Пластмассовая ёлочка [Владимир Сергеевич Мамышев] (fb2) читать онлайн

Владимир Мамышев Пластмассовая ёлочка

I

Словно в ясный морозный Московский день, когда на улице минус двадцать, ярко светит палящее солнце пустыни. И бескрайние пески расстилаются до горизонта, как блестящая шёлковая ткань. В самом центре есть одинокий оазис, цветущий, подобно маленькой планете. Деревья совершенно разных видов – от елей до пальм. Между берёзой и ёлкой натянут шезлонг, на котором нежится мужчина лет 40. Он потягивается, щурит глаза от обжигающего солнца. На миг время будто останавливается. Наступает абсолютная тишина. Блаженство.

Вдруг откуда ни возьмись гул, стук металла, рычание мотора и убойный топот отбойного молотка. Мужчина выскакивает с шезлонга, ползает на коленях, закрывая уши, пытается хоть как-то скрыться от этих звуков. Внезапно песок из пустыни начинает заполнять оазис. По краям он надвигается словно волнами, а трава и деревья тонут, уходя прямо из-под ног. Мужчина пытается убежать, вскарабкаться на дерево, плыть в этом песке, но ничего не помогает… Он захлёбывается и тонет в песке под глохнущий звук ударного молотка.

Утро. Квартира многоэтажки. Тёмная комната, сквозь плотные шторы немного просачивается свет из окна. Ермил резко просыпается в ужасе. Страх сковывает его движения. Тяжёлое дыхание сбавляет обороты, в то время как мысли и воспоминания о пережитом сне охватывают его сознание и парализуют. Через некоторое время с улицы слышится грохот. Ермил вскакивает с кровати и распахивает шторы.

В окне видна строящаяся дорога. В метре от дома за малюсеньким забором лежит куча мусора и поваленные деревья. Горы песка и ездящие машины. Рабочий разбивает старый асфальт отбойным молотком. Через несколько метров от стройки, в далеке виден лес. Там возвышаются высокие, могучие ели, чьи гигантские корни обвили все дороги по близости. Перед окном осталась стоять лишь одна ёлочка, которую пока не успели срубить, как напоминание о прежней границе леса.

II

Ермил входит на кухню, она хорошо освещена ярким солнцем. Деревянный стол украшает вязанный прямоугольный платок с витиеватыми узорами, а рядом стоят фотографии пожилой женщины и мужчины с чёрной ленточкой внизу. Ермил подходит к настенному ящику и инстинктивно открывает его. Из него вырывается томный, законсервированный аромат чая и специй. Вдохнув полной грудью, он просто закрывает шкафчик обратно и смотрит вниз. Возле раковины играет светом хрустальный радужный стакан. Ермил берёт его в руки, и он начинает переливаться и мгновенно менять цвет, в зависимости от угла наклона. Блики от хрусталя слепят, а льющаяся в стакан вода, будто огромная волна захлёстывает с головой и уносит в неизведанность.

Словно сквозь водную гладь Ермил видит мальчика пяти лет. Он пьёт из этого стакана. Столешница стала огромной, а в остальном кухня, как будто никак не изменилась за эти сорок лет. Кажется, что всё, от мебели до мелких деталей абсолютно такое же.

Рядом суетится бабушка, она готовит обед, а дедушка за столом настраивает удочки. Мальчик перебегает из кухни в гостиную. По пути проходит через прихожую, в ней стоят пара шкафов, несколько фотографий висит на стенах, а на полу ластится красный персидский ковер. Разбежавшись, прыгает на диван. Хватает пульт от телевизора, чтобы включить хоть какие-то мультики.

Вода в стакане начинает идти через край и Ермил очухивается от гипноза. После уборки стола и пола, он переходит из кухни в прихожую. Шкафы и книги те же, ковёр тот же, только все стены завешаны фотографиями, на обоях нет пустого места.

