Возвращение в долину (СИ) [Саша Урбан] (fb2) читать онлайн

0. Дурак

«Дурак или Шут может предвещать перемены, к которым невозможно подготовиться. Их можно только принять с открытым сердцем и разумом и двинуться им навстречу, позволяя себе узнавать новое»

Заметки из дневника Хелены

«Да ради всего святого! Сколько можно⁈» — Эва вылетела из душа и, оставляя после себя мокрые отпечатки ног и комья пены, бросилась к телефону, который вибрировал и надрывался, сползая к краю тумбы. На экране высветилось «Ричард», аккурат под отметкой «8.30». О границах рабочего времени Ричард явно не слышал.

— Алло! — почти выкрикнула в трубку девушка.

— Эва, я увидел, что вы онлайн, и решил позвонить. Так быстрее. Прошу прощения, надеюсь, я не разбудил.

Эва закатила глаза, зажмурилась и мысленно сосчитала до десяти. Она бы плюхнулась на диван, но арендодательница явно не оценит следы от намыленной задницы на своей винтажной мебели. Приходилось стоять и изо всех сил игнорировать неприятное ощущение от мальных пузерый на скользкой от воды коже. Эва поджала губы.

— Вообще-то, мне сейчас не очень удобно говорить. Дайте мне хотя бы пару минут…

— О, это много времени не займет. У меня буквально пара правочек по логотипам и фирменному стилю. Вы выбрали очень яркий розовый, но мы решили как-то по-другому подчеркнуть, что целевая аудитория нашего бренда — женщины… Но как мы это подчеркнем, предстоит решить вам. Как-то так. С добрым утром.

И повесил трубку, лишив себя удовольствия услышать, как Эва воет белухой, запрокинув голову назад.

Это было то редкое утро, когда все кажется прекрасным. Солнце светит ярко, птички поют и не бесят, облака плывут, поднимая на свой пушистый борт все тяжелые мысли. У Эвы было одно желание: заварить себе черный кофе покрепче, выйти на балкон и сидеть там в свое удовольствие, периодически записывая видео для социальных сетей, пока часы не покажут десять утра. А после этого можно будет натянуть образ приличного человека и поехать в бюро — разгребать невнятные правки и расплывчатые пожелания клиентов.

Но тут вписался Ричард, их новый клиент, налетевший на бюро как ураган. Он мог из любого вытрясти три души, но на растерзание ему, почему-то, отдали именно Эву. Этот молодой бизнесмен с кучей денег и богатым воображением тут же вцепился в свою жертву и теперь мучал Эву каждый день, скидывая во все мессенджеры свои идеи и источники вдохновения. А ему всего лишь нужен был логотип для фонда.

От расслабленности и умиротворения не осталось и следа. Эва пошлепала обратно в ванную, смыла остатки шампуня, не чувствуя, холодная вода или горячая, умылась и с вызовом посмотрела на себя в зеркале. Девушка в отражении выглядела как перепившая энергетиков первокурсница. Мокрые черные волосы прилипли ко лбу, шее и плечам, а карие глаза плавно растекались сеткой расширившихся капилляров.

«Давай, Эва Дэлвал. Ты мечтала об этой жизни», — напомнила она себе и принялась собираться на работу.

У Эвы был хитрый план: прийти пораньше и уйти за пару часов до окончания рабочего дня, прикрывшись какими-нибудь семейными обстоятельствами. Дома ее ждал мольберт и кисти, к которым она не прикасалась уже несколько месяцев, а в холодильнике — бутылка вина. Да и сериал сам себя не посмотрит. Она держалась за эту идею так, словно это было возможно. Еще никто, придя на работу заранее, не уходил хотя бы вовремя. Не в их бюро.

«Значит, нужно придумать уважительную причину», — бормотала себе под нос Эва, петляя среди пассажиров метро.

Еще несколько лет назад она находила удовольствие в этой утренней давке и суете, но сейчас она изо всех сил стискивала зубы, чтобы не пнуть паренька с нечеловечески острыми локтями, который то и дело поправлял сумку на своем угловатом плече и все время задевал Эву.

В центре толпа хлынула на станцию, вынося Эву, не оставляя шансов на сопротивление. Вверх по эскалатору, мимо турникетов, несколько секунд гомона сменились оглушительным грохотом улиц Лондона. Девушка преодолела несколько светофоров, пока не добралась до офиса в Сити. На фасаде стеклянного здания гордо светилась вывеска дизайнерского бюро, где она работала уже несколько лет, с самого первого дня выпуска, и где ее знал каждый: от топ-менеджера до уборщицы.

— Ты сегодня рано, — заметил парень на ресепшен, Эрик. Они как-то выбрались попить кофе, где-то полгода назад, после чего Эрик обещал перезвонить, но в чате все еще царила тишина. Только ежегодные поздравления со всеми праздниками, формальные и ни к чему не обязывающие.

— Появилось настроение поработать. Может, получится уйти пораньше, — хмыкнула Эва. Эрик понимающе кивнул и уткнулся взглядом в ноутбук. Эва прошла мимо и скрылась за дверьми лифта.

Несмотря на ранний час, в офисе было уже полно народу. Судя по помятому виду, это были те, кто работал до самой глубокой ночи, дедлайнеры, в последний момент доводившие свои проекты до совершенства. Они не возвращались домой, пока не будет принята последняя правка, и спали прямо в офисе на специально закупленных диванчиках.

Эва предчувствовала, что, работая с Ричардом, еще не раз встретит рассвет на одном из этих диванчиков. Но сейчас она призвала на помощь весь свой оптимизм, чтобы убедить себя: «один логотип, и день свободен».

Конечно.

День успел перевалить за полдень, а Эва так и сидела перед компьютером, переворачивая логотип то в одну, то в другую сторону. Она меняла цвета и стиль, но все было не то. А телефон безостановочно вибрировал, каждую минуту экран вспыхивал, извещая о новом сообщении от Ричарда.

Эва устало потерла глаза и откинулась на спинку кресла. На экране маячил все тот же недостаточно идеальный логотип. По столу тянулись орнаменты, которые Эва, задумавшись, выводила прямо на столешнице. За годы работы их собралось уже несколько слоев. По ним можно было, как по кольцам дерева, считать время, проведенное Эвой за этим столом, на этой должности.

Взгляд переполз на настенный календарь.

«Может, в отпуск уйти?» — и, немного потешив себя этой мыслью, Эва отправила новый дизайн логотипа Ричарду.

Сообщение отметилось прочитанным, вверху экрана появилось уже ненавистное «Ричард печатает сообщение». Эва закатила глаза и откинулась на спинку кресла.

— Бездельничаешь? — насмешливый тон Шери, ее руководительницы, ввинтился в ухо, как сверло.

— Сдала логотип, — стиснула зубы Эва. Шери, опытный дизайнер, одна из управляющих партнеров бюро, обладательница многочисленных премий, была ее личным демоном. Каким-то образом эта невысокая рыжеволосая женщина в очках с кошачьей оправой вытаскивала из Эвы все самые худшие чувства.

— Только не говори, что ты уже устала. У нас Ники ушел в отпуск, поэтому часть его задач придется взять тебе. Большинство из них срочные.

— Но у меня есть свои и тоже срочные.

— Что там у тебя? Три логотипа? Это завал? — вопросительно изогнула тонкую бровь Шери. Эва поджала губы.

— Я и так начала работать раньше, — пыталась откреститься Эва.

— Это была твоя инициатива.

— И мне нужно было уйти пораньше. У меня уважительная причина…

— Какая, смерть родственника? — едко поинтересовалась Шери. В бюро все были в курсе, что Эва не общалась с семьей. Вернее, с той частью, что от нее осталась.

Девушка уткнулась взглядом в столешницу в поисках хоть какого-нибудь намека на уважительную причину. Словно школьница, она искала оправдания, и тело наполнялось жгучей ненавистью: к себе, к Шери, к Ричарду.

И вдруг зазвонил телефон. Эва удивленно сморгнула, увидев высветившееся на экране «Мама». Забыв о Шери, Эва подняла трубку.

— Алло? Что-то случилось?

— Эва, дорогая, это миссис Баркли, ваша соседка. Ты помнишь меня?

— Конечно. Что-то случилось? Почему вы звоните с маминого номера?

— Ты только не волнуйся. Я хотела попросить тебя приехать. Твоей маме немного нездоровится, и ей нужен уход, чтобы кто-то постоянно был рядом.

Эва хотела съязвить и поинтересоваться, неужели мамин любимый подорожник перестал помогать от всех недугов, но сдержалась.

— Когда мне нужно приехать?

— Как можно скорее. Она опять сбежала из-под надзора врачей.

«Совсем с ума сошла», — подумала девушка, но вдруг все ее сознание вцепилось в эту мысль. Это же уважительная причина! Не самая приятная, как ни поверни, но все-таки…

— Я приеду первым поездом, — пообещала она и, сияя, бросила трубку.

Шери всем своим видом демонстрировала отвращение.

— Куда это ты собралась?

— К маме, в Виндермир. Она заболела, за ней нужен глаз да глаз, — с гордостью заявила девушка, поднимаясь со своего места. С давно забытой легкостью она сложила вещи в сумку.

— Я думала, ты сирота, — хмыкнула Шери. — А что мне сказать твоим клиентам?

«Чтоб в задницу себе засунули свои правки», — подумала Эва.

— Я постараюсь выходить на связь и держать ситуацию под контролем. А теперь извините, мне нужно бежать на вокзал. Заявление отправлю на почту. Пишите, если что.

И выпорхнула из офиса под удивленные взгляды коллег, так и не расслышав брошенное ей в спину: «Да кем ты себя возомнила?»

1. Маг

«Появление этой карты говорит о новом начале, об этапе жизни, в котором тебе понадобятся все накопленные знания. Но стоит проявлять осторожность. Иногда эта карта предупреждает, что ты берешь на себя слишком много, и если сейчас энергии для этого достаточно, то потом она может и закончиться»

Заметки из дневника Хелены

Поезд ухнул, зашипел, и пополз прочь из центра города. Под переплетением проводов, все дальше и дальше, оставляя позади многоэтажки, из-за которых не видно даже неба. Эва нетерпеливо барабанила пальцами по ручке рюкзака, то и дело проверяя телефон. С ехидной улыбкой она смотрела, как копятся пропущенные звонки и сообщения. До нее пыталась дозвониться Шери, потом Ники, собравшийся в отпуск, даже Анита из отдела кадров предприняла пару вялых попыток образумить ее. Но чем дальше поезд увозил ее, тем свободнее чувствовала себя Эва. В последний раз она чувствовала себя так хорошо, когда только прибыла в Лондон, сбежав из родительского дома.

Она и приехала почти так же — с одним рюкзаком, в котором был потрепанный ноутбук, пара кроссовок, запасные джинсы с футболкой и запас трусов, как будто она собиралась открывать магазин для извращенцев. Обнадеживало только то, что в этот раз Эва была одета в хороший деловой костюм, вместо драных кроссовок на ногах были дорогие ботинки, в рюкзаке лежал новенький ноутбук. Она уже больше не похожа на деревенскую девчонку, дорвавшуюся до городской жизни.

«Напоминай себе об этом почаще», — саркастично попросил внутренний голос.

Эва прикрыла глаза и представила, как вытянется в удивлении лицо матери, стоит ей увидеть дочь.

Сколько они не общались? Года четыре, если не брать в счет дежурные поздравления со всеми значимыми праздниками. Правда, счет тут был неравным: Эва поздравляла Хелену с Рождеством и Днем рождения, а та, в свою очередь, присылала поздравления с Литой, Мабоном, Самайном и всеми солнцестояниями. К каждому поздравлению Хелена прикрепляла какую-нибудь странную рекомендацию, вроде: «походи босиком по траве», «обними дерево», «зажги черную свечу». Как будто в городе так много возможностей ходить босиком, обнимать деревья и не оказаться в дурке.

При мысли о матери позитивный настрой сошел на нет. Эва раз за разом прогоняла в голове слова миссис Баркли. Когда говорят «нехорошо», а следом сразу «приезжай скорее», то это значит, что на самом деле все очень плохо. Но насколько? Эва поморщилась от нахлынувших мыслей. Может, Хелену хватил инсульт? Или она больше не может ходить? Нуждается в постоянном уходе? Это значит, что ей придется задержаться в родном доме, а Эва уж никак не была к этому готова.

«А мама говорила быть конкретной в своих желаниях», — напомнила она себе и тут же тряхнула головой, отбрасывая подкравшиеся мысли и воспоминания. Эва всеми силами цеплялась за свое «здесь» и «сейчас». О Хелене она будет думать, когда приедет в их родной Сторрс. А до тех пор у нее есть дорога, деревья, дома, сменяющие друг друга, и плейлист с винтажной музыкой. И этого достаточно, чтобы выбросить из головы Шери, Ричарда, правки, недовольные имейлы. Немного обидно, что после стольких лет работы это стало источником ее радости, а с другой стороны, это лучше, чем ничего. Может, Эве и правда было нужно вырваться и сбежать от когда-то любимой работы.

«Звучит как очередное нравоучение от мамы с ее токсичным позитивом», — поморщилась Эва.

Поезд набирал ход, оставляя все дальше города. Вскоре связь пропала, и телефон перестал вибрировать и звенеть. Музыка полилась в уши стройным потоком, и Эва — впервые за долгое время — спокойно задремала.

Ее разбудили, когда пора было сделать пересадку. На короткое время появилась связь, Эва увидела несколько пропущенных звонков. С добрый десяток — от Ричарда.

«Не перезванивать», — скомандовала себе девушка. В ту же секунду Ричард позвонил еще раз. Эва закатила глаза и приняла вызов.

— Ричард, добрый вечер. Если у вас сломались часы, то в Лондоне десять вечера, и у всех приличных людей рабочее отдых, а у меня — тем более. В ближайшие несколько дней я буду недоступна, мне пришлось уехать из города, чтобы ухаживать за матерью.

— Мисс Делвал, я в курсе, — затараторил в трубку Ричард. — Собственно, я звоню по этому поводу. Я позвонил в бюро, и мне сказали о вашей… ситуации.

— А, — хмыкнула Эва. — Тогда почему вы продолжаете звонить мне?

— Я хотел сказать, что прекрасно понимаю вашу ситуацию, и если вам вдруг что-то понадобится, можете обращаться ко мне.

— А… — протянула девушка. Красноречие куда-то испарилось. — Ну… спасибо. Могли и написать.

— Мне кажется, что сообщения при ваших обстоятельствах звучат цинично или безразлично. Простите мне мою сентиментальность, возможно, я нарушаю субординацию, но мне было действительно важно…

— Ричард, спасибо, — торопливо прервала его Эва. — Я очень ценю ваше участие. Благодарю за ваше предложение, но я уверена, что не произошло ничего страшного. Скоро я вернусь, и мы снова займемся вашими логотипами и фирменным стилем.

— Да, я буду рад встретиться с вами и обсудить это. Собственно, я хотел предложить вам как-нибудь пообедать вне стен бюро…

«Поезд на Сторрс! Отправление через две минуты!» — объявил звенящий голос из динамиков.

— Обязательно, Ричард. На следующей неделе, обязательно, — бросила Эва в трубку. — А теперь мне пора бежать. Будем на связи. Хорошего вечера.

И, сунув телефон в карман, девушка бросилась к… некоему подобию поезда. То есть, это когда-то носило гордое название «поезд», сейчас же конструкция из потрепанных вагонов и скрипящих колес могла претендовать разве что на «развалюху» или «корыто». В вагонах воняло мочой и скисшим пролитым пивом, а каждая свободная поверхность была покрыта окаменелой жвачкой. Вместе с Эвой в вагон зашли несколько работяг в промасленных комбинезонах, ребятки в спортивных костюмчиках, из тех, кто подтягивается на спортивных площадках, а потом там же глушат пиво, открывая его золотыми зубами. Эва в своем деловом костюме чувствовала себя голой…

Дорога домой в целом напоминала изощренную пытку. После скорых поездов, которые сменились заплеванными старыми развалинами, Эву ждали долгие поиски такси. Даже Uber отказывался ехать в их дебри, где связь ловила через раз. Единственный водитель, который согласился на это, долгие пятнадцать минут вынимал из Эвы душу, вынуждая отменить заказ. В итоге девушка сдалась, выругалась, накатала огромную жалобу в поддержку и осталась сидеть на станции, глядя, как густеет нависшая над городом ночь.

Сторрс даже городом было не назвать. Так, две улицы вдоль, две поперек, часовня, ратуша, пара магазинов. До ближайшего супермаркета десять километров, и за десять лет не изменилось ровным счетом ничего. Местные все так же корячились на огородах, пахали землю, пасли коров. Мечта экоактивистов, не иначе. Эва сморщилась, чувствуя отвращение и желание вернуться обратно в большой город, примерно такое же сильное, как восемь лет назад, когда она впервые сама отправилась в Лондон. Вот только теперь и там жизнь не казалась ей особенно радужной. Эва чувствовала себя подвешенной, как марионетка. Или как барахтающаяся рыба, попавшаяся на крючок. Куда ни дернись, свободы не видать, а выходов два: вспоротое брюхо или разорванная челюсть.

— Эва!

Она подняла голову и удивленно осмотрелась. Под тусклый свет фонаря вышел старик с косматой бородой, худой, но с выпирающим животом, натянувшим майку. Клетчатая рубашка выцвела под палящим солнцем и трепыхалась на ветру как давно позабытый всеми флаг.

— Том? — Эва встала, пытаясь получше рассмотреть в сухопаром старичке доброго дядю Тома Баркли, катавшего ее в детстве на тракторе. Тогда у него была густая рыжая шевелюра и борода, от которой на солнце слепило глаза. Теперь Том Баркли высох, выцвел и полинял как старое пальто. Да и двигаться он стал в разы медленнее. Старик расставил ноги пошире и распахнул объятия.

— Ну, давай, ведьмочка, иди сюда!

Ему не нужно было просить дважды. Через секунду Эва сама вскочила и, как школьница, гремя рюкзаком, бросилась обнимать Тома Баркли.

— Как я рада тебя видеть, — протянула Эва, стараясь не замечать, несколько постарел и похудел Том. А ведь раньше он мог часами напролет катать Эву на плечах, осушая пинту за пинтой.

— Еще бы, — хохотнул старик. — Небось такси пыталась отсюда до дома вызвать.

— Ну… я думала, за столько лет что-то изменилось.

— Я тебя умоляю, — махнул рукой Том и, не спрашивая разрешения, снял рюкзак с плеча Эвы и закинул себе за спину. — Дорогая, не ты ли сама говорила, что тут ничего не меняется?

Эва опустила глаза, словно на асфальте должна была найтись какая-нибудь остроумная шутка. Но Том уже переключил внимание.

— А ты чего так нарядилась? Тебя что, с вечеринки выдернули?

— Нет, я так на работу хожу.

— Хороша работа, — хмыкнул Том.

Они вышли из вокзала, прямиком в центр старого доброго Сторрса. Тут и правда ничего не изменилось: трехэтажные домики уверенно оставались на своих местах, дороги покрылись сеткой трещин-морщин, и сувенирный магазинчик, в котором Эва получила свою первую работу, никуда не делся и все встречал потенциальных клиентов табличкой «обеденный перерыв». В воздухе висела влага надвигавшегося дождя. Эва сделала глубокий вдох и на долю секунды позволила себе улыбнуться. Том же уверенно ковылял к своей машине — живучему пикапу, в кузове которого старик возил кур ягнят и ящики овощей. Эва поспешила за ним.

— А прицеп ты зачем взял? — спросила девушка, указывая на конструкцию под ярко-оранжевым тентом. Том пожал плечами.

— Ну, я думал, ты все свои пожитки привезешь. А я-то знаю, как это у вас, женщин, происходит. «У меня ничего нет» — а потом два чемодана одних только кремов и книг.

— О, нет-нет. Я не планировала оставаться надолго. Так, в отпуск приехала, за мамой присмотреть. Бекки сказала, что ей немного нездоровится, вот я и решила…

Том нетерпеливо барабанил пальцами по рулю, дожидаясь, когда Эва договорит и усядется.

— Вот значит как. А мне Бекки сказала, что ты возвращаешься домой. И не только мне — всем!

— Кому «всем»?

— Вообще всем. Даже твоей маме.

Эва опустила взгляд. Опять. Она до последнего старалась оттянуть все моменты, связанные с мамой. Временами даже приятно было обманывать себя, приговаривая «дом, милый дом», и абсолютно игнорировать те воспоминания, что заставили этот дом покинуть. Эва бы с радостью еще понаслаждалась ночными пейзажами Сторрса, но раз уж Том завел этот разговор, нельзя было оставить его без ответа.

— Том, как мама? Бекки мне толком ничего не сказала.

— Мама-то? — старик тут же оживился, как это обычно происходит, когда люди его возраста смотрят политические новости или футбольные матчи. — Да все у нее хорошо, дорогая. Я вообще не понимаю, от чего эти кретины пытаются ее вылечить. Точно тебе говорю, они хотят ее заморить, а потом присвоить себе ее сбережения и дом.

— А от чего лечат-то?

— Ой, это они с Бекки обсуждают, я в их дела не лезу. Если у меня будет то же самое, я об этом узнаю в свой срок, правда же?

Он прибавил газу, как только жилые кварталы остались позади. За окном потянулись силуэты придорожных зарослей, то и дело мелькали дорожные знаки и фары машин на встречке. Том почти не спрашивал Эву о жизни в городе, зато без остановки рассказывал о том, как обстоят дела дома. Как девушка и ожидала, мало что изменилось. Несколько знакомых умерло, парочка отправилась в тюрьму за воровство, еще шестеро стали родителями, половина из них развелись, полностью подтверждая национальную статистику продолжительности браков. После пяти минут пути Эва оставила любые попытки рассказать Тому, как у нее дела. Старика большой город ни капли не интересовал.

Наконец, из-за поворота показалась знакомая крыша, каменная стена по пояс высотой, не способная защитить даже от мышей. Во всех окнах клубилась темнота. Родной дом словно оглох и ослеп. Фары машины осветили дорожку, выложенную гладким плоским камнем. Чуть правее — Эва могла с закрытыми глазами пройти по этому пути — был мамин огород со всеми целебными травами.

— Ну вот, приехали. Маме привет, — усмехнулся он и перегнулся через коробку передач, чтобы открыть Эве дверь. — Мы очень скучали по тебе.

— Я тоже, — кивнула девушка и, прижав к груди рюкзак, вывалилась из машины.

На языке даже не осталось привкуса лжи, она и правда скучала. Вот только тоска у Эвы была особенной. Стоило ей подумать о том, чтобы вернуться в Сторрс, в памяти тут же всплывало отсутствие новых домов, супермаркетов и карьерных перспектив, и желание покидать мегаполис тут же испарялось.

Дверь в дом была не заперта. Эва чуть надавила на ручку, чтобы петли не визжали, но, как она ни старалась, противный скрип все же прорезал тишину дома. Прямо как в юности. Эва по привычке двинулась на цыпочках в сторону кухни, как вдруг щелкнул выключатель, и загудели лампы накаливания. На лестнице стояла Хелена Делвал. Ведьма, гадалка, целительница. Седая, растрепанная, облаченная то ли в ночную рубашку викторианской эпохи, то ли в саван. На бледном лице, в переплетении морщин, застыло недовольство. Эва собрала всю волю в кулак, чтобы выдавить:

— Привет, мам.

— Явилась, наконец, — хмыкнула Хелена, отбрасывая назад серебренную прядь. — В холодильнике осталось немного рагу, можешь погреть. Кровать заправишь сама. Где постельное белье, надеюсь, не забыла.

И, не дожидаясь ответа, она развернулась и направилась в свою комнату.

«Дом, милый дом?» — едко поинтересовался внутренний голос. К счастью, его заглушил вой пустого желудка.

2. Верховная жрица

«Верховная жрица требует, чтобы ты прислушивалась к своей интуиции. Верь себе — вот, о чем говорит эта карта. Особенно, если ты привыкла слушать голос разума. Иногда наше сознание, даже из наилучших намерений, заставляет нас лгать себе в попытках быть объективными»

Заметки из дневника Хелены

Просыпаться в своей комнате после долгого отсутствия было непривычно. Эва распахнула глаза и долго лежала, глядя в потолок, до последнего оттягивая момент, когда ей придется осмотреться. Ночью, пробираясь в спальню, она не стала включать свет, чтобы не бередить память, но теперь утреннее солнце пробивалось сквозь тонкие занавески, и на ум сами собой приходили воспоминания о бесчисленных пробуждениях в этих стенах. Тогда Эве не терпелось уехать. Она просыпалась с этой мыслью несколько лет, пока однажды не покинула родной дом. И вот, это чувство вернулось. Пожелтевший от времени потолок давил, дом словно шептал: «Думала, что получится сбежать? Ну-ну». Эва тяжело вздохнула и села на кровати: узкой, тесной, скрипящей, какой Эва ее помнила.

За время ее отсутствия Хелена превратила спальню дочери в склад. По центру комнаты стояли несколько картонных коробок, из некоторых торчали книги и куски ткани. В остальном, все осталось нетронутым. Даже постельное белье было то же, что и в день отъезда Эвы. Вещи висели в шкафу в том же порядке, а на стуле осталась бесформенная куча из джинс и рубашек, когда-то не дотянувших до стиральной машины.

Внизу послышался знакомый хлопок холодильника и щелканье разжигаемой газовой плиты. Эва вылезла из-под одеяла, достала из рюкзака чистую футболку, зубную щетку и направилась в ванную. Быстро привела себя в порядок и, призвав на помощь все свое мужество, отправилась вниз.

На кухне пахло яичницей и кофе. Хелена сидела спиной к ней и медленно завтракала, глядя в окно. На тумбе возле стены стоял новенький телевизор, который Эва прислала матери на Рождество пару лет назад — его так и не достали из коробки.

— Доброе утро, — выдавила девушка, встав на пороге кухни. Хелена обернулась и смерила дочь быстрым придирчивым взглядом. На секунду тонкие губы разошлись в улыбке.

— Доброе. Кофе будешь?

Эва кивнула и взяла с полки чашку. Она то и дело поглядывала через плечо на мать. Хелена словно не изменилась за эти годы: такая же погруженная в свои мысли, укутанная в вязаную шаль, только седины в волосах стало больше. Она потягивала кофе, не отрывая взгляда от окна — она так делала всегда, когда обижалась и ждала извинений.

— Как твои дела? — Эва предприняла еще одну попытку завязать разговор.

— Не жалуюсь. Приятно, что тебя это еще интересует.

— Бекки сказала, ты заболела.

— И попросила тебя приехать, так?

— Да.

— Ну, значит, можешь скоро возвращаться домой. Со мной все в порядке, — отмахнулась женщина. Эва с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза.

— Если бы все было в порядке, Бекки бы не просила меня приехать как можно скорее. Может, расскажешь, что случилось?

— Ничего не случилось, — Хелена со звоном опустила чашку на стол и обернулась к дочери. — У меня закружилась голова, врач прописал мне еще десять видов таблеток и сказал бросить курить.

Эва проследила за ее взглядом и невольно открыла рот от удивления. На полке, рядом с высушенными травами, стояла целая батарея из баночек с таблетками. Не нужно было обладать исключительной дедукцией, чтобы понять, что все препараты — рецептурные. Эва сняла с полки пару баночек и внимательно изучила этикетки. Знакомых названий не встретила, зато в глаза бросилось, что почти все баночки были запечатаны.

— Давно тебе их прописали?

— Около полугода назад.

— Что⁈

— Ой, вот не надо строить из себя взрослую, Эва Делвал. Пропадаешь на несколько лет, сбегаешь из дома, а потом возвращаешься, чтобы учить меня жизни, — всплеснула руками Хелена.

Эва покраснела до корней волос и обошла стол, чтобы взглянуть матери в глаза.

— Ну, кто-то из нас же должен быть взрослым, если ты ведешь себя, как капризный ребенок.

О, это было ошибкой. Хелена никогда не отличалась особым терпением. Она тут же подскочила с места, на секунду зависла, цепляясь узловатыми пальцами за стол, а потом исподлобья посмотрела на дочь.

— Если бы ты не была моей дочерью, я бы уже выставила тебя с вещами на улицу.

— Не раньше, чем ты скажешь мне, что с тобой происходит.

— Ну так спроси у Бекки, раз уж вы такие закадычные подружки. А теперь прошу прощения, мне нужно в мастерскую, скоро придут мои клиентки, — она махнула рукой и, долив себе в чашку остатки кофе, направилась прочь.

«Вот и поговорили», — подумала Эва. В этом была вся мать: она была готова бесконечно учить и наставлять других, но в свой адрес никаких советов не принимала. Девушка вновь задумалась о том, стоило ли ей приезжать. Можно ведь было с тем же успехом взять билет до Рима и потеряться там. Но нет, в Риме нужно платить за аренду, да и с итальянским у Эвы отношения так и не заладились. А тут все знакомо, к тому же, оставались незаконченные дела, которые, судя по патронташу лекарств, нужно было решить в ближайшее время, чтобы перестать обеспечивать безбедную жизнь психологу в Лондоне.

Эва разблокировала телефон. Связи едва хватало для выхода в интернет. Девушка подошла к полке с лекарствами и принялась гуглить названия одно за другим. Поисковик неохотно прогружал страницу за страницей, и с каждым найденным ответом руки Эвы тряслись все сильнее.

Она не сразу заметила, что входная дверь открылась, пуская по полу длинную полосу света. Из размышлений девушку вырвало радостно-удивленное:

— Эва! Как ты выросла!

Девушка оторвалась от смартфона, вернула на лицо дружелюбное выражение. В коридоре стояла миссис Баркли. Полностью седая, морщинистая, как печеное яблочко, старушка, проработавшая в городской больнице всю жизнь с тех пор, как по земле ходили динозавры. Поправляя свои огромные очки, Бекки вразвалочку поковыляла к Эве, на ходу распахивая объятия.

— Моя дорогая, какая ты стала красавица. Но как же ты похудела! Расскажи мне, как ты добралась? — чуть понизив голос, она спросила. — Вы поговорили?

— Вроде того, — пожала плечами Эва и показала миссис Баркли баночки. — Я успела прогуглить пару из этих лекарств. Бекки, у мамы рак?

— Тише! — замахала руками старушка и тут же виновато потупила глаза. — Да, желудка. С метастазами. Она не признает лечения и даже не пытается… не пытается…

Несколько тяжелых всхлипов сотрясли ее тело так, что показалось, вот-вот — и старушка Бекки развалится. Эва придержала ее за плечи и придвинула поближе стул.

— Садитесь, я налью воды.

— Спасибо, дорогая, — Бекки чуть сдвинула очки, смахивая крупные, как горошины, слезы. — Ты прости, что не сказала тебе сразу. Но я хотела, как лучше. Я думала, если твоя мама увидит тебя, она найдет в себе причины бороться за свою жизнь дальше.

— Или повод жить дальше назло, — покачала головой Эва.

— Не говори так, она тебя очень любит. Правда, по-своему…

Словно в подтверждение, дверь маминой мастерской распахнулась. Хелена, в неизменном черном платье, с собранными в пучок волосами, закурила сигарету и недовольно посмотрела на Бекки.

— Приперлась, шпионка хренова, — хмыкнула она и тут же послала старушке улыбку.

— Прекрасно выглядишь, Хелена. Вопреки всем прогнозам врачей.

— Потому что не отказываю себе в удовольствиях, — гордо вскинула подбородок женщина. — Ну, давай, проходи. Что у нас сегодня? Защита на внуков?

Бекки закивала и засеменила в мастерскую. Это был просторный кабинет, окна в нем закрывали черные шторы, а единственным источником света были свечи — они стояли на большом столе в центре, на полочках, в настенных подсвечниках. И всюду были нарисованы руны, ставы, сигилы. «Обитель ведьмы», — сказал бы какой-нибудь городской житель с насмешкой, но для Эвы это было не шуткой, а суровой реальностью. Хелена Делвал была ведьмой. Или считала себя таковой. И изо всех сил старалась приобщить дочь к своему ремеслу, пока та не сбежала от нее в мегаполис.

С самого детства Эва помнила, что в их доме каждый день были люди, искавшие колдовской помощи у Хелены. Она помогала убирать сглаз, привлекать удачу, обретать любовь, находить свое призвание, проживать скорбь и утрату. Она готовила травяные сборы, магические свечи, делала расклады на картах, изготавливала талисманы. В общем, представляла широкий спектр магических услуг. Эва даже когда-то помогала ей, пока не поняла, что это — шарлатанство. А мама все настаивала на том, что обязана передать дочери свой дар. Собственно, это непонимание стало первой трещиной в их отношениях, началом для огромной пропасти, разделившей их на много лет.

Сеансы Хелены могли длиться от получаса до суток, и в течение этого времени Хелена не ела, не пила, погружалась в транс и могла проклясть любого, кто посмеет ей помешать. Эва решила не мучить себя бессмысленным ожиданием и, накинув найденную в недрах шкафа куртку, вышла в сад.

Хелена следила за ним. Каким бы ни было ее самочувствие, она поддерживала жизнь в саду с большим рвением, чем в собственном теле. Деревья были аккуратно подрезаны, дорожки между грядками посыпаны белыми камешками. Рядом с розами и лилиями комфортно соседствовали полынь, красный клевер, лаванда и другие колдовские травы, которые Хелена активно использовала в своей работе.

Эва подошла к почтовому ящику и открыла проржавевшую дверцу. Внутри было одно-единственное письмо — приглашение в группу поддержки для онкобольных. Эва хмыкнула, она-то ожидала увидеть гору неоплаченных счетов и какие-нибудь грозные письма от приставов, но, учитывая, что Хелена прекрасно справлялась с хозяйством, будучи матерью-одиночкой, не стоило думать, что она изменит своей щепетильности в финансовых вопросах.

Мимо, громыхая и хлюпая, пронесся синий пикап. Он подскакивал на каждой кочке и звенел, как ведро с запчастями. Эва не успела рассмотреть водителя. Она вдруг поймала себя на мысли, что знает почти все лица в этой глуши. Интересно, кому могла достаться такая развалина.

Словно прочитав ее мысли, водитель дал по тормозам и включил заднюю. Шины зашуршали по неровному асфальту. Из окна высунулась рыжая вихрастая голова.

— Эва?

— Чарли?

Чарли не узнать было невозможно, и все же на секунду Эва засомневалась. Не потому, что друг детства вырос, а от того, что он так и остался в Сторрсе. Эва этого боялась больше всего, и радость встречи дополнилась горечью. Девушка еще помнила, как они после школы ходили на вокзал и сидели, читали направления поездов и представляли, как однажды уедут вместе. Эва уехала. Чарли — нет. Это расставание тоже принесло психологу Эвы кругленькую сумму.

Скрипнул ручник, а в следующую секунду Чарли выпрыгнул из машины и сгреб Эву в крепкие теплые объятия. Он и в школе был долговязым, а теперь еще и окреп, словно тощего мальчишку оплели проволокой, и прикрыли все это веснушчатой, краснеющей на солнце кожей. В зеленых глазах все еще плясал детский задор. Эва крепко обняла Чарли, впервые чувствуя, как с момента приезда отступает ее тревога. Не успела она как следует погрузиться в это спокойствие, как Чарли оторвал ее от земли и приподнял, выжимая из легких остатки воздуха.

— Чарли, ты меня раздавишь, — прокряхтела Эва. Молодой человек тут же опустил ее обратно.

— Прости-прости, я очень рад тебя видеть, — он отступил на полшага назад и принялся внимательно рассматривать девушку. Под tго пристальным взглядом даже захотелось прикрыться. — Такая деловая. Сразу видно, из города.

— Ой, отстань. Лучше скажи, как ты?

— Потихоньку. Вот, дома ремонтирую, — он махнул рукой в сторону машины. — Иногда подряжаюсь в городе работать, но в основном помогаю нашим старикам держать дома в порядке.

— Круто. Я рада. Если тебе это нравится, конечно.

— О чем речь? Конечно, нравится. Вот, сейчас поеду чинить крыльцо старой Нелли, помнишь ее? Из библиотеки.

— Конечно, как ее забыть?

— Тоже правда. А миссис Делвал не передавала для меня список?

Эва неопределенно пожала плечами.

— Мне она ничего не передавала. А что за список?

— Так, я иногда привожу ей продукты. Хотя, раз ты здесь, может, я ей и не нужен буду больше. Ты надолго?

— Не знаю, — скрестила руки на груди Эва. Хотелось, как раньше, вывалить на Чарли все свои переживания, рассказать про мамин рак и не самый радушный прием, но слова встали поперек горла. — Буду здесь столько, сколько нужно. Маме нехорошо.

— Да, она говорила, что ее чуть не залечили в больнице.

— Давно это было?

— Пару месяцев назад. Но она там всем показала, чего стоит, — еще одна ослепительная улыбка, такая беззаботная, что Эва вовсе передумала рассказывать ему о своих трудностях. Чарли бросил быстрый взгляд на наручные часы. — Слушай, мне нужно ехать. Но, если ты остаешься еще хотя бы на пару дней, может, встретимся как-нибудь? Посидим, как раньше? В пабе возле школы до сих пор работает Эдна.

— Да, отлично. Давай, — закивала Эва. — Завтра?

— Отлично, заеду за тобой в девять, — улыбнулся Чарли и, еще раз порывисто обняв, запрыгнул в машину.

Эва так и осталась стоять у забора, глядя вслед машине. На лице робко пробивалась умиротворенная улыбка, которую девушка готова была скрывать даже от самой себя. Они с Чарли были неразлучны с самого детства. Их мамы дружили, то и дело отправляли детей вместе гулять и делать уроки. Только спустя много лет Эва поняла, что мама Чарли помогала Хелене судиться с бывшим мужем. Хелена отстояла дом и опеку, а вот от алиментов муженек скрылся, и с тех пор женщины больше не общались. Но детям дружить не запрещали.

Во многом «дом» в своем самом теплом и уютном значении ассоциировался у Эвы с Чарли. После переезда, в первые месяцы, Эва постоянно ему звонила, рассказывала о жизни в городе, звала к себе, но Чарли все отнекивался. Потом, в разгар первой серьезной депрессии, психолог посоветовала «сепарироваться», и Эва перестала писать Чарли. Тот тоже не очень активно писал и звонил ей, и вскоре общение сошло на нет. Эва была уверена, что он забыл о ней или стал относиться, как ко всем остальным, но стоило ему оказаться рядом, на расстоянии вытянутой руки, девушка снова ощутила себя «дома».

«А что он об этом думает?» — хмыкнул внутренний голос. И тут же к нему добавился еще один.

— Ты еще не сбежала? — Хелена оперлась на дверной косяк, раскуривая сигарету. Мимо нее суетливо просочилась Бекки. Она поблагодарила Хелену и пошаркала в сторону Эвы. Слегка приобняла, как бы прощаясь, а на ухо шепнула:

— Я подготовила почву для разговора. Пока, Хелена! Береги себя!

— Было бы зачем, — хмыкнула старая ведьма, стряхивая пепел. Бекки поспешила ретироваться, оставляя мать и дочь вариться в неудобном молчании. — Ну…

— Что? — дернула подбородком Эва.

— Пойдем. Расскажешь, как у тебя дела.

* * *

К собственному сожалению, рассказ Эвы о нескольких годах жизни в большом городе уложился в двадцать минут. Она заблаговременно выбросила из него депрессивные эпизоды и студенческие кутежи, так что в сухом остатке получилась совсем скучная история, способная усыпить даже человека с хронической бессонницей. Хелена слушала ее с едкой усмешкой.

— То есть ты хочешь сказать, что после нескольких лет напряженной учебы в престижной академии искусств и сожительства со всеми тараканами Лондона в твоем общежитии, ты имеешь работу, на которой тебя не ценят, квартиру, которая тебе не принадлежит, и людей, которые забывают о твоем существовании, как только ты перестаешь быть им нужна, — она загнула пальцы и внимательно посмотрела на дочь. — А единственный человек, с которым ты можешь поговорить о своих чувствах, еще и берет за это деньги. Так?

— Все не так мрачно, на самом-то деле, — хмыкнула Эва, пытаясь найти хоть один позитивный момент, который бы перевесил все подогнанные Хеленой факты.

— О, конечно. У тебя нет рака, тут ты меня переплюнула. Пока что, — улыбнулась Хелена.

— Как ты можешь об этом шутить?

— А что мне остается? Моя единственная дочь, наследница всего, что я имею, сбегает черт-те куда, занимается не пойми чем, хотя тут у тебя было все. Абсолютно все, Эва. Близкие, крыша над головой, предназначение. Тебе достался редкий и ценный дар, Эва, но ты выбрала закапывать его в землю и лизать жопы офисным червям.

— Да какой дар! — вспыхнула девушка. Все попытки держать себя в руках разом полетели в бездну. — Нет никакого дара, мама. То, что ты делаешь — это шарлатанство. Оно опасно. И преследуется по закону.

— Семья Делвал пережила несколько охот на ведьм, и только ты оказалась трусихой, хотя сейчас даже педерасты не так трясутся, рассказывая о себе, — цокнула языком Хелена. Эва простонала, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не удариться головой о стол. — И не закатывай мне глаза тут! Если ты не веришь в свой дар, не значит, что его у тебя нет.

— То же самое могу сказать про твой рак! — выпалила Эва и тут же стиснула зубы, словно надеясь втянуть вырвавшиеся слова обратно. Она напряженно замерла, выжидая реакции Хелены.

Та лениво стряхнула пепел, налила себе еще одну чашку кофе и отбросила с лица седую прядь.

— А я его и не отрицаю, — хмыкнула она.

— Тогда почему ты не лечишься?

— А зачем? Что мне дадут лишние полгода или год? Как ты могла заметить, наша глушь не богата на события. Людей все меньше. Молодежь уезжает.

— Но теперь я здесь и буду заботиться о тебе, — произнесла Эва, призывая всю свою силу воли, чтобы не содрогнуться от одной мысли о такой перспективе. Хелена окинула дочь недоверчивым взглядом.

— Допустим. Но мы с тобой заключим уговор.

«Ну, конечно. Куда без этого?» — мысленно простонала девушка.

— Ятебя очень внимательно слушаю, — выдавила Эва. Улыбка Хелены стала шире.

— Ты будешь помогать мне в мастерской, а я взамен буду принимать лекарства и ходить к врачам.

— А моя выгода где?

— Можешь ничего не делать, и тогда быстрее станешь наследницей этого… как ты там говорила? Убожества посреди глухомани. Нравится перспектива?

Эва окинула дом хмурым взглядом и обреченно вздохнула. Вообще, недвижимость была добротной: тут поправить, там починить, провести интернет, и можно жить. Но вот с грузом вины из-за смерти матери это будет непросто. А Хелена, как всегда, знала, как обставить все наиболее выгодным для себя образом.

— Хорошо.

— Отлично, — просияла женщина и достала из кармана потертый тканевый мешочек. — Вот твое первое задание. Погадай мне. Еще не забыла, как держать в руках карты?

Еще один страдальческий вдох, и Эва подняла карты со стола. Пальцев коснулись мягкие, потрепанные временем картонные края. Карты зашелестели друг об друга, пока Эва тасовала их заученными с детства движениями. Это была ее первая колода, которую мама подарила ей на десятилетие, когда девочка была еще восхищена всем, что связано с магией. Сейчас девушка двигалась прерывисто, как проржавевший автомат в казино. Хелена всем видом показывала свое недовольство, но высказываться не спешила.

— Какой расклад? — спросила Эва.

— Ты у меня спрашиваешь? Карты в твоих руках, девочка, тебе и решать, как задать вопрос, чтобы получить ответ.

— Какой вопрос? — безразлично поинтересовалась Эва.

— Самый простой, разложи на будущее.

Эва прикрыла глаза и принялась по одной вытягивать карты: одна — для обозначения Хелены сейчас, еще одна — для нее же в будущем, третья между ними для обозначения трансформации, и еще две с каждой стороны для внешних событий. Только когда последняя карта легла на стол, Эва открыла глаза и недовольно поморщилась: сплошные мрачные мечи, четверка и десятка, по бокам воинственные жезлы, а в итоге — Смерть. Девушка принялась снова тасовать колоду.

— Тебе что-то непонятно? — вскинула подбородок Хелена. — Что еще ты хочешь увидеть?

— Что-то вроде… позитивного аспекта, — попыталась увильнуть Эва, хотя прекрасно знала, что в такой ситуации доказывать что-то Хелене бессмысленно. Женщина закатила глаза и ткнула в расклад.

— У тебя перед глазами правда, зачем тебе «позитивные аспекты»? Или ты за годы жизни в городе завела привычку врать себе?

