Математик Боя. Возвращение [Blood_and_Tea] (fb2) читать онлайн

Blood_and_Tea Математик Боя. Возвращение

И двадцать лет спустя…

— Ты меня звал?

Сарутоби Хирузен тяжело вздохнул, пряча довольную улыбку в бороде. Мир менялся вокруг них, вместе с ним менялись и люди, даже война, идущая уже несколько лет и прозванная Третьей Мировой Войной Шиноби — и та отличается от двух предыдущих. Кажется даже, будто бы все в мире способно поменяться за двадцать долгих лет.

Но только не извечная привычка Данзо появляться в самом темном углу кабинета и задавать один и тот же тихий вопрос вместо приветствия…

— Я… посылал за тобой, — склонил голову стареющий Хокаге. — Похоже, скоро война закончится.

Данзо не удивился и вообще никак в лице не поменялся. Впрочем, это было ожидаемо — глава Корня, равно как и глава Конохи, не особо беспокоился о идущей войне.

Третья Мировая — как много в этих словах ужаса и отчаяния для многих. Слишком многих. Но Хирузен и Данзо участвовали в двух предыдущих конфликтах мировых масштабов, и они могли поклясться — тогда все было гораздо ужаснее.

Нынешняя война казалась просто разборками за влияние и деньги — в ней не было даже толики тех жажды крови и страха, коими отметились две первые. Все грызутся со всеми — официально. Неофициально… ослабленная гражданской войной Вода просто пытается удержать хотя бы то, что у нее осталось. Молния, по силе соперничающая с Огнем, облизывается на земли соседа. Сам Огонь «оспаривает» земли богачей Земли, попутно отмахиваясь от шиноби Облака. Земля грызется с равным по силе Ветром, не забывая вставлять палки в колеса вообще всем, до кого дотянется — у нынешнего Цучикаге — Ооноки Обеих Чаш Весов, просто-таки маниакальное желание везде и всегда получать выгоду. А вот нынешний Казекаге — Раса, оказался благоразумным человеком и благодушно «поделился» с Огнем землями. Конечно, Огонь окажет ему ответную любезность.

Еще больше относительной «мирности» этой войне придавали стороны нейтралитета. Самураи Железа и ученые Снега — дело привычное, но вот то, что целый Континент, исследованный экспедициями легендарных героев своих Стран двадцать лет назад, сохранял ничейную позицию, но пристально следил за ситуацией, заставляло Великие Страны… сдерживаться и беречь силы. На всякий случай.

Ну и конечно впервые, за все года существования и союза, в войне не участвовала Страна Водоворотов. Клан Узумаки не собирался проливать кровь без острой необходимости, и слово его Узукаге было твердым. Каге бы и рады были думать, что этот нейтралитет их нервирует гораздо меньше чем все остальные вместе взятые, но это, увы, было, очевидно, совершенно не так.

И Хирузен был решительно настроен это исправить.

— Это, — он бросил на свой стол первую папку. — Данные с фронта. Земля. Если коротко — мы наконец нашли главную опору их снабжения.

Вот теперь Данзо скривился, причем так показательно, что Хирузену немедленно стало весело. Будучи мрачным типом еще в их молодости, он был ужасным собеседником, но став старым мрачным типом, он сделался совсем уж невыносимым.

Тихо скрипя механической рукой, удерживающей трость, глава Корня вышел на свет. Постаревший, мрачный, покалеченный. Правая рука вечно покоится на груди, забинтованная и экранированная всеми возможными способами. Левая — механическая — вершина инженерской мысли клана Митокадо, занимавшего самую лидирующую в Огне позицию среди всех механизаторских кампаний. Левый глаз смотрит неодобрительно, правый — закрыт бинтами.

Однако, несмотря на кажущуюся немощность, Шимура был почти так же силен, как и Сарутоби. И в этом ему, конечно, помог Орочимару с помощью своих научных изысканий.

— Мост Каннаби, — хмыкнул Данзо, бегло пробежавшись по тексту. — Надежная и монументальная переправа. Если ее уничтожить, мы заставим голодать весь фронт, пока они не придумают нового способа доставки.

— Именно так, — Хирузен кивнул. — Но вот второй документ.

На стол упала следующая папка, и теперь Данзо читал куда внимательнее — текст был мелким, и его было много.

— Вода зашевелилась, — левый глаз посмотрел на Хокаге немного неуверенно. — Это бывает, но… сразу после получения нами данных? Звучит как ловушка.

— Чья? Земли или Воды? — Хирузен хмыкнул. — Или ты поверишь в их союз?

— Я скорее поверю, что ими манипулирует кто-то, кто… — глава Корня поджал губы. — Следующая папка доносит о Шарингане в стане врага?

— Нет, — Хокаге положил третий документ перед другом. — Всего лишь убежище, которое недавно нашли наши люди на территории Воды.

— Это их убежище, — кивнул Данзо, даже не взглянув на текст. — Учиха…

Ненависть Данзо вспыхнула ярким взрывом, но быстро спала, уходя куда-то вглубь его души. Хотя Хирузен знал — злоба друга никуда не исчезла, лишь запряталась до поры.

— Итого, у нас есть, — Третий Хокаге пыхнул трубкой. — Важный стратегический объект в Стране Земли. Раз. Странная активность Страны Воды. Два. И предположительное убежище мятежных шиноби из клана Учиха. Три. Три этих факта могут быть и никак не связаны конкретно с Огнем, но они уж точно связаны с тем, кто базируется рядом с Водой, имеет интерес в Огне и Земле и явно разыскивает Изуну и Каруму.

— Это ты о том, кто не вылезал из своей раковины двадцать лет?

Мрачность Данзо перебила даже общий позитивный настрой Сарутоби. Двадцать лет… кто бы мог подумать, что величайший шиноби в мире сможет продержаться такое огромное время без поединков? Да вообще никто! Никому бы и в голову не пришло, что, став Узукаге после победы над Мадарой, Математик Боя запрется в Узушио и за два десятка лет ни разу его не покинет! Ни разу!

Но годы шли, а он все сидел там. Его посещали ученики, друзья, знакомые. Лица официальные и неофициальные. И всем он уделял время, и со всеми он был обходителен. Но никто так и не понял, чего он добивается.

— Готовит он что-то, маскируется, ищет сына или просто сошел с ума, — Шимура вздохнул. — Итог один — он не вылезет из Узушио просто проверить твои догадки. Если и выковыривать его из берлоги, то делать это более надежным путем.

— Как ты думаешь, — деланно невинно спросил вдруг Хирузен, поглядев в потолок. — Кого послать на уничтожение Каннаби? Для надежности я бы определил туда Белого Клыка, ну или Саннинов. Хотя… мои ученики сейчас заняты на других фронтах. Может быть Орочимару? Или Майко, на худой конец? Она там в одиночку все разворошит…

— Судя по тону, у тебя есть план, — прищурился Данзо. — Говори.

— О! Придумал! Назначу команду Минато! — просиял Хокаге и схватил ручку. — Как-никак, Намикадзе — один из трех претендентов на титул Хокаге. После войны Дайме явно обратит внимание на подвиги кандидатов. А бедный Минато, пускай он и талантлив, не так уж часто себя проявлял.

— Это потому, что он заботится об учениках и сильно печется о своей женушке, — Шимура нахмурился, а потом с силой врезал прямо по столку Хокаге. — А ну отвечай мне на мой вопрос!

Сарутоби моргнул, играя удивление (и делая это мастерски), а после все-таки расплылся в обезьяньей хитрой улыбке. Перед Данзо легла четвертая папка. Последняя, но не по значению, о нет. По значению это было, как… Ну, как ключ от хранилища самого сильного оружия в мире. Как секретная команда для ужаснейшего чудовища на планете. Как описание самой сильной техники, когда-либо изобретенной в мире шиноби.

Как то, что точно заставить Математика Боя вернуться в мир войн.

— Эт-то… — с Данзо разом слетели все его уверенность, мрачность и невозмутимость. — Это же… он же… А если…

— Он точно выйдет сам, — Сарутоби вздохнул, вмиг становясь серьезным. — Видит Ками, я и не собирался его тревожить, но… Что-то назревает, старый друг. И мне совершенно это не нравится. Да и… эту информацию я не мог у себя задерживать. Даже на день. Хотя бы как его друг.

— Я подготовлю гонца и посижу над обращением, — кивнул Шимура. — Как-никак, а он теперь — официальное лицо. Глупо будет задеть Узумаки панибратским обращением к его главе. Пускай он сам и не против.

— И пригласи его заодно проголосовать за Четвертого Хокаге, — Хирузен откинулся на спинку кресла. — Там ведь, все-таки, и имя его ученика есть…

* * *

— Да на самом деле нету никакой этой твоей… теории эволюции, — объяснял молодой чунин своему коллеге в лагере фронта с Молнией. — Есть лишь список существ, которых Математик Боя пощадил!

Его собеседник, как и парочка других шиноби, подслушивающих их, разразился громким хохотом. Такой шутки он еще не слыхал! Однако, это не значит, что последнее слово будет не его.

— Знаешь, почему Математик Боя никогда не спрашивает, какой сейчас час?

— Почему?

— Он сам решает, сколько сейчас времени!

Теперь хохот был посильнее. Недостаточно сильным, чтобы окончательно определить победителя в соревновании шуток, но точно достаточным, чтобы его услышал командующий.

— Туо, Рети! — окликнул их высокий мужчина с длинными голубоватыми волосами. — Еще один такой дрянной каламбур, и я лично попрошу Сенсому-сама, чтобы он вдарил каждому из вас промеж глаз!

— Бха-ха-ха-ха! — рассмеялись чунины и все, кто их окружал.

Туо получил в прошлой битве ранение и потерял правый глаз, а Рети был рожден одноглазым — его левого глаза никогда и не существовало. Тем не менее, бойцы намек начальства поняли и сделали вид, что занялись делом, хотя на самом деле просто снизили громкость своего искрометного юмора.

Като Дан улыбнулся, радуясь, что даже на фронте его подчиненные могут на какое-то время забыть о смерти и боли, и вернулся в свою личную палатку. Там, укрывшись в несколько мягких одеял, на вполне себе солидной кровати лежала наследница клана Сенджу. Именно так — кровать, одеяла, наследница — и больше ничего.

— Кажется, чего-то не хватает? — задумчиво побил себе пальцем по нижней губе Като.

— Тебя! — рассмеялась Цунаде, и продолжила смеяться даже после того, как муж бросил в нее одеждой.

Снаружи загрохотало, и Дан резко обернулся, будто бы надеясь увидеть причину шума сквозь плотное полотнище шатра. Когда он повернулся обратно, его молодая жена уже была одета, а улыбка на ее лице сменилась беспокойством.

— Ты слишком волнуешься каждый раз, — мягко упрекнул ее Дан, прислушиваясь к своей уникальной сенсорике. — Наши люди живы и… целы. Райкаге пристреливался. Или, быть может, он выгуливал своего осьминога?

— Это все равно не шутки, Дан, — покачала светловолосой головой женщина, садясь на край кровати. — Иногда… Иногда мне кажется, будто мы все делаем зря. Напрасно, понимаешь?

— Не особо, — мужчина сел перед супругой и с тревогой посмотрел в ее глаза. — Объясни.

Он частенько ее не понимал. Такие уж они непутевые муж и жена. Но, вместе с тем, они никогда не ссорились. Даже по самым мелочам. Потому что вечно ничего не понимающий Дан всегда обращался к жене с неизменным «объясни», а утопающая в любви к нему Цунаде с каменным терпением и даже интересом объясняла избраннику все, что он захочет.

Злые языки болтали, будто бы Като — подкаблучник, или же вообще — имеет тайные, явно темные, мотивы, и только поэтому всегда потакает жене после таких вот объяснений. Но, конечно, злые языки тут же затыкались, когда перед ними вставал один из трех претендентов на высокое звание Четвертого Хокаге.

— Будто все в пустую, Дан, — Цунаде нерешительно посмотрела на мужа. — Скольких я спасаю в госпитале? Скольких прямо на поле боя? Их все равно меньше тех, кого я не смогла спасти. И в последнее время мне все чаще кажется, будто мир… он такой же. Его не спасти. Мы делаем заплатки, закрываем собой плотину, но…

— Ты хочешь изменить мир? — удивленно поднял брови Като. — Зачем?

— Э… — супруга даже отшатнулась. — Ты что, совсем не понимаешь?!

Они были вместе уже десять лет. В браке только шесть из них, но даже так — большой срок. И за все это время у них как-то не всплывало такого разговора. Это даже странно, хотя, если подумать, Като часто избегал некоторых тем. Вероятно он думал, что просто не поймет жену, а той будет слишком тяжело ему объяснить.

Но не в этот раз.

— Мы не можем изменить этот мир, — Като покачал головой, вставая, отчетливо понимая, что все внимание жены сейчас сосредоточенно на нем. — Поверь мне, Цуна. Вспомни Сарутоби-сенсея — он был слишком силен, но даже он не смог. Или даже Хаширама-сама — твой дедушка. Тоже. Были и более великие люди…

— Сенсома, — почти против воли продолжила бывшая Сенджу.

— Но даже величайший не смог, хотя и хотел, — подхватил Дан. — Это невозможно, конечно… Но не унывай, песня моя, — Цунаде непонимающе посмотрела на мужа. — Я придумал, как нам быть. Если мы не можем изменить этот мир, но не хотим сидеть сложа руки, тогда давай попробуем изменить себя, а? Потихоньку-помаленьку, глядишь, а все и вокруг нас изменится. А там… кто знает — может быть и целый мир подтянется. Не насильно. Сам.

Цунаде открыто улыбнулась и бросилась мужу на шею. Пожалуй, это был первый раз, когда не она объяснила что-то любимому, а он ей. И, надо признать, он без каких-либо проблем убедил ее в собственной правоте. А, впрочем, могло ли быть иначе…

Дан довольно улыбнулся.

— Ну а теперь пойдем, — он подтолкнул ее в спину к выходу, не преминув на миг позволить шалость. — Изменяться и изменять!

* * *

Тапиро был джонином высшего ранга из Страны Земли. Он был сильным шиноби и воином, которого знали, уважали и боялись как друзья, так и враги. Все узнавали мастера-взрывотехника по одним только длинным желтым волосам и предвкушающей гулкий взрыв улыбке. Хотя, равно как и шиноби, он был еще и мужем и отцом — Мицука и Дейдара — его дорогая семья. Ради них он был готов на все, не только на участие в Третьей Мировой Войне. Он был готов одолеть даже Ками.

Так как же… как же он оказался здесь?

Тапиро посмотрел вправо и увидел темную каменную стену, явно простоявшую в этом мире не один десяток лет. Влево — такая же стена, но подальше на несколько метров, и еще одно изменение — аккуратный новый медицинский столик белого цвета, но фоне старой стенки смотревшийся… чужеродно. Потолок и лампа, свисающая с него, чужеродными тут не были, но Тапиро удивленно моргнул. Его привычная желтая челка… исчезла. Он прислушался к себе и понял, что обрит наголо.

— Что… — голос был сиплым и тихим, но джонин возблагодарил небо хотя бы за то, что он вообще был.

Стоп. Точно, это же госпиталь! Правда, Тапиро не был уверен, что их госпиталь внутри выглядит так… непритязательно, но он там никогда и не бывал, так что все может быть. А как он попал сюда? Память… стыдливо молчит.

— Эй… — голос слушался лучше с каждым мгновением, Тапиро дернулся встать, но… понял, что надежно зафиксирован на своем лежаке. — Эй!

— Очнулся? — донесся из коридора мужской голос с хрипотцой. — Уже иду.

Простая деревянная дверь распахнулась, и в палату Тапиро вошел высокий мужчина с длинными черными волосами. Он был одет в дорогое хаори с изысканной вышивкой, но прикрывал его просторным докторским халатом, на котором Тапиро сразу же отметил капли засохшей крови. Выражение лица вошедшего было спокойным и даже доброжелательным, но джонину высшего ранга стало не по себе.

Он уже где-то видел это бледное лицо со змеиными глазами…

— Как самочувствие? — мужчина поднял со столешницы планшет и вынул ручку из кармана. — Головные боли, галлюцинации?

— Нет… — прохрипел Тапиро, напрягая память. — Но я… не помню…

— Проблемы с воспоминаниями, — понимающе покивал мужчина. — Старыми, свежими?

— Последний… день, — наморщил лоб джонин.

— Пройдет, — мужчина подошел к койке и положил на лоб раненого руку. — Сейчас я подам чакру в твой мозг напрямую, не сопротивляйся, иначе разболится голова.

Тапиро послушно расслабился и почувствовал, как мощная чакра с примесью чего-то непонятного заполняет его голову. Через секунду он скривился от воспоминаний, влившихся в голову и дернулся всем телом подальше от того, с кем сражался до потери сознания! Не получилось, но он рыпнулся вновь!

Подальше от Орочимару Ясягоро — Змеиного Саннина и первого в списке кандидатов на пост Четвертого Хокаге.

— Память — последствие порошка, который я скормил тебе во время боя, — командующий силами Страны Огня на фронте с Землей чиркнул что-то в своем планшете. — И не дергайся — только устанешь. А ты мне нужен свежим. Затем и порошок — вы — джонины, очень неохотно даетесь в руки. А эксперименты ставить надо.

— Ты! — выдохнул яростно Тапиро. — Убл…

— Тихо, — бледный палец властно лег на его губы. — Майко идет.

Как только он это сказал, дверь в палату распахнулась от мощного пинка ногой. Красивая и статная женщина, врезавшая в нее, замерла в стойке, наслаждаясь моментом, но уже через секунду вошла внутрь, подняв бровь при виде джонина Земли. Потом она перевела взгляд на бывшего напарника по команде.

— Экспериментируешь?

— Охотно. Но не в данный момент. Что-то важное?

— Найдется время?

— На тебя — сколько хочешь.

Майко Инузука скривилась от нежностей, но промолчала. Тапиро хотел было закричать, прервать их беседу, ну или хотя бы сделать комплимент заднице лучшего штурмовика Страны Огня, но внезапно осознал, что потерял голос. Совсем.

— Хокаге шлет привет, — Инузука прислонилась спиной к стене, наблюдая, как протирает свои инструменты безумный ученый. — Пришли новые приказы.

— Ты их принесла? — поднял взгляд на женщину Орочимару.

— Сожгла, — фыркнула Майко. — Теперь я — единственный человек, кто знает, что в них было. А значит — я тебе нужна.

— Ты будешь мне всегда нужна, — улыбнулся Ясягоро.

Тапиро… ну, охренел. А кто бы не охренел, если бы узнал, что великий ученый, кандидат на пост Хокаге, сильнейший сеннин и просто ублюдок — Орочимару Ясягоро и самая дерзкая, резкая, грубая и сильная сука Конохи встречаются?!

— Пф! — вновь фыркнула Инузука. — «Нужна-нужна», а ты докажи, что это не очередной сраный эксперимент.

— Как же?

— Ну, не знаю, под венец позови что-ли?

— О, так ты созрела?

— Я?! А разве не ты должен был?!

— Я готов.

— Эт че сейчас, предложение типа?

— Оно. Руки и сердца. Выйдешь за меня?

Охренел не только Тапиро.

— Ты можешь воспринимать меня в серьез?! — взорвалась Майко, подскочив к Змею. — Самовлюбленный, странный, безумный, нет, конечно красивый, но тупой…

Руки Ясягоро пришли в движение, тут же смазавшись от скорости, и в следующее мгновение ноги женщины подкосились, и она упала прямо в его руки.

— Я не тупой, — ласково сказал Майко Орочимару. — И я знаю все акупунктурные точки в человеческом теле. Особенно — в твоем.

— Если это комплимент, то иди нахер, — Инузука не отрывала взгляда от глубоких змеиных глаз.

— Так ты выйдешь за меня? — снова спросил сеннин.

— Блять.

Женщина подалась вперед и впилась своими губами в бледные губы любимого. Пять лет. Пять лет они вместе, и эта парочка реально пугала всех и каждого, кто знал об их союзе. Змей и волкодав, принявшие людской облик (или приближенный к людскому), лед и пламень, вода и камень. Майко могла уживаться только с ним — Орочимару терпел все выходки просто потому, что ему было наплевать, был одним из немногих мужчин в мире, кто был сильнее ее и… любил ее. Простые критерии, но понятные — то что нужно для лучшего в мире штурмовика. Орочимару нравилась Майко своей непосредственностью и умом — за грубым поведением скрывалась по настоящему мудрая женщина. А еще — только она могла терпеть то, чем он занимается, потому что и сама порой была не против покромсать еще живых людей на мелкие кусочки.

Тапиро почувствовал, как по спине пробежал холодок. Дети этих двоих точно будут самыми сумасшедшими ублюдками в мире шиноби.

— А теперь — приказы, — Орочимару легко поставил женщину на ноги, и Тапиро вновь передернуло — за всем этим моментом он даже не обратил внимания, что поймав будущую жену, сеннин изогнулся в совершенно неестественной, змеиной позе. — Что Хокаге хочет от меня?

— Победы, как и всегда, — Майко показательно облизнула губы. — Если конкретно — у тебя приказ направить Желтую Молнию с командой на миссию по уничтожению опорного пункта снабжения врага. Мост Каннаби должен быть разрушен. Если потребуется — не единожды. И да — раз уж я стану твоей женой, то я хочу двоих.

— Пусть это и похоже на ловушку, Сарутоби-сама решил атаковать, — Орочимару задумчиво отстучал пальцами несложный ритм по планшету. — И Минато… хотя тут соглашусь — Минато нужно набирать известность для того, чтобы выборы Хокаге были максимально честными. А уж в то, что он справится, я верю. И да — ты о чем?

— Дети, — чуть смутившись, буркнула Инузука. — Хочу щеночков… Ты видел сына Фугаку? Итачи-кун такой умничка, хотя у него очень скучное лицо. Детей хочу. И, кстати, разве ты не хочешь стать Хокаге? Зачем бы тебе ратовать за Минато?

— Я за честные выборы и здоровый дух соперничества, — Орочимару улыбнулся так широко, как не улыбнулся бы никто из обычных людей. — Зато когда я выиграю, ни у кого не останется вопросов — обойти Желтую Молнию по честному — достойная победа. Кстати, дети будут, но мои эксперименты показали, что шанс зачать мальчика у меня выше. Так что, возможно, не с первого раза.

— Я уже в предвкушении, — фыркнула, вновь скрывая смущение, Майко.

— Тогда свободна до вечера, — Орочимару было отвернулся, но вспомнил кое-что на полпути. — Оу, нет, стой!

— Еще поцелуй? — женщина застыла в дверях.

— Передай весточку Джирайе, я нашел кое-что, что будет ему интересно.

— Это про сына сенсея?

— К сожалению — нет. Я узнал о том особняке в Конохе, в котором они жили в прежние времена.

— Ох уж эти прежние времена…

Всего на мгновение, но оба могущественных шиноби вернулись назад, на двадцать лет во времени. Тогда они были молоды, росли с каждым днем, как и силе так и физически, и у них был мудрый и могучий наставник, который был способен решить любую проблему и ответить на любой вопрос. Сейчас они выросли, заняли высокие посты, сменили на них старых учителей и вдруг осознали, как же тяжело, когда за спиной больше не стоит сильнейший в истории воин.

Но им уж точно все по плечу.

— Передам, но что конкретно? — Майко развернулась к подходящему Орочимару, протягивающему ей какой-то листок.

— Это и имя настоящего владельца, — сеннин расстался с документом и вздохнул. — Дом был выкуплен через десяток третьих лиц. Было тяжело, но в конце меня ждал сюрприз. Джирайе и Сенсоме оплатил жилище ни кто иной, как сам Второй Хокаге.

— Тобирама Сенджу? — Майко нахмурилась. — Может Джирайя и правда чей-то ублюдок? Ну, с верхов. Не стал бы сам Хокаге покупать на свои бабки такую махину для абы кого.

— Бери выше, — усмехнулся Орочимару. — Может статься так, что Джирайя — сын самого Второго.

— А у Второго разве могли быть дети? — искренне непонимающе нахмурилась Инузука.

Хохотнув, Орочимару пригнулся и поцеловал скорую жену.

— У всех могут быть дети, Майко. Даже у Великих.

И Инузука ушла передавать волнующую весть старому другу, который во время войны путешествовал по Странам, разведуя, гуляя по бабам и ища… Ища сына своего приемного отца и своих собственных родителей.

— Ну а мы начнем, — хлопнул в ладоши Орочимару, оставшись наедине с притихшим Тапиро.

— Ты — ублюдок! — вырвалось из ранее безмолвной глотки. — Да я тебя… А потом твою жену… да я вас всех…

— Можешь кричать, если больно, — резким движением Ясягоро поднес к глазу пленного скальпель. — А можешь плакать…

* * *

Сашими не нравилось рано вставать. Хотя, кому вообще может быть нравится рано вставать? Тем не менее, сегодня встать пришлось именно что рано — прибыл гонец из Конохи, и его полагалось встретить как подобает.

— Меня зовут Сашими, господин гонец, — поклонилась девушка перед мужчиной в жилете чунина Листа. — Добро пожаловать в Узушио.

Новости были срочными и важными, и суетливый гонец все норовил пробить к Узукаге, но… конечно, его никто не пустил. Парень, по всей видимости, больше хотел увидеться с легендой, чем донести до него новости, однако, даже в противном случае успеха он бы не добилася — и два больших парня за спиной Сашими это гарантировали.

Девушка приняла все принесенные документы, уверила, что не станет их распаковывать и просто поболтала со смирившимся чунином о погоде. Узнала новости. Война была в самом разгаре и, похоже, не собиралась заканчиваться в ближайшие год-два. В Конохе намечались выборы. Странное дело — раньше преемника назначал сам Хокаге, но похоже что Сарутоби Хирузен решил, что Хокаге должен быть не только сильнейший шиноби, но еще и народный любимец.

Согласившись, что это правильно, девушка умело свернула разговор, еще раз заверила гонца, что не будет читать секретную документацию, потом заверила еще раз, потом еще, еще и еще — в такие моменты она понимала своего босса и начинала ненавидить любое проявление политики так же люто, как он.

Наконец, с гонцом было покончено, и Сашими незамедлительно направилась в Резиденцию.

— Игры с детьми закончились, — вздохнула она перед дверью своего непосредственного начальника и, по совместительству, сильнейшего шиноби всех времен. — Теперь начинается дурдом.

Открыв замок своими ключами, Сашими вошла в святая святых всего клана Узумаки…

Кабинет Узукаге находился в полутьме — тяжелые шторы на широком окне были плотно закрыты. В ноздри тут же ударил кислый запах, а под ноги, будто нарочно, попалась бутылка. Потом еще одна упала с полки. Еще и еще — бутылок в кабинете было так много, что при желании из них можно было бы, кажется, построить новый кабинет, или даже краше. В самом дальнем углу находилась криво развернутая кровать, на которой возлежало худое тело. Старческое тело. Но вот тело разлепило глаза, реагируя на звук, и уставилось на секретаршу Узукаге.

— Са-а-а-ашими… — зевнул старик, хотя Сашими знала, что на самом деле его внешность совсем не отражает его возраст. — А это ты-ы-ы… У меня болит голова-а-а… Сбегай… за бутылочкой?

— Нет, — отрезала девушка, зная повадки этого пьяницы, а после посмотрела под ноги. — Сенсома-сама, вставайте!

Распластавшийся прямо на полу абсолютно голый мускулистый мужчина на первый взгляд выглядел спящим пьяницей, но Сашими знала своего босса — он пил слишком редко, чтобы она могла бы увидеть его в нетрезвом виде. Даже несмотря на то, что за ним вечно таскается Ловен, который известен… да и так понятно, чем он, собственно, известен.

— Ох… — вздохнул Математик Боя и… продолжил амплитудные отжимания, за которыми (в самой нижней точке) его и застала секретарша.

— Вредина, — вздохнул Ловен, одним взмахом руки раздвигая шторы, а второй рукой доставая буквально из воздуха очередную бутылку вина. — Но красивая. Особенно когда так краснеешь от того, что он голый.

— Я привыкла, — действительно покрасневшая Сашими постаралась придать голосу уверенности.

— Хе-хе-хе-хе, деточка, старика не обманешь, — рассмеялся Архимаг. — Пускай ты и привыкла, тебе все равно это нравится, видит Автор!

Этот вредитель, алкоголик и просто безумный тип поначалу бесил Сашими настолько, что ей хотелось его прибить! Правда, тогда он выглядел значительно моложе, и казался даже симпатичным, но… Уже тогда, когда они встретились в первый раз, он был старше чем даже любой Узумаки в истории.

Тогда он заявился в Узушио и сказал, что ищет главного героя. Какой книги, и что вообще это за бред, никто тогда не понял, но когда странный пришелец взял курс на Резиденцию, его попытались остановить. Но вот беда — несмотря на то, что чакрой он ни грана не владел, ни один из встретившихся с ним Узумаки не смог ему помешать! На него чуть ли не всем селением налетели, но добились лишь… повального опьянения. Новоиспеченный, на тот момент, Узукаге лишь плечами пожал и оставил пьяницу и занозу жить у себя.

Это потом уже все в клане узнали о том, что противостояли одному из сильнейших противников своего главы, одному из вернейших его союзников и просто Архимагу гильдии Брау — Ловену Брау. Второй раз он поразил клан, когда состарился практически за два дня. Раз — и из молодого пьяницы получился старый алкаш. И, что прискорбно, на этом все изменения кончились…

— Если нравится — пусть смотрит, — выдохнул Сенсома, в одно движение поднимаясь с пола и разворачиваясь к девушке спиной. — Хотя прости, Сашими, но я все же оденусь.

Тряхнув гривой белоснежных волос, он прошел к своему шкафу и начал облачаться. Двадцать лет назад это был один из красивейших мужчин, когда либо встреченных молодой Сашими. Она увидела его впервые, когда он спасал ее из стана Мизукаге в битве при Узушио. Тогда он был молод, силен, решителен. Тогда-то она в него и влюбилась…

Но годы шли, и даже великий Математик Боя был подвержен их влиянию. Он стал ниже, пускай все еще оставался достаточно высоким. Набрал в весе, пускай это и был вес чистейших функциональных мышц. Стал часто горбиться и шаркать. Хотя Сашими и знала, что даже в свои пятьдесят пять лет Сенсома Узумаки-Томура остается сильнейшим воином в мире с самым светлым умом, остальных этому прохвосту удавалось обмануть.

Математик Боя любил «отыграть старичка».

— Хо-хо… — вздохнул он беспомощно озираясь. — А где же мои очки?

— Вы только что отжимались у моих ног, — Сашими сжала кулачки и громко добавила. — Голый!

— А это к чему? — подал голос Ловен.

— Я… — девушка покраснела. — Я же вижу, что он не старик! Видела… вижу… ну…

— Порой, молодой персонаж старше самых древних из книги, — Архимаг упал на кровать и присосался к бутылке, а потом добавил, не отпуская горлышко зубами. — А пофрой наобофот. Сефсома стафше, фем фы фумаеф…

— И какого черта я вообще это поняла? — вздохнула Сашими, но быстро собралась. — Коноха шлет вести!

Сенсома уже сидел перед ней за своим мощным столом. В очках.

Морщины на лице действительно старили его, а отросшая борода и белизна волос только добавляли эффекта. Если он того хотел, его можно было принять и за семидесятилетнего старика. Но если было нужно, он мог «вернуться» — стать тем самым Математиком Боя, о котором ходят легенды…

— Вести-вести… — произнес он задумчиво. — Мне все шлют вести… Вскрывай.

— Извини, гонец-сан, — пожала плечами Сашими, вскрыв секретный документ.

О, на нем, конечно, были охранные печати, но здесь, в Резиденции Узукаге… В мире нет такой фуин-охраны, которая смогла бы помешать одной из самых талантливых Узумаки своего поколения.

— Прошу, — девушка разложила документы перед начальником, недовольно поморщившись от того, что Ловен встал, подошел и заглянул в них через плечо друга.

— На фронте с Землей намечается заварушка… — задумчиво пробормотал Сенсома, читая. — Хм, похоже, Хирузен хочет меня вытащить. Хотя все это и правда походит на проделки Изуны. Жив, значит? А я уже стал забывать об этом…

— Изуна Учиха? — подняла брови Сашими. — Младший брат Мадары?

— Что тебя удивляет, рыба? — Ловен икнул. — Этот Изуна вроде бы даже младше Сенсомы.

— Физически, — поправил его Сенсома. — В любом случае, шанс того, что Учиха что-то планирует — велик. Особенно если прибавить к этому данные нашей разведки.

— С этим новых данных нет, — склонила голову Сашими. — Прошу прощения.

Разведка клана Узумаки обошла весь мир. Потом обратно. А потом снова, и все это ради того, чтобы найти величайшее сокровище для своего лидера.

Его любимого сына.

Победив Мадару Учиха, Сенсома Томура стал Узукаге, взяв себе имя клана Узумаки и став вечным защитником аловолосого клана. И тогда он исчез из мира. Ни для кого, кроме Узумаки, он больше не существовал. Были исключения — его ученики и приемный сын, но это и все. Больше Математик Боя ни с кем лично не общался.

И мир начал его забывать. Постепенно он превратился в миф, легенду о самом себе. Как бы перестал существовать. Многие даже думали, что грозный воин умер от ран, а Узушио только раздувает о нем слухи. Хотя лезть проверять, очевидно, не спешили.

Этого и ждал Сенсома, это и была первая часть его плана — выждать, пока мир его забудет. И, главное, дождаться, пока его разведчики и шпионы найдут информацию о его сыне. Или сын сам подаст знак.

Но он так и не дождался. Ошими Томура пропал бесследно, и даже унаследованная им сила Стихии Льда, считающаяся ныне самым сильным кеккей генкай из-за величия единственного ее владельца, нигде не проявлялась. Будто бы мальчик тогда не выжил…

— Но он точно выжил, — пробурчал себе под нос задумавшийся Сенсома. — Я чувствую…

— Мы его найдем, — Сашими накрыла его могучую ладонь своей. — Обязательно найдем.

— Эх, для начала найди десяток отборных джонинов-штурмовиков — пошлем Конохе помощь, — вернулся Сенсома к делам. — Если Изуна там — они его задержат. А дальше… ну, для срыва его планов там достаточно умелых шиноби. Я слышал о Майко, Орочимару, Фугаку и… том мальчике… из клана… м-м-м…

— Намикадзе, — подсказала Сашими. — Минато Намикадзе. И это не мальчик — этот джонин в одиночку сражался с сильнейшим дуэтом Земли — Коху Царем Силы и Дау Каменным Гробом.

— О, я помню Коху! — довольно хлопнул в ладоши Сенсома. — Это же тот парнишка — ученик Ооноки. Недавно его вспоминал, кстати. Хороший мастер тайдзюцу.

— Желтая Молния лишил его обеих ног — теперь он не мастер, — жестко оборвала ударившегося в воспоминания «дедулю» секретарша.

— Сашими-сан, беда! — внезапно раздалось в ее голове.

— Ох, сработала охрана! — девушка выдохнула и развернулась к двери. — Запритесь и не выходите, Сенсома-сама!

— А чего случилось-то? — Узукаге вытянул шею. — Помер кто?

— Я… — девушка прислушалась к радистке, передающей информацию в ее фуин-микрофон. — Аэм… Да! То есть — нет! Но наш пограничный отряд найден без сознания. И следы… похоже, убийца. Наемник. Вероятно, он идет за вами.

— Это тот, который был вчера? — повернулся к Ловену Сенсома.

— Неа, этот сегодняшний, — зевнул Архимаг. — Вчерашний работал более аккуратно.

— Чего? — повернулась к ним Сашими.

Сенсома вздохнул, оперся на столешницу беспалой рукой и неспешно подошел к одному из своих шкафов. Задумчиво засмотрелся на единственный, большой, палец на руке, но потом вспомнил, зачем вставал и открыл дверцу.

Из шкафа вывалились четыре тела.

— Этот… — ткнул мгновенно сформировавшимся из синей чакры пальцем Сенсома. — Был… две недели назад. Туман. Вот тот — Облако, месяц назад вроде… Вчера был этот — профессионал и, похоже, нукенин. А сегодня — вот эта девушка. Это от Ооноки — не забывает старика, дает иногда кости размять. Но передай ему, Сашими, чтобы девушек больше не посылал, да еще и таких молодых — мое старое сердце кровью обливается, когда приходится обрывать их молодость…

Сашими так и осталась стоять с открытым ртом. Складировать наемных убийц в своем шкафу… причем тех, чьей силы хватило, чтобы каким-то чудом добраться до Узукаге в обход всего Узушио! О да — Математик Боя в своем репертуаре.

— Ну и чего ты встала? — сварливо поинтересовался он. — Выбирай.

— Сенсома, — неожиданно трезвым голосом позвал Ловен. — Прочитай.

Он явно использовал магию — в обычной жизни Архимаг бы никогда так не запулил простой папкой. Сашими даже моргнула — она бы такую подачу, несмотря на все ее талант и силу, точно бы не словила.

Но удивительнее всего было то, что Ловен вообще это сделал — в повседневной жизни он никогда вообще магию не использовал.

Значит — что-то случилось.

— Сашими! — громыхнул, дочитав, Сенсома так, что девушка вздрогнула. — Отмени десять джонинов! Собери документацию, оставь замену. Я собираюсь прогуляться.

— В-вы? — удивилась девушка. — К-куда? В парк?

— Я ухожу из Узушио немедленно, — ответил он, начав рыть в оружейном шкафу и попутно запечатывая в печати на одежде все необходимое.

— Ой-ей, снова мне ногами работать, — вздохнул Ловен. — Ну да ладно, сидя на одном месте в книгу не попадешь — в лучшем случае останешься за кадром…

— Да что случилось-то?.. — непонимающая и ошарашенная девушка взяла в руки документ, брошенный обратно на стол Сенсомой. — Пишу тебе… нашел… кажется оно. Стоп! «А теперь без обиняков, Сенсома, пишу тебе с тем, чтобы сообщить, что это, кажется, оно. Из Страны Снега доходят слухи — там появился шиноби, способный использовать техники Льда. За все не скажу, но Ледяные Драконы были теми же, что у тебя — человек надежный сообщил это, и он видел тебя в деле. Я уже послал отряд, но, уверен, тебе бы хотелось знать.»

Сашими отложила письмо. Сосредоточенный и серьезный Математик Боя собирался в мир шиноби прямо на ее глазах. Решительный и непобедимый — тот, в кого она влюбилась ровно двадцать лет назад. И тот, кто не мог принять ее чувства. Они оба понимали, что не будут вместе. Но Сашими все равно добилась своей нынешней должности — хотя бы для того, чтобы помогать ему.

И какая же это будет помощь, если она останется?

— Я иду с вами, — решительно сказала она.

— Опасно, — бросил он. — Меня хотят убить, меня захотят убить, меня, может даже быть, убьют. К тому же, я не знаю, как меня встретит Ошими.

— И я все же иду, — возразила Узумаки.

— Все вы… — он посмотрел на нее своими чарующими золотыми глазами. — Узумаки… Самый несносный клан.

— Мы стараемся соответствовать своему Узукаге.

— Заноза в жопе… Чем может быть полезна секретарша в путешествии по всему миру шиноби?

Прямо рядом с его глазом в шкаф воткнулся кунай.

— Я могу за себя постоять, — Сашими покрутила второй кунай в руке, но не стала его бросать.

— Она не отвяжется, — прокомментировал Ловен. — Автор слепил из нее черти что… Любит, жалеет, мечтает и знает. Умная баба — самая большая проблема в мире.

— Ты ведь тоже не отцепишься? — вздохнул Сенсома.

— Ты дурак?

Хорошо же. Сенсома посмотрел на свою секретаршу. И правда — одна из сильнейших в клане из своего поколения, чем-то она даже Мито напоминает. Ее чувства… она их контролирует, и это еще раз говорит о ее силе. Взгляд на старика справа — Ловен изменился лишь внешне, да и спутник он проверенный. Путь неблизкий и опасный — такая компания не так уж и повредит…

— Хм… — Сенсома нахмурился, смотря на Узушио из своего окна. — Узукаге, который покидает своих людей…

— Они могут постоять за себя, благодаря вам, — подошла сзади Сашими. — Вы дали нам всем то, чего у нас уже очень давно не было — стержень. Мы должны соответствовать своему Узукаге, и, соответствуя вам, мы стали сильнейшим кланом в мире. К тому же, мы же уходим не навсегда.

— Скажи это Автору… — буркнул Ловен. — Этот может учудить…

Узумаки восприняли весть спокойно. Они понимали причины и свято верили в своего Узукаге. Его проводили всем селением — и старики и дети. Этот клан силен. Этот клан — сильнейший. Действительно — под стать своему защитнику.

— Но здесь и сейчас, Узушио, — прошептал Сенсома, когда ворота за ними закрылись. — Я не говорю: «Прощай». Я говорю: «До встречи».

Все еще сильнейший

— Как и тогда, два года назад…

Эй вздохнул и погладил мускулистой рукой стоящее рядом дерево. Земли Страны Огня отличаются от территорий Страны Молнии, к которым он привык, но тут тоже здорово. Так полно жизни, в любом из уголков здешнего мира обязательно окажется что-то или кто-то, несущий природный дух. Жизнь…

— Жизнь… вокруг нас, — Эй сжал кулак, и кора дерева затрещала под натиском шиноби. — А мы лишь сеем смерть.

— Иногда в тебе просыпается настоящий поэт, — усмехнулся Кавамура — наставник и близкий друг сына Третьего Райкаге.

— Кто тут говорит о поэтах, сынки? Я начну читать реп, берегись, сосунки!

Би вылетел из-за другого дерева, попутно совершая какие-то странные па. Хотя для него, если честно, эти движения, которые, видимо, должны быть танцем, странными не были. Молодой джинчурики еще раз заверил брата и наставника, что в делах поэтических он смыслит лучше всех, применив для этого самые ужасные и примитивные рифмы. В этом он был хорош, как и всегда…

— Ну… — вставил между его строчек пришибленный их ужасностью Кавамура. — Тут все и правда как два года назад. Война не тронула эти места.

— Мы довольно глубоко в Стране Огня, — Эй нахмурился. — А тот парень все еще не показывается. Жаль — я хотел еще раз с ним смахнуться.

— Желтая Молния — просто фуфло, мой братан однозначно сильнее него! — Би вскинул руки к небу, а потом посмотрел на Эя. — Но я даже рад, что его нет, йоу.

— Скорее всего он воюет где-нибудь на фронте с Землей, — рассеяно вставил Кавамура, сверяясь с картами. — Если я правильно понимаю, до места еще половина часа пути.

— Выбьем двери через половину часа! Мы как звери, йоу, и нас не учили стучаться!

— Потише ты, — шикнул Эй. — Мы все еще в стане врага. Ладно, перекур закончен. Выдвигаемся.

Троица шиноби Облака синхронно запрыгнула на верхние пути.

Скрытно передвигаться по лесам для шиноби задача не трудная, особенно если это будет отряд из всего трех человек, каждый из которых готов смахнуться с кем нибудь из пятерки Каге. Эй считался быстрейшим шиноби современности, если не брать в расчет Желтую Молнию. Би был самым умелым джинчурики и просто могущественным шиноби. А Кавамура был самым опытным джонином высшего ранга во всей Стране Молнии — несмотря на почтенный возраст, он мог сражаться так же, как и в свои лучшие годы.

Но и задание у такой неслучайной публики было самым ответственным — им надлежало похитить самого Девятихвостого Лиса. Три года назад подобная операция провалилась, но теперьОблако было готово к проблемам и послало лучших из лучших. Основной отряд ждет их впереди — рядом с деревушкой Хонзу. Оттуда и пойдут их дальнейшие действия.

Эй достаточно быстр, чтобы выкрасть джинчурики и доставить в нужное место, а Би достаточно силен, чтобы сдержать даже Девятихвостого Биджу. Ну а Кавамура, как самый опытный и мудрый, является тем командиром, под рукой которого любой план будет работать так, как задумано.

В этот раз ничто не сможет их остановить. Ничто и никто!

— «Отец будет доволен,» — подумалось Эю.

* * *

— Я наступил в дерьмо, — уныло потянул Ловен, шаркая за спиной.

— У меня натерлись мозоли… — поддержал товарища Сенсома спереди.

— Я порвал свой плащ, — поделился новым горем Брау.

— А я… эй, а где мои очки?! — изумленно спросил Сенсома, повернувшись к спутникам.

Сашими выдохнула. Эти старики были невыносимы в одном кабинете целых двадцать лет. Откуда ей было знать, что они могут быть еще более невыносимыми за его пределами?!

— Так вытри ногу о траву, чертов алкаш! — закричала она на Ловена. — И дай сюда плащ, я заштопаю эту тряпку! Сенсома-сама! Ваши очки на вашем лице! И прекратите ныть, вы оба!

С момента их выхода из Узушио прошел день. Старики оказались достаточно бодрыми, поэтому двигались в среднем темпе. Среднем для Узукаге, конечно. Сенсома делал три шага и исчезал в шуншине. Потом еще три и снова шуншин. Верхние пути казались ему слишком утомительными. Ловен поспевал благодаря магии — за двадцать лет в мире шиноби он смог создать кучу заклинаний, которые были бы аналогичны некоторым техникам. И у Сашими проблем с шуншином не наблюдалось, хотя она и скрипела зубами — мастерство Сенсомы было в сто крат более велико, чем все, что она знала и умела.

Поэтому иногда Сенсома не уходил в шуншин. Три шага, за ними еще три шага, и путешествие уже превращается в тихую прогулку по лесам Страны Огня. Да, Огня — Узукаге решил не бежать сломя голову в Снег, в конце концов его сына уже, скорее всего, нашли и обрабатывают шиноби Конохи, которых послал Хирузен. Так что и идти нужно первым делом к нему — в Лист.

При таком темпе, это займет трое суток.

Но даже всего трое суток уже казались Сашими адом. Старики были невыносимы…

— У меня закончилась выпивка, — Ловен протянул потрепанную одежду Сашими и заглянул в глаза. — Уже как десять минут…

— Ур-род, — вздохнула девушка.

Но делать что-то было надо — если у Ловена заканчивается алкоголь, для всех в радиусе доступа заканчивается спокойная жизнь. И это было большой проблемой, так как вот так просто взять и родить выпивку в глухом лесу Сашими не могла. Эх, надо было брать с собой запас в печатях!

— Карты говорят, что совсем рядом есть деревня, — неохотно процедила Узумаки. — Зайдем туда и… не знаю, купим самогон. Или что там у них есть.

— Да мне хоть квас — лишь бы брало, — расплылся в довольной улыбке Архимаг. — Тогда давай тряпку сюда — не будем терять времени! Вперед!

— Твой энтузиазм не заразителен, — поделился Сенсома, но все же поплелся дальше.

Сашими вздохнула. Вновь.

Хотя было приятно выбраться хоть куда-нибудь из Узушио. Работая секретарем Узукаге, девушка постоянно была вынуждена сидеть в селении. Изредка, конечно, она брала короткие отпуски, которые могла проводить где угодно, но… какая от такого отпуска радость, если главного человека нет рядом? А тут… пусть и ворчат/бурчат/ноют, но все рядом. Все вместе.

Внезапно девушка уловила ток чужой чакры. Как представительница клана Узумаки, Сашими считалась неплохим сенсором, однако по рисунку чакры неизвестного она поняла — ее засекли раньше. Она хотела было окрикнуть Сенсому, но… что если это окажется обычным патрулем шиноби Огня? Конечно, всегда лучше быть начеку, однако если девушка поднимет напрасную панику, старики ее засмеют.

— «Нет уж,» — мстительно подумала Сашими. — «Разбирайтесь сами.»

А тем временем из-за деревьев вылетела троица шиноби.

Сашими тут же прокляла себя три раза за глупость — засмеют или нет, но она только что подвергла их отряд смертельной опасности! Эта троица была из Облака, очевидно, и, более того — это были не простые смертные. Узумаки читала о всех троих в Книге Бинго.

Братья Эй и Би Дачи и Кавамура Шихоин — они были внесены в общую мировую Книгу Бинго, куда записывали только самых сильных из шиноби вообще.

— «Но стоп,» — сказала сама себе Сашими. — «Тут собралось четверо из этой книги. И на нашей стороне тот, кто скромно занимает ее первую строчку.»

— Хо-о-о? — по-стариковски потянул Сенсома. — Шиноби Облака здесь? Давненько я не встречал ваших.

— Облако? — выгнул бровь Ловен. — Я надеюсь, что это какая-то фирма пивоваров, и они будут сейчас нам усиленно впаривать свой товар.

— Нет, это Скрытое Селение, — отмахнулся Сенсома, во всю разглядывая пришельцев. — Как Коноха.

— О-о-о, — уважительно закивал Архимаг. — Сильная столица…

И… они просто рассматривали хмурых мужчин, будто бы они были известной достопримечательностью этого леса. Сашими хлопнула себя по лицу — эти двое даже не представляли, кому выказывают неуважение! Сын Третьего Райкаге — быстрейший шиноби в мире (если не считать Минато Намикадзе), Кавамура тоже быстр, но его сила в огромном опыте, а Би — целый, мать его, ДЖИНЧУРИКИ!

— Вы кто такие? — бросил, наконец, Эй. — И что здесь забыли?

— Какой невежливый юноша, — нахмурился Сенсома в ответ. — Для начала самому надо представиться.

— Я — Би, дурак-простак, а тебя зовут «Никак»! — отрифмовал молодой джинчурики, под конец попытавшись ослепить Сашими своей улыбкой.

— Нынешняя молодежь совсем в стихи не умеет, — разочарованно покачал головой Сенсома.

— Эй, я не чувствую в них чакры, только в девчонке, — тихо сказал Кавамура в ухо своему ученику.

— Эй?! — встрепенулся Сенсома. — Тебя зовут Эй?! Да ладно? Я думал, что ты выглядишь постарше…

— Я не знаю, кто эти старики, но они меня бесят! — разозлился сын Райкаге. — И эта женщина… Узумаки, верно?

— Меня выдали волосы, да? — Сашими поднесла прядку к лицу. — Но про стариков я с тобой согласна, Эй Дачи.

— Знаешь меня? — нахмурился парень.

— Во времена моей молодости говорили, что Райкаге уготовано стать совсем уж пацану, — задумчиво изрек Сенсома. — Но я и подумать тогда не мог, что ты был такой мелкий. Да ты мне во внуки годишься, м-м…

— Так! Мне это надоело! — рыкнул мужчина, срываясь с места.

Конечно, он не собирался убивать старика, который даже чакрой не владеет — лишь припугнуть и, может быть, чуток покалечить. Однако, в тот момент, когда его кулак уже почти врезался в грудь деда, что-то произошло. Что-то ужасное. Ужасное настолько, что Эй тут же прервал атаку и разорвал дистанцию!

— Что это? — выдохнул он, озираясь. — Что произошло?

— Подвернул ножку, сорванец? — усмехнулся в бороду старик. — Ну-ну, не стоит так напрягаться с самого начала. Это вредит твоим мышцам.

— Что ты увидел, Эй? — спросил Кавамура, держа перед собой кунай.

— Не увидел, — мотнул головой будущий Райкаге. — Почувствовал. Будто… будто этот старик — ходячий склад со взрывчаткой…

— Бва-ха-ха-ха! — залился старческим смехом Сенсома. — Хорошее описание, парень! Замечательное!

— Но как бы то ни было… — Эя мгновенно окутало сияние нинтайдзюцу.

Шиноби привыкли доверять своим чувствам. А Эй был первоклассным шиноби, и его чувства его не обманывали. Если этот старик представляет угрозу — ему конец. Слишком многое поставлено на кон в этой миссии — нет причин кого-либо щадить, даже старого хрыча, невесть как умудрившегося расшатать интуицию быстрейшего в мире шиноби.

— В этой форме взрывчатки я не боюсь, — завершил фразу Эй, оказавшись прямо перед лицом даже не моргнувшего деда.

Его кулак смазался — он использовал всю свою скорость для того, чтобы врезать по этому ходячему складу до того, как он сдетонирует! Лишь один человек в мире мог бы увидеть этот удар, но его здесь не было. Впечатавшись в грудь, кулак смел странного старика к чертовой матери!

— Не почувствовал! — усмехнулся Эй.

— Ой, Сенсома-сама! — воскликнула Узумаки. — Сенсома-сама, вы же так всю одежду истреплете!

— Одежду? — не понял Эй. — И…

— Сенсома? — вытаращился Кавамура. — Девчонка назвала его Сенсомой?!

— Крепись, парниша! — хохотнул второй старик. — Ты его заинтересовал.

В следующее мгновение из кустов вылетела тень. так быстро, что даже в нинтайдзюцу Эй еле успел среагировать. Довольно ухмыляющийся старик ударил его в лицо, но Эю хватило скорости уклониться. Тогда дед сосредоточился на ногах — он стал обрабатывать все этажи, начиная с нижнего. Эй блокировал и уклонялся, однако он понял, что старик его просто загоняет.

Этот странный старый хрыч шутя не оставляет ему шансов!

— Ур-род! — рыкнул Эй, выкручивая эффективность своей техники на максимум.

Истинной молнией он нырнул противнику за спину и изо всех сил ударил рукой, будто копьем, используя излюбленный прием своего отца.

Старик, казалось, даже не заметил изменения его скорости. Он просто повернулся к нему и перехватил его руку, все так же продолжая ухмыляться.

— Если бы я не уклонился, ты бы остался без руки, парниша, — поведал он. — Но, вижу, слухи не врут — Третий Райкаге и правда неплох в бою.

— К чему ты вообще вспомнил отца? — нахмурился Эй.

В этот же момент в старика врезалось щупальце Би, который решил вмешаться в бой. Пользуясь замешательством противника, Эй разорвал дистанцию и приземлился рядом с братом. Несмотря на скоротечность произошедшей схватки, он тяжело дышал — сила и скорость старика оказались настолько велики, что он еле его сдерживал.

Что, мать его, происходит?!

— Так ты его сын! — донеслось из поднятых пыли и сора. — А я-то и думаю, как же ты так молод! Ох, юность… конечно, это был твой отец. Я слыхал о нем, когда присутствовал на втором Гокаге Кайдане. Совсем ты меня запутал со своим именем, конечно…

— Гокаге Кайдан? — переспросил Эй. — Да кто этот старик такой?

— Похоже, мы нарвались на опасного противника, Эй, — Кавамура нахмурился. — Посмотри на его глаза и правую руку. Ты же слышал легенды?

Сын Третьего Райкаге окинул деда хмурым взглядом. Приметы, которые назвал наставник… почему-то от них воняло страшными сказками и фатализмом. Странный запах. Тем не менее, чьи же черты он наблюдает в человеке перед собой?

— Меня зовут Сенсома, — представился, наконец, старик. — Но противники называют меня Математиком Боя.

— Я так и знал, — выдохнул Кавамура. — Это и правда он.

Теперь уже Эй и Би во все глаза смотрели на сильнейшего шиноби в истории. На того, кто мог все. На того, кого боялись все. По легендам это был человек-армия, способный сражаться несколько дней и ночей к ряду. Он был настолько силен, что даже его союзники вздохнули спокойно, когда он заперся в Узушио. Он был так страшен, что его пожелали забыть, как кошмарный сон.

Мир дрожал от самого его существования. И сейчас он стоит перед ними.

— Редкий старик будет стоять перед шиноби вашего уровня и говорить, что он — сильнейший, — пожал плечами Математик.

— Сильнейший — мой отец, — машинально огрызнулся Эй.

— Все детишки так говорят, — Математик снисходительно улыбнулся. — И делают глупые ошибки… Сашими, скажи пожалуйста, насколько глупо ходить по Огню в военное время с протекторами Облака? По десятибалльной шкале.

— Хватит над нами издеваться, старик! — махнул рукой Эй. — Легенда там ты или кто — я порву тебя на части!

Вновь вспыхнув, он собрал всю свою скорость и ринулся в атаку! Полностью идентичное первому нападение. Один раз он его уже достал — достанет и второй.

— Нет, — ехидно отрезал Математик.

Он взмахнул рукой, и Эй покатился по земле, оглушенный его ударом. Простой взмах, но джонин Облака попросту не смог устоять — такова была сила величайшего всех времен.

— Братана посмел обидеть — гад! Принимай ударов град, яу!

Киллер Би влетел в Сенсому, разом достав все свои семь мечей. Его техника была на высоте, а душа пела от того, что он может надрать зад самому сильному парню в мире! Тогда он и сам станет сильнейшим, а значит и лучшим, а значит — он будет лучшим репером в мире.

— Йоу, битва с тобой заставляет дрожать! — усмехнулся Би, глядя на то, с какой заинтересованной улыбкой отбивается Математик Боя. — А я заставлю — себя уважать!

— Вот непоседа! — крякнул Сенсома, распаковывая меч.

Стоит признать, что забавный рифмоплет был очень неплох в кендзюцу. Хотя в его технике и были огрехи — совершенно очевидно, что он не до конца ее завершил. Тем не менее, это было интересно — противостоять такому танцу.

Слева прилетела техника Кулака Грома — это в бой вмешался Кавамура. Сенсома махнул рукой в сторону ниндзюцу, и смертоносный заряд молнии разбился о выросшую из-под земли ледяную глыбу. Она поглотила всю мощь техники противника, но тут же осыпалась осколками из-за удара пришедшего в себя Эя.

— Би! Двойной Аркан! — крикнул он брату, набирая скорость.

— Яу! — показал, что услышал, Би.

В то же мгновение его кожу покрыла чакра красного цвета. Сенсома с интересом наблюдал за работой другого джинчурики — он впервые видел, как кто-то так ловко обращается с чакрой Биджу. И интерес представляла не сила, а синхронность — Восьмихвостый внутри парнишки, похоже, не считал его врагом и клеткой, но был другом.

— Как занятно! — хохотнул Сенсома. — И что же дальше, мальчишки?

Эй влетел со спины, а Би ринулся спереди. Их техника была идеальной — быстрой, мощной, синхронизированной. Даже Третий Райкаге признавал, что не хотел бы попасть под ее боевое действие.

И они врезались в шею поддающегося Математика Боя!

Удар был такой силы, что их обоих качнуло, и… они остались стоять рядом с ним. Пыль улеглась, и Ловен, Сашими и Кавамура увидели странную картину.

— Кхе-кхе, — показательно кашлянул Сенсома.

Он стоял прямо между братьями, невредимый, непоколебимый и бесстрастный. Ошарашенный Эй и Би смотрел друг на друга и совершенно ничего не понимали.

Быстрее нинтайдзюцу, мощнее Биджу, опытнее командира — Математик Боя оказался им не по зубам.

— В мое время вот так вот обниматься с мужчинами для мужчины было неправильным, — пробрюзжал он и одним махом отбросил братьев.

— Тц… — Эй сплюнул кровь. — Мы его даже не ранили…

Двойной Аркан опасен не только для противника. Если его выполнение будет неправильным, если один из использующих ошибется с расчетом силы, то тогда сами использующие получат урон. Но сейчас, Эй был уверен, техника была применена идеально — просто Математика Боя ей не убить.

А как его вообще тогда убить?

— Вы — прыткие молодые люди, — шаркнул ногой Математик, неспешно распечатывая ножны и убирая в них меч. — Но очень неопытные. Много лишних движений, слабые связки ударов, глупое подражание. Лет через десять… да, пожалуй через десять лет вы сможете достигнуть уровня, достаточного, чтобы меня поразвлечь.

— Этот дед, — скривился Эй.

Легенды не врали — Математик Боя был чудовищно силен. Даже выложившись на полную, братья не смогли его ранить, а Кавамура вообще остался не у дел. Однако, они не в праве отступать. Пускай он и силен, если к ним подоспеет подмога из штурмового отряда, которая ждет их у Хонзу, ему придется отступить. К тому же, всегда можно взять заложников.

— Подключаемся к третьему каналу? — уточнил Эй, поднеся руку к уху.

— Штурмовики сейчас в режиме тишины — до них нам не докричаться, — покачал головой Кавамура. — А использовать наушники в бою против такого как он… Уверен, он будет слышать каждое наше слово.

— Тогда по старинке, — кивнул сын Райкаге. — Би, постарайся не высвобождать Биджу полностью — все-таки мы на территории врага.

— Но пошуметь нам нужно, иначе подмоги мы не увидим, — Кавамура кивнул и распаковал очередной кунай. — Эй — ближний бой. Отвлекай его как можешь. Тебе не пройти его защиту, так что не думай об этом. Би — урон на тебе. Если нужно — дойди до Шести Хвостов. Я буду вас направлять. Если прикажу отступать — не медлите.

— И ты думаешь, что он нас отпустит?

— Если легенды о нем правдивы, то в противном случае мы уже трупы.

— Хо-хо-хо, как заговорил, — Математик Боя показательно повернулся к ним спиной. — Но я устал тут с вами скучать, мне…

Договорить старик не успел — Кавамура кинул в него кунай, и тот, прежде чем коснуться одежды шиноби, взорвался с помощью скрытой взрывной печати. Эта печать была особенной — она создавала сильное задымление и оглушала.

Как только грянул взрыв, Эй ускорился и ринулся на врага. Тактика привычная — оглушенный и ослепленный противник сбит с толку, а вот сын Райкаге прекрасно осведомлен о его положении в пространстве благодаря сенсорским способностям и банальной памяти. На полной скорости он влетел в спину Математика с сокрушительным ударом — нанесет урон или нет, игнорировать такую атаку не смеет никто!

Но Сенсома, не глядя на него, сделал шаг вбок, пропуская изумленного парня. Слишком неопытен… Взмах беспалой руки рядом с его телом, и мальчишка заходится в крике — Истинное Владение Клинком поразило его разум острее любого меча.

— Это за братана! — рыкнул Би, войдя в покров Трех Хвостов и с силой обрушив их на обидчика брата.

Сенсома закрылся рукой, но тут же почувствовал, что со спины идет жар. Не долго думая, он грубо схватился за один из Хвостов и швырнул массивного джинчурики себе за спину! Прорвав своим телом завесу дыма, Би показал Сенсоме, что в него летел средних размеров Огненный Шар. И не просто показал — он еще и принял атаку на себя.

— Каков молодец, — усмехнулся Сенсома, краем глаза отметив, что Эй поднимается с колен.

— Эй, девчонка! — внезапно донеслось из-за дыма.

Чернокожий шиноби тут же озарился светом нинтайдзюцу и бросился прочь.

— Би, старик!

Ловушка Кавамуры была проста и банальна — поставить «вилку», как в шахматах. Он любил и уважал эту мудрую игру, а особенно ему нравилась история ее создания.

— «Когда-то давно родился ребенок, которому суждено было умереть слабым и бедным,» — в тысячный, наверное, раз вспомнил легенду Кавамура. — «Но судьбе было мало сделать его слабым, и она решила отобрать у него семью. Став сиротой, ребенок влачил жалкое существование. Но у ребенка были свои взгляды на мир, и он был умным. И свой великий ум он воплотил в игре, в которую играл сам с собой. Шахматы оказались столь мудры и глубоки, что их маленького создателя заметил один воин — полководец и тактик. Воин увидел в мальчике мудрость и взял в обучение. Прошли года, и тот сирота стал легендарным воином, перед которым падали все армии мира. Как на доске, так и в реальности.»

Хорошая легенда… Как и ловушка, которую он сейчас устроил Математику Боя.

— Как хорош ты в шахматах, Бог Шиноби? — криво усмехнулся мужчина, сложив печати.

Земля под ногами Сенсомы забурлила и размякла. Его ноги тут же начали медленно погружаться в неведомую трясину. Кавамура быстрым движением вынул из кармана зажигалку, активировал огонь и бросил прямо под ноги великому шиноби. Техникой было бы сильнее, но медленнее, да и не разрушительная сила сейчас на первом месте.

— Шахматы, м-м? — спокойно переспросил Математик. — Да я Бог Шахмат.

В следующее мгновение он исчез из вида, смазавшись на таком уровне скорости, что даже глаз опытного джонина не смог за ним уследить. Би услышал свист ветра и успел среагировать, выставив блок, но бросок Математика Боя все равно смел его прочь от цели.

А Эй даже свиста не услышал — его просто отбросило в противоположном от Узумаки направлении.

— Что, Биджу дери… — он рвано выдохнул, поднимаясь и изумленно уставился на существо, оказавшееся перед ним. — Медведь?!

— Я — ёж, двадцать игл тебе в зад! — тонким голосом выдохнул Призывной Зверь. — Ёж!

— Рад тебя видеть, Шедоу, — поздоровался с мгновенно оказавшимся рядом черным исполинским ежом Сенсома. — Как отец?

— Жив-здоров, Сенсома-сама, — вежливо ответил Призыв. — Что же сделается с великим Ежиным Мудрецом Соником?

Кавамура скрипнул зубами — план изначально был никаким, потому что основывался на том факте, что Математик Боя — единственный, кто им противостоит. Это была серьезная ошибка.

— Этот еж очень быстр, — Эй нерешительно глянул на Узумаки. — Я не смогу ее достать.

— Йоу, дай мне минуту, и все будут нагнуты! — Би зарычал, из его рта пошел пар, а сам он начал увеличиваться в размерах.

И, соответственно, увеличивать количество активных Хвостов.

— Держись рядом, пока не скажу, — Сенсома положил руку на черные иглы.

Кавамура прикусил губу. В шахматах такая ситуация называлась бы патовой, если бы Математик Боя был полностью серьезен. Но даже его можно перехитрить. Достаточно пожертвовать чем-то и лишить его поддержки Призыва. А еще лучше — солидно разделить весь отряд противника, не разделяя особо свой.

Но вот как это сделать…

— Ты слишком много думаешь! — вдруг крикнул ему Математик и… оказался прямо перед его лицом. — Реальный бой — не шахматы.

Простым пинком он отбросил джонина прочь, тут же ловя на жесткий блок атаку лапой от Би, вошедшего в Покров Шести Хвостов. Эй атаковал с другой стороны, используя нинтайдзюцу, но быстро отступил, чуть не напоровшись на отросшие черные иглы стальной прочности.

Сенсома развернулся, буквально поднял огромного ежа одной рукой и занял его место. Эй прыгнул на него, достав кунай и запитав его Молнией, и они начали танец смерти. Математик Боя вел его непринужденно, легко улыбаясь и действительно танцуя вокруг своего противника. Как только Эй пытался разорвать дистанцию, он ее сокращал, а когда сын Райкаге решился атаковать отвлекающего Би ежа в спину, Сенсома усилил напор, полностью забрав внимание парня.

Кавамура вскочил на ноги сразу же после приземления, и бросился к напарникам. По пути он швырнул в воздух очередной взрыв-кунай — он уж точно вызовет шум, достаточный для того, чтобы штурмовой отряд проверил обстановку. Сам же джонин ринулся к девушке Узумаки — пока Математик реально отвлечен двумя активными членами его группы, он может напасть на слабое звено вражеской.

Однако, добежать он не успел — прямо перед ним грузно врезались в землю два огромных Ледяных Дракона. Непонимающе глянув в сторону основного боя, Кавамура сглотнул.

Эй держался за живот с болезненным выражением на лице, и, казалось, был выведен из строя на последующие несколько секунд. Дела у Би шли лучше — Призывной еж был силен, но до джинчурики Облака ему было далеко. А сам Математик…

Стоял вполоборота к Эю и укоризненно смотрел на Кавамуру, будто бы на нашкодившего мальчишку.

Этот взгляд… джонин Облака никогда в жизни не видел подобных глаз. В нем никто и никогда не разочаровывался так, чтобы вот так вот смотреть. И никто, даже Райкаге, не обладал достаточным статусом, чтобы это делать.

До этого момента.

— Это все слишком скучно, — щелчок пальцами, и черный еж послушно исчезает в облачке дыма.

Радостно взревев, Би на полной скорости понесся прямо на врага. Но теперь Сенсома не собирался давать ему поблажек.

Его аура расцвела красным, буквально раскалившись от наполняющей его силы, и он встретил рогатого джинчурики мощнейшим ударом прямо в морду! Сила, скорость, техника — все это было исполнено на уровне Математика Боя. Уровне, которого никто и никогда не достигал в этом мире.

— Ублюдок… — прокряхтел Эй, сквозь боль бросаясь на обидчика брата.

Сенсома отмахнулся от первого удара, отошел от второго и на третьем заставил сына Райкаге упасть на колени. Поджав губы, он пнул парня в зад, заставляя завалиться на землю.

Но он не отвлекся, а потому успел схватить подобравшегося близко Кавамуру за горло. Джонин Облака распахнул глаза — он ведь точно находился в слепой зоне и двигался чуть ли не наравне с Эем, что было его козырем. Но так легко его лишиться… теперь даже взрыв…

Стоп, но взрыва же не было.

Метнув взгляд туда, откуда он бросил взрыв-кунай, Кавамура увидел свое оружие примороженным к земле.

— Вы даже ото сна меня не разбудите… — Математик качнул джонина на весу и бросил в тяжело встающего Эя.

— У-У-У-У, — угрожающе загудел становящийся большим Биджу.

Би ослушался приказа и отдал полный контроль Хачиби.

— И это ты называешь запугиванием? — усмехнулся Сенсома и спрятал беспалую руку за шиворот — на грудь.

Теперь его чакра стала ощущаться в полном объеме, и придавленные ею Эй и Кавамура ошарашенно осознали, что за весь поединок не чувствовали легендарно огромных количеств энергии противника. Она была действительно бескрайней, тяжелой и жутко мощной, но…

Это был не предел.

Печать на лбу налилась светом, и вскоре всего Математика Боя окутало сияние. Шиноби Облака показалось, будто бы они вдруг очутились прямо на его ладони, где он волен делать с ними все, что захочет. И это было близко к правде. Поднялся ветер, и к бушующей вокруг легендарного старика чакре примешался шелест листьев. Черты лица Сенсомы заострились, а волосы стали колючими и твердыми на вид. Как плащ поверх его одежды на него легла бездонно-синяя чакра Исобу. На миг он закрыл глаза…

А после открыл, сияя их золотом, будто светом прожекторов и смотря прямо в души валяющихся перед ним шиноби.

— Вот это… — глубоким, до дрожи, голосом произнес он. — Запугивание.

* * *

Кюки Таго был обычным молодым джонином Страны Огня. По крайней мере, он сам так считал и даже гордился этим. Он знал поистине великих шиноби, со многими вместе заканчивал Академию под присмотром сильнейшего всех времен, но сам был рад, что не входил в их число.

Невысокое положение — невысокая ответственность.

— Но иногда даже невысокая не дает спокойно поспать, — вздохнул своим мыслям джонин.

— Капитан? — повернулась к нему Бито — чунин из его отряда.

— Мысли вслух, — улыбнулся он ей. — Ты уверена, что они вошли сюда?

— Их было трое, и они точно зашли в деревню. Шиноби, это явно. По крайней мере девушка. Узумаки.

Кюки вздохнул. Деревушка Хонзу была таким себе «опорным пунктом» страны, но в его обязанности входила и ее проверка. Возможно, это излишняя бдительность, но она уже не раз за невеликую карьеру Кюки приносила пользу. И Стране и лично ему.

— Передай отряду не показываться на глаза и приглушить чакру, — решил он. — Я пойду один. Если с ними Узумаки — они нам не враги. А если это шпионы…

— Я поняла, — кивнула девушка в ответ на многозначительный взгляд.

Она исчезла в листве деревьев, а Кюки спрыгнул с ветки и неспешно направился к домишкам Хонзу. Ну, хотя бы погода неплохая, и то — хлеб.

Местные услужливо подтвердили «господину шиноби», что трое незнакомцев прошли на постоялый двор. «Двор», правда, был так себе, но зато у него имелась вывеска и он вообще был — для селений вроде Хонзу — большая редкость и гордость. Наличие красных волос у единственной дамы в отряде тоже было подтверждено — не то чтобы Кюки не верил Бито, но лучше семь раз отмерить, чем два часа материться.

Как и ожидалось, постоялый двор был пуст, если не считать троих незнакомцев. Отметив красные волосы, наконец, лично, джонин сделал шаг к Узумаки и…

Ошарашенно застыл на месте.

— Автор написал твою забегаловку только ради этого момента, — с недовольным видом вещал какой-то старик в потрепанной одежде. — Так что не плюй на его труд — продай мне пива!

— Пиво я продаю нашим, — прогудел здоровяк за прилавком. — А откуда я знаю, какие вы «наши»? Очень может быть, что вы «чужие».

— Я разнесу эту Авторомерзкую морду прямо сейчас! — возопил дед.

— Тогда нас точно прибьют, — зашипела на него Узумаки.

— Ну… это было бы забавно, — ответил Он.

Кюки сразу Его узнал, даже несмотря на длинную бороду и седые волосы. В последний раз он видел Его в Конохе, перед тем как Он отправился на величественный Континент Иорф, который его же стараниями позже был открыт для мира шиноби (пускай и довольно условно).

— Это… — хрипло произнес Кюки вслух. — Это же вы…

Владелец двора заметил джонина и тут же обрадованно просиял.

— Шиноби-сама, какое счастье! Прошу вас, умоляю, объясните этим людям, э-э-э… все, что надо. Меня хотят ограбить! Они, может быть, вообще шпионы! Ну а уж я-то…

— Ого! — просиял, после некоторого задумчивого молчания Сенсома и помахал шиноби рукой. — Эй, Кюки! Давно не виделись, Кюки! Хей-хей!

* * *

— Я так рад встретить бывшего ученика в таком месте, — улыбался Математик Боя, идя плечом к плечу с Кюки во главе отряда.

— Честно признать, я был ошарашен, когда увидел вас, сенсей, — почесал в голове Кюки. — Но я тоже очень рад.

Бито и остальные в отряде смотрели на легендарного шиноби… со скепсисом. В шаркающей походке, простоватой улыбке и совершенно старческом щебетании не было и тени от тех легенд, которые они слышали. Скорее уж наоборот — если бы их попросили найти человека, которого они максимально НЕ считают Математиком Боя, то этот дедуля явно был бы в списке на лидирующих позициях.

Но командир сказал, что это он. И даже согласился сорвать все дела отряда, сопроводив шиноби до «места базирования негодников из Облака», а потом и до самой Конохи.

— Как будто у нас без тебя дел не было, — буркнула девушка. — Чокнутый старик.

— Ты даже не представляешь насколько, лапочка, — тут же улыбнулся он, обернувшись к ней. — Ох, вот мы и пришли.

— Но… — пытаясь скрыть смущение, Бито заговорила первой. — Но где же они?

Действительно, нигде в обозримом пространстве врагов не наблюдалось. Можно было бы предположить, что они ушли, ведь даже малейших проявлений чакры не чувствовалось, а даже у спящего или бессознательного шиноби присутствует легкий фон. Но тогда это означало поставить слова самого Математика Боя под сомнение, а это, несмотря на его стариковскую придурковатость, у шиноби Листа было не принято.

— Да вот же они, — по-доброму улыбнулся он, глядя Бито прямо в глаза и показывая возникшем на беспалой руке когтем в небо. — Все здесь…

Девушка подняла голову и тут же побледнела. Парочка молодых генинов не выдержали и их стошнило прямо под ноги — столь неожиданным, мерзким и пугающим было то кровавое зрелище, что им открылось.

Больше десятка рослых и крепких шиноби в штурмовой форме Страны Молнии были размазаны по верхним ветвям высоких деревьев Огня. Будто бы небрежно, походя и совершенно равнодушно.

— Сын Райкаге и Джинчурики Восьмихвостого сбежали, — беззаботно продолжил легендарный шиноби. — Но эти были слишком слабы, чтобы оставлять их в живых.

— Но что тут делал такой отряд? — справился с собой первым Кюки.

— Хотел поймать джинчурики, разумеется, — Сенсома мазнул по нему взглядом. — У них не получилось.

"Рад тебя видеть, старый друг!"

— Новостей с фронта с Молнией все еще нет?

— Никаких, командующий.

Орочимару вздохнул и взмахом руки отпустил гонца. Добрые вести всегда приятны, дурные хотя бы убирают неопределенность, но отсутствие вестей — самое неприятное для командира, пославшего одного из своих лучших бойцов на задание. Особенно если «боец» — сокомандник.

— Глазастик еще не дал о себе знать? — Майко, вышедшая из тени шатра, фыркнула. — Давно бы уже пора.

Фугаку… В тот же день, как пришел приказ от Конохи на сформирование важнейшего стратегического задания для Желтой Молнии, Орочимару пришло письмо с фронта с Молнией. В нем его командующий — Дан Като, просил коллегу о подмоге в виде одного шиноби уровня Каге. Положение у Като и принцессы Сенджу, оставившей фамилию, накалялось, да и фронт с Землей был крепок, так что просьба была легко удовлетворимой.

Майко Орочимару отпускать не хотел, а Минато был занят. Тогда Ясягоро обратился с приказом к Фугаку. Учиха — претендент на роль будущего главы своего клана, не возмущался. Хотя сына оставлять ему было неприятно, Майко легко убедила бывшего напарника по команде, что присмотрит за юным Итачи.

Фугаку уходил с чистым сердцем, уверенный в своем скором возвращении.

А потом пропал. Со дня его ухода прошло пять суток — достаточный срок для того, чтобы успеть метнуться туда и обратно, да еще и по пути выполнить пару миссий среднего ранга. Тем не менее, на фронте с Молнией Фугаку не видели, а на фронт с Землей вестей от него не поступало.

Лагерный костер (один из многих) горел ярко, но грелся у него лишь один шиноби — гений из клана Учиха. Взрослые стеснялись подойти к мальчику, боялись вопросов об отце, которые он им обязательно задаст. Пускай Итачи внешне выглядел спокойным и даже отрешенным, было видно, что он беспокоится и скучает.

— Итачи-кун, — Орочимару сел рядом с костром, одним взглядом змеиных глаз отправив невесту проверить посты.

— Орочимару-сама, — мальчик поднял бездонные черные глаза. — Папа прислал вести?

— Пока еще нет, — качнул головой сеннин. — Похоже, он решил, что так будет лучше. Скорее всего, он увидел возможность глубокой разведки или большого саботажа. Уверен, мы услышим о нем раньше, чем он свяжется с нами — он заставит своих противников кричать его имя с яростью.

— Вы так думаете… — Итачи перевел взгляд на пламя. — Но папа никогда раньше так не делал, верно?

— Все бывает впервые, — Орочимару пожал плечами и постарался улыбнуться как нормальный человек. — Вот, например, ты. Сегодня впервые станешь старшим братом.

— Что?!

Мальчик вскочил, удивленно воскликнув, и во все глаза уставился на командующего. Тот спокойно достал из кармана письмо, с которым, слава Ками, Майко не стала ничего делать.

Хотя бы потому, что письмо было не для Орочимару.

— Твоя мама пишет, — сеннин протянул ребенку сверток. — Третий месяц беременности. Как сведущий врач говорю тебе — ты уже старший брат. Это же тоже произошло впервые, верно?

— А… ага, — мальчик кивнул, и его черные глаза сверкнули радостью.

— То же и с твоим папой, — кивнул Орочимару вставая. — Так что не волнуйся.

— Да! Спасибо вам, Орочимару-сама!

Ребенок поклонился и побежал к своей палатке. Теперь, хотя бы в эту ночь, даже засыпая в ней в одиночестве, без отца, Итачи будет засыпать спокойно. Не то чтобы Орочимару было до этого дело, но боевой дух бойцов и его поддержание — одна из основных задач командира.

— Он такой лапочка, когда проявляет эмоции, — умилилась вернувшаяся Майко. — Просто душка. Хочу, чтобы наш ребенок тоже был таким. Хотя бы один.

— «Хотя бы один», — Орочимару позволил себе расслабленно (то есть ужасно) улыбнуться. — Похоже, ты решила взяться за дело всерьез.

Инузука подошла вплотную и нагло «взялась за дело». Змеиный сеннин прищурился, изучая бесят, вовсю резвящихся в ее глазах.

Похоже, в отличии от маленького Итачи, ему сегодня спать не придется…

* * *

— Пошел вон, извращенная скотина! — истошно завопила какая-то девица, бросая в него бадью с водой.

— Упс! — он пригнулся, пропуская снаряд над головой и с сожалением отмечая, что визжит уже не одна дуреха, а все купальни.

Хотя, если подумать, такой синхронный визг тоже мог подарить вдохновения.

Удовлетворенно улыбнувшись, он скрючился за парапетом, спасаясь от непрекращаемого града подручных снарядов и вслушался в женские крики. Неплохо… Рука сама потянулась к ручке, на ходу выхватывая записную книжку. Строчки получилось всего четыре, но зато отборные. Правда, это были ругательства на «разнузданного в общении с женщинами мужчину», но и так сойдет — крепкие же.

Только вспомнил о крепости, как по макушке всем весом вдарил солидный кусок мыла — и как скользкое мыло вообще можно так сильно бросить?!

— Простите дамы, но я сваливаю! — он бросился к выходу, но, подумав, все же развернулся. — Нет, не так. Вот! Великий Отшельник с Жабьей Горы Мьёбоку покидает вас!

— Закрой свой извращенный рот!

Обстрел усилился, а потому Джирайя, отбив парочку особо увесистых снарядов укрепившимися волосами, поспешил ретироваться. В коридорах его уже ждали сотрудники купален, но куда им было остановить великого сеннина? Шиноби ловко пробегал мимо них по стенам и потолкам, не забывая «случайно» тискать особо симпатичных служанок.

Наконец, толкнув входную дверь, Джирайя вывалился на морозный воздух.

— Погодка суровая, — выдохнул мужчина облачко пара. — Но пыл любви греет меня не хуже всякого костра!

Сейчас он находился на границе Стран Водопада и Железа. Со стороны последней. Водопад пришлось покинуть, так как правительство стало подозревать беловолосого повесу в шпионаже. Пока еще слишком мало, чтобы приказать схватить его на месте, но достаточно для того, чтобы джонины подглядывали за ним повсюду. Это очень мешало вдохновению.

И, в любом случае, в Железо Джирайе было нужно, пускай он и не горел любовью к вечному холоду. Две причины — поиски отца и поиски… брата. Да, пускай Сенсома и был Джирайе приемным отцом, Ошими шиноби, ставший известным как один из легендарной Троицы Саннинов, считал своим братом. А насчет отца…

Орочимару добыл крайне важную информацию — его отец столь тесно связан с Тобирамой Сенджу, что великий Второй Хокаге даже оплатил жилье Джирайе и его приемному отцу на десятилетия вперед. Причем из своего кармана. И Джирайе известно, что Тобирама имел тесные связи с генералитетом Железа, так что его путь был очевиден.

Ну а уже после разговора с генералами, можно отправиться отмокать на горячих источниках в страну, название которой посвящено им же.

Мечты-мечты.

На самом деле, придется мерзнуть и дальше — Сарутоби-сенсей тоже поделился очень серьезными данными — в Стране Снега объявился пользователь Стихии Льда, которую все в мире считают сильнейшей (и не так уж и зря). Вранье или нет — Джирайя обязан посетить Снег — таков уж его долг перед тем, кто вырастил его и воспитал.

— Ну… — сам себе промурлыкал сеннин, идя по обмерзлой земле. — А еще ходят слухи, что в Стране Снега просто отпадные бордели…

* * *

— Кавамура не выжил, — склонив голову, закончил доклад Эй. — Прости, отец.

Он стоял перед массивным столом в кабинете Райкаге в гордом одиночестве. Би был отправлен на патруль куда подальше — все равно ему было нечего сказать Третьему, кроме как заверений о том, что его старший «братан» ни в чем не виноват. Пф! Как будто это бы помогло! Здесь и сейчас Эй даже радовался, что смог устроить все так, чтобы джинчурики не попал под разбор полетов.

Райкаге не издал ни звука — просто продолжил сидеть с хмурым лицом, сверля в сыне дырку взглядом. Ему дьявольски не хотелось показывать эмоции перед тем, кто наблюдает за их разговором, но тут уж ничего не поделаешь — если выбирать между воспитанием сына или маленькой подставой перед союзником, он выберет сына.

Он всегда выбирал сына…

Миг, и массивный Райкаге бесшумно оказывается прямо перед преемником, нависая над ним и давя своими силой и могуществом. Но Эй не отшатнулся — он привык получать нагоняй с достоинством, как заслуженное наказание.

Однако, слова отца заставили его отшагнуть в удивлении.

— Тебе не за что извиняться, Эй, — произнес Третий. — Информация, которую ты получил, сама по себе является ресурсом, сравнимым с целым Биджу. Получение знаний о возвращении легендарного Математика Боя, стычка с ним и оценка его нынешней силы — все это уже может считаться выполнением миссии высочайшего ранга, даже с учетом понесенных потерь. И самое главное…

Эй растерялся, когда увидел, что отец поднимает руки. Что он…

Третий Райкаге крепко обнял своего ребенка.

— Самое главное, — произнес он тише и мягче. — Что ты выжил, сын. Поверь, никакой Биджу не сравним для деревни по важности с ее будущим главой. И уж тем более для меня — твоего отца. Так что подними голову выше, скорый Четвертый, ты все сделал правильно.

— Спасибо, отец…

Эй младший вышел из кабинета счастливым и взволнованным, а старший вернулся в кресло задумчивым и угрюмым.

— Ты… — обратился он в пустоту. — Знал об этом?

— Нет, данных о возвращении Математика Боя у меня не было — в Узушио у меня глаз и ушей нет, — из тени вышел… человек.

Когда-то он был джонином Конохи, но теперь от бывшего шиноби даже внешности не осталось — кукловод, остающийся для Райкаге неизвестным, полностью изменил свою игрушку, модифицировав ее всеми возможными способами. Настолько, что даже смертельная атака, которой по-началу поприветствовал марионетку Эй, не смогла ее уничтожить.

Тем не менее, стоящее перед ним тело не было куклой, в прямом смысле этого слова. Больше всего оно походило на результат легендарного Нечестивого Воскрешения, изобретенного Вторым Хокаге, но некоторых деталей для полного определения не хватало. А именно — трещин по всему телу и фактического бессмертия. Эта марионетка была вполне себе разрушимой, пускай для этого и пришлось бы приложить заметные усилия.

— И, признаюсь, для меня самого эта весть… не слишком приятна, — кукла поморщилась, явно копируя мимику кукловода. — Математик Боя может здорово помешать моим планам. Особенно тому, в котором у нас с тобой общий интерес.

— Устранение… может не состояться, — Райкаге кивнул. — Хотя мне от этого ни тепло, ни холодно. Меня больше интересует безопасность моего ребенка. Ты знаешь Коноху и ты знаешь Математика Боя. Скажи мне, почему он их отпустил?

— Причин может быть множество, — не стал отпираться от своей информированности кукловод. — Например — он ослаб, как ослаб Хокаге, а потому его сил просто не хватило на то, чтобы их одолеть. Итогда он просто запугал их. Другой вариант от обратного — его сил так много, что он надеется еще когда-нибудь поиграть с вашим сыном и его названным братом.

— Поиграть, — Райкаге невесело фыркнул. — Что скажешь мне — угроза ли он нам?

— Сложно сказать, — склонил голову вбок собеседник. — Но я буду держать руку на пульсе. Постараюсь всегда быть рядом с ним.

— И ты сможешь это осуществить?

Собеседник был странным. Кто бы ни командовал телом, находившимся перед Третьим Райкаге, он был умен, силен и, что самое важное, имел подвязки в наивысших кругах Страны Огня. У Райкаге были прикидки, кто это мог быть, но он мог и ошибаться…

— Райкаге-сама! — без стука ворвался в кабинет джонин-гонец. — Срочные новости с фронта — силы Огня начали атаку!

— Им пришло подкрепление?! — удивился Третий, не став злиться на не постучавшего гонца — у таких как он было на это право.

— Наша разведка доносит, что никаких подкреплений с Листа не приходило, — ответил гонец. — Командующий фронтом — Като Дан, похоже решил атаковать нас тем, что имеет.

— Глупец, — нахмурился Райкаге.

И только сейчас он понял, что странная марионетка успела исчезнуть прежде, чем гонец увидел их вместе.

— «Кем бы ты ни был, не подведи меня,» — подумал Эй. — «Или я сокрушу тебя.»

* * *

— Сидим мы с Ловеном в баре как-то. Обсуждаем дела. И тут дверь распахнулась, и в нее вошел шиноби Кири с повязкой джонина. Ну, все повставали, ясное дело — шиноби пришел. Мы с Ловеном инкогнито были. Но джонин нас узнал — пришел-то он за нами. Ну и бросился на нас с кунаем. Метил прямо мне в сердце!

Сашими тяжело вздохнула, слушая эту байку уже сотый раз, но, как и положено по правилам, все-таки спросила:

— И что же произошло?

— Он меня убил, — улыбнулся довольный Узукаге.

Шиноби Листа весело рассмеялись озвученной шутке, а Ловен только фыркнул, поднося к губам очередную бутылку. Впрочем, единственная из коноховцев девушка — Бито, оборвала свой смех на середине.

Не забывать, кто перед ней. Тяжелая задача, даже несмотря на то, что вся сила и величие Математика Боя сомнениям уже точно не подлежали. Сенсома Узумаки-Томура вел себя как обычный старик-шиноби, дорвавшийся до благодарного слушателя — сыпал байками, анекдотами или же просто интересными фактами из своей жизни. Признаться, заслушивались все, даже Сашими, не знавшая, оказывается, всех историй своего босса.

И Бито была бы рада поддаться всеобщему восхищению и обожанию настоящей живой легенды, но в ее глазах все еще стояла картина уничтоженного отряда Молнии. Простой шиноби не может сделать подобное в одиночку. Не может и не будет — человеческие жизни — не шутка. Но Математик Боя, казалось бы, даже не заметил, как убил всех тех людей.

— Чудовище… — вырвалось тихое откуда-то из груди.

На этот раз, благо, ее никто не услышал. В первую, совместную с отрядом Узукаге, ночь Бито не смогла сомкнуть глаз — так сильно она боялась спать неподалеку от монстра, которого имела неосторожность оскорбить тихой фразой.

— Тут привал, — донеслось до девушки сквозь думы.

Другой старик — тот, что сопровождал Узукаге вместе с девушкой-Узумаки, попросту рухнул на землю расслабленным кулем с… алкоголем. Его звали Ловен из клана Брау, и он был самым настоящим магом из легендарного Иорфа. На него пялились примерно так же, как пялились на самого Математика Боя — магов шиноби видели очень редко, а таких — вообще никогда.

— Постелить вам, Ловен-сан? — подошла к нему Бито, определив, что место его «лежки» является самым удаленным от места ночлега Математика Боя.

— Не утруждайся, — маг щелкнул пальцами, и земля под ногами Бито сдвинулась, заставляя ее неуклюже упасть на пятую точку рядом с ним. — Давай лучше поболтаем…

— Аэм… — девушка потерла зад и неуверенно отвела взгляд. — О чем?

— О Сенсоме, конечно. Пишет Автор — ты слишком много о нем думаешь.

Бито вздохнула, понимая, что от разговора не улизнуть, а еще отмечая, что, несмотря на беспробудное пьянство, Ловен Брау отлично подмечает детали. Он был не просто пьяницей, но самым настоящим магом — практически аналогом шиноби в землях Континента.

— Он меня пугает, — тихо выдохнула Бито. — Я знаю, Математик Боя — народный герой и спаситель Узушио, да и не только, но… Он просто-напросто смел тех людей, будто бы перед ним были живые мешки с мясом. Не поморщился и никого не пощадил. Да еще и сделал из всего этого представление. Я не могу такого понять.

— Ну-у-у, а сама-то? — Ловен глотнул из бутыля. — Сама-то скольких убила?

— Девятерых, — девушка посмотрела на свои руки. — Девять человек из разных Стран. Я… Я помню каждого из них. Первой была девочка двенадцати лет — мне тогда было столько же…

Бито рассказывала Ловену о тех, кого убила, и называла время, место и способ. Она действительно помнила всех из них и поэтому даже представить себе не могла, что кто-то может настолько наплевательски отнестись к чужим жизням. И Ловен ее понимал.

— Это всего лишь неопытность, — заверил он ее. — Пройдет.

— Пройдет? — девушка посмотрела на него со смесью недоверия и омерзения. — Пройдет?!

— Ты забрала девять жизней, девочка, — Ловен вздохнул и посмотрел ей в глаза. — И ты не понимаешь, как может Сенсома относиться к жизням своих врагов так же, как и ты. Почему он вдруг не может поставить себя на твое место, или на место своих противников, да? А ты сама-то представь себя на его месте. Но не в виде добренькой девочки, а в виде человека, за спиной которого все то, что за спиной Сенсомы. Может попробуешь?

— Я…

Она и правда ошибалась. И поняла это только сейчас. Бито была неглупой девушкой, так что объяснять все дословно было не нужно. Чем отличается чунин Бито от Узукаге и живой легенды Математика Боя? Силой — да, но не это главное во взгляде на противника. Интеллектом — возможно, но и тут пролет. Каждая из базовых характеристик — они отличались во всем, и между ними лежала пропасть. но самая большая пропасть была, конечно, в количестве убитых.

Математик Боя просто не может относиться к своим противникам иначе, ведь за его спиной тысячи и десятки тысяч трупов. И он не убивал в свое удовольствие, он лишь сражался ради удовольствия. А убивал он только если так было удобнее, чем сохранить врагу жизнь.

И поэтому он чудовище, да. Чудовище с горой трупов на счету. Но он и сам знает это и принимает себя таким, какой он есть.

Мирное чудовище.

— Поняла, я гляжу, — усмехнулся Ловен. — Тогда иди и помоги ему с палаткой, а меня оставь лежать тут. В вашей стране трава такая мягкая…

* * *

Через двое суток отряд прибыл в Коноху. Кюки весь аж светился от радости — так сильно ему хотелось представить селению самого Математика Боя. И каково же было его удивление и разочарование, когда ворота открылись, и ему предстал вид на родной Лист.

А точнее — на того, кто их встречал.

Данзо Шимура, вообще-то, даже и не существовал по документам, но его знали в деревне все. Его должность предполагала скрытность, но, вместе с тем, иногда он был просто обязан участвовать в операциях Корня лично. Ради Листа. Ради древа.

Но все равно — его появление оказалось для Кюки большой неожиданностью.

— Все свободны, — проронил тихо он, мазнув по сбитому с толку джонину незаинтересованным взглядом. — Дальше я сам.

— Хай!

Пусть и неохотно, но отряд покинул легенду и его спутников. Всем им хотелось остаться с Математиком Боя подольше и поближе, дабы показать Конохе, мол, смотрите, я иду рядом с Великим, но приказ главы Корня — есть приказ главы Корня. Так что уже через несколько секунд у входных ворот осталось четверо, не считая часовых.

— Старый друг, — улыбнулся Сенсома, неспешно подходя к Шимуре.

— Старый, — согласился Данзо, отвечая на его объятия.

Сашими с интересом рассматривала того, кого Узукаге назвал своим другом и того, кто единственный вышел их встретить. Почему именно он? Раньше она мало слышала о похожем друге Сенсомы. Это был… Данзо Шимура — она знала о главе Корня, но больше из официальной информации Узушио, чем со слов босса. А они, оказывается, друзья…

— Удивлен, что вышел именно ты, — усмехнулся Сенсома. — Я ждал… кого угодно другого.

— Этот «кто угодно другой» весь трясется в своем кабинете — он боится вашей встречи, — Шимура холодно улыбнулся. — Ну а я предвкушаю.

Взгляд Сенсомы стал серьезным и немного тоскливым. Он посмотрел в сторону резиденции Хокаге, скрываемой прочими зданиями, а потом скосил глаза на Гору Хокаге. Оттуда на него смотрели учителя и друг. Друг с которым они не виделись целых двадцать лет — лишь общались письмами, но и то — лишь как Каге и союзники.

В последний раз они виделись при весьма острых обстоятельствах…

— Ему не стоит бояться, — вздохнул, наконец, Сенсома, положив руку на плечо Данзо. — Проводишь нас, раз уж вышел на свет божий?

— А куда вы у меня денетесь? — поморщился мрачный Шимура, сбрасывая ладонь прочь. — Шаг в шаг.

Конечно, его приказу никто не последовал, но он и не ожидал этого. В конце концов, Сенсома давно не был в Конохе, так что ему хотелось побольше ее осмотреть. Он то и дело запрыгивал на крыши, совал нос в переулки и заходил в магазинчики, покупая в них всякие бесполезные безделушки.

— Надо же, а книги Джирайи у вас стоят так дешево, — удивлялся он.

— В Конохе мало извращенцев, — недовольно отозвался Данзо. — А никто здоровый читать такое точно не будет.

— Ну, раз уж ты так отзываешься, ты их точно читал, — расплылся в улыбке Сенсома. — И не думай мне врать.

— Это было нужно для работы… — совсем скривился Шимура.

— Данзо-сама! — из очередного домишки выбежала молодая женщина со свертком в руках. — Прошу вас, Данзо-сама, благословите моего сына! Я очень хочу, чтобы он вырос таким же смелым, сильным и добрым, как вы. Не пожалейте минуты…

Сенсома удивленно приподнял бровь, а Ловен пьяно икнул. Одна Сашими заинтересованно посмотрела на сие действо — в Узушио с такими просьбами подходили довольно часто, но только к самому Узукаге. Здесь же был лишь глава Корня. Ну и Узукаге, конечно, и Сашими бы не удивилась, подойди женщина к нему, но она подошла к Шимуре.

И это было…

— Не буду, — тихо отказал Данзо, плавно обходя женщину с ребенком.

Ловен хохотнул и пожал плечами, Сенсома сохранил на лице выдержанное удивление и шагнул за другом, ну а Сашими пришлось сочувственно потрясти за плечи молодую мать, шепнув на ушко слова ободрения.

— Ее муж был пьяницей и тираном, — неохотно ответил на висевший в воздухе вопрос Данзо. — Но отправлять своих свободных агентов к нему я не мог — Корень придумали не для того. И Хирузен ничем не мог помочь — его люди были заняты. Хм… Тогда я просто пришел к нему сам. С тех пор она живет одна.

— Мда… простых шиноби за убийство бы осудили, но у тебя были развязаны руки, — оценил поступок друга Сенсома и тут же дребезжаще рассмеялся. — Где бы еще я увидел мир, в котором глава Корня ходит решать семейные проблемы к простым горожанам, хо-хо-хо!

— На благо Конохи, — произнес девиз Корня его глава. — На благо древа.

Уже у самой резиденции их встретила пара молодых шиноби. На удивление, знаков отличия они не носили, так что было невозможно определить их звания, но Сенсома сразу же по чакре определил, что перед ним бойцы высокого уровня, явно заслуживающие джонинских жилетов.

Более того, он даже понял кто перед ним конкретно.

— Данзо-сенсей, — склонились парень и девушка.

— Нана, Хизаши, — Данзо посмотрел на них, задумавшись, а потом указал рукой на Сенсому. — Это он виноват в том, что вы — мои ученики.

Ловен аж поперхнулся, а Сашими вскинула брови. Сенсома же по-стариковски рассмеялся, глядя на недоуменные лица Сарутоби и Хьюги.

— Рад видеть вас выросшими в отличных шиноби, детишки, — отсмеявшись, произнес он. — Вижу, моя маленькая афера сработала. Хизаши, как дела в клане Хьюга? Твой отец все еще глава?

— Н-нет, — ученик Данзо был сбит с толку. — Мой брат стал главой. И первым делом Хиаши изменил традиции. Ему удалось провести реформы, и никто не был против. Проклятых печатей больше нет. И я рад за тех, кому повезло меньше, чем мне.

— Как сказать «повезло», — выдохнула Нана Сарутоби — первенец Третьего Хокаге. — Данзо-сенсей — худший учитель в мире.

— Кхм, — Шимура придавил ученицу чакрой. — Кому-то нужен дополнительный круг испытаний сегодня…

— Как же сильно я виноват перед ними, ха-ха! — вновь развеселился Узукаге и, наконец, представился начавшим догадываться парню и девушке. — Приятно познакомиться лично. Сенсома Узумаки-Томура.

— О! — только и произнесла Нана.

— А… — распахнул рот Хизаши.

— У, — подхватил Ловен, а потом поморщился. — Эй, когда мы уже сядем где-нибудь, а? На ходу пить неудобно.

— Дела-дела, — улыбнулся Сенсома ученикам Шимуры, проходя мимо. — Поболтаем как-нибудь в другой раз, хорошо?

Встреча с ними была приятной. Хотя… Сенсома прикусил губу — тяжело было так непринужденно общаться с теми, кто должен был стать для Ошими напарником и напарницей. Если бы все тогда было по-другому…

— «То все и сейчас было бы по-другому.»

Дверь в кабинет Хокаге не изменилась. Данзо встал перед ней и многозначительно посмотрел на старого друга. Потом все же соизволил криво усмехнуться и… исчез в облаке белого дыма.

— Конечно клон, — усмехнулся в ответ Сенсома и постучал в дверь. — Времени на старого друга уже и нет…

— Заходи, — донеслось напряженное из кабинета.

Хирузен сидел… там же, где и всегда. И выглядел так же, как выглядел обыкновенно. И даже общий вид кабинета был примерно таким же, каким был двадцать лет назад. Казалось бы — ничего не изменилось…

— Вы свободны, — бросил Ловену и Сашими Сенсома. — Оставьте нас.

— И я снова уезжаю за кадр, — вздохнул Архимаг. — Ну… хотя бы для того, чтобы бухать. В этом есть смысл.

— Я всегда на связи, — коротко поклонилась Узумаки, уволакивая за собой Брау.

И старые друзья остались одни.

— Ты прервал мою отставку в целых двадцать лет, но не вышел встретить, — Сенсома вышел в центр кабинета. — Ты не рад мне?

Хирузен нервно пыхнул трубкой и недовольно посмотрел на него. Потом невесело усмехнулся и перевел взгляд на Коноху. Впрочем… все совсем не так, как он себе представлял, и это было прекрасно. Бесило лишь то, что Сенсома специально действовал наперекор всем придумкам Сарутоби. Ладно…

Хирузен неспешно встал, положил трубку на стол и прошелся по кабинету. Наконец, он остановился напротив Сенсомы. Напротив Узукаге. Напротив Математика Боя. Напротив… друга.

— Бха-ха-ха-ха! — рассмеялся в голос Сенсома, стискивая его в объятиях.

— Хе-хе-хе-хе! — вторил ему Хирузен, похлопывая соперника по спине.

Двадцать лет — не срок, если дружба была той, что воспевают поэты и барды. Любовь живет три года, люди, в среднем, лет семьдесят, коты — тринадцать, а настоящая, закаленная в боях и ссорах, дружба может жить вечно.

— Я рад тебя видеть, Хирузен!

— А я рад видеть тебя, Сенсома!

Старые друзья долго радовались встрече друг с другом. Это было поистине важное для каждого из них событие. Они соскучились друг по другу. По разговорам, пьянкам, проделкам и битвам. По спаррингам, прогулкам и решениям общих проблем. Двадцать лет — не срок для того, чтобы закончилась дружба, зато они — срок, чтобы друзья соскучились и накопили достаточно новостей, чтобы ими поделиться.

— Как твое здоровье, а?

— Вот уж точно не дождешься. С чакрой Рикудо я могу прожить хоть две сотни лет. А сам как? Время действия той техники Сенджу закончилось, верно?

— О, если ты о том, что я стал немощным слабаком, то не волнуйся — Коноху я в обиду не дам. Да и тебе зад надеру в любое время — обращайся, если хочешь.

— Язык у тебя точно не болеет, а вот до мозга маразм добрался.

— Хо-хо! Кто бы говорил, господин «сижу-пержу двадцать лет в одной комнате»!

— Ого! А ты, значит, не так живешь, ха?

Разговоры ни о чем и обо всем. Так бывает, если два человека являются настоящими друзьями — темы никогда не иссякнут, равно как не угаснет и интерес. А даже если выговаривать слова станет скучно, всегда можно просто помолчать в хорошей компании — так и определяется качество дружбы.

Но все когда-нибудь заканчивается, даже разговоры о «ни о чем». Этот закончился стуком в дверь.

— Хокаге-сама, — громыхнуло уверенное из коридора.

— А-а-а, заходи, — Хирузен расплылся в улыбке и подмигнул не узнавшему голос Сенсоме.

В кабинет вошел высокий немолодой мужчина в жилете джонина, надетом на форму военной полиции Листа. Его волосы были черны, как ночь, равно как и глаза, хотя Сенсома знал, что эти самые глаза могут в любой момент загореться алым, так как перед ними предстал истинный мастер Мангеке Шарингана и глава клана Учиха — Кагами Учиха.

— Да быть не может… — усмехнулся Кагами, даже активировав Шаринган на секунду. — Не верю.

— И я тоже не верю — настолько я рад тебя видеть, — встал с кресла Сенсома.

Они обнялись, но садиться Кагами отказался — у него были срочные дела. Тем не менее, зашел он не просто повидать старых друзей.

— Фугаку нет уже неделю, Хокаге-сама, — поделился он тревожащей мыслью. — Совсем скоро миссия по уничтожению моста Каннаби войдет в финальную стадию, но Фугаку там не будет. Равно как его нет на фронте с Молнией, где уже вторые сутки идет масштабное сражение.

— Хм-м-м… — Хирузен выпустил дым изо рта. — Что можешь сказать, Сенсома? Фугаку — твой ученик.

— В мире мало шиноби, способных его одолеть, — Сенсома покивал головой. — Но и… уйти в самовольную разведку он не мог — я его этому не учил. Вполне возможно, что он попал в засаду и сейчас находится в плену — враги захотят за него большой выкуп. Или же он уходит от преследования — тогда отсутствие весточки и длительность объяснимы. Есть еще один вариант — он на Иорфе. Но тут уж сами понимаете.

— Я прикажу отправить на Иорф вести и просьбу с помощью в поисках, — кивнул Хирузен. — Но не будем исключать самый вероятный исход. Кагами, похоже тебе придется готовить себе новую замену на посту. Хотя бы на всякий случай.

— Вот уж чего бы мне точно не хотелось… — Учиха вздохнул. — Ладно, не буду мешать. Сенсома, если не сложно — зайди ко мне вечером, а? Выпьем, как в старые добрые?

— Ничего не обещаю, дружище, но постараюсь, — улыбнулся Сенсома. — Удачи.

А когда Кагами покинул их, пустых разговоров не предвиделось…

— Итак, — вздохнул Хирузен, затягиваясь и выпуская дым колечками. — Ты вернулся в мир. Я полагаю, тебя потянуло в Страну Снега.

— И это тоже, — Сенсома кивнул. — Но на самом деле, это лишь повод. Я засиделся в Узушио, Хирузен. Пора выходить на активную стадию поисков.

— А если в Снегу будет именно он?

— Тогда я обрадуюсь.

— Но ты отчего-то в это не веришь…

— Двадцать лет, старый друг. Мои люди ищут по всему миру уже двадцать лет. Случайно Ошими не найти, это точно. Кто-то или что-то сдерживает его от применения Стихии Льда.

— Ее, кстати, теперь считают сильнейшей, слышал? — Хирузен усмехнулся. — Даже сильнее Мокутона. Вот до чего доводят заслуги единственного известного пользователя — Стихия начинает казаться всем нечестной и сильной только из-за нечестности и силы лично ее обладателя. Но никто не хочет смириться со своей слабостью — гораздо легче объявить что величайший в мире шиноби использовал нечестную силу.

— Мне это безразлично, — пожал плечами Сенсома. — Кстати, по дороге в Коноху я встретил сына Райкаге.

— Расскажи.

Сенсома сжато описал свою встречу с силами Молнии. Конечно, Хирузену был нужен более подробный отчет, но его пусть тот же Кюки составляет, а Сенсоме столько болтать языком было попросту лень. Тем не менее, основного оказалось достаточно, чтобы Хокаге задумался.

— Нас собираются давить… — Сарутоби пролистал какие-то бумаги. — Эта спокойная война прекращает таковой быть. Шевеление Изуны, пропажи людей, а теперь Райкаге.

— Пропажи людей?

— Шиноби Листа пропадают, — Хокаге вздохнул. — Бесследно. Хотя и не только Листа — той же Молнии, Ветра и Земли. Лишь Вода пока не теряла кого-то, но у них, если честно, просто некого красть.

— Некого красть? — Сенсома непонимающе нахмурился. — То есть крадут с определенной целью?

— В основном пропавшие — обладатели геномов. Редких или уникальных кеккей генкай. Или же просто выдающиеся шиноби. Как, например, тот же Фугаку.

— Думаешь, его похитили так же, как и прочих?

— Нет, у него есть от остальных отличие — уровень его силы — Каге. Пока еще не было столь могучих пропавших. И если его забрал тот, кто забирает прочих… Тогда дело принимает еще более скверный оборот.

— И кто это может быть? — Сенсома задумчиво почесал бороду. — Какой-нибудь ученый? Или… не знаю, псих?

— Или недобиток из клана Цубаки, — выдохнул Хирузен, приготовившись к буре.

Но бури не последовало.

— Не исключено, но… едва ли, — Сенсома покачал головой. — Я убил всех. Если и был кто-то на задании… не думаю — Старейшина собрал всех, кого мог, а мог он всех, кроме Озина. Это не может быть Цубаки.

— Тогда твоя версия с ученым, — согласился Хирузен. — На фоне этих событий репутация Орочимару, как будущего Хокаге, несколько просела. Люди всерьез думают, что это может быть он.

— Что другие кандидаты?

— О, их не так уж и много. Орочимару, как я и сказал. Он пользуется поддержкой большинства кланов и людей — его знают и уважают как сильнейшего в Конохе. Минато Намикадзе, если помнишь такого. Парня поддерживаю я и верхушка Конохи — его жена — джинчурики, ну а сам он — великолепный кандидат на роль…

— Марионетки для закулисных игр, — закончил за друга Сенсома. — Останешься Хокаге, оставив титул? В этом весь ты, хитрый лис.

— Старый хитрый лис, — вздохнул Сарутоби, признавая правоту друга. — Я действительно ослаб, Сенсома, но я знаю, что нужно делать на этом посту. Я занимаю его дольше всех в истории. Я не собираюсь всю жизнь цепляться за власть, но лучше пусть Хокаге станет молодой Минато, который будет слушать мудрых советов, чем Орочимару или Като — у этих двоих свое виденье будущего Листа.

— Понимаю, — кивнул Сенсома и дал другу продолжить. — Като?

— Мой ученик не обижается, что я не поддерживаю его — он тоже все понимает, — Хирузен довольно улыбнулся. — Во многом он похож на тебя, только в нем нет этой твоей неуемной жажды битвы. Зато есть другая жажда, которая мне, если честно, нравится ничуть не больше — мальчик хочет силы.

— В мире шиноби это желание — естественно.

— Не в тех размерах, что у Като, — вздохнул Хокаге. — Конечно, та же Цунаде этого не замечает, но Като очень хочет стать могущественнее любого в мире. Таков его порок — жажда силы. Хотя я и верю, что всю накопленную силу он обратит в нужное русло, но… нет — Хокаге ему быть рано. Но его поддерживает верхушка Страны Огня — Дайме и аристократы. Главный вопрос для меня сейчас — кого поддержит великий Математик Боя — Узукаге-сама.

— Хмф… — Сенсома задумался. — Като вполне обойдется без шляпы, пока набирает силу. Орочимару или Минато, да? Я люблю своего ученика, но и твоя политика мне по душе. А еще эти исчезновения… Дай мне время, старый друг. Сейчас я направляюсь в Страну Снега, но мне по пути фронт с Землей. Я хочу повидаться с учеником и ученицей. Они же там?

— О да, и ты будешь немало удивлен, — усмехнулся Сарутоби. — Я гарантирую.

— Что до Снега?

— Мои люди пока не вышли на связь, но там с этим туго. Вольные агенты говорят, что пользователь Льда был замечен на одном из островов, что между основной территорией Снега и Молнией. Если хочешь заняться поисками лично — начинать надо оттуда, хотя мой отряд, вероятно, уже там побывал.

— Я посмотрю, что можно сделать, — кивнул Сенсома. — И…

Но на полуслове его прервал вежливый стук. Каге переглянулись, но Сенсома лишь пожал плечами — кабинет уж явно не его, и не ему решать, кому сюда есть доступ во время их разговора.

— Входи, — Хирузен выглядел удивленным — он распознал чакру стучавшего и…

— Фугаку, — выгнул бровь Сенсома.

Вошедший в кабинет Учиха тоже удивился, увидев его. Он широко распахнул глаза и неуверенно перевел взгляд на Хокаге. Впрочем, Хирузен интерпретировал этот жест по своему.

— Как видишь, твой учитель соизволил явиться ко мне во плоти, — Сарутоби довольно усмехнулся, но тут же стал серьезен. — Что произошло, Фугаку? Где ты пропадал все эти дни?

— Я… — Учиха замялся, а Сенсома нахмурился.

Его ученик… вел себя необычно.

— Простите, сенсей.

С этими словами Фугаку раскрутил в глазницах Мангеке Шаринган, и чакра вокруг него взревела, порождая бордового Сусаноо с тремя руками. Третья, «лишняя», рука была расположена прямо на его груди и имела в своем распоряжении короткий клинок. Именно его она и обрушила на мирно сидящих до сего момента старых друзей…

Все так изменилось…

Сокрушительный удар исполинского клинка разрушил стол Хокаге в мгновение ока, однако самого владельца кабинета зацепить не успел. Сенсома мгновенно оказался между оружием Сусаноо и Хирузеном и отбросил последнего в окно, не особо заботясь о целостности Хокаге.

Главное — спасти, а остальное образуется.

— Что ты делаешь, ученик?! — громыхнул Математик Боя, отбрасывая от себя клинок бордового исполина.

— Не нужно мне мешать, — отмахнулся Фугаку, пытаясь отстранить противника с пути и ринуться в пробитое телом Сарутоби окно.

Сусаноо расправил плечи, пробивая не только окно, но и стены, на которых оно держалось. Клинок руки из груди придавил Математика Боя, а два других рассекли воздух, помогая пробить путь на волю. Третий Хокаге только долетел до земли и уже избавился от официального одеяния, под которым, по традиции, оказалась его черная боевая форма.

Учиха смотрел только на постаревшего и ослабшего Сарутоби и шагнул к нему с пролома.

— Тебя никто не отпускал, — донеслось из-за спины.

Фугаку даже не скосил взгляд — он просто вышел на воздух, позволяя гравитации сделать все остальное, но… ничего не произошло. Гудя и переливаясь бордовым, чакра Мангеке Шарингана, собранная в исполинский и невероятно тяжелый конструкт Сусаноо застыла в воздухе, поддерживая своего хозяина внутри себя в таком же, висячем, положении.

Теперь Фугаку пришлось обернуться. И его глаза расширились от удивления. Там, в глубине кабинета Хокаге, Сенсома Узумаки-Томура легко удерживал огромного Сусаноо, держа его за тот самый меч, которым Учиха думал его обездвижить. Золотые глаза сверкнули гневом.

— Кто бы ты ни был — не смей вот так поворачиваться ко мне спиной!

Не в силах что-либо сделать, Фугаку пораженно смотрел на то, как Сенсома с силой втянул его Сусаноо обратно в тесный кабинет и приблизил к себе. Золотой взгляд заметался по чакре исполина, и в следующее мгновение очки слетели с лица легендарного шиноби, в падении оказываясь между ним и кирасой Сусаноо.

— Печать Раскола Брони: Активация, — произнес Сенсома, ударом левого кулака сминая свои очки о конструкт бывшего ученика.

Фугаку атака не достигла ни в малейшей мере, однако его Сусаноо пошел трещинами и уже через несколько мгновений, утробно гудя, распался на сотню бордовых осколков, истлевающих в воздухе. Учиха остался перед Богом Шиноби без своей великой техники.

Сенсома шагнул к нему, а Фугаку попятился, вновь раскручивая свой Шаринган. Только теперь он использовал не Сусаноо, а классическую для красных глаз технику. Гендзюцу величайшего уровня, доступного шиноби, из-за которого клан Учиха считался одним из величайших кланов всех времен.

Гендзюцу Мангеке Шарингана.

Вокруг Сенсомы тут же начали распускаться цветы и лозы. Деревья выросли в одно мгновение, сразу же спустив с себя великолепные одеяния — тонкие лианы нежно-зеленого цвета. Но Математик Боя даже не скосил на рождающееся великолепие глаза — он был занят тем, что презрительно смотрел бывшему ученику прямо в душу.

Золотые глаза повелительно нахмурились, и воля Узукаге переборола волю Учихи, раскалывая на осколки иллюзорный мир так же, как несколько секунд назад был расколот Сусаноо. Резким движением Сенсома схватил Фугаку за горло и приблизил его лицо к своему.

— Кто или что ты такое? — он всмотрелся в алые глаза так глубоко, как только мог.

— Тот, кто тебя превзойдет, — последовал высокомерный ответ.

Сенсома развернулся, все еще удерживая тело на весу, и с размаху бросил Учиху прочь через пролом в стене. Более того, синхронизировав движение с Исобу, он применил Путь Дэвы, используя силы гравитации для усиления своего броска.

— Не вмешивайся, Хирузен! — крикнул он готовому к бою Хокаге, стоящему внизу с Энмой наперевес.

Старый друг ругнулся, но Сенсома его не слушал. Он сосредоточился на прыжке, собирая силы. Согнуть ноги, подать чакру, оттолкнуться от земли. Высокий затяжной прыжок был такой силы, что повторить его смогли бы, пожалуй, меньше сотни шиноби по всему миру.

Зато приземлился Узукаге ровно туда же, куда выбросил бывшего ученика — на один из тренировочных полигонов.

Фугаку, пошатываясь, отходил от падения, а на него во все глаза смотрели какие-то генины с чунином-наставником, явно проводившие здесь тренировку.

— Уходите, — бросил им Сенсома, походя, сопроводив приказ давлением чакры.

Его не узнали, возможно, но спорить с кем-то, кто так легко и непринужденно высвобождает столько чакры, что хватило бы на полноценную Бомбу Биджу — себе дороже, и этому чунин своих генинов явно успел уже обучить.

— Даю второй шанс, подделка, — произнес Сенсома, бесстрастно наблюдая, как перед ним вновь формируется Сусаноо. — Кто ты, и где Фугаку?

— С чего мне отвечать тебе, старик? — выгнул бровь Учиха.

— Потому что иначе я тебя убью.

— Не сможешь.

Три руки бордового гиганта закрутились в мельнице смерти, но Сенсома раз за разом уходил от атаки. В один вздох он напитал тело природной чакрой и с помощью ежиных техник делал свое тело бесплотным, заставляя противника раз за разом поражать пустой воздух. Параллельно с этим он сканировал врага раз за разом.

Но все было напрасно — все его чувства шиноби, вся чакра и сенсорика в голос твердили, что перед ним был не кто иной, как Фугаку Учиха — его дорогой ученик и внук самого Мадары. И Сенсома никогда не слышал о гендзюцу, способном контролировать такого шиноби.

— Стихия Огня: Великий Огненный Шар! — сложил, тем временем, Фугаку печати.

Сенсома скривился, отменяя сендзюцу и собираясь попросту разбить ниндзюцу противника голой физической силой, а потом ей же вытащить бывшего ученика из Сусаноо и хорошенько отделать. Однако, он вовремя заметил, как из левого глаза Учихи потекла тонкая кровавая слеза.

— Кано Таика! — громыхнул обладатель Мангеке Шарингана.

Сенсома вновь вобрал в себя чакру природы, и активировал покров Исобу. За один вдох он раздался в плечах, а его кожа покраснела. Аура сверкнула желтым, но тут же окрасилась в привычный красный.

А прямо на него летел Огненный Шар, исполненный мастером и усиленный самым величайшим ниндзюцу Стихии Огня — Белым Огнем или Великим Огнем Огня — уникальной техникой Мангеке Шарингана Свирепого Глаза Фугаку, увеличивающей разрушительную эффективность любой огненной техники в несколько раз!

— Х-ха! — встретил пламя Сенсома, метя сдвоенный ударом рук ровно в центр шара.

Огонь стал жидким и опал на песок, деревья и траву, тут же поджигая последние. Мгновенно на полигоне стало жарко, а весело пылающее пламя породило дым, закрывший солнечный свет.

— Кто бы ты ни был, я тебя остановлю, — пообещал Сенсома, распаковав свой меч.

На сей раз Фугаку не ответил, вновь ринувшись в яростную атаку с Сусаноо. Три руки смазались от скорости движений в воздухе, а каждая встреча клинков двух противников сопровождалась сотрясением земли и гулким эхо. И никто не уступал. Фугаку еще трижды применил Белое Пламя, но Сенсома знал его силу, как знал все техники ученика.

И он ждал последнего его козыря.

— Ен-но-шу! — выдохнул, наконец, Фугаку.

Повелитель Пламени — техника, позволяющая Фугаку полностью контролировать любое пламя в радиусе действия. Рожденное от чакры или нет, от своей техники, или же от чужой — разницы нет. Применяя эту технику своего правого глаза, Фугаку становился истинным и непревзойденным мастером огня.

Но на сей раз Сенсома видел исполнение данной техники впервые и даже никогда не слышал, чтобы его ученик так использовал свой величайший козырь. Он собрал все пламя вокруг и буквально вплел его в чакру своего Сусаноо, получив пламенеющего воина-гиганта с тремя огненными мечами.

— Кано Таика! — пламя яростно вспыхнуло, белея по приказу своего хозяина.

— Это убьет тебя меньше, чем за десяток минут, — Сенсома прищурился, глядя на повреждения, которые наносил сам себе бывший ученик.

— Этого хватит, — громыхнул сквозь рев пламени Учиха, бросаясь в атаку.

Но его порыв был тут же прерван целым айсбергом, рожденным Сенсомой с помощью Стихии Льда и грубо впечатанным в бордовое Сусаноо! Лед раскололся осколками и превратился в воду, расплавившись от жара получившейся у Фугаку техники, но это уже было неважно — первая атака Учихи захлебнулась в буквальном смысле этого слова.

Сенсома мгновенно оказался перед пылающей броней, с силой воткнув в нее клинок и подавая в него чакру. Все озарилось светом, а после, сделав усилие, Математик Боя провел по Сусаноо линию, вспарывая его снизу вверх и разрушая его целостность во второй раз за день.

Фугаку упал на землю, но тут же вскочил с кунаем в руке, однако бывший наставник был уже справа и резким тычком ребра ладони по горлу поверг сознание Учихи в небытие.

Закатив глаза, Фугаку упал под ноги Узукаге.

— Убивать тебя было бы расточительством, — Сенсома присел на колено перед телом, выводя на его груди фуин. — Я доберусь до истины.

Фуин на груди засветилось и мгновенно прошло сквозь тело, отпечатавшись на земле за ним в большем в десятеро размере. По всему его радиусу загорелись звезды, медленно начавшие свой танец. Спустя секунду, звезды закрепили чакру Фугаку в «спящем» состоянии, надежно защищая ее от пробуждения, а после основная печать превратилась в огромный свиток, самостоятельно скатавший внутрь себя тело. На поверхности свитка вспыхнул рисунок блокировки, а на другой стороне — рисунок уменьшения.

Сенсома протянул руку, и в нее упал небольшой свиток с запечатанным шиноби.

— Интересная техника, — донеслось из-за спины.

— Последняя разработка, — кивнул он, узнав голос Данзо. — Его можно хранить в этом состоянии неделю — потом свиток распечатается сам и освободит его чакру и сознание. Пока что он в стазисе.

Встав, Сенсома повернулся к старому другу лицом. Прищурив единственный глаз, Шимура переводил свой задумчивый взгляд с Узукаге на свиток в его руке и обратно. Наконец, решив что-то для себя, он требовательно протянул руку:

— Отдай предателя мне.

— Очень смешно, — Сенсома нахмурился, демонстративно убирая свиток за пазуху. — Ты же прекрасно знаешь, что Фугаку не предавал Коноху.

— Факты говорят обратное.

— Засунь факты себе в зад, Данзо, я не отдам ученика Корню.

— Ученика, именно…

Шимура покачал своей тростью, упертой в землю, из стороны в сторону, а потом отпустил, оставив ее неподвижно стоять на месте. Сам глава Корня неспешно шагнул влево. Потом еще шаг и еще. Он начал плавно обходить Сенсому по кругу, не сводя с него пристального взгляда.

— Впервые за двадцать лет Узукаге покидает Водовороты и направляется сразу в Коноху, — неспешно проговаривал Данзо. — В пути он контактировал с шиноби Облака. Примерно в день его возвращения во внешний мир его ученик пропадает без вести. И уже сегодня они оба, странным стечением обстоятельств оказываются в кабинете Хокаге, и на него совершается покушение.

Он остановился прямо за спиной неподвижного Сенсомы и замолчал.

— Если бы я хотел убить Хирузена, я бы сделал это, — спокойно пожал плечами Узукаге. — И вообще, хватит нагонять жути, придурок, вы ведь сами меня вытащили.

Шаги за спиной остались такими же плавными. Десяток секунд, и Данзо вернулся к своей трости, вновь оказываясь перед Сенсомой.

— Конечно, — пожал плечами Шимура. — Я просто напомнил тебе, что могут подумать люди. И не только простые, но и… все остальные. К тому же Фугаку — Учиха. И не из последних. Сегодняшнее… происшествие может сильно пошатнуть позиции клана, а они и так шатки — в результате этой войны Учихи больше потеряли, нежели приобрели.

— Настолько мирная война? — выгнул бровь Сенсома.

— Ужасно, — кивнул Данзо. — Новых Шаринганов по пальцам пересчитать — клановых вообще стараются в худшем случае пленить. Страны… боятся взаимной мести.

— И даже Хирузен?

— Он боится больше всех.

Сенсома вздохнул, принимая информацию. Похоже, и его друзья, и весь мир — все изменилось за двадцать долгих лет. Впрочем, этого стоило ожидать, конечно же.

Однако — взгляд Сенсомы стал стальным, но из-за цвета его глаз Данзо сравнил этот блеск с золотом, сейчас важно не это. Самое главное — понять, что случилось с Фугаку и поспешить в Страну Снега. Клан Учиха подождет. Война подождет.

Весь мир подождет.

— Я иду на фронт с Землей, — объявил Сенсома, направляясь на выход из полигона. — Пусть твои люди, или любые другие, предупредят Ловена и Сашими.

— А Хирузен? — спросил Данзо.

— Сейчас не до этого всего. Если кто-то и может объяснить мне, что случилось с Фугаку, то это Орочимару. И я все равно туда направлялся. Просто сейчас это стало более срочным делом.

— Ладно, — донесся Сенсоме в спину ответ. — Но ты должен будешь зайти к Мито-сама. Иначе она нас не простит.

Выходя с полигона и чувствуя, как водяной (на этот раз) клон друга рассеивается, Сенсома усмехнулся.

Похоже, эта женщина не изменилась за все эти годы.

* * *

Особый тренировочный полигон Конохи с секретным названием «Лисья поляна» сотряс взрыв. Поднятые им дым и сор пошли волнами, исторгая из себя объект. Человека — очень молодую женщину с длинными алыми волосами, красивым лицом и точеной фигурой. Правда, разглядеть все это было сложно из-за густой красной чакры, покрывающей ее тело.

Кушина, войдя в покров Трех Хвостов, зарычала совсем по-звериному и выдохнула огромную волну пламени.

— Контролируй зверя, девочка, — донеслось до ее ушей пренебрежительное. — Пока что он делает за тебя большую часть работы.

Огонь Кушины будто бы врезался во что-то и тут же начал затухать, всасываясь в раскрывшуюся фуин-ловушку. Еще мгновение назад обостренные чувства куноичи Конохи не показывали ей, что в том месте находится чужая чакра, однако она не удивилась — такая скорость в обращении с печатями для ее противницы вообще считается средней.

Вонзив все три Хвоста в землю, Кушина буквально на нюх взяла местоположение оппонентки и направила в то место разрушительную атаку удлинившимися конечностями. Застать старуху врасплох не удалось, но зато получилось заставить ее побегать.

Внезапно, джинчурики перестала чувствовать один из Хвостов.

