История женщин. Том II. Молчание Средних веков [Жорж Дюби] (pdf) читать онлайн

;nder stud ies

Книжная серия
«ГЕНДЕРНЫ Е ИССЛЕДОВАНИ Я*
основана в 2001 году
• при поддержке
Фонда Дж. Д. и К. Т. Макартуров

Редакционный совет серии
Рози Брайдотти
Ольга Воронина
Елена Гапова
Элизабет Гросс
Татьяна Жданова
Ирина Жеребкина —

председатель
Елена Здравомыслова
Татьяна Клименкова
Игорь Кон
Тереза де Лауретис
Джулиет Митчелл
Миглена Николчина
Наталья Пушкарева
Джоан Скотт
Анна Темкина

ИСТОРИЧЕСКАЯ
КНИГА

HISTOIRE
*. FEMMES
EN

OCCIDENT

ii

Le Moyen Âge

Sous la direction de
Christiane Kiapisch-Zuber

Paris
PLON
2001

ИСТОРИЯ
ЖЕНЩИН
НА

ЗАПАДЕ

ТОМ ВТОРОЙ

Молчание Средних веков

Под редакцией
Кристиан Клапиш-Зубер

Санкт-Петербург
АЛЕТЕЙЯ

2009

УДК 94(100)
ББК 63.3(0)
И90

Progtram m a
Издание осуществлено в ралисах
программы «Пушкин» при
поддержке Министерства
иностранных дел Франции
и посольства Франции в России
Ouvrage réalisé dans le cadre du
programme d'aide à la publication
Pouchkine avec le soutien du Ministère
des A ffaires Etrangères français et de
l'Ambassade de France en Russie

Научный редактор перевода H. Л. Пушкарева
Ведущий редактор P. A. I iutadcee
Секретарь В. Ларченко
Художественный редактор И ван Граве
Впервые опубликована как Storia delle Donne in Occidentet vol. II, I l Medioevo,
© Gius. Laterza & Figli Spa, Roma-Bari, 1990
Перевод осуществлен с издания:
Histoire des Femmes en Occident. T. 2. Le Moyen Age. Paris: Plon, 2001

И стория ж ен щ и н на Западе : в 5 т. Т. II : Молчание Средних веков / под
И90 общ. ред. Ж. Дюби и М. Перро ; под ред. К. Клапиш-Зубер; пер. с ф р. под ред.
Р. А. Гимадеева ; науч. ред, перевода Н. Л. Пушкарева. — СПб. : Алетейя, 2009. —
512 с. : ил. — (Гендерные исследования).
К В К 978-5-91419-033-7
ISBN 978-5-91419-168-6 (т. II)
«История женщин на Западе» в пяти томах под общей редакцией Ж оржа Дюби и
Мишель Перро состоит из работ 75 выдающихся историков, представляющих читате­
лям увлекательную панорамную хронику от античности до современности.
У Д К 9 4 (1 0 0 )
Б Б К 6 3 .3 (0 )

ISBN 978-5-91419-033-7
ISBN 978-5-91419-168-6 (т. II)

9 785914 191686

Copyright© 1992 by the President and Fellows of Harvard College
©Издательство «Алетейя» (СПб.), 2009
© «Алетейя. Историческая книга», 2009

Оглавление

О том, как писалась История женщин (Жорж Дюбй
и Мишель Перро) .......................................................................................7
Появление женщин (Кристиана Клапиш-Цубер).............................. 11
РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ. СПОСОБЫ КОНТРОЛЯ..............................................21
Насаждение п о р я д к а ......................................................................22
Глава 1. Глазами Церкви (Жак Даларен)...........................
24
Образ в р а г а .......................................................................................28
Дева-мать .......................................................................................... 33
Мария М агдали на.............................................................................40
Новый в е к .......................................................................................... 46
Глава 2. Природа женщины (Клод Т ом ассе).................................... 51
Хронологический о б з о р .................................................................. 52
Непредсказуемое с у щ е ст в о ............................................................66
Глава 3. Женщина под покровительством
(Карла К азагран д е)................................................................................ 78
Разговор с ж е н щ и н ам и ...................................................................78
Что за ж е н щ и н ы ?.............................................................................80
Добродетели и пороки ж енщ ин..................................................... 91
Глава 4. ХОРОШАЯ ЖЕНА (Силъвана В ек к ьо )................................. 110
С а р р а ................................................................................................. 110
Женщины и семья в XV в е к е ......................................................133
Глава 5. Управление женской модой (Диана Оуэн Хьюг) . . . 140
Одежда, потребление и статус ж ен щ и н ы ................................. 143
Особые виды г р е х а ..........................................................................151
Ответ ж е н щ и н ................................................................................ 155
Современная о ц е н к а ...................................................................... 160
РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. СЕМЬЯ Н СОЦИАЛЬНЫЕ СТРАТЕГИИ...................163
Скрытая власть ж ен щ и н ................................................................164
Глава б. Женщины от V по К век (Сюзанна Фоне-Важпль) . . . 171
Женщина в м и р у ............................................................................. 172
Женщины и р ел и ги я ...................................................................... 187
Образование и творческая д ея тел ьн о сть................................. 197

Оглавление

Глава 7. Феодальный строй [Полетта Л ’Эрмит-Леклерк) . . . 202
Заговор ж е н щ и н .............................................................................204
Брак и Ц ерковь................................................................................ 213
Три со сл ови я........................................................
. . . 229
Глава 8. Женщины при дворе [Жорж Д ю би )................................. 249
Глава 9. Как жили в позднем средневековье
[Клавдия О пи тц)................................................................................... 265
Место женщины: брак и сем ья..................................................... 270
Материнство и материнское п овед ен и е.................................... 281
Хлеб насущный: женщины и р а б о та ........................................... 289
Статус одинокой женщины: эмансипация
или маргинализация?............................................................... 301
Было ли женское движение в Средние в е к а ? .......................... 307
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ. СЛЕДЫ И ОБРАЗЫ ЖЕНЩИН ................................ 313
Новые подходы...............................................
Глава 10. Мир женщин [Франсуаза П и понье)................................. 316
Глава 11. Женщина изображенная [Кьяра Фругони)....................328
Церковный в з г л я д ......................................................................... 328
Айк см е р ти .......................................................................................353
Женщины в частной и повседневной ж и зн и ..............................364
Женщины и словесность............................................................... 382
Невесты Христовы . . .
390
РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ. СЛОВА ЖЕНЩИН.............................................. 407
Право говорить................................................................................ 408
Глава 12. Литература и мистика [Даниэль Ренъе-Болер) . . . . 409
Выступления ж ен щ и н?...................................................................414
Слова в действии.............................................................................429
Язык о гн я .......................................................................................... 445
Показания и признания [Жорж Д ю б и )........................................... 460
Примечания
Сведения об а в т о р а к ................................................................................ 509

О том, как писалась
История женщин
Жорж Дюбп п Мишель Перро

В истории женщины долго оставались отодвинутыми в тень.
Развитие антропологии, вновь пробудившееся внимание к се­
мье, к истории носителей ментальности, сфера интересов ко­
торых лежала в повседневной жизни, в частном и индиви­
дуальном, помогли разогнать эту тень. Женское движение и
вопросы, им поставленные, стали еще важнее. «Куда мы при­
шли? Куда мы идем?» — эти вопросы женщины начали зада­
вать сами. В университетах и вне их женщины занялись разы­
сканиями о своих предках и попытались понять истоки их
господства и ход эволюции отношений между мужчинами
и женщинами.
«История женщин» — подходящее и привлекательное на­
звание, но идею о том, что женщины как таковые являются
объектом истории, должна быть отвергнута с твердостью. То,
что мы хотим понять —это место женщин, «условия», в кото­
рых находились женщины, роль и сила женщин. Мы хотим
исследовать, как женщины действовали. Мы хотим изучить
их слова и их молчание. Мы хотим всмотреться в их много­
численные образы: богиня, мадонна, ведьма. Наша история
в основе своей относительна; мы рассматриваем общество
в целом, и наша история женщин в той же мере — история
мужчин.
Это —история longue duré: историю Запада от древности
до наших дней, причем включают только Запад, от Средизем­
ного моря до Атлантики. Истории женщин Востока, Латин* Термин французской школы Анналов, приблизительно обозна­
чающий историю медленно протекающих процессов и долго сохра­
няющихся явлений и состояний (например, феодализм, француз­
ская монархия, приморское положение Марселя). —Примеч. пер.

История женщин

ской Америки и Африки остаются, к сожалению, предметом желаний,
но мы надеемся, что однажды женщины и мужчины этих стран напи­
шут их.
Наша история — «феминистская» в том смысле, что мы придержи­
ваемся эгалитаристских взглядов; она стремится быть открытой для
разнообразных толкований. Мы хотим ставить вопросы, но у нас нет
формул ответов на них. Наша история плюралистична, это —история
женщин, увиденная с многих и различных точек зрения.
Кроме того, это —коллективный труд. Ж орж Дюби и Мишель Пер­
ро осуществляли общую координацию. У каждого тома —один или два
редактора: Полина Шмитт Пантель (Древность), Кристиана КлапишЗубер (Средневековье), Натали Зимон Дэвис и Арлетта Фарж (начало
Нового времени), Женевьева Фрэс (XIX в.) и Франсуаза Тэбо (XX в.)
сами подобрали себе сотрудников — в общей сложности 68 ученых:
представительный пример работы в данной области знаний в Европе
и Соединенных Штатах.
Мы надеемся, что серия послужит удобной сводкой результатов,
достигнутых к настоящему времени, а также послужит руководством
в дальнейших исследованиях. Мы надеемся и на то, что она доставит
новым читателям удовольствия, которые заключены в истории, и по­
служит стимулом для их памяти.

История
женщин
на Западе
Молчание
Средних веков

Появление женщин
Кристана Клаппш-Зубер

В первой главе своего сочинения «Город дам» Кристина де
Пизан рассуждает о несчастье родиться женщиной. «В без­
умии моем, —пишет она, —я впала в отчаяние из-за того, что
Бог определил мне родиться в женском теле». Отвращение
к себе в определенный момент распространилось для нее и на
весь женский пол, «как если бы природа произвела на свет
монстров», и тогда она упрекнула Создателя. Но, разобрав­
шись в причинах своих бедствий, Кристина разоблачает «с
помощью веских доводов»1.
Мы читаем удивительный текст. Он повествует о женщи­
не, не пожелавшей принять общие места о женской «ущерб­
ности» —мнимом недостатке, из-за веры в который остальные
женщины слишком охотно отказывались от своей подлинной
сути. Кристина понимала, что большинство женщин облача­
лись в одежды, скроенные другими: именно мужчины назы­
вали их «изначально порочными и преданными греху». Тем
не менее, она решилась на смелую контратаку, обнажив меч
в бою, который на протяжении столетий вели друг с другом
одни мужчины. Так возник «женский вопрос»: женщина заго­
ворила. Это происходит в момент, когда Средние века усту­
пают место Ренессансу —примерно в 1400 г.
Кем же была полемистка, осмелившаяся выступить в защи­
ту своих сестер? Вдовой, зарабатывавшей хлеб для всей семьи,
образованной дамой, знавшей себе цену. Она была грамотна,
что необычно для той эпохи, но что еще более поразительно —
она излагала своц мысли на бумаге. Едва ли не все нити сред­
невековой истории женщин переплетены в ее судьбе. Истори­
ки рассуждают о демографии, экономике, юридической авто­
номии, производительном труде и интеллектуальной деятель­
ности, не имея точного представления о том, какое место
следует отводить во всем этом женщине. Личность, подобную
Кристине Пизанской, нелегко характеризовать привычными

История женщин

12

для историографии терминами. Была ли она всего лишь неординарной
жешдиной или чем-то большим? Стала ли символом для остальных?
Собралась ли под ее знаменами женская армия? Оказалась ли она
предвестницей женской эмансипации или типичным примером отверг­
нутого дарования, одинокой искрой, вспыхнувшей в царстве тьмы? Име­
ет ли смысл искать последователей Кристины, приписывать ей «феми­
нистское» сознание или стремление объединить своих сестер общей иде­
ей? Другими словами, как следует скорректировать наши представле­
ния, чтобы лучше узнать вторую половину человечества, половину,
о которой историки (и не только историки) слишком легко забывают?
Возникает искушение вознести женщину, подобную Кристине Пи­
занской, на пьедестал раз и навсегда. Многие превозносили выдающих­
ся женщин лишь для того, чтобы больше унизить прочих, тех, что ни­
чего не привнесли в «историю». Другие выступали в защиту женщин,
создавая биографии самых замечательных представительниц прекрас­
ного пола. Сама Кристина Пизанская защищала своих сестер как раз
таким способом. В созданном ею «Городе женщин» прототипы многих
персонажей взяты у Боккаччо, который, в свою очередь, искал образы
своих «знаменитых женщин» — образы, демонстрировавшие похваль­
ные добродетели и предосудительные черты женской сущности, у ан­
тичных авторов и в фольклоре. Фактически написание истории жен­
щин началось с рассказов о судьбе образцовых героинь, как если бы
каждому поколению женщин приходилось восстанавливать память по­
ла, соединяя регулярно рвущуюся нить. Немало историков, с конца
XIX в. исследовавших территорию женского мира, обращали внима­
ние прежде всего на самые заметные ориентиры. Следовательно, ген­
дерная история излагалась, главным образом, в форме биографий.
Подобные исследования, конечно, принесли ценные плоды. Они про­
демонстрировали способности женщин и таким образом реконструи­
ровали забытую часть прошлого, сформировав то, что Джоан Келли
называла «компенсирующей» историографией2. От этой давней, цен­
ной и эффективной традиции не стоит отказываться. Биографический
подход может оказаться полезным на определенных этапах создания
феминистской историографии3. Однако сам по себе он не дает воз­
можности осветить всю многогранность общества прошлого. Лично­
сти, на которых биографы тратили столь много внимания, способны
завораживать, но именно поэтому следует быть осторожными и не
поддаваться их чарам.
История Кристины Пизанской заставляет обратиться к важной про­
блеме: считать ли выдающихся женщин исключениями из правил или,
напротив, фигурами, характеризующими эпоху и социальную среду?
Именно из-за их неординарности возникает соблазн называть выдаю-

В предисловии к первому тому настоящей серии главные редакто­
ры поясняют концепцию издания так: «История женщин» —коллектив­
ный проект. Он не строится вокруг одной центральной идеи. Мы не пы­
таемся доказывать, был ли прогресс в мире женщин на протяжении ка­
ждого из периодов, на которые поделено наше исследование, или нет.
Мы не рискуем предлагать новых решений крупных историографиче­
ских проблем современности. Мы не задавались целью дать исчерпы­
вающую сводку или сопоставительный обзор последних достижений
в области гендерной истории4. Почти вся информация о жизни средне­
вековых женщин нова и фрагментарна, и любая попытка систематизи­
ровать ее была бы преждевременной. Представляется гораздо более
важным предложить новый взгляд на события, продемонстрировать
возможность нового прочтения исторических «фактов», при котором
гендерные различия и гендерные отношения оказались бы и причиной,
и следствием социальных перемен.
В любом обществе принадлежность к мужскому или женскому полу
означает больше, чем простой биологический факт. Это — биологиче­
ский факт, влекущий за собой социальные последствия. Женщины со­
ставляют определенную социальную группу, и характер згой группы,
долгое время игнорировавшийся историками, не имеет ничего общего
с так называемой женской «природой»5. Сегодня понятие «гендер» ши­
роко используется для описания трансформации исходной природной
данности в культуре. Биологический пол обретает иное описание, иную
репрезентацию, иную ценность, и предполагает формирование различ­
ных культурно определяемых социальный ролей6. Как метко подме­
тил один американский антрополог, «система пол/гендер — это набор
установок, через которые общество преобразует биологическую сексу­
альность в результат человеческой деятельности, и через которые
трансформировавшиеся сексуальные потребности удовлетворяются»7.
Роли, отведенные женщинам, определяются не биологическими
свойствами женского организма (способностью рожать детей, относи­
тельной физической слабостью по сравнению с мужчинами), а ком­
плексом представлений, которые в совокупности образуют идеологиче­
скую систему. Женщин характеризовала не столько их «природа»,
сколько их мнимая неспособность существовать внутри «культуры»8.
Такая позиция берет свое начало еще в сочинениях Аристотеля, чье
влияние на позднесредневековую социально-политическую мысль и об-

Появление женщин. Кристиана Клаппш-Зубер

щихся женщин персонажами, в своем роде типичными для поворот­
ных моментов истории. Но какие же события важны для той истории,
которую собираемся создавать мы? Какую периодизацию уместно ис­
пользовать?

13

История женщин

разование, как замечают Карла Касагранде и Сильвана Веккьо, было
огромным. Благодаря воздействию мысли Стагирита, мужчинам и
женщинам следовало обретаться в изолированных сферах и испол­
нять положенные обязанности в своей собственной области. Общест­
венное пространство настолько резко отделялось от пространства до­
машнего, что такое разделение стало считаться естественным, и вскоре
для некоторых начало совпадать с различиями между мужским и жен­
ским началом. Современные историки, принимающие дихотомию публичное/частное, некоторым образом повторяют ошибку, совершавшу­
юся мыслителями ХШ -ХУ вв., которые, в свою очередь, поддались
обаянию античных философов.
Первой дисциплиной, восставшей против подобной постановки во­
проса, стала антропология. Как следствие, медиевистам поневоле при­
шлось переосмыслить свои теории и практические результаты. Начи­
ная с 1975 г. на гендерные темы была опубликована масса работ9. Не­
адекватные представления о женщине в эпоху куртуазных поэтов,
поклонения Деве Марии, в «век соборов» навлекли на себя смелую
критику. Немало современных работ, в которых описаны судьбы жен­
щин различных «состояний» —монахинь и святых, невест, нищенок —
демонстрируют исключительную важность брака. Другие исследова­
ния помогают понять, как системы ценностей, символы и образы отра­
жались в зеркале повседневной жизни. Некоторые историки изучали
роль женщин в интеллектуальной и религиозной жизни —не исключи­
тельных личностей, случайно вырывавшихся из мрака благодаря тем
или иным действиям властей, а самых обычных женщин. Последнее,
что также немаловажно: находятся историки, использующие правовую
историческую традицию конца XIX в. для освещения юридических
аспектов положения женщины. Ранние работы по гендерной истории
были посвящены социальному положению женщин: здесь стоит упомя­
нуть книгу Эйлин Пауэр, опубликованную перед Второй мировой
войной10. Однако сегодня бурный поток исследований, по-видимому,
обходит стороной экономическую и социальную историю. И все же,
как будет показано на страницах настоящего издания, историческая
наука только выиграет, если расширит видение прошлого, включив
в него жешцин.
В этом томе «Истории женщин» в поле нашего внимания окажутся
мужчины и женщины, жившие между VI и XVI столетиями в странах,
где доминировала католическая культура. Таким образом мы наме­
ренно обходим вопросы ассимиляции и обмена между людьми разных
религий и культурных традиций. То, что современники могли пове­
дать о подобных различиях, может оказаться полезным, но мы реши-

14

Появление женщин. Кристиана Клаппш-Зубер

ли не пользоваться такими свидетельствами, хотя удивление палестин­
ского сарацина, увидевшего мужчин и женщин, недавно прибывших из
Франции, или франкского рыцаря, открывающего для себя огромный
Константинополь, иногда способны сообщить об отношениях полов
в Нормандии больше, чем протоколы провинциального синода, трак­
тат по этике или руководство для исповедника.
Некоторым читателям желание рассмотреть целое тысячелетие
средневековой истории в одном томе может показаться абсурдным,
так же как и решение закончить исследование XVI в., повторяющее са­
мые банальные периодизации учебников. С одной стороны, мы ставим
под сомнение общепринятые представления, утверждая, что «гендер»
представляет собою основополагающий компонент социальных отно­
шений и что женщин следует считать полноправными персонажами на
исторической сцене; с другой стороны, нужно, кажется, признать, что
привычная периодизация, основанная скорее на институциональных,
чем на научных критериях, остается в силе.
Требуется ли создать новую периодизацию для написания истории
женщин? Требуется ли ей собственная хронология?11 Заданный вопрос
важен не только для истории Средних веков, однако средневековье
вносит свою специфику в эту остро стоящую проблему. Некоторые со­
временные достижения историографии Средних веков основывались
на мысли о том, что некоторые медленно развивавшиеся тенденции
привели к глубинным изменениям внутри средневекового общества.
Развитие и распад, прогресс и регресс, расцвет и упадок — вот ключе­
вые термины в социальной и экономической истории Средних веков.
Оценивая подобные подвижки, историки, в большинстве своем, строят
повествование вокруг личностей, сыгравших выдающуюся роль в эко­
номике, политике и культуре. Конечно, эти личности — мужчины, по­
скольку именно они обладали юридической самостоятельностью и пра­
вом публично выражать собственное мнение: женщины таких при­
вилегий были лишены, или же наделялись ими неохотно. Власть
находилась в мужских руках, поэтому источники говорят преимущест­
венно о мужчинах. Особенно сложно проникнуть за завесу, которой
Средневековье скрывает жизнь менее заметных членов общества.
В таком случае, подходит ли обычная периодизация для описания
жизни жешцин? Историки привыкли разделять интересующую нас
эпоху на несколько периодов: Каролингское Возрождение (политиче­
ское и культурное); одиннадцатое и двенадцатое столетия, время демо­
графического роста и связанного с ним экономического прогресса;
ХП1 век, вершина средневековой цивилизации; и, наконец, кризис
позднего Средневековья. Есть ли причина полагать, что периодизация,
в основу которой положены экономический рост, изменения властных

15

История женщин

структур и межклассовые отношения, легко применима к истории
женщин? Поэтому одной из наших задач будет, к примеру, разрешить
вопрос, достаточно ли внимания историки уделили тому, как отражал­
ся на судьбе женщин экономический и демографические рост и спад
в различных странах и при различных условиях. Часто почта бессозна­
тельно предполагается, будто роль женщин ограничивалась рождени­
ем детей и семейной жизнью. Но знаем ли мы на самом деле, одинако­
во ли демографический рост и спад отражался на мужчинах и женщи­
нах? Каковы были шансы женщин избежать или даже воспротивиться
тому, что иногда необдуманно именуют «женской долей»?
В своей статье, опубликованной в 1977 г., и по праву ставшей образ­
цом феминистской критики, Джоан Келли спрашивала: существовал
ли для женщин Ренессанс?12 Ее ответ был отрицательным. Несмотря
на некоторые замечания, которые вызвал чисто культурологический
подход автора к проблеме, убедительность аргументации и полнота
представленных источников показали, что задать этот вопрос было
полезно13. Оспаривая догму, согласно которой развитие права, эконо­
мический прогресс и культурное взаимодействие, осуществлявшиеся
в промежутке между XV и XVII столетиями, улучшили положение
женщины, Джоан Келли показала, насколько слепы историки, беру­
щиеся рассуждать о женской судьбе и отношениях между полами. По­
этому естественно, что взгляд на социальные связи, ставивший под со­
мнение результаты многолетней историографической традиции, неиз­
бежно вызывал к жизни множество новых проблем.
Возникает искушение сказать, что для медиевистов трудность со­
здания периодизации, адекватной для истории женщин, связана со спе­
цификой источников. В средневековых собраниях отсутствуют не
только биографии и частные бумаги (письма, дневники и тому подоб­
ное), но также и содержательная, репрезентативная информация, сбо­
ром которой так славится бюрократия. Данных много, но они фраг­
ментарны, и тем самым осложняют работу исследователей, применяю­
щих количественные методы. Конечно, от XIV и XV вв. источников
сохранилось гораздо больше, чем от предшествующих столетий. Шел
процесс государственного строительства, и люди начинали вести запи­
си в самых разнообразных жизненных ситуациях. Чиновники больше,
чем когда-либо прежде, стали заботиться о постоянном контроле над
подданными и гражданами, и о сборе информации о местных сообще­
ствах и местных условиях. Все же и для этого периода источники отно­
сительно фрагментарны, их качество заметно варьируется, а пробелы
в записях мешают составить полноценную картину социальных пере­
мен. Эрлер и Ковалески подчеркивают, насколько трудно сделать вы-

16

Появление женщин. Кристиана Клаппш-Зубер

воды о женской «власти», исходя из столь разнородных сведений, как
распределение печатей, количество женщин-святых, изменения в зако­
нах об управлении семейным имуществом и меняющиеся соотношения
в рождении мальчиков и девочек14. Как интерпретировать явно проти­
воречивую информацию, из которой мы узнаем, с одной стороны,
о куртуазной любви и культе Девы Марии и, с другой стороны, о види­
мом уменьшении политической власти женщин? В конце концов, мо­
жем ли мы определить, какие события оказались значимыми в исто­
рии женщин?
Сопоставление однородных серий (и, следовательно, создание хро­
нологии, основанной на сравнении таких серий) —рискованная задача,
связанная с суждениями, открытыми для критики. Что означают вы­
сказывания, будто демографические условия создавали «благоприят­
ную» для женщин ситуацию на «ярмарке невест», или что существовал
«переизбыток» женщин, или же шансы женщины на брак или повтор­
ный брак были высокими или низкими? С помощью каких критериев
мы оцениваем повышение или понижение статуса женщин или улуч­
шение их жизни? Проблематична сама терминология. Используемый
словарь строится на определенной системе ценностей, и подспудные
оценочные суждения неизбежно накладывают своей отпечаток на пе­
риодизацию истории женщин.
Поэтому историк, решивший написать историю женщин, отнюдь не
обязан переворачивать устоявшуюся историческую традицию с ног на
голову: он должен попытаться взглянуть на прошлое под необычным
углом зрения. Не стараясь отыскать новые источники, мы надеемся пе­
реосмыслить уже известные документы, с целью уловить сущность от­
ношений между мужчиной и жешциной во всей их полноте.
Предмет нашего исследования —женщины, а не абстрактная «жен­
щина». «Женщина» существует только в глазах мужчин. Прежде чем
мы сможем понять, что женщины думали о себе и о своих отношениях
с сильным полом, нужно выяснить, как их воспринимали мужчины.
Созданная мужчинами концепция женщины открывает дорогу тем
идеализированным представлениям и нормам, немало влиявшим на
поведение женщин, которым не хватало сил опровергнуть мужское ви­
дение своего пола. Сначала мы рассмотрим те образцы и модели, кото­
рые по преимуществу определяли место женщин в обществе —в Сред­
ние века больше, чем в любую другую эпоху. Проанализировав эти ог­
раничительные нормы, мы сможем полнее представить породившие
их социальные отношения.
Единственные голоса, которые мы слышим — это голоса мужчин.
Не всех мужчин, поскольку подавляющее большинство было обречено

17

История женщин

18

молчать. Письменная речь контролировалась клиром, людьми, обле­
ченными саном и преданными Церкви: они следили за потоком инфор­
мации и определяли, как следовало относиться к женщинам, или, ско­
рее, к «женщине». Огромная часть доступных источников, касающих­
ся жизни средневековых женщин, создавалась благодаря домыслам,
убеждениям и сомнениям духовенства. Средневековье отличается от
остальных эпох потому, что высказывания о женщинах исходили из
уст мужчин, отвергнувших женское общество, мужчин, чье положение
обязывало соблюдать безбрачие и воздержание. Лишенные ежеднев­
ного общения с женщинами, они строго судили о женской греховности
и несовершенстве. Поскольку знания о женщинах клирики черпали
главным образом из книг, то созданные ими портреты оказывались ка­
рикатурными, а не реалистичными. Сведения накладывались друг на
друга, как археологические пласты, не имея под собой ни научной, ни
этической основы. Причудливые картины начинали жить собственной
жизнью. Например, как показывает Клод Томассе, медицинские зна­
ния о женской физиологии представляли собой палимпсест взаимоис­
ключающих мнений.
Наша цель — не изложить подробно эти убеждения, а выявить их
внутреннюю структуру, и показать, как негативные моменты могут не­
ожиданно оборачиваться позитивными. Жак Деларен объясняет, как
теологическое понимание женщины реструктурировалось через новую
интерпретацию священной триады: Ева —Мария —Мария Магдалина.
Карла Касагранде и Сильвана Веккьо рассказывают, как в XIII, XIV
и XV вв. проповедники, моралисты, учителя и авторы, писавшие о пра­
вилах ведения хозяйства, подвергали сомнению традиционное видение
отношений между полами. Они показывают, как новая брачная этика
постепенно выкристаллизовывалась из неустанных призывов к послу­
шанию, умеренности, воздержанию, постоянству и молчанию —требо­
ваний почти столь же строгих, как те, что накладывались на монахинь.
Начиная с XIII в. и позднее законы о роскоши все строже регулиро­
вали женское платье и украшения. Здесь к клирикам присоединились
миряне, старавшиеся контролировать жизнь женщин. Диана Оуэн Хьюз
демонстрирует, как эти законы отражали устойчивые представления
о том, что женское тело представляет собой путь к вечному проклятию
и несет нестираемый знак первородного греха.
Затем мы переходим к вопросам брака. В жизни женщины было не­
сколько поворотных моментов, когда возникала возможность выбора
стратегии; через этот выбор женщины иногда могли проявить собст­
венные желания и даже обнаружить признание. Брак или религия, ма­
теринство или одиночество —таковы дилеммы, где семья и личные уст­
ремления играли важную роль и нередко вступали в противоречие.

Появление женщин. Кристиана Клаппш-Зубер

Чтобы понять эти стратегии поведения, мы не можем полагаться ис­
ключи тельно на «авторитетные» мнения мужчин или на одинокие голо­
са женщин. Здесь подход исследователя диктуется спецификой источ­
ников. Сюзанна Вампль пишет о У1-Х столетиях, опираясь и на нарра­
тивные источники, и на нормативные акты. Полетта А ’ Эрмит-Леклерк
использует ту же комбинацию, повествуя о феодальной эпохе; однако
она привлекает свидетельства более прагматического свойства, обра­
щаясь к данным церковных и сеньориальных архивов, переписке кли­
риков, мирян-мужчин и даже женщин. Сегодня популярны «микроисторические» исследования: из судебных архивов, частной корреспон­
денции и личных дневников собирается информация об отдельных
человеческих судьбах. Если такие сведения доступны, они помогают
ответить, как женщины сопротивлялись оказываемому на них давле­
нию и создавали альтернативные социальные институты. Л ’ЭрмитЛеклерк применяет эти три группы источников, чтобы проанализиро­
вать модели семейной жизни и применявшуюся женщинами тактику
для Х1-ХП1 вв. Контрапунктом к ее статье служит очерк Ж оржа Дю6и, который рассматривает стратегии, выраставшие на облагоражи­
вающем примере куртуазной любви, и эксплуатировавшие этот образ;
стратегии, преимущественно мужские — как в плане восприятия, так
и в плане реализации.
К концу интересующего нас периода число источников заметно уве­
личивается, так что становится возможным количественный анализ.
Тем не менее, цифры сами по себе ничего не говорят о меняющемся
положении женщин. Раздел, написанный Клаудией Опитц, объясняет,
как фрагментарные демографические данные заставляли историков
делать поспешные, необоснованные обобщения. Сегодня сравнитель­
ная демография — молодая дисциплина. Нам мало известно о роли
женщин в экономике, об их вкладе в производство товаров и распреде­
ление прибыли в эпоху, когда открывались новые источники дохода,
а торговля переживала расцвет.
В настоящей книге, как и в остальных томах данной серии, одна
из глав посвящена репрезентации женщин в пластических искусст­
вах. Кьяра Фругони анализирует иконографию и работу над изобра­
жениями женщин и показывает, что сами женщины чаще, чем мож­
но было подумать, участвовали в их создании. Женщины-художни­
цы редко подписывали свои творения, и многое из того, что мы
считаем известным о женском искусстве, остается лишь предполо­
жениями. Археолог Франсуаза Пипонье показывает, как на первый
взгляд незначительные предметы и артефакты —рисунок платья на
камне над очагом, следы ног на земляном полу, отпечатки пальцев на
терракотовом горшке, иголки, гребни, ножницы — можно использо-

19

История женщин

вать при реконструкции повседневной жизни женщин прошлого, ее
занятий внутри и вне дома.
Парадоксально, но хотя мужья, господа и цензоры упорно отказы­
вали средневековым женщинам в праве на самовыражение, нам боль­
ше известно о том, что женщины писали и говорили, чем о различных
материальных аспектах их жизни. Вплоть до XII столетия, как демонстрируют Сюзанна Вампль и Полетт Лермит-Леклерк, некоторые жен­
щины сумели заставить слушать себя. Случилось ли так лишь благода­
ря их видному положению настоятельниц знаменитых монастырей,
жен или вдов, принадлежавших к правящим феодальным династиям?
В XIII, XIV и XV вв. женщинам всех сословий хватало смелости заго­
ворить. И хотя почти все их голоса приглушены мужским хором, Да­
ниэль Ренье-Болер сумела восстановить картину их вклада в литерату­
ру и мистику. Если иногда женские голоса внушали благоговейный
страх или восхищение, то они же вызывали и подозрения, заставляв­
шие тех, кто обладал официальной монополией на знание и самовыра­
жение, вдвойне усиливать свой контроль.
Некоторым читателям может показаться странным, почему мы на­
чинаем «историю женщин» словами мужчин, тем более клириков, ме­
нее всего осведомленных о чувствах и жизненном опыте женщин,
и докторов, обладателей научного знания, которое было почти исклю­
чительно мужским. Не слишком ли мы уступаем мужскому авторите­
ту и власти, и не ставим ли мы представления выше материальных
и социальных факторов? При сегодняшнем состоянии исторической
науки у нас нет альтернативы. Мы надеемся дать читателю информа­
цию, с помощью которой он сможет оценить, насколько ценными бы­
ли эти веками складывавшиеся религиозные представления о женщине.
В конце книги слово будет предоставлено самим женщинам. Не
нужно думать, будто к концу Средних веков женщины каким-то обра­
зом получили право говорить. Тексты, прокомментированные Даниэль
Ренье-Болер и Жоржем Дюби, позволяют увидеть, как женщины изме­
няли схемы поведения, внушаемые мужчинами-наставниками и духов­
никами, и как относились к превратному изображению самих себя, ко­
торое мужчины преподносили им. Случалось, что модели отвергались,
однако внушаемые образы врастали в плоть и кровь женщин и опреде­
ляли их судьбы.

раздеп первый

Способы контроля

Насаждение порядка
«Лошади, и доброй, и дурной, нужны шпоры; женщине, и доб­
рой, и дурной, нужен повелитель и хозяин, а иногда ей требу­
ется и порка»1. Нравоучительный тон флорентийца, записав­
шего в XV в. эту поговорку, точно передал чувства, свойст­
венные, без сомнения, бесконечному множеству мужчин по
всему христианскому миру и даже самым образованным из
них, чьи воззрения мы собираемся рассмотреть.
Женщины, через которых в мир вошли смерть, страдание
и труд в поте лица — это существа, полностью подчиненные
власти пола. Так учили Библия и Отцы Церкви. Следователь­
но, делом мужчин было контролировать и наказывать жен­
щин, особенно их тело и опасную, 1убительную сексуаль­
ность. Мужская философия и наука нисколько не осложняли
эту задачу. Пословицы, афоризмы, медицинские трактаты,
теологические сочинения, учебники и руководства по этике с
античных времен составляли готовый к бою арсенал. Науч­
ная, этическая и политическая мысль обретали единство в
утверждении, что женщина должна либо сохранять целомуд­
рие, либо полностью посвятить себя деторождению. Все функ­
ции женщины в конечном счете сводились исключительно к
репродуктивной способности. Те медики, которые осмелива­
лись анатомировать женское тело, обнаруживали в нем необ­
ходимые доказательства. Затем мы увидим, где пролегали
границы эмпирического знания, лишь подтверждавшего, что
женщину следует воспринимать как создание, подчиненное
потребностям своего чрева и созданное для вынашивания
и вскармливания детей. Врачи, следуя трудам Галена, и тео­
логи, воспринявшие их выводы, предоставляли женщинам
право на удовольствие лишь потому, что того требовала оши­
бочная теория, согласно которой для зачатия ребенка требо­
валось присутствие так называемой женской «спермы».
На излете Средневековья у этой школы теоретиков, нако­
нец, появился достойный противник в лице приверженцев
аристотелизма, закаленных для интеллектуальной полемики
благодаря своему учителю Фоме Аквинскому. Именно тогда
были предприняты попытки ограничить юридическую само­
стоятельность женщин и их право осуществлять властные
функции; попытки, которые, казалось, находили теоретиче­
скую основу в сочинениях Аристотеля, где угадывалась под-

Насаждение порядка

ходящая философская схема Вероятно, аристотелевская философия,
самобытно осмысленная на средневековом Западе, породила наиболее
последовательную и систематическую концепцию природной слабости
женщины и необходимости ее подчинения мужчине. В XII и XIII вв.
высшие чины церковной иерархии осознали опосредующую роль об­
раза прощенной грешницы, прообразованного Марией Магдалиной,
а казуисты позднего Средневековья будут уделять немало внимания
нуждам обыкновенных женщин. Напротив, нео-аристотелевские пред­
ставления и принципы устанавливали прочную связь между мужскими
желаниями и фантазиями и женским телом, таким образом доводя
учение Философа до логического конца. Застрельщиками в формиро­
вании новой этики сексуальных отношений были аристотелики, такие,
как Эгидий Римский и члены нищенствующих орденов, которые уве­
щевали государей и власть имущих очистить города от роскошных
женских нарядов. У Аристотеля нашлись идеи, как нельзя лучше оп­
равдывавшие иерархию полов, «защиту» женщин в стенах дома или
монастыря, отлучение женщин от общественной жизни, приоритет
мужчины в решении дел супружеской четы, ограничение духовной
жизни женщин в браке и уменьшение ее роли в образовании детей2.
Поскольку эмоции женщин изначально определялись физиологи­
ей, их можно было описывать с помощью терминов редукционистской
психологии. Самих женщин не считали способными контролировать
собственные решения или выстраивать отношения с окружающими.
Чтобы усмирять и направлять в нужное русло их природную неуме­
ренность, требовался мужчина. Предполагалось, что жены полно­
стью отдавали себя любви к мужу и детям, а мужья вели себя мудро и
воздержанно. Сексуальная этика и супружеская верность подчинялись
двойному стандарту. Женщинам предписывали соблюдать верность,
поскольку она гарантировала законность потомства и сохранение ф а­
мильной чести, а значит, не заслуживала такого же уважения, как вер­
ность, хранимая мужчиной добровольно.
Средневековые мыслители рассуждали о женской природе неус­
танно. Постепенно они сформировали характерное для Запада пред­
ставление, будто женщина относится к мужчине, как природа —
к культуре3.
Кр. К. З.

1

Глазами Церкви
Жак Даларен

И вновь мы вынуждены начать с рассказа о мужчинах, мужчинах, обладавших в феодальную эпоху монополией на зна­
ние и на выражение своих мыслей на бумаге — о клириках,
и особенно о самых образованных, влиятельных и плодови­
тых в литературном отношении. Подчиненные уставу монахи
и живущие в миру прелаты считали своей прямой обязанно­
стью размышлять о природе человечества, человеческого об­
щества и Церкви, чтобы указать дорогу к спасению, в том
числе и определить место, отведенное в божественном замыс­
ле женщинам. Некоторые шли дальше и показывали кон­
кретные пути, на которых их паства могла достичь совершен­
ства, или, по крайней мере, приблизиться к нему.
И все же эти люди, особенно до начала XIII столетия, были
полностью лишены женского общества. Они жили и работа­
ли исключительно в мужском мире, запершись в монастырях
и скрипториях, в школах и на теологических факультетах,
внутри тех клерикальных сообществ, где с XI в. духовенство,
призванное надзирать за светским обществом, пыталось жить
столь же целомудренно, как монашество. Возьмем, к приме­
ру, Гвиберта Ножанского
1124). Гвиберт был облатом, т. е.
монахом, отданным в монастырь еще ребенком. Его знания о
женщинах ограничивались воспоминаниями о матери, всту­
пившей в брак в возрасте 12 лет, болезненными грезами, ко­
торые Гвиберт приукрасил настолько, что устранил любые
намеки на то, будто его родительница могла быть «оскверне­
на» замужеством. Все прочее, связанное с противоположным
полом, он осуждал. Клирики, которым с XI в. настоятельно
предписывалось соблюдать целибат, не знали о женщинах

Глава 1. Глазами Церкви. Жак/Запарен

(или, точнее, о Женщине) ничего, кроме собственных домыслов. Жен­
щина представлялась им далеким, чуждым и пугающим существом,
глубоко противоречивым по натуре.
Поэтому не стоит удивляться женоненавистническому духу церков­
ной мысли того времени. Было бы легко, но совершенно бесполезно по­
добрать иллюстрирующие эту ситуацию тексты, взяв их из ученейших
трактатов и самых фривольных латинских поэм; из комментариев
и даже народных пословиц, где снисходительная ирония ракрывала
бездну, скрытую в неизвестном Другом. Светская литература — начи­
ная с придворной лирики до разгульной поэзии голиардов, с куртуаз­
ной литературы до самых непристойных ругательств —наводит на ту
же мысль. Но верноли называть общество более или менее женонена­
вистническим, если культура, имеющая основание называться не-женоненавистнической, еще не сформировалась? И что толку заниматься
апологетикой, описывать знаменитые храмы в Ле Пюи, Рокамадуре,
Уолсингеме и Лоретто, куда тысячи людей стекались почтить Пресвя­
тую Деву, или великие соборы в Шартре, Лане, Париже, Кутансе и
Амьене, где колонны, башни и шпили устремлялись ввысь во хвалу
Той, что была и пребудет «благословенной в женах»? Какое благо при­
носило это благословенное исключение остальным, всем женщинам,
не получившим такого благословения? Правильнее будет отказаться
от анахронизма, и прислушаться к словам видных представителей цер­
ковной культуры. Образ женщины занимал их, и ниже мне хотелось
бы пояснить природу их интереса.
Интерес, как правило, приводит к переменам; однако создается
впечатление, будто в духовной литературе ничего не менялось. Сред­
невековые комментарии, анализировавшие Евангелие и священное
Предание, неизменно возвращались к мысли Отцов Церкви, живших
и творивших в первые столетия от Рождества Христова. Мари-Тереза
д’Алверни отмечает, что в средневековых текстах не нужно искать
«оригинальных идей»1. Может быть, Амвросий, Иероним и Августин
уже сформулировали все, что можно было сказать против женщин?
Допустим, любая попытка выделить позитивные или негативные чер­
ты в образе или положении женщин Средневековья обречена на внут­
ренние противоречия. Однако очевидное однообразие обширной лите­
ратуры, посвященной женщинам, не должно разочаровывать. Опас­
ность подобного разочарования в том, что может возникнуть
искушение истолковать противоречивые образы женщин как порожде­
ние неизменных иератических архетипов, внеисторических образов
вечной женственности.
Наши средневековые авторы испытывали отвращение к идее новиз­
ны как таковой. Внося новое, они, как никто другой, умели прятаться

25

Раздел первый. Способы контроля

за традицию и притворяться, будто на самом деле возвращаются к ис­
токам. Новое они создавали из старого. Бессмысленно представлять
Средние века эпохой женоненавистничества, но нет причин и впадать
в другую крайность —выхватывать из контекста отдельные явления и
называть их предвестием феминистских настроений. Нужно избегать
и внеисторических аналогий: Дева Мария —не есть воплощение Изиды
или Великой Матери. Чтобы развеять эти упрощенные представления,
достаточно помнить: одни и те же мужчины, одни и те же клирики,
возносившие женщину до небес, проклинали ее, и все же беззаветно
верили, что всем без исключения, равно мужчинам и женщинам, отве­
дено место в замысле спасения. Каждый священнослужитель на себе
испытывал такое противоречие, запечатленное, как показывает Рене
Мец, и в каноническом праве2. Каждый пытался разрешить его по-сво­
ему. Тем не менее, ответ духовенства как корпорации окружающему
миру сводился к попытке повести это мир именно в том направлении,
куда хотелось бы клиру. Теология использовалась для пастырских це­
лей. Продукт истории начинал определять ее течение.

Преобразуя мир
Чтобы конкретизировать сказанное выше, обратимся к отдельному ре­
гиону, Западной Франции, в ограниченный временной промежуток —
XI и XII в. Наше внимание будет приковано к персонажам, которых
Рауль Манселли называет типичными «лютыми женоненавистника­
ми»: Марбоду Реннскому (*}* 1123), Гильдеберту Лаварденскому (+ 1133)
и Ж оффруа Вандомскому (+ 1132)3. Первые двое происходили из весь­
ма скромных семейств и получили образование в соборных школах,
которые только-только начинали распространять знание за пределами
монастырей. Один из них был назначен епископом Ренна в 1106 г., дру­
гой —епископом Ле-Мана в том же году. В 1125 г. Гильдеберт стал ар­
хиепископом Турским. Жоффруа, отпрыск баронского рода, имевше­
го родственные связи с Анжуйским домом, происходил из более знат­
ного семейства. Ребенком его отдали в бенедиктинский монастырь в
Вандоме, и с 1093 г. вплоть до своей кончины Ж оффруа был его абба­
том. О жизни этих трех клириков —двух священников и монаха —се­
годня известно лишь специалистам. Их слава была не столь громкой,
как известность их современников, Ансельма Кентерберийского (1" 1109)
и Иво Шартрского (+ 1116), с которыми наши герои часто общались.
Однако для настоящего исследования их свидетельства подходят как
нельзя лучше.
Названные трое мужчин олицетворяют собой кульминацию одного
из самых влиятельных движений средневекового христианства — ре-

26

Глава 1. Глазами Церкви. /Как Дэларен

формы, начавшейся в X веке. Сперва оно обернулось расцветом новых
монастырей — Клюни, основанного в 910 г., Камальдоли и Валломбрёза, появившихся в начале следующего столетия. Во второй половине
X в. главный импульс реформы перешел от монастырей к папству, по­
этому историки часто называют это движение «григорианской рефор­
мой» в знак уважения к той решающей роли, которую сыграл в нем па­
па Григорий VII (1073-1085). Слово «реформа» употреблялось потому,
что в сознании ее сторонников термин означал возвращение к еван­
гельской чистоте, к апостольским идеалам. На самом же деле шел про­
цесс создания нового: была предпринята попытка установить контроль
над жизнью как клириков, так и мирян, и оформить отношения между
Церковью и миром.
К чему стремились реформаторы? Прежде всего они желали изба­
вить церковные структуры от контроля светской власти. Выражение
«церковные структуры» охватывает различные явления — начиная с
церковной десятины, надзора за приходскими храмами и назначения
священников, на что притязали местные феодалы, и заканчивая избра­
нием епископов и пап, на которое влияли император и князья. Рефор­
маторы также намеревались исправить нравы клира, распространив
целибат, соблюдавшийся монашеством, и на секулярное духовенство.
Для того, чтобы регламентировать исполнение повседневных обязан­
ностей священниками, создавались особые капитулы каноников. Нако­
нец, поощрялось участие мирян в реформе. Братьев-мирян приглашал
под свой кров, например, картезианский монастырь в Сито. Других
мирян убеждали присоединиться к крестовому походу и направить сто­
пы свои к Иерусалиму. К исходу XII в. брак приобрел новое значение:
отныне он стал моногамным, нерасторжимым и вошел в число церков­
ных таинств.
Трое наших прелатов подвизались примерно четверть века спустя
после понтификата Григория VII. Они заняли свои посты в результате
эпического путешествия Урбана II, в котором Папа проповедовал кре­
стовый поход во Франции. Все трое принадлежали к поколению, стре­
мившемуся привести реформу в единое русло и осуществить измене­
ния на практике постепенно, считаясь со значительными трудностями,
недовольством и сопротивлением. В их сочинениях можно найти впе­
чатляющую панораму развития реформы на ее начальном этапе. Как
днсатели, эти трое мужчин мастерски владели многими источниками:
теологическим трактатом, библейским комментарием, агиографией,
латинской поэзией, проповедью, официальной перепиской. Они после­
довательно переходили от теории к практике и затем старались исяользовать уроки, преподанные жизнью, для оттачивания исходной
теоретической концепции. Их знание женской сути заимствовалось

27

Раздел первый. Способы контроля

28

у Отцов Церкви: далее они пытались приложить полученную инфор­
мацию к женской половине своей паствы, равно к знатнейшим и к са­
мым скромным особам.

Образ врага
На первый взгляд кажется, что они вполне заслуживают обвинения
Манселли в том, что были якобы худшими из женоненавистников:
«[женский] пол отравил нашего первопредка, мужа и отца [первой
женщины]; из-за него лишился головы Иоанн Креститель и погиб храб­
рый Самсон. В каком-то смысле женский пол также погубил Спасите­
ля нашего, поскольку если бы того не потребовал [совершенный жен­
щиной] грех, Спасителю не пришлось бы умирать. Горе роду, не знаю­
щему страха, доброты и дружбы, а более всего следует опасаться, если
испытываешь к нему любовь, а не ненависть»4. Первой женщиной, по­
явившейся на страницах трудов Ж оффруа Вандомского примерно в
1095 г., была Ева, первая представительница этого пола и олицетворе­
ние всех ее дочерей. История творения и грехопадения, которую Мони­
ка Александр проанализировала в первом томе настоящей серии, про­
должала тяготеть над средневековым восприятием женщины. Текст
книги Бытия, безусловно, сложен и по композиции, и по содержанию,
но его наиболее яркие эпизоды, зазвучавшие еще резче в посланиях
апостола Павла, не несли ни малейшего снисхождения ко второму по­
лу. Начнем с того, что яхвистская традиция постулирует превосходст­
во мужчины над женщиной, созданной после мужчины и из его ребра,
дабы дать ему «помощника, соответственного ему» (Быт. 2:20)5. В XI в.
художники стали использовать интересную иконографическую модель
при изображении сотворения Евы, которая представлялась возникаю­
щей прямо из бока Адама0. Возможно, самый важный элемент книги
Бытия —картина того, как Ева, соблазненная змием, убеждает Адама
присоединиться к ней в неповиновении воле Господней. За это ее пости­
гает проклятие Яхве: «Умножая умножу скорбь твою в беременности
твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение
твое, и он будет господствовать над тобою» (Быт. 3:16). Изгнанная из
Рая, женщина получает свое имя от мужчины (еще один знак подчине­
ния). Ее называют Ева, «мать всех живущих» (Быт. 3:20)7. По традиции,
на нее возлагалась большая, чем на Адама, часть вины за грехопа­
дение. Так, Амвросий Медиоланский ('[' 397) писал: «Женщина —при­
чина падения мужчины, а не мужчина — падения женщины»8. Змий
отождествлялся с дьяволом, Ева — с искусительницей. Тертуллиан
('[' ок. 223) обращался ко всем женщинам: «Разве не знаешь, что ты —

Глава 1. Глазами Церкви. Жак Даларен

тоже Ева? Даже сегодня кара Господня настигает весь твой пол, следо­
вательно, здесь есть и твой грех. Ты —врата дьявола; ты согласилась
отведать от его древа, и ты —первая, кто отверг закон Божий»9.
Письмо Ж оффруа предназначалось монахам. Оно должно было
убедить братию Пречистого Агнца в том, что они правы в намерении
отвергнуть плоть и отвратиться от женщины, этого отвратительного
создания, чья сверхъестественная красота была, на самом деле, страш­
нейшей из ловушек. В X в. О до из Клюни (| 942) повторял в наставле­
ние своим монахам предостережение Иоанна Златоуста против доче­
рей Евы: «Телесная красота ограничивается кожей. Если бы мужчины
могли заглянуть под кожу, вид женщин вызвал бы у них отвращение...
Если нам не нравится прикасаться к плевкам или испражнениям даже
кончиками пальцев, как можем желать заключить в объятия мешок
навоза?»10 Кажется, аббату Клюни ни разу не приходило в голову, что
такая же отвратительная субстанция может скрываться и за грубыми
очертаниями мужского тела.
В 1105 г. Ж оффруа выражал сходные чувства в письме, предупреж­
давшем епископа Гильдеберта Ааварденского об интригах его давней
противницы, графини Евфросинии Вандомской. Графиня после гибе­
ли мужа в крестовом походе унаследовала его собственность и оспа­
ривала некоторые права Ж оффруа на этих землях. Соперничество,
в ином случае оказавшееся бы обычным феодальным конфликтом,
приобрело дополнительную остроту: аббат-женоненавистник ведет
схватку с врагом-женщиной. Он предостерегает Гильдеберта: «Будь
внимателен, достопочтенный брат, иначе женщина воспользуется тво­
ей бесхитростностью и принудит тебя выступить против твоей матери,
Римской Церкви. Женский пол привычен к обману». Вероломный
Жоффруа опасается, что епископ Ле-Мана может принять сторону
Евфросинии. Если верить Иво Шартрскому, Гильдеберт, прежде чем
стать епископом, как говоорили, произвел на свет нескольких ребя­
тишек, бесстыдно сожительствуя с тиИепси1ае (собственно — «бабен­
ками». — Примеч. пер.), обедневшими женщинами11. Ж оффруа напо­
минает, что «[женский] пол ввел во искушение первого мужчину и
сбил с пути истинного апостола Петра. Первого это привело к греху,
второго —к отречению. Женский пол исполняет свое предназначение,
как раба придверница: тех, кого он соблазняет, отлучаются от жизни,
как апостол Петр, или допускают смерть в свою жизнь, как Адам
в Эдеме»12.
«Раба придверница» упоминается в Евангелии от Иоанна13. По­
скольку она склонила Петра отречься от Христа, как Ева убедила Ада­
ма попробовать запретный плод, в патристике этот библейский персо­
наж становится самой популярной заменой для Евы. «Ева сбила с пути

29

Раздел первый. Способы контроля

Адама; раба-придверница сбила с пути Петра», пояснял Максим Тур
ский в IV или V в.14 В большинстве традиционных культур женщины
теснее, чем мужчины, ассоциируются с мистическими силами жизни и
смерти. Женщина —не только врата, через которые дитя входит в мир:
она также охраняет путь из этой жизни, именно она бодрствует у
смертного одра. И все-таки ни Максим Турский, ни Ж оффруа Вандомский, разделенные семью столетиями, не используют эту традицион­
ную симметрию. Для них придверница указывала мужчинам только
один путь —к погибели. Но так же, как римляне строили христианские
церкви на развалинах языческих храмов, писатели Х1-ХП вв. придава­
ли новое звучание традиционным фразам, заимствованным у предше­
ственников. Ж оффруа почти дословно повторяет проповедь Максима
Турского, .но только ни разу не упоминает о Еве. Ева присутствует фи­
гурально, но не называется и не подлежит упоминанию.

