Подглядки (СИ) [Feel_alive] (fb2) читать онлайн

========== Блондины должны держаться вместе ==========

Персонажи: Флёр Делакур, Драко Малфой, Гермиона Грейнджер

Жанр: романс

***

На день рождения Рона все собираются в Норе.

Глупая, давно изжившая себя традиция, которая надёжно заняла своё место в жизни любого Уизли, как старый, потрескавшийся сервиз тётушки Мюриель занял место в шкафу, а несколько «Хвостатых звёзд», совершенно отказывающихся подниматься в воздух даже на пару футов, — в чулане.

Нора радостно распахивает двери и приветствует гостей. Дому всё равно, кто переступает порог.

Чего не сказать о хозяевах.

Его в Норе никогда не ждут. Да и он сам не хочет быть здесь — это знают все. И наверняка каждый из присутствующих не раз представлял, как Гермиона — милая, но такая суровая Гермиона — ставит ему ультиматум.

И вот из года в год он появляется вместе с ней. Морщится, не отдавая себе в этом отчёта, когда приходится пожимать руку Гарри или коротко поздравлять Рона, поджимает губы, наблюдая за всеобщей суматохой, и старается дотрагиваться до окружающих предметов как можно меньше.

Хотя в целом Флёр признаёт — с первого визита Малфой стал более хладнокровным. Он почти всегда внешне спокоен и невозмутим, хотя Флёр видит, как напряжённо сжимается его кулак каждый раз, когда Гермиона обнимает или касается кого-то из присутствующих. Даже простая её улыбка, предназначенная не ему, заставляет стиснуть челюсти.

Флёр понимает, что Билл так же следит за ней самой, но есть разница: он доверяет окружающим, а Малфой — не особо.

Поэтому он не сводит с Гермионы глаз и, как только выдаётся возможность, подбирается ближе.

Флёр знает, когда все нестройной процессией двинутся в сад прямо за последними тарелками, левитируемыми лёгкой рукой Молли, Малфой-таки перехватит Гермиону — незаметно, всего на мгновение. Пробежит пальцами по талии, сожмёт запястье и наклонится близко-близко, касаясь носом щеки. Может, шепнёт что-то — быстрое, но, судя по румянцу Гермионы, бесстыжее.

А та отстранится в ту же секунду — ей нравится испытывать Малфоя. Она делает это специально. Находит срочные дела, когда на горизонте появляется Гарри или Рон, движущийся к ним; кивает и улыбается, когда Артур рассуждает о чём-то маггловском, а затем попросту испаряется, оставив продираться через дебри незнакомых слов; вызывается помочь Молли, вынуждая присоединиться, и уносится подальше уже через пару минут.

Флёр нравится представлять, как позже, оказавшись дома, взбешенный Малфой прижимает Гермиону к себе. Флёр считает, что он только притворяется сдержанным, но на самом деле нетерпим и жутко раздражается от того факта, что не мог прикоснуться к своей девушке весь вечер.

Кроме того, она уверена — Малфой всегда отплачивает той же монетой, когда они оказываются в Мэноре. Прогулки по саду с Нарциссой начинаются по его инициативе, но заканчиваются уже без него; вопросы Люциуса ловко и незаметно переадресовываются Гермионе, даже если касаются того, что её, собственно, совсем не касается; а в коридоре с портретами наверняка есть неприметная ниша, в которой он прячется на минутку — или десять — и подслушивает, как его девушка старается быть любезной с почившими представителями рода Малфоев.

Хотя иногда им обоим просто необходимо почувствовать друг друга, и вот тогда начинается самая неприятная часть, потому как на виду у обителей Норы сделать это весьма нелегко.

Флёр в курсе, каково это. Она так же украдкой целует Билла и незаметно держит его за руку, ведь порой Молли всё ещё (даже спустя восемь лет, троих детей и одну совместно пережитую войну) смотрит неодобрительно, и неважно, что рядом Гарри сжимает в объятиях Джинни, а Рон по-хозяйски кладёт руку на колено Лаванды.

Пожалуй, именно это ощущение понимания заставляет Флёр шагнуть к Малфою, пока никто вокруг не видит. Она едва заметно пихает его в бок и слегка наклоняет голову, приподнимая брови.

Он смотрит на неё настолько потрясенно, что Флёр готова рассмеяться — тем мелодичным смехом, что сразу привлечёт внимание как минимум Билла. Поэтому она просто улыбается, и ей даже не приходится применять чары вейл, чтобы передать Малфою свои мысли или настроение. Каким-то образом он понимает, чем она хочет поделиться.

Он младше её на три года и выше на полторы головы. Но общего у них гораздо больше.

У них обоих острые благородные черты лица и одинаково светлые ресницы, но и это далеко не единственное, что их роднит. Они отщепенцы в этом шумном, тёплом и живом доме. Она — вейла, он — истинный чистокровный. Нечистая кровь Гермионы для него как шрамы у Билла для неё: сначала казались невероятно важными, а на деле — пустяк.

Когда Флёр просиживала ночи у кровати Билла и собственноручно наносила мазь на раны каждые три часа, она не вспоминала, что когда-то его внешность была решающим фактором и одним из поводов сказать «да» на предложение выпить сливочного пива после смены в Гринготтсе. Так и Малфой не сравнивал свою кровь с кровью Гермионы, когда вносил её, искалеченную, в коттедж «Ракушка» после встречи с Беллатрисой и тихо, почти шёпотом, рассказывал о смерти Добби.

Тогда удивились все.

Рон устроил настоящий погром, накричал на каждого по очереди, за исключением разве что ослабшей Гермионы, а когда чуть-чуть успокоился и понял, что сознание его не обмануло, схватил Малфоя за грудки и стал требовать, чтобы тот либо ушёл и никогда не возвращался, либо не смел обижать и никогда не покидал Гермиону.

Гарри тогда, наоборот, не сказал ни слова. Замкнулся в себе и заперся в комнате. Лишь спустя четыре дня, меняя постельное бельё, Флёр обнаружила на дверном косяке вереницу едва различимых следов, словно от ударов.

Билл сохранял спокойствие и внешнюю невозмутимость, но под покровом темноты шёпотом задал Флёр волнующий вопрос: не думает ли она, что это большая ошибка?

Она же видела взгляд Малфоя и считала, что ошибкой там точно не пахнет, а когда спустя несколько дней заметила ещё и синяки под глазами, возникшие от бессонных ночей, проведённых у кровати Гермионы, решила, что, возможно, это — как окрестил Билл — было чуть ли не самой правильной вещью, которая могла случиться.

И Малфой будто чувствует, что Флёр всегда верила в них с Гермионой, поэтому, когда звучит следующий тост, они украдкой переглядываются, легко соприкасаются своими бокалами и пьют за своё.

Спустя несколько часов, готовясь к аппарации домой, Флёр на мгновение встречается с Малфоем взглядом и улыбается ему. В ответ уголки его губ приподнимаются, и Гермиона, заметив это, непонимающе хмурится. Флёр внезапно вспоминает, как раньше Гермиона ревновала Рона к ней, как это было давно и забавно. Но, пожалуй, ещё забавнее то, что Гермиона Драко совсем не ревнует.

Она не сомневается в нём.

Потому что, наверное, любит его.

========== Шалость удалась ==========

Персонажи: Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, Драко Малфой

Жанр: романс, юмор

Предупреждения: Гарри-параноик

***

— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость, — шепчет Гарри и оглядывается, чтобы удостовериться, что никто в комнате не обратил на него внимания.

Когда его взгляд возвращается к пергаменту, тот уже успевает преобразиться: на поверхности появляется подробный план Хогвартса.

Гарри поспешно разворачивает карту. По его расчётам Гермиона должна уже спуститься на первый этаж, и он не ошибается — точка с подписью «Гермиона Грейнджер» как раз приближается к главному холлу.

Точка Малфоя уже там.

Гарри хмурится.

Конечно, Гермиона молчит или же постоянно повторяет, что всё хорошо, всё в порядке и дежурства с Малфоем не причиняют ей никаких неудобств. Как-то раз она даже почти произносит что-то вроде «он изменился», но замолкает в последний момент.

Гарри это не нравится.

Однако он не делится подозрениями с Роном — тот сразу начнёт махать кулаками — и не идёт к самой Гермионе, потому что знает — она не скажет правды, чтобы уберечь его. Она считает, что может сама разобраться со всем, но Гарри-то понимает: если Малфой — пожиратель, даже Гермиона не справится с ним.

