Измена. Она его украла (СИ) [Лия Флекс] (fb2) читать онлайн

Измена. Она его украла

Пролог

— Алло!

— Татьяна Левкина?

— Да. Слушаю вас.

— Меня зовут Владислав. Нам очень нужно поговорить о вашем муже.

— Господи, с ним что-то случилось? — сердце болезненно екнуло.

— Нет-нет, с ним все в порядке, — собеседник чуть помолчал и со вздохом продолжил, — просто он спит с моей женой.

Меня бросило в жар.

— Что за чушь? Это какой-то глупый розыгрыш?

— Нет, к сожалению. И раз уж мы оба оказались заложниками ситуации — хотел встретиться с вами и поговорить.

— Я вам не верю, это невозможно! И уж точно не буду с вами видеться! Не звоните мне больше!!!

Глава 1

Отключилась и уставилась на экран непонимающим взглядом. Нет, такого просто не может быть, чтобы мой Юрка.… Нет!

Заблокировала номер этого Владислава и вышла из машины. Забрала из багажника пакет с продуктами и пошла к подъезду.

Пока я переодевалась, готовила ужин, читала новости — мысль не отпускала. Она словно яд просочилась в мозг. Чем бы ни была занята, думала только об одном: а если Владислав прав и муж мне изменяет?

Время шло, а Юра все не возвращался. Хотя я знала, что в 20:00 заканчивается смена и ему пора бы прийти. Но с тех пор, как его повысили, он частенько задерживался дольше обычного. Объяснял тем, что как у заведующего отделением прибавилось обязанностей и бумажной волокиты. Ему часто звонили домой, с телефоном он в принципе не расставался. Иногда срывался и уезжал на полночи.

Но я все понимала. Должность не простая — Юра заведующий травматологического отделения! Он к этому шел, прилагал усилия, и место досталось ему заслуженно.

Я тоже работала с утра и до вечера. Мое место делопроизводителя в частной фирме кому-то показалось бы смешным и несерьезным. Но я свою работу любила. И дел всегда было по горло. Зарегистрировать входящую/исходящую документацию и разнести по кабинетам, подшить старые приказы, отсканировать документы и переслать руководству. Иногда за день так набегаешься из кабинета в кабинет — ноги отваливаются. И на почту бегала, и за канцелярией, никогда не отлынивала и не отказывалась от дополнительных задач. Хотелось быть нужной и важной, и меня ценил коллектив, руководство.

Юра, правда, иногда подкалывал. Мол, что ты там все суетишься! Нашла бы нормальную работу. Но завидев мой обиженный вид — тут же бежал обниматься-извиняться. Так и жили, как все: дом, работа, дом.

Я так глубоко ушла в себя, прокручивая звонок раз за разом в голове, что не заметила и рубанула ножом мимо огурца, попав по пальцу.

— Да что ж такое-то! — кинулась к домашней аптечке, пытаясь одной рукой достать пузырек с перекисью и вату. Хлопнула входная дверь.

— Танюш, я дома, — крикнул Юра и скрылся в ванной. Привычка медика: переступил порог — вымой руки с мылом.

Потом заглянул ко мне на кухню. А там я… залила всю рабочую поверхность, пытаясь залечить раненный палец.

— Опа! А кого тут зарезали, — рассмеялся Юра и взял дело в свои руки. Ловко и быстро обработал ранку, наклеил пластырь. — Готово!

Прежде, чем отпустить мою руку, поцеловал замотанный пальчик. Ну не станет так себя вести равнодушный человек, что встречается с кем-то на стороне. По крайней мере, мне так кажется. От мимолетной ласки навернулись слезы на глаза. Как я могла поверить в такую чудовищную ложь! Мой родной, любимый Юрочка никогда бы так не поступил!

Быстро сморгнула слезы, чтобы он ничего не заметил, и аккуратно дорезала овощи на салат. Ужин прошел в спокойной, умиротворяющей атмосфере. Юра помыл посуду, жалея мою руку, а после мы посмотрели новости и обсудили прошедший день. В половину одиннадцатого ему кто-то позвонил, и Юра вышел на балкон. Он всегда так делает, чтобы не мешать мне «больничными» разговорами. Я наблюдала за ним сквозь стекло и опять не могла решить для себя: а не обманывает ли он меня? Потому как во время разговора он постоянно смеялся, улыбался и вообще, не похоже это было на рабочий звонок.

Я тихо вышла в коридор и засунула руки в карманы его пальто. Юра любил одеться с шиком: классическое пальто, идеально выглаженные брюки, дорогая кожаная обувь, массивная золотая цепочка на шее. Говорил, что должность обязывает, и вообще, врач — уважаемая профессия. Облик должен соответствовать. А я и не спорила. Мне нравилось, как он одевается, выглядит. Приятно идти рядом с ухоженным мужчиной.

По карманам в жизни не лазила, и почувствовала укол совести, когда ничего криминального там не обнаружила. Связка ключей от дома, от машины, мятная жвачка и помятый чек. Из любопытства развернула его. И сначала не поверила глазам. В аптечном чеке оказалась выбита одна позиция: изделие индивидуальной защиты «Казанова» — 1 упаковка.

Я спешно засунула все обратно и закрылась в ванной комнате. Взглянула на себя в зеркало, а у меня зрачки на весь глаз, щеки алые и сердце стучит так громко, что, кажется, сейчас выпрыгнет из груди.

Неужели все — правда? Нет-нет, не могу поверить. Это невозможно, нереально. У нас же все хорошо. Хорошо ведь?

Плеснула воды в лицо, пытаясь прийти в себя. Руки дрожат предательски и дыхание перехватывает. Подойти и спросить в лоб? А что я предъявлю? Чек из аптеки. Скажет, рылась в карманах. Обидится и выкрутится. Он всегда умеет повернуть разговор так, что по итогу я чувствую себя глупой и неправой.

Когда я вернулась в зал, Юра уже закончил разговор и стелил кровать.

— Танюш, давай спать! Завтра новый напряженный день. Сегодня поступило много тяжелых пациентов, — он зевнул и снял спортивные штаны, в которых дома ходил.

Фигура у Юры была неплохая, определенно. Крепкий, поджарый, ни капли лишнего жира, но и не качек. На узких бедрах низко сидят борцовки, тонкая дорожка волос поднимается по плоскому животу вверх. Ему скоро сорок, но выглядит лет на десять моложе своего возраста. Поэтому мы и сошлись. Мне тогда только исполнилось девятнадцать, а ему — двадцать девять. Он был для меня мужчина-мечта. Подающий надежды молодой врач и я — влюбленная студентка филфака. Покорение произошло быстро и безжалостно. Да и кто устоял перед его обаянием, если он хочет кого-то очаровать? И тут я задумалась. А если он не только со мной такой обаяшка? Вокруг него всегда крутятся женщины: помладше, постарше. Выбор велик, как и искушение.

Я, молча, укладывалась в кровать, прокручивая в голове мрачные мысли. Как давно у нас была близость? Две недели? Три? И сейчас Юра повернулся ко мне спиной и делает вид, что уже спит. Раньше он не торопился со сном и всегда меня дожидался.

Даже не стала целовать его на ночь, отмечая, что ему это и не требуется. Усиленно сопит, чтобы его не трогали. Стало очень обидно. Дождалась, пока он уснул по-настоящему, и сбежала в ванную. Там проплакала полночи, накручивая себя до предела. В постель вернулась под утро и забылась тревожным сном, чтобы с утра снова окунуться в бередящие душу предположения.

Утренний макияж пришлось делать поярче, чтобы скрыть последствия ночных излияний. Собрала волосы в тугой пучок и закрепила шпильками.

— Неужели — это все? — спросила у собственного отражения, с силой сжимая край умывальника.

— Тань, мне побриться нужно, ты скоро? — раздалось из-за двери.

— Выхожу, — выдохнула и нырнула в новый день, пытаясь избавиться от гадкого ощущения надвигающейся беды.

Глава 2

Юра уехал на работу, не дожидаясь пока я спущусь к своей машине. И снова мне это показалось тревожным звоночком. Мы всегда прощались внизу, желали хорошего дня друг другу, шутили. Когда это ушло? Понемногу, по капле, просочилось сквозь пальцы и не удержать.

Я в бессилии опустилось на водительское кресло. Нет, в таком состоянии не могу сесть за руль. Вызвала такси и таким образом добралась до работы. Там меня нагрузили, будь здоров! Это помогло отвлечься и меньше терзаться дурными мыслями.

С первого этажа позвонила охрана и передали, что меня внизу ждет мужчина. Пришлось отложить бумаги и спуститься. У входа маячил мужчина в деловом костюме и с кейсом в руках.

— Здравствуйте! Вы меня искали? — обратилась к нему, недоумевая, кто бы это мог быть.

— Татьяна? — переспросил он. — Владислав. Я вам звонил.

В голове сложилась мозаика, и я поспешила вернуться в здание. Не доверяю я подобным господам.

— Постойте, Таня! Я просто хочу поговорить. Пожалуйста!

Охранник — Стас, поднялся со стула нам навстречу.

— Танюш, обижает? — грозно спросил он, поглядывая на Владислава.

— Нет, Стас. Спасибо, все хорошо, — устало махнула рукой. — Пойдемте, Владислав, присядем.

Провела нежданного посетителя в дальний угол фойе и села на диванчик. Владислав устроился напротив, положив свой кейс на стол. Со стороны мы выглядели как герои боевика: одна сторона что-то продает, другая покупает, расплачиваясь крупной суммой денег. Нервно хихикнула от этой ассоциации. У меня вообще нервы сдают после звонка Владислава и найденного чека.

— Говорите, раз пришли, — складываю руки на груди.

— Мне очень жаль, что я расстроил вас сначала звонком, теперь своим присутствием. Но я не вру. Вот, это скриншот переписки моей жены и вашего мужа в соц.сетях.

Владислав протягивает мне свой телефон. Увеличиваю фото и читаю.

«Жду завтрашней смены, когда снова увижу тебя»

И ответ: «Юрочка! А я как жду! Купила новое бельё — надеюсь, оценишь по достоинству))»

— И что? — спрашиваю у него. — Мне это ничего не говорит. Мой Юра не единственный на свете. Тут даже не понятно кто с кем переписывается.

Возвращаю телефон, а Владислав тяжело вздыхает. Думал, что я вот так сразу поверю??

— Поймите, Таня, что я действую из самых лучших побуждений. Я — юрист, и как никто другой смогу защитить вас, ваше имущество от притязаний бывшего мужа. И сделаю это абсолютно бесплатно, так как и сам заинтересованная сторона.

— Стоп-стоп-стоп, — прерываю поток, — с чего вы вообще решили, что мне уже требуется адвокат?

— Подумайте сами. Они уже давненько встречаются, наша со Светой личная жизнь сошла на нет. Думаю, как и ваша с Юрой. Вопрос о разводе буквально витает в воздухе. Так не лучше ли будет нанести упреждающий удар? — он чуть наклоняется вперед, и я отмечаю, какие пронзительные зеленые глаза у Владислава. Редко встретишь такой цвет!

Чуть отдаляюсь, стряхивая колдовское наваждение зеленых глаз.

— Владислав…

— Можно просто Влад, — перебивает он.

— Влад, услышьте же меня наконец-то! — начинаю терять терпение. — Я не верю в то, что мой муж встречается с кем-то на стороне. У нас добрые отношения, многолетний брак за плечами. Вы — ошибаетесь. Возможно, ваша жена закрутила роман с кем-то другим. Мне жаль.

Встаю и собираюсь уйти. Влад поднимается следом за мной и подходит ближе.

— Дайте мне шанс и я докажу, что обманывают не только меня, — он очень убедителен, а я — слишком взвинчена происходящим. Поэтому просто киваю, соглашаясь. Пусть доказывает.

— Тогда сегодня я заеду за вами. Во сколько заканчивается ваш рабочий день?

— Нет-нет, мы так не договаривались. Предоставите доказательства, тогда и поговорим серьезнее. А пока… это все, вилами по воде.

— Таня, да очнитесь же! — он позволяет себе немыслимую дерзость. Хватает за плечи и чуть встряхивает меня. — Неужели вам самой не хочется знать правду? Так и будете плыть по течению? В то время как ваш дорогой Юра развлекается с чужой женой?!

Слова звучат жестко, но именно это пронимает меня.

— Хорошо. Заезжайте в семь. Буду ждать у входа.

Он убирает руки, и я ухожу, высоко подняв голову. И только когда створки лифта отрезают меня от остального мира, позволяю себе тихонько всхлипнуть. Неужели Юра мог так поступить со мной??

До конца рабочего дня еще несколько часов, но руки дрожат в ожидании вечера, и я не могу сосредоточиться на задачах. Тупо перекладываю бумажки с одного места на другое, не сделав ничего полезного. Завариваю крепкий чай, и его горечь чуть приводит меня в чувства. Что же я так расклеилась??

Звонит мобильный. Муж.

— Да, Юрочка! — говорю громко, чуть наигранно, это все от нервов.

— Танюшка, сегодня буду поздно, не жди меня. Ложись спать. Привезли еще одного тяжелого. Операция на восемь и после нужно будет понаблюдать, — голос звучит огорченно и озабочено. Впрочем, как и всегда.

— Хорошо, понимаю. Жаль, что так поздно освободишься. Думала, кино посмотрим вместе, — зачем добавляю про кино, непонятно.

— Завтра обязательно глянем! Целую, побежал работать.

— Целую.

Отключаюсь и мучаюсь в сомнениях: стоит ли ехать с Владом? Муж работает, трудится. А я подозреваю его в чем-то гадком и грязном. Собираюсь шпионить… Мерзко от самой себя и подозрений, что прочно засели в мозгу.

В семь стою у входа и ужасно нервничаю. Влад подъезжает почти минута в минуту, и я сажусь к малознакомому, по сути, мужчине в машину. Нехилая такая иномарка, люксовая версия. В салоне приятно пахнет ароматизатором и мужским парфюмом.

— Не передумали, — чуть улыбается Влад и трогается с места.

— Не спрашивайте, а то передумаю, — меня всю трусит на нервах.

— Не накручивайте себя, — Влад замечает мое состояние. — Сейчас перекусим и пойдем на дело, — он подмигивает мне, наверняка стараясь разрядить атмосферу, но только раздражает этим еще больше. Идея следить за мужем мне кажется все бредовее.

Влад паркуется у дорогого ресторана. Обходит машину и открывает галантно дверь. Сейчас мы с ним выглядим как любовники, что встречаются на нейтральной территории. Гадство!

На входе нас встречают, провожают за столик. Слава богу, сидим не на виду, а в углу. Атмосфера здесь приятная, расслабляющая. Мне не доводилось тут бывать, хоть мы с Юрой и не бедствуем. Как-то всегда было не до ресторанов.

Влад делает заказ и интересуется: чего бы мне хотелось. Предлагаю заказать за меня, так как голова не соображает.

Я тем временем его рассматриваю. Симпатичный, если отстранится от неприятной ситуации, при которой мы познакомились. Полная противоположность Юре. Влад — интеллектуал до мозга костей. Более утонченный, речь грамотная, гладкая. Взгляд — острый, оценивающий. И только на меня он смотрит с примесью жалости. Неужели я так паршиво выгляжу?

Он тоже на меня поглядывает, будто раздумывает над какой-то задачей. Интересно, что у него на уме?

Официантка расставляет перед нами тарелки, стаканы. И добавляет к моей сервировке высокий пузатый бокал. Явно винный.

— Зачем это? — спрашиваю у Влада.

— Подумал, что тебе не помешает немного расслабиться, — внезапно переходит он на «ты».

— Это лишнее, — отметаю я. Не хватало еще меня спаивать! А потом найдут меня по частям в черных пакетах на окраине города. Что-то такое он замечает в моем взгляде и усмехается.

— Тогда, кофе?

— Да.

Мы ужинаем в полной тишине. Да и о чем можно говорить с абсолютно незнакомым человеком? Еще раз обсудить то, как спят вместе наши супруги?? Если вообще это правда.

— Пора, — говорит Влад, поглядывая на часы. Расплачивается за ужин, и я не предлагаю разделить чек на двоих. Это была его инициатива — пусть платит.

Снова в пути. На этот раз я догадываюсь, куда мы едем. К больнице, где работает Юра.

— Почему сюда? — спрашиваю у Влада.

— Света, как и твой муж, работает здесь. Думаю, что сегодня уедут вместе. Меня жена предупредила о срочном тяжелом пациенте. А тебя?

Киваю. Слова застряют в горле. Сейчас все решится. И я либо окажусь чертовски неправа, либо.… Додумать не удается. Из больницы выходит Юра с высокой блондинкой. Прощается с коллегами, что курят у входа. Даже отсюда я слышу его громкий смех. Такой знакомый. Кивает блондинке и она садится на пассажирское сидение. Они проезжает мимо нас, и я вжимаюсь в кресло, надеясь, что нас не заметят.

Глава 3

— Стекла тонированные, — подсказывает Влад и сжимает руль сильнее. Побелевшие костяшки пальцев выдают его состояние. Не думала, что он тоже переживает. Влад показался мне очень сдержанным и уверенным.

Я вижу, как блондинка что-то говорит моему мужу, и Юра смеется в ответ. Потом они выезжают за ворота больницы и скрываются из виду.

— Может, он просто подвозит ее домой? — хрипло предполагаю.

— Ага, а потом возвращается на работу и пашет как ненормальный, — язвит Влад. — Ты все еще сомневаешься?

Заводит авто, и мы трогаемся с места. Через несколько машин от нас едет Юра. Руки чешутся позвонить ему сейчас и спросить — как там тяжелый пациент. Мозг отказывается принимать правду, а адреналин накрывает с головой. Вижу, что Юрина машина ныряет в поворот.

— Не упусти их! — прошу Влада, вцепившись в сидение руками.

Влад ускоряется, и мы снова висим на хвосте. Немного попетляв по городу, Юра останавливается у панельного дома недалеко от центра. Мы паркуемся чуть ниже по улице и ждем. Какое-то время ничего не происходит и фантазия дорисовывает то, что может происходить в машине. Наверняка блондинка повисла на нем, обслюнявливая моего мужа. Моего! Нервы натянуты как струна, я больше не могу ждать. Порываюсь выйти, но Влад удерживает за локоть. И вовремя.

Юра выходит из машины, ждет, пока длинноногая красавица выберется следом. Неспешно пикает сигналкой и ведет блондинку к подъезду. Дверь за ними закрывается.

— И что дальше? — спрашиваю, подавляя истерику. Сердце стучит так громко, что, кажется, его должны слышать неверные супруги.

— Сейчас посмотрим, где загорится свет, — тихо говорит Влад. И в темноте салона я не вижу выражения его лица. Но по голосу понятно — его, как и меня, взволновало увиденное.

— А если окна выходят на другую сторону? — я нервно смеюсь, хотя причин для веселья нет.

— Должно же нам хоть в чем-то повести, — мрачно произносит Влад.

И точно. Словно подслушав его слова, загораются окна на третьем этаже.

— Идем.

Мы подходим к подъезду.

— Здесь домофон, как мы зайдем? — спрашиваю, и меня колотит мандраж. Становится холодно, несмотря на теплый вечер.

— Легко, — отвечает Влад и набирает квартиру с первого этажа.

— Кто там? — доносится старческий голос.

— Марьванна, — произносит скороговоркой Влад, завышая голос, — сосед сверху беспокоит. Мамка ключи забыла мне оставить от подъезда, пустите, пожалуйста.

— Вань, ты что ли? — переспрашивает старушка. — Заходи. Маме привет передавай.

Замок пищит, и мы заходим в подъезд.

— Откуда ты знал про Ваню?

— А я и не знал, — усмехается Влад. — Импровизировал.

— И часто тебе так приходится импровизировать? — перевожу дух, так как мы поднимаемся пешком по ступеням.

— Не часто. Так, давай договоримся. Действуем профессионально: не деремся, не обзываемся. Фиксируем факт измены и уходим. Мстить будем в суде, при разделе имущества, — лицо Влада чуть бледнее обычного и он ослабляет узел галстука. Этот жест выбивает почву из-под ног. И мне кажется, что я не сумею сыграть свою роль. Просто разрыдаюсь там, или кинусь выдирать блондинистые патлы, как опасается Влад.

Останавливаемся у нужной квартиры.

— Что скажем? — спрашиваю у Влада, а он — как марафонец перед забегом. Глубоко дышит: вдох-выдох. Потом смотрит на меня и выдавливает улыбку:

— Импровизируем, — хмыкает.

Влад нажимает на звонок. Он разносится громкой трелью и оседает в ушах. Подкатывает тошнота. Господи, хоть бы выдержать с достоинством!

— Кто там? — раздается Юрин голос за дверью и мне становится совсем плохо. Отступать некуда. Вот он, момент истины.

— Сосед. У вас соли не найдется? Закончилась, а я пельмени поставил вариться. Засада прямо! Выручи по-братски?

— Сейчас, — отвечает мой муж и уходит вглубь квартиры.

Снова раздаются шаги и дверь распахивается. Картина маслом «Не ждали».

— Таня? — изумленно спрашивает Юра и переводит взгляд на Влада.

— Владислав, — сухо кивает он. — Муж Светы.

Он проходит мимо остолбеневшего Юры и я слышу испуганное: «Владик?»

— Тяжелый пациент, однако, — выдавливаю из себя хриплую шутку. — И давно ты лечишь на дому симпатичных медсестричек?

Руки сжимаю в кулаки, чтобы не съездить по наглой роже неверного мужа. Юра на удивление быстро берет себя в руки и отступает в сторону.

— Заходи, поговорим. Не на пороге же выяснять отношения.

— Действительно! — я поражаюсь его спокойствию и понимаю: Влад был абсолютно прав, во всем.

Блондинка показывается из спальни, нервно одергивая махровый розовый халат, в который успела переоблачиться. Не вовремя мы заявились. Они даже размяться не успели. Юра в одних брюках расхаживает. Где потерял рубашку — вопрос, на который не требуется ответ.

Влад выходит следом за женой, фиксируя происходящее на телефон. Вот это он подготовился. Мне даже в голову не пришло, что можно их сфоткать.

— Зачем этот цирк? — Юра засовывает руки в карманы и не спешит с извинениями, оправданиями. — Если вы все знаете, давайте решим вопрос как взрослые люди.

— Отлично, рад, что вы тоже это понимаете и не отрицаете вашу связь, — холодно произносит Влад. А я все еще не могу прийти в себя от выдержки Юры. Вот это цинизм! Звонить мне с работы, придумывать оправдания, говорить — «Целую». И теперь, когда все вскрылось, даже не извиниться. Не поинтересоваться — как я и что думаю. Выходит, ему плевать на меня и уже давно. А все остальное — хорошая актерская игра, в которую я верила.

На удивление, больше всех нервничает блондинка Света, которую я про себя окрестила бессердечной стервой. Она теребит пояс халата и спрашивает:

— Владик, можем мы поговорить наедине? Зайчик, давай поговорим.

Зайчик?? Мне хочется рассмеяться в голос. Она это серьезно? Или просто на автомате вырвалось?

Юра окидывает ее сердитым взглядом. Так и хочется сказать: «Что? Не нравится?» Но я молчу. Влад поворачивается к Свете всем корпусом и говорит:

— Света, у тебя теперь другой зайчик есть. Вот его и дергай за уши.

Она отшатывается от его слов, как от пощечины. А мне становится интересно, какие же у них до этого были отношения? Неужели Влад позволял собой манипулировать?

— Итак, раз мы все для себя выяснили, то я подготовлю пакет документов для бракоразводного процесса. Каждая из сторон получит копию на почту.

— У вас же нет моей почты, — встревает Юра и получает уничижительный взгляд от Влада. Я внутренне злорадствую. Получи, гад!

— До встречи в суде, — иронично произносит Влад и протягивает мне руку. — Татьяна!

Глава 4

Я прохожу мимо, не удостаивая изменника-мужа и взглядом. За нами закрывают дверь, и только после этого мы выдыхаем.

— Вот и все, — горько произношу, чувствуя сильнейшее моральное опустошение.

— Нет, это только начало, — устало трет лоб Влад. — Впереди суд, это неприятно и гадко. Мне бы хотелось оградить тебя от этого, но, увы. Придется поприсутствовать.

— Я понимаю. Подкинешь меня к дому? Или мне такси вызвать?

— Подкину, идем.

Едем в полном молчании. Я давлюсь слезами, отвернувшись к окну. Боже мой, почему же так больно! На кого я потратила десять лет своей жизни. Так любила, буквально молилась на него. А он даже не удосужился сказать «прости».

Я забываю сказать адрес куда ехать. Прихожу в себя только тогда, когда Влад останавливается у коттеджного поселка.

— Где мы? — спрашиваю, стирая соленые капли с лица. Немного стыдно перед Владом за слезы.

— Подумал, что тебе сегодня так же паршиво как и мне. И лучше не оставаться одной. Это дом моих родителей, они сейчас в отъезде.

Влад подъезжает к симпатичному двухэтажному домику. Всегда мечтала жить в таком, но Юра настаивал, что квартира удобнее и не требует столько внимания, как собственный дом.

Не знаю, что и сказать Владу. Пожалуй, я предпочла бы оказаться одна дома и прореветь всю ночь напролет. Но в квартире все напоминает о предателе муже и пахнет его парфюмом.

— Ладно, устрой мне экскурсию, — соглашаюсь, сама не ожидая от себя такой смелости. А что мне терять? Кто упрекнет меня в том, что поехала ночевать к чужому мужчине? Юра наверняка сейчас утешается в объятиях своей Светочки. И плевать он хотел на мои чувства.

Влад чуть усмехается и идет к дому. За невысоким забором аккуратные клумбы с цветами и декоративными кустарниками. Отмечаю окружающую красоту между делом, с трудом понимая, что делаю и куда иду. Голова ватная, в душе — не передать словами.

Влад отмыкает ключом двери и пропускает меня вперед:

— Добро пожаловать.

Скидываю надоевшие туфли и плащ. Странное ощущение. Хочется плакать, но я себе не позволяю, держусь. Рядом со мной — человек с подобными переживаниями и мы как два дерева после урагана: ищем, на кого бы облокотиться.

— Сейчас поставлю чайник, где-то должен быть сахар и прочее, — Влад суетится у плиты, периодически поглядывая на меня. Сейчас он не кажется таким неуязвимым как раньше. Пытается мне угодить, когда ему самому помощь нужна. Чтобы занять руки, напрашиваюсь в помощники.

— Давай, я сама, — забираю у него из рук заварник, куда он по незнанию высыпал половину пачки заварки. Ставлю все на стол, достаю чашки.

— Тут, наверное, и есть нечего. Кроме вот этих хлебцов, — с полки достает запечатанную упаковку.

— Неважно, — машу рукой.

Господи, как все неважно, на самом деле. Этот чай, дурацкие хлебцы, чайник со свистком! Все это! И самое страшное, что я — стала неважной и ненужной для Юры. Человека, с которым прожила десяток лет, от которого мечтала завести ребенка. Спасибо небу, что не сложилось. На секунду представила себя с малышом на руках в подобной ситуации. Это же просто ужас!

Опускаюсь на стул, не представляя о чем можно говорить в подобной ситуации. Мысли крутятся об одном и том же.

— Как давно ты стал подозревать жену? — спрашиваю у Влада.

— Что? — он поворачивается ко мне лицом, и от взгляда не укрываются его покрасневшие глаза.

— Как давно ты знаешь о… Юре? — спотыкаюсь на имени мужа.

— Недели три назад стал замечать частые Светины отлучки, дополнительные смены, внезапные звонки посреди ночи. Я в работе весь был, громкое дело вел в суде. Совсем не до семьи стало. Возможно, это и стало толчком. Дальше — больше. Засос на шее, пароли на телефоне и на ноуте, вранье. Я в адвокатской практике насмотрелся всякого, сложить один и два не составило труда.

— А почему мне позвонил? — впервые поинтересовалась с момента знакомства.

— Навел справки о семье Юрия. Номер пробил через знакомого в полиции, адрес там же. Так узнал о тебе, и стало обидно. Нас водят за нос, в то время как мы продолжаем заботиться, любить, баловать.… И решился позвонить.

— Да уж, — чуть подумав, добавила. — Спасибо. Иначе так и жила бы в розовых очках. А он за моей спиной водил любовниц. Как же это гадко!

Я поежилась, обхватив себя за плечи.

— Гадко, согласен, — увидев мой жест, предложил. — Хочешь, камин разожжем? Дом немного остыл за время отсутствия родителей.

Я пожала плечами. Мне в принципе сейчас все равно: холодно ли, жарко, уютно или нет.

Влад все-таки пошел разжигать, и я увязалась следом. Лишь бы не сидеть в тиши вечереющей комнаты в одиночестве. Иначе не удержусь и скачусь в самоедство, слезы и черную депрессию.

В большой гостиной оказалось очень уютно и красиво. Весь дом был пропитан семейной любовью и светом. Разные мелочи, вроде декоративных статуэток, картин в резных рамках, фотографий на стенах — очень оживляли интерьер. И все эти вещицы были очень к месту, что говорило о хорошем вкусе хозяев.

В глаза бросилась старая цветная фотография. Такая и у меня есть, родом из детства.

— Это ты? — спросила у Влада, указывая на мальчишку в коротеньких шортиках.

— Да, — мне показалось, или он смутился. — Мама очень любит эту фотографию и всегда вешает на видное место. А ее подруги обычно спрашивают хором: неужели это ваш Владик? Какой славный мальчуган!

Влад так забавно и точно изобразил голоса тех самых маминых подруг, что я не удержалась и прыснула со смеху.

— Прости, — поставила рамку на место, — но ты и правда на этом фото очень славный мальчуган.

— Спасибо, наверное, — пробурчал Влад, отворачивая лицо к камину. От маленького мальчика на фото мало что осталось. Сравнила его с оригиналом и сходство нашла лишь во взгляде, в те редкие минуты, когда Влад улыбается.

— Сейчас станет теплее, — сказал он, пристраиваясь на ковре у камина. — Дров много, сухие, так что не замерзнем.

Я сажусь рядом, вытягивая ноги поближе к теплу. Языки пламени завораживают. Хочется бесконечно смотреть, не отрывая взгляда. Что-то есть магическое в причудливом танце огня: хочется окунуться в него целиком, избавиться разом от грязи, боли, переживаний, людской несовершенности, собственных обид.

— Хорошо здесь, да? — говорит Влад, поддавшись очарованию стихии.

— Угу, — отвечаю ему, не в силах сконцентрироваться на чем-то еще, кроме искорок огня.

Где-то вдалеке трезвонит мой телефон, но мне лень даже пошевелиться. Здесь и сейчас мне чуточку легче, и нет никакого желания возвращаться в жесткую бесцветную реальность.

Глава 5

Мелодия обрывается, чтобы начаться снова. Телефонная трель раздражает, разрушая очарование момента. Со вздохом иду к сумке, чтобы посмотреть — кому там неймется.

Кто бы сомневался! Юра звонит. Собираю всю свою неуверенность в кулак и отвечаю максимально спокойным тоном.

— Да!

— Ты где? — спрашивает он.

— Это имеет значение? — меня возмущает тот факт, что он ждет отчета в сложившейся ситуации.

— Конечно, имеет! Ты все еще моя жена и я хочу поговорить с тобой в спокойной обстановке, без посторонних, — последнее слово выделяет со злостью. Как его задело присутствие Влада!

— Не вижу в этом смысла. И так все ясно, обсуждать здесь нечего. Ты — спишь с коллегой по работе, я тебе больше не нужна. Точка.

Внутри все бушует, но я не позволяю эмоциям прорваться. Только не сейчас.

— Тань, не дури! Ну, ошибся, бывает. Что же теперь — перечеркнуть десять лет брака? Мы же даже не ссорились никогда всерьез. И сейчас справимся.

Повисает пауза. Я в таком глубоком шоке от подобной наглости, беспринципности и отмороженности, что теряю дар речи. На выручку приходит Влад, который, оказывается, стоит за моей спиной уже какое-то время и все слышит.

— Дай-ка мне, — командует он. — Юрий, у Вас какие-то проблемы с пониманием русского? — агрессивно начинает он, выделяя обращение и имя. — Татьяна ясно дала понять: мириться с Вами не собирается, в душевных излияниях не нуждается. Какие вопросы могут быть?

— Тебя спросить забыли! — доносится не менее агрессивное от мужа. — Отдай ей трубку! Таня! Слышишь меня? Ты что — дома у этого адвокатишки??

— Адье*! — говорит Влад и вешает трубку. — Так захотелось дать ему в морду, не представляешь!

— Почему же? Очень даже. Но, боюсь, что этим делу не поможешь. Хотя согласна, было бы приятно, — улыбаюсь. — Спасибо, что заступился. Я растерялась ужасно. Всегда теряюсь, когда он такой: уверенный в своей правоте, настойчивый.

— Ничего, теперь у тебя есть я. Помогу, чем смогу, — ухмыляется Влад и это звучит как-то двусмысленно.

— Спасибо, — ставлю телефон на беззвучный и прячу в сумку. — Мне бы в уборную, — краснею, как ребенок.

— Конечно! — спохватывается Влад и показывает рукой. — От кухни налево. Сейчас принесу свежее полотенце и что-нибудь переодеться.

— Спасибо, мне даже неловко…

— Глупости. Ты моя гостья сегодня. Родители точно не будут против, они и сами большие любители шумных компаний, застолий, нашествия родственников. Никогда не понимал этой тяги — неделю жить с друзьями или дальней родней. Но им комфортно и не в напряг.

— Ого! Наверное, это здорово. У меня никогда не собирались друзья большой компанией. Как-то не до этого было. Всегда вдовеем: я и Юра, — закончила грустно.

— Давай не будем о нем, — предлагает Влад и уходит наверх, в поисках одежды.

Я остаюсь в прихожей, в ожидании его возвращения. На тумбе у входа жужжит уже не мой телефон. Сначала идет вызов, потом начинают приходить смски. Не сдерживаюсь и подхожу ближе. Света строчит одно сообщение за другим.

«Владик, возьми трубку!»

«Пожалуйста, это важно»

«Ты не можешь поступить так со мной?! Владь!»

Да ладно! Хочется мне сказать. Серьезно? У них с Юрой одна программа на двоих? Сначала изменили, а теперь насильно пытаются вернуть обиженную половину. Что за цирк! Тем временем, Света продолжает.

«Владик, я беременна! Имей совесть, мне нервничать нельзя»

И опять вызов. В этот момент спускается Влад и застает меня за рассматриваем собственного телефона. Хорошо, что в руки не взяла. Но все равно неловко.

— Света звонит, — говорю как можно ровнее. Но в душе все восстает. А если он сейчас кинется к ней обратно? Ребенок — это все-таки очень серьезно, а Влад не похож на подлеца, что бросит жену в положении. И тогда я останусь со своим неверным мужем наедине. И это пугает меня сильнее, чем раньше.

— Пусть звонит, — отмахивается он, — ничего нового я там уже не услышу.

— Вдруг, что-то важное? — не понимаю зачем, но настаиваю. Гадкое ощущение, что он должен знать правду, но напрямую сказать не могу.

— Все завтра. Я ужасно вымотался сегодня. Да и работу никто не отменял. Мне бы хоть часок поработать с бумагами. Но сил нет, — он сдерживает зевок и протягивает мне стопку одежды.

— Здесь кое-что из маминого, должно подойти. Все чистое, — тут же добавляет.

— Спасибо, — благодарно киваю. — Пойду, приведу себя в порядок.

Пытаюсь пройти мимо него, но Влад делает шаг в ту же сторону, что и я. Мы сталкиваемся, извиняемся и снова пытаемся разминуться. Неудачно. И смешно, и стыдно. И он такой высокий, что мне без каблуков приходится задирать голову, чтобы видеть его лицо. Отмечаю снова его глаза. Зеленющие и немного уставшие. И на щеке легкая щетина к концу дня. Что за глупые мысли лезут в голову! Зачем рассматриваю? Извиняюсь, и мы наконец-то расходимся в узкой прихожей.

В ванной комнате ловлю свое отражение в зеркале. Боже! Ну и баба Яга! Аккуратный пучок растрепался, тушь размазалась на нижнем веке, у губ обозначились горестные морщинки. Хватаю кусок душистого мыла и тру, тру лицо. Желая вместе с пылью и косметикой смыть осадок сегодняшнего дня. В какой-то момент меня накрывает истерика, и я беззвучно трясусь в плаче над умывальником. Снова и снова накрывает волна, встав поперек горла колючим комом. И никак его ни проглотить, ни выплакать.

— Тань, ты в порядке? — раздается из-за двери. И именно этот вопрос выключает слезы. Плещу в лицо ледяной водой, чтобы окончательно успокоиться.

— Да-да, все хорошо. Сейчас выйду.

Под дверью караулит Влад. Вглядывается в лицо с озабоченным видом.

— Плакала? — спрашивает. Киваю в ответ и снова начинаю шмыгать носом.

— Ну, не надо. Не стоит он твоих слез, — мягко говорит он, и от сочувствия в его голосе хочется плакать еще больше.

— Иди сюда, — притягивает меня к груди, и я реву, но уже по-другому. Громко, протяжно, срываясь на крик. Но на душе становится легче и светлее. Будто наконец-то этот ком рассосался, и я могу вздохнуть свободнее.

— Полегчало? — спрашивает Влад, заглядывая в глаза. А мне так стыдно! У него от моих слез на футболке огромное мокрое пятно расплывается. И я наверняка сейчас краше некуда: нос распух, глаза щелочки.

— Спа-сибо, — говорю, немного икая. — И прости за и-истерику.

— Ничего, я понимаю, — он улыбается, но глаза остаются грустными. И я жалею его мысленно. Тяжело ему, наверное. Даже не поплачешь вот так, навзрыд. Не потопаешь ногами в бессилии, не побьешь посуду. Все в себе, старательно заперев на замок чувства. Еще и умудряется меня подбадривать.

— Пойдем, покажу тебе комнату и спальное место. Телек рабочий — можешь пощелкать. Ноут, к сожалению, один и отдать не могу. Планирую посидеть, попечатать немного. Если, конечно, тебе не нужно чего-нибудь.

Мы останавливаемся у небольшой комнатки, наверное, гостевая.

— Нет, спасибо, Влад! Ты и так возишься со мной, сопли подтираешь. Извини еще раз за сцену. Обычно я так себя не веду.

— Не каждый день узнаешь о предательстве близкого человека. Так что не извиняйся и позволь себе побыть немного слабой женщиной. А вот завтра! — он поднимает палец вверх. — Завтра снова будешь непреклонной, сильной, морально устойчивой и ударопрочной. Отдыхай, если что-то понадобится — я внизу.

Влад наклоняется и целует меня в щеку. Молча разворачивается и уходит вниз по лестнице. Я прижимаю ладонь к месту, где секунду назад были его губы. Кожа буквально горит, пунцовея. Вот тебе и спокойной ночи!

* Адьё (Adieu) — прощай; прощальное приветствие, используемое во Франции и Швейцарии.

Глава 6

Новый день зажигается на горизонте весенним солнышком и острой головной болью. Со вздохом обреченности вспоминаю, что это те самые дни на подходе.

С первого этажа доносятся шорохи и звуки. Кажется, Влад пытается приготовить завтрак, и я не уверена, что успешно.

— Доброе утро! — приветствую его. Влад чуть дергается, держа в руках сковородку, на которой что-то подгорает.

— Доброе, наверное. Пытаюсь приготовить нам завтрак. Честно говоря, делаю это очень редко. Обычно ем по дороге на работу или с клиентами за чашкой кофе обсуждаем дела, — извиняющимся тоном объясняет бардак на кухне.

— Пустишь к плите?

— Да! — благодарно выдыхает. — Как спалось?

— Хорошо, я даже не помню, как уснула. У твоих родителей здесь хорошая энергетика, — шучу, отскребая намертво прилипшее яйцо. — А откуда продукты?

— Сгонял, пока ты спала. Здесь рядом есть небольшой магазинчик. Это, кстати, тебе.

Влад кладет передо мной большую молочную шоколадку с цельными орехами.

— Спасибо, по какому поводу презент? — немного смущаюсь, но внимание приятно, да и шоколада сразу захотелось.

— Новый день должен начинаться с чего-то приятного и позитивного, хотя бы у кого-то, — тихо добавляет в конце.

— Что-то случилось? — спрашиваю, не поворачиваясь лицом. Я-то уже и так в курсе всех его новостей.

— Да, точнее, пока не уверен. Сегодняшний визит к врачу все прояснит.

— Ты плохо себя чувствуешь? — продолжаю притворятся. И самой противно. Вот не нужно было лезть к чужому телефону!

— Света говорит, что ждет ребенка. Не уверен, что от меня и вообще, не знаю как относиться к подобной новости.

Отставляю посуду и все-таки поворачиваюсь. Не красиво это, он мне душу изливает, а я…

— Малыш — это ведь хорошо? Мне кажется, ты будешь отличным отцом. — Пытаюсь найти что-то доброе в сложившейся ситуации.