— Да потому что все хреново, вот почему! — выпалила девушка и принялась тыкать пальцем в одну карту за другой. — Ты устала, впереди тяжелое лечение, которое достанет из тебя все самое неприятное, тебе придется столкнуться с собой, с тем, как тебя видят другие, а в конце…

Она судорожно глотнула воздуха и подняла карту «Смерть», демонстрируя ее матери. Хелена только скептически поджала губы.

— Одно радует, сноровку ты не растеряла. Оптимистка хренова. Но с этим твоим черно-белым мировоззрением нужно что-то делать, а то вся работа псу под хвост.

— О чем ты?

— В карте «Смерть» всегда спрятана жизнь, Эва, — устало проговорила Хелена, неохотно подбираясь к полке с лекарствами. Она достала пару баночек и высыпала несколько таблеток себе в ладонь. — Верно и обратное. Жизнь всегда подразумевает смерть. А еще тебе нужно остужать голову. Иначе в твоем состоянии каждый расклад получается не для кверента, а для тебя. Вбей себе в голову, ты не центр вселенной.

И, окончив свой небольшой монолог, Хелена проглотила таблетки, поморщилась и вернулась к столу за оставленной там пачкой.

— Ты серьезно? — Эва недоуменно следила за сигаретой в тонких пальцах матери.

— А что? Нужно же как-то прочищать мозг, — хмыкнула Хелена. — Хотя, я в этом предпочитаю старые методы. О чем-то новеньком сможешь спросить Иви, когда она приедет.

— Тетя скоро будет здесь⁈

— Спроси у карт, — пожала плечами Хелена.

3. Императрица

На следующее утро Эва подскочила с кровати, как ужаленная, и принялась шарить под подушкой и по полу рядом с изголовьем в поисках телефона. Гаджета нигде не было, и под кожей принялись закручиваться вихри тревоги, подхватывавшие девушку каждый раз, когда она подолгу не могла найти телефон. Что, если ей звонили? Она могла пропустить новые правки, задачи, клиентов.

Мозг неторопливо выжал ручник, напоминая, что Эва в отпуске, работать ей не нужно, а если кто-то и возьмет на себя риск написать ей — это будет уже не ее проблемой. Однако это не меняло того, что телефона поблизости не было. Девушка еще раз обыскала спальню и, убедившись, что устройства в комнате нет, отправилась на поиски.

Прошлый вечер выдался на удивление спокойным. Эва и Хелена почти не разговаривали, просто находились в одном пространстве и занимались своими делами. Хелена ходила из комнаты в комнату с тлеющим пучком сушеных трав, а Эва примерно также курсировала по дому, держа на вытянутой руке телефон в поисках сигнала. Мать то и дело бросала на дочь недовольные взгляды, из последних сил сдерживаясь, чтобы не выдать очередной едкий комментарий в адрес ее городского образа жизни. Эве же удалось найти закуток с более-менее устойчивой связью, проверить почту и мессенджеры, а потом погуглить пару рецептов для людей с раком желудка. Девушка вызвалась приготовить ужин, чтобы как-то разбавить атмосферу в доме. Хелена не возражала, но к еде почти не притронулась. Только сказала: «Вот эту вот курицу с брокколи на пару оставь своим городским подружкам, которые ходят на пилатес. И найди бабушкину книгу с рецептами».

На этом разговор и закончился.

Теперь, судя по запаху жареного бекона, Хелена отыгрывалась за вечернюю голодовку. Рядом со сковородкой свистел и визжал кофейник, кухня наполнилась плотными ароматами домашней еды, от которых текли слюнки, но сжималось сердце. Увидев мать с полной тарелкой еды, Эва выпалила только одно:

— Тебе это нельзя!

Хелена даже опешила от такой наглости. Она смерила дочь насмешливым взглядом и демонстративно поставила тарелку на стол.

— Да что ты? И что ты сделаешь? Заставишь меня есть кашу? Пить разбавленный чай? — она воткнула вилку в горку поджаренной фасоли и наполнила большую кружку свежесваренным кофе. — Или все-таки перестанешь вести себя как ребенок, заигравшийся в дочки-матери, и нормально позавтракаешь?

— Ты не слышишь меня? — вспыхнула Эва и указала на еду. — Разве врач не назначил тебе диету?

— Еда должна давать силы и желание жить, а не пить их из меня, — парировала Хелена. — Если у тебя все, я с радостью поем. Там и на тебя осталось.

И она приступила к еде. А вот у Эвы аппетит совершенно пропал. Девушка сбросила в тарелку остатки бекона и яичницы, но было достаточно одного взгляда на еду, чтобы желудок завязался узлом.

«Сюда бы миндальные круассаны», — подумала Эва.

— Что ты там бормочешь? — раздраженно поинтересовалась Хелена. Эва пожала плечами, усаживаясь напротив нее.

— Ничего.

— Ты воздух носом втянула. Долго так, со свистом. У тебя осталась эта привычка, когда мы с твоим отцом отучили тебя бубнить.

— Я сказала, что скучаю по миндальным круассанам. В Лондоне их продают в кофейнях.

— Продают? Ты сама не печешь?

— Времени нет, — пожала плечами Эва. — К тому же, так дешевле.

— О, понятно, — хмыкнула Хелена. — У вас в городе нет времени на простые домашние дела, на… прости мне это слово… магию. Вам проще купить все готовое и не думать ни о чем, кроме своих цифр и вот этих желтых рожиц, которые вы друг другу отправляете вместо слов.

— Ну, их сложно готовить. А утром в кофейне они всегда свежие и…

Но Хелена не слушала, она уже вскочила со своего места и смерчем двинулась к книжной полке, на ходу надевая фартук и собирая волосы.

— Сложно ей, еще чего! — бросила женщина, снимая с полки старую потрепанную кулинарную книгу. Она с грохотом опустила ее на стол перед Эвой. — Ищи свой круассан.

— Ты уверена, что он тут есть?

— Это книга бабушки Мадалены, в ней есть все, — тряхнула головой Хелена.

Эва осторожно приподняла ветхие страницы. В нос ударил запах пыли. Хелена тут же подхватила обложку и безжалостно открыла книгу на первом попавшемся развороте. Она принялась листать один рецепт за другим: тушеная курица с паприкой, говяжьи щечки, свиное жаркое с картофелем и чесноком. Иногда на глаза попадались рецепты хлеба и выпечки, но миндальных круассанов все не было. Книга подходила к концу, и Хелена становилась все раздраженнее. На губах Эвы заиграла торжествующая улыбка.

— Хочешь, я найду тебе рецепт в интернете? — предложила девушка. Хелена бросила недовольный взгляд на дочь и принялась отлистывать книгу обратно.

— Там не должно быть ничего сложного: возьмем обычный круассан или булку и обычный миндальный крем для торта, и все соединим. Так ведь?

— Да, но в интернете…

— Я не лезу в этот ваш интернет без крайней необходимости. И тебе не советую. Там все не живое. Ага, вот! Нашла. Давай, — она щелкнула пальцами. — Найди муку, сливочное масло, несколько яиц. Орехи там же, где мука. Сколько сахара? У меня меда три банки, положим туда его.

— Ты серьезно собираешься это приготовить? — выпучила глаза Эва, с жалостью глядя на нетронутый завтрак.

— А в чем проблема? Мне же любопытно, что такого есть в городе, чего нет в наших краях, — хмыкнула женщина и, засучив рукава, принялась за тесто. — Ты собираешься помогать? Или в твоем напряженном графике есть время только на нотации?

Эва вздохнула и собрала волосы в неаккуратный пучок.

— Что мне нужно делать?

Хелена махнула рукой, не тратя лишних слов. Эва направилась к кухонному шкафчику, где мать всегда хранила специи, разрыхлители и все, что необходимо для готовки. Удивительно, несмотря на все время, проведенное порознь, они все равно умудрялись работать слаженно, как единое целое, понимали друг друга без слов. В этом уютном молчании треугольники слоеного теста превратились в объемные завитушки, а пакетик миндаля — в сладкую пасту. Хелена выложила будущие круассаны на противень и уже собиралась было отправить их в духовку, как вдруг Эва спохватилась:

— Подожди! — и, достав телефон, принялась снимать видео.

— Это еще что такое? Ты боишься, что я их там забуду?

— Нет, — помотала головой девушка. — Это для соцсетей. Для моего блога. Я выкладываю туда время от времени картинки и видео с подписями для друзей.

— Можешь мне не объяснять, я знаю, что это такое, — обиженно поджала губы Хелена. — Не в пещере живу.

— Ну, ты не очень любишь все современное, — пожала плечами Эва и помогла матери поставить противень в духовку.

— Я не люблю бессмысленные вещи, — хмыкнула мать и, закрыв скрипучую дверцу, подошла к миске с будущей начинкой. — Принеси еще корицу.

Эва тут же выполнила просьбу и передала матери специю. Хелена помотала головой.

— Нет, ты сама сформулируй намерение и добавь корицу, — объяснила она. Эва хотела было закатить глаза, но Хелена достала из рукава припасенный козырь — сняла с полки баночку с лекарством.

— Вот так, значит? — хмыкнула Эва. — Ну зачем мне это делать?

— Если уж занимаешься магией, то делай все по правилам, — невозмутимо заявила мать. — Ты создаешь что-то из ничего. Это магия. Даже когда ты просто рисуешь картинку или готовишь суп — ты занимаешься магией. А магические предметы приходят в жизнь не просто так, они служат какой-то цели.

— Но, если я пожелаю, чтоб эти круассаны вылечили твой рак, этого же не произойдет.

— Нет. Зато эти сладкие штуки смогут избавить тебя и меня от кислой мины. Тоже своего рода волшебство. Давай, — она подтолкнула дочь к столу. — Можешь про себя.

Эва поджала губы, перебарывая внутреннее сопротивление. Это было так глупо и по-детстки. Но под пристальным взглядом мамы отвертеться не получалось. Эва постаралась представить что-то хорошее: свой восторг и чувство свободы от первой поездки в город, легкость и уют, тепло объятий Чарли. Она пару раз аккуратно стукнула по жестяной баночке и облако коричневой специи упало на растолченные орехи. Хелена тут же выпила лекарство и, запив его кофе, довольно ухмыльнулась.

— Видишь, не так уж и трудно. Ладно, скоро ты вспомнишь, что такое настоящая магия, — она потрепала дочь по плечу и, сев за стол, принялась есть остывший завтрак.

— Такое трудно забыть, когда тебе всю жизнь напоминают, что семья занимается шарлатанством, — Эва неохотно села напротив матери. Хелена оставалась абсолютно невозмутимой.

— Шарлатанство — это обман, мошенничество, намеренное введение в заблуждение. Лично я ничем таким не занимаюсь. И Иви тоже. С чего ты вообще взяла в голову, что это про нас?

— Ну, это же ты продаешь травяные настои и предсказываешь будущее.

— Я не отрицаю современную медицину.

— Что-то незаметно.

— Помнишь Чарли? У него в младенчестве глаза гноились, бабка принесла мне его со словами, что на ребенке — сглаз. Она была в этом так уверена, что даже не стала идти с ним в больницу. Так знаешь, что я сделала? Я дала ей заговоренную воду, а пока она с ней возилась, пригласила Бекки, чтоб она осмотрела малыша. Естественно, там была инфекция. Бекки ее вылечила. Понимаешь? Иногда приходится поступать так, как от нас ожидают, чтобы успокаивать других людей и давать им смелость жить дальше. Просто каждый выбирает свой способ. И у тебя он будет, когда ты примешь наш дар.

— А если я не хочу…

— Ну вот, опять, — закатила глаза Хелена. — Вот что, сейчас у меня нет настроения для этого. И если ты не хочешь, чтобы я раньше времени отправилась в последний путь, будь любезна, отправляйся в свою комнату и наведи там порядок. А то живешь будто на складе.

— Я уже не в том возрасте, чтобы ты отправляла меня в мою комнату, — возразила Эва. Хелена взглянула на нее с вызовом.

— Я твоя мать. Я могу отправлять тебя в комнату сколько угодно, пока я жива. А теперь — шагом марш!

Эва вздохнула и размашисто оттолкнулась от стола. Она знала, что лучше не спорить с матерью, когда та была в таком настроении. Направляясь в свою комнату, она не могла избавиться от кипящего бессильного негодования по поводу убеждений своей матери. Хелена даже на секунду не пыталась включить в себе современного взрослого человека. Хотя, чего ожидать, если она всю жизнь, сколько Эва ее помнила, была такой?

Когда Эва росла, ей всегда говорили, что их семья обладает особым даром — помогать, исцелять, возвращать к жизни не тела, а души, замершие в страхе и отчаянии. Но когда она стала старше и начала смотреть на мир более рационально, она не могла отделаться от ощущения, что все это — полная чушь.

В комнате Эва несколько минут сидела, злобно сверля взглядом потолок. Она кусала губы, пытаясь совладать с медленно закипавшей злостью, и была вынуждена признать, что уборка, пожалуй, поможет хоть немного сбросить раздражение. Она закатала рукава и принялась разбирать коробку за коробкой. Какие-то она просто безжалостно выбрасывала в коридор, с какими-то подолгу возилась, перебирая когда-то милые сердцу мелочи и безделушки.

Маленькая записная книжка в кожаном переплете выпала из-под двух книг: ее давно забытый дневник, который она вела еще подростком. Там было все: ее собственные магические ритуалы, расклады таро и гипотезы. У нее даже был свой собственный план по выпуску журнала «Ведьма» или книжного магазина. И, конечно же, там были ее иллюстрации — то немногое, что она забрала с собой во взрослую жизнь. Она надеялась, что станет знаменитой художницей, но кто бы мог подумать, что этой мечте не будет места в реальной жизни.

Эва вздохнула и попыталась продолжить уборку, но дневник завладел ее мыслями. Там все еще оставалась пара пустых страниц. А у Эвы чесались руки — она давно ничего не рисовала.

Она села за стол и взяла карандаш, перелистывая страницы дневника. Воспоминания нахлынули на нее, когда она увидела свои старые наброски и заметки. Когда ее карандаш начал двигаться по странице, обводя линии нового рисунка, она почувствовала, как ее охватывает чувство умиротворения. Это было так, словно она воссоединялась с той частью себя, о которой давно забыла.

Вот они вместе с Хеленой возятся в саду, повторяя: «Розмарин сажать у двери для защиты, полынь — у задней части дома, а лаванду — у окон».

Погруженная в свои мысли, Эва не услышала, как в комнату вошла ее мать. Хелена стояла позади нее, наблюдая, как дочь с сосредоточенным выражением лица рисует.

— Хотя бы этот дар ты приняла, — тихо сказала Хелена, наконец нарушив молчание. — Это у нас семейное. И дело не только в магии или гаданиях. Творчество тоже магия.

Эва удивленно подняла голову. Мама никогда особенно не интересовалась ее творческими увлечениями, если они не касались семейной магии.

— Я не думала, что тебя это волнует, — призналась Эва, откладывая карандаш.

Хелена вздохнула и села рядом с дочерью.

— Я знаю, что не всегда поддерживала тебя, я боялась, что ты забудешь о нашем наследии и слишком отдалишься. Но, сколько ни беспокойся, от судьбы не уйдешь, — горько усмехнулась она. — А теперь помоги достать твои круассаны. Кстати, звонила Иви. Сказала, что будет к вечеру. Эта ведьма всегда появляется, когда дома готовят что-то вкусное.

Эва усмехнулась и отправилась на кухню. Выходя из комнаты, она бросила еще один долгий взгляд на свой блокнот.

— И еще, — Хелена вдруг остановилась. — Звонил Чарли.

На щеках Эвы вспыхнул румянец.

— Что-то случилось?

— Ничего такого. Но если уж ты собралась на свидание, могла и предупредить.

4. Император

«Это активная карта, которую часто ассоциируют с мужской энергией. Но не забывай, что мужская энергия — это не синоним мужчины. Если тебе вышла эта карта, то, может, пора взять себя в руки и начать самостоятельно менять свою жизнь. Иначе жизнь изменит тебя сама, не спросив твоего мнения»

Заметки из дневника Хелены

Чарли заехал за Эвой, как и обещал, вечером. Она уже ждала его у дома, от нетерпения теребя манжеты рубашки. Вечер опускался на долину зябким покрывалом, и Эва проклинала все на свете, с тоской вспоминая об оставшемся в квартире плаще.

Чарли остановил машину возле калитки и помахал Эве. Девушка тут же расправила плечи и уже приготовилась прыгнуть на сиденье, как вдруг пассажирская дверь открылась, и из машины выпорхнула Иви.

— Только не вздумай называть меня «тетя», — предупредила она и раскрыла объятия.

Если Хелена была холодной и флегматичной, как Луна, то Иви была ее полной противоположностью. Темные волосы она стригла коротко, носила очки в кошачьей оправе и всегда держала под рукой коврик для йоги, потрепанный многочисленными поездками. Энергичная авантюристка, любительница приключений и путешествий, она никогда не задерживалась дома надолго. Она то изучала ведические практики в Индии, то вела ретриты где-то на островах, то отправлялась в языческие поселения. Но она всегда возвращалась — не в свою уютную квартирку в Блэкпуле — к сестре. Хелена была ее домом и единственной семьей. В глубине души Эва всегда хотела назвать мамой Иви, а не Хелену. Один раз, в глубоком детстве, она даже поделилась этой мыслью с тетей, за что получила самый сильный и громкий нагоняй. Признаться, ни до, ни после, Эва не видела тетю в такой ярости.

— Иви, — девушка с радостью бросилась в объятия тетушки. Чарли вылез из машины и с улыбкой наблюдал за воссоединением семьи Делвал. В его рыжих кудрях запуталось закатное солнце.

— Я так хочу расспросить тебя обо всем, моя дорогая, — тараторила тетя, отлепившись от племянницы. — Но, насколько я понимаю, у вас двоих планы на вечер. Я могу, как та самая милая родственница предложить вам посидеть у нас, но дома, я чувствую, еще не устоялась нужная аура.

— Все в порядке, Иви, — улыбнулся Чарли. Женщина одарила его еще одной ласковой, обезоруживающей улыбкой.

— Конечно, Чарли. Присмотри за ней, а то вдруг она заблудится. Давно ведь тут не было, да, Эва?

— Тут немногое изменилось, — пожала плечами девушка, быстро обходя машину в надежде как можно скорее умчаться прочь от этой неловкой беседы.

— А я постоянно теряюсь, хоть компас мне в руки давай, — рассмеялась Иви и, забрав у Чарли свою дорожную сумку, упорхнула в дом, с порога нараспев зовя Хелену.

Эва с улыбкой наблюдала за ней через окно.

— Я скучала по ней, — тихо проговорила она, когда Чарли прыгнул на водительское сиденье и захлопнул дверцу.

— Представляю. Что, Хелена уже попыталась вернуть тебе любовь к колдовству?

— Еще бы, — усмехнулась Эва. Чарли тряхнул волосами и завел машину.

— Мне кажется, эту женщину переспорит только смерть, — произнес он. Улыбка на лице Эвы померкла.

— Расскажи лучше, как тут обстоят дела, — попросила она и вцепилась в мягкую обивку сиденья. Чарли улыбнулся и принялся делиться последними новостями, с обожанием и увлеченностью профессионального гида.

* * *

— Дай угадаю, ты сразу же взялась за старое, — хмыкнула Иви, помешивая чай. Натертая до блеска ложечка позвякивала о стенки чашки, и каждое резкое «дзынь» заставляло Хелену прикрывать глаза и стискивать зубы.

— И ты туда же? Не успела приехать, а уже учишь меня жить, — поджала губы Хелена, цепляясь за свою чашку кофе.

Сестры сидели друг напротив друга и напоминали связанных темной магией двойников из какого-нибудь ужастика. В стройной и загорелой Иви воплотилась сама жизнь. На контрасте с ней бледная Хелена казалась выцветшей, иссушенной до самых костей. Словно жизнь в этом худом теле поддерживало только постоянное раздражение.

— Кто-то же должен заботиться о тебе, сестра, — настойчиво проговорила Иви.

— Я должна заботиться о себе. И о тебе. И об Эве. И никак иначе.

— Ты себя видела? — дернула подбородком Иви и, выдержав небольшую паузу, прибавила. — И на Эву стоило бы посмотреть повнимательнее. Она выглядит не лучше тебя. Город и так выпил из нее все силы и энергию. Дай ей немного времени, и она сама примет верное решение.

— У меня нет «немного времени», — рыкнула Хелена и резко поднялась, но тут же замерла. Схватилась за край стола. Прикрыла глаза и закачалась из стороны в сторону, пытаясь поймать равновесие. Иви тут же подскочила к сестре и, придерживая за плечи, посадила обратно. Она ласково погладила ее по серебрящимся волосам.

— Тихо-тихо, ты, как всегда, слишком торопишься. Что сказал врач?

— «Удивительно, что при таком образе жизни ты еще не померла, Хелена Делвал», — сипло засмеялась женщина и потянулась к пачке сигарет. — Я уже пережила срок, что он мне отмерил.

— Это же хорошо, ты борешься. Ты…

— Таблетки не помогают, болезнь замедлилась, но не отступила, и она может взять свое в любой момент, — проговорила Хелена и впилась в сестру пристальным взглядом. — Эве ни слова об этом. Она думает, что я не пью таблетки из вредности.

— Хелена, от того, что ты сдашься, легче не станет.

— С каких пор «принять реальность» стало синонимом слова «сдаться»? — хмыкнула ведьма, глядя на заблестевшие от слез глаза сестры. — И хватит хныкать, Иви Делвал. Если я не успею…

— Замолчи, иначе я в тебя чем-нибудь кину, — замотала головой Иви, судорожно хватая ртом воздух. Она порывисто поднялась из-за стола и вернулась, держа в руках свою сумку для поездок. На стол легло украшение из тонко спаянной проволоки. — Держи, это — «Цветок жизни». Носи его. Я сама его сделала.

Хелена ухмыльнулась и повесила украшение на шею.

— Тебе стало от этого легче?

— Ты как будто нарочно бесишь, — выпалила младшая Делвал и рассмеялась, вытирая предательскую слезу, сорвавшуюся с ресниц.

* * *

В бар, кажется, набилось все население Сторрса. В зале было не протолкнуться, и Чарли пришлось на время оставить Эву у барной стойки, чтобы найти свободный столик. Девушка тем временем заказала две пинты пива и, заняв руки, увлеченно рассматривала, как лопаются пузырьки пены. Правда, краем глаза она то и дело замечала заинтересованные взгляды. Местные видели незнакомое лицо и пытались всмотреться внимательнее, узнать чужачку. Большинство из них Эве были знакомы. Кровельщик Ник с возрастом стал еще толще, Кара Винтерс, ее одноклассница, теперь красилась в блондинку и все так же курила тонкие сигареты. Томас МакГиллан отрастил кустистую бороду и завел собаку, очень похожую на ту, что была у него в школьные годы. К счастью, ни один из них не задерживал взгляд на Эве достаточно долго. Только Чарли — он помахал рукой, подзывая Эву подойти ближе к столику, спрятанному в укромном уголке в дальней части бара.

— Ты уже оплатила? — вскинул брови молодой человек, когда Эва поставила стаканы на стол.

— Да, — пожала плечами девушка. — А что?

— Тогда следующий раунд с меня, — тряхнул головой Чарли и схватил свой стакан. — С возвращением, маленькая ведьма!

— Тише ты, — беззлобно рассмеялась Эва.

— А что такого? — сверкнул глазами Чарли. — Ты все еще переживаешь из-за того, чем занимается твоя семья?

— Представь себе, — фыркнула Эва.

— Я думал, ты уже забыла о той неприятности с Лиззи Викс, когда твоя мама предсказала развод ее родителям.

— Возможно, я злилась бы меньше, если бы Лиззи Викс вместе с другими девчонками не избили меня и не превратили в изгоя, — она тряхнула головой и натянуто улыбнулась. — Знаешь, я не очень хочу вспоминать об этом сейчас. Прошлое должно оставаться в прошлом.

— Выпьем же за это!

Эва с радостью поддержала тост. Глоток за глотком, девушка все больше расслаблялась. Разговор шел легче. Эва рассказывала о своей жизни в городе, работе, о вечеринках и выставках. Чарли улыбался и картинно вскидывал брови каждый раз, когда Эва делилась чем-то удивительным по его меркам. Например, о доставке продуктов за сорок пять минут. Или о специальных салонах красоты для домашних животных. Этот детский восторг заставлял Эву улыбаться в ответ, но на душе копилось беспокойство. Как будто за час, проведенный в баре, они так и не сказали друг другу ничего важного.

Чарли отошел, чтобы взять им еще по стакану пива. Эва долго всматривалась в липкую столешницу, подбирая нужные слова. Она то и дело поднимала голову, пытаясь отыскать в своей душе какой-то отклик, чувство, что она дома. Но без Чарли оно исчезало. Оставалось только едва заметное отвращение, становившееся чуть ярче, когда сквозняк ударял в нос запахом пролитого пива или когда рукава прилипали к столешнице. Эва поискала взглядом своего спутника. Чарли стоял у барной стойки, ожидая заказ, а на руке у него болталась миниатюрная блондинка с отросшими корнями. Она стояла так, что Эва не могла рассмотреть ее лицо, да это было и не нужно. Еще одно неуютное чувство, как слабая недоношенная ревность, обвилось вокруг ребер и стиснуло их, вынуждая сжать губы.

«Ты же не ожидала, что время без тебя совсем остановится?» — едко поинтересовался внутренний голос. Эва снова сосредоточилась на столешнице.

Когда Чарли вернулся и поставил стаканы перед ней, девушка выпалила:

— Слушай, мне очень жаль, что я не писала и не звонила все это время. Я чувствую себя виноватой и мне кажется, что я все испортила, когда уехала и пропала вот так.

Чарли удивленно сморгнул, а затем выдал еще одну беззаботную улыбку.

— Ты чего? — спросил он, подходя ближе к Эве. Тяжелая рука легла на ее плечо, прижала к крепкому боку. Вернулось ощущение тепла. — Все в порядке, Эва, ты слишком много думаешь.

— Я понимаю, просто я так неожиданно вернулась, и мне кажется, что мне тут не место.

— Не говори глупостей. Тут твой дом, — улыбнулся он и, приобняв ее напоследок, вернулся на свое место. — К тому же, мне тоже следует извиниться. Я ведь тоже пропал и не писал некоторое время.

— О, я ни в коем случае тебя не виню. У тебя, наверняка, были причины.

— Да, — неохотно согласился Чарли. Эва насторожилась.

— Что-то случилось?

— Это не важно, — отмахнулся Чарли, но девушка перехватила его руку и накрыла своими ладонями, заглянула в зеленые глаза друга.

— Скажи мне.

— Околдовать меня решила? — ухмыльнулся Чарли, но веселость на его лице тут же поблекла. — Ну, смотри, сама попросила. Спустя полгода после твоего отъезда маме стало плохо. Тромб. Скорая не успела приехать. Она до последнего делала вид, что все хорошо.

Обычно, сообщая такие вещи, люди сгибаются под весом воспоминаний, даже если все произошло давно. Но Чарли, наоборот, выпрямился, расправил плечи. Все его тело излучало напряжение, словно этого молодого человека сунули под пресс, а он решил победить бездушную машину.

— Мне жаль, — опустила взгляд Эва. — Почему ты не сказал тогда?

— Я не хотел отвлекать тебя от учебы и городской жизни. У тебя и самой тогда была куча проблем.

— Сравнил тоже!

— Ну, сейчас это уже не важно. Пусть прошлое останется в прошлом. Выпьем за это!

Стаканы звякнули друг об друга, но без особой веселости. Даже пиво как будто начало горчить. Эва поморщилась. Чарли улыбнулся.

— Привыкла в своем городе к коктейлям?

— И к кофе на миндальном молоке, — кивнула Эва.

— Это еще что такое?

Она принялась объяснять, и на короткое время разговор плавно перетек в дружелюбное русло. Напряженность спала, и даже шум толпы перестал отвлекать, а потом раздался звонок…

Эва даже не сразу поняла, что звонит ее телефон. Чарли бросил взгляд на экран и тут же прикрыл глаза, как будто увидел что-то неприличное. Эва взяла телефон в руки и простонала. Звонил Ричард. Буркнув короткое: «Извини, я на минуту», она вышла на улицу.

— Алло?

— Эва, добрый вечер.

— Здравствуйте, Ричард, — напряженно протянула она. — Позволю себе напомнить, что я все еще в отпуске.

— А я помню, мисс Делвал. Хотел поинтересоваться, скоро ли Вы вернетесь. В бюро сказали, что Вас не будет пару недель, но мне стало интересно, может, Вы захотите поработать напрямую, без… посредников.

— Ричард, — вздохнула Эва, растирая пальцами переносицу. — Я не могу сказать ничего точно. Моя мама серьезно больна, ей нужен постоянный уход, я не знаю, смогу ли я оставить ее через неделю, две недели или через месяц. Простите, пожалуйста, но я не могу сейчас просто взять и бросить все, чтобы оказаться рядом.

На том конце повисло напряженное молчание. Эва задержала дыхание, напрягая слух сквозь шум крови в ушах.

— Простите мне мое нетерпение, Эва, — наконец прозвучало на том конце. — Мне не стоило вас беспокоить.

И повесил трубку.

«Мудак», — процедила девушка уже в потухший экран смартфона. На пороге бара показался Чарли. Он поежился на вечернем холоде и запахнул куртку.

— У тебя все хорошо?

— Да, — мотнула головой девушка. Приятная, подщекоченная пивными пузырьками легкость исчезла. — Просто звонок по работе. То мне говорят, что я не самый ценный сотрудник, то обрывают телефон.

— Понятно, — кивнул Чарли и, словно через силу, заметил. — Довольно поздно для рабочих звонков.

— Этому клиенту вообще плевать на всех. Он живет в своем времени, — пожала плечами Эва и смерила Чарли пристальным взглядом. — Ты домой?

— Да, хотел сперва проводить тебя. Автобус все еще ходит до остановки возле твоего дома.

— Ты совершишь это путешествие туда и обратно? — шутливо выгнула бровь Эва. Чарли сделал шаг в ее сторону, сокращая расстояние между ними до одного вдоха. Эва кожей могла почувствовать его тепло, а еще запах. Черный кофе, кожа куртки, табак. Этот запах вытеснял из головы все разумные мысли.

— Тебе достаточно просто попросить меня. Я знаю, что ты тут не навсегда, так что готов проводить с тобой каждую свободную минуту.

Его рука обвилась вокруг ее талии. Тело окатило волной тепла, так что Эва забыла, что вокруг них раскинулась зябкая долинная ночь. Все беспокойство испарилось в ту же секунду, девушка подняла голову, взглянула Чарли в глаза и подалась чуть вперед. Губы робко коснулись губ, как когда-то на выпускном. Чарли тут же перехватил инициативу. Он аккуратно провел ладонью по спине Эвы, настойчиво углубляя поцелуй. Требовательно. Нетерпеливо. Мир вокруг смазался и померк, исчезли и паб, и редкие машины, проезжавшие по улице, и даже выстроившиеся в линию мужчины, орошавшие соседнюю стену, перестали смущать. Эва обхватила Чарли за шею, впервые за долгое время чувствуя, что сделала что-то правильно. И тут…

Ее ослепила резкая боль, разлившаяся от макушки до затылка. Кто-то подошел сзади и схватил Эву за волосы, оттягивая так, что если бы не объятия Чарли, она бы упала.

— Кто это шлюха? Я тебя спрашиваю, кто она! — верещала девица. Эва дернулась пару раз, пытаясь вырваться из хватки. Наконец, нападавшая сама отпустила.

— Лиз, успокойся, — приказал Чарли. Эва растерла ноющую кожу головы и взглянула на Лиз. Вернее, Лиззи. Лиззи Викс. Ее ночной кошмар со школьных времен. В подростковые годы Лиззи не отличалась красотой, зато была настоящей душой компании. У нее дома постоянно были гости, к ней всегда можно было обратиться за помощью, а еще Лиззи всегда дарила и получала самые лучшие подарки. Еще бы, ее отец занимался торговлей по всему графству и постоянно привозил что-нибудь интересное: игрушки, книги, новую технику. Так было до развода. После этого постоянно дружелюбная Лиззи стала очень избирательной в своих отношениях.

— Я задала вопрос, — с нажимом повторила Лиззи, впиваясь хищным взглядом в Эву. Та откинула волосы с лица.

— Узнаешь? — спросила девушка, из последних сил изображая невозмутимость.

— А-а-а, — улыбка Лиззи стала кровожадной. — Эва Делвал. Тебя все-таки выперли из города. Ну, ничего, никто не сомневался, что ты там не задержишься.

— Лиззи, заткнись, — потребовал Чарли.

— А с тобой у меня будет отдельный разговор, — махнула рукой Лиззи и вразвалочку приблизилась к Эве. — А тебя я чтоб вообще рядом с ним не видела. Ты меня поняла?

— Сама разберусь, — фыркнула Эва. — Хорошего вечера.

И направилась к автобусной остановке. Еще пару минут назад на душе было тепло и спокойно, Эва даже позволила себе мысли о том, чтобы остаться в Сторрсе подольше. Может, даже набрать проектов по дизайну и работать отсюда. Ее денег должно хватать на комфортную жизнь. Она откажется от аренды квартиры, это сэкономит еще кругленькую сумму, так что через полгода она сможет взять какую-нибудь не самую новенькую машинку. И вот, ехидное лицо Лиззи Викс потушило все ее идеи.

Эве повезло. Нужный автобус подъехал почти сразу. Девушка залезла в полупустой салон, прижалась лбом к окну и принялась листать вкладки в телефоне. Фотографии. Приложение для изучения итальянского языка. Музыка. Видеоредактор. Эва задержалась на последнем и принялась пересматривать видео, которые сняла за последние несколько дней. Мог получиться неплохой видеоблог.

На экране всплыло сообщение: «Прости, пожалуйста, что вечер прошел именно так. Давай встретимся завтра, я все объясню».

«Как всегда», — подумала Эва и убрала телефон в карман.

5. Иерофант

«Эта карта в первую очередь про силу и роль традиций. Возможно, предки были не такими уж дураками, когда придумали не писать на духовках, что совать в них голову небезопасно. А если серьезно, то эта карта советует критически оценить все, что ты считала истинным и правильным»

Заметки из дневника Хелены

— А вот и наша соня, — пропела Иви, когда Эва наконец спустилась на кухню. Было только девять утра, но старшие представительницы семейства Делвал уже на ногах. Иви прохаживалась по дому, окуривая комнату благовониями, привезенными из очередной поездки. Хелена ходила за ней, покуривая новую сигарету. Между затяжками она морщилась и высовывала язык, но стоило сестре обернуться, она снова делала невозмутимое выражение лица.

— Почему пахнет гвоздикой? Для глинтвейна еще рановато, — сморщила нос Эва.

— Это кретек, — пояснила Иви. — Такие сигареты из Индонезии, в них почти нет табака и вредных смол, только травы. Считай, ингаляция. Я привезла блок твоей маме из поездки. Ей нравится. Правда, Хелена?

— Восторг, — хмыкнула та. Иви довольно улыбнулась и обернулась к Эве.

— Ты вчера поздно вернулась, поэтому я не стала будить тебя на утреннюю практику, но вечером мы с тобой обязательно как следует потянемся, — объявила она.

— А это обязательно?

— Милая, я чувствую исходящие от тебя вибрации. Ты напряжена, никакой внутренней опоры. Я не знаю, что с тобой происходило в городе, но раз уж ты вернулась домой, нужно возвращать тебе равновесие. Но сперва мы попьем чай. Хочешь что-нибудь на завтрак?

— Мы вчера готовили круассаны, — сказала Эва. Иви виновато улыбнулась.

— Они закончились еще вчера. Прости, булочка. Но я могу приготовить кабачковую пасту с тофу и карри. Или использовать вместо кабачков рис. Очень насыщенно и полезно.

— Я тебя умоляю, — простонала Хелена. — А можно нормальную еду?

Иви рассмеялась и направилась на кухню. Послышался звон посуды. Мать и дочь остались смотреть друг на друга полными понимания взглядами. Иви была подобна урагану. Каждый ее приезд приносил хаос и переворачивал жизнь вверх ногами, а потом расставлял все по новым местам. Иви называла это своей особенной силой. Если Хелена прекрасно знала традиции и древнюю магию, передававшуюся из поколения в поколение, то Иви всегда неслась навстречу новому, искала возможность для трансформации. В этом плане они с Хеленой уравновешивали друг друга.

— Как твое свидание? — с вымученным интересом спросила Хелена. Эва пожала плечами.

— Нормально. Посидели в пабе, как раньше. Встретила Лиззи Викс. Весьма… плодотворно поговорили.

— Она все никак не повзрослеет, — махнула рукой Хелена. — Как и ее мать. Не обращай на нее внимания.

— Как всегда, — хмыкнула Эва и отправилась на кухню вслед за теткой.

«Не обращай внимания», — это был извечный совет Хелены. Если Эву дразнили, обзывали и даже били, Хелена советовала только одно — игнорировать. Она ни разу не предприняла попыток заступиться за дочь, даже когда та просила о помощи. А когда Эва попыталась сама навести порчу на Лиззи Викс, то мать задала ей такую трепку, что Эва не разговаривала с Хеленой месяц.

На кухне Иви во всю колдовала над какой-то вариацией рисовой каши.

— Нужна помощь? — без особого энтузиазма спросила Эва. Иви отмахнулась.

— Просто составь мне компанию. И расскажи, наконец, как у тебя дела. А то у меня уже в печенках сидят твои дежурные «хорошо» и «нормально».

— Ну, дела скорее нормально, чем хорошо, — пожала плечами девушка. — Лучше расскажи, как твоя поездка.

— О, восхитительно. С тех пор, как я начала заниматься женскими кругами, работа стала сплошным удовольствием. Кто бы мог подумать, что в мире, где у женщин будет столько возможностей для самореализации, они будут так нуждаться в ком-то вроде нас.

Иви долго занималась классическим ведьмовством вроде того, что практиковала Хелена. Варила отвары, предсказывала будущее, но постоянные путешествия привели ее к женским практикам. Хелена относилась к этому как ко всему новомодному: со снисхождением. Ей казалось, что это насмехательство над традициями и слишком ограниченное использование магических талантов, но Иви, как всегда, никого не слушала и чувствовала себя прекрасно. Эва даже завидовала ее преданности своему делу.

— А как у тебя дела? — спросила тетка. — Ты уже выбрала, как будешь использовать свой дар?

— И ты туда же? — простонала Эва. В отличие от матери, Иви умудрялась сохранять спокойствие и миролюбивость, и с ней эти разговоры проходили легче.

— Милая, ты, конечно, можешь жить по-своему, но магия — это часть тебя, твоей сущности. Ты же не можешь отключать слух, если тебе не нравятся окружающие звуки.

— Я могу использовать наушники, — парировала Эва. Иви только довольно улыбнулась.

— Вот видишь. То же самое и с магией. Ты можешь адаптировать ее под себя, использовать так, как тебе хочется. Магия — это не свод догм и правил, хотя тут Хелена со мной не согласится. Это просто путь. Это источник энергии. Но только ты решаешь, как пройти по этому пути и куда направить эту энергию.

— Я не думала об этом с такой стороны, — призналась девушка.

— Ничего страшного. Я прекрасно понимаю. В городе вообще тяжело думать, там все так… давит. Но сейчас у тебя достаточно времени. Главное быть честной с собой.

— Я даже не знаю, хочу ли я продолжать нашу традицию, —честно сказала Эва, не скрывая чувства вины, которое поднималось в ее душе каждый раз, когда она признавалась в этом. Иви выключила плиту, села рядом с Эвой и обняла ее за плечи.

— Все хорошо, дорогая. Это только твое решение. И ты всегда можешь его изменить. Как насчет небольшой медитации перед обедом? Хелена как раз будет занята, и у нас будет достаточно времени, чтобы без спешки обсудить все вопросы, — она провела ладонью по растрепанным волосам. — Так как у тебя жизнь в городе? Нашла там местечко для своей магии?

* * *

Что ни говори, а с погодой Эве повезло. Она помнила Сторрс дождливым и пасмурным, солнце тут было редким гостем. Но в этот раз небо слепило синевой, солнце ласково пригревало, а если дождь и наползал на долину, то был таким редким, что между каплями можно было спокойно ходить.

Но сейчас, растянувшись на лужайке между яблонями, Эва готова была молиться о том, чтобы с неба хлынул дождь. А все дело в том, что Иви со свойственной ей непринужденностью и легкостью ставила племянницу то в позу собаки мордой вниз, то в позу воина, то еще во что-то, ни капли не напоминавшее свое название. Тело налилось тупой ноющей болью, а перед глазами плясали темные пятна, так что Эва уже через двадцать минут перестала слушать указания тетки и просто шевелилась случайным образом, позволяя Иви вручную выставлять ее в правильном положении.

— Раньше ты была подвижнее, — хмыкнула тетка, наконец позволяя Эве лечь на спину и дышать.

— Это все работа в офисе, — отмахнулась Эва.

— Тут еще и внутренние зажимы, — покачала головой Иви. — Но под конец ты начала расслабляться, это хорошо. Не так все плохо.

— Расслабишься тут, — хмыкнула девушка и повернула голову к тетке. — Ты ведь знаешь про болезнь мамы? Как ты можешь быть так спокойна?

— А что мне остается? — пробормотала ведьма, не открывая глаз. — На Хелену невозможно давить, ее не получится уговорить, если она что-то решила, то она пойдет до конца.

— Но так нельзя.

— Согласна, но и давить на нее тоже нельзя, ты же знаешь. Приказами ее на этой земле не удержишь. Хотя твои попытки контролировать ее питание и прием лекарств — похвальные. Но вот общее напряжение немного разрушает твою ауру.

— Я надеялась, что ты мне поможешь. Одна я тут не справлюсь.

— За этим я и приехала, моя милая. Я очень хочу помочь, Хелена для меня — все. Но она привыкла считать себя самой умной, поэтому нам нужно быть умнее. Вспомни, что твоя мама любит больше всего.

— Учить меня жизни, говорить о магии, колдовать… — перечислила Эва, чувствуя, как в теле снова начинает скапливаться напряжение.

— А сейчас отодвинь свои обиды и постарайся мыслить объективно. Что скрывается за всеми этими занятиями? — улыбка в голосе Иви должна была поддерживать, но на деле она лишь бесила. Эва не знала, что сказать, и злилась, потому что чувствовала, что ответ на поверхности, а она тупит, как неразумный ребенок.

— Ну, не знаю. Желание…

— Помогать, — закончила за нее Иви. — Ты, может, в это не веришь, но Хеленой всегда руководило это желание. Это ее призвание и смысл ее жизни. И, возможно, если ты хочешь, чтобы она прислушалась к тебе, стоит подойти с этой стороны.

— С трудом представляю, как я о прошу ее о чем-то, — поджала губы девушка.

— А почему бы и нет? У тебя сейчас самый подходящий этап. Как это называется? «Кризис четверти жизни», кажется. Когда тебе не нравится то, что ты делаешь, ты не знаешь, где твое место, подростковый возраст остался далеко позади, ты уже взрослая, но не чувствуешь, что можешь повлиять на свою жизнь…

— Ты совсем меня добить решила, — простонала Эва.

— Я просто открываю тебе вид на картину крупным планом. Мне кажется, в такой ситуации мама поможет тебе, как никто. Просто попроси ее.

— А она опять усадит меня за гадание.

— Это такая высокая цена по сравнению с ее жизнью? — поинтересовалась Иви. Эва прикусила язык.

Потом они снова тянулись и делали приветствие солнцу. Иви зажгла благовония и села медитировать. Эва попыталась посидеть с ней пару минут, но не вытерпела, в голове родилось слишком много мыслей: о ней, о маме, о Чарли и о том, что сказала Иви. Эва поднялась с расстеленного на земле покрывала и, тихо поблагодарив Иви, направилась обратно в дом. На кухне висел плотный серый дым, пахло подгоревшим жиром. Хелена суетилась возле плиты, гремя сковородками и крышками.

— Что ты готовишь? — спросила Эва, с трудом сдерживаясь, чтобы не закашлять.

— Что-то вроде пастушьего пирога. Чарли сегодня привезет продукты, надо доесть то, что осталось.

При звуке его имени Эва поморщилась. Именно в этот момент Хелена и обернулась. На ее лице появилось одно из самых раздражавших Эву выражений: смесь «а я так и знала» и «ну давай, расскажи мне все».

— Что он натворил?

— Ничего.

— Ты ведь знаешь, я могу и порчу на него наслать, если нужно.