— Сосредоточься, — вновь сказала противница, скрываясь в дыму. — Ты слишком хаотична.

Тут же Кушина не выдержала и рывком вошла в покров Четырех Хвостов. Чакра Лиса сжалась, уплотнилась на ее теле, а после она рванулась на старуху в затяжном прыжке, раз за разом стреляя в нее воздушными бомбами.

Мито хладнокровно отбила все эти выстрелы руками, обезопасив их с помощью фуиндзюцу. Когда же почти потерявшая над собой контроль Кушина решила сблизиться для ближнего боя, пожилая Узумаки только криво усмехнулась:

— Куда тебе, соплячке…

Ее чакра тоже полыхнула красным, а за спиной выросло сразу Пять Хвостов. Псевдо-джинчурики легко заблокировала все атаки своей визави, а после вдоволь изваляла уже слабо сопротивляющуюся девушку по земле. Лис пытался прорваться сквозь ее разум и разорвать ту, что служила ему ненавистной тюрьмой долгие десятилетия, но Мито была слишком опытна, чтобы позволить ему это сделать.

— Печать.

Остановив очередную бесполезную атаку, Мито впечатала свою ладонь в лоб Кушины и активировала технику. Кому-нибудь другому для этого понадобился бы свиток, но старейшей Узумаки в мире достаточно было своей кожи. Ее чакра столкнулась с чакрой Лиса, но не стала бороться с ней — просто обошла, заключая в мягкий, но прочный кокон.

Шумно выдохнув, юная Кушина упала своей наставнице в ноги.

— Сядь, — даже не моргнула Мито.

Девушка тут же сгруппировалась, вскочила и села на колени напротив. Выход из покрова был тяжелым испытанием для любого организма, но Мито не обманешь — она прекрасно знала, на что способна юная Узумаки.

— Вы переборщили, Мито-сама, — пожаловалась Кушина, показательно потирая живот. — Меня нельзя так бить.

— Не учи меня, как мне тебя бить, — парировала Мито, но потом, все же, смягчилась. — Как ребенок?

— В порядке, — Кушина вздохнула, признаваясь. — Но подобные тренировки не могут больше продолжаться.

— Еще месяц — могут, — возразила опытная Узумаки. — Члены нашего клана куда выносливее остальных, даже не родившиеся. И Узумаки… хм, а как ты собираешься его назвать?

— Не я, — Кушина улыбнулась и покачала головой. — Минато выбирал имя. Наруто.

— Мужчины не умеют выбирать имена, — скривилась Мито. — Что это вообще? Мне кажется, что я читала что-то такое в одной из книгсорванца-Джирайи.

— Это действительно оттуда, — подхватила Кушина. — Имя главного героя Джирайи-сенсея.

— Сенсея… — старая Узумаки вздохнула и посмотрела на небо своими бесцветными глазами. — Ишь ты, сенсеем стал. И крестным. Как летит время…

Ветка за ее спиной хрустнула демонстративно громко, но Мито все равно приняла боевую форму. Кто бы ни пришел на секретный полигон — ему нельзя. Даже сам чертов сопляк-Хокаге не имеет права вмешиваться на их тренировку — таковы правила джинчурики Скрытого Листа и представителей в нем клана Узумаки. Слово Мито — слово клана, и только один человек в мире может ему противиться.

Лишь Узукаге, который… стоял напротив готовой к бою старухе.

— Выглядите устрашающе, Мито-сама, — тепло улыбнулся ей Сенсома. — Хотите броситься на меня?

— Ох-хо… — покров слетел, будто его сдуло ветром. — Какие люди.

И она все-таки бросилась на него. Но с объятьями. Родители Сенсомы были убиты, когда он был совсем маленьким, а единственную дочь Мито убил Мадара на Первой Мировой Войне Шиноби. И тогда же они и стали друг для друга семьей. Он стал ей сыном, а она ему — матерью. Суровая, мудрая и справедливая женщина, и талантливый, горячий, но умный парень.

Как много лет прошло… теперь в объятьях друг друга оказались старик и старуха.

— А вы… — Кушина встала, с интересом разглядывая пришельца.

Изможденный Девятихвостый внутри нее вдруг зарычал, а шерсть на его загривке стала дыбом. Девушка вздрогнула, осознавая, что не сможет контролировать его, если он будет пытаться вырваться с прежней силой — тренировка с Мито-сама забрала большую часть ее сил, да и беременность не располагала к двужильности.

Она закрыла глаза, оказываясь в клетке Биджу, яростно смотревшего ее глазами на обнимающего Мито-сама пожилого человека. Лис вновь утробно рыкнул, рванул всеми четырьмя конечностями к вратам и…

Его морда оказалась в стальном хвате черепашьей десницы.

— Остынь, брат, — угрожающе посмотрел на Кураму Исобу, удерживая его одной лапой.

— Ярость и правда слишком слепит его, — раздался, внезапно, новый голос. — И затуманивает его разум.

Кушина вздрогнула и обернулась на неспешные шаги. Там, в ее внутреннем мире, ставшем для Девятихвостого Биджу тюрьмой, по темным коридорам ярости и ненависти Кьюби спокойно шел тот самый золотоглазый человек. Он без страха, и даже иронично, смотрел прямо в глаза Девятихвостого и будто бы давил на Лиса одним этим взглядом.

Вздохнув, мужчина остановился рядом с Кушиной.

— Если бы он не был так ослеплен ненавистью, то не стал бы нападать, — поделился он с молодой Узумаки. — Он бы пустился бежать.

Все вокруг затряслось, Лис вновь зарычал, рыпнулся, но не смог вырваться из цепкой хватки невесть как оказавшегося в его клетке Треххвостого. Кушина ошеломленно наблюдала за тем, как печать на вратах клетки истлевает.

А потом она моргнула и вновь оказалась на полигоне. И никаких ощущений от Девятихвостого.

— Ох и постарел… — тем временем продолжила тискать в своих объятиях пришельца Мито-сама.

— И не я один, верно? — усмехнулся в бороду тот.

— Ушли те года, когда на меня засматривались все мужчины селения… — притворно вздохнула Узумаки. — Ну… и в этом есть хорошая сторона — больше не нужно отшивать всех подряд.

— Я, ам… — Кушина несмело шагнула вперед. — Извините.

Странный мужчина улыбнулся, отстранив от себя Мито, и посмотрел на нее. По одному этому взгляду молодая Узумаки поняла, что он и правда был там. Что ей не привиделось.

Но он же не был Учихой. Джинчурики с детства учили, что оказаться в клетке Кьюби помимо нее могут лишь представители красноглазого клана. Хотя, возможно, лучшие из мастеров Узумаки могли бы. Или же другой Джинчурики, при определенных условиях.

И только тут Кушину осенило — Треххвостый! Тот монстр, что остановил рывок Лиса — другой Биджу. Но… носитель Треххвостого.

— А-а-а… — потянула Мито, махнув на нее рукой. — Извини ее за манеры — девочка не жила в клане с пеленок. Ученица, поздоровайся как подобает. Преклони голову — перед тобой глава клана. Узукаге-сама.

— Узукаге-сама? — переспросила девушка.

Она многое слышала об этом человеке. Как куноичи, как ученица Мито, как жена Минато и как джинчурики. Однако, она никогда не представляла себе такое с ним знакомство.

— Кушина-чан, верно? — Математик Боя протянул ей руку. — Рад с тобой познакомиться.

* * *

Мито-сама постарела… однако, ее боевые навыки все еще были столь высоки, что Сенсома не стал прерывать их с действующей джинчурики Конохи поединок, а решил насладиться им.

Молодая Узумаки была сильна и яростна, но она напомнила Сенсоме сына Третьего Райкаге — слишком мало опыта для того, чтобы раскрыть свой талант. Лишние движения, лишние думы — он бы с радостью остался в Конохе на пару недель, дабы чуть огранить этот алмаз и посмотреть, что из нее вырастет.

Жаль, времени у него немного.

После теплого приветствия (не только с Мито, но и с Лисом), Сенсома сослался на дела и поспешил уйти. Однако, Мито не отпустила его так просто и увязалась следом. И Кушину взяла с собой.

— Что же побудило тебя вернуться, Сенсома? — спросила Мито, беря чуть пришибленного ее напором Узукаге под руку. — Ты сидел в доме клана долгих два десятка лет…

— В Стране Снега обнаружили пользователя Стихии Льда, — ответил он.

— Понимаю, — тяжело вздохнула старуха.

— Сильнейшая Стихия? — несмело спросила Кушина, все еще остающаяся под впечатлением от возможностей Узукаге. — Но разве не вы — ее единственный пользователь.

— У меня есть сын, — бесцветно ответил глава клана. — И он… унаследовал ее. И я его потерял.

— П-простите, — девушка невольно дотронулась до живота. — Я не хотела напоминать вам…

— Все в порядке, — прогнал тяжелые мысли Сенсома. — Я найду его, рано или поздно. Обязательно найду.

— Детишки-детишки… — потянула Мито. — Ох, а ты знал, что у твоего ученика скоро родится сын? Хе-хе-хе, мальчик Фугаку даже попросил Сарутоби разрешить ему дать сыну имя Саске. Ты еще помнишь своего полевого наставника, Сенсома? Он был хорошим шиноби…

— Саске-сенсей… — на мгновение Сенсома вернулся к воспоминаниям о временах, когда он, Кагами и Наоми обучались у главы клана Сарутоби. — Но… — воспоминания обрушились стеклом, а свиток в кармане будто бы начал источать жар. — Мито-сама, вы знакомы с его женой?

— Саске?! — удивилась Мито. — Кочики уже давно умерла, но — да, я знала ее.

— Я говорил о жене Фугаку.

— Ох, тогда тебе лучше обратиться к Кушине. Они с Микото — давние подруги, пускай Шимура и исходит из-за этого ядом. Подумать только — Учиха и джинчурики — опасная дружба…

Сенсома резко остановился и жестом попросил пожилую Узумаки помолчать. Он повернулся к Кушине и проникновенно заглянул ей в глаза.

— Кушина-чан, мне нужна твоя помощь, — сказал он. — Отправляйся к жене Фугаку, побудь с ней. Узнай для меня все, что ей известно о муже. Последние новости. Любые и все. Если надо — обратись за помощью к Кагами — глава клана не откажет тебе, если убедишь его, что ты действуешь по моему приказу.

— Я еще ее не отпускала, — подняла палец вверх Мито. — Так что не надо тут командовать. И объяснись.

— Я… — Кушина смутилась. — Вот так вот следить за мужем подруги… Вы не могли бы объяснить — зачем? Если причина важная…

— Я — Узукаге, — обеих женщин придавило могучей чакрой, но ровно так, чтобы это было внушительно. — Выполняй приказ, Кушина Узумаки. Пришлешь информацию через Хокаге.

Он действовал не силой, но положением. И Мито, и Кушина поняли в тот же миг, что не могут ослушаться. Их кровь Узумаки сказала им, что ослушаться Узукаге — ослушаться клана. Для представителей Узумаки такое ослушание было бы отказом от самих себя.

— Хай, — поклонилась Кушина и побежала к клановому кварталу Учиха.

На повороте она чуть было не столкнулась с худым пожилым мужчиной с трубкой во рту. Хокаге мягко придержал почти врезавшуюся в него джинчурики, ободряюще улыбнулся и кивнул. Узумаки смогла выдавить из себя лишь ответный ошеломленный кивок.

Она знает Узукаге всего пять минут, но странностей уже столько насмотрелась, что и сравнить не с чем…

— Ты правильно сделал, что не сказал им, — похвалил Сенсому Хирузен, подходя и кивком приветствуя Мито. — Сейчас нам не нужны волнения.

— Кто-то все равно его видел — люди будут болтать.

— Не будут, — взгляд Хокаге стал жестким. — Барсук-сан, будьте добры.

Внешне ничего не изменилось, но трое шиноби уровня Каге легко почувствовали, как один из отряда АНБУ, прикрывавшего Хокаге, покинул их.

Сарутоби объяснил пожилой Узумаки в чем дело и изъявил желание тоже проводить Сенсому. Так они и шли по селению — Узукаге, Хокаге и жена основателя. Их узнавали, им кланялись, им смотрели вслед. Сильным людям. Великим людям.

Сенсома поделился с Сарутоби своим планом, хотя знал, что Данзо обязательно уже все рассказал другу и начальнику. Хирузен предложил помощь — отправить вместе с Узукаге отряд бойцов, но Сенсома наотрез отказался — секюрити будут только отвлекать интересных противников, а это будет скучно.

— Кстати, пока не ушел, — вспомнил Сенсома. — Я бы хотел повидаться с Озином. Двадцать лет прошло с тех пор… Он все еще живет в моей старой квартире?

— Кхм… нет, у него свой дом, — Хирузен поперхнулся дымом. — Пожалуй, у меня есть важное дело. Мито-сама, прошу вас — вы должны пойти со мной и осмотреть барьер Конохи. Если на меня покушался не Фугаку, а кто-то под его личиной, фуиндзюцу должно было сработать.

— Охотно схожу, — кивнула ему Узумаки.

А Сенсоме почему-то показалось, что слишком уж они поспешили убежать. Ну, хотя бы адрес оставили.

Жил теперь Озин неподалеку от ворот Листа, что было странно — так далеко от центра шиноби селили редко. Впрочем, Цубаки вообще всегда были странными…

— Эй, есть кто дома? — Узукаге постучал в дверь, морщась от заинтересованных взглядов.

Прохожие, конечно, не могли его узнать — слишком уж давно Математик Боя превратился в миф, но вот те, кто видел его с Мито и Хирузеном уже начали что-то подозревать.

Сенсома догадался спрятать беспалую руку в карман как раз в тот момент, когда дверь перед ним открылась.

На порог вышла молодая красивая женщина со светлыми волосами и ярко-зелеными глазами.

— Извините? — она осмотрела Сенсому с ног до головы. — Вы что-то хотели?

— Да, здравствуйте, — Сенсома вежливо поклонился. — Я ищу… эм… старого друга. Озин живет тут?

В глазах женщины появилось недоверие вперемешку с неприязнью. Она быстро окинула взглядом улицу, убеждаясь, что не так много людей смотрят в их сторону и подошла к мужчине вплотную, не боясь нависающего над ней шиноби.

— Никакого Озина тут нет. Нет ни тут, ни где либо еще, ясно? А если и есть — это точно не тот, кого вы ищете. А тот, кого вы… вы не найдете его.

— Как грубо, — вздохнул Сенсома и положил ей руку на плечо. — Вы же куноичи, верно? Слабая, но даже так — вы должны были почувствовать. Что вы против меня?

— За семью даже такая как я порвет такого как вы, — еще больше разозлилась женщина.

— Хорошие слова.

Чакра сильнейшего в мире затопила всю улицу, давя к земле и нагнетая угрозы. Сенсома сдерживался, так что никто из зевак и сама женщина не пострадали, однако, этого хватило.

Хватило на то, чтобы в его правый глаз со свистом и скрежетом влетел стальной штырь.

— Кизаши! — охнула женщина. — Что ты…

— Успокойся, Мебуки, — холодно оборвал ее мужчина, скрывающийся в тенях коридора дома. — Его это не убьет.

— Я предполагал, что так будет, — вздохнул тем временем Сенсома, отстраняя железку от неповрежденного глаза. — Но ты позабыл — она была моей женой!

Резко дернув штырь на себя, он буквально вырвал из дома высокого мужчину со стоящими дыбом волосами фиолетового цвета. Атаковавший его первым не растерялся и легко приземлился на землю, после чего сразу же провел атаку в лоб.

Но атаки в лоб против Математика Боя не работают.

— Ты даже не представляешь, как сильно я зол! — приблизив свое лицо к лицу Сенсомы, выкрикнул сильно изменившийся… Озин.

Он с силой врезал по лицу Узукаге кулаком. Голову Сенсому мотнуло назад, но развить успех Цубаки не смог — Математик Боя перехватил его руку и с силой врезал всем его телом о землю!

— Ты не можешь быть злее меня, — холодно ответил Сенсома. — Особенно если мы говорим о злости на меня же…

Ошарашенная женщина, которую Озин назвал Мебуки, подбежала к нему и помогла встать. Конечно, владелец генома Исцеляющего Света не мог серьезно пораниться от такой атаки, но Сенсома увидел, как нелегко пришлось Озину после броска. Он слишком давно не использовал свои возможности шиноби, и Узукаге даже мог сказать точно, сколько лет.

— Двадцать лет я не касался чакры… — выдохнул Озин, все еще неприязненно смотря Сенсоме в глаза. — Но ради тебя готов даже на это.

— Это ее не вернет, — тихо сказал Узукаге. — Ее ничто не вернет…

Он перевел взгляд золотых глаз на Мебуки, поддерживающую Озина и настороженно смотрящую на него. Похоже, она была совсем сбита с толку.

Зато Озин его взгляд поймал. И, к своему вящему сожалению, расшифровал. И, что было еще хуже — понял Сенсому.

— Двадцать лет я мечтал о том, как изваляю тебя в грязи, — вздохнул он, проводя рукой по волосам и садясь на порог. — А сейчас даже представить себе этого не могу.

— У тебя не получилось бы ни тогда, ни сейчас, Озин, — не стесняясь, Сенсома сел в позу лотоса прямо на землю перед ним.

— Нет, — покачал тот головой. — Я больше не Озин. И уж тем более не Цубаки. Я оставил все это там — в прошлой жизни. Двадцать лет назад. Теперь меня зовут Кизаши. А имя клана я взял у дорогой Мебуки — моей жены.

— Мебуки, — кивнул Сенсома, знакомясь. — Мебуки…

— Харуно, — все же ответила женщина. — Мебуки Харуно. А это — мой муженек — Кизаши Харуно.

Дорога к Земле

— Свирепый Глаз Фугаку был направлен с миссией на фронт с Молнией с фронта с Землей, однако, он пропал в пути, — Третий Хокаге тяжело вздохнул и выпустил изо рта тягучий черный дым. — И нашелся сегодня днем. Мы не знаем точно, Фугаку ли это, или его двойник, но действовать нужно прямо сейчас. Поэтому-то я и посылаю тебя найти место, где он пропал. Ты понимаешь, что от тебя требуется, Сакумо?

Сакумо Хатаке коротко кивнул. Этот беловолосый шиноби никогда не имел знаменитых учителей и практически до всего доходил сам. Однако, его природная гениальность и предрасположенность к уникальным клановым техникам клана Хатаке позволили ему стать одним из самых сильных и узнаваемых шиноби в мире.

Фактически, Сакумо был лучшим штурмовиком в Стране Огня, превосходя в навыках разрушения даже знаменитую ученицу Математика Боя — Майко Инузука. И именно поэтому Хирузен остановил свой выбор на нем — Хатаке был сильнее Фугаку, так что его шансы не попасть в ту же ловушку, что и Свирепый Глаз, велики.

— Дойти до границы с Землей, — начал проговаривать план действий Сакумо. — Осмотреться. Взять курс на границу с Молнией. Уделить особое внимание Водопаду — именно там, предположительно, пропал Фугаку. Приоритет — поиск информации.

— Любой информации, — подчеркнул Хокаге. — Техника или ее владелец — мне все равно, что ты узнаешь, главное — узнай. Тебе не предписывается помогать на каком-либо из фронтов на время миссии, но главными на них все равно остаются Като и Орочимару — если они отдадут тебе приказ, ты будешь обязан подчиниться. Однако, тебе совсем не обязательно искать встречи с ними.

— Понимаю, — вновь склонил голову Хатаке. — Есть что-то еще, что мне нужно знать или сделать?

— Кое-что есть, — кивнул Сарутоби, довольный инициативой подчиненного. — Сегодня же из селения вышел Математик Боя. Он направляется туда же, куда и ты, а Фугаку, или самозванец, вместе с ним — он пленен. Я настоятельно рекомендую тебе проследить путь Математика до фронта.

Сакумо удивленно вскинул белые брови.

Математик Боя — легенда и Бог Шиноби — гордость и союзник Конохи и Страны Огня. Удивительно, что он вернулся — до этого двадцать долгих лет великий шиноби, ставший первым Узукаге, не рожденным в клане Узумаки, жил затворником. Но Сакумо больше поразила сама суть просьбы Хокаге.

— Это… большая честь — встретиться с Математиком Боя, но… — Хатаке замялся, не зная, как выразить мысль деликатнее. — Следить за кем-то… его уровня… Прошу прощения, лорд Хокаге, но разве Узукаге нам не союзник?

— Хо-хо-хо, ты не так меня понял, Сакумо, — развеселился Третий. — Не с твоими навыками будет возможно скрытно наблюдать за Сенсомой — его сенсорские способности мощнее любых, виденных мной за жизнь. К тому же ты и прав — он мой старый друг и его верность и любовь к Стране Огня не поддаются сомнениям. Я просто не очень хочу отпускать его одного — он отказался от отряда сопровождения, но, думаю, не будет против, если по его следам пройдет кто-то вроде тебя. Особенно если учесть то, что ваши цели будут очень похожи.

— Тогда я с радостью помогу Математику Боя в пути, — принял поправку в задание Сакумо.

— Нет, не стоит, — Хокаге помахал рукой. — Поверь мне, ты его здорово расстроишь, если будешь мешать ему веселиться. И под весельем я имею ввиду любые боестолкновения — оставь их ему. Просто присматривай там… за всем. И старайся не отсвечивать. Если честно, путешествие неподалеку от Сенсомы будет гарантировать твою безопасность.

Сакумо не удержался и снисходительно улыбнулся. Уж кому-кому, а ему защита точно не требуется. Да и сомнительно как-то, что постаревшая легенда сможет справиться с кем-то, кто будет представлять угрозу для Белого Клыка Конохи.

Да, в свое время Математик Боя был великим, но на примере того же Профессора, сидящего перед ним, можно легко понять, что с годами шиноби становятся куда слабее.

В этом они ничем не отличались от обычных людей.

В любом случае, получив задание, Сакумо немедленно приступил к его выполнению. Домой заглядывать не стал — сын, являющийся, собственно, всей его семьей, сейчас как раз находился на фронте с Землей. Так что, зайдя на склад и получив джонинский комплект снаряжения, Хатаке принялся догонять Математика Боя.

Это было не сложно — дозорные и дежурные шиноби охотно делились впечатлениями от встречи с некогда сильнейшим шиноби в мире. Более того, Математик явно не спешил и не скрывался — так что его свежие следы смог читать даже не специализирующийся на следопытстве Сакумо.

Уже вечером Хатаке нагнал его. Белый Клык не спешил и остановился на почтительном расстоянии от стоянки, выбранной Математиком и его спутниками для ночлега. Он чувствовал их самой границей своих собственных сенсорских ощущений — пылающую здоровьем и силой Узумаки, выглядящую молодой девушкой, но уже явно перешагнувшую тридцатилетний порог; не отображающегося, а потому поначалу невидимого старика, в котором Сакумо с интересом распознал одного из магов Иорфа; и самого Математика, чакра которого, по ощущениям, даже в пожилом возрасте выглядела достаточно внушительно.

Хатаке оставался незамеченным и смог даже приблизиться к стоянке легенды настолько, что получил возможность видеть и слышать всех членов отряда. Тогда-то он и увидел мага, но особого удивления тот не вызвал — Сакумо подготовился к миссии и знал о его присутствии.

Гораздо более интересной была сама атмосфера лагеря.

— Я натер мозоли на ногах, — кривился Математик Боя, снимая обувь. — Эх, во времена моей молодости я мог ходить по любым землям месяцами… Не та сейчас земля, ох и не та…

— Дело не в земле а в вас, Сенсома-сама! — ругалась на него Узумаки. — Вам что, лень поднимать нормально ноги? Вы шаркали всю дорогу от Конохи!

— Он весь был в себе, рыба, — оправдал друга маг, присосавшись к бутылке. — Встреча с тем человеком здорово его потрясла.

— Мы были семьей, — тяжело вздохнул Математик и посмотрел прямо на то дерево, на котором сидел Сакумо. — Семьей…

Волосы на голове Хатаке стали дыбом от пронзительного взгляда двух золотых глаз, но джонин был уверен — Математик Боя его не видит. На таком расстоянии заметить его сквозь маскировку могли бы только члены клана Хьюга. Тем не менее, Узукаге тонко усмехнулся и вернулся к своей обуви.

— Они износились!

Узумаки, которую звали Сашими, попыталась починить его обувь, пока сам легендарный Бог Шиноби пытался приготовить ужин. Маг, по имени Ловен, пил алкоголь и явно хмелел, но спать не собирался. Сакумо с интересом наблюдал за всеми троими, распаковав походный сухпаек, вздрогнул от взрыва в их котелке и вместе с Ловеном тихо посмеивался, когда Сашими отчитывала Математика за добавление в их еду какого-то странного ингредиента, который и взорвался.

Судя по тому, что он увидел, завтрашний день они потеряют здесь же — слишком уж сильно пьян маг, слишком громко жалуется о своих больных ногах Математик и слишком уж яростно отчитывает их обоих Узумаки.

И каково же было изумление Сакумо, когда он, проснувшись, увидел полностью собранный и готовый к выходу отряд. Спали они всего часов пять, но выглядели вполне боеспособно, даже пьяница-маг, после пробуждения начавший сразу похмеляться.

— Зябко, — повел плечами Математик и хмуро посмотрел на небо. — И хмуро.

— Если поспешим, до дождя успеем в гостиницу «Какуи», — отозвалась Узумаки, сверяясь с картой. — Там переждем непогоду или даже заночуем.

— И выпьем, пишет Автор! — поднял бутылку над головой Ловен. — Тогда не станем терять драгоценное время — в путь!

Математик вздохнул, сделал шаг вперед и…

Исчез.

Спустя мгновение с поляны исчезли и Узумаки с магом. Сакумо ошарашенно моргнул — шиноби использовали Шуншин, причем очень высокого уровня, а вот их спутник применил, вероятно, одно из своих заклинаний, но тут уж джонин не был уверен — маги Иорфа все еще были для шиноби диковинкой.

— Похоже я ошибся… — Сакумо посмотрел на потухший костер. — Ладно.

Его Шуншин не был идеален, но его хватило, чтобы вновь напасть на след троицы. Математик со свитой неспешно шли по лесу, наслаждаясь последними минутами сухости — скоро и правда начнется дождь.

Первая капля не успела коснуться земли — Математик Боя вновь ушел в Шуншин на половине обычного шага.

— Сколько чакры он готов потратить на это? — буркнул Сакумо, тоже активируя технику.

Так они и двигались несколько часов — Узукаге прогуливался, когда хотел, а когда хотел — уходил в Шуншин, разом покрывая огромные расстояния. При таком походном темпе они доберутся до фронта с Землей за пару дней.

Если никто не будет их отвлекать.

Карта Узумаки не обманула — гостиница Какуи была прямо на пути отряда, однако, до дождя им до нее добраться было не суждено. И дело даже не в личной скорости — судя по всему, они могли двигаться как угодно быстро. Просто их задержали.

Сакумо почувствовал незнакомца за час до его появления. Сильная чакра, боевой настрой. Так сразу узнать его было затруднительно — Белый Клык не был сенсором, он был штурмовиком. И как штурмовик мог лишь сделать заключение — незнакомец очень силен. Примерно равный по силе Трем Саннинам — ученикам великого Третьего Хокаге.

И он не из Конохи.

— Наконец-то я нашел тебя, Математик Боя!

Мужчина, преградивший Сенсоме путь, был молод. У него не было каких-либо отличительных черт, кроме шрамов по всему телу — вся кожа видневшаяся из-под стандартной брони шиноби, часто носимой нукенинами, несла на себе боевые отметины. Однако, ему не было нужды иметь яркие приметы, дабы быть узнаваемым — его сила делала это за него.

— Я и не прятался, — пожал плечами Узукаге. — А ты кто вообще?

— Меня зовут Марумото Сакураги, и я пришел к тебе, чтобы отомстить за моего отца!

Марумото Стального Пути — известнейший мечник Страны Ветра и джонин высочайшего уровня. Его владение мечом сравнивали с мастерством Семи Мечников Тумана, а техники Стихии Ветра были выдающимися даже в его Стране. Ко всему прочему, он обладал огромным опытом сражений, пройдя через сотни боев как в мирное время, так и в военное — на Третьей Мировой Войне Шиноби.

Сакумо прекрасно знал его, и они даже однажды сошлись в бою. У Марумото после той схватки прибавилось шрамов, но и Сакумо был вынужден отступить. Похоже, сейчас ему все-таки придется вмешаться.

— «Удивительно, как Математик Боя притягивает к себе неприятности,» — подумалось Хатаке. — «Второй день, как он вышел из Конохи, а его уже встречает старый враг уровня Каге…»

— Отомстить за отца? — прищурившись, переспросил Узукаге. — Са-ку-раги, верно? Хм, я не помню твоего отца.

— Ты лишил его руки в битве на фронте с Ветром во время Второй Мировой! — Марумото вытащил из ножен меч и направил на Математика. — Он был отличным шиноби, а стал калекой. Но сегодня он будет отмщен, а завтра я принесу ему твою руку. Зуб за зуб.

— Я многих лишил чего-то в те года, — Математик шагнул вперед. — Уходи, если хочешь жить…

Его несерьезное отношение заставило Сакумо поморщиться — похоже, под старость лет Сенсома Узумаки-Томура стал слишком самонадеянным или же просто глупым. Как бы то ни было — Белый Клык не отдаст легенду на растерзание джонину Ветра. Сакумо сделал было шаг…

И Марумото опередил его, оказавшись прямо перед лицом противника. Его клинок с силой врезался в широкую грудь Математика, наполненные его чакрой, местью и решимостью.

И переломился в одно мгновение, не сравнившись в прочности с кожей Бога Шиноби.

Синяя чакра полыхнула, отражаясь в ошеломленных глазах Сакураги, и в его груди образовались три сквозные дыры. По одной на каждый из высвобожденных Хвостов. Подобные раны не лечатся в полях, да и в госпитале их вылечить может лишь истинный мастер-ирьенин, ну или пользователь Стихии Света.

У Марумото не было ничего из этого, поэтому он завалился на землю, под ноги к своему противнику, и потерял сознание.

И больше он его не обретет.

— Давайте поспешим, — произнес тихо Сенсома, смотря на труп мужчины. — Дождь скоро начнется.

* * *

Отдохнув в гостинице, они продолжили путь. Сенсома не особо спешил, но и не медлил — вопрос касался жизни и чести его ученика, так что его нужно было разрешить как можно быстрее.

Тем не менее, приходилось заботиться о троице спутников. Да, о троице — Ловен и Сашими не смогли бы поддерживать максимальный темп Математика Боя, а у беловолосого Хатаке он не спрашивал.

Слежку он обнаружил сразу же, как только Хатаке взял их след в первый раз. Они не были лично знакомы, но Сенсома подозревал, что за ним идет Сакумо — сын его давнего друга и ученик Кагами. Говорят, мальчик вырос сильным шиноби. Как бы то ни было, он двигался на почтительном расстоянии и не вмешивался в дела отряда — Сенсома готов был это терпеть.

Изредка на них выходили шиноби. Порой это были нукенины, наемники и просто жаждущие мести люди, а иногда и старые знакомые. Хотя последние скорее натыкались на отряд случайно и все поголовно были шиноби Конохи — бывшими боевыми товарищами или учениками — Сенсома даже сам удивлялся, как много связей он имеет в Стране Огня.

Сашими с ролью няньки для него и Ловена справлялась хорошо. Архимаг не успел пожаловаться на нехватку алкоголя — девушка распаковала из печатей пару бочонков. Хотя Сенсома на это лишь покачал головой — зря она вот так вот легко показала ему все запасы — их не станет уже к вечеру. Пускай им и оставалось пройти меньше суток пути, Ловену этого явно не хватит.

Одежду и ботинки Сенсомы, тем не менее, из печатей секретарша не обновляла, хотя Узукаге и чувствовал — у нее запас точно есть. Вместо этого, девушка каждый привал в ручную чинила обувь и плащ, уходя в себя и полностью игнорируя все попытки ей помочь.

— Ты вся в мыслях, — Сенсома ободряюще ей улыбнулся и сел рядом. — Не замечал за тобой в Узушио. Что не так?

— Все так, Сенсома-сама, — девушка ответила улыбкой, но сомнение тенью легло на ее лицо. — Просто… похоже, я плохо знала вас все это время.

— Вот как? — Сенсома выгнул бровь. — А что ты знала?

Этот вопрос поставил Сашими в тупик. Если честно, то она могла бы сказать, что знала все. Все подвиги, все физические данные, кучу мелких привычек и повадки играющего в старость Бога Шиноби. Ну и его личную силу — она не раз и не два оказывалась свидетельницей ее демонстрации, да и в спаррингах с ним участвовала.

Тем не менее, что она действительно знала?

— Что вы… снисходительный? — она пожала плечами, пытаясь скрыть смущение. — Я видела вас в бою, и там ваша жесткость и даже жестокость просто необходимы, но здесь… Те люди, что приходят за вами — они вам не противники. Но вы не оставляете их в живых. Никого.

— Как забавно, что ты погрузилась в те же мысли, что и та очаровательная куноичи-чунин несколько дней назад, — золотые глаза по-доброму смеялись над ней. — Но моя причина банальна и даже скучна, если честно.

— Я все равно хочу услышать! — чуть более резко, чем стоило, повернулась к нему девушка.

— Ох-хо, — их лица почти столкнулись, и Сенсома улыбнулся, отметив, как покраснела секретарша. Он снял и протер очки. — Я просто такой же, как и все. Или хочу таким быть. Представь себе сильного шиноби, который мог бы справиться со всеми ними, но при этом не превосходил бы их так сильно, как я. Джонин ранга А или, пусть будет, S. Каждый бой для него был бы затяжным и нелегким. И каждый бой бы заканчивался смертью его врагов — он бы не стал щадить тех, кто хочет его убить, обладая такой силой. Верно?

— Все так, но…

— То же и со мной. Я просто трачу на все эти ненужные бои меньше времени и сил. Я не обязан щадить всех их только потому, что они слабее меня. Все они — шиноби и воины великой силы. Я бы, пожалуй, пощадил генинов и чунинов, но если джонин решит напасть на Математика Боя — ему лучше готовиться к смерти в том случае, если он проиграет. Так это работает. И любая жизнь, забранная мной, будет покупать жизни хороших людей — тех людей, что не стали бы на меня нападать. Понимаешь? Сокращая численность врагов, я защищаю друзей.

— Но вы делаете это, порой, слишком уж жестко. Вы не ставите их ни во что.

— Я не обязан лицемерить, Сашими. Если они — слабаки, то пусть и умирают как слабаки. Как глупые слабаки, решившие, что смогут меня одолеть.

— Это… — Сашими посмотрела на быстро темнеющее небо. — Разница в силе, верно? Мне никогда вас по-настоящему не понять.

— Остается только принять.

— Конечно. Я сделаю это.

Сенсома был даже рад, что Сашими думала так. По крайней мере, это означало, что она пытается познать этот мир и его людей. Ей не так давно исполнилось тридцать шесть, но она все еще была очень молодой. И дело не во внешности, хотя кровь Узумаки и делала ее похожей на двадцатилетнюю девушку, дело в разуме.

Почти всю жизнь Сашими провела в Узушио, общаясь только с Узумаки. По мнению Сенсомы, такого узкого кругозора мало, чтобы считаться по-настоящему опытным и мудрым человеком. А Сашими имела потенциал стать и опытной и мудрой — нужно было всего лишь расширить угол ее восприятия мира.

Так что в этом походе ей придется нелегко — всегда трудно познавать что-либо новое, но, вместе с тем, это всегда непередаваемо интересно и очень полезно.

Хотя, конечно, зря она показала Ловену оба бочонка…

— Ох, спасибо огромное, Сашими! — развалился на траве Архимаг, откатывая тару в сторону. — Теперь можно и поспать… Фр, вообще-то, думаю, будет лучше глотнуть еще немного. Да и открытый бочонок настоится за ночь — пиво, конечно, здорово, но слишком уж оно пенное. Путь проветрится. Дива моя, доставай третий.

— Третий?! — Сашими даже плащ на землю уронила. — В каком еще смысле — третий?! Я же только утром дала тебе два!

— То было, считай, в прошлой главе моей жизни, — отмахнулся беззаботно Ловен, но потом напрягся. — Постой, ты хочешь сказать, что у тебя больше нет?!

— Да на тебя же хрен напасешь! Откуда мне было знать, что ты все выдуешь?!

— Рыба, эти строки ранят мое старое сердце! Я трезвею! Мне нужно выпить, рыба!

— Я же сказала, что у нас ничего не осталось! Терпи! Смотри, карта…

— Да к Духам карту!

Ловен выхватил из тонких пальцев лист бумаги и демонстративно, так, будто бы это карта виновата в его отрезвлении, сжег ее в голубом пламени до тла! Хотя и этого Архимагу показалось мало, и он, невзирая на крики девушки, использовал еще одно заклинание, которое бурным потоком ветра развеяло пепел и раскидало обрывки бумаги.

— Ты что творишь, ненормальный?! — набросилась на него Сашими. — Псих больной и алкаш! Это была наша единственная карта!

— Я знаю Иорф, как свои пять пальцев, — фыркнул Ловен, демонстративно отворачиваясь.

— Но это не Иорф, — напомнил ему Сенсома.

— Верно… — взгляд Архимага стал менее уверенным. — Ну… это же ваша земля. Значит вы и должны знать.

— Я буду знать, где закопано твое хладное тело, — зарычала Сашими. — Как мы теперь попадем на фронт с нужной стороны?!

— Не существует нужной стороны, Сашими, — вновь вмешался Сенсома. — Фронт есть фронт, как к нему не подберись…

* * *

Несмотря на волнение Узумаки, Сенсома не переживал за дальнейший путь. Сакумо покинул их отряд на рассвете, что означает, что они близки к цели. Возможно, что небольшой отряд попадет прямо в гущу генерального сражения, заблудившись в малознакомой местности, но это же разве проблема?

— Бухнуть бы… — потянул Ловен огрубевшим голосом. — Я, кажется, умираю.

— Ты даже не представляешь, как я рада это слышать, — сверкнула глазами Сашими, готовясь добить чертового Архимага в любой момент.

Сенсома промолчал. Пускай он не так уж и много бывал в этих местах, труда узнать локацию, в которой они оказались, у него не возникло.

Перед ними расположился великий мост Каннаби — основная точка снабжения фронта Страны Земли. Его было тяжело не узнать, так что сомнений не было — они находятся в Стране Травы.

— И почему же он целый? — спросил воздух Сенсома.

И в этот самый момент раздался взрыв.

Его эхо гулко ударило по ушам, но не оглушило — похоже, что-то взорвалось в глубине леса, и деревья приняли на себя основной звуковой удар. Все сразу же обернулись на звук, но большего слышно не было, а увидеть в гуще пузатых стволов что-либо не представлялось возможным, если ты не член клана Хьюга.

— Нужно посмотреть, — решил Сенсома, выходя вперед. — Если там сражаются наши силы, мы поможем им и узнаем дорогу.

— А если там враги?

— Дорогу все равно узнаем.

Мост остался позади — Сенсома, конечно, мог бы его разрушить, но тогда бы он забрал у Минато полагающуюся ему за выполнение этой миссии славу. А то, что Желтая Молния неподалеку, было очевидно из того факта, что их никто не встретил на подходах к важной точке снабжения. Вероятно, Минато уже приступил к финальной стадии миссии.

Однако, взрыв в лесу не имел к нему никакого отношения.

— Рин!

Звонкий голос совсем еще юного беловолосого мальчика рассекретил его позицию, но Сенсома остановил рыпнувшуюся к нему Сашими.

И верно — вместо Узумаки на зов из кустов метнулась тень — шиноби Страны земли в ранге чунина. Его скорость была приличной, однако, Сенсома отметил, как сильно нападавший напряжен — он боялся этого мальчика.

Сблизившись с ребенком, зайдя к нему со спины, чунин выхватил кунай и направил его точно в спину противнику. Однако, мальчика уже не было на том месте, куда пришелся удар — он скользнул вправо и, быстро сложив странные печати, активировал какое-то ниндзюцу Стихии Молнии, собравшее в его ладони мощный заряд. Мальчик смазано врезал чунину в живот, пробивая чакру, одежду, кожу и мускулы, и смертельно раня.

Мужчина прикрыл живот рукой, но его кровопотери были слишком велики. Он пошатнулся, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не успел — с левого боку в его висок прилетел кунай, обрывая его жизнь.

— Какаши! — из-за дерева выбежала ровесница мальчика — явный генин.

— Стой! — юноша жестом руки остановил напарницу, и только теперь Сенсома заметил, что его левый глаз скрыт под протектором. — Что-то…

Договорить мальчик не успел — прямо из-под земли, под ноги к девочке вырвался новый шиноби, и судя по его чакре и знакам отличия — это уже был полноправный джонин. Он схватил юную куноичи приставил ее горлу кунай.

— Не дергайся, пацан! — рыкнул он, с яростью глянув на хладеющее тело товарища. — Сколько вас еще?

— Только двое, — мальчик напрягся, заняв боевую стойку. — Отпусти ее.

— Черта с два, — кунай опасно натянул кожу девочки. — И не пытайся меня обмануть — есть кто-то еще. Где ваш наставник?

— Минато-сенсей сейчас…

Но он не договорил, так как его прервал оглушительной силы взрыв, донесшийся со стороны моста. Сенсома прислушался к себе и засек быстро удаляющегося от явно разрушенного строения шиноби выдающейся силы. Правда, Желтая Молния отдалялся не только от моста, но и от собственных учеников — судя по всему, находиться им здесь и сейчас — часть их плана.

— Ах вы!

Джонин не успел договорить — в его лицо полетела россыпь сюрикенов. Он закрылся руками от неожиданности, роняя девочку. Та попыталась атаковать его в тайдзюцу, но шиноби уже пришел в себя и коротким хуком отбросил противницу. Беловолосый парень тут же оказался рядом, второй раз за десять минут применяя свою технику.

Сенсома оценил его скорость — от такой атаки действительно трудно будет увернуться. Но не это было главным, а то, что перед началом приема парень сбросил протектор, под которым оказался бешено вращающийся Шаринган.

— Как занятно, — хмыкнул Сенсома, уловив нового гостя беловолосого воина.

Атакованный им джонин оказался лучше чунина, и поэтому атака молнией его лишь серьезно зацепила, но не нанесла критического поражения. Более того, мужчина был опытен, и он был крупнее, поэтому мальчишке в ближнем бою ничего не светило. Вставшая было девочка хотела метнуть кунай, но ее руку тут же перехватил новый противник — еще один джонин, прибывший со стороны моста.

— Желтая Молния все-таки разрушил Каннаби! — рыкнул он.

— Они поплатятся за это, — многообещающе поддержал напарника другой джонин, разорвав дистанцию с беловолосым. — Они все поплатятся.

Мальчик завертел головой, пытаясь удержать обоих джонинов в области зрения. Его напарницу схватили, а сам он — не боец в данной ситуации. Не против двоих. Очевидно, что ему следует немедленно бежать и воссоединиться с сенсеем.

Но он стоит на месте.

— Вот придурок… — сказал Какаши сам себе.

И тут же вздрогнул от тяжелых алых капель, попавших на его лицо.

Рин вскрикнула, и он бросился сперва к ней, но на половине пути врезался во что-то твердое. И только полностью успокоившись, поняв, что их обоих не убивают, он смог осмотреться и по-настоящему ошеломиться.

Шиноби, который держал Рин, был мертв. Его отбросило куда-то далеко, так что Какаши видел лишь часть его тела и одежду, но даже так было очевидно — джонин не дышит и не пытается встать. А второй…

А у второго джонина отсутствовала верхняя часть тела по пояс.

— Пришлось поторопиться, чтобы успеть до всего грустного, — усмехнулся высокий беловолосый старик, в которого и воткнулся Какаши. — Извини, если сильно забрызгало.

— К-как вы… это сделали? — ошеломленно спросил молодой джонин. — Что это за техника?

— Техника? — переспросил старик. — Никакой техники парень, — он пару раз взмахнул беспалой рукой. — Хоп-хоп — всего лишь дурная сила. Ну а теперь…

Он присел на корточки, становясь с некрупным Какаши на одном уровне.

— Не расскажешь, что у вас тут происходит?

Начало операции по спасению

— Где… я?..

Юный Обито открыл… глаз. Единственный оставшийся у него после того обвала — второй он отдал Какаши. Мысль о друге тут же резанула воспоминания болью — Какаши и Рин смогли выбраться из разрушающейся пещеры, они выжили!

А вот он, получается, умер.

Тем не менее, мертвым не дано смотреть на этот мир, а вот у Обито сохранилась такая возможность, поэтому он попытался привстать на локтях.

И не смог, так как одного из локтей попросту не было.

— Иех! — мальчик завалился обратно на жесткую постель, только сейчас полностью ощутив потерю конечностей. — Как больно!

— О… — донеслось деланно-удивленное откуда-то справа. — Ты очнулся.

Мальчик резко обернулся на голос, широко распахнув оставшийся глаз. В помещении, где он оказался, было очень темно, однако, его недавно пробудившийся Шаринган, от чего-то, работал на полную и даже не думал выключаться, поэтому Обито легко различал все предметы в этой непроглядной тьме.

Он увидел и отшатнулся, тихо и судорожно выдохнув.

Справа от его ложа находился грубый каменный трон, на котором свободно развалился рослый мужчина средних лет. Этот мужчина пристально смотрел на него из-под отросшей черной челки своими необычными глазами, цвета пурпура с кругами, будто рябь на воде.

А за ним и его троном возвышалась гигантская каменная статуя.

— Ты… кто? — почти шепотом спросил Обито.

Но мужчина его услышал.

— Учиха… — медленно ответил он, заставляя мальчика вздрогнуть. — Мадара.

Обито часто задышал, но быстро взял себя в руки и глубоко вдохнул, задержав внутри себя столько воздуха, сколько мог. Мадара не может сидеть перед ним, а он сам не может вот так вот запросто тут находиться. Что он точно знает — он жив, а это значит, что нужно поскорее вернуться к Рин и Какаши. Наверное, они сильно огорчены мыслями о том, что он умер.

— Ты не можешь быть Мадарой, — возразил мальчик, кое-как садясь на своей постели. — Учиха Мадара был убит Математиком Боя двадцать лет назад.

— Правда? — в пурпурных глазах затаилась огромная насмешка.

— Ну… — Обито смутился. — Так нам говорили на уроке истории…

— Вам врали. Или ты все переврал. Меня не убивал Сенсома Томура, нет. Меня пытался убить мой собственный брат.

Мужчина, назвавшийся Мадарой, подошел к юному Учихе, нависая над калекой и заглядывая вглубь его души.

— Мир предательств и лжи, в котором ты живешь… разве достоин он существовать?

— «Ну вот, блин, понеслась песня по кругу…» — мрачно подумал Обито. — «И почему им всем всегда так нравится рассуждать о таком?»

— Ты не слушаешь, — Мадара усмехнулся. — Будь по твоему. Однако, я тебя спас и в благородство играть не буду — ты должен мне.

— Если я выполню для тебя пару заданий, мы будем в расчете? — тут же ожил генин. — Многое могу…

И тут он осекся. Не важно, как глубоко было его удивление от того, что он выжил тогда, когда попросту не мог выжить. Не столь уж важен даже тот шок, который он испытал в тот момент, когда понял, что у него больше нет руки, а половина ноги буквально склеена с чем-то странным. Не важно, наконец, что он всегда был эдаким шалопаем — он все равно не мог быть так спокоен в этот момент.

— Кай! — сложив печать одной рукой и раскрутив в глазнице Шаринган, сказал Обито.

И наваждение схлынуло, тут же даря его телу дрожь. Гендзюцу упало, больше не смея смешивать и перевирать его собственные эмоции.

И пришел страх. Он здесь, в пещере. Один на один с Учихой Мадарой — человеком, считавшимся самым страшным врагом всего мира.

— Умный мальчик, — вновь усмехнулся Мадара, отступая к своему трону. — Занятно — из тебя бы вышел отличный танцор.

— Я… не хочу! — нашел в себе силы отмахнуться Обито и свалился с постели. — Я не буду тут торчать! Я ухожу!

— Забавно, — еще больше развеселился мужчина. — Куда же ты пойдешь с таким телом? Вернее — как ты пойдешь? Плоть Белого Зецу еще не приживилась к тебе полностью, она может и отвалиться. Я уже не говорю о том, что ты не знаешь, как пользоваться ей и ее чакрой.

— Неважно! Я ухожу!

— Ладно, допустим. Но как же ты пойдешь, если я не позволю? Или ты и правда думаешь, что я просто так отпущу тебя, после того что ты тут увидел и услышал?

Обито похолодел и обернулся к Мадаре.

Тот больше не улыбался, а смотрел на него с какой-то затаенной тоской. Будто вспомнил кого-то очень близкого и теперь скучал по нему. Обито иногда замечал такой взгляд у Какаши — тогда напарник вспоминал свою погибшую маму. Или Рин, которая скучала по старшему брату.

— Пожалуйста… — вырвалось у Обито.

Древний Учиха встрепенулся и посмотрел на него по-новому. Теперь от его взгляда не веяло такой безнадегой.

— Мне не нужны рабы, — вздохнул, наконец, Мадара, вставая. — Так что ты можешь уходить. Но я знаю — ты вернешься. Потому что ты уже осознал на себе, как жесток этот мир. Ведь сейчас твой друг остается с твоей подругой. У него есть все — глаза, девушка и жизнь. А что бы было у тебя, не спаси я тебя? Ничего. Подумай над этим, юный Учиха.

И, неспешно переставляя ноги, Мадара ушел куда-то в темноту, что была настолько густа, что даже Шаринган не мог сквозь нее проглядеть.

— Нет! — Обито помотал головой. — Рин и Какаши, они… они ждут меня там. И я вернусь. Вернусь, слышите?! Только потерпите немного!

И молодой Учиха гусеницей пополз по холодному камню пещеры. Он должен выбраться отсюда.

* * *

— Ты в порядке, Изуна? — обеспокоенно крутанулся на кресле Карума, встречая семпая.

Младший брат Мадары невесело усмехнулся и помассировал глаза. Риннеган в его глазницах был постоянно активирован, так как не являлся родным для него. Это накладывало серьезные ограничения — больше Изуна не мог использовать ни Сусаноо, ни уникальные техники своих Мангеке. Зато, ему оказалось подвластно Римбо Хенгоку, да и в целом Риннеган, все же, был сильнее Мангеке Шарингана.

— Я в норме, — ответил он, садясь рядом. — А что с мальчиком, ты проверил?

— Этот Обито — крепкий орешек, — кивнул Карума, протягивая Изуне лист с результатами обследования. — Зецу говорит, что часть камней будто бы прошла сквозь него. Это странно слышать от мастера проходить сквозь что-то — я даже не пойму, шутит он или нет.

— Черный любит пошутить, но не думаю, что это тот случай.

— Вспоминаются давние годы… когда тебя не было, никто не шутил.

Оба Учихи замолкли, возвращаясь, в памяти, к тем годам, когда Изуна только-только оказался воскрешен.

Старый Дара тогда несколько потеплел. И для Карумы и даже для всего мира. Сам Карума оказался не только во власти ненависти, но и во влиянии дружбы. И даже Черный Зецу — малословный агент и суть воли самого Мадары, стал куда живее. Или лучше сказать «мягче»?

— Кстати, — прервал молчание Карума. — Почему ты назвался именем старшего брата?

— Имя Дары миру куда страшнее моего, — Изуна пожал плечами. — Я хотел, чтобы мальчик проникся. Если он останется с нами — я открою ему, что я самозванец.

— А если нет? — послышалось хриплое из-за спины.

— Тогда он всем расскажет, что был в плену у Мадары, — не смутился Изуна, даже не обернувшись. — Кстати, рад тебя слышать, Зецу.

Черный скользнул в пол и быстро переместился, выходя из-под земли уже перед двумя Учихами. Гуманоид пристально вгляделся в их лиц и будто бы кивнул самому себе.

— А теперь еще и видеть, — добавил обладатель Риннегана. — Как прошла твоя разведка? Есть серьезные вести?

— Да, — Зецу кивнул и нахмурился так, как мог хмуриться лишь он. — Математик Боя вернулся.

— Как… невовремя, — Карума тоже нахмурился. — Мы только перешли к активной фазе плана. Он должен был появиться позже. Изу…

Он обернулся к Изуне и замер на полуслове. Семпай светился лучезарной улыбкой, а его глаза выражали радость настолько, насколько это вообще мог делать Риннеган.

— Занятно-занятно, — улыбался он. — Похоже, скоро нас ждут отчаянные танцы.

Изуна никогда по-настоящему не злился на Сенсому. Даже когда Мадаре пришлось умереть, младший Учиха больше ярился на себя и на брата, но уж точно не на того, кого они столько раз пытались убить, ранить и уничтожить. Не кривя душой, перед самим собой Изуна готов был признаться, что чувствует вину перед Сенсомой за все те горести, что принес ему.

Тем не менее, он не смеет свернуть с пути, избранного Дарой. Таков его долг, как младшего брата.

— Есть еще кое-что, Изуна, — отвлек Учиху от мыслей Зецу. — В мире…

— Приве-е-ет!

Широко улыбаясь, из стены выплыл Белый Зецу, смотрящий на них необычно серьезными глазами.

Белые Зецу были марионетками Риннегана, созданными с помощью Стихии Дерева. Ими мог управлять лишь тот, кто призвал Статую Внешнего Пути в этот мир и освободил их. Сейчас таким человеком был Изуна, и он напрягся, пытаясь приказать случайному дебилу не лезть в их разговор.

Но Белый Зецу лишь усмехнулся и спрыгнул на пол.

— Что ты себе позволяешь? — рыкнул Черный Зецу — как приближенный к повелителям, он считался равным им и стоял несоизмеримо выше в иерархии, чем даже сотня Белых сразу. — Что ты…

— Помолчи, уродец, — отмахнулся дивергент. — Я пришел говорить не с тобой.

— Ты не Зецу, — оценил Изуна, рассматривая гуманоида перед собой. — Я чувствую это. То, как ты контролируешь его оболочку.

— Ого, ты можешь определить, как я это делаю? — внешне Зецу очень сильно воодушевился, но его глаза говорили о том, что его контролер напрягся. — Необычно… раньше я думал, что это невозможно. Что за трюк?

— Разве мы должны тебе все рассказывать? — набычился Карума и поднялся с кресла. — Ты пришел без предупреждения и разрешения и требуешь ответы. Изуна, позволь мне выкинуть отсюда этот мусор.

— Разве ты должен открывать рот, когда говорят старшие? — усмехнулся Белый.

Они находились в пещере — копии той, в которой лежал Обито, за исключением наличия статуи Гедо. Тут было много пространства, а потому рассерженный Карума сумел набрать приличную скорость.

И застыл, не дойдя последнего шага до раздражающего его Зецу.

Сам Белый как-то обмяк и упал бесформенной куклой на пол. А вот Карума задергался, будто бы изнутри его ломало нечто властное и жестокое. Изуна наблюдал за этим с широко распахнутыми глазами — он намеревался увидеть максимум из того, что может этот неизвестный контролер, способный отыскать их секретное убежище и даже противостоять Каруме через свою марионетку.

— Твой дух слаб… — усмехнулся… Карума и повернулся к Изуне. — Теперь твой мальчик на побегушках — мой. Забавно, что я смог это сделать. Обычно я не способен контролировать шиноби такого уровня. Может быть, все дело в воспитании? Он не ведущий, он — ведомый. Как я и сказал — слабый дух.

— Ты и впрямь излишне задираешь нос, — Изуна поднялся и вперил холодный взгляд в отступившего на шаг Каруму. — Как может быть у кого-то вроде тебя так сильно развит комплекс Бога?

— Я… — Карума рванул вперед, но застыл уже на втором шаге.

А Черный Зецу начал покрывать все его тело.

Тогда Карума активировал Первые Врата. Потом Вторые и даже Третьи!

— Сильный… — прошипел Зецу, дергаясь вместе с его телом. — Долго я его не удержу, Изуна.

— И не нужно, — вырастив из ладони черный приемник, Изуна с силой воткнул его в плечо вздрогнувшего Карумы. — Еще два.

Проткнув колени контролируемого Учихи, Изуна положил свою руку на его голову.

— Как кто-то, вроде тебя, может быть таким невежественным?

* * *

— Ох, Биджу! — выругался молодой мужчина в тот самый миг, когда его контроль над Карумой пропал.

Занимающий тело Туо обернулся к нему, и его глаз заинтересованно сверкнул:

— Не удалось?

Мужчина поморщился — подконтрольные не чувствуют того же, что чувствует он. Пора бы уже привыкнуть, но не так часто случается то, что случилось сегодня. Вернее сказать — такого вообще никогда раньше не случалось, и даже предположить нечто подобное было тяжело.

Ведь это смешивает все карты. Риннеган…

— Риннеган способен мне мешать, — все же ответил занимающему Туо контролер. — Причем так мешать, что он даже сохранил жизнь тому, кого я взял.

— И память?

— Я не успел овладеть его техниками — лишь подтолкнул тело их активировать. А жаль — там были Восемь Внутренних Врат.

— Техника Математика, — узнал название «Туо». — Уникальный актив. Действительно жаль.

Но… это и не плохо. По крайней мере, теперь определенно точно видно, что мятежные Учихи обладают силой. Один из белых уродцев, которого смог отловить контролер, оказался очень полезен — он привел его к ним. Более того, теперь открылся доступ не только к контакту с младшим братом Мадары, но и знаниям о Мокутоне. А это — очень полезная информация.

— Принцесса Сенджу тоже является уникальным активом, и твоя задача — быть рядом с ней, — ответил-таки контролер. — Не забывай, что мы делаем.

— Мы все, — занимающий тело Туо обернулся и посмотрел на поле. — Захватываем мир.

Там, куда упал его взор, был разбит огромнейший лагерь шиноби, принадлежащих к разным Странам. Ветер, Земля, Огонь, Молния, Вода, да и не только — тут были шиноби даже из малых Стран. Это были как ветераны, так и молодые, как союзники друг друга, так и соперники — все, кого только удалось собрать за долгих пятнадцать лет с тех пор, как он разработал свой план.

И все они, несмотря на разницу во внешности и происхождении, на данный момент были одним целым.

— Нужно навестить Учиха вновь, — решил для себя контролер. — Похоже, техники Риннегана могут меня усилить.

А если есть возможность усилиться, тогда перед ним откроются новые перспективы…

* * *

Желтая Молния Конохи все продумал правильно. Двое его учеников отвлекали внимание вражеских сил, создавая видимость некрупной диверсии. Естественно, никто бы (даже сам Сенсома) не стал посылать на двух детей серьезные силы, однако, командование врага даже подумать не могло, что двенадцатилетний юноша уже носит звание джонина Конохи.

Благодаря этому плану, Минато легко обложил Мост Каннаби взрывчаткой и активировал ее, а после увел за собой значительную часть боевой силы противника, разъяренного на него. Но не всегда все идет по плану — если бы Сенсома не подоспел вовремя, то команда Минато могла бы сократиться до одного только капитана.

— Спасибо вам за помощь! — спохватилась под конец рассказа напарника Рин Нохара. — Вы — подкрепление? Но… я не вижу протекторов Листа…

Дети слегка отстранились от мило улыбающегося дедушки и его спутников. Да, они спасли их от шиноби Камня, но это совершенно не значит, что они — союзники. В мире шиноби поговорка, звучащая как «враг моего врага — мой друг», не работала.

— Подкрепление, хмф? — Ловен присосался к фляге, найденной у одного из убитых джонинов. — Ага… Видишь, вот коньячком, хе, подкрепляюсь.

— Мы не шиноби Конохи, золотце, — продолжал улыбаться Сенсома, пристально смотря на ребят.

— Сенсома-сама, не пугайте детей, — Сашими вышла вперед, пихнув пошатнувшегося Узукаге в плечо, и села перед Какаши и Рин. — Мы пришли из Конохи, но сами из Узушио. Не совсем подкрепление — у нас есть свои дела, но мы с радостью окажем вам помощь.

— Узумаки! — радостно хлопнула в ладоши улыбнувшаяся Рин. — В нашем лагере есть палатки вашего клана, но они редко с нами общаются — всегда заняты.

— Это мы проверим, — кивнул Сенсома, вставая, и перехватил настороженный взгляд Какаши. — Что такое, юноша?

— У членов клана Узумаки не седеют волосы, — он попытался отшагнуть так, чтобы это было незаметно. — Даже в глубокой старости. Я видел Мито-сама.

— Умница, хорошо подметил, — Сенсома довольно улыбнулся и потрепал джонина по голове беспалой рукой. — Что же, получается, мы тебя обманываем? И какой нам с этого толк? Может быть есть другое объяснение моим волосам?

— О, вы — Узукаге! — догадалась Рин и перевела взгляд на ошеломленного ее догадкой Какаши. — Я слышала, что Узукаге всегда седые. А нынешний Узукаге вроде бы даже… ам…

Девочка застыла, как и напарник осознавая до конца, что ее догадка не только правильная, но и куда более потрясающая, чем ей казалось поначалу.

— Приятно познакомиться, — усмехнулся Сенсома. — Меня зовут Сенсома Узумаки-Томура, и да — я Узукаге.

* * *

— А ты настырный…

Теперь это был не Белый Зецу — перед Изуной стоял обычный шиноби с протектором Конохи на лбу, но Учиха уже знал, куда смотреть, так что без труда понял, что к нему вновь пожаловал безликий кукловод. Это раздражало — дважды за сутки ворваться в его тайное логово — шиноби с такими возможностями опасен. И его следует либо убить, либо…

— Я предлагаю тебе союз, — шиноби раздвинул руки в стороны и обезоруживающе улыбнулся. — У меня есть шпионы и к… контролируемые в каждой Стране этого мира. У меня есть информация. И сила.

— И у меня тоже есть информация, — за спиной Изуны вырос Черный Зецу, а его Риннеган недобро сверкнул. — И сила. Ко всему — ты пытался убить моего товарища, и убил бы, если бы я не вытащил его с того света. С чего мне тебе доверять?

— Тебе придется мне доверять, Изуна Учиха, — ответил кукловод. — Твой Черный информатор хорош, но ты же имел не только его ввиду, верно? Мне известно о твоей сети разведчиков, возможно даже больше, чем тебе. Другими словами — это не только твоя сеть разведчиков.

— Тогда я просто найду тебя и прикончу — ты зарабатываешь опасного врага.

— Я не боюсь. Более того, мой враг, как и твой — весь мир. Мы с тобой преследуем одну и ту же цель — господство. Я не знаю всех твоих планов, но точно знаю, чего хотел твой старший брат. И я знаю, что ты усиленно ищешь способ его воскресить…

— Что тебе известно? — Изуна нахмурился.

— Тело Учихи Мадары находится в Узушио. Вернее — находилось. Но не так давно оно покинуло уютный дом. Ты же уже знаешь, верно? Сенсома Томура носит его с собой. И, судя по тому, что ты еще не воскресил брата, возможности сделать это без тела попросту нет.

— Ты сказал «Томура», — губы Учихи расплылись в улыбке. — Для того, кто пытается хранить инкогнито, ты слишком говорлив. нынешнее поколение шиноби говорит «Узумаки-Томура». Ты из прошлого.

— Подловил, — марионетка отсалютовала догадке. — Но я уже сказал тебе — я не боюсь. Ни тебя, ни всего мира. Однако, если мы объединимся, будет куда проще. И тебе, и мне. Тебе нужно тело Мадары? Я помогу его достать. Но и ты должен будешь помочь мне.

— От скромности ты не сдохнешь, — процедил Карума, до этого лишь молча скрипевший зубами.

— Тише, — махнул ему Изуна и повернулся к марионетке. — Чего ты хочешь?

— Твоя техника. Та, с помощью которой ты защитил своего друга. Она может ослабить шиноби, которого в обычном случае я не удержу. Если поможешь мне, у меня появится игрушка уровня Каге. Это значительно расширит мои возможности, и я обязуюсь помогать тебе с ними.

— А если ты попытаешься меня обмануть — техники Риннегана — твоя слабость. Я уничтожу все твои сладкие мечты о господстве.

— Как-то так.

Изуна довольно улыбнулся.

Конечно, кукловоду нельзя доверять, но в мире вообще мало кому можно доверять. Карума, Зецу… Сенсома — пожалуй, им троим Учиха и доверился бы. Даже учитывая, что один из них — его кровный враг. На то он и достойный враг, в конце концов.

И он вернулся в самый неудобный момент. А потому — Изуне нужны союзники. Зецу уже шерстит шиноби и нукенинов, Карума даже выбрал организации название — Акацуки. Рассвет, Красная Луна — то, что надо.

Ну и самоуверенный кукловод с обширными возможностями тоже станет отличным подспорьем в их грядущих делах.

* * *

Дети выдохнули спокойно, когда узнали, кто же именно их спас. Даже кажущийся серьезным и взрослым Какаши облегченно упал на траву и прикрыл глаза — в обществе шиноби из легенд он чувствовал себя безопаснее, чем где-либо еще.

Этим дети сильно отличались от взрослых — они верили старым сказкам, и их герои для них были по-настоящему живыми и такими сильными, какими их описывали.

А Математика Боя всегда описывали сильнейшим.

— Кстати, а разве вас не должно быть трое, хм? — будто бы только что вспомнил Сенсома, когда они уже направились к лагерю фронта с Землей.

И сразу отметил, как погрустнели ребята.

— Обито погиб, — ответил Какаши, стиснув зубы. — Погиб из-за меня.

— Ты не виноват, Какаши, — попыталась успокоить его напарница.

— Виноват! Если бы я был внимательней, тот камень меня бы не подбил, и Обито не пришлось бы меня спасать! Он… погиб под завалом. На прощанье отдав мне свой оставшийся глаз.

— Благородный поступок, — кивнул Сенсома, идя впереди. — Надеюсь, его похоронили как подобает. Что?

Он повернулся, почувствовав, что дети застыли в нерешительности.

— Мы… не хоронили его, — сказала Рин. — Его засыпало, и там было много шиноби…

— Но мы бы очень хотели!

Сенсома остановился и задумчиво погладил бороду. В принципе, ему совершенно ничего не мешает еще денек позаниматься всякой чушью. А уж достойно похоронить маленького героя большой войны — и того не чушь. Почему бы и нет, в конце концов?

— Ведите.

Дети двигались действительно быстро — сказывалось их обучение у быстрейшего шиноби своего поколения. Плюс ко всему — они торопились, будто бы боясь, что великий грозный Математик Боя может передумать.

Сенсома даже ударился в ностальгию, вспоминая деньки, когда он был директором Академии Шиноби Конохи. Или еще раньше, когда ему на голову свалился неусидчивый карапуз Джирайя. Эх, тогда он не так сильно подмечал эти маленькие особенности детей. Похоже, он и впрямь стареет.

Хорошее чувство.

До завала ребята привели их уже к темноте. Они остановились в километре от самого места, ссылаясь на то, что встретить здесь вражеские силы можно с очень большой вероятностью. Сенсома вслушался в лес и за один короткий вдох вошел в Режим Отшельника.

— Да, они тут есть, — кивнул он своим мыслям. — Но их мало, и они не совсем патрулируют или охраняют. Похоже — просто проходят мимо. Хорошо, подождем немного.

— Ждать, но… — Какаши осекся.

— Я не чувствую чакры твоего друга, — Сенсома положил ему руку на плечо. — Большого значения время не играет. Для него. А те шиноби, что сейчас снуют там… Мы можем обойтись без их смерти, верно? К чему нам попусту отнимать жизни?

— «Я никогда его не пойму,» — вздохнула Сашими. — «Он говорит, что готов уничтожать любого, кто будет угрозой для того, что ему дорого, но он же и соглашается смиренно ждать, пока какие-то букашки закончат со своими делами, вместо того, чтобы просто пойти туда, как сильнейший. Возможно, это его опыт. И его кладбища — он слишком многих отправил на тот свет, и его представления о жизни и смерти сильно отличаются от наших.»

— Идем, — прервал ее мысли голос Узукаге.

Завал оказался… внушительным. Шиноби Камня сильно постарались, когда обстреливали троицу детей. Сенсома был совсем не удивлен, что команде Минато, без учителя, не суждено было выжить здесь в полном составе. Больше неожиданно, что выжила большая часть.

— Он где-то… — Какаши запрыгнул на самый верх. — В середине.

— На каком уровне он лежал? — спросил Сенсома, примеряясь.

— На самом полу, — Рин опустилась на колени и показала примерную высоту рукой. — Где-то… так.

— Спустись, паренек! — Сенсома окликнул Какаши и распечатал меч.

Он сосредоточился, вдохнул в грудь побольше воздуха, и все вдруг показалось, будто бы от этого он вырос в плечах. Вены на его лбу вздулись, а руки сжали рукоять меча так, что она жалобно скрипнула, пускай и была рассчитана на нагрузки, с которыми сталкивался именно Математик Боя.

— Первое Ката Холодного Дыхания: Продольный Ледник.

Выдохнув это, Сенсома сделал резкий шаг вперед и взмахнул клинком, разом рассекая большую часть завала. Мгновенно запечатав меч обратно, он ударил кулаком по отделенной верхней части, разом руша ее на мельчайшие обломки. Пораженные Рин и Какаши даже не заметили, как в них прилетело несколько особо крупных — так сильно их заворожило зрелище сильнейшего за работой.

И потому слова, которые он сказал после, взорвались в их головах настоящими бомбами.

— Здесь нет тела, — сказал Сенсома не оборачиваясь. — Вашего друга… здесь нет.

* * *

Минато корил себя за то, что не поставил метки на учеников. Кому-то это могло бы показаться глупым — раз уж быстрейший в мире шиноби может легко одаривать своими фуин врагов, почему бы ему не озаботиться о близких? Причем сразу. Но проблема была в том, что метка Бога Грома может серьезно навредить предмету, на который она установлена. Или Минато, в пылу боя, может запросто прыгнуть на самую ближайшую из отдаленных меток и банально не заметить, что прыгнул, скажем, на Рин.

И Рин может запросто задеть техникой. Или еще что-то. Техника такого уровня и сложности — не игрушка, и Минато это понимал.

Но все равно это было чертовски обидно!

Какаши с Рин выполнили свою часть работы, и Мост Каннаби оказался разрушен. Минато даже успел доложить об этом командующему Орочимару и получить похвалу. Однако, его учеников все не было и не было, хотя времени им предоставлялось много. Это было странно и Минато бросился их отыскивать.

Ему хватило и Обито — Какаши и Рин он потерять не должен!

— Минато-сан! — окликнули его из-за дерева.

Желтая Молния остановился и нахмурился. Мгновение назад он никого не чувствовал там, откуда его звали, но уже сейчас там ровными огнями чакры светились двое шиноби довольно высокого уровня. Тем не менее, один из них угадывался, так что Намикадзе спокойно прыгнул к нему.

Роги Намитори — джонин класса А и превосходный следопыт, ждал его там вместе с высоким мужчиной, закутанным в плащ. Роги был одним из приближенных к Минато джонинов на фронте с Землей и искренне верил, что у молодого Намикадзе получится стать новым, Четвертым Хокаге. И он всячески помогал ему в этом.

— Привет, Намитори! — поздоровался Минато, улыбнувшись другу. — Ты возвращаешься с миссии? Не видел здесь Какаши и Рин? Мы разминулись после нашего задания, и я никак не могу их отыскать.

— Я бы взял их с собой, если бы увидел, — Роги нахмурился. — Минато-сан, это серьезно. Где вы видели их в последний раз? Давайте я попробую взять след.

— Благодарю тебя, Намитори, — поклонился Намикадзе. — Следуйте за мной.

Пришлось замедлиться — обычные шиноби, даже джонины, не могут поддерживать темп Желтой Молнии Конохи. Но, все-таки, сила Намитори как раз в следопытстве — он лучше Минато найдет след, ведущий к детям, в этом Намикадзе даже не сомневался. А его спутник… он выглядел загадочно, но Минато на каких только шиноби не насмотрелся за свою жизнь — большинство из них были теми еще чудаками.

Взять, к примеру, Джирайю-сенсея…

— Дальше Мост Каннаби… — Роги остановился, настороженно прислушиваясь к чему-то.

— Верно, но он разрушен, — Минато вынужденно улыбнулся, внутри нетерпеливо ожидая окончания задержки. — Сейчас там нет никого. Ни наших, ни чужих.

— И это отлично, — кивнул Раго и повернулся к спутнику. — Твои Белые уродцы установили фуиндзюцу здесь, Изуна?

— Да, отсюда ему не сбежать, — выдохнул тот и откинул капюшон, вперив в Минато взгляд пурпурных глаз с узором кругов на воде. — Приятно познакомиться, быстрейший в мире. И прощай.

Раго сложил какую-то печать, но Минато уже не было рядом с ними — он переместился к самому мосту… Вернее, переместился бы, если бы на половине пути Бог Грома попросту не отказал бы — это было то фуин, о котором говорил предатель. И Изуна… Это имя было не так знаменито, как второе, но Минато догадался, кто перед ним.

Младший брат Учихи Мадары, со смертью последнего перенявший от него в наследство звание самого сильного и враждебного Конохе Учихи.

Шар огня врезался в барьер рядом с Минато, и Желтая Молния прыгнул к дереву, защищаясь от него. Барьер можно снять, но для этого нужно время, которое появится только если он прикончит этих двоих. Тогда…

— Вы сами меня вынуждаете, — Минато достал свой кунай, а в другой его руке начал собираться бледный шарик из чистой чакры.

Он бросил кунай в Учиху, и тот, ожидаемо, заслонился рукой. Метательное оружие не пробило защитную чакру шиноби, однако, Минато это было и не нужно. Активировав технику, он переместился прямо к Изуне и врезал по нему уже набравшим силу Рассенганом!

Который тут же оказался поглощен силой Риннегана.

— Прими конец достойно, Намикадзе, — Учиха схватил Минато за руку. — И не злись особенно, ладно?

Стальной росчерк даже его глаза не уловили — Минато и правда был быстрейшим в мире. Миг, и Изуна лишился правой руки — той самой, которой схватил Минато.

Намикадзе бросил свой кунай в воздух, обратным сальто разрывая дистанцию с противником и вновь раскручивая Рассенган. Роги бросился к нему, и Минато уверенно встретил его в тайдзюцу, отбивая кулак о крепкого джонина, второй руке удерживая технику. Этим он потянул время, и когда его кунай находился в верхней точке, он сделал прыжок.

А уже оттуда, щедро зачерпнув из сумки свободной рукой, обрушил на врагов град метательного железа, через раз помеченного фуин-взрывами. Громыхнуло так, что заложило уши, но слух Минато нужен не был — он уже падал, причем падал точно на оглушенного предателя.

И его Рассенган пробил спину Раго, навсегда лишая его возможности предать кого-либо еще.

— Остался один, — выдохнул Минато.

— Нет, — донесся до него потусторонний голос, а глаза опалил голубой свет. — Ты проиграл.

Тут же в тело Минато врезалось… нечто, и кандидат на пост Хокаге потерял контроль над телом. Что-то попыталось вытеснить его насовсем, но он, рыча, сопротивлялся, понимая, что не может вот так умереть.

А потом на его голову легла уцелевшая рука Изуны. И свет в глазах погас.

* * *

В лагерь Сенсома с детишками пришли уже за полночь. Тем не менее, встретили их радушно — Орочимару явно ждал учителя уже очень долго. Ребят Узукаге отправил спать — после сегодняшних потрясений им необходимо было выспаться. И, что важнее, утрясти в голове мысль, что их друг, возможно, еще жив.

Сам же Сенсома лениво осмотрелся…

— Я ушел, меня терять! — заявил Ловен, взяв курс на походную кухню.

Пускай и Архимаг, но его чутья хватало, чтобы понять, где в лагере шиноби можно было найти алкоголь. И если уж найдет, он его никогда не потеряет и за ценой не постоит.

— Береги Автор всех местных пьяниц… — вздохнул Сенсома и скосил глаза на Сашими.

Девушка оглядывалась по сторонам, отмечая то, что им пригодится в походе. Палатки, теплая одежда (и зачем она здесь?), сюрикены, кунаи, веревки, лестница (да!), кошка (тоже да!) и еще тысяча полезных вещиц. Она уже дважды преодолевала с Сенсомой и Ловеном дальний путь, и теперь все, что было не прибито где-либо в мире, становилось для нее желанным инструментом для похода.

— Свободна, Сашими, — махнул ей рукой Сенсома. — Только не унеси с собой весь лагерь.

— Я очень сильно подумаю! — фыркнула девушка, намекая, что большая часть вины за ее будущие проделки — на нем.

И она унеслась, будто ветер, на разграбление фронта с Землей. Эх, ее бы к врагам с такими целями…

— И вот я остался один, — хмыкнул Сенсома, покрутив головой.

— Мои когти всегда готовы составить вам компанию! — рыкнули сзади.

Сенсома отшатнулся, но бритвенно-острые когти режима человеко-зверя все равно резанули по его щеке, разрывая ее. Да, разрывая — эта атака была куда опаснее многих атак признанных мастеров клинка — Семерых Мечников Тумана, которые были не в силах ранить Сенсому.

А его собственная ученица, конечно же, могла.

И ее нинкен, конечно. Каамару вырос, и стал доходить своей хозяйке до живота. Черный и гибкий зверь — он был важной частью той штурмовой силы, которой славилась ученица Сенсомы.

— Стареете, сенсей? — усмехнулась Майко, смотря ему прямо в глаза. — В лучшие годы вы бы меня и на шаг не подпустили.

— В лучшие годы я бы подставился серьезнее, хотя бы из жалости к твоей черепашьей скорости, девочка.

— А если зад надеру?

— Мой геморрой скажет тебе: «Спасибо».

— Р-рав! — рыкнул Каамару.

Они столкнулись. Из интереса, Сенсома тоже встал на все четыре конечности — именно он когда-то научил одну из сильнейших куноичи в мире двигаться, как зверь. У него в распоряжении был один из древнейших пользователей этих движений, пускай у Исобу и никогда не было задних лап.

Майко была хороша, и на своем поле переиграла бы Сенсому, но тому не хотелось долго тянуть. Техники на полную использовать нельзя, сендзюцу и прочие режимы усиления ради легкого приветственного спарринга активировать глупо, а сражаться не на полную попросту не интересно.

Это и заметил Орочимару.

— Ладно, хватит, — его змеи за мгновение облепили их обоих, и в то же мгновение разлетелись, от разогретой Майко. — Душа моя, не ярись. У нас с сенсеем много дел.

— Может быть у меня тоже! — огрызнулась она, но деактивировала форму.

— После, все после, — Змеиный Сеннин щелкнул пальцами, и с осторожно застывшего, чтобы не навредить змеям, Сенсомы слезли его путы. — Рад вас вновь видеть, сенсей.

— И я рад видеть тебя в роли командующего, — Сенсома тепло улыбнулся и обнял ученика. — И в роли мужчины, как погляжу. Не думал я, что все вот так вот… м-м-м… закрутится.

— Что есть, то есть, — Орочимару улыбнулся в ответ и пригласительно взмахнул рукой. — Пройдемте в лаборатории.

Узкие коридоры подземелий Орочимару напоминали Сенсоме змеиные пути. Впрочем, ими они, в каком-то смысле, и были. Ученик отлично обустроился здесь, обложившись кипами бумаг, научными разработками и… горами трупов.

— Пленные, дезертиры и просто преступники, — не оборачиваясь, ответил мыслям учителя Ясягоро. — Живой материал брать откуда-то надо, но если вас успокоит — сначала я все проверяю на мышах.

— Даже яды? — выгнул бровь Сенсома.

— Даже их, — кивнул Орочимару и открыл очередную дверь.

Она вела в простое помещение без лишней мебели с широкой каменной кроватью и столиком с инструментами рядом с ней. Выглядело все это… непритязательно, но Сенсома успел заметить разводы крови в дальнем углу комнаты и почувствовал остаточные эманации чужой чакры — это помещение использовалось совсем недавно.

Ученик встал у стола и выжидательно-заинтересованно посмотрел на учителя. Майко встала в дверях и набычилась — в случае, если Фугаку начнет дурить, его задницу ждет знакомство с ее когтями.

— Только осторожно, — предупредил Сенсома. — Он был сам не свой, и даже пытался меня убить.

— Полоумный, — фыркнула Инузука.

— Подконтрольный, — поправил ее сенсей. — Не забывай — он ваш товарищ.

Свиток расстелился ровно и загорелся алым. Секунды ничего не происходило, а потом фуин резко, толчком, активировалось и исторгло из своего нутра все еще бессознательного Учиху. Сенсома отошел в сторону, приглашая ученика к работе.

Орочимару не стеснялся, сразу же начав изучение. Он нахмурился в первое же мгновение, как дотронулся до напарника, но ничего не сказал. Вместо этого, он осмотрел все его тело, призвал особых, маленьких змеек, которые обследовали его изнутри. С точностью хирурга (коим и был, впрочем) Змеиный Сеннин сделал надрез на руке друга, проверяя его связки.

Он осматривал его долгих пятнадцать минут, но по змеиным глазам Сенсома понял, что осматривал бы дольше, если бы то было нужно.

— Сенсей, — Ясягоро поднял на Сенсому глаза. — Он мертв.

— Свиток не должен был ему навредить, — Сенсома нахмурился. — Равно как и я не убивал его…

— Все не то, — прервал учителя мужчина. — Он умер пятнадцать минут назад. В тот момент, когда вы его распечатали.

* * *

— Кх… — высокий мужчина с длинными волосами скривился и даже согнулся пополам в своей палатке, благо, он был один.

Тело Фугаку, наконец, распечатали, и его клон развеялся. В обычной ситуации тот поток информации, что пришел от него, не стал бы причиной такого беспокойства, но сейчас он был ослаблен еще и тем, что контролировал тело Минато Намикадзе.

Половина его собранной армии умерла в одно мгновение, после того, как ему-таки удалось взять контроль над Желтой Молнией. Это было очень трудно, и без Изуны, как и ожидалось, Минато бы ни за что не подчинился. Даже сейчас он, порой, «дергался», но это было контролируемо.

Ладно, неважно, теперь он серьезно усилился. В теории, можно убить старика-Третьего хоть сейчас.

— Но уже поздно, — он привык говорить сам с собой. — Кто бы ни стал следующим Хокаге — выборы уже слишком близко. Нет смысла заботиться о Сарутоби, лучше позаботиться о том, кто станет его преемником. А Минато выбыл.

Контроль над Конохой, хотя бы формальный — важный элемент его плана. Другие Какурезато сильны, но именно Лист является центром этого мира — нравится остальным это, или нет. В нем сосредоточены сильнейшие кланы и могущественнейшие техники. И он привык брать от жизни лучшее.

Величайший директор, величайший наставник, лучшая команда и лучшая же жена. Ну и уникальный геном, который смело можно назвать сильнейшим среди всех остальных в мире.

— В моем мире, — вторил он вслух своим словам, приоткрывая полог палатки и смотря на свою армию. — Нашем мире.

* * *

Сенсома провел в лагере Орочимару два дня.

За это время Ловен и Сашими достаточно отдохнули и подготовились к походу в заснеженные земли Страны Снега, но Узукаге приказал им не торопиться и дождаться вестей.

Майко, по его просьбе, притащила из Конохи на фронт свою младшую сестру — Тсуме, которая являлась лучшим следопытом во всей Стране Огня. Ее задачей было найти следы Обито Учихи — напарника спасенных Сенсомой деток. Не то чтобы Узукаге было до всего этого большое дело, но раз уж взялся, то не стоит останавливаться на половине пути.

И вот, когда Сенсома уже собрался покидать фронт, он разговаривал с Орочимару о перспективах сражений в этой точке и стратегиях ведения боя. В тот момент к нему и пришел Обратный Призыв.

— Сенсома-сама! — пискнул совсем еще маленький ежик по имени Кичи. — Тетенька-волкодав передает вам послание!

— Тетенька-волкодав? — выгнул бровь Орочимару. — Это Тсуме себя так зовет, что ли?

— Что же за послание? — не стал отвлекаться Сенсома.

— Она говорит, что нашла следы, но это не следы мальчика. Его забрали. И она может показать куда примерно. И еще она сказала… сказала… сказала… я забыл, так что спросите ее сами.

— Ладно, Кичи, спасибо за помощь, — Сенсома вздохнул и отозвал Призыв. — Пойду посмотрю, что там. Ловена и Сашими оставлю.

— Как угодно. — склонил голову Орочимару. — Но я думаю, что Какаши и Рин захотят пойти с вами.

— Пусть идут, — пожал плечами Узукаге. — Лучше позаботься об Итачи. Я же правильно назвал его имя?

— Верно. Двое суток уже прошло… Его отец не вернется, и он должен знать.

Сенсома пожелал ученику удачи и пошел к месту встречи. Как и сказал Орочимару, детишки увязались за ним, подловив его у выхода из лагеря. Их сенсея пока что не было — он ушел их искать в тот день, когда они встретили Сенсому, так что может провести в лесах целую неделю — пускай он и важная боевая единица, командование доверяло такие вопросы ему лично.

Тсуме с нинкеном ждала их в лесу.

— Вам все передали, Сенсома-сама? — прищурилась женщина, увидев сопровождение Математика Боя.

— Последнюю часть — нет, — признался Сенсома. — Что не так?

— Скорее всего, тело мальчишки вытаскивали с боем, — Инузука указала на обломанные деревья рукой. — И это было что-то очень большое, но не Призывной Зверь.

— Почему ты так решила?

— Призывы не воняют чистой чакрой.

Сенсома ступил в подлесок, на который указывала следопытка. Его сенсорские способности молчали — в радиусе действия, кроме союзников, никого не было. Однако, что-то беспокоило его.

Маленький Учиха… Завал… Манипуляции… Те документы, что присылал Хирузен… И еще это…

«Призывы не воняют чистой чакрой.»

— Сусаноо, — догадался Сенсома и посмотрел на Тсуме. — Ты отлично потрудилась, можешь идти. И забери с собой детей.

— Но господин Узукаге… — вскинулись Рин и Какаши.

— Вы можете пострадать! — припечатал словом и чакрой Сенсома. — Я справлюсь сам. И верну Обито, если он еще жив. А теперь — проваливайте.

Обычно играя милого старичка, он казался им действительно добрым дедушкой из сказок. Мудрецом, который может все-все-все. Однако сейчас им обоим почему то вспомнилась картина начала их знакомства.

Какаши, обрызганный чужой кровью, и беззаботно усмехающийся пожилой шиноби, разминающий кисть. А за их спинами — половина тела джонина высокого ранга.

— Хай! — подчинились-таки дети слову старшего.

А Сенсома шагнул в лес. Повадки Учих он знает прекрасно, а повадки этих Учих — просто безукоризненно. Найти их нору будет лишь делом времени, и невеликого.

* * *

Хлипкая рука еле держалась, но теперь она у него хотя бы была.

Обито напрягся, пытаясь удержать веточку на весу своей новой рукой, созданной из тела одного из тех странных белых парней. Мерзко, но выбирать не приходится — ему нужно выжить, набраться сил и выбраться отсюда.

В пещеру вошел Учиха. Не Мадара, а другой — его ученик и помощник. Он нравился Обито меньше легендарного Учихи — слишком едкий, злорадный и ехидный. Вот и сейчас — в руках он нес тарелку с жаренным мясом, и Обито точно знал, что ему не предложат еды.

Впрочем, тарелку он проводил безразличным взглядом — есть ему теперь было не нужно, и в этом тоже есть заслуга материала, которым Мадара его починил.

— Пытаешься научиться ходить? — усмехнулся Учиха, садясь на трон. — И как?

— Отвали, мешаешь! — отмахнулся Обито.

Мужчина лишь усмехнулся вновь и, неожиданно, полыхнул огнем изо рта, применяя Большой Огненный Шар!

Обито подпрыгнул и даже сумел уйти от основного вектора атаки, однако техника была слишком мощной, и его родную руку опалило пламенем. Это было неожиданно, больно и очень неприятно.

— Ты что делаешь, дебил?! — вскочил он на ноги. — Разве Мадара не приказал меня не убивать?!

— Так я тебя и не убивал, — пожал плечами Учиха. — Просто помогаю.

— Каким это, нахрен, образом?!

— Ну, ты же увернулся? Увернулся. Значит, немножко улучшил свои навыки по выживанию. И кстати — ты на одной руке кувыркнулся. Догадаешься на какой?

Обито удивленно моргнул и посмотрел на белую руку. Он и не заметил, как сделал это — просто прыгнул. А ведь и правда — раньше от таких кульбитов рука распалась бы на лоскуты.

— Спасибо, — тихо буркнул он.

— Да на здоровье, — Учиха бросил в рот мясо и стал усиленно жевать. — Кофда мефя фак уфили, я фофе бефился.

— И какого хрена я понял это? — поморщился Обито.

— Мастер! Мастер!

Прямо из стены вылетел один из белых парней и бросился к Учихе. Пускай они не были людьми, но эмоции испытывали, и на лице этого Обито различил испуг и обескураженность.

— Что еще? — грубо спросил Учиха.

— Там! Там-там! ТАМ! Прямо к нам кто-то идет! Какой-то старик!

— Ну и Биджу с ним — пусть идет. Нас он не найдет.

— Нет! Он идет ПРЯМО к нам! И смотрит своими золотыми глазами прямо в стену! И улыбается!

— Что? Ну-ка повтори.

Обито вздрогнул. От тона Учихи хотелось съежиться у куда-нибудь спрятаться. И не потому, что он был зол, а потому что даже по голосу можно былоопределить, что его пленитель очень сильно напрягся.

— Улыбается? — неуверенно повторил Зецу.

— Нет, ты…

Договорить Карума не успел, в стену, служившую испытанием для Обито и замаскированным выходом вежливо постучали.

Да так, что они это услышали.

— Так-так… — нахмурился Учиха, поворачиваясь к стене. — Ты все-таки пришел.

— Кто-то пытается сломать стену? — удивился грохоту Обито.

— Это он только стучит, — «обнадежил» Карума. — Приготовься и постарайся не сдохнуть. Ты почему-то нужен Из… М-Мадаре.

И как только он договорил, Стена разлетелась на мелкие кусочки от сокрушительного удара. И даже сквозь ее обломки, падающие густым ливнем, Обито отчетливо видел рослого старика с мечом на поясе, плащом на плечах и золотыми глазами, прожекторами освещающими ему путь из-под простых очков.

— Есть кто дома? — спросил Сенсома, заходя в пещеру.

Битва в пещере Учиха

Обито пораженно смотрел, как в пещеру заходит человек, который только что разрушил целую стену. Шаринган сразу отметил, как уверенно двигается пришелец — он определенно был здесь впервые, однако, его даже на секунду не смутила возможная опасность, что может тут таиться.

А потом он увидел Учиху.

— Ты? — старик выгнул бровь, и взгляд золотых глаз стал ироничным.

— Давно не виделись, Сенсома Томура, — оскалился мужчина, вцепившийся в каменный трон.

Шаринган Обито видел это — Учиха совсем-совсем не рад этой встрече. Он напряжен, сосредоточен и… Напуган?

Стоп, погодите-ка! Он сказал «Сенсома Томура»?!

У Обито не было родителей, но зато была любящая бабушка. Она воспитывала его добрым и правильным, всегда приглядывала за ним и уделяла ему почти все свое время, потому что была на пенсии. А еще — она любила рассказывать сказки.

Легенды о героях и их противниках. О людях, которые казались юному Учихе Богами, и о Богах, которые так и остались людьми…

И из всех сказок бабушки Обито более всего любил те, в которых говорилось о Математике Боя — величайшем шиноби всех времен, превзошедшим даже Хашираму Сенджу и Мадару Учиха. Бабушка умела рассказывать, а Обито обожал слушать. Про то, как Математик Боя рос и жил, про то, как был предан, и про то, как стал лучшим. Обито засыпал под воспоминания бабушки о личных встречах с великим героем и не мог усидеть на месте, когда она описывала его битвы с сильнейшими врагами.

Поэтому Обито прекрасно помнил это старое имя. Для него оно было будто бы заклинанием, возвращающим мальчика в мир сказок. «Сенсома Томура» — Математик Боя — Бог Шиноби и величайший из живших.

— Не может быть… — пораженно охнул Обито.

— Все может быть, — из-под простых очков на него упал оценивающий взгляд. — Твои друзья боялись, что ты погиб. Ты можешь идти?

— Никуда он не пойдет! — отрезал Учиха, кроша побелевшими пальцами подлокотники трона.

— Это не тебе решать, — спокойно ответил ему Математик Боя. — Где Изуна?

В тот самый момент, когда он договорил последнюю букву, чакра Учихи будто бы взорвалась, вместе со вспышкой окрашивая его лицо и глаза в алый цвет. И это — все, что смог уцепить Шаринганом Обито, потому что в следующее мгновение Учиха уже исчез с разлетевшегося на мелкие обломки каменного трона!

Для того, чтобы появиться прямо перед лицом Математика.

Смазанный удар Учихи был ужасно быстр, но старик успел среагировать и сделал шаг вправо, попросту убирая все свое тело с возможной линии атаки. Обито успел увидеть, как глубоко вдохнул в легкие воздух Сенсома Томура, и как его тело будто бы даже раздалось в плечах от этого, а после он атаковал сам…

Пленитель Обито извернулся и принял удар Математика на жесткий блок. Тогда Сенсома добавил еще и еще. Но Карума отбивался. Он последовательно дошел уже до Пятых Врат, и в них его сила не уступала силе нынешнего Узукаге. Скорость их ударов и жесткие попадания породили целую трель хлопков, от гула которых со стен осыпалось каменное крошево.

Но такой паритет не мог держаться вечно. И Сенсома и Карума знали друг друга уже очень давно, и каждый из них, так или иначе, готовился к этой встрече и к этой битве. На данный момент это было всего лишь приветствием — они просто механически проверяли навыки друг друга, не спеша переходить к активным действиям.

Их тайдзюцу было вне рамок обычных шиноби. Мангеке Шаринган Карумы и Врата делали его одним из сильнейших Учиха в ближнем бою во все времена. В то время как Сенсома просто был сильнейшим пользователем тайдзюцу, когда-либо существовавшим в этом мире.

Они были осторожны, никто не наседал, и их движения в какой-то момент стали напоминать смазанный, сверхзвуковой, но прекрасный, танец. Обито оказался заворожен тем, что успевал увидеть его Шаринган, а потому он пропустил момент, когда все изменилось.

Математик Боя пропустил удар по лицу, и его очки, как бы случайно, упали прямо между ним и Карумой. В общем запале их столкновения, Учиха не успел полностью осознать, что произошло — он позволил себе возгордиться своим попаданием. Краткий миг гордости — всего лишь минимальный отрезок времени, но Математику Боя было бы достаточно и меньшего.

Фуиндзюцу на очках вспыхнуло, активируя простейшую и быстрейшую технику в арсенале Бога Шиноби — простую Земляную Стену, начиненную фуин-взрывчаткой. Шаринган Карумы дал ему возможность среагировать на угрозу до взрыва, и Учиха отпрыгнул.

Однако, Сенсома и не ожидал, что он будет стоять спокойно. С обеих рук Математика Боя сорвались морозные волны, и практически мгновенно образовали конус льда, закрывший его тело от выросшей Стены. Глаза Карумы расширились от удивления, но он уже ничего не успевал сделать.

Громыхнул мощный взрыв, вся сила которого была направлена Сенсомой в сторону Учихи, посредством конуса льда. Обито вспомнил, что такой тип взрыва называется «направленным», и что он куда мощнее обычного в той стороне, к которой приложен.

Каруму обдало жаром и осколками, а после к нему подлетел Сенсома и с силой впечатал свой кулак под его ребра. Учиха отлетел к стене, столкновением с ней выбивая крупные каменные осколки, но тут же пришел в себя и швырнул те самые осколки в Сенсому.

С легкостью отбив их, Математик Боя предстал перед бледно-желтым Сусаноо.

— Зачем вы похитили мальчика, Карума? — спросил Сенсома, спокойно смотря на конструкт из чакры, воплотившийся лишь по пояс, дабы не рушить пещеру.

— Ты и правда думаешь, что я отвечу тебе? — изогнул бровь Учиха, скользнув взглядом по Обито. — Меньшим ублюдком за двадцать лет ты не стал!

— Уж кто бы говорил…

Клинок Сусаноо зашуршал, преодолевая сопротивление ветра. Как и всегда — несмотря на размеры, оружие двигалось с завидной даже для самураев скоростью. Однако, Сенсома уже слишком привык противостоять гигантам из чакры Мангеке Шарингана, чтобы удивляться этому.

Он высвободил Два Хвоста, перехватывая ими клинок — в противном случае оружие могло бы задеть находящегося позади Обито. Карума не пытался пересилить его, он просто сложил ручные печати в то же мгновение, как его меч оказался в тисках.

— Стихия Огня: Огненный Тигр!

Необычная техника и правда сформировала из пламени могучего рычащего зверя, быстро бросившегося к Сенсоме. В нем было меньше огня, чем, скажем, в Драконе, но зато Тигр двигался куда быстрее своего чешуйчатого аналога. Впрочем, с Сенсомой такая разница не работает.

Потому что Лед всегда будет быстрее.

— Стихия Льда: Ледяной Коралл.

Три печати одной рукой и мысленное усилие, и на земле, перед Сенсомой, забугрилась ледяная кочка, будто бы в нетерпении ожидавшая приказа ринуться на врага. Сенсома взмахнул рукой, указывая технике путь, и кочка превратилась в продольный фонтан, состоящий из чистого льда, рванувший по направлению к огненному Тигру.

Элемент Воды в кеккей генкае Льда потушил оболочку Тигра, а элемент Ветра создал красивую вспышку из остатков жара, а после Ледяной Кристалл врезался в Сусаноо Карумы, все еще удерживаемое Сенсомой.

— Стихия Льда: Ледяной Рост, — в этот же момент скомандовал своей технике Узукаге.

Ледяной Кристалл будто бы взорвался изнутри, расширившись и превратившись в огромного Ледяного Ежа. Скорость его расширения и вложенная в него чакра оттолкнули Сусаноо, впечатали его в стену с глухим звуком и пригвоздили на месте. Сенсома вновь сложил печати, но уже двумя руками:

— Стихия Льда: Величественный Айсберг!

Мощная атакующая по площади техника высочайшего ранга была способна разрушить три таких Сусаноо, если бы они все встали перед ней в ряд. Да, чакра Мангеке шарингана бывает разной, и, соответственно, площадь создаваемых ею конструктов тоже, но чакра Математика Боя в любом случае куда мощнее.

— Стихия Льда: Величественный Айсберг! — донеслось из-за удерживающих желтое Сусаноо ледяных копий.

На встречу технике Сенсомы вылетела аналогичная, и они, встретившись посередине, взаимно уничтожили друг друга до уровня ледяного крошева под ногами. Обито ошарашенно смотрел на то место, где все еще сгущалась желтая чакра Сусаноо. Неужели Учиха может использовать сильнейшую Стихию в мире?!

— Как я и думал, — кивнул Математик, шагнув вперед и вновь набирая в грудь воздуха. — Глаза Изуны.

В мгновение ока он оказался перед Карумой, защищенным бледно-желтой чакрой. Желтым же вспыхнула и аура Сенсомы, но тут же быстро сменилась на красный. Его руки, казалось, стали больше, и обе эти руки он с силой обрушил на корпус конструкта Мангеке Шарингана!

Треснуло. Из всей мятежной троицы Учих Карума имел наименее прочный Сусаноо, специализирующийся на быстрых и точных атаках. Именно поэтому удар Сенсомы попросту смел его прочь.

И в этот же момент Математика развернуло на сто восемьдесят градусов от молниеносного удара в левую сторону груди.

— А ты стал медленнее, — усмехнулся Карума, вошедший в Седьмые Врата.

Сенсома тоже усмехнулся. Сейчас, усилившись, он сохранял козырями Покров Биджу и Сендзюцу. Этого было недостаточно для того, чтобы попросту пересилить Каруму, но кто сказал, что его будет весело просто пересиливать? Усмешка превратилась в оскал.

— Давай же потанцуем, уебок, — произнес Сенсома, доставая клинок.

Учиха вновь применил краденную технику, запустив в Математика Величественный Айсберг. Не мудрствуя лукаво, Сенсома одним мощным ударом разрушил его и тут же закрыл Обито от осколков двумя синими Хвостами. Но он не отвлекался, поэтому очередной налет Карумы наткнулся на выставленный вперед клинок.

Не собираясь напарываться животом на меч, Карума резко затормозил, и Сенсома воспользовался этим, создавая на выбранном им пути Земляную Стену. Да, усиленный Седьмыми Вратами Учиха попросту прошел преграду насквозь, но взрывчатка, которой та была полна, все же активировалась, нанеся врагу урон в открытую спину и отбрасывая его дальше, чем он хотел.

На мгновение потеряв равновесие, Карума не успел придти в себя до того, как перед ним оказался Сенсома. Математик Боя врезал Учихе ногой, а после, в прыжке, добавил еще, отбрасывая от себя подальше.

— Стихия Молнии: Громовой Разряд! — провозгласил Сенсома, когда Карума оказался на достаточном отдалении.

Учиху пронзило электричеством, но он стойко перенес удар, тут же возвращаясь в боевую форму. Бледно-желтые ребра вспыхнули вокруг него, и из них на секунду проявился каркас, с силой опустивший клинок на землю, порождая направленный град каменных осколков.

Только вот полетели они не в Сенсому, а в Обито, из-за чего Узукаге пришлось вставать на их пути — ровно там, куда Учиха его и заманивал. Отбив осколки, Сенсома попался в цепкий хват Карумы, и вся пещера затряслась от силы, спиралью скрутившейся над ними в тот момент, когда они оба напрягли свои мышцы.

Да, в Седьмых Вратах Карума был очень силен физически, но физическая сила не всегда сулит победу. Даже в такой близкой борьбе. Сосредоточившись на своем усилии, Карума пропустил момент, когда вместо живого и сопротивляющегося Сенсомы он стал удерживать… его каменную статую.

И в тот момент, когда Учиху смутило это обстоятельство, Сенсома вышел из техники Бога-Камня, хватая противника за горло!

— Ста… реешь… ублю… док, — прохрипел Карума.

— На тебя меня хватит, — ответил Сенсома.

Однако, он и правда не мог убить Учиху — слишком прочен был тот. Не доставало всего лишь немного усилия, а когда Сенсома решил его все же достать, оказалось уже слишком поздно…

— Обито! — донесся до его ушей знакомый голос, и он чертыхнулся, понимая, что совершил ошибку.

Надо было вырубить упрямых детишек и оставить их прямо там — в лесу. Конечно, они бы не стали терпеливо ждать, а попробовали бы соорудить свою «команду по спасению».

Какаши и Рин, опасливо оглядываясь на Сенсому и Каруму, быстро прыгали по камням прямо к ошарашенному их появлением Обито.

— Ты как? — тряхнул друга за плечи Хатаке, заглядывая ему в глаз. — Бежать можешь? Давай быстрее — так Сенсоме-сама будет легче вести бой.

— Ты не ранен? — обеспокоенно спросила Рин, осматривая молодого Учиху.

— Я…

В этот момент Карума-таки пнул Сенсому в грудь и освободился от его хватки. не долго думая, он повторил свой прием с костяным остовом Сусаноо и градом обломков. Нет, конечно он мог бы и просто напасть на безмозглых детишек, но пользы от такого было бы мало — его цель не они, а Сенсома.

И Сенсома вновь подставился, клинком отбивая все камни, и вновь ожидая захвата от Карумы. Ублюдочный Учиха понял, что пока лидирует в забеге по физической силе, а потому непременно сблизился, нанося мощные хаотичные удары по корпусу Математика Боя.

И Сенсома считал, пускай даже все атаки Карумы межевались между собой. Получавшееся уравнение просто становилось сложнее — оно не приобретало статус невозможного к решению. Но Карума слишком уж теснил и, более того, постоянно держал под ударом троицу малолетних шиноби, оказавшихся запертыми в этой пещере с ними.

— «Самое время проверить новый прием,» — решил Сенсома, создавая между собой и Карумой Ледяную Стену.

Он глубоко вдохнул воздуха в легкие и взмахнул клинком.

Когда Мусаси только-только начал его обучать, он всегда повторял, что во владении мечом самый важный элемент — дыхание. Если ты правильно дышишь, твои атаки становятся смертоносны. Если твое дыхание ровно, ты не устанешь, сколько не пытайся. Если твои легкие полны воздуха, ты можешь использовать его как оружие.

Сидя в Узушио двадцать лет, Сенсома не забывал о тренировках. И помнил главное правило обучения самурая — самурай учится до самой смерти. И он следовал этому, изобретя стиль, который даже величайшего Миямото поверг бы в шок.

— Стиль Холодного Дыхания: Шестое Ката, — его клинок описал перед ним окружность. — Драконья Угроза.

Карума разбил Ледяную стену и… застыл, пораженный техникой противника.

Сенсома стоял, держа кончик меча у своих ног, и задумчиво смотрел на Учиху. Его чакра была спокойна, а дыхание ровно так, будто бы в этот самый момент он спал. Шаринган отметил — Математик Боя выглядит куда больше, чем был в самом начале сражения. Но не это все вызвало удивление Карумы, а то, как преобразился клинок Сенсомы.

На его острие, грозно рыча и шелестя острыми льдинами, убийственной аурой пылала морда Ледяного Дракона. Будто бы ниндзюцу, совмещенное с кендзюцу.

— Нин-кендзюцу… — прошептал ошеломленный Учиха.

— Иди сюда и опробуй его, — Сенсома поднял меч. — И ты поймешь, что твое преимущество мнимо.

Карума оскалился и бросился вперед. Но перед самим Сенсомой он затормозил, и клинок Математика разрезал воздух, угрожающе рыча техникой Ледяного Дракона. Карума не специально ушел от атаки — просто это были его инстинкты, возопившие о том, что он умрет, если продолжит движение.

Учиха дернулся было к детям-шиноби, но тут Дракон с клинка Сенсомы вылетел вперед и преградил ему путь.

— Только ты и я, Карума, — донеслось из-за спины.

Он был быстр. Очень быстр. А потому ему удавалось избегать смертельных атак клинка Математика. Тем не менее, это — все, что ему удавалось. Сенсома не подпускал его близко, не отпускал далеко, а держал ровно на той дистанции, где можно будет нанести решающий удар.

Тогда Карума активировал Сусаноо. Он понимал, что его прочности не хватит на сдержание такой, даже просто кажущейся убийственной атаки, но он хотя бы ослабит ее, а потом контратакует.

Сенсома принял приглашение ударить без лишних раздумий, обрушив всю мощь своего нин-кендзюцу на бледно-желтого гиганта. Он треснул, как яичная скорлупа, и распался, выпуская из себя немного раненого, но заряженного на бой Каруму. Учиха сделал фляк назад, приземлился на ноги, быстро сложил печати и полыхнул огнем для отвлечения внимания, после чего сразу же ринулся за собственным ниндзюцу, надеясь застать Математика врасплох.

Одним лишь взмахом руки Сенсома развеял Огненный Шар, после чего нос Карумы практически уткнулся в морду Ледяного Дракона на его клинке.

— Она не одноразовая, — усмехнулся Узукаге.

Карума вновь заметался, с помощью Шарингана ища пути к победе. Да, к победе. Пускай обрушиваемые уже не стесняющимся Математиком атаки были чудовищны, Учиха все еще был быстрее и сильнее — ему всего лишь нужно было сообразить, как обратить свои сильные стороны в комбинацию успеха.

И тогда в его голове родился план.

Повинуясь его мысленному приказу, пещеру заполонили Белые Зецу. В обычных условиях это ничего бы не дало — клинок Математика Боя даже не замедлялся, проходя сквозь них. Но здесь условия были необычны.

— Берегись! — вскрикнул Обито, отталкивая Какаши прочь.

Прямо как тогда, перед завалом. Но в этот раз у Какаши был Шаринган, который он тут же использовал, дабы просчитать свою траекторию движения и успеть сложить нужные печати:

— Чидори!

Росчерк молнии прорядил ряды белых гуманоидов, образовав ребятам относительно свободное пространство. Рин метнула куда-то вдаль кунай со взрыв-печатью, и дальний угол пещеры глухо ухнул взрывом. Но Зецу все прибывали…

— Попались! — рыкнул Карума, оказавшись прямо рядом с детишками.

Его план сработал — Математик попросту не увидел его передвижений из-за его скорости и мельтешащих перед глазами белых тел. Со спины повеяло холодом, и Карума увернулся в последний момент, оставляя ошеломленных детей перед надвигающейся на них мордой Дракона…

Которая тут же исчезла, повинуясь воле Сенсомы. А сам клинок он с силой воткнул между Какаши и Обито, отшатнувшимися от его движения.

Да, Карума исполнил первую часть своего плана. Осталось дождаться второй.

— Держитесь, — предупредил Сенсома молодых шиноби.

Он развернулся, отметив начало движения Карумы. Учиха двигался на своей максимальной скорости — ему нужна была вся сила удара, чтобы, наконец, серьезно ранить врага. Это его и подвело — Сенсома прекрасно рассчитал его максимум еще в самом начале битвы.

Карума сверкнул Шаринганом, нанося точнейший и чудовищный удар не успевающему за ним Математику прямо в середину груди…

И его рука прошла Сенсому насквозь, не встретив никакого сопротивления. Учиха было расплылся в улыбке, но…

Применив Сендзюцу ежей, Сенсома сделал свое тело бесплотным, и это помогло ему не только избежать урона от вражеской атаки, но и выбрать идеальные позицию и стойку, чтобы провести свою.

Его чакра вспыхнула мощью, Природная чакра усилила этот свет, а Исобу радушно поделился своей, Тремя Хвостами усиливая атакующую руку своего Джинчурики. Карума уже ничего не успевал. Он постарался отпрыгнуть, но лишь уперся в стену пещеры.

А после Сенсома обрушил на него свой удар!

* * *

Пещера пошла трещинами, началось землетрясение, и Какаши, Рин и Обито, держась друг за друга, зашатались вместе с пещерой и, казалось, всем миром.

Атака Математика Боя была чудовищно сильна.

— Как и ожидалось, впрочем, — донесся до детей такой знакомый мягкий голос. — Ты очень силен, Сенсома Узумаки-Томура.

Минато Намикадзе стоял справа от Сенсомы, держа за плечо тяжело дышащего Каруму. Чакра Желтой Молнии была сосредоточена в двух местах — там, где он стоял, и там, куда ударил Сенсома только что. не было никаких сомнений в причине, по которой Учиха выжил…

Его спас Минато.

— Сенсей! — вскочил Обито. — Вы…

— Цыц! — глаза учителя были необычайно холодны. — Молчи, пока тебя не спросят. И жди своего наказания, ученик.

— Объяснись, Минато, — потребовал Сенсома, шагнув к нему. — Что все это значит?

— Охотно, — улыбнулся желтоволосый шиноби.

И в лицо Математика Боя полетел его особый кунай.

Быстрейший против сильнейшего

Бросок Минато был точен и быстр, но Сенсома без проблем на него среагировал. Близкая битва с Карумой заставила его неплохо включиться, так что все его чувства оказались обострены до предела. Махнув рукой, будто отмахиваясь от мелкой мушки, Сенсома сбил кунай с траектории.

Но Минато и не рассчитывал на остроту своего оружия, как и не ждал попадания. И именно в тот самый момент, когда рука Математика Боя коснулась холодного металла куная, Желтая Молния совершил свой прыжок.

Появившись по правую руку от Сенсомы, Минато с силой впечатал кулак в бок противника. Сенсома даже не вздрогнул — он ровным счетом не почувствовал силы, которую Минато приложил к нему. Чертыхнувшись, желтоволосый шиноби отскочил назад, на автомате резанув кунаем по пальцам оппонента в резком и мощном приеме.

Когти из синей чакры дрогнули, но уже в следующее мгновение пришли в норму — Математик Боя уже очень давно не боялся потерять пальцы правой руки.

— Биджу! — выругался Минато, поняв свою оплошность. — Я еще не привык…

— И долго тебе? — неприязненно спросил у него Карума.

— Дай мне столько времени, сколько сможешь, — взгляд желтоволосого на мгновение расфокусировался, а потом он усмехнулся. — Я нашел крайне интересный прием…

— Сенсей! — прорезал воздух звонкий голос Какаши. — Что происходит?!

— Заткнитесь все! — рыкнул на них Минато. — Или я прикончу вас. Мадаре нужен только… Обито.

Сенсома нахмурился, отмечая в голове запинку парня. Он будто бы припоминал имя собственного ученика. Что-то подобное было и с Фугаку — не самые уверенные движения, странная, несвойственная ему, речь.

— «Вполне возможно, что он попал под контроль чей-то техники,» — Сенсома сделал шаг вправо, как бы невзначай закрывая телом детей. — «Я должен узнать больше. Нужно затянуть бой.»

— Просто признайся, что тебе кажется это веселым, — вздохнул в голове Исобу. — Учиха и кандидат в Хокаге — у тебя сегодня праздник. Конечно, детишки за спиной все немного портят, но так хотя бы справедливо — было бы совсем свинством твое безудержное веселье в такой момент.

— Ты обо мне слишком низкого мнения! — оскалился Сенсома во все тридцать два и бросился на противников.

Карума немного отдохнул и вернул себе темп движений, сбитый Сенсомой перед приходом Минато. Сенсома налетел на Учиху разъяренным медведем, угрожая в любое мгновение попасть чудовищным ударом, но Карума все еще был быстрее, поэтому ему удавалось избегать смертельных атак.

Минато бросил кунай в спину Математика, но на этот раз Сенсома на него даже реагировать не стал, полностью занявшись Карумой. И зря — Минато зло усмехнулся и переместился к своему оружию, удерживая в руке наливающийся синим шар из чакры.

Однако, Сенсома контролировал второго оппонента, пускай и не смотрел в его сторону. Он сделал Каруме обманку правой рукой, левой таки доставая юркого Учиху — пускай и вскользь, но тому хватило, чтобы отлететь к стене. И в этот самый момент за спиной Сенсомы, будто бы цветок, распустился бутон из трех темно-синих Хвостов, с силой вдарившись по каменному полу в то место, где миг назад находился Минато.

— Гадство! — ругнулся желтоволосый, доставая из подсумка еще четыре куная.

Не оборачиваясь, Сенсома махнул в его сторону рукой, на звук, и с кончиков его пальцев сорвалась льдина. Упав на землю, она пошла волной, набирая в размерах и скорости, и уже через секунду Минато пришлось срочно отпрыгивать дальше — льдина превратилась в небольшой айсберг, ощерившийся острыми краями.

Карума оказался перед Сенсомой неожиданно, но развитые рефлексы позволили перерожденному блокировать первую атаку, а ко второй он уже был готов. Скорость и сила Седьмых Врат были велики, но Сенсома поспевал за ними, размеренно дыша и постоянно ведя счет в голове.

А Карума уставал. Он старался скрыть это, и у него даже получалось, но от усталости он перестал держать в голове необходимость постоянной смены стилей — его движения позволили Сенсоме отбросить целый пласт школ ближнего боя в своем счете.

Другими словами, Математик Боя решил эту задачу.

— Сенсома-сама! — донесся до ушей детский голос.

Не успев прихлопнуть Каруму, Сенсома резко прыгнул вверх — к самому потолку, пропуская под собой очередную атаку Минато. На этот раз Намикадзе был куда разрушительнее — касание его куная превратило то место, где недавно был Сенсома, в труху. Более того, Сенсома и правда потерял его из контроля.

А ведь быстрее он не стал — нельзя быть быстрее мгновения. Нет он… просто стал неосязаем.

— Так вот, с этим разобрался, — кивнул сам себе Минато, и его чакра полыхнула мощью. — Сендзюцу…

Сенсома нахмурился — природная чакра вполне уверенно и плотно собралась вокруг его противника. Более того — стиль был знакомым, ведь точно так же этой чакрой распоряжался и приемный сын. Ученик Джирайи был силен, едва ли уступая своему учителю.

— Бха-ха-ха! — Сенсома грузным камнем рухнул обратно на землю, разрушая пол пещеры. — Отлично, парень, иди сюда! Иди и покажи, за что тебя хотели сделать Хокаге!

— Стой! — Карума протянул руку, перекрывая усмехающемуся союзнику путь. — Он тебя прикончит.

— Меня — нет, — даже не замедлившись, Намикадзе мигнул и оказался уже с другой стороны руки. — Не мешай мне. Отдохни…

— Сука, — Карума сжал челюсти.

Седьмые Врата для его тела все еще были пределом. Изуна предположил, что из-за перегрузок Восьмых Врат тело Сенсомы могло поддерживать его в любых других куда дольше, чем было отпущено остальным пользователям техники. Сколько ни пытался, Карума не мог открыть Восьмые Врата, поэтому его время в Седьмых было ограничено.

И сейчас он близок к пределу. В такой важный момент. Ублюдок-контроллер не справится с Сенсомой в одиночку — никто не справится! Изуна не станет сюда возвращаться — сейчас семпай, должно быть, на полной скорости несется прочь от фронта с Землей — появление здесь Математика Боя мешает всем планам.

Нужно выиграть ему время. А в идеале и мальчишку-Учиху забрать.

— Куда уж тут до идеала, — сквозь зубы выдохнул Карума, собирая печати.

Ему надо отдохнуть. Пусть Сенсомой занимается контроллер. Но хотя бы дохнуть напоследок нужно.

— Стихия Огня: Великое Огненное Уничтожение!

— Стихия Льда: Ледяной Перевал.

Мощь ниндзюцу затопила пещеру паром, тут же начавшим выветриваться из всех щелей, образованных после удара Сенсомы по стене. И в этот самый момент Минато бросил первый кунай.

* * *

Было… больно.

Жизнь шиноби — тяжелая доля, и он знал это, конечно. Но все равно, похоже, судьба иногда бьет сильнее, чем ты можешь себе представить. Можно быть сколь угодно сильным, иметь какую захочешь защиту от потрясений и ограничить любые связи, но ты все равно будешь бит, если судьба того захочет.

Итачи вздохнул, смотря на свое отражение в воде.

Ему навстречу алел Шаринган сразу с двумя Томое.

Но водная гладь пошла рябью, размывая отражение — слезы капали в воду против воли маленького шиноби, потерявшего отца. Отец был сильным и всегда говорил быть сильным и ему, но… Слезы все равно шли. А Шаринган все равно алел. И ничего ты тут не сделаешь…

— Я не хочу… — бессильно прошептал мальчик, глотая соленые капли. — Не хочу, чтобы это было. Не хочу никого терять…

— Как же я тебя понимаю…

Мужчина, вздохнувший над самым ухом, был совершенно Итачи не знаком, и, более того, подкрался незаметно — молодой шиноби не ощущал чужого присутствия ровно до тех пор, пока пришелец не разрешил ему это. Поэтому Итачи вздрогнул и резко обернулся к нему.

Мужчина был немолод и не скрывал внешности, давая рассмотреть себя в подробностях. Он был красив, как бывают красивы юноши, и опрятен, что редкость для военных времен. Черные волосы, правильные черты лица — Итачи с удивлением понял, что смотрит на соклановца — кровь Учиха была столь явственно видна в пришельце, что это было даже удивительно!

И еще более удивительными были его глаза, мягко светящиеся пурпуром…

— Мир шиноби жесток, — незнакомец ободряюще улыбнулся широко распахнутому с непривычки Шарингану. — И жестоким его делают сами шиноби. Скорбят о погибших на поле брани с клинками в руках. Их враги будут скорбеть тоже, но кого это интересует? Шиноби — эгоисты, и их волнуют только собственные чувства.

— Мой отец… — Итачи мотнул головой. — Он волновался о других. Он… был хорошим. И я волнуюсь. О брате.

— Брат… — лицо мужчины стало скорбным. — Сколько твоему брату лет?

— Еще нисколько. Он… только должен родиться. Но он уже есть.

— Выходит, ты — хороший старший брат, раз уже волнуешься о нем. У меня тоже был хороший старший брат. Но его убили. И это сделал тот же самый человек, что убил твоего отца.

— Моего отца не… — Итачи запнулся.

Орочимару-сама сказал, что его отец погиб, но он не называл причины. А Итачи и не спрашивал — он убежал из лагеря в тот же момент. Да, глупо и по-детски, но сейчас хотелось побыть глупым ребенком — может быть это хоть как-то заглушит боль.

Но его отца убили. И эта новость глушит боль даже лучше всего остального.

— Кто это? — тихо спросил Итачи.

— Маловат ты для мести, — тихо рассмеялся незнакомец. — Лучше бы о брате подумал — ему только предстоит выйти в этот жестокий мир, а твоему отцу на месть плевать.

— Я не хочу мстить, — мотнул головой Итачи. — Я хочу знать.

Лицо незнакомца вмиг стало серьезным. Итачи часто видел это — момент, когда собеседник понимает, что ребенок перед ним — уже совсем не ребенок. Когда учителя хвалили Итачи, они всегда боялись перехвалить — столь многого он достиг. Но отец и Третий-сама никогда не боялись такого — они знали, что его все равно невозможно перехвалить.

И Итачи не удивлялся, когда Хокаге заявил, что в своем возрасте юный гений уже достиг мышления, равного ему.

— Разница между местью и знанием… — задумчиво потянул мужчина, после раздумья. — А ты мудрее, чем я предполагал. Твоему брату очень повезло. И мне повезло, раз я наткнулся на тебя перед уходом. Шагни сюда, я хочу сделать тебе подарок.

Итачи не сдвинулся с места, а в его руке будто бы из воздуха материализовался кунай. Незнакомец не обиделся, а лишь по-доброму рассмеялся:

— Прости-прости, я все время забываю об этой войне. Конечно, глупо было бы, если бы ты подошел к незнакомому шиноби вот так открыто. Тогда давай знакомиться. Меня зовут Изуна, и я из того же клана, что и ты.

— Итачи, — мальчик кивнул. — Но ваши глаза… это не Шаринган, ведь так?

— Да, Мангеке Шаринган выглядит по-другому, — Изуна порылся в кармане и бросил Итачи небольшую карточку. — Узоры, которые знал клан до основания Конохи. Их не так много, но я думаю, ты знаешь почему. Мой — третий слева.

— Но это… было утеряно кланом давным-давно, — удивленно вскинул брови Итачи. — Такая редкость…

— Забирай, — легко махнул рукой Изуна. — Мне она все равно ни к чему — я-то все наизусть помню. А мои глаза называются Риннеганом. Мангеке Шаринган развивается в них после смешения чакры нашего клана и чакры клана Сенджу. Но это — большой секрет.

— Слишком легко он мне достался, — Итачи нахмурился, но кунай убрал. — Что вы хотите?

— Чтобы ты подошел наконец, — Изуна усмехнулся и засунул руку в нагрудный карман. — Теперь, когда я тебе все показал и рассказал, мы уже можем считаться знакомыми. А значит — ты можешь подойти и принять мой подарок.

Итачи не перестал хмуриться, но шагнул вперед. Странный соклановец и странный разговор. И странное чувство давления на виски, длящееся с того момента, как Изуна назвал ему свое имя. Оно звучало знакомо, будто бы Итачи где-то слышал его, но он не мог вспомнить, что было еще одной странностью — на память юноша не жаловался.

Логика не подвела его — подарок тоже был странным. Изуна протянул ему простое черное зеркальце с выцветшей и затертой эмблемой их клана.

— Еще одна старая вещь — Зеркало Ятта, — Изуна легко бросил его в руку Итачи. — Не аккуратничай — его не разрушит даже Биджу. На том и стоим. Оно позволит тебе защитить твоего брата. И всех остальных — кого бы ты ни захотел. Ну… ты умный парень, так что придумаешь ему применение.

— Спасибо… — Итачи посмотрел на зеркало и пропустил момент, когда Изуна встал. — Уже уходите?

— У меня свои дела, — мужчина протянул было руку, но одернул ее. — Успеется… Бывай, Итачи — поболтаем как-нибудь в другой раз. Ох и это…

Его взгляд стал холодным, а голос стальным:

— Убийца твоего отца — Математик Боя.

Итачи застыл на месте, как громом пораженный, держа будто бы холодеющее зеркало в руках. Математик Боя — все в этой фразе звучало как чушь, ведь именно Математика Боя отец уважал и почитал больше всех остальных шиноби мира. Не было возможности, чтобы слова Изуны оказались правдой.

Но он уже ушел, и давление на виски спало. А вместе с ним и простое гендзюцу, которое Учиха наложил в начале разговора.

Итачи упал на колени, уронив зеркало-подарок. Теперь он понял, кого встретил.

* * *

Первый кунай прилетел в левое плечо. Сенсому качнуло — сила для его броска была приложена немалая. Однако, теперь Сенсома знал, откуда ждать Минато.

И в тот момент, когда он протянул руку к кунаю, пришел удар со спины.

Резко развернувшись, Сенсома ударил ногой, но Минато там уже не оказалось. Он появился справа, разя правый бок. Усиленный сендзюцу, быстрейший шиноби в мире начал одну из своих самых сильных комбинаций.

— Летящий Бог Грома: Разящий Все Живое Бесконечный Поток Стальной Погибели Врагов!

— Какое нелепое длинное название…

Тем не менее, только название могло показаться забавным — сам прием был чудовищно разрушительным, и Сенсома высчитал это в первую же секунду. Кунаи Минато были остры, и они, пускай немного, но пробивали его кожу. Брызнула кровь — щеку резануло болью, и Сенсома с удивлением понял, что уже отвык от этого — получать урон в поединках насмерть.

Как давно это было?

Тело шатало, открывались все новые и новые раны, Минато не щадил чакру на прыжки. Что-то кричали дети, скалился за мельтешением Желтой Молнии Карума, а Сенсома, удивленно вскинув брови, осознавал, что его режут заживо в бесконечной неуловимой мясорубке.

— Хм, — чакра Биджу разошлась вокруг него волнами. — Смертельный Буран.

Чакра оформилась в мельчайшие льдинки, а те сформировали ужасающей силы поток, безразличной мясорубкой уничтожающий все в радиусе действия. Эта техника была сродни Величайшему Контролю — Сенсома чувствовал каждый предмет в потоке, и это заставляло хмуриться его еще сильнее.

Минато в потоке не было ни в один промежуток времени. Даже в момент нанесения удара.

Плечо резануло болью, и вошедший в максимальную концентрацию Сенсома выбросил руку в то место, откуда пришел удар! Его движение было столь быстрым, что Минато не успел от него отпрыгнуть телепортом, и ему пришлось уворачиваться.

И тогда он «засветился» в Буране на мгновение, впрочем, тут же из него пропав. Техника его не видела, а льдины, которые должны были его ранить просто исчезали, будто бы телепортируемые куда-то в неизвестное место. Впрочем, почему «будто» — скорее всего Намикадзе применил какую-то технику, которая может защищать его от этого. Его чакры и силы хватает, чтобы телепортировать все новые и новые льдины, но вот на то, чтобы куда-то выкинуть руку Математика Боя этого уже маловато — слишком могуча и велика чакра сильнейшего под небом.

— Тогда так, — перед Сенсомой возникло ледяное зеркало, и он тут же скользнул в него, перемещаясь к другому зеркалу, выращенному неподалеку от Карумы.

Учиха тут же отпрыгнул, а пол под ногами вышедшего Сенсомы промялся от града ударов Минато — он оказался в конечной точке даже быстрее Математика Боя.

И тогда Сенсома захохотал.

— Быстрейший в мире — действительно! — восторгался он. — Тебе удалось превзойти даже Второго Хокаге! Ты даже можешь ранить меня — ты действительно достоин был примерить красную шляпу!

— Теперь у меня другие планы, — донеслось до ушей сразу из нескольких мест. — Летящий Бог Грома: Разящий Все Живое Бесконечный Поток Стальной Погибели Врагов! Второй уровень!

Хлопнуло, и атак, принимаемых Сенсомой, стало ровно вдвое больше. Минато создал клона и сумел напитать его природной чакрой — сейчас техника стала дважды смертельной.