Грешные п слабые
Молчание Ж оффруа объясняется тем, что он оказался современником
грандиозной битвы: а в войне за одну из самых масштабных в истории
человечества этических реформ позволена любая тактика. Гильдеберт
познал немало женщин и был отцом многочисленных детей. Робер
д’Абриссель
1116) был сыном священника. Заняв место отца в од­
ном из приходов Бретани, он и сам испытал плотский грех. Затем он
отправился странствовать как отшельник и проповедник: вскоре к нему
потянулись мужчины и женщины, которые вместе селились в окрест­
ных лесах. Примерно в 1098 г. Марбод Реннский назвал поведение Робе­
ра позорным, обнаружив свое презрение к женщинам и плоти. Женщи­
на, говорил он, — это искусительница, колдунья, змея, чума, хищница,
сыпь на теле, яд, палящее пламя, опьяняющий туман. Что могло полу­
читься из этого непотребства, из этого бессмысленного смешения, кро­
ме как женские утробы, вздувшиеся как «старые мехи», полные «ново­
го вина»?15 Внушала ли беременность такое же отвращение женщи­
нам, главной мишени нападок Марбода, как и мужчинам, которых он
защищал? Хотя средневековые источники не сообщают нам прямо, от­
вращение к процессу деторождения было типичным для мужчин. Ав­
густин (+ 430) жаловался: «мы рождаемся между мочой и калом»16.
Ги Девай отмечает, что хотя присутствие имени Евы и подразумева­
ется во всем тексте длинного письма Марбода к Роберу д’Абрисселю,
открыто оно ни разу не называется17. В поэме «О нечестивой женщи­
не» епископ Ренна использует свою музу, чтобы свести воедино все же­
ноненавистнические образы, доступные ему благодаря отличному зна­
нию античной литературы и патристики. Росарио Леотта анализирует

30

Волчицы в овечьем стаде
Итак, святые отцы показали себя отъявленными женоненавистниками.
Чтобы еще сильнее подогреть свое предубеждение, они обращались и
к христианской, и к античной римской традиции. Поэма «О нечести­
вой женщине» стала настоящей антологией анти-женских настроений.

Глава 1. Глазами Церкви, ЖакЛаларен

язык поэмы, одного из наиболее жестоких по отношению к женщине
произведений в истории литературы18. Поэма оставляет далеко позади
VI сатиру Ювенала, которую Марбод смело использует как источник
цитат, и может соперничать с «Одой о презрении к миру» Рожера Кан­
ского (*)“ ок. 1095). Марбод, в очередной раз избегая прямого упомина­
ния о «матери всех живущих», гневно называл женщину, / е т т а у «са­
мой губительной из ловушек дьявола», «корнем всякого зла» и «до­
черью всех грехов». Лишь один шаг разделяет / е т т а , женщину,
и тегеМх, проститутку: «голова льва, хвост дракона, а посреди только
обжигающее пламя»19. Предостережение Марбод а клирикам, внима­
тельно изучавшим его книгу, было вполне ясным: не приближайтесь
к этой палящей жаровне.
Гильдеберт Ааварденский тоже сочинил поэму, полную огня и пеп­
ла. Тремя злейшими врагами человека были женщина, деньги и почес­
ти: «Женщина — создание хрупкое, она постоянна лишь в преступле­
нии и всегда несет с собой вред. Женщина — это ненасытное пламя,
высшая мера безрассудства, враг, который всегда поблизости, который
учится сам и наставляет других всевозможным способам совершать
дурное. Женщина — отвратительный /Ьп/ш, общедоступный предмет,
существо, рожденное для обмана, успех для нее —это возможность со­
вершить преступление. Всеядная во грехе, она позволяет любому поль­
зоваться собой. Хищница, охотящаяся на мужчин, она, в свою очередь,
становится их добычей»20. Как намекал Марбод в рассуждении о родо­
вых муках, женщина, в конце концов, оказывается жертвой собствен­
ных преступлений: женщина —это «ненасытное пламя», но в то же вре­
мя и «немощнейший сосуд». Этот эпитет заимствован из Первого по­
слания апостола Петра (1 Петр. 3:7): «Также и вы, мужья, обращайтесь
благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им
честь как сонаследницам благодатной жизни»21. Впоследствии мы уви­
дим, что, говоря о браке, Гильдеберт сможет перенять эту куда менее
агрессивную интонацию, не уставая, тем не менее, подчеркивать пре­
восходство мужчины. Что же касается женской слабости, или, как бы
выразился Исидор Севильский, (*{• 636) «мягкости», то если она не была
природным свойством, то считалась в феодальном обществе всего
лишь плодом воображения22.

Раздел первый. Способы контроля

32

Прелаты соглашались с учением Отцов Церкви, в частности, с самыми
читаемыми авторами IV-V столетий. Их глубокая симпатия объясня­
лась сходством ситуации. В IV в., когда мученичество уступило место
аскетизму, некоторые мужчины, желая оградить свою чистоту, бежали
от общинной жизни, чтобы испытать искушение в пустыне: они бы­
ли первыми монахами. Постепенно плоть начала отождествляться со
злом (отождествление, имевшее дуалистический подтекст). Позднее,
в XI и начале XII в., в эпоху нового расцвета дуалистических воззре­
ний, монахи все еще искали себе защиты, обожествляя уединение.
«Пастыри, изгоните хищных волчиц из своего стада», —повелевал Род­
жер Канский23. Однако в то же время формировались новые потребно­
сти. Искусительницы отныне угрожали и секулярному духовенству —
Николаитским (Николаиты —гностическая секта, упомянутая в Откро­
вении; беспорядочно сожительствовали с женщинами. —Примеч. пер.)
епископам, не в меру любопытным ученым, странствующим священни­
кам, жадным до нового опыта. Поколением раньше великий реформа­
тор Петр Дамиани (f 1072) с невиданной жестокостью высмеял тех, ко­
го называл «сожительницами клириков», «свиньями для жирных боро­
вов», «нечестивыми тигрицами» и «бешеными гадюками»24. Однако ни
один из его памфлетов не адресовался женщинам и даже мирянам: это
был вопрос исключительно церковной дисциплины.
Новым было не содержание нападок на женщин, а их непримири­
мый тон и нежелание называть врага по имени. Для авторов, творив­
ших позднее, женщина была уже не Евой, а «безымянной» в самом
уничижительном смысле слова. Каковы основания столь странного
превращения? Согласно Исидору Севильскому, чьи «Этимологии» во­
истину стали ключом к пониманию мира средневекового духовенства,
имя «Eva» означало не только «vae», несчастье, но и «vita», жизнь25.
А в тексте знаменитого гимна Ave maris Stella, датирующегося IX столе­
тием, «Eva» является анаграммой слова «Ave», приветствия, с которым
архангел Гавриил обратился к «новой Еве». Другими словами, назвать
Еву означало упомянуть и Марию. Иероним (f 419) вывел сжатую фор­
мулу: «смерть — через Еву, жизнь —через Марию»26. Аыустин же пи­
сал: «через женщину — смерть и через женщину — жизнь»27. Ансельм
Кентерберийский придерживался аналогичной симметрии: «Таким об­
разом, женщине не нужно терять надежды на обретение вечного бла­
женства, памятуя о том, что хотя женщина и стала причиной столь
ужасного зла, необходимо было, дабы возвратить им надежду, сделать
женщину причиной столь же великого блага»28. Однако интересующие
меня авторы оказались большими радикалами: они разорвали связь
между Евой и Марией. Для них безымянная Ева была антитезой недо­
стижимой Марии.

Историки часто пишут о том, что XII в. стал свидетелем расцвета ма­
рианского культа и пика строительства соборов: это был век Богомате­
ри. Фактически, как подчеркивал Жан Аеклерк, именно тогда семена,
брошенные в XI столетии, начали приносить видимые плоды. Не бу­
дем заблуждаться: и Марбод, и Ж оффруа истово молились Деве Ма­
рии, исповедовали ей свои самые тяжелые прегрешения и посвящали
поэмы. Но Мария отличалась от остальных женщин. Она была исклю­
чением: Ж оффруа и Гильдеберт размышляли о таинстве этого исклю­
чения. Во многих антологиях каролингской эпохи встречаются слова:
«единственная, неповторимая, Мария — дева и мать»29 Поэтому вер­
ным оказывается пророчество Жюля Мишле: хвала, воздаваемая ДевеМатери никоим образом не распространялась на ее скромных сестер.

Глава 1. Глазами Церкви. Жак Даларен

Дева-мать

Заступница грешный
Анри Барр составил прекрасную антологию молитв святой Деве {«Priè­
res anciennes à la Mère du Sauveur»), где почти невозможно обнаружить
женскую молитву или хотя бы просьбу о заступничестве, адресован­
ную Марии, «благословенной в женах», которая была бы написана ра­
нее XII в. Когда немецкая монахиня Гротсвита в X столетии сочинила
молитву Деве Марии, она вложила ее текст в уста Теофила, прислуж­
ника епископа, которого Богоматерь освободила от договора с дьявоv o m . В конце XI в. другая монахиня собрала целую книгу молитв, обра­
щенных к Богоматери, но в их содержании не было ничего специфиче­
ски женского. «Книга Гертруды», составленная примерно в тот же пе­
риод для высокородной дамы, включала более личные молитвы Деве
Марии, написанные в женском роде от первого лица. И все же в боль­
шинстве случаев Гертруда обращается к святой Деве с просьбами за
своего единственного сына Петра, в чьих жилах текла королевская
кровь. Если мы хотим увидеть многочисленных женщин, взиравших на
Мадонну в надежде на спасение, нужно перейти к менее возвышенному
жанру —к литературе, в которой описаны приписываемые Деве чудеса.
Марбод Реннский, как до него Ж оффруа Ванд омский и Фульберт
Шартрский (f 1029), исступленно молились матери Божией. Их покло­
нение Марии, возможно, было менее страстным, чем у их друга Ан­
сельма Кентерберийского, у Бернара Клервосского и его многочислен­
ных учеников и подражателей (многие их сочинения ошибочно припи­
сывались самому Бернару). И все же они строго придерживались
традиции, рассмотренной Анри Барром, традиции поэтической экзаль­
тации перед «вечно драгоценной Девой», перед «Stella maris» («звездой
: Зак. 929

33

Раздел первый. Способы контроля

34

морей», если следовать известной игре слов), сыновнего благочестия
перед матерью Христа, веры в заступническую миссию Марии, «за­
ступницы грешных» и «людской надежды»30. Марбод причислял себя к
числу худших грешников, которые, следовательно, более всего нужда­
лись в помощи святой Девы. Мария была матерью par exellence: на ее
груди блудный сын мог спрятать свой позор.

Неизменно непорочная Мария
«Единственная, неповторимая, Мария —дева и мать». Святая Дева бы­
ла не только объектом молитвы, но также и предметом размышлений
и спекуляций о ее природе, личности и особых добродетелях. Из четы­
рех основных догматов, касающихся ее (Мария —Богородица, Рожде­
ние Христа Девой, непорочное зачатие Марии и Ее вознесение) два по­
следних приобрели статус официальной доктрины Церкви соответ­
ственно в 1854 и 1950 гг. И все же оба догмата стали предметом
ожесточенных споров много раньше: непорочное зачатие — в XI в.
и вознесение —в IX в. Представление о том, что Христос сочетал в себе
полноту человеческой и божественной природы и являлся Сыном Бо­
жиим, рожденным женщиной, которую, таким образом, следовало
именовать «Матерью Божией», распространилось достаточно рано,
в ходе дискуссий о «природе Сына», дискуссий, разделивших католи­
ков, ариан, гностиков и прочих, и отравлявших атмосферу христиан­
ского мира со II по V столетие. В Средние века эти истины веры, про­
возглашенные на Эфесском соборе 431 г. и подтвержденные Халкидонским собором 451 г., уже ни у кого не вызывали сомнений.
Девственность Марии также перестала быть предметом раздоров,
хотя точное определение ее статуса все же занимало некоторых мыс­
лителей. Лишь два Евангелия подтверждают ее непорочность, которая
заканчивается с зачатием Христа: по словам евангелиста Матфея, Ио­
сиф «не знал ее, как наконец она родила Сына своего первенца»
(Мат.1:25)31, в то время как Лука сообщает: «Мария же сказала анге­
лу: как будет это, когда я мужа не знаю?» (Лк. 1:34)32. Протоевангелие
от Иакова, написанное, вероятно, во II в., первым отчетливо повествует
о том, что девственность Марии сохранилась ненарушенной после ро­
ждения Иисуса. В начале V в. Иероним отстаивал этот тезис в посла­
нии «Против Гельвидия», и дальнейшие возражения стали невозмож­
ны. Некоторые авторы пошли еще дальше: Климент Александрийский
(t ок. 215), Зенон Веронский (f ок. 372), Амвросий, Августин, Петр
Хрисолог (f ок. 450), Лев Великий (f 461), Григорий Великий (f 604)
и Пасхазий Радберт (f 863) — все они настаивали, что Мария оста­
валась девственной и после рождения сына, который появился на свет

Глава 1. Глазами Церкви. Жак Даларен

«не раскрыв матку», по словам Григория Великого (33), который по­
черпнул эти сведения у Ефрема Сирина (*|* 373); Гинкмар Реймский
(*1“ 882) отмечал, что «и влагалище, и матка оставались закрытыми»,
(34) а Петр Дамиани вторил его утверждению.
Хотя Бог может совершить любые, даже самые невероятные вещи,
но изложить догмат о рождении Девой было особенно трудно. В тот
момент, когда Ж оффруа Ванд омский обдумывал свою проповедь
«О Рождестве Господа», сомнения, должно быть, еще существовали,
поскольку своей целью он поставил опровергнуть заблуждение тех,
кто думал, будто Мария оставалась девственной и до, и после родов, но
шейка ее матки открывалась. Ссылался он на фрагмент из пророка
Иезекииля: «Ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой че­
ловек не войдет ими» (Иез. 44:2)35. Григорий Нисский (*}* 392), Амвро­
сий и Иероним уже идентифицировали приведенный стих как проро­
чество о девственности Марии, наряду с другими ветхозаветными сим­
волами —Неопалимой Купиной, Ковчегом Завета, древесина которого
не подвергалась гниению, росой на шерсти, расстеленной Гедеоном;
«запертым садом» и «заключенным колодезем» Песни Песней. Руперт
из Дёйца (*1* 1129), комментируя Иезекииля в ХП в., больше внимания
уделял аналогической интерпретации, т. е. предполагаемой параллели
между Ветхим и Новым Заветом: «Она была закрыта, когда зачала,
и не менее закрыта, когда рожала»36. Ж оффруа Ванд омский полагал,
что непорочность Марии сохранялась «до, во время и после родов»37.
Гильдеберт Лаварденский использовал сходную формулировку в про­
поведи «Против иудеев» и в комментарии на тот же самый стих Иезе­
кииля48. Была ли фраза, звучащая теперь столь знакомо, относительно
новой на тот момент? Была ли она в ходу до XI столетия? Логическая
неподвижность формулы противоречила духу схоластики, и схоласты
проявили воистину ревностный интерес к проблеме. Хотя в ее содер­
жании не появилось ничего нового, сама формулировка приковывала
внимание непосредственно к моменту рождения; периоды до и после
игнорировались. Тексты, вышедшие из-под пера Гильдеберта и Ж оф ­
фруа, священника, знавшего женщин, и священника, их чуравшего­
ся —удивительное чтение. Двое мужчин испытывали ни с чем не срав­
нимое любопытство, изучая внутренности святой Девы. Разработанная
ими концепция непорочности Марии кажется еще более однозначной,
чем та, что существовала в предшествующие века. Из нее следовало,
что Марию следовало не представлять в качестве образца для других
женщин, а, напротив, изгнать ее на недосягаемые небеса, где девы спо­
собны родить дитя и остаться ненарушенными.
Давайте снова послушаем Жоффруа: «Непорочная Мария дала
жизнь Христу, а через Христа —жизнь всем христианам. Следователь-

35

Раздел первый. Способы контроля

но, Мать Христа —Мать всех христиан. Если Мать Христа —Мать всех
христиан, тогда ясно, что Христос и христиане — братья. Христос не
только Брат всем христианам, но и Отец всех людей, и прежде всего
христиан. Из чего следует, что Христос —Отец и Супруг святой Девы,
равно как и Ее Сын»39. Много раньше Ефрем Сирин и Петр Хрисолог
рассуждали о том, что Мария является «Сестрой, Супругой и Слугой
Господа»40, а также «Матерью всех живущих по благодати», в проти­
вовес Еве, «матери всех смертных по природе»41. И все же любопытно
наблюдать, как Ж оффруа Вандомский, отпрыск знатного семейства,
облекает свою набожность в форму, которую Марк Блок назвал бы
«вымышленным родством». Вертикальный линьяж, где Христос пред­
ставал одновременно отцом, мужем и сыном, контрастировал с гори­
зонтальным линьяжем его братьев-христиан, точно так же, как вер­
тикаль донжона оттеняла горизонталь феодального двора. Целое дей­
ство разыгрывалось внутри материнской утробы, закрытой для всех
и непостижимо открывшейся одному. Вспомним, что примерно в то
же время Гвиберт Ножанский видит хорошо известный сон о своей
матери.

Девственницы н другие
Трое наших прелатов были не просто теоретиками: они были также
пастырями. Что они могли предложить женщинам этого мира? Хвала
Господу, на земле все же оставались женщины, не впавшие во грех.
Среди них была английская монахиня Ева, корреспондентка Ж оф­
фруа; Аталис, безвестная отшельница, писавшая Гильдеберту, а также
Мюриель, Агнесса и Констанция, получавшие наставления о сохране­
нии девичества в письмах, сочиненных их другом Бодри из Бургея
(*{* 1130) в продолжение великой эпистолярной традиции святого Иеро­
нима. Этим женщинам, как и остальным персонажам «Зерцала дев»,
созданного приблизительно тогда же в Германии, нечего было опасать­
ся, покуда они сохраняли непорочность. Гильдеберт поздравлял Ата­
лис с тем, что она «предпочла свое продолжение в вечности узам брака
между смертными». И хотя Гильдеберт размышлял о награде, ожидав­
шей избранниц Агнца в мире ином, он, вторя Амвросию и Иерониму,
куда выше превозносил свободу, которой девы обладали уже теперь.
Мужчина не властвовал над их телами, и им не нужно было трево­
житься за потомство: «За детей платят высокую цену: их зачатие —
угроза целомудрию, а их рождение —угроза для жизни»42. Однако в
проповеди «О взаимном согласии» тот же Гильдеберт пытался пока­
зать, что брак является нерасторжимым таинством, основанным на
любви {(ЛИесНо)*3 Несмотря на удивительный оптимизм, Гильдеберт

36

Глава 1. Глазами Церкви ЖакДаларен

прекрасно понимал ужасающие реалии феодального брака, реалии, от­
разившиеся в легенде о святой Годеливе Гистельской (в 1070 г. ее заду­
шили и затем утопили наемные убийцы, действовавшие, вероятно, по
приказу ее мужа)44.
По-настоящему трудной для пастыря задачей было обратиться к за­
мужним женщинам, отказавшимся от девической чистоты, и все же
желавшим спасения. С такой целью Марбод добавил четвертый раз­
дел к своему Десятиглаву —сочинению «О добродетельной жене», пар­
ному трактату «О нечестивой женщине». Здесь он создает положитель­
ный образ примерной матроны, противоположный образу блудницы.
Заявления Марбода вызывают улыбку: «Добрая жена — лучшее, что
может быть на свете». Добродетельная женщина ценится дороже, чем
мобое богатство, поскольку она походит на мужчину во всем, «кроме
пола». Продолжился бы род человеческий без женщины? «Что толку в
семени, если не имеешь поля, где его посеять?». Женщины готовы
прийти на помощь и владеют полезными знаниями. Они превосходно
справляются с «мелочами повседневной жизни»45. Ни один человек не
согрешил страшнее Иуды, однако ни один мужчина не стал столь со­
вершенным, как Дева Мария. К несчастью, единственными женщина­
ми, на примере которых Марбод мог отстаивать свою позицию, были
девицы. Его аргументы в лучшем случае оправдывают социальную
функцию женщин, не акцентируя внимание на спасении их души.
Агиография по сути своей служила именно последней упомянутой
цели. Гильдеберт Лаварденский представил новую версию жития свя­
той Радегонды 585), объединив информацию, взятую у двух агиографов VI в. —Венанция Фортуната и Баудонивия46. Королева-святая, на­
сильно выданная замуж за Лотаря, (*}* 562) сына Хлодвига, удалилась в
монастырь близ Пуатье, который впоследствии приобрел известность
как Сент-Круа. Пятьсот лет спустя Гильдеберт сделал ее примером
для высокородных аристократок, с которыми вел переписку. Подоб­
ная переработка более ранних житий, как отмечает Жан-Ив Тийет, ни­
когда не была поверхностной. Рассказ Фортуната ничего не сообщает о
трудностях в супружеской жизни Радегонды и ее мужа, однако Гильде­
берт заостряет внимание на девственности королевы до замужества и
том отвращении, которое она испытала, будучи обязанной уступить
требованиям супруга. Позже многие посредственные агиографы рас­
сказывали, будто между Радегондой и Лотарем и вовсе не было супру­
жеских отношений. Гильдеберт выступил первым, объявив, что все
добродетели святой —ничто по сравнению с целомудрием, с которым
она рассталась навечно. Петр Дамиани, развивая мысль Иеронима, во­
прошал, может ли Бог вернуть девственность после падения: редкое
проявление сомнений во всемогуществе Господа48.

37

Раздел первый. Способы контроля

Согласно широко распространенному мнению, женщины разделя­
лись по достоинству на три порядка: девицам за их заслуги воздастся
стократно, вдовам — шестидесятикратно и женам — тридцатикратно.
Такая схема, впервые предложенная Иеронимом, была воспринята
Пасхазием Радбертом и святым Бруно Картезианцем (+ 1101). Она гос­
подствовала в обществе вплоть до эпохи Фомы Аквинского (+ 1274),
а Женевьева Асенор отмечает, что в некоторых регионах сохранялась
вплоть до XV в.49 Пьер Тубер, в свою очередь, продемонстрировал, как
в IX в. каролингские моралисты, черпавшие вдохновение у Аыустина,
составляли многочисленные «Зерцала супружеских пар» в качестве об­
разцов для княжеских семейств. Вероятно, высокородные дамы полно­
стью располагали своим временем для исполнения долга хозяйки, ма­
тери и христианки. Подобная литература формировала «позитивный
образ женщины, и даже женственности». Фигура Евы не заслонялась,
а уравновешивалась образом Девы Марии и даже более решительно —
образом Марии Магдалины50. В X и XI вв. Саксонская династия, пре­
емница каролингской традиции, создала эталонные портреты своих ко­
ролев: Эдита ( | 946), Матильда (+ 968) и Аделаида (*1" 999) представля­
лись одновременно и как идеальные жены, и как праведные женщины51.
Тем не менее, превосходство девственного состояния было провоз­
глашено под влиянием сначала клюнийской, а затем григорианской ре­
формы, о чем свидетельствует уже «Эпитафия Аделаиды». Воздержа­
ние, разумеется, считалось похвальным прежде всего для клириков,
но, как следствие, и для мирян, и особенно для женщин. Примерно в
середине XI в. автор жития святой Аме говорил девицам, отданным в
монастырь, что их состояние позволит преодолеть проклятие Евы52.
Напротив, агиограф Иды, графини Бульонской (+1113), пытался, по­
добна троим нашим прелатам, доказать, что женщина, даже замуж­
няя, может вести богоугодную жизнь. Он превозносил Иду — добро­
детельную жену и, главное, мать славных сыновей —Годфрида Бульонского и Балдуина Иерусалимского. Более того: потеряв мужа, она
выразила желание вступить в монастырь, находившийся в юрисдик­
ции Клюни5:+ В период между 1050 и 1100 г. женщин причисляли к
лику святых как никогда неохотно54. Следовательно, женщины нахо­
дили реализацию своих зарождающихся и, тем не менее, уже мощ­
ных религиозных порывов в нетрадиционном поведении, мистике
и даже ереси55.

На черной лестнице
Еще отчетливей, чем в житиях, заботы пастырей вырисовываются
в наставительных письмах. Гильдеберт Лав арденский отправил семь

38

Глава 1. Глазами Церкви. Жак Дал арен

таких посланий Адели Блуасской (*{*1137), дочери Вильгельма
Завоевателя. (Не стоит надеяться обнаружить среди документов той
эпохи письма, адресованные людям низкого происхождения.) Пер­
вые три письма, написанные до того, как Адель отказалась от мир­
ской суеты —не более чем лесть придворного. Следующие четыре, со­
ставлены после 1122 г., когда графиня удалилась в клюнийское аббат­
ство Маркиньи, один из немногих монастырей, открытых тогда для
женщин.
Последнее из них —наиболее значимо, поскольку здесь Гильдеберт
воспевает брак между набожной вдовой и ее новым супругом, Хри­
стом. Прелат называет Адель своей «госпожой»: «Жена Господа мое­
го — моя госпожа»50. Образ женщины, ставшей невестой Христа, не
нов: Иероним обращался к девице Евсгохии с похожими словами. Од­
нако здесь необычный литературный прием соотносится с другими
изысканными фигурами речи, которые использовали куртуазные по­
эты, оттачивая свои первые стихи при дворах южной Франции. Гильде­
берт, куда более проницательный, чем Ансельм Кентерберийский в
письмах к Генхильде, дочери английского короля Гарольда, пытался
отвратить свою корреспондентку от задуманного, но не раньше, чем
постарался умело подогреть ее рвение. Существовал ли для женщины
риск быть отвергнутой своим новым супругом, если прежде она пред­
почла человека Богу, рыцаря —Королю? Нет, настаивает Гильдеберт,
и в доказательство приводил примеры библейских героинь, искупив­
ших свою вину: блудница, ставшая женой Осии, египтянка, взятая в
жены Моисеем — возможно, не слишком впечатляющие примеры, но
превыше всех была знаменитая евангельская грешница, сестра Марфы
и Лазаря.
Петр Достопочтенный, аббат Клюни ( | 1156), рассказывает исто­
рию собственной матери. Желая избежать ненавистного ей брака, она
бросилась к ногам проходившего мимо святого человека, прося проще­
ния и заступничества, так же, как Мария Магдалина припала к стопам
Спасителя57. Для церковных писателей той эпохи спасение души жен­
щины из высшего сословия определялось искуплением грехов.
Потеря девственности была непоправимой и морально и физиче­
ски. Покаяние виделось единственным путем к спасению. Грешница,
тпегеМх, в просторечии проститутка —была единственным олицетворе­
нием женщин, которые не последовали за Марией и не сделали свое
девственное лоно вратами к жизни вечной. Эти другие женщины —
женщины, познавшие грех и нуждавшиеся в покаянии —были дочерь­
ми рабы-придверницы, охранявшей дорогу к смерти. Для них единст­
венный путь к спасению пролегал не через парадный вход, а по черной
лестнице.

39

Раздел первый. Способы контроля

40

Мария Магдалина
Феофил ведал церковью в Адании Киликийской (Малая Азия). После
смерти епископа его попытались возвести на епископскую кафедру, од­
нако он отказался. Избрали другого: Феофил же впал в немилость и
потому затаил в себе злобу и зависть. Подстрекаемый иудеем, он под­
писал договор с дьяволом. Однако вскоре, осознав совершенную ошиб­
ку, Феофил воззвал к Пресвятой Деве о помощи. Так гласила восходя­
щая к VI в. греческая легенда, распространившаяся на Западе и переве­
денная на латынь в каролингскую эпоху. Прародитель Фауста был
весьма знаменит в XI и XII столетиях. Легенда воспроизводилась в бес­
численных текстах и даже обрела скульптурное воплощение на тим­
пане церкви аббатства в Суйяке. Причина популярности истории Феофила крылась в том, что она демонстрировала всемогущество Девы
Марии, силой превосходившей даже дьявола. Фульберт Шартрский
использовал этот рассказ. Ж оффруа Вандомский ссылался на нее в од­
ной из проповедей. Анонимный автор из Анжу, возможно, Марбод
Реннский, сочинил стихотворное «Житие Феофила». Не зная о молит­
ве монахини Гротсвиты (X в.), основанной на той же легенде, автор ак­
куратно следует латинскому переводу греческого оригинала. Феофил,
представ перед Марией, излагает свою историю довольно пространно.
Он упоминает череду раскаявшихся: Раава, Давида, Петра, Закхея,
Павла, Киприана. Поэт следует источнику с единственным исключени­
ем. Между именами Петра и Закхея появляется еще одно: имя — Ма­
рии Магдалины, «той, чьи слезы смыли пятно ее грехов, и которая ста­
ла угодна Господу и прославлена в веках»58. Таким образом Мария
Магдалина облеклась в покрывало традиции и, возможно, не без
влияния гомилии Григория Великого, попала в сонм кающихся греш­
ников. Поскольку ее появление в нем представляло интерес прежде
всего для женщин, уместно задать вопрос, как давно она «прославля­
лась в веках».
Мария Магдалина, почитаемая в Западной Церкви, как таковая
в Библии не упоминается. Она —собирательный образ, сочетающий в
себе трех отдельных библейских персонажей —Марию из Магдалы, из
которой Иисус изгнал семь бесов и которая последовала за Ним на
Голгофу и стала первой свидетельницей Его воскресения; Марию из
Вифании, сестру Марфы и Лазаря; и безымянную грешницу, которая в
доме Симона Фарисея омывает ноги Христа слезами, отирает их свои­
ми волосами, покрывает поцелуями и умащает благоуханным миром59.
И хотя некоторые сюжетные детали позволяют отождествить этих
трех женщин с одной, на Востоке так никогда не поступали. На Западе

Глава 1. Глазами Церкви. МакДаларен

Григорий Великий взял на себя ответственность объединить трех в един­
ственном персонаже —Марии Магдалине. Виктор Саксер авторитетно
продемонстрировал ступени пройденного ею пути, начиная с появле­
ния Магдалины в мартирологах и лшургических текстах VIII в. и пер­
вого упоминания о ее мощах в аббатстве Нотр-Дам де Шелль пример­
но в это же время.
Однако настоящий расцвет культа Марии Магдалины, зародивше­
гося, по-видимому, в Восточной Римской империи, был связан с успе­
хом церкви в Везеле. В 1059 г. тамошнее бургундское аббатство, изна­
чально посвященное Богоматери, было передано под покровительство
Марии Магдалине. В эпоху, когда набожности требовалась реально
осязаемая поддержка, монахи Везеле совершенно неожиданно обнару­
жили, что с незапамятных времен являются обладателями мощей свя­
той. Нужно было изобрести довольно запутанную историю, чтобы объ­
яснить, как святые останки попали с Востока в Бургундию; а поскольку
на право обладания реликвией претендовали и другие церкви, ее сле­
довало увязать с легендой, гласившей, будто Марта, Мария и Аазарь
морем прибыли из святой земли в Прованс. В конце концов оказалось,
что игра стоила свеч. В XI и ХП вв. Везеле процветал, став центром па­
ломничества, пока в XIII столетии его частично не затмили Сент-Баум
и Сен-Максимин в Провансе, также предъявившие права на владение
мощами Марии Магдалины.

Спасение через понаянне
Западная Франция не осталась в стороне от того, что Саксер называет
«магдалиновским брожением XI века»60. В 1084 и 1094 девочки, родив­
шиеся в Туре и Ае Мане, впервые во Франции получили имя Мадлен.
В 1105 г. Ж оффруа Ванд омский составил проповедь «Во славу благосло­
венной Марии Магдалины», где изложил почти все известные сведения
об этом персонаже. Его текст свидетельствует, по меткому выражению
Доминик Иона-Прат, о «благословенной полисемии» Магдалины61.
Проповедь Ж оффруа начинается с истории женщины, умастившей но­
ги Христа перед домом Симона Фарисея. Магдалина названа «город­
ской грешницей», а в Средние века всем было ясно, что ее грехи —гре­
хи плоти, что она была проституткой. Петр из Целлы (f 1183) име­
новал Магдалину meretrix и подчеркивал ее ненасытную похоть62. По
словам евангелиста Луки, она пала в ноги Христу, а для Ж оффруа
очевидно, что женщина, описанная Лукой, была «известной грешни­
цей». Следуя Августину, он сравнивает ее с гордым Фарисеем: «Созда­
ние, принадлежавшее к слабому полу, боялось Фарисея, сурового, без­
жалостного человека, который презирал эту женщину и брезговал ее

41

Раздел первый. Способы контроля

прикосновением». Однако Иисус с радостью принимает ее поклонение.
Разрываясь между страхом и надеждой, она «исповедует* свои грехи»
и тем спасается. Она даже становится проводником искупления —жен­
щина, «исцелившая не только свои раны, но и раны других грешников,
и каждый день исцеляет новых»03. Стала ли на самом деле блудница
Мария Магдалина искупительницей? Подобное именование трудно бы­
ло приписать и Пресвятой Деве. Ж оффруа противопоставляет Магда­
лину не только Фарисею, но и Петру: в любви к Господу грешница пре­
восходит даже апостола. Не она ли первой лицезрела воскресшего
Христа, который приказал ей нести миру добрую весть о Своей победе
над смертью? Не желая останавливаться,, Ж оффруа продолжает рас­
сказ там, где заканчивается евангельский сюжет. Отталкиваясь от ле­
генды «Об отшельнической жизни», популярной в IX в. на Западе, он
изображает Марию Магдалину вдали от дома, умерщвляющей плоть,
исполняющей суровую епитимью, подчиняющейся наказанию со сторо­
ны младших, и изнуряющей себя постом и молитвой.
Повествование Ж оффруа основано на работах множества предше­
ственников, в том числе Амвросия, Августина, Григория Великого,
а также проповеди, приписываемой Одону из Клюни. Эта проповедь,
по-видимому, составленная около 1000 г., определяет роль Марии Ма­
гдалины в плане спасения: «Совершилось так, что женщина, впустив­
шая смерть в мир, не должна пребывать в немилости. Смерть пришла
в мир руками женщины, однако весть о Воскресении исходила из ее
уст. Так же как Мария, Приснодева, открывает нам двери Рая, откуда
мы были изгнаны проклятием Евы, так женский пол спасается от осу­
ждения благодаря Магдалине»04. Ж оффруа Вандомский следует этой
традиции, но в своих сочинениях отводит святой еще более ответствен­
ную миссию: ее «благочестивый язык» оказывается «вратами в Рай».
Именно она, а не Дева Мария, открывает дверь в небеса тем, кто готов
к покаянию05.

Грешннкп: мужчины нлн женщины?
Действительно ли Мария Магдалина олицетворяет собой реабилита­
цию женщины и женственности? Прежде чем праздновать сомнитель­
ную победу, давайте рассмотрим ситуацию внимательнее. Ж оффруа
обращался не к женской аудитории. Он ораторствовал перед своими
монахами, убеждая их вознести хвалу «прославленной жене» и дове­
рить ей «тела и души»00. В проповеди Одона имя Марии Магдалины
прежде всего было метафорой Церкви воинствующей. Для вандомского аббата она была, по сути, не символом женщины, а женским нача­
лом в мужчине: душой (в противоположность духу) —той частью внут-

42

Глава 1. Глазами Церкви. Жак Даларен

реннего человека, которая притягивает его к бренному миру, к телу
и чувствам. И когда Ж оффруа рассуждает о легкомыслии женщины,
он подразумевает бренные помыслы всего человечества.
Ориген (f ок. 252) заимствовал определение, впервые найденное
Филоном Александрийским (f 50): «внутренний человек состоит из ду­
ха и души. Говорят, что дух —мужское начало, а душу можно назвать
женским»67. Амвросий добавлял: «Поэтому дух уподобляется Адаму,
а чувства — Еве»68. Впоследствии подобную мысль развивал и Авгу­
стин. Начиная с IX в. вплоть до Петра Ломбардского (f 1159) средневе­
ковые авторы предпочитали более резкую формулировку: Адам —дух,
Ева —плоть. Однако все это было лишь метафорой, а не отрицанием
права женщины называться человеком. Неверное понимание реплики,
брошенной Григорием Турским (f ок. 594) на Маконском соборе в
585 г., породило мнение, будто церковные умы всерьез ставили под со­
мнение существование души у женщин. Ж оффруа Вандомский излага­
ет воображаемый диалог между мужчиной-грешником (т. е. им самим)
и его «грешной душой», «невестой Христа», опустившейся вследствие
падения до положения «дочери дьявола» и «наложницы отвратитель­
нейшего из прелюбодеев». Душе —собственной душе! —он предлагает
исповедать грехи и следовать примеру «кающейся Марии Магдали­
не»69. Марбод Реннский и Ансельм Кентерберийский тоже обращались
к Магдалине за избавлением своей грешной души, anima peccatrix. Они,
как ранее Петр Дамиани, уснащали пафосные исповеди риторикой, по­
строенной по образцу августиновской «Исповеди» и ламентаций Иеро­
нима, омывшего ноги Христа слезами, отершего их волосами и пытав­
шегося смирить «мятежную плоть непрерывным постом на протяже­
нии недель»70. Однако их исповеди не сводились только к риторике:
они строились по правилам грамматики, а поскольку anima, душа, в ла­
тинском языке существительное женского рода, она воистину оказыва­
лась peccatrix, женщиной-грешницей, предлагавшей себя в проводники
кающемуся грешнику-мужчине.
Однако агиография позволяет нам понять, что в риторическом
оформлении отчасти отражалась и реальность — реальность жизни
женщин. Марбоду приписывали авторство рифмованного жизнеописа­
ния Тайс, а Гильдеберт был создателем жития Марии Египетской. Хо­
тя в эпоху, когда жили эти двое мужчин, к лику святых не слишком
охотно причисляли женщин, именно тогда нередко переписывались
древние легенды, а особенный интерес представляли истории женщин,
удалившихся в пустыню замаливать грехи. Тайс была известной курти­
занкой, обращенной аббатом Пафнутием. Мария Египетская, бывало,
предлагавшая свои телесные прелести каждому встречному, впослед­
ствии ушла за Иордан, чтобы жить в уединении на его дальнем берегу.

43

Раздел первый. Способы контроля

Легенда о ней послужила основой для рассказа «Об отшельнической
жизни» Марии Магдалины. Выбор двух названных легенд примечате­
лен. Женщина была грешницей, и по природе ее грехи были плотски­
ми. Единственный путь к спасению для нее пролегал через покаяние и
епитимью, через умерщвление греховной плоти. Ранние латинские пе­
реводы представляют Пафнутия суровым наставником, но когда текст
переписывался в XI в., его образ смягчился. В новой версии он называ­
ет Тайс «друг мой». Епископ обращается к ней со словами: «О, возлюб­
ленная Господа, созданная по подобию Царя небесного!»71 В подобных
фразах, вплетенных в полотно прежнего повествования, мы можем
увидеть нечто большее, чем просто осквернение агиографического
жанра лексикой /ш ’атог. Конечно, куртуазные поэты могли заимство­
вать нужные им слова любви из клерикального словаря. Книга Бытия
повествует, что и мужчина, и женщина были сотворены по образу и по­
добию Божию72, но первое Послание к коринфянам отдает эту честь
исключительно мужчине; женщина оказывается отражением уже не
Творца, а мужчины. Такое противоречие занимало Ав 1устана, равно
как и многих других — Исидора Севильского, Арно из Бонневаля
1156), Грациана (1" ок. 1159), Фому Аквинского. В конце концов, со­
вершенно неожиданно, недостойнейшая из женщин, куртизанка, не­
двусмысленно объявляется «подобием Царя небесного».
Перемены, отразившиеся в словах и поступках, не ограничивались
житийной литературой. Робер д’Абриссель и Виталь де Савиньи
1122) —оба основатели новых монашеских орденов —сами принима­
ли участие в судьбах реальных «блудниц» —не только профессиональ­
ных проституток, но и жен, отвергнутых мужьями по наущению клириков-реформистов, сожительниц священников, осужденных Церко­
вью, и других женщин, на которых еще полвека назад обрушивал свой
гнев Петр Дамиани. Виталь собирал им приданое и выдавал замуж.
Еретик, известный под именем Генриха Лозаннского и обретавшийся в
диоцезе Ле-Мана в 1116 г., стал новым Осией, заставляя мужскую
часть своей заблудшей паствы жениться на презираемых женщинах.
Роберт д’Абриссель приветствовал их в своем ордене и создал для них
аббатство, прославившееся как Л а Мадлен (т. е. монастырь Магдали­
ны) в Фонтевро74.

Пенупая вину дважды
Одним Средние века виделись эпохой неистового женоненавистниче­
ства; других поражала удивительная роль, отведенная женщинам в
средневековом обществе. Оба суждения, по-видимому, в значительной
мере верны. Наше исследование началось с сочинений нескольких

44

Глава 1. Глазами Церкви. Жан Дапарен

мыслителей, дающих миниатюрную модель огромного литературного
наследия, накопленного западной частью христианского мира более
чем за тысячу лет. Эти мыслители и их современники активно исполь­
зовали творения Отцов Церкви. Нам удалось понять, что представле­
ние о женщине в высших проявлениях церковной культуры было неве­
роятно сложным. Было бы очень просто подобрать из многочисленных
источников цитаты, подтверждающие любое утверждение. Я предпо­
читаю поступить иначе. Кажется, гораздо полезнее глубже проанали­
зировать временами противоречивые взгляды немногочисленных авто­
ров, которых можно назвать представителями своего времени.
Взгляды этих людей формировала Библия. Действительность они
воспринимали сквозь призму Писания. Точнее, они были убеждены:
то, что мы называем реальностью — всего лишь отблеск идеи, идеи
Женщины, идеи, которую в максимальной полноте можно понять, изу­
чая тексты, где человеку гарантировано Откровение обо всем, что есть
истинного. Их размышления о женщинах начиналось с противопостав­
ления: Ева — Мария. Первая олицетворяла женщин такими, как они
были: вторая представляла идеал. Когда XI в. сменился XII, Ева пре­
вратилась в объект еще более ожесточенной критики — отчасти из
стратегических соображений, заставлявших считаться с церковной по­
литикой, отчасти из-за внутрицерковной дисциплины, отчасти ради
поддержки нравственной реформы. Еву изображали губительницей
духовенства, женщиной, недостойной стать избранницей государя,
и, наконец, дочерью дьявола. Одновременно Дева-мать представля­
лась женщиной, совершенно отличной от женщин мира сего. Образ
Марии Магдалины возник из разверзавшейся пропасти между двумя
диаметрально противоположными символами. Никогда ее память не
почитали так истово, как в XI и XII вв. Хотя история Магдалины восхо­
дит к Евангелию, внезапно необходимость в ее присутствии обостряет­
ся. Магдалина начинает новую, более яркую жизнь —яркую, посколь­
ку мужчины, клирики, облекали ее в одежды, сотканные из ткани соб­
ственных мыслей, точнее, из чувства вины. Однако кому была нужна
эта новая Мария Магдалина? Женщинам, для которых дорога на небе­
са была тернистой и едва ли не бесконечной. Женщина-грешница ука­
зывала путь к возможному спасению. Она давала небольшую, но ре­
альную надежду, связанную с исповедью, покаянием и епитимьей; на­
дежду, открывавшую средний путь между вечной жизнью и вечным
проклятием.
Этот третий путь имеет отношение к зарождению представлений
о Чистилище как третьем месте загробной жизни (вдобавок к Раю и
Аду): процессу, которым, по мнению Жака Ае Гоффа, отмечена 2-я по­
ловина XII столетия. Чистилище тоже было местом надежды, страха

45

Раздел первый. Способы контроля

46

и покаяния: там грешники могли освободиться от греха, с самого рож­
дения составлявшего часть их существования75. И все же возникает
ощущение, что женщинам, избиравшим покровительницей Марию Ма­
гдалину, приходилось дважды искупать свою вину: первый раз —рас­
плачиваться за несчастье родиться грешными, второй раз — за несча­
стье родиться женщинами.

Новый век
Итак, сложившаяся картина в целом говорит о существовавшем еди­
нодушии. Однако чтобы обнаружить в ней противоречия, не нужно
углубляться в детали. Представления Ансельма Кентерберийского о
женщинах отмечены характерным для него оптимизмом, оптимизмом,
коренившемся в вере в Воплощение. Более реформистски настроен­
ный Абеляр совмещал «спекулятивный антифеминизм с практиче­
ским феминизмом»76. Такие авторы, как Гуго Сен-Виекторский (*|“ 1141)
и Ришар Сен-Викторский ( | 1173) размышляли о том, как мужское и
женское начало может преодолеваться в браке, который воплощается
в любви и сводит на нет власть пола.
В следующие пятьсот лет три женских образа, доминировавшие
в церковной культуре —женщина-искусительница, женщина-прощенная грешница и женщина-царица Небесная (иконографический мо­
тив, введенный, предположительно, Сугерием, аббатом Сен-Дени
^ 1151)) — претерпевали интересные изменения. Некоторые писатели
совмещали их довольно оригинальным способом. Примерно в середи­
не XII столетия происходит специализация занятий духовенства: свя­
щеннослужители становятся теологами (сам термин был новым), правоведами-канонистами, проповедниками, наставниками, агиографами,
энциклопедистами, мистиками. Разумеется, специалисты поделили меэкду собой ответственность за тот объем знаний, которым прежде сво­
бодно оперировали схоласты. Теперь у редкого автора круг интересов
был так же широк, как у наших писателей-анжуйцев. Более того, раз­
нообразие местных обычаев и обрядов усложняло задачу тех клири­
ков, что считали своей миссией провозглашать единство веры. И на
фоне тревожных тенденций голоса женщин доставляли им особенное
беспокойство. По крайней мере, женщины, наконец, заставили окру­
жающих прислушаться к своим религиозным чаяниям, порывам и на­
деждам. Когда-то духовные пастыри объясняли прихожанам божест­
венное устройство бытия. Теперь все чаще и чаще им приходилось реа­
гировать на инициативы верных, инициативы, к появлению которых
духовенство почти не было подготовлено.

От Ш артра до Амьена Дева Мария царила во славе. Самыми ревност­
ными ее почитателями были монахи, особенно цистерцианцы — на­
следники медоточивого книжника, Бернара Клервосского. Бернар, как
подчеркивает Жан Аеклерк, не привнес почта ничего нового в мариологию, а ошеломительный успех его писаний определялся единственно
«их красотой»77. В XIII в. традицию продолжили нищенствующие орде­
на, в частности, францисканцы. Средневековый мистицизм достиг но­
вых высот в созерцании Девы, реализовавшись в форме сыновней поч­
тительности. Непорочность перестала быть фокусом внимания: нача­
лось победоносное шествие Марии —матери.
Спекуляции о догматах вероучения сосредоточивались на теоло­
гических факультетах. Проблема зачатия Девы Марии заставило
пятерых монахов погрузиться в длительные богословские изыска­
ния: Александр Гэльский
1245), Бонавентура ( | 1274) и Дунс Скот
1308) были францисканцами; Альберт Великий (+ 1280) и Фома Ак­
винский (1274) —доминиканцами. За полвека эти теологи создали тео­
ретическое основание для двух последних догматов, касающихся Девы
Марии. Первый из них содержал учение о святости Марии: единствен­
ная из смертных, Богоматерь была избавлена от первородного греха.
Однако Дунс Скот пошел дальше, провозгласив, что Мария изначаль­
но пребывала свободной от первородного греха, и эта идея вела непо­
средственно к учению о Непорочном зачатии и Вознесении (т. е. о вос­
шествии на небеса во плоти: отсюда свобода от телесного разложения,
но не от смерти). Таким образом, и в своем рождении, и в смерти, Дева
Мария сильнее, чем когда-либо прежде, отдалялась от человеческой
природы.
Несмотря на это, она была близка к людям, что ярче всего наблюда­
ется в иконографии, передающей заботу, с которой кроткая крестьян­
ка-мать склоняется к своему божественному ребенку, и еще эмоцио­
нальнее выражающей глубину ее горя от потери сына. В XIII, XIV и
XV столетиях звучат печальные голоса мистиков — францисканца
Конрада Саксонского (+ 1279), спиритуалов Якопоне из Тоди (*|“ 1306)
и Убертина Казальского (*]■' ок. 1328), обсерванта Бернар дина Сиенско­
го (1" 1444), созерцавших Мать Скорбящую, которая снимает Сына с
креста и предает Его покою. Живопись и скульптура эпохи Возрожде­
ния дает удивительные интерпретации этим марианским мотивам.
Главной темой религиозной жизни нового века стала сцена Оплакива­
ния Христа («Пьета»), впервые появившаяся в Германии, в середине
XIV в. распространившаяся в Италии, а затем и во всей Европе. Пьета
олицетворяла недавно возникший союз женщин и духовенства на поч-

Глава 1. Глазами Церкви. Жак Даларен

Во имя Матери п Сына

47

Раздел первый. Способы контроля

48

ве религии матери и Сына, который, претерпев Страсти, страдает
в одиночестве, вдали от мира, вдали от отсутствующего Отца.

Скульптура против слова
Тем временем писатели избрали своей героиней Еву, и среди них были
Петр Живописец, Бернар из Морле (f ок. 1140), Гуго из Фуилуа (f ок.
1172), Уолтер Man (f ок. 1210), Альваро Пелайо (f 1352), Жиль Бельмер (f 1407), Жан Нидер (f ок. 1438, автор «Формикария»), и доблест­
ные Генрих Инсгиторис и Иоганн Шпренгер (авторы «Молота ведьм»,
первое издание — I486). Они всего лишь развивали сюжеты, прилежно
собранные Марбодом Реннским. Тем не менее, к XIII столетию интел­
лектуалы перестали возлагать всю ответственность за мировое зло на
плечи Евы. Здесь важную роль сыграло развитие медицинских знаний,
о чем рассказывает Клод Томассе в следующем разделе настоящего
издания. Фома Аквинский, пытаясь примирить книгу Бытия с аристо­
телевской физиологией, согласно которой мужское семя является
главной составляющей в процессе зачатия, пришел —как до него Авгу­
стин —к выводу, что первородный грех передался всему роду людско­
му по мужской линии. Любая инициатива принадлежала мужчине;
женщина, по Аристотелю, «недостаточный мужчина», обречена на
подчинение78.
К исходу Средневековья представления о женщине изменилось
в двух аспектах. Прежде в пропагандистских сочинениях, обращенных
прежде всего к монахам и священникам, дабы предостеречь их от
плотских соблазнов, женщин называли пособницами Змия. Однако на­
чиная с середины XII в. подобные предупреждения стали появляться в
литературе, предназначенной для более широкой аудитории: в тексты
по каноническому праву, этике, и, с XIV в., в руководства для инквизи­
торов. Второе изменение было тематическим: классический топос жен­
щины-сплетницы пережил новое рождение. Его корни прослеживают­
ся в Ветхом Завете, в произведениях Античности, в ранней патристи­
ке — например, у Иоанна Златоуста. В раннем Средневековье этот
образ отчасти забывается. Однако теперь Грациан, Жильбер Турнейский (f 1284), Фома Аквинский, Альваро Пелайо и «Молот ведьм» на­
стойчиво осуждают женскую болтовню — бич нового века, и призыва­
ют ее искоренить. Женщины, гневно возмущался Жильбер, даже осме­
ливаются говорить прилюдно, но что еще хуже — рассуждать о догма­
тах веры и Писании79. Фома Аквинский строго напоминал женщинам,
что им позволяется говорить исключительно в приватной обстановке.
Пророчество, конечно, было допустимо, поскольку являлось выраже­
нием дара свыше80. Фома следует словам Грациана: «Женщина, даже

Новые голоса
Мария Магдалина — собирательный библейский образ — каждый раз
представала в новом обличье. Виктор Саксер проследил историю ее
почитания, начиная с упадка ее культа в Везле до триумфа в Сен-Максимене и распространения не только во Франции, но и в Англии, Гер­
мании и Италии83. Францисканцы и доминиканцы, как продемонстри­
ровал Даниель Руссо, усердно потрудились во славу Магдалины84.
В итальянской иконографии даже существовала тенденция смешивать
образы святого Франциска и Марии Магдалины — один из немногих
иконографических примеров, когда половые различия стираются.
В живописи и скульптуре XV в. распущенные волосы женщины-греш­
ницы становятся узнаваемым символом. Под покровительством Ма­
рии Магдалины процветали приюты для раскаявшихся проституток.
Новые святые появлялись во множестве. Доля святых-женщин сре­
ди них между 1250 и 1300 гг. возросла на 25%, а в 1-й половине XV в. —
сочти на 30%. В Италии число женщин-святых, познавших плотский
грех, достигло максимума между XIII и XV столетиями: в этот период
треть причисленных к лику святых были замужними женщинами (или
вдовами), а две трети остались девственницами88. Хотя такой показа­
тель может показаться низким, вновь он наблюдался лишь недавно.
Автор жития Маргариты Кортонской Ц 1297) рассказывает, что Иисус
Сам открыл Своей возлюбленной дочери историю непостижимого спа­
сения: Мария Магдалина, тоже кающаяся грешница, (олицетворявшая
Маргариту) была допущена в небесный хор дев рядом с Девой Марией
и Екатериной Александрийской87. Осуществилось то, чего не мог даже
представить себе Иероним, а Петр Дамиани с трудом смог допустить:
всемогущий Бог восстановил девственность падшей женщины.
Можно ли интерпретировать эту историю как знак повышения ста­
туса женщин? Опровергнуть неожиданный вывод можно с помощью
массы источников. Целью григорианской реформы было призвать к
дисциплине сначала клир, затем государей, а затем всех остальных.
В последующие века духовенство все больше заботилось о дисциплине

Глава 1. Глазами Церкви. Жак Даларен

если она учена и благочестива, не должна осмеливаться учить мужчин
в собрании»81. Почему древний урок апостола повторялся теперь?82 По­
тому, что опасность была близкой и осязаемой: женщины —монахини,
бегинки, мистики и другие горячие сердца —рассуждали о священных
материях в Льеже, Брабанте, Умбрии и Тоскане, угрожая монополии
стражей священного Писания. И над непримиримым и вдохновенным
потоком женских слов нужно было каким-то образом установить стро­
гий контроль.