— Спасибо, но я не так представлял себе новость об отцовстве. Такое впечатление, что она нагуляла ребенка от другого мужика, а теперь пытается привязать меня таким образом. До того, как узнал о связи с другим, ждал ее беременности как чуда. Три года в браке, у меня с работой все стабильно, Света была предоставлена сама себе: блог в инстаграмме, какие-то видео по правильному питанию и фитнес. Я никогда ничего ей не запрещал, хоть и не был в восторге от некоторой публичности нашей жизни. Постоянные видео — с утра и до позднего вечера. Но все компенсировала ее красота, живость, острый ум. Светка далеко не дура и с соображалкой у нее все хорошо. Просто образ блондинки. И я, честно, представлял, как она станет мамой, подарит мне сына, или дочь. Пол ребенка для меня не имеет значения. Надеялся, что поутихнет ее страсть к видеоблогерству, — Влад горько вздохнул.

— Мне жаль, — тихо говорю. Что еще добавить не знаю. Напыщенные слова неуместны. Ему больно, и я прекрасно понимаю, отчего и почему.

— Ладно, извини. Не собирался грузить, но эта новость выбила меня из колеи. Даже пришлось отложить встречи сегодняшние, кроме одной. Как освобожусь — повезу Свету в гинекологию. Что планируешь на сегодня?

— У меня работа, — пожимаю плечами. — Потом надо наведаться домой. Как бы я не старалась избежать этого, долго отсиживаться не получится, и с Юрой столкнусь, рано или поздно.

— Тогда я тебя подкину, если ты не против, — звучит полувопрос от Влада.

— Хорошо. Но сначала мы поедим нормальной еды, — хмыкаю, чтобы скрыть неловкость.

Спустя полчаса мы выходим из дома. Я немного нервничаю. Во-первых, под рукой не оказалось косметички, кроме повседневной помады в сумочке. Для женщины — это все равно, что выйти голой из дома. Во-вторых — я уязвима. Мне кажется, что весь мир в курсе того, что мне изменил муж. И отовсюду мерещатся жалостливые взгляды. «Ее бросил муж», «Ей нашли замену», «Другая женщина оказалась лучше»… Всего этого нет, присутствует лишь в моей фантазии, но, Боже! Как сложно от этого избавится.

Влад останавливает машину в пятидесяти метрах от моей работы.

— Подумал, что ты не захочешь, чтобы нас видели вместе рано утром, — подмигивает мне и становится похож на проказливого мальчишку с фото. За эту легкость и понимание — безмерно благодарна Владу.

— Спасибо. Надеюсь, у тебя все пройдет хорошо, — желаю, сама не представляя — что может быть добром в подобной ситуации.

— Да, и тебе хорошего дня.

Выхожу оглядываясь. Стекла машины Влада очень темные, едва улавливаю движение его головы: кивает мне на прощание.

Вне салона машины чувствую себя еще хуже. Будто покинула единственное безопасное место и впереди меня ждут склоки, драма и сплетни. На улице тихо, редкие прохожие спешат по своим делам. Похоже, что это моя паранойя не дает покоя.

На входе знакомые лица: Стас и второй, никак не запомню — то ли Валя, то ли Женя. Имя, которое имеет два значения — мужское и женское. Женя-Валя обычно молчит, а разговаривает Стас.

— Доброе утро! — басит он. — Показываем пропуск, сумочку.

Стандартная процедура, ничего нового. А вот чем-то, выходящим из ряда вон, является голос второго охранника:

— А вы же уволились вроде, — пищит высоким фальцетом Женя-Валя. Вот так новость, приплыли!

— Нет, и не собиралась. Может, перепутали с кем? Маша из бухгалтерии собиралась уйти, но в декрет, — вспоминаю запоздало и пытаюсь пройти дальше, но секьюрити преграждает путь.

— Подождите, мы сейчас свяжемся с начальством.

Ждем втроем, пока кто-то возьмет трубку. Для начальства слишком рано. Это я знаю и без мальчиков. Раньше одиннадцати обычно никто не появляется в офисе.

Слышу бормотание в трубке. Женя-Валя описывает ситуацию. Наверное, впервые за годы моей работы, выдав столько слов в день. Стас непонимающе пожимает плечами. Он вообще свой в доскупарень и всегда поможет, если нужно.

— Извините, но вы больше здесь не работаете, — выдает Женя-Валя, повесив трубку.

— Что за бред? Я не увольнялась, меня все здесь знают. Меня там документы не отпечатанные ждут! Это какая-то ошибка.

— Нет, Вадим Михайлович сказал: уволилась вчерашним днем по состоянию здоровья.

— А можно мне Михайловича набрать? — я так обалдела от подобных новостей, что не вижу смысла церемониться и подбирать слова. — Начальство что там курит??

— Попрощу не обижать! — противно пищит Женя-Валя. Но Стас его обрывает:

— Я сам сейчас спрошу. Таню все знают — глупость какая-то.

Долгие гудки и снова недовольное бормотание. Стас протягивает мне трубку с сочувствующим взглядом.

— Алло, Вадим Михайлович? — спрашиваю очевидное.

— Да, Татьяна! — доносится раздраженное в ответ. — Вы чего мне голову пудрите? Вчера, значит, у вас рак! Сегодня — рветесь на работу! Как это понимать? Я и на встречу вам пошел: по-быстрому закрыл трудовую книжку, мужу выдал на руки, премию выписал, прощальную так сказать.

— Что? Рак? — сказать, что я в шоке — это ничего не сказать. Я в полнейшем смятении и ничего не понимаю!

— Ну да, приходил Юрий… забыл отчество.

— Витальевич, — подсказываю, немеющими губами.

— Да! Юрий Витальевич, ваш муж. Заявился под вечер, требовал у охраны мой личный номер. Мы долго и обстоятельно говорили. Подняли всех на ноги. Такая страшная беда — рак четвертой стадии. С таким не шутят! Вам бы в больницу вернутся, милая, — слышу осуждающий тон генерального.

— И все решили так просто, за моей спиной? — практически шепчу, не веря в происходящее.

— В таких случаях идем на встречу. Мы же не звери, а люди. Что ж я — не понимаю что ли? Поправляйтесь, Таня. Будем за вас молиться!

— Да-да, спасибо!

Отключаюсь, возвращая телефон Стасу. На негнущихся ногах ухожу прочь от бывшего места работы. В голове плохо укладывается информация: Юра пришел вчера поздно вечером ко мне на работу и оболгал, придумав невообразимый предлог! Приписал мне смертельную болезнь и забрал трудовую, вместе с отступными.

Ничего гнуснее и отвратительнее придумать он не смог, судя по всему.

Глава 7

Ловлю такси и еду домой. Не понимаю — как я могла жить все эти годы с Юрой и не замечать? Не видеть на что он способен, как хорошо умеет играть на чувствах других людей. Наверное, судила всегда по себе: если я такого никогда не сделаю, то и он тоже. Оказалось, может.

Оказавшись в квартире — тяжело вздохнула. Кто-то тут ходил не разуваясь: цепочка грязных следов уходила вглубь комнат. Неужели так трудно скинуть ботинки?? Меня прямо злость обуяла. Даже ситуация с работой так не расстроила, как загаженный пол. Кинулась в ванную, набрала ведро воды, подхватила швабру и давай намывать. Успокоилась только тогда, когда квартира приобрела привычный ухоженный вид.

Заглянула в шкаф. Часть Юриных вещей отсутствовала. Вот и замечательно! Есть надежда, что он сегодня не вернется сюда ночевать.

Привела себя в порядок, провела ревизию в холодильнике и выпила кофе. А после — уставилась на экран смартфона. Что дальше? Родителям рассказать? Не хочется маму волновать, да и папа наверняка придет в бешенство. Всегда к мужу по-доброму относился.

Набираю Влада. Хочется знать, как решился вопрос со Светиной беременностью.

— Таня! Хорошо, что ты позвонила. Мне сейчас ехать в больницу, хотел украсть тебя с работы. Нужна твоя поддержка. Боюсь, могу не сдержаться при виде Юрца, — хмыкает он.

— Я абсолютна свободна, заезжай, — радуюсь, что не придется сидеть в пустой квартире, гадая, чем себя занять. А если там будет Юра…Что ж, и с ним поговорить не будет лишним. Слишком много он на себя берет.

— А почему не на работе? — голос Влада кажется озабоченным. — Что-то стряслось?

— Расскажу по дороге, — отмахиваюсь.

— Через пятнадцать минут буду.

Он отключается, и я не удивляюсь, что ему известен адрес. Похоже, что Влад и так все знает обо мне и моей жизни. Спешно сменяю домашнюю одежду на удобные джинсы, водолазку и короткую курточку. За окном собираются тучи и ветерок иногда совсем не весенний.

Из-за угла дома выныривает знакомая черная машина.

— Спасибо, что позвонила. Сам я все не решался тебя выдернуть, — улыбнулся Влад. — Так что там с работой?

— Какая-то нелепая ситуация, — собираюсь с мыслями, вспоминая утренний разговор. — Юра в обход меня переговорил с моим начальником, и сказал, что я — смертельно больна и работать больше не могу.

— Даже так, — пробормотал Влад. — Решил вставить палки в колеса, значит? С работой легко решить: никто не имел права тебя увольнять таким образом. Об этом даже не переживай. Стоит намекнуть твоему начальству на определенные статьи УК Рф, как ему сразу захочется забыть о произошедшем.

— Не уверена, что хочу туда возвращаться. Представляешь, как меня будут обсуждать все?

— Поговорят и забудут, — уверено произносит. — Главное, что ты не потеряешь рабочее место.

— Хорошо, — соглашаюсь. Все-таки найти новое место непросто, а я не в том положении, чтобы разбрасываться работой.

— Приехали, — Влад глушит мотор у здания модной клиники для женщин. — Еще одно испытание. Наверное, судьбе угодно испытать меня на прочность, — пытается шутить, но я вижу, как он нервничает.

— Не тебя одного, — поддерживаю заданный тон и мы выходим. Чуть ближе к входу стоит Юрина машина. Собираюсь морально, чтобы выстоять очередной раунд против мужа. Он Свету не бросил в одиночестве разбираться со всем. Надеется, что это его ребенок?

На входе нас встречает улыбчивая девушка. Влад объясняет, зачем пожаловали, и она ведет нас коридорами к кабинету. Под дверью обнаруживаются бледная и нервная Света, и раздраженный Юра. Блондинка выглядит так паршиво, что я ей даже сочувствую. Чего она так трясется?

— Владик, — вскакивает, едва завидев нас.

Влад сухо кивает и натягивает на лицо маску невозмутимости.

— Зачем она здесь? — Юра поднимается нам навстречу.

— А ты думал, что я лежу и умираю? Да, четвертая стадия — это сильно, — встреваю. Света непонимающе хлопает глазами и тянет Влада за локоть в сторону.

— Света! — одергивает ее Юра. — Если тебе есть что сказать — говори при всех!

А муженек-то нервничает, отмечаю злорадно. И Света больше не выглядит томной красавицей, которой хочется любоваться. И когда я успела стать такой злой?

Дверь в кабинет распахивается, и женщина-врач приглашает пройти Светлану на осмотр.

Но Света ведет себя очень странно. Смотрит на Влада умоляюще, потом переводит взгляд на Юру. Чуть ли не мечется. Неужели так боится хоть одного упустить?

— Девушка, вы идете? — переспрашивает настойчиво врач, недоуменно оглядывая нашу компанию. А мы все ждем реакции от Светы.

— Да нет никакого ребенка! — внезапно кричит она, заходясь в слезах. — Нет и не было!

Она рыдает, опустившись на сидение больничных лавок. Врач удивленно закрывает двери, скрываясь в кабинете. Влад шумно выдыхает, Юра — матерится. Да так, что уши вянут.

— Зачем? — спрашивает Влад рыдающую супругу.

— Ты мне не дал шанса объясниться, извиниться, — кричит она, размазывая слезы по лицу. — Просто сбежал! Я испугалась, что ты уйдешь!

— Мать твою, Света, — рычит Юра. — А как же я? Нахрена весь этот цирк!

Добавляет еще парочку крепких слов и уходит прочь. Выхожу следом, оставляя Влада разбираться со Светой самостоятельно. На душе становится значительно легче, что он больше не связан никакими обязательствами перед ней.

Юра курит у входа, пиная носком туфель камешки. Никогда не видела его в подобном состоянии. А курит он обычно только после сложных операций. Отхожу чуть дальше, чтобы дым не долетал до меня.

— Чего ты добивался, выдумывая всю эту историю с раком? Даже если представить, что тебе все удалось — эта работа не единственная на свете. Я бы спокойно устроилась в другое место.

— Думал, позвонишь мне, встретимся. Сбережений у тебя нет, захочешь вернуться к привычной сытой жизни. Может не сразу, так через месяц, — отвечает он, не поднимая глаз.

— Какие далеко идущие планы! Тебе самому от себя не противно, а? Когда ты успел так опоскудиться, Юр? Кому рассказать — не поверят, — качаю головой, рассматривая его будто впервые. И думаю, впору благодарить судьбу, что отвела этого человека от меня.

— Ты выглядела такой непреклонной, смотрела с ненавистью. Подумал, что нужно действовать наверняка. Иначе ты уйдешь насовсем.

— Об этом нужно было беспокоиться раньше, когда захотелось заглянуть под юбку к Светочке. Чего же ты не с ней сейчас? Иди, утешь. Думаю, вы стоите друг друга. Оба извращенные вруны и хорошие актеры.

Меня прямо распирает от переполняющих душу эмоций. Хочется ударить по-больному, наговорить гадостей. Что бы ему было так же паршиво, как и мне.

— Со Светой, думаю, у нас все закончилось. После подобного представления нам с ней не по пути, — зачем-то оправдывается он. — Видно, что она хочет вернуть Влада. Вот пусть с ним и остается! — зло заканчивает.

Я смеюсь в голос. Юра вздрагивает и поднимает взгляд. В глазах читается непонимание причин веселья.

— Ты знаешь, справедливость в мире все же существует, — отсмеявшись, как следует, говорю ему. — Ни ты, ни Света нам с Владом больше не нужны. В то время как вы отчаянно пытаетесь наладить отношения какими-то варварскими методами. Ирония, да?

Юра не успевает что-то ответить, так как двери распахиваются, выпуская Влада, а следом за ним — и Свету.

— Едем? — спрашивает Влад у меня, протягивая руку. Я с удовольствием ухватываюсь за протянутую ладонь. И под молчаливое сопение неверных супругов мы отходим к машине.

Влад крепко сжимает мои пальчики. Рука у него теплая, приятная. И мне почему-то хочется улыбаться.

Уже в машине он спрашивает:

— Поговорили?

— Да. Надеюсь, Юра все понял и больше мне не придется получать от него подобные сюрпризы.

— Не говори гоп, как говорится, — хмыкает Влад и он прав. Этого Юру я не знаю и чего ожидать от него — тоже.

— А вы? — задаю встречный вопрос.

— И мы. Я так рад, что она не беременна! Ты не представляешь! — он ерошит волосы руками. Впервые вижу такую счастливую улыбку у него.

— Поздравляю, — улыбаюсь. — Остается только развестись и да здравствует свобода!

Изображаю бокал в руке. Влад салютует в ответ. И после наклоняется ближе, тянется к губам.

Глава 8

Поцелуй выходит нежным и аккуратным. Задерживаю дыхание, рассчитывая на продолжение, но Влад отстраняется.

— Понимаю, что в нашей ситуации очень рано о чем-то говорить, но все же скажу, — делает паузу, поглядывая как от парковки мед.центра отъезжает Юрина машина, — я очень рад, что познакомился с тобой.

Глаза его горят радостным блеском, и в моей душе разливается тепло: от его взгляда, от того, что и как он говорит. Рядом с Владом не так страшно смотреть в будущее и строить планы.

Улыбаюсь в ответ, разделяя его чувства. Хочется какого-то праздника, поэтому предлагаю:

— Давай сходим в кино?

— Ты приглашаешь меня на свидание? — Влад игриво шевелит бровями.

— Нет-нет, это, пожалуй, было бы слишком рано, — смеюсь вместе с ним. — Скорее дружеский жест и возможность узнать друг друга получше. Что скажешь?

— Как я могу отказать очаровательной, почти свободной женщине-другу? — в его словах все время слышится подтекст и мне хочется смеяться. Ну и комплимент по ходу дела отвесил, что тоже приятно. — Сейчас только час дня. Мне кажется, что для кино рановато. Есть идеи, как убить время?

— Не знаю даже. Тебе на работу не нужно возвращаться? — спохватываюсь. Это я — временно безработная, но у Влада могут быть дела.

— Надо, конечно. Но так не хочется. Могу сегодня освободить день, а завтра отработать за два.

Такой Влад мне очень нравится: легкий на подъем, улыбчивый, бесшабашный что ли.

— То есть завтра тебя впрягут по полной, что и голову поднять некогда будет? — уточняю.

— Ага, — кивает он и ловит мою руку. Чуть поглаживает внутреннюю сторону от запястья к ладони, вызывая смятение и мурашки. Слишком остро реагирую на его прикосновения и сама не пойму — с чего бы это? Уже не девочка, чтобы так вестись на симпатичного мужчину. И вроде как должна еще страдать из-за Юриной неверности, но не получается. Будто разом вычеркнула мужа из своей жизни и перелистнула эту страничку. Наверное, слишком шокирующим стали для меня все последовавшие за разрывом события. А Юрин образ, что тщательно носила в сердце и голове все это время, растаял как дым.

Идеального мужчину я придумала сама. Лелеяла, заботилась, берегла, любила. Но у него была и другая сторона, которую я предпочитала не замечать. Пока я интересовала его, все было замечательно. Юра старался соответствовать, оберегал и заботился по-своему. Но только сейчас я заметила, как он это делал: оградил от всех подруг, встречи с родителями свел к необходимому минимуму. Ребенка мы так и не родили, и вот, что самое интересное. Не по моей вине. Просто он всегда откладывал это событие на потом. Иначе мое внимание доставалось бы кому-то еще, кроме него.

— Задумалась? — смеется Влад и целует руку. Я выдергиваю ее и грожу пальчиком в шутку, скрывая за юмором смущение.

— Да, немного. Знаешь, лучше тебе все же поехать на работу и доделать свои срочные дела, а вечером увидимся.

Выкручиваюсь, чтобы дать себе немного времени на размышления. Харизме Влада сложно противостоять, но я стараюсь.

— Ну вот, ты уже гонишь меня, — дурачится он в ответ. — Тогда вечером не только кино, но и ресторан. Идет?

Отказываться неудобно, да и не особо хочется, поэтому киваю. Влад удовлетворенно хмыкает и заводит машину.

Высаживает меня под самым подъездом.

— В семь вечера я жду тебя на этом же месте, — зеленые глаза Влада требовательно смотрят, ожидая ответа.

— Хорошо, — киваю и сбегаю подальше от колдовского взгляда. Чувствую себя юной школьницей, что договорилась о первом свидании с симпатичным парнем из соседнего двора.

И хоть квартира сильно напоминает о Юре и разваливающемся браке, хорошее настроение меня не покидает. Включаю любимую музыку погромче. Я даже забыла, когда в последний раз вот так жила для себя: делала, что нравится и хочется.

Набираю полную ванну горячей воды и щедро лью туда гель для душа. Пышная шапка пены поднимается над водой. Забираюсь в воду по самые уши — блаженство. Намываюсь, подпевая доносящейся из-за закрытой двери песне.

— Позвони мне, позвони…. — старый трек в новом исполнении очень прилипчив и я повторяю снова и снова слова припева, думая об одном зеленоглазом мужчине, с которым у меня сегодня совсем не свидание.

Пока мою голову — музыка стихает. Прислушиваюсь к звукам, но не могу уловить и шороха. Наскоро вытираюсь и накидываю халат на влажное тело.

Только бы это был не он!

В зале обнаруживается муж с моим телефоном в руках.

— Что делаешь? — спрашиваю, но он даже не поворачивает голову.

— Хочу понять, что тебя связывает с этим Владом, — наконец-то удостаивает меня ответом.

— Положи мой телефон! Ты не имеешь права копаться в моих вещах и читать сообщения!

— Сейчас проверю и положу, — невозмутимо продолжает что-то листать в моем смартфоне Юра.

— Ты глухой? — подхожу ближе и выдираю из рук гаджет. Как же меня бесит его наглость и напористость. — В отличие от тебя, я шашни не водила на стороне, так что в моем телефоне тебе совершенно нечего искать.

— Тогда тем более не понимаю, что на тебя нашло! — зло рычит и тыкает пальцем в колонку. — Веселишься? Думаешь, что вот так просто избавилась от меня? Как бы ни так! И я видел как вы держались за ручки, не надо мне говорить — что у вас ничего не было. И ночь ты провела явно не дома. Я проверял!

Юра злится, чуть пар из ушей не валит.

— Да, проверял. Даже обувь не снял. Свинья! — не остаюсь в долгу и разворачиваюсь, чтобы уйти и наконец-то одеться. Чувствую себя неуверенно в халате на голое тело.

— Я еще не закончил! — кричит он и хватает за руку. А дальше происходит череда случайностей: мои ноги в тапках скользят по мокрому полу, так как с волос успело накапать и я падаю на спину, инстинктивно хватаясь за Юру. Он летит на пол следом за мной, и мы приземляемся на стеклянный столик. Тот рассыпается на миллионы маленьких осколков, впиваясь мне в ноги и спину. Все усугубляет и то, что Юра лежит на мне сверху, придавливая к полу.

Я кричу от боли, пытаясь спихнуть его с себя.

— Где болит? Господи, Танька! — он подскакивает и помогает мне подняться, осматривает голову, спину, ноги. — Порезов много, надо в больницу ехать. Может придется некоторые зашивать. И осмотреть внимательно — вдруг, где стекло засело.

Я шиплю ругательства сквозь стиснутые зубы. Больно адски, да и спиной нехило приложилась. Больше всего досталось правой ноге, чувствую, как струйкой стекает на пол собственная кровь. Что ж, в такой ситуации даже хорошо, что Юра оказался рядом, хоть какая-то польза от него. Оказывает мне первую помощь, обрабатывает маленькие порезы. Потом помогает погрузиться в машину, и мы едем в больницу.

— Нас уже ждут, предупредил своих, — бормочет, лавируя в потоке машин.

— Надеюсь, не твоя Светочка? — ехидничаю. — А то с этой станется — залечит до смерти.

— Тань, пожалуйста, не продолжай! — вздыхает он.

— Да я еще и не начинала, — от боли я становлюсь злой и раздражительной, а еще понимаю, что свидание мне сегодня не светит. — Это все из-за тебя! — восклицаю в сердцах.

— Ну вот, ты — упала, а я — виноват. «Жэ» — женская логика! — сердится Юра.

— Ну, а кто? — продолжаю заводиться. — Приперся, музыку выключил, потом рылся в моем телефоне. А! И за руку дернул. Вот я и поехала на мокром полу. Придурок! — злобно выплевываю и сама от себя в шоке. Достал окончательно!

Юра молча рулит, очевидно, приняв единственно верное решение — не драконить меня еще больше.

В больнице меня действительно ждут. Обращаются аккуратно, даже заискивающе.

— Сейчас будет полегче, вот сюда, осторожнее.

Меня со всеми почестями устраивают на кушетке лицом вниз в смотровом кабинете.

— Я сейчас подойду, переоденусь только, — бросает муж медсестрам и исчезает в дверном проеме.

— Халатик надо убрать, — говорит медсестричка и ловко разрезает его сверху донизу, оголяя спину и то, что пониже.

Там, где они проходятся щипчиками, вынимая кусочки, а затем заливая обеззараживающими растворами — щипит нещадно. Попискиваю, когда терпеть не получается.

Дверь распахивается и появляется Юра — в халате, маске, перчатках. Раньше меня приводило в восторг, как он выглядит в белом. Такой собранный, серьезный, настоящий врач! Сейчас же — я бы предпочла, чтобы меня осмотрели его коллеги.

Осмотр заканчивается через час, когда вся пострадавшая часть моего тела тщательно обработана и даже зашита в паре мест. Мне ужасно обидно, что вечер насмарку. Тело — болит, еще и шрамы могут остаться на память. Юра отпускает помощниц и остается со мной наедине в кабинете.

— У тебя красивая фигура, — говорит он. — Мне всегда нравилось заниматься с тобой любовью. Чертовски заводит твой вид, — его голос чуть понижается, выдавая хриплые нотки. Он что там? Возбудился?

— Прикрой меня простынью, холодно, — моим тоном можно замораживать воду, но на него не особо действует.

— Чего ты хочешь, Тань? А? — шепчет, прикасаясь рукой к пояснице и намереваясь пойти ниже. Хочешь, чтобы я умолял? Просил вернуться на коленях? Я могу. — Становится на колени и целует в районе крестца.

— Прекрати! Перестань немедленно! — злюсь на ситуацию, на Юру, на боль в порезах. Пытаюсь перевернуться, но каждое движение отзывается неприятными ощущениями.

— Неужели ты не сможешь простить? Одна ошибка! Я был не прав! Прости меня! Ты — лучше Светы во всех смыслах. Я исправлюсь, дай мне шанс. Пожалуйста!

Глава 9

Юрины мольбы вызывают душевный протест. Как можно: сначала вытирать ноги о человека, а потом умолять, стоя на коленях? Зачем? Разве получится склеить то, что разбилось вдребезги?

Кстати об осколках. Хочу поскорее попасть домой. Замотаться в плед, наевшись обезболивающих таблеток и крепко уснуть. Не хочу разбираться с мужем, извиняться перед Владом, убирать останки столика…. Оставьте меня все в покое! Именно это повторяю вслух для Юры:

— Отстань! — пихаю локтем его в голову. — Оставь меня в покое! Я не хочу быть с тобой, мне неприятны твои прикосновения. Слышишь?

Кричу довольно громко и плевать, что услышат его коллеги. Наверняка все в курсе его интрижки со Светланой, так к чему церемонии?

— Хорошо, я понял тебя, — злобно выплевывает он и поднимается на ноги. — В таком случае, домой сама доползешь!

Дверь сотрясается вместе со стенами, от силы, с которой Юра ее захлопывает. Через минуту ко мне заглядывает медсестричка, наверное, хочет убедиться, что я жива и невредима.

— Вы не поможете вызвать такси? — обращаюсь с просьбой. При мне — ни телефона, ни денег. Но расплатиться смогу по приезду, на карточке что-то еще осталось.

— Как же вы в таком виде поедите? — вздыхает сердобольная женщина. — Я сейчас вернусь.

Через пару минут возвращается, неся в руках больничные резиновые тапочки и ворох одежды.

— Вот, надевайте. У девчонок взяла. У всех на работе есть что-то сменное. Одна футболку дала, вторая — спортивки. Домой доехать из больницы подойдет, — она скороговоркой тарахтела, помогая мне продеть ноги в брючины и натянуть футболку.

— Спасибо вам огромное! — даже на глаза слезы навернулись. Настоящее человеческое сочувствие — дорогого стоит!

Таксист смотрит с подозрением, но соглашается довезти до дома. У двери квартиры останавливаюсь в ступоре: а чем открывать???

Когда оказываешься так близко у цели, и все валится из рук — приходит отчаяние. Что делать? Куда бежать?? Спускаюсь вниз, к таксисту. Безумно неудобно перед этим мужчиной, но я снова умоляю мне поверить и называю единственный знакомый мне адрес, где можно переночевать сейчас. Если и там меня ждет провал, то даже не знаю что и делать…

Домик родителей Влада поглядывает на улицу темными провалами окон и только где-то в глубине светится одинокая лампа: остается надеяться, что он дома.

Стучу в калитку ни на что особо не рассчитывая. От нервов чуть потрушивает. Навязчивая боль от порезов уже почти незаметна, начинаю привыкать к неприятным ощущениям.

Хлопает входная дверь и высокий мужской силуэт показывается на пороге.

— Таня?? — неверяще переспрашивает и спешит ко мне навстречу.

— Влад, привет! Прости, так неловко получилось. Но ты не мог бы заплатить за такси? Остальное расскажу потом.

Тело бьет крупная дрожь, мне даже кажется, что температура поднимается. Влад зорко окидывает меня взглядом и задвигает за спину.

— Иди в дом, а я со всем разберусь.

Бреду к двери. Уговариваю себя: еще шаг, еще ступенька и я на месте. Чем дальше — тем хуже. С трудом соображаю, что делать. Будто организм за меня решил: все! Баста! Скидываю резиновые тапочки и на ощупь дохожу до дивана. Сил нет, чтобы подняться на второй этаж. Поэтому уплываю в сон там, куда сумела добраться.

*****

Сквозь марево сна слышу знакомый голос, но сил нет, чтобы разлепить глаза. Мне, то холодно, так что зубы стучат, то жарко. Чьи-то руки щупают лоб, уговаривают меня проглотить лекарство, вливают воду по капле.

Просыпаюсь, когда в окно вовсю светит солнце. Пытаюсь понять — который час и как здесь оказалась. Проморгавшись как следует, вспоминаю, что я в доме у Влада, а вчера был непростой день.

Дома тихо и пусто, на кухне обнаруживаю записку.

«Таня! Я ненадолго отъеду. В холодильнике — сосиски и гречневая каша. Не уверен, что ее можно есть, но как сумел, так и приготовил. Если снова поднимется температура — набери меня с городского телефона. Номер оставил рядом. Не скучай, скоро буду! Влад»

Строчки от Влада заставили меня улыбнуться. Приятно, когда о тебе заботятся и беспокоятся. Надеюсь, что когда-нибудь смогу сделать для него что-то подобное и отплатить за все добро.

Ставлю чайник. Есть не хочется, а вот пить — зверски. С огромной кружкой чая забираюсь обратно в постель и нежусь там какое-то время, бесцельно поглядывая в окно. Странное ощущение: никуда не нужно бежать, что-то делать. Конечно, это ненадолго. Но как приятно иногда немного полениться.

После чая чувствую себя гораздо лучше и бодрее. Отправляюсь в ванную, чтобы там ужаснуться своему отражению. Под глазами залегли тени, волосы — слежались, мелкие порезы видны даже на локтях. На спину смотреть страшно, но я все же решаюсь. Да уж, красота неописуемая. Некоторые ранки выглядят все еще паршиво: воспаленная кожа покраснела, а дотрагиваться до них очень больно.

Стаскиваю больничную одежду и подумываю о том, что все это необходимо отстирать, отгладить и вернуть вместе с презентом для заботливых медсестер. Аккуратно принимаю душ, стараясь не зацепить особо больные места.

Выбираюсь из ванной и понимаю, что ранки нужно обработать, иначе к вечеру жди беды. Ноги и руки намазать оказывается легко, а вот под лопатками — не достать. Кручусь перед зеркалом, пытаясь достать ватным тампоном до нужных мест.

Хлопает входная дверь. Я тут же заматываюсь в полотенце, так как на мне ничего больше нет.

Влад проходит мимо ванной.

— О, ты уже не спишь! Как самочувствие? Господи, а что с твоими ногами? Я, конечно, заметил вчера несколько порезов на руке, но не знал, что у тебя под одеждой творится! Это Юра сделал?? — Влад бросает сумки с продуктами на пол, и быстро оказывается рядом. — Покажи! — требовательно произносит и тянет за край полотенца.

— Влад, я не одета! — возмущаюсь и хлопаю его по рукам.

— Таня! — глаза Влада буквально полыхают от праведного гнева. — Я не на тебя голую посмотреть хочу, а понять — насколько все серьезно.

Он с силой дергает полотенце, и я остаюсь в чем мать родила. Поворачиваюсь к нему спиной, потому что так менее стыдно.

— Вот мудак! — вырывается у Влада. — Я его прибью! — потом звучит парочка словечек поувесистее. — Сильно болит? — спрашивает сочувствующим тоном, после того, как выпустил пар.

— Побаливает, — киваю. — Юра виноват, но косвенно. И раз уж ты здесь — будь добр, намажь под лопатками, не достаю.

— Хорошо, только руки вымою, — Влад пристраивается у раковины, поглядывая на меня в зеркало. Я хватаю чужое полотенце и прикрываюсь спереди. Так мне немного спокойнее.

— Как это случилось? — уже спокойнее говорит он.

В двух словах пересказываю, умолчав о приставаниях в больнице. Почему-то мне кажется, что это не понравится Владу.

— Все равно виноват этот козел. На тебя страшно смотреть, — он аккуратно промакивает ранки и я иногда ойкаю.

— Вот уж спасибо, — бормочу с обиженным видом.

— Тань, ты чего? Обижаешься? — дует на ранку. — Ты очень красивая и я не то имел в виду. Просто ужасает вид сзади, а вот спереди, — тянет хитрым голосом, и я смеюсь вместе с ним. Умеет меня рассмешить, и отмечаю это как еще один плюсик в копилочку Влада. Я пока даже не могу отыскать в нем недостатки, хоть и пытаюсь.

— Обедала? — спрашивает, заканчивая с обработкой.

— Нет, я не голодна.

— Надо покушать, — немного ворчливо отвечает, — сейчас разберем сумки и будем думать, что из этого можно приготовить. А ту гречку правильно, что не пробовала. Страшная гадость получилась.

Влад корчит рожицы в зеркало, и я опять смеюсь. С ним очень легко, нет напряжения или неловкости, даже с учетом того, что я стою голой. Вот такой удивительный человек. Хотя один минус у него все-таки есть: он абсолютно не умеет готовить.

Глава 10

Мы вместе толкаемся у плиты. Решаю отблагодарить своего спасителя вкусным обедом: запечь мясо в духовке. Владу поручила «мужское дело» — отбить мясо. Он принялся с таким энтузиазмом за дело, что приходится периодически его тормозить, иначе от отбивных ничего не останется.

Время бежит незаметно, мы болтаем о всякой ерунде, пока он не вспоминает о супругах.

— Тань, я понимаю, что говорить об этом не очень приятно, но что ты планируешь делать дальше? Документы на развод я подготовил, и от твоего имени в том числе. Но не могу тебя заставить. Что думаешь по этому поводу?

Влад старательно делает вид, что ему ничуть не интересно — что именно решила, но я-то вижу, что он нервничает немного. С чего бы это?

— Однозначно развод, — агрессивно режу помидор на кружочки, стоило вспомнить о Юре.

— Хорошо, — выдыхает Влад и улыбается. — А что у вас с имуществом?

— Квартиру не так давно выплатили в ипотеку. Две машины. Как хорошо, что в свое время я настояла на оформлении авто на собственное имя. Еще есть банковский счет, на Юрино имя. Туда на отдых понемногу откладывали. Не думаю, что там крупная сумма.

— Все равно нужно бы узнать поточнее. Вы ведь вместе откладывали деньги, соответственно и твоя доля там есть.

— Влад, я не хочу долго с ним судиться за каждую копейку. Лучше, чтобы быстрее все это закончилось. Одна мысль о судебных разбирательствах приводит меня в полное уныние.

— Да, понимаю. Но есть вещи, с которыми придется столкнуться, так или иначе. И ты будешь не одна, я поддержу, — толкает меня плечом и заглядывает в глаза.

— Спасибо, — возвращаю ему улыбку. — А что ты решил со Светой?

— Уже все подготовил. У нас две квартиры. Обе были куплены в браке мной. Одну из них отпишу Свете. Машина ей вряд ли нужна — водить она не умеет. Но если упрется рогом, предложу денежную компенсацию. Ну и все ее тряпки брендовые, украшения — остаются при ней.

Проглотила удивление. Это ж сколько у нее там всего? Если Влад выделили это добро в отдельную категорию. Теперь понятно, почему она испугалась и не хотела отпускать мужа. Вряд ли на все свои хотелки она в состоянии заработать в больнице. Может это и нехорошо, но я злорадно усмехаюсь. Так ей и надо! Жила как у Бога за пазухой, но этого ей показалось мало. Теперь придется все самой, своими ручками.

— А где твои родители сейчас? — спрашиваю, вспоминая, что живем мы на их территории.

— У них годовщина свадьбы была недавно. Подарил путевку на Средиземное море, — скромно говорит Влад, потупив глазки. Какой он все-таки хороший сын! Наверное, родители не намолятся на него. И про Свету, конечно, не в курсе.

— Ты думаешь им сообщить о разводе? — спрашиваю, раз уж у нас тут откровенный разговор по душам.

— Да, но не во время отдыха. Приедут — расскажу. Мама, должно быть, сильно расстроится. Она очень ждала внуков, а их не то, что не намечается, а теперь и в перспективе не видно.

— Ну, у тебя все впереди. Молодой, образованный, симпатичный, обеспеченный.… Думаю, многие девушки будут рады составить тебе пару.

— Думаешь? — он перестает мучить мясо и поворачивается ко мне всем корпусом.

— Конечно, — уверенно киваю.

— А что касается тебя? — спрашивает без тени улыбки.

— А что я? — немного теряюсь под его взглядом и напором.

— Ты — молодая, красивая, с чувством юмора, образованная и почти свободная. Как относишься к разведенным холостякам?

— Нормально, — мой голос чуть дрожит от волнения. За всеми его словами кроется смысл, но в лоб, тем не менее, не говорит что думает.

— Окей, возьму на заметку, — уходит он от прямого разговора и возвращается к мясу.

— Влад, хватит. Оно уже прозрачное, — перевожу разговор в шутку и отнимаю у него молоток для отбивания.

Когда все готово, мы устраиваемся за столом.

— Я бы предложил тебе бокальчик чего-нибудь покрепче, но ты на таблетках. Поэтому вот, — разливает по стаканам апельсиновый сок.

— Подойдет, — киваю и пробую наше блюдо. Мясо получилось нежнейшим и тает во рту.

— Ммм, очень вкусно, — подтверждает Влад и уплетает за обе щеки. — Мне понравилось с тобой готовить. И продукты не приходится выбрасывать.

— Обращайся, — подмигиваю. В шутках проходит наш поздний обед. Пока не раздается телефонный звонок.

— Да! — бросает в трубку Влад. Ему что-то долго говорят в ответ, и он меняется в лице. Роняет вилку и быстро поднимается из-за стола. — Сейчас буду!

— Что-то случилось? — переспрашиваю, заметив, как он побледнел.

— Только что Свету сбила машина, она в тяжелом состоянии, — Влад смотрит в пустоту невидящим взглядом.

— Боже мой! Как так? Я с тобой поеду, — подскакиваю на месте.

— Нет, не надо, — внезапно тормозит меня Влад. — Свете ты никак не поможешь, и мне будет проще одному. Тем более ты сама только с больницы. Отдыхай.

Он начинает обуваться, хватается за курточку.

— Да какой тут отдых! Я в шоке. Поеду-ка лучше домой. Думаю, ближайшие дни тебе будет не до гостей.

— Да, наверное, — Влад растерян и с трудом фокусирует на мне взгляд. — Вот, возьми.

Достают несколько купюр, и вкладывает мне в руки.

— Тебе как-то добраться нужно до дома, да и без ключа проблемно попасть. Хватит вызвать слесаря?

— Да, вполне, — мне жутко неудобно, так как он снова выручает меня. — Спасибо, Влад. Я все верну.

— Забей, — говорит он, и мы вместе выходим из дома. Для меня Влад вызывает такси и даже дожидается его прибытия, хоть ему и нужно спешить. Мы расстаемся в жутком волнении и договариваемся созвониться вечером.

У родного подъезда многолюдно. Стоят машины с мигалками. Я прохожу мимо в своей скромной одежде с чужого плеча. Немного неловко перед соседями за внешний вид, но что уж тут поделать. Мысли о Свете не идут из головы. Как бы я ни была зла на нее, все же не желала ей такого. На моем этаже стоят сотрудники полиции. Поглядывают на меня с подозрением, но все же дают пройти к двери, которая оказывается не заперта.

— А что здесь происходит? — спрашиваю у мужчин в форме, недоумевая.

— Кто вы? — обращается ко мне сотрудник с неулыбчивым лицом.

— Таня…. Татьяна. Я здесь живу.

— Кем вам приходится Юрий Левкин?

— Мужем, — руки холодеют от этого допроса.

— Где вы находились с 18:00 вчерашнего дня до сегодняшнего момента?

— Я ночевала…. у друга, — запинаюсь, вспоминая о Владе.

— Интересно, — тянет сотрудник.

— А что произошло? Где Юра?

— Проедем в участок, там вам все объяснят.

Глава 11

Спустя полтора часа меня отпускают. Выхожу из здания полицейского участка на негнущихся ногах. Голова отказывается принимать новую информацию. В ушах все еще стоит голос сотрудника, что вел опрос.

«Когда вы видели в последний раз мужа?»

«В больнице»

«И вы утверждаете, что домой вы не заходили после этого, и с Юрием не виделись»

«Нет. Я ведь уже говорила. Мне кто-нибудь объяснит — что происходит??»

«Не нужно кричать, сядьте. Около шести утра труп вашего мужа обнаружила под окнами дома соседка. А перед этим у вас был конфликт, не так ли?»

«Был, мы разводимся. Но ничего такого, как вы могли подумать»

«А я еще ничего и не думал. Просто пытаюсь понять, как все было. Из-за чего решили разводиться?»

«У Юры появилась другая женщина»

«Вам, должно быть, очень обидно»

«Да, но я нашла в себе силы двигаться дальше»

«Тогда почему вы получили раны, из-за которых попали в больницу?»