Когда Ермил зашёл в гостиную, он будто очутился на нетронутом рукой человека острове. На зелёных обоях висят картины с изображением летнего и зимнего леса, болота, озера и даже натюрморт с пышным букетом цветов находит себе место на этой поляне искусства. Хотя недостатка в домашних растениях нет, рядом с зелёными шторами стол, подоконник и пол уставлены горшками с цветами, разнообразию которых позавидовала бы оранжерея. Огромная хрустальная люстра греет их словно солнце. На стеллаже, над телевизором на полках разложены множество огромных витиеватых раковин, от которых так и несёт морским бризом. Ермил достаёт фотоальбом из шкафа и аккуратно садится на зелёный диван, словно на лужайку. Он уже собирается его открыть, как звонит телефон.

– Алло? А, тёть Жень, привет! Да, всё хорошо, спасибо. Да, уже у них, вот собираюсь смотреть фотоальбомы. Ты знаешь, я поражён, я так давно у них не был, а тут как будто почти ничего не изменилось… Даже с детства моего… И как они умудрились… Клянусь, абсолютно всё, мебель, картины, вещи, даже маленькие флакончики стоят на тех же местах, что и много лет назад… Все сувениры, ковры и покрывала… Даже наклейки, уже стёртые наклейки, что я, будучи ребёнком оставил на мебели… Всё такое же…

После разговора Ермил прощается и откладывает телефон в сторону. Он наконец открывает фотоальбом, где то и дело появляются фотографии его маленького в том самом срубленном лесу. Здесь он у небольшого оврага катается на ледянке. Вот он с дедушкой копает червей, а здесь собирает берёзовый сок. Вот они всей семьей ходят на лыжах и собирают грибы, жарят шашлыки, а с ними старые друзья и дальние родственники, чьи номера и адреса давно забыты.

А вот он возле озера, которое примыкает прямо к их дому. Стоп. Озеро? Ермил на секунду испугался и вспомнил – действительно, ведь прямо перед их домом было небольшое озеро, как он его не заметил? Ермил вышел на балкон через кухню и увидел, что от озера ни осталось ни следа. Вместо водоёма ровное резиновое покрытие, на котором стоит детская площадка. Она сделана на вид из коричневых брёвен, которые подпираются кучей булыжников. Крыша из соломы, а на высоких шестах ёлки. Но только вот всё это могучее сооружение сделано из самого дешёвого и выделяющегося пластика. Ёлочка маленькая и гладкая, как формочка для песка. А возле суровых сибирских пластиковых хвойных стоят такие же пальмы.

III

Огромное чёрное пространство без конца и края. В нём нет абсолютно ничего, только в середине есть небольшой прозрачный, но немного желтоватый энергетический купол, а под ним цветет лужайка. Красивая зелёная трава немного колышется, хотя ветру там взяться неоткуда. Ермил босой сидит в этой траве и наслаждается мягкостью травинок. Ему так тепло и приятно, солнца в этом чёрном пространстве нет, но энергетический купол над ним источает столько силы, что питает всё тело и воздух вокруг него. Внезапно вновь, как цунами, накрывает звуком гигантских строительных машин и отбойного молотка, к ним присоединяются звуки сварочного аппарата, асфальтоукладчика и других, что тонут в общей массе. Вдруг купол начинает слабеть. Он становится прозрачнее и уменьшается. Трава по краям увядает. Звук становится всё громче и громче, Ермил уже не может этого выносить, он кричит и бросается в судороги. Звук доходит до пика возможного и… темнота.

Ермил в холодном поту просыпается в постели по среди ночи. Встает, смотрит в окно. На улице тишина, не слышно ни стройки, ни птиц, они уже слишком далеко. Стройка как будто застыла, все люди ушли, а холодные предметы остались лежать на земле, словно останки древней цивилизации, их назначения и цели, то, как их использовали и для чего делали уже давно стёрлось в веках. В опустошённых глазах Ермила начинают блестеть слёзы. Однако быстро зубы и кулаки стискиваются, на лице появляется бешенный оскал. Он стремительно уходит из спальни.