«Она хочет помочь. По-своему дает это понять, но суть от этого не меняется. Она лишь ждет, чтобы ее попросили», — напомнил внутренний голос. Эва опустила плечи и села на стул, собираясь с силами, чтобы впервые за долгие годы пооткровенничать с матерью и попросить у нее… чего-то. Совета? Помощи?

— Мы вчера немного выпили, — сказала она. Хелена вопросительно вскинула бровь, мол, ну и что в этом такого. — И потом, когда мы уже были на улице, я… попробовала его поцеловать.

— Ну, это должно было случиться лет десять назад.

— А он поцеловал меня в ответ.

— Рисковый парень. Уважаемо.

— А потом на меня налетела Лиззи Викс и принялась требовать объяснений.

— Вечная история, — махнула рукой Хелена и вернулась к готовке. — Мне иногда кажется, что вся Вселенная держится на таких сюжетах. В них идеально все: наивность мужчины, который думает, что ему все сойдет с рук. Наивность одной женщины и ярость другой.

— И это все, что ты скажешь?

— А что мне еще сказать? Ты, наверное, не виновата. Но стоило на всякий случай убедиться, не успел ли твой друг обзавестись личной жизнью за годы твоего отсутствия, — она немного постояла, глядя на клубы дыма, а потом тряхнула головой. — Но Лиззи Викс… Даже для него это слишком.

Хелена наклонила голову, как делала всегда, когда мыслей становилось слишком много. Поджала губы, а потом выключила конфорки и порывисто вышла из комнаты. Через секунду она вернулась с тремя колодами карт и горящими глазами.

— Когда не знаешь, что делать, обращайся к картам, — напела она. Эва усмехнулась и согласно кивнула.

В этом была вся Хелена. Даже простые бытовые вопросы она старалась решить магией. Возможно, этому способствовало разочарование в людях. Не самый удачный развод, жизнь матери-одиночки без образования в захудалом городишке, периодически недовольные клиенты, а что уж говорить о государственных учреждениях — больницах, почте, налоговой или полиции? Большинство вопросов действительно было проще и эффективнее решить с помощью магии, сожжения свечей, благовоний, заклинаний и обращений к духам. Эва никогда не думала об этом с такой стороны, но сейчас ей подход матери даже начинал казаться рациональным. Возможно, без этой магии Хелена бы просто не вынесла удары, которые наносила ей жизнь.

Она тряхнула головой, отгоняя эту мысль. Хелена тем временем выложила на стол две карты и задумчиво барабанила пальцами по колоде, лежавшей под рукой. В глазах загорелся азартный огонек.

— Почувствуешь третью карту? — хмыкнула она и достала карту рубашкой вверх. Эва закатила глаза. Мама придумала эту игру еще в ее детстве — по ее словам, это помогало развивать интуицию.

— Шестерка кубков, — бросила девушка наугад. Хелена улыбнулась и положила карту на стол. — Да ладно?

— Приятно знать, что какие-то таланты ты сохранила, — улыбнулась женщина, подталкивая вытащенную шестерку ближе к дочери, чтобы та могла полюбоваться рисунком. — Ну, что сказать. Тебе стоит ждать выяснения отношений в ближайшее время. Тут у нас тройка мечей, которая указывает на неприятную правду, вот тут Повешенный, так что сколько ни бейся, события не ускоришь, а только сильнее устанешь. А это еще что?

Она приподняла «шестерку», и от нее с шелестом отлепилась вторая карта. В истертом рисунке Эва узнала «Колесницу».

— Интересно, — хмыкнула Хелена. Эва еще думала над ответом, но тут в дверь постучали.

— Я открою, — бросила девушка и покинула кухню.

На пороге стоял Чарли. У его ног лежали два больших пакета с продуктами. При виде Эвы он встрепенулся, будто успел забыть, что она вернулась в город. Девушка попыталась сделать непринужденное выражение лица, но, как и всегда, в такие моменты у нее вырисовывалась унаследованная от Хелены кислая мина.

— Привет, — отчеканила она и наклонилась, чтобы взять пакеты. Чарли тут же ее опередил.

— Я сам, они тяжелые, — он поднял продукты и, откинув волосы со лба, прошел в дом, как к себе домой. С порога крикнул. — Божественный запах, мэм.

— Оставайся на обед, Чарли, — откликнулась Хелена, бросая дочери красноречивый взгляд. — Эва, присмотри за едой, мне надо выпить лекарства.

«А, вот теперь ты решила стать послушной пациенткой», — вспыхнула девушка, но промолчала. Склонив голову, последовала на кухню за Чарли. Когда он поставил продукты на стол, Эва распахнула холодильник и принялась перетаскивать молоко, яйца, сыр и хлеб на полупустые полки.

Чарли прислонился к столу и, скрестив руки на груди, следил за движениями Эвы.

— Я хотел извиниться за вчера.

— Забыли, — отмахнулась девушка, приподнимая звенящий пакет. Внутри обнаружились три бутылки вина.

— Видно же, что нет. Лиззи была не права.

— Конечно. Не появись она, ты бы и не сказал мне, что вы вместе.

— Мы не вместе.

— Ага, конечно.

— Слушай, мы встречались с ней какое-то время. Потом расстались. На этом все, — отрезал он. Эва поджала губы и продолжила методично играть в Тетрис продуктами. — Посмотри на меня. Пожалуйста.

Девушка закатила глаза и обернулась. Чарли выпрямился, во всей его позе читалось напряжение. Он злился. Молча, не выдавая себя ни одним движением, только глаза горели и искрили.

— Вау. Пугающе, — хмыкнула Эва.

— Я не хочу тебя пугать, просто хочу, чтобы ты меня увидела. Сколько лет прошло, Эва? Ты же не думала, что в твое отсутствие время совсем остановилось?

— Вы так и будете это мне повторять? — вспылила та. Чарли чуть улыбнулся. Огонь в глазах потух, сменившись извечными веселыми искорками.

— Возможно. Но кое-что с тех пор не изменилось.

Он подошел ближе, подцепляя ее ладони кончиками пальцев, мягко раскрывая ее объятия. Закинул ее руки себе на плечи и подтолкнул дверь холодильника, чтоб та закрылась. Эва запрокинула голову, испытывающе глядя на него, словно проверяя, осмелится ли Чарли снова приблизиться к ней. Куда делся скромный паренек, с которым они все детство бегали смотреть на поезда?

Чарли улыбнулся, принимая вызов, и чуть склонил голову, находя ее губы своими. Эва задержала дыхание, подалась вперед, прижимаясь к нему всем телом. Чарли стиснул ее в объятиях, оставил невесомый поцелуй на шее, и…

Тут же раздался звонок. Эва распахнула глаза и замученно простонала, узнав свой рингтон. Она скосила глаза на стол. «Ричард».

— Это не может подождать?

— К сожалению, нет. У этого человека фантастическая способность вынимать из души три души, — фыркнула Эва, высвобождаясь из объятий Чарли. — Алло?

— Мисс Делвал?

Эва сделала глубокий вдох и мысленно сосчитала до десяти.

— Да.

— Это ваш дом с очаровательным садом и припаркованным рядом пикапом?

— Чего?

Она сорвалась с места и пулей выбежала на крыльцо. Перед калиткой стоял Ричард.

Прежде с Ричардом Эва встречалась всего однажды: в день, когда его сделали ее наказанием. Харизматичный мужчина со светлыми, зачесанными назад волосами, с аккуратной бородкой и горящими, как у ребенка глазами, притягивал всеобщие взгляды, как магнит. Еще бы, дорогие часы и скрипящие кожаные туфли, сверкающие запонки — все это пробуждало у топ-менеджмента бюро одно единственное желание: ублажить этого человека по полной программе. Его тут же усадили в самую уютную переговорную, а Эву, которая должна была курировать его проект, Шери послала за кофе. Девушка была уверена, что это — ее шанс доказать, чего она стоит, и она посмела сказать Шери, чтоб та сходила сама и не отвлекала от работы с клиентом. Под испепеляющим взглядом Шери даже воздух вскипел. Однако, лишь бы не нагнетать, женщина принесла кофе. Эва за это время уже успела выслушать все непоследовательные и разрозненные идеи Ричарда. Она так до конца и не поняла, в чем заключался проект или продукт мужчины, в рассказе фигурировали то отель, то ресторан, то булочная. И только Эва собралась переспросить, как явилась Шери с кофе.

— Как у вас дела? — улыбнулась она с дружелюбием акулы. Эва тут же приняла невозмутимый вид.

— Все хорошо.

— Все отлично, — поправил ее Ричард и поднялся с дизайнерского дивана, принял из рук Шери кофе и залпом осушил чашечку, даже не поморщившись от горечи. — Мисс Делвал — первый человек, который понял меня сразу, а ее работы просто восхитительны.

— Я вас поняла, тогда Эва будет лично заниматься вашим проектом, — улыбнулась она еще шире.

— Отлично. Тогда пишите и звоните в любое время, я почти не сплю. А сейчас прошу прощения, мне пора.

И с этими словами он ушел, оставляя после себя мимолетный запах кожи, дорогих сигарет и денег. Шери постояла немного, словно пытаясь впитать эти запахи каждой клеточкой своей кожи, а потом обернулась к Эве и произнесла:

— Теперь он — твоя проблема.

И вот теперь эта проблема стояла у ее дома. И ведь не поленился разыскать ее в этой глуши! Эва сделала глубокий вдох, собирая последние крупицы самообладания, а потом помахала мужчине.

— Ричард, какими судьбами? — спросила она со всей вежливостью, но между строк все еще отчетливо звенело «какого хрена?». Мужчина помахал в ответ и, отлепившись от машины, снял солнцезащитные очки.

— Здравствуй, Эва, — он тряхнул головой, отбрасывая несуществующую челку, а когда девушка оказалась достаточно близко, наклонился к ней, чтобы оставить на щеке колющий щетиной поцелуй в знак приветствия. — Ты сказала, что не можешь бросить все и приехать. А у меня как раз была пара свободных дней, так что я решил нанести тебе визит. Надеюсь, ты не против.

— Надеюсь, вы понимаете, что у меня уже не осталось особого выбора, — вздохнула Эва и махнула в сторону дома. — Проходите. Поговорим на кухне.

— Если только меня пропустит твой грозный защитник.

Эва обернулась. На крыльце стоял Чарли. Руки скрещены на груди, пальцы до побеления сжаты в кулаки. Сперва девушка подумала, что Чарли злится, но стоило ему поднять взгляд, сердце Эвы тут же со свистом полетело к центру земли. В его глазах открытой раной зияло разочарование. Примерно такое же, как испытанное Эвой накануне. И всем, что ей пришло на ум в этой ситуации, было:

— Чарли, я все объясню позже.

— О чем речь? Хорошего дня, — хмыкнул Чарли и размашистым шагом покинул двор. Эва чудом удержалась, чтобы не совершить какую-нибудь глупость: начать рвать на себе волосы, догнать Чарли и дать ему пинка под зад или как следует встряхнуть Ричарда за грудки. Да, в последнем случае силы будут неравны, но ей нужно было куда-то деть накопившуюся ярость.

— Очаровательный дом, — как ни в чем не бывало, сказал Ричард, оглядывая сад и крыльцо. — Будь у меня такой, я и не думал бы о жизни в городе.

— Посмотрим, что будет, когда вы встретитесь с моей семьей, — покачала головой Эва.

— И, пожалуйста, давай уже на «ты», — попросил Ричард и, получив одобрительный кивок, вошел в дом вслед за Эвой.

В помещении висела подозрительная тишина. Эва напрягла слух, чтобы расслышать хотя бы щелканье маминой зажигалки. Дом словно замер в ожидании, напряженно изучая незваного гостя.

— А у вас тут уютно, — прокомментировал Ричард, осматривая все еще сваленные в коридоре сумки Иви. Эва только едва заметно закатила глаза и прошла на кухню. Все семейство обнаружилось там.

Хелена и Иви сидели за столом, неподвижные, как статуи. Шевелились только глаза и брови, сестры с их помощью вели диалог на только им известном языке. Когда на кухне появились Эва и Ричард, женщины встрепенулись и повскакивали со своих мест. Иви, в своей извечной манере, побежала знакомиться. Хелена же отошла вглубь кухни и принялась внимательно рассматривать чужака.

— Здра-а-авствуйте, — протянула Иви и крепко обняла Ричарда. — Меня зовут Иви, я тетя Эвы. Как мило, что вы приехали ее навестить. Вы ее жених?

— Иви! — вспыхнула Эва.

— Простите, мне на секунду так показалось… — отмахнулась тетушка.

— А потому что последняя твоя поездка на аюваску была лишней, — едко прокомментировала Хелена.

— Это моя мама, — пояснила Эва. Ричард подошел к хозяйке дома и протянул руку в знак приветствия.

— Ричард Грант. Должен сказать, вашей дочери досталась не только ваша красота, но и ваши выдержка и самообладание.

— Еще бы, — хмыкнула Хелена.

— Простите, что я не дождался приглашения, но мне было очень нужно увидеться с Эвой, — улыбнулся он, по очереди заглянув в глаза каждой обитательнице дома и задержав взгляд на Эве. В повисшей тишине можно было расслышать, как тают женские сердца.

Эва нахмурилась.

— Что-то случилось с проектом?

— Кажется, это что-то, чего мы совсем не понимаем. Пошли, Хелена, я покажу тебе, что я узнала из ведической нумерологии, — прощебетала Иви, хватая сестру под руку и буксируя прочь из кухни.

— Ведической нумерологии? — тихо переспросил Ричард. Эва махнула рукой.

— Женщины в моей семье — потомственные ведьмы. Просто смирись с этим.

— И ты тоже? Можешь наложить на меня приворот? — усмехнулся мужчина. В его голосе проскочила такая снисходительная усмешка, что Эве тут же захотелось выставить его за дверь.

«Ты говоришь об этом с точно такой же интонацией», — напомнил внутренний голос. И Эва сдержалась. Но неприятное ощущение осталось. Одно дело, когда ты сам говоришь о том, что не разделяешь взгляды своей семьи, и совсем другое — когда кто-то посторонний начинает глумливо подшучивать на эту тему.

— Могу сделать порчу на понос, — хмыкнула девушка и жестом пригласила Ричарда сесть за стол. — Что заставило тебя ехать в эту дыру?

— Ты, — сказал мужчина, сцепив руки в замок.

— Не совсем поняла.

— Мы работаем уже месяц. Ты прекрасно справляешься, но мне кажется, в бюро не видят весь масштаб твоего потенциала, Эва, — медленно проговорил он. — Ты талантливый дизайнер и еще более талантливая художница, в твоем портфолио прекрасные работы, а ты тратишь бесценное время своей жизни на логотипы. Я бы хотел предложить тебе уйти из бюро и работать со мной напрямую. Я развиваю много проектов и твои навыки и видение пригодились бы мне. Об оплате тоже можешь не волноваться.

— Я все еще не очень понимаю, что мне нужно будет делать.

— Смотри, — он достал смартфон и принялся листать фотографии в галерее. — Сейчас я плотно работаю над парк-отелем. До конца года я планирую открыть еще несколько ресторанов и кафе в разных графствах. И я хочу, чтобы ты взяла на себя всю креативную составляющую. Уверен, у человека, выросшего в такой… необычной среде, будет много идей. Нужно будет придумывать идеи оформления, показывать ценности через визуальную составляющую, если будешь рисовать картины, я выкуплю и их для украшения помещений.

— Звучит как огромная куча работы, — поджала губы Эва.

— Будет лучше, если ты и дальше будешь биться над идеальным цветом линий для очередного логотипа? — хитро сверкнул глазами Ричард, и девушка неохотно признала его правоту. Но только про себя.

— Не уверена, что сейчас у меня будет время для этого. Как я говорила, моей маме нужна помощь из-за болезни. Я не знаю, когда смогу вернуться в город. А со связью в этих местах все не очень хорошо.

— Ничего страшного, я как раз хотел попробовать открыть что-нибудь рядом со Сторрсом. А учитывая, что ваша семья — своего рода местные знаменитости, я решил, что будет неплохо сделать что-то вроде курорта с магическим уклоном. Знаешь, для тех, кто хочет уехать подальше от городской суеты, помедитировать, приобщиться к природе, найти себя…

— И все это за кучу денег, — хмыкнула Эва.

— Поиски себя — вещь недешевая, — улыбнулся мужчина. — Я не стану на тебя давить или требовать ответа сразу. Но, если вдруг ты решишь, я остановился в отеле возле ратуши.

— Да, это единственный отель в городе.

— Пока что единственный, — уточнил он. — Я пробуду тут до конца выходных. И, раз уж мы оба здесь, могу я попросить тебя побыть моим гидом?

«Нет, нет и еще раз нет, у меня своих забот хватает…»

— Конечно, Эва все тут знает, — раздался голос тети Иви из коридора. Эва прикрыла глаза и потерла переносицу.

— Вот и отлично. Тогда я заеду вечером, — улыбнулся мужчина.

* * *

— Какой обаятельный молодой человек, — вздохнула Иви, когда Ричард, наконец, покинул их дом. Эва заперла за ним дверь и прижалась лбом к теплому дереву, пытаясь выровнять дыхание. От напряжения тряслись руки, а сердце стучало с такой силой, что закладывало уши. Она даже не могла сразу сказать, что именно ее так выбило из колеи: неожиданное и крайне выгодное предложение, неслыханная наглость, с которой этот благодетель заявился на порог ее дома, или восторг Иви, которая со своим оптимизмом совершенно не обращала внимания на неудобства, которые приносил с собой Ричард.

— И что ты в нем нашла? — спросила Хелена, обращаясь то ли к дочери, то ли к сестре.

— Ну что ты опять бухтишь, — отмахнулась Иви. — Только подумай, Эва сможет остаться здесь, работать с нами. Может, она даже сможет дать городу новую жизнь. А главное, ты слышала, он хочет сделать отель с магическим…

— Я слышала, — махнула рукой Хелена, доставая новую сигарету из пачки. — И мне это нихрена не нравится. Горожанин, тем более, мужчина, он нихрена не понимает в нашем деле, и собирается за кучу денег продавать людям самообман. Вот это уже мошенничество.

— Но… Может, Эва сможет объяснить ему, как правильно обращаться с нашими тонкими материями.

— Я вообще-то здесь, — напомнила девушка. Хелена тут же впилась в нее холодным требовательным взглядом.

— И что ты думаешь?

— Что мне не нравится это дело. Ричард амбициозный, требовательный, но ему абсолютно плевать на других людей, когда он преследует собственные цели, а еще…

Ее оборвал звук сообщения. Эва быстро скосила глаза на экран. Там висело сообщение от Шери: «Ты уволена. Передавай привет Ричарду».

— Мудак, — выдохнула она и тяжело опустилась на стул.

6. Влюбленные

«Да перестань уже ассоциировать эту карту только с сердечными делами и решением всех проблем по любви и через постель. Другое значение этой карты — Выбор. Если ты выбираешь впустить какого-то человека в свою жизнь, то ты впускаешь и его тараканов»

Заметки из дневника Хелены

До Шери Эва смогла дозвониться только с третьей попытки. Даже не видя перед собой начальницу, девушка знала, сейчас на ее лягушачьем лице во всю ширь растянулась гадкая улыбочка.

— Шери, в каком смысле я уволена?

— В прямом, моя дорогая, — проворковала женщина. Эва слышала, как она между делом подпиливает свои когти, которыми явно достала не одну душу из молодых и амбициозных сотрудников. — Во-первых, ты не заполнила заявление на отпуск в соответствующей форме. А это делает твое отсутствие официальным прогулом, неявка в течение трех дней является уважительной причиной для увольнения. К тому же, Ричард сказал, что забирает тебя в собственный проект. Кто я, чтобы мешать профессиональному росту моих сотрудников? Ты же так этого хотела, моя дорогая.

— Но…

Она не успела ничего возразить, Шери бросила трубку. Эва тяжело вздохнула и опустила голову. Хелена и Иви, наблюдавшие за ней из другого конца комнаты, переглянулись.

— У него точно управляющий аркан — «Дьявол», — сказала Иви.

— Скорее, «Башня» или «Император», — хмыкнула Хелена и подошла к дочери, положила руку ей на плечо. Эва повернулась, словно во сне.

— Я нихрена не понимаю, — проговорила она. Хелена кивнула.

— А что ты чувствуешь?

— Опасность.

Хелена ничего не ответила. Только кивнула.

— Тут и без карт понятно, что этот человек может принести большие беды в своей охоте за деньгами, — сказала Хелена. — И я тоже чувствую угрозу. Она повисла в воздухе.

Она поджала губы и долго смотрела в окно. Невооруженным взглядом было видно, как в ее голове копошатся мрачные мысли. На секунду даже показалось, что тени в комнате шире растеклись по стенам, а температура упала на несколько градусов. Иви поежилась и подошла к сестре, приобнимая ее за плечи.

— Не сгущай краски раньше времени. Да, мистер Грант нуждается в паре уроков экологичного общения, но, может, все не так уж плохо. Подумай, тут откроется отель, появятся туристы…

— Потом откроется торговый центр или даже два, придут сетевые магазины, и мы все задохнемся в городской суете, — отрезала Хелена. — И кому от этого станет хорошо?

Иви опустила руки и отошла в сторону. Эва уперла взгляд в стол, пытаясь избавиться от неприятного чувства, как будто это ее вина. Словно это она привела в свой дом чудовище. Девушка тряхнула головой, отгоняя эти мысли и побарабанила ногтями по столу.

— Я думаю, для начала мне стоит с ним поговорить. Понять, что вообще начало происходить и какие у этого человека планы на город. Не уверена, что хочу с ним работать, но вопрос с деньгами как-то решать придется.

— Смотри, с ним очень сложно спорить, — покачала головой Иви. — Я бы даже для встречи с ним завела какой-нибудь оберег от дурмана.

— Иви… — попробовала улыбнуться Эва. Хелена тут же скривилась.

— Ты что, забыла? Она же в это все не верит. Но разбираться с этим делом как-то придется. Мое чутье давно не вопило так громко.

— Со всем разберемся по порядку, — кивнула Эва, про себя признаваясь, что она не имела ни малейшего представления о том, с чего начать. Поэтому она предприняла лучшее решение в сложившейся ситуации: перекусила и выпила кофе.

Иви поддержала ее идею и достала откуда-то из недр холодильника очередную коробочку с полезными десертами: смесью сухофруктов и орехов в шоколаде. Хелена уже не скрывала неприязни и демонстративно поедала бутерброды с жареным беконом, игнорируя слова Эвы о вреде такой диеты. Затем девушка направилась в свою комнату, и уже на выходе Иви окликнула племянницу.

— Если ты переживаешь из-за работы, мы можем поговорить об этом, — сказала она с неизменной ласковой улыбкой. Эва задержалась на секунду, прикрыла глаза, погружаясь внутрь себя, и неожиданно улыбнулась.

— Знаете, за последнее время это первая хорошая новость.

Ей даже стало не по себе от разлившегося по телу спокойства. Она с трудом могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так умиротворенно. Мысли о том, что ей придется возвращаться в бюро, иметь дело с правками, выносить ухмылки Шери и полные сожаления взгляды, когда в очередной раз повысят кого-то вместо нее, — все эти образы отступили и рассеялись туманом. Растаяли, как унесенная ветром паутина, оставив после себя желание танцевать и напевать под нос дурацкие песни. Даже мысль о том, что скоро накопленные деньги кончатся, и Эве придется как-то разбираться с арендой квартиры и покупкой продуктов, все не могла подобраться ближе к девушке и пустить корни в ее мозг.

Эва взлетела вверх по лестнице, вернулась в комнату и принялась с радостным остервенением закрывать рабочие вкладки на ноутбуке, выходить из корпоративных чатов, удалять переписки, периодически показывая безразличному экрану средний палец и глумливо хихикая. Наконец, в самом верху ленты чатов всплыл один-единственный, оставшийся непрочитанным. Чарли.

Эва немного поежилась, но наполнивший ее кураж сам заставил пальцы двигаться.

«Мне нужно с тобой поговорить»

Отправлено.

Прочитано.

Чарли печатал невообразимо долго. За эти несколько минут Эва успела несколько раз сделать круг по комнате, снять футболку и брюки, порыться в шкафу в поисках чего-нибудь нормального среди залежей своей старой одежды, сдаться, одеться обратно, прогуглить магазины одежды в округе. И, наконец, на экране высветилось долгожданное:

«Ок».

* * *

Они договорились встретиться в кафе рядом с квартирой Чарли. Друг детства жил недалеко от школы, в районе, где кирпичные двухэтажные дома ползли к горизонту, с каждым шагом становясь все более ветхими. Где-то отваливалась облицовка, где-то разбитые опустевшие окна занавешивали цветастыми шторами изнутри и вывесками «продается» снаружи. На самой окраине было старое кафе с одиноким столиком выставленным на улицу. За ним и сидел Чарли. Руки скрещены на груди, казалось, он так и не сменил позу, когда вышел из дома семьи Делвал.

— Тут все стало как-то мрачно, — отметила Эва, подсаживаясь к нему.

— Люди уезжают, — пожал плечами Чарли. — Кофе тут брать не советую, а чай похож на помои.

— Тогда я буду воду.

— Лучше пиво, — хмыкнул он, указывая на свой стакан. — В нем хотя бы можно быть уверенными.

Эва кивнула, но с места не сдвинулась.

— Слушай, ситуация вышла дурацкая. И я не знаю, как ее объяснить, чтобы это выглядело правдоподобно, — она сделала глубокий вдох и продолжила. — Ричард — мой клиент из города. Я месяц мучалась над его проектом, а сейчас он приехал сюда, сказал, что хочет развивать тут проект и…

— Я в курсе, Лиззи мне уже рассказала?

— А при чем тут Лиззи?

— Она работает в департаменте предпринимательства. Он уже подал заявку на открытие какого-то отеля. Хотят, чтобы я руководил строительством. Лиззи подсуетилась.

— Вот же… — процедила Эва.

— Не переживай, я все понимаю, — пожал плечами Чарли.

— В каком смысле?

— А ты как думаешь? Ни один человек в здравом уме, а тем более с деньгами, не сунулся бы в эту дыру, если бы у него не было веской причины. Например, девушки, которую он хочет осчастливить. Не знаю, что у вас с ним случилось.

— Да ничего, — вспыхнула Эва. — Я видела его сегодня второй раз в жизни. А он за один день перевернул все с ног на голову.

Чарли только поджал губы и неопределенно хмыкнул. Эва закатила глаза.

— Я приехала сюда не из-за проблем с Ричардом. У мамы рак, — призналась она. — В городе у меня была куча проблем, но я не знала, что тут все будет настолько непросто, когда ехала сюда. А сегодня из-за Ричарда я лишилась работы. И я не знаю, что мне делать, Чарли. Мама не хочет лечиться, Иви толком не помогает, и еще этот отель, вся ситуация с тобой, я стараюсь во всем разобраться…

Она тараторила, пока в легких не закончился воздух, и с каждым ее словом плечи Чарли опускались все ниже и ниже, а обиженное разочарование сменялось выражением глаз побитой собаки. Он протянул руку, осторожно накрыл ладонь Эвы своей.

— Прости, я не знал. Прости, — он перешел на шепот, а потом поднялся со своего места и обнял Эву, неуклюже перегнувшись через стол. — Прости, я идиот.

— Это ты прости, что я оставила тебя здесь вот так, — шмыгнула носом девушка. — Мне тебя очень не хватало.

— Ты все сделала правильно, ведьмочка, — усмехнулся он и, проведя пару раз рукой по ее волосам, опустился обратно. — Ну что, займешься семейным делом?

— Понятия не имею, — хмыкнула Эва. — Но мама будет рада, если я решусь. Но сперва нужно разобраться с этим отелем.

— А что разбираться? В городе наконец появится на работа. Если это все еще будет не сезонной историей — вообще отлично станет.

— Да, но мама с теткой насторожились, — призналась Эва. — Так, не уходи от темы.

Она снова перехватила его ладонь. От одного простого прикосновения Чарли просиял и переплел их пальцы. Эва покраснела.

— Я сейчас чувствую себя очень неловко, — призналась она. — Но, кажется…

— Я еще в младшей школе пообещал, что женюсь на тебе, — напомнил Чарли, обнажая зубы в белоснежной улыбке. — Но сначала, кажется, нужно хотя бы пару раз сходить на нормальное свидание.

— Да, — усиленно закивала Эва. Кажется, за последний год она совершенно разучилась флиртовать. Но с Чарли по-другому было невозможно: только честно и в лоб, без танцев с бубном и намеков.

— Вот и славно. Давай-ка сверим наши загруженные графики, — шутливо нахмурился он, включая смартфон. Эва повторила его движение. И в ту же секунду телефон завибрировал, а следом появилось сообщение: «В процессе выбора земли под отель. Сегодня общая встреча с тобой, мисс Викс из департамента и строителем». Эва подняла глаза на Чарли. Тот вскинул брови, внимательно вчитываясь в такое же сообщение.

— Лиззи написала? — осторожно спросила Эва.

— Да. А тебе — Ричард?

— Да, по поводу отеля.

— Быстро они спелись. Сядешь за руль моей машины?

— Я сто лет не водила, — призналась Эва.

— Просто постарайся не въехать в дерево, — попросил Чарли. — А такой хороший должен был быть выходной.

— И не говори, — кивнула Эва. Чарли усмехнулся и, оставив свой стакан, направился к машине. Открыл перед Эвой дверь, жестом приглашая сесть за руль. Девушка с опаской взглянула на пикап, потом на Чарли, ожидая от него какой-нибудь шутки. Но тот лишь еще раз кивнул в сторону водительского сиденья.

Эва забралась на место и, мысленно помолившись всем существующим богам, повернула ключ зажигания. Двигатель недовольно забурчал. Чтобы переключить передачу, Эве пришлось навалиться на ручку всем весом. И тут Чарли промолчал. Эва удивленно подняла на него взгляд.

— Ты настолько сильно сглазить боишься? — усмехнулась она в попытках разрядить обстановку. Чарли медленно повернул голову к ней. Зеленые глаза выпучены, губы сжаты в тонкую линию. — Тебя тошнит?

Вместо ответа Чарли замотал головой и проскрежетал зубами.

— Да скажи же нормально.

— Я пытаюсь, — процедил он, а потом клацнул зубами, будто в его челюсть была строена пружина от мышеловки. Чарли тяжело помассировал шею. — Ты опять это сделала.

— Чего?

— Я не мог сказать ни слова, пока ты не приказала, — сказал он. Эва усмехнулась и махнула рукой.

— Я думала, ты оставил эти штучки в прошлом. У тебя есть последний шанс взять автобус.

— Полетели, ведьмочка, — вздохнул Чарли, пристегиваясь покрепче.

Они ехали в уютном молчании. Эва старалась концентрироваться на дороге, но взгляд раз за разом переползал в сторону Чарли. Она кожей чувствовала его улыбку. Больше всего хотелось повернуть голову и посмотреть, как солнце пляшет в рыжих волосах.

— А у этого Ричарда все быстро решается, — заметил Чарли. Эва пожала плечами.

— Он живет в каком-то своем времени. Не удивлюсь, если он скажет, что отель должен быть построен через неделю.

Она мотнула головой и пересказала Чарли ситуацию с работой. Молодой человек понимающе хмыкнул.

— Тогда понятно, почему Хелена и Иви так взъелись на него, — кивнул он. — Ну и когда денег полно, он может себе позволить такие причуды.

— Считает, что может позволить себе такие причуды, — хмыкнула Эва.

— Тут направо.

— Я помню.

Они выехали за пределы города. Низкие домики сменились долиной. Высокая трава купалась в солнечных лучах, мерцали тут и там полевые цветы. Иногда среди них мелькали рыжие спинки зайцев, но Эва изо всех сил заставляла себя концентрироваться на дороге. А вот Чарли веселился, как мог, на пассажирском сидении, то и дело напоминая Эве истории из детства или рассказывая о старых знакомых.

Наконец, они выехали на пустырь. Его местные знали под названием «Проклятая мельница». У небольшого озера действительно остался фундамент и колесо от старой мельницы, но вся территория поросла бурьяном. Туда школьники приезжали на велосипедах, чтобы остаться с ночевкой и в свете костра вызвать духов. Призраков, конечно, там не было, но каждый клялся, что видел то старуху без половины лица, то плачущую женщину. Именно на развалинах старой мельницы их поджидал Ричард и Лиззи Викс. Стоило мисс Викс заметить приближавшихся Эву и Чарли, в ее глазах блеснул недобрый огонь.

— А ты что здесь делаешь? — спросила она, не пряча неприязни. Ричард тут же вышел вперед и протянул Эве руку, помогая взобраться по поросшим травой ступеням.

— Мисс Делвал станет креативным директором моего проекта, — ответил Ричард. — Я решил нанять команду из местных, чтобы, так сказать, простимулировать местную экономику.

— Вам достаточно было просто открыть отель, чтобы сделать это, — пожала плечами Лиззи. Эва готова была отдать Лиззи должное за эти крохи рассудительности, но достаточно было одного взгляда на лицо старой знакомой, чтобы понять, что и строптивая Лиззи пала жертвой бесконечного обаяния богатства. В ее мимике и жестах чувствовалось только одно желание — сделать все возможное, чтобы хоть на секунду ощутить деньги мистера Гранта в своих руках.

— Не согласен, у предпринимательства ведь есть и социальная функция.

— Тогда почему вы открываете отель так далеко от города? — спросила Эва, осматривая территорию. На сколько хватало взора, вокруг раскинулась долина, очерченная тонкой полосой леса. И вдали, из-за зеленых крон, чуть виднелись крыши города.

— Видите ли… — откашлялся Ричард. — Мне бы хотелось сохранить особенную атмосферу пространства, скажем так. Мне хочется создать место, в котором люди смогут вообще забыть о суете, а город по умолчанию означает суету.

— Вы, видимо, не успели как следует рассмотреть Сторрс, — хмыкнул Чарли.

— Надеюсь, мисс Делвал поможет мне восполнить этот пробел, — пожал плечами Ричард. Чарли звонко клацнул зубами. Эва осторожно провела ладонью по его предплечью, успокаивая.

— Лучше расскажите, что вы ожидаете тут увидеть, — предложила Эва.

Ричард тут же просиял и потер руки. Затем широко взмахнул ими и с горящими глазами принялся рассказывать:

— Вы только представьте…

— … Бассейн, кинотеатр, концертный зал, номера исключительно категории «люкс», библиотека, — перечисляла Эва уже дома, сидя на кухне. Чтобы продолжить, ей приходилось перед каждым словом набирать побольше воздуха в легкие, чтобы в голосе не клокотало возмущение. — Я говорила про галерею? Так вот, там будет еще галерея, конечно же. И игровой зал.

— Игровой — это для тенниса и волейбола? — уточнила Иви.

— Нет, это с игровыми автоматами, — взмахнула рукой Эва. — У него такая идея, что женщины будут приезжать сюда, чтобы находить путь к себе, а их мужья — играть. Вот такая гениальная схема.

— Теперь понятно, откуда такая прорва денег, — хмыкнула Хелена, откупоривая бутылку вина.

— Мама, — Эва впилась осуждающим взглядом в сосуд.

— Хорошо-хорошо, — Хелена отставила бутылку на стол, сняла с полки бокал и баночку с лекарствами, положила одну таблетку себе под язык и принялась наполнять бокал. — Один можно, я прочитала об этом в научной статье. Полезно для костного мозга.

— Но у тебя рак желудка.

— Зато костный мозг будет в порядке, — пожала плечами женщина, запивая таблетку вином. — Что думаешь?

— Что дело дрянь, — ответила Эва. — Но Лиззи Викс от него в восторге.

— А что насчет Чарли? Он что-то сказал?

Эва сжала губы в тонкую линию.

— Он сказал, что ему нужно подумать.

— Даже лучших мужчин забирает этот недуг, и имя ему — «посмотрим», — отсалютовала бокалом Хелена. — Поверь мне наслово, ничего хорошего из этого не выйдет. Ни для города, ни для туристов. В лучшем случае — выиграет Ричард. Попомни мои слова.

И Эва ненавидела это признавать, но сейчас она сердцем чувствовала, что Хелена права.

— Мне бы научиться так убалтывать всех, как Ричард. Ему просто невозможно отказать, — хмыкнула она и потянулась к оставленной матерью на столе бутылке. Хелена опередила ее со скоростью молнии.

— Что ты сказала?

7. Колесница

«Колесница предвещает перемены. Быстрые, динамичные. А главное — сделанные собственными руками. Так что если тебе кажется, что жизнь ктебе жестока и несправедлива, то Колесница как бы интересуется, а не наломала ли ты сама дров»

Заметки из дневника Хелены

Хелена проснулась еще до рассвета. Еще прежде, чем начали горланить соседские петухи, каждого из которых уже давно пора было отправить в суп, она поднялась с кровати и, сбросив ночную сорочку, направилась в душ. Это было то редкое утро, когда она протерла запотевшее зеркало и окинула свое отражение презрительным взглядом. Болезнь крепко впилась зубами в ее тело, пустила корни и теперь с удовольствием пировала остатками жизни. Руки и ноги стали похожи на спички, живот прилип к позвоночнику, сколько бы она ни ела, грудь ушла в минус, как у подростка, а когда-то безупречная кожа напомнила антикварную бумагу. «Хоть волосы на месте», — подумала женщина, распуская посеребренную копну. Движение головы отозвалось гулкой болью, прокатившейся по всему телу, и приступом тошноты. Их Хелена уже научилась игнорировать. Бывали дни, когда она не могла с точностью сказать, как себя чувствует — хорошо или «не очень». Боль и недомогание как будто отступали на фон, а в дни, когда она действительно чувствовала себя прекрасно, ей казалось, что что-то не так, но стоило тошноте и головокружению вернуться, она успокаивалась. Болезнь, ее спутница, оставалась при ней, как и было должно.

Сегодня она в очередной раз планировала продолжить их противостояние и даже, возможно, немного выиграть. Она распахнула шкаф и принялась искать свободную одежду, которая скрыла бы болезненную худобу, но не болталась бы на ней, как на старой вешалке. Затем открыла шкатулку с косметикой и принялась закрашивать круги под глазами и пририсовывать стрелки. Взгляд то и дело падал на оранжевые баночки с лекарствами. Хелена горько усмехнулась. Раньше было время, когда у нее было любимое вино, а теперь появились любимые обезболивающие и седативные. Не то, чтобы она не могла жить без них, но в такой день стоило перестраховаться. Ей предстоял визит, о котором она и подумать не могла.

Закончив наводить марафет, женщина вышла через заднюю дверь, долго смотрела на велосипед, а затем, одарив его печальным взглядом, направилась к автобусной остановке. Утренний автобус был, как обычно, полупустым. Из их глухомани в город почти никто не ездил. Неудивительно, остались одни старики. А те, кто был в состоянии перемещаться, предпочитали водить собственные развалюхи.

В трясущемся автобусе Хелена доехала до города. Было девять утра, суббота. В это время раньше город окутывал аромат свежей выпечки, раздавали газеты, развешивали свежие афиши на выходные. Теперь по улицам одиноко катался мусоровоз. Люди ползали по улицам, как тени, а выпечку продавало одно единственное кафе. Хелена поджала губы и направилась к отелю возле ратуши. На ресепшн девушка, с головы до ног покрытая автозагаром, смерила Хелену вызывающим взглядом.

— Доброе утро, мэм. Вам номер на одного?

— Я ищу мистера Ричарда Гранта, — сказала женщина, с огромным усилием вытянув из себя последние крошки любезности.

— Он в номере, — клацнула зубами девчонка. — Не могу сказать, в каком.

— Вы можете ему позвонить.

— Ну, я ему не секретарша.

«Я бы тебя прокляла на всю оставшуюся жизнь, но ты и так справляешься», — подумала Хелена.

— Как насчет двойных чаевых? — спросила женщина. Девушка вымученно вздохнула и сняла с рожка трубку и принялась набирать номер.

— Але, мистер Грант. К вам тут какая-то женщина. Ну, какая… старая. Ладно, как скажете. Да, хорошо. И вам, — она опустила трубку и протянула Хелене старомодный ключ с тяжелым брелком. — На выходе верните.

— Благодарю, — кивнула женщина, чуть касаясь ладони девушки кончиками пальцев. Она направилась было к лифту, но девица и тут смогла испортить ей настроение.

— Лифт не работает. Только лестница. Вам на пятый этаж.

«Как мне все это надоело», — подумала Хелена и направилась в указанном направлении. Уходя, она бросила взгляд на девушку. Та остервенело чесала руку, покрывшуюся красной сыпью с волдырями. Старая ведьма довольно ухмыльнулась. В висках запульсировала тупая боль.

С двумя остановками ей все же удалось забраться на пятый этаж. Дверь номера была приоткрыта, так что ключ не пригодился. Хелена не стала стучать, просто распахнула дверь пошире. Ричард Грант стоял у окна, затягивая галстук. Он не обернулся. Хелена услышала едкий смешок.

— Хелена Делвал, что заставило вас выбраться из своей берлоги и предпринять такое путешествие?

— Твоя наглая морда, — хмыкнула женщина. Ричард обернулся к ней, на его лице сияла нежная польщенная улыбка.

— Какая честь.

— Ты хорошо загримировался, но мое чутье не обманешь, — сказала она, запирая дверь. Хелена подошла к туалетному столику, взяла один из стаканов, наполнила его водой и провела пальцем по кромке. Стакан еле слышно запел. Затем протянула воду Ричарду. — Окажи мне честь и покончи с этим маскарадом, фейри.

— Даже так, — ухмыльнулся мужчина, принимая стакан из ее рук. — Так Эва не врала, и ты действительно старая ведьма.

— Моя дочь, может, не так сведуща, как мне бы хотелось. Зато она хотя бы честна, — цокнула языком Хелена.

— До дна, — улыбнулся бизнесмен и залпом осушил стакан.

Хелена не могла сказать, что будет дальше. Она знала о фейри только из книг и еще немного из собственных ощущений. Все ее чувства обострялись, стоило ей оказаться в местах, ранее обжитых народом лесов. Но города расширялись, а фейри исчезали. И вот, возможно, последних из них стоял перед ней и сбрасывал свою маску. Его кожа тут же покрылась россыпью веснушек, уши заострились, а волосы, до того старательно зачесанные назад, начали виться тугими локонами. Черты лица заострились, стали грубее, как будто на красивое мужское лицо нацепили маску, вымоченную в крахмале или гипсе. Чувственные губы стали тонкими, напряженными, и из-под них то и дело выглядывали мелкие острые зубы. Глаза стали большими, немного навыкате, почти без белков, с кошачьим зрачком.

— Ты великоват для фейри, — хмыкнула Хелена.

— Я полукровка, — признался Ричард. — Ну думал, что ведьмы действительно существуют в этот век.

— То же самое могу сказать про вашу братию. Думала, вы все исчезли с вырубкой лесов.

— Перебрались в города. В парки. Жизнь уже не та, что прежде, но я другой и не знаю. Я родился и вырос в городе.

— Дай угадаю, отец — человек. Как во всех сказках.

— Не будь моя мама фейри, мне бы не достался ее дар.

— Хоть где-то это ценится. Не предложишь старой женщине присесть?

Фейри кивнул и принес ей массивное кресло с шелковой вытертой обивкой. Он поднял его с пола и переставил так, словно оно было из картона. «Хвастун», — подумала Хелена, но присела. Ричард устроился на подоконнике. В истинном обличии он странно смотрелся в костюме, как подросток, помародерствовавший в родительском шкафу, а после этого еще ввязавшийся в драку.

— Но мне повезло, моя мама очень умело скрывала наше происхождение, поэтому жили мы неплохо, в отличии от остальных городских фейри. У нас был дом, прислуга.

— Хорошо устроились, — поджала губы Хелена. — И что тебе нужно в этой дыре?

— Я хочу построить убежище для моего народа. Создать безопасный дом, где фери смогут жить, не боясь, что нас выгонят.

— Сделаешь своих прислугой в отеле? Насколько я знаю, фейри умеют только шалить и совершенно не умеют работать, — хмыкнула ведьма.

— Мы можем заниматься садами.

— А тут каждому второму нужен садовод, конечно же.

— Нет, зато каждый второй — одной ногой в могиле. Хотя, должен сказать, мало кто к ней близок так, как ты, Хелена Делвал, — ухмыльнулся Ричард. Женщина почувствовала, как его взгляд проникает ей под кожу, как каждый узелок опухоли начинает нагреваться и ныть, посылая по всему телу приглушенные импульсы боли.

