День, когда я выпал в космос [Б. Молч.] (fb2) читать онлайн

Б. Молч. День, когда я выпал в космос

Это был незабываемый день. День, когда я вывалился в открытый космос.

Начинался он буднично, как говорится, ничего не предвещало. Разбудило меня утреннее солнышко, заглянувшее в спальню. Жена сбежала на кухню, крутила на ручной мельничке кофе. Есть ли, знаете, у нас маленькие милые традиции — свежемолотый кофе в турке, поговорить за завтраком, планы на день согласовать, да и так, за жизнь тоже. Дети ещё спали, набегались за вчера. Хорошо им, у них каникулы.

Мы на лето перебрались в загородный дом, как мы его громко называли — фамильная усадьба. Участок старый, ещё с доковидных времён, а дом свежий — отец мой ставил. Старый домик, в который при ковиде семья перебралась, пришлось снести — маловат стал, а место мы менять не хотели — что лес, что речка в десяти минутах, да и к цивилизации недалеко. Сарай старый оставили, там трудился роботизированный отцовский термопластавтомат, а я вот в сварщики подался.

А чего? Я в школе как думал, все на что-то модное побегут учиться, а я в космос хотел. Кого перво-наперво в космос возьмут? Понятное дело — сварщиков, слесарей, да пилотов — охотников за старыми спутниками. Нет, конечно, ТАМ человек любой профессии пригодится, но инженеры или технологи прибегут на пять минут, вопросы порешают и убегут, а я хотел свободного полёта, так чтоб над планетой повисеть, поразглядывать, и никто тебя не трогает, за плечо не теребит, знай себе, точки резки или сварки задал, траекторию проверил, процесс запустил. Пока костюм варит, руки из рукавов вынул, отвлекает, знаете ли, когда твоими руками искусственный интеллект шевелит. А так и пузо почесать можно, музыку поставить, или книжку какую. Жаропрочка она долго режется, времени много. Но я люблю Землю разглядывать. На плоском экране она совсем не такая, как тут, при круговом-то обзоре. Поставлю что-нибудь из старенького, Харакса там или Жа’ра, и думаю.

Представляю, как изменится жизнь, когда мы орбитальную станцию закончим. Это на первом этапе мы режем всякий космический мусор — сломанные спутники, разгонные ступени, топливозаправщики. Как соберём первое кольцо — сможем плавильные печи запустить. Подключимся, по-первой, к буксиру, у него реактор не ахти какой мощный, но нам особо много и не надо — переплавить в компактные слитки всё то, что охотники натаскали, что висит в сетке, как кольцо юпитера, вокруг стыковочного узла.

Именно там я и работаю — вместе с другими разделываю и рассортировываю, что ещё может пригодится, а что в переплавку. Если попадается танкер — нападаем на него все разом, что мошка на варенье, на листы режем, и тут же варим из них обшивку Первого кольца.

Внешний вид конечно тот ещё, как франкенштейн — из заплаток, но в космосе особо выбирать пока не приходится. С земли металл тащить — вообще не вариант, слишком дорого, а вокруг земли за последнюю сотню лет ломаных спутников накопилось — пруд пруди. А мы их соберём, разберём, переплавим, и будет орбитальная станция почти за бесплатно. И небо чище станет.

На первом кольце сначала будет литейка и прокатный стан. От метеоритов и мелкого мусора надо сперва стены сделать — оборудование защитить. Дальше — больше. Залётные инженера вовсю обсуждают какие станки прямо по месту делать будут, где металлообработка будет, где пластик лить собираются, а на третьем кольце будет переработка руды.

Если честно — не представляю, как они планируют комету разбирать на запчасти. А они ещё и хвалятся, что первичное обогащение будет прямо на комете идти. Ну да ладно.

Вот о всяком таком я на работе и думаю. А сегодня задумался настолько, что не увидел, как страховочный трос попал под резак. Ладно бы резко, я бы отреагировал, или датчики костюма среагировали, а он, зараза, плавненько так, не спеша, петлёй подлез, ровно на линию реза. Когда костюм закончил резать, я привычно ботинками примагнитил лист, и дёрнул за фал. Представьте моё удивление, когда вместо движения, как на доске для серфинга, вдоль сетки, я перевернулся через голову и плавно кружась, полетел в бездну космоса.

И о чём я только думал…

Больше всего — как накажут. Ценный лист отправил летать по неопределённой траектории, он же врежется неизвестно куда, беды наделает. Глянул на уровень заряда. До конца смены дотянул бы. Маловато…

Маневровые двигатели у меня есть, но они маломощные, так, вращение устранить, с места на место перепрыгнуть, стабилизироваться. На таких не полетаешь, они в автомате при прыжке включаются, компенсируют траекторию по направлению взгляда, а дальше летишь своим ходом. По уму конечно сделано, если вволю разгонятся дать — чем и как тормозить-то? Размажет по обшивке, да и всё.

Солнце-земля-солнце-земля-солнце… Стошнить меня не должно, вестибюлярка тренированная, но сосредоточится при мельтешении не получалось. Выхватив краем глаза станцию, прикинул, присел, и резко прыгнул, от пяток, так, чтоб магнитные ботинки не отключились. Все маневровые просто сошли с ума. Ну не рассчитаны они на массу листа вместе со мной… Плюс мой взгляд не мог зацепится за станцию, и система не могла меня стабилизировать. Закрыл глаза.

Каждое лето, выезжая за город, я давал себе честное слово, что буду писать. Дело вроде не хитрое, вопросы на меня оформили, опыт передавать надо. Вот только не получается. Нет, в городе с этим всё в порядке, сел, сосредоточился, написал ответы — час делов и свободен. А тут не так… Выйдешь с утра из дома, вдохнёшь полной грудью разнотравье, глянешь по сторонам — и день пропал. Вот эту веточку срочно обрезать — пошёл за секатором. На винограде пасынки повылазили, я же мимо прохожу, как не обломать? Ух ты! Грибы вылезли, пару дней назад Вас тут не было! Собрать срочно. Что за шланг? Полив? Тут уже не надо, там надо. Как обедать? Я же ещё ничего… И как раньше писатели на природу уезжали, чтобы писать? Мне в городе проще. Вот работать, всё равно где. А сосредоточится за городом сложнее. Кажется будто чем ближе к земле, тем мысли приземлённее. Вкусненькое заготовить или приготовить. На солнышке погреться. В городской высотке — от земли дальше, и мысли, какие-то высокие. О людях, о судьбах, о космосе. Куда мы идём, как жить дальше…

Жить. Открываю глаза — мельтешения нет, Земля слева. Слава богу, автоматика справилась. Значит станция ровно за спиной. Правую руку в сторону, резкий мах вправо. Картинка поплыла влево. Резкий мах влево, замедляемся. А, вот и станция. Ого, я от неё отлетел! Медленно приседаю, толчок, и не терять зрительный контакт со станцией. Маневровые зашуршали, порядок, летим. Через минуту резко присесть, добавить импульса, и опять «прыжок». Главное — смотреть на станцию, автоматика вырулит.

Долго.

Скучно.

Интересно, когда в космосе, всё время думаешь про Землю. А когда на Земле — думаешь про космос. Вот сидел же кто-то раньше на земле, смотрел в небо, и придумал запустить в космос человека. Тысячи людей десятки лет строили ракету, экспериментировали, отправили, и знаете какой главный вывод? Какая маленькая и хрупкая наша планета. Вся жизнь на ней зависит от амбиций одного из видов животных, не желающих друг с другом договариваться. Общение.

Сообщение! Я же никому не сказал что со мной и где я! Вот же ж…

Кого набрать первого? Бригадира? Что он сделает? Нет, мне так чтоб наверняка.

— Кость, набери мне дежурного по станции.

Дежурный выслушал мой сухой доклад, кивнул и отключился.

Вот тебе и на, подумал я.

Можно подумать для него это обычное дело, «опять кого-то в космос унесло».

— Кость, набери Михалыча. Мне очень хотелось кому-то пожаловаться, или другими словами, чтобы меня пожалели.

Михалыч был не столь немногословным. Хотя, если опустить его витиеватое описание моих умственных способностей, он тоже ничего не сказал.

Ну, а на что я собственно рассчитывал?

Отзвонился дежурный, сказал, что буксира поблизости нет, на радаре он меня пометил, так что не потеряют, и не собьют. Не стал его допытывать про «собьют», но запомнил.

Приседание, рывок!

Пииии! Критический разряд батарей. Всё. Последний рывок. Если на следующем рывке система стабилизации не отработает до конца — кувыркаться буду в неизвестном направлении. Лучше потихоньку ползти в правильном направлении, чем быстро лететь в неизвестно каком.

Может отчёт надиктовать пока? Сделать предложение по автостабилизации курса по указанной точке? Пииии! Чтоб тебя…

Интересно, магнитные ботинки отключатся, когда батарея полностью сядет?

Может привязать к плите обрывок троса? Потеряю визуальный контакт и стабилизацию. Техника надо просить про ботинки. Набрать сейчас? Связь тоже не от святого духа запитана. Пии… Чёрный экран. Не доехал.

Вытащил руки из рукавов, нащупал оба рычага, утопил с проворотом. Пшшш…

За спиной открылся люк, я уперся руками в нижний край, подтянулся на руках, вытаскивая ноги. Сел. Потряс головой. Потёр лицо руками.

Приглушённый свет набирал яркости, глаза привыкали. Э-эх, вылажу. Схватился руками за скобы над люком, подогнул ноги, встал. Кру-гом и на выход. Дверца стала трапом, слез по ней и вышел в дверь.

Опомнится мне не дали, — я сразу попал в разгар битвы с догонялками, визгом, раздела хлеба с вареньем. Наша детвора, вместе с соседскими, похоже решили разнести дом, еле выгнал на улицу. Налить чаю, и за отчет, по свежим следам.

Не, сначала набираю Михалыча. Надо же предупредить про падающее на головы счастье из одного костюма и стальной плиты. Готово. Отписался технику про ботинки, про предложение о автофиксации курса. Просмотрел видео момента перерезания троса. Даже если бы я смотрел прямо на него, я бы не сразу понял что режется именно трос в той мешанине. Разборки будут позже нешуточные, может на какое-то время даже отстранят с орбиты.

До обеда был ещё час времени, и я подвязался на мелкий ремонт. Закинул координаты ближайшего к заказчику телопорта, выбрал первый свободный костюм со сварочным оборудованием, и полез в люк.

Включился в доке, проверил горелку, материалы, взял дежурный чемодан и вышел. Тут вечерело. Машину брать не стал, минут пять по карте светится, прогуляюсь. На встречу мне шли в основном пустые костюмы — лицевой экран погашен, движения точные, единообразные. Оно и понятно, вечер, все уже по домам сидят, какой интерес костюм в ручном режиме сдавать. Я и сам так планирую — закончу ремонт, получу подтверждение оплаты, выйду на улицу и отключусь. Костюм погасит мой аватар на экране, и пойдёт в док, на своё место. Техники всё проверят, запасы пополнят, и будет ждать следующего.

Как всегда, задачка оказалась простой только на первый взгляд. Но, ничего, за час управился. Подготовки оказалось больше чем работы. Хозяйка, миловидная старушка, рассчиталась по старинке с телефона, мило бухтя, что не доверяет этим современным системам, никогда, мол, не отследишь куда средства списывают. Я поулыбался в ответ, и, из вежливости, отключился только на улице.

Я уже слез по трапу, когда вернулась домой моя жёнушка. Пшшш! Люк откидывается вниз, и она просто выпархивает из него. Поток восторга и новостей подхватывает меня водоворотом и выносит на кухню.

Вся семья уже в сборе, родители куховарят, дети на подмоге. Приятно, чего уж там, с работы пришёл — всё готовое. В городе не так, там надо или самому готовить, или на первый этаж, в столовую бежать. Всё-таки домашняя еда — это Домашняя! Первое, наваристое, да со свежей зеленью — только с грядки. Хлебушек, ароматный, горячий, с хрустящей корочкой, прямо из хлебопечки, ух!

Гомон за столом сменился позвякиванием ложек, посуды, и темп, по мере насыщения, начал снижаться. Дети сбежали на улицу, а мы остались, осоловелые после сытного обеда. Жена в первый раз оказалась в Шанхае, мельком увидела много интересного, ей не терпелось, и мы договорились прогуляться, там как раз ещё не поздний вечер.

Мне тоже хотелось поделиться своими событиями, но не хотелось портить такой восторженный настрой. Выбрали порт выхода, забронировали пару прогулочных костюмов, залезли и вышли в парк. Я крутил головой — где-то вдалеке в дымке еле виднелись очертания зданий. Взял жену за руку, глянул. На сферической голове костюма проецировалось её улыбающееся лицо.

— Это точно Шанхай? Спросил я.

— Точно. Это центральный парк, причём рукотворный. Смотри! — И она потянула меня в бонсай парк. Да, тут было на что посмотреть. Людей было так же много, как и костюмов, все неторопливо прогуливались, и только мы неслись быстрым шагом, почти бегом.

Она восторженно тыкала пальцем во всё вокруг, просто как ребёнок! Я крутил головой — вот заросли бамбука, тут фруктовый садик, вот этого озера тут когда-то не было — оно тоже рукотворное…

Я начал понимать масштаб трагедии… Тут за пол дня не обойдёшь все, а за пятнадцать минут нечего даже начинать.

Зуммер входящего вызова сбросил с небес.

— НууЁ? Спросил Михалыч с нехорошим прищуром.

— А кто за тебя костюм с плитой ловить должен? Накособочил и слинял? Бегом сюда! 2Е свободен, чтоб через пять минут был на вахте!

Незапланированную прогулку пришлось резко закончить.

Костюм 2Е был стар. Это особенно чувствовалось после ультрасовременного прогулочного. Обзора назад не было совсем, при необходимости приходилось полностью разворачиваться, причиной было ходовое «кресло», зато это был универсальный костюм второго поколения, который мог всё. Про него ходили байки, что в нём с Луны на спор стартанули. Ну, неповоротливый, ну, старый, зато с таким энергозапасом, что с ним можно было спутники ремонтировать, перелетая от одного к другому. Собственно этим обычно он и был занят.