49

Раздел первый. Способы контроля

женщин. В этой борьбе оказались полезными примеры выдающихся
женщин. Бригитта Шведская (■(■ 1373) и Екатерина Сиенская ^ 1380)
наставляли сильных мира сего, в том числе и Папу. Тот же реформист­
ский дух порождал подозрительность к бегинкам, терпиариям и мис­
тикам любого толка. В конце концов он вылился в охоту на ведьм.
Можно ли утверждать, что на самом деле Генрих Инститорис и Иоганн
Шпренгер относились к женщинам снисходительнее, чем Ав 1устин?
И все же ситуация менялась. К ХШ в. ключевые изменения проис­
ходили за стенами Церкви. Раздавались не одни только голоса священ­
ников, и слышались они не только из параллельного, исключительно
светского мира княжеских дворов: находились те, кто начинал искать
Бога вне Церкви. Данте Алигьери (+ 1321), будучи мирянином, тем не
менее, усвоил главные достижения теологии своего времени, изучая
труды Бернара Клервосского, Фомы Аквинского и Бонавентуры. Поэтмистик создал образ Беатриче, персонаж, превзошедший и растворив­
ший в себе все прежние противоречия женских образов. Другие жен­
щины обходились без посредников и сами взывали к Возлюбленному
из Песни Песней.
Поэтому оставим духовенство. Гораздо больше можно узнать, вслу­
шиваясь в громкий ропот, доносящегося отовсюду и временами пере­
ходящий в крик — пусть даже эти неясные звуки иногда облекались
в одежды традиционного учения.

2
Природа женщины
Клод Томассе

Если искать исторический источник, способный рассказать,
каковы в Средние века были представления о женщинах, то
лучшей отправной точкой станут «Этимологии» Исидора Се­
вильского. Епископ Исидор, живший в первой трети VII в.
в самой романизированной из испанских провинций, соста­
вил «Этимологии» — энциклопедию знаний древних в 21 кни­
ге. В его творении широкая эрудиция сочеталась с последова­
тельным вниманием к языку, к словам, которые Бог избрал
вместилищем знания. Исидоров метод изложения, поиск им­
манентных гарантий истинности и забота о подтверждении
мысли доказательствами стали характерными чертами сред­
невековой мысли. Эти принципы использовались и в анато­
мии, равно как и в других научных дисциплинах В [X книге
Этимологий помещено описание человека de capiie ad calcem:
каждому члену, каждому органу тела посвящено одно-два
предложения, описывающие его функции. Начиная с Исидо­
ра, средневековые анатомические описания были строго тео­
логическими. Следовательно, описание анатомии женщины
сосредотачивалось на ее первичной функции; все, что говори­
лось о женщине, —даже телесная слабость, подчинившая ее
мужчине, — сводилось к одному, к ее способности произво­
дить потомство. Поэтому хулившие женщин теологи позво­
ляли себе не задумываться об их психологии. Женщина пред­
ставлялась им телом, не подчиненным разуму, созданием,
оправляемым внутренними, в частности, половыми, органа­
ми —разрушительной природной силой. Поскольку женщина
была инструментом сохранения человеческого рода, она все­
цело была творением Природы, чьей деятельной силой изво-

Раздел первый. Способы контроля

52

дила в бытие все сущее и сохраняло его строй. В страрофранцузском
языке слово «nature» иногда использовалось для обозначения генита­
лий, в некоторых диалектах — преимущественно женских. Близость
женщины ко всему материальному, зафиксированная даже в языке,
едва ли могла вызвать положительные эмоции у клириков, чьим при­
званием было разорвать узы, привязывавшие их к вещественному миру.

Хронологический обзор
Средневековые представления о женщинах и сексуальности корени­
лись в античности и пришли от арабских ученых, — людей, чуждых
христианскому пониманию морали. Однако Церковь, стремясь контро­
лировать половую жизнь и брак, черпала и из этих, чуждых, источни­
ков. В книге Левит сексуальная нечистота ассоциировалась с различ­
ными кожными заболеваниями; средневековые читатели, естественно,
понимали их как формы проказы, жестокие эпидемии которой пора­
жали Запад начиная с VI в.1Широкое распространение проказы усили­
вало страх перед плотским грехом и подпитывало церковное учение
о том, что человеческая плоть греховна сама по себе. Даже самые ли­
беральные средневековые мыслители разделяли такие опасения и, как
следствие, неверно толковали древние тексты, бесспорно трудные для
понимания, ибо зачастую в них соединялись противоречащие друг дру­
гу идеи, заимствованные из двух и даже трех культур.
Этимологизирование в духе Исидора Севильского отвечало запро­
сам средневекового ума, предпочитавшего фрагментарные морализа­
торские интерпретации развернутым теоретическим построениям. По­
этому со времени Исидора вплоть до Рабана Мавра (IX в.) средневеко­
вая мысль претерпела немного изменений — однако, в любом случае,
стала более женоненавистнической, чем когда-либо прежде. Получить
новые идеи можно было, обратившись к иным источникам, нежели
этимологическая традиция.
Помимо «Гинекии» Сорана Эфесского (I в. н. э.), переведенной Мосхионом в VI в., врачам были доступны очень немногие тексты. Ситуа­
ция начала меняться во 2-й половине IX столетия, когда Альфан Са­
лернский перевел сочинение «О человеческой природе» Немезия Эмесского (IV в.) — текст, открывший средневековым ученым не самого
Галена, а систематизированный корпус идей галеновой медицины. Са­
лернская школа врачей в ту эпоху была одним из центров, где активно
проводились научные изыскания. Во 2-й половине X I в. переводы, вы­
полненные Константином Африканским, познакомили Запад с араб­
ской медициной; были переведены Liber Pantegni (искаженное греч.

Глава 2. Природа женщины. Клод Томассе

Паххгхуг] «О всеобщем искусстве» —Примеч. пер,) Али ибн аль-Аббаса;
«Viaticum» Ибн аль-Джаззара; «О соитии», вероятно, того же автора;
и неверно приписываемый Галену труд «О семени», которлму суждено
было оказать заметное влияние на средневековую мысль. Салернская
школа породила серию знаменитых «Анатомий», представлявших со­
бой практические пособия по вскрытию тел. Жерар Кремонский, сын
бурной интеллектуальной жизни города Толедо, укрепил авторитет
арабской медицины, выполнив перевод двух великих медицинских ком­
пендиумов: «Канон» Авиценны и «Книгу Альмансура» Разеса (IX в.).
Последним важным достижением в истории средневековой медици­
ны было открытие сочинений Аристотеля. Во 2-й половине XIII в. Ми­
хаил Скот и Вильям из Мербеке перевели книгу «О животных». Следо­
вательно, на анатомию и физиологию во многом повлияли аристоте­
левские идеи. Возможно, самым ценным источником для изучения
взглядов духовенства XIII в. на женскую природу может служить ком­
ментарий Альберта Великого на книгу «О животных». Во 2-й половине
XIII столетия смешение идей Аристотеля и Аверроэса не только вызва\о к жизни новые теологические трактаты, но и способствовало фор­
мированию более натуралистического мировоззрения и более либе­
ральных взглядов на половое поведение. В 1270 и 1277 гг. сопротивляв­
шийся новым веяниям Этьен Тампье осудил экстравагантные
философские и научные утверждения, которые, по его мнению, подры­
вали самое основание религии.
Наконец, учение Галена сохраняло авторитет в продолжение всего
Средневековья, хотя и дошло через посредство иных мыслителей.
Подлинное сочинение Галена «Об употреблении частей тела» не было
доступно на Западе вплоть до 1-й половины XIV в.
Наш краткий обзор позволяет окинуть взглядом основные достиже­
ния средневековой анатомии и физиологии. Конечно, средневековая
наука основывалась на мнении авторитетов. Если авторитеты противо­
речили, ученые мужи, разумеется, опирались на бесчисленные цитаты
из канонических текстов. Пусть эти тексты были доступны лишь обра­
зованным врачам, медицинские знания передавались широкой аудито­
рии через энциклопедии, создатели которых, отнюдь не стремясь к
синтезу, временами просто располагали рядом противоречивых мне­
ний признанных знатоков; в некоторых случаях, однако, автор отдавал
предпочтение той или иной теории. Первая средневековая энциклопе­
дия —«Драматикон» Гильома Коншского (f 1150) —содержала немало
информации, она оказалась доступной благодаря Константину Афри­
канскому. Вторая половина XIII в. стала эпохой появления различных
энциклопедических трудов, в том числе «Зерцала природы» Винсента
из Бове, «О свойствах вещей» Варфоломея Англичанина, и «О природе

53

Раздел первый. Способы контроля

вещей» Александра Некама. Во всех трех работах описывался процесс
зачатия и беременности, и особое внимание уделялось женской анато­
мии и физиологии. Примерно в это же время в поле зрения теологов
находился вопрос о зачатии Христа. Например, Фома Аквинский в
Комментариях на Сентенции Петра Ломбардского и в Сумме теологии
выдвигал довольно причудливую теорию, доказывая, что божествен­
ное семя не соприкасалось с нечистой менструальной кровью (которой,
как полагали, питается нормальный человеческий эмбрион). Никогда
еще женская физиология не была предметом столь горячих споров
и напряженных исследований.

Галенова аналогия н ее последствия
История представлений о женщине неотделима от истории коллектив­
ного сознания. Теологи, следуя книге Бытия, утверждали, что женщи­
на, сотворенная после мужчины, подчинена ему, и различные анатоми­
ческие особенности становились доказательствами такой точки зре­
ния. Аристотель и, что гораздо важнее для средневековой мысли,
Гален были убеждены, что мужские и женские половые органы были
зеркальным отражением друг друга. Авиценна на страницах «Канона»
говорит: «Полагаю, что детородный орган женщины — это матка (mat­
rix), и создан он так, что походит на детородный орган мужчины,
а именно пенис и связанные с ним части тела»2. Единственная разница
заключалась в том, что мужской половой орган завершен и находится
снаружи, в то время как женский, будучи полной противоположно­
стью мужскому, незавершен и расположен внутри тел а Развивая эту
аналогию, медики считали яичники уменьшенным аналогом тестикул.
Средневековым врачам было нелегко анализировать строение женско­
го тела Одна из причин этого — их принципиальная ориентация на
мужское тело как на образец. Вдобавок, медики следовали теологиче­
ской концепции и предпочитали ссылаться на авторитеты, не пытаясь
проводить беспристрастные наблюдения.
Например, в средневековой анатомии отсутствовали представления
о клиторе. Если быть точным, Мосхион описал этот орган и дал ему на­
звание, но его примеру никто не последовал. В переводах Константина
Африканского арабское название клитора транслитерировано, но не
переведено. Значит, слово не имело значения, и, похоже, никого не ин­
тересовало, какую анатомическую особенность оно описывает. Извест­
нейшие арабские врачи упоминали о клиторе лишь в случаях его ги­
пертрофии. Идея симметрии мужского и женского тела виделась
столь привлекательной, что, казалось, ни один мужчина-медик —будь
то араб или христианин —не желал рисковать и компрометировать ее,

54

Глава 2. Природа женщины. Клод Томассе

выдвигая против теории эмпирические возражения, особенно если по­
следние, во-первых, заставляли признать способность женщины испы­
тывать сексуальное удовольствие, а во-вторых, ставили под сомнение
теологический принцип, на котором основывались все анатомические
интерпретации. В начале XIV в. даже Анри де Мондевиль, выдаю­
щийся хирург, принимал клитор за оконечность уретры; соответст­
венно, он поддерживал теологический постулат, проводя аналогию
между клитором и язычком. Более проницательные умы, такие, как
Альберт Великий, отмечали, что клитор является областью высокой
чувствительности, а врач Петр Абанский сообщал, что стимуляция
этого органа вызывает яркое ощущение удовольствия. Однако множе­
ство предрассудков мешали сделать правильные выводы, так что впо­
следствии Габриель Фаллопий смог объявить себя первооткрывателем
клитора.
Теологические установки затрудняли и правильное понимание роли
женской груди. Очевидно, что через грудь новорожденный получает
молоко, считавшееся ни чем иным, как побелевшей менструальной
кровью. Авторы, описывая любовные игры, уделяли женской груди не
слишком много внимания. Лишь Авиценна в своем «Каноне» замечает,
что ласки груди предшествуют соитию. Комментаторы Авиценны этим
пассажем не заинтересовались. До XIV в. в литературе было принято
называть груди «маленькими и упругими» — определение, мало что
значащее с точки зрения чувственной реакции. Напротив, в описаниях
старых женщин грубо подчеркивались их сморщенные сосцы. Меди­
цинские сообщения о женской груди часто бывали совершенно непри­
емлемыми.

Женщины п запахи
Ученые-медики верили, что матка способна перемещаться внутри тела
вверх и вниз, и результаты ее перемещения имеют огромное медицин­
ское значение. Но все же в книгах на эту тему говорилось мало. Подоб­
ная уверенность, очевидно, коренилась в античных представлениях
о женской физиологии. В платоновском «Тимее» (91 С), например, ска­
зано: «в женском теле то, что называется лоном, или маткой, напоми­
нает живое существо, наделенное желанием создавать детей». В тру­
дах Гиппократа также отмечены перемещения матки: основой для опи­
сания стали, вероятно, случаи выпадения матки, или удушливые
ощущения, нередко наблюдавшиеся у истеричек и, как известно, фик­
сировавшиеся еще в раннем Средневековье (так называемый globus
hystericus). Как бы то ни было, люди верили в самостоятельную жизнь
матки внутри тела. Дабы прекратить удушье во время истерики, матку

55

Раздел первый. Способы контроля

следовало заставить вернуться на положенное место. Испытанным спо­
собом было окуривание разнообразными благовониями. Едкие запахи
должны были окутать верхнюю часть тела, в то время как противопо­
ложную часть овевали ароматы, обязанные привлечь матку вниз. В XV
столетии один из комментаторов Авиценны сообщал, что в Наварре
женщины, желая увеличить вероятность зачатия, обращались к таким
действиям, перед тем, как отправиться спать с мужьями. Полагали так­
же, что женская грудь воспроизводит те же запахи, которые окружают
ее гениталии. Вера в проницаемость женского тела для запахов, види­
мо, связывалась с ее мнимой способностью реагировать на испарения
земли, как в случае с античной Сивиллой.
Мужчин тревожила восприимчивость женщин к испарениям. Про­
веденное Анри де Мондевилем неожиданное сравнение клитора с
язычком говорит об охватившем мужчин стремлении оградить жен­
щин от подобных воздействий. Альберт Великий описывает женщину,
которая, по ее собственным словам, получала сексуальное наслажде­
ния от ветра. Он также упоминает, что женщин нередко сравнивают
с кобылами, которые, как говорят, способны зачать от ветра в отсутст­
вие настоящего сношения. Эту историю повторяет и датируемая при­
мерно 1200 г. рукопись, составленная под влиянием Салернской шко­
лы. Навязчивое беспокойство мужчин, вызванное подозрением, будто
женщины могут рожать детей и без их участия, подтверждает множе­
ство других источников.

Теория Г апена
Мнимая обратная симметрия мужских и женских половых органов бы­
ла лишь одной из составляющих всеобъемлющей медицинской теории
Галена.
Следуя Аристотелю, Гален полагал, что всякая материя представ­
ляет собой комбинацию четырех основных элементов: земли, воздуха,
огня и воды3. В дополнение к четырем названым элементам, существо­
вали две пары противоположных друг другу качеств: теплота и холод;
сухость и влага. Галенова физиология человеческого тела вписывалась
в эту схему (см. таблицу). Утверждалось, что каждому из основных че­
тырех элементов соответствовал один из соков, определенных после­
дователями Гиппократа. Еда и питье, как и все прочее, состояли из раз­
личных комбинаций четырех элементов, а тело, в свою очередь, преоб­
разовывало полученное в кровь, флегму, желтую и черную желчь.
Четыре гумора определяли уравновешенное состояние тела, или его
темперамент [temperamentum), отождествлявшийся со здоровьем ор­
ганизма.

56

Запад

СУХОСТЬ

Огонь
Лето
Желтая желчь
Холерический

ТЕПЛО

Земля
Осень
Черная желчь
Меланхолический

Элемент
Время года
Гумор
Темперамент

Воздух
Весна
Кровь
Сангвинический

ХОЛОД

Вода
Зима
Флегма
Флегматический

Восток

ВЛАГА

Глава Z. Природа женщины. tViод Томассе

Юг

Север
[Таблица приводится по: Shape W.D. Isidore od Seville: The Medical Writings / /
Transactions of the American Philosophical Society, 44 (2) 1964:24)
Подобная система оказалась действенным аналитическим механиз­
мом. В ней ясно проявлялась идентичность строения макрокосма (ми­
ра в целом) и микрокосма (человека). Вычленялись четыре основных
темперамента (в действительности сам Гален насчитывал девять), при­
том каждый из них сопоставлялся с определенным временем года и от­
резком жизни. Средневековые врачеватели охотно согласились с адап­
тацией учения Гиппократа о темпераментах к системе Галена. Многие
авторы копировали или переиначивали четыре дистиха Салернской
школы, в которых давались определения физическому облику и ха­
рактеру. Иногда формулы расширялись и включали описания индиви­
дуальных сексуальных возможностей. Сходным образом можно было
классифицировать пищу, и из галеновой схемы вырастала целая наука
о диете, призванная скорректировать избыточное присутствие различ­
ных гуморов так, чтобы в организме восстановилось их равновесие.
Медикаменты еще более скрупулезно разделялись на группы в соот­
ветствии со схемой, предписывавшей соблюдать различные уровни су­
хости и теплоты. Лекарства должны были точно отвечають природе
той болезни, для врачевания которой их намеревались применить.
В начале XTV в. Арно де Вильнев попытался дать математическое вы­
ражение качеству (в противопоставлении количеству).
Теория Галена, пришедшая в Западную Европу через арабских мыс­
лителей, была существенно пересмотрена средневековыми врачами.

57

Раздел первый. Способы контроля

58

Самую сложную часть галеновой физиологии представляло учение
о пневме, или духе.Жизненная пневма, переносимая по артериям ко
всем органам, считалась активным агентом в процессе дыхания, а так­
же любого горения. Телесная пневма, наполнявшая мозг, вырабатыва­
лась из жизненной пневмы в сосудистом сплетении {plexus choroideus)
у основания мозга. Трансформация пневмы означала ее очищение пу­
тем циркуляции по сети капилляров: такова была ключевая концепция
средневековой физиологии. Арабские врачи привнесли в галенову тео­
рию понятие третьей, натуральной пневмы {pneuma naturalist заклю­
ченной в печени и отвечающей за рост организма. По многим причи­
нам христианский мир воспринял учение Галена без враждебности,
и вплоть до XVII в. его идеи оставались главными догмами официаль­
ной медицины.
Все вышесказанное — лишь краткое изложение чрезвычайно изо­
щренной теории, и выработанные ею термины будут часто встречаться
в текстах, которые нам предстоит анализировать. Выражения «дух»,
«ventositas» (собственно, «вспучение», «ветры» —Примеч. пер.), первона­
чально заимствованные из галеновой медицины, вошли в обиходную
речь. Средневековые писатели нередко повторяли, что если половой
акт должен закончиться зачатием, то необходимо присутствие трех
элементов: тепла, духа и гумора. Очевидно, что эти понятия обозначи­
ли пределы научного познания тайны зарождения жизни. Даже такой
искушенный врач, как Авиценна, заканчивает объяснение зачатия,
апеллируя к «духу». Эрекция, пишет он в «Каноне», является результа­
том мощной «ventositas», вызванной «духом желания» (spiritus desideratus), который превращает охваченную им часть тела в пневматиче­
скую машину. Вербальные аналогии создавали некоторую путаницу в
понятиях. Поскольку термин «ventositas» означал также «метеоризм»,
то переваривание пищи, провоцировавшей газообразование, считалось
стимулом сексуального желания; потому доктора и рекомендовали ре­
лигиозным братствам воздерживаться от употребления подобных про­
дуктов.
Наиболее дотошные физиологи, например, Альберт Великий,
утверждали, что эякуляция является результатом спазма, вызванного
«ventositas» в мужском половом органе. Некоторые полагали, будто
сходный процесс в женском теле завершается выделением женского
семени, необходимого для зачатия. В тексте, датированном XIII столе­
тием, сказано: в момент соития партнеры двигаются для того, чтобы
нужные «духи» могли занять подобающее им место, дабы в момент ор­
газма мужское и женское семя испускались одновременно, увеличивая
вероятность зачатия4. Здесь понятие «пневма» передается обыденным
языком с помощью слов «воздух» или «дух». «Воздух», если следовать

Внутренние органы н
верьями. Чрево женщины, холодное и влажное, сравнивали со змеей,
вползавшей в рот спящего, чтобы согреться. Сексуальные возможно­
сти женщин вызывали особенное беспокойство. Согласно традиции,
восходившей к Liber Pantegni, при сношении женщина испытывала
двоякое удовольствие — от принятия мужского семени благодаря
«притягятельной способности» влагалища, и от выделения собствен­
ной женской спермы. Учение Аристотеля заставляло вспомнить и о
других тревожных признаках: переизбыток влаги в организме вынуж­
дал женщин неустанно искать сексуального наслаждения. Считалось,
что женщину невозможно удовлетворить; часто повторялась брошен­
ная когда-то Ювеналом поговорка: «lassata sed non satiata» («измучена,
но не насытилась»). Женщина, как утверждали, была единственным
животным, требовавшим половых отношений после оплодотворения.
Непристойные сочинения, особенно фаблио, наиболее гротескно изо­
бражали опасную власть женщин. Страх, изначально выражавшийся
в форме шуток, постепенно перерос в презрение. На христианском За­
паде условий для подлинного диалога, т. е. искусства любви, не сущест­
вовало.

В поисках искусства любви
Представления о браке и рождении детей —в средневековом сознании
взаимодополняемые обязанности — безусловно, влияли на отношение
к сексуальным удовольствиям. Верно ли это в отношении куртуазной
философии и литературы? В книгах любовникам позволялось преда­
ваться любовным утехам, но текст всегда оставлял простор для вооб­
ражения. Подразумевала ли куртуазная любовь клиторальные ласки?
Во всяком случае, Средние века создали такое представление о вне­
брачной эротике, которое требовало, чтобы мужчина в совершенстве
владел собой. Судить об этом по источникам нелегко, так как исполь­
зовавшиеся метафоры и символы могли относиться как к гомосексу­
альным, так и к гетеросексуальным отношениям. Как и остальные со­
чинения, трактат Константина Африканского «О соитии» отнюдь не
освещает тему, вынесенную в заглавие. На его страницах, кроме сове­
тов, до или после еды лучше начинать сношение, нет рекомендаций по
сексуальной технике; в основном текст посвящен физиологии и раз­
личным патологиям.

70

Глава 2. Природа женщины. Клод Томассе

Новое восприятие эротики, как и многое другое, восходит к араб­
ским трудам по медицине. Поскольку арабская цивилизация была по­
лигамной, мужчинам приходилось прислушиваться к собственному те­
лу, а женщинам не возбранялось искать пути получения удовольствия.
«Канон» Авиценны подтверждает право на наслаждение. По общему
мнению, неудовлетворенные жены неизбежно будут искать утешения
с другими мужчинами на стороне или даже с женщинами. Западному
миру такие представления были все еще чужды, но в пределах разум­
ного получение сексуального удовольствия законными супругами до­
пускалось. Альберт Великий признавал пользу любовной прелюдии,
а некоторые средневековые авторы готовы были согласиться с жен­
ской мастурбацией до брака. Самые яркие страницы об искусстве
любви создавались в конце XIII — начале XIV в. Врачи Магнии
и Джон из Гаддесдена давали современникам советы, уместные и в
сегодняшних пособиях для новобрачных. Они подробно объясняли,
как нужно прикасаться к женщине, чтобы подготовить ее к соитию.
Цель любовной игры состояла в одновременном выделении мужского
и женского семени, т. е. в одновременном оргазме. Петр из Абано ре­
комендовал стимуляцию клитора (конечно, не употребляя названия
органа) как средство довести женщину до полуобморочного состоя­
ния. Наряду с этой технической уловкой он советовал женщинам осве­
жать дыхание. Идеальный половой акт должен был пройти так, чтобы
оградить семя от соприкосновения с воздухом и таки образом не испор­
тить его.
Невозможно определить, насколько популярны были подобные
трактаты. Однако для осознания людьми возможности совершенство­
вать свою сексуальную технику существовало еще одно препятствие.
Если брак оказывался бесплодным, а у женщины не наблюдалось ни­
какой патологии, тогда на мужа падала часть вины за то, что он, воз­
можно, неправильно подготавливал супругу к зачатию. Едва ли даже
самые свободомыслящие средневековые мужчины добровольно при­
няли бы на себя такую ответственность.
Тем не менее, половой жизни придавалось и положительное значе­
ние. Регулярные сношения считались необходимыми для поддержания
равновесия в организме. Тротула настаивала, что для женщин воздер­
жание вело к серьезным проблемам, например, к истерическим при­
падкам (собственно, 5и//осаИо Шегц «сдавление матки» —Примеч. пер.)
(состояние, знакомое многим вдовам). К концу XIII в. человеческое те­
ло одержало победу в борьбе за свои права. Появился даже трактат об
искусстве любви, точнее, о сексуальных позах. Вместе с сочинением
Тротулы этот текст был включен в каталонскую рукопись «бресиЫп а1
Сос1еп» («Зерцало искусства любви»)15. Бесстрастным, техническим

71

Раздел первый. Способы контроля

языком описаны 24 позиции. На Западе, в отличие от Востока, сексу­
альные приемы не считались средством достижения гармонии с Космо­
сом. И все же «Зерцало» оставило далеко позади единственную пози­
цию, разрешенную Церковью и рекомендованную докторами. Однако
если заявленная цель этого сочинения —подвигнуть читателя на полу­
чение удовольствий от секса, то методы предлагаются клинические:
женщину изучают и манипулируют ею. В описании эрогенных зон (упо­
минание о клиторе отсутствует) или «противоестественных» совокуп­
лений книга не отличается особой смелостью. Но на ее страницах эро­
тика очевидно отделена от медицинского дискурса с его непременной
ориентацией на продолжение рода. Логическим продолжением «Зер­
цала», со скидкой на эпоху, могли бы оказаться творения Аретино, од­
нако этот трактат едва ли привносил новое в искусство любви. Женщи­
на изображается полностью пассивной, и мужчина волен обращаться
с ней по своему усмотрению. Очевидно, что руководство Джона из Гаддесдена, наставлявшего женщин в умении разжигать мужское жела­
ние, было гораздо полезнее с практической точки зрения, даже если
и не отличалось систематичностью.
Постепенно страх перед тайным и враждебность в отношении к жен­
щине уступали место соучастию. Мужчины и женщины осознали, что
удовольствие от сексуальных отношений могут получать оба партнера.
Сочинения, подтверждающие эту мысль, не доминировали в сложив­
шейся традиции, но они показывают, что в Х1И-Х1У вв., несмотря на
церковные запреты, сексуальное наслаждение — особенно наслаждение
женщины —оказалось в центре внимания. Естественным потребностям
человеческой природы отводилось должное и почетное место. И хотя
возможности медицины в лечении недугов все еще казались призрач­
ными, люди начали позитивно воспринимать собственное тело.

Женские болезни
Навязчивой идеей средневековой медицины было бесплодие. Врачи,
приглашенные для осмотра женщины, не могли ни прикасаться к ней,
ни осматривать непосредственно. Если возникали проблемы с пессари­
ем или чем-то подобным, требовались услуги повитухи. Однако хирур­
гам позволяли оперировать или удалять плеву или иные образования,
мешавшие нормальным половым сношениям. После операции вводи­
лась трубка: она препятствовала образованию рубца, который мог бы
закрыть отверстие, и позволяла мочиться. Тем не менее, к хирургии
прибегали лишь в случаях очевидных пороков развития. В лечении ме­
нее серьезных болезней полагались на мази, порошки, снадобья и осо­
бые диеты, корректировавшие избыток тепла или холода, вызывав­

72

Глава
Природа женщины. Клод Томассе

ших бесплодие. Обилие народных средств, а также множество святых,
которым приписывалась власть делать женщину плодовитой, говорят
о том, насколько важной была эта проблема. Предъявлявшееся к жен­
щинам требование быть продолжательницей рода вызывали к жизни
одновременно и чувство вины, и сестринскую солидарность.
Научная и медицинская литература, посвященная теме бесплодия,
свидетельствует о некоторых удивительных догадках, но в ней доволь­
но и предрассудков. С помощью Exempta, кратких текстов, иллюстри­
ровавших тот или иной научный факт, знания избранных распростра­
нялись в более широком кругу читателей. Едва ли не все энциклопе­
дисты монотонно повторяли вслед за Исидором Севильским, а тот,
в свою очередь, за Плинием, мысль об оскверняющем воздействии
менструальной крови, остававшуюся актуальной на протяжении всего
Средневековья. Из-за этой отвратительной субстанции не всходили се­
мена, могло прокиснуть виноградное сусло, погибали травы, деревья
роняли плоды, ржавело железо и чернела медь, бесились собаки. Она
даже растворяла пятно, которое невозможно было соскоблить желе­
зом. Более тревожным было поверье, будто ребенок, зачатый во время
менструации, рождался рыжеволосым, со всеми вытекающими по­
следствиями, которые средневековый человек соотносил с подобной
внешностью. Любой ребенок мог подхватить корь или оспу —болезни,
вызванные попыткой молодого организма очиститься от менструаль­
ной крови, впитанной через «поры».
Средневековые ученые полагались на авторитетное суждение Ари­
стотеля, будто от взгляда менструирующей женщины может потем­
неть зеркало. Альберт Великий приводит научное объяснение этого яв­
ления: в глаз, орган пассивного восприятия, попадала часть менстру­
альных выделений, и, согласно аристотелевской и галеновой теории
зрения, окружающий воздух изменял свои свойства и через него вред­
ные испарения попадали на поверхность зеркала. После менопаузы
женщины представляли особенную опасность, так как избыток гуморов, более не покидающих тело с менструацией, теперь выделялся че­
рез глаза. В сочинении «Об удивительных волшебных секретах Аль­
берта Великого и Альберта Малого» говорилось, что старухи могут от­
равить ребенка, лежащего в колыбели, только посмотрев на него.
Бедные женщины, питавшиеся грубой, трудно переваривавшейся пи­
щей, считались худшими «отравительницами». Такой псевдонаучный
аргумент оправдывал исключение из общественной жизни целой груп­
пы —женщин, потерявших не только привлекательность, но и свою со­
циальную функцию (способность к деторождению). Состарившиеся
женщины настолько привыкли к навязанной им роли, что оказались
невосприимчивыми к ее последствиям. В этом отношении они напоми-

73

Раздел первый. Способы контроля

74

нали понтийского царя Митридата, невосприимчивого к действию яда.
Авиценна добавил научности описанному поверью, отметив, что сквор­
цы едят болиголов без ущерба для себя.
В Средние века способностью царя Митридата оказалась наделен­
ной героиня легенды — молодая женщина. Наиболее красноречиво ее
история изложена в «Диалоге Плацида и Тимео». Царь, страшась воз­
росшего могущества Александра, приказал кормить одну из девушек,
живших при дворе, ядовитой пищей. Выдержав все тяготы воспитания,
она была облачена в соблазнительные одежды и украшения и отправ­
лена Александру в качестве подарка. Великий полководец был готов
поддаться ее чарам, когда его придворные мудрецы —- Аристотель
и его учитель Сократ — замечают присутствие яда в теле женщины.
Александр не верит, поэтому решено устроить испытание: девушка це­
лует двух рабов. Они тотчас же умирают, равно как и животные, до ко­
торых она дотрагивается. Девушку сжигают на костре. В других редак­
циях легенды яд передается через поцелуй, дыхание или половое сно­
шение.
Эта история, пользовавшаяся большой популярностью во 2-й поло­
вине XIII столетия, оставила заметный след в литературе. Она отража­
ла не только страхи перед менструацией, но и ужас перед проказой,
путь распространения которой оставался дилеммой для медицины.
Некоторые врачи полагали, что проказой можно заразиться через по­
ловой контакт с менструирующей женщиной; другие думали, будто
ребенок, зачатый в таких условиях, вероятно, станет прокаженным.
И пусть историкам пришлось признать, что уровень распространения
проказы в средневековом обществе был не столь велик, болезнь воз­
действовала на воображение достаточно для возникновения бесчис­
ленных мифов. Медики много знали об этом недуге, но длительность
инкубационного периода вводила их в заблуждение относительно
причин. К несчастью для женщин, пробел в медицинских знаниях
восполнила старая теория о передаче болезней половым путем. Гильом
Коншский пояснял, что если прокаженный мужчина будет спать с жен­
щиной, заразится не она, но ее следующий любовник. Причина виде­
лась в следующем: женщина, обладая холодным телом, способна сопро­
тивляться порче, заключенной в организме мужчины. Но гнилостная
субстанция, перешедшая к ней от носителя болезни, может передаться
ей при соитии, а затем перейти на половые органы второго мужчины.
Другими словами, проказу считали венерической болезнью. Сходная
симптоматика позволяла легко спутать этот недуг с настоящей венери­
ческой инфекцией, Chlamydia trachomatis. Казалось, женщины воистину
не были подвержены проказе: возможно потому, что мужчины вели
более подвижную жизнь и подвергались большему риску. Женщины,

Глава 2. Природа женщпны. Клод Токассе

при постоянном контакте с инфицированным мужем, могли и вправду
выработать сопротивляемость болезни. Отсюда число прокаженных
женщин было ниже, чем прокаженных мужчин. Соответственно, жен­
щин воспринимали как переносчиц, а не жертв недуга: так зародился
миф о смертоносных любовных объятиях.
В «Тристане» Беруля связь между Изольдой и прокаженными яс­
на. Король Марк изобретает для своей жены, подозреваемой в изме­
не, наказание, достойное его женоненавистнических страхов: он ре­
шает отдать ее банде сексуально озабоченных прокаженных. Короле­
ва спасается бегством. В одном примечательном эпизоде Изольда
доказывает свою невиновность перед рыцарями короля Артура, а за­
тем пересекает тинистое болото на плечах Тристана, переодетого
прокаженным. Детали текста позволяют предположить, что побег
следует рассматривать как иносказание для ужасающего соития. Ав­
тор называет Изольду «гадюкой» (givre) —т. е. омерзительным сущест­
вом, сбрасывающим кожу, как происходит с прокаженными. Королю
и собравшимся баронам Изольда объявляет, что не подвержена дей­
ствию заразы: ее сияющая красота побеждает болотную гниль. Уже
здесь женщина двулична, в ней сочетаются прекрасное и порочное: об­
раз, возникавший на страницах художественной литературы и столе­
тия спустя. Мужчины превращаются в зрителей женского триумфа.
В иных контекстах мужчины всего лишь тайно наблюдают за женщи­
нами: желание видеть объединяет мифического Гермафродита, мужа
Мелюзины и всех остальных отважных героев и галантных рыцарей,
которые на радость ли, на горе ли себе отправляются следить за обна­
женными женщинами или феями, демонстрирующими женские тайны
во время купания в источнике.
В «Тристане» прокаженный олицетворяет необузданное половое
влечение, фактически отвечающее истинной женской природе. В жесте
«Ами и Амиль», написанной приблизительно в 1200 г., мы видим иное,
но похожее отношение к болезни16. Само название предполагает, что
между героями песни есть нечто общее. И вправду, они похожи, как
две капли воды, и когда Ами, играя роль своего друга Амиля, произно­
сит брачный обет, хотя сам уже женат, его настигает кара в виде про­
казы. С таинствами не шутят, даже с самыми благими намерениями.
Внешний облик Ами настолько ужасен, настолько отвратителен, что
его жена убеждает баронов, народ и даже епископа в необходимости
развода. Общее мнение таково: женщину в полном расцвете сил нельзя
заставить делить ложе с развалиной. Искупительная жертва и после­
дующее чудо благополучно завершают историю, однако герой, изле­
ченный от напасти, злится, поскольку его жена обвиняет его, и отнюдь
не единожды, как можно думать, в половом бессилии.

75

Раздел первый. Способы контроля

Приведенный текст являет собой реалистическое описание губи­
тельного воздействия проказы. Вопреки широко распространенному
в Средние века поверью, в данном случае болезнь уменьшает сексуаль­
ные возможности мужчины, а его пышущая здоровьем жена торжест­
вует благодаря бьющей через край энергии. Болезнь истощает силы
мужчины, так что он оказывается беспомощной жертвой супруги.
Однако она одновременно служит и пособницей прокаженных, изо­
браженных такими, как они представали в мужских фантазиях: сек­
суально опасной группой, единственным обществом, где ненасытная
женщина могла обрести удовлетворение. Отношение средневековых
людей к проказе было неоднозначным. Жертвы болезни были объек­
том ежедневных дел милосердия, и все же в сознании большинства
они олицетворяли распад. Многие медики неосознанно переносили
фольклорные образы в свои сочинения. Разумеется, проказа не пере­
дается половым путем. И все же одна только мысль об этой возмож­
ности усиливала чувства страха и вины, связанных с половым актом
(позднее роль проказы займет сифилис). Средневековых женщин од­
новременно считали и инструментом греха, заслуживающим гнева Все­
вышнего, и посредниками в передаче болезни, делавшей грех достоя­
нием публики.
Средневековым представлениям о женщине, какими бы разнооб­
разными и противоречивыми они ни были, предстояла долгая жизнь.
Теориям и терминам, появившимся в Средневековье, суждено было
определять сознание людей и в последующие столетия. Средневековое
видение женской физиологии, с его ложной, но соблазнительной идеей
женского семени, будет влиять на этическую мысль еще долгое время,
даже когда наука выдвинет новые теории. Церковь в Средние века за­
нимала в своих запретах и осуждениях достаточно взвешенную пози­
цию, а вот дерзкие заявления некоторых врачей и даже теологов вы­
глядят довольно неожиданными. Они решительно пускались в рассуж­
дения о сексуальности и воспроизводстве, а их понимание любовной
игры подразумевало право женщины на удовольствие, при условии,
что целью ставилось продолжение рода. К сожалению, средневековая
мысль несла на себе отпечаток различных фобий —страха перед жен­
щиной, укоренившегося в мужском сознании, страха, рождавшегося из
недостатка знаний о природе болезни, страха, коренившегося в про­
шлом и запечатленного в литературе. Мужские фантазии благоговей­
но сохранялись в мифе и, не подвергаясь критике, приобретали глубо­
кие корни. Некоторые средневековые идеи сыграли положительную
роль в судьбе женщин, однако другие впоследствии послужили оправ­
данием охоты на ведьм. Медицина, призванная предупреждать челове-

76

Глава 2. Природа женщины. Клод Томассе

ка о возможном влиянии сил природы, во многом определила переме­
ны, начавшиеся во 2-й половине XIII столетия. Однако в последние два
столетия Средневековья, когда проповедники-фанатики провозгласи­
ли скорое наступление конца света, медицине пришлось занять оборо­
нительную позицию. В тайниках сознания всегда коренился страх, и,
в конечном счете, именно страх диктовал средневековым ученым то,
какой путь восприятия женщины и мира они выбирали. С течением
столетий ситуация не всегда становилась лучше.

3
Женщина
под покровительством
Кар па Казагранде

Мы не знаем, сколь многие женщины Запада в Средние века
покойно жили дома, при храме или в стенах монастыря, по­
корно внимая образованным и красноречивым мужчинам,
которые подчиняли их всевозможным правилам и ограниче­
ниям. Слова проповедников, наставления отцов, увещания
духовников, запреты исповедников, приказы мужей, возмож­
но, и были действенны, но что они расскажут нам о жизни
женщин? Мы знаем только, что женщинам приходилось каж­
дый день иметь дело с мужчинами, которым общество довери­
ло тонкую задачу управления их телами и душами, и которых
поддержала в этом жесткая идеология. Часть истории жен­
ской лжи заключена, поэтому, в истории мужских слов, ко­
торые произносились надменно, резко, а иногда угрожающе.

Разговор с женщинами
С конца XII до конца XV столетия светские и духовные тек­
сты, писанные клириками и мирянами, свидетельствовали
о срочной надобности сформулировать новые ценности и мо­
дели поведения для женщин. Трудно определить точно, что
же делали женщины, настолько странного и настолько отлич­
ного от прошлых столетий, что вызвало такую вспышку со
стороны самозваных моральных опекунов общества. Верно,
что вовлеченность женщин в религию увеличилась качест­
венно и количественно. Некоторые женщины участвовали

Глава 5. Женщина под покровительством. Парна Казагранде

в еретических движениях; многие вступили в признанные ордены,
а другие избрали религиозную жизнь, посвященную Богу и бедным,
вне церковных учреждений. Многие из них начали писать о стремле­
нии к более интенсивным и прямым отношениям с Богом. В то же вре­
мя женщины продолжали вносить многообразный вклад в обществен­
ную жизнь —в экономике, политике и в семейных делах. Многие рабо­
тали на полях или принимали участие в производстве и торговле;
некоторые оказались в центре политики и борьбы за власть; все они иг­
рали роль жены, матери или дочери. Новая волна пастырской и наста­
вительной литературы стремилась дать определения всем этим ролям.
Фон, на котором мы должны представить себе женщин этого време­
ни, был пестр. Города выросли там, где когда-то были леса и деревни.
В дополнение к иерархии феодальной появилась новая, купеческо-рос­
товщическая. Новые формы власти и культуры росли наряду с тради­
ционным строем господ и монахов. Общество с XI и вплоть до XIII в.
непрестанно изменялось, и непрестанное развитие осложнило жизнь
женщины.
Не случайно главными поборниками новой воспитательной про­
граммы для женщин были нищенствующие монахи: официальная Цер­
ковь обращалась к членам новых орденов в надежде, что они знали,
как ответить на религиозное и идеологическое настроение изменяюще­
гося общества. Эти монахи странствовали по городам, университетам,
дворам монархов и деревням; они говорили с еретиками, королями, по
селянами, купцами, ремесленниками и интеллектуалами; они занима­
лись тем, что возвращали слово Божие тем, кто потерял, оспорил или
забыл его. Францисканцы и доминиканцы, полагая женщин важной
частью в мозаике их честолюбивого пастырского проекта, часто пропо­
ведовали непосредственно им.
Из многих текстов, в течение трех веков произнесенных женщинам
о женщинах, наибольшее влияние имели составленные между концом
XII и началом XV столетия. В эти годы была сделана серьезная попыт­
ка построить гибкую этическую модель, подходящую для женщин во
все более усложняющемся и дифференцирующемся обществе; проч­
ная педагогическая и пастырская основа для нее была создана.
Тексты этого решающего времени стали основой для позднейшей
дидактической и пастырской литературы о женщинах. Но они были
обращены в прошлое, часто очень отдаленное прошлое. Настойчиво
указывая путь к добродетели и спасению, монахи, клирики и миряне
анализировали традицию, наставляя женщин словами предков. Свя­
щенное Писание, языческие книги, исполненные древней мудрости,
учительные, нравственные, богословские и агиографические труды
Отцов Церкви или монахов и наставников более поздних времен, —

79

Раздел первый. Способы контроля

80

ничто не было упущено при создании новой модели поведения женщин
в надежде на то, что авторитет прошлого поможет этой модели в на­
стоящем начать, а в будущем —продолжить работать.

Что за женщины?
Мало мужчин, много женщин
Мужчины и женщины делают историю вместе. Мы почти всегда знаем
имя мужчины, культурный фон его деятельности, его друзей, его путе­
шествия, дату и место его рождения. Если он был клириком, мы знаем,
к какому ордену и в каком сане он принадлежал; если он был миряни­
ном, мы можем определить его социальное положение и культурный
уровень. Здесь мы будем иметь дело с такими интеллектуалами, как
Алан Лилльский (f 1202) и Эгидий Римский (f 1316); такими проповед­
никами и пастырями, как Иаков из Витри (f 1240); такими доминикан­
цами, как Винцент из Бовэ (f 1264), Вильгельм Перальд (f 1261), Хумберт де Романис (f 1277) и Иаков Ворагинский (f 1298), и такими фран­
цисканцами, как Гильберт из Турне (f 1284), Иоанн Уэльский (f 1285)
и Дуранд Шампанский (f 1340?); такими образованными мирянами,
как Филипп Новарский (f 1261-1264) и Франческо из Барберино
(t 1348), и со святым королем Людовиком IX Французским (f 1270).
Их слова, обращенные к женщинам, были достойны записи —по-латы­
ни духовенством, на простонародном языке мирянами. Спустя века
эти слова приняли традиционную нормативную форму проповеди, мо­
рального или наставительного трактата. Как и их авторы, эти работы,
могут быть, каждая, идентифицированы и признаны. Мы знаем их на­
звания, можем установить их источники, восстановить их контексты,
проследить их судьбу.
Но имена и биографии по другую сторону по большей части неиз­
вестны. В пастырской и наставительной литературе женщины появля­
ются как ряд типов, обнимающий весь спектр возможных ситуаций.
Все они были представлены в больших количествах. К образованию
женщины относились особенно честолюбиво. Проповедникам не нра­
вилось говорить с некоторыми из них, либо потому что они располага­
лись выше по общественной лестнице, либо посвятили себя праведной
и добродетельной жизни. Вызов со стороны женщин должен был раз­
вить модель, применимую ко всем женщинам, на все времена.
Положение и роль женщины в социальной и религиозной жизни
были подробно изучены, чтобы выработать точный образ действий.
Любопытство и энтузиазм, с которым была исследована женская

Классифицируя женщин
Женская аудитория Алана Лилльского состояла из дев, вдов и замуж­
них. Те же категории, включая монахинь и дев, слушали проповеди
Иакова из Витри и Гильберта из Турне1. Винцент из Бовэ и Вильгельм
Перальд в поучениях юным государям обращались к придворным де­
вушкам, которые готовились в будущем стать женами, вдовами или
-ить обеты2. Францисканец Иоанн Уэльский в своем кратком нравст­
венном руководстве рассматривал замужних, вдов и девственниц. До­
миниканец Иаков Ворагинский в проповедях, как и в истории Генуи,
обращал внимание прежде всего на жен и матерей3. Мирянин Филипп
Новарский в трактате о четырех возрастах человека предложил свод
правил для девушек и юношей, для людей среднего возраста и для ста­
рых женщин4. Король Людовик IX обратился к королевам в кратком
сборнике поучений для дочери, будущей правительницы. Точно так
же францисканец Дуранд Шампанский составил Зерцало для жены ко­
роля Франции5.
Эгидий Римский, чьи аргументы восходили к аристотелевской тео­
рии государства, различал женщин по месту в естественном политиче­
ском сообществе, в семье, говоря о женах, матерях и дочерях6. Доми­
никанец Хумберт де Романис полагал, что проповеди должны быть
различны для различных категорий женщин. В его руководстве для
проповедников необычайно умножилось число примеров: монастыр­
ские женщины разделились на бенедиктинок, цистерцианок, домини­
канок, францисканок, 1гитШа1ае, августинок, бегинок и на воспиты­
ваемых при монастыре девушек. Мирские женщины разделились на

Глава 5. Женщина под покровительством. Карда Казагранде

жизнь, вызвали беспрецедентное развитие классификации: те, кто про­
поведовал женщинам с нравственной или дидактической целью, попы­
тались разработать типологию аудитории. Но все же описать и класси­
фицировать женщин не было так просто. Традиционно женщин редко
считали составной частью общества, их относили к основной катего• ни «женщина». Эта категория легко позволила — при следовании
строгим моральным критериям —сравнивать затасканные образы По­
хотливой Женщины (субъект и объект греха) и Целомудренной Жен­
щины (символ добродетели и орудие спасения души). Зазор между
«женщиной» и «женщиной» производил неуверенность и недоумение,
\я которых проповедники и интеллектуалы изо всех сил пытались
найти эффективные решения. В экспериментальной фазе, которая
продлилась все XIII столетие, проблема женщин доминировала в пас­
тырских и дидактических писаниях. Их авторы никогда не пришли
к полному согласию о критериях классификации женской аудитории.

81

Раздел первый. Способы контроля

дворянок, горожанок, прислугу в богатых семьях, бедных поселянок
и блудниц7.
Число категорий женщин взрывообразно умножил юрист Франче­
ско из Барберино. Начав с юных девушек и невест, он продолжил обсу­
ждением замужних, женщин, пропустивших время брака, и женщин,
вступивших в брак в поздние годы. В каждую из этих категорий он
внес подразделения в зависимости от происхождения из аристократи­
ческой, императорской или королевской семьи или от рыцаря, судьи,
врача, купца, ремесленника, поселянина или рабочего. Не удовлетво­
рившись этим, он выделил затем вдов, монашествующих в миру, мона­
хинь, затворниц, дам в положении, служанок и кормилиц, закончив пе­
речнем более скромных цирюльниц, пекарих, бакалейщиц, ткачих,
мельничих, птичниц, нищенок, лоточниц и трактирщиц. О блудницах
он сделал оговорку: «Я не собираюсь ни писать о них, ни даже упоми­
нать, поскольку они не заслуживают слов»8.
Последнее замечание важно, потому что эта классификация жен­
щин, безусловно, самая богатая и самая полная, вероятно, является
и самым близким описанием реальной социальной ситуации, которое
мы имеем. Франческо из Барберино, однако, не намеревался создать
нейтральное описание; были женщины, которых он отказался обсуж­
дать. Его труд Reggimento е costumi di donna даже больше, чем другие вы­
шеперечисленные, отразил вызывавший много споров компромисс ме­
жду тем, чем была и чем должна была быть женщина. Проповедник,
моралист и учитель брал из действительности или даже конструиро­
вал категории женщин, воплощающие или могущие воплотить те цен­
ности, которые он предлагал. Только женщины определенных катего­
рий могли быть добродетельными. Другие были осуждены на социаль­
ную маргинализацию и на греховную жизнь. Короче говоря, женщины
составляли предмет социологии, которая была по большей части идео­
логией, были предметом описания, которое почти всегда служило мо­
ральной цели, и классификации, которая уже была моделью.

Молодые женщины н старые женщины
Критерии классификации —важный ключ к системам ценности и мо­
делям поведения женщин. В текстах много различных критериев,
и часто автор классифицировал более чем по одному. Самым простым
и, очевидно самым нейтральным (относительно и мужчин, и женщин)
критерием является возраст. Проповедники разделили мир женщин на
молодых и старух.
Старухи, часто входящие в категорию вдов, заняли важное положе­
ние. Если они были мудры и добродетельны, то могли послужить приме­

82

Глава 5. Женщпна под покровительством, Карла Казагранле

ром для подражания, могли наставлять и направлять младших женщин.
Однако множество старух вели греховную жизнь: слишком много бол­
тали, пытались прикрыть дряхлые тела причудливой одеждой и укра­
шениями, жаждали плотских удовольствий, мало подходящих для их
возраста. Проповеди и трактаты часто высмеивали их, сочетая класси­
ческие образы вмешивающихся в жизнь семей сводней, разносчиц лю­
бовных записок и старых колдуний, обманывающих простых женщин
волшбой и колдовством. Согласно проповедникам и моралистам, такого
рода старая карга особенно искусно толкала других женщин на грех.
Вильгельм Перальд писал с большим беспокойством: «Где ни человек,
ни дьявол не преуспевают в служении пороку, там преуспеет старуха»9.
И все же, в противопоставление этим пагубным женщинам —Иаков из
Витри не смущался называть их «слугами дьявола», а Перальд заявил,
что дьявол должен послать на них адские языки огня в богохульной па­
родии на Пятидесятницу10, — проповеди и моральные трактаты про­
должали вызывать образ трезвой и скромной старухи, которая заботи­
лась о семье и с великим рвением предавалась посту и молитве.
Впервые стали объектом особой идеологической обработки моло­
дые девушки. К знатным девушкам обратились Винцентий из Бовэ и
Перальд, в то время как Хумберт подготовил две проповеди, одну для
школьниц и одну для монастырских послушниц, и Филипп Новарский
посветил отдельные главы молодым девушкам; Эгидий Римский гово­
ри. \ с юными дочерьми горожан, с группой, олицетворявшей ощути­
мый и важный вызов. На девушках поверялись основные ценности и
модели, предназначенные для предложения другим женщинам. При
этом считалось, что преподавать девушкам трудно из-за естественной у
них нехватки дисциплины и неразвитости нравственного чувства. Фран­
ческо из Барберино вел беседы с девушками, которые оказывались
в состоянии различить добро и зло только после того, как впервые не­
произвольно краснели11. Эгидий Римский предположил, что молодые
девушки нуждались в более строгой дисциплине, чем их старшие под­
руги, из-за нехватки здравого рассудка, связанной с их женственно­
стью, преумноженной их юностью, как отметил Аристотель12.
В возрасте, который можно было назвать юностью (нет почти ника­
кой информации о детстве), девушки никогда не были только «моло­
дыми девушками». Они были также богаты, бедны, или знатны, из
светских или духовных семей. Даже Филипп Новарский, который при­
мял показатель возраста за первое отличие, вынужден был обратиться
к более подробной классификации, приспосабливая свой подход к де­
вушкам, предназначенным для брака или для монастыря, благородно­
го или низкого происхождения13, и учесть такие аспекты, как выпол­
няемая девушкой работа и степень ее образованности.

