовлечены комфортабельные районы среднего класса. Кроме того, если молодые мусульмане вступали в стычки с полицией, например, то они редко преследовали религиозные цели и, как правило, пытались противостоять дискриминации, с которой сталкиваются ежедневно. Кроме того, не все баньё являются неблагополучными sensible ("чувствительными") или prioritaire ("приоритетными") районами, срочно нуждающимися в помощи; некоторые из них когда-то были небольшими городами сами по себе и остались популярными среди покупателей и арендаторов среднего класса благодаря своим историческим центрам и гораздо лучшему соотношению цены и качества, чем можно найти в Париже. Как правило, более богатые баньоны расположены к западу и, соответственно, к ветру от городских центров Франции, чтобы избежать загрязнения, которое несут с собой порывы западного ветра, проходящие над городом; эта социально-экономическая динамика существует и в таких странах, как Великобритания. Однако многочисленные французские ультраправые, хотя и не только, ухватились за возможность обобщить отдельные инциденты в самых неблагополучных районах на банльеоны в целом.Таким образом, "винить во всембаньё" стало популярным политическим ходом, дающим карт-бланш на оправдание все более жесткого правоохранительного и иммиграционного контроля*, даже если роль баньё не очевидна. Независимо от того, идет ли речь о ношении исламского головного платка,† или о праздновании теракта в Charlie Hebdo в 2015 году (акт памяти, от которого отказалось меньшинство подростков из Банлье, возмутивший большую часть страны), критическое освещение жителей Банлье в СМИ редко остается в стороне. Для многих людей квинтэссенцией образа района является перестрелка между бандами, наркотики или горящая машина. Такая стигматизация оказалась устойчивой.

Подростки из расовых, этнических и религиозных меньшинств оказались в центре внимания, особенно после ожесточенных столкновений по поводу прав гражданства и включения во французское общество, которые периодически происходили на протяжении последних сорока лет, наиболее печально - в 2005 году. Многие жалуются, что их заявления о приеме на работу отклоняются, как только работодатель видит их адрес или имя, даже если они подходят на эту должность.‡Немногие крупные компании готовы открывать штаб-квартиры или филиалы в этих неблагополучных районах, что еще больше ограничивает возможности для трудоустройства.Несколько громких случаев жестокости полиции и множество менее известных случаев расового профилирования - параллельно с обеспокоенностью, высказанной ранее в отношении уличных банд в Лос-Анджелесе, - подорвали доверие к властям. Национальное и международное вниманиепротестам преимущественно белых"желтых жилетов" в ноябре 2018 года, лишь усугубило разочарование многих банльюсардов в сравнительном отсутствии у них права голоса в политике. Оказавшись между страной, которая смотрит на них с подозрением, и родиной своих родителей, где они никогда не жили и с которой не чувствуют никакой связи, многие банлюсарды с трудом осознают свою принадлежность к какому-либо месту. Они живут рядом с Парижем, но, что очень важно, не в нем. Каким-то образом они и французы, и иностранцы одновременно. И без возможности изменить стигму, с которой они сталкиваются - особенно учитывая, что демократический процесс исключает подростков, которые слишком молоды, чтобы голосовать, и их родителей, если они не являются гражданами Франции, - цикл бедности и разочарования продолжается.

Слово "апартеид" часто используется журналистами и даже бывшим премьер-министром Мануэлем Вальсом для описания социально-экономического, расового, этнического и религиозного разделения, которое испытывают жители баньонов от остальной части французского общества - не без оснований, учитывая то, как эти районы были спроектированы для разделения городских и пригородных жителей. Для людей, живущих за пределами баньле, как правило, нет причин посещать эти районы, что усиливает чувство дистанции и разницы, которое испытывают жители по обе стороны границы. Иногда подобные настроения разделяют и более широкие слои населения, как в случае с предупреждением Тьерри Анри, о котором говорилось выше. К сожалению, учитывая хаос, который впоследствии омрачил финал Лиги чемпионов между "Реалом" и "Ливерпулем", предостережение Анри оказалось несколько прозорливым, но, как ни парадоксально, по другой причине: излишняя жестокость полиции.* Попробуйте сказать это тем, ктоуже составил свое мнение обанлье: например, известному ультраправому политику Эрику Земмуру, который снял ответственность с полиции, заявив с характерной грубостью, что во всем виноваты "банльезарды, мародеры, воры и иже с ними". Проблема в том, что Сена-Сен-Дени превратилась в иностранный анклав", где "уже почти не говорят по-французски, где люди больше не одеваются на французский манер, где нравы уже почти не французские". По мнению Земмура, многие жители баньё - это просто racailles - расистское слово, которое в переводе означает "отбросы гетто", - которых нужно искоренить. Не удивительно, что в прошлом он был осужден за разжигание ненависти.

К сожалению, Земмур далеко не одинок в своем мнении о том, что банлье - это неблагополучные места, оторванные от более широкого французского общества. В конце концов, наряду с (зачастую искаженными) новостными сообщениями, одним из немногих источников осведомленности многих людей о банлиях является кино. Наиболее известен фильм Матье Кассовица 1995 года "Ненависть" (La Haine), рассказывающий об общем опыте безработицы, наркотиков и враждебных отношений с полицией, с которым сталкиваются молодые люди разного этнического происхождения в банлие, а фильм Ладжа Ли "Отверженные" (Les Misérables, 2019), взявший название произведения Виктора Гюго о борьбе, которую вели злонамеренные горожане 200 лет назад, подчеркивает как аналогичные, так и отличительные темы преступности и конфликта с властями в этих маргинализированных районах сегодня. В совокупности - и несмотря на то, что эти фильмы гораздо более деликатно отображают жизнь баньши - общий подтекст, похоже, сводится к постоянному обнищанию, а не к подлинному прогрессу. Плюс все меняется, плюс все остается по-прежнему.

Несмотря на этот общий застой, в 2016 году был создан новый административный район под названием Большой Париж, одной из целей которого является интеграциябаньонов с городом и уменьшение неравенства между районами. Это может оказаться позитивным шагом, но многие жители баньо остаются неубежденными, указывая на то, что даже если реальные перемены и произойдут, то пока существует вызывающий всеобщее отвращение бульвар Периферик, разделение между Парижем и его ближайшими окрестностями будет оставаться ощутимым. И все же, несмотря на то, что физические границы могут сильно влиять на наше передвижение и мобильность, перцептивные границы, которые они обозначают, имеют не меньшее значение для нашего восприятия и восприятия мира. Реально ли, что если в один прекрасный день "Периф" будет снят, то поколения клейма просто растают вместе с ним? Следующий пример демонстрирует огромную устойчивость невидимых линий, особенно тех, которые укреплены, но не зависят от твердых материалов.

 

*Бывший французский футболист поправлял своих коллег из CBS Sports относительно местоположения стадиона "Стад де Франс", на котором в 2022 году пройдет финал Лиги чемпионов УЕФА, но, как не удивительно, его замечания не впечатлили мэра Сен-Дени, который написал в социальных сетях следующее: "Дорогой Тьерри Анри, вы правы, Сен-Дени - это не Париж. Сен-Дени - это город, в котором очень высок уровень бедности. Процент некачественного жилья, к сожалению, один из самых высоких во Франции. Небезопасность в общественных местах - это бедствие, с которым нам пока не удалось справиться. Но Сен-Дени - это город с гигантским потенциалом... Презрение, с которым вы охарактеризовали наш город, неприемлемо. Мы не Париж, но мы и не являемся из-за этого неблаговидными".

*Ярмарка, получившая на французском языке название "Всемирная выставка", была приурочена к столетней годовщине штурма Бастилии и начала Французской революции. К счастью, комиссия ярмарки отклонила конкурирующее предложение о гильотине высотой с Эйфелеву башню. Представьте, как бы это выглядело на открытке.

*В результате давних политических и социально-экономических разногласий, вызванных унизительным поражением Франции во франко-прусской войне 1870-1 годов, Коммуна привела к тому, что революционное правительство взяло на себя управление Парижем на срок чуть более двух месяцев. Во время la semaine sanglante, которая стала последней неделей восстания, коммунары обнаружили, что новые широкие бульвары города гораздо сложнее блокировать, чем прежние средневековые улицы, разрытые Хаусманом (который был уволен в 1870 году, в основном из-за опасений по поводу его бухгалтерской практики).

*Например, сразу после провальной кампании мужской сборной Франции на чемпионате мира 2010 года, в ходе которой игроки устроили забастовку против главного тренера Раймона Доменека, французский философ Ален Финкелькраут осудил "этнические и религиозные разногласия" в команде и назвал игроков "бандой головорезов, которые знают только одну мораль - мафиозную". Аналогичным образом один спортивный репортер возложил вину на "дурно воспитанных пригородных отпрысков", а министр здравоохранения и спорта Розелин Башело определила злонамеренное влияние "соседских шантажистов".

*Компания Kärcher быстро отреагировала на это заявление, потребовав "немедленно прекратить любое использование своего товарного знака", опасаясь, что он станет ассоциироваться с "насилием и отсутствием безопасности, хотя... мы защищаем твердые гражданские ценности". У немецкой компании по производству оборудования для уборки есть все основания для недовольства. В 2005 году ребенок был трагически убит двумя шальными пулями в заклейменном городе Ла-Курнев, Сена-Сен-Дени, что побудило министра внутренних дел и будущего президента Николя Саркози поклясться "очистить" жилой район с помощью Kärcher - метафора, которую позже использовали и ультраправые политики Жан-Мари и Марин Ле Пен.

*Интервью с Геаном опять-таки информативно, поскольку разговор переходит от задержания наркоторговцев и перестрелки в Севране, коммуне в Сена-Сен-Дени, где, по его словам, "господствуют наркоторговцы...", к контролю и интеграции иммигрантов ("К нам должен приезжать тот, кто подчиняется нашим правилам, а не наоборот").

† В 2004 году они были запрещены в государственных школах Франции наряду с другими "бросающимися в глаза" религиозными символами. Затем, в 2010-11 годах, в общественных местах были запрещены такие виды хиджабов, как никаб и паранджа (а во время предвыборной кампании на пост президента Франции в 2022 году Марин Ле Пен поклялась распространить этот запрет на любые виды исламских головных платков).

‡Это ощущение несправедливости подтверждается отчетом Национальной обсерватории городской политики Франции за 2015 год, в котором говорится, что "при прочих равных условиях у выпускника-мужчины с пятилетним высшим образованием на 22 процента меньше шансов получить профессию более высокого уровня, если он родом из приоритетного района".

*Основным выводом расследования французского сената по поводу беспорядков вокруг стадиона стало то, что организаторы финала виноваты сами, тем самым оправдывая фанатов "Ливерпуля", которых обвинил министр внутренних дел Франции Жеральд Дарманен. Хотя впоследствии он принес извинения, хотя и довольно слабые, Дарманин также позволил себе переложить ответственность на "правонарушения в Сен-Дени", гарантируя, что именно на него, а не на власти, ляжет клеймо позора.

 

Линии мира

РАЗРУШИТЬ СТЕНЫ

Фреска "Покончить с сектантством", Белфаст

Когда зона конфликта перестает быть зоной конфликта? От Анголы до Шри-Ланки, от Гватемалы до Косово - процесс постконфликтного перехода почти всегда затяжной, трудный и неопределенный. Оптимизм, связанный с заключением мирного соглашения, может быстро рассеяться; соглашение на бумаге не означает соблюдения на местах. Старые раны, открытые и оставленные гноиться на долгие годы, требуют времени для заживления. И вопреки распространенному мнению, разрушать стены приходится гораздо дольше, чем строить.

Для многих жителей Северной Ирландии стены стали неотъемлемой частью повседневной жизни. В некоторых местах эти физические барьеры, прозванные линиями мира, - из рифленого железа, кирпича или стали и увенчанные колючей проволокой - превышают 5 километров в длину и 6 метров в высоту. Изначально они были возведены во время насилия, охватившего эту страну, или регион, или провинцию (как и большинство других вопросов здесь, названия и определения остаются весьма спорными) в конце 1960-х годов, и продолжали строиться даже после подписания Соглашения Страстной пятницы в 1998 году, которое фактически ознаменовало окончание конфликта. Украшенные фресками и граффити, они являются не просто барьерами, а полотнами для яростных противоположных политических взглядов и идентификаций. Линии мира служат ощутимым напоминанием о том, что, несмотря на успехи мирного процесса, границы и барьеры в обществе просто так не исчезают. Более того, они могут даже расширяться и эволюционировать.

Территория, которая впоследствии станет известна как Северная Ирландия, имеет долгую историю разделения.В частностиколонизация североирландской провинции Ольстер английскими и шотландскими поселенцами с начала XVII века была отчасти направлена на преобразование преимущественно ирландскоязычной и католической территории в англоязычную и протестантскую. Успех "плантации" был ограничен: хотя многие католики были вытеснены со своих земель, как того желала корона, они не исчезли. К началу XX века эта часть Ирландии, к этому времени объединенная с Англией, Шотландией и Уэльсом в Соединенное Королевство, была расколота между двумя религиозными группами, которые не испытывали особого взаимногоумиления:* католиками, в основном на западе, и протестантами, в основном на востоке.

Движение за внутреннее самоуправление вело кампанию за самоуправление Ирландии с 1870 года, но на Пасхальной неделе 1916 года ирландские республиканцы пошли еще дальше, добиваясь полной независимости путем вооруженного восстания против британского правления. Хотя это "Пасхальное восстание" было подавлено британской армией, отвлеченной Первой мировой войной, насилие еще больше дискредитировало Великобританию в глазах многих ирландцев и стимулировало новые призывы к независимости. Республиканская партия Sinn Féin одержала убедительную победу в Ирландии на всеобщих выборах в Великобритании в декабре 1918 года и сразу же провозгласила полную независимость Ирландии. В ответ на это, разгневанное убийством двух констеблей членами Ирландской республиканской армии (ИРА), британское правительство принялось подрывать отколовшееся правительство и его сторонников. Война за независимость (которая была отмечена такими ужасающими событиями, как беспорядочная стрельба британских войск на матче по гэльскому футболу и массовое сожжение города Корк) продолжалась до 1921 года, когда было достигнуто соглашение о прекращении огня и в итоге подписан договор о предоставлении Ирландии независимости. Точнее, большей части Ирландии.то время как двадцать шесть графств становились отдельнымИрландским свободным государством , предшественником сегодняшней Ирландии*,относительно небольшая часть (шесть графств) на севере страны оставалась частью Великобритании, хотя и с большей автономией, чем прежде. Обоснование было следующим: в 1918 году, в отличие от остальной части Ирландии, большая часть севера проголосовала за Ирландскую юнионистскую партию, которая стремилась остаться в составе Великобритании; кроме того, ее население было преимущественно протестантским, наиболее распространенной религией в Великобритании, тогда как в остальной части Ирландии большинство составляли католики. Таким образом, разделение было признано наилучшим компромиссом.

Проведение новой границы оказалось непростой задачей. Насилие продолжалось на большей части острова, а новое ирландское государство было ввергнуто в гражданскую войну из-за вышеупомянутого договора. Особым предметом споров стало будущее города, который должен был стать частью границы, хотя и узкой, на североирландской стороне. Для ирландских националистов или республиканцев, которые были и остаются почти неизменными католиками, этот город известен как Дерри и из-за своего католического большинства должен быть частью Ирландии; для юнионистов или лоялистов, которые, как правило, являются протестантами и обычно идентифицируют себя как британцы, а не ирландцы, этот город называется Лондондерри и из-за своей долгой протестантской истории должен быть частью Северной Ирландии и, как следствие, Великобритании. Использование Дерри или Лондондерри по-прежнему является маркером политики и религии. Название Ольстер вместо Северной Ирландии имеет аналогичный эффект, поскольку это традиционная провинция северной части Ирландии, которая была разделена в результате раздела.†; его использование юнионистами подразумевает, что меньшаятерритория должна была стать частью "католической" Ирландии, к раздражению многих республиканцев, которые могут дополнительно предпочесть избегать "британского" названия Северная Ирландия и вместо этого говорить "Север", "Север Ирландии" или "Шесть графств". В условиях сохраняющейся неопределенности в отношении торговли и даже самого будущего Северной Ирландии после решения Великобритании покинуть Европейский союз в 2016 году - за это высказались лишь 44 процента избирателей Северной Ирландии, хотя, как и подобает разделенному обществу, эта доля была гораздо выше среди протестантов и юнионистов, чем среди католиков и националистов, - граница остается значительным источником разногласий.

Этот контекст крайне важен для понимания линий мира, которые имеют более недавнюю историю, но в то же время были созданы для разграничения двух антагонистических сторон. Расположенные в населенных пунктах Дерри/Лондондерри, Портадаун, Лурган и особенно в столице Белфасте, линии мира изначально были построены для физического разделения преимущественно националистических, республиканских, католических кварталов и преимущественно юнионистских, лоялистских протестантских кварталов во время "смуты" - конфликта, продолжавшегося с конца 1960-х годов до заключения Соглашения Страстной пятницы.* Название "Смута" преуменьшает насилие и враждебность, которыми характеризовался этот период; точно так же "линии мира" внушают оптимизм, поскольку эти барьеры обеспечили не столько мир, сколько отсутствие войны.Истоки "смуты" оспариваются: одни считают, что она началась в Дерри/Лондондерри в октябре 1968 года, когда мирный марш за гражданские права, организованный католиками, недовольными тем, что их давно дискриминируют в политике, на работе и в жилищной сфере, был встречен полицейским насилием;другие относят ее к августу 1969 года, когда ежегодный парад в честь военной победы протестантов в XVII веке спровоцировал протест католических жителей квартала Богсайд того же города. Эти гражданские беспорядки встретили сопротивление со стороны полиции и местных профсоюзов, и такая ситуация быстро повторилась по всей Северной Ирландии. Через несколько ночей группа лоялистов сожгла дома католиков на Бомбей-стрит в Белфасте. С этого момента сектантское и полувоенное насилие стало новой нормой, что заставило местные общины и британскую армию спешно возводить физические барьеры для защиты общин по обе стороны от раскола. Однако, как мы видели на протяжении всей этой книги, провести границы не всегда так просто, как кажется. В некоторых случаях одна группа - даже один дом - оказывалась вместе со своим врагом по ту сторону барьера. Перестрелки и взрывы, о которых так проникновенно рассказывает группа Cranberries в своей песне протеста "Zombie "*,были распространены даже в жилых районах. В общей сложности за три десятилетия погибло более 3 500 человек. Две трети этих смертей произошли менее чем в полукилометре от мирной линии.

Мирный процесс, начавшийся с прекращения огня в 1994 году, привел к снижению интенсивности боевых действий, однако физические и психологические границы продолжают расти. Это буквально видно на примере линий мира, которые стали не только выше, но и многочисленнее после заключения Соглашения Страстной пятницы. Особенно на границах чередующихся протестантских и католических районов рабочего класса на севере и западе Белфаста, они по-прежнему имеют практическое значение: например, многие республиканцы-католики, проживающие на Фоллс-роуд, чувствовали бы себя неуверенно, если бы барьер не отделял их от лоялистской, протестантской Шэнкилл-роуд. То же самое верно и в обратную сторону.

Линии мира также играют важную символическую роль дляжителей . Многие изображения и послания посвящены героям и мученикам соседства, таким как Бобби Сэндс и Киран Ньюджент для республиканцев, Джеки Коултер и Стивен Маккиг для лоялистов. Другие имеют международный масштаб, выражая солидарность с группами, которые, как считается, разделяют более широкое дело. Палестина представлена на республиканских фресках в связи с общим стремлением к независимости и праву голоса, в то время как Израиль упоминается на некоторых лоялистских фресках среди более широких тем единства и сотрудничества. Аналогичным образом, некоторые республиканские фрески демонстрируют поддержку Каталонии, Страны Басков и Кубы, а также движений за гражданские права, против апартеида и Black Lives Matter, в то время как их лоялистские коллеги часто прославляют британских монархов, как исторических, так и современных. Таким образом, если для тех, кто на одной стороне, эти изображения и послания являются вдохновляющими, то для тех, кто на другой, они потенциально зажигательны. Многие из них даже содержат воинственные образы, включая изображения боевиков и предупреждения для тех, кого считают непричастными. Таким образом, можно определить политическую позицию и религиозную идентификацию жителя района просто по его участию в местной линии мира.

В течение последних пятнадцати лет продолжались дискуссии об удалении "линий мира", и к 2023 году была поставлена цель полностью их ликвидировать, но прогресс идет очень медленно, не в последнюю очередь потому, что многие люди продолжают считать, что эти барьеры необходимы им для того, чтобы чувствовать себя в безопасности. Помня о том, как погибли их родственники, друзья и соседи, это вполне объяснимо. Прожив столько времени по обе стороны физической границы, жители привыкли к ее существованию и зачастую предпочитают сохранить статус-кво, а не сделать шаг в неизвестность, даже если это в конечном итоге может улучшить отношения. Различия стали тщательно нормированными.

Более того, даже если обе стороны согласны на демонтаж стены, двусмысленность в вопросах собственности, законодательства и политической ответственности может оказаться препятствием.Исчезновение линии мира может привести к строительству нового жилого массива, нополитики нередко учитывают, как изменение демографической ситуации повлияет на их базу поддержки. Тесная связь между коллективной идентичностью местных жителей и их районом еще больше сдерживает готовность политиков участвовать в любых действиях, которые могут быть расценены как социальная инженерия и, следовательно, как ставящие под угрозу их собственную избираемость, даже если устранение барьеров, вероятно, будет иметь значительные долгосрочные экономические выгоды в районах, которые часто находятся в глубокой нищете. Тот факт, что настенные росписи на линиях мира теперь привлекают туристов издалека и тем самым приносят столь необходимый доход, не говоря уже о том, что они материализуют и укрепляют чувство идентичности у жителей, также, вероятно, будет препятствовать попыткам их демонтажа. Для многих людей достаточно просто установить ворота, которые открываются только в дневное время и на которых часто дежурит полиция. Линии мира, которые, по идее, должны были быть временными, теперь обретают постоянство.

Границы Северной Ирландии также не ограничиваются линиями мира. Физически они представляют собой лишь один из видов "интерфейса", обозначающего места, где сталкиваются сегрегированные общины. Ворота или ряды растительности, например, могут действовать аналогичным образом, даже если они кажутся менее предупредительными. Флаги, которыми украшены многие улицы в Северной Ирландии, являются еще одним важным маркером различий: флаг Союза и Ольстерское знамя предпочитают юнионисты, а ирландский триколор - националисты. Несмотря на то, что триколор был специально разработан таким образом, чтобы включать в себя традиционный протестантский оранжевый цвет в дополнение к католическому зеленому, большинство людей ассоциируют этот флаг исключительно с последней общиной. Интересно также, что флаг, который, вероятно, является наименее спорным, - сальтир Святого Патрика - не пользуется особой любовью ни у одной из групп. И по сей день флаги, подобно линиям мира, могут скорее привлекать, чем отпугивать антагонистов, четко указывая, где можно найти своих соперников.Даже такой, казалось бы, безобидный выбор, как любимый футбольный клуб, может вызвать вражду - две главные команды Глазго, "Селтик" и "Рейнджерс", пользуются особой популярностью среди католиков и протестантов соответственно, - и, как мы ужеБуэнос-Айреса , носить "неправильные" цвета в определенных кварталах по-прежнему рискованно. Аналогичным образом, ношение католической школьной формы в некоторых протестантских районах и наоборот по-прежнему не приветствуется.