Дежурный пометил мой рабочий костюм и плиту маркером, и теперь у меня было точное направление, подсвеченное пульсирующей точкой, с дальностью, скоростью, временем подлёта и прочей технической информацией. Никаких красивых стартов с платформы, 2Е сменил пользователя, мне теперь нужно просто ждать «стыковки», весь полёт проходит в автоматическом режиме. Можно конечно, как в симуляции, взять управление на себя и мчать на всех парах, вот только я уже сегодня накосячил, и лучше потихоньку, по оптимальной траектории…

И снова, у меня было время подумать. Судя по тому, что мне выделили 2Е, сильного разноса мне ожидать не стоит. Ну, да, не заплатят за работу, может, даже оштрафуют, но главное — не отстранят от работы на орбите. Именно этого я втайне больше всего опасался. Нет, без работы я не останусь, моя специальность весьма востребована. Искусственный интеллект умеет многое, но не всё, и какой бы он самостоятельный не был, нужен за ним глаз да глаз. Дежурный может, конечно, приглядывать за шестью точками одновременно, но влазить в ситуацию и разруливать — не будет. Остановит, вызовет кого-то свободного из очереди, и отключится. Дежурить обычно вызываются кто постарше. Желания, лезть в костюм, уже нет, а вот опыта — полно. Я когда учился, даже в виртуалке, надо мной постоянно висел дежурный, всё бухтел по стариковски — ему всё не нравилось, не так держу, не так вожу… Зато, когда наставник не выдерживал, и начинал водить моей рукой — сразу становилось понятно. Так что благодарность в сердце к моим наставникам и дежурным есть всегда, горит тёплым огоньком в глубине.

За деньги я тоже не переживал. С момента как Космическая Федерация начала распределять работу, денег стало достаточно. Не то чтобы много, но на всё хватало. Пришло осознание, что если ходишь на работу хотя бы пол дня ежедневно, деньги на жизнь не заканчиваются. Последние лет десять, с момента как все оплаты и идентификацию перевели в автоматический режим, покупка как таковая перестала быть покупкой. Особенно, когда живёшь в городе. Закончилось что-либо — спускаешься на цокольный этаж в кладовую, берёшь что надо, и домой. Всегда свежие продукты там не переводятся. Бывает, конечно, салата какого нет, или не нравится на вид — идёшь грабить соседний подъезд. Набрал чего нужно, деньги автоматом со счёта списались, и готово. А так, чтобы деньги кончились настолько, чтоб дверь в кладовую не открылась — ни разу у меня не было.

За городом немного не так. Кладовую приходится заполнять самим, чтобы был запас хотя бы на неделю. Дроны доставки приезжают через день — два, и если проморгал — или жди, или выезжать надо, а это лень.

Меня больше всего ломает за одеждой ездить — просто выпавший день из жизни. Ладно бы все одинаковые были — проблем бы не было. Размер заказал, и всё. Ан нет, там шовчик жмёт, там сидит не так, цвет не такой. Пока все склады обойдёшь — день закончится. Да, что я рассказываю, вы же тоже наверняка всей семьёй выезжаете, с обязательным обедом, кучей вещей в пакетах, беготне, потеряшках, и полностью обессиленным сном по дороге домой…

Костюм подал предупреждающий сигнал торможения. Цель визуально ещё не видна, и пока видна не будет. Особенно если учесть, что меня развернуло ногами вперёд, так, чтобы ходовые двигатели выполнили торможение. Пятнадцать минут и я на месте.

Сперва поймаю костюм, потом надо будет как-то закрепить его на листе, чтоб не потерялся. Хихикнув, представив обнимающий лист костюм, и отмёл эту идею — при торможении костюм полетит дальше сам по себе. Интересно, 2Е ведь универсальный ремонтный, есть у него синяя изолента? А хватит её для того чтобы примотать костюм к листу? Именно так, в благодушном настроении, и предвкушении шкоды — сколько у народа разговоров будет, что и в космосе без изоленты никуда, я прибыл на место.

Дежурный, молодец, думал как и я, поэтому первая остановка была у костюма. Закинув его за шею, как меховой воротник, я плыл к листу. Изолента была в комплекте, и я улыбался.

Конечно же, её было мало, зато был обрезок троса. И именно тросом закрепил, крест-накрест, ровно посередине листа, как я люблю, широкими прихватками.

Приварил ручки — захваты. Лист буду тащить рядом с собой, чтобы не экранировать двигатели, и иметь хороший обзор.

Дежурный! Готово, пеленг давай! — И полетели. Медленно, спокойно, неторопливо. Как я люблю.

Дуется, наверное, дома моя ненаглядная. Пообещал прогуляться, и на полпути сбежал. Тут дежурным «извини» не отделаешься, нужно будет в театр идти, не меньше. Причём не по быстрому, в костюмах, а по-настоящему, в вечернем платье и смокинге. Или пообещать ей всю субботу? Тот же Шанхай догулять? Или на речку, с удочкой посидеть… Стоп, это я хотел.

А вот и строящаяся станция. Визуально отметил точку назначения, решил сперва лист на место довести — он больше и неповоротливее, потом высвобожу костюм, и отбуксирую его на точку выдачи. Минуты две, и я на месте.

Автоматика крутила меня вместе с листом, сбрасывая скорость и корректируя курс.

Михалыч ворвался на общем канале.

— Так, дармоеды, после смены всем собраться в общем зале на планёрку.

Канал был широковещательный и двусторонний. Послышалось недовольное многоголосое ворчание и характерные шумы.

— Не понял! Доложить по форме!

Началась не очень бодрая перекличка, перемежавшаяся фоновым неодобрением. Много народу над станцией трудится, подумалось мне.

И тут в эфир ворвался смешок, смех, и волной — нарастающий хохот.

Из разрозненных, сдавленных смехом фраз, я понял — смеются надо мной.

— «Ты гляди!» — «Изолента?» — «Не может быть!» — «Он же сейчас оторвётся!» — «Врёшь! У нас полстанции на синей изоленте держится!» — «Как он долетел?» — «Он сам себя привязал?» — «Это не лист, это его рюкзачок!» — «Не так надо было, надо петельки, как лыжные крепления, была бы космическая доска для сёрфинга!» и много-много других идей, предположений, колких замечаний, и просто здорового смеха.

«Дети!» хмуро бросил Михалыч и отключил общий канал.

Я гордо проплыл мимо всех, наблюдая как многие, кто вне прямой видимости, бросили работу и летят поближе.

Заведя лист на своё место и прихватив — вылетел наружу оценить общую картину. Группа из десяти человек висела напротив свежеприлепленного листа, жестикулировала, и, когда я приблизился, автоматом подключился в общую беседу: «Сам придумал, или кто подсказал?»

— «Са-а-м!»

Развернувшись, я увидел замечательную картину, в хорошем освещении, и на белом фоне, синей изолентой, крест-накрест приклеенный, расставив ноги-руки в стороны, висел костюм. Вроде ничего необычного, но поза, и особенно синяя изолента добавляла комичности ситуации. Шутка удалась, и я сам расплылся в широченной улыбке.

— «Чего лыбишся?» — Это уже Михалыч по персональному каналу добрался до меня. — «Отведи двуху на пару километров к Земле и брось там. Ты не один кому она нужна»

— Принял.

— Дуй стразу в общий зал, подумай над своим поведением, пока все не соберутся, а после останешься, возьмёшь свободный костюм и притащишь свой. И чтоб изоленту всю смотал, в рулончик, как было!

Он отключился, не дожидаясь ответа.

Отпустив 2Е, набрал код общего зала. Он пока находился в виртуале, но всё равно были общие правила, не позволяющие тепехнутся где попало. Персональная кабинка, иначе «лифт» открылась, и я пошёл в общий зал. В виртуале всё было подчёркнуто «компьютерным», и даже встречные люди были подчёркнуто «заквадраченные», чтоб точно знать, где ты сейчас, в виртуале, или на станции. Конечно же, общий зал находился на станции, той самой, которую мы строим, но пока только в виртуале. Всё продумано до мелочей, станции ещё нет, а ты уже знаешь её устройство, где чего находится, как лучше добраться, вот на этой развилке направо, и вторая дверь.

Конечно же, я первый.

Посидеть, подумать…

Ну, точно, сейчас будет разнос.

И за изоленту вызверился. Умом я, конечно, понимаю, что товар ценный, особенно на орбите. Тут магазина нет, чтобы взял да купил. А даже если и купил, сколько она здесь стоить-то будет? С ракетной доставкой с земли…

Но красиво же получилось! И ребятам понравилось. Ржали от души, никто ж не заставлял. Может не надо было?

Вот Михалыч зараза. Знает же меня. Знает, что пока все соберутся, я себя сам съем. Появится довольный, а я буду с понурой головой стоять, как школьник, не выучивший урок. И какой чёрт меня надоумил? Одного косяка мало мне показалось?

Сейчас соберётся вся наша смена, тридцать человек. Вот, уже подходят. А я стою как шалопай, около кафедры учителя и жду наказания. Народ подходит, хлопает по плечу, хвалит хохму, рассказывает, сколько уже просмотров набрали, и самые смешные комментарии. Похоже, видео не выложил только я. Глупенько и виновато улыбаюсь.

— Все собрались?

Михалыч умеет так входить, с вопросом, так чтобы всё внимание сразу на себя переключить. И ещё не дойдя до кафедры, громогласно продолжает:

— Сегодня, на нашем партийном собрании … И где он этой древности набирается? … мы будем разбирать поведение нашего сотрудника.

— Его!

Здоровенный квадратный палец аватара с пол-оборота практически втыкается мне в грудь.

— Произошло обрезание страховочного фала, и потеря костюма и листа обшивки.

Он никогда не ходил вокруг да около, прямо припечатывал словами.

— Осознание ошибки, и действия, полностью исчерпавшие энергию костюма…

Я мысленно становился меньше и меньше, сжимаясь в комочек…

— А также использование ценного ресурса ремонтно-транспортного модуля, случайно, на твоё счастье, — он опять ткнул в меня пальцем — находившемуся неподалёку, позволило вернуть потерянные объекты и НЕ ДОПУСТИТЬ их потерю и ПРЕДОТВРАТИТЬ столкновение по расчётной орбите со спутником дальней связи.

Про спутник я не знал. Предательски сжалось в животе.

— Поэтому, руководством станции, было принято решение ВЫРАЗИТЬ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ за экономию ценных ресурсов, оценить самообладание и ПРЕМИРОВАТЬ!

Он много ещё что-то говорил, отложилось, что мне нужно будет пройти разбор ситуации для базы знаний, но в целом я не запомнил ничего… Я был в шоке и полной растерянности. Я ожидал нахлобучки, а вместо этого меня выставили как пример другим, похвалили, наградили, вручили премию и похвальную грамоту с занесением. Мне хотелось провалиться сквозь землю, хорошо, что аватары не краснеют…

Все уже расходились, а я статуей продолжал стоять у доски, пытаясь разобраться, что мне делать дальше.

Михалыч закончил разбор полётов, и косо глянул на меня.

— Я знаю, что это ты просмотрел трос.

— Ммм?

— Но ты стал слишком знаменитым со своей выходкой, и тебя дешевле сделать героем, чем объясняться с полмира. Через три дня про тебя забудут, но я — нет.

Пройдёшь завтра психа, спецов с учебки и безопасников. Послезавтра жду на работе, и чтоб мне всю изоленту сдал! Качающийся грозный квадратный кулак подтвердил серьёзность его намерений.

— Понял.

Двигаясь к шлюзовой камере, я размышлял о происшедшем. Для стороннего наблюдателя произошедшее действительно проще объяснить как ЧП, в ходе которого оператор, я то есть, проявил чудеса героизма, пытаясь спасти металл и костюм. Другой мог просто отключиться, заявить о проблеме и заняться чем-то другим. Я же оперативно прыгнул в спасателя, догнал, вернул — и молодец.

Но я то знаю, что не протормозив с решением в начале, я мог бы перепрыгнуть в другой костюм, или позвать на помощь, или ещё что придумать, вместо того чтобы, дико кувыркаясь улетать в космос.

Не пришлось бы двуху дёргать, и, слава Богу, обошлось без столкновений.

Выбрал свободный костюм, где заряда побольше, переключился в него, отшвартовался и полетел.

Перво-наперво отзвонился любимой. Сказал, что на час задержусь, не вдаваясь в подробности, она тоже ещё была занята, ужин даже не планировался ещё. Перекинулись ещё парой фраз, и отсоединились.

Порядок.

Времени у меня не много, на пересменку час максимум, техники обслужат костюмы, заправят, что кончилось, и снова наш муравейник заработает. Он, правда, полностью никогда не замирает. Вот, например, на дальнем крае охотники швартуются — притащили на разборку спутник. У них график согласован так, чтоб меньше народу мешалось — аккурат в пересменку. А вот мне надо быть настороже.

Представляю, насколько больше тут будет народу, когда, наконец, придумают космический цемент. Блудные кометы будут поставляться под разборку на потоке, как сейчас старые спутники. Всё ценное из них выкачают, а из пустой породы можно было бы месить раствор, и наружные стенки уже делать из него. Стальная арматура плюс бетон — крепко, надёжно, дёшево, плюс утилизация отходов. Всем радость. А ещё тогда станция снаружи перестанет выглядеть лоскутным одеялом, её можно будет красиво отштукатурить.

Сосед мой считает иначе — мол, надо не раствор месить, а сплавлять в однородную массу, типа обсидиана. Я с ним спорю, т. к. породы разные, вести будут себя непредсказуемо, плюс на расплавление энергии нужно много, да и как отлитые плиты скреплять друг с другом? Всё равно подобие цемента нужно будет. Если с энергией ещё так сяк есть решение — реактор всё равно охлаждать надо — а плавление эффективно отбирает энергию, то красивого решения по скреплению плит нет. Отлить треугольные плиты сразу с отверстиями по краям и формировать из них сферы или другие полигональные фигуры? А крепить друг к другу проволокой? Ну, такое, на мой взгляд.