— Прекрати, — приказала она. Фейри опустил взляд, все тут же прошло. — Значит, твой план — выжить людей из этого места.

— Они сами умрут или уедут, а мы займем их места. Если никто мне не помешает, — он задержал красноречивый взгляд на Хелене, а потом тряхнул головой и усмехнулся. — Хотя, не думаю, что вы сможете что-то сделать с вашими картами таро и заговорами. Мой народ, все-таки, древнее.

— И все же, без помощи Эвы или меня тебе не удастся создать хорошее убежище, — поджала губы женщина.

— Поэтому я хочу предложить тебе сделку, — улыбнулся мужчина. — Ты не будешь мне мешать и сохранишь наш уговор в тайне, а я — избавлю тебя от болезни.

Секунда, и тяжесть собственного тела перестала ощущаться. Хелена посмотрела на свои руки — они были… нормальными. Мягкая розоватая кожа, никаких пигментных пятен, гибкие подвижные пальцы. Ричард жестом пригласил ее подойти к зеркалу. В отражении была она, абсолютно здоровая, с румянцем на щеках и блеском в глазах. Хелена провела пальцами по гладкому лбу. Что бы ни видели глаза, она нащупала никуда не девшиеся морщины. Хелена мотнула головой, сбрасывая морок.

— Это только демонстрация, — объяснил Ричард. — Довольно впечатляюще, не находишь?

— Весьма, — хмыкнула Хелена. — Я подумаю над твоим предложением. Руки не пожму, уж прости, я наслышана о ваших штучках.

— Без обид, — ухмыльнулся Ричард, возвращая себе человеческий вид. — Мы еще увидимся, Хелена Делвал.

* * *

— Где ты была? — с порога спросила ее Эва. Завидев мать, девушка отбросила телефон и позвала Иви.

— В лес ходила, как кошка, искала подходящее деревце, чтоб помереть под ним, — фыркнула Хелена, вешая плащ, успевший промокнуть в тумане. Погода в долине наконец стала соответствовать климатической норме: туман, слякоть, нагоняющие тоску и придавливающие к земле облака.

— Мы волновались, — подтвердила Иви. Хелена скривилась.

— Я по-вашему совсем беспомощная?

— Могла бы хоть записку оставить, — упрекнула ее сестра.

— Чтобы вы испортили мне все веселье? Ставь чайник, Эва, — скомандовала Хелена и направилась в свою комнату.

Она вернулась через секунду, неся в дрожащих руках стопку толстых книг. Иви тут же подскочила к сестре и забрала у нее толмуды. Разложила их на столе. Эва заглянула ей через плечо.

— «Сказки и легенды»? Что на тебя нашло?

— Пообщалась с нашим новым знакомым, — гордо сообщила Хелена. Эва похолодела.

— Зачем? — она изо всех сил старалась сдерживаться, чтобы не закричать. Все тело пробила мелкая дрожь ярости.

— Затем, что моя интуиция меня не подвела, — заявила женщина и раскрыла книгу на странице с иллюстрацией. — Он фейри.

— Что⁈ — хором спросили дочь и сестра. Хелена показала им картинку, классический рисунок Пэка.

— Вот вроде такого, только крупнее, потому что он наполовину человек. Он планирует построит не просто отель, а превратить весь наш город в приют для фейри.

— А это вообще возможно? — осторожно поинтересовалась Иви.

— Если их соберется достаточное количество, то они смогут объединить силы и совершить задуманное, — кивнула Хелена. — Остановить его будет непросто, этот малый даже солнце может убедить, что сейчас ночь.

— Ты совсем с ума сошла? — голос Эвы пронзил повисшее молчание. Женщины удивленно оглянулись на нее. Эва стояла, до побелевших костяшек сжимая ручку чайника, на глаза навернулись слезы.

— Эва, милая… — заговорила Иви. Девушка обернулась, обжигая тетку взглядом.

— Ты сказала мне подыгрывать. Я согласилась. Но это уже ни в какие ворота не лезет, — она с лязгом поставила чайник обратно на плиту. — Я наслушилась ваших бредней в детстве. Но сейчас… мы все взрослые люди, а вот до сих пор страдаете какой-то хренью. Фейри, серьезно? Может, у нас в огороде по утрам единорог пасется?

— Выбирай выражения, юная леди! — приказала Хелена. Эва впилась в нее пристальным взглядом, словно видела впервые. Глаза застилали слезы, смазывая весь мир в одно пятно.

— Тебе нужна помощь, — проговорила она едва слушавшимися губами.

— Именно поэтому я и рассказываю вам о Ричарде, о его плане…

— Психиатр тебе нужен, дура бешеная, — выпалила Эва и, схватив телефон, принялась набирать номер… хоть кого-нибудь. Она никогда не думала, что окажется в подобной ситуации и не готовилась к тому, что ей нужен будет номер для помощи душевнобольным. Может, «скорая сойдет». Мгновение, и Иви выхватила телефон из ее рук.

— Эва, послушай. Возможно, твоя мама слегка не в себе, но она не сумасшедшая. Ты же всю жизнь прожила бок о бок с магией…

— Ты ей веришь? — Эва смахнула слезы и выпучила глаза, всматриваясь в лицо Иви. Она надеялась увидеть хоть тень подсказки, что все это — розыгрыш. Что Иви подыгрывает сестре, а потом они вместе с Эвой вызовут врача для Хелены. Но тетка была серьезна, как в тот день, когда Эва сказала, что хотела бы видеть Иви своей мамой.

— Эва, — спокойно произнесла Иви. — Прости, если это для тебя неожиданность, я думала, ты понимаешь, что то, чем занималась наша семья на протяжении поколений — никакие не выдумки. Но, видимо, придется начать сначала. Присядь.

Она взяла Эву за локоть. Девушка встрепенулась и отскочила назад, неверяще глядя на свою семью.

— Вы обе с ума сошли, — выплюнула она, чувствуя, как к горлу подкатывают рыдания. И, схватив телефон, выскочила на улицу. Схватила старый велосипед и бросилась прочь от дома, словно его охватил пожар.

У велосипеда есть одно замечательное качество. На нем невозможно плакать. А ритмичные движения и необходимость правильно дышать, особенно, когда едешь в гору, помогают избавиться от тяжелых мыслей. Она сделала остановку уже у окраины города, чтобы набрать Чарли. Тот ответил сразу.

— Что-то случилось?

— Можно я останусь у тебя? — выпалила Эва, в уме просчитывая, что она будет делать, если он скажет «нет». Затянутое облаками небо грозно забугрилось, готовясь к дождю.

— Конечно, приезжай. Сколько времени тебе нужно?

— Минут двадцать.

— Отлично, успею выбросить труп проститутки из ванной.

— Поосторожнее с шуточками, — попросила девушка и повесила трубку. Затем вернула ноги на педали и покатила в сторону Чарли.

По дороге она проехала через магазинчик. Карты тут, естественно, не принимались, а на остатки наличных Эва смогла ухватить только пару замороженных пицц и две бутылки пива. С этой нехитрой поклажей она заявилась на порог Чарли. Как только он открыл дверь, за окном раздались первые раскаты грома.

— Ты, как всегда, вовремя, — улыбнулся он, пропуская ее внутрь. В квартире было… лысо. Эва помнила эту квартиру с детства, мать Чарли была яростной цветочницей, а еще рисовала картины. Сейчас на месте цветов и холстов были голые стены. Старый диван совсем прохудился. Зато было чисто и опрятно. Чарли забрал у нее сумку с едой.

— Что случилось?

— Моя мама сошла с ума, — объявила Эва, усаживаясь на кухонный стол и выхватывая из пакета бутылку пива.

— Если бы мне каждый раз давали пенни, когда ты это говорила раньше, то я бы переехал в Сити.

— Я не шучу. Сегодня она заявила, что виделась с Ричардом и он при ней превратился то ли в эльфа, то ли в фею. А Иви сказала, что такое бывает и все это взаправду, — она запустила руку в волосы и несильно потянула, как бы проверяя, не запуталась ли она в каком-то причудливом и затяжном сне. Чарли закрыл холодильник и подошел к ней, положил руки ей на плечи.

— Я тебе верю. Все будет хорошо.

— Нет, ты не понимаешь… — замотала она головой, но Чарли прижался своим лбом к ее.

— Я знаю, это тяжело. С больными людьми всегда так. Я решил взять проект Ричарда, мы заработаем достаточно денег, чтобы уехать отсюда, обеспечить твоей маме должный уход.

— Что? — распахнула глаза Эва. Сначала разговоры о фейри, теперь это «мы», от которого по лицу расползалась глупая улыбка, как у пятилетки при виде трехъярусного торта. Чарли прижался губами к ее виску, а потом тихо повторил на ушко.

— Мы со всем справимся, Эва Делвал.

Она обхватила его лицо ладонями и притянула к себе для поцелуя с такой силой, что Чарли пришлось упереться в стол. Ножки царапнули по полу.

— Тише-тише, ведьмочка.

— Ты не против, если мы опустим первое, второе и третье свидание? — выпалила она. Чали рассмеялся, запуская руки ей под футболку.

8. Сила

«Аркан Сила можно трактовать по-разному. Лично я считаю, что он про поиск баланса в жизни, внутренней опоры и гармонии. Иногда внутреннего зверя нужно укрощать, а порой — спускать с цепи. Настоящая сила — умение чувствовать момент, когда отпускать этот поводок»

Заметки из дневника Хелены

— Не нервничай, — в который раз повторила Иви.

— Не нефнифяй, — высунула язык Хелена и достала еще одну сигарету. Иви потянулась было, чтобы выхватить ее, но сестра оказалась проворнее. Так было всегда. Хелена даже нервничала, внешне сохраняя ледяное спокойствие. Если нормальные люди рвали на себе волосы, кричали, плакали и бегали по стенам, то Хелена словно запиралась внутри своего тела. Закрытая поза, напряжение в каждой мышце, она превращалась в сплошной доспех, внутри которого бушевало настоящее пламя, отблески которого виднелись только в ледяных глазах.

— Она одумается, она поймет, — Иви подсела к сестре и принялась гладить ее напряженные плечи. Хелена недовольно дернулась, избавляясь от прикосновений.

— Мы точно говорим о моей дочери? Эта упрямица если что-то вбила себе в голову, то ее уже никто не переубедит.

— Интересно, от кого она этого нахваталась, — хмыкнула Иви и сокрушенно покачала головой. — Но я и сама поверить не могу, что все, чем живет наша семья, она воспринимает как бред… Мне казалось, она как никто другой должна понимать, в каком тонком поле мы существуем.

— Это поколение интернета, что с них взять, — отмахнулась Хелена. — Ну, хоть ты еще понимаешь, что к чему.

— Я сразу поняла, что с этим Ричардом что-то не так, — хмыкнула Иви. — Но как ты поняла, что он фейри?

— По его умению заговаривать зубы, — пожала плечами сестра. — И в этом наша главная проблема. Он запросто перетащит на свою сторону весь город, а эти дураки даже не заметят, что их обвели вокруг пальца. К тому же, у него есть деньги.

— Нужно что-то делать.

— Нужно вернуть городу людей. Поставить защиту, — побарабанила пальцами по столу Хелена.

— Как ты себе это представляешь? Нас всего двое.

— С трудом. Но иначе мы все в опасности. Это мой дом, и я его никому не отдам. Нужно придумать, как вернуть людей в город.

Иви подперла подбородок рукой и принялась изучать рисунок дерева на столешнице, словно в гибких линиях был спрятан ответ.

* * *

— Превосходная идея, — кивнул Ричард и вернул Эве набросок. Девушка благодарно улыбнулась.

— На ноутбуке получилось бы лучше, но на меня нашло вдохновение, — сказала она, складывая лист.

— Все просто замечательно. Я думаю, мисс Викс тоже оценит твое желание восстановить историческое здание старой мельницы. Я уже вижу это смешение истории с элементами Moulin Rouge. Просто грандиозно.

Он вернулся к десерту. Они встретились в кафе-кондитерской в центре, рядом с отелем. В детстве Эва обожала это кафе: мама водила ее сюда каждое воскресенье и неизменно брала шоколадный торт с мороженым. Ричард же решил не ограничиваться одним десертом, поэтому стол оказался уставлен эклерами, ванильными пирожными, капкейками, а в центре устроился целый торт с фиалками. И все это Ричард поглощал, даже не пытаясь поделиться. За пять минут он расправился с целой тарелкой эклеров и уже подтягивал к себе следующие лакомства.

— Я уверен, это будет мой самый лучший проект, — сказал он и, смахнув с пальцев крошки, накрыл руку Эвы своей. — И я безумно рад, что ты согласилась участвовать в моей затее.

— Просто мне нужны деньги.

— Планируете с женишком перебраться поближе к побережью? — шутливо блеснул глазами мужчина. Эва вспыхнула, но тут же взяла себя в руки.

— Да, — уголки ее губ чуть дрогнули, когда веселость Ричарда испарилась. — Хочу перевезти маму куда-нибудь… поспокойнее.

— Не думаю, что спокойствие — это про нее. Эта женщина умеет закрутить события с особым размахом. Это комплимент, кстати, — бегло добавил он.

— Кстати об этом, — поежилась Эва. — Я хотела извиниться за маму. Я знаю, что она заходила к тебе в отель.

— Все в порядке. Мы очень мило поболтали, она даже подкинула мне пару идей. Очень вдохновляющая женщина, — улыбнулся он и полез в карман пиджака. На стол, лаская слух шуршанием, лег плотный конверт. — Кстати, это аванс за первый месяц работы, мисс Делвал. Мои юристы уже готовят договор, но я решил оплатить заранее, учитывая твою ситуацию с прошлой работой.

— Благодарю, — кивнула Эва. Она даже не называла цену, но вид пузатого конверта уже дарил удовольствие. Главное, чтоб он не оказался набит десятками. Ее взгляд скользнул по окну и на секунду задержался на двух фигурах, пересекавших площадь. Одна — закутанная во все черное, вторая — в розовом платье. Хелена и Иви.

— Кажется, тебе нужно идти, — улыбнулся Ричард, проследив ее взгляд.

— Нет, все в порядке, — замахала руками Эва. Хотя, выглядело это все подозрительно. Мама без причины в город не выбиралась.

— Иди. На сегодня мы закончили, — кивнул мужчина. Эва забрала деньги, наброски и вышла на улицу.

Хелена и Иви стояли под навесом соседнего кафе, укрываясь от мелко моросившего дождя. Первой Эву заметила тетка и принялась радостно махать, приглашая подойти ближе. Хелена же сверлила дочь испепеляющим взглядом.

— Дай угадаю, он заказал целый стол сладкого и слопал все, даже глазом не моргнув, — проскрипела она. Эва поджала губы.

— И тебе привет, рада видеть. Как здоровье? Даже не позвонила за эти три дня.

— Это же не я опять сбежала из дома, как обиженный ребенок. Так еще и велосипед прихватила, — скрестила руки на груди Хелена. Иви слегка потеснила ее в сторону.

— Дорогая, мы решили дать тебе время остыть, обдумать услышанное. К тому же Чарли написал мне, что у тебя все хорошо и ты остановилась у него. Так что поводов переживать стало меньше.

— В основном мы теперь переживаем за Чарли, — хмыкнула Хелена.

— Как всегда, — сдавленно улыбнулась Эва и, повернувшись к Иви, одарила ее самой теплой улыбкой. — Какими судьбами в городе?

— О-о-о, — просияла тетка и, бросив быстрый взгляд на Хелену, проговорила. — Мы организуем фестиваль.

— Что? — Эва резко посерьезнела.

— Фестиваль в честь Самайна. Он в последний раз проводился, когда ты была совсем маленькой, может, и не помнишь. Раньше это было очень важным событием в жизни города. Вот, ходили в администрацию, утверждали программу.

— Кто вам деньги дал на фестиваль?

— Никто.

— Я взяла кредит под залог дома, — гордо объявила Хелена. — Если найдешь в своем напряженном графике время, чтобы помочь двум старым перечницам, то милости просим.

И, взяв сестру под локоток, Хелена отправилась к автобусной остановке. Эва осталась под навесом, взгляд блуждал по улице, пытаясь зацепиться за что-нибудь, хоть какой-то образ, но поток мыслей размыл концентрацию. Она даже не заметила, как Ричард вышел из кондитерской и направился к ней, на ходу раскрывая зонт.

— Все в порядке?

— Вроде того, — энергично закивала Эва. — Просто… в очередной раз не нашли общий язык.

— Удивительно, как ты умудрилась развить свой прагматизм, учитывая такую… колоритную среду, — усмехнулся он.

— Просто я всегда стремилась жить, а не убегать от реальности.

— Многие убегают, сами того не подозревая, — ухмыльнулся Ричард. — Могу проводить тебя до дома. Насколько я знаю, Чарли сегодня поедет набирать команду для строительства.

— Я дойду сама, — отмахнулась Эва. — К тому же, у меня еще есть дела.

Эва бросила взгляд на свое отражение. Раз уж ей удалось разжиться деньгами, можно и нормальной одежды купить. А то футболка Чарли, выглядывавшая из-под пиджака, ни капли ее не украшала.

«А еще нужен будет шампунь», — подумала Эва, глядя на бесформенное гнездо на голове. Вдруг краем глаза она уловила что-то странное, нетипичное. На секунду ей показалось, что Ричард в отражении скорчил какую-то уродливую рожу и выпучил глаза. Она обернулась. Мужчина невозмутимо смотрел на набиравший силу дождь.

— Что-то случилось? — спросил он.

— Нет, — помотала головой Эва. — Кажется, мне нужно больше отдыхать.

— Я и сам хотел сказать тебе об этом.

* * *

Чарли вернулся домой уже на закате. Эва сидела за кухонным столом, устланном листами бумаги. На каждом — набросок будущего отеля. Руки Эвы по локоть были испачканы карандашной пылью, стружки и обрывки бумаги валялись повсюду, а на диванчике в зале валялась целая груда вещей и бумажных пакетов.

Чарли присвистнул.

— Ты решила обновить гардероб?

Эва вытащила наушники и встала из-за стола, Чарли тут же с улыбкой раскрыл объятия. И в этот момент Эве показалось, что все ее неудачные первые свидания случились не просто так, а чтобы привести ее в этот момент, к человеку, рядом с которым она не будет чувствовать себя неловко или не к месту. Она крепко обняла его, чувствуя себя дома.

— Давно пора было, я и в Сторрс приехала с минимум вещей.

— Дай угадаю, был бы тут магазин навороченной техники, ты бы и ноутбук купила, лишь бы домой не возвращаться, — усмехнулся он. Эва пожала плечами.

— Может, и да. Мама опять обиделась.

— Вам обеим нужно время. Болезнь — тяжелое испытание для всей семьи, — спокойно сказал Чарли. Эва закатила глаза. — Поверь мне, если ты не успеешь помириться с ней, то будешь жалеть об этом до конца жизни.

— Я думаю, у меня еще есть время. Мама способна оставаться в живых просто назло. Смотри, — она схватила Чарли за руку и подвела к столу, демонстрируя эскизы.

— Красиво, — кивнул он и указал на рисунок внизу. — Вот это получится построить быстрее всего. Ричард сказал, что хочет открыть отель уже к Самайну.

— Но это меньше полугода на все, — ужаснулась девушка. Чарли только пожал плечами.

— Ты была права, он живет в каком-то своем мире.

Он нахмурился, заметив еще один рисунок. На нем не было красивых фасадов или интерьеров номера. Только лицо. Похожее на человеческое, но перекошенное странной гримасой, огромные глаза выглядывали из-под всклокоченных кудрей.

— Так ты видишь Ричарда? — усмехнулся он.

— Это просто… фантазия разыгралась, — отмахнулась Эва, забирая рисунок и комкая его. Образ из отражения не давал ей покоя настолько, что Эва решила нарисовать то, что ей привиделось.

— Похоже на фейри. Тебе бы книги иллюстрировать.

— Может, потом как-нибудь. Ричард сказал, что купит мои картины для украшения интерьеров.

— Сначала нужно фундамент сделать, — он провел ладонью по спине Эвы, посылая волну мурашек вдоль позвоночника. Девушка повернулась к нему, притянула к себе для поцелуя. — Я соскучился.

— И я.

* * *

— Если честно, я до сих пор не понимаю, зачем ему Эва и Чарли, — хмыкнула Иви.

— Затем, что фейри — лентяи с руками из задницы. Они умеют только пакостить, горазды на идеи, но вот терпения, чтобы что-то создать, им не хватает. Поэтому им нужны люди, — терпеливо объяснила Хелена. — Самайн — отличное время, мы успеем как следует подготовиться и создать защиту от них.

Она отодвинула тарелку с нетронутым ужином. Иви опасливо посмотрела на сестру.

— Невкусно?

— Аппетита нет, — отрезала Хелена. — Потом поем. Сейчас нужно прикинуть, что нам нужно, чтобы создать защиту. Начнем с соли и свечей.

Она раскрыла дневник и, отлистав к чистым страницам, принялась быстро и отрывисто писать. Но Иви все не могла оторвать взгляд от нетронутой еды, стоявшей перед похудевшей, как жердь, сестрой.

9. Отшельник

«Этот аркан, раз уж он тебе попался, советует занять позицию наблюдателя. Отшельник не вмешивается. Он слушает. Смотрит. И в созерцании находит ответ»

Заметки из дневника Хелены

Эва проснулась в крепких объятиях Чарли. В первые дни ей становилось не по себе от того, как все быстро развернулось, но, спустя неделю, ей уже казалось, что так было всегда. Ричард вернулся в Лондон по делам, сказал, что поможет Чарли с наймом дополнительных бригад, чтобы успеть вовремя. Поэтому у Эвы сами собой получились внеплановые выходные. Они с Чарли накануне решили съездить за город, как раз погода снова стала напоминать летнюю пастораль: солнце ласково целовало лучами окружавшие город поля, танцевало на поверхности озера, так и призывая устроить пикник. Но, стоило Эве открыть глаза наутро, вчерашнее небо цвета незабудок затянули свинцовые облака, а по стеклам барабанили капли. Эва выпуталась из теплых объятий и по привычке залезла в телефон. Отсутствие непрочитанных сообщений в девять утра все еще вызывало у нее беззаботную улыбку.

Чарли поворочался и оторвал голову от подушки, сонно взглянул на Эву.

— Ты что так рано?

Вместо ответа получил мягкий поцелуй.

— Спи. Смотрю прогноз погоды.

Он повернул голову к окну и шумно выдохнул, откидываясь назад.

— Мы можем никуда и не ехать, — хмыкнул он, запуская руку под одеяло, нащупывая плечо Эвы и притягивая к себе. Девушка издала сдавленный смешок, когда Чарли поцеловал ее в изгиб шеи. — Дома тоже полно занятий. Надо стол подтянуть, а то расшатался.

Эва запрокинула голову, подставляя шею поцелуям, прикрыла глаза, погружаясь в блаженное «здесь и сейчас».

И стоило ей расслабиться, у Чарли зазвонил телефон. Эва распахнула глаза. Чарли продолжал водить пальцами по ее коже, прикусывая мочку уха, но заполнивший комнату рингтон перечеркнул все удовольствие. Эва почувствовала, как под кожей начинает скапливаться неприятное напряжение.

— Тебе звонят.

— Перезвонят, — Чарли перевернул ее на спину, а сам нырнул под одеяло. Эва уперла взгляд в потолок, попыталась сконцентрироваться на ощущениях, на дыхании и… хватило ее на пятнадцать секунд. — Нет, я так не могу.

Она откинула одеяло и протянула Чарли телефон. Молодой человек вытер подбородок и смерил Эву шутливо укоризненным взглядом.

— Твои городские привычки — это просто кошмар, — и перевел взгляд на телефон. — Но, да, перезвонить стоит.

Он нажал на всплывшее уведомление и вышел из комнаты, на ходу говоря: «Да, Иви?»

Эва села на кровати и подтянула колени к груди. На каждое движение матрас отзывался жалобным скрипом и лязганьем пружин. Это, конечно, не квартира в спальном районе, утопающая в цветах и радующая глаз буквально всем — от идеального цвета обоев до винтажной мебели. Стоило Чарли выйти из комнаты, и рай в шалаше превращался в обычный шалаш. Взгляд тут начинали мозолить обои с подтеками клея, отходящие плинтусы и мебель, которую за десятилетия так никто и не сменил. Эва предложила как-нибудь съездить поискать хотя бы нескрипящую кровать, раз уж Ричард щедро заплатил им обоим вперед, но Чарли настаивал на том, чтобы перетерпеть, а потом переехать куда-нибудь сразу в приличное жилье. В его словах была доля здравого смысла, но обшарпанные стены в его отсутствие продолжали безжалостно давить. А еще и этот дождь.

В теле непонятно откуда взялась энергия, нетерпеливо требовавшая выхода. Эва слезла с кровати, наспех накрыла ее одеялом и пошла в зал. Достала еще пару листов для чертежей и принялась рисовать интерьер отеля. Опять. В который раз. Ее это успокаивало. Несмотря на то, что был выходной, и Ричард оставил их на время в покое, Эва все равно направила свои силы на работу. Ричард уже несколько раз забраковал ее дизайны, говоря, что хочет больше элементов богатства в интерьере. Но дизайнерская мебель ему не понравилась. Позолота, слава богу, тоже. Эва немного подумала и добавила в рисунок пентакли — «денежную» масть из колоды Таро. И только после этого Ричард остался доволен. Теперь Эва по памяти рисовала интерьер, вдохновляясь картами. Когда становилось совсем туго, она открывала ту или иную карту из масти на телефоне. Можно было, конечно, заехать к маме и Иви, забрать ноутбук, а заодно и свою колоду, но от одной мысли об этом становилось тошно. А забираться в дом в их отсутствие, как воровка, она не хотела.

Жалобно звякнуло стекло балконной двери, возвещая о возвращении Чарли в комнату. С ним прокрался и едкий запашок сигаретного дыма. Эва сморщилась и задержала дыхание, напоминая себе, что перетерпеть нужно всего-то пару секунд. Потом запах развеется и вплетется в омбре старой квартиры: запах гниющих стен, пыли, мокрой известки и множества слоев пригоревшего жира. Эва уговаривала себя устроить в доме генеральную уборку, но стоило ей приступить, тут же находились дела поважнее. Чарли воспринимал это спокойно, при каждом удобном случае напоминая, что скоро они переедут. Спрашивал, когда Эва перевезет к нему свои вещи из города. Девушка пожимала плечами и делала вид, что набирает сообщение хозяйке квартиры, чтобы сообщить, что прекращает аренду. Но, стоило Чарли радостно чмокнуть ее в щеку, сообщение тут же стиралось. Ей было стыдно, но еще ее терзало чувство, что как-то быстро развились события. Настолько, что подвоха можно было ожидать с любой стороны.

— Иви звонила? — напряженно спросила Эва, отрываясь от наброска.

— Да, попросила привезти кое-что из продуктов. К тому же, Хелена приготовила обед и хотела передать нам.

— Как мило.

— Можешь поехать со мной, — предложил Чарли.

Эва замялась, пытаясь найти правдоподобный, но не обидный ответ. Такой, чтобы Чарли не смотрел на нее со снисходительным пониманием, как на капризного ребенка.

— Можно, — сказала она, немного подумав. — Только работу закончу.

— База, прием, у тебя выходной.

— У меня есть неоконченные дела.

— Ты не привидение, чтобы из-за этого мучаться, — нахмурился он, но тут же улыбнулся. — Но я не стану тебя отговаривать, если уж ты решила.

— Да, все в порядке, ты прав, — неохотно пошла на попятную Эва, уже терзаемая чувством вины, и тут зазвонил телефон. — Это Ричард, одну минуту.

Настала ее очередь выскакивать на балкон. Пожалуй, это был первый раз, когда Эва обрадовалась его звонку. Мужчина, как всегда, второпях, рассказывал, что он придумал, как доработать концепцию. К открытию он планирует грандиозное шоу, так что уже в начале осени он привезет в город труппу, которая будет репетировать, чтобы потом устроить представление в отеле.

— Это мои хорошие друзья, они согласились приехать и несколько недель погостить в Сторрсе, хотя сейчас у них перерыв в турне. Я даже подумал, может, мы сможем договориться с твоей мамой и теткой и объединить с помощью моих артистов открытие отеля и фестиваль.

— Это значит, что нам нужно будет заняться оформлением и фестиваля, — жалобно проговорила Эва.

— Ничего страшного, твоя работа над отелем почти окончена, — рассмеялся Ричард.

— В каком смысле?

— Ну, ты же почти дорисовала все дизайны, дальше нужно будет просто контролировать. У тебя, наверняка, появится время, чтобы делать что-то еще.

— Это немного не так работает.

— У тебя все получится, я верю. Передай мое предложение матери, как увидишься с ней. Хорошо?

И повесил трубку.

Эва опустила плечи и растерянно посмотрела на Чарли через стекло. Молодой человек выглядел обеспокоенным. Эва тут же подобралась и улыбнулась, напоминая себе, что это просто проект. Совсем скоро он закончится, а у нее окажется завидная строка в портфолио. Кто знает, может, после этого она сможет открыть свое бюро? Вернется в город, купит свою квартиру, обставит ее так, как ей нравится, заведет собаку или кошку, а лучше — обоих. Нужно просто перетерпеть.

Она вернулась в квартиру и принялась собираться.

Чарли исправно привозил Хелене продукты. Бекон, колбасу, яйца, хлеб, сыр, масло, мясо. Глядя на продуктовую корзину, Эва недовольно морщилась и подкладывала туда овощи. Чарли только улыбался, когда она напоминала, что Хелене нужно придерживаться строгой диеты.

— Она отлично выглядит, ты слишком драматизируешь, — улыбался он. — Может, у нее и не рак. Врачи часто ошибаются. Ты смотрела ее историю болезни?

— Нет, — нахмурилась Эва, про себя задаваясь вопросом, почему она раньше об этом не задумывалась. Понятное дело, почему, раньше она сталкивалась со случаями Рака только в романах Ремарка.

— Ну, может, она и не…

— Зачем ей врать?

— Соскучилась, — предположил Чарли. — Все-таки, зная вашу семью, я могу предположить, что она придумала повод, чтобы увидеть тебя, при этом не извиняясь. Ну, это так, в порядке бреда. Давай захватим торт?

— Это еще зачем?

— В качестве подарка. Я слышал, не стоит заявляться с пустыми руками к женщине, если ее дочь спит в твоей постели.

— Еще чего.

Но торт все-таки взяли.

Эва думала, что ее возвращение в родной дом в первый раз было неловким, но нет. Вот теперь было по-настоящему неловко, когда Чарли заявился на порог с полными сумками еды, и его встретили с распростертыми объятиями, а ее — дежурным приветствием и взглядом, так и кричавшим: «Я жду извинений». Это все, конечно, было со стороны Хелены. Иви была, как всегда, в своем репертуаре и пыталась навести мир во всем мире и всех подружить. Она то и дело бросала на племянницу умоляющие взгляды, как бы прося сделать первый шаг. От этого всякое желание разговаривать пропадало. На все вопросы в духе «как дела?» и «чего нового?» Эва отвечала односложно. Чарли в красках рассказывал, как они в испепеляющую жару и продирающую до костей сырость роют котлован под фундамент отеля. Хелена при любом упоминании Ричарда кривилась.

Эва улучила момент, чтобы подняться в комнату и забрать разрядившийся ноутбук. Она еще раз окинула свою комнату прощальным взглядом, а обернувшись увидела в дверях Хелену. В глаза бросилась ее худоба. Женщина умело скрывала это свободной одеждой, но тонкие руки и выпираюие ключицы, грозящиеся вот-вот прорезать истончившуюся кожу, кричали о болезни. Эва сглотнула.

— Ты пьешь лекарства?

— Толку от них, — хмыкнула Хелена. — Ты, значит, все-таки работаешь с этим фейри?

— Ричард — не фейри, — с нажимом проговорила она. Хелена беспомощно развела руками.

— Как тебе угодно. Но я тебя предупреждала, — она поджала губы, сканируя комнату взглядом. Указала пальцем на стол. — Оттуда ничего забрать не хочешь?

Эва пожала плечами. На столе лежал недавно найденный дневник и колода таро в истрепавшемся мешочке.

— Вот это. Можно?

— Зачем спрашиваешь? Это твои вещи. Они лежат в твоем доме. Ты всегда можешь за ними вернуться.

— Ты заложила дом, — напомнила девушка. Хелена невозмутимо хмыкнула.

— Уж лучше, чем брать деньги у фейри. Они превращаются в жухлые листья.

Эва с трудом сдержала стон, подошла к столу и сунула вещи в рюкзак, затылком чувствуя сверлящий взгляд матери.

— Как вы вообще собираетесь выводить фестиваль на окупаемость? — поинтересовалась девушка, как бы между прочим. Просьба Ричарда поговорить по поводу сотрудничества болезненно ввинчивалась в мозг, раздражая, как писк комара в ночной прохладе. Хелена пожала плечами.

— Мы будем продавать свечи.

— Свечи?

— Для праздничного шествия. Пойдем, покажу.

Она махнула рукой, приглашая в свою мастерскую. В кабинет Эва не заходила без разрешения матери. Эта дурацкая привычка осталась у нее с детства. Хелена очень следила за своим личным пространством, поэтому даже сейчас, будучи взрослой, Эва чувствовала себя неуютно, оказываясь в помещениях, занимаемых Хеленой, без разрешения. Или приглашения. Даже, если ей просто нужно было что-то забрать.

Мрачная мастерская на первом этаже преобразилась. Как будто стала меньше. И повсюду стояли свечи: большие и маленькие, толстые и тонкие, в воздухе пахло воском и травами. На языке сразу скопилась горечь от запахов полыни и зверобоя.

— Чем вы их напичкали?

— Полынь, зверобой, бузина, рута, — пожала плечами Хелена. — Базовый набор для защиты от темных сил. Самайн, как-никак.

— А кроме свечей что-то будет? Не знаю, там… шоу. Музыканты.

— Бекки хотела вывезти к нам группу из дома престарелых. Они прекрасно играют на струнных, Паркинсон им в помощь.

— Это провал, — констатировала Эва и, не говоря больше ни слова, вернулась на кухню, где Иви уже заваривала чай и нарезала привезенный Чарли шоколадный торт.

Молодойчеловек чувствовал себя, как дома. Он помогал доставать посуду и мыл тарелки. На секунду Эву даже охватила… ревность. Чарли с его легким характером смотрелся в этом доме куда уместнее, чем она сама.

— Торт — просто фантастика, — щебетала Иви. — Мне никогда не удавалась сладкая выпечка, а вот Хелене — да. Эва, кстати, унаследовала это от нее, они обе похожи на ведьму из сказки братьев Гримм, та, что жила в пряничном домике. Мне кажется, от скуки они могли бы такую вещь и соорудить.

— Я не против, — смеялся Чарли. — Я не знаю, есть ли что-то, с чем Эва не может справиться.

— Со своим упрямством, — хихикнула Иви. — Но это у нее тоже от матери. Поэтому им нужен кто-то вроде нас с тобой, чтобы мягко напоминать им, что не все в этой жизни нужно брать с наскока.

— Я, вообще-то, здесь, — подала голос Эва. Тетка развернулась и тут же звонко рассмеялась.

— А я тут тебя хвалю, моя радость. Хелена показывала тебе свечи? — спросила она и продемонстрировала свои руки. На пальцах было несколько свежих ожогов. — Воск очень капризен в работе. А может, у меня просто руки не из того места.

— Вы что, делаете все сами? — ужаснулся Чарли.

— Приходится, — пожала плечами Иви. — На самом деле, тут ничего сложного, мы уже почти выполнили план на этот месяц.

— А вы не думали пригласить кого-нибудь? Художников, музыкантов, артистов. Чтобы был прям праздник, а не распродажа свечей и шествие непойми куда, — поинтересовалась Эва, уперев руки в бока.

— Собирались, но единственная моя знакомая художница — это ты, — подала голос вернувшаяся на кухню Хелена. — Раз уж ты сама предложила, я буду рада принять тебя в качестве участницы на фестивале. Прости, денег нет, но ты можешь забрать свечу бесплатно.

— А может, ты просто откажешься от этой затеи? — простонала Эва. Чарли замотал головой, пытаясь остановить девушку, пока не стало слишком поздно, но не успел.

Хелена снова пришла в ярость.

— Я не остановлюсь, пока я — единственный человек, которому не плевать на дальнейшую судьбу Сторрса.

— С городом все будет хорошо, — процедила Эва. — О фестивале немного погудят в газетах, а потом опять забудут на всю оставшуюся жизнь, потому что он будет тухлым.

— И что ты мне предлагаешь?

— Ричард хочет…

— Ни слова больше, — взвилась мать. Кровь прилила к ее лицу, окрашивая кожу пунцовым. Казалось, еще секунда, и тонкие сосуды лопнут. Но этого не произошло. Хелена просто покачнулась и тяжело осела на стул. Эва тут же, позабыв о споре, подскочила к матери, но та отмахнулась. — Уходи.

Эва отшатнулась, слова, произнесенные сухо, безразлично, ударили больнее пощечины.

— Мам…

— Убирайся. Если ты не желаешь прислушиваться ко мне, то почему я должна делать то же самое? Уходи. И возвращайся, когда поумнеешь, — приказала она.

Эва выпрямилась. Напряжение, копившееся в теле с утра, смесь усталости, тревоги и страха — все это вдруг схлынуло и сменилось облегчением. Чувством собственной правоты. Она до последнего надеялась, что мать будет делать шаги ей навстречу, признает свой недуг, но в глубине души она знала — ничего подобного не случится. И сейчас ее пророчество сбылось. Хелена сидела, бледная, трясущаяся и выгоняла ее прочь. И Эва была рада исполнить ее просьбу.

Домой ехали молча. Чарли не спрашивал, не учил жизни. Даже старался лишний раз не поглядывать в ее сторону. Только на светофорах, когда машина останавливалась, он снимал руки с руля, чтобы нащупать ладонь Эвы и сжать ее в своей. Потом было несколько секунд сопения при подъеме по лестнице, контрастный душ. Легли спать тоже молча. Словно их прокляли.

Наутро Чарли сделал вид, что все нормально. Приготовил завтрак и целый час листал фотографии домов на побережье, рассказывая Эве, как здорово будет переехать куда-нибудь южнее, где зимы мягче, а лето похоже на лето.

* * *

— Объясни мне, старой грешной дуре, что произошло опять? — рыкнула Иви, когда Хелена осушила два кувшина воды и приобрела нормальный цвет кожи. Хелена перестала опираться о столешницу, а это значило, что она могла выдержать шквал сестринской ярости. — Неужели тебе обязательно все портить?

— Я ничего не портила, — сдавленно проговорила Хелена. — Я снимаю с себя ответственность за Эву. Если моя дочь не видит очевидных вещей…

— Это значит, что ты не справилась, — перебила ее Иви. Хелена удивленно уставилась на сестру. — Это твоя вина, Хель. Прости, но это так. Вместо того, чтобы быть ей матерью, ты была злой ведьмой из сказок. Каждый раз, когда она приходила к тебе за советом или утешением, ты делала ей расклад на картах или давала заговоренную свечу. Ты просто… не была рядом с ней.

— Я и тебя так растила.

— Да, поэтому в сорок лет мне пришлось пойти к психологу. Полезная, кстати, практика. Особенно в сочетании с медитациями.

— Ты просто разговариваешь с человеком за деньги, — возмутилась Хелена.

— А если я тебе заплачу, ты меня выслушаешь? — выпалила Иви. — К другим же ты проявляешь всю свою чуткость и внимательность, когда они приходят к тебе на сеанс.

— Вот что, — Хелена тяжело поднялась, опираясь на стол. — Я пойду, займусь свечами. А ты придумай, что еще мы можем продать на фестивале, чтобы у нас не отняли дом.

— Хель… — жалобно пискнула сестра, но женщина уже скрылась в своей мастерской. Точь-в-точь злая ведьма из сказки.

* * *

Ричард вернулся под конец следующей недели и сразу организовал «общую встречу». Так он называл небольшие собрания, которые проводил в своем номере отеля. Присутствовали, как обычно, он, Лиззи Викс, Чарли и Эва. Лиззи каким-то образом стала не просто куратором проекта со стороны городской администрации, но и пиар-менеджером лично Ричарда — знакомила его со всеми важными лицами города, которые еще пребывали в здравом уме и трезвой памяти. Обаятельный мужчина с деньгами вызывал всеобщее обожание и желание угодить. Особенно старалась Лиззи и, судя по тому, как рука Ричарда покоилась на ее колене, когда Эва с Чарли зашли в номер, она немало преуспела.

Собрания, как правило, сопровождались ужином. Вот и теперь они сидели и, периодически отвлекаясь на рыбу с картошкой, обсуждали положение дел. Работой Эвы по части креативов и всего остального Ричард был доволен, правда, отметил уставший вид девушки.

— Ты что, совсем не отдыхаешь? — спросил он.

— Синяки тебе не к лицу, — поддакнула Лиззи. — Становишься похожа на ведьму.

— Ну, мисс Делвал и есть ведьма, — добродушно улыбнулся Ричард. — Ты же еще Делвал?

— Да, — улыбнулась Эва. Хотя от такого вопроса ей стало не по себе.

— Хорошо. С этим делом торопиться не нужно. Кстати, Чарли, мне не очень нравится, что работа еще не сдвинулась с этапа фундамента.

Чарли аж поперхнулся водой и непонимающе уставился на Ричарда.

— Я не могу заставить бетон стыть быстрее. Это закон природы, физики…

— Если ты этого не можешь, я найду того, кто может, — невозмутимо хмыкнул Ричард и снова впился взглядом в Эву. — Скажи, он часто отнекивается этими «законами природы»?

— Нет, — ответила Эва.

— Это хорошо. Но советую присмотреться к нему повнимательнее, — он откинулся на спинку стула и потянулся, как довольный кот, покачивая зажатый кончиками пальцев бокал вина. — Ты сейчас проходишь важный этап своей жизни, создаешь что-то большое, важное. После этого тебе откроются все дороги в этом мире. Решай уже сейчас, хочешь ли ты идти по этим дорогам со «славным парнем», который, может, и очень хорош, но не может угнаться за тобой в твоем умении прыгать выше головы.

Повисла неловкая тишина. Было слышно, как жужжат готовые вот-вот перегореть лампочки, как гудит мини-бар, и как закипает Чарли. Эва бросила на него один взгляд и замерла. Ее Чарли — легкий, добрый и смешливый — впился пальцами в стол так, словно готов был в ту же секунду перевернуть его, бросить на пол, а потом вцепиться в Ричарда и выбросить его в окно. Эва положила руку поверх ладони Чарли и смогла выдавить из себя только жалкое:

— Все нормально.

— Это, конечно, не мое дело, — рассмеялся Ричард, отпивая еще вина. — Вы прекрасная пара, никто не имеет права заставлять вас сомневаться друг в друге. Но если подобные мысли уже посещали кого-то из вас, вам стоит их обсудить, пока взаимные разочарования и обиды не перестанут компенсироваться жарким примирительным сексом…

Звякнули приборы. Вжикнули ножки стула по полу. Чарли взвился вверх и, смерив всех присутствующих испепеляющим взглядом, отправился на выход. Эва выдержала насмешливые и даже жалостливые взгляды Лиззи и Ричарда, выждала несколько секунд, а затем встала из-за стола. Ей хотелось, чтобы эта улыбчивая парочка в ту же секунду провалилась под землю, но на долю секунды ей показалось, будто бы Ричард прав. Планы Чарли не заходили дальше дома на побережье и семьи. А Эва не решалась сказать ему, что ей хочется чего-то другого.

Она нагнала Чарли только на выходе из отеля. Молодой человек гневно чиркал спичкой, пытаясь прикурить, но капризный ветер задувал пламя, как бы Чарли ни пытался защитить огонек.

— Эй, — Эва осторожно коснулась его плеча. Чарли оторвался от своего занятия, впился в нее пылающим взглядом, а потом выдавил свою фирменную улыбку.

— Прости, я слишком резко среагировал.

— Все в порядке, — покачала головой Эва. Тело охватила нервная дрожь. — Ему не стоило так говорить.

— Это да, — хмыкнул Чарли. Спичка, наконец, с шипением зажглась. Чарли прикурил и блаженно затянулся. — Но вот, что я хотел всегда узнать. Ты со мной, потому что лучше вариантов в городе не подвернулось?

Эва открыла рот.

Закрыла так резко, что больно клацнули зубы.

В ушах застучала кровь.

— Что?

— Просто хочу быть уверенным, — сказал Чарли, и на дне его глаз Эве показалось, что она увидела уже знакомое выражение: жалость и разочарование.