83

Раздел первый. Способы контроля

84

Социальные слон н семенные роли
Одного возрастного критерия было недостаточно для описания жен­
щины. Должно было учесть и другие факторы, такие, как настоящее
или будущее положение в обществе. Доминиканец Хумберт де Романис и мирянин Франческо из Барберино первыми пошли этим путем.
В их работах женщины были сгруппированы согласно построению об­
щества в целом, т. е.: по положению относительно Церкви и власти, по
богатству, происхождению, занятию. Очевидно, женское общество,
описанное французским монахом, отличалось от описанного флорен­
тийским юристом. Хумберт классифицировал монахинь по их орде­
нам и подчеркнул институциональную (полуинституциональную в слу­
чае бегинок) природу женской религиозности. Франческо тщательно
разбирал вопрос о домашней религиозной практике и о том, что каса­
ется затворниц; о монахинях же и о монастырской жизни говорил в об­
щих чертах. Владетельные особы, дворянки, жены и дочери ученых,
купцов, ремесленников, поселян и работающие женщины в светском
обществе, изображенном Франческо, жили в более сложной системе
отношений, чем дворянки, горожанки, служанки, поселянки и блудни­
цы, которых рассматривает Хумберт.
Однако, для обоих авторов, сколь ни сложное общество они изобра­
жали, у его женской половины система ценностей и иерархия были то­
ждественны мужским. Были, с одной стороны, монахини, играющие
роли, определенные церковной общиной. С другой стороны, были ми­
рянки, составлявшие часть общества как жены, дочери или матери
мужчин, которые властвовали или были подвластны, сражались или
трудились, владели и наслаждались богатством или были бедны. Отно­
шение мирских женщин к обществу было установлено семьей, их роль
в обществе основывалась прежде всего на их роли в семье. Франческо
из Барберино делил женщин на разряды по их роли в семье: дочь, не­
веста, жена или вдова. Так же Хумберт, обращаясь к благородным, го­
родским или бедным женщинам, в действительности говорил с жена­
ми дворян, горожан или поселян. Его предписания касались отноше­
ний с мужем и остальной семьей.
Даже неженский труд нарушил почти полную идентичность между
социальным уровнем и семейной ролью женщины. Хумберт, как и дру­
гие проповедники, отличал прислугу от остальных, но ее работа была
замкнута в царстве семьи, частью которого они были. В качестве ра­
ботниц, освобожденных от семьи, рассматривались, конечно, лишь
блудницы. Хумберт назначает им отдельное место, но советует им по­
следовать утешительному примеру Марии Магдалины, бросить свое
позорное дело и посвятить себя новой, покаянной жизни14.

Глава 5. Женщина под покровительством. Карла Пазагранде

Для доминиканца Хумберта женщины, работающие вне дома, или
не существовали или были греховны по определению. Мирянин Фран­
ческо из Барберино, напротив, показывает множество примеров тру­
дящихся женщин, хотя их работа мало послужила возвышению их стат\са. Он поместил их в одной из последних глав Reggimento, чтобы не
позорить благородных и важных женщин, которым посвящена осталь­
ная часть работы15, они перечислены con brevitate только чтобы отме­
тить их самые распространенные недостатки. «Не моя задача говорить
об их достоинствах; —писал Франческо, —делаешь добро —живи сча­
стливо; / а на их возвышенных образах / эта книга не будет задержи­
ваться». Он предпочел бы не обсуждать этих птичниц, цирюльниц
и ткачих. Он чувствовал, что все, что он должен был сказать, было
уже сказано о женах и дочерях более или менее высокопоставленных
м у ж ч и н . Почти неосознанно пришло решение «сделать книгу более об­
шей»16 — это было неоднозначным и, конечно, неохотным признанием
того, что положение женщин было намного сложнее, чем предполага­
ла классификация проповедников и моралистов.
У Эгидия Римского, который всегда работал на теоретическом
уровне и пытался определить общие принципы, не было потребности
идти на компромисс с действительностью. Социальное положение
женщины, насколько он его коснулся, могло быть определено только
в пределах первичного, естественного и необходимого политического
сообщества — семьи. Он не интересуется женщинами, которые ушли
в монастырь или заняты чем-то необычным или низким вне семьи.
Женщины были только женами, матерями или дочерями; их единст­
венной задачей было произвести и воспитать детей; они работали толь­
ко в пределах дома. Проповедники нашли подтверждение тому, что
они говорили, в ясном, недвусмысленном языке аристотелевской поли­
тики, которая была основанием их видения нравственного: чтобы быть
частью общества, женщины должны быть частью семьи —всегда.

Королевы, принцессы п дамы
Некоторые семьи занимали более высокое положение, чем другие. По­
этому некоторые жены, матери и дочери были более важны и привле­
кали больше внимания, чем другие. Королевы, принцессы, придвор­
ные дамы и аристократки часто были предметом обсуждения в пас­
тырских и наставительных работах, разбираемых здесь. Некоторые из
них даже всплыли из моря анонимности, в котором оставалось боль­
шинство женщин. Хумберт де Романис написал проповедь для дворя­
нок. Франческо из Барберино посвятил много страниц своего трактата
дочерям императоров, королей, маркизов, графов и баронов. Винцен-

85

Раздеп первый. Способы контроля

тий из Бовэ и Гильельм Перальд занимались образованиемблагород­
ных девушек. Король Людовик IX давал уроки своей дочери Изабел­
ле, королеве Наваррской. Дуранд Шампанский делал то же самое
в своем Speculum dominarum, посвященном Иоанне Наваррской, жене
Филиппа Красивого.
Это не означало, что личная жизнь Иоанны или Изабеллы пред­
ставляла особый интерес для авторов, и не означало, что предложен­
ные модели поведения предназначены только для аристократии. На­
против, чем более универсально действуют предложенные ценности
и модели, тем больше дворянок становится примером. В представле­
нии проповедников и моралистов королевы, принцессы и знатные да­
мы могли стать конкретными, живыми моделями для всех женщин
благодаря данному им Богом высокому социальному статусу, который
обязывал их, как написал Хумберт де Романис, соблюдать моральные
правила особенно строго17.
В центре всеобщего внимания оказалось данное царственной доче­
ри Людовика IX наставление «быть совершенной во всем, дабы всякий
услышавший о Вас или увидевший Вас мог бы последовать вашему
примеру»18. В описании Дуранда Шампанского королева была объек­
том внимания для целой страны. Так как люди приезжали из всех
уголков государства, чтобы взглянуть на нее, она больше не была про­
сто «женщиной, но примером святости, воплощением вежесгва, зерца­
лом чести»19. Франческо из Барберино полагал, что королевы и прин­
цессы, которых социальный статус обязывает усваивать «благородный
обычай»20, были для дворянок, горожанок и поселянок прекрасным об­
разцом для подражания, для каждой —соответственно ее положению.
Когда нечто спускается вниз по социальной лестнице, правила могут
быть упрощены, дисциплина —ослаблена, ценности —подпорчены, но
всех женщин побуждали взирать на образец женщины благородного
обычая, которой в полной мере могла быть только королева.

Девы, вдовы п замужние
Три разряда женщин привлекли, подобно магнитам, и вобрали в себя
многочисленных женщин: девушек, матерей, старух, королев, поселя­
нок, аббатис, послушниц, служанок, дам и так далее. Эти древние раз­
ряды, установленные трудами мудрых и святых мужей, начиная с От­
цов Церкви, суть девы, вдовы и замужние женщины.
Когда Алан Лилльский, Иаков из Витри, Винцент из Бовэ, Виль­
гельм Перальд, Гильберт из Турне и Иоанн Уэльский решили обра­
титься к женщинам, образцы, которые они (как и многие до них) оце­
нивали, были женщинами, по-разному использующие свою сексуаль­

86

Глаза 5. Женщина под покровительством. Карла Казагранде

ность. Некоторые девственницы отринули ее навсегда через добро­
вольный и сознательный акт отказа; другие, вдовы, были в состоянии
отринуть ее, когда случай лишал их мужа; третьи, замужние женщи­
ны, ограничились сексом ради деторождения в пределах и для поль­
зы семьи.
Все эти женщины были целомудренны. Классификация добро дете\ей, употребляемая богословамих и пастырями XIII в., прямо опреде­
ляла их как добродетельных. Они знали, как использовать ту форму
умеренности, которая известна как целомудрие или сдержанность, ко­
торая внесла порядок в опасный хаос сексуальных наслаждений. Цело­
мудрие, рассмотренное, как единственное средство от страсти, на кото­
рую все человечество было осуждено после первородного греха, часто
рекомендовалось для мужчин и женщин, но чаще для женщин. Когда
в богословских и пастырских текстах говорилось о целомудрии, почти
всегда приводились в пример три его формы: практикуемое девствен­
ницами, вдовами и замужними женщинами. Это выглядело так: если
бы однажды женщины —по природе более похотливые и менее способ­
ные ограничивать физические желания —обеспечили победу целомуд­
рия над похотью, то стало бы легче всем остальным. Короче говоря,
женщины были теоретической и практической базой исследований, пу­
тем которых общество в целом создало и испытало специфическое по­
нятие сексуальности.
Целомудрие девственниц, вдов и замужних женщин поместило сек­
су альность в область неопределенности между полным отказом от нее
и контролируемым использованием с целью деторождения. Обе край­
ности показывают, как духовные и рациональные соображения побеж­
дали, как предполагалось, материальные и чувственные. Как все доб­
родетели, целомудрие —добродетель тела, но прежде всего души —бы­
ло очень требовательным. Наказаний и внешней дисциплины было
недостаточно; требовались также намерение, размышление и согласие.
«Целомудрие, — писал Фома Аквинский, — находит свой дом в душе,
хотя его природа находится в теле»21. Женщину считали девственни­
цей не только за нерастленность тела, но также и за чистоту мыслей,
не запятнанных похотью благодаря трудному выбору, который она
сделала и которому последовала. Будь она изнасилована без своего со­
гласия и не испытывая удовольствия, она все равно осталась бы девст­
венницей. Точно так же вдова была добродетельна не только из-за слу­
чая, который освободил ее от сексуальных обязательств, но и потому,
что она смогла освободить свой дух от чувственного желания. Замуж­
няя женщина была добродетельна в браке, пока ее намерения были
чистыми, целомудренными и устремленными к уплате супружеского
долга и продолжению рода.

87

Раздел первый. Способы контроля

Хотя такая напряженность духовной и волевой природы целомуд­
рия позволила женщинам, когда-то утратившим непорочность (вдо­
вы), или продолжавшим это делать (жены), считаться целомудренны­
ми и потому добродетельными, чистоту их намерений нельзя было
считать равной чистоте намерений девственницы, которая, не считая
исключительных обстоятельств, могла рассчитывать на нерастленность тела. Телесная непорочность была менее важна, когда опреде­
ляла целомудрие как добродетель, чем когда служила установлению
иерархии форм добродетели, которые можно принять. Духовное це­
ломудрие дев, вдов и жен было различно, потому что целомудрие их
тел было разным. Нерастленное тело позволяло девственницам охва­
тить духовную жизнь в сердечной полноте. Это было труднее для
вдов и замужних, которые безвозвратно повредили свои тела, при­
жав дух к земле.
Девы, вдовы и замужние женщины представляли не только три воз­
можных вида целомудрия, но также и три ступени лесгвицы совершен­
ства в нем. Положение девственницы —самая высокая и самая безопас­
ная ступень, положение в браке —самая низкая и самая опасная. Вдов­
ство располагается на полпути, тянется долу тяжестью прошлого
растления, в то же время влечется горе возможностью будущей чисто­
ты. Как из семян «иное упало на добрую землю и принесло плод: одно
во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать» (Мф 13:8), так
и целомудрие девы стоило вдвое больше вдовьего и втрое больше це­
ломудрия мужней жены.

Духовный путь и социология
Девы, вдовы и жены, к которым обращаются проповедники и мора­
листы, были и очень похожи и, в то же время, очень различны. Объ­
единенные тем, что их жизнь определялась сексуальным поведением
(фактически отрицанием половых связей), они были разделены по сте­
пени практического применения этого отрицания. Общие ценности и
разделенные идеалы формировали добродетельное поведение у всех:
все три группы были согласны, что молитва необходима, что укра­
шения —зло, что умеренность в движениях, словах и пище —достоин­
ство. Девственницы достигли таких высоких уровней совершенства
и превосходства, что стали необходимыми, но недосягаемыми моделя­
ми для вдов и замужних.
В нравственной иерархии, основанной на целомудрии, девы были
эквивалентом королев в социальной иерархии. И те, и другие пред­
ставляли недосягаемое превосходство. (Как вдовы и замужние не мог­
ли возвратить себе некогда девственные тела, так и горожанки или по­

88

Глава 5. Женщина под покровительством. Карла Казагранде

селянки не могли перевернуть социальную иерархию, установленную
мужчинами и одобренную Богом). В то же время и те, и другие в совер­
шенстве воплощали моральные ценности, к которым все женщины
обязывались стремиться в рамках своего положения.
С целым, разделенным женщин на дев, вдов и жен, проповедники
и моралисты могли говорить как с «женщинами», не забывая о сущно­
сти «женщины». Женской добродетелью и сохранением благодати
было целомудрие; женщины воплотили три возможных уровня его
совершенствования. Это разделение на три части на основе целомуд­
рия было для женщин больше чем критерием для классификации.
Оно указало духовный путь, который вел женщин к достижению либо
прямо самого высокого, либо промежуточного уровня совершенства.
Преимущество такого разделения женского сообщества состояло
в том, что три стадии совершенствования могли быть пройдены соот­
ветственно реальным ситуациям в реальном мире. Было возможно гар­
монично соединить моральные суждения с реальными ценностями, со­
единить идеальные образы женщин с их реальными состояниями, что­
бы заполнить разрыв между тем, каковы женщины и тем, каковы они
должны быть.
Таким образом, идеализированный образ замужней женщины стал
моделью поведения для женщин в роли матерей или жен. Точно так
же образ добродетельной вдовы ответил на ясно определенные потреб­
ности потенциально дестабилизированной социальной группы незащи­
щенных, часто старых, незамужних женщин. Образ девственницы был
в неопределенном положении между идеалом и реальностью. Иногда
она представлялась монахиней, иногда молодой девушкой. Часто, тем
не менее, она была настолько возвышенно прекрасна, что могла су­
ществовать только на уровне совершенства — представленном, что не
удивительно, Девой Марией. Проповеди девицам Алана Лилльского,
Иакова из Витри и Гильберта из Турне и описания непорочного состоя­
ния Винцентия из Бовэ и Перальда чаще были похвалами непорочно­
сти, нацеленными на показ превосходства монашества. Но они давали
и пример совершенствования в добродетели, предлагаемый девушкам
и женщинам вообще.
Пастырские писания и наставления, обращенные к женщинам, мог\и применять замечательную моральную систему классификации ко
многим личным, социальным и институциональным ситуациям, пере­
живаемым женщинами. Классификация была строга и недвижна, по­
скольку важны были предложенные ценности и модели, и в то же вре­
мя достаточно гибка, чтобы приспособиться к разнообразному, посто­
янно изменяющемуся миру своих предметов и подчинить себя другим
видам классификации, когда необходимо.

89

Раздел первый. Способы контроля

90

Удачная отливка
Проповедники и моралисты с конца XII до начала XIV в. обращались
прежде всего к девам, вдовам и мужним женам. Их то рассматривали
наряду с другими категориями женщин, то включали в подкатегории
или в другие группы, часто оставляли в стороне. Поразительный успех
тройного разделения продлился несколько столетий. Поч та все пропо­
веди и моральные трактаты, обращенные к женщинам, жившим в по­
следующие столетия, классифицировали женщин на основе духовного
критерия целомудрия, подчеркивая или игнорируя социальные катего­
рии. Занятия, власть, богатство, культуру, место жительства, социаль­
ное или географическое происхождение не считали важными крите­
риями —в целом —для постижения мира женщин.
Кристина де Пизан была единственной женщиной, которая загово­
рила о бремени, возложенном на женскую жизнь в иерархическом об­
ществе мужчин. Но она лично испытала и преимущества обеспеченно­
го существования, и неуверенность и суровость бедности, и тяжесть
труда вне дома. Хотя La cité des dames [Город дам, 1404-1405) закончил­
ся обращением к традиционной триаде жен, дев и вдов, Livre des trois
vertus [Книга трех добродетелей, 1405) обращалась к женщинам всех со­
циальных уровней: к жившим с королями, дворянами, купцами, ремес­
ленниками и рабочими; к работавшим дома и вне дома, к образован­
ным и неграмотным, к смиренным и могущественным, к богатым
и бедным22.
В течение XIV и XV столетий большая часть наставительной и пас­
тырской литературы для женщин (почта вся она, даже то, что писали
клирики, — на народных языках) продолжала обращаться к женам,
вдовам, девственницам, молодым девушкам и монахиням. Автор Me
nagier de Paris [Парижский домохозяин, 1393) говорил со своей молодой
женой; к женам и матерям обращалось сочинение доминиканца Джо­
ванни Доминичи Regola governo di сига familiäre [Правило, наставляющее
в попечениях семейных, 1403); шевалье де Аа Тур Ландри писал для сво­
их юных дочерей (1371), а августинец Симон Федата (f 1348) обратил­
ся к своему духовному чаду, девственнице23. И в пространном труде
Libre de les dones [Книга о женщинах, 1388) францисканца Франсиско
Хименеса рассмотрены состояния молодой девушки, невесты, замуж­
ней женщины, вдовы и монахини24. Другой августинец, Иероним Сиен­
ский (f 1420), также имел дело с девственницами, вдовами, замужни­
ми женщины в своем сочинении Soccorso dei poveri (Помощь беднымJP5.
Многие проповеди из сборника Бернардина Сиенского (f 1444) обра­
щены к замужним женщинам, вдовам и девственницам26. Антонин
Флорентийский (f 1459), посвятил L УOpera a ben vivre замужним женщи­

Добродетели и пороки женщин
Странницы
Однажды девушка по имени Дина вышла из своего дома, чтобы по­
смотреть на «дочерей земли» в чужой стране, в которую ее семья взяла
ее. Она была любопытна, она хотела видеть все, знать, и учиться. Но ее
немедленно заметили: королевич влюбился в нее, «лег с нею и испор­
тил ее». Он хотел жениться на ней, но семья Дины не захотела забыть
оскорбления. Ее братья взялись за оружие, разграбили город и убили
всех мужчин в нем, включая короля и его опрометчивого сына.
Дина, дочь Иакова и Лии, —библейский персонаж. Ее история, рас­
сказанная в Бытии, гл. 34, переносит в далекие времена и места. Но Ди­
на стала близка европейским женщинам Средневековья; она присутст­
вовала в их повседневной жизни как молодая, неосторожная, неудач\ивая подруга, с которой лучше не дружить и которой, конечно,
нельзя подражать. Ее присутствие было почти обязательно в пропове­
дях и моральных трактатах для женщин, чтобы напомнить им, как
опасно выйти из дома или монастыря. На улицах, площадях или по пу­
ти к церкви женщина может быть замечена и — предупреждали свя­
щенники — может пробудить наглую мужскую похоть, особенно, если
она молода. Насилие, вероломство и прелюбодеяние, вызывающие бес­
порядок и разногласие в семье и обществе, были неизбежными послед­
ствиями. Женщина, блуждающая вне дома, была опасна для других —
«шумливая и необузданная; ноги ее не живут в доме ее: то на улице, то
на площадях, и у каждого угла строит она ковы» (часто цитируемый

Глава 5. Женщина под покровительством. Карла Казагранде

нам и Regola di vita cristiana вдовам27. К замужним же женщинам и к
юным девушкам обратился в двух трактатах, Decor puellarum и Gloria
mulierum28, Джованни Чертозино (f 1483). Дионисий Картезианец
(f 1471) написал три отдельных трактата для дев, вдов и замужних
женщин29.
Женщины были прежде всего телами, которые должны быть вруче­
ны или Церкви, или семье: непорочные девственницы, полностью по­
святившие себя духовной жизни; плодовитые матроны, готовые обес­
печить продолжение рода, и вдовы, готовые избрать духовное, забыв
плотское. Для этой упорядоченной и умиротворенной публики, кото­
рая казалась инертной и безразличной к историческим преобразова­
ниям, было естественно, что проповеди, предложения, предписания
и предупреждения были делом проповедников, клириков, монахов,
мужей и отцов.

91

Раздел первый. Способы контроля

92

библейский стих: Притч 7:11-12), —но прежде всего для себя самой.
Она рисковала поставить под угрозу или вообще потерять целомудрие,
которое отцы, мужья и духовные наставники признавали высшим ее
достоинством. Эгидий Римский объявил, что девушка, привыкшая
к прогулкам и вовлеченная в социальные отношения, больше не может
рассчитывать на природную скромность, защищая свое целомудрие от
мужчин. Потеряв застенчивость и более не смущаясь в обществе, она
становится не лучше, чем «одно из тех диких животных, которые при­
выкают к компании мужчин и становятся ручными, позволяя им бало­
вать себя и гладить»30.
Выходить из дома было опасно: что на прогулку по улицам, что на
танцы в праздник, что на представление, что в церковь на мессу, что
послушать проповедь на площади. Правда, в последних двух случаях
опасность vagatгo смягчалась и могла компенсироваться духовной поль­
зой от такого рода дел веры. Однако был риск, что начнется игра
взглядов, которой женщина было не избежать во время религиозных
церемоний, ибо наглое вожделение могло сочетаться с безрассудным
кощунством. Таким образом, женщины, которые блуждали вне дома,
были виновны не только в беспокойности и непристойности, в них ви­
дели, как выразился Перальд, «поджигательниц святых мест»31.
Женщины, уходившие из дома на пиры, танцы, встречи и т. п., или
на действа, в которых участвовали целые семьи или социальные сооб­
щества, еще более беспокоили. Женщины в таких случаях выставляли
напоказ богатство, престиж и честь своих семей. Достаточно было ко­
сого взгляда или непроизвольного жеста, чтобы благосостояние, пре­
стиж и честь оказались в серьезной опасности. Пир по определению
благоприятствовал встречам и высвобождал скрытые желания: круже­
ние в танце заставляло даже бледных, неинтересных женщин краснеть
и возбуждаться32, игривые песни прельщали сердца и воспламеняли
чувства. Из всех женщин, неосторожно выходивших в мир, те, кто час­
то посещал пирушки и публичные действа, были, безусловно, самыми
неблагоразумными и опрометчивыми.
Пытаясь позволить женщинам и впредь представлять семью, свет­
ские авторы, такие, как Филипп Новарский и Франческо из Барберино,
приложили много усилий, чтобы обрисовать приемлемо скромное,
сдержанное поведение на публике. Женщины не должны проводить
там слишком много времени, смотреть следовало свысока, есть мало,
танцевать с умеренностью и двигаться размеренно33. Проповедники
были более суровы, осуждая все пиры, пляски и зрелища как опасный
результат женского «блуждания». Самый тревожный образ вызвало
воображение Иакова из Витри, который сравнил женские песни и пля­
ски с дьявольским ритуалом, передразнивающим религиозные обря­

Беспокойные п любопытные
Бдения у окна, т. е. предосудительное желание оставить дом и испы­
тать мир, основывались на своего рода интеллектуальном и моральном
нетерпении женщин, глубоко тревожившем проповедников и морали­
стов. Постоянное, беспокойное, жадное любопытство женщин, глубин­
ная неустойчивость темперамента и аффектов принуждали их посто­
янно искать чего-нибудь нового, стремиться познать самые странные
вещи, непрерывно менять мнение, желать того, что они не могли
иметь, и позволять себе действовать импульсивно и страстно. Дуранд
Шампанский думал, что была связь между дерзким любопытством
Евы в поиске большего знания о добре и зле, желанием Дины видеть
замечательные, скрытые вещи вне дома и фривольными желаниями
тех женщин, которые искали более изысканных и дорогих одежд
и драгоценностей37.
Единственным успокоительно устойчивым элементом в вихре жен­
ского непостоянства была его парадоксальная устойчивость: казалось,
что нет ничего постояннее, чем опрометчивое беспокойство и непосто­
янство женщин. Это вошло в традицию, часто общее место, пережило
все превратности столетий, чтобы войти в пастырскую и наставитель­
ную литературу: навязчиво однообразное изображение женщин, так
же беспокойных, капризных и неустойчивых, как «расплавленный
воск, который всегда готов изменить свою форму, смотря какую пе-

Глава 3. Женщина под покровительством. Карла Казагранде

ды: «женщина, которая управляет хором, есть капеллан дьявола; те,
кто вторит ей, суть клир ее»34.
Женщине не нужно было так уж далеко ходить или присоединяться
к подозрительным сборищам, чтобы совершать грех. Достаточно было
подойти к двери или окну. Стоять в дверях или высовываться из окна
тоже было «выходом наружу» —хоть и ограниченной, но все же опас­
ной попыткой установить связь с внешним миром и предаться жела­
нию выйти и присоединиться к миру мужчин. В пастырской и настави­
тельной литературе для женщин окно было часто повторяющимся об­
разом. Возле него совращалась злонравно любопытная, опрометчивая
женщина. Франческо из Барберино высмеял женщин, которые шили
под окном: «Те, кто садится под окном шить, часто заканчивают тем,
что вместо одежды пришивают свои руки»35. Конрад из Мегенберга
т 1374), автор трактата о домашнем хозяйстве в духе Аристотеля, опи­
сал, как девушки в ночной тишине свешивают пояса из окон и ждут,
чтобы любовники привязали к ним письма или подарки, или бросают
нить, чтобы любовники, определив высоту до окон спальни, могли сде­
лать веревочную лестницу и забраться к ним36.

93

Раздеп первый. Способы контроля

чать на него положат»38, или как «листок, трепещущий на дереве под
порывом ветра»39.
Примерно в середине XIII в. проповедники и моралисты получили
«научное» утешение от философов, которые нашли в текстах Аристо­
теля: систематическую обработку и авторитетное подтверждение то­
му, что было популярно в течение всего Средневековья. У Аристотеля
женщины были определены как несовершенные мужчины, мужчины,
нечто потерявшие. Имея внешнюю форму, хорошо подходящую к сла­
бости и несовершенству их чувственной природы, испытывая недоста­
ток в рациональности, вынужденные управлять своими страстями,
женщины мыслились хрупкими, податливыми, иррациональными и
эмоциональными. То, что их тела отличались от мужских избытком
влажности, предполагало, что они в состоянии получать, но не сохра­
нять. Влажные, мягкие и уступчивые, женщины кружили в поисках но­
визны, потому что были неспособны иметь мнения и давать обоснова­
ния. Если религиозные авторы презирали неустойчивость и беспокой­
ство женщин, то для философа-аристотелика, каков был Эгидий Рим­
ский, это было научно доказанным следствием строгого силлогизма:
«Душа соответствует конституции тела; женские тела неустойчивы
и нетверды; следовательно, женщины неустойчивы и непостоянны в же­
ланиях и воле»40.

Опека
Шаткие телом и беспокойные духом, женщины должны быть под
чьей-то опекой. Постоянно повторяющееся слово в названиях, заголов­
ках и заключениях трактатов и проповедей, «опека», стало ключевым
словом для всего корпуса пастырской и наставительной литературы
для женщин. Под «опекой» подразумевалось все, что могло и должно
быть сделано, чтобы обучить женщин благовоспитанности и спасти их
души. Это означало, с одной стороны, подавлять их, следить за ними
и запирать их; с другой стороны — защищать, оберегать и заботиться.
Женщина под опекой была любима и защищена, как украшение, кото­
рому нет цены; скрыта как хрупкое и драгоценное сокровище, которое
охраняют как источник грозящей опасности; заперта как источник не­
избежного зла. Этот сложный ряд действий, начиная строжайшим по­
давлением, кончая самой любовной заботой, должен был начинаться
в раннем младенчестве и продолжен, — дала она Церкви обеты или
нет —на протяжении всех ф аз ее жизни.
Многие тексты в пастырской и наставительной литературе обраща­
лись непосредственно к женщинам, полагая, что они —лучшие защит­
ники самим себе. Женщины были созданы Богом, благодаря Деве Ма­

94

Глава 5. Женщина под покровительством. Карла Казагранде

рии они приняли участие в тайне Воплощения, духовное развитие Хри­
стианства обязано им множеством святых и благочестивых женщин.
Они обладали душой, способной к тому, чтобы связать себя с божест­
венным; у них была способность спасать и быть спасенными, быть
добродетельными и избегать порока, стать примерами морального
совершенства. Поэтому они полностью в состоянии быть своими соб­
ственными хранителями. Кроме того, женщины были одарены ин­
стинктивным страхом и застенчивостью, врожденной боязливостью
или скромностью, которая, сделав их естественно трепетными и асоци­
альными, помогла им избегнуть зла и растления. Была ли скромность
даром Божьим после Грехопадения, чтобы помочь женщинам защи­
титься против мерзости плоти, или она была следствием естественного
несовершенства женщин —несущественно. Важно, что скромность бы­
ла данным Провидением орудием, которое женщины могли использо­
вать, чтобы защитить себя.
Проповедники и моралисты настаивали на том, чтобы женщины
должны соблюдать сдержанность, которая так часто парализовала их,
оставаться робкими и неуверенными в общественных отношениях, ук­
лоняться от столкновения с любым человеком, краснеть и вести себя
как неприрученные животные. Скромность была формой опеки, пото­
му что удаляла женщин от общества, удерживала их в закрытых, за­
щищенных областях вроде дома или монастыря, сохраняла их цело­
мудрие и задерживала их на инстинктивном, животном уровне. Даже
в высший момент общественной жизни женщины, на ее свадьбе, когда
все общество свидетельствовало ее переход из одной семьи в другую, —
идеальной женщине, изображенной Франческо из Барберино (которая,
даже будучи девушкой, была всегда застенчива и сдержана, выходя на
\юди) советовали подтвердить свою социальную незащищенность во
время церемонии. В смущении и страхе, неподвижная, она не должна
была сама подавать жениху руку, но ждать, пока ее возьмут за руку
почти силой. Водворенная в свой новый дом, она должна быть робка со
всеми, говорить только если к ней обращаются, и то «кратко, тихо, со
страхом», показывая себя мужу как «неприрученного новичка... в де­
лах любви»41.
Хотя женщины и были способны охранять себя сами, им никогда
полностью не удавалось взять это дело в свои руки. Духовное досто­
инство их душ, созданных Богом и спасенных Христом, сделало их
способными к целомудрию, но на них, благодаря поколениям пред­
шественниц начиная с Евы, оставалось пятно греха. Женщины могли
получить слово Божие только через посредство самого мужского из
установлений, через Церковь, хранительницу слова Божия. Эта двой­
ственность в отношении спасения души создавала не меньше проблем,

95

Раздел первый. Способы контроля

96

чем постоянное обращение за помощью к женской природе, которая
предположительно защищала женщин от зла. Инстинкты скромности,
сдержанности порождены у женщин той же природой, которая сдела­
ла их склонными к эксцессам, беспокойными и изменчивыми. Таким
образом, женщины рассматривались двойственно, как постоянно ко­
леблющиеся между двумя крайностями: одновременно и спасаемые
своей трепетной тварной природой, заставляющей их бежать зла,
и осуждаемые на погибель поведением, столь же импульсивным и ир­
рациональным, как у животных.

Покорность опеке
Таким образом, женщины не могут печься о себе сами. Их т/тнйде,
делавшая их слабыми и неустойчивыми, требует, чтобы они приняли
и иные формы опеки, помимо собственной скромности. Иаков Ворагинский, подобно св. Августину девятьюстами годами ранее, уверенно
перечислял эти формы опеки по порядку: подчинение мужчинам,
страх перед законом, страх Божий42. После Бога первыми мужчины
(отцы, мужья, братья, проповедники, духовные наставники) и законы
страны исполняли трудную, но необходимую задачу охраны женщин.
К счастью, природа женщин, мудро сотворенная Божественным Про­
видением, приучила их к подчинению, и поэтому они были готовы, ес­
ли не согласны, доверить себя опеке мужчин.
Комментаторы Аристотеля нашли в его Этике, и еще больше в Политике, примеры женщин, по природе уступивших мужчинам, кото­
рые, по природе же, приказывали и решали, будучи уверены в превос­
ходстве своих тел и умов. И мужчины, и женщины, согласно схеме
Аристотеля, были потенциально добродетельны, но выражали свои
достоинства по-разному, согласно своим функциям в политическом ор­
ганизме. Мужчины были добродетельны, эффективно и успешно при­
меняя власть; женщины обнаруживали добродетель, эффективно
и правильно выполняя приказы.
Комментаторы Библии, часто те же мужчины, что читали и ком­
ментировали Аристотеля, нашли покорность женщин по природе у
апостола Павла: «Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу гла­
ва — Христос; жене глава — муж; а Христу глава — Бог» (I Кор. 11:3).
Подчинение женщин мужчинам было, таким образом, частью иерар­
хии, правящей отношениями между Богом, Христом и остальной час­
тью человечества, происхождение и божественное учреждение которо­
го следует из создания Адама и Евы и их приключений после Грехопа­
дения. Библейская история давала комментаторам устойчивую веру
в то, что женщины были созданы низшими по отношению к мужчи-

4 Зак. 929

Глава 5. Женщина под покровительством. Карпа Казагранде

нам. Мужское тело, созданное сначала, считали выше женского, соз­
данного позже из мужского тела; женщина была даром Бога человеку,
провиденциальным орудием помощи ему в воспроизводстве.
С этой интерпретацией, сводящей различия между полами к вопро­
су превосходства и неполноценности, подчинения и главенства, контр астирует революционная сила евангельского учения о том, что все чело­
веческие существа равны в глазах Божиих. Идея о том, что женщине,
возможно, была дана Богом душа, равная по природе и достоинству
своему мужскому аналогу, в различных формах имела хождение сре­
ди средневековых мыслителей. В августиновской традиции (основан­
ной на отчетливом дуализме души и тела) душу женщины считали во
всем равной мужской душе. Фома Аквинский (который принял аристо­
телевское определение души как формы тела) считал их равными
только частично, в сущности, но не в действительности13. В любом слу­
чае, равенство женской и мужской души, прямо или косвенно защи­
щаемое, было сугубо духовным вопросом: естественное превосходство
м у ж с к о г о тела, избранного Богом для Сотворения, никогда не подвер­
галось сомнению. Возможно, женщины были в состоянии столько же,
а иногда и больше, чем мужчины, пользоваться и удовлетворяться ду­
ховной жизнью, но их тела были иными, уступали мужским, и потому
обязательно были подчинены мужчинам. Мало того, подчинение, кото­
рое Ева охотно приняла до Первородного Греха как мирное восполне­
ние своей природы, обратилось после Грехопадения в отношение к
женщине как к рабыне, которая должна претерпевать его в молчании
как наказание за грех Евы. «К мужу твоему влечение твое, и он будет
господствовать над тобою» (Быт 3:16): божественное проклятие, кото­
рое сопровождало Еву, извергнутую из Рая на Землю, отозвалось в
жизни всех женщин будущего, безвозвратно осужденных на господ­
ство мужчин.
Мужчины были правы в том, что держали женщин в заточении, по­
виновались они естественному закону природы или властному божест­
венному велению. Женщины были обязаны ценить это заточение, про­
являя целый ряд добродетелей подчинения (смирение, кротость, пови­
новение), распространяемых через проповеди и предписания. На
сомнительную альтернативу независимости — пережитую, например,
Марией Магдалиной, которая, согласно Иакову Ворагинскому, была
греховна и дурно влияла на других женщин, потому что была свободна
и сама себе хозяйкой [sui domina et libera:)44 —смотрели с неодобрением
и подозрением.
Вдовы, особенно молодые вдовы, были более всего подвержены
опасностям свободы, не состоя больше под защитой родителей и ли­
шившись опеки покойных мужей. Враждебность ко вторым бракам,

97

Раздеп первый. Способы контроля

общее место дидактической и юридической литературы, основанием
для которой было как духовное превосходство вдов над замужними,
так и страх перед тем, что новая семья оспорит права наследников, ро­
жденных от первого брака, подчеркивала свободу вдовы и опасность,
в которой она находилась. Не было вероятия, что вдовы —больше чем
любая другая группа женщин —были обязаны соблюдать строгие рели­
гиозные предписания от поста и молитвы до дел милосердия. Когда
опека мужей или отцов заканчивалась, призывали духовных наставни­
ков: сам Христос предъявлял права на только что освободившуюся
женщину —на ее тело и душу.

Снаружи н внутри
В сложной анатомии опеки, хотя и развивавшейся в различные перио­
ды, в разных местах и разными мужчинами, выделяется несколько
центральных, связанных, по-видимому, друг с другом, составляющих.
Независимо от советов женщинам —быть умеренными в еде, контро­
лировать жесты, быть тихими, отказаться от украшений и притираний,
ограничить передвижения и свести контакт с внешним миром к мини­
муму —намерение состояло в том, чтобы ослабить внешнюю и усилить
внутреннюю сторону их жизни. Поощрялись отход женщин от общест­
венной жизни и обособление их в мирке дома или монастыря. Увенча­
нием этого был совет пренебрегать внешним, своим телом и сосредото­
читься на внутреннем, на душе. Женщина, ушедшая в монастырь, сле­
довала этому совету до его логического конца: ее разрыв с внешним
миром был столь же окончательным, как отказ от собственности или
от плотских удовольствий. Для женщины, оставшейся дома, это был
вопрос, требовавший компромиссов при соединении ее образа жизни —
неразрывно связанного с «внешними» потребностями общества и ее те­
ла — с идеалом внутреннего уединения и превосходства духа над те­
лом. Т а или иная форма опеки контролировала каждый из этих тон­
ких компромиссов между внутренним и внешним. Если речь шла о мо­
нахине, нужно было уничтожить любые сношения между монастырем
и внешним миром и удостовериться в том, что потребности тела отри­
цаются в пользу потребностей духа. Если речь шла о мирянке, нужно
было сократить и упорядочить неизбежный контакт между домашним
и общественным мирами и ограничить беспорядочные порывы плоти
правилами целомудрия.
Образовательная и пастырская литература использовала все свое
культурное влияние и риторическую силу, чтобы подчеркнуть пользу
опеки. В Священном Писании искали примеры достойных женщин,
добровольно отрекшихся от внешнего мира и применивших к телу са-

98

Одежда, украшения, косметика
Предписания и советы относительно одежды, драгоценностей и косме­
тики были бесчисленны. Прения о разодетых и разукрашенных жен­
щинах — старый вопрос, к которому обращались уже Отцы Церкви —
заполняли наставительную и пастырскую литературу с конца ХП до
конца XV в., со временем распространяясь и обостряясь. Оскорбитель­
ная настойчивость и мелочное внимание, с которым обсуждали эту те­
му, было результатом того, что одежда и косметика были для женщин
способом сделать свое тело объектом внешнего мира в обществе, кото­
рое шло по пути, обозначенному правилами опеки. Роскошно одетая
и украшенная женщина противилась воле Божьей, отдавая предпочте­
ние низменной внешности своего тела перед драгоценным духом внут­
ри его. Удовольствие, даримое предметом одежды, цветом или причес­
кой, выдавало слишком большой интерес к внешним статям и слиш­
ком малый — к любовному взращиванию добродетели. Косметика,
прежде всего, показала безграничное тщеславие. Женщину, которая
подмалевывала щеки красным, красила волосы или пыталась скрыть
возраст париками и притираниями, была, как считали, не лучше Лю­
цифера. Оспаривать облик, данный Богом (а всего хуже — пытаться
улучшить его) было явной гордыней, непростительной попыткой бро­
сить вызов богоданным законам мира.
Любовь к одежде и украшениям показывала не только идолопо­
клонничество перед телом, но и неудержимое желание выставить это
тело напоказ. В символической сцене, изображенной Иаковом из Витри, а позже переделанной Гильбертом из Турне, девица смотрелась
в зеркало, придавая лицу разные выражения, репетировала свое появ­
ление в обществе: «она улыбается, чтобы посмотреть, станет ли оттого
красивей... Она опускает глаза; впрямь ли она милей станет, если ши­
роко глаза откроет? Она оттягивает платье набок, чтобы показать го­
лую кожу, ослабляет пояс, чтобы показать ложбинку между грудей.

Глава 5. Женщина под покровительством. Карпа Назагранде

мые строгие способы дисциплины. То были Юдифь, нашедшая в ти­
хом углу дома убежище, дабы поститься; старая пророчица Анна, не
оставлявшая Храма, где молилась и постилась день и ночь, и, прежде
всего, Дева Мария, в тиши ожидавшая Благовещения. Сообразуясь
с этими образцами, женщинам преподавали наставления и увещания,
часто взятые из древних и авторитетных текстов монахов или Отцов
Церкви. Женщины, достаточно мудрые, чтобы внять этим предписани­
ям и исполнить их, постепенно учились устойчивости против лести
и вожделений мира и понемногу подчинялись тихому ритму уединения
в четырех стенах дома или монастыря.

99

Раздел первый. Способы контроля

100

Тело ее еще дома, но в глазах Бога она уже находится в блудилище,
ибо выглядит блудницею, готовой уловлять души мужчин»45.
Конечно, на выход женщины одевались продуманно. Они пользова­
лись драгоценностями и косметикой, чтобы, явившись на публике,
быть предметом восхищения, желания, зависти. Женщины пользова­
лись языком искусственно украшенного тела для диалога с обществом.
Но чаще всего этот язык тела вторгался в установленные социальные
нормы, порождая в общине хаос и разврат.
Примеров тому множество: одни женщины одевались слишком яр­
ко, с эффектными украшениями, чтобы казаться богаче и знатнее, чем
были на самом деле; другие предпочитали скорее разорить семью, не­
жели обойтись без пустых безделушек; третьи разжигали мужскую по­
хоть раскрашенными лицами, теряли девственность, разваливали се­
мейный очаг и вызывали семейную вражду. Были, кроме того, те, кто
«делали макияж и украшали других или учили их самих делать это,
добиваясь и подражая всем видам распущенности, обычно среди сес­
тер, кузин, подруг, соседок и других женщин»46. Так естественная
склонность женщины украшать себя приводила к возникновению из­
вращенной и непредсказуемой женской солидарности, распространяв­
шейся за пределы дома и семьи и готовившей создание внутри общест­
ва женского союза, основанного на зависти, соперничестве, соучастии
и обмене.
Вред от чрезмерно ревностного внимания женщин к своему телу
должно было свести к минимуму пристальным надзором и наказания­
ми. Это было непросто. Как указал Эгидий Римский, женщины по при­
роде имеют повышенный интерес к внешности, так как они, к сожале­
нию, лишены сущности. Их исконная нелогичность и ненадежность
принудили их предпочитать несовершенные, преходящие блага наруж­
ности, раз они неспособны стремиться к совершенному, к вечным да­
рам добродетели47. Только силою ограничив склонность женщин хо­
лить и показывать тело, неумеренно пользуясь одеждой и украшения­
ми, можно пресечь процесс, губительный для женщин и общества
в целом.
Для женщины, врученной Церкви, решение было простым и окон­
чательным: изоляция в монастыре и наложение монашеской рясы в за­
родыше подавило стремление выставлять себя напоказ. Чтобы возна­
градить себя за это, она могла умаститься елеем умеренности; натереть
лицо доброй славою, украсить себя ожерельем учености, серьгами по­
виновения, кольцом веры. Она могла облачиться в полотно целомуд­
рия и опоясаться поясом послушания. Некоторые из проповедей Иако­
ва из Витри и Гильберта из Турне предлагали женщинам, бросившим
мирскую одежду, украшения и драгоценности, огромный гардероб

Глава 5. Женщина под покровительством Карла Казагранле

символических украшений, которые обещали сделать ее красивее и на­
ряднее, чем когда-либо была какая-либо женщина48.
Однако для мирянок вопрос был более сложным. Рядом с более же­
сткими точками зрения на суетность и опасность украшений, были вы­
ражены и другие. Они предоставляли мирянкам большую свободу за­
ботиться о теле и показывать его. Франческо из Барберино советовал
женщинам, особенно дворянкам, выходить одетыми соответственно
могуществу и богатству семьи, которую они представляют49. Эгидий
Римский и многие другие авторы, вдохновленные Аристотелем, возра­
жали против притираний, но не осуждали женщин, пытающихся усо­
вершенствовать свою внешность, чтобы нравиться своим мужьям или
подчеркнуть социальное положение59. Все должно быть в меру и не вы­
зывать соблазна. Иначе это взлелеянное и ставшее кумиром тело мог­
ло растлиться, потеряв не только целомудрие, делающее его драгоцен­
ным, но и здоровье, делающее его полезным. Гильберт из Турне упо­
мянул нескольких врачей, которые полагали, что частые женские
головные боли вызваны неумеренным использованием жидкостей для
волос51.
Так же, как монахиня отделялась от своего тела, предавая его мона­
шескому заточению и умерщвлению плоти, и мирянка, пусть она тща­
тельно одевалась и следила за собою, больше не была хозяйкой собст­
венного тела. Ее тело принадлежало семье, для которой было симвои>м положения в обществе и, прежде всего, мужу, для которого оно
должно было остаться нетронутым, привлекательным и здоровым.

Скромная п умеренная
Суть другого набора ограничений, касавшегося общения жестами у жен­
щин, состояла в подавлении экстравагантных и театральных форм
языка тела. Частный вид сдержанности, скромность, был призван сггрггулировать выразительные возможности тела. Ряд правил, взятых
в основном из монашеской традиции, запрещал женщине взволнован­
ную или оживленную жестикуляцию, имея конечной целью лишенную
экспрессии неподвижность. Женщина не должна смеяться, но только
т\ыбаться, не показывая свои зубы; она не должна смотреть прямо ши­
роко раскрытыми глазами, а должна иметь глаза долу, с полуприкры­
тыми веками; она не должна рыдать, заламывая руки или тряся голо­
вой, но тихо плакать.
Правила становились строже и подробнее, если речь шла о жестиклляции вне дома, в обществе. Франческо из Барберино детально зани­
мался вопросом о женщине, выходящей на прогулку. Ее должен был
сопровождать член семьи или слуга;она должна была идти через тол101

Раздел первый. Способы контроля

102

пу не оглядываясь, «небольшими, равномерными шагами »52. Иероним
Сиенский и Антонин Флорентийский советовали женщинам проходить
от дома до церкви украдкой и быстро, насколько возможно: «Глаза ва­
ши должны быть опущены столь низко, как если бы ничто другое не
волновало вас, как место, куда ступает нога»53 . Если они в церкви од­
ни, то вести себя подобает тихо и молчать, «не как те тщеславные жен­
щины, что учиняют в церкви Божьей целое торжище из всех соседей
своих, друзей и знакомых»54. Следя за каждым своим членом, каждым
движением, каждым выражением лица, такие женщины выказывали
истинную скромность и благоговение. В сдержанной атмосфере управ­
ляемых жестов контакт с мужским миром был труден, а мирские иску­
шения далеки. Вместе с умеренностью в украшениях, скромность была
предписана женщинам как еще одно средство защиты ее высшей доб­
родетели, целомудрия —решительно бывшего в опасности, когда все
смотрели на ее тело.
Другая добродетель — умеренность — подобно скромности, дочь
воздержности, также рекомендовалась женщинам для защиты их це­
ломудрия. Скромность отвечала за общение женщин жестами; умерен­
ность должна была надзирать за потреблением пищи и напитков. Не­
двусмысленно определяемая как инструмент контроля и сохранения
женского целомудрия, умеренность должна была не позволить женщи­
не пить и есть до состояния, в котором неконтролируемая похоть мог­
ла бы одержать верх над ней. Результатом был длинный список пра­
вил питания в духовных и светских книгах: воздержание от вина, от об­
жорства, от употребления перепетой или слишком пряной пищи. Эти
правила, хотя и применимые ко всем женщинам, прежде всего были
рассчитаны на вдов и монахинь. Замужняя женщина, в конце концов,
должна была поддерживать баланс питательных веществ, чтобы избе­
жать опасности бесплодия; но монахиня или вдова могли продвинуться
немного дальше, умерщвлять плоть и придерживаться строгого воз­
держания, при случае постясь.
Со временем, с конца XIV и весь XV в., на важности поста и воздер­
жания стали настаивать строже, в том числе и в отношении замужних
женщин. Правила о том, когда и сколько есть и когда соблюдать пост,
стали более детальными. Объединенные с рядом предписаний каса­
тельно телесной дисциплины, они все более и более приобретают аске­
тический характер. В более ранних текстах акцент всегда делался на
соблюдении целомудрия: девственницы, замужние женщины и вдовы
нуждались в умеренности, чтобы сохранить тела в неприкосновенно­
сти для дома или монастыря. Тело, изнуренное обжорством, ослаблен­
ное хмельным, обессиленное перевозбуждением и истощенное похо­
тью, было бесполезно мужу и неугодно Богу.

Дочери воздержания, тщательно следящие за своей одеждой, жестами
и пищей, бессильны против безделья, другого коварного врага цело­
мудрия. Безделье угрожало всему человечеству, потому что считалось
корнем многих других грехов. Но женщины находились в особой опас­
ности. В минуты безделья их «природное» непостоянство и немощь,
усиленные монотонным ритмом уединенной и сдержанной жизни, по­
рождали злые, преступные мысли и желания. Готовность, с которой
женщины, казалось, предавались удовольствию безделья, их откры­
тость для кого и для чего угодно, лишь бы наполнить странный мир их
фантазии, оставляла немного шансов оберегавшим их. Единственным
выходом была работа; простые занятия: пряжа, ткачество, шитье, вы­
шивание, штопка, — занимали руки женщины и, что еще важнее, ее
мысли.
Идеальная фигура деятельной и трудолюбивой женщины, поборающей праздность иголкой и ниткой, веретеном, шерстью и льном, было
общим местом в пастырской и наставительной литературе, в пропове­
дях священников, в нравственных трактатах аристотеликов, в свет­
ских наставительных книгах. Среди похвал женскому труду и усердию
часто встречаются, особенно в светской литературе, ссылки на его эко­
номическую значимость. Филипп Новарский полагал, что бедные жен­
щины должны учиться шить и прясть смолоду, чтобы у них было что
продавать55. Франческо из Барберино заметил, что не будет вреда, ес­
ли даже дочери рыцарей, судей и врачей научатся ткать и шить, чтобы
быть готовыми к любым превратностям судьбы. Даже при том, что
в их положении не было нужды зарабатывать на жизнь, добавил он,
постоянная работа иглой и веретеном поможет им развлечься в часы
меланхолии и удалит их от пути праздности56. При этом производи­
тельность и экономическая ценность женского труда были для Фран­
ческо вторичны, как и для большинства проповедников и моралистов.
В первую очередь они думали о том, что женщин никогда нельзя остав­
лять без дела настолько долго, чтобы они затаили желания и фанта­
зии, потенциально опасные для устойчивости их умов и чистоты их
тел. Короче говоря, женский труд был еще одной формой опеки.
Помимо дел, занимавших их время дома, женщинам было позволе­
но отдавать силы и другому делу: милосердию. Трудно найти в пастыр­
ской и наставительной литературе текст, который не призывал бы жен­
щин к набожности и делам милосердия. У женщин, в конце концов,
было естественное стремление терпеть за других и помогать им, когда
возможно. Эгидий Римский отметил, что та же мягкосердечность, ко­
торая сделала женщин капризными и нелогичными, сделала их неспо-

Глава 5. Женщина под покровительством. Карла Казагранде

Трудолюбивая п милосердная

103

Раздел первый. Способы контроля

собными терпеть страдания других людей и породила у них желание
немедленно облегчать их57.
Конкретным способом удовлетворить естественную склонность
к милосердию была раздача милостыни, очень рекомендуемая как осо­
бенная обязанность всех женщин, богатых и бедных. Идеальный образ
королевы у Дуранда Шампанского был образом благотворительницы,
распространившей свою щедрость на бедных и нуждающихся, заботив­
шейся о прокаженных, посещавшей женские монастыри, следившей,
чтобы ее пожертвования достигали отдаленнейших уголков королев­
ства58. Этот идеал был прекрасным примером женского милосердия
для каждой женщины — будь она замужней, девицей на выданье или
вдовой, знатной дамой или простой горожанкой. Кроме того, участие
в делах милосердия было для женщин средством войти в контакт
с внешним миром вне дома или монастыря. То был безотрадный мир
попрошаек и нищих, калек, немощных и бродяг, но он давал женщи­
нам попробовать общения вне семьи и позволял им почувствовать за­
пах реального мира, хоть и в течение нескольких секунд.
Проповедники и моралисты скоро поняли, что женское милосердие
потенциально могло быть опасным как возможный тайный выход из
женского заточения. И тогда они превратили его в средство надзора.
Милосердие было необходимым орудием обуздания женской страст­
ности, направляющим ее на правильное и справедливое, вместо того,
чтобы дать ей рассеяться ее в незаконных стремлениях и суетных же­
ланиях. Милосердие должно было подчинить строгим правилам и ме­
рам предосторожности. Перед тем, как дать выход страсти к милосер­
дию, для женщины важно было определить, были ли просители дейст­
вительно бедными калеками, или обманщиками. Для женщины было
важно также не вызвать чрезмерным великодушием финансовых за­
труднений в семье; подсчет реальной потребности в пожертвованиях
часто можно было оставить в разумных и надежных руках мужей или
духовных наставников. В итоге, милосердие связывало женщин с внеш­
ним миром, но только частично, осторожно, часто через посредников
и, в конечном счете, им управляли мужчины.