Перевалив за край станции, осмотрелся. Пока я катался, он значительно прирос. Похоже, всем очень захотелось посмотреть на местную достопримечательность, и каждый прилетел со своим куском металла, чтобы вроде как по делу, и приварил его тут же — не тащить же его назад? — короче, мне теперь пришлось лететь снаружи в обратную сторону, чтобы добраться до своего куска.

Половины изоленты уже не было. Они что, на сувениры её растащили? Домой всё равно не унесёшь. Клацнули магнитные ботинки, я на месте. Интересно, а как получится удерживаться на поверхности бетонных или каменных конструкций в космосе? Н-да, старый добрый металл получается лучше?

Пока скручивал изоленту, перебрал десяток вариантов, пытался даже спорить сам с собой — не то. Пойду вечером в гости к соседу, надо с ним срочно обсудить проблему фиксации на немагнитной поверхности станции.

Подрезал и смотал трос, примагнитил свои ботинки к ботинкам костюма, не под мышкой же его тащить? И полетел обратно.

В голове крутились треугольные металлические канистры наполненные магмой, а я их сваривал одну к одной, формируя узор, радуясь, что есть к чему примагнититься. Короче, не обращайте внимания, это я так мечтаю обычно.

Техник возился с костюмами, когда я его окликнул. По опознавательной подсветке, я точно знал, что это техник, а не автопилот. Да и вообще техники не любят, когда роботы сами себя обслуживают, или ещё не дай Бог — чинят. Их наверно по складу характера подбирают — я бы ни за что не смог бы целый день возится с железками, словно с игрушками, чинить их, пыль вытирать, заправлять, и ставить на полочку. Ещё и различать их друг от друга.

— Что ж ты изверг натворил! Запричитал техник. — Высосал всего, бросил на произвол и даже не сообщил!

У меня перед глазами всплыл образ бабуленьки, увидевшего исхудавшего внучка, привезённого на лето. Хихикнув, отключил ботинки, и костюм плавно переместился в заботливые руки техника.

— Вот, бабуль, тебе изолента, и трос в хозяйство, а я пошел.

— Какой я тебе бабуль….. последнее, что услышал я отключаясь.

Костюм припаркуется сам, да и техник рядом. Вот только совсем я не знал тогда, что прозвище «бАбуль» приклеится к старшему технику Василию навсегда.

Пшш! Откинулся люк, и я Дома.

Вечер. Дневного гомона нет, дети или набегались, или ещё не пришли.

В доме царит тишина, наверно я первый.

Сунув ноги в шлёпанцы, вошел на улицу, и вдохнул полной грудью…

Вот хорошо же!

Птички поют, пчёлы жужжат, из-под листика выглядывает красная клубничка с белым носиком, а эта упавшая палочка просится в качестве растопки на мангал.

Просто удивительно, как быстро человек переключается из одной среды в другую. Ни одной мысли в продолжение блоков из космического бетона или сварки — природное окружение полностью захватило все чувства, запахи цветущего разнотравья смешались с теплыми солнечными лучами на коже, и даже сочный шлепок по комару на лбу не портил настроения. Изголодавшийся по ощущениям и запахам в костюме организм трепетно впитывал в себя всё недостающее за день.

В субботу — точно надо на речку. Поваляться и погреться на солнышке — запастись витамином Е. Коль за лето не прогреешься — потом только в бане отогреваться, или всю зиму насморк гонять.

Закинул палку в мангал. Хм, уже достаточно дров на казан. А не сделать ли мне плов? Заглянул на кухню, пошуршал кастрюлями, похлопал холодильником. Походил пешкой на левом фланге, это я так с сыном в магнитные шахматы играю, прямо на дверце холодильника. Вроде ничего не заготовлено, буду первым. Достал мясо с морозилки, приготовил лук, морковку, специи, всё что нужно сложил на поднос — и в беседку.

Очень я это дело уважаю — вкусно покушать. Самое вкусное мясо готовит мужчина, так меня отец научил. У него конечно вкуснее, но я тоже пару «коронок» знаю. Вот чем казан хорош? Да всем. И вкусно и лениво. Сейчас казан поставлю, печь разожгу, пока казан греется, лук порежу. Нагрелся — лук в масло, а сам мясо режу. Пока порезал — лук готов, мясо — специи закинул, морковкой занимаюсь. И так, как конвейер, одно за другим, раз-два-три и готово. Рис закинул, чеснок воткнул, водой залил, крышкой закрыл. Всё! Приходи через час кушать. Ну, хитрости есть! Надо знать каких и сколько дров закинуть, чтобы всё горело как надо и сколько надо. Я эту печку с детства знаю, на глазок палок-веток накидал и порядок, а научить кого — сложно. Тут опыт нужен.

Глянул на время, красота, около семи как раз ужин будет готов. Где ж мои все попрятались? Ну ничего, через полчаса, сами на запах сползутся.

Развернул из трубки телефон до полного экрана, устроился на диванчике, чаю можно было бы ещё налить, ну да ладно. Глянем новости.

Ух ты! Мне в заслуги прилетел практический опыт управления 2Е! Приятно.

Куча отметок меня в видео. Суммарно миллиард просмотров?! Да вы шутите? Хорошо моего лица нет на видео, а то на базе перебежками придётся передвигаться. Все, тему в бан, мне на это не интересно смотреть, я в этом участвовал.

ПрофОпрос пока проигнорирую, он всё равно меня достанет, но сейчас не хочу. По мере роста квалификации вопросы становятся сложнее, и я чётко вижу, как растёт вес моего голоса — начинают подсовывать такие заковыристые задачи, что за пять минут не разберёшься. Монетка крутится на опросе, напоминает, что за ответ денежка полагается. Всё равно — не сейчас.

Вышли анонсы свежих фильмов — в очередь, посмотреть позже.

Любимый футуролог — скачать. Завтра прослушаю.

«открыта промышленная технология изготовления спутанных квантовых точек» — интересно, в прослушать. Если действительно наладят выпуск квантовых модемов, тогда можно будет наконец-то нормально работать на Луне, а не с этими пятисекундными тормозами. Да, что там на Луне! По всей солнечной системе движение начнётся!

Нет, нет, нет, да. Заявил я, что хочу газонокосилку приобрести, и наверно на этой модели остановлюсь. Полный робот, привод на 4 колеса, большой бункер, выгрузка сразу в компостер, оптическое определение контура, и реснички — «дворники» на обеих камерах. Милота. Подпишусь на форум пользователей, посмотрим, как она в деле себя ведёт.

Закипел плов, заёрзала крышка. Поддувало на минимум, и можно больше не следить. Разве что за домочадцами, чтоб не пар не выпускали. Сейчас они начнут сползаться — такой аромат пошёл.

Что там дальше? Рыбалка на спиннинг. Не моё. Мне просто с удочкой посидеть в кайф. Пескарей десяток, три — четыре карасика, это моё. Ездил на быструю речку, поклёвка за поклёвкой. Верите — не понравилось. Наживку съедают быстрее, чем я закидываю. Ведро ершей за десять минут наловить можно. И чего с ними? Ну, уха понятно. Солить? Не, так не интересно. Я же не столько ради рыбы, это как медитация, посидеть, посмотреть на поплавок…

Еда, еда — мимо. Я уже. Но кстати салатик — тема.

Поднял глаза от экрана. Кто первый появится — тому салат и делать. Я аж в улыбке расплылся от своей находчивости.

Музычка — мимо. Это успеется.

Рекомендовать ребёнку мультик. Хороший, помню его. Кинул карточку на принтер.

Житейские мудрости. Занятно. Жму «полезно».

А вот и первые кандидат на салат. Стоооять! Дети попались.

— Умыться, руки помыть, тащим с холодильника огурчик — помидорчик на салат, младшую — за зеленью в огород.

Сильная вещь — казан. Кричать не надо, все сами собираются.

Даже дед, оставил любимую игрушку — термопластавтомат, купленный во времена бума надомного производства, выбрался к нам. Пахло от него машинным маслом и перегретым пластиком. Мыться и за стол! Пока туда — сюда, все соберутся и ужин.

Бабушка с внучкой вернулись с огорода, принесли свежайшую, остро пахнущую зелень. Телефон в трубочку, и «клац» браслетом на руку. Я тут же стал тираном и деспотом, заставляющим детей трудиться и брать в руки режущие предметы. Семья почти в сборе, ужин почти готов.

Последней пришла Анюта. Выглядела уставшей и немножко отстранённой. Это ничего, бывает, я привык — специфика работы. Вечер — моё время, обсудить события и мысли за день, её время — утро.

Дети наперебой рассказывали, что у них произошло за день, хвастались трофеем — поймали саранчу размером с ладонь, как чинили камеру велосипеда, с кем играли, кого видели… Я, будто целый день с ними прожил, столько эмоций, событий и энергии в них — каждый их день, будто целый год.

К концу ужина еда сделала своё дело, начало размаривать, разговоры стали тише, и не такие эмоциональные. Дети спрятались в дом, солнце — за лес, а моя жёнушка — у меня на плече.

— Я тебя люблю. Цёмкнул её в каштановые волосы, окунувшись в такой родной и любимый запах. Она прижалась сильнее.

— Я тебя тоже.

— Тяжёлый день?

— Насыщенный.

— Не обижаешься, что не получилось с Шанхаем?

— Нет. Туда действительно надо на целый день выбираться, набегом ничего не увидишь.

— Угу. На выходных?

— Не на этих.

Она была явно чем-то озадачена настолько, что это перебивало её восторженное состояние, то, какое у неё было после обеда. Она работает вживую Помощником Батюшки в Церкви, обычно ездит на работу, но сегодня с утра была на большом семинаре, поэтому никуда не выдвигалась, и целый день провела в костюме. Не скажу, что это для неё было непривычно, — каждую неделю курсы повышения квалификации, мастерклассы всякие, но сегодня видать нагрузили информацией, которую надоы переварить.

— А я стал суперзвездой сегодня.

— ?

— В космос вывалился, и нашкодил на миллиард просмотров.

— ??

И дальше я под ароматный вечерний травяной чай с плюшками выдал краткий пересказ дня.

Вечер набрал силу, а мы всё сидели в беседке, тихонечко болтая, пока Бабушка, не выглянула и не позвала в дом. Младшему сказку должен читать именно папа.

Обожаю, когда утром меня будит солнце.

Я тогда просыпаюсь рано, свежим и бодрым, и совсем нет желания поваляться ещё чуток. Именно поэтому, я считаю, окна спальни должны выходить именно на восток.

Полежать мне не светило в любом случае, гидравлика подняла. Не надо было столько чая на ночь пить. А с кухни уже доносился запах варящегося кофе.

С бутербродами я опоздал помогать, разве что в духовку поставил. Достал чашки, молочник, и сел.

Мне прийти в себя нужно больше времени с утра, зато вечером у меня пик работоспособности. Поэтому утро начинается с кофе и бутербродов, а потом всё остальное. У жены наоборот — вечером она рано вырубается, а утром, к моменту пока я встану, она уже успела продумать десяток тем для обсуждения, и пока я просыпаюсь, она вываливает их на меня. Этим мыслям слишком громко в одной её голове. Большинство мыслей нуждаются просто в слушателе, с некоторыми приходится спорить, третьи — просто гениальны.

Большую часть дня, моя Анютка слушает других, помогает разобраться с собой, даёт направление развития, помогает найти Цель и Смысл жизни.

Раньше, в эпоху, когда эту тонкую стезю захватили инфоцыгане, нахождение смысла жизни и саморазвитие было не только сложным, но и дорогим удовольствием. Знания доказательной психологии были перемешаны с мистикой, шаманством, обрядами и откровенной ложью. Оставлять «как есть» просто не было никакой возможности, страны отмахнулись от «частной предпринимательской инициативы» пустив практически на самотёк. Навязчивая реклама формировала запрос на саморазвитие и поиск смысла, а те, кто реально что-то давал — перемежались с таким количеством шарлатанов, что получить реальную помощь не получалось даже за деньги.

И тот момент, Церковь собрала тех, кто действительно мог, обучила Помощников и сказала — Хватит губить души! Приходите к нам, и мы Вам поможем! И начала реально и безоплатно помогать каждому. В помощники брали только лучших выпускников психологических ВУЗов, применялись лучшие практики, скрытое тестирование, когда вопросы тестов вплетались в разговор, на каждого подключалась медицинская карта, учитывались данные из профиля соцсети и много ещё чего. Я сильно не вдавался в тему, кто захочет сам почитает, но это решение оказало такой взрывной рост счастья в обществе, которого первоначально никто не ожидал. Задача была, просто навести порядок в среде инфопродуктов, а люди начали ходить в Церковь не как раньше, когда уже поздно и совсем плохо, а практически еженедельно, советуясь с Батюшкой — Наставником и Помощниками его, по вопросам саморазвития души.

Со стороны кажется, что в Церкви ничего не делают особо, — ну поговорили, вопросы правильные задали, а человек выходит окрылённый. Кто-то приходит просто на огонь свечи посмотрит, (жена говорит — медитирует) сам себя излечит, мысли в порядок приведёт, перекрестится, поблагодарит и дальше пойдёт. Обычным людям, для того чтобы настроиться, определённое место нужно.

Но бывает и такое, что задаст прихожанин вопрос, что впору совет собирать.

Как раз, вчерашний случай.

Пришёл человек, и задал вопрос, на который не смогли дать ответ ни Помощники, ни Батюшка. На форум вопрос отправили, и там единого ответа тоже не нашли, месяц прорабатывали и вчера собрали общий собор по результату. Ответа единого так пока не выработали, зато ещё два сложных вопроса возникло. Оттого и озадачена была моя милая.

Они обсуждают такие тонкие и сложные материи, что я не всегда смысл улавливаю, а истории про то, что костюм сам пришёл в церковь спросить про смысл жизни — вообще считаю вымыслом и глупым желанием прославится.

Хотя, если честно, вчера, за костюм улетающий в космос, переживал, как за родного.

Блин, это за сегодня мне пройти психолога, снять опыт с учебной частью, пересдать охрану труда и пройти внутреннюю безопасность.