«Случайность и мокрый пол. Я неудачно упала на стеклянный столик»

«Тот самый, чьими осколками усеяна ваша квартира?»

«Ну да. Убирать мне некогда было»

«И упали вы сами, конечно? Спиной на стол. Не находите это стечение обстоятельств весьма странным?»

«Всякое бывает. Вы меня подозреваете в чем-то? Думаете, я могла убить собственного мужа?»

«А вы убивали?»

«Нет, конечно! Как вы можете предполагать подобное! Я что — похожа на убийцу?»

«Это моя работа. И вы не поверите, сколько приличных людей совершает самые гадкие проступки. Но давайте вернемся к сути вопроса. Вы ссоритесь с мужем, он вас толкает, и вы сильно ударяетесь об столик, который к тому же разбивается и ранит вас. Так?»

«Нет, Юра не толкал меня»

«Зачем вы защищаете домашнего деспота? Расскажите, как все было на самом деле»

«Я уже говорила и повторю снова: это была случайность. Юра схватил меня за локоть, чтобы я не могла уйти. Ноги поехали на мокром полу, и мы вместе упали на столик. После этого он оказал мне первую помощь и отвез в больницу. Он был жив, и это могут подтвердить его коллеги»

«Мы это обязательно проверим. В больнице вы общались?»

«Немного. Юра просил прощение и хотел вернуться в семью»

«А вы?»

«Я сказала, что это невозможно»

«Вы поругались?»

«Просто разъяснила ситуацию для него, чтобы не надеялся на примирение»

«Он спокойно принял вашу позицию?»

«Нет, разозлился»

«Юра вам угрожал?»

«Нет»

«Домой вы добирались вместе?»

«По раздельности. Он не стал меня подвозить, и мне пришлось вызывать такси»

«Такси, хорошо. Проверим. Что было дальше?»

«У двери квартиры я поняла, что ключей у меня нет, и в квартиру не попасть»

«Почему не подумали об этом раньше?»

«Я была расстроена, у меня все болело. Порезы очень болезненные»

«Допустим. И что вы предприняли дальше?»

«Поехала к знакомому, где и провела все оставшееся время»

«Как зовут этого человека?»

«Это обязательно? Я бы не хотела его впутывать в эту историю»

«Он — ваше алиби. Было бы неразумно молчать»

«Его зовут Владислав. Фамилии я не знаю»

«Вы провели ночь с человеком, о котором вы знаете только имя?»

«Не передергивайте мои слова, пожалуйста! Не провела ночь, а переночевала. Мне больше не к кому было обратиться»

«А ваши родные?»

«Родители живут в другом городе. Подруг нет, а к коллегам по работе прийти казалось неуместным»

«Каков характер ваших отношений с Владиславом?»

«Мы хорошие знакомые»

«Откуда вы его знаете?»

Это был самый сложный вопрос, и чем больше я рассказывала, тем больше создавалось впечатление, что вязну в этой мутной истории, как муха в паутине.

«Мы с ним коллеги по несчастью»

«Поясните»

«Влад муж любовницы Юры»

«Интересное стечение обстоятельств. Снова. Не находите, Татьяна?»

«Я понимаю, как это выглядит со стороны. Но мои показания можно проверить. Меня видели люди в больнице, таксист, сам Влад подтвердит, что я была у него. И не убивала Юру!»

«Хорошо, успокойтесь. Представим другую ситуацию. Вы отказываете мужу, и он чуть позже возвращается в квартиру один. Мог ли он сам выпрыгнуть в окно?»

«Нет!»

«Вы так уверены?»

«Если бы вы знали его, то поняли бы мою уверенность. Юра сильный, напористый, любит жизнь, внимание людей, свою работу. Не думаю, что ссора со мной подтолкнула его к такому шагу. Это слишком для него»

«Хорошо. У него были враги? Люди, которые желали бы ему смерти?»

«Не думаю. По крайней мере, я таких не знаю»

«А Владислав? Он не мог желать ему смерти? Все-таки Юра увел у него жену»

«Нет, Влад не такой. Он, как и я, хотел максимально отстраниться от этой ситуации и поскорее забыть неверную супругу и ее любовника. Он даже квартиру собирался ей отписать

«Кому ей?»

«Светлане, своей жене»

«Вы и с любовницей мужа знакомы?»

«Я бы не назвала это знакомством. Видела несколько раз»

«Как думаете, Светлана могла расправиться с вашим мужем?»

«Зачем ей это?»

«Пока не знаю, но у каждого может быть свой мотив. Обида, деньги, привязанность, стыд, гнев… Вариантов много»

«Не могу говорить за Светлану, так как ее абсолютно не знаю. Но впечатление она произвела безобидное в целом. Типичная блондинка, что заигралась в любовь с чужим мужем»

«В ней вы не уверены, но защищаете Влада. Которого, по сути, тоже не знаете. Почему так? Может, вас связывает общая тайна? Или отношения, которые вы не хотите предавать огласке? Ну же, Таня, я хочу понять — где правда, а где — вымысел. Помогите следствию, облегчите душу»

«Больше я ничего не могу вам сказать. И, наверное, мне нужен адвокат»

«Конечно, вы имеет право на адвоката, но в ваших же интересах рассказать все честно и открыто, не скрывая подробностей произошедшего. Думаю, что на сегодня достаточно. Прочтите все, что было записано с ваших слов и поставьте подпись. И вот здесь. Не покидайте город и в ближайшие сутки с вами свяжутся для уточнения показаний. В ваших же интересах быть на связи и не пропадать из поля зрения сотрудников»

«Все мои вещи, документы, телефон — остались в квартире. Я могу туда вернуться?»

«Нет. Квартира опечатана. Минимум еще день вы не сможете оттуда ничего выносить. Обзаведитесь телефоном и проинформируйте нас. Вот по этому номеру»

На улице уже темно, но я не замечаю вечерней прохлады, бреду на автомате в сторону квартиры. И только подойдя ближе понимаю, домой мне не попасть. Мне вообще некуда идти! Сажусь на лавочку у подъезда, бесцельно уставившись в темноту. Моя жизнь рушится на глазах, рассыпается миллионом кусочков, которые я тщетно пытаюсь удержать в руках.

Глава 12

Как такое возможно? Юра мертв. Я в таком глубоком шоке, что даже не плачу. Просто не могу выдавить из себя какие-то эмоции. Полнейший ступор и непонимание — как быть дальше?

Во двор въезжает иномарка, ослепляя ярким светом фар. Хлопает дверь.

— Таня, а ты чего здесь сидишь? — Влад опускается передо мной на корточки. — Не отвечаешь на телефон, и я решил проехаться, посмотреть — горят ли окна. У тебя темно. Даже испугаться успел за тебя. Ты в порядке? — он берет мои руки в ладони. — Господи, да ты вся ледяная. Давно сидишь?

— Нет, просто тут такое произошло…. Я даже не верю в происходящее, — поднимаю на него взгляд, — Юра умер.

— Ты видела его? — задает странный вопрос.

— Нет, но уже была в участке. Меня допрашивали, Влад. Это ужасно. Меня, похоже, подозревают в убийстве или причастности. Мне нужен адвокат!

Хватаюсь за его плечи. Влад ведь специалист в этой области.

— Не волнуйся, найдем тебе хорошего адвоката, — он мягко отцепляет мои пальцы и ведет меня к машине.

— А ты? Не возьмешься за это дело? — мне страшно, что любой другой человек может не справиться.

— Тань, я же вроде как заинтересованное лицо и наверняка скоро окажусь в допросной. Если не как обвиняемый, то, как свидетель уж точно. Но я поспрашиваю у коллег. Не бойся, никто тебя не упечет за решетку. Ты ведь не делала этого?

— Конечно, нет! Я ведь была у тебя все это время.

— Да-да, конечно. Профессиональная привычка, извини.

— Я не могу понять — кому понадобилось его убивать? Зачем?? Хирург-травматолог…кому он мог перейти дорогу?

— Не знаю, Танюш. А что говорят в полиции?

— Строят предположения. Одно другого фантастичнее. Или я это сделала, или… ты. Прости, мне пришлось сказать, где я ночевала.

— Не извиняйся, я уже понял, что ко мне возникнут вопросы. Ты правильно сделала, что ничего не скрывала. Только твои искренние показания смогут помочь делу. Продолжай настаивать на своем.

— Хорошо, — кивнула, чуть успокаиваясь. Владу виднее — что и как делается. — Еще спрашивали, а не мог ли он сам расстаться с жизнью. Но это полный бред. Юра не тот человек, что бы вот так.… сигануть с балкона.

— Знаешь, и такое случается. Иногда, кажется, что человек абсолютно адекватен, ходит на работу, совершает привычные действия. А потом в один момент: оп! И уходит из жизни. Скрытые депрессии, переживания. Мы не можем знать, что творилось у другого человека на душе.

— Ты же не хочешь сказать, что он из-за меня…., всхлипнула, представляя, что это я виновата в произошедшем.

— Нет-нет, Тань. Мы же просто рассуждаем. Не бери на свой счет. Думаю, что сегодня рано делать какие-то выводы. Уже завтра станет больше известно. Опросят свидетелей, коллег по работе, соседей. Может кто-то что-то видел и слышал. Со Светой такая же мутная история.

— Боже, я же совсем забыла! Как она?

— В коме. Врачи борются за ее жизнь.

— Мне очень жаль, Влад, — касаюсь его локтя, и он кивает.

— Машина летела на такой скорости… Чудо, что она все еще жива, — мрачнеет лицом. — И водитель скрылся с места происшествия! Урод!

— Кошмар какой. Но по городу кое-где стоят камеры, и свидетели могут быть. Надеюсь, его быстро найдут.

— Да, я тоже на это надеюсь. Но место плохое — я ездил туда. Камер по близости не оказалось. Вообще не пойму — что она делала в той части города?

— Не знаю. Тебе не кажется, что эти два события как-то связаны между собой? Наезд на Свету и смерть Юры. Почему именно они? Практически одновременно!

— Не знаю Танюш, и в не меньшем шоке, чем ты. Приехали.

Снова я у Влада дома. На кухне все как мы оставляли: немытая посуда и остатки обеда. Прибираю со стола, пока Влад принимает ванную. Мне все кажется, что где-то должна быть разгадка, она на поверхности. Есть причина для всех этих ужасов, только я пока не вижу ее. Чувство вины грызет меня: я даже не попрощалась с Юрой, не простила его. Страшно осознавать, что больше его нет. Вот жил человек и нету. И пусть он некрасиво поступил со мной, но все же — десять лет вместе! Были и светлые моменты, что приятно вспоминать. Когда я была в него влюблена, он мне казался лучшим мужчиной в мире. Безмерно уважала за его работу, гордилась.

Слезы сами по себе полились из глаз. Это несправедливо! Кто мог желать ему смерти? И ведь если смотреть на эту ситуацию глазами полиции, то выходит, что они правы. Я, вместе с мужем любовницы расправилась с неверным супругом. Отомстила, так сказать, за боль и унижение. Но ведь я этого не делала!

— Танюш, не плач! — Влад обнимает меня со спины. — Мне очень жаль. Понимаю, что ты в шоке и тебе больно. Но надо отдохнуть. Завтра будет еще тяжелее. Иди, умойся. А я принесу тебе свежую одежду.

— Спасибо. Боюсь, я скоро разорю твою маму.

— Не беспокойся об этом, — целует в макушку и подталкивает в ванную комнату.

Я закрываюсь на щеколду и становлюсь под душ. Вода стекает по лицу вместе со слезами. Где я так прогневила Бога? За что мне все это? Юрку жалко ужасно. Все-таки он не заслуживал такой участи! Ощущение ловушки, что вот-вот захлопнется над моей головой, а я так и не пойму, откуда беда пришла.

Рассматриваю в зеркало свои порезы. Они выглядят чуть лучше, но все еще чувствительны. Обрабатываю те, которые достаю, не осмеливаясь попросить помощи у Влада. Ему сейчас не до меня.

Оглядывая себя в зеркало, и вспоминаю, что женские дни так и не наступили. Всему виной безумный стресс, в котором живу уже который день. И чем дальше — тем хуже.

Глава 13

Утром следующего дня просыпаюсь ни свет, ни заря. Не могу больше лежать и просто ничего не делать. Как и говорил Влад, сегодня — все кажется ужаснее, чем вчера. Первый шок прошел, и я буквально не понимаю — как жить дальше? Я теперь вдова, мне не нужно разводиться с Юрой. Но впереди организация похорон, а я в таком раздрае, что не знаю, за что и хвататься. Меряю чужую кухню шагами и жду пока проснется Влад. Мне нужно с ним поговорить. Он знает ответы на многие вопросы. С ним рядом я обретаю хоть какую-то почву под ногами. Вообще не представлю, что было бы — не познакомься мы с ним.

Наверное, до него долетают звуки моей паники и он заглядывает на кухню: трет помятое лицо и щурит сонные глаза.

— Танюш, половина седьмого только.… Не спится? — он прячет зевок в кулаке. — И мне кофейку, пожалуйста.

— Прости, что разбудила, — наливаю кипяток, но руки дрожат и часть проливается мимо кружек.

— Ничего, сегодня много дел. А я уснул за полночь на стопке документов. Надеюсь, мои слюни никого не смутят, — шутит он. Вяло улыбаюсь в ответ.

— Давай, спрашивай. Я же вижу — тебя прямо трясет, — перестает улыбаться Влад и садиться на табуретку. Ставлю перед ним кофе и устраиваюсь напротив.

— Мне нужно отзвониться в полицию, чтобы они знали, где меня искать. И придется назвать этот адрес. Ты не против? — начинаю с насущного.

— Не против, — качает головой. — И телефон тебе дам. Где-то завалялся старый кнопочный. И симка лишняя есть. Что еще тебя беспокоит?

— Похороны, — выдыхаю, будто ныряю в прорубь. Стараюсь не представлять, как выглядит Юра после падения с балкона.

— Сильно не торопись с этим вопросом. Сделают вскрытие, посмотрят на результаты. Дальше видно будет. Если все очевидно и загвоздок нет — сможешь тело забрать для захоронения. В целом, у тебя от трех до семи дней в запасе. Еще и с бумажками побегать нужно будет.

— Спасибо, понятно. А как мне дальше себя вести? Меня будут вызывать на допросы? Следственные эксперименты проводить?? — стучу пальцами по столу от нервов.

— Тань, не паникуй. — Накрывает ладонью мою руку. — Ты ни в чем не виновата. И то, что у вас случались ссоры еще ни о чем не говорит. Чтобы посадить человека — нужны улики повесомее, чем просто предположения. Сейчас ты свидетель и ничего более. Возьми себя в руки. Только так можно это пережить и двигаться дальше.

— Хорошо, спасибо, — шепчу сквозь слезы. Мне так страшно, что не передать словами. Держусь за Влада, как за единственную соломинку в бушующем море событий. — Что мне делать сегодня?

— Отзвонись полиции. Поговори с родственниками. Для начала со своими, затем и Юриных надо поставить в известность. Спроси у следователей на счет квартиры — когда можно туда вернуться или хотя бы вынести необходимое.

— А ты? Поедешь на работу? — не хочу оставаться одна.

— Да. И на работе показаться нужно, и к больницу заехать — узнать как Света. И с ее семьей встретиться — они уже в курсе аварии, но еще не знают про нас.

— Сочувствую, тебе тоже будет нелегко с ними общаться.

— Да. Как бы меня не выставили козлом отпущения, — озадачено выдает Влад.

— Обвинят в аварии?? Но ведь это не ты был, машина чужая…

— Да, но для расстроенных родителей разве это доказательства? Я уже представляю их лица, когда им скажу, что Света мне изменяла и теперь я хочу развестись, несмотря на ее нынешнее состояние.

— Хотела бы тебе как-то помочь, но у самой проблем — выше крыши.

— Знаю, Тань. Поэтому предлагаю вечером устроить посиделки с успокоительным чаем и обнимашками, — хмыкает, поглаживая пальчики.

— Дожить бы еще до вечера, — мрачно резюмирую, прежде чем мы разбегаемся по делам.

Стоило мне отзвониться по номеру в полицию, как меня тут же настойчиво приглашают зайти в райотдел. В этот раз со мной разговаривают другие мужчины в форме. Звания и фамилии не запоминаю: пульс стучит набатом в висках.

— Присаживайтесь, Татьяна, побеседуем, — следователь раскладывает какие-то бумажки на столе и вчитывается в них. Сначала идет стандартный опрос: полное имя, где родилась, назовите родителей, место работы.… Звучат еще с десяток ничего не значащих вопросов, пока мы не добираемся до сути.

— Где вы были в ночь….

— Что вы чувствовали, когда узнали, что муж вам изменяет…

— Характер ваших отношений: опишите словами….

Отвечаю уверено, помня о словах Влада: мне скрывать нечего, я ни в чем не виновата. Все проходит относительно гладко, пока следователь не спрашивает следующее:

— А вы знали о теневом бизнесе вашего мужа?

— Нет, — хмурюсь… Бизнес??

— И даже не подозревали, что у Юрия есть доход на стороне?

— Нет. Мы жили по средствам. Никаких излишков, роскоши у нас дома не имеется. Что за бизнес?

— Пластическая хирургия, — говорит следователь, цепко наблюдая за моей реакцией.

— Юра хирург-травматолог, к пластике не имеет отношения, — недоумеваю.

— Очевидно, он располагал нужными знаниями и успешно проводил ночные операции.

— Простите, но звучит как бред. Он ночью бабам делал грудь?? — не знаю почему, но это предположение меня разозлило.

— Нет, его операции были совершенно другого характера. Юрий Левкин «делал» новые лица для обеспеченных и непростых клиентов.

Молчу, пытаясь переварить информацию. Мой Юрка вместо дополнительных смен, тяжелых пациентов и даже вместо походов к Светочке — трудился в поте лица, кромсая лица? Что за??? Хочется ругнуться, но обстановка не позволяет.

— Вы что-то знали об этом? — повторяет вопрос следователь.

— Нет, — отвечаю максимально искренне. И он кивает.

— Я вам верю, Татьяна. Вы вполне могли служить отличной ширмой для такого ушлого дельца, каким был ваш муж. Идеальное прикрытие — чистая в плане закона супруга, которая никак не связана с его деятельностью. — Следователь рассуждает вслух, чуть постукивая ручкой по столу. — Возможно, он и не собирался вас ставить в известность. Копил на лучшую жизнь, или просаживал где-нибудь. Хотя в его крови не обнаружено никаких веществ, в чрезмерном употреблении горячительных напитков он не был замечен, но обзавелся любовницей. Как думаете — мог он тратить все деньги на нее? Учтите, что суммы ему перечислялись внушительные. Это не сотня и не тысяча долларов.

— Не знаю…., — я просто слушаю его, обалдевая от вскрывшихся подробностей. — Его… убили, из-за этой деятельности?

— Пока не установлено до конца, но вполне могли. Некачественно выполнил заказ, или захотел больше денег. Или наоборот, спрыгнуть с дела. Вариантов могут быть сотни. Я прошу вас не распространяться об услышанном за пределами этой комнаты, пока ведется расследование.

— А наша квартира? Я смогу туда вернуться? Мне совершенно негде жить, а у чужих людей я не могу оставаться вечно.

— Да, сегодня ближе к вечеру, думаю. Пока туда не ходите, не мешайте. Я вам позвоню. Подумайте на досуге, может что-то вспомните. Важна любая мелочь: оброненные случайно фразы, подслушанный разговор, сути которого вы не поняли изначально, странности, имена. И подпишите вот здесь — протокол сегодняшнего разговора.

Я киваю и ставлю подпись. Оказавшись на улице, не могу перестать думать о том, что узнала. Как Юра мог решиться на подобное? Перекраивать внешность уголовникам! Или кому он там помогал? Это совершенно не вязалось с его обликом уважаемого доктора. Впрочем, я и в измену не могла поверить, а она имела место быть. Совмещал приятное с полезным. И тут меня осенило: Света с ним заодно! Вот почему ее сбила машина, она что-то знала. А может и помогала Юре. Вот их и «убрали». Мысль кажется логичной, но я все еще сомневаюсь. Всегда можно об этом рассказать следователю, но что это даст? Света в коме, и пролить свет на эту историю не сможет. Зато к Владу будет больше вопросов, как и к родителям Светы. Всех затаскают по кабинетам. Не буду торопиться с выводами, тут нужны доказательства.

А еще мне интересно — а были ли деньги? И если были, то где они? Неужели он все спускал на Свету? Но она и сама не страдала — Влад обеспечивал всем необходимым. Какая-то бессмыслица. Куда ему столько денег? Почему никогда даже не заикнулся о стороннем заработке? Настолько не доверял? Или я и, правда, лишь ширма?

Глава 14

Сегодня на улице чуть теплее, чем вчера и я сажусь на лавочку в скверике, чтобы убить время и дождаться момента, когда можно будет вернуться в квартиру. Мимо меня снуют прохожие: мамочки с детьми, кто-то выгуливает собак, и просто спешащие по своим делам люди. Провожаю каждого взглядом, пытаясь понять, а у них есть свои секреты? Неужели все эти люди могут жить двойной жизнью, как делал Юра? Утром — примерный семьянин, вечером — пластический хирург для особых клиентов. Как в плохом кино!

Кручу в руках старенький мобильник, что выдал мне Влад. Надо бы позвонить маме. Господи, помоги!

— Алло! — доносится родной голос из трубки, и горло сжимает спазм. Я давно не виделась с ней, а последние события сильно потрепали мне нервы. И вот, я сижу, чуть не хлюпая носом, едва заслышав ее голос.

— Мам, это я, Таня, — беру себя в руки и стараюсь говорить бодро, чтобы не пугать ее.

— Ой, Танюшка! — восклицает она. — А я думаю, что у вас там стряслось: до тебя не дозвониться, трубку не берешь. У Юры вообще отключено. Ты как?

— Я — нормально, а вот Юра…, — не собираюсь плакать, но оно само получается.

— Доченька, что стряслось?? — в мамин голос закрадывается паника.

— Юра уме-е-ер, — плачу, прикрывая рот ладошкой. Мимо меня проходит какая-то бабуля, качая головой.

— Как умер? — у мамы что-то громко падает.

— Мам, ты в порядке? — приходит моя очередь пугаться.

— Д-да, — мамин голос едва слышно. — Уронила банку стеклянную. Как же так, Танечка??? Мы с папой сейчас приедем! Надо взять билеты на автобус. Пару часов и мы на месте.

— Мам, подожди, не торопись. Сегодня не надо. Тут все очень запутанно, — вытираю слезы и коротко пересказываю, что да как. Мама охает от ужаса, попутно ругая Юрку последними словами.

— Как он мог! — мама никак не успокаивается. — Ты погляди, какое дерьмо оказалось-то! А я ему свитерки вяжу, отец — хвастается мужикам, что зять у него: ни много ни мало — врач! А он!

— Мам, ну хватит! Ну, правда. О мертвых, сама знаешь: либо хорошо, либо никак.

— Ой, да! Упокой Господь его душу! Нет, ну каков паршивец! — начала по-новой.

— Мамуль, ты папе сама скажи, хорошо? Не могу еще раз повторять.

— Конечно! Танечка, а как же ты теперь там, а? Одна, без работы, еще и полиция! Может, вернешься домой? Вместе уж как-то справимся.

— Нет, мам. Не сейчас. Позже обязательно приеду. А пока следствие идет — я должна быть поблизости.

— За что нам такое-то, а, Танюш? — мама всхлипывает в трубку. Мы меняемся ролями: я ее успокаиваю, она — причитает.

— Отец, вернулся, — говорит другим тоном мама и сморкается в платок, — побегу встречу, заодно все и расскажу. Ты уж звони почаще, Тань! А то с такими новостями с ума сойти недолго.

— Хорошо, мам, обещаю. Целую, папе привет передавай.

Мама отключается, а я выдыхаю. Если с собственной матерью было так сложно объясниться, не представляю, как буду сообщать родителям Юры.

Задумываюсь о своих проблемах и вздрагиваю, когда ко мне обращается мужчина.

— Девушка, у вас все хорошо? — спрашивает, всматриваясь в лицо. На поводке у него рвется побегать кокер-спаниель.

— Что? — переспрашиваю, так как смысл не сразу доходит.

— Вы плакали? — спрашивает, и достает из кармана куртки влажные салфетки. Протягивает мне упаковку и не уходит, ждет ответа.

— Спасибо, тяжелый период в жизни, — принимаю от него салфетки и вытираю лицо. Наверное, вид у меня ужасный, если прохожие начинают предлагать помощь.

Мужчина понимающе кивает и наклоняется к псу, который продолжает вертеться как юла. Отстегивает поводок и он уносится вглубь парка рыжим клубком.

— Какой он у вас шустрый, — возвращаю салфетки и пытаюсь поддержать разговор с добросердечным мужчиной.

— Да, даже слишком, — хмыкает он и указывает на место рядом со мной. — Позволите?

— Пожалуйста.

Мужчина садится рядом и мы молча наблюдаем как веселится жизнерадостный спаниель, носясь туда-сюда вдоль дорожек.

Через какое-то время владелец собаки заговаривает, будто сам с собой, но я невольно прислушиваюсь.

— Его зовут Джек, — кивает в сторону пса. — Дочка назвала. Она очень хотела щенка. Мы с женой долго отказывались завести собаку, но к следующему дню рождения сделали ей подарок. Видели бы вы, как она радовалась! — его лицо озаряет тень улыбки, но ненадолго. — А потом ей ставят этот диагноз, и наша девочка тает на глазах. Смотреть, как умирает твой ребенок и не иметь возможности помочь…. Думал тогда, что все, это конец. Жена билась в истериках каждый день, пришлось поместить ее в клинику. Прошло уже больше года, как Машеньки не стало, а я продолжаю заботиться о ее питомце. Глупо скажете, но эти прогулки наполняют мою жизнь каким-то смыслом. Приходишь с работы, а тебя дома встречает собака. И не скажешь ему: я устал, не могу больше, не хочу с тобой идти. Заставляешь себя, шаг за шагом. Потом в больницу к жене. К родителям по дороге заглянуть — всем нужно уделить внимание. И так изо дня в день.

Он умолкает, а я не решаюсь посмотреть ему в глаза. Чужая боль потрясает до глубины души. Как и стойкость этого мужчины в одночасье потерявшего семью.

— Мы пойдем в магазин, — мужчина поднимается с лавки и подзывает пса. — Никогда не отчаивайтесь, хорошо? — он кивает мне на прощание и удаляется.

В очередной раз задумываюсь о несправедливости мира и превратностях судьбы, но додумать мысль мне не дает звонок.

— Татьяна? — спрашивает знакомый голос.

— Да!

— Следователь Корсиков беспокоит. Вашу квартиру отработали, если вы свободны — подходите. Передам вам ключи, и при мне сорвете пломбу.

— Да, спасибо. Через пятнадцать минут буду.

Буквально бегу домой, радуясь единственной хорошей новости за сегодня. Следователь отдает ключи под роспись и проходится со мной по комнатам.

— Все, как вы оставляли? — спрашивает у меня.

— Кроме беспорядка в ящиках, — киваю на вывернутые полки.

— Здесь не только наша вина, кто-то рылся в шкафах до приезда полиции.

— И что искали? — обхватываю себя руками, представляя как по квартире шастал убийца Юры.

— Не знаю пока. Склоняюсь к версии с деньгами.

— То есть, тот, кто их искал и не нашел — может еще вернуться? — мысль о собственной квартире больше не кажется привлекательной.

— Будем надеяться, что нет. Если, конечно, убийца не полный профан: кто же будет возвращаться туда, где уже наследил? Но на вашем месте я бы сменил личинку замка. И пригласил пожить родственников или друзей. И мы со своей стороны тоже присмотрим за квартирой.

— Спасибо, — провожаю Корсикова до дверей, где он задает еще вопросы.

— Вы подумали над моими словами? Вам есть что добавить?

— Нет.

— Хорошо, отдыхайте. И звоните в любое время.

Запираюсь на замок и цепочку, все равно не чувствуя себя в безопасности. Подтаскиваю к двери комод с обувью, и только после этого выдыхаю. Бреду в зал, чтобы впервые оказаться наедине с местом гибели мужа. Здесь что-то произошло, после чего его вытолкнули с балкона. Следов много, весь пол затоптан грязными ботинками. Не понятно — это следы мужа и еще кого-то, или сотрудников полиции? Понимаю, что глупо, но пытаюсь сама отыскать какие-то зацепки, вычленить детали из общего беспорядка.

Столик, к слову, практически убран. Все осколки сметены в кучу, а металлической конструкции не видно. То есть Юра приехал домой, принялся наводить порядок и тут кто-то приехал. Возможно, он подумал, что это я и бездумно распахнул двери. А там…. Там оказался кто-то, кому он задолжал услугу, или деньги, или бог весть что.

Закрываю плотнее балконную дверь, что бы в комнате стало теплее. Иду мыть руки и делаю напор погорячее — мне ужасно холодно и никак не согреться. От мыслей, от страха за собственную жизнь, из-за нависшей неизвестности.

До поздней ночи привожу в порядок нашу спальню, закрыв дверь в зал. Обещаю себе навести порядок там завтра, когда будут для этого силы. Почти в двенадцать вспоминаю, что нужно бы поесть. Из остатков сыра и сильно подсохшего хлеба сооружаю бутерброд. Запиваю фильтрованной водой из крана: я так устала, что нет сил дожидаться чайник. Уплывая в сон слышу, как пищит старенький мобильник Влада.

Я перезвоню… потом.

Глава 15

Просыпаюсь от настойчивой трели дверного звонка. А после вздрагиваю еще и от ужасающего стука. Кто-то тарабанит по двери кулаком.

Торопливо натягиваю халат и бегу к двери. Кажется, еще минута и дверь вылетит под напором.

— Кто там? — спрашиваю дрожащим голосом, прикидывая, что делать, если это — они. Кто они и сама не знаю, но трясусь от страха.

— Таня! Слава богу! Это Влад, — доносится приглушенный голос с той стороны.

Вздыхаю и начинаю разбирать баррикады у двери. Влад напугал до чертиков.

— Ты чего трубку не берешь? Живая? — вцепляется в мои плечи и всматривается в лицо.

— Живая и сонная, — бормочу смущенно. Зеленые глаза всматриваются с тревогой.

— Ты меня напугала. Едва дождался утра и прилетел сюда, — он отпускает меня.

— Прости, просто вчера был безумный день, и вечер. Пытаюсь привести квартиру в порядок, — указываю на творящийся вокруг бедлам.

— Помощь нужна? — тут же переключается он и засучивает рукава, будто собирается, и в самом деле, убирать.

— Перестань, — улыбаюсь и иду на кухню. — Кофе?

— Не откажусь, — соглашается и вешает куртку на вешалку. В целом ведет себя так, будто был здесь сотню раз. Есть такой тип людей: им комфортно, где бы они ни оказались.

Пока я кручусь у плиты, Влад подходит со спины и внезапно говорит:

— Больше так не делай, — в голосе ни намека на шутку. — Я очень перепугался за тебя. И соскучился, — добавляет. Обнимает меня со спины за талию, притягивая к груди. Не знаю как реагировать, поэтому стою столбом.

— Тань, — тянет он.

— Что?

— Долго будешь от меня бегать? — хмыкает мне в макушку.

— Не знаю, — честно отвечаю. Влад мне нравится, это факт. Но вот обстоятельства, которые вокруг нас складываются….

— А я знаю, — разворачивает меня лицом к себе. — Жизнь не заканчивается ведь, верно? Ты — свободна, я — тоже. Мы нравимся друг другу, даже больше. Меня к тебе тянет, — зарывается в мои волосы руками, а я лихорадочно соображаю: какой у меня должно быть видок!

— Все так сложно, опасно, неустойчиво, — все еще пытаюсь отступить, но Влад не дает шанса.

— И что с того? — шепчет мне в губы и целует. Сначала мне не очень нравится такая напористость. В моей голове куча запретов и установок, что это неправильно.

Но он умеет убеждать. Через пару минут я перехватываю инициативу, отмахнувшись от всех нельзя. Влад очень привлекательный, умный, забавный, классный одним словом. И обо мне беспокоится искренне. Что еще надо растерянной одинокой женщине?

Каким-то образом мы оказываемся в спальне. На пол летит мой халат, его свитер и брюки. Сверху приземляются пижама и трусики. И вся моя разумность и сдержанность. Вижу только зеленые глаза и настойчивые губы. Ласковые руки и очень-очень умелые остальные части. Одного раза нам мало, и мы идем на второй круг.

Влад дышит мне в плечо, сотрясаясь от оргазма. Запоздалая мысль о не надетой защите. Может, пронесет?

— Ну вот, а ты не хотела, — смеется он, закидывая руки за голову. Красивый и пользуется этим. Накидываю ему на бедра простынь и ложусь на живот рядом.

— Почему не хотела? — поддерживаю заданный тон. — Просто я девочка скромная и воспитанная. Ждала инициативы от джентльмена.

— Так надо было мне намекнуть. Джентльмен только «за».

— Запомню на будущее.

— А я тебе не дам забыть. Буду крутиться рядом и напоминать.

— Ну-ну, настойчивый какой! Тебе на работу не надо? — перевожу разговор.

— Надо, но и черт с ней. Могу я немного побыть с красивой девочкой наедине? А то всем что-то от нас надо, несправедливо. Когда для себя-то жить?

— Не знаю. Столько забот и проблем. Иногда думаю, вот бы отмотать все назад и просто прожить один обычный серый день без приключений.

— Понимаю, — он обнимает меня и гладит по плечам. — Но ты не одна. Я помогу всем, чем смогу.

— Спасибо, добрый мальчик! — шучу и щекочу его исподтишка. Влад начинает извиваться. Кто-то очень боится щекотки, чем я бессовестно пользуюсь.

Наша борьба заканчивается ожидаемо. Влад сидит на мне сверху, удерживая мои руки по сторонам.

— Знаешь, ты сейчас выглядишь особо соблазнительно, — сверкает глазами и наклоняется ниже. — Я даже придумал, как отомстить тебе за щекотку.

— Как же? — спрашиваю, вздыхая от предвкушения.

— Сейчас покажу.

Демонстрация проходит успешно, вызывая довольные стоны у обоих. Уставшие и довольные мы возвращаемся к остывшему кофе.

— Чем займешься сегодня? — спрашивает Влад у меня.

— Продолжу уборку, и надо решить несколько вопросов: позвонить родителям Юры, узнать цены в похоронном бюро. Сегодняшний день обещает быть очень неприятным. А еще, сменить замок. На душе неспокойно.

— Хочешь, заберу тебя на ночь? — предлагает Влад и я в сомнениях. Предложение заманчивое, но не слишком ли быстро у нас закрутилось?

— Давай для начала доживем до вечера, — хмыкаю.

— Ты, кстати, еще не была у меня дома. Родители скоро возвращаются, так что есть другой вариант для ночевки.

— В вашу со Светой квартиру я не хочу ехать, извини, — складываю руки на груди.

— Нет, у меня есть отдельное жилье. Доделываю там ремонт, собирался сдавать ее. Но видишь, как все повернулось. Пригодилась квартирка.

— Я подумаю, — уже мягче говорю. Но, кажется, Влада такой вариант не устраивает.

— Думай быстрей, до вечера не так далеко, — подгоняет меня. — Или я приеду сюда.

Он не оставляет мне вариантов и я качаю головой. Вот же наглость!

— Не забывай про телефон, а то я поседею раньше времени, — Влад допивает остывший кофе и неспешно одевается, будто нарочно дразнит хорошей фигурой.

— Иди уже, а то опоздаешь, — выпроваживаю его, как ворчливая жена.

— А поцелуйчик на прощание? — спрашивает он и смешно складывает губы трубочкой.

— Держи! — звонко чмокаю его в щеку и закрываю перед носом дверь. Влад громко хохочет, и его смех подхватывает эхо. Слышу как он уезжает на лифте и только после этого выдыхаю. А он настойчивый!

Весь день думаю о нем. Вот не хочу и не собиралась, но Влад не покидает мои мысли. В нем много хороших черт, и это привлекает. И его легкость в общении, и неприкрытый мужской интерес ко мне — все это подогревает наши странные отношения. А еще, мне гораздо спокойнее, когда он поблизости.

Квартира блестит чистотой и радует глаз привычным порядком. Уставшая, но довольная иду выбрасывать мусор. Бабульки у подъезда косятся, но ничего не спрашивают. И к лучшему. Не хочу ничего объяснять, оправдываться. Все равно уже додумали бог весть что.

Рядом с моей машинкой стоит авто Юры. Странно видеть его машину, будто он только вернулся домой и сейчас услышу знакомое: «Тань, я дома!» Подавив очередной вздох бреду обратно. Почти у самой подъездной двери меня догоняет старческий голос:

— Убила мужа и хоть бы хны! Мужик от нее выходил сегодня, красивый и молодой. Никакого стыда!

Глава 16

Меня захлестнула волна возмущения, и я хлопаю подъездной дверью со всех сил. Так и думала, что соседи во всем меня обвинят! Знали бы они, как мне страшно на самом деле, и как сильно сожалею, что с Юрой так получилось.

Вопрос с родителями мужа все еще не решен и я никак не могу себя заставить им позвонить. Наверняка они уже в панике. Юра часто приезжал и звонил матери, а тут — тишина несколько дней.

Нахожу свой смартфон, что давно разрядился в сумке. Подключаю к сети и запускаю его. Так и есть! Десяток пропущенных звонков, сообщений. От бывшего начальства в том числе.

Собираюсь с духом и звоню свекрови. Как найти нужные слова? Что говорить?

— Таня! — раздается голос Анны Ивановны. — Что у вас там происходит? Почему никто трубку не берет? Юра не отвечает и не звонит. Вы в порядке?

Сыпет она вопросами, и я понимаю, что вот так, вывалить на нее новость о смерти сына будет слишком жестоко, поэтому спрашиваю.

— Анна Ивановна, вы дома?

— Дома, конечно.

— Я заеду через полчаса.

— Хорошо. А Юра?

— Он… не приедет. Я вам все расскажу, но не по телефону, — меня всю трусит от волнения. Свекровь молчит в трубку. — Скоро буду.

И отключаюсь, прежде чем она успела еще что-то спросить. Врать не хочу.

Спешно одеваюсь, подсознательно выбирая темные вещи. Прокручиваю в голове варианты: как и что сказать Юриной маме, но все слова кажутся ужасающими и неподходящими.

Прохожу мимо бабок на лавочке и одариваю тяжелым взглядом — пусть только попробуют еще пикнуть, и я за себя не ручаюсь. Сажусь за руль своей машинки. Уже неделю стоит без дела, я даже соскучилась по вождению.

Родители Юры живут на другом конце города, поэтому мы видимся не часто, да и не такие у нас теплые отношения, чтобы в гости к друг другу ходить. Анна Ивановна тяжелый человек. У нее на все свой взгляд и переубедить ее в чем-либо невозможно. От того как следует правильно чистить картошку до манеры поведения и разговора. И я плохо вписываюсь в ее представление об идеальной жене. Юра умел сгладить углы, когда мы бывали у родителей дома. Свекр — Виталий Леонидович, более лояльный и простой в общении, но сильно под каблуком у жены, от него поддержки ждать не приходится.

Паркуюсь недалеко от нужного подъезда и пытаюсь унять дрожь. Надо идти, подняться на этаж и рассказать. Боже, помоги!

Едва прикасаюсь к звонку, как дверь распахивается. Такое впечатление, что Анна Ивановна все это время стояла у входа. Открываю рот, чтобы поздороваться, как свекровь прижимает руки ко рту.

— Он умер, да?

Поражаюсь ее догадливости и чуткости, но она мать и этим все сказано. Киваю и прохожу мимо, в квартиру. Свекровь заходит следом: ни жива, ни мертва. Лицо белое и челюсть дрожит.

— А я как чувствовала, что что-то стряслось. Два дня сердце не на месте. Виталик надо мной смеялся, а я знала! Знала! — она прижимается лбом к кухонному пеналу и заходится в слезах.

— Анна Ивановна, мне очень жаль, — обнимаю ее за плечи, пытаясь как-то утешить. Господи, это ужасно! Не должны родители хоронить своих детей, пускай и взрослых.

Из зала выходит свекр. Смотрит на меня выжидающе, переводит взгляд на жену и будто не верит своим глазам.

— Танюш, как же это? — разводит растеряно руками и его глаза наполняются слезами. — Юрка, сыночек!

Он плачет: громко, всхлипывая и размазывая по лицу слезы. Невыносимо смотреть как им больно и плохо.

Я отхожу к окну. Ничего не вижу, так как картинка смазывается из-за слез. Что же ты, Юра, а? Принес такое горе родителям, мне, лишился жизни.… Неужели оно того стоило? Неужели все деньги мира стоят родительских слез?

За спиной охает свекровь. Это Виталию Леонидовичу стало плохо и он держится за сердце.

— Таня, в аптечке таблетки! — Анна Ивановна усаживает мужа на табуретку, а я роюсь в шкафчиках.

— Что давать? — я в растерянности. Аптечкой в нашей семье всегда заведовал Юра, а я вообще не понимаю — что и отчего принимать.