На улице, под своим окном, Ермил с трудом перелезает через небольшой заборчик и спрыгивает в мокрую грязь, смешанную со строительным мусором. Переступает через поваленное дерево, срубленное несколько дней назад. Вскарабкивается по песку и встает на щебень, который только что насыпали, чтобы укладывать дорогу. Вокруг ночь, он совсем один. Насыпь доводит его до строящегося здания, ради которого и проводят эту дорогу.

Постройка стоит прямо на овраге, на котором он когда-то катался зимой на ледянке. Пока готов только фасад, дверей нет, так что попасть внутрь не составляет особого труда. Внутри темнота, лишь лунный свет проникает через оконные отверстия и незакрытые щели в стенах и крыше. На полу везде валяются стройматериалы и мусор: кучи досок, металлических балок, мешков, вёдер с краской, стоят строительные леса. Ермил уже всё решил, без секунды промедления он берёт металлическую палку и в бешенстве ломает доски и раскидывает их осколки на полу. Потом опрокидывает строительные леса и подставки для моляров. Из последних сил поваливает и рассыпает мешки с цементом. А в конце заливает это всё красной и зелёной краской. С тяжёлым дыханием и пылающими глазами он смотрит на своё произведение искусства. Лунный свет пробивается из-за облаков освещая хаос и разруху, что тонут в кислоте из краски.

IV

Телефонный звонок. Ермил нехотя просыпается, с полузакрытыми глазами берёт сотовый и тихо отвечает, лёжа на спине с сжатыми веками.

– Алло? Кто это?

– Приветик! Это Дима.

– Ммм, какой Дима?

– Мы с тобой в детстве дружили, не помнишь? Из 200 квартиры.

– Ааа, Дима! Сколько лет, сколько зим! Давно не виделись!

– Да, я поэтому и звоню, слышал ты к нам в город приехал, соболезную, кстати, знаю о твоих бабушке с дедушкой, хорошие были люди.

– Спасибо.

– Может я к тебе зайду сегодня, посидим, поговорим, молодость вспомним?

– Да, давай, конечно.

– Отлично, тогда через часик где-то буду.

– Хорошо, жду.

Дима бросил трубку. Ермил открывает глаза, оглядывается и вскакивает с кровати. Все его руки, одежда и даже постельное бельё в краске! Глядит на часы – скоро нагрянет Дима! Он бежит в ванную, отмывается, кидает свою одежду в мусорный мешок, сдирает постельное бельё и запихивает туда же. Стремительно натягивает на себя сухую футболку.

Дзыыыыыынььььь! Он уже звонит в дверь! Час пролетел так быстро! Еле-еле Ермил засовывает мусорный мешок в шкаф и спешит открыть дверь.

– Привет! Проходи, скоро ты.

– Здравствуй, здравствуй! Ну а как же, время не терпит остановок.

Они проходят на кухню, Ермил слегка нервничает, двигается порывисто и неуклюже, переводит внимание на всё в комнате. Дима сидит на диване и спокойно оглядывается, пока Ермил делает чай.

– Какая классная кофемашина! Дорогая, наверное?

– Кофемашина? – Ермил с круглыми глазами резко обернулся на Диму.

– Ну вот же. – Действительно, между микроволновкой и плитой стоит большая чёрная кофемашина, пространство для которой будто увеличили, потому что на первый взгляд можно удивиться, как она могла туда влезть.

– Хах, странно, уже несколько дней здесь живу, а её даже не заметил…

– Ахаха, забавно, она довольно выделяется, особенно тут. Удивительно, насколько мало здесь изменилось по сравнению с моими воспоминаниями.

– Да… Пока ты про кофемашину не сказал, я думал, что вообще ничего. Кстати, про неожиданные изменения – я недавно пересматривал фотоальбомы и вспомнил, что у нас перед домом было озеро, что с ним случилось? А, подожди секунду, сейчас покажу, там и наши совместные есть.

Ермил быстро сбегал в гостиную и принёс оттуда стопку фотографий. Часть разложил на столе, а другие дал Диме в руки.