Образование само по себе является важным рубежом. Более 90 процентов детей и подростков все еще посещают школы, которые в значительной степени или полностью разделены по религиозному признаку, и хотя движимое родителями движение за интегрированные школы сумело создать неконфессиональные альтернативы, их остается ничтожное меньшинство. При минимальных возможностях общения со сверстниками другой веры люди с детства могут легко жить параллельной жизнью, в которой они никогда не встретят, по крайней мере добровольно, тех, кто находится по другую сторону мирной черты. Неудивительно поэтому, что многие студенты утверждают, что мало что знают о католицизме или протестантизме, кроме конкретных стереотипов и, возможно, предрассудков, передающихся из поколения в поколение. Преодоление этой границы знаний - сложная задача, которая зависит не только от достойного доверия стремления многих молодых людей к этому, но и от готовности их старших разрушить стены, как физические, так и мнимые.

Безусловно, сохраняются и важные социальные и политические границы. Во многих районах Северной Ирландии, особенно в общинах рабочего класса, браки вне веры остаются редкостью, а жители сегрегированных кварталов все еще могут подвергаться мелким формам насилия, переброшенным через линию мира, включая угрозы, словесные оскорбления и снаряды. Эти различия на уровне улиц находят отражение в Стормонте, Ассамблее Северной Ирландии, где две основные политические партии, Шинн Фейн и Демократическая юнионистская партия (ДЮП), представляют противоположные идеологии, во многих отношениях даже в большей степени, чем население. Оказалось, что доверие построить сложнее, чем стены.

В этом отношении, пожалуй, ни один вопрос не вызывает столько споров, как летний сезон маршей, когда члены Оранжевого ордена, протестантской юнионистской организации, проходят с марширующими оркестрамив честь победы Вильгельма Оранского (или английского короля Вильгельма III) над католическими войсками в битве при Бойне в 1690 году. Для многих католиков этот акт является триумфальным, а в сочетании с огромными кострами "Одиннадцатой ночи", на которых многие протестантские общины дополнительно сжигают ирландские и католические символы и чучела, всегда существует вероятность провокации, которая может привести к беспорядкам. Республиканские парады проводятся реже, и вместо того, чтобы отмечать победу, они обычно используются для воспоминаний о таких мрачных событиях, как Пасхальное восстание 1916 года, "Кровавое воскресенье" 30 января 1972 года, когда британские солдаты застрелили четырнадцать гражданских лиц в Дерри/Лондондерри, протестовавших против интернирования без суда и следствия подозреваемых членов ИРА, и голодовки республиканских заключенных в 1970-х и 1980-х годах, которые способствовали мобилизации ирландских националистов. Контрдемонстрации также не редкость, а обвинения в терроризме во время Смуты могут быть выдвинуты любой стороной.

По сравнению со многими другими обществами, пережившими широкомасштабный конфликт, попытки разобраться с прошлым и тем самым достичь примирения были довольно ограниченными. Образовательные организации, спортивные клубы и общественные художественные программы предоставляют людям ценные средства для налаживания отношений и изменения менталитета, но они могут сделать лишь очень многое. Некоторые из наиболее конфронтационных (и заметных) фресок были удалены или, по крайней мере, изменены, чтобы изобразить более "нейтральные" образы, например, промышленную историю Белфаста или местных знаменитостей, а в последние годы появились новые, несектантские фрески, часто созданные совместными усилиями художников из разных общин. И все же нередко можно увидеть, например, фреску с изображением детей рядом с фреской, изображающей полувоенных, или сектантские фрески в менее воинственной форме - например, Мартин Лютер, противостоящий католической церкви. В Северной Ирландии фрески не просто отражают мировоззрение общины, они его активно формируют.

Ведь как бы ни менялись темы, изображенные на линиях мира, полотно в конечном итоге остается все тем же физическим барьероммежду общинами. Многие люди не хотят ликвидировать линии, поскольку это означает отказ от земли, которую они считают принадлежащей им по закону, причем принадлежащей исключительно или, по крайней мере, в первую очередь. Они создают ощущение одновременно безопасности и незащищенности, принадлежности и запрета, представляя собой классическую ловушку-22: как бы ни было велико желание устранить эти барьеры, это произойдет только тогда, когда люди будут чувствовать себя достаточно свободными от вреда, однако такие ощущения во многом зависят от существования границ. Без согласованных усилий, направленных на то, чтобы делиться, а не разделять, потенциал для конфликта сохраняется.

Следовательно, это особенно сложные границы, которые, соответственно, многое говорят о сложности взаимодействия людей с пространством. Они не просто являются материальным выражением воспринимаемых различий, уходящих корнями в конкретную эпоху, но и способствуют тому, что подобные чувства усваиваются и тем самым сохраняются в будущем. Особенно благодаря использованию фресок, линии мира являются частью диалога: местные сообщества используют их для передачи своих убеждений и проблем, которые, в свою очередь, воспринимаются другими, будь то другие сообщества, посетители или будущие поколения. Они делают невидимые взгляды и убеждения видимыми. Человек, находящийся по ту или иную сторону, быстро понимает, принадлежит ли он к ним, и если да, то он может стремиться защитить границу, чтобы защитить и свое чувство принадлежности. Это требует постоянного определения "нас" и, что не менее важно, "их", понимаемых, пусть и надуманно, как полная противоположность самим себе. Постоянное стереотипное представление о тех, кто находится на той или иной стороне, означает, что разделение остается реальностью, что еще больше подрывает любой интерес к устранению границ, как "реальных", так и мнимых. Действительно, разрушение линии мира можно рассматривать как равносильное уничтожению понимания обществом самого себя и своих претензий на пространство.

В более широком смысле устранение границ может быть приравнено к уничтожению своей идентичности или, по крайней мере, к ее одобрению. Поэтому, как бы мы ни надеялись, что границы, построенные на ненависти и неуверенности, исчезнут - а мы должны это сделать, - мыдолжны также признать, что границы, которые мывидим, не обязательно являются границами, имеющими наиболее долгосрочные последствия. Стена или забор редко строятся без намерения не пустить кого-то или что-то другое, или явно обозначить территорию как свою собственную. Если не рассматривать "других" так же, как мы рассматриваем "себя", психологическая граница всегда может обеспечить возможность физической. Более того, как только физическая граница существует - бульвар Периферик в Париже является аналогичным примером, рассмотренным ранее, - психологической границе, лежащей в ее основе, становится сложнее исчезнуть. Устранить материальную границу, например линию мира, оказалось непросто, но разрушить границы в сознании еще сложнее. Пожалуй, нигде так не выражена актуальность невидимых линий после устранения физического барьера, как в следующем примере.

 

*Популярный термин на ирландском языке, обозначающий веселое и увлекательное времяпрепровождение в хорошей компании.

*Как мы увидим через некоторое время, имена остаются весьма спорными на острове Ирландия. Статья 4 ирландской конституции гласит: "Государство называется Éire, или, на английском языке, Ireland". В Ирландии, как правило, используется любое из этих названий, хотя в разделе 2 Закона о Республике Ирландия 1948 года для обозначения государства используется более длинное название - Республика Ирландия. По сей день последнее название также выбирают, в частности, правительство Великобритании и международная футбольная ассоциация FIFA, хотя оно и гораздо менее распространенное название Южная Ирландия гораздо менее популярны в Ирландии.

Традиционно Ольстер включает в себя шесть графств современной Северной Ирландии (Антрим, Арма, Даун, Фермамаг, Лондондерри/Дерри и Тайрон) и три графства современной Ирландии (Каван, Донегал и Монаган).

*Хотя в 1920-1930-х годах в Белфасте было построено несколько линий мира, их больше нет.

*Вокалистка ирландской группы Долорес О'Риордан утверждала, что на создание антисектантской песни ее особенно вдохновила трагедия двух смертельных взрывов, устроенных ИРА в английском городе Уоррингтон в 1993 году.

 

Берлинская стена

Стены в головах людей иногда более прочны, чем стены из бетонных блоков.

Вилли Брандт

Мир полон примеров пограничных линий, ставших границами. Один из самых известных - и печально известных - примеров - пограничная демаркационная линия Сирила Рэдклиффа. Она должна была разделить Индию и Пакистан (восточная часть которого впоследствии стала Бангладеш) после обретения ими независимости от Британской империи по итогам Второй мировой войны. Рэдклифф, британский юрист, который, несмотря на то, что никогда не был к востоку от Парижа, получил задание провести новую границу в далекой части света*, основывал свою линию в первую очередь на религиозно-демографических принципах (индусы были помещены в Индию, а мусульмане - в Пакистан; другие конфессии были более или менее проигнорированы), стремясь при этом минимизировать нарушение существующей инфраструктуры, такой как железнодорожные линии, каналы и оросительные каналы. Спустя более семидесяти лет образовавшаяся граница остается весьма спорной и стала местом нескольких войн и стычек. Однако есть и случаи, когда официальные и часто строго охраняемые границы исчезают. Растворяются ли границы, когда исчезают границы? В случае с Берлином - не обязательно.

История Берлинской стены хорошо известна. Построенная Германской Демократической Республикой (ГДР; Восточная Германия) в 1961 году, она отделила коммунистический Восточный Берлин и большую территорию ГДР от капиталистического Западного Берлина, якобы для того, чтобы не допустить проникновения западных "фашистов", которые могли бы подорвать ее крайне левую идеологию.Однако на самом деле она в основном работала для того, чтобы остановить поток людей - не в последнюю очередь профессионалови квалифицированных рабочих - бегущих на Запад. Со временем она превратилась в сложную систему бетонных стен, колючей проволоки, электрифицированных заборов, наблюдательных вышек, прожекторов, противотранспортных окопов, патрулирующих солдат и сторожевых собак. К моменту открытия стены и ее быстрого разрушения 9 ноября 1989 года более 100 человек (точное число неизвестно) погибли при попытке пересечь ее, во многих случаях будучи застреленными пограничниками ГДР. Переход через стену никогда не был невозможен - более 5 000 человек из Восточного Берлина смогли сделать это различными способами, включая прокладку туннелей, плавание по холодному каналу Тельтов и, как в случае с артистом-трапецеистом Хорстом Кляйном, прогулку по заброшенному кабелю электропередач*, - но ее разрушение позволило Берлину вновь стать единым городом, как официально, так и эмоционально.

И все же, несмотря на то, что формальная, осязаемая граница свелась к нескольким экспонатам и мемориалам в городе - отдельные фрагменты можно найти и в таких эклектичных местах, как мужской туалет в Лас-Вегасе, и в таких подходящих, как люксембургская деревня Шенген, где различные европейские страны договорились о постепенной отмене пограничных проверок, - следы различий между Западом и Востоком остаются. В некоторых частях Берлина трудно представить, что здесь когда-то была граница: например, непосредственно рядом с культовыми Бранденбургскими воротами, которые были недоступны на протяжении всего существования Берлинской стены. Но присмотритесь, и различия по обе стороны бывшей стены станут очевидны.

Во-первых, архитектура. После бомбардировок Берлина во время Второй мировой войны большая часть города нуждалась в восстановлении.Однако если Западный Берлин смог привлечь значительные средства на восстановление по плану Маршалла и в последующие десятилетия возвел множество новых футуристических сооружений, таких как Конгрессхалле (Зал конгрессов,, ныне - Дом культур мира) и Берлинская филармония, а также восстановил такие символически значимые здания, как Государственная опера и Старый дворец, то Восточный Берлин выбрал программу малозатратной и высокоэффективной модернизации. Это был не только экономический, но и идеологический выбор, о чем свидетельствует тот факт, что руководство ГДР предпочло восстановить вполне функциональные Беролинахаус и Александерхаус, но не другие здания, пережившие войну. Восточноберлинские жилыеPlattenbauten ("панельные здания"), состоящие из больших сборных бетонных плит, начиная с 1960-х годов почти всегда строились по нескольким стандартным шаблонам с бесцеремонными названиями, такими как P2 (Plattenbau 2) и WHH Gt 18 (Wohnhochhaus Großtafelbauweise 18; "жилая башня, примененная крупнопанельная конструкция с 18 этажами"). Хотя в Западном Берлине возводились похожие здания, градостроители этой стороны также опирались на более инновационные модернистские архитектурные принципы и стремились обеспечить жителям доступность открытых пространств, растительности и культурных объектов. Эти различия, хотя и довольно тонко, проявляются и сегодня.

Во-вторых, при изучении карты трамвайных путей Берлина сразу бросаетсяв глаза, что трамвайная сеть сильно смещена на восток. Ключевые транспортные развязки, географически расположенные вблизи центра современного города, такие как Хакешер Маркт (которая в эпоху ГДР называлась "Маркс-Энгельс-Платц") и Александерплац/Дирксенштрассе, находятся на западном краю, в то время как почти все линии расходятся на восток. В то время как Восточный Берлин сохранил многие трамвайные линии, Западный Берлин предпочел расширить сеть метро (U-Bahn) и автобусных маршрутов, некоторые из которых сегодня следуют по старым трамвайным маршрутам. К концу 1967 года все трамваи Западного Берлина исчезли. После воссоединения Западного Берлина постепенно открываются новые трамвайные маршруты, но они по-прежнему преобладают в бывшем Восточном.И, как можно предположить, западные районыБерлина сегодня, как правило, гораздо лучше обслуживаются U-Bahn, чем их восточные собратья.

Ампельманны ("маленькие светофоры"), ставшие, пожалуй, самым устойчивым символом Восточного Берлина, служат еще одним доказательством того, что когда-то здесь существовало формальное и принудительное разделение.* Миниатюрная мужская фигура с большой головой, носом и губами, различимыми в боковом профиле, и в шляпе с околышем, является примером нескольких идеологических решений, принятых к востоку от бывшей границы. Спроектированные в 1961 году немецким психологом Карлом Пеглау, ампельманны первоначально должны были быть обращены вправо, то есть "вперед", но, учитывая политическую направленность ГДР, их вскоре повернули влево. Их шляпы тоже стали предметом политики, поскольку они больше ассоциировались с капитализмом, чем с коммунизмом, но после того как в Пеглау по телевидению показали, как главный коммунистический политик и будущий лидер ГДР Эрих Хонеккер надел соломенную шляпу, они остались на месте. Поскольку в холодной войне в конечном итоге возобладали западные ценности, они могли бы остаться в истории, но благодаря общественному давлению, подчеркнувшему их культовую привлекательность (и живость), они выжили.

Почему они так популярны сегодня? Даже будучи всего лишь силуэтами, ампельманны кажутся гораздо более выразительными, чем их более худые и менее очерченные западные коллеги: они целенаправленно идут с вытянутой рукой, означающей "иди", и непоколебимо стоят с вытянутыми руками и ногами, означающими "стоп". Они приказывают соблюдать дисциплину: когда ампельманн говорит пешеходам остановиться, они это делают.За время существования ГДР они стали настолько любимыми и влиятельными, что их использовали в мультфильмах, играх, радиопередачахи детских телепередачах. Такое почитание вряд ли исчезло после воссоединения. Более того, ностальгия привела к тому, что они - по иронии судьбы - стали глубоко коммерциализированными, до такой степени, что один местный житель сказал мне, что теперь они "ассоциируются у него с туризмом в Берлине".специальных магазинах, расположенных, как правило, в центре города и описывающихAmpelmann как "культовый бренд Берлина", продаются самые разные товары - от формочек для печенья до презервативов (на английском языке с запоминающимся лозунгом "Давайте разрушим несколько стен сегодня вечером - безопасно!"), а в кафе Ampelmann и на кофейном велосипеде Ampelmann можно заказать напитки, которые можно оставить или взять с собой. Вместо того чтобы заменить западные светофоры, они даже начали распространяться в некоторых западных кварталах и на избранных перекрестках в нескольких старых западногерманских городах, что означает, что они не демонстрируют строгое разделение между Востоком и Западом, хотя подавляющее большинство все еще находится в первом. Отражением возросшего стремления Германии к гендерному равенству стало появление в некоторых местах женских ампельфрау, а однополые пары, называемые ампельпэрхен, можно встретить в некоторых районах соседней Австрии и в Мюнхене.

Улицы города также свидетельствуют о старом разрыве: их названия посвящены конфликтующим идеологиям Запада и Востока. На востоке можно найти памятники иконам коммунизма Карлу Марксу, Фридриху Энгельсу, Розе Люксембург и Карлу Либкнехту, а также парк и скульптуру в память об Эрнсте Тельмане, лидере Коммунистической партии Германии до назначения Адольфа Гитлера канцлером в 1933 году. На западной стороне, напротив, почитаются такие исторические королевы, как королева Софи Шарлотта, композитор-националист Рихард Вагнер и крупная землевладелица Мария Луиза Бергманн.

Нельзя сказать, что экономические и политические различия исчезли. В частности, переход к капиталистической системе дался многим на Востоке нелегко, поскольку в результате усиления конкуренции тысячи людей потеряли работу и экономическую безопасность.Различия в зарплатах и пенсиях оказались спорными вопросами, а утечка мозгов с Востока на Запад усилилак последнему в некоторых бывших коммунистических кварталах. Поскольку многие жители восточной части страны испытывают разочарование по поводу направления развития страны за последние тридцать лет, популисты нашли возможность бросить вызов статус-кво в гораздо большей степени, чем на Западе. Ультраправая "Альтернатива для Германии" (AfD) стала одной из крупнейших партий в немецком парламенте и добилась особых успехов в старой Восточной Германии, включая большую часть Восточного Берлина, в то время как ее успехи на Западе были гораздо более ограниченными. В качестве локального примера такого разделения в действии можно привести тот факт, что в западных районах Берлина посетитель с гораздо большей вероятностью встретит мемориал жертвам Холокоста, поскольку AfD осуждает память об этом событии, чтобы не подорвать национальную гордость немцев. Левая партия, прямой потомок единой Социалистической партии единства ГДР, в последние годы также получила поддержку в некоторых районах старого Восточного Берлина, воспользовавшись недовольством многих избирателей более мейнстримовыми партиями, ассоциирующимися с западными районами города и страны в целом. Кроме того, хотя это, несомненно, упрощение, многие наблюдатели и опросы указывают на контрастные источники влияния по обе стороны старой пропасти: жители Запада склонны более благосклонно относиться к Европейскому союзу и США, в то время как жители Востока часто смотрят в другую сторону: как сказал мне один берлинец, живший по обе стороны от города после воссоединения, "у многих жителей Восточного Берлина по-прежнему сильны пророссийские настроения", наряду с "гораздо более сильными антиамериканскими настроениями". Тот факт, что некоторые немцы продолжают проводить не только политическое, но и культурное и языковое различие междуWessis ("западниками") и Ossis ("восточниками") - то, что часто называют die Mauer im Kopf ("стена в голове"), - показывает, что неформальная социальная граница также остается.

(Кстати, невидимая граница по-прежнему ощущается благородными оленями, которые больше не пересекают то место, где когда-то находился "железный занавес" между Западной Германией и Чехословакией, расположенной южнее, даже, хотя старые электрические заграждения, вооруженная охрана и сторожевые псы давно исчезли, и живущие сегодня олени не помнили бы о них. Предположительно, они узнали новые маршруты миграции от своих родителей, а не приняли идеологическое решение не пересекать бывшую границу).

Такая устойчивость к изменениям - часть того, что делает границы столь пленительными. Несмотря на то, что их источником может быть видимое явление, например, физическая граница, они могут сохраняться, в значительной степени или полностью незаметно, даже после того, как это явление давно исчезло. Распространенное мнение о том, что разрушать быстрее и легче, чем строить, верно лишь до определенного момента: несмотря на то, что с момента падения Берлинской стены прошло больше времени, чем когда-либо существовал этот знаменитый водораздел, заметные проявления различий остаются. В этом отношении разделение не зависит от таких заметных материальных явлений, как стены, для выживания. Оно может сохраняться и с помощью более банальных средств - ощутимых, если присмотреться, от улицы до центра занятости.

Но зрение само по себе тоже может быть подвержено ошибкам. В конце концов, наше воображение играет ключевую роль в объединении наших разнообразных наблюдений и опыта, позволяя нам выявлять закономерности, которые могут быть или не быть основаны на реальности. Наши предположения, наши предубеждения могут определять наше восприятие мест, которые мы, возможно, никогда не посещали. Благодаря постоянному повторению с течением времени некоторые мифы о "нашей" земле и "их" земле даже начинают восприниматься как факт. Если помнить об этом, то кто решает, чем одно место обязательно отличается от другого, и, соответственно, где проходят границы между ними? Давайте увеличим масштаб до континентального.

 

*Логика якобы в том, что с незнанием приходит беспристрастность.

*Измученный и замерзший, Кляйн в конце концов упал с троса в Западный Берлин, сломав себе обе руки, и приземлился не так изящно, как его обычно видели зрители.

*Благодаря спутниковым снимкам разные виды освещения дают дополнительные свидетельства того, что раньше город был разделен: флуоресцентные уличные фонари на западе дают резкий желто-белый свет, в то время как более дешевые натриевые лампы на востоке излучают более мягкий оранжевый. Однако со временем это различие исчезнет, поскольку город постепенно заменяет последние, чтобы минимизировать выбросы углекислого газа.

 

Уральские горы

Всегда существует это ошибочное убеждение:

"Здесь было бы не так, здесь такие вещи невозможны".

Александр Солженицын, Архипелаг ГУЛАГ 1918-1956

Что такое Европа? Вопрос кажется таким безобидным, а ответ таким очевидным: континент. Но, как и в случае с большинством других вещей на нашей планете, здесь есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Используя общепринятое определение континента - как большого, непрерывного участка суши, - легко увидеть, что Европа - очень плохой пример. В отличие от Африки, которая лишь чмокнула Азию в щеку на Синае и в Суэце, сухопутная граница Европы с Азией протянулась на тысячи километров, что, казалось бы, делает их одним непрерывным континентом, а не двумя отдельными. Аналогично, Америку разделяет лишь узкая полоска земли в Панаме: не случайно Суэц и Панама были определены как удобные географические маршруты, по которым мореплаватели могли бы путешествовать по каналам через, а не вокруг крупных земных массивов. Геология дает дополнительное обоснование тому, что Африка, Северная и Южная Америка представляют собой континенты, поскольку они расположены на отдельных тектонических плитах.

В отличие от этого, претензии Европы на континентальный статус гораздо более зыбки. Узкий пролив Босфор на северо-западе Турции оказывает некоторую поддержку, разделяя Европу и Азию по четкой линии, которая, как мы вскоре увидим, приобрела не только географическое, но и культурное значение. Неподалеку проходит тектоническая граница между Евразийской и Анатолийской плитами, хотя она проходит перпендикулярно Босфору, а не через него. И это все. Черное море к северуи Эгейское море к югу от Босфора можно, пожалуй, считать продолжением континентальной границы. Однако к северу от Черного моря находится обширная полоса суши - Восточно-Европейская равнина, которая продолжается до Баренцева моря, в тысяче километров к северу от Санкт-Петербурга. Как убедилась на собственном опыте Киевская Русь, эта преимущественно низменная равнина не является надежным физическим барьером против потенциальных захватчиков с востока: Монгольские войска успешно завоевали эту некогда могущественную федерацию в тринадцатом веке. Трудно рассматривать Европу как отдельный континент, когда империя из Азии может так свободно распространяться по той же территории.