Поэтому он смотрит, как на желтоватом пергаменте две точки неспешно движутся, минуя коридоры и заглядывая в кабинеты. Он не отводит глаз от двух имён и воображает, что находится рядом с ними. Фантазия у него достаточно богатая, поэтому, когда Гарри видит, как точки замирают и сближаются, она подбрасывает ему самую неприятную картинку.

Гарри думает, что не способен волноваться за Гермиону сильнее, чем в этот момент.

***

Гермиона врывается в гостиную ровно через секунду после того, как Гарри успевает спуститься и занять наиболее небрежную позу в одном из кресел, словно сидит так уже не один час. Он смотрит на неё и старается выдержать максимально долгую паузу, а затем спрашивает:

— Гермиона, всё в порядке? Как дежурство? — и, не выдержав, добавляет: — Малфой снова достал тебя?

— Нет, что ты, всё хорошо, — скороговоркой отвечает Гермиона и торопливо проходит мимо него. — Но я невероятно устала, а с утра ещё нужно повторить трансфигурацию, так что я пойду. Тебе бы, кстати, тоже не мешало.

От Гарри не укрывается лёгкий румянец на её щеках и несколько учащенное дыхание. Он понимает, что дальнейшие расспросы точно вызовут подозрения, но не может не переживать. Он думает о том, не ударил ли её Малфой, ведь они стояли так близко, а она теперь выглядит такой взбудораженной.

Когда Гермиона скрывается из виду, Гарри хмурится и обещает себе впредь не оставлять её без присмотра.

***

В следующий раз Гермиона прямо с ходу налетает на Малфоя так, что тот отшатывается, и Гарри, довольный, представляет себе, как она отчитывает хорька. Он уверен — она вполне доходчиво объясняет ему, почему тот является самым отвратительным и мерзким существом на свете.

Возможно, не в таких выражениях, но сути это не меняет.

Гарри с облегчением радуется тому, что подруга всё-таки может постоять за себя и даже не обращает внимание на то, что Гермиона слишком уж долго не отходит от Малфоя.

***

Следующие несколько раз не происходит ничего подозрительного, и когда точки снова движутся привычным маршрутом, Гарри на мгновение прикрывает глаза. Он устал и вымотался, а главное — стал слишком часто не досыпать, и почти готов прекратить свои наблюдения, но ровно в тот момент, когда он заносит палочку над картой, Малфой резко приближается к Гермионе и словно дергает её в сторону.

Гарри подпрыгивает на месте. Он взбешён, зол и испуган, и эмоции переполняют его, пока он смотрит, как точки сворачивают туда, куда совсем не должны идти — уж Гарри-то сумел запомнить их дорогу.

Однако скоро всё сменяет удивление и шок, когда он понимает, что Малфой и Гермиона на восьмом этаже, в особенном коридоре. Глаза Гарри невольно расширяются, когда он видит, как старосты вместе трижды проходят вдоль стены, ненадолго замирают перед ней… и исчезают.

***

Конечно, в ту ночь Гарри дожидается Гермиону, но так и не решается спросить, что они с Малфоем делали в Выручай-комнате, да ещё так долго. Поэтому лишь молчит и исподтишка разглядывает её, стараясь подметить любые странности в её поведении.

И они есть.

Гермиона слишком уж отстранённо отвечает на его вопросы, а в конце даже умудряется прослушать и виновато переспрашивает. Но что ещё больше удивляет Гарри — улыбка, которая не исчезает с её лица и выглядит как-то неестественно.

Будто результат заклятия.

***

Спустя три дежурства, два из которых Гермиона и Малфой снова частично проводят в Выручай-комнате, Гарри не выдерживает. Дождавшись, пока Гермиона покинет гостиную, он поднимается в спальню и забирает заранее приготовленные карту и мантию-невидимку.

Конечно, Гермиона будет очень — очень! — зла, если узнает, что он следит за ней, но, возможно, Гарри даже не понадобится раскрывать себя. Он всего лишь удостоверится в том, что его подруга в безопасности — ничего более.

Гарри твердит себе это, когда проскальзывает за портрет, бесшумно минует коридоры и торопливо спускается по лестнице. Уже внизу он открывает карту. Точки Малфоя и Гермионы сразу привлекают его внимание — они единственные во всём Хогвартсе не находятся в своих гостиных.

Сердце пропускает удар, когда Гарри видит, как обе точки резко перемещаются к стене, и он, не выдержав, срывается с места. До цели всего несколько ярдов, но время тянется невообразимо медленно, и Гарри отчаянно молит Мерлина о том, чтобы успеть, пока Малфой не обидел Гермиону. Он несётся вперед, и его не волнует, что капюшон съезжает так, что, когда Гарри сворачивает в нужный коридор, в нескольких футах над землей парит только его голова.

Впрочем, ни Малфой, ни Гермиона не замечают этого. Они оказываются слишком заняты.

Заняты друг другом — а совсем не перепалкой или дракой, как думал Гарри.

Он замирает, когда видит, что Малфой обнимает Гермиону, и она самозабвенно целует его, их руки переплетены, и тела настолько крепко прижимаются друг к другу, что…

Гарри чувствует, как земля уходит из-под ног. Карта выпадает из его рук и скользит по полу, оказываясь прямо у ног Гермионы. В тот самый момент она, наконец, выворачивается из объятий Малфоя и оглядывается, замечая Гарри. В её глазах мелькают страх и что-то, напоминающее стыд, а вот Малфой словно совсем не чувствует себя застигнутым врасплох и продолжает удерживать её за талию.

Все трое молчат.

И только спустя несколько долгих мгновений Гермиона наклоняется и поднимает карту. Палочка, появившаяся в её руке, касается пергамента, и, смотря Гарри прямо в глаза, Гермиона тихо произносит:

— Шалость удалась.

========== Домовики тоже люди ==========

Персонажи: Торки, Гермиона Грейнджер, Драко Малфой

Жанр: романс, юмор

***

— Торки!

Торки резко открывает глаза. Ему не показалось?

— Торки!

Не показалось…

Эльф резко вскакивает и натягивает наволочку, а спустя ещё мгновение перемещается в спальню хозяина Драко.

— Тор… Наконец-то, — недовольно бурчит тот, и Торки уже тянет в сторону стены: такое заманчивое место, чтобы удариться лбом. Но хозяин не даёт ему возможности: — Даже не думай. Я хочу, чтобы ты принёс мне книгу, — самодовольно заявляет он, но вдруг из-за его спины раздаётся тихое, но внушительное покашливание.

Торки удивляется — со сна не сразу заметил, что они здесь не одни. Девушка в глубине комнаты — лохматая, в маггловской одежде, со слегка грубыми чертами лица — выглядит абсолютно неестественно, застыв между громадной кроватью под увесистым балдахином и шкафом с резными дверцами, но её поза источает такую уверенность и мощь, что Торки чувствует потребность начать биться головой у её ног.

Услышав кашель, молодой хозяин смущается и, стушевавшись, вновь обращается к эльфу:

— Не будешь ли ты так добр, — он сглатывает, — если тебя, конечно, не затруднит.

И начинает описывать книжку, хотя Торки достаточно знать лишь название — в самом деле, домовики умеют читать.

Он справляется за сорок секунд: подобострастное «да, хозяин, конечно, хозяин», аппарация в библиотеку, нужная книга на шестнадцатой полке в седьмом от двери шкафу, а после — возвращение.

Торки вручает хозяину фолиант, затем отползает, попутно извиняясь за медлительность, нерасторопность и за то, что «Торки не достоин быть вашим домовым эльфом, хозяин». Хотя Торки знает — он справляется прекрасно.

— Как ты можешь, Малфой?! Только посмотри на него! Почему он настолько запуган? Он имеет право на свободу, независимость и, вообще говоря, все те же права, что и любое магическое существо! — неожиданно раздаётся строгий голос. Драко и Торки одновременно вжимают голову в плечи. — Ты обязан относиться к нему с уважением. Как минимум.

Торки старается изо всех сил, но не может понять, виноват ли он и нужно ли бросаться к кочерге, что стоит у камина, и даже внутренний голос домовика молчит.

— А лучше — освободить, — тем же непоколебимым тоном добавляет девушка, и до Торки наконец доходит, кто стоит перед ним.