– Ну так что с озером?

Дима стал постепенно рассматривать фотографии и рассказывать.

– А, озеро… Да, жалко конечно… Строили дорогу здесь рядом, планировали, что озеро останется, а потом эти идиоты прокопали что-то неправильно и оно уплыло в реку.

– Вот же гады! Живого места здесь не оставят! Одна стройка! И лес изуродовали!

– О! Ещё один! Ну теперь у вас появился новый герой. Вчера какой-то вандал вломился на стройку и утроил беспорядок, всё там сломал, краску разлил.

Ермил поднял глаза и пристально посмотрел на Диму. Немного помолчал и удивлённо сказал.

– Ужас! И нашли его?

– Куда там!

– А как же камеры?

– Да не было этих камер! Пожалели деньги, сволочи, ну теперь то точно установят! Куда денутся! Им же отвечать за такой уровень безопасности! Охранник старик какой то, сто лет в обед, даже не слышал ничего, да и заснул наверное!

Зазвонил Димин телефон.

– Извини, это с работы. Алло, да. Хорошо, да, понял, сейчас буду. – закончил звонок и засунул телефон в карман – Что же, было очень приятно встретиться, надеюсь ещё пересечёмся на подольше, а то с работы звонили, там разборки начались, надо бежать.

– Конечно, заходи ещё.

V

Прошло две недели. Везде поставили камеры, как на самой стройке, так и поблизости. На город спустилась тьма, рабочий день закончился и все легли спать.

А Ермил всё ещё слышал звуки стройки из окна. Только теперь он не спал, он не мог уснуть уже третьи сутки. Машины и ударный молоток теперь стали преследовать его и наяву. После непродолжительных попыток уснуть он встал с кровати, оделся в тёплую чёрную куртку с большим воротом и капюшоном, закрывающим почти всё лицо. Вместо обычной обуви Ермил надел высокие болотные сапоги, будто собирался в долгое странствие. И, конечно, кожаные перчатки.

Маленький забор, через который он перебирался в прошлый раз, был полностью под взором камер, так что Ермил прошёл мимо него и вышел к дороге. Пройдя пару километров, свернул в лес. В кромешной темноте, почти только с помощью памяти и мистического чувства, которое вело его словно по запаху, Ермил смог выйти к стройке. Часть территории, которая примыкала к лесу, охранялась хуже, да и пробелов в заборе было намного больше. Он смог найти отпавшее ограждение, вокруг которого лежала куча мусора, бутылок и упаковок от чипсов. Видимо местные подростки и алкоголики очень любят здесь собираться и ломать забор, а чем же ещё заняться.

Когда он забрался в строящееся здание, стараясь миновать камеры и не издавать шума, Ермил увидел, что всё им разрушенное уже убрано и даже окна теперь застеклены. Лунный свет красиво пробивался через стекло и отражался по всему зданию. Он взял металлический прут и поднялся по лестнице на второй этаж. Из окна был виден его дом. Немного постояв, глядя на безмятежную ночь, Ермил внезапно замахнулся и вдарил палкой по окну. Оно разлетелось в дребезги, осколки в основном полетели на улицу и благодаря плотному одеянию Ермил не пострадал. Вдруг внизу раздался голос.

– Здесь кто то есть! Семёныч, не спи, звони в полицию! Ой, никуда не годишься! Звони, а я побегу внутрь посмотрю!

От испуга Ермил замер. Он услышал шаги по лестнице и понял, что нужно действовать. Второй этаж был не так высоко, а другого выхода не было. Ермил спрыгнул вниз в ту же секунду, как кричавший мужчина поднялся на второй этаж и увидел его. Когда он упал на землю, острая боль сковала левую ногу, и он машинально схватился за неё с звериной яростью. Вдруг его озарил свет фонарика. На него светил старик охранник.

– Стой, где стоишь!