— Сердечные. Вон, в коробочке.

Дрожащими пальцами выковыриваю парочку белых таблеток и наливаю воды. Еще не хватало, что бы удар хватил свекра.

— Пей, Виталик! — строго говорит свекровь. Эта способность — быстро действовать в сложной ситуации, передалась Юре от мамы. Она даже в сильнейшем стрессе умеет взять себя в руки. Через десять-пятнадцать минут Виталию Леонидовичу становится легче, и мы выдыхаем. Опускаюсь на стул рядом, чувствую полнейшее моральное опустошение. Родители Юры сидят со скорбными лицами.

— Как это произошло? — сухо спрашивает свекровь, но я вижу, каких усилий стоит эта отстраненность.

— Скорее всего, Юру убили, — слова падают, как молот по наковальне. Родители вздрагивают, не ожидая подобного ответа.

Глава 17

— Скорее всего, Юру убили, — слова падают, как молот по наковальне. Родители вздрагивают, не ожидая подобного поворота.

— Кто убил? — свекр опять белеет лицом и я боюсь, что скорую все-таки придется вызывать.

— Полиция выясняет, — пожимаю плечами, памятуя о том, что никакую лишнюю информацию нельзя распространять. Даже близким.

— Кому мог помешать Юрочка? Он же такой правильный! Дом-работа-дом, — восклицает Анна Ивановна и вскакивает с места. Ходит туда-сюда, заламывая руки.

Я молчу, не представляя как рассказывать о разрушенном браке, да и стоит ли? Пусть об остальном сообщит полиция. Сижу еще минут десять, выслушивая причитания свекрови и горестные вздохи свекра. Не могу больше! Мне самой паршиво — не передать словами, а рядом с убитыми горем родителями не становится легче. Скомкано прощаюсь, договариваясь держать родителей в курсе — когда выдадут тело на руки.

Выбегаю на свежий воздух и глубоко дышу. Господи, так и до панических атак недалеко. Невыносимо! В моей жизни не осталось ничего привычного и стабильного, и я не успеваю адаптироваться к новой реальности.

Кручу в руках телефон, сомневаясь: звонить или нет? И все же набираю номер, который уже заучила наизусть.

— Танюш, что-то случилось? — голос Влада приглушенный. Наверное, я невовремя.

— Нет, все в порядке. Просто нужно было услышать твой голос. Теряю связь с реальностью, — пытаюсь шутить, а у самой слезы на глаза наворачиваются.

— Если потерпишь еще полчасика, то я тебя заберу, и поедем кататься по городу. Придумай чем занять вечер.

— Хорошо, спасибо.

Влад отключается, очевидно, занят с клиентами. Запрокидываю голову, чтобы не расплакаться. Устала от эмоциональной встряски, неизвестности, опасности. Просто устала.

Иду к машине, но меня отвлекает звонок. Следователь, опять.

— Алло, — настороженно отвечаю. Его звонки не предвещают ничего хорошего.

— Татьяна, добрый день! Корсиков беспокоит.

— Да-да, слушаю.

— Вы знали, что на вашего мужа оформлена ячейка в банке?

— Нет.

— Так и думал. Ставлю вас в известность. Как получите все документы по смерти, оформляйте наследство. И если будет желание — поделитесь со следствием, что там хранится.

Про желание, это он, наверное, пошутил. Так как звучит фраза скорее как приказ, а не просьба. Я молчу, переваривая новую информацию.

— Таня, вы еще здесь? — чуть мягче спрашивает Корсиков.

— Да.

— Будьте осторожнее.

— Вы что-то узнали? — сердце испуганно екает.

— Нет, скажем так, дружеский совет.

— Спасибо, — я растерянна и напугана. Даже начинаю озираться, в поисках подозрительных личностей поблизости. Но двор живет своей тихой, ничем не примечательной жизнью. И только у меня ладони холодеют от страха.

Подъезжаю к дому одновременно со Владом. Бабульки на лавочке активно глазеют. Надо что-то с этим делать, делаю мысленную пометку.

— Тань, я чуть раньше освободился, — бодро вещает Влад и наклоняется ко мне, чтобы поцеловать в щечку.

— Не надо, — я отклоняюсь, поглядывая на бабок.

— Что-то не так? — он хмурит лоб и выглядит растерянным.

— Соседи, — киваю в сторону неусыпного контроля на лавочке.

— Ах, это! — он усмехается. — А тебе не все равно, что они подумают?

— Нет.

— Ну как знаешь, — Влад продолжает веселиться, а мне непонятна его реакция. Что смешного?

— Мне нужно переодеться, — говорю ему без тени улыбки и иду к подъезду. Влад идет следом, а я мысленно костерю его, на чем свет стоит. Не мог подождать меня в машине? Или на улице?

— Добрый день! — звонко здоровается он с бабками, а те аж задыхаются от любопытства. Ловким движением выуживает несколько глянцевых визиток и раздает их старушкам. — Дипломированный адвокат, обращайтесь. Вдруг и ваших родных кто-то выбросит из окошка.

Под гробовое молчание мы заходим в подъезд. Перекошенные лица бабулек все еще стоят у меня перед глазами, и я давлюсь смехом, стараясь не расхохотаться в голос.

— Ну вот, а ты переживала, — говорит довольный Влад и целует меня в щеку.

— Зачем ты устроил это представление?

— Ты же видела, как им интересно — кто я и зачем прихожу так часто. Я удовлетворил их любопытство. И немножечко напугал, чтобы на тебя не думали всякое. Кто молодец? Я — молодец!

— Ну, ладно-ладно, молодец! — соглашаюсь, позволяя себя увлечь в кабинку лифта. Едва створки закрываются, как Влад привлекает меня к себе, поглаживая руками по бедрам и талии. Его глаза горят тусклым зеленым цветом в неверном свете лифтового освещения, и я в очередной раз думаю, что от них невозможно отвести взгляда. Колдун, да и только!

— Скажи, что я тебе нужен! — шепчет мне в висок, прокладывая дорожку невесомых поцелуев.

Не могу сказать этого, так как не чувствую. Мне все время кажется, что он сильно торопит события. Но при этом сложно устоять перед его обаянием. Да и рядом с ним чуть легче дышится.

От необходимости ответа спасает лифт, который останавливается на нужном этаже. Я первой выхожу и начинаю копаться в сумке в поисках ключа. Влад молчит за спиной, больше ничего не спрашивая и не требуя. Мне неловко перед ним, но и врать не хочу.

Наконец-то ключ найден и дверь поддается.

— Подожди меня на кухне, я быстро.

Скрываюсь в спальне, где лихорадочно начинаю выбирать одежду «на вечер». В голове ни одной идеи, куда можно сходить, поэтому надеваю простую белую блузку и плиссированную юбку до колена. Некстати вспоминается, что Юре очень нравилась эта юбка. Желание пройтись и проветриться пропадает в один миг. Захлопываю створки шкафа с твердым намерением никуда не идти.

— Прости, Влад, но я останусь дома, — складываю руки на груди.

— Поэтому так оделась? — хмыкает он. Его ничем не смутить. — Ждешь кого-то другого? — продолжает шутливый допрос.

— Нет, глупости! — отмахиваюсь. — Просто вспомнила мужа и …, — развожу руками. Что тут объяснять и так все понятно.

— А если бы он был жив, и сейчас продолжал шуры-муры с моей Светой, то как? Пошла бы?

Напоминание об измене обжигает сердце. Да, из-за смерти Юры я слишком размякла, практически простила ему все. И даже сожалею, что все так повернулось. Но тут Влад прав. Брак был растоптан раньше, чем произошла трагедия. Так почему я должна блюсти траур или сидеть взаперти?

— Ладно, едем. Но куда — придумывай сам.

— Не вопрос, — Влад отталкивается от подоконника, на который облокачивался и подходит вплотную. — Очень надеюсь убедить тебя сегодня расстаться с блузкой. Любопытно заглянуть под!

— Ты ведь уже все видел! — вспыхиваю от его слов.

— У меня короткая память, — ласково поправляет локон, что выбился из прически. — Надо освежить воспоминания.

Вот же! Слов нет. Змей искуситель и Казанова в одном флаконе! Есть в нем некая чертовщинка и изюминка, что раз за разом меня цепляет, и не хватает сил оттолкнуть его.

Глава 18

Влад привозит меня в ресторан, где нас вкусно и сытно кормят, а затем он предлагает.

— Пойдем, потанцуем!

Звучит приятная мелодия, и некоторые пары действительно вальсируют неподалеку. В танцах я не сильна, да и как-то лень. Поэтому качаю головой.

— Тань, ну не будь такой скучной, идем! — Влад тянет меня за руку и мне ничего не остается, как последовать за ним.

Моих умений хватает на то, чтобы стоять, переминаясь с ноги на ногу. Влад поглаживает руками чуть ниже лопаток и сквозь тонкую ткань блузки его прикосновения чувствуются отлично. Я расслабляюсь, позволяя себе насладиться моментом. Неяркий свет, музыка, красивый мужчина — все это здесь и сейчас. А вот завтра, я опять окунусь в свою реальность, и буду заниматься документами, похоронами, беседами со следователями и прочим. Идиллию прерывает знакомый женский голос:

— Таня?

Всматриваюсь в лицо женщины, что танцует рядом со своим спутником. Только не она! Однокурсница Юры. Одна из немногих с кем мы вообще общались. Моих немногочисленных друзей муж сумел задвинуть подальше. Но раз в году мы принимали у себя его знакомых — бывших однокурсников и коллег.

— Привет, Кать! — здороваюсь, чувствуя себя крайне неуютно. Сейчас посыпятся расспросы.

— А где Юра? — бьет она в лоб, рассматривая во все глаза Влада.

— Присядем? — предлагаю, указывая на наш столик. О смерти друга не сообщают вот так, между делом.

Катя недовольно морщится, но что-то говорит своему мужчине. Тот понимающе кивает и отходит. Она идет за нами. Влад ставит еще один стул для новой знакомой.

— Присядь, Кать, — жду, пока она усядется. На лице у нее все написано — уже меня осудила и навесила ярлык изменщицы. — Юры больше нет. Мне очень жаль.

Говорю стандартную фразу и вижу, как ее перекашивает.

— Что ты такое говоришь? Я же видела его дней пять назад! — говорит и осекается, пряча глаза. Очень интересно! И эта туда же??

— Это случилось совсем недавно, — как же надоело всем объяснять, оправдываться. Юра умер, а мне разгребать эти проблемы с его друзьями, любовницами или кто они ему! — И при каких обстоятельствах ты его видела? Может это поможет в расследовании убийства? — спрашиваю, совсем как следователь. Влад удовлетворенно кивает, наблюдая за реакцией Кати.

— Убийства?? Я здесь не причем! — она то бледнеет, то краснеет. — И вообще, мне пора.

Катя порывисто встает, едва не опрокинув стул. Мы с Владом провожаем ее взглядами. Еще один вечер безнадежно испорчен.

— Сколько еще секретов хранил мой муж? — задаю риторический вопрос. А у самой такое впечатление, что меня в чан с дерьмом окунули по самую макушку.

— Мне жаль, — Влад протягивает руку, и я вкладываю ладонь. Он, как никто другой понимает, что я чувствую. Вспоминаю о Свете, и перевожу разговор. — Как Светлана? Не пришла в себя?

— Нет, пока все без перемен.

— Виделся с ее родителями?

— Да, — Влад морщится. — Они в шоке и в истерике. И даже не пойму от чего больше: из-за ее нынешнего состояния, или от того, что я сказал про развод. Ты бы слышала, что ее мать мне орала! Сказала, что это я во всем виноват. Недостаточно уделял внимания жене, вот она и пошла искать тепло в чужих объятиях. Такой бред!

— О, Господи! Ну да, для родителей — их дети непогрешимы. И только мужья-жены плохие, никчемные, недостойные их славного отпрыска.

— А ты общалась с родителями Юры?

— Да, это было ужасно. Свекр чуть на тот свет не отправился оттакой новости. Свекровь молодец, держится. Про измену не смогла сказать, это как добить. Рука не поднялась.

— Тань, ты слишком мягкая и жалостливая, — качает головой Влад, поглаживая мою руку. — Перестань все через себя пропускать. Так нельзя!

— Не могу по-другому. Иначе это уже буду не я.

— Вот за это ты мне и нравишься, — усмехается он. Опять наш разговор куда-то не туда повернул.

— Давай пока немного притормозим, — начинаю, но Влад тут же перебивает.

— Тань, а чего ждать? Высиживать? Думаешь, за это время что-то кардинально поменяется? Я ведь не замуж тебя зову, просто хочу быть рядом. Разве это плохо? — он всегда умеет подобрать нужные слова, и я опять соглашаюсь с его доводами. Но внутренне — чувствую протест.

Видя, что я молчу, он продолжает.

— Я постараюсь сильно не напирать. Просто мне легко с тобой и хорошо. И да, я очень одинок. Привык о ком-то заботиться, волноваться. А Света нанесла мне такой удар в спину, что я не могу даже смотреть в ее сторону и никогда не прощу. Ты — другая. Мягкая, добрая, искренняя. Эталон женственности.

Я краснею от таких откровенных комплиментов. По-моему это не назвать «не напираю».

— И не жду каких-то шагов с твоей стороны. Мы же можем просто видеться иногда? — спрашивает он под конец своей пламенной речи.

— Можем. Но я все еще в шоке от происходящего и иногда мне нужно чуть больше личного пространства. Понимаешь?

— Да. Обещаю его не ущемлять. Идет?

— Ладно, — выдыхаю и забираю руку. Хочется побыть одной, но тут сбежать некуда. Поэтому делаю вид, что мне очень хочется пить, чтобы избежать дальнейшего разговора.

Глава 19

— Слушай, а что с имуществом? — спрашивает Влад, поглядывая на меня поверх чашки с крепким кофе. Эта страсть к кофейным напиткам у нас одна на двоих.

— Мм? — ушла в себя и не сразу понимаю, что он имеет в виду.

— Ну, ты же теперь единоличный держатель всего вашего семейного имущества. И тот счет.… Помнишь, упоминала — деньга на отдых?

— Да, а что? — все еще не пойму, куда он клонит.

— Ты его проверяла? Что с ним? Ты не подумай ничего такого, просто о тебе беспокоюсь. Жить-то за что-то надо, — повисает пауза. Червячок внутри точит, что это неспроста.

— Как-то не до этого было, да и там все на Юру оформлено. Пока на руки не получу документы о смерти, не смогу вступить в наследование. И вообще, как поняла — все через суд. Да? — спрашиваю, а у самой совершенно другие мысли крутятся. Почему спросил? Именно сегодня, когда выяснилось, что у Юры ячейка открыта. Паранойя берет вверх, и я начинаю даже Влада подозревать в причастности к этой истории. Что кажется верхом безумия, но все же…

— Да, конечно. Но это не так долго, на самом деле. Собираешь пакет документов, подаешь заявление. Ждешь месяц-полтора решение суда и потом можно дуть в банк, за денежкой, — усмехается он, но мне кажется, что он излишне напряжен. Или это только мое воображение? — Могу помочь собрать все необходимое.

— Да-да, спасибо! — соглашаюсь, а внутри все холодеет. Что я знаю о нем на самом деле?? Некстати подкатывает тошнота. Да такая сильная, что я буквально подскакиваю из-за стола и несусь в дамскую уборную.

Меня выворачивает раз за разом. Еда казалась такой свежей и вкусной. С голодухи съела больше обычного. Вот и сорвала желудок! Дура! Жадность до добра не доводит. Привожу себя в порядок и выхожу из туалета.

— Таня, ты в порядке?? — Влад заглядывает мне в глаза. Стыдно, блин!

— Да, все хорошо. Просто чем-то отравилась, не бери в голову.

— Отравилась? Так, сейчас же переговорю с администратором. Пусть пояснят — чем таким кормят своих клиентов, что плохо становится. — Он настроен решительно и вертит головой в поисках девушки-администратора. Мне жутко неловко из-за своего слабого желудка и обжорства.

— Влад, не надо. Они не виноваты. Просто жирная подливка к мясу, а я весь день ничего не ела, — виновато развожу руками и радуюсь, что администратора не видно. Не хочу становиться виновницей скандала.

— Специально голодаешь? — хмурится. — Так и знал, что тебе жить не на что! Поэтому и вспомнил про Юрин счет. Ты же гордая, у меня не попросишь. Но я и сам хорош, надо было догадаться. Вот, — достает бумажник и начинает отлистывать тысячные купюры. — Здесь десять тысяч. На несколько дней хватит, а дальше будем думать.

Складывает банкноты пополам и вкладывает мне в ладонь.

— Влад, прекрати! Я не возьму! Итак, уже должна, как земля колхозу. Ты меня столько раз выручал, что…

— Отказ не принимается! Не хватало еще голодных обмороков.

Мне кажется, что он даже рассердился на меня не на шутку. Наличных у меня и, правда, мало осталось. Но на пару дней хватит, если экономно расходовать. А что там дальше — я пока не заглядывала. Все было не до этого. И мне, по идее, должны вернуть Юрины вещи. А там — его зарплатная карта. Как-нибудь проживу. Последние дни вообще не могла думать о каких-то насущных мелочах, деньгах. Это кажется таким неважным, второстепенным. А вот то, что мужа больше нет — давит плитой. И не просто умер, сам по себе. А кто-то ему помог. Мороз пробегает по коже, и я передергиваюсь.

— Тебе еще плохо? — переспрашивает Влад. Мои движения не укрылись от его взгляда.

— Намного лучше, но хочется на свежий воздух.

— Поддерживаю. Давай пройдемся!

Я киваю и жду у входа, пока Влад расплатиться. Деньги, которые он мне всучил — жгут руки. Да, мне сейчас действительно не помешает финансовая поддержка, но как отдавать? Ощущение, что я погружаюсь в долговую яму, не отпускает. Надеюсь, что его помощь бескорыстная и без далеко идущих планов. Если он, таким образом, надеется меня привязать, то придется объяснить, что это — дохлый номер. Как бы я ни нуждалась, мое искреннее расположение не купить. А как только встану на ноги, обязательно верну все до копейки. Успокоив себя немного, прячу деньги в сумочку.

Влад подходит ко мне и улыбается:

— Идем, развеемся немного.

Мы оставляем машину у ресторана и просто бесцельно шагаем по центральным улицам города. Весна постепенно дает о себе знать и сегодня на удивление теплый вечер. На улице много молодежи, мамочек с колясками, мальчишек на велосипедах. Пропускаю сквозь себя шум улицы, запахи загазованного города и на душе становится легче. Привычная суета успокаивает, дает ощущение надежности и стабильности.

Влад ловит мою ладонь, и большую часть пути мы идем за ручку. Совсем как юные влюбленные.

— Как ты? — нарушает молчание первым.

— Сейчас — хорошо, — дарю ему ответную улыбку. Мое настроение как маятник: меняется с полной апатии и безысходности до радостной эйфории. Обычно мне такое не свойственно, но жизненные неурядицы, смерть Юры, как и его предательство — что-то во мне изменили. Я стала ловить редкие «счастливые» моменты, чтобы хоть немного насладиться жизнью. Пусть этот миг только здесь и сейчас. Эгоистично? Кто-то мог бы сказать. Ну и пускай! Слишком тяжело нести все это в себе. Молчать, терпеть, прогибаться под весом. Проще отмахнуться от проблем на час, два, или целый вечер. И пожить для себя.

— Ты задумчивая сегодня, и немногословная, — подмечает он.

— Да, прости, — извиняюсь на автомате. — Наверное, я не самый приятный собеседник в последние дни.

— Глупости. Ты устала, тебе страшно и одиноко. Это нормальная человеческая реакция. Ты вообще держишься отлично: никаких истерик, битья посуды, обмороков и прочего.

— Нет, ну это совсем не в моем духе. Хотя… Парочка истерик все-таки была, — вспоминаю ночевки у Влада и собственные слезы.

— Это уже в прошлом, — Влад останавливается и указывает рукой на панельный дом вдоль дороги. — Раз мы и так оказались здесь — зайдем?

В его глазах лукавая смешинка и мягкие лучики-морщинки придают взгляду особое очарование. На секунду подвисаю, засматриваясь на него.

— Куда зайдем? — доходит запоздало до меня.

— Когда ты так смотришь на меня…. Хочется тебя утащить в свою берлогу насильно и не выпускать, — он притягивает меня ближе к себе, не смущаясь посторонних глаз. — Ты — как олененок Бемби с огромными глазами.

— То есть, я — олень? — хмыкаю и упираюсь ладонями в грудь.

— Очень очаровательный олененок, или трепетная лань. Так пойдет? — Влад наклоняется к моему лицу, и я знаю, что за этим последует. Он меня поцелует. Поэтому выворачиваюсь, и его губы лишь вскользь проходятся по щеке.

— Влад, здесь люди! Неудобно.

— Да? Не знаю, а мне — нормально! — он приобнимает меня за плечи и тянет в сторону дома. — У меня там неплохо, правда, местами неубрано — ремонт! Идем, Танюш. Тебе точно нужно сменить обстановку на эту ночь!

Глава 20

Квартира Влада оказывается просторной и светлой. Ремонт дорогой, броский, но незаконченный. Под пленкой по углам расставлена мебель. И только в одной комнате все доведено до ума — в спальне.

— Как тебе здесь? — спрашивает он, пропуская вперед.

— Красиво, но даже страшно присаживаться. Вдруг что-то испорчу, зацеплю.

— Не бойся, все продумано, закреплено как надо. А кровать какая! Толком еще и не пользовался ею, — Влад подначивает меня и хлопает ладонью по покрывалу. — Надо испытать.

Снова он торопит события, и я чувствую себя неловко под его ярким пронзительным взглядом.

— Почему еще не закончил ремонт? — намеренно заговариваю на постороннюю тему.

— Небольшая финансовая заминка, — поясняет Влад. — Вот, выиграю еще пару дел, и можно будет продолжать. Ремонт мне уже встал в копеечку, но зато здесь все сделано, как я хотел.

— Даже страшно представить, сколько стоит этот спальный гарнитур… — бормочу под нос, прикасаясь к красивым фигурным ручкам на шкафчике.

— Лучше не знать, — хмыкает в ответ. — Ты можешь остаться у меня, и не возвращаться в свою безрадостную квартиру. Всем необходимым обеспечу, и даже могу наведываться к тебе на адрес, чтобы ты была спокойна.

Ничего себе! Вот это предложение. С чего бы вдруг? Мне нравится моя квартира, несмотря на печальное происшествие, что случилось там. Все-таки это мой угол, пространство, где я могу расслабиться и побыть собой: уставшей, заплаканной, одинокой. Здесь же, все кричит о роскоши и не сказать, чтобы мне это сильно нравилось. Красиво, но чуждо и холодно.

— Мне нравится моя квартира, — пожимаю плечами, проглатывая замечания Влада.

— Опять давлю, да? — он встает с постели и в два шага сокращает между нами пространство. Его руки теплые и настойчивые, притягивают к груди, прикасаясь к плечам, лопаткам, поглаживают шею. Большим пальцем очерчивает вырез блузки.

— Танюш, расслабься. Я хочу позаботиться о тебе, окружить комфортом, доставить удовольствие.… Позволишь?

Влад ждет ответа, не переходя к дальнейшим действиям. Смотрю в его глаза, пытаясь решить для себя: могу ли я ему доверять? Как узнать — что у него в голове? О чем думает? Искренне ли беспокоится? Или просто решил развлечься с попавшей под руку наивной дурочкой?

— Ты очень красивая, — гортанным голосом практически шепчет. От этого по коже ползут мурашки. Мое собственное тело предает меня, помня, что сулят его руки и губы.

Мои колебания Влад решает просто: целует, сметая все сомнения прочь. Из долгого и тягучего поцелуя рождается буря эмоций и ощущений. Мне становится жарко и хочется продолжения. Опять забыть, кто я и с кем нахожусь. Урвать еще немного сладких мгновений для собственного удовольствия.

— Такой страстной ты мне больше нравишься, — бормочет мне в губы и подхватывает на руки. Относит к кровати, как новобрачную. От нахлынувших ассоциаций я нервно смеюсь.

— Что смешного? — спрашивает, не забывая при этом расстегивать пуговки на моей блузке.

— Ничего такого, — качаю головой. — Просто глупости в голову лезут.

— Ладно, так уж и быть: смейся надо мной сколько угодно, потом выпытаю.

Влад быстро избавляется от одежды и радует мой взгляд подтянутой фигурой.

— Долой трусики! — шутит он, намереваясь стянуть с меня белье. Но в самый неподходящий момент начинает трезвонить телефон. — Нет-нет-нет, только не сейчас, — подмигивает мне и наклоняется к своим брюкам, чтобы заглушить мобильный.

Мне не видно его лица, зато отчетливо слышно как меняется его голос.

— Тань, прости. Срочное дело.

Влад хватает с пола одежду и начинает в ускоренном темпе одеваться. Я лежу в полной растерянности, наполовину обнаженная.

— Ты куда? — успеваю крикнуть ему в спину, прежде чем он вылетает из спальни.

— Никуда не уходи, я скоро вернусь! — прилетает в ответ.

Сажусь на кровати и прислушиваюсь к звукам. Хлопает входная дверь и наступает тишина. Какого черта происходит??

На меня накатывает волна раздражения. Вечер все-таки испорчен. Нет, я так не могу. Едва ему доверюсь, как он срывается с места и исчезает. Кто бросает полуголую девушку и убегает по делам? Что за срочность такая?

Одеваюсь и подбираю сумочку, что бросила у входа. Неужели Влад, в самом деле, думает, что я буду сидеть и ждать его. В одних трусиках!

Ключей он мне, разумеется, не оставил, но дверь отлично захлопывается. Выхожу на улицу в самом мрачном настроении. Затем трясусь в троллейбусе, так как маршрутку в это время дождаться нереально.

Когда подхожу к своему подъезду, от стены отлепляется тень. Сердце испуганно екает. Фонарь, как назло, не работает и мне не видно лица. Кто это??

Глава 21

— Татьяна, это несерьезно! — раздается знакомый строгий голос, и я могу выдохнуть. Следователь Корсиков.

— Вы меня напугали до дрожи в коленях, — не сдерживаюсь от укора. Что за мода прятаться по углам возле моего подъезда?

— Наверное, недостаточно вас напугали жизненные обстоятельства, — хмурится следователь и тянется к карману, а потом одергивает руку.

— Дурацкая привычка, — бормочет под нос.

— Какая? — мне немного любопытно и не так страшно, если разговариваешь о посторонней ерунде.

— Бросаю курить, но рука сама тянется. Но мы сейчас не об этом. Вы, почему не дома в темное время суток?

Чувствую себя нашкодившим ребенком перед строгим родителем. Хотя мы практически одного возраста. Корсиков выглядит немногим старше меня.

— Я не обязана сидеть взаперти всю оставшуюся жизнь. У меня были дела.

— Знаю я ваши дела, — машет рукой следователь и снова тянется к карману. Достает ручку и мусолит в руках. Сила привычки в чистом виде.

— Следите за мной? — спрашиваю с вызовом. Мне не нравится, что каждый мой шаг контролируется кем-то.

— А вы как думали? Следствие идет, отрабатываем все версии. Ваш… кхм, друг — один из главных подозреваемых, между прочим. Влад вам что-то рассказывал в последние дни? О себе, о работе, об окружении? Заметьте, это неофициальный разговор. Интересуюсь ПОКА по-дружески, так сказать, — Корсиков сверлит меня взглядом и в вечерней темноте его глаза кажутся черными провалами без белка. Жутковатое зрелище.

— Ничего особенного. Знаю, что он ходит каждый день в свою контору юридическую и все.

— Странности? Привычки? Неадекватные реакции? Дайте мне хоть что-нибудь, — практически умоляет Корсиков, при этом оставаясь суровым полицейским. Интересное сочетание.

— Он интересовался нашими с Юрой счетами в банке, — все-таки решаюсь и признаюсь в своих страхах. — Мне показалось, что слишком сильно интересовался, но старался не подать виду. Даже помог деньгами.

Следователь подается вперед, превратившись в гончую, что напала на след.

— Еще что-нибудь?

— Его жена…

— Светлана? — удивленно вскидывает брови Корсиков.

— Вы не думаете, что Влад мог… — не знаю, как высказать вслух чудовищную догадку, которая может оказаться дорогой в никуда, и я просто оговорю порядочного человека.

— Убить? Желать смерти? — заканчивает он за меня. — Конечно, думал, и даже больше вам скажу — уверен, что эти события связаны.

— Вы проверяли, где Влад находился в момент наезда на жену?

— Да, он чист в этом плане.

— А в ночь гибели Юры? — задаю вопрос и не хочу знать ответ. Если Влад — убийца, то выходит, что я спала с чудовищем. Нет-нет, только не это. Не может быть такого жуткого совпадения.

— Вы же утверждаете, что той ночью вы были вместе. Ночевали в одном доме. Вы — его алиби, как и он — ваше, — качает головой Корсиков. — Видите, как это плохо выглядит на самом деле?

Он на автомате подносит ручку ко рту, и тут же убирает ее в карман.

— В ту ночь мне было очень плохо. От порезов лихорадило, я практически ничего не помню. Влад ухаживал за мной, но с утра его не оказалось дома.

Внутри все холодеет. А если.… Нет, я даже думать об этом не могу. Ну не мог! Или мог? Заботиться, искренне переживать, возмущаться на счет мужа, в то время как Юра уже был мертв от его руки? Нет, бред какой-то!

— В общем, Таня, — Корсиков касается моего плеча, чтобы я обратила на него внимание. А у меня в душе зарождается самая настоящая паника. — Информацию принял, будем работать. И вы думайте — что, где, когда говорил, любые мелочи вспоминайте. И да, завтра можно ехать в морг. Тело отработали. Получите на руки вещи Юрия, документы. Все, что обнаружили при нем. Занимайтесь похоронами, но будьте бдительны.

— Я больше не подпущу Влада к себе, мне слишком страшно!

— А вот этого попрошу не делать, как бы ужасно не звучало. Если он действительно виноват — заметит перемену в вашем поведении и непонятно как отреагирует. Будьте естественны. Если он слишком настойчив — скажите, что у вас траур и вам нужно больше времени. Но не отталкивайте полностью. Вы — единственный человек, кто находится рядом с ним настолько близко.

— Вам не кажется, что это — слишком?! — практически кричу, так как с каждой минутой мне становится все страшнее. — Я буду приманкой для возможного убийцы?

— А если это не он? — спокойно замечает Корсиков. — У вас есть замечательная возможность присмотреться к нему. Ни о чем другом не прошу. И вы практически под постоянным наблюдением. За вами присмотрят.

Я верчу головой, пытаясь выискать сотрудников полиции. В моем представлении они залегли где-то неподалеку, может, за вон тем кустом?

— Тань, сейчас здесь только я. Хотел убедиться, что вы дойдете домой и по дороге не потеряетесь.

— Спасибо, но мне от этого не легче. Это ведь я буду приманкой!

— Вы — не приманка. Живите, как жили до этого, просто чуть настороже. И не гуляйте в темноте! — он кивает мне на прощание и ждет, пока я зайду в подъезд.

— Еще кое-что, — вспоминаю, прежде, чем уйти. — Ему кто-то позвонил вечером, и он в прямом смысле сбежал, оставив меня одну. Это было странно.

— Что за звонок? — Корсиков опять напряжен до предела. Я бы рада помочь, но не владею информацией по сути.

— К сожалению, я не расслышала говорившего. Звонок длился буквально несколько секунд. Потом Влад ушел.

Следователь начинает кому-то писать смс, а я ухожу, не попрощавшись. Все что могла — рассказала

От разговора меня потрушивает, и из-за этого я не сразу нахожу ключи. Наконец-то домофон пикает, пропуская внутрь. Я шарахаюсь от темных углов и тороплюсь попасть домой. Только замкнувшись на все засовы, ощущаю подобие безопасности.

Сползаю по стенке на пол. Боже, во что я вляпалась?!

Глава 22

Привожу нервы в порядок под теплыми струями душа. Думать о проблемах не хочется, но они все равно лезут в голову. Сквозь шум воды слышу, как настойчиво трезвонит мобильный. Наверняка это Влад спохватился. Как с ним общаться после разговора со следователем — не представляю!

Выхожу из душа и натыкаюсь взглядом на фотографию, где запечатлены мы с Юрой. Снимку лет восемь, мы — юны и счастливы. Тогда, все было хорошо, даже очень. Я не видела никого, кроме мужа. Дышала одним с ним воздухом, жила его идеями…

Становится грустно и больно. А еще, я мысленно обещаю Юре, что обязательно разберусь в этом деле до конца и найду его убийцу. Поэтому, беру в руки телефон и звоню.

— Таня! Ты чего убежала? — вместо привычного алло, раздается в трубке.

— А ты как думаешь? — начинаю ломать комедию, изображая обиженную даму.

— Ну, прости, надо было по работе отъехать, с клиентом перекинуться двумя словами, документы забрать, — сочиняет гладко и быстро, не придраться.

Молчу, ожидая продолжения.

— Обиделась? Не дуйся, Танюшка, я заглажу вину, даже знаю один подходящий способ, — Влад игриво усмехается, а меня передергивает. Нет, уж! В эти игры я с ним больше не играю.

— Ладно, завтра поговорим, устала! — хочу отделаться от него, но это не так-то просто.

— Тань, а может, я приеду? Согрею тебя и постель, м?

— Не надо, Влад. Момент упущен, запал прошел. Я пойду спать. Одна! — обиженно дышу в трубку. Он вздыхает в ответ.

— Ну ладно, до завтра. Но пусть тебе приснится мой…

Я бросаю трубку. Это что-то новенькое! Раньше он не позволял себе настолько пошлых шуток и намеков, и это еще больше отталкивает.

Едва дохожу до кровати, как телефон снова звонит. Да что ж такое!

— Да! — бросаю раздраженно, завидев звонившего.

— Таня, проверка. Вы дома и у вас все хорошо? — следователь сухо интересуется, игнорируя мой недовольный тон.

— Да, — отвечаю спокойнее. Корсиков не виноват, что шишки на меня сыпятся. Он просто делает свою работу. — Вы же сами меня проводили до дверей.

— Отлично, я спокоен, — и тишина.

— Что-то еще? — вежливо спрашиваю, отчаянно сдерживая рвущийся зевок.

— Меня зовут Максим Александрович, если что, — звучит неуверенное.

— Отдыхайте, Максим, — зеваю, — Александрович. И спасибо за беспокойство!

— Доброй ночи, Таня.

Следующий день начинается с похода в морг. Я останавливаюсь на пороге, собираясь с духом. Обратного пути нет, и мне придется через это пройти. В одиночку.

Старое больничное здание не поднимает настроения: обшарпанные стены, подтеки на потолке, дырявый линолеум под ногами — создается впечатление, что это антураж к фильму ужасов. Эдакая «Пила» на минималках. По указке сотрудницы, спускаюсь в подвальное помещение, где меня захлестывает сладковатый трупный запах, который пытался перебить аромат фармалина и хлорки.

Первая моя реакция — бежать. Бежать как можно дальше от этого пугающего тихого места. Прочь, не оглядываясь. Я не хочу этим заниматься, боюсь, что попросту не хватит моральных сил увидеть мертвого мужа. Но вот, показывается сотрудник морга и его вид меня немного успокаивает. Медбрат или доктор, не знаю, кто он: пухлый и флегматичный, жует бутерброд с колбасой и машет мне рукой. Мол, проходите.

— Вы за кем? — звучит вопрос. — Документики достаем.

Он вытирает руку о халат, и берет мой паспорт. Потом свидетельство о браке, и сличает с отметками на страничках паспорта. Не спеша заполняет графы в журнале и деловито просит расписаться.

— Готово, идемте! А вот это — вам.

Забираю справку, даже не вчитываясь в строки. На меня напал ступор. Мы идем по серо-голубой, потрескавшейся от времени плитке к «холодильникам», как выразился сотрудник.

— А вот и он! — распахивает створку и выдвигает полку. Я тупо смотрю на неживое, какое-то желтушное лицо Юры и с трудом узнаю его. Черты его, но в моем мозгу какой-то заклин. Не воспринимаю, как моего Юру. Будто восковая кукла лежит.

— А машину уже пригнали? Кто нести будет? — вырывает меня из ступора медбрат.

— Машину?

— Ну да, до кладбища-то довезти надо, — хмыкает. — Гроб заказать, ленты, букеты… Место на кладбище, опять же.

Видя мое растерянное лицо, машет рукой.

— Сколько вас таких повидал, всегда одна реакция. Но вы хоть не истерите, и то хорошо. Вот, держите. Позвоните и вам все организуют. У вас есть еще один день бесплатного содержания тела, как раз завтра выходит срок. Вы уж постарайтесь уложиться.

— А Юра? — спрашиваю, оглядываясь.

— Не бойтесь, не убежит, — ржет медбрат. — С его-то ногами!

Наверное, шутка смешная, но меня бьет в самое нутро. Как можно смеяться в подобной ситуации? Забираю визитку и спешу выбежать на свежий воздух.

Глава 23

Делая вдох, второй, и меня понемногу отпускает. Неприятное место и гнетущее послевкусие…

Смотрю на кусочек пластика в руках и понимаю, что не хочу этим заниматься. От слова совсем.

Из-за поворота показывается свекровь. Вся в черном, бредет, едва разбирая дорогу.

— Анна Ивановна! — обращаюсь первой, так как она ничего не видит перед собой.

— Таня, — ее взгляд чуть проясняется и тут же холодеет. — Мне все известно!

Резко заявляет она, и я недоумеваю. Если ей все известно, то откуда такая реакция?

— Поговорили со следователем? — максимально отстраняюсь от ситуации, понимая, что ей плохо.

— Поговорила, еще как! — я вижу, что она заводится все больше. Для нее я — как красная тряпка для быка.

— Что ж, раз вы в курсе всех событий, должны осознавать, насколько мне неприятна вся ситуация и я не хотела бы и дальше развивать эту тему. Просто организуем похороны для Юры.

— Не хочешь? — взвивается свекровь, переходя на повышенные тона. — Она не хочет! Нет, ну это просто свинство! Довела Юру до того, что он вынужден был искать любви и внимания на стороне, потом схватился за подработку, чтобы ей угодить! А она даже вспоминать об этом не хочет?! Вы такое видели когда-нибудь? — обращается к посторонней женщине, что спешит скрыться в здании морга.

— Что вы такое говорите, Анна Ивановна? По-вашему — это я во всем виновата? И в постель к нему девицу засунула, и с криминалом из-за меня связался?? Да я ни копейки не увидела от тех денег, что он заработал нелегально. Все спускал на своих проституток, прости Господи!

— Не смей! Не смей мешать его имя с грязью! — она кричит на меня, потом начинает рыдать. Ведет себя неадекватно и мне страшно. Никогда не видела Юрину мать в таком состоянии. — Будь ты проклята! Ненавижу-у-у!

После этих слов я ухожу. Не вижу смысла что-то говорить, доказывать, успокаивать. Я и понимаю ее, и в тоже время — очень обидно. За все годы, я ни разу не позволила себе неосторожного слова в ее адрес, никогда не осуждала и не критиковала. Не становилась между сыном и матерью: считала, что родительские узы священны и их нужно уважать. А что получила взамен? Проклятия и обвинения во всех смертных грехах!

Непрошеные слезы закипают на глазах. Опять я одна против всего мира! Когда это закончится?

Ради проведенных вместе лет, ради самой себя и чтобы по-человечески проститься с Юрой, я все же заставляю себя окунуться в рутинные дела. Нахожу место для захоронения, а это, между прочим, не так-то просто и недешево. Заказываю простой, но пышный венок с надписью: «Юрию от Татьяны». Никакой любви, никаких благодарностей, приписок «от жены».

На гроб и поминки не остается денег. И это та еще задачка. Можно занять у своих родителей, но не хочу нагружать их финансовыми проблемами. Можно позвонить свекрови, она-то денег не пожалеет для сына, но после ее слов — желание звонить пропадает. И тут я вспоминаю, что мне отдали Юрино портмоне и документы.

В ближайшем банкомате проверяю зарплатную карту: суммы хватит, чтобы покрыть все оставшиеся расходы, и я выдыхаю с облегчением. Ни копейки на себя не потрачу, пусть все пойдет на него, на моего неверного мужа.

Возвращаюсь домой почти под вечер. Меня шатает от усталости и голода. Я забываю вовремя есть, но и черт с ним, с ужином! Устала, как собака.

Под подъездом стоит машина с мигалками. Подхожу ближе, догадываясь к кому приехали правоохранители.

— Добрый вечер! Ко мне? — интересуюсь у следователя, что выглядывает в окошко при моем появлении.

— Добрый! — кивает Корсиков. — Не хотел вас отрывать от дел, но и не предупредить не мог. Завтра состоится опрос еще одного свидетеля, который требует ваше присутствие при разговоре.

— Мое? Зачем? — я удивлена до невозможности. Кому это понадобилось?

— В себя пришла Светлана, жена Владислава. Утверждает, что у нее есть срочная информация для вас и полиции. Отказывается говорить с кем-либо, кроме вас, Татьяна. Помогите следствию, — просит он. И как тут отказать?