Первым желанием было послать его далеко и на всю оставшуюся жизнь. Но в памяти всплыли долгие часы работы с психологом. И Эва, давясь этой модной «экологичностью», проговорила:

— Мне больно слышать такие предположения. Я бы никогда так с тобой не поступила.

— Ну, ты же так пошла со мной танцевать на выпускной, когда Микки тебя не пригласил.

— Это было давно! — возмутилась она и, переведя дыхание, спросила. — Ты тогда обиделся?

— Спрашиваешь еще, — хмыкнул Чарли и приподнял руку, приглашая Эву в полуобъятие. — Прости. Ричард меня разозлил, я наговорил глупостей.

— Не то слово.

На секунду повисло зыбкое молчание. Начал накрапывать дождь. В свете уличных фонарей лоснилась от влаги машина Чарли. И тут завибрировал телефон. Эва перевела взгляд на экран и замерла.

— Мы не едем домой.

10. Колесо Фортуны

«Не то, чтобы я не верила в удачу… Иногда жизнь действительно демонстрирует нам свое извращенное чувство юмора именно таким образом. Но в мире несколько миллиардов людей, дорогая. Судьбе не до тебя. А удача или неудача — это стечение обстоятельств, которые раньше ты имела способность игнорировать»

Заметки из дневника Хелены

Больница. Одна на всю округу, маленькая, как деревенское отделение почты. Тут работали уставшие до мозга костей врачи и один дышавший на ладан рентгеновский аппарат. Была пара палат, но пациентов почти не было. Областная администрация говорила, что в их графстве люди отличаются отменным здоровьем, но местные знали — в таких условиях болеть было себе дороже. Поэтому, оказавшись в окружении давящий стен и презрительных взглядов врачей, пациенты сами направляли все свои внутренние ресурсы на выздоровление. А потом, в следующий раз, если что-то случалось, шли к кому угодно — частным врачам и целителям, лишь бы не возвращаться в этот филиал ада на Земле.

На крыльце под моросящим дождем стояла Иви. Пока Чарли выруливал со скользкой дорожки, тетка несколько раз прилипла к окну в приемном покое, силясь рассмотреть подъезжающих, а потом все-таки выскочила на улицу. Розовая шаль тут же намокла. Волнение и плохое освещение стерли с лица тетки весь эффект йоги и самомассажей, она больше напоминала женщину после двенадцатичасового рабочего дня в бухгалтерии, которая по дороге домой еще и умудрилась попасть под трамвай.

Стоило Эве и Чарли выбраться из машины, Иви бросилась им навстречу и порывисто обняла каждого, крепко целуя в обе щеки.

— Как же хорошо, что вы приехали. Я думала, что с ума сойду, если уже не сошла.

— Все в порядке, мы рядом, — проговорил Чарли, поглаживая ее по спине. Он на секунду отступил, чтобы достать из машины запотевший пластиковый пакет. — Поешь?

— О, мой ангелочек, — пропела женщина, вцепляясь в шуршащие ручки. — Эва, как тебе повезло.

— Что с мамой? — слова скребли по горлу песком. А то она сама не знала ответа на этот вопрос. С мамой рак. Тут правильнее было спрашивать, жива ли она еще, но язык не поворачивался при виде разбитой и уставшей Иви.

— Ей резко поплохело. Нагрузки, сама понимаешь. Она возилась с этими свечами, усиляла их ставами и оговорами. Дар со временем начинает требовать все больше сил, — вздохнула женщина и тут же махнула рукой, отбрасывая налипшие на лоб волосы. — Пойдемте внутрь, иначе еще и вы заболеете.

Больничная тишина давила на мозг. Вошедших окружило молчание, состоявшее наполовину из сочувствия, наполовину — из безразличия. Врачи и медсестры проходили мимо, бросали на них сканирующие взгляды и, убедившись, что перед ними не пациенты, проходили дальше. Иногда разобраться им помогала полноватая медсестра в регистратуре. Если кто-то из врачей слишком уж сильно замедлял шаг перед взволнованной троицей, женщина поджимала свои ярко-красные губы и очерчивала ими полукруг. Врач тут же ускорял шаг.

— Твоя мать — просто невозможная женщина. Еле языком ворочала, а все продолжала сопротивляться, — причитала Иви, нервно посмеиваясь. Привезенные Чарли булочки исчезли за считанные минуты.

— Это в ее стиле. Так что с ней произошло?

— Ничего такого, — отмахнулась Иви, и тут же виновато опустила глаза. — То есть, мне так казалось. Она просто выглядела уставшей, а утром не встала с кровати. Я думала, ну, может, устала настолько сильно. А потом я зашла ее проведать и увидела…

Она всхлипнула.

— Что?

— Там не самые приятные подробности. В общем, она не ела несколько дней, и ее рвало желчью. И кровью.

Эва прижала ладонь к губам, сдерживая подкативший к горлу позыв. Чувство вины впилось в грудь, раздирая до самой души. Иви, словно почувствовав это, сжала руку Эвы в своих ладонях.

— Ты ни в чем не виновата, Хелена… как всегда, была собой. Она не умеет принимать заботу от других, а как только ей предлагают помощь — делает все наперекор, просто из принципа.

— Мы должны были…

— Ты делала все, что могла.

— Ты знаешь, что это не так, — выпалила Эва, с вызовом глядя тетке в глаза. Иви смотрела на нее с неизменной нежностью, пониманием, желанием утешить. Под этим взглядом становилось совсем тошно от осознания, что Эва его не заслужила. Потому что боялась маминой болезни, потому что чувствовала себя беспомощной и вместо того, чтобы как следует помогать, отгораживалась простым: «выпей таблетки».

Сидевший по другую руку Чарли обнял ее за плечи.

— Все будет в порядке. Ты же знаешь, — проговорил он, но Эва чувствовала, скольких усилий ему стоило придать голосу уверенности.

Больше всего Эве хотелось оказаться дома. Упасть лицом в подушку и вдыхать запахи трав, которыми пропитались все ткани в их доме. Слушать, как мама возится на кухне, щелкает зажигалкой, перешучивается с Иви, как раньше. Но сейчас в ее ушах жужжали лампы и аппараты.

— Где она сейчас? Ее оперируют?

— Отправили на диагностику, — хмыкнула Иви. — Потом сказали, что дадут отлежаться пару дней в палате, но, зная Хелену, утром она уже будет дома, даже если ради этого ей придется пройти пятьдесят миль пешком.

— Лучше мы сами отвезем ее домой, — сказал Чарли. Эва согласно кивнула, переплетая сцепленные в замок пальцы.

Теперь она сама жадно ловила взгляды проходивших мимо врачей в надежде, что хоть один из них остановится и скажет что-то обнадеживающее. Хотя, какими могли быть эти слова, Эва не знала. Ей было известно только одно слово, связанное с раком — «ремиссия», но и оно не обозначало, что болезнь побеждена. Она просто отступила, затаилась, и теперь ждет.

Минуты текли безнадежно медленно. Эва успела несколько раз задремать на плече у Чарли. Иви тоже не выдержала и пару раз привалилась к племяннице, чтобы немного поспать. Только Чарли сидел прямой, напряженный. Механическими движениями вырисовывал на плече Эвы круги кончиками пальцев. Это движение успокаивало. Девушка то и дело поворачивала к нему голову, всматривалась в стянутое маской серьезности лицо, сведенную, точно судорогой, шею, и не решалась сказать ни слова. В глазах Чарли отражалась борьба, которую он вел со своими воспоминаниями.

— Вы родственники Хелены Делвал? — наконец, раздался голос врача. Эва подняла глаза. Мужчина напоминал огарок свечи: желтая восковая кожа, три пряди редких волос, зачесанных через макушку от уху к уху, пустые глаза за толстыми стеклами очков. Во всех его движениях виднелась усталость.

— Да, — ответила Эва. Иви встрепенулась и открыла глаза.

— Как Хелена? — она протянула было руки, чтобы схватиться за врача, но тот, наученный опытом, сделал шаг назад и покрепче перехватил папку, словно собирался отбиваться ею от родственниц.

— Состояние удовлетворительное, — отчеканил он и перевел взгляд на Эву. — Вы — опекун?

— Я ее дочь.

— Тоже подойдет. Пройдите со мной.

И, не дожидаясь кивка или ответа, развернулся на пятках и направился по тускло освещенному коридору к палатам, где вразнобой пищали датчики. Эва семенила за ним следом, ежась и нервно заглядывая в каждое стеклянное окно на двери. Пустая палата, еще одна и еще. Приближаясь к каждой новой двери, она собирала все свое мужество в кулак, боясь увидеть за мутным стеклом мать. Или то, что от нее оставила болезнь.

— Вы были в курсе состояния матери? — поинтересовался врач, задерживаясь у палаты.

— Да, — кивнула Эва. В памяти вспыхнуло это мерзкое слово «метастазы». Ее передернуло.

— Вы следили за тем, чтобы Хелена принимала свои лекарства?

— Это было сложно, но я старалась.

— А она их принимала?

— Да, — пискнула девушка, теряя последние крупицы самообладания. Врач посмотрел на нее поверх очков и тяжело вздохнул. — Почему вы устраиваете мне экзамен? Это же вы ее лечите?

— Потому что когда Хелена Делвал умрет, мне предстоит писать отчет и анализировать эффективность схемы лечения. Вот я и хочу узнать, не пыталась ли ее единственная дочь поскорее получить наследство.

— Да как вы…? — она аж поперхнулась воздухом. Но врач оставался абсолютно невозмутим. В его глазах плескалась безбрежная усталость.

— Поработаете с мое, еще и не такое увидите, — хмыкнул он, и его тонкие губы растеклись в полуулыбке, как будто реакция Эвы позабавила его. — Впрочем, это не мое дело. Анализы у вашей матери мы взяли, результаты будут через пару дней.

— А у нее есть эта пара дней? — вспыхнула Эва.

— Пара — точно есть. Может, даже месяц или больше, все покажут анализы, — хмыкнул врач, устало потирая переносицу. — Но я вам уже сейчас могу сказать, что особо надеяться на чудо не стоит. Понимаете, о чем я?

Эва поджала губы и кивнула.

— Я дам вам рецепт на обезболивающее. Очень. Сильное. Давайте Хелене одну таблетку в день и следите, чтобы она не смешивала лекарства с алкоголем.

— Вы даже не будете пытаться ее лечить? — возмутилась Эва. Врач посмотрел на нее с усталым снисхождением.

— Поработайте с мое, мисс Делвал, и дурацких вопросов у вас не останется.

— Но вы обязаны ее лечить, — наседала она, но врач уже двинулся дальше по коридору, оставляя позади мрачную палату с обвитой трубками Хеленой Делвал. Эва бросила быстрый взгляд на этот пищащий и чуть светящийся кокон и бросилась вслед за врачом. Внутри вспыхнула ярость, жажда справедливости, желание все сделать правильно.

— Моя задача — лечить, задача пациента — лечиться. Пока обе стороны играют по правилам, все идет хорошо, но если кто-то отказывается принимать лекарства и придерживаться диеты… — он покачал головой. — Вашей матери была назначена химиотерапия. Она посетила один сеанс и больше не появлялась. На остальные процедуры она не соизволила даже записаться. А вы знаете, сколько таких больных под нашим наблюдением?

— Ладно-ладно, — раздраженно замахала руками Эва, готовая на все, лишь бы избежать лекции о нехватке ресурсов и финансирования. — Что нам делать теперь?

— Ждать результатов анализов. Снимать симптомы. Оберегайте мать от стрессов. И будьте рядом на случай, если будут еще такие ухудшения. И вот рецепт, — он быстро и размашисто оставил пару строк на форменном бланке. — Попросите, чтобы вам поставили печать, и идите в аптеку.

И как только клочок тонкой бумаги оказался в руках Эвы, развернулся и ушел. Эва даже не успела прочитать его имя на отблескивавшем бейджике. Из другого конца коридора на нее смотрела Иви и придержиющий ее за плечи Чарли. В их глазах плескался страх вперемешку с надеждой. Даже с такого расстояния Эва могла увидеть, как сильно они хотят получить хорошие новости. Но все, на что была способна Эва, — это лишь неопределенно пожать плечами. Иви прижала ладонь ко рту и громко всхлипнула.

Они решили дождаться пробуждения Хелены. Медсестра в регистратуре на это лишь закатила глаза и, указав на аппарат, где за пару центов можно было получить худший кофе в жизни, сказала: «Чувствуйте себя как дома». Эва попыталась отправить Чарли домой, спать, но тот не соглашался. В ответ он предлагал женщинам устроиться на заднем сидении его машины, а когда те отказались, сам сходил на парковку и вернулся с пледом. Медсестра посмотрела на них недовольно, но с пониманием. Словно ей в должностной инструкции прописали сохранять кислую мину и закатывать глаза в ответ на любую просьбу.

«А может, это то, что происходит, когда вынужден постоянно сталкиваться с чужой болью», — подумала Эва, приваливаясь к плечу Чарли. Боль бывает разной, но если ты берешь на себя труд помочь, избавить человека от этой боли, будь то перелом, утрата или просто недовольство достаточно прямыми линиями, эта боль обрушивается на тебя со всей своей зверской мощью. Она жжет, царапает, рвет на куски, и, хоть она и не твоя, отпустить ее просто так не получается. Ты делаешь ее своей. Возможно, это случилось с Хеленой. Она так часто брала на себя чужие проблемы, обиды, страхи.

От этой мысли Эва поднялась и направилась к палате, где лежала Хелена. Съедаемая болью, но еще живая. Сердце забилось быстрее, Эва чувствовала жгучее желание заглянуть матери в глаза. Сказать, что понимает, что будет рядом, что поможет…

На пороге ее встретил неподвижный взгляд ледяных глаз. Хелена лежала, сцепив тонкие руки, напоминавшие птичьи лапки, на животе. Голову женщина повернула на бок, так что могла тут же пронзить взглядом каждого, кто зайдет. Вот и Эва замерла, словно ее оглушили. В темноте прозвучало тихое:

— Мам…

Тонкие бледные губы чуть дрогнули. Хелена опустила веки и подняла снова, точно вспоминая, что такое моргать.

— Если он попытается отправить меня на химию, я ему эти трубки в задницу затолкаю, — предупредила она. Эва нервно всхлипнула и улыбнулась. Что бы с ней ни происходило, Хелена была в своем репертуаре.

— Я ему скажу, — кивнула девушка, садясь рядом с койкой, так, чтобы Хелена могла видеть ее лицо в желтоватом свете фонаря, пробивающимся через окно. — Хочешь, я зажгу свет?

— Нет, — нахмурилась Хелена и, сцепив руки еще крепче, бросила пристальный взгляд на дочь. — Сколько сейчас?

— Времени?

— Ну, не миллиметров ртутного столба же, а?

— Около часа ночи. Двадцатое июля, если тебе это интересно.

Хелена хмыкнула и покивала, гоняя мысли из одного полушария мозга в другое.

— Маловато времени осталось.

— Не говори так.

— До фестиваля, — протянула женщина. — Мы ничего не успеваем. Иви ведь приперлась сюда вместе со мной, да?

— Она волновалась за тебя.

— Ну, конечно, — цокнула языком Хелена. Эва хотела было упрекнуть ее, но запнулась. Взгляд зацепился за судорожно сжимающие покрывало руки. Каждое движение приносило Хелене боль, а она сопротивлялась. Не подавала виду. Не просила помощи. Зато сама цеплялась за любую возможность помочь другим.

Эва протянула руку и сжала в ладони холодные пальцы.

— Я помогу вам с Иви. И Чарли поможет. Только не напрягайся слишком сильно, хорошо?

— То-то же, — хмыкнула Хелена. — Стоило оказаться на смертном одре, все сразу поняли, что старой ведьме нужна помощь.

— Ты не старая, — улыбнулась Эва. Хелена закатила глаза и помассировала виски.

— Я надеюсь, этот чудо-доктор все-таки сподобится на что-нибудь рецептурное. А не то опять придется у иммигрантов траву покупать.

— Опять⁈ — опешила Эва. И Хелена впервые за долгое время рассмеялась.

11. Справедливость

«Если тебе выпала эта карта — готовься. Все тайное становится явным, а каждый получает по заслугам. Справедливость слепа и беспощадно, но не торопись винить ее в жестокости. Она просто воздает тебе должное»

Заметки из дневника Хелены

Долго удерживать Хелену в больнице не получилось даже самой прожженной опытом медсестре. Старая ведьма могла уболтать любого. В результате ей удалось достигнуть соглашения со своими надзирателями в белых халатах. Они не трогали ее лишний раз, периодически меняли капельницы и кололи обезболивающее, а она не пела матерные частушки. Все это было скреплено обещанием выпустить женщину из больничной палаты в ту же секунду, когда придут результаты анализов.

«Мы же все прекрасно понимаем, что ничего хорошего там мы не увидим», — улыбалась она, и врачи усмехались ей в ответ. По уровню цинизма и черного юмора Хелена Делвал идеально вписалась в коллектив. Так, что когда ее забирали даже пожилая медсестра из регистратуры пустила скупую слезу, понимая, что вряд ли увидит эту немолодую женщину, изъеденную болезнью до состояния ветхой старухи, еще раз.

Эва и Иви по очереди навещали ее, приносили еду. Под действием обезболивающих Хелена даже могла поесть, но предписанная диетой еда на вкус ощущалась как опилки и зола. Ей хотелось хрустящего бекона, крепкого кофе, такого, чтобы зубы сводило, а сердце заходилось бешеным галопом. Хотелось булочек с заварным кремом, хоть она никогда их не любила. Но от осознания, что теперь и до конца дней ее рацион будет состоять из каши, курицы и овощей на пару, она то и дело открывала в себе новые гастрономические желания. В последний раз такое было, когда она ходила беременная Эвой. Тогда она тоже могла проснуться посреди ночи, а все тело сводило от бешеного желания съесть арбуз, вымазанный манговым сорбетом. Или финики в шоколаде с начинкой из грецкого ореха. Или пахлаву. И сендвич с тунцом в кисло-сладком соусе.

Теперь все это было под запретом. Но даже не ограничения доводили старую ведьму до белого каления и бессильной злобы. Нет. Самым болезненным и унизительным было кресло. Ее усадили в инвалидное кресло, мол, слишком слаба. И все поверили. Никто даже не предложил Хелене сделать пару шагов самостоятельно. Ее, как безвольную куклу, выкатили на крыльцо, а там передали в руки Эвы, Иви и Чарли. Достаточно было одного взгляда в их глаза, чтобы почувствовать, как они все ее жалеют. Хелена была в ярости. Но смолчала. Пожалуй, впервые в жизни, день был слишком хорош, чтоб рубить правду-матку.

Небо очистилось от свинцовых туч, и даже высушенные бесчеловечной работой врачи робко улыбались солнечным лучам. В глазах Эвы плескалась нежность и желание помочь, Иви источала оптимизм, а Чарли просто был рядом. Так, как это умел только он. Хелена замечала, что между ним и Эвой что-то происходило. Что-то нехорошее и слишком знакомое. Они почти не смотрели друг другу в глаза, взгляды скользили по касательной. Оказавшись рядом, они почти не соприкасались. В четыре руки они усадили Хелену в машину, потом Чарли сложил кресло и убрал в багажник.

— Там его и оставь, — приказала Хелена, стараясь вернуть голосу всю прежнюю твердость. Но Иви все равно оставалась на своей волне.

— Тебе не холодно? Я захватила из дома шаль.

— Вот ты в нее и кутайся, — хмыкнула сестра и вопросительно скосила глаза в сторону Чарли и Эвы. Иви только пожала плечами.

По дороге Эва пересказывала рекомендации врача. Рассказывала, что распечатала меню и купила Хелене пароварку. Мать только поджимала губы. Нестерпимо хотелось закурить, пусть даже невыносимый кретек, привезенный Иви. И выпить хотя бы бокал вина. Оставалась надежда, что дочь не будет так яростно бдеть, чтобы Хелена соблюдала все предписания.

«Интересно, а обезболивающие можно принимать с алкоголем?» — думала Хелена.

— Еще я почти закончила работу для Ричарда, поэтому смогу помочь вам с подготовкой фестиваля, — добавила Эва.

— Вот как, — хмыкнула Хелена.

— Да. Например, в соцсетях рассказать о нем. У меня есть знакомые в городе, мы можем пригласить несколько художников, чтобы они выставили свои работы. А еще Ричард…

— Ну вот, опять.

— Мама, это важно. Ты ввязалась в очень серьезное мероприятие.

— Еще какое.

— Если фестиваль не окупится, мы потеряем дом, — напомнила Эва. Хелена сверкнула глазами.

— Ты всегда вспоминаешь о том, что тебе важно, только когда появляется риск потерять это?

Повисла тяжелая тишина. Несколько секунд Эва сидела, сверля мать неподвижным взглядом, затем резко отвернулась и включила радио. По ушам ударила дешевая и пошлая попса. Хелена смотрела перед собой, игнорируя разъедающий кожу осуждающий взгляд Иви. Они не понимали. Даже Иви, кажется, до конца не осознавала, что дом — это наименьшая из возможных потерь. Когда в город хлынут фейри, станет совсем не до этих мелочей.

Но она ничего не сказала. Тело тяжелым одеялом окутала усталость, и Хелена провалилась в сон.

Эва осталась дома на несколько дней. Они с Чарли подключили новый телевизор, и теперь дочь следила, чтобы все дни Хелены были наполнены пресной едой, прогулками и просмотром дурацких передач. Иви пыталась вытянуть Хелену на регулярные практики йоги на открытом воздухе, но в итоге они сторговались на том, что Хелена будет пользоваться тростью, пока еще может ходить на собственных ногах. Иногда заходила Бекки. На время ее визитов Эва и Иви прекращали свое бдение и уходили заниматься своими делами, оставляя Хелену на растерзание бесконечным историям из жизни старой соседки. Бекки то и дело приносила какие-то жизнеутверждающие книги, словно забыла, что это Хелена со своими раскладами помогла ей пережить первый развод и измены мужа. Но нет, куда там. Теперь, вместо того, чтобы слушать, Бекки сама говорила и подсовывала Хелене чужие мысли. Но старая ведьма старалась, как могла, достучаться до той Бекки, которую знала всю свою жизнь, которую никогда не пугал страх чужой смерти до тех пор, пока она не узнала диагноз подруги.

— Бекс, а ты помнишь сказки о фейри, которые нам рассказывали в детстве?

— Про подменышей и прочие пакости? Конечно. Моя мама всю жизнь, сколько я ее помню, носила оберег от фейри, а еще задабривала их, как могла.

— Твоя мама была мудрой женщиной, — кивала Хелена. В голове носились бисеринки слов.

* * *

— Она больше почти не говорит о фейри, — заметила Эва. Вместе с теткой они собирали травы. Зверобой, полынь, мята — все это росло рядом с домом густо и пышно под пристальным надзором Хелены. Иви объяснила племяннице, как делать травяные свечи к празднику.

— … Тут важно еще, в какую фазу луны изготовлены свечи, собраны травы. Хотя, конечно, у природы нет плохой погоды, просто тогда свечи не будут работать в полную силу, — щебетала Иви. — Поэтому мы решили, что цветом пометим наиболее сильные свечи, а остальные раздадим просто так.

— Мама все еще убеждена, что нам нужно защитить дома от духов? — устало спросила Эва. Тетка откликнулась с такой же усталостью.

— Нам всем нужна защита. Это очень серьезно, дорогая, и если это не укладывается в твою картину мира, то посмотри на ситуацию под другим углом. Этот фестиваль очень важен для твоей матери. Она буквально живет ради него.

— Собственно, как всегда, — хмыкнула Эва, чувствуя, как по телу разливается горькая обида. Мать не пыталась задержаться в этом мире подольше, например, чтобы увидеть, как Эва выходит замуж или заводит собственных детей. Нет, только фестиваль. Только магия, в которую теперь верит одна лишь Хелена, ну и, самую малость, Иви. Хотелось бросить все и уехать обратно, к Чарли, в обшарпанную давящую квартиру, где в стенах осел противный привкус их последнего разговора с Ричардом. Они, вроде, извинились друг перед другом, но остался осадок сомнения. Как будто все слова, среди которых были «люблю», «верю» и «ценю» были сказаны просто, чтобы прозвучать. Потому что так правильно.

Неожиданно Иви бросилась на Эву, обвила ее шею руками так, что они обе чуть не свалились на грядки. И замерла, покачиваясь из стороны в сторону, прижимая племянницу к себе. Эва застыла, как парализованная.

— Что такое?

— Просто я чувствую, что тебе это нужно, — проворковала Иви, крепко удерживая девушку в объятиях. Эва осторожно подняла руки, цепляясь за тетку и одновременно пытаясь сохранять равновесие. Задача не из простых, но годы, проведенные Иви в занятиях йогой, дали свой эффект. Кажется, эта женщина умела удерживать равновесие в любых обстоятельствах. От этой мысли Эве почему-то стало смешно, так не к месту и абсурдно, что она подавилась воздухом.

Иви тут же погладила девушку по спине.

— Ну-ну, все будет хорошо.

Ей и самой хотелось в это верить. А Эва просто не хотела ее расстраивать.

— Ну, конечно будет. Все будет хорошо, — кивнула она. Иви тут же решила сменить тему.

— А как у вас с Чарли?

— Все нормально, — отмахнулась Эва. Тетка хитро прищурила глаза.

— Точно? Выглядите так, словно поссорились.

— Все хорошо, — шмыгнула Эва. Зябкие сумерки дышали приближавшимся ночным дождем. — Просто… мы выросли, и появились трудности.

— Подростковая любовь проста и наивна, но будучи взрослыми мы вынуждены прозреть, чтобы принять наших любимых со всеми их недостатками, — прошелестела, как ветер, Иви. — Но это не значит, что связь становится хуже.

— Возможно, — пожала плечами Эва.

— Эдвард очень любил Хелену, когда они были совсем юными, — вдруг вспомнила Иви. — Но смириться с ее ремеслом он не смог. Видимо, ты пошла больше в него.

И продолжила увлеченно копаться в грядках. Повисло неловкое молчание. Про отца в этом доме почти не разговаривали. Эва его толком и не помнила. Хоть они с мамой и развелись, когда ей было почти семь лет, память услужливо вычистила все, что с ним было связано. В основном Эва помнила ссоры и шум футбола по телевизору. Видимо, больше там, особо, и не было, раз он не объявился за все это время.

По дороге зашуршали шины. Эва выпрямилась.

— Наверное, это Чарли, — и вынырнула из грядок, оставляя позади и Иви, и ее молчание.

Когда Бекки ушла, Хелена уговорила Чарли остаться на ужин. По ее словам, семейство должно было разделить с ней ее пытку пресной едой. Иви и Эва по очереди готовили блюда из распечатанного и прикрепленного к холодильнику меню, следя, чтобы в еду не попало ни одной лишней ложки соли или масла. Иви, как могла, выкручивалась, добавляя специи, но сестра все равно оставалась недовольна. Хотя иногда казалось, что она возмущается лишь затем, чтобы не терять своей важности. Вот и теперь она сидела с кислой миной и, как настоящий матриарх, спрашивала, кто как провел день. Начала она демонстративно с Чарли.

— Ну, как твоя большая стройка?

— Неплохо, — улыбался молодой человек. — Ричард нанял еще одну бригаду, эти ребята… не местные. Вообще не знаю, где он их нашел, они совершенно ничего не умеют.

— Дай угадаю, весь день развлекаются, лежа на солнце, — ухмыльнулась Хелена, переводя красноречивый взгляд на Иви.

— Ну, в основном пьют эль, да. Но Ричард говорил, что это толковые ребята. И работа с ними и правда идет веселее, — пожал плечами Чарли. Эва и сама не заметила, как начала стискивать ткань скатерти, наблюдая за переглядываниями матери и тетки. Если они сейчас заговорят о фейри, то Эва не выдержит, и воткнет кому-нибудь вилку в руку. Это она знала точно.

— Понятно, — кивнула Хелена. — Ирландцы, наверное.

— Говор у них не ирландский.

— Ну, может, откуда-то с юга. Пойди их, разбери. Мне кажется, люди уже совсем говорить разучились, — хмыкнула женщина, и Эва шумно выдохнула. Какие бы таблетки матери ни прописал врач, они работали, как надо. Теперь Хелена была просто старой больной женщиной, по утрам раскладывавшей таро и пившей чай с травами. Никаких фейри. Никакой магии, амулетов и заговоров.

— У тебя все хорошо? — спросил Чарли, бросив на Эву быстрый взгляд. Его ладонь на секунду легла поверх ее. Эва тут же энергично закивала.

— Все хорошо. Просто язык обожгла.

— Ну так какие у вас планы на будущее? — требовательно, словно ожидая отчета, спросила Хелена. Эва и Чарли переглянулись. Ладони расползлись в разные стороны.

— Пока думаем. Может, переберемся куда-нибудь… по-перспективнее, — предположил Чарли. — Хотя, сейчас, с появлением Ричарда, в город и люди могут начать возвращаться. Я слышал, кто-то уже хочет купить пару домов в моем квартале. На соседскую квартиру тоже нашлись покупатели.

— Кому нужны эти развалины?

— Айтишникам, — предположила Эва. — Тем, кто может работать удаленно и устал от большого города. К тому же, тут и аренда дешевле.

Хелена скривилась.

— Еще больше молодежи с гаджетами. Тут и связи-то толком нет. Хотя, это лучше, чем то, что есть сейчас.

Рядом с домом заурчал двигатель. Хелена тут же перевела цепкий взгляд на окно. Лицо ожесточилось, руки сами сжались в кулаки. По дорожке к дому бодро вышагивал Ричард, неся огромную охапку пионов.

— Этот-то сюда зачем приперся? — нервно дернула губой женщина. Раздался звонок.

— Я встречу, — сказала Эва.

— Не пускай его в дом, — с нажимом проговорила Хелена, но Эва только бросила холодный взгляд на мать и распахнула дверь. — Добрый вечер, Ричард. Вы снова без приглашения.

— Очень надеюсь получить его сейчас, — послышалось из-за порога.

— Конечно, проходите, — махнула рукой Эва, пропуская мужчину вперед. Хелена простонала и закатила глаза. Сидевший напротив Чарли тоже ощутимо напрягся.

Ричард вошел в гостиную, неся перед собой цветы, как знамя, и остановился в центре комнаты, оглядывая присутствующих.

— Как мило, все семейство в сборе. Как поживаете, мадам? — он обратился к Хелене, протягивая ей цветы. Женщина демонстративно пожала плечами и переключилась на еду.

— Врач сказал, что все будет хорошо, — ответила за нее Эва. Ричард улыбнулся.

— Это замечательно. Я очень рад это слышать. Город бы осиротел, если бы с вами приключилась такая безвременная кончина, — проговорил Ричард. Цветы легли на стол рядом с хозяйкой дома. Хелена чуть отодвинулась. — Я хотел поговорить, мадам, я много времени не займу.

— Ну, допустим, — хмыкнула Хелена. Она развернулась и оперлась о трость, словно вот-вот готова была вскочить и как следует отходить незваного гостя лакированным деревом, пока не послышится хруст костей. — Что тебе нужно?

— Ваш фестиваль, мэм. Я хотел предложить партнерство и финансирование, если вам будет угодно. Совместными усилиями мы могли бы… создать взаимовыгодное партнерство.

«Пожалуйста, соглашайся», — Эва скрестила пальцы под столом. На губах Ричарда расползлась предвкушающая улыбка. А Хелена все смотрела и смотрела, затягивая ожидание.

— Мама, — окликнула ее Эва. — Это отличная возможность…

— Только через мой труп, — отчеканила Хелена, ее улыбка превратилась в оскал. Ричард осклабился в ответ.

— Так тому и быть.

Он поднял руку. Стол дрогнул, зазвенела посуда. Это Чарли рванул вперед, чтобы оттолкнуть, спасти, предотвратить. Иви закричала, а следом и Эва. Чарли пролетел сквозь Ричарда. Словно тот был соткан из воздуха. Секунда, и молодой человек, не встретив сопротивления, рухнул на пол, растянулся на нем, как подросток, свалившийся со скейта. А Ричард так и стоял посреди гостиной,неподвижный, на костюме ни складки, и хохотал. Заходился заливистым ребячьим смехом, пока хохот не исказил его черты. Скулы заострились, глаза выпучились, как у рыбы, волосы растрепались, а рот заполнился острыми зубами. Эва побледнела, вспоминая свое видение из отражения. Очень хотелось себя ущипнуть. Живот скрутило тошнотой. Девушка испуганно посмотрела на остальных. Иви в ужасе зажимала рот рукой, Чарли замер на полу, неподвижно глядя на оказавшуюся в их гостиной тварь. И только Хелена была спокойна. Она схватила эмалированную чашку и бросила в Ричарда. В то, что Эва привыкла называть Ричардом.

— Хватит ржать уже.

— Ох, простите, — Ричард утер слезы, откровенно красуясь своим видом. — Не смог удержаться, представил, что тут будет через пять минут. Убить тебя я не могу, Хелена Делвал, и ты это знаешь. Но что тут будет, если твоя сестра вдруг узнает, что я предлагал тебе исцеление, а ты вместо него выбрала свой дурацкий фестиваль? Или, вот, например, как ты среагируешь, если я скажу, что твоя дочь всегда хотела, чтобы Иви была ее матерью? Или Эва! Что ты скажешь, если узнаешь, что Чарли до сих пор сомневается в том, любишь ты его или нет и по ночам пересматривает совместные фото с моей Лиззи? Не знаю даже. Жаль, увидеть не смогу.

И, сказав это, хлопнул в ладоши. Свет моргнул, за окном раздались первые раскаты грома, а когда лампочки снова мерно зажужжали, Ричард исчез. И все остальные тоже. Эва была одна в своей комнате. Сидела на кровати, тяжело дыша, словно после дурного сна.

12. Повешенный

Эва вскочила с кровати и заозиралась по сторонам. Во рту пересохло, сердце бешено колотилось в груди, а в памяти мелькали обрывки ночного кошмара. И ладно бы это был кошмар, где нужно убегать или отбиваться. Нет, этот детский лепет больше не посещал ее сны, теперь дурной сон больше напоминал артхаусное кино, снятое без сценария режиссером, возомнившим себя гением. Девушка села на кровать и, подтянув колени в груди, сжалась, пытаясь вспомнить, что же такого ей снилось, что пробуждение принесло облегчение.

Во сне были мама, Иви, Чарли. Они постоянно что-то делали, спорили, говорили. И каждый разговор, каждый диалог вытягивали из Эвы струны нервов, одну за другой. Но что именно было в этих диалогах, вспомнить ей не удавалось. Девушка тряхнула головой, провела пересохшим языком по губам.

«Надо попить», — решила она и вышла из комнаты.

Коридор заливал солнечный свет. Половицы отзывались на каждый шаг привычным скрипом, а с кухни уже доносилось ворчливое бурление кофейника. Осторожно, наступая на самые тихие доски, Эва пробралась вниз и заглянула на кухню. Мама, заколов волны черных волос заколкой, колдовала над сковородками. По кухне разливался запах яблок и корицы. В большом чугунном чане закипали яблочные дольки в меду, а рядом, на столе, уже лежало тесто, накрытое свежим полотенцем. Не оборачиваясь, Хелена произнесла:

«Не стой там, лучше принеси мне грецкие орехи. Скоро приедет Иви», — махнула рукой женщина. Эва вышла из своего убежища и направилась выполнять поручение. Орехи Хелена хранила в мешке под лестницей, Том привозил их каждый год, когда был урожай. Девушка зачерпнула две горсти мягко постукивающих сфер и, прижав их к груди, вернулась на кухню. Хелена бросила взгляд на дочь и, улыбаясь, закатила глаза.

— Ты бы еще в зубах их принесла, бельчонок, — усмехнулась она и заправила за ухо выбившуюся прядь.

Эва замерла, рассматривая ее лицо. Образ из сна был совершенно другим. Она не могла вспомнить, в чем было дело, но та Хелена, из кошмара, больше напоминала тень себя нынешней. Бледная, холодная, худая, словно растаявшая. И постоянно недовольная. Хотя, такой она была всегда. В редкие дни она с самого утра была в хорошем расположении духа. Только если приезжала Иви.

Женщина махнула рукой перед носом дочери.

— Спала до обеда и умудрилась не выспаться? — с упреком спросила она.

— Все нормально, — Эва отступила на шаг назад. — Просто, задумалась.

— Полезное занятие, не поспоришь. Пока думаешь, можешь почистить орехи. Постарайся не попасть по пальцам, — попросила женщина и положила на стол молоточек. Эва послушно принялась за дело. Между звонкими ударами мозг пульсировал, словно искал ошибку. Эва все пыталась понять, что же не так.

— А откуда в этот раз приедет Иви?

— Разбери ее, — пожала плечами Хелена. — Из буддистского монастыря, из паломничества на Святую Землю или из очередной поездки в Латинскую Америку на сеанс глюкотерапии.

— Чего?

— Это когда они пьют какой-то галлюциногенный коктейль, на час-полтора видят предков, а потом блюют и дрищут. Ты же сама мне рассказывала, — она наклонила голову, внимательно рассматривая дочь. Потом сняла с плиты кофейник, наполнила чашку дымящимся терпким напитком и поставила перед дочерью. — На-ка вот, просыпайся.

— Спасибо. Я и правда сегодня сама не своя.

— А потому что не надо было до рассвета сидеть в компьютере, — нахмурилась Хелена. Эва уже начала закатывать глаза, как та добавила. — Я понимаю, что у тебя очень серьезная и важная работа, но раз уж ты приехала домой в отпуск, будь любезна отдыхать.

— Отпуск? — сонно пробормотала Эва. Она напряглась, пытаясь вспомнить, когда в последний раз брала отпуск и после какого проекта. По просторам памяти каталось перекати-поле.

Хелена потеснила ее и, перехватив молоточек, парой ударов расколола остававшиеся орехи и бросила еще один пристальный взгляд на дочь.

— Тебе и правда нужно больше отдыхать. Куда только Ричард смотрит?

— А как же Чарли? — вырвалось у нее. Хелена непонимающе подняла глаза на дочь.

— А что с Чарли?

Повисло напряженное молчание. Эва смотрела в глаза матери и видела беспокойство с примесью страха, будто Хелена смотрела не на дочь, а на городскую сумасшедшую, ворвавшуюся в ее дом. Эва и сама не понимала, почему ей вдруг вспомнился Чарли.

— Он мне просто… снился.

— Ну, раз снился, может и зайдет. Можешь ему расклад сделать, а то его опять очередная девица бросила.

С этими словами Хелена вернулась к готовке. Эва неторопливо шуршала скорлупой орехов, к сладости готовящегося джема добавилась терпкость. Эва повернула голову и долго наблюдала, как мать бодро скачет от кастрюли к тесту, взмах ножа — и очищенные орехи превратились в мелкую крошку. Еще одно движение руки — и в тонких изящных пальцах оказалась зажженная сигарета. Хелена открыла окно, чтобы дым не застаивался. В комнату потянуло осенней сыростью.

— Эти яблоки Том привез? — задумчиво спросила Эва. На секунду воцарившееся на душе спокойствие опять сменилось невнятной тревогой. Взгляд задерживался на вещах, казалось бы, совсем привычных. Но Эва смотрела на эти орехи, яблоки, нож, сигареты, на Хелену, в конце концов, и глаза жадно изучали каждую, даже мельчайшую, деталь.

— А кто же еще? Не в магазине же покупать. Так, выручила его по-соседски, а то ему уже девать их некуда. Скоро за тобой Ричард заедет? — при упоминании Ричарда голос Хелены дрогнул, как будто она в последний момент сдержалась, чтобы не выплюнуть его имя.

— Не знаю, — Эва полезла в карман за смартфоном. Новенький гаджет тут же среагировал на отпечаток пальца и открыл нужный чат. Рядом с именем «Ричард» стояла целая вереница сердечек, и один только вид ее вызывал у Эвы глуповатую улыбку.

Висело одно непрочитанное сообщение:

'Детка, я задержусь на пару часов, важная встреча с инвесторами для нашего нового проекта. Спроси у мадам Хелены, можем ли мы остаться в Сторссе на ночь, а уже утром вместе поедем домой.

Люблю'

— Ну? Ты так улыбаешься, словно он уже несется сюда, — хмыкнула Хелена.

— Наоборот, он задерживается, — сказала Эва и положила телефон на стол. Хелена только еще раз неопределенно хмыкнула. — Что?

— Ничего, — пожала плечами женщина. — Ты знаешь мое мнение относительно твоего женишка. Он мне не нравится, слишком уж… ушлый. Но ты с ним счастлива. Он позволяет тебе реализовать свой потенциал и заниматься любимым делом. И за это, только за это, я готова терпеть его в своем доме. Как только ты почувствуешь себя с ним несчастной, я его прокляну.

— Что ты говоришь? — Эва протянула руку к матери. Хелена бросила тлеющую сигарету на блюдце, стоящее поблизости, и обняла дочь за плечи.

— Просто я тебя люблю.

В дверь забарабанили. Настойчиво, одновременно звоня в колокольчик над крыльцом. Хелена тихо выругалась и направилась ко входу. На пороге стояла Иви. Укутанная в свою розовую шаль, растрепанная, тяжело дышащая.

— А где твое барахло? — спросила Хелена. Она явно готовила еще какой-нибудь едкий комментарий, но Иви не дала ей и слова сказать. Она ворвалась в дом и бросилась к Эве.

— Дорогая, как ты? Я уже тебя обыскалась.

Она выглядела странной. Встревоженной. Больной. Обычно Иви источала дзен и умиротворение, а вот взрывная нервозность больше соответствовала Хелене. Эва поднялась со своего места и осторожно подошла к тетке.

— Что такое, Иви? Ты рано…

— Я боялась опоздать, — вздохнула женщина и бросила взгляд на чашку кофе, стоявшую перед Эвой. — Ты пила это?

— Нет.

— Отлично, — выдохнула женщина, отирая пот со лба. — В этот раз я успела. Нам пора уходить.

— Я не понимаю, — сонно пробормотала Эва, пока Иви оттаскивала ее от стола, дальше, к лестнице. — Мама готовит пирог к твоему приезду.

— Ты считаешь, что это — твоя мама? — жалобно спросила Иви. Хелена скрестила руки на груди.

— Вообще-то, я все еще здесь.

— Мам, я не понимаю.

— Не говори с ней, — встряхнула ее за плечи Иви. — Это не твоя мать. Ты что, не помнишь? У Хелены рак. Ее несколько дней назад выписали из больницы. Теперь она сидит на жесткой диете, а мы с тобой следили за этим, пока не явился Ричард и не запер нас тут.

Виски пронзило звенящей болью. Настолько острой, что Эве пришлось обхватить голову руками, лишь бы черепушка не лопнула. Мир перед глазами закачался, а к горлу подкатила волной тошнота. Эва бы рухнула, но Иви схватила ее за локти и заставила устоять.

— Эва, отойди от нее, — приказала Хелена. — Сейчас же. Это не твоя тетя.

— Да вы обе с ума сошли? — простонала Эва, с трудом выпрямляясь. Иви продолжала крепко удерживать ее под локоть одной рукой, а другой шарила по карманам своей безразмерной розовой кофты.

— Эва, дорогая, послушай меня, — Хелена безоружно подняла руки и сделала шаг в сторону дочери. Звон в ушах прекратился. Эва выпрямилась, все еще чувствуя разлившуюся по позвоночнику дрожь.

— Мама никогда меня так не называла, — горько улыбнулась она.

Секунда. Рывок. Иви потянула племянницу вверх по лестнице, через коридор в комнату. Вслед им понесся оглушительный визг. Эва даже не стала спрашивать, что это, она припустила со всех ног, ворвалась в свою спальню. Уже не Иви тащила ее, а она буксировала тетку, и стоило ей переступить порог, Эва захлопнула дверь и повернула ключ. В то же мгновение с другой стороны на дверь обрушились удары, от которых старое деревянное полотно натужно застонало. Полетели щепки.

— Эва, дорогая, — раздалось шипение, тут же переходящее на визг. — Открой дверь. Это для твоего же блага, милая.

— Не слушай ее, — прошептала Иви. Она подошла к двери и, наконец, достала руку из кармана. Из сжатого кулака вдоль порога рассыпалась соль с сушеными травами.

— Неблагодарная девчонка! Как ты смеешь мне перечить? Открой сейчас же эту чертову дверь!

— Мама выбирала выражения покрепче, — хмыкнула Эва, выдавливая из себя нервную улыбку. Иви выпрямилась и подмигнула ей.