О ней в Малфой-мэноре ходят легенды.

Эльфы передают их шёпотом и только тогда, когда наволочки с фамильным гербом Малфоев уже сняты, а затем наказывают себя за любую мысль, каждый как может. Те, кто видел её, не способен говорить о ней без дрожи в голосе, а некоторые очень долго не верили в её существование. Пока Марта, которая по средам убирает комнату молодого хозяина, не принесла крохотную красную шапочку, и пусть та не освободила её, зато оставила неизгладимое впечатление.

Первым же пострадал Стив.

Торки хорошо запомнил историю о том, как хозяин Драко оттаскивал от эльфа свою подружку, норовившую пообщаться с ним. Стив тогда не понял, что сделал не так, и отчаянно лупил себя по щекам, пока девушка выдавала что-то вроде: «Я Гермиона Грейнджер! Ты же знаешь, что можешь быть свободным?».

Молодой мистер Малфой моментально прогнал домовика, но тот краем глаза успел заметить, как мисс с непроизносимым именем пытается ударить хозяина.

После своего первого появления она познакомилась ещё с несколькими эльфами, и бедняги в ужасе рассказывали, как та протягивала им руку, ожидая, что они пожмут её и представятся.

Затем была злополучная шапочка Марты, которой обзавидовались остальные эльфы, пока не начали получать похожие, а Вирт даже умудрился завладеть парой перчаток. Хозяин Драко тихо бесился, но не спорил, когда дрожащему существу вручался очередной «подарок», только предостерегал не попадаться в новом наряде на глаза хозяину Люциусу, а также ни в коем случае, даже под страхом смерти, не упоминать о Гермионе Грейнджер — тайной маггловской гостье самого наследника.

Эльфы исправно выполняли приказ, хотя, когда во время своих каникул хозяин Драко появился в Мэноре вместе с ней, это стало гораздо сложнее. Историй потом поприбавилось.

Но самым запоминающимся стал случай, произошедший с бедной и несчастной Дороти, которая, почувствовав волнение посреди ночи, поняла, что что-то происходит на кухне. Она переместилась туда и наткнулась на молодого хозяина. Заметив незваную гостью, тот покрылся красными пятнами и не смог вымолвить ни слова, пока за его спиной полуодетая мисс Грейнджер, что-то мурлыча себе под нос, возилась у плиты.

Дороти хлопнулась в обморок, а, очнувшись, долго не могла успокоиться и вопрошала, как она может исправить ситуацию, чтобы снова стать полезной. В её голове не укладывалось то, что пыталась объяснить ей побледневшая подруга хозяина.

— Мы просто не хотели беспокоить тебя, — сбивчиво говорила она. — Твой рабочий день уже окончился, а мы проголодались, но я запретила тебя будить. Домовикам тоже нужен отдых.

Хозяин Драко, изредка выглядывающий из-за её плеча, был взволнован, но очевидно пытался сдержать ухмылку, вызванную словами своей спутницы…

Внезапно воспоминания Торки прерывает властный голос:

— Когда станешь миссис Малфой, будешь освобождать всех направо и налево, а пока я здесь главный! — Резкое заявление хозяина заставляет эльфа обратить внимание на происходящее. Он заинтересованно смотрит на мисс Грейнджер, глаза которой опасно сужаются, и почему-то ему кажется, что от такого взгляда даже у наследника чистокровного рода должно возникнуть желание наказать себя особо тяжёлым предметом. Но тот каким-то образом выдерживает: стоит твёрдо и непоколебимо и смотрит на неё в ответ, а затем делает широкий шаг в её сторону и сгребает в объятия.

Торки смотрит, как хозяин Драко целует свою маггловскую подружку, она цепляется за его плечи, отвечая на поцелуй, а в голове дрожащего эльфа проносятся странные мысли о том, что если бы он каждый раз, совершая оплошность, действовал подобным образом, ему подарили бы не только шапку, а целый костюм.

С галстуком.

========== Комплименты и оскорбления ==========

Персонажи: Блейз Забини, Драко Малфой, Гермиона Грейнджер

Жанр: романс, флафф, юмор

Не бечено.

***

Малфой снова ведёт себя как влюблённый придурок.

К придурку Блейз-то привык. Влюблённый — это каждый раз в новинку.

В большом зале стоит жуткий гул, прерывающийся разве что громко играющей музыкой и топотом особо неуклюжих танцоров, и Малфой, подпирающий стены, явно выбивается из радостной толпы, которая празднует последний учебный год, успешно — и не очень — сданные экзамены и начало новой жизни. Взрослой жизни.

Блейзу легко — тайно выпитый ещё в гостиной огневиски уже дал в голову. Мыслей теперь почти нет, и только Малфой, который многозначительно скалится и всем видом демонстрирует жуткую занятость, вцепившись в свой бокал с пуншем, привлекает внимание снова и снова.

Неужели никто больше не замечает этого?

Блейзу кажется, что всё настолько очевидно, что все окружающие уже давно должны шептаться и тыкать в Драко пальцем. И не только в Драко.

Хотя, в принципе, Блейз уже почти не удивляется.

Ведь никто и внимания не обратил, когда Малфой стал просиживать часами в библиотеке, чтобы якобы подготовиться к экзаменам.

Когда начал усиленно жаловаться на расписание дежурств и ужасные ночные прогулки бок о бок со старостой гриффиндора, но и пальцем не пошевелил, чтобы исправить ситуацию.

Когда он не снял баллы с гриффиндорского первокурсника, который случайно отдавил ему ногу. И даже не проклял его.

Когда без причины разбил нос Маклаггену.

Когда с грацией Лонгботтома разлил зелье и получил от Снейпа не только нагоняй, но и нового партнёра по зельям. Точнее — партнёршу.

Когда Драко стал незаметно в каждый приём пищи садиться всё ближе к учительскому столу в Большом Зале так, что в один прекрасный день Блейз уселся рядом и обнаружил прямо перед собой за соседним столом две рыжие макушки, и напротив, конечно же, круглые очки и… книгу.

Даже когда Малфой после успешно пойманного снитча первым делом повернулся к гриффиндорской трибуне, гордо вскинув подбородок и руку с трепыхающимся мячиком, словно пытаясь привлечь чьё-то внимание, никто и глазом не повёл.

Но сейчас… Сейчас Блейзу было просто смешно. И немного стыдно: за невозможное поведение Драко Малфоя и глупость окружающих.

Конечно, Уизли туп, Поттер слеп, а малышка Джинни Уизли не отводит влюблённого взгляда от героя. Какое ей дело до чужих чувств. Да и сама Грейнджер не видит ничего дальше своей книги. Правда бывают редкие исключения — ведь, например, сейчас книги у неё с собой, слава Мерлину, нет. И это удивительное везение.

Блейз не может не воспользоваться моментом.

Он незаметно проскальзывает мимо студентов, минует Хагрида, укачивающего в танце мадам Максим, — о, Мерлин, даже он! — и оказывается прямо возле гриффиндорской принцессы. Грейнджер сегодня на удивление хороша: её кожа светится и взгляд горит, воздушное платье подчёркивает всё, что достойно быть подчёркнутым, даже волосы уложены — просто магия какая-то!

Когда Блейз приглашает её на танец, Поттер морщится, Уизли кривится, и где-то там Малфой сжимает свой бокал. Но у Грейнджер хороший вечер: она улыбается, делает шутливый реверанс и позволяет увести её.

Но не к центру зала, где самая громкая музыка и самое буйное веселье, а к выходу.

Блейз подумывает о том, что в гриффиндорской гостиной, должно быть, тоже балуются огневиски, потому что слишком уж просто Грейнджер соглашается выйти с ним и беззаботно улыбается, когда они заглядывают в один из пустующих кабинетов.

Забини отпускает какую-то шутку, Грейнджер вежливо смеётся и даже не успевает спросить, о чём ему так срочно надо было с ней поговорить, как в кабинет врывается Малфой.

Его обычно бледная физиономия теперь покрыта красными пятнами, праздничная мантия несколько смялась от спешки, а глаза — Блейз всегда любил красивые метафоры — напоминают пасмурное небо, в котором бьют молнии.

Грейнджер хмурится и непонимающе смотрит на Малфоя, готовясь открыть рот, откуда вот-вот польются вопросы одним за другим, и Блейз понимает — пора. Это, возможно, его единственный шанс на лучшую роль в лучшем спектакле.