Вспомнил, с утра пораньше…

На кухню нетвёрдой походкой тря кулачками глаза, топает мой любимый совёнок, гнездится у меня на руках, и тоже собирается просыпаться под разговоры на кухне.

— Не зря же говорят, что даже семечку, посади просто так, может вырасти, а может и нет. А если ты задумал дерево посадить, то возьми яблоко, съешь его, а семечко — за щеку спрячь, походи с ним, подумай о нём, а потом сажай — вырастет дерево всем на радость. Если саженцем, то все равно — в руках его подержи, поговори с ним, прояви к нему внимание и любовь — даже дереву лучше станет, не то что человеку. Человек, он живое существо и не может без любви, без общения. Раньше как — человек жил замкнуто, ни с кем не общался. Ну да, общался, но не так! Сейчас весь мир его! Нет границ! Захотел Японию посмотреть — раз и ты там, никакой таможни, перелётов, запретов! Языкового барьера и того нет! Костюм автоматом переводит все, что происходит на твой родной язык! И безопасно!

— Всё равно не все ощущения доступны. Жара, ветер, запахи, — ничего этого нет.

И покушать местную еду не получается.

— Пока не всё, да. А еду, кстати, можно заказать на дом, и приедет, пусть не прям “японская”, но по тому же рецепту.

— Продукты не такие будут, всё равно интереснее вживую.

— Да, согласна я, не такие. Но мир становится шире! Люди — доброжелательнее, любопытнее. Детей в школе каждый год месяц по стране возят, от края до края, специально для развития ощущений. Чтоб почувствовали и снег, и ветер, и пустыню, запахи, чтобы шире душа была! Помнишь, когда мы на просеке деревья сажали в первом классе? Вспомни то ощущение гордости, когда через десять лет нас привезли туда, и показали во что превратились наши саженцы! Настоящий лес! Мне тогда в душу врезались слова учителя, что, сажая семена, можно вырастить что угодно! И очень важно, что ты сажаешь! Именно тогда я решила, что мне хочется сажать в души людей семена любви к жизни.

— Мам, а меня тоже увезут без тебя на месяц в пустыню? — Это совёнок сделал свои выводы из услышанного.

— Глупенький! Помнишь экскурсию в Ботанический сад, когда мы были на море?

— Да.

— Вот так иВас повезут на экскурсию. Покажут Вам по чуть-чуть и пустыню, и море, и океан, поля и леса, тайгу и тундру, и много-много разных городов — страна у нас знаешь какая огромная?

— Вот такая! Сын развел руки в стороны, показывая размер.

Я только и успел подхватить летящую турку, хорошо, уже была пустая.

— Да. И чтобы проехать по ней нужно много времени. Неделю осенью, неделю зимой…

— А ты со мной поедешь?

— Нет, учителя с Вами поедут.

— А я хочу, чтобы ты поехала. И папа. И все. С вами интересно.

— Представь, что будет, если все поедут со своими семьями? Ты не будешь слушать учителя, а будешь играть с братом, а бабушка будет всё время подкармливать, и вытирать ротик.

Повисла пауза на обдумывание.

— Тогда я лучше без вас поеду.

Мы расхохотались, и я начал тискать младшего — он лучший мой утренний будильник.

На звуки возни начали сползаться остальные домочадцы, и мой завтрак завершился, начался рабочий день.

Начну, пожалуй, с учебки и охраны труда.

Устроившись перед экраном, для разминки решил вчерашнюю задачку, чтоб не висела, и вывесил флаг готовности к учебному процессу. Сразу пришли дежурные формы. Пока их заполняешь, как раз освобождается кто-то из методологов, и дальше обычная рутина, разобрать ситуацию на составляющие, придумать, как не допустить повторения, разработать несколько вариантов вопросов для обучения и прочее, так что особо ничего интересного.

Охрана труда ещё проще — интерактивный тест. Проходится с лёгкостью, главное не выпадать из поля зрения камеры, иначе не засчитают.

Вроде и рассказать не о чем, а уже одинадцать, надо попить чайку и морально подготовиться к психотесту. Если б что-то банальное — повесил флажок, меня бы распределили на ближайшую церковь, подъехал, пообщался и готово. Но Космос! Поэтому будет кто-то из штатных космопсихологов, значит надо на время освободить от работы какой-то из наших костюмов.

Пока кипятилась вода, немного размялся, пресс покачал, под молитву о здравии. Налил чаю и пошёл в отцовский, уже теперь дедов, сарай.

История этого сарая сама по себе показательна. Строился он как гараж, на две машины, причём с таким запасом, чтоб грузовик мог заехать, и с кран-балкой, на всякий случай, вдруг ремонтировать двигатель придётся. Хотя никто из наших таким не увлекался. Крыша, по моде того времени, была полностью из солнечных панелей, стены из экологически чистого ракушника, покрытого толстенным слоем крашеной цементной штукатурки.

До сих пор не могу понять, как в одной голове уживались требования всего экологичного и цемента?

В те смутные времена, когда перепроизводство всего, с одной стороны, уживалось с производством одноразовых, по сути, вещей, карьера работника строилась так: сперва ты на потогонке набираешься опыта, получая минимальные деньги, потом ты как профессионал бегаешь по разным производствам по принципу «где больше платят». Хотя «больше» это только по сравнению с общим уровнем. И когда становилось понятно, что больше не платят нигде, следующий этап назывался «предпринимательство», или самозанятость. Именно на этом этапе и был куплен списанный термопластавтомат, ставший как новый в умелых руках.

По итогу, оказалось, что денег он приносит не намного больше, чем работа в найме, т. к. электричество, транспортные расходы, налоги, формы, расходники… Зато стабильно и никуда не надо ездить. Держа цену чуть ниже рынка, за счёт собственного электричества, помещения и рабочих рук, удавалось жить, не хуже других, но не настолько, чтобы нанять помощников.

Оказалось, что не важно, что ты можешь что-то сделать, а важно можешь ли ты продать то, что делаешь. Периодически сарай захламлялся продукцией сделанной про запас. Да так, что когда что-то было нужно, — не возможно было найти, потом всё дробилось и перерабатывалось в другое, т. к. сырьё было только в готовой продукции. В конце концов, всё устаканилось на том, что делается только то, и ровно столько, сколько есть в заказе. Расти не получалось, но на жизнь хватало, и слава Богу.

Когда костюмы вошли в обиход, в гараже появилась парочка — на одного из них я сейчас и рассчитывал.

Обычно, они делали примитивную работу, облой обрезали, учились быстро — залезешь в него, полчаса поработаешь в режиме обучения, и готово — дальше работает сам. Стандартные операции делали чётко, на нестандартных — терялись. Чего с них взять — костюмы.

При запуске нового изделия, в костюмы вселялись разные специалисты — представитель изготовителя форм, или технологи — сырьевики, и колдовали у станка, доводя процесс до идеала.

Сегодня одного костюма не было, а второй вместе с дедом устанавливал пресс-форму. Судя по неуверенным движениям, как обычно помогал какой-то студент. Дед больше передавал опыт в последнее время, чем работал сам. Испытывал пресс-формы, давал рекомендации, проводил мастер классы и личное обучение. Ученики отрабатывали навыки под личным руководством, заодно делали продукцию. Пенсия давала возможность уже не работать, но он действительно любил и знал это дело.

Я стоял у входа, попивал чай, и ждал момента, когда можно будет влезть с вопросами.

— Чего стоишь? Помог бы лучше! — Меня наконец-то заметили.

— Я так, чтоб под руку ничего не сказать…

— Говори уж. Батя разогнулся и вытирал руки ветошью.

— Костюм нужен на пару часов, гостя жду.

— Этого не дам, второй вернётся через час — того бери.

— Спасибо. Помощь нужна?

— Была б нужна, ты б первый узнал. Всё, не отвлекай.

Он был в режиме — «я на работе». На самом деле, так удобней. Выбираешь себе место, и говоришь, тут — я на работе, и тебя никто не отвлекает, и настроиться легче. Ушёл с него — всё, ты дома.

Отправил Михалычу номер костюма и время доступности, вместе с вопросом кого из психологов и безопасников в гости ждать. В любом случае у меня появился свободный час времени.

Ну, как, свободный… Почти обед, а потом я буду занят до самого вечера. Так что самое время немного перекусить. На моё шуршание в кухне первыми сползлись дети. Всем по ополоннику супа, зачистка запасов плова, по яичку и овощная нарезка. Быстро, сытно, а остальным нужно будет что-то готовить.

Обычно мы завтракаем раздельно, обеды на родителях, ужины на нас. Ежедневный вопрос «что будем готовить сегодня?» всё время ставит меня в тупик, не всегда помогают даже рекомендации с канала о полезном питании.

Это не хочу готовить, это не хочу есть. В городе полегче, спустился, выбрал из наличия… За городом тоже можно заказать, но это сложно — заранее продумать, учесть, кто чего будет… Ну вот разве сложно, придумать программу, что по анализам, скажем, крови, смотрит чего именно не хватает организму и подбирает компенсационный рацион. Может опять подписаться на готовые обеды? Бабушка тогда сильно обиделась, посчитала, что её стряпню не любят и вообще — ей нравится о нас заботиться…

Вот кстати и она — идёт готовить обед. Обнял.

— Дети и я покормлены, холодильник пуст. — Отрапортовал я.

— Опять всухомятку детей пичкаешь?!

— Ну, мам, супа налил, кашей накормил — всё хорошо!

— Смотри мне!

— У меня будут посетители по работе, скорее всего до вечера.

— Вечером придут брызгать сад от вредителей, закрой окна.

— Обязательно.

Отзвонился психолог, сообщила, что костюм свободен, и она будет через 5 минут, — пошёл встречать.

Конечно, она уже прибыла и стояла, оглядываясь по сторонам.

Подходя, я вглядывался в её лицо на костюме. Нет, раньше я с ней не сталкивался, хотя переаттестации у нас дело регулярное.

— Здравствуйте.

Губы её шевелились, произнося другие звуки, но перевод модулировался её голосом — иностранка. Паузы в разговоре были привычным делом, и мешали разве что в жарких спорах.

— Добро пожаловать.

— Прогуляемся? Покажете, как у Вас тут всё устроено.

Для нас Шанхай экзотика, а для них дивно как мы живём.

Пригласительным взмахом руки указал направление по дороге от дома. В километре от нас наивысшая точка, обзор на всю округу. Мы туда всех водим.

С минуту шли молча. Гостья вертела головой во все стороны, а я соображал, с чего начать.

— Мы живём здесь уже три поколения, когда купили участок, стоял маленький домик, а домов на этой улице вообще не было. Справа — дом построили следом после нас, потом слева красный дом построили, за ним вон тот, деревянный.

Так, за ничего не значащей болтовнёй мы дошли до места. Вершина холма. Вид сверху до самого горизонта во все стороны.

— Ух, ты! А так разве бывает? Чтобы столько пространства? И никого?

Я не стал отвечать, незачем. Стоял и гордо улыбался, осматривая окрестности.

— Теперь, я понимаю, что вопрос о страхе открытого космоса Вам можно не задавать? Вы и на Земле как в космосе… Столько пространства…

Да, подумал я. Необъятные пространства для меня это норма. Вся Земля мой мир. Раскинул руки, глубоко вздохнул и потянулся. Так бы и обнял весь мир, всю Землю. Широты души хватит.

— Задавайте любые вопросы. Нет страха, и не было. Я же отдавал себе отчёт, что я в костюме, и если что — выйду дома. За других переживал, и за костюм немного.

— У меня полтора часа времени. Можете спланировать маршрут, чтобы мы к концу вернулись?

Я утвердительно кивнул.

— Пойдёмте.

Мы пошли дальше, перевалили за вершину, спустились к заболоченному озерцу, прошли мимо родника, по опушке леса почти дошли до трассы, свернули на параллельную трассе улицу, поднялись по ней, ещё свернули и оказались у дома.

Всю дорогу она расспрашивала меня, что я чувствовал в тот или иной момент происшествия, как я лажу с другими работниками, кто из них какие особенности имеет, мне даже показалось, что её основной интерес был узнать про кого-то другого. Вместо прощания, она задала мне «домашнее задание».

— Опишите события, которые с вами произошли, так, как будто Вы их пишите самому себе, в прошлое.

— Зачем? Я же не могу сам себе передать эту информацию.

— Это новая методика такая. Вы пишите сами себе, подростку. Простыми словами, объясняя самому себе молодому, как вы пришли к тому или иному действию, и почему это в современном мире, так, или иначе, устроено. Никаких ограничений по объёму, но желательно хотя бы недельку писать. Можете как дневник событий и своих размышлений. Свой контакт я Вам скинула, через неделю, по готовности наберите меня. До свидания.

— До свидания…

Я озадаченно стоял перед опустевшим костюмом. Я не только не писатель, я же даже не читатель! Я ручку в руках держал … ну, с детьми рисовали, но это не считается!

И что я писать должен? Всё подряд?

События и реакцию на них. Мысли.

Чтобы все мои мысли записать это никакая мыслезаписывающая аппаратура не справиться. А тут ручкой.

Что это за новая методика такая? Мне то оно зачем?

— Это нужно, чтобы Вы и дальше могли работать там, где работаете. Если конечно Вас всё устраивает.

— ?

Я поднял глаза на костюм с неброским, чуть уставшим, и явно синтезированным лицом внутри.

Особист был тут уже достаточное время и явно читал меня как открытую книгу без всяких приборов.

— Пройдёмся.

Эдакий полувопрос-полуприказ.

И не дожидаясь ответа, двинулся вниз по улице.

В пяти шагах от меня он остановился и обернулся.

— Возьмите пару удочек, разговор будет долгий.

Удочки у меня были всегда готовы к походу, наживка — дело наживное, но на всякий случай я схватил по пути горбушку хлеба.

То, как особист ориентировался на местности, меня даже не удивило. Он чётко двигался к речке, причём именно туда, где клевало хуже всего, зато народу никогда не было.

— Мы прекрасно понимаем, что никакого злого умысла у Вас не было. Обычная детская шалость.

Но.

Вы стали слишком известны, и даже популярны. Шалости своих последователей ещё не видели?

Я отрицательно покачал головой.