Молчаливая
Женские жесты, платья, пища, рукоделье и дела милосердия находи­
лись под надзором, но у женщин был и дар речи. Проповедники и мо­
ралисты были сильно обеспокоены тем, что женщины говорили слиш­
ком много и говорили ужасные вещи: они были опытными лгуньями,
злобными сплетницами, постоянно спорили, непрерывно ныли и болта­
ли. За века клише женоненавистнической литературы отложились

104

Глава 5. Женщина под покровительством. Карла Казагранде

в проповедях и нравственных сочинениях для женщин, дав современ­
ным читателям искаженный образ сварливых и болтливых женщин,
извращенно злоупотребляющих прекраснейшим из даров человеку —
даром речи. Пылко защищая женские речи в своем Городе женщин,
Кристина де Пизан была вынуждена спорить с глупыми и богохуль­
ными проповедниками, которые утверждали, что Христос возжелал
явиться Марии Магдалине после Своего Воскресения, ибо знал, что,
как женщина, она скоро разнесет его слова далеко во все стороны59.
Тексты, вдохновленные Аристотелем, давали новые основания так от­
носиться к женщинам. Эгидий Римский писал, что прискорбная и, к не­
счастью, естественная склонность женщин говорить не подумав проис­
текает из неполноценности их разума. По природе неспособные пре­
рвать поток слов, женщины неизбежно говорят глупые и фривольные
вещи. Как только начинается спор, неконтролируемая страсть берет
верх, и женщины уже не в силах остановиться60.
Несдержанная и извращенная болтливость воспринималась не
только как потенциальный источник беспорядка в семье или обществе,
но и как угроза женскому целомудрию, которое достаточно защищен­
ным не бывает. Женщина, говорящая слишком много, обнаруживала
слишком большой интерес к внешнему миру и пагубное желание спле­
сти из слов сеть социальных отношений. Женщину, которая была
слишком дружелюбна и доступна, было еще легче развратить. Под
слиянием таких негативных представлений проповедники и морали­
сты соорудили вокруг женских речей неприступную стену правил и за­
прещений. Нескрываемое привычное презрение, с которым болтливых
женщин рассматривали в пастырских и наставительных текстах, рас­
пространение раздраженных анекдотов и резких инвектив против зло­
язычия превратилось в настоящую тревогу, когда стало нужно решить,
когда, где и как женщины должны говорить. В конце концов, управ\ять речами женщин значило сохранить вес и привилегированность
речей мужских.
Женские речи и молчание интересовали апостола Павла, который
считал, что женщины ниже мужчин, и запрещал им проповедовать
(Тим. 2) и обращаться к собраниям, позволяя им, если они хотели полу­
чить что-то знать, расспросить своих мужей дома (1 Кор. 14:34-35). Эти
два библейских отрывка, комментируемые в течение многих столетий
многими авторитетными толкователями, были краеугольными камня­
ми опеки, рекомендуемой проповедниками и моралистами. Первым
делом надо было перенести женские речи из общественных собраний
в частную жизнь. Отсутствие у женской жизни общественного измере­
ния, было вопросом не места, но функции. Всякий раз, как слова ис­
пользовались не для общения, а для усвоения себе политической роли

105

Раздел первый. Способы контроля

106

в управлении городом, женщины должны были придержать язык и
дать говорить мужчинам. Женщин не допускали в суды, они не могли
управлять, преподавать или проповедовать. Лексикон правосудия, вла­
сти, культуры и спасения был мужским. Государственное и граждан­
ское право фактически уже отстранило женщин от контроля над пра­
восудием или властью, разными способами в разных социальных и ис­
торических контекстах. Иногда правила применялись менее строго,
и женщины допускались в суды, чтобы предъявить обвинение или сви­
детельствовать; женщины могли занять административную должность:
аббатисы осуществляли контроль над монашеским сообществом,
а дворянкам иногда разрешали распоряжаться и командовать в отсут­
ствие или после смерти мужей.
Законы, запрещающие женщинам учить как в культурной, так
и в религиозной сфере, соблюдались строго. Церковное право, экзеге­
тика и богословие, все тайно сговорились доказывать, что женщины не
могут преподавать и проповедовать. Запертые дома или в монастыре,
подчиненные мужчинам, обремененные неполноценным по природе
разумом, одаренные хрупкими телами, один вид которых разжигал
в мужчинах похоть, и неспособные овладеть риторическими приема­
ми, женщины не допускались в университеты, где великие мудрецы,
сведущие в искусстве читать лекции и вести споры, продолжали рабо­
тать и передавать свое знание другим мужч инам.
Те же аргументы использовались, чтобы отказать женщинам в воз­
можности проповедовать Слово Божие. Жесткость, с которой богосло­
вы и проповедники поддерживали этот отказ, вызвана была сомнени­
ем со стороны женщин в абсолютной привилегии клириков быть един­
ственными законными хранителями слов спасения. Женщины
действительно проповедовали Слово Божье во многих еретических
движениях. Начиная с XIII в. в церковных учреждениях или, по край­
ней мере, на их периферии все больше женщин выказывало мистиче­
ские устремления, дававшие им власть говорить с Богом, о Боге и для
Бога. Клирики категорически отрицали, что женщинам возможно про­
поведовать, так как богослужение требовало положения превосходст­
ва и наличия интеллекта, которыми женский пол просто не обладал.
Они были вынуждены признать, однако, что женщины могли быть ис­
полнены Слова Божия и часто бывали наделены даром пророчества —
но задача исследовать, действительно ли это пророчество или оно от
злого духа, была оставлена строго мужам Церкви.
Эти рассуждения и прещения были включены в дидактические
и пастырские тексты, в которых принималось за данное, что женщины
не могут излагать мысли публично; затем принялись за разбор форм,
которые могли бы принять женские речи в частной сфере. Здесь были

Глава 5. Женщина под покровительством. Карла Иаззгранде

нужны особое внимание и осмотрительность. Запрещенные для ис­
пользования в публичной функции и обстановке, речи женщин грози­
ли вторгнуться в дома и женские монастыри, избежав всякого надзора
и создав сильное и защищенное царство женского слова. Для женщин
было очень важно всякий раз, как им позволяли или предлагали гово­
рить, соблюдать правила 1асИигпйа5 (молчания), т. е. говорить умерен­
но, спокойно и только когда необходимо. Как монахини нарушали ти­
шину только в точно предписанные моменты, так и женщинам, кото­
рые жили дома, советовали говорить, только если спрашивают, ждать
с почтением, пока с ними не заговорят, и обращаться к мужьям или ро­
дителям со смирением.
Следуя этим правилам, они получали право дать совет и наставлять
других. Некоторые авторы признавали убедительную силу женского
увещания —достойного похвалы способа поддержать и вразумить му­
ж а и детей, особенно дочерей. Но часто приводились серьезные со­
мнения в законности женского совета, прежде всего в одном месте
Политики Аристотеля. Эгидий Римский, вместе со всеми другими
комментаторами Аристотеля, считал совет женщины страстным и не­
надежным, несвязным и иррациональным. Скорый и действенный в
незначительных делах, он мог быть принят лишь с крайней осторожно­
стью, когда должно было принимать серьезные решения. Кроме того,
неспособность женщин хранить тайны должна вынуждать членов се­
мьи говорить о тайных делах как можно меньше, в зависимости от на­
дежности дома01. Было противоречие между тем, что за женщиной бы­
ла признана роль наставницы в вопросах морали и тем, что эту роль
трудно было поручить женщине, поскольку слова ее ненадежны и бес­
порядочны. Чаще всего это противоречие разрешали, ожидая настав­
ления не речами, но поступками и поведением женщин, ставших образ­
цом морально совершенного поведения.
Связь женщин с письменным словом рассматривалась с подозрени­
ем. «Негоже женщине учиться читать и писать, если она не собирается
дать обет, потому что женское чтение и письмо принесло немало
зла»62. Радикальный взгляд Филиппа Новарского, разделяемый среди
прочих63 флорентийским купцом Паоло Чертальдо, был только отчас­
ти смягчен в мнениях Винцентия из Бовэ, Вильгельма Перальда, Фран­
ческо из Барберино и Эгидия Римского, каждый из которых распро­
странил привилегию чтения и письма на женщин благородного проис­
хождения и монахинь64. Лишь позже более широкому кругу женщин,
живущих дома, позволили учиться читать, а иногда даже писать65.
Правда, грамотных женщин поощряли читать, запоминать и переска­
зывать друг другу в спокойной домашней атмосфере что-нибудь ис­
ключительно из поучительной религиозной литературы, но, конечно,

107

Раздел первый. Способы контроля

108

не из вольных книг поэтов и романистов и меньше всего — из писем
тайных любовников. Проповедники и моралисты превратили занятие
чтением в еще одну действенную форму опеки, способную увеличить
женскую религиозность, победить безделье, а искушений и близко не
подпускать. «Хорошее дело учить женщин грамоте, —писал Винцекггий
из Бовэ, —так, чтобы они, усердно прилежа к этому благородному за­
нятию, могли бы отгонять все злые, похотливые или суетные мысли»66.
Только редкие и обдуманные слова должны звучать в тишине, ок­
ружающей идеальную женщину проповедников и моралистов: кротко
и трепетно заданные смиренные вопросы и почтительные ответы мужу
или отцу, хорошо продуманный совет и спокойное увещание для до­
машних или слуг, постоянные поучительные чтения из Писания, и вре­
мя от времени искренняя и полная исповедь — когда и где установит
Церковь, и после справок о честности исповедника, причем —стараясь
не говорить о грехах так, будто это —волшебная сказка.
Хотя в XIII столетии пастырская литература иногда напоминала
женщинам об их обязанности исповедоваться (более настойчиво в тек­
стах X V в.), это никогда не считали столь важным, как молитва, кото­
рая должна всегда быть в сердце и на устах набожной женщины. Толь­
ко позже был установлен детальный свод правил о том, какие, сколь­
ко, где и когда должны читаться молитвы. В более ранних текстах
важность молитвы была центральной, повторяющейся темой; женщин
всех возрастов и сословий поощряли в этом благочестивом упражне­
нии. Молящаяся женщина держала мирские искушения на расстоянии,
она предпочла мир и тишину и знала, как охранять себя, уповая на
свои особые отношения с Богом. Произносимые вслух или шепотом
слова молитвы заполняли тишину, созданную молчанием, и следовали
за женщинами повсюду: в церковь, в монастырь или домой, — всегда
помогая сохранять добродетель: во время церковной службы, работы
по дому, в час покоя и досуга.
Целомудрие, смирение, скромность, умеренность, молчание, трудо­
любие, милосердие, опека: эти слова звенели в женских ушах в тече­
ние многих столетий: произнесенные проповедником в церкви, повто­
ренные в семье, прочитанные в книге, написанной для женщин. Со вре­
менем женщины, которые слушали эти речи: королевы, монахини,
богатые горожанки, бедные поселянки, служанки, матери, девушки, —
изменились. Мужи, которые говорили такие речи: священники, фило­
софы, богословы, правоведы, ученые миряне, —тоже изменились. Да­
же способ их обращения к женщинам изменился. Иногда они исполь­
зовали устное, а иногда писанное слово; иногда говорили властно и,
в общем, напористо, иногда предлагали более личное увещание, совет.
Но слова были всегда более или менее теми же самыми.

Глава 5. Женщина под покровительством. Карпа Казагранде

Сохраняющаяся с конца XII до конца XV в. устойчивость словаря
пастырской и наставительной литературы для женщин доказывает ус­
тойчивость модели женского поведения, вызванной к жизни этими
словами. Прежде всего, эта модель была жестко насаждена. Она была
основана на власти традиции, оправданной толкованием Священного
Писания и подтверждена провиденциальным повторным открытием
Аристотеля. Она была податлива и легко видоизменялась для потреб­
ностей тех, кто сначала развивал ее (клирики) и тех, кто не усомнился
взять ее на вооружение (миряне). Женщину, дома она или в монасты­
ре, находящуюся под опекой, женщину, чьи движения, жесты, слова,
одежда, способность к деторождению и религиозный дух постоянно
находятся под надзором, легче направить к вечному спасению. Одно­
временно лучше обеспечивалось сохранение чести и непрерывности
рода. Короче говоря, это была женщина, которую проповедники и ду­
ховные наставники могли одобрить, а отцы и мужья —ценить.
Клирики и миряне были убеждены, что все женщины могут упраж­
няться в добродетелях, связанных с жизнью под опекой, если они зани­
маются сами собой. Были женщины, обязанные быть добродетельнее
других, или быть добродетельными на отличный от других манер. Бы­
ли женщины, для которых был предусмотрен полный отказ от украше­
ний, и женщины, умеренно пользовавшиеся украшениями. Были жен­
щины, которых вынуждали провести остаток дней в монастыре, и те,
кому разрешали при случае осторожно появляться вне дома; те, кото­
рые хотели быть целомудренными, избегая плотской связи, и те, кото­
рые хотели быть целомудренными в браке. Эту модель, хотя она и бы­
ла вдохновлена идеальным образом монахини, было легко приспосо­
бить к потребностям разнообразной, многосторонней женской
аудитории. Способность этой модели воспринять множество преобра­
зований, не теряя своей существенную природу, несомненно, была од­
ной из главных причин ее живучести.
Однако, был один вид женщин, для которых, как мы увидим на сле­
дующих страницах, модель была приспособлена с такими значитель­
ными изменениями, что рисковала оказаться неэффективной и непрак­
тичной: жены и матери. Умиротворенный образ женщины, неуязвимой
для мирских забот и материальных проблем, поглощенной молитвами
и делами милосердия, было не всегда легко предложить жене и мате­
ри, которая должна была заботиться о семье, нравиться мужу, рожать
и воспитывать детей. Сталкивающиеся с этой дилеммой проповедники
и моралисты должны были дойти до предела риторической и теорети­
ческой изощренности, чтобы включить замужнюю женщину в список
женщин под опекой, используя приспосабливаемость модели до край­
них пределов и пытаясь превратить жену в «хорошую жену».

109

4
ХОРОШАЯ ЖЕНА
Спльвана Венньо

Сарра
Ее родители, после объятия и целования ее, позволяют ей ид­
ти, наставляя ее, чтобы она чтила свою свекровь —и свекра,
любила мужа, заботилась о семье, управляла домом и вела
себя всегда безукоризненно (Тов 10:12-13).
Среди героинь Священного Писания Сарра — незначи­
тельная фигура, которую почта полностью игнорировали, по­
ка она не стала особо любима пастырской литературой Х1П в.
Хотя дьявол семь раз тайно замышлял убить ее мужа нака­
нуне свадьбы, она вышла замуж за Товию после трех ночей
молитвы и вооружившись самыми благими намерениями.
В представлении духовенства Сарра воплощала все доброде­
тели хорошей жены: повиновение, целомудрие и верность.
Список обязанностей, которые ее родители огласили перед
свадьбой, обеспечил возможность перечислить разнообраз­
ные обязанности жены в семье и составить точные правила
поведения при исполнении каждой из них.
Парижанин Роберт Сорбоннский ( | 1274) использовал
Сарру и Товию как пример святости брачного договора1.
Гильберт из Турне, Иаков Ворагинский, Вильгельм Перальд,
Винцентий из Бовэ и Паулин Минорит создали полную обра­
зовательную методику для замужних женщин, основанную
на образе Сарры2. Дуранд Шампанский представил ее иде­
альной целомудренной женой и прекрасной домохозяйкой3.
Она была образцом того, чем каждая женщина должна была
стремиться стать, будь то почтительная невестка, верная же­
на, вдумчивая мать, бережливая домохозяйка, —короче гово-

Глава 4. Хорошая жена. С пльвана Веккьо

ря, в любом случае совершенной. Сарра представляла и олицетворяла
круг обязанностей, в пределах которых духовенство представило
и описало жизнь замужней женщины.
Жены были в центре внимания, вновь обращенного на женщин цер­
ковными интеллектуалами в середине XIII в. Хотя замужняя женщина
находилась у самого начала лестницы совершенствования, она, тем не
менее, играла важную роль в социальной модели, которую строило ду­
ховенство. Жены фактически были самой активной частью всей систе­
мы. Предложить им новые наставления значило изменить традицион­
ные устои, следуя новым требованиям общества, в котором контроль
над поведением в семье через недавно разработанную идеологию бра­
ка был наградой, которую клирики и миряне оспаривали в течение
двух столетий4.
Определение таинственной природы брака знаменовало конец дол­
гого богословского спора и триумф церковной модели. Задачей пас­
тырской литературы было распространить и популяризировать новую
доктрину брака, избавляя ее от богословских тонкостей, создавая обра­
зовательную теорию и ряд семейных правил, учитывающих ценность
брака.
Только отдельные отрывки выступлений против брака, которые
в XII в. заимствовались в основном из Айьетя Jovianum св. Иеронима
для описания превратностей брачной жизни, перенесены в тексты
XIII в.5 Похвала браку явно была предпосылкой всех опытов составле­
ния новых моральных правил для супругов. Непосредственно установ­
ленная Богом в Райском Саду, сохраненная благодаря божественному
вмешательству после Потопа, неприкосновенность брака была под­
тверждена присутствием Христа, Девы Марии и Апостолов на свадьбе
в Кане и сотворением там первого чуда Христа. Брак был условием, на­
значенным Богом для матери Христа; у него была тройная функция:
производство потомства, избежание блуда и стяжание благодати пре­
подаваемой в таинстве.
В поисках поведенческих моделей для супружеских пар в богослов­
ской и пастырской литературе был просмотрен весь библейский и пас­
тырский репертуар. Страницы книги Бытия, описывающие сотворение
Адама и Евы и их последующее грехопадение, непрерывно приводились
в свидетельство того, что различие судеб мужчин и женщин заложено
в Слове Божьем. Те замечания Святого Павла, которые сделали жен-скую покорность основным элементом супружеской этики, были вновь
призваны к жизни. Снова вспомнили о святых и покорных женах Вет­
хого Завета: Ревекке, Лии, Рахили, чтобы присоединить к их числу ряд
раннехристианских святых жен: Цецилию, Агнессу и, прежде всего, не­
подражаемый образец совершенной жены и матери —Деву Марию.

111

Раздел первый. Способы контроля

Все более частые с середины XIII в. переводы текстов Аристотеля
подтвердили библейские предписания. Никомахова этика Аристотеля
создала предпосылку для определения брачного союза, выходящего за
границы чистого натурализма в сферу специфической этики. Точно
так же его Политика поместила семью в контекст государственного со­
общества, исследуя различные отношения, которые устанавливались
между главой семьи и ее членами, в то время как псевдоаристотелевская Экономика (переведенная в конце столетия), сосредоточилась не­
посредственно на доме как месте женщины и определила ее обязанно­
сти в доме.
Неоднократно комментированные в XIII и XIV вв., труды Аристо­
теля, бесспорно, были основанием для интереса к домашним делам и к
каждой попытке внесения этической составляющей в определения.
В особенности Экономика заложила основы теории управления домом,
которая часто следовала библейской модели. На многие десятилетия
муж, дети, слуги и дом были отличными темами для образования за­
мужней женщины, 1оро1, вокруг которых была построена любая по­
пытка разговора с женщинами или о женщинах.
В конце Средневековья Сарра все еще представляла идеальную
женскую фигуру в работах Франциска Хименеса, Дионисия Картузианца и Керубино из Сполето6. Это доказывает живучесть и постоянст­
во традиции, которой даже гуманистическая литература не смогла
противопоставить столь же влиятельную модель.

Чти свекровь твою и свекра твоего
Первая обязанность, о которой напомнили Сарре, состояла в том, что­
бы чтить свекровь и свекра. Как объяснил Гильберт из Турне, это озна­
чало относиться к ним с почтением, используя вежливые выражения
и жесты; воздавать им должное и подавать им по необходимости вся­
ческую помощь, избегать всяческой агрессии, даже в устной форме,
и мягко и доброжелательно подавлять любой конфликт7. Уважение,
доброта, поддержка: те же формы уважения, упомянутые в четвертой
заповеди —чти отца своего и матерь твою, —что требовались для роди­
телей. Чтить свекровь и свекра означало уделять родителям мужа то
же внимание, что и своим родителям, чтобы поставить новые связи, установленные браком, на тот же уровень, что и кровные узы. Не слу­
чайно Иаков Ворагинский напоминает, приводя этимологию Исидора
Севильского, что термин восег (свекор) происходит от глагола «свя­
зывать» (.госег а Бос1апйо), потому что указывает на особую форму при­
соединения, которая вводит жену сына в новые семейные отно­
шения8.

112

Глаза 4. Хорошая жена. С тьвана Венкьо

Тема уважения к родителям мужа присутствовала и в Экономике
и дала комментаторам основание размышлять над семейными отноше­
ниями, созданными браком. Николай Орем отметил, что взаимная лю­
бовь мужа и жены обязывает обоих уважать и поддерживать родных
со стороны супруга — по крайней мере внешне, если не вследствие ре­
альных чувств —по формулам, созданным на основе обязательств пе­
ред родителями9.
Исполнение обязательств перед родителями другого супруга, ожи­
даемое от обоих, но чаще бывшее специфической обязанностью жены,
поскольку она переходила жить в семью мужа, позволяет рассмотреть
брачный союз с внешней стороны (общественные связи, создаваемые
браком) прежде чем сосредоточиться на отношениях внутри его. Брак
был союзом не только между двумя людьми, но и между двумя семья­
ми. Создание новой семейной ячейки подразумевало создание целой
сети родственников и связей, которые изменяли социальную и полити­
ческую ситуацию в обществе.
На идеологическом уровне сознание политической функции брака
присутствовало всегда. Перальд, Винцентий из Бовэ и Эгидий Римский
повторяли идею о том, что брак помогает сохранить мир, преодолеть
разногласия и скрепить союзы. Свадьба, которая часто соединяла не­
дружественные семейные кланы, могла легко стать стратегической ос­
новой для расширения сферы дружественных отношений и для того,
чтобы расширить сеть союзов внутри города с благоприятными по­
следствиями для социальной гармонии.
В этом смысле сама свадебная церемония была наполнена и соци­
альным, и религиозным значением. Повторяющееся в канонической
\итературе осуждение тайных браков способствовало —публичностью
церемонии —установлению общественного контроля над политически­
ми браками. Точно так же свадебный пир в представлении такого про­
ницательного проповедника, как Хумберт де Романис, имел важную
функцию: объединенные семьи наглядно являли обществу новую стра­
тегию союзов10.
Тему гармонии постоянно разрабатывали в трактатах и пастыр­
ских писаниях о супружестве с XIII до XV столетия. Общественная
гармония, создаваемая и увековечиваемая с помощью браков, была
как причиной, так и следствием мира в более широком смысле; до­
машняя гармония была необходима для создания и сохранения семьи.
Альберт Саксонский в комментарии к Экономике проницательно заме­
тил, что согласие или несогласие супружеской четы немедленно отра­
жается в поведении друзей, а доброжелательное внимание к друзьям
и родственникам супруга неизменно увеличивает любовь и единство
вокруг11.

113

Раздел первый. Способы контроля

Жена была точкой опоры этого тонкого равновесия, она несла двой­
ную ответственность за поддержание мира. Ее задача состояла в том,
чтобы, прежде всего, подчинением мужу обеспечить супружеское еди­
нодушие; столь же важно было установить и поддерживать хорошие
отношения с родителями и всей семьей мужа. Ожидалось, что женщи­
на, по определению покорная, укротит души людские, смягчит контра­
сты, подавит конфликты в браке и вне его. Ключ к ее роли миротворицы, кажется, лежит в ее послушании и способности к подчинению, а не
в каких-то положительных качествах или особом дипломатическом та­
ланте. Только в работах Кристины де Пизан миротворческая роль
женщины выглядит менее пассивной, женщина активно играет ее и вне
дома. Обязанность супруги государя (благородный образец, до некото­
рой степени применимый ко всем женщинам) —не только быть в хоро­
ших отношениях с родственниками мужа, любить, уважать и защи­
щать их перед супругом, но также и исполнять политическую функ­
цию: гарантировать и сохранять мир при дворе и в государстве12.

Люби м ута

своего

Муж был по определению средоточием вселенной замужней женщи­
ны. Он не только вступал в отношения с женой и оценивал ее поведе­
ние, но и был центром, вокруг которого вращалась система ценностей,
предложенных замужним женщинам. Разговор с женами или о женах
неизбежно подразумевал разговор с их мужьями или о них. Это же
подразумевало внимание к ряду взаимных обязательств и определен­
ных задач, чтобы лучше оценить каждое из звеньев четы.
Первой и главной обязанностью жены была любовь к мужу. Побуж­
дение к любви (idilectio) постоянно входило в состав наставлений жен­
щинам; в некоторых случаях к любви сводилось все множество обяза­
тельств женщин по отношению к их супругам. Но прежде чем гово­
рить о супружеской любви, нужно было сделать важные уточнения
и провести важные разграничения. Проповедник Гильберт из Турне,
который был в высшей степени чувствителен к психологическим смыс­
лам пастырских писаний о браке, различал два типа любви13. Одна бы­
ла плотской, питалась похотью и характеризовалась бесчинством. Она
была похожа на прелюбодеяние тем, что производила столь же губи­
тельные последствия: похоть, ревность, безумие. Как противополож­
ную ей, Гильберт описал истинную супружескую любовь, чрезвычайно
социальную, так как она установила равенство в отношениях между
мужем и женой. Корни этих отношений восходят к исконному смыслу
того, что женщина была создана из ребра мужчины, чтобы стать ему
подругой (soda), а не служанкой. Таким образом, избитые слова о реб-

114

Глава 4. Хорошая жена. Сппьвана Вениьо

ре Адамовом, часто используемые в пастырской литературе, чтобы по­
казать неполноценность женщины, были еще и обоснованным требо­
ванием установления равенства и взаимности в супружеской чете.
И именно Гильберт нарисовал идиллическую картину супружеской
жизни, где взаимность любви гарантировала поддержание спокойст­
вия, чести и мира в доме, что, в свою очередь, порождало взаимную
верность и поддержку и, в конечном счете, вело к спасению души. Точ­
но так же Вильгельм Перальд перечислил шестнадцать серьезных
оснований для того, чтобы выбрать супружескую любовь, мешая с 6о\ее привычными библейскими аргументами мощные запоминающиеся
образы14. Брак был подобен привою, в котором соединили отрезанную
ветвь и бесплодный ствол, и он вырос в единое плодородное дерево.
Обручальное кольцо, надетое на палец, через который вена идет к
сердцу, было прекрасным символом любви, которая должна существо­
вать между мужем и женой.

Равенство плп подчинение?
Как бы ни подчеркивалось, даже богословами, значение супружеской
любви, при чтении литературы предмета невозможно избавиться от
впечатления отчетливого неравенства полов. Иаков Ворагинский луч­
ше, возможно, чем другие, преуспел в точном определении границ это­
го неравенства. Нет сомнения, сказал он, что муж и жена должны силь­
но любить друг друга и помогать друг другу, чтобы достигнуть спа­
сения. Однако от мужа требуется только ответить на совершенную
любовь жены своей посредственной (¿йдеп/до) любовью. Любовь жены
совершенна, продолжал он, когда жена ослеплена чувствами и теряет
чувство меры и истины, искренне полагая, что «нет никого мудрее,
сильнее и мужественнее, чем ее муж», когда она радуется всему, что
его касается, когда она находит все, что он делает или говорит, сущей
истиной15.
Такая слепота и неумеренность были противопоказаны мужу. Его
любовь никогда не должна быть слишком горяча; она должна быть
уравновешенной и сдержанной. Повторно рассматривая отрывок из св.
Иеронима, который приравнял чрезмерную любовь к прелюбодеянию,
Иаков присоединился к огромному хору голосов — от Вильгельма Пе­
ральд а до Гильберта Римского, от Филиппа Новарского до Винцентия
из Бовэ —для осуждения мужа, любящего неразумно, слишком страст­
но, потерявшего контроль над своим разумом или позволившего чувст­
вам управлять собою. Ревность, страсть и, в конце концов, безумие —
последствия несдержанной любви к жене, эмблематически представ­
ленные Иродом, которого любимая жена Мариамна склонила к убий-

115

Раздел первый. Способы контроля

116

сгву, и Адам, который не послушал Бога, чтобы не опечалить Еву, а за­
кончил тем, что толкнул все человечество в царство греха16.
Аристотелево учение о браке как дружественном отношении меж­
ду неравными партнерами была удобной основой для позднейших по­
пыток дать разумное объяснение эмоциональному дисбалансу в супру­
жеской чете. Дружба между супругами, требуемая Альбертом Вели­
ким и Фомой Аквинским, основана на справедливости; она не может
не приспосабливаться к разным уровням добродетели, представлен­
ным в муже и в жене. Муж получает больше любви, потому что в нем
больше рациональности и он может вместить больше добродетели.
Жена ниже по природе и потому получает меньшую часть дружбы, хо­
тя по природе ее и достаточную17. Иоанн Буридан зашел так далеко,
что сказал: «Муж любит больше, чем жена, и более благородной любо­
вью, поскольку находится к жене в таком отношении, как начальник
к подчиненному, как прекрасное к несовершенному, как дающий к
просящему и как благодетель к облагодетельствованному. Муж дает
жене ребенка, и она получает ребенка от него» 18.
Жена была поймана в сети рассуждения, которое было наглядным
и стандартным. Она колебалась на краю непреодолимого противоре­
чия: обязательство любить своего мужа, главное в ее роли жены, ока­
зывалось безграничным, становилось настоящим знаком ее подчинен­
ности. Так как женщина была во власти чувств и не могла достичь
самообладания, ожидаемого от мужчины, она была обречена на все­
пожирающую любовь, неудачную, однако, в попытке достигнуть не­
достижимого: взамен этого муж давал ей ограниченную, но совер­
шенную любовь. За что еще его жена — часто пассивный объект
в любви —должна была отвечать? Она должна была быть привлека­
тельной, чтобы муж не стал жертвой похоти, борясь с которой, Цер­
ковь установила брак. С другой стороны, если она была слишком же­
ланна, то грешила, разжигая все ту же страсть в муже. Короче говоря,
ожидалось, что она будет любить безмерно, но притом сдерживать лю­
бовь мужа, она не могла или не ей не было позволено проявлять собст­
венные чувства.
Если мы спросим себя, что в действительности представляла собою
любовь жены, мы поймем, что для женщины было невозможно разум­
но управлять чувствами; она должна была найти внешнее выражение
всепоглощающей любви к мужу. Это должно было быть найдено через
прихоти мужа; предполагалось, что вопреки им жена не сделает ниче­
го, но исполнит их в почтительном и благоговейном молчании. В тол­
ковании Вильгельма Перальда и Винцентия из Бовэ любить своего му­
жа значило склоняться в добровольном подчинении. Потенциальное
равенство, упомянутое в Библии, было заклято и изгнано ссылками на

Глава 4. Хорошая жена.
Веккьо

первородный грех, который понизил положение женщин от равенства
до почти рабского служения.
Увещания к повиновению, преобладающие в наставлениях для жен,
встречаются во многих источниках. Тексты, вдохновленные Аристоте\ем, ясно установили, что единодушие супругов следует считать ре­
зультатом не общих целей и желаний, но, скорее, хорошо упорядо­
ченного режима, при котором решения мужа подкреплялись повино­
вением жены. Даже Кристина де Пизан полагала, что смирение и пови­
новение были жизненно необходимы в любви жены к мужу19. Трактат,
написанный мужем для жены, так называемый Menagier de P aris , не
случайно дает яркий пример обязательности повиновения20. В этой
книге отождествление любви и повиновения приводит к абсолютному
подчинению жены желаниям мужа, вплоть до того, что она, по сути,
больше не несет моральной ответственности ни за что. Этот веский до­
вод в пользу супружеского повиновения оброс бесчисленными приме­
рами, взятыми отовсюду: от Священного Писания до мира живот­
ных, —и достиг высшего развития в жуткой истории Гризельды из Де~
KiLuepona Боккаччо.

Супружеские права п верность
При абсолютном подчинении жены мужу последним оплотом равенст­
ва и взаимности, который воздвигли моралисты и богословы, была по\овая активность, хотя она никогда не признавалось жизненно важной
для брака. Оправданный необходимостью избегнуть блуда, брак дол­
жен был гарантировать законную половую жизнь обоим супругам.
Супружеские права были единственной областью взаимного и равного
обмена, единственным, чего и муж, и жена могли требовать (чтобы из­
бежать греха) или от чего могли отказаться (когда законные условия
ае были соблюдены).
Участники далеко зашедших споров о супружеских правах, кото­
рые шли среди богословов в XIII в. и особенно ярко отразились в пас­
тырских текстах XV в., пытались определить природу и пределы поло­
вого поведения. Попытка состояла в том, чтобы, выйдя за пределы по­
каянных книг, строго ограничивших половую жизнь и диктовавших
запреты на то, где и когда она могла осуществляться, сосредоточиться
на проблеме в ее отношении к учению о браке, которое допускало по\овую жизнь только как средство произвести потомство, которое бу­
дет воспитываться в Церкви, или как средство избегать блуда.
Контроль над половой активностью осуществлялся с помощью оп­
ределеннойдобродетели: супружеского целомудрия. Так как супруже­
ская чета, как можно было ожидать, полностью не воздержится от сек-

117

Раздел первый. Способы контроля

118

са, целомудрие предназначалось для удержания половых связей в рам­
ках учения о браке. При совершении таинства брака, как утверждал
Иаков из Витри, чудо в Кане — преобразование мерзкой воды греха
в драгоценное вино добродетели —постоянно повторяется. Фактически
«то самое достоинство, что перед браком называлось девственностью,
никогда не утратится; в браке: оно останется под названием супруже­
ского целомудрия21. Взаимность супружеских прав предложила, по
крайней мере в основе своей, согласие во всех решениях относительно
половой жизни четы. Ничто, даже желание достигнуть большей свято­
сти, не могло оправдать отказ любого партнера от его или её супруже­
ской обязанности.
Взаимное обладание телами подразумевало, прежде всего, особые
отношения, защищенные абсолютной взаимной верностью. Считаю­
щееся обязательным компонентом брака, наряду с сакраментальной
благодатью и благословением потомства, взаимное обязательство вер­
ности было одним из его главных даров, как единодушно утверждает
пастырская и богословская литература. Проповеди, однако, указали на
некоторое разногласие в этом единодушном хоре. Гильберт из Турне
подчеркнул взаимность обязательств, напоминая аудитории, что мно­
гие мужья ошибочно полагали, что они менее своих жен связаны этим
обязательством22. Точно так же Иаков Ворагинский, подчеркнул, что
оба супруга должны быть верны, но признал, что жена «хранит вер­
ность лучше, чем ее муж», поскольку она охраняется четырьмя эле­
ментами опеки, из которых только один затрагивал и его: «страх перед
Богом, власть мужа, общественный позор и страх перед законом»23.
Впечатление, что верность, предписанная обоим, больше связывала
женщину, подтверждено аристотелевскими текстами и богословскоморальными трактатами о прелюбодеянии. Гильберт Римский имел де­
ло с проблемой в общих чертах: женщина должна быть связана с од­
ним человеком не только потому, что это общепринято, но и потому,
что нужно принимать во внимание ряд практических проблем. Отно­
шения более чем с одним человеком разрушало естественное повино­
вение жены своему мужу и создавало препятствие домашней гармо­
нии. Больше всего это вредило потомству. С одной стороны, частые
и неразборчивые половые связи «препятствовали рождению детей, как
в случае с блудницами, которые чаще, чем другие женщины, бесплод­
ны». С другой стороны, сексуальная неразборчивость или что-то в этом
роде «отнимает уверенность в отцовстве, препятствует отцам прилеж­
но заботиться о своих детях, помышляя об оставляемом им наследстве
и воспитании их»24.
Благосостояние детей заняло центральное положение в рассужде­
нии, которое регулировало отношения между мужем и женой. Деторо-

Глава 4. Хорошая жена. С ппьвана Веккьо

ждение, когда-то просто узаконивавшее половую жизнь четы, было
преобразовано в краеугольный камень, поддерживающий всю систему
семейной этики. В этом случае моральные рассуждения о супружеской
чете могли быть основаны только на естественном различии роли же­
ны и мужа в деторождении. У Гильберта Римского скромность, цело­
мудрие и верность жены важны для мужа потому, что ничто иное не
могло гарантировать ему законного отцовства. Все другие женские
добродетели были в некотором роде связаны с этой потребностью в га­
рантии. Воздержание и умеренность смягчали естественную женскую
похотливость; молчание и домоседство делали общество жены прият­
ным для мужа и уверяли в ее добром поведении. Вместе с Гильбертом
все комментаторы Аристотеля, от Фомы Аквинского до Альберта Сак­
сонского, от Орема до Буридана, признали, что одна только женская
верность способна гарантировать законность потомства и только кон­
троль мужа над телом жены гарантировал его отцовство25. Верность,
таким образом, стала уникальным женским достоинством. Мужская
верность представляла нечто немногим большее, чем справедливую
компенсацию за половое поведение его жены. «Физиологическая» вер­
ность женщины, призванная гарантировать законное воспроизводство,
была противопоставлена менее обязательной, но более добродетель­
ной верности мужчины.
Только этим оправдывается очевидно противоречивое отношение
к прелюбодеянию. Большая моральная ответственность мужчины под­
разумевала, что он больше обязан быть добродетельным, и на него
приходится большая часть нареканий. С другой стороны, последствия
прелюбодеяния жены были страшнее и включали грехи в обширном
диапазоне от похоти до предательства, от кощунства до грабежа. Жену
обвиняли в тяжких последствиях прелюбодеяния для ее детей: у закон­
ных детей рождение внебрачных отнимало наследство; внебрачные де­
ти стояли перед опасностью кровосмешения из-за неопределенности их
рождения. Бушевавшие в покаянной и канонической литературе с
XII в. споры о том, что надлежит делать с неверной супругой (про­
стить, наказать, развестись или казнить?), подтверждают неравенство
при рассмотрении мужского и женского прелюбодеяния. Этим подчер­
кивается, что требование верности рассматривалось как обязательное
только для жены.
Ограниченный чисто физиологическим уровнем, вопрос верности
относился почти исключительно к женскому телу, объекту подавления
с незапамятных времен. Так как новая идеология брака поставила ро­
ждение законных детей превыше всего, тело женщины нужно было
охранять даже больше, чем прежде. Целомудрие и верность как вели­
кий идеал встали на место девственности. Но, как и в случае с девст-

119

Раздел первый. Способы контроля

120

венностью, как только это добродетель стала исключительно женской,
она была строго определена в физиологических терминах, перенесен­
ных в область применения репрессий. Тело женщины опекалось те­
перь не к Божьей пользе, но к пользе ее мужа. Опека над женским те­
лом оставалась, даже по отношению к замужним женщинам, ценно­
стью par excellence.

Помощь в спасении души
Интересная форма покаяния появилась в Summa Confessorum Томаса
из Хобхама (1215). Исповедник смог превратить замужних женщин
в «наставниц мужей». Каждая жена должна «нежно разговаривать со
своим мужем в спальне, обнимая его. Если он жесток, неумолим или
угнетает бедных, она должна убедить его иметь сострадание. Если он
разбойник, она должна осудить его разбои. Если он скуп, она должна
уговорить его быть щедрым и понемногу раздавать милостыню, ис­
пользуя общие деньги»26. Эта идеи, особенно рекомендованные для
жен ростовщиков, отметили способность женщины успешно убеж­
дать, большую, чем у любого свяшенника. Ее слова косвенно сравни­
вали с самыми святыми и с самыми действенными словами из всех, со
словами проповедников. Это дало женщинам возможность активно­
го вмешательства, причем их особой миссией стало спасение душ обо­
их супругов.
Исключительное по значению, придаваемому женским словам, —
куда чаще вызывавшим отрицательные ассоциации с чрезмерным изо­
билием, непослушанием и злостностью —предложение Томаса из Хоб­
хама получило отклик лишь спустя столетие в столь же удивительном
проекте. У Пьера Дюбуа (t 1321) была идея использовать христианок
в качестве миссионеров, помогая им, после подходящей идеологиче­
ской обработки, найти мужей-нехристиан, в надежде, что убедитель­
ная сила жен обратит их в христианство27.
Предложения Томаса из Хобхама и Пьера Дюбуа были букваль­
ным переложением стиха апостола Павла, который заявляет, что не­
верующий муж освящен верой жены (I Кор. 7:14). Проповедники
и моралисты в течение столетия повторяли — без сомнения, с мень­
шей силой — что жены могли способствовать спасению своих мужей.
В качестве примера они выставили св. Цецилию — жену, которая мо­
литвами, убеждением и примером преуспела в том, чтобы превратить
своего мужа из порочного и неверующего в образец для подражания.
Типичная «мягкость» женщин, рассматриваемая как признак слабо­
сти, в этой ситуации стала их силой, которая должна смягчить непре­
клонность мужа.

Глава 4. Хорошая жена. С пльванз Веккьо

Однако, в пределах идеологемы полного подчинения жены установ­
лениям и мыслям мужа, возможность вверить женам моральную от­
ветственность за поведение мужей полностью не исследовалась. Св.
Цецилия была кратко упомянута в обзорах святых жен и немедленно
забыта. Обязанность наставлять мужа никогда не включалось в список
обязанностей жены по крайней мере до конца XIV в.
Утверждение, что жена должна помогать своему мужу, подтверж­
дающееся библейской историей сотворения женщины, торжественно
повторяли в самых разных ситуациях, хотя эту помощь редко рассмат­
ривали как активное участие во спасении. Наряду с самой очевидной
и распространенной интерпретацией функции женщины как сотрудни­
цы в продолжении рода были и другие способы помощи мужчине от
женщины. Во-первых, как объясняли Иаков из Витри, Роберт Сорбоннский и Вильгельм Перальд, жена была защитой против греховной по­
хоти, своей доступностью помогая мужу избежать плотских искуше­
ний28. Во-вторых, она была подругой и оказывала духовную поддерж­
ал , как утверждали св. Бонавентура и Конрад из Мегенберга29. Прежде
■ сего, как отметил Иаков Ворагинский, следуя путем аристотеликов,
она помогала управляться с семьей30. Светская литература рассматри­
вала вопрос о том, как жена может помочь мужу, более подробно; это
открывало женщинам возможность быть духовными наставницами
ж советчицами своих мужей. Франческо из Барберино заявил, что
королева должна не только помогать своему мужу в его каждоднев­
ных делах, но также давать советы по моральным и политическим восам, поощрять его милосердие и охранять его от интриг31. Ménagier
Paris , настаивая на том, что жена должна полностью подчиниться
▼ казаниям и желаниям мужа, позволил ей, однако, нежно и осторожно
птиковать мужа, если он сделал что-нибудь «глупое» или несправед­
ливое по отношению к ней32. Livres des trois vertus Кристины де Пизан за­
ходя еще далее: здесь жену считают советчицей мужа и его духовной
наставницей спасения души ради. Брачные узы представляются жен­
щинам всех рангов прежде всего обязательством помогать мужу во
•ссм, в общественной и частной жизни, в материальных и духовных
шгасдах. Кристина советовала владетельным дамам хорошо заботиться
душах и телах своих мужей, доброжелательно их предупреждать
■ исправлять их пути, в случае необходимости с помощью священника.
Женщинам среднего класса советовали сохранять улыбку и помогать
жьям забывать заботы. Женам ремесленников и крестьян предлага­
ли выяснить, сколь крепки нравы их мужей в работе, и помогать им,
и ^сь основам их ремесла. У жен бедняков был небольшой выбор, но
« т должны были покоить своих мужей и помогать им сохранять
•м еж д у 33. Представляется, что Кристина де Пизан превратила идеи

121

Раздел первый Способы контроля

122

Томаса из Хобхэма в конкретные инструкции: женские слова стали
орудием домашнего пастырства, и жены были уполномочены помогать
своим мужьям в достижении спасения.

Выбор

жены

Анализ критериев, используемых для выбора супруга, часто предшест­
вует обсуждению семейных обязанностей. Было очень мало ясных ука­
заний для женщины, которым она должна следовать (не ищите в муже
богатства, но благовоспитанности и мудрости); напротив, мужская точ­
ка зрения хорошо представлена. Знание, как выбрать правильную жен­
щину, было фактически первым шагом к успешному браку.
Это не было легко. Перальд объявил, что это почти невозможно
без прямого божественного вмешательства через молитву и раздачу
милостыни34. Англичанин доминиканец Иоанн Бромъярд (+ 1352), при­
нимая антисупружеские идеи Святого Иеронима, думал, что это обре­
чено на неудачу. Будь она уродлива или красива, плодородна или бес­
плодна, жена влекла за собой неприятность35. Филипп Новарский,
Эгидий Римский и Иаков Ворагинский были менее пессимистически
настроены, указывая те факторы, которые следовало учесть при вы­
боре жены. Размер приданого женщины, жизненно важный повсе­
дневный фактор, был не столь важен; даже в мирском контексте бы­
ли важны другие внешние блага, такие как семейное положение, хоро­
шая репутация и изобилие друзей. Честное поведение женщины было
важным и могло быть гарантировано, согласно Иакову Ворагинскому,
наблюдением за поведением ее матери или даже бабушки, как думал
Павло Чертальдо30.
Также не следовало недооценивать важность женской внешности.
Вильгельм Перальд чувствовал, что жена должна быть более или ме­
нее того же возраста, что и ее муж, чтобы гарантировать однородность
в чете, жизненно важной для гармонии и стабильности. Идеалом Иако­
ва Ворагинского была посредственно выглядящая женщина, хороший
компромисс между красотой, которую было трудно охранять, и урод­
ством, с которым было невыносимо жить37. Эгидий Римский, с другой
стороны, защищал явно красивую, статную женщину, чтобы она могла
передать эти качества своим детям, которые получают большинство
своих физических черт от своей матери38.
Было соглашение только по одному пункту: женщина должна быть
молодой или, хотя бы, следую указаниям Аристотеля, лучше девствен­
ницей, чем вдовой. Бесхитростность и неопытность, совсем не являю­
щиеся недостатками будущих жен, были гарантией мужу, что из нее
можно сделать образец для подражания. Вдова, в отличие от этого, пе-

Обязанности мужа
Обсуждение взаимных обязательств любви, секса и верности в супру­
жеской чете находились в основе пастырских писаний о браке. Это по­
зволяет нам помещать в центр противоречащие тенденции равенства
и подчинения в чете. Эти тенденции еще более очевидны, когда карти­
ну дополняют определенными мужскими обязанностями: почти везде­
сущая триада: поддержка, инструкция, исправление. Эти три прерога­
тивы были строго связаны; мало того, что они были основаны на «есте­
ственной» неполноценности женщины, так они еще подтверждали ее
положение.
Муж был обязан, прежде всего, поддерживать свою жену, которая
получала все, в чем нуждалась для выживания, с тех пор, как она была
отрезана от любой формы производства и ее домашняя роль была
ограничена хранением дома. В пастырской литературе, однако, ясное
утверждение о том, что жена должна получать все, в чем она нужда­
лась от своего мужа, возымело моральный подтекст. Забота о потреб­
ностях жены была не просто экономической функцией. В обязанность
мужа входило удостовериться в том, что запросы жены были основа­
ны на реальной потребности, а не на напрасном желании лишнего.
Обязательство мужа поддерживать свою жену вызывало призрак
(йш (украшения) со всем сопровождающим его моральным смыс­
лом. Требование о том, чтобы женщина одевалась и украшала себя со\асно положению, было превращено в обязанность мужа наблюдать
за потребностями своей жены, которые очевидно изменялись согласно
социальному статусу четы.
Таким образом, даже в такой чисто женской области как эта, мо­
ральная ответственность была переложена на плечи мужа. Муж, кото-ый не подавлял жажду своей жены к чрезмерным, напрасным излиш­
ним украшениям, считался ответственным за то, что поощрил типич­
ное женское легкомыслие. Было еще хуже, когда муж был косвенно
ответственен за поведение своей жены. Часто проповедники наблюда­
ли за тем, что жены требовали позволения нарядиться и сделать маки­
яж на благо своих мужей. Правда в том, что они ходят по дому, легко-

Глава 4. Хорошая жена. Спльвана Веккьо

реходила в новый дом, если не было детей от предыдущего брака, с ра­
нее приобретенными привычками и традициями, которые потенциаль­
но угрожали домашней гармонии. Девственница приезжала к своему
супругу только с остатками своего семейного воспитания, которое учи­
ло ее, прежде всего, хранить свое тело. Она была готова и желала
учи ться у своего мужа, чтобы узнать все о своем новом статусе замуж­
ней женщины.

123

Раздел первый. Способы контроля

124

мысленно одевшись, и делают себя красивыми только когда они соби­
раются выйти, чтобы быть замеченными на людях, таким образом
кормя собственное тщеславие и похоть тех, кто наблюдает за ними39.
Воспитательная функция, неявная в этом контроле над одеждой,
драгоценностями и косметикой, стала явной воспитательной практи­
кой в том, что было одной из самых важных прерогатив мужа: в инст­
рукциях. Жена могла всему учиться у своего мужа. Его функция, со­
гласно Апостолу Павлу, состояла в том, чтобы быть ее религиозным
наставником, посредником между собранием верующих и его женой,
осужденной на молчание. Экономика Аристотеля также рассматрива­
ла воспитание, как определенную супружескую задачу для мужа, что­
бы подготовить жену к формированию и воспитанию детей. С XIII по
XV в. пастырская литература полна фигурами мужей-воспитателей.
Первой вещью, которую нужно было преподать, была домашняя
экономика. Жена должна была быть в состоянии управлять семейным
домом и собственностью, заботливо умножая, осторожно сохраняя
и разумно распределяя семейное имущество. Однако, самая важная за­
дача мужа, состояла в том, чтобы заботиться о моральном и религиоз­
ном воспитании своей жены и проверить ее поведение. Предпосылка,
на которой базировался Menagier de Paris, заключалась в том, что жена
должна была все изучить с помощью своего мужа. Трактат был не
больше, чем детальным и исчерпывающим руководством для молодой
жены, начинавшийся с главы о религиозных обязанностях (молитва,
месса, исповедь) и переходящий на моральный уровень. Работа рас­
сматривает целую систему недостатков и достоинств, проблему выбо­
ра хорошей компании и правила поведения. Работа также очень под­
робно обсуждает супружеские обязанности, задачи прекрасной домо­
хозяйки, заботящейся о доме, семье, готовке и садоводстве.
Инструкции мужа имели большее значение для осуществления кон­
троля над женой, чем повышение культурного уровня. Иоанн Уэль­
ский, Иаков Ворагинский, Эгидий Римский и Альберт Саксонский —
все настаивали на потребности в нравственных инструкциях, которые
непрерывно колебалась между воспитанием и репрессивной практи­
кой опеки. Быть опекуном жены означало охранять ее манеры и пове­
дение, окружать ее жестким вниманием (чтобы восполнить ее устояв­
шуюся слабость и моральную легкомысленность), предохранять ее от
путей искушения и наказывать за любые глупые или предосудитель­
ные поступки.
Наказание жены считали проявлением настоящей любви, и поэто­
му оно должно было быть принято с достоинством. Обсуждение темы
исправления открыло знакомый топос слабости женщины и указало
места, где жена, вероятно, будет грешить: рынки и общественные квар-

Забота о

Глава 4. Хорошая жена. С т ь в ана Веккьо

талы, где женщины имели привычку развлекаться праздной болтов­
ней; танцы или представления, куда женское любопытство шло рука
об руку с желанием показать себя. Навязчивая идея об украшении ха­
рактеризовала многие проповеди: без умелого контроля мужа страсть
женщины к украшению могла бы увлечь всю семью в экономический
крах и подвести жену к тому, чтобы стать блудницей.
Мужья, тем не менее, как советовал Иаков Ворагинский, не долж­
ны быть слишком строги с женами. Чрезвычайная серьезность —один
из главных недостатков мужского пола, причина многих семейных
разногласий. Чтобы отучить жену от «плохих привычек» мужчина дол­
жен последовать советам Иоанн Златоустого: во-первых, настаивать на
изучении Писания; потом переходить к критике в надежде, что обыч­
ная женская застенчивость одержит победу. Использовать палку толь­
ко в крайнем случае и «бить, как служанку, которая не чувствует позор
так, как свободная женщина»40.
Полностью мужская прерогатива телесного наказания представля\а заключительный, самый явный результат постепенно выявлявшейся
неустойчивости четы. Любое утверждение принципа равенства, едино­
душия и взаимности должно было столкнуться с фактической субор­
динацией, установленной между женщинами, первейшим долгом кото­
рых было повиновение, и мужчинами, изначальной функцией которых
было надзирать, поддерживать, воспитывать и исправлять. Ограничен­
ная область, в которой было жене было позволено увещевание, слабое
соответствие наставлениям мужа, равно как и ограничение равноправ­
ного спора только сексуальной сферой, служит указанием на процесс,
который установил границы неравенства внутри супружеской четы,
хотя идеология ее возвеличивалась и создавалась.