Забыв о боли Ермил, вскочил и побежал к лесу. Старик был медлителен и не смог за ним угнаться, но другой охранник был моложе и нагонял его. К счастью, у Ермила была фора, потому что мужчине пришлось спускаться со второго этажа. Когда он перелез через отверстие в заборе и отбежал подальше он оглянулся и увидел пролезающего мужчину – это был Дима! На секунду Ермил замер, но Дима его заметил.

– Эй! Стой!

Он опомнился, мгновенно развернулся и побежал. Ермил хромал, но бежал быстрее, чем когда либо, не замечая своей хромоты. Дима и отстающий позади старик следовали за ним. В тёмном лесу, который Ермил знал лучше, все кочки и корни деревьев играли в его сторону. Но Дима тоже отлично чувствовал лес. Они бежали почти с одной скоростью, перепрыгивая все брёвна и овраги. В какой-то момент фонарик старика стал прерывистее, он стал шататься из стороны в сторону, вверх и вниз.

– Дима, что-то мне плохо! Дальше сам давай! – в этот момент старик рухнул на землю.

Дима оглянулся на него, посмотрел на убегающего преступника и рванул к охраннику.

– Что случилось? Давай, иди сюда.

Он взял его под руку и повел к стройке. Другой рукой он держал телефон и вызывал скорую.

Ермил добежал до своей квартиры, вошёл, заперся на все 3 замка и только сейчас вспомнил о невыносимой режущей боли в ноге. Он глянул в зеркало и увидел сзади, ближе к ягодице огромный осколок стекла. Стоя в ванной и заткнув себе рот тряпкой он с трудом вытащил его, обработал и перевязал рану.

VI

На следующий день Ермил проснулся в 3 часа дня от звонка в дверь. Он, хромая, дошёл до входной двери и тихо, чтобы раньше времени не подавать звука, посмотрел в глазок. В коридоре стоял Дима. Ермил выровнялся, глубоко выдохнул и с приветливым лицом открыл дверь.

– Дима! Привет! Ты чего вдруг? Не ожидал!

– Приветик, приветик. Да вот обхожу всех жильцов ближайших домов, опрашиваю, у нас на стройке вчера один вандал снова проник и разбил окно, смог сбежать, гадина.

И тут Ермилу нахлынули все воспоминания о вчерашнем дне и его встречи с Димой, которую он пока ещё не успел сегодня вспомнить. Он изо всех сил постарался сохранить самообладание и только слегка вздрогнул, как будто от холода. Но сразу же опомнился и свёл это к удивлению и ужасу от слов Димы.

– Ужас! Вот же преступники! И в нашем районе! Всегда же было так тихо! А ты работаешь на стройке? Ты мне и не рассказывал.

– Разве? Ну да, я бригадир, но мне кажется, если честно, что я ещё и волонтёр, строитель, охранник, переговорщик, да и чёрт знает что ещё! Всё самому надо контролировать, никакой организации, я бы поймал вчера этого гада, если бы Семёнычу плохо не стало, пришлось в больницу везти, а то умер бы там. А если бы я не решил сам остаться посторожить, так вообще бы никаких шансов на поимку не было бы!

– Ужас! Ну ты молодец! Только на таких наше общество и держится!

– Да уж, ну так чего я пришёл, ты слышал, что ни будь странное неподалёку или может видел каких-то личностей сомнительных в последнее время?

– На самом деле нет, только соседи шумят, а ночью я крепко сплю. Насчёт личностей не знаю, я в последние дни даже из дома не выходил.

– Эх, ну хорошо, спасибо, ещё один момент, покажи свой паспорт с пропиской, пожалуйста, а то мы собираем в базу всех, кто живёт по близости, начальство думает, что это нелегальный эмигрант какой-то. Это так, для формальности, а то не пропускать же тебя из-за дружбы просто, ты понимаешь.

– Конечно, конечно, без проблем, это дело полезное. Насколько я знаю на 9 этаже сдают каким-то таджикам квартиру, проверь их обязательно.

– Спасибо! Зайду.

– Секунду, паспорт в комнате.