— Я в восторге! — рыкнул Сенсома, выбрасывая руку вперед и, ожидаемо, ничего не достигая. — Это напоминает мне отрывки из одной глупой песни…

Минато оказался прямо перед ним и воткнул кунай в его грудь!

— На его месте каждый уже был убит, — пропел, усмехнувшись, Сенсома.

Клон появился справа и с силой воткнул кунай в начавшую заживать рану!

— И врага нам за это придется хвалить!

Замолотило будто бы даже быстрее, и основная масса ударов пришлась на ноги — Минато понял, что они защищены куда меньше тела и головы.

— Потому что он нас и его веселит.

Природная чакра скрутилась в узел, и Минато с клоном ринулись в последнюю атаку на окровавленного Сенсому, метя кунаями ему прямо в глаза.

— Но лишь он в этой битве горазд победить, — допел Сенсома…

И одним мощным ударом врезал Минато прямо по лицу, отбрасывая его в стену.

Клон тут же развеялся — Минато потерял концентрацию, совершенно не ожидав такой атаки. Его траектория была максимально изломанной и запутанной, и он перемещался к глазу Математика посредством сразу десяти прыжков, четыре из которых были за спину Сенсомы.

Но все это было бесполезно против Математика Боя — шиноби, считающего каждое мгновение поединка. Сенсома не угадал, не предугадал и даже не почувствовал следующую точку телепорта — он просто просчитал ее. Громоздкая, непосильная любому кроме него, задача была решена меньше чем за половину минуты.

— Уб… людок… — прохрипел Намикадзе поднимаясь.

В тот же момент в него врезался Бог-Дракон Листа, сформированный Сенсомой. Минато отпрыгнул, но атака не закончилась, и ему пришлось вновь и вновь уходить — Драконы сыпались на него дождем. Карума выдохнул, вмешиваясь, и Сенсома радостно захохотал, будто бы услышал веселую шутку.

Ему, черт возьми, нравилась эта битва!

Минато прыгнул поближе к детям, но не стал их атаковать. Ему нужно было напрячь Математика — всего лишь напрячь, ибо убийство одного из учеников — слишком жесткий ход, который может по-настоящему разозлить этого монстра. Сейчас он с ними играет и дает себя ранить — у них есть преимущество, пускай он же им его и дает. Это стоит сохранить, пока они не придумают, что делать.

— Сенсей… — тихо позвал Обито, вставая.

Все это время дети завороженно наблюдали за схваткой. Они уж точно не могли помочь великому Математику Боя, равно как и бежать — в любой момент их могли убить на выходе — слишком уж быстры противники сильнейшего. Поэтому дети постарались не отсвечивать и сидеть тихо, но как можно промолчать, когда учитель так близко?

— Заткнись, — раздраженно рыкнул Минато. — Ты — бесполезный кусок дерьма! Я отдал тебя Мадаре, но ты не смог даже просто не отсвечивать! И вы двое… вы все меня разочаровали.

— Сен… — Шаринган Обито налился слезами.

«Отдал Мадаре…»

Сенсома мгновенно сократил дистанцию, пользуясь отвлечением противника и впечатал тому в живот свой кулак. Минато харкнул кровью, и его отбросило к побитому же Каруме.

— Если хочешь поболтать — болтай со мной, сопляк, — припечатал Сенсома. — Где сейчас Изуна? И что ты знаешь о Мадаре?

— Я ничего тебе не скажу, Математик, — выплюнул Минато, вставая. — Но ты умрешь, знай. Как умер бесполезный кретин Фугаку. Как умрет Хокаге. Вы все сдохнете. Все, кто считает, что чем-то управляет. Все, кто мешает моему Познанию.

— Познание? — Сенсома склонил голову набок. — Я начинаю понимать…

— Ни черта ты не понимаешь! — окрысился Минато, и дети охнули, пораженные тем, что их учитель может делать такое лицо. — И умрешь ни черта не поняв! Как и твоя тупая…

Пощечина Математика Боя снесла его прочь. Даже Карума вздрогнул уже после того, как Минато улетел — настолько быстрым стал Сенсома.

— Не смей, — тихо сказал он.

Его грудь расширилась из-за набранного в нее воздуха. И это же увеличило все его мышцы. Сейчас он выглядел почти в полтора раза больше себя обычного, из-за чего рядом с тонкими и гибкими противниками он казался неповоротливым и неуклюжим. Но это был лишь вид — Карума ни на мгновение не обманулся им, когда Сенсома в очередной раз набросился на него.

Он использовал Сусаноо, техники, Врата — все, что вообще мог. И он почти сдерживал величайшего шиноби в мире, давящего на него своей безумной грубой силой. Сенсома больше не считал и вообще ничего не делал, он просто побеждал…

И тогда-то Минато прыгнул.

Рин удивленно распахнула глаза, глядя, как прямо в ее лицо несется учительский кунай. Сендзюцу позволило Намикадзе бить незримым для чувств Сенсомы, и онвоспользовался моментом, чтобы просто хоть кого-нибудь убить. Ему нужна была кровь, чтобы смыть горечь поражения. Он был раздражительным и нервным и знал это, любил это.

Контроллер, захвативший тело Желтой Молнии любил себя таким, какой он получился. Таким, каким он сам себя создал.

А Рин… Рин он не любил.

— НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! — пронзительно закричал Обито.

Какаши упал в обморок, и Карума, сдерживающий Сенсому, понимал, почему. Мало кто может вообще эффективно использовать Шаринган, не принадлежа к клану Учиха, но вот нормально перенести пробуждение Мангеке Шарингана в своей глазнице точно не может никто.

Учиха даже замер от удивления, совсем не замечая, как замер перед ним Сенсома. Карума знал, что Изуна считает этого мелкого Обито талантливым, но чтобы кто-то был настолько талантлив, чтобы вот так вот пробудить Мангеке — нереально.

Более того, он еще и сразу им воспользовался.

Рин медленно проявлялась из воронки, разверзнувшейся за спиной Обито — он подсознательно сумел убрать девушку в свое подпространство и вытащить оттуда уже в другом месте. Слезы на его глазах высохли, оставляя место ненависти к тому, кто стоял перед ним.

У самого глаза Обито застыл необычный кунай. Именно так же он бы застыл перед Рин, если бы Обито не поменялся с ней местами благодаря своему Мангеке.

Гравитация не давала ему шевельнуть ни одной конечностью.

Карума сглотнул и отпрыгнул назад. И уже там, с места, уронил челюсть на пол.

Золотые глаза Сенсомы сменились темным узором Риннегана.

— Я узнал достаточно, — произнес он, взмахом руки отбрасывая Минато. — Вы мне больше не нужны.

Лязгнув, в его руке появился клинок, и на нем сразу же расцвела голубая ледяная чакра. Все виды чакр, которые вообще существовали в этом мире, объединились в одной точке, и пространство вокруг нее затрясло. Даже сконцентрированный Обито сбился, падая на колени — так велика была сила Математика Боя.

Ставшего серьезным Математика Боя.

— Стиль Холодного Дыхания: Двадцать Четвертое Ката, — голос Сенсомы был глубок. — Человек-Армия.

Буйство чакры сформировалось в миллион снежинок, которые, в свою очередь, образовали ледяные скульптуры. Сотню ледяных скульптур. Две сотни! И каждая скульптура точь-в-точь изображала одного и того же человека, уверенно держащего перед собой верный клинок.

В один миг Карума и Минато оказались перед двумя сотнями ледяных Сенсом. Скульптуры подняли клинки над головами, повторяя движение оригинала.

— Исобу… — дыхнул холодом Сенсома вслух. — Будь добр.

И в его внутреннем мире гигантский зверь громыхнул приговор:

— Божественная Тяга.

Карума и Минато не могли противиться гравитации, которая жестко ухватила их и потащила прямо на ледяные клинки. Чакра пришла в буйство, и телепорты сбивались раз за разом, а Врата выкинули Учиху из своих объятий, награждая откатом.

Давным давно, еще обучаясь у Мадары, Сенсома взял за правило особенно обходиться с числом двадцать четыре. Именно в этом возрасте погиб Изуна, из-за чего легендарный Учиха постоянно носился с числом, как со священным. Это же передалось и осталось его ученику.

И двадцать четыре оказалось последним Ката, созданным Сенсомой в Узушио. И его применение означало смерть.

И уже перед самым моментом, когда скульптуры опустили свои клинки, с грохотом обрушилась огромная статуя, до сегодня стоящая в пещере. И давление гравитации в этот миг упало.

И Минато успел.

Грохот от одновременного удара двух сотен Математиков Боя заложил уши Обито и Рин, прикрывавшим от обвала Какаши. Обито уже еле стоял на ногах — его тело тоже было измотано перегрузкой с Мангеке Шаринганом. Но все кончилось быстро — грохот будто бы испарился, а ему на смену пришли звуки чистого леса.

И только потом дети поняли, что пещера попросту была уничтожена. Полностью, безвозвратно.

Всего одной серьезной атакой.

— Он и правда быстрейший, — вздохнул ничуть не расстроенный Сенсома.

— Сенсома-сама, — несмело подала голос Рин. — Мы…

— Мы идем в лагерь, девочка, — оборвал ее Математик Боя. — И на этом — все.

Переплетение судеб

— Ваши кости сильно повреждены, — Орочимару вздохнул и отложил планшет.

Сенсома сидел перед ним на обычной табуретке и хмуро смотрел в стену. Ясягоро редко заставал учителя таким — это настроение означало, что Математику Боя совершенно не нравится, что происходит вокруг. И это-то после боя с Минато и Карумой. В обычной ситуации Сенсома-сенсей бы прыгал от радости…

Хотя сейчас ситуация была необычной, тут бесспорно. Майко в углу широко зевнула — они не спали уже больше трех суток, потому что надеялись выспаться сразу после ухода Сенсомы-сенсея, но та информация, которую он им принес, не располагала ко сну.

— Мои старые кости… — привычно потянул Сенсома, но тут же оборвал спектакль. — Мое тело еще сильно.

— Ваши повреждения связаны с использованием Восьмых Врат, сенсей. Никто в мире не пережил бы того, что удалось пережить вам. Ваша чакра и ваше тело, безусловно, сильны, но даже они не гарантируют вам вечного максимума силы. Другими словами — запас времени использования Врат у вас теперь ограничен. Сильно ограничен.

— Ты не сказал мне ничего нового, ученик. Я узнал это еще в Узушио. Именно поэтому я и тренировал Хенге — теперь я скрываю то, что не использую Врата.

— Скрываете?! — Майко вскинулась. — Но… у вас же есть Исобу, да? И чакра Рикудо сверху? И даже его плоть! Вы же даже больше не шиноби, вы — что-то большее. Ни за что не поверю, что ваша регенерация не справилась бы с последствиями… чего-то там. Хотите сказать «нет»?

— Не приуменьшай, Майко, — усмехнулся Сенсома. — Говоря о том, что мое время во Вратах ограничено, Орочимару имел ввиду десятилетия постоянного нахождения в Седьмых Вратах на полной мощности.

— Так себе «ограничения».

— Если учитывать, что я буду жить столько же, сколько и обычный человек.

— Что?

Майко удивилась даже сквозь сонливость. Учитель всегда был скромным, насколько это было возможно для человека, вроде него. Да и сейчас это не было похоже на хвастовство, но… Сенсома-сенсей реально постарел, и даже свет его золотых глаз больше не ослеплял так сильно, как в былое время. Двадцать-тридцать лет постоянного нахождения в Седьмых Вратах Направления — мало? Это ж сколько он собирается жить?

— Я поясню, любимая, — вздохнул Орочимару, потирая переносицу. — А потом ты пойдешь спать. Это — приказ.

— А сам-то? — набычилась женщина. — Ты на ногах даже дольше меня.

— Орочимару-сан не нуждается во сне, — донеслось из дверей. — И для этого мы провели большую работу.

Сенсома прищурился, оценивая шиноби, вмешавшегося в их разговор. Худой, невысокий, бледный и беловолосый — так выглядел бы, пожалуй, Тобирама-сенсей, не вылазь он никогда из своих секретных подвалов и не сражайся в бесчисленных битвах. Этот шиноби был очень слаб физически, да и чакра у него была совершенно слабая, но вот выглядела она совсем необычно, чем-то напоминая…

— Как же тебе повезло, парень, — удивился Сенсома, вставая с табуретки и делая шаг к дрогнувшему шиноби. — Где же ты прятался, пока я стирал с лица земли твой клан? Последний из Цубаки…

Холодная ненависть, закрепленная где-то в подсознании, ударила хилого шиноби не хуже мастера тайдзюцу, заставляя его отшатнуться и зашипеть от боли. Сенсома мог даже убивать силой своей чакры, но с Цубаки лучше не полагаться на это, а действовать наверняка.

Лишить головы, сжечь, развеять прах.

Майко отшатнулась тоже, ошарашенно смотря то на учителя, то на вошедшего человека. Судя по ее глазам — она знала его и знала очень хорошо, но новость о клане Цубаки ей была в новинку. А вот Орочимару широко, по-змеиному, улыбнулся и, скользнув ужом, встал между учителем и своим верным ассистентом.

— Спасибо, Сенсома-сенсей, что подтвердили мои догадки насчет Хируко, — Змеиный Сеннин без страха заглянул в пылающие гневом золотые глаза. — Но я прошу вас его не трогать. Он — моя верная правая рука.

Чакра величайшего шиноби в мире и не подумала снизить свое давление — вместо этого она сгустилась и стала еще более устрашающей. Однако, чакра командующего фронтом с Землей тоже пришла в движение, усиливаясь силой природы. Два шиноби — Узукаге и кандидат на пост Хокаге, стояли друг напротив друга, упрямо смотря в глаза визави. Даже Майко поплохело от возросшего напряжения — силы этих двух были слишком велики.

Но все кончилось в одно мгновение. Просто в какой-то момент Сенсома вновь оказался на своем табурете, заинтересованно, пускай и не слишком дружелюбно, разглядывая Хируко.

— Спасибо, — Орочимару пригладил воротник на халате. — Без Хируко было бы тяжело продолжать эксперименты. Он — надежный специалист.

— Цубаки?! — воскликнул за его спиной помощник. — Орочимару-сан, я — Цубаки?! И вы знали об этом?!

— Догадывался, — Сеннин пожал плечами. — Ты имеешь очень большое сродство с различными кеккей генкай, а твоя чакра чем-то похожа на радугу. Хотя я с Цубаки и не так уж знаком. Поэтому слова Сенсомы-сенсея меня и обрадовали. Он — настоящий специалист по Цубаки.

— По их уничтожению, — взгляд Сенсомы стал стальным. — Я ведь не должен опускаться до объяснений того, к чему может привести твой поступок, Орочимару?

— Вы о сохранении Хируко жизни? Сенсома-сенсей, если бы вы боялись возрождения клана Цубаки, оставили бы вы жизнь Озину-сану?

— Да, — ответил Сенсома, после недолгого молчания.

— Потому что вам он — близкий человек, — кивнул Орочимару и улыбнулся. — Можете считать Хируко для меня таким же.

Все замолчали, переваривая случившееся. Особенно погрузился в думы Хируко — только что ему дали повод переосмыслить свою жизнь. Майко лишь изредка стала бросать на него заинтересованные взгляды — Цубаки, надо же. А вот Орочимару в открытую ухмылялся, ему подтверждение того, что он работает бок о бок с целым Цубаки, пришлось очень даже по душе.

И первой молчание нарушила Майко.

— Ладно, кхм… как бы то ни было, ты остановился на объяснении. Почему Сенсома-сенсей может жить не так, как обычный шиноби?

— Причин полно, — плечи Орочимару поднялись и опустились. — Чакра Рикудо, его плоть, Биджу внутри, закаленность тела, молодость разума и, конечно, природная чакра. О, и это если не учитывать обширные знания о фуиндзюцу и Печать Бьякуго. В теории, Сенсома-сенсей может жить вечно.

— Но не планирует, — заметил сам Сенсома-сенсей между делом.

— Ваша жизнь принадлежит не только вам, — сурово отрезал Ясягоро. — И вы знаете не хуже меня свою главную ответственность — защищать наш мир от монстров, подобных вам. Мадара, Джашин, а теперь еще и… Контролер, кто бы он ни был.

— Это если он и правда существует, — подал голос Хируко.

— Да, — согласился в тот же миг Орочимару. — Если он и правда существует…

Взгляд Сенсомы стал холодным, и он, поднявшись, ткнул ученика пальцем в грудь.

— Не говори мне, что ты так не веришь в своего товарища по команде, — его голос был угрожающе-спокоен. — И Минато — он ведь был твоим прямым подчиненным.

— И конкурентом, — добавил Орочимару. — Сенсома-сенсей, вам ли не знать, как бесполезно доверие? Лучше я буду рассматривать все варианты, не затуманивая разум догадками. А факты таковы, что Минато проигрывал борьбу за власть. Фугаку был дружен с ним, и их жены тоже — они дружат семьями.

— Ты же знаешь, что ни у Минато, ни у Фугаку не было реальных мотивов предавать Коноху, — фыркнула раздраженная недосыпом и упрямостью будущего мужа Майко. — Твои факты — дерьмо.

— Не исключено, — ответил Орочимару и поймал ее взгляд. — Но есть еще кое-что. Какой же силы должна быть техника и ее использующий, чтобы можно было полностью подчинить своей воле двух шиноби уровня Каге, а то и выше? А потом так вот с легкостью избавиться от одного из них, будто бы сам Фугаку Учиха перестал быть полезен? Представь себе на миг, Майко, что где-то в мире есть существо, способное такое провернуть. Представила? А теперь посмотри в глаза тому, кого ты подозреваешь.

Сенсома повернул голову к ученице и с некоторой гордостью ответил на ее взгляд. Конечно же он не обиделся — глупо обижаться на то, что тебя считают всемогущим твои же воспитанники. Особенно если ты сам всячески поддерживаешь такую о себе репутацию.

— Двадцать лет в Узушио, скрытность, сила, — Сенсома загибал пальцы. — К тому же, полное доверие и неприкосновенность, благодаря званию Бога Шиноби. И, сверху — именно в тот день, когда я пришел к Хирузену, у нас впервые появилась причина бояться какого-то контролера. Если подумать, все просто. Враг — я. Вот только… ты же не считаешь так, Орочимару. Почему? Исходя из твоей логики, все верно.

Ясягоро хрипло рассмеялся, из-за чего Майко поежилась. Ему бы злодеем быть. Самым, что ни на есть, хитрым, гадким и скользким. Детей воровать, например, строить свои империи. И вынашивать планы. О, если так подумать, на роль контролера он подходит так же хорошо, как и сам Сенсома-сенсей.

Да только вот…

— Пресловутое доверие, учитель, — ответил Орочимару, вторя мыслям Майко. — Я знаю вас всю жизнь. Вам я доверяю. Даже если это будет противоречить логике, нет… Даже не так. Недоверие к вам — вот, что противоречит моей логике.

— Я рад это слышать, — рассмеялся, в свою очередь, Сенсома. — Тогда я тоже буду тебе доверять, ученик. Несмотря, ни на что. А раз так — оставляю ситуацию под твою ответственность. Я ухожу и вернусь не раньше следующего месяца. Нужна будет помощь — зови.

— Мы уже не мелкие щенки, Сенсома-сенсей, — оскалилась за мужа Майко. — Положитесь на нас и ищите сына. А потом мы принесем вам надранный зад контролера на золотом блюдце.

— Отдельно от тела?

— Хе, да как пожелаете.

Орочимару нахмурился, пока они обменивались любезностями. Его сильно беспокоило нечто, о чем они забыли в самом начале этого затянувшегося разговора.

— «Биджу! Он так и не рассказал о Вратах. Хенге — причем оно вообще здесь, и как он умудрился в этом бою не получить никаких повреждений от Врат Направления? Он их не использовал? Тогда Минато бы в одиночку размазал его по стенам… Нет, есть что-то, что я упускаю.»

Но он найдет это. Обязательно найдет.

* * *

— Это был не он, — упрямо ответил Обито.

Прошли сутки с тех пор, как его спасли из пещеры Мадары. Первым же делом его обследовал помощник Орочимару-самы — Хируко-сан. Однако, уже через несколько минут после обследования, явился сам Орочимару-сама и лично провел еще одно. Командующий фронтом установил, что в тело Обито оказались вживлены части тел неизвестного происхождения. Самым главным во всем этом было то, что чакра, содержащаяся в этих частях, была уникальной и полностью дублировала чакру легендарного Первого Хокаге — Хаширамы Сенджу.

А вместе с тем, несла в себе Мокутон.

Теперь, с Мангеке Шаринганом и Мокутоном, Обито стал представлять редчайший актив во всей Стране Огня, из-за чего на него сразу навалилось столько, что и отдохнуть некогда было. Помогал лично Узукаге-сама, спасший его из лап своего давнего противника. Ну… как «помогал» — он просто делегировал свои обязанности секретарше, дав ей полное право делать от его имени все, что угодно: давать обещания, платить его деньгами, устраивать его же на дуэли и даже развязывать войну. Естественно, до крайностей не доходило.

Пока что…

И вот, когда, казалось бы, все важнейшие дела были закончены, а вопросы решены, на него накинулся Какаши.

— Он хотел убить Рин, и он отдал тебя Мадаре, — глаз друга был холоден. — Минато-сенсей — предатель.

— Тебе мой Шаринган в зад установили, придурок?! — взвился в сотый раз молодой Учиха. — Ты же видел, как неуверенно он двигался! Настоящий Минато-сенсей заставил бы Математика Боя отступить!

— Шутишь что ли? Ты же видел его силу — Математик Боя все еще сильнее всех. Он отличается от всех, кого мы знаем. Это — факт.

— Но за его спиной была обуза, и ей были мы. И это — тоже факт, Какаши.

Парни замолчали. У каждого из них были свои аргументы, и все они были примерно равны. Но так уж вышло, что их характеры были совсем разными. Какаши был человеком, который всегда исправляет ошибки. Свои, чужие — разницы нет. И для него, предательство Конохи было ошибкой, а значит, он бы ни в какой ситуации не поступил как Минато-сенсей. И плевать ему, что Минато-сенсей так не поступал! А вот Обито шел за людьми до конца. Если привязывался, то отвязать его было практически невозможно.

— Ладно, пустой разговор, — вздохнул Какаши и тут же поднял руку, сдерживая ответ Обито. — Забудь. Я говорил с Хируко-саном. Сегодня вечером он будет готов провести операцию. Тебе вернут твой глаз.

Обито насупился и молча отодвинул повязку с глаза друга. Оттуда на него смотрел его Шаринган, только оставшийся развитым до Трех Томое. Орочимару-сама сказал, что это — интересный случай, и, скорее всего, в глазнице Какаши полноценный Мангеке Шаринган, просто тело Хатаке не может его обеспечивать, так что пока он не перенапрягает его.

— «Это чем-то напоминает мне Мокутон,» — задумчиво произнес тогда командующий фронтом.

Что он имел ввиду, Обито спрашивать не стал.

— Забудь, — произнес молодой Учиха, возвращая повязку на удивленное лицо. — Бабушка говорит, что подарки нельзя возвращать назад. Глаз твой.

— Но ты же выжил! Тебе он нужнее!

— Тогда и Минато-сенсей не под контролем, и ты везде был неправ! И я докажу это, понял! И стану… я стану Хокаге!

В итоге Какаши махнул рукой. Ни вернуть глаз, ни переубедить этого болвана не получится. Он — слишком хороший друг. Но и Хатаке не собирался оставаться позади — в чем-то он сейчас сам себе напомнил надоедливого Гая.

Если Обито так хочет «спасти» предателя, Какаши ему поможет. Это просто, ведь предателя от предательства освобождает лишь конец его пути.

Он сам убьет Минато-сенсея.

— Обито-сан, — тихо позвал соклановца Итачи, неслышно подойдя сзади. — Пожалуйста, уделите мне время.

Обито довольно усмехнулся — гений клана обратился к нему как к старшему! Однако, уже через десять минут разговора молодой Учиха (тот, что, все-таки, постарше) вновь кипел и краснел, доказывая свою правоту. Итачи был осторожен в выражениях, но его заглавная мысль была такой же бредовой, как и суждения Какаши.

— Да что с вами со всеми?! — взвился Обито. — Это. Был. Не Он! Итачи, Сенсома-сама не мог убить твоего отца!

* * *

— Биджу! — Дан сплюнул. — Ох, блин!

Он сжал письмо Орочимару и выбросил прочь. Командующий фронтом с Землей, к сожалению, был чрезвычайно занят — сейчас в зоне его ответственности творилось такое, что Като порадовался, что его назначили на фронт с самым сильным противником — Страна Молнии, по сравнению с разборками уровня Математика Боя, была просто санаторием!

Но как же жаль, что Ясягоро не может помочь — сейчас, в разгар войны, когда еще и в собственных рядах творится Биджу знает что, Дану уже невмоготу терпеть. Сколько он так живет, лет шесть, семь?

И сколько же из этих лет он пропустил?

— Любимый, — Цунаде зашла в палатку и тут же нахмурилась. — Ты в порядке?

— Извини, навалилось забот, — Дан тепло улыбнулся жене. — Еще и Орочимару шлет смурные вести — похоже, у нас предательство или что похуже. А еще я узнал, что бывают ситуации, в которых даже легендарный Математик Боя разводит руками.

— Добро пожаловать в клуб, — задорно усмехнулась жена.

Като нахмурился. Вот уж чего за любимой он не замечал, так это такого откровенного злорадства над старшими. На нее не похоже совершенно. Или нет, не так. Все проще — он опять ничего не понимает.

— Объясни.

— Ну что с тобой поделать… — жена подошла к нему, обошла и обняла со спины. — Като, Сенсома не всемогущий, ты сам мне это говорил. Но ты плоховато знаешь его. Даже если он не способен на что-то, он все равно будет что-то делать. В любой ситуации. Никакого бездействия. Он договорится с Ками или Они, создаст какую-нибудь технику или еще что-то, но он продолжит действовать. И если такой человек «развел руками», это означает, что он просто решил поиграть. Как думаешь, сколько бы его легендарных битв заканчивались, не успев начаться, если бы он вот так «не разводил руками», м?

— Хочешь сказать, он просто несерьезен? — Като нахмурился. — В такое-то время…

— Это — его выбор, — ответила Цунаде. — Вспомни, Сарутоби-сенсей рассказывал нам, что Сенсома всегда был серьезен. Он кривил душой. Это было еще до нашего рождения. Когда я познакомилась с ним, он уже был так силен, что ему скучно было быть серьезным. А уж сейчас…

— Но наша жизнь — не игрушки! — Дан развернулся к жене и взял ее за плечи. — Его несерьезность может стоить людям жизней!

— Твоя несерьезность может стоить людям жизней, — мягко поправила супруга Сенджу. — А вот у Сенсомы такого нет. Наоборот — поспешная серьезность сильнейшего в мире может принести людям бед. Страшно подумать, чтобы случилось, реши он пойти войной против всего мира тогда, когда потерял Юки-сан. А ведь даже я по ней скучаю…

— Вот оно как, — Като задумчиво посмотрел в прекрасные глаза своей прекрасной жены и кивнул самому себе. — Мне нужно обдумать это. Я… ом, Биджу, как невовремя!

— Что? — вскинулась Цунаде.

Она знала, ее муж просто так не ругается.

— Просто оставайся здесь и извини меня за то, что так обрываю разговор, — махнул ей рукой любимый. — Продолжим позже, ладно? И… спасибо. На всякий случай.

Цунаде удивленно смотрела, как Дан вылетел из палатки и устремился куда-то на правый фланг. Ее сенсорские способности молчали, но у него они куда более развиты, к тому же еще и особенные. Похоже, что что-то началось, странно только, что он не взял ее, но кто знает, что творится в его голове?

— После этой войны мы съездим в отпуск, — решила женщина, начав неспешно прибираться в покоях мужа. — В долгий и теплый отпуск…

Подняв очередной листок, она узнала на нем почерк Орочимару и, внутренне извинившись за любопытство, развернула его.

— Твоя проблема, Като, слишком серьезна, чтобы доверять листу, так что конкретики я не донесу. Шиноби твоего уровня не страдают подобным. Я бы попросил тебя передать мне список и паспорта всех твоих экспериментов за последние десять лет — вполне возможно, что это могут оказаться последствия. Однако, сейчас не лучшее время для передачи информации между нашими фронтами, сам понимаешь — люди пропадают. Можешь явиться сам, тогда уж мы точно докопаемся до истины, но и тут та же опасность. Большего пока не скажу — я слишком занят. На фронте с Землей замечены Мятежные Учиха, и Математик Боя недавно вступил с ними в бой. Тогда нас и предал Минато. Хотя Сенсома-сама искренне считает, что его могли контролировать некоей техникой, я склоняюсь к мятежу. Будь осторожен. Если Минато — мятежник, ты можешь стать его мишенью. Особенно если ты испытываешь проблемы с памятью. Как я и сказал ранее, это — очень серьезно. Береги себя и фронт.

Вот, что гласило письмо. Цунаде неверяще перечитала его дважды, а после сожгла в пламени свечи, дабы скрыть все возможные улики. Като не сказал ей, а значит — не хотел, чтобы она знала. А она узнала…

— Проблемы с памятью? — Сенджу тупо посмотрела на прорезиненный тент. — А ведь и верно…

* * *

— Как все запущено, — оценил Ловен, отхлебывая из бутылки.

Они покинули лагерь фронта с Землей девять часов назад. Именно столько времени Сенсоме потребовалось, чтобы в подробностях описать ситуацию и приложить к ней свои суждения. Вернее, понадобилось бы куда меньше времени, но вмешалась Сашими, начавшая спорить с главным героем этой странной книги, судя со своей колокольни.

— Если предательство — все просто, — отрезала Сашими. — И даже если существует контролер — все тоже просто. В первом случае нужно раскрыть центр мятежа, и это у нас уже сделано — кто, если не Минато Намикадзе, будет стоять во главе предателей? Найдем его, одолеем и расспросим с пристрастием. Одного не понимаю, Сенсома-сама! Вы же могли сделать это сразу!

— Мог ли, эхе? — Сенсома по-стариковски закашлялся. — Я уже далеко не тот юноша, что крушил всех направо и налево. Минато оказался истинным гением, а с ним же еще и Карума был. Два противника уровня Каге, каково, а? Чудо, что я вообще выжил…

— Сенсома-сама, — сказала Сашими «особым» тоном.

— Хорошо, сама подумай, — вздохнул Сенсома. — Два противника такого уровня, причем Минато… Я знал его не очень, но уверен — он попал под ту же технику, что и Фугаку, а вот Фугаку я знал хорошо. Я должен был потянуть время и выяснить, что за дела творятся в мире шиноби спустя двадцать лет. И у меня есть, за что зацепиться. Но об этом потом. Конечно, если бы не было детей, я бы мог там все разрушить, но их было откровенно жалко.

— Клон…

— Клон не способен развить моей максимальной скорости, а без этого его бы легко перехватили и уничтожили. И еще — мне нужно было осмотреться. Я был осторожнее некуда, и выяснял, правду ли говорят враги. И вот, что я скажу — Мадара…

Ветер поднялся, поднимая за собой листья с деревьев, и Сашими удивленно посмотрела на Ловена. Она знала о магии не так уж и много, но уже прекрасно научилась понимать, когда Архимаг использует свои заклинания. Пускай Узумаки не разбиралась в том, что именно и в какой момент он делает, но о том, что он что-то да делает, она догадывалась.

Как и сейчас. Пьяница явно применил одно из своих сильных заклинаний — обычно он предпочитал не размениваться по мелочам в повседневной жизни.

— Нас не услышат, — ответил он ей серьезно. — И никто, ниже меня уровнем, не способен будет пробить защиту. А ваши шиноби в магии — все ниже меня в уровне. Говори, Сенсома.

— Благодарю, — кивнул ему Узукаге. — Так вот, Мадара — мертв. И его никто не воскрешал. А раз так — и не воскресит, пока его тело находится у меня. Точнее, это — наиболее вероятно. Я не увидел следов бывшего учителя, зато точно узнал почерк Изуны. Сейчас владелец Риннегана — он. Это объясняется, например, тем, что он отпустил мальчишку. Мадара предпочел бы не оставлять Обито в живых без лишнего за ним контроля. Изуна не таков.

— Поняв это, вы бы могли тут же расправиться с противниками.

— И показать всем своим врагам, что я все так же силен? Нет уж, если и драться на максимум сил, то за что-то важное. Что важного я бы выпытал у Карумы? Что Мадара все еще в забвении? Я и так знаю это. Минато? Если его контролируют — его поимка бы ничего не дала. А если он предатель…

Голос Математика Боя стал стальным:

— Тогда я просто-напросто убью его, когда придет время.

— Браво! — пьяно захлопал в ладоши Ловен. — Мы в восхищении! Я в восхищении! Автор придумал тебе хорошую отмазку.

— Это не отмазка, — скривился Сенсома.

— Да-да-да-да, — покивал головой Архимаг. — А то, что ты смеялся, как ненормальный, когда дрался с ними, означает, что ты очень сильно был раздражен, что не можешь прикончить их вот так вот сразу.

— Откуда ты знаешь, что Сенсома-сама смеялся?

— Пф! Как будто бы ты не знаешь. Конечно же он смеялся. Это же — наш главный герой — Сенсома Томура!

— Узумаки-Томура.

— Рыба, перестань быть занудой. Лучше скажи, ты взяла с собой алкоголь?

— Пей свое и даже не смотри на меня! Буду выдавать тебе порционно и следить!

— Мне не нравится этот водоем… кстати, Сенсома, а куда мы? Что-то вокруг стало холоднее…

Сашими оглянулась и с удивлением поняла, что они находится на границе со Страной Железа. Удивительно, но за десяток часов они прошли расстояние, покрываемое сильными шиноби за несколько суток. Щелкнув пальцами в догадке, девушка уважительно посмотрела на Ловена — его заклинание не только дало им защиту от прослушивания, оно еще и обладало силой телепорта!

Раз за разом этот алкаш поражал ее своим могуществом. Впрочем… равно как и старик, идущий впереди.

— Шиноби Хирузена и Джирайя не торопятся, так что я иду сам, — вздохнул Сенсома. — Мы направляемся в Страну Снега. Там есть след, который может вести нас к моему сыну.

— Лишь след, ик?

— Увидим…

* * *

— Стой, ублюдок!

Хицугая тяжело вздохнул и остановился. Не то, чтобы он считал себя ублюдком, но обращались явно к нему, а это значит, что кто-то сейчас умрет.

Кто-то очень неосторожный.

Залив Гайкотсу был самой задницей Страны Молнии. Холодной и мокрой задницей, отчего большинство шиноби Облака не любили эти места. Тем не менее, Райкаге нуждался в контроле здешней территории, потому что с залива открывалось пространство для торговли и военных маневров со многими другими Странами.

Поэтому сюда на службу присылали штрафников из числа шиноби покрепче. Штрафников, потому что служба здесь реально легко равнялась наказанию, а покрепче, потому что слабаки, отбывая наказание, многого не сделают. Проще говоря, здесь собралась элита Страны Молнии, так как суровый нрав их нынешнего Райкаге мог сделать штрафником кого угодно, лишь бы он был достаточно сильным, для прохождения службы здесь.

Вот и сейчас к одинокому Хицугае направлялись четверо мускулистых парней с нашивками джонинов. Хороший такой штурмовой отряд. И эти ребята явно были рады встретить в этих безлюдных землях хоть кого-нибудь, кто не принадлежал к их отряду. Если свои — побьют просто ради тренировки, а потом скажут, что обознались. Чужие — тогда и говорить ничего не придется.

Хотя этим-то точно больше не придется…

— Кто ты… — начал было первый из подбежавших, но тут же закончил, оседая на землю с иглой в горле.

Его товарищи дураками не были, и тут же взяли противника в треугольник. Хицугая не удивился и сложил печати, рождая туман повышенной плотности.

— Ублюдок из Страны Воды! — догадался один из штурмовиков.

И тут же поплатился за болтливость, потому что Хицугая оказался рядом с ним, навязывая ближний бой.

Он владел катаной на уровне Мечников Тумана, но был куда более ценным активом Мизукаге, чтобы носить один из Клинков. Джонин Молнии сопротивлялся умело, а его друзья уже спешили на помощь, но это-то Хицугае и было нужно. Как только один из напарников «болтливого» рассеял туман своим грузным телом, юноша бросил в него свой меч, как обычную железку и с силой впечатал кулак под ребра своему врагу.

Он никогда не заботился о своих мечах, ведь всегда можно взять новый, а уж подраться на кулаках любил с детства. И эта любовь переросла в настоящее мастерство тайдзюцу, позволившее ему убить здоровяка в несложной, в общем-то, комбинации. Тот, кого он сбил с толку броском меча, счел за лучшее объединиться с последним, и они набросились сразу вдвоем.

— Замрите! — сказал им Хицугая, погружая их тела в прочнейшего вида лед.

И его словам подчинились, потому что выбора просто не было. Весь туман, что парень создал до этого, обратился льдом и сковал врагов.

Убийца из Тумана даже не стал тратить на них времени, просто расколол вместе со льдом. Удобно это — использовать свой основной козырь. Жаль только, что Мизукаге так редко дает на это разрешения в миссиях. Тем не менее, сейчас было можно — миссия Хицугаи предполагала силу противника, превышающую даже силу любого из нынешних Мечников.

Ему предстояло убить Дайме Страны Снега.

Хицугая не задает вопросов, а делает свою работу. Так уж он устроен. Или, вернее сказать, так уж его устроили те, кто занимался воспитанием и боевой подготовкой сироты, найденного под конец Второй Мировой Войны. Хотя всего «лишнего» они из него вытравить не сумели, так что, продолжив путь, Хицугая прибег к своему любимому хобби.

Он стал решать в уме разные математические задачки…

Страна Снега и те, кто в ней

Вьюга набирала обороты. Сержант Лито поежился — даже такому опытному самураю как он сегодня было холодно, что уж говорить о молокососах-рядовых, только заступивших на службу в крепость.

А уж о гостях крепости вообще не стоит говорить…

— Этот урод снова ноет, — поделился пришедший сменить Лито Таро. — Просит выделить сопровождение.

— Дуралей, — вздохнул Лито. — У коменданта лишних людей нет, а до штаба переть неделю пути. Плюс — договариваться со Снегом.

Он отвернулся от заснеженной пустыни и раздраженно помахал рукой. Таро почему-то вздрогнул и резко застыл, но Лито не стал уделять этому внимание, ведь сейчас он был занят любимым делом — критиковал.

— Ответственность за переговоры или же за несанкционированное пересечение границы — страшная штука. Конечно, самураи держат нейтралитет и не воюют. И уж тем более со Снегом — нашим старым торговым союзником. Но… Всегда есть это вредное «но»! Военные времена, как-никак, за самоуправство по шапке получит не только комендант, всем достанется. Поэтому-то вести в Снег этого самовлюбленного выскочку никто не будет. Даром что он — мастер клинка. Не шиноби, чай. А вот шиноби, тем — да, можно прикрываться миссиями для пересечения границ — им по шапке фиг дашь.

— Да замолкни ты, ё! — гаркнул на болтуна Таро. — Лучше посмотри, вон. Похоже ты накаркал…

Лито хотел было дать сменщику по башке, да передумал, обратив свой взор туда, куда тот указал. И тут же нервно сглотнул, нашарив взглядом то, что привлекло внимание товарища. Там, пока что еще вдалеке, прямо к крепости шагала странного вида троица. Странного потому, что каждый был одет легко, будто бы лето на дворе. Но в Стране Железа лета не бывает…

И еще, несмотря на ветер и снег, неизвестные шли уверенно. Так уверенно, что у Лито создалось впечатление, будто бы они идут на штурм.

— Шиноби, — Таро скривился и сплюнул. — Беги вниз — предупреди коменданта. И разбуди всех подряд. Если это чужие, будем отбиваться.

— Извините, — донеслось откуда-то снизу. — Не стоит этого делать.

Самураи удивленно переглянулись и посмотрели под ноги. Увидев же того, кто обратился к ним, они вновь удивленно посмотрели друг другу в глаза.

На криво-косо очищенном от снега камне на них умными глазками смотрел самый настоящий еж.

— Извините, — повторил зверек. — Не нужно никого будить. Сенсома-сама попросил меня передать. Они идут без войны.

— Кто это такой — Сенсома-сама? — все же переспросил Таро. — Один из троицы? Ты — Призванный Зверь? Из какой вы Страны?

— Да не заболтай его, дурень! — шикнул Лито и присел перед Призывом. — Прошу вас, ответьте хотя бы на первый вопрос.

— Извините, — вздохнул еж и набрал в мелкие легкие побольше воздуха. — Сенсома Узумаки-Томура-сама — Берсерк Конохи, Математик Боя, Директор Академии Шиноби Конохи, Воин, Ученик Второго Хокаге, Ученик Мадары Учиха, Победитель Мадары Учиха, Сильнейший В Мире, Бог Шиноби вежливо просит никого не беспокоить до его прихода — он просто прогуливается, что является его личным делом. Он никак не собирается нарушать законов вашей и любой к вам союзной Страны, поэтому зайдет в крепость за разрешением на переход границы. Прошу прощения!

Извинившись в последний раз, ежик исчез в облаке белого дыма, оставив двух ошарашенных самураев стоять с отвисшими челюстями.

— Будить кого-нибудь будем? — тихо спросил побелевший как снег Таро.

— Нахрен надо… — таким же мертвым тоном ответил Лито. — Если бы он хотел, мы бы уже все были мертвы…

И говоря «все», самурай был как никогда буквален.

* * *

Комендант встретил Сенсому, Сашими и Ловена радушно. Им предложили чаю, заверили, что постараются изо всех сил оформить все документы как можно быстрее и проводили хозяйственную Узумаки на кухню.

Там ее ждала битва с завхозом, в которой она одержала уверенную победу.

— Красавица, да куда-ж тебе столько выпивки! — поразился интендант. — Пожалей наших, оставь хоть пару бочонков!

— Запас карман не тянет… — Сашими горестно вздохнула, но отложила десяток увесистых бочек в сторону, начав для верности считать вслух. — Здесь двенадцать эля. Там десяток пива. Еще пять саке было. М-м-м… одиннадцать водки со Страны Ветра. И особый припас с Земли — коньяк — четыре штуки всего осталось. Ладно, пускай. До Снега дойти должны…

— До какого Снега, красавица?! — изумился от таких подсчетов интендант. — До границы, по льду, пешком час пути, и то наш час, обычный! Вам-то уж, шиноби… Да и куда тебе столько?! Свадьба что-ли?

— Хуже, — красноволосая мрачно посмотрела на него таким взглядом, что мужик вздрогнул. — Ловен.

— Ачхи! — чихнул Архимаг, усевшийся в главном зале у камина. — Автор, блин, отвали…

Сенсома посмотрел на него, но ничего не сказал. Он как-то даже позабыл — подвержены ли маги простуде или нет? Шиноби вот подвержены, но только когда ослаблены. Сам он не болел ничем с детства. Ну, если не считать сражений и всех их последствий, конечно. И еще того яда, что придумала Чие во времена Первой Мировой…

Комендант, тем временем, пытался найти себе место. Со странной Узумаки было не очень комфортно, так как она буквально на его глазах по кусочкам разбирала его крепость, пытаясь, кажется, запихнуть в свои печати все, что не прибито к стенам. Хотя нет — вот, только что, на его глазах, она вытащила гвоздь из стены и убрала в сумку. Поймав картину, которую тот удерживал, она подумала и тоже закинула в печать.

Спутник «господ-шиноби» вообще оказался магом, да еще и пил, как не в себя. Туда комендант даже смотреть боялся — еще испарит их всех к чертовой матери, колдун недоделанный. Или доделанный…

Оставалось стоять рядом со скучающим Богом Шиноби. И для такого простого человечка, как комендант захудалой пограничной крепости Страны Железа, это было испытанием похлеще многих.

— Тяжело служба идет? — спросил его Сенсома, борясь со скукой.

— С-служба? — удивился комендант. — Д-да, господин… Бывает тяжко. Но мы привыкли, так что все не так плохо. Хотя есть тут… недавно пришел к нам мечник со стороны Земли. Все в Снег хочет попасть, но документов при себе не имеет. Я бы в штаб людей и послал, да только погода резко опротивилась — никак нельзя. А этот… все сидит, да жалуется.

— Военный? — Сенсома выгнул бровь.

— Что вы! Что вы! Гражданский, да и с Земли, видать, не родом — военных мы не привечаем! У нас же нейтралитет. Все по закону.

— Надоел вам этот гражданский? Хотите — заберу его с собой. Не думаю, что Страна Снега будет сильно против. Да и разнообразие спутников красит путь.

Комендант просиял, глядя на живую легенду восторженными глазами. Спаситель! Как есть спаситель!

— Я сейчас же прикажу его привести! Немедленно!

Мечник представился как Шоурай, тепло поблагодарив Сенсому и его спутников за помощь, что они согласились помочь в его проблеме. На радостях комендант буквально сам доделывал всю работу с документами, и торжественно вручил их лично в руки Богу Шиноби.

Теперь будет, что рассказать внукам!

Сашими скривилась — спутник начал их задерживать с самого начала пути. Чакры в нем было как в самурае, так что в снегах он держался лучше обычных людей, но с полноценным шиноби все-таки не сравнить. Да и Шуншином он не владеет, так что длинных прыжков пока не видать.

Сенсома на ее косые взгляды отвечал невозмутимым стариковским прищуром, а на вопросы не отвечал. Он не кривил душой, когда сказал, что спутник скрасит путь — затяжное путешествие в Снег затянулось, и великий шиноби скучал. А тут — кто-то новый, да еще и понимающий в бою на мечах. Вполне себе развлечение, особенно если все правильно обставить.

— А вот скажите Шоурай-сан, какой школой вы пользуетесь? — спросил мечника Сенсома после часа пути.

— У меня их три, — приглушенно ответил мужчина из-под шарфа. — Длинный Клюв, Дятел и Разитель. Мне хватает.

— Разитель? — удивился перерожденный. — Никогда не слышал.

— Это потому, что я — единственный пользователь, — пояснил Шоурай. — И создатель, по совместительству.

— Вот как… И что? Хорош стиль?

— Проверить хотите? Да только силы у нас неравны.

— Я вам поддамся.

Усмехнувшись, Шоурай вытащил клинок и встал в стойку. Сашими и Ловен тоже остановились, дабы посмотреть на битву, а вот Сенсома только плечами пожал и шагнул дальше. Потом еще шаг и еще. Он просто продолжил путь.

— Сенсома-сан, вы разве не проверить меня хотели? — удивленно воскликнул мечник.

— Ну так я и проверяю, — ответил, не оборачиваясь, горбящийся Узукаге. — Или в вашем стиле не бьют удары в спину? Ударьте меня, если сможете. Я даю вам фору.

Хохотнув, Шоурай разогнался и мигом оказался справа от шиноби! Резко взмахнув мечом, он послал его острие в левое колено старика.

Которое тут же исчезло с того места, где только что было. Сенсома просто удлинил свой шаг, сделав так, что опасная сталь прозвенела прямо между его ног.

— Неплохо, — поделился он, перешагивая меч и продолжая идти. — Изящно.

Мечник нахмурился и сделал новый выпад!

Спустя два часа Шоурай вспотел и совершенно вымотался, но довольно улыбался. Нет, попасть по верткому Математику Боя у него не вышло, но он хотя бы заставил того использовать свой меч для парирования некоторых атак. И пускай Сенсома вытащил меч больше для того, чтобы самому не скучать, мечнику было этого достаточно.

Устроили привал. Шоурай удивился, когда милая девушка-Узумаки раскинула руки в стороны, будто перед тяжелой битвой, когда Сенсома-сан объявил отдых.

А Сашими реально была готова к битве. И к появлению Биджу. Да даже к немедленному воскрешению Мадары — после совместных с Сенсомой-сама и Ловеном путешествий она была готова ко всему. Буквально.

И никаких натертых мозолей или потрепанных плащей. Всегда полный котелок того, что вредные старики точно будут есть. Океан алкоголя для Архимага. Десяток запасных очков для Узукаге в сумке и еще с сотню в печатях. Запасных же и теплых вещей было столько, что можно было бы ненапрягаясь одеть армию солдат.

А расторопность выработалась такая, что теперь Сашими можно было по праву назвать Богиней Секретарей.

— Чудная работа, — хлопнул в ладоши Сенсома и улыбнулся. — Спасибо, Сашими. Без тебя бы мы пропали.

— Однозначно, — тряхнула алой гривой девушка. — В первый же день.

— Автор тебя для полезных дел написал, рыба, — Ловен булькнул чем-то в бутылке. — Жаль только, что женой Сенсомы не сделал — и ходить бы никуда не надо было…

— Помолчи, — вскинула руку покрасневшая секретарша.

— Бха-ха! Весело с вами, господа шиноби! — развеселился Шоурай. — Вы такие странные!

— Странность делает человека интересным, — Сенсома кивнул сам себе. — И мы пытаемся быть интересными друг для друга. Так легче не надоесть.

— Порой и странность может надоесть, — Шоурай хлебнул чего-то из фляги, поморщился. — Но не так уж и часто, ваша правда.

— А вы сами, Шоурай-сан? Не всякий будет так просто разгуливать от Страны к Стране, у меньших окажется свой собственный стиль меча, а уж тех, кто так вот запросто будет сидеть в компании таких как мы я вообще не встречал. Что скажете? Вы тоже странный.

— Ха-ха, может быть! — глаза мечника сверкнули. — На самом деле, я просто хочу захватить мир.

Ловен оторвался от бутылки и удивленно посмотрел на невзрачного мужчину с мечом на поясе. Сашими тоже прервалась — она оставила половину вещей на снегу, застыв с кофтой в руках у самого рюкзака. Сенсома же покрутил головой, раздумывая и… разразился веселым смехом.

— Хо-хо-хо, молодой человек, цели у вас знатные! — смеялся он. — Может быть даже возьмете меня в долю? Ха-ха-ха!

— Смейтесь, но я даже серьезно, — ничуть не обидевшись, мечник пожал плечами. — Просто стоит понимать, что вообще из себя представляет пресловутое «захватить мир». Если вы понимаете это неправильно… хм, прошу прощения, не так. Если вы понимаете это не так, как я, то между нами может возникнуть большое недопонимание. На то оно и недопонимание вообще.

— Вот как? — Сенсома заинтересовался. — И что же для вас означает захватить мир?

— Ох, мой главный герой, — вздохнул вместо Шоурая Ловен. — Автор не пишет такие фразы персонажей просто так. Есть два типа людей, которые лепечут что-то о захвате мира. Первый — злодеи. Ну, знаешь, твой Мадара или тот демон — Джашин. Такие парни имеют реальную силу и думают, что благодаря ей подчинят мир. Поверь, Сенсома, мальчик мой, за свою жизнь я видел столько Черных Властелинов, что на каждого из них в любой лечебнице бы места не хватило. Сумасшедшие. Ну а есть и такие, как наш спутник — дураки, что верят, будто движение к их идеалам и есть этот «захват мира». Все чушь. Хочешь захватить мир — захвати бутылочку крепкого и приходи ко мне. Выпьем. И я отговорю тебя заниматься дурью.

— Я не совсем согласна с его грубостью, — ответила Сашими на невысказанный вопрос синхронного поднятия на нее глаз Сенсомы и Шоурая. — Но в целом, мне кажется, он прав.

— А я бы все-таки послушал вас, Шоурай-сан, — Сенсома перевел взгляд на мечника.

— Охотно, — пожал тот плечами. — Если честно, я совсем не согласен с вашим другом, но таковы уж люди — мы часто бываем с кем-то или чем-то не согласны. Но я имел ввиду Познание. Ну, понимаете, Сенсома-сан — познание мира. Это и есть — истинный захват мира. Если ты будешь знать все-все-все на свете, ты будешь им владеть. Так мне кажется. По крайней мере, для этого я был рожден.

— Хо-хо… — Сенсома задумался. — Как занятно…

Уникальная философия? Нет, одна из многих. Не слишком уж и удивительная, если честно — у того же Ловена взгляд на вещи куда самобытнее. Тем не менее, Сенсома задумался над словами мечника. Что-то в них было такое… совершенно мелкое и даже почти незначительное, но он никак не мог понять, что именно.

Легли спать. Сенсома так и не узнал, что заставило его насторожиться. В любом случае, он просто выкинул это из головы, ведь они уже находились на землях Страны Снега.

В тех местах, ради которых он вышел из своей норы впервые за двадцать лет.

* * *

Хицугая уныло смотрел на дома деревушки, в которую зашел, чтобы узнать направление. Нет, у него были карты, но вот топография точно не была сильной стороной убийцы из Тумана, так что он заплутал у самой границы Снега. Вполне вероятно, что он вышел севернее, чем планировал. Чертово снежное однообразие!

А ведь еще нужно носить не самый удобный грим на лице, чтобы его не смог опознать каждый встречный-поперечный. В Молнии один грим, здесь — другой. Инструкции не требовали серьезной работы по изменению внешности, но в таких вещах Хицугая был даже излишне дотошен. Неудобно, но зато теперь его даже родная мать не узнала бы, если бы она у него была…

Местные косились, но вопросов не задавали. Странные — обычно чужаков либо боятся, либо приветствуют, но уж точно не ведут себя с ними так… обыденно. Будто это не глухая и забытая Ками деревушка, а прямо городок на перепутье.

Хотя очень быстро Хицугая понял причину такой расслабленности жителей. Все дело было в том, что буквально пару дней назад в деревеньке уже побывал шиноби, и успел набедокурить так, что мама не горюй. Но никого не убил, никому даже сильно ничего не сломал — просто баб местных замучал в смерть — извращенцем оказался.

А бабы-то деревенские, даром что шиноби, его и в хвост и в гриву по всей деревне гоняли, подлеца. Вот и стоит деревушка на ушах — ждет и от нового пришельца бед, но не опасается. Дураки и идиоты — уж Хицугае эти красотки явно не нужны, хотя знать это ни им, ни кому-либо другому не нужно. Его дела — только его дела.

— Уважаемый, — шиноби успел схватить за плечо какого-то крестьянина, который не успел его заметить первым. — Подскажи, как до столицы Страны добраться.

— А, эта?.. — мужик обернулся, встретив запахом изо рта и заборов на месте зубов. — А чего эта? Ты хто?

— Понятно, — Хицугая вздохнул и отбросил дурака к дому, да так, что вся ветхая конструкция вздрогнула. — Дальше.

Большинство шиноби ни во что не ставит обычных людей, и он сейчас вел себя так же. Обычный шиноби, да еще и с другой Страны — для местных такое поведение будет явно привычнее извращенцев, которые не берут их женщин силой. Хотя сам Хицугая не особо любил быть грубым ослом, что поделать — иногда профессия обязывает.

Как ему объяснил староста, он действительно заплутал, и сейчас оказался близко к границам с Железом. Впрочем, ему отсюда до Столицы недалеко — дойдет за сутки. Этому убийца обрадовался настолько, что даже благодушно не стал никому ничего ломать. Хотя не помешало бы — некоторые из шиноби очень уж любят демонстрировать свою силушку обычным людям. Большая часть этих шиноби имеет низшие ранги и звания. А это для Хицугаи хорошо — шиноби больших рангов являются заметными для разного рода следаков.

Но — черт с ними со всеми. Ему бы просто поскорее убраться от этого проклятого холода!

— Гм, братишка, подожди чуток, — на плечо Хицугаи легла тяжелая рука.

Ладно, убедили — кости будут сломаны. И маскировке лучше, и плечо окажется отомщено. Чтобы он позволил какой-то швали его так просто хватать…

Но тут же застыл, запихивая агрессию куда-нибудь подальше. На выходе из селения его встретил целый легендарный Саннин — Джирайя Жабий Мудрец. Один из сильнейших шиноби в мире.

— Как тебе местные, м? — расплылся в улыбке мужчина.

— Не интересуюсь, — Хицугая сбросил его руку с плеча. — Ты что-то хотел?

— Да ладно тебе, брат, мы же не на войне, — Саннин, похоже, обиделся. — Я спросить только хотел. Ответишь честно — расскажу, где в столице лучшие бордели, идет?

— У меня мало времени.

— Зануда ты, братишка. Ну ладно, к сути. Ты ведь от границ с Молнией шел, я прав? На островах бывал? Что там говорят?

— Там никого нет. Я никого не встретил. Лишь вьюга и мороз. Ужасные места. И еще — я тебе не братишка.

— Обидно, б… Извини. Ладно уж, спасибо и на том. А я все равно туда схожу — проверю. У меня долг!

— Миссия? — Хицугая и сам не понял, зачем спросил. — Я тоже тут не просто так.

— Вот как? — Джирайя посмотрел на него с интересом. — Ладно, не хочу знать. А то ты еще попытаешься проткнуть мою спину. Но у меня не миссия, нет. Просто ищу… брата. Да, пожалуй брата. Ошими зовут. Слыхал о таком?

— Вот уж нет, — фыркнул Хицугая, отходя. — Не знал, что у Извращенного Отшельника есть брат.

— О, так ты узнал меня, хе-хе! Ну, Ошими мне не родной брат — родители у нас разные. Биологические. А вот фактический отец один на двоих. Сводный он, в общем, братец.

— Удачи в поисках, — почему-то кивнул убийца.

— И тебе, — кивнул Саннин. — В том, чем ты занимаешься, братишка.

И они разошлись в совершенно разные стороны. Джирайя неспешно направился к островам — туда, где, по слухам, видели Ледяных Драконов. А Хицугая пошел в столицу — прямо во дворец Дайме, минуя все, такие близкие сердцу Отшельника, кабаки и бордели.

А в воздухе собиралась вьюга…

* * *

Уже на следующий день отряд вошел в деревушку под название Бутошиту — Сашими на сей раз держала все карты максимально далеко от Ловена, поэтому они не только знали верный путь, но и названия всех встречных поселений.

У Бутошиту Шоурай попрощался, выразив надежду когда-нибудь вновь побеседовать со столь умными и интересными людьми. Даже Ловен ответил ему вежливостью — мечник действительно оказался приятным спутником.

На шиноби в деревне косились уже даже как-то устало, а один пьяница с недостатком зубов во рту вообще убежал от них в ужасе. Староста оказался сварливым и вредным стариком, который, тем не менее, быстро и четко ответил на все вопросы — спровадить просто гостей хотел побыстрее.

Хотя Сенсому это устраивало. Ему задержки были нужны меньше всего.

— Слухами земля полнится, — отвечал староста. — Видали охотники месяц назад на островах всякое. Говорят, огромного дракона заметили. Изо льда он весь. Ох и достали меня ваши… Все одно и то же спрашивают.

— Охотники ваши? — уточнил Сенсома. — Если покажу Ледяного Дракона, опознают?

— Не местные они — мы так далеко не заходим, — старик покосился на Сенсому с интересом. — Ближе к островам вам надо. А вы… и правда Драконов можете показать?

— Правда, — Сенсома кивнул. — Ладно, не будем вас задерживать.

— Простите мне мою грубость, Сенсома-сама, — проскрипел ему в спину староста. — Не признал с первого взгляду. Не серчайте на старика…

Сенсома остановился в дверях и задумчиво посмотрел на правую руку, будто бы разглядывая несуществующие на ней пальцы. Его даже тут узнали.

Как бы то ни было, старику он ничего не ответил.

Задерживаться и правда не стали — Сашими так быстро обернулась по своим делам, что вернулась к ждущему на улице Ловену даже раньше, чем Сенсома закончил разговор. Архимаг начал было канючить выпивку, но ему тут же прилетело по голове бутылкой.

Жаловаться на грубость Ловен не стал. Выпивка же есть.

— Волнуетесь, Сенсома-сама? — спросила Сашими, застегивая сумку. — Мы уже близко…

— Не знаю, — Сенсома пожал плечами и оглушительно чихнул. — Я как-то… не знаю.

— Что, совсем ничего в голову не приходит? — даже Ловен освободил рот от бутылки. — Давай уже, ради Автора, колись — что у тебя на уме.

— Да как-то… ничего.

Секретарша и пьяница удивленно переглянулись и синхронно пожали плечами. Двадцать лет — солидный срок, и они научились за это время здорово понимать чувства друг друга. Может быть внешняя незаинтересованность Сенсомы показалась бы кому-нибудь нормальной — волнуется человек, вот и не знает что сказать, но эти двое знали его как облупленного.

Он ведь реально не волнуется. Будто бы и не сына встретить идет впервые в жизни.

— Следы, — удивилась Сашими, смотря вперед.

— Рыба, это ж снег, какие к Духам следы?! Ик! Глюки?

— Это у тебя глюки, алконафт Биджев!

— Не трогай Биджу…

— Ох, Исобу-сама, прошу прощения. И тем не менее, это — следы. Кто-то шел здесь не так давно.

— Верно! И заманил вас в ловушку!

Последняя фраза была произнесена низким, с хрипотцой, голосом, явно не принадлежавшем ни одному из членов отряда. Ловен, Сашими и Сенсома синхронно обернулись — со спины им кричал тот, кого ни один из них не почувствовал. И это было удивительно — ведь вся троица была относительно настороже.

Джирайя удовлетворенно хихикнул.

— Я заметил, что вы идете за мной, и решил вас подготовить, — изрек он, указывая на них пальцем. — Хотя я почуял только шиноби! Это ты, детка? Ты что же, выходит, нукенин? А это — твои прихлебатели? А они не староваты.

— От блин, — икнул Ловен, узнав мужчину. — Эт че он пил?

— Это ты пил, придурок, — цыкнула на него Сашими. — А мы сегодня в новых шарфах! Зря я, что-ли, брала их с собой?! Таскайте все! Сейчас и этого оденем прилично…

А Сенсома молча стоял, смотря прямо в глаза приемному сыну. Ну, не просто стоял — он раздвинул руки, да пошире, приглашая сорванца в свои объятия. И Джирайя, конечно, понял, кто перед ним, даже сквозь дурацкий шарф на лице.

— Отец! — могучий шиноби буквально ввалился в руки приемного родителя. — Сколько лет, отец!

— Джи, — Сенсома похлопал его по могучей спине. — Все растешь, я смотрю. Кабаки и бордели твоей формы не меняют.

— Они меня в ней держат! — хохотнул Джирайя, оборачиваясь к оставшимся двум. — Сашими-сан, вы бы хоть весточку какую мне прислали, что идете! Я бы бежал за вашей красотой сквозь все эти сугробы!

— Ты все такой же, — Сашими улыбнулась. — Привет, Джи.

— Да-да, привет-привет, мелкий, — Ловен подошел и протянул руку, но потом застыл в замешательстве. — Мгх… Автор видит — раньше ты был меньше, ага. Мы с тобой сколько уже не виделись, лет пять?

— Три года, — усмехнулся Джирайя. — Но ты был в стельку пьян, так что я думаю, что помнишь меня таким, каким я был лет двадцать назад, хе!

— Дурость! — категорично мотнул головой Ловен. — Я всегда в стельку пьян! Это ни на что не влияет!

Приветствия затянулись, но Сенсома был рад. Сам он вживую видел сына как раз-таки три года назад, когда Джирайя заскочил к нему в Узу. Славно тогда посидели, но потом Саннину пришлось заняться множеством разных дел, и времени на старика не хватало. Сенсома не обижался, конечно.

— Ты тут за тем же, что и мы? — спросил он, наконец.

— Истинно так, отец! — Джирайя шутливо приложил руку к голове, отдавая честь. — Идем на встречу с Ошими? Ты готов?

— Да кто его знает, — честно пожал плечами Сенсома. — Может там и нет ничего.

— Есть, — уверенно ответил Джирайя. — У меня свежая информация, и я даже знаю, куда точно нужно идти. Ну что, заинтересован? Пойдем быстрее — нас ждет мой младший братец!

Лед и снег, снег и лед

— Мое предчувствие меня не обманывает — следующие строки мне не понравятся! — громко заявил Ловен, отпивая из очередной тары.

Его следующий пьяный шаг пришелся на особенно тонкую корку снега, из-за чего нога провалилась в сугроб, и пьяный Архимаг нырнул в снежное море почти с головой. Сашими ругнулась сквозь зубы, и бросилась к нему помогать, слушая возмущенные подлостью Автора крики.

— Хе-хе-хе, а он ни капли не изменился за все эти годы, — развеселился Джирайя, идущий рядом с Сенсомой. — Держит планку, что сказать.

— Таков уж Ловен, — хмыкнул его приемный отец, всмотревшись куда-то вдаль. — Ты говорил о новой информации… Что ты узнал?

Близился вечер, и пора было делать привал, но Сенсома медлил, так как до искомых островов оставалось всего ничего. Впрочем, он и сам уже понял, что даже если они дойдут до островов, едва ли их с распростертыми объятиями встретит тот, кто проводит их до нужного места. И даже если Ошими где-то неподалеку, скорее всего он будет скрываться от них, как скрывался до этого.

— Не самые приятные новости, если честно, — Джирайя скривился. — Я вышел из Бутошиту позавчера и потратил некоторое время, чтобы добраться до другой деревеньки — Покку. Там мне сказали, что местные рыбаки обнаружили трупы. Пятеро шиноби из Конохи — отряд Сарутоби-сенсея. Они должны были найти Ошими первыми.

— Вот как, — Сенсома нахмурил брови. — Значит, они с задачей не справились…

— Вполне возможно, что как раз и справились, — возразил ему Саннин. — Трупы были сильно обезображены, но нет сомнения — они погибли в бою. А пятеро шиноби Конохи — не самый простой противник. Тем не менее, рыбаки утверждают, что больших разрушений местности не было. Другими словами — вокруг были все те же снег и лед, что и всюду. Понимаешь? Я думаю, что там были использованы техники Стихии Льда.

— Да, звучит разумно. Ты был на том месте?

— Еще нет — как раз направлялся туда, когда встретил вас. Думаю, нам лучше сделать привал. Темнеет. Завтра доберемся туда и все осмотрим. Наша цель — острова. Ошими, похоже, скрывается именно здесь.

— Странно это… — Сенсома опустил взгляд, разглядывая свои ноги.

— Что не так? — удивился Джирайя.

Его приемный отец выглядел необычно. Вернее, наоборот, выглядел-то он как и всегда — спокойный, уверенный и сильный, но в этом и была странность — он просто обязан был быть взволнован предстоящей встречей. Джирайя видел это и во взглядах Сашими и Ловена — они тоже не понимали такого поведения. До их встречи — ладно, но уже после, когда Джирайя дал новую достоверную информацию — разве не должен отец волноваться?

— «Ну, не совсем и отец, верно?» — усмехнулся своим мыслям Жабий Мудрец. — «Ладно, всему свое время. Врежу ему, когда найдем Ошими.»

— Забудь, — тем временем отмахнулся Сенсома. — Может быть я и правда слишком много думаю.

На ночлег устроились с комфортом. Джирайя удивленно отметил, как грамотно и качественно Сашими разбила лагерь и устроила стариков. Те даже пискнуть не успевали — тут же получали желаемое, чем бы оно ни оказалось. Усмехнувшись, Джирайя попросил подарить ему поцелуй, на что был послан, мимоходом, в жопу.

Ловен, изрядно (изряднее обычного) испивший сегодня по случаю встречи со старым другом, захрапел довольно быстро. Сашими клевала носом до поздней ночи, ожидая возможности уложить Сенсому спать, но тот, казалось, решил провести сутки в бодрости, так что отправил секретаршу в палатку одну. Джирайя вздохнул, глядя почти в спину красноволосой красавице — пускай она и была старше него самого, выглядела Узумаки максимум лет на двадцать. Клановая кровь — не шутки…

И вот они остались одни.

— Извини, Джи, что не сказал раньше, — вдруг начал Сенсома.

— Ты о чем? — искренне не понял его приемный сын.

— Минато — предатель.

Два слова, как казалось Сенсоме, должны были громом и молнией поразить сердце мужчины, но Джирайя не выдал никакого удивления. Лишь его взгляд стал острее.

— Я получаю новости из Конохи, отец, и я в курсе последних событий, — ответил он. — Как в курсе и того, что ты так не считаешь. Почему? Почему ты сказал мне все так, если придерживаешься версии с контролером?

— Скорее всего, я назвал тебе официальную версию.

* * *

— … за сим, объявляю Совет Джонинов оконченным, — провозгласил главный секретарь, и, поклонившись, первым вышел из зала совещаний.

За ним неспешно поднялись шиноби. Неспешно для джонинов, конечно. В основном здесь были представители кланов или отдельных семейств. Большая часть членов Совета Джонинов Конохи сейчас была на войне, так что на собраниях присутствовали их верные люди.

Это давало… свободу. Удовлетворенно подумав об этом, Хирузен скрестил руки на груди и посмотрел на тех, кто даже не подумал вставать. Данзо являлся вторым человеком в селении, пускай и неофициально. Он просто обязан был остаться. Впрочем, равно ему обязаны были остаться и двое других — Утатане и Хомура — жена и муж, и одни из самых влиятельных людей своего поколения.

Официально, они были второй силой в Конохе по влиятельности. Хирузен не без удивления подумал о том, что еще лет двадцать назад он едва мог представить себе старых друзей такими. Они не были главами кланов, как многие из их древнего третьего класса, равно как и не являлись сильными джонинами. Ничего особенного, если не считать какой-то феноменальной деловой хватки, внезапно открытой ими после окончания Второй Мировой Войны Шиноби.

Тогда они потеряли дочку… Сарутоби рвано вздохнул, чувствуя благодарность всем высшим силам, что его дети были живы. Такое счастье было редким среди его сверстников.

Такое счастье…

— Дело принимает скверный оборот, — выдохнул первым Данзо, когда за последним членом Совета закрылась дверь.

— Эта война уже обошлась нам слишком дорого, — кивнула Утатане. — И всего за несколько недель. Потеря двух шиноби высочайшего уровня, возвращение Учихи Мадары и неудачи на фронте с Молнией — мы начинаем проигрывать.

— Информация о Мадаре не проверена, — возразил Хирузен. — Вполне возможно, что она ложная. Сенсома не был обеспокоен.

— Мы не можем основываться только на поведении Узукаге, — сказал Хомура. — Мы не знаем его мотивов.

— Лояльность Сенсомы Конохе вне сомнений, — смягчила слова мужа Утатане. — Но его истинных целей мы не знаем. Лучше придерживаться фактов. А факты говорят о том, что Обито Учиха видел пользователя Риннегана и человека, который называл себя Мадарой. И… остальные тоже называли его Мадарой.

— Как глупо, — фыркнул Хирузен раздраженно. — Бояться имени. Я тоже могу назвать себя Мадарой. И, если захочу, я заставлю мальчика-Учиху поверить моим словам. Это — не факты. Все слишком просто.

— Вы спорите не о том, — напомнил всем Данзо. — Наша главная проблема — предательство.

— Которого могло и не быть, — Сарутоби поднял палец вверх, но его перебил Хомура.

— Или которое, все же, могло произойти.

Старейшины замолчали. Нет, они не испытывали друг к другу неприязни, как могло бы показаться со стороны, просто это был их метод нахождения решений — спор. Споря друг с другом и не соглашаясь даже в некоторых незначительных моментах, они, кусочек за кусочком, открывали для себя истину.

Или то, что они могли бы считать истиной.

— Существование контролера — главная загадка, — выделил основное Данзо. — От ответа на нее мы и должны действовать. Но у нас нет ответа. Нет доказательств. Орочимару считает, что предательство могло произойти. Узукаге считает, что контролер скорее всего существует. Мое мнение совпадает с обеими точками зрения.

— Контролер существует, — произнес Хомура, и это было словом самого продвинутого кукловода в Стране Огня.

— В наших рядах — предатель, — не согласилась с ним жена.

— Я… — Хирузен вздохнул. — Считаю, что это неважно.

Вся троица Старейшин удивленно воззрилась на него. О да, они начинают понимать — потому они и занимают свои посты. Но озвучить все равно придется именно ему, как Хокаге. Как защитнику селения от врагов внешних и внутренних. Как тому, кому придется взять на себя ответственность.

— Пока мы не имеем правды на руках, лишь наши слова будут правдой, — жестко сказал Третий Хокаге. — Тогда я предлагаю решить, что именно мы хотим преподнести людям, как правду.

Ему это не нравилось. Это попахивало жестокостью… Нет — это жестокость и была. Выдавать свои слова и суждения за правду, плевав на мир и всех, кто в нем. Что бы они сегодня не решили, шанс на ошибку будет гигантским, а цена такой ошибки велика.

Но для того они и существуют — чтобы решать.

— Нам совершенно невыгодно существование контролера, — тут же уцепился за спасительную нить Хомура. — Это может вызвать панику среди людей. Слишком сильная техника. Возможно, если она существует, ее силу можно сравнить с Нечестивым Воскрешением.

— Предательство двух шиноби такого уровня пошатнет уверенность во власти, — отметила Утатане. — И не только обычных людей, но и самого Дайме.

— Но мы же все равно выбираем нового Хокаге, — встрял Данзо. — Пошатнувшаяся уверенность в Третьем не так уж и страшна.

— Если объявить всем, что один из трех кандидатов на пост Хокаге — предатель, последствия будут непредсказуемы.

— И не только он. Клан Учиха. Их позиции всегда шатки после войн — они становятся значительно сильнее, переживая горести, и это беспокоит многих. А предательство главного кандидата на пост главы Учиха поставит под сомнение лояльность всего клана.

— Но если они оба подверглись контролю, что мешает врагу захватить и Орочимару с Като Даном? А то и кого-нибудь из нас? Что вообще можно будет сделать в таком случае?

Старейшины спорили, пытаясь придти к решению, а Хокаге все больше и больше мрачнел. Ответ уже маячил перед ним, но был столь неприятен, что и думать не хотелось. Можно было и не думать — просто сделать, но так Сарутоби казалось, что он отказывается от части ответственности.

А он должен будет понести всю ее тяжесть.

— Мы не можем объявить предателями обоих шиноби — это может привести к гражданской войне, — оборвал он, наконец, все споры. — Но мы же и не в праве все сбросить на контролера, которого, есть вероятность, не существует.

Старейшины покорно замолчали, внимая. Больше нет нужды спорить — они сделали свое дело. Их Хокаге пришел к решению, и теперь им предстоит принять его и донести до остальных. Да, они имеют власть, но они так же имеют и понимание того, что стоит за властью. И это — ответственность. И эту ответственность они переложили на Хирузена.

— Я считаю, что мы вынуждены признать одного из них предателем, а другого — жертвой контролирующей техники, — продолжал Третий Хокаге. — Фугаку Учиха был слабее Минато Намикадзе, так что его попадание под чужой контроль не вызовет той паники, что произошла бы в обратном случае. Ко всему, если мы признаем его предателем, мы потеряем лояльность рядовых членов клана Учиха. И, что важнее, он уже мертв. Разумно будет сделать Фугаку мучеником, пожертвовавшим своей жизнью, но не давшим врагу и дальше его контролировать. Минато же… Минато же признать предателем, испугавшимся за свою возможную власть.

Жестокое решение по отношению к обоим шиноби. Фугаку используют как символ для простых людей и, в особенности, для его клана. Молодых Учиха поведут погибать на войну с его именем на устах. А Минато отлучат от Страны и селения, и сделают все возможное, чтобы с самого его детства в нем просматривалось будущее предательство. И даже женитьба на Джинчурики теперь будет восприниматься простым людом как попытка заполучить власть.

И абсолютно плевать, существует контролер, или нет. Потому что они не знают точно. Потому что решать нужно прямо сейчас.

Пока война окончательно не проиграна.

* * *

— Как-то так, — закончил рассказ Сенсома.

Джирайя, молчавший с первых его слов, был совсем мрачен. Конечно же Минато не мог предать Коноху — он же мечтал стать ее Хокаге! Контролер существует, это почти что доказано, но… В политике Сенсома понимает куда как больше, пускай и ненавидит ее даже сильнее самого Жабьего Мудреца.

Тем не менее, они оба бессильны. Решение Хокаге и Совета не оспорить, даже если это попытаются сделать Саннин и Узукаге. Ко всему прочему — они не будут пытаться, иначе все усилия правительства Конохи просто пойдут прахом, и их действительно будет ждать гражданская война.

Хотя есть кое что, что они могут сделать. Конечно же это — найти контролера или неопровержимые доказательства его существования и показать всем. Только так можно обелить имя Минато, и только так можно предотвратить будущие жертвы.

— Я его прикончу, — хмуро пообещал Джирайя. — Найду и прикончу.

— Для начала получи доказательства, — напомнил приемному сыну Сенсома.

Они обсудили план. По нему выходило, что Джирайе придется искать на границах с Ветром, в самом Ветре и в Тумане. А Сенсома возьмет на себя все остальное. В какой-то момент Джирайе показалось, что противник уже у них в руках, но потом он разочарованно посмотрел на отца.

— А что же Ошими? Ты ведь будешь с ним все время.

Он спросил это уже в спину, когда Сенсома уходил к палатке. Стало обидно, что они сразу не догадались — Богу Шиноби будет некогда ловить какого-то там психа, ведь он будет занят восстановлением семьи. Они оба понимали, что это будет ой как не просто.

Но Сенсома просто махнул рукой:

— Посмотрим…

Они поднялись очень рано — всем не терпелось, наконец, увидеть Ошими. Сашими и Джирайя переглядывались, улыбаясь, а Ловен не сводил внимательного взгляда с Сенсомы. Сам же перерожденный вертел головой, осматриваясь и надеясь первым засечь хоть что-нибудь подозрительное.

Острова Снега были немаленькими, но почти все они являли собой плоские куски льда, надежно вросшие в океан. Обычным людям пришлось бы осматривать их неделями, обычным шиноби — несколько дней. Отряд Математика Боя рассчитывал закончить за десять часов.

Они даже разделились, дабы быть еще эффективнее и быстрее. Сенсома пошел с Сашими, а Джирайя с Ловеном. Но уже через час они, не сговариваясь, собрались вместе.

Восьмой, по счету, остров, привлек внимание всей четверки сильной ледяной бурей, бушующей на нем. В Стране Снега такие явления — не редкость, но больно уж плотно и мощно выделялось буйство стихии перед погодой на остальных островах.

Сенсома с Сашими встретились с Джирайей и Ловеном почти на середине льдины.

— Чакра, — негромко поделился наблюдениями Жабий Мудрец. — Эта буря рождена чакрой.

Сенсома и сам почувствовал силу уникального генома. Это — не природное явление, а ниндзюцу огромных масштабов, покрывающее целый остров. Зачем кому-то потребовалось охватить такую площадь подобным образом?

Очевидно, чтобы скрыться.

Рев бури заглушал большинство звуков, но чуткое ухо шиноби все равно услышало свист рассекаемого гигантским телом ветра. Джирайя ругнулся, бросаясь к менее быстрой Сашими, Ловен икнул и окутался зеленым светом, собравшимся в защитную сферу, и лишь Сенсома не сдвинулся с места.

И поэтому прямо на него обрушился исполинский Ледяной Дракон, безмолвно вылетевший из стены бурана!

— Сенсома-сама! — закричала Сашими, которую подхватил на руки Джирайя.

— Огромный… — пораженно произнес, в свою очередь, тот.

И действительно, этот ледяной Дракон был куда больше любого из виденных Саннином за жизнь. И не только Ледяных, нет — это ниндзюцу казалось гигантским на фоне любой техники подобного типа. Даже легендарные Деревянные Драконы Первого Хокаге не достигали таких сумасшедших размеров.

Прикинув, Джирайя предположил, что ростом схож с самым малым клыком такого монстра.

Разбившись о лед и снег, Дракон сотряс все вокруг. Поднявшаяся лавина удобно приняла на себя вес Джирайи и Сашими, а вскоре к ним же подкатился шар с Ловеном. Сенсома просто отряхнул снег — он успел разглядеть, оценить и заблокировать всю дурную силищу техники. Единственное, что продолжало смущать его, это безмолвие ледяного конструкта — обычно техники ниндзюцу Драконов предпочитают реветь.

И в тот самый момент, когда он подумал об этом, вокруг поднялся такой рев, что моментально заложило уши.

— Их много, — спокойно оценил Сенсома, сканируя местность.

Исполинские Ледяные Драконы вылетали из бурана, метя в Узукаге и его спутников. Ненормально огромные, чудовищно быстрые и пугающе разрушительные. Джирайя мазнул по лицу, нанося специальную краску и входя в Режим Отшельника — он бы не стал прибегать к этому приему, если бы пришлось защищать только себя, но рядом была еще и Сашими.

Она ему не мешала, понимая, что Саннин куда эффективнее защитит ее, чем она сама. И мало кто мог бы помочь в такой ситуации, но Сашими была Узумаки, так что она сложила нужные печати, и ее чакра стала понемногу передаваться Жабьему Мудрецу — сейчас ему некогда будет ее восполнять.

Шар с Ловеном, не задумываясь, проглотил очередной Дракон но его тут же разорвало лучом чистого света изнутри — Архимаг был явно не той целью, с которой справилась бы единственная техника ниндзюцу, пускай и такая ненормальная. Хотя Брау и был недоволен — он не любил прибегать к магии, когда можно было обойтись без нее. Поэтому он старался держаться ближе к Сенсоме.

А Сенсома, тем временем, уворачивался от атак, прикидывая, где может скрываться тот, кто посылает Драконов одного за другим. По всему выходило, что он постоянно двигается, из-за чего точное его местоположение определить было сложно. Впрочем, где бы он ни был — достаточно просто ограничить возможные варианты.

— Стихия Льда: Величественный Ледник! — громыхнул Сенсома, сложив печати.

Огромная гора льда воздвиглась по его велению в считанные мгновения, раскидывая Драконов в том направлении, куда он указал. Тут же Сенсома почувствовал, как заколебалась чакра бурана — невидимый противник явно был изумлен, или, по крайней мере, озадачен.

Не прерываясь, Бог Шиноби сложил печати еще несколько раз, посылая Ледяных Драконов различных размеров в пустоту. Почти наугад — он надеялся запутать противника и задеть, если сильно повезет.

Не так уж повезло, зато теперь вражеские Драконы поредели. Их общее количество уменьшилось, однако увеличилось количество тех, что атаковали только Сенсому. Их исполинские тела двигались невообразимо быстро, но Математику Боя из раза в раз удавалось избежать попадания.

Он играл с ними, обманывал. И в какой-то момент, когда самый большой, колючий и быстрый Дракон, широко разинув пасть, понесся на него с оглушительным ревом, его морду встретила непреодолимая десница. Сенсома выбросил вперед руку и одним могучим ударом разом расколол чешуйчатое ледяное тело!

В буйстве льда и холода его золотые глаза сияли потусторонним светом…

Джирайя судорожно сглотнул, понимая, что теперь-то приемный отец серьезен. Он что-то понял, сражаясь с невидимым противником. Почему его взгляд… такой? Что же он узнал?!

— Буря… — тихо произнесла Сашими рядом. — Стихает.

Вздрогнув, Жабий Мудрец заметил, что буйство стихии действительно перестает быть таким уж буйством. Зеленый Шар вокруг Ловена распался, и он встал слева от Сенсомы. Сделал из фляги пару добрых глотков и сказал:

— Для твоего сына — слабовато. Пишет Автор — это еще не конец.

— Ты прав, — кивнул Сенсома. — И неправ.

— Я живой, но неживой, — усмехнулся в горлышко Архимаг, а потом вздрогнул. — Оп-па…

Буран почти закончился, и пускай Ловен не обладал развитыми чувствами шиноби и не использовал заклинаний на улучшение зрения, он все равно увидел то, что заготовил им местный повелитель Льда. Это трудно было не увидеть.

В двадцати метрах от них из снега и льда собирался гуманоидный исполин. И он оказался под стать Драконам, ибо его размеры запросто позволили его владельцу называть Завершенную Форму Сусаноо Мадары младшим братом — ледяной конструкт был выше порождения чакры Мангеке Шарингана почти на целую голову!

И это не было нелепым смешением льда, не было гигантским снеговиком — это была защитно-атакующая формация чакры кеккей генкая, ныне считающегося сильнейшим в мире. Ледяная броня, снежные суставы — исполин перед ними даже на вид был чудовищно силен и грозен.

— Не удивлен, что он смог легко убить тех шиноби, — нахмурился Джирайя. — Сашими-сан, вам лучше отойти. Похоже, сейчас тут будет жарко.

— И тебе тоже, Джи, — Узумаки положила руку на плечо Отшельника. — Давай не будем ему мешать.

Джирайя кивнул и бросил взгляд на отца. Тот стоял, как ни в чем не бывало. Он привык сражаться с Сусаноо и привык иметь дело со Льдом. Если честно, даже Жабий Мудрец, славящийся своей фантазией, едва ли мог бы придумать, как можно было по-настоящему удивить Сенсому в бою. За все те сотни битв, что прошел этот человек, он, кажется, успел повидать все.

— Я сваливаю! — заявил Ловен, пьяно развернувшись.

Правда, развернулся он на триста-шестьдесят градусов, отчего первые четыре шага пробежал прямо к ледяному гиганту, уже почти закончившему формироваться. Чертыхнувшись, Архимаг развернулся вновь, но теперь уже правильно, и ускорил бег.

— Если припечет, кричи, — пробегая Сенсому, бросил он. — Кодовая фраза — у меня есть пивас.

— У меня нету, — усмехнулся шутке Сенсома.

— Тогда не кричи.

Брау оказался на достаточно безопасном расстоянии как раз в тот момент, когда техника противника была завершена. Сенсома уважительно смотрел на гигантского рыцаря, почти полностью покрытого суровой ледяной броней. Чем-то этот конструкт напоминал Сусаноо Мадары, где-то был вдохновлен Деревянным Големом Первого, а где-то отличился уникальностью и новизной.

Вот, например, клинок у него был. Но только один, хоть и двуручный.

— Мда… — крякнул Сенсома, вытаскивая из ножен свой меч. — Маловат я против тебя вот так? А по сути — все наоборот. Дитя… такое дитя…

Он шагнул вперед, и гигант перед ним принял стойку, угрожающе зашумев. Этот звук был похож на вой вьюги ровно столько же, сколько был похож на грохот сходящей лавины. Это было воплощением снега и льда, воплощением бурь и метелей.

Воплощение Стихии Льда…

— Именно поэтому я и знаю ответ, — произнес Сенсома, выставляя клинок перед собой. — Похоже, нам придется с тобой о многом поговорить.

Исполин вновь загрохотал, но он уже был обречен.

— Стиль Холодного Дыхания: Двадцать Четвертое Ката. Человек-Армия!

Сенсома уважительно отнесся к монструозной технике, которой противостоял, и поэтому перед ней воплотилось сразу три сотни его копий. И он так же, как и любой другой мечник, решил выбрать лучшую для атаки позицию, поэтому Исобу активировал Риннеган, приковывая противника к земле с помощью самой гравитации.

Три сотни Математиков Боя одновременно занесли и опустили клинки…

Раздался грохот, перекрывший все остальное. Джирайя, Сашими и Ловен, наблюдавшие за «поединком» ошарашенно осознали, что лед под их ногами разрушается. Всего одной атакой Сенсома уничтожил целостность большого ледяного острова.

— Валим! — решил Джирайя, подхватывая Узумаки и Ловена.

Они не сопротивлялись, а потому уже очень скоро вся троица стояла на самом берегу соседнего острова, вглядываясь в поднявшиеся в воздух от разрушения снег и лед.

Тем временем, Сенсома неспешно подошел к разрушенному остову ледяного рыцаря. Он бил с расчетом на то, чтобы не повредить того, кто внутри. И теперь он подошел к обезображенной грудине техники и одним движением вскрыл ее.

Оттуда ему прямо в руки упала маленькая девочка, одетая в рванье.

— Как я и думал, — выдохнул пар перерожденный. — Не Ошими…

Девочка поежилась, и Сенсома укутал ее в свой плащ.

* * *

Хицугая выполнил свою работу. Вновь сменив внешность, он остановился в трактире, неподалеку от границы с островами. Обставил все так, будто только пришел в Страну, дабы как можно дальше отвести от себя подозрения и запутать след.

Ведь за убийство Дайме местные его по голове не погладят.

— Слыхали, Дайме убили!

— Да ладно?!

— Вот дела!

— Кто, кто убил?!

— Шиноби, кто же еще? Ублюдки…

— Молодой был. Хороший.

— Хороший — не хороший, а убили его, и делу конец!

— И кому мешал…

И так далее. И тому подобное. Страна стояла на ушах, а вскоре будут на них же стоять и остальные Малые Страны. Да и Дайме Великих обеспокоятся — убийство одного из коллег, для них — дело незаурядное. Не всякий глупец осмелится хотя бы думать о таком, а уж исполнить — совсем уж единицы.

Хотя… Какой-то глобальной возни не будет — Снег — Страна на самом краю мира (мира шиноби, конечно), и ее правитель мало кого интересует. Ну произошел некоторый дворцовый переворот, ну произошел он в грубой форме, и что? И не такое творится в мире. Вон, говорят, в Конохе вообще предательствами высшие чины балуются. И то — Коноха! Центр мира, считай что. А тут… Тьфу!

— А слыхали, что говорят? — начал очередную песню очередной говорун.

— Тысячу раз уже, — огрызнулся на него кто-то, разделяющий мысли Хицугаи. — Достали со своим Дайме…

— Ты не прав, не со «своим», а с «нашим», — простодушно поправил его говорун. — Но я жеж не про то. Вон чаво — давече остров один под воду ушел. Напрочь!

— Островам сотни лет, что с ними станется?

— А сталось, вот. Мне кузен рассказывал, вроде как шиноби постарались. И что за звери, а? Дайме убивают, острова рушат… Что им тут, деньгами насыпано что-ли?

— Не ори — у нас еще мирная Страна. Ты представь только, что на фронтах того же Огня творится. Да и еще где. Вот уж там они веселятся по полной. А у нас — да наплевать-то на тот остров. Главное, чтобы нас не трогали.

Хицугая нахмурился. Похоже, совсем близко есть шиноби и неслабые. Не хотелось бы светиться перед ними. Опять же, если он встретит того же Жабьего Отшельника, он уже может его и узнать. Даже в гриме. А там уж точно прибавится проблем.

Убийца так задумался, что не заметил, как недобро на него покосились те, кто дал ему пищу для ума. Простые мужики из деревенских — куда им было знать, что на них «пялится» совсем не обычный молодой человек? Говоривший был простодушнее, но вот второй почему-то вспылил и встал разобраться.

— Эй ты, чего вылупился?! — рыкнул он. — Че смотришь?!

— Адон, да оставь его, — потянул его за плечо товарищ. — Мало ли…

— Ща будет много! — распалялся Адон.

Хицугая резко встал и коротко, без замаха, ударил мужика по лицу. Тот захлебнулся оскорблением и упал на пол — удар шиноби для обычного человека зачастую смертелен. Но убийца не думал лишать дурака жизни — ему такого не приказывали. Поэтому, оставив Адона и его товарища за спиной, Хицугая быстрым шагом вышел из таверны.

Пройдет к тому выходу из деревни, что дальше от островов. Сейчас там ему все равно лучше не появляться. Значит путь будет идти в обход.

Шиноби даже не знал, что в тот момент, когда онвышел за пределы деревни, в ее пределы вошел Математик Боя.

* * *

— Ничего не понимаю! — никак не мог успокоиться Джирайя, глядя на спавшую в плаще Сенсомы девочку. — Как такое может быть?!

Приемный отец молчал всю дорогу и впервые заговорил только когда пришло время привала. Тут-то на него и накинулись…

— Ты выглядишь так, как будто знал офигенный спойлер, — булькнул Ловен, с прищуром смотря на Сенсому.

— Я был уверен, что не встречу здесь Ошими, — кивнул Сенсома. — Просто… предчувствие.

— Не кривите душой Сенсома-сама, — попеняла ему Сашими. — Расскажите нам.

— Ох-хо, — по-стариковски вздохнул Бог Шиноби. — Ну, начать, пожалуй, стоит с того, что Ошими вообще-то скрывался от моих глаз двадцать долгих лет. Глупо было бы предположить, что он вот так вот запросто будет ждать меня в Стране Снега, да еще и подав такой огромный знак. Нет уж, звучит нелогично.

— Тогда, — удивилась Узумаки. — Вы догадались с самого начала?

— Не совсем. Я просто отметил этот факт уже когда поостыл. Когда я впервые услышал новость, признаться, я был поспешен. Но это ничего не решало — если бы я не проверил, все было бы напрасно.

— Поэтому-то мы и не спешили сюда — вы знали!

— Думай, что хочешь. Я просто… чувствовал это. Чутье шиноби — вам ли мне об этом говорить? Остальные подсказки я получил уже в бою — для шиноби возраста Ошими было бы глупо иметь всего две, пускай и сильные, техники в запасе. Если бы он оказался слабаком, я бы понял, но вы видели тех Драконов — исполнение великое. Так что, это никак не мог быть мой сын.

— Тогда кто она?! — вскинулся Джирайя. — Откуда, блин?!

— Точно я тебе не скажу пока, — Сенсома задумчиво посмотрел ему в глаза. — Но, скорее всего, что-то вроде эксперимента. Вполне возможно, что удачного, но сбежавшего. По крайней мере, ее манера боя выглядела так… грустно. Несчастно.

— Он уже по манере боя о человеке говорит, — буркнул раздосадованный Саннин, и встал напротив Сенсомы. — Ладно, я думал сказать это, когда мы найдем Ошими, но это, похоже откладывается, а я тянуть не хочу.

Быстро взмахнув рукой, Джирайя с силой врезал приемному отцу по лицу, отправляя его в недлинный полет!

Ошеломленные Сашими и Ловен застыли на своих местах, не в силах понять, как им действовать в такой ситуации, а нахмурившийся Отшельник подошел к поднимающемуся Сенсоме.

— Ты должен был сказать мне, что мой родной отец — Второй Хокаге!

* * *

Спор вышел долгим. Вернее, это был даже и не спор — Сенсома просто рассказывал Джирайе правду.

Когда-то давным-давно он пообещал, что не раскроет ее, но не все обещания стоит сдерживать. Да и… помнится, они с Хирузеном решили потом, что расскажут, если Джирайя дойдет до всего сам. Попросту нет смысла скрывать или юлить — он уже точно не тот глупый мальчишка, что верил всем словам.

— Отказался от меня, — Джирайя фыркнул — он сегодня пил вместе с Ловеном. — Так себе папаша.

— Не смей, — Сенсома отвесил ему подзатыльник. — Твой отец был великим Хокаге, и ты знаешь это. И ты уже не ребенок — должен все сам понимать. Твои обиды на Тобираму-сенсея выглядят детскими. А сам ты таким не выглядишь.

Джирайя насупился и замолчал. И молчал он довольно долго. Понимающий Ловен то и дело наполнял его стопку — в этом уж древний маг точно разбирался. Наконец, Джирайя вскинул голову, уперев замутненный взгляд в приемного отца.

И расхохотался.

— Ладно, я признаю, Второй был не таким уж и плохим, — помахал он руками. — Гадом, конечно, но не уродом. Пха, да я даже рад, что все так и сложилось! Но лицо бы я ему набил, если бы встретил…

— Рад, говоришь? — спросила Сашими.

— Конечно! — Жабий Отшельник вскинул руки над головой и рухнул спиной в снег. — Потому что в итоге моим отцом стал Сенсома!

И захрапел…

— Слабоват, — усмехнулся Ловен, но потом посерьезнел. — Что будем делать дальше?

Вскоре Архимаг сопел рядом с Саннином, а заботливая Сашими всеми силами пыталась спасти их от холодной смерти. Сенсома посмеивался над ней и пьяницами, да поправлял плащ на девочке с геномом Льда.

Та все еще не просыпалась.

Не проснулась она и тогда, когда они добрались до ближайшей деревеньки. Джирайя, хорошо навострившийся ориентироваться в местных селениях, легко нашел им трактир, куда они с Ловеном бежали почти наперегонки — злая Сашими опохмелиться им не дала, поэтому для обоих это был почти вопрос жизни и смерти.

Сенсома, несущий девочку в руках, застыл у двери. Только что она была открыта его сыном. Только что…

— Что не так, Сенсома-сама? — посмотрела на него Сашими.

— Ничего, — он помотал головой. — Просто… стариковские загоны.

Они вошли в трактир, из которого на улицу донеслось обеспокоенное:

— Адон, да как так?! Этот урод тебя кастетом что ли ударил?!

722 или Омо-чан

— Вот оно что… Математик Боя успеха не достиг.

Изуна приоткрыл один глаз, отвлекаясь от медитации.

В обычной ситуации он не стал бы прерывать процесс — слишком уж сложен и важен он был, но и сведения контролера (какими бы они не были) имели высокий приоритет. Даже более высокий, чем жизнь Карумы.

Его стычка с Сенсомой… многое им дала. Как минимум, Изуна знал, что старый противник не просто не потерял в силе, но еще и вырос. Пускай физически он стал послабее Карумы, его могущество никогда не заключалось только во Внутренних Вратах — это он и доказал, когда сдержал и одолел Каруму, а потом сделал то же самое с подоспевшим «Минато».

От воспоминаний о желтоволосом шиноби Изуну передернуло. Если бы не контролер, полностью взявший в один момент Намикадзе на себя, Учиха даже не стал бы пытаться продолжить бой, после того как потерял конечность. Быстрейший в мире носил свой титул заслуженно. Впрочем, теперь о нем не стоит беспокоиться и даже наоборот — он на их стороне.

И именно его устами сейчас глаголет тот, кто занял его тело.

— Что ты узнал? — скосил Риннеган на желтоволосого Изуна.

— Он в Стране Снега, — злая усмешка смотрелась на миловидном лице неестественно. — И он хотел найти там сына. Но нашел лишь какую-то девчонку. Пускай и занятную.

— Вот как? И зачем она ему была нужна?

— Говорю же тебе, он искал сына. Искал по техникам Стихии Льда. Подумай, хоть немного, сам. Девчонка оказалась пользователем кеккей генкай.

— Интересно, — бесцветно ответил Изуна. — И никак нас не касается.

Контролер замолчал, обдумывая нечто, а может быть и связываясь с какими-то из своих марионеток. Пускай Изуна видел его технику вблизи, чувствовал ее и даже рассматривал с помощью Риннегана, даже он не мог точно сказать ее рамок и возможностей — слишком уж уникальным был метод контроля. И, к сожалению, эксклюзивным — не было и речи о том, чтобы попытаться овладеть техникой.

— Ты неправ, — наконец ответил союзник голосом Минато. — Эта девчонка умеет использовать техники самой сильной из Стихий. Такой ресурс мне бы пригодился. К тому же, контролировать детей проще простого.

Изуна поморщился. Мадара, конечно, тоже был бы не против использования любых методов для ведения войны, но этот ублюдок в беспринципности дал бы любимому брату пару сотен очков вперед. Впрочем, жалеть сейчас было поздно.

— Твой друг будет жить, — подняла на Изуну глаза другая марионетка — та, что вместе с ним занималась врачеванием Карумы. — Математик задел его всерьез, и я еле успел его вытащить.

— «Скорее уж ты прикрылся им, и поэтому успел улизнуть,» — подумал Изуна, смерив марионетку холодным взглядом.

Ему не нравилось обилие чужих людей в убежище, но это было необходимо.

Вокруг них то и дело сновали Белые Зецу и марионетки контролера. Их были десятки, и каждый был занят делом. Зецу были плохими специалистами во всем, но во всем же являлись прекрасными рабочими, поэтому играли роль некоторой грубой силы. А вот марионетки могли заниматься всем и сразу — казалось, будто бы неизвестный контролер собрал под своим началом сотни специалистов разного толка, но Изуна прекрасно знал, что при жизни они такими не были.

Техника союзника поражала и в этом, и очень тонко отражала свое название…

— Мое Познание становится сильнее, — будто бы угадал мысли Учихи контролер. — Если бы Математик не спутал мне все карты, я бы уже контролировал Страну Огня. И Воду с Землей, пожалуй.

— Не Молнию и Ветер, м? Не можешь разорваться на пять частей?

— Я могу разорваться на тысячу частей, но от этого не будет толку. Огонь и так почти стал моим — на него я потратил большую часть своих сил. Вода — не смешно. Я могу захватить ее хоть сейчас в этом теле, но не смогу удержать все из-за того же Математика. Ну и… других. И Земля, конечно — нынешняя Земля слаба. Я знаю ее как свои пять пальцев.

— Ты упомянул «других», — не обратил внимания на хвастовство союзника Изуна. — О ком ты?

Минато скривился, и Учиха тут же сделал себе зарубку в памяти — посоветовать контролеру не выражать свои эмоции на чужих лицах — это портит весь его спектакль. Даже чужой человек, пообщавшись с настоящим Минато всего несколько минут, может легко угадать, каких эмоций на его лице отродясь не бывало. А уж, допустим, его ученики или жена — тут и говорить нечего.

— Кроме тебя есть несколько шиноби, которые могут противостоять моей технике и мне лично, — неохотно ответил контролер. — Это из тех, кого я знаю. Не уточняй, я сам скажу. Акасуна Шиццу из Ветра — он не стал Казекаге только потому, что ненавидит политику. Очень сильный человек и сын Второй Казекаге. Я решу проблему с ним, уже решаю. Но пока еще все движется медленно.

— Шиццу, — Изуна задумчиво потер подбородок, а потом щелкнул пальцами. — Сын Чие. Красноволосый мальчишка в очках. Ты не знаешь всего, союзничек. Даже не так — ты не ведаешь главного.

— Можешь… — Минато прикусил губу, сомневаясь, но продолжил. — Можешь звать меня Шоурай. Так… меня зовут. И что ты имеешь ввиду?

— Шоурай, значит, — этого имени Изуна не знал, но сходу запомнил. — Что до твоей информации, то она не полная. Ведь ты не сказал про Акасуну Шиццу главного. Он — сын Сенсомы. Томура по отцу. Или мне говорить Томура-Узумаки?

Усмешка Учихи вышла широкой, что было равно-пропорционально удивлению на лице Шоурая. Контролер действительно не знал этого факта, хотя для мятежных Учих он не был секретом. Это тоже что-то да значило, но Изуна пока не спешил ударяться в раздумья — позже проанализирует.

Ведь союзник не договорил.

— Насчет шиноби Молнии, — обдумав все, вновь заговорил Шоурай. — Все предельно просто — Райкаге. Третий Райкаге — Эй Дачи, сейчас является сильнейшим шиноби в мире. И побереги свое красноречие — я сражался с Математиком Боя. Не спорю, он велик, но Эй слишком силен. Он родился сильным, тренировался как слабый, а живет сильнейшим — таков его путь. И он — следующая часть моего плана.

— Хочешь контролировать и его? — вскинул бровь Учиха. — Сам же говоришь, что он тебе не по зубам.

— Познание не в силах контролировать кого-то вроде него, — кивнул Минато и тут же осклабился. — Но кто сказал, что я не могу контролировать ситуацию по другому, а? Почему вы все думаете, что Познание — все, что у меня есть?

— И что же ты…

Изуна запнулся, потому что в его голове созрел план. Простой и действенный.

Есть два шиноби высочайшего уровня, и оба они мешают Шоураю. И оба они не являются союзниками между собой. Стравить их будет делом несложным, особенно когда ты имеешь то, что каждому из них нужно позарез — правду. За секретом личности контролера любой из вовлеченных пойдет на край земли и дальше.

И даже не важно, кто в итоге выживет — добить его можно будет хоть сразу после боя. И хотя у Изуны имелись огромнейшие сомнения в проигрыше Сенсомы, Шоурай все равно крупно выиграет, сделав беззащитной Страну Молнии, посредством смерти ее Каге.

Теперь позиция и сила союзника стали казаться Изуне нечестными. Кто вообще в силах ему противостоять?

— Первая партия завершена, — прошипел Черный Зецу, появляясь за спиной Изуны и протягивая ему сверток.

Тот, не глядя, передал его Минато. Желтоволосая марионетка осмотрела предмет и удовлетворенно хмыкнула. До появления Математика Боя и начала затягивания всех его планов, Шоурай как-то и не думал о том, чтобы скрывать свою истинную личность. Все должно было пройти быстро, так что информация о том, есть ли контролер, или все вокруг — вопиющее предательство, не играла бы роли.

Но теперь играет, и его инкогнито тем важнее, чем больше сила, которой он противостоит. А противостоит он всему миру…

На крепкие плечи легла мягкая ткань. Непроницаемо-черный плащ с красными облаками по всей площади шили специально под Минато, так что он сидел идеально. Сделав пару движений, Шоурай проверил эффективность своих основных связок и приемов, и убедился, что плащ не только не мешает ему, но и помогает, скрывая, например, за собой кунаи.

— Акацуки, да? — Изуна осмотрел союзника в новом облачении. — Нам это подходит. Пока ты выполняешь договоренность, я выполняю свои функции. Но я хочу увидеть твою серьезность. Говоришь, что почти контролируешь Огонь? Тогда мне нужен его Хвостатый. Верни мне Лиса.

Минато-марионетка в черном плаще подбросил кунай в воздух, оказался рядом с ним и вновь вернулся на землю, совершив сразу четыре телепорта почти за одно мгновение. Шоурай почти полностью покорил тело одного из самых сильных шиноби этого времени.

— Я сделаю это, — улыбнулся контролер почти счастливо. — А потом мы с тобой Познаем этот мир!

* * *

В трактире пришлось задержаться на двое суток. Поднялась сильная снежная буря, такая, что даже для шиноби было бы затруднительно ее преодолеть, да и, к тому же, отряду нужен был отдых. Сашими наслаждалась ничего-не-деланием и порой гоняла служанок и служек для своего удовольствия. Ловен пил в тепле и уюте, рядом со своим главным героем — о большем он и не мечтал. Сам Сенсома дежурил у кровати все еще не вышедшей из сна девочки.

Только Джирайя изнывал от тоски.

— Тут даже спарринг не провести — места нет, — уныло ныл он, сидя на полу в комнате приемного отца. — А бухать с Ловеном у меня уже места нет… Сашими-сан отшивает… Оте-е-е-ец, я же так сдохну от скуки. Придумай что-нибудь.

— Ты уже взрослый мальчик, Джи, — Сенсома пожал плечами, не оборачиваясь.

— Эх… — выдохнул Саннин и вышел из комнаты.

Похоже, какой-то из служанок сегодня повезет провести ночь с настоящим шиноби. Среди обычных незамужних женщин это считалось некоторым шиком, а дворянки даже соревновались между собой в количестве партнеров, способных использовать чакру. И Джирайя был бы рад всему этому, если бы местные девушки были в его глазах хоть сколь-нибудь привлекательными.

Сенсома усмехнулся своим мыслям — дурная голова всему телу покоя не дает. Раздолбайство приемного сына успокаивало — Джи явно был тем самым ребенком, которого ему доверил Второй. Неизменность хотя бы такой малой части этого безумного мира радовала старого воина…

Он провел рукой по лицу совсем еще маленькой девочки, и та распахнула глаза.

— Тише! — Сенсома тут же придавил ее к кровати рукой.

Ребенок дернулся, широко распахнув глаза от страха, а вокруг ее головы стали формироваться ледяные сосульки.

— Тише, — уже мягче повторил Сенсома и ослабил хватку. — Я тебе не враг, внуча. Просто старичок.

Его лицо было добрым и располагало к себе. Сенсома научился мастерски играть доброго и веселого дедушку за те двадцать лет, что провел в Узушио. И ему самому нравился этот образ, пускай на поле боя он частенько слетал — тяжело контролировать себя, когда занимаешься любимейшим делом всех своих жизней.

Но здесь и сейчас сражений не было, так что образ доброго старичка работал на полную мощность. И девочка увидела это. И, как шиноби, почувствовала, что ей и правда ничего не угрожает. Сенсома поймал это в ее взгляде. Пускай она и была настороже, она расслабилась.

— Как тебя зовут, малышка? — он совсем убрал руки из ее личного пространства, демонстрируя самые мирные намерения. — Ты умеешь говорить?

Девочка насупилась и поежилась, будто бы от сильного холода. Сенсома нахмурился. Она понимала его, но либо не горела желанием отвечать, либо действительно не могла. Это было… неудобно.

— Не доверяешь мне? — он вскинул брови, будто бы в удивлении. — Но я же тебе не врежу… Скажи дедушке толком — кто ты?

— Сам…

Тихий и хриплый детский голосок, будто бы ребенку было мучительно трудно и непривычно произносить слова. Тем не менее, девочка была уверена в правильности смысла того, что она хотела донести. Другими словами — она могла говорить, но это не было ее сильной стороной.

— Я сам? — переспросил Сенсома и тут же улыбнулся. — Очень просто, внуча, меня зовут дедушка Сенсома.

— Дедушка… Сенсома?

— Умница, все верно. И я должен попросить у тебя прощения, лапочка. Похоже, мы с друзьями вторглись на твою территорию. Ты защищала ее, и нам пришлось защищаться в ответ. Но у нас были причины тебя беспокоить. Видишь ли, я искал… одного человека. И он похож на тебя.

Девочка вздрогнула:

— Такой… как я?

— Отчасти, — Сенсома задумчиво нахмурил брови, видя нарастающее беспокойство ребенка. — Ты боишься? Я тебя не обижу. Если хочешь — можешь уйти. Но если хочешь, я помогу тебе. Тот человек, которого я искал… Он — мой сын. И он тоже умеет использовать Стихию Льда.

Девочка замерла, уставившись расширенными глазами на сильнейшего в мире шиноби. Этот странный старичок был с ней честен. Более того, он тоже имел возможность управлять холодом. И, похоже, был опытен в этом.

Осторожно, чтобы не напугать лишний раз девочку, Сенсома вырастил синие пальцы из чакры Исобу и пригладил ее постель. Это получилось даже рефлекторно — он просто заметил, как она мерзнет.

Ребенок вздрогнул и ошарашенно уставился на пальцы «дедушки». А уже в следующее мгновение… девочка ухватилась за пальцы из чакры так, будто от них зависела ее жизнь.

— Хо-о-о-о… — оценил Исобу. — Как интересно.

— Что такое? — удивился Сенсома. — Что?

— Тепло… — выдохнула девочка, прижимая его руку к себе. — Тепло.

* * *

У нее не было имени, лишь порядковый номер. И судя по нему, она была экспериментом под номером семьсот двадцать два.

Конечно же, она не знала, что именно с ней делали, но зато в этом почти разобрался Исобу. В итоге, ее кеккей генкай не был полноправной Стихией Льда — это была Стихия Холода, и она являлась чем-то вроде дефекта чакры. Искусственного дефекта чакры, который заставлял чакру своего владельца замерзать. И не только снаружи, но даже и внутри.

— Я могу обратить этот процесс вспять, — заявил Исобу. — Но только постоянно подавая чакру. Впервые вижу такое… ей холодно каждую секунду жизни. Ей холодно, и поэтому она может контролировать этот холод. Ей холодно… и поэтому она ненавидит тех, кто сделал это с ней.

— Бедная… — всхлипнула Сашими.

Весь отряд к этому моменту собрался в комнате. Сашими часто всхлипывала и терла глаза, Ловен пил и смотрел сочувствующе, а вот Джирайя был настороже. И причиной его настороженности была не маленькая девочка, способная создавать исполинских Ледяных Драконов, а то, как обнимал ее Сенсома.

Судя по всему, в их безумной семейке прибавится народу…

— Я у-ш-л-а, — старательно, по буквам, произнесла жертва экспериментов. — У-бе-жа-ла.

Она ужасно говорила, потому что ее образованием никто не занимался. Как сказал Исобу, неизвестные ученые ставили эксперименты над ее телом, потому что оно было чем-то уникально. Но им было плевать на разум — они не обременяли себя такими мелочами.

Ей было всего десять лет. Этой маленькой сбежавшей девочке. Она никогда не знала своих родителей, никогда не видела человеческой доброты и нигде не встречала тепла. Сенсома не обманывался — таких судеб в этом мире полно, и он явно не тот человек, который станет заниматься пустой благотворительностью.

Но здесь и сейчас… у него есть все, что только нужно этому ребенку, и он совсем не против дать ей это.

— Не стоит волноваться, милая, — потрепал он ее по голове когтями из синей чакры. — Мы не отдадим тебя плохим людям. Если хочешь, можешь остаться с нами. Можешь стать нашей семьей.

— Семь-ей?.. — девочка подняла глаза. — Как… так?

— Мы тебя научим, — отозвался из своего угла Джирайя. — Ну, как бы это сказать по-проще?.. О, тебе больше не надо будет мерзнуть! Да, именно так. Мы тебе… все дадим.

— И даже… — девочка запнулась, смутившись и испугавшись одновременно. — И даже…

Она закончила почти шепотом:

— Игрушку?

— Предел мечтаний, да? — по-доброму усмехнулся Сенсома.

А разрыдавшаяся в голос Сашими бросилась к девочке, на бегу распечатывая десятки разнообразных безделушек и плюшевых зверей, собранных ею по всем локациям, в которых был отряд. Узумаки и сама не знала, зачем она их брала с собой, но каждый раз рука сама тянулась к очередной детской безделице. И сегодня она поняла почему.

Восхищенная девочка в немом изумлении пыталась обхватить все разом: и теплого дедушку, и добрую тетеньку, и, конечно же, такие вожделенные и милые ее сердцу игрушки.

— Неплохо, — решил для себя Сенсома. — Но тебе понадобится имя… Хм, как насчет… Омо-чан?

— Омо-чан? — переспросила девочка.

— Омо… — повторил за отцом Джирайя. — «Игрушка», да? Хе, старик, ты всегда выбираешь такие странные имена!

Сенсома радостно расхохотался, прижимая к боку маленькую, растерянную девочку, только что обретшую в их глазах семью. Она не была Ошими, и быть не могла его кровной родственницей, но разве же это было важно?

У дедушки Сенсомы должны быть внуки и внучки. И первой из них для него стала Омо-чан — маленькая повелительница огромных Ледяных Драконов.

Новая цель

— Тебе не холодно, Омо-чан? — обеспокоенно спросил Сенсома, заглядывая под плащ.

Девочку он нес на руках, как самый настоящий заботливый дедушка, при этом постоянно подавая чакру Исобу ей напрямую. Сила Треххвостого спасала жертву экспериментов от холода ее кеккей генкай, а теплый плащ и чакра самого Сенсомы защищали ее от ветра и снега, властвующих в этой холодной Стране.

— Хорошо, — кивнула ему Омо и прижала к себе сильнее плюшевого мишку. — Все.

Ее проблемы с речью никуда не делись, но это дело поправимое. Джирайя занимался с ней каждый день, однако потом ему пришлось их покинуть — приказом из Конохи его вырвали на войну. Сенсома и сам хотел пойти, но сын попросил его остаться и проверить окрестности на всякий случай — если их неведомый враг и оставил здесь свои следы, то искать нужно сейчас — позже уже времени не будет.

К тому же, совсем недавно Страну Снега потрясло убийство ее Дайме. Конечно же, это была работа шиноби, и пускай в мире шиноби полно, это еще не значит, что к смерти правителя не приложил руки контролер. Не значит и обратного, но, все же…

— Извините, Сенсома-сама, — покачала головой Сашими, вернувшаяся из города. — Ничего.

Сенсома посылал секретаршу в города, а сам оставался с Ловеном в пригородах — он не собирался светиться здесь больше обычного, особенно во время поисков контролера. Тем не менее, результатов пока не было, и Узумаки каждый раз возвращалась ни с чем. Не то, что бы Сенсома переживал, но он чувствовал, что что-то упустил.

И это было неприятное чувство. Ощущение, что он уже опоздал.

Привал было решено не устраивать и двигаться по темну. В Стране Снега по ночам люди вне городов и селений не разгуливают, потому что холодный климат легко похоронит в таких приключениях большинство путников. Если они не шиноби, конечно. С обладателями чакры ситуация иная, чем и решил воспользоваться Сенсома. Так они ускорят проверку и смогут выйти на других «странствующих» шиноби.

Если тот, кто убил Дайме, все еще находится в Снегу, шансы найти его возрастут. Ведь он, вероятно, тоже будет двигаться по ночам.

— «Хотя это и подозрительно с нашей стороны,» — подумал Сенсома, поудобнее перехватывая заснувшую под его плащом Омо. — «Уверен, местные шиноби будут придерживаться похожих моим мыслей.»

— Ты все делаешь правильно, — успокоил его Исобу. — Если мы встретим местных АНБУ, они сумеют разобраться в ситуации. Узукаге не убивал их Дайме… Ну, даже если они будут тебя подозревать, не думаю, что у них окажется так мало мозгов, что они предъявят тебе официальные обвинения. Еще и во время войны.

— Ко всему, я уверен, что Омо-чан тоже ищут, — начал говорить вслух, пускай и тихо, Сенсома. — И могут делать это даже по ночам. Хотя нет, плохая идея. Если я разрушу лаборатории Страны Снега, конфликту точно быть.

— Конфликту точно быть.

Сенсома замер, прислушиваясь к ощущениям, и Сашими с Ловеном тоже остановились, недоуменно воззрившись на него.

Но он не стал им ничего объяснять, раз за разом сканируя местность на предмет пользователей чакры. Голос, который он услышал… будто бы прозвучал в его голове. Но даже если так — есть кто-то, кто сказал эти слова, и он должен быть где-то в радиусе его сенсорских способностей. Ведь должен же, да?

Опыт и ум Математика Боя привыкли давать ответы на самые каверзные вопросы, какие только может подкинуть жизнь шиноби. Сенсома слышал голос, и он точно не сошел с ума, значит имела место некая техника. Что за техника может дать такой эффект? Гендзюцу, очевидно, но наложить на него гендзюцу… Это реально, но сделать это вне радиуса его сенсорских способностей, да еще и только ради того, чтобы сказать ему три слова — такой трюк не стоит этих усилий. На ум приходит другая техника. Даже ряд техник — уникальные ниндзюцу клана Яманака. Но даже самый опытный и сильный Яманака не сможет так просто влезть в его голову с огромного расстояния.

Клан Тофуру — обладатели уникального кеккей генкай, уроженцы Страны Молнии. Члены этого клана малочисленны, а оттого редки, но Сенсоме приходилось иметь с ними дело. Их улучшенный геном позволял им усиливать чакру союзников или свою. Но своя родная чакра членов Тофуру была столь слаба, что даже усиливая ее они были плохими шиноби. Поэтому-то клан малочисленен — их почти всех истребили до того, как поняли, насколько полезны обладатели их кеккей генкай при правильном использовании.

Хорошо, значит здесь имеет место быть союз членов клана Яманака и клана Тофуру. Подозрительный союз в военное время. И, если Сенсома не ошибается, они нашли то, что искали.

Предатель ли Яманака, или находится под контролем — разницы это не имеет никакой.

— Твои умозаключения поражают, Математик Боя, — хмыкнул голос неизвестного в голове. — Я впечатлен.

Сенсома нахмурился и тут же почувствовал слабенький огонек чужой чакры, вошедший в его радиус. Потом еще и еще. К отряду Узукаге двигались шиноби, и их было немало — целых пятнадцать, не считая того Яманаки и его помощника-Тофуру.

Сашими охнула, когда к ним вышел старый знакомый, а Ловен лишь пожал плечами:

— Ну… я же говорил, пишет Автор.

— Очень рад вас снова видеть, — холодно улыбнулся им всем мечник из Страны Железа, назвавшийся Шоураем. — Как вы ловко о всем догадались…

* * *

— Като?

Цунаде вошла в палатку мужа и обеспокоенно нахмурилась, увидев, как сосредоточенно он массирует свои виски. После того, как она прочитала то письмо от Орочимару, ей постоянно мерещится болезнь дорогого супруга. В любом его движении и взгляде — она везде видела амнезию, рак мозга и прочее-прочее. Как ирьенин Сенджу понимала, что просто накручивает себя, но остановиться уже не могла.

— Столько всего, — голос Като отдавал хрипотцой, но он нашел в себе силы улыбнуться жене. — Прости, Цунаде, просто навалилось всякого… Фронт трещит по швам, дезертиры, а теперь и это…

— Это? — выгнула бровь Цунаде. — Что опять произошло?

— Минато Намикадзе признан предателем. Официально. В Конохе это объявили вчера.

— Предателем?! Минато?! О чем думает Сарутоби-сенсей?! Нет, послушай, это какая-то ошибка! Ну не может же Минато…

— Все может быть, Цуна! — голос мужа стал жестким. — И… ладно, если честно, есть другая версия.

— Две версии одного события? Вторая из параллельного мира?

— Ты же сама понимаешь — Хокаге и Совет просто выбрали оптимальный вариант. А всего их было два. Первый — признать Минато предателем, так как он напал на Сенсому-сама, ну и так далее — ты знаешь. А вот второй…

— Мы это обсуждали, Като, — контролер. Я верю Сенсоме и верю Джирайе, а они свято убеждены в его существовании.

Командующий фронтом с Молнией невесело усмехнулся и отвел взгляд. О, как бы и он хотел не иметь сомнений! Но, увы, его положение обязывает просчитывать все варианты. И один из них — Минато, предавший Страну и селение. Дерьмовый вариант, но он вероятен. Равно как вероятно существование техники, с помощью которой его можно контролировать.

— Ладно, послушай, — Като подозвал жену поближе и, когда та села рядом, обнял ее. — Не так уж важно, на самом деле, предатель он или нет. Но если же он все-таки предатель… Просто вдруг, не дергайся. Так вот — если же он — предатель, то сколько еще врагов нас окружает? Сколько всего предателей? Да даже если и марионеток этого таинственного контролера — сколько их? Сколько их мы с тобой видели… за сегодня.

Снаружи звякнуло оружие, и в палатку, не сговариваясь, ввалились шиноби из ближнего круга охраны командующего. Все, как один — мощные джонины, сил которых хватило бы даже на сдерживание шиноби уровня Каге. И все, как один, в странных черных балахонах с красными облаками.

А в самом их центре стоял желтоволосый шиноби, официально объявленный сутки назад предателем.

— Да вы все сегодня чудо какие проницательные, — голубые глаза Минато сверкнули, будто бы были сделаны изо льда. — Подъем, командующий. Если не хочешь смертей своих подчиненных, тебе придется пройти с нами.

— Минато! — Като вскочил, закрывая телом Цунаде. — Какого Биджу?!

— Восьмихвостого, Като, Восьмихвостого, — спокойно ответил предатель, и снаружи натурально загрохотало. — Ты ведь узнаешь эту чакру?

Командующий фронтом с Молнией побледнел. Сбылись его худшие опасения. Предательство в Конохе было куда масштабнее, чем думает Хокаге. Оно вообще выходит за рамки обычного предательства.

Потому что его поддерживает сам Третий Райкаге…

— Мы будем драться… — тихо шепнула ему Цунаде.

— Да, — кивнул он ей и мягко перехватил ее руки. — Но не сейчас…

— Мудрый выбор, — кивнул им Минато.

* * *

— Я рад снова вас видеть, Шоурай-сан, — холодно посмотрел на мечника Сенсома. — Потому что я был обеспокоен.

— Вот как?

— Именно. И мое беспокойство было вызвано тем, что я упустил нечто важное. И я искал это в себе. Никак не мог понять, что же именно я упустил. А вот теперь понял. Познание. Вы говорили о нем так, что я не догадался.

Математик Боя сделал шаг вперед, нависая над застывшим мужчиной.

— Почему же ты не говорил о Познании… — приблизил свое лицо к лицу врага Сенсома. — Когда управлял Фугаку?

Сашими пораженно распахнула глаза и отступила на шаг от, казавшегося ей раньше милым, мечника. Она сразу поверила словам Сенсомы и сразу же поняла, о чем он говорит. Ловен нахмурился и отхлебнул алкоголя. Сенсома легко качнулся, все еще нависая над Шоураем.

А тот, вместе с остальными врагами, даже не изменился в лице.

— Так значит, ты все же веришь в контролера, — мечник перевел взгляд с глаз Сенсомы на его живот — туда, где сейчас пряталась Омо. — Это интересно, но сути дела не меняет, Математик Боя. Я здесь не для того, чтобы сражаться с тобой. Отдай девочку, и мы разойдемся.

— Ты серьезно?

Сенсома взмахнул рукой, намереваясь снести к чертям голову этой марионетки, но Шоурай опередил его движение на какое-то мгновение, и смог уйти от атаки. Тут же начали действовать и все его подельники, синхронно приготовившись к бою.

Сенсома развернулся, выпуская проснувшуюся Омо к Сашими и Ловену, и тут же повернулся вновь. Он сложил печать, посылая сразу двух Ледяных Клонов на врагов, а сам занялся более громоздкой техникой.

— Стихия Льда: Величественный Ледник!

Гигантский айсберг, сформировавшись, с ревом полетел на толпу врагов, но те быстро рассредоточились. Они действовали абсолютно синхронно, что выдавало в них марионеток, но, как ни пытался, Сенсома не чувствовал никакой знакомой ему техники контроля.

С ним сблизилось двое, и он, сверкнув желтым, смазался, выходя на новый уровень скорости и оказываясь между врагами на два мгновения раньше, чем они рассчитывали. Но он вновь не успел, и лишь схватил одного из них за руку, смазав по второму. Еще трое подскочили к ним, и один из «подкрепления» резанул клинком, отрубая товарищу руку, и давая ему возможность разорвать дистанцию с Сенсомой.

Но в неудачника уже летели кунаи со взрыв печатями, и он, сумев увернуться от половины, все равно схватил другую половину и взорвался, мигнув огоньком чакры в момент смерти.

— Четырнадцать, — кивнул сам себе Сенсома.

И ринулся вперед, пытаясь собрать на себе как можно больше противников.

Но они были умны, и не собирались атаковать Бога Шиноби. Вернее, они точно знали, что их атаками его не убить. Но их целью был не он, поэтому четверо из оставшихся прыгнули к Сашими и Ловену, оставшимся в стороне вместе с Омо.

— Берегись! — вскрикнула Узумаки, подхватывая девочку и отпрыгивая прочь.

Ловен лишь икнул и пьяно развернулся. В этот самый момент снег вокруг него будто бы взорвался, принимая на себя вес приземлившихся врагов. Не сговариваясь, трое из прибывших обнажили свои клинки, бросаясь на него, а последний ринулся к Сашими.

— Какая морока…

Зеленый сгусток взвизгнул, летя точно в грудь одному из троицы, и тот не успел увернуться, принимая удар. Его не отшвырнуло, и он даже не замедлился, но оставшаяся двойка моментально отпрыгнула от него в разные стороны, и недоуменно посмотрела на то, как их товарищ заваливается на колени.

А в его груди зияла сквозная дыра.

— Так вот каковы маги Иорфа, — бесцветным голосом произнес один из оставшихся. — Впечатляет.

— Я не маг, челядь! — тут же вскинулся Ловен. — Я — Архимаг! И я окажу тебе честь, прикончив лично!

Но следующий зеленый сгусток просвистел мимо — теперь уже противники знали об опасности, которую он несет. Они вновь начали разгон и уверенно добрались до Брау, обступая его с разных сторон. Архимаг или нет, но скорости шиноби и их реакции он не имел, поэтому в ближнем бою ему делать было нечего, и они знали это.

Их сдвоенная атака была сокрушительна. Правый напитал свой кунай чакрой Молнии, а левый превратил свои руки в камни. Они разогнались до немыслимых для обычных людей скоростей и…

Со всей дури врезались в мигнувший бирюзовым щит.

— Идиоты, — прошипел Ловен, уронивший бутылку. — Тупые идиоты!

Сашими услышала крик Архимага, но только поморщилась — похоже, кому-то «посчастливилось» лишить его выпивки. Это и для нее проблема, но сейчас нужно сосредоточиться на парне, бегущим на нее с обнаженным клинком. И на защите Омо, само собой.

— Холодно, — вздрогнула девочка рядом.

— Потерпи, скоро все закончится, — обнадежила ее Узумаки, скидывая свой плащ с плеч на ребенка. — Укутайся и потерпи…

Противник сблизился резко, рывком. Он ускорился в самые последние мгновения, и Сашими вскрикнула от неожиданности, принимая его атаку на кунай. Шиноби резанул воздух поблизости от ее лица, надеясь запутать и запугать, но тут же отскочил на целых десять метров.