— Хорошо, я встречусь с ней. Когда и где мне быть?

— Завтра с утра я за вами заеду. Часов в восемь. Вы будете готовы?

— Так рано? Ладно, Максим… э-э-э…

— Александрович, — подсказывает.

— Хорошо, Максим Александрович. До завтра.

— До завтра, Таня!

Дома меряю комнату шагами. Что может знать Света? Зачем ей встреча со мной? Что произошло в ночь убийства?

Мысли роятся в голове, и я никак не могу уснуть. Желудок голодно урчит, и я нахожу остатки овсянки. Скармливаю простую кашу на воде ослабленному организму и отправляюсь спать. Но спокойный сон мне и не светит.

После еды желудок бунтует и меня снова рвет. В этот раз я всерьез задумываюсь, а не подцепила ли какую-нибудь дрянь? Ротавирусная инфекция? Не похоже. И тут холодный пот прошибает от новой мысли: а когда последний раз у меня были женские «дела»?

Бросаюсь к смартфону, где у меня есть календарик с пометками. Черт! Черт! Черт! Задержка три недели. Конечно, я много нервничаю последнее время, и график вполне мог сместиться. Но, тошнота? Последняя близость с мужем была давно. Месяц? Полтора назад? Трудно сказать. И с Владом так неосторожно сблизилась! Дура, какая же ты, Танька, дура!

А что толку себя корить? Если и залетела, то сама во всем виновата. И теперь остается открытым вопрос: чей это может быть ребенок? По срокам — скорее Юрин. Так как с Владом все произошло совсем недавно. Но страх парализует мозг, и я в очередной раз задаюсь вопросом: а вдруг?

Глава 24

Сплю урывками, вздрагивая от ночных кошмаров. То Юра мне снится: уже неживой, но что-то шепчет серыми губами, просит о чем-то. То его мать — сыпет проклятиями, грозит какой-то клюкой. Одним словом, бред полный.

Поэтому встаю рано, еще затемно. Варю кофе, но ни молока, ни сахара дома не оказывается. Что-то я совсем на себя забила. Надо бы хоть каких-то продуктов домой купить.

Кофе проглатываю, морщась от горечи и прислушиваясь к собственным ощущениям. Желудок молчит. Замираю у зеркала, всматриваясь в плоский живот. Неужели правда? И во мне зарождается новая жизнь? Почему сейчас?

Что за странный юмор у моей судьбы? Подарить мне малыша, когда стою на руинах собственного быта! Одергиваю футболку и начинаю собираться.

Наношу тоналку, да погуще на синие круги под глазами. Тушь, пудра, матовая помада. Ну вот, более-менее на человека стала походить. Излишнюю худобу прячу под брючным костюмом. Так гораздо лучше.

К восьми спускаюсь под подъезд. Корсиков выруливает из-за дома минута в минуту. Молча устраиваюсь на пассажирском сидении, выдерживая пристальный взгляд следователя. Через пять минут он не выдерживает первым.

— Таня, вы как спите по ночам?

— Молча, — язвительно отвечаю, не желая вдаваться в подробности. Сейчас начнет жалеть, ругать… А я что-то устала от чужих эмоций. Мне бы свое дер*мо разгрести!

— На вас лица нет, — продолжает, игнорируя мой сарказм.

— Давайте о деле поговорим, — перевожу стрелки и получаю тяжелый вздох от Корсикова. — Что мне говорить Светлане?

— Для начала, просто послушаем что она скажет. Вас оставят наедине, но с диктофоном. Я буду за дверью, если что-то понадобиться.

— Ладно, — соглашаюсь, а у самой ладони потеют. Не в восторге от предстоящей встречи с любовницей мужа, и уж точно никогда не мечтала поработать дознавателем своего рода.

Останавливаемся у областной травматологической клиники. И Корсиков сопровождает меня до самой палаты. Нас встречает врач: узнаю его в лицо. Юрин коллега, когда-то нас представляли друг другу. Делаю вид, что не узнаю его. Впрочем, он похоже и не догадывается кто я. Инструктирует меня и следователя, что долго нагружать Светлану нельзя. Она очень слаба, показатели низкие, травмы — серьезные. Мы со всем соглашаемся и меня пропускают в палату.

Делаю два шага и замираю. В огромной постели лежит худенькая, сильно травмированная женщина. С трудом узнаю в изможденном лице Светины черты. От ухоженной блондинки остался только цвет волос.

— Таня? — она пытается приподняться на локтях, но тут же падает обратно на подушки.

— Лежи, Света. Я подойду ближе.

Беру стул и включаю диктофон. Оставляю на виду, на тумбе.

— Ты хотела поговорить. Слушаю, — складываю руки на груди, закрываясь от всего, в том числе и от нее.

— Мне очень страшно, ты даже не представляешь насколько! — она смотрит в потолок, и из уголков глаз стекают слезы к вискам. На носу у нее фиксатор: очевидно, перелом. И в целом выглядит ужасно. Стараюсь не пялиться на груз, который тянется от ее правой ноги. Света лежит на вытяжке. Видела такое, когда подружка в детстве неудачно с велика свалилась.

Молчу, ожидая продолжения.

— Я начну с начала, чтобы было понятно, как до этого докатилась, — она смахивает тонкими пальцами слезинку и криво усмехается. А я на автомате отмечаю сломанный ноготь. — По работе постоянно сталкивалась с Юрой. Ночные смены, дневные. Он обаятельный очень.

Света умолкает на секунду, а я про себя добавляю — был.

— Завертелось все на рабочем месте. Ты не подумай, что я совсем конченная и не понимала, что он женатый мужчина. Думала, у нас не всерьёз. Просто интрижка на работе. А дальше — больше. Сначала он квартиру нам снял, потом предложил подработать. Что за работа не понимала, пока Юра не привел меня в частный кабинет на окраине города. А потом вырваться уже не могла: туда приходили ТАКИЕ люди, что шанса спрыгнуть у меня не осталось. Я ассистировала ему, и были еще двое, не из нашей больницы. Обсуждать клиентов не имели права. Даже между собой. В этом Юра был очень принципиальным и осторожным. Деньги капали ему на счет, а он — делился с нами. Вроде как отмытое бабло, все чисто и красиво. Я в подробности не сильно вдавалась, так как за одну ночь можно было поднять пару тысяч. И это не в рублях.

— А как же твой муж? Ничего не подозревал? — вспоминаю о Владе. Вопрос с ним меня сильно волнует.

— Почти дошли до главного, — Света нервно одергивает одеяло на груди. — Влад тогда вел какое-то сложное дело. Настолько серьезное, что даже дома иногда не ночевал — все собирал информацию для клиента. Но после процесса приехал белый и с бутылкой в руках. Как сейчас помню этот разговор.

«Света, у меня проблемы», — заявил с порога. Я принялась расспрашивать, но он молчит как партизан, только глаза испуганные. По итогу, сознался, что дело провалил, клиент уезжает на зону на очень долгий срок, а с него требуют крупную сумму. В качестве моральной компенсации. А клиент не простой, криминальный. И если жить хотим — придется продать все брендовые шмотки, украшения, квартиры заложить. Можешь представить, в каком я была шоке. Еще больше вцепилась в Юру, думала — не ровен час Влад тоже уедет за решетку, или его просто порешают.

— Да уж, решить эти проблемы законным путем — в голову не приходило, конечно, — я обещала себе молчать, но сдержаться не получилось от комментария.

— Нет, Таня. Когда тебя с двух сторон зажимают в тиски, меньше всего хочется бежать в полицию. Поэтому я собрала то, что успела заработать с Юрой и отдала Владу. Так он узнал, что у меня есть заработок на стороне. Но подробностей я не раскрывала: отбрехалась, что делаем «лица» избалованным дамочкам, нелегально. Его такой ответ устроил и вроде бы все затихло. А потом вы заявляетесь к нам на квартиру, разоблачая в измене. Полный шок. Юра взбесился, кричал — что не планировал со мной оставаться надолго и ты ничего не должна была узнать.

— И тогда ты придумала беременность, — подсказываю.

— Да. Глупый шаг, сейчас понимаю, что надеяться не на что было. Ни одного мужика таким не удержать, тем более, когда ребенка нет на самом деле. Но я была в ужасе. Только представь: оба мужчины готовы от меня отвернуться, и бросить наедине с криминалом, в которую сами и втянули. Я металась между двух огней, не понимая, что же будет дальше? А затем наступила развязка. Еще более неожиданная, чем я могла представить.

Света открывает рот, чтобы закончить рассказ, как хлопает дверь и появляется Влад. Ее лицо перекашивается, и она тянет ко мне руку.

Глава 25

— Это все он! Это он! — кричит Света.

— Что, дрянь, все успела разболтать? — зло говорит Влад и выглядывает в коридор. — Мы еще увидимся, девочки! — бросает нам и сбегает. Через минуту к нам врываются полицейские.

— Вы в порядке? — парни в форме выглядят виноватыми и злыми. За ними в палату вваливается Корсиков. У него на лбу надувается здоровенная шишка с кровоподтеком.

— Таня! Светлана! — он бросается к нам. Света бьется в истерике, будучи не в силах вымолвить и слово. Я все еще прижимаюсь спиной к стене, к которой прилипла в момент прихода Влада. События сменяют друг друга с такой стремительностью, что я не успеваю осознать опасность и особо испугаться.

— Он ушел, — выдавливаю из себя.

— Знаю, — тяжело вздыхает следователь. — Моя вина. Отошел за стаканчиком кофе. Но далеко не уйдет: за ним отправили ребят.

— Так в чем Влад виноват? — общая картина не складывается в голове. Да, он встрял с криминальным клиентом, но в чем конкретно его обвиняют?

— Он убил Юру, — сквозь всхлипы произносит Света. Вокруг нее уже суетятся медсестры, ставят капельницу. Корсиков забирает диктофон, который все это время писал происходящее.

— Отдыхайте, Света. Больше вас никто не побеспокоит. Парни будут у двери.

Он тянет меня за локоть в коридор, предоставляя возможность медикам делать свою работу.

— Она это серьезно? — спрашиваю у следователя. Холодок бежит вдоль позвонков, заставляя меня ежиться.

— Все на это указывает, — кивает он. — Владу нужны были деньги. Каким-то образом он выяснил, что у любовника жены они водятся в нужном объеме. Думаю, в ночь убийства он подъехал к вашей квартире. Якобы поговорить по-мужски. Вы в этот момент крепко спали у Влада дома после порезов. Он вполне мог уйти и вернуться незаметно.

— И что потом? — обхватываю себя руками, но дрожь не удается унять.

— Я это вижу так. Влад выдвинул условие: раз ты спишь с моей женой — плати. Юра, естественно, сделал вид, что не понимает о чем речь. А дальше два варианта развития событий. Они сцепились, и ваш муж случайно выпал с балкона, пока толкались. Но я скорее склоняюсь к другому варианту — Влад намеренно столкнул, думая, что деньги где-то дома. Он и устроил обыск. Оттуда разгром в квартире.

— Какой кошмар! И что мне теперь делать? Ждать, пока он придет снова?

— Сегодня заночуете у меня на даче. Надеюсь, что к завтрашнему дню Влада уже схватят.

— Какая дача? У меня похороны сегодня!

— Нет, Татьяна. И вы, и Света — важные свидетели. До тех пор, пока Влад разгуливает на свободе, придется ограничить вас в передвижениях. Пока все это было лишь подозрениями, вы были в гипотетической опасности. Сейчас же, вы можете стать жертвой отчаявшегося человека в безвыходной ситуации. А если он уже зашел один раз так далеко, допустив смерть другого человека, кто даст гарантию, что он не сделает этого снова?

Умом понимаю, что следователь прав. Прав во всем, на сто процентов. Но как же так? Мне нужно быть сегодня рядом с Юрой. Проститься, отпустить его и обиды. Да и честно говоря — перегорело все на фоне происходящего ужаса. Не чувствую злости и ненависти к нему. Скорее, грусть и тоску, что так все повернулось.

Корсиков сверлит меня взглядом, прикладывая к шишке куль со льдом.

— Таня, звоните свекрови — объясняйте, что приехать не сможете. Я отвезу ей необходимые документы, пусть хоронит сына без вас.

Он категорично настроен, а мне деваться некуда. Запоздало вспоминаю, что рискую не только собой, но и возможным малышом. Рука сама тянется к животу, но я вовремя одергиваю ее.

— Хорошо. Сделаю, как вы говорите.

Следователь кивает и отходит к коллегам. Достаю мобильный, предвкушая неприятный разговор.

— Анна Ивановна, это Таня, — зачем-то добавляю, будто и так непонятно кто звонит. Нервничаю, заранее зная, что звонок закончится скандалом.

— Чего тебе? — отвечает свекровь бесцветным голосом.

— Сегодня похороны, — собираюсь с духом, чтобы озвучить главное. — Я не смогу приехать. Я в полиции.

— Что? Уже предъявили тебе обвинения? — внезапно оживает она, и слова сочатся ненавистью. Что на нее находит?

— Нет, но я должна быть сейчас здесь. К вам заедет следователь, передаст пакет документов, чеки. Я все оплатила для Юры. Попрощайтесь с ним за меня, — прошу, рассчитывая на мировую. В трубке слышны всхлипы. Свекровь молчит, а я — отключаюсь. Вот и все, вопрос решен. А на душе — тоскливо, хоть вой.

— Готовы? — спрашивает Максим Александрович.

Киваю, внезапно ощутив усталость и собственную уязвимость. В моей жизни происходят такие серьезные изменения, что я только успеваю провожать их взглядом. Будто пассажирский поезд проносится мимо на полном ходу, а я не успеваю запрыгнуть или сделать что-то важное.

— Не плачьте, Таня, — внезапно говорит следователь, и я смаргиваю слезы. Они сами, я не собиралась плакать.

Спускаемся к машине в сопровождении сотрудников полиции. Корсиков перебрасывается фразами с коллегами, и после мы уезжаем.

— А где ваша дача находится? — интересуюсь, чтобы чем-то занять мозг, который мечется в панике.

— Пару километров от города. Там тихо и спокойно. Сейчас вишни цветут, красиво. Вам понравится, — он улыбается. И улыбка странным образом меняет его лицо. Будто другой человек передо мной.

— Как лоб? — спрашиваю, так как отчасти он получил по лицу из-за меня.

— Пройдет, — спокойно отвечает он.

— Это Влад заехал? — зачем-то переспрашиваю очевидное. Не отпускает меня вся эта ситуация с ним.

— Ага, — кивает следователь. — Выпрыгнул из-за угла, как черт из табакерки и пихнул ногой. Вот я с лестницей и поздоровался.

— Мне очень жаль, — отвечаю, испытывая сильнейшее чувство вины. Иррациональное, по сути. Но все же…

— Таня, вы уж точно в этом не виноваты. Прекращайте накручивать себя. Да и со мной ничего страшного не произошло. Подумаешь, синяк. Вы лучше о себе думайте. И начинайте есть — вас скоро ветром сдувать начнет.

— Так заметно, что я похудела? — становится неловко.

— Да. За неделю вы будто растаяли. Так и до обмороков недалеко.

— Я просто… не передать словами, какого это. Будто катком по мне проехались.

— Да, — кивает Корсиков. И это его серьезное «да», говорит мне больше, чем все остальные увещевания. Он и правда мне сочувствует и даже переживает.

Дача оказывается именно такой, как я себепредставляла. Небольшой одноэтажный домик, со ставнями и металлической дверью.

Максим Александрович распахивает окна, и в дом врывается свежий воздух и весеннее тепло.

— Обстраивайтесь. Надеюсь, что это на один-два дня, не больше. Удобства во дворе. В доме — вода и свет. Телевизор рабочий. Через три часа вернусь — привезу вам продуктов.

Он проверяет рубильник, открывает вентиль на воду, а я только хожу следом и запоминаю.

— И еще, Таня. Если вам кто-то будет звонить, искать встречи — вы тут же информируете меня. И не скучайте, скоро приеду.

— Спасибо.

Провожаю Корсикова до машины и закрываю калитку. Когда авто следователя скрывается из виду, сажусь на старую лавочку с облезлой краской. Как здесь тихо. Непривычно, после суеты большого города. Только воробьи, да первые весенние птицы что-то делят между собой, громко чирикая.

Впервые за последние дни я чувствую некоторое подобие покоя. Можно ни о чем не думать, не беспокоиться. Просто слушать природу. Пускай и ненадолго, но отдохнуть от убийственных событий этой недели.

Глава 26

— Татьяна. Таня!

Открываю глаза. Я что? Проспала все это время?

Корсиков смотрит на меня с полуулыбкой.

— Давайте обедать.

Встаю со старенького дивана, чувствуя себя крайне неловко. Я спала, а следователь наблюдал со стороны. Может, я сопела громко? Или выглядела смешно… Удивительно, как меня разморило. Собиралась посмотреть новостную передачу и не заметила, как уснула.

— Давайте, я приготовлю что-нибудь, — предлагаю свои услуги, раз уж он и так все купил, привез.

— Я купил пельменей. Надеюсь, вы едите такое? — хмыкает он и гремит кастрюлями.

— Ем, — улыбаюсь, наблюдая за суетливыми движениями Корсикова. Он вообще двигается резко, порывисто. Не делает пауз между делами. Хватается за одно, за другое. Ураган, а не мужчина.

— Там тарелки, а в ящике — вилки. Накрывайте, Татьяна.

Он командует, а я — исполняю. Впрочем, ничего удивительного. Дача — его, да и работа обязывает. Вот он и привык распоряжаться.

— Виделись с Анной Ивановной? — вспоминаю о свекрови.

— Да. Все в прядке, — сухо отчитывается он, не вдаваясь в подробности. Я позволяю себе лишь тяжелый вздох: наверняка она сыпала ядом.

— Не волнуйтесь, там справятся без вас. Я проинструктировал вашу свекровь. Больше она вас не побеспокоит, по крайней мере, в ближайшее время.

— Что вы ей сказали? — меня некстати пробивает на нервный смех. Воображение подсовывает кадры, где следователь зачитывает список правил свекрови. А она берет под козырек, соглашаясь со всем.

— Правду. Что вы помогаете следствию установить убийцу ее сына. И это очень важно. В ближайшие часы все решится. Анна Ивановна показалась мне разумной женщиной, хоть и убитой горем.

— Так и есть, — еще один вздох вырывается сам по себе. — Мне ее искренне жаль, но общаться с ней не хочется. Слишком все это тяжело.

— Вода закипела, — отвлекает меня Корсиков, и я спешу высыпать полуфабрикаты в кипяток.

Есть в компании малознакомого человека — странное занятие. Но по Максиму Александровичу и не скажешь, что его что-то смущает. Кушает с аппетитом, капая горчичкой на каждый пельмешек. От этой картины хочется улыбаться.

— Рад, что ваше настроение поправилось, Таня, — с серьезным видом говорит он.

— Простите, я вовсе не над вами смеюсь, — тут же прячу улыбку.

— Да я и не против, — хмыкает он, поддевая вилкой новый кусочек. — По вечерам разыгрывается такой аппетит, что мог бы и перед телекамерами есть спокойно. Абсолютно становится все равно.

— Понимаю. Мама всегда говорил — сначала мужчину надо накормить, а потом про дела расспрашивать.

— Сразу видно — ваша мама мудрая женщина, — поддерживает Корсиков шутливый тон. Когда он не ведет допросы — вполне нормальный мужик. И общаться с ним можно.

После еды я мою посуду в холодной воде — особых удобств в доме нет, но и на том спасибо. Корсиков работает с телефона: строчит смс, созванивается с кем-то и так почти до ночи.

— Вы отдыхаете хоть иногда? — спрашиваю у него в перерыве между звонками.

— Конечно. Да и так не всегда, не думайте. Кстати, задержали вашего Влада — пытался границу нелегально пересечь, — роняет между делом, а у меня из рук выскальзывает мокрая тарелка.

— На счастье! — усмехается следователь и помогает убрать осколки.

— Простите, я компенсирую, — сержусь на себя, что такая безрукая стала.

— Таня, прекращайте, — он улыбается. — Этим тарелкам сто лет в обед. Кто сейчас ест из такого совдепа? Родители свезли все это барахло на дачу, чтобы не выбрасывать. Можете еще парочку разгрохать — никто по ним плакать не будет.

Мою совесть он успокоил, но я продолжаю нервничать из-за Влада. Это же придется в суде выступать. Всю грязь эту по-новому раскапывать, на вопросы отвечать. Мой грустный вид не укрылся от зоркого глаза Корсикова.

— Татьяна, вам совершенно не идет этот вид — замученной страдалицы!

Когда он говорит такие вещи серьезным тоном, я не могу понять — как реагировать. То ли обидеться, то ли улыбнуться.

— Ваш опасный враг под наблюдением, вы — свободны. Чего грустить? — продолжает он рассуждать.

— Все не так просто, как хотелось бы, — отвечаю общими фразами.

— А может, это вы все слишком усложняете?

С такого ракурса на проблему я еще не смотрела.

— И что бы вы делали на моем месте? — спрашиваю, раз уж ему так хочется поговорить.

— Я? — он на минуту задумывается. — Занялся бы собой. Новая работа, новые знакомства. Возможно, даже переехал бы в другой город. Но вам этого не советую.

— Почему?

— Там меня не будет, — серьезно произносит он. И что он этим хотел сказать?? Делаю вид, что пропустила эту фраз мимо ушей.

— Хорошо, так и поступлю, как только закончится следствие и суд.

— Начинайте уже сейчас. Разбирательство может тянуться не один месяц. И хорошо, если не годы.

— Годы?? — я выпадаю в осадок от таких новостей.

— Ну да. А вы думали это так просто — упрятать человека за решетку? — он хмыкает. — Собрать доказательную базу, свести все показания свидетелей. Отстоять свою точку зрения в суде.… Много нюансов.

— Господи, да я поседею к тому времени и …, — запинаюсь, едва не сказав «успею родить».

Корсиков внимательно смотрит на меня. Иногда мне кажется, что у него рентгеновское зрение, и он может считывать мои мысли. Но при этом он молчит и не пытается выпытать, что там за «и». За это я ему благодарна. Пока сама ничего не знаю наверняка, поэтому делиться с кем-либо своими переживаниями не хотелось бы.

— Уже первый час, — Корсиков сверятся с часами. — Давайте отдыхать, Татьяна.

Для меня следователь раскладывает диван, а сам устраивается на раскладушке. В тишине незнакомого места я прислушиваюсь к посторонним звукам, но кроме мерного сопения Корсикова — ничего не улавливаю. Под эти мирные звуки я и проваливаюсь в сон.

Глава 27

Спустя четыре месяца.

— … слушание объявляется оконченным. Суд удаляется для принятия решения.

Я вздыхаю с облегчением. Полоса моего невезения, видимо, подходит к концу, так как наше дело рассмотрели в самые краткие сроки. Как объяснил Корсиков — информация просочилась в прессу, и именно это поспособствовало судебному процессу.

Кладу руки на живот и прислушиваюсь. Мягкие шевеления отчетливо слышны под ладошкой. Вот и все, мой маленький! Сейчас закроем эту главу и в новую жизнь, с улыбкой! Я жду рождения малыша с нетерпением, ведь он стал для меня смыслом жизни. Родители ради будущего внука продали недвижимость и перебрались ко мне, в город.

Общими усилиями мы купили четырехкомнатную квартиру в спальном районе. Денег от продажи нашей с Юрой квартиры и родительской, хватило на приличное жилье. Все средства, которые нашлись на счетах мужа — временно заморозили. Получить к ним доступ я смогу лишь после того, как завершится судебное расследование. И я даже не представляю — что буду делать с ними. Возможно, пущу на образование ребенка.

В данный момент я даже не хочу думать об этих деньгах. Гораздо приятнее размышлять о будущем, представлять, как окунусь в материнство и заботы о малыше. А еще, о новой работе, которую для себя неожиданно открыла. Пригодился опыт делопроизводителя и грамотное знание русского языка. Пишу статьи сидя дома, в комфорте и тепле. Не сказать, что много платят, но мне хватает. А главное — чувство удовлетворения, которое получаю от качественно проделанной работы.

Через час всех повторно приглашают в зал для оглашения приговора. Я стараюсь держаться как можно дальше от клетушки с Владом. От одного его вида мне становится тошно и бросает в жар.

В те редкие встречи, когда мы сталкивались в здании суда, он прожигал меня ненавидящим взглядом. А в этот раз — заметил животик. Шагнул вплотную к стеклу, за которым размещалось место подсудимого. А я инстинктивно прикрылась руками. Это только мой ребенок и никому его не отдам!

— Встать! Суд идет.

Зачитывают статьи, по которым судят Владислава, и, как финальный штрих — звучит приговор.

— … приговаривается к двенадцати годам лишения свободы в колонии общего режима, с лишением права заниматься юридической деятельностью в течение трех лет с момента погашения задолженности….

Дальше я не слушаю, откинувшись на спинку стула. Свершилось правосудие. Отныне я защищена на долгие годы от преследований со стороны Влада. Страх постепенно отпускает меня и на душе становится легче.

Пропускаю мимо ушей всю юридическую возню и вздрагиваю, когда Максим Александрович трогает за плечо.

— Таня, поздравляю! Все закончилось — можете выдыхать.

— Спасибо. И вас поздравляю! Без вашего участия не удалось бы так быстро и гладко довести дело до суда. Не представляю, чтобы делала без вас!

— А давайте-ка мы это дело отметим! Что вы думаете о порции мороженого где-нибудь на лавочке в сквере? — Корсиков как всегда серьезен, только глаза смотрят тепло и с улыбкой.

— Только за. Здесь так душно, хочется скорее на улицу.

Он кивает и предлагает руку, чтобы я могла опереться. Мы двигаемся к выходу, где неминуемо сталкиваемся взглядами с Владиславом.

— Таня! — он снова прилипает к стеклу, а я спешу пройти мимо. Сердце делает бешеный скачок. — Таня, это мой ребенок? Таня, пожалуйста! Смерть Юры — случайность, прошу… Таня, не уходи. Да подождите вы, мне нужно с ней поговорить!

Конвоиры спешат угомонить Влада и защелкивают на его руках наручники. Меня под локоть тянет на выход Корсиков. В память врезается отчаяние в глазах Влада, но я упрямо выкидываю это воспоминание из головы. Достаточно! Впереди у меня — другая жизнь.

Часть вторая. Глава 28

Влад

Тяжелые, обитые железными листами двери контрольно-пропускного пункта распахиваются, и я выхожу на улицу. Льет косой дождь, но я просто стою, запрокинув голову вверх. Холодные капли пробираются под воротник осенней куртки и стекают по спине.

Как же хорошо на свободе!

Вдалеке сигналит машина и «приветствует» фарами. Родители. Но я не тороплюсь спрятаться в салоне авто. Дождь и ветер бьют в лицо, по глазам, но мне все равно. Я слишком долго ждал этой минуты и наслаждаюсь моментом.

— Сынок, намокнешь! — подгоняет мать.

— Иду!

Хочется закурить, но в карманах пусто. Последние заначки раздал пацанам: им еще срок мотать, а я уж на воле затарюсь. За двенадцать лет сросся с дурной привычкой, и не вырвать одним днем.

Родители болтают всю дорогу, грузят подробностями, что-то спрашивают. Отвечаю иногда невпопад. Так странно ехать с комфортом в машине, видеть людей на улице. Те спешат куда-то, прикрывшись зонтами, боясь намочить ноги. А я рад любой погоде, и ветру, и дождю. Но эта радость с привкусом горечи. Сколько лет потеряно безвозвратно!

Где-то здесь растет мой сын, а может — дочь, без меня. А если и не мой ребенок — хотелось бы считать его таковым. Но Таня.… Все эти годы стоит перед глазами ее испуганное лицо, и как руками живот от меня загородила. И кроме страха — столько эмоций намешано. Ненависть, гнев, отчаяние…

Вздыхаю, прогоняя дымку воспоминаний. Ни на одно из писем она не ответила, ни разу не приехала. Наверняка вычеркнула меня из своей жизни. И я не смею ее за это судить. Дураком был, много дров наломал. А мог бы с семьей жить, радоваться красавице-жене и ребенку.

Я не оправдываюсь, нет. Такого давно уже в мыслях не водится. Но она даже не дала мне шанса объясниться. В ее глазах — я убийца ее мужа. Почти так и было.… Впрочем, свое я отмотал. Свободу выстрадал, и то, что было за решеткой, вспоминать не хочется.

— Сынок, вот мы и дома! — мама наиграно улыбается и суетится. Отец поглядывает искоса и вздыхает. Ну да, не похож я больше на лощеного адвокатишку. Стал худее, суше, возраст сказался — голова почти белая. Но и крепче, однозначно. Ноги-руки набитые, пресс как из стальных канатов, руку сломаешь. Пацаны научили правильно тренироваться: чтобы любую боль перетерпеть, нужно быть сильным.

— А мы стол накрыли к твоему приезду, — выдергивает мать из размышлений. — Все как ты любишь: салатики, картошечка еще горячая, отбивные… Мой руки и скорее за стол.

Отец проходит к столу и открывает бутылку беленькой. Он обычно не пьет, а тут, смотрю, подряд две опрокидывает. Не по нутру ему мой вид и присутствие, да уж что поделать. Светка отсудила часть имущества. А оставшиеся — пошло в качестве моральной компенсации матери Юры. Уж лучше бы Тане отдали, ей-богу! Но она принципиальная, отказалась от всего, что со мной связано.

Мою руки горячей водой и кайфую. Забытый комфорт заползает под кожу, разливаясь особой негой. Так бы и стоял тут до поздней ночи. В чувство приводит вид моей бандитской рожи в отражении. Витиеватые сети татуировки заползают на шею, выбритые в ноль виски, сломанный и оттого кривой нос…. Красавчик, что сказать! Подмигиваю себе из зеркала и вытираю руки душистым мягким полотенцем. Если в ванной все такое мягкое и теплое — останусь тут ночевать.

Возвращаюсь в гостиную, и родители умолкают при моем появлении на полуслове. Они теперь все время будут так дергаться? Напрягает, блин!

— Садись за стол, — мать опять включает хозяюшку и начинает накладывать в тарелку разной еды с горой. Жрать хочется — не передать словами. А тут запахи такие стоят, что кишки к позвоночнику прилипли.

Отец кидает еще стопку, и наливает мне.

— Не буду, — кручу головой, налегая на мамино пюре. Чувствую, если выпью — родители от меня еще больше шарахаться будут. Да и отвык от возлияний. А вот курить охота. Придется пройтись, если район узнаю и не потеряюсь.

— Ты не торопись, Владюш, еды много, — мама краем полотенца промакивает глаза. Черт! Как на похоронах. Резко отодвигаю стул.

— Пройдусь, — кидаю родителям и спешу на выход.

— Там же дождь! И куда ты пойдешь? Коттеджный поселок…., — мать умолкает, стоит мне лишь взглянуть на нее.

Надо срочно найти жилье, и съезжать. Не вынесу этих жалостливых взглядов!

Шагаю вдоль стройных однотипных домиков, и почему-то меня передергивает. Раньше они мне казались классными, стильными. А сейчас коробит от этой безликости. Как в тюрьме: все одинаковое, строгое, никаких ярких пятен.

Выхожу за пределы поселка. Дорога уходит в город. Мимо проносятся машины, а я иду дальше, смотря только под ноги. Рядом вытормаживается грузовик.

— Садись, подкину!

Трушусь в теплой кабине грузовика, слушая болтовню добряка-водителя. Стреляю у него на прощание сигу и выпрыгиваю в центре.

Здесь народа чуть больше, но все равно не так, как в солнечный день. Скольжу безликой тенью вдоль знакомых ресторанов, когда-то здесь обедали с Таней. Сейчас мне не по карману даже кружка чая в подобных заведениях.

Зависаю у торгового центра, впитывая звуки и запахи большого города. Меня тянет к людям, и в тоже время я вне всего этого. Один, и город не готов принять меня. Остро чувствую свое одиночество и отторжение. Оно отражается в глазах прохожих, в ярких витринах, в скользящих по дороге мокрых автомобилях.

— Ром, подержи пакеты, — пробивает тонкий женский голос до самого мозга. Я оборачиваюсь и вижу дальнейшее, как в замедленной съемке.

Таня открывает багажник бюджетной иномарки, и подросток рядом с ней подает покупки. Первое желание — броситься к ней, схватить за плечи, развернуть к себе. Столько всего сказать! Но я замираю, жадно прохожусь взглядом от тонких щиколоток в модных полусапожках, до новой прически. Таня обрезала волосы и теперь носит каре. Удивительно, как ей идет этот образ! Она кажется чуть строже, выше, но я даже не нахожу морщинок на лице: она все так же хороша!

Быстрым движением захлопывает багажник и невзначай поднимает глаза. Мы сталкиваемся взглядами. Сначала она не реагирует и отворачивается. Затем, вскидывает голову снова. Узнала. В глазах — холод и презрение. Даже не постаралась скрыть от меня свою реакцию.

— В машину, Роман! — сухая команда бьет в грудь не хуже молота. Хочется согнуться от боли, но я продолжаю стоять, спрятав сжатые кулаки в карманах мокрой куртки. Она прячет от меня ребенка, даже не дав возможности рассмотреть его, как следует.

Жестоко, но чего я ожидал? Прошлое столкнулось с настоящим, и в нем нет места для бывшего зэка.

Татьяна садится в авто и быстро уезжает с парковки. На автомате запоминаю номер ее тачки. Так хочется броситься за ней следом, кричать, что она как и прежде мне нужна, но не могу пошевелиться. Будто паралич сковал руки-ноги, заполз смертельным холодом в сердце и желудок.

Глава 29

Кто-то толкает в плечо и до меня долетает сердитое:

— Чё стоишь на проходе, придурок!

Я выныриваю из собственных тягучих и болезненных мыслей, мгновенно ощериваясь в ответ.

— За базар ответишь? — ловлю за рукав молодого хиляка с электронной перделкой во рту. Такого даже рука не поднимается стукнуть. Пацан шарахается и спешит скрыться за спинами прохожих. Провожаю его тяжелым взглядом, надеясь на продолжение. Но выпустить пар мне не суждено. Да и надо ли? Привычка огрызаться и сразу бить в табло не отпускает. Надо научиться снова быть простым гражданским человеком. Возвращаться за решетку в мои планы уж точно не входит.

Рядом с супермаркетом стоит стенд с изрядно намокшими объявлениями. От скуки скольжу по нему взглядом. Цепляюсь за слова «работа», «ищем сотрудников». Но все не то. Всем требуются молодые, с опытом работы, обязательно с корочкой о высшем, причем в тех областях, где я не шарю.

Обрываю парочку номеров с предложениями для разнорабочих. Грузчики, фасовщики, обвальщики мяса, подсобные работники…. Надеюсь, что хоть среди подобных объявлений кто-нибудь согласиться взять человека после отсидки.

Провожу в городе время до позднего вечера. Дождь утих, и я не тороплюсь возвращаться домой. Там мать с мокрыми глазами, и отец с кислой миной. Обратный путь занимает еще больше времени, но я рад пройтись и той приятной усталости, что дает телу долгая ходьба.

Мама с порога набрасывается на меня.

— Влад! Ты где был??

— Гулял, — глухо роняю, сбрасывая промокшие шмотки.

— Уже темно, а ты только…, — обрывает себя на полуслове.

— Договаривай, чего уж там? — не выдерживаю. — Да, я откинулся. И что? Мне теперь держать отчет перед тобой или отцом? Мама, мне сколько лет, а? Не забыла?

— Не кричи на мать! — показывается в коридоре очень нетрезвый отец. — Иди к себе!

— Ты забыл стукнуть кулаком по столу, чтобы подействовало, — едко цежу и успеваю подхватить батю, что запутался в собственных ногах.

— Поставь меня на ноги! Я сам! — он отталкивает мои руки и нетвердой походкой уходит в зал, где орет телек.

Мама смотрит на нас испуганными глазами, как будто мы драться собирались. Ну что за цирк?

— Мам, не волнуйся. Я в полном порядке. Просто хотелось подышать воздухом. Слишком долгое время провел в четырех стенах, так что не пытайся меня посадить на цепь. Договорились? — касаюсь ее плеча.

— Хорошо, Владюш. Ты просто в следующий раз бери с собой телефон, — протягивает заготовленную загодя коробочку с новым смартфоном.

— Зачем? — с удивлением смотрю на дорогую вещь. — Я бы и кнопочным обошелся.

— Глупости! Даже до … всего этого, мы кнопочными уже не пользовались. Не придумывай, бери.

Мама уходит на кухню, а я поднимаюсь в комнату, что раньше занимала Таня. Никаких следов ее присутствия, конечно же, не осталось. Но я почему-то ищу и жду чего-то. Пытаюсь откопать в памяти какие-то воспоминания, но там все поросло травой. Остались только неприятные вещи: арест, допросы, ответ перед судьей, испуганные глаза Тани.… И последние годы, среди которых не было ни одного светлого пятна, только мрак.

Мама заполнила шкаф моими вещами. В основном старыми, из прошлой жизни. Ради смеха натягиваю пиджак, и он повисает на мне, как на тремпеле. Пытаюсь изобразить свою «фирменную» улыбку адвоката и дружеское рукопожатие, но зеркало беспощадно и не в состоянии мне подыграть.

Худой и жесткий мужик с седым ежиком волос тянет руку. Это выглядит… Жалко. Да, пожалуй, то самое слово. Жалко и странно. Чужеродным смотрится пиджак в сочетании с зоновскими наколками, и холодным взглядом вечно загнанного зверя. Животного, что готово напасть, едва почует опасность.

От собственного вида мутит, и я спешу избавиться от всех вещей, что напоминают мне о прошлом. Успешный адвокат, примерный парень из хорошей семьи — его больше нет, он умер.

Сгружаю весь хлам на простынь и завязываю узлом. Оказывается, я был еще тем тряпичником: столько шмоток, что не сносить за одну жизнь!

На полке остаются черные и белые футболки без принта, два-три свитера и темные джинсы. Скромно, но и следить за собой так гораздо проще. Никакой глажки, химчистки, и «капризных» тканей. Только удобство.

Остаток вечера пытаюсь разобраться в модной новинке, что презентовала мама. Вставляю чистую сим-карту. Мне и звонить некому, дожился! Регистрируюсь в сети, и начинаю свой поиск. Ищу только одного человека, которого хотелось увидеть хотя бы на фото.

Не сразу, но мне удается ее найти. Таня сменила фамилию, и я долго пытаюсь вспомнить: это ее девичья или же она вышла замуж? Последняя мысль неприятно царапает нутро, но я гоню ее прочь. Таня имеет право на личную жизнь и женское счастье, как никто другой, пусть и не со мной.

Фотографий у нее в профиле немного, и я листаю по кругу десяток-другой, пытаясь понять — как она живет? Чем? Счастлива ли?

С ребенком фотографий меньше всего: на одной Роман совсем малыш, на еще двух — около пяти лет. И три совсем свежие. На них парень смотрит в камеру, улыбается. Ищу сходство, прищуриваюсь, увеличиваю фото, но сомнения продолжают грызть. Мой или нет?

Рядом с ребенком Таня всегда мягко улыбается, словно светится изнутри. Однозначно она его очень любит, это отражается в жесте, которым она притянула сына к себе. Мысленно дорисовываю себя рядом с ними, и идиллия тут же портится.

Ни на одной из фотографий не вижу с Таней мужа. Скрывает от ревнивых и завистливых подруг красавца-мужчину? На нее это не похоже, по крайней мере, на ту Таню, что я помню.

Или после всего произошедшего она сторонится представителей противоположного пола? Вряд ли такая женщина осталась без внимания на столькие годы. Рука тянется написать ей что-нибудь, но я отбрасываю телефон. Не сейчас, не время. Не тогда, когда я настолько жалок и гадок, что самому противно. И что я ей смогу предложить, согласись она на отношения?

Нет, так нельзя. Нужно встать на ноги, вытравить из глаз обреченность и озлобленность на весь мир. Стать другим Владом. Таким, в которого, я надеюсь, она была хотя бы капельку влюблена раньше. А уж завоевать ее доверие.… Это будет посложнее внешних метаморфоз.

Засыпаю с легкой улыбкой на губах, позволив себе слабость — мечту о ней и Ромке, моем возможном сыне.

Глава 30

Утром просыпаюсь, едва рассвело. Резко сажусь на кровати: меня бросило в жар, испарина выступила на лбу. Снова приснилось, что я за решеткой. Прихожу в себя, выхватывая в полутемной комнате мягкие очертания домашнего быта. Здесь все иначе, по-другому и я в безопасности. Больше не нужно отбиваться, выдерживать моральный и физический прессинг. Можно просто жить…

Вот только головой я это понимаю, а тело еще живет старыми привычками, наработанными за годы отсидки.

Распахиваю окна, запуская свежий воздух. Через пять минут становится немного холодно, но я стал гораздо терпеливее за последнее время. Опускаюсь на пол, начиная отсчет. Пресс, отжимания…. Надо бы еще подтянуться, но дома нет турника и подходящих перекладин. Физические упражнения приводят мысли в порядок, позволяют изгнать мучительные, болезненные воспоминания.