семье

Третья обязанность Сарры состояла в том, чтобы заботиться о семье
и беречь детей и слуг. Теоретически обширная область, которую это
обязательство, казалось, предложило женщинам, была сокращена до
размеров аристотелевского представления о семье, в котором мужчи­
на твердо стоял в центре. Проблема состояла в определении задач
и функций жены и создании маленькой области специфически жен­
ского вмешательства, не посягая на бесспорное господство мужа над
детьми и слугами.
Пока дело касалось слуг, все было относительно просто. Проповед­
ники, так же, как миряне, стремились свести роль хозяйки дома к об­
щей обязанности любить, наставлять и осуществлять нравственный
контроль,. Обыденные женские обязанности состояли не столько в том,

125

Раздел первый. Способы контроля

126

чтобы организовывать рабспу слуг, сколько в том, чтобы предотвра­
щать разврат среди служанок и слуг, следить за их повседневным пове­
дением и подавлять первые признаки похоти или распущенности, та­
ким образом сохраняя нравственность семьи и устраняя любую потен­
циальную опасность для действий домовладык.
Отношения матери с детьми были более сложным и важным вопро­
сом. Рождение и воспитание детей было, как мы видели, одной из на­
град брака, жизненно важным элементом сохранения достоинства и
стабильности в брачной жизни. Рождение детей одновременно искупа­
ло грех Евы (Быт. 3:16), служило орудием вечного спасения (1 Тим. 2)
и было самым естественным, предопределенным Богом (Быт. 2:18) пу­
тем помощи мужчинам. Важнейшей обязанностью матери было при­
вести в этот мир потомство, «рожать детей непрерывно до смерти», по
словам доминиканца Николая Горанна (f 1295)41, было единственной
реальной альтернативой достижению спасения через девство. Не слу­
чайно св. Бонавентура заметил, что слово «супружество» [matrimonium)
указывает на ряд материнских функций, в то время как «наследство»
(partimonium) относится к специфически мужской области матери­
ального42.
При рассмотрении образа мыслей, видевшего в рождении детей
длительное обязательство, а не случайный эпизод, не удивляет, что мо­
ральные рассуждения определялись физиологическими аспектами ма­
теринства. Рождение детей, беременность, роды, кормление — это бы­
ли ключи к дискуссиям о матерях и детях, которые редко выходили за
пределы естественных проблем. Такие клирики, как Гилберт из Турне
и Иоанн Бромъярд, и такие светские авторы, как Франческо из Барберино, были озабочены бесплодием, которое означало гибель для жен­
щины и бедствие для четы43. Страх перед рождением больного или
уродливого ребенка в мир подтвердил и укрепил сексуальные запреты.
И навязчивая идея законнорожденности была основанием всей струк­
туры семейных отношений и ценностей.
Словно в подтверждения библейского проклятия, беременность
и роды были самыми трагическими моментами того, что считали не­
счастной жизнью для всех, но особенно для женщин. Дуранд Шампан­
ский, развивая темы книги Папы Римского Иннокентия HI De contemptu
mündig описал в мрачных цветах путь от зачатия (результата «плот­
ского вожделения и греховной страсти») к беременности (тревожимой
беспокойством и страхами за жизнь и женщины, и ребенка) и до рож­
дения (во власти боли и видений смерти)43. Взгляд Франческо из Бар
берино был менее трагичен. Глазом мирянина он смотрел на беремен­
ность как на время, когда надо быть начеку в медицинском, а не сове­
стном смысле. В начале беременности женщина должна избежать

Глава 4. Хорошая жена. С тьван а Веккьо

«тряски и действий и любых сильных движений». Впервые почувство­
вав шевеление плода, она должна «есть и пить не торопясь и жить сча­
стливо, как друг Бога* так, чтобы новой душе внутри нее было хоро­
шо». Она должна избегать телесного общения после зачатия и рожде­
ния и кормить ребенка грудью, если она хочет «быть угодной Богу и
своему ребенку»45. Сходные предложения появились в Усопот&а Кон­
рада из Мегенберга, придающего особое значение вниманию и осто­
рожности по отношению к детям перед их рождением, что делает его
предшественником гуманистических представлений46. Обязанность
матери дать жизнь и обеспечить хорошее здоровье своему потомству
сделала женщин ответственными за часто упоминаемые в покаянных
и исповедных книгах прегрешения, связанные с ограничением деторо­
ждения, включая контрацепцию, аборты и детоубийство. Женщины
шли на риск греха, пробуя вылечить бесплодие или своих детей по­
средством черной магии и колдовства.
Каково было место чувств матери среди этих чисто плотских отно­
шений, и какова была ее роль в воспитании детей? В пастырской лите­
ратуре материнскую любовь не рассматривали как обязанность; она
считалось сама собой разумеющейся. Все могли видеть, что матери лю­
били своих детей. Учитывая их близкие физические отношения, это
было вполне естественно. Мать, по наблюдению Иакова Ворагинского,
г'идит часть себя в своем ребенке; она выносит ради ребенка много
больше, чем отец, и она признает его за собственного с абсолютной
\ъе ренностью47. Святой Фома подтвердил это. Мать, пишет он, «любит
своего ребенка больше, чем отец, и удовлетворена тем, что любит са­
ма, больше чем тем, что, ее любят»48.
Но это и было в точности той ревностной плотской любовью, кото­
рую осуждала Церковь. Она никогда не могла подняться в сферу доб­
родетельной любви, потому что ревностность ослабила ее. Это была
чувственная, страстная любовь, которая отдавала телу (здоровью и
благосостоянию ребенка) преимущество с риском погибели души. Лю­
бовь матери была сострадательна и жертвенна; мать переносила боль­
ше, чем отец, во время бедствий своего ребенка и меньше ликовала изза его успехов. Такие ученые, как Альберт Великий, Фома Аквинский
■ Иоанн Буридан подчеркивали, что материнская любовь была силь­
нее, очевиднее и постояннее, чем отцовская49. Они отметили также,
что, поскольку это было менее рационально, то это было менее бла­
городно.
Споры о материнской любви выдвигают на первый план противоре­
чие, очевидное уже в области супружеской любви, в пределы которой
"ыла вынуждена перемещаться эмоциональность женщины. Мать по
определению могла любить только неистово и от природы, но эта есте-

127

Раздел первый. Способы контроля

128

ственная любовь была предосудительна. Отец любил меньше, но его
любовь была внутренне добродетельна, направлена на совершенство­
вание духа, а не на поддержание тела. Детские привязанности подтвер­
дили эту теорию, согласно Иакову Ворагинскому. Дети любят отца
больше чем мать, потому что признают, что он есть активное порож­
дающее начало и источник богатства и чести, которые они унасле­
дуют50. Святой Фома также заключил, что, несмотря на то, что матери
любили своих детей больше, с нравственной точки зрения дети долж­
ны любить своих отцов больше, потому что те дали им больше, поро­
див их. Буридан утверждал, что, как только заканчивался период ран­
него младенчества, когда потребности являются в большей степени
физическими, сами дети имели тенденцию склоняться от физической
к рациональной любви, постепенно поворачиваясь от матерей к отцам
Поскольку взгляды на материнство носили чисто физиологический
характер, неудивительно, что женщине отводилась вторичная роль
в воспитании. Вильгельм Перальд, Хумберт де Романис и Иоанн Уэль­
ский высказывались о воспитательной роли матерей неопределенно,
но более ясно проблема была обрисована в проповедях Иакова Ворагинского и Гилберта из Турне51. Нравственное и религиозное воспита­
ние мать могла взять в свои руки, только когда ей удавалось смягчить
свою плотскую любовь к детям и развить в себе способность внушать
благоговейный страх. Так как мать была постоянно озабочена спасе­
нием души своих детей, она должна была скорее следить за их мо­
ральным поведением и религиозной жизнью, нежели непосредственно
учить их.
Прежде всего, задачей матери было охранять дочерей, держать их
вдалеке от дурного общества, развлечений и танцев. Матери, сами на­
ходясь под опекой своих мужей, воспроизводили в отношении дочерей
те же самые репрессивные методы и с той же самой целью: сохранить
женское тело от любого контакта, мо1ущего разрушить его основное
достоинство —его целомудрие. Контроль над сексуальностью дочерей,
кажется, был исключительной привилегией матери, одной из исключи­
тельных областей, где она была ответственна, независимо от своей
нравственности. Из плохой женщины, как наблюдал Филипп Новар
ский, может получиться мать даже лучшая, чем из добродетельной,
потому что она может распознать в своих дочерях признаки того «без­
умства», которое сама испытала52.
Но когда образование выходило за рамки простого воспитания или
опеки и требовало настоящего обучения, тогда ответственность падала
на отца. Двое отцов, в частности, — шевалье де Л а Тур Ландри и ко­
роль Франции Людовик IX —воспитывали своих дочери, но обычно от
цы были ответственны за воспитание своих сыновей, пока те не по-

Глава 4. Хорошая жена. С тьван а Векньо

взрослеют. Гильберт из Турне ясно заявил, что юные сыновья должны
воспитываться только своими отцами53. Франческо из Барберино посо­
ветовал вдовам поручать воспитание своих сыновей рыцарю из кру­
га семьи или друзей покойного мужа, который сыграл бы роль отца54.
Чрезвычайные ограничения, которым пастырская литература под­
вергла педагогическую роль матери в XIII столетии, были затем под­
тверждены текстами Аристотеля. Политика, которая касалась детей
только в связи с их отцом, и, еще более того, Экономика, которая ясно
распределила роли (отец должен воспитывать, мать кормить), способ­
ствовали недопущению матерей к воспитанию детей. Святой Фома за­
шел так далеко, что сказал, что основная причина для женитьбы состо­
ит в том, чтобы обеспечить мужскую руку для воспитания потомства55.
Комментаторы Экономики подчеркивали, что отец должен наблюдать
за всеми сторонами образования, включая моральное воспитание, ос­
тавляя естественную функцию по уходу за женщиной.
Даже Кристина де Пизан, кажется, разделяла представление о том,
что женщина естественно склонна заботиться о своих детях и поэтому
должна передать их образование отцу. Однако Кристине удалось вос­
становить несколько образовательных функций матери, признав за
■ ей определенную педагогическую роль56. Например, владетельная даз о была обязана контролировать наставников и учителей своих детей,
■ ервоначально отобранных ее мужем. Ее контроль включал не только
доверну нравственных устоев наставников, но и наблюдение за содер­
жанием преподаваемой доктрины. Мать имела право удостовериться
■ том, что ее дети учатся сначала служению Богу, затем изучают пись­
мо, латынь и науки. Она также хотела бы, чтобы ее дети изучили нрашы и особенности мира, и хотела бы убедиться, что даже ее дочери учичдсь читать и писать, наблюдая за ее чтением. Это наблюдение не
долж но было относиться только к дворянкам; у матерей была опреде­
ленная образовательная роль согласно их месту в обществе. Женщины
среднего класса должны обучать своих детей лично; жены ремесленни­
ков должны были удостовериться, что их дети в состоянии читать
■ могут изучить основы торговли; жены рабочих должны были тща­
тельным контролем за поведением охранять детские нравы,.

Управление домом
Если и есть какое место, в котором, по единодушному согласию, мож­
но представить себе хорошую жену, так это дом —владение жены. Хо­
рошая жена остается дома и заботится о доме. Основанное на библей­
ском и святоотеческом авторитете, всеми принятое от начала времен,
зго положение было достаточно подкреплено текстами Аристотеля,
129

Раздел первый. Способы контроля

130

которые сосредотачиваются на доме как ядре политического и эконо­
мического устройства, точно определяющем роль женщины в домаш­
ней сфере. Аристотелевское различие между закрытым, охраняемым
местом, в котором содержали женщин, и открытым пространством,
где могли свободно циркулировать мужчины, коренилось в различии
между двумя основными экономическими моделями: производство
(мужская деятельность) и сохранение (типично женская деятельность).
Таким образом, при соединении муж и жена с экономической точки
зрения взаимно дополняли друг друга: в семье каждый исполнял свою
естественную функцию ради общего блага. Хранить и управлять тем,
что мужчина произвел, заработал или накопил, было вкладом жены
в домашнее хозяйство и еще одним способом помочь мужу.
Поэтому дом был центром женской деятельности. Она включала:
учет имущества и управление работой слуг, как и собственной работой.
Хранительница дома могла ткать или прясть, убираться и следить за
домом, заботиться о домашних животных и выполнить обязанности
хозяйки по отношению к друзьям своего мужа, а также управлять
детьми и слугами. Гилберт требовал, чтобы занятость жены не уступа­
ла занятости мужа вне дома ради хлеба насущного для семьи57. Описа­
ние сильной женщины в книге Притчей Соломоновых и изображение
благоразумной Авигии часто цитировались, чтобы продемонстриро­
вать, как трудная, часто незаметная работа, которую женщины долж­
ны были выполнять, требовала определенных и важных достоинств:
мудрости, усердия, предвидения и той силы, которая являла себя
в смирении перед ежедневными занятиями, а не в славе военных
подвигов58.
Дом, возможно, был центром ее деятельности, но, даже там жена
не была полностью независима. Те же самые аристотелевские тексты,
которые обосновали специфику женской занятости, объявили, что хо­
зяином дома, владельцем собственности и покровителем своих ижди­
венцев был в любом случае мужчина. Комментаторы останавливались
на том, что административная роль, назначенная женщинам, была про­
сто неотъемлемой частью процесса воспитания. В конечном счете, жен­
щины не могли принять независимое решение относительно достояния
семьи. Так как жена не могла ни заключать договоры, ни управлять
деньгами мужа, ее деятельность была сведена к заботе о физических
потребностях семьи: одежде и пропитании. Кстати, Николай Орем
утверждал, что существенным достоинством для домашнего хозяйст­
ва была бережливость, к которой женщины были естественно склон­
ны. Поэтому они отлично подходили для особой задачи сохранения59.
Для женщины дом представлялся чем-то бАольшим, чем хозяйствен­
ное пространство, —нравственным пространством. Дом, стены и две-

Глава 4. Хорошая жена. С тьван а беккьо

ри которого окружали внутренние покои, охраняли их от внешней
скверны, были воплощенным представлением о статусе женщины
охраняемой. Дом был символом стабильности, он изгонял призрак
vagatio со всеми его опасностями. Символическое значение дома было
настолько высоко, что Дуранд Шампанский превратил его в метафору
совести. Образ дома также использовался для представления Церкви,
небес и ада. Однако главным предназначением дома были безопас­
ность и женское достоинство. Остаться в доме, как для замужней жен­
щины, так и для девицы, означало избежать неприятностей. Это также
обеспечивало возможность упражняться в добродетелях, предназна­
ченных для утешения мужа: в верности, сдержанности, скромности
и застенчивости.
Ирония в том, что дом стал тем местом, которое женщина должна
была оберегать. Сама по себе не способная к управлению, нуждающая­
ся в опеке и моральном надзоре мужа, она стала ответственна за пове­
дение всей семьи. Защищенная стенами дома, она должна была охра­
нять семейную нравственность, смирять капризы мужа и управлять по­
ведением детей и слуг. Только женский надзор сохранял дом, обитель
законного брачного сожительства, от того, чтобы он стал храмом из­
вращений, прелюбодеяния или, что хуже всего, кровосмешения. В охра­
няемом пространстве дома женщина могла найти время для выполне­
ния своих религиозных обязанностей. Гилберт из Турне использовал
слова св. Иеронима и образ Юдифи, чтобы напомнить женщинам, что
их домашние обязательства не должны поглотить их полностью. Они
должны позаботиться о тихом месте для молитвы там, где они живут
и трудятся, преобразовав домашнее пространство в религиозное60.

Безупречность
Последней по порядку, но не по важности обязанностью Сарры долж­
на была быть постоянная безупречность. После такого длинного спи­
ска обязательств перед родителями мужа, мужем, детьми, слугами
и домом, прибавление особого требования безупречности могло бы по­
казаться лишним, риторическим средством обозначить одним словом
всю суть ожидаемого от женщины поведения. У Гилберта из Турне 6ы\а именно такая точка зрения: женщина, выполняющая все обязанно­
сти матери, жены и хозяйки дома, определенно была безупречна в гла­
зах Высшего Судии, Бога01. Если женщина полностью выполнила свою
миссию в жизни, заботясь о детях и доме, ее домашние задачи не толь­
ко не находились в противоречии с религиозными обязанностями, но
даже могли восполнить их. Хорошая жена была по определению хоро­
шей христианкой, безупречной в глазах Бога.
131

Раздел первый. Способы контроля

132

Хотя взгляд Гилберта кажется весьма радикальным, он все же яв­
ляется во многом примирительным: окончательное суждение о поведе­
нии женщины было оставлено Богу; таким образом, любой конфликт
между религиозной и семейной жизнью был устранен. Другие авторы,
такие, как Вильгельм Перальд и Винцентий из Бовэ, разделяют жен­
ское поведение на два аспекта: религиозный (святость) и моральный
(скромность). Однако последнее преобладало в их проповедях: скром­
ность в одежде и жестах, тишина, простота, смирение, застенчивость
и умеренность, —качества, которые сделали жену безупречной по от­
ношению к своему мужу, —в конечном счете суть те же качества, кото­
рые сделали ее святой в глазах Бога62.
Иаков Ворагинский считал жену безукоризненной, если «она не тер­
пит порока ни в жизни, ни в доброй славе, ни в совести своей»63. Еже­
дневное поведение жены оценивалось по двойному стандарту. На од­
ном уровне была религиозная норма: следуя совести и сверяясь с уче­
нием, содержащимся в Писании и житиях святых, женщина могла
избавиться от грехов. На другом уровне была светская норма: сплетни
и уличные разговоры, верны они или нет, были жизненно важны для
репутации женщины, они были звучащим перечнем ее недостатков
и достоинств. Хорошая репутация, светская литература особенно часто
подчеркивает это, была единственным украшением, которым женщи­
на могла гордо хвастаться публично. Это было ее самым драгоценным
«приданым», которое могло даже изменить ее социальный статус,
«ароматом», который всегда носился вокруг нее. Чтобы быть безуко­
ризненной, жена не должна была только вести себя хорошо, но избе­
гать любых инсинуаций или сплетен, ложных или верных, которые
могли бы разрушить ее образ и репутацию семьи.
Иаков Ворагинский знал, что единственным приемлемым судьей
поведения женщины была ее собственная совесть, вместилище ее са­
мых сокровенных религиозных чувств. Анализируя проблему супру­
жеской безупречности и с точки зрения совершающегося в глубинах
души, и с точки зрения внешнего, публичного образа жены, его пропо­
веди играли с образами зеркальных отражений совести и репутации.
Модель Иакова, основанная на том, что в конце концов Божий суд со­
ответствует суду мужа, представляла собой утонченную попытку (раз­
деляемую большинством учений о браке XIII в.) достигнуть баланса
между религиозными требованиями и семейными обязанностями.
Это тонкое равновесие скоро должно было нарушиться, поскольку
женщины сталкивались с несогласующимися и потенциально взаимо­
исключающими обязательствами и требованиями. Эта ситуация была
вызвана новой волной интереса к семье и, в то же время, новым требо­
ванием глубокого религиозного опыта.

В 1403 г. доминиканец Джованни Доминичи написал La regola del
governo di cura fatniliare по заказу Варфоломеи дельи Альберти. Варфо­
ломея, дважды бывшая замужем, но вынужденная жить далеко от сво­
его мужа, который был изгнан из Флоренции, непосредственно отвечала
за семью. Она испросила у доминиканца духовного совета и указаний,
которые он быстро представил в Regola, создав в ней универсальную
модель семейной жизни. Трактат Доминичи положил начало ее ново­
му образцу, поместив семью, в более современном смысле, в центр
жизни женщины. В течение XV столетия в Италии, особенно в Тоска­
не, проблемы, связанные с семьей, оставались в центре внимания.
Следую примеру Доминичи, мужи Церкви начали писать руково­
дства по семейной жизни, обращаясь к женской аудитории, предлагая
удобные правила и инструкции для ежедневной домашней и духовной
жизни. Святой Антонин, архиепископ Флоренции и ученик Доминичи,
написал Opera a ben vivere для Дианоры Торнабуони в 1450 г.; его огром­
ная Summa theologica посвящает обширную главу, которая позднее рас­
пространялась отдельно, проблемам, связанным с супружескими пара­
ми и с семьями. Францисканец по имени Керубино из Сполето сочинил
Regola delta vita matrimoniale в 1450 г. Джованни Чертозино составил
Gloria mulierum, длинный трактат для замужних женщин, приблизи­
тельно в 1470 г. Его брат, монахДионисий, остановился на проблемах
супружества, посвятив особый трактат, De laudabili vita coniugatorum,
этому вопросу. Эта литература, неслучайно написанная на народном
итальянском языке, а не по-латыни, поскольку обращена была именно
к женщинам, могла читаться наряду с проповедями, посвященными
браку и семье одним из самых важных проповедников XV столетия,
Бернардино Сиенским.
Интерес к семье не был просто явлением, ограниченным религиоз­
ной литературой. Было также огромное количество мемуаров и семей­
ных книг, в которых купцы, главным образом тосканские, комменти­
ровали каждую деталь семейных событий, затрагивающих рождение,
браки и смерть, но также и коммерческие сделки, кредиты, расходы
н так далее. Это демонстрирует то, что даже миряне придавали боль­
шое значение семье64. На теоретическом уровне это было громогласно
отражено в сочинениях гуманистов. В рамках возобновленного спора
о совместимости брака и интеллектуальной деятельности Франческо
нз Барберно написал в 1416 г., De re uxoria. Джованни Компано сосредо­
точился на этой проблеме в De dignitate matrimonii (1460). Маттео Пальмьери написал свою Vita civile между 1431 и 1438 г. В эти же годы Аеон

Глава 4. Хорошая жена. Спльвана Векньо

Женщины и семья в XV веке

133

Раздел первый. Способы контроля

Батиста Альберти составил самый известный и удачный трактат по
предмету I libri della fam iglia. Наконец, в 1468 г. Антонио Ивани напи­
сал короткую брошюру для своей жены: Del governo delta fam iglia
civileG5. Такому вниманию к семье придала новую силу череда более
специальных образовательных работ Верджерио, Бруни и Веджио.
Гуманистическая литература, создаваемая мужчинами и почти все­
гда посвященная другим мужчинам, представляется находящейся под
непосредственным влиянием аристотелевской традиции, на которой
основывалась светская концепция семьи. Восхваление брака, определе­
ние ролей жены и мужа и сосредоточение на доме и детях в гуманисти­
ческих работах сильно отклонилось от религиозной точки зрения.
Ссылки и примеры, взятые из классической литературы, встали на ме­
сто авторитета Св. Писания и Отцов Церкви. Верные и скромные же­
ны греческого и римского мира (Пенелопа, Алкеста, Андромаха, Лук­
реция) заняли место святых жен еврейской и христианской традиции.
В это время религиозная литература более верно, чем гуманистиче­
ская, держалась за модель, принятую в XIII в. для женщин. Доктрина
брака приняла и развила мотивы, сформулированные в другом идео­
логическом контексте. Роль женщины в семье была по существу тем
же самым традиционным топосом. Сарра, даже косвенно упоминае­
мая, оставалась легко опознаваемой ссылкой для таких проповедни­
ков, как Антонино, Бернардино, Дионисий и Керубино. Еще неизвест­
но, до какой степени необычное внимание к семье и ее проблемам
в XV в. фактически изменило общее восприятие женщин (если не го­
ворить о различии используемого языка и не принимать во внимание
упрощенное сравнения светских и религиозных моделей).

Муж: господин

или духовный

наставник?

Муж прочно стоял в центре женской вселенной во всей литературе это­
го периода. Обязанность почтения, привязанности и, прежде всего, по­
виновения жены своему мужу не была ни оспорена, ни изменена рели­
гиозными и светскими авторами. Напротив, гуманисты подчеркивали
центральное положение мужа в семейной структуре, основывая свои
теории на точном воспроизведении аристотелевской модели с господи­
ном дома в центре семейных отношений. Занимаясь управлением и до­
машними, и внешними делами, муж ожидал, что его жена будет по­
лезной помощницей в достижении материального благосостояния.
Он также требовал от нее продолжения рода рождением большого
числа здоровых, сильных, красивых законных наследников. В свою
очередь, муж поручал жене, после тщательных наставлений, управле­
ние домом. Кроме того, честь семьи зависела от безукоризненного по-

134

Глава 4. Хорошая жена.
Веккьо

ведения и хорошей репутации жены. Муж, однако, осуществлял самые
важные сделки сам, тщательно ведя письменную отчетность, которую
его жене не было позволено видеть. Воспитание детей было исключительно мужской обязанностью. Наставник, владыка и хозяин своей же­
ны, «гуманистический» муж неизбежно присутствовал и доминировал.
Брачный контракт требовал той же проницательности, что и хорошая
коммерческая сделка, причем жена являлась самым драгоценным то­
варом.
Не то, чтобы религиозная литература придавала меньше значения
мужу. Авторы XV столетия меньше настаивали на единодушии четы
и больше на подчинении жены мужу. Бернардино, Керубино и Дио­
нисий говорили о женских обязанностях с точки зрения страха и услу­
жения, подчеркивая требование абсолютного повиновения66. Это не
должно было подвергаться сомнению, даже если бы муж запретил сво­
ей жене творить дела веры(37; единственным общепризнанным исклю­
чением был отказ от «противоестественных» половых сношений.
Несмотря на удручающую действительность, чувствуется, что для
некоторых из этих авторов нечто изменилось. Мужья, возможно, ста.\и физически более на виду, но они, возможно, стали менее важны.
В Regola Доминичи, разделенном на четыре части (дух, тело, собствен­
ность, дети), нет главы непосредственно о мужьях. Вторая часть трак­
тата, впрочем, отводит им важную роль. Муж был господином тела
своей жены и, несмотря на равенство супружеских прав, мог требовать
большего от ее тела, чем она от его. Gloria mulierum Джованни Чертосино заканчивается тем же самым ясным разграничением: душа женщи­
ны прйнадлежит Богу, ее тело —мужу.
Впервые мы можем видеть душу женщины освобожденной из-под
контроля мужа. Независимо от всего написанного о взаимной любви
и поддержке супругов, в утопии супружеской гармонии, так часто пре­
возносимой в XIII столетии, можно было заметить трещину. Исследо­
вания Женевьевы Хазенор показали, что развитие более глубоких ре­
лигиозных чувств в женщинах, вместе с появлением фигуры духовно­
го наставника, помогло лиш ить м уж а его давнишней роли
-- лигиозного посредника68. Естественно, многие из авторов настаивали
на том, что религиозное воспитание жены было обязанностью мужа,
то проблема совместимости семейной и духовной жизни, которую
XIII в., по-видимому, решила доктрина брака, снова вышла на перед­
ний план. Потребность обеспечить больше времени и места для рели­
гиозных дел, даже как часть жизни в браке, и поиск духовных собесед­
ников помимо мужа, чтобы достигнуть этой цели, сделали решение
этой проблемы безотлагательным. Бее: Бернардино, Антонио и Джо­
ванни Доминичи, —колебались между необходимостью считать заботу

135

Раздел первый. Способы контроля

136

о доме и семье главным женским правом и искушением открыть новые
религиозные горизонты, возможно, даже предоставлением женщине
роли религиозного посредника, когда-то однозначно мужской привиле­
гии. Наставление и милостыня, как предполагали, могли бы стать сред­
ством для этого. Благодаря первому жена могла осторожно и разумно
управлять поведением мужа. С помощью последнего она могла воспол­
нить нехватку у него милосердия и религиозного чувства, косвенно по­
могая ему достигнуть спасения.
Домашние обязанности, напротив, считали препятствием достиже­
нию святости. Конечно, женщина не могла избежать их, но так как изза них она никогда не смогла бы достигнуть настоящих религиозных
высот, она не была обязана посвящать им слишком много времени.
Антонин Флорентийский предположил, что Дианора пренебрегала
домашними заботами, посвящая ручному труду только короткие пе­
рерывы в своей молитвенной жизни69. Джованни Чертозино ставил
отношения женщины с мужем, домом и детьми наравне с терпимо­
стью и терпением70. Доминичи напомнил своим читателям, что тело
женщины принадлежит не только мужу и детям, которым, тем не ме­
нее, она обязана дать заботу и нежную любовь, но также и Богу и соб­
ственной душе; последнее должно иметь предпочтение даже перед се­
мейными обязанностями71.
Этот конфликт, который не только выдвинул практическую про­
блему урегулирования женских обязанностей, но и затронул самую
сущность брака, не мог не выдвинуть на первый план проблемы сексу­
альности. Гуманисты никогда реально не занимались проблемой непо­
средственно или никогда не выходили за пределы смутного негативно­
го предубеждения и таких же смутных призывов к сдержанности.
С другой стороны, религиозные авторы, такие как Антонин, Керубино
и Бернардино, произвели массу анализов, установили множество раз­
личий и схождений по смыслу. Единственный способ прекратить еже­
дневную войну, которая шла в женщине между обязанностью абсолют­
ного повиновения мужу, владевшему ее телом, и обязанностью следо­
вать путем очищения и совершенствования, предложенным Церковью
для ее души, состоял в детальном, случай за случаем, анализе возмож­
ных ситуаций.
Женщины, обычно рассматриваемые как пассивные, способные
только сдерживать сексуальные домогательства мужа, но не более то­
го, впервые предстали в новом образе супружеского целомудрия. Эта
модель предполагала использовать убеждение, даже отговорки, для
сокращения частоты — и даже для отмены — плотского общения. Об­
разцами добродетели в этом отношении послужили Дева Марии и св.
Елизавета Венгерская72. Это радикальное решение превратило посто-

Матери и дети
Удаление духовной составляющей жизни женщины из-под прямого
управления мужа должно было, хотя бы в принципе, дать и больше не­
зависимости педагогическим устремлениям матери. Однако представ­
ляется, что авторы XV столетия находились в бурной ссоре об отноше­
ниях матери и ребенка. Очень часто фактором расхождения был фак­
тор религиозный. Хотя то, что основным наставником был отец, не
подвергалось сомнению, некоторые религиозные авторы видели роль
матери в лучшем свете. Традиционная сфера нравственного воспита­
ния и контроль над поведением дочери неуклонно расширялась, чтобы
включить более конкретные задачи.
Джованни Чертозино доверил матерям исправлять поведение своих
детей ежедневно73. Бернардино предложил, чтобы матери постоянно
обращали внимание не только на поведение дочерей, побуждая их все­
гда напряженно трудиться и наказывая, если они становились беспо­
койны и фривольны, но также и на раннее религиозное воспитание де­
тей, уча их первым молитвам и наказывая их за грехи, совершенные
дома, такие как сквернословие и ложь74. Общие воспитательные пра­
вила, которые Доминичи установил для Варфоломеи, были основаны
на трудах св. Иеронима. Эти правила обязывали матерей религиозно
воспитывать свое потомство. Не покидая домашнюю арену, но «пре­
вращая дом в храм», мать должна формовать души детей и вводить их
в религиозную практику в игровой форме, с умилением упрекая их за
их ошибки и превращая их постепенно в маленьких служителей до­
машнего культа75.
Некоторые гуманисты-педагоги разделяли мнение о том, что рели­
гия и нравоучение были особенно подходящими областями для работы
женщин. Леонардо Бруни, который написал трактат Ве $1ш1т еЬ И иет
для исключительно культурной женщины, Батисты Малатесты, явля­
ется тому примером. Его образовательный курс включал всех класси­
ческих авторов, но в конечном счете, был нацелен на обеспечение
нравственного и религиозного образования.
Оставалось фактом то, что идеальное гуманистическое образова­
ние в гражданской жизни и 5Ьи5vb; Gui­
bertus Tornacensis, A d virgines et puellas. Sermo I V , foil. 150vb-153ra.
49 Francesco d a Barberino, Reggimento , pp. 13, 27, 213.
50 Aegidius Romanus, D e regimine, pp. 278-281.
51 Guibertus Tom acensis, A d virgines et puellas. Sermo V , fol. 153va.
52 Francesco d a Barberino, Reggimento , p. 27.

473

Примечания

53
54
55
36
57

Antonino da Firenze, Opera a buon vivere, p. 164.
Girolamo da Siena, 11 soccorso deipoveri , p. 312.
Philippe de Novara, Les quatres âges, p. 16.
Francesco daBarberino, Reggimento, p. 17.
Aegidius Romanus, D e regimine , pp. 271-272.

58 Durandus Campanus, Spéculum dominarum, fol. 15v.
59 Christine de Pisan, L a cité des dames, pp. 59-60.
80 Aegidius Romanus, D e regimine , p. 272.
61 Ibid., pp. 283-286.
02 Philippe de Novara, L es quatres âges, p. 16.
63 Paolo da Certaldo, Libro d i buoni costumi, ed. Alfredo Schiaffini (Firenze: Le Monnier, 1945), p. 126.
64 Vincentius Bellovacensis, D e eruditione , pp. 176-177; Guillelmus Peraldus, D e eruditione , pp. 457-458; Francesco da Barberino, Reggim ento , pp. 15, 17-19, 39,
148-149; Aegidius Romanus, D e regimine , pp. 344-345.
1)5 Giovanni Dominici, R egola , pp. 11-12; Francisco Ximénez, L o libre de les dones , I,
91-92; Ioannes Carthusienis (Certosino), D ecor puellarum , V, 9.
Vincentius Bellovacensis, D e eruditione , p. 176.
Глава 4. Хорош ая жена. С пльвана Веккьо

1 Robertus de Sorbonne, D e matrimonio, in Je a n Barthélemy Hauréau, Notices et
extraits de quelques manuscrits latines de la B ibliothèque nationale (Paris: Klincksieck, 1890), ï, 200.
2 Многие из текстов, цитируемых в этой главе, —те же, что и в предыдущей;
ссылки сделаны на те ж е издания. Что касается проповедей Гильберта из
Турне A d coniugatas (во всех них используется модель поведения Сарры), то
ранее указанное издание содержит только третью проповедь, foll. 140va142rb. Остальные две взяты из рукописи MS. Milan. Ambr. F. 57 supp.,
foll. 171 r b - 174ra. J acobus de Vorágine, Dom. I I post fe s t. Trin. Sermo 1 1 in Sermo­
nes de tempore , foll. 78v-70r; Guillelmus Peraldus, D e eruditione , pp. 463- 464; Vin­
centius Bellovacensis, D e eruditione , pp. 197-206; Paulinus Minorita (1344), Tr a
ttato de regimine rectoris, ed. Adolfo Mussafia (Wien; Firenze: Tendler-Vieusseux,
1868), pp. 73-74.
3 Durandus Campanus, Spéculum dominarum , foll. 132r, I80v.
4 Georges Duby, L e chevalier , la fem m e et le prêtre: le mariage dans la France fé o d a le
(Paris: Hachette, 1982).
5 Philippe Delhaye, «Le dossier antimatrimonial de Y Adversas Jovinianum et son
influence sur quelques écrits latins du X IIe siècle», M ed ieva l S tu dies 13 (1951):
65-86.
b Francisco Ximénez, L o libre de los dones, I, 117-144; Dionysius Carthusianus, D e
laudab. vita coniug ., p. 70: Cherubino da Spoleto, R egola d élia vita matrimoniale
(Bologna: Romagnoli, 1888), pp. 28-32.
7 Guibertus Tom acensis, A d coniugatas. Sermo /, foll. 171v-172r.
8 Jaco b u s de Vorágine, Dom. I I post fe s t. Trin. Sermo //, fol. 78v.

474

Примечания

9 Nicolas Oresme, L e livre de Yconomique d'Aristote , ed. by Albert Douglas Menut,
in Transactions o f the Am erican Philosophical Society 47 (1957):844.
10 Humbertus de Romanie, In solemnibus conviviis nuptiarum , pp. 539-540.
11 Albertus de Saxonia, Expositio librorum Economicorum, ed. Vicente Beltrân de
Heredia, in L a Sciencia Tomista 46 (1932):327-328.
12 Christine de Pisan, L e trésor , foil. 15r-17r.
13 Guibertus Tornacensis, A d coniugatas. Sermo I f foil. 173va-174vb.
14 Guillelmus Peraldus, Sum m a de virtutibus et vitiis , foil. 70va-71rb.
15 Jacob us de Voragine, Chronica , pp. 195-198.
lb Guibertus Tornacensis, A d coniugatas. Sermo I f fol. 174rb.
17 Albertus Magnus, Super E th ic a , ed. Wilhelmus Kubel, in Opera Om nia (Münster:
Aschendorff, 1987), XIV, 638; S. Thomas Aquinas, Sententia libri Ethicorum , in
Opera Om nia iussu Leonis X I I I édita (Romae: S. Sabina, 1969), X LV II, 489.
18 Johannes Buridanus, Quaestiones in decem libros Ethicorum A ristotelis a d N icom achum (Oxford: H. Cripps, 1637), p. 762.
19 Christine de Pisan, L e trésor , foil. 26v-27r.
20 Christine de Pisan, L e mènagier , I, 96-168.
21 Jacob us de Vitriaco, A d coniugatos. Sermo I f fol. 137vb.
22 Guibertus Tornacensis, D e decem praeceptis D e ca la g i Sermo X f fol. 220v.
23 Jacob u s de Voragine, Dom. X X post fe s t. Trin. Sermo I f fol. 123vb.
24 Aegidius Romanus, D e regimine, pp. 248-249.
25 S. Thomas Aquinas, Sum m a contra G entiles , HI, 123; Albertus de Saxonia, E xp osi­
tio librorum economicorum , p. 323; Nicolas Oresme, L e livre de Yconomique , p. 837;
Johannes Buridanus, Quaestiones in octo libros Politicorum Arostotelis (Oxford,
1640), p. 85.
26 Thom as de Chobham, Sum m a confessorum , ed. Frank Broomfield (Paris: Louvain,
1968), p. 375.
27 Pierre Dubois, D e recuperatione Terre Sancte, éd. Charles-Victor Langlois (Paris:
A. Picard, 1891), pp. 50-62.
28 Jacob u s de Vitriaco, A d coniugatos. Sermo f fol. 135A; Robertus de Sorbonne, D e
matrinionio, pp. 199-200; Guillelmus Peraldus, D e eruditione> p. 443.
29 S. Bonaventura (de Balneo Regio), Commentaria in I V libros Sententiarum , in
Opera Om nia (Ad Claras Aquas, 1892-1902), II, 432; Konrad von Megenberg,
Yconom icay pp. 31-34.
30 Jaco b u s de Voragine, Dom. I post oct. Epiph. Sermo f fol. 15v.
31 Francesco da Barberino, Reggimento, pp. 101-102.
32 Christine de Pisan, L e mènagier , pp. 185-186.
33 Christine de Pisan, L e trésor , foil. 27r, 101r, 118v, 130v.
34 Guillelmus Peraldus, D e eruditioney p. 444.
35 Johannes Bromyard, Sum m a praedicantium , (Venetiis: apud Dominicum Nicolinium, 1586), II, 15va.
30 Paolo d a Certaldo, Libro d i buoni costumi, p. 91.
37

Jacob u s de Voragine, Chronicay p. 188.

475

Примечания

476

38 Aegidius Romanus, De regimine, pp. 256-257.
39 Guibertus Tomacensis, Ad coniugatas. Sermo II, fol. 174ra.
40 Jaco b u s de Voragine, Dom Ipost oct. Epiph. Sermo III , fol. 16vb.
41 Nicolaus de Gorran, In omnes divi Pauli Epistolas elucidatio, e d .J. Keerbergium
(Antwerp, 1617), p. 525.
42 S. Bonaventura (de Balneo Regio), Comm, in Sent., IV, 678.
43 Guibertus Tom acensis, De Sacramento matrimonii. Sermo, fol. 2 17r; Johannes Bro­
myard, Summa praedicantium, II, 15V; Francesco daBarberino, Reggimento, p. 109.
44 Durandus Campanus, Speculum dominarum, foil. 1 lv-12r.
45 Francesco d a Barberino, Reggimento, pp. 225, 227, 230.
46 Konrad von Megenberg, Iconomica, pp. 73-78.
47 Jaco b u s de Voragine, Chronica, pp. 205-206.
48 S. Thom as Aquinas, Sent, libri Ethicorum, p. 469.
49 Albertus Magnus, Super Ethica, p. 665; S. Thom as Aquinas, Summa Theologica, ü,
II, q.26, a. 10; Johannes Buridanus, Quaestiones in libros Ethicorum, pp. 757-760.
50 Jacob u s de Voragine, Dom. XVI post fest. Trin. Sermo III, fol. 114r.
51 Jaco b u s de Voragine, Dom. infra oct. Epiph. Sermo 1, fol. 12vb; Guibertus
Tom acensis, Ad coniugatas. Sermo III, fol. 140va-b.
52 Philippe de Novara, Les quatres âges, p. 20.
53 Guibertus Tom acensis, Ad adolescentes. Sermo I, fol. 178v.
54 Francesco da Barberino, Reggimento, p. 133.
55 S. Thom as Aquinas, Expositio in omnes S. Pauli Epistolas, in Opera Omnia (Parma:
Fiaccadori, 1862), XIII, 201.
56 Christine de Pisan, Le trésor, foil. 30r-32r, lOOv, 120rv, 128v.
57 Guibertus Tomacensis, Ad coniugatas. Sermo III, fol. 141vb.
58 Bartholomaeus de Fiadonibus ( 1326-7), De regimine principum ad regem Cypri, in
S. Thom ae de Aquino, Opera Omnia (Parma: Fiaccadori, 1864), XV I, 275.
59 Nicolas Oresme, Le livre de Yconomique, p. 827.
60 Guibertus Tomacensis, Ad coniugatas. Sermo III, fol. 142r.
61 Ibid., fol. 142ra-b.
82 Guillelmus Peraldus, De eruditione, p. 464; Vincentius Bellovacensis, De erudir
tione, pp. 203-206.
83 Jacob u s de Voragine, Dom II post fest. Trin. Sermo II, fol. 78vb.
84 Philip J . Jon es, «Florentine Families and Florentine Diaries in the Fourteenth
Century», in Evelyn M. Jam ison, ed., Studies in Italian Medieval History (Rome,
1956), pp. 183-205; Fulvio Pezzarossa, «La memorialistica fiorentina tra Medioevo
e Rinascimento. Rassegna di studi e testi», in Lettere Italiane (1979), pp. 96-138.
65 Franciscus Barbarus. De re uxoria liber, ed. Attilio Gnesotto, in Atti e memorie della
R. Accademia di Sc. Lett, e Arti in Padova, N. S., 32 (1915—16):6—105; Johannes
Cam panus, De dignitate matrimonii, in Opera Omnia (Romae, 1495; repr. Hain:
Meisenheim, 1969); Matteo Palmieri, Vita civile, ed. Gino Belloni (Florence: Sansoni, 1982); Leon Battista Alberti, I libri della famiglia, ed. Ruggiero Romano &
Alberto Tenenti (Torino: Einaudi, 1969); Antonio Ivani, Delgovemo della famig*
lia civile (Genova, 1872).

67 Dominici, Regola, pp. 70-72.
68 Geneviève Hasenohr, «L a vie quotidienne de la femme vue par l’Église: l’enseig­
nement des journées chrétiennes de la fin du Moyen Âge», in Frau und spätmitte­
lalterlicher Alltag, Intern. Kongreß, Kresm an der Donau (Oktober 1984), in
Sitzungsberichte d. Österr. Akad. der Wissenschaften, Philos.-hist. Klasse, 473.
Bd. (Wien, 1986), SS. 38-77.

Примечания

86 S. Bem ardinus Senensis, Serm. imperf.ySermo XIII. De matrimonio regúlalo inordi­
nate et separatoyp. 59; Cherubino d a Spoleto, Regoleypp. IB-22; Dionysius Cart­
husian., De landab, vita coniug., p. 70.

69 S. Antonino da Florence, Opera a buon vivere, p. 189.
70 Ioannes Carthusienis (Certosino), Gloria mulierum, cap. 3.
71 Dominici Regolaypp. 35-48, 50-64.
72 André Vauchez, Les laics au Moyen Âge. Pratiques et experiences religieses (Paris:
Cerf, 1987), pp. 189-224.
73 Ioannes Carthusienis (Certosino), Gloria mulierum, cap. 3.
74 S. Bem ardinus Senensis, Le prediche volgari, ed. D. Pacetti (Siena, 1935), pp. 6366, 80.
75 Dominici Regola, pp. 101-116.
76 Maphaeus Vegius, De educatione liberorum et eorum clans moribus, ed. M aria Wallburg Fanning (Washington: Catholic University of America, 1933), pp. 12-17,
4&-50, 126-127.
77 Jo a n Kelly Gadol, «Did Women Have a Renaissance?» in Renate Bridental &
Claudia Koonz, eds., Becoming Visible: Women in European History (Boston: Hou­
ghton Mifflin, 1977). Also in Jo a n Kelly, Women, History and Theory. The Essays of
Joan Kelly (Chicago; London: University of Chicago Press, 1984), pp. 19-59.
78 David Herlihy, «Did Women Have a Renaissance? A Reconsideration», Mediaevalia et Humanística, N. S. 16 (1985): 1-22.
Глава 5. Управление ж енской модой. Днана

Оуэн Ль/ог

1 М. de Grenaille, La mode ou charactère de la religion, de la vieyde la conversation, de
la solitude, des compliments, des habits et du style du temps (Paris: Nicolas Gasse,
1642); цит. no Louise Godard de Donville, Signification de la mode sous Louis XIII
(Aix-en-Provence: Edisud, 1978), p. 144.
2 Ordericus Vitalis, Historiae Ecclesiasticae, ed. Auguste Le Prévost, foil. 1-5 (Paris,
1840-1855), III, 323.
3 Цит. y Ruth M atilda Anderson, Hispanic Costume, 1 4 8 0 - 1 5 3 0 (New York: His­
panic Society of America, 1979), p. 143.
4 Д ва стиха Джованни Фьорентино описывают такие экстравагантно укра­
шенные костюмы с их «деревенскими епанчами и накидками по-француз­
ски». Эти «белые, как горностай, светочи немецкой моды» носят шлемы с
забралами и плащи, как у рыцарей, и пояса в английском вкусе. См. II
Pecorone, у G. Carducci, Cantilene е baílate (Pisa, 1871), lib. VII, p. 196.
5 Paris, Archives Nationales, KK8, fol. 26v; цит. у Stella Mary Newton, Fashion in
the Age of the Black Prince (Woodbridge, Suffolk: Boydell, 1980), p. 31.

477

Примечания

6 Cesare Vecellio, De gli habiti antichi et moderni di diverse parti del mondo (Venizia,
1590), p. 140v.
7 Ibid., p. 100.
8 Firenze, Archivio di Stato, Deliberazioni dei Signori a Collegi, Ordinaria Autorità, 42, foil. 5v-6r.
9 G. Buchheit, Der Totentanz, seine Entwicklung und Entstehung (Leipzig, 1926),
S. 203.
10 Jo sep h Swetnam, The Arraignment of Lewd, Idle, Froward and Unconstant Women:
Or the Vanitie of Them, Choose You Whether (London, 1615), p. 30.
11 Joh n Rylands Library, MS. L a t 367, fol. 256.
12 Приводится no k h .: G. R. Owst, Literature and Pulpit in Medieval England, 2nd
ed. (Oxford: Blackwell, 1961), p. 404 по рукописи British Library, MS. Harl.
4894, fol. 176b.
13 De Cultu Feminarumyed. Marie Turcan (Paris: Cerf, 1971), pp. 44-46.
14 Le prediche volgari, ed. Ciro Canarozzi, tt. 1-5 (Pistoia, 1934-1958), I, 2-44.
15
16
17
18
19
20
21

The Wife o f Bath’s Prologue, 11. 337-347.
S. Bernardini Opera Omnia (Florentiae, 1950), II, 56.
Venezia, Archivio di Stato, M aggior Consiglio, Ursa, fol. Blv.
Цит. у Anderson, Hispanic Costume, p. 209.
Цит. y L. T. Belgrano, Della vitaprivaia dei Genovesi, 2 ed. (Genova, 1875), p. 270.
Le blason de basquines et vertugalles (Lyons, 1563), n.p.
Цит. у Michel Zink, «Les Destinaires des recueils de sermons en langue vulgaire
au X IIe et au XIIIe siècle», in La piété populaire au Moyen Âge (Paris: Bibliothèque
Nationale, 1977), p. 70.
22 Ludovico Frati, ed., La vita privata in Bologna dal secolo XIII al XVII, 2 ed.
(Bologna, 1928), pp. 251-262.
23 Laurae Ceretae Epistolae, ed. J . F. Tomasini (Patavii, 1640), pp. 70-71.

Раздел второй. Семья и социальные стратегии
Скрытая власть женщин

1 Joh n Hajnal, «European Marriage Patterns in Perspective», in D. V. Glass &
D. E. C. Eversley, eds., Population in History (London: Arnold, 1965). pp. 101-143.
2 Diane O. Hughes, «From Brideprice to Dowry in Mediterranean Europe»,
Journal of Family History 3(1978) :263—296; R. Smith, «The People of Tuscany and
Their Families in the Fifteenth Century: Medieval or Mediterranean?» Journal of
Family History 6 (1981): 107-128, sp. 115-116.
3 David Herlihy, Medieval Households (Cambridge, Mass.: Harvard UP, 1985), p. 67.
4 B. Guérard, éd., Polyptyque de Г abbé Irminon (Paris, 1844); A. Longnon, éd.,
Polyptyque de Vabbayè de Saint-Germain des Prés (Paris, 1886-1895); Herlih\.
Medieval Households, p. 67; J . P. Devroey, «Les premiers polyptyques rémois,
VII€-IX € siècles», in A. Verhulst, éd., Le grand domaine aux époques mérovingienne
et carolingienne (Ghent, 1985, Belgisch Centrum voor lanedlijke Geschiedenis
81), pp. 112-124.

478

Monique Zemer-Chardavoine, «Enfants et jeunes au IX e siècle. L a démographie du
polyptyque de Marseille, 813-814», Provence historique 126 (1981):335-384, sp. 359.

8 Richard M. Smith, «Hypothèses sur la nuptialité en Angleterre aux Х Ш е-Х1У е
siècles», Annales E. S. C. 38 (1) 1981:107-136, sp. 116, и Smith, «The People of
Tus сапу».
7 David Herlihy et Christiane Klapisch-Zuber, Les Toscans et leurs families. Une
étude du catasto florentin de 1427 (Paris: Presses de la Fondation Nationale des
Sciences Politiques, 1978).

Примечания

5

Spéculum 20 (1945):
163, обсуждение y Smith, «The People of Tuscany».
9 Richard Ring, «Early Medieval Peasant Households in Central Italy», Journal of
Family History 2 (1977):2-25; J.-P. Devroey, «Les méthodes d ’analyse démogra­
phique des polyptyques du haut Moyen Age», in M.-A. Arnould et al., éd.,
Histoire et méthode, Acta histórica Bruxellensia 4 (1981):71—88.

8 C m . Josiah c. Russell, «Late Medieval Population Patterns»,

10 E. R. Coleman, «L ’infanticide dans le haut Moyen

Annales Y.S.C. 29 (1974):

315-338.
11 Herlihy, Medieval Households, pp. 63-68; Monique Zemer, «L a population de
Villeneuve-Saint-Georges et de Nogent-sur-Marne au IX e siècle d’après le poly­
ptyque de Saint-Germain-des-Prés», Annales de la Facuité des lettres et sciences
humaines de Nice 37(1979): 17-24; Robert H. Bautier, «Haut Moyen Âge», in Ja c ­
ques Dupâquier, éd., Histoire de la population française (Paris: Presses Univer­
sitaires de France, 1988), pp. 186, 202.
12 Как установил для более позднего времени Gérard Delille, «Un problème de
démographie historique: hommes et femmes devant la mort», Mélanges de TÉcole
française de Rome 86(1974):419-443.
Глава 6. Женщины о т V по X вен.

Сюзанна Фоне-Вампль

Используются следующие сокращения:

AA.SS. Acta Sanctorum
CCL Corpus christianorum. Series latina
CSEL Corpus scriptorum ecclesiasticorum latinorum
Mansi Mansi, Sacrarum Conciliorum nova et amplissima Collectio
MGH Capit. Monumenta Germaniae histórica, Capitularía
MGH Epist. Monumenta Germaniae histórica, Epistolae
MGH Form. Monumenta Germaniae histórica, Formulae
MGH Leges Monumenta Germaniae histórica, Leges
MGH Legum Sectio Monumenta Germaniae histórica, Legum Sectio
MGH SS RR Mer. Monumenta Germaniae histórica, Scriptores rerum Merowingicarum
PL Patrologiae cursus completus, ed. a j . P. Migne. Series Latina. Voll. 1-221. Parisiis
1 Tacitus, G em ianía, 18-20.
2 P. F. Girard, «Le manuel de mariage», in Manuel élémentaire de droit romain, 8e
éd. (Paris, 1929), pp. 162-174.
3 Codex Theodosii, ed. Th. Mommsen (Berolini, 1905), I, 3.4.5-15.1.

479

Примечания

4
5
6
7

Деян 1:14; 5:14; 7:3; 9:2.36, 39; 12:12; 16:14-15; 17:4, 12.
1 Кор 14:34; 1 Тим 2:8-14.
Ambrosiaster, Соттп. ad Corinthios Primam, 7.11, CSEL, 81/2, 74-75.
Caesarius Arelatensis, Sermones, 32:4, 42, 43, ed. G. Morin, CCL, 103.1 (Turnhout, 1933), I, 141-142, 184-194.
8 Gregorius Magnus, Registrum epistularum, женские монастыри постоянно упо­
минаются в обоих том ах MGH Epist., 2 foll. (Berolini, 1957). О женщинах во
время менструаций и беременных см. П, 331-339.
9 Histórica ecclesiastica gentis Anglorumy l, 27, Venerabilis Baedae., ed. C. Plummer
(Oxford, 1966), I, 48-62.
10 Gregorius Turonensis, Hist Franc., 8.21, MGH SS RR Mer., 1, 339; и O. Doppel­
feld, «D as Fränkische Frauengrab unter dem Chor des Kölner Dom es», Germa
nia, 38(1960):89-103.
11 Lex Alam., 49, MGH Leges, I, 5/1, 108.
12 Pactus legis Sal., 24.8-9, MGH Legum Sectio, I, 4/1.92; Lex. Rib., 12-13. MGH
Legum Sectio, I, 3/2, 78-79.
13 Thom as A. Walker, A History of the Law of Nations (Cambridge, 1899), I, 65.
14 Leges Burg., 12, 1-2, MGH Legum Sectio, I, 2/1.
15 Defensor Logiacensi monachus, Scintillarum Uber, 13.9, CCL, 117,1.