А на протяжении всей этой десятки метров прогремел мощный взрыв.

— Надо же, почувствовал, — вздохнула Сашими, принимая расслабленную позу. — А я думала, что мой спектакль удался.

— Узумаки, да? — враг нахмурился. — Ты не слаба.

— Извини, но я не могу сказать того же тебе. Может потанцуем?

Сенсома весело усмехнулся, расслышав слова секретарши. Ох и научил он ее плохому! Но, с другой стороны, это «плохое» сейчас дает ей достаточно опыта и сил, чтобы противостоять хоть четверым противникам того уровня, что сейчас перед ней.

И вот уже это было достаточно интересно. Их противники сражались как простые шиноби. Ну, джонины среднего уровня, ну и что? Однако же, кроме того, кого взрывом убил Сенсома, и убитого Ловеном, больше никто из них не умирал. И это они противостояли отряду самого Математика Боя.

Нет, они не просты. Сенсома быстро понял, что шиноби, выступающие против них, очень сильны. Просто они не сражаются на максимум. Они сдерживаются.

Для общей синхронности.

Вот Сенсома вспыхивает синим и бросается в атаку с Одним Хвостом, метя в плотно сбившуюся четверку. Они видят это, нет, они даже предвидят это, а потому распрыгиваются до того, как он долетел. Их предвиденье очевидно — Яманака, усиленный Тофуру, все еще находился в голове Сенсомы и, возможно, Сашими. А может быть даже и в голове Ловена, но что там можно было разобрать, Сенсома не знал.

Он знал лишь, что их атаки Яманака может читать. Однако, он не может одновременно читать их атаки и передавать информацию союзникам — для этого нужна целая сеть из Яманак, а такую сеть Сенсома бы почувствовал даже за радиусом. Значит, получая информацию лично, Яманака может как-то ей делиться, но его способ неизвестен. И это — очень интересная задача.

Правда, ее легко можно решить, загородившись могучей чакрой от любого чтения мыслей, а потом просто расколотив в фарш всех врагов, но…

Тогда же будет совсем невесело!

Сенсома подпрыгнул, пропуская под собой удар какого-то особенно быстрого джонина, и тут же извернулся в воздухе, ногой отбрасывая от себя его напарника. Распечатал клинок и махнул в сторону третьего. Его расчет был идеален, и выбранная им цель никогда бы в жизни не успела и не сумела бы среагировать, однако, она была не одна.

Удар Сенсомы заблокировал Шоурай. Мечи лязгнули, встречаясь, и Сенсома, чуть напрягшись, расколол оружие врага, но его союзника убить не успел — тот скрылся, воспользовавшись заминкой.

Окружившие Математика Боя шиноби синхронно сложили печати.

— Вот оно что, — выдохнул он, все поняв.

Договорить, правда, ему не дали — все противники одновременно выдохнули, завершая техники. Это была классика — Стихия Огня, усиленная Стихией Ветра, и классика вечная и исполненная абсолютно — все техники, сформированные врагами вылетели практически в одно мгновение.

Сенсома замахнулся клинком, покрывая его инеем, но на половине удара замер, обратившись в камень. Техника нинтайдзюцу Стихии Земли сработала безупречно, полностью сведя на нет огромную силу комбинированной атаки ниндзюцу. Как только жар спал, Сенсома освободился от каменной скорлупы и завершил свою атаку, обрушив на противников могучего ледяного Дракона, сорвавшегося с кончика лезвия его меча.

Ожидаемо, враги успели разойтись до того, как техника врезалась в землю.

— М-да… — вздохнул Сенсома, поправляя очки. — Такими темпами мы долго будем тут плясать.

— Всего лишь отдай девочку, и мы уйдем, — донесся до него голос Шоурая.

На Математика Боя тут же прыгнули сразу вчетвером, надеясь яростным обменом ударами сбить его с толку. Неуловимые и читающие твои мысли противники — оппонент настолько же серьезный, насколько и интересный, однако…

Когда враги отпрыгнули, их было уже трое. А их напарник оказался проткнут насквозь рукой Сенсомы.

— Чтение мыслей и синхронные движения — это серьезные оружия, — произнес Узукаге, ленивым взглядом смотря, как по его руке стекает чужая кровь. — Но твой трюк немного интереснее. Я не сразу понял. Мало просто знать то, что знают другие, союзники это или враг. Нужно еще и понимать это. Это — твоя особенность. Каждый из тех, кто сражается со мной здесь, и тот Яманака, и, я уверен, Тофуру — все они имеют одинаковые знания. Это не один человек, но несколько. Несколько одинаковых людей. Клоны.

Мертвое тело рухнуло к ногам величайшего шиноби в мире, и он повернулся к Шоураю, с интересом смотрящему на него. Первый мертвец без руки, второй мертвец с дырой с груди, а третий — в черепе. Все три мертвеца даже и не думали исчезать во вспышках белого тумана, равно как и не были друг на друга похожи внешне.

И, тем не менее, это были клоны.

— Я уже сказал — ты очень проницателен, — спокойно ответил Шоурай. — Твое Познание велико. Но ты остановился в шаге от конца. Потому что ты слаб душой. Последний штрих, и весь этот мир был бы у твоих ног…

— Не неси чушь, — взгляд Сенсомы стал давящим. — Этот мир и так у моих ног.

Его чакра вздыбилась, своим давлением сминая снег. И врагов, осмелившихся бросить вызов сильнейшему. Шоурай скривился, но остался стоять на ногах, хотя некоторые из его союзников припали на колени. Но давление — чушь, и его бояться не стоит. Гаже всего было то, что из-за буйства чакры Яманака не может видеть движения, которые будет использовать враг.

— Ты… — процедил Шоурай, не в силах отступить, пока Математик Боя шел к нему. — Даже ты не одолеешь Райкаге… А он придет… И заберет то… что захочет…

— Райкаге? — выгнул бровь Бог Шиноби. — Ты связан с ним?

— Он — мое главное оружие, — оскалился мечник. — Я специально берег его для тебя. И он уже забрал одного из претендентов на титул Хокаге. И он придет вновь. И вновь заберет то, что я скажу.

— Не придет, — шея врага тихо хрустнула, когда Сенсома свернул ее в одно движение. — Потому что я приду к нему раньше…

Войдя в Режим Отшельника, перерожденный увеличил свой сенсорский радиус, но только для того, чтобы обнаружить, как в нескольких километрах от них земля дрожит от буйства гигантских Ледяных Драконов.

— Омо-чан, — расплылся в улыбке дедушка-Сенсома. — Какая умница…

Дажебез чтения мыслей враги были синхронны и сильны, что еще раз убедило Сенсому в том, что в деле замешаны клоны. Контролер существовал и каким-то образом использовал свои или чужие копии для получения контроля. Теперь он знает это наверняка. Осталось лишь добыть доказательства, но и это труда не составит, ведь он знает, куда ему идти.

В Страну Молний, к Райкаге.

И если Третий Эй захочет ему что-то доказать — пусть. Вот уж чего Сенсома не мог, так это страшиться битвы. А уж привычная переоценка его противника всеми подряд вообще навевала приятные воспоминания о молодости, когда каждый встречный-поперечный имел сомнения о силе Математика Боя.

— Горите, уроды! — ярился Ловен, сжигая заживо пару своих противников.

Сенсома хмыкнул и уклонился от пролетевшего мимо оппонента Сашими — девушка отправила его в полет точным ударом ноги по лицу, деформировав то самое лицо. Омо-чан была с ней в целости и сохранности, а потому сосредоточилась и вычислила местонахождения Яманаки и Тофуру, вдарив по ним своими Драконами. Похоже, в снегах ее сенсорские способности сильнее, чем у Сенсомы.

— Занятно, занятно, — пробормотал перерожденный, пинком сокращая численность врагов. — Так и запишем — на носу хороший бой…

И он даже сам не заметил, как вспомнил старую присказку из прошлой жизни.

* * *

Третий Райкаге сидел в своем кабинете в гордом одиночестве. Вернее, так было до недавнего момента. Но миг сменился мигом, и Эй почувствовал, как в темном углу сзади справа разгорелся очаг чакры. Будто бы там только что родился ребенок-шиноби, что было, конечно же, не так.

И чакра была знакомая. Не знай Эй о проделках контролера, он бы без раздумий вдарил всей своей мощью по сопернику своего любимого сына.

Минато Намикадзе кашлянул, обозначая свое присутствие.

— Слышал, теперь у тебя появилось имя, — произнес Райкаге, не оборачиваясь.

— Шоурай, — судя по голосу, собеседник растянул губы в улыбке. — Я пришел к выводу что необходимо больше… индивидуальности.

— Вот как… И что? Помогает тебе твоя индивидуальность?

— Ну мне, например, удалось заманить сюда Математика Боя. Теперь он будет искать встречи с тобой.

Эй не ответил. Он… был готов к этому. Математик Боя вернулся в мир и спутал планы неизвестного контролера-Шоурая. Он знает о его существовании, а это значит, что рано или поздно Бог Шиноби узнал бы и о его главном союзнике. Неудивительно. Равно как неудивительно и то, что Сенсома Узумаки-Томура придет за ним. Так же нагло, как он сам пришел за Като Даном.

Все идет по плану. Все хорошо.

— Мне нет смысла отсиживаться в селении, — Райкаге вздохнул. — Сколько ему нужно времени.

— Он не спешит, но и не медлит. Думаю, дня четыре.

— Тогда я выступаю завтра. Подготовлю все к его пышным похоронам.

— А ты уверен, — вспыхнуло желтым, и Минато оказался прямо перед Эем. — Что одолеешь его?

Райкаге поднял глаза на шиноби, которого называли быстрейшим. не только из-за его превосходной техники Летящего Бога Грома, но и из-за природной скорости и мгновенной реакции. Строго говоря, Летящий Бог Грома не мог использоваться никем другим с такой же эффективностью именно потому, что у остальных на него просто не хватило бы скорости.

Ну, может быть какой-нибудь особенно-одаренный Учиха и смог бы справиться, но…

А, ну и сам Эй, конечно же.

Шоурай даже не понял, в какой момент Райкаге его отбросил. Эй просто вспыхнул черным, и тело Минато в то же мгновение оказалось в воздухе. Ненадолго — глава Акацуки оставил реперную точку за спиной собеседника заранее, так что он просто переместился к ней…

И оказался за окном.

— Биджу! — выругался желтоволосый, вновь появляясь в углу кабинета Эя. — Меня могли увидеть!

— Это твои проблемы, — Райкаге неспешно развернулся к нему, недовольно взглянув на пол, с которого пришлось сдирать реперную точку вместе с куском древесины. — Ты убедился?

— Мощь нинтайдзюцу Молнии, превосходящая могущество Биджу и скорость, справиться с которой не смог бы и быстрейший, — Шоурай довольно усмехнулся. — У старика Узукаге нету шансов.

— Но бой не будет простым, — осадил его Райкаге. — Я изучил его. И он силен. На своем пике он бы меня одолел.

— Но он не на пике. Более того… Он уже стар. Его главное оружие — Врата, и они калечат тело. Едва ли он сможет использовать последние Врата против тебя. А нет Врат — нет гарантии победы.

— И откуда ты все это знаешь?

— У меня есть… источники…

— Хорошо. Тогда через четыре дня назначаю казнь Узукаге. А потом ты выполнишь свое обещание.

— И отдам тебе часть Огня. Я все помню… союзник.

* * *

Майко рыкнула на двух нерасторопных генинов, тянущих в лаборатории что-то тяжелое. Парни вздрогнули, ойкнули, попытались извиниться, но были отброшены прочь.

Сейчас совсем не время!

— Орочимару! — прокричала женщина в коридор. — Ороч…

Вылетевшая из одной из дверей змеиная голова угрожающе зашипела, но Инузука была слишком зла, чтобы играть в игрушки. Она зашипела в ответ, и питомец Ясягоро, стыдливо прикрыв глаза, убрался вон. Женщина побежала за ним — обычно охранные змеи сторожат важные эксперименты.

Важные эксперименты, находящиеся в процессе.

Орочимару встретил ее у последней двери. Он выглядел как всегда — спокойный, мирный и абсолютно кровавый. Во время экспериментов следить за внешним видом он как-то отучался.

— Что случилось? — участливо прошипел он, а потом разглядел эмоции супруги. — Нападение?!

— Нет, — мотнула головой Инузука. — Вернее — да, но не на нас. Срочные новости. Като и Цунаде… Их забрали.

— Что значит «забрали»? Они что, лежали на полке? Объясни толком…

— Их забрали в плен, Змей! Это был Минато! И Райкаге, понимаешь?! Предательство не только в Конохе. Они сотрудничают с Молнией!

— Но зачем Минато похищать Като? Какой в том смысл?

— Ослабить фронт, нет? Это же очевидно!

— Послушай, Майко, фронт можно ослабить несколькими путями. Похищение Като и Цунаде… слишком топорно для этого и слишком ресурсозатратно. Дело в ином. В чем-то… более важном.

— В чем? — Майко внимательно вгляделась в лицо мужа. — В чем, например?

Ясягоро замер, задумавшись, а после развернулся и ушел в палату. И Майко не пошла за ним. В такие моменты он напряжен. Кто-то сказал бы, что Змей просто ушел от ответа, но Майко слишком хорошо его знала — ему нужно все обдумать. А лучше всего думать у него выходит за работой.

Орочимару же, тем временем, подошел к столу и сорвал с него простыню. Под ней оказался рослый мужчина из Конохи, с мужественным подбородком и черными волосами. Чистокровный Учиха. Потомок самого Мадары.

— Ну же, Фугаку, — прошептал сам себе Ясягоро. — Приоткрой мне тайну Шарингана…

Начало грозы

— Коноха… изменилась.

Угрюмый тон Обито вкупе с его мрачным взглядом породил в Какаши необъяснимую тоску. Сам Хатаке, в силу возраста, не понимал, что именно заставило его грустить, но вот его отец, который вел их в родное селение с фронта с землей, был проницательнее.

Маленький Учиха повзрослел, и Сакумо ясно видел это. А сожаления его сына были рождены тем, что Обито повзрослел… неправильно. Резко, цинично и кроваво. По-военному. Так взрослеют почти все Учиха. Поправка — все гении Учиха. И Обито был тем самым гением, как им был и Итачи, тоже идущий с отрядом.

Из тени одного из домов отделилась тень и почти мгновенно поравнялась с Сакумо, явив ему свою бесстрастную маску.

— Хатаке-сан?

— Слушаю, — Сакумо лишь чуть-чуть замедлился, давая возможность АНБУ держать его темп.

Но прячущийся за маской шиноби не захотел играть по правилам Белого Клыка. Он сделал широкий шаг и оказался прямо на пути небольшого отряда из фронта с Землей. Его движения и стойка выглядели решительно — у него были приказы, и он обязан их выполнять.

— Прошу прощения, — в голосе АНБУ не было и тени раскаяния. — Небольшая проверка. Приказ Хокаге.

Его коллега буквально материализовался из воздуха. И если у первого чакра читалась слабо, благодаря специальным техникам для ее маскировки, то вот второй себя почти не скрывал, да и АНБУ, в общем-то, не был. Просто Яманака, нацепивший форму и маску.

— Приказы Хокаге неоспоримы, — кивнул членам тайной службы джонин и сурово посмотрел на детей. — Не сопротивляйтесь.

Чакросистему ощутимо тряхануло, но Сакумо прекрасно знал, что в любой момент сможет сбросить с себя ментальное давление. Естественно, делать этого он не стал, и добровольно позволил Яманаке себя обследовать. Техника незнакомая, но относительно безобидная, так что ничего дурного не произошло. Яманака же, обследовав Сакумо, вежливо поклонился ему, пытаясь сгладить негативные ощущения от сеанса, и прошел к детям.

Им было немного сложнее, чем бывалому джонину, но зато они никогда раньше не попадали под вражеские ментальные атаки, так что их сознания не пытались сбросить технику Яманаки на одних только рефлексах. Хотя мальчики-Учихи напряглись — у них в клане разнообразие ментального контроля и различных ментальных техник присутствует в избытке.

Проверка окончилась и АНБУ с Яманакой, поклонившись, удалились.

Сакумо тоже не задержался, решив разъяснить все сразу с Хокаге, а не додумывать. Да и отчет ему нужно предоставить. О том, что ничегошеньки Хатаке не нашел, как ни пытался…

— Свободны, — махнул он детям рукой, остановившись на переулке. — Я занесу вас в ведомство, так что самим никуда идти не надо. Отдыхайте. У вас есть, минимум, два дня.

— Хай! — поклонились ему ребята, а когда разогнулись, джонина уже не было.

— Круто! — широко улыбнулся Обито. — Хочу так же!

— Ты странно улыбаешься, — Какаши прищурился. — После того, как нас остановили АНБУ.

— А ведь и верно, — кивнула своим мыслям Рин. — А когда только зашли в селение, ты был такой грустный…

— А вы не понимаете, нет? — Шаринган Обито (вот уж удивительно) будто бы смеялся. — Нас же проверили ментальной техникой!

— И что?

— Да то, что это была проверка на контроль! Понимаешь, дурак седой, на контроль! Это значит, что контролер точно есть! И Минато-сенсей нас не предавал! Как можно быть таким глупым?

— Ты… совсем дебил. Конечно, техника контроля существует, но Минато-с… он к этому не относится! Вспомни — Фугаку Учиха оказался под контролем и напал на Хокаге, и… Ох, прости, Итачи.

Разогревшиеся парни сами не заметили, как встали друг напротив друга и кричали визави прямо в лицо. Какаши смутился первым и вперил виноватый взгляд в самого младшего из группы.

— Ничего страшного, — Итачи ответил безразличным взглядом. — Нового я не услышал. Прошу меня простить, я пойду.

— Удачи! — махнул ему рукой Обито, которого даже такая ситуация с веселого настроя не сбила.

Бывшая команда «номер семь», без учителя, прошлась по селению. Обито был прав — Коноха неизменно менялась, становясь больше и продвигаясь в техническом плане. Но селение оставалось таким же родным, что и всегда, и ребята чувствовали это.

Они разошлись через час. Какаши решил убраться дома до прихода отца, а Рин вызвалась его проводить. Вопреки ожиданиям, Обито за ними не увязался, лишь рукой помахал и ушел в одном, известном только ему, направлении.

Впрочем, Какаши быстро разгадал это направление.

— Вот дурак… — буркнул Хатаке, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. — Быстрее, Рин, а то опоздаем.

— Куда это? — удивилась девушка. — Ты же домой собирался.

— Я — да. К себе домой. А вот Обито решил навестить кое кого. И ушел вон туда. Догадываешься, к кому он пошел?

— Там не живут ребята из выпуска, да и не общается он ни с кем, — Рин бросила взгляд в сторону квартала Учиха — Обито явно ушел в противоположную сторону — к центру селения. — Ох! Он пошел к Кушине-сан!

— Я же сказал — быстрее!

Джонин и генин добрались до искомого дома быстрее Обито, который никуда не торопился. Тем не менее, вставать у двери и ждать его они не стали. Какаши указал Рин на дерево, стоящее неподалеку, и первым на него взобрался. Оттуда нельзя было увидеть, что происходит в доме, но зато услышать можно было надежно.

Рука молодого Хатаке сама потянулась к кунаю, когда ветка, которую он выбрал, неестественно сильно качнулась, но он тут же себя остановил. Инстинкты молчали — скорее всего, эта ветка пользовалась любовью у местной детворы, или тут когда-нибудь висели качели. Разболталась, только и всего.

Шиноби АНБУ, которого шуганули резко запрыгнувшие к нему детишки, коротко выругался. Но чего-либо предпринять не успел, потому что Обито уже постучал в дверь.

— Куши… — мальчик осекся и буркнул. — Нет, лучше пока молчать. А то может и не открыть.

Вообще, до него только сейчас начало доходить, в каком состоянии может быть Узумаки. Нет, он понимал, что она крайне печальна из-за ситуации с мужем — потому и пришел, собственно, но… Вот увидит его скорая на расправу Джинчурики Девятихвостого, всплывет перед ее глазами супруг, которого все считают предателем и…

— Жопа, — мрачно вывел для себя вердикт Учиха, но дверь уже открылась.

А на пороге стояла…

— Кушина-сан! — мальчик бросился на девушку всем весом, разом забыв о всех своих тяжелых думах.

Его рывок был так силен, что его и ее смело в гостинную, подальше от глаз Какаши, Рин и уступившего им место агента АНБУ. Хотя дело было, конечно, не в рывке.

Обито прыгнул к Кушине, потому что увидел то, в каком состоянии она была. Скелет или мумия — так можно было назвать некогда прекрасную молодую девушку из клана Узумаки, срывавшую овации мужского пола в любом месте. Как она была красива, так сильно страшна и стала. Худая, нечесаная, немытая и совершенно разбитая. Обито впервые видел кого-то, кто так резко изменился за столь короткое время.

— Оби-то… — тихо прошептала Кушина, держа в руках упавшего с ней мальчика. — Ты…

— Кушина-сан, что с вами?! — Учиха вскинул голову, и Узумаки вздрогнула, увидев лишь один его глаз. — Кушина-сан, так же нельзя!

— Обито-кун, — еще тише сказала Кушина и… разрыдалась.

Растерянный Обито обнял девушку и сильно-сильно прижал к себе. Кушина всегда была к нему добра и даже почти заменяла мать. Она ко всем была добра, и седьмой команде очень повезло иметь такую «маму». А «папой» для них был, конечно же, Минато Намикадзе.

— Кушина-сан, я был там, — горячо зашептал Обито девушке прямо на ухо. — Я видел его, Кушина-сан! Не плачьте. Это был не он. Он не предавал нас. Никого не предавал. Он нас всех очень любит. И мы его любим! Кушина-сан, так нельзя… Не отчаивайтесь. Я верну его к вам, Кушина-сан. Я обещаю вам. Иначе… иначе я не стану Хокаге.

Какаши нахмурился и тоже пообещал себе. Что прикончит предателя быстрее, чем друг найдет его. И он же сделает Обито Хокаге. А сам будет рядом, конечно. Как Данзо-сама и Хирузен-доно. Потому что предательству есть лишь одно лечение.

Так всегда говорил его отец… предательство искупляет лишь смерть. Какаши вспомнил маму и вслушался в себя. Белой чакры, коей владел отец, не было даже в помине.

Но это предательство уже нашло свое искупление.

Он спрыгнул с ветки и неспешно пошел домой. Рин бросила последний взгляд на дом сенсея. Она не поддерживала Какаши, и ей были ближе слова Обито. Но она, конечно, не будет встревать в мужской спор. Даже для куноичи это бесполезно. Так ей говорила мама.

А еще мама говорила: «Не упусти свой шанс.»

И Рин слушалась маму. Поэтому она спрыгнула вслед за Какаши.

А тем временем Узумаки Кушина, положив голову на плечо молодого Учихи, тихо рыдая, произнесла твердое:

— Спасибо…

* * *

В трактире было шумно, и Сенсоме это нравилось. Больше слухов — больше информации. И, так как информация была тем, за чем они вообще сюда пришли, приходилось не только вслушиваться, но и подогревать публику.

Впрочем, с этим прекрасно справлялся Ловен.

— Да кто ты… этот… нахрен… такой, м-м-м? — жутко пьяным голосом вещал Архимаг, прицепившись к какому-то крепкому работяге. — С какой ты страны, ик?! С Азерчая, да?!

— Че ты лопочешь, старик? — нахмурился мужчина. — Я тут и родился. В Молнии. Че за Азер-хрень?

— Ну-у-у… на разбойника ты не похож, — Ловен покачнулся и расплылся в ехидной улыбке. — Значт — монах!

— Я нихрена не понимаю, чего он несет, — пожаловался работяга своему помрачневшему другу.

— Он обозвал тебя монахом, Дуге. Старик намекает, что у тебя нет яиц.

— А точнее, что он ими не пользуется! Боже, Автор, зачем ты написал его таким уродом?..

— А ну! Выйдем!

Ладно, не так уж Брау был и эффективен. Сенсома поморщился и прижал Омо поближе.

Омо на это внимания не обратила. Она играла деревянными лошадками на столе.

В реакции Сенсомы было нечто старческое, да, потому что на самом деле контингент в этом трактире был не так уж и плох. Да и вообще в Стране Молнии люди были неожиданно спокойными и даже смиренными. Прочем, это только Ловен с Сашими удивлялись. Архимаг, потому что не привык к жизни шиноби вовсе, а Узумаки от того, что жила почти все время в маленькой Стране Водоворотов — там менталитет совсем уж особый.

А вот Сенсома простоте и обходительности местных значения не придавал. Он знал, что простой люд здешних мест просто боится своих же собственных шиноби. Пользователи чакры из Молнии — свирепые и мощные бойцы. Они не плохие, просто очень горячие на голову и сильные. А такое сочетание рождает постоянные прецеденты. Те, в свою очередь, укореняют в людских головах мысль о том, что лучше к кому попало не лезть. А то потом некому будет даже твои прожаренные ошметки собирать.

Наглядный пример — Ловен вернулся с улицы, куда вышел с двумя мужчинами, но сделал это в гордом одиночестве. Что от внимания местных не укрылось, и теперь пьяницу избегали.

— Зануды, — фыркнул Брау, плюхаясь за стол. — Долго нам еще по кабакам и борделям шляться? Я хочу остановиться где-нибудь в гостинице… ик!

— Чтобы там запереться в номере и пить несколько дней кряду?

— Я и так пью несколько дней кряду. Точнее — все.

— Хорошо, перефразирую. «Чтобы запереться и ничего не делать, бухая, несколько дней к ряду?»

— Как это «ничего не делать, бухая»?! Главный мой герой, так ведь бухать — уже что-то делать! Не разочаровывай старика. И вообще, почему же ты не упомянул про мои жертвоприношения Автору? И философские раздумья.

— Потому что у тебя и то и другое входит в пункт «бухать».

Ловен аж задохнулся от такого вопиющего пренебрежения его проповедной деятельностью, но слова сказать не успел — в дверях показалась Сашими. И дело было не в ее красоте — в возрасте Архимага (а ему уже сто шестьдесят) на красивых девушек не реагируют. И не в том, что при ней Брау стеснялся говорить — вот уж дудки. Просто с Сенсомой спорить бесполезно, он ведь прав. А вот на Сашими насесть всегда весело — она так мило пытается не нести чушь в ответ на его чушь…

— А тебе идет, рыбка, — вякнул Архимаг, покачав пивной кружкой. — Черный цвет… а если мы весь твой клан перекрасим в такой, представь? Красота…

— Говори потише, пьянь, — легонько стукнула его Сашими по затылку. — И вообще, почему именно «рыбка»?

— Не именно. Я тебя и не так называл.

— Но последние двое суток только так.

— Так мы последние двое суток по кабакам шляемся, конечно.

— И где тут связь, Архиалкаш?!

— Рыбка хороша к пиву…

Сенсома покачал головой и обеспокоенно взглянул на Омо. Но та большого значения разговорам взрослых не придавала — уже привыкла, что те просто без перебоя несут всякий бред. Такая себе защита детских ушек от вредных словечек, но ничего лучше у «дедушки-Сенсомы» пока не было.

— К делу, Сашими, — легонько постучал он по столу.

Девушка вздохнула. Ей было непривычно видеть у Узукаге все пальцы на обеих руках. Его Хенге и правда было на высоком уровне — даже звук от постукивания был.

— Я нашла кое-что, — собралась она с мыслями. — И это… неприятно. В общем-то, это касается фронта Конохи с Молнией. Но и нас тоже. Като Дана и Цунаде Сенджу схватили.

— Вот как… — Сенсома выгнул бровь. — Мы знали это. Но хорошо, что это подтвердилось.

— Не так уж и хорошо, Сенсома-сама, — буркнула Сашими. — Там же… Цунаде. Кто она вам?

— Дочка очень близкой подруги детства, конечно, — взгляд Сенсомы погрустнел. — Яркий осколок чего-то прекрасного…

— Поэтический настрой? — оживился Ловен. — Я припоминаю того паренька-демона. М-м-м… Джин-чу-ри-ку.

— Джинчурики, пьянь.

— Не булькай, рыба. Я же к тому, что… он тоже отсюда? Может найдем его и возьмем в заложники? Обменяем на Цунаде. Я её помню, ага. Славная девочка. Аристократка, которая может с локтя пить сорок градусов — таких людей очень немного, пишет Автор. Ее нужно спасти.

— Интересная… мысль, — кивнул Сенсома и взглянул на Сашими.

— Верно, мысль хорошая, но не сейчас, — Узумаки вздохнула. — Я узнала, что Дана и Цунаде держат где-то в горах. Нам совсем не по пути. И, скорее всего, неподалеку от них и Эй Неуправляемый — сын Третьего Райкаге. Тот парень.

— И его я помню, — кивнул Ловен. — Ну тогда понятно — Цунаде в горах, там же и эти два чернокожих братца. А нам в центр — к их папочке. Жалко… Но мы можем потом туда пойти.

— Решим, — кивнул Сенсома. — Сейчас главное — добраться до Райкаге. Сашими?

Пока Сенсома с Ловеном собирали слухи в кабаках, барах и тавернах, Сашими во всю шпионила. Ей в этом отлично помогали природные навыки, вроде обаяния, красоты и умений секретаря. Никто не может быть столь же убедителен и, в то же время, скрытен, как опытная красотка-секретарша.

Ее задача была проста — узнать, где находится Райкаге и проложить к нему безопаснейший и короткий путь. И она справлялась.

Совсем скоро, благодаря ее навыкам, Сенсома сможет спросить Эя обо всем, о чем захочет…

А он захочет много. Он захочет все.

* * *

Прочитав доклады о том, что перекрасившаяся Узумаки выведала то, что нужно, Эй удовлетворенно кивнул сам себе.

— Как вы можете говорить о недооценке, если сами так себя ведете?

Третий Райкаге нахмурился. Он только что пробормотал это вслух? Волнение, да? Оно, вроде, так выглядит. Давненько его не было, забыл уже. Не такое уж и плохое чувство, в целом. Даже интересное.

И совсем не стыдно. Волноваться перед боем с сильнейшим в мире существом — это даже более чем естественно и очевидно.

— Отец? — под навес зашел Эй. — Все в порядке?

— Немного волнуюсь, только и всего, — остался честен с сыном Райкаге. — Эй, сколько видов нинтайдзюцу ты знаешь?

Сын удивился, да и сам Третий Эй слегка пожурил себя. Этот тест тоже от волнения. Попытка успокоиться? Неосознанная, причем. Похоже, Математик Боя куда более велик, чем он до этого думал.

Ну да… это уже вопрос решенный.

— Три? — не очень уверенно ответил Эй. — Нинтайдзюцу Молнии, конечно. Первое. Потом… Математик Боя же создал его, да? Нинтайдзюцу Земли. И… вроде бы его разработал кто-то из Конохи, тоже. Ветер, верно?

— Абсолютно, — выдохнул Райкаге. — Неверно.

— Чего? — сын удивился. — Есть еще?

— Нет, нету. И вряд ли будет. Ты был прав до слова «первое». Дальше нужно было лишь дополнить словом «единственное».

— Я… не понимаю, отец.

Райкаге Эй встал, расправив широкие мускулистые плечи, разом нависая над немаленьким сыном. Его лопатообразная ладонь легла преемнику на плечо и мягко повернула в сторону выхода. Два Эя вышли из-под навеса, и им открылась впечатляющая картина сотен серых каменных гор.

И над этими горами сгущались тучи.

— Это — давний секрет, — начал Райкаге. — Такой давний, что те, кто начал передавать его, сражались еще во времена Рикудо.

— С кем же можно тогда было сражаться?

— Все с теми же. И с ним самим, конечно. Не удивляйся, но бывали и такие храбрецы. Некоторым даже удавалось дать бой великому Богу Шиноби. В те времена чакра была еще не изучена. Почти не было техник, а те, что были, больше походили на случайные недоделки. Но уже тогда была великая техника. Техника нинтайдзюцу Молнии. И единственное истинное нинтайдзюцу, которое существует и сейчас.

— Истинное?

— Нинтайдзюцу Математика Боя — Бог-Камень. Я много читал о нем. Это не нинтайдзюцу. Это нечто более сложное и громоздкое. Я бы назвал его фуин-нин-тайдзюцу. Мастеров, которые могут его повторить, в мире очень мало. И их едва ли станет больше. Да и приставка «тай» в нем есть лишь благодаря могуществу Математика и его стилю. Никто другой в ближнем бою такую технику эффективно не использует. И того — это будет фуин-ниндзюцу. Разница очевидна.

— Но что же с Ветром?

— Эту технику можно было бы назвать нинтайдзюцу, но у нее есть изъян. Она покрывает лишь внешнюю сторону шиноби, становится ему будто бы броней. На самом деле, она не пронизывает каждую частичку тела пользователя. Поэтому это не нинтайдзюцу. Истинным пользователем нинтайдзюцу не может быть тот, кого можно убить его Стихией.

— Это что же получается… — сын пораженно распахнул глаза. — Ни ты, ни я… Мы с тобой как живые молнии что-ли?

— Ты очень проницателен, — Третий Эй кивнул. — Убери «как» и будешь прав. И это — давний секрет. Главный секрет нашего селения. Или даже нашей Страны. Все дело в Священной Горе.

— Священная Гора…

Конечно, Эй знал о Священной Горе. Да все о ней знали! Буквально — каждый в мире знал, где находится святая-святых Страны Молнии. Гора была местом поклонения Молнии. Уникальным местом. Гроза над ней практически никогда не заканчивалась. Но… в этом все и было. И больше ничего. Просто огромный камень, который обозвали священным. Ну и молнии по нему часто бьют. Так было для Эя всю его жизнь.

— Да, Священная Гора, — Третий продолжил, увидев, что его сын закончил копаться в своих мыслях. — Очень давно кто-то забрался на нее. Так уж получилось, что она считалась священной еще в те времена, и кто-то один — не из шиноби, забрался наверх. Но небо наградило его за подвиг молнией. И… он погиб. И не нужно на меня так смотреть, сын. Все дело в его брате. Ему тоже пришлось залезть, чтобы забрать тело дорогого родственника для похорон. Уже не сохранилось точной информации, но я уверен, что он тоже верил в Гору и не держал на неё зла. Как бы то ни было, и его ударила молния. Но не убила.

— Такое случается, — Эй пожал плечами. — Я знаю. Слышал. Люди иногда выживают после прямого удара.

— Именно. Но молнии на Священной Горе священны сами по себе. И они имеют выбор. И они выбрали того человека. Тогда и появилось первое и единственное в мире нинтайдзюцу. Нинтайдзюцу Молнии, позволяющее человеку самому стать молнией.

Грянул гром, и младший Эй пораженно моргнул, когда вместе со звуком его отец…

Нет, он не исчез. Но он появился. Он стоял рядом, а потом просто продолжил стоять рядом. Но уже у другого плеча.

— Скорость, сила и мощь самой природы, — веско обронил отец. — Это еще не сендзюцу, это куда примитивнее. Но, вместе с тем, эффективнее.

— Но как же? — удивился сын. — Тебя разве ударила молния? Та самая молния?! Со Священной Горы?

— И не только меня, Эй, — Райкаге потрепал сына по волосам. — Когда-то у меня были брат с сестрой. Твои дядя и тетя. Вернее, я не знал их, потому что когда я родился, они уже были мертвы. Их убила молния. А меня нет. И я счастлив, что мой первенец тоже выжил.

— Это… — Эй отступил от отца на шаг. — Но другие… мы же…

— Если в семье сильного шиноби рождается крепкий ребенок, он имеет право просить у Горы, — голос отца сам грянул раскатами грома. — Не у меня и не у Ками, а лишь у Горы. У ее молний. Чаще всего идут с сыновьями. Хотя и дочерей, бывает, не жалеют. Такова жизнь шиноби из Страны Молнии. Такова жертва пользователей истинного нинтайдзюцу. И такова обязанность Райкаге. И его долг, как родителя.

Третий Эй посмотрел вдаль и облегченно выдохнул. И ведь стало легче. Он уверен в себе. Даже не смотря на то, что к нему идет сильнейший, с которым у них будет бой насмерть, он уверен, что еще сможет понянчить внуков.

И дело даже не в Горе. Свою судьбу он пишет сам.

* * *

Като очнулся в темном помещении и ощутил головную боль. Его все-таки оглушили чем-то тяжелым. Мудро, но другого от Третьего Райкаге он не ждал. И стены… это явно мощное фуиндзюцу — отсюда ему будет не выбраться. Одному, по крайней мере.

— Биджу… — шикнул Дан, дернув веревки на руках.

— Не трогай Биджу, любимый, — вздохнули с противоположной стороны темной камеры.

— Цунаде?! Ты как? Жива? Они не делали тебе больно?

— Твои слова делают мне явно больнее. Со мной все в порядке. Подойди, я тебя осмотрю.

— Извини, — смущенно ответил Дан. — Но я не могу подойти.

Послышалось шуршание, а вскоре в обозримом пространстве появилась прекрасная, светловолосая, растрепанная жена. У Като даже дух перехватило. Он сам поражался своей к ней любви.

— Бедный, — женщина прикусила губу. — Сильно тебя.

— Я справлюсь, — усмехнулся он. — Но веревка крепкая.

— Это фуин, — кивнула последняя из Сенджу, прикладывая к голове мужа руки. — Захотела бы разорвать — не смогла бы…

С внешней стороны камеры послышались шаги. Супруги замерли, выжидая.

Без скрипа и возни их дверь отворилась и на пороге оказался долговязый Токуто — один из телохранителей Дана. Сейчас он был одет в непривычный черный плащ с узорами алых облаков. Таким его и запомнил бывший командующий, когда они виделись в последний раз.

Ну… хоть не Минато.

— Еда, — односложно сказал Токуто.

— Стой, — так же односложно приказал Дан.

Предатель замер.

— Почему… все так? — Като заерзал, пытаясь подняться. — Токуто, ты же был верным другом. Что произошло? Я никогда не поверю, что ты так запросто бросил своих жену и детей. Что тебя держит?

— Я хочу сказать тебе спасибо, Дан Като, — произнес Токуто не оборачиваясь. — Ты дал мне все. А теперь молчи и живи, как мне это нужно. Живи с женой. И не путай мои карты.

Сказав это, тюремщик вышел за дверь и запахнул ее. В то же мгновение с колен поднялась Цунаде и со всей своей силы вдарила по закрывшейся двери кулаком!

И ничего не произошло.

— Монументальная калитка, — хмыкнула Сенджу. — Похоже, мы в ловушке. Что будем делать?

— Я попытался применить технику Души, — признался Дан. — Из-за пут не работает. Мы могли бы попробовать сбежать, если бы не это.

Жена вновь села рядом и ощупала веревку. Прочная и усиленная фуиндзюцу. Внешним воздействием такую попросту не взять. Однако…

— Интересно, насколько сильно в этой Стране не афишируется личность бабушки? — пробормотала Цунаде под нос. — Выглядит… глупо.

— Не забывай о предательстве, — кивнул Като. — Даже если Мито-сама научила тебя, враг не обеспокоен.

— Меня просто недооценивают, — оскалилась жена, активируя Печать Силы Сотни.

Дан почувствовал, как чакра заходила ходуном и мстительно подумал о том, что стены их узилища не пропускают чакру не только во внешний мир, но и во внутренний. Их не заметят, даже если они на голове стоять будут.

Но тут же пришлось обеспокоиться — Цунаде выглядела крайне озадаченной и растерянной. А еще — бледной. Такой бледной Като ее видел совсем нечасто.

— Все в порядке, — с трудом разлепляя губы, произнесла жена.

Она оторвалась от веревок и деактивировала Печать. Като дернул руки, но все так же был беспомощен.

— Ситуация следующая, — устало глядя в потолок, начала Сенджу. — Печати на руках и ногах мощные, но я смогу снять рисунок. Проблема в том, что это нужно делать одновременно, иначе одни заменят собой вторые. А жрут они для эффективности твою чакру. Другими словами, мне нужно будет слить столько, чтобы превзойти твой резерв. И при этом и я и ты будем абсолютно беспомощны. Но если я солью всю чакру из Печати, то смогу снять все. Но сама буду бесполезна. И остальное будет только за тобой.

— Тогда не спешим, — решил Дан. — Время есть, надеюсь.

И они не спешили. По прикидкам Цунаде, они провели в камере у предателей неделю. И каждый день этой недели их кормил один и тот же шиноби. Правда, больше Токуто не говорил. Вообще ничего.

Тем не менее, постоянство усыпляет бдительность, а потому, выждав семь дней, супруги решились действовать. Просто сидеть и ждать — это было не для них.

— Я верю в тебя, — шепнула Сенджу на ухо мужу и разом слила всю свою чакру.

Коротко вскрикнув, она упала на пол без сил.

Освободившийся Дан тут же бросился к ней и нежно погладил по щеке. Она справилась, и она верит в него. Как может он ее подвести?

Осмотрев камеру на всякий случай, он приготовился ждать. Они не знали, чего ожидать от противника, поэтому Цунаде не начинала битву в одиночку. Да и здесь, на территории врага, ее сражение с Токуто вызвало бы эффект муравейника, когда все предатели в едином порыве обратятся против нее. А Дан не поддержит, ибо он связан.

— «Но это, действительно, просчет,» — подумал он, услышав шаги. — «Или Токуто имеет какую-то защиту от меня?»

Времени думать не было, да и бессмысленно это. Дверь, как всегда, открылась без шума, рывком, и в этот же момент Като применил технику Души!

И… нет, там не было защиты. Там вообще ничего не было. Равно как и чужой души. Като будто бы вселился в труп, но он знал, что подобное вселение выглядит по другому. А это было так, словно Токуто умер и потерял свою душу ровно в момент вселения.

— Я ничего не понимаю… — покачал чужой головой Дан и выглянул в коридор.

Действительно коридор, только откуда он это знал? Ах да — память тела. Совсем про нее забыл со всем этим.

Вернувшись в камеру, Като подхватил жену на руки и осторожно вынес ее. Пройдя несколько шагов, он ускорил шаг. Еще немного, и он уже бежал. Ему нужно выбраться отсюда, убежать! Спасти жену и себя!

Но сознание, вдруг, начала заволакивать черная пелена.

— «Молодец, Като, выбрался. Теперь моя очередь.»

Шоурай ощутил приятную тяжесть женского тела на своих руках и тут же подозвал клона-Минато. Желтая вспышка сверкнула прямо перед глазами.

— Неси, — передал жену самому себе контролер.

— Отпустим их? — выгнул бровь клон.

— Да, так нужно, — Шоурай усмехнулся. — Для того, чтобы заманить Математика в ловушку…

Молния против… Торнадо

Цунаде проснулась от тряски, поначалу даже не поняв, что происходит. Но, как тренированная куноичи, в себя она приходила недолго. Уже через пару мгновений женщина пошире распахнула глаза, привыкая к, кажущемуся ярким, свету и попыталась поднять голову.

— Тише, Цуна, — шикнул на нее голос мужа. — Не дергайся.

— Дан, — последняя из Сенджу сфокусировалась на лице любимого. — Что…

Договорить супруг не дал. Вместо этого, он резко завернул на каком-то повороте и почти так же резко затормозил. Ничего не объясняя, сосредоточенный муж опустил жену на холодные камни и быстро вернулся к месту, от которого поворачивал. Там он вгляделся куда-то вдаль, но ничего особенного не нашел.

Быстро приходившая в себя Цунаде сосредоточилась на ощущениях передней части тела. Так ее учила Кацую. Так Мудрецы Слизней поглощали природную чакру.

Сендзюцу открыло для последней из Сенджу усиленную сенсорику, и она принялась тщательно прощупывать местность на наличие врагов. Многого времени это не потребовало, и уже через секунду Цунаде облегченно выдохнула — погони она не ощущала.

— Нас преследуют, — тут же заставил напрячься Дан. — Они быстры, и скоро нагонят нас.

— Кто преследует? — Цунаде нахмурилась. — Предатели?

— Хуже, — муж обернулся и ободряющей улыбки на его лице не было. — Восьмихвостый и Неуправляемый Эй.

— Они… — Сенджу тоже нахмурилась. — Только двое?

— Не пренебрегай ими. Возможно я и смогу взять на себя одного, но второго уже придется отвлекать тебе. Были бы мы в лучшей форме, это не стало бы проблемой. Но сейчас — станет.

Только после этих слов Цунаде догадалась обследовать себя и Като. Сказывалась долгая отключка — мозг еще не до конца сбросил оковы тьмы. Тем не менее, на ее навыках ирьенина это почти не сказалось.

— Не может быть! Сколько времени я была в отключке?!

— Я тащил тебя три дня, Цуна…

Дела их были плохи. Чакра Цунаде восстановилась почти наполовину, но вот ее главный козырь — Печать Силы Сотни, выгорел. Дай Ками, в ней остались лишь жалкие крохи в виде трех-четырех процентов от стандартного резерва Сенджу. У Като дела были не лучше, ведь за все три дня он ни разу не поспал и тратил чакру на поддержание своего организма не щадя. Да еще и погоня… Он сохранил тридцать восемь процентов своего резерва, и это было даже много, но не для боя с одними из сильнейших шиноби в мире.

Като оказался прав — они совсем далеки от своей лучшей формы.

— Куда ты меня нес? — взяла себя в руки потрясенная собственной беспомощностью Цунаде.

— По большей части я запутывал следы. С такой скоростью за три дня мы бы успели покинуть Молнию… Неважно. С помощью тела Токуто я смог узнать кое-что важное. Математик Боя в Стране.

— Сенсома пришел за нами?!

— Не факт. Он направляется в Облако, насколько я знаю. Возможно, он ищет Райкаге. Информация не очень надежная, сама понимаешь, но это — все, что есть. Я приблизительно прикинул, где он может проходить. Выйдем на него и здорово усилимся.

— Его чакра заметна, — кивнула Цунаде. — Я почувствую ее.

— Он на вражеской территории…

Като не успел договорить, потому что в этот самый момент они одновременно почувствовали чакру преследователей. Две разновидности очень схожей чакры. Схожей по силе, мощи, решимости. Их разнили лишь сущности этих схожестей. У первой чакры были сила и скорость самой Молнии, он будто бы сам был сгустком электричества, в то время как чакра второго пылала бесконечной силой древнейшего существа, спящего глубоко внутри…

Эй Неуправляемый и Восьмихвостый Джинчурики — Киллер Би, пришли за ними.

— Он не даст нам почувствовать себя, — нервно мотнул головой Дан. — Не так явно.

— Идем, — Цунаде схватила мужа за руку. — Я знаю один секрет.

* * *

— Целей у нас теперь двое, братан. Видимо, Сенджу покинул дурман, — поделился наблюдениями с напарником Би.

— Верно, — напряженно кивнул Эй. — Ускоримся.

Он нервничал. То и дело они ускорялись или замедлялись, позволяя Като Дану отрываться, но всегда напоминая о своем присутствии. Таков был план отца.

Когда командующий фронтом Конохи сбежал, Третий Эй не был удивлен. Все это было частью его ловушки, и этим он поделился с сыном. И сын был поражен продуманностью и ресурсозатратностью этой ловушки. Младший Эй никогда бы не подумал, что столь громоздкий и сложный план может вообще сработать так, как задумано.

Но факт оставался фактом — большая часть плана отца уже воплотилась в жизнь. Сейчас Като и Сенджу уносят ноги, гонимые ими. И бегут они, конечно, к тому, кто сможет их защитить. У Эя даже руки начали подрагивать…

Ведь он с братом вел своих врагов прямо к Математику Боя.

— План батяни ведь хорош? — заметил волнение Эя Би. — Нафига в коленках дрожь?

— Это Математик Боя, Би, — отозвался будущий Райкаге. — И ты знаешь его.

Джинчурики сбросил скорость, заставляя и напарника замедлиться, а потом и вовсе остановился, сбалансировав на очередной скале.

— Мы будем там не одни, — серьезно заявил брат.

— И это все равно опасно, Би, — ответил ему тем же тоном Эй. — Но… мы уже ничего не сделаем. План вошел в финальную стадию, и назад я не поверну.

— Если принял решение, смуту отбрось! — тут же ухватился за слова бестолковый репер. — А не то будешь как… обезроженный лось!

— Такого слова нет, дубина! Быстрее! Мы слишком далеко их отпустили!

— Нет, — донесся до Эя знакомый потусторонний голос Биджу. — Мы уже слишком близко!

И в следующий момент в них чуть не влетел огромный Огненный Шар.

* * *

— Моя голова раскалывается… — выдохнул Ловен, осторожно отпивая из бутылки. — Ох, Автор, за что ты написал алкоголь таким сложным?

Сенсома скосил на Архимага взгляд, но ничего не сказал. Почему-то, сейчас подкалывать старого друга совершенно не хотелось. Было даже ощущение, что шутки будут не просто ненужными, но и… неправильными. И дело было не в Омо-чан, послушно идущей рядом, и не в усталости…

Сенсому посетило какое-то предчувствие. Странное предчувствие…

— Сенсома-сама? — будто бы прочитала его мысли Сашими. — Все в порядке?

— Да, — не очень уверенно ответил он, и, подумав, добавил. — Пока что.

Узумаки не собиралась отставать и задала новый вопрос, но Узукаге уже не услышал ее.

Потому что в этот самый момент он почувствовал хорошо знакомую чакру. И не просто чакру, а ее природную составляющую, подаваемую так, чтобы это было заметно на километры. Таким приемом владели лишь несколько шиноби, к которым были так благосклонны Духи Иорфа, что обучили их. Не магия и не техника — нечто куда примитивнее, но и эффективнее.

Маленькая манипуляция с природной, посредством управления природной чакрой. И вот уже Сенсома может чувствовать Цунаде на приличном расстоянии, сквозь всю маскировку.

Не медля, Математик Боя снял с своей чакры все ограничения, полыхнув могуществом так, что даже Сашими замолчала и повернула голову в том направлении, куда он смотрел. Почти сразу же, Като и Цунаде ускорились, и вот они уже выпрыгивают к отряду Узукаге на дорогу.

— Сенсома! — только и успела крикнуть Сенджу.

А ее муж, тем временем, неожиданно быстро и четко собрал технику Великого Огненного Шара и запустил ее куда-то, откуда они явились. Сенсома почувствовал две знакомыечакры, преследующие союзников. Когда Шар вылетел на них, они ускорились и без проблем обошли его, но тут в дело вступила скорость самого Математика Боя.

Сенсома прыгнул, перехватывая в таком же затяжном прыжке Джинчурики Восьмихвостого. Парень его узнал и выпучил глаза, не успев даже ничего зарифмовать, и тут же обрушился камнем вниз. Мощный и неожиданный удар займет его на какое-то время. Просто займет, задержит, ведь Сенсоме нужен не он, а его напарник.

Молодой Эй уже сориентировался в ситуации, но сделать ничего не успел — в него на полной скорости чуть не врезался гигантский Ледяной Дракон, а после путь для отступления был отрезан очередной огненной техникой, мастерски использованной Даном. Сенсоме оставалось лишь забрать парня тепленьким. Он смахнул шиноби Облака Богом-Драконом на землю и приземлился следом. Прямо на него.

— Попался, паренек, — довольно улыбнулся Математик Боя. — Как удачно вы тут игрались…

— Сенсома! — повторила Цунаде, подходя. — Как я…

— Не время, — оборвал ее голос Като. — Этот Джинчурики собирается трансформироваться.

— Би, не смей! — умудрился внятно прокричать взятый в плен сын Райкаге. — Вспомни, что было в прошлый раз!

Бушующая чакра Восьмихвостого немного успокоилась.

— А вот теперь, нормально, — выдохнул Дан, кивая Сашими, вопросительно смотрящей в их сторону. — Нужно запечатать его чакру. Хотя бы на время…

— Вы — наши заложники, — веско предупредил Эя Сенсома, все еще держа его за горло. — А теперь… Я жду подробностей.

* * *

Третий Райкаге тяжело выдохнул и сделал шаг.

Взбираться по Священной Горе всегда было тяжело. Пускай он и был шиноби, пускай даже как человек он был силен, ему все равно всегда особенно тяжело давались поднятия именно на эту Гору. А ведь он взбирался на нее не единожды… Каждый раз, когда очередной шиноби предлагал своего сына или дочь на обряд посвящения в нинтайдзюцу, именно Третий Райкаге нес ребенка на вершину.

В былые времена все было не так. Когда шиноби хотели испытания для своих детей, они сами возносили их к небесам. Но из-за этого Молния многое теряла. Священная Гора судила всех, а потому даже сильнейшие шиноби (в том числе и пользователи нинтайдзюцу) могли быть убиты ее жителями — ее молниями. Из-за этого Облако могло потерять не одного потенциального шиноби, а целых двух.

Потому-то Эй и стал все делать сам. Он не умирал. Ни разу за всю жизнь, как бы смешно это ни звучало. Он множество раз оказывался на Священной вершине и всегда спускался вниз. С ребенком или без. Но всегда сам. И дело было даже не в том, что его не били молнии. Дело было в том, что они его не убивали.

Третий Эй покривил душой, объясняя это сыну. Да, их нельзя убить простой молнией. Но вот молнии со Священной Горы, которые и даровали им их силу, могли забрать эту силу обратно. И убить, тем самым.

Истинное нинтайдзюцу не для всех.

И Третий Райкаге будто бы был рожден для него.

— Все идет по плану, — Минато-Шоурай оказался рядом с взбирающимся на Гору Эем. — Дан и Сенджу воссоединились с Математиком Боя. Сейчас они думают, что взяли вашего сына и Джинчурики в заложники. Эй не пострадал. И он ведет их к Горе. Они будут здесь примерно через пару часов.

Все шло по плану. И худшим было то, что план не принадлежал Райкаге. Его придумал и исполнял Шоурай, практически в одиночку. Эй лишь помогал. Он был не вдохновителем и не создателем, он был лишь частью плана. И сильнейший шиноби современности это понимал. И собирался воспользоваться этим на полную.

— Я не смогу тебе помочь, союзник, — будто бы прочитал его мысли Шоурай. — Буду занят в Конохе. Но я в тебя верю. И верю в наш план.

«Наш» — контролер любил это слово. Оно было одним из способов контроля. Впрочем, все это уже не важно.

— Делай что должно, — бросил ему Эй, делая последние шаги. — И будь что будет.

Он взобрался на Вершину и почувствовал могучую чакру Бога Шиноби. Его чувства так обострились, что теперь он мог даже пробиться через его маскировку.

«Будь, что будет…»

* * *

Весь отряд остался у подножия Горы. Дан и Цунаде не хотели отпускать Сенсому одного, но он их не слушал. Като открыто заявлял, что не верит в победу Математика Боя, а Цунаде, похоже, опасалась Эя и Би.

Глупые, глупые дети… Им так хочется верить, что они знают больше всех.

— Со стороны ты кажешься очень… самонадеянным, — не согласился с мыслями своего Джинчурики Исобу. — Я могу их понять.

— Любой охотник может попасть в свой же собственный капкан. Вспомни, как давно я перестал бояться ловушек?

— На каждую силу найдется превосходящая сила. Уверен, даже на твою.

— Хотелось бы увидеть…

Гора, названная мальчишкой-Эем Священной, и правда была необычной. Гроза, нависшая над ней, будто бы затаилась, как змея, готовая к броску. Тем не менее, Сенсома не собирался малодушничать, и пошел прямо к ждущему его Райкаге.

Враг приготовил ему на блюдце жаркий танец, будет очень грубо отбросить это.

Вершина встретила Бога Шиноби неожиданной чистотой и запахом озона. Совершенно плоская поверхность будто бы явила собой арену, расположенную прямо в центре Страны Молнии. Вид с горы был восхитителен, но взгляд Сенсомы намертво приковал тот, кто был здесь помимо него.

— А он выглядит внушительно, — оценил Третьего Райкаге Математик Боя.

Эй Дачи сидел на одном единственном камне, больше похожем на ложе, чем на булыжник. Его глаза были прикрыты, а подбородок покоился на ладони правой руки. Третий Райкаге выглядел так, будто бы заснул, пока ждал своего соперника.

Но Сенсома знал, что Эй сосредоточен не меньше, чем он сам. Засунув беспалую руку за пазуху, Математик Боя надавил чакрой и тут же почувствовал ответное давление.

Гора затряслась…

— Невероятная мощь… — прошептал одними губами Четвертый Эй. — Он почти такой же сильный, как отец.

— Побольше уважения, — нехорошо посмотрела на него Цунаде. — Это не твоего отца считают сильнейшим.

— Как раз моего.

Цунаде хотела было продолжить спор, но на ее плечо легла ладонь Дана, а после на них всех обрушилось сумасшедшее давление двух могучих чакр! Всех их пригнуло к земле, и только Ловен стоял так же, как стоял до этого. Но даже Архимаг не был весел, как обычно. Он пристально всматривался вверх.

На вершину, где друг против друга оказались двое сильнейших.

— Представление затянулось, — сухо произнес Сенсома, и убрал свое давление. — Мы можем не сражаться, Эй.

Третий Райкаге и бровью не повел, а давление, исходящее от него, только усилилось.

— Просто скажи мне все, что знаешь о контролере, и отпусти моих союзников, — как ни в чем не бывало продолжил Сенсома. — И тогда я не трону тебя.

Давление усилилось вновь, и Гору затрясло — так сильна была воля и чакра Третьего Райкаге. Сенсома ответил тем же, раздраженный его молчанием, и шиноби внизу пораженно застыли, смотря как в небе будто бы столкнулись волнами два океана, пытающиеся проверить, кто из них глубже и беспощаднее.

И, наконец, на пике могущества давления, Третий Эй открыл глаза.

— Ты смеешь мне угрожать?

Прямо между ними ударила молния, и ее гром и свет оглушили и ослепили даже тех, кто стоял внизу. Озоном запахло куда сильнее, и что-то колючее обожгло щеку Сенсомы.

И в это же мгновение Райкаге нанес удар!

Он был быстрее и сильнее своего сына. Намного быстрее и сильнее. И, что самое главное, сейчас его поддерживала сама Священная Гора. И не только сейчас. В отличие от тех, кто прошел ее проверку в детстве, Третий Эй был избран ею. Уникальный дар — дар выдержать любое воздействие и не получить никаких повреждений. Таков был сильнейший шиноби современности!

— А ты быстр, — произнес Сенсома серьезно, заблокировав кулак Райкаге своей рукой.

И тут же подпрыгнув, пропуская действительно молниеносную подсечку, которая легко бы лишила его ног. Эй не был дураком и, в отличие от своего сына, имел за плечами опыт. Опыт сотен и тысяч битв, в каждой из которых он оказывался победителем. Он был сильнейший не по праву рождения, и не потому, что был избран самой Молнией, нет. Он был сильнейшим, потому что он это заслужил.

Сенсома развернулся в воздухе и впечатал свою ногу в лицо противника. Миг, и Эй уже атакует снизу. Это был самый неожиданный вектор атаки, и именно поэтому Сенсома ждал его. Он и сам бы не придумал движения лучше, и он сразу же понял, что Эй — не тот, с кем стоит играть.

С первых же мгновений боя Сенсома понял, что ему будет весело.

— Неплохо, неплохо! — улыбался он, на волоске уходя или блокируя атаки рослого шиноби. — Слухи о тебе себя оправдывают!

Эй мгновенно встает в боевую стойку и наносит простой удар. Сенсома так же непринужденно и естественно отмахивается от него рукой, и бьет сам. В этот момент что-то изменилось, и Райкаге, в длинном развороте через плечо, с силой ударяет по спине Узукаге, заставляя того сделать лишний шаг вперед.

Один-ноль за нынешним поколением.

— Сменил стойку, — щелкнул пальцами Сенсома, когда Эй отступил. — Ты и правда сильнее своего сына. И ты и правда опытен, парень.

— Ты сказал, что мы можем не сражаться, — ни на секунду не расслабляясь, произнес Райкаге. — Ты был не прав.

— Очевидно, — пожал плечами Сенсома и тут же стал серьезен. — Потому что ты причастен к смерти моего ученика.

Эй увидел размытое движение и бросился вперед. У самого уха взвизгнуло — это одна из Ледяных техник Математика Боя пролетела мимо. Тем не менее, сейчас он открылся на какое-то мгновение, и этим можно легко воспользоваться.

Райкаге влетел прямо в противника со сдвоенным ударом обеих рук, накапливая на кончиках пальцев заряд немыслимой силы…

Но Узукаге ушел с линии атаки за мгновение до удара и, оказавшись справа, впечатал свою ногу в торс Эя.

— Один-один.

Отлетев и погасив силу удара, Эй вновь принял стойку и вновь атаковал. Теперь он стал даже еще быстрее, двигаясь на скорости, которой его сын достигнет только лет через десять. Он раз за разом атаковал, ловя Математика Боя на скорости. Но и сам иногда пропускал пинки и удары — слишком уж велики были опыт и разнообразие техник у его противника.

Однако, они были равны. В тайдзюцу, по крайней мере, точно. Сенсома глубоко вздохнул, черпая силы в природной чакре и активируя технику. Новый удар Райкаге пришелся на жесткий блок, а после он отлетел от очередного прошедшего пинка.

Но Эй был силен. И, что еще более важно, вынослив. Равно как его попадания ничего не делали Сенсоме, так и попадания Сенсомы по нему не приносили результата. Патовая позиция на данный момент, ведь тот, кто раньше выложит свои козыри, будет позади. Впрочем, играть с этим здоровенным парнем Сенсоме было весело.

— Ты мастер, — оценил Эя Бог Шиноби. — Но на тайдзюцу свет клином не сошелся.

Он быстро сложил печати, посылая в Эя сразу четырех Ледяных Драконов, и тут же выстроил перед собой четыре Земляные Стены. Как только противник пропал из поля видимости, Сенсома выставил руки вперед, формируя на кончиках пальцев Бомбу Биджу. Его чувства были обострены, а сенсорика включена на максимум — он контролировал, казалось, каждую частичку их импровизированной арены.

И в этот момент он пропустил удар.

Росчерк ярко-голубой молнии прошел по его торсу, вспарывая кожу и чуть задевая кости. Тело швырнуло назад, но Сенсома устоял на ногах, тут же выставив перед собой шипастый айсберг, не давая Райкаге продолжить атаку.

Мазнул по груди и посмотрел на собственную кровь. Рана была неглубокой, но это уж точно была рана. Не царапина, подобная тем, что оставил на нем Минато, но самая настоящая рана. Более того, не будь он Математиком Боя, он был бы мертв. Вероятно, его бы разорвало пополам.

— Ты первый, кто смог ранить меня, за долгое время, — произнес задумчиво Сенсома, когда его шипастый айсберг рассеялся. — Достойно…

Он ведь контролировал чакру. Его Драконы… они были разрушены почти одновременно, причем сделано это было в тот же самый момент, в который прошла атака Эя. Его Стены просто обошли. Райкаге двигался быстрее, чем мог двигаться. Это была не скорость, но трюк, но почему же тогда природная сенсорика не смогла его разгадать?

Молнии нинтайдзюцу угрожающе затрещали, и Сенсома отбросил посторонние мысли. Теперь он уязвим, только и всего!

Райкаге наступал, давя Узукаге в ближнем бою. Он был уверенно быстрее и имел возможность пробить защиту противника. Однако, больше такой радости Сенсома ему не предоставлял, заранее избегая любых опасных ситуаций. Он будто бы заморозил себя, уйдя в оборону и принимая большинство атак на блок сложенных в крест рук.

Эй знал, что это. Математик Боя применил свою коронную технику — он начал считать. Ни одно тайдзюцу в мире не могло победить его или дать использующему преимущество над этим монстром. Как раз из-за счета — Сенсома Узумаки-Томура был гением математики и легко просчитывал все возможные движения оппонентов. Его невозможно было победить, потому что рано или поздно уравнение под названием «противник» оказывалось решено, и не представляло угрозы.

Но к этому Райкаге был подготовлен. Он нанес еще три шаблонных удара и тут же отпрыгнул, складывая пальцы в печати:

— Стихия Молнии: Разлом!

Ветвистая Молния взвизгнула, усиленная его нинтайдзюцу, и у самой цели будто бы собралась в одну сплошную дугу. Конечно, Математика боя не обманули удары Райкаге, а потому он успел уйти с линии атаки. А техника Молнии, достигнув камня Священной Горы, вызвала небольшое землетрясение.

— Мощь отца… — прошептал Четвертый Эй, стоя внизу. — Поражает…

— Это не только его сила! — внезапно откликнулся Ловен. — Эта хрень в небе… это не гроза!

— Стихия Льда: Торнадо Разрушения!

Параллельный земле конус, состоящий исключительно из острейших льдин, на огромной скорости врезался в Эя, замешкавшегося с очередной техникой. Но Райкаге специально выжидал, а потому без проблем принял на жесткий блок всю силу ниндзюцу Льда и сменил позицию.

— Вот она — сила мастера, — усмехнулся Сенсома, распаковывая клинок. — И сразу видно, что никакая Стихия не сильнейшая. Все зависит от пользователя.

— «Но почему тогда,» — тут же мрачно подумал он. — «Я чувствую, что что-то не так. Скорость и сила, еще не все. У него есть нечто большее. И оно ощущается, как будто… Как будто я дерусь с Ловеном.»

— Первое Ката Холодного Дыхания: Продольный Ледник.

Мощнейший разрез был быстр, но даже ему не хватило скорости угнаться за Райкаге. Сам Эй собрал в руке заряд и швырнул в Сенсому шаровую молнию. Свои техники он предпочитал формировать беззвучно, так что за него говорил лишь треск его молний и разрушительность атак.

Он набрал скорость, но тут же замедлился, когда перед ним выросла Стена Льда. Лед являлся смешением Стихий Воды и Ветра, и обе эти Стихии не боялись Молнии. Математически говоря, основные техники Эя были слабее техник Сенсомы. Но в их бою это было незаметно, ведь основную их мощь всегда считали в ближнем бою.

Однако, и один и второй знали, что это не так.

Сенсома просчитал Эя и еще несколькими Продольными Ледниками завел его в ловушку. Проблема Райкаге была в том, что он желал действовать первым номером. Он не ошибался, не совершал лишних движений и придерживался наиболее эффективного плана сражения, вот только его Стихия и впрямь уступала Стихии Сенсомы. В ближнем бою еще были шансы, но вот в перестрелке техниками…

— «Хотя и ближний бой был бы моим,» — подумал Сенсома, параллельно считая движения врага. — «Он силен, но кендзюцу уравнивало бы нас. Как итог, парень, ты просто слабее. Ты себя слишком переоценил…»

— Стихия Льда: Величественный Ледник! — громыхнул Математик Боя, направляя перст на Эя.

Райкаге замер на месте, стесненный со всех сторон Ледяными Драконами и Стенами. Конечно, ему хватило бы и двух мгновений, чтобы выбраться из этой западни, но Сенсома не собирался их отпускать. Гигантский айсберг на полной скорости влетел в чернокожего шиноби.

И тут же взорвался изнутри во вспышках молнии черного цвета.

Плечо тут же обожгло болью, и Сенсома отпрыгнул назад. Теперь удар пришелся на спину. Математик Боя не успевал взглядом за черной вспышкой, в которую превратился его противник. Он метался, получая все новые и новые удары и, наконец, оказался в самом центре Священной Горы.

Прямо в него с неба ударила молния, и одновременно с ней его тела коснулся кулак Райкаге. И обе атаки прошли Сеннина Пути Ежа насквозь.

— Стиль Холодного Дыхания: Двадцать Четвертое Ката. Человек-Армия.

Четверка ледяных копий появилась прямо на том месте, где остановился после непрошедшей атаки Райкаге. Синхронный взмах, и кровь Эя окропляет Священную Гору, присоединившись к крови Сенсомы.

— Черная Молния, вот как, — произнес перерожденный не спуская с оппонента глаз. — Но она не стабильна.

Капля его крови коснулась камня, и вокруг нее мгновенно расцвел рисунок Призыва. Появившийся Шедоу напрягся и…

— Ты поежился? — удивился Сенсома, смотря на гигантского ежа. — Так вот как это выглядит…

— Все шутки шутите, Сенсома-сама, — усмехнулся еж опасливо косясь на небо. — Вижу, вас тут во всю веселят.

— Чувствуешь что-то?

— Математику Боя конец, — произнес Четвертый Эй, который, как и все внизу, в напряжении ждал развязки этой сумасшедшей битвы.

— Это вам конец, — отмахнулась Сашими, но увидела напряженные лица Ловена и, как ни странно, Цунаде. — Что не так?

— Эта Гора… — Архимаг отошел на шаг, придя к осознанию. — Она не отсюда. Или, вернее сказать, она не предназначена для этих мест. В мире шиноби такой Горы быть не должно.

— О чем ты болтаешь, маг? — рыкнул на него вскипевший Эй.

— Это не просто Гора, — Брау повернулся и вперил взгляд серьезных глаз во вздрогнувшего шиноби. — Это Духово место.

Райкаге поднял руку, и в нее тут же ударила молния. Это был необычный удар, Сенсома мог сказать сразу. И даже не потому, что она не нанесла Эю никакого урона — этим Сенсому было не удивить. Все дело была в том, что молния не развеялась, не впиталась и вообще никуда не делась после удара.

И прямо сейчас Райкаге держал в руке полноценную молнию.

— Я избран, — произнес он, смотря на свою руку. — Твои Призывы — ничто, и все Призывы — ничто, по сравнению с тем, что могу я. Особенно на этой Горе. Ты зря сюда пришел, Математик Боя. Потому что ты не покинешь это место.

— Так ты достиг стабильности Черной Молнии, — кивнул Сенсома. — И так ты можешь ее использовать. Занятно. Похоже, теперь мы поменялись ролями.

— Ты уже покойник.

— И ты смеешь мне угрожать?

Они сблизились быстро. Так быстро, что даже рухнувшие на Гору дождем молнии били будто бы медленнее. Сенсома и Шедоу уклонялись или использовали сендзюцу. Еж пришел к тому же выводу, что и Архимаг — Священная Гора служила домом для Духов Молнии. Редкий вид Стихийных Духов, который, к тому же, научился сосуществованию с миром шиноби.

Прямо здесь и сейчас Математику Боя предстояло противостоять невероятному смешению силы чакры и магии. И пускай первоисточники этих сил все равно связаны, это было невероятно…

Невероятно интересно!

Радостно скалясь, Сенсома принимал удары Эя на жесткий блок правой рукой. После каждого попадания его шатало, и Райкаге лишь чуть-чуть не пробивал его защиту, но, все же, не пробивал. В левой руке удобно расположился меч, и им уже Сенсома пытался подловить быстрого врага.

Эй был собран, принимая тот факт, что противостоит в ближнем бою сильнейшему шиноби своего времени. Но он так же знал, что времена меняются, и сильнейших сменяют другие. Каждая его атака могла серьезно ранить Математика, и каждое его движение было быстрее.

Шедоу метался вместе с ними, с трудом поспевая даже за Сенсомой. Тем не менее, он отлично прикрывал от самых внезапных атак, укрепляя свои иголки на максимум, который позволял справиться с мощью Черной Молнии.

Гору трясло, и невольные зрители этой схватки могли лишь догадываться, какие силы и мысли вкладывали в этот поединок двое сильнейших, встретившихся в этом Священном месте. Сенсома был очень рад встретить, наконец, кого-то, кто может его не только ранить, но и убить, а Райкаге просто сосредоточенно пытался победить.

Казалось, весь мир застыл в ожидании результата. Все замерло, кроме Сенсомы, Шедоу, Эя и молний, усиляющих его и атакующих его врагов.

И тогда Сенсома использовал Покров Трех Хвостов.

Извернувшись, он подставился под бьющую с неба молнию. Но вместо того, чтобы закрыться от нее, он принял ее на один из Хвостов, обрубая его в тот самый момент, когда молния только вступила с ним в контакт. Тряхануло, но недостаточно сильно, чтобы сбить с темпа самого Математика Боя.

— Стихия Льда: Ледяные Шипы!

Выросшие из земли холодные копья чуть было не проткнули ринувшегося вперед Райкаге, но он успел усилить себя Черной Молнией и прошел препятствие насквозь. Тут-то его и встретил Сенсома, полыхнувший алым, будто нарочно сделав этот цвет очень ярким. Его сила, сендзюцу, тайдзюцу и чакра Исобу скрестились, порождая удар, встретивший Райкаге.

Соник врезался в спину чернокожего шиноби, обжигаясь об его нинтайдзюцу и исчезая, но добавляя удару контрактника больше мощи.

А сам Райкаге успел только выставить блок и призвать Гору на помощь. И Гора откликнулась на его зов, разом ударив его десятком молний. И их сила была настолько велика, что Эй почувствовал, как его нинтайдзюцу раздувается, грозя просто-напросто разорваться от перенапряжения.

И именно этот переизбыток силы и смягчил сокрушительный удар Математика Боя.

— Если бы я не успел выставить блок, был бы уже мертв, — мрачно выдохнул Райкаге, удерживая руку противника.

Сенсома задышал и отпрыгнул. Он не показывал этого, вернее, старался, но он был на пределе. Он достиг скоростей и уровня сил, больших, чем даже в битве с Карумой, но Райкаге был попросту лучше. Выносливее, сильнее…

Эю на миг показалось, что Узукаге стал меньше ростом.

— Ты ослабел, — произнес Райкаге. — Или же был слишком самоуверен? Ты пришел туда, где моя сила выходит за рамки. Ты пришел ко мне — тому, кого сейчас все считают сильнейшим. И ты даже не сразу сражался в полную силу. Очевидно, что ты проиграл.

— Кха-а-а… — выдохнул Сенсома, чувствуя, как силы покидают тело. — Заткнись. Чем больше ты болтаешь, тем больше не уверен в себе. Думаешь, что уже победил? Тогда приди и достань меня.

Особо мощная молния врезалась в то место, где он только что стоял.

— Да мне даже не нужно приходить.

В то же мгновение земля под ногами Эя засветилась алым, и он отпрыгнул от великой мощности взрыва.

— Уверен? — усмехнулся Сенсома, на лбу которого расцвела Печать Силы Сотни. — Величайший Контроль Места.

«Место» сопротивлялось. Духи Горы были явно против того, что их дом берет под контроль какой-то шиноби. Пускай даже это будет сильнейший шиноби в мире. Тем не менее, полностью воспротивиться могуществу чакры Математика боя они не могли.

Но мог Эй.

Росчерк Черной Молнии чуть было не достал, кажущуюся на расстоянии крохотной, фигурку противника, а после Райкаге прыгнул сам. На встречу ему тут же ринулись Земляные Драконы, которых Эй разрушал даже не атакуя — Стихия Земли слабее Молнии, а уж Черная Молния, которой он себя покрыл, вообще не видела разницы между Земляными Драконами самого Математика Боя и обычным мокрым печеньем.

Но крошево, в которое превращались разрушаемые змеи, оказалось крошевом, начиненным взрывчаткой-фуин. И Эй, оказавшийся прямо в эпицентре облака этого крошева, оказался и в эпицентре мощнейшего взрыва!

Он приземлился, пошатнувшись — его неслабо приложило, однако, он все еще был на ногах. И эти самые ноги ему тут же пришлось использовать, чтобы отпрыгнуть от расцветшего под ногами цветка нового фуин.

Математик Боя был везде, он видел каждое его движение, предугадывал их или, если этого было недостаточно, создавал самому себе условия. Он бил и бил взрывами, техниками и Льдом, удерживая Райкаге на расстоянии и умудряясь уклоняться от десятков молний, разящих все вокруг.

Гора задрожала вновь от противостояния этих двух шиноби, и на этот раз доминировал Сенсома.

— Поиграли и хватит, — произнес Эй вдруг.

Дзанг! Вновь, как и до этого, Райкаге будто бы мгновенно очутился рядом, и Сенсома еле-еле успел заблокировать его удар клинком. Наотмашь ответив, он бросил взгляд на техники, которыми преградил к себе путь и понял, как противник избежал их действия.

Они просто были разрушены. Раздавлены превосходящей силой его нинтайдзюцу.

Но Сенсома не отчаивался, под монотонный счет Исобу вновь и вновь отбивая атаки врага. Он произвел молниеносный укол прямо в его грудь и тут же словил на передвижении, ударив свободной рукой под дых. Эй даже не дрогнул, отпрыгнув и вновь сократив дистанцию. Со стороны это напоминало стаю волков, окружившую раненого медведя и истерзающую его атака за атакой.

Но стаи не было. Был лишь только Райкаге.

— «А он все еще держится, и все еще остается опасным,» — думал Эй, раз за разом нанося удары. — «Я должен подловить его на ошибке. Прямо здесь и прямо сейчас.»

— «Если продолжу в таком темпе, меня разорвут,» — подумалось Сенсоме при очередном ударе. — «Нужно поймать его…»

Сенсома не знал, как сильно помешан на нинтайдзюцу Райкаге. Да и откуда ему было знать? Да и зачем, даже? Конечно, Сенсома понимал, что Эй знает о нем многое, но, все же, здесь и сейчас он просчитался.

Это не было халатностью или недоработкой, просто Сенсома решил, что должен подловить на удивлении. Удивил-победил, так иногда говаривал Мусаси в лучшие годы. Поэтому-то перерожденный и решился использовать это…

Неожиданно отпустив свой клинок, он схватил Эя обеими руками и встал в низкую стойку. Райкаге сразу же понял, что началась какая-то связка, а потому со всей силы ударил ногой в лицо противника. Как бы мастеровит не был Математик Боя, он все еще медленнее.

И в этот момент лицо Сенсомы закаменело. Бог-Камень принял в надежные объятия своего создателя, обещая ему, практически, неуязвимость.

Нога Эя остановилась в миллиметре от каменного покрова. А потом он, быстро, до «распаковки» Сенсомы, прыгнул вверх, принимая в руки уже летевшие к нему молнии. И направил их прямо в цель, окрасив в черный.

Ведь каждому генину известно — Молния бьет Камень.

Сенсома не рассчитал того, что Эй будет готов, а сам Эй был готов еще с начала боя. Именно так он хотел победить — доказать, что его Стихия превосходит силу Математика Боя. Его Черные Молнии не просто сильнее техник Земли Бога Шиноби — они на другом уровне!

Из камня Сенсома выпал поливая все кровью изо рта…

— Это конец, — озвучил приговор Райкаге.

— Он… проиграл?

Сашими… удивилась. Просто удивилась, как удивляются тому, например, что чего-то не знали. Так буднично и легко мог удивиться только человек, которому сказали, что Сенсома Узумаки-Томура проиграл. А меж тем его чакра почти не ощущалась.

— Теперь вы наши! — рыкнул Четвертый Эй, хватая Узумаки за запястье. — И не вздумайте дурить — ваш защитник уже мертв!

Ловен грустно вздохнул и присел к ничего не понимающей Омо.

— Поспи, детка, — сказал старый Архимаг, накладывая на девочку заклинание сна. — А теперь…

— Да я тебя… — шагнул к нему Эй, но тут же замер.

Он услышал смех.

— Кх-ха-ха-ха-ха-ха… — тихо рассмеялся Сенсома, смахивая кровь, льющуюся из глаз, а потом запрокинул голову к небу. — БХ-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!

Почти все его внутренности были сильно повреждены, конечности слушались с трудом и вся сила его регенерации уходила лишь на то, чтобы поддерживать в нем жизнь. Дунь — развалится. Окажись Сенсома в таком виде перед Мадарой, и, кто знает, может быть, Учиха взял бы верх.

— Молодец, кхе-кхе, парень, — прохрипел Бог Шиноби, стараясь не выплюнуть легкие. — Попадись я еще разок на это, и точно умру. Видит Автор Ловена, в этом мире еще остались ребята, которые могут меня поразвлечь…

— Это было прямое попадание, — Эй нахмурился, смотря на трещину в Священной Горе, которую оставила его атака. — Ты уже должен быть трупом.

— И в чем же дело, сорванец? — усмехнулся Сенсома, утирая кровь с губ. — Я — зомби?

— Твои Врата, — теперь уже взгляд Райкаге стал почти растерянным. — Обычно ты называешь их, когда активируешь…

— Да-а-а?

— И то сияние. Я заметил чакру, но не понял, для чего ты ее использовал. Будто бы случайно, но… И тот золотой блеск. Все ясно. Это было Хенге.

— И зачем же я использовал Хенге, Райкаге Эй?

— Чтобы скрыть то, — Эй затаил дыхание, сам боясь слов, что сейчас озвучат его губы. — Что ты не использовал Врата.

— Хо-хо-хо, а ты и правда хорош! — оценил Сенсома, и Эй почувствовал, как физически неприятно стоять с ним неподалеку. — Начало, Исцеление, Жизнь, Боль, Предел, Прозрение…

Райкаге стоял и пораженно смотрел, как только что побежденный противник свежеет, набирает силу и…

Становится сильнее в десятки раз.

— На пенсии я много думал об этом, парень, — произнес Сенсома, замерев перед открытием Седьмых Врат. — Как же сделать бои веселее? Чем я могу помочь своим противникам? Внутренние Врата — сильнейшая техника усиления, но далеко не единственная. И тогда я раздобыл технику Страны Ветра. Семь Вдохов Небес — я сражался с ее создателем, если тебе интересно. Они слабее, но все равно сильны. А главное — я могу использовать все Семь так, что никто из врагов не поймет, что я поддаюсь. Нужно было только лишь отточить Хенге.

— Если ты использовал Седьмые, то у тебя больше нет легких.

— Но я же дышу. Все дело в регенерации, Эй. Я — не обычный шиноби.

И это было правдой. Этот необычный шиноби придумал, как обратить силу в слабость, а потом вновь сделать ее силой. Семь Вдохов Небес были слабее Врат, но зато позволили разработать уникальное нин-кендзюцу на основе Стихии Льда. Оно было эффективно в большинстве случаев, но не против таких людей как Райкаге. Иногда против лома попросту нет приема.

Если нет другого лома…

— Врата Удивления, — криво усмехнулся Сенсома. — Удивлен, сильнейший?

Последнее слово прозвучало с издевкой. И Эя охватила ярость.

— Ты умрешь прямо здесь!

Его вновь напитали молнии. Казалось, будто бы сама Гора была в ярости от самоуверенности Бога Шиноби. Нинтайдзюцу, окрасившееся черным, оказалось переполнено мощью, и всю эту мощь Эй вложил в одну руку, зная что больше никогда не сможет ей двигать.

Неважно. Главное — победить.

Уже без Хенге, аура Сенсомы окрасилась в синий цвет Врат Направления Скорости, даруя ему, вкупе с остальными режимами, превосходящую скорость. Величайший Контроль по-хозяйски прошелся во всей Горе…

— Не может быть! — пораженно воскликнул Эй, видя то безмерное количество могущества, что вобрал в себя Бог Шиноби. — Невозможно!

А его отец, тем временем, сблизился и нанес удар. И Сенсома увернулся, оказавшись сбоку от распластавшегося в затяжном прыжке воина. Почетного воина. Сильного воина. Но…

— Ты не сильнейший.

Сокрушительной силы удар впечатал крепкое тело Райкаге в Гору с такой силой, что она затряслась целиком, а вдоль нее прошла трещина. Эй-младший пораженно уставился на раскол, дошедший аж до них. Еще миг и…

Священная Гора разрушилась целиком.

Поднялся вой. Дернулись. Като Дан и Цунаде Сенджу развернулись, пытаясь воспользоваться замешательством шиноби Облака, а те, в свою очередь, встали в стойки, но всех их остановили слова простого, с виду, пьяницы.

— Ловен Брау, друзья, — хлопнул в ладоши Архимаг. — И это я не представляюсь.

Тут же захмелевшие до крайней степени шиноби рухнули на землю, борясь с желанием закрыть тяжелые веки навсегда. Эй загреб в руку горсть гравия и поднял голову.

А на месте Священной Горы набирал обороты величественный ураган.

Огромное торнадо, порожденное силой удара Сенсомы, его чакрой и… его «догонялками» с Эем. Сколь бы ни был силен удар, Райкаге остался жив, пускай и не слишком цел. И сейчас он на полной скорости пытался отступить, но Математик Боя лишь загонял его, заставляя бежать по кругу и еще больше усиливая ветер.

Ни один камень не упал на землю. Все они удерживались торнадо.

— Я в восторге, Автор! — рассмеялся пьяно Ловен, поднимая руки к небу. — Давай-ка и я пособлю-у-у!

Искра, сорвавшаяся с руки Архимага врезалась в плотную стену вихря и тут же подожгла его. Практически весь. Разом.

— Биджу! — ругнулся Третий Эй, прижимая к телу ставшую бесполезной руку.

— Не трогай Биджу! — громыхнул над ним голос Исобу, и Райкаге потянуло вниз.

Сенсома сделал, что хотел. Он разрушил Гору и использовал силу от ее разрушения для того, чтобы закрутить гигантский торнадо. Потом он поддержал, с помощью Риннегана Исобу, камни в воздухе, пока вихрь не набрал силу. И он же не стал мешать Ловену, оградившему своей магией путь для магии молний этого места. А еще добавившему огня.

И теперь Райкаге падал в самый центр всей силы гигантского торнадо, несомый могуществом Пути Дэвы. А сам Сенсома, наоборот, поднимался ввысь.

— Ты очень крепкий, Третий Эй Дачи, — произнес перерожденный, вознесшись над конусом своего вихря. — так что я не буду сдерживаться.

Миг, и от его ног снежинками разошелся мороз, в считанные секунды превратившийся в огромный купол, накрывший получившееся торнадо льдом. Сенсома уверенно встал на него и сложил печати.

— Великое Стихийное Комбо: Взрыв!

Огненное торнадо, включившее в себя Ветер, Огонь и Камень, раскрутилось до бешенства и сузилось. А после раздался взрыв, ставший, благодаря Льду Сенсомы, направленным ровно на Райкаге, лежащего в самом низу.

* * *

Пыль улеглась лишь через двадцать минут после взрыва. Все это время Ловен пил, не отходя от пьяно спящих шиноби, на которых подействовала его магия. И все это время Ловен ждал.

— А вот и ты, — оживился, наконец, Архимаг.

Сенсома выглядел потрепанным, но живым. Он довольно улыбнулся снявшему заклятие другу и посмотрел на спящих.

— Я их не трогал, — поднял честные глаза Ловен. — Но могу и…

— Оставь, — махнул рукой Сенсома. — Этой Стране нужен Каге. А ему нужен брат.

— А отец им тогда зачем? — нахмурился Ловен, глядя на еле дышащего Третьего Райкаге, оставленного Сенсомой в воронке. — Он же был силен…

— И умен, — добавил Сенсома. — Подхватывай народ и идем. Больше он не сможет сражаться, но внуков понянчит…

И они ушли, унеся с собой союзников и оставив Третьего Эя лежать на холодной земле.

Беда в Конохе

Эй проиграл…

Третий Райкаге, сильнейший шиноби поколения — он по определению не должен был знать поражений. Однако, когда в дело вступает Математик Боя, все определения, правила и незыблемые истины рушатся карточными домиками, попавшими прямо в эпицентр торнадо его силы. То же случилось и с силой Эя, объединившегося со Священными Молниями Священной Горы. В тот самый миг, когда он почувствовал себя непобедимым, Узукаге раздавил его всего двумя атаками.

— Славная смерть… — прохрипел Эй, вглядываясь в поднявшуюся от взрыва пыль.

Где-то там сейчас находится его сын.

— Ты еще жив, Райкаге, — раздался над головой уже хорошо узнаваемый голос.

Затуманенные близостью смерти глаза смогли-таки вывести в мозг картинку. Сенсома Узумаки-Томура стоял над телом поверженного Райкаге и смотрел на него, слегка нахмурив брови. Он стоял твердо, так, будто бы только что не он сражался в битве насмерть с самым сильным Каге своего времени.

— Недолго, — Эй прикрыл глаза. — Мне осталось недолго… Но ты же пришел не за этим. Ты пришел за информацией. Спрашивай, Математик.

— И ты скажешь правду?

— Этой правдой я смогу купить жизнь своему сыну. Как бы ты поступил?

Узукаге не ответил, и Эй запоздало вспомнил историю с его ребенком. Подготовка к битве предполагала и знания об этом. Всевозможные знания. Но его ранение не располагало к быстрой и четкой обработке информации. Тем не менее, это не оправдание, и Райкаге почувствовал укол вины.

— Хорошо, — тем временем кивнул Сенсома. — Тогда скажи мне, кто такой этот контролер?

— Ты задал неправильный вопрос, — Эй почувствовал, как его тело начало остывать. — Или не тому человеку, по крайней мере… Кх! Кха!.. Впрочем, у нас не так много времени, так что я скажу сразу: я не знаю его настоящей личности. Но я точно знаю, что он есть. Мы встретились впервые… четыре года назад. Я уничтожил его первую марионетку — раньше это был шиноби Дождя. Вторую и третью марионетку убирала моя охрана, но уже четвертая убрала их самих. И была столь сильна, что дожила до момента, когда успела меня заболтать. Тогда мы и заключили союз.

— Он был так хорош?

— Его ресурсы были сравнимы с ресурсами Малой Страны… уже тогда. На пороге была война, и поэтому я решил воспользоваться им сполна.

— Но воспользовались тобой.

— И куда хуже, кха-кха, чем ты думаешь. Тебе кажется, будто я оказался использован, когда проиграл тебе? Нет, Математик, я был использован уже многое количество раз. В похищении Като Дана, в убийстве видных чиновников разных Стран, в получении Им пропуска на Иорф… До последнего я думал, что в любой момент смогу его остановить… Теперь я так не думаю. Шоурая не остановить.

— Шоурай? — Сенсома взмахнул рукой, останавливая поток слов Райкаге. — Так он себя называет, верно? Ты можешь хотя бы предположить, откуда он?

— Да, — Эй скривился от боли и рвано выдохнул. — Я могу… Я даже уверен в этом… В том, что Шоурай родом из Страны Огня. Скорее всего, он — один из шиноби Конохи.

Сенсома нахмурился еще больше. Пускай сам он давно не принадлежал Листу, он был его союзником. Естественно, ему было тяжело принять новость, что его главный враг скрывается среди его друзей. Впрочем, беспокойство с лица Бога Шиноби быстро ушло. Очевидно, что Огонь, равно как и другие Великие Страны — главный подозреваемый. А то, что змея оказалась под боком… не так уж и непривычно.

— Хорошо, — кивнул Сенсома и… присел на одно колено рядом с поверженным Райкаге.

Его состояние было чудовищно. Удар Сенсомы в полную силу, тот, что расколол Гору, убил бы большинство шиноби уровня Каге и даже выше. Но Эй отличался выносливостью и прочностью даже среди таких, так что не только сумел выжить, но и продолжал сопротивляться. Великое Стихийное Комбо, придуманное гением Математика Боя на ходу, оказалось столь мощным, что заслуженно получило место в постоянном арсенале Бога Шиноби, но даже эта техника не смогла убить Райкаге сразу.

И в этом была заслуга Молний Горы. Именно они, в самый последний момент, напитали чакросистему своего контрактника так, что его нинтайдзюцу превратилось в нечто куда более потрясающее в защитном плане, чем даже Бог-Камень. Но расплатой за это послужило полное и бесповоротное уничтожение чакросистемы.

С Сенсомой однажды приключилось нечто подобное, но в тот раз он не только смог сохранить способность передвигаться, но и вернул себе чакру с помощью остатков крови Первого Хокаге в своем теле и своей Печати Силы Сотни. И именно эта Печать сейчас вспыхнула на лбу Узукаге, плавно переходя с его тела на тело ничего не понимающего Райкаге.

— Что ты… — еле шевельнул губами Эй.

— Твоя правда — плата за жизнь, — оборвал его Сенсома, сосредоточенно вливая свою чакру в чернокожего здоровяка. — Но я не собирался забирать жизнь твоего сына с самого начала. Молнии нужен Райкаге. А Райкаге нужна поддержка.

— У него… есть Би…

— Джинчурики не должен влиять на политику Страны, поверь моему опыту, парень. По крайней мере, как равный Каге. Нет, твоему сыну рано терять отца.

— Ты так заботишься о врагах? Как ты дожил до своих лет?! Я же… я же вновь нападу на тебя.

— Я дожил до своих лет, — голос Сенсомы вдруг стал старым-старым. — Потому что здраво оценивал ситуацию. А еще — потому что учился у лучших. Хаширама-сама оставил бы тебе жизнь из принципа. Тобирама-сенсей — из холодного расчета. Мадара бы обязал тебя служить, а Тоширо добился бы выгодных для союза условий. Я действую по своему… Твой сын слишком горяч, и он принесет много неприятностей. Можно было бы его убить, но тогда его место займет кто-нибудь другой, и не исключено, что это будет Шоурай. Если я сохраню мальчишке жизнь, контролер не сможет убить его, не выдав своего существования. Это будет тем самым доказательством, которое мне так необходимо. Не для Конохи — для всего мира. Он не станет этого делать. Остается только устроить все так, чтобы твой сын не наделал глупостей.

Чакра Бога Шиноби чистым ручьем лилась по телу Третьего Райкаге. Она не залечивала его раны и не восстанавливала чакроканалы. Она просто поддерживала его тело от немедленной смерти. А заодно прочно оседала внутри Очага, который должен был уже потухнуть.

— Ты будешь следить за этим, — Сенсома встал, серьезно смотря в глаза Эя. — И ты больше никогда не воспользуешься чакрой. Потому что своей у тебя больше нет. И еще кое-что… Минато. Он под контролем?

Райкаге отвел глаза. Но Бог Шиноби был терпелив и настойчив, так что вскоре Эй обратил свой неуверенный взор к нему.

— Я не знаю, — выдохнул он. — Раньше Шоурай точно не мог контролировать никого с таким уровнем сил. Это точно, он сам оговорился однажды. Он вообще часто оговаривается. Но он меняется, это я заметил. И, вполне возможно, Желтая Молния мог попасть в путы. Но он так же мог и не попасть. Он даже скорее всего и не попал. Если не было какого-то трюка.

— Например?

— Шантаж? — Райкаге попытался пожать плечами, но тело все еще его не слушалось. — Что угодно. Я не знаю его техники…

— Я тебяпонял, — кивнул Сенсома.

И, не прощаясь, он развернулся и ушел, оставив задумчивого Райкаге за спиной. Насчет сохранения жизни, Сенсоме очень хотелось признаться, что он просто хотел оставить Четвертому Райкаге мудрого учителя, чтобы тот сделал мальчика великим к их следующей встрече, но… Сейчас не время для таких признаний. Пускай Шоурай, который обязательно заявится к поверженному союзнику, услышит все именно так.

Математик Боя идет за ним. И его никто не остановит.

— Спасибо… — прошептал Третий Эй, зная, что Узукаге его услышит.

Теперь он и правда сможет понянчить внуков…

* * *

— Так-то… — закончил Сенсома рассказ, поглаживая все еще спящую Омо.

И спала она не в одиночестве — Цунаде, Сашими и Дан тоже не очнулись. Магия Ловена была под стать его упорству, ведь с помощью первой он смог усыпить сразу четыре шиноби уровня Каге и Узумаки, а с помощью второго — уговорить Сенсому поделиться информацией вперед остальных.

— Это очень плохо, — серьезно произнес Архимаг, делая особо большой глоток из фляги.

— Почему же? — Сенсома удивился, ведь раньше Брау не особенно обращал внимание на серьезность разборок шиноби.

В общем-то, удивился он зря.

— После использования моего коронного заклинания я полностью трезвею и не могу напиться еще пару часов, — хмуро поделился Ловен. — Ты хоть понимаешь, насколько все скверно?

Перерожденный усмехнулся.

Они сидели с Архимагом на самом краю горного хребта — основного в Молнии. Дальше их будет ждать затяжной переход через всю Страну, но зато это будет почти безопасно, ибо сейчас силы шиноби Облака очень ослаблены. Вернее заняты, так как их Каге повержен и теперь его место предстоит занять следующему. Пара недель хорошей форы — им хватит этого времени, особенно если учесть наличие в отряде Дана и Цунаде, знающих Молнию (как своего главного противника в этой войне), как свои пять пальцев.

Здесь и сейчас они в безопасности. И дальше все будет просто. Поэтому Сенсома организовал привал до тех пор, пока их товарищи не проснутся. И, возможно, именно поэтому и поведал Ловену то, что узнал от Райкаге.

— Как бы то ни было, наш план ясен, — вернулся к теме Сенсома. — Мы будем искать и найдем. Шоурая, доказательства его существования, Ошими… Сейчас все это имеет одинаковую важность. Возможно. А может быть я просто стал слишком черствым… Может быть я больше не хочу встретить сына? Каким он вырос? Кем он стал? И кем считает меня?..

— Ты думал об этом в бою сегодня? — выгнул бровь Ловен. — Парень, ты себя не жалеешь.

— Ты не понимаешь, — Сенсома качнул головой. — Третий Эй и Четвертый… отец и сын. Третий воспитывал сына с рождения. С первых дней. И Четвертый его уважает и любит. В этом плане я даже не отец. Только биологически.

— Но Автор же ясно пишет — ты любишь сына.

— Люблю.

— Тогда и не парься! — в миг оказавшись рядом с другом, Ловен легко стукнул его по макушке дном бутылки. — Просто найди его и люби дальше. Каким бы он ни был.

Сенсома усмехнулся мудрому старику и хотел было что-то ответить, но в это самое мгновение почувствовал мощное колебание чакры. Оно походило на техники из последней битвы с Учиха, но и отличалось немало. Как минимум тем, что автором этого колебания был точно не Минато. Большая странность заключалась в чакре, которая вызвала этот эффект…

Ведь это была собственная чакра Сенсомы.

— Что? — тут же почуял неладное Ловен.

Сенсома встал на ноги и прислушался к своим ощущениям. Озадаченность в его глазах пропала, но ее сменило хмурое выражение. Он обернулся к Архимагу и серьезно приказал ему:

— Будь осторожен.

А после великий Математик Боя и Бог Шиноби… исчез.

Ловен удивленно икнул и, вскочив, осмотрелся, но нигде поблизости не было даже намека на то, куда делся Сенсома. Только ровные серые скалы и сопевшие во сне Сашими, Омо, Като и Цунаде. Вздохнув, Ловен сел обратно и сделал глубокий глоток. К его удивлению, алкоголь тут же ударил в голову.

Брау задумался, и его мозг, получив вопрос, сгенерировал ответ.

— О, так это я от безопасности не пьянел! — догадался Архимаг, тут же делая следующий глоток. — А вот теперь… Эх, нам пиз…

* * *

Итачи шел по тихим улицам Конохи, смотря ровно перед собой. Его не интересовали, ни праздные гуляки (коих было очень и очень мало, ввиду военного времени), ни ученики Академии, стайками носящиеся по всему селению, ни даже сверстники, усиленно зовущие мальчика к себе в компанию.

Нет, молодой Учиха был намерен не отвлекаться ни на что ровно до своего прибытия на тренировочный полигон. А там… Там он тоже отвлекаться не планировал.

Но шиноби предполагает, а Ками располагает.

— Побереги-и-и-ись! — донеслось громкое из-за спины, но слишком уж поздно.

Даже с учетом всей своей гениальности и собранности, Итачи не успел уйти с траектории удара, а потому по полной ощутил его на себе. Кто-то не совсем крупный (лишь немногим тяжелее самого мальчика) врезался в него на большой скорости, и они вместе кубарем покатились по улице.

И катились бы себе дальше, если бы не нога, «услужливо» подставленная кем-то из городских.

— Мелкие шиноби так шумят, — насмешливо произнес мужчина, затормозивший Итачи и неизвестного. — Вам, наверное, очень-очень весело?

— Кто еще тут мелкий? — воскликнул «некто». — Я — твой будущий Хокаге, слышь?!

Итачи помотал головой и поднялся, осматривая незнакомца, остановившего их. Высокий рост, худощавое телосложение и фиолетовые волосы в странной прическе — по виду мужчина и сам мог бы быть шиноби, но Учиха не чувствовал его чакру. Незнакомец прищурился в ответ на внимательный взгляд и шутливо поклонился.

— Кизаши Харуно, Учиха-кун, — он перевел взгляд на «кого-то». — И вас приветствую, будущий Хокаге-доно. Тоже Учиха-кун, да?

— Именно так! — уверенно припечатал «некто», оказавшийся ни кем иным как Обито Учихой. — О, Итачи, привет, кстати.

— Приветствую, — Итачи кивнул, в душе подумав, что извинился соклановец где-нибудь по дороге их падения. — Тебе уже можно бегать?

— Вообще-то нельзя, — Обито надулся, но тут же подобрел. — Так что я свалил с госпиталя. Там только и делают, что просят подождать чего-нибудь, а я ведь уже здоров, сам видишь! Так что теперь я в таком положении.

— В положении? — переспросил мужчина, назвавшийся Кизаши и засмеялся. — Хе-хе, как и моя женушка! Поздравляю, парень!

— Да я не в том смысле, старик!

— Кизаши, где ты там пропадаешь?! — донесся до троицы раздраженный женский голос.

— Иду, ягодка! — крикнул в ответ мужчина и вновь шутливо поклонился.

— Я от Какаши бегаю, — заявил Обито, махнув ему рукой. — О, Итачи, ты занят? Помоги мне!

— Я…

Договорить Итачи, равно как и отойти от них Кизаши, не успели, так как в этот самый момент откуда-то с окраины деревни донесся гулкий звук мощного взрыва. Все те немногие, кто оказался в это время на улице, замерли, будто зайцы перед волком, и напряженно вслушивались в повисшую тишину ровно до следующего взрыва.

А после до их ушей донесся угрожающий низкий гул. Итачи не догадывался об источнике такого звука, но вот ставшие необычайно серьезными Обито и Кизаши резко одновременно выдохнули:

— Сусаноо!

— Бегите, детишки, — махнул им изменившийся в лице Харуно рукой. — Бегите без оглядки, и тогда вас не нужно будет спасать.

В следующий миг Итачи почувствовал от него чакру, но настолько необычную, многоцветную, многогранную и радужную, что даже сразу и не понял, что именно он почуял. Молодой Учиха ошеломленно отступил на шаг. В следующий миг до него дошел смысл сказанного Обито и Кизаши одновременно слова. Пускай он никогда не видел и не слышал Сусаноо до сегодня, но он прекрасно знал, что именно это такое.

На плечо легла жесткая ладонь. Удивлено вскинув брови, молодой Учиха обнаружил рядом с собой напряженного Обито, единственным глазом сверлившего дырку в стене, закрывающей от них громкое Сусаноо.

— Давай, беги, — осторожно, но уверенно, подтолкнул мальчика семпай. — У тебя же мама беременна, верно? Тебе нужно быть рядом. А еще — не мог бы ты за моей бабушкой присмотреть? У нее в последнее время здоровье очень «не очень»…

— А как же ты? — встрепенулся Итачи.

— Ты не понимаешь, — парень похлопал его по плечу и шагнул вперед. — Давай бегом!

Итачи был умен. И поэтому он побежал, повинуясь словам старшего. Потому что они были верны. Его поступок верным не казался, ведь что может молодой Учиха, пускай и с Мангеке Шаринганом (одним, между прочим) против сильнейшей техники клана? Но на убеждения не было времени и слов, так что оставалось только позаботиться о семье.

Хотя и очень хотелось увидеть того, кто осмелился использовать Сусаноо в селении.

— Ты не понимаешь, — уже тише повторил сам себе Обито, уверенно смотря в сторону, откуда доносился звук. — Сегодня именно там роды у Кушины-сама…

* * *

Шоурай-Минато поморщился. Его основное сознание не отвечало, что было необычно и очень плохо. Выражение его лица тут же заметил Изуна, стоящий рядом и смотрящий на Коноху.

— Что-то не так?

Голос Учихи был напряжен. Шоурай знал почему. Потому что сейчас Изуне предстояло напасть на селение, которое когда-то основал его старший брат. Мадара, да и сам Изуна, уже не раз рушили Лист, но теперь, когда младший брат остался один, мысль о нападении была непривычной. Неприятной.

И, тем не менее, это самое нападение было необходимо. Поэтому-то Изуна и стоял здесь.

— Мое… — губы Минато охотно пропустили слово, но тут же сомкнулись. — Неважно. Вернее, важно, но не критично. План в силе.

— Что Математик? — будто бы почувствовал его слабость Изуна.

— Неизвестно.

Вот так. Все, что они знали о Сенсоме на данный момент, что совсем недавно их с Райкаге сражение вошло в главную стадию. Именно она решит, кто победит, а кого после добьют. Впрочем, сейчас эта информация все равно бесполезна, ибо сейчас их ждет Коноха.

И Лис, запертый в ней, как в клетке.

— Понятно, — поджал губы Учиха и вздохнул. — Ладно. Карума, начинай.

Послушный напарник сложил печати, концентрируя чакру, и активировал свое Сусаноо.

Их план был прост.

Время родов Джинчурики Девятихвостого пришло. Вообще-то оно должно было придти позже, но из-за стресса последних месяцев Узумаки Кушина не доносила ребенка. С помощью Шоурая Акацуки легко узнали это, как и то, где именно Джинчурики предстояло рожать.

Дальше — дело техники. Или нескольких техник. Все еще не отошедший до конца от боя с Сенсомой Карума будет основным отвлекающим маневром — его Сусаноо сработает на шиноби Конохи как манок охотника на уток. Это даст Изуне и Минато-Шоураю время и пространство для того, чтобы вытащить из Узумаки Лиса. Сам Биджу станет еще одной большой проблемой для шиноби Страны Огня, так что большой опасности для мятежных Учих и их союзника они представлять не будут.

А потом, когда Коноха замешкается, они уйдут. Забрав с собой Лиса и десятки жизней жителей Листа. Это — их первый удар, как организации, и часть какого-то плана контролера.

Как бы то ни было, время пришло.

Сусаноо Карумы взревел так громко, что даже у Изуны заложило уши. Но рев быстро перестал досаждать, так как они с Минато-Шоураем перенеслись на километр вперед. Именно так — Карума отвлекает внимание шиноби Листа почти в притык к месту основного действа. Ибо, даже будь он на другом краю Конохи, охрану Джинчурики усилят в любом случае.

На пути оказалась четверка шиноби, но лишь двое из них были живы. И сейчас они оба сражались друг с другом. Чунин пытался совместить свой кунай с горлом джонина, но его сил несколько не доставало.

— Чунин, — коротко выдохнул Шоурай-Минато, бросаясь на подмогу к другой марионетке.

Изуна кивнул и не дернулся с места. Желтоволосая марионетка оказалась рядом с дерущимися очень быстро, и уже в следующее мгновение джонин Листа закрыл глаза навсегда, так как в его сердце оказалось слишком много острого металла.

— Ты тоже? — обратился чунин-марионетка к Минато, как к равному.

— Да, — кивнул тот. — Не важно. Что еще?

— Четыре джонина, три АНБУ, — рапортовал шпион. — Они внутри.

— Отлично, — Шоурай-Минато кивнул и повернулся к Изуне. — Жди, я скоро буду.

— Ты уверен, что мне не стоит идти? — Изуна изогнул бровь. — С Лисом я справлюсь лучше тебя.

— А я лучше тебя справлюсь с его Джинчурики, — отрезал Шоурай и скрылся вместе с чунином в темноте пещеры.

— Ничего святого в тебе нет, — буркнул Изуна, косясь на дневное солнце, плавно уступающее время вечеру. — Напоминаешь брата, если честно…

* * *

— Что значит, «связи нет»?! — взъярилась Мито Узумаки на токубецу-джонина, примчавшегося к ней с докладом.

— Шиноби внешней охраны мертвы. Хокаге-доно предположил, что среди них скрывался предатель…

— Так Хирузен набирает людей?! Чуть что — «предатель»?! Передай ему, чтобы срочно выдвигался туда сам!

— Хокаге-доно собирается вместе с штурмовым отрядом атаковать Сусаноо шиноби, определенного как Карума Учиха, — джонин-посыльный смутился. — Узумаки-химе, простите, но ваша резиденция опечатана. Мы не можем позволить еще и вам попасть под удар. Мне предписано предостеречь вас от ее вскрытия…

Вошедшая сразу в Покров Четырех Хвостов Мито Узумаки не дала ему договорить, оказавшись прямо перед его лицом. Джонин побледнел и почти осел на пол, но его поддержал один из обжигающе-горячих Хвостов.

— Уйди с моей дороги, сопляк, — прорычала Мито ему прямо в лицо. — Пока я тебя тут не вскрыла…

* * *

— Эвакуация людей идет штатно, Хирузен, — тихо сообщил Данзо, шагая рядом с другом. — Мы успеваем.

Третий Хокаге и его верный помощник решительным шагом шли по темным улочкам Конохи, огибая всех, кто бежал им навстречу. И улочки были темными не от того, что солнце склонилось к закату, а потому, что это самое солнце сейчас загораживали сотни шиноби, эвакуирующие жителей Листа прочь от разворачивающегося сражения.

Если все пойдет плохо, большинство выживет.

— Продолжать эвакуацию, — Хокаге пыхнул трубкой. — Любой ценой. Мы не должны повторить былых ошибок, Данзо. Не сегодня уж точно. Займись этим. Лично. На тебе вся эвакуация.

— А что будешь делать ты?

Голос верного друга повеял на Сарутоби замогильным холодом. Им обоим было тяжело вспоминать то нападение, что произошло двадцать один год назад. Тогда, фактически, Коноха потеряла свою сильнейшую боевую единицу — Математика Боя, ставшего, впоследствии, Узукаге.

Но то было тогда, а это — сейчас.

— Я возглавлю ударный отряд, — Хокаге одним движением сбросил с себя бело-красную мантию, обнажая черный боевой костюм, скрывавшийся под ней. — И выбью агрессоров с нашей земли!

Услышавшие его слова шиноби и жители поддержали своего Хокаге ободрительным криком. Они не знали его настоящей силы. Для них он был правителем, долгие десятилетия ведущим их к процветанию. Тем, кого однажды, наравне с Математиком Боя, назвали Богом Шиноби.

Они не знали, как сильно он ослаб, в отличие от своего бывшего соперника.

— «Но, как бы то ни было…» — подумалось вдруг Хокаге, когда он увидел бледно-желтый Сусаноо Карумы. — «Моих сил хватит на то, чтобы защитить Коноху. Даже если придется использовать мое сильнейшее оружие.»

* * *

— Минато, нет!

Ближний круг охраны Джинчурики оказался силен. но недостаточно силен для того, чтобы остановить Шоурая, управляющего своей самой сильной марионеткой. Конечно, для скорости пришлось пожертвовать чунином, но это — пшик, по сравнению с тем, что он получит по итогу сегодняшней операции.

— Заткнись, — резкий голос и холодный взгляд голубых глаз упирается в бывшую жену этого тела. — Заткнись, Кушина, и не трать силы на крики. А то умрешь охрипшей…

Маленький, недоношенный мальчик, лежащий на каменном помосте, который телом прикрывала Узумаки, тонко и пронзительно заплакал.

— Ты… — Кушина сглотнула, стараясь смотреть в эти холодные, такие близкие, но такие далекие, глаза. — Ты не Минато…

— Сказки о контролере? — жилистая рука мазнула по рисунку красного облака на черном плаще. — Кто тебе их рассказывает? Хотя плевать. Не веришь? Хочешь убедиться? Хорошо. Нашим первым свиданием ты считаешь ту ночь, когда я спас тебя.

Глаза Кушины расширились, превратившись в два озера боли.

— Когда волнуешься, приговариваешь «т-тебанне», это знают все, — Минато пожал плечами. — Но то, что знаем только мы — это ведь ты выбрала имя сыну.

Сердце пропускает удар.

— Я хотел взять имя из книги Джирайи-сенсея, но тебе все они казались неправильными, так как ассоциировались с пошлостью. Но ты нашла одну из первых его книг — самую непопулярную, но и совсем не пошлую. Всем говорим, что имя выбрал я, но, фактически, мы выбирали вместе. Никому не обидно. Что теперь, веришь?

— Минато…

Шоурай покачал перед своим лицом кунаем с особой фуин-печатью.

— Я тебя никогда не любил.

Парализованная горем, страхом и отчаянием девушка даже не видела летящей в нее смерти. Нет, сама сталь оружия не убила бы ее, но вот печать на нем должна была ослабить клетку Биджу. И так расшатанная из-за происходящего, от слов Шоурая она почти сломалась и теперь этот маленький кунай попросту бы высвободил Девятихвостого, заставив бы его разорвать свою клетку изнутри.

Все так просто, когда идет по плану…

— Чидори! — донесся детский голос сбоку, и Шоураю пришлось немедленно отскакивать назад!

Какаши, тем временем, успел добежать до летящего куная и сбить его своей техникой. Молния в его руке не погасла, а Шаринган в правой глазнице раскрутился на бешеной скорости, просчитывая возможные движения бывшего учителя.

— Предатель! — рыкнул молодой Хатаке.

— Мелкий ублюдок, — скривился Шоурай, бросаясь на него.

Какаши уже не раз сражался с учителем, но все разы до этого это происходило в форме спарринга. Да, повторяющего реальный бой, но все еще не реального. Еще никогда в жизни Минато не хотел его убить по-настоящему, если не считать того случая, когда он дрался с великим Узукаге.

Никогда, до этого раза.

Первую атаку шаринган прочитал, но уже на второй бывший сенсей смазался, заставляя ученика потеряться. Прикрывая Кушину-сан спиной, Какаши пятился, держа перед собой Чидори и зная, что Минато не станет так просто натыкаться на него. Ему нужен Лис, так что он не атакует Кушину-сан просто так, что значит, что спина прикрыта. Остается только передний фланг.

Справа почуялось движение, и Какаши резко обернулся на него, но только для того, чтобы резко крутануться вокруг своей оси и выбросить руку вперед! Его маневр оказался верным, и он увидел прямо перед собой ухмыляющегося Минато, решившего, что он уже победил. Но Какаши предполагал обманку и прочитал это.

Чидори врезалось в ткань вражеского плаща, затрещало и… пронзило воздух, в то время как Минато вновь оказался справа, которое превратилось в «за спиной».

— Сдохни, — коротко рыкнул Намикадзе, выбрасывая вперед руку с кунаем.

— Нет!

Удар ногой на бешенной скорости отбросил руку в сторону, а кунай вообще заставил вылететь из нее и звякнуть в дальнем углу пещеры. Минато шикнул, вновь исчезая в желтой вспышке, и оказался у самого выхода из пещеры.

К Какаши в стойке присоединился его напарник.

— Обито, — рвано выдохнула Кушина, облокачиваясь на каменное ложе, на котором плакал ее сын.

— Все в порядке, Кушина-сан, я здесь, — бодро ответил ей парень и обратился к Минато. — Отпусти сенсея сейчас же, урод!

— Ты — самый слабый из всей троицы, — скривился Шоурай. — Не мешай мне!

— Да-да, болтай сколько влезет, — Обито напрягся и… медленно исчез.

Какаши крутанул головой, потеряв друга. Глазами прошелся по пещере и Шоурай-Минато. И в тот самый момент, когда его взгляд в очередной раз задержался на Кушине, за его спиной почувствовалась знакомая чакра.

— Стихия Дерева: Осиновый Кол!

Вылетевшая из покалеченной при камнепаде руки дубина успела от души врезать контролеру по спине, прежде чем он применил технику Желтой Молнии. Обито тут же остановил свое ниндзюцу, не давая ему задеть Кушину и Какаши, и осел на землю. Его чакры хватало (спасибо частям Зецу), но вот умения пока еще было катастрофически мало.

В воздухе запахло чакрой Лиса.

— Учитель! — догадалась Кушина, держащая Наруто на руках.

И в этот момент верхняя часть пещеры обрушилась, пропуская в свое нутро разъяренную псевдо-джинчурики.

* * *

— Не вышло? — иронично усмехнулся Изуна, когда Шоурай прыжком оказался рядом с ним.

— Дай мне пять минут! — раздраженно рыкнул на него союзник.

— У нас их нет, — пожал плечами Учиха, делая шаг вперед. — Что это с тобой? Сегодня ты максимально не собран.

Шоурай выдохнул. Да, не собран. Потому что основное сознание куда-то пропало. Такого никогда раньше не было — он всегда успевал все предугадать! Но не сегодня. И это перед самой важной операцией! Ладно, оно, хотя бы, живо, судя по тому, что все остальные функционируют. Ну, наверное. Такого ведь еще не было.

Впрочем, это и правда не оправдание. Если он все запорет здесь, его развеют, а на замену создадут нового. Не то, чтобы клона сильно это заботило, но и подводить себя же самого не хотелось.

— Ты прав, — уже спокойно ответил Шоурай, чувствуя, как пещера перед ними обваливается. — Продолжим.

— Только теперь я поведу, — криво усмехнулся Изуна и тут же воскликнул. — Ками, Мито, какая же ты старая! Сколько же лет прошло?!

Ответом ему была Бомба Биджу.

* * *

Обито прикрывал Мито-сама, а Какаши прикрывал Кушину-сан и Наруто. Других вариантов не было, так как в бой молодой Узумаки лезть было нельзя — этого враг и добивался. Периодически к ним присоединялись рядовые шиноби, но их быстро убивали.

Противники были непреодолимы.

Учиха Изуна, сверкая Риннеганом, игрался с Мито-сама и пинал время от времени Обито. Он искренне не хотел их убивать, а потому это было куда более унизительно, чем могло бы быть. Тем не менее, им вдвоем удавалось защищать Кушину от нападок Минато. Пока удавалось. В большей степени из-за того, что Обито все лучше и лучше овладевал техниками своего Мангеке и Мокутона. С каждой секундой боя он становился все опаснее.

И Какаши не стоял в стороне, помогая. Однако, даже этого не хватало, и их поражение было лишь вопросом времени.

— «Почему же Хокаге не приходит?!» — подумал Обито в запале битвы. — «Он бы уже несколько раз успел сюда!»

Но Сарутоби Хирузена все не было и не было. А наседающие шиноби уровня Каге были. И они побеждали. Ровно до тех пор, пока чакра Кушины-сан не перестала чувствоваться…

А потом Коноху оглушил Лисий рев.

— Ты же не думала, что твои фуин будут сдерживать меня вечно, старуха? — усмехнулся Изуна, глядя на вырастающего прямо из собственной чакры Девятихвостого Биджу. — Наша взяла.

Огромный зверь-воплощение чакры зарычал, вторя его словам, а в его глазах загорелся рисунок Риннегана.

— Необычно, — оценил Изуна. — Но эффективно. Теперь мы можем взять все.

— Кушина-сан! — донесся до ушей молодого Учихи голос друга.

Обито обернулся и увидел, как Какаши поддерживает Кушину, потерявшую своего Биджу. Вернее даже не потерявшую, а лишившуюся его. Он тут же подскочил к ней, но его опередила Мито.

— Она умрет! — рыкнула измененная чакрой Биджу псевдо-джинчурики. — И очень скоро.

— Нет! — вырвалось из мальчишечьей груди. — Я еще не вернул Минато-сенсея!

За спиной раздались крики — это противники обратили, наконец, внимание на подкрепление, пришедшее минуту назад.

— Есть способ, — прорычала старая Узумаки. — Я все сделаю. А вы… вы должны присмотреть за ребенком.

— Но там же бой! — возразил Какаши, но тут же запнулся.

Давящая чакра Третьего Хокаге накрыла местность. Но сначала в поле зрения показался его боевой шест, протягивающий длинную борозду по земле, толкая бледно-желтое Сусаноо. И только потом на это самое Сусаноо прыгнула небольшая фигура в черном.

— Нехорошо, — послышался голос Изуны. — Фас!

Извернувшись в воздухе, Девятихвостый прыгнул на Хокаге, прикрывая Сусаноо. Два огромных исполина против одного старика — не равная битва, но сейчас все, кто оказался невольным зрителем этой разворачивающейся баталии, могли только лишь наблюдать.

Как Третий Хокаге смело кладет свои руки поверх руки и лапы Сусаноо и Биджу и активирует свою технику.

— Обратный Личный Телепорт! Активация! — гаркнул Хирузен, чувствуя, как вся его прорва чакры уходит в небытие.

А ей на смену приходит другая прорва чакры…

— Ты звал меня? — спросил Сенсома, одним махом отправляя и Каруму и Лиса в полет. — Хирузен.

Штурм сильнейшего

— История любит повторяться… — сокрушенно вздохнул Изуна.

Он покачал головой и показательно отвел взгляд от падающих на землю Сусаноо и Биджу. По ногам ударило дрожью — вес упавших был велик и по отдельности, а вместе они вызвали небольшое землетрясение. Поднялась пыль, но даже сквозь нее мятежный Учиха чувствовал силу нового участника их сражения.

Хотя… не такого уж и нового.

— Эта сила, — Минато-Шоурай напряженно сглотнул. — Он… раньше так не мог?

— При нашей первой встрече — не мог, — пожал плечами Изуна. — Но уже при второй мог и покруче. Я не удивлен.

— Но сейчас он должен быть ослаблен боем с Райкаге! И в том бою в твоей пещере…

— Ты так глуп, Шоурай? Посмотри на него — он не ослаблен. И он уж точно не считает те игры в пещере боем.

Сенсома мягко приземлился на землю и поправил плащ. Хирузен упал рядом. Хокаге был изможден, но держался на ногах. Его техника позволила ему буквально выдернуть Узукаге против его воли сюда, но затребовала почти всех ресурсов, что были. Сейчас глава клана Сарутоби грозным бойцом не являлся.

Зато у молодых Хатаке и Учиха, напряженно смотрящих на них своими Шаринганами, угрозы во взглядах хватило бы на всех пятерых Каге. Сенсома усмехнулся, оценив их решимость, но тут же нахмурился, заметив Кушину и Мито рядом с ней.

— Нападение было неожиданным, но мы эвакуировали большую часть населения, — тяжело дыша, поведал ему Хирузен. — Это место приняло основной удар. Лис оказался захвачен. Кушина сильно пострадала и ослабла, скорее всего она умрет. Мито-сама…

— Она знает что делать, — прервал друга Узукаге. — И тебе бы не помешало, Хирузен. Раз уж ты выдернул меня сюда — в сторону. Я разберусь…

Сарутоби усмехнулся, но отошел, опираясь на посох. В конце пути Энма принял свою настоящую форму и поддержал старого друга. Вместе они замерли, следя за разворачивающейся ситуацией.

А ситуация действительно разворачивалась…

— Я бы сказал, что рад видеть тебя вновь, Сен-кун, но не скажу, — улыбнулся Сенсоме Изуна, прямо смотря на него своим Риннеганом. — Ты нам очень крепко помешал.

— А вот я, — Сенсома сделал первый шаг вперед. — Рад видеть тебя, Изуна. И тебя… Шоурай. Просто прекрасно, что вы все собрались здесь. Теперь я могу прихлопнуть вас разом.

— Забавно. А у тебя выйдет?

— Давай посмотрим.

Сказав это, Сенсома вспыхнул синим и на огромной скорости бросился к самому ближайшему противнику — Девятихвостому Лису. Зверь взревел, расставив лапы в стороны и готовясь принять атаку, но его хозяин был другого мнения.

Изуна хлопнул Шоурая по плечу, и тот, воспользовавшись техникой Минато, переместил их прямо между Лисом и ринувшимся на него Сенсомой. Учиха криво усмехнулся, сверкнув Риннеганом и выставляя перед собой руку:

— Шинра Тенсей!

Купол из чакры, преобразованный в саму гравитацию, окружил его с Шоураем и послушно принял на себя сокрушительный удар Математика Боя. Сенсома на всей скорости впечатался в него тыльной стороной предплечья, да так, что ударная волна, не пробив купол, взрывом прошлась по местности за ним. Девятихвостый попал под нее и закрылся передними лапами, с трудом устояв на задних.

— Он выдержит? — с сомнением спросил Шоурай.

— Должен, — ровно с таким же сомнением кивнул Изуна. — Пока должен.

Но Сенсома не собирался их ждать. Мгновенно и плавно он перешел из прямого столкновения в низкую стойку и зачерпнул землю рукой. Его аура полыхнула синим, и возникшие за спиной Хвосты помогли руке покрыть как можно большую поверхность. Сенсома напрягся и, рыкнув, дернул пласт земли на себя, предварительно отсоединив его от соседних Величайшим Контролем.

Учиха и контролер поднялись в воздух.

— Он и так может… — покивал сам себе Изуна.

Шоурай тут же исчез из купола. Телепортировавшись в правую сторону от Математика Боя, он только и успел, что увидеть, как поднятый вместе с землей купол раскалывается под ногами своего создателя от мощнейшего удара рукой. Сенсома докрутил кулак и помог ветру чакрой, рождая Бога-Дракона Листа, чем добавил атаки разрушительности.

Изуну смело, и Сенсома продолжил движение к Лису. Биджу уже ждал его, трубно взревев, но Узукаге таким было не смутить. Он бесстрашно подскочил к гигантскому зверю и с ходу врезал по нему кулаком!

Который тут же оказался заблокирован топором Сусаноо Карумы.

— Так дело не пойдет, — выдохнул перерожденный и сложил печати одной рукой.

В конце комбинации на кончике его ногтя полыхнуло синей чакрой Исобу, и палец быстрым движением резанул по ладони. Прямо на раскрывшуюся под ногами печать упала тяжелая капля крови Бога Шиноби.

А после в пришедшего в движение Биджу врезался всем своим весом гигантский бурый еж, не уступающий ему в размерах!

— Второй раз за сутки, Иголка! — громыхнул Великий Ежиный Мудрец Соник, оказываясь рядом со старым другом.

— И я рад тебя видеть, — усмехнулся Сенсома, отбрасывая топор из чакры. — Не хочешь размяться?

Ответить Сонику не дал Шоурай. Сенсома усмехнулся, заметив над Призванным Ежом блеск особого куная, и пригнулся для прыжка. В следующий же момент над Соником оказался Минато, широко размахнувшийся рукой, на которой он удерживал Большой Рассенган.

Сенсома еще не сталкивался с этой техникой всерьез, но многое слышал о ней. Хотя бы от того же Джирайи, который был искренне горд разработкой своего ученика. Вихрь чистой чакры, образованный в сферу и удерживаемый в руке — такое оружие любого шиноби могло бы сделать опасным даже для противника уровня Каге.

Но это был сложный прием, и для того, чтобы его повторить, требовались немалые запасы чакры, отличный ее контроль и упорные тренировки. Пускай Сенсома имел первое и второе, без третьего ответить Минато в Режиме Отшельника его же приемом он не мог.

Впрочем, у него были свои.

— У тебя отличная подделка! — усмехнулся он, оказываясь на пути у противника и протягивая к нему свою руку. — Но у меня оригинал.

Бомба Биджу, лишь немногим не доведенная до выстрела, встретилась с Рассенганом — техникой, рожденной как раз благодаря ей. Природная и личная чакры Минато, раскрученные на бешеной скорости, столкнулись с чакрой Исобу, которого поддерживал Сенсома. Буйство внутренней энергии оказалось таким огромным, что даже Соник поспешил убраться из-под него.

Но техники оказались примерно равны. Поэтому они и взорвались ужасными бомбами в руках своих создателей. Минато отбросило прочь, а Сенсома…

Сенсома мягко приземлился на землю.

— Ниндзюцу-то похожи, — повел он плечами. — Но я покрепче.

Сказав это, он тут же выбросил руку влево, отправляя туда Ледяную технику. Послушно раскрывшийся Великий Ледник врезался в Великое Огненное Уничтожение, запущенное Изуной, и полностью нейтрализовал его.

Девятихвостый зарычал, раскрыв пасть и начал формировать свою Бомбу Биджу, но в его морду тут же врезалась тяжелая лапа Соника. Ежиный Мудрец почти сразу «мигнул», на секунду становясь неосязаемым и пропуская сквозь себя топор подобравшегося близко Карумы, а после разогнался и врезался в его Сусаноо.

— Не сметь разрушать мое селение! — донесся до Сенсомы недовольный вопль Хирузена.

— Да мы только начали, — улыбнувшись буркнул себе под нос Узукаге.