Вместо этого "евразийский" в названии Евразийской тектонической плиты дает подсказку, насколько сложно определить Европу. Согласно приведенным выше критериям - большая, непрерывная суша, разделенная водой и, скорее всего, тектоническими плитами, - Европа на самом деле вовсе не является континентом. Она больше похожа на большой полуостров Азии, имеющий свои более мелкие полуострова, такие как Иберия, Италия, Ютландия и Скандинавия. В некоторых частях света Европа воспринимается именно так: как часть большого евразийского континента, хотя и оказавшего на протяжении веков огромное влияние на остальную часть планеты. Тем не менее, в большинстве стран до сих пор принято считать, что "Европа" отличается от "Азии". И убедительно утверждается, что их разделяет, казалось бы, произвольная сухопутная граница.

Если посмотреть на карту Европы в атласе или в Интернете, то можно обнаружить определенные закономерности. Исландия, находящаяся в тысяче или около того километров от Шотландии или Норвегии, расположена в северо-западном углу, иногда вместе с кусочком Гренландии. Все или почти все Средиземноморье представлено на юге, часто с кончиками Марокко, Алжира и Туниса, выступающими в сторону Испании и Италии. Турция обычно представлена полностью или частично; там, где она представлена в полном объеме, также обычно представлены Армения, Азербайджан и Грузия, которые иногда называют "балконом Европы".Россия, однако.более 17 миллионов квадратных километров, что почти в три раза превышает площадь Европы.* Даже ее "европейская" часть, составляющая менее четверти от общей площади, в шесть раз больше Украины, самой большой страны, расположенной исключительно в Европе. Любая карта, включающая всю Россию, приводит к тому, что Европа выглядит - совершенно точно - крошечной. (Это немаловажно. Проекция Меркатора, которая для многих является стандартом для карт мира, уже давно пользуется популярностью среди европейцев, потому что она завышает размеры суши по направлению к полюсам, из-за чего Северная Европа кажется намного больше, чем есть на самом деле. Поэтому любому европейскому лидеру, желающему похвастаться размерами своей страны, рекомендуется использовать Меркатора, а не его главного конкурента - проекцию Петерса). В результате на картах Европы обычно фигурирует только самая западная часть России. Почти всегда границей является Уральский хребет, идущий с севера на юг и протянувшийся по одноименной реке в Казахстан.

Что такого есть в Уральских горах, что позволяет считать их границей между Европой и Азией? В конце концов, они не особенно примечательны. Протяженность хребта составляет около 2 500 километров, он является седьмым по длине в мире, но все же короче, чем другая, гораздо более известная и грозная горная цепь в Азии - Гималаи. Урал часто делят на пять частей (Полярный, Приполярный, Северный, Средний и Южный), отличающихся геологией и климатом, но это неудивительно для хребта, пересекающего от арктической тундры до полупустынных ландшафтов. В мире насчитывается около 1300 гор, превышающих 6 000 футов; гора Народная, высочайшая вершина Урала, достигающая 6 217 футов, лишь немного не дотягивает до этого показателя. Есть ли какие-нибудь существенные или малозаметные различия между землями, расположенными по обе стороны?

Во-первых, геология. Стоит отметить, что Уралисключительно древний, он образовался 250-300 миллионов лет назад в результате столкновения континентальных плит.* Границы тектонических плит не существует, но между Европой на западе и Азией на востоке есть своеобразный разрыв в виде проходящего с севера на юг Главного Уральского разлома. Прошлая тектоническая активность здесь оставила следы различий по обе стороны горного хребта: породы на западе сформировались из отложений бывшей тектонической плиты Балтика, состоящих из известняка, песчаника и доломита, в то время как породы на востоке - это в основном базальт, плотная магматическая порода, тесно связанная с океанической корой. Известняк особенно подвержен выветриванию, поэтому западные склоны Урала характеризуются наличием пещер и карстовых воронок, не отличимых от районов Кентукки, Хорватии или Словении. Поскольку преобладающие ветры здесь дуют с запада, со стороны Атлантического океана, климат западных склонов более мягкий и влажный, а ландшафт более зеленый, типичный для широколиственных деревьев, хвойных лесов или мхов, идущих с юга на север. Восточные склоны, напротив, более мягкие, сухие и зимой заметно холоднее, хотя и менее снежные. Таким образом, восточная флора включает в себя больше сосновых лесов и, севернее, лишайников. Также в силу различных климатических и геологических факторов реки на западе, как правило, крупнее, а озера меньше и менее многочисленны.

Как и следовало ожидать, учитывая контрастность геологического строения обеих сторон, на западе можно найти разные месторождения, чем на востоке: первые специализируются на ископаемом топливе, в то время как вторые обладают большим количеством металлов и минеральных ресурсов. И, что особенно важно, именно обилием природных ресурсов с середины XVII века объясняется значение Урала в жизни российского общества.Битуминозный уголь, бурый уголь, нефть и природный газ; экономически ценные руды железа, меди иникеля ; месторождения драгоценных и полудрагоценных металлов и камней, включая золото, платину, алмазы, изумруды, аметисты и топазы, многие из которых представлены во всемирно известных пасхальных яйцах Питера Карла Фаберже: все это и многое другое можно найти и добыть здесь. Такие города, как Пермь на западе и Екатеринбург на востоке, стали значительными центрами плавильного производства в XVIII веке, а со строительством Сибирского тракта - торговой артерии, прозванной "Чайным путем", - они были соединены с Москвой на западе и Китаем на востоке. В 1930-х годах один из самых известных сталинских проектов, Магнитогорск, был построен вблизи южных предгорий как стальная столица СССР, подобно Питтсбургу или Гэри в Соединенных Штатах. Более того, после операции "Барбаросса" в июне 1941 года, когда нацисты совершили внезапное нападение на СССР, Сталин решил массово эвакуировать западных советских граждан и промышленные предприятия (а также забальзамированное тело Владимира Ленина и великолепную коллекцию Эрмитажа) в этот горный массив и за его пределы, будучи уверенным, что вражеские силы никогда не смогут проникнуть так далеко на восток. Последующее контрнаступление советских войск подпитывалось производительностью промышленности в этом регионе. Позже, во время холодной войны, советские власти использовали Урал для испытаний ядерного оружия, предлагая идеальное сочетание промышленных традиций и неизвестности для внешнего мира; даже Кыштымская* катастрофа 1957 года, которая до Чернобыля была самой серьезной ядерной аварией в истории, не привлекла особого внимания международного сообщества. Роль Урала в современной истории России, в общем, значительна.

Сегодня горнодобывающая промышленность, металлургия, машиностроение и химическая переработка занимают центральное место в экономике уральских городов и, соответственно, России в целом.Тем не менее, весьма спорно, достаточно ли одного лишь возраста, геологии и природных ресурсов, чтобы сделать Урал значимой континентальной границей: конечно, никто не станет утверждать, что Аппалачи, которые имеют определенное сходство в этих аспектах,разделяют континент? Более эффективное разграничение может дать население: несмотря на то, что Россия занимает гораздо меньшую площадь, в европейской части проживает более трех четвертей населения страны, и здесь находятся почти все ее крупные города. В противовес этому более густонаселенному району к востоку от Урала простирается огромная территория, которая часто рассматривается как сухопутный эквивалент средневековых карт "Здесь водятся драконы": Сибирь. Сибирь, размером примерно с Канаду и Индию вместе взятые, но с населением меньше, чем в Марокко, часто ассоциируется с тюрьмами, ГУЛАГами и суровыми зимами, в отличие от западной России с ее изысканной архитектурой, классической музыкой и литературой. Действительно, репутация обширной, отдаленной дикой местности сделала Сибирь удобным местом для советских властей, чтобы скрывать грязные секреты, такие как насильственное переселение национальных меньшинств, а западноевропейцы, так редко знакомые с Россией за Уралом, стали воспринимать Сибирь как таинственный и опасный "Восток". Это, безусловно, делает Урал своего рода границей, хотя и не обязательно континентальной. Важно также избегать чрезмерного упрощения этого предполагаемого разделения: к востоку от Урала есть множество величественных архитектурных сооружений, таких как бирюзовый железнодорожный вокзал Новосибирска или златоглавый Успенский собор в Омске. И это при том, что Санкт-Петербург и Москва не славятся своими теплыми климатическими условиями. Тем не менее, отражая силу репрезентации, оказалось легко провести широкое различие между двумя Россиями - одной "известной" и "гостеприимной", другой "неизвестной" и "враждебной" - как в самой России, так и за ее пределами.

Действительно, при общем отсутствии ощутимых доказательств существования континентальной границы по обе стороны от Урала - некоторые геологические расхождения, довольно тонкие демографические различия, несколько различий в климате и ландшафте - для обоснования этой границы стали искать более субъективные расхождения. Но почему именно Урал?Древнегреческие ученые, такие как Анаксимандр, Гекатей Милетский и Геродот, внесшие важнейшийвклад в становление географии как дисциплины, на своих картах отделяли Европу от Азии дальше на юго-запад, в районе Кавказских гор. Важно отметить, что их решения основывались на убеждении, что эти континенты действительно разделены водными объектами - объективный критерий, даже если он не учитывает различия в размерах рек и морей. По мере роста географических знаний греки продолжали пересматривать и расширять границы. Постепенно река Танаис (ныне Дон) стала более традиционной границей, и это представление укрепилось среди европейцев после создания во втором веке карты мира Птолемея, на которой этот водоток был расположен вблизи центра "известного" мира.* Со временем евразийская граница была расширена на юг через Азовское море, Керченский пролив, Черное море и Босфор, и эта традиция продолжалась вплоть до XVIII века. Это очень долгий срок для укоренения идеи о том, что Европа и Азия разделены по этой водной границе!

Только в 1730 году офицер шведской армии и географ Филипп Юхан фон Страленберг при содействии русского государственного деятеля и исследователя Василия Татищева спровоцировал смену парадигмы. Опираясь на растущий объем исследований в области географии России с XVI века, фон Страленберг утверждал, что Дон недостаточен в качестве континентального водораздела, поскольку он относительно мал и ограничен южной частью России. Вместо этого он продлил традиционную границу через Поволжье и на север вдоль удобно раскинувшихся Уральских гор. Фон Страленберг и Татищев определили некоторые из физических различий, отмеченных выше на Урале, такие как контрастные склоны, растительность и полезные ископаемые. Однако фон Страленберг имел в виду и важное "культурное" обоснование.Признавая недавние усилия Петра Великого по "европеизации" своей страны, не в последнюю очередь за счет превращения старого шведского города Ниен в новую столицу - Санкт-Петербург, фон Штраленберг хотел отделить то, что он считал великой, современной, имперской "Россией" к западу от Урала, от якобы дикой, неуправляемой колонии "Сибирь" к востоку. При этом он надеялся убедить европейскую аудиторию в том, что царь успешно превращает (западную часть) своей страны в эффективное, тщательно продуманное и эрудированное государство, которое может быть принято в качестве европейского партнера. Это представляло большой интерес и для новых имперских властей, которые все еще пытались установить контроль над юго-восточной степью, в частности, над населением, которое в значительной степени было кочевым, мусульманским или буддистским и которым было трудно управлять из центра.

После публикации фон Штраленберга о разделительной линии на Урал и его обитателей была направлена опытная исследовательская группа. Они были разочарованы протяженностью и размерами Урала, но покорно согласились изучить и расширить наше понимание его физической географии. В своих работах они также укрепили западные предположения о том, что "азиатские" народы на востоке будут сопротивляться царской власти. Эта концепция "цивилизационного" разделения внутри России до сих пор вызывает некоторые споры. Например, славянофильское интеллектуальное движение XIX века, в которое входил великий писатель Федор Достоевский, стремилось сосредоточить внимание России на Азии в ущерб Европе.*Разногласия по поводу того,должнали Россияи Казахстан обращаться к Европе или Азии за чувством культурной принадлежности, или же страны могут уникально сочетать эти два направления, остаются актуальными и по сей день.

Понятие о существовании границы - любой границы - между Европой и Азией, таким образом, наделено силой, поскольку оно обязательно основано на человеческих аспектах, а не просто или в первую очередь на конфигурации континентов Земли. Изменение мышления Адольфа Гитлера во время операции "Барбаросса" служит тому подтверждением. Если вначале фюрер принимал идею о том, что Урал представляет собой континентальный разрыв, как должное, пообещав, что "никаких иностранных военных сил [не будет] к западу от Урала", то вскоре он понял, что этого непритязательного горного хребта будет недостаточно, заметив:

Абсурдно пытаться предположить, что граница между двумя отдельными мирами - Европой и Азией - обозначена цепью невысоких гор, а длинная цепь Урала - не более того. С таким же успехом можно утверждать, что граница проходит по одной из великих русских рек. Нет, географически Азия проникает в Европу без какого-либо резкого разрыва.

И вот, вместо этого физического, но несколько непритязательного горного хребта, он решил сослаться на более масштабную нацистскую политику Lebensraum*, выступая за "живую стену" из арийских немецких колонизаторов, которая могла бы выступить в качестве расовой разделительной линии между "германским миром" и "миром славян". Не опираясь на конкретные места, которые можно нанести на карту, такая граница была бы очень гибкой и, следовательно, могла бы перемещаться все дальше и дальше на восток по мере продвижения Германии. Идея уральской границы впоследствии будет оспорена и российским лидером, но совсем по другой причине. После того как1959 году президент Франции Шарль де Голльречи, призывающей к европейской интеграции, описалЕвропу как"между Атлантикой и Уралом", советский премьер Никита Хрущев пришел в ярость, недовольный тем, что иностранный лидер подразумевает существование раздела - любого раздела - в его стране. Министерство иностранных дел Франции было вынуждено заверить своих советских коллег, что эта озорная фраза никогда больше не будет произнесена.

Тем не менее, вера в то, что через Россию проходит невидимый континентальный разлом, со временем укоренилась. Понятно, что не все картографы со времен фон Штраленберга точно следовали его линии, что неудивительно в области, где разногласия - обычное дело. Некоторые обвиняли его в произвольности, несмотря на то, что он предлагал столь же непрочные границы. Кума-Манычская впадина к северу от Кавказа долгое время была популярным конкурентом, соединяя Черное море с Каспийским, но постепенно ее использование сократилось, особенно за пределами России. Такие факторы, как высота, реки, водоразделы, административные единицы и религия, использовались для обоснования пограничных претензий в ряде мест, но в итоге Уральские горы, протянувшиеся по реке Урал, которая течет на юг и запад от южной части хребта, стали наиболее общепринятой границей. В качестве символического подкрепления некоторые ее части сегодня обозначены физическими сооружениями, включая пешеходные мосты через реку Урал в "трансконтинентальных" городах Оренбург и Атырау и обелиск в Первоуральске под Екатеринбургом. Магнитогорск даже принял в качестве своего официального девиза "Место, где встречаются Европа и Азия". Тем не менее, несмотря на то, что все это, безусловно, интересные места, которые можно посетить или заявить о том, что вы их посетили, граница между Европой и Азией во многих отношениях является границей скорее по названию, чем по сути. Проще говоря, мало что отличает две деревни по обе стороны от этой линии, и это одна из главных причин, почему ее точное местоположение остается столь спорным.юге, ханты в средней части, ненцы и коми на крайнем севере, поэтому любая граница, основанная на демографических линиях, может быть изменчивой. В более общем смысле слово "культура" часто используется для обоснования утверждений о континентальных различиях, хотя определение мест исключительно на основе этого спорного термина может быть проблематичным. Например, Сирия и Вьетнам находятся на одной и той же обширной территории, и обе считаются "азиатскими" странами, но их культурные различия огромны.

Таким образом, если Урал представляет собой лишь скромную физическую границу, то как человеческая граница он действительно туманен. Можно выявить некоторые широкие различия между двумя сторонами - например, большее влияние Русской православной церкви на западе и большую склонность людей к меньшинствам, таким как буддизм, тенгрианство и язычество на востоке, - но они кажутся недостаточными для того, чтобы утверждать, что эта горная цепь является чем-то значительным, как континентальный разрыв. Любая культурная граница между Европой и Азией скорее постепенная, чем резкая, что противоречит попыткам провести строгую демаркацию. Поэтому в России и Казахстане вместо границы можно говорить о трансграничном регионе, способном интегрировать культуры, признавая и уважая тонкие различия, которые можно заметить, если присмотреться. В конце концов, культурно-континентальная граница между "Западом" и "Востоком" в лучшем случае упрощает, а в худшем - гомогенизирует. Лучше определять континенты на основе физической, а не человеческой географии, даже если это означает коренное переосмысление наших взглядов на мир. Изменение взглядов всегда было характерно для взаимодействия человека с миром, и Урал никогда единодушно не считался континентальной границей, несмотря на его недавнюю устойчивость. Следующий пример имеет гораздо более долгую историю восприятия в качестве таковой, и благодаря сочетанию четко определенного водного объекта и собственных претензий в качестве культурной разделительной линии представляет собой важнейшую границу, которую необходимо рассмотреть.

 

*Для целей данного расчета Россия не включена в состав Европы.

*Для сравнения: возраст Скалистых гор составляет всего 70-80 миллионов лет, Гималаев - 40-50 миллионов лет, а Анд - 25-30 миллионов лет.

*Также известен как Маяк.

*По случайному совпадению, хотя на карте Птолемея река не была явно обозначена как разделительная линия, она оставила заметное наследие в виде невидимых линий другого рода: на ней беспрецедентно систематически отображались широта и долгота.

*Достоевский утверждал, что "надежды России лежат, может быть, более в Азии, чем в Европе: в будущем Азия будет нашим спасением". Ему, конечно, не нравилось пребывание в Женеве, и он писал русскому поэту Аполлону Майкову: "Если бы вы только знали, какой это глупый, тупой, ничтожный, дикий народ... Здесь партии и непрерывные склоки, нищенство, ужасная посредственность во всем. Рабочий здесь не стоит и мизинца нашего рабочего. Обычаи дикие... Их отсталость в развитии: пьянство, воровство, жалкое мошенничество, которые стали правилом в их торговле".

*Переселенческий колониализм; буквально - "жизненное пространство".

 

Босфор

Место встречи двух миров, украшение турецкой родины, сокровище турецкой истории, город, которым дорожит турецкая нация, Стамбул занимает свое место в сердцах всех горожан.

Мустафа Кемаль Ататюрк

Путешествуя на пароме через Босфор, узкий водный пролив, разделяющий фракийскую ("европейскую") и анатолийскую ("азиатскую") Турцию, невозможно избежать нарастающего чувства волнения. В то время как туристы снуют по палубам, фотографируют, едят кольца симита и ищут резвящихся дельфинов, жители Стамбула читают газеты или играют на своих телефонах - это путешествие просто является частью их ежедневной поездки. Жар солнца, бьющего над головой, частично смягчается прохладным бризом, дующим с Черного моря всего в 30 километрах к северу. По мере того как коническая крыша Галатской башни на вершине холма и жилые дома на фракийской стороне уменьшаются на корме лодки, за носом все ближе виднеются рестораны с патио и минареты Кадыкёя и Ускюдара в анатолийском Стамбуле. Постепенно появляется миниатюрная Девичья башня (Kız Kulesi). Согласно легенде, она была названа в честь дочери византийского императора, которая была заключена в темницу до достижения восемнадцатилетнего возраста, поскольку оракул предсказал, что она будет убита ядовитой змеей. По жестокому стечению обстоятельств, император подарил ей на день рождения корзину экзотических фруктов, в которых, как он не знал, находился смертоносный асп. В ожидании лучшей судьбы всадники высаживаются на берег и разъезжаются. Их ждет новая земля.

Возможность посетить два континента за один раз придает Стамбулу интригу, которая лишь дополняет обширный палимпсест традиций и впечатлений города.конце концов, дажеесли не принимать во внимание способность Стамбула разделять два континента, он обладает определенной мистикой, обусловленной сочетанием непрерывности и перемен. Захватив греческий город Византий, римский император Константин Великий провозгласил егоНова Рома ("Новый Рим"), новой столицей с семью холмами и более стратегически выгодным расположением в географическом центре империи, чем угасающий город на итальянском полуострове. В 330 году он переименовал город в Константинополь в честь себя и начал возводить многочисленные церкви в рамках своей миссии по обращению региона в христианство. Самое известное здание города, Святая София, воплощает в себе множество преобразований Стамбула: основанная как христианская базилика в 537 году*, она была преобразована в мечеть, когда город пал под натиском османских войск в 1453 году, в 1935 году она была превращена в музей в рамках секуляризации Турецкой Республики, а в 2020 году президент Реджеп Тайип Эрдоган переклассифицировал ее в мечеть. Если учесть обширную серию оборонительных укреплений города, а также множество османских мечетей, включающих "европейские" элементы византийского стиля и барокко, Стамбул можно рассматривать как место, которое было одновременно мостом и барьером, центром "известного" мира, но стояло на границе.

И все же, как и у Уральских гор, нет четких физических причин считать Босфор континентальной границей: это относительно скромный канал†который опирается на другие скромные водоемы, такие как пролив Дарданеллы и Мраморное море, чтобы сформировать разделение между Европой и Азией. Напротив, его главное значение - историческое и символическое.В средневековыйпостепенно стал рассматриваться как разделительная линия между христианством в Европе и исламом в Азии; с эпохой Просвещения в первом случае граница стала рассматриваться как граница между разумом, демократией и "современностью" против эмоций, деспотизма и сопротивления переменам. Османская империя, на протяжении веков являвшаяся могущественным соперником христианской империи Габсбургов, рассматривалась в Европе как характерно "азиатская", что нашло отражение в экзотизированных произведениях искусства, созданных для изображения ее как низшей и принципиальноиной.* Со своей стороны, османские лидеры не создавали постоянных посольств в Европе до конца XVIII века, а требовали, чтобы европейские дипломаты отправлялись в Константинополь. Они не считали себя частью Европы, даже завоевав большую часть ее юго-восточных регионов. Тем не менее, поскольку большинство штаб-квартир Константинополя располагалось в районах Фатих и Бешикташ к западу от Босфора, этот пролив в действительности имел гораздо меньшее значение как граница, чем западные рубежи Османской империи.

В этом отношении Босфор нельзя рассматривать отдельно от более широкого ощущения того, что Турция находится в двух разных мирах. Хотя в середине XIX векаосманы уже провели ряд образовательных, экономических, правовых и политических реформTanzimat†попытке не отстать от своих быстро модернизирующихся и все более могущественных европейских соперников, в 1920-1930-х годах основатель и первый президент новой Турецкой Республики Кемаль Ататюрк переделал почти все аспекты жизни общества своей страны. Были приняты фамилии и латинская графика, запрещены многоженство и ношение османского головного убора - фески.Османский султанат, базировавшийся в Константинополе, который был переименован в Стамбул, былзаменен демократическим правительством в Анкаре. Последний оставшийся в мире халифат был вытеснен светской моделью французского образца, регулирующей роль религии в образовании и политике, а некоторые аспекты сводов законов различных европейских стран заменили исламские законы шариата. Однако этот процесс "европеизации" Турции стал для многих травматичным, поскольку устоявшиеся традиции были внезапно отброшены в пользу практики старого западного противника. Кроме того, начавшийся незадолго до прихода Ататюрка к власти в 1923 году обмен населением между Грецией и Турцией, в основном беженцами, стал причиной того, что чувство отличия от "христианской" Европы сохранилось.