Он всплёскивает руками:

— Драко! Твоя аристократическая пунктуальность не подводит: ты как нельзя вовремя. Я как раз собирался рассказать Грейнджер, какие комплименты в её сторону ты отпускал в начале бала, — весело и игриво — возможно даже слишком — провозглашает Забини и, подмигнув, поясняет: — И про причёску — как будто карликового пушистика шарахнули Баубиллиусом[1]; и про жирно блестящую кожу — ты кажется хотел посоветовать какое-то неплохое очищающее заклинание; и, конечно, про походку — как у беременного гиппогрифа.

Где-то за пределами замка ухает одинокий филин, а Грейнджер с Малфоем теряют дар речи. Забини с удовольствием задумывается о том, насколько многим удавалось ошеломить Гермиону Грейнджер и, кажется, немного унизить Драко Малфоя.

Однако тишина затягивается.

Грейнджер смотрит куда-то в сторону, Забини — на Малфоя, а тот молчит, и только из его горла доносится постепенно набирающий силу рокот, который вот-вот обещает вырваться драконим пламенем.

— И само собой те слова про это чудное платье, которое точь-в-точь как на одном из портретов твоей бабушки, — Блейз поворачивается к Гермионе и доверительно шепчет: — У бабули полностью отсутствовал вкус.

Рокот смолкает, и Драко издаёт невнятный звук, а после смотрит на Блейза с таким страданием, что тому становится почти стыдно. Но стыд мгновенно испаряется, как только Забини ловит шокированный взгляд Грейнджер, глаза которой, кажется, вот-вот заслезятся — так широко она их распахивает.

Тогда-то Блейз и понимает, что теперь уже из его горла может вырваться — не пламя, нет — громкий смех. Поэтому он поспешно разворачивается и, ни слова не говоря, пересекает комнату, чувствуя, как две пары глаз провожают его до самой двери.

На пороге он оборачивается и навсегда запечатлевает в памяти эту картину. И даже думает, что такое воспоминание будет неплохим подарком на какую-нибудь годовщину.

***

Забини так резво выскакивает из кабинета, что совсем не замечает Джинни Уизли, притаившуюся за дверью.

Она, конечно, слышала всё и теперь крепко зажимает рот рукой и медленно сползает по стене от смеха, раздумывая, не стоит ли присоединиться и кое-чем поделиться с Малфоем.

Ведь ему наверняка тоже было бы приятно услышать несколько комплиментов от Гермионы.

В частности, о его «отвратительно скроенной мантии» и «прилизанных будто слизью флоббер-червя волосах».

***

[1] Баубиллиус — заклинание, которое выпускает из конца волшебной палочки яркую бело-жёлтую молнию.

========== Пять стадий ==========

Персонажи: Дин Томас, Лаванда Браун, Драко Малфой, Гермиона Грейнджер и другие

Жанр: романс, ангст, hurt/comfort

Предупреждения: Пожалуй, это чуть-чуть больше, чем драббл

Не бечено.

Пять стадий принятия неизбежного:

1. Отрицание

2. Гнев

3. Торг

4. Депрессия

5. Принятие

*

Когда Дин возвращается на площадь Гриммо и обводит взглядом всех собравшихся членов Ордена, он видит Гермиону, привалившуюся к плечу Малфоя. Её глаза прикрыты, на скуле синяк, а одежда в пыли и крови. Малфой крутит в руках палочку и сосредоточенно смотрит прямо перед собой.

Дин оглядывается на Симуса, на Лаванду, на Гарри и Рона в конце концов, но никто будто бы и не удивлён. Все участвуют в каком-то бурном обсуждении, пока Кингсли не берёт слово.

Первым делом он поздравляет Дина — его не видели в штабе вот уже несколько месяцев. Неудачное задание, попытки спрятаться от Пожирателей в лесу, пойманное проклятие и долгие недели исцеления под надзором Помфри.

И вот он снова здесь — а у него на глазах Гермиона Грейнджер почти засыпает на плече Драко Малфоя.

Кингсли говорит недолго, но с толком, и все внимательно слушают каждое слово, и только Дин не может сосредоточиться, то и дело поглядывая на Малфоя.

С Забини он смирился — тот хорошо сражался, всегда имел в закромах бутылку огневиски и как-то даже проявил интерес к магловскому футболу. Но присутствие Малфоя всегда напрягало.

Поэтому когда Кингсли заканчивает, разговоры смолкают и все постепенно начинают расходиться по комнатам, Дин ловит на выходе Лаванду и идёт с ней в сторону лестницы.

— Лав, можно задать вопрос? — не слишком громко спрашивает он, провожая взглядом Гермиону, которая скрывается пролётом выше. Малфой задерживается в столовой.

— Что угодно, Дин, — Лаванда расплывается в улыбке и, словно предугадывая его вопрос, уточняет: — Хочешь быть в курсе последних новостей?

Дин смотрит по сторонам, убеждаясь, что никто не подслушивает.

— Гермиона и… Малфой? Я имею в виду, может, мне показалось…

— О, — Лаванда смеётся, прикрыв рот ладонью, и оттаскивает Дина в сторону. — Сложно не заметить, правда? Они сейчас в стадии отрицания. Правда, у них всё как-то путано, и я не уверена, достигнут ли они когда-нибудь принятия.

Лаванда хихикает, а Дин не понимает ни слова. Лаванда сжимает руку в кулак и выставляет один палец:

— Сначала, видимо, был торг: они пытались смириться друг с другом и искали компромиссы. Гермиона заваливала его работой, чтобы убедить себя, что на Малфоя можно положиться, — Лаванда улыбается, — и чтобы он проводил рядом как можно меньше времени. А он даже несколько раз пытался сделать ей комплимент — но всё, конечно, заканчивалось взаимными оскорблениями.

Лаванда переводит дыхание и разгибает ещё один палец.

— Дальше был гнев. Они начали ссориться буквально каждый день, цеплялись друг к другу по малейшему поводу, а если кто-то пытался встрять между ними — получал двойную порцию. Если эти двое находились в одном помещении — напряжение буквально витало в воздухе, — Лаванда качает головой и вдруг усмехается, разгибая третий палец: — И вот теперь отрицание. Они делают вид, что ничего не происходит, стараются не взаимодействовать и держаться друг от друга подальше. Любые совместные обсуждения всё ещё сводят к спору. Только вот, — Лаванда смеётся, — они и сами не замечают, что на самом-то деле всегда отстаивают одну и ту же позицию.

Лаванда прерывается, когда Малфой выходит из столовой. Он кидает скучающий взгляд в их сторону, и Дин с Лавандой поспешно кивают ему. Когда он поднимается по лестнице, Лаванда вполголоса продолжает:

— Но как только их защита слабеет, вдруг обнаруживается, что их… не знаю… пожалуй, тянет друг к другу.

Тянет?

Дин жестом призывает её замолчать и мотает головой. Он знает и Гермиону, и Малфоя без малого семь лет — и всё это время они презирали и порой даже ненавидели друг друга. Когда Малфой перешёл на сторону Ордена, они стали общаться, да, но даже Рон, бывает, пожимает Малфою руку, и это не сделало их лучшими друзьями.

Как же за месяцы, что отсутствовал Дин, всё так изменилось для Гермионы?..

— Никто уже не обращает внимания, Дин, — Лаванда замечает его потрясение и кладёт руку ему на плечо. — Сначала она спасает его жизнь, потом он — её. Затем Малфой сам вызывается в напарники Гермионы, а сразу после заявляет, что не может участвовать в задании, в котором задействована она. В следующий раз они громко ссорятся прямо перед выходом и Гермиона бьёт тарелки так, что никакое Репаро не соберёт вновь эти осколки, — Лаванда замолкает и смотрит в сторону, а потом продолжает намного тише: — А когда они возвращаются, Малфой сам залечивает её раны и отводит в комнату, не дав даже Кингсли поговорить с ней. И я могу продолжать до бесконечности, но ты и сам всё увидишь.

— Неужели он изменился? — хрипло спрашивает Дин.

— Мне кажется, не только он.

*

Дин аппарирует на Гриммо и отползает в сторону, давая дорогу остальным. Прихожая заполняется грязными, уставшими волшебниками, а он сидит, привалившись к стене, и ощущает дрожь по всему телу. Вальбурга истошно вопит, проклиная всех вокруг.