— Веселишься? — усмехнулся ему в ответ Изуна, одной рукой снимая свой длинный плащ. — Может, потанцуем?

— С радостью!

Почти мгновенно они сблизились, тут же скрестив распакованные в миг сближения клинки. Сенсома держал свой меч одной рукой, вторую держа позади, а вот Изуна ухватился за рукоять обеими и использовал технику с высокими поднятиями локтей. Сенсома был великим фехтовальщиком и даже считался лучшим, но мятежный Учиха владел клинком еще в те времена, когда перерожденный не умел ходить.

Они не были равны, но и разница между ними не была пропастью.

Усилив свое тело с помощью Пути Шурадо, Изуна достиг телосложения, которое позволяло держаться на плаву даже с Математиком Боя в ближнем бою. Его Риннеган работал немногим хуже Шарингана, так что он мог видеть даже самые быстрые рывки Сенсомы. Более того, на его стороне был опыт тысяч битв, который множился на опыт нескольких битв с самим Сенсомой.

Математик Боя просто был собой и, радостно скалясь, обрушивал на врага все новые и новые удары. Некоторые атаки Изуны проходили сквозь его защиту, но упирались в прочность его тела. Конечно, Учиха был столь силен, что мог его ранить, но все ранения, которые ему удавалось нанести, заживали практически мгновенно.

Шоурай не ошибался, и битва с Райкаге действительно ослабила Сенсому…

Но все еще не настолько, чтобы его можно было победить.

— Зачем ты убил Мадару? — резко спросил Сенсома, отбив очередной выпад. — Это его новый план?

— Я убил его из-за тебя! — по-настоящему зло рыкнул Изуна, ухитрившись проткнуть противнику руку.

Он приблизил свое лицо к его и заглянул Риннеганом прямо в золотые глаза.

— В одном мире с тобой брат мог только проигрывать…

— И не только он.

Строенный удар Хвостов отбросил закрывшегося Изуну прочь, и к нему тут же присоединился раненый Минато.

— Дело дрянь, — признался Шоурай. — Сейчас я не способен сражаться в полную силу.

— Даже будь ты способен, победы нам это не даст, — выдохнул Изуна, смотря, как его кохая и Биджу громит гигантский еж. — Карума все еще слаб, и Лис тоже. Скоро сюда подойдут основные силы Листа. Здесь мы уже ничего не сделаем.

— Мы пришли за Биджу, и он у нас, — неуверенно начал Шоурай. — Основное мы сделали, можем отступить.

— И как ты от него отступишь? — усмехнулся Учиха.

В следующее мгновение Сенсома с силой врезал по тому месту, где они стояли! Земля задрожала, и поднялась пыль, но противники успели уйти телепортом.

Глядя на то, какие разрушения Конохе приносит их сражение, Сенсома был готов даже отпустить врагов вместе с Лисом. Пока что. И подловить их где-нибудь подальше. Однако, если он сильно упустит их, след потерять будет проще простого. Ему нужно изобразить преследование, а для этого — напугать их до усрачки.

— Раз, два, три, четыре, пять, — посмеялся он, развернувшись. — Я иду вас всех считать…

Соник исчез, оставив после себя белое облако, а нападавшие исчезли во вспышке желтого цвета. Впрочем, их прыжок был недалек. Недалек настолько, что Сенсома даже мог указать пальцем, куда они ушли.

— Мы должны идти за ними! — гаркнул ему немного отдохнувший Хирузен. — Нельзя их снова упускать! Ни Биджу, ни…

— Это контролер! — оборвал его Сенсома. — Я уверен в этом.

— Райкаге сказал тебе? — прищурился Хокаге.

Сенсома упрямо посмотрел на старого друга. Они сражались на самой окраине, но даже так — их бой затронул часть селения. Он уже чувствовал спешащих к ним на помощь шиноби из разных кланов, но сейчас они безбожно не успевали. А тут этот глупый спор…

— Нет, — признался перерожденный, опуская взгляд. — Он сказал, что контролер не мог захватить его. Без особенного трюка.

— Тогда мы не может утверждать, — сурово припечатал Сарутоби, но потом его голос смягчился. — Но и надежда у нас есть…

Сенсома поднял голову и посмотрел в решительные глаза друга. Оставаясь политиком, он, также оставался и простым человеком. Ладно, возможно и не простым, но точно хорошим. И Сенсома был рад этому.

— А теперь — в погоню! — кивнул ему Хокаге, выводя вокруг них печать телепортации.

— Посто!.. — послышался детский крик…

И они перенеслись сразу в густой лес.

Изуна тонко усмехнулся, ожидая этого, а все остальные напряглись. Лис стоял позади, защищаемый всей троицей нападавших. Карума слева и Минато-Шоурай справа от предводителя. Да, здесь и сейчас главным противником был именно Изуна.

— …йте, — договорил кричавший, перенесясь вместе с Хокаге и Богом Шиноби.

Сенсома выгнул бровь, смотря на распластавшегося по земле Обито. Тот быстро вскочил и вытащил кунай, встав в стойку.

— А теперь бери ноги в руки и вали отсюда, — с насмешкой бросил мальчику Изуна. — А то задавим же!

— Заткнись! — отмахнулся парень. — Я не стану Хокаге, если буду все время убегать.

— Знаешь, — Сенсома отвернулся от него и сделал шаг к врагам. — Если ты умрешь, то тоже не станешь Хокаге.

Учиха насупился и опустил глаза, а Хирузен только усмехнулся, опираясь на посох, чтобы вновь восстановить силы.

— Но… — продолжил неожиданно перерожденный. — Если хочешь — можешь не убегать. Это — твой путь.

— Мой путь шиноби!

* * *

Шоурай очнулся в пещере и сначала ничего не понял. Он напрягся, буквально выдирая из памяти события, предшествовавшие забытью, и нашел ответ. В этот самый момент из темноты усмехнулся смутно знакомый голос.

— Очнулся, парниша? — послышалось бульканье, будто бы кто-то жадно присосался к бутылке. — Долго ты дрых, пишет Автор.

— Где мы? — немного нетвердым голосом спросил Шоурай, приподнимаясь на локтях. — Что произошло?

— А что ты помнишь? — спросил его Ловен, щелчком пальцев зажигая на руке огонек, осветивший пещеру.

Они находились в достаточно тесном пространстве, которого хватало только на них двоих. Мотнув головой, Шоурай не нашел никого из остальных спутников и нахмурился. Едва ли Математик Боя оставил бы его только с этим пьяницей-магом.

— Помню, как ты применил технику, — Шоурай поморщился от боли в голове. — А потом… мы разом будто бы запьянели…

— Не будто бы, а так и есть, — довольно усмехнулся Ловен. — Точно. Значит все помнишь.

— Что было потом — нет.

— А не было в твоей истории ничего потом — ты же заснул, — Брау пожал плечами. — Ну ладно, пойдем. Остальные снаружи ждут. Ты у нас последний.

Шоурай поднялся на ноги, осторожно ощупывая камни вокруг. Основное тело было удобно, но слегка непривычно — в последнее время он сюда не заглядывал. Тем не менее, Като Дан был тренированным шиноби, так что даже его голые рефлексы позволяли двигаться достаточно ловко.

Заглянув в себя, доминирующая личность проверила сознание Дана. Он, как и полагалось, спал внутри. Ничего непоправимого, вроде, не произошло.

Хотя Шоурай впервые потерял сознание. За все десять лет своего существования он ни разу не заснул, а потому потеря самого себя на неопределенный срок его… смутила. Не напугала и не сбила с толку — память захваченных тел и осколки их душ не раз спали за свои жизни, равно как и теряли сознания — контролер знал, что это такое.

Но одно дело — знать, а другое — испытать. Оказаться отрезанным от своих клонов, которые в отрыве от основного сознания не могут друг с другом коммуницировать. Наиболее самостоятелен Минато, но даже он не может использовать сто процентов сил захваченного тела. Впрочем, ему они и не нужны — и так справятся.

Как может провалиться его гениальный план?

— Сенсома-сама, наверное, сейчас не в лучшем состоянии, — осторожно начал он, дотронувшись до плеча Ловена.

Контакт зафиксирован и теперь ему всего лишь нужно создать клона, одновременно с этим заставив его использовать технику Души. И чакра послушно ухнула вниз, а клон послушно сформировался. И он даже прошел сквозь тело мага незамеченным, быстро разместился в нем и…

Исчез.

— Ик! — Ловен остановился и повернулся к ошарашенному Шоураю. — Че? А, Сенсома… Да не, он свалил. Оставил нас всех и испарился.

— И-испарился? — все еще удивленный собственной беспомощностью против этого странного мага, повторил Шоурай. — К-как? Куда?!

— Ну, Цуна считает, что в Коноху, — пожал плечами Брау. — Похоже, там сейчас жарко…

Чертыхнувшись про себя, Шоурай рывком растормошил спящего Дана, возвращая ему тело, а сам… испарился, мысленно определив место назначения.

И вовремя — Математик Боя именно в этот момент занес над ним свой кулак…

* * *

Сенсома громил противников уверенно.

Он не сдерживался с ними и не щадил, буквально атакуя на поражение. Карума был ранен и уже давно бы умер, если бы не Изуна, мастерски защищающий своего кохая. Сам младший брат Мадары держался против Сенсомы достойно, но понимал, что равно или поздно он сломит их слаженную оборону и уничтожит окончательно. Девятихвостый был полон сил и постоянно ревел, норовя атаковать лапой или Хвостами, но его сил тоже было недостаточно, чтобы противостоять Сенсоме.

Поэтому они уходили телепортами, бережливо защищая Шоурая-Минато, уносившего их все дальше и дальше от Конохи. Математик Боя и Хокаге сидели у них на хвосте, благодаря технике Сарутоби, которую он взял у Второго. С ними же постоянно прыгал Обито, который не очень-то и помогал, но, как минимум, совершенно не мешал. Пару раз Карума порывался его прикончить, но… техника Шарингана парня позволяла ему выживать даже в битве такого уровня.

Это была битва на истощение, и истощение грозило лишь противникам Математика Боя. Сам Сенсома без устали громил все, что пытались ему противопоставить враги. Он разрушал Сусаноо, отмахивался от чудовищных атак Лиса и непрерывно атаковал сам, используя ниндзюцу, кендзюцу, тайдзюцу и фуиндзюцу.

— Стихия Молнии: Ветвистый Олень! — сложил печати Математик Боя. — Техника Печатей: Стальная Цепь Узумаки!

Как Узукаге, он знал чрезвычайно много техник Печатей. А как Математик Боя, он был бесподобен во всем остальном. Его противники были сильны, это он признавал. Однако он так же признавал самому себе то, что не сражается совсем уж в полную силу. Во-первых потому, что сражение с Третьим Райкаге здоровья ему все же не принесло, а во-вторых…

Потому что иначе было бы не так весело!

— Попался! — выдохнул он радостно, оказываясь прямо над Минато, отвлекшимся на прикрытие союзников.

Но в самый последний, перед ударом, момент он почувствовал… нечто. Это невозможно описать словами, но Сенсоме было привычно это чувство — так работает чутье шиноби. И своему чутью он доверял даже больше, чем некоторым людям. А потому он ускорил себя сендзюцу, активировал Покров Трех Хвостов и позволил Печати Силы Сотни распахнуться цветком на его лбу.

— Исобу, будь добр… — шепнул он в себя.

И Биджу услышал его, активируя Риннеган самого Отшельника Шести Путей. И с помощью этого Риннегана он притянул к себе тело Минато так, чтобы его скорость и скорость кулака Сенсомы сложились вместе.

И удар этот был чудовищен.

— Раньше он так не бил… — нахмурился Изуна.

— Что случилось? — крикнул Сенсоме Хирузен.

— Я… — Сенсома выпрямился, серьезно смотря туда, куда улетело тело Минато. — Не совсем понимаю. Он изменился.

Шоурай, тем временем, опустил руки, скрещенные в блоке. Если бы настоящий он не занял тело, то тела больше бы не было. К счастью, его возможности превышали возможности его клонов. И прямо сейчас он воспользовался этим, отдавая приказ одной из своих марионеток, находящейся в Стране Ветра.

Клон и Изуна все сделали правильно и подобрались к нужным границам Конохи за то время, что он отсутствовал. Если все пойдет как надо, то уже через половину часа у Математика Боя появятся новые проблемы, и он будет вынужден от них отстать.

Однако даже так они стали сильнее. Теперь, когда Шоурай лично вышел на поле боя, у них стало на одного шиноби уровня Хокаге больше. А это — серьезный фактор.

Резко телепортировавшись к Математику, Шоурай зарядил по нему малым Рассенганом, тут же оттолкнувшись от него ногами и бросая с десяток кунаев со взрыв-печатями. Он приземлился точно во время взрыва, но не в то место, на которое должен был, а рядом с Изуной, вновь использовав Полет Бога Грома.

— Ты стал бодрее, — заметил Учиха.

— Теперь все по-другому, — ответил Шоурай, прищурившись. — Действуй со мной, и мы его даже потесним.

— Не ты первый, кто его недооценивает…

Сенсома махнул рукой, и дым и гарь разлетелись, давая ему обзор. Атака Минато прошла плавно и точно, но этого все еще недостаточно. Да даже всего арсенала бывшего претендента на шляпу Хокаге было бы недостаточно, чтобы серьезно ему навредить.

— Мы с тобой уже сражались, и ты проиграл, — крикнул Сенсома Минато. — Не думай, что сейчас все поменялось.

— Не все, — в миг оказался рядом противник. — Но многое!

Быстро сложив печати, он воздвиг между собой и Узукаге Земляную Стену, заставив Сенсому удивленно вскинуть брови. Уже следующим движением Шоурай облачил свою руку в Молнию и пробил собственную Стену, почувствовав, как достал.

Камень между ними осыпался, и Шоурай, не удержавшись, вздрогнул.

Математик Боя, не обращая внимания на кровоточащую рану, задумчиво смотрел на него своими золотыми глазами.

— Ты неплох…

Смазавшись, Сенсома оказался справа от Минато и быстро ударил его в печень. Парня подбросило, но следующий удар Бога Шиноби впечатал все его тело в землю. Сенсома тут же занес ногу, дабы одним ее движением сломать ему позвоночник, но… Минато испарился.

Равно как испарились и все остальные противники.

— Он стал быстрее, — оценил Хирузен, подходя. — Ты все еще думаешь продолжить?

— Рано или поздно они проиграют. А мы — нет.

Новый прыжок за врагом и новая стычка. Однако на этот раз Минато был куда опаснее, чем в предыдущие. Сенсома был уверен, что это — происки контроллера, но, в сущности, это было не так уж и важно. Сейчас он ничего не мог сделать для Минато, зато мог для Листа. Поэтому он и преследовал их.

Ну еще и потому, что любое усиление Изуны будет минусом.

Слаженная работа Учих, Биджу и Минато была хороша. Штурм Математика Боя они выдерживали раз за разом, и после первого прыжка за изменившимся Намикадзе Сенсоме даже показалось, что они стали сильнее. Но прыгнув уже во второй раз, он понял, что их силы все еще на исходе. Они не ожидали его прибытия, как не ожидал он сам. Они не были готовы к нему.

Да и никто в жизни, пожалуй, не был полностью готов к нему. Кроме Мадары, конечно…

Бог Шиноби карал тех, кто пошел против него. Он догонял и атаковал их, раз за разом давая им понять, что у них ничего не выйдет. Брось они Лиса, и смогли бы уйти, ибо перемещать такое огромное количество чакры было тяжело даже признанному гению телепортов — Минато Намикадзе. Но они не собирались его бросать. Иначе — все зря.

Но вот, когда они в очередной раз переместились, они оказались у самой границы с Ветром. Сенсома криво усмехнулся — для него проблемы с другими Странами больше не существуют, да и не осмелится никто вмешаться в их бой. Нет, осмелятся конечно, но для этого им надо будет, как минимум, развернуть сражение посреди Деревни Песка.

И противники тоже остановились. И теперь они выглядели куда увереннее, чем раньше.

— Ну и что… — выдохнул Сенсома, надвигаясь на них.

Но договорить ему не дали — откуда-то со стороны в него вылетела целая сотня метательных игл, и зоркий глаз сразу отметил на них яд. Он увернулся, но угодил одной ногой в волчью яму, из-за чего упустил момент и получил мощный удар в челюсть чем-то металлическим!

Тут же щеку обожгло жаром, и только Бог-Камень спас его от волны огня, налетевшей на него. Сенсома разрушил защитную скорлупу и дернул ногой, буквально выдирая ее из-под земли и бросая ошметки в Учих.

И тут же встал в стойку, грозно смотря на подрагивающих в нетерпении боевых кукол.

А потом перед ними показались их кукловоды.

Молодая и красивая женщина с черными волосами напряженно смотрела на сильнейшего шиноби в мире. Она была одной из лучших куноичи Ветра, но вдобавок к этому еще и просто умной женщиной. Она знала, что не может расслабляться, пускай даже великий шиноби и выглядит как старик.

Ее муж выглядел куда решительнее, и его короткие алые волосы, казалось, пылали от ярости. Но внешне он был спокоен, и взгляд его, из-под очков, гнева не выдавал.

Мать всегда говорила ему, что его хладнокровие досталось ему от отца. И теперь, глядя в такие же, как у себя глаза, Шиццу мог в этом убедиться.

— Не ожидал, — медленно произнес Сенсома и бросил быстрый взгляд на Минато. — Ты…

— Я не твой сын, Математик Боя! — оборвал его зычный голос Шиццу. — Я — твоя смерть!

Настоящий Математик Боя

— Командующий?!

Санадо Кохо тяжело вздохнул и повернулся к ученице. Неугомонная Мей из влиятельного клана Теруми смотрела прямо ему в глаза, и в ее взгляде читались несогласие, непокорность и нежелание слушать. Правило трех «не» — ей бы очень пошло такое имя, но, увы, противники Киригакуре знали девушку как «Мей Шести Стихий». Грозное имя для грозной девочки, но упрямства в ней, все же, побольше будет…

— Командующий, — повторила куноичи, делая новый шаг. — Как это понимать?

— Приказ о нападении? — Санадо раздраженно дернул плечом. — А как можно понять его, Мей?

— Я понимаю суть приказа, — Мей непоколебимо выставила перед собой ладонь. — Я не понимаю его смысла.

Санадо вновь вздохнул. Когда ему, бесклановому, отдавали в обучение наследницу Теруми, его сразу предупредили о проблемах, но он был слишком рад повышению и новой ответственности, так что не придал этому большого значения.

И вот он здесь. Он даже командует целым фронтом с Огнем — это очень почетная и важная миссия. И ему даже удается соответствовать этим почету и важности.

Удавалось. До этого дня.

— Ягура-доно прислал вести, — Санадо отметил, как непроизвольно вздрогнула Мей при упоминании нынешнего Мизукаге. — Сейчас, по его данным, лучшее время.

— Но не место, сенсей! — все еще не поняла Мей. — Вы отправляете нас против шиноби Огня, когда у нас под боком Узушио! К тому же… ну, вы знаете — Математик Боя… он… вернулся, верно?

— Знаю! Знаю, как и каждый здесь. Но мы не можем просто сидеть и ждать у моря погоды, пока остальные Великие Страны оправдывают свои имена. В народе волнения, ты знаешь, как знаешь и то, что Вода утрачивает свое Величие с каждым годом простоя. В прошлых Мировых Войнах наша Страна была на лидирующих позициях и равнялась даже Огню, но сейчас… Мы не держим никаких других фронтов, так что если всех наших сил не хватит на то, чтобы сокрушить одну из самых слабых частей армии Огня, то мы больше не Великая Страна!

Санадо резко выдохнул, возвращая дыхание. Тяжело говорить такие громкие речи. Особенно когда ты в них не веришь. Особенно ему — бесклановому и не самому талантливому шиноби Тумана, которого поставили на должность командующего, скорее всего, просто для того, чтобы в будущем было не так жалко убивать проколовшегося командира.

Или вообще — предавшего.

— Так… — тихо начала Мей, смотря в пол. — Говорит Мизукаге-доно?

— Да, — так же тихо ответил Санадо и прикрыл глаза. — Это — его слова.

И ученица ушла, не сказав ни слова. Но в этом молчании было сказано больше, чем могли бы передать слова.

Они атакуют и даже победят. Если к коноховцам на помощь не придут Узумаки. Если коноховцы не пришлют подкреплений из Листа. Если не придет лично Хокаге, Биджу его задери!

Или…

— Или если Математик Боя не слишком занят, — пробормотал себе под нос последний аргумент Санадо. — Если он не занят… спаси нас Ками.

* * *

Сенсома сделал шаг вперед. Но это был не один из тех его уверенных и угрожающих шагов, что обычно. Нет, это был не его шаг. Вернее, шаг-то был его, вот только такого себя, каким Сенсома являлся сейчас, он не узнавал.

Это не был Математик Боя. Это был… отец.

— «Ужасный отец,» — подумал перерожденный, завороженно глядя в, такие же как у себя, глаза сына. — «Я ищу Ошими, потому что он — мой сын. А Шиццу…»

Он все напутал. Пожалуй, еще с прошлой жизни отцовство его пугало куда больше политики или преподавательства. Но он справился с этим, разве нет? Он смог обучить целые поколения сильных шиноби. Он воспитал Джирайю. И он даже стал хорошим Узукаге — правителем и политиком.

Он преодолел свои слабости. Но только не по отношению к своим родным сыновьям.

— Я — идиот, — выдохнул Сенсома, снимая очки и потирая их. — Прости, Шиццу. Я просто…

— Оставь извинения при себе, — отрезал старший сын.

Он взмахнул руками, и его боевая марионетка выплыла, во воздуху, вперед, закрывая хозяина от его врага.

— Ладно, — Сенсома пожал плечами и вернул очки на место. — Потом поговорим.

— Не будет никаких «потом»!

Рыкнув это, Шиццу взмахнул руками вновь, отправляя свою марионетку в бой. Кукла сразу же достигла огромной скорости и на всей этой скорости впечаталась в жесткий блок Сенсомы. Он специально ответил так, дабы повредить оружие сына, но то, врезавшись в него, казалось, даже не получило урона.

Извернувшись, Сенсома оказался справа от куклы и тут же впечатал свой кулак в ее незащищенный бок! Удар был мощным, и марионетку отнесло в сторону на несколько метров, но дальше оценить последствия своего удара Сенсоме помешала вторая кукла.

Женщина, пришедшая с Шиццу, вступила в бой аккуратнее супруга, выждав момент. Ее кукла была похожа на изящную скульптуру с тонкими конечностями. Возможно, она даже была бы красива, если бы не сотни мельчайших клинков, выпирающих отовсюду. Блики солнца, отражающиеся в них, делали марионетку похожей на стеклянную статую.

Но в отличие от статуи, кукла двигалась, и двигалась быстро. Молниеносно повернувшись вокруг своей оси, она резанула Сенсому по спине, превращая его плащ в лохмотья и рассекая плоть. И снова — в отличие от статуи, марионетка этой женщины имела небывалую прочность. Такую, какой хватило на то, чтобы ранить самого Математика Боя.

— Хм… — Сенсома замер, не обращая внимания на кровь и марионетку за спиной и смотря на куклу Шиццу. — А вы… сильны.

В этот же момент Минато-Шоурай прыгнул к нему, замахиваясь Рассенганом. Он слегка не рассчитал, поэтому у Сенсомы было лишнее мгновение на реакцию, но его украл Изуна, изо всех сил приложившись силой гравитации. Тело Сенсомы замерло, не повинуясь, и прежде чем он успел понять в чем дело…

Он отбросил Минато мощным взмахом руки.

— Вы уже станцевали свое, — бросил он, посылая следом Бога-Дракона Листа. — Не мешайте мне и ждите своей очереди.

Он почти договорил, и с обеих сторон на него, на огромной скорости, вылетели две марионетки. Они будто разрывали пространство — столь велик был их разгон. Тем не менее, Сенсома слышал их и чувствовал чакру, с помощью которой Шиццу и его жена их контролируют. Пускай куклы не были людьми, не имели тенкецу и не могли быть предсказуемы за счет тока своей чакры, он чувствовал их местоположение.

Такова была чувствительность сильнейшего в мире.

Встретив марионетку женщины, Сенсома напрягся, не позволяя лезвиям ранить свою руку. Он плавно перенес вес своего тела вперед, буквально повисая на опасной игрушке, и воспользовался этим, оторвав ноги от земли и со всей силы врезав ими по кукле сына! Это было одно из любимых движений Мадары, который обожал эффектно противостоять сразу двоим противникам.

Слабость этой комбинации была как раз в количестве противников. У Сенсомы их было больше.

Минато появился прямо напротив распластавшегося в воздухе Математика Боя и все-таки врезал по его телу своим Рассенганом! Сенсому согнуло пополам и отбросило, но не отключило. Поэтому он, придя в себя почти сразу, быстро сложил печати, воздвигая за спиной три Земляных Стены и, проломив две, затормозил свой полет на третьей.

Печать Силы Сотни раскрылась сама, позволяя чакре Рикудо больше отдавать регенерации тела, заменяя ее основные функции. Раны буквально затягивались на глазах, но эти самые глаза смотрели не на них, а на противников.

Их было не двое. Их было шестеро.

Девятихвостый Лис — считающийся самым разрушительным (а оттого и сильнейшим) Биджу среди всех. Сейчас он был самой меньшей угрозой, так как потерял большую часть сил за все время изнуряющего боя, из-за того, что его насильно вытащили из Джинчурики, им насильно управляли и по нему сильно били (мишенью он был отличной и промахнуться всегда оказывалось сложно).

Учиха Карума — один из самых талантливых из проклятого клана за всю его историю. Уже в двенадцать лет он был по силе сравним с джонинами высочайшего уровня, а сейчас явно перешел в разряд сильнейших шиноби в мире. Его раны, использование Врат и Сусаноо тоже делали его измотанным, но он все еще был опасен.

Изуна будто бы стоял особняком и больше наблюдал, чем участвовал. Сенсома знал младшего брата Мадары лишь чуть меньше, чем самого Великого Учиха, и он знал, как нравится Изуне бой. Но сейчас враг почему-то не был активен. Он что-то задумал, и это точно, так что лучше держать с ним ухо востро.

Зато последняя троица была активнее некуда. Минато, явно находящийся под контролем Шоурая и использующий несвойственные ему приёмы, оказался куда сильнее, чем подумал Сенсома поначалу. Женщина из Песка… судя по всему, уровень Каге, едва ли ниже.

И… Шиццу. Старший сын выглядел сильным, а его марионетка — особенной.

— Надо же, — усмехнулся Сенсома, отталкиваясь спиной от своей стены и хватая себя за ворот. — В этом мире еще остались те, кто не падает после двух моих атак…

Довольно скалясь, он рванул свою рваную одежду, полностью обнажая торс. И сразу увидел, как все напряглись. Да, в обычном виде Математик Боя выглядит как пожилой человек с проблемами с осанкой — он специально создавал себе такой образ. Но сейчас, став полностью серьезным, Сенсома обнажил свое испещренное шрамами накачанное тело, больше подошедшее бы могучим бодибилдерам лет тридцати, чем старику, стоявшему перед врагами минуту назад.

Но нет — он не старик. Он — Математик Боя и сильнейший в мире Бог Шиноби.

— Развлеките меня подольше.

Минато начал движение первым, и Сенсома, увидев это, смазался, оказываясь прямо перед ним. Так быстро, что остальные даже моргнуть не успели. Исобу активировал Риннеган, подтаскивая тело подконтрольного Намикадзе к своему Джинчурики и активируя покров Двух Хвостов, тут же обвившихся вокруг правой руки перерожденного.

Шиццу и его супруга только начали движение, а Изуна банально был далеко. Удар получился чудовищным…

Но пришелся по каменному блоку Бога-Камня.

Шоурай оскалился, выходя из режима нинтайдзюцу, повторить который до сей поры мог только его создатель — сам Математик Боя. Тело Минато, равно как и его чакра, было уже достаточно послушно, чтобы экспериментировать.

Он собрал как можно больше природной чакры и напитал ею свою следующую технику:

— Стихия Ветра: Копье Воздушного Бога!

Мгновенно сформировавшееся Копье должно было пробить Математика насквозь, но тот легко качнулся вправо и тут же всадил свой хук в бок Минато. Шоурай еле успел укрепить его техникой Земляного Копья, а следующий удар Сенсомы уже приняла на блок марионетка Шиццу.

— «Я же сбил его ритм!» — ошарашенно подумал Шоурай. — «Или он не удивился моей технике?! Этого не может быть — я единственный, кто может это повторить! Тогда почему он не сбился?!»

— Не может быть! — воскликнул Обито, пораженно наблюдая за схваткой, разгоревшейся совсем близко. — Он использовал Бог-Камень!

— Минато так не умеет, — угрюмо кивнул ему Хирузен. — Мы совершили ошибку…

— Но ведь Сенсома-сама должен был удивиться, — тут же спросил сам себя молодой Учиха. — Сбиться с ритма.

— Ты его слабо знаешь, — Хокаге качнул головой, отгоняя дурные мысли и усмехнулся. — Он и правда сбился.

Сенсома увернулся от очередной атаки Шиццу и пропустил под собой куклу его жены. Они действовали слаженно и четко, и именно поэтому у каждого из них было по одной кукле — все ради филигранного контроля. Даже Математику Боя было напряжно сражаться с двумя такими марионетками, что говорило только об одном — они сделаны специально под него.

Но это все не важно.

Глубокий голос Исобу отсчитывает мгновения в голове, а разгоняющийся мозг Сенсомы бешено проводит расчеты. Хрупкая марионетка куноичи опасается жестких ударов, так что он легко отогнал ее парой хуков, а после развернулся к игрушке сына. Они будто бы остались один на один, пока Хирузен точной техникой Стихии Огня отвлек чертыхнувшегося Шоурая.

Но на этот раз Сенсома не стал использовать силу Исобу или природную чакру. Он встретил атаку сына своей грубой мощью.

Облаченной в бомбу атмосферного давления.

— Хирудора! — рыкнул Сенсома, посылая в марионетку и всех, кто за ней, огромной силы удар.

Изуна закрылся гравитацией и даже Лис пригнулся, пытаясь спрятаться за его щитом. Карума, на всякий случай, все же активировал Сусаноо. Сейчас вся эта троица походила на Хирузена и Обито за спиной — простые наблюдатели, которые уже не могут потянуть схватку такого уровня.

Тем не менее, атаку они остановить смогли. И, что еще удивительнее, марионетка Шиццу оказалась полностью цела.

— Не расслабляйся! — рыкнул старший сын, посылая куклу в атаку, на ходу выпуская в отца разнообразные техники, до сего момента запечатанные в свитках фуин.

В канонаде взрывов его нашел Шоурай.

— «Он и правда сбился,» — понял кукловод, бросая отвлекающие кунаи и плавно раскручивая на ладони очередной Рассенган. — «Я сбил его ритм, и он должен был восстановиться. И он сделал это. В тот момент, пока я думал, что переиграл его.»

Сенсома вновь принял его Рассенган на не до конца сформированную Бомбу Биджу, но теперь техника Шоурая была меньше и не подпитывалась природной чакрой, да и жалеть близко находящегося Соника больше не было нужды. На сей раз взрыв был куда мощнее, потому что Сенсома не пожалел чакры для своей атаки.

Но Минато не отбросило, так как он успел спрятаться в Боге-Камне.

Да, Шоурай и правда мог использовать эту технику осознанно, и дело тут было, конечно, в умении. Для использования Бога-Камня нужно соответствовать нескольким критериям. Первый — быть мастером Стихии Земли, и тут Познание кукловода преуспело по полной. Второй — знать фуиндзюцу на уровне мастера, что тоже выполнялось. Третий — иметь достаточное количество чакры, чтобы войти и выйти из окаменения.

Шоурай почувствовал, как трое его клонов развеялись, оставив после себя лишь трупы. Чакра, которая держала их в этом мире, оказалась потрачена.

— Я все еще могу сражаться! — закричал он, забирая жизни еще у десятка и посылая в Сенсому Великое Огненное Уничтожение.

— Рад за тебя. Стихия Льда: Величественный ледник.

В тот момент, когда лед зашипел, встретившись с пламенем, сбоку вылетел Карума. Его сил все еще было недостаточно для полноценного противостояния, но даже так — он мог решить исход близкого поединка.

Проблема лишь в том, что этот поединок не был близким.

Сенсома почувствовал его и марионеток одновременно. Он выставил руки вперед, принимая на них ногу Карумы, и тут же выпустил сразу Три Хвоста, отбивая ими лезвия одной из марионеток. Вторая кукла подошла сбоку, но Математик Боя тут же прервал ее движение ударом локтя. Печать на его лбу разгорелась сильнее, и оставленного Каруму окружили Земляные Стены, а мигом позже на них налились красным взрывные печати.

Они и правда были сильны — его противники. Каждый из них стоил даже двух Каге. И они бы смогли победить его, если бы он оставался тем, кто сражался с Райкаге.

Однако, он им уже не был.

— Сенсома не сражался двадцать лет, — прищурился Хирузен, смотря на старого друга. — Или даже больше. Последний раз он был на краю в битве с Джашином. С того момента никто в мире больше не был ему соперником. Но сейчас… Сейчас его инстинкты кричат о том, что он должен победить, не смотря ни на что. Ему противостоят сильнейшие из противников. Но они не способны его убить.

— Это… — Шаринган Обито сфокусировался на картине боя целиком и тут же расфокусировался от нагрузки.

— Все именно так, парень, — усмехнулся Сарутоби. — Это — настоящий Математик Боя.

Гравитация ударила в плечи, желая смять перерожденного в лепешку, но он лишь сгорбился, выдерживая пресс. В этот момент вся четверка ближайших врагов уже была близко. Две марионетки, созданные специально для этого, вобравший в себя сотни чужих жизней Шоурай и Карума в Седьмых Вратах.

Как чудесно!

— «Два отрезка на Каруму — он самый быстрый,» — пронеслось в голове Сенсомы. — «Полтора на женщину. Четыре для Шоурая. Поправка — меняем Шоурая и женщину местами. Сначала атакует Карума — верхний блок. Шоурай часто бьет в бок, значит в этот раз он не станет туда бить. Спина или живот. Кукла с лезвиями атакует прямо, так что заберет живот, значит Шоурай будет сзади. А Шиццу ударит куда придется.»

Разогнанный счетом мозг выдал картину, будто бы показывая будущее. Но отличие этой картины от прямого видения будущего было в том, что Сенсома сам создавал условия, при которых должно наступить его будущее.

Он встретил высокий удар ногой Карумы блоком, тут же, контратаковав и добавив вдогонку трех Ледяных Драконов. Но Карума был лишь приманкой. Шоурай оказался сзади и был тут же придавлен собственным прессом Сенсомы, а потом резко отброшен всеми Тремя Хвостами. Марионетки Шиццу и его жены действовали синхронно, но перерожденному это было только на руку.

Сендзюцу ежей сделало его тело бесплотным, и он спокойно прошел сквозь все лезвия куноичи, подставляя ее куклу под удар Шиццу.

Сокрушительная атака крепкой марионетки разрушила хрупкую почти мгновенно.

А Сенсома уже был рядом с Шиццу.

— Мастера-кукловоды — самое слабое место в стане врага, — спокойно произнес Сенсома, занося для атаки кулак. — Ты проиграл, сын.

Удар был тяжелым настолько, насколько вообще мог быть. Сенсома не хотел убивать собственного ребенка, но и щадить такого сильного противника не имел права. К тому же, Сенсома точно был уверен, что его сын-то уж точно выживет после серьезной атаки отца.

А вот чего он не ожидал, что Шиццу перехватит его руку в мудреном блоке.

— А мастера тайдзюцу? — радостно оскалился мужчина.

Он сделал глубокий вдох, и его грудная клетка стала больше. Мышцы налились силой, а аура запылала буквально физической опасностью. Сенсома знал, что это. Он и сам владел этой техникой.

— Семь Небесных Вдохов, — провозгласил ставший больше Шиццу. — Ты покойник!

Он резко выбросил руку вперед, изогнув пальцы на ней на подобии когтей. Сенсома знал эту школу и прием — классика тайдзюцу Песка, действительно мастерски исполненная. Это был лишь первый удар, поэтому он не был так уж серьезен. Шиццу явно упивался удивлением отца и его промахом, только вот он кое-чего не учел.

Сенсома прекрасно знал о его мастерстве.

Он точно рассчитал первые три удара сына, а после ответил своим, но и в этот раз его атака не прошла — в бой вступила женщина.

— Сануми! — выкрикнул Шиццу перед самым ударом Сенсомы, и его жена услышала зов.

Сенсома не ожидал, что полностью выведет ее из строя уничтожением марионетки, но он и подумать не мог, что женщина его старшего сына решится сойтись с ним в ближнем бою. Однако, это не помешало ему почувствовать начало ее атаки, так что уже в следующее мгновение он был совершенно в другой позиции.

Лишь только кончик клинка чиркнул по его плечу.

— Мечница, — оценил решимость женщины Сенсома и перевел взгляд на сына. — И мастер тайдзюцу, конечно. Твои навыки я увидел сразу. Или ты думал скрыть от меня свое тело? Бесполезно, сын, я слишком много повидал.

— И повидаешь еще больше, — с неугасаемой яростью ответил Шиццу. — Сначала за мою мать, а после за дядю!

Миг, и Сенсома оказался прямо перед ним, проникновенно заглядывая ему в глаза…

— Ты даже не знаешь, о чем говоришь, мальчик.

Сануми среагировала как надо, тотчас атаковав Математика Боя клинком. Но Сенсома не стал отступать и ответил ударом на удар, распечатав свой меч. Слева прилетел кунай — Шоурай восстановился после неудавшейся атаки и спешил на помощь союзникам. Но теперь в его глазах читалось еще что-то, помимо желания заставить Сенсому отступить.

— «Они чего-то ждут,» — понял перерожденный, попутно отправляя с помощью гравитации черные приемники обратно метнувшему их Изуне.

Клинок куноичи свистнул совсем близко, и тело Сенсомы сразу закаменело. Но даже в технике Бога-Камня перерожденный почувствовал боль. Сануми напитала свой клинок чакрой Молнии, столь редкой для уроженцев Страны Ветра и без раздумий резанула по Богу Шиноби, намереваясь перерубить его надвое.

Сенсома прервал окаменение на середине, угадав момент так, чтобы лезвие меча оказалось прямо в его теле. Вернув себе прежнюю форму, Математик Боя схватился за клинок голой рукой и что есть силы надавил на него собственным раненым телом.

С грустным звоном, меч треснул и сломался пополам.

Не глядя, Сенсома швырнул в замешкавшуюся куноичи два куная со взрыв-печатями, а после вернулся к остальным.

Печать Силы Сотни разгорелась на полную, а тело действовало в унисон с мозгом. Сенсома осыпал противников взрывами и техниками, то и дело обращался в камень, отбивал атаки мечом и Льдом и непрестанно использовал природную чакру и силу Исобу.

Враги были сильны и хитры и сдерживали натиск величайшего, то и дело раздергивая его внимание. Шоурай отвечал на самые сокрушительные атаки Богом-Камнем, обстреливал техниками и сдерживал полноценную мощь Контроля Местности более слабым аналогом этой техники, изобретенным еще Тобирамой Сенджу. Карума почти не влезал, изредка поливая Сенсому огнем. Изуна отвечал за дальние атаки, полностью сосредоточившись на них и на контроле Лиса. Шиццу и Сануми двигались как единое целое, то и дело заставая Сенсому врасплох.

Но это был Математик Боя, и хотя бы просто соответствовать его силе для всех этих противников было крайне тяжело, а вот превзойти ее они точно не могли.

Бой затягивался из-за того, что Шоурай не мог телепортировать сразу всех в новое место. Он мог забрать с собой Изуну, Каруму и Лиса — на это чакры уже накопилось, да и с Лисом теперь было легче, так как он растерял большую часть своих сил. Однако, в таком случае ему бы пришлось бросить Шиццу и отдать его Математику. И контролер не сомневался — в таком случае это точно будет проигрышем, так как глупый Лис не стоит целого сына Математика Боя, которого Шоурай не может контролировать техникой.

Сам Сенсома тоже не мог закончить битву. Его тело и чакра не были на пике из-за боя с Райкаге и полученных там ранений. Плюсом ко всему, в Великое Комбо Стихий он вложил огромное количество энергии, решив завершить бой с достойным противником хотя бы красиво. Из-за этого легкого позерства сейчас он мог выдавать примерно семьдесят процентов своей максимальной силы, отчего вот так вот просто ему было не победить.

Но битва на истощение точно будет за ним.

— Хокаге-доно! — донесся до Хирузена взволнованный приглушенный голос. — Хокаге-доно, вы слышите меня?!

— Да, — отозвался Сарутоби посредством мыслей. — Что стряслось?

Техника клана Яманака, при определенных условиях, могла позволить установить Конохе связь со своим правителем практически в любой точке Страны Огня. Конечно, она жрала много чакры и была крайне капризна к возмущениям в чакрофоне на своем пути, но это были несущественные минусы по сравнению со всеми ее плюсами.

— Нападение на фронт с Водой! — продолжил вещать Яманака. — Повторяю — на нас напала Страна Воды!

— Вода?! — изумился Хокаге. — Но она же почти не участвовала в Войне!

— Судя по нашим данным, они накопили достаточно сил. Прошу прощения, но из-за экстренной ситуации в Конохе мы не можем собрать полной информации. Однако, факт — на нас совершено нападение. Узушио не отвечает, а их Узукаге…

— Он здесь, — помрачнел Хирузен. — И он занят.

Изуна, увидев замешательство Третьего Хокаге, радостно оскалился:

— Забавно! Наши союзники наконец показали себя. Очень хорошо — Ягура отлично постарался. Теперь мы победили.

Внезапное землетрясение заставило Учиху прикусить язык, а Обито и Хирузена опасливо встать в стойки. На месте основного боя поднялась пыль, и не возникало сомнений, кто именно стал причиной буйства стихии.

Когда сор улегся обратно на землю, невольные наблюдатели увидели, как измотанные и порядком израненные Шоурай, Карума, Шиццу и Сануми напряженно смотрят на раздетого по пояс Сенсому.

Который упер тыльные стороны своих ладоней в, распластавшуюся на расколотой его ударом земле, марионетку.

— Достала уже мельтешить туда-сюда, — мрачно хмыкнул Математик Боя и выпрямился.

По его губе стекала кровь, но регенерация до нее еще не добралась — она лечила внутренние повреждения. Весь этот бой вызывал мерзкое раздражение от того, что он не может сойтись со всеми ними в полной своей силе, но именно из-за этого он длился так долго и был так интересен.

И именно из-за этого он и закончился.

Когда Математик Боя сражается с кем-то изо всех, доступных ему в данный момент, сил он практически непобедим. И не потому, что его максимальная сила превосходит максимальную силу врагов, а потому, что он каждый раз находит решение к поставленной задаче.

Техника, удар или слово — он всегда отыскивал верную формулу.

В этот раз это снова была техника.

Природная чакра и чакра Исобу образовали на его голом торсе нечто вроде прозрачного одеяния, а после оно задрожало и пошло волнами, будто бы материализуясь в этом мире.

— Стихия Льда, — произнес Сенсома несколько устало, создавая себе плащ. — Последнее Одеяние.

Техника сформировалась кристально-чистым льдом, окутавшим тело Бога Шиноби и закрывшим его от чужих взглядов. Еще с первой встречи с Омо Сенсома задумался о том, что было бы неплохо хотя бы частично воссоздать ее «Ледяное Сусаноо», и в итоге это вылилось в это.

Не нинтайдзюцу, нет. Нечто куда более страшное.

— Если ты прячешься за броней, значит ты нас боишься, — нахмурился Шиццу. — Я… не так себе это представлял.

— Я уже сказал тебе, мальчишка, — махнул ему рукой Сенсома и…

Оказался за его спиной.

— Ты вообще ни о чем не имеешь представления.

Один-единственный удар смел сразу всех четверых, не оставив им ни шанса удержаться на месте. Но Сенсома не собирался просто дать им улететь. Его кулаки не были покрыты Льдом, но все еще несли ту самую разрушительную силу, что и прежде. Его ноги тоже были избавлены от брони, но их скорость, казалось, стала только выше.

— Этот парень, — нервно усмехнулся Изуна, складывая печати. — Никогда не перестанет меня удивлять.

Десяток черных приемников, вылетевших из его ладоней, мог бы пробить даже Сусаноо Мадары — так их усилил всеми возможными способами его младший брат. Однако, встретившись с ледяной броней Сенсомы, приемники лишь тоскливо дзенькнули и упали на истоптанную и обоженную землю.

Сенсома повернул голову и одним взмахом руки послал в Изуну Бога-Дракона.

— Он не может использовать ниндзюцу, — наблюдающий за происходящим Хирузен выгнул бровь. — Ну и ну, похоже, он нашел для себя идеальную технику…

— О чем вы? — не понял Обито.

— «Сила этой техники…» — подумал Шоурай, бросаясь вперед.

Но что бы он не делал, его атаки не проходили. Математика Боя и до этого было крайне тяжело ранить, но сейчас это превратилось в полностью невыполнимую задачу. Его броня защищала от любой атаки — в прямом смысле! Более того, он, кажется, стал двигаться быстрее и бить сильнее.

А его предугадывание и счет вышли на совершенно новый уровень.

— Когда имеешь такой богатый арсенал из техник и приемов, ты имеешь множество вариантов для победы, — произнес Хирузен, доставая из кармана трубку. — Вот только… это так кажется. На самом деле разнообразие арсенала зачастую просто не используется. Я помню как Чен-сан сказал: «Я не боюсь того, кто изучает десять тысяч различных ударов. Я боюсь того, кто изучает один удар десять тысяч раз». Тогда он имел в виду Сенсому, конечно. Математик Боя известен всему миру как бесподобный Бог ближнего боя. Он соответствует этому званию потому, что имеет уникальное математическое мышление, уходящее далеко за пределы понятия «гениальный». И еще из-за Врат. Но он так же является разносторонним, владея ниндзюцу, фуиндзюцу и прочими оружиями шиноби — он буквально знает все.

В этот момент Сенсома принял на жесткий блок удар Шиццу и резким хуком попал в его печень. Даже активировавший Вдохи Небес мужчина скривился от боли и начал оседать. Сануми атаковала клинком, и тот бесславно разбился о защиту Математика Боя. Шоурай прыгнул с Рассенганом.

— Но это ему мешало, — Сарутоби продолжил, спокойно глядя как техника Минато разбивается о защиту Сенсомы. — Из тысяч своих приемов он всегда должен был выбрать некий. Возможно около десятка, но явно не большой процент. Идеалист Сенсома тормозил сам себя, всегда выбирая лучший путь. Но теперь он понял это и создал новую технику. Насколько я вижу, она блокирует все его способности к ниндзюцу, фуиндзюцу и гендзюцу, но оставляет тайдзюцу и кендзюцу. И вся его чакра идет на это. На то, в чем он действительно силен…

Быстро поотбивав атаки сразу шести рук, Сенсома вдарил ногой по больному месту Шиццу, влепил пощечину его жене, отправляя ее в полет и грубо схватил за плечо Шоурая.

— Я найду тебя, — прошелестел угрозой его голос. — И раздавлю.

— Сенсома! — прервал его окрик Хирузена. — На фронт с Водой напали! Уходим! Забудь о Лисе — мы обязаны выиграть Войну! Биджу можно пожертвовать!

— Забудь об отступлении, мы остаемся! — отмахнулся Узукаге, и даже до Сарутоби долетела воздушная волна, поднятая им. — Мне не нужен Лис, но я заберу сына!

— Я тебе не сын, ублюдок! — рыкнул тут же Шиццу.

— Пока нет, только биологически, — серьезно кивнул Сенсома и в миг навис над ним. — Но мы это исправим.

— Ты не можешь! — начал было Хокаге и застыл.

Потому что прямо в этот момент в его голове вновь раздался голос Яманака.

А Сенсома, увидев это краем глаза, усмехнулся и вперил суровый взгляд на Изуну, стоящего в отдалении с кислым лицом.

— Ты все правильно понял, Учиха, — произнес Сенсома и сделал шаг вперед.

* * *

Санадо был… доволен.

Как и сказал Ягура-доно, у коноховцев наступили не лучшие времена. Их солдаты были растеряны и раздерганы, а приказы приходили с запозданием. Да и приказы те были явно хреновые, потому что действия шиноби на фронте с Водой пахли явным непрофессионализмом.

Ну и численным перевесом раз в десять, конечно.

Огонь был не готов к атаке Воды, так что вскоре битва должна будет закончиться. Закончится победой шиноби Тумана.

Мей была в авангарде — непослушная девочка решила спасти как можно больше жизней своим активным участием в битве. Уже в пятнадцать она была джонином высшего уровня, и Санадо не мог слишком уж категорично ей приказывать. Зато он дружил с Фуйказаном, так что попросил двух Мечников прикрывать юную Теруми.

Ей, вполне возможно, еще предстоит стать одним из первых лиц Страны…

— Кохо-сама! Кохо-сама! — донесся до него взволнованный голос. — Прошу вас, Кохо-сама!

— Что стряслось? — резко развернулся командующий к гонцу. — Проблемы?

— Так точно, командующий! — вытянулся в струнку чунин. — Разведка докладывает о массированном наступлении. Нас атакуют с севера!

— Север? Но там же Страна Молнии… как они…

— Все так, господин, — перебил взволнованный парень. — На нас идет армия Молнии.

И прямо в этот момент в резиденции Мизукаге, Ягура Каратачи читал официальное послание Четвертого Райкаге Эя, только-только заменившего своего отца на посту.

И это послание несло смерти.

* * *

— Я не оставляю жизни просто так, — Сенсома покачал головой и посмотрел на раненого Шиццу. — И с Эбизо… было почти так же.

— Новый Райкаге поддержит наш фронт, отлично! — крикнул ему Хирузен. — Тогда продолжаем!

— Нет уж! — мотнул головой Изуна и быстро сложил печати. — Тогда мы заканчиваем!

Сенсома вздрогнул, почувствовав, как много чакры вбухал в свою технику Учиха, и вместе с ним взвыл Лис, у которого только что буквально вырвали кусок его естества. Шоурай, раздраженно сплюнув, подхватил раненого Каруму и прыгнул к Учихе с Биджу. Сегодня он вновь проиграл. Даже дважды. Если не больше.

А Сенсома, не обращая на них внимания, смотрел на приближающийся к ним метеорит.

Вспышка чакры известила его о том, что ослабленный Шоурай забрал с собой Изуну, Каруму и Лиса, оставив Шиццу с женой на произвол судьбы.

Старший сын был потрясен видом такой могучей техники, как, впрочем, и все остальные здесь, кроме Сенсомы.

— Я читал отчеты, но это… — Хирузен выдохнул дым, задрав голову. — Поражает…

— Нам конец, — твердо сказала Сануми, подвигаясь к мужу. — Мы так и не найдем Сасори…

— Он сильный, он выживет, — успокоил ее Шиццу, пригладив волосы. — А мы хотя бы заберем… этого.

Сенсома усмехнулся и покачал головой. Его броня растаяла, вновь являя миру его выдающееся тело, а глаза прищурились совсем по-стариковски. Да, пожалуй он был доволен сегодняшним днем. Сразу две битвы с сильными противниками, одну из которых он почти не смог закончить — как будто день рождения какой-то.

— Ты ошибаешься, сын, — произнес Сенсома, проходя мимо вздрогнувшей пары. — Меня никто никуда не заберет. А вот я намерен тебя украсть. По крайней мере, пока мы все не решим.

— Ты потратил слишком много сил, старик, — отмахнул уставший возмущаться мужчина.

Сенсома лишь улыбнулся шире:

— Я знаю. И мне не впервой.

Кто ты такой?

— Ублюдство! Скотинизм! Бред!

Шоурай застыл, давая телу отдышаться, и тут же переместился в дальний край кабинета! Там было зеркало, которое всегда, до этого, показывало ему сильнейшее существо в мире — идеальное сознание и проводника Познания. Величественного и невозможного.

Да, он все еще был невозможен в этом мире, но… оказывается, существует еще кое-кто настолько же невозможный. И куда более величественный.

Резкий удар кулака разрушил зеркало, заставляя его осколки со звоном падать на пол и отражать, в своем падении, десятки перекошенных лиц. Шоурай даже на миг засмотрелся в глаза Като Дана. Может быть это он мешает каким-то образом? Но нет, вернувшись в основное тело, идеальная личность легко определяла, что первичный разум спит. Спит крепко и надежно, даже несмотря на то, что сил у Шоурая осталось с Биджев плевок.

— Мразь, — устало выдохнул контролер, взмахом руки призывая к себе Минато.

С потерей большей части чакры и целой сотни важных клонов, его планы почти разрушились. Математик Боя создал условия, в которых Шоурай был просто вынужден доказать свое существование. Теперь о нем знает Хокаге. И Райкаге, конечно, тоже продолжает знать — оставив емужизнь, Узукаге поставил очередной капкан. Добавить ко всему трупы шиноби из разных стран, коими эти самые шиноби стали в какой-то отдельный миг, пока велось их сражение с Математиком, и инкогнито Шоурая рушится.

Да, они все еще не знают, кто он такой. Шоурай хмыкнул и достал из кармана мятый листок.

«Орочимару. Пишу тебе с информацией, которую срочно необходимо проверить. Прости, это будет нелегкая миссия, но все, что я могу — дать тебе то, что знаю. Не опирайся на правдивость этих знаний, потому что, возможно, я просто сошел с ума.

Контролер существует. Взяв себе имя «Шоурай», он ведет какую-то свою партию с господином Сенсомой, и приз за выигрыш в этой партии, как я понимаю, весь мир. На этом неопровержимые факты заканчиваются. Остальное необходимо проверить.

Как ты знаешь, моя Техника Трансформации Души уникальна, и все способы ее применения я придумал сам. Но в какой-то момент мне показалось, что я не использую ее потенциала вообще. Как если бы в технике Восьми Врат пользователь использовал только Первые. Так я начал свои исследования.

Я создавал и создавал техники, основанные на Трансформации Души, но все они выходили слабыми. Почти ущербными. Возможно, я немного помешался на получении силы в тот момент, потому что тогда я впервые увидел Третьего Райкаге в действии. Честно говоря, я был напуган.

Тогда в моей голове и родилась идея по созданию особых клонов. Как ты знаешь, обычные Стихийные и Теневые Клоны не способны использовать Трансформацию Души, поэтому от них я отказался сразу. Мне нужно было нечто новое. И в один момент у меня получилось.

К сожалению.

Для того, чтобы дать клону возможность использовать мою технику, я должен был убрать все границы с его сознания. Грубо говоря, я должен был отколоть кусок собственной души, потому что, не обладая душой, мою технику не использовать.

Этот кусок души и стал Шоураем. Личностью, рожденной в страхе и ненависти ко всей той силе, что мне недоступна. Личностью, которая была создана в порыве изучения и познания.

Познание — такова его цель. Всеми силами Шоурай желает познать весь этот мир. Каждую технику и каждый жизненный момент. Но он — психопат, жаждущий всего лишь для одного себя. Более того — он сильнее меня.

Судя по всему, мои проблемы с памятью происходили как раз в тот момент, когда он захватывал мое тело. Все остальное время он пребывал в других телах. Как он это делал? Шоурай — не просто вторая личность, он — осколок от моей души. Буквально первородный кусок чакры, в котором запрятано мое естество. И он может клонировать себя ровно так же, как я сделал это, создав его.

Но он оказался умнее, или же просто научился на моей ошибке. Все его клоны беспрекословно подчиняются ему и имеют с ним общую цель — Познание. Они исполнительны и непоколебимы. И каждый раз, когда один из его клонов покидает чужое тело, вся его память, взятая, в том числе, из этого самого тела, передается основному сознанию Шоурая.

Я не знаю, Орочимару, что из этого — бред, а что — правда. Я не знаю, пока, как бороться с ним или, хотя бы, с его техникой. И я не знаю, когда он в следующий раз заберет меня. Поэтому я все доверяю тебе. Прошу тебя, защити всех, кого сможешь.

И не дай мне, или ему, навредить Цунаде.»

— Как же много проблем он доставил, — вздохнул Шоурай и протянул записку клону-Минато. — Сохрани.

— Сохранить? — выгнул бровь клон. — И зачем? Это же прямое доказательство.

— Да, и оно написано рукой Като Дана с помощью его же сознания, — Шоурай пожал плечами и устало рухнул на стул. — Похоже, я так слаб, что создал тебя особенно тупым… Это — уникальный документ, подделать который никто не в силах. Сейчас он — вред. Но что будет через год или два? Как сильно все изменится, попади он к одной из заинтересованных сторон?

— Хочешь назвать это оружием? — Минато показательно скривился. — Самокритика тебе не помешает…

— Это не оружие, а способ контроля, — хмыкнул контролер. — Или ты думал, я способен только на то, что придумал Дан?

— Като?

Шоурай вздрогнул. Голос принадлежал женщине, а никаких женщин поблизости быть не должно.

Вернувшись в основное тело, он своими путями быстро довел отряд до фронта с Молнией. Командующего там встретили ликованием и новыми данными, по которым ему срочно требовалось собирать вещи и бежать в Коноху. Посредством манипулирования, Шоурай вынудил отряд двигаться без него, послав с ними несколько своих клонов, но вот Цунаде осталась подле.

Цунаде, конечно. Она не могла так уж долго не замечать, что с ним происходит. Точнее, могла бы, если бы все шло по плану, как и все эти десять лет. Но сейчас, когда вмешался Математик Боя, это, конечно, невозможно.

— Цунаде, — выдохнул Шоурай голосом Като и повернулся к жене.

Конечно же, последняя из Сенджу во все глаза смотрела на него и Минато, стоящего у него за спиной. Напрягшись, Шоурай сложил печати и закрыл вход в свой личный подземный кабинет Земляной Стеной. Увидев, как вздрогнула женщина, он позволил себе небольшую улыбку:

— Нам нужно серьезно поговорить.

* * *

Сенсома не спешил, равно как не спешил и Хирузен. Отошедший от восхищения Обито внимательно наблюдал за их плавными движениями. Осторожными и выверенными.

Так работают мастера фуин.

После того, как противники отступили под натиском великого Математика Боя, они остались одни против огромного камня, летящего на них с небес. Обито знал, что когда-то давно Мадара попытался обрушить подобный на Узушио, и если бы не Математик Боя, впоследствии ставший Узукаге, клана Узумаки больше бы не существовало. Однако, даже зная, что на его стороне человек, которому уже когда-то удавалось противостоять угрозе метеорита, молодой Учиха мысленно попрощался с жизнью.

Хотя с его Камуи, в принципе, переживать особо не стоило.

Да и шиноби из Песка тоже пали духом. Вообще всем на месте боя показалось, что они делают свои последние вдохи. Всем, кроме самого Бога Шиноби. Он не только смог разрушить метеорит на подлете, но еще и сделал так, чтобы его обломки не повредили остальным. Как он сказал позже, приземлившись, атака Мадары была в разы страшнее этой.

А потом он принялся выводить фуин на теле пораженных противников. И Хокаге, немного переведя дух, тоже принялся за работу. Только его узоры складывались в рисунок на земле. Сарутоби Хирузен создавал основу для техники переноса.

Обито… удивился. Он стоял здесь, невредимый, рядом с местом боя величайшего шиноби в мире, и смотрел на то, как два Бога Шиноби ведут себя после битвы. Ни нервов, ни спешки. Выверенно и четко. Они оба были сосредоточены и в любой миг готовы к новой схватке, однако, казалось, будто бы для них это было привычным положением вещей. Что так и должно быть. Они даже перешучивались время от времени.

Это было удивительно.

— Я закончил, — поправил очки Узукаге, вставая. — Теперь ни Шиццу, ни его супруга нам не помешают. И вообще никому.

— Берешь в плен? — повернулся к нему сын, растерявший былую уверенность. — Дальше что? Пытки?

— Если придется, — только и пожал плечами Сенсома, а после рассмеялся. — Да не бойся ты, сынок, я тебя не обижу! Совсем наоборот.

— Мне это не нравится…

— Нравится или нет, но ты последуешь за нами, — встрял в разговор Хокаге, подходя. — В Конохе нас ждут. Ловен-сан, Сашими-чан и еще кто-то из твоих пересекли границу. Я смогу забрать их через два часа.

— Быстро они, — присвистнул Сенсома, как бы между делом забрасывая на плечо Сануми. — А Като и Цуна?

— Скоро будут.

Хокаге выгнул бровь, смотря на «добычу» друга. Этим же заинтересовался и Шиццу.

— А ну положи ее! Точнее поставь! Не смей трогать мою жену!

— Да мне без разницы, — пожал плечами Сенсома, качнув тело не смевшей пискнуть женщины. — Тебя взять или ее. В Конохе вы мне нужны оба, и каждый из вас пойдет за другим. Что скажешь, сын? Хочешь, чтобы я тебя взял на руки? Или покатать тебя на плечах?

— Ты слишком язвителен, — зло фыркнул Шиццу. — Маме бы понравилось.

— В другой раз, — отрезал Узукаге и неспешно зашагал к рисунку Хирузена.

Сам Хокаге только выдохнул — семейные трудности Сенсомы слишком запутанны, чтобы пытаться в них влезть. Даже ему.

Как бы то ни было, через несколько минут фуин перенесло их туда, откуда они начали. Отряд оказался около разрушенной пещеры, в которой рожала Джинчурики Девятихвостого почти сутки назад.

Их сразу приняли под руки АНБУ, медики и люди Данзо. Сам глава Корня не показывался на глаза, но его незримое присутствие читалось почти в каждом опавшем с дерева листе. Зато Кагами не скрывался и сразу же подошел к вернувшимся друзьям. Однако, улыбки на его лице не было.

— Малая кровь, — сходу начал он. — Но Лиса, как я понимаю…

— Мы упустили, — кивнул Хирузен и выдохнул дым. — Но у нас все еще остается псевдоджинчурики. Что Кушина?

— Кушина-сама!

Встрепенулся Обито, бросаясь к аловолосой женщине, сидящей у входа в заваленную пещеру и баюкающей на руках младенца. Маленький Наруто спал на руках матери здоровым, крепким сном. А сама Узумаки бессмысленно смотрела на его лицо, даже сейчас начавшее напоминать ей…

— Кушина-сама, — уже тише позвал ее Обито, подойдя. — Как вы?

Обернувшись, молодая мать встретилась взглядом с одноглазым мальчишкой-Учиха, которого когда-то обучал тот, кто был ей дорог. Воспоминания нахлынули сразу, поднимая в памяти картины того, как вся троица детей мирно ужинала у них, как она приносила им обеды. Как она любила…

— Не подходи ко мне! — рыкнула девушка, взмахом руки, тут же покрывшейся алой чакрой, отбрасывая парня прочь. — Уходи! Уходи и оставь меня!

Кагами молча покачал головой, а Хирузен еле заметным жестом остановил бросившихся в сторону Узумаки АНБУ. Пусть и пылая чакрой Лиса, Кушина больше не проявляла признаков агрессии, только лишь напряженно смотря в то место, куда упал Обито.

— Извините, — донеслось до ее ушей знакомое. — Но я не могу…

Обито вновь подошел и вновь был отброшен прочь. А потом снова и снова. Сенсома, Хирузен, Кагами, Шиццу и Сануми смотрели, не отводя взглядов, как юноша раз за разом бьется головой о стену страха, непонимания и потерянности. И не может ее пробить.

Пока не может.

— Хватит, — тихо произнес Сенсома, оказавшись рядом с девушкой и перехватывая ее руку.

Он спокойно и даже холодно посмотрел в пылающие гневом и яростью глаза Узумаки, а после так же взглянул в Шаринган Обито.

— Хватит.

Кушина разрыдалась, чуть не уронив младенца, а Обито… Обито медленно растворился в воздухе, напоследок шмыгнув носом. Сенсома не сомневался — Кушина больна. Ее разум не смог достойно справиться со всеми нагрузками последних дней. И он так же не сомневался — Обито ушел на полигон. Его разум теперь будет требовать от него изнурительных тренировок, пока его сил не хватит на то, чтобы защитить всех, кого он любит.

Пока что это — не так уж плохо.

— Что Мито-сама? — повернулся к Кагами Хирузен, когда Сенсома вернулся к ним.

Но вместо Учихи ответил Узукаге.

— Она умерла, — тихо произнес Сенсома, опустив взгляд. — Умерла, отдав Кушине чакру Лиса.

Сарутоби сглотнул, вновь обращая взор на молодую Узумаки, и покачал головой. Он был разумным человеком, но даже весь его разум всегда говорил ему, что уж Узумаки Мито его переживет. И не только его, но и его детей. Потому что она была сильной, опытной, жесткой и доброй. Именно эти качества делали ее той, кем она была.

И той, кого запомнят.

— Приказы Като Дану и Орочимару Ясягоро отправлены, — тихо прошелестел за его спиной голос Шимуры. — Пора выбирать нового Хокаге.

— Пора, — произнес Хирузен и посмотрел на Коноху.

На селение, которое ему предстоит отдать в правильные руки.

* * *

Сенсома устало вздохнул, но заставил тело идти вперед. После всех докладов, медосмотров и болтовни Ловена, сетующего на то, что он оставил их за кадром, сил физических и моральных оставалось на самом донышке, но именно это донышко ему предстояло сейчас использовать для важного разговора.

Разговора со старшим сыном.

Шиццу и Сануми выделили двухместную камеру, которую проще было бы назвать гостиничным номером. Они ни в чем не нуждались, но им строжайше запрещалось покидать выделенные помещения. В противном случае, Математик Боя, Третий Хокаге и вся королевская рать могли изменить свое к ним отношение.

Хотя… Сенсома усмехнулся. Свое отношение к сыну он пока даже не сформировал.

— Ты здесь, — недовольно выдохнул Шиццу, когда Сенсома закрыл за собой дверь. — А я надеялся, что проваляешься с ранами хотя бы неделю.

— Я уже давно не получал таких, — ответил Сенсома, проходя внутрь номера. — Поговорим.

Шиццу Акасуна был, пожалуй, сильнейшим шиноби Скрытого Песка на данный момент. И прославился он именно как кукловод, что неудивительно, если знать, кто его мать. Впрочем, то, что он — мастер тайдзюцу, тоже можно было понять, но теперь уже основываясь на том, кто является его отцом. Аловолосый джонин не стал Казекаге только потому, что люто не хотел. Он уступил свое место Расе, ставшему Четвертым из правителей Песка, после того, как Третий пропал. Шиццу отлично показал себя во время войны, заработав славу могучего воина.

Но только и всего… О том, например, что сын женат, Сенсома не знал. Да и, если честно, он и не хотел знать, потому как махнул на ребенка рукой еще двадцать лет назад. И только сегодня осознал, что был катастрофически неправ.

— Мне некогда с тобой говорить, — Шиццу скосил на него взгляд, а после посмотрел на жену. — Только если это не ты забрал моего сына.

— У меня есть внук, — Сенсома покатал на языке слово «дедушка». — Интересно.

— Сасори пропал, — тихо произнесла Сануми. — Пожалуйста, помогите нам.

— Не проси его. Он — враг, — тут же махнул рукой сын Чие.

Его отец не обиделся, только усмехнулся в бороду. Потом его чакра собралась плотнее и образовала вокруг них подобие тумана, но только незримого. И звуки сквозь такой туман не проходили.

— Рассказывайте, дети мои, — произнес он, выдохнув. — А я посмотрю, чем смогу помочь.

Семья…

— Сасори?

Голос бабушки привлек внимание юного гения, но был недостаточно силен, чтобы по-настоящему отвлечь его. Тем не менее, повинуясь жесту юноши, кукла Джинширо вскинула руку, приветствуя бывшую Казекаге и любимую учительницу. Бабуля Чие знала повадки внука, а потому, усмехнувшись, облокотилась на стену и стала наблюдать за его работой.

Марионетки Сасори славились на всю Страну Ветра и по праву считались одними из величайших ее достояний. Гений мальчика был велик настолько, что даже великий Третий Казекаге изволил лично экзаменовать его на внеочередное повышение. Потому Сасори и работал — ему никак нельзя было ударить в грязь лицом.

Умиленно вздохнув, Чие подивилась, насколько ее внук не похож на отца. Слишком тонкий и нежный, слишком манерный и артистичный. Не родись мальчик шиноби, он бы снискал славу великого лицедея. Если Шиццу был человеком слова, воли и битвы, то его сын родился человеком искусства.

И его искусство несло смерть. Прямо как искусство его дедушки…

— Йошимицу готов, — произнес Сасори, отвлекая бабушку от мыслей. — Но вот Геноске требует улучшения.

— Ты сражался с ним, — Чие выгнула бровь. — Твой Геноске отлично показал себя против джонинов Земли. Разве тебе мало?

— Он показал, но Йошимицу показал себя куда лучше. А если Геноске не будет ему соответствовать, управление будет плохим.

— Ты хотел сказать «не идеальным».

— Разве это не то же самое?

Сасори выдохнул, понимая, что сейчас бабушка начнет очередную лекцию, и приготовившись пропустить все мимо ушей. Но Чие лишь усмехнулась, засмотревшись на ловкие пальцы внука.

— Я тобой горжусь, Сасори, — старуха похлопала парня по плечу и повернулась к выходу. — И верю в тебя.

— Да, — откликнулся он. — Я знаю.

Вероятно, она приходила сюда не за тем, чтобы сказать это, но какая разница? Пришла, увидела, что отвлекать его не стоит, и ушла, напоследок сказав что-то ободряющее. Что именно? Да какая вообще разница? Как будто от конкретики ободрение будет большим или меньшим. Все это вообще не имеет значения.

Значение имеет только сила. А сила — в искусстве.

— К Биджу! — Сасори отбросил от себя куклу Геноске. — Бесполезно! Как бы я ни был хорош — ты ужасен! Тоже мне «сильнейший джонин Кири»! Пф!

Геноске не ответил, тихо скрипнув в углу, так как уже долгие недели был мертв. Он был не первой марионеткой, которую Сасори создал из ранее живого человека, но именно на него юный гений кукловодства возлагал большие надежды. И они даже частично оправдались — при жизни являясь джонином, Геноске сохранил практически все свои умения и силу. Но это — плохой результат, потому что он не идеален.

Идеальной будет марионетка, которая приумножит свои силы после жизни. Нет, даже не так… Идеальная марионетка получит вечность. Вечность силы. Да…

— Тогда мне нужен материал, — выдохнул Сасори, вставая с рабочего стула и приводя Йошимицу в готовность. — Что-нибудь интересное…

* * *

Улицы Песка были пустынны. Услышь кто-либо мысли Сасори, он бы мог заподозрить в молодом шиноби любителя каламбуров и шуток. Но пробраться в мозг к одному из лучших кукловодов в мире не смог бы даже гений клана Яманака. Да и не был Сасори шутником. Он был Творцом и Поэтом, и его искусство подтверждало оба этих звания.

Этим он и отличался от своего отца.

— Сын, — отец кивнул, не оборачиваясь, сосредоточив все свое внимание на стойке.

Шиццу Акасуна — один из сильнейших шиноби Страны Ветра. Один из двух, если быть точным. Вторым был сам Третий Казекаге, которого считали самым могущественным шиноби, когда-либо занимавшим этот пост. Но именно что пост — не самым сильным в мире или даже в самом Песке, нет. Пока жив Шиццу Акасуна — нет.

Сасори посмотрел на домашний полигон скучающим взглядом. В обычных домах, и даже особняках, для тренировок и практики присутствуют додзе, но в своем отец организовал целый полигон. Это было практично, ибо после его серьезных тренировок додзе всякий раз приходилось бы отстраивать заново.

Большая часть врагов Ветра считала, что клан Акасуна — сильнейшие кукловоды в мире, и они были правы. Но они заблуждались, считая, что это — все, в чем силен клан. И даже в самом Ветре немногие знали, что патриарх Акасуна — Шиццу Акасуна, является еще и непревзойденным мастером тайдзюцу.

Кукловод и мастер тайдзюцу— невиданная ранее смесь. Сильно нетипичная и даже странная, чтобы навскидку определить ее потенциал. Но только не для отца — он знал все о своем потенциале и всякий раз совершенствовался, расширяя его все больше и больше.

Вот и сейчас — техника, в стойке которой он находился, была экспериментом и той самой проверкой потенциала. Отец стоял в защитной стойке, а у его левого плеча трепетал Кокуродо — его личная марионетка, рассчитанная на ведение дальнего боя.

И вот наступает миг, когда пальцы на ногах отца напрягаются, и он выстреливает своим телом вперед. Достигнув невидимого врага, он полоснул своей рукой по предполагаемой груди, и от этого движения активировался Кокуродо, раскрыв свою механическую пасть и сделав целый залп сенбонами, на которых был яд.

Не смотря в его сторону, отец отклонил голову, пропуская у уха град мелких игл, и тут же сделал подсечку. Кокуродо вновь угрожающе затрещал и атаковал сгустками жидкого пламени, выстреливаемыми из его ладоней. Предполагаемому врагу не предполагалось выжить, но Шиццу Акасуна не любил предполагать — он любил действовать наверняка.

Сасори лишь зевнул, без интереса смотря, как отец громит выдуманного врага. Безусловно, полностью доработанная, эта техника станет могучим оружием для всей Страны, но только на время. На то самое время, пока отец не состарится и не одряхлеет. Лет на десять-пятнадцать. Слишком мало.

По сравнению с вечностью, вообще все слишком мало.

Грохнул взрыв, означающий финальное движение в комбинации, и из дыма и сора, поднявшихся из-за взрывной волны, вышел отец. Он тоже не выглядел удовлетворенным своей техникой.

— Чего-то сильно не достает… — произнес он полузадумчиво. — Мои скорость и сила… тайминги… ритм… Все на высоком уровне. Но этого мало для настоящего боя. Я что-то упускаю.

— Кокуродо, — произнес Сасори и пожал плечами, когда отец на него посмотрел. — Он тебе не подходит. Он слишком слабый для тебя.

— Марионетки ближнего боя могут мне соответствовать, но только потому, что их техника — моя техника, а их прочность — прочность материалов, — отец вздохнул и надел привычные очки. — Но как же мне улучшить марионетку дальнего боя по твоему?

— Ниндзюцу, — просто ответил сын. — Ты же знаешь, это возможно.

Отец нахмурился и смерил его взглядом. О да, он знал. Но Шиццу Акасуна никогда не пойдет на то, чтобы превращать людей в куклы. Его гордость и понятия о чести и достоинстве шиноби никогда ему не позволят. И не только ему, но и кому-либо еще.

— Мы это обсуждали, — припечатал он, выдохнув. — Твой проект аморален. Песок не будет этим заниматься.

— Ты говоришь так, будто бы ты — Казекаге, — Сасори позволил себе слабую усмешку. — Не тебе решать.

— Казекаге тоже тебя не поддержит, — отмахнулся отец, повернувшись спиной. — Тебя никто не поддержит.

— «Вот уж где ты ошибаешься,» — мрачно подумал Сасори, но вслух произнес другое. — Бабушка меня поддерживает. Да и ты тоже.

— Но не в этом, сын, — терпеливо парировал глупость джонин. — Идем. Время обеда.

Вот это Сасори в отце нравилось — постоянство. Шиццу Акасуна считал, что четкое выполнение установленных когда бы то ни было правил следует соблюдать ровно до тех пор, пока эти самые правила актуальны. Их всегда возможно поменять — консерватором и дураком он не был, но он утверждал, что менять правила просто так не дано никому. Сасори было близко это, потому что эти незыблемость и точность буквально всем своим смыслом резонировали с его искусством.

Хотя это лишь полумеры. На самом деле о вечности в этом доме и речи быть не может. И, как памятник этой ненавистной скоротечности силы, с ними всегда обедал дедушка Эбизо.

— Вот так, господин, — тихо приговаривала мама, хозяйничая рядом с братом бабушки. — Прошу вас…

Парализованный двадцать лет назад, бывший шиноби ел молча. И пил молча. И даже жил практически беззвучно. Нет, он не был совсем нем, и даже мог худо-бедно изъясняться с помощью ужимок и звуков, на которые все еще было способно его покалеченное горло, но предпочитал не делать этого. Вот так вот скоротечно и бессмысленно когда-то сильный и своевольный шиноби стал мусором. Просто отходом.

Ого! А ведь это мысль!

— Как продвигается твоя работа? — улыбнулась мама, подумав, будто Сасори засмотрелся на нее. — Чие-сама сказала, что ты работаешь над своим Геноске.

— Уже нет, — Сасори вытер губы салфеткой. — Я принял решение не продолжать с ним работу. Если хотите, могу оставить его вам.

— Такую сильную куклу? — брови матери приподнялись. — Уверен, сын? Скоро у тебя важный экзамен, разве нет? Тебе нужны все доступные мощности. Я даже готова помочь.

— У тебя есть своя работа, Сануми, — произнес отец, отпивая чаю. — А у Сасори своя.

— Извини, — мягко улыбнулась мама. — Твой папа слишком строгий.

Доминирование. Сасори всегда вспоминал это слово, когда общался с отцом.

Характер Шиццу Акасуны был непохож ни на один из характеров, когда-либо виденных Сасори. Отец был строг, планомерен, объективен и педантичен. При этом он, казалось, не обладал даже толикой фантазии, просто беря и совершенствуя все, что только можно, до одному ему известного идеала.

Очень редко он казался человеком. Почти никогда, если честно. И это делало его таким популярным в Стране — многим он казался совершенным.

Сасори ненавидел такое совершенство.

Что поразительно, они были похожи. Все члены клана Акасуна отличались одним очень важным качеством — они поклонялись силе. Своей, чужой — неважно. Началось ли это с уважаемой Чие или было до нее, неизвестно, но очевидно одно — это самая важная черта всех членов клана. Сама Чие проявляла это в любви к сильным мужчинам. Говорят, в молодости она была не слишком уж и избирательна, но спала именно с мужчинами, потому что женщин сильнее себя попросту не находила. Ее единственный ребенок — Шиццу, проявлял тягу к силе наиболее прямым и простым (в своем стиле) путем — он ее добивался. Совершенствовал себя и все вокруг, чтобы представать перед врагами идеальным бойцом.

Сануми оказалась в клане в качестве жены патриарха и была выбрана не за любовь к силе. Идеальный отец нашел идеальную женщину для того, чтобы зачать идеального ребенка. О да, он полюбил ее в процессе, но это к делу не относится.

Сам Сасори считал своим интересом искусство. И подлинным искусством для него была сила. Конечно, в детстве он подражал отцу и бабушке, но уже в двенадцать лет понял, что они оба ошибаются. Их представления о силе скудны и бесполезны, потому что они не предполагают постоянство этой самой силы.

Совершенная сила — та, которая никогда не утеряется и будет даже продолжать расти. Только этой силе был верен Сасори. Силе вечности.

И он даже столь добр, что готов поделиться этой силой с любым.

— Спасибо, мама, — Сасори очертил на лице улыбку. — Но я справлюсь сам. Уеду на пару дней к фронту — нужно закончить свои исследования, и уже там пройду испытания Казекаге-сама.

— Целеустремленно, — обрадовалась мама. — Что исследуешь? Механизмы или чакру?

— Яды. У нас тут мало что растет, зато на фронте трав и цветов полно. Если хочешь, я пришлю тебе финальный букетик, когда закончу.

— Только не мгновенного действия. Такие у меня есть. Что-нибудь ослабляющее.

— Ладненько. А что с Геноске? Оставить его вам?

— Оставь, — махнул рукой отец. — Я исследую его.

— «Будет забавно, если после этого он изменит свое мнение», — подумал Сасори, доставая из подсумка свиток. — «Ну а даже если и нет — меня тут уже не будет…»

Он встал и прошел к углу зала. Там находился стеллаж, на котором покоились точно такие же свитки, что и тот, что он держал в руке. Сасори выбрал место поинтереснее, и Геноске занял его, почетно посылаясь куда подальше, а точнее — оказываясь в отчем доме на веки вечные.

Которые тут же пройдут, когда отец исследует куклу.

— Дедушка Эбизо, — Сасори вдруг повернулся к старику и задумчиво на него посмотрел. — Извините… может быть, составите мне компанию? Хотя бы по дороге на фронт?

Отец вскинул бровь, а мама удивилась куда отчетливее. Впрочем, сам дедушка Эбизо особого удивления не выказал — он будто бы ждал этого вопроса. Что, впрочем, было не так уж и странно.

— Бабушка говорила о своих исследованиях, — пояснил Сасори родителям. — У дедушки сломан позвоночник, да, и он не подлежит восстановлению. Но есть специальные яды, которые воздействуют на чакросистему. Грубо говоря, он не может пользоваться телом напрямую, но что, если воздействовать на его чакру? Вдруг это поможет?

Папа и мама переглянулись, и в их глазах читался интерес. Дедушка молчал, терпеливо ожидая решения своей судьбы. Он уже не верил в выздоровление, но даже если и так — почему бы просто не провести некоторое время с единственным внуком? Тем более, что Сасори практически с ним не общался.

Да и тяжеловато с ним общаться…

— Мысли интересные, но с чего ты взял, что тебе это будет по силам? — наконец спросил отец.

— Я не взял, — Сасори пожал плечами. — Просто предполагаю, что из этого может что-то получиться. Хуже не будет, верно?

— Не говори так, — мама поморщилась, а потом заглянула в глаза дедушке. — Что скажете, Эбизо-сама? Конечный выбор за вами.

С трудом, но Эбизо сделал жест, отдаленно напоминающий кивок. И уже на следующий день его, сидящего в специальной коляске, Сасори вез по направлению к фронту с Ивой.

* * *

— И это был последний раз, когда я их видел, — хмуро закончил рассказ Шиццу, стараясь не смотреть на Сенсому. — Они добрались до фронта и даже добились аудиенции у Казекаге. Насколько мне известно, потом они отправились куда-то вглубь Страны для того, чтобы Сасори прошел испытание. Больше нам ничего не известно.

— Казекаге пропал довольно давно, — Сенсома выдохнул. — Так что даже если он и жив, то в явной беде. Но кроме Шоурая и Изуны я не знаю никого, кто мог бы провернуть подобное. По крайней мере малыми силами.

— А я знаю, — Шиццу упер в него свой колючий взгляд. — Ты или кто-то из твоих учеников. Это если отбросить все варианты с Каге.

— Я даже не знал, что ты женат! — оскорбился Сенсома. — И ты видел меня в деле — вы бы уже давно нашли кратеры, которые я за собой оставляю.

— При желании ты можешь их не оставлять!

— При моем желании я могу вообще все, что угодно!

— Что это ты завелся? Обидно из-за того, что не увидел внука?! Он не твой внук! А я — не твой сын!

— Ты же знаешь, что неправ, Шиццу! Абсолютно неправ!

— Ты отказался от мамы и меня! Ты — никто!

— Я уже сказал тебе, сопляк, ты ничего не знаешь!

— А что знаешь ты?!

— Я знаю, что твоя мать меня предала!

В комнате повисла тишина, и только сейчас Шиццу заметил, что стоит прямо перед Богом Шиноби, пытаясь над ним возвышаться. А слева стоит напуганная всем этим жена. Этот спор — событие не ее уровня, но она все равно рядом, потому что не может по-другому.

А вот Математик Боя может. Может, но не хочет.

— У нас с Чие был союз, — произнес уже тише Сенсома, будто бы окунувшись в воспоминания с головой, как в пруд. — Основанный на полном доверии и общей выгоде. Даже не просто у меня и у нее — у Ветра и Огня. Она, как Казекаге, и я, как сильнейший в Листе и близкий друг Хокаге. Да и сам Хирузен был с нами. Второй Гокаге Кайдан. Даже если ты и слышал что-то о нем, то ты слышал неправду. А правда заключается в том, что Четыре Великие Страны решили напасть на представителей Огня. На меня и Хирузена. А потом они похитили важнейший артефакт, из-за которого после разгорелась Вторая Мировая Война.

— Моя мать!..

— Твоя мать была женщиной! Напуганной и взволнованной. Ее интересовала только судьба ее селения и Страны. Не наш союз и не я. Ты только и делаешь, что ноешь о том, что я выбрал не ее, но ты даже не знаешь, что выбор был сделан ей. У нее все было. И она сделала то, что сделала. И даже дважды, потому что потом она сотрудничала с Мадарой. Ты же помнишь мой с ним бой? Тогда-то я и узнал о твоем существовании.

Шиццу отступил на шаг. А потом на еще один и еще. Если честно, он не был убежден. Слова Математика Боя… только слова. Его уверенность — только уверенность. Но почему-то Акасуна понял, что он не врет. И даже не приукрашивает. И, что самое ужасное, Шиццу и сам мог все это узнать. Он просто этим не интересовался.

— И даже три раза, — уже совсем тихо продолжил Бог Шиноби. — Твоя мать участвовала в нападении на Коноху.

— Вы были врагами, — повинуясь отголоскам упрямости, сказал Шиццу.

— Она причастна к убийству моей жены! — громыхнул Сенсома, и его сына с супругой отбросила назад волной ярости. — Была, есть и будет! И в тот же момент она причастна к похищению твоего брата!

— Брата?!

Шиццу пораженно охнул, вспоминая тот страшный день, когда к его матери пришел Бог Шиноби. Огромный и страшный — даже его имя пугало опытных шиноби, а уж вид мог заставить упасть в обморок. Но его дядя был не только опытным шиноби, но и хорошим семьянином. И он бросился вперед, дабы защитить самое дорогое.

И проиграл тогда.

— Много лет я думал об Ошими, — выдохнул Сенсома, садясь прямо на пол — напротив старшего сына. — Он — твой младший брат. И этого я не учел. Ведь если он — твой брат, то ты… Ты, Шиццу — тоже мой сын. Я забыл об этом и поступил глупо. Ты мой сын, да. Но пока не семья. И я готов сделать все, чтобы это исправить. Просто потому… что…

Сенсома замолчал и рассеянно покрутил головой. Ого… он так давно не испытывал ничего подобного, что просто не знает, что ему делать. Вернее знает, но это тяжело. Ну, даже не сделать, если честно. Просто сказать. Но и сказать трудно.

— Хе-хе, — старческим смехом посмеялся Бог Шиноби. — Как же я отвык от этого. Шиццу… Я готов все исправить. Потому что я люблю тебя. Ты мой сын.

И джонин Песка… сдался.

— Тогда встреться с мамой.

* * *

(недалекое прошлое. пустыня Сабаку-но-са (Страна Ветра))

— Это здесь, — произнес Третий Казекаге, махнув рукой в сторону ущелий. — Испытание будет суровым. Надеюсь, ты готов. Правда я не понимаю, зачем тебе было нужно привозить своего дедушку.

— Но вы все-таки разрешили, — Сасори усмехнулся и легко пошевелил пальцами.

Послушная его воле и чакре марионетка, сидящая на инвалидном кресле, передернула плечами.

— Я тебе доверяю.

— И меня это очень радует. Казекаге-сама, в этих ущельях полно ядовитых змей!

— С чего ты взял?

— Назовем это предчувствием!

В следующий миг прямо в спину Казекаге воткнулось стальное копье, а после по нему прошла волна чакры Ветра, расширяя рану.

Но Третьего Казекаге не зря называли величайшим правителем Селения Песка. Мгновенно собрав свою чакру и преобразовав ее в металлический песок, он стянул края собственной раны, попутно замедляя копье. В следующий миг целая волна черного песка ударила в то место, где только что стоял Акасуна, а после Казекаге сумел избавиться от назойливой железки и отпрыгнуть, перевернувшись в полете.

Металлические крылья мерно опустились, даруя мягкое приземление, и Казекаге открылась неожиданная картина. Сасори отпрыгнул от его атаки подальше, но его нити все еще вели к инвалидной коляске Эбизо Акасуны. Нет, не Эбизо. А тому, чем он стал.

Прямо из живота младшего брата Второй Казекаге торчало то самое копье, которое смогло неожиданно добраться до спины величайшего Казекаге. В глазах старика уже не было ни единого проблеска мысли, и более того…

Он вставал.

— Каким бы ни было ваше испытание, оно не будет сложнее вашего убийства, не так ли? — Сасори усмехнулся, поднимая марионетку с помощью ее же техник Ветра в воздух. — Так что, когда вы умрете, я буду знать, что прошел.

— Ты псих? — выгнул бровь Казекаге и за его плечами сформировались десятки копий, подобных тому, что пробило его спину совсем недавно. — Зачем тебе это нужно?

— Ради достижения идеала, — пожал плечами парень. — Но мне это все нужно в меньшей степени. Есть еще кое-кто.

Сказав это, он мгновенно распаковал вторую марионетку, и Йошимицу, получивший свободу, бросился вперед. Его катана была заряжена чакрой Молнии под завязку, поэтому ее силы хватало, чтобы перерубать все копья из железного песка, направленные на него. А остальные сбивал Эбизо, «вернувший» себе возможность использовать сокрушительной силы техники Стихии Ветра.

Казекаге был ошеломлен таким будничным и бессмысленным предательством, а потому, поначалу, принял защитную стойку и стоял на обороне. Марионетка-самурай была опасна вблизи, а марионетка-Эбизо на дистанции. Кукловод же все время скоротечной атаки использовал на то, чтобы как можно ближе подойти к тем самым скалам, где Казекаге хотел устроить ему испытания.

Тогда Третий и придумал план. Не медля, он сформировал вокруг парящего Эбизо черный купол, лишая его подвижности и какого-либо влияния на неопределенный срок. Очередной выпад самурая он принял на распахнутую ладонь, заблаговременно покрытую железным песком. Следующим движением он вбил свой свободный кулак в корпус куклы и обездвижил ее с помощью все того же песка.

А после его клон вырос прямо за спиной Акасуны и тут же распался, подчиняясь Подмене и давая возможность оригиналу атаковать.

— Мы назвали это предчувствием, — хохотнул Сасори радостно. — Но это оказалось не так. Это была договоренность.

— О чем ты? — нахмурился, уже занесший черный клинок на его головой, Казекаге.

— Об этом, — хрипло произнесли из-за его спины.

В тот же миг тело сильнейшего Казекаге опутали сотни и тысячи живых пут. Живых потому, что это были не веревки и не тросы, но настоящие змеи, по прочности не уступающие ни первым, ни вторым. Как только они закончили свое дело, из зева скальной пещеры появился зев гигантской черной змеи, перехватившей тело Казекаге на уровне груди с помощью мощных челюстей.

А потом, из все той же тьмы, неспешно вышел Орочимару Ясягоро.

— Хорошее выступление, — демонстративно похлопал он Сасори и перевел взгляд на Эбизо. — А это?..

— Дедушка, — ответил Акасуна.

— Дедушка?

— Дедушка.

— Ладно, — Орочимару вздохнул и посмотрел на напряженного Казекаге. — Он все еще жив.

— Я вижу, — сдвоенный взмах руками, и марионетки оказываются подле своего кукловода. — Но это ненадолго.

Железный песок сформировался и разметал змей в кровавый фарш. Но Казекаге уже все понял, — живым ему отсюда выбраться не дадут.

А Сасори победно улыбнулся. Его новый яд начал действовать.

Тайна давно минувших дней

Могила Мито Узумаки была обычной. Ее можно было бы даже назвать простой, но Сенсома никогда не оценивал захоронения по сложности. Они — не задачи, они — последнее пристанище.

Прожив две жизни по половине сотни лет в каждой, он так и не стал религиозен. Его не цепляла ни одна из многочисленных вер шиноби, ни общепринятая Ками, ни сам Рикудо, которого он видел лично, ни даже уникальная и гениальная в своей простоте и безумстве религия Ловена. И тем не менее, сейчас Сенсома сидел перед алтарем на могиле Мито-сама, сложив руки в молитвенном жесте.

Рядом тихо сопела Омо. Она изо всех сил старалась повторить за добрым, но сейчас отстраненно-грустным, дедушкой. Она не знала бабушку, которая умерла, да и не испытывала какого-то особого пиетета к мертвым, она просто находилась рядом с теплым дедушкой. Что, впрочем, не делало ее молитву хуже молитвы Сенсомы.

— Узукаге-сама, — тихо позвала вошедшая Сашими. — Вы спрашивали. Орочимару-сан прибыл.

Сенсома тяжело вздохнул, обозначив, что услышал девушку, и открыл глаза. И его взгляд встретился со взглядом мудрой и цепкой женщины с алыми волосами. Он заглянул прямо в глубь ее чарующих, даже в старости, глаз.

— Что-то произошло, — произнес, наконец, он. — Ушла легенда. Я никогда бы в жизни не подумал, что смогу ее пережить.

— Узумаки долгожители, но не настолько, господин, — вежливо ответила Сашими. — Вам ли не знать.

— Я многих проводил на тот свет, — совсем по-стариковски ответил Сенсома. — Слишком многих. Врагов, друзей, учителей и даже учеников… Это было в порядке вещей. Наша жизнь, жизнь шиноби — она такая. Хм, представляю, как тяжело юхеям…

— Эм, юхеям?

— Не так важно. Просто мысли старого человека. Мысли… о том, кто был еще старше. Мито-сама… она была опытной, мудрой. Ее слова всегда имели вес для нас всех. И даже не из-за положения. Грубо говоря, когда я, Хирузен и остальные стали хоть чего-то стоить, ее положение уже совсем не являлось для нас высоким. Но мы все равно слушали каждое ее слово. И боялись всякий раз, когда она хмурит брови…

Сашими не нашла слов для ответа. Хотя ей и вопросов никто не задавал. Но она все равно бы продолжила разговор — нашла бы те слова для «не-вопроса», но ее отвлек вид.

Математик Боя, сидящий на коленях перед алтарем и внимательно вслушивающийся в себя и в мир вокруг оказался для Сашими неожиданным зрелищем. Зрелищем, несомненно, уникальным, и, очевидно, чарующим, но, удивительно… Тревожным.

— Мы могли бы забрать ее в Узушио, — будто бы невпопад сказала Сашими, тоже вглядевшись в портрет старой Узумаки.

— Могли, но не сделали. А потом она умерла, — спокойно кивнул Сенсома. — А ее тело… Ее тело должно быть тут. В Конохе. В детище ее и ее мужа. Случайный человек даже не узнает, что Хаширама Сенджу был не единственным родителем Листа. Он был стволом дерева, да… Надежным и сильным. А она… Мито-сама была кроной. Украшением вершины и прохладным шелестом разума. Хокаге дал нам дом. Его жена дала нам… воспитание.

Он погладил плечо чуть задремавшей от взрослых разговоров Омо и улыбнулся ей в лицо. Девочка медленно поднялась с колен, скривившись от боли в затекшем теле, но смолчала. Она тоже посмотрела на портрет, но сделала это так, будто бы попыталась отпечатать его вид у себя в голове на всю жизнь.

Сенсома усмехнулся и тоже поднялся. Повернувшись, он посмотрел в глаза секретарши, с которой только что, будто бы, спал морок.

— Вы сегодня, — она несмело улыбнулась и заложила руки за спину. — Необычно задумчивы.

— Я вдруг наткнулся на мысль, — кивнул он. — Если даже Мито-сама может уйти… Что будет, когда уйду я?

И, неспешно шагая и придерживая Омо рядом, он ушел, оставив вздрогнувшую молодую Узумаки за спиной.

* * *

— Орочимару-сама, посмотрите. Я нашел совпадение.

Тихий голос Хируко заставил Сенсому повернуть голову. Сам подопечный ученика из-за этого вздрогнул — он все еще побаивался Математика Боя и его счетов с кланом Цубаки. Но Сенсома не собирался мстить Хируко за то, что когда-то сделали люди, которых он вообще не знал. Наверное, он и раньше не стал бы, просто при их первой встрече принадлежность молодого человека к роду давних врагов немного… сбила с толку.

Настолько же сбитым с толку выглядел и сам Хируко, и Орочимару, проверивший его результаты. И даже Сенсома вежливо вскинул брови, готовясь к какой-нибудь удивительной правде. Одна лишь Омо сонно клевала носом у его левого рукава, хотя именно ее информация из исследований Хируко и Орочимару касалась в первую очередь.

Справа тихо выдохнули. Конечно, задумавшись о внучке, совсем забыл о секретарше. А вымученная долгими спорами сЛовеном, Сашими, тем временем, спала на его правом плече.

— Это интересно, — вынес вердикт Орочимару и, прищурившись, посмотрел на Омо. — И может быть ответом.

— Излагай, — коротко потребовал Сенсома, но решил добавить, спустя мгновение. — И да — был бы здесь Джирайя, он бы попросил не быть занудой.

— Но его здесь нет, — фирменно оскалился Ясягоро и сел напротив. — Итак, что мы знали до этого: Омо-чан — эксперимент по искусственному воссозданию Стихии Льда у шиноби. Эксперимент, который я бы удачным не назвал. Все ее техники имеют эффект гигантизма — это и хорошо и плохо одновременно, но что действительно плохо — переохлаждение чакры, которое, если с ним ничего не сделать, убьет ее через несколько лет.

— Я не дам ее чакре охлаждаться, — негромко произнес Исобу внутри. — Можете на меня положиться.

Сенсома продублировал его слова.

— Да, пока вы с Исобу рядом, девочка в безопасности, — кивнул Орочимару. — Но это — все равно дефект. Итак, эксперимент не завершен. Но вот в чем подвох — если Омо-чан не является первым относительно удачным экспериментом, то мы бы уже слышали об этом. Считающаяся сильнейшей Стихия — громкий крик для всех ищущих. Но ничего нет. Значит — Омо-чан первая. Дефективная, но первая из всех… кто был до нее.

— Ее номер — семьсот двадцать второй, — напомнил Сенсома. — Их были сотни.

— Не исключаю, но и не подтверждаю, — ученик развел руками. — В экспериментах, особенно масштабных, у всех все по разному. Будем считать так. И если мы будем так делать, то напрашивается вопрос — что в Омо-чан такого уникального? Почему из сотен детей она — единственный, хоть как-то удавшийся, пользователь Льда?

— Я не знаю, и поэтому пришел к тебе, — отмахнулся от пустых догадок Сенсома. — И ты что-то нашел, верно?

— Пока что еще не факт, но все прояснится довольно быстро, — пожал плечами Орочимару и с интересом заглянул в лицо учителя. — Сенсома-сенсей, Хируко нашел в ней уникальную частицу ДНК. Настолько уникальную, что встречалась подобная нам только у одного человека. Из ныне живущих, конечно. И эта частица принадлежит…

Он подобрался, будто змея перед броском на охоте, и его глаза ярко блеснули.

— Цунаде Сенджу.

Два слова и один человек. Сенсома, глядя за реакциями ученика, уже было приготовился к… чему-то совершенно грандиозному. По крайней мере, для себя он решил, что не удивится, даже если Омо окажется дальней родственницей Рикудо, или (не дай Ками) дочкой Джирайи.

Но все оказалось чуточку банальнее. Но не менее интересно.

— Ого, — только и сказал перерожденный, чувствуя, как проснулась Сашими. — Это действительно занятно.

— И никакой большой тайны? — разочаровался Орочимару, видя, что учитель совершенно спокоен. — Вы ни о чем не знаете?

— Вообще-то знаю, — Сенсома пожал плечами и улыбнулся в бороду. — Но это не та тайна, которой ты ищешь. Все куда интереснее и бесполезнее. И не сверкай глазами, шантажист, Цунаде здесь совершенно ни при чем.

— И что же тогда? — не выдержал Хируко, но тут же смутился. — Простите…

— Прощаю. И ты меня прости, юноша, но тайна, которую я сейчас озвучу, довольно важна. Я мало тебя знаю, так что спрошу ученика — он может слушать?

— Пусть, — ответил Орочимару. — От Хируко и Майко я тайн не держу. И не нужно усмехаться.

Сенсома все же позволил губам изогнуться и пригладил волосы Омо.

— Ладно, тогда я начну. Сашими, не притворяйся спящей на моем плече и послушай. Тебе это тоже будет полезно. Все дело в том, что родителями Омо-чан были члены клана Сенджу.

— Как это? — тут же вскочила Узумаки. — Но ведь клана давно не существует!

Сенсома не стал даже пытаться высказать порицание ее плохой актерской игре и быстрой смене масок.

— Клан Сенджу был уничтожен почти тридцать пять лет назад, — задумчиво произнес Орочимару, почесывая подбородок. — И Омо-чан не выглядит взрослой. И не только не выглядит. Она — ребенок. Десять полных лет. Значит, ее родители…

— Ну, не оба родителя, возможно, — усмехнулся Сенсома, подняв руку. — Один из. И ты ошибся в первом предложении, ученик. Клан Сенджу оказался почти уничтожен. Я был там. Я помню. Все взрослые Сенджу принесли себя в жертву на Первой Мировой Войне. Но ведь были еще и дети.

Стало тихо. Тихо настолько, что будь они хоть где-нибудь, помимо глубоких лабораторий Орочимару, и можно было бы услышать посторонние звуки. Но Ясягоро любил тишину и полумрак, а потому их разговор проходил в совершенно приватной обстановке. И так Сенсома понял, что его никто уже не перебьет. Все затаили дыхание.

— На самом деле, это было почти очевидно, но людская молва прячет куда лучше любых техник, — Сенсома шумно выдохнул. — Тобирама-сенсей был мастером таких дел… И его мастерство перенял Хирузен. Когда Первая Мировая Война заканчивалась, всем сторонам конфликта было понятно — Коноха падет. И тогда ее Хокаге придумал выход. Единственный из возможных. Отдать врагам то, чего они хотели, а взамен отобрать у них все остальное. Великие Противники боялись клана Сенджу, и вся эта война, по сути, началась из-за могущества клана-основателя Конохи. И Тобирама Сенджу уничтожил свой собственный клан. Разом. А потом сделал его оружием и победил врага. Так гласит история, и она верна.

Сенсома внимательно посмотрел в глаза ученику.

— Только вот, история умалчивает о детях. Разные люди делали разные догадки, но большинству было неинтересно. И о детях клана Сенджу, ритуального самоубийства которых никто не видел, все забыли. Все, кроме нас — тех, кто принял бразды правления селением после Тобирамы-сенсея. В основном, конечно, этим занимался Хирузен. Я был директором Академии… А дети клана Сенджу терялись в мире. Одинокие, безликие и бесклановые. Сарутоби и Шимура отлично потрудились — даже сами дети не смогли бы выдать себя, если бы захотели. И таким образом клан Сенджу оказался окончательно уничтожен, ведь без детей не будет и будущего. Осталась Цунаде, но только лишь как символ.

Сашими и Хируко выглядели откровенно ошарашенными услышанной информацией. Орочимару задумался. Если оценивать трезво, то в существовании в современности клана Сенджу не было ничего невозможного, или, хотя бы, удивительного — то, что говорил Сенсома, было логичным. Но действительно тяжело принимать тот факт, что логика когда-то была запросто отброшена только потому, что «все так говорят».

Клан Сенджу уничтожен — все так говорят. Все говорят, что его больше нет. Все говорят лишь о последней химе — Цунаде Сенджу. Все говорят, что Цунаде даже близко не стоит со своим дедом. Все говорят…

— Гены клана Сенджу устойчивы к мутациям, — вынес вердикт Орочимару. — Причем мутациям искусственным, а не природным — это отличает их от Цубаки. Хотя и с Цубаки можно было бы что-нибудь придумать… Но клана больше нет. И Сенджу нет. Так все говорят.

— Не исключено, что ученые Снега и сами не знали о секрете девочки, — предположил Хируко. — Это многое объясняет.

— Как минимум то, почему она была единственной, — кивнул Ясягоро. — Не думаю, что она осталась последней из всех потомков. Есть еще. И если их не нашли, значит просто не искали. Осколки Первой Мировой Войны. Семена возможностей…

— Твои глаза загорелись, ученик, — усмехнулся Сенсома и поднялся. — Но не забывай о манерах. В первую очередь они — люди.

— Я всегда помню этот урок, сенсей, — оскалился в ответ Змей, тоже вставая. — Благодарю вас. Я пришлю вам точные данные в течение трех дней. И корректировки для работы Исобу-сана.

— Спасибо, — кивнул ему Сенсома.

И он даже не знал, как много идей и мыслей породил в голове Ясягоро своим рассказом. А Орочимару знал. Знал и понимал — спать ему в ближайшие недели не придется…

* * *

— Тучи сгущаются, Хирузен, — выдохнул Данзо из самого темного угла. — С каждой минутой.

Словно вторя его словам, воздух проломил раскат грома, хотя блеска молнии из кабинета Хокаге видно не было. Но два шиноби высочайшего уровня даже не обратили на эффектность этого момента какого-либо внимания. Сейчас всё их естество было сфокусировано на одной задаче, от которой ветвились дороги к тысячам других.

— Страна Молнии, — Сарутоби пыхнул трубкой и недвусмысленно посмотрел на дождь за окном. — Готова с нами сотрудничать. И с Ветром у нас договоренности есть. Цучикаге тоже стал… смирнее.

— Потому что вернулся Сенсома, — голос Данзо ничего не выражал. — А Ооноки боится Сенсому.

Ему нравилось вот так прямо говорить о вещах, которые принято оглашать почти стыдливо. Шимуру забавляла сама ситуация, при которой это становилось возможным. Великая Страна Огня радуется нерешительности Великой Страны Земли. А нерешительность та вызвана лишь тем, что на радарах слегка засветился всего лишь один старик-затворник.

Бред, если подумать, и правда, если посмотреть.

— Да, — недовольно выдохнул дым Хокаге. — Боится. И правильно делает. И Вода нас теперь уважает. Война окончена.

— Хорошее время, чтобы передать власть, — Данзо кивнул. — И твой последний прокол с Лисом… не только твой, успокойся. В том и дело. Вы упустили Биджу вдвоем. Теперь, если все грамотно обыграть, мы сможем презентовать Четвертого Хокаге новым поколением. Поколением, которое еще не совершило наших ошибок. Не только твои позиции — позиции Сенсомы тоже пошатнулись после того провала. Это удачно.

— Тебя там не было, — отмахнулся Сарутоби. — И ты ничего не знаешь.

— Я знаю людей, — не согласился Шимура. — И знаю, что они скажут. А как они скажут, так все и будет. Политика, старый друг. Твой, между прочим, конек.

— Пора с него слезать, — Хирузен огладил подлокотник. — Устал я тут… Займусь воспитанием молодежи, наверное. Как Нана, кстати?

— Твоя дочь в порядке, — Данзо нахмурился и отмахнулся от дальнейших подробностей рукой. — Не переводи тему, вернись к выборам. Это ведь твоя идея — позволить выбирать другим. Или создать у них иллюзию этого выбора.

— Порой иллюзия куда безопаснее яви, — заметил Хирузен и тут же припечатал. — Орочимару.

— Дан, — не согласился Шимура.

Двое старых друзей вперились в глаза друг друга, и во взгляде каждого читалось непримиримое желание победить. И дело было не в том, что один хотел поставить на высокий пост своего фаворита — как раз наоборот.

Сарутоби назвал Орочимару, потому что знал, как много значит Ясягоро для Данзо. Шимура буквально боеспособен только благодаря исследованиям и экспериментам Змея. Ко всему, Данзо просто обожает холодный расчет, коим часто руководствуется Ясягоро. Для Шимуры он — идеальный кандидат в правители. И это если не считать личной силы.

Данзо же знал, как сильно дорожит своим самым талантливым учеником Хирузен. Като Дан справедливо был признан одним из величайших гениев своего поколения. Благодаря своим уникальным техникам и гибкому разуму он был поистине могучим шиноби. Но больше о нем говорили его личные, небоевые, качества. Порядочность, честность, самоотверженность — Като будто бы вобрал в себя все светлые мечты Хаширамы и Хирузена об идеальном Хокаге. Да и с политической точки зрения муж химе Сенджу был на высоте.

И именно поэтому ни один не хотел уступать. Если даст слабину нарочно, это может навредить всем. Это не глупый спор двух стариков, это — та самая политика.

Поэтому они сдались одновременно.

— Дан был в плену, — признал минус Данзо. — Его сила под сомнением.

— Зато он куда лучше даже нас с тобой знает Молнию, — возразил ему Хокаге. — С которой у нас вырисовывается дружба. Да и новый Райкаге его знает так же хорошо, как плохо он знает Орочимару.

— И Дан — любимец народа, в отличие от Ясягоро, — кивнул на это Шимура. — Но Орочимару сейчас точно сильнейший. И опытнейший. Напоминает мне тебя в лучшие годы.

— Но у меня был Сенсома, — усмехнулся Хирузен. — А у Орочимару есть только его амбиции. Может быть, это даже неплохо? Коноху ждут чудные времена, если он примерит шляпу.

Спорщики вновь скрестили взгляды и тепло улыбнулись.

— Ничья, — одновременно признали они.

— Тогда все решит Совет, — подытожил Данзо, вставая.

— И граждане, — добавил непреклонно Хирузен.

— И они…

Таковы были правила этой игры. Политика, в которой Третий Хокаге решил испытать нечто новое. Выберет ли народ и Совет идеального правителя? Смогут ли люди решить, кто поведет их лучше других?

Все это не важно, если сохранится факт самого голосования. Два кандидата, и оба — идеальны. Как бы не сложились выборы, они не решают ровным счетом ничего, кроме уровня поддержки избранника народом. Заставить кого-то полюбить кандидата не мог даже сам Данзо, но зачем это делать, если люди сами захотят кого-либо полюбить? Просто нужно создать им условия.

И выборы будут идеальными. Ровно до тех пор, пока сами кандидаты играют по правилам. А они будут.

Или нет?

Предвыборная кампания

— Озин-сан, — улыбнулся во весь рот Орочимару, встречая старого знакомого у порога. — Чем я обязан?..

— Теперь меня зовут Кизаши, — ответил мужчина, слегка нахмурившись. — Не забывай.

— Прошу прощения, — признал вину Ясягоро и прошелся взглядом по волосам. — Пигмент прижился, я рад. Если честно, не думал, что ваша кровь примет мой маленький фокус.

Кизаши поморщился почти показательно. Когда он решил для себя измениться, первым, к кому он пришел, был как раз таки Орочимару. Пускай и ученик ненавистного (на тот момент) Сенсомы, но Ясягоро не любил болтать, любил делать, и делал именно в той сфере, в которую и полез тогдашний Озин. Полное изменение. Абсолютное.

И им удалось. Походка, характер, практически новая личность — и это, как оказалось, даже не самое сложное, что пришлось сделать для того, чтобы стать «другим человеком». Гораздо тяжелее члену клана Цубаки дались внешние изменения, из-за его генов. По этой причине от пластических операций отказались, ограничившись сменой прически, цвета волос и общим имиджем. Как и было сказано — удалось.

Но вспоминать об этом крайне не хотелось. Но приходилось.

— Я здесь именно из-за моей крови, — выдохнул Кизаши недовольно. — Хочу, чтобы ты кое-что проверил.

Орочимару вежливо вскинул брови и показательно посмотрел на небо. На ночное небо. Кизаши выловил его на пороге дома опасно близко к полуночи. Опасно потому, что в доме его ждет волчица-жена, и если Змей не явится под ее взор ко времени, то потом всех в радиусе ее действия ждет хорошая взбучка.

И ему достанется в первую очередь.

— Кизаши-сан, поздно, — все же сделал попытку откреститься Ясягоро. — Приходите завтра. Можете рано утром. Я сделаю все тесты.

— Я же знаю, что тебе не нужен сон, — раздраженно повел плечом бывший Цубаки. — Дело срочное!

Вся вежливость Орочимару моментально умножилась в сто раз. И теперь его тон и змеиный взгляд стали куда более неприятными, чем обычно:

— Меня ждет супруга, Кизаши-сан. Ничем не могу вам помочь.

— Ладно, — тяжело выдохнул Кизаши. — Прости. Просто сейчас я и сам на нервах из-за всего этого. Понимаешь, я… стал отцом.

— Неожиданно, — оценил Орочимару. — Вот так сразу?

— Я же не буду об этом кричать на каждом углу? — тут же окрысился Кизаши, но сумел успокоиться до настоящей грубости. — Вам, действующим шиноби, вообще плевать на все и всех. А я — семьянин. Неважно. Тебя это не касается. Но ты можешь мне помочь. Ей помочь…

— Ей?

— Моя дочка, — Кизаши поднял на Орочимару свои решительные глаза. — Сакура.

Майко отпустила его, конечно. Орочимару даже не сомневался в том, что она так сделает.

Просьба Озина, теперь зовущего себя Кизаши, была довольно очевидной. Бывший Цубаки в былые годы был бесплоден из-за ужасной болезни, охватывающей все его нутро. Но он излечился, так что удивляться его дочери в таком возрасте не стоило. Однако стоило опасаться — что может твориться с генами его ребенка? Потому как дети клана Цубаки — клубки неразгаданных тайн.

Ну, это сам Кизаши опасался, а вот Орочимару шел к нему домой с ясным желанием удовлетворить свое любопытство. Хотелось бы, конечно, запереться в лаборатории с ребенком на несколько суток, но Ясягоро знал, как отнесется к такому его желанию бывший шиноби уровня Каге, сражавшийся, когда-то, плечом плечу с самыми великими шиноби в истории.

В общем — шли они молча.

Мебуки Харуно встретила мужа и бледнокожего шиноби спокойно. Она ждала их. Более того, Орочимару был предложен поздний ужин, да и вообще недавно родившая женщина вела себя куда как спокойнее, сдержаннее и вежливее своего мужа. И ее можно было понять — к ее дочери пришел врач, только и всего.

И Кизаши можно было понять — его дочь может оказаться вообще чем угодно. Что с его нелюбовью к шиноби — катастрофа.

Осмотр не занял много времени. Грубо говоря, Орочимару сам по себе был ходячей лабораторией, используя к месту и не к месту фуиндзюцу и свои Призывы змей. Среди его уникальных питомцев были и такие, что могли по одной капле крови рассказать о человеке все, вплоть до пристрастий к еде.

Но юная Сакура пока не имела таковых, так что рассказывали они про нее другое. Вес, рост, здоровье. Будущие вес, рост и здоровье. Гораздо более будущие. Чакра. Способности. Особенности. Ребенку было около месяца, и по нему уже можно было очень многое сказать.

Но ничего любопытного, увы. Что, как для потомка Цубаки…

— О-кх-хм-кхах-м-м! — поразился, а потом зашелся в жутком кашле ученый, почти закончив обследование. — Ох-х-х…

— Что случилось?! — тут же подорвался Кизаши. — Эй, ты в порядке?! Что ты увидел?! Что с ней?!

— Не беспокойтесь, — сипло ответил Орочимару и помахал рукой. — С ней все в порядке. Нашел одну болячку, выпишу лекарство — будете давать ей каждый день на протяжении четырех лет. Потом пройдет. И так прошло бы, но я просто упреждаю будущие проблемы. Что до геномов и мутаций — все чисто. С ней все будет хорошо. Хотя чакропотенциал очень низкий.

— Слава Ками, — обрадовалась Мебуки, тоже напряженно следившая за манипуляциями «доктора». — Все хорошо.

— Да, — все еще подозрительно потянул Кизаши, но ничего не добавил.

А у Орочимару весь остаток ночи горели глаза. Горели огнем настоящего плута, потому что сегодня ночью он стал свидетелем возрождения настоящей легенды.

* * *

Цунаде устало выдохнула и постучала в дверь. Поежилась — здесь и сейчас женщина чувствовала себя чрезвычайно неуютно, особенно если добавить к «сейчас» и «здесь» пункт — «с ним».

Подле стоял один из джонинов-подчиненных Като. Стоял и не двигался. Не моргал. Даже не дышал. И Цунаде казалось, будто марионетка делает это специально.

Вопреки опасениям, стучаться в огромный особняк второй раз не пришлось. Это несколько удивляло, потому что Цунаде знала — в доме нет никого, кроме самих хозяев, а их возраст как раз и не располагает к чуткому слуху посреди глубокой ночи. Тем не менее, дверь перед последней из Сенджу открылась довольно быстро, и встречающая ее хозяйка не выглядела заспанной.

— Цунаде, — Кохару, в девичестве Утатане, вопросительно приподняла бровь. — Какими судьбами?

— Я хочу поговорить, Советница, — чуть виновато улыбнулась Сенджу. — Прошу прощения за вторжение в столь поздний час.

— Ничего, — взгляд пожилых глаз махнул по джонину-сопровождающему. — Подобного можно было ожидать. Прошу вас, проходите.

Госпожа Митокадо провела поздних гостей в приемный зал, где уже сидел глава семьи. Хомура Митокадо довольствовался полумраком, даруемым общими достижениями ночи и светом камина, читая книгу. Его способности шиноби позволяли не заботиться об остроте зрения даже в почтенные пять десятков лет.

Когда Цунаде и джонин вошли в помещение, Советник поднял голову и исказил губы в вежливой приветственной улыбке.

— Цунаде-сан, Кошинори-сан, прошу вас, будьте моими гостями, — произнес он, ничуть не удивившись их визиту.

— Благодарю, — кивнул джонин, и Цунаде повторила его фразу. — Рад вас видеть в… добром здравии.

— Что ему станется? — притворно вздохнула Кохару. — Разве что с Данзо повздорит. Правду говорят — первые сорок лет жизни мальчишки являются детством. За ними приходит юношество…

— Понимаю вас, — вежливо улыбнулась Цунаде, садясь на кресло, подле женщины.

— Да уж, — крякнула Митокадо, недовольно скользнув по телохранителю Сенджу. — Твой, я вижу, совсем избаловался. Посылает красавицу-жену ночью в сопровождении джонина ради своих дел. Видит Ками, такое поведение больше подходит дельцу и торговцу, нежели Хокаге. Я почти разочарована…

— Со мной все в порядке, не стоит волноваться, — поспешила заверить ее Сенджу. — А Като… вы же понимаете, что кандидату не стоит видеться с членами Совета перед самыми выборами. Это могут неправильно понять.

— Могут. И поймут, — Кохару скосила взгляд на мужа. — Слышишь? Дан имеет сказать нам что-то.

— Я знаю, — прошелестел спокойный Хомура, вновь обменявшись с марионеткой-Кошинори понимающими взглядами. — Нам многие имеют, что сказать. Вопрос лишь в том, будем ли мы слушать. А если будем — как воспримем.

— Все верно, — кивнула Цунаде. — И поскольку вы уже меня слушаете, воспринимайте. Госпожа Митокадо, мой муж уверен, что раскрыл тайну контролера.

Ее резкий тон и стальной взгляд сбили Кохару с толку, причем столь сильно, что она не нашлась, что ответить, целую минуту. И еще больше подливала масла в огонь одна странность — муж не выглядел удивленным, хотя за годы совместной жизни Кохару научилась различать даже самое малое проявление его эмоций. И сейчас он их совсем не проявлял, превратив свое лицо в маску.

Как опытный политик, конечно же, Хомура умел делать это легко и непринужденно, но причины, по которым он вдруг решил поиграть в статую, были скрыты от его жены чуть больше, чем полностью. И это было странно. И это тоже заставляло молчать.

А еще было странно, что Цунаде Сенджу пришла с этими словами именно к ним. Хотя, если подумать, это было как-то даже закономерно.

— Это громкое заявление. Особенно в этих стенах, — все же произнесла Советница, после раздумья. — И в этой компании. Другими словами, Като сейчас говорит твоими устами. И говорит он не как шиноби Страны Огня, но как кандидат на пост Хокаге. Девочка моя, ты понимаешь, чем это пахнет?

— Обвинениями, — тут же припечатал Хомура спокойным голосом. — Като Дан, похоже, обвиняет своего соперника. Хочет доказать, что Орочимару Ясягоро — тот самый контролер.

Его супруга нахмурилась, но смолчала. Муж взял слово, и жене негоже его перебивать. Особенно тогда, когда он произносит вслух ее мысли. Это был жесткий ход, но по лицу Цунаде Кохару поняла, что они избрали верную тактику. Принцесса Сенджу сидела перед ними, гордо выпрямив спину, и не показывала ни малейших признаков волнения.

Она не боялась своих обвинений и знала, как звучат ее слова. Она поддерживала мужа, и ей было все равно на результат разговора.

Либо же этот результат был ею предрешен.

— Я сказала лишь то, что вы услышали. И могу сказать больше, если вы мне дадите, — Цунаде неспешно повела плечами. — У нас есть факты.

— Факты, это еще не доказательства, — ответила Кохару. — Хотя и они небесполезны. Но нет. Ты сказала нам, и я говорю: «Нет». Я не буду слушать обвинения, когда обвиняющий и обвиняемый даже не слышат разговора. И это — мое слово. Если вы хотите разбирательств, то собирайте суд. Суд, а не Совет. Мы с моим дорогим супругом представляем власть, но не пользуемся ей направо и налево. Это — оскорбление, девочка, и тебе везет, что его нанесла не ты, а твой муж. И даже не думай о взятке.

— Взятки не будет, — произнес Хомура, вставая. — Я услышал все, что было нужно. На самом деле даже жаль. Я собирался оставить тебя, старуха.

— Хому… — развернулась к нему жена.

Но договорить не успела. Тело Кошинори осветилось голубым, а после его душа грубо ворвалась в тело госпожи Митокадо. Ее супруг смотрел на то, как жена корчится в муках боли физической и душевной, со спокойным безразличием. И не потому, что разлюбил ее, а потому, что сам же делал это с ней.

Занявший тело клон-Шоурай посмотрел на своего коллегу.

— Глупая, ненужная смерть, — он привык говорить сам с собой. — Только занимает мой ресурс.

— Без Кохару Митокадо обвинения не пройдут, — ответила ему Цунаде. — Мы знаем это. Все идет как надо.

— Да, — подумав, ответил уже Хомура. — Теперь даже Математик Боя не остановит нас.

* * *

Сенсома придирчиво осмотрел свою одежду и остался доволен. Прочистив горло, он постучал.

— Не заперто, — донесся до него недовольный голос сына.

Перерожденный вошел. Шиццу с Сануми посмотрели на него, и во взглядах их читалась решимость. Это радовало — из глаз постепенно ушли недоверие, боязнь и даже ненависть. Осталась лишь решимость. Та самая, что позволит им растопить лед и стать семьей. Настоящей семьей…

Они были одеты в непривычную форму, сделанную на заказ. Хирузен расстарался и не пожалел денег, выставив дело так, будто бы на выборах четвертого Хокаге окажутся даже послы целой Страны Ветра. С Расой уже все согласовали, и он был не против ровно настолько, насколько был не против сам Шиццу. А у Акасуны не было выбора, если только он не хотел и дальше сидеть в яме ненависти к собственному отцу.

В целом, его это, может быть, даже и устроило бы, но тогда к той ненависти прибавилось бы омерзение от собственной недальновидности и узколобости.

— Двери следует закрывать, — назидательно произнес Сенсома, оценив их внешний вид. — Хотя бы для полезной привычки.

— Не собираюсь заводить привычки жить взаперти, — упрямо мотнул головой Шиццу.

— Можешь уйти в любой момент. Я не буду тебя задерживать. А другие не смогут.

— Смогут, — возразила Сануми и посмотрела на мужа. — Я смогу.

В меру мягкая и в меру жесткая. Не в меру красивая, разве что. Сенсоме вдруг подумалось, что он знает, по каким критериям Чие выбирала единственному сыну пару. И эта мысль отложилась в его голове, став одной из первых тем, которые он хочет поднять в разговоре с бывшей Казекаге.

А разговору тому быть. Ведь он дал слово.

— Ладно, нам пора, — сказал Узукаге, тихо хлопнув в ладоши. — Выборы.

На выходе из здания к ним присоединились Сашими, Омо и Ловен. Эта троица вообще, похоже, намеревалась никогда в жизни больше не обходиться без перерожденного, за что он им, впрочем, был благодарен. Они не зависели от него, но хотели быть рядом. Хотя… Омо зависела. Но только она. А Ловен и Сашими…

Идя с ними рядом, Сенсома чувствовал, что идет в компании друзей.

По дороге к Резиденции им приходилось нередко останавливаться. Причиной задержек был, конечно же, Сенсома. Редкий человек в Конохе поленился бы подойти к легендарному Математику Боя и Узукаге, даже просто так. А уж если учесть, что большая часть взрослого поколения знала Сенсому Узумаки-Томура лично, можно даже не надеяться на быстрый путь.

— Сенсома-сама, — тихо произнесла темноволосая женщина со свертком в руках.

— Простите, но Узукаге-сама не благословляет детей, — тут же встала на защиту босса Сашими. — Особенно в чужих селениях.

— Тише, Сашими, — остановила ее ладонь Сенсомы. — Все в порядке. Это Микото. Жена Фугаку.

Узумаки тут же склонила голову, извинившись перед Учиха. Шиццу и Сануми с интересом взглянули на молодую вдову одного из сильнейших шиноби их поколения, а Ловен и Омо никакого интереса не проявили. Сам Сенсома, быстро осмотрев Микото, больше внимания уделил мальчику, держащему ее за рукав хаори.

— Итачи-кун, — произнес перерожденный, заметив в глубине черных глаза какую-то вспышку.

— А это — Саске, — Микото протянула учителю покойного мужа сверток. — Наш младший…

— Не похож, — мягко улыбнулся Сенсома, глядя на маленькое розовощекое нечто, слепо тянущее к нему ручки. — Он такой маленький…

— Недоношенный… — сквозь вставший в горле ком согласилась Учиха. — Но… он вырастет. И будет сильным. Сильным, как его отец.

— Я в этом не сомневаюсь, Микото, — положил руку на ее плечо Сенсома. — Ни на секунду. Фугаку был очень силен.

— И вы… убили его.

Всего одна фраза, причем сказанная совсем без каких-либо эмоций, но Сенсома сразу понял, что за буря последует за ней. Он слишком хорошо знал клан Учиха, чтобы догадаться. И, более того, он просто дышал одно время именно этой ветвью черноволосого клана.

Даже сейчас, маленький и насупившийся Итачи походил на своего прадеда. На Мадару Учиха.

— Не я, — качнул головой Сенсома, понимая, впрочем, что говорит бессмысленно. — Я только остановил тело. Фугаку был под контролем. Когда контроль был снят, он умер. Его убил контролер.

— И вы, — упрямо повторил Итачи.

И тут же получил крепкую затрещину от матери.

— Прошу прощения, Сенсома-сама, — Микото свободной рукой пригнула голову сына к земле. — Он…

— Он в своем праве, — перебил ее Сенсома и присел перед Итачи.

Мальчик смотрел на него… прямо. Не волком, как должен был. Нет, это был не взгляд мстителя. И даже не взгляд хищника. Это был взгляд шиноби. Взгляд опытного и сильного шиноби.

Взгляд Мадары Учиха.

— Я виновен в смерти твоего отца, — почти по слогам произнес Сенсома, глядя прямо ему в глаза. — И ты можешь спросить с меня за это. В любой момент времени. В любом месте. Всегда. И я тебе отвечу. Я — Сенсома Узумаки-Томура.

— А я — Итачи Учиха. И я спрошу, — мальчик не отвел взгляд. — И не единожды.

Микото увела его, скрывая слезы, а Сенсома смотрел им вдаль. К нему снова подходили люди, но он уже не обращал на них никакого внимания. Потому что он внезапно понял, что увидел в глазах юного Итачи. Будто бы сквозь время и пространство, он увидел в них себя. Максимально на себя же не похожего, но столь явственно себя отражающего, что зубы будто бы сами начинали скрипеть.

Более того — он увидел и то, что видели глаза Итачи, когда он сел перед ним. И если сам он узрел себя в молодом Учиха, то тот, несомненно увидел его.

Сам того не ведая, Сенсома стал для Итачи Мадарой. А Итачи для Сенсомы — Сенсомой. И это оказалось так странно, что перерожденный больше ни слова не вымолвил до самой резиденции Хокаге.

Сорванные выборы

Сенсома прибыл последним, что, впрочем, никто не осудил. Все прекрасно понимали, какую славу имеет в Конохе Математик Боя, и то, что ему не выделили отдельный коридор или группу охранения, говорило само за себя.

Хирузен, Данзо и Советники просто давали кандидатам побольше времени.