Ермил повернулся и хромой походкой пошёл в комнату. Он всем телом старался скрыть хромоту, но Дима огрел его, как раскалённым железом.

– Чего хромаешь? Случилось что?

Ермил замер и быстро, как будто ничего нет повернулся к нему.

– А, да вот упал недавно, говорю же, уже несколько дней из дома не выхожу, самокатчик грёбанный сбил и сам умотал куда подальше главное! Запретить их давно надо!

– А, хм, понятно, да уж, ужас!

Ермил отвернулся и выдохнул, он был на грани. После он принёс ему паспорт, Дима сверил все данные и собрался уходить.

– Спасибо, это всё. Пока, не хромай! Потом зайду, проведаю, апельсинчиков принесу!

– Хах! Спасибо! Давай!

Ермил захлопнул дверь и на него накатила невыносимая волна тревожности и страха. Он опёрся о дверь, медленно скатился вниз, сел на пол и расплакался. Он чуть не попался, держать лицо потребовало почти невозможной выдержки. В слезах, Ермил повернул голову направо и увидел кровь на дверном замке.

– Чёрт!

Когда Ермил пальцем стирал кровяной след с замка, то понял – замок другой. Он отлично его помнил, потому что старый замок часто застревал.

– И как я это пропустил?!

Когда Ермил выплакался, то пошёл на кухню, выпил воды и увидел детские фотографии, что недавно давал Диме. Взяв их в руки, он так разозлился, что бросил радужный стакан о стену и тот разлетелся в дребезги. А фотографию, с животным оскалом на лице, Ермил разорвал на несколько кусочков.

VII

Новости, которые идут на маленьком кухонном телевизоре.

– 3 недели прошло с последнего нападения на стройку, но у следствия нет никаких улик, вот, что по этому поводу говорит главный начальник стройки, Валерий Иванович Нехайлов: наши сотрудники активно содействуют со следственным комитетом и проводят мероприятия по повышению безопасности объекта. Поимка преступника дело не быстрое, но мы прикладываем все усилия, чтобы…

Ермил выключил телевизор. Он пошёл в спальню, чтобы посмотреть на стройку из окна. Его нога уже достаточно зажила, и он только немного прихрамывал. На подоконнике лежал блокнот. Он сел на стул, открыл блокнот и стал записывать и проговаривать в слух.

– Так, 16:30, как всегда, подъезжает грузовик, чтобы увезти песок. – Ермил остановился, к нему пришло осознание, что оконная рама, через которую он смотрел всё это время другая, она новая. Прошлая была деревянная и с характерной маленькой форточкой, а эта пластмассовая. И хоть удивление сначала проскочило на его лице, он лишь спокойно выдохнул и решительно продолжил описывать стройку. Когда Ермил поставил точку, то посмотрел на канистры с бензином в другом конце комнаты и снова перевёл взгляд на окно. – Кажется пора.

VIII

Коридор многоэтажного дома. Ермил звонит в дверь. Ему открывает Дима.

– А, привет! Мы тебя заждались! Проходи! – Ермил заходит в прихожую и закрывает дверь – Всё никак с тобой не поговорим нормально, так что молодец, что ко мне пришёл, заодно и с семьёй моей познакомишься! Жена на работе сегодня, но сын дома. Вадик, иди поздоровайся!

Из комнаты выбегает весёлый мальчик лет шести.

– Здравствуйте! А вы кто?

– Ахах, это дядя Ермил, мой друг детства, мы с ним были знакомы ещё до того, как я встретил твою маму! – с умилением ответил Дима

– Вауууу, у вас такое имя странное, что оно значит?

– Вадик, ну кто такие вопросы задаёт, это не культурно!

Ермил мило улыбнулся и с небывалой нежностью ответил.

– Хах, привет, приятно познакомиться! Ничего страшного, оно и правда необычное, по одной из версий оно значит – живущий в лесу Гермеса.

– А кто такой Гермес?

– Бог такой в Греции был, потом тебе расскажу сынок, это долго, а пока иди к себе, дай нам немного поболтать.