— Это ненадолго задержит ее, — она указала на линию из соли. Эва поежилась, глядя на тетку. Она была совершенно не похожа на себя. И девушка уже не знала, что вокруг нее настоящее, а что — нет.

— Знаю, сейчас не тот момент, но… что происходит? — спросила она, пытаясь сдержать клокотавшую в горле панику. До мозга словно еще не дошло происходящее, но тело уже полностью подобралось, готовое спасать неразумный комок нервов бегством.

Иви оставалась совершенно невозмутимой. Она обошла комнату, пристально рассматривая каждый угол.

— Ричард запер нас в Грезе, — хмыкнула она. — Я о таком раньше только в книгах читала. Нам нужно выбраться и найти остальных. Если эта доберется до нас, то придется начинать сначала.

— Остальных?

— Хелена. Чарли. Ты же помнишь, как ты тут оказалась?

— Я проснулась…

— А до этого? — нетерпеливо дернула подбородком Иви, точь-в-точь Хелена. — Ага! Наконец-то.

Она подошла к зеркальной двери шкафа. Старое стекло успело потемнеть и покрыться черными пятнами, так что отражение выглядывало, словно через дымку. Иви положила руки на стекло и закрыла глаза, быстро шевеля губами. Эва решила не спрашивать. Внутренний голос мелодично повторял, что это — просто сон. Очередной дурацкий сон, достаточно осознать это — и ты проснешься. Но какая-то часть Эвы знала, что в этот раз просто так проснуться не получится.

Удары на дверь обрушились с новой силой. Эва заозиралась по сторонам. Ничего подходящего для самообороны она не увидела, только торшер с прикроватной тумбочки. Кованое железо легло в руку, и Эва поразилась ощущениям. Как будто она раньше уже стояла точно так же, готовая кое-как защищаться.

— Давай не будем совершать одни и те же ошибки, Эва. Мы же так хорошо ладим, — заскрипел голос с той стороны двери. — Поверь мне, в гневе я страшна.

— Иви, что бы ты ни делала, поторопись, — проговорила девушка, чувствуя, как по телу разбегаются мурашки.

Бормотание тетки стало громче, но Эва не могла разобрать ни слова. Каждый звук эхом разливался в теле. «Хелена» с той стороны безжалостно колотила дверь. Удар — и полотно раскололось по центру. Раздался радостный вопль, дерево заскрипело. Из расширившейся трещины показались длинные когтистые пальцы, покрытые отслаивающимися чешуйками кожи.

И в ту же секунду раздался звон разбивающегося стекла и гудение. Эва повернулась к тетке. Та, бледная, дрожащая, упиралась обеими руками в почерневшее зеркало, под поверхностью которого мерцали блики, словно под тонкой пленкой бурлила нефть.

«Я туда не полезу», — хотела было сказать Эва, но внутренний голос, слишком напоминающий то, как говорила Хелена, уверенно проговорил:

«Полезешь»

Иви протянула руку. Со стороны двери раздался жалобный хруст. Эва вцепилась в руку тетки и позволила втянуть себя на ту сторону зеркала, как Алису в Зазеркалье. Краем глаза она заметила голову существа, пробивающего себе путь в комнату. От Хелены в этом остались только волосы, черные, как вороново крыло. Все остальное утратило человеческие черты. Руки стали длинные, узловатые, нижняя челюсть выехала вперед, как у пираньи, глаза навыкате налились кровью. Эве хватило пары секунд, чтобы понять, что с этой жутью она встречалась раньше. И ноги сами понесли ее за поверхность зеркала.

* * *

На секунду из легких вышибло весь воздух. Эва сделала судорожный вдох, еще один, но воздуха не было. Она принялась барахтаться и вертеть головой, но руки и ноги не находили опоры. Вокруг была только темнота, плотная, но невесомая. И ощущение чужой хватки на локте. Превозмогая панику, Эва принялась грести руками и ногами, как брошенный в воду щенок. В голове выкристаллизовалась одна-единственная мысль: «Сейчас ты либо выплывешь, либо утонешь». И на задний план отошло все остальное: демон в образе Хелены на кухне, защитный барьер из соли с травами, оказавшийся фейри Ричард, обернувшийся ловушкой дом. Все это было неважно. Единственное, что волновало — это успеть догрести до мелькнувшего впереди пятна света, пока легкие не сгорели от недостатка воздуха.

«Правой, левой. Правой, левой. Нога, рука. И еще раз. Правой… Левой», — повторяла она, понемногу выдыхая.

Белесое пятно света все росло впереди. За его дрожащей поверхностью показались кровать, рабочий стол, торшер, дверь из выкрашенного в зеленый дерева. Эва засопротивлялась. Все предчувствия твердили, что за этой дверью — демон, натянувший на себя личину Хелены, но Иви, буксирующая за собой племянницу, была непреклонна. Она встряхнула Эву за локоть и с силой протянула вперед.

Мгновение, и девушка кубарем выкатилась из зеркала на знакомый пыльный пол. Иви спокойно вылезла следом, как будто делала это уже много раз. Эва перевернулась на спину, пытаясь отдышаться.

Ее комната была ровно такой же, как и по ту сторону зеркала. Смятая кровать, как будто с нее только что встали, на стуле лежала скомканная вязаная кофта, на столе — наброски и рисунки. Иви осторожно подошла к двери и прислушалась. Эва села и шепотом спросила.

— Сейчас ты можешь сказать мне, что происходит?

— Ты помнишь сказку о Спящей Красавице? — тетка прикрыла дверь и села на кровать. Эва пожала плечами.

— Ну, да. Злая фея прокляла королевство, и все уснули мертвым сном.

— Ну вот, представь, что Ричард — это злая фея. И он запер нас всех в мертвом сне. Каждый из нас находится в проекции нашего дома, которую мы дополнили своими воспоминаниями и мечтами. Этот хитрец очень хорошо все спланировал и запихнул каждого из нас во что-то вроде времянной петли. Мы проживали один и тот же день, который нам нравился, в котором мы хотели бы оставаться.

— И как ты поняла, что что-то не так? — нахмурилась Эва. Иви приосанилась.

— Твоя мать никогда не хвалила то, что я готовлю. В этот момент я и поняла, что что-то не так. Прибавь к этому мой опыт шаманских путешествий — сразу начинаешь понимать, что ты не в реальности. В уголках глаз изображение передается как будто с помехами.

Эва попыталась сфокусироваться на том, что видела уголками глаз, но годы, проведенные за экраном компьютера, видимо, дали о себе знать. Ничего необычного она не увидела. И все-таки отторжения слова тетки не вызвали, хотя это и казалось бредом.

— То есть, Ричард действительно… фейри?

— Хелена пыталась предупредить тебя с самого начала, — кивнула Иви. Без осуждения, без нравоучения. Ее дзен снова был при ней.

— И как долго мы пробыли в этой Грезе?

— Понятия не имею, — вздохнула женщина. — Знаю только, что нам нужно выбираться. Ты сама как?

Она внимательно осмотрела племянницу. Эва взглянула на себя в зеркало. Вся растрепанная, будто пережила схватку с медведем, бледная, прямо как Иви, а в глазах — безумный блеск.

— Не знаю, все кажется каким-то… безумным.

— Ну, кровь матери в тебе сыграла. Ты поняла, что творится вокруг, и сделала правильный выбор, — похвалила ее тетка. — Будешь слушать свою интуицию и дальше, и у тебя получится сбежать.

— Я как будто уже успела побороться с той «Хеленой», — призналась Эва. Иви довольно ухмыльнулась.

— Наша девочка. Все-таки, кровь — дело сильное. Ты молодец. Пора двигаться дальше. Время тут течет по-своему, но сколько ни торопись, его всегда мало.

— А что нужно делать?

Иви не ответила. Она распахнула дверь и уже вышла в коридор. Эва последовала за ней.

На этот раз не было ни теплого солнечного света, ни манящих ароматов выпечки. Был только плотный сигаретный дым и смесь… всего. Сардины, маринованный чеснок, шаверма, цыпленок табака. Звуки заставки дешевой мелодрамы, которая выходила лет тридцать назад, и звон столовых приборов. А еще рычание — звериное, нечеловеческое, восходящее от тихого порыкивания к пронзительному визгу.

Эва помялась в дверях комнаты, а затем вернулась, чтобы захватить настольную лампу, и засеменила, нагоняя Иви. Они осторожно выглянули из коридора на первом этаже. Хелена сидела за столом, заставленным едой, и ела. Повсюду лежали пустые тарелки, а стол все продолжал ломиться от разных блюд. Там были и коробки с азиатской лапшой, и вскрытые консервные банки со всеми видами рыбы, и арбуз. По телевизору — старому, который едва работал — показывали «Санта-Барбару». А возле камина, в круге из соли, сидели связанные твари, вроде той, что осталась по ту сторону зеркала. Одна напоминала Иви, а вторя — Эву.

Настоящая Хелена чуть скосила глаза в сторону коридора и махнула рукой, не переставая жевать.

— Хватит там стоять. Выходите, раз уж добрались, — и сунула в рот маринованный перчик чили. Губы растянулись в блаженной улыбке.

Иви тут же покинула свое убежище и бросилась обнимать сестру. Хелена неловко растопырила измазанные соусом пальцы, стараясь не испачкать уже потасканную шаль. Иви шумно всхлипнула.

— Я так за тебя переживала.

— Ну-ну, это моя задача, — хмыкнула Хелена и, поверх плеча сестры посмотрела на Эву. — Ты не ранена?

— Нет, — ответила Эва, стараясь не смотреть в сторону связанных тварей. — Почему ты здесь?

— Потому что ты впустила гребаного фейри в наш дом, — закатила глаза Хелена. Эва зажмурилась, слова хлестнули, как пощечина.

— Нет, почему ты здесь? Почему Иви отправилась спасать остальных, а ты… просто сидишь и ешь?

— Эта еда ощущается как настоящая, — Хелена ухватила ломтик бекона и целиком отправила его в рот. — Но при этом никак не влияет на мой рак.

— И ты решила не отказывать себе в удовольствии, — констатировала Эва.

— Иви все равно отправилась бы на поиски первой, у нее и сил побольше, чем у меня, — пожала плечами женщина. — А в нашей ситуации лучше не разбредаться. Если бы я отправилась куда-то еще, мы бы совсем потерялись.

Эва поджала губы, изо всех сил стараясь сдержать осуждение. Нереальность происходящего отошла на второй план, уступая место возмущению. Хелена, которая никогда не оставалась в стороне, тут решила просто пообедать в свое удовольствие. Мама, словно прочитав мысли дочери, промакнула губы салфеткой и сцепила руки в замок.

— Теперь убедилась, что мы с Иви не городские сумасшедшие, а? — на ее лице расцвела самодовольная улыбка, от которой на душе стало еще паршивее.

— Предположим, — скрестила руки на груди Эва. — И что делать дальше?

— Искать выход. Зеркало, окно, дверь. Проход может быть где угодно. Но это вы и без меня знаете.

— Я одного не понимаю, — подала голос Иви, обходящая кухню. — Почему ты не сказала о том, что Ричард предложил тебе исцеление?

Хелена закатила глаза и отодвинулась от стола. Она пыталась сделать это порывисто и властно, как всегда, но во всех движениях читалась напряженная усталость. Сколько бы времени они ни провели в Грезе, болезнь брала свое.

«Ей нужно к врачу», — подумала Эва.

— Потому что фейри не умеют исцелять, — отчеканила Хелена. Она оперлась на стол и с трудом выпрямилась, чтобы заглянуть в глаза сестры. — Он бы засунул меня в какую-нибудь похожую Грезу и запер в ней. Фейри умеют только обманывать, играть на наших чувствах и желаниях. Этого ты бы для меня хотела?

Иви встрепенулась, как от пощечины. Глаза предательски заблестели.

— Я бы хотела, чтобы ты была жива. В порядке. И не чувствовала боли.

— И ради этого ты готова даже пожертвовать нашим городом?

Иви потупила взгляд и чуть слышно произнесла:

— Если придется.

— Нельзя, — отрезала женщина. — Ведьмы всегда охраняли баланс между магическим миром и простыми людьми. Ты не можешь просто взять и отказаться от этого.

— Но…

— Эва, принеси мне палку, — щелкнула пальцами женщина. Дочь неохотно выполнила просьбу. — Нужно двигаться дальше. Чует моя задница, наш Чарли окажется самым податливым.

— С чего ты взяла? — хмуро поинтересовалась Эва. Совесть мерзко заскреблась в груди, напоминая, что в ее Грезе Чарли и вовсе не было, и она почти не вспоминала о нем. Сколько раз она даже не задумывалась о рыжем парне и глупо улыбалась сообщению от Ричарда, начинающемуся со слов «детка»?

— Потому что он простой человек. А люди слишком любят свои мечты, — она оперлась на палку и направилась к холодильнику. Иви засеменила за ней, положила руки на глянцевую поверхность, но Хелена остановила ее. — Нет, ты и так потратила много сил. Пусть Эва откроет проход.

— Ты уверена, что сейчас подходящее время? — вскинула брови тетка.

— Другого не будет, — дернула щекой Хелена и махнула рукой Эве.

Женщины встали с двух сторон от холодильника, освобождая путь. Эва подошла к прибору и положила руки на теплый липкий пластик. Прикрыла глаза. Прислушалась к ощущениям. Представила, как глянцевая поверхность темнеет, начинает шевелиться, как разлитая по морю нефть. На секунду ей даже показалось, что дверца промялась под ее пальцами, но, открыв глаза, увидела только свое смазанное отражение.

— Не выходит, — опустила руки девушка и тут же ощутила крепкую хватку Хелены на своем плече. Женщина развернула дочь так, чтобы их взгляды встретились. Эва сощурилась, как всегда, чтобы не видеть осуждения, но в этот раз в глазах матери не было ни разочарования, ни угрозы. Только ледяное спокойствие и несгибаемая уверенность.

— Почти получилось. Пробуй еще.

— Я не понимаю, как! Я не знаю этих ваших заговоров и мантр.

— Тебе и не нужно знать, — сказала Иви. — Магия — это энергия и суть. Ты сама решаешь, каким способом ее направить. Выбери тот, который тебе интуитивно понятен.

— Быстро, но не суетись, — добавила Хелена. — Ответ всегда на поверхности. Что тебе всегда удавалось легче всего?

— Рисовать, — пожала плечами Эва. Хелена довольно хмыкнула и протянула ей кисточку с жесткой щетиной, которую раньше использовала, чтобы смазывать маслом формы и выпечку.

— В камине осталось немного сажи.

Эва кивнула и на ватных ногах двинулась к камину. Краем глаза она все еще следила за тварями, связанными в углу комнаты. Они перестали рычать и завывать, и теперь внимательно следили за девушкой, злорадно скалясь.

Голова пульсировала от навалившейся информации. Разложить по полочкам это просто не получалось. В одном котле смешались фейри, многомерные грезы, магия, порталы, твари. А мозг, поражая своей наивностью, продолжал искать этому всему логическое объяснение, а не найдя, посылал по всему телу волны ярости. В венке возле виска настойчиво билась мысль: «Я сошла с ума. Это все мерещится».

Но нет. Камень камина был холодным — такое не придумаешь. Сажа и пепел шершаво размазались по рукам, пока Эва пыталась собрать их в плошку. Нос наполнили запахи гари и сырого старого камня, так что нестерпимо захотелось чихнуть. Все это не придумаешь. И она уж точно не сошла с ума.

Она развела сажу с водой до состояния кашицы. Хелена достала из холодильника яйцо и разбила его в состав, жестом приказывая Эве перемешивать. Словно чувствовала, что дочери нужно собраться с мыслями.

— Почему именно холодильник? — спросила Эва, почти не отрывая взгляда от черной кашицы. Иви пожала плечами.

— Место тонкое. В каждой Грезе оно свое. Где-то зеркало, где-то — дверь. А тут — холодильник. Ты почувствуешь, вокруг него пространство как будто искажается.

Эва попыталась представить себе четыре проекции дома, соприкасающиеся такими «тонкими» местами. Голова закружилась от сложности. Хелена слегка потрясла дочь за плечо.

— Ты тратишь слишком много сил, чтобы осмыслить то, что нужно просто почувствовать.

— Я просто рациональный человек.

— Если бы людям для жизни хватало мозга, сердце бы нам не дали, — покачала головой Хелена и кивнула в сторону холодильника. — А сейчас постарайся не думать. Просто доверься ощущениям. Смотри сквозь объект.

Эва встала напротив дверцы и впилась в пластик взглядом. Она успела рассмотреть все пятна пальцев, жирные брызги, застарелые потеки. Хелена раздраженно хмыкнула.

— Смотри дальше. Концентрируйся на ощущениях вот здесь, — она легонько очертила пальцем солнечное сплетение. Эва кивнула, не очень понимая, как это должно ей помочь.

— Как медитация, — подсказала Иви.

Девушка чувствовала нетерпение, с которым на нее смотрели родственницы. В голове роились тревожные мысли, в основном состоящие из «не могу» и «не получается», паника начала подбираться к горлу, как было каждый раз, когда Эве что-то не удавалось с первого раза.

— Боишься — делай, — шепнула Хелена, положив руку дочери промеж лопаток.

И все прошло.

Одно легкое прикосновение как будто вытянуло всю тревогу. В голове появилась пустота. Не уверенность, но и не парализующий страх совершить ошибку. Эва обмакнула кисть в получившуюся тушь и поставила точку на дверце. Вниз сорвалась пара тонких капель. Эва обернулась, примечая, как выглядит кухня с этого ракурса, и принялась рисовать ее. Старый массивный стол, четыре стула, телевизор, камин, изгиб лестницы, портрет неизвестно чьего родственника, осыпавшийся букет сухоцветов.

Рука сама порхала, оставляя жирные линии, размазывая пятна, создавая игру света и тени. Эва уговаривала себя не тратить время на лишние подробности, но тело не слушалось. Девушка прикрыла глаза, представляя, чего не хватает. Перед внутренним взором вспыхнула ослепительная рыжина волос. Блеск глаз, мягкая улыбка, которой просто невозможно сопротивляться. Линии на дверце со всеми подтеками и пятнами слились в один знакомый силуэт. Эва протянула руку, чтобы немного поправить штрих, и не встретила преграды. Пальцы прошли сквозь пластик, а угольные линии задрожали, словно их начертили на поверхности воды. По коже рассыпались возбужденные мурашки, губы растянулись в глуповатой улыбке. Позади радостно вопила Иви, прижимая к себе Хелену. Рациональная часть мозга, наконец-то, сдалась и замолчала.

— Проходи, — тихо проговорила Хелена. Эва испуганно обернулась и увидела, пожалуй, впервые, гордую улыбку на лице матери.

Девушка кивнула и сделала шаг вперед.

На этот раз коридор был белым, под ногами чувствовалась надежная опора, а по стенам тянулись линии, указывающие путь. Эва немного постояла, дожидаясь, когда Хелена и Иви догонят ее. Оказавшись в тоннеле, они придирчиво осмотрелись.

— Очень… практично, — кивнула Иви. — Я бы даже сказала, концептуально.

— Главное не засиживаться, — хмыкнула Хелена и нетерпеливо постучала по полу палкой, а затем бодрым шагом направилась вперед. Эва на секунду придержала тетку за рукав, чтобы спросить:

— А почему в прошлый раз проход был таким темным?

— Все зависит от того, кто его создает. Как ты видишь, так оно и будет. Кажется, это что-то из квантовой физики, но я не уверена, — быстро зашептала тетка.

— Вы долго там стоять будете? — окликнула их Хелена.

В конце коридора их ждала дверь. Хелена пропустила вперед дочь, чтобы та первой вошла в следующую Грезу. Эва осторожно повернула ручку и выглянула.

На той стороне была уже знакомая кухня. Массивная мебель, приглушенный мягкий свет. За окном сгущались вечерние сумерки, в углу бубнел телевизор. Из-за спинки дивана виднелась рыжая макушка Чарли. Эва приоткрыла было дверь пошире, но тут в комнате появился еще один человек. Она сама. Вернее, одна из этих тварей, похожая на нее, только улыбчивее и бодрее. На щеках горел здоровый румянец, под глазами не было и намека на синяки, заработанные за время сидения за компьютером. Из одежды на Эве из фантазий Чарли были только теплые носки и его рубашка. В руках она держала целый салатник попкорна.

— Уже начинается? — спросила она. Чарли запрокинул руку на спинку дивана, освобождая место, чтобы девушка могла лечь.

— Еще пару минут.

— Отлично, — улыбнулась «Эва» и звонко чмокнула его в нос, ставя еду на журнальный столик. Чарли тут же перехватил ее руки и уложил себе на плечи, подтянул девушку, чтобы она уселась ему на колени, и принялся целовать.

Настоящая Эва неловко опустила глаза и просочилась на кухню. Встала рядом со шкафом, а взгляд прикипел к парочке на диване. В сердце вонзился едкий шип ревности и еще, совсем немного, совести. Внутренний голос напомнил, что в ее фантазиях Чарли вообще толком не присутствовал.

А вот Хелена не стала церемониться. Она вышла из холодильника, как из личного экипажа и, окинув комнату взглядом, громко произнесла.

— Меня сейчас вырвет от этой нежности.

Парочка на диване тут же расцепилась и удивленно уставилась на нежданных гостей. У Чарли даже волосы встали дыбом от одного присутствия Хелены.

— Мэм… Хелена… Но как Вы…? Вы же…

— Отрадно знать, мой мальчик, что в твоих самых смелых фантазиях я сыграла в ящик, — скривилась ведьма, обходя кухню по широкой дуге, пока не приблизилась к Эве. Она чуть сжала руку дочери. Эва почувствовала, как что-то твердое уперлось ей в ладонь.

— Нет, мы… Мы отправили вас в санаторий, — затараторил Чарли. — Мы с Эвой…

— Которой из? — подала голос настоящая. Та, что была создана Грезой, бросила на нее испепеляющий взгляд. Чарли запустил руки в волосы, глядя то на одну, то на другую.

Та Эва, что сидела с ним на диване, тут же протянула к нему руки.

— Чарли, милый. Кажется, тебе нехорошо. Лучше поспать. День сегодня был тяжелый, — ворковала она, утягивая его в свои объятия. — Тебе, наверное, что-то привиделось. Тут ведь только мы.

Она положила голову ему на плечо и оскалилась, глядя в глаза настоящей Эве. Ты разжала кулак и увидела маленький мешочек, внутри мягко шуршала соль и травы.

— Сперва их надо расцепить, — тихо проговорила Хелена и, приблизившись к дивану, со всей силой ударила палкой по спинке.

— Я еще не успела превратиться в призрака, Чарли, посмотри мне в глаза! — рыкнула она, и Чарли встрепенулся, загораживая собой «Эву».

— Я тоже здесь, — протянула Иви, размахивая руками.

— Давай без театральщины, — бросила Хелена.

— Детка, не бойся, — пробормотал Чарли, прижимая «Эву» к себе. И от этой трепетной картины у настоящей Эвы даже появилось желание оставить их как есть.

Но у Грезы были свои планы. Пространство начало искажаться, свет стал тусклее. «Эва» выпуталась из объятий Чарли и обнажила заострившиеся зубы.

— Нет, милый, это я тебя защищу, — прошипела она. — А потом мы посмотрим новый сезон «Отбросов».

Одним движением она перескочила через диван и бросилась на Хелену. Ведьма выставила вперед свою палку, но тварь, уже успевшая растерять человеческий облик, перехватила нехитрое оружие и отбросила в сторону.

— Эва! — прокричала Хелена. Девушка высыпала на ладонь горсть соли с травами и бросила эту смесь в тварь.

Та тут же скукожилась на полу и принялась злобно выть. Чешуйчатая кожа покрылась ожогами. Иви тут же оказалась рядом и сняла свою шаль, накинула ее на чудовище, и двойник забился под мягким покровом, как рыба, попавшая в невод.

— Жжется! Жжется!

Хелена, стараясь сохранить все свое достоинство, подошла к отброшенной в сторону трости и наклонилась была, чтобы приподнять ее. Но Чарли, будто проснувшись ото сна, бросился вперед, поднял трость и замахнулся ею.

— Кем бы ты ни была, прочь из моего дома! Я не шучу!

— Чарли, — покачала головой ведьма. — Ты всегда был сорванцом, но даже тебе не хватит духу — даже в твоих фантазиях — ударить палкой старую женщину.

— Освободите мою жену! Что вы с ней сделали?

— Это единственное, что тебя смущает? — ухмыльнулась Хелена.

— Нам всем нужно успокоиться, — подала голос Иви.

Чарли предупреждающе махнул тростью.

— Не подходите ко мне! И отпустите ее, — еще раз приказал он.

— Чарли, милый, — проворковала Иви. — Положи трость, пожалуйста. Ты же помнишь, Хелене без нее очень сложно ходить. Когда вы виделись с ней в последний раз?

— На свадьбе, — не задумываясь, выпалил Чарли.

— А когда это было? — спросила Иви, делая еще один шаг в его сторону.

— В том месяце, — пробормотал молодой человек, но искристые глаза испуганно забегали по комнате. Словно его зрение начало проясняться.

— А дату помнишь? — ее отделяло от Чарли полшага. Молодой человек беззвучно шевелил губами, пытаясь выговорить правильную дату, но нужные слова так и не приходили на ум.

Иви осторожно подошла ближе, почти вплотную, и тут накрытая шалью тварь издала громкий вопль. Чарли дернулся и махнул палкой. Иви неловко отступила назад, запнулась и упала навзничь.

— Ах ты, мелкий ублюдок! — Хелена бросилась к сестре, накрыла ее объятиями, словно огромная черная птица крыльями. Под ее костистыми руками Иви пыталась отдышаться и бормотала:

— Все в порядке. Все хорошо. Я еще не настолько старая.

Все это время Эва стояла, будто парализованная. Тело отказывалось слушаться примерно с той же настойчивостью, с которой мозг Чарли отказывался воспринимать происходящее. Он держался за свое выдуманное счастье, а Эва… так не хотела ему мешать.

«И долго ты еще будешь отказываться от того, что тебе дорого?» — эта мысль прогремела в голове раскатом майской грозы. Эва сделала шаг в сторону Чарли. Впилась взглядом в его глаза. Молодой человек побледнел.

— Уйди! Не приближайся! Сгинь! Я не знаю, что ты за тварь, но предупреждаю!

Она подняла руку. Кончики пальцев, измазанные в угле, зависли в воздухе, будто встретили преграду. Эва сделала один быстрый росчерк, другой, тело словно само знало, какой символ нужно нарисовать. Тот самый сигил, напоминавший глаз, защищающий от порчи.

Чарли замер и удивленно проморгался. В глазах появилось узнавание. А еще — страх.

Трость выпала из обмякших рук.

— Эва? — проскулил он, и упал на колени, стискивая голову руками. Из горла вырвался сдавленный вздох.

Девушка бросилась в нему и прижалась лбом ко лбу. Чарли била крупная дрожь, стоило Эве оказаться рядом, он вцепился в нее пальцами.

— Я не понимаю… — бормотал он. — Я не могу вспомнить.

— Все хорошо, — она обхватила его лицо ладонями и притянула к себе, осторожно коснулась губами губ.

Раздался хлопок, словно разом перегорели все лампочки, и дом погрузился во тьму. Такую плотную, что не было видно ни пола, ни потолка, ни окон. Темнота была сплошной, почти осязаемой, она жадно проглатывала каждый звук. Эва чувствовала, как Чарли цепляется за ее руки. Как испуганный ребенок, увидевший ночной кошмар.

— Я не понимаю… — продолжал бормотать он.

— Эва! Чарли! — звала где-то поблизости Иви.

— Мы здесь, — Эва потянулась, чтобы постучать по полу, но рука тут же провалилась в пустоту. Пола тоже не было. Был только Чарли, державший ее вторую руку изо всех сил.

— Эва, начерти круг, — приказала мать. — Как с дверью.

Мешочек с остатками соли и трав жег через карман. Эва осторожно высыпала остатки на ладонь — розоватые кристаллики слабо светились в темноте. Тонкой струйкой, девушка высыпала их вокруг себя, очертив круг, и подтянула трясущегося Чарли ближе. Тьма вокруг зашевелилась. На маленький, ограниченный солью и травами участок ступили Хелена и Иви. Стоило им это сделать, свечение стало сильнее, так что можно было рассмотреть лица. Сестры Делвал напоминали статуи: их лица стали больше похожи на маски, холодные и безразличные.

Они встали плечом к плечом, Эва поднялась и подтянула Чарли следом. Шепотом спросила:

— Что дальше?

— Самое сложное. Держи Чарли, пока мы вытащим нас отсюда, — самодовольно хмыкнула Хелена. Они с Иви переплели пальцы и, вытянув сцепленные руки вперед, принялись выводить в воздухе символы. Эва готова была поклясться, что видит, как от их рук исходит свечение, похожее на огненный хвост кометы вдалеке.

Но это было не единственное, что привлекало внимание. Тьма вокруг них забурлила. Зашевелилась. Она накатывала волнами на их маленькое убежище, и то и дело силуэты приобретали знакомые черты. Все самое страшное, ненавистное и пугающее собралось у границы очерченного солью круга. Пауки, крысы, змеи, лягушки — один намек на их силуэт заставлял Чарли вертеть головой и покрываться испариной. Следом за ними стали появляться Лиззи Викс, Шери, сомнительный мужик, шедший за Эвой от метро до студенческой общаги и впечатавшийся в ее кошмары. Силуэтов становилось все больше и больше, так что было не разобрать, где чей страх. Там были и великаны с вытянутыми конечностями, и бесформенные существа, издающие нечеловеческие крики. Одни стояли неподвижно, другие бросались на них, и невидимый барьер содрогался под напором. А Хелена и Иви продолжали что-то рисовать в воздухе и бормотать заклинания.

Чарли трясся рядом. Эва смотрела на него и думала, а может ли случиться такое, что человек просто устанет бояться? Каким сильным должен быть страх, чтобы после него нервы будто бы перегорели?

«Ты становишься, как мать», — одернул ее внутренний голос в ответ на жалость, смешанную с раздражением. Эва потерла виски и махнула рукой. Силуэты лягушек и змей растворились.

Бормотание Хелены и Иви стало громче.

class="book">— Кажется, ты им помогла, — неуверенно пробормотал Чарли.

Эва посмотрела на свои руки, все еще покрытые остатками угля. Затем повернулась к копошащимся у барьера страхам и принялась «вычеркивать» их. Одного за другим. Сначала жирную крысу, потом — скорпиона, затем — подозрительного мужика из подземки. Страхи не сопротивлялись и послушно таяли, стоило Эве провести через них незримую черту. Новые тут же подходили ближе. Великан, мужчина, похожий на коллектора, Шери, тварь, похожая на Эву. Девушка вычеркивала их один за другим, и это было так просто, что из горла сам собой начал рваться смех. Она давно не чувствовала себя так легко, так… правильно.

Она словно дирижировала невидимым оркестром, чудовища развеивались пеплом, сияние, окружающее их маленькую компанию, делалось все ярче. Они словно летели через бескрайний космос, и Эва готова была поклясться, что чувствует звон в ушах. И вдруг, из-за ставшего вполне видимым барьера, она увидела новый образ — четкий и яркий. Себя. Словно отражение, слепленное из тьмы. Этот двойник тоже плясал в темноте, размахивал руками и смеялся, а столкнувшись взглядами с Эвой замер и рассмеялся. Они вскинули руки почти одновременно, но Эва оказалась быстрее. Она развеяла образ одним отточенным движением, а в голове с абсолютной уверенностью билась мысль: если бы она не сделала этого, то двойник совершил бы что-то ужасное.

Но довести до конца эту мысль она не успела. Бормотание Хелены и Иви стало громче, превратилось в напев, свет задрожал, разрастаясь, вгрызаясь во тьму. Стало так ярко, что пришлось закрыть глаза руками, а через секунду на них обрушился мир, полный звуков, запахов, шорохов, движения. Барабанная дробь капель, скрип половиц, запах сырости и прокуренного ковра, щелканье маятника часов — все это наполнило уши до самых краев. Эва распахнула глаза, жадно всматриваясь в тусклую картину, открывшуюся ей.

Свинцовое небо нависло так низко, что, казалось, их дом сплющился под брюхами облаков. Холодный серый свет слабо просачивался в окна и ложился дрожащими полосами на половицы. В доме было пусто. Темно. Холодно. Из приоткрытой двери холодильника натекла лужа, и паркетные доски почернели. Оттуда же тянуло чем-то сгнившим.

— Все в порядке? — подала голос Иви. Кажется, только в этот момент остальные вспомнили, как дышать и шевелиться.

Плечи Хелены тяжело опустились, и сама она словно сжалась под весом своего не поддерживаемого Грезой тела. Иви и Эва тут же взяли ее под руки и усадили на диван. Рядом плюхнулся совершенно потерянный Чарли. Эва встретилась с ним взглядами, быстро, не говоря ни слова, отправилась на кухню и налила стакан воды. Иви включила свет. Принялась ставить чайник.

Эва протянула стакан Чарли.

— Ты как? — спросила она. Во рту пересохло, а язык прилип к небу.

Чарли принялся жадно пить, так, что капли потекли по щекам, сквозь заросли щетины, под воротник. Он громко клацнул стаканом по столешнице, так что все женщины в доме обернулись на звук. Чарли смерил их всех лихорадочно горящим взглядом.

— То есть вы все — реально ведьмы?

Женщины молча переглянулись. Первой захохотала Хелена. Ее хриплый смех сотрясал дом до самого основания. На кухне щебечуще хихикала Иви. И даже Эва начала посмеиваться следом за ними. Просто потому, что нервы уже не выдерживали это безумие, потому что увиденное не поддавалось объяснению, потому что она отрицала магию всю жизнь, но именно колдовство заставило ее почувствовать себя настоящей.

Чарли несколько секунд смотрел на стоявших вокруг женщин, а затем резко поднялся с места и бросился к двери.

— Чарли, там дождь, — крикнула ему вслед Эва.

— Пусть идет, — одернула ее Хелена. — Они всегда так делают. Им так легче думается.

Скрипнула дверь. На секунду дом наполнился шумом бушующего дождя, в комнату ворвался порыв ледяного ветра. Эва беспомощно заозиралась в поисках телефона, но нигде не могла его найти. Чтобы как-то заполнить молчание, она включила телевизор, но по всем каналам передавали синий экран.

— И как нам узнать, какой сегодня день? — раздраженно проговорила она.

— Я думаю, господин инспектор с радостью ответит на твой вопрос, — хмыкнула Хелена, кивая в сторону окна.

Стоило Эве отодвинуть занавески, в глаза ударили красно-синие сполохи. Дом окружили три полицейские машины.

13. Смерть

«Карта Смерть вызывает страх. Но смерть — это всего лишь этап. Необратимые изменения происходят по этой карте, но это не финал. Не безоговорочное фиаско. Это что-то, что нужно принять и двигаться дальше, потому что после смерти всегда начинается жизнь»

Заметки из дневника Хелены

Все семейство выстроилось на крыльце, глядя, как двор наводняет полиция. Кажется, весь участок собрался, чтобы окружить трех беззащитных женщин и одного парня. Но не они заставили семейство Делвал испуганно переглядываться, а деревья — голые, облезлые, с черными стволами, лоснящимися от проливных дождей. Холодный ветер пробирал до костей, а от жухлой травы, чуть выглядывющей из-под опавших листьев, исходил прелый запах. На дворе стоял мерзкий, отдающий отчаянием октябрь.

— Никому не двигаться, — проговорил офицер, направляя на женщин луч фонаря. Чарли неуклюже попятился обратно к крыльцу. Эва краем глаза увидела, как трясет Хелену.

— Ей нужно сесть, — громко проговорила она, придерживая мать за плечи. Офицер подошел вплотную и внимательно всмотрелся в лица женщин. Затем повернулся к своим.

— Это они.

Тут же подошли еще люди, потянули к ним свои бледные, холодные руки. Фонари отблескивали по темно-синей ткани курток. Полицейские вразнобой зачитывали права. Никто не сопротивлялся. Женщины только беспомощно бормотали, пытаясь что-то объяснить, а Чарли просто опустил голову и первым позволил отвести себя к машине. Эва то и дело оборачивалась на мать и тетку. Иви, совершенно потерянная, вертела головой во все стороны. Хелена же сохраняла ледяное спокойствие, как будто ее уже сотню раз задерживала полиция на пороге ее собственного дома. Она направила все силы, чтобы держать спину прямо, и шла так, словно два парня в форме были ее личным эскортом.

Эву посадили в машину вместе с Чарли. Молодой человек смотрел в окно, не моргая. Когда Эва села рядом и осторожно коснулась его руки, он чуть вздрогнул, сбрасывая оцепенение, и осторожно повернул голову.

— То есть, это все было реально? — прошептал он.

— К сожалению, — также тихо проговорила Эва. Чарли провел ладонью по лицу и тряхнул головой.

— Охренеть. То есть, вы реально ведьмы? Все трое? А эта хрень, которая происходила в твоём доме?

— Все было по-настоящему.

— Охренеть.

— Да.

— И что теперь будет?

— Не знаю, — честно призналась Эва.

Ещё предстояло выяснить, зачем их везут в участок, что говорить полиции. Через стекло, отделявшие пассажирские сиденья, Эва видела, как шевелят губами полицейские, то и дело пожимая плечами. За окном поплыли мигалки, первая машина направилась в город. Чарли и Эву повезли следом. Девушка повернула голову, задержала взгляд на доме, на его мокрых стенах и темной крыше, словно впечатывая его в память. Предчувствие кричало, что в этот раз вернуться домой будет куда труднее.

Чарли же смотрел на Эву. Неподвижный взгляд замер на ее лице. Молодой человек словно видел ее впервые, и на его лице не было ни одной знакомой Эве эмоции. Как только дом скрылся за поворотом, и по ту сторону окна осталась только серая хмарь, Эва повернулась к Чарли, выдерживая его пристальный взгляд.

— Я понимаю не больше твоего, — сразу сказала она и добавила. — Но, если у тебя есть вопросы, я постараюсь на них ответить.

— Я даже не знаю, что спросить, — покачал головой тот. — Я не знаю… если это все реально. Ведьмы, фейри…

Он запустил руки в волосы и сжался, словно пытаясь утрамбовать бьющиеся в голове мысли, но они распинали его. Эва осторожно провела ладонью по его плечу. И тут произошло самое страшное. Чарли дернулся, будто невесомое прикосновение обожгло его.

— Даже так, — хмыкнула Эва. Почти как Хелена.

— Прости. Я просто… мне сложно это понять. Я не могу…

— Не можешь что?

— Не понимаю, что делать дальше. Нам с тобой. Если ты реально ведьма. Так будет постоянно? Такая хрень?

— За всю мою жизнь подобное произошло впервые. Уверена, мама и Иви тоже раньше ничего такого не видели, — пожала плечами Эва, поражаясь своему спокойствию.

Чарли кивнул. Скорее, своим мыслям, чем ей. Эва скрестила руки на груди.

— Если захочешь закончить все, я пойму.

Ложь. Если он скажет, что так тому и быть, она тут же оторвёт ему язык. Или проклянет. Или просто ударит в глаз, как он сам учил ее в седьмом классе. Так много соблазнительных вариантов, но сквозь них проступало осознание: если Чарли соврет и останется с ней, то день за днём ей предстоит видеть в его глазах отражение страха. Никто не хочет жить под одной крышей с ведьмой — ей ли самой это не знать. А уж тем более мужчине вряд ли захочется делить кровать с женщиной, зная, что она может ворваться в его сладкий сон и превратить его в кошмар.

Неожиданно одиночество и затворничество Хелены перестало казаться Эве причудой. Может, и неплохо жить в своем доме, заниматься травничеством и лишний раз не общаться с людьми?

Чарли осторожно протянул руку и повел кончиком пальца по ее бедру.

— Я, конечно, в шоке. Но не настолько, чтоб упустить самую необычную женщину в своей жизни, — прошептал он, склонившись к ее уху.

Эва дернулась, как от выстрела, и, не веря своим ушам, повернулась к Чарли. Тот улыбался.

В городе в этот час было пустынно. Машина проехала через безлюдный центр к участку. На одном из поворотов через дорогу бросились несколько силуэтов, прямо перед машиной, так что сидящему за рулём полицейскому пришлось ударить по тормозам.

«Дети», — хмыкнул Чарли. Эва придвинулась ближе к окну, чтобы рассмотреть сорванцов. Из-под надвинутых до носов капюшонов блеснули тонкие губы и острые зубы.

«Не дети, фейри», — подумала Эва, но вслух говорить не решилась.

На ратушной площади стояли помосты и заготовки для торговых палаток. На рекламных щитах трепыхались безвкусные плакаты с тыквами. Город уныло готовился к фестивалю. Рядом висели помпезные объявления об открытии нового отеля.

— Он действительно заканчивает строительство, — не веря своим глазам, пробормотал Чарли.

— Мы провели в Грезе больше двух месяцев, — констатировала Эва.

Ее слова подтвердились уже в участке. Красный квадратик настенного календаря мирно отмечал дату: двадцать седьмое октября. Ситуация — хуже некуда.

Хотя, было куда.

В участке их развели по разным комнатам для допроса. Удивительное дело, в городской больнице коек на всех не хватает, а в участке каждому найдется место. Благо, хоть наручники не стали надевать.

Эва и Чарли до последнего держались за руки, пока полицейские на развели их в стороны. Эва брела, словно во сне. Она и не помнила толком, как оказалась в окружении серых стен, как опустила задницу на жёсткий шаткий стул из дешёвого пластика, и как детектив — кажется, Дженкинс — зашёл в комнату, шлепнув тонкой папкой по столу.

— Мисс Делвал, — позвал он, побарабанив пальцами по столу.

— А мне разве не положен адвокат? — спросила девушка.

— Пока вы свидетель, можем обойтись и без него.

— А по какому делу?

— По обвинению в мошенничестве в адрес Чарльза Келлса, — объяснил детектив. Девушка напряглась.

— Ничего не понимаю.

— Поверьте, я понимаю ещё меньше. Два месяца назад мистер Ричард Грант обратился к нам с заявлением, что Чарльз Келлс забрал предоплату за строительство и сбежал. Вместе с сумкой наличных пропадаете ещё вы и вся ваша семья. Занятное дельце выходит. В ваших интересах сейчас доказать, что вы не сообщница.

— Вот в чем дело, — ухмыльнулась Эва.

— У меня есть следующая гипотеза. Мистер Келлс получил деньги от мистера Гранта, заведомо зная, что не уложится в предусмотренные договором сроки строительства. Поэтому он быстро принял решение: забрать свою невесту и ближайших родственников и уехать. Чтобы вы понимали, вас сейчас разыскивают не только в Великобритании, но и во Франции, в Германии, в Португалии и даже на Ибице.

— Если бы все было так, — закатила глаза девушка.

— Прошу прощения? — детектив поднял седую косматую бровь. Из-под густых волосков выглядывали уставшие глаза, раскрасневшиеся от ночной работы. Дженкинсу было лет шестьдесят, а может, и меньше, но работа старила его, как болезнь.

— Я говорю, если бы мы действительно смогли оказаться на Ибице, это было бы прекрасно, — она ухмыльнулась. — А я ведь даже не подумала о том, чтобы устроить маме последний отпуск.

— Лучше бы его. Может, дом бы пропал за долги не зря, — хмыкнул детектив. Эва болезненно сморщилась, как будто ее укололи. Конечно, за два месяца никто не выплачивал кредит за фестиваль.

— А кто занимался организацией фестиваля?

— Не путайте роли, мисс Делвал. Тут я задаю вопросы, — нахмурился Дженкинс. Эва закатила глаза. — Вот, что меня больше интересует. Почему, уезжая, вы оставили дома телефон и всю технику? Пытались запутать следствие?

— Хотите ответы — пожалуйста. Все это время мы были в доме. В том самом доме, который отключили от связи.

И она принялась рассказывать: про временные петли, про чудовищ, притворявшихся их близкими, про проходы через зеркало и дверь холодильника. Дженкинс от ее слов то бледнел, то краснел в цвет мигающей лампочке диктофона. А Эва говорила, упиваясь его малоподвижной мимикой. Она добавляла подробности, и с каждой деталью в теле росло возбуждение, как в тот момент, когда она развеивала страхи в защитном круге из соли. Видимо, так и ощущалась магия. Правильно. Истинно. Эва сконцентрировалась на этом чувстве, завязавшийся тугим узлом в области солнечного сплетения.

— Поэтому, если вы не хотите также провести все свои оставшиеся дни, вам стоит сейчас же отпустить меня и мою семью. И Чарли, — с нажимом проговорила она, и Дженкинс подался назад. На его высоком лбу, среди редеющих седых волос, блестела испарина.