Действо происходило на крыше резиденции Хокаге, и вся четверка уходящей власти собралась у самого края, стоя рядом с перилами. Данзо было неуютно, потому что на него в данный момент были обращены взоры сотен граждан Конохи и Страны Огня. Для скрытного главы Корня такое внимание было излишним. Хирузен же, наоборот, будто бы наслаждался последними вздохами в титуле Хокаге. Он смотрел на своих людей, и улыбка не сходила с его лица. Хомура и Кохару эмоций не показывали, но от них ощутимо веяло какой-то настороженностью. Будто от гончих, готовых вот-вот ринуться в погоню.

Сторона Орочимару, помимо него, была представлена двумя шиноби. Не трудно догадаться, что по левую руку от Ясягоро стоял Хируко, испытывающий почти такие же чувства, как Данзо. Утонченному ученому было очень непривычно привлекать к себе большое внимание. Справа скалилась Майко, но ее внимание не смущало, а, скорее, бесило. Впрочем, от мордобоя по всем и вся она себя удерживала.

Като Дан стоял ровно, скрестив руки на груди. Его взгляд будто бы был где-то очень далеко, но Сенсома не без удовлетворения заметил, что ученик Хирузена нервничает. Обычное человеческое чувство, за которое никому не должно быть стыдно, но тот же Орочимару волнения не испытывал вообще никакого. И этим на него походила Цунаде, стоявшая подле мужа. Увидев явившегося Сенсому, она единственная улыбнулась Узукаге, приветствуя его.

Он улыбнулся в ответ. А за его спиной встали Ловен, Сашими, Шиццу и Сануми. Омо стояла перед дедушкой.

— Я рад, что мы все же собрались здесь и сейчас. Вместе, — Хирузен отвернулся от перил, отпустив взглядом собравшихся у резиденции людей. Улыбнулся. — Признаюсь — у меня до последнего было такое чувство, будто бы все сорвется.

Сенсома устало вздохнул и скрестил руки на груди, став куда внимательнее всматриваться в лица собравшихся. В чутье старого друга он верить никогда не переставал.

— Кхм… — кашлянул в кулак Орочимару, привлекая к себе внимание. — Я бы хотел поскорее начать. Но, прошу прощения, я не знаю — с чего.

— Не нужно извиняться, я тоже не знаю, — усмехнулся Дан и вежливо поднял руку. — Могу я предложить?

— «Начинается,» — тоскливо подумал Сенсома, закатив глаза.

Сашими, наоборот, навострила ушки. Это было ее работой — разбираться в политике за Узукаге. Ловен смотрел с интересом, не забывая время от времени прикладываться к верной фляге. Даже Омо, забавно морща носик, то и дело переводила взгляд с Орочимару на Дана, а с него — на всех остальных.

Сануми Акасуна тоже была напряжена, а потому удивилась реакции Математика Боя. Сенсома Узумаки-Томура выглядел так, будто бы ему нестерпимо скучно, больно, грустно и вообще совершенно ужасно. Что не очень-то вязалось с его положением в обществе, как одного из самых влиятельных людей мира.

Впрочем… Сануми бросила взгляд на мужа и легонько улыбнулась. Шиццу буквально точь-в-точь копировал поведение Бога Шиноби. И они даже зевнули одновременно.

— Прошу тебя, Като, — покровительственно кивнул ему Хирузен.

— Благодарю, — Дан шагнул вперед и слегка развел руки. — Так как такое мероприятие проходит впервые, я бы хотел, чтобы все было, эм… правильно. Наверное, это то самое слово. В общем, я хочу сказать, что немного взволнован, и сожалею, что «правильно» не получится.

— Это нормально, — Сарутоби спокойно кивнул. — Сегодня важный день. Волноваться из-за этого даже нужно.

— Я не волнуюсь из-за выборов, учитель, — немного более резко и нервно, чем нужно, произнес Дан. — Я волнуюсь потому, что они могут сорваться.

— Ты о чем? — глаза Сенсомы тут же стали напоминать узкие бойницы.

— Я об Орочимару, — для эффекта Като неспешно поднял указательный палец в сторону вежливо вскинувшего брови Ясягоро. — У меня есть подозрения насчет него.

— И какие? — внимательно смотря за лицом обвинителя, спросил обвиняемый.

— Я подозреваю, что именно ты являешься Контролером.

Цунаде сомкнула губы крепче, Омо совсем ничего не поняла, а Ловен пьяно икнул. Все остальные были удивлены, точнее даже ошарашены обвинением Дана. Даже Сенсома, который поначалу был совсем не заинтересован в высшей политике, теперь стоял слегка напряженный.

Но каждый из собравшихся понимал, что это «слегка» в любой момент может обернуться ужасающей мощью.

— Только подозреваю, — твердо повторил Дан. — У меня почти нет доказательств.

— Почти? — тут же отошла от удивления Майко, рыкнув. — Почти?! А что у тебя есть, ты…

— Тихо, — бросил Орочимару тоном таким, что Сенсома невольно вздрогнул. — Не превращай это в балаган, жена. Хокаге-сама, Сенсома-сама — позвольте Като высказаться.

— Кхм, — Хирузен тоже отошел от шока, но Сенсома видел, как сильно его сбили с настроя и заготовленных тем. — Я… я позволяю. Это… это важно.

— Важно рассуждать о таком здесь и сейчас? — неожиданно ворчливо встряла Кохару Митокадо. — Вот уж… Говорить о контролере, которого, возможно, и не существует. Глупо обвинять соперника по выборам как раз в решающий день. Это пахнет корыстными мотивами.

— Если у претендента есть слова, то пусть скажет их, — не согласился с ней супруг. — Мы должны доверять его разуму.

— Я согласен, — кивнул Данзо, бросив многозначительный взгляд в сторону Советницы. — К тому же, прозвучало слово Хокаге.

— И я согласен, если кого-нибудь все еще интересует мое, — усмехнулся Сенсома, подняв руку, но глаза его не смеялись. — И я очень рекомендую не тратить мое дорогое время попусту.

Омо вздрогнула, как вздрогнули Шиццу и Сануми, а Ловен с Сашими только напряглись. Сейчас Бог Шиноби не был похож на себя обычного. Он не бывал таким ни в мирной жизни, ни даже в бою. Жестким. Даже жестоким. Его тон, манеры и поза — все это выдавало в нем максимальную жестокость, какую только можно было. Его аура будто бы пылала опасностью.

Что говорило о том, что он заинтересован.

— Благодарю, — покосился в его сторону Дан. — Если честно, я все еще допускаю вероятность своей ошибки. Начнем с того, что я не хочу верить в то, что сам же сейчас и произнесу. Но у меня есть факты. И я боюсь, что не озвучив эти факты здесь и сейчас, я рискую подвергнуть Коноху опасности. И моя речь будет, так же, служить моим основным доводом того, что я должен стать Четвертым Хокаге.

— Похоже на борьбу за власть, — сверкнула глазами Майко.

— Да. Похоже. Но только так, — Като выдержал ее взгляд. — Это же очевидно. Мои позиции сейчас низки как никогда. Я буквально проиграл фронт с Молнией. Но, в то же время, Орочимару тоже не вышел победителем с фронта с Землей. Потеря Фугаку Учиха и Минато Намикадзе на его совести. Более того, официально, Фугаку оказался под контролем неизвестного шиноби, а Минато — ренегат. Правда никому не известна, но зато есть факты. Столкновение Сенсомы-сама с Карумой Учиха так же произошли на территориях, вверенных Орочимару. Все это, в совокупности, куда серьезнее моего поражения, но об этом не вспоминают, потому что мой промах масштабнее. Выглядит. Что скажешь, Орочимару?

— Говори сразу все и не превращай свою речь в игру, — спокойно ответил Ясягоро. — Четко и понятно.

— Я считаю, что ты можешь быть тем самым Контролером. Контролером с большой буквы, потому что сомнений в его существовании у нас быть не должно. Минато Намикадзе, как следует из информации, добытой господами Хокаге и Узукаге, явно не был собой, в известном смысле слова. И Учиха Фугаку, вероятно, тоже. И оба они — твои прямые подчиненные. Факт. В твоей компетенции были земли, где они перестали быть лояльны Конохе. Факт. И примерно там же базировались ренегаты-Учиха. И еще один факт — Минато был в числе тех, кто пришел за мной на фронте с Молнией. Он был с Райкаге. И это — тоже факт.

Все молчали, обдумывая сказанное. Только трое лиц (если не считать непонимающего личика Омо) отличались от других. Като Дан смотрел в глаза Орочимару с вызовом и сомнением. Орочимару отвечал совершенно изучающим и пронизывающим до глубин души взглядом.

А Сенсома смотрел на всех сразу.

— Мы слишком мало знаем, — наконец решил Хирузен. — О Контролере, его технике и союзниках. А ты, Като, должен знать еще меньше нас, так как ни разу не пересекался с ним.

— Я видел Минато, — возразил Дан.

— Но и только, — припечатал Хокаге и обратил взор к Сенсоме. — А вот Узукаге-сан встречался почти со всеми известными нам «марионетками».

Сенсома вздохнул, покачал головой и произнес.

— Я сам ничего не знаю. Но.

И он не закончил, обрубив свое «Но» жирной точкой. Потому что он и правда ничего не знал, и теперь даже и не хотел бы знать. Не хотел бы, но нужно.

А в его голове вдруг сложилась аккуратная и ровная мозаика из слов, жестов и поступков Орочимару. Почему-то Сенсома понял, что если они сейчас все вместе отправятся в его полевые лаборатории, то найдут их разрушенными. И это будет правильно. Но тогда они пойдут в другие лаборатории. И так раз за разом. Пока не найдут рабочие.

И в рабочих они точно найдут что-то нехорошее.

Нет, Сенсома не стал тут же подозревать ученика. Но это — тот самый вопрос доверия, который так усиленно Орочимару поднимал еще тогда, когда Сенсома находился в гостях в его лагере на фронте с Землей. Именно этот вопрос сейчас и отличал самого талантливого ученика с самым перспективным. Орочимару уже был обучен, но Сенсома знал, что он неидеален. Итачи Учиха только-только показался на горизонте, многообещающе сверкая тем, что он сам знал о своей неидеальности.

А вот знает ли о себе Орочимару — вот вопрос.

— Красноречиво, — усмехнулся Данзо и нехорошо прищурился. — Тогда почему вы все разом забыли, что каждый тут может быть скомпрометирован?

Обстановка между участниками «выборов» мгновенно накалилась, и показалось, будто бы все они стоят на кромке самого опасного лезвия в мире. И больше всех Сенсоме показался напряженным именно Орочимару, продолжающий вглядываться в глубину глаз Като.

И поэтому Сенсома рассмеялся. Он вдруг так сильно развеселился этой фразе Данзо, что даже отбросил в голове обвинения на собственного ученика. Ему стало так смешно, что он и думать забыл, что сам, только что, в своей голове обвинял Орочимару. И придумывал, как его остановить.

Это было очень смешно, и он сказал это, полностью отсмеявшись под непонимающими взглядами:

— Это бессмысленно, потому что здесь я.

Орочимару скривил краешек губ, но Сенсома продолжил:

— Нам не нужна охрана, потому что здесь я. Если кто-то скомпрометирован, будет глупо ему нападать. И куда более забавно будет, если каждый из стоящих тут в своем уме. Я скажу, что я думаю. Я думаю, что в словах Като есть правда. Шиноби, который называет себя Шоураем, очень сильно облизывается на Коноху. Он может контролировать сильных шиноби, сразу нескольких. При этом, он знает толк в мутациях и прочих изменениях. При этом, он крайне информирован. Если прямо здесь нет хотя бы одной из его марионеток, я в нем разочарован. Предрекая глупые вопросы, скажу, что бездействую лишь потому, что не могу чего-либо полезного сделать. Но дайте только шанс. Намек.

— А что, — с вызовом начал Орочимару, теперь уже упрямо смотря на него. — Что если скомпрометированы вы, сенсей?

Собравшиеся шиноби напряженно замолчали. На первые несколькосекунд. Всего лишь на несколько, так как все, собравшиеся здесь, были действительно умными и мудрыми людьми. И каждый из них был информирован. И каждый понял. Они все поняли. Почти одновременно.

— Тогда, — вновь улыбнулся Сенсома. — Вас уже ничего не спасет.

— Что же, — кашлянул в кулак Хирузен. — Ты, Като, развязал очень… интересный, кхм, разговор… Я в затруднении. Что мы можем…

— Мы можем только принять услышанное, — проскрипела Митокадо за его спиной.

— Не только, — покачал головой ее муж, а Данзо ему согласно кивнул. — Мы можем и должны принять меры. Как можно более серьезные меры. Сейчас выборы стали бессмысленными. Четвертый Хокаге… теперь, после всего сказанного, мы не можем его выбрать. Пока не можем.

— И сможем только тогда, когда у нас появятся доказательства, — продолжил Данзо. — Любые.

Неожиданно, внимание к себе привлек Орочимару.

Как отметил Сенсома, в этом разговоре он вел себя необычно. И это было так же подозрительно, как и все остальное. Но Сенсома — древний затворник, вернувшийся в мир всего несколько месяцев назад. Он не может судить об обычности или необычности чьего-то поведения в столь уж сложных и тонких моментах. Но он же — человек. И он судит.

— «Орочимару слишком задумчив и сосредоточен,» — подумал Сенсома, и Исобу внутри него кивнул. — «Он как будто играет в шахматы. Выбирает лучший ход. И делает это практически очевидно. И это — блеф. Если он и есть Шоурай, то двойной блеф. Он ведет игру. Но… похоже, он не знает, против кого он играет.»

— Он напоминает мне тебя в трудные секунды, — прогрохотал Треххвостый, не позволяя другим услышать себя. — Он будто бы считает. И ему все это очень не нравится.

— Позвольте, — махнул рукой Орочимару и дождался, пока все взгляды скрестятся на нем. — Я определенно точно не являюсь контролером. И даже не допускаю мысли, что меня контролируют. А ведь это не исключено, что техника контроля может делать это незаметно и против воли контролируемого. Но не суть. Повторяю, я — не контролер. И именно поэтому я предлагаю поместить меня в тюрьму.

— Что?!

— Куда?!

— Почему?!

— КАКОГО ХРЕНА?!

Взорвавшаяся бурей ярости и непонимания Майко, казалось, ошпарила Хируко своей горячей аурой. По крайней мере, ученый, пискнув, отскочил, а сама женщина вплотную подошла к супругу. И Като напрягся, как напряглись все присутствующие. Все, без исключения. Даже Сенсома, потому что он знал своих учеников, все же, слишком хорошо.

Точнее — «особенно Сенсома». Все по той же причине.

— Тихо, — вновь особенным тоном произнес Орочимару и смерил жену взглядом. — Ты все испортишь эмоциями. Я выбираю самый безболезненный и легкий путь. Для Конохи. Я — главный подозреваемый, так что будет легче найти любые нужные нам факты, если я буду под присмотром и за решеткой. Ты же именно этого хотел с самого начала, Дан?

— Я хочу ошибаться, — кивнул Като. — И поэтому прошу тебя. Пока еще прошу.

— Я подчиняюсь, — ответил ему Змей и сверкнул глазами.

* * *

Выборы провалились. Хотя, конечно, правдивее было бы говорить «отменились», но людям на улицах на это было плевать. Хокаге им не объявили, пообещав дать объяснения чуть позже. И максимально вежливо попросили разойтись.

Нет, конечно, тех, кто больше прочих буянил и возмущался, ждал весьма неприятный разговор с людьми в особой спец-одежде, закрывающими свои лица масками АНБУ. Но не простого АНБУ, а одного из самых секретных (а потому, парадокс, самого известного) подразделений.

Данзо в эту ночь не сомкнул глаз.

Впрочем, никто не собирался спать, кроме Омо и Ловена, которых проблемы «взрослых» касались постольку поскольку. Омо была еще слишком мала, чтобы понимать всю серьезность этих проблем, а Ловен просто не считал «взрослых» таковыми, будучи втрое старше любого из них.

К тому же, у всех появились дела. Так как всем вовлеченным открылась новая информация. Информация, которая могла изменить мир. И посему Сашими, не прерываясь, строчила письма. Шиццу и Сануми тоже писали. Като и Цунаде заперлись в имении Сенджу. А Хирузен и Сенсома сидели в поместье Сарутоби и по очереди курили трубку Хокаге.

Пока еще Хокаге.

— Дерьмо, — со вкусом произнес Хирузен, выдыхая облако дыма.

— Полное, — так же мрачно подтвердил Сенсома, смотря на чудную фигуру, рожденную усилиями легких друга. — И мы ничего не можем с этим сделать.

— Можем, — возразил друг. — И сделаем. Как и сказал Хомура. Найдем доказательства и улики. Эта проблема с Контролером… сегодня это вышло на новый уровень.

— Кем бы он ни был, он показал нам свое влияние, — кивнул Сенсома. — И оно велико.

— Орочимару?

— Я не знаю, Хирузен. Проблема в том, что я вообще, кажется, ни хрена не знаю. Но я знаю с чего начну…

— Поделись.

Сенсома промолчал, приняв трубку из рук друга, и глубоко затянулся. Он не курил. Почти. Но сейчас у него было желание не только вдосталь отравить себя табаком, но и напиться к Биджу. Однако же, он понимал, что ему этого не позволено.

Проблема, вставшая перед ним, да и перед всей Страной Огня, оказалась велика. Сенсома действительно может победить любого противника в противостоянии. Но лишь в открытом противостоянии. Один на один, или же даже против целой армии — Математик Боя не проигрывает битв.

Но битва с контролером не похожа на остальные. Это битва разумов. Битва хитрости. Шоураю нужна вся его хитрость, чтобы придумать, как одолеть величайшего шиноби в мире. Вся и даже больше, потому что одной хитростью Сенсому уже не взять. А самому Сенсоме нужна вся его хитрость, для того, чтобы поймать Шоурая. Узнать хоть что-нибудь о нем такое, что может сильно повлиять на его планы.

Да даже просто найти его армию марионеток, если таковая есть — сойдет. Без армии контролер будет слаб.

А потому — придется искать…

— Первым делом, — все же произнес Сенсома, обдумав все. — Я посещу Иорф.

* * *

Майко шагнула вперед, прячась в тенях. Она знала, что зря опасается. Шиноби такого уровня не охраняют АНБУ или кто-либо еще. Если говорить начистоту, шиноби такого уровня вообще нет смысла охранять. Их либо убивают, либо доверяют.

Но Инузука все равно кралась, потому что перестраховывалась. Потому что была не уверена в себе. И, Биджу тебя задери, она просто боялась!

Боялась, что он ее услышит. И не зря боялась.

— Так и знал, — произнес Орочимару еще до того, как жена показалась по ту сторону решетки. — Ты бы ни в одном из миров не усидела бы на месте.

Майко поморщилась, причем совершенно для себя необычно — по-девичьи, будто бы была готова вот-вот разрыдаться. О, она бы никогда не позволила свому лицу так выглядеть, если бы знала, что ее хоть кто-нибудь может увидеть. Но здесь и сейчас она могла дать волю чувствам, потому что супруг ее точно не видел.

Орочимару сидел в самом углу темной камеры, с головы до ног укутанный в серый бесформенный балахон, испещренный рисунками фуиндзюцу. На его глазах находилась черная повязка с такими же рисунками. Майко знала, что подобные каракули есть даже на его голой коже, как татуировки — сам Узукаге лично наложил эти печати на бывшего ученика.

И поблажек он не делал.

— Т-ты… — все же собралась с мыслями женщина. — Идиот?

— Вообще-то нет, — усмехнулся Орочимару, повернув повязку на ее голос. — Но, наверное, похож. Признаю. Спрашивай.

— Уже спросила, — рыкнула Майко, хватая прутья решетки. — И ты ответил как-то вяло! Скажи мне, что ты за придурок, раз дал сделать… все это! Ты что, совсем тупой?!

— Ты же не это хочешь спросить, — в тоне мужа появились укоризненные нотки. — Ты хотела узнать, не являюсь ли я Шоураем.

Майко замолчала. Вернее, смолчала, потому что она была готова к фразе мужа. И знала, что он готов к ее.

— Я не Контролер, — выдохнул Ясягоро, убедившись, что его слушают. — И я сижу здесь только по одной причине — не хочу рушить Коноху.

— В смысле?

— Очевидно. Я под подозрением. Даже если все, что случилось на крыше резиденции, не имеет к настоящему Шоураю отношения, я все равно под подозрением. А если имеет — того хуже. Чего он хотел? Забрать титул Хокаге? Думаешь, это был Дан? А я вот нет. И я не согласен с Сенсомой-сама — контролер мог быть ни при чем.

— Дан же…

— Не сделал ничего, что было бы нелогичным, — Орочимару сокрушенно покачал головой. — Все, что он сказал — факты. Ни он, ни Цунаде не вели себя как-то… странно. И нет — это не то самое доверие, о котором мы говорили с сенсеем. Это недоверие. Я не верю, что все вот так… глупо. Это едва ли Като. Уж скорее это Данзо. И не перебивай. Как я и сказал, я вообще думаю, что Шоурая там не было. Но он явно попробует извлечь пользу из произошедшего, как бы то ни было. И самая большая польза — убить меня, пока мои позиции ослаблены. Или ослабить их совсем уж чудовищно.

— И здесь это сделать, — выдохнула Майко.

— Труднее всего, — ровно ответил ей Ясягоро. — Потому что здесь нет сенсея.

Неожиданно, он спокойно встал и подошел к решетке. Балахон послушно расступился, пропуская его худую бледную руку, которой мужчина погладил ошеломленную жену по щеке.

— Для меня эта тюрьма — пшик, — произнес он, смотря на нее сквозь повязку. — И я уйду отсюда. Совсем скоро. Потому что я невиновен. Но отсюда мне правды не найти. Придется пуститься в бега, хм…

— Нукенинство, — дрожащими губами прошептала Майко. — Но… нет! Тебя поймают! Ты… отступничество, это… Послушай, Орочи…

— Нет, — на сей раз мягко прервал он ее. — Я решения не изменю. Если Шоурай — не сенсей, тогда нас ждет серьезнейшая проблема. Тот, кого невозможно поймать — в нашем мире такой человек действительно получает почти безграничную власть. Но я все равно смогу его преодолеть. И стану еще лучше. Еще совершеннее. И я говорю это тебе, потому что именно тебе я верю. Тебе решать, как поступить с моим доверием.

Не удержавшись, Майко всхлипнула. Этот странный змеиный идиот, что был ее мужем, казалось, не собирался заканчивать ее ошеломлять. Он был будто бы идеален — вежлив, умен, силен, добр и всегда так… спокоен. Казалось, будто бы рядом с ним возможно все.

И с ним действительно было возможно все.

— Ты сказал, — пытаясь сбить ощущение слабости, произнесла Майко. — Что если Сенсома-сенсей не контролер, то нам нужно бояться. А если… если даже это он? Ну… вдруг.

Орочимару бледно улыбнулся.

— Тогда я буду точно знать, кого убью.

Четыре месяца в Иорфе

Все трое суток пути до Иорфа Сенсома провел в напряженных раздумиях. И не только о Шоурае, затеявшем игру совершенно нового, невообразимого до этого времени, уровня, но и о себе самом.

А если быть точнее — о своей семье.

Глядя на Шиццу, он не раз и не два возвращался в мыслях в те времена, когда Мадара только-только отобрал его биологических родителей. Когда клан Учиха вырезал клан Томура. Это было так давно… А меж тем, Сенсома прекрасно помнил те дни. Первые дни жизни в приюте, потом — жизнь в клане Нара, а за ней — Коноха. Подумать только, как же он стар, и как много увидел, услышал. Испытал и почувствовал за эту жизнь. Не зря, ох не зря, Ловен таскается за ним повсюду, ибо где Сенсома, там и события.

Но большей частью Сенсома думал, конечно, не о событиях и приключениях, а о том, что жил во многих семьях. И после того, как он вырос из семьи Конохи и завел свою… тогда-то он, пожалуй, обрел настоящее счастье. Тогда, живя насыщенной жизнью шиноби, он мог в любой момент придти домой, к Юки и Ошими. Тогда для него сама возможность была всем.

Но он утратил ее, и теперь, вроде бы, отчаянно пытается вернуть. Чем он вообще занят на самом деле? Ищет Шоурая? Ищет сражений? Путешествует, может быть? Или воспитывает маленькую Омо? А может он просто ностальгирует, бродя по местам, в коих был во времена, когда испытывал свое счастье?

— Не зацикливайся, — скучным тоном попенял ему Ловен, вульгарно глотая дорогое вино прямо из бутылки. — Ты просто персонаж. Просто тот, о ком пишут историю. У таких, как ты, не бывает кризиса среднего возраста. Особенно в пятьдесят лет.

— Но у меня есть, — Сенсома критично осмотрел свои ладони. — Запоздалый, это точно. Кризис. Но он есть.

— Значит — так нужно автору, — пожал плечами Архимаг и беспечно выкинул пустую бутылку за борт, а потом решительно добавил. — А мне нужна выпивка. И пойдут к Духам все, кто скажет, что я трезвым вернусь в Иорф! Все! К Духам!

Зарядившись настроем, Ловен бодро, для своего почтенного возраста, вскочил на ноги и решительно направился к Сашими. Сенсома усмехнулся ему вслед, а после тоже поднялся. В голове всплыли последние слова старшего сына перед прощанием:

— Ты увидишься с матерью. И только тогда можешь считать меня семьей.

— «Увижусь,» — решительно подумал Сенсома, поднимая образ молодой и гибкой Чие в памяти. — «И обязательно буду, сын.»

* * *

Иорф сильно изменился с тех пор, как Сенсома впервые появился здесь. Хотя и не так сильно, как мог бы.

Удивительно, но за целых двадцать лет шиноби и маги так и не докопались до сути аномалии Континента. Хотя им в этом, конечно же, мешало их главное оружие — Орочимару Ясягоро, признанный величайшим шиноби-ученым в мире, который саботировал все прорывы в этом направлении. Ну и Глава, само собой.

Тем не менее, минимально сосуществовать люди Иорфа и мира шиноби научились. Особенно те, которые не владели ни магией, ни чакрой. Такие люди, особенно самые предприимчивые из них, наладили прекрасную и выгодную торговлю, общение и даже некоторый общий этикет. И одно из величайших свойств этого этикета — маленькие кисточки какой-то ели, выдаваемые каждому новоприбывшему на Континент.

Эти кисточки облегчали шиноби потерю их силы, ну а для обычных людей служили просто талисманом. Они работали на магии природы, что была созвучна с природной чакрой. И многие, прибывшие в Иорф впервые, шиноби тряслись над этими кисточками, как над главным артефактом в жизни, ибо с ними в руках они получали толику сильнейшей из чакр.

Из общеизвестных чакр, конечно.

— Возьми две, пожалуй, — улыбнулся Сенсома Омо и протянул ей свою кисточку. — Сейчас может быть не очень приятно.

— Бывали уже тута, уважаемый? — усмехнулся один из граждан Иорфа, вместе с отрядом Сенсомы возвращающийся домой из мира шиноби. — А только все равно вас заштормит. Зуб даю.

— Ставлю двадцатку… Эк! — тут же возник за его спиной пьянющий Ловен.

— Двадцатку? — скривился мужчина. — Да кому ваши деньги нужны-то тут? Да еще и мелочь…

— Двадцатку содденнов, тупой ты второстепенный персонаж!

— Эка! А ты откуда, уважаемый, о валюте знаешь? Никак торговец? Да не похож… на алкаша ты похож, вот что. Найдется у тебя двадцатка хоть?

— Повышаю, иек! Ставлю сорок, что Сенсома, Духи его, не поморщится!

— По рукам, старик! Отвечаю ставку.

Они скрепили рукопожатие, а Сенсома тут же, не глядя, разбил его, закрепляя ставку. Ловен довольно икнул, невменяемым взглядом нашарив устыдившуюся его компании Сашими. Омо повертела в руках кисточки и похлопала ресницами, но подарок дедушки держала крепко. Как и молодая Узумаки, которая вообще вцепилась в кисточку-артефакт, как тонущий в бревно.

Сенсома, меж тем, спокойно ступил прямо ногой на воду, привлекая удивленные взгляды людей Иорфа на корабле и на близком береге. Да, двадцать лет — большой срок. Но для того, чтобы Иорф и земли шиноби окончательно стали одним миром, должно пройти куда как больше времени. А до тех пор, люди с обеих сторон будут пораженно разевать рты на любую магию и чакру.

Неспешно, лишь чуть обгоняя замедлившееся судно, Сенсома дошел до самого берега. А после, не скривившись, шагнул на землю Иорфа.

— Ик! — поразился мужчина-спорщик, не глядя отсчитывая довольному Ловену деньги. — Это… это же…

— Да-да, — взгляд Архимага, казалось, чуточку протрезвел, когда увидел милые глазу кругляшки из золота. — Будешь знать…

— Какой красивый дядя… — восхитилась Омо, во все глаза глядя туда же, куда смотрел и Иорфец.

Брау сделал кислую мину, недовольный тем, что его победой никто не восхищается, и повернулся.

И почти сразу же рухнул на колени.

Там, на береге, прямо перед Сенсомой стоял невысокий молодой юноша, с ног до головы облаченные в бело-золотые одеяния. И судя по реакции окружающих их людей, юноша оказался перед шиноби мгновенно, никак не выходя из толпы или же приветствуя его в ней в первых рядах. Люди, равно как и сам Ловен, тут же попадали на колени, но, в отличие от него, они не спускали пораженных взглядов с сильнейшего и величайшего мага всего Континента и даже мира.

А Глава приятно улыбался старому знакомому.

— Ты выглядишь все так же, но это уже не ты, — оценил внешний вид собеседника Математик Боя. — И я все равно не чувствую разницы. Хотя я знаю секрет. Ты даже дважды не являешься собой.

— Не будем давать людям лишние поводы для сплетен, Воин, — колыхнул одеждами Глава. — Я рад приветствовать тебя здесь по прошествии двадцати лет. Но я и беспокоюсь. Что привело тебя сюда?

— То же, что и раньше — поиск. Я ищу человека, мага, Архимага, Духа или что-либо еще, что подойдет моим критериям. И я не скажу тебе их здесь, при всех. Маг.

— И ты, Воин, хотя бы знаешь, откуда начать поиски? Нужна моя помощь?

— Мне нужен Крон, — заявил Сенсома, безапелляционно смотря оружию Духов и первому магу мира в глаза. — Для начала — Крон.

* * *

Увы, но разговор с Главой новой информации не дал. Как не дал и разговор с его альтер-эго — великим Богоборцем и Магом Кроном, когда-то сумевшим одолеть Темного Бога, практически равного по силе Джашину. Повелитель равных признал, что знает не все способности и мотивы своих друзей, но уверил, что едва ли среди них нашелся бы кто-то, кто мог бы контролировать сразу несколько шиноби, да еще и прикидываться ими.

И у него не было резона врать. Более того, он и Глава не видели Сенсому долгих два десятилетия, как и он их, и теперь они смотрели друг на друга совершенно по-другому. Сенсома — с величием непобедимого и вежливостью сильного, а он — с трепетом и даже страхом. Перед ними впервые находился сильнейший из всех троих Богоборцев. Тот, кто все еще оставался на пике, даже после своей битвы с Джашином.

— Хотя тебя заинтересует вот что, Воин, — произнес Крон, когда их беседа стала подходить к концу. — Незадолго до твоего прибытия Зак покинул Иорф. И направился в твои земли.

— И он не сказал — зачем? — выгнул бровь Сенсома.

— Сказал. Конечно, — взгляд Повелителя стал холодным. — Он сказал, что хочет вновь сыграть с тобой.

— Я удовлетворю его желание, — сурово кивнул Сенсома.

* * *

— Это настоящий сюрприз, — произнес Минато-Шоурай, с интересом смотря на совсем еще молодого мужчину, улыбающемуся ему в лицо. — Очень и очень большой.

— Я рад, что принят, — улыбка мужчины стала шире. — Готов приступать к работе хоть сейчас.

— Я не сказал, что ты принят, — миг, и Шоурай оказывается за его спиной. — Я сказал, что ты для меня — сюрприз.

— Я сказал, что он принят, — внушительно посмотрел на контролера Изуна и положил руку на плечо Зака. — Этот человек помог нам когда-то победить Сенсому. Теперь он сделает это вновь.

Шоурай задумчиво потеребил нижнюю губу, обходя спокойно улыбающегося Архимага. Зак выглядел молодо, но только внешне. В глазах его явно отражался возраст. Возраст, превышающий года самого Шоурая в десяток раз. Он многое знал, слишком многое. И его вклад в Познание был бы столь велик, что переоценить его было бы чудовищно сложно.

И, тем не менее, для Познания он был закрыт.

— Я не могу контролировать магов, — неохотно потянул Шоурай, останавливаясь напротив Зака. — Ты не ответишь мне, почему?

— Конечно нет, — пожал плечами Зак. — Я тебя вижу впервые. Но у тебя умные глаза, так что ты мне почти нравишься. Поэтому я дам тебе совет. Никогда не называй Архимага магом. Это — оскорбление. А я — Архимаг.

— И что же мне будет за оскорбление, маг?

— Будет неприятно.

Шоурай оскалился, стараясь не обращать внимания на нахмурившегося Изуну. Он телепортировался к правому плечу Зака, используя метку, которую оставил, пока обходил его. Врезал со всей силы, вложив в удар столько мощи, что хватило бы на убийство целого джонина!

Но его кулак лишь отскочил от прозрачного щита, легко выставленного Архимагом. Шоурай уже видел подобную работу. Знал, что сила пользователей магии Иорфа совсем не шутка. Он сражался с Ловеном — спутником Сенсомы и вечно-пьяным стариком, и этот молодой Зак казался ему настолько же сильным.

Эта сила и тот факт, что и его Шоурай не мог контролировать с помощью клонов, делали Архимага Зака идеальным кандидатом. А Шоурай, пускай его и раздражала неизвестность перед магами, просто обожал все идеальное. Он был идеалистом, и как идеалист просто не мог не принять Зака.

К тому же, Изуна так сказал…

— Очень хорошо, Архимаг Зак, — кивнул довольный Минато и протянул Заку сверток. — Теперь ты будешь одним из нас. Одним из Акацуки.

* * *

Глава, Крон, Зак — Сенсома получил информацию, но этого было явно мало. Он прибыл на Иорф не за уверениями, что на нем ничего нет. В конце концов, Континент был половиной всего мира. Здесь можно было найти все, что угодно.

Он, в сопровождении Ловена, Сашими и Омо, вновь ступил на земли шести стран. Лисма, Тесс, Басилур, Ахмат, Азерчай и Гринфилд вновь ощутили на себе поступь сильнейшего в обоих мирах. И пускай теперь многое было по-другому, многое же осталось и по-старому.

Архимаг вновь вжился в роль проводника, больше играя с Сашими, действительно попавшей не в свою тарелку. Брау тешился над Узумаки, припоминая ей все подколы о его безродности в мире шиноби и малозначимости в нем же. Он даже во всю кичился перед обычными людьми магией, и те сразу узнавали в нем одного из самых экстравагантных Архимагов. Сашими кипела, краснела и ругалась, но преодолеть разыгравшегося Ловена была уже не в силах.

Омо удивленно обнаружила в себе тотальную слабость. На землях Иорфа феноменальный гигантизм ее техник не работал, что очень обрадовало Сенсому. Теперь он мог научить девочку простым, но действенным техникам Стихии Льда, которые в обычных условиях у нее выходили бы совершенно не такими, какими должны. Ибо из-за гигантизма любая банальная Ледяная Стена ранее у Омо получалась просто огромной глыбой. И так со всем, кроме ее коронных Драконов и аналога Сусаноо.

Так он начал ее учить.

Он не планировал задерживаться в землях Континента, но и спешить был не намерен. В мире шиноби Шоурая ищут десятки действительно талантливых шиноби, которым можно доверять, и еще тысячи других. В Иорфе искать так, как может искать он, больше не может никто.

Тем не менее, уже на пятый день поисков, их пришлось ускорить. Потому что в совершенно обычное время в совершенно обычном поле перед отрядом появился совершенно необычный Глава.

Глава, держащий за воротник испуганно вращающего глазами чунина.

— Он бы искал тебя годами, Воин, — тонко усмехнулся повелитель Иорфа и поставил шиноби на землю. — Вам нужно придумать более скорую почту для срочных новостей.

— Сенсома-сама, — упал на колени перепуганный чунин. — Сенсома… сама…

— Все в порядке, Глава — наш друг, — успокоил его перерожденный, жестом руки посылая импульс чакры, обернувшийся вокруг шиноби теплым коконом. — Докладывай быстрее, что стряслось? Ты же ехал с самой Конохи?

— Все так, господин Узукаге, все так, — закивал чунин. — Послание от Четвертого Хокаге — Дана Като. Вы уже понимаете, да?

Сенсома нахмурился, и его чакра, разлившаяся по округе, задрожала.

— А как же, — процедил он сквозь зубы. — Ну а как же…

* * *

Орочимару потянулся и прислушался к хрусту затекших суставов. Целыми днями сидеть в камере утомительно, но он относился к своему пленению философски, и поэтому не злился. И не роптал. Даже когда к нему пришел поговорить тот, по чьей вине он оказался здесь.

Като был спокоен. И даже проявлял сочувствие. Орочимару вдруг понял, что единственная зацепка, которая могла бы в одном из миров сказать ему, что именно Дан — Шоурай, это его невнятные проблемы с памятью. И именно эта зацепка не давала Ясягоро думать о давнем друге плохо, потому что она была.

Вот идеал и непогрешимая недоступность для обвинений сделали бы Като подозрительным.

Тем не менее, Орочимару все равно упомянул в их разговоре проблему. И даже получил честный ответ. Действительно честный, ибо все обостренные экспериментами чувства Ясягоро были остры, как и всегда, несмотря на веру Дана и всех остальных в то, что фуиндзюцу Узукаге удерживают Змея полностью.

— Проблемы прошли, — ответил Като доверительно. — Сравнительно недавно. Но я все равно благодарен тебе за попытку и волнение.

— Я волнуюсь не за тебя, а за селение, Дан, — хрипло произнес Орочимару и фирменно усмехнулся. — Конохе нужен сильнейший Хокаге. В такое время — самый сильный из возможных.

— Я сделаю все, что смогу.

Орочимару понял, что Като знает. Знает и… понимает. Но, так как он подозревает его, он и не позволит. Да, Орочимару услышал в словах Дана то, что Като знает о его планах бежать. И он даже понимает их. Но Четвертый Хокаге не может дать сбежать потенциальному Шоураю. Это просто недопустимо.

Ах, если бы это было в его власти…

Единственное, чего Орочимару не понял, так это того, что лично разговаривал с Шоураем только что. И он не понял этого не потому, что был глуп, или Шоурай совсем не оставил улик. Просто Като Дан и не был Шоураем. Шоураем была его вторая личность, о которой до недавних пор не догадывался и сам Като. И поэтому никому не приходило в голову искать контролера там, где, по их мнению, находился главный противник всех тех идей, что несет в себе Шоурай.

А Шоурай знал, что лисе надежнее всего прятаться там, где собаки даже не будут искать — в собачьей будке.

Впрочем, он все равно не был идеальным. Так что не смог увидеть все возможности Орочимару. И его план провалился.

Материя разорвалась с треском, будто бы была простой рубахой юхея. Орочимару напряг тонкие бледные руки, освобождая себя от надежнейших в Конохе оков для шиноби. Его ей было не удержать. Ни ей, ни фуиндзюцу учителя, в котором (Ясягоро был уверен) он разбирался куда лучше.

Всего несколько мгновений, и сильнейший шиноби, находящийся в Стране Огня, оказался освобожден от казавшихся всем остальным нерушимых пут. А ведь у него даже не было охранения. Хотя Дан и понял его мотивы.

— Ты все-таки решился, — выдохнула тьма напротив решетки голосом Майко. — Тупой дуралей.

— А ты? — выгнул бровь Орочимару, буднично раздвигая прутья решетки.

Фуиндзюцу на них не загорелись красным светом и даже не напитались чакрой. Их он тоже отключил. Ему даже казалась забавной теперь вся та ситуация с кражей его наработок. Тогуруми Суисен — один из его бывших коллег и мастер фуиндзюцу, лет пятнадцать назад похитил исследования и эксперименты тогда еще юного ученого для своих целей. Старик даже обогатился, продав новинки и Узумаки и Конохе, а потом и вообще всем желающим. Тюрьмы для шиноби исключительного уровня — на тот момент это был прорыв.

Но сейчас, смотря на результат этого «прорыва», Орочимару нисколько не жалел, что его обокрали. Это было очень презабавно, что судьба, Ками или хотя бы даже Автор Ловена-сана так поглумились над той давней кражей. Впрочем, ошибочно утверждать, что Ясягоро не жалел о ней сейчас.

О таком пустяке, как кража наработок, он вообще никогда не жалел.

— Я тоже, — рыкнула Майко и пригладила короткую шерсть Каамару. — Тоже тупая.

Орочимару мягко улыбнулся и обнял жену. Конечно, Инузуку это не растрогало только внешне. Внутренне женщина трепетала, и не скрывала этого ни от себя, ни от прекрасно читающего ее супруга.

Они вышли, и Ясягоро выгнул бровь, глянув на два бессознательных тела, лежащих у входа в его узилище.

— Эти еще тупее меня, — покосилась на него Майко, шагнув вперед. — И слабее.

Дальше они бежали безмолвно. Пускай АНБУ у входа были обезврежены качественно, как, впрочем, и фуиндзюцу в камере, быть беспечными было бы глупо. Как минимум, такая беспечность показывала бы самоуверенность. И пускай Орочимару и Майко были в себе уверены, они точно не сомневались, что их противники так же не глупы и не слабы.

И были правы.

Уже на выходе из Конохи воздух пронзительно засвистел, и между супругов пронеслась белая молния из чистейшей белой чакры. Уникальной чакры. Чакры, которой на данный момент мог пользоваться только один шиноби в мире, и этим шиноби был.

— Сакумо, — облизнул кровоточащий краешек губы Орочимару.

Если бы он запоздал на минимальный отрезок времени из всех возможных, то это была бы не губа, а его голова.

— Ты не уйдешь, Орочимару, — лезвие танто в руках Белого Клыка заплясало предупреждающий танец. — Или мне звать тебя Шоураем?

В следующий миг в то место, где он стоял со всей дури врезала Майко! Но Сакумо оказался быстрее и ловко увернулся, оказываясь у женщины за спиной. Инузука лишь зарычала и сделала это настолько по-звериному, что только Орочимару понял, в чем дело.

А настоящая Майко, пользуясь приманкой Каамару, оказалась справа от Белого Клыка и от души врезала ему отросшими когтями!

Сделав фляк, Сакумо легко приземлился на землю, попутно отряхнув форму.

Он вышел в одиночку против двоих сильнейших джонинов Конохи. Вышел, потому что так было надо. Ради жителей селения и всей Страны. А еще и потому, что его обуяла гордость. Он все еще помнил, как к нему пришла прекрасная Цунаде и предупредила о том, что над Конохой нависла угроза. И что Орочимару попытается сбежать сегодняшней ночью. И что именно он — Сакумо, должен будет его остановить.

И тогда все узнают, что и Сакумо достоин шляпы Хокаге. Никак не меньше, чем Орочимару или Като Дан. И тогда выборам Хокаге снова быть, но на этот раз между равными. И достойными.

Да даже побеждать не надо — просто затянуть бой.

— Ты один, Сакумо, — рыкнула ему Майко, перед этим с шумом втянув воздух в ноздри. — А нас двое. Уходи и не мешай!

— Тише, Майко, — махнул рукой Орочимару и вышел вперед. Он заглянул в глаза Сакумо, но Белый Клык тут же отвел взгляд. — Очнись, Хатаке. Если бы Шоурай использовал гендзюцу, Фугаку бы он не забрал. И я все равно не Шоурай.

— Так докажи и сядь смирно, — упрямо не поднимал взгляда Сакумо. — Хотя бы до возвращения Математика Боя.

— В этом и вся проблема. Мне нужно бежать. И не в последнюю очередь — от него.

Сакумо вскинул брови, а потом и голову, среагировав на звук. Но лучший штурмовик Конохи просто не успел за змеиным движением Ясягоро.

Вены вздулись на худом и бледном теле Орочимару. Как и любой заключенный, он был облачен только в черную безрукавку и длинные штаны — ничего более, что могло бы помешать работе защитных фуин. И поэтому Сакумо видел, как сильно напряглось тело Змея. И как сильно оно изменилось.

Быстро сблизившись, Орочимару провел первую атаку. Сакумо умело защитился танто, использовав свой опыт и некое промедление, последовавшее в движении противника после первого рывка. Однако, Ясягоро, казалось, даже не видел бритвенно-острого лезвия, вставшего между его кулаком и корпусом джонина. Он врезал от всей души, не замедляясь, поражая Сакумо до глубины души.

Его удар прошел и отбросил Хатаке на десяток метров, заставляя опытного штурмовика сплевывать в полете кровь. Но главной кровью на глазах у Сакумо была не его, а кровь Орочимару из рассеченной надвое руки.

Он тут же оказался слева, вновь атакуя Белого Клыка в ближнем бою. Сакумо вновь же защищался, и вновь Орочимару бесстрашно кромсал свои конечности о его танто, невзирая на повреждения и боль. Мощь таких атак была практически смешной, ибо себя Ясягоро калечил отменно, в то время как Сакумо получал лишь болезненные тычки.

И совсем скоро искалеченное тело Орочимару упало навзничь.

— Биджу… — тяжело дыша, исторг из горла Сакумо. — Какого…

— Наигрался? — фыркнула Майко. — Давай быстрее. Нам нужно спешить!

Покореженная туша сэннина зашевелилась, и Хатаке ошарашенно наблюдал за тем, как из мертвого, явно, тела, прямо из его рта, появляется покрытая какой-то склизкой жидкость рука. А за ней и вторая. А за ними и все остальное тело.

Орочимару Ясягоро сбросил кожу прямо под пораженным взглядом Сакумо.

— Ты не уйдешь, — сжал танто покрепче Хатаке и…

Упал без сознания, отравленный ядом, который тек по венам Орочимару.

— Спи, Клык. И грезь тем, что ты равен мне или Дану.

* * *

Сбежавший из тюрьмы Орочимару мешал планам. Однако, Сенсома все равно продолжил планомерно обыскивать Иорф, вместо того чтобы стремглав броситься искать бывшего ученика (и ученицу, кстати) обратно в мир шиноби.

По большому счету мало что изменилось. Он ищет Шоурая здесь, а все остальные — там. Тот факт, что Шоураем, с высокой долей вероятности, окажется Орочимару, этого не менял.

Хотя и вносил свои… коррективы.

Так прошло четыре месяца. Целых четыре месяца Сенсома и его отряд потратили на то, чтобы полностью обойти Иорф. Да, они пользовались порталами магов и Архимагов и вообще всей их посильной помощью. И даже помощью Главы и Духов. Только так они могли быть убеждены, что проверили действительно все.

И все эти четыре месяца им приходили послания. Сначала — запоздавшие, а потом и актуальные. Средства быстрой почты в Иорф оказались максимально усовершенствованы.

Однако, ни одно из посланий так ничего и не меняло.

Четвертым Хокаге официально стал Дан Като, который клятвенно пообещал быть лучшим Хокаге, который вообще когда-либо правил. Сенсома не особо растрогался, читая письмо, в котором приводилась его речь — ничего особенного. Вспомнить ту же речь Хирузена, сказанную долгие три десятка лет назад, и эта будет даже какой-то неуклюжей.

В мире шиноби наступили относительно тихие времена. Послевоенные. Новый Хокаге знакомился с миром в новой должности, а мир «принюхивался» к новому правителю одной из сильнейших Какурезато.

Шли письма и от Джирайи, но и он никаких успехов в своих изысканиях не достиг.

И было одно уникальное письмо. Письмо, которое Сенсома получил перед самым отъездом с Континента.

— И вновь прощай, мир шести стран, — показушно помахал Иорфу рукой Ловен, другой рукой бросая в сторону берега бутылку. — Пишет Автор, я пресытился им всего за четыре месяца. В мире шиноби как-то повеселее… Эй, главный герой, а чего это ты там читаешь с таким выражением лица?

— С каким? — заинтересовался Сенсома.

— С таким, как будто… — Брау покрутил в воздухе пальцем. — Как будто-о-о… Ты либо засмеешься, либо в страхе убежишь. Интересная рожа получается, пишет Автор.

— Действительно, — усмехнулся Сенсома и посмотрел вдаль.

Туда, где простирались земли Страны Огня. Туда, где его ждали.

И через четыре дня (из-за шторма) он прибыл туда. И сразу же увидел того, кто его ждал.

Итачи Учиха, облаченный в серую форму, так похожую на форму АНБУ, с танто за плечами, смотрел на него открыто. Сверкая сразу тремя Томое в Шарингане.

— Талант, желание и кеккей генкай, — проскрипел Сенсома, как столетний старик, сходя на сушу к молодому шиноби. — Ты напоминаешь мне извращенную, обратную, но полную копию меня.

— А кем себя видите вы? — серьезно спросил Итачи, взглянув в золотые глаза.

Золотые глаза нехорошо прищурились.

— Мадарой. Начинай, мальчик. А потом я тебя научу, как меня победить.

Затишье, застой, передышка или… подготовка?

— Хочешь посмеяться?

Сенсома нахмурился и облокотился на камень. Так было… удобно. Его сторона вся была покрыта камнями, кратерами, выбоинами и горелыми остовами деревьев. Вся его огромная сторона — все, что было прямо у него за спиной, а начиналось у ног, которые он вытянул вперед. Для удобства, тоже. И пускай вся его сторона больше напоминала сказки о прошедшем апокалипсисе, он знал, что это — отголосок совсем недавних времен.

Ибо он сидел на поле битвы шиноби. На том, что после него осталось.

— Это уравнение не такое сложное, как кажется на первый взгляд, — не обращая внимания на его хмурость, продолжил собеседник. — Логарифм тут не нужен. Совсем не нужен. Но большая часть людей пойдет именно за ним. И ошибется. И это смешно. Мне так кажется.

— Математик, — произнес Сенсома скрипучим старческим голосом.

— Да, Математик, — линзы тяжелых очков сверкнули на неприметном лице. — А ты — Боя.

Анатолий Летов сидел напротив него, и вся его сторона была почти противоположной. Он сидел не на земле, опираясь на камни, но на удобном стуле преподавателя старших классов. И за спиной его была стена, на которой висела простая школьная доска. И пускай дальше взор не выцеплял ничего существенного, Сенсома знал, что там, за учителем, находится целый мир. «Цивилизованный и современный».

Другой мир. Прошлый.

— Зачем мы здесь? — не очень дружелюбно спросил у своей прошлой ипостаси Бог Шиноби.

— Не тому ты задаешь вопрос, — провинциальный учитель показательно вскинул брови. — Я-то откуда могу знать? Я уже давно умер, а потом и растворился в тебе. Меня нет.

— Неужели? Что-то я вижу совершенно обратное.

— Сон, пьяный бред, просто галлюцинации — называй как хочешь.

— И везде буду не прав. Так зачем? Не увиливай. Ты не такой.

— Мы оба не такие.

Сенсома вздохнул и скосил взгляд вправо. Несмотря на общую разруху его половины, в четырех шагах от его ног зеленел мизерный кустик. Даже еще не кустик, а всего лишь предвестник ростка травы, но он был. И это словно служило доказательством. Вот только каким и чему — это было неизвестно.

Но мир Анатолия все равно выглядел в тысячу и сто раз цивилизованнее. Или правильно будет назвать это — «мирнее»? Спокойнее.

— И совсем не правильно, — вздохнул Математик, поправляя очки. — Мир шиноби просто более честный. Без прикрас. По крайней мере, таким он был до недавнего времени. А сейчас, насколько я знаю, это начало меняться.

— Шоурай, — кивнул Сенсома совсем уж мрачно. — Похоже, ты нашел причину. Я здесь из-за него.

— Как грубо, — Анатолий слабо усмехнулся. — Что же, по твоему, мой мир так же лжив, как и твой враг?

— Надеюсь, — шиноби замялся, но все же закончил свою мысль. — Надеюсь, что враг.

— Грешишь на ученика? Понимаю. Зная мою историю, это самое верное. Но, может быть, это тоже ответ? Может быть? поэтому мы с тобой сейчас сидим друг напротив друга, и представляем чуть ли не противоположные стороны? Потому что мы разные? Я увлечен математикой и уравнениями. Тебя манит только враг и битва с ним.

— Интересно… когда мы разделились?

Анатолий хмыкнул и задумался, подняв голову к небу. Старая привычка. Столь старая, что Сенсома уже и позабыл, когда он сам раздумывал точно в такой же позе. Его вдруг посетило странное чувство двойственности. Будто бы… будто бы его совсем ничего не связывает с мужчиной напротив.

Анатолий Летов был худ, высок и даже неуклюж. Хотя его неуклюжесть (Сенсома знал) больше обуславливалась одеждой — безразмерными пиджаками, всегда висевшими на нем, как на вешалке, и излишне толстыми очками. Математик казался практически совершенной противоположностью уверенному в себе Богу Шиноби, носящему лучшее из лучшего, и способному одним взглядом заставить всю жизнь заикаться кого-нибудь ниже уровня джонина.

— Так и запишем, — еще одна старая и забытая привычка сверкнула укором. — Момент потерян. Я и сам не скажу, когда разделились. Не знаю, может быть… после Минного Поля? Или тогда, на фронте с Водой? А возможно, в тот день, когда ты стал Джинчурики. Другими словами, мы перестали быть целым в то время, когда я стал тебе не нужен. Хочешь еще посмеяться? Наверное, в тот же день, когда ты стал Математиком Боя, ты перестал им быть. Остался только Бой. Математика перестала быть нужна.

— А сейчас нужна, да? — Сенсома поежился. — Нужна, потому что я не могу его поймать. И просчитать не могу. Я проигрываю.

— Все проигрывают. Кто-то за партой, кто за доской, а кто — в бою. В последнем тебе равных нет, а предыдущие уже не нужны.

— Слова хорошего учителя.

— Твои слова, Сенсома.

Они замолчали. И можно было бы сказать, что каждый из них думал о своем, да только это было бы неправдой. Ибо только Сенсома думал о своем по-настоящему. А Анатолий просто сидел, считая, что ему думать не положено, так как «своего» у него давно уже нет.

— Орочимару — не Шоурай, — решил, наконец, Сенсома.

— Интересно, — наклонил голову Анатолий.

— Я слишком хороший учитель, — Сенсома бледно улыбнулся и посмотрел Математику в глаза. — Теперь вижу.

* * *

Итачи быстро сложил печати и направил чакру к губам. Огненный Шар сформировался быстро и, что требовалось отдельно, практически бесшумно. Ниндзюцу, дохнув жаром, плавно полетело вперед, направляясь в указанную цель.

Но цель на месте не стояла, и была куда более умела, чем молодой Учиха. Омо изогнулась, легко уходя с линии атаки техники, при том, что никак не могла ее видеть и слышать. Она отпрыгнула, попутно сложив печати в ответ, и теперь уже Итачи пришлось уворачиваться — прямо на него вылетел гигантский Ледяной Дракон.

И проблемой была его чудовищная, под стать габаритам, подвижность — техника Омо не просто летела вперед, она изгибалась и рычала, пытаясь во что бы то ни стало добраться до адресата. Поэтому Итачи, пускай и с превеликим трудом, раскрутил в глазах Два Томое, обретая возможность просчитывать даже малейшие колебания чакры техники Стихии Льда, и предугадал, куда она врежется.

А потому бросился ровно в то самое место.

— Достаточно, — тихо объявил хриплый голос, когда грохот второгоЛедяного Дракона затих.

Да, второго. Итачи, равно как и Омо с его Огненным Шаром, не видел и не слышал, как девушка сформировала технику, но он прекрасно понимал, что она ее сформирует. Это было самой важной частью урока — не полагаться на чувства, но доверять разуму. Разуму, который держит действия противника под контролем и зачастую сам выбирает, какими им быть.

И в этом плане разум Итачи оказался чуточку острее, чем у Омо.

— Ох, хитрый мелкий, — выдохнула девушка, садясь прямо на землю и раскидывая руки в разные стороны. — Это было близко.

— Почти как в Стране Лапши, — кивнул Учиха. — Но тебе не хватило скорости.

— Я смотрю, — ворчливо перебил обоих Сенсома. — Мои заключения вам уже не нужны.

Итачи смутился, но постарался не подать виду, а Омо только ехидно рассмеялась:

— Ой-ей, дедушка, не будь таким вредным! Ты же сам учил нас этому твоему идринулину.

— Адреналину, — поправил ее прищурившийся Математик Боя. — И он здесь совершенно ни при чем.

Прошло два года. Почти ровно два года — Итачи считал дни, с тех пор, как он стал учеником величайшего шиноби в мире. Хотя это и не было в его планах. По правде сказать, это было даже противоположностью его планам. Но Богу Шиноби было плевать на цели маленького хама из красноглазого клана, решившего с ним сразиться.

Решившего и проигравшего.

Тогда, два года назад, Итачи пошел на всевозможную хитрость. Он смог найти и купить линзы, повторяющие узор Шарингана с Тремя Томое. Не будь он членом клана Учиха, он бы ни за что не смог приобрести такой аксессуар, ибо такое каралось членами клана по всей максимальной строгости. Но он был, и он приобрел. И явился на берег Каиджу, дабы встретить свою судьбу.

Итачи и сам не знал, идет он мстить, объявлять личную войну, вендетту или же вызывать на честный поединок. Он просто шел, выбросив из головы все, как ему казалось, лишнее. Он снарядился в лучший из костюмов шиноби, что смогла подобрать ему со всеми связями мама, вставил в глаза линзы и вышел на берег перед самым судном, на котором возвращался сильнейший. Он сделал все, чтобы Математик Боя не прошел мимо. Все, чтобы его заинтересовать.

В тот день Сенсома-сенсей сломал ему правую руку и левую ногу. А потом силой (и очень больно) вытащил из глаз линзы. А после долго бил головой о ближайшее дерево, приговаривая… многое. Но суть всех его слов сводилась к тому, что все «лишнее» в большей степени было «всем» в голове Итачи и в наименьшей «лишним».

— Все начинается с головы, парень. И всегда в этом мире будет полезно только одно — думать. А если ты не думаешь, то ты ошибаешься. А если ошибаешься — платишь за ошибку. Болью, как сейчас, или близкими, как я. Да, Итачи-кун, я запечатал твоего отца в свиток, и он уже не вернулся из него живым. Ты можешь называть меня убийцей. Но я никогда не отнесусь к сыну Фугаку как к врагу. Как к личному противнику. Потому что он был моим учеником. И я чувствую обязанность. Обязанность учить. Даже если мне придется учить тебя.

Итачи нечего было сказать на это. Хотя он и сказал. Но на ругательства и даже слезы вечно-невозмутимого гения клана Математик Боя обратил внимания столько же, сколько на стрекозу, жужжащую в десятке метров.

— Все вы — гении, — фыркнул он. — Клан одаренных. Одаренных, которые не могут победить.

Так и началось его обучение. Не техникам, не приемам и даже не тактикам и стратегиям. Лишь искусству. Искусству побеждать.

С ним обучалась Омо. Она была старше, но на ее личной силе это сказывалось мало. Да, она умела создавать гигантские конструкты, но Итачи всего за пару месяцев подобрал к ней ключик. И, наверное, так они и подружились, объединенные общей компанией, почти что возрастом и, конечно, искусством, уроки которого почти ежедневно получали от величайшего в мире знатока.

А жить и справляться со всем этим им помогали Ловен и Сашими, верно следующие за своим предводителем.

— Никак вы не научитесь, — пробурчал Сенсома-сенсей, поворачиваясь спиной. — За столько-то времени.

— Два года, — тут же вторил своим мыслям Итачи. — Уже два года.

— Целых два года… — покачал головой шиноби. — Мда.

* * *

Целых два года они искали, и целых два года их поиски венчались неудачей. Сенсома видел, как растет молодая Омо, превращаясь из забитой девочки в красивую девушку. Видел, как меняется Итачи, и читал, как меняются его письма семье, которые он регулярно отправлял.

И скрипел зубами, не имея возможности видеть все остальное.

Ни Ошими, ни Орочимару, ни Шоурая. Да даже Изуна с Карумой будто бы провалились под землю! О, конечно, их присутствие чувствовалось — наемные убийцы, ловушки, покинутые убежища — враги никуда не делись, просто… они легли на дно. Вероятно, у них даже началось нечто вроде соревнования — кого Сенсома найдет последним.

Кого он последним достанет…

Математик Боя не отчаивался, как и его отряд. Вместе они досконально проверили Молнию, Мороз, Горячие Источники, Волны, Лапшу и часть Воды. Не спеша, давая врагам самим показаться на свет. Сенсома знал, чувствовал — ему готовят ловушку, теплый прием и настоящий бой. Возможно, все они действуют сообща. Может и нет. В любом случае, они бездействуют внешне, только для того, чтобы потом начать действовать резко и решительно.

Этого он и ждал. Этого и добивался, не спеша обходя все встречные Страны, заходя в каждую столицу. Он показывал себя, открывался для ловушки. Даже обременил отряд балластом из Омо и Итачи, которых обучал, поначалу, просто от скуки. Впрочем, совсем скоро дети показали свой потенциал, и скука сменилась интересом.

Математик Боя нашел новых перспективных учеников. И они даже перестали быть балластом.

— Затишье, — довольно выдохнул Ловен, лежащий рядом и наблюдающий за тренировкой детей.

— Тебе это нравится? — выгнул бровь Сенсома. — Я считаю это тратой времени.

— Видит Автор, нельзя потратить время, — маг зевнул. — Вернее, нельзя потратить его бессмысленно. Или наоборот — осмысленно. Все зависит от точки зрения. Фаталисты не видят смысла ни в чем, а оптимисты готовы каждую травку сделать Богом.

— Мы плавно переходим к разговору о смысле жизни.

— Совсем и не плавно. Резко. Но, если спросить меня, смысл жизни в том, чтобы ее прожить. Как ты говоришь — потратить все время, что отпущено тебе на страницах Автора. А уж как это сделать — зависит от того, какой ты персонаж.

— И каким персонажем я буду, если потрачу все оставшееся время на бессмысленные поиски?

Ловен заворочался, с характерным звуком откупорил пробку от бутылки вина и с подобным же звуком всосал в себя половину содержимого той бутылки. Потом неспешно закрыл ее и, потянувшись, сел.

— Ты, Сенсома, — сказал он, взглянув перерожденному прямо в глаза. — Всегда будешь главным персонажем. Так уж написана эта книга.

И Сенсома не стал спорить. Знал, что это бесполезно.

К вечеру того же дня Сашими получила письмо. Характерная роспись на его конверте была уже хорошо узнаваема всеми членами отряда. Это было письмо лично для Сенсомы. От старшего сына.

Молча прочитав его, перерожденный шумно выдохнул. Итачи, Омо и Сашими заинтересованно смотрели на него, гадая о причинах и сути письма, а Ловен, пьяно икнув, просто прошел мимо и вырвал лист ровно в тот момент, когда Сенсома дочитал. И широко улыбнулся, потрясая письмом у глаз вздрогнувших товарищей. Он верил, что если смог сделать что-то подобное, то на это была воля Автора.

— Нас приглашают в Песок, — пояснил Сенсома спутникам, проигнорировав хамство Архимага. — Вернее — зовут меня, но я же знаю, что от вас не отделаюсь.

— И зачем мы идем? — спросила Сашими.

Сенсома вновь тяжело вздохнул и посмотрел на небо в привычном для одного старого математика жесте.

— Мне пришла пора, наконец, встретиться с мамой Шиццу.

* * *

— Деградации не вижу, коллега, — поделился мыслями Кей Учиха.

— И я не вижу, — ответил ему Узумаки Сайшо. — Более того, коллега, мои фуин тоже не засекли даже малейшей деградации.

— Если вы говорите «малейшие», может ли быть место прогрессу?

— Оно, определенно, есть.

Обито заворчал, но смолчал, дожидаясь окончания совещания двух светлейших голов Конохи. Если быть точным, то Узумаки Сайшо в Листе был гостем и послом от Узушио, а Кей Учиха слыл большим специалистом лишь в области Шарингана и Мангеке Шарингана, однако, конкретно сейчас и конкретно для Обито именно эти двое были самыми важными учеными в целом мире.

— Итого, Обито-сан, — вздохнул Сайшо, заметив нетерпеливость парня. — Ты здоров. Свыше — твое тело полностью приняло части, хм… Зецу, как ты говоришь. И эти самые части дают тебе ограниченную власть над Стихией Дерева, хотя в них и нет ДНК клана Сенджу, мда… В свою очередь, Мокутон дает твоему телу интересную регенерацию. Интересную потому, что она полностью перекрывает деградацию твоего Мангеке Шарингана. Коллега, прошу вас.

— Истинно, — вторил ему Кей Учиха. — Твоя ситуация, Обито-кун, уникальна. Из-за того, что глаз у тебя только один, твои чакра и мозг справляются с его поддержанием в полностью рабочем состоянии куда дольше обычных, известных нам, случаев. А прижившийся Мокутон позволяет полностью исключить какую-либо деградацию глазного яблока. Правда, работать это будет только до тех пор, пока ты задействуешь только один глаз. К прочему стоит отнести невозможность активации Сусаноо — нет никаких подтвержденных случаев использования этой техники с помощью единственного Шарингана. Но, несмотря на это, перспективы, открывающиеся тебе в связи с твоей ситуацией невероятны.

— Например? — тут же ухватился за возможности парень. — Я смогу делать что-то уникальное?

— В известном смысле, — пожал плечами Сайшо, вместо своего коллеги. — Даже ограниченное использование Мокутона — большая честь.

— И наука, — добавил Кей. — Впрочем, твои инстинктивные знания довольно обширны. На базовом уровне ты знаешь немало. Остальное зависит только от тебя.

— Таково наше заключение за два года наблюдения, Обито-сан, — Узумаки встал с кушетки и потянулся. — Если честно, работу можно публиковать. Уверен, клан Учиха заинтересуется добытой информацией, да и не только он.

— Кто еще? — неожиданно спросил новый, в палате, голос.

Все трое обернулись к двери и увидели в ней, конечно же, вездесущую и всеведущую директрису госпиталя Селения Листа. Даже больше — вошедшая в палату Цунаде Сенджу была идолом и богиней для всех, без исключения, ирьенинов Страны Огня, а может быть даже и всего мира.

Уверенная в себе, резкая, но умная и добрая, она кинула на троицу серьезнейший взгляд из-под простых очков и улыбнулась. Почти хищно. Но все в селении знали, что Цунаде Сенджу — сытая хищница, и задирает насмерть только врагов.

А врагов у жены Четвертого Хокаге в стране не было. Кончились.

— Да практически все, — «оттаял» первым Сайшо. — Цунаде-сама, наши наблюдения касаются фундаментальной генетики и почти всех законов чакры. И, конечно, взаимодействий кеккей генкай. Основной интерес, несомненно, они представят для кланов с уникальными геномами. Но ведь есть же еще…

— Враги, — не дала ему закончить Сенджу. — Противники этих самых кланов. А еще — коллекционеры. И еще много кто еще. Ты прав, Сайшо, эти исследования будут интересны всем. И я думаю, что вам стоит повременить с публикацией.

— Но Цунаде-сама…

— Я понимаю, Кей. Правда. И вы поймите меня сейчас Коноха заинтересована в укреплении позиций. Не в дружбе между Странами, а именно в укреплении. И лично я думаю, что мощь клана Учиха и отдельных его членов — именно то самое укрепление. И, уверена, Хокаге думает так же. Не беспокойтесь, коллеги, ваши исследования увидят свет. Я просто предлагаю придержать их и выслушать лично Като-сама. Что скажет он, то и будет.

— Вы правы, Цунаде-сама, — поклонились Узумаки и Учиха. — Просим вас донести до Хокаге-доно нашу ситуацию.

— Будьте спокойны, коллеги. Обито, можно тебя?

Молодой Учиха потянулся, разминая мускулы, и ловко выпрыгнул с кресла. Он сделал это легко и непринужденно, являя всем присутствующим гибкое и сильное тело юноши шестнадцати лет. Пускай некоторые «детали» этого тела не были с ним с рождения, как и сказали господа ученые, он владел им куда лучше, чем средний шиноби владеет своим родным телом.

И это уже год оправдывало его высокое звание джонина. И оправдывало справедливо.

Цунаде не упустила возможности провести глазами по всему телу Обито, но смутить его и остудить юношеский пыл, как это делала в давние времена Мито, не смогла. Тем не менее, свою долю удовлетворения она получила, а потому молча вышла из палаты. И так же молча довела юношу до своего кабинета.

— Можешь не садиться, я тебя не задержу, — махнула она рукой, сама усаживаясь в удобное кресло глав-ирьенина. — Просто хочу знать, как себя чувствует Кушина.

Обито нахмурился, сплел пальцы рук за спиной.

— Еженедельные отчеты, — произнес он немного невпопад, но быстро собрался с мыслями. — Я каждую неделю присылаю отчеты. Вы знаете все. А может быть даже больше меня. Точно не хотите задерживать?

— Ты повзрослел, — лениво констатировала Сенджу и отметила, что на сей раз старый бабушкин прием сработал. — И когда успел?.. Впрочем, ты все еще мальчишка. Так что прошу тебя не играть со мной в мальчишечьи игры, а говорить на равных. Как взрослый человек со взрослым человеком. Я хочу узнать о состоянии Кушины от ее верного воздыхателя.

Вот теперь Обито смутился по настоящему. И явно не от удачно выбранного тона львицы перед зайцем.

Хотя, по большому счету, он не был удивлен. Если бы не обстоятельства, все селение давно бы уже знало, что они с Кушиной-сан очень много времени проводят вместе. И что большую часть этого времени они говорят о всяких глупостях, вроде погоды, еды, играх, людях и…

Любви.

Но селению не было дела до Кушины Узумаки. С тех самых пор, когда ее признали женой преступника и ренегата. И даже то, что Минато-сенсея потом оправдали, уже никак не изменило отношение селян в сторону его молодой супруги. Вернее, теперь уже вдовы. От нее не отвернулись только те, кто стоял на вершине — те, кто знали обо всем с самого начала, и те, которые заботились о ней, как об оружии.

Хотя и они признавали ее поломанным мечом.

Псевдоджинчурики была буквально обречена. Ее психологическая травма поставила крест на материнстве, так как в младенце, названном Наруто, она видела лишь его отца — Минато. И пускай Минато был признан невиновным, а все его слова — словами обмана, провоцирующе сказанными Шоураем-Контролером, сдвига Кушины это не изменило. Поэтому маленький Наруто воспитывался в приюте, как просто Наруто Узумаки — одна из жертв войны.

И только Обито был со всем этим не согласен. Настолько сильно, что ни дня не позволял Кушине-сан пробыть одной. Настолько, что посещал маленького Наруто даже тогда, когда он сильно болел. А он часто болел, из-за того, что родился недоношенным. Обито было плевать. Он собирался стать Хокаге, а Хокаге не должен бросать своих близких и близких тех, кого близким считал.

Его священная обязанность даже не томила, но была стимулом.

И как-то понемногу он… изменился. В тренировках он проводил все свободное время, а все его занятое время проходило близ реабилитирующейся псевдоджинчурики и ее сына. Ну и в миссиях, конечно. Так, постепенно, Рин превратилась в верную напарницу, а Какаши в надежного друга. Из любви и соперника…

А настоящей любовью как-то так стала Кушина-сан. А роль соперника принял враг, которого все знали под именем Шоурай.

— Хорошо, Цунаде-сама, — голос Обито, справившегося со смущением стал тверд. — Если вам угодно слушать мою болтовню. Потому что, повторяю вам, ничего нового я вам не скажу. Кушина-сан поправляется. Верно. И уже совсем скоро я планирую устроить ей встречу с Наруто. Хотя… Наруто еще совсем маленький, но это будет полезно и для него. А уж для нее насколько — вы не представляете.

— Возможно, — Цунаде вздохнула. — Като дает это под твою ответственность. Но я тебя убедительно прошу повременить как можно дольше. Как можно.

— Затишье, — буквально непроизвольно вырвалось у Обито.

— Что?

Взгляд последней из Сенджу сделался холодным, но во всем остальном она сохранила вид хозяина, радушно принимающего у себя гостя. Но Шаринган Обито нельзя было этим обмануть. Он видел практически все.

— Так говорят, — ответил он. — Затишье. И ваши слова о том, что нужно повременить. Ученым, мне, всем. Цунаде-сама, затишье бывает перед бурей. Вы что-то знаете об этом?

Он говорил даже не о затишье, а о застое. О застое, который заметили опытные шиноби примерно год назад. Том самом застое, который буквально заморозил видимый мир на двадцать четыре месяца. Но Обито чувствовал, что помимо мира видимого, есть мир невидимый. И тот невидимый мир готовит нечто серьезное.

Цунаде устало опустила плечи и отвела взгляд. Несмотря на свой статус, она действительно была хорошей женщиной. И очень сильно напоминала старожилам свою бабушку — Мито Узумаки. В те времена, когда правил Первый Хокаге, его жена была будто матерью для граждан. Но если Хаширама Сенджу был мягок, то Мито была строга. И этим она уравновешивала внутреннюю политику мужа.

Цунаде Сенджу была строга, но справедлива и добра. Чутка и осторожна. В то время как Като Дан был… точен. Его действия, как Хокаге, были неопровержимо правильными, но от него самого, как от фигуры политической или же просто человека, не чувствовалось некоего «тепла». А народу нужно было тепло. И его даровала Цунаде.

— Я кое-что знаю, Обито, — вздохнула, наконец, Сенджу. — Но тебе не следует этого знать. По большому смыслу мне тоже не следует. И это затишье, как ты его назвал… Пускай это будет передышкой.

— Передышкой перед чем?

— Если бы я только знала…

* * *

Ветер поднимал песок и закручивал в причудливые вензеля, но никто из отряда не видел в этом ничего красивого. Особенно Ловен, который намотал выданный ему Сашими шарф на все лицо, оставив место в мире только для губ. Губы он, конечно, занял бутылкой. И шел под ручку с бухтящей Омо.

Сухие, кажущиеся настоящим наждаком, ветра заставляли бурчать вообще всех. А то, что это было лишь началом пути, понижало боевой дух еще на сотню градусов. И, тем не менее, Сенсома широко улыбнулся, когда они, наконец, дошли до границы.

— Шиццу! — он распахнул объятия и широким шагом направился к сыну.

— Здравствуй, — голос шиноби Ветра слегка дрогнул, но взгляд был тверд.

— Встречаешь еще далеко за порогом, — все так же весело продолжил Сенсома. — Ты так нетерпелив?

— Куда больше, чем ты думаешь, — изогнул губы в усмешке красноволосый. — Ты и так опоздал.

— Мы были заняты эти два года, — пробурчал ему Ловен, держа бутылку зубами за горлышко.

— Он опоздал куда больше.

Сенсома посерьезнел, но не расстроился, а только лишь кивнул сыну, позволяя ему начать их провожать. И Шиццу начал. Он был мастером путей пустыни, да, к тому же, еще и первоклассным шиноби, так что редкие чакрозвери или барханы предпочитали огибать плотный отряд стороной.

Только злые ветры терзали, но куда им было против шиноби? Даже Итачи чувствовал лишь дискомфорт.

Они много говорили по дороге. Сенсома почти не волновался, но для него даже самое малое «почти» было столь непривычным и необычным чувством, что его требовалось тут же закрывать разговорами. В основном все темы крутились возле той, с кем ему предстояло встретиться. Он не боялся этой встречи и даже понимал ее важность.

Ему просто было неловко.

И еще более неловко ему стало, когда Шиццу указал рукой на дверь солидного особняка, выстроенного за пределами Песка. Перед посещением Какурезато, его привечали в загородном доме. Вероятно, Шиццу опасался крутого нрава матери и разрушительной силы отца.

И опасался он не зря, между прочим.

На пороге их встретила Сануми, улыбающаяся всем, как дорогим гостям. И в той улыбке не было фальши. Хозяйка дома быстро разговорила всех членов отряда, успев даже найти какую-то смутно-общую тему с Ловеном, попутно проводив их в гостинную. Там уже было накрыто.

И, к облегчению Сенсомы, пусто. Он пристроился у дверного косяка коридора, ведущего, как он понял, в личные комнаты и краем уха слушал мерную болтовню.

— Сашими-сан, у вас в Узушио первое и второе подают вместе, или отдельно?

— Вместе, Сануми-сан, но стоит ли беспокоиться? Мы у вас в гостях и будем здесь по вашим правилам.

— Омо, ты отдавила мне ногу! Ик!

— Старый, сними уже шарф, мы в доме!

— Зачем?

— Как зачем, чтобы видеть!

— И на что тут смотреть? Или ты думаешь, что меня в пустыне песочек в глазах напугал? Нет, льдинка, там просто было скучно. Тут не лучше.

— Шиццу-сан? Что это.

— Это… подожди немного, парень, дай мне повторить. Тебя же зовут Итачи, верно? Нас представили смазанно.

— Итачи Учиха.

— Учиха, хм… Это, Итачи, Синий Скорпион.

— Таких не бывает! Автор такой фигни не писал!

— Это не настоящий зверь, старый! У него в руках бутылка. Сок?

— Алкоголь.

— Алкоголь?!

Сенсома усмехнулся, глядя, как удивленно распахиваются глаза Шиццу, не ожидавшего от старого мужчины без чакры прыти, достойной шиноби уровня Каге. У плеча усмехнулись в ответ.

— Не ожидала, что ты приведешь такой балаган, — произнесла Чие, встав рядом. — Этот старикашка похож на Озина. Чем-то.

— Ты плохо его знаешь, — ответил Сенсома. — Впрочем, так можно о многом сказать.

— И верно. Мы с тобой уже такие старики, а все еще ни хрена не знаем, — Чие вздохнула и покачала головой. — Ну, кроме того, что вон тот, красноволосый, наш общий ребенок.

Они посмотрели друг на друга и усмехнулись. Не вражда. Даже не соперничество за сына. Уважение. Взаимное и глубокое.

И тут дверь с грохотом распахнулась!

— Ах-ах, вся семья в сборе! — пропел невысокий молодой юноша, облаченный в черный плащ, из-под которого виднелись алые волосы.

— Сасори! — тут же вспыхнули все члены семейства Акасуна. — Ты…

— Я! — радостно воздел он руки вверх. — И не надо смотреть на меня скорпионами, потому что я не дурак. И не пришел бы сюда один, зная, как качественно вы размажете меня по пустыне.

— Ты сам — скорпион! — рыкнул Шиццу, напрягаясь.

— Может и так, — пожал плечами его сын. — Слышали байку о скорпионе и змее? Две ядовитые твари в пустыне вынуждены друг другу доверять.

Сенсома нахмурился и тут же ощутил знакомую чакру. Из-за спины донесся хриплый голос.

Голос Орочимару.

— Давно не виделись, сенсей.

Конец скуке

Сенсома напрягся, ожидая удара, и развернулся на голос. Но атаки в спину не последовало, и ученик позволил учителю спокойно себя осмотреть.

За прошедшие два с половиной года он практически не изменился, разве что волосы стали чуть короче. В остальном он был почти полной копией себя самого из прошлого — он стоял в конце коридора, оперевшись рукой о стену, высокий, бледный и чарующе-пугающий. В памяти тут же выскочил образ Ясягоро Мицуки — командующего фронтом с Водой на Первой Мировой Войне и наставника Сенсомы на пути сеннина.

Орочимару был абсолютно похож на своего отца. И отличался от него столь же сильно, сколь был велик этот абсолют. Его жена, вышедшая из противоположной комнаты и вставшая подле мужа, только подчеркивала это отличие. И ее верный нинкен, конечно же — никогда еще у сеннинов Пещер Рьючи не было домашних питомцев, которые, к тому же, стали членами семьи.

— Сенсей, — вторила мужу Майко, стараясь смотреть нахмурившемуся Сенсоме в глаза.

— Сенсома? — Чие, стоящая подле, повернула к нему голову. — У тебя назначена встреча?

— Я и думать о таком не мог, — откликнулся он. — Орочимару, ты поймал меня в самый неожиданный момент. Но зря ты явился сюда. Здесь слишком много шиноби высочайшего уровня. Ты отдаешь мне преимущество.

— С каких пор вам нужно преимущество? — сузил глаза Ясягоро. — И с каких пор вы считаете меня глупцом?

— С тех самых пор, когда ты предал Коноху. Коноху и меня. Ты говорил мне о доверии, помнишь? Ты был одним из самых доверенных мне людей. И ты не оправдал моего доверия, ученик. Глупо.

— Даже не пытаетесь назвать меня Шоураем?

— А ты не Шоурай, — Сенсома пожал плечами, заметив изумление в змеиных глазах. — Но это не отменяет твоего предательства.

В воцарившейся тишине можно было услышать гневное сопение Шиццу, яростно смотрящего на сына, и вызывающее пощелкивание механизмов Сасори, отвечающего родителю взглядом. А еще, спустя миг промедления, эту тишину нарушили мерные и тяжелые шаги, послышавшиеся из-за спины.

И тогда Сенсома понял, что совершенно не чувствует ни чьей чакры, кроме чакры Орочимару и Майко. Никто, даже стоящая рядом и готовая к бою Чие, не ощущалась им, как он привык. Так обмануть чувства величайшего в мире могло лишь фуиндзюцу. Мощное, громоздкое и специализированное.

И в тот миг, когда Сенсома подумал об этом, на его плечо легла тяжелая рука.

— Драки нам, — произнес Какузу своим хриплым голосом, знакомым Сенсоме еще с детства. — Все равно не избежать.

А дальше все закружилось в практически мгновенном калейдоскопе сумбура и шума.

Миг, и рука Какузу, до того лежащая на плече Сенсомы, отделилась от тела и начала падать на пол. В этот же миг Сашими начала складывать печати, Ловен икнул, а остальные приготовились к действию. А в следующий миг коридор, в котором стояли Сенсома, Чие, Орочимару и Майко с Каамару засветился ярким фиолетовым светом.

— Биджу! — успел выругаться Шиццу и бросился к родителям.

— Нет! — тут же среагировал Сасори, бросаясь отцу наперерез.

— «Бомба?» — подумал Ловен и сделал неуловимое движение рукой, смотря на странного типа за спиной Сенсомы, только что лишившегося руки.

Ничего не успевшего понять Какузу швырнуло вглубь коридора, он задел Чие, и она тоже была вынуждена сделать пару шагов вперед. Всех этих неуловимых мгновений Сенсоме хватило, чтобы разгадать узор фуиндзюцу и понять спокойствие на лицах Орочимару и Майко.

Нет, это была не бомба. Куда сложнее.

Поняв это, он шагнул вперед, не обращая внимания на Шиццу, почти доставшего до его воротника. А следующий шаг уже превратился в быстрый и длинный прыжок к бывшему ученику.

Орочимару успел среагировать, но вот его жена — нет. И именно Майко выбрал своей целью Сенсома, пользуясь ее замешательством. Он обрушился на нее с ударом локтя, который в последний момент все же успел заблокировать Орочимару. Сенсома ухватил Ясягоро за локоть и с позиции превосходящей силы вытолкнул из коридора наполовину.

А потом фиолетовое сияние достигло своего апогея, и…

Их перенесло в пустыню.

А Сашими, Омо, Итачи, Сануми и Ловен остались стоять в зале, смотря на вывороченный «с мясом» коридор. А точнее — на то, что от него осталось.

— Ну… — прислушался к себе Архимаг и удовлетворенно кивнул. — Если я все еще говорю, значит еще побухаем.

— Ч-что? — вздрогнула Сануми, отходя от шока.

— Говорю, Автор пишет реплики, а значит история продолжается, — Брау подмигнул женщине и резко откупорил бутылку, оставленную Шиццу. — О, и смотрите, Сенсома даже в преимуществе.

Итачи, быстро проследив за его взглядом и активировав Шаринган, остановился на дальнем конце того, что осталось от коридора.

Там, на разрушенном фуиндзюцу полу, лежала в увеличивающейся луже крови оторванная бледная рука.

* * *

Кровь брызнула из плеча, орошая песок тяжелыми красными каплями, Орочимару покачнулся и осел на задницу. Сенсома, слегка пошатнувшийся после переноса, выпрямился и посмотрел на него сверху вниз.

— Зря ты влез, — тихо произнес Сасори, держа отца за рукав. — Ох и зря…

В следующее мгновение Майко оглушительно рыкнула и бросилась на бывшего учителя в страшную по силе и скорости атаку! Она стояла совсем рядом, так что далеко тянуться ей не пришлось — ее когти со свистом прошли прямо возле уха Сенсомы, который в последний миг успел отклонить голову.

Тут же рявкнул Каамару, принимая форму зверо-клона и атакуя перерожденного с другой стороны. Сенсома выставил руку, ловя взвизгнувшего нинкена в воздухе и тут же вдарил им по земле со всей силы! Но он потерял мгновение, и это мгновение Майко использовала, чтобы, оттолкнувшись руками от песка, впечатать свои ноги прямо в грудь бывшему учителю и отбросить его подальше от себя и раненого мужа.

Сенсома покорно отскочил, гася инерцию удара и приземляясь на песок. Окинул взглядом окрестности, но не узнал их, что утвердило его в мысли, что телепорт Орочимару выкинул их в совсем уж безлюдные земли и отдаленную от мира глухомань.

В это время Шиццу уверенно шагнул в сторону Майко, намереваясь схватиться с противницей отца. Свои марионетки он прихватить не успел, но у него все еще оставалось собственное тело. Чие же, наоборот, сделала шаг назад, но лишь для того, чтобы распаковать всегда таскаемые с собой «куклы» с удобной дистанции.

И тогда Какузу начал действовать.

Его первый удар Шиццу заблокировал, но тут же пропустил второй, не ожидав, что однорукий противник атакует справа. А Какузу атаковал, так как его нити уже успели крепко-накрепко пришить утраченную конечность. Впрочем, такого мастера, как Шиццу Акасуна, нелегко было потрясти всего одной успешной атакой. Он отшатнулся от удара и мгновенно упал на песок, чтобы оттуда, уперевшись руками, начать серию атак ногами.

Угрожающе защелкали марионетки Чие и бросились наперерез ушедшему в оборону Какузу, но на половине пути столкнулись с одной единственной «куклой» Сасори.

— Эбизо! — рвано выдохнула Чие.

— Да, — холодно ответил внук. — Дедушка. И не смотри на меня так — я дал ему вечность. Вечность, вместо тягучих лет мучений и недееспособности.

— Ты убил собственного предка и превратил его в это! — взбеленилась пожилая куноичи. — Как ты…

— Побереги слова, старуха, — резко оборвал ее Сасори. — Он ушел мирно. А вот что будет с вами — тайна!

Сенсома посмотрел, как его сын сражается с нукенином, а женщина, к которой он когда-то испытывал чувства, противостоит его внуку. На миг ему показалось, что все это — неправильно, сумасшедше и глупо, а потом…

А потом он осознал, что такова его жизнь.

— Новый раунд, — произнес он медленно, мерно ступая по песку к бывшей ученице. — Позабавь меня, Майко.

Рыкнув вновь в форме зверо-человека, женщина смазалась, ускоряясь вместе с нинкеном, и бросилась вперед. Они были быстры, этот дуэт. Сильнейшие Инузука поколения и величайшие шиноби-штурмовики во всей Третьей Мировой Войне. Лишь Каге и выше могли противостоять их натиску.

Сенсома принял первый удар на блок ладонью, а второй парировал коленом. Он не спешил и двигался медленно, будто заторможенно или нехотя. Будто бы ему было лень, словно он спал.

Он издевался над предательницей, и та атаковала все яростнее.

Но эта ярость была не простой. Он сам научил ее. Давно, когда она была еще лишь маленькой куноичи — генином, толком не умеющим складывать печати и правильно атаковать. Уже тогда она была взрывной и резкой, и великий Директор Академии понял, что ее пыл не унять. Тогда-то он и научил ее черпать силу в ярости.

Ярость берсерка Майко стала ее основным козырем. Силой, которую она постоянно использовала в бою. Распаляясь, она била лишь точнее, продумывала комбинации дальше и двигалась быстрее. Не потому, что эта ярость была холодной, нет. При желании, эта ярость могла спалить весь мир. Но сейчас Майко направила ее не на мир, а на одной простое действо. Самое легкое и, в тот же миг, сложнейшее из всех.

Победить! Победить в бою! Победить так, как ее учили!

Потому что ее учил побеждать величайший победитель в мире.

Острые когти резанули по спине, раздирая плащ и разрывая кожу и плоть. Сенсома не удивился. Его пассивная защита, позволяющая ему блокировать выпады мечей животом, не могла сравниться с силой атаки его ученицы. Конечно, Майко била куда смертоноснее любого из Мечников Тумана и двигалась искуснее большинства величайших мастеров мира.

Кожа на щеке разошлась, выпуская в мир кровь Бога Шиноби. Его очки сверкнули на солнце.

А после Майко отлетела прочь.

Сенсома ударил ее правым, свободным, кулаком, так, что ее отшвырнуло, покатило и понесло по ставшему наждачкой песку. Левая рука Сенсомы сжимала меч с того самого момента, как он лишил им Какузу руки. И сейчас этот меч оказался в плече у зверо-клона Каамару, беспомощно рычащего, несомого на весу.

Майко выплюнула песок изо рта, села и беспомощно распахнула глаза, увидев, как страдает ее нинкен.

— Ты вкладываешься в каждый удар, Майко, — произнес Сенсома, прожигая своим золотым взглядом ее душу и, одновременно, проворачивая в зверо-клоне клинок. — Но ты бьешь так, чтобы повредить. Почему ты не встаешь, девочка? Потому что не можешь. Потому что я ударил тебя так, чтобы убить.

Клинок качнул тело на весу, и Сенсома швырнул нинкена хозяйке. Майко вскрикнула, но перерожденный не обманулся отчаянием в ее голосе. Он вдохнул побольше воздуха, активируя следующий Небесный Вдох, и встретил вихрь смерти, в который превратилась бывшая ученица, активировав Пронзающий Клык, техникой Льда:

— Стиль Холодного Дыхания: Шестое Ката Драконья Угроза.

Ревущий на конце меча Ледяной Дракон и рычащая в технике Майко сошлись в жестоком противостоянии силы и инерции, но у Сенсомы, вдруг, стало мало времени для того, чтобы наблюдать за этим.

Справа на него несся огненный вихрь, и Математик Боя выбросил правую руку к нему, попутно активируя технику и посылая навстречу вихрю Ледяной Буран. Шипение встречи техник превратилось в пар, обжигающий и морозящий одновременно, и, казалось, прямо из этого шипения выскочил Какузу.

Его зеленые глаза смотрели решительно.

— Меня всегда интересовало, — произносил Сенсома, отбиваясь от старого врага одной рукой. — Твое бессмертие. Твои техники разных стилей, Стихий и, кажется, даже разных жизненных путей. Будто бы их создает не один человек, а несколько. Твое тело. Твои… сердца. Секрет в этом, верно?

— Твоя проницательность увеличивает мою оплату, — серьезно сказал Какузу, разорвав дистанцию.

— Я же тебя даже обезглавил… — как будто задумчиво произнес Сенсома, взмахом клинка отбрасывая Майко, закрывшуюся в блоке, прочь и шагнув к нукенину. — А что будет, если я сотру тебя в порошок?

Какузу не испугался. Он прожил слишком долгую и опасную жизнь, чтобы иметь возможность бояться угроз противника, идущего на него. Однако, слова Математика Боя дрожью прошли сквозь его тело. Не страхом, но осознанием. За свою жизнь он слышал угрозы и пострашнее и красочнее, это уж точно. Однако, только в случае с Сенсомой Узумаки-Томура наемник не сомневался, что это — не попытка запугать.

Его слова — просто мысли вслух.

Сенсома влетел в него с ударом ноги, мгновенно отбросив, но не удовлетворившись. Он нагнал летящее, ни на что не способное тело и врезал по нему Ледяным Драконом на клинке. И почти сразу же заблокировал путь для полета Земляной Стеной, подорвав ее в тот миг, когда спина Какузу с ней соприкоснулась.

Аура Математика Боя разрослась, он собрал свою силу в кулаке, который облепили, будто мускулы, Три глубоко-синих Хвоста Биджу, и резко выбросил его вперед — прямо в грудь Какузу.

— Ну уж нет, — донеслось до его ушей. — Хватит.

В следующий миг между ним и наемником мелькнуло серебристое, а после сокрушительный удар Сенсомы обрушился на тонкую полоску стали. Перерожденный не сомневался — такой удар способен был разрушить целую крепость, однако, клинок, который встал между ним и нукенином даже не дрогнул.

Как и рука Орочимару, удерживающая его.

— Профсоюз меня с потрохами сожрет, если я буду так запросто давать в обиду своих подчиненных, — холодно сказал Ясягоро, стоя прямо напротив учителя. — Поэтому — хватит.

— Восстановил руку, — хмыкнул Сенсома, и не думая снижать давление. — Я в тебе не сомневался. Но ты все равно не добился преимущества. Я почти победил.

— Мы ведь даже ударами не обменялись, сенсей, — змеиные глаза недобро сверкнули. — А вы уже сбросили меня со счетов. Раньше вы таким не были.

— На что ты намекаешь?

— На то, что ваш новый псевдоним — Шоурай.

Сенсома моргнул, и его натиск тут же ослаб. Он удивленно воззрился на непоколебимого и серьезного ученика и… расхохотался.

Орочимару не мешкал, сложил печати свободной рукой, и из его рукава прямо к шее учителя молниеносно бросились змеи! Все еще веселящийся перерожденный разорвал их одним смазанным движением, но в этот момент его центр тяжести сместился в сторону, чем Орочимару и воспользовался, отпустив свой клинок и с силой врезав Сенсоме под дых.

Звук удара поднял песок в воздух, а Сенсому подняло в воздух. Но значительнее этого было то, что перерожденный почувствовал это попадание. Всем телом ощутил силу своего бывшего ученика.

И мгновенно стал серьезным.

Извернувшись в воздухе, он полоснул Орочимару по плечу мечом, но Ясягоро специально подставился под атаку, в свою очередь выбрасывая свой клинок вверх. Его Кусанаги пробил кожу Бога Шиноби, но не продвинулся в теле, застряв в затвердевших мускулах.

Орочимару тут же удлинил меч, поднимая Сенсому вверх, а вместе с этим выпустил из рукава и пазухи еще змей. Призывные Звери неслись по удлиняющемуся клинку с сумасшедшей скоростью, и часть из них достигла цели, вцепившись в тело Сенсомы своими острейшими клыками.

Перерожденный моргнул, удивленно отметив, что клинок ученика поднял его уже на две сотни метров над землей. Всего мгновение назад он почувствовал плоть Ясягоро через собственный меч, а теперь уже висит в воздухе, обкусанный змеями.

— Он неплохо подготовился, — оценил Сенсома, без сожалений выбросив свой меч и ухватившись за оружие Орочимару обеими руками. — Сейчас я его похвалю.

Сенсома оттолкнул от себя лезвие и камнем полетел вниз. Он не собирался складывать печати или готовиться к атаке, он просто глубоко и быстро дышал, приводя свои легкие в готовность. И дошел до Седьмого Вдоха, равняемого им самим к немного ослабленной версии Седьмых Врат. В таком состоянии в ближнем бою он был непреодолим.

Земля загрохотала под его ногами, когда он приземлился. Орочимару ждал его и бросился в атаку, но тут же получил ребром ладони в горло!

Напитав тело природной чакрой, бледный сеннин удержал кровь во рту и превратил ее в кислоту прежде чем харкнуть ею на учителя. Шипящая кислота только прожгла одежду, а сам Орочимару получил новый удар.

Сенсома атаковал его тело, сокрушительными атаками разбивая бывшего ученика. Тот пытался огрызаться, уворачивался, харкал кислотой и призывал змей, которые так и норовили укусить, но все эти действия разбивались о простое могущество величайшего шиноби в мире.

И ни Какузу, ни Майко больше не могли ничего с этим поделать.

Последний удар больше походил на пощечину, чем на реальную атаку, но избитое тело Орочимару отбросило так, будто бы им выстрелили из пушки. Майко тут же оказалась подле мужа, в то время как Какузу, по ее приказу, вернулся к противостоянию Сасори с родней.

Ясягоро захрипел, пытаясь подняться, но вскоре обмяк у нее на руках и испустил последний выдох.

— Ты сказал, что я — Шоурай? — произнес Сенсома, убежденный, что его слышат. — И какой тогда в этом смысл? Ты сбежал от меня, ты прятался два с половиной года, а теперь пришел прямо ко мне в руки. Шоурай? Контролер? Если бы я был им, что из того, что ты сделал, принесло пользу? Ты оставил мой отряд позади, но тебе это не помогло. Как ты вообще собрался жить в мире, где я — Шоурай? Я же уже сказал, если это так — я непобедим.

— Непобедимых не бывает, — произнес Орочимару, только что бывший абсолютно мертвым.

Его бледное тело, мгновение назад бывшее жутко избитым, источало жар. Такой жар, что даже в пустыне поднялся пар. Это была техника воскрешения — одна из многих, найденных, улучшенных и даже созданных Орочимару с нуля. И не особенная — очередная. Но безотказная.

— Вы сами учили нас, — произнес Орочимару, встав полностью восстановившимся. — Вы сами показали нам. Непобедимых не бывает. И даже у Математика Боя есть слабость.

— Слабость? — выгнул бровь Сенсома. — И какая у меня слабость, ученик?

Очередная змея, выползшая из-за пазухи, внезапно укусила самого Орочимару прямо в шею. С места ее укуса под бледной кожей стали вздуваться черные вены. Его чакра, которую Сенсома чувствовал почти как свою, изменилась. К ее обычной составляющей и постоянно поддерживающей ее природной, добавилась почти забытая Богом Шиноби черная, как смоль, энергия ненависти и злобы.

Темная чакра растеклась по чакроканалам бывшего ученика.

Но показалась вторая змея. А за ней третья и четвертая. Множество змей вылезали из-под одежды сеннина и кусали его в шею, руки и ноги. И его тело изменялось. Меняло структуру, меняло форму. Становилось другим.

Когда трансформации закончились, Орочимару выглядел почти обычным, если не считать тут и там мелькающих черных вен. «Почти», потому как его мускулы на худощавых руках очертились столь заметно, что казалось, будто бы они налились сталью.

Сенсома почувствовал физически уловимую угрозу со стороны Ясягоро.

— Ваша слабость — мое существование, — произнес Орочимару и ринулся вперед.

Сенсома бросился ему навстречу, отметив, что ученик движется быстро. Но он никак не ожидал, что Орочимару сократит расстояние между ними куда быстрее, чем казалось изначально. Они встретились и встретили друг друга простыми прямыми ударами, в которых собрали всю свою силу. Сенсома ударил правой, попав Орочимару точно в висок, а Ясягоро зеркальноповторил этот удар.

— Силен, — прошипел Сенсома, чувствуя легкое сотрясение. — Но…

Он просчитал эту атаку еще на подходе, поэтому не удивился тому, что Орочимару догнал его. Вместо удивления, перерожденный начал действовать, изогнув шею и позволив кулаку ученика скользнуть по виску вниз, проваливая его на себя. И тут же врезал по ребрам свободной рукой!

Орочимару принял удар, зашипел и врезал ему локтем. И прежде, чем Сенсома успел это осознать, добавил коленом и головой. Они очень сильно сблизились, почти обнялись, и поэтому змеям, снова и снова выползающим из одежды сеннина было очень удобно дотягиваться и кусать Сенсому.

Но Математик Боя не обратил на их жалкое пощипывание внимания, бросившись вниз и атакуя ноги ученика. Орочимару подпрыгнул, и Сенсома высвободил очередной меч из фуин-печати, но только для того, чтобы блокировать Кусанаги, вновь оказавшийся в руках у Ясягоро.

Они обменялись быстрыми выпадами, Сенсома напоролся на острие плечом и продавил ученика назад, для того, чтобы выгадать себе позицию и наотмашь рубануть Истинным Владением.

Но Орочимару знал этот прием и поэтому увернулся от призрачного клинка, нечеловечески изогнув спину и нанеся с этой позиции опаснейший выпад! Сенсома ушел от атаки и впечатал свободный кулак в землю, в то место, на котором только что стоял ученик.

Орочимару, тем временем, перекувырнулся через голову и оказался за спиной учителя, тремя быстрейшими и сильнейшими ударами по спине заставив того пошатнуться и сделать два лишних шага вперед. Шея Змеиного сеннина тут же удлинилась и ринулась к плечу Математика Боя, но перерожденный ощущал его чакру и узнал об атаке за долю секунды до того, как челюсти ученика клацнули над его ухом.

С момента их первого взаимного удара прошла всего пара секунд.

— А хорош! — довольно рыкнул Сенсома, отмахиваясь от наседающего ученика Льдом. — Силен, Орочимару!

В его живот тут же вонзился удлиненный клинок Кусанаги, а сам Ясягоро только выплюнул:

— Не болтай.

Сенсома отмахнулся, сбивая острие меча прочь, и твердо встал на ноги. К своему удивлению Бог Шиноби обнаружил у себя отдышку. Всего несколько секунд длившийся поединок начал его изматывать. А Орочимару вообще не дышал и не нуждался в кислороде извне, так как одна из его змей вколола ему специальную дозу токсина.

Он не уставал, не боялся и точно знал, на кого идет войной.

— Очень хорошо, — произнес Сенсома и начал формировать Бога-Дракона Листа.

В обычной вариации этой величайшей техники тайдзюцу, Бог-Дракон формируется с ударом ногой. Однако, мастерски владея всеми известными в мире шиноби техниками ближнего боя и собственным телом, создатель Бога-Дракона — сам Сенсома, мог применять различные варианты своего детища, так что неоднократно атаковал им и руками.

А теперь чакра вздыбилась над всем его телом. Бог-Дракон формировался вокруг него самого.

— Невероятно, — констатировал спокойно Орочимару, складывая печати. — Как и ожидалось.

Врата Рашамона выросли из-под земли как раз в тот момент, когда Сенсома сделал первый шаг.

Первые из трех он снес не почувствовав. Вторые разлетелись в щепки, а третьи просто раскрылись под напором его силы. Но его прямолинейная атака все равно ослабла, пускай и преодолела одно из сильнейших защитных ниндзюцу в мире. И Орочимару уже ждал его за третьими вратами.

Верхом на голове гигантской змеи.

Сенсома не успел остановить атаку и врезался прямиком в выставленную вперед морду Призывного Зверя. Поднялся грохот, оглушивший всех на поле битвы, но даже он не смог заглушить радостное шипение черной громадины.

Подловив Математика Боя, гигантская змея врезала по его маленькой фигурке в страшнейшем ударе!

Сенсома отлетел и почувствовал, как сила инерции проносит его по жесткому песку. Он закувыркался и встал на ноги, но даже так еще проехал несколько метров перед тем, как полностью остановиться.

А гигантская змея уже возвышалась над обломками Рашамона.

— Манда, змеиный царь, — узнал Призыв ученика Сенсома. — Быстро же ты вырос.

— А ты ослаб, — громыхнул Манда и обратился к контрактнику. — За этот призыв я хочу пять сотен жертв! Воин стоит не меньше!

— Будут жертвы, — спокойно ответил Орочимару. — А теперь — за работу.

— Ох-хо-хо… — простонал Сенсома, разминая спину. — Такая громадина…

В один краткий миг Манда свернулся кольцом и буквально выстрелил самим собою в Бога Шиноби! Его скорость ничуть не уступала скорости, с которой двигался сам Третий Райкаге!

Но Сенсома все равно успел.

С грохотом, стоном земли и яростным шипением, Манда пронесся всего на три пальца ниже подпрыгнувшего Сенсомы, а после Математик Боя сложил печати.

— Призыв!

И гигантский бурый еж тяжело приземлился прямо на распластавшееся под ним змеиное тело!

— Змеи — корм для ежей, — сверкнул глазами Сенсома.

Он спрыгнул со спины Соника прямо на Орочимару, стоящего на голове Манды. Ученик заметил его и бросился наперерез, но Сенсома атаковал с удобной позиции и легко пересилил Ясягоро, отправив его в быстрый и жесткий полет до земли.

За его спиной змей взревел и набросился на Соника, но тот лишь радостно рявкнул что-то про его ежиную мать.

Сенсома приземлился прямо рядом с поднимающимся Орочимару.

— Ты проиграл, — произнес перерожденный, пристально смотря за учеником. — Проиграл и сдаешься на мою милость. Выбирай. В противном случае — я убью вас всех.

— Я не проиграл, — ответил Ясягоро, вставая и шатаясь. — Я только начал выигрывать…

Сенсома резко врезал ему по лицу и… промахнулся. Вскинул бровь и махнул перед собой ногой в быстром и мощном ударе, но вновь не попал! Более того, Орочимару не уворачивался, а стоял прямо и ровно.

Сенсома просто махал руками и ногами у его носа.

— Ваша самоуверенность никогда не была такой, — произнес ученик, холодно смотря в глаза учителю. — Вы всегда отдавались битве, всегда уважали противника и всегда бились до последнего. А сейчас… вы уже не тот.

— Да что… — Сенсома открыл рот, и слова вылетели оттуда, но после их очередь заняла кровь, вылившаяся на песок. — Что?

— Вы позволяли себя ранить и кусать, — ответил Орочимару и серией резких ударов опрокинул бывшего учителя наземь. — Вы самоуверенно не обращали внимания на все мои атаки. Ваше тело нелегко отравить, это точно. Но не невозможно.

Сенсома застонал, но следующий удар ногой по лежачему, нанесенный Орочимару, прошел мимо. Пускай и чувствуя тошноту и головокружение, Математик Боя поднялся на ноги, уйдя от атаки. И тут же густо схаркнул кровью, орошая алыми каплями этот безлюдный, до них, участок пустыни.

— Я не… — прохрипел он. — Я не…

— Вы именно такой, — Орочимару подскочил и нанес четыре быстрых удара.

Сенсома прочитал и заблокировал три из них, а четвертый разбился о щит из гравитации, которым его накрыл Исобу.

— Да, Биджу, — произнес Орочимару. — Исобу-сан защищает вас, но и его вы подставили своей самоуверенностью. А кто из врагов сейчас наиболее самоуверен и силен? Как вы думаете, почему именно вас я назвал Шоураем?!

Соник взревел, но чакра, удерживающая его в мире шиноби стала настолько нестабильной, что связь распалась, и он исчез в облаке пара. Сенсома выдохнул, выбросил руку вперед, задел Орочимару и тут же просчитал его шаги. Но яд распространялся по телу и дальше, так что уже на восемнадцатом движении счет дал сбой.

Орочимару змеиным движением ушел с линии атаки и вновь опрокинул бывшего учителя. Сенсому отбросило, и на него сверху тут же обрушился Манда, используя весь свой королевский вес!

Земля затряслась.

— Божественная Тяга! — громыхнул из последних сил Сенсома, подбрасывая гигантское тело в воздух.

— Скажете я не прав?! — крикнул ему, не обративший внимания на Призывного союзника Орочимару. — Вы могли спасти весь мир, сенсей! Достаточно только быть серьезным! Что с вами стало?! Почему вы решили стать Шоураем?! Вам просто стало скучно?

Сенсома шагнул вперед, пошатнулся и замер. Он задумался практически против своей воли. Слова Орочимару…

Просто стало скучно? Скучно побеждать, сражаться, жить? Он же думал об этом не так давно, а сегодня… Сегодня он ни капли не изменился по сравнению с тем собой, что вышел из Узушио после двадцати лет простоя. Скучно? Да, пожалуй Орочимару попал в самую точку.

Сенсоме наскучило и осточертело все вокруг настолько, что в тот момент, когда он искренне возжелал что-то изменить… он ничего не сделал. Только возжелал, не приложив никаких достойных усилий к этому.

Потому что в его душе поселилось чувство, что если он будет серьезен, по настоящему серьезен, то все на свете вновь будет скучным.

— Ты прав, — выдохнул Сенсома тихо. — Орочимару. Мне стало скучно. Благодарю… за то… что избавил меня от этого…

Орочимару шагнул вперед, но тут же застыл. В воздухе резко похолодало, чакра Сенсомы стянулась в тугую струну, а после он, дрожащими руками, сложил печати:

— Стиль Холодного Дыхания: Двадцать Четвертое Ката, — Сенсома вывел в руках меч из чистого Льда. — Человек-Армия.

Орочимару напрягся, но все многочисленные клоны учителя были обращены не к нему и даже не к Манде.

Они смотрели на своего создателя. А потом разом занесли клинки.

Тряхануло, чакра учителя вновь вздыбилась и изменилась, и теперь от нее несло холодом и разрушительностью куда сильнее обычного.

— Стихия Льда: Последнее Одеяние!

Ледяная броня охватила торс Бога Шиноби, а после его копии разом опустили мечи! Загрохотало, послышались звуки клинков, входящих в плоть.

И пустыню вновь, в который раз за день, окрасило в красный.

Битва остановилась. Чие и Шиццу, разгоряченные боем с Сасори, замерли, обернулись. Распахнувшая широко-широко глаза Майко смотрела на то место, где только что стоял ее учитель. Манда пришибленно шипел, а Орочимару…

Орочимару сделал новый шаг вперед.

— Он не покончил с собой… — прошептали его губы против его воли. — Он не мог… он…

Сеннин сделал два последних шага и застыл. Он шел на эту битву, прекрасно понимая, чем ему грозит противостояние с сильнейшим существом в мире. Но он же и шел на него с ловушкой для этого самого существа. И его ловушка сработала.

— Он сделал кровопускание, — пораженно прошептал Орочимару. — Убрал отравленную кровь!

Сердце Сенсомы в гулким стуком качало новую кровь. Оно уцелело, так как было защищено броней. Регенерация работала и Исобу во всю принимал в ней участие.

А Седьмые Врата в Направлении Прочности уберегли кости и мускулы в целости.

А потом Математик Боя исчез, появившись прямо за спиной ученика. Так быстро, что Орочимару ничего не понял.

И от его удара содрогнулась вся пустыня.

Истинное искусство

Когда звук чудовищного удара разнесся над песком, Сасори вздрогнул и тут же пошевелил пальцами. Марионетка-дедушка пришла в движение почти неслышно, и резко бросилась на бабку!

Конечно, Сасори не собирался ее убивать. Но и проигрывать великой Чие Улыбающейся Смерти — Второй Казекаге, он точно не собирался.

На половине пути марионетку-Эбизо перехватил отец, мощным ударом отбросив ее с линии движения. Бабушка вздрогнула, тоже приходя в себя и взмахивая руками, но Сасори все равно был быстрее. Отброшенный Эбизо черкнул корпусом по песку, взметнул его и скрылся из виду на мгновение, а после атаковал дистанционно, щедро исторгая из себя солидные запасы железа, которыми снабдил его внук.

— Хитрый засранец! — донесся до ушей молодого гения сварливый голос Чие.

— И сильный, — послышался голос отца совсем рядом.

Сасори отпрыгнул назад, уходя от тяжелого кулака сильнейшего шиноби Страны Ветра, и зло зарычал.

— Сильный! — крикнул он дерзко. — Сильнее тебя и бабки! Потому что я не ставлю границ! И не собираюсь стоять у чужих!

— Сильный, — вновь послышался голос бабки, но теперь он оказался опасно за спиной. — Но еще молодой. Глупый…

Удар с тыла отбросил тело молодого Акасуны вперед, прямо на кулаки отца. И патриарх семьи не поскупился на удары, от всей души приложившись костяшками по его лицу, животу и рукам. Сасори мотало из стороны в сторону — в отличии от отца он не сочетал в себе гениальности кукловода и мастера рукопашного боя.

Однако он все же не был слабее. Просто его сила была выше в другом аспекте — в его искусстве. И не в бесполезном в битве артистизме или же другом, общепринятом, критерии, нет.

— Вы оба — идиоты! — Сасори извернулся так, что очередной удар отца отбросил его подальше от обоих предков. — В вас нет ни капли искусства! Только сила, традиции, законы! Плевал я на все! На все и на всех! Искусство превыше всего, ясно вам?!

Марионетка-Эбизо дернулся, но оказался обездвижен фуиндзюцу, в которое сложились две марионетки бабушки. Она легко держала его оружие, при этом пристально следя за внуком, и держа наготове кунаи со взрыв-печатями. А отец в это время уже вовсю бежал к сыну, грамотно распределяя энергию и контролируя дыхание.

— И как же твое кровавое искусство тебя защитит? — высокомерно выгнула бровь бывшая Вторая Казекаге. — Как спасет хотя бы от отцовских кулаков? Что вообще такое, это твое «искусство»?

Сасори выдохнул, восстанавливая сбившееся дыхание, вытер с губ кровь и усмехнулся. А за его спину, повинуясь дернутому шнурку, упал небольшой свиток, подписанный словом «Третий». Он сам упал и сам развернулся. А величайшему кукловоду в мире нужно было всего лишь подать в него чакру.

— Вот мое искусство!

Марионетка раскинула руки в стороны, повинуясь жестам своего создателя, который с безумной улыбкой, больше напоминающей оскал, смотрел на застывших и ошарашенных предков. Венец его творения, его главное оружие, его шедевр, смотрел на бывших подчиненных мертвыми глазами, угрожающе раскрыв рот-пушку.

— Господин Третий… — прошептал одними губами отец.

Бабушка ничего не сказала. Справившись с шоком, она обратила глаза к марионетке, раньше бывшей ей братом. Эбизо застыл грудой дерева и металла, и сейчас смотрелся очень похоже с тем, кого она видела в последнюю встречу. Недееспособный. Но… Марионетка Третьего Казекаге тоже была похожа на оригинал — она выглядела пугающе, доминирующе и безразлично могуче.

— Вот почему вам не победить, — довольно сказал Сасори, заставив марионетку встать спереди и прикрыть его своим телом. — Вся ваша сила — ничто, по сравнению с искусством.

— Может быть, — размеренно ответила Чие, освобождая Эбизо от пут и готовя марионеток к броску. — Не попробуем — не узнаем, верно?

* * *

Сенсома не заметил сопротивления, отбросив тело Орочимару прочь. Он почти удивленно сжал и разжал кулак, а после вновь сжал и с силой обрушил его на подобравшегося близко Манду! Царь змей зашипел, оглушенно замотал головой, попытался было вновь ринуться вперед, но теперь его уже подняла в воздух сила самой гравитации и грузно бросила прочь на раскаленный песок.

Сенсома поднял взгляд и увидел Майко.

Она уже почти восстановилась и двигалась быстро. Оглушительно быстро, даже по меркам шиноби, но недостаточно быстро по меркам Математика Боя. Сенсома вдруг вспомнил, что Минато двигался на порядок быстрее. И Карума. А уж если вспомнить скорости, которых достигал Джашин… ученица внезапно показалась ему такой слабой и медлительной…

Ее нинкен ковылял рядом, но Каамару сейчас вообще показался Сенсоме чем-то вроде обычного куная. Даже если шиноби уровня Каге подберется к нему во сне и со всей дури врежет по нему спящему этой бесполезной штукой, Сенсома не проснется. Хотя, если Каамару заскулит от боли…

Слева подбирался Какузу. Опытный и действительно древний шиноби, некогда посланный убить самого Хашираму Сенджу. Пускай тогдашнего Бога Шиноби он не победил и даже не ранил, о его силе говорит хотя бы то, что он вообще выжил в подобном бою. Тем более, как истинный шиноби, Какузу не стоял на месте и развивался с каждым годом своей невыносимо долгой жизни.

Но сейчас известный нукенин и охотник за головами лишь напомнил своим видом Первого Хокаге. Воскрешенного тогда, двадцать три года назад, в почти такой же пустыне. Сенсома отчетливо вспомнил, как он валял, пинал и отрывал конечности двум великим братья Сенджу — Хашираме и Тобираме. Уже тогда они не были ему достойными противниками.

А уж этот…

— Что-то я и правда заскучал, — пробормотал Сенсома, не обращая внимания на приближающихся противников. — Так и запишем…

Ладонь вошла в плоть нукенина, будто раскаленный нож в теплое масло. Он не почувствовал никакого сопротивления, когда превратил сердце Какузу в труху всего лишь движением ладони. Скорость была такая, что наемник не успел затормозить и со всей дури врезался в стоящего памятником самому себе Бога Шиноби!

Половину его тела буквально размазало по вставшей дыбом синей чакре Исобу.

— Легче, Сенсома, легче, — успокоил его Биджу из глубин сознания. — Я держу девочку, не убивай ее. Все таки, ты ее учил.

— Да, учил, — Сенсома махнул рукой, и Майко с Каамару снесло ударной волной прочь. — Ты прав. Нужно поговорить с Орочимару. Незачем нам спешить.

Он шагнул вперед и быстро прыгнул в затяжном и высоком прыжке отправляясь туда, куда его ударом выкинуло его самого талантливого ученика. Рухнув рядом с регенерирующим телом, Сенсома сверкнул золотыми глазами и стал наблюдать.

Почти полностью уничтоженный сокрушительной атакой учителя, Орочимару восстанавливал тело полностью. И в этот раз техника возрождения была никак не связана со змеями — он смешивал свою плоть с песком, заменяя повреждения на песчинки и превращая их потом, с помощью чакры, в себя самого.

Сенсома даже залюбовался интересной техникой, но тут до его ушей донесся грохот битвы.

— Чие не справляется, хм? — огладил Математик Боя бороду. — Ну что ж… лежи, Орочимару, восстанавливайся. Я приду к тебе позже. А сейчас нужно заняться семьей. Ведь без семьи кто мы, блять, вообще такие?

Он разогнался, вспоминая юношество. Те дни, когда величайший в мире мечник — Миямото Мусаси, обучал его бегу воина.

— Ты, пиздюк, — вещал он наставительно, смотря за попытками парня. — Ногами перебираешь по земельке. Ну и ручками-хуючками помогаешь. Это полная хуйня!

— А чем мне, хером, что ли, перебирать?! — резко огрызался молодой Сенсома.

— Перебирай, дело хорошее, — не обратил внимание на грубость наставник, но тут же посерьезнел. — Я тебе в уши не пизжу — ты используешь только ноги и руки. Пиздюк! У тебя же есть тело! Используй его! Все! Разом.

Шиноби не нужно много уметь, чтобы быстро двигаться. Достаточно просто подавать чакру в нужные на теле места, да грамотно следить за окружающей обстановкой, чтобы не впечататься никуда лицом. Но то — шиноби, а Сенсоме приходилось им не бывать. И нередко. Поэтому науку Миямото Мусаси он перенял. И крепко освоил, подогнав под себя и даже улучшив.

Так что, разогнавшись за два шага, подключая не ноги с руками, а все тело, Сенсома ринулся вперед так, что мог легко посоперничать в скорости с молнией, если такая окажется рядом.

И его скорость пригодилась, потому что он почти в самый последний момент успел отбросить ударом кулака гигантский куб, сотканный из мельчайших песчинок черного металла, который летел в Чие. Постаревшая Казекаге рвано выдохнула, сначала не осознав произошедшего, а потом довольно хмыкнула:

— Ты вовремя, Сенсома.

Сенсома не ответил, засмотревшись на поединок сына с отцом.

Сасори не мог наседать на родителя в ближнем бою, а потому, буквально, убегал от его атак, используя рельеф, природную скорость и, конечно, свою марионетку. Его кукла сносно атаковала сильнейшего шиноби Ветра в ближнем бою, то и дело подключая свои песчаные техники с черным металлом.

Шиццу держался достойно против мощи Третьего Казекаге и гения собственного сына, но было видно, что победы ему не одержать. Но Сенсома засмотрелся не на это — это все он увидел моментально, сразу же, как вообще повернул к сражающимся голову. Его заворожили движения Шиццу, отбивающего марионетке все ее орудия. Сын не спешил и действовал очень последовательно, можно даже сказать, безнадежно медленно.

Потому что он поддавался. Сдерживался, дабы не обрушить на своего потомка всю свою мощь разом. Потому что, несмотря на все, он любил Сасори.

И поэтому он пропустил коварный удар сбоку, а Сенсома позволил ему пройти. И только потом оказался рядом с скрючившимся на песке мужчиной.

— Силен, — выдохнул Шиццу, заметив стоящего над ним отца. — Эта его марионетка — сильная штука.

— Сила, сила, сила, — скучающе покачал головой в стороны Сасори. — Твоя сила, отец, ничего не значит. Ни твоя, ни любая другая. Искусство — вот, что важно. И я владею самым могущественным искусством в мире, понимаешь? Нет? Плевать. Когда-нибудь поймешь.

— Убивать он меня, значит, не планирует, — красноволосый шиноби прикрыл глаза и, застонав, начал подниматься. — Радует, Биджу меня возьми, очень радует!

— Не трогай Биджу, — одновременно осадили его Сенсома с Исобу, а после Сенсома улыбнулся внуку.

— Искусство? Тебя же зовут Сасори, да? Скажи мне, Сасори, где здесь ты увидел могучее искусство?

— Сейчас ты почувствуешь, как оно вскрывает твою грудь, — махнул рукой молодой кукловод.

Марионетка затрещала, вылетая из-за песчаных барханов и сдвоенным ударом орудий с обеих рук врезалась прямо в Сенсому! Точнее, врезалась бы, если бы Сенсома не применил сендзюцу и не стал бесплотным на тот миг, пока клинки входили в его тело. Он буквально мигнул и вернул себе осязаемость ровно в тот момент, когда потрепанные лезвия вошли в его грудь.

Шиццу гортанно вскрикнул сбоку, пораженно смотря, как по клинкам течет алая кровь.

— Я задержал удар, — холодно произнес Сасори, смотря в спокойные золотые глаза. — Я знаю все твои приемы, Математик Боя, не забывай, кто мой партнер. Орочимару-сан очень многому меня предупредил и научил тоже. А уж твое сендзюцу почти воняет для ноздрей Третьего. Да-да, не удивляйся, у него все еще есть ноздри. И он был сеннином, это очевидно.

— Так много знаешь, мальчик? — бархатно усмехнулся Сенсома, чувствуя, как марионетка мелко дрожит, пытаясь двинуться. — А ты знал, кто я такой?

— Бог Шиноби, старпер, Узукаге, — Сасори буркнул и дернул руками, но Третий его не слушался. — Что за?..

— О, так ты не знал, что мужчина подле меня, — Сенсома взглядом обратил глаза Сасори на Шиццу. — Является моим первым сыном?

Сасори моргнул пораженно, а после отступил на шаг. Отец был бледен, почти смертельно бледен. И юный гений знал, что причиной бледности не был его удар — он попал по родителю жестко, но никак не смертельно и даже не проблемно. Минус пара ребер — великому Шиццу Акасуна это бы даже за синяк не зашло.

Но он был бледен. Потому что сейчас Математика Боя ударили в самое сердце. Он переживает. Он боится, что Узукаге умрет. И он… он искренне верит в его слова. Он боится, что его отец умрет, потому что кровь, капающая по лезвиям с его груди…

Стоп. А где кровь?

— Дедушка ты мне, или нет, но под удар ты подставился сам, — нахмурился Сасори, вставая в стойку и подавая больше чакры в нити Третьего. — Но знай — мне жаль, что так вышло.

— Еще не жаль, — усмехнулся Сенсома, продолжая насмешливо на него смотреть. — Тебе станет жаль, когда ты осознаешь, что я действительно подставился сам. Специально дал тебе попасть. Равно как и твой отец.

— Отец не подставил мне сердце!

— Хо-о-о?.. А разве я подставил?

Сасори нервно послал чакро-импульс по нитям, потом по Третьему и по его лезвиям. И вздрогнул. Клинки из лучшей стали, укрепленные техникой магнетизма сеннина-Третьего остановились в теле Математика Боя ровно в одном миллиметре от его сердца! И застряли там, не в силах пошевелиться.

— Если бы я не пустил его, ты бы лишился оружия, мальчик, — произнес Сенсома и… сделал шаг вперед. — Ну давай же — у тебя есть шанс. Убей меня.

Его ледяная броня держала Третьего крепко, не позволяя Сасори вообще никак его контролировать. И этот безумный дед неспешно шел к нему. На него. Неотвратимо и бесстрашно. Ужасно.

— Ты говорил об искусстве, мальчик, — говорил Бог Шиноби, нависая над гением-кукловодом. — Ты похож на свою бабушку. Искусство — вещь хорошая, но не нужно оскорблять меня, говоря, что твое искусство сильнейшее. Нет, мальчик, не твое. Мое искусство сильнейшее. Потому что я владею искусством побеждать. И, поверь, это действительно лучшее искусство из всех.

Он наклонился к нему, совершенно не обращая внимания на торчащую у него из груди марионетку. Заглянул в глаза проницательно, серьезно, но с долей усмешки.

— Но даже я могу проиграть, конечно, — проникновенно сказал он. — Специально. Пожертвовать своим искусством. Догадываешься, ради чего? Вижу, что «да». Конечно же — ради семьи.

Он выпрямился и в одно неуловимое движение превратил марионетку-Третьего в щепки! Не взирая на все его укрепления, сендзюцу и ухищрения Сасори. В труху. Одним движением. А потом потрепал Сасори по волосам и толкнул к отцу.

— Иди, мальчик. Мы поговорим потом. А сейчас я вернусь к твоему партнеру.

* * *

Орочимару лежал и смотрел в чистое голубое небо. Зрение вернулось примерно минуту назад, почти одновременно со слухом, но Змеиный Сеннин не особо-то обращал на это внимание. Даже когда все его органы чувств восстановились на сто процентов, а чакра, как и положено в боевом режиме, начала бешено циркулировать в мозгу, Орочимару, все его естество, был занят лишь одной мыслью, набатом бившей в этом самом разогнанном мозгу.

— Я разбудил монстра… — даже не заметил, как привел губы в работу сеннин.

— И, наверное, даже правильно сделал, — послышался голос сверху.

Вот теперь уровень внешнего раздражителя, сиречь голоса, оказался достаточным, чтобы змеиные глаза скосили к нему взгляд. Обычная одежда, очки, золотые глаза и легкая усмешка на губах. Это был его учитель. Математик Боя и Сенсома Узумаки-Томура — сильнейший в мире.

Теперь — точно.

— Я подозревал тебя в сговоре с Шоураем или, хотя бы, человеком, ведущим с ним дела, — произнес Сенсома, глядя, как ученик медленно поднимается на локтях. — Ошибся. Тут все гораздо серьезнее. Какузу, Сасори, эти фуин… твоя организация не помогает Шоураю — не тот размах. И в бою я понял, что ты ему противостоишь. Похвально, учитывая его масштабы.

— Шоурай… контролирует почти весь законный мир, — неохотно разлепил губы Орочимару, окончательно поднявшись и сев, смотря на то, как его люди и жена неспешно идут к ним. — Вы не Шоурай. Я тоже ошибся. Просто вы спали, ушли в себя в своем Узушио и позабыли, что вышли из него. Я обратил на это внимание еще на фронте с Землей. А с Омо-чан ошибочно убедился. Думал, что Шоурай не упустит возможности возродить для себя клан Сенджу.

— Уверен, что у тебя уже есть несколько «зерен».

— Всего один. Пока. Тензо — хороший малый, и очень одаренный. Мне удалось пробудить в нем спящий геном Мокутона. Иногда я гадаю — может он быть неизвестным потомком Хаширамы Сенджу? Или его отца? А может быть он — родня Джирайи? Племянник, или вроде того.

— Кто может знать? Увидев сегодня Сасори, я немного растерялся. У меня же есть внук. И он так на меня не похож. Но в нем и есть кое-что. Интересно…

— Интересно… Сенсей? Что теперь? Теперь, когда мы старым-добрым способом пообщались и все прояснили. Теперь, когда вы окончательно вернулись. Будем дружить против Шоурая?

— Будем, конечно. Но сначала я хочу узнать больше о том, что ты создал. Кстати, что это? Организация, кампания?