В Турции отношение общества к "Западу" и "Востоку" остается сложным. Например, в культурном плане многие жители Турции продолжают ориентироваться на "Восток" в плане религиозного влияния и на "Запад" в плане более широких жизненных предпочтений, что отражается в более высоком среднем уровне потребления алкоголя в Турции и более мягком регулировании алкоголя, чем во многих других странах с мусульманским большинством. В Стамбуле давние религиозные обычаи, такие как исламский призыв к молитве и суфийское кружение, соседствуют с бизнес-парками и барами на крышах. Базары XV века конкурируют с гигантскими торгово-развлекательными комплексами. У обедающих есть выбор: посетить уличных торговцев, предлагающих традиционные деликатесы, такие как кебабы, бёрек и лепешки, или рестораны высокого класса, предлагающие последние тенденции международной гастрономии. Несмотря на официальную светскость, которая в прошлом включала запрет на ношение головных платков в некоторых общественных зданиях, Турция - одна из двух европейских стран-членов Организации Исламская конференция (вторая - Албания), и большинство ее населения исповедует ислам суннитского толка. Неудивительно, что политика Турции и Стамбула не всегда гармонична.

Что касается границы между Европой и Азией, то этот вопрос особенно ярко проявился в международных отношениях Турции. В последние годы переговоры о вступлении в Европейский союз (частоосновывались на идее, что Турция представляет собой мост между Европой и Азией) зашли в тупик, а отношения Турции с НАТО (в которую она вступила в 1952 году, чтобы противостоять советскому влиянию в Восточной Европе, на Ближнем Востоке* и в Центральной Азии) стали напряженными из-за вопросов демократии, свободы прессы и прав человека, которые широко рассматриваются как "западные" ценности. Многие теперь утверждают, что Турция вместо этого смотрит на "Восток", что отражается в растущей роли ислама в некоторых сферах турецкой политики и общества и в обмене упреками с ЕС. Находясь на перекрестке между Юго-Восточной Европой и Ближним Востоком, дестабилизированная войной в соседней Сирии и связанными с ней кризисами миграции и религиозного экстремизма, Турция вынуждена взвешивать конкурирующие интересы, хотя посредническая роль, которую она с энтузиазмом взяла на себя между Россией и Украиной после вторжения первой в 2022 году на территорию последней, говорит о том, что она не боится прокладывать свой собственный геополитический курс. Тем не менее, это балансирование чревато напряженностью, и неудивительно, что за последнее десятилетие страна становится все более поляризованной.

Сегодня Европу и Азию соединяют три моста и два туннеля (планируется строительство еще одного) через Босфор. Все это делается для того, чтобы разгрузить город, который с населением более 15 миллионов человек является самым крупным "трансконтинентальным" городом в мире.Танкеры, регулярно проходящие через Босфор, и недавние мегапроекты, такие как новый международный аэропорт и план строительства нового канала для управления движением судов, еще больше отражают значимость города как ключевого узла в глобальномобществе . Однако на практике Стамбул мало чем отличается от других городов по обе стороны пролива. Большинство самых известных достопримечательностей города, а также отелей, ресторанов и посольств находятся на западной, европейской стороне города, в таких районах, как Султанахмет (старый город), Бейоглу и Бешикташ. Большая, более оживленная европейская сторона привлекает подавляющее большинство посетителей и часто считается более "современной" (читай: европейской), однако анатолийские районы, такие как Moda, также ценятся за свою кухню, ночную жизнь и другие достопримечательности. Анатолийская сторона иногда считается более "традиционной" (читай: исламской), но консервативные районы, такие как Фатих, характерны и для европейского Стамбула. Кроме того, вдоль обоих берегов в разных местах стоят грандиозныеялы (дома на набережной), построенные в османский период. Таким образом, на практике граница скорее символическая, чем реальная.

Несмотря на это, Босфор продолжает олицетворять способность Стамбулабалансировать между старым и новым. Это видно даже из этимологии пролива: его название происходит от древнегреческого Bósporos, что примерно переводится как "проход для быков", поэтому "Босфор" фактически означает "Оксфорд". История о том, как греческий царь богов Зевс пытался замаскировать одну из своих многочисленных возлюбленных под корову своей жены и сестры Геры, - идеальное сочетание легенды и банальности. И несмотря на отсутствие явных доказательств различий по обе стороны, Босфор по-прежнему считается важной континентальной границей. Например, в 2013 году Тайгер Вудс в рамках рекламного трюка забросил мячи для гольфа из Европы в Азию, а ежегодно пролив пересекают участники заплыва Bosphorus Cross-Continental Swim и уникального "трансконтинентального" марафона в Стамбуле. А если ненадолго вернуться к футболу - для миллионов людей во всем мире это мощное средство отличить свою географическую идентичность от соперников, - то два крупнейших клуба города, "Галатасарай" и "Фенербахче", соревнуются в "Межконтинентальном дерби", сражаясь таким образом не только за себя, но и за фракийский и анатолийский Стамбул соответственно.Даже если культурная основа некоторых границ, как мы видели, довольно надуманна, есть много таких, которые являются ключевыми для ощущения уникальности конкретных групп.

 

*Более того, ранее на этом месте находились две церкви - Мегале Экклесия (Великая церковь) и Феодосийская церковь, обе из которых были разрушены во время восстаний, в 404 и 532 годах соответственно. Возможно, до строительства Мегале Экклесия в IV веке на этом месте стоял языческий храм.

† Босфор имеет в поперечнике всего 3,7 километра (2,3 мили) в самой широкой точке и не более 750 метров (около 2 450 футов) в самой узкой. Глубина пролива не превышает 124 метров (408 футов).

*Особенно хорошим примером, знаменито изображенным на оригинальной обложке книги Эдварда Саида "Ориентализм", является картина французского художника Жана-Леона Жерома "Заклинатель змей" (ок. 1879 г.).

† Буквально: "Реорганизация".

*На самом деле, это еще один пример того, как границы были проведены для того, чтобы разграничить геостратегически важный регион. Действительно, как и "Плодородный полумесяц", который, как принято считать, частично перекрывал свои северные границы одиннадцатью тысячелетиями ранее, "Ближний Восток" был популяризирован сравнительно недавно - в начале XX века - европейскими и североамериканскими интеллектуалами и политиками, чьи взгляды воплощали имперские амбиции их стран.

 

Как "невидимые линии" позволяют группам сохранять свою культурную самобытность

Очевидно, что невидимые линии часто наделены властью и используются для создания и усиления чувства различия между группами, которые на самом деле могут быть плохо определены. Учитывая их тонкость - в значительной степени они существуют в сознании, даже если их влияние может проявляться каким-то образом физически, - они также чрезвычайно устойчивы к попыткам их устранения. К сожалению, предрассудкам легче научиться, чем избавиться от них, и хотя стену или забор можно разрушить без особых усилий, презумпция различий может жить и дальше. Тем не менее в некоторых случаях у группы людей могут быть веские причины - независимо от того, согласны мы с ними или нет - для сохранения определенной степени обособленности от внешнего мира.

Язык часто затрагивается в вопросах сохранения культуры. В Монреале англофоны живут преимущественно на западе, а франкофоны - на востоке, что помогает сохранять оба языка в городе (и провинции Квебек), где французский является единственным официальным языком, но в стране Канада, где гораздо более распространен английский. Музыка - еще одна основа географически обусловленного культурного своеобразия. С момента своего зарождения в конце 1960-х годов регги на Ямайке тесно связано с "доходными дворами" или трущобами страны, которые артисты неизменно называют достойными, подлинными местами в противовес более богатым, но забывчивым и высокомерным "холмам", которые возвышаются над ними как географически, так и метафорически.Это чувство различия, незримо обозначенное линией между теми, кто живет втрущобах , и теми, кто остается в своих башнях из слоновой кости, довольно часто передается в текстах регги-артистов:

Жить в своем бетонном замке на холме

Ты не знаешь, какова жизнь в гетто.

Жить в двушке, где негде разгуляться, - нет.

В то время как вы находитесь в замке в полном одиночестве.

Деннис Браун, король бетонного замка

Еще один пример - продукты питания. Некоторые продукты имеют тот или иной статус, например шампанское в одноименном французском регионе* или йоркширский ревень, который можно выращивать только в "ревеневом треугольнике" этого исторического английского графства.†А вообще-то Йоркшир с 1968 по 1992 год был известен тем, что вводил невидимые границы совсем по другой причине - из-за спорта. В частности, чтобы сохранить "йоркширскость" команды, графство запретило выступать за свой крикетный клуб любому игроку, родившемуся за его пределами. Это правило было изменено, чтобы позволить будущему капитану сборной Англии Майклу Вогану, родившемуся в Большом Манчестере, играть за команду; возможно, помогло то, что Воган, несмотря на соперничающее ланкаширское происхождение своей семьи, жил в Йоркшире с девяти лет. Тем не менее другие спортивные команды остались более стойкими в своей приверженности к использованию невидимых линий для определения участия. Отличный пример - футбольная команда "Атлетик Бильбао", которая поддерживает баскский национализм ипроводит политику "только для басков* в соответствии со своей философией "Con cantera y afición, no hace falta importación": 'При наличии таланта и поддержки местных жителей нет необходимости в импорте'.

В этой заключительной части мы рассмотрим, как конкретные сообщества пытались сохранить свою культуру от более широкого общества, которое в противном случае могло бы ее уничтожить, намеренно или нет. В первых двух случаях речь пойдет о религиозных группах: эрувим, фактически невидимые границы, созданные соблюдающими ортодоксальными еврейскими общинами для исповедания своей веры по субботам, и Ачех, чье использование исламских законов шариата отличает эту провинцию от остальной части официально светской Индонезии. Затем мы рассмотрим Северный Сентинельский остров, который, несмотря на то что является одним из Андаманских и Никобарских островов Индии, окружен невидимой буферной зоной, призванной сохранить "неконтактных" коренных жителей острова от контакта. Две последующие главы посвящены неофициальным, невидимым языковым границам: в Бретани, где бретонский и галльский языки переживают некоторое возрождение в отдельных частях провинции после более чем двух веков подавления в пользу французского, и в Германии, где географические различия в диалектах остаются весьма значительными, несмотря на определенную стандартизацию со времен влиятельного перевода Библии Мартином Лютером в XVI веке. В заключительной главе мы возвращаемся к теме религии, но в гораздо более широкой и менее легко определяемой области, чем в случае с Эрувимом и Ачехом: в Библейском поясе США, где высокий уровень религиозности и религиозного влияния на политику, особенно в случае евангелических протестантских деноминаций, отличает его от большей части остальной страны.

 

*Вино имеет ярко выраженный географический характер, а понятие "терруар" описывает уникальные экологические характеристики местности (включая климат и почву), которые влияют на конечный продукт. По этой причине в таких странах, как Франция и Италия, где вина существенно различаются в зависимости от местоположения, можно нанести на карту невидимые границы различных винных регионов.

† Примечательно, что в начале XX века на этом участке земли площадью 23 квадратных километра между Уэйкфилдом, Морли и Ротвеллом, как считается, было выращено 90 процентов всего мирового урожая ревеня.

*Клуб разрешает себе выпускать на поле только тех игроков, которые родились в Стране Басков (по-баскски Euskal Herria), или же прошли через собственную академию или другую академию на этой территории

 

Эрувим

Отметьте, что это Бог, давший вам субботу, дает вам в шестой день пищу на два дня. Пусть все остаются на своих местах: в седьмой день никто не должен выходить из окрестностей.

Исход 16:29

Пересечение Бродвея, одной из главных улиц, проходящих с запада на восток через Уильямсбург в нью-йоркском районе Бруклин, может сбить с толку. Кофейни, винные бары и излюбленные хипстерами места для бранча в Instagram быстро уступают место неприметным синагогам и шумным кошерным мясным лавкам и пекарням. Штреймбрехеры (меховые шапки) приходят на смену трельяжам и шляпам, а пальто-халаты заменяют фланелевые и джинсовые. Но есть и гораздо более тонкая граница, которая имеет огромное значение для одной стороны, но редко замечается другой.

Эта проволока составляет часть Вильямсбургского эрува (множественное число эрувим или эрувин) - ритуального ограждения, позволяющего тысячам соблюдающих ортодоксальных евреев отправлять свои религиозные обряды по желанию в Шаббат, еврейскую субботу. Тора запрещает евреям работать с заката пятницы до заката субботы, и это правило включает в себя перенос любых предметов между частными и общественными владениями. Дилемма очевидна: как выйти из дома, чтобы дойти до синагоги, возможно, с ребенком на руках или в коляске, с тростью или в инвалидном кресле? И что делать с ключами от дома? Многие люди окажутся прикованными к своему дому. Эрув (что в переводе означает "смесь") устраняет это затруднение, переопределяя любое пространство внутри ограждения как единую частную территорию во время Шаббата. Для разграничения этого пространства можно использовать не только провода, но и уже существующие стены, заборы, железнодорожные пути и даже реки, создавая своего рода эрзац-здание с вертикальными столбами или стойками, представляющими собой дверные косяки.конце концов, если можно считать, что здание ограждает территорию, даже когда его дверные проемы открываются и закрываются, то система, максимально использующая существующую инфраструктуру, пусть даже самую скромную, представляет собой более практичную альтернативу возведению сплошной стены вокруг общины. Часток столбам прикрепляют тонкую, аккуратно расположенную полоску или трубку, называемуюлечи, чтобы соблюсти талмудические (еврейские правовые) условия, предъявляемые к "дверным косякам" эрува.

В результате любое пространство, которое мы обычно считаем общественным (улицы, парки, тротуары), становится частным для строго соблюдающих евреев, пока границы эрува не нарушены. Каждую неделю перед шабатом раввин или другой представитель общины осматривает эрув по всей его длине, чтобы убедиться, что ни одна часть провода не упала и не сломалась: даже один упавший провод делает его неполноценным, что требует быстрого и, как правило, довольно элементарного ремонта. Интригующим образом многие еврейские общины, отказывающиеся от электричества в сам Шаббат, завели аккаунты в социальных сетях, чтобы следить за состоянием своих эрувов в течение всей оставшейся недели. В конце концов, это может быть сложной задачей для одного человека, учитывая, что некоторые эрувы удивительно обширны и часто расположены в оживленных городских районах: например, эрув на Манхэттене простирается через большую часть района.

Этот факт может оказаться неожиданным. А ведь Манхэттен - далеко не единственное место, обладающее подобным отличием. Например, эрув Вашингтона занимает более половины территории округа, включая все его самые известные достопримечательности. Эрув в Западном Лос-Анджелесе занимает более 250 квадратных километров. В Бруклине, по некоторым данным, насчитывается не менее десяти различных эрувим, некоторые из которых примыкают друг к другу, тем самым расширяя площадь земли, которую строго соблюдающие евреи могут считать частной для целей Шаббата. Эрувим также можно найти в десятках других американских городов, в большинстве крупных поселений Канады, в ряде ключевых еврейских населенных пунктов Латинской Америки и Европы (хотя, как ни странно, не в Париже, Берлине или Будапеште), в отдельных районах Австралии и Южной Африки, а также почти в каждом городе Израиля.

Тем не менее, виртуальная невидимость эрува не может уберечь его от споров, в том числе и среди евреев. Хотя ортодоксальных евреев часто представляют как некую однородную группу, на самом деле они состоят из множества конфессий, которые по-разному понимают основные еврейские тексты и ритуалы. В Израиле многие отрицают легитимность эрувимов, созданных израильским правительством в качестве политического курса, а некоторые стали возводить свои собственные в соответствии со своей особой интерпретацией еврейского закона. И это подводит нас к еще одному способу, с помощью которого эрувимы представляют собой важные границы: не только физически между "общественным" и "частным", но, в частности, внутри иудаизма, в социальном плане, между контрастными взглядами на современный мир. По мнению евреев, которых можно назвать более светски настроенными, эрувимы могут способствовать геттоизации, притягивать антисемитизм или просто снижать цены на недвижимость, поскольку многие не решаются жить в районе, где, как считается, доминируют религиозные фундаменталисты (хотя в действительности эрувимы, как правило, создаются общинами, уже живущими в районе, а не предшествуют им). Некоторые ортодоксальные евреи, напротив, утверждают, что эрувим позволяют своим единоверцам обходить то, что они считают правильным соблюдением субботы, и способствуют, по их мнению, выхолащиванию еврейской практики, а другие утверждают, что многие существующие эрувим не отвечают их собственным строгим стандартам. Физические границы могут быть существенными, но социальные границы зачастую сложнее преодолеть.

Конечно, несмотря на свою неприметность - большинство людей, живущих или работающих в эрувимах, даже не знают об их существовании, и эти ограждения не претендуют на то, чтобы исключать людей с другими убеждениями или требовать от неадептов их признания, - они стимулировали значительные споры там, где стали более широко известны, из-за того, что, как предполагается, они представляют.В частности, планы по строительству эрувимов вызывают сопротивление тех, кто утверждает, что они представляют собой попытку захвата территории для целей религиозного меньшинства (причем такого, которое едваинтегрируется в общество в целом), бросают вызов давнему чувству местной идентичности и косвенно намекают на то, что все "чужаки" нежелательны. В зависимости от законов страны о планировании и отношения к вопросам религиозной свободы, сторонникам эрувимов часто приходится бороться за реализацию своих требований, хотя, что интересно, в Соединенных Штатах и Канаде нередки случаи маловероятного союза коммунальных компаний и строго ортодоксальных евреев. Тем не менее, протесты против присутствия эрувимов и даже попытки скомпрометировать их путем тайного обрезания проводов не являются чем-то неслыханным.

Эрувим трудно заметить, поскольку они обычно состоят из столбов и полупрозрачных проводов, но можно почувствовать, что вы зашли в эрув в субботу утром, когда можно увидеть строго ортодоксальные еврейские семьи, идущие в свои общины или из них. Они позволяют своим пользователям расширить географические границы в шаббат, разграничить общинное пространство, пространственное распределение ключевых институтов общины и степень, в которой древние еврейские ритуалы могут практиковаться в настоящем. В этом смысле несколько иронично, что, позволяя своим пользователям выходить на городские улицы, как все остальные, эрувим заставляют их выделяться своей характерной одеждой и языком идиш. Тот факт, что они дополнительно принимают временную динамику, существуя всего несколько часов в неделю, а остальное время не имеет значения даже для самых строгих верующих, делает их еще более интересными.

Эрувим - далеко не единственная религиозная граница в мире*, но, возможно, самая тонкая.В то время как большинстволюдей могут просто отмахнуться от них как от проводов и столбов - если они вообще их замечают, - для строго соблюдающих евреев они определяют легкость, с которой они могут исповедовать свою веру. Таким образом, они позволяют им балансировать между вызовами, которые ставит перед ними древнее и современное общество, между приверженностью многовековым традициям и жизнью в мире, находящемся в постоянном движении. Таким образом, они являются границами, обозначающими их уникальную нишу в мире, и они гораздо менее банальны, чем может показаться кому-то за пределами этих общин. Но не стоит думать, что границы, основанные на строгих религиозных принципах, ограничиваются сравнительно небольшим масштабом городских кварталов. Как мы увидим далее, невидимые линии, отражающие различные религиозные и/или светские правовые системы, могут проходить даже между целыми провинциями в попытке умиротворить разрозненные общины и сохранить широко контрастирующие мировоззрения, философии и образы жизни.

 

*Еще один прекрасный пример - микат, граница, соединяющая пять станций и отмечающая место, где мусульманские паломники в Мекку должны войти в священное состояние, называемое iۊrām. Перед тем как пересечь границу, они должны совершить особые ритуалы очищения и надеть особую одежду; за границей им запрещается ряд действий, которые могут быть обычными в других местах, включая ношение сшитой одежды (в случае мужчин), использование духов или ароматов и вступление в половую связь.

 

Ачех

Свобода означает, что мы сохраняем дистанцию, отделяющую нас от других.

Хасан ди Тиро

Bhinneka Tunggal Ika. Национальный девиз Индонезии "Единство в многообразии" отражает усилия страны по гармонизации своего почти непостижимо разнообразного общества. В стране проживают представители 633 этнических групп, проживающих на территории, которая с запада на восток превышает расстояние между тихоокеанским и атлантическим побережьями США. Хотя правовая система страны в основном основана на гражданском праве - в значительной степени под влиянием 350-летней голландской колонизации, - в Индонезии также признаются традиционные законы адат, характерные для отдельных общин по всей стране. В последних всеобщих выборах 2019 года участвовало около двадцати партий, представляющих широкий спектр не только политических идеологий и экономических позиций, но и религиозных или светских философий. С шестью официальными религиями и, возможно, 250 другими, распространенными по всей островной стране, вера является еще одним заметным источником различий.

Суннитский ислам - самая популярная религия в Индонезии. 225 миллионов мусульманского населения страны, крупнейшего в мире, превышают численность населения Бангладеш, Афганистана и Саудовской Аравии вместе взятых. Однако в стране, которая официально является светской с момента обретения независимости в 1945 году, религия представляет собой серьезную зону разногласий. Основополагающая философия Индонезии, называемая Панкасила (Pancasila), олицетворяет проблемы страны в примирении религиозных и светских ценностей. Ее первым принципом является принятие единого Бога, что несколько проблематично для миллионов индусов, которые также живут здесь, в то время как ее третьимявляется индонезийское единство.* Что еще более важно, конституция Индонезии провозглашает страну светской унитарной республикой, однако одна из ее провинций не является светской или легко совместимой с индонезийским целым. На карте граница между этой территорией и остальной частью страны может показаться безобидной, но пересечь ее на местности - все равно что попасть в другой мир.

Ачех, единственная провинция Индонезии, официально исповедующая шариат, получила прозвище "Веранда Мекки" за свою долгую историю принятия и строгого следования суннитскому исламу. Благодаря своему расположению в дальнем северо-западном углу острова Суматра он также выглядит как придаток, указывающий через Индийский океан на Аравийский полуостров. Хотя точно неизвестно, когда Ачех впервые стал исламской территорией, вероятно, это была первая часть современной Индонезии, основанная в этом качестве, предположительно мусульманскими торговцами, путешествовавшими между Ближним Востоком и Восточной и Юго-Восточной Азией. В XIII веке венецианский путешественник Марко Поло описал здесь мусульманское поселение, а в начале XVI века Ачех стал султанатом, превратившись в одну из самых политически и экономически мощных территорий в регионе, грозного местного конкурента, в частности, имперской Португалии. В 1870-х годах в Ачех вторглись голландские войска, которые под названием Голландская Ост-Индия уже контролировали большую часть территории нынешней Индонезии, но, несмотря на потерю столицы Банда-Ачех, местное население оказывало жестокое сопротивление вплоть до XX века, отражая и укрепляя давнюю независимую позицию региона. Аченцы, которых координировалиулама (религиозные лидеры), такие как Теунгку Чик ди Тиро, как правило, применяли партизанскую тактику, включая характерныеатаки самоубийц parang-sabil ("священная война"). В свою очередь, "неверные" голландские войска иногда предпочитали истреблять целые общины мирных аченцев во имя "умиротворения". Бойня продолжалась до 1942 года, когда Императорская армия Японии успешно вторглась в Голландскую Ост-Индию во время Второй мировой войны.