Ермил и Дима сели за стол на кухне.

– Хороший у тебя сын, любознательный, это главное.

– Да уж, моё счастье, а у тебя есть дети? Я даже и спросить то не успел.

– Нет, я развёлся несколько лет назад, так у нас и не получилось, она не хотела детей… Не только из-за этого расстались, конечно, но тоже неприятно, но давай лучше не будем про мою личную жизнь.

– Хорошо, как хочешь, прости, сочувствую.

– Ничего страшного. А как у тебя на работе дела идут? Что там с тем преступником? Сегодня в новостях видел.

– Да ничего. Вообще. Камеры бесполезны, когда их в половину меньше, чем нужно! Я же говорил, что деньги все распилили, а потом опомнились, ну вот поставили для виду. Хотя и их понять можно, не в лесу же камеры ставить, а в нём и скрыться легко.

– Эхх, жалко, жалко.

– Ладно уж, жалко у пчёлки, а ты чего так интересуешься? Ты ж я помню только и жаловался на эту стройку?

– Ну да, и что? Это же не значит, что я не беспокоюсь об опасном вандале, который творит чёрте что возле моего дома!

– Понятно, понятно, не серчай. Пойдём лучше в гостиную, я покажу тебе картину, которую недавно купил.

Когда они прошли в гостиную, Ермил сразу зацепился глазами за рюкзак, что лежал на стуле у входа и то и дело во время разговора поглядывал на него. На противоположной стене висела рукописная картина с изображением Бродвея.

– Смотри, Нью Йорк! Какие краски красивые, вроде один серый цвет, а при этом всё разное! Да и как строитель не могу не восхищаться, конечно.

– Хмм, да, интересно – без особого энтузиазма, больше из вежливости сказал Ермил.

Вдруг в дверь позвонили.

– О, это, наверное, курьер! Я заказал немного еды, подожди здесь пока.

Как только Дима ушёл в прихожую, Ермил кинулся к рюкзаку и стал его потрошить, настолько тихо и аккуратно, насколько это возможно. Он обшарил все карманы, но его лицо выражало лишь отчаяние – ничего. Услышав, что курьер собирается уходить, Ермил вернул всё по карманам и закрыл рюкзак.

После ужина и душевных разговоров, Ермилу уже надо было уходить, но напоследок он жадно исследовал все уголки комнаты, стараясь отыскать хоть какую-то зацепку. Всё тщетно. Когда Ермил стоял в прихожей и снимал куртку с крючка, он заметил на соседнем крючке большую связку ключей! Эврика! И как он сразу не заметил при входе, всё было так просто! Пока Дима не видит, Ермил, накрыв ключи шапкой осторожно убрал их себе в карман и поспешно удалился.

IX

Ермил идёт по лесу с двумя канистрами бензина и рюкзаком на спине. Лес со стороны стройки теперь подсвечен яркими прожекторами, и он подбирается к забору очень долго, спешно перебегая от дерева к дереву. Старую пробоину в заборе заделали, но после небольших поисков удалось найти новую, как будто эти заборы существовать не могут без поломок, всегда найдётся тот, кто его отковыряет.

Ермил осторожно пробежал мимо нового, молодого охранника, который регулярно делает обходы и добрался до входа в здание. Только теперь там вставили дверь, с огромным замком на цепи. Ермил достал связку ключей, которую недавно украл у Димы и после пары попыток смог найти подходящий ключ и отворил дверь. За собой он её аккуратно прикрыл, чтобы она выглядела закрытой.

Ермил облил парой канистр всё здание и достал из рюкзака третью. После он зажёг зажигалку, несколько секунд смотрел на огонь. Время будто замедлилось. Все звуки пропали, стало слышно только его сердцебиение. И тут он резко разжал руку и бросил пламя в лужу бензина. Бензин вспыхнул и образовал огненное озеро, словно из земли прорвался адский источник. До того, как пожар заметили, Ермил уже успел сбежать со стройки. Когда он шёл по лесу в далеке слышался звук сирен. Виднелось яркое пламя, освещающее лес.