Малфой аппарирует последним. Вся его одежда — сплошные лохмотья. Да и кожа под ней ничуть не лучше. Он весь в крови, но не только в своей — на руках он держит Гермиону. Бледную, почти неживую.

Дин словно в тумане видит, как Малфой медленно опускается на колени, как Римус аккуратно забирает у него Гермиону и несёт вверх по лестнице, как Артур помогает Малфою подняться, а Рон и Джинни налетают на него с вопросами.

Гарри молча стоит у стены.

Следующую неделю Малфой не говорит ни с кем дольше пары минут, старается отдельно есть и много времени проводит в своей комнате. На собраниях он всегда где-то в углу и предпочитает не высказываться, пока у него не спрашивают напрямую.

Можно подумать, что он — Дин не может в это поверить — переживает из-за Гермионы. Но Малфой не спрашивает о ней, мгновенно заканчивает разговор, если речь заходит о её восстановлении, и за много шагов обходит её комнату.

Когда она наконец присоединяется ко всем в столовой, всё ещё бледная и немного заторможенная, Дин, не удержавшись, смотрит на Малфоя. Он глядит на Гермиону не больше пары секунд и прячет глаза, но Дин видит, что в его взгляде — тоска.

Сама Гермиона выглядит подавленной.

Пока все поздравляют Гермиону с выздоровлением, Лаванда сжимает руку Дина под столом и тихо шепчет:

— Депрессия.

*

Малфой попадает в западню в пригороде Эдинбурга, куда отправляется один под покровом ночи. Кингсли сообщает им об этом ровным голосом на общем собрании. Поднимается тихий шёпот, который перерастает в ропот, когда становится ясно — Кингсли не планирует спасательную операцию.

У них мало людей, мало ресурсов и чертовски мало времени.

Кингсли поднимает руку, призывая всех замолчать, но Гермиона прерывает его.

— Вы же это не серьёзно?

— Гермиона, я понимаю твои чувства, но…

Она морщится и встряхивает волосами. Разговоры вокруг стихают.

— Волдеморт убьёт его в то же мгновение, что увидит, — жёстко произносит Гермиона, вставая с места. — И вы все знаете это.

Она обводит присутствующих взглядом — в нём упорство, сила и немая просьба, почти мольба. Гермиона призывает добровольцев.

Ханна отворачивается, Эрни пожимает плечами, Гарри задумчиво молчит. Они не могут потерять больше людей.

Дин хмурится и слышит в ушах голос Лаванды: «…Я не уверена, достигнут ли они когда-нибудь принятия».

Ох, к чёрту.

Когда Дин встаёт, Забини уже на ногах — ему не нужно время на раздумья. Лаванда глубоко вздыхает и поднимается следом. Фред и Джордж вскакивают одновременно, даже не переглянувшись.

Гермиона благодарно кивает каждому и смотрит на Кингсли, тот разводит руками и уже собирается что-то сказать…

— Мерлин, я готов сделать это лишь бы услышать от хорька слова благодарности, — Рон с громким стуком отодвигает стул и накрывает своей рукой ладонь Гермионы. — У тебя ведь уже есть план, не так ли?

*

В соседней камере с покалеченным Малфоем оказывается почти не тронутая Луна. Ей повезло — весь удар взял на себя именно он. Луна добродушно улыбается Дину, когда тот берёт её за руку, чтобы аппарировать, а на его вопросы меланхолично рассказывает, что Драко — Мерлин, она, наверное, единственная называет его Драко — сначала не издавал ни звука, но спустя время закричал и продолжал, пока не сорвал голос.

— Это должно было быть очень больно, — своим обычным тоном пропевает она, и Дин морщится, стараясь не представлять, что перенёс Малфой.

*

Около трёх утра Дин тихо выходит из комнаты и идёт по лестнице. У комнаты Малфоя его уже ждёт Лаванда. Она прикладывает палец к губам и кивает в сторону приоткрытой двери.

Внутри Гермиона досиживает третьи сутки у его постели.

Никому не удалось убедить её поспать, Молли еле-еле впихивала в неё еду, и ни один человек не мог собраться с силами, чтобы обсудить с ней, что будет, если Малфой не очнётся.

А ведь вероятность этого была очень высока.

Дин смотрит, как Гермиона сжимает ладонь Малфоя и её губы тихо шевелятся. Глаза сухие. Она вообще ни разу не заплакала.

В глубине дома раздаётся бой часов, Дин и Лаванда вздрагивают, и Гермиона поднимает голову.

Малфой открывает глаза.

Дину кажется, что Малфой замечает его, и он резко отодвигается от двери, хотя, конечно, взгляд того прикован только к Гермионе, а на лице появляется едва заметная улыбка.

Дин оборачивается на Лаванду, которая незаметно показывает ему ладонь с растопыренными пальцами.

Пять. Пятая стадия.

Принятие.

Комментарий к Пять стадий

У фанфика стоит статус «закончен», чтобы больше читателей могли его увидеть. Однако в теории могут появиться и новые истории.

Кроме того, вы можете поделиться своими идеями, а я в свою очередь, возможно, вдохновлюсь и реализую их.

========== Восемь колдографий ==========

Персонажи: Драко Малфой, Гермиона Грейнджер, фотограф (предположительно Колин Криви).

Не бечено.

***

Первый кадр засвечен, но на нём всё равно видны его раскрытый рот и её растрёпанные волосы. Сбоку мелькает тень: кто-то спешит убраться подальше от эпицентра взрыва.

Малфой орёт на Гермиону прямо на входе в Большой зал.

Он смешно размахивает руками, наступая на неё, а она стоит, не дрогнув, и упирает руки в бёдра. Её подбородок высоко вздёрнут, а брови грозно насуплены. Она молчит — это, возможно, опаснее малфоевских криков.

Впрочем, в любом случае хорошо, что колдографии не передают звук.

***

На втором снимке видно большое библиотечное окно, по обе стороны от него высокие полки, заставленные книгами. И сбоку — незаметный, будто случайно попавший в кадр круглый стол.

За ним сидит Гермиона, и перед ней, конечно, развалы тетрадей и стопки книг, но одна, особо важная, лежит отдельно. Гермиона собственнически накрывает её ладонью.

Напротив стола возвышается Малфой и пальцем показывает на ту самую книгу. Он, видимо, что-то говорит, а Гермиона огрызается в ответ и раздражённо сдувает со лба непослушную прядь.

На колдографии видно, как Малфой крепко сжимает кулаки.

***

Следующий снимок — снова библиотека, но теперь это отдалённый закуток между стеллажами.

Пол кадра закрыто корешками книг, съёмка скрытая и ведётся из-за полки. На оставшейся части видны две головы.

Светлые волосы и тёмные кудри.

Гермиона и Малфой сидят за одним столом, хоть и отодвинулись друг от друга как можно дальше.

Вдруг Малфой выпрямляется, и его лицо — недовольное, но не злое — полностью оказывается в кадре. Он закатывает глаза и качает головой.

На этом колдография кончается.

***

Четвёртый снимок сделан прямо под носом у Слизнорта. В подземельях идёт урок зелий, и студенты обступили котлы, сосредоточенно следуя рецептам.

Гермиона стоит почти по центру и даёт какие-то ценные рекомендации Рону. Судя по его виду, он не до конца понимает, чем же именно они так ценны.

В конце концов, она не выдерживает и, пока Слизнорт отвернулся, сама высыпает несколько ингредиентов в котёл Рона и быстро перемешивает.

А сбоку Драко Малфой, не замечая происходящего, склоняется над своим котлом. Судя по виду, зелье уже готово, и он вдыхает пары, чтобы убедиться, что всё вышло верно. Но только почувствовав запах, Малфой сразу же удивлённо отодвигается, с подозрением глядя на содержимое.

На его лице мелькает паническое выражение. Он замирает в ступоре.

Но ровно перед тем, как события начинаются вновь, можно заметить, как Малфой кидает быстрый и возмущённый взгляд в сторону Гермионы.

***

Пятая колдография такая карикатурная, что кажется постановочной. Хогвартский коридор заполнен светом и людьми, но камера сфокусирована на определённой сцене, которая проигрывается снова и снова.

В кадре Гермиона с пушистой косой и сумкой, забитой учебниками, и Малфой, высокий и мрачный в своём сплошь чёрном костюме.