— Да, мисс Делвал, — проговорил он и, встав с места, распахнул дверь и вышел. Эва тут же вскочила следом за ним. Взглядом вцепилась ему в спину, чтобы убедиться, что это не розыгрыш.

Она осторожно выглянула из комнаты: Дженкинс одну за другой открывал допросные. Сидевшие там выходили, непонимающе глядя вслед детективу. Полицейские в участке тоже непонимающе смотрели на него. Мужчина остановился посреди холла и, заложив руки за спину, проговорил:

— Вы свободны в связи с недостатком улик. Мистер Келлс, вам запрещено покидать город. Остальных тоже прошу воздержаться от поездок. Можете возвращаться… куда-нибудь.

— Восхитительно, — фыркнула Хелена и направилась к телефону. Иви посеменила к племяннице и судорожно зашептала.

— Ты что, загипнотизировала его?

— Не знаю, — пожала плечами Эва. — Нас отпустили — а это самое главное.

— У кого-нибудь есть мелочь? — проворчала Хелена.

* * *

Бекки и Том даже не стали спрашивать, что случилось, просто распахнули двери своего дома по первому же звонку. Том даже запряг свою развалину, чтобы забрать горе-семейство из участка. Они ехали сквозь туманную ночь под кошляющее и рычащее радио, Том курил и рассказывал, как обстоят дела в городе. Он тактично не спрашивал, куда все четверо запропастились, как будто они действительно уехали всей семьей на курорт.

— Ричард этот согнал сюда несколько бригад со всех городов, даже не понимаю, где он их набрал. Мне кажется, даже пирамиды с таким количеством человек не строили. Представляете, они как муравьи. Копошатся, там, а потом — раз — и целый этаж готов. Мы даже ходили смотреть, проверяли, все работает. Отель вот, стоит уже, почти готовенький, они какие-то финтифлюшки докупают.

— А живут эти рабочие где?

— Да кто где. Но с месяц назад мистер Грант начал по дешевке скупать старые дома и селить там своих людей. Ваш он тоже пытался купить, но там трудности с банком, — он хитро усмехнулся.

— Знаю я эту улыбку, старый пройдоха, — улыбнулась Иви.

— Ну, мы с Бекки как могли старались пободаться с банком. У нас же сын юрист. Вот, он нам по телефону объяснял, так что дом пока никто перекупить не может, — сбивчиво говорил Том. Он зажал зубами сигарету и вцепился обеими руками в руль, ведя свой драндулет сквозь плотный туман.

— А в городе не начали происходить странные вещи? — спросила Хелена. В другой момент Эва закатила бы глаза, но тут ей и самой было любопытно. Том задумчиво почесал седой затылок.

— А что в наши дни не странного? — хмыкнул старик. — Все как всегда, когда в город приезжают эти… гастарбайтеры. Выбитые окна, обоссаные стены, как будто у нас ссать некому. Так как на Ибице? Или где вы там были?

Тут на помощь пришел весь опыт путешествий Иви. Она рассказывала о белоснежных пляжах, тусовках и бесчисленных утрах, проведенных в виньясе. Эва, сидевшая между Хеленой и Чарли, тихо посмеивалась. Ее улыбка становилась еще шире, когда она видела, как мама пытается сдержать смех. Казалось, она напрягает все мышцы в своем слабеющем теле, чтобы не расхохотаться. В какой момент ложь стала краеугольным камнем их жизни?

«Не ложь, а тайна», — исправила она себя. Чарли вот, только вернулся из путешествия по измерениям, и сидит, как воды в рот набрал. А что будет со стариной Томом, узнай он про фейри? Нет, его нужно беречь.

Бекки встретила их на пороге. В руках она держала кучу пледов, и тут же выдала их каждому, кто по ее мнению замерз. То есть всем, даже Тому. Достаточно было заглянуть в ее глаза, чтобы понять — она знает. Она ни секунды не сомневалась в магическом даре семьи Делвал, а может, и сама владела магией. Или хотя бы ее секретами.

На несколько минут коридор наполнился шумом и гомоном. Бекки со всей строгостью требовала, чтоб гости переобулись в тапочки, Хелена недовольно кряхтела, напоминая, что соседка издевается над больной женщиной. Иви пыталась одновременно позаботиться обо всех сразу и, естественно, не помогала, а только наводила суету. Просторный коридор с высокими потолками благодаря одной только Иви стал тесным и душным. Так что в итоге естественным образом последовало: «Иви, да заткнись ты уже!», грянувшее со всех сторон.

Женщина обиженно опустила плечи и потопала в зал, где Бекки уже начала накрывать на стол. При виде еды Эва чуть не потеряла сознание. Желудок тут же свело болезненной судорогой, как будто организм решил отомстить ей за все время без еды.

— Ну-ка, усаживайтесь, — загремел Том. На людях он не любил давать волю голосу, а вот в собственном доме предпочитал не сдерживаться.

Его жилистая рука легла на плечо Эвы и надавила, вынуждая девушку опуститься на стул, прямо напротив блюда с запечёной картошкой, щедро посыпанной мелко нарезанным зелёным луком. Желудок тут же жалобно заурчал. По ту сторону стола от Эвы уселась Хелена. Она тут же, не теряя времени, подтянула блюдо к себе, так что Эве пришлось вцепиться в горячую керамику со своей стороны.

— Твою диету никто не отменял, — напомнила она, с трудом противостоя прокатывающимся по телу судорогам. Хелена раздражённо скривилась.

— Мы сегодня чуть не погибли или того хуже, — фыркнула она. — Можно и отметить.

— А вот тут я соглашусь с Эвой, — с едким триумфом проговорила Иви и, подхватив блюдо, положила пару картофельных долек племяннице, себе, Чарли и, конечно, хозяевам дома. Бекки же придвинула к Хелене глубокую тарелку, доверху наполненную бесцветной едой, приготовленной на пару.

— Не волнуйся, — рассмеялся Том и подмигнул женщине. — Я отрежу тебе самый нежный и нежирный кусок мяса из печи.

— Оно, кстати, почти готово, — поддакнула Бекки и обратилась к мужу. — Почему бы вам с Чарли не заняться им?

Том смерил жену пристальным взглядом из-под кустистых бровей, а через секунду рассмеялся, очевидно, шутке, которую не рискнул бы озвучить при гостях.

— Ладно, шушукайтесь. Чарльз! — он кивнул в сторону кухни. Молодой человек тут же поднялся с места и направился следом, чуть ли не обгоняя старину Тома.

Как только они ушли и закрыли за собой двери, в комнате повисла тишина. Было даже слышно, как жужжат лампочки в плафонах. Женщины медленно переводили взгляды друг на друга, а на их лицах была написана серьезность, которую встретишь только на оглашении смертного приговора. Эве даже показалось, что вся суета, ворчание и возгласы были не более, чем умело разыгранным спектаклем. Бегги сложила морщинистые руки на столе и посмотрела на Хелену.

— Ну и куда вы запропастились на несколько недель?

— Фейри заявился к нам домой и запер в ловушку, — хмыкнула Хелена так, словно подобное с ней случалось несколько раз на дню. Бекки покачала головой. Эва встрепенулась, впервые готовая встать на защиту матери и доказывать, что она не сошла с ума.

— Значит, твое чутье опять тебя не обмануло, — сказала старушка. Если бы это было физически возможно, челюсть Эвы бы пробила стол и со свистом устремилась бы к центру Земли. Это не осталось незамеченным.

— Что с лицом? — вскинула бровь Хелена.

— Ничего. Просто пытаюсь понять, какое место занимает в этой картине мира Бекки, — пробормотала Эва.

— Что-то вроде голоса разума. Или совести, — ухмыльнулась Бекки. — Такое бывает, когда вы знакомы почти всю жизнь. В один момент смотришь на человека и понимаешь, что ему точно принадлежит половина твоего сердца. Или мозга.

— Или печени, — ухмыльнулась Хелена. Эва чуть скосила глаза налево. Иви сидела, нахохлившаяся, скрестив руки на груди. Похоже, она тоже была не в купсе этого тайного союза.

— И что дальше? Самайн через пару дней, скоро в город хлынут фейри. План с фестивалем провалился… — заговорила тетка. Хелена и Бекки заговорщически переглянулись.

— Не совсем. Еще есть шанс. Но нам предстоит очень много работы.

* * *

— Я слыхал о твоих делах, Чарли, — кряхтел Том, шевеля угли в дровяной печи. Духовку он не признавал из принципа. Чарли нахмурился, качая в руке стакан виски. Он надеялся, что алкоголь поможет привести мысли в порядок или хотя бы поплавить воспоминания в бесформенное месиво, напоминающее дурной сон, но голова была возмутительно ясной.

— Неприятная ситуация, — пробормотал он.

— Как бы оно ни было, мальчик, я знаю, что у тебя были веские причины, чтобы поступить так, как ты поступил. Семья — это важно. Даже если это семья твоей любимой женщины. Я свою тещу терпел до самого ее последнего вздоха, хотя она была той еще мегерой. Но такова была моя плата за любовь, и я готов был ее платить столько, сколько нужно.

Чарли через силу приподнял уголки губ, выдавливая улыбку. Это добродушное понимание в глазах Тома на секунду даже заставило молодого человека подумать, что он слишком близко к сердцу воспринял всю ситуацию. Может, не было никаких фейри, видений. Но за окном завывал противный октябрьский ветер, по стеклу шлепали голые ветки. А его дом был под арестом из-за преступления, которое Чарли точно не совершал. Том плеснул ему еще виски и продолжил возиться с мясом.

— Знаю я этот задумчивый вид, — довольно хмыкнул он.

— Что?

— Ты собираешься сделать ей предложение, парень. Может, ты сам этого еще до конца не додумал, но старика не обманешь, все мы через это проходим. Когда сердце уже всеми жилками «за», а мозг жмет на ручник, мол, что ты делаешь, а вдруг она ведьма или того хуже.

— Ну, в моем случае даже сомневаться не приходится, они точно ведьмы, — выпалил Чарли и запоздало улыбнулся в жалкой попытке перевести все в шутку. Том оторвался от стряпни, выпрямился и повернулся к Чарли, сверля его суровым взглядом.

— Что? — стушевался молодой человек. Том подошел к Чарли вплотную и положил руку, враз ставшую тяжелой, как чугунная балка, ему на плечо.

— Запомни, мальчик, все женщины ведьмы. Чем бы они ни занимались. Чем раньше ты это признаешь, тем проще тебе будет жить. Главное, просто ничего не говори по поводу этих их карт, кристаллов и свечей, и будет тебе счастье. Ты меня понял?

«Он что-то определенно знает», — подумал Чарли, но Том отвернулся, не оставляя ему шанса спросить.

14. Умеренность

«Умеренность — это испытание. Она проверяет твои убеждения, твою силу и веру на прочность, а саму тебя — на гибкость. Сможешь ли ты изменить свое мышление или, наоборот, получится ли у тебя сохранить свои идеалы несмотря ни на что? Одно предельно ясно — тебе нужно будет сделать выбор. Какой — зависит только от тебя»

Заметки из дневника Хелены

Эве еще о многом хотелось поговорить в тот вечер: с мамой, с Иви, с Чарли. Такое приключение, если его так можно было назвать, требовало обсуждения. Эва, конечно, с трудом могла себе представить, что они все сядут в круг, возьмутся за руки и примутся делиться своими чувствами и ощущениями, пережитыми во время заключения в Грезе. Да и остальные вели себя так, будто ничего не произошло. Хелена и Иви тут же отправились вместе с Бекки решать свои колдовские дела, Том принес Чарли свою трубку и учил правильно забивать ее табаком. Эва все ждала, когда мужчины договорят, чтобы нормально побеседовать хотя бы с Чарли, но и сама не заметила, как уснула. Как сказала Иви, девушка задремала, уложив голову на стол, как в детстве, когда родители имели неосторожность взять ее с собой в ресторан.

Чарли отвел ее в спальню, сел рядом, поглаживая по волосам. Эва что-то пробормотала и окончательно провалилась в сон. Пустой, бессюжетный сон, без единого звука и образа. По крайней мере, ей так казалось.

Наутро она неохотно приоткрыла один глаз. Все тело напряглось от нестерпимого желания чихнуть. Сквозь приоткрытое окно в комнату тянуло гвоздикой и терпким дымом. Эва выпуталась из перекрутившегося одеяла — на другом краю скрипучей кровати, сжавшись в комок, спал Чарли. Он даже штаны и футболку не стал снимать, словно в любой момент был готов спасаться бегством. Эва поправила одеяо на нем и подошла к окну.

Там, по колено в холодной грязи, прижавшись к стене, стояла и курила Хелена. Она почти сливалась с голыми молодыми деревьями — такая же худая и замершая, неподвижная в своем одеянии. Бекки со всей щедростью пожертвовала старой подруге свой спортивный костюм, живший в шкафу старой медсестры еще с тех пор, когда в моде была неоновая синтетика. Одежда только подчеркивала болезненную худобу Хелены, а недовольное лицо и собранные в неаккуратный пучок волосы делали ее похожей не на ведьму, а на речную цыганку.

— Тебе только золотых зубов не хватает. И заговорить на арго, — усмехнулась Эва, высовываясь из окна. Хелена встрепенулась и запрокинула голову, выискивая взглядом дочь.

— Очень смешно. Вылезай, — скомандовала она.

— Через окно?

— Если пойдешь через зал, то Иви попытается заставить тебя выполнить с ней практику для восстановления эмоционального баланса, — закатила глаза мать. — А тебе ведь не хочется расстраивать ее отказом?

Эва кивнула и, подобрав с пола штаны, влезла в них и, призвав на помощь все свои силы, вскарабкалась на подоконник. Что делать дальше, она не очень знала. Она попыталась спустить вниз сначала правую ногу — не хватило длины. Потом она зачем-то попыталась проделать то же самое с левой ногой, тоже безрезультатно. Хелена смотрела на это, с трудом удерживая демонстрацию разочарования в пределах допустимой нормы.

— Просто оттолкнись и спрыгни, тут не так высоко.

— Там скользко. Не мешай.

— Да ради всего святого, — вздохнула она и, подойдя вплотную к Эве, дернула ее за щиколотку. Девушка пискнула и тут же шмякнулась на землю. — И чему тебя только в городе научили. Осталась бы тут, для тебя даже третий этаж не был бы помехой.

Эва тут же поднялась и, не давая матери опомниться, выдернула сигарету у нее из рук.

— Тебе нельзя, — напомнила девушка. Хелена вспыхнула.

— Да это даже не сигарета толком. Это сраный кретек, — бледная рука взмыла в воздух и замерла на секунду, но Эва все равно заметила дрожь.

— Надо будет вернуться в дом за твоими лекарствами.

— Не с твоим умением лазать через окна. Я лучше попрошу Чарли, — она кивнула в сторону окна. — Как он?

— В шоке, — пожала плечами девушка.

Хелена подошла ближе и выставила руку. Эва повторила ее жест, так что Хелена смогла опереться на локоть дочери.

— Пойдем, пройдемся. Только иди с этой стороны, чтоб Иви не заметила, что я курю.

— Ты как маленькая.

Хелена только сипло рассмеялась. Они сошли с выложенной камнями дорожки и пошли среди голых яблонь, в узловатых ветвях которых запутались обрывки тумана. Под корнями лежали уже давно сгнившие яблоки. Небо стянули тяжелые облака, и на землю давила осенняя унылая серость. Только яркий костюм Хелены выбивался из общей картины и каким-то волшебным образом дополнял ее.

— Если вдруг поймешь, что Чарли нужно избавить от воспоминаний, дай ему отвара лаванды и мяты, а пока он спит, нарисуй ему на лбу став, — вдруг заговорила Хелена. Эва даже встрепенулась от ее голоса.

— Я не думаю, что это необходимо.

— Мужчины живут в своем мире, и им в нашу реальность поверить трудно. Я знаю, что он дорог тебе, и не хотелось бы, чтобы вы расстались просто из-за дурацкой шутки фейри.

В ее голосе звучала горечь, та же самая, смешанная с досадой, которая появлялась каждый раз, когда Хелена говорила о своем бывшем муже. Эва понимающе кивнула и сжала руку матери.

— Спасибо, — прошептала она одними губами и чуть громче сказала. — Что ты планируешь делать дальше?

— Бекки успела спасти часть моих свечей. Попробуем продать их на фестивале.

— Как?

— Ну, эта старая карга смогла выбить себе стенд. Приоденемся пенсионерками и попробуем продать их там.

— Ричард уже наверняка знает, что нам удалось выбраться, — возразила Эва и улыбнулась сама себе. — Его надо будет отвлечь.

Хелена замедлила шаг и повернулась к дочери, убрала мокрые, завившиеся пряди с ее лба, и улыбнулась.

— Моя девочка. Все-таки моя.

И на секунду сердце сжалось от теплоты в ее голосе.

* * *

В полном составе семейство собралось уже за завтраком. Бекки гордо вытащила из чулана пять ящиков свечей разного размера, игнорируя все предложения о помощи. Том вызвался съездить в магазин и купить еще хоть сколько-нибудь воска, фитилей и трав. Чарли собрался было с ним, но Хелена властным тоном приказала ему остаться. Как только драндулет Тома вырулил со двора, а остатки завтрака отправились в холодильник, гостиная превратилась в штаб квартиру. Хелена, опираясь на трость, расхаживала вперед-назад по комнате, вводя присутствующих в курс дела.

— Чарли, мне бы очень хотелось пощадить твою нервную систему, дорогой, но в нашем деле нужен каждый, кто способен понять масштаб надвигающейся катастрофы. Ты видел, на что способен фейри-полукровка. Теперь все, представьте, что будет, если их будет целый город. Естественно, они не ограничатся одним лишь Сторрсом.

— А почему они не могут жить вот в этих… грезах? Раз они смогли нас туда засунуть? — спросил Чарли и скривился, будто и сам не мог поверить в то, что говорит. Эва, сидящая рядом, поддерживающе накрыла его ладонь своей. Хелена довольно ухмыльнулась.

— У вас точно один мозг на двоих, ребятки. Этим утром Эва задала мне тот же вопрос, — объяснила она для остальных. — Дело в том, что Греза — это иллюзорная оболочка. Она выстраивается вокруг фантазии того, кто находится внутри, подпитывается его энергией, мыслями и чувствами. Но все эти источники не вечны, и вскоре Греза может начать убивать своего хозяина. Сколько это продлится — вопрос времени. В сказке королевство вместе с принцессой спало несколько лет. Для человека срок, пожалуй, будет год или два в зависимости от состояния здоровья. Для фейри могут пройти годы. Но добровольно Фейри в Грезу не полезут.

— Значит, нужно их туда загнать, — закончила за нее Эва.

Повисла тишина. Только Бекки нервирующе звенела ложкой о стенки чашки, размешивая сахар. И чем дольше тянулось молчание, тем чаще звучало это невыносимое «дзынь-дзынь».

Чарли неловко откашлялся и осторожно перевел взгляд с Эвы на Хелену и обратно.

— То есть, я правильно понимаю, что мы, раз-два-три… пятеро взрослых людей, собираемся открыть портал в другое измерение и заключить там кучу фейри.

— Задача амбициозная, но если у тебя все еще проблемы с принятием этой части реальности, попробуй попить успокаивающего чая, — хмыкнула Хелена.

Бекки тут же улыбнулась.

— Я тоже ей сначала не поверила, а потом как глянула на них сквозь зеркало. Они совсем не умеют прятаться, — проворковала старушка. Ей как будто больше всех было интересно выйти на битву с фейри.

— Это может быть опасно, — проговорила Иви. Хелена пожала плечами.

— Да. Но это не опаснее, чем лезть на гору, чтобы выпить там галлюциногенного отвара.

— Ты всю жизнь будешь мне это вспоминать? — вспыхнула Иви.

Чарли порывисто выдохнул, стискивая кулаки. Эва бросила на него вопросительный взгляд, затем кивнула в сторону двери. Еще один одобрительный кивок и, не прерывая нарастающую ссору, молодые люди вышли на улицу. Из-за закрывающейся двери до них донеслись обрывки фраз:

— Потому что ты моя сестра и я забочусь о твоем здоровье!

— Говорит женщина, которая запивает обезболивающее вином и курит по пачке в день! — возмущалась Иви.

Эва осторожно прикрыла дверь, борясь с сильнейшим желанием ворваться и рассадить сестер по разным углам, но хмурый, как туча, Чарли, тоже требовал ее внимания. И, пожалуй, ему это было гораздо нужнее, чем всем остальным.

Молодой человек достал смятую пачку и долго задумчиво вертел ее в руках.

— Я вообще не любительница разбираться, — заговорила Эва. — Мне проще оставить проблемы и уехать от них, но эта тактика тут не сработает. Поэтому, если тебя что-то беспокоит, скажи мне это в лицо.

Она шумно выдохнула, выдерживая неподвижный взгляд Чарли. Опять этот взгляд незнакомца. Как ему удавалось так быстро переключаться с нежности на отстраненность?

— Ты сможешь встречаться с человеком, которого обвиняют в преступлении? — выпалил Чарли. Вопрос поставил Эву в ступор. Она готова была услышать что угодно: что они сумасшедшие, что фейри не существует или что идея запереть фейри в Грезе — полное безумие. Затем последовал едкий укол совести, она и сама забыла, что у Чарли есть свои, вполне материальные проблемы, о которых прочитаешь, к сожалению, не в сказках.

— Конечно, — кивнула она. — А ты сможешь встречаться с… ведьмой?

— Мне кажется, я уже отвечал на этот вопрос, — прищурился Чарли.

— Да, но, мне показалось, что в тот момент за тебя отвечал инстинкт самосохранения.

— Сложно отказывать женщине, которая может навести на тебя порчу, — согласно улыбнулся он и протянул руку, приглашая Эву в объятия. От прикосновения по коже пробежала волна тепла. Эве стало немного неловко, словно она этого не заслужила.

Чарли прижал ее к широкой груди, зарываясь носом в волосы. На несколько секунд их укутала уютная тишина. Эва изо всех сил старалась удержать теплое и мягкое, как котенок, ощущение нежности в груди.

— Насчет того, что сказал Ричард, про меня и Лиззи. Надеюсь, ты не восприняла это всерьез, — пробубнил Чарли. Эва усмехнулась.

— Я видела твои грезы. Лиззи там не было, — улыбнулась она и мягко поцеловала его в щеку. — И все-таки, когда это все закончится, надо будет сходить на пропущенные первые три свидания. Если ты не против.

Чарли согласно поднял руки, а затем проводил Эву в дом. Хелена и Иви как раз закончили ссориться и, потягивая чай, спокойно обсуждали созревший у Хелены план.

* * *

«Все предельно просто. Фейри считают себя самыми умными, а еще до одури любит все, что блестит, как сороки. Нужно сыграть на этой комбинации качеств. Они думают, что их никто не сможет обмануть. История и правда знает мало таких примеров, поэтому нам нужно будет очень тщательно подготовиться. И работы нам предстоит немало».

Слова Хелены эхом звенели в ушах. При желании их можно было бы превратить в плакат и выносить по каждому удобному случаю: от городских гуляний до политических митингов. Но Эва и представить не могла, какой масштаб обретут приготовления Хелены. В сравнении с ними организовать фестиваль было гораздо проще. Они как будто оказались в фильме про ограбление.

Первый ход был за Эвой. Она отправилась в город со списком покупок от Хелены и вернулась, прихватив с собой рекламный буклет нового отеля. Сидя в гостиной, она сжимала в руке телефон, неохотно набирая цифры.

— Ты так до утра будешь собираться с силами, — фыркнула Хелена и, не дожидаясь ответной реплики, нажала на «звонок». Несколько коротких гудков, и с той стороны раздался приветливый женский голос.

— Отель «Старая мельница», чем могу вам помочь.

— Добрый день, я хотела… — Эва перевела взгляд на мать, всем своим видом показывая, что это ужасная идея, неудачная, как детский розыгрыш. — У меня… у меня что-то непонятное с бронированием номера на Самайн.

— Да? В чем проблема?

— Я бронировала номер несколько дней назад, внесла предоплату, но почему-то моя бронь так и не была подтверждена. Я общалась с вашей коллегой…

Она готова была поклясться, что услышала, как у девушки на том конце провода заскрежетали зубы.

— Да, у нас в последнее время есть такая проблема. Но ничего страшного, я могу посмотреть вашу бронь в системе. Напомните имя…

— Элизабет… Хилл, — сморозила Эва. Хелена фыркнула, выпуская сдержанный смешок.

— Странно, даже в систему в этот раз не занесли. Позвольте, я поговорю с управляющей. Одну минуту.

К телефону подошла управляющая. По голосу Эва узнала миссис Бэррис. В прошлом, школьную учительницу, которая за жизнь успела открыть и гостевой дом, и кафе, и ателье, и продать все это, чтоб закрыть долги своего непутевого мужа.

«Ричард нанимает людей, чтобы потом заменить их своими фейри», — констатировала Хелена.

Надо отдать должное, миссис Бэррис всегда умела решать конфликты. Она быстро уговорила сидящую на грани нервного срыва «Элизабет Хилл», что она лично забронирует для нее номер, чтобы девушка не переживала, ее романтический отпуск состоится в лучшем виде. Эва тут же принялась рассыпаться в благодарностях.

— Могу я вам чем-то еще помочь, мисс Хилл?

— О, скажите, а какие направления йоги доступны в отеле?

— Понимаете, это направление пока дорабатывается. Но со дня на день, я уверена, мы сможем прислать вам полный список опций на почту. Продиктуйте, пожалуйста…

К концу разговора Эва даже перестала нервничать. Ей казалось, что ее ложь настолько плоха и очевидна, что трубку вот-вот подхватит Ричард, но нет — ничего не подозревающая мисс Бэррис пожелала девушке хорошего вечера и посоветовала взять с собой резиновые сапоги, потому что вокруг отеля ужасная слякоть. Эва повесила трубку и выдохнула.

— Не так уж и страшно, правда, — хмыкнула Хелена, устраиваясь в кресле напротив. Она проводила в нем почти все время.

— А где Иви?

— Они с Чарли выполняют свою часть плана. Пойдем, пора продолжить занятия.

* * *

— А из чего состоят эти ваши занятия? — спросил Чарли, нарушая тишину. Иви удивленно подняла на него взгляд.

— Что, прости?

Была глубокая ночь. Безлунная, промозглая, настолько холодная, что дыхание вырывалось изо рта клубами пара. Одетые во все черное, они с Иви сидели под окнами дома Хелены, пока Чарли возился в щитке, чтобы обесточить дом. Если наблюдение, по сигналу которого полиция приехала в прошлый раз, присоединено к общей системе дома, то у них будет где-то полчаса, чтобы не попасться с поличным.

— Ну, занятия, которые Хелена устраивает Эве. Это как Хогвартс какой-то? Зелья там, заклинания всякие…

— А-а-а, — кивнула Иви. — Ну, почти. Будь у нас побольше времени, Хелена действительно прогнала бы ее по полной программе, а так… мы сфокусируемся на том, что дается Эве лучше всего. Сигилы, ставы, все, что связано с изображениями.

— Не очень понятно, но допустим.

— Это мило, что ты пытаешься интересоваться ее жизнью, — проворковала Иви. — Я вряд ли могла бы представить кого-то кроме тебя рядом с нашей девочкой.

— А почему вы не выйдете замуж? — поинтересовался Чарли.

— О, ну, бывают разные причины. Их много… в моем случае…

Раздался щелчок, и дом затих. Чарлиприслушался. Иви приподнялась и подошла к задней двери. Отодвинула доску, замаскированную под кирпич и достала оттуда ключ от входной двери. Беззвучно отперла дверь и просунула руку внутрь. Нащупала выключатель и повернула его наверх. Свет не включился.

«Получилось», — прошептала она, всеми мышцами лица изображая триумф, и проскользнула в дом. Чарли вошел следом.

Иви приказала ему следить за дверью, а сама, зажав в зубах фонарик, прокралась в мастерскую Хелены. Чарли кивнул и упер взгляд в дверь. Он то и дело возвращался к вопросу, мучавшему его уже несколько дней.

Как его угораздило попасть во всю эту историю. Он простой парень с золотыми руками, и вот, его взяли в оборот три ведьмы, и теперь он днем сколачивает подрамники, а ночью рассыпает соль по формам для свечей, помогает Хелене и Бекки варить мыло и ждет очередных странных указаний от Хелены. Например, пробраться ночью в дом и привезти какие-то книги, карты и кристаллы.

В соседней комнате что-то упало и покатилось. Чарли невольно вздрогнул и тихо спросил:

— Иви, все в порядке?

Ответа не последовало. Чарли бросил неуверенный взгляд на дверь, потоптался на месте, потратил пару секунд на раздумья и отправился вслед за Иви. Женщина обнаружилась в мастерской, она пыталась за один раз унести несколько талмудов и мешок с камнями. Хрустальный шар валялся в углу, и Иви изо всех сил пыталась его поднять.

— Давайте, я помогу, — Чарли быстро наклонился и подобрал гладкий холодный камень, весивший как пара кирпичей.

— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась Иви и передала ему позвякивающий мешочек. — И еще вот.

В ладонь лег черный гладкий камень с заостренным концом.

— Из этого можно дом построить, — выдохнул Чарли сквозь стиснутые зубы.

— Не все выдержат такой энергетический фон, — хихикнула Иви. Блеклое пятно света пробежалось еще раз по стенам и полкам, Иви довольно хмыкнула и, перехватив поудобнее книги, скомандовала идти к выходу.

У двери она замерла. Так резко, что Чарли чуть не налетел на нее.

— Что там? — прошептал он. — Полиция?

— Хуже, — пискнула Иви, указывая в окно. Чарли чуть отодвинул занавеску и скривился. Три мелкие сгорбленные фигурки качались на ветках орешника, растущего в саду семейства Делвал.

С непривычки их можно было принять за уродливых птиц, но стоило фигурам зашевелиться, Чарли смог различить кривые руки и ноги, вывернутые плечи. Надвинутые на головы капюшоны.

— Их послал Ричард?

— Кто знает, может, они просто залезли пакостить, — прошептала Иви. — Фейри…

— Мне всегда казалось, что у них должны быть крылья.

— Сейчас не тот момент, чтобы рассуждать об этом, — хмыкнула Иви и вышла на кухню. Чарли пригнулся. Ему показалось, что одна из фигур повернула голову. Он готов был поклясться, что увидел зеленые огоньки глаз. Кожу стянул ледяной ужас.

Чарли словно стал героем одного из фильмов ужасов. Обстановка располагала — старый дом, глубокая ночь, странная женщина в качестве единственного компаньона. Но о побеге не могло быть и речи.

Чарли приподнял голову и выглянул в окно. Дерево, до этого оккупированное фейри, на этот раз стояло абсолютно голое. Молодой человек выдохнул. А в следующую секунду увидел их на лужайке. Прямо напротив дома. Они сидели на корточках и сторожили дорожку.

— Иви, — слабо позвал он, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

Тяжелые тучи на небе разошлись, выпуская вперед луну. И в рассеянном серебристом свете Чарли смог рассмотреть их уродливые лица с искореженными чертами, огромными ртами и торчащими наружу зубами.

Три пары глаз светились, как тлеющие угли.

— Иви, а что могут сделать фейри взрослому человеку?

— Все, что угодно, но чаще они просто сводят с ума, — ответила женщина, возвращаясь с шуршащим пакетом. Она застыла, глядя на фигурки за окном. На ее лице показалась странная улыбка. — Ну, ничего страшного. Нам до бедлама не так долго осталось.

Она направилась к двери. Чарли перехватил ее руку.

— Мы что, просто выйдем к ним?

— В дом они проникнуть не могут, — спокойно пояснила Иви. — Но сидеть тут до утра не вариант. Надо их отвлечь. Справишься?

Чарли даже не знал, что ответить на это, просто хлопал глазами, пытаясь понять, а что он может сделать в этой ситуации.

— Мне казалось, что ведьма тут — ты.

— Простые люди тоже могли перехитрить фейри. Ты что, сказки не читал? — женщина тут же забрала у него мешок с камнями. Потом запустила руку в пакет с кухни и достала солонку. Протянула ее Чарли. — Вот, черная вулканическая соль. Помогает от всего.

— И что мне с ней сделать?

— Опиши круг и загони туда фейри. Оставь себе лазейку, а потом засыпь и ее, — она просияла. — Заодно и порепетируем.

— А ты что будешь делать? — тряхнул головой молодой человек.

Вместо ответа Иви принялась звенеть своими бесчисленными кольцами и браслетами. Она снимала украшения одно за другим, нежно целовала и зажимала в кулак.

— Отвлекать их. Выходи следом за мной.

И, не тратя больше ни секунды на подробности, Иви вышла за порог, поправив болтающиеся за плечами сумки. Чарли остолбенело наблюдал за ней. Фейри приподнялись на мысочки, завидев женщину. Три хищные улыбки сверкнули в лунном свете.

— А что тут у нас за малыши, — проворковала Иви, останавливаясь ровно перед ними. Она чуть завела руку назад, показывая Чарли, мол, «жди».

Фейри приблизились к ней. Начали обступать, но бросаться не торопились. Они напоминали бродячих собак, которые сперва клянчат, а потом уже бросаются на человека.

— Какие вы крошечки, — продолжала умиляться Иви. Чарли готов был поклясться, вот-вот все трое улягутся на траву пузами кверху. — Даже говорить не научились. Видимо, жили совсем одни.

Она присела на колени перед ними, так, что глаза оказались на одном уровне.

— У таких малышей должны быть хорошие игрушки. У вас есть игрушки?

Вместо ответа послышались несколько частых сиплых выдохов. Один из фейри помотал головой. Иви понимающе кивнула.

— Ну, ничего страшного. У тети Иви есть игрушки. Вы же любите блестяшки? Вот, смотрите, — она раскрыла ладонь, усыпанную украшениями.

Фейри, как маленькие обезьянки, принялись хватать кольца, браслеты. В их маленькие ручки не помещались все украшения сразу, но они отчаянно пытались захватить как можно больше, отпихивали друг друга и рычали. Один повалил другого, третий попытался поднять распавшиеся по жухлой траве безделушки. Иви обернулась и кивнула Чарли. Молодой человек на цыпочках вышел из дома и, перевернув солонку, принялся обходить дерущихся фейри по широкому кругу.

Иви довольно кивала на каждый его шаг. Наконец поблескивающий в темноте круг из соли замкнулся. Иви поднялась на ноги и, продолжая умиленно ворковать, двинулась к Чарли.

— Малыши, не ссорьтесь, там на всех хватит. Нужно же делиться. Я принесу вам еще, — стоило ей переступить через черту, фейри отвлеклись от своей потасовки. Три пары глаз впились в Иви и Чарли, а через секунду маленькие бандерлоги на четвереньках бросились на перехитривших их людей. Чарли, недолго думая, схватил Иви за плечи и завел себе за спину, уверенный, что сейчас когтистые руки доберутся до его груди и горла, вонзятся в ткань и мышцы. Но вместо боли последовал лишь вой.

Фейри замерли у черты, будто встретили опору. Они колотили и царапали невидимую стену, пытались прогрызть ее, скалились и рычали.

— Пойдем быстрее, — скомандовал Чарли. Страх сменился клокочущим возбуждением, хотелось бежать, прыгать, смеяться. Он ухватил Иви за локоть и, не чувствуя веса поклажи, побежал прочь от дома.

Они только успели перейти дорогу и скрыться в тени ближайших кустов, как к дому подъехала полиция. Темноту разорвали всполохи мигалок. Один офицер с фонарем вылез из машины и направился к дому.

Инстинкты подсказывали Чарли, как и любому человеку, выросшему в безрадостной глуши, что нужно бежать. Но Иви стояла, как вкопанная, глядя на почти неразличимые силуэты фейри.

— Пора уходить, — громко шепнул Чарли.

— Подожди, а если они ему что-нибудь сделают?

— Это уже не наша проблема.

«Капитан, тут трое беспризорных. Судя по всему, пытались ограбить дом», — произнес по рации мужчина. Иви тяжело вздохнула.

— Мне их жалко.

Эти же слова она повторила, закончив пересказывать их ночные приключения, сидя в гостиной Бекки. Хелену эта фраза заставила оторваться от изучения принесенных из дома книг и недовольно фыркнуть.

— Жалко у пчелки в жопке. А это — маленькие исчадия ада. Как дети, навсегда застрявшие в трехлетнем возрасте. Они только и умеют, что орать и разрушать, а если напортачили, то сразу начинают давить на жалость. Кстати, — она обернулась к Чарли и Эве. — Это вам на будущее, если вдруг решите заводить детей.

— Но они ведь не виноваты, — пробормотала Иви, кутаясь в шаль. — Может, пока мы не приняли каких-то радикальных мер, стоит… я не знаю… придумать что-то еще.

— Что, например? Создать заповедник для фейри? — хмыкнула Хелена.

— А почему полицейский принял их за беспризорников? — подала голос Бекки. Все удивленно посмотрели на нее. Кажется, в текущей ситуации это было последним моментом, способным заинтересовать колдовскую семейку. Хелена пожала плечами.

— Особенности мышления современных людей. Все, что они видят, они стараются подстроить под максимально знакомые образы. Но это нам и на руку. Пора отдохнуть. Завтра наше. Шоу продолжится.

До фестиваля оставалось три дня.

15. Дьявол

«Дьявол — самый коварный аркан. Он вытаскивает наружу все твои тайные желания. Все, что ты когда-либо игнорировала или отрицала, все это встанет перед тобой, и у тебя будет только два пути. Принять и признать это, или быть растерзанной своими внутренними демонами»

Заметки из дневника Хелены

Тридцать первое октября. Вечер.

Миссис Вайолет Бэррис с ужасом смотрела, как отель умирает на глазах. Складывается, как карточный домик. Фонари и светильники моргали, как в предсмертной агонии, а полицейские, выстроившись в цепь, удерживали эвакуированных гостей, пытавшихся вернуться и забрать свои пожитки. Если бы Вайолет могла, она бы развалилась на части вместе с отелем. За несколько недель она успела к нему прикипеть всей душой. Она надеялась, что сможет заработать достаточно денег, чтобы купить автомобиль и на каждые праздники ездить к дочери через Ла-Манш, не задумываясь о ценах на бензин.

К территории отеля уже стянулась полиция, подъехали пожарные машины и несколько «скорых», следом за ними, волоча оборудование, прибежали журналисты наперегонки с толпой зевак. Ушлые репортеры, впервые дорвавшиеся до сенсации в их глуши, выдергивали из массы зрителей людей и принимались донимать их вопросами. В свете переносного прожектора мелькнули огненно-рыжие волосы Чарли.

«Еще на начальных этапах работы мы заметили несоблюдение требований безопасности. Наша команда выразила несогласие, но мистер Грант уверенно заявил, что отель будет открыт в назначенный срок, чего бы это ни стоило. Мы уволились в знак несогласия, и тогда Ричард решил, что обвинит нас в мошенничестве, чтобы мы не смогли рассказать о его махинациях», — уверенно рассказывал молодой человек, окруженный журналистами.

Миссис Бэррис была бы рада тоже высказаться, но у нее никаких слов не осталось. Только тупая ноющая боль в самой душе.

Дело в том, что у каждого человека есть предназначение. По крайней мере, так верила миссис Бэррис. Она точно знала, что предназначение ее дочери — выйти замуж за перспективного молодого врача и уехать как можно дальше из их захолустья. У ее мужа, мир его праху (хотя, куда там) предназначение было еще проще — умереть и больше не обременять семью своими долгами и пьяными выходками. Миссис Бэррис была уверена, что точно знала и свое предназначение — поддерживать порядок. Как иначе она бы смогла вырастить такую славную дочь? Правда, все попытки миссис Бэррис найти стабильную работу заканчивались тем, что компании, в которых она работала или которые создавала сама, прогорали по тем или иным причинам. Она была уверена, что проекты просто не выдерживают ее бешеной энергетики. И когда Лиззи Викс по старой памяти рекомендовала ее в качестве управляющей (потому что больше в городе просто не было никого с нужными навыками), миссис Бэррис была уверена — вот оно! Вот проект, который своими масштабами и прибылью соответствует ее энергии и амбициям. Но даже он потерпел крах.

Возможно, предназначением миссис Бэррис было разрушать все, что не имело под собой надежной опоры, будь то бизнес-идея или ее бесполезный брак. По крайней мере в секунду, когда ее надежды в очередной раз потерпели крах, эта мысль вселяла в нее надежду.

* * *

За два дня до этого.

Открытие отеля неминуемо приближалось и было так же неотвратимо, как осенние дожди. Миссис Бэррис набирала команду, получала указания от мистера Ричарда и передавала их декораторам, дизайнерам и поварам. Кажется, весь город нашел себе работу в новом отеле.

Что сделал господин главный инвестор и владелец бизнеса? Правильно, взял свою резко ставшую блондинкой Лиззи Викс и уехал с ней отдыхать на лазурный берег, потому что процесс строительства его очень утомил. Как будто он сам кирпичи таскал и провода протягивал.

Вайолет казалось, что если бы кто-то знал, какую махину, слепленную из пыли и палок, с кучей недоделок, она тащила на своих закаленных непростой жизнью плечах, ей бы сразу выдали какую-нибудь премию. Но женщина молчала и продолжала гордо нести свой крест. За одно только открытие, если оно пройдет успешно, ей обещали заплатить тридцать тысяч фунтов. На эти деньги можно было прикупить… да много всего. Какую-нибудь старую квартирку в их городе и сдавать ее, когда в город хлынет поток людей, прикормленных соблазнительными новостями о жизни в их тихой и уютной глуши. Еще можно было положить часть под проценты или вложить в какой-нибудь небольшой бизнес. Вайолет была уверена, что скоро жизнь наладится. И тут же одергивала себя, потому что предстояло еще много работы. Персонал в отеле не задерживался. Рабочие, которых привел Ричард, подсиживали местных, и даже самые стойкие увольнялись, ссылаясь на какую-то чертовщину. Кто-то видел странные отражения, кому-то казалось, что их преследуют тени. Миссис Бэррис и сама то и дело замечала какие-то странные рожи в многочисленных зеркалах, но была уверена, что это от стресса.

И все же она была бесконечно рада, когда к ней пришла устраиваться Иви Делвал на должность инструктора по йоге в отеле.

— Решила осесть? — улыбалась женщина.

— Вроде того, — улыбалась в ответ Иви. — К тому же, кажется, я тут нужна.

— Если бы я знала, что ты в городе, сама бы позвонила. Каждый второй гость спрашивает, будут ли в отеле занятия йогой. Не понимаю, что все так двинулись на этой йоге! Не в обиду, конечно… Но вот в наше время, вспомни! Какая там йога! Работали просто, как следует, и была у всех гармния на душе. Ну, вспомни.

— Да, не говори, — кивала Иви, стискивая зубы. — А не нужно обсуждать мое трудоустройство с мистером Грантом?

— Он дал мне карт-бланш, — подмигнула Вайолет. — Я тут, считай, почти всем заправляю. У меня все ключи, все пароли…

Она демонстративно потрясла связкой ключей, лежавшей на столе. Иви кивнула и попросила экскурсию. Через полчаса она уже знала расположение всех входов и выходов в отеле, а под конец Вайолет отдала ей дубликат ключа от главных дверей, шутливо посетовав, что систему безопасности они так и не подключили.

«Только тс-с-с! Ага, конечно», — передразнивала она старую знакомую уже дома у Бекки.

В ту же ночь драндулет Тома привез Эву и Чарли к отелю. Они открыли дверь ключом Иви и принялись перетаскивать в здание картины, едва успевшие высохнуть к сроку. Эва про себя думала, сколько бы стоили эти полотна, реши она их продать. На одни материалы ушли почти все деньги, оставшиеся у нее с щедрого аванса Ричарда. Они сняли картины, которые руководство отеля купило на блошиных рынках и спрятали в багажнике.

Для проверки включили свет. Полотна вспыхнули, расписанные золотой краской. Где-то Эва даже добавила блестки и сверкающие стразы из китайского магазинчика. От блеска в глазах зарябило так, что даже при желании невозможно было рассмотреть, что скрывается под слоем позолоты и декора.

«Это точно их отвлечет», — кивнула Эва.

* * *

«Этот фестиваль называют самым безрадостным во всей истории Сторрса. Если бы не щедрые инвестиции со стороны основателей отеля, он бы и вовсе не состоялся, но благодаря мистеру Ричарду Гранту сегодня каждый житель города может повеселиться на праздничной ярмарке и почувствовать себя VIP-гостем нового отеля», — вещала ведущая с местного телеканала. Ее оранжевая куртка перекликалась с тыквами, разложенными по всем прилавкам маленькой ярмарки.