— Для понимания: в некоторых регионах закончилась изолента на складах, любого цвета. Среди особо одарённой молодёжи знак Х синей изолентой на спине является высшей формой протеста и опознавательным знаком свой — чужой.

И про драки между синеленточниками и белоленточниками тоже не слышали?

— Нет.

— Вы, похоже, неосознанно запустили глубоко спрятанный символизм. Одни Вас считают святотатцем и предают анафеме — Вы покусились пародировать распятого Христа. Другие — молятся на картинки распятого костюма и считают его святыней, а Вас его пророком. Ещё, они решили, что это знак свыше, разрешающий погромы тех, кто кощунствует и вселяется без их ведома в святые одежды. Продолжать? Он боком посмотрел на меня.

— Не обязательно, хотя интересно в чём меня обвиняют.

— Откроете соцсеть, узнаете. Если хватит сил дочитать.

Но вопрос не в этом.

Корпорации, теряющие деньги и власть, пойдут на всё что угодно, чтобы спровоцировать конфликт внутри общества. Вы ведь в курсе, что есть люди не вписавшиеся в Мировое Со-общество Космической Федерации?

Я не особо интересовался этим вопросом, и прямо об этом сказал.

Мы пришли к речке, молча расчехлили и закинули удочки.

— Ну что ж, молодой человек, придётся Вам рассказать одну историю. Сознательную жизнь Вы уже ведёте в новом мире, и история его становления может быть Вам неведома, потому что не интересна.

Сейчас, помимо своей воли, вы стали слишком известным, и Вас могут использовать корпорации в своих целях. Так что я расскажу Вам:

Как деньги ушли в космос.

Первый Космический Банк открылся с большой помпой, как — никак реально первый банк, выведенный из территориальных претензий любой страны. Сервера и спутники связи были выведены коммерческими ракетами на высокие орбиты, вне обычного расположения спутников. Ну, открылся и открылся, через три дня большинство народа про него благополучно забыли, а он тихонечко продолжал работать. Потихоньку влился в трансграничные переводы, чтобы обрезать концы цепочек денежных потоков, деньги в нём надолго не задерживались, в основном транзитом, но кое-кому это было удобно и это работало.

Когда цифровые валюты активно были введены в обращение и заменили собой наличные деньги, государства, для стимулирования экономики начали вытворять всяческую дичь, типа ограничения времени нахождения денег на счету. Для примера, ты получил зарплату, и рассчитываешь часть денег отложить, на отпуск, или покупку чего, а вместо этого через месяц твои деньги на счёте сгорают, и есть только один выбор — потратить хоть на что-нибудь, или потерять.

Народ резко вспомнил про Первый Космический Банк, и побежал открывать экстерриториальные карты, переводить туда сбережения. Оказалось, что счёт открывают только гражданам Космической Федерации, и вместе со счётом у людей появлялось гражданство, даже приходил паспорт. То есть он был не только в компьютерном приложении для перевода денег, но и в материальном виде. Паспорт из космоса не напечатаешь, и в том же приложении появились предложения о работе — кому документы распечатать, кому доставку организовать, кому дизайн нарисовать, и понеслось. Люди регистрировали свои умения, и им начинали приходить заявки о выполнении работ. Оплата, естественно, шла через банк, вещи пересылались мелкими посылками без таможенного оформления, и это стало настолько выгодно, что многие начали работать только на этом поприще. Почтовые службы пытались запретить, но объёмы стали настолько огромными, что этого просто невозможно было уже сделать. Государства начали бороться, закрывать каналы доступа в интернет. И тут же появились телефоны с прямым спутниковым интернетом и глобальными телефонными номерами. А с этим уже вообще ничего не получалось сделать. Компании, которые отказывались поддерживать новые стандарты, уходили с рынка, и на их место приходил десяток тех, кто готов меняться и получать оплату в космических деньгах.

Айтишники вовсю трудились над частями кода, глобального смысла которого они не понимали, а на космических телефонах появлялась собственная операционная система, собственный поиск, собственная социальная сеть. Маленькие предприятия делали маленькие детальки, согласно заявок пришедших из новых сервисов, отправляли их по адресам маршрутных карт, кто-то собирал, отправлял дальше, и в конце цепочки ракеты выносили в космос какую-то полезную нагрузку.

Отпал главный вопрос «что делать»! Если ты был готов потратить своё время и зарегистрировать в системе свои производственные возможности, при этом соблюдать качество согласно требованиям, держать сроки — ты был обеспечен работой настолько, сколько готов выполнить. Программа, правда, не давала возможности взять работы больше, чем ты мог, и регулярно приходила инспекция по качеству и технологиям, смотрела, что можно улучшить, обучала лучшим стандартам и приёмам, так что такую инспекцию ждали скорее с радостью.

И не важно, какая у тебя была специальность: умеешь косить газоны — к тебе приходят заявки на покос газонов. Приходит инспекция — выясняют, что ещё ты умеешь, и готов делать — в резюме добавляют записи, и к тебе льётся поток новых заявок. Есть работа, но не приносит удовлетворения? Не знаешь, чего хочешь на самом деле? — тогда в Церковь. Так совпало, что реформа в церкви произошла в это же время.

Через социальную сеть начали проводить соцопросы, появились лидеры мнений, причём экспертные. Если ты специалист высокого уровня, и говоришь по своей теме, тебя слышит такая же профессиональная аудитория. Полезное говоришь — рейтинг растёт, вредное — падает, и тебя перестают слышать.

Ускоритель идей появился. Это когда ты что-то интересное придумал, устройство какое или улучшение для имеющегося; выкладываешь в определённое место, как идею, и смотришь на реакцию людей. Если поддержка большая, приглашаются разработчики, готовые воплотить идею в жизнь. Потом подтягиваются изготовители запчастей, сборщики и т. д., получается стоимость изделия, которая предлагается заинтересованному сообществу. Набралась сумма — запускается в производство, нет — возвращается предоплата, и пишется вердикт — не пошло. Даже ставки принимали — пойдёт или нет.

А чуть позже появились Костюмы. И жизнь поменялась насовсем.

Первые версии выглядели как робот Фёдор, если Вы слышали про эту древность. Никакого человекоподобия — всё в угоду функционала. Их позиционировали как роботов-помощников. Но в силу законодательства против искусственного интеллекта, и не слишком мощного бортового вычислителя, они автономно нормально заработали только в местах, где человеку находиться было опасно, зато задачи были простые. Ограничений на работу с удалённым оператором не было, и развитие резко пошло в эту сторону. Через пару лет костюмы стали тем, к чему мы уже привыкли. Неброским человекоподобным андроидом.

Думаете, всё было гладко? Как бы не так. Корпорации и государства из кожи вон лезли, пытаясь вернуть себе финансовые потоки. А особо ретивые — превентивно запустили ракету, по космической серверной станции. Шёпотом даже говорили, что она была ядерная.

Ракета исчезла с радаров вместе с всеми, до единого, спутниками этой страны.

Больше никто не пытался.

А слесарей и сварщиков появилось много работы.

Шума было много, но в основном неразберихи. Как оказалось, на спутники было завязано слишком много всего, и решение технических проблем перебило эмоции. Испуг, конечно, был огромный, а главное, никто не знал, кому предъявлять претензии и с кем договариваться. В условиях отсутствия спутников невозможно было никакое силовое решение, ответной агрессии тоже не наблюдалось, поэтому срочно пришлось договариваться в масштабах планеты.

Местами были погромы костюмерных, но недолго. Уже в процессе погрома, погромщикам, будь они в масках или без, начали приходить счета за испорченное имущество, неотвратимо и беспощадно. Их пыл угас. Долги остались.

Выпадать из системы ПКБ было больно. Перехватить подряд — невозможно. Работа давалась каждому персонально, с учётом его возможностей. Если кто-то делает работу за тебя — значит, ты её не делаешь. Взять работника в полцены? А если он сделает некачественно, и понизят твой рейтинг? Не стоит оно того.

Мир разделился напополам. Часть жила по — новому, была весьма довольна собой и работой, имела средства, знала, сколько и чего делать. Рабочие покупали себе станки, ставили их дома и работали на себя. Для фермеров даже севооборот и микробиология почвы учитывалась.

Часть жила по-старому. В мире одноразовых вещей, качество которых постоянно падало, а цена росла. Товары, сделанные по старому укладу, не могли конкурировать с новыми. В мире, где лучшие работники ушли работать на себя «по-новому», середнячки готовились идти за ними, остальные вообще работать не хотели, и искали виноватых в своих бедах, ища утешения в Церкви.

Чтобы малограмотные или не желающие думать адепты могли жить здоровой жизнью, вера предписывала им некие действа. Зарядка во время молитвы. Коллективное пение, порождающее общность. Такая религия сама себя насаждала. Особенно в городской среде — соблюдаешь обряды — полноценно живёшь, здоров духовно и телесно, рассказываешь о своих успехах другим, и подтягиваешь их к вере.

Люди шли со своими бедами в Церковь, получали осознанность и потихоньку присоединялись к новому миру.

Были и те, кто замыкался в себе, уходил на натуральное хозяйство, и вёл фактически меновую торговлю с новым миром. Мир большой — всем места хватит.

Люди государственной системы цеплялись до последнего. Ставили палки в колёса, принимали законы, запрещали, истерили и теряли влияние. Параллельно с ними появлялись новые структуры, с людьми, готовыми и, главное, любящими служение другим людям. Вместе с ними работали люди, которые подгоняли реально происходящее под нормы законодательства, судились, писали кучу писем, претензий, и находили в этом своё счастье. Те, у кого душа болит за справедливость, под микроскопом рассматривали старые властные структуры, и суды и приговоры шли один за другим. Старую систему били её же оружием. Зачастую она была не так плоха, просто не работала там, где должна была и, когда от закупок оторвали «пиявок», переведя на новые открытые платформы, старая власть державшаяся на договорняках и финансовых потоках рухнула. Новая система могла предложить то же, только лучше и дешевле. Оставалось решить проблему обмена космических денег на земные.

Пока этим занимались полулегальные конторы, потому как живущие по-старому люди с удовольствием покупали товары сделанные по-новому. И наоборот, заработавшие денег «на луне» тоже должны были платить за земное электричество и другие реальные объекты, пока ещё живущие в старом мире. Власти пытались давить обменки, на месте одной закрытой открывалось три. Дошло до того, что при каждом магазине тусил неприметный молодой человек, принимавший космические деньги по курсу, и оплачивающий магазину местными. Был этап микротранзакций — такой внутренний микрообменник, прямо в телефоне, когда на Вашу местную карту приходили деньги от кого-то ровно под списание за товар. Власти начали бороться с этим уменьшением скорости транзакций, когда перечисленные деньги появлялись на счёте через день-два. Вызвало это только увеличение барыг у касс, предлагающих свои услуги по коммерческому курсу.

Объемы росли, и наступил момент, когда местных денег не обеспеченных товаром стало много, а товара мало. Инфляция вроде как. Но не для всех. Имеющих доходы в твёрдой космической валюте проблема не касалась. Пытавшиеся спасти свои сбережения граждане заводили космические счета, получали космическое гражданство, с ним работу и заказы, а для тех, кто остался вне системы — ещё большую инфляцию.

Первыми сдались маленькие страны. Воевать стало дороже, чем принять и использовать. Легальное хождение космических денег вызвало в этих странах просто производственный бум — они начали собирать из запчастей, стекающихся со всех стран мира, сложные устройства, и торговать ими со всем миром. Костюмы и камеры управления к ним, например.

Корпорации думали захватить производственные цепочки, заявив в систему свои производственные возможности, но не учли кое-чего. На них распределялись заказы, с которых получалось только оплачивать расходы и не более того. Несогласные — смотрели на пробегающие мимо заказы и тающие собственные резервы, вынужденно согласившиеся — работали в полную силу, но без прибыли.

Банки, инвестфонды и страховые компании в панике пытались продать друг другу, или хоть кому-нибудь обесценивающиеся акции. Обычно крупные компании приходилось национализировать, если они были значимой частью физической экономики, иные просто разорялись.

При этом благосостояние людей росло невиданными темпами. Вещи служили долго, были ремонтопригодными, и, благодаря Ускорителю Идей, именно такими, какими их желали видеть. Удобные и практичные настолько, что с ними не возникало желания расставаться. Экономика сопричастности делала пользователей максимально лояльными, ведь их пожелания учитывались в продукте. Изменение маркетингового пресса с «купи» на «придумай», привело сначала к невиданному ранее разнообразию, а потом к синтезу лучших решений в небольшом ассортименте. При этом, если очень хотелось, любой мог получить даже единичное решение по индивидуальному заказу, естественно за гораздо большую цену.

Ваша семья ведь тоже обзавелись личным транспортом по программе «плати не за машину, а за километр пробега с полным обслуживанием», да?

Когда сдалась первая маленькая страна, заменив блок-чейн валюту на космические деньги, начались тектонические сдвиги в системе управления.

Первой под реформы попали судьи. Распределённое управление делами в обезличенном виде вроде не было новшеством, а распределение дел к нескольким случайным исполнителям с достаточной квалификацией, и сличение результата — было реальным нововведением.

Простым большинством можно было сразу определить как правильное решение, так и направить комиссию на переаттестацию и контроль к тем, кто или недостаточно хорошо знает законы, или слишком ангажирован.

Эта система хорошо сработала в тендерных закупках, и не удивительно, что тут она действовала так же отлично.

Судей стало больше, работы у всех было достаточно, решения выносились без привязки к властным связям, и обойти систему стало почти невозможно.

Следующие реформы были нацелены на выведение из власти людей пришедших за властью, а не для решения задач страны.

Вместо требования справок с человека пришедшего за помощью, оператор системы теперь мог затребовать из единой базы любую информацию, но только пока паспорт человека находился на приёмном устройстве. Запрос, требующий время на обработку, вводился в систему и обрабатывался несколькими свободными операторами. Первый получал плюсик за скорость, последний — минусик. Никто не хотел быть последним. Много минусов или плюсов — оператор попадал под наблюдение и частенько вылетал с работы или за халатность (когда другие операторы давали другой ответ), или за медлительность.