На кухне гремит посудой мать.

— Доброе утро! — здороваюсь, пристраиваясь рядом. Помогаю готовить завтрак под удивленным маминым взглядом. Ну да, раньше-то я был еще той белоручкой. Ничего не умел, что выходило за рамки моей юридической работы.

— Как поспал, сынок? — заводит она разговор.

— Как убитый, — хмыкаю. — Где отец?

— Еще в постели, мучается от головной боли, — вздыхает.

— Не умеешь пить, не берись, — добавляю к ее вздохам.

— Ты же знаешь, он и не пьет. Вчера — исключение.

— Знаю, — соглашаюсь, обрывая разговор. Опять мы скатываемся куда-то не туда. Сейчас начнутся охи-вздохи, сожаления и слезы. А мне ее рыдания никак не помогут.

— Зови отца, я накрою, — отбираю у матери лопатку. Раскладываю по тарелкам яичницу, затем добавляю свежие овощи и гренки. От одного вида домашней еды разыгрывается дикий аппетит. Даже не помню, когда я ел в последний раз жареные яйца. В тюрьме изредка давали отварные, по праздникам.

На кухне показывается отец. Помятый, с красными глазами, и очень тихий. Вместе с опьянением прошла и смелость. Все устраиваются за столом. Мать желает приятного аппетита.

Проглатываю свою порцию в мгновение ока. Отец только успевает проводить взглядом мою пустую тарелку.

— Владюш, может еще поджарить? — спрашивает мать. — Небось, не наелся.

— Нет, не надо. Мне пора, — мою за собой посуду.

— Куда ты? — в мамином голосе звучит тревога.

— По делам, — мне не нравится, как она пытается взять меня под контроль. Отец только сопит недовольно, предпочитая не вмешиваться. И правильно делает.

— Влад, какие дела?? — истерично предъявляет мать.

— Мама, опять? — разворачиваюсь, осаживая ее взглядом. — Я иду устраиваться на работу, а не то, что ты могла себе надумать. И давай, чтобы это было в последний раз. Я не намерен отчитываться тебе за каждый свой шаг.

Мама отводит взгляд, отец — утыкается в свою тарелку. Поговорили, блин. Я веду себя словно тиран, но все от того, что они меня провоцируют. Хотелось бы быть мягче, но,… увы.

Утренняя свежесть бодрит, и я проделываю вчерашний маршрут к центру пешком. Такая роскошь, как передвижение на авто — мне кажется чужой. Отвык за годы.

Заглядываю в маленькие магазины, предлагая свои услуги. Но везде сталкиваюсь с недоверчивыми взглядами и вопросами про судимость. Прозванию номера, которые раздобыл вчера. По ним тоже глухо. Ближе к обеду на меня нападает апатия. Похоже, даже простую работенку будет найти сложнее, чем я себе мог представить.

Внимание привлекают громкие разговоры у минимаркета. Немолодая женщина что-то втолковывает парню, а тот все никак не хочет успокоиться. Протискиваюсь ближе, чтобы понять, в чем суть вопроса.

— Вы не оплатили товар! Еще раз говорю вам — камеры все зафиксировали. Доставайте из карманов, или я буду вынуждена вызвать полицию. Ни вам, ни мне — это не нужно.

Толпа осуждающе цокает, охранник магазина — тоже мужчина в летах, мнется рядом с администратором. Это его вина, что парнишка покинул магазин с неоплаченным товаром.

— Я ничего не брал! — парень ведет себя вызывающе и не торопится выворачивать карманы.

Включаю юриста и вклиниваюсь в разговор.

— Парень, оно тебе надо? Мелкая кража — административка, тебя возьмут на карандаш. Попадешься еще разок или другой — заведут дело. Хочешь на зону? Там любят таких модных и дерзких, — окидываю его злым взглядом. Парень тушуется.

— Да подавитесь вы своей колбасой! — швыряет на землю кусок сырокопченой колбасы в пленке и бросается бежать.

— Догнать? — спрашиваю у женщины-администратора.

— Нет, пусть идет, — устало отмахивается и поднимает товар. — Спасибо вам огромное. Хотелось уладить все миром, но парень упертый попался. Идите, люди добрые, разобрались уже! — добавляет, обращаясь к зевакам.

— У вас не найдется работы для меня? — спрашиваю, когда толпа начинает редеть. Женщина еще раз бросает на меня взгляд.

— Василий Иванович скоро уходит от нас, — кивает она на охранника. — На его место можно, но зарплата небольшая. Пойдете? — спрашивает с сомнением.

— Пойду. А когда приступать?

— В начале следующего месяца. Вот мой номер, наберите в первых числах.

Забираю визитку и благодарю. Конечно, это не лучший вариант и до начала следующего месяца ждать еще две недели, но это лучше чем ничего.

Внезапно раздается звонок мобильного. Непривычно. Наверное, мать беспокоится.

— Да! — бросаю в трубку.

— Влад, а ты уже на свободе, оказывается. А к старым друзьям не заглянул до сих пор, — раздается голос, который я предпочел бы не слышать еще сотню лет. С такими «друзьями» и враги не нужны.

— Я больше не адвокат, да и должок свой отработал. И прикрыл твоего дружка. Не звони мне, или я внезапно вспомню подробности одного давнего дельца.

Прошли те времена, когда отморозкам вроде звонившего, удавалось меня запугать.

— Какой ты дерзкий, Владюша, — сипло смеется гаденыш в трубку. Миллион раз пожалел, что связался когда-то с этим человеком. Гнилой и мерзкий до самых костей. — Не забывай, что живем в одном городе. Мало ли, как пути-дорожки еще пересекутся.

— Не пересекутся! — сбрасываю вызов и сразу заношу контакт в черный список. Не позволю второй раз себя на дно утянуть.

Глава 31

Возвращаюсь домой, застав на месте только мать.

— Где отец?

— Уехал на работу. А как твои успехи?

— Кое-что нашел, но заступать только через две недели. Мне бы еще какую-нибудь работенку.

— Тетя Люба говорила, что ей на склад человек нужен, — мать мнется, — но там работа тяжелая — ящики таскать, мешки.… Даже и не знаю, подойдет ли тебе такое?

А мне что? Гордость — давно забытое чувство. Любая работа сойдет, лишь бы занять руки и голову.

— Звони Любе, — соглашаюсь.

После получасовой беседы мама наконец-то сообщает:

— Готовы тебя взять. Тёть Люба поручилась, ты уж не подведи, Владюш!

— Понял.

Сбегаю к себе в комнату, где прячусь до самого ужина. За время отсидки отвык от нормального общения: сторонюсь отца и мать, пытаюсь свести все контакты к минимуму. А душа внутри — будто коркой взялась. И хочется быть нормальным, как все. И не получается. Может, время нужно, а может — потерян для общества навсегда.… Отброс!

За ужином мать поднимает неприятную тему. И чего ей все неймется?

— Влад, а ты со Светой пообщаться не хочешь? Все-таки столько лет прошло, узнать — как она там. Мне писать ей неудобно, а ведь невестка. Хоть и бывшая.

Я чуть котлетой не подавился.

— Мам, ты чего? — даже вилку отложил. Смотрю на родительницу и не понимаю: я пока срок на зоне мотал, земля часом не сместилась с орбиты??

— А что? Может, она одна. И уж позабыла все. Попробовал бы семью восстановить. Или так и будешь век коротать — бобыль бобылем?!

— Мама!!! Ты совсем связь с реальностью потеряла? Света, еще до всех событий, нашла себя хоря. У всех под носом! На работе шашни крутила! Но на это я еще мог бы закрыть глаза и простить. Но то, что она плела в суде — не лезет ни в какие рамки. Именно ее показания стали решающими. Света меня посадила. Украла двенадцать лет моей жизни! Убила меня, понимаешь?!! — швыряю в приступе неконтролируемого гнева тарелку об стену. Все, что носил глубоко в себе — прорвалось наружу. Никто не знает правды, кроме меня. Даже родители. Ради их безопасности — я промолчал, когда сыпались обвинения. А Светка…. Бог ей судья! Хотя руки чешутся придушить эту лживую дрянь за тонкую шейку!

— Владичка, я же не знала, — мама смаргивает слезы, и бросается собирать осколки. Запал спадает так же внезапно, как возник.

— Я сам, — отбираю у нее совок и веник. — Прости, мам. Но о Свете не спрашивай больше.

— Сынок, ты… гхм… говори, если что надо. Деньги, или звонок кому. Я подниму старые связи, — бормочет отец, стирая скупые мужские слезы. Черт! Не хотел я, чтобы вот так! Своих стариков беспокоить… Они-то этого не заслужили. Дерьмовый я сын, как показывает жизнь. Но постараюсь это исправить. Чтоб на склоне лет им не пришлось за меня краснеть!

— Спасибо, бать. Я сам разрулю. Мамка с работой подсуетилась, и я кое-что нашел. Прорвемся. И простите за ужин, — ухожу к себе. Но, по сути — сбегаю. От взглядов, жалости, сожаления… Тяжело видеть разочарование в глазах предков.

Лежа на кровати, прокручиваю в голове тот самый день. Все пошло не по плану. Сначала Таня оказалась в больнице. Вся в порезах, спина — исполосована. Как увидел, кровь в жилах закипела. Сам хотел порезать Юрца на мелкие лоскутки. А тут звонок от клиента: пора отдавать должок или мы к родителям домой нагрянем. По рукам и ногам опутали, уроды!

Были у меня догадки, что Юра не из воздуха денежки делает, и запас определенно у него есть. Кто только дернул за язык сказать об этом моему «клиенту»?! Прислал головореза в помощь посреди ночи. Еле уговорил его не заходить в дом. А там Танюшка — мечется на простынях в жаре.

Оставил ее, дом закрыл, и поехал к любовнику жены — трусить бабло, как выразился «помощничек». Вытрусили. Вместе с жизнью.

Прикрываю веки. Господи, почему все так обернулось? Ни денег не увидел, ни счастья… Сел за чужой косяк. Я к Юре и не притрагивался. Только присутствовал. По сути — соучастие. А сел как исполнитель!

Двенадцать лет. Огромный отрезок жизни, как ни крути. Самый сок упустил, всю молодость. А что дальше? Медленное увядание. Одиночество. Такое отчаянное, что иногда мысли посещают: а может, ну его? Такую жизнь?

Но что-то во мне противится, отметает эту идею. Трусость? Нет. Вера в лучшее? Нет, давно этим не страдаю. Наверное, чертов инстинкт самосохранения не дает покоя. Гонит в шею, заставляет переставлять ноги. И я иду, гребу против течения. Жизнь бьет, а я снова встаю. Оптимист хренов!

Глава 32

Первый рабочий день проходит нормально. Если не брать во внимание запахи и усталость в мышцах. Разгружать фуры с рыбой и мясом оказывается совершенно не весело, а еще — монотонно и нудно.

Но в конце смены в мой карман перекочевывает тысяча рублей, и я чувствую себя немного счастливее. Первые честно заработанные деньги в моей нынешней жизни!

Покупаю немного продуктов домой и всякие нужные мелочи, вроде бритвы и шампуня. Стоя на кассе, снова вижу ее! Таня опять пришла в этот же магазин! Неужели она живет где-то поблизости?

В этот раз она одна, и я немного сожалею, что мальчик не с ней. Хотелось бы еще взглянуть на него вблизи.

Хочется плюнуть на покупки, которые уже лежат на ленте, на усталость в мышцах и вообще весь мир. Подбежать к ней, обнять. Снова почувствовать ее приятный аромат: смесь парфюма и личного запаха.

Вместо этого я заставляю себя отвернуться, накинув капюшон на голову. Она не должна меня видеть таким. Еще и рыбой от меня несет за версту!

Как назло, она становится сразу за мной, выкладывая товар из корзины. Простой каждодневный набор: хлеб, какие-то сосиски, конфеты, апельсины.

— Позволите? — обращается она ко мне, пытаясь пристроить пустую корзинку под кассой.

— Конечно, — отступаю на шаг, не поворачивая головы. Но она все-таки узнает по голосу, резко разгибаясь.

— Владислав?!

Не знаю чего больше в ее тоне — удивления? Испуга, или быть может — раздражения?

— Привет, — отвечаю. Как много раз я представлял себе этот момент. И все идет не так, как в моих фантазиях.

— Я видела тебя на днях, — произносит уже спокойнее.

— И я тебя, с парнишкой, — не стоило, наверное, этого говорить, так как от Тани прилетает холодный и резкий ответ.

— Да, это мой сын! — и взглядом пронизывает, как стальным прутом. Чтобы у меня даже не появилось желания спрашивать, а мой ли? А язык и без того прилип к гортани, смотрю на нее и не нахожусь, что еще сказать. Таня нервно поправляет сумку на плече и проскальзывает взглядом по моим кистям. Становится стыдно за исписанные татуировкой костяшки.

Прячу руки в карманы и не знаю, как завершить этот мучительный для обоих диалог ни о чем. Меня спасает кассирша.

— С вас — одна тысяча триста сорок четыре. Карта или наличка?

Меня бросает в пот. Когда цены успели так вырасти?? Со всей мелочью у меня набирается тысяча двести. Мне не хватает каких-то сто рублей!

— Уберите шампунь, — говорю женщине, и она зовет охрану. Все эти манипуляции происходят под внимательным Таниным взглядом. И я уже сотню раз пожалел, что вообще пришел именно сюда за покупками!

— Может, мне доплатить? — предлагает она, делая еще хуже.

— Не нужно, — отвечаю максимально спокойно, но получается грубовато.

— Как знаешь, — пожимает плечами. Только бы не обиделась на меня! Я-то не со зла, точнее, я очень зол, но на себя, не на нее!

— Удачи! — говорю первое, что пришло в голову. И ухожу спешно, точнее сбегаю.

Во рту пересохло, а легкие — горят в огне. До дрожи в руках хочется закурить, после такой моральной встряски. Но это пришлось бы остановиться недалеко от входа в супермаркет. Поэтому я спешу прочь, низко опустив голову и стараясь поскорее слиться с прохожими.

Зона, с ее вертухаями, законами и правилами, не пугала меня так, как эта пятиминутная встреча. Оказалось, что я к ней абсолютно не готов. Это же надо так опозориться! Теперь Таня знает, что я ко всему прочему — нищеброд и бомж, которому не хватило денег на бутылку шампуня!

Такие случайности надо исключить, чтобы не приходилось мучительно краснеть. Поэтому в этот супермаркет — я больше ни ногой. По крайней мере, до той поры, пока не решу свои финансовые проблемы.

Глава 33

Под конец первой недели я втянулся в работу и нагрузки, что она давала. Пришел, разгрузил пару фур, и можно топать домой. Думал, что этого будет хватать, чтобы вместе с телом уставала и голова, но нет. Укладываясь в постель по вечерам, я долго лежу без сна. И все думаю, думаю…. На зоне как-то было не до этого. А дома прямо стал чертовым философом.

С юридической практикой совсем глухо: еще пару лет будет действовать судебный запрет, а мне физически необходимо чем-то занять мозги. Поэтому я ищу еще варианты, постоянно мониторю рынок вакансий.

Под конец второй недели — созваниваюсь с женщиной из минимаркета. Меня приглашают на собеседование. Выкраиваю окно между разгрузками товара и прихожу точно по времени. В небольшом закутке для сотрудников меня встречает хозяин магазина и уже знакомая женщина-администратор.

— Здравствуйте, Владислав! Спасибо, что пришли. Мне уже рассказали о вашей помощи и просьбе. Нам действительно нужен надежный человек в охрану, так как последнее время много недостачи в конце месяца. И даже камеры не помогают: выносят и выносят товар.

Мне нравится этот мужик и как он сразу перешел к делу. Речь неторопливая, но по существу. Надеюсь, мы сработаемся, и хозяин останется доволен.

— Понимаю, что зарплата относительно небольшая, но если после первого месяца наши общие показатели улучшатся — выпишу вам премию. Идет? — протягивает руку.

— Идет!

Меня берут, и я заполняю бумажки. Придется уйти с разгрузки, так как подрабатывать теперь смогу разве что по ночам.

На новом месте — новые знакомства. Быстро схожусь с девчонками на кассе, с Леонидовной — нашим администратором. Она вообще мировая женщина: за всех переживает, как родная мать. И в целом коллектив приятный, пусть и небольшой.

Ко мне активно подкатывает Катерина — уже не девочка, почти моя сверстница. И сегодняшний вечер не исключение.

— Влад, ты домой сейчас? — мнется рядом, поглядывая блестящими глазами. А я жду, пока Леонидовна поставит сигнализацию и закроет все двери. Стандартная процедура, после которой все расходятся по домам.

— Да, — киваю Кате.

— Проводишь меня? — игриво спрашивает. — На улице темно, вдруг кто пристанет.

— Могу проводить, Кать, если и, правда, темноты боишься, но на этом все, — отрезаю, глядя прямо в глаза. Вижу, как она краснеет и огорчается. Не хочу я с ней сближаться, хоть убей. Не мое.

Леонидовна понимающе хмыкает и прячет ключи в сумку.

— Пойдем, Катерина, со мной тебя никто не обидит, — она подхватывает Катю за локоток и кивает мне, — до завтра!

— До завтра! — прощаюсь с обеими и спешу на остановку. Через десять минут уходит последний автобус в мою сторону. Неудобно с Катей вышло, но лучше сразу дать понять, что ничего не выйдет, чем оттягивать неизбежное.

Всех женщин я сравниваю с Таней, и они не дотягивают. Слишком высокая планка, и дело не только во внешности. У моей Танюшки много положительных качеств и доброе сердце, что главное.

Может, сейчас она изменилась, и я предполагаю, стала жестче, но все равно тянет только к ней. Она одна в моих мыслях постоянно. Это как привычка: думать, что она делает, а что сказала бы, как отреагировала…

Под конец месяца меня приглашает на разговор хозяин маркета — Игорь Андреевич.

— Присаживайся, Влад, есть разговор, — приветствует меня. Надеюсь, что я не зря отпахал месяц, отлавливая воришек буквально за руку, и Андреич останется доволен. Здесь работать в разы приятнее, чем разгружать рыбу.

— Ты отлично себя показал, и коллектив отзывается о тебе самым лучшим образом, — начал он издалека. А у меня все оборвалось в душе.

— Но есть одно «но», — мрачно добавил я за Игоря Андреевича.

— Есть, — заулыбался он. — Но не то, что ты подумал. Хочу предложить тебе своего рода повышение.

А вот это приятная новость, и неожиданная, чего врать!

— Спасибо, — жду продолжения.

— Так вот, мне на днях медики сделали строгое внушение: никаких лишних нагрузок, водить запретили — что-то там с сосудами. У тебя же права есть? — внезапно спрашивает.

— Есть, но я давно не сидел за рулем, — киваю.

— Ну,это как на велосипеде — один раз попробовал и больше не забудешь. Поэтому я предлагаю тебе место личного помощника. Что-то среднее между водителем и доверенным лицом. Ты, конечно же, устраиваешь меня и в качестве охранника. И даже больше скажу — это место останется за тобой, если вдруг не понравится новое. Как тебе такой расклад?

— Я буду рад попробовать себя в новом деле, — соглашаюсь на это, во всех смыслах выгодное предложение, и все же не могу не спросить. — А вас не смущает мое прошлое?

— Я читал твою анкету. Но еще я всегда смотрю на самого человека и пытаюсь понять его суть, как бы это высокопарно не прозвучало. И не вижу в тебе зла, — вот так просто заканчивает фразу. А горло против воли сжимает спазм. Игорь Андреевич первый человек, что дает мне реальный шанс снова встать на ноги.

— Спасибо, я не подведу, — говорю чуть дрогнувшим голосом и пожимаю протянутую ладонь.

— Тогда завтра я жду тебя по этому адресу в восемь, — оставляет визитку. — Возьми права и надень что-нибудь построже — поедем в банк и к поставщикам, познакомлю тебя с нужными людьми. Может, придется где-то мелькнуть от моего имени.

— Хорошо.

Покидаю уголок администрации на ватных ногах. Не верится, что меня берут на новое и такое ответственное место. На душе — прямо праздник. Давно забытое чувство ликования и уверенности, что я еще могу что-то!

Глава 34

Вечером делюсь с родителями новостями.

— Боже, Владичка! Это же чудесно! Я так рада за тебя! — мама обнимает меня, а я к ней с просьбой.

— Мам, ты можешь чуть ушить мое старое пальто? С утра рано вставать.

— Конечно, конечно. Достану машинку. Неси пальто.

Два часа мама возится, перекраивая вещь под мою нынешнюю фигуру. Машинка звонко строчит — тра-та-та. А на меня напало воодушевление и нетерпение, не могу сидеть на одном месте и хожу из комнаты в комнату.

С утра я подхожу по указанному на визитке адресу. Игорь Андреевич живет в тихом спальном районе.

— Влад, ты вовремя! — Андреич выходит на улицу. — Держи ключи, сегодня ты за рулем.

Мы выезжаем из двора и напряжение потихоньку отпускает. Руки-ноги помнят свое дело, машина плавно скользит мимо домов.

— У меня сеть магазинов по городу, сегодня заедем в каждый, и я представлю тебя администраторам. А сейчас — в банк.

Целый день я сопровождаю Игоря Андреевича и вникаю во все тонкости ведения бизнеса. В целом — ничего сложного, но есть вещи, о которых нельзя забывать. Оплата налогов, наличие сертификатов на продукцию, различная отчетность. И много, очень много общения с поставщиками. Даже не представляю, как Андреич все это время сам справлялся. В его возрасте и с проблемами со здоровьем. В конце дня он сам заводит об этом разговор.

— Как тебе первый день? Насыщено, да? — запивает какую-то таблетку и растирает виски.

— Почему вы не наняли человека раньше? — аккуратно интересуюсь.

— А кого, Влад? — вздыхает. — Человеку со стороны сложно довериться, как-то не попадалось подходящих. Семейного человека не всегда удается оторвать от дома, чтоб вот так целый день со мной бегал.

— А ваши дети? — спрашиваю. Должны же быть у него наследники.

— Нет никого. Не сложилось у нас с Верой. Так и состарились вместе, без детей.

— Простите, — бормочу. Неловко вышло. Это не мое дело и спрашивать не стоило.

— Да ничего, такова жизнь. А у тебя есть дети?

— Да, наверное. Я не уверен, — разговор становится еще более неудобным.

— Если есть шанс, держись за него, Влад. Поверь, никто не хочет старость в одиночестве встречать.

Киваю, выруливая с общего потока во дворы. Останавливаюсь у подъезда.

— Спасибо, Влад. Думаю, мы с тобой сработаемся! Завтра заезжай чуть позже. Скажем, к десяти, — Игорь Андреевич выходит из машины. Я глушу мотор и выбираюсь следом.

— Машина останется у тебя. Тебе ведь надо как-то домой добираться, — улыбается он, завидев мое удивленное лицо.

— Хорошо, спасибо. Завтра к десяти!

Мы прощаемся, и я еду домой на машине шефа. Жизнь налаживается потихонечку. А слова Андреича о детях прочно засели в мозгу. Я обязательно верну их обоих: и Танюшку, и Рому.

Татьяна. Сейчас

Мобильный настойчиво трезвонит, а я за рулем. Кому там так срочно я понадобилась? Игнорирую звонок, так как безопасность превыше всего, особенно когда со мной сын.

— Мам, какая-то Света звонит, — Ромка уже занырнул в мою сумку, и выудил телефон на свет.

— Пусть звонит, потом поговорим, — отвечаю, не отрывая взгляда от дороги. После суда Света решила, что мы чуть ли не подруги и периодически мне названивает. Я отвечаю через раз, так как совершенно не хочу с ней общаться. Но это женщина не пробиваемая. Если ей что-то надо, достанет из-под земли.

У дома высаживаю Ромку.

— Сынок, бери пакет и ключи. Я припаркуюсь и поднимусь.

Рома уходит, а я со вздохом набираю Свету.

— Таня, чего трубку не берешь?! — возбужденно кричит она. — У меня шокирующие новости! Влад на свободе!

— Я знаю, — спокойно отвечаю. Тоже мне новость.

— Как? Я его только сегодня увидела. За рулем иномарки! И откуда только деньги у этого гада? Ты почему мне сказала, что он уже освободился?

— Свет, а надо было? — хмыкаю. — Этот человек для нас обеих в прошлом. О чем говорить?

— Предупредить! А вдруг он заявится ко мне? Я же умру со страху! — тараторит Светка.

— С чего вдруг? Вам есть что делить? — резко спрашиваю. Мне очень хочется домой. Скинуть обувь, умыться.… А вместо этого я должна выслушивать ее. Раздражение поднимается душной волной.

— Ну, мало ли! Он же псих! Убийца! В общем, я тебя предупредила, Тань. А там как знаешь, — обиженно тянет.

— Спасибо, Свет. Пока! — сдерживаюсь, чтобы не нагрубить.

— Пока, подруга!

Господи, ну какая я ей подруга? По-хорошему надо бы заблокировать ее и дело с концом. Но почему-то каждый раз мне становится ее жалко. Света живет одна. После ДТП она сильно хромает на одну ногу и это несколько отпугивает мужчин. А может она и сама не стремится завести отношения. И если у меня есть сын, то она возвращается в пустую квартиру.

Дурацкая жалость не позволяет мне ее оттолкнуть, как и сегодня. Выбираюсь из авто, зачем-то прокручивая в голове разговор. Особенно резануло это ее — «псих, убийца». Когда я его впервые увидела, испытала страх. Будто вернулась в те годы, когда вокруг меня все рассыпалось. Еще долго я отучалась дергаться по ночам и проверять дверь — точно ли заперты замки. А когда столкнулась с Владом снова, не знаю…. что-то поменялось. Выглядел он как побитая собака, и назвать его психом язык не поворачивался. И снова чертова жалость. Ему наверняка нелегко пришлось в тюрьме. Со старого адреса мне несколько раз передавали стопки писем, а я так и не решилась их открыть, как и выбросить. Лежат на балконе, спрятанные в старом папином портфеле. И зачем я их только храню? Сегодня же выкину!

В квартире пахнет едой. Мама что-то вкусненькое состряпала, зная, что я как обычно буду поздно.

— Мамуль, давай помогу, — навстречу выбегает Ромка. Забирает сумку, ключи, помогает повесить плащ. — Бабушка перцев фаршированных накрутила, будем ужинать.

— Спасибо, Ром. Ты руки вымыл?

— Конечно, и успел переодеться. Ты что-то долго парковалась.

Сын убегает на кухню, а я провожаю его улыбкой. Вечно он такой, как электровеник. Одна нога здесь, другая — уже там.

Заглядываю к отцу в зал.

— Привет, пап. Я дома, — целую его в щеку. — И что там у тебя? Повезло на этот раз? — заглядываю в лотерейный билет с циферками.

— Где там, Танюш! Опять не хватило каких-то четырех чисел! — раздраженно бурчит отец, но я-то знаю, что это напускное. Он очень любит лото, и выигрыш для него не главное.

— На следующей неделе попробуешь еще. Мама на кухне?

— Ага, греет тебе еду. Иди, поешь, а то со своей работой стала похожа на сушеную воблу!

— Слушаюсь! — со смехом отвечаю.

На кухне накрыт стол, и Ромка что-то громко рассказывает матери. Похоже, хвастается успехами на дзюдо.

— Дочка, где ты ходишь? Сейчас все остынет! — мама усаживает нас ужинать, под рассказы Ромашки.

Я слушаю вполуха: сын уже пошел по второму кругу повторять, а мать радуется — любимый внук делает шаги в спорте. Некстати вспоминается Влад: худой, загнанный какой-то. И как стыдливо втягивал голову в плечи, и руки в татуировках… Такого сразу хочется усадить за стол и накормить, обогреть.

Задавливаю вздох: сколько ни борюсь с собой, а вечно тянет меня пожалеть кого-то. И ладно бы просто знакомого, так нет же. Вон и Ромка растет его копией, только улучшенной. Да и от меня много взял во внешности. Но ужимки, улыбка, как ерошит волосы — да тут и тест ДНК не нужен, чтобы стало понятно, его это сын. Только надеюсь, что Влад не станет добиваться встреч, признания отцовства. Сынок растет у меня замечательный, со светлой и доброй душой. У него много друзей, его уважают в школе. Никогда он не сталкивался с чем-то темным, плохим. Зачем ему отец-зэк? Пускай и бывший.

Глава 35

— Танюш, что-то на работе случилось? — спрашивает мама, возвращая с небес на землю.

— Нет-нет, все в порядке, — спешно отвечаю, принимаясь за еду. — Спасибо, мам, перчики — супер!

Ромка справляется быстрее меня и убегает делать уроки. Мама тут же вцепляется клещом.

— Таня, что стряслось? Я тебя знаю, такое лицо у тебя в последний раз было, когда мы в город переехали. А ты беременная по судам бегала.

Мамина интуиция — это нечто. От нее крайне сложно что-то скрыть. Да и мне хочется выговориться, если честно. Больше не с кем поделиться.

— На днях видела Роминого отца, — отвечаю полушепотом.

— Господи! — мама хватается за сердце. — И что?

— Да ничего особенного. Просто теперь существует риск, что он захочет увидеться с сыном.

— А он знает про Ромашку? — мама смотрит на меня испуганными глазами. Может, зря рассказала?

— Нет, но мог догадаться. Один раз Влад его видел. И если бы ты видела их рядом…., — пытаюсь подобрать слова, — как говорила прабабушка: «Как из одного яйца». Сходство на лицо.

— И как же быть теперь? А если Ромашка догадается? Потянется за отцом??

— Мамуль, не паникуй. Я постараюсь не допустить встреч, но хочу, чтобы вы с папой были в курсе. Вдруг меня дома не будет, а он заявится. По документам Влад не имеет никакого отношения к Роме, так что требовать чего-либо не в праве. Но он юрист, и хороший. Надо держать ухо востро.

— Я поняла, — мама кивает со всей серьезностью.

— Мамуль, я уберу, отдыхай, — выпроваживаю ее с кухни и позволяю себе парочку тяжелых вздохов, пока никто не видит.

Поздно ночью, когда все уснули, а дела были переделаны, я крадусь на балкон за теми самыми письмами. Стараясь не разбудить родителей, проделываю все манипуляции максимально тихо.

Запираюсь в своей комнатке и выуживаю из общей пачки первый попавшийся конверт. Чернила чуть выцвели, но аккуратный, «правильный» почерк Влада я узнаю.

«Танюша!

Пошел пятый год моего заключения. Догадываюсь, что письма мои ты не читаешь, но все же продолжаю писать. Это единственная возможность оформить собственные мысли и поделиться с кем-то. Сегодня у меня тяжелый день. В очередной раз столкнулся с несправедливостью и не смог промолчать. За что огреб по полной. Но это все мелочи. К физической боли можно привыкнуть, приспособиться. А к окружающей обстановке — не получается. Иногда хочется выть и лезть на стену, так хреново. Спасают только мечты о будущем, о том, что это рано или поздно закончится. Много думаю о тебе, об ошибках, что допустил. О словах, что не сказал в свое время. Надеюсь, у меня еще будет шанс все исправить, иначе жизнь теряет смысл. Береги себя, Таня. И напиши пару строк — я буду рад узнать, что ты в порядке! Влад»

Отбрасываю листок. Тяжело дышать. Будто вернулась в то время на минуту, и такую тоску нагоняют его слова, что физически становится плохо. Мне тоже было нелегко. Поднимать самой ребенка, морально выгребать — вот, что было тяжелее всего. Иногда руки опускались, и казалось, что я не справлюсь. Но вот, все позади, и вдруг прошлое догоняет меня в виде этих строк.

Не хочу знать, каково Владу было! Так как стану его жалеть, переживать, пропускать через себя. Не хочу!

На эмоциях рву один конверт за другим. Пока передо мной не образуется куча рваных бумажек. На них остались мысли и надежды Влада, его рассуждения. Вот пусть и остаются в прошлом!

******

После ночных бдений и нервов, мне всю ночь снится Влад. Молча смотрит на меня своими зелеными глазами. В них — укор и печаль. И странным образом смешались воспоминания и реальность: татуировки и классический костюм, какая-то папочка с документами, а потом — оп, картинка изменилась и Влад уже в спортивном костюме, как гопники из девяностых.

Будильник прогоняет остатки бредового сна. Ромашке пора в школу, а мне — на работу. Привычные дела затягивают в свой водоворот. О Владе вспоминаю внезапно, заслышав чужой разговор в налоговой.

— Владислав, окно справа — нам туда. Займи очередь, я не ту папку взял.

— Игорь Андреевич, я сам сбегаю, — раздается знакомый голос. Сомнений нет, это он. Незаметно оборачиваюсь в пол оборота: за мной стоят седой мужчина в возрасте и Владислав.

Он поднимает выше глаза и узнает меня. Сдержанно кивает, разворачивается и выходит из здания. Я отмечаю, что не дышала все это время и шумно выпускаю воздух из легких.

Подходит моя очередь, и я отвлекаюсь. Когда с бумагами покончено, отступаю в сторону. Седой мужчина протягивает документы в окошко и общается со специалистом. А Влад просто смотрит на меня, как в моем сне. Молчит, и только взгляд говорящий, тоскливый какой-то. Я теряюсь и чуть не роняю из рук сумку вместе с документами. Влад делает шаг вперед, стараясь «поймать» падающие вещи.

Наши руки соприкасаются.

— Спасибо, — шепчу, пряча за волосами пылающие щеки.

— Пожалуйста, — отдергивает руки и тут же тянется обратно. — Таня, я…

— Владислав, иди сюда, — его окликает мужчина, и на лице у Влада отражается досада.

— Извини, — кивает он мне и возвращается к своему спутнику.

Я спешно покидаю налоговую, все еще ощущая тепло рук Влада. Одно прикосновение, а так меня взволновало! Черт! Черт! Черт!

Глава 36

Влад

Таня уходит, забирая с собой тепло и свой неповторимый аромат. Я с трудом концентрируюсь на том, что рассказывает Игорь Андреевич. Он что-то такое подмечает во мне, очевидно, и говорит:

— Иди уже за ней. Все равно не слушаешь. Догоняй свою зазнобу, — и подмигивает мне.

— Спасибо, я вернусь через пять минут!

Выбегаю на улицу, и вижу, что Таня уже садится в авто. Я должен успеть! Не имею понятия, что скажу, но действую на инстинктах. Эта женщина нужна мне! Она — моя!

— Таня! Тань, подожди! — успеваю догнать прежде, чем она уезжает с парковки.

— Нам надо поговорить, — выдыхаю и жду реакции. Она чуть хмурится в раздумье, и нервно постукивает по рулю.

— Хорошо, — наконец-то соглашается и мне становится легче дышать. — Только не сейчас и не здесь.

— Конечно, — я согласен на любые условия. — У тебя бывают свободные дни? Часы?

— Да, — нервно улыбается, — в воскресенье я свободна. Давай встретимся в том кафе, где сидели в самый первый раз. Помнишь?

— Да. Я приду, — киваю.

— В семь?

— В семь.

Таня трогается, и я отступаю. Провожаю взглядом, пока ее машина не теряется за остальным транспортом. И только потом вспоминаю об Андреиче.

— Догнал? — спрашивает с улыбкой.

— Догнал, — киваю, и чувствую себя мальчишкой. Таня согласилась встретиться! Сердце бьется сильнее обычного, так и до тахикардии недалеко.

— Вот и замечательно! Я буду только рад, если у тебя все образуется в жизни. Ну а теперь давай еще немного поработаем.

Вечером приезжаю домой уставший, но довольный. Похоже, что жизнь решила дать мне еще один шанс, круто заворачивая вверх. Страшно только, чтобы на этом все и не закончилось.

С родителями тоже потихонечку налаживаются отношения: мама перестала лить слезы по поводу и без, отец спокойнее реагирует на мое возвращение домой, и мы иногда перекидываемся парой фраз.

Жду первой полноценной зарплаты, чтобы все-таки снять квартиру. С родителями можно жить, но хочется определенной свободы. Да и сам факт, что в сорок лет завишу от родителей — бьет по самооценке.

У вечеру воскресенья я обзавелся новым джемпером и туалетной водой. Гладко побрился, два раза принял душ и весь издергался.

Как пройдет наша встреча? Что сказать? Ведь сам напросился, а теперь в растерянности! Если бы можно было просто притянуть Танюшку к груди и пусть весь мир подождет!

Но чувствую, что не все так просто. Она упрямится, сама не знает, чего хочет. И в тоже время — не отказала, согласилась встретиться. Значит, я должен быть смелее, сильнее за нас обоих. Откровенно сказать о том, что на душе.

Так сильно хочу быть с ней, что даже страх снова ее упустить отходит на второй план. Таня — единственное светлое и доброе в моей жизни, что все еще помогает жить дальше. Вставать, после всех падений и разочарований. Простить себя за ошибки, ради будущего с ней. Но сможет ли она простить?

Подъезжаю к семи, и обнаруживаю ее машину на парковке. Приехала раньше меня.… Нервничает? Или хочет побыстрее отделаться?

Сразу нахожу Таню взглядом. Она заняла тот же столик, что и в самый первый день знакомства. Тогда мы оба были на взводе, и вообще, вспоминать неприятно всю ту грязь, в которую нас обмакнули бывшие.

Но я и сейчас нервничаю не меньше, только по другому поводу. Готов молиться всем богам, лишь бы все сложилось как надо.

Таня задумчиво помешивает ложкой в чашке, не замечая, что я уже пришел. Подхожу ближе, стараясь не испугать.

— Привет! Надеюсь, не заставил тебя ждать слишком долго, — опускаюсь на стул напротив.

— Привет, — Таня роняет тихий вздох.

Мы сидим какое-то время в тишине, рассматривая друг друга. Сильное стеснение и неловкость постепенно уходит. Рядом с Танюшкой очень уютно, а если бы она и смотрела с нежностью — этот момент стал бы одним из лучших за последние годы.

— Ты изменился, — нарушает молчание первой.

— Ты тоже, — улыбаюсь ей, — тебе идет эта стрижка.

Она чуть качает головой, отводя взгляд.

— Как живешь? Чем занимаешься? — переводит разговор, опять хватается за ложку. Все-таки нервничает.

— Нормально. Недавно получил хорошую работу. Осваиваю новую для себя профессию.

— Это хорошо. Я тоже работаю, кручусь. Все как у всех, — пожимает плечами.

— Вышла замуж? — мягко спрашиваю.

— Нет, — нервно смеется, — как-то не дошло дело до брака. Но меня все устраивает.

Вскидывает голову, смотрит с вызовом. Боится, что я покушусь на ее свободу, или буду осуждать…. Но я не в том положении. Я просто рад, что у нее никого нет.

— Было тяжело одной сына поднимать? — понимаю, что хожу по тонкому льду, и она не обязана передо мной душу обнажать, но не могу не спросить.

— По-всякому, — отвечает уклончиво. — Сейчас намного легче и я рада, что у меня есть он.

— Роман, да? — переспрашиваю.

— Да, — Таня тепло улыбается.

— Я очень рад, что у тебя все хорошо. Много думал о том, как ты тут живешь. Как сложилась дальнейшая судьба. И хотел сказать — прости. Прости за то, что все так повернулось. Я хотел оградить тебя от всех проблем, но не получилось, — умолкаю. Даже не знаю, что еще я могу сказать. Словами не передать, как сильно я сожалею о прошлом. Надеюсь, что она почувствует искренность моих слов.

Глава 37

Татьяна. Сейчас

Слова Влада что-то переворачивают в груди. Наверное, мне нужно было это услышать, чтобы наконец-то отпустить ситуацию. Двенадцать лет! Боже, как долго меня это грызло. Я задвигала воспоминания в самый дальний уголок души, но от этого они никуда не исчезали. Выстреливая периодически болезненными импульсами.

Он смотрит на меня, ожидая ответа. А я слишком остро реагирую, чтобы выдать что-то адекватное и вразумительное. Просто дышу, пытаясь проглотить некстати подступившие слезы.

— Я…. Спасибо, Влад, — это все, на что я сейчас способна.

— За что? — распахивает глаза шире. Удивлен моей реакцией? Так мы ведь с ним оба надломленные, обоих выворачивало наизнанку все эти годы. Конечно, мне жилось в разы легче, у него — тюрьма, чувство вины и общественное осуждение. А у меня — малолетний сын и тоже непроходящее ощущение, что я виновата кругом.

— За это. Я злилась на тебя так сильно, обвиняла во всех смертных грехах, чтобы не чувствовать себя крайней. И сейчас понимаю, как это было глупо и неправильно. Для нас обоих. И я рада, что мы поговорили. Стало легче дышать, — улыбаюсь сквозь слезы. Мне действительно полегчало. Я отпускаю ситуацию, все обиды и недопонимания, недоверие…. Пусть Влад будет счастлив. Я искренне посылаю ему лучик добра. Он его тоже заслужил. А прошлое? Пусть останется в прошлом. Не хочу в нем ковыряться.

— Тань, для меня много значат эти слова, спасибо тебе.

Голос Влада звучит взволнованно и проникновенно. Немного не вяжется этот тон с его обликом «опасного» парня. Но я верю ему, чувствую искренность.