— Больше. Целая Страна. Страна Звука. Хотя ее официальное название на мировой арене — Страна Рисовых Полей. Пока что. До победы над Шоураем.

— Да. До победы.

И они поднялись вместе, учитель и ученик. Поднялись к измотанным, даже окровавленным, но устало-довольным союзникам. Орочимару взял жену под руку, придерживая ее. Какузу угрюмо гладил раненого Каамару, спящего на его криво-сшитых руках. Сасори, Шиццу и Чие тихо говорили между собой о чем-то, и вид у младшего Акасуны был побитый.

Сенсома взглянул на собравшуюся компанию, и его сердце пронзила неведомая грусть.

Он предчувствовал что-то… Но не плохое, а просто… грустное.

* * *

— Итак… Като Дан, верно? — вздохнул Дарий Тесс Второй — светлейший и мудрейший, благороднейший и величайший правитель благословенной страны Иорфа Тесс. — Наш новый… патрон.

— Союзник, — склонил голову неприметный мужчина, облаченный в черное. — Союзник, господин Дарий.

— Забавно с тобой иногда поговорить, Дийкстра, — усмехнулся король. — Совсем непривычно.

— Прошу прощения, — начальник разведки пожал плечами. — Официоз отнимает время.

— Ну-ну, я наоборот доволен. Итак, Дан Като, верно? Или Като Дан? Слышал, он женат. Та девушка, что была здесь с Чемпионом двадцать три года назад…

— Господин король имеет безупречную память, — кивнул Дийкстра. — Цунаде Сенджу является женой Като Дана. Номинально, она является главой гильдии-основателя их королевства.

— Ну а вот тут, уважаемый господин агент, — вновь усмехнулся король. — Не стоит меня оскорблять. Говори как должно, Дийкстра. Я знаю их слова.

— Цунаде Сенджу — наследная химе клана-основателя Конохи, — послушно исправился разведчик. — Клана, как такового, не существует, но политическое влияние он имеет. Ее супруг, правда, сейчас имеет куда больше влияния. Он — Хокаге.

— Глава селения, — кивнул Дарий, показывая, что понимает. — Хорошо, о нем. Ты собирал информацию два года.

— И собрал. Като Дан — сын войны, ребенок женщины по имени Сапурайзу из деревни Ю, что находится в Стране Огня — почти по середине между Странами Рек и Лапши. Отец — неизвестный солдат, скорее всего — шиноби. Его описание затерялось, да и сам Като Дан его не видел и не знает. Вероятно, отец погиб на войне. На Первой Мировой Войне Шиноби. Вероятно, вскоре после зачатия Като Дана.

— А почему ты не назвал имя его клана, когда говорил о его матери? Я не знаю такого правила, — Дарий заинтересованно взглянул в глаза агенту.

— Отец, может быть, и принадлежал к какому-либо клану, но это неизвестно, — ответил Дийкстра. — А мать — бесклановая женщина из мелкой деревни. У таких людей — крестьян и просто рабочих, только имена. И имя «Като Дан» раньше было целостным. Уже потом, когда тогдашний мальчик попал в приют для шиноби, его разделили, сделав похожим и на имя личное и на имя клана.

— Интересно, — оценил король. — Не все я знал. Благодарю за науку. Но оставим его родословную. Мог бы просто сказать, что он сирота из приюта. И да-да, я знаю, что на получение этой информации ты потратил около года, но она больше нужна аналитикам и историкам, чем мне.

— Прошу простить, — склонил голову агент. — А возвращаясь к личности Като Дана — он спокоен, харизматичен, умен. У него очень широкий спектр талантов без явных недостатков. Хотя отмечается, что Като Дан с детства был немного «не от мира сего» и нередко искренне не понимал сверстников. По непонятным причинам. Вероятно, это может быть следствием его уникального кеккей генкай.

— Вот это уже интересно, — король потер руки. — Расскажи же мне, Дийкстра, что за магию он использует?

— Его техники основаны на управлении душой, — агент немного смутился. — Или тем, что ее заменяет. Как бы то ни было, Като Дан безупречно владеет собственной чакрой, телом и разумом и может проворачивать подобное «владение» с другими людьми. Эта техника совершенно уникальна.

— Интересно, и что же? Неужели он один такой во всем мире уродился? Душой владеет…

— Точной информации мы найти не смогли, — немного разочарованно произнес разведчик. — Но из слухов и домыслов кое-что получилось.

— Расскажи.

— Мы постановили, что когда-то очень давно, когда, вероятно, даже великий Глава был молод, в мире ходили слухи о шиноби с геномом Души. Они были довольно сильны, но малочисленны. Очень малочисленны. И этот маленький клан постоянно смешивался с другой кровью, постепенно совершенно теряя драгоценные гены.

— Только и всего? — удивился внезапному молчанию агента король. — И это — все, что у вас вышло?

— Еще лишь место зарождения клана. Как и многие другие кланы, он появился в Стране, которая сейчас носит название Страны Рисовых Полей. После, вероятно, он откочевал в земли, теперь принадлежащие Стране Огня. Название клана утеряно и покрыто пылью веков…

Затишье перед Бурей

— «А Математик-то был прав,» — подумал Сенсома, вспоминая свой странный сон. — «Он стал мне не нужен, потому что я заскучал. Скучно быть одновременно и самым умным бойцом, и самым сильным. Так что я остался только сильным. Удивительно, насколько я стал глупее… И насколько мы все были глупы, оценивая размах Орочимару.»

Прямо перед Богом Шиноби утес, к которому привел отряд Ясягоро, будто бы раскололся, показываясь им с нужного ракурса. Расщелина была небольшой, и поэтому со стороны утес казался одинокой и кособокой горой — в таких часто оказываются водопады. Однако отряд ступил на абсолютно сухую и ровную поверхность, войдя под тень скрывающих святая святых Орочимару скал.

— Раньше здесь была река, — будто бы прочел мысли учителя глава Скрытого Звука. — Но она мне мешала.

Сенсома удовлетворенно хмыкнул, оценивая легкое хвастовство ученика. «Мешала» — как тонко, легко и непринужденно Ясягоро заявил о своем абсолютном могуществе в этих местах. Фактически, не только этот утес с расщелиной и высушенной рекой — вся Страна Рисовых Полей была под его контролем. И об этом никто не знал, кроме, конечно, самых высоких чинов этой Страны.

Это-то и удивило Сенсому, и это-то укололо его самолюбие. Похоже, за долгих двадцать лет сидения в Узушио он действительно потерял огромную и важную часть себя. И если уж даже Орочимару, скрытно ото всех, смог достигнуть такого уровня практически в одиночку, трудно представить размах того, кто назвал себя Шоураем.

С его способностями, он может контролировать Великие Страны…

— Итак, дорогие гости, — хищно улыбнулся Орочимару, остановившись и фирменно искривив губы. — Добро пожаловать в Скрытый Звук!

Сенсома, Сашими, Ловен, Омо и Итачи мерно осмотрелись. Их группа как-то незаметно стала главной в их увеличившемся отряде, но прямо сейчас все они, и даже перерожденный, почувствовали, что сдали позиции. И их сданные позиции приняла группа Орочимару, Майко, Какузу и Каамару, будто бы распрямивших плечи, оказавшись дома. Сасори оказался на эдаком экваторе между группой хозяев и группой гостей, так как весь путь проделал в компании Шиццу, Сануми и Чие — с семьей, которая несколько дней к ряду вправляла юному гению мозги. И сейчас все члены клана Акасуна, кроме самого младшего, удивленно распахнули глаза.

А к ним уже приближались шиноби. Сенсома разом оценил их уровень как крепкий чунинский. Однако, шли они очень уверенно, что больше подошло бы кому-то в ранге джонина, или, хотя бы, его специализированной версии. Тем не менее, общая уверенность встречавшей их троицы никак не граничила с высокомерием, ибо все они синхронно упали на одной колено прямо перед Орочимару, возглавившему отряд.

— Мы рады видеть вас вновь, Орочимару-сама, — торжественно выдохнула самая старшая из троицы — миловидная девушка лет двадцати пяти.

— Здравствуйте, Замуи, Тато, Хомиширо, — Орочимару склонил голову в приветственном кивке. — Сегодня у Звука много гостей. Приготовьте всё и всех. И передайте Пятерке, что я жду их в Резиденции. Немедленно.

— Хай! — синхронно ответили чунины и исчезли в умелом Шуншине.

Вот уже Шуншин у них был толковый, и его Сенсома тоже не преминул оценить. Как и все остальное в Селении, пока Орочимару неспешно вел их в свою резиденцию. Скрытый Звук не был густо заселен, как та же Коноха, однако люди отряду на глаза попадались постоянно. И было в этих людях то, что еще больше отличало Звук от Листа, а именно — все они были шиноби. Разных уровней, от ученика академии и до матерого волка-джонина. Хотя, как вновь невольно отметил Сенсома, по-настоящему сильных джонинов они не встретили.

Жители Звука сновали по своим делам по скалам расщелины, будто бы муравьи исчезали в незаметных провалах тайных ходов и четко курсировали по лабиринтам подземелий. Чутье Сенсомы, которое он решил не сдерживать из любопытства, то и дело выцепляло в в утесе новые помещения, арены, ангары, камеры, лаборатории и залы. Скрытый Звук был необычным Какурезато — он был детищем Орочимару, созданным для вполне конкретных целей.

— Это — научный комплекс, я прав? — озвучил догадку Сенсома, постаравшись, чтобы в голосе не проявились осуждающие ноты. — И местные шиноби — твои коллеги и… эксперименты.

Чие нахмурилась, Шиццу и Сануми взглянули на Змеиного сеннина осуждающе, а Сашими с явным отвращением. Сам же Орочимару, до того идущий к ним спиной вперед, встал в половину оборота и придал лицу наигранно-удивленное выражение. А потом посерьезнел.

— Вы ошибаетесь, сенсей, — произнес он. — Но, как бы сказал Исобу-сан, вы и правы. Скрытый Звук представляет собой мой самый большой и открытый научный комплекс. Его можно назвать официальным, если учесть существование других, менее громоздких и более скрытых. Но местные — не мои рабы. И не игрушки. Это Селение было основано для тех, кто не хочет погибать за Великие Страны и Пять Основных Какурезато, но и не собирается носить клеймо нукенина. Это — почти приют. Здесь они отдыхают, живут, находят работу и иногда помогают мне. Добровольно. Они — мои граждане, а не эксперименты.

— А что насчет не местных?

— Наука требует жертв.

Сенсома не скривился и не стал расспрашивать дальше. Просто махнул рукой, предлагая продолжить путь. Он услышал достаточно, чтобы быть спокойным — Орочимару и правда не является тем садистом, маньяком и преступником, каким его малюют в большинстве Великих Стран с тех пор, как он стал отступником Листа. Официальная версия Четвертого Хокаге — контролер. Именно Орочимару в «большом мире» считают Шоураем, но сейчас Сенсома видел отличие.

Шоурай и правда безумец, идущий по головам. А Орочимару, как трезво заметил сам Сенсома в разговоре с Математиком, был его хорошим учеником и тем, кто был научен ценить и уважать жизнь.

Что до того, что он все же ставит эксперименты на людях в не самом добровольном порядке… Наука и правда требует жертв. И, в отличие от того же Манды — короля змей, наука не насыщается даже на самый короткий срок. Так что Сенсоме остается только верить в разум своего лучшего ученика и помнить, что в мире есть немало тех, кто действительно заслуживает закончить жизненный путь здесь, под скальпелем у Ясягоро.

Резиденция Орочимару была выполнена в стиле небольшого традиционного домика, окрашенного в светлые цвета. И смотрелся он на удивление органично среди скал и камня, что намекало на явную женскую руку. Сенсома не сомневался, что именно Майко смогла сделать так, чтобы посреди всей гротескности и простоты Звука, Резиденция его главы выглядела не нелепым белым домишко, а храмом и центром, в котором можно найти помощь.

И в этом храме их уже ждали. Сенсома почувствовал их не сразу — только когда ступил на деревянный порог. Пять мощных сигнатур, пять разных чакр, явно принадлежащих шиноби уровня Каге.

— Пятерка Звука — мои главные помощники и верные друзья, — представил их Орочимару, приветствуя всех кивком головы. — Я назову их отдельно. Первый.

— Мое почтение, Орочимару-сама, — вышел вперед молодой худощавый мужчина.

— Саконджи Уконами, — представил помощника Орочимару. — Шиноби с редчайшим геномом Деления. Саконджи способен контролировать свое тело на молекулярном уровне, что применяется им в широком спектре задач. Мой заместитель в деревне. Вторая.

Вперед безмолвно сделала шаг невысокая девушка с красивыми карими глазами, темно-алыми волосами и миловидным лицом. Сашими тихо ахнула, а Сенсома остался безучастным, хотя и он почувствовал то же, что и его секретарша.

— Вы верно догадались — Шизукани принадлежит к клану Узумаки, — Орочимару серьезно посмотрел учителю в глаза. — Ее семья была утеряна кланом в Стране рисовых Полей давным-давно. Они поколениями смешивали свою кровь с чужой, но кровь Узумаки сильна. Шизукани — последняя из своей семьи, и ей очень повезло, что я нашел ее. Она умирала. И, с тех пор, потеряла возможность говорить. Но она незаменима как в бою, так и в быту. Очень умелый специалист в фуиндзюцу и гендзюцу, как ни странно. Лучшая подруга Майко.

Шизукани сложила ладони в благодарном жесте, обращаясь к Орочимару, и под его одобрительным кивком сделала три шага к отряду. Она остановилась перед Сенсомой, нависшим над ней, как скала. несколько мгновений девушка прислушивалась к себе, а потом тихо выдохнула и… села перед Узукаге на колени.

— Твоя кровь сильна, Шизукани Узумаки, — улыбнулся ей Бог Шиноби. — И если у тебя возникнет желание, клан примет тебя в свои ряды. Но я не буду настаивать. У тебя есть право на выбор, а у клана есть извинения.

— Прости, — тихо сказала ей Сашими, кладя свою ладонь на ее плечо. — Прости, что не нашли тебя. Прости нас, за то, что забыли.

Шизукани молча улыбнулась, блеснув красивыми глазами, поднялась и отошла в сторону. К Майко, оскалившейся подруге и потрепавшей ее по алым волосам.

— Моего следующего помощника вы уже знаете, сенсей, — продолжил Орочимару, выждав паузу. — Хируко Цубаки — мой незаменимый ассистент. За два года он сильно изменился, но вы и так это чувствуете, верно?

— Верно, — спокойно и медленно ответил Сенсома, смотря золотыми глазами на мужчину, стоящего посередине пятерки. — От тебя просто смердит Цубаки, парень. И мне это ненравится.

Хируко, вопреки обыкновению, не вздрогнул, не попятился и даже не смутился. Он лишь так же спокойно кивнул и тихо ответил:

— Я решу это.

Сенсома неопределенно хмыкнул и с интересом обратил взгляд к ученику.

— Четвертая, прошу, — повел рукой Ясягоро.

Вышедшая вперед женщина казалась самой старшей из всех присутствующих, не считая Ловена. Даже Сенсома и Чие почтительно кивнули ей, когда она посмотрела на них. И она ответила таким же почтительным кивком. Ее просторные белые одеяния маскировали ее фигуру, но Сенсома сразу же понял, что она очень худа.

А вернее сказать — костлява.

— Аммицури Кагуя, — произнес Орочимару. — Начальник полиции Звука и одна из наших лучших штурмовиков. И наша мудрость, конечно.

— Вы мне льстите, Орочимару-сама, — прошелестела неопределенным голосом Аммицури. — Позвольте дерзость, я спрошу. Ведь перед нами ваш великий учитель, верно? Математик Боя.

— Это я, — ответил ей Сенсома.

— Узукаге-сама, — взгляд Кагуя мазнул по стоящей в стороне Шизукани. — Конечно. Великий Математик Боя — Бог Шиноби и сражений. Извините за вторую дерзость и второй вопрос: вы когда-нибудь сражались с членами клана Кагуя?

— Я наслышан о вашем клане, Аммицури-сан, — кивнул Сенсома. — Но сам я не сходился с ними в бою.

— А хотели бы?

Сенсома усмехнулся одновременно с Орочимару. Он почувствовал это — легендарную кровожадность клана Кагуя. Когда-то этот клан был могучим, но именно из-за их кровожадности и силы на них началась охота. Многим, очень многим Странам насолили воины-берсерки из клана с геномом костей, просто потому, что не умели держать в узде свою жажду битв и крови.

Аммицури же выжила, так как умела. Но даже ее умение предполагало такие вопросы.

— Конечно, — кивнул Сенсома. — В самом скором времени.

— Я рада, — кивнула в ответ Кагуя, отшагивая обратно. — И буду ждать.

— И даже я буду ждать, — поддержал ее Орочимару. — Ваша легендарная сила против учителя… Это будет очень интересно. Но сейчас — Пятый. Наш дорогой нукенин.

Вперед вышел пятый доверенный Ясягоро, до того стоявший глубоко в тени. Он был куда выше и массивнее остальных, но не казался переростком и гигантом — просто мощным и крепким мужчиной. И как только Сенсома чуть лучше его рассмотрел, он понял, что пятый не просто казался — он таким и был.

— Кисаме Хошигаки, — подтвердил догадку Сенсомы Орочимару. — Шиноби-отступник Скрытого Тумана. Очень опасный асоциальный элемент. По классификации преступной книги Бинго стоит наравне с Какузу. Какузу и Сасори, если быть точным. Но Какузу и Сасори не являются гражданами Скрытого Звука, так что их в моей Пятерке нет.

— Я рад познакомиться с такой знаменитостью, — по-акульи оскалился вышедший вперед Кисаме. — Математик Боя-сама, вы ведь уже сражались с шиноби моего клана.

— Я вижу, что ты превзошел своего предка. Он не поддерживал Режим Мудреца постоянно. Что до твоего вопроса — да, я сражался.

— Еще хотите?

Сенсома радостно расхохотался, и его смех поддержали Ловен и Чие. Орочимару улыбался, как, впрочем, и все остальные.

— Ты ничуть не изменился с тех пор, Сенсома, — вытерла выступившие слезы Чие. — Все так же крутишься в водовороте безумия и битв.

— Пишет Автор, вы тут все чокнутые, — хохотнул Ловен. — А, плевать! Эй, пацан, у тебя тут есть выпивка, а?

— У нас все есть, Ловен-сан, — улыбнулся Орочимару. — Все необходимое для вашего здесь нахождения до получения нужной информации. Пока мы шли, у меня родился план. Но сейчас нам всем нужно отдохнуть. Пятеро проводят вас.

Пожилая Кагуя взяла на себя ответственность проводить Сенсому. Она оказалась приятным собеседником — мудрой и умной женщиной. Сенсома вновь пообещал ей скорое сражение, а пока что намеревался отдохнуть. Но не с помощью сна.

— У вас тут есть место для медитации, Аммицури-сан?

* * *

— Что Математик Боя? — спросил Дан у стоящего перед ним АНБУ.

— Узукаге-сама не высылал новых вестей уже три недели, — послушно рапортовал Какаши. — С тех самых пор, когда ушел в Страну Ветра. Мы узнали, что он шел на встречу. Но не узнали, с кем. Хотя если учитывать личность того, кто встречал его и намеревался проводить по пустыне, можно делать предположения.

— И кто же?

— Акасуна Шиццу.

— Вот как?

Дан откинулся в кресле Хокаге и тяжело выдохнул. Шиццу был себе на уме, но все это выглядело как ловушка. И не важно какого рода — хотел ли красноволосый джонин Песка напасть на своего отца или же свести с матерью. Ловушка и все тут. Обидно было то, что больше использовать Шиццу не получится. Он и так еле до него добрался, но теперь полностью потерял.

А жаль — использовать сына против отца оказалось эффективно. Они даже смогли выиграть с его помощью Девятихвостого.

— Ладно, будем ждать новостей, — пришел к выводу Хокаге и посмотрел на Какаши. — Кстати, насчет новостей — что слышно о Джирайе?

— Джирайя-сама сейчас направляется в Страну Земли, — послушно ответил молодой джонин.

— Сказал зачем?

— Никак нет, но… Он же никогда не говорит. Потому что мы не спрашиваем.

— Начните, пожалуй, — Дан тепло усмехнулся талантливому юноше. — Военное время прошло, да, но меня беспокоит ситуация с контролером. Я верю в своего напарника по команде, но и переживаю за него. Орочимару силен.

— Хай, Хокаге-сама.

— И передай Обито вот это. Его новая миссия.

— Хай, Хокаге-сама.

Юноша принял сверток из рук Дана, постоял в сомнениях секунду и почти было ушел в Шуншин, но Като мягко его остановил.

— Ты что-то хотел сказать, Какаши?

— Аэм… — боец АНБУ потерялся, и Хокаге уже готов был расхохотаться, но сдержался. — Я хотел… попросить.

— Парочку выходных на неделе, да? — легко догадался Дан. — Ладно, я сделаю. Тогда передай своему капитану — Хизаши Хьюга, что ты отдыхаешь каждые вторые, хм… вторник и…

— Пятницу, — тихо попросил Хатаке, чувствуя смущение.

— И пятницу, — улыбнулся ему Като. — А теперь ступай. И передай Рин мой привет.

Смущенный до конца парень резко кивнул и ушел в Шуншин. Усмешка Като стала немного издевательской, но по-прежнему доброй. Он вздохнул, капризно отмахнулся от кипы бумаг с заверениями о том, что в Конохе слишком занижены налоги, и дайме этого не одобряет.

Минато с дальнего угла издевательски усмехнулся.

— Пожинаешь плоды, — произнес он, спокойно пройдя по кабинету и сев на стул, откинув полы своего черного плаща с алыми облаками. — И хорошо быть Хокаге, основа?

— Необходимо, — холодно ответил клону Шоурай. — А маленькие глупости меня забавляют. Но власть — глупая штука. По большому счету, я просто один большой папочка для всего селения. Просто потому, что я знаю больше. Познание приобретает интересные повороты…

— И ты хочешь стать папочкой всему миру? — Минато почти закатил глаза. — Звучит по-идиотски.

— Родители нужны всем, даже миру, — Шоурай пожал плечами, игнорируя свою же собственную издевку. — Особенно нашему глупому миру. И если когда-нибудь я смогу назвать себя папочкой всего мира, то значит я прожил жизнь не зря.

— Все мы… — поправил его Минато-клон. — Все мы прожили жизни не зря.

— Да. Кстати, ты продолжаешь следить за Джирайей? Мне нужен…

С коридора послышался топот, а потом дверь в кабинет резко распахнулась и на порог ступила растрепанная Цунаде. Шоурай улыбнулся жене, не обратив внимание на то, что Минато пропал, и выразительно посмотрел на ее растрепанные волосы.

— Спешила, — отмахнулась последняя из Сенджу, мимолетно поправив их. — Что ты решил насчет налогов? Этот биджев сын из администрации дайме меня достал! Вот, я принесла…

Ее взгляд упал на сброшенные со стола листы. Шоурай улыбнулся шире.

— В задницу его аргументы — я не буду повышать налоги. Был бы дайме шиноби — я бы уже давно присоединил его к себе. Плевать — пускай бесится.

— Его сын — шиноби, — заметила Цунаде. — Старший.

— Не везде мое Познание преуспело, — удивился Шоурай и подмигнул жене. — Тогда не откажешься встретиться с этим сыном? Я пошлю с тобой… Хаяте Гекко.

— Ты же не собирался контролировать собственных шиноби, — Сенджу нахмурилась.

— Ну не могу же я на встречу с сыном дайме послать шиноби из чужой Страны, — отрезал Шоурай. — Делай. И не заставляй меня разбираться самому. Иначе… ты знаешь.

Цунаде оставалось только кивнуть. Она знала.

* * *

— Так и запишем, кто-то соскучился.

Анатолий вновь сидел в кресле из другого мира, но теперь за его спиной не было привычной ему картины. Он сидел посреди мира Сенсомы.

Посреди мира шиноби.

— Я ошибался, — признался Сенсома, глядя в глаза немолодого Математика. — И я же был прав.

— Ошибался в моей полезности и был прав насчет ученика, — констатировал Анатолий. — Вывод дописан, пример решен. Но его решение лишь переводит тебя ко второму варианту контрольной — ты многое пропустил и теперь тебе придется наверстывать. Хотя я в тебя верю. Любая контрольная тебе по плечу.

— Как оказалось — нет, — Сенсома пожал плечами на поднятые брови. — Я стал слишком прямолинеен, слишком самоуверен и глуп. В целом — не самые плохие качества для Бога Шиноби, но в мире есть враг, который воспользуется каждым из них. Чувствую, очень скоро мне предстоит финальный бой. И до него мне нужно избавиться от недостатков.

— Думаешь, тебя можно победить? — Математик прищурился, изучая собеседника.

Высокий, крепко сложенный. Старик с виду и чудовище по сути. Сенсома Узумаки-Томура был непревзойденным мастером ближнего боя, гением во всех аспектах навыков шиноби и преемником силы великого Мудреца Шести Путей. Его Биджу действовал с ним заодно, доверял и помогал. Его навыки — лучшие.

Но он, похоже, прав. В теории, он может проиграть.

— Предчувствую, что способ есть, — ответил Сенсома. — Что-то неуловимое. Не знаю точно. Что-то, похожее на бой с Орочимару.

— Ладно, это не исключено, — вздохнул Математик. — Но со мной ты зачем говоришь?

— Я хочу, чтобы ты мне помог.

— Как же?

* * *

Поединки с Кагуя и Хошигаки были восхитительны. И после «первой пробы» превратились в каждодневные спарринги. Ритуал, как и медитация, вместо сна. Сенсома ожидал и готовился — нечто подобное он чувствовал перед поединком с Джашином, но тогда он четко знал врага и его местонахождение — сейчас же информации практически не было.

По крайней мере, не той, которая была необходима.

— Познакомься, Тензо, — представил ему в один из дней Орочимару молодого мальчика тринадцати лет. — Это — мой учитель, Сенсома-сама.

— Сенсома-сама, — послушно поклонился Богу Шиноби ребенок.

— Ох-хо-хо, молодой человек, — Сенсома пригладил бороду и бросил взгляд на Омо, стоящую неподалеку. — Вижу, манерам вы обучены. Тогда не соблаговолите обучить им и вашу старшую сестрицу по клану, хм?

— Сестрицу?! — изумилась девочка. — Дедушка…

— Все как и сказал сенсей, Омо-чан, — Орочимару облизнулся, заставив Омо вздрогнуть. — Тензо — такой же потомок клана Сенджу, как и ты. Вас можно назвать родственниками по клану. Хотя и не по крови.

— Твои намеки, — вздохнул Сенсома, когда дети отправились гулять по Звуку и наперебой делиться историями. — Преждевременны, тебе не кажется?

— Лучше раньше, чем позже, — пожал плечами Орочимару. — Если они останутся вместе, все может закрутиться. А потом, когда повзрослевший Тензо придет ко мне с вопросом, я скажу ему, что инцеста между ними быть не может. И тогда… их дети могут возродить клан Сенджу.

Сенсома хмыкнул, задрав голову к небу. С недавних пор эта привычка к нему вернулась. Да и не только она.

— Так и запишем — Орочимару желает армию из Сенджу, — усмехнулся перерожденный. — Но что мальчик? Дефект Омо со временем пропадет, а что же с Тензо? Ты же копался в нем, да?

— Исключительно, чтобы спасти, — самым честным тоном ответил Ясягоро. — Его пробудившийся Мокутон убивал его, и мне пришлось взять дело в свои руки.

— И я даже не буду спрашивать, как это так у него внезапно пробудился геном Стихии Дерева, — отмахнулся от вранья Сенсома. — Лучше скажи, завершился твой эксперимент успехом?

— Не совсем, — поскучнел сеннин. — До пробуждения Мокутона Тензо подавал большие надежды как шиноби. Со временем он бы смог дорасти до уровня Пятерки Звука. А теперь Дерево жрет его чакру и замедляет рост. Оно все еще сильное, но специализированное. Думаю, максимум от него — хороший токубецу-джонин. Ну, если, конечно, вы не вмешаетесь.

— Хм?

— Просто вы очень хороший учитель, хе-хе.

Сенсома поддержал смех ученика и сделал себе зарубку в памяти. Вполне возможно, она когда нибудь пригодится.

* * *

— Орочимару ушел на два дня, и забрал с собой Хируко и Саконджи, — вздохнула Майко и повернулась к подруге. — И теперь все на наших плечах, Шизукани.

Немая Узумаки улыбнулась и развела руками. Ей нравилось обилие гостей в Звуке — Селение стало походить на какое-то веселое место. Конечно ей, никогда не жившей в той же Конохе, было необычно видеть бегающих по улицам соревнующихся подростков и разномастных взрослых, занимающихся своими делами. И все местные из Скрытого Звука думали так же — в их жизни гости привносили необычное разнообразие.

В комнату вошла Сашими.

За две недели пребывания гостей в Звуке, молодая Узумаки успела крепко подружиться с двумя главными женщинами в селении. Майко очень нравилась ее хозяйственность и готовность к любой ситуации. А Шизукани нашла в ее лице отличного «собеседника» на тему фуиндзюцу.

— Ох, все спокойно в нашем граде, — чуть устало улыбнулась подругам Сашими. — Всех обошла, половину опросила — все в порядке.

— Спасибо, Сашими, — кивнула Инузука. — Ценю твою старательность, но я просила только узнать о гостях. Местные в нас не так уж и нуждаются — у нас тут оплот индивидуальности и независимости.

Шизукани согласно кивнула.

— Ловен меня бесит, как и всегда, — отмахнулась Узумаки и села рядом. — Хотя сегодня я увидела кое-что необычное. Сенсома-сама взял бутылку из его рук. Никогда не видела его с алкоголем…

— Что-что? — были бы у Майко уши как у Каамару, и они бы встали торчком. — Сенсома-сенсей… с алкоголем?

— Ну-у-у, Ловен всегда напивается, — беззаботно откликнулась Сашими. — Точнее, он всегда пьян. Если уж у Сенсомы-сама будут проблемы, этот пьяница его в обиду не даст. Даже себе же самому.

— Сенсей будет пить! — взвыла вскочившая Майко. — Быстро, Сашими! Когда ты видела его с бутылкой?!

— Пару часов назад, — хлопнула глазами Узумаки. — Что не так, Майко? Это же Сенсома-сама.

— Вот именно, Сашими!

В этот самый момент землю тряхануло, раздался грохот, а после ему на смену пришел дружный хохот нескольких мужчин. Инузука глухо заскулила, зная нрав учителя и нерешительно подошла к двери.

С улицы послышалось пьяное, но узнаваемое:

— А-абратный… нет… На-армальный Призыв!

Самый тесный мир

Грянул гром, и в добавок к ледяному дождю присоединился такой же ледяной, пронизывающий ветер. Но тройка шиноби, быстро и плавно продвигающаяся вглубь Страны Дождя, казалось бы даже не заметила бушующей непогоды.

Орочимару сверился с внутренней картой, по памяти прикидывая расстояния, которые им придется покрыть, дабы добраться до цели. Его сеть информаторов только набирала силу — с тем же Данзо, Изуной или самим Шоураем, ему в этой области еще было рано тягаться. Однако, запросы Змеиного Сеннина к своим людям были весьма специфичны, и он искренне верил, что его интересы в круг зрения осведомленных мира сего не входят.

По крайней мере пока.

Страна Дождя, по его данным, была как раз таким неинтересным местом практически для всех, после окончания Великой Войны. Как, впрочем, и большинство малых Стран, чья участь во время активных боевых действий была незавидна. Редко когда баталии шиноби проходили на территориях их родных Стран — в основном удар на себя принимали их младшие соседи.

Дождю в этом плане повезло меньше прочих, так как именно на его территориях сходились в битвах шиноби целых трех Великих Стран: Ветра, Земли и Огня. И каждая из сторон не жалела для противниц хороших шиноби на фронте — так появилась слава у самого Орочимару и его подчиненных, и так же обретали известность выдающиеся шиноби Песка и Камня. Раса, ставший Четвертым Казекаге или тот же Тапиро, над которым Ясягоро ставил некогда опыты, были одними из таких.

Но невезение Дождя на Войне перекрылось везением послевоенным, так как Селение Скрытого Дождя получило очень хорошего лидера — Ханзо Саламандра, шиноби, известного не только личной силой и высокими управленческими способностями, но и ярким патриотизмом. Именно информация о Ханзо и последствиях его ярого патриотического движения и заинтересовали Орочимару.

Уточняя — Орочимару стали интересны связи нынешнего лидера Амегакуре. Если проявить дотошность — его враги.

— Пора, — решил Ясягоро вслух, и отряд тут же остановился.

Саконджи принял оборонительную позицию — в их формации он отвечал за принятие на себя первого удара противника. Орочимару выжидающе сложил руки на груди — его роль, как роль лидера, включала в себя всего одну святую обязанность — следить за тем, чтобы все шло в соответствии с планами. А вот Хируко сходу сложил печати и опустил руки к склизкой и размытой жиже, называемой местными жителями Дождя землей.

— Стихия Грязи: Родная Топь, — пробормотал мужчина в пол голоса.

От рук Цубаки пошли волны, покрывающие большую площадь. Его уникальный геном, как оказалось, позволял Хируко использовать и создавать размытую землю — ту же грязь, которая имела все свойства Стихий Земли и Воды — одних из лучших Стихий для хороших сенсоров. Орочимару, проведя опыты и усилив ассистента препаратами, смог сделать из потомка Цубаки одного из лучших следопытов и поисковиков в мире.

— Общий радиус — сто километров, — отрапортовал Хируко. — Пусто.

— Подвинь круг техники вправо, — решил Орочимару, подумав.

Он и сам, с помощью сенсорики сеннина, чувствовал громоздкую обнаруживающую технику ассистента под ногами, но ее краев не ощущал. Тем не менее, это никак не мешало отдавать ему приказы.

— Влево и… немного назад. Да, туда, откуда мы пришли. Хорошо. Пусто? Попробуй щуп. На девять часов.

Приходилось тыкать пальцем в небо и искать иголку в стоге сена, но только вот цель Орочимару не была иголкой, да и Дождь, несмотря на то, что это была целая Страна, небом не был. Нет, нукенин Конохи искал группу не самых слабых шиноби в практически пустой Малой Стране. Это все еще было не очень легко, но благодаря возможностям Хируко…

— Есть, — произнес, вдруг, Цубаки. — Девять часов — три сигнатуры. Подходит, Орочимару-сама.

— Тогда идем, — решил сеннин.

Страна Дождя от Рисовых Полей (или Звука, как его называл Орочимару) была не так далеко. Всего сутки для быстрых и выносливых шиноби уровня Каге. И она была невелика — после войны ее территория была даже меньшей, чем территория личной Страны Змеиного Сеннина. И он знал, что ищет. И потому было совсем неудивительно, что он нашел.

Но троица еще совсем молодых шиноби все-таки удивилась, когда три же тени проникли в небольшую скрытую пещеру, в которой они укрылись от дождя и ветра.

Самым первым из троих среагировал рыжеволосый парень с забинтованной рукой. Он вскочил с места, здоровой конечностью выхватывая из-за спины кунай и преграждая Орочимару и его помощникам путь. Второй двинулась девушка с красивыми янтарными глазами и фиолетовыми волосами. Она не выхватывала оружия и не тянула пальцы друг к другу, для сбора печатей, но обостренные сенсорские способности сеннина позволили Ясягоро без труда почувствовать, как вздыбилась и настроилась на битву ее чакра.

Последним из троицы был худощавый бледный парень с грязными красными волосами. Орочимару прищурился, изучая его внешность, и так сильно заинтересовался ею, что не сразу заметил, как бессильно дрожит его тело. Юноша хотел вскочить и поддержать друзей, но не мог.

Он чудовищно истекал кровью.

— Кто вы такие? — глухо спросил рыжеволосый шиноби с кунаем. — Отвечайте, быстро!

— Орочимару-сама, — тихо позвал Саконджи.

— Девушка, — твердо произнес сеннин, прямо глядя в глаза рыжеволосого. — Хируко — мальчик.

— Конан! — только и успел вскрикнуть юноша, как его руки тут же заломили назад две тонкие каменные лианы, порожденные уникальной Стихией Булыжника.

Девушка, все же, успела среагировать, и Орочимару довольно сверкнул змеиными глазами, увидев как кожа на ее руке превращается в тонкий белый лист бумаги, тут же затвердевший до уровня доброй стали. Без печатей и названия техники, янтароглазая почти полностью покрыла свое тело бумагой, но в самый последний момент застыла, больше не в силах шевелиться.

Геном Деления сработал безотказно — Саконджи полностью слился с телом юной куноичи, не давая ей и пальцем пошевелить. В другой ситуации противник лидера Пятерки Звука еще бы смог сопротивляться, но девушка была еще слишком молода и слаба, так что ее чакру вмиг накрыла чакра Саконджи и жестко зафиксировала, как и тело.

Довольный телохранителями, Орочимару кивнул и прошел вперед — к лежащему в центре пещеры юноше.

— Нагато… — прохрипел рыжеволосый парень.

— Вот и познакомились, — усмехнулся Орочимару, присаживаясь рядом с почти бездыханным аловолосым. — Но не со всеми. Скажи мне, парень, как зовут твоего друга?

Раненый вяло пошевелил губами — его силы были на исходе. Как и предполагал Орочимару, здесь троица пряталась не просто так. После того, как Ханзо выследил и разгромил их основной отряд, лидеры группировки, в лице троицы молодых шиноби, бросились наутек. Но не для спасения своих жизней, нет. Слишком уж мягкосердечными они были, чтобы бросить своих товарищей ради самих себя.

Они пришли в эту пещеру несколько дней назад. Пришли, чтобы проводить друга в последний путь. И живучий аловолосый юноша умирал долгих трое суток. Но сегодня, похоже, его страдания должны были оборваться.

— Прошу простить, — прикрыл глаза Орочимару, активируя Малый Призыв. — Но тебе еще придется помучиться. Ради меня.

Змейка выскочила из его рукава и под сдвоенный крик рыжего и фиолетовой вонзила свои острые зубки прямо в шею красного. Тело названного Нагато парня выгнулось дугой уже в следующее мгновение, он истошно закричал, почти в унисон своим товарищам, а после обмяк на руках подхватившего его сеннина и затих.

Прошло всего два удара сердца, прежде чем его хриплое дыхание дошло до ушей Конан и…

— Яхико… — застонал, вновь выгибаясь, Нагато. — Яхико… Конан…

— Нагато! — в глазах девушки появились слезы. — Кто ты? Кто ты такой?! Зачем ты мучаешь его?!

— Затем, что он мне нужен живым, — поморщился Орочимару, спокойно активируя фуин на внутренней стороне куртки и подхватывая распакованный пакетик с кровью. — Его сердце остановилось как раз в тот момент, когда я подошел. Пришлось запускать заново. И вливать в него природную чакру. Теперь он не умрет. Какое-то время. И я использую это время, чтобы его вылечить. Он потерял очень много крови. И токсин, конечно же… Ханзо Саламандр оправдывает слухи о себе.

— Вы… — перешел на вежливый тон все еще скрученный рыжий. — Спасете его.

— Да, раз уж начал, — ответил Орочимару. — И даже дам вам свободу, если пообещаете не использовать ее против меня, пока я лечу его.

— А потом?

— А потом вы уже не сможете помешать мне спасать его жизнь.

Лианы Стихии Булыжника отпустили руки юноши за мгновение до того, как он согласно кивнул. Саконджи задержался, покидая тело девушки неспешно и осторожно, дабы ничего в нем не повредить. Напоследок он похлопал вздрогнувшую Конан по плечу и мирно улыбнулся:

— Это всегда неприятно. Для меня тоже, мы квиты. Хочешь шоколадку? Она помогает.

Девушка приняла подарок сразу же, даже не подумав отказаться и проявить гордость. Поднесла ко рту, но, задумавшись на миг, разломала сладость пополам и швырнула вторую часть рыжему другу. И только потом принялась жадно жевать.

Яхико поступил точно так же.

— Сыны войны… — немного задумчиво произнес Орочимару. — Я помню как Сенсома-сенсей говорил нам, что в послевоенные годы дети растут быстро. Так быстро, что еще до полного полового взросления начинают стареть душой. Либо становятся циниками. Но дети военных лет, говорил он, растут в двадцать раз быстрее. И при этом не стареют вообще никогда.

— Вы о чем? — вытер рукавом рот рыжеволосый.

— О шоколадках и сладостях, а так же о детской жертвенности и честности, — легко ответил Ясягоро. — В обычных шиноби такие качества долго не живут. Но не в вас, да?

— Кто вы? — все же повторил вопрос Яхико.

— Меня зовут Орочимару. Я — Каге Скрытого Звука. Не делай такое лицо — мне незачем тебе врать. Если ты чего-то не знаешь, это означает лишь то, что ты чего-то не знаешь. И не делай умное лицо — ты мало знаешь. И задал свой вопрос неправильно. Тебе гораздо важнее, для чего я здесь.

— Вы пришли нас поймать, — убежденно кивнул Яхико. — Меня, скорее всего. Именно за меня Ханзо заплатит больше…

— Юноша, — мягко, но с легким шипением, прервал его Орочимару. — Ты мало знаешь, помни это. Я не безумец, не охотник за головами и уж точно не подчиненный лидера Амегакуре. Я — Каге. И я преследую свои цели. Конкретно ты меня вообще не интересуешь. Настолько, что я бы избавился от тебя, вздумай ты мне противиться. А ты и вздумал. Но все еще жив. Потому что мне нужно, чтобы меня выслушала твоя подруга.

— Ты говоришь, — вновь глухо, колко и не очень вежливо начал Яхико. — Что не охотник за головами. И пришел за Конан. Ты — охотник за редкими геномами? Это одно и то же.

— Вообще-то не одно. Даже названия разные.

— Не занудствуй.

Змеиные глаза расширились удивленно, а потом Орочимару глухо и хрипло засмеялся, принимая замечание.

— Ты напоминаешь мне одного старого друга, — пояснил он, отсмеявшись. — Уверен, вы бы отлично поладили. Что до твоей подруги… Конан… она нужна лично мне. Мне и своему клану. Тому, что от него осталось.

— Я — бесклановая! — вставила гордо девушка. — Мой геном — случайность. Уникальная. Я сирота. И никогда не существовало кланов, способных управлять оригами.

— Ты просто вязнешь в своей некомпетентности. С каждым словом. Клан есть. Твой кеккей генкай совсем не случаен и даже вполне знаменит. И не уникален. По крайней мере настолько, насколько ты об этом думаешь. Ты — потомок клана Сенджу. Да, того самого клана Сенджу, который был уничтожен очень много лет назад. Возьмусь даже судить, что твоя мать родила тебя в возрасте. Потому и бросила. Ты — первое поколение потомков. В чем-то и правда уникальное. И уникальность твоя в том, что твое тело приспособило один из сильнейших известных кеккей генкай, превратив великую Стихию Дерева в оригами. Забавный случай. И поэтому я здесь. Я должен изучить тебя.

— Изучить? — снова нахмурился Яхико. — Эксперименты? И ты готов забрать ее так просто?

— Не так уж и просто, если учесть, что жизнь я тебе сохранил, — Орочимару кинул на юношу змеиный взгляд. — Хотя, по большому счету, я бы не особо расстроился, если бы пришлось убить тебя и твоего друга, а потом забрать девочку. Поверь мне — самый простой вариант. К сожалению, простые пути не для меня. И мне нужно содействие Конан. Ее интерес в этом деле тоже понятен — она вернется к клану и узнает о себе больше. Но тут открылось одно интересное обстоятельство… Хируко, ты проверил?

— Да, Орочимару-сама, — тут же отозвался Цубаки, до этого что-то химичивший с каплей крови Нагато. — Процент совпадения огромен. Судя по всему, это он. Удивительно.

— Мир тесен, — произнес Ясягоро, смотря на медленно оживающего аловолосого юношу перед собой. — Тесен и жесток. Но не всегда.

* * *

Сенсома широко зевнул и потянулся. Несмотря на сонливость, перерожденный был доволен — их с Ловеном двухдневный марафон как следует встряхнул скучный Звук, а заодно позволил его шиноби должным образом размяться, пытаясь утихомирить веселящегося Бога Шиноби.

Но веселью нужна грань, иначе весельем оно быть перестанет. И Сенсома знал это прекрасно, так что теперь нес дозор, освободив от нудной работы добрый десяток шиноби, ожидающих в контрольной точке возвращения своего Каге.

Ловен храпел рядом, обняв бочку с жидким пивом. Его марафон не заканчивается никогда, и даже тот факт, что Сашими из мести щедро разбавила его пиво водой, не особо беспокоил пожилого Архимага. Если он хотел, он мог напиться с одного наперстка, и точно так же, по желанию, он не падал двое суток к ряду, соревнуясь в крепости организма с самим Богом Шиноби.

Победила дружба и почти что умоляющий вой Майко, призывающей стариков не рушить детище ее мужа. Еще Инузука что-то там угрожала лично и от имени Орочимару, но кто ее, несерьезную, слушал? Даже Шиццу и Чие присоединились к веселящимся пройдохам, а за ними чуть ли не все Селение.

А уж как местным понравился День Ежей…

— Идут, — нарушил молчание Сенсома, почувствовав чакру ученика. — И не с пустыми руками, интересно.

— Плевать, пишет Автор… — буркнул Ловен, зевнул. — Я-а-а… крокодил… крокожу, хе. И буду, ик!..

— Кро-ко-дить, — медленно составил следующее слово Сенсома, ожидая догадки.

— Нет, — твердо и решительно ответил Архимаг. — Буду бухать.

Тем временем Орочимару и его отряд из ощущений чакры превратились в точки на горизонте. На вполне конкретные и осмысленные точки, который можно было увидеть невооруженным взглядом. До них было километра два. И Сенсома, решив чуть размять кости, резко прыгнул прямо к ним.

Перестарался — ругнувшегося Ловена осыпало каменной крошкой, а хлипкая каменная дозорная башенка покачнулась, но хотя бы не упала. Приняв во внимание начало, середину полета Сенсома контролировал более ответственно, как и приземление, поэтому при падении он никого не зашиб и даже сильно не задел.

Только двое молодых шиноби — девушка и парень, охнули и отскочили от ударной волны, вызванной приземлением Бога Шиноби.

— Сенсома-сама, — поклонился ему Орочимару, но тут же обеспокоился. — Что такое? Почему вы здесь? И… от вас пахнет… Скажите, что это Ловен надышал, прошу.

— Надышал, — пожал плечами Сенсома. — Мы с ним два дня квасили, там не только он надышал. Я даже больше надышал.

— Понятно, — поник Каге Звука. — Селение… цело?

— Ты за кого меня принимаешь? — обиделся Сенсома, но все же снизил голос. — Почти все…

— Ладно, — вздохнул ученик, смирившись с неизбежным. — Не везде же должно везти.

— Если ты так говоришь, твой поход оказался успешен. Но я думал, ты приведешь одного человека. У тебя же… трое детей, один из которых ранен. Кто был так жесток с ним?

— Это был Ханзо, — вмешался в разговор Яхико, сжав кулаки. — Старый ублюдок… он…

Сенсома беззвучно, но молниеносно навис над парнем, заглянув ему в душу золотыми глазами. Яхико заткнулся в тот же миг, но Сенсома ничего более не предпринимал долгих десять секунд буравя парня взглядом.

— Хочешь отомстить? — наконец произнес он. — Ты мести хочешь? Или справедливости?

— Я… — потерялся в глубине его глаз рыжий. — Я… С-справедливости? Я хочу справедливости…

— Тогда тебе сперва нужно понять, что такое — эта справедливость, — выпрямился Сенсома и глянул на раненого Нагато, несомого на спине гигантской белой змеи. — А этот юноша… Его волосы и лицо.

— Вы догадались быстрее нас, — тонко усмехнулся Орочимару. — Но да — похоже, это сын Шизукани. Он выжил в ту ночь, хотя она была убеждена в обратном. Как бы то ни было, это удача.

— А ты, значит, — повернулся Сенсома к вздрогнувшей Конан. — Потомок клана Сенджу? Хм, интересно… О… Ох, постой же. Я знаю тебя. Вернее, я знал твоего… Наверное, дедушку. Удивительно. Не знал, что у него были дети. Но сомнений быть не может. Очень удивительно.

— Сенсома-сенсей?

— Сенджу Тороки — мой старый-старый знакомый, — Сенсома поднял голову к небу, вздохнул. — Так и запишем — мир тесен. Или жизнь тесна? Как бы то ни было, в девочке я отчетливо вижу его.

— Тороки Сенджу — отец Цунаде, разве нет? — нахмурился Орочимару.

— Верно. Он женился на ее матери — Наоми, прямо перед началом Первой Мировой Войны. Тогда… много чего случилось. Никогда бы не подумал, что у него уже был ребенок. Боже-Боже, все действительно имеет так мало места…

Он замолчал, и Орочимару напрягся. Слишком резким было молчание учителя, будто бы на полуслове. И напряженным. Он вслушивался в себя долгих семь секунд, а после зло, через зубы, выдохнул и повернулся в ту сторону, с которой пришел отряд Ясягоро.

— Чертовски мало места в мире… — прошипел он.

И уже через половину минуты напряженного молчания и буйства его чакры Орочимару тоже почувствовал. Почувствовал и почти сразу же увидел воочию Тьму Мира Шиноби и главу Корня — Данзо Шимуру, чья сеть информаторов, как отметил для себя же Орочимару сутки назад, не заметит его специфичных запросов.

— Все прочь, — скомандовал Сенсома, не отрывая взгляда от старого друга. — Всем, сейчас же, прочь.

— Как нехорошо ты встречаешь друзей, — покачал головой мрачный Данзо, поудобнее располагая забинтованную руку на груди. — Скажи мне, Сенсома, это как-то связано с тем, что ты помогаешь ренегатам?

Этот вопрос был последним, что успели услышать Яхико, Конан, Саконджи и Хируко, прежде чем змеи Орочимару подхватили их и на огромной скорости понесли к горе, скрывающей в себе Селение Звука. Орочимару несся впереди всех и спешил.

Но он все равно не успел полностью уйти из радиуса поражения.

* * *

— Они не люди… — прошептала Конан, смотря на воронку, образовавшуюся после заключительной техники Математика Боя. — Не люди…

— Ты права. Они — шиноби, — подтвердил Орочимару и всмотрелся в оседающую пыль.

— Даже по меркам шиноби эта бойня чудовищна, — покачал голово Яхико. — Я знаю, Бог Шиноби очень сильный, но такое… В голове не укладывается.

— Бойня? — Орочимару показательно поднял бровь, а стоящая рядом Майко прыснула. — Парень, ты все больше и больше поражаешь меня своими знаниями. Их скудностью. Эти полчаса были просто разминкой. Даже приветствием. Два старых друга встретились и решили поиграть. Если бы они сражались в полную силу, я бы эвакуировал Селение.

— Разминка? — глаза Конан пораженно расширились.

А из клубов поднявшегося дыма, пыли и песка смеясь и переругиваясь шли Сенсома с Данзо, славно повеселившиеся в бою. Они разминались, вспоминая молодость. В этом спарринге Данзо всего лишь решил уточнить, тот ли это Сенсома, которого он знал, а не какой-нибудь поборник Шоурая или вообще дешевая копия.

А Сенсома сделал хорошую разминку, как в старые добрые, избавляясь от немного нервирующего похмелья.

Но хорошего понемногу, а дела требуют времени.

— Я верю Сенсоме, — сказал Данзо, когда все вовлеченные расположились в резиденции Орочимару. — И у меня есть новости.

Будет бой!

— Для начала — проясним один момент, — произнес Орочимару, на правах хозяина заговоривший после гостя. — Данзо-сан шутит.

— В смысле? — не поняла Майко, а Сенсома неопределенно усмехнулся.

Данзо же просто молча нахмурился. Нахмурился больше обычного.

— Вы сказали, Данзо-сан, что вы доверяете Сенсоме, — пояснил Орочимару. — Это мы и так знаем. Сути вашего разговора за прошедшие полчаса разминки мы не слышали. Следовательно…

— Муж, — Майко пихнула его в плечо и скорчила гримасу. — Не занудствуй. К делу.

Ясягоро сокрушенно вздохнул, а все остальные заулыбались. Только рыжий парень по имени Яхико опасливо посмотрел на бледнокожего сеннина, а потом перевел чуть более опасливый взгляд на его жену. Если уж кто-то может понукать такого страшного человека, то он явно должен быть еще страшнее.

— В общем — Данзо-сан прекрасно знал, что Звук никак не связан с Шоураем, — сказал Орочимару, опустив лишние формулировки. — Прекрасно знал. Как и то, что Коноху я не предавал. Поэтому я и посчитал его первые слова шуткой — Сенсома-сенсей никак не мог убедить уже убежденного человека еще больше. Даже Сенсома-сенсей.

— Ладно уж, не обижайся, — махнул рукой фыркнувший Ловен. — Автор сделал тебя не только мелким бледным занудным засранцем, но еще и просто трезвой жопой.

— Причем тут это? — покачала головой Сашими.

— Ладно уж, я поясню, — усмехнулся Орочимару, прекрасно понявший суть пьяного высказывания Архимага. — Все дело в том, что я бы не смог сбежать без помощи Данзо-сана.

— Я тебе не помогал, — холодно ответил Шимура.

Холодно, не зло.

— Напрямую — нет. Вы сделали все опосредованно. Именно в ту ночь, когда я сбежал, патрули были довольно вялыми. И меня никто не сторожил. Вообще никто. И да, я знаю, что такова суть моей тюрьмы — я сам разработал ее, но случай со мной был беспрецедентный. И фактически, потому что я — исключительно сильный шиноби, и политически — я кандидат на титул Хокаге.

— Кхм.

— Бывший кандидат. В любом случае — единственным реальным препятствием моему побегу был Сакумо, но я уверен, что его подослали не вы. Итого — мой побег не был глупостью и ошибкой кого-то из вовлеченных — он был вашим, Данзо-сан, личным допущением. Вы оставили передо мной открытую дверь и ушли, позволив выбирать. И сюда вы пришли с вполне конкретной целью. В одиночку.

Сеннин замолчал, а все остальные крепко задумались. Действительно, визит Данзо, даже для Сенсомы, показался им всем карательной операцией. Однако факты, приведенные Орочимару, явно говорили о том, что глава Корня не был враждебен к лидеру Скрытого Звука.

— Это я посоветовал Ханзо на всякий случай уничтожить одну неправительственную организацию, подрывающую его общий авторитет, — заговорил Данзо и с каменным спокойствием выдержал ненависть, которую обрушили на него взгляды Яхико и Конан. — Мне нужно было выманить тебя, и я знал, что не так уж давно твои шпионы этой организацией заинтересовались. Я должен был узнать, где ты скрываешься и не сидит ли с тобой Сенсома. Так что ты прав — я изначально шел сюда поговорить.

— Ты не пояснил, почему так легко отпустил его, — напомнил Сенсома другу.

Друг усмехнулся и иронично посмотрел ему в глаза.

— Сенсома, — сказал Шимура. — Орочимару — твой ученик. Он никак не может быть Шоураем — ты просто не так их всех воспитывал. Уж поверь, намучавшись с Хизаши и Наной, я понял, что тренировать просто, а вот учить нелегко. И ты — хороший учитель, Сенсома.

Присутствующие улыбнулись, глядя как смущенно отводит взгляд Бог Шиноби, польщенный похвалой. Сенсома и сам с себя усмехнулся, а после хлопнул в ладоши:

— Итак, на повестке дня — где и когда мы с вами надерем зад Шоураю?

* * *

— «Страна Моря,» — подумал Джирайя, остановившись и осматриваясь вокруг. — «Самая жопа мира…»

Раскинувшиеся перед ним виды и правда приводили в уныние, ибо не было здесь пестрящих красок и гармонии разнообразия, царящих в более просвещенных Странах. Своими однообразием и скучностью Море было очень похоже на Снег. Хотя, стоит благодарить Ками, тут было куда теплее Страны-Вечно-Отмороженных-Пальцев.

Но судьба странника, шпиона по совместительству и отшельника — штука нелегкая. И даже если последним клочком мира, где он не искал, окажется такая великолепная глухомань, как Страна Моря, ему придется туда идти. Потому что его поиски — дело почти святое.

Вдохновившись, сеннин облокотился на огромный валун, бывший, верно, когда-то частью монолитной скалы, и достал записную книжечку. Порывы вдохновения, истинного вдохновения, редки, и упускать их точно не лучшая идея. Сейчас на ум пришла мысль о двух братьях, разлученных в детстве. Один из них был хорош собою, смел и могуч, а второй был, мягко говоря… ну, пусть будет — неумел и юн. Но вот, старший брат находит младшего, все еще не окрепшего телом и духом, и яркость света его звезд и общее великолепие передаются от него к брату. И юнец становится мужчиной, под чутким руководством старшего брата.

В основном — в борделях, куда старший затащил еще, хе-хе, «не видавшего виды!» братца сразу же после воссоединения. Ну… а дальше…

Глаза писателя блеснули озорным огнем, когда он стал описывать, какую статную, длинноногую и пышногрудую женщину подобрал младшему убогому братцу братец старший, но тут священный процесс прервал звук шагов.

Шагов столь тихих и аккуратных, что их можно было назвать опасными. И шагов столь опасных, что Джирайя все прозевал.

Из-за края валуна неспешно вышел молодой рослый мужчина с темной удобной одеждой и мечом на спине. Наметанный взгляд сеннина сразу определил, что одежда путника подходит убийце, как и его тихая походка, а клинок за спиной был оружием, которое используют часто и серьезно. На правом боку, у бедра, как заметил мгновением позже Джирайя, у мужчины висела простая округлая маска без знаков отличия.

Убийца. И убийца очень опытный.

Убийца остановился, тоже быстро разглядев сеннина с ног до головы, и его глаза сузились в маленькие злые щелочки. Он не ожидал увидеть за очередным паршивым валуном в этой тупой Стране великого Жабьего Мудреца и извращенного отшельника.

Нет, Хицугая никак этого не ожидал.

— Ба, кого я вижу! — улыбнулся Джирайя, широко раскинув руки. — Это же ты, братишка. Тот самый, из Страны Снега.

В голове у Хицугайи пронеслась мысль, что говорить человеку, что он — это, собственно, он — большая глупость, но он смолчал. Вернее, сказал совсем другое:

— Я тебя помню, СаннинДжирайя. И помню нашу встречу.

— Судя по тому, что я вижу, твое-то задание удалось, а? — Джирайя усмехнулся и подмигнул. — А я вот, как видишь, все еще ищу брата. Ну и так — по мелочи. А ты тут как очутился?

Он только договорил слово и осекся. До него вдруг начало доходить. Конечно, еще тогда, в Стране Снега, опытный и наметанный взгляд Саннина определил род занятий немногословного шиноби как «жестокий», но… Сейчас, имея в памяти дату смерти, а точнее — убийства дайме Страны Снега и взгляд, которым его сверит этот мужчина, Джирайя начал догадываться.

Возможно, у Страны Моря уже начался траур по «неожиданно скончавшемуся» правителю…

— Слишком много вопросов, — медленно проговорил Хицугая, как бы невзначай заводя руки за спину. — Мы с тобой не друзья и не приятели. И не называй меня братишкой. Расходимся. В разные стороны.

— Да, — серьезно кивнул посмурневший Джирайя, следя за его руками. — В разные. Мне нет интереса до твоих дел.

Убийца. Даже убийца дайме. И опасный — точно шиноби и точно профессионал. Из какой бы Страны он ни был — скорее всего он состоит в специфичном подразделении, аналоге АНБУ. И все это важно, бесспорно, да только вот нет с этой важности никакого для Джирайи толку и смысла. Дела этого шиноби, пускай даже кровавые — не его обязанность.

— «Лишь бы не ударил в спину,» — подумал Саннин, проходя мимо хмурого мечника. — «Лишь бы не атаковал. Лишь бы…»

Ну конечно он атаковал. Ударил быстро и сильно, так, как бьют настоящие профессиональные убийцы. И полыхнул чакрой — такой, что Джирайе почти сразу поплохело — он был силен не только в навыках. Однако, какая бы чакра у тебя ни была, каким бы профессионалом ты ни являлся, уложить великого Жабьего Мудреца одним движением ты не сможешь ни за что.

Джирайя смазался, перейдя на высочайший уровень скорости, и отбил выпад кунаем. Убийца отступил на шаг, но уже его следующий шаг закрутил его тело в смертоносной мельнице, грозящей оставить Саннина без рук и ног. Джирайя высоко поднял правую ногу и остановил грозное лезвие стопой, подав в свои гэта такое количество чакры, что хватило бы на целую Академию Шиноби со всеми ее учителями. Клинок ударился в дерево сандалии с глухим стуком, но убийца уже опустил его рукоять, намереваясь использовать своим не менее смертоносные руки.

Хицугая бросился на Саннина из низкой стойки! И Джирайя легко принял его правый удар-обманку на скользящий блок, а после уверенно атаковал двойкой прямых и мощных ударов. Оба удара идеально прошли, и убийца, зашатавшись, отступил сразу на три шага, поднеся руку к носу.

— Кем бы ты ни был, я даю тебе жизнь, — серьезно произнес Джирайя, все еще стоя в стойке.

— Извини, Жабий Отшельник, но это уже профессиональное, — ответил Хицугая, поняв, что на уловку с «кровью из носа» противник не купится.

И они бросились друг на друга.

* * *

Минато-Шоурай тяжело вздохнул — его бесил этот Зак с Иорфа. Но приходилось терпеть — драный Изуна, скорее всего даже просто на зло ему, благоволил безумному Архимагу, который выстраивал их так называемый «план победы над Математиком Боя». Шоурай был уверен — собранной им армии хватит, чтобы одолеть не только Математика Боя, но и всех, кого бы он с собой не взял.

Хотя жертвовать всей армией все же не хотелось, так что он, через «не хочу», прислушивался к словам стратега. Но терпеть его все равно не мог. Поэтому был рад, что больше не требуется.

Как всегда, по забитой в подкорку привычке, переместился к Джирайе. Не просто к нему, конечно, а к реперной точке, находящейся у бывшего учителя этого тела за спиной. Это был сложный прием, который на самом деле включал в себя не один прыжок, а целых семь, но Шоурай с ним справлялся довольно легко. Его Познание позволяло и не это и именно благодаря Познанию он вообще мог использовать такую технику — у того же Минато этого, при жизни, не получалось.

Шоурай переместился и тут же ушел в информационную глухоту, натянув свой плащ чуть ли не по самые уши. Его одеяние немного отличалось от таких же у остальных членов Акацуки — оно не пропускало чакру. Поэтому сканирующие техники его не видели, и даже клан Хьюга своим Бьякуганом мог лишь отыскать место, где он стоит, но не его самого.

Правда работало это в обе стороны, так что и сам Шоурай сенсорскими способностями пользоваться не мог. Не самая, впрочем, большая жертва за гарантию того, что он не будет обнаружен.

Шоурай усмехнулся своей дальновидности, но тут же посерьезнел — его перенесло в Страну Моря. Именно здесь, по их данным, Джирайя и должен быть — малонаселенная странишка на краю карты — скучное место. И почти безлюдное. Тем интереснее было то, что неугомонный Джирайя уже успел найти себе развлечение в виде собеседника.

Шоурай присмотрелся — убийца. Сомнений никаких — шиноби, который за профессию считает прерывание чужих жизней. Опасный человек и, тем не менее, Джирайя так открыто и тепло с ним разговаривает. Разговаривал, вернее. Вот теперь между ними прошел холод.

Минато-Шоурай не первый день следил за Саннином, но такую картину он раньше не видел. Эмпатичный Джирайя был открыт для собеседника, а тот, в свою очередь, довольно холоден с самого начала. Они не близкие знакомые, но Джирайя встретил его так, будто они сто раз общались. И он не делал так с каждым встречным.

Возможно, Саннин и сам не понимал, что выделяет собеседника среди прочих, но опытный взгляд Познания выявил это сразу. Что же случилось? Неужели Джирайя нашел свою цель?!

Но вот, обменявшись короткими фразами, шиноби стали расходиться. Угрюмо и неприязненно. О нет, ошибка — Джирайя бы никогда не упустил Ошими Томуру, если бы нашел. И плевать, чего этот вышеупомянутый Томура хочет. Но нет — расход.

— Ложная тревога, — одними губами произнес Шоурай.

И в этот самый миг убийца напал, вероломно атаковав сзади! Шоурай в теле Минато не вздрогнул, хотя скорость у неизвестного была приличной. Джирайя и неизвестный столкнулись, грянулись друг о друга и разошлись. Все происходило стремительно, но не стремительнее мыслей Шоурая.

— «Джирайя проникся к убийце эмпатией, а убийца просто выполняет свою работу. И он хорош — противостоять Саннину может не каждый. Я знаю Джирайю и вижу, что сейчас он собран, серьезен и сосредоточен. Он хочет остановить убийцу, не доводя до его смерти. Убийца молод, но… Скорее всего, он обладает важной информацией о Ошими Томура. Если так — мне нужно вмешаться и все узнать самому. При этом, желательно — не выдавая себя Джирайе.»

В армии Шоурая находилось всего лишь два бывших шиноби Страны Моря, и Минато скакнул к одному из них. Попутно он передал ситуацию основному разуму, дабы получить поправки плану и просто уведомить старшего. Старший поправок не внес и все одобрил. Минато-Шоурай в миг оказался перед бывшим Амо из клана Гус, и тот уже был готов.

Без лишних слов, двое Шоураев переместились в Страну Моря — на реперную точку, теперь уже специально оставленную Минато подальше от сражения, которое все набирало обороты. Для начала они осмотрелись, и пришли к выводу, что дальше будет только хуже — убийца нападал так яростно, что Джирайе уже пришлось использовать Призыв, хотя его противник до сих пор не показывал никаких техник, кроме владения мечом и распределения чакры по телу.

— Вперед, — подтолкнул младшего-Шоурая Минато.

Тот послушно зашагал, подстраиваясь под ритм боя и, похоже, на ходу слушая распоряжения основного разума. Они его заметили сразу, как он вошел в зону действия их сенсорики, но отвлеклись противники друг от друга только на самом подходе бывшего Амо. Просто одни из очередных их бросков закончился тем, что они оказались в двадцати метрах друг от друга, тяжело дыша.

И в этот же самый момент в их поле зрения оказался младший Шоурай.

— Я не пожелаю мира путникам, что рушат земли чужой Страны, — после секундного молчания и переглядываний, выдохнул бывший Амо и встал так, чтобы быть чуть ближе к убийце, чем к Саннину. — Немедленно остановитесь, если все еще хотите пользоваться вежливостью Моря.

— Я очень даже не против, братан, но ты немного не понимаешь, — Джирайя холодно прищурился. — Никак сумасшедший?

— Не смешно, — Шоурай и правда выбрал стиль общения человека, который вообще не понял, как сильно он влип. Он шагнул в сторону убийцы. — Но честно, насколько сужу. А ты, отрок? Так молод, но глаза так полны зла — глупо же портить молодость на убиение. Опусти клинок. Море не любит глупости.

Убийца не сменил выражения лица, но даже Минато-Шоурай почувствовал, с каким презрением и холодом он отнесся к словам якобы юродивого-проповедника, по совместительству оказавшегося еще и шиноби в ранге джонина. Контролер понял — перед ним точно уж не хороший человек.

Таких, как минимум, не жалко.

— Опусти меч, — повторил вновь Шоурай-камикадзе, подходя все ближе к убийце. — Море не любит глупости.

Всего лишь миг — время просто сдвинулось на частицу вперед, а на шее бывшего Амо покраснела, а потом разошлась светлая кожа, не знавшая загара из-за морских туч. Джирайя сдавленно рыкнул, тут же делая бросок вперед, но почти моментально остановился.

Умерший от первого касания холодного клинка джонин взорвался изнутри, заставив на миг прикрыть глаза. Шоурай знал Джирайю и не давал ему возможности увидеть, как он использует свою технику. Это был важный и очень опасный трюк, но Познание справилось.

И его клон впечатался в тело убийцы.

Последний застонал, прижимая руки к груди, его зашатало, но… он не упал. Минато и даже основной Шоурай в тот момент даже не знали, что происходило внутри странного убийцы. Пока что не знали. Зато знал клон, пытавшийся безуспешно забрать под контроль тело могучего шиноби.

— «Он не поддается!» — в замешательстве подумал клон-камикадзе. — «Слишком сильный! Но откуда исходит такая сила?! На что она похожа? Похожа! На… Шиццу Акасуна — он был таким же образом силен. Нет, он даже слабее этого. Но почему? Что с ним не так? И что не так с его чакрой?..»

Клон будто бы оказался во внутреннем мире своей «жертвы». Подобные подразделения души есть у Джинчурики, но вот у простых людей Шоурай их раньше не встречал. Однако здесь этот мир был, и он был полон тьмы.

А потом из этой тьмы, глухо рокоча, вышел… Гигантский Ледяной Дракон!

— «Это он!» — пораженно подумал Шоурай, во все глаза глядя редчайшему в мире зверю. — «Ошими Томура!»

И в этот миг Дракон рванулся вперед, и клон исчез в его пасти. Исчез, но передал информацию основному разуму.

— «Срочно защити его от Джирайи!» — тут же вспух в мозгу Минато приказ.

И лидер Акацуки, сбросив свой плащ, перенесся в середину возвращающегося боя…

* * *

Голова была тяжелой… Все было тяжелым, если честно. Но Нагато даже обрадовался этой тяжести, пришедшей на смену его забытью в абсолютной невесомости. Он мало что помнил и еще меньше осознавал, но именно сейчас, почувствовав себя, свое бренное и очень неудобно-тяжелое тело, Нагато осознал, что жив.

И вспомнил, что его лечили.

Сил на рывок, дабы сесть в постели, не хватило от слова «совсем». Но юноша думал, что хватит, так что напряг мышцы, которые, ожидаемо, вместо движения принесли ему лютейшую боль. Тело Нагато судорожно дернулось, лишь увеличивая боль, а сам он, не в силах даже разжать глаза, сдавленно замычал.

И тут же почувствовал теплую женскую руку на своей груди.

— Ма… ма… — в полубреду от боли просипел юноша.

Рука на груди задрожала.

Глаза разлипались неохотно, но Нагато не был бы Нагато, если бы упрямо не продолжал действовать, пока у него не выйдет. И в этот раз упорство победило, даруя его мозгу оглушающий свет, минимум красок и…

Полуразмытое лицо женщины с алыми волосами и прекрасными глазами, цвета молодых спелых орехов. Глаза Нагато заслезились, и он судорожно заморгал, дабы избавиться от лишней влаги и прогнать наваждение. Прямо здесь и сейчас он видел над собой давно погибшую маму, будто бы пришедшую по его зову с того света.

— Мама… — тоскливо потянул он, не в силах сдерживаться. — Я жив, мама… Я пока еще жив. И… Яхико и Конан… Я нужен друзьям. Прости, мама…

— Все в порядке, Нагато-кун, — тепло ответил ему женский голос справа, но юноша не мог повернуть на него голову. — Ты будешь жить. Нас, членов клана Узумаки, так легко не убить. И… твоя мама… тоже будет с тобой.

Голос говорившей задрожал, а после с его стороны донеслись сдавленные всхлипы. Нагато расширил глаза от удивления и…

Увидел, что над ним действительно стоит его родная мама, во все глаза разглядывающая тощего сына со спутанными длинными волосами. Она не плакала и ничего не говорила. Но это была она. Нагато ее помнил.

— Мама! — бросился сын к матери, крепко обнимая ее. — Ты жива!

А в это время, в десятке комнат от воссоединившейся семьи проходил совет Страны Звука.

* * *

— По моим данным, — вещал Данзо. — Шоурай сумел набрать целую армию подконтрольных марионеток. Доподлинно известно, что ему помогает Изуна Учиха, а еще то, что им, по какой-то причине понадобился Девятихвостый.

— Скорее всего, — добавил от себя Сенсома. — Вместе с ними находится Архимаг с Иорфа — некий Зак. Опасный противник, который… уже когда-то побеждал меня на поле брани.

— Увлеченный Зак — мой равный, — сказал Ловен так, будто бы все сразу должны были понять, что он имеет ввиду.

— Другими словами — не слабее вас, Ловен-сан, — перевел Орочимару. — От себя могу добавить, что все марионетки Шоурая, хотя бы те, которые обычно выполняют штурмовые функции, улучшены. Генетически и чакро-физически. Они сильнее тех себя, коими были при жизни. С тем же Фугаку у кукловода не получилось — либо не было времени, либо — опыта. Сейчас все иначе.

— И еще не забываем, что всеми марионетками управляет кто-то один, — выдохнул Сенсома. — Они действуют куда более слаженно, чем того можно требовать от обычных шиноби.

— Мы противостоим армии, — медленно произнес Шиццу, тоже присутствующий на совете. — Если честно, без отца у нас бы шансов не было.

— Были бы, — не согласился Орочимару и посмотрел на учителя. — Но только на то, чтобы противостоять армии. Не победить Шоурая. Он бы ушел, я уверен. Слишком уж он неуловим.

— Если мы установим его личность — все остальное будет вопросом времени, — подытожил Данзо и тяжело вздохнул. — В наше время такие вопросы решались просто — назначить тайного и опасного врага Мадарой Учиха и спустить на него Сенсому. Каждый раз разрушения были больше и больше, но мир не погиб.

— Мадара мертв, — Сенсома показательно похлопал себя по свитку на бедре. — И пока я жив, его никто не воскресит.

— Отлично, это радует, сколько возможно. Итак, каковы наши планы?

— Если есть армия, ей нужно где-то базироваться. Совместив все наши шпионские сети, мы сможем ее обнаружить. Ее или ее следы. А дальше — бой. И пускай мир содрогнется, когда мы схлестнемся.

— Не забывай, Сенсома, что Шоурай знает о тебе. Знает куда больше, чем хотелось бы. Не удивлен, если знает даже больше, чем знал Мадара. В одиночку как минимум я тебя не отпущу.

— И я, иэк!.. Еще мне тут отсиживаться за кулисами в такой-то драке!

Все по очереди, даже Кисаме, бывший простым нукенином, подтвердили готовность пойти вместе с Математиком Боя на смерть, если того потребует ситуация. Сенсома смотрел в их лица и видел лица преданных людей. Тех, на которых можно будет положиться. Он взглянул на Шиццу и ему, вдруг, вспомнился Ошими.

И это воспоминание всколыхнуло нечто необычное.

Они совещались еще очень долго. Обдумывали стратегии и тактики. Незаметно к ним присоединились Сашими и Шизукани, проведавшие Нагато и его друзей — Яхико и Конан выгнали с совещания после того, как рыжий шиноби попытался выяснить отношения с Данзо. Вечерело. В итоге решили следующее:

— Я возвращаюсь в Коноху и все подготовлю, — Данзо зябко повел плечами. — И попробую… поговорить с Хирузеном.

— Ты так и не сказал, почему пришел один, — тихо сказал ему Сенсома, так, чтобы остальные не слышали. — И знает ли Дан о твоем визите сюда.

— Не знает, — ответил неохотно Шимура. — И не узнает, пока все не прояснится точно. Он — Хокаге, и дел у него полно. Хирузен помогает ему, но… Като все еще учится. да и сильно помочь он нам все равно пока не сможет. Как сможет — я предупрежу его. А пока… бывай, Сенсома.

— Удачного пути, Данзо. Привет… всем.

— Я передам.

Шимура ушел в Шуншин, оставив старого друга за спиной, но почти сразу же вышел из техники. Хотя это «почти сразу» вынесло его за пределы Скрытого Звука. Этим воспользовались двое молодых шиноби, чтобы мрачно и неспешно выйти из-за угла.

— Твоя вина! — выплюнул Яхико, держа в руках кунай.

— Ты виноват! — подтвердила сверкающая янтарными глазами Конан.

— Пхф… — Данзо усмехнулся и кашлянул. А потом напрягся, давя их чакрой. — Давайте быстрее, детишки. Мне некогда.

* * *

Все уже легли спать и, вероятно, видели десятый сон, как в дверь кабинета Орочимару сдержанно постучали. Глава Звука напрягся, но не смог ощутить чакры стучавшего. И поэтому облегченно вздохнул и махнул рукой:

— Прошу, учитель.

Сенсома появился из-за двери будто бы сразу. Хотя, вероятнее всего, он использовал сендзюцу и свои ежиные приемы. Как бы то ни было, уже через секунду учитель сидел перед учеником.

— Не спишь, — заметил Сенсома.

— Могу себе позволить, — хищно улыбнулся Орочимару. — Ко всему — это мои обязанности. Детишки, которых отходил Данзо-сан, только что уснули, а до этого нужно было их держать и лечить. Мда… И сын Шизукани… все еще трудно поверить. Многое произошло за сегодня. И еще больше произойдет в ближайшем будущем.

— Я как раз об этом, — кивнул серьезно Математик Боя. — Я считаю, что армию мы не найдем.

— Почему?

— Потому что он сам нам ее покажет.

— Думаете, он выступит первым?

— Или сделает так, чтобы мы нарочно узнали его местонахождение. Это будет ловушка, так я вижу. Это в стиле Зака и контролера.

— Тогда план с битвой отменяется? Если рискнем, поставим на кон все наши жизни…

Сенсома долго молчал, обдумывая слова, роящиеся у него в голове. Он бы хотел сказать ученику, что многому научился у своих врагов. Хотел бы поведать, что Мадара всегда, до самой смерти, был его настоящим учителем, благодаря которому Бог Шиноби и рос до своей вершины. Можно было бы даже приоткрыть тайну перерождения…

Но сказал он следующее:

— Мы поставим на кон. Но иначе.

* * *

Джирайя тяжело дышал, а по губе струилась кровь. Одного убийцу он сдержал бы, а потом в нужный момент использовал бы сендзюцу и закончил поединок. Но вот бывший ученик, которого контролировал ненавистный Шоурай… Минато все изменил.

— Ублюдок, — хрипло выдохнул Джирайя. — Чертов ублюдок…

— Не кипятитесь, — Шоурай издевательски усмехнулся. — Сенсей.

Поле битвы было тем, каким и должно быть, когда сражаются шиноби высшего уровня. В бывшем ученике Джирайя не сомневался, но был куда как поражен силой и умением убийцы, державшегося с ними обоими наравне весь отрезок. Но прямо сейчас он тяжело дышал. Так же тяжело, как и остальные.

— Проклятье Биджу, — раздосадованно скривился Джирайя и…

Исчез в облаке дыма.

— Биджу! — выругался Хицугая и бросился было за ним.

Но его остановил взмах рукой от неожиданного союзника:

— Ты не догонишь его, Ледяной! Не трать время и силы.

АНБУ Страны Воды зло прищурился и повернулся к «союзнику». И этот шиноби был знаменит — великий Минато Желтая Молния — ренегат и предатель Конохи. Хицугая знал о нем многое, кроме… всего, что реально было важно. Но более всего теперь ему было интересно…

— Что ты знаешь?

Холод в его голосе соответствовал льду техники, которую он вот-вот готов был обрушить на слишком осведомленного джонина-нукенина. Но только тогда, когда все для себя выяснит.

— Я… — произнес новый голос, хотя Минато и с места не сдвинулся.

Хицугая обернулся.

— Я многое знаю о тебе, Ледяной… Слишком многое, — сказал, улыбаясь ему в глаза, Четвертый Хокаге.

Решение и информация о корнях

Сенсома мощно, с силой, опустил руку сверху вниз. Он двигался неспешно, так, чтобы его движения могли видеть все — даже Омо-чан, наблюдающая за началом спарринга. Тем не менее, несмотря на его малую скорость, сила движения никуда не делась, и простой костяной блок пожилой Кагуи Аммицури попросту смело.

Женщина отшатнулась, закрутилась вокруг своей оси, давая инерции удара ослабнуть, но не полностью, и тут же бросилась на Математика Боя вновь! Она была сильна, эта Кагуя — самая благоразумная и старая из своего рода. Малочисленного, теперь, рода. Строго говоря, в мире осталось лишь два члена клана: она и ее совсем молодой внук Кимимаро. Однако, такая малочисленность говорила не о слабости клановых приемов и техник…

Совсем наоборот!

Аммицури вырастила из атакующей руки две острые кости и ловко атаковала ими ведущую ногу Сенсомы. Бог Шиноби не заметил этого удара сразу, а потом чуть ускорился, смазываясь в движении и спасая конечность от бритвенно-острых костей. По опыту он знал — его пассивную защиту старая Кагуя преодолеет шутя. Но вот с активной защитой Математика Боя ей было не тягаться — приемы, захваты и стойки Сенсомы сменялись одна другой, плавно превращаясь в танец битвы. Вернее, это для всех наблюдающих казалось танцем — для самого Сенсомы это было математикой.

— «На ее месте я бы сделал подсечку, а потом резкий апперкот», — размышлял перерожденный, наблюдая за движениями противницы. — «Но я не на её месте. Атака в ноги не прошла, так что она станет бить по рукам.»

И верно, Кагуя взмыла в воздух в затяжном прыжке, повернув голову к полу. Это необычное движение позволило ей открыть максимальную площадь своего тела в сторону Сенсомы и одним резким махом высвободить как можно большее количество костей! Удар вышел сокрушительным, но… не по Сенсоме.

На том месте, куда пришлась атака костей, вместо Математика Боя стояла Земляная Стена. И на ней постепенно расцветал узор фуин-взрыва.

— Он с ней просто играет, — оскалился акулий сеннин по имени Кисаме. — Бабка его даже не тронет.

— Больше уважения, эй! — тут же рыкнула на него Майко, уважавшая старую Кагую. — Спорим на тысячу, что госпожа Аммицури пустит сенсею кровь?

— Я ставлю десять тысяч, — засмеялся Хошигаки.

Как только он это сказал, Майко припала к земле грудью, напрягла тело и рванула на Сенсому в стремительном прыжке!

Перерожденный не использовал никаких техник усиления тела или сенсорных способностей, поэтому заметил ученицу довольно поздно — только после того, как она уже начала свое движение. А прыжок Майко по праву считался мощным — он сам учил ее. Поэтому он знал, что не успеет ее остановить. Аммицури тоже поняла, что у нее появилась подмога, и подстроилась под движение Инузуки. Ее костяные клинки на сей раз метили в голову…

Бог-Камень покрыл тело Математика Боя за мгновение до того, как по нему врезала когтями Майко. Да, ученица величайшего шиноби в мире была сильна, а ее когти по праву считались оружием, способным спорить в атакующей силе с лучшими клинками в мире, но даже им не было возможно пробить защиту мощнейшей защитной техники. В последний миг Майко смягчила руку, дабы не поранить ее о каменного сенсея.

А вот Аммицури не успела среагировать, и ее могучие костяные клинки бесславно разбились о каменное покрытие Бога-Камня. Кагуя скривилась молча, но тут же отрастила новые. И уже готова была пустить их в ход, но ее остановил жест Майко.

Инузука же, предупредив пожилую напарницу, распаковала кунаи с фуин взрывами.

— Ну нет уж, девочка! — произнес Сенсома, выходя из окаменения и отбрасывая ученицу рукой.

Вернее — он попытался ее отбросить. Потому что Майко, угадав действие учителя, схватила его за руку и обвилась вокруг нее, не собираясь никуда отлетать.

Сенсома потерял драгоценную секунду, сбрасывая Инузуку второй рукой, а потому, когда он обернулся к Кагуе, то еле-еле успел отвести голову прочь.

И костяной клинок скользнул по его скуле.

— Сука, — буркнул Кисаме.

Кровь из рассеченной кожи еще не успела даже проявиться на лице величайшего в мире шиноби, но акулье чутье сеннина уже сказало ему, что спор с Майко он проиграл. Пускай она и воспользовалась трюком.

Сенсому же капля крови на лице не расстроила, а раззадорила. Он оскалился в радостной улыбке и быстро и четко провел серию коротких ударов в корпус Аммицури, харкнувшей после них кровью. Улыбка на лице и задорный огонь в золотых глазах не потускнели — жалеть оппонента в спарринге Математик Боя не собирался.

Майко вскрикнула и бросилась на помощь пожилой напарнице, но Сенсома теперь был куда серьезней, чем раньше. Он встретил ученицу ударом ноги, плавно перешедшим в технику Бога-Дракона Листа, сметшую Инузуку прочь к противоположной стене. Все это он проделал с показательной легкостью.

Майко глухо ударилась телом о камень прямо рядом с Кисаме. Нукенин усмехнулся и ухватился за рукоять своего меча.

— Спор я все равно просрал, — сказал он весело. — Хоть развлекусь.

Втроем они заставили Сенсому применить Первый из Семи Вдохов. Второй он активировал только тогда, когда вся Пятерка Звука атаковала его под предводительством Майко. Он сражался с ними на той границе, где мог проиграть, не усиливая тело и техники до неприличия.

И поэтому до Шестого Вдоха он дошел только тогда, когда к битве присоединились члены клана Акасуна, вместе с Омо, Итачи и даже троицей из Дождя. Подземный тренировочный полигон содрогался и стонал в тон грохоту техник и ударов. Сенсома контролировал каждый его угол, сражаясь со всеми подряд в их же родной стихие. С Чие, Сануми и Сасори он бился посредством техник. С Кисаме фехтовал. На Лед Омо отвечал своим собственным. Остальных, лезущих близко или держащихся на средней дистанции, он крушил чистым тайдзюцу.

Он был полноправным Богом Шиноби.

— Это всего лишь спарринг, — хмыкнул Орочимару, вместе с Ловеном оставшийся не у дел. — Но он так выкладывается.

— Выкладывается? — Архимаг даже не смотрел в сторону сражения. — Я, ик! не вижу нихрена — они так носятся все быстро… Но я точно знаю, что Сенсома не настолько слабый. Если бы Автор написал, что он реально выкладывается, это помещение перестало бы существовать. И, что хуже, мое пиво тоже…

— Нет, сенсей выкладывается не так, как ты говоришь, — пояснил Орочимару. — Он, конечно, сдерживается, но только в использовании техник усиления. Ни сендзюцу, ни Врата, ни чакру Исобу-сана он не использует. Только Вдохи и Величайший Контроль, завязанный на Печать Силы Сотни. Все это ставит его лишь немногим выше уровня Хокаге — сильнейших из Каге своих времен. Но все наши лучшие шиноби его не одолеют даже так. Потому что он выкладывается. Сражается в полную силу, которая была им специально ограничена. Вот я и не понимаю — зачем?

Ловен подумал, бросил-таки взгляд на мешанину техник и тел, ожидаемо не смог нихрена там разобрать и надолго присосался к бутылке. А потом, пошатнувшись и свесив голову, произнес:

— Похоже, наш главный герой хочет показать, как будут бесполезны статисты в последней битве.

Орочимару вздрогнул и посмотрел на учителя.

Сенсома радовался битве, оскалившись самозабвенно фехтовал, хохотал в голос, когда кому-то удавалось его задеть по серьезному… Казалось, будто для него это был обычный сверх-тяжелый спарринг, который радовал его. Но было и еще что-то. Вот оно! То, как жестко Сенсома ударил совсем маленького Итачи, посылая его на отравленные кунаи Чие. Конечно, юного Учиху спасли — увидевший опасность Сасори сбил бабушкины снаряды своими. Но сам факт…

Сенсома бился, но в определенные моменты времени будто бы невзначай подвергал жизни оппонентов нешуточной опасности. Он делал это нарочно и даже не беспокоился о том, что кто-то и правда может умереть. Он бы не смог спасти того же Кисаме, если бы сдвоенный удар Аммицури и Саконджи, под который он подставил акульего сеннина, все-таки прошел. Но он все равно подставил Кисаме.

И только Орочимару разглядел, что сенсей делает это нарочно. Всем остальным же это казалось… показателем. Показателем той самой пропасти между ними и Богом Шиноби. Они думали, будто бы он действительно ненарочно может прикончить их всех и даже не заметить.

— Нужно вмешаться, — подумал вслух Ясягоро.

— Думаешь? — пьяно спросил Ловен. — И какой, иэк!.. с того проф-мф-ф-и-и-ит?

— Показать, что он не прав, конечно. Что мы поможем ему.

— Пх-хе-хе-хе, парень, — взгляд Архимага вмиг стал осмысленным. — Ты не сможешь ему этого доказать. Потому что он прав.

Сказав это, Ловен махнул рукой в сторону сражения, и с его руки сорвался огонек, по мере движения превратившийся в целый огненный вихрь! Это заклинание почти полностью повторяло ту комбинированную технику, которой Сенсома победил Третьего Райкаге, с той лишь разницей, что состояло всего из одного элемента — магического пламени.

С места поражения успели отпрыгнуть все, кроме Сенсомы, который даже и не пытался. Он посмотрел на Архимага, который только плечами пожал, и сам пожал плечами. Да, Брау догадался о его мыслях, но это их не меняло. Вздохнув глубже, Сенсома активировал Седьмой Вдох и выставил перед собой клинок, от которого веяло холодом.

— Стиль Холодного Дыхания: Двадцать Пятое Ката — Ледяное Торнадо.

Новая техника, рожденная как раз благодаря все той же комбинированной атаке, которую он обрушил на бывшего Райкаге, сорвалась с его клинка и бросилась навстречу заклинанию. И смела ее в тот же миг, как только они соприкоснулись… И продолжила путь.

— Биджу! — выдохнул Кисаме, почувствовав настоящую мощь техники. — Старика прикончит!

Он первым бросился между Ловеном и торнадо, на ходу складывая печати. Старый маг-алкоголик ему нравился — он всегда был предельно честен и открыт. Поэтому у Кисаме даже мысли не было бездействовать. Как, впрочем, и у всех остальных. Все, кто только что сражался с Сенсомой, бросились защищать от его техники Архимага, спокойно смотрящего за развитием событий. Вперед встал даже Орочимару.

Но им попросту не дали исполнить задуманное.

— Стихия Огня: Огненный Меч Бога Войны! — донеслось до ушей Сенсомы каркающее.

— Стихия Ветра: Кружение Силы! — вторило ему мрачное.

И в торнадо Сенсомы влетел огненный шторм. Он был силен сам по себе, настолько, что от раздавшегося жара даже у покрытых с ног до головы чакрой шиноби начали подгорать волосы. Но еще его атаке на торнадо большую силу придавало направление, по которому он был запущен. Тот, кто корректировал направление техники, сделал так что шторм атаковал торнадо сбоку, ровно в то место, в котором оно было наименее прочным. В то, которым оно приняло заклинание Ловена.

И торнадо распалось, равно как распался вместе с ним и шторм. Сенсома знал это исполнение, когда на выполнение задачи уходит ровно столько чакры и концентрации, сколько нужно. Когда шиноби использует самый минимум затрат для достижения максимума результата.

Так филигранно использовал чакру только один шиноби в мире. Когда-то давно его прозвали Мастером Техник, а потом и Профессором.

Но главным его титулом, конечно же, был…

— Обожаю надирать зад высокомерным засранцам! — довольно хохотнул Третий Хокаге Сарутоби Хирузен, пыхнув трубкой. — Только этим бы и занимался.

— Ты слишком расслабился, — тихо сказал Данзо Шимура, стоящий подле него. — Мы вмешались — теперь мы тоже в битве. Если он сейчас прыгнет — сметет тебя за две секунды.

— Он не прыгнет, — улыбался Хирузен, бесстрашно смотря в золотые глаза друга. — Спарринг окончен.

— Вы с вестями? — крикнул им обрадовавшийся встрече Сенсома.

— Еще какими! — махнул рукой Третий Хокаге и повернулся к застывшему Орочимару. — Мы нашли армию.

* * *

— Ты нашел сына Сенсомы, — выгнул бровь Изуна. Шоурай кивнул. — Нашел и просто отпустил. Ничего не сказал ему и ничего не объяснил.

— Я сказал, — хмуро ответил Минато. — Но этот… Ошими… Который носит имя Хицугая… Он не заинтересовался.

— Чем? — уточнил Изуна.

— Да ничем, Биджу тебя дери! — разозлился Шоурай. — Вообще ничем, понял?! И не уточняй, Учиха! Я многое ему предлагал! Этот ублюдок вообще нихрена не захотел!

В пещере Учиха было сыро. Тем не менее, все собрания Акацуки организовывались именно в ней. И именно в ней находилось теперь Гедо, удерживающее Девятихвостого и, с недавних пор, Семихвостого тоже. И именно по ней разлетелось эхо от ее лидера.

— Ну вы же смогли хоть что-то узнать о нем, так? — спросил Зак, походив королевой.

Напротив Архимага сидел Белый Зецу.

— Смог, — ответил Шоурай, неприязненно посмотрев на Архимага. — Конечно я смог! Он из Воды, служит в АНБУ. И являет собой особый отдел. В одиночку, да. Отдел по убийствам. Не всегда скрытым, но всегда таким, чтобы никто не мог протянуть ниточку между ним и Водой. Лучший из лучших. И самый верный пес Мизукаге Ягуры. И нет — все наши политические предложения его не заинтересовали.

— Это неудобно, — поморщился Изуна и посмотрел на одного из новых членов организации. — Мы ведь могли многое предложить в политике Великих Стран, верно… Ооноки-сан?

Ооноки Обеих Чаш Весов степенно кивнул. Он вступил в Акацуки намеренно, ради получения выгоды. И ради все той же выгоды готов был идти на временные уступки. Он мог бы многое предложить в политике.

Он подумал об этом и слегка нервно выдохнул. Так, чтобы никто из присутствующих не заметил.

Потому что он обманывал. Всех их и даже самого себя.

Ооноки присоединился к Учихам и Шоураю, потому что до смерти боялся Математика Боя.

— Как бы то ни было, теперь мы можем… что? — Шоурай повернулся к Зецу. — Шантаж?

— Я-ам… — Белый почесал голову, будто бы задумываясь.

На самом деле, он телепатически связывался с Черным. Это был уникальный Белый, как раз для подобной разведки и шпионажа. И прямо сейчас он попросил Черного разузнать, есть ли чем шантажировать Ошими Томуру?

— Нет, не шантаж, — ответил он сразу же, как услышал Черного. — Что еще искать?

— Да что угодно! — тут же рыкнул Шоурай. — Что еще? Что ему может быть нужно?!

— Если человек ничего не хочет… — задумчиво произнес Изуна. — Значит — у него все есть. Исходя из этого, и того, что он — АНБУ… Зецу! Попроси нашего друга поискать что-нибудь о семье Ошими. Или Хицугайи, как он себя зовет.

Белый радостно кивнул и «отключился». Зак досадно вздохнул и отодвинул ставшую бесполезной доску.

— Думаешь? — спросил Шоурай.

— Да, — односложно ответил Учиха и посмотрел ему в глаза. — Есть еще кое-что. Ты уже слил местонахождение армии?

— Да. Математик Боя скоро узнает. Узнает и выступит. Я постараюсь сделать так, чтобы с ним было несколько его приближенных. Чем больше, тем лучше. Верно, Зак?

— Именно. Каждый, кто выступит против нас и не будет Математиком Боя — его слабость. Чем больше слабостей, тем лучше.

— Но он не глуп, и должен это понимать. И понимает, я уверен. Как бы то ни было…

— Есть! — перебил их Белый Зецу, принявший ответ от Черного. — У него есть жена и сын! Маленький семейный клан. Отец семейства — Хицугая Юки. Мать — Маюми Юки. Сын — Хаку Юки. Но эти архивы… Они скрытые. Высший доступ. И они общие. Не в его деле.

— Что это значит?

— А-эм, мням… Зецу-сан говорит, что это значит, что Хицугая Юки не подозревает об этих архивах. Они от него скрыты. Похоже, он говорит, что это что-то вроде… эмкхем… ком-про-ма-та.

— Он скрывал семью от Каге, — хлопнул в ладоши Ооноки. — У меня был такой боец. Думал уйти на покой к семье, когда захочет. Хотел, чтобы я не знал. Но я узнал и…

— Отлично, — кивнул Изуна и посмотрел на Шоурая. — Используй это. Скажи Хицугае Юки о том, что Ягура знает о его маленьком клане. И скажи, что сможешь помочь все провернуть, чтобы Мизукаге не помешал его уходу на покой. Нам нужна лишь одна жизнь.

— Поучи меня расставлять сети, — фыркнул Минато. — Скажи еще не говорить ему, что мы просим жизнь его родного отца.

* * *

— Страна Гор, — торжественно объявил Хирузен, когда все собрались его слушать. — Там он и держит армию.

— Тогда атакуем, — решил Сенсома.

— Когда атакуем? — уточнил Орочимару.

— Прямо сейчас!

Все смолчали, но по их лицам было видно, что они не согласны. Да и не только по лицам — после такого интенсивного спарринга, где им, в буквальном смысле, пришлось бороться за свои жизни, все они были уставшими и потрепанными, и определенно требовали некоторого медицинского ухода. Сенсома, конечно, видел это.

А потому сказал, непосредственно улыбнувшись:

— Вы не идете, разумеется.

Маски страдания и усталости тут же сменились воинственными криками. Заспорил каждый, причем спорил так, что, мол, остальным действительно в генеральном сражении не место, но вот уж он сам!..

— Вы не идете, — уже жестче повторил Сенсома и хлопнул рукой по столу. — Я сказал!

— Сенсей… — вкрадчиво попытался начать Орочимару.

— Нет! — махнул перерожденный рукой. — Никаких споров и обсуждений! Ничего подобного! Я сражался с Шоураем и Учихами под Конохой и был на грани поражения. Я мог умереть в тот раз.

— Там был еще я и Девятихвостый! — напомнил запальчиво Шиццу.

— А здесь будет армия, — уже гораздо спокойнее сверкнул глазами из-под очков Математик Боя. — Большая армия Шоурая. И Ками ведает, кто еще. Я пойду туда сам. И покончу с Шоураем.

— Ну не совсем «сам», — усмехнулся Сарутоби, пыхнув трубкой. — Мы с Данзо тебя прикроем.

— В бой идут одни старики? — Орочимару нахмурился. — А вы умереть не можете?

— А нас не жалко, — ответил ему Данзо.

— Жалко, — топнула ногой Омо.

Они спорили. Спорили долго, почти до самого вечера. Спорили яростно, почти до хрипоты. Почти все. Сенсома не спорил — он сказал свое слово и отошел к дверям. Уселся на порог и смотрел на людей, с которыми его свела судьба. Смотрел на хороших людей.

— Я тут подумал, — Архимаг сел рядом. — Я ведь тоже старый.

— Спорят там, Ловен, — усмехнулся Сенсома и махнул ему рукой.

— Ага, — Брау поднес к губам стакан — теперь он пил самогон. — Я знаю.

Так они и сидели вдвоем, смотря за спорщиками. Хирузен отвечал аргументированно. Орочимару аргументированно спорил. Данзо хмурился, но это было его пассивное умение. Остальные галдели. И уставали галдеть. Постепенно, подавленные аргументами Третьего Хокаге, некоторые начали расходиться по комнатам.

Первыми ушли дети — Омо и Итачи не годились для настоящих битв шиноби. За ними женщины — они были слишком мудры, чтобы долго спорить. Последним сдался Орочимару.

Потому что Орочимару с самого начала спорил за других. Для себя он все решил во время их с сенсеем прошлого разговора.

В бой действительно идут одни старики…

— Сенсома-сан, — тихо позвала перерожденного Аммицури Кагуя, когда все уже разошлись. — У вас будет минута для разговора?

— Найду, Аммицури-сан, — кивнул он вежливо и поднялся с порога.

Они прошлись. Скрытый Звук выглядел спящим, но так казалось только из-за времени суток — на дворе была ночь. На самом деле, большей частью подземное селение бодрствовало почти всегда одинаково. И ночью и днем. Потому что науке были безразличны такие мелочи.

— Хотела бы я пойти с вами, — вздохнула, наконец, Кагуя.

— Вы ушли одной из первых, — заметил Сенсома.

— Я не так глупа для пустой болтовни. К тому же, у меня тут внук. Мальчику нужно дать воспитание и обучить техникам. Наш кеккей генкай — очень сложный геном. Мне рассказывали о тяжести Мокутона — тут почти то же самое. Маленький Кимимаро может погибнуть без моих знаний, и даже гений Орочимару-сама его не спасет.

— Мудро, — кивнул Сенсома. — Что вы хотели сказать мне?

— Ох… — старая Кагуя вновь вздохнула и посмотрела на звезды. — Это долгий разговор… Я постараюсь кратко.

— Я весь — внимание.

— Когда-то давным-давно я услышала о Математике Боя. О Сенсоме из клана Томура — великом воине, герое Первой Мировой Войны, да и… просто герое. О вас ходили легенды. О вас и ваших учителях, конечно. И я долго не могла вспомнить, что именно меня настораживает. А что-то настораживало — что-то в вас мне казалось… Смутно знакомым, будто бы привет от старого-старого друга. Как оказалось, я тревожилась не напрасно. Но поняла это только сегодня, когда вы сражались с нами. Когда пытались убить…

— Прошу прощения, если…

— Ох, не стоит, мы же шиноби. Да и не в укор я, а в то, что в те мгновения вы показывали внешне. Черты вашего лица… Вероятнее всего, я знала кого-то из ваших предков. Отца или деда. Мир тесен, не удивляйтесь. Лучше вспомните малышку Шизукани и ее мальчика. К чему же я? Да просто вспомнила вот… времена тогда были другие. Сенгоку Дзидай, Биджу, разгуливающие по миру. И клан Томура… Маленький, но гордый. Тогда я думала, что они гордятся так, будто знают какую-то тайну. Что-то такое, что простым смертным неподвластно. И это «что-то»… Теперь я не думаю — случилась оказия, что я узнала секрет вашего дедушки. Я узнала его здесь, в Стране Рисовых Полей. Если вам интересно, ваш клан зародился именно здесь.

— Мне безумно интересно, Аммицури-сан. Страна Рисовых Полей… никогда не слышал.

— Вы были малы, но, как я поняла, к десяти годам вас бы попробовали… «пробудить». Если честно, из того, что я узнала, не ясно, что именно из себя представляет «пробуждение», иногда его именуют «перерождением», но не суть. Суть в том, что когда-то у вашего клана был свой особый геном.

— Вот как? — Сенсома напрягся, когда женщина упомянула перерождение. — И этот геном…

— Геном Души, —сказала Аммицури. — Клан Томура — наследник генома Души. Это я узнала, когда наткнулась на развалины храма клана Аналет, когда бежала от войны с внуком.

Сенсома остановился. И ему почему-то вдруг вспомнился клан Цубаки. Их наследственность и традиции указывали на то, что каждое нечетное поколение становится лучше предыдущего нечетного, а потом они достигают «венца». Как там было…

— «Нечетная», — Сенсома вздрогнул, отчетливо вспомнив единственную мысль, стучащую в его голове после смерти.

После первой смерти. Еще в те времена, когда он даже Сенсомой и не был.

«Перерождение»? Может ли быть так, что юный Сенсома действительно оказался наследником генома Души — единственным из многих поколений, кому удалось пробудить этот редкий геном. Но удалось случайно — ровно в момент рождения и в момент смерти одного немолодого провинциального математика.

Так вот как появился Математик Боя…

— Что с вами, Сенсома-сан? — озабоченно нахмурилась Аммицури. — Я сказала что-то не то?

— Все в порядке, Кагуя-сан, — махнул рукой побледневший Бог Шиноби и слабо улыбнулся. — Просто ваши слова многое проясняют.

Перерождение, чистота, особое отношение у самого Шинигами — существа из-за кромки, управляющего душами. Рикудо, Глава, Джашин, все… Геном Души? О нет — Сенсома, вероятно, утерял его в момент перерождения, но какая-то его метка на нем осталась. И это действительно было важно. И удивительно.

Но Аммицури все равно умудрилась его «добить».

— Я хотела спросить — Четвертый Хокаге владеет геномом Души. Может он быть вашим сыном?

Армия против отряда

Страну Рисовых Полей (сиречь, Звука) покидали тихо. И без сопровождений, как бы сильно того не хотелось потенциальным сопровождающим. Хотя просто проводить вышли, казалось, все.

Сенсома нахмурился. Не все.

Безголосая Шизукани, робко улыбаясь, подошла к своему Узукаге и поклонилась. Нагато — ее вновь обретенный красноволосый сын, шел с матерью под руку, но робел, поэтому его поклон произошел с большой задержкой. Сенсома смягчился и улыбнулся в усы. Подобного официоза он терпеть не мог, но сегодня он выглядел поразительно уместно.

— Моя мама… — Нагато запнулся — ему все еще было тяжело говорить нечто подобное. — Мама просит вас не сердиться на Сашими-сан. Просто… Сашими-сан боится. Боится прощаться с вами.

— Я понимаю, — Сенсома вздохнул и похлопал парня по плечу. — Защищай их, пока я не вернусь. Как полноправный мужчина клана.

— Хай, — парень вновь поклонился, и добавил тише. — А я… правда член клана?

— Слово Узукаге, Нагато-кун. Ты — Узумаки по наследству крови. Живи с этим.

— Хай!

К его товарищам тоже подходили. К хмурому Данзо подходил такой же хмурый и нахохлившийся Яхико. Парень все еще не мог простить главу Корня за гибель своих друзей. Сенсома тоже осуждал в этом старого друга, но с нотациями не лез. Он верил в Шимуру. Если тот решил принести-таки членов молодой группировки в жертву, значит у него были причины. Веские причины.

— Ты не знал их, — дошел до ушей Бога Шиноби ответ старого друга молодому Яхико. — Я расскажу, когда вернусь.

— Вернись, — кивнул рыжий и, подумав, протянул Данзо руку. — И докажи. Или я прикончу тебя.

Данзо усмехнулся краем рта и отвернулся от протянутой руки. Он ненавидел подобные жесты.

Хирузена облепили все, кто не облепил Сенсому. Бывшему Хокаге желали удачи, давали советы и, конечно, принимали их же. Особенно долго и вдумчиво с ним беседовал Орочимару. Сенсома не слышал и не вслушивался, но знал, что они обсуждали будущее Звука. Как Какурезато, так и целой Страны. И был уверен, что после победы над Шоураем Орочимару получит долгожданную официальность.

В бедро тихо и сухо ударилось нечто маленькое.

— Ты надолго… дедушка?

Улыбка тронула лицо перерожденного и застыла на нем, не собираясь сползать. Омо-чан впервые назвала его так сама, без чьих-либо подсказок и напоминаний. Маленькая, напуганная и такая беззащитная — она сразу напомнила ему об их первой встрече. Было тяжело оставлять ее, но Орочимару пообещал позаботиться об аномальном холоде Ледяного генома.

— Не беспокойся, — мозолистые пальцы нежно огладили непослушные волосы. — Туда и обратно.

Он попрощался со всеми, кроме Сашими, не вышедшей к ним. Напоследок подошел Орочимару.

— Уверены, сенсей? — тихо спросил ученик.

— Я знаю, что делаю, — так же тихо ответил учитель. — А даже если я ошибусь, у мира есть ты. Вы. Вы все. Если Шоурай как-нибудь и выживет, сил у него останется на щелчок. И… если что… Этот щелчок предстоит сделать тебе.

— Надеюсь, что нет, — змеиные глаза холодно блеснули. — Но я вас услышал.

Он шагнул вперед и крепко обнял пожилого Бога Шиноби. Его лучший ученик. Его главный ученик. Как бы то ни было, Орочимару для Сенсомы был почти как родной сын. «Почти», потому что родных сыновей он так и не воспитал. Не научил. А его не только научил, но и воспитал.

И поэтому доверил ему сильнейшую технику в мире. Ту, которую сам когда-то перенял от учителя.

— «Сегодня мы с вами похожи, Тобирама-сенсей,» — весело подумал Сенсома, глядя в небо. — «Только я уже старый.»

Он, Хирузен, Данзо и Ловен в последний раз обернулись в сторону утеса, скрывающего в себе Звук. Они уже не видели тех, кто провожал их, но знали, что те смотрят. Сарутоби пыхнул трубкой и постучал ногой по земле. Повинуясь его условленному жесту, выведенное заранее фуин засветилось мягким синим цветом.

За миг до вспышки переноса Сенсома вскинул руку в прощальном жесте.

И они тут же оказались у границы Страны Гор.

— Успели, — одобрительно хмыкнул Данзо, имея ввиду своих АНБУ, должных к их приходу расчистить место переноса от нежелательных зрителей.

— В самый последний момент, между прочим, — поддел его Хирузен. — Я, вон, и того чую остаточную чакру. Хорошо чую. Так-так? Мальчишка Хьюга — сынок Сэдэо… У-у-у… Учитывая то, как он посматривает на мою дочь, могу точно сказать, что и она тут была. Серьезно, Данзо? Это — граница армии Шоурая, и ты послал сюда наших детей?

— Я послал сюда лучших, — повел плечами Шимура и тоже улыбнулся старому другу. — Лучшим полезно быть рядом. Тогда они совершенствуются. И, кто знает, что будет от союза лучших? По мне это хорошая… селекция.

— Селекция?! — взвился Сарутоби. — Ты мою дочь…

— Тихо, — прервал его Сенсома.

Хирузен тут же замолк. Он был рад немного поязвить с нелюдимым Данзо — любил, когда друг становился отчасти похож на человека, а не на хмурый кусок хмурого куска. Тем не менее, Сенсома был главным в их отряде, и его приказы, даже если они выказывались в форме мелких просьб и капризов, необходимо было безукоризненно исполнять.

К тому же, бывший Хокаге и сам почувствовал, как сгущается чакра вокруг них. Их же собственная чакра.

— Это фокусы… — Данзо прислушался к ощущениям и повернул голову к Сенсоме. — Узумаки.

— И я даже знаю, чьи именно фокусы, — вздохнул перерожденный.

А земля под их ногами вновь осветилась синим, но теперь рисунок фуин был обратным. Будто бы отзеркаленным от того, что перенес их сюда. Учитывая его оригинальную сложность, повторить нечто подобное вне стен Узушио, где все печати усиливаются, был практически невозможно. Сенсома, навскидку, назвал бы лишь пять своих подчиненных. Но ни один из четырех не сделал бы этого.

А вот как раз пятая…

Сашими появилась в короткой вспышке и тут же испуганно оглянулась. Испуганно лишь поначалу — как только ее глаза мазнули по четверке подчеркнуто заинтересованных стариков, девушка успокоилась. Она попала куда надо. Только… сил не рассчитала.

Ее качнуло в сторону, но Сашими преодолела секундную слабость и поправила подвязки большого рюкзака за спиной. Молча, ничего не говоря, она легким бегом подбежала к своему Узукаге, упрямо взглянула в его золотые глаза и встала подле. По правую руку.

Слева уже привычно булькал Ловен.

— Вся семейка в сборе, — хмыкнул он. — Рыбка, не глубоко тебе тут?

— Если ты рядом, я у поверхности, алкаш, — тихо буркнула Узумаки в ответ. — Говно всплывает…

— Хи-хи-хи-хе… Автор научил тебя шутить? Или это нервное? Боишься за свою симпатичную задницу? Выгонят ведь.

— Не выгонят. Лучше пусть убивают сразу.

Данзо довольно хмыкнул, не найдя в глазах молодой Узумаки и тени сомнения в своих словах. На миг он даже подумал было оторвать ей что-нибудь и проверить, так ли глубоки ее убеждения, но не стал. Секретарша Узукаге и правда была отличным кадром — старый глава Корня видел такое за сотню шагов.

— Все милое семейство в сборе, — хмыкнул Хирузен, видя, что Сенсома не скажет ни слова по поводу данной ситуации. — Ладно, идем что ли?

— Подожди, — Сенсома поднял руку и сел на корточки, взрыхлив ладонями песок. — Я постучу в дверь.

* * *

— Армия в боеготовности, — отчитывался клон-Шоурай из отряда «Мясо». — Отряды «тайдзюцу» и «ниндзюцу» на позициях. Отряд «фуиндзюцу» минирует пятый подвал. Все остальные отряды ждут указаний.

— Забавно, — Изуна усмехнулся, шатая ногой на весу. — Что-то я волнуюсь.

— Все мы здесь… — Ооноки мрачно осмотрелся. — Испытываем страх.

Акацуки тоже были в сборе. Некоторые оказались на собрании впервые. «Старичками» можно было назвать Каруму, Ооноки, Черного Зецу, прямо сейчас сливающегося с телом Белого, Зака, Минато-Шоурая и самого Изуну. «Новички», по большей части, были представлены клонами Шоурая, захватившими сильных шиноби. Не такими были только двое — казавшийся молодым мужчина по имени Хидан, которого привел как-то ухмыляющийся Зак, и…

Погодите-ка, какое еще «и»? Больше здесь и не должно никого быть!

Но голубоволосый мужчина, спокойно стоящий в центре «Шоураев» и облаченный в цвета Акацуки вполне себе был.

— Дан… — вспомнил имя Четвертого Хокаге Изуна. — Като.

Ооноки ошарашенно распахнул глаза и отшатнулся, попеременно смотря то на молодого Хокаге, то на Минато-Шоурая. В глазах Цучикаге плескался вопрос: «Мог ли контролер захватить тело сильнейшего шиноби Страны Огня?». И если «да», то почему не захватил его самого?

— Забавно, — наконец изрек Изуна, полностью осмотрев Хокаге. — Ты мне очень сильно напомнил кое кого. Шоурай.

Вот теперь не только Ооноки — отшатнулись все, кто не был под контролем кукловода. И все дружно и пораженно смотрели на лично пришедшего к ним союзника. Раньше они знали его как голос из разных ртов. Как паука, что невидим. И как надежного союзника, желающего власти и силы.

А теперь он встал перед ними во плоти. И эта плоть их поразила.

— А ты не особенно удивился, союзник, — усмехнулся Дан той самой усмешкой, что не шла никому из его марионеток. — Но этого следовало ожидать. Будь ты менее умен, и я бы давно тебя поработил. Кого я, кстати, тебе напомнил?

— Секрет, — Изуна подпер подбородок ладонью, уже в открытую любуясь Даном и зная, что Шоураю это неприятно. — Итак, ты здесь. Верно ты хочешь в этом сражении бросить все свои козыри на стол?

— Я уже их бросил.

Шоурай мог бы рассказать, что с утра закончил все дела Конохи на месяц вперед. Политические, медийные, гражданские — вообще все. Некоторые даже за тех, кто стоял ниже него рангом — пускай бездельничают. Если сегодня ему суждено будет проиграть, он будет полноправным Хокаге еще месяц.

Он мог бы рассказать о слезах в глазах жены. Мог бы, но не стал. Ибо это — плохая примета.

Тем временем Карума, до того пристально присматривающийся к рослому мужчине, стоящему подле Като, подошел ближе. И набычился, смотря на очередную марионетку.

— Ты даже его захватил, — процедил он, глядя на Дана. — Я хотел прикончить его сам. И доказать, что я лучше.

— Если хочешь, я исполню твою просьбу, — усмехнулся клон, вместо оригинала, проведя рукой по усам. — Но после боя.

— Тогда не подыхай. Не доходи до Восьмых.

Марионетка ответить не успела. Хотя клон-Шоурая и хотел этого, но их прервали. Низкий и глухой гул разнесся по всему убежищу, находящемуся глубоко в пещерах под землей. Разнесся практически единовременно — все ощутили его разом. И все же явственно ощутили угрозу, которую нес в себе этот гул.

— Отряду «мясо» выдвигаться на поверхность! — тут же среагировал Зак, играющий роль главного стратега. — Шестому и девятому подразделениям выстроиться стеной! Минута пошла!

Акацуки не шевельнулись, но как-то незаметно и разом изменились. Мгновенно. Только что начался их главный бой. Хотя все про себя называли его «последним». Но все они, вдруг, утратили робость и страх.

— Он идет, — произнес Шоурай, сложив руки на груди.

— Идет, — оскалился Изуна.

* * *

— Зашевелились, муравьишки, — хохотнул Хирузен, глядя на то, как из невидимых глазу пещерок выпрыгивают марионетки Шоурая.

— Напоминает мне Анкор Вантиан, — вспомнил Сенсома. — Тогда Страна Неба среагировала похожим образом.

— «Но в то время я был еще молодым и слабым,» — подумалось Богу Шиноби, и он посмотрел на напарников. — «И в союзниках у меня была лишь молодая Казекаге, ее горячий и глупый братец, да Озин… Сейчас все иначе.»

— Они идут, — произнес Данзо, недовольно смотря на врагов единственным родным глазом. — И это и правда армия…

С каменистых земель Страны Гор, в которую отряд даже толком не успел углубиться, на них действительно неслась целая армия. Сенсома не заметил среди врагов ни одного знакомого лица, но он прекрасно знал, что они — именно враги. Эти шиноби не носили никаких отличительных знаков, хотя явно принадлежали когда-то к разным Странам, как Малым, так и Великим. Сейчас все их прошлое стерлось и смылось. Все эти шиноби будто бы представляли собой армию нукенинов.

— «Нет,» — подумалось Сенсоме. — «Это не армия. Это он. Шоурай. В отдельности и в целом. Он — каждый из них, но и никто. Враг. Мой самый странный враг.»

За долгую активную жизнь шиноби у Сенсомы было много врагов. Были враги на один раз, те, которых он побеждал в первой же битве. Были враги вроде Какузу, с которыми он сходился не раз, побеждал, но не окончательно. Были и такие враги, которых он не знал, но которых был обязан одолеть, как Джашин. И, конечно, было множество заклятых врагов, таких как Изуна, Зак, Карума. И Мадара. Но среди них всех Шоурай был самым странным.

Потому что он не подходил ни к одной категории. И, в то же время, попадал под описание каждой.

— Как бы то ни было, — выдохнул Сенсома вслух, но тихо. — Моих врагов ждет лишь одно.

Его союзники напряглись вместе с чакрой, пришедшей в движение вокруг Бога Шиноби. Сенсома готовился к броску. Он подготавливал себя физически, ментально и морально. Он подготавливал свою чакру и природную чакру вокруг.

Он собирался сокрушить Шоурая.

Тем временем армия, сближающаяся с отрядом, все разрасталась и разрасталась. Возможности контролера-Шоурая предстали перед группой Бога Шиноби во всей красе. Хирузен и Данзо даже узнавали местами некоторых шиноби, сейчас так спокойно бегущих на свою погибель. И их это коробило.

Потому что ни один из узнанных ими не был рангом ниже джонина.

И Сенсома прыгнул. Без лишних слов и указаний. Без спецэффектов. Просто прыгнул вперед, к армии врагов. Но от его прыжка задрожала земля.

Он яростно влетел в самую гущу замешкавшихся врагов и моментально убил троих. Марионетки Шоурая отличались личными силой и сплоченностью, но даже им было не дано понять, когда начнет атаку величайший в мире воин. И Сенсома воспользовался этим, влетев в окружение и максимально сократив его поголовье. Убитые отлетели изломанными куклами — они ему были не нужны, а среагировавшие еще живые марионетки оскалились в одинаково им неподходящих выражениях лиц и резко бросились на него.

Шоурай знал о силе Математика Боя, как Сенсома знал о сплоченности воинов своего врага. На каждый удар Бога Шиноби приходился сразу десяток вражеских. Какие-то удары проходили, а какие-то нет. Но большая их часть наносилась вообще лишь для того, чтобы отвлечь его, запутать. И оборонить тех, кому не повезло попасть под его тяжелую руку.

Математик Боя смазался, переходя на абсолютно новую скорость. В его руке мелькнул клинок. И почти сразу же над полем битвы раздалось зычное:

— Стиль Холодного Дыхания: Двадцать Четвертое Ката. Человек-Армия!

Сразу же вошедший в актив Семи Небесных Вдохов (он не собирался церемониться сегодня), Сенсома последовательно атаковал одной из своих мощнейших техник. Враг замешкался вновь, и даже не потому, что не мог ожидать этого. Шоурай знал эту технику и спокойно мог увидеть ее начало.

Но это ничего не меняло. Он замешкался, потому что вообще ничего не мог противопоставить этой атаке.

— Хорош, старый пес, — крякнул довольно Хирузен, видя какой огромный урон понесла армия Шоурая от одной-единственной атаки Сенсомы.

И Шоурай это видел. И даже знал, что следовало делать. Без раздражающей подсказки Зака.

Армия марионеток стала огибать Математика Боя. Сражение с ним было невозможно, поэтому ядро — самая большая часть армии, просто наступала на него. Они не бились, они умирали. Но выигрывали тем самым время.

А левый и правый фланги войска шумной лавиной направились к оставленным Богом Шиноби союзникам. И Сенсома пропустил их, с методичностью и скоростью мясорубки сокращая поголовье врага.

Он верил в своих напарников.

— Правый фланг мой, — заявил спокойно Данзо, неспешно разматывая правую руку.

— Потянешь? — с деланным сомнением спросил Сарутоби.

— Присмотрись, лорд Хокаге. Это просто мясо.

Глава Корня, мало-помалу являющий миру свою правую руку, был прав. Сенсому и отряд лишь встретила самая бесполезная часть армии Шоурая — те, кто был только мясом, способным выигрывать время и задавать нужную «вязкость» битве. Отряд «Мясо» насчитывал две тысячи голов. В этот день многие Страны не досчитались джонинов, до того находящихся на границах или выполняющих миссии в других странах.

— Стихия Огня: Великое Огненное Уничтожение! — каркнул Хирузен, обратив лицо к левому флангу, надвигающемуся на них.

Марионетки среагировали штатно, тут же сложив печати Стихии Воды. Пускай и самые низкосортные, среди них всех не было ни единого шиноби, который использовал меньше трех базовых преобразований. Познание Шоурая — информация, которую он получал из тела и души захваченного шиноби, позволяло ему развивать в своих подчиненных все качества, которые ему были нужны.

Техника Третьего Хокаге столкнулась с техниками армии Шоурая, и огромный участок поля покрылся тяжелым паром. И почти сразу же этот участок поля окрасился формулами и рисунками фуиндзюцу на двадцать метров над землей, а после громыхнул от мощнейшего взрыва.

Печать Силы Сотни на лбу Сенсомы расцвела цветком смерти.

Отряды врага тут же среагировали на это, подключив к ближнему бою против разошедшегося до сумасшедших скоростей Бога Шиноби наиболее крепких в тайдзюцу марионеток. Сенсома кромсал их пачками. Где-то недалеко он чувствовал бушующую чакру главы Корня — Данзо облачился в свое нинтайдзюцу Стихии Ветра и громил правый фланг почти так же эффективно, как это делал сам Бог Шиноби. Чакра Хирузена то и дело вспыхивала позади, но Сенсома знал — ниндзюцу Профессора сейчас просто сжигают ресурсы Шоурая.

Тем не менее, трюк врага удался — Сенсома уже не мог максимально ударить по скоплениям шиноби техникой Минного Поля — он слишком сильно отвлекался на союзников и на то, чтобы продолжать быть таким же эффективным, как и раньше.

— «Я помогу, Сенсома-сама,» — вспыхнул в его голове голос Сашими. — «Я вас направлю и поддержу.»

Она стала его координатором. Связавшись с ним при помощи своих умелых фуиндзюцу, она диктовала ему координаты. Некоторые она выбирала сама, на зоркий глаз, и ни разу не ошиблась. Какие-то ей подсказывал опытнейший Хирузен, почти на интуитивном уровне понимающий, где новый взрыв принесет больше пользы.

Но вот остатки левого фланга кое-как добрались до дистанции, с которой они могли бы хоть как-нибудь атаковать оставленных в арьергарде. Трое шиноби синхронно взмыли в воздух, метя в ближний бой, а еще десять разом выпустили Огненных Драконов в Профессора, занимая его внимание.

Хирузен только хохотнул и послал во всю десятку дымное облако, оглушившее их и сразу сдетонировавшее. На Драконов и троицу ближнего боя он не обратил никакого внимания.

Потому что в дело вступил Ловен. Властным взмахом руки он отбросил троих марионеток прочь, сбивая их с ритма. Шиноби ринулись вперед вновь, но их синхронность с Драконами пропала. Архимаг сложил пальцы правой руки в «козу» и заслонил себя, Сашими и Хокаге бледно-зеленым щитом легко принявшем на себя всю мощь сразу десяти техник высокого ранга.

А подоспевших «ближников» он заставил задохнуться, создав в их глотках компактные порталы, непрерывно исторгающие из себя дешевую водку.

— Где-то сейчас плачет один владелец постоялого двора, — хмыкнул он и, в свою очередь, отпил из бутылки вина. — Ну, зато их последние строки в этой книге были приятными.

— Мало приятного сдохнуть от алкоголя, — почти автоматически буркнула напряженная Сашими.

— А ты пробовала?

Между тем войско Шоурая начало таять. Это пока еще не было видно глазу, но бешенный геноцид марионеток, устроенный Сенсомой, Данзо и Хирузеном уже настолько очистил сенсорное пространство, что каждый из троих старых друзей чувствовал остатки армии врага почти отдельно, а не единой массой, как в самом начале.

Сенсома вскинул руку, и его плечи обрамил глубоко-синий плащ из чакры Исобу, а на руке вспыхнула миниатюрная Бомба Биджу. Вспыхнула и тут же сорвалась в молниеносно-быстрый полет, разрезавший оставшиеся отряды на две неровные половины. Загрохотало.

И довольный Математик Боя тут же почувствовал новые источники чакры, рвущиеся на поверхность из подземелий. И теперь они были знакомы. Как минимум — один из них. Он был почти родным.

— Отряд «тайдзюцу» выступил в бой, — рыкнул в рацию Карума, с разбега вошедший в Шестые Врата.

Он бежал, а за ним неслись марионетки Шоурая, исключительно сильные в тайдзюцу. Некоторые из них владели техниками усиления, почти равными Вратам. Какие-то были отменными мастерами, способными противостоять сокрушительной и беспощадной силе лишь тонкостью своего искусства. А какие-то, вроде самого Учихи, были просто заоблачно сильны.

Он бежал прямо на Сенсому. Атаковал в ближнем бою Бога Шиноби и сам Апофеоз рукопашной схватки. Он бежал, дабы доказать, что не слабее.

Но он не добежал.

Струя жидкого огня с шипением врезалась в землю у самых ног Карумы, а после, с помощью мощнейшей техники Стихии Ветра, раздулась и оглушила взрывом, разметавшим по округе раскаленные алые капли. Чакра Учихи взревела, собираясь в Сусаноо и защищая хозяина от жара, но тут же оглушительно треснула, от невидимого, но могучего удара.

А потом от еще одного и еще. Карума рыкнул, выпрыгивая из разрушаемого остова техники и успел увидеть движение.

А после перед ним предстал мрачный Данзо Шимура. В правой его глазнице причудливым узором цвел Мангеке Шаринган.

— Ублюдок! — зашипел Учиха. — Это — мое!

Техника, принадлежавшая когда-то ему, перенесла тело Шимуры вправо, откуда он взял резкий разгон с помощью своего нинтайдзюцу. Карума закрылся в блоке, но его безнадежно отбросило прочь от основного вектора его движения, не давая никаких шансов на то, что он схватится с Богом Шиноби прямо сейчас.

И еще до того, как он встал, над ним возвысился Данзо.

— Твоя сегодня только смерть, — произнес он отрешенно, и огнемет в его механической руке послушно щелкнул.

А после все затопил жидкий огонь.

* * *

Сашими вздрогнула, когда прямо у ее лица пронесся шиноби, сбитый с ног Ловеном. Архимаг единственный, кто остался с ней. Напор новой армии, умелой в ближнем бою, затянул Сенсому вглубь хаоса битвы, где бешено крутился сейчас счетчик потерь Шоурая. Данзо сражался с Карумой, и уже с самого начала их дуэли земля под ногами дрожала. Третий Хокаге отвел на себя почти все остатки первичного «мяса», быстро дожигая его.

А Сашими и Ловен остались держать оборону там, где врагов было меньше всего.

— Слева, — ехидно предупредил девушку Брау.

Сашими легко вскочила на ноги, выхватывая по дороге кунай, и отбила молниеносную атаку одного из Шоураев. Он действовал не один, а с напарником, и так умело, что у Узумаки не было никаких шансов их достать. Она зашаталась, неуклюже переставив ноги и отступив назад, к Ловену, а два сверкнувших глазами врага шагнули за ней.