Сложнее всего оказалось с силовыми ведомствами, люди вросли связями во все ветви власти, и покрывали друг друга. Регулярная ротация не особо помогла, «новички» слабо ориентировались в местной специфике, лазейках, а к моменту, когда обживались — уже обзаводились связями, и всё возвращалось на круги своя. Решение нашлось вообще из другой области: общественный контроль. Студентам — журналистам вменялось провести расследование по произвольно выбираемому сотруднику, с обязательной публикацией в прессе. Это, ну и ещё может финмониторинг, не позволявший получать неучтённых благ, выжили из профессии людей не готовых честно трудиться на благо общества.

Масштабировался опыт с переменным успехом, средние и, особенно, большие страны не желали внедрять опыт, грозящий крахом привычного мира. Их не заставляли и не торопили, просто параллельно создавалась система, обучались люди, начинали выполнять свою работу, и делали её настолько лучше, что старые партии проигрывали выборы, старые кадры замещались новыми, которые уже работали принципиально по-другому.

Всё происходило неторопливо, неизбежно и неотвратимо, как магма, текущая с горы.

Крупные корпорации, осознав опасность, начали повторять систему, только в своих интересах. Они не давали работу отдельным людям, только распределяли кооперацию внутри своих систем. На их предприятиях работали люди, каждый из которых по своей причине не желающий связываться с новой системой. Одни боялись, другие считали, что заслуживаю больше денег, третьи вылетели из системы по личным качествам — нестабильность, неуважительность к другим, жадность, лень или даже пьянство. Система каждой корпорация конкурировала с другими, пытаясь сдать стандартом и втянуть больше предприятий под свой контроль. Жажда прибыли — очень действенный механизм, заставляющий постоянно снижать затраты, в основном простейшими способами — покупая более дешёвые материалы и комплектующие и снижая оплату работникам.

Шла постоянная борьба уже не за покупателя, а за исполнителя, или за товар. Корпорации отслеживали запросы в ускорителях идей, хватались за интересные проекты. Первыми выпускали «сырые» продукты, снимали «сливки» с особо страждущих получить новинку прямо сейчас и давали бесценный опыт для доработок. Чуть позже выходил идеальный продукт, разработанный по новым технологиям и, обычно, вытеснял с рынка предложения корпораций. Цикл замкнулся. Новая и старая система пришла в некоторый баланс, корпорации заказывали в новой системе детали, которые им было невыгодно производить самим, и занимала работой и жестким надзором тех, кто не готов был работать в новой системе сам на себя и самого себя мотивировать.

Основная борьба развернулась за умы подрастающего поколения, — в какую систему они впишутся. Не желающие учиться — однозначно в будущем попадали в сферу интересов корпораций, любопытные и имеющий собственный интерес в жизни попадали в заботливые волны нового мира.

Начиная с беременности ребёнком, родителям ежедневно присылали рекомендации книг, музыки, сказок, мультфильмов, позже фильмов. Мультимедиа — карточки можно распечатать дома, или получать почтой по подписке. На лицевой стороне карточки были картинки, название и несколько цитат произведения. С оборота — аннотация и код, считываемый компьютерным зрением. Берёшь такую карточку, подносишь к проигрывателю — и начинать звучать музыка, сказка, мультик, в общем, то, что на карточке обозначено. Ребёнок, даже ещё не разговаривая, мог, перебирая карточки высказать свои предпочтения. Родители же, сами решали, какие карточки давать ребёнку, какие нет.

Часть информации предназначалось родителям — о воспитании детей возраста их чада, какие беседы пора с детьми провести, во что ещё с ними можно поиграть. Как выбирать игрушки по возрасту.

Про игрушки отдельно хочу рассказать, они очень сильно разделились — одни, из рук корпораций — красивые яркие, копирующие до последней мелочи — совсем не оставляли места для фантазии и быстро ломались. Другие — игрушки нового мира, в пастельном окрасе, с минимальным намёком на назначение. Если колёсики могли не крутиться — они не крутились, если кукла могла производить звуки — она молчала. Дети мечтали, чтобы колёса крутились, и сами говорили за кукол. Придумывали новые способы применения игрушек для новых игр. Вырастая, они хотели менять мир к лучшему. Когда им предлагали самим выбрать следующую игрушку, они знали чего хотеть, и что для них важно, любили и ценили свой выбор.

Те, кто сразу играл яркими игрушками, машинками, полностью копирующими те, которые им предложат купить, когда они вырастут, не ценили их, постоянно требовали яркости и новизны, и вырастали бездумными потребителями, как того и добивались корпорации.

Главная борьба шла за садики и школы. Корпорации не жалели средств, чтобы в управление вошли их люди. Тратиться на выстраивание корпоративных садиков — школ они не хотели, эксперименты показали, что это слишком дорого, а протащить своих людей — самое оно. Свои люди, и закупки проведут, где надо, и в головы детей будут вкладывать нужное им.

Борьба шла с переменным успехом. Там, где родители понимали, что и для чего делается, побеждала новая система, где пускали на самотёк — корпоративная.

В школах «по-новому» одно крыло для мальчиков, другое — для девочек. Детям запрещают телефоны, упор идёт на умение взаимодействовать с другими, понимать их и своё эмоциональное состояние, находить общие интересы, знать, кто чего может сделать и создавать команды для решения конкретных задач. Знания тоже дают, много и разных. Руками учат работать, на музыкальных инструментах играть, петь, танцевать. Как мир устроен, рассказывают, как жить в нём.

А главное — их постоянно возят на экскурсии. В леса-поля-реки, на заводы и фабрики. Приглашали родителей, которые рассказывали каждый о своей профессии. Расширяют кругозор. И обязательно отправляют помогать немощным и убогим. Хотя бы рядом с ними. Мир не только цветы. Именно это зачастую даёт взросление и выбор дальнейшего жизненного вектора.

Думаешь, возят по стране просто так? Им показывают места требующие развития на следующем этапе, когда они вырастут. Услышит вчерашний школьник про мега-стройку в месте, в котором он бывал, и уже есть привязка эмоциональная — он там был однажды, там хорошо, почему бы сейчас не поехать?

В школах «по старому» учится приятно. Детей не напрягают, свободный доступ к интернету, зачем учить, если всегда можно найти? Уроков труда больше, физкультуры больше. Обязательные предметы не сложные, и главное, — на выходе каждый получает какую-то базовую специальность и может сразу идти работать.

Главное, что происходит потом, после всей учёбы.

У людей старого мира практически нет шансов подняться выше уровня рабочих или младшего управляющего персонала. Их не для этого учат. Их удел — быть дешёвой рабочей силой. В начальники идут дети начальников. Их учат этому в специальных школах, с самого детства. Школы эти устроены по-другому, там есть учителя, и есть прислуга. Ребёнок с детства привыкает командовать и удовлетворять свои прихоти чужими руками. Их одевают, кормят, носят за них учебники, и даже уроки делают за них. Их обучают другому — власти. Как власть устроена, кому подчиняться, кого «топить». География с уклоном в туристический бизнес, математика с уклоном в аналитику, язык с уклоном в риторику, пение для постановки командного голоса, биология с уклоном в психологию, схоластика, казуистика… Для них те, кто ниже его по статусу — слуги, те, кто выше — господа. И по выходу из школ получают специальности управленцев. И господами им не стать — у господ — свои дети и свои школы.

Новая система построена на принципах социального лифта по способностям и интересам. Чем дольше ты в системе, тем больше она о тебе знает. Предлагает тебе тестовые задания, определяющие твой уровень, и рекомендует направление профессионального развития. Тебе нравились фильмы про космос — тебе предлагали варианты профессий нужных там. Выбор всё равно за тобой. Свобода воли.

Кто-то любит помогать людям, ему дают выбор из возможных специальностей. А что именно это будет — медицина или управление зависит от способностей. Где человек лучше раскроется — туда ему и помогают идти.

В старом мире людей не спрашивают, кто будет ими управлять. Да, есть подобие выборов, но люди, выученные в одной идее, несут в мир только её. Не важно кто выиграл, кто красивее рассказал, тот и выиграл. Вектор движения общества не меняется. Все управленцы получают одинаковое образование.

Наши люди постепенно замещают старые кадры, выигрывают выборы. Но управленцы старой школы идут на любые популистские лозунги, обещают нереальное, лишь бы остаться у власти. Этот процесс идёт медленно, старая система теряет позиции, и становится всё более радикальной. Подбивая людей на акции неповиновения, внушая им, что они живут так плохо из-за того, что их соседи, живущие в системе Мирового Со-общества, забрали самые высокооплачиваемые работы. Самое странное, эти же люди не хотят вливаться в новую систему потому, что там надо работать, не за страх, а за совесть. Их мечта не работать, и при этом пользоваться всеми благами.

И именно твой поступок, может стать спусковым крючком конфликта между старым миром и новым.

Я сидел, вцепившись в удочку обеими руками, невидящими глазами смотрел на реку и слушал историю.

Мой мир был такой простой и понятный, и тут он рушился. Получается, что от меня зависит судьба всего человечества???

Не то чтобы я не знал, того, что мне рассказали. Но это были знания кусочками, а так, всей картиной я никогда этого не видел.

Громкие и яркие чудики иногда мелькали в ленте, я блокировал их, списывая выходки на желание прославиться любой ценой, не зная, что проблема куда более глобальна.

Я участвовал в выборах, как только приобрёл на это право, с рождением первенца. У нас же как — не отслужил в армии — не имеешь права голоса и не пойдёшь на государственную службу. У тебя столько голосов, сколько у тебя детей. Пока нет своих детей — не голосуешь. Вырастут дети — голосуют сами. Пока дети маленькие — на выборах отдаёшь голос ребёнка, думая и голосуя, за ЕГО будущее.

Отдавая свой голос при выборе депутата от нашего домена, отслеживаю его, регулярно отвечаю на опросники, и даже комментирую. Вижу его эффективность, могу, при необходимости, обратиться к нему напрямую. Оказывается, есть места, где ещё голосуют по-старому, выбирая людей которые не заботятся о том, чтобы завтра всем стало лучше, чем сегодня, не отчитываются в своих действиях. У них нет даже обратной связи по контролю эффективности принятых решений! Приняли закон, красиво расписали, что он полезен, и забыли о нем. А если он не принёс результатов, ради которых принимался? Или хуже того оказался вредным?

Депутаты от наших доменов, собирают нерешённые сходу проблемы и задачи. Выносят их на районный уровень, где они систематизируются, вычленяется общее, переходят на городской уровень, оттуда на региональный и далее. Задачи решают системно, собирают статистику, где как их решили, где их нет и почему. Вырабатывается общее решение, внедряется и контролируется результат. На всё про всё-неделя максимум. Чаще всего оказывается недоработки на местах, людей дообучают, и проблема исчезает.

Но так, чтобы люди не знали даже к кому с их бедами обращаться, для меня было дико.

— И что мне делать?

— Тут скорее чего точно не делать. Не комментировать, по возможности. Просто отдавай себе отчет, на что может повлиять твои слова или действия. Осмотри свой рабочий костюм, на нём не должно быть никаких наклеек, полосок, крестиков.

Откажись от продвижения любой рекламы от твоего имени. Живи так, как будто не произошло ничего особенного.

Возможно, наши социологи предложат идею, как использовать такую известность в правильном ключе, а пока, объясни родным, от чего лучше воздержаться.

Впереди выходные, возможно к понедельнику всё и утихнет.

Служба приложит все усилия, чтобы обезопасить Вас и Вашу семью.

Свой контакт я тебе отправил, в случае чего — вызывай в любое время. Нас трое на дежурстве на этом номере, все в курсе всего.

Ну, мы отлично посидели! Давно хотел на рыбалку!

Он смотал удочку, достал из воды сетку с краснопёрками, отдал мне честь, и отключился.

И когда он успел рыбы наловить?

Смотав и зачехлив удочки, отдал их костюму и отправил его домой. Рыбу понёс сам, мне надо было пройтись подумать, уложить информацию в голове.

Не укладывалась.

Набрал Аню. Хотелось выговориться, и за рыбу предупредить.

Трубку не берёт. Почему? Уже должна быть дома.

Повесил обратно на руку.

Шел и прислушивался сам к себе. Я с утра и я сейчас ощущались как два разных человека. Я — сейчас нёс на своих плечах гору ответственности за каждое своё слово, за каждое действие. Как я с таким грузом смогу играть с детьми и радоваться жизни? Как я смогу слушать про устройство вселенной, если не знаю, как на самом деле устроен мой мир?

Зазвонил телефон. Наверно Аня освободилась.

— Алё?

Сосед по этажу набирал. Он же знает что мы за городом, ключи я ему оставил…

— Привет, как Вы там?

— Ничего, спасибо, всё как обычно. Вот, с рыбалки иду.

— Ну, ты там совсем распохабился, в рабочий день и на рыбалке…

— Да, по работе надо было поговорить, заодно и посидели.

— Ладно, я не ругаю, я завидую. Чего звоню — к Вам сегодня крестный ход. То одни ломятся, то другие. Спрашиваю кто? Говорят родственники, дальние. А сами отворачиваться и уходят. Ты никого не ждёшь?

У меня зацепенело внутри.

— Нет, мои все дома. Никто ничего не собирался вроде.

— Понял. Ну и ладненько.

— Слушай,

я перешёл на быстрый шаг

если ещё кто будет спрашивать, не говори что я за городом, ладно? Просто скажи «Не знаю»

— У Вас точно всё в порядке?

— У меня да. Пока и спасибо.

И побежал.

Стометровку я осилил, и скис. Дыхание сбивалось, мушки в глазах перемежались с кадрами опустевшего дома, прямо как в ужастике — одно страшнее другого. А ведь в школе я неплохо бегал. Тренироваться надо чаще, наверное. Где быстрым шагом, где полубегом, держась рукой за бок, шумно дыша и дико озираясь, я ввалился в калитку.

На меня пахнуло влажным туманом с распылителя, дети в очередной раз перерывали кучу песка, а я как дурак стоял и потел посреди этой идиллии.

Оперся рукой на столб, и пытался отдышаться. Сердце бешено колотилось.