После капитуляции Японии в 1945 году индонезийские революционеры Сукарно и Мохаммад Хатта, которым во время оккупации было разрешено разжигать националистические настроения среди населения, если они поддерживали японские военные действия*, объявили о независимости новой страны. Однако две ключевые группы были недовольны. Во-первых, голландцы оспорили легитимность этого шага, и Индонезия погрузилась в четырехлетний конфликт, потребовавший международного вмешательства. Во-вторых, в отличие от общего энтузиазма жителей архипелага по поводу независимости, аченцы были разделены - вплоть до насилия - на тех, кто поддерживал новое государство, и тех, кто ранее сотрудничал с голландцами и предпочитал старую власть. В последующие десятилетия оппозиция новому, высокоцентрализованному индонезийскому руководству, базировавшемуся на Яве, только усиливалась. Ачех был присоединен к Северной Суматре в 1950 году, несмотря на то, что рассчитывал на большую степень автономии, а с 1953 по 1959 год боролся за независимость в составе более крупного Исламского государства Индонезии. Более широкие свободы, предложенные индонезийским правительством в 1950-х годах, в некоторой степени успокоили ахенских повстанцев, но преемник Сукарно Сухарто был более бескомпромиссным в защите светских принципов и в рамках своего "Нового порядка" стремился свести к минимуму роль религии, особенно политического ислама, в индонезийской политике и обществе. В 1976 году, возмущенное тем, что индонезийское правительство не уважает ислам иисламские законы , пытается извлечь прибыль из нефтяных и газовых ресурсов региона за счет местного населения иполитику трансмиграции, в рамках которой "иностранные" индонезийцы с острова Ява переселяются в менее густонаселенные районы страны, в Ачехе вновь вспыхнули сепаратистские настроения, возглавляемые правнуком ди Тиро Хасаном ди Тиро и новым движением "Свободный Ачех" (GAM).* В последующие два десятилетия обе стороны обвинялись в различных нарушениях прав человека, включая пытки, казни, сожжение школ и даже целых деревень.

Несмотря на кровопролитие и беспорядки, Ачех, вероятно, наиболее известен на международном уровне тем, что является ближайшей территорией к эпицентру землетрясения, вызвавшего разрушительное цунами в Боксинг Дэй 2004 года, через несколько лет после того, как Сухарто покинул власть.† По оценкам, в результате цунами погибло 170 000 человек, а сотни тысяч людей остались без крова, Ачех принял на себя основную тяжесть удара. Если и можно найти утешение в такой катастрофе, так это в том, что GAM и индонезийское правительство договорились о прекращении огня, чтобы гуманитарная помощь могла добраться до отчаявшегося населения. В августе 2005 года обе стороны подписали мирный договор в Хельсинки, Финляндия.

Несмотря на это, исторические отличия Ачеха от остальной части Индонезии не исчезли. Сегодня главное, чем он выделяется, - это использование шариата. Как сказал мне один ахенский источник: "Основное различие между двумя провинциями [Ачех и соседней Северной Суматрой] заключается в принятии религиозных ценностей в системе местного управления. В Ачехе общество должно следовать правительственной системе, связанной с исламским правом, в то время как в Северной Суматре местное правительство принимает универсальное или национальное право".Ачех начал принимать некоторые правила, основанные на шариате, в1999 году, но они в основном контролировались небольшими группами с особыми интересами, а не местным правительством. Более значительные изменения произошли в 2001 году, когда индонезийское правительство предоставило Ачеху большую автономию, чтобы сдержать военные действия, что позволило ему принять ряд законов, направленных на криминализацию нарушений шариата, таких как алкоголь и азартные игры. Последнее фактически запрещено на всей территории Индонезии, но гипотетически турист может покупать и употреблять алкоголь во время путешествия с востока на запад по стране, пока не доберется до Ачеха, где ему лучше воздержаться от употребления этого вещества.

Безусловно, наиболее значимые контрасты между двумя сторонами провинциальной границы касаются законодательства и правоприменения. Например, в феврале 2021 года правительство Индонезии запретило государственным школам заставлять учениц носить религиозную одежду после скандального случая с девочкой-христианкой, которую заставили носить исламский джилбаб (головной платок). Кроме того, с 2005 по 2013 год индонезийским женщинам-полицейским было полностью запрещено носить эту одежду. Последний запрет был отменен в рамках изменения понимания светскости в Индонезии: из политики, навязанной сверху как средство обеспечения нейтралитета в религиозных вопросах, она превратилась в механизм, способный уважать индивидуальный выбор и свободу вероисповедания. Можно с уверенностью сказать, что эти законы никогда не применялись в Ачехе. Здесь женщины-полицейские не только обязаны носить джильбаб, но и, наряду со своими коллегами-мужчинами, должны заставлять носить его и других женщин. Обтягивающие брюки, такие как джинсы, также запрещены для женщин в Ачехе.

Подобные правонарушения не сводятся к быстрой беседе с "нарушителем". В Ачехе публичные порки являются стандартным наказанием за различные проступки - от употребления алкоголя до внебрачных "интимных отношений". Держаться за руки, обниматься или просто оставаться вдвоем - все это может привести к порке от анонимной фигуры в капюшоне на глазах у изумленной публики, в чем на собственном опыте убедилась случайная подростковая пара.Гомосексуальность считается в Индонезии запретной темой, ноне является незаконной - за исключением Ачеха (а также западносуматранского города Париаман), где наказание обычно составляет не менее семидесяти ударов плетью. В последние годы Ачех стремится идти в ногу со временем, открывая для женщин профессии, в которых традиционно доминировали мужчины; это означает, что в распоряжении правоохранительных органов появился новый контингент женщин-флокгеров. Следует отметить, что законы шариата применяются к немусульманам только в том случае, если соответствующее преступление не включено в уголовный кодекс Индонезии, хотя зачастую им предоставляется возможность принять то же наказание, что и мусульманам, например, порку палкой вместо тюремного срока.

Полиция нравственности" стала особенно характерной чертой Ачеха, которая постоянно следит за поведением, которое в ее провинции считают порочным. Дома, гостиничные номера, пляжи, салоны красоты - самые разные места доступны для проверки. Еще одной надежной мишенью могут стать кинотеатры - если, конечно, они еще остались в провинции после цунами. Хотя официально они не запрещены, легко понять, что против них будут выступать залы, где мужчины и женщины теоретически могут сидеть вместе в темноте и смотреть потенциально непристойные материалы. С тех пор ни один из них так и не был открыт. Хотя танцы являются частью культурного наследия Ачеха, в некоторых частях провинции взрослым женщинам запрещено танцевать на публике, чтобы не возбуждать сексуальное желание мужчин. Более того, в 2015 году в Банда-Ачехе под руководством первой женщины-мэра города Иллизы Саадуддин Джамал был введен комендантский час для женщин в ночное время, якобы для того, чтобы защитить их от сексуальных домогательств*.

На самом деле, общество может стать еще более карательным. Предыдущая попытка ввести смертную казнь через побивание камнями в качестве наказания за супружескую измену была отклонена губернатором провинции.Не так давно, в 2018 году, рассматривалась возможность обезглавливания за убийство, ноиндонезийскому правительству пока удалось отговорить лидеров Ачеха, ссылаясь на ограничения, установленные уголовным кодексом страны, согласно которому единственным разрешенным видом смертной казни является расстрел. Пока что правозащитникам не удалось добиться значительных успехов в оспаривании законности самых суровых наказаний в Ачехе, учитывая сложности разделения законов и власти Индонезии и Ачеха.

Поэтому, в то время как Индонезия в целом все больше смотрит в сторону международной капиталистической системы и преобладающих форм управления, Ачех все дальше и дальше смещается в свою сторону. Действительно, есть основания полагать, что Ачех становится все более суровым и упрямым, пытаясь отделить себя от остальной части страны, которую его лидеры считают нежелательно попустительской. В этом отношении интересен случай с Кут Меутиа, индонезийским борцом против колониализма из Ачеха, который с 2016 года изображается на индонезийских банкнотах в 1000 рупий, но без джильбаба. Несмотря на некоторые усилия руководства Ачеха, направленные на то, чтобы она была изображена с платком, есть свидетельства того, что Меутия и многие другие ачехнские женщины того времени отказались от этой практики, что осложняет попытки предположить, что строгое использование шариата в провинции должно рассматриваться как некое состояние по умолчанию. Однако в конечном итоге шариат будет полностью нормализован, потому что намеренно или нет, но Ачех становится все менее восприимчивым к другим идеям и образу жизни. Например, закон 2018 года требует, чтобы все финансовые учреждения в провинции придерживались принципов шариата (особенно запрета на проценты по кредитам), вынуждая "обычные" банки либо перепрофилировать свои отделения, либо навсегда покинуть провинцию. Как это отразится на тех, кто не придерживается ислама, еще предстоит выяснить, но вполне вероятно, что столь всеобъемлющее внедрение исламских практик усилит давнее нежелание многих иностранных компаний приходить в провинцию, еще больше разграничивая регион по принципу веры и закона.

Кроме того, существуют очевидные социальные и экономические последствияумышленной спецификиАчехаи связанной с этим нерешительности многих предпринимателей в отношении инвестиций. Конечно, цунами 2004 года является очевидным фактором относительной отсталости Ачеха, но последующий период не внушает уверенности в том, что Ачех будет идти в ногу с соседней провинцией Северная Суматра. Несмотря на то, что сразу после цунами иностранная помощь была принята с благодарностью, на этапе ликвидации последствий стихийного бедствия возникла напряженность в отношениях между международными организациями и местными институтами, скептически относящимися к любому предполагаемому внешнему влиянию. Например, одну исламистскую организацию критиковали за то, что она, как оказалось, использует страдания людей, пропагандируя фундаменталистские идеи - правда, без особого успеха, - а международные гуманитарные группы, которые некоторые подозревали в том, что они являются прикрытием для христианского прозелитизма, регулярно срывали свои попытки оказать помощь из-за действующих в провинции правил, касающихся гендерной сегрегации и личной скромности. С тех пор Ачех сумел улучшить большую часть своей жилищной и транспортной инфраструктуры и даже попытался привлечь туристов, открыв музей цунами и сохранив привлекательные памятники роковому событию (включая плавучую электростанцию и большую рыбацкую лодку, унесенную вглубь острова), хотя он по-прежнему привлекает меньше иностранных туристов, чем можно было бы ожидать от региона с его прибрежными пейзажами и культурным наследием. Было бы ошибочно утверждать, что цунами не оказало существенного влияния на развитие Ачеха, но сопротивление провинции плюрализму, характерному для большей части остальной Индонезии, также следует признать важным фактором, сдерживающим приток инвестиций. В результате Ачех, по словам одного из местных жителей, "пока что отстает от Северной Суматры в плане экономического развития". Развитие инфраструктуры и экономическая деятельность в Медане (столице Северной Суматры) намного более развиты и продвинуты, чем в Банда-Ачехе". В условиях ограниченности местных источников дохода многие жители пытаются вырваться из нищеты, уровень которой здесь значительно выше среднего.

Разрыв между исламом и исламским правом, с одной стороны, и другими религиями и мировоззрениями - с другойтолькоувеличивается. Многие выжившие считают, что тот факт, что элегантная Большая мечеть Байтуррахмана была одним из немногих зданий, практически не пострадавших от цунами, доказывает, что ислам - единственная "истинная вера"; некоторые также делают из этого вывод, что любые усилия по смягчению последствий будущих катастроф бесполезны, если Аллах уже решил судьбу человека. Напротив, несмотря на то, что христиане, как правило, освобождаются от суровых наказаний, применяемых к их мусульманским коллегам, их часто считают чужаками, хотя они живут в Ачехе уже несколько поколений, и периодически происходят нападения на их учреждения со стороны дружинников - часто с попустительства местных властей. Общее чувство разницы между христианами в Ачехе сегодня усиливается тем, что в соседней Северной Суматре проживает самое большое в стране количество протестантов, а также большое количество буддистов, что дает гораздо более разнообразную общину и более плюралистическое общество.

За последние два десятилетия некоторые другие местные органы власти, заинтересовавшись моделью Ачеха, попытались ввести свои собственные постановления, основанные на шариате, что стало возможным благодаря политической децентрализации, произошедшей после падения Сухарто. В некоторых районах страны все больше женщин носят джильбаб, а политика идентичности, в том числе в отношении религиозных вопросов, становится все более публичной темой. В Ачехе есть исламистские лидеры, которые в должной мере радуются тому, что они, возможно, являются пионерами новой модели юриспруденции в стране. Тем не менее, Ачех по-прежнему отличает строгое следование шариату в ущерб другим правовым системам, и, соответственно, он все еще воспринимается совершенно иначе, чем остальная часть Индонезии. Очень важно, что это чувство непохожести ощущают и подчеркивают и лидеры Ачеха. Например, в результате мирного соглашения 2005 года провинции не только было разрешено иметь собственные политические партии, но в 2013 году ее лидеры дерзко проверили стремление национального правительства к объединению страны, приняв сепаратистское знамя GAM в качестве своего провинциального флага.Несмотря на то, что они быстро отказались от своих слов, этот спор отражает то, что Ачехвсей видимости, останется местом, которое, хотя официально и является частью Индонезии, стремится выделиться из остальной части страны, если только не произойдет экстраординарного разворота в его отношении к исламу.

Таким образом, граница не обязательно должна быть чем-то фиксированным: она может быть процессом, меняющимся по величине с течением времени. В конце концов, благодаря постоянному использованию понятия границы и применению все более строгих правил, между двумя местами может возникнуть и усилиться разделение. То, что может показаться простой линией на карте - в данном случае обозначающей границы двух провинций, - может ощущаться как значимый разрыв в жизненных мирах на местах. Благодаря законам, культурным и религиозным обычаям, традициям (которые, как часто забывают, постоянно изобретаются, а не обязательно являются "старыми") и общей приверженности большей части населения всему вышеперечисленному, территория может быть отделена от других. Граница между Ачехом и Северной Суматрой (а также остальной частью Индонезии) не только является политическим делением, но и обозначает и помогает сделать официальными крайне контрастные образы жизни в стране, известной своим разнообразием. С помощью новых законов - требующих сочетания страха и одобрения со стороны населения - можно установить разделение, как реальное, так и мнимое. Для многих политических лидеров не имеет значения, приведет ли изоляция к сдерживанию собственной экономики, пока общество воплощает и воспроизводит ценности, которые по тем или иным причинам не разделяются теми, кто находится по другую сторону.

Хотя религия на протяжении веков была важным средством, с помощью которого отдельные группы могли отделиться от других, это не единственный способ. Более того, стоит отметить, что вместо того, чтобы стремиться интегрировать всех в широкое общество, независимо от интересов меньшинств, отделение может быть приемлемым и желанным для национальных правительств и других держав большинства. Как мы увидим далее, границы внутри территорий могут играть важнейшую роль в обеспечении безопасности разных людей, а также в обозначении сильно контрастирующих социальных систем, уровней развития и энтузиазма к взаимодействию.

 

*Название "Панкасила" происходит от санскритского слова "пять принципов" и перекликается с пятью заповедями буддизма. В индонезийском контексте идеология была впервые изложена революционным лидером Сукарно в 1945 году, незадолго до обретения страной независимости. Объединив различные религиозные и политические философии, Сукарно считал пять принципов несектантскими и общими для всех индонезийцев. Несмотря на это, найти баланс между светскостью и исламским партикуляризмом (особенно) часто оказывается непростой задачей.

* Наиболее противоречиво это означало, что они отвернулись от жестокости политики "ромуша" (принудительного труда), проводимой японскими оккупантами.

* На ахенском языке - Geurakan Acèh Meurdèka.

† Сухарто ушел в отставку с поста президента Индонезии 21 мая 1998 года, после азиатского финансового кризиса 1997 года (который особенно сильно затронул Индонезию) и протестов студентов, требовавших политических реформ.

*Политическая карьера Джамал стала новаторской: в 2019 году она была избрана первой женщиной-представителем Ачеха в Народном представительном совете Республики Индонезия (НПС), нижней палате парламента страны.

 

Северный Сентинельский остров

Господи, неужели этот остров - последняя твердыня сатаны, где никто не слышал и не может услышать Твоего Имени?

Джон Аллен Чау

В нашем глобализированном обществе легко представить, что на Земле не осталось нетронутых мест, однако, по некоторым данным, существует не менее 100 групп коренных народов, которые остаются "неконтактными". Как можно гармонизировать - или хотя бы сосуществовать - современный мир с теми, кто, возможно, не хочет иметь с ним ничего общего и, более того, не нуждается в этом? И стоит ли вообще пытаться? Остров Северный Сентинел, официально входящий в состав индийских Андаманских и Никобарских островов (A&N) в Бенгальском заливе, представляет собой особенно убедительный пример того, как сложно провести границу между группами, представляющими совершенно разные эпохи цивилизации. На административном уровне это проявляется в том, что, несмотря на то, что остров находится в пределах национальных границ современного государства, он защищен от вмешательства правительства этой страны и любых других внешних игроков, а лицам, не являющимся сентинельцами, запрещено передвигаться в радиусе 5 километров от него. Учитывая, что сентинельцы не говорят на языке, понятном кому-либо в современном мире, и не стремятся к большим контактам, можно предположить, что они не знают и не интересуются этим юридическим вмешательством, что отражает некоторую иронию, связанную с проведением границы между очень разными способами взаимодействия с миром.*Но это не значит, что такая граница тривиальна.Яростно отстаиваемое разделение, несомненно, признается де-факто обеими сторонами, в чем на собственном опыте убедился христианский миссионер по имени Джон Аллен Чау в ноябре 2018 года.

Двадцатишестилетний Чау из США, страны, которая для миллионов людей является символом глобальной связи, был далеко не первым, кто пересек невидимую линию, отделяющую Северный Сентинел от "остальных". Он также не был первым, кого постигла фатальная участь. Однако его отличительной чертой было то, что он сознательно решил преодолеть разрыв и донести до тех, кто находится по ту сторону, нечто столь значимое для миллионов людей по всему миру - свою веру. Те, кто достигал Северного Сентинельского островадо него, как правило, делали это либо случайно - как это было с судами "Ниневия" в 1867 году, "MV Rusley" в 1977 году и "MV Primrose" в 1981 году, которые сели на мель на рифах острова, - либо, что более пагубно, чтобы добыть человеческие "доказательства" различий. В последнем случае речь идет об экспедиции британского морского офицера Мориса Видала Портмана в 1880 году, которая завершилась похищением пожилой пары и четырех детей якобы в целях антропологических исследований. Примерно в 50 километрах от Порт-Блэра, столицы A&N, взрослые быстро скончались от смертельной болезни, против которой у них не было иммунитета. Детей поспешно вернули в Северный Сентинел вместе с подарками, но вполне вероятно, что они привезли с собой болезнь, которая могла привести к гибели других жителей Сентинела. Неудивительно, что с тех пор внешние группы обычно оказывают столь яростное и незамедлительное сопротивление. Среди других невольных столкновений - известные или, по крайней мере, сильно подозреваемые убийства беглого преступника из близлежащей колонии в 1896 году и двух рыбаков в 2006 году.

Благодаря тем, кто вступил в контакт и дожил до наших дней, мир смог получить некоторую информацию о жителях Северного Сентинеля.Например, мы знаем, что вместо того, чтобы быть людьми "каменного века", как их иногда описывают, поскольку они занимаются охотой и собирательством вместо сельского хозяйства, они используют металл сзатонувших кораблей для изготовления стрел, что является продуктивным использованием более современных материалов. Они также строят небольшие узкие каноэ, которые приводятся в движение с помощью длинного шеста на манер пунта, и носят с собой копья и ножи, а также луки и стрелы. Одежда островитян включает в себя, в лучшем случае, поясные ремни или шнурки, ожерелья и головные повязки. Хижины с навесами, сырой мед, дикие фрукты, рыболовные сети, бамбуковые горшки и деревянные ведра - все это наблюдал Трилокнатх Пандит из Антропологической службы Индии, который за почти двадцать пять лет общения с сентинельцами на расстоянии подошел к этому отшельническому сообществу гораздо ближе, чем кто-либо другой. Хотя иногда его и его коллег встречали враждебно - от нападения со стрелами до непристойных жестов (вероятно, этому не способствовал тот факт, что некоторые офицеры, сопровождавшие его группу во время первого визита, захватили ряд предметов сентинельцев, которые теперь выставлены в музее в Порт-Блэре), в других случаях их встречи были более спокойными, особенно в 1991 году, когда несколько островитян мирно подошли к лодкам посетителей. Пандит также отметил, что за эти годы они по-разному реагировали на его подарки. Особенно ценились кокосовые орехи, которые не растут на острове, а также металлические кастрюли и сковородки. Напротив, свинья и кукла, которую он привез в 1974 году, были быстро пронзены и зарыты в песок, а режиссердокументального фильма National Geographic, которого Пандит сопровождал в этот раз, был ранен стрелой в бедро.

Остальные наши явно ограниченные знания о Северном Сентинел-Айленде во многом основаны на предположениях. Например, благодаря сочетанию фотографий, сделанных с большого расстояния, и расчетов антропологов о вероятных запасах продовольствия на острове, численность населения варьируется от пятнадцати до пятисот человек, скорее всего, в меньшую сторону. Еще меньше известно о повседневных делах, таких как структура домохозяйств, гендерные отношения и политика острова.Были ли сентинельцы изолированы более 55 000 лет, как иногда предполагают, или мигрировали на Северный Сентинельский остров совсем недавно по сухопутному мосту, когда уровень моря был намного ниже,- это еще одна загадка, представляющая большую интригу. Спутниковые снимки, по крайней мере, показывают, что на острове преобладает лес, его окружает песчаный пляж, а за ним - коралловые рифы, с крошечным островком на юго-восточном краю. Но мы знаем не более того.

(Если посмотреть с другой стороны, то можно представить, насколько загадочными должны были казаться действия гостей с точки зрения жителей Сентинела. Трудно представить, что бы они сделали, например, с вертолетами, которые использовались для спасения экипажа "Примроуз" в 1981 году).

Более того, в ближайшее время мы вряд ли узнаем больше. Несмотря на успехи Пандита, большинство встреч с современным миром вызывают враждебность, в чем на собственном опыте убедились экспедиции, проверявшие состояние общины после разрушительного цунами в Индийском океане в 2004 году. Очевидно, что жители острова удивительно стойкие и не нуждаются в помощи посторонних. Действительно, сегодня все согласны с тем, что если эта община смогла пережить тысячи лет изоляции, то последнее, что ей нужно, - это контакты с людьми, которые могут принести болезни, обычные для нас, такие как грипп, но губительные для них. Судьба различных групп коренного населения, уничтоженных колонизаторами, и других, страдающих от алкоголизма и диабета в результате их контактов, говорит о том, что это наиболее разумный ход (не)действий. На Андаманском архипелаге численность коренного населения значительно сократилась в результате постоянных контактов с чужаками на протяжении последних двух столетий*.