Мой телефон оживает, на заставке — фото Ромки. Влад кидает заинтересованный взгляд. Задавливаю вздох, и поднимаю трубку.

— Мам, ты скоро?

— Ром, я еще занята. Что-то срочное?

— Нет, просто я стих выучил, а рассказать некому.

— А бабушка с дедом? — краем глаза отмечаю, как улыбается Влад, подслушивая наш разговор.

— Бабушка уже час болтает с кем-то по телефону, а дед дрыхнет перед теликом, — вздыхает сын.

— Действительно трагедия, — хмыкаю. — Скоро буду. Повтори еще пару раз стих, чтобы от зубов отскакивал.

— Да я уже! Хочешь, прямо сейчас расскажу? — тараторит Ромашка.

— Солнце, давай потом. Я же говорю — занята!

— Лааадно, — тянет. И тут же совсем другим голосом добавляет:

— А пирожных купишь?

— Куплю, вымогатель, — смеюсь. — Все, Ром, давай.

Отключаюсь, пока мой болтун не придумал еще чего-то.

— Он всегда такой настойчивый? — улыбается Влад.

— Всегда. Если ему что-то надо — достанет из-под земли.

— Это хорошо, в жизни пригодится, — кивает.

— Надеюсь. Пока он мечтает стать разработчиком компьютерных игр. Даже не знаю — нужна ли в этой отрасли подобная напористость?

Наш диалог плавно перетекает с сына на какие-то ничего не значащие бытовые глупости. На удивление Влад не торопится сменить разговор, а наоборот интересуется всем, что касается меня и Ромашки.

Общаться с ним легко, как и раньше. Будто и не стоят между нами двенадцать лет изоляции. На языке крутится вопрос, а я все не решаюсь его задать. Зачем ворошить былое? А если ответ будет не таким, как мне бы хотелось? Поэтому молчу, хотя так и подмывает спросить: «Что же произошло в день убийства Юры?»

Влад

Вечер, который стоил мне не один десяток умерших в страшных муках нервных клеток, завершился улыбкой.

Я иду домой, наплевав на сырость, оставив машину в центре. Мне нужно двигаться, иначе разорвет от переполняющих эмоций. Я и Таня, как нормальные люди просто по-го-во-ри-ли!! Без упреков, осуждения, гримас… Я ощущаю себя так, будто заново родился. Даже не представлял, что могу еще испытывать нечто подобное: адреналин шарашит в крови, бьет по вискам. Заставляет сердце выделывать какие-то безумные кульбиты. И мне вместе с ним хочется пройтись колесом. Будто мне пятнадцать, и у меня прошло свидание с любимой девочкой.

С любимой…

Да, в собственных мыслях давно ее так окрестил, но держу это слово про запас. Стараюсь часто не возвращаться к нему, так как Танюшка все еще недосягаема для меня. Но в сердце — только она одна. Господи, хоть бы мотор не встал на таких виражах. Уже ведь не мальчик, а так жестко штормит от простого разговора!

Хочу еще с ней увидеться, о чем и сказал перед расставанием. Она замялась, занервничала…. Передавил. Слишком тороплю события. Но как набраться терпения, ждать, чтобы все устаканилось, если меня разрывает от желания быть рядом. Хотя бы как старый знакомый.

Все, чего я добился по окончанию «переговоров» — это Танин номер телефона. С трудом заставил себя не выкрикнуть «Ессс!» на весь ресторан. Маленькая, но победа. Теперь открываю телефон и смотрю на десяток цифр и радуюсь. Улыбаюсь сам себе! Прохожие, должно быть, считают меня идиотом, пусть так! Я счастлив и этим все сказано.

*****

Новая рабочая неделя дается легче предыдущей. Я уже не чувствую себя новичком, да и визиты повторяются. Люди меня тоже узнают, Андреич все больше отдает в мои руки разные мелкие дела, и ему остается подписывать документы, расплачиваться с поставщиками, и прочие важные моменты, где без слова хозяина не обойтись.

По дороге домой мне звонит неизвестный номер. Смахиваю, не желая общаться с кем бы то ни было из прошлого. Но звонивший набирает снова и снова, и я соединяюсь, поражаясь чьей-то наглости.

— Да! — бросаю чуть агрессивно в трубку.

— Влад! — голос женский, не молодой, отчаянно всхлипывает и причитает.

— Кто это? — спрашиваю, а у самого все холодеет внутри. Этот звонок не предвещает ничего хорошего.

— Ой, беда…, — женщина с трудом разговаривает, срываясь в истерику. — Танечку забрали-ии-и, забрали Ромашку! Уроды-ыы! Помоги-и-и!

Выворачиваю к обочине и бью по тормозам. Перед глазами все плывет.

— Диктуйте адрес, еду!

*****

Отключаю переживания, насильно затыкая внутренний голос, который орет дурниной и мечется. Этим я не помогу Тане. Мне нужно быть предельно собранным, холодным, отстраненным…. Насколько позволяет ситуация, конечно. А она, сука, просто запредельная, эта ситуация!

Бросаю тачку у подъезда, взлетая по ступеням на этаж. У двери встречает мать Тани.

— Что произошло? Коротко и по существу!

Женщину трясет на нервах, и она с трудом подбирает слова. На выручку приходит пожилой мужчина. Очевидно, глава семьи.

— Тридцать минут назад раздался звонок в дверь. Таня сама открыла, ее тут же скрутили. Ломанулись в квартиру. Мы не ожидали такого. Пронеслись два амбала мимо нас и схватили внука, — на этих словах его покидают силы, и он прикрывает рот рукой, заходясь в немом плаче.

— В полицию звонили? — задаю новый вопрос.

— Нет, — качает головой мать, — нам запретили. Сказали — они умрут, если пустим полицию следом. Что делать, Влад? Что делать?!!

— Успокоиться, и звонить в полицию. А пока они едут — я попробую узнать больше. Отставить панику! Это ясно? — разговариваю жестко, чтобы встряхнуть родителей. Они немного успокаиваются, и я оставляю их разбираться с полицией.

На улице срывается дождь, и холодная свежесть помогает прийти в себя. Открываю черный список контактов в мобильном. Если кто и причастен к похищению, так этот отморозок.

Раздается два-три гудка, и в трубке раздается все тот же мерзкий голос.

— Влад, а я все ждал — когда же ты позвонишь? Пришлось самому в это дело впрягаться. Ты же не захотел по-хорошему.

— Хватит скалиться! Где Татьяна и мальчик?

— Ты хотел сказать — твой сын?

Внутри все обрывается. Откуда подробности известны этой мрази?

— Это не имеет отношения к делу. Зачем они тебе? Чего ты хочешь от меня?

— Имеет-имеет, причем самое прямое. Ты — упрямец, и мне понадобился рычаг воздействия на тебя. Поэтому семья — лучшие заложники в данной ситуации.

— Они — не моя семья. Если ты следишь за мной, то должен знать, что живу отдельно.

— Знаю, как не знать! Но видишь, какая ситуёвина сложилась: ты — любишь Таню, Таня — любит Рому. Рома — ваш общий ребенок. Улавливаешь связь? Ну а теперь к главному. Мне нужен человек для грязной работы: это будешь ты. И мне нужны деньги, а они есть у Тани. Вы оба помогаете мне, а я — отпускаю заложников на волю, и забываю про твое существование. И заметь, ты остаешься в выигрыше: бабы любят героев, что жертвуют всем ради них!

Дебильный юмор рвет в клочья остатки моих нервных клеток. С трудом сдерживаюсь, чтобы не нагрубить и не послать этого урода лесом. Но в таком случае подставлю Танюшку и Рому, а этого я допустить никак не могу.

— Я слышу только твое злобное сопение. Так что скажешь, Владик? — заговаривает спустя минуту молчания.

— Я все сделаю. Жду информацию о деле и фото — на котором видно время и живых заложников.

— О как запел! Будет тебе фото. Жди!

Короткие гудки оглушают на секунду. Стою под усиливающимся дождем, не замечая, как промокает одежда. Раздается вой сирены. Во двор заворачивает машина с мигающей «люстрой». Отхожу к своей тачке, не приняв окончательного решения: действовать самому или довериться полиции?

Глава 38

Решение приходит само, когда я вижу, кто выбирается из полицейской тачки. Корсиков, мать его, Максим Александрович, собственной персоной! Неужели до сих пор в следоках ходит?

А ведь мог бы давно сидеть в удобном кожаном кресле, где-то повыше. Значит, не зажрался как многие, остался на «полевой работе».

— Подождите, — окликаю его, когда он уже переступил порог подъезда.

— Кто вы? — хмурит изрядно поседевшие брови. На голове практически нет волос, а оставшиеся — выстрижены коротко, практически под ноль.

— Не помните? — срывается саркастический смешок с моих губ. Быстро же он забыл человека, что упрятал за решетку на долгие двенадцать лет.

— Кто-то из тех, с кем я пересекался по работе, — в тон отвечает Корсиков, пробежавшись глазами по татуировкам на кистях.

— Именно. Вы в курсе к кому на вызов приехали?

— Знаком, — кивает, и кривоватая улыбка сходит с его лица. — Вы — родственник? Свидетель?

— И то, и другое, сложно объяснить. Я — тот самый Влад, друг Тани, которого вы посадили за убийство ее мужа.

Следователь сразу напрягается, даже рука чуть дернулась, но за пистолет не схватился, и на том спасибо.

— И что вы делаете на месте нового преступления, которое коснулось этой семьи? Влад, вы понимаете, что одним своим присутствием, вы ставите себя под удар. Что я должен подумать, встретив вас здесь?

— Пришел мстить, отыграться…. — качаю головой. — Я хочу помочь и у меня есть информация. И пришло время пролить свет на старое дело в том числе, раз уж все так завернулось. Но сейчас это не главное. Нужно найти Таню и Романа!

— И чем вы можете помочь? — Корсиков все еще напряжен, будто боится что я прямо сейчас сбегу.

— Есть запись телефонного разговора, который состоялся совсем недавно.

Достаю смартфон. Мудак, позволивший себе покуситься на моих родных, не учел возможностей современной техники. Записать разговор — плевое дело.

Проигрываю запись нашего разговора. Корсиков становится еще смурнее. Мне это дерьмо нравится еще меньше, но все эмоции запер в груди: не время для рефлексии.

— Вы — ждете меня в машине, — выдает по итогу следователь. — Я вернусь, как опрошу Таниных родителей. И Влад, — задерживается на мне холодным взглядом, — надеюсь, что это не очередная афера с вашим участием. Вы должны понимать: посадил раз, посажу и второй.

Игнорирую его слова, и просто смотрю, как он скрывается в подъезде с коллегами.

Время тянется как резиновое, когда чего-то очень ждешь. Мне кажется, что Корсиков наверху провел не один час, и совершенно не торопится спускаться. А ведь жизнь Танюшки зависит от скорости наших действий!

Пикает смартфон. На экране появляется темное фото. На нем с трудом можно распознать заплаканное Танино лицо и испуганное Романа. И в углу указано время. Судя по нему, фото сделано две минуты назад. Живы! Они в порядке!

Вздох облегчения вырывается из груди. Еще пару-тройку таких переживаний, и можно будет заказывать черный костюм на собственные похороны. В последнее время сердечко сбоит нещадно, но я стараюсь не обращать на это внимание лишний раз. Когда все закончится, обязательно схожу к врачу.

Наконец-то следователь и компания вываливаются на улицу. Тушу последнюю сигарету, мысленно обещая себе бросить эту гадкую привычку.

— Едем в отделение, поговорим, — кивает Корсиков.

— На это нет времени, дорога каждая минута! Я знаю, где можно найти похитителя и его прихвостней! — отвечаю с жаром. Хочу скорее броситься в путь, но умом понимаю: одному мне не вывести это дело.

— Владислав, так это не делается, — качает головой Корсиков. Подхожу ближе и тыкаю пальцем ему в грудь.

— Ты, Максим Александрович, задолжал мне двенадцать лет! Посадил удобного человека, на которого смог повесить глухое дело! Против меня настроил Татьяну, да так, что она меня к собственному ребенку не подпускает! — может я и не был уверен в отцовстве, но показывать это следователю не входило в мои планы. — Хочешь новую звезду на погоны? Да такую, за которую и стыдно не будет? А? Или уже прогнил насквозь, сидя в казенных стенах?

Я рисковал, пытаясь надавить на «человечность» и совесть. Вот только осталась ли она у опытного следака??

Корсиков обреченно вздыхает, но соглашается с моими доводами. А потом обращается к своим ребятам.

— Выдайте свидетелю броник, едем на задержание! Вызывайте подкрепление, адрес сейчас будет.

Называю место, где обитает эта гнида. Ночной клуб на окраине, в подвальном помещении которого проворачиваются разные мутные делишки. Наводил справки об этом месте еще на зоне: процветает, хозяева те же. Вывод напрашивается один — у этого бизнеса есть серьезный покровитель, возможно даже из органов.

— Слышь, Максим Александрович, предупреди своих ребят. Там, куда мы сейчас едем, честных и порядочных людей не водится. Можно и оборотней в погонах встретить. Так что имейте в виду.

— Все стреляные воробьи, не первый раз на выезде. Лохов не держим, — огрызается Корсиков. И чего такой нервный? Ладно, я-то переживаю. Все-таки Танюшка и Ромка мне не чужие. А он?

По собственной воле усаживаюсь в ментовскую тачку. Не думал, что до этого дойдет! Еще и бронежилет выдали, берегут жизнь мою. Чудно́!

Путь до окраины съедает еще полчаса, а мои нервы превращаются в туго натянутую тетиву. Корсиков молчит, не язвит, ничего не спрашивает. Видимо, тоже настраивается на встречу.

И хоть время еще не позднее, клуб работает вовсю: у входа толпятся подозрительные личности, прогуливаются девочки в коротких юбках, что своей длиной напоминают скорее набедренный пояс, а не полноценный элемент одежды. И это чьи-то дочери!

Высаживаемся чуть в стороне. Часть оперативников идет к центральному входу, и постояльцы разбегаются как тараканы на кухне при включенном свете.

— Вперед! — Корсиков быстро двигается впереди, остальные за ним гуськом. Заходим в здание с торца. Этим входом реже пользуются, так что есть шанс перехватить мерзавцев.

— Полиция! Всем оставаться на местах! — вваливаемся в подсобное помещение, которое кто-то переоборудовал под кабинет. За столом находится старый знакомый: тот самый клиент, из-за которого я ушел на дно. Из-за стола раздается мычание. Сотрудники окружают стол.

— Девушка и паренек. Живые, — рапортует полицейский. И на этом могло бы все закончиться, но распахивается дверь, ведущая в клуб, и появляется человек, ответственный за смерть Юрия.

— Легавые! — орет и выхватывает из-за пояса пистолет. Палит без разбора, цепляя одного из сотрудников и меня. Отдача в броник выходит не хилая, сгибаюсь пополам, бормоча проклятия.

Корсиков швыряет стул в отморозка с пистолетом, и тот заваливается на пол. Со всех сторон ему бросаются помогать коллеги, скручивая сразу двоих: и бывшего моего клиента, и киллера. Неужели это — конец?

Меня разбирает нервный смех. Сползаю по стене, улыбаясь как дурак. Таня в безопасности, Ромка — в порядке! Я смог, справился….

Острая сердечная боль внезапно прошивает левую сторону. Так сильно, что не могу и слово вымолвить. Смех сменяется стоном. Рука немеет, а все тело бросает в холодный пот. Что это? Сердечный приступ? Или что похуже?

— Владислав, вы ранены? — наклоняется Корсиков.

— Сердце… — шепчу, прижав руку к груди.

В затухающее сознание врывается испуганный Танин голосок:

— Вызовите скорую!

Глава 39

Спустя два дня

Сегодня врач заявил, что риск для здоровья миновал, и разрешили посетителям меня навестить. Помимо прочего прозвучал диагноз: «Инфаркт миокарда». Странно, всегда думал, что подобное светит только старикам, а тут на тебе, приплыли!

Послушно проглатываю жменю таблеток и морально готовлюсь к «атаке» родителей. Наверняка уже все кабинеты обошли, но добились своего. Сейчас мать начнет причитать, отец — будет смотреть как на умирающего…. Не люблю этого!

Дверь в палату распахивается, и в белых халатах протискиваются Таня и Рома! Неожиданно и, черт побери! Я ведь выгляжу хрен знает как. Лежу такой весь…. Самому тошно от собственного бездействия. Но доктор строго приказал: никакой активности, нервов и самостоятельности.

— Привет, — Таня нервно улыбается и проходится взглядом по мне.

— Здравствуйте! — выглядывает Ромка из-за ее плеча. Он рассматривает меня с любопытством и интересом.

— Привет! — киваю обоим. — Присаживайтесь. Есть стул и… кровать.

Рома занимает единственный стул, а Таня осторожно садится в ногах, на самый край кровати.

— Я принесла тебе кое-каких продуктов, но меня отругал врач, — вздыхает Таня. — Оказывается, тебе всего этого нельзя, диету соблюдать надо. А я котлеты приперла!

— Я бы с удовольствием попробовал твои котлеты, а не ту гадость, которой меня пичкают. Жидкие кашки без соли, пюреобразный супчик. Даже пить слишком много нельзя. Одни ограничения, — наигранно вздыхаю и пытаюсь шутить.

— Фу, без соли! — смеется Ромка и ерзает на стуле. Ему хочется подвигаться, а тут надо вести себя прилично. Задавливаю смешок. Когда-то и я таким был. Только очень давно.

— А как в целом самочувствие? Тебе стало легче? Доктор сказал, что это был инфаркт, — Таня округляет испуганно глаза. Какая же она красивая! И ничто не в состоянии ее испортить: ни больничная атмосфера, ни недавнее «приключение» с похищением.

— Да, уже намного лучше, и нет той острой боли. Во мне сейчас такое количество лекарств, что любой инфаркт улетает в нокдаун, — отмахиваюсь. Не хочу говорить про болячки, тем более — с Таней.

— Что слышно от Корсикова? — вспоминаю о главном, что хотел узнать. Таня морщиться, как от головной боли.

— Впереди опять суд, дача показаний. И даже Ромашке досталось. Он теперь один из свидетелей и непосредственных участников процесса. Я так не хотела, чтобы эта грязь коснулась сына! — она поворачивается к Роме с сожалением в глазах.

— Мам, перестань. Это же круто! Никого из моих одноклассников не похищали злодеи и в суде они не выступали! Мне каждый день ребята звонят, просят рассказать.

— Не понял, — пытаюсь привстать с кровати, — информация просочилась? Откуда одноклассникам известно о том, что случилось?

— Не знаю, и в этом вся беда. СМИ что-то разнюхали и ходят за нами хвостом, в ожидании сенсационных заявлений, — вздыхает Таня. — А ты, поменьше болтай! — резко осаживает сына.

— Да я же не дурак, мне в полиции все объяснили. И вообще, я, когда выросту — стану адвокатом, или юристом. Пока не знаю, чем они отличаются друг от друга. И буду в суде людей защищать! — заявляет Ромка.

— О боже, только этого счастья нам не хватало! — восклицает Таня и тут же осекается. — Прости, Влад.

— Да ничего. В последнее время я и сам не считаю эту специальность лучшей на свете. Да и Рома, скорее всего, еще десять раз поменяет мнение. Я в детстве и космонавтом хотел стать, и пожарным, и еще много кем.

— Дядя Влад меня понимает, не то, что ты! — бурчит Рома и утыкается в смартфон. Там гораздо интереснее, чем с нами общаться. Таня только вздыхает в ответ и закатывает глаза. А я улыбаюсь, глядя на них. Хотя вот это Ромкино «дядя» и царапнуло слегка. Я бы предпочел немного другое слово.

— Тебе отдыхать, наверное, надо, а мы заболтали совсем! — Таня начинает резко собираться. Набираюсь смелости и спрашиваю:

— Придете еще?

— Да, наверное… — немного теряется она. — Придем, завтра, — уже увереннее. — Поправляйся, Влад, и спасибо тебе за все. Я знаю, что это ты навел полицию на тех отморозков. И я, и Ромка в неоплатном долгу перед тобой! — говорит очень серьезно, будто бы заранее приготовила эту речь.

— Не за что. Отчасти я виноват, что все это произошло. И через меня вышли на вас. Хорошо, что все закончилось быстро и вы в порядке!

— Только ты перенервничал и теперь вот, в больнице! — Таня качает головой.

Жалостливая, как и раньше. Меня жалеет, вместо того, чтобы обвинять.

*****

После их ухода откидываюсь на подушки, прокручивая в голове каждое слово, взгляд, вспоминаю смех Ромашки.

Ромашка…. Уже прилипло словечко и сам про себя так называю сына. Только бы он оказался моим! Так хочется иметь продолжение себя в этом светлом и смешливом мальчишке! Дать ему все, что только смогу. Обеспечить Таню и Рому самым лучшим…. Главное, чтобы здоровье позволило.

Ожидаемо появляются родители и снова удивление! Сегодня прямо день сюрпризов и приятных открытий. Родители стараются улыбаться, подбодрить меня. Мама не льет слезы и не включает эту свою шарманку: «Ну как же так, Владичка!»

После непродолжительного визита всех выпроваживает доктор, так как мне нужно больше отдыхать. Вечером опять прием лекарств, рой мыслей в голове и поздней ночью — долгожданный сон.

А на утро меня «находит» звонок от Андреича. Как-то совершенно выпала работа из головы и на мгновение становится неловко перед шефом. Быстро поднимаю трубку.

— Привет, Влад! Как здоровье? Уже знаю про твои приключения, — усмехается по-доброму.

— Полиция? — уточняю.

— Да, со мной связались, даже про машину вежливо сообщили — где искать.

— Простите, Игорь Андреевич, неудобно вышло! Еще и вас подставил…. Кто ж теперь по делам возить будет?

— Глупости, Влад! Главное сейчас — твое состояние, а со своими проблемами разберусь, не бери в голову. Ты там давай, выполняй все, что врачи прописали, и жду, как поправишься. Место остается за тобой.

— Спасибо, я постараюсь как можно скорее встать на ноги! — отношение Андреича приятно шокирует. Не выгнал, не отругал, а готов подождать, пока я вернусь в строй. Мировой мужик!

— Поправляйся! — желает здоровья и отключается.

А меня снова тянет в философию. Жизнь — странная штука. То бьет наотмашь, что даже встать не получается с колен. То внезапно одаривает нужнымивстречами, добрыми людьми, дает еще шанс все исправить…. И уж в этот раз я свое не упущу! Встану на ноги, завоюю Танюшку, подружусь с Ромой. Знаю, что смогу!

Часто смотрю на часы, ожидая, когда придет Таня. Время медленно тянется, а ее все нет. Даже пару раз открывал контакты и порывался позвонить сам, но сразу встает вопрос: а что я ей скажу? Где ты, Таня, я жду? Глупо…. Нет у меня прав что-то требовать от нее, ожидать. Только надежда, что она все же приедет.

Когда за окном темнеет, становится понятно, что она не приедет. Возможно, ни сегодня, ни завтра…. Никогда. От радостного настроение не остается и следа, я снова скатываюсь в уныние и самоедство. Вот такие качели-карусели! Так и живем, блин!

Перед самым сном приходит смс. Короткое сообщение, от которого кровь приливает к голове.

«Привет, как самочувствие? Это Таня»

Радуюсь, как ребенок и тут же строчу в ответ сообщение.

«Все хорошо, Танюша, спасибо. Как вы?»

Хотел еще дописать — «я ждал тебя весь день», но выглядело это так жалко, что стер и отправил более короткий вариант. Ответ приходит через пару минут.

«Сегодня было много дел, не успела все, что планировала. Работа, полиция, школьная ярмарка… Устала», — и грустный смайлик в конце.

Моя девочка! Снова на ее плечи легли новые заботы и переживания, лишние напряги. Хотелось бы разгрузить ее немного, оградить от неприятностей, но вместо этого я валяюсь на больничной койке!

Пишу то, что чувствую сейчас:

«Мне очень жаль, что тебе снова приходится заниматься всем этим!»

Телефон опять пикает.

«Ничего, Влад, я привыкла со всем справляться одна»

И за этими словами слышится ее боль и усталость, и какая-то обреченность. И это неправильно! Не должна хрупкая женщина тащить на себе столько всего, отбиваться от ударов судьбы, раз за разом.

Для Танюшки хочу другой жизни: светлой, беззаботной, радостной. Чтобы она громко смеялась, запрокинув голову, а в глазах — сверкали игривые смешинки, как раньше.

Долго раздумываю над тем, что написать дальше. Получается слишком откровенно, но иначе не могу.

«Я хочу уберечь тебя и Рому от неприятностей. Позволь позаботиться!»

Отправляю и понимаю, что это все не то. Словами в смс не передать всех эмоций, переживаний, надежд и желаний. Вот бы увидеть Таню сейчас, ее глаза. Дать понять, насколько она дорога мне и как я скучаю!

Глава 40

От лица Татьяны

Утреннее время — мое любимое. Сразу после пробуждения у меня есть пара минут на себя, свои переживания. А стоит встать с кровати, как придется натянуть на лицо маску спокойствия и уверенности, которые не ощущаю.

Ожидаемо новый день начинается с мыслей о Владиславе. Я слишком часто возвращаюсь мысленно к нему, его словам. После похищения время понеслось с утроенной скоростью, и я не успеваю переварить, принять то, что творится вокруг. А Влад… Он стал для меня якорем. Снова. Тем человеком, которому я хотела бы довериться.

Рядом с ним кажется, что еще не все потеряно, а под ногами имеется твердая почва. Я даже могу улыбаться. Но стоит остаться одной, как все страхи наваливаются разом, и самый яркий — за сына.

Когда нас в тот вечер вытолкали на улицу, на снег, в домашней одежде и приказали сесть в черный джип…. Не знаю, сердце оборвалось в один миг. Подумала, что все. Это конец!

И умаляла похитителей только об одном: отпустите ребенка! Отдам деньги, скажу пароли, что угодно! Да мне вообще эти Юрины деньги не нужны. Как боялась раньше к ним прикасаться, так и сейчас. Уж лучше бы их не было вовсе!

Но этим негодяям не только деньги нужны были. Они выманивали Влада, это стало ясно, когда мы оказались на месте. И хоть меня колотило от страха, все же запомнила все разговоры, что велись при мне. До сих пор помню каждое слово, чужой смех, издевки.

Не нравилось им, что Влад вышел на свободу и знает о похитителях слишком много. И они банально хотели его смерти. Мысль о том, что его не станет, стоит ему показаться в клубе, больно резанула по сердцу. Я даже не ожидала, что так испугаюсь за него!

А потом ворвалась полиция, перестрелка, перепуганные глаза Ромашки…. И Влад, что теряет сознание у всех на виду! Что-то внутри рвануло к нему. А душу заполнил липкий страх, что скорая не успеет его спасти.

Размышляя обо всем этом, делаю звонок на работу, чтобы взять выходной. После всех событий не представляю, как выйду на рабочее место, буду улыбаться людям. Мне нужен еще хотя бы один день для себя.

Отвожу Ромашку в школу. Сын не хочет оставаться дома, наоборот, желает поскорее вернуться к сверстникам. Мне бы его энергию и жизнерадостность!

А после собираюсь к Владу. Вчера обещала, но не смогла приехать. Самое время исправляться.

Почему-то нервничаю больше обычного и долго кручусь перед зеркалом, примеряя платья. Что вообще на меня напало?! Сердито хлопаю дверцей шкафа и надеваю свои привычные джинсы. С чего вдруг взбрело в голову прихорашиваться для Владислава?

В дороге успокаиваюсь и в больницу захожу уже в своем нормальном состоянии. И тут-то судьба преподносит очередной сюрприз, не из приятных.

Заглядываю в палату к Владу и на секунду теряю дар речи. У него гостья! Да какая! Тихо отступаю назад, пока «сладкая» парочка меня не заметила. И хоть говорю себе, что это не мое дело, против воли портится настроение.

Они обнимались! Света буквально лежала у Влада на груди! Жаль, что не смогла рассмотреть его лицо. Наслаждался моментом? Был так увлечен, что не мог и глаз поднять? А я торопилась, волосы укладывала, чтобы ему понравилось…. Дура!

Порывисто вылетаю на улицу, столкнувшись нос к носу со следователем. Сегодня что? День встреч?

— Таня? — чуть теряется на минуту. И тут же исправляется:

— Рад, что застал вас здесь, Татьяна, как раз собирался пригласить для беседы. Если подождете меня пару минут — подкину в райотдел.

Корсиков заметно постарел. Давно я его не видела, если не считать тот вечер с похищением. В отделении полиции со мной общались его коллеги, а сам Максим, будто избегал встреч со мной. Впрочем, как и я с ним. Помнится, двенадцать лет назад мы расстались не лучшим образом.

Одиннадцать лет назад

— Танюша, с Ромой побудет твоя мама, едем? — Максим выглядит убедительным, а я не хочу оставлять маленького сына. Кажется, что еще слишком рано для выхода «в свет».

— Даже не знаю, Макс. Ты уверен, что стоит? — поглядываю на сонного сыночка, что трет ручками глазки.

— Конечно! Ты никуда не выходишь, ведешь затворнический образ жизни. Так и хочешь похоронить себя заживо в четырех стенах? — Корсиков складывает руки на груди и опирается на дверной косяк. — Поехали, Тань! Это всего лишь ресторан.

— Ладно. Сейчас проинструктирую маму и быстро переоденусь, — соглашаюсь скрепя сердцем.

— Не торопись, подожду в зале. Там твой отец смотрит какой-то боевик, — хмыкает и выходит, оставив меня с засыпающим Ромашкой наедине. Целую сына в гладкий лобик, наслаждаясь его запахом и теплом.

— Баю-баюшки-баю, — тихонько напеваю и перекладываю малыша в манеж. Еще минутку жду и выскальзываю из детской. За дверью меня ловит мама.

— Сходи, сходи, Танюш, отдохни. Мне уже Максим Саныч все рассказал, — уважительно называет Корсикова по имени отчеству. Родителям нравится серьезный следователь, и они всеми силами пытаются его мне сосватать.

А я…. Не знаю, что и думать. Хороший он, конечно, и ответственный. Но, кажется, не готова впустить еще кого-то в свою семью.

И все же, несмотря на это, наношу косметику, ныряю в платье, которое больше года провисело без дела. И даже достаю с антресолей босоножки на каблуке.

На минутку зависаю у зеркала. Что ж, роды меня не испортили, скорее наоборот. Ушла болезненная худоба и какая-то нездоровая синюшность кожи. В отражении видна миленькая и вполне довольная жизнью молодая женщина. Грудь из-за кормления выглядит весьма аппетитно, и я стыдливо поправляю вырез декольте.

От одного похода в ресторан ничего не изменится ведь, верно? Уговариваю себя и выхожу. Корсиков окидывает меня оценивающим взглядом, в котором явно читается восхищение. Чуть дольше положенного задерживается на груди. Как чувствовала, что не надо было надевать это платье!

Нервно свожу лопатки и целую маму в щеку:

— Позвони, если Ромашка разбушуется!

— Идите уже, я присмотрю! — выталкивает с улыбкой за дверь.

В дороге болтаем о какой-то ерунде и постепенно напряжение меня отпускает. Все-таки выбраться из дома было отличной идеей!

Небольшой уютный ресторанчик встречает нас особой атмосферой. Сегодня у них тематический вечер, посвященный семьям и влюбленным парам. Задаюсь вопросом — Корсиков об этом узнал заранее или просто совпадение?

Мы много смеемся, танцуем, пробуем разные вкусности и напитки. В душе разливается приятное ощущение праздника и довольства жизнью. Макс какое-то время роется в карманах и вдруг опускается на одно колено.

На нас переключают внимание гости ресторана и администрация. Ну да! Такое завершение тематического вечера! Значит, все-таки знал и подстроил этот поход.

— Танюш, мы многое прошли вместе, знаем друг друга второй год. Мои чувства к тебе, думаю, ни для кого уже не секрет… — смотрит в пол, волнуется.

А я ощущаю себя совершенно по-идиотски. Ну, зачем он именно сейчас это делает? При свидетелях? Мучительно краснею и пытаюсь сосредоточиться на словах Корсикова.

— …. ты выйдешь за меня? — звучит главный вопрос. Бросаю короткий взгляд на ближайшие к нам столики. Там замерли счастливые парочки в ожидании развязки.

Собираюсь с духом и смотрю Максиму в глаза. Нужно быть честной до конца! Никаких авансов я ему не раздавала, ничего не обещала….

— Прости, Макс, но я не могу, — произношу дрожащим голосом и вижу, как медленно умирает надежда в его глазах. Черт! Ну, зачем же он так? Может, если бы сделал предложение потом, через годик… Вру самой себе, отчетливо понимая, что нет. Ничего бы не изменилось. Корсиков так и остался бы для меня просто другом.

— Что ж, бывает, — неловко поднимается с колена и пытается улыбнуться. Другие отдыхающие усиленно делают вид, что ничего такого не случилось, но в воздухе буквально повисает напряжение.

Я должна что-то сказать, сделать, обозначить свое отношение, но Макс замечает мою попытку и качает головой.

— Не надо, Танюш. Я все понимаю…. Сердцу не прикажешь, — его рука тянется к нагрудному карману в поисках сигареты, которой там уже давно нет. — Отвезти тебя домой?

— Да, пожалуйста, — смаргиваю так некстати навернувшиеся слезы. Только бы Макс их не увидел! Больше отказа его бы ранила моя жалость.

Домой возвращаемся в гнетущем молчании. Скомкано прощаемся, и я порываюсь еще что-то сказать, но Макс просто сбегает в машину и резко стартует. Провожаю его авто взглядом. Похоже, друга у меня не осталось!

Глава 41

Сейчас. Татьяна

Наваливается ощущение дежавю. Я, Корсиков и отделение полиции. Только в этот раз мы разговариваем в просторном и светлом кабинете, мне Макс предлагает кофе, помня о моих пристрастиях. И звучит вполне дружеский вопрос:

— Ну как вы?

Себе следователь в кофе добавляет немного алкоголя из фляги, для крепости. Понимаю, что на его вопрос не ответишь двумя словами, поэтому просто киваю.

— Вот и хорошо, Танюш. Я рад. Пацан у тебя вырос что надо! Башковитый, смелый… Если надумает в органы идти — найдите меня, помогу, если жив буду.

— Надеюсь, что Ромашка выберет что-то менее…, — подбираю слова, — рисковое. Но, спасибо.

Мы молчим какое-то время, попивая маленькими глоточками горячий кофе.

— Вы давно с Владом общаетесь? — снова звучит вопрос не совсем по теме.

— Ну, как тебе сказать, — пытаюсь вспомнить, когда же увидела его впервые после освобождения. — Мы совсем недавно стали общаться. До этого я просто узнала, что он вышел. Месяц, где-то, не больше.

— Понятно, — Макс делает вид, что отмечает что-то в блокноте, лежащем перед ним на столе. — По делу прояснились некоторые моменты. Скорее всего, будет пересмотр статьи по Владу. И могу предположить уже сейчас, что он отсидел больше положенного.

Поднимает взгляд, что бы уловить мою реакцию. Но ее нет. Я и сама пришла к подобным заключениям чуть раньше. А свое личное отношение к этому вопросу не хочу показывать, особенно Корсикову.

— Ты не удивлена, — констатирует факт.

— Нет.

— Знала, что он невиновен или виновен, но косвенно? — включает «следователя».

— Это допрос, Макс? — устало тру виски. Где-то в глубине зарождается навязчивая и тупая боль.

— Нет, не для протокола. Мне ты можешь сказать честно: знала?

— Не знала, Макс. Что я — зверь, какой? Сажать невиновного?? Тогда, двенадцать лет назад, все казалось настоящим и… пугало. И других обвиняемых не было.

— Мда…. история. И я тоже на это повелся. Но теперь у нас есть реальные обвиняемые и куча показаний. Владислав тоже дал кое-какую информацию.

— И что же произошло тогда? — меняемся ролями. — Мне ты можешь рассказать?

— Юра и Света, подающий надежды хирург и молодой специалист младшего звена, решили, что зарабатывают недостаточно для хорошей и вкусной жизни. Кстати, в этой истории единственное белое пятно — мы не знаем, как на твоего мужа вышли нужные люди, или это он их сам нашел. Так вот, они подвязываются делать нелегальные пластические операции зажиточным клиентам с криминальным прошлым. Дело идет хорошо, бизнес набирает обороты. Но тут в семье Светы происходит неладное. Владислав проиграл дело в суде, и его клиент уезжает на зону. Надолго.

Корсиков берет паузу, вспоминая подробности и подглядывая в свой блокнотик.

— И вот тут все начинает лететь под откос со скоростью света. К Владу приходят серьезные люди и угрожают: либо компенсируешь свой провал финансово клиенту, либо мы тебя уберем по-тихому. Влад, как примерный муж признается во всем жене. Света пугается, но даже вызывается помочь, рассказав мужу о стороннем заработке. Влад настолько напуган и потрясен, что даже не спрашивает, откуда у супруги такие деньги. Но проходит пару дней, и он берет себя в руки. Из чувства страха, на этот раз за жену, он решает установить за ней слежку. И вот тут-то начинается самое интересное!

— Влад узнает, что Света ему изменяет, — хмыкаю.

— Именно! И прикидывает, сколько бабла можно струсить с твоего мужа. По его подсчетам, хирург должен был забирать себе львиную долю заработка с пластики, а значит у него есть в загашничке необходимая сумма. Самому идти «на дело» стремно, и Влад проговаривается плохим дядям о возможной наживе. А дальше — хуже. Подельник Влада выходит из себя и выкидывает Юру с балкона, когда узнает, что денег дома нет.

От этих слов пробегает по телу крупная дрожь. Из-за этих чертовых денег убили Юру, напали на меня и сына, Влад — отсидел в тюрьме за то, что не совершал.

— Надо было эти деньги давно пожертвовать на благотворительность. Или какому-то сиротскому дому помочь, — отставляю чашку. — Не будет от них добра!

— Тань, это всего лишь бумажки, не нагнетай. Теперь, когда все фигуранты дела пойманы, тебе нечего волноваться, — Макс хмыкает.

— Нет. Я уже все решила для себя. Закончится суд — пойду в церковь, помолюсь. Попрошу прощения у бога. И переведу эти средства. Не хочу иметь ничего общего с кровавыми деньгами.

— Как знаешь, — кивает Корсиков. — Ну, я тебе все рассказал. Еще раз перескажи, как к вам ворвались в квартиру, как привезли в клуб. И отпущу после этого.

Спустя еще час, я выхожу из отделения. Голова прошла сама по себе, но все равно не тороплюсь ехать домой. Опускаюсь на лавочку, как когда-то давно, раскладывая мысли по «полочкам».

Неужели это финал? Счастливо улыбаюсь этому факту. Теперь между мной и Владом больше не стоит жуткий секрет. Может, у нас с ним еще есть шанс на нормальную жизнь? Да и Ромке в любом случае нужен отец. Впрочем, об этом я подумаю завтра!

*****

Владислав. Чуть ранее

Сегодняшнее утро начинается привычно — с медицинских процедур и таблеток. А затем, ожидание. Все надеюсь, что приедет Таня. Она ведь пообещала!

И когда наконец-то в дверном проеме мелькает женский силуэт, с трудом удается сдержать возглас разочарования.

Пришла Света.

Зачем? Почему сейчас?

Рассматриваю ее без намека на улыбку. Совершенно не представляю, зачем она пришла, разве что — позлорадствовать?

— Привет, Владик, — кривовато улыбается и скромно опускается на стул. Давно ее не видел. Даже дико как-то, будто от Светки осталась бледная тень. Где же та горделивая и ухоженная блондинка, которую я помнил?

— Привет, — киваю. Продолжаю ее рассматривать, пытаясь понять: что с ней произошло за эти годы? Откуда такие перемены?

— Как здоровье? — нейтрально интересуется, кидая короткие взгляды на меня. Но большую часть времени предпочитает рассматривать собственные сложенные на коленях руки. Без маникюра. А вот это уже вообще не похоже на мою бывшую. Знатно ее потрепало!

— Нормально, — отвечаю коротко, и жду, когда перейдет к сути.

— Не люблю больницы, — морщит нос, очевидно вспоминая проведенное время после аварии.

— Их никто не любит.

И молчим. Света какое-то время вздыхает, собирается, мнется, прежде чем сказать:

— Прости, Влад.

Не могу сдержать короткого смешка. Ожидал чего угодно, но только не этого покаянного «прости».

— Смеешься надо мной? — обиженно вскидывает глаза.

— Прости, Свет, но это странно, — пожимаю плечами.

— Я так долго шла к этому шагу, прорабатывала со специалистами, а ты просто рассмеялся?! — взвивается до истеричных нот. Вот теперь узнаю «женушку». А я все ждал, когда слетит эта маска чинности и благочестия!

— А чего ты ждала? — грубо спрашиваю, чуть наклоняясь вперед. — Ты меня посадила, оболгала перед судом, якобы владея информацией. Сделала из меня козла отпущения. Думала, что твое «прости» что-то даст? Не видел тебя двенадцать лет и столько бы предпочел не видеть и дальше! — раздражение и возмущение отдает болью в районе сердца, и я откидываюсь на подушки, заставляя себя успокоиться.