Настя выглянула из-за кучи песка. Знаете, так суслики делают стойку. Я не смог не улыбнуться. Она расплылась в ответной улыбке и помчалась ко мне.

— Что ты нам принёс?

Хитро прищуренные глазки, и голова немножко наклонена. Как я её люблю! Вся в маму. Вместо ответа я протянул ей сетку с рыбой.

Издав невоспроизводимый восторженный звук, схватила сетку и убежала к братьям.

Оперся обеими руками над коленями и долгими вдохами привёл себя в относительную норму.

— Мама где?

Ответом был невразумительная отмашь в сторону дома.

Зашёл в дом. Прислушался. В ванной шумел душ. Всё стало на свои места.

Устало и тяжело сел на кухонный диванчик.

Выдался денёк.

Аня вышла из ванной, в облаке пара и с полотенцем-тюрбаном на голове.

Дети нехотя зашли в дом, подгоняемые бабушкой

— Всё, в дом, в дом, в дом! Сейчас прыскать будут, нечего химией дышать.

— Ты окна позакрывал? Я тебя просила!

— Сейчас проверю.

Обычная семейная жизнь, простые маленькие заботы, думал я, поднимаясь по лестнице. Конечно же, все окна были нараспашку — лето. Позакрывав все, спустился вниз, где Настенька как раз рассказывала маме, как папа бежал, чтобы принести им настоящуюживую рыбу.

Мы её в прудик выпустили! Восторженно закончила она свой рассказ.

Почувствовал себя её героем. Как после этого объясняться, что рыбу принесли на еду? Хорошо у нас кроликов нет.

Бабушка начала подталкивать меня к двери.

— Иди, охотничек, проследи, чтоб всё попрыскали, а мы пока ужином займёмся. И дверь закрой!

Кто-то любит возится с садом, ежедневно заботиться о каждом деревце, кустике и цветочке. Для другого — сад, ну, он просто есть. В нем чего-то растет, и это что-то по расписанию каждую неделю-две надо обрабатывать. То грибочками-бактериями, то химией, если не успел. В саду созревают плоды, и это в радость, а когда урожай — это катастрофа. Наша семья скорее из этих.

Не заботиться нельзя себе позволить. Заботиться — надо иметь полный арсенал грабель — косилок, пилилок, поливалок, реагентов, инструкций и времени на вот это всё.

Когда появилась возможность подписаться на обработку сада, мы наверно первые кто это сделал. Мы и раньше брали в машинно-тракторной станции напрокат профессиональный инструмент для обработок. Нужен он пару раз, и к моменту необходимости каждый раз надо его приводить в рабочее состояние, а ещё нужно место, где его хранить.

Теперь я уверен, что придёт человек, профессионал, делающий это каждый день, знающий чего с чем смешивать, и обработает тем, чем нужно. Выполнит

общественно полезную работу, аккуратно как у себя. Раньше как было — кто обрабатывал, кто нет. Зараза имела место, где переждать и приползала снова. Теперь обработку делают общественными механизмами централизованно, и

если уродило что больше обычного — можно не мучатся с переработкой излишков, а пригласить заготконтору.

Повыключал «туманчики», и наблюдал за процедурой. Работали парой, Дрон-опрыскиваетель вверху и человек в костюме снизу. Большая воздушная пушка выпускала облако ионизированного тумана, что моментально приклеивался к листикам и веткам деревьев, казалось, что он прямо магнитится к ним. Дрон летел достаточно высоко, и вёл обработку «по площадям». Десять минут, и всё закончилось, они ушли на следующий участок. А я стоял на террасе и обрывками о чём-то думал.

— Через десять минут ужинать!

Принять душ и за стол.

Калитку только закрою на задвижку…

За ужином я был рассеянным, отвечал невпопад, попросил только не расходится быстро, есть разговор.

Быстро поел, вытащил карточку из принтера, и отдал её детям.

Я так и не решил, что рассказывать, что нет, и начал с основного.

— На меня неожиданно свалилась известность, и вместе с ней ограничения. Всё долго рассказывать, но суть в том, что нам всем нельзя давать комментарии и упоминать синюю или любую другую изоленту, ввязываться в рекламные компании, нельзя показывать «хватит» перекрещивая руки перед собой, и желательно вообще залезть в норку и не отсвечивать.

Никаких особых реакций я не увидел. Меня просто слушали.

Мне позвонил сосед, похоже, журналисты уже пронюхали, где мы живём, и очень хотят пообщаться, взять интервью или ещё что.

Я совершенно не хочу в это ввязываться, и прошу Вас тоже не участвовать. Надеюсь, к понедельнику-вторнику всё забудется и переключится на что-то более интересное.

На всякий случай, увидите настырных незнакомцев — игнорируйте их.

Я закрыл калитку на ночь, и пусть она побудет закрытая, для моего спокойствия.

— Мы обсуждали в Церкви последние события — Аня положила руку на мою — думаю так и надо сделать. Слишком много обсуждений, много шума, и, если честно, я так и не поняла из-за чего.

— Ну, молодёжь, делайте, как знаете, нас это вообще не касается. Будет кто-то в калитку лезть, так я его метлой выгоню! И разговаривать не буду.

— Могу на костюмы поставить статус «не доступны» пока не уляжется. Всё посетителей меньше будет. Мне костюмы на выходные не нужны.

Батя выдавал практические результаты своих умозаключений без подводок, будто мы знаем, о чём он думает. Зато кратко и по делу.

Ну и ладненько.

Телефон вертелся в руках, и привычно открывалась соцсеть.

Нет. Не хочу.

Опять. Клац-клац и двигаются картинки на экране. Выключил.

У меня и так перегруз с информацией сегодня.

Отложил.

Начал трясти ногой и крутить чашку.

Нервы.

Надо переключится на простую деятельность.

Пойти покопать что ли?

К соседу хотел сходить пообщаться, пока не стоит. Куча сырой информации, я ещё сам её не соотнёс со своими знаниями, не разложил по полочкам. Просто пересказать не обдумывая? Я же не ретранслятор какой, я так не умею. Мне подумать надо. Не хочу быть как бабка из сказки, что услышала, не разобравшись, дальше понесла, и ещё своего с три короба набрехала.

Как там мой учитель говорил? Выводы делаются на основании АНАЛИЗА поступившей информации, но никак не на основании увиденного, услышанного или прочтённого.

Даже опыт может подвести при столкновении с вызовами будущего. Раньше этот мост был крепок, а теперь сгнил. Пойдёшь по нему? Опыт говорит — иди, он всегда был крепок! Жизнь меняется. И я оказался в центре этого водоворота.

Нашёл жену и предложил ей прогуляться.

Закрутит водоворот, когда ещё сможем насладиться тихим и спокойным вечером…

Мы просто шли по улице, держа друг друга за руку. Она подмечала мелкие изменения на соседских участках. Где чего расцвело, что зреет. Тут же планировала, что надо посадить, пересадить или выкорчевать.

А мне было хорошо, что она рядом и неспешно гуляет рядом со мной.

Мысленная истерика улеглась, закатное солнце делало своё дело. Организм готовился спать.

Не сложилось. Ночью крутился, не смог толком заснуть и сел писать. Мне не хотелось перегружать родных подробностями, но нужно было выплеснуть мысли и эмоции из головы.

Бумага всё стерпит. И психолог просила писать.

Интересное ощущение — сейчас пишу, и мне совершенно не важно, прочтёт ли это кто-нибудь, или рукопись будет пущена на растопку.

Может через много лет, сын, растапливая камин, сунет очередную бумажку под щепки, да зацепится глазами за строчку, окунётся в Былое, да так и будет сидеть, перебирая листки, забыв об очаге.

Утро случилось позже обычного. Солнце ушло из комнаты, так и не разбудив меня. Завтрак давно остыл, Жена без меня выпила весь кофе, и сидела, изучая что-то на экране.

— Поднялся? Ты во сколько-то лёг?

— Не знаю. Уже светало.

— Оно того стоило?

Она явно была немного обижена — очень не любит завтракать в одиночестве.

— Наверное.

Прислушался к себе.

Точно стоило.

В голове был штиль. Шторм улёгся, разогнав судёнышки по своим портам.

Стало ясно, но ничего не понятно.

Вопросы. Много вопросов. Ещё не оформившиеся, чтобы их озвучить, но они плавали в глубине, показывая сквозь воду свои мощные спины.

— Какие планы на сегодня?

— Сложно. Для начала завтрак. А у тебя?

— Были варианты, да решила для начала посмотреть, куда ты вляпался.

— И как?

— В основном всё за уши притянутое. Такое впечатление, что делали заготовки, и ждали яркого события. Подвернулся ты с изолентой, и понеслось. Простой, понятный легкодоступный символ. Он везде — на рукавах, на спинах, на лбу. Бесплатная раздача куска изоленты вызывает, местами, дикий наплыв желающих прикоснутся к святыне. Какой-то просто сектантский экстаз. Собирают полные площади людей в ожидании бесплатной раздачи. Куча пьяных, орут песни. Звонила нашим в город — у нас можно сказать никого. Была в парке кучка народа с повязкой на лбу, но те больше как хиппи — попели песни под гитару и растворились.

— То есть меня не возвели на трон, и не записали в исчадия ада?

— Ну, мессия, не без этого.

Задумчиво жарю себе яйцо в хлебной корочке, с подушкой из помидоров и сала.

— Думаю, что буду сидеть дома и лишний раз не высовываться. К Шмелёву думал сходить, но то не к спеху. Боюсь ленту открывать. Если начну читать — день закончится. Ты кстати не знаешь, сколько людей в Сообществе?

— В каком сообществе?

— В мировом Сообществе Космической Федерации. Сколько людей в мире пользуются космическим банком?

— Не знаю, никогда не задумывалась. Мои знакомые все пользуются. Разве что за три линии от нас есть дед, бывший госчиновник, он не пользуется точно. Его то ли выгнали, то ли сам ушёл.

Всё-таки придётся залазить в сеть. И наверно с терминала, там экран больше. Пропал день.

Прибежал старший.

— Мам, мы на великах с Наськой кататься. Коля подъехал нас с собой зовёт.

— Аккуратно только, и телефон возьми, чтоб на связи был.

Убежал.

Младшего опять оставили одного. Расстроиться. У него тоже есть велосипед, настоящий, двухколёсный. С двумя страховочными колёсиками по бокам. Ездил он, на нём, заваливаясь на одну из сторон, на трёх точках, и конечно, за двор его на нём не пускали. Пойду сына сначала потренирую. Усталость — лучшее лекарство от обиды.

— Ань?

— М-м?

— Я пойду младшего на велосипеде погоняю.

— Иди.

— Ты моя самая — самая любимая и понятливая. Поцеловал и пошёл выводить велосипед из гаража.

Младший сидел маленькой букой, отвернувшись от всех, и ковырял песок палкой.

— Я велосипед достал. Будем обкатывать?

Сидит, молчит. Интересно так. У каждого ребёнка свой характер с рождения. Если Настасья не любила сказок, то она их не любила ещё в утробе. Начинаешь ей сказку читать — крутится, брыкается. Как подросла — даже рот закрывала. Хватит, мол. Не хочу.

А этот сказки любит. Долго над ними думает, вопросы неожиданные задаёт. Я ухожу, решив что уже уснул, а он задумался. По другому с ним надо. Дать время на размышление.

Спинку выпрямил. Плечики развернул. Решил.

— Будем.

Держу сзади за багажник, чтоб на двух колёсах, он крутит педали, медленно, силёнок ещё не хватает, а без силёнок скорость не наберёшь, без скорости не покатишься. Не покатишься, не поймаешь баланс.

Можно наоборот — сразу под горку маленькую пускать, баланс ловить и тормозить учится. Я так старшего учил. Сегодня задача другая. Обиду выгнать.

А как устанет — тогда и с горки покатаем.

Устанет, кто ещё раньше кого устанет! Я завидую, с каким упорством он крутит педали. Я бегаю сзади и держу баланс. Чуть разогнал и отпустил. Полметра проехал, завалился на боковое колесо. Метр и завалился. Полтора.

Всё, пора под горку катиться. Есть на лужке низинка, с небольшим уклоном. Начинаем сверху. Разгон, отпустил, едет! Вниз педали легко крутить, скорость набирает, баланс держит, два метра, дальше подъём, скорость падает, заваливаемся и остановка. Будет ездить! Я и сын горды собой, и уставшие и довольные возвращаемся.

До обеда он будет рыть тоннели в песке, отдыхать и обдумывать. А на завтра я, пожалуй, откручу дополнительные колёса.

— По кофейку?

Супруга моя не покидала поста на кухне.

— Разве чашечку за компанию…

Ритуал не соблюден, день не начинается. Чашка кофе и поговорить. Или посмотреть что-то дачное под настроение.

— Он почти поехал. Завтра сниму с велосипеда страховочные колёса.

— Не рано?

— Самое то.

— А родители где? Что-то я их не видел.

— Забыл? Они к бабушке в пансионат поехали.

В смысле мои родители к моей бабушке. Это не самая приятная история, у бабушки возрастная деменция. Сколько было возможно, она жила с нами, в своей комнате. Современная фармакология творит чудеса, но… «голова предмет тёмный, и исследованию не подлежит». Никто не знает, что она себе придумывала. Рвала вещи на полосочки и вязала из них узелки на память. Днём спала, ночью гуляла, ломясь в комнаты и пугая домочадцев. Ругалась с духами, рисовала копотью горящей свечи знаки, бросала посуду на подогреве и уходила «домой». Туалетом, при необходимости, становилось любое место. После очередной «прогулки», когда не уследили, что она ушла, пришлось её забирать от логистического центра, к которому она вышла. Хорошо, знакомые узнали и позвонили. Она совершенно не помнила, как там оказалась.

Врачи развели руками, и порекомендовали ближайший пансионат. Семья, как бы она не любила, не сможет обеспечить круглосуточный уход и врачебный надзор. Нужны специальные ванные комнаты для пожилых людей, отсутствие порогов и ступенек, мебель без острых углов. Плюс, граничные перемены настроения от благости до откровенной агрессии обязательно требуют подбора препаратов и постоянного наблюдения специалиста. Кроме того, нам дали понять, что её случай может внести неоценимый вклад в изучение возрастных изменений.