Она проносится мимо по коридору, вскинув подбородок, а он задумчиво глядит ей вслед, пока рядом Панси Паркинсон пытается привлечь его внимание.

Ничего не замечая, Гермиона забегает за угол — и тут же вновь показывается в начале коридора.

***

C первого взгляда шестой снимок неудачный: он смазанный, пары напереднем плане безостановочно кружатся в танце, наряды мелькают цветными пятнами.

Но если приглядеться — двое позади завладевают всем вниманием.

Отблески розового платья и сияние белоснежных волос, робкие взгляды и неуверенные движения.

Малфой и Гермиона стоят у дальней стены и почти не шевелятся. Камера лишь запечатлевает, как он делает полшага к ней, и она поворачивает голову, и они оба едва заметно улыбаются, встретившись взглядами.

***

Седьмой снимок сделан прямо на матче по квиддичу. Слизерин играет с Когтевраном, и в небе быстро носятся зелёные и тёмно-синие фигуры.

Но в кадре они всего лишь с краю, основное внимание приковано к гриффиндорской трибуне, где всего на втором ряду сидит Гермиона Грейнджер. Конечно, книга с ней, но лежит на коленях, забытая и не такая уж и нужная.

Внимание Гермионы на поле, её глаза пристально следят за кем-то из игроков.

Она вдруг напряжённо поджимает губы, и тут же вдоль трибуны стремглав проносятся ловцы, преследующие снитч. За ними летит бладжер, и, заметив его, Гермиона слегка бледнеет.

Но ещё через миг её лицо вдруг озаряет улыбка. Не ясно, что в этот момент происходит на поле, но, пожалуй, можно догадаться.

***

Восьмая колдография не доказательство, а сплошная провокация.

Она короткая, яркая, живая.

На улице цветущая весна, солнце нагревает воздух, лёгкий ветер заводит танцы с деревьями и кустами. Всё вокруг искрится, щебечет.

Малфой и Грейнджер находятся за теплицами — наверняка прячутся. Вокруг ни души, только лучи солнца разбиваются о стёкла и золотят кудри Гермионы.

Она стоит, покачиваясь с пятки на мысок, и улыбается немного хитро, на что Малфой качает головой с удивительно добродушным выражением лица.

А после он наклоняется к ней — и тут порыв ветра подкидывает полу его мантии в воздух, ткань закрывает весь обзор.

А когда опадает, колдография проигрывается заново.

Комментарий к Восемь колдографий

В телеграм-канале есть пост с артами, которые частично вдохновили пятую и шестую колдографии:

https://t.me/feel_dramione/252

========== Рон против ==========

Рон не может отвести взгляд.

Перед ним на коленях сидит Гермиона: волосы и одежда в ужасном беспорядке, но её это не заботит. В её руках палочка и склянка с зельем, рядом валяется красная сумочка, откуда торчит целительский набор. Локтем она упирается в колено Малфоя и обрабатывает большую рану на его ноге, пока тот сдавленно шипит и старательно смотрит в другую сторону.

Он сидит, привалившись к стволу, и явно не может особо пошевелиться, но Рон следит за каждым его движением. Лицо Малфоя почернело от копоти, и грязь везде — даже под идеальными ногтями идеальных аристократических пальцев. Возможно, это причина, по которой он позволяет Гермионе помочь себе — ему уже некуда пачкаться больше.

Либо же дело в том, что Малфоя расщепило как неумелого мальчишку и часть его бедра осталась где-то на Тоттенхэм-Корт-Роуд.

Он появился в кафе в тот самый момент, когда Рон уже был опутан верёвками; стол, за которым прятался Гарри, отбросило мощным взрывом, а Гермиона вот-вот собиралась выпустить заклинание в Пожирателя, который возвышался над ней. Второй лежал неподалёку без сознания. Рон видел, как она вскинула палочку, но замешкалась, заметив выскочившего из задней двери Малфоя.

Всё остальное происходило слишком быстро: Малфой вырубил оставшегося Пожирателя, Гарри освободил Рона, и Гермиона бросилась к ним, чтобы аппарировать, и никто их них троих даже не успел отреагировать, когда Малфой обхватил запястье Гермионы, и его затянуло вместе с ними.

Как только они оказались посреди леса, все трое вскинули палочки, отпрыгнув в сторону, и с удивлением наблюдали, как окровавленный Малфой бухнулся на колени, и его палочка откатилась к их ногам.

Времени на размышления было немного: Гермиона взяла на себя роль целителя, Гарри ушёл устанавливать защиту, а Рон так и остался стоять с двумя палочками в руках, борясь с желанием сломать одну их них.

***

Рон, конечно, против.

Против того, чтобы лечить Малфоя, давать ему их одежду, делиться той едой, что у них есть.

Против того, чтобы Малфой остался с ними.

Он даже пытается убедить Гарри и Гермиону выбросить его палочку, но Гермиона замечает, что им всегда может пригодиться запасная, хоть и соглашается не возвращать её Малфою. Но это не имеет никакого значения, когда она сама ставит для него дополнительную кровать в палатке и оставляет обезболивающее зелье.

Рон считает, что это точно лишнее — она могла бы для порядка дать мерзавцу помучаться.

***

Рон намеренно игнорирует его, и Малфой явно принимает такое положение дел.

Он что-то долго объясняет Гарри, и несколько раз разговаривает с Гермионой, испытывая к ней чуть больше тёплых чувств после того, как она спасла его от смерти из-за потери крови. Он не спрашивает, почему она помогла ему, и не объясняет толком, как очутился в том кафе и почему последовал за ними.

Вместо этого он спокойно и очень подробно рассказывает всю информацию, которую знает, не отвлекаясь на язвительные замечания и не сбиваясь из-за комментариев Рона и Гарри. Гермиона молчит и, лишь когда он заканчивает, задаёт несколько уточняющих вопросов и записывает что-то себе в блокнот.

Вечером Рон видит, как она перечитывает написанное, подсвечивая себе палочкой. Закончив, она смотрит через всю палатку на Малфоя долгим и внимательным взглядом с таким видом, будто решает особо трудную задачку.

Рону этот взгляд не нравится.

***

Рон замирает; эмоции захлёстывают его.

Он только вошёл в палатку, вернувшись с озера, где они моются и справляют нужду неподалёку. Они с Гарри чередуются, когда провожают туда Малфоя, но Рону кажется, что он старается реже пользоваться их услугами.

Капли стекают с его отросших волос и холодят плечи и спину — Рон пренебрёг высушивающими чарами, но не жалеет об этом, потому что внутри него поднимается жар, когда он смотрит на Гермиону, замершую у кровати Малфоя.

Она стоит, уперев руки в бёдра, грозная и возмущённая. Без должного ухода влажность превратила её волосы в пышное, растрёпанное нечто, и Рону чудятся искры, мелькающие среди прядей.

Малфой смотрит на неё настороженно, но с долей ехидного веселья.

Рон быстро переводит взгляд на Гарри — тот глядит на них с непередаваемым выражением лица. Кажется, он одновременно и восхищён, и напуган.

Требуется мгновение, чтобы понять, что к чему.

Рон замечает стопку из трёх книг, которая лежит на краю кровати Малфоя; он делает вид, что игнорирует её.

Рон складывает всё воедино.

Их с Гарри Гермиона давно перестала уговаривать заняться чтением — где-то курсе на четвёртом, — но Малфой становится новой жертвой.

Рон не может сдержать смеха, когда Гермиона, рассердившись от какого-то нелепого замечания Малфоя, бьёт того особо тяжёлой книгой по плечу и заставляет-таки забрать её.

Но смех портит горечь, которая вдруг чувствуется на языке. Она поднимается изнутри, едкая и отравляющая, но Рон не может объяснить, что конкретно её вызвало.

***

Рон доволен, что они не сообщают Малфою о своих планах и не отвечают на его разумные, но надоедливые вопросы. У них троих есть дело и есть план, хоть он и шит белыми нитками.

Малфой — лишнее звено в этой цепочке.

Удовольствие падает, когда Гарри мельком упоминает о крестражах, которые они ищут, а Гермиона делится деталями таким тоном, будто Малфой может поучаствовать в разговоре.

Рон фыркает и выходит из палатки, легонько касаясь медальона на груди. Он может смириться с присутствием хорька, но если тот начнёт предлагать свои варианты — Рон будет пытаться действовать в точности наоборот.