И мгновенно умерли, разрезанные надвое ниточкой фуиндзюцу, оставленной секретаршей Узукаге.

— Я чувствую себя бесполезной, — поделилась она с Архимагом, техникой Стихии Земли (где у нее был величайший учитель из всех) заграждая пятнадцать солдат-марионеток и подрывая их.

— Лучше чувствовать что-нибудь приятное, — фыркнул старый Архимаг, одной рукой посылающий во всех видимых врагов разрушительные заклятья. Он повернулся к ней и протянул бутылку. — Буш?

Узумаки скривилась и мотнула головой. Брау пожал плечами и воздвиг перед ними щит, в который тут же врезались вражеские техники.

— Если я расшалюсь, они поймут, что я могу, — поделился он. — А это пока не выгодно. Я жду настоящих участников боя, а не этот мусор.

Со стороны Сарутоби донеслась череда взрывов.

— Твою главу… — буркнул Ловен. — Умеет Автор поднасрать.

Сразу же после его слов перед Архимагом возник молодой мужчина с желтыми волосами. Минато Намикадзе резко схватил старика за горло и вместе с ним исчез в неизвестном направлении. А окружившие Сашими марионетки разом двинулись к ней.

— Я, — тяжело вздохнула она. — Подписываюсь под каждым его словом. Сраный Автор! Ну, идите сюда, сколько вас ни есть! Дайте мне почувствовать себя полезной!

* * *

Хирузен только расправился с остатками левого фланга, как на него тут же обрушился град ударов в ближнем бою. Благо, сенсорские способности, зверское чутье и опыт позволили пожилому Хокаге успеть Призвать Энму, обратить его посохом и отбить первую волну ударов.

А за ней пришла атака ниндзюцу.

— Рассенган! — рыкнул бывший Минато Намикадзе, обрушив на Сарутоби целую серию шаров из чакры.

Канонада взрывов, казалось, оглушила ближайших марионеток, либо же они посчитали бывшего Хокаге мертвым. Как бы то ни было, они поплатились за это жизнями — Хирузен вынырнул из поднявшегося дыма и свернул обоим шеи. Минато поблизости не наблюдалось.

Впрочем, вскоре стало не до него.

— Стихия Пыли, — гаркнули откуда-то с неба. — Атомное Расщепление. Столб!

Профессор узнал голос и название техники. И только это спасло ему жизнь. Он ринулся прочь от того места, на котором стоял, а его, тем временем, разрезало на аккуратные куски. Ооноки Обеих Чаш Весов хмуро вдохнул. Он, конечно, не ожидал, что убьет Третьего Хокаге первой атакой, но…

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — произнес Сарутоби снизу, глядя на коротышку, зависнувшего в воздухе. — Может быть ты что-то напутал?

— Может и так, Хокаге, — выдохнул Ооноки. — Но я для себя уже все решил.

— Тогда умри достойно…

— Стихия Пыли!

— Стихия Земли!

Взрывы вновь загремели. И больше им не суждено было прекратиться.

* * *

Сенсома не уставал. Сенсома не замедлялся. Сенсома больше ни на что не отвлекался. Он был в бою.

— Хотите потанцевать, уебки! — рычал он на все поле боя, радостно и полубезумно оскалившись. — Думаете выжить?! Я всех вас прикончу, суки!

Вспоминались учителя и ученики. Вспоминались былые дни. И было весело. Безумно весело. Потому что он убивал не людей. Он, если честно, вообще не убивал — лишь обрывал нити от кукол, мерно добираясь до кукловода. И вот этот самый кукловод был хорош. Так хорош, что смог его развеселить.

Трое шиноби по правую руку, четверо по левую. Каждый из них намерен ухватить его хотя бы за палец и держать так долго, как только сможет, давая остальным возможность атаковать. Это были мастера тайдзюцу — одни из сильнейших во всем мире, подбираемые Шоураем тщательно и постепенно. Они действовали синхроннее братьев-близнецов и избирали самые лучшие тактики.

А Сенсома их крушил.

Резкими взмахами меча он отсекал конечности и головы. Его свободная рука поднималась тогда, когда кто-то подбирался совсем уж вплотную, и всегда обрывала жизнь. Он кружился вместе с лучшими силами кукловода, раскидывая их будто неумелых щенков. А сам он был даже не опытным псом, и даже не Богом всех песьих. Он был истинным Драконом, как его когда-то назвал один очень могучий шиноби.

И этот Дракон нес разрушения.

Вдруг за спиной чакра изменилась, молниеносно окрасившись в желтоватый цвет. Сенсома тут же узнал ее, оскалился еще сильнее и позволил утяжеленному кунаю бесполезно сломаться о свою спину. Минато-Шоурай тут же отскочил, но его все равно нагнал Бог-Дракон листа, сформированный левой рукой.

И рядом с ним на ноги приземлился Изуна.

— Какая встреча, — хлопнул Учиха в ладоши радостно. — Сен-кун, а ты что тут забыл?

— Ничего, — весело отсалютовал ему клинком Математик Боя, мимоходом разрубив надвое особо прыткую марионетку. — Я все помню. Вам сегодня жопа!

— А у нас другие планы, — оскалился Изуна в ответ и распаковал свой меч. — Но от танца с тобой, ты знаешь, я никогда не откажусь.

— Развлеки меня подольше!

Эта поражающая размахом и значением битва только начиналась.

Сашими Узумаки и Ловен Брау

— … Поэтому я прошу вас, Узукаге-сама!

Молодая девушка из клана Узумаки, еще даже не перешагнувшая порог двадцатилетия, низко поклонилась своему Каге и непосредственному начальнику. И даже еще ниже, падая на колени. Ее алые волосы спадали по плечам на пол, но Сашими было все равно.

Она была одной из талантливейших куноичи клана. И самой молодой из списка, это точно. И именно эти качества, вкупе с ее внезапно разгоревшимся упорством, позволили ей всего за полгода доказать свои таланты и верность и стать личной секретаршей нового Узукаге. Того самого, о котором ходили легенды как в клане, так и во всем мире.

Величайший шиноби, он был старше ее почти вдвое, но внешне казалось, будто бы даже и вчетверо. Года не прошло с тех пор, как он потерял семью, потерял свою преданность Конохе и Стране Огня и потерял интерес к битвам. Его золотые глаза казались тусклыми огоньками, по сравнению с тем пожаром, что пылал в глазницах, когда он ворвался на поле боя в самую ставку Мизукаге, когда спасал ее семь месяцев назад.

Он повернулся и немного изумленно взглянул на секретаршу. И лишь помахал рукой, без толики интереса:

— Мне не нужна защита.

Почему Сашими вспомнила это сейчас?

Кунай прошел у самого ее лица, и Узумаки сделала обратный фляк, разрывая дистанцию с очередной марионеткой. Наученный горьким опытом, Шоурай не бросился сразу за ней, а подождал пока его двойники обойдут куноичи по бокам. Но она видела это, а потому сама шагнула к нему вперед.

За прошедшие двадцать минут сражения, Сашими использовала все свои умения, чтобы быть эффективной вспомогательной единицей тем монстрам, с которыми она сюда пришла. В мире шиноби ошибочно предполагалось, что чем старше шиноби становится, тем слабее он сражается. В клане Узумаки это считалось глупостью. И Сашими прекрасно видела, почему.

Математик Боя бушевал в самом центре поля битвы и даже не думал замедлять счетчик вражеских потерь. Он вихрем и торнадо, лавиной и извержением вулкана бедствовал, неся армии Шоурая разгром. Его поддерживал Профессор, Третий Хокаге, считающийся, когда-то ему стопроцентной ровней. Пожилой Сарутоби филигранно исполнял сложнейшие техники, комбинировал их при помощи клонов и при помощи этих же самых клонов кое-где даже заваливал многочисленного Шоурая своим числом. Глава Корня вел дуэль со своим давним врагом, и никто в мире не смел бы заявить, что сама Тьма Мира Шиноби в этот день была менее разрушительна, чем его друзья детства.

И даже древний Архимаг Ловен был им ровней, сжигая целые отряды и обрушивая на единичных противников какие-то страшные проклятия.

Да, до этого момента Сашими только и могла быть им вспомогательной единицей, но теперь накал увеличился. И ее способностей в поддержке перестало хватать. Поэтому она вышла в открытый бой.

Клон Шоурая не успел за ее движением — так быстро и крепко Узумаки вложилась в удар. Воздух содрогнулся, и враг изломанной куклой отправился в полет. Даже если жизнь все еще будет теплиться в этом теле после падения, оно уже не встанет. Просто физически не сможет.

Двое обходивших девушку клонов замешкались. Шоурай не ждал от секретарши такой силы.

— А ты быстрая, — хмыкнул один из них.

— Нет, не быстрая, — пальцы с алым маникюром резво устремились к любимой кофточке, украшенной уникальными фуин. — Пока еще нет.

Резким движением Сашими сорвала первую пуговицу, застегнутую у самого горла. Потом вторую, на груди. Третья и четвертая, находившиеся еще ниже, полетели следом.

— Мне! — догадалась однажды Сашими, вновь стоя на коленях перед своим Узукаге. — Это мне нужна защита!

Она любила его, этого Бога Шиноби. И это была та самая безумная «любовь с первого взгляда». Она влюбилась в него тогда, когда он спас ее. Влюбилась за силу, за бесстрашие и за его боевой интеллект. Влюбилась во внешность и характер, хотя совсем его не знала. Влюбилась полностью и без остатка.

И безответно.

Но, тем не менее, она продолжала становиться лучше. Лучше для него. Чтобы лучше служить ему. Чтобы быть рядом. Быть полезной такому человеку.

И на этот раз в его глазах мелькнул огонек интереса. Он, конечно, вновь помахал рукой, как и десятки раз до этого, только вот ничего не сказал. Просто развернулся и ушел, оставив огонек надежды трястись на ветру девичьей души. А через пару дней сделал секретарше свой первый подарок — зеленую кофточку, расписанную его личными рисунками фуиндзюцу.

— Простой утяжелитель, — произнес тогда он. — Носи.

Кофточка упала на спокойный песок, и он тут же взорвался у Узумаки за спиной, покрывая ее с головой, стирая с глаз ошарашенных клонов Шоурая.

А в следующее мгновение они были мертвы.

Сашими ринулась дальше, размываясь на скорости настолько, что среагировать на ее движение очередной Шоурай успевал в самый последний момент. Но марионетки были слаженными и уже через десяток секунд они выработали против ее скорости тактику, позволяющую им оставаться живыми в первые мгновения сближения. А дальше она была не так опасна.

— Да, быстрая, — в очередной раз заблокировав руку Сашими, произнес клон. — Но слабая.

В следующее мгновение рядом с Узумаки упала четверка рослых шиноби. Они отличались от армии мяса, напавшей вначале, но и на отряд, вышедший с Карумой, походили слабо. И каждый из них носил черный плащ с красными облаками на нем. Сашими поняла их силу сразу же, как подняла глаза.

Все четверо когда-то принадлежали к клану Учиха.

Шаринганы почти сразу же смазались от быстрых движений владельцев, а сами владельцы налетели на зажатую в тисках девушку. Шоурай в своем Познании преисполнился самых разных боевых искусств, но редким захваченным Учиха оставлял лишь фирменные Ката их клана, подходящие к ним как нельзя лучше.

И именно с этими Ката и атаковали марионетки Узумаки. Кулак первого устремился к ее животу, второй нанес страшный удар по ногам, а третий и четвертый сложили печати, активируя техники Стихии Молнии, подходящей к ближнему бою наиболее хорошо. Они действовали синхронно, и каждый, при этом, четко просчитывал Шаринганом движения Сашими.

Обманные движения!

Узумаки вскинула руку, ловя того, кто собирался пнуть ее ноги и резким движением перевернула в воздухе, посылая его голову в землю в стремительном полете. Удар в живот она пропустила мимо, попутно подставив марионетку под удар товарища Молнией и тут же оказалась позади последнего Учихи. Ему она просто снесла голову с плеч кунаем.

— Уебки, да вы хоть знаете, кто меня учил? — оскалилась девушка, чувствуя как адреналин переполняет ее тело.

И в этот момент лопнула первая печать.

Ее учил Математик Боя. И его учения и тренировки никак уж нельзя было назвать Божественными. Скорее Адскими.

Тем не менее, истязаемая им Сашими радовалась, проводя со своим кумиром и любовью почти все свободное время, и видя, как потихоньку оттаивает золото в его глазах. Он учил ее движениям, техникам и стилям. Приказывал запоминать и повторять. Ставил в спарринги и даже сам выходил напротив.

Но Сашими этого было мало. Она взрослела, становилась опытнее и сильнее. Среди Узумаки она уже сверкала, как прекрасный гранатовый рубин, мастер фуиндзюцу и ниндзюцу. И, все же, она даже не считалась слабой, по сравнению с Ним. В том измерении, где можно оценить силу Математика Боя, ее просто не существовало.

И она была против этого!

— На самом деле, твое тело сильнее моего, — сказал он ей однажды, когда очередная тренировка закончилась.

— В каком смысле? — не поняла юная Узумаки.

Он задумался, как бы получше объяснить, и шагнул к стойке с оружием. Там он взял два разных меча. Один был полуторным, мощным, тяжелым и крепким. Таким мечом, Сашими знала, Сенсома-сама мог бы разрубить несколько десятков крепких тел шиноби. Второй же отличался узким клинком и изящной гардой, защищающей руку. Подобно рапире, этот клинок показался Сашими незначительным в руках Бога Шиноби.

— Я вижу по твоим глазам, что ты составила о них мнение, — тень улыбки коснулась губ Математика Боя. — Но ты поспешила. Смотри, этот полуторный клинок — я. Мощный и надежный, сильный и ославленный. Уверен, он уже побывал во многих битвах и проявил себя. А рапира — ты. Идеальное сравнение, не думаешь?

— Д-да… наверное.

— Так смотри же сюда, Сашими Узумаки. Сравнить шиноби с клинком можно, но только отчасти. Подобно клинку, мы можем совершенствоваться в руках умелого мастера. Но эти клинки уже закончены. Они не станут лучше или хуже, пока не закончат свою службу. Но обрати внимание на металл.

Легким движением пальцев Узукаге сломал оба меча, разрушив их точно посередине каждого. И тогда Сашими увидела, что он имел ввиду.

— Большой клинок сделан добротно, но металл низкой пробы, он уже потускнел, — продолжил Сенсома и повернул голову к рапире. — А вот материал этой красавицы куда как лучше. Если бы из него сделали такой же полуторник, он был бы куда грознее. Понимаешь?

— Это значит, что я — как эта рапира? — Сашими осеклась, боясь произнести богохульство, но все же сказала, что думала. — Могу стать лучше вас?

— Твое тело лучше, — ответил Узукаге и пристально осмотрел девушку. — Я… могу попробовать дать тебе то, что ты ищешь. Но у этого могут быть последствия. Техники усиления тела всегда имеют последствия.

— Я все равно хочу!

И тогда он начал ее учить. Учить и учиться сам. Потому что Сашими всего было мало. И он решил дать ей столько, сколько не было у самого.

Впоследствии Сашими видела, как он смотрит на нее. С таким видом, будто совершил ошибку. Будто испортил все. Она знала, что он сожалеет, но не о силе, которую Узумаки получила, а об ее опасности.

Они тренировались годами и только на тридцатилетие Сашими, все еще выглядевшая юной девушкой, была признана Сенсомой «оконченным клинком». Пускай она все еще не была с ним на одном уровне.

— Дальше развивайся сама, у тебя есть потенциал, — сказал он ей тогда. — Но я установлю скрепы. Три печати для твоего тела. Одна из них раскроет твои возможности. Ты станешь сильнее и быстрее. Но не сильно. Две последующие печати твоими возможностями воспользуются. Они активируют техники. Ты же понимаешь, что тогда будет?

— Я стану, — сегодня она говорила без сомнений. — Как вы.

— Всего на две минуты, — сильнейший в мире серьезно кивнул. — А потом твое тело не выдержит, и Врата захлопнутся. Их нужно тренировать с самого детства, но твое тело позволило нам схитрить. И даже больше. Но я прошу тебя — не доводи до лимита.

Сашими кивнула. Врата были опасны, но та, вторая, техника за ними делала их практически смертельными. Нет, ей не грозило забвение после этих двух минут предела, просто она навсегда может остаться калекой.

Узумаки зарычала, наливаясь силой, и пораженный Шоурай отошел на три шага назад всеми своими клонами. То, что она использовала… То, как она это делала…

Считалось невозможным. Считалось самим Математиком Боя.

Пятые Врата открылись резко, рывком, и нерушимый замок тела тут же заблокировал следующие, Шестые. А вернуться к Четвертым Сашими не умела. Но возвращаться уже было поздно, а потому последняя печать фуиндзюцу, последняя скрепа великого Узукаге лопнула, активируя в теле Узумаки технику Семи Небесных Вдохов.

Две совмещенные в принудительном порядке техники величайшего усиления тела заставили Сашими дрожать.

А потом она начала крушить.

* * *

Ловен выругался, глядя на то место, где осталась Сашими. Юная Узумаки явно решила, что для победы она делает недостаточно. И теперь применила последний прием.

— Спасать теперь дурынду, — вздохнул Архимаг и резко сложил ладони вместе. — Бирюзовый Дым!

Голубоватый туман тут же сформировался за его спиной и понесся вперед, влекомый магическим ветром. Марионеток он обволакивал, клал свои щупальца на их плечи и шеи, будто старый знакомый. И Шоурай решил, что это — аналог техник шиноби Скрытого Тумана.

Зря.

— Прикажи отступить! — вскрикнул пораженный Зак, бросаясь к нахмурившемуся Като Дану. — Прикажи отрядам уходить из Дыма!

— В чем дело, маг? — скривился Хокаге. — Потерял свои фигурки из виду? Они всееще на твоей доске.

— Это не просто туман! — Архимаг пропустил оскорбительное «маг» мимо ушей. — Это Бирюзовый Дым! Уводи тех, кто еще не в нем! Быстрее, или потеряешь половину армии.

Шоурай хотел было раздраженно ответить, но тут ощутил, как лопаются его нити.

Его марионетки не умирали, но он терял контроль. Бывший Дан настолько поразился этому, что замешкался еще больше, и потому примерно три сотни кукол оказались поражены странной магией. Но он все же увел остальных и направил их к Архимагу. Ответная атака должны была быть сокрушающей, но…

Марионетки налетели на своих же. На тех, над кем потерял контроль Шоурай.

Пораженные Бирюзовым Дымом умерли. И тут же восстали из мертвых, подвергнувшись сильнейшей некромантии, которую только знал Иорф. Запретное заклинание делало трупы только что живых носителями магического вируса, и любая рана, нанесенная таким существом быстро превращала задетого в подобного зомби.

И все это Шоурай понял быстро. И испытал на своей шкуре, когда его бывшие марионетки столкнулись с нынешними и начали кровожадно и по-звериному жрать и рвать их на части. Они потеряли способности шиноби, оставив у себя только крепкие, тренированные тела, но этого, вкупе с неожиданностью, хватало.

А потом сам Архимаг присоединился к своим зомби.

Ловен из гильдии Брау мерно шел, то и дело отпивая из вынутой из-за пазухи фляги, и громил марионеток заклинаниями разного толка. В том числе и такими, аналогов которым в мире шиноби попросту не было.

Прямо из-под земли, к нему вышел Зецу. Черно-Белый Зецу.

— Автор написал тебя уродом, или ты не человек? — выгнул бровь старый Архимаг.

— Второе, — легко отозвалась Белая часть.

— Сдохни, — предложила Черная.

Зецу бросился вперед. В ближнем бою он был очень слаб, но Архимаг был и того слабее. Более того, в черной и белой руке выросло по крепкой и заостренной ветке, являющей собой настоящее оружие. В мире шиноби Стихия Дерева когда-то считалась самой сильной, и уж кто-кто, а Зецу идеально знал, как с ней управляться.

Ловен телепортировался и бросил в монстрика заморозку. Уродец ушел от заклинания и тут же шмыгнул под землю. Архимаг нахмурился, признавая врага проблемным, и выстроил своих зомби вокруг себя, дабы сдержать рвущиеся в ближний бой войска Шоурая.

А тем временем Зецу закончил складывать печати.

— Стихия Дерева: Величественный Праведный Лес!

Этой техникой не владел даже Первый Хокаге, так как попросту не знал о ней. И не догадался придумать сам. А меж тем гигантские деревья, неустанно поглощающие чакру, проростали прямо из-под земли и свивались вместе, грозя в таранном ударе расплющить Архимага по земле.

Но Ловен лишь облегченно выдохнул и вскинул обе руки вперед, держа в одной из них неизменную флягу. Как и много лет назад, когда Сенсома решил проверить его в бою, Архимаг послал вперед ману. Не заклинание, порожденное ей, и не проклятие, сложенное из нее, а ее саму. Свою чистую и могучую силу повелителя реальности в ранге Архимага.

И великая техника Зецу развалилась дровами.

— В мире шиноби полно сильных людей, — усмехнулся Ловен. — Но ваш страх перед деревяшками я не понимаю. Для Архимага это — плевок.

— Сраный Ловен! — стукнул в сердцах Зак по своему столу. — Этот урод, он… он!..

— Даже если он самый сильный из твоего Континента, как он приносит столько проблем, маг? — Дан сложил руки на груди.

— Очень просто, шиноби, — наконец отреагировал на оскорбление окрысившийся Зак. — Он тут жил! Двадцать лет жил и, похоже, изучал вас. Он знает, чего шиноби не ожидают от Архимага. И знает, чего ожидать от шиноби. А вот ты вообще ни дьявола не знаешь о нас!

— Зато знаешь ты, Зак, — вскинул голову Като. — Тогда просто пойди туда и убей его.

— И оставить командование?!

— А кем ты будешь командовать, если он все испортит?

* * *

Их недооценили. Сашими и Ловен бушевали так, будто бы в сухом лесу использовали Стихию Огня. Сенсома видел это по реакции клонов Шоурая и самого Изуны — они недооценили его вечных спутников. Карума разошелся до Седьмых Врат и сражался с Данзо на равных. Сдерживал его. Хирузен бился с Ооноки и ближайшими марионетками. Их в расчет брали. Тот же Минато постоянно курсировал по всему полю боя, помогая то тут, то там. Его техника Бога Грома была почти совершенна, поэтому он, можно сказать, сдерживал всех их.

Но вот Ловена и Сашими недооценили, и теперь Сенсома чувствовал, как стало легче уничтожать врага.

— Не отвлекайся, Сен-кун! — крикнул ему Изуна, активируя технику гравитации и запуская в него огромный булыжник.

Сразу же за ним Сенсома почувствовал целый отряд шиноби. И они были исключительно сильны в ближнем бою. Поэтому он усмехнулся и метнул свой меч прямо в центр булыжника. А когда тот раскололся, к врагам из обломков вылетел Математик Боя в Шестых Вратах Направления.

И продолжил собирать кровавую жатву.

* * *

— Мразь, — прошипел Минато, вынужденный оказаться рядом с девчонкой Узумаки.

Она стояла в красивой изящной стойке и тяжело дышала. Ее время пришло. Две минуты техники были исчерпаны, и, закусив губу, Сашими пыталась не расплакаться от обиды. Она не переломила ход битвы! Она успела заметить, как силы марионеток истончились, но именно перелома не случилось.

А время кончилось.

— Я — Узумаки! — гордо вскинула Сашими голову, не собираясь показывать Шоураю своей слабости. — И буду соответствовать своему Узукаге!

Ее порыв был очень быстрым, но Шоурай-Минато успел уйти от атаки. А вот те, кто оказался за его спиной — нет. Чудовищной силы удар раскрошил землю, проложил по ней расширяющуюся с расстоянием расщелину и сотряс марионеток, посылая их на смерть в острые камни зева земли.

Минато оказался за ее спиной, но чертовка почувствовала это, уверенно развернулась и четкими атаками заблокировала ему возможности для нападения. Она не боялась. Не отвлекалась. В бою она была удивительно похожа на своего учителя, и Шоурай, уже не раз сражавшийся с ним, скалился еще сильнее — он ненавидел эту силу и уверенность!

Но всему приходит конец. И конец так же пришел к невероятной мощи девушки. Теперь кунай Минато по ней доставал. И он, сделав три глубоких надреза на ее руках и ноге, криво усмехнулся, сплюнул под ноги и прыгнул, уходя на другую точку. Время помогать Каруме. А слабачку добьют.

Сашими пошатнулась, сплевывая кровь. Лимит она превысила ненамного, но… Проблемы обеспечены.

— Я слишком… мало… — ее зашатало, перед глазами поплыло и Узумаки осела на землю. — Мало сделала…

Буквально вслепую она вывела вокруг себя фуин. Тут же влетевшая в него техника Огня распалась жидкими каплями, а десяток мощных пинков даже не пошатнул. Барьер Одиночества — техника Узумаки, позволяющая пользователю закрыться на несколько минут почти от любых воздействий. Но и самому стать бесполезным. А учитывая ее сложность, шиноби, который ее применяет, лишает союзников огромного мастера.

Тем не менее, Сашими теряться не собиралась. Уже в барьере она сложила особые печати. Такие, которые даже в ее клане знали единицы. А складывать могло лишь трое.

Призыв Шинигами.

— Вы знаете, Сенсома-сама, я знала, что так будет. Я должна была так погибнуть еще двадцать три года назад. Тогда меня прервал Мизукаге, а потом спасли вы. Вы подарили мне эти двадцать три года. И не просто двадцать три года, а двадцать три года с вами! Это? Это слезы, Сенсома-сама. Я плачу от счастья, поверьте. Я радуюсь, что люблю вас. И умираю за это. Вернее нет, не так! Я добровольно отдаю свою душу… Любви к вам. Это же так романтично!

Искаженный самой кромкой демон, которого клан Узумаки назвал Шинигами, появился над плачущей девушкой. Ему не мешал Барьер, не мешали и техники, тут же вылетевшие в него. Среди марионеток Шоурая (удивительно) не было членов клана Узумаки. Он боялся Узукаге, справедливо полагая, что его раскроют, если он посмеет взять под контроль кого-нибудь из его подзащитных. Тем не менее, он знал технику, которую использовала Сашими.

Знал и боялся ее.

Шинигами вытащил из зубастой пасти танто и зашелестел над землей. Его глаза были широко распахнуты, как у ребенка, которого привели на склад игрушек и подарили их все разом. Он видел то, чего не видели другие. Видел геном Души, управляющий всеми. И радовался, что может пожрать низшего собрата.

А потом на его голову обрушился Рассенган Минато.

Усиленный природной чакрой, он смог сделать то, что никому доселе не удавалось. Он нанес Шинигами урон. Пускай и незначительный, но Шоурай возликовал — демон может быть отвлечен или, возможно, даже уничтожен! Уж природной чакрой он пользоваться умеет…

Но в этот момент Сашими, управляющая Шинигами, ощутила Минато. Ощутила так, как это делал ее подконтрольный. И все поняла.

— Геном Души, — прошептали ее губы. — Он управляет душами… Шоурай… Като Дан!

Но ее догадки никто не слышал. Да и не мог, в принципе. Никто, кроме нее.

И Сашими в последнем движении развернула Шинигами прямо на ухмыляющегося Шоурая-Минато.

* * *

Черно-Белый уродец создавал проблемы, но Ловен справлялся с ними. И продолжал бушевать, подливая масла в огонь, разведенный самоотверженной рыбой. Теперь он не видел, что происходило у Сашими, но четко знал, что из-за ее недооценки враги занервничали.

Этим он и пользовался.

А потом ощутил Архимага.

— Зак! — вырвалось из груди, и Ловен закрутился вихрем, раскидывая магии вдвое больше обычного.

И в один момент его заклятья прервали противовесы.

— Уходи, Зецу, — хмуро махнул уродцу выглядящий молодым Архимаг одноименной гильдии. — Теперь он — мой.

— Я принадлежу лишь Автору и читателям, — смиренно сложил руки Ловен и тут же, пользуясь оказией, сделал глоток из фляги. — А из твоего здесь только хвастовство.

Зак не ответил. Вместо этого он резко выбросил вперед руку, и с той сорвался белый огонек Светляка. Простое атакующее заклинание Ловен отбил флягой, которая, конечно же, была очень давно зачарована. Зак не удивлялся. Просто выкрикнул название следующего заклятья и направил его на противника.

Дуэль магов — искусство. Дуэль Архимагов — величайшее искусство. Ловен не любил сражения, да и к магии, если честно, относился довольно прохладно. Однако, в дуэлях он участвовал не раз. И бит никогда не был. Конечно, это обуславливалось талантом и природной силой.

Зак был иным и обожал доминировать в противостоянии. Ради этого он оттачивал свои навыки и расширял природную силу. Талант он использовал так же во всю. И был не менее талантлив, чем Брау. Однако, как уже было сказано — дуэль Архимагов — высочайшее в мире искусство.

А в искусстве нет определенного критерия.

На силу Зака Ловен отвечал своей силой. На его скорость — своей. Он был менее опытен боевитого Архимага, но зато имел больший арсенал, благодаря некоторым изысканиям в мире шиноби. Его аналоги ниндзюцу были сильны, а защитными заклинаниями Архимаг славился еще на Иорфе.

Очень скоро место их поединка освободилось от чакры, и в воздухе густела и гудела только чистая мана. А потом Ловен, наконец, решил действовать.

— Ловен Брау! — он вскинул руки, переносясь телепортом к Заку. — Отдохни, равный, противник!

Зака придавило к земле мощнейшим заклинанием Брау. Но он не смутился. Его разум сразу же запьянел, но всего на мгновение. В следующее мгновение он был в ста метрах от Ловена.

— Твое заклинание сильно, да, — развел руками Зак, улыбнувшись. — Но не против равного. Кого ты собрался смутить дурманом — меня, Хааза или, например, Харинга, будь он жив? Мы же оба знаем, что не сработало бы.

— Хватит жужжать, муха, — икнул Ловен, вытягивая вперед руку. — Светляк!

Ровно такой же, какой был в самом начале дуэли, Светляк вжикнул между ними, метя в Зака. Архимаг скривился и выставил перед собой щит. И перед самым щитом Светляк пропал.

Но не от соприкосновения.

Появившись сразу за щитом, он врезался в живот Зака, заставляя того закашляться и упасть на колени! Ловен пьяно расхохотался и сел задницей на голую землю. Отпил из фляги. Утер бороду.

— Твое заклинание… — просипел Зак. — Этот Светляк должен был меня убить…

— Раз ты жив, Автор написал по-другому, — развел руками Ловен.

Зак рыкнул и тут же исторг из себя волну пламени, с ревом ринувшуюся на Ловена. Тот ковырнул в ухе и чихнул. Брезгливо вытер палец. И не сдвинулся с места. А волна жара, дошедшая до него, обволокла его и обрушилась на Архимага всей силой.

И… намочила его.

— Мда… — Брау пожевал губы, впитывая влагу с них. — Я думал, будет спирт. Обычная вода — как жаль!

— Он… — выдохнул Зак, все осознав. — Опьяняет даже заклинания?!

Ловен вновь расхохотался и послал в Зака сразу четыре обычных Светляка. И каждый из них действовал по разному, но не так, как должен был. Зак отбивался от нечитаемых заклинаний, от тех, которые не мог предугадать. Отбивался с яростью и упорством, а потом…

Ясно увидел все их варианты.

— Обеспокоил ты меня, — выдохнул он, уже легко отбив очередной Светляк. — Но теперь. Теперь тебе конец.

Это было его заклинание. Особое проклятие, направленное на него самого и действующее постоянно. Сила просчета. Собрав информацию, Зак мог просчитать большую часть возможных вариантов любого события. И именно поэтому его так маниакально влек к своей личности Математик Боя. Сенсома Томура был тем, кого Зак мог просчитать только в сорока процентах случаев. Это было почти невозможно!

Ловена же прочитать удалось быстро. И он, должно быть, почувствовал что-то, и применил свою магию. Заклинание, которое опьяняет все в определенном радиусе — было неожиданно и довольно близко. Сработай тот первый Светляк немногим больше штатно, и Зак был бы мертв.

Но этого не произошло.

И заклинания и проклятия Ловена стали менее эффективны. Брау вскочил и даже развеял свою магию, дабы самому знать эффекты, которые вызовет магия вокруг. Но это уже не помогало. Зак теснил его, на энергетические блоки отвечая материальными атаками, огню ставя воду, а смерти жизнь.

Он его разгадал. И даже почти победил. И в этот момент над полем битвы раздался полный ярости вопль.

Кричал Шоурай. Каждый Шоурай.

* * *

Шинигами приблизил свое лицо к мелкой фигурке желтоволосого человечка и дохнул на нее смертью. Минато мог бы переместиться, однако… он собой не управлял. И Шоурай им больше не управлял. Им никто не управлял. И поэтому он замер.

Сашими увидела в Минато Душу Шоурая. Его самый сильный клон. А за ней увидела, как спит настоящая душа этого тела. Шоурай не смог ее поглотить, а уничтожать было опасно из-за потери контроля над уже захваченными нитями тела. Другими словами, полноценный захват шиноби такого уровня как Минато мог привести к их недееспособности.

Но Сашими ничего не теряла. И она не собиралась захватывать. Наоборот — освободить.

Марионетки Шоурая взвыли, чувствуя, как рвутся нити, прикрепленные к самой главной и сильной кукле.

Ближайшие к Сашими шиноби опали, являя миру сгустки Души Контроля. Они врезались в ее Барьер, пытаясь истощить его и пробиться внутрь. Они атаковали ее с безысходностью камикадзе. А она держалась внутри. С такой же безысходностью.

И тогда, уже почти вынутая Шинигами из чужого тела копия души Шоурая решила отомстить. Она ринулась навстречу клыкастой пасти, но в последний миг сменила траекторию и обрушилась на Сашими, используя нити чакры, которые она держала у своего подконтрольного!

Душу, обещанную Шинигами, захватить было уже нельзя. Но смертельно и жутко ранить — можно.

Сашими закричала, захлебываясь кровью, и ее Барьер опал. На девушку тут же набросились марионетки взбешенного Шоурая, втыкая в тело кунаи и мечи. Они не заметили — не собирались замечать, что Шинигами растворился в воздухе.

Растворился и забрал то, что предполагала сделка.

Но их все равно остановили.

Молодой желтоволосый шиноби оказался прямо в гуще стремящихся к телу марионеток и одним плавным движением куная разрезал их на части! Минато Намикадзе резким движением порвал на себе плащ Акацуки и тут же выбросил все утяжеленные кунаи и танто, хранящиеся под ним! Выбросил во врагов. В марионеток.

Когда они отступились, Минато прыгнул к телу спасшей его Узумаки и подхватил его на руки. Отдавать его безумцам на поругание он не собирался. Его сенсорские способности работали во всю, пытаясь помочь хозяину разобраться в том хаосе, что творился вокруг. Он будто бы очнулся от долгого сна, еще не до конца поняв, что сон по-своему таковым и не был.

Наконец, бывший претендент на звание Хокаге отыскал главу клана Сарутоби. И без раздумий прыгнул к нему.

Шоурай взвыл еще яростнее, а Като Дан, наблюдающий за всем через проекцию в пещере, скривился. Девчонка плюнула ему прямо в лицо.

Хорошо хоть сдохла!

Или нет?

* * *

Сенсома отлично чувствовал чакру каждого на поле. И когда чакры Сашими не стало, он лишь кивнул самому себе.

Ему будто бы показалось, что он слышит ее слова. Что она говорит ему в уши о любви, о жертве и… плачет. На миг Бог Шиноби остановился, и еле дышащий, загнанный его силой Изуна удивленно расширил глаза. А сам Узукаге закрыл свои золотые и сложил ладони вместе. В короткой молитве, он проводил свою верную помощницу.

Конечно, как и она, он знал, что ее ждет. Знал и… а, впрочем, мог ли он ее удержать? Конечно нет. Мог ли спасти сейчас от самопожертвования? Конечно да. Но она бы попросту не приняла этого. А за двадцать три года совместной жизни он научился уважать ее чувства.

— Девка убита! — отчитался Изуне один из Шоураев. — Но она… освободила Минато.

— Что? — переспросил тихо Учиха. — Ты… Что ты сказал?

— Шлю…

Договорить ругательство он не успел. Клинок снес ему башку. И остальные марионетки отшатнулись. От Изуны. А Учиха прямо посмотрел на Сенсому.

— Твоей утрате я сожалею. Но мы все еще враги.

— Да, — хрипло ответил Сенсома и неспешно шагнул вперед. — К сожалению.

— К сожалению, — кивнул Изуна.

А после закричал от боли в сломанной руке.

* * *

— Ты уже еле держишься, «равный»! — смеялся Зак, обрушивая свою мощь на закрывшегося в оборону Ловена. — Я уничтожу тебя, размажу и проглочу! Ты — никто и ничто! Я просчитался сегодня?! Я никогда не просчитываюсь! Ты просто заставил болвана-Шоурая прислушиваться к моим словам внимательнее, а эта девчонка… Ха! Да будет тебе известно, что она сдохла!

— Автор написал тебя не только редкостным ублюдком, — ответил пыхтящий от натуги Брау. — Но еще и лжецом…

Внезапно шквал магии прекратился. И Ловен краем уха услышал вопль боли. Он бы не узнал голоса Изуны, но это и не имело значения. Прямо сейчас над полем битвы разлилась странная тишина.

И он уже знал, почему.

— У-О-О-О-А-АР-РААААА! — в исступленном гневе завопил старый Архимаг, оглашая все поле битвы своим боевым кличем!

Ему вторил Сенсома. Их поддержал Хирузен. И даже Данзо присоединился к воплю ярости. Но Ловен их не слышал. Он больше ничего не слышал из-за стука крови в ушах. А после он атаковал.

Зака смело к чертям собачьим с того места, где он только что стоял! Архимаг даже не успел среагировать, как Брау уже навис над ним и опустил свой костлявый кулак на его лицо! Он вложил всю свою силу в заклинание, чтобы отбросить Зака, а теперь использовал то, что не было просчитано врагом — свою ярость. Свой гнев. Свою скорбь.

— ОНА БЫЛА МНЕ КАК ДОЧЬ! — кричал заливающийся слезами старик, пиная молодого, с виду, юношу.

Он бил его руками и ногами. Некрасиво и неэффективно — Сенсома даже не назвал бы это ударами, но Архимагу Заку этого хватало. Умный враг мог прочитать заклинания и блоки, но вот такой яростный и совершенно дикий напор ему был неподвластен. А Ловен бил, кричал и рыдал, скорбя по молоденькой глупышке, которой уже, вообще-то, было за сорок.

Бил, кричал и плакал. Бил…

И в какой-то момент выдохся.

Зак тяжело дышал, но у Ловена не вышло его убить. Слишком слаб был Архимаг и слишком быстро обучался противник. Уже на половине дыхания Брау он научился блокировать его удары. И Ловен понял, что враг был попросту сильнее. Он отлетел, приготовил щиты и заклинания, нарисовал на земле руны проклятий и приготовился дорого продать свою жизнь.

А побитый Зак поднимался.

— «Автор, к тебе кричу!» — упрямо думал Ловен, смотря на своего врага. — «Автор, тебя молю и заклинаю! Я — персонаж, но я хочу победить! И насрать на сюжет и важность врага! Дай мне это, молю! Напиши, как он умирает от моей руки! Я клянусь тебе, что перестану пить! Можешь вычеркнуть меня из книги, но молю!..»

— Ты докричался до меня оттуда? Сильна же воля утратившего… Что ж, хорошо, я дам тебе то, что ты просишь. И заберу то, от чего готов отказаться.

— Автор? — пораженно вскинул голову всклоченный Архимаг.

— Нет. Уж извини, — ответил ему молодой голос.

Голос, почему-то ассоциирующийся у него с белым и золотым.

— Время пришло! — поразился Зак, и его губы сами собой произнесли сокровенное имя. — Архимаг Ловен из гильдии Брау!

И Зак знал, что сейчас каждый маг и Архимаг четко осознает в своей голове то же самое имя. Архимаг Ловен из гильдии Брау — новый Глава Иорфа!

Морщины и седина старого пьяницы испарялись. Он омолаживался, а его одежда превращалась в благородные одеяния Главы. Все Шоураи, находящиеся поблизости смотрели на это во все глаза. А бывший Ловен поднимался в воздух на одной силе воли, гневно смотря на Зака.

Но по мере его возвышения гнев уходил. И в конце Ловен уже не смотрел на Зака. Он просто смотрел туда, куда должен был ударить.

Потому что Зак перестал существовать.

Глава Иорфа, вновь избранный в землях шиноби, вскинул руки, и с них в землю ударил луч чистейшего белого света, взрывом разрушивший каменистую землю и оглушивший всех вокруг. Повинуясь его воле, луч прошел вправо, выжигая не только ненавистного Архимага, но и совершенно беспомощных перед полу-Божественной силой марионеток.

А потом Ловен в последний раз посмотрел на своего Главного Героя. И Сенсома почувствовал его взгляд. Но когда обернулся, Главы больше не было.

Его место — Иорф.

Новый вопль ярости троих оставшихся в живых врагов заставил каждого из Шоураев смертельно побледнеть.

Данзо Шимура

— Почему ты всегда такой хмурый?

— Потому что я слабый.

— Слабый?! Ты-ы-ы?! Да ты один стоишь отряда наших джонинов в твоем-то возрасте! А уж по сравнению со мной…

— Ты так говоришь, но… По сравнению с ними, я очень слабый.

— По сравнению с кем?

— С ними.

Сила удара Сенсомы была столь велика, что воздушная волна эхом прошлась почти по всему полю боя. Изуна Учиха — самый сильный, пожалуй, на данный момент, Учиха в мире, ничего не мог противопоставить Богу Шиноби. Сарутоби Хирузен бушевал поодаль. На него наседали сразу две фигуры в черный плащах: Третий Цучикаге Ооноки Камизуру, обладающий уникальным кеккей тота, которого боялись все страны в мире, и неизвестный черно-белый мутант, искусно использующий легендарный Мокутон. Ко всему прочему, там оставалось еще много марионеток Шоурая, стягивающихся с двух оставленных мест. Но Третий Хокаге не проигрывал.

Хмурый Данзо Шимура мрачно сплюнул на горячий песок. Он же просто вел дуэль.

Карума Учиха бесновался. Бесновался вполне закономерно — ублюдочный старик не давал ему приступить к битве всей своей жизни. Карума знал себе лишь одного по-настоящему достойного противника, и, учитывая его самооценку, им был не кто иной как сам Бог Шиноби. Только победа над великим Математиком Боя смогла бы полностью удовлетворить амбициям давно сошедшего с ума Учихи. Так его воспитал Мадара, которого ученик ненавидел всей душой.

— Перестань корчить рожу, старик! — закричал Карума, после очередной неудавшейся атаки. — Ты сдерживаешь меня! Будь горд, ублюдок! Какого Биджу ты выглядишь так, будто весь мир и вся жизнь — дерьмо?!

— Потому что я слабый, — в тон своим мыслям ответил Данзо. — А еще, потому что я мщу.

Каруми Узумаки… почему ее прекрасное имя так созвучно с дьявольским именем «Карума»? Неужели это все было предначертано судьбой?

Данзо много раз размышлял об этом, на такие думы у него было долгих тридцать лет. И он прекрасно осознавал, что тоже, как и свой вечный враг, сошел с ума. Сдвинулся на этом. Только если Карума хотел доказать самому себе, что вся его жизнь страданий имела смысл, то Шимура желал мести.

— Я прикончу тебя! — тут же зарычал Карума, отдохнувший от крайней попытки. — Убью!

Он бросился вперед на невероятной скорости Седьмых Врат. Пожалуй, он был быстрейшим на поле боя, если не считать Сенсому и Минато. Да, Данзо проигрывал ему в скорости.

Но это ничего не решало.

Смазавшийся в воздухе Карума возник прямо перед лицом главы Корня. Данзо ждал этого. До сих пор Учиха атаковал как попало, но именно сейчас решился на лобовую атаку. Он, видимо, решил, что Данзо достаточно вымотался. И был близок к истине.

Но это тоже ничего не решало.

За мгновение до удара, между Карумой и Данзо разлился жар. Огнемет в механической руке Данзо щедро плюнул хозяину прямо под ноги, а сам хозяин незамедлительно применил две техники по очереди. Первая — Стихия Ветра: Мстительный Порыв, которая вздулась в том месте, где оказался жидкий огонь, и превратила жар пламени в мощнейший взрыв. Вторая была уникальной техникой Шарингана самого Карумы, мгновенно отнесшая Данзо прочь от разрушений.

Карума не успел даже коснуться его. Он был быстрее, но его разум застилал его непомерный эгоизм. И беспорядочность безумия. А безумие Данзо, как бы велико оно не было, было упорядоченным.

Он знал, что делать, и как это делать. Он готовился к этому тридцать лет! У него были попытки, но они кончились провалом. Сейчас провала быть не могло.

Он сдерживал Каруму уже достаточно, общая битва вошла в решающую стадию. Сам Карума достаточно набесился и теперь делал глупые ошибки. Правая рука Данзо, выглядящая просто белой культей, покрытой змеиными чешуйками, тоже была готова.

И сам Данзо, наконец, был готов.

— Ты слабый, — произнес он, смотря как вырывается из поднятого взрывом дыма Учиха. — Даже слабее меня.

Механическая рука Шимуры медленно поднеслась к лицу. Он задумчиво осмотрел ее и пришел к выводу, что долго она не протянет. Да и запал почти иссяк. Но свою роль она еще сыграет. Не спеша он сложил механическую ладонь в кулак, оттопырив большой палец. И мрачно усмехнулся напрягшемуся Каруме:

— Мне даже не нужен этот мусор.

Механический палец уверенно и четко вошел в глазницу, начисто уничтожая Мангеке Шаринган. Брызнула кровь, но Данзо не обратил на нее и боль никакого внимания. Он был занят только любованием на побледневшее лицо своего вечного врага.

— Это было МОЕ!

Карума метнулся вперед, и Шимура встретил его скользящим блоком в ближнем бою. Его скорость все еще была ниже, но предугадать движения Учихи теперь было не трудно. Он потерял над собой контроль. В битве на таком уровне побеждают не силой, а умением и интеллектом. Но мозг Карумы отпустил это, бросив тело в яростную и чудовищную атаку.

Данзо блокировал его удары уверенно, но сам атаковать не мог. Как бы он не готовился, Карума был сильнее него. Даже с учетом нинтайдзюцу Ветра, которое глава Корня, как его создатель, использовал мастерски.

Одноглазый старик пропустил мимо очередной удар разъяренного мужчины и махнул рукой, порождая простейшую технику Ветра — Разрез. На одних рефлексах Карума раскрутил в глазницах Шаринганы, тут же копируя и отправляя технику в ответ. И тут же закрылся ребрами Сусаноо.

И в этот момент Данзо перешел в рывок.

Уничтожение Шарингана означало новую фазу боя не только потому, что Карума невероятно взбесился из-за этого. Это была лишь верхушка дерева. Настоящим корнем была другая причина — глаз стал для Данзо бесполезен. Он требовал большое количество чакры для контроля техники, а сама техника без способности второго глаза могла лишь ускоряться на короткий промежуток времени.

Но теперь Данзо не нужно было ускорение. Он стал быстрее Карумы.

От сокрушительного удара правой, до этого не задействованной рукой, ребра желтого Сусаноо треснули. А вихрь нинтайдзюцу, в который превратилась вся правая сторона тела Данзо, закончил дело, чудовищным молотом обрушившись на тело Учихи, запертого в своей же собственной защитной технике!

— «Природная чакра правой руки работает,» — оценил размах усиления Шимура, сжав и разжав пальцы. — «Все идет по плану.»

Орочимару сделал эту руку из ДНК Первого Хокаге и чешуек своих Призывных Змей. Она поглощала природную чакру всегда, когда была не экранирована, а потом, накопив определенное количество, тут же ее выплескивала. Если позволить выплеску произойти, чакросистема владельца руки, не пригодная для природной чакры, просто уничтожится. Так что единственной сложностью в использовании конечности был контроль количества природной чакры в руке.

И у Данзо был этот контроль. И было хмурое выражение лица.

Потому что, даже так, он все еще слабее их.

* * *

Минато прыгнул к Третьему Хокаге, ожидая, что тот его сразу атакует. И он, в общем-то, был прав — Хирузен определенно бы сначала вдарил по марионетке Шоурая техникой, а уж потом стал бы разбираться, была ли вообще марионетка? Тем не менее, этого не произошло. И, прыгнув к Сарутоби, Намикадзе попал под другой удар.

— Господин!.. — только и успел выкрикнуть после прыжка джонин, как его тело приняло на себя сокрушительный удар техники Стихии Дерева.

Сначала появление Минато, принявшего на себя удар, предназначавшийся Хирузену, ввело сражающихся в ступор. Вернее, трех из сражающихся. Приготовивший свою технику Ооноки выгнул бровь, смотря на одну из сильнейших марионеток Шоурая. Черно-Белый Зецу раздосадованно заворчал, но начал отменять технику. И даже Хирузен Сарутоби не поспешил атаковать.

А потом замешательство прервал Шоурай.

— Это не я! — зло крикнул союзникам один из клонов. — Узумаки освободила его! Это — Минато!

Минато не стал ждать реакции врагов и вновь прыгнул. Теперь — подальше от боя. Первоначальную задачу он выполнил — показал, что больше не является отряду Математика Боя врагом. Он оказался на каменистой площадке, в километре от основного сражения, и нежно опустил тело девушки, спасшей его.

— Спасибо, — прошептали губы джонина. — Я не забуду тебя…

И в следующий миг он вернулся прыжком к Хокаге. Тот как раз остановил Мокутон Зецу с помощью Стихии Земли, и увернулся от Стихии Пыли Ооноки. Взмахнув удлинившимся Энмой, Хирузен заставил Цучикаге отлететь и тут же обрушил посох на приблизившихся марионеток Шоурая!

Прокрутив его в руках, после атаки, и пыхнув огнем в сторону черно-белого мутанта, Третий Хокаге выдохнул. И тут же навершие Энмы застыло у самого горла оказавшегося рядом Минато.

Но не ударило.

— Это и правда ты?

Голос господина Хокаге хрипел, и Намикадзе тут же четко осознал, каким нагрузкам он подвергся здесь. Внешне он еще выглядел уверенным, сильным и даже свежим, но фактически был изнурен и слаб. Тем не менее, в его стойке было больше готовности к атаке, нежели надежды, что она будет не нужна.

— Я вернулся, — коротко, как обычный джонин, поклонился Минато. — И с очень ценной информацией.

— Жаль только, что цена твоей информации слишком высока, — позволил себе расслабить плечи Хирузен. — Есть что-то короткое, но важное?

— Да, Шоурай…

Договорить Минато не успел, так как до их ушей над подозрительно затихшем поле боя разнесся детский плач. А секунду спустя ему вторил возглас молодого, знакомого им обоим голоса.

— Какого Биджу ты делаешь, ублюдок?! — в ярости взревел Обито Учиха.

* * *

Като Дан чертыхнулся. Освобожденный Минато означает, что его тайне конец. Этого допустить было нельзя. По крайней мере, пока Математик Боя жив. Поэтому, пускай и с огромнейшей неохотой, Четвертый Хокаге приказал одному из трех своих основных клонов использовать Бог Грома.

Да, технику пространственно-временного перемещения могли использовать несколько марионеток, Шоурай успел их подготовить благодаря телу Минато, пускай до его уровня не поднялся никто. Но использовать «обычных» Шоураев-телепортеров в задуманном деле было нельзя — у Конохи хорошие системы защиты, он лично сделал их таковыми.

Кто же знал, что придется сражаться практически против самого себя?

Клон прыгнул к приюту, и тут же обрадовался, потому что мальчишка по имени Наруто был там. План был прост — заставить отца защищать сына и прикончить обоих подлым ударом. Прямо сейчас любые средства были хороши. Однако, ему почти помешали…

— Кто вы такой? — настороженно спросил клона молодой шиноби в форме джонина.

Учиха Обито, по чертовой случайности тоже оказался здесь. И он очень не любил, когда кто-то незнакомый лишний раз приближался к сыну его учителя. А у Шоурая не было времени придумывать ложь!

— Не мешай! — раздраженно оттолкнул плечом юношу клон, шагнув к ребенку и коснувшись его.

Но Учиха был непрост, и тут же всадил в спину телепортера кунай! Он был быстрым от природы, а его Мангеке Шаринган позволял ему так же быстро принимать важные решения. Если он ранит человека Хокаге, его ждут проблемы. Но если он просто упустит Наруто чужим людям, всю жизнь себя не простит.

Кунай врезался в металлическую броню, защищавшую самого сильного (после Минато) телепортера Шоурая. И клон успел переместить мальчика в бой.

Но касание куная создало контакт. И у Обито появился шанс.

До этого он еще не работал с настолько плохим контактом, однако, техника вора была куда как менее сильна, чем техника Минато-сенсея. Поэтому готовящийся до этого дня к сражению с Контролером, захватившем власть над учителем, Обито смог-таки проследить путь врага! И тут же использовал Камуи.

— Какого Биджу ты делаешь, ублюдок?! — рявкнул он тут же, бросаясь на противника.

Мужчина-телепортер уже держал Наруто на руках, а потому не успел вовремя выставить блок. И исчез в прыжке. Однако, в последний момент молодой Учиха успел коснуться маленького Узумаки и оставить его в своих руках, перебив поле прыжка врага своей чакрой.

Обито уже был опытным джонином, и именно за это он себя сейчас и корил. Мир его Камуи был доверху заполнен ядовитым газом. Не было и речи, чтобы попытаться отправить туда ребенка, которому нет и трех лет. Да даже чунинам там было бы проблематично выжить. А ведь газ казался хорошей идеей для эффекта неожиданности перед врагами, в то время как сам владелец карманного измерения будет всегда готов к опасности, что оно таит…

— Ладно, — Обито встал на колени, поставив плачущего мальчика перед собой на маленькие ножки. — Не бойся, Наруто, я защищу тебя. Пожалуйста, не плачь.

И в этот момент за его спиной появился мужчина-телепортер. Да не один, а с подкреплением. Обито ждал их, и пропустил утяжеленные кунаи насквозь своего тела. И тут же, не давая оружию коснуться Наруто, подпрыгнул и ударил ногами. Урона от такого прыжка было немного, но зато он смог отшатнуть нападающих.

А потом двое из них упали с перерезанными глотками, а в третьего врезался огромный шар из чистой чакры!

— Я здесь, Обито, Наруто, — заслонил их своим телом Минато в оборванном плаще Акацуки. — Я вернулся. Держитесь.

Обито ошарашенно моргнул единственным глазом, Наруто тоже пораженно замолчал.

И лишь глаза Шоураев, стягивающихся сюда, горели мрачным огнем смертельной решительности.

* * *

— Чертов Шоурай! — рыкнул Хирузен, тоже догадавшийся, на какую подлость пошел враг.

Рыкнул и тут же отпрыгнул назад, попутно сложив печати Воды и затапливая техники огня, посланные в него марионетками. Минато рядом уже не было, зато были враги. Однако, в этот момент Сарутоби осознал, что клоны Шоурая, атаковавшие его ниндзюцу, не собираются продолжать бой. Вместо этого они направляются в центр битвы.

— Заканчивайте с ним, я достаточно вам помог, — тихо сказал Зецу и Ооноки один из них. — Сейчас я должен активировать Каруму.

— Да, — кивнул с суровым лицом Ооноки. — Мы справимся.

Цучикаге боялся. Боялся до смерти, так как прямо сейчас он вышел против самого Бога Шиноби и сражался с ним на одном поле битвы. Однако, ужаса еще не было, потому что Математик Боя громил армию в центре. Вернее — заканчивал громить. Все силы Изуны Учихи и Шоурая были собраны там в единый кулак. По плану, они должны были раздергать отряд Бога Шиноби, прикончить его друзей, надавить на все слабые стороны, а потом сокрушить его единым фронтом.

Только вот больше не было никакого единого фронта. Зак мертв, и действия обычных Шоураев хоть и остались практически синхронными и идеально слаженными, но перестали нести в себе убийственную стратегию Архимага. Минато вернул себе контроль над телом, и вместо вездесущего козыря — быстрейшего шиноби в мире, они получили врага, которого теперь любыми правдами и неправдами пытается втоптать в грязь Като Дан с помощью своего личного телепортера.

Все шло не так, как планировалось, но опытный шиноби, Цучикаге понимал, что идеал все равно недостижим. По крайней мере, они избавились от двух врагов.

— «От трех, если считать Сарутоби,» — поправился он. — «А его уже пора бы и считать…»

Расчеты Ооноки были верны. Хокаге долго не протянет. В былые времена — возможно, но сейчас он очень сильно одряхлел. Ходили слухи, что это было последствием использования запретной техники клана Сенджу. Как бы то ни было, сейчас перед ними была лишь тень великого Профессора и Третьего Хокаге — равного Математику Боя. К тому же, очень уставшая тень.

— Давай, Зецу! — скомандовал Ооноки.

И Зецу дал. Он загонял Хокаге с помощью своих Деревянных техник, ставил ему ловушки и не чурался осторожного ближнего боя, только ради того, чтобы создать напарнику условия для атаки. А Ооноки с каждой новой попыткой все лучше и лучше рассчитывал удары Стихией Пыли, грозящие в момент стереть бывшего Хокаге из этого мира.

И Хирузен понимал это. Более того, он был вынужден спешить. Он выдохся, но от старого волка еще может быть какой-нибудь толк. Как боец он становится бесполезным, но как важная функция…

— «Похоже, тут меня ждет конец…» — с мрачной решимостью подумалось Сарутоби. — «Впрочем, чего горевать, я прожил достойную жизнь…»

Он убедился, что врагам стали понятны его мысли. Да, он готовится к смерти. Теперь он готов.

— Сейчас! — вновь гаркнул Ооноки, заметив, как опустил плечи Хокаге.

На сей раз он использовал технику, куда более разрушительную, чем все предыдущие. Стихия Пыли выстроила сверкающий квадрат, центром которого стал Хокаге. Даже с его скоростью, он не успеет вырваться из этой фигуры. Ооноки завис рядом с границей техники, сосредотачивая чакру, а Зецу, бросив последнюю технику, поспешил разорвать расстояние с Сарутоби.

И тогда Хирузен прыгнул. Прыгнул прямо за черно-белым врагом, хватая его за плечо левой рукой, разворачивая к себе и, вместе с этим, вставая прямо на границу квадрата. Расчеты Цучикаге оказались неточны, потому что Хокаге еще не сдался. Он лишь готовился к смерти, но это не означало, что старый лис собирался сегодня ее встречать…

— Стихия Пыли: Аннигиляция! — хлопнул в ладоши покрасневший от натуги Ооноки.

Техника сверкнула, и ее свет остался на левой половине тела Хирузена. Как бы то ни было, Хокаге не успел полностью уйти… И он знал это. И даже не собирался уходить.

— Сдохни, — прохрипел он в лицо мутанту, удерживаемому за горло левой рукой, а потом поднял голову. — И ты сдохни!

Энма в правой руке принял свою максимальную длину в тот же миг, как часть тела Хирузена и белая половина Зецу оказались напрочь уничтожены Стихией Пыли. И в тот же миг он трансформировал из наконечника свою цепкую лапу, ухватив ею оставшегося для окончания техники Цучикаге.

Ооноки Обеих Чаш Весов не успел испугаться больше, чем до этого. А в следующий отрезок времени перестал бояться навсегда.

— Неплохо я вас… — тяжело дыша, произнес Хирузен. — И себя… тоже…

Левого плеча больше не существовало. Энма, обернувшийся Королем Обезьян, поддерживал давнего друга, а тот, в свою очередь, лечил свою страшную рану оставшейся рукой. На левой ноге не хватало пальцев, а грудь была так повреждена, что на свету белели ребра. И тем не менее он был жив. Третий Хокаге Сарутоби Хирузен был жив и даже не собирался падать.

Больше не боец, но все еще функция.

Уходя, он не мог видеть, как уходит под землю раздраженный Черный Зецу. Ему теперь тоже придется восстанавливаться черт знает сколько времени.

* * *

— Оп, а ты уже и не хмуришься, Данзо! — хлопнула в ладоши развеселившаяся Каруми. — Что такое? Стал сильнее?

— Ну… — молодой шиноби смущенно улыбнулся и покраснел. — С тобой я чувствую себя сильным…

Свист ветра нинтайдзюцу, усиленного природной чакрой, перекрывал почти все звуки. И тем не менее, крайне хмурому Данзо казалось, будто он слышит свои шаркающие шаги. Ему так же казалось, будто и Карума слышит что-то за буйством Ветра. Что-то, кроме стучащей в висках крови.

Конечно, это были отголоски его безумия. Но иногда он позволял им шептать себе на уши.

— Ты умрешь, — произнес он, подходя к Каруме.

Тяжело дышащий от злобы и усталости Учиха бешено вращал глазами. Но вперед больше не бросался.

— Ты умрешь, — повторил Данзо, неотвратимо приближаясь. — Я убью тебя.

Карума прыгнул, но его прыжок завис на середине, оборвавшись на правом кулаке Шимуры. Даже если Данзо был сейчас быстрее, то ненамного, но создавалось ощущение, будто бы уровни ихскорости в разных мирах. И все из-за того, что Карума дал своему безумию слишком большую волю. И сейчас не мог придумать адекватной стратегии.

В отличие от Данзо.

— Ты умрешь.

Глава Корня крушил своего врага, прерывая все его действия на середине, не давая ему ничего сделать. Каждую попытку активации Сусаноо он останавливал мощным ударом и последующим за ним порывом ветра. Каждая техника читалась, как самая легкомысленная книга, и тоже не грозила вредом. А в тайдзюцу бесконтрольный безумец ничего не мог сделать безумцу хладнокровному.

Седьмые Врата — не панацея. Карума чувствовал это. Ему слышались, хотя это и было невозможно, неотвратимые шаркающие шаги старика. И он ничего не мог с этим поделать! НИЧЕГО! Он мог лишь чувствовать. Чувствовать, как к нему приближается месть. Он ринулся, но мрачный Шимура уже стоял перед ним и взмахом руки смел такое легкое тело Учихи прочь. Он кидал его как пушинку…

— Ты умрешь. Я убью тебя.

Но тут, вместо очередного удара, Данзо остановился. А после короткого раздумья — попятился.

Прямо на него, легко улыбаясь своей дежурной улыбкой шел… Като Дан.

Хокаге, казалось, не обращал никакого внимания на поле боя. И даже на самого Шимуру. Нет, Дан шел напрямую к Каруме. И в голове Данзо не складывалось одно к одному.

Особенно после того, как он увидел, кто сопровождает Хокаге…

Сэдэо Хьюга постарел. Это уже не был тот юноша, парень, а затем и мужчина, что когда-то на равных двигался с верхушкой поколения Данзо, Хирузена и Сенсомы. Бывший глава клана Хьюга, отец двоих мальчиков-близнецов и даже уже счастливый дедушка, сейчас старый друг смотрел на Шимуру совсем чужими глазами.

— Я хотел использовать его против Математика, — вздохнул Като Дан и нехорошо усмехнулся. — Но, пха, похоже появилась функция получше. Слышишь меня, Карума? Я тебе помогу.

Рывок Учихи в Седьмых Вратах был страшен. Это движение оказалось последней крупицей разума, оставшейся у него. Это было ловушкой, которую он поставил на Данзо. Он лежал там и набирался сил, а потом резко выплеснул все, что осталось за мгновение в невероятной атаке! Шимура понял, что умер бы моментально, подойдя туда.

Но сейчас на его месте был Като.

Жесткая рука остановила Каруму, вновь, на половине движения! Данзо еле успел уследить, как второй сопровождающий Хокаге вообще появился. Успел и вновь оказался ошарашен.

Самый первый ученик великого Математика Боя всегда считался довольно нелепым и смешным шиноби. Для всех, кто не знал о технике Врат, которую ему передал величайший мастер тайдзюцу в мире. И Майто Дай оправдывал его доверие в битвах. И даже стал Героем Страны Огня.

И награждал его Като…

Тяжелая рука Дая остановила атаку Карумы на половине движения. Учиха был в Седьмых Вратах. И Майто был в них же. И в этих Седьмых Вратах крепко сложенный Дай был куда мощнее ловкого Карумы.

— Шоурай, — выдохнул мрачно Данзо и шагнул вперед.

Он увидел, как «Сэдэо» освобождает руки из-под халата и как встает в стойку «Дай». Увидел и вялое шевеление Карумы.

А вот увидеть атаки Като не смог.

Шимура отлетел на десяток метров и отлетел бы куда дальше, если бы вовремя не затормозил полет нинтайдзюцу. Он сплюнул кровь и тут же встал в боевую стойку, готовясь отразить любой удар. Но Дан больше не нападал.

— Ты мне не нужен, — холодно произнес он.

«Сэдэо» тем временем склонился над павшим Учиха и произвел по его телу серию мощных ударов Мягкого Кулака. Данзо вздрогнул, услышав хруст. Тем не менее, Шоурай не закончил, из тела Хьюги неторопливо «вышел» сгусток голубой чакры Като Дана. «Вышел» и тут же «вошел» в Каруму.

Учиха истошно закричал, Данзо резко посмотрел на него, а когда вернул взгляд, Шоурая и его марионетки уже не было.

— «Я не пытаюсь захватить твое тело, придурок, не сопротивляйся», — рыкнул Каруме на «ухо» клон Шоурая. — «Я здесь, чтобы ты успокоился!»

— «Отвали от меня!» — закричал в подсознании Учиха. — «Ты атаковал меня, ты не помог мне его прикончить!»

— «Именно что помог,» — терпеливо, как с собакой, говорил клон. — «Помогаю. Я освободил пару твоих тенкецу. Отбил их напрочь, если тебе будет так удобнее. Потому что твое тело на пределе. А вот разум в глубокой заднице. Данзо хорошо тебя взбесил, но пора остыть. Остыть и стать, наконец, тем, кем так хочешь.»

— «В смысле?»

— «Врата! Вслушайся в тело — Врата! Давай уже, думай башкой, а не жопой! Вот так… да…»

Карума вскочил. Одним движением, хотя Данзо определенно знал, что нельзя просто так взять и подняться из его положения. Но он сделал это. Со стороны казалось, будто чертов Учиха взлетел.

А потом он встал в стойку. И безумие в его глазах отливало сталью.

— Убей меня, — тихо сказал он окровавленными губами. — Убей же меня, старик. Убьешь?

Тем временем его чакра стала бешено пульсировать, а тело нагрелось. Данзо никогда раньше этого не видел, но он знал, что происходит. Сенсома не раз описывал ему симптомы. И следующей фразой Карума только все подтвердил:

— Восьмые Врата, — проревел он, восхищаясь получаемой силе. — ВРАТА СМЕРТИ!

* * *

Сенсома вздрогнул всем телом, почувствовав, как Карума открыл Врата. Он было шагнул в сторону, уходя от строенной плавной атаки лучших марионеток Шоурая, но в него тут же впечатался тяжелый кулак как раз с той стороны.

И атаковал его Дай.

— Ублюдок, — золотые глаза сверкнули яростью. — Ты захватил уже второго моего ученика.

— Ты вынудил меня, Математик, — произнес из-за его спины голос…

Като Дана.

Вот теперь Сенсома оказался ошарашен. Его… Он… Вот этот… Хокаге стоял перед ним как ни в чем не бывало, сложив руки на груди и внимательно следя за его движениями из-под полуприкрытых век. Но по его стойке Математик Боя автоматически понял, что Като готов к бою. К сражению насмерть и, может быть, даже к самой этой смерти.

К бою с ним, Сенсомой. Его… старший сын. О котором он не знал.

— Ты вовремя… — обессиленный Изуна упал, но его подхватили клоны. — Я уже…

— Еще нет, — оборвал его Шоурай. — Помоги с Минато. Прихлопнем их, и я полноценно возьмусь за него. А пока — выиграю время.

— Думаешь я справлюсь в таком состоянии?

— Бери Лиса и свою куклу. И Карума тебе поможет. Его больше никто не сможет остановить.

Будто доказывая его слова, прямо перед Сенсомой мелькнул кулак Карумы и отправил его в короткий полет. Перерожденный не успел закрыться от неожиданности, но уже был готов, когда поднялся на колени.

Но перед ним оставались лишь Като, Дай и марионетки. Лишь Шоурай. В своем полноценном облике.

— Мы так ошибались… — совсем старческим голосом произнес Сенсома. — Я так ошибался… А теперь расплачиваюсь за ошибки.

— Так расплатись сполна, — сложил руки за спиной Дан, а перед ним встал Дай. — Математик.

— Да…

* * *

Обито прыгнул назад, держа Наруто в руках и взмахнул кунаем, перерубая горло подобравшемуся клону. Тут же сделал руку бесплотной, пропуская кунаи, нацеленные в Наруто, в измерение Камуи, и прыгнул снова. Его загоняли немногочисленные марионетки, и они были достаточно сильны. Более того, мешал Наруто. Но даже так — доля Учихи была куда легче, чем у учителя.

Сенсей сражался с врагом-телепортером. Вернее, с врагами-телепортерами — шиноби, использующих его фирменную технику, тут было целых пять. И пока в этой битве было мало подвижек.

Минато понимал почему. Сейчас все его естество будто бы просыпалось ото сна. Первый шок помог ему действовать безошибочно и правильно, но теперь, когда Шоурай утащил его за собой в свою излюбленную «вязкую» битву, мозг Намикадзе разобрал новую информацию по полочкам и ужаснулся ей…

Это сильно отвлекало в бою на сверх-возможных скоростях, поэтому враги умудрялись выживать.

Но вот один из них, видимо расслабившись, потратил три лишних мелких прыжка для того, чтобы оказаться в двух шагах от идеальной точки. Опытнейший в этом Минато тут же сформировал Рассенган и впечатал его в марионетку! Основной телепортер-Шоурай застыл на мгновение, придумывая расклады уже на четверых.

— Как бы то ни было, я — быстрейший, — сказал Минато, смотря ему в глаза. — И ты знаешь это лучше всех, Дан.

Обито вздрогнул, услышав имя Хокаге и обернулся на клона.

И тот криво усмехнулся:

— Это уже не имеет значения. Вы все умрете. Никто не узнает.

— Ты идиот? — не очень уверенно парировал Намикадзе. — Я в любой момент могу…

Он прыгнул, но Шоурай не дернулся. И это-то и было ловушкой. Оставшиеся на месте, чтобы не показывать никакого беспокойства, клоны не сразу поняли, что Минато прыгнул не в Коноху, а на них. И двое из них тут же поплатились, получив кунай и Гигантский Рассенган в спины!

— Да, мне не поверят в Конохе, — вновь произнес Минато. — Но я решу этот вопрос.

И в этот момент солнце заслонила тень.

— Я же сказал тебе, нет, — продолжил гадко улыбаться клон-телепортер. — Вы все умрете.

А после Девятихвостый Лис, явившийся на поле битвы, оглушительно зарычал! Он ринулся было на Обито, и Минато понял, что Шоурай в любой момент заблокирует его, захоти он метнуться туда же. Но из-за сендзюцу и сенсорики, даруемой им, Намикадзе понял и еще кое что. Что-то, что позволило ему без проблем броситься в атаку.

А надвигающуюся лапу Лиса встретил тяжелый удар Адамантитового Посоха Третьего Хокаге!

— Господин Сарутоби! — обрадовался Обито, ловко прыгнув к тяжело дышащему Хирузену.

— Лучше держись подальше, парень, — произнес бывший Хокаге, опираясь на посох. — Я больше не боец. Но Шоурай обязательно захочет меня убить.

— Шоурай это господин Хокаге, — ошарашил его Обито, упрямо оставаясь рядом. — Так что вам нельзя умирать. Вы — наш шанс рассказать об этом всему миру.

Шоурай и Изуна тоже поняли, что к словам Третьего Хокаге прислушаются. Но марионеток Шоурая осталось совсем мало — Минато уверенно справлялся с ними, попутно раскладывая в своей памяти и чувствах все по полочкам. Поэтому Изуна, стоящий на голове отшатнувшегося Лиса, сложил печати и одновременно с Биджу послал в Хокаге и Учиху тугую струю разрушительного Огня.

Которую остановил и перенаправил чистый поток упругого Ветра.

— Долго, хмурый старик, — бледно усмехнулся Хирузен.

Ему показалось, что ушедший в себя в бою Данзо, внезапно возникший перед ними, не ответит. Но он был рад ошибиться.

— Бесполезным инвалидам тут не место, — ответил Шимура и метнул взгляд на свою механическую руку. — Наверное…

И его тут же смело напрочь с места мощнейшим порывом! Хирузен и Обито даже увидеть не могли, что конкретно вырвало Данзо прочь и отбросило на половину сотни метров. И лишь Минато, в тот момент удачно повернувшийся к ними лицом, заметил размытую тень Карумы.

И сам Данзо, конечно. Сила Восьмых Врат была за пределами понимания, но обретя ее, Карума вновь стал впадать в пучину безумия. И не только из-за своего нрава, но и из-за боли, которую несли Врата. Его тело заставили в них войти, навсегда искалечив. Его разум направили на их открытие. Он не был полноценным пользователем Врат Смерти. Но, все же, использовал их.

Данзо усмехнулся. Сейчас Хирузен был немощен и слаб. А Сенсома беспомощен и не мог помочь. Минато и Обито могут лишь защищать Наруто. Их всех сейчас держат в тисках Шоурай и Учихи. И единственным, кто может хоть что-то изменить, является он сам.

— Ты улыбаешься, Данзо? Стал сильнее?

— Такие обстоятельства. Сейчас я сильный.

Природная чакра в правой руке достигла предела. И Данзо не стал ее тратить. Он чувствовал, как его чакросистему заливает энергией природы — одной из самых великих сил мира, и ждал, терпеливо вынося адскую боль, влекомую разрушением чакросистемы. Но вместо сдерживаемой боли, на его лице играла смелая улыбка.

— Убьешь меня?! — визжал Карума, повредивший себе все, что можно. — УБЬЕШЬ?!

И тут же захлебнулся криком боли, когда кулак Данзо впечатался в его живот!

— Убью! — довольно хохотнул он.

Восьмые Врата Карумы были несовершенны. Более того — Врата Смерти усиливают пользователей по-разному. Когда Сенсома открыл их в первый раз, его сил едва хватало, чтобы разрушить Сусаноо Мадары. Когда он сделал это в последний раз, он стал подобен Богу, который и не заметил бы Учихи под ногами.

Карума был быстр. Очень быстр, даже по меркам Сенсомы. И его Восьмые Врата даровали ему невозможную скорость, превышающую даже скорость Бога Шиноби в своей самой быстрой форме. Превышающую в разы.

Но силы он получил мало. А уж прочности и вообще никакой. В таком состоянии его тело способно просуществовать около десяти минут. Но это — Восьмые Врата. И за десять минут нахождения в них человек может совершить то, о чем будут говорить десять тысяч лет.

Данзо тоже увеличил скорость, решив саботировать работу своей правой руки. И, пускай его скорость даже близко не стояла со скоростью Карумы, он, зато, приобрел еще и в силе и в прочности. Но всего на полторы минуты. Потому что его случай никак не был предусмотрен.

Они сшиблись друг с другом, и удары их кулаков гремели на все поле боя! Карума бил чаще и точнее, но Данзо бил сильнее. Эти два безумных шиноби, что оставили позади свои жизни ради одного — уничтожить своего врага. Связанные кровью, казалось, будто бы они никогда не прекратят сокрушать друг друга.

Дрожало поле, свистел ветер, а два титана наносили друг по другу удары. Отдаваясь мести, Данзо отбросил любую защиту, и просто долбил кулаками, пока еще мог. И никаких техник, только тяжелая рубка в ближнем бою. Пока один не падет замертво.

И в момент, когда казалось, что между ними возник паритет, в тело Карумы влетел Огненный Шар, исполненный мастером.

— Я тебя не оставлю, — тяжело приземлился рядом с другом Хирузен. — Старики должны держаться вместе, хе… Так теплее.

— Правильно, — выдохнул Данзо. — Ты мне как раз нужен… Давай… Перемести меня…

— Что?

Учиха вскочил моментально, но промедлил, смотря на двух жмущихся друг к другу стариков. Они оба еле стояли и с ног до головы были покрыты кровью. Но они стояли, поддерживая друг друга. Они стояли, потому что должны были дать Сенсоме время, чтобы он разобрался с Шоураем.

Они стояли, прекрасно осознавая свое положение. И были готовы задержать его, Каруму, ценой своих жизней.

— Вы мне неинтересны… — выдохнул Учиха, повернув голову. — Я пойду… убивать Сильнейшего…

— …ты должен будешь это сделать, — только договорил Данзо тихо, а потом взревел из последних сил, глядя на то, что Карума начал движение. — Давай, Сарутоби, не тупи!

Хирузен сдавленно закричал, но все же положил правую руку на плечо друга. По его щекам текли слезы. Но он уже ничего не мог изменить…

Карума в Восьмых Вратах побежал убивать Сенсому, уже не видя в оставшихся противников. И Данзо, за мгновение до того, как исчезнуть из руки Хирузена, тихо сказал ему:

— Прощай, дружище…

Он перенесся телепортом, на который Хирузен отдал почти все остатки своих сил. Перенесся прямо на пути Карумы. И тот, в своем безумии и спешке, решил смести его с пути рукой.

Но Данзо просто встал перед ним, широко раскинув руки. Механическую и искусственную. Встал и принял сокрушительный удар на грудь. Такой мощный, что его ребра треснули, а окровавленная рука Карумы вышла из его спины.

— Улыбаешься, Данзо?

— Да, Каруми. Потому что чувствую — ты рядом.

Бешеный Карума не успел ничего понять. В его голове уже не могло сложиться такого понятия как «самопожертвование». И поэтому он умер, так ничего и не осознав.

А Данзо умер мгновением позже.

— Прощай… — тихо прошептали губы Хирузена, упавшего на колени.

Шоурай, Като Дан

Дай стоял напротив и терпеливо ждал. Сенсома знал — Майто был специалистом контратак и чаще работал вторым номером. Сенсома знал, потому что сам его научил. И поэтому он не двигался. Он думал.

— «Что мне сказать? Есть ли что-то, что я вообще могу или должен сказать?» — напряженно думал пораженный и неудачливый отец. — «Он — Шоурай? Мы ошибались… Мы все… А я — больше всех. Он просто спрятался на самом видном месте, да так, что у нас и мыслей-то не было. Это — мой сын. Но, черт…»

Сенсома Томура мало общался с Като Даном. Так сложилось — им просто не о чем было говорить. Даже когда Дан был гением поколения, наряду с Джирайей, Майко, Фугаку, Орочимару и Цунаде, у Сенсомы находилось куда больше слов для всех, кроме Като. Сам Дан, как и все дети, уважал и восхищался директором Академии, но не больше.

Они были абсолютно чужими друг другу людьми. И, вместе с тем, самыми родными.

— Как нелепо… — выдохнул Сенсома.

Он выдохнул, глубоко задумавшись, зная, что Дай мало эффективен, когда нападает первым. Зная, потому что сам его учил. Только вот Сенсома не учел, что перед ним стоял не Дай. И даже не Като-Шоурай. Перед ним стояло само Познание. И оно училось у разных мастеров.

Дай сорвался с места очень быстро. Так быстро, что даже сам Дан, стоящий за его спиной, не смог бы определить, когда марионетка начала движение. Из четверки сильнейших клонов, даже по сравнению с Минато, клон Дая выделялся объемом информации, который пришлось в него заложить. Потому что это была самая емкая и, в то же время, обширная тема.

Майто Дай не годился ни на что, кроме ближнего боя, но Познание сделало его просто Божеством тайдзюцу.

Он напал на Сенсому с джебом, пробив простой прямой удар так быстро, что кожа, которой коснулся кулак, задымилась. Сенсома успел отклонить голову, а потому Дай лишь чиркнул его мимоходом, но полностью разрывать дистанцию Математик Боя не хотел. И Шоурай этим воспользовался — Дай тут же сменил стойку, порываясь к бывшему учителю вплотную и применяя борьбу. Из всех видов ближнего боя борьба была самой обширной в плане вариаций приемов. А Познание, собранное тысячами клонов Шоурая, вообще превращало ее во что-то неземное.

Ловко поднырнув под руку Сенсомы, Дай схватил ее и сделал резкое движение. Движение, которого никто и никогда до этого не видел. Рывок, который мог сделать лишь наследник Познания. Тело сильнейшего в мире взмыло в воздух и тут же со всей силой его веса и ускорением Дая обрушилось на грешную землю, сокрушая камень и пластуя песок.

Уже с следующее мгновение, помимо остатков обычных марионеток, в лежащего Сенсому летела нога Дая. Новое движение мог бы повторить только исключительно гибкий и быстрый шиноби — обычный человек никогда бы так не смог.

Но здесь вообще не было обычных людей. И поэтому, Дай-Шоурай не особо удивился, уничтожив трех младших клонов и переломав одному неудачнику ноги ударной волной, так и не достав Математика Боя. Сенсома успел перекатиться, сбить с ног пару марионеток и встать в боевую стойку.

— Мда, как бы сильно не было Познание в Дае, ты находишься в таких же Седьмых Вратах, — хмыкнул любопытно наблюдающий за происходящим Като. — И поэтому вы все еще в одном измерении силы…

Сенсома собрался было ответить, но Дай вновь перешел в нечеловеческую атаку. Его движения были подчеркнуто невозможны — Познание так и рвалось показать сильнейшему, чего на самом деле стоит его звание самого широко развитого существа в мире. Вновь атаковав кулаками, но на сей раз комбинацией из двух боковых и одного апперкота, Шоурай перешел в борьбу, на сей раз выбрав более жесткое и менее красивое движение. Они, все-таки, не красовались, а бились насмерть, а в битве насмерть самое красивое движение то, что будет самым эффективным. Мозг Дая и Познание Шоурая просчитали прием идеально.

И на его половине Сенсома их остановил.

Крепко ухватив Дая за руки, Математик Боя дернул его на себя и впечатал свой лоб в его нос! Дезориентация в Седьмых Вратах и с Познанием у атакованного и прерванного клона была всего лишь с частицу мгновения, но этой частицы Сенсоме хватило, чтобы резко развернуть тело врага к себе спиной и пнуть ногой ниже этой самой спины.

Развивать успех по-серьезному он даже не собирался.

— «Таких же Седьмых Вратах»? — переспросил Сенсома, спокойно смотря на хмурящегося Като. — Не зазнавайся. Майто Дай никогда не был физически одаренным человеком. Он был старательным, да, но его старания привели лишь к тому, что он вообще может открывать эти Врата. А я уже очень давно живу в них.

— Интересно, — наклонил голову Дан.

Дай вновь сорвался в ближний бой и вновь атаковал первым. Но уже на стадии ударов руками Сенсома просто отбросил его прочь одной ногой. И тут же послал вдогонку Бога-Дракона Листа, заставившего противника пошевелиться и отступить.

Когда Дай поднялся, в его глазах Сенсома видел бешенство. Но бешенство холодное — такое, которое испытывает истинный профессионал, видя, что кто-то управляется с его ремеслом лучше, чем он сам. Он признавал свои ошибки, но был из-за этого в ярости. И он завидовал силе своего оппонента.

— А что вообще такое, это твое Познание? — вдруг спросил Сенсома, приняв расслабленную позу. — Ты как-то объяснял, но сейчас обстоятельства другие.

Он не надеялся, что Като ответит. Сейчас битва перешла в финальную стадию. Сам Шоурай против него. За этим они пришли сюда. И за это его друзья отдавали жизни. Но Сенсома не мог просто рвануть вперед изо всех сил и быстро прикончить Дана. Вернее, мог, конечно, но тогда он бы подставился. Под что угодно, но подставился. Потому что перед ним — не его сын. Перед ним — Шоурай. И этот самый Шоурай убил Сашими, убрал Ловена и…

Сенсома почувствовал, как в груди оборвалась еще одна нить. Данзо ушел к своей Каруми. Сенсома сложил ладони вместе и нагло прикрыл глаза перед самим Шоураем.

Он сделает так, чтобы все было не зря…

— Да, впрочем, от обстоятельств мало что зависит, — неожиданно ответил Като, спокойно смотря, как молится Бог Шиноби. — Познание — это все знания, которые я приобретаю с помощью техники. Ты, верно, примерно догадываешься, что именно я использую, в качестве техники контроля… Ну и суть в том, что я перенимаю знания каждого шиноби, которого контролировал. И я уже близок, Математик Боя… Близок к тому, что стану совершенным.

Он вспыхнул силой в одно мгновение, и Сенсома лишний раз убедился, что это и правда — его сын. Седьмые Врата открылись перед Като Даном сами и щедро одарили его тело своей силой. Он рванул вперед, и синхронно с ним бросился и Дай.

И Сенсома, почувствовав первый же удар старшего сына, понял, что его тело гораздо лучше.

Когда Сенсома сказал, что его тело с рождения лучше его, он ни капли не кривил душой. Сенсома родился в этом мире слабым. Но благодаря упорству, смекалке и, чего уж там скромничать, гениальности, он стал чудовищно сильным. Не сильнейшим — еще нет. Сильнейшим в мире Сенсома стал, когда в его теле поселился Исобу, его чакру одарил Рикудо, а его тело преобразовала битва с Темным Богом Джашином.

На какой-то момент молодости Сенсома был сильнейшим в мире в ближнем бою. Его тело тогда достигло максимума естественных возможностей. Это было на Первой Мировой Войне. Тридцать семь лет назад. Тогда-то и был зачат Като Дан.

Вместе с Даем, Като обрушил на Сенсому шквал чудовищно сильных ударов. Они оба владели Вратами и Познанием, а потому их общая атака была тем, что больше невозможного в два раза. Нет, в четыре раза — невозможности им придавала и их синхронность. И даже в восемь раз — потому что ни один другой шиноби ни при каких любых условиях не смог бы даже и мечтать о том, чтобы просто использовать одну такую атаку.

Они рушили его кости в невозможных ударах. Они использовали на нем невозможные парные связки. Они просто невозможно хорошо двигались.

Но сколько бы невозможностей у них не было, Сенсома был сильней.

Удачный удар Като сломал его ногу прямо в колене. И тут же изогнувшаяся под неестественным углом конечность ударила в грудь Дая, подходившего с другой стороны. Комбинация двух Познаний дала трещину. И Сенсома тут же обрушил на эту трещину кулак, будто бы молотом вдарив по груди Като, отбрасывая его прочь. Сломанная нога уже встала на место и быстро регенерировала, а оставшийся в одиночестве Дай нарвался на поразительную комбинацию из жестких ударов руками.

Это был бокс. И все атаки Сенсомы, пришедшие по телу Дая, были показательно простыми.

— Совершенным? — будто бы удивленно спросил Сенсома, пнув валяющегося под ногами Дая. — Ты думаешь, что станешь совершенным? В чем? В манипуляторстве, пожалуй, ты уже стал подобным. В том, чтобы быть мерзостью, Дан, ты тоже преуспел. Но ты не станешь совершенным существом, поглощая души слабаков. Сколько бы тысяч техник слабаков ты не скопировал, ты будешь использовать Врата — технику сильных. Сколько бы тысяч псевдо-жизней ты не прожил, ты живешь одну. И сколько бы невозможных аспектов ты в себе не собрал — невозможность есть лишь одна. И она потому так и называется, что она невозможная. А если ты чего-то достиг, то это всего лишь возможно…

— Много болтаешь, — утер разбитую губу Дан. — Думаешь, что уже победил?

— Ох, извини, — махнул рукой жестко усмехнувшийся Сенсома. — Просто небольшая лекция. От отца сыну.

— Что?

— О, а я разве не сказал?

Резко согнув ноги, Сенсома тяжело ударил прямо по голове Дая, все еще лежащего без движения у его ног. Конечно, марионетка была еще в работе, а потому Дай извернулся ужом, пропуская кулак мимо и выбрасывая свой в ответ. Дан уже тоже оказался рядом. Вдвоем они бросились на рассмеявшегося Сенсому, но на этот раз их Познание не было таким вычурным, как до этого.

Они вдвоем и все обычные марионетки, которые могли хотя бы двигаться с ними в одном измерении скорости, просто налетели на Математика Боя. Атаковали, но не для того, чтобы доказать свое превосходство. И не затем, чтобы самосовершенствоваться в бою с сильным врагом. Нет, они обрушились на него с целью уничтожить. Размазать и сокрушить той силой, что собрал в одном месте Като Дан.

Шоурай сегодня вывел несколько тысяч первоклассных солдат, обладающих невероятными познаниями во всех областях, действующих синхронно и беспрекословно. С ним шли Акацуки — шиноби, превосходящие обычную метрику силы. Каждый из них мог стать Каге, а один даже был одним из самых старших и заслуженных на этом посту. И, наконец, сам Като, владеющий Седьмыми Вратами величайшей силы и подконтрольный ему Майто Дай — обладатель еще одних Врат. Всей этой силы было недостаточно для одного Бога Шиноби?!

Ответ был очевиден.

Сенсома ускользал от прямых атак, а все порывы к комбинациям встречал жесткими блоками. Он считал, ему помогал считать Исобу, чья чакра собралась в Хвосты за спиной Джинчурики и рвала всех мешающих марионеток. Он считал, напрягая свой собственный мозг и чувствуя, будто бы вместе с ним мерно и спокойно считает обычный провинциальный школьный математик.

Он считал так, как никогда не считал!

— Даже так, я все равно сильнее! — расхохотался он, просчитав практически все.

Резко застыв, он обратился камнем, и град ударов, обрушившийся на этот камень, даже не потрескал его. Тут же вокруг статуи Математику Боя высветился круг, диаметром в целый километр, и тут же озарился алым светом фуиндзюцу-взрывов. Где-то далеко взревел Биджу, и всех Шоураев придавило к земле самой гравитацией.

А потом громыхнул взрыв, который любой бы назвал невозможным. Но Сенсома не признавал подобного онанизма — если он сделал это, значит это было возможно.

Вырвавшись к оглушенным, а в большинстве своем даже убитым, Шоураям Математик Боя хлесткими и жесткими ударами разбросал со своего пути всех, подступая к самому Дану. Как бы то ни было, он — враг. Пускай и старший сын, но сейчас он должен умереть. Или выложить все свои козыри.

Сенсома успел схватить его за горло и вдарить всем его телом в землю. Поднялся новый грохот.

— Так уж вышло, что именно клан Томура когда-то обладал геномом Души, — произнес Сенсома, сдавливая шею. — И так уж получилось, что я — последний из этого клана. А еще вышло так, что во время войны я встретил твою маму. Мы были молоды, горячи. Она, скорее всего, обычная крестьянка, и, видно, я был не единственным солдатом, которому она открыла двери. Да, «скорее всего», потому что я не помню ее. Точнее, не знаю, какая из всех именно. Это неважно. Важно, что ты — мой первый сын, Като Дан. И важно, что сейчас я тебя убью…

Сенсома сжал руку как можно крепче. Дан захрипел, и…

Обратился своей техникой. Синяя душа, состоящая из чистой чакры пользователя генома, легко прошла сквозь руку сильнейшего и легла на его плечо. Като рассмеялся потусторонним голосом, заглядывая новообретенному отцу в глаза.

— Какая разница кто ты, если ты — помеха Познанию, старик? И как ты смеешь говорить о геноме Души, если ни Биджу о нем не знаешь?

Сенсома ответил на его взгляд широко распахнутыми глазами. И усмехнулся.

— Вообще-то знаю, — ответил он и вновь протянул руку к горлу. — И да, кстати…

— Не трогай Биджу!

Исобу взревел, активируя Риннеган и подавая в тело Сенсомы чакру Пути Человека. Душа Като тут же ощутилась, как обычное тело, и Сенсома вновь сдавил. Это и был его главный козырь. Он тут же изобрел его, когда узнал, что Шоурай это Дан. Генома Души у Сенсомы не было — он расплатился им с теми силами, что позволили ему переродиться в этом мире. Однако, благодаря Исобу Сенсома все же мог управлять душой.

— И теперь я тебя… — начал было он и тут же застыл.

И Като тоже не двигался. Только улыбался.

— Теперь что? — спросил он с издевкой. — Вытянешь из тела? А я уже. Или попробуешь добросить до Чистого Мира? Так я летать умею. А может захочешь меня куда-нибудь запечатать, папаша-Узукаге?

В одно мгновение душа извернулась так, как не смог бы это сделать телесный Дан, не сломав себе шею, а после он стал осязаемым и резко дернул руку Сенсомы, вырывая суставы.

— Этого я тебе сделать не дам, — закончил довольный Шоурай.

И в тело Сенсомы тут же впечатался стальной кулак Дая!

Бога Шиноби отбросило, но он тут же встал. Он сильно недооценил гений Дана. Путь Человека беспрекословно управлял душами людей и действительно легко и просто мог отправить душу в Чистый Мир, всего лишь коснуться головы, что Математику Боя сделать даже легче, чем нормально воспитать сына. Однако, сам Като мог быть и душой и реальным телом. Техники его генома уникальны, но кто же мог знать, что они настолько непобедимы?!

— «Хотя нет, победить его можно,» — тут же исправился Сенсома. — «Даже если не как единого человека, то как Шоурая уж точно.»

А между тем Дай, стоящий по правую руку от готового к бою Дана, впечатал большой палец правой руки под сердце…

* * *

— Послушайте, — произнес Сенсома одновременно с тем, как атаковал базу Шоурая, выманивая его армию. — Вполне вероятно сегодня мы все умрем.

Он не мог видеть лиц своих союзников, но по сохранившейся тишине подумал, что они оказались в смятении. Ему и самому было непросто этого говорить, но он просто не мог вести их на гибель вот так, молча. Они должны знать.

— Мы даже не знаем личности Шоурая, — решил продолжить он, руша молчание. — Не знаем техники, с помощью которой он контролирует людей. И даже не знаем, может ли он контролировать нас. Но я знаю одно — мы не проиграем ему. Но все равно можем не выжить…

Неожиданно до него долетел смешок Хирузена.

— Ты серьезно считаешь нас дураками? — спросил его старый друг, пыхнув трубкой. — Да нам с Данзо подыхать еще года три назад пора было. Пожили мы в мире сколько нужно, пора и на покой. Жаль, конечно, с внучатами не поиграть.

— Я уже давно не живу, — хмуро ответил Данзо. — Я мщу.

— Если Автор так напишет, то ничего не остается, — булькнул Ловен. — Может он потом напишет отдельно про меня рассказик… где я просто бухаю все время и нифига не делаю.

— Сенсома-сама, — звонко позвала Сашими. — Неужели вас можно убить? И почему вы говорите, что в таком случае мы победим?

— Мы знаем, что Шоурай хочет захватить мир, — Сенсома пожал плечами. — Победой будет считаться невозможность этого. Просто сделать так, чтобы мир никогда перед ним не склонился.

— Как пафосно, — рассмеялся Хирузен. — Мы решаем судьбу мира… У-у-у… Хе-хе-хе.

— Вы не думаете… — с сомнением продолжила Сашими. — Что переоцениваете опасность.

— У меня предчувствие, Сашими. Поэтому я вас и предупредил.

— Тогда ничего не остается… Я пойду за вами куда угодно. Такая у меня работа. К тому же, погибнуть, спасая мир, вполне достойно.

Сарутоби Хирузену было трудно дышать. Так трудно, что приходилось заставлять себя, тратя на это немалые силы. Тем не менее, даже это было легче, чем просто жить. Оставаться в живых уже не хотелось. Старое тело и разум в унисон требовали, наконец, покоя. Но покой им только снился…

Загрохотало, и Хирузен понял, что у Сенсомы все тоже плохо. Он там, конечно, держится, но даже представить сложно, против чего. Вероятно, он бы и один тут справился. Зачем они пошли за ним? Насмерть? Какого…

— Заткнись, старый лис… — прошептал сам себе Третий Хокаге, опираясь на посох и поднимаясь. — Не смей… так… думать…

Энма уже не перевоплощался. Он потратил слишком много чакры. К тому же, природная чакра в этом месте уже была чудовищно истощена. По этой же причине Сенсома не призывал ежей. Или, может быть, потому, что в битве на том уровне, на каком она сейчас там происходила, от них не было бы никакого толку.

Минато сдерживал атаки Лиса, Изуны и малочисленных остатков Шоураевой армии. Сдерживал, но сам атаковать не мог. Если бы он был здесь один, тогда конечно, но здесь и сейчас он вынужден был защищать Наруто.

Обито тоже его защищал. И Хирузен видел, что если бы у молодого Учихи не было бы на руках ребенка, он был бы не менее грозен, чем его знаменитый учитель. За годы тренировок Обито стал действительно сокрушительно сильным шиноби, а его уникальный Шаринган с Камуи ставил его потенциал на уровень Каге.

— Каге, ну как же… — пошатнувшись, шагнул Хирузен. — Да по сравнению со мной он уже Бог Шиноби, ха-а-а…

Громыхнуло, и Сарутоби увидел, как Изуна спрыгивает с Лиса, неуклюже приземляясь на поврежденную ногу. Сенсома хорошо потрепал Учиху, но Риннеган в глазах и Огненные техники все еще были чудовищно весомым аргументом в любой битве. И, похоже, прямо сейчас на один аргумент станет больше.

С трудом сложив печати, Хирузен нашел в себе силы тихо гаркнуть:

— Стихия Молнии: Укус Кобры!

Мощный, но мелкий электрический заряд быстро слетел с его руки. Но недостаточно быстро — слишком уж мало оставалось чакры у старого Хокаге. Изуна отшатнулся, но поймал разряд и застонал от боли, а потом зашипел. Но технику закончил.

Прямо из-под земли наружу вылезало чудовище. Хирузен читал доклады, но лично видел в первый раз. Статуя Гедо обладала какой-то паранормальной, притягивающей глаз силой. Она будто бы дышала древностью. Или это древность дышала ей?

Минато свистнул, давая Обито зашифрованную инструкцию, и прыгнул к Статуе. Изуна взмыл в воздух с помощью техники Риннегана и бросил в молодого Учиху россыпь кунаев. Обито кувыркнулся в воздухе, отбил ногой атаку очередного клона, пропустил насквозь (в безопасных для Наруто местах) пару техник и приземлился на землю.

— Нет! — каркнул Хирузен совсем как ворона, заметив ошибку молодого джонина.

И, видимо, из-за созвучности с вороной оказался не понят.

Обито не рассчитал скорости врага. Он был талантлив и уже достаточно силен в бою, но прямо здесь и сейчас парень оказался в совершенно незнакомых и особых условиях. Он не мог сражаться, лишь защищать. И не против отряда, а против целого сонма врагов.

Шиноби — индивидуалисты, и только такие прожженные старые монстры, как Хирузен, Данзо и Сенсома полностью адаптировались под новые условия за мгновения. Остальным такого было не дано. Поэтому Обито и пропустил момент, когда за его спиной рывком оказалась огромная туша Девятихвостого Биджу…

Страшные когти двигались с совершенно неприличной для такой махины скоростью, а Обито их даже не видел.

— Техника Супер Увеличения Размера!

Той чакры, что у него осталась, Хирузену бы не хватило. Поэтому он развеял Энму и отхватил большой кусок природной чакры от ее естественного источника — от Биджу. И тут же заблокировал его правую лапу оставшейся рукой.

А левую лапу своим телом.

— Такой-то развалюхе… — просипел Хирузен. — Только миры и спасать…

* * *

Майто Дай был медленнее Карумы. И его тело было хуже. Но благодаря упорству и тренировкам он смог открыть Восьмые Врата. Вернее, смогло его тело, которое контролировал Шоурай.

Сенсома видел его движения, и с помощью Врат Направления мог даже сравняться со скоростью его Восьмых Врат. Но тогда ему пришлось бы пожертвовать чем-то другим.

А Даю жертвовать было не нужно.

Он влетел в Бога Шиноби на невероятной скорости и обрушил первый удар! Сенсома блокировал, чувствуя, как за его спиной разрушается целый пласт каменистой земли. Второй удар Дая сломал ему руку, и это был не тот перелом, который Сенсома контролировал, как в прошлый раз с ногой. Третий удар смел тело Математика Боя прочь.

А после Дай привык к своей силе.

Восьмые Врата разрушают тело шиноби, который их использует, но дают ему невероятную силу. Дай стал куда быстрее, гораздо сильнее и в несколько раз прочнее. Именно последний аспект из трех — прочность, был основным у Майто. Если Карума получил невероятную скорость, то Дай стал практически неуязвим — он от природы отличался завидно прочным телом.

Поэтому сила его ударов не ломала ему же самому кости. Зато она ломала кости Сенсоме.

— Аргх, ну давай! — оскалился Сенсома, покрываясь чакрой Исобу. — Давай, попробуй!

Все режимы усиления, все техники и все, что у него было. Он против настоящих Восьмых Врат.

Дай налетел на Бога Шиноби вновь. И вновь ломал ему кости. Сенсома считал, Сенсома отбивался изо всех сил. Но Сенсома проигрывал.

Раз за разом он пытался ухватить Дая за горло, но Шоурай уже видел его козырь. Путь Человека и его управление душой бесполезны, если Сенсома не дотронется. Конечно, для Дая это означало блокировку многих тактик и движений, но ему оставалось достаточно и тех, что уже были. Сенсома проигрывал. Медленно и неотвратимо.

А потом к Даю присоединился Дан.

— «Я так проиграю,» — подумалось вдруг Сенсоме, пока он выдерживал весь этот чудовищный град ударов. — «А ведь я так реально проиграю…»

Он не проигрывал уже… двадцать лет? Или даже тридцать? Как давно в мире не было кого-то, кто мог его просто сдержать? Мадара, пожалуй… Да и то, уже с уловками, и все равно проиграл. Джашин? Да, Восьмые Врата… но сегодня их нельзя открывать. Если он их откроет, это сразу же станет поражением. Он должен справиться без них.

Но как это сделать, когда он просто слабее своих врагов?

— «Ты привык побеждать силой,» — вдруг произнес в голове голос того самого математика, который помогал ему считать в бою. — «А раньше всегда делал это умом. И так было гораздо интересней, как думаешь?»

— «Так и запишем,» — усмехнулся Сенсома. — «Простая математика поможет победить Восьмые Врата.»

— «Не простая, конечно,» — усмехнулся в ответ математик. — «А математика Математика Боя.»

Сенсома расхохотался от такого забавного каламбура, и от его уверенности Дай и Дан отскочили синхронно, как от самой сокрушительной атаки острейшим клинком. Скалясь им в лица, Сенсома сложил печати и выложил на стол свой последний козырь:

— Стихия Льда: Последнее Одеяние! Смотри на меня, мой старший сын! Смотри на то, как я тебя побеждаю!

* * *

Сарутоби Хирузен, был… пожалуй самым лучшим из Хокаге. Потому что он правил не только мудро, как и его предшественники, но и долго. При нем двадцать лет не было войн. Ну, почти двадцать лет. И, при этом, Коноха развивалась. Страна Огня развивалась. Сменились поколения шиноби, а за всем этим с доброй улыбкой и отеческим прищуром наблюдал великий Третий Хокаге.

— Великий… мать его, — хрипел сам себе Хирузен, еле сдерживая Лиса.

Когда действие Увеличения закончится, когти, что сейчас в его теле, порвут старческое тело в лоскуты.

Он был великим шиноби. Самым сильным в мире. Все так считали. Все говорили, что Третий Хокаге равен великому Математику Боя. И Хирузен сам был тем, кто говорил это громче прочих.

Но эта громкость была лишь для того, чтобы заглушить ложь.

Когда-то давно, быть может… Лет сорок назад, наверное. Тогда они были равны. Или даже тогда уже нет? Сарутоби не мог дать точного ответа. Хотя, если подумать, можно было определить. В тот день, когда Сенсома сказал другу убегать. И когда его друг убежал.

И даже не из страха, а просто потому, что не мог вообще ничего сделать.

— Я был жалок… — простонал гигантский Хокаге в лицо рычащему Лису. — Я был худшим Хокаге, Биджу… Я был самым слабым Хокаге… Потерял Ошими, потерял и Сенсому. И потом… Моим преемником оказался Шоурай. Из-за меня, Лис… Потому что я решил, что нужно уйти красиво! Старый дурак… Думал запомниться людям тем, что ввожу демократию. Великий Третий Хокаге… скорее «Жалкий Третий Хокаге».

Лис мотнул головой, раскрыл пасть и свирепо зарычал.

— Да, ты прав, впрочем… — выдохнул Хирузен и… усилил напор. — По крайней мере, сейчас я должен соответствовать россказням. Всего пару мгновений в жизни!

— Сарутоби-сама! — донеслось до него. — У меня есть план!

* * *

Ледяная броня была ультимативна. Шоурай знал это, но он не мог избавиться от соблазна попробовать ее на зуб вновь. Ведь теперь это были даже не клыки хищника.

Это были Восьмые Врата. И этим все сказано.

Дай бросился вперед, но на том месте, куда он приземлил кулак, Сенсомы не оказалось. Вместо этого Математик Боя прыгнул к сыну. Серией резких ударов он заставил Като отступить, потом провел подсечку, и тут же ушел вглухую оборону, потому как Майто вновь на него напал.

Но теперь она была, эта оборона. И даже Майто Дай в Восьмых Вратах ее слабо пробивал. Сенсома все еще медленно, но верно проигрывал, но теперь у него было оружие, которое могло даровать победу.

Математика Математика Боя.

— «Его связки заканчиваются поворотом стопы,» — думал Сенсома, пытаясь разглядеть в мельтешении атак перед собой человека, которого когда-то обучал. — «Это все его тупое Познание. Глупый прием, который не идеален. Но при такой скорости я не смогу его использовать…»

Он считал и просчитывал, а математик в его голове придирчиво изучал варианты, набрасываемые бойцом. И раз за разом находил их ошибочными и бесполезными. Сенсома даже вышел из обороны и попытался ответить, но Дай был непреодолим. Это было величайшее оружие Шоурая, одноразовое, но невероятно эффективное. Оно было создано специально против Математика Боя.

Но свою главную роль оно уже выполнило.

— «Пора бы на сцене появиться новому участнику…» — подумал Шоурай, но лениво отбросил эти мысли. — «Ладно, развеюсь. Не каждый день я убиваю собственного отца.»

Отец? Да какая ему разница?! Может быть, Дану на это и было не плевать, но кто спросит Дана? Шоурай — сам себе и отец и мать. И кто угодно еще. Лишь одну функцию в своей жизни он не выполнял самостоятельно, но сейчас не время думать о Цунаде. Сейчас время убивать.

Он прыгнул к Даю и Сенсоме, намереваясь пробить-таки защиту Математика Боя и лично уничтожить своего главного врага.

И тогда математик в голове перерожденного воскликнул:

— Эврика, бинго и прочее! — закричал он, обратив на себя взгляды Сенсомы и Исобу. — Я нашел слабость. Но не у Дая.

— Забавно… — одними губами усмехнулся в реальном мире Бог Шиноби.

Он снял защиту так, будто это сделали противники. Притворился, якобы очередной удар Като прошел куда мощнее, чем на самом деле. Его тут же развернуло в сторону Дая лицом, обладатель Восьмых Врат должен был бить его с максимально удобной позиции. Сам Сенсома только лишь вскинул руку.

И Дан, пользуясь случаем, со всей силы врезал по ней. И рука сломалась. Сломалась, несмотря на ледяную броню. И в голове Шоурая была лишь одна мысль: «Я сделал это!», хотя на самом деле определенно точно можно было сказать, что Последнее Одеяние работает в полную силу и оно еще не сломано.

Но Като не успел об этом подумать.

Сломанная рука Сенсомы от удара устремилась вперед. Дай тут же ударил Математика под дых, даже сквозь лед нанося повреждения. Сенсома сплюнул кровь.

А после его пальцы сомкнулись на шее Майто.

— Вот почему я — Математик Боя!

Это было лишь мгновение, но мгновения за глаза хватило готовому к этому Исобу. Он взревел, подавая чакру, и Путь Человека выдернул душу клона-Шоурая из тела бывшего ученика Бога Шиноби! Клон распался мгновенно — он не был всемогущим оригиналом.

И побледневший оригинал, как оказалось, всемогущим не был.

Математик Боя стоял перед ним во всей красе. Весь в крови, в ранах и с переломами, но с гордо поднятой головой. Правая рука висела сломанной культей, а левая была зажата в кулаке, состоящем из глубоко-синей чакры Исобу. Золотые глаза смотрели в небо. И будто бы видели там, на высоте, нечто сакральное. Нечто важное.

Като оглянулся и увидел, что вся его армия уничтожена. В стороне еще велась битва, но почти мертвые Хирузен и Минато — не враги. А Математик…

Движение Сенсомы было таким быстрым, что никто в мире не сумел бы за ним уследить. Никто, кроме Като Дана, который именно это движение и ловил. Математик сблизился, занося над головой кулак, и начал его опускать.

— «Твой черед… Хицугая…»

Печать Бога Грома на плече хлопнула, и готовый к броску Хицугая Юки — лучший шиноби АНБУ Страны Воды и самый сильный убийца в мире прыгнул навстречу Богу Шиноби. Сам Юки никогда никаким Богам не молился, он предпочитал верить в себя и свои навыки. И эти самые навыки спасли ему жизнь.

Как и всегда, впрочем, отняв чужую.

До последнего ожидавший подвоха Сенсома не остановил руку. И когда он почувствовал, что новый враг ударил его мечом в сердце, он тоже не замедлился. А меч сломался, оставшись обломком у его груди.

А потом из этого обломка потянулось ледяное лезвие.

Техника контроля льда была такого тончайшего и высокого уровня, что даже сам Сенсома не обладал таковой. Тем не менее, он почувствовал, что его собственный ледяной панцирь стал оружием, которое метит ему точно в сердце. У него был отрезок мгновения.

И тогда он понял, кто перед ним.

Если он развеет панцирь и продолжит атаку, он выживет. Если нет — умрет.

Простой выбор. Простой выбор?

Если он хочет жить, ему придется обрушить атаку. И тогда его дорогой младший сын, которого он безрезультатно искал все эти годы, будет убит рукой собственного отца. Невинный перед ним, лишь Сенсома тут тот, кто виноват. Кто виноват по-настоящему, потому что не уберег ни его, ни его прекрасной матери. Но и позволить убить себя прямо перед лицом практически побежденного Шоурая…

— «У него больше нет армии. У него больше нет инкогнито. Он уже проиграл. А его жизнь не стоит жизни его младшего брата.»

— Юки, я иду к тебе.

Все эти размышления заняли долю мгновения. И выбор был сделан. С чавкающим звуком крови, ледяной клинок вошел в сердце Математика Боя и уничтожил его всего за один профессиональный поворот.

Кулак Сенсомы разжался, превратившись в ладонь, и эта ладонь сокрушительно пощечиной отбросила Шоурая прочь. А потом упала на плечо сына.

— Ты живой… — Сенсома улыбнулся быстро побледневшими губами, напрочь вылетев из Седьмых Врат и чувствуя, как трясутся колени. — Живой, Ошими… Я уже начал сомневаться…

— Ч-что? — голос убийцы дрогнул, когда он увидел эти золотые глаза.

Глаза, смотревшие не с ожидаемым превосходством и Божественностью, а… с любовью. С отцовским теплом.

— А ты… — продолжал улыбаться ему в лицо Математик Боя. — Совсем на маму не похож… Ха-ах… как будто я помолодел и смотрю в зеркало… Повезло мне жить таким красавцем, а?..

Последний свет в его глазах исчез. Рука медленно съехала с родного плеча.

— Живи и дальше, сынок…

И величайший Математик Боя умер.

* * *

Сарутоби Хирузен почувствовал это. Почувствовал и понял, что это — неправильно. Он, слабак и обманщик, не должен был остаться! Его друзья ушли, а он…

Он даже не удивился самому факту смерти. Он вновь укорил себя.

— Хотя, если подумать… — совсем уже тихо просипел он, пуская кровавые пузыри. — Все именно так, как должно быть…

План Минато, донесенный до него (вот удивительно!) древней распальцовкой третьего класса первого поколения учеников Академии Шиноби Скрытого Листа, был прост. И надежен. А большего и не требовалось.

Хирузен подался назад, освобождаясь от когтей Лиса и отменил технику. Даже так — если Минато опоздает хоть на миг, его разорвет.

Не разорвало, и Минато успел, перед этим отбросив Гедо с Изуной на плече Огромным Рассенганом. Но Изуна, казалось, был и не против. Он даже вроде бы подыгрывал им. Лишние жертвы Учихе были ни к чему. И плевать на Шоурая.

Минато сложил ладони, и Хирузен с Обито исчезли с поля боя. Маленький Наруто, уже уставший плакать, упал на песок среди бездыханных тел марионеток Шоурая и большими глазами смотрел на гигантские когти, летящие прямо на него.

А после перед ним появился человек, закрывший своим телом. Когти Лиса проткнули Минато насквозь, но тот улыбался.

Улыбался своему маленькому сынишке.

А за его спиной распростер руки Шинигами, уже знакомый с этим полем боя.

— Эй, не плачь, сын, — дрожа, сказал Минато. — Ты же сильный… Как мама, да? И очень умный. Тоже как мама. И как мама ты — Узумаки. Достойный, да?.. Это ты, мой маленький сын.

— Папа? — тихо спросил желтоволосый мальчик, и капля крови упала ему на лоб.

Минато услышал возбужденный голос Шоурая.

— Биджу сдох, но внутри Математика еще и Сила Рикудо! Она нужна нам! Где вы все возитесь?! А, Биджу, вы же все сдохли… Тогда этим придется заняться лично мне.

Шоурай предпочитал узнавать мир через Познание. Он не любил читать книги. А вот Минато любил. Особенно книги, которые ему давала Кушина. Про клан Узумаки и их техники. То, что было разрешено. И поэтому желтоволосый шиноби, освобожденный от оков Шоурая, знал нечто большее, чем тот, кто когда-то копался в его памяти. Не все он смог оттуда выведать, потому что душа Минато всегда была жива.

— Глупый дяденька думает, что сможет взять силу Узукаге, сын, — с натугой произнес Минато, чувствуя, как кончаются силы. — Но он не сможет. Потому что он не Узумаки. И в его армии Узумаки нет. Но я тоже не Узумаки. Так что мне нужна твоя помощь, Наруто.

— Па…па… — повторил двухлетний ребенок, бесстрашно стоящий перед отцом. — Папа.

— У-умница… — Минато улыбнулся, а по щекам его катились слезы. — Спасибо…

Шинигами управлял душами. А демон из-за кромки мог управлять всеми материями, которые не были вещественными. Но так уж вышло, что эти два существа были единым целым. И Шинигами взял душу Минато, как плату. А его темная ипостась потянулась к золотой могучей силе первого Бога Шиноби.

Но, прикоснувшись, коварный демон не смог ее осквернить. Потому что силу Рикудо защищала еще одна сила. Другая…

— Что? — не понял Шоурай, у которого крали «его» прямо из-под носа. — Что, Биджу побери, ты делаешь?! И как?!

Минато и сам не понимал. До последнего момента. Но прямо перед тем, как сила Рикудо заструилась по чакросистеме его маленького сына, он осознал, что зря боялся слез ребенка. Наруто принял силу первого Бога Шиноби совершенно безболезненно.

Потому что ее и его охраняла сила последнего Бога Шиноби.

— Вот и все, — в последний раз улыбнулся Минато, и Наруто перенесся в Коноху. — Мы…

* * *

— …и мы победили! — из последних сил кричал раненый Хирузен с крыши Резиденции.

Люди, которые застали его на ней появление, ошарашенно смотрели на своего полумертвого Хокаге, говорящего им пламенно и громко. И каждый понимал, что самый лучший из Хокаге говорил им. Потому что он говорил им Правду.

— Орочимару Ясягоро не был Шоураем! — надрывался Сарутоби, которого поддерживал Обито. — Настоящим Контролером оказался Като Дан — тот, кого мы ошибочно назначили нашим Хокаге. Это произошло по моей вине, и я намерен загладить ее! Слушайте все и всем передайте! Като Дан не является Хокаге Скрытого Листа! С сегодняшнего дня, правом, данным мне моим наставником и предшественником — Тобирамой Сенджу, я назначаю Пятым Хокаге Конохагакуре Обито Учиха! Юношу, что сражался в битве с Шоураем и выжил! Он выжил там, где погиб Математик Боя! Таково мое…

Он не договорил. Ошарашенный Обито, по щекам которого градом текли слезы, не сразу услышал всю глубину той тишины, что обрушилась на пораженных жителей деревни. Все они смотрели на них. На нового Хокаге и… на его мертвого предшественника.

А потом, с хлопком техники телепорта, начал плакать ребенок, потерявший отца…

Первым шиноби, приземлившимся на крыше Резиденции оказался сильнейший на данный момент джонин Листа — Хатаке Сакумо. Он подошел быстро, но… вежливо. И сел на одно колено.

— Х-хокаге-сама, — сам не веря, что говорит, Сакумо не по уставу поднял голову. — Это правда? Что произошло? Где враг?

Молодой Учиха тяжело выдохнул и сглотнул слезы.

— Враг повержен, Сакумо-сан. Нам остается его только добить. Великая Тройка Ветеранов Конохи и их союзники победили за нас.

Эпилог?

Древние Биджу не умирают.

Исобу знал, что уж его-то жизни ничего не грозит. Они даже рассчитывали как-то с перерожденным, сколько лет Треххвостый будет собирать свое естество вновь, если вдруг Богу Шиноби будет суждено умереть. Вышло двенадцать лет, без малого. Хороший срок. Будет время обдумать все прожитое с очередным, но самым удивительным, Джинчурики.

Исобу не коробила печаль об ушедшем лучшем друге. Он сам проводил его в последний путь и огласил на весь мир своим ревом: «Сильнейший ушел!», но ни капли тоски в душе (а у Биджу тоже есть душа) он не испытывал. Ни тогда, ни сейчас. Потому что справедливо считал, что тосковать можно лишь по чему-то, чего больше никогда не будет.

Вместе с Сенсомой, так же, они рассчитали и место, где чакра Треххвостого Биджу, побродив по миру без формы, вновь обретет облик гигантской древней черепахи. Вполне уютное маленькое озерце, неподалеку от земель Страны Водоворотов. В самый раз для возвращения в мир людей, который должен был измениться за эти двенадцать лет невообразимо.

Исобу чувствовал это озерце уже довольно долго. Большая часть его сущности была сейчас там. Оставалась лишь самая капля — та самая душа, которой, в принципе, нравилась ее нынешняя бестелесность. Исобу никуда не спешил, хотя и знал — его там ждут. В конце концов, можно позволить заслуженному герою и одному из спасителей мира хотя бы последнюю каплю покоя?

— «Хотя я и не прав, конечно,» — подумал Исобу, «отпуская поводья» и позволяя душе занять свое место в вихре чакры. — «Дела не ждут.»

Его тело уже ждало его. Долго, на самом деле — год или полтора. Он ощутил его сразу же, как только «отпустил» душу. Ощутил свои Хвосты, свой панцирь, свои лапы. Почувствовал воду маленького озерца — она была такой дикой и природной, что Биджу даже немного пожурил себя, мол, видишь, старый Зверь, ждала тебя природа, скучала.

А потом он открыл один глаз.

Тихое озерце, которое они с Сенсомой отыскали долгие годы назад, мирно переливалось на солнце в небольшом лесочке. Лесочек тот, несмотря на малые размеры, был дик и дремуч. И вот озерце-то, как раз, Исобу узнал прекрасно, даже одним телом, но вот лесочек…

Его не было. Не было так, как будто вообще никогда не было. Или, что еще более походит на правду — это было совершенно другое место. Хотя нет, это не походило на правду, потому что абсолютно все озерце было именно тем самым. Даже камешки со дна, глубина этого дна и все само дно. Но все вокруг этого озерка было другим.

Исобу оказался в огромном (даже по его меркам) ангаре, причем Биджу сразу осознал, что над этим ангаром находится что-то еще. Будто бы какой-то особенно могучий шиноби — мастер Стихии Земли, воздвиг ее над ангаром, накрывшим собой некогда дикое озерце. Ангар был светлым и чистым, со множеством мостов, раскинувшихся над озерцем и пересекавших его так часто, что они напоминали целую паутину.

Практически все было из металла. Исобу никогда раньше не видел подобных чистых и больших ангаров. И никогда бы не подумал, что очутится здесь. И поэтому, от удивления, Биджу не сразу заметил, что он не один.

Молодая красавица с длинными, необычного цвета волосами (черными, с большими вкраплениями белого) сонно медитировала на мосту прямо перед мордой Биджу. Ее гибкое и сильное тело выдавало в ней шиноби, но униформа, в которую она была облачена, была Исобу неизвестна. Зато была известна, собственно говоря, сама красавица.

Омо-чан тоже знала Исобу и не боялась его. Чутьем шиноби ощутив на себе взгляд, она резко распахнула глаза и моментально сфокусировалась. И буквально через мгновение завизжала совсем по-девичьи:

— Ур-р-р-а-а-а-а! Ха-ха! Дедушка вернулся!

Она вскочила и бросилась прямо на морду удивленного Треххвостого, радостно распахивая руки и пытаясь обнять гигантского Биджу. Исобу засмущался, в то время как Омо наглаживала его твердую кожу и радостно щебетала на все лады про «дедушку».

— Кажется ты путаешь, дитя… Я немного не твой дедушка. — сказал Исобу и тут же спохватился. — Хотя я все равно рад тебя видеть!

— Да вы не поняли, Исобу-сама! — тут же замотала головой веселящаяся девушка. — Если вы воскресли, значит наша миссия тут выполнена. Тогда Третья Армия Сопротивления Шоураю должна незамедлительно перейти к своей миссии. Ну а Четвертая Армия должна выйти ей навстречу. Саске свою работу точно сделает хорошо, а Наруто, пускай он и знатный раздолбай, до Саске будет бежать без передышки, так что тут я Обито-саму поддерживаю, конечно, но, с другой стороны, могли бы и всех нас вместе собрать. Да, у меня был выбор, оставаться с вами или командовать Четвертой, и как бы я не хотела поступить, с вами я куда полезней. Да и Четвертую Саске сразу же передаст Великой Тройке Ветеранов, так что невелика честь. А вот Наруто, наверное, будет над ним смеяться до тех пор, пока и у него Третью не примут. Мда, такие дела!

Исобу замотал головой, ничего из этой сбивчивой речи не поняв и беспомощно моргнул единственным открытым глазом.

— Омо-чан, я тебя не понял, тут ты права. Но я и дальше ничего не понял.

— Итачи говорит, что это у меня из-за детства, — Омо цокнула языком. — Не наболталась, а теперь прорывает. Извините, порой это и правда… сбивает с толку. В общем, если кратко, то время вашего воскрешения совпадает с началом нашей главной операции. А главная операция Сопротивления — окончательное уничтожение Шоурая. Вот я и…

— «Не сообщила мне о прибытии Исобу-сама», — недовольно договорил за девушку неслышно вошедший черноволосый мужчина. — Забыла обязанности, Омо-сан?

Исобу легко узнал Орочимару — змеиный сеннин не изменился за прошедшие годы вообще нисколько. Он все еще был бледен, носил черные волосы и скрывал тело за халатами, которые, в свою очередь, совершенно не скрывали на себе капель крови. Перестав показательно хмуриться на поникшую Омо, Ясягоро приветственно улыбнулся Биджу.

— Рад снова беседовать с вами, Исобу-сама, — сказал он. — И впервые встретиться лично.

— Внешне ты не изменился, юноша, — усмехнулся в ответ Треххвостый. — Но где же тот мальчик, что со страхом смотрел на меня после битвы с Джашином? И где тот хитрец, что сражался с нами в пустыне? Я вижу настоящего мужчину… Мужа и отца. Поздравляю тебя с семьей.

— Благодарю вас, Исобу-сама, — с достоинством кивнул Орочимару. — И прошу простить за спешку, но нам и правда лучше поторопиться. Позволите?

— Что я могу сделать?

Ясягоро деловито засучил рукава и последовательно сложил продолжительную череду печатей. Омо встала перед ним, спиной к нему и лицом к Исобу. Развеселившись вновь, девушка лихо подмигнула Биджу.

— Я буду краток, но не так сумбурен, как Омо-сан, — произнес тем временем Орочимару. — Идет война, Исобу-сама. Суровая война. Мы несколько недооценили силы Шоурая, и он восстановился на пять лет быстрее, чем было предположено. Поэтому ваше возвращение — крайний срок начала нашей последней операции. Без вас, сами понимаете, сил нам бы не хватило.

— Это та операция, ради которой Сенсома забыл о Вратах в том бою?

— Она. Она предполагает из себя несколько частей. Всего их три. Первая — вы. Этот комплекс был построен специально для вашего спокойного возвращения, но дальше оставлять вас в… первозданном виде опасно. Шоурай охотится за Биджу, и уже собрал нескольких из них. Поэтому, первое, я прошу разрешения на то, чтобы запечатать вас в Омо.

— Девушка со Стихией Льда. Я точно не наврежу ей.

— Абсолютно точно. Даже при извлечении.

Омо посерьезнела и кивнула Исобу. Ее тело в детстве было повреждено и исковеркано «учеными» Страны Снега. Но именно из-за этих ран оно стало наилучшим вместилищем для Треххвостого Биджу. Более того, Исобу тут же почувствовал, что в девушке уже есть частица его силы — она была псевдоджинчурики.

— Мы экспериментировали, пока вы спали, Исобу-сама, — пожала плечами девушка, когда заметила его интерес. — Надеюсь, вы не против.

— Все в порядке, — прикрыл глаз Биджу. — Я согласен, Орочимару. Что еще?

— Второй этап предполагает участие Наруто Узумаки, — Орочимару хмыкнул чему-то у себя в голове. — Талантливый, но непоседливый юноша. В него была запечатана сила Отшельника Шести Путей, после смерти Сенсомы-сенсея. Ну а третий пункт вы и так знаете. Им занимается напарник Наруто — Саске-кун. Тоже очень талантливый и сильный шиноби. И заслуживающий доверия.

— Самого высокого доверия, Орочимару? Если ты передал ему технику, значит…

— Он прошел долгий путь, и он точно достоин ею владеть, — Орочимару вздохнул. — Его старший брат, конечно, был бы выбором получше, но он отказался самостоятельно. Так или иначе, Эдо Тенсей в надежных руках.

— Я тебе верю, и я спокоен, — булькнул Исобу, чувствуя, как путы фуиндзюцу связывают его и осторожно влекут вперед — к Омо.

А в это время, где-то на другой секретной базе Сопротивления, Четвертая Армия под предводительством Саске Учихи затаив дыхание следила за тем, как перед ними появляются сильнейшие. И большая часть глаз шиноби смотрели на того, кто стоял в середине. На того, кто вернулся из небытия, куда сам практически специально ушел. На самого сильного шиноби в истории мира.

На Математика Боя.

Оглавление

И двадцать лет спустя…

Все еще сильнейший

"Рад тебя видеть, старый друг!"

Все так изменилось…

Дорога к Земле

Начало операции по спасению

Битва в пещере Учиха

Быстрейший против сильнейшего

Переплетение судеб

Страна Снега и те, кто в ней

Лед и снег, снег и лед

722 или Омо-чан

Новая цель

Начало грозы

Молния против… Торнадо

Беда в Конохе

Штурм сильнейшего

Настоящий Математик Боя

Кто ты такой?

Семья…

Тайна давно минувших дней

Предвыборная кампания

Сорванные выборы

Четыре месяца в Иорфе

Затишье, застой, передышка или… подготовка?

Конец скуке

Истинное искусство

Затишье перед Бурей

Самый тесный мир

Будет бой!

Решение и информация о корнях

Армия против отряда

Сашими Узумаки и Ловен Брау

Данзо Шимура

Шоурай, Като Дан

Эпилог?