Организованное на площади мероприятие и праздником было трудно назвать: несколько прилавков превратились в развал барахла, кто-то продавал вязаные шапочки, кто-то — детские рисунки, домашние пироги, старые книги (не стесняясь того, что некоторые из них выглядели совсем зачитанными), кто-то вывалил на прилавок старье со всего города, подписав это гордым названием «винтаж».

Хелена под навесом своего прилавка только недовольно хмыкала: «Винтаж. Да этому барахлу лет пять от силы. Какой винтаж? А я тогда что — античность?»

Под мерзким моросящим дождем, на маленькой сцене, возведенной из строительного мусора, выступали любительские ансамбли со всей округи. Даже обещанная труппа из дома престарелых приехала почти полным составом. Этот факт вызвал куда больше аплодисментов, чем, непосредственно, выступление.

Горожане слонялись по площади, пытаясь скоротать время до вечеринки в отеле, назначенной на вечер. На лицах было написано с трудом сдерживаемое разочарование. А жители, решившие принять участие в ярмарке, уже через час выдохлись от попыток нахваливать свой товар.

Эва куталась в ярко-желтый дождевик и то и дело бросала на мать вопросительные взгляды. Гора свечей на прилавке никак не хотела уменьшаться, а Хелена, как кукушка в часах, каждые полчаса скрещивала руки на груди и вздыхала: «Так мы ничего не продадим».

— И что ты предлагаешь? — спросила Эва, когда ее терпение начало распухать до критических отметок.

— Понятия не имею, — всплеснула руками Хелена.

— У тебя что, нет какого-нибудь заклинания или става для увеличения продаж или привлечения финансов?

— Чего?

— В большом городе такое продается на ура, — пожала плечами Эва и тут же просияла. — Точно!

Она достала из-под прилавка обрывки картона, на которых было написано простое и прозаичное «Магические свечи» и принялась быстро подписывать каждый из них, быстрыми линиями набрасывая иллюстрации. Хелена заглянула ей через плечо.

— И это должно сработать по-твоему?

— Попробовать стоит? А у тебя карты с собой?

— Я что, по-твоему, опущусь до уровня уличной гадалки?

— Придется, — фыркнула Эва и принялась передвигать свечи по прилавку, пока не получилось три аккуратные пирамидки. Перед одной она поставила табличку: «Привлечение финансов», перед другой «Любовь» и еще одну обозначила как «Очищение от сглаза и порчи».

Хелена недовольно покачала головой:

— Вообще-то, это мошенничество.

— Все зависит от веры, ты сама мне это всегда говорила, — улыбнулась девушка и, взяв в руки еще одну табличку, пошла гулять по площади, громко, как на школьной ярмарке, выкрикивая: «Магические свечи от профессиональных ведьм».

Ее голос расшевелил сонную площадь, и скучающие туристы начали поворачиваться в ее сторону. Заметив заинтересованные взгляды, Эва удвоила усилия.

— Дамы и господа, только сегодня легендарная городская ведьма Хелена Делвал подарит вам заклинание в форме свечи за символическую сумму. А также погадает вам на Таро.

— Мисс! Мисс, — репортерша в оранжевой куртке тут же оказалась рядом с девушкой. — Это та самая Хелена Делвал, которая должна была организовывать фестиваль?

Эва клацнула зубами в попытках выдать вежливую улыбку.

— Именно, мэм.

— Скажите, что помешало организации вашего фестиваля? Наши источники сообщают, что городская администрация возлагала на него большие надежды.

— Рак, — тут же, не задумываясь, выпалила Эва. Площадь замерла в недоумении. Репортерша нервно заморгала.

— Что, простите?

— Рак. Заболевание такое. Когда одна женщина берется за такой сложный проект без финансирования со стороны городской администрации, но с огромным грузом ожиданий, это непременно сказывается на ее здоровье, — она спиной чувствовала ненавидящий взгляд Хелены. Но краем глаза она видела, как пара человек все же подошла к прилавку.

— Понятно, что ж… соболезную. А расскажите о вашем бизнесе. Вы действительно занимаетесь… колдовством?

— Моя семья занимается магией вот уже несколько поколений, — проговорила Эва, неожиданно для себя улавливая в собственном голосе нотки гордости.

— Вот как. И неужели сегодняшнему миру нужны ведьмы?

— На этот вопрос лучше ответит сама Хелена, — девушка кивнула в сторону прилавка, где уже стояли пятеро покупателей и вертели в руках свечки.

— А почему они все одинакового цвета? — спрашивала женщина с ярко-голубыми тенями.

— Потому что так задумано, — невозмутимо отвечала Хелена. Эва тут же бросилась к прилавку, игнорируя дальнейшие вопросы журналистки. Ее прекрасная импровизация трещала по швам.

— Но свечи для привлечения финансов всегда зеленые… — продолжала женщина.

— Не обязательно, — вклинилась Эва, вырастая из-под прилавка и тесня мать в сторону. — Видите ли, мы придерживаемся принципов экологичного производства и отказываемся от синтетических красителей, которые применяются при окрашивании воска. А чтобы сохранить цену максимально доступной, было принято решение оставить свечи неокрашенными. Но можете не сомневаться, зажгите эту свечу сегодня вечером, и ваше желание исполнится.

Лицо женщины тут же просияло. Она протянула смятую купюру и забрала одну из свечей. Остальные, судя по всему, ее подруги, сделали то же самое. Одна из женщин задержалась, чтобы спросить:

— А вы и правда можете мне погадать?

Хелена поджала губы и кивнула, с трудом сдерживаясь, чтобы не высказать свое отношение к слову «гадание».

— Да, заходите, пока народу немного.

Они зашли за прилавок и уселись на ящиках, в которых оставались еще свечи. Эва осталась одна. Тучи вроде стали истончаться, и серость разбавили слабые золотистые лучи. Девушка лениво переводила взгляд с одного прилавка на другой. Вот, четыре подружки примеряли на себя войлочные шапки, потом эта пестрая стайка направилась к книжному развалу. Та дама с голубыми тенями отошла от подруг и, вытянув руку со свечой, фотографировала ее на телефон. После нескольких попыток ей, судя по всему, удалось получить идеальный кадр. Она заозиралась и, поймав взгляд Эвы, засеменила к прилавку.

— Мисс, а у вас есть аккаунт в соцсетях? Чтобы я могла вас отметить, — спросила она. Эва замерла, с трудом переваривая эту информацию. Ей почти не представлялось, что у этой женщины могли быть социальные сети.

— Мы… работаем над этим.

— О, а может, у вас есть сайт? Мы с подружками ведем сайт под названием «Сообщество лояльных ведьм».

— Что, простите?

— «Сообщество лояльных ведьм»: делимся секретами бытовой магии, книгами, полезными рецептиками. И очень хотим дружить с нашими сестрами по всей стране. Формируем что-то вроде ковена.

— Понятно, — кивнула Эва, внимательно всматриваясь в свою собеседницу. От нее не веяло даже крупицей магии, но, присмотревшись, можно было заметить сигилы на ее ладонях, нанесенные хной, а в ушах и на пальцах — серьги и кольца с магическими символами. Женщина поймала ее взгляд и покружилась.

— Я как вас увидела, сразу поняла, что вы из наших. Держите мою визитку, будем дружить, дорогая, — улыбнулась она и протянула сложенный вчетверо листок с написанным от руки номером. Эва поблагодарила и спрятала листок в карман. Женщина тут же активно замахала ей рукой и, подозвав подружек, принялась фотографировать их на фоне тыкв.

К счастью, к прилавку подошли еще люди. И еще. Стоило женщине, которой Хелена делала расклад, покинуть навес, на ее место тут же пришла другая. А затем еще одна и еще. Эва и сама не поняла, как так получилось, но буквально через полчаса их прилавок был окружен желающими купить волшебные свечи. Эва вставала на носочки, чтобы взглянуть поверх толпы, собравшейся вокруг них: пенсионеры Бекки, торгующие поделками из дома престарелых, сидели с зажженными свечами и активно тыкали в сторону прилавка. Свечи появились и в витринах кафе вокруг площади, и на столиках, оставашихся на последних верандах.

В толпе мелькнула рыжая голова Чарли. Юноша пробился через человеческую массу и зашел за прилавок.

— Что происходит?

— Мы с Томом и Иви тиснули один ящик и раздали друзьям, — невинно улыбнулся Чарли и положил на прилавок теплый сверток. — А еще я принес поесть.

— А кто наши «друзья»? — спросила Эва.

— Ну, часть свечей мы расставили по номерам и оставили заметку, где купить такие же в день праздника, — невинно улыбнулся Чарли. Эва усмехнулась. — Давай, я подменю тебя, пока ты будешь обедать.

Девушка кивнула и, подхватив сверток, зашла глубже под навес, где сидела, устало растирая виски, Хелена. Девушка протянула ей сверток, в котором по запаху угадывалась курица с овощами на пару. Женщина поморщилась и достала из кармана оранжевую баночку с лекарством и демонстративно выпила таблетку.

— Кто тебя научил так складно болтать? — прокряхтела она, укладывая сверток на ящик, до этого служивший ей гадальным столом.

— Пока работаешь в бюро, научишься любую чушь пороть, лишь бы больше правок не накидывали, — пожала плечами Эва. — К тому же, те женщины были городскими, а там сейчас модно все это «эко» и так далее.

— Ага, я услышала. «Сообщество лояльных ведьм», — хохотнула женщина, неохотно жуя пресную курицу. — Может, они еще и профсоюз чернокнижников организуют?

— Не удивлюсь, если и такое есть.

— Этот мир определенно сходит с ума.

— Сказала женщина, которая решила объявить войну фейри, — усмехнулась Эва и приобняла мать за плечи. Хелена даже перестала жевать и прерывисто фыркнула, подавляя смешок. И тут же посерьезнела.

— Приехал все-таки, хрен с горы, — процедила она, кивая куда-то в сторону. Эва обернулась. В центре площади, окруженный журналистами, стоял, сверкая улыбкой, Ричард.

Он не изменял себе. В день своего триумфа он выглядел, как всегда, с иголочки, новый костюм, идеально черное пальто, солнцезащитные очки, перчатки. Он щедро раздавал рукопожатия и отвечал репортерам, и на каждом шагу требовал, чтобы его перестали снимать. Он решительно продирался к прилавку Хелены и Эвы. Ведьмы чувствовали его взгляд даже через непроницаемое стекло очков.  К н и г о е д . н е т

— Видишь? — шепнула Хелена, кивая в сторону Ричарда. Эва прищурилась. На секунду ей показалось, что от очков во все стороны разлетаются искры.

— Он их заколдовал?

— Сделал очки носителем морока. Как амулет. Хитрый лис, — с уважением причмокнула Хелена и встала с места.

Ричард уже прошел сквозь толпу, как Моисей через Красное море, и стоял у прилавка, постукивая пальцами по грубо сколоченному дереву.

— Семейство Делвал, как радостно вас видеть. Хелена, как здоровье?

— Стоило тебя увидеть, и меня начало тошнить, — хмыкнула женщина, скрещивая руки на груди. Ричард тут же просиял, словно услышал лучший комплимент в своей жизни. Он чуть подался вперед, Хелена сделала то же самое.

— Надеюсь, ты не рискнешь рассказывать свои бредни про фейри перед камерами?

— Надеюсь, ты в курсе, что твои собратья не так умны, как ты, — улыбнулась Хелена и указала глазами вверх.

Ричард обернулся.

Сизые облака окончательно сдались и растаяли, пронзенные солнечными лучами. Свет полился на площадь, и все вокруг заблестело. Мелкие осколки, безделушки, украшенные стразами шпильки принялись сиять, как самоцветы. И тут же, со всех сторон, площадь наводнили маленькие скрюченные силуэты. Они ворчали, выркали, рычали и кусались, сбивали друг друга с ног, вырывая блестяшки из рук. Журналисты тут же переключились на мелких безобразников и принялись их снимать, на ходу придумывая заголовки и текст.

«Город наводнили беспризорники…»

«Вероятнее всего, всему виной строительство нового отеля, который привлек в город поток приезжих…»

«Местные комментируют, что с начала строительства отеля мелкая преступность выросла в разы…»

Ричард беспомощно озирался и скрипел зубами. Хелена и Эва стояли с довольными улыбками на лицах и упивались отчаянием, которое начинало захлестывать фейри-полукровку. Он впился взглядом в копошащиеся фигуры, не замечая, как журналисты начали группироваться вокруг него, поднося к самому лицу микрофоны. Он тихо закипал.

«Раз-два-три, десять…ой!» — звон монет раздался прямо за его спиной. Мужчина обернулся и на секунду столкнулся взглядом с игривыми зелеными глазами Чарли. Перед ним, на прилавке, лежала перевернутая банка с мелочью, а монетки сыпались из нее вниз, скакали по брусчатке и весело звенели под ногами прохожих. Маленькие фейри тут же бросили свое занятие и принялись охотиться за монетками, и даже Ричарду пришлось впиться руками в прилавок, чтобы не броситься следом за звенящими пенни.

— Инстинкты, да? — ухмыльнулась Хелена.

— Мистер Грант, как вы прокомментируете события в городе, вызванные вашим проектом? Не кажется ли вам, что ваш отель, вместо того, чтобы оживить экономику Сторрса, только придушил ее еще сильнее, чем вся государственная политика и недостаточное финансирование? — не унималась журналистка в оранжевой курточке. Ричард прикрыл глаза и шумно выдохнул.

— Послушайте, мисс Как-вас-там, — прошипел он, оборачиваясь к журналистке. От его очарования не осталось и следа, черты ожесточились, морок с трудом выдерживал его гнев. — Сперва попробуйте сделать что-нибудь с этой дырой под названием город, а потом уже критикуйте.

Он хотел было сказать что-то ещё, но трель телефона заставила его переключить внимание.

— Да, миссис Бэррис? В смысле, «работа парализована»⁈ Я сейчас приеду.

Он тут же принялся работать локтями, прокладывая себе путь через толпу. На долю секунды он обернулся, чтобы бросить испепеляющий взгляд на семейство за прилавком, и тут же бросился к припаркованной у площади машине.

Хелена довольно улыбнулась.

— Я бы выпила за это, но у нас впереди еще куча дел, — с этими словами она достала из-под прилавка коробку с флаерами.

Эва и Чарли переглянулись и, взяв в руки по охапке, принялись ходить по площади, выкрикивая:

«Не пропустите шествие со свечами! Ежегодное шествие для защиты от злых духов!»

То ли толпа, наконец, прониклась духом праздника, то ли маленькие беспризорники, похожие на демонов, сделали свое дело. Но флаеры-приглашения разобрали через несколько минут.

* * *

— Миссис Бэррис, позвольте напомнить, что я плачу вам очень приличные деньги. И я рассчитываю, что за эти деньги отель в мое отсутствие будет работать! — рычал Ричард в трубку. Отель уже был виден, достаточно было спуститься с холма и проехать по посыпанной мелким камнем дорожке. Лучше бы он открыл там дом престарелых, никого бы и в жизни не смутили фейри, это бы сразу объяснили старческим маразмом. Что ж, раньше надо было думать.

— Сэр, вы сами наняли этих портье и горничных, — возмущалась Вайолет, про себя обещая, что получит зарплату и сразу же уволится из этого дурдома. — Гости приезжают, а эти… иммигранты толпятся в коридорах и смотрят на картины. Не могут зайти в номера, им там пахнет. Сэр, я и так делаю все, что в моих силах, но работать еще и за горничных с официантами я точно не смогу. Не в моем возрасте.

— Я сейчас разберусь, — проскрежетал Ричард, сворачивая во двор.

Вид отеля каждый раз вызывал в нем нежность. Хотя, это чувство для Ричарда было относительно новым. Что-то подобное в нем вызывала еще Лиззи, но в гораздо меньшей степени. Ричарду нравилось подолгу смотреть на восстановленное здание и представлять, как оно качает деньги, а он на эти деньги скупает все новые и новые дома, и отдает их фейри. Как фейри со всей страны приезжают в город и обретают там свое убежище, и все благодаря ему — достаточно умному и хитрому. Кто бы мог подумать, что именно полукровка спасет свой народ, а люди будут с восторгом служить ему. Вот только с последним моментом были кое-какие проблемы. Люди постоянно чего-то хотели, говорили о каком-то уважении и каких-то правах. А иногда даже от денег отказывались. Хотя Ричарду казалось, что их интересуют только две вещи: их алчные фантазии и деньги на какие-то бесполезные вещи вроде робота-пылесоса и телефона с навороченной камерой, инструкцию к которым они так и не додумаются прочитать.

На пороге отеля его уже ждала встрепанная миссис Бэррис. Эта женщина с перманентной завивочкой прямиком из восьмидесятых была настоящей катастрофой. Она же являла собой упорядоченный хаос — прямо как недоразумение на ее голове. Она единственная вытягивала на себе все вопросы по отелю, и делала это «старомодно»: с вздохами, закатыванием глаз и безотказным принципом «берешь и делаешь». Но тут, судя по всему, даже ее стратегия дала сбой. На это как бы намекал палаточный городок гостей и гора чемоданов, сложенная у отеля.

Ричард круто вырулил на парковку и вылез из машины.

— Что происходит? — спросил он, стараясь сохранять самообладание. Миссис Бэррис тут же оказалась поблизости и принялась торопливо объяснять:

— Я не знаю, с чего начать. Прихожу, эти ваши гастарбайтеры стоят в коридоре, картины рассматривают. Я смотрю — их и правда поменяли. Все до одной картины поменяны. Я пыталась дозвониться до вас или мисс Викс, но Лиззи сказала, что декоратор лучше знает, какие картины вешать. А их — гастарбайтеров ваших — от картин-то не оторвать. Они их трогают. Глазеют. Работать не заставить. А гости приезжают. Я начала их сама регистрировать, так там еще и с бронями напортачили. И вообще неразбериха. Половина номеров пустая, в другой половине, судя по броням, селятся по десять человек.

Ричард стиснул зубы и зашел в отель. Каблуки ботинок мелодично цокали по плитке. Вот только прекрасный вид благородного камня портили груды чемоданов и дорожных сумок.

— И гостей у нас больше, чем номеров, — продолжала причитать миссис Бэррис.

— Вы как-то решаете эту проблему?

— Наш инструктор по йоге решила их развлечь поющими чашами. Хорошо, что ваш отель про эту всю духовность. Многие люди приехали только чтоб под сельским небом задницей кверху постоять, — тараторила женщина.

Ричард хмыкнул и выглянул в окно. На лужайке во внутреннем дворе действительно проходило занятие йогой. Причем непростое — гости балансировали в замысловатых позах, удерживая в руках бокалы вина. Те, кто решил не присоединяться к физической активности, просто угощались вином в стороне и записывали видео на свой телефон.

На секунду инструктор выпрямилась. Ричард сморщился, как будто откусил половину лимона.

— И тут эти ведьмы из долины, — проворчал он.

— Что? — не поняла Вайолет.

— Делвал. Опять они тут.

— Больше ни один инструктор по йоге на вакансию не откликнулся, — хмыкнула женщина и подвела его к накрытой простыней картине. Звякнули ключи на поясе. — Вот эти картины. Я завесила несколько, чтоб эти лодыри хотя бы перестали толпиться в коридоре.

Она подняла ткань и продемонстрировала Ричарду. Как только электрический свет упал на полотно, мужчину словно парализовало. Экстаз смешался с концентрированной болью. Разум твердил: «Ты сильнее этого», а тело, вопреки рассудку, тянулось к этой россыпи блесток и позолоты. Прежде, чем была пройдена точка невозврата, Ричард отвернулся и стиснул кулаки.

— Мистер Грант, все хорошо?

— В отеле еще есть картины? — спросил он осипшим голосом.

— Да. В каждом кабинете и номере.

— Найдите и уберите.

— Пусть ваши лодыри…

— Нет, это должны сделать вы, — и, не оставляя времени для споров, направился прочь.

— Но они… не снимаются, — пробормотала она.

Но Ричард уже был далеко. Размашистым шагом он направлялся к внутреннему дворику, где двадцать человек с выражением искреннего экстаза «отдыхали в позе собаки мордой вниз». Иви Делвал ходила среди гостей и мягко подсказывала им, как встать удобнее, чтобы ощутить блаженство. Заметив Ричарда, она улыбнулась ему, как доброму другу.

— А, мистер Грант! Какая встреча.

— Мисс Делвал, — осклабился он, подходя ближе.

— Присоединитесь к практике? Погода нам благоволит. И как вы умудрились сделать так, что после проливных дождей газон сух, как майская лужайка? Это просто магия.

— Это профессиональная тайна, — парировал он. — Благодарю, что ввязались исправить сложившуюся… ситуацию. Но отель в ваших услугах не нуждается.

— Может, хотя бы позволите мне закончить практику? — хлопнула ресницами женщина. Мужчина стиснул зубы, но все-таки кивнул. Женщина сложила руки в намасте и вернулась на свой коврик.

— Вы готовы? Наша двухчасовая практика только началась! — радостно продекламировала она. — Выпрямляемся и делаем глубокий вдох.

«Люди», — скривился Ричард. Мама всегда говорила, что они не слишком умны, а при виде этих групповых практик, когда двадцать и больше человек синхронно корячились, обливаясь потом, Ричарду казалось, что мама слишком высоко оценивала способности этого вида.

Со стороны дороги раздался лязг и грохот. Ричард обернулся. На парковку выруливала непонятного цвета развалина. В кабине сидел Чарли Келлс и какой-то старик.

«Этого только не хватало», — подумал мужчина и направился им наперерез.

— Вы какого хрена тут делаете?

— Так это… — почесал лысеющую голову пожилой мужчина в полинявшей рубашке. — Вайолет прислала. Картины от стен отдирать.

— В городе что, больше мастеров нет? — проворчал мужчина, испепеляя взглядом Чарли.

— Ну, так ведь все ж на гулянии. Но ничего, скоро и они будут здесь, — ухмыльнулся Том и, достав из машины тяжелый ящик с инструментами, пошел вперед. Чарли отправился следом за ним, но Ричард успел перехватить его. Рука стальной хваткой сжалась на плече.

— Какого…?

— Если вы выкинете какой-нибудь очередной фокус, я сделаю так, что твои грезы наполнятся кошмарами, — прошелестел он и грубо оттолкнул молодого человека. Чарли не растерялся и ухватил мужчину за пиджак. Дорогие ботинки из блестящей кожи заскользили по дорожке, и Ричард, размахивая руками, упал навзничь. Очки улетели в сторону, и солнечному свету, уже начавшему окрашиваться в закатные цвета, предстало чешуйчатое лицо с острыми чертами и торчащими изо рта зубами. Ричард злобно зашипел и, перевернувшись на живот, принялся шарить по земле, отыскивая очки.

Секунда.

Две.

Он чувствовал на своей спине любопытные взгляды. По дорожке подъезжали фургоны журналистов, приглашенных снимать торжественное открытие. Наконец, пальцы нащупали теплый пластик, и Ричард смог вернуть себе человеческий облик.

Он выпрямился, отряхнул костюм от пыли и повернулся к Чарли.

— Хватит уже, Чарли Келлс. Вы опоздали.

— Не-а, — улыбнулся юноша и указал куда-то поверх его плеча. — Это ты опоздал.

Ричард обернулся. В стремительно сгущающихся влажных осенних сумерках по дорожке шла толпа. Она мерцала и переливалась десятками огоньков свечей. За ними шли журналисты с камерами и источниками света. И Ричард, впервые за всю свою жизнь, испугался и бросился обратно в отель.

16. Башня

«Карта Башня — это точка невозврата. Как было раньше уже не будет, как будет дальше — непонятно. Никакой опоры, никаких подсказок. Ты либо ловишь волну, либо позволяешь ей поглотить себя»

Заметки из дневника Хелены

Эве и раньше приходилось участвовать в шествиях. Один раз она выходила на забастовку дизайнеров, ну и один раз в Рождество присоединилась к праздничному маршу. Но в этот раз все было по-другому. В этот раз она шла во главе колонны, плечом к плечу с Хеленой, и даже не думала о том, чтобы оглянуться. Вслед за ней шла толпа, ожидающая бесплатного шоу, вина и закусок.Что ж, шоу они им устроят.

За час до этого Хелена резко начала спрашивать каждого, кто подходил к прилавку, примут ли они участие в свечном марше. Эва едва ли могла припомнить эту часть плана, но все-таки присоединилась к матери и начала задавать тот же вопрос. Удивительно, но никто ни о каком марше не слышал. Тогда Хелена вызвалась руководить этой процессией, объяснив, что это такая давняя традиция Сторрса — осветить дорогу в город добрым духам. И все тут же вспомнили об этой прекрасной традиции. Кто-то даже рассказал, как в детстве участвовал в таком марше.

«А я поняла, как это работает», — хихикнула Хелена дочери. Эва улыбнулась, но на душе стало неспокойно. С минуту назад Чарли и Том сорвались из-за звонка от Вайолет — женщина в слезах умоляла снять непонятно откуда взявшиеся картины.

— Ты помнишь, что нужно сделать? — спросила Хелена.

Эва кивнула.

За эти несколько дней усиленной подготовки она смогла освоить сигилы, простые чары, восточные практики. Иви была уверена, что сможет загипнотизировать фейри поющими чашами, а вот Хелена утверждала, что лучше пользоваться старой-доброй приманкой.

И все-таки на душе было неспокойно. Как бывает, когда принял судьбоносное решение — переехать в другой город, уйти с работы, связать жизнь с определенным человеком — и тут же на закорках сознания начинает хрипло шептать такой противный голосок, спрашивающий: «А ты точно считаешь, что так будет лучше? Уверена?»

Эва уверена не была. Она не слишком хорошо разбиралась в сказках и фольклоре, но она знала Ричарда. У него на каждый случай был заготовлен козырь. И что-то подсказывало ей, что его не остановит пара блестящих картин и свечи.

Довести эту мысль до конца ей не дала все та же женщина с голубыми тенями из «Сообщества лояльных ведьм».

— О, милочка! — она тут же подскочила к Эве и достала из кармана блокнот с ручкой. — А можете рассказать, что у вас тут сейчас будет?

— Эм… Вы что-нибудь слышали об Эффекте Манделы?

— Не уверена. Это что-то из кино?

— Почти, — улыбнулась Эва, закидывая на плечо сумку. И как Хелена не боялась оставлять целый прилавок бесходным? Девушка тряхнула головой. — Сейчас вы увидите давнюю традицию Сторрса.

— Восхитительно! — ворковала женщина. — Мы, кстати, перед поездкой сюда изучали форум на нашем сайте.

— Да-а-а… — сдавленно протянула Эва, взглядом ища что-нибудь, на что можно было бы перевести внимание женщины.

— Так вот, наши подписчики говорят, что в этих местах много духов и фейри. И мне было интересно, направлен ли этот ритуал на духов или на фейри?

— Ну, в данном случае больше на фейри.

— А вы слышали, что фейри не могут лгать? — ее глаза блестели одержимостью в смеси с азартом. Эта женщина точно решила, что нашла единомышленницу, и теперь не собиралась ее отпускать.

— В зависимости от того, что мы вкладываем в понятие «лжи», — пожала плечами Эва.

— Точно! Они могут недоговаривать, приуменьшать или преувеличивать. Но говорить неправду они не могут, также как не могут нарушать обещания и не могут нарушать пророчества.

— Простите?

— В отличии от людей, фейри покорны судьбе, — улыбнулась женщина. — Вы что же, не знали? Это, скажем так, инсайдерская информация. А чем вы занимаетесь помимо колдовства? Я вот заведую турфирмой мужа! После пандемии всех так интересует наша глубинка, вы бы только знали…

Она продолжала говорит, а толпа со свечами уже двинулась прочь от центральной площади.

* * *

— Просто снимите это со стен, — приказывал Ричард, с трудом сдерживая ярость. Том и Чарли все еще продолжали возиться с картиной, повешенной в холле.

— Тут просто так не получится, она намертво посажена. Да еще и блеск слепит. Придется свет вырубить, — поцокал языком Том. — Чарли, вырубишь электричество на полчаса?

— Без вопросов. Щиток там же, где и был? — поинтересовался парень у Ричарда. Владелец отель только многозначительно фыркнул.

Молодой человек зашел за стойку ресепшена, и в ту же секунду свет во всем здании погас. За окном начали сгущаться сумерки. Ричард поежился, видя приближающуюся толпу со свечами сквозь стекла окон.

— И сколько это займет?

— Полчаса, — повторил старина Том. — А нет тут свечек каких-нибудь?

— Есть, — тут же встряла Вайолет, наблюдавшая за процессом починки с диванчика. — Сегодня поставили.

Она чиркнула спичкой. Ричард тут же закашлялся, как аллергик, надышавшийся пыльцой.

— Что за мерзость? — прошипел он.

— Локальное производство? — пожала плечами Вайолет.

И в ту же секунду, стоило отсветам мягкого пламени коснуться картины, поверх золотых линий проступило еще одно изображение. Для простого человека эта была простая игра света, но Ричард точно узнал сигил — знак, удерживающий, запирающий.

— Прекратите, — попытался закричать он, но его голос утонул в звоне поющих чаш.

За окном Иви Делвал качала на коленях сосуд и, вместе с двадцатью гостями, тянула гласные, складывавшиеся в мантру.

Голову Ричарда пронзила испепеляющая боль. К глазам подкатили слезы, а к горлу — едкая, желчная тошнота.

— Хватит, — просипел он, но тело его не слушалось. Колени подкосились, и Ричард рухнул на ближайший диванчик. В ту же секунду в отель, зажимая уши, вбежали остальные фейри.

Иви еще раз ударила молоточком по чаше.

Ричард повернул голову. Толпа за окном остановилась, теперь бесконечный ряд свечей тянулся до самого поворота и скрывался за холмом.

Чарли вернулся в холл.

— Вайолет, связь не ловит. Давай попробуем во дворе. Может, там лучше будет.

— А как же салют? — испуганно спросила женщина, но Том уже взял ее под локти и начал подталкивать к выходу.

— Он будет вовремя.

Сигилы на картинах жгли глаза. Приковывали взгляд. Ричард видел, как из хитросплетения линий на него смотрит нечто… иное. Как будто просвет комнаты через замочную скважину, который манит подойти поближе.

И фейри, разных размеров и форм, припали к этому порталу. Ричард в ужасе смотрел, как адские картины, сотканные из золота и блеска, пожирают его народец. И его самого тянуло к этому миру по ту сторону полотен Но человеческая часть тормозила. не давала сделать шаг. Требовала остановиться. И он стоял, как вкопанный, парализованный блеском, звоном, сиянием.

Мир вокруг начал закручиваться водоворотом, и сколько бы усилий Ричард ни прикладывал, чтобы сбросить с себя ворожбу, с каждым движением, с каждым шевелением мысли, он чувствовал, как его силы тают. Его хватало только на то, чтобы сохранять неподвижность.

Гости уже собрались на лужайке возле отеля, подошедшая толпа со свечами перемешалась с теми, кто слушал поющие чаши. Все новые и новые огоньки свечей разгорались в сгущающемся полумраке.

— Прогоните их, — просипел мужчина. Он пощелкал пальцами, поцокал языком, пытаясь привлечь внимание копошащихся в холле фейри. Те уже успели посбрасывать мороки и суетились вокруг картин в своем истинном облике. — Напугайте. Прогоните.

— Тебе надо, ты и гони, — недовольно пискнула мелюзга, не утратившая способность говорить. Среди них мало, кто владел человеческой речью.

— Будет еще полукровка нам указывать, — хмыкнул другой фейри.

Еще одно гулкое «бом-м-м-м» разлилось по отелю, и в ту же секунду магия внутри Ричарда зашевелилась. Словно Иви Делвал своими поющими чашами нашла ключик к силе, дремавшей внутри каждого из фейри, и обрела контроль над древнейшим колдовством.

Картины блеснули еще раз, а затем раздался первый возглас. Ричард с трудом повернул голову, стараясь не фокусироваться на золотых линиях и блеске. Прямо между сияющими контурами открылись порталы, а за ними была так хорошо знакомая Ричарду непроглядная темнота Грез.

— Нет, — выдохнул он. — Нет! Нет! Уходите! Прячьтесь!

Он сделал шаг в их сторону. Другой. Вся сила литых мышц направилась на сдерживание. Остановиться. Не бежать. Не позволить привлечь себя достаточно близко к этим адским картинам.

— Я вижу дом, — верещали фейри.

— Зеленые долины!

— Воздушные замки!

— Золотые пещеры.

— Это иллюзия, — простонал Ричард. Он поднял руку, чтобы задержать их, отбить колдовство, и тут же оказался снесен собственным потоком энергии. Фейри оглушительно захихикали, и в их гомоне Ричард не сразу расслышал стук каблуков.

— Не все то золото, что блестит, правда, Ричард? — хмыкнула Хелена, отмечая каждый шаг ударом трости. Ричард снял очки, возвращая себе истинный облик, и запрокинул голову, глядя на женщину с едкой, не признающей поражения улыбкой.

— Вынужден признать, это было изящно, Хелена из долины. Ты заставляешь меня поверить в то, что магия среди людей еще осталась. Что дальше? Единороги?

— Вот что вы все прицепились к единорогам, — хмыкнула женщина, глядя куда-то назад. В дверях стояли ее дочь и сестра. Ричард закатил глаза, постарался сконцентрироваться на дыхании.

— Ну что, Зачарованные? Убьете меня?

— А сам как думаешь? — вскинула подбородок Хелена. Ее черты заострились, но не от болезни. Нет, она была самим воплощением ярости. — Ты пришел в наш город, в наш дом. Нагнал сюда свой мерзкий народец…

— Ваш народ первым лишил нас дома.

Ричард сказал это тихо, но резко. Осознание собственной правоты даже придало ему сил. Он смог сесть и, пошатываясь, оттолкнуться от пола, подняться.

— И ты решил, что лучше всего будет сделать то же самое? — хмыкнула женщина. — А еще пытаешься сделать вид, что чем-то лучше нас.

— Мы можем попробовать договориться, — вдруг предложил он и протянул руку. Женщины тут же отшатнулись.

Ричард был готов к отказу и неудаче, но внезапно Хелена улыбнулась.

— Договориться… интересно. А что ты можешь предложить, Ричард?

Он нахмурился, думая, как убедить ее. Разглядывая Хелену и ее родственниц, он понимал, что они не просто жители долины, а более сильные существа, способные управлять магией. Их сила была заметна даже в этой комнате. Ричард знал, что с ними необходимо обращаться с осторожностью. А еще он знал их маленькие слабости.

— Что ты хочешь, Хелена? Исцеление? Или я могу списать твои долги. Они просто исчезнут, — он взмахнул руками, словно дирижировал невидимым оркестром. Комната тут же наполнилась звоном монет. — Может, мне стоит обратиться к твоей сестре? Она гораздо более сговорчива. Иви… Как тебе понравилось в Грезе? Ты ведь хотела бы получить еще год-другой рядом с сестрой. Отплатить ей за все, что она для тебя сделала? Показать, что ты ей нужна также, как она тебе?

— Заткнись, — замотала головой ведьма.

— Или Эва, — он повернулся к девушке, пронзая ее изумрудным взглядом. — Я ведь знаю, какую боль ты несешь в своем сердце. Для матери ты была наследницей дара, но не дочерью. Что с тобой сделало это пренебрежение? Ты ведь так и не научилась любить. А если ты чувствуешь себя любимой, то пугаешься. Хочешь ведь избавиться от этого груза и одиночества? От чувства вины за то, что у тебя не получается любить в полную силу.

Он протянул ей руку.

— Я знаю тебя, в этом мы с тобой похожи. Хотим сделать что-то значимое, чтобы почувствовать себя любимыми, — он перешел на вкрадчивый шепот, и с каждой секундой его голос становился все убедительнее, а вот уверенность Эвы таяла.

Хелена, что есть силы, стукнула тростью по полу. Сотканная Ричардом иллюзия развеялась.

— Хватит ей мозги пудрить, она ходит к психологу, — пренебрежительно дернула плечами женщина.

— Чего ты хочешь? — в ту же секунду произнесла Иви.

Хелена застыла и обернулась к сестре. В ее глазах читалось немое: «Мы так не договаривались», но Иви на нее не смотрела. Взгляд ее блестящих от слез глаз застыл на Ричарде. Тонкие губы фейри растянулись в улыбке, обнажающей острые зубы.

— Всего ничего, моя дорогая, — сказал он, протягивая ей раскрытую ладонь. — Мне нужна твоя помощь, только и всего.

— Иви, нет…

— Когда все закончится, никто и не вспомнит об этом инциденте, — мурлыкнул он. Эва и Хелена почувствовали, как силы покидают их. Глаза снова начала застилать иллюзия.

— Иви, остановись, — приказывала сестра, но младшая не слушала.

На ватных ногах она сделала шаг, другой. Вложила свою руку в ладонь фейри, про себя удивляясь тому, насколько у него шершавая и сухая кожа. В ту же секунду в глазах у нее потемнело, она начала таять. Одно мгновение, и она словно зависла на границе сознания, не чувствуя, где пол, а где — потолок. Спроси ее кто-нибудь, она бы и имени собственного не вспомнила. Была только сила, которая стремительным потоком утекала в руки Ричарда.

А затем раздался грохот, от которого содрогнулся весь мир. И удар, разлившийся тупой болью по всему боку. Зрение прояснилось — Иви увидела всполохи салютов за окном. И Хелену, при взгляде снизу-вверх сестра казалась как никогда могущественной и властной. И Ричард, снова распластавшийся на полу.

— Не смей! Трогать! Мою! Семью!

Каждое слово сопровождалось гулким ударом палкой. А за этим звуком следовал глухой раскатистый хохот.

— Ты думаешь, тебе удастся меня остановить? Глупая тупая женщина! — заливался Ричард.

— Если надо будет, я сама засуну тебя в Грезу, — и, словно в подтверждение этому, принялась подпинывать фейри к картине с пульсирующим золотом порталом. Ричард скукожился и начал лепетать, на его лице широкими росчерками проступил страх.

— Нет. Не надо. Хелена. Мы можем договориться. Это закон природы, мы должны соблюдать баланс магии и людей. Ты и сама это понимаешь, ты мудрая женщина. И ты знаешь, что это только вопрос времени, пока мы не выберемся отсюда.

Салюты грянули еще раз. Ричард закрыл уши руками и вжался в пол. Он цеплялся в кафель пальцами, до крови разбивая подушечки. Хелена отвесила ему пинок под ребра. И обернулась, чтобы бросить Эве:

— Забирай Иви и уходи.

— Нет, — тут же пробормотала Иви, с трудом приподнимаясь с пола.

— Нет, — вторила ей Эва. Она достала из кармана дождевика колоду и, прикрыв глаза, начала ее тасовать.

— Ты с ума сошла? — выкрикнула Хелена, но Эва не слушала. Ее взгляд прикипел к Ричарду.

— Что скажешь, Рич? Доверим наш конфликт судьбе?

Ричард поднял голову и быстро закивал. Эва сделала глубокий вдох и прикрыла глаза. Как учила мать: задержать дыхание, сконцентрироваться, почувствовать карту, ее энергию и силу.

В повисшей тишине сухо шуршали друг о друга карты. Воздух загустел так, что его можно было резать. Все замерли неподвижно, как манекены.

«Одна карта», — прошептала Эва и вытянула изображение.

«Башня», — слово пронзило воздух и тут же растворилось в грохоте третьего залпа фейерверков, в крике Ричарда и треске балок.

Руки фейри ослабли, и невидимый поток потянул его в сторону портала. Ричард кричал, переходя с утробного рычания на визг, а пол исходил трещинами.

— Быстрее! Эта рухлядь из говна и палок стоит только благодаря магии фейри, — закричала Хелена. Эва бросилась к Иви, помогла ей подняться. Пол под ними тут же раскололся, и трещина все продолжала шириться.

— Мама! — крикнула Эва. Силуэт Хелены едва угадывался в облаках пыли.

Женщина стояла спиной к ней, посеребренные волосы светились в отсветах сигилов. Зал гремел и трясся, но огоньки зачарованных свечей горели ровно, не вздрагивая.

Одну из этих свечей Хелена держала в руках и сквозь пламя смотрела на Ричарда, которого утягивала картина.

— Мама! — позвала еще раз Эва, но тетка ткнула ее в бок.

— Пойдем, — приказала она, всхлипывая и еле передвигая ноги. — Она успеет. Успеет.

Они поковыляли к выходу, потыкаясь и уворачиваясь от обваливающихся кусков отделки. Уже у самых дверей Эва обернулась в третий раз. Она не была уверена, но в тот момент ей показалось, что мама изменилась.

Может, это была коварная игра света…

Но на месте иссушенной болезнью ведьмы стояла молодая женщина, а из картины напротив по пояс высовывался фейри. Нет, не просто фейри, а король, нежно держащий ее за руку. Иссиня черные волосы встрепенулись, как парус, а затем раздался треск и грохот, и… все заполонила цементная пыль.

В следующую секунду Эва и Иви вывалились на крыльцо отеля. Одно, бесконечно долгое мгновение они смотрели на фасад, ничем не выдающий происходящее внутри безумие. А потом раздались треск и щелканье, и отель начал оседать, разваливаться на куски, как карточный домик.

Гости тут же принялись разбегаться в стороны, и только две женщины оставались перед отелем, словно высматривая кого-то.

17. Звезда

«Звезда — это надежды и вдохновение. А еще это подарки судьбы. Если тебе выпал этот аркан, даже в самый трудный момент, можешь быть уверена, скоро случится что-то хорошее. Так еще и самой не придется ничего делать»

Заметки из дневника Хелены

Эва отложила телефон. От бесконечного листания ленты болели глаза, так еще и зимняя серость неба сменилась непроглядным сумраком. Она окинула рабочий стол придирчивым взглядом — ни один из эскизов ей не нравился. К тому же в голову закрадывалась мысль устроить перестановку. С момента возвращения в дом в роли хозяйки она так ничего и не изменила.

Дни складывались в месяцы.

Хелена все еще числилась пропавшей без вести.

В СМИ не утихал скандал, связанный с аферой Ричарда Гранта и его таинственным исчезновением. Одни предполагали, что он решил срубить куш в бархатный сезон, другие были уверены, что Ричард на самом деле был шпионом и расследовал изъяны правовой системы, чтобы потом вести организованную преступную деятельность. Третьи уверяли, что его похитили инопланетяне.

Так или иначе, с Чарли сняли все обвинения и даже выплатили компенсацию. Этого хватило, чтобы вернуть дом и даже немного привести его в порядок.

Иви взяла аскезу и уехала в буддийский храм на пару месяцев. А Эва, чтобы не травмировать своего психолога, продолжила рисовать. Чудесным образом при крушении отеля ее картины остались невредимы, и любители мистики, в том числе «Сообщество лояльных ведьм», купили их за кругленькую сумму. Кажется, одна из картин даже попала на Sotheby.

Эва продолжала рисовать. Иллюстрации, картины, образы, терзавшие ее память. Когда спасатели перестали разбирать завалы, ей сказали не отчаиваться.

Эва не отчаивалась. Она была уверена, что знала, что произошло. И Чарли знал, но не говорил. Хелена запечатала Ричарда в Грезе, потратив все свои силы. А то, что от нее осталось, теперь жило в мире иллюзий.

Без боли. Без страха. Без отвратительной диеты и лекарств.

Почему Эва была так уверена в этом? Она просто знала. Иногда она видела Хелену во снах.

Идея сделать свою колоду таро с ведьмой в главной роли пришла к ней случайно, когда Эва перелистывала дневник с записями Хелены. Она как раз решила навести порядок в мастерской матери и нашла толстую тетрадь, которая вполне бы могла стать книгой по таро. Тогда-то Эве и пришла идея собственного колдовского магазина. Но в одиночку запускать его Эва не решалась. Она знала, что Чарли поддержит, а «Сообщество лояльных ведьм» обеспечит рекламу. И все же ей была нужна помощь. В записях матери разобраться было трудно.

Поэтому, потянувшись, Эва встала из-за стола и направилась на кухню. На полках она нашла муку, дрожжи, сахар, корицу и немного миндаля и принялась готовить, как это делала Хелена. Она так увлеклась, что не услышала, как Чарли зашел в дом.

Он нежно обнял ее за талию и поцеловал в затылок.

— По какому случаю десерт? Мы кого-то ждем?

— Одну ведьму, — улыбнулась Эва. В ту же секунду зазвонил колокольчик у двери.