Конечно, он понимает, что Гарри и Гермиона общаются с ним.

Особенно Гермиона.

Рон видит, как она даёт ему новые книги. Он видит, как Малфой помогает ей собрать ветки для костра. Он видит, как она накладывает чистящие заклинания на его одежду — интимная и наглая просьба со стороны хорька.

Рон слышит, как они переговариваются в темноте, когда погашены свечи, а Гарри посапывает на соседней кровати. Рон поднимает голову, вглядываясь во мрак. На мгновение в лунном свете ему мерещится, что Гермиона улыбается. Но это лишь обман зрения, этого не может быть, поэтому он отворачивается, накрываясь одеялом с головой, и засыпает.

На следующий день Малфой предлагает выбраться в ближайшее магловское поселение.

И хотя Гермиона остервенело спорит с ним — это не приносит Рону обычного удовлетворения.

***

Рон быстрым, нервным движением прячет медальон под футболку, когда замечает напряжённый взгляд Малфоя.

Но тот, не смущаясь, делает шаг вперёд.

— Дай его мне, Уизли, с тебя достаточно.

У Рона внутри много грубых слов — он копил их неделями. Не отступая, он расправляет плечи и задирает подбородок. Хорёк, может, и высокий, но щуплый, и лучше ему не лезть на рожон.

Малфой игнорирует сигналы и спокойно протягивает вперёд руку.

— Ты и так отвратительный человек, — выплёвывает Рон и с силой отталкивает её в сторону. — Боюсь представить, что сделает с тобой крестраж на груди.

Малфой замирает. Его лицо, кажется, бледнеет ещё сильнее, а затем на скулах проступает едва заметный румянец. Рону нравится, что он вывел его из себя, пошатнул самообладание.

Он не отводит взгляд, но Малфой вдруг и сам отворачивается и быстро — почти растерянно — глядит на Гермиону. Он словно ожидает, что она станет возражать. Что она поспорит с Роном.

Что заступится — Мерлин, за кого? — за жалкого хорька.

Рон не может удержать широкую, самодовольную улыбку, когда Гермиона никак не комментирует ситуацию и опускает глаза.

Малфой фыркает и выходит из палатки. Он возвращается только под вечер.

***

Рон хочет уйти.

Каждая клеточка тела дрожит в нетерпении, когда он думает об этом. Он изнурён, истощён, постоянно голоден. И главное, он не видит надежды на перемены.

Он с ужасом думает о судьбах родных. Он с яростью думает о том, что ничего не предпринимает, чтобы приблизить светлое будущее.

В Рождество, когда они вчетвером молча сидят вокруг костра и едят нечто, что Гермиона рискнула назвать праздничным ужином, эти чувства становятся невыносимыми. Рон скрывается в палатке, не раздеваясь, падает на кровать и сжимает голову руками.

Он не хочет размышлять и не хочет испытывать все эти эмоции, но не может иначе.

Когда спустя несколько десятков минут к нему присоединяется Гарри и начинает готовиться ко сну, ко всем мыслям прибавляется ещё одна, яркая и особенно тревожная.

Рон думает о том, что Гермиона осталась там у костра наедине с Малфоем.

Ему это не нравится. В конце концов, он же волшебник, и его шестое чувство или внутренний голос — называйте как хотите — сильны.

Они нашёптывают Рону факты, смешанные с домыслами, и он представляет, как Гермиона теряет бдительность и Малфой умудряется завладеть её палочкой.

Рон представляет, как она разочарована и зла, но ничего не может поделать, когда Малфой заклинанием отбрасывает её прочь.

Рон представляет, как он наносит ей увечья, а после сбегает, грозясь привести Пожирателей прямо на место их стоянки.

Рон представляет, как Малфой придвигается к Гермионе и берёт за руку, а она склоняет голову ему на плечо, и они смотрят в огонь, думая каждый о своём.

И пламя с треском уничтожает сухие ветки.

***

Рон не в силах отвести взгляд.

Он выглядывает из-за дерева, прячась за стволом, как преступник, и смотрит, смотрит, не моргая, но не может поверить своим глазам.

Малфой обнимает Гермиону, и она позволяет ему.

Не отталкивает, не вырывается, не спорит, а обнимает в ответ и прячет лицо у него на груди.

Как будто доверяет ему.

Рон видит, как она вцепляется в рукав его свитера, а пальцы Малфоя путаются в её растрёпанных волосах. Чёртовы идеальные аристократические пальцы.

Накатывает приступ тошноты, и Рон поспешно отворачивается. Возможно, его разум затуманен, и на самом деле этого нет.

Всего этого нет.

Рон уходит прочь, по пути пиная ногой пожухлую листву.

***

Спустя время Малфой и Гермиона возвращаются в палатку, и Рон снова не может отвести взгляд — теперь от цепочки, которая выделяется на малфоевской бледной шее.

Он встаёт, выпрямляется, вскидывает подбородок, сжимает кулаки, но Гермиона делает шаг вперёд, прежде чем Рон успевает вымолвить хоть слово.

— Мы можем доверять ему, поэтому он тоже будет носить медальон, — говорит она строгим тоном, который не допускает возражений. — Чтобы дать нам отдохнуть.

Рон смотрит на Малфоя; в их взглядах равное количество неприязни.

Проблема не в том, что медальон у Малфоя — пусть отравляет его организм, Рону всё равно.

Дело даже не в том, что он способен обмануть их и выкрасть его, — Рон будет начеку и не позволит этому случится.

Одно волнует Рона: тот факт, что Гермиона — сообразительная и разумная Гермиона! — так просто сдаётся и пригревает змею на груди.

***

Рону кажется, что он вот-вот выплюнет лёгкие; кровь громко шумит в ушах.

Он несётся через лес, ломая ветки и перепрыгивая корни. Деревья — враги, которые задерживают его. Они же друзья, потому что принимают на себя большинство проклятий. Сбоку раздаётся жуткий треск, когда цветная вспышка врезается в сухой ствол.

Рон забирает вправо.

У него нет плана, но, возможно, если он сумеет оторваться…

Вдруг краем глаза Рон улавливает движение в просвете между кустами.

Он видит их. Ну конечно.

Малфой бежит за ней — хотя Гермиона ясно дала понять, что им стоит броситься врассыпную. Она лишь на пару шагов впереди, и он будто следует в точности по её следам.

Малфой отбивает заклинания, а когда Гермиона спотыкается — не даёт ей упасть, подталкивает вперёд, а сам успевает вырубить егеря, который преследует их двоих.

Рон смотрит, как тот летит вперёд, ударяясь головой о корни, и не замечает, как ему самому в спину прилетает заклинание. Он глухо вскрикивает и, падая, видит испуганный взгляд Гермионы и невероятно раздражённый — малфоевский.

***

Рон морщится от боли.

Голова раскалывается, и грудь горит. Вероятно, у него сломано минимум одно ребро, а правую икру жжёт от задевшего его Инсендио.

Но всё же боль притуплена из-за скачущего адреналина.

Рон выпрямляется и, зажав палочку в руке, спешит к пошатывающемуся Малфою.

— Отдай её мне, — приказывает он сиплым голосом.

Ноги еле держат его, и Рон толкнул бы хорька, если бы не…

— Отвали, Уизли.

Малфой дёргает подбородком и, стиснув челюсти, прижимает Гермиону к груди.

— Что с ней? Она в сознании? — Гарри поднимается с земли и тоже оказывается рядом с ними.

Он тянет руку к волосам Гермионы, и Рону вдруг хочется ударить его. Он еле отдёргивает себя.

— Всё в… Просто отвалите.

У Малфоя разбита голова, и кровь заливает его лицо. Он пытается утереться плечом и морщится, когда не выходит.

Рон мог бы наложить очищающее, но, конечно, не станет.

Малфой медленно опускается на колени, его руки белеют от напряжения, но он так и не выпускает Гермиону.

— Ты… Тебе нужно… — внезапно раздаётся еле различимый шёпот, и они все замирают.

Гарри глупо открывает рот, и Рону хочется щёлкнуть по подбородку, чтобы захлопнуть его.

— Помолчи, Грейнджер, — отрывисто бросает Малфой, но в голосе нет той же неприязни, что была там мгновением ранее.