И это остается одной из главных проблем. Туризм, глубоко современное занятие, представляет собой особенно серьезную проблему, особенно в связи с недавними спорами о "человеческом сафари" в других странах региона.Особенно уязвимой представляется община джарава на близлежащих Южных и Средних Андаманских островахлишь в незначительной степени вышла из многовековой самоизоляции в 1990-х годах, после того как один из подростков общины прошел лечение в современной больнице из-за того, что сломал ногу в индийской деревне. Туристические компании теперь рекламируют возможность проехать по территории Джарава в поисках редко встречающихся животных - при этом они беспокоят животных, от которых зависит выживание группы, - а браконьеры часто захватывают местную древесину и мясо кустарников, оставляя после себя алкоголь, табак и болезни. Природная красота архипелага обеспечивает ему огромный туристический потенциал, и у правозащитных организаций, таких как Survival International, вызывает понятное беспокойство тот факт, что некоторые посетители будут стремиться проехать поближе к Северному Сентинелу, подвергая риску как свои жизни, так и жизни жителей острова. Хотя фотографирование или видеосъемка сентинельцев карается тюремным заключением, а окрестности острова патрулируются индийскими силами безопасности, в 2018 году индийское правительство смягчило требования к посещению двадцати девяти островов в регионе, что потенциально делает эту группу более восприимчивой к эксплуатации и нежелательному взаимодействию. В конце концов, Чау удалось миновать патрули; не исключено, что это удастся и другим.

Северный Сентинельский остров, размером с Манхэттен, но полная противоположность ему по уровню развития, является одним из самых захватывающих мест в мире, когда речь заходит об определении границ. В то время как индийское правительство берет на себя определенную ответственность за их выживание и не называет остров автономной административной единицей на манер Ассама или Западной Бенгалии (среди прочих), сентинельцы не считают себя частью ни этой страны, ни какой-либо другой, а значит, фактически представляют собой автономное общество. Это видно на примере смерти Чау, когда ни индийское, ни американское правительство, ни семья Чау не выдвинули обвинений против сентинельцев, в то время как семерым рыбакам, которые помогали Чау незаконно подойти к острову, были предъявлены обвинения в создании угрозы его жизни.Кроме того, рыбакивидели, как сентинельцы хоронили тело Чау, так что теоретически его возвращение было возможно, но было принято решение отказаться от него из уважения к фактическому контролю общины над островом и боязни распространения болезней, от которых они вряд ли будут защищены. В этом отношении граница существует здесь не только как линия защиты островитян от чужаков и их систем управления и права, и не только как предупреждение чужакам избегать собственной системы правосудия островитян. Она также существует в том самом способе, которым мы в "современном мире" понимаем концепции общества, сотрудничества и взаимодействия. Учитывая, что они отражают совершенно разные мировоззрения и модели общения, преодолеть эту границу особенно сложно; применение современных взглядов и структур к группам, которые не разделяют тот же способ видения мира, является недостаточным. Даже названия "Северный Сентинел" и "сентинельцы" используются исключительно нами, людьми, которые никогда не были знакомы с терминами, используемыми жителями острова. Язык - один из основных факторов создания и поддержания границ в мире, и, как мы увидим далее, вопросы современности, культуры и наследия часто оказываются совсем рядом.

 

*Каменная табличка, утверждающая, что остров является частью Индии, которая была установлена во время экспедиции в 1970 году, также кажется удивительно неактуальной для этого населения.

*Например, численность онге на Малом Андаманском острове, по оценкам, сократилась с 670 в 1900 году до 120 сегодня.

 

Лингвистические линии Бретани

Год 50-й до нашей эры. Галлия полностью оккупирована римлянами. Ну, не совсем... Одна маленькая деревушка несгибаемых галлов все еще сопротивляется захватчикам. И жизнь римских легионеров, которые гарнизонируют укрепленные лагеря Тоторума, Аквариума, Лауданума и Компендиума, нелегка...

Рене Госинни и Альберт Удерзо, Астерикс Галльский

Глядя на Атлантику из самой северо-западной провинции Франции, легко понять, почему Бретань долгое время считалась далекой границей Европы. Свирепые волны бьются о скалистое побережье, и лишь редкие корабли вдалеке свидетельствуют об уверенности человека перед лицом опасной природной среды за его пределами. История Астерикса, всемирно любимого вымышленного сына этого региона, рассказывает о мужестве маленького воина из крошечной галльской деревушки, который, несмотря на то, что был загнан в угол могущественной Римской империей, неоднократно отражал ее натиск. Даже название самого отдаленного департамента Бретани - Финистер - свидетельствует о том, что он находится на краю света, поскольку происходит от латинского Finis Terrae (Penn-ar-Bed на местном бретонском языке). Но Бретань - это не только граница между привычной материковой Европой и тысячами таинственных квадратных километров океана; она испещрена невидимыми языковыми линиями, которые сами по себе представляют перегородки между различными региональными идентичностями, поколениями, социальными классами и устремлениями в будущее.

Хотя некоторые знают, что Бретань - родина единственного сохранившегося в материковой Европе кельтского языка, бретонского, родственного корнуэльскому и валлийскому, которые до сих пор используются меньшинством носителей по ту сторону Ла-Манша на севере, гораздо меньше людей понимают, что в Бретани есть и второй региональный язык, галло. Отражая разрыв между этими двумя языками, слово Gallo на самом деле происходит от бретонского слова, означающего "чужой", gall, и наблюдатели уже давнопровести географическую линию, разделяющую поселения, где на них говорят. Еще в 1588 году местный историк по имени Бертран д'Аржантре описал линию, проходящую от Биника на северном побережье до Геранды на юге, с бретонцами на западе и галло-говорящими на востоке. Местный фольклорист и художник Поль Себильо в 1886 году скорректировал границу так, чтобы она проходила от города Плуха (бретон) или Плоха (галло) в северном департаменте Кот-д'Армор до Батц-сюр-Мер на берегу Бискайского залива. Используя несколько иной подход, тремя годами ранее историк Жозеф Лот провел две линии, ограничивающие максимальное распространение бретонского языка, а также "смешанную зону" романских и бретонских влияний. Сегодня эта линия или линии определены менее четко, в основном из-за различных проблем, вызванных современным периодом, но понятие о невидимой границе, отделяющей бретонские общины от галло, по-прежнему принимается многими жителями и наблюдателями, некоторые из которых помещают ее в нескольких километрах к востоку от этих старых границ, проходящих от Сен-Брие до устья реки Вилен. Кроме того, несмотря на то, что эти названия не признаны административно, все еще принято говорить о "Нижней Бретани" (Breizh-Izel по-бретонски; Basse-Bretagne по-французски) на западе и "Верхней Бретани" (Breizh-Uhel по-бретонски; Haùtt-Bertaèyn по-галльски; Haute-Bretagne по-французски) на востоке. Верхняя Бретань также может считаться своего рода границей, буферной зоной для носителей бретонского языка, поскольку язык галло заимствует довольно много как из бретонского, так и из французского, в то время как бретонский традиционно оставался достаточно обособленным от французского влияния.

Эти языковые различия долгое время помогали Бретани сохранять независимость. Исторически западная часть провинции была кельтской, особенно благодаря миграции кельтских бриттов из Корнуолла и Уэльса в ответ на англосаксонское заселение Британии в четвертом-шестом веках.Тем временем восточная половина территории, которая тогда называлась Арморикой, подверглась большему римскому влиянию, что, вероятно, стимулировалопоявление здесь галло-латинского языка через вульгарную латынь. В конце концов название Бретань (Бретань по-французски; Брейж по-бретонски; Бертаэйн по-галльски) стало более распространенным, и регион - хотя и с некоторыми изменениями внешних и внутренних границ - функционировал автономно, пока не был аннексирован Францией в 1532 году. С тех пор Бретань сохранила свою богатую и самобытную историю и культуру, о чем свидетельствуют такие культурные мероприятия, как фесту-ноз*, а также гастрономия региона и характерный бело-черный флаг Гвенн-ха-Ду (Gwenn-ha-Du). Тот факт, что Бретань стала одним из единственных французских регионов, чье название и границы не были изменены в ходе масштабной административной реформы, проведенной французским правительством в 2016 году, свидетельствует о ее сильном чувстве уникальности.

Тем не менее, особенно после Французской революции в конце XVIII века, языки Бретани оказались под угрозой. В этом отношении они не уникальны. С тех пор были приняты различные меры, чтобы намеренно маргинализировать многие региональные языки Франции, включая окситанский, эльзасский, корсиканский, фламандский и баскский. Бретонский язык изображался как противоречащий национальному единству, которое, как утверждалось, гарантирует только французский язык (в то время знание и понимание французского языка было далеко не всеобщим), а детей стыдили и физически наказывали за то, что они говорили на нем в школе. Затем, когда изоляция Бретани стала ослабевать, особенно с развитием железных дорог в конце XIX века и, как следствие, увеличением перемещения людей между Бретанью и остальной Францией, этот язык стал рассматриваться не только как менее способствующий достижению экономического успеха, чем французский, но и как свидетельствующий об "отсталости" человека. Он считался языком фермеров, которые редко выезжали за пределы своих деревень. Французский, напротив, долгое время ассоциировался с более влиятельными классами, и владение им стало считаться признаком лояльности новому режиму. Между тем,Gallo, который гораздо больше похож на стандартный французский, был отнесен к непонятнымпатуа - слово, обычно используемое для обозначения региональных языков как языков необразованных сельских классов. Действительно, традиционное выражение se remettre à parler gallo ("возобновить разговор на галло") долгое время использовалось для того, чтобы намекнуть, что этот язык - всего лишь несовершенный французский, и многие носители со временем усвоили это отношение, ограничив его частными разговорами, например, в семье. В результате этой травли городские жители Бретани стали все более решительно говорить по-французски, часто в ущерб языку своих предков, фактически проводя социолингвистические и социально-экономические границы между "современными" городами и "примитивными" деревнями.

Популярные средства массовой информации Франции укрепляли негативное представление о Бретани как о центре фольклора и абсурдного традиционализма вплоть до Второй мировой войны, когда реальные или потенциальные сепаратистские движения, такие как бретонцы, стали изображаться, в большинстве случаев нелепо, как пособники нацистов. На фоне общего представления французского языка как патриотического языка лидеров Сопротивления, результатом стала дальнейшая делегитимизация региональных языков Бретани. Все чаще родители говорили со своими детьми по-французски, создавая все более прочные социолингвистические границы между внуками и бабушками и дедушками, в то время как традиционные географические границы, отделявшие бретонский от галло и галло от французского, постепенно разрушались. Если в 1880-х годах на бретонском языке могли говорить около 2 миллионов человек, то столетие спустя считалось, что этой способностью обладают лишь 500 000-600 000 человек. Число говорящих на галло всегда было сложнее определить, учитывая большую связь этого языка с французским, но сегодня их насчитывается около 200 000 человек, и оба языка, сконцентрированные среди людей старшего возраста, рассматриваются ЮНЕСКО как "находящиеся под серьезной угрозой исчезновения".

После Второй мировой войны французские политики постепенно начали склоняться к идее сохранения региональных языков, если это не подрывает господство французского языка.С этой целью под давлением общественности было принято небольшое количество законов, последний из которых - Закон Молака 2021 года, направленный на защиту и развитие региональных языков.* Важно отметить, что Совет Европы и Европейский Союз, одним из ключевых членов которых является Франция, позволили защитникам языков меньшинств ожидать более инклюзивной национальной языковой политики. В частности, благодаря своей программе Ya d'ar brezhoneg ("Да бретонскому языку"), подкрепленной баскской программой Bai Euskarari ("Да баскскому языку"), Ofis Publik ar Brezhoneg (Государственное управление по бретонскому языку) сыграло ключевую роль в поощрении использования бретонского языка предприятиями и организациями, начиная с уличных вывесок и заканчивая рекламными материалами. С 1960-х годов граждане Франции постепенно получили большую свободу называть своих детей так, как они хотят (в пределах разумного), после длительного ограничения имен, не относящихся к католическим святым или известным французским историческим личностям, что привело к запрету бретонских и других региональных имен. Образование на бретонском языке также становится все более распространенным, в первую очередь благодаря школам Диван (Прорастание), которые, вдохновленные баскскими икастолами и валлийскими ysgolion, были созданыпровинции с 1977 года.отсутствия в последние десятилетия семейной передачи языка от поколения к поколению, а теперь студенты могут изучать язык и в университете. Активисты галло также начали продвигаться вперед с 1970-х годов, продвигая свой язык через организации Bertaèyn Galeizz (Галло Бретани), Maézoe (Henceforth) и Ассоциацию преподавателей галло. Хотя его развитие шло медленнее, чем бретонского, галло постепенно получает все большее распространение на местном радио, телевидении и в печатных СМИ, в рамках культурных мероприятий, таких какfêtes gallèses ("галло-фестивали") и различных творческих начинаний, а также в системе образования.

В то же время языковые границы между Бретанью и остальной частью страны, а также внутри провинции продолжают размываться. Иммиграция в Бретань и другие французские провинции, особенно из Северной Африки за последние сорок лет, сделала такие языки, как арабский, а также место ислама во французской национальной идентичности гораздо более актуальными темами для многих политических лидеров, не в последнюю очередь в отношении образования. Однако для Бретани особенно актуально то, что сегодня практически нет единого мнения о том, как выглядят и звучат бретонский и галло. Считается, что бретонский язык состоит из четырех основных диалектов (Керн, Леон, Трегер и Гвенед), каждый из которых имеет свои внутренние вариации, так что язык существенно отличается от деревни к деревне. Стандартизация бретонского правописания оказалась незавидной задачей, поскольку существует как минимум три варианта. Все это сделало невозможным выделение единого бретонского языка для обучения молодого поколения людей, которые все больше заинтересованы в воссоединении со своими корнями, но так и не выучили язык, потому что их родители, бабушки и дедушки стеснялись его передавать. В результате возник необретонский язык, распространенный в основном в главных населенных пунктах Бретани, где находится большинство школ и университетов. Этот язык очень похож на леонский диалект, но если "родной" бретонский использует многочисленные французские заимствования, то в необретонский вводятся различные неологизмы, образованные от кельтских корней и произносимые так, как это принято во французском языке.Однако рост нео-бретонского языка не был бесспорным.целом пожилая группа носителей языка почти всегда изучала бретонский устно и может читать и писать только по-французски, в то время какнео-бретонцы развивают более широкий спектр языковых навыков, но их язык обычно обвиняют в том, что он невразумителен, придуман региональной элитой для молодых городских носителей, а не представляет собой язык местных фермеров и рыбаков. Благодаря дополнительной стандартизации традиционного языка через печать, радио, телевидение и Интернет, нео-бретонский язык создал линии разлома между "традиционными" и "новыми" носителями, основанные на уровне образования, месте проживания (особенно в столице региона Ренне по сравнению с остальными) и возрасте.

Аналогичным образом не удалось прийти к единому мнению и в отношении галло. В течение десятилетий галло воспринимался даже его носителями как простой диалект французского языка, а в некоторых местах его бывает трудно четко отличить от стандартного французского, поскольку, как и бретонский, он варьируется в деревнях (где он по-прежнему распространен гораздо больше, чем в городах). Кроме того, некоторые потомки носителей языка галло лишь недавно обнаружили, что их предки говорили на этом языке, а не на бретонском, как они предполагали, никогда не изучая ни тот, ни другой. Прогресс налицо: в 1978 году галло был описан в Культурной хартии Бретани как parler (местный диалект), а не как patois, а с 2004 года Региональным советом как langue (язык), что отражает его растущий статус. Новые ученики, похоже, более уверенно говорят на языке и относятся к нему более позитивно, чем их старшие товарищи, которые скептически относятся к его достоинствам. Таким образом, Галло все еще пытается понять, как лучше выжить в стране, которая с большей готовностью принимает языковые различия, чем раньше, но в которой увеличившееся перемещение людей сделало их более сложными для определения.

В связи с этим возникло новое разделение: между соответствующими статусами бретонского и галло во Франции XXI века.Бретонский язык все чаще рассматривается как более "аутентичный" издвух языков, чему способствует его большая географическая удаленность от остальной Франции (как и корсиканского) и лингвистическое сходство с другими кельтскими языками. Туристы - важный вклад в экономику Нижней Бретани - часто ценят заметность современного двуязычия и кельтских или квази-кельтских традиций региона, чувствуя, что он "ощущается" отличным от остальной части страны. Между тем, будучи гораздо более похожим на французский, галло с трудом добился столь же широкой легитимности в народном сознании как символ Бретани и как самостоятельный язык, что приводит в отчаяние многих его носителей. Он также гораздо реже встречается в различных средствах массовой информации, и если бретонский язык сегодня востребован во многих школах, библиотеках, домах престарелых и других учреждениях, то знание галльского языка, как правило, считается "бонусом". Примечательно также, что вместо того, чтобы объединиться против языкового централизма французского государства, носители бретонского языка часто дистанцировались от своих коллег из Галло, считая их язык "слишком романским", чтобы заслуживать сотрудничества. Таким образом, именно бретонский язык стал более сильным символом бретонской самобытности: язык укрепляет региональную идентичность и одновременно обеспечивает определенную защиту от французской ассимиляции.

Конечно, в мире существует множество примеров языковых границ*; Бретань в этом отношении не одинока. Однако этот регион предлагает редкий взгляд на трудности, с которыми сталкиваются два соседних языка в стране, до сих пор официально не признающей их, а также на связанные с ними границы, возникшие на основе мировоззрения, социального класса, поколения и т. д.Этот случай демонстрирует, что язык может служить мощным источником идентичности, обозначая отличительные черты человека и определяяего чувство принадлежности. Определив, где говорят на языках меньшинств, а значит, где находятся невидимые границы, отделяющие их от "внешнего мира", можно выявить текущее состояние уникальных сообществ, будущее выживание которых находится под вопросом. Как мы рассмотрим далее, в некоторых местах также полезно составить карту диалектов, независимо от того, ставится ли цель выявить, понять и, возможно, сохранить различия в пространстве, или, наоборот, переплавить эти различия, чтобы достичь определенной степени стандартизации.

 

*Ночные фестивали", представляющие собой модернизированную версию традиционной музыки и танцев, доходы от которых идут на поддержку бретонских организаций.

*Этот закон разрешает школам полностью вести преподавание на региональных языках (ранее этот показатель составлял не более 50 %), разрешает школам при общинах получать финансирование от муниципалитетов, где живут их ученики, и разрешает использовать региональные диакритические знаки в актах гражданского состояния, например, при регистрации имени ребенка. Возглавляемый Полем Молаком, членом парламента от Бретани, законопроект получил значительную поддержку в Национальном собрании Франции: 247 голосов "за", 76 "против" (включая президента Эммануэля Макрона) и 19 воздержавшихся. В честь этого Молак вместе с коллегами из своего региона исполнил гимн Бретани Bro Gozh ma Zadoù ("Старая земля моих отцов", который, кстати, имеет тот же смысл и мелодию, что и валлийский и корнуолльский гимны Hen Wlad Fy Nhadau и Bro Goth agan Tasow соответственно).

*Хотя, пожалуй, ни у одного из них нет столь вызывающих названий, как у швейцарских гастрономических Röstigraben/rideau de rösti и Polentagraben/rideau de polenta - фактически "занавес из рёшти" и "занавес из поленты", отделяющих французов от носителей немецкого и итальянского языков, соответственно.

 

Диалектные линии Германии

Я знаю только Банхоф.

'Я понимаю только вокзал'

Немецкая идиома

Поездка на поезде в Германии часто бывает приятной. Немецкие поезда не только известны своей пунктуальностью, но и всегда чистые, удобные и быстрые, а станции четко обозначены. Однако недоразумения все же возможны. Поезд, назначенный на 8.15 утра в субботу, будет viertel neun ("четверть девятого") на Sonnabend для одного говорящего из Ростока на северо-востоке, но viertel nach acht ("четверть восьмого") на Samstag для второго говорящего из Розенхайма на юге. Даже этот последний звук, Tag в слове Samstag, гораздо более распространен на юге Германии, чем на севере, где преобладает Dag, то же самое слово, что и в голландском языке, и более похожее на английское "day". На самом деле, в Германии существует множество вариаций в выборе согласных и даже слов, что приводит к появлению целого ряда диалектов - потенциально до 250, в зависимости от того, насколько строго определяется отдельный диалект - по всей стране.

Конечно, не только немецкий язык имеет свою географию и диалекты. В Англии человек из Ньюкасла-на-Тайне, как правило, звучит совсем иначе, чем человек из Бристоля, а в США то же самое можно сказать о Бостоне и Новом Орлеане. Можно провести границы, разделяющие различные варианты произношения: например, в Англии существует разделение между севером и югом в отношении "bath" или "scone", а в Соединенных Штатах - между "you all" и "y'all".* Даже слова и фразы, которые мы используемсайте , значительно отличаются друг от друга: если британец говорит "bun", "bap", "barm", "batch", "cob", "teacake", "muffin" или другое из, казалось бы, бесчисленных названий того, что многие называют булочкой, можно понять, где он вырос. То же самое можно сказать и о длинном американском сэндвиче: это саб, хоаги, герой, гриндер, цеппелин. . . ? На самом деле, в хлебобулочных изделиях есть что-то одновременно и удивительно объединяющее, и безумно разделительное. Но я отвлекаюсь от темы. Как страна, которая была объединена только в конце XIX века, а затем насильственно разделена на две части в течение большей части XX века, Германия представляет собой особенно убедительный пример места, где региональные диалекты смогли сохранить относительно высокий уровень устойчивости. Особый интерес для этой книги представляет то, что в Германии со временем были проведены несколько невидимых лингвистических линий, называемых изоглоссами, которые разграничили три обширные диалектные области, тем самым четко обозначив вариации немецкого языка. Тот факт, что в немецком языке есть слова, описывающие не только сильное желание путешествовать (Wanderlust), но и более специфическую тоску по далеким местам (Fernweh) и, возможно, связанную с ней навязчивую тоску по недостижимому (Sehnsucht), только усиливает его Anziehungskraft (привлекательность, или "силу притяжения") по мере того, как мы выходим из века пандемических ограничений на поездки. Итак, прежде чем я вершлимбессерую этот абзац (ухудшаю что-то, пытаясь его улучшить) своими любимыми немецкими словами, я продолжу.