— Владичка, но мне нужно, чтобы ты меня простил! Иначе как очистить мою карму?? Это важно! Пожалуйста-пожалуйста! — и бросается ко мне грудь, заливая все слезами.

С трудом выдерживаю минуту и отодвигаю ее от себя. Прагматичная Света внезапно ударилась в какие-то духовные практики и, похоже, у нее совсем слетела крыша! Это печально!

— Успокойся, — протягиваю ей салфетку. — Я тебя прощаю, иди с миром, женщина.

Она вытирает слезы и расплывается в довольной улыбке. Мой сарказм она не заметила, или не захотела этого делать. Что ж, каждый сходит с ума по-своему. И если ей так комфортно — ради бога!

— Я тогда пойду, ладно? — деловито подхватывает сумку, поправляет прическу. В этом жесте мелькает та Света, которую я знал. — Поправляйся, Владик! Пока!

И уходит счастливая в закат, даже не дождавшись от меня прощальных слов. Ухмыляюсь про себя. Как хорошо, что давно ничего не чувствую к бывшей жене. С такими странностями я бы не смог мириться!

После ухода Светланы, набираю Танюшку. Знаю, что давлю, но ничего поделать с этим не могу. Просто хочу услышать ее голос.

Трубку не берет и это немного напрягает. А вдруг что-то произошло? Гоню дурные мысли прочь, и очень стараюсь не нервничать. Иначе из больницы мне не выбраться.

Заходит Корсиков. Как он сам выразился — на минуточку. И действительно, уходит быстро, взяв с меня пару подписей дл своих отчетов. И перед тем, как он смывается, ловлю за рукав:

— Максим Александрович, ты уж будь добр, поясни Татьяне, как все было. Сними с меня обвинение.

Следователь недовольно хмурится и не торопится с ответом.

— Ты мне задолжал двенадцать лет, — напоминаю.

— Только не надо делать вид, что ты совершенно ни при чем. Все-таки в квартире Татьяны и Юрия оказался не случайно!

— Да, знаю. Но и не убийца, — стою на своем. Самому оправдываться перед Танюшкой неловко, да и как поговорить — если она не приезжает, телефон — не берет. А раз уж следователь бегает по свидетелям, пусть заодно и приоткроет правду.

— Ладно, — Корсиков резко встает со стула. — Но у меня будет встречное требование, — внезапно заявляет. Интересно, он там ничего не попутал? Какие могут требования с его стороны?

— Интересно послушать, — откидываюсь на подушку, продолжая сверлить взглядом следователя.

У нас с ним обоюдная нелюбовь. И если моя к нему вполне обоснованная — Корсиков меня посадил. То в чем причина его ненависти — никак не могу понять.

— Как закончится эта история и суд — уезжай из города. Оставь Таню в покое. Ты достаточно принес этой семье переживаний! — нервничает и раздражается.

И тут до меня доходит! Так вот она, причина! Корсикову самому нужна Таня. Он к ней неровно дышит, а я — мешаю. Теперь все становится понятным.

— Этого пообещать не могу, — качаю головой. — Здесь живут мои родители. Я не могу оставить пожилых предков и сменить место жительства.

Говорю об очевидных вещах, не желая заострять внимание на отношениях с Таней. Пусть Максим Александрович думает, что между нами ничего нет. Хотя это и недалеко от правды. Отношения с Танюшкой больше в моей голове, чем в реальности!

Корсиков уходит, громко шваркнув дверью на прощание. Ему бы нервишки подлечить. Больничная дверь ни в чем не виновата!

Остаток дня предаюсь обычному ничегонеделанию, которое достало.

Пытаюсь питаться правильно, через силу запихивая в себя пюрешки и кашки. Как же хочется мяса! Средней прожарки, чтобы аж сок по пальцам стекал! Желудок тут же голодно отзывается, и я беру с тумбочки обезжиренный йогурт. Когда же закончится эта пытка едой?

Вечерний обход радует добрыми новостями. Мое лечение протекает успешно, организм потихонечку восстанавливается. Осталось перетерпеть немного, и можно будет отправляться домой.

До сна маюсь от скуки. Несколько раз звоню Тане, но ответа не получаю.

Набираю сообщение: «Таня, я тебя люблю». Смотрю на эти строчки и понимаю — не вовремя. Стираю, и отправляю банальное: «Танюш, привет. Перезвони, как освободишься!»

Ожидаемо, она не перезванивает. Да что же изменилось за один день??

Глава 42

Татьяна. Сейчас

Новый день приносит новую «проблему». С утра Ромашка жалуется на боль в горле и ломоту в теле. Наверное, простыл. Оставляю сына с родителями и бегу на работу.

Вместо рабочих задач в голове крутятся посторонние мысли. В основном — о Владе. Его смски полны переживаний и какой-то трогательной заботы. Но, а как же Светлана? Я ведь видела их вдвоем. Какая-то идиотская ситуация!

Мне бы отмахнуться от всего разом и жить дальше, радоваться тому, что имею. Но почему не получается? Снова и снова подстегиваю образ Влада в мыслях, вспоминаю его слова, робкую улыбку…. Может, я схожу с ума? Почему меня к нему так тянет?

Когда Влад в очередной раз за день звонит, решаюсь все-таки поднять трубку.

— Да! — немного резко отвечаю, продолжая параллельно выстукивать на клавиатуре текст, который до этого набирала.

— Танюш, у тебя все хорошо? — вместо приветствия говорит Влад и мне становится неловко, что так долго его «морозила».

— Да-да, просто круговерть дел. Еще и Рома заболел! — выпаливаю в свое оправдание.

— Что с ним? — остро реагирует Влад.

— Ничего страшного, обычная простуда.

— Хорошо. Точнее, не хорошо, но ты поняла, — хрипло смеется, и эти звуки будоражат кровь.

Молчание затягивается, так как я не знаю, что еще сказать, поэтому Влад первым спрашивает:

— Тань, я тебя чем-то обидел? Ты скажи, если что не так…. Просто твое молчание хуже всего на свете. Я… хочу увидеть тебя!

Прикрываю глаза. Хорошо, что никто из коллег меня сейчас не видит. Выпаливаю быстро, пока не передумала, а смелость не покинула меня:

— Я заеду сегодня к тебе. Через… полтора часа, — бросаю взгляд на часы. Щеки покрывает густой румянец. В помещении разом становится душно. Что же со мной творится?!

— Я буду ждать тебя, Танюш. Очень, — шепот Владислава заползает под кожу мурашками. Я сбрасываю вызов и откидываюсь в кресле. Это какое-то сумасшествие!

Я и Влад…. Все так странно! На грани недоверия и какой-то болезненной тяги! Надеюсь, что шаг навстречу не станет ошибкой.

С трудом заставляю себя сконцентрироваться на работе. Полтора часа пролетают как миг, и вот, я уже бегу к машине, а сердце колотиться не от бега, а от предстоящей встречи.

Это ведь всего лишь визит в больницу! А я чувствую себя так, словно иду к мужчине с ночевкой.

Приезжаю довольно поздно. До конца «приемного» времени остается пятнадцать минут. Может, оно и к лучшему! За это время мы не успеем договориться до каких-то откровений. И у меня будет повод сбежать пораньше.

— Таня! — радость Влада настолько искренняя и бурная, что мне становится неудобно. Я ищу поводы к нему не идти, он — считает минуты до встречи.

— Привет. Я с пустыми руками. С работы — сразу к тебе, — хочу сесть на стул, но Влад ловит за руку и усаживает на кровать рядом с собой.

— Не выдумывай, мне ничего не нужно. Кроме тебя, — не отпускает мою ладонь и заглядывает в лицо. — Признавайся, что случилось? Что ты себе надумала? Или это Корсиков постарался?

— Максим? Нет, он здесь не при чем, — качаю головой. Влад все еще ждет ответ. — Я видела здесь Свету, и тебя… Вы обнимались.

Признаюсь в том, что подсматривала, по сути. Боже, как стыдно! Прямо чувствую, как щеки пунцовеют, да и уши тоже.

— Так это из-за Светки? — Влад расплывается в довольной улыбке. — Слав богу, что ничего серьезного!

Видя мое недоумевающее лицо, поясняет:

— Света приходила извиниться. Да, я сам в шоке. И поверь, с ней еще десяток лет не виделся бы. Она для меня ничего не значит! — переворачивает мою руку и целует запястье.

Я чуть тяну ладонь на себя, но Влад не отпускает.

— Танюш, сколько еще мы будем бегать друг от друга?

Пожимаю плечами. Сегодня я не многословна, но это он на меня так действует.

— Так-так-так, голубки!

Я вздрагиваю, а Влад усмехается и наконец-то меня отпускает. В дверях палаты показывается мужчина в белом халате.

— Я, конечно, понимаю, что мешаю вам, но подошло время обхода, а всех посетителей попрошу покинуть пациентов! — доктор посмеивается над нами, а я торопливо прощаюсь.

— Таня, я позвоню вечером? — спрашивает Влад, когда я уже оказываюсь на пороге.

— Звони, — разрешаю и сбегаю, словно девчонка, которую застукали родители с понравившимся парнем.

*****

Следующие две недели я разрываюсь между работой, болеющим сыном, Владом и дачей показаний в суде. Это так утомляет, что в редкие выходные лежу пластом дома.

Завтра Владислава выписывают из больницы, и он будет долечиваться на дому. А я обещала забрать его на машине, к тому же, ко мне в компанию напросился Ромашка, который тоже пошел на поправку. И я в очередной раз не смогла отказать этим настойчивым мужчинам. Что Влад, что Рома — имеют надо мной какую-то необъяснимую власть. И не сказать, чтобы мне это так уж не нравилось.

Поэтому сегодня — отлеживаюсь, а завтра — очередной нервный день.

Утром, разумеется, я проспала. Так как вечером засиделась с телефоном, переписываясь с Владом. Он крадет все мое свободное время, а я иду на поводу. Сегодня же выскажу ему, что плохо спала из-за него! Если, конечно, мне хватит смелости.

За завтраком мама устраивает допрос:

— Чего такая помятая? Не выспалась?

— Есть такое дело, — киваю. — Еще бы пару часиков сна….

— Меньше надо было со своим Владом болтать! — отчитывает меня словно маленькую. Это даже смешно!

— Мам, давай не при Роме, — скашиваю глаза на сына. Он хоть и погружен в телефонные игры, но все мотает на ус. Не раз уже на этом обжигалась.

— И когда ты ему скажешь? — вздыхает мама, многозначительно кивая головой.

— Что дядя Влад — мой отец? — вставляет внезапно Ромашка, а я разливаю горячий чай себе на колени.

— Черт! — вскакиваю, попутно опрокидывая тарелку с сырниками. — Да что же это такое!

В глазах закипают слезы, пока мозг мечется в поисках ответа. Откуда Рома знает??

— Боже, Таня! — кидается на помощь мама, пытаясь одновременно поднять посуду, и промокнуть разлитый чай.

— Как…? Рома! — в растерянности замираю возле сына, и плевать на горячий напиток.

— Мамочка, не сердись, пожалуйста! — сын откладывает телефон и вытягивается рядом. — Ну, мы же очень похожи: я и Влад! И ты все время из-за него нервничаешь. Шушукаетесь с бабушкой, будто бы я не слышу. Но я ведь не дурак!

— Это уж точно, — притягиваю Ромашку к груди. — Я не сержусь, милый. Просто не знала, как тебе сказать.

— Роман Владиславович! — фыркает от смеха сын и задирает голову. — Звучит!

— Звучит, дурашка! — целую его в макушку. Ну и как на такого сердиться?

— И что вы будете с этим всем делать теперь? — мама бросает полотенце, которым вытирала пятно.

— Да, мам. Что будем делать? — сын устремляет на меня взгляд зеленых глаз. Точно таких же, как у Влада.

— Ну что вы так на меня смотрите? — меня разбирает нервный смех. — Не знаю я! Будем дружить с дядей Владом. И пока — никаких пап!

Делаю строгое внушение, но Ромашка продолжает хитро улыбаться в ответ.

— Рома! Ты же понимаешь, что не все так просто, как тебе хочется? Раз! И взялся отец из ниоткуда. Дядя Влад не знает, что ты его сын. Точнее, догадывается, я так думаю. Но позволь взрослым самим разобраться в этом деле. Хорошо?

— Ладно, — нехотя тянет. — И зачем все так усложнять? Если он мой папа — разве не обрадуется?

— Ромочка, это очень сложный вопрос!

Не знаю, что еще и добавить! Ну почему мама так не вовремя завела этот разговор?

— Так, сынок, иди, одевайся. Мы же обещали подвезти дядю Влада. А я пока помогу здесь все убрать.

Ромашка убегает в свою комнату, а я поворачиваюсь к матери.

— И что мне делать?? — наконец-то даю выход своей панике.

— Надо срочно все рассказать Владу. Иначе Роман проговорится. И вот это будет самый странный момент в твоей жизни. Реши уже наконец-то этот вопрос! — шипит в ответ мама.

— Легко тебе говорить! Как ты себе это представляешь? «Знаешь, Влад, совсем забыла тебе сказать — Рома твой сын!». Так??

— Таня, перестань язвить! Я все-таки твоя мать, — принимает вид обиженной праведницы. — Найди подходящий момент, подбери слова. Не оттягивай, одним словом.

— Да уж! Ценный совет, спасибо! — сердито хлопаю дверью.

Аппетит пропадает окончательно, как и желание общаться с родительницей. Ну что же так все сложно??!

*****

Сегодня мы встречаемся с Владом в больнице. Перед встречей ужасно волнуюсь. Мне все время кажется, что Рома проболтается, и тогда не буду знать как себя вести. Ужасное чувство!

Впрочем, накрутила себя гораздо больше, чем следовало, ведь Влад ведет себя как обычно, и сын тоже.

Забираем вещи Влада из палаты и спускаемся к машине. Со стороны можно подумать, что мы одна семья. И мне от этого неловко. Последние дни я вообще постоянно ощущаю себя не в своей тарелке.

— Тань, все в порядке? — ловит Влад за рукав, когда вещи оказываются в багажнике.

— Да-да, — быстро отвечаю, лишь бы ускользнуть из-под внимательного взгляда зеленых глаз.

— Спасибо, что приехала. Я мог бы попросить отца, но он как нарочно слег с температурой. А мама не водит…. А врачи мне вообще запретили за руль садиться, по крайней мере, в ближайшие пару недель. Так глупо! — проводит ладонью по чуть отросшим волосам.

Сейчас хорошо видно, что Влад давно уже не мальчик. Так много седины в волосах! Странно помнит его прежним, и постоянно сравнивать с нынешним. Будто два разных человека! Единственное, что осталось с Владом от «прошлой версии» — это его улыбка. Она отражается в глазах, прячется в уголках губ. Делает его довольно жесткое лицо мягче, и очень ему идет.

В этой улыбке я вижу Ромашку. Боже, как же неуловимо они похожи!

— Что? Я испачкался? — Влад растеряно отводит взгляд.

Черт! Я слишком пристально его рассматривала!

— Нет, все хорошо. Просто задумалась. Знаешь…. ты стал каким-то другим.

— Да, постарел, — невесело хмыкает.

— Нет, я не в этом смысле. Скорее, повзрослел.

— И это тоже. Прошел суровую школу жизни, — улыбка окончательно сходит с его лица, и я уже жалею, что завела этот разговор.

— Мама, а мы в кино когда пойдем? Там новый фильм вышел, про трансформеров, — вклинивается Рома, которому, очевидно, надоело ждать в машине.

— Обязательно сходим, но уже, наверное, не на этих выходных.

— А вы сегодня чем заняты? Сто лет не был в кино, — подмигивает Влад Роме. Как-то они быстро спелись за моей спиной.

— Едем, мамуль! Ну, пожалуйста! Влад тоже хочет в кино, — канючит сын.

— Ромчик, дядя Влад только из больницы. Не думаю, что это хорошая идея, — поглядываю на них по очереди.

— Это отличная идея. Ты даже не представляешь, как мне не хочется возвращаться домой и лежать в кровати. Належался уже!

— Ну, если ты не против…

— Ура! Мы едем в кино! — кричит Рома, и пути к отступлению оказываются отрезаны.

— Кино, так кино, — сдаюсь под общим напором.

В кинотеатре царит своя особая атмосфера: полумрак, неоновые вывески, экраны, по которым транслируются трейлеры к фильмам. И запах попкорна!

— Три билета на трансформеров, — Влад успевает первым подойти к кассе.

Я и не против, пусть оплатит сам. Наверное, ему было бы неловко, предложи я свою помощь. Помню его реакцию в одну из первых встреч в супермаркете. Влад тогда буквально сбежал из-за того, что ему не хватило денег на какую-то мелочь.

— Мам, а можно — колу и попкорн? — Ромашка прилипает к витрине со сладостями.

— Можно, Танюш? — Влад замирает за моей спиной. Его рука едва касается моей талии, но даже сквозь толстую ткань пальто, я чувствую его прикосновение. Мгновенно бросает в жар.

— Конечно, — торопливо киваю, лишь бы эта горячая ладонь исчезла.

Влад с Ромой покупают самое большое «ведро» попкорна и напиток. Едва занимаем свои места в зале, как гаснет свет. Динамический экшен во всю гремит из колонок, а я наблюдаю за сыном и Владом. Они оба погружаются в картину, не обращая внимания на остальных.

Ромашка радуется в силу возраста. Ему в «кайф» все эти роботы, спецэффекты, превращение автомобилей в разумных существ. А Влад вместе с ним залипает по другой причине. Наверняка после тюремной изоляции кинотеатр производит впечатление.

Под сердцем рождается болезненная жалость: каково ему заново привыкать к этому миру? К таким простым вещам, как кино? Стараться быть со всеми на одной волне? Наверное, я бы на его месте давно сломалась!

Глава 43

После кино мальчишки уговаривают меня на прогулку по городу. И снова я не могу им отказать. Бредем центральными улицами, переговариваясь и обсуждая сюжет.

В какой-то момент Рома убегает чуть вперед, и мы остаемся вдвоем. Влад тихо говорит:

— Спасибо.

— За что? — вскидываю голову.

— За этот день. За то, что не отказалась поехать и вообще…

— Мне было нетрудно, и Ромашка хотел… — чуть было не говорю «побыть с тобой», но вовремя спохватываюсь.

— У тебя отличный сын! С юмором и добрым сердцем. Классный пацан! — широко улыбается, наблюдая за Ромой вместе со мной.

Внутри что-то зудит: «Скажи ему! Скажи! Признайся! Сколько можно мучиться?»

— Влад, я… не знаю, как и сказать…. — в один момент заканчивается весь воздух в легких. Господи, почему же так сложно вытолкнуть из себя эти несколько слов!

— Что, Танюш? — ловит меня за руку, так как я нервно тереблю пуговицу пальто. Того и гляди — оторвется.

— Ромашка и твой сын тоже! — выпаливаю и закрываю глаза. Все, я это сделала!

Жду какой-то реакции, но стоит пронзительная тишина. Открываю глаза. Влад так смотрит на меня, что сердце сжимается.

В зеленых глазах стоят слезы. Никогда не видела, чтобы он плакал, кроме того дня, когда мы оба застали своих неверных супругов вместе.

— Ты уверена? — его голос надламывается.

— Да. Он твой. И если бы ты видел себя со стороны — давно бы понял. Вы же… как две капли воды! Смех, мимика, жесты, даже некоторые фразочки.

Мы наконец-то продолжаем идти, так как из-за нас уже образовался затор на узкой пешеходной тропинке. Влад молчит, переваривая новую информацию. Я тоже боюсь лишний раз рот открыть. Да и что тут скажешь?

Сама по себе новость — сродни разорвавшейся бомбе. Влада зацепило, и ему явно нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли.

— Рома знает? — нарушает затянувшееся молчание первым.

— Как оказалось — да, — хмыкаю. — Сам сделал какие-то выводы и шокировал меня вопросом про отца.

— Умный парень, — светло улыбается, неотрывно следя за шагающим впереди Ромой.

— Есть в кого, — у меня вырывается чуть нервный смешок. Влад выгибает вопросительно бровь. — Да-да, я про тебя.

— Спасибо, наверное, — выглядит чуть смущенным. И это довольно мило.

— Что делаешь завтра вечером? — спрашиваю и обалдеваю от собственной смелости. Теперь, когда Влад знает про сына, мне гораздо легче с ним общаться. И нужно наводить мосты. У нас, как-никак, общий сын растет.

— А что я могу делать? Лежать и набираться сил, как сказал врач. Ужасно скучное занятие. А есть варианты? — в глазах загорается интерес.

— Да. Как на счет семейного ужина в кругу моих родственников? Я постараюсь освободиться пораньше и заеду за тобой. Моя мама так и не успела поблагодарить тебя за то, что ты тогда приехал и бросился нас спасать.

— С удовольствием. И да, твоей маме не за что благодарить. Ведь именно из-за меня вы попали в такую историю, — Влад тяжело вздыхает.

— Все равно спасибо. От всех нас, — настаиваю на своем. Мы как-то все время обходим эту тему в разговоре, но на самом деле — похищение, это очень страшно!

Влад только крепче сжимает мою руку. И это странно, но приятно — такая поддержка. И надо бы забрать ладонь, но совершенно не хочется.

Ромашке надоедает рассматривать витрины и шагать в одиночестве, и он останавливается и ждет нас. Переводит взгляд на наши сцепленные руки и на лице мелькает знакомая довольная улыбка.

Смущаясь собственного сына, я все же выдергиваю руку. Пока Ромашка был маленьким, я еще пыталась ходить на какие-то свидания, строить личную жизнь. Хоть и безуспешно. Но как только достаточно подрос, чтобы понимать происходящее, я сама отказалась от любых встреч и попыток мужчин со мной сблизиться. Считала, что так будет лучше для сына и для меня. Для нас обоих…. Но как показывает время, одиночество — не лучший вариант.

И моему Ромке нужен отец, как и мне — муж. Хотя об этом пока говорить рано.

— Мам, а ты пригласишь Влада к нам в гости? Завтра у бабушки с дедом юбилей свадьбы, — Рома занимает место по правую мою руку, деликатно не мешая идти нам с Владом рядом. Я замечаю его телодвижения и не могу сердиться. Мой маленький хитрый лис решил во чтобы то ни стало — свести нас вместе.

— Уже пригласила, — киваю сыну.

— Так у вас завтра праздник? — восклицает Влад. — Ваша бабушка любит цветы?

— Конечно, — тараторит за меня Ромашка, — и мама очень любит, особенно розы.

— Учту на будущее, спасибо, — смеется Влад.

А я чувствую себя как на программе «Давай поженимся!». Собственный сын сводничает и не краснеет. Незаметно показываю Роме кулак. Но он только шире улыбается.

Прогулка подходит к концу, так как мы все немного продрогли. Осень плавно перетекает в зиму, и ближе к вечеру становится существенно холоднее. Мы довозим Влада до дома. В коттеджном поселке горят огни. И меня накрывает лавина воспоминаний: как хороших, так и не очень.

— До завтра! — Влад пожимает руку Ромашке. Сын сверкает радостно глазами.

— До завтра. И я не подсматриваю — можете целоваться! — заявляет этот поросенок и все-таки получает от меня тычок в бок.

— Рома! Прекращай! — заливаюсь краской смущения, и в тоже время — становится очень смешно. Влад смеется вместе с нами и тянется к моей щеке.

— Сын сказал — целуй! Не смею ослушаться! — оставляет теплый поцелуй на моей замерзшей щеке и выходит.

— Ромка, ты что творишь?? — накидываюсь на сына, едва Влад скрывается из вида.

— Ой, мам, да вы будете ходить вокруг да около еще долго! А я, может, нормальную семью хочу. И сестренку! — изрекает на полном серьезе.

Я подвисаю на таких заявлениях. Кажется, сын повзрослел раньше, чем я себе представляла.

******

Влад

Сегодня иду к Танюшке в гости. С утра настроение зашкаливает за отметку «очень хорошо». Несмотря на рекомендации врача — беру такси и лечу в парикмахерскую. Нужно себя привести в порядок, и есть определенные планы на сегодняшний вечер.

Помимо этого, покупаю два букета, коробку конфет, бутылку игристого и новую рубашку для себя.

А в обед делюсь с родителями важной новостью. Мама как раз наливала всем борщ в тарелку, когда меня дернуло сказать:

— Танин ребенок — мой сын.

Половник выливается мимо тарелки, и мама оседает на заляпанную табуретку. Папа закашливается. Блин, надо было как-то помягче что ли! Старики оказались не готовы к такому сюрпризу.

— Влад, что за шутки? — строго говорит отец, наконец-то отдышавшись.

— Я и сам узнал только вчера, — пожимаю плечами. — Вы же внуков хотели! Так почему не вижу радости?

— Хотели, но кто же о ТАКОМ, говорит за между прочим! Да и мальчик у Татьяны вроде уже взрослый, — мать обмахивается полотенцем. Вижу, как дрожат ее руки.

— Почти двенадцать лет, — киваю, — Роман.

Стоило произнести его имя вслух, как губы сами растягиваются в улыбке. Боги все-таки меня любят, если позволили такому чуду случиться со мной! Рома-Ромашка-Ромка!

Так хочется узнать его получше, стать ему настоящим отцом. Да мне все будет по-кайфу! И двойки исправлять, сидя допоздна плечом к плечу за уроками, и змея запускать, и спорить о чем-то…

— Влад, ты, где витаешь?! — вклинивается мама. — А что Таня? Как она с тобой? Ты же ничего не рассказываешь, а потом: здрасте, у меня есть сын! У меня чуть сердце не встало!

— Простите, — усмехаюсь. — С Таней потихонечку сближаемся. Я бы хоть сейчас их к себе забрал, но… — развожу руками.

— Смотри, не испорть все! — бухтит отец. — Дал Бог шанс, ты уж за него держись, как следует.

— Да, сыночек! Пусть святая Матерь Божья тебе помогает! Надо завтра в церковь сходить, помолиться, — мама спохватывается и принимается наводить порядок.

Борщ все-таки оказывается там, где емуположено, и мы обедаем в относительной тишине. Родители усиленно обдумывают новую информацию. Я же — мысленно уже с Таней и Ромой.

Ближе к вечеру отец лично отвозит меня к Таниному дому, и обещает забрать после ужина. Мать, даже не знаю, когда и успела купить, кладет с собой подарок «для внука». Быстро же они вжились в роль!

Зажимаю дверной звонок. Сердце радостно колотится в груди, хоть и немного нервно. Щелкает замок. На пороге стоит Танюшка.

По горящим глазам и румянцу становится понятно, что нервничает не меньше моего.

— Привет! — делаю шаг и прикасаюсь к щеке в легком поцелуе. От нее пахнет цветочной сладостью, весенней свежестью и чем-то личным. Хочется задержаться у бархатной кожи чуть дольше, насладиться близостью, но это было бы уже наглостью с моей стороны.

— Заходи, Влад! — смущается и отступает в сторону. Любуюсь стройными ножками в капроновых колготках. Таня надела короткое платье до колена, и невозможно отвести глаз. Какая же она красивая!

— Привет! — звонко выкрикивает Роман и выпрыгивает откуда-то, как чертик из табакерки. Сначала протягиваю руку для приветствия, но потом сгребаю в охапку. Это же мой сын!

— Я с подарками, — смеюсь вместе с Ромой. — Это тебе.

Вручаю пакет от моей мамы. Чуть не добавляю «от бабушки», но, пожалуй, рановато для таких слов.

— О, это Лего! Спасибо! Я соберу, мам? — спрашивает и убегает.

— Спасибо тебе, это было совершенно не обязательно, — мнется Таня, но видно, что ей приятно.

— А это — тебе.

Вкладываю ей в руки букет алых роз. Бутоны сочные, свежие, словно ее губы. Нервно сглатываю. Сегодня я — чертов романтик и вообще, походу помешался на Татьяне.

*****

Таня сбегает на кухню за вазой, а я прохожу в зал. За праздничным столом сидит Танин отец. Рядом суетится мать.

— Влад! Здравствуйте, проходите! — она тут же принимается обхаживать меня, усаживая во главе стола.

— Это вам, — отдаю цветы, бутылку, конфеты. За подарками следуют охи-вздохи, отец Тани пожимает мне руку и предлагает тяпнуть рюмочку «для аппетиту». Вежливо отказываюсь.

— Это хорошо, что не пьешь, — весомо говорит глава семейства, но себе наливает. — За твое здоровье!

Постепенно все усаживаются, суета сходит на нет, а вот нервозность — остается. Это чувствуется в воздухе, в коротких фразах, которыми перекидываются родные Тани. Они тоже переживают и нервничают.

Последним прибегает Ромашка. Вот уж кто чувствует себя комфортно и легко.

— Я хочу сесть с Владом! — заявляет во всеуслышание и подтаскивает стул ближе.

Прячу довольную улыбку и расчищаю место за столом для его тарелки. Таня мило краснеет, но не спорит. Родители — многозначительно переглядываются. Понятно, что все уже в курсе нашей «родственности», но усиленно делают вид, что это не так.

Таня с мамой пьют шампанское, я тяну минералку. После первых блюд разговор немного оживает и спадает напряжение.

— Расскажи, Влад, где ты сейчас работаешь? Таня говорила, что с юридической практикой ты завязал, — спрашивает отец.

— Да, так уж сложились обстоятельства, — не собираюсь оправдываться и юлить. — Как закончится мой больничный — буду помогать с бизнесом одному предпринимателю. Я и личный водитель, и доверенное лицо. Как-то так.

— А свое дело не думал открыть? Те же продуктовые точки, или может еще что? — продолжает интересоваться Танин отец.

— Думал, и в планах есть такое. Но нужно накопить на старт своего предприятия.

— Ну, если у вас все сложится с Татьяной — мы-то поддержим! — говорит он внезапно.

— Папа! — возмущенно восклицает Таня, а я не могу удержаться от улыбки. Кажется, в этой семье все решили дружно нас свести вместе. Остается только узнать, что думает по этому поводу Танюшка.

*****

В половину десятого мне удается выскользнуть из-за стола, так как до этого родители Тани ни в какую не соглашались меня отпускать. Заглядываю к Роме в комнату, чтобы попрощаться.

— Ты еще приедешь? — серьезно спрашивает, уперев в меня взгляд зеленых глаз. И как я раньше не замечал, что они у него того же цвета, что и у меня?

— Приеду, — так же серьезно обещаю.

— Можно, я кое-что тебе скажу, только ты маме не говори, хорошо? — быстро прикрывает дверь своей комнаты.

— От мамы скрывать что-то серьезное не очень хорошо, — выкручиваюсь, так как Танюшке это явно не понравится.

— Да там ничего такого… просто…, — мнется, хотя на Рому такое поведение не очень-то похоже. — Можно я тебя папой буду называть? Я уже достаточно взрослый и все знаю.

От таких простых слов сводит горло спазмом. Не могу ничего сказать, чтобы не расплакаться, как ребенок.

Ромка хочет называть отцом! Несбыточная мечта внезапно сбывается, вызывая приступ тахикардии. Делаю шаг и просто обнимаю сына. Он крепко прижимается ко мне и шепчет сдавленным голосом:

— Я так давно мечтал об отце!

— А я — о сыне!

Глава 44. Финал

Татьяна. Спустя полгода

Поторапливаю визажиста, так как до росписи остается совсем немного времени. Пальцы подрагивают, когда в тысячный раз беру телефон, чтобы свериться с часами.

И вроде бы все уже готово, и волосы уложены как надо, и костюм на кровати отглажен…. А сердце не на месте. Нервничаю, словно девочка на своей первой свадьбе. Кто бы мог подумать, что в сорок лет я еще раз выйду замуж! И за кого!

Мой Влад! При мыслях о нем сразу хочется улыбаться. Этот мужчина доказал, что имеет право быть рядом со мной, стать отцом для Ромашки. Покорил нас обоих, и кажется, я от него без ума!

Можно ли так привязаться к человеку, что щемит сердце, стоит нам разлучиться на полдня? Мысленно — я все время с ним. Переживаю, как он там? Все ли хорошо на работе? И вижу ответную реакцию в его глазах, словах, поступках.

После брака с Юрой, я не думала, что захочу снова быть с кем-то. Что смогу довериться. Но время лечит раны, как бы банально это не звучало. И да, я не хочу встречать старость в одиночестве. Лучше это сделать с любимым под боком. Особенно, если он такой замечательный, как Владислав!

В комнату, где я собираюсь, заглядывает Ромашка, и с ходу отвешивает комплименты:

— Мамочка, какая ты! Самая красивая в мире!

— Спасибо, родной. Иди сюда, — притягиваю сына к себе.

Пройдет еще немного времени, и уже не смогу потискать Рому как раньше. Так что наслаждаюсь этими редкими моментами проявления сыновней любви.

— Как там остальные? Все готово? — целую его в макушку и отпускаю. Ромашке тяжело долго стоять на одном месте.

— Да. Ты бы видела какой дед нарядный. Надел костюм и галстук! — покатывается со смеху мой смешливый ребенок.

— Тебе бы тоже не помешало надеть костюм, — хмыкаю, рассматривая Рому в модных джинсах и футболке с неоновыми надписями.

— Ой, мам, это скучно! Я и так в школу все время в пиджаках хожу, — отмахивается и убегает.

Закрываю дверь поплотнее и снимаю халат. Сегодня — особенный день. И мой внешний вид должен соответствовать.

Поверх тонкого кружевного белья надеваю белый брючный костюм. Никаких подвенечных платьев!

Когда увидела этот костюм двойку в витрине магазина — влюбилась. И поняла, что в день своей свадьбы хочу выглядеть именно так: стильно, свежо, неповторимо.

Довершают образ роковой невесты — туфли на высокой шпильке. Бросаю последний взгляд в зеркало. Хороша́! И счастлива! И любима.

Выхожу к своим родным, и попадаю в мамины объятия.

— Танюша, моя красавица! — мама смахивает слезы.

Прижимаюсь к ней крепко, как в детстве. Иногда приятно побыть просто маминой дочкой. А может, это все свадьба виновата и то, что мои чувства на грани.

Хочется всех обнять, поделиться своим счастьем. Даже слезы на глаза наворачиваются.

— Только не реветь! — делает внушение строгим голосом отец. — Все на выход, или опоздаем!

Спускаемся дружной толпой вниз: мама, отец, Ромашка, моя тетя с племянниками, три подруги с мужьями и я. А у подъезда стоит черный внедорожник, украшенный белыми шарами.

Но я ищу глазами единственного человека, которого хочу сейчас видеть. Дверь открывается и из машины выходит он! Мой родной и любимый!

— Танюша! — мягкий голос, полный нежных ноток выбивает слезы на глазах. — Ты выглядишь просто волшебно!

Попадаю в его объятия и пропадаю. Вдыхаю аромат его кожи, смешанный с парфюмом, и чувствую себя дома. Мое место отныне — рядом с этим человеком.

— Едем? — чуть отстраняется, заглядывая в глаза.

— Да.

Забываю о времени и месте, когда он рядом.

Гости «пакуются» в такси, мы — в наш шикарный свадебный внедорожник. И пока никто не видит — целуемся, как безумные на заднем сидении авто. В груди — жаркое томление от его прикосновений и откровений.

— Какая же ты красивая, сладкая, любимая… — каждое слово сопровождается поцелуем, и я таю, как пломбир на солнце.

******

Из машины выходим чуть помятые, пряча глаза от улыбающихся родственников. Мы с Владом ведем себя словно влюбленные студенты! Но не собираюсь извиняться за собственное счастье. Мы оба заслужили немного любви и тепла.

Торжественный зал ЗАГСа встречает нас маршем Мендельсона и особой атмосферой. Даже колени чуть подрагивают, стоит представить — еще пару минут, и мужчина, стоящий рядом, станет моим мужем.

— Ты готова? — тихо спрашивает у меня Влад и подмигивает. В его улыбке вижу Рому.

Нахожу сына глазами. И тот показывает мне «класс» обеими руками. А уж лицо какое довольное!

— Готова! — отвечаю Владу.

Звучит торжественная речь. Свадебный регистратор задает те самые слова:

— …и теперь, в присутствии дорогих и близких для вас людей, прошу ответить вас, Владислав, согласны ли вы взять в жёны Татьяну, быть с ней и в горе и в радости, богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Да! — уверенно кивает Влад.

— Татьяна, согласны ли вы, стать женой Владислава, и быть с ним в горе и в радости, богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — слезы счастья застилают глаза, когда я произношу это короткое слово.

— А теперь, пройдите к столу регистрации и оставьте свои подписи, скрепляя ими вашу семью.

Я беру ручку и дрожащей кистью вывожу свою подпись. Влад нежно поддерживает меня за талию, поглядывая чуть влажными глазами. Оставляет росчерк в документе после меня.

И снова слово берет девушка-регистратор:

— Кольца использовали ещё очень-очень давно. Это идеальный круг, он без конца и без начала. Именно кольцо передаёт ваше желание, и стремление поддерживать сильнейшую любовь друг к другу и сделать её такой же бесконечной. Я прошу вас, уважаемые брачующиеся, обменяться кольцами в знак любви и верности.

Мы обмениваемся кольцами, которые выносит Ромашка. Влад ласково треплет его по волосам и забирает поднос. Не с первого раза мне удается надеть колечко на пальчик Влада. Родные смеются, смахивая слезы. Кто-то из гостей, самый нетерпеливый, выкрикивает «Горько!».

— Итак, сейчас на глазах самых близких людей, ваших свидетелей, ваших родителей, брак официально зарегистрирован. Поэтому объявляю вас мужем и женой! И, в знак согласия и подтверждения, прошу скрепить ваш союз поцелуем. Жених может поцеловать невесту.

Влад притягивает меня к себе и жадно крадет наш первый супружеский поцелуй. Овации и радостное улюлюкание родственников заглушают музыку.

Сыпятся поздравления и пожелания вечной любви от самых близких. Руки оттягивают шикарные букеты. Впереди у нас — шикарный вечер в компании друзей и родителей. Но не это волнует меня. А жизнь, которая ждет нас впереди.

Смотрю в будущее с надеждой и радостью. Знаю, что Влад никогда не обидит меня и сына, что всегда станет за семью горой. Он уже доказал свою любовь, преданность нам и надежность.

А еще… у меня для него есть крохотный сюрприз. Такой маленький, что его пока не заметно. Об этом пока никто не знает, но иногда меня так и подмывает признаться.

Этим же вечером.

Сбрасываю туфли на высоком каблуке, разминая уставшие ступни.

Боже, как же я натанцевалась сегодня! Даже и не думала, что наша свадьба будет такой: веселой, зажигательной, живой. Даже приглашенный фотограф сказал, что давно не видел такой влюбленной и дружной пары, и столь теплой атмосферы на празднике.

— Устала? — теплые ладони Влада опускаются мне на плечи.

— Немного, — признаюсь ему. — Хочу на ручки и любви!

— Сейчас все будет, моя девочка! — ласково проходится невесомыми поцелуями от скулы к чувствительному местечку за ухом. — Только сначала скажи мне одно.

Обходит вокруг кресла и присаживается на корточки напротив меня.

— Да-а? — игриво тяну.

— Я заметил, что на свадьбе ты даже не притронулась к шампанскому и пила только воду. Ты плохо себя чувствуешь? Принимаешь антибиотики? Почему ничего не сказала?

Голос Влада звучит огорченно, но в нем нет обвиняющих ноток. Он нежно поглаживает мои ноги, и заглядывает в лицо с тревогой.

— Ты зря беспокоишься, со мной все в порядке, — пытаюсь не рассмеяться, но мне это плохо удается.

— Тань, ну что за веселье? Я серьезно. Беспокоюсь о тебе, а ты — молчишь. Неужели до сих пор не поняла, что я — на твоей стороне? — его ладони продолжают движение вверх, к моим бедрам. Чуть откидываюсь в кресле, наслаждаясь лаской.

— Танюш, ты меня вообще слушаешь? — со смехом тянет меня на себя за руки. А нащупав колечко — оставляет на пальчике поцелуй.

— Слышу, мой внимательный, заботливый, чудесный муж! И что за глупости тебе в голову лезут? Конечно, я тебе доверяю. Просто хотела сказать чуть позже.

— И что же это? — улыбка сходит с его лица. Влад слишком накрутил себя!

— Скоро ты станешь папой во второй раз, — признаюсь с улыбкой на лице и наблюдаю, как расширяются его зеленые глаза.

— Что? Танюш, ты серьезно?

— Да! Я беременна, Влад.

— Родная! — утыкается лицом мне в колени, и крепко сжимает в объятиях.

Со смехом закапываюсь в его волосы рукой, которые по моей просьбе он немного отрастил.

— Я и не мог надеяться на такое счастье! И боялся мечтать, — принимается зацеловывать меня везде, куда только может дотянуться.

— Сорок лет — не приговор, а начало новой жизни, — отвечаю ему с любовью. — И я рада, что эта жизнь начинается с тобой!

Конец

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Часть вторая. Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44. Финал