Посторожишь моего сторожа? [Даяна Р. Шеман] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (292) »
Даяна Р. Шеман Посторожишь моего сторожа?
Моему любимому «врагу» — С.Ф. (24 февраля 2022 г. — 5 сентября 2022 г.)«И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его» (Мк. 15:21).
— Тебе, конечно, кажется, что я поступил жестоко. Но это не так… Дело в том, что я тебя совершенно невозможно люблю. Вот. В странном отупении он смотрел на его золотисто-каштановый нимб. Аппель ерзал напротив него, почесывал затылок и сжался в плечах, как в страхе, что ему сейчас треснут. — А-а-а… — Он пытался ответить. — Эм-м-м… А! Аппель опустил боязливо глаза. — Конечно, я не желал вам плохого, это произошло как-то само, я и подумать ничего не успел и… Я, конечно, не хотел потерять тебя — вот и все. Объяснение, начавшееся с разочарования и злобы, приобретало иные оттенки, более страшные и опасные для обоих. Немыслимо: Аппель признается в любви, причем столь недвусмысленно, что разыграть непонимание уже не получится. — В конце концов, — начал Аппель опять, чтобы усилить впечатление от прежнего, — я не сказал ни слова неправды. Разве не так, Берти? Нужно было срочно ответить, и он промямлил первое, что пришло в голову: — О-о-о… я тебя тоже люблю. — И он неестественно рассмеялся. — Мы столько дружим… с тобой. — Ты меня любишь? — Разумеется. Аппель больно закусил губы. Снова он рассмеялся, чувствуя, как ранит это его старого друга, который из друга внезапно превратился в опасного человека напротив. Но смех этот был оружием против ужаса, сузившего горло, мозг, все его внутренности. — Конечно… — растягивая, как резинку, повторил за ним Аппель. — Ты меня любишь. Я не сомневался. — Мы все тебя любим. Тот кашлянул. — Все — это кто? — Мария, и Дитер, и Кете, мы все. — Конечно… Не сомневаюсь. Аппель встал, но затем сел — без приглашения вошла черно-белая горничная. На жестяном подносе стучали фарфоровые чашки; руки были обнажены, в красных пятнах. — Кто разрешил вам войти? — спросил Аппель. Она испугалась и отступила. — Простите… — Я вас не слышу. — Мадемуазель Катерина мне приказала… — Мадемуазель Катерина вам может приказывать? Чашки застучали сильнее. Он встал и забрал у нее поднос. — Я, честное слово, я… — Ничего. Все хорошо. — Простите, пожалуйста… не говорите моей госпоже. Мадемуазель Катерина сказала, чтобы я не стучалась, что вы разозлитесь, если я постучусь. — Все хорошо. Закройте. Дверь она захлопнула ногой, потому что руки не слушались; шаги затарабанили — она убегала. Аппель отказался от протянутой чашки — в чае болтались два кубика сахара. — Это же твоя чашка. — Нет, в моей три. Достань их ложкой — и все. — Они частично растворились. И после этого ты говоришь, что Катерина хорошо ко мне относится? Относясь ко мне хорошо, она забыла, что я не употребляю сахар, ни грамма? — Возможно, она позабыла. Я и сам бываю забывчив. — О, конечно. — Аппель понизил голос. — Конечно, она забыла. Хотя мы только вчера говорили о сахаре, и что есть его нельзя, и что ты раньше умрешь, потому что три кубика в чашке — это кокаин! Он тихо вздохнул. Истеричность Аппеля вкручивалась в его виски с болезненной пульсацией. Не думать о Кете, не думать, что… Аппель несколько раз фыркнул, изображая, что у него насморк от недельной болезни, откашлялся, покрутил ботинком у ножки стола, а после сказал, что Мария хотела его рисовать, и что он думает отправиться к ней — в кои-то веки у него есть настроение. — И кем же она хочет тебя нарисовать? — Полагаю, королем баварским. У нее был шаблон. — Скажи ей, что Софи приезжает в шесть. Петер звонил и просил, чтобы мы позаботились. — А она что, не знает? — Нет, это я говорил с ним. — Скажу, хорошо. Аппель потоптался, потрогал косяк и заметил, что ремонт, конечно, получился хороший. Он не ответил. Нос шмыгал не переставая. Аппель вышел спиной вперед и случайно стукнулся о полосатую стену. И, как горничная, ногой толкнул дверь.
У калитки была воткнута лопата с тонким черенком (диаметром в 3 см) — ею пользовалась только хозяйка. Она самостоятельно занималась садом. Аппель постоял, рассматривая белесый черенок. С востока, с ветром, тянуло запахом свежей травы, и пыли, и засохшей глины, и, быть может, почерневших стен синагоги с противоположной стороны реки. Аппель послушал, как стучит в оконных рамах, а решившись, схватился за черенок и, как вор, побежал с места преступления. Лопату он держал у левого колена, грязный наконечник стучал о его голень. Он отошел от дома, свернул на полосатую бежево-красную дорожку — там, в окончании полосы в 327 шагов, на высоком парчовом стуле пребывала Мария. Аппель шел близ зелени, испытывая к ней противоестественную ненависть. Спроси его, чем виновата трава, — и он бы ответил, что траве не следовало появляться на свет, она грязная и вонючая, и животные, которые ее
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (292) »
Последние комментарии
1 день 8 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 22 часов назад
1 день 22 часов назад