Немецкий язык условно подразделяется на три диалектные области: Верхненемецкий (Oberdeutsch), Средненемецкий (Mitteldeutsch) и Низненемецкий (Niederdeutsch или Plattdeutsch). Как ни странно для тех, кто изучает карту Германии, верхненемецкий язык относится к самой южной части страны, поскольку его название связано с горными ландшафтами, характерными для большей части этой территории. Низкий немецкий, напротив, означает северный немецкий, так как в этой части страны встречаются низкие равнины.Вариации являются результатом медленного исторического процесса, называемого высоконемецким сдвигом согласных, в ходе которого южные диалекты постепенно претерпели фонологическую (звуковую) эволюцию, особенно в отношении согласных 'p', 'd','k' и 't', которые во многих словах стали соответственно 'f', 't', 'ch' и либо 'ß'/'ss' или 'z'. Некоторые отдаленные южные альпийские регионы претерпели дальнейшие изменения, которые так и не прижились в других регионах, как, например, в Швейцарии, где немецкое слово "ребенок",Kind, заменено на Kchind. В отличие от этого, большинство северных диалектов этот процесс не затронул. Центральные немецкие диалекты, как ни странно, представляют собой золотую середину: местные диалекты здесь в разной степени придерживаются сдвига согласных. Время возникновения этого процесса остается неясным, хотя многие лингвисты считают, что он происходил примерно между третьим-четвертым и девятым веками в виде серии волн, которые в одних сообществах были более масштабными, чем в других. Такие события, как вторжение гуннов и связанные с ним перемещения населения в IV веке, в частности лангобардов и франков, по-видимому, оказали особое влияние на формирование не только географии германских народов, но и их языков и диалектов.

В результате сдвига согласных образовалась целая сеть диалектов. Чтобы лучше разобраться в этой мешанине, для классификации диалектов по степени их изменения в результате сдвига согласных используются три группы: нижненемецкий, средне- и верхненемецкий. Хотя эти группы не идеальны, и многие лингвисты уточняют их, чтобы отразить более конкретные региональные вариации, включая запад от востока, а также исключительно север от юга, их существование по-прежнему часто описывается носителями немецкого языка. Кроме того, легко отображаемые в трех общих рубриках, разделенных изоглоссами, они предлагают лаконичный способ понимания сложного языка. А благодаря множеству сложных существительных, таких как Ohrwurm (буквально "ушной червь", обозначающий запоминающуюся мелодию, которая застревает в голове), Treppenwitz ("шутка на лестнице", ответ, придуманный слишком поздно) и Naschkatze ("обгрызающий кошку", человек с ненасытной тягой к сладкому), немецкий язык определенно одобряет лаконичность.

Одна из изоглосс, линия Бенрата, отделяет диалекты на севере, которые используют звук "к" в таких словах, как maken ("делать"),от диалектов на юге, которые во время сдвига согласных приняли вместо него звук "ч", в результате чегоmachen. Изоглосса проходит через северную Германию, начинаясь, как и положено, рядом с первым пунктом большинства атласов, Ахеном, до Бенрата к югу от Дюссельдорфа, огибает Берлин, затем проходит через Франкфурт-на-Одере и, наконец, пересекает польскую границу. Второй изоглоссой является линия Уэрдинген, названная в честь района Крефельд, расположенного в нескольких километрах вверх по Рейну от Дюссельдорфа, где слово "я" - ik, в отличие от южного ich. И снова этот изоглосс пересекает государственные границы, проходя через Нидерланды и Бельгию. Линия Уердингена, что неудивительно, учитывая общую тенденцию к разделению "k" и "ch", следует по схожему с линией Бенрата пути, хотя местами отклоняется, в том числе в берлинской земле Бранденбург, где она проходит к югу от столицы, а не на север, как ее аналог. Кроме того, вблизи голландской и бельгийской границ оба изоглоссы расходятся и фактически связывают лимбургский диалект, центром которого является Маастрихт, но на котором также говорят в районе Дюссельдорфа. Однако если рассматривать эти две линии вместе, то они примерно разделяют нижненемецкий и средне- и верхненемецкий языки.

В пределах Центральной Германии существует несколько более коротких изоглосс, особенно вблизи западных границ Германии с Нидерландами, Бельгией, Люксембургом и Францией - сложный регион треугольной формы, называемый Рейнским веером, в честь Рейна. Здесь не только можно отличить лимбургский диалект от стандартного голландского, но и выявить различные франконские языки, охватывающие территорию от Неймегена в Нидерландах до северо-восточной части Франции и включающие такие крупные немецкие города, как Кельн и Бонн. Местные среднегерманские диалекты здесь можно отличить с севера на юг на основе согласных, таких как "t" против "s" (линия Sankt Goar), "v" против "b" (линия Boppard) и "p" против "f" (линия Bad Honnef) в некоторых словах. Одним словом, это регион с самым сложным набором изоглосс, где носители могут использовать свой местный диалект для общения с другими людьми через национальные границы,несмотря на явные различиястандартных версиях их национальных языков.

Наконец, чтобы разграничить центральный и верхненемецкий языки, Шпейерская линия проходит на северо-восток в виде перевернутой буквы V примерно от Страсбурга в современной Франции до вершины около Эрфурта в Тюрингии (центральная Германия), а затем на юго-восток в западную, богемную часть Чешской Республики около Пльзеня. От Европейского парламента до мирового центра пильзенского пива Шпайерская линия отделяет плозивный "pp" от аффрикаты "pf", как в словах Appel против Apfel ("яблоко") или Peper против Pfeffer ("перец"). Если посмотреть на карту, то можно заметить, что географические названия с "pf" гораздо чаще встречаются на юге Германии, например, Пфорцхайм, Пфаффенхофен-ан-дер-Ильм и Пфеффенхаузен. Населенные пункты с "pp", как правило, находятся дальше на севере, например Вупперталь и Меппен. И, конечно, английский язык, как германский язык, не подвергшийся сдвигу согласных, как и нижненемецкий, сохранил "pp", а не принял "pf". Более причудливо некоторые немцы называют кулинарный водораздел между севером и югом, проходящий примерно по линии Шпайера, так называемым "вайсвурстекватором", к югу от которого гораздо чаще встречается традиционная баварская белая колбаса. Река Майн, которая после австро-прусской войны 1866 года на короткое время стала основой границы между возглавляемой Отто фон Бисмарком Прусской Северогерманской конфедерацией и в целом склоняющимися к Австрии южными землями, рассматривается другими как граница между центральным и верхненемецким языками.

Эти линии, конечно, несовершенны: человек, говорящий на одном диалекте, может легко переехать в другую часть страны, сохранив свою форму речи, даже если его диалект, скорее всего, несколько ассимилируется после более длительного периода. Хотя изоглоссы выглядят строго, на самом деле они обозначают переходные зоны, где произношение людей постепенно меняется. В конце концов, любой язык представляет собой континуум диалектов, и чем дальше человек продвигается к "чистейшей" форме, тем более неразборчивым становится язык для других носителей.Это означает, что пересечение изоглосс невнезапно привести к появлению совершенно другого диалекта; напротив, можно ожидать тонких изменений в речи людей и выборе слов. Тем не менее, в более широком масштабе человек из северного города, такого как Гамбург или Бремен, может с трудом понимать речь (хотя и не письменную) своих соотечественников в южных землях, таких как Бавария, особенно в более сельских, горных районах, и в большей степени, чем, скажем, в Англии, хотя моя жена любит напоминать мне о моих периодических трудностях с сельским йоркширским диалектом, на котором она выросла. Кстати, диалектом, вызывающим наибольшую неприязнь у носителей немецкого языка, часто называют верхнесаксонский, среднегерманский диалект с востока страны, который характеризуется необычными гласными звуками и "кашеобразными" согласными.

Задолго до объединения Германии в 1871 году были предприняты усилия по стандартизации этой солянки региональных диалектов. Ключевую роль в этом процессе сыграл богослов Мартин Лютер, которому помог бум книгопечатания в начале XVI века. В то время как некогда могущественный Ганзейский союз на севере использовал средне-нижненемецкий язык, жители юга пользовались различными диалектами верхненемецкого языка, а лидеры католической церкви, которых Лютер осуждал, предпочитали средневековую латынь, неизвестную всему обществу. Переводя сначала Новый Завет (1522), а затем и всю Библию (1534), Лютер решил адаптировать язык двора своей родной Саксонии в восточно-центральной Германии так, чтобы он включал в себя элементы верхненемецкого наречия, делая его более понятным для широких масс. Таким образом, он открыл "Добрую книгу" для беспрецедентной аудитории по всей многоязычной Священной Римской империи, сумев не только реформировать религию, но и положить начало реформации немецкого языка. Эстафету лингвистики позже подхватил печально известный педантичный философ Иоганн Кристоф Готтшед, чей труд "Основание немецкого языка" (Grundlegung einer deutschen Sprachkunst), опубликованный в 1748 году, помог создать последовательную письменную систему.С тех пор в школах в основномновый вариант немецкого языка , представляющий собой слияние центрального и верхнего диалектов и называемый "высоким немецким". Сегодня он обычно используется в национальных средствах массовой информации, а также в правительстве и системе образования, примерно так же, как принятое произношение в Англии.* Соответственно, немецкие слова, используемые для описания этого стандарта, остаются разнообразными, включая Standarddeutsch, Hochdeutsch и Schriftdeutsch, причем последний характерен для Швейцарии.

В других немецкоязычных странах и сообществах, что неудивительно, тоже есть свои диалекты. Некоторые швейцарские диалекты немецкого языка, возникшие в результате многовековой географической изоляции в Альпах, могут быть едва различимы для других немецкоговорящих, особенно для жителей северной Германии. В Австрии, напротив, большинство немецких диалектов в разной степени похожи на верхненемецкие диалекты, характерные для Баварии. Исключение составляют самые западные районы страны, где язык в целом больше похож на различные алеманнские диалекты, используемые в Лихтенштейне, восточной части Швейцарии и юго-западной Германии. Так, пенсильванский голландский язык возник в регионе Пфальц на юго-западе Германии и до сих пор напоминает диалект пфальцского языка (опять этот звук "пф"), а язык хунсрик, на котором говорят в южной Бразилии, северо-восточной Аргентине и южном Парагвае, связан с диалектом хунсрюкиш, расположенным к северу от Пфальца.

Выживание этих эмигрантских диалектов во многом зависело от готовности их носителей общаться на этом языке между собой, не допуская проникновения в него черт других диалектов.В этом отношении изоглоссы зависят от решимости по крайней мере одной стороны препятствовать "внешним" чертам, и поэтому такиеграницы опираются на отсутствие смешения, которое может подразумевать их существование. Однако в современном мире полной изоляции добиться сложно. На самом деле, пожалуй, ни одно место не является лучшим примером противоположной динамики поддержания и размывания границ в отношении диалектов, чем Германия во второй половине двадцатого века. Массовая миграция, произошедшая из Восточной в Западную Германию после Второй мировой войны, подорвала различные региональные диалекты и одновременно укрепила стандартный немецкий даже в сельских районах, традиционно не привыкших к значительному притоку людей, поскольку носители языка внезапно оказались разбросаны по всей стране, а не ограничивались определенным географическим районом. Поскольку существующие общины, как правило, не желали менять свои традиционные диалекты в угоду приезжим, а последние еще не чувствовали себя настолько дома, чтобы принять незнакомый региональный диалект, стандартная форма стала восприниматься как удобная и относительно престижная, особенносреди молодого поколения, которое чувствовало разрыв между диалектом своих родителей и диалектом своих сверстников. В эпоху "железного занавеса" определенные языковые различия между Западом и Востоком все же возникли: первые заимствовали новые слова из английского, вторые - из русского (например,космонавт против космонавта). Однако большинство различий между Западом и Востоком, сохранившихся до наших дней, возникли гораздо раньше этой относительно недолговечной границы и, следовательно, более прочно укоренились в местной речи.

С развитием средств массовой информации и тенденцией к перемещению людей по стране диалектные различия продолжают исчезать, хотя местные СМИ часто прилагают все усилия для сохранения региональных диалектов. Разрыв между поколениями увеличился, поскольку молодые люди чаще всего более мобильны и подключены к цифровым технологиям, подвергаясь воздействию новых голосов (особенно в городах, что, как сказал мне один берлинец, может "оказать определенное нивелирующее воздействие" на диалекты), в то время как их старшие, особенно в сельской местности, могут продолжать общаться в основном или исключительно с людьми с тем же диалектом и таким образом сохранять свой традиционный язык.Действительно, со временемвполне вероятно возникновение новых изоглосс между сельскими районами, где приток и отток мигрантов остается редкостью, и остальной частью страны. Составление карты этих границ может дать представление о степени культурного обмена в этой и других странах.

Как стандартизация Лютером немецкого языка не привела к полному исчезновению местных диалектов, так и распространение его протестантской Реформации на земли, которые со временем объединились в Германию, было непоследовательным, оставив широкое разделение между протестантским Севером и католическим Югом, которое существует и по сей день. Однако Германия - не единственная страна, в которой наблюдается географический раскол по религиозному признаку. Один из наиболее ярких примеров - целый регион, названный в честь религиозного пыла, отличающего его от окружающих, - мы рассмотрим далее.

 

*В Питтсбурге, как ни странно, есть свой собственный термин, "yinz", происходящий от шотландско-ирландского "you ones".

*Для сравнения, американский английский не имеет четкого стандарта, хотя некоторые утверждают, что акценты жителей Небраски и Айовы, как правило, наименее подвержены изменениям.

 

Библейский пояс

Если на каждые четыре человека приходится одна церковь, а в каждом торговом центре - две... вы, возможно, живете в Библейском поясе.

Нил Картер

Гигантский крест возвышается над автострадой. Рекламный щит призывает водителей славить Иисуса. Из соседнего автомобиля играет христианское радио. На заднем стекле автомобиля наклейка с изображением рыбы ихтис (Иисуса), а на регистрационном знаке - имя Бога. Спустившись в долину, впереди виднеется небольшой городок, шпили церквей которого возвышаются над низкими крышами домов. Соединенные Штаты официально являются светской страной, но на большей части Юга ощущается христианское влияние.

Я преподаю в университете курс "Религиозная география", и на первом занятии я обычно прошу студентов вспомнить случаи, когда они замечали признаки местной религиозной общины, не называя при этом религиозного учреждения, например церкви. У них всегда много идей: улицы, названные в честь святых, кладбища, халяльные или кошерные рестораны - список можно продолжать. Но неизменно студент упоминает что-то из "Юга", либо он сам родом из этого региона, либо знаком с ним. Часто студенты рассказывают о запомнившейся им надписи на рекламном щите, предупреждающей о вечном проклятии или призывающей посетить определенную церковь. Они говорят о культурных различиях, с которыми им пришлось столкнуться между Чикаго, где находится университет, на северо-востоке штата Иллинойс, и где-то в нескольких часах езды к югу, на пересечении Иллинойса, Кентукки, Миссури и южной Индианы. По ходу нашей беседы я неизменно убеждаюсь, что студент, который первым рассказал анекдот с юга, не одинок в том, что он видит в этом наиболее очевидный пример места, пропитанного религией.

Термин "Библейский пояс" был придуман почти столетие назад американским журналистом и сатириком Генри Луисом Менкеном для насмешливого обозначения повсеместного распространения евангелизма на Юге и сельских районах Среднего Запада. Однако, как "Янки Дудл" была переосмыслена американскими солдатами в знак протеста против британских войск, которые пели ее, высмеивая их якобы простой образ жизни, так и южане приняли эту фразу в качестве характеристики своей набожности. Со временем между Библейским поясом и остальной частью страны были выявлены широкие различия. Прежде всего, уровень религиозности (который измеряется различными способами, например, респондентов просят оценить силу их личной веры в Бога, степень важности религии для них, посещение еженедельных богослужений и участие в ежедневных молитвах) здесь неизменно оказывается гораздо выше, чем в других регионах, за исключением Юты, западного штата, где более половины населения причисляют себя к социально консервативной Церкви Иисуса Христа Святых последних дней. Однако Библейский пояс выделяется и в других отношениях. Если в большинстве других штатов традиционно преобладали католицизм и основные протестантские деноминации, такие как методизм, лютеранство, пресвитерианство и епископальное вероисповедание, а также наблюдалось наиболее значительное снижение уровня религиозной идентификации за последние пятьдесят лет, то для южных штатов характерно процветание евангельских протестантских церквей, в частности баптистских и пятидесятнических, а также неденоминационных. Конечно, последние представлены и в других регионах страны, но здесь возникает еще один водораздел: между церквями в пределах пояса, которые в целом твердо выступают против абортов и гомосексуальности, и церквями за его пределами, где гораздо большая часть постепенно смягчает свою позицию по этим вопросам.

Действительно, религия сегодня, возможно, представляет собой наиболее заметное различие между Югом и остальной частью страны.Несмотря на то, что религиозная разделительная линия никогда не была столь формальной, как линия Мейсона-Диксона, которая изначально была проведена для урегулирования пограничногоспора между двумя влиятельными семьями в колониальной Америке, но получила известность как граница между штатами Юга (где порабощение было законным) и Севера (где оно не было законным), религия уже давно играет ключевую роль в формировании политики Юга. Такие южные штаты, как Миссисипи, Алабама, Южная Каролина и Теннесси, на последних выборах оказались одними из самых решительно настроенных республиканцев. Отражая тесную связь между религией и политикой на Юге, некоторые сообщества даже сегодня представляют Гражданскую войну в Америке как "теологический" конфликт за будущее христианства, в котором "благочестивые" солдаты Юга защищали свою веру от "еретического" Севера.

Ориентированное на Юг "Моральное большинство" сыграло ключевую роль в мобилизации консервативных христиан в американской политике на долгосрочную перспективу, оживив христианский национализм*, за который выступали предыдущие поколения белых евангелистов, в первую очередь телевангелист Билли Грэм в 1940-х и 1950-х годах. Официально основанное в 1979 году, это движение под руководством Джерри Фолвелла выступало против ряда либеральных тенденций в американском обществе с 1960-х годов (включая сексуальную революцию, движение за права геев, движение за освобождение женщин, различные постановления Верховного суда, ограничивавшие место религии в государственных школах, и общенациональную легализацию абортов другим постановлением Верховного суда, Roe v. Wade в 1973 году), которые, по его мнению, привели к упадку традиционной христианской морали в политике и повседневном обществе.Претендуя на сохранение и продвижение американских "семейных ценностей" и пропагандируя их как через СМИ, так и на низовом уровне, "Моральное большинство" сумело мобилизовать широкую ассоциацию религиозных консерваторов под патриотическим знаменем. Избрание республиканца Рональда Рейгана, предпочтительного кандидата группы, президентом в 1980 году повысило уверенность "Морального большинства" как политической силы на большую часть десятилетия, прежде чем оно было окончательно распущено в 1989 году по ряду причин, включая появление новых консервативных соперников с другими "врагами", против которых можно было выступать, разногласия среди руководства группы по поводу того, кто должен стать преемником Рейгана, и резкое сокращение средств.

Несмотря на свой крах, "Моральное большинство" оставило мощное наследие в виде огромного влияния и рычагов воздействия, которыми сегодня пользуются голоса христианских правых, помогая формировать социально-консервативную позицию по таким вопросам, как гомосексуальность, половое воспитание, эвтаназия и аборты. Во многом избрание республиканца Дональда Трампа президентом в 2016 году стало кульминацией усилий христианских правых на протяжении нескольких десятилетий. Дважды разведенный и давно заработавший репутацию "плейбоя", Трамп вряд ли является архетипом традиционного религиозного консерватора, но, тем не менее, его кандидатуру на пост президента поддержал сын Фолвелла, которого также зовут Джерри. Апеллируя непосредственно к христианскому национализму, согласно которому христианское наследие страны находится под угрозой*и превознося Фолвелла-младшего как "одного из самых уважаемых религиозных лидеров нашей страны", Трамп набрал 77 % голосов белых евангелистов-христиан, что аналогично предыдущим, более ярым религиозным кандидатам-республиканцам, таким как Джордж Буш-младший и Митт Ромни. Консервативное христианство также заняло центральное место в высшем судестраны , определяющем законы, которые касавсех, независимо от веры и общественного мнения. Ни в одном случае это не было так очевидно, как в спорной отмене Roe v. Wade через Dobbs v. Jackson Women's Health Organization в 2022 году, которая вернула отдельным штатам былую автономию в определении своих собственных законов об абортах. В конце концов, опросы показывают, что население в целом гораздо меньше против абортов, чем шесть консервативных судей Верховного суда (трое из которых были назначены Трампом), которые теперь, похоже, готовы пересмотреть предыдущие решения, касающиеся вопросов, против которых исторически выступали многие стойкие христиане, включая контрацепцию и однополые отношения. Кроме того, что отражает важность географического положения, сразу после принятия решения 2022 года в отношении законов об абортах быстро проявилась закономерность: штаты предполагаемого Библейского пояса оказались наиболее решительными в запрете или серьезном ограничении абортов*, в то время как на большей части северо-востока, на западном побережье, в Иллинойсе и на Гавайях существует государственная защита этого права.

Общее ощущение отличия Библейского пояса от других регионов США проявляется и в культурном плане. Переселенцы из других регионов страны, особенно те, кто не считает себя христианином, регулярно рассказывают о том, что поражены тем, насколько евангелические формы протестантизма распространены на Юге и считаются там общепринятыми. Нередко спрашивают, какую церковь посещает человек, произносят благословения перед едой и открывают встречи молитвой.Вместо "спасибо" часто используется "да благословит вас Бог", а в некоторых регионахвместо "до свидания""счастливогодня" (хотя это тоже имеет христианское происхождение, являясь сокращением от "да пребудет с вами Бог"). День благодарения во многих округах рассматривается как христианский праздник, в который запрещена продажа алкоголя; в некоторых других округах алкоголь не продается и не подается в течение всего года, а по воскресеньям действует ограничение по времени. Такие пасторы, как Джоэл Остин, Пола Уайт и Крефло Доллар, стали знаменитостями, используя радио, телевидение, печатные СМИ и Интернет, чтобы донести свои проповеди до гораздо более широкой аудитории, чем это возможно в одном географическом месте.* Многие ученики на Юге рассказывают, что учителя ведут их класс на молитву, несмотря на то, что это запрещено в государственных школах страны. Любопытно, что с 1993 по 2021 год в штате Алабама в государственных школах была запрещена йога, поскольку она якобы одобряет "нехристианскую систему верований"; медитация и приветствие "намасте" по-прежнему запрещены. А по мнению некоторых жителей региона, само существование Соединенных Штатов является результатом божественного вдохновения.

Конечно, учитывая различия в публичном присутствии христианства на Юге, в том числе в городских и сельских районах, бывает сложно определить, где именно находятся невидимые границы Библейского пояса, но это не мешает людям пытаться. Часть проблемы связана с тем, что именно представляет собой Библейский пояс. Большинство сходится во мнении, что речь идет о районах со значительным присутствием евангельских протестантов (особенно баптистов) и социально-консервативными взглядами. Это означает, что районы, которые далеко не всегда единодушно считаются "южными", такие как Техас и Оклахома, а также некоторые части Канзаса, Миссури, Иллинойса и Индианы, могут быть отнесены к Библейскому поясу, если они демонстрируют схожие религиозные и политические характеристики.Однакосайте практически нет согласиятого, следует ли исключать определенные деноминации при определении границ и как их следует определять. Таким образом, любые пространственные границы всегда будут оспариваться.