— Бадьян, — упрямо бормочет она; её веки трепещут, но глаза так и остаются закрыты. — И кровевосстанавливающее. В моей сумке.

Она вздрагивает, и Малфой, перехватив её поудобнее, мягким движением отводит волосы с её лица. Они спутанные и влажные от смеси грязи, пота и крови.

— Да, хорошо, — неожиданно мягко, почти ласково говорит он. — Как скажешь.

Он вскидывает голову и смотрит прямо на Гарри.

— Поттер, её сумочка.

Гарри завороженно смотрит на них и несколько секунд никак не реагирует.

— Поттер!

Встрепенувшись, он начинает суетливо оглядываться, а затем, опомнившись, призывает её заклинанием.

Рон стоит над ними и наблюдает, как Гарри роется в бездонной сумке, пока Малфой уговаривает Гермиону не шевелиться, а после они в четыре руки достают зелья, поят её, обрабатывают раны…

Неизвестно сколько времени проходит, когда Рон наконец приходит в себя и чувствует, как адреналин спадает и боль занимает своё правящее место.

Только это не похоже на боль от повреждений.

Рону кажется, что он что-то упускает.

***

Рон в ужасе смотрит на медальон, а после переводит взгляд на меч в своей руке и глубоко вздыхает. Он чувствует коварную смесь неуверенности и тревоги; они отравляют его и заставляют сомневаться.

— Ты можешь, Рон! — с напором говорит Гарри. — Ты должен!

Его энергия, его непоколебимый тон заставляют Рона собраться.

— Скажи, когда будет пора, — сипло просит он.

Гарри кивает.

— На счёт три.

Рон впивается взглядом в медальон; тот вибрирует, будто его распирает изнутри. Крестраж не хочет быть уничтоженным и явно планирует бороться за своё существование. Но это не останавливает отсчёт:

— Один. Два. Три. Давай!

Последнее слово звучит змеиным шипением, и медальон распахивается. Гарри вцепляется в него обеими руками, и Рон почти было замахивается.

Но мешкает на долю секунды.

Дальше всё спутывается: гулкий голос, образы, крики Гарри, темнота, прорывающаяся прямо к сердцу и сжимающая внутренности. Рон продолжает держать меч, но чувствует, как трясутся руки и уходят силы.

Ярко-красные глаза прямо перед ним гипнотизируют, заставляют бросить всё.

— Бей!

Он заносит меч.

Но именно в этот момент прямо из медальона возникают две полупрозрачные фигуры. Рон пятится, краем глаза замечая, как Гарри, не удержав медальон, падает назад.

— Ты так хотел уйти — и должен был сделать это.

Рон знает этот голос и знает, кому он принадлежит.

Гермиона, грозная и величественная, красивее, чем в реальной жизни, возвышается над ним. Её образ расплывается серебристым свечением, но взгляд кажется пугающе реальным. Рон сглатывает.

— Ты здесь никому не нужен. Ты не приносишь никакой пользы. Ты жалок, отвратителен, ничтожен.

— Ты — ничтожество, Уизли.

Рон узнает вторую фигуру до того, как слышит голос. Малфой стоит рука об руку рядом с Гермионой, его лицо полно презрительности и жестокости. Его кожа блестит и переливается, как змеиная чешуя, а глаза испепеляют Рона, заставляя поёжиться.

— Не слушай их! Бей, Рон, ну же!

Но Рон не может.

Он завороженно смотрит, как фигуры поворачиваются лицом к друг другу, сплетаются в жарких объятиях, целуют друг друга со страстью, с нуждой, с вожделением.

Этот образ вызывает такую тоску, что сердце сжимается. Но даже сквозь мучения на краю сознания возникает еле уловимая мысль. Превозмогая муки, Рон сосредотачивается на ней и понимает: этот поцелуй выглядит…

Неестественно.

Рон чувствует озноб, пробивший тело, и снова заносит меч. Требуется лишь одно усилие — и он совершает его.

Фигуры исчезают мгновенно, не оставив после себя даже дымки, Гарри ахает, а медальон со страшным скрежетом и визгом раскалывается надвое.

Рон уничтожает крестраж.

***

Рон падает на землю, отбрасывая меч.

Ощущение такое, будто он снова может дышать. Он запрокидывает голову. Каждый вдох — это свобода, чистая, ничем не замутненная.

Словно груз сняли с плеч, словно в глазах посветлело, словно спали оковы.

Рон глубоко дышит и думает, вспоминает, осознаёт. Всё произошедшее в последние месяцы проносится перед глазами, и ему одновременно стыдно и радостно, что наконец этот кошмар закончен.

Он фокусирует взгляд на Гарри, который сидит напротив, замерев, будто не знает, что сказать или сделать.

— Мне нужно поговорить с Гермионой.

— Рон, послушай…

Глаза Гарри печальные, полные сожаления, и он хмурится и поднимается с земли, немного покачнувшись.

Рон поднимается следом — легко и энергично. Тело, свободное от уз, поёт.

— Я знаю. Гарри, я… Мне просто надо кое-что ей сказать, ладно?

Гарри открывает рот, и Рон готов поклясться, что может предугадать каждое его слово.

Но Рону всё равно.

Он спешит обратно в палатку.

***

Он видит их, как только оказывается внутри.

Малфой и Гермиона стоят в центре палатки лицом к друг другу — прямо как в его видении. Руками он обхватывает её лицо и путается пальцами в прядях у висков, а она держит его за предплечья и прижимается к нему всем телом.

Рон видит: Драко Малфой целует Гермиону Грейнджер.

Но он неловким покашливанием прерывает этот момент.

Малфой стремительно разворачивается к нему, задвигая Гермиону себе за спину.

Рону все ещё хочется ударить его, и он не думает, что это чувство куда-либо денется, по крайней мере, в ближайшее время.

— Что вы делаете? — вырывается у него.

В тот же мгновение Малфой резко требует:

— Где, чёрт возьми, вас носило?

И Гермиона спрашивает:

— Что случилось?

Рон смотрит на неё. Лицо Гермионы пронизано беспокойством, тревогой, но облегчение смягчает её черты. Она оглядывает Рона, вероятно, в поисках повреждений. И ощутимо расслабляется, заметив, что он не ранен.

— Где Гарри?

— Он в порядке, — хрипло отвечает Рон и повторяет: — Что вы делаете?

Не то чтобы ему нужен ответ, но это единственный осмысленный вопрос, на который он способен.

Однако Малфою это, кажется, не нравится. Он шагает вперёд, сжав кулаки, и Гермиона пробует его остановить, вцепившись в предплечье:

— Драко, не надо.

— Мы целовались.

Рон нелепо кивает: он заметил.

Он вообще много чего заметил за последнее время и хочет поделиться этим с Гермионой.

— Мне нужно поговорить с тобой, — обращается он к ней, но это, видимо, бесит Малфоя ещё сильнее.

Он делает ещё шаг к нему, его глаза сверкают прямо как у туманного образа, порождённого крестражем. Рон морщится.

— А знаешь почему, а, Уизли?

— Мерлин, Малфой! — грубо окликает его Гермиона, но он отмахивается и делает последний шаг.

Миг — и Малфой прямо перед ним. Рон смотрит на него, изучает, пытается понять.

— Потому что меня она любит, а тебя нет.

И у него получается.

Рон кивает и, глянув на Гермиону из-за плеча Малфоя, ободряюще ей улыбается.

— Я… знаю.

Он на самом деле знает. И наконец признаётся в этом самому себе.

***

Позже Рон отведёт её в сторону под подозрительный взгляд Малфоя и объяснит, как уничтожил медальон.

Он был подвластен ему слишком долго, поддавался пагубному влиянию, испытывал отравляющие эмоции, ненавидел. Ненавидел Малфоя и тот факт, что он получал нечто, что, как думал Рон, он хотел для себя.

Гермиона хлопнет его по груди и заявит, что она никакое не «нечто».

Рон улыбнётся.

А после искренне попросит у неё прощения и расскажет про появление туманных образов, про их слова и действия.

Гермиона ахнет, но Рон покачает головой, заявив, что именно в этом крестраж прокололся, ведь не смог убедить его.

Почему? Потому что, каким бы страстным и жадным ни был поцелуй двух призраков, в нём кое-чего не хватало.

В нём не было любви.

Тогда как между настоящими Гермионой и Малфоем она есть.

И Рон, пожалуй, даже не против этого.