X

Утро. Ермил завтракает на кухне. В телевизоре без звука идут кадры с места пожара и комментарии очевидцев. Вдруг раздаётся несколько громких и агрессивных ударов в дверь. Ермил, неожиданно спокойно, несмотря на столь агрессивное вторжение, вытер рот салфеткой, медленно встал, смакуя каждый шаг подошёл к двери, и, даже не посмотрев в глазок открыл её. Это оказался взбешённый Дима. Его лицо было почти красно, челюсти сжаты. Он, не дожидаясь приглашения, зашёл к Ермилу, оттесняя его назад. Дима захлопнул дверь, заперев её на замок. Ермил спокойно прошёл в кухню, Дима проследовал за ним. Ермил спокойно сел на стул и опустил глаза в пол. Дима остался стоять и ходить из стороны в сторону. Внезапно Ермил прервал тишину.

– Знаешь, я видел фотографии в лесу, где мы с тобой семьями на шашлыках. Там у меня такой маленький синий грузовичок. Я давно про него не вспоминал. Грузовик почты России был… И где он сейчас интересно? Потерялся…

От такого отстранённого и спокойного тона Дима разозлился ещё больше и стал почти кричать.

– Какой к чёрту грузовик? Ты совсем с ума сошёл?! Как ты мог такое сделать? Я тебе доверял! Вчера ты был у меня дома, общался с моим сыном! И ты меня так предаёшь и подставляешь? Вдруг меня из-за тебя выгонят? Да ладно выгонят, самому то не стыдно разрушать всё то, что я строил, куча людей строили?!

Ермил медленно поднял своё болезненно бледное лицо и блестящими глазами посмотрел на Диму.

– А ты меня не предавал?! Что вы там строили?! Только разрушали! Уничтожали наше с тобой детство между прочим! И ты ещё этим всем руководишь!

– Что мы строили? Ты что даже не знаешь, что мы строили? За всё это время ты так и не задумался о том, чтобы узнать, что ты хочешь сжечь?

Дима и Ермил молча смотрят друг другу в глаза. Буквально на секунду в очах Ермила мелькнуло сомнение, которое Дима сразу заметил и всё понял.

– Ты даже не подумал! Ты настолько закопал себя, что не видишь ничего вокруг! Мир изменился, он уже не такой, как 40 лет назад, а ты никак не можешь с этим смириться! Думаешь об игрушечных машинках и живёшь воспоминаниями… Мы строили школу!

– Школу? – Ермил в миг охладел и поник.

– Да, школу! – Он сел на стул. Пару минут они молчали.

– Сколько Вадику лет? – Тихо, но с надрывом спросил Ермил.

– Шесть. – Дима отвечал уже спокойно и немного устало. – В следующем году в первый класс пойдёт. Думаешь я просто так за тобой по лесу бегал? У нас и так все школы в районе переполнены, а в этой будет две тысячи мест! – Сказал он вдруг с энтузиазмом и огнём в глазах, но тут же снова успокоился.

Они просидели в тишине не смотря друг на друга минут 10. Ермил прервал молчание.

– Прости… – На его глазах проступили слёзы.

– Охххх, прости, как говориться, в карман не положишь, у меня будут из-за тебя проблемы. Но ничего, стройку восстановят, заново отстроят, может и лучше будет… Скоро приедет полиция, давай посидим спокойно, пока ещё есть возможность…

Ермил поднял глаза и увидел кофемашину. Новую, которую он ни разу так и не включал.

– Ты хочешь кофе?

– Давай… – Диму, кажется, уже не могло удивить ничего, что сказал или сделал бы Ермил, поэтому он равнодушно согласился.

Ермил включил кофемашину, взбил молоко и сделал прекрасное капучино. В машине ещё даже оставались зёрна. Он поставил две чашки на стол, и они стали неподвижно сидеть, попивая кофе, а за окном послышались полицейские мигалки.