В вопросе о том, что представляет собой "пряжка" или неофициальная столица Пояса, существует лишь незначительный консенсус: Джексон, Мемфис, Нэшвилл, Даллас, Шарлотт, Оклахома-Сити и Талса (последние два города находятся в Оклахоме, а не на "географическом" Юге) - это лишь некоторые города. В отличие от этого, некоторые части "географического" Юга, такие как южная Флорида и Луизиана, не всегда описываются как часть Библейского пояса из-за их значительного католического населения. Внутри пояса существует дополнительное расовое разделение, поскольку многие города остаются сильно сегрегированными, подавляющее большинство церквей состоит исключительно из белых или чернокожих прихожан, а избирательная система чернокожих не так хорошо согласуется с религией, как у их белых коллег. В связи с этим некоторые утверждают, что Библейский пояс можно разделить на западный и восточный регионы, в значительной степени основываясь на демографических различиях. Неудивительно, что, учитывая предположение о существовании "Библейского пояса", в Соединенных Штатах есть и обратное явление - "пояс невоцерковленных" на северо-западе, где число членов церкви ниже, чем в большинстве остальных регионов страны. Тем не менее, "Библейский пояс" как концепция получил гораздо большую известность в популярном дискурсе, а аналогичные, но гораздо меньшие по масштабам примеры были выявлены и в других частях мира, в том числе в Скандинавии, Центральной Европе и некоторых австралийских пригородах.

Учитывая сохраняющуюся, а кое-где и растущую популярность евангелического протестантизма, можно ожидать, что Библейский пояс будет расширяться и в будущем, его невидимые границы продвинутся дальше на север и запад через такие штаты, как Канзас, Миссури и Иллинойс, демонстрируя сохраняющуюся значимость веры на большей части Юга.Благодаря постоянному упоминанию основных догматов какой-либо религии и рассмотрению их как центральных для идентичности места, эта вера может стать нормализованной, стандартом по умолчанию, которогоожидается, будут придерживаться жители . Те, кто одобряет это, скорее всего, останутся (или переедут сюда, если они приехали из других мест), в то время как те, кто не одобряет, вполне могут предпочесть уехать, укрепив тем самым ассоциацию территории с данной конкретной религией. А поскольку религия и политика часто тесно переплетаются - что так наглядно демонстрирует этот регион, - расширение границ, обозначающих место, отличающееся религиозной принадлежностью, может дополнительно привести к изменениям в структуре голосования.кажущиеся незначительными изменения в религиозной демографии конкретного округа могут иметь серьезные последствия в сезон выборов, а значит, представлять интерес как на местном, так и на национальном уровне.

Таким образом, границы "Библейского пояса", как и в случае с Северной Ирландией, важны не только для тех, кто живет в их пределах, поскольку намекают на то, насколько человек будет чувствовать себя комфортно и совместимо со своим окружением. Они также дают представление о мировоззрении значительной части граждан, что помогает в политической пропаганде и прогнозировании и тем, кто находится "снаружи". В обществе, которое становится все более расколотым, они вполне обоснованно могут считаться линиями разлома общественного мнения по вопросам, которые касаются всех нас. Поэтому, если мы хотим по-настоящему понять разделение, которое мы ощущаем, мы должны искать те линии, которые мы не видим. Такие линии могут быть невидимыми, но их существование ощутимо. Они могут быть жесткими или динамичными, но одно неизменно: в ближайшее время они не исчезнут.

 

*Убеждение в том, что Соединенные Штаты - христианская нация и что это христианское наследие необходимо защищать. Отметим также, что "Моральное большинство" было далеко не единственной группой христианских правых, появившейся в сознании широкой американской общественности в это время, хотя и самой заметной; в число других групп с разной степенью влияния входили "Голос христиан", "Религиозный круглый стол", Национальная коалиция христианских действий и "Заступники за Америку".

*Есть определенные признаки того, что американская общественность сегодня менее религиозна, чем в прошлом, но даже сейчас почти 90 процентов членов Конгресса США считают себя христианами, и только один представитель - бывший демократ, а ныне независимый сенатор Кирстен Синема из Аризоны - идентифицирует себя как религиозно неаффилированного человека.

*Тринадцать штатов, восемь из которых можно считать "южными", уже приняли "триггерные законы", запрещающие аборты в течение первых двух триместров беременности, в преддверии возможной отмены решения Roe v. Wade. На момент написания статьи не все эти штаты еще приняли свои законы, хотя два - Техас и Оклахома - успели запретить почти все аборты до решения суда 2022 года, поскольку закон можно было исполнять через гражданские иски, а не через судебное преследование штата. Еще в шести штатах в законах все еще сохраняются запреты на аборты, существовавшие до решения Roe v. Wade.

*Например, вскоре после того, как в США началась пандемия COVID-19, проповеди Остина собрали более 4 миллионов зрителей в Интернете. В настоящее время у него более 10 миллионов подписчиков в Twitter, и он является автором семи бестселлеров New York Times, занявших первое место. Это довольно большая паства.

 

Эпилог

Воображаемые линии Украины, России и "Европы

С первых же шагов они [украинцы] начали строить свою государственность на отрицании всего, что нас объединяет. Они пытались исказить сознание, историческую память миллионов людей, целых поколений, живущих в Украине.

Владимир Путин

Соседи всегда обогащают друг друга культурно, но это не делает их единым целым, не растворяет нас в вас. Мы разные. Но это не повод враждовать. Мы хотим сами определять свою историю. В мире, спокойствии и честности.

Владимир Зеленский

В этой книге мы рассмотрели множество типов невидимых линий, которые воспринимаются и проводятся, чтобы различать стороны и брать на себя контроль над нашим миром. Иногда эти линии возникают намеренно, через законы, политику и человеческие решения. В других случаях мы едва замечаем, что различаем две стороны, но благодаря опыту у нас формируется чувство, что "это" место отличается от "того", что "здесь" мы чувствуем себя в безопасности и комфорте, тогда как "там" мы считаем себя как-то "не в своей тарелке", что, возможно, заставляет нас уйти или изменить свое поведение. Линии, которые мы проводим на наших ментальных картах мира, отражают различные аспекты нашего взаимодействия с планетой - культурные, социальные, политические, экологические, метеорологические - в общем, любые способы, которыми можно разделить мир. Учитывая хитросплетения нашего земного шара и разнообразие его жителей, стоит ли удивляться, что мы склонны искать самые простые ответы?

Линии - это самый доступный и эффективный механизм, с помощью которого мы можем как понимать мир, так и формировать его по своему усмотрению. Независимо от того, говорим ли мы об ученых, ищущих закономерности, способные объяснить устройство нашей планеты, о правительствах, решающих, куда направить инвестиции и ресурсы, или о религиозных группах, стремящихся обеспечить своим приверженцам возможность исповедовать свою веру так, как они хотят, линии дают возможность отличить одну сторону от другой. Даже если линии возникают органично, они отражают наши предубеждения, наши представления о "нас" и "них", о том, что представляет или требует принадлежность к той или иной стороне.А посколькупостоянно воспринимаются, ощущаются, различаются, они могут оказывать далеко идущее воздействие на отношения людей с миром.

Ужасающее вторжение России в Украину наглядно демонстрирует значение границ, а также то, как разнообразно они конструируются, формулируются, повторяются и оспариваются различными людьми и группами. Хотя легко сосредоточиться на вопросах границ - в первую очередь на несоблюдении Россией суверенитета Украины в ходе военных действий, - война коренится в различных, конкурирующих между собой нарративах идентичности, границы между которыми проводятся для разграничения сторон. Однако эти границы не только весьма субъективны, но и во многих случаях феноменально надуманны, скорее отражают предположения и предубеждения, чем имеют эмпирическую поддержку.

Рассмотрим распространенное утверждение, в том числе на "Западе" (что само по себе является надуманной конструкцией), о том, что существует "две Украины". С момента обретения Украиной независимости от СССР в августе 1991 года различные наблюдатели говорят о линии разлома, разделяющей в целом западную или северо-западную часть от в целом восточной или юго-восточной части, на основе этнической принадлежности и языка (украинский против русского), религии (украинская православная и католическая против русской православной)* и мировоззрения (Европа и "Запад" против России и "Востока"). Некоторые даже ссылаются на существование границы между городами Умань и Харьков как на средство подкрепления этой точки зрения, дополнительно принимая во внимание различия в физической географии (леса против степей) и расселении людей (преимущественно сельский северо-запад против более урбанизированного и промышленного юго-востока). Иностранные спекуляции о возможном распаде Украины по такому признаку и его потенциальных последствиях для безопасности остальной Европы доминируют в дискуссиях и репортажах об Украине на протяжении трех десятилетий.

Такие представления весьма проблематичны.Например,сайте многие люди, считающие себя украинцами, считают русский язык своим родным. Карты национального масштаба, отражающие общее языковое разделение между северо-западом и юго-востоком, также маскируют динамику на местном уровне: украинский язык, как правило, более распространен в сельской местности, в то время как носители русского языка часто сосредоточены в городских районах. Кроме того, необходимо признать, что в Украине проживает большое количество двуязычного населения, которое может выбирать тот или иной язык в различных социальных контекстах, особенно после того, как в 2019 году украинский язык стал единственным официальным государственным языком.* Кроме того, многие граждане считают своей этнической принадлежностью сочетание украинского и русского. Распространенный нарратив о том, что украинская национальная идентичность формировалась в противовес российской, игнорирует не только то, что значительная часть населения идентифицирует себя как двунациональная, но и то, что Польша на западе уже давно представляет собой соперничающего "другого" в украинском нациестроительстве. Даже идея о том, что Западная Украина представляет собой своего рода "сердцевину" украинской национальной идентичности, ограничена. По некоторым данным, идея отдельной Украины зародилась в восточной части современной страны, но угроза русификации в конечном итоге вытолкнула эту идеологию на запад, где она процветала, конкурируя с польским национализмом.

Как можно говорить о разделительной линии внутри Украины? Нелегко. Как и другие субъективные границы, линия Умань-Харьков - это воображаемая конструкция, но благодаря тому, что на нее постоянно ссылаются, она рискует стать реальной. В марте 2022 года начальник украинской военной разведки Кирилл Буданов подчеркнул, что военные действия России представляют собой "попытку создать Северную и Южную Кореи на Украине". В этой войне разделение выгодно России, но, учитывая, что украинское население до сих пор демонстрирует значительную солидарность и единство в противостоянии вторжению, любая подобная линия выглядит скорее как москальский миф, чем как прочная основа для разделения.бы надеяться, что были извлечены уроки из ужасов раздела Индии и распада бывшей Югославии, которые в определенном смысле являются аналогичными примерами этнически разнообразных мест, оккупированных внешними державами*, и где границы воспринимались и проводились так, чтобы подразумевать и способствовать культурной однородности. Время покажет, но на момент написания этой статьи за пределами спорного полуострова Крым и двух удерживаемых повстанцами территорий Донецка и Луганска в Донбассе (в двух последних из них, как и в России, запрещены Facebook и Instagram, а также Google, образуя невидимые линии, определяющие доступ к новостным СМИ), похоже, не наблюдается особого аппетита к российскому контролю.

Сегодня Украина в целом гораздо менее разделена, чем считают или хотят считать многие внешние наблюдатели и актеры. Вместо того чтобы быть расколотой по типу холодной войны где-то посередине, война на сегодняшний день показала решимость большинства населения страны быть принятым "западными" институтами.Разумеется, с момента обретения независимости страну тянуло в разные геополитические стороны, а результаты голосованияиногда наводили на мысль о географическом разделении между северо-западом и юго-востоком, не в последнюю очередь в ходе напряженных президентских выборов с участием более западного Виктора Ющенко в 2004 году и Юлии Тимошенко в 2010 году против связанного с Кремлем Виктора Януковича. Тем не менее, в основном членство в Европейском союзе (ЕС) и Организации Североатлантического договора (НАТО) было гораздо более желанным, чем Евразийское экономическое сообщество и его преемник Евразийский экономический союз (ЕАЭС), а также Содружество Независимых Государств (СНГ), к которому Украина так и не присоединилась в полной мере.* Соответственно, два наиболее значительных события, которые вывели Украину "на карту" ("оранжевая революция" с ноября 2004 по январь 2005 года, в ходе которой прошли массовые протесты против фальсификации выборов и коррупции, и "евромайдан" с ноября 2013 по февраль 2014 года, в ходе которого прошли массовые демонстрации после решения Януковича политически приблизить страну к России и ЕАЭС, а не к ЕС)† оба эти события отражали если не единодушное, то, по крайней мере, всенародное желание, чтобы страна действовала так же, как любая другая европейская странаи, что не менее важно, чтобы ее воспринимали как таковую.Это были мощные моменты национального пробуждения, которые позволили украинцам из всех слоев общества объединиться в единое целое, призвать к функционированию демократических институтов и, таким образом, отделить свою страну от фальсификации результатов голосования и запугивания, которые часто характерны для их более крупного соседана востоке. Будущее Украины, как показали эти события, будет "европейским" и, как следствие,не "российским".

В этом отношении Европа существует, как мы видели на примере Урала, прежде всего как концепция, идеологическая конструкция, ценности которой включают свободу, демократию, верховенство закона и общественный порядок. Основная задача, которая все еще стоит перед Украиной, - узаконить свое положение на этой "западной" стороне политического разрыва и одновременно дистанцироваться от коллективизма, репрессий и коррупции, которые так часто ассоциируются с "восточным" "Другим". Второй президент Украины Леонид Кучма в свое время пытался подчеркнуть культурные отличия Украины от России, но его усилия были сведены на нет, когда его второй срок (1999-2005) стал авторитарным. Призыв к "европейскости" - или, по крайней мере, "нерусскости" - сам по себе недостаточен.

Достижение этой цели осложняется - а возможно, и становится невозможным - необходимостью балансировать между идеологической приверженностью европейскому проекту и умиротворением Кремля. В конце концов, российский президент Путин рассматривает вышеупомянутое, наряду с постепенным расширением НАТО на восток, как угрозу для своей страны. См., например, его обращение к российскому народу 24 февраля, в первый день вторжения 2022 года, в котором он описал образную и, следовательно, на практике невидимую "красную линию" между его страной и "Западом":

Для нашей страны это ["политика сдерживания России"], в конечном счете, вопрос жизни и смерти, вопрос нашего исторического будущего как народа... Это та самая красная черта, о которой много раз говорили. Они ["Соединенные Штаты и их союзники"] перешли ее.

Эта речь стала кульминацией многолетнего осуждения "западной" политики и инициатив - не в последнюю очередь Европейской политики соседства (ЕПС, начата в 2003 году) и Восточного партнерства (ВП, начато в 2009 году) - за то, что они приближают Украинук институтам ЕС и, как следствие, подразумевают увеличение культурной и политической дистанции от России. Соответственно, и особенно после Евромайдана и свержения автократического Януковича в феврале 2014 года, Путин агрессивно стремится вернуть Украину в сферу влияния России - опять же по невидимой и воображаемой линии*.

Где можно найти эту строчку? Особенно информативным является бессвязное эссе Путина от июля 2021 года, сопровождавшее новые передвижения российских войск на украинской границе. В этом трактате он утверждает, что русские и украинцы - "единый народ", чьи "тесные культурные, духовные и экономические связи" неоднократно подрывались "внешними покровителями и хозяевами", ответственными за "сеяние раздора" и "натравливание" частей единого народа друг на друга. В этом ключе лидеры Украины, по мнению Путина, начали "мифологизировать и переписывать историю, вычеркивать все, что нас объединяло, а период, когда Украина входила в состав Российской империи и Советского Союза, называть оккупацией". Кроме того, они "ограбили народ Украины и хранят украденные деньги в западных банках", точно так же, как и Россия долгое время была "ограблена" в результате "иностранной интервенции":

Задолго до 2014 года США и страны ЕС систематически и последовательно подталкивали Украину к свертыванию и ограничению экономического сотрудничества с Россией... Шаг за шагом Украина втягивалась в опасную геополитическую игру, направленную на превращение Украины в барьер между Европой и Россией, в плацдарм против России.

Таким образом, для Путина любое представление об Украине как о границемежду "Западом" и "Востоком" - это западный миф, манипуляция, призванная укротить русского медведя. Невидимая линия - это не Украина как таковая; на самом деле она существует на западной границе Украины, делая эту страну просто частью России. Такое своеобразное понимание "российской" земли и ее границ помогает объяснить то, что произошло с тех пор. Это вторжение, в основе которого лежит самолюбование, выраженное на языке самоопределения ("Какой будет Украина - решать ее гражданам"), а также тщеславное пренебрежение и наглость ("Я все больше и больше убеждаюсь в этом: Киеву просто не нужен Донбасс"). Как становится все более очевидным, Путин совершенно не заинтересован в том, чтобы уважать желание граждан Украины, что бы ни говорили его сторонники о его фальшивых референдумах по аннексии в регионах, находящихся под военной оккупацией, в том числе несколькими годами ранее, в 2014 году, в Крыму. Все, что для него важно, - это чтобы Украина вошла в границы России: к черту, что думает "Запад". И все это время он упорно работает над укреплением таких ориентированных на Россию евразийских союзов, как ЕАЭС и Организация договора о коллективной безопасности (ОДКБ), в надежде, что они смогут противостоять ЕС и НАТО на западе. Этот международный геополитический разрыв гораздо значительнее, чем географический разрыввнутри Украины. Это и есть та невидимая линия, которую необходимо определить.

По роковой случайности, и к особому и очевидному раздражению многих ее жителей, Украина долгое время казалась более значимой для России, чем для "западных" институтов. Действительно, Путин на протяжении многих лет выражал большую решимость принять Украину - в своей собственной мании величия - чем такие институты, как ЕС, которые, как правило, рассматривали страну через призму экономики, как партнера по свободной торговле, а не как геополитический актив.* Поэтому более чем иронично, что Украина, которую так долго не замечали на"Запада", теперь стала его главной внешнеполитической проблемой, изображаемой как символическая граница между основными "европейскими" ценностями демократии и суверенитета с одной стороны, и тиранией и насилием - с другой. Страна, название которой, по общему мнению, происходит от славянского слова, означающего "пограничный регион" или "пограничная полоса "*, находящаяся вне поля зрения и вне поля зрения, внезапно оказалась в центре внимания всего мира. Война, похоже, с запозданием переместила ее на западную сторону невидимой когнитивной границы европейцев, которую президент Украины Зеленский старательно культивирует, обращаясь, например, к ЕС:

Мы боремся за то, чтобы стать равноправными членами Европы... Докажите, что вы с нами. Докажите, что вы не отпустите нас. Докажите, что вы действительно европейцы, и тогда жизнь победит смерть, а свет - тьму.

Однако приведет ли это к тому, что Украина получит членство в ЕС и НАТО, которого давно жаждет большая часть ее населения, пока неясно.†

Что бы ни произошло, маловероятно, что более чем меньшинство населения Украины, видя уничтожение своих городов и массовые захоронения мирных жителей, будет склоняться к тому, чтобы посмотреть на "Восток". ЕС теперь является главным торговым партнером Украины, а постепенное принятие последним торговых правил ЕС все больше отдаляет Украину от России.В сознании тех, кто находится насайте и является непререкаемым "Западом", глядя на жестокость, с которой российские войска нападают на своего соседа, Украина все больше предстает как отдельное и обязательно независимое образование. Сегодня, вместо того чтобы проходить вдоль западных границ Украины с Польшей, Словакией и Венгрией как граница между "западной" и "православной" цивилизациями, как знаменито утверждал Сэмюэл Хантингтон после падения "железного занавеса", любая геополитическая граница, похоже, существует гораздо дальше на восток, отделяя, по крайней мере, большую часть Украины от действий и предположений российского государства. В самом деле, конфликт может гарантировать, что в долгосрочной перспективе Украина сможет дистанцироваться от России в коллективном воображении, как утверждал в 2016 году Збигнев Бжезинский, бывший советник по национальной безопасности США: "Ключевой момент, который следует иметь в виду, заключается в том, что Россия не может быть в Европе без того, чтобы Украина также была в Европе, в то время как Украина может быть в Европе без того, чтобы Россия была в Европе".

Границы на карте могут показать, где граничат две страны, но они с трудом отражают, где, по мнению людей, заканчивается одно место и начинается другое. Такие границы - воображаемые, меняющиеся, оспариваемые, пронизанные предположениями и стереотипами, кажущиеся такими простыми и в то же время состоящие из сложностей - всегда требуют рассмотрения. Это те границы, с которыми мы чаще всего сталкиваемся и которые, постоянно воспроизводясь в словах и мыслях, формируют и определяют наше мышление и поведение. Внешность может быть обманчива, но линии, которые мы не видим, могут быть не менее убедительными и гораздо более действенными. Только обращаясь к невидимому, перцептивному, эмоциональному, дискурсивному, мы можем по-настоящему понять свое место в мире.

 

*Еще одним отражением политизации разделения является тот факт, что Украинская православная церковь официально обрела независимость от своего более крупного российского собрата только в январе 2019 года.

*Выбор названий здесь, как и в Северной Ирландии, отражает идентичность или политическое мировоззрение, что можно заметить по растущей тенденции западных СМИ называть столицу страны Киевом (Київ на кириллице) на украинском языке, в отличие от русскоязычного Киева (Киев), особенно после запуска Министерством иностранных дел Украины онлайн-кампании "KyivNotKiev" в октябре 2018 года. Другие крупные города, представляющие интерес, включают Одессу/Одесса (в отличие от Одессы/Одесса), Львов/Львов (в отличие от Львова/Львов) и упомянутый выше Харьков/Харків (в отличие от Харькова/Харьков). Аналогичным образом, англоязычные издания все чаще опускают артикль "the" перед названием страны, чтобы не создавать впечатление, что страна является лишь регионом более крупного образования (исторически подразумевающего Россию).

*В случае с Украиной разные ее части за последнее тысячелетие были оккупированы Монгольской империей, Речью Посполитой, Российской империей, Австрийской (а затем Австро-Венгерской) империей, Чехословакией, Румынией, СССР и, сегодня, Российской Федерацией.

*Украина согласилась на создание СНГ как естественного преемника СССР, что сделало ее государством-основателем, но не захотела передавать слишком большую часть своей вновь обретенной автономии наднациональной организации, в которой, скорее всего, будет доминировать Россия. В связи с этим она отказалась ратифицировать Устав СНГ, что сделало бы ее полноправным, а не ассоциированным членом, и в конечном итоге прекратила участие в уставных органах СНГ в 2018 году, поскольку ее отношения с Россией продолжали ухудшаться.

Янукович сделал этот шаг в значительной степени для того, чтобы продлить срок своего президентства, что делает это решение, по крайней мере, настолько индивидуальным и прагматичным, насколько оно было идеологическим или отражало широко распространенное стремление к союзу с Россией.

*Парадоксально, но многие прозападные украинцы также недовольны ЕПС, поскольку она подразумевает, что Украина находится вне границ Европы и претендует на "европейскость" не больше, чем страны Северной Африки, Леванта и Кавказа.

*Как написала в 2016 году эксперт по восточноевропейской политике Катарина Волчук: "Головоломка для Украины заключается в том, что ЕС недостаточно заботится о европейском выборе Украины, а Россия заботится слишком сильно".

*Однако это не единогласно: конкурирующая теория, особенно популярная среди ученых, стремящихся выдвинуть на первый план, а не маргинализировать эту часть мира, утверждает, что ее значение ближе к "в стране".

† Вероятно, отражая наследие холодной войны и представления о "европейскости" разных стран, интересно отметить, что только три бывшие советские республики смогли вступить в ЕС и НАТО: Эстония, Латвия и Литва, все в 2004 году.