16 Hist. Langobard., 6, l.
17 Vita S. Balthildis, 4, MGH SS RR Mer., 2, 485-486.
18 Leges Burg., 100, MGH Legum Sectio, I, 2J\, 113.
19 Lex Rom. Burg., 37. 2, MGH Legum Sectio, I, 2/1, 113.
20 P. D. King, Law and Society in the Visigothic Kingdom (Cambridge, 1972), p. 229.
21 Анструд, например, было двенадцать лет, Vita Anstrudis, 2, MGH SS RR Mer.
6, 67. О возрасте юношей см. Eugen Ewig, «Studien zur merowingischen Dynas­
tie», Frühmittelalterliche Studien 8 (1974): 17—14.
22 Leges Burg., 52.1-4, MGH Legum Sectio, I, 2/1, 85-86.
23 Pactus legis Sal, 65гц MGH Legum Sectio, I, 4/1, 234; Lex Bai., 8.15, MGH Legum
Sectio, I, 5/2, 359-360; Lex Alam., 52 (53), MGH Legum Sectio, 1, 5/1, 110.
24 Gregorius Turonensis, Hist. Franc., 3.27, MGH SS RR Mer., 7, 163.
25 Leges Langobardorum, Edictos Rotharii, 178, MGH Leges, 4, 41-42.
2(3 Fortunatus, De vita sanctae Radegundis, 2, MGH SS RR Mer., 2, 365.
27 Gregorius Turonensis, Hist. Franc., 10.5, MGH SS RR Mer., 1, 413.
28 Ibid., 4.3, MGH SS RR Mer., 1, 147.
29 H ucbald, Vita sanctae Rictrudis, AA.SS. 12 Maii, 3, 83.
30 Lex Rib., 16.14-18, MGH Legum Sectio, I, 3/2, 112; Leges Burg, 35.1-2, MGH
Legum Sectio, I, 2/1, 69.
31 Pactus legis Sal., 13.n, MGH Legum Sectio, 1,4/1,62-63; Leges Burg., 36, MGH Legum
Sectio, I, 2/1, 69; Leges Vis., 3.5.1, 2.5, MGH Legum Sectio, I, 1, 159-161, 163-164.
32 Gregorius Turonensis, Hist. Franc., 4.3, 9, 26, 28, MGH SS RR Mer., 1, 143, 147,
161-163; Fredegari Chron., 4.53, 58-60, MGH SS RR Mer., 2, 147, 150-151; Liber
hist. Franc., 31, MGH SS RR Mer., 2, 292.

480

j

Conrat, 132.

34 Lex Rom. Burg., 21.1, MGH Legum Sectio, I, 2/1,143; Pactus Alam., 34.3, MGH
Legum Sectio, I, 5/1, 33.
35 Lex Rom. Vis., C.3.16.1, ed. Conrat 117; Lex Rom. Burg., 21.2, MGH Legum Sectio,

Примечания

33 Leges Vis. 3.4.9, 6.2, MGH Legum Sectio, I, 150, 168; Lex Rom. Vis., 2.21.1, ed.

I, 2/1, 143-144.

36 Leges Burg., 34.2-4, MGH Legum Sectio, I, 2/1, 68; Leges Vis., 3.6.1, MGH Legum
Sectio, I, 1, 166; Lex B ai, 8.1, 13, MGH Legum Sectio, I, 5/1, 34; Gregorius Turonensis, Hist. Franc., 6.56, 8.19, MGH SS RR Mer., 1, 276, 338; Fredegar, Chron.,
4.60, MGH SS RR Mer., 2, 151.
37 Leges Burg., 34.1, MGH Legum Sectio, I, 2/1, 68.
38 Lex Rom. Vis., C.3.16.1, ed. Conrat 117; LexRom. Burg., 21.3, MGH Legum Sectio,
I, 2/1, 144.

39 Leges Vis., 3.5.4, MGH Legum Sectio, I, 1, 163.
40 Liber historiae Francorum, 35, MGH SS RR Mer., 2, 302, 304.
41 Cône. Aurelianense, n, C C L, 148A, 100.
42 Leges Langobardorum, Edictus Rotharii, 189, 196, MGH Leges, 4, 45, 47-48.
43 Leges Burg, 66.1-3, 69.1-2, 86.2, MGH Legum Sectio, I, 2/1, 94-95,108; Leges Vis.,
3.1.6, MGH Legum Sectio, 1,1,130; Pactus legis Salicae, 101.2, MGH Legum Sectio, I,
4/1,256-257; Lex Alam., 54.1-2, MGH Legum Sectio,\, 5/1,112-113; LexBai, 15.8,
MGH Legum Sectio, I, 5/2,427.
44 S. Leander, De Institutione Virginum et contemptu mundi ad Florentinam sororem li­
ber, ed. Lucas Holstenius, Codex Regularum monasticarum et canonicarum (Graz,
1957), I, 408.

45 Louis-Maurice-André Com uey, Le régime de la «dos» aux époques mérovingienne et
carolingienne (Algiers, 1929).
46 Leges Vis., 4.2.1, MGH Legum Sectio, I, 1, 74; Lex Thur., 26-30, MGH Leges, 5,
123-126; Lex Saxonum, 41, 44, 46-47, MGH Leges, 5, 71-74; Pactus legis Salicae,
59.6, MGH Legum Sectio, I, 4/1, 223.
47 Gregorius Turonensis, Hist. Franc., 4.28, 6A5,MGH SS RR Mer., 1,164,284-285.
48 Concilium Aurelianense (541), 24, CCL 148A, 138.
49 Leges Burg, 30.1-2, MGH Legum Sectio, I, 2/1, 66.
^ Pactus legis Salicae, 104.10-11, MGH Legum Sectio, I, 4/1, 261.
51 Lex Rib., 61.11, MGH Legum Sectio, I, 3/2, 112.
52 Marc Form., 2.29, MGH Form., 93-97.
53 III Conc. Toi., 14, Mansi, 9, 985.
54 Gesta Dagoberti, 6, 30, MGH SS RR Mer., 2, 400.
55 Jean Juster, La condition legale desjuifs sous les rois Visigoths (Paris, 1911), p. 24; H3
Études d'histoire juridique, p. 298.
5(i Pippini regis Capit. (754-755), 1; Decr. Comp. (757), 1-4, 13, 17-18; Conc. Vernense
(755), 15; MGH CapÜ, 1, 31, 36-39.
57 Codex Carolinus, 45, MGH Epist. 3, Mer. et Kar. aevi 1, 561-562; L. Oelsner,
Jahrbücher desfränkischen Reiches unter König Pippin (Leipzig, 1871), SS. 495-496.
16 Зак. 929

481

Примечания

58 Liber hist. Francy 49, MGH SS RR Mer. y 2, 324; Eduard HIawitschka, «Die
Vorfahren Karls des GroRen», in Karl der Großey Bd. I, hrsg. v. H. Beumann
(Düsseldorf, 1965), N« 16-18, 31-33 и табл.
59 Marc. Form, у 2.30, повторено в Form. Senon.y 47; Form. Turon., 19; Sal. Merk, у 18;
MGH Form, y94, 206, 248.
60 Cone. Vemense (755), 15, MGH Capita 1, 36.
61 Admonitio generalis (789), 43, MGH Capit.y 1, 56; Cone. Foroiuliensey 10, MGH
Cone.y2, 192; Capit. missorum (802), 22, MGH Capit., 1, 103.
82 K. F. Werner, «Die Nachkommen Karl des Großen», in Karl der Großey Bd. IV,
hrsg. v. W. Braunfels (Düsseldorf, 1967), S. 444, Anm. 8.
63 Vita Hludowici, 32.2, 37.2, 44.1-2, 52.1-2, 61.3, 62.1, 63.2; MGH Script.y 2,
624-647; Annales regni Francorum (819), MGH Script, rer. Germ, in usum schol,
150; Nithard, Historiarum 2, 3, 4, M GH Script., 651-652; Paschasius Radbertus,
Vita Walae, 2.9, 21, MGH Script.y 2, 553-554, Agobardus Lugdunensis, Libri duo
pro filiis et contra Judith uxorem Ludovici PiiyMGH Script., 15, 274-279.
84 H incm aïus Remensis, De divortio Lotharii et Tetbergaey 4, 21, PL, 125, 649A -B,
734A-B.
65 Ibid., 659A-675B.
86 Hadrianus II, Relatio de Theutbergae receptione scripta (865), MGH Capit.y 2,
468-469; Nicolaus I, Epistolae, 3, 5-6, 10-11, 16, 18-26, 29- 32, 35-39, 42, 44^19,
51 -53. M G H Epist.y 6, Kar. Aevi, 4, 268-351.

87 Conc. Duziancense (874), Mansi, 17A, 282-288; Cone. Colon. (877), 6, Mansi, 18,48;
Cone. Mog. (888), 18, Mansi, 18, 69; Conc. Met. (888), 11, Mansi, 18, 80-81.
88 Capitulare de villis, 16, MGH Capit.y 1, 84.
89 Hincmarus Remensis, De ordine palatii, 22, MGH Capit.y 2, 525.
78 Dhuoda, Manuel pour mon fils; introduction, texte critique, notes, éd. par Pierre
Riché, Sources chrétiennes 225 (1975), pp. 350-352.
71 Vita S. Liutbergaey 1-7, MGH Script., 4, 158-160.
72 Werner, Die Nachkommen Karls der Große, IV, 403-483.
73 J . Vives, T. M. Martinez y G. M. Diez, ed., Concilios Visigothicos e Hispano-romanos
(Madrid, 1963), pp. 4, 9.
74 Bonifatius, ep. 128, ed. Tangl, pp. 265-266.

Capit. de dise, palatii, 3 MGH Legum Sectio, П, I, 298.
7(5 Jo n a s Aurelianus, De Institutio laieali, PL, 106, 171.
77 Liutprandus Cremonensis, Antapodosis, 2, 48; PL, 136, 828A.
78 Hrotsvithae Opera, ed. Paul de Winterfeld (Berlin, 1902), Gongolfus, 543, p. 50;
75

Abraham, 4.4, p. 153; Pamutius, 1.23, p. 167, 10.2, p. 177, 11.2, p. 178; Dulcitius,
12.3, p. 133.
79 Elke Krüger, «Aspects of Family and Marriage in Frankish Penitential Books»,
Twentysecond International Congress on Medieval Studies, May 7, 1987, Wes­
tern Michigan University, Kalamazoo (непубликованный доклад).
80 Capitulare de villis, 16, MGH Capit., 1, 84.
81 Eileen Power, Medieval People, rev. ed. (London; New York, 1966), pp. 18-38.

482

83 Gesta Ottonis, 139-155, Hrotsvithae Operay MGH Scriptores rerum Germanicarum,
pp. 206-207.
84 Sabine Reiter, «The Position of Women and Their Families during the Tenth
Century», Twentysecond International Congress on Medieval Studies, May 7,
1987, Western Michigan University, Kalamazoo (непубликованный доклад).
85 Liutprandus Cremonensis, AntapodosiSy 4, 13, PLy 136, 864A-B.

Примечания

82 К. J . Leyser перечисляет несколько таких случаев: Rule and Conflict in an
Early Medieval Society (London, 1979), p. 52.

88 Vita Mathildis reginae posteriory 11, MGH Scriptoresу4, 291.
87 Liutprandus, AntapodosiSy 2.48, PLy 827D-828C.
88 Ibid., 3, 44-45, PLy 136.852D-854C.
89 Ratherus Veronensis, Praeloquiorum libri sexyII. tit. П, 3, Ш , 4-6, IV, 11, 18, PL,
136, 191A-B, 191C-D, 194B, 197D, 198D, 202D, 286B.
98 Liutprandus, AntapodosiSy 3.7, 3.46,4.11, 5.32; PL, 136, 840A, 854C, 863B-C,
892A-D.
91 Silvester П Papa (=Gerbertus Aureliacensis), Ep. 100.
92 Vila Bemwardi Episcopi Hildesheimensis auctore Thaugmaroy2, MGH Scriptoresy 4,759.
93 Gregorius Turonensis, Hist. Franc, у2.43, MGH SS RR Mer.y 1, 394.
94 Angelica Baitelli, Annali istorici delVedificazione, erezione e dotazione del serenessimo monastero di S. Salvatore e S. Giulia di Brescia (Brescia, 1794), p. 44. Почти
одновременно ф ранкское известие об этом Дезидерий отправил во Ф ран­
цию со своей женой, Annales Alamann. Nazar.; Annales Laurissense Min.y 7;
Annales Lobienses, 744; in MGH Scriptores, 1, 40, 118; 2, 195.
9Й Historia ecclesiastica gentis Anglorumy 4, 19, in Venerabilis Baedae Historia, I, 243.
98 Fortunatus, De vita sanctae RadegundiSy 1.12, MGH SS RR Mer., 2.368. Gregorius
Turonensis, Liber vitae patrumy 19.1; MGH SS R R Mer.,1, 737.
97 Vita S. Sigolenaey

24 Iunii, 5, 630-637.
98 Vita Bertilaey 1, MGH SS RR Mer.y6.101.
99 Vita SS. Herlindis et Renildae, 3, 6, A A.SS. 22 Martiiy 3, 384-385; Agius, Agii Vita
et obitus Hathumodae, 3, MGH Script., 4, 167.
100 Vita Sadalbergae, 12; MGH Script, rer. mer., 5, 56.
191 В Риме: см. Cregorius Magnus, Registrum Epistularum, 2.10; 3.17; 6.12, новое из­
дание — P. Ewald и L. Hartmann, MGH Epistolae, vol. 1, 108-109, 175-176,
390-391; 9-137; 13-2. Vol. 2, 135-136, 367.
102 Ibid., 4, 9, MGH Epistolae, 1, 241.
103 Caesarius Arelatensis, Regula sanctarum virginium, ed. Dom G. Morin, Florilegium patristicum 34 (Bonn, 1933), pp. 33 -52.
194 Gregorius Turonensis, Hist. Franc., 9.32, MGH Script, rer. mer., 1, 378; De virtuti
bus S. Martini, 1.17, MGH SS RR Mer., 1,598; Liber vitae patrum, 9.2, MGH SS RR
Mer., 1, 703.
10(5 Ibid., 14.14, MGH Epistolae, 2, 433-434.
107 Ibid., 9.233, MGH Epistolae, 2, 228-229.
108 Ibid., 9.114, MGH Epistolae, 2, 119-120.

483

Примечания

Ibid., 1.23, MGH Epistolae, 1, 27.
Н а Сардинии, см. выше прим. 102 aboi e и 4.101, MGH Epistolae, 1, 243.
Н а Сицилии, см. ibid., 1.42, 2.78, 9.164, MGH Epistolae, 1.68, 134; 2, 163-164.
См., напр., Florentius, Vita S. Rusticulaey3, MGH SS RR Mer., 4, 341.
Gone. Latunense (673-675), 12-13, CCLy 148A, 316.
Leges LangobardorumyLiuprandi Leges, 30.1, MGH Leges, 4, 122-123.
Gone. Turonensey21 (20), CCLy148A, 187; и René Metz, «L a consécration des vier­
ges en Gaule des origines à l’apparition des livres liturgiques», Revue de droit cano­
nique 6 (1956) :321-339.
116 Waldabert, Regula cuiusdam patris ad virginesy 12, PLy88, 1064.
117 Mary Bateson, Origin and Early History of Double MonasteriesyRoyal Historical So­
ciety Transactions, N. S. 13 (London, 1889).
118 Beda, Historia ecclesiasticay3.8, Venerabilis Baedae..., 1, 142.
109
110
111
112
113
114
115

119 Ibid., 3.24-25, 4.23, 4.258, 5.24, Venerabilis Baedae...y 1, 179, 183, 252-258, 355.
120 Д ева Мария и св. Петр: см. Р. Cottineau, Repertoire topo-bibliographique des
abbayes et prieures, I, 343; свв. С теф ан и Цезарион: см. I. Schuster, La Basilica e
il monastero S. Paolo fuori le mura (Torino, 1934), pp. 12-13.
121 Conc. Germ. (742), 6, MGH Conc.y2, 4.
122 Conc. Vemensey6, MGH Cap.y 1, 34. Eugen Ewig, «Beobachtungen zur Entwick­
lung der fränkischen Reichskirche unter Chrodegang von Metz», Frühmittelalter­
liche Studien 2 (1928):64-77. Conc. Cabiiy43-56, MGH Conc.y2, 284-285.
123 Inst. sanct.y23, 26-28, MGH Conc.y2, 454, 455-456.
124 Ratherus Veronensis, Praeloquiorum 9.18, PLy 136C-D.
125 Atto Vercellensis, Capitulate, 11-12, 81, PL, 134, 30C, 31 A, 44A.
12(5 Conc. Vemense (755), 6, MGH Capit.y 1, 34; Duplex legationis edictum (789), 19,
MGH Capit., 1, 63.
127 Conc. Foroiulense, 12, MGH Conc., 2, 194.
128 Conc. Risp. Fris. Salis. (800), 12, MGH Conc., 2,194; Conc. Aquis. (816), 130, MGH
Conc., 2, 405; Conc. Foroiuliense (796-797), 12, MGH Conc., 2, 194; Conc. Cab.
(813), 60, MGH Conc., 2, 285; Conc. Par. (820), 46, MGH Conc., 2, 640.
129 Capit. miss, spec., (ca 802), 35, MGH Capit., 2, 180.
130 Capit. eccl. ad Salz data (803), 7, MGH Capit., 1, 119.
131 Inst. Sanct., 18, MGH Conc., 2.455.
132 Admonitio generalis (789), 76, MGH Capit., 1, 60; дословно повторено в Ansegesi
capit., 1.71, MGH Capit., 1,404; Conc. Paris (829), 45, MGH Conc., 2, 639.
133 Conc Risp. Fris. Salis., 22, MGH Conc., 22, MGH Conc., 2, 210; Conc. Mog. (847),
16, MGH Capit., z, 180.
134 Vita Anstrudis, 28, 37, MGH SS RR Mer., 6, 7 5, 7 7.
135 Vita S. Austrobertae, 10, AA.SS-, 10 Feb.; 2.421.
138 Je a n Guérout, «Le monastère à l’époque carolingienne», in L 1Abbaye royale NotreDame de Jouarre, éd. par Y. Chaussy et al. (Paris, 1961), I, 75-78.
137 П режде всего см. Josep h Semmler, «Corvey und Herford in der benediktinischen Reformsbewegung des 9. Jahrhunderts», in Frühmittelalterliche Studien 4

484

Примечания

(1970), SS. 289-319; затем — Hans Goetting, Das Bistum Hildesheim, 2 Bde.
(Neue Folge 7. Die Bistümer der Kirchenprovinz Mainz), (Berlin; New York,
1973).
138 Albert Hauck, Kirchengeschichte Deutschlands, 3.-4. Aufl. (Leipzig, 1920), TI. 3,
SS. 1011-1040.
139 См., например, Vita Liudgeri, 6, MGH Scriptores, 2, 406.
140 K. J . Leyser, Rule and Conflict in an Early Medieval Society: Ottoman Saxony (Lon­
don, 1979), pp. 4-73.
141 Annales Quedlinburgenses, MGH SS RR Mer., 3, 75.
142 Fortunatus, De vita S. Radegundis, 12, MGH SS RR Mer., 2, 368.
143 Conc. Epaon. (517), 21; CCL, 148A, 29; Gone. Aurel (533), 27-28; CCLy148A, 124.
144 Syn. DioeAutiss (561-605), 36-37, 42, CCLy148A, 269-270.

145 Urkundenbuch zur Geschichte der jetzt die preußischen Regierungsbezirke Coblenz
und Trier bindenden Mittelrheinischen Territorien, hrsg. v. H. Beyer (Koblenz,
1860), I, 6. О трех последних см. Marie Jo sep h Aubert, Des femmes diacres, Le
point théologique 47 (Paris, 1986), p. 136.
146 Wilhelm Levinson, «Sigolena», Neues Archiv 35(1910):219-231. Это мнение оп­
ровергает Je a n Verdon, Annales du Midi 88(1976):122.

147 Cone. Worm. (868), 73, Mansi, 15, 882.
148 F. Maasen, «Glossen des canonischen Rechts aus dem karolingischen Zeitalter»,
Ak. d. Wiss. Wien, Phil.-hist. Klasse, Sitzungsberichte 84 (1876): 174.
149 Epistola, 8, PL, 134, 114-115.
150 Первые законы принял Орлеанский собор в 538 г.: CCL, 148А, 114-115.
Позднейшие соборы занимали еще более жесткую позицию.
151 «Poenitentiale Burgundiense», 19, in H. J . Schmitz, Hrsg., Die Bußbücher und das
kanonische Bußverfahren (Düsseldorf, 1898; Repr. Graz, 1958), S. 321.
152 Bonifatius, epp. 50-51, ed. Tangl, pp. 82-88.
153 Karoli Magni Capitulare generale, 5, MGH Legum, 1,33.
154 Начиная с законодательства Conc. Germ. (74a), 7, MGH Conc., 2, 4, и кончая
Conc. Mog. (888), 19, Mansi, 18, 69.
1ЙЙ Atto Vercellensis, Epistola, 9, PL, 134, 118B; и Capitulate, 36, ibid. 36B-C.
156 Marcelle Thiebaux, The Writings of Medieval Women (New York, 1987), pp. 1623, 63-64.
157 D huoda Manuel pour mon fils.
1й8 Caesarius, Regula sanctarum virginum, 7, ed. Dom G. Morin, Florilegium patristicum 34 (Bonn, 1933), p. 7.
159 Fortunatus, Opera poetica, 8.1, MGH Auct. ant., 4/1,1.
160 Vita S . Geretrudis, A6, MGH SS RR M e r 2, 460.
161 Bonifatius, ep. 35, ed. Tangl, p. 60.
162 Cap. eccl. ad Salz data (803-804), 7, MGH Capit, 1, 119.
163 Recueil des chartes de ГAbbaye de Saint-Benoot-sur-Loire (876) (Paris, 1900), 1,25.
164 San Salvatore diBrescia (1978), I, 81-117; G. Arnaldi, «D a Beregario a gli Ottoni»,
in Storia di Brescia,Tt. I-V. (Brescia, 1963-1964), I, 485-517.

485

Примечания

\Ь5

166
167
168
169

]\j Tommasia, «Libri di monasteri e di chiese nelFItalia méridionale», in C. G. Moi",
ed., Studi sulla storia giuridicale delVItalia méridionale (Bari, 1957), pp. 331-349.
M. Cam era, Memorie storico-diplomatiehe deWantica città ducato di Amalfi (Napoli,
1876), I, 151-152.
B. Bischoff, «Die Kölner Nonnenhandschriften und das Skriptorium von Che­
lles», in Mittelalterliche Studien (Stuttgart, 1966), I, 16-34.
De vita S. Radegundis Liber, ed. B. Krusch, MGH SS RR Mer., 2, 377-395.
Thiebaux, Writings of Medieval Women, pp. 25-42.

179 Vita Aldegundis abbatissae Malbodiensis, ed. W. Levison. A fG // SS RR Mer., 6,
79-90.
171 C m . Suzanne Fonay Wemple, «Female Spirituality and Mysticism in Frankish
Monasticism», «Peaceweavers», in L. T. Shank & J. A. Nichols, eds., Medieval Re­
ligious Women (Kalamazoo, Mich., 1987), II, 39-53.
172 О на сама назвала себя, применив тайнопись, во введении к своей рукописи,
München, M S Clm 1086.
173 Alcuin., Epist, 15, 84, 88,154,195-196, 213-214, 216, 228, MGH Epist, 4, Kar.
aevi, 2, 40-42, 127-133, 249, 322-325, 354-360, 371-372.
174 Hrotsvithae Opera, ed. P. de Winterfeld (Berolini, 1902).
175 San Salvatore di Brescia, I, 178-179.
176 Vita ss. Herlindis et Renildae, 4-5, AA. SS., 22 Martii 3 ; 384-385.
Гллава 7. Ф еодальны й строй, nonerrä Л'Эрмпт-Ленлерк

1 Robert Fossier, Le Moyen Âge, vol. 2: L'éveil de ГEurope (Paris: Armand Colin,
1982), pp. 321-324.
2 R. Bucaille, «L ’ostéologie humaine du bas Moyen Âge. Paléontologie ou anthro­
pologie culturelle?» in Hommage à G. Chevrier et A. Geslan (Paris; Strasbourg:
Centre d*Archéologie médiévale de Strasbourg, 1975), pp. 11-17.
3 Jacq u es Le Goff, La civilisation de VOccident médiéval (Paris: Arthaud, 1979,
p. 354.
4 Michel Mollat, Les pauvres au Moyen Âge. Étude sociale (Paris: Hachette, 1978),
p. 154.
5 A dam de Eynsham, Magna Vita Sancti Hugonis, ed. by L. Douie & David Hugh
Farmer, 2 foil. (Edinburgh; London: Thomas Nelson, 1961-1962), vol. 2, chap. 5.
6 Robert Delort, La vie au Moyen Âge (Paris: Seuil, 1982), p. 105; Robert Fossier,
Enfance de VEurope (Paris: Presses Universitaires de France, 1982), II, 930; David
Herlihy, Medieval Households (Cambridge, Mass.: Harvard UP, 1985).
7 A L S S 1., X lIIJanuarii, pp. 145-169.
8 Charles H. Talbot, ed., The Life of Cristina of Markyate (Oxford UP, 1959), 2nd
ed. (Oxford: Clarendon, 1987), p. 204.
9 II matrimonio nella società altomedievale; Settimana di studio (Spoleto, 1977), 2 vol.;
Duby, Le chevalier.
19 Diane Owen Hughes, «Urban Growth and Family Structures in Medieval Ge­
noa», Past and Present 66 (1975):3-28.
11 Fossier, Enfance, I, 590.

486

13 Alexander C. Murray, Reasons and Society in the Middle Ages (Oxford: Clarendon,
1978).
14 Herlihy, Medieval Households.
15 Duby, Le chevaliery p. 141.
16 Richard H. Helmholtz, Marriage Litigation in Medieval England (Cambridge UP,
1974) .

Примечания

12 Je a n Leclercq, Le mariage vu par les moines au X II siècle (Paris: Cerf, 1983), p. 65.

17 Juliette M. Turlan, «Recherches sur le m anage dans la pratique coutumière,
X IIe- X V Ie siècles», Revue d'histoire du droit français et étranger 35 (1957):
477-508.
18 См. примеч. 8.
19 Walter Holtzmann & Eric W. Kemp, eds., Papal Decretals relating to the Diocese of
Lincohiy Lincoln Records Society Publication (Lincoln: The Society, 1954), p. 60.
20 Joh n T. Noonan, «Marital Affection in the Canonists», in Studia Gratiana XII,
Collectanea Stephan Kuttner, П, 481-509.
21 A dam de Eynsham, M agna Vita S a n cti HugoniSy II, 31.
22 William Dugdale, Monasticon Anglicanum (Londini) 4 (1830):vii.
23 Giles Constable, «Aelred of Rievaulx and the Nun of Watton», in Derek Baker,
ed., Medieval Women (Oxford: Blackwell, 1978), p. 222.
24 Ibid., pp. 205-226.
25 Mary MacLaughlin, «Peter Abelard and the Dignity of Women», in Pierre
Abklardy Pierre le Venerable (Paris: Centre National de Recherche Scientifique,
1975) , pp. 2.87-334, 336.
26 См. главу 11 настоящей книги.
27 Josep h S. Brewer, ed., Giraldi Cambrensis Opera, Gem m a ecclesiastica (Londini,
1852), II, 250.
28 Pierre Toubert, «L a théorie du mariage chez les moralistes carolingiens», in II
matrimoniOy pp. 233-285.
29 Georges Duby, Les trois ordres ou l'imaginaire du féodalisme (Paris: Gallimard,
1978).
30 Marie-Thérèse Lorcin, Société et cadre de vie en Francey en Angleterre et Bourgogne
(Paris: S.E.D.E.S., 1985), p. 220.
31 Roberta Frank, «M arriage in Twelfth and Thirteenth Century Iceland», Viator 4
(1973): 174-184; Jenny M. Jochens, «En blande médiévale: à la recherche de la
famille nucléaire», Annales E. S. C. 40(1) 1985:95-112.
32 Pierre Toubert, «Les status communaux et l’histoire des campagnes lombardes
au X lV e siècle», in Mélanges d'archéologie et d'histoirey 1960ypp. 468 suiv.
33 Pierre Bonnassie, La Catalogue du milieu du Xesiècle à la fin du XP siècley2 vol.
(Toulouse: Le Mirail, 1975-1976).
34 Hughes, «Urban Growth».
35 Pierre Grimai, éd., Histoire mondiale de la femme, voi. 2: L'Occident des Celtes à la
Renaissance (Paris: Nouvelle Librairie de France, 1966), pp. 154-171.
36 Fossier, Enfance, I, 571.

487

Примечания

37 Leah Lydia Otis, Prostitution in Medieval Society (University of Chicago Press,
1985), p. 17.
38 Caesarii Heisterbacensis Monachi Dialogus Miraculorum, ed. Josep h Strange,
foil. I-IL (Coloniae, 1850-1857), I, 94-95.
39 Mary Erler & Maryanne Kowaleski, eds., Women and Power in the Middle Ages
(Athens: University of G eorgia Press, 1988), pp. 1-17.
40 Patrick Corbet, Les saints ottoniens. Sainteté dynastique, sainteté royale et sainteté
féminine autour de Van mil (Sigmaringen: Ja n Thorbecke, 1986), pp. 81 suiv.
41 Histoire mondiale de la femme, pp. 57-58.
42 «Guillaume VIII de Montpellier, Marie et Pierre d ’Aragon», in Congrès de la
Fédération historique du Languedoc-Roussillon, 15-18 mai 1980 (Montpellier,
1982), pp. 25-45.
43 Ibid.
44 AA. SS., IV Junii, p. 65.
45 Arlette Farge et Christiane Klapisch-Zuber, éd., Madame ou mademoiselle? Itiné­
raires de la solitude féminine (XVIIe-XXe siècles) (Paris: Montalba, 1984), p. 7.
46 Matthaus Bernards, ed., Speculum Virginum, Beihefte zum Archiv für Kulturgeschichte 16 (Köln: Graz, 1965).
47 Micheline de Fontette, Les religieuses à l'âge classique du droit canon (Paris: Vrin,
1967).
48 Paulette L ’Hermite-Leclercq, «Les pouvoirs de la supérieure», доклад на колло­
квиуме C.E.R.C.O .R. о Les religieuses dans le clôtre et dans le monde (в печати),
Poitiers, 29 сентября —2 октября 1988. (Опубликовано: «Les pouvoirs de la su­
périeure au Moyen Age», Les religieuses dans le clôtre et dans le monde, SaintEtienne, Publications de l’Université de Saint-Etienne, 1994, pp. 165-186. —При-

жен. пер.)
49 Paulette L ’Hermite-Leclercq, «L a femme à la festrelle du reclusoir», доклад на
коллоквиуме Les femmes au Moyen Âge, Université de Lille III, Maubeuge,
6-9 October 1988. Maubeuge: 1990.
50 Otto Pacht, Charles R. Dodwell, & Francis Wormald, eds., The St. Albans Psalter
(London, 1961), pl. 13, 33, 72.
51 A dam de Eynsham, Magna Vita Sancti Hugonis, p. 117.
52 Corbet, Les saints ottoniens, pp. 261-268.
53 Donald Weinstein & R. M. Bell, Saints and Society: The Two Worlds of Western
Christendom, 1000-1700 (Chicago, 1982).
Глава 8. Женщины при дворе. Ж орм Дю бп

1 J . H. Mundy, «Le mariage et les femmes à Toulouse au temps des Cathares»,
Annales E. S. C., 1987.
2 Usama, Des enseignements de la vie. Souvenirs d'un gentilhomme syrien au temps des
Croisades, trad, par A. Miquel (Paris, 1983). (См. Усама ибн-Мункыз. Книга на­
зидания / Пер. М. А. Салье под ред. акад. И. Ю . Крачковского. Изд. 2-е. М.,
1958. — Примеч. пер)
3 J.-C. Huchet, L ’amour dit courtois. La «Fin ' amors» chez les premiers troubadours
(Toulouse, 1987); H. Rey-Flaud, La névrose courtoise (Paris, 1983).

488

Примечания

4 C. Marchello-Nizia, «Am our courtois, société masculine et figures de pouvoir»,
Annales E . S.C , 1981.
5 A . Karnein, «De Amore» in volksprachlicher Literatur. Untersuchungen zur Andreas
Capellanus Reteption in Mittelalter und Renaissance (Heidelberg, 1985).
6 R. Schnell, Andreas Capellanus. Zur Reteption des römischen und kanonischen Rechts
in «De Amore» (München, 1982).
7 Danielle Tacquart et Claude Thomasset, Sexualité et savoir medical au Moyen Âge
(Paris, 1983).
8 D. Rocher, «Le débat autour du manage chez les clercs et les écrivains “mondains”
à la fin du X IIe et au début du XIIIe siècle», Cahiers d'études germaniques, 1987.
Глава 9. Каи жили в позднем средневековье. Клавдия Опптц

1 Georges Duby, Le chevalier, la femme et le prêtre: Le mariage dans la France
féodale (Paris: Hachette, 1981).
2 Подробнее о правовом статусе женщины в разных странах и регионах Евро­
пы см. La femme, Recueils de la Société Je an Bodin 12/2 (1962).
3 Thomas Kuehn, «Cum consensu munduali: Legal Guardianship ot Women in Quatt­
rocento Florence», Viator 13(1982):309-333, и «Women, Marriage, and patria
potestas in Late Médiéval Florence», Revue d'histoire du droit 49 (1981):127-147.
4 Marianne Weber, Ehefrau und Mutter in der Rechtsentwicklung (Tübingen: Mohr,
1907), и Edith Ennen, Frauen im Mittelalter (München: Beck, 1986), S. 134 ff.
й Население начало расти с седины X V в., тогда же началось развитие, умень­
шившее ценность женского труда и повлиявшее на изменение правового
статуса женщины (в Центральной и Северной Европе); см. Ruggiero Rom a­
no & Alberto Tenenti, Die Grundlegung der modernen Welt, Fischer Weltgeschi­
chte 12 (Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch, 1967), SS. 9-26.
6 Ennen, Frauen im Mittelalter; Christiane Klapisch-Zuber, «L a fécondité des flo­
rentines (XIV e-X V Ie siècles)», Annales de démographie historique (1988):41-57.
7 См., например, Karl Bücher, Die Frauenfrage im Mittelalter (Tübingen: H.
Laupp, 1882).
8 Romano u. Tenenti, Die Grundlegung der modernen Welt; Heide Wunder, «Frauen
in der Gesellschaft Mitteleuropas im späten Mittelalter und in der frühen Neuzeit
(15.-18. Jahrhundert)», in Helfried Valentinitsch, Hrsg., Hexen und Zauberer: Die
große Verfolgung — ein europäisches Phänomen in der Steiermark (Graz; Wien: Leykam, 1987), SS. 123-154.
9 Romano u. Tenenti, Die Grundlegung der modernen Welt, SS. 9 ff.
19 Это, впрочем, представляется неприменимым к Средиземноморью; см. Da­
vid Herlihy et Christiane Klapisch-Zuber, Les toscans et leursfamilies: Une étude du
«Catasto» florentin de 1427 (Paris: Fondation nationale des sciènces politiques, 1978).
11 Подробнее о положении домашней прислуги в странах Средиземноморья
см. R. М. Smith, «The People of Tuscany and Their Families in the Rfteenth
Century: Médiéval or Mediterranean?» Journal of Family History 6 (1981): 102128; для Центральной Европы см. David Nicholas, The Domestic Life of a Mé­
diéval City: Women, Children, and the Family in Fourteenth-Century Ghent (Lincoln:
University of Nebraska Press, 1985); для Англии см. R. M. Smith, «Kin and

489

Примечания

Neighbors in a 13th Century Suffolk Community», Journal of Family History 4
(1979): 219-256.
12 Яснее всего выразил эту мысль Georges Duby в книге Medieval Marriage: Two
Models from Twelfth Century France (Baltimore: Joh n s Hopkins University Press,
1978).
13 Joh n T. Noonan, Jr., «Power to Choose», Viator 4 (1973): 419ff.
14 David Nicholas говорит о подобных случаях во Фландрии и Брабанте, кото­
рые в экономическом отношении были особенно хорош о развиты: The Do­

mestic Life of a Medieval City.
15 «De b. Agnete de Bohemia virgine Ord. S. Clarae Pragae vita», AA. SS. IMartii,
502-532; «De b. Elisabetha seu Isabella virgine regia fondatrice monasterii Longi
Campi vita gallice scripta per Agnetem de Harcourt abbatisam Longi Campi»,
AA. SS. VIAug., 787-808.
18 О воспитании девочек из аристократической среды Высокого Средневеко­
вья говорит П олетта Л ’Эрмит-Леклерк; ее описание сохраняет силу и для
конца эпохи; см. главу 7 настоящей книги, «Феодальный строй». Н а воспита­
ние девочек из других классов общества такж е влияли религиозные и прак­
тические ф акторы, как показывает Сильвана Веккьо в главе 4.
17 Claudia Opitz, Frauenalltag im Mittelalter: Biographien des 13. u. 14. Jahrhunderts
(Weinheim: Beltz, 1985); Klapisch-Zuber, «La fécondité des florentines».
18 Petra Kellermann-Haaf, Frau und Politik im Mittelalter: Untersuchungen zur politi­

schen Rolle der Frau in den höfischen Romanen des 12., 13. und 14. Jahrhunderts
(Göppingen: Kummerle, 1986).
19 «De b. Elisabetha», Acta Sanctorum.
20 «De S. Clara virgine, prima S. Francisci discipula vita auctore anonymo coaevo»,
AA. SS., II August, 739-768.
21 J . M. Turlan, «Recherches sur le mariage dans la pratique coutumière (XlIe-XVIe
siècles)», Revue historique de droit français et étranger, 2nd ser.l7(1957):477-518.
22 «De S. Hedwige vidua, ducissa Silesiae vita auctore anonymo subaequali»,
AA. SS. VIII Oct., 198-270.
23 C m . Jean-Philippe Levy, «L ’Officialité de Paris et les questions familiales à la fin
du X IV e siècle», Études de droit canonique dédiées à Gabriel Le Bras (Paris: Sirey,
1965) II, 1265-1294.
24 Ж ены, убившие или вступившие в заговор с целью убийства мужей, и мате­
ри, убившие новорожденных детей — главные категории женщин, совер­
шивших насильственные преступления в позднем Средневековье, сведений
о которых вообще мало; см. Barbara A. Hanawalt, «The Female Felon in
Fourteenth-Century England», in Susan M. Stuard, ed., Women in Medieval Society
(Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1976), pp. 125-140.
25 C m . Jacq u es Rossiaud, La prostituzione nel medioevo (Roma: Laterza, 1984); Ernst
Schubert, «Gauner, Dirnen und Gelichter in deutschen Städten des Mittelalters»,
in Cord Meckseper u. Elisabeth Schraut, Hrsg., Mentalität und Alltag im Spät­
mittelalter (Göttingen: Vandenhoek & Ruprecht, 1985), SS. 97-128; и Richard
Trexler, «L a prostitution florentine au X V e siècle: Patronage et clientèles», Anna­
les. E.S.C. 6 (1981):983—1015.

490

29 Walter Nigg, Hrsg., Die heilige Elisabeth von Thüringen (Düsseldorf, 1963).
30 C m . Opitz, Frauenalltag im Mittelalter, SS. 126 ff., и Kellermann-Haaf, Frau und

Politik im Mittelalter.
31 Подробнее см. André Vauchez, «Elzéar et Delphine ou le mariage virginal» Les
laies au Moyen Âge и «Deux laies en quête de perfection: Elzéar de Sabran ( f 1323)
et Delphine de Puimichel ( 1360)», (Paris: Cerf, 1987), pp. 211-224, 83-92.
32 Theodor Knochenhauer, Geschichte Thüringens zur Zeit des ersten Landgrafen­
hauses (Gotha: Perthes, 1871; Abdr. Aalen, 1969), SS. 304 ff.
33 C m . Opitz, Frauenalltag im Mittelalter, S. 273, Anm. 645.
34 См. главу 4.
35 «Vita sanctae Salom eae reginae Halicensis auctore Stanislao Franciscano», Monumenta Poloniae Historica (Cracoviae, 1864-1872), IV, 776-796.
38 C m . Nicholas, Domestic Life of a Medieval City; впрочем, в его источниках не от­
мечается сравнительный возраст супругов.
37 Erika Uitz, «Zur Darstellung der Stadtbürgerin, ihrer Rolle in Ehe, Familie und
Öffentlichkeit in der Chronistik und in den Rechtsquellen der spätmittelalterli­
chen deutschen Stadt», Jahrbuch für die Geschichte des Feudalismus 7 (1983): 130 ff.
38 О классовых различиях в поведении и в структуре семьи для Италии см.
Diane О. Hughes, «Domestic Ideals and Social Behavior: Evidence from Medie­
val Genoa», in Charles E. Rosenberg, ed., The Family in History (Philadelphia:
University of Pennsylvania Press, 1975), pp. 115-143.
39 О делении Европы на культурные провинции см. Kathleen Casey, «The
Cheshire Cat: Reconstructing the Experience of Medieval Women», in Berenice
A. Carroll, ed., Liberating Women's History (Urbana; Chicago: University of Illi­
nois Press, 1976), pp. 224-249.
40 Chistiane Klapisch-Zuber, «Parents desang, parents de lait: L a mise en nourrice
à Florence (1300-1500)», Annales de démographie historique 19 (1983):33-64; Leah
L. Otis, «Municipal Wet Nurses in Fifteenth-Century Montpellier», in Barbara
A. Hanawalt, ed., Women and Work in Pre-industrial Europe (Bloomington: India­
na University Press, 1986), pp. 83ff.
41 Shulamith Shahar, The Fourth Estate: A History of Women in the Middle Ages, trans.
Chaya Galai (London-New York: Methuen, 1984).
42 Philippe Aries, Centuries of Childhood: A Social History of Family Lifey trans.
Robert Baldick (New York: Knopf, 1962).
43 Summa Theologica, quaest. 92, art. 1.
44 André Vauchez, La sainteté en Occident aux derniers siècles du Moyen Âge, rev. éd.
(Rome: École française de Rome, 1981), и «Un nouvel idéal au X IIIe siècle: La
chasteté conjugale», in Vauchez, Les laies au Moyen Âge, pp. 203-209. См. такж е
главу 1 настоящей книги.

Примечания

26 Emmanuel Le Roy Ladurie, Montaillou: The Promised Land of Error, trans.
Barbara Bray (New York: Braziller, 1978), p. 154.
27 Ibid., p. 161.
28 О двух случаях, когда неверными были обе стороны см. Levy, «L ’Officialité
de Paris».

Примечания

45 Z. Lazzeri, ed., «Il prozesso di Cannonizzazione di S. Chiara d’Assisi», Archivum
Franciscanum Historicum 13 (1920):439-493.
46 «Vita sanctae Salom eae», Monumenta Poloniae Histórica, IV, 776-779.
47 Цит. no Heidi Dienst, «Dominus vir: Von der Herzogin-Markgräfin Agnes und
anderen Frauen des Hochmittelalters», in Autorinnengruppe der Universität
Wien, Hrsg., Das ewige Klischee (Wien: Böhlau, 1981), S. 23.
48 J . Russell, «Die Bevölkerung Europas 500-1500», in Carlo M. Cipolla u. Knut
Borcharts, Hrsg., Bevölkerungsgeschickte Europas ( München: Piper, 1969), SS. 9 ff.
О колебаниях в величине североитальянских семей, вызванных обычаем ис­
пользования кормилиц, см. Hughes, «Domestic Ideals», pp. 115-143, и Klapisch-Zuber, «L a fécondité des florentines».
49 Barbara A. Hanawalt, «Childrearing among the Lower Classes of Late Medieval
England», Journal of Interdisciplinary History 8 (1977-1978): 1-22.
50 J . Farknoi, Hrsg., «Kanonisationsprozeß der Hl. Margarethe», Monumenta Roma­
na Episcopatus Vesprimiensis 1 (Budapestinii, 1896).
51 «De b. Agnete de Montepulciano», AA. SS. II April., 791-817.
52 «De beata Ivetta, sive Jutta, vidua reclusa Hui in Gelgio vita auctore Hugone
Floreffiensi», AA.SS. I Jan., 83-887.
53 Nigg, Hrsg., Die heilige Elisabeth von Thüringen.
54 «De b. Angela di Fulginio vita auctore Arnaldo», AA. SS. I Jan., 186-234.
55 «De S. Humilitate abbatissa Ord. Vallombrosani Florentiae», AA. SS. V Maii,
203-222.
56 «De b. Margarita Poenitente tertii ord. S. Francisci vita ex mss. auctore f. Junctà
Bevagnate», AA. SS. I II F ehr., 298-357.
57 Le Roy Ladurie, Montaillou, pp. 172-173.
58 См. раздел «Von Kinderwunsch und Kindsmord: Mutterschaft und Mütterlich­
keit vom 13. bis zum 15. Jahrhundert», in Claudia Opitz, Evatöchter und Bräute
Christi: Weiblicher Lebenszusammenhang und Frauenkultur im Mittelalter (Wein­
heim: Deutscher Studienverlag, 1990).
59 «De S. Clara virgine», AA. SS. II Aug., 739-768.
60 «Vita sanctae Salom eae», Monumenta Poloniae Histórica.
61 Цит. по Annik Porteau-Bitker, «Criminalité et délinquance féminines dans le
droit penal des X IIIe et X IV e siècles», Revue historique de droitfrançais et étranger,
4e sér. 58 (1980):27.
62 Yvonne B. Brissaud, «L ’Infanticide à la fin du Moyen Âge: ses motivations psy­
chologiques et sa repression», Revue historique de droit français et étranger, 4e sér.
50 (1972):229-256.
63 Цит. no Klaus Arnold, Kind und Gesellschaft in Mittelalter und Renaissance
(Paderborn: Schöningh, 1980), S. 47.
64 Ibid.
85 Jo h n Boswell, The Kindness of Strangers: The Abandonment of Children in Western
Europe from Late Antiquity to the Renaissance (New York: Pantheon, 1988).

492

67 Т акая специализация привела, к сожалению, к сосредоточению исследова­
ний на ситуации в Центральной и Западной Европе. О женском труде в Сре­
диземноморье известно много меньше. Мои замечания отраж аю т состояние
изученности вопроса.

Примечания

t(3 David Herlihy, «Medieval Children», in Bede Karl Lackner & Kenneth Roy
Philp, eds., Essays on Medieval Civilization (Austin: University of T exas Press,
1978), pp. 109-141.

68 Wunder, «Frauen in der Gesellschaft Mitteleuropas», SS. 123-154.

69

C m . Barbara A. Hanawalt, «Peasant Women’s Contribution to the Home Econo­
my in Late Medieval England», in Hanawalt, ed., Women and Work, pp. 3-19;
и Judith M. Bennett, «The Village Ale-Wife: Women and Brewing in FourteenthCentuiy England», ibid., pp. 2.0-36.

70 Цит. no H eide Dienst, «Rollenaspekte von Männern und Frauen im Mittelalter in
zeitgenössischer Theorie und Praxis», in Claudia Opitz, Hrsg., Weiblichkeit oder
Feminismus? Beiträge zur interdisziplinären Frauentagung Konstanz 1982 (Wein­
garten: Drumlin, 1984), pp. 137-157.
71 Цит. по Hermann Pleij, «Arbeitsteilung in der Ehe: Literatur und soziale Wirkli­
chkeit im Spätmittelalter», in M aria E. Müller, Hrsg., Eheglück und Liebesjoch:

Bilder von Liebe, Ehe und Familie in der Literatur des 15. und 16. Jahrhunderts
(Weinheim: Beltz, 1988), pp. 105-124.
72 Wunder, «Frauen in der Gesellschaft Mitteleuropas», pp. 123-154.
73 О положении женской прислуги см. R. М. Smith, «Kin and Neighbors in a Suf­
folk Community», pp. 219-256, и Christina Vanja, «Frauen im Dorf: Ihre Stellung
unter besonderer Berücksichtigung landgräflich-hessischer Quellen des späten
Mittelalters», Zeitschrift für Agrargeschichte undAgrarsoziologie 34 (1986): 147-159.
74 Erika Uitz, Die Frau in der mittelalterlichen Stadt (Stuttgart: Abend-Verlag, 1988),
S. 41. Mary R. Beard приводит примеры из Италии в написанной ею главе о
«The Force of Woman in Medieval Economic and Social Life», in Women as
a Force in History (New York: Collier, 1946), pp. 216-269.
75 Uitz, Die Frau in der mittelalterlichen Stadt, S. 65.
76 Ibid.
77 Ibid. Beard приводит примеры из Англии: Women as a Force in History, pp. 223 ff.
78 Uitz, Die Frau in der mittelalterlichen Stadt.
79 Об исключительности условий в Кёльне см. Margret М. Wensky, Die Stellung
der Frau in der stadtkölnischen Wirtschaft im Spätmittelalter (Köln-Wien, 1980).
80 См. Введение к кн. Hanawalt, ed., Women and Work, pp. vii-xviii.
81 Léonce Reypens, S. J ., ed., Vita Beatricis: De autobiografie van de S. Beatrjis van
Tienen, Ord. Cist. J 200 bis 1268 (Antwerpen, 1964);J . Henriquez, ed., «V itabeatae Idae de Nivella sanctimonialis in monasterio de Rem eya», Quinque prudentes
virgines (Antwerpiae, 1630), pp. 199-297.
82 Примеры здесь и в следующем месте взяты из: Uitz, Die Frau in der mittelal­

terlichen Stadt.
83 Beard, Women as a Force in History, pp. 246 ff.

493

Примечания

84 Barbara Kroemer, «Von K aum auen, Beamtinnen, Ärztinnen: Erwerbstätige
Frauen in deutschen mittelalterlichen Städten», Frauen in der Geschichte 2 (1982).
85 Uitz, Die Frau in der mittelalterlichen Stadt, SS. 97 ff.
86 Ibid., S. 68.
87 Ibid., SS. 68-69, и Régine Pernoud, La femme au temps des cathédrales (Paris:
Stock, 1980), pp. 202 suiv.
88 Подробнее об отношении академической медицины к теории акушерства
и гинекологии см. глава 2 настоящей книги.
89 А. Delva, Vrowengeneeskünde in Vlandem tijdens de late middeluewen met mitgave
van het Brugse Liber Trotula, Vlaamse Historische Studies 2 (Bruge: Genootschap
voor Geschiedenis, 1983).
90 C m . Georg Burckhard, Die deutschen Hebammenordnungen von ihren ersten Anfän­
gen (Leipzig, 1914); Merry E. Wiesner, «Early Modern Midwifery: A Case Study»,
in Hanawalt, ed., Women and Work, pp. 94—114; и, как общий обзор, — Paul
Diepgen, Frau und Frauenheilkunde in der Kultur des Mittelalters (Stuttgart:
Thieme, 1963).
91 О женских гильдиях в Кёльне см. Wensky, Die Stellung der Frau; о таковых
ж е в П ариже — Uitz, Die Frau in der mittelalterlichen Stadt, pp. 50-51. Kathleen
Casey описывает обстановку в Англии: «Women in Norman and Plantagenet
England», in Barbara Kanner, ed., The Women of England: From Anglo-Saxon
Times to the Present (Hamden, Conn.: Archon, 1979), pp. 83-112. Вместе с тем,
эта тем а требует еще многих исследований.
92 Uitz, Die Frau in der mittelalterlichen Stadt, pp. 54 ff.
93 Christina Vanja, «Bergarbeiterinnen: Zur Geschichte der Frauenarbeit im Berg­
bau, Hütten- und Salinenwesen seit dem späten Mittelalter, Teil I: Mittelalter und
frühe Neuzeit», Der Anschnitt 39 (1987):2-15.
94 Взято из: Uitz, Die Frau in der mittelalterlichen Stadt, p. 65.
95 Цит. по Anke Wolf-Graaf, Die verborgene Geschichte der Frauenarbeit (Weinheim:
Beltz, 1983), S. 82.
96 Barbara Handler-Lachmann, «Die Berufstätigkeit der Frau in den deutschen
Städten des Spätmittelalters und der beginnenden Neuzeit», Hessisches Jahrbuch
für Landesgeschichte 30 (1980): 131-175.
97 Ibid.
98 См. Merry E. Wiesner, Working Women in Renaissance Germany (New Brunswick;
N. J .: Rutgers UP, 1986).
99 Wolf-Graaf, Die verborgene Geschichte der Frauenarbeit, SS. 72-82.
100 C m . Wunder, «Frauen in der Gesellschaft Mitteleuropas», SS. 138 ff.
101 См. Введение у Hanawalt, Women and Work, pp. xiff.
102 Wolf-Graaf, Die verborgene Geschichte der Frauenarbeit, S. 82.
103 Russell, «Die Bevölkerung Europas 500-1500», SS. 9 ff.
104 Albert Huyskens, Hrsg., Der sog. «Libellas de dictis quattuor ancillarum S. Elisabethae confectus» (Kempten-München, 1911).
105 О различии в оплате мужского и женского труда см. Casey, «The Cheshire
Cat», pp. 130-431.

494

10/ «A d mulieres pauperes in villulis», in Carla Casagrande, ed., Prediche aile donne
del secolo XIII (Milano: Bompiani, 1978).
108 О развитии и значении проституции в средневековых городах см. Leah Otis,
Prostitution in Medieval Society (University of Chicago Press, 1985), особенно p tl,
и сочинения, названные в прим. 25.

Примечания

106 Hanawalt, «The Female Felon», pp. 125-140; такж е Isabelle Chabot, «Poverty
and Widows in Later Medieval Florence», Continuity and Change 3(1988):201-311.

109 См. Schubert, «Gauner, Dim en und Gelichter», pp. 97-128. Подробнее о почи­
тании св. Марии Магдалины см. главу 1 настоящей книги.
110 «Vita b. Idiliae, viduae Leodiensis, libri duo priores», Analecta Bollandiana 13
(1894): 197-248.
111 Jean-Luc Dufresne, «Les comportements amoureux d’après les registres de l’officialité de Cérisy (XIVe-X V e siècle), Bulletin philologique et historique du comité des
travaux historiques et scientifiques 1973 (1976): 131-156.
112 Marie-Thérèse Lorcin, «Retraite des veuves et filles au couvent: Quelques aspects
de la condition feminine à la fin du moyen Age», Annales de démographie historique
11(1975): 187-201.
113 G. K Schmelzeisen показывает это для городских женщин Центральной Ев­
ропы в Die Rechtsstellung der Frau in der deutschen Stadtwirtschaft (Stuttgart:
Kohlhammer, 1935); об условиях в сельской местности см. Lutz К. Вегкпег,
«Inheritance, Land Tenure, and Peasant Family Structure: A German Regional
Com parison», in ja c k Goody et al., eds., Family and Inheritance (Cambridge UP,
1976), pp. 71-95.
114 «De S. Aemiliana sive Humiliana vidua tertii ordinis S. Francisci vita auctore
coaevo», A A . SS. IV Maii, 385-417.
115 Walter Heinemeyer, «Die Landgrâfin Elisabeth von Thuringen», in Heinemeyer
u. a., Hrsg., Die heilige Elisabeth in Hessen (Marburg, 1983, каталог выставки),
SS. 29-56.
116 Сведения по этому вопросу для Средиземноморских стран см.: Thomas
Kuehn, «Women, Marriage, and patria potestas», Revue d'histoire du droit 49(1981):
127-147; Christiane Klapisch-Zuber, «La “mère cruelle” : Maternité, veuvage et
dot dans le Florence des X IV e-X V e siècles», Annales. E. S. C. 3(1983): 1097-1109;
см. такж е Diane O. Hughes, «Brideprice and Dowry in Mediterranean Europe»,
Journal of Family History 3(1978):263-296.
117 Strasbourg, Archives municipales, Statutes de 1477, vol. 18, fol. 144.
118 Herbert Grundmann, Religiose Bewegungen im Mittelalter (Darmstadt: Wiss. Buchgesellschaft, 1970).
119 Barbara Degler-Spengier, «Die religiose Frauenbewegung des Mittelalters», Rottenburger Jahrbuch fiir Kirchengeschichte (1984), SS. 75-88.
120 Bûcher, Die Frauenfrage im Mittelalter.
121 О развитии и значении движения бегинок (включая некоторые еретические
ф орм ы его) см. Em est William McDonnell, The Beguines and Beghards in Medie­
val Culture with Special Reference to the Belgian Scene (New Brunswick; N .J.: 1954).

495

Примечания

122 См. Grundmann, Religiöse Bewegungen im Mittelalter, особенно Kap. 7. То, что
это женское религиозное движение не ограничилось Центральной Европой,
показали такие исследования, как: Joh n Martin’s «O ut of the Shadow: Here­
tical and Catholic Women in Renaissance Venice», Journal of Family History 10
(1985) :21-33, и Caroline Bynum’s Holy Feast and Holy Fast: The Religious
Significance of Food to Medieval Women (Berkeley: University of California Press,
1987), особенно Chap. 1.
123 Цит. no Ursula Peters, «Frauenmystik im 14. Jahrhundert: Die Offenbarungen
der Christine Ebner», in Opitz, Hrsg., Weiblichkeit oder Feminismus?, SS. 213-227.
124 Kaspar Elm, «Ketzer oder fromme Frauen? D as Beginentum im europäischen
Mittelalter», Journal für Geschichte 2 (1980): 142-146.
125 О женщинах, которых называли мистиками см. Peter Dinzelbacher u. Dieter
R. Bauer, Hrsg., Frauenmystik im Mittelalter (Filderstadt bei Stuttgart: Schwaben­
verlag, 1985), и John A. Nichols & Lilian T . Shank, eds., Peace Weavers: Medieval
Religious Women 2 (Kalamazoo, Mich.: Cistercian Publications, 1984).
126 Цит. no Peters, «Frauenmystik im 14. Jahrhundert.
127 Vauchez, Les laics au moyen âge, pp. 239-244.
128 Vauchez, La sainteté en Occident; Donald Weinstein & Randolph M. Bell, Saints and
Society: The Two Worlds of Western Christendom (University of Chicago Press, 1982).
129 Martha C. Howell, Women, Production, and Patriarchy in Late Medieval Cities (Uni­
versity of Chicago Press, 1986).
130 Vauchez, Les laics au Moyen Âge, pp. 265-276.
131 Christine de Pisan, The Book of the City of Ladies, trans. Earl J . Richards (New
York: Persea Books, ca. 1982).
132 C m . Jo a n К. Kelly, «Early Feminist Theory and the “Querelle des femmes” 14001789», Signs 8 (1982):4-22.

Раздел третий.

Следы и образы женщин

Гллава 10. Мир женщин. Франсуаза Пппонье

1 Michel Parisse, Les nonnes au Moyen Âge (Le Puy: Christine Bonneton, 1983).
2 См., например, Henri Dubois, Lesfoires de Chalon et le commerce dans la vallée de
la Saône (Paris: Presses de la Sorbonne, 1976), pp. 146-147.
3 Michel Balard, «La femme esclave à Genes (XIIIe-X V e siècles)», доклад на кол­
локвиуме Lesfemmes au Moyen Âge, Université de Lille III, Maubeuge, 6-9 октяб­
ря 1988. Maubeuge: 1990.
4 Perrine Mane, Calendriers et techniques agricoles ( France-Italie, XIIe-XIIIesiècles)
(Paris: Le Sycomore, 1983).
5 Частное сообщение Perrine Mane.
6 Richard Bucaille et Françoise Piponnier, «La belle ou la bête? Rem arques sur
l’apparence corporelle de la paysannerie médiévale», Ethnologie française 6 (3-4)
1976:227-232.
7 Françoise Piponnier, «Une maison paysanne au X lV e siècle: le mobilière», Rot­
terdam Papers II (1975), pp. 151-170.

496

9 Pierre Riche, La vie quotidienne dans l'Empire carolingien (Paris: Hachette, 1973),
pp. 195-196.
10 Каталог выставки «Un village au temps de Charlemagne», Rémy Guadagnin,
Musée National des Arts et Traditions Populaires, Paris (Paris: Reunion des Mu­
sées Nationaux, 1988), pp. 278-283.

Примечания

8 Emmanuel Le Roy Ladurie, Montaillou village occitan de 1294 à 1324 (Paris:
Gallimard, 1973), p. 159.

11 G. D e Poerce, La draperie médiévale en Flandre et enArtois, I—III. (Ghent: De Tempel, 1951), vol. 1: La Technique.
12 Florence Edler De Roover, «Andrea Banchi Florentine Silk Manufacturer and Mer­
chant in the Fifteenth Century», Studies in Mediaeval and Renaissance History 3 (1960).
13 Renée et Michel Colardelle, «L ’habitat médiéval immerge de Colletière à Charavines (Isère)», Archéologie médiévale 10 (196) : 167-269.
14 А рхив департамента Côte-d’Or, B 2082, инвентарь зам ка d’Aisey (1380).
15 Цит. y Paiisse, Les nonnes, p. 57.
16 Например, Gabrielle Demians d’Archimbaud, Les fouilles de Rougiers (Paris:
Centre National de Recherche Scientifique, 1980), pp. 460-465.
17 Charles V. Langlois, La sociétéfrançaise au XIIIesiècle d'après dix romans d'aven­
ture (Paris: Hachette, 1904), p. 9.
18 Irena Tum au, «The Diffusion of Knitting in Medieval Europe», in Cloth and Clot­
hing in Medieval Europe (London: Heinemann, 1983), pp. 368-389.
19 Каталог выставки «Costume Coutume» (Jean Cuisenier, curateur) в Grand Pa­
lais в Париже (Paris: Reunion des Musées nationaux, 1987), p. 58: вязаный че­
пец, найденный в Сен-Дени.
20 Françoise Piponnier, «Les ateliers des aitisans dijonnais du textile d ’après les
inventaires mobiliers (XIVe-X V e siècles)», Autour de l'habitat textile (Tourcoing:
Archives Municipales, 1987), pp. 1-9.
21 Daniele Alexandre-Bidon et Monique Closson, L'enfant à Tombre des cathédrales
(Lyons: Presses Universitaires de Lyon, 1985), pp. 158-161.
22 P. Demoion, Le village mérovingien de Brebières (VIe-VIIe siècles) (Arras, 1971),
p. 134.
23 Le Roy Ladurie, Montaillou, p. 288.
24 Marie-Thérèse Lorcin, «Le feu apprivoisé, l’homme, la femme et le feu dans les
fabliaux», Revue historique 268 (543)1982:3-15.
25 Jean-Marie Pesez, «Le foyer de la maison paysanne (XIe-X V e siècle)», Archéologie
médiévale 16 (1986):65-92.
26 Françoise Piponnier, «Equipement et techniques culinaires en Bourgogne au
X IV e siècle», Bulletin philologique et historique du comité des travaux historiques et
scientifiques, Année 1971 (Paris, 1977), pp. 57-80.
27 Françoise Desportes, Le pain au Moyen Âge (Paris: Olivier Orban, 1987), pp. 121-143.
28 Цит. y Parisse, Les nonnes, pp. 140-141.
29 Le Roy Ladurie, Montaillou, p. 373.

497

Примечания

30 Geneviève Bresc-Bautier, «Pour compléter les données de l’archéologie: le rôle du
bois dans la maison sicilienne», Atti del colloquio internazionale di archeologia mé­
diévale (Palermo-Erice 1974) (Université di Palermo, 1976), pp. 435-464.
31 Günter P. Fehring, «Der Beitrag der Archäologie zum Leben in der Stadt des
späten Mittelalters», in Das Leben in der Stadt des Späten Mittelalters, Internationa­
ler Kongreß, Krems 1976 (Wien: Österreichische Akademie der Wissenschaften,
1977) , Fig. 23.
32 Françoise Piponnier, «Les métaux et leurs emplois d ’après les inventaires mobi­
liers (Bourgogne, X IV e-X V € siècles)», доклад на Diciottesima Settimana di Studio

(Prato 1986).
33 J . Pichon, éd., Le ménagier de Paris, 2 vol. (Paris, 1846).
34 Le Roy Ladurie, Montaillou, pp. 203-204.
35 Langlois, La société française, p. 119.
36 Daniele Alexandre-Bidon et Françoise Piponnier, «Gestes et objets de la toilette
aux X IV e et X V e siècles», in Les soins de beauté, Moyen Âge, début des Temps moder­
nes (Nice: Faculté des lettres et sciences humaines, 1987), pp. 211-244.
37 Le Roy Ladurie, Montaillou, p. 72.
38 Maurice Beresford & Joh n G. Hurst, Deserted Médiéval Villages (London: Lutterworth, 1971); Gabrielle Démians d’Archimbaud, «L ’habitation médiévale en Pro­
vence médiévale», in La construction au MoyenÂge, histoire et archéologie (Paris: Les
Belles Lettres, 1973), pp. 59-110; Jean-Marie Pesez, «L ’habitation paysanne en
Bourgogne médiévale», ibid., pp. 219-233; Je an Chapelot et Robert Fossier,
Le village et la maison au Moyen Âge (Paris: Hachette, 1980).
39 Цит. y Gabriel Fournier, Le chateau dans la France médiévale (Paris: Aubier,
1978) , p. 290.
40 Jean-M arie Pesez, éd., Brucato, histoire et archéologie d'un habitat médiéval en Sicile
(Rome: École Française de Rome, 1985).
41 Jean-M arie Pesez, «Une maison villageoise au X IV e siècle: les structures», Rotter­
dam Papers II (Rotterdam, 1975), pp. 139-149; Françoise Piponner, «Une maison
villageoise», ibid., pp. 151-170.
42 Le Roy Ladurie, Montaillou, p. 383.
43 Jean-M arie Pesez, «Obscure et enfumée, la maison paysanne au Moyen Âge»,
Fasciculi Archaeologiae Historicae 2 (1987):79-83.
44 Le Roy Ladurie, Montaillou, p. 383.
Гпава 11. Женщина изображ енная. Кьяра Фругонп

1 Je a n Hubert, Jean Porcher, W. F. Volbach, L'impero carolingio (Milano: Feltrinelli,
1968), p. 135.
2 Victor Y. Haines, «The Iconography of the Felix Culpa», Florilegium 1 (1979):
151-158, 174.
3 S. A m brosius Mediolanensis, De virginibus, I, 9, 60, PL 16, col. 216; S. Hierony­
mus, Commentarium in Evangelium Matthaei, II, 13, PL 26, col. 92.
4 См. главу 7 настоящей книги.
5 Adversus Jovinianumy 1.1 y PL 23, col. 246.

498

7 D .J. A. Ross, «Olympias and the Serpent», Journal of the Warburg and Courtauld
Institutes 26 (1963): 1-21, tab. la-b .

Примечания

6 О практике полового воздержания, развивавшейся в христианских кругах
с V в., см. Peter Brown, The Body and Society. Men, Women and Sexual Renuncia­
tion in Early Christianity (New York: Columbia UP, 1988).

8 Homiliae in Evang., 1. И, X X V I, 5, PL 76, col. 1269.
9 Liber de modo bene vivendi, PL 184, col. 1285 (представляется, что этот текст на­
писан самим святым).
10 Помимо миниатюры упомянутой ранее Утрехтской рукописи, еще две обна­
руживаются соответственно в Евангелистарии Оттона П1, fol. 28г, München,
Staatsbibliothek, MS. Clm. 4453, Cin 58, и в Евангелии Сент-Омерского собо­
ра, Ms. 154: fol. 1, обе воспроизведены у: Chiara Frugoni, «L ’iconografia del
matrimonio e della coppia nel Medioevo», in II matrimonio nella societa Altomedievale (Spoleto, 1977), pp. 901-963, fig. 28, 29, 31.
11 Jac o p o Passavanti, Specchio di vera penitenza, ed. F. L. Polidori (Firenze: Monnier,
1863), «Trattato della superbia», cap. 5, pp. 209-211.
12 В новом издании этого труда аббатиса более точно названа аббатисою Хоэнбургской (а не Ландсбергской, как прежде): Herrad of Hohenbourg, Hortus
deliciarum, ed. Rosalie Green (London-Leiden: Warburg Institute-Brill, 1979),
П, 352.
ll^ Воспроизведено у A lexander & Paul Binski, eds., Age of Chivalry, Art in Plantagenet England, 1 2 0 0 - 1 4 0 0 (London: Weidenfeld & Nicolson, 1987), p. 353.
14 Ibid., p. 446.
15 О разных версиях жития Марии Магдалины (особенно о легенде, согласно
которой сестра Л азаря (Четверодневного. — Примеч. пер.) приплыла во
Францию, см. главу 1 настоящей книги.
16 Domenico Cavalca, Le vite de*santi Padri (Milano: Istituto Editoriale Italiano,
n. d.), 1, 173, «Vita di Santa Maria Egiziaca».
17 Chiara Frugoni, «L a morte propria, la morte degli altri», in J e a n D elum eau,
ed., Storia vissuto delpopolo cristiano (Torino: SEI, 1985), pp. 349-365, sp. 357365.
18 Visio Alberici, ed. M. Inguanez, in Miscellanea Cassinese 9 (1932):83-103. О раз­
ных версиях Видения Альберико да Сетгеф рати (монах Монтекассинского
аббатства в начале X I в.) см. Dizionario biografico degli italiani (Roma: Treccani,
1960), s. v. «Alberico di Montecassino» (Anselmo Lentini).
19 Marina Warner, Alone of All Her Sex. The Myth and the Cult of the Virgin Mary
(London: Weidenfeld & Nicolson, 1976), pp. 60 ff.
20 Jean-Louis Flandrin, Un temps pour embrasser (Paris: Seuil, 1983).
21 Этот иконографический тип устойчиво сохраняется и по окончании Сред­
них веков: см. Gigetta Dalli Regoli, La preveggenza della Vergine. Struttura, stile,
iconografia nelle Madonne del Cinquecento (Pisa: Pacini, 1984).
22 О ф игурах, изображаю щ их пороки, см. Adolfo Katzenellenbogen, Allegories

of the Virtues and Vices in Mediaeval Art, from Early Christian Times to the Thir-

499

Примечания

teenth Century (London: Warburg Institute, 1939; Nendeln (Liechtenstein): Kraus
Reprint, 1977).
23* Bernhard Blumenkranz, Le Ju if médiéval au miroir de Part chrétien, Études Augustiniennes (Paris: Études Augustiniennes, 1966), pp. 53 suiv., 57 suiv., 61 suiv., 112
suiv. Lam bert de St. Orner, Liber floridas, ed. A. Derolez (Gand, 1968).
24 Alain Boureau, La papesse Jeanne (Paris: Aubier, 1988).
25 Frugoni, «L ’iconografia del matrimonio», pp. 957ff.
26 Об этом сложном вопросе см. V ivianajem olo et Mirella Morelli, ed., La Bibbia
di S. Paolo Fuori le Mura (Roma: De Luca, 1981), p. 11.
27 О разбираемом эпизоде см. Vita Mathildis a Donizone Presbytero, 1. П, 11. 80
sqq., in L. A. Muratori, Rerum Italicarum scriptores 2, lib. V, pars 2.

28 I Vangelí apócrifa ed. Marcello Craven (Torino: Einaudi, 1969), pp. 21-22.
29 Sybille Harksen, La femme au Moyen Âge (Leipzig: Edition Leipzig, 1974), fig.
p. 94; Sylvie Laurent, Naître au Moyen Âge (Paris: Léopard d’Or, 1989).
30 Sally Fox, The Medieval Woman, an Illuminated Book of Days (Boston: Little,
Brown, 1985), картинка на июль.
31 Chi ага Frugoni, «Le mistiche, le visioni e l’iconografia: rapporti ed influssi», Atti del
convegno su «La mística femminile nel Trecento» Todi 1982 (Todi, 1983), pp. 5-45.
Специально о Кларе из М онтефалько см. Chiara Frugoni, «Domine, in conspectu tuo omne desiderium meum: Visioni e immagini in Chiara da Montefalco», in Claudio Leonardi et Enrico Menesto, ed., Chiara da Montefalco ed il suo
tempo (Firenze: Nuova Italia, 1985), pp. 154-174.
32 Enrico MenestT, II processo di canonizzazione di Chiara da Montefalco (Firenze:
Nuova Italia, 1985), p. 85 (foil. 33v-34r).
33 Chiara Frugoni, «Le lastre veterotestamentarie e il program m a della facciata», in
E. Castelnuovo, V. Fumagalli, A. Peroni, et S. Settis, ed., Lanfraneo e Wiligelmo.
II Duomo di Modena (Modena, 1989), pp. 422-452, sp. 428; II Duomo di Modena.
Atlante Fotográfico (Modena, 1989), pp. 144-151.
34 Chiara Frugoni, Una lontana città (Torino: Einaudi, 1983), pp. 173 sgg.
35 Paris: Bibliothèque Nationale, MS. lat. 16515, fol. 204; Chiara Frugoni, «La rappresentazione dei giullari nelle chiese fino al ХП secolo», Il Contributo deigiullari
alla drammaturgia italiana delle origini (Roma: Bulzoni, 1978), pp. 113-134, fig. 18.
38 См. историю о женщине, читавшей книгу о чудесах Св. Франциска и поло­
жившей ее на свою больную грудь, которая немедля была исцелена. О чуде
рассказывает Tom m aso da Celano, «Tractatus de miraculis B. Francisci», in
Analecta franciscana, vol. X (Florentiae: A d Claras Aquas, 1941), cap. 18, № 193,
pp. 328-329.
37 Gigetta Dalli Regoli, II maestro di Borsigliana. Un pittore del 7400 in Alta Val di
Serchio (Lucca: Pacini Fazzi, 1987). Ряд примеров такого рода собрала Daniele
Alexandre-Bidon, «La lettre volée, à lire à l’enfant au Moyen Âge», in Annales,
E.S.C. 4 (juillet-août 1989):953-992.
38 Francesco Filippini, Guido Zucchini, Miniatori e pittori a Bologna: documenti dei
secoli XIII e XIV (Firenze: Sansoni, 1947).

500

40 Биографии поэтессы и анализу ее творчества, особенно Epistreyпосвящены
две статьи Элианы Каррары, которые должны выйти в Quaderni Medievali
(Eliana Carrara, «Christine de Pizan. Biografía di una donna di lettere del X V se­
cólo», Quaderni medievali, 29 (1990), pp. 65-81. — Примеч. пер.) и в Prospettiva
(Eliana Carrara, «Mitología antica in un trattato didattico-allegorico délia fine del
Medioevo: l’“Epistre d ’Othéa” di Christine de Pizan», Prospettiva 66 (aprile 1992),
pp. 67-86 — Примеч. nep.).

Примечания

39. Claudia Opitz u. Elizabeth Schraut, «Frauen und Kunst im Mittelalter», in
Frauenkunstgeschichte... (Gießen, 1984), SS. 33-52.

41 Об этом сочинении см. остроумные замечания Natalino Sapegno в «И Тгеcento», Storia letteraria d’Italia (Milano: Vallardi, 1966), pp. 358 sgg.
42 Хранится в Metropolitan Museum. См. каталог: Europe in the Middle Ages (New
York: Metropolitan Museum, 1987), p. 53 и fig. 44.
43 О различных житиях Радегунды, писавшихся в разные времена, см. главу 1
настоящей книги.

44 Hildegardis RevelationesyLucca, Biblioteca Governativa, fol. 143г. Более подроб­
но о Хильдегарде см. M aria Teresa Beonio, Fumagalli Brocchieri, «Ildegarda, la
profetessa», in Ferruccio Berlini, Franco Cardini, Maria Teresa Beonio, Fuma­
galli Brocchieri e Claudio Leonardi, Medioevo al femminile (Roma-Bari: Laterza,
1989), pp. 144-169. (Две главы этой книги посвящены Радегунде и Хротсвите.)

45 De Ida Lewensi virgineyin AA.SS.yXIII, 113.
46 Некоторые сведения содержит: Elizabeth Schraut u. Claudia Opitz, Frauen und
Kunst im Mittelalter (Braunschweig, 1983, каталог выставки); Opitz u. Schraut,
«Frauen und Kunst"; Claudia Opitz, Hrsg., Weiblichkeit oder Feminismus (Wein­
garten: Drumlin, 1984).
47 Harksen, La femme au Moyen Âge, p. 46.
48 Я не буду вступать здесь в дискуссию о знаменитом ковре из Байё (2-я поло­
вина X II в.), который во французской традиции, документально не подкреп­
ленной, известен как «ковер королевы Матильды» (жены Вильгельма Завое­
вателя, подвиги которого изображены на ковре). Вопрос, для кого на самом
деле было задумано и изготовлено это изобилующее текстом и изображе­
ниями повествование, давно служит предметом споров. См. С. H. GibbsSmith, The Bayeux Tapestry (London, 1975), p. 5.
49 Antonio Volpato, «II tema agiografico della tríplice aureola nei se coli Х Ш -X V »,
in Sofia Boesch Gajano e Lucia Sebastiani, edd., Culto dei santiyistituzioni e classi
sociali in età preindustriale (Rom a-L’Aquila: Jap ad re, 1984), pp. 509-526.
50 André Vauchez, Les Laies au Moyen Âge. Pratiques et expériences religieuses (Paris:
Cerf, 1978), pp. 169-188, глава «Patronage des saints et religion civique dans
ritalie communale.
51 Jan e Tibbets-Schulenburg, «Sexism and the Celestial Gynecaeum, from 500 to
1200», Journal of Medieval History 4 (1978): 117-133.
52 Chiara Frugoni, «Santa Bona, pellegrina per desiderio», GU universi delfantástico
(Firenze: Vallecchi, 1988), pp. 259-272.

501

Примечания

'г>3 Chiara Frugoni, «La città e le santé novelline», in Acts of the Conference, Athens

and Rome, Florence and Venice. City-States in Classical Antiquity and Medieval Italy.
Brown University, Providence, Rhode Island (May 1989).
54 Tommaso da Modenayкаталог, изданный Luigi Menegazzi (Treviso, 1979), pp. 74,165.

Раздел четвертый. Слова женщин
П раво говорить. Ар. К-З.

1 М. I. King, «Thwarted Ambitions. Six Learned Women o f the Italian Renais­
sance», Soundings 59(1976):2.80-304; P. H. Labalm e, ed., Beyond Their Sex: Lear­
ned Women of the European Past (New York: New York University Press, 1980);
M. I. King, Venetian Humanism in an Age of Patrician Dominance (Princeton: Prin­
ceton University Press, 1986).
Глава 12. Л итература и мистика. Даниэль Ренье-Болер

1 Dante Alighieri, De vulgari eloquentia, I, IV, 1.
2 Marie-Thérèse d’Alverny, «Comment les théologiens et les philosophes voient la
femme», со ссылкой на Historia scolastica П етра Коместора, in La femme dans
les civilisations des Xe-XIIe siècles (Poitiers, 1977), pp. 112-113.
3 Georges Duby, Male Moyen Âge (Paris: Flammarion, 1988), p. 57.
4 Le mirouer aux damesypoème inédit du XVe siècleyéd. A. Piaget (Paris-Neuchâtel,
1908), 1. 500 suiv.
5 Ibid., 1. 757 suiv.
6 Didier Anzieu, Le moi-peau (Paris: Dunod, 1985), p. 227.
7 Marina Mizzau, «Silence à deux voix». Langages 85 (1987):45.
8 Anne-Marie Houdebine, «Sur les traces de l’imaginaire linguistique», in V. Aebischer et C. Forel, éd., Parlers masculins, parlersféminins (Paris, 1983), pp. 105-139;
«Les femmes et la langue», Tel quel (1977): 184-95; «L a difference sexuelle et la
langue», Langage et société 1 (1979):3-10.
9

Luce Irigaray, Parler n'est jamais neutre (Paris: Minuit, 1985).

10 Verena Aebischer, во введении к Aebischer et Forel, éd., Parlers masculins,
parlers féminins, p. 9; Irigaray, Parler n'est jamais neutreypp. 281 suiv.
11 Peter Dronke, Women Writers of the Middle Ages. A Critical Study of Texts from
Perpétua to Marguerite Porete (Cambridge UP, 1984).
12 Paul Zumthor, «Litteratus/îlliteratus. Remarques sur le contexte vocal de l’écri­
ture médiévale», Romania 106 (1985): 1-18.
13 Pascale Bourgain, Poésie lyrique latine du Moyen Âge (Paris: Union Générale de
l ’Edition, 1989), p. 53.
14 Ibid., p. 121.
15 Chaucer, Canterbury TalesyThe Wife of Bath’s Tale, IL 692-697.
16 Beatrice Slama, «De la littérature feminine à l’écrire femme», Littérature 44 (dé­
cembre 1981):51.

502

Примечания

17 «И госпожа сия была великой стихотворицей и писала истинно прекрасные
любовные стихи Гюи Бойцу». Margarita Egan, éd., Les vies des troubadours
(Paris: Union générale de l’édition, 1985), pp. 52-53.
18 Marie-Louise Oilier, «Les lais de Marie de France ou le recueil comme forme», in
M. Picone, G. Di Stefano et P. Stewart, éd., La nouvelle Genèse, codification et
rayonnement d'un genre médiéval (Montréal: Platon, 1983), pp. 64-78.
19 Ibid., p. 67.
20 Jean-Charles Huchet, «Nom s de femme et écriture feminine au Moyen Âge»,
Poétique 48 (1981):407—430; «Les femmes troubadours ou la voix critique», Lit­
térature 51(1983):58-90.
21 Huchet, «Les femmes troubadours», p. 84.
22 Pierre Bee, éd., Burlesque et obscénité chez les troubadours. Le contre-texte au Moyen
Âge (Paris: Stock, 1984), p. 193.
23 Henri Deluy, éd., Troubadoursgalégo-portugais. Une anthologie (Paris: P.O.L., 1987).
24 Bee, éd., Burlesque et obscénité, pp. 18-19.
2*r> Kevin Brownlee, «Discourses of the Self: Christine de Pizan and the Rose»,
Romanic Review 79(1988): 199-221.
26 Jacqueline Cerchiglini, «L ’étrangère», Revue des langues romaines 92(2) 1988:240.
27 Eric Hicks, Le débat sur le Roman de la Rose (Pans: Champion, 1977).
28 Ibid., p. 22.
29 Ibid., p. 6.
30 Cerchiglini, «L ’étrangère», p. 241.
31 Christine de Pisan, Le livre de la mutacion de Fortune\ éd. S. Solente (Paris: Picard,
1959-1966), 11. 374ff.
32 Eric Hicks, «Femme-auteur et auteur-femme: Christine de Pizan et la question
féministe», in La femme et l'art au Moyen Âge, каталог выставки (Lausanne,
1984), p. 69.
33 Marie-Thérèse Lorcin, «Mère nature et le devoir social. L a mère et l’enfant dans
l’œuvre de Christine de Pizan», печатается в Revue historique (вышло в свет до
выхода настоящей книги: Revue historique 282 (1989); отдельно в 1990. —При-

жеч. пер.).
34 Christine de Pisan, Le livre de la mutacion de Fortune, I L 1391-1394.
35 Christine de Pisan, La cité des dames, trad, par Thérèse Moreau et Eric Hicks
(Paris: Stock-Moyen Âge, 1986), p. 37.
36 Ibid., pp. 48, 58, 60 et 87.
37 Ibid., p. 114.
38 Nathalie Z. Davis, «Gender and Genre: Women as Historical Writers, 14801820», in P. H. Labalm e, ed., Beyond Their Sex. Learned Women of the European
Past (New York UP, 1984), pp. 157-160.
39 Philippe de Novare, Les quatre âges d'homme, éd. Marcel de Fréville (Paris: S ATF,
1888), p. 16.
40 Ursula Peters, «Frauenliteratur im Mittelalter. Überlegungen zur Trobairitzpoesie, zur Frauenmystik und zur feministischen Literaturbetrachtung», Germanisch­
romanische Monatsschrift 69 (1988):35~56; «Frauenmystik im 14. Jh . Die “Offen-

503

Примечания

41
42
43
44
45
46
47

48

barungen” der Christine Ebner», in Claudia Opitz, Hrsg., Weiblichkeit oder
Feminismus (Weingarten, 1984), SS. 213-227.
Andreas Bauch, Einleitung. Das Leben des HL Willibald (Eichstätt, 1962), SS. 13-15.
Dronke, Medieval Writers, pp. 36 ff.
Ernst R. Curtius, La littérature européenne et le Moyen Âge latin (Paris: Presses Uni­
versitaires de France, 1956), chap. 5, pp. 103 suiv.
Dronke, Women Writers, p. 76.
См. G. Epiney-Burgard et E. Zum Brunn, éd., Femmes troubadours de Dieu
(Brepols, 1988).
Peters, «Frauenliteratur».
Claudia Opitz, «...zu schreiben von gutten und selgen schwestren uebung. Frauenmy­
stik und geisüiche Literatur in südwestdeutschen Frauenklöstern des Spätmittelal­
ters», in Elisabeth Reuz, Hrsg., Die Frauenfeder (Weingarten, 1986), SS. 75-104.
Peters, «Frauenmystik», SS. 216 ff.

49 Ibid., p. 220.
50 Jo a n M. Ferrante, «The Education of Women in the Middle Ages in Theory, Fact
and Fantasy», in Labalme, ed., Beyond Their Sex, pp. 9 ff.
51 Michel Lauwers, «Paroles de femmes, sainteté feminine. L ’Eglise du X IIIe siècle
face aux béguines», in G. Braive etJ.-M. Cauchies, éd., La critique historique à Vép­
reuve. Liber discipulorum Jacques Paquet (Bruxelles, 1989), pp. 108 suiv.
52 M argaret L. King, «Booklined Cells: Women and Humanism in the Early Italian
Renaissance», in Labalm e, ed., Beyond Their Sex, pp. 66 ff.
53 Philippe de Mézières, «Histoire de Grisélidis», in Elie Golénistcheff-Koutouzoff,
L'histoire de Grisélidis en France au XIVe et au XVe siècle (Paris: Droz, 1933).
54 Слова, приведенные в подзаголовке этого раздела, взяты из «Lai de Yonec»,
11. 68-70, in Marie de France, Lais, trad, par Pierre Jonin (Paris: Champion,
1982), p. 89.
55 Marie-Françoise Notz, «Esthétique de la violence et cruauté de la prose dans “L a
fille du comte de Ponthieu”», Eidolon 22(1982):51-68.
56 Robert L. Krueger, «Double Jeopardy: The Appropriation o f W oman in Four
Old French Romances of the Cycle de la Gageure», in S. Fisher & J. E. Halley, eds.,

Seeking the Women in Late Medieval and Renaissance Writings: Essays in Feminist
Contextual Criticism (Knoxville: University of Tennessee Press, 1989), pp. 21-50.
57 F. Lecoy, éd., Guillaum de Dole ou le Roman de la Rose, vv. 4768-4773, trad, par
J . Dufournet,J. Kooijman, R. Ménage et C. Tronc (Paris: Champion, 1979; 2e éd.,
1988), p. 96.
58 Golénistcheff-Koutouzoff, L'histoire de Grisélidis en France.
59 Philippe de Mézières, «Histoire de Grisélidis», ibid., p. 174.
60 Jacq u es Rossiaud, La prostitution médiévale (Paris: Flammarion, 1988), p. 165.
61 Ibid., p. 204.
62 Heldris o f Cornwall, The Romance of Silence, ed. Lewis Thrope (Cambridge,
1972), 11. 2067-2082.
63 Howard Bloch, Etymologie et généalogie. Une anthropologie littéraire du Moyen Âge
français (Paris: Seuil, 1989), p. 263.

504

Примечания

84 Heldris of Cornwall, The Romance of Silence, 11. 2532-2538.
65 Ibid., 11. 2637-2638.
66 Philippe de Novare, Les quatre âges d'hommey p. 14.
67 Verena Aebischer, «Bavardages, sens commun et linguistique», in Aebischer et
Forel, éd., Parlers masculinSy parlers fémininsyp. 173.
68 Je a n de Meung, Roman de la Rose, éd. par Daniel Poirion (Paris: GarnierFlammarion, 1974), w . 16347-16352.
89 Anatole de Montaiglon, Le livre du Chevalier de La Tour Landry pour Tenseignement
de ses filles (Paris: P. Jannet, 1854), p. 259.
70 Ibid., p. 116.
71 M adeleinjeay, éd., Les Evangiles des quenouilles (Montréal: Presses de l’Université
de Montréal, 1985).
72 Ibid., p. 116.
73 Ibid., pp. 10-11.
74 Madeleine Jeay , «Savoir faire: une analyse des croyances des Evangiles des quenouilles», in Le moyen français 10 (1982):232.
75 Je a n de Meung, Roman de la Roseyéd. par Daniel Poirion., v. 19213.
76 Ibid., w . 19209-19217.
77 Ibid., w . 9155-9156.
78 Danielle Régnier-Bohl er, «Femme/faute/fantasme», La condición de la mujer en la
Edad Media (Madrid: Universidad Complutense, 1986), pp. 475-499.
79 Le livre du Chevalier de La Tour Landryypp. 27-28.
80 «Le vilain de Bailleul», in A. de Montaiglon, éd., Recueil général et complet des
fabliaux des XIIe et XIVs siècles (Paris: 1872-1890), IV, 213-214; trad., in Contes à
rire du Nord de la France (La Ferté-Milon: Corps 9 éditions, 1987), p. 21.
81 Montaiglon, éd., Recueily V, 50; trans, in Nora Scott, éd., Fabliaux des XIIIe et
XIVs siècles. Contes pour rire? (Paris: Union générale de l’édition, 1977), p. 167.
82 Montaiglon, éd., Recueily vol. 6, p. 103; trad. Fabliauxyp. 197.
83 Ibid., vol. 6, p. 114; trad. Fabliauxt p. 203.
84 G. A. Brunelli, «Jean Castel et le Mirouer des dames et damoyselles et de tout le
sexe féminin», Le Moyen Âge 61 (1956):93—117.
85 Dante, «De vulgari eloquentia».
86 Je a n de Meung, Roman de la Rose, éd. par Daniel Poirion., w . 6928-6931.
87 Ibid., w . 6956-6972.
88 Ibid., w . 7037-7043.
89 Ibid., w . 7095-7096.
90 Ibid., w . 7116-7125.
91 Nancy Huston; Dire et interdire. Elements dejurologie (Paris: Payot, 1980), p. 121.
92 Montaiglon, éd., Recueil, V, 103; trad. Fabliaux, p. 168.
93 «De la pucele qui abevra le poulain», in Montaiglon, éd., Recueily IV, 199; trad.
Fabliaux, pp. 172 suiv.
94 Montaiglon, éd., Recueily I, 318 suiv.; trad. Fabliaux, pp. 176 suiv.
95 Montaiglon, éd., Recueily V, 204; trad. Fabliauxyp. 60.

505

Примечания

96 «Li sohaiz desvez», in Jean Bodel, Fabliaux, éd. P. Nardin (Paris: Nizet, 1965),
p. 45; trad. Contes à rire du nord de la France, pp. 31-34.
97 C. H. Livingston, Le jongleur Gautier Le Leu.. Études sur les fabliaux (Cambridge,
Mass.: Harvard UP, 1951); trad, in Contes à rire, p. 61.
98 Ibid., trad, p. 179.
99 Chaucer, The Canterbury Taies, prologue to the Wife of Bath, 11. 149-159.
100 «And whan that I hadde geten unto me /B y maistrie al the soveraynetee». Ibid., 11.
817-818.
101 Jacq u es Dalarun, «Hors des sentiers battus. Saintes femmes d’Italie aux XIIIeX IV e siècles», в печати [Вышло в свет в: Femmes, mariages, lignages, XIIe-XIVe
siècle. Mélanges offerts à Georges Duby. Sous la direction de J . Dufournet,
A. Joris, P. Toubert. Bruxelles, De Boeck Université, 1992 (Bibliothèque du
Moyen Âge, 1), pp. 79-102).
102 Lauwers, «Paroles de femmes», pp. 103-108.
103 Louis Magdinier, trad., Le livre de Margery Kempe. Une aventurière de la foi au
Moyen Âge (Paris: Cerf, 1989), p. 125.
104 Ibid., pp. 146-147.
10'r> Zumthor, «Litteratus/illiteratus», p. 6.
106 Hadewiich, Lettres spirituelles, trad, par Fr. T.B. M.P. (Génève: Claude Martingay,
1972), lettre XVII, p. 143.
107 A. Duraffour, P. Gardette et P. Durdilly, éd., Les oeuvres de Marguerite d'Oingt
(Paris: Les Belles Lettres, 1965), p. 91.
108 Ibid., «Spéculum », p. 95.
109 Marie-Christine Pouchelle, «Le corps féminin et ses paradoxes: l’imaginaire de
l'intériorité dans les écrits médicaux et religieux (XIIe-X IV e siècles)», in La condi­
tion de la mujer, pp. 315-331.
110 Hildegard of Bingen, Livre des oeuvres divines, trad, par B. Gorceix (Paris: Albin
Michel, 1982.), pp. 3-4.
111 Ibid., p. 216.
112 Цит. y Margot Schmidt, «Elemente der Schau bei Mechtild von M agdeburg und
Mechtild von Hackeborn. Zur Bedeutung der geisüichen Sinne», in Frauenmystik
imMittelalter, S. 147. Выдержки из La lumière ruisselante de la Dèité переведены
в Femmes troubadours de Dieu, p. 84.
113 «Aliquas etiam vidisti mulieres tam speciali et mirabili in Deum amoris affectione
resolutas, ut prae desiderio languerent, nec a lecto per multos annos nisi surgere
possent», — продолжает Ж ак де Витри. См. André Vauchez, «Prosélytisme et
action antihérétique en milieu féminin au XIIIe siècle: la “Vie de Marie d ’Oignies” (1213) par Jacq ues de Vitry», in Je a n Marx, ed., Propagande et contre-propa­
gande religieuses. Problèmes d'histoire du christianisme (Bruxelles: Editions de l’Uni­
versité, 1987), pp. 95-110.
114 Rubebeuf, Oeuvres complètes, éd. Michel Zink (Paris: Bordas, 1989), I, 239.
115 André Vauchez, «L ’idéal de sainteté dans le mouvement féminin franciscain aux
XIIIe et X IV e siècles», in Movimento relgiosofemminile efrancescanesimo nel secolo

XIII. Atti del Vile Convegno della Société internazionale di studifrancescani, Assisi,

506

Примечания

116
117
118
119
120

11-13 ott. 1979 (Assisi, 1980), pp, 317-337; Anna Benvenuti Papi, «Penitenza e
santità femminile in ambiente cateriniano e bernardiniano», in Atti del Simposio
internazionale cateriniano bernardiniano ( 1980) (Siena: A ccadem ia Senese degli
Intronati, 1982), pp. 865-875.
Vauchez, «L ’idéal de sainteté», p. 326.
Vauchez, «Prosélytisme».
Ibid., p. 100.
Hadewijch, Lettres spirituelles, XVII, p. 142.
Raymondus Capuanus, «Vita», цит. у Odile Redon, «Catherine corps et âme», in
La représentation du corps dans la culture italienne. Actes du Colloque d*Aix-enProvence, 1982 (Aix-en-Provence: Université de Provence, 1983), pp. 77-86 (цита­

та на с. 83).
121 Schmidt, «Elemente der Schau».
122 Les oeuvres de Marguerite d’Oingt, pp. 145-146.
123 Dalarun, «Hors des senders battus».
124 Les oeuvres de Marguerite d'Oingt, p. 142.
125 Beatrix de Nazareth, Sept degrés d1amour, trad, par Fr. J . B. M. P. (Génève: Claude
Martingay, 1972). Ступень пятая, p. 240.
126 «Saepe corpus ejus cum spiritu elevabatur a terra, ut quanta esset virtus spiritum
attrahens cerneretur», Legenda Maior, цит. y Redon, «Catherine corps et âme»,
p. 85.
127 Michel de Certeau, La fable mystique. XVIe-XVIIe siècles (Paris: Gallimard,
1982), p. 15.
128 Dalarun, «Hors des sentiers battus».
129 Le livre de Margery Kempe, p. 265.
130 Ibid., p. VIII.
131 Ibid., p. 68.
132 Ibid., pp. 148-149.
133 Oeuvres de Marguerite d'Oingt, p. 143.
134 Caroline W. Bynum, Holy Feast and Holy Fast. The Religious Significance of Food
to Medieval Women (Berkeley: University of California Press, 1987), esp. chap. 5.
135 Hadewijch d ’Anvers, Écrits mystiques des béguines traduits du moyen néerlandais,
Mengeldichten> 16, trad, par J.-B. F. (Paris: Seuil, 1954), p. 124.
136 Ibid., Strophische Gedichten, ХХХП1, p. 109.
137 «Vie de sainte Beatrice d’Ornacieux», in Les oeuvres de Marguerite d'Oingt,
pp. 122-123.
138 См. примем. 135 переводчика стихотворений, p. 102.
139
140
141
142
143
144

Dalarun, «Hors des sendeis battus».
Hadewijch, Lettres spirituelles, X X , p. 158.
Hadewijch, Mengeldichten, XVII, переведено в Femmes troubadours de Dieu, p. 166.
Hadewijch, Lettres spirituelles, X X , p. 158.
Hadewijch of Antwerp, Strophische Gedichten, X X X I, p. 105.
Переведено в: Femmes troubadours de Dieu, p. 105.

507

Примечания

145 Michel Zink, La subjectivité littéraire (Paris: Presses Universitaires de France,
1985).
146 Brian Stock, «Writing and Internal Time-Consciousness: Othloh of St. Emme­
ram», in Le nombre du temps. En hommage à P. Zumthor (Paris: Champion, 1988),
pp. 163-271.
147 Peter Dinzelbacher, Vision und Visionsliteratur im Mittelalter (Stuttgart: Anton
Hiersemann, 1981).
148 Hadewijch, Lettres spirituelles, XI, p. 110.
140 Zink, La subjectivité littéraire, p. 244.
150 Hadewijch, Lettres spirituelles, X X V , p. 195.
151 Цит. у Roland Maisonneuve, L'univers visionnaire deJulian of Norwich (Paris: Les
Deux Rives, 1987), p. 50.
152 Dalarun, «Hors des senders battus».
153 De Certeau, La fable mystique, pp. 244 suiv.
154 Hadewijch, Lettres spirituelles, X X , p. 159.
Показания n признания. М орж Д ю бп

1 Le registre d'inquisition de Jacques Fournier, évêque de Pamiers (1318- 1325), 3 vol.
(Toulouse, 1965), и Le registre d'inquisition deJacques Fournier (Paris; The Hague;
New York, 1978), 3 vol.

Сведения об авторах

К арла К асагранде (Caria Casagrande). Научный сотруд­

ник Университета в Павии (аксиология и бихевиористика
средневековой цивилизации). Соавтор книг Prediche aile
donne del secolo X III (1978) и I Peccati délia lingua. Disciplina ed
etica délia parola nella cultura medievale (1987).
Жак. Д аларен (Jacques Dalarun). Руководитель исследова­
ний в Ecole Française de Rome; его научные интересы ле­
жат в сфере средневековой святости, а также религиозной
и мирской жизни диоцеза Римини. Автор книг L'impossible
sainteté; la vie retrouvée de Robert d'Arbrissel (1985) и Robert
d'Arbrissel, fondateur de Fontevraud (1986).
Ж ор ж Д ю б и (Georges Duby). Член Французской Акаде­
мии и Института, с 1970 г. занимает кафедру истории сред­
невековых обществ в College de France. В числе его много­
численных трудов: L'An M il (1967); Guerriers etpaysans, essai
sur la première croissance économique de l'Europe (1973); Les trois
ordres ou l'imaginaire du féodalisme (1978); Le chevalier, la
femme et le prêtre (1981); Guillaume de Maréchal ou le meilleur
chevalier du monde (1984). Участвовал в изданиях: Histoire de
la France rurale (1975); Histoire de la France urbaine (1980),
Histoire de la vie privée (1987-1991).
К ьяра Ф р у гони (Chiara Frugoni). Профессор средневеко­
вой истории в Римском университете П, где преподает ис­
торию средневековой культуры и ведет исследования в об­
ласти иконографии IX-XIV вв. Опубликовала книги Una
lontana città, sentimenti ed immagini nel Medioevo (1983) и Fran­
cesco. Un'altra storia (1988).
Д и ан а О уэн Х ью г (Diane Owen Hughes) преподает в уни­
верситете штата Мичиган, автор многих работ по истории
социальных структур и семьи, преимущественно в Генуе.
Ее последняя книга, The Death of Mourning, посвящена за­
конам о роскоши в средневековых городах Средиземно­
морья.

Сведения об авторах

К р и сти ан а Клапиш-Зубер (Christiane Klapisch-Zuber) преподает

историческую демографию и антропологию средневековой Италии
в Ecoles des Hautes Études en Sciences Sociales. Темы ее работ от­
носятся к истории и социологии искусства [Les maîtres du marbre,
Carrare, 1300-1600 [1969]) истории демографических структур [Les
Toscans et leurs fam illes, в сотрудничестве с Дэвидом Херлихи [1978])
и истории семьи [La maison et le nom. Stratégies et rituels dans l'Italie de la
Renaissance [1990]).
П олетта Л *Эрмит-Л еклерк (Paulette L'Hermite-Leclercq). Про­
фессор Парижского Университета I — Сорбонны, преподает исто­
рию религии и культуры на средневековом Западе (ХШ-XIV вв.) Ав­
тор Le monachisme féminin dans la société de son temps: le monastère de la
Celle, X Ie - début du XIVe siècle (1989).
К лавди я О питц (Claudia Opitz). Doctor philosophiae, специализиру­
ется в области истории женщин от позднего Средневековья до Фран­
цузской революции, автор книг Frauenalltag im Mittelalter. Biographien
des X III-X IV . Jahrhunderts (1985) и Evatôchter und Braiite Christi, Weiblicher Lebenszusammenhang und Frauenkultur im Mittelalter (1990).
Ф ран суаза Пипоннье (Françoise Piponnier). Археолог, руководи­
тель исследований в Ecoles des Hautes Études en Sciences Sociales, где
читает курсы по тканям, одежде, домашнему хозяйству в городе и
на селе. Участвовала во многих сборниках. Автор Costume et vie
sociale. La cour d'Anjou (XIV-XVe siècle) (1970).
Д ан и елла Ренье-Болер (Danielle Regnier-Bohler). Лектор средне­
вековой литературы в Парижском Университете III — Новая Сор­
бонна, основная сфера интересов — антропологические подходы к
символике. Написанная ею глава вышла в A History o f Private Life,
volume II.
К лод Т о м ассе (Claude Thomasset). Профессор среднефранцузско­
го языка в Парижском университете IV; является также специали­
стом по истории медицины и в соавторстве с Даниеллой Жакар
(Danielle Jacquart) написал книгу Sexualité et savoir médical au Moyen
Âge (1985).
С и л ьван а В еккьо (Silvana Vecchio). Научный сотрудник в области
истории средневековой философии, ведет курс этики XIV в. в уни­
верситете Павии. В числе ее работ I Peccati délia Lingua. Disciplina ed
etica délia parola nella cultura medievale (1987).
С ю зан н а Фоне Вампль (Suzanne Fonay Wemple). Преподает
в Barnard College Колумбийского университета, специализируется в
области социальной истории женщин в Средние века. Автор книги
Women in Frankish Society: Family and Cloister (5 00-900) (1981).

ИСТОРИЯ ЖЕНЩИН НА ЗАПАДЕ
В 5 т омах

Том II
М О Л ЧА Н И Е СРЕДНИХ ВЕКОВ

Главный редактор издательства И. А. Савкин
Дизайн обложки И , Н. Граве
Корректор И. Е. Иванцова
Оригинал-макет И. А. Смарышева

И Д No 04372 от 26.03.2001 г.
Издательство «Алетейя»,
192171, Санкт-Петербург, ул. Бабушкина, д. 53.
Тел./ф акс; (812) 560-89-47
E m ail: ofTice@aletheia.spb.ru (отдел реализации),
aletheia@peterstar.ru (редакция)

www.aletheia.spb.ru
Фирменные магазины «Историческая книгам

Москва, м. «Китай-город», Старосадский пер., 9. Тел. (095) 921-48-95
Санкт-Петербург, м. «Чернышевская», ул. Чайковского, 55. Тел. (812) 327-2G-37
Книги издательства «Алетейя» в Москве
можно приобрести в следующих магазинах:
«Библио-Глобус», ул. Мясницкая, 6. vmw.biblio-globus.ru
Д ом книги «М осква», ул. Тверская, 8. Тел. (495) 629-64-83
«А д М аргинем», 1-й Новокузнецкий пер., 5/7. Тел. (495) 951-93-60
М агазин «Русское зарубежье», ул. Нижняя Радищевская, 2.
Тел. (495) 915-27-97
М агазин «Гилея». Тел. (495) 332-47-28
М агазин «Ф аланстер», Малый Гнездниковский пер., 12/27.
Тел. (495) 50447-95, 629-88-21
М агазин издательства «Совпадение».
Тел. (495) 915-31-00, 915-32-84
Подписано в печать 03.03.2009. Ф орм ат 7 0 x l0 0 l/ i(i.
П ечать офсетная. Уел. печ. л. 48,6. Т и раж 1000 экз.
Заказ 929

О тпечатано с готовы х диапозитивов в ГУП «Типография “Н аука” N° 1»,
199034, Санкт-Петербург, 9 линия, д. 12

Printed in Russia

КНИГИ ИЗДАТЕЛЬСТВА «АЛЕТЕЙЯ»
МОЖНО ПРИОБРЕСТИ В СЛЕДУЮЩИХ МАГАЗИНАХ

МОСКВА
Библио-Глобус
Дом книги «М осква»
Магазин «Православное слово»
ООО «Паолине»
Магазин РГГУ «Гуманитарная книга»
Магазин издательства «Гнозис»
Магазин «Русское зарубежье»
Магазин Издательства УРСС
Магазин «Гилея»
Магазин «Фаланстер»
Галерея книг «Нина»
Магазин издательства «Совпадение»
«Новое книжное агентство»
«Книжная лавка общ ествоведа»

ул. Мясницкая, д. 6/3, стр. 5. Тел. (495) 781-1 9 -0 0
ул. Тверская, д. 8, стр. 1. Тел. (4 9 5) 6 2 9 -64-83
Тел. (495) 951-51-84, 9 5 1 -34-97
ул. Б. Никитская, д. 26/2. Тел. (495) 291-50-05
Миусская пл., д. 6. Тел. (495) 973-4 3 -0 1
Тел. (495) 247-17-57
ул. Нижняя Радищевская, д. 2
пр. 60-летия Октября, д. 9
Нахимовский пр., д. 56/26. Тел. (495) 332 -4 7 -2 8
Малый Гнездниковский пер., д. 12/27.
Тел. (495) 749-57-21
ул. Бахрушина, д. 28. Тел. (495) 959 -2 1 -0 3
Тел. (495) 915-31-00, 9 1 5 -32-84
ул. Покровка, д. 27, стр. 1. Тел. (495) 9 1 6 -28-14
Нахимовский проспект, д. 56/26.
Тел. (495) 120-30-81

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Магазин «Историческая книга»
«Книжный салон»
Филологического факультета СП6ГУ
Магазин «Классное чтение»
Книжный салон РНБ «Дом Крылова»
«Дом книги»
Магазин «Слово»
Магазин «Русская симфония»
Магазин «Перемещенные ценности»

Университетская наб., д. 11. Тел. (812) 328-95-11
6-я линия В. 0., д. 15. Тел. (812) 328 -6 1 -1 3
ул. Садовая, д. 18. Тел. (812) 310-4 4 -8 7
Невский пр., д. 28. Тел. (812) 3 1 4 -5 8 -8 8
ул. М. Конюшенная, д. 9. Тел. (812) 571-20-75
1-я линия В. 0., д. 42. Тел. (812) 3 2 8-63-42
ул. Колокольная, д. 1

ЕКАТЕРИНБУРГ. «Дом книги»

ул. Антона Валека, д. 12

НИЖ НИЙ НОВГОРОД. «Дом книги»

ул. Советская, д. 14а

СЕТЬ МАГАЗИНОВ «ТОП-КНИГА»

http://www. top-kniga. ru.
Тел. (383) 336-10-26, 336-1 0 -3 6

Заказ книга-почтой

Тел. (812) 560-89-47
E-mail: office@ aletheia.spb.ru

Экспорт из России
Datalnternational Group
ЗАО «Информ-система»
Ю питер-Импэкс

ул. Чайковского, д. 55. Тел. (812) 3 2 7 -26-37

10122 Таллин Эстония
Тел. 646-03-81, e-mail: in fo @ k n ig a . ее
г. Москва, Севастопольский пр., д. 11а.
Тел. 127-91-47, e-mail: info@ inform system a. ru
г. Москва, Налесный пер., д. 4.
Тел. 775-00-54, e-mail: export@ jupiters. ru