Так что теперь бабушка живёт в пансионате, а родители ездят к ней по субботам. Возвращаются грустные, и на вопрос «как она?» обычный ответ — «улучшений нет». Я тоже иногда с ними езжу, не знаю больше для кого — для себя или для неё, она редко когда меня узнаёт.

Главное, я знаю, там ей лучше. Врачи и сиделки постоянно на смене, гигиена обязательно два раза в день, специальное питание, уход, закрытая территория.

Некоторые старики сами уходят в пансионат, где находят для себя общение и уход, особенно когда остаются без супруга.

Нам тоже лучше. У Насти прошла нервная сыпь, запахи вывели спецхимией и ремонтом, и работать стало получаться полную смену. Комнаты перестали запирать на ночь, И все наконец выспались. Нам всем нести этот крест, но жизнь не должна заканчиваться.

Забыл? Скорее просто не слушал. Я вчера был в своих мыслях, совсем не внимателен к другим.

Кофе в чашках есть, а настроения уже нет.

— Что интересного?

— Ничего принципиально нового. Толпа растёт, песни орут. Сцену собрали, устроили митинг.

— Чего требуют кроме изоленты?

— Вот тут мне совсем непонятно: с одной стороны — обещают ежемесячный безусловный доход в пять раз больше нормальной оплаты, бесплатные ресурсы и жильё, и необязательностью работы. Пусть трудятся костюмы, каждому выдать по семь костюмов бесплатно.

Работать не надо, а рабочий день составляет четыре часа на благо общества (т. е. всё же надо работать?) За работу платят много денег, особенно специалистам, но зачем, если и так есть безусловный доход. И вообще, это всё напоминает эксперимент с мышами “планета 25”, где животным дали идеальные беззаботные условия существования, а там все передохли через несколько поколений.

С другой стороны кричат, что всю доходную работу забрали космобанкиры, а им приходится работать по 12–14 часов в день, а денег хватает только на еду и жильё. Требуют больше денег, меньше работы и взорвать к чертям все костюмы, заодно с космическим банком, отобравшие у них выгодную работу.

Я не понимаю, как такое может быть? Когда предприятию выделяют деньги за выпускаемую продукцию там чётко рассчитано и на материалы и чтобы люди получили достаточно денег на жизнь! Другие предприятия выполняют ту же работу, и люди не жалуются, на всё хватает!

Я вспомнил вчерашний разговор с особистом.

— Ты не думала, что люди получающие заказ, могут забирать часть зарплаты людей себе?

— В смысле ЗАБИРАТЬ? Там есть чёткий расчет, кому сколько выплачивать.

— Представь заявку, в ответ на которую ты, как руководитель предприятия, даёшь цену на продукцию чуть меньше рыночной. Система не знает нюансов, например, у тебя оптимизированная линия, и ты можешь себе это позволить. Конечно, ты получаешь заказ. Средства приходят на счёт, часть автоматом списываются на законтрактованные запчасти и материалы, а остальная часть должна быть выплачена работникам.

— Ну, это все знают, так это и работает.

— Так, да не так. Представь, что ты набираешь работников не граждан Космической Федерации, тогда ты можешь получить одни деньги, а платить совершенно другие!

— Но это невозможно! В смысле, совершенно невозможно присваивать чужие деньги себе!

— А эти люди делают это, и ещё рассказывают что не могут платить больше, т. к. продукция по более высокой цене не продаётся, и вообще они вынуждены демпинговать, иначе предприятие не получит заказ, закроется, и работники останутся совсем без денег и без работы.

— Почему тогда люди не открывают счета в космобанке? Им платежи будут приходить напрямую…

— Сложно. У каждого своя причина видимо. Кто-то ленивый, кто-то запуган, может ещё есть кто, кто до сих пор не знает. Ты же по идее с такими людьми работаешь?

— Было когда-то, я забыла уже. У нас все давно уже в системе, мы больше помогаем расти над собой, самореализовываться.

— Видишь, как выходит. Я поэтому и спрашивал, мне было интересно, сколько людей в системе, а сколько вне неё.

Я потянулся за телефоном. Пока не узнаю цифры, не успокоюсь.

— Тебе там звонили, я забыла сразу сказать. Имя незнакомое, я не стала брать.

Я посмотрел на список пропущенных. И не один раз звонил. Вчерашний гость — особист.

— Алло?

— У Вас порядок?

— Да, спасибо, более-менее, а что?

— Если кратко — в целом события идут по катастрофическому сценарию, объявлена охота, все стороны конфликта хотят добраться до Вас чтобы склонить на свою сторону и получить живого идола. Проблема в том, что есть сторона, которой Вы, похоже, нужна как сакральная жертва. Только что потушили дверь Вашей квартиры. Поджигателя задержали, пешка. Польстился на славу и деньги. Мы с ним работаем, пока глухо. Держите костюмы заряженными. Если будете перемещаться, держите в курсе. Вопросы есть?

— Н-нет.

Что он мне посоветует? Закрыться? Спрятаться? Бежать?

Уехать к кому-то из сестёр не вариант. Родственников наверняка будут пробивать в первую очередь. К знакомым? Подвергать опасности?

В незнакомое место?

— Принял. Отбой.

— Что там?

Рассказать ей или нет? Может самому уехать? Они им не нужны… А если их схватят?

Всё равно узнает. Как ей сказать?

— Пожар был в подъезде. Никто не пострадал.

Аня схватилась за бок резко и шумно вдохнула, у меня тоже перехватило дыхание от таких новостей. Бежать или сражаться? Что я, маленький человек, могу сделать? Бежать и прятаться? В цифровом мире, где всё просматривается камерами? На машине постоянно связанной с сетью? С телефоном кричащим на весь мир — ВОТ! ВОТ, ОН!? В открытом мире, в котором все общаются со всей планетой, при этом каждое новое лицо у тебя на районе рассматривается под микроскопом, незамеченным пройти просто невозможно! На костюмы меньше внимания, чем на живых людей!

А это может быть вариант — содрать с костюма верхнюю оболочку, залезь в неё, и незамеченным уйти? А дети? На детей нет костюмов. Не вариант.

Чувствую себя крысой загнанной в угол. Весь мой любимый мир, все его просторы, сжались до капли воды под микроскопом.

Нельзя загонять крысу в угол. Она начнёт нападать.

— Аня, послушай.

Так получилось, что я самый разыскиваемый человек на планете, и рядом со мной небезопасно. Я не знаю пока что мне делать, но бежать и прятаться точно не вариант. То, что началось в мире, не закончится в понедельник, и отсидеться мне точно не удастся.

Я не знаю, что мне сказать или сделать, даже Особый Отдел этого не знает. Но они обещали придумать.

Скажу я им — «расходитесь домой», меня же просто на смех поднимут, может и на вилы, за то, что считали своим, а я изменил их идее. Моё мнение же им не важно!

Поэтому так. Бери сейчас детей, и езжайте на пару дней в монастырь, там стены крепкие и народу много. Родителей я отправлю к дочкам в гости, они давно собирались, да повода не было. Сам останусь дом охранять, и со мной два костюма, ты не переживай…

Страх в глазах.

В любимых бездонных глазах, страх.

Страх, смятение и глубокая задумчивость.

— Пожар из-за этого был?

— Да.

— Звони детям, пусть домой едут.

Люблю её. Мы можем полдня потратить в неспешных разговорах или спорах, но когда надо, она понимает с полуслова и не задаёт лишних вопросов.

Вызвонив детей, и поговорив с родителями, набрал особиста, кратко рассказал о принятом решении.

Он помолчал немного, обдумывая, попросил ехать на такси, и пообещал зайти лично после обеда.

Пошёл, проверил костюмы.

Отец, как и говорил, оставил их включёнными, но недоступными. Недоступными для обычных пользователей, у служб и медиков всегда были привилегированные права. Тут порядок.

Приехали дети, наперебой рассказывая, что они видели в небе вспышки, яркие, много, словно фейерверк, но высоко — высоко.

За обедом мы с женой больше молчали, слушая восторженные рассказы детей о фейерверке и гордый рассказ про первые самостоятельные метры на велосипеде. Под конец обеда объявил об экскурсии в монастырь, особого восторга это не вызвало, но и неприятия тоже. Уже легче.

«Приедешь — позвони», сказал я на прощанье, обнял всех как в последний раз, и остался один в большом доме.

Я не помню, оставался ли я когда в доме один. Тишина давила, пустые комнаты казались брошенными. Ощущения крепости не было. Был крошечный я, оставленный один на один с огромным и зловещим миром.

Срочно надо что-то сделать. Включить музыку, разорвать паутину тишины.

Я завтра хотел открутить колёса с велосипеда.

Сделаю сегодня.

На улице стало легче. Звуки природы наполняли мир, растворяя страхи и вселяя уверенность что, жизнь не остановится.

Даже если не будет меня. Оч-ч-чень позитивненько…

Вытащил велосипед и инструменты.

Какому … умнику понадобилось придумать сюда гайку на пятнадцать?!

За этим занятием меня и застал особист. Отвертка плюс ключ на семнадцать соскальзывали с гайки, вызывая всем знакомые приливы острой эмоциональной вербальной реакции.

— Бог в помощь.

— Спасибо на добром слове.

— Доехали?

— Только отправил.

Гайка поддалась. Он молча наблюдал за моими стараниями.

— Хорошо что Вы пришли. Я не ожидал, что пустой дом будет на меня так давить. Придумали что делать?

— И да и нет. Аналитические группы продолжают разрабатывать сценарии, но основные силы сейчас отвлечены на другое. Судя по тому, что вы спокойно крутите гайки, новости сегодня Вы не читали. Иначе, как и все, сидели бы у экрана, кусая ногти.

— Я со вчера новости не смотрел. Жена говорила про митинги, и всё.

— Счастливый человек…

— Я то?

— Ну-с, даже не знаю с чего начать…

Разведки нескольких крупных стран объединили усилия своих хакеров, и заблокировали связь между спутниками и серверной станцией в надежде обрушить систему.

Ракетным обстрелом военные уничтожили часть спутников, именно такой фейерверк наблюдали дети.

Их не остановило, что в следствии краха системы, могла возникнуть реальная угроза жизни человечества. Система должна быть оптимизирована, поэтому товарные запасы у потребителя всегда будут поддерживаться на минимально необходимом уровне.

Вывод из строя или блокировка центрального искусственного интеллекта, рассчётно приводила к краху всей системы, практически мгновенному. Товары переставали поставляться, машины и производства останавливались из-за отсутствия данных, никто не знал, кому отправлять заказы, вся информация потеряна. Только старая система могла взять на себя бразды правления, и спасти мир от гибели.

Оказалось, что новая система централизована и распределённа одновременно. Её части, делая параллельные контрольные вычисления, располагались прямо на пользовательских устройствах, и продолжали работать, обмениваясь информацией через наземные локальные сети или перекидывая пакеты данных напрямую от телефона к телефону, от компьютера к компьютеру.

«Положить» такую систему можно было лишь полностью заблокировав всю связь на планете, и то не факт. На такое никто не готов был пойти.

Даже найдя и принудив несколько программистов, создававших части системы, не удалось её взломать. Распределённый множественный запрос многим исполнителям не получалось обойти. Зловредный код отметался как нерелевантный, отправлялся на изучение одновременно многим специалистам, и узлы через которые он попадал отключались как скомпрометированные, со всеми вытекающими последствиями.

Те участки, где сеть упала совсем, в критический момент познакомились с дублирующими функциями системы, подключившими людей для передачи и расчета информации. И даже энергонезависимыми инструкциями кому чего делать.

Из них мы узнали базовые алгоритмы того, с чем имеем дело.

Эмерджентный искусственный интеллект по мультиагентной технологии. Построен полностью по человеческим принципам. Главный метод — компенсации при разборе конфликтов. Каждый из агентов помимо цены за конфликтный ресурс договаривается с конкурентом о компенсации за первоочередное обладание ресурсом. Такие себе самодоговаривающиеся программы, производящие разбор конфликтов вместо перебора всех вариантов.

Ставишь вместо программ людей — и всё продолжает работать сколь угодно долго. Во всяком случае, пока люди готовы договариваться.

Злые языки говорили, что этот искусственный интеллект захватил планету, и не даёт людям продыху, заставляя работать на себя. Даже поверхностный анализ алгоритмов дал понимание, что всё это время люди сами управляли всей системой. Все ответственные решения принимали люди. Быстро, качественно, и эффективно. С полным вовлечением в процесс. Система организовывала и обслуживала, считала коэффициенты, сводила и балансировала данные, выполняла понятные рутинные операции. С тем, что мы сегодня узнали, даже самые стойкие сторонники вселенского заговора признали поражение.

Удар по системе нанесли сразу с нескольких сторон. Выступления на площадях скоординированы по всему миру, идут по одному и тому же сценарию, и ведут к полной катастрофе. Гражданская война, не меньше.

Люди, задавленные монотонной работой по четырнадцать часов, просто не имеют возможности думать. Вокруг себя они слышат, что государство заботится о них, при этом видят, как часть людей работают в своё удовольствие и ни в чём себе не отказывают, а они головы не могут поднять. Еле сводят концы с концами.

Корпорации через своих агентов умело накачивали ненавистью этих людей, переключая злость на людей новой системы, «отобравших их деньги», отводя глаза от руководства, присваивающего доход от их труда.

Человеческая масса, выплеснувшаяся на улицу, почувствовала общность в едином порыве, с простыми и понятными знаками свой-чужой, готовая бездумно уничтожать всё непринятое ей.

— Связь починят?

— Она полностью не падала. Телефоны и машины переключились на наземные станции. Часть спутники заменили резервными, охотники уже тащат битые на ремонт, соберут пока, может, с трёх один, в основном проблемы программные — начинка из универсальных чипов, и у многих из них есть недокументированная «задняя дверца», как раз для таких атак. Программу поменять, перепрошить и будут работать дальше.

— Что мне делать?

— Будете нашим рупором. Скоро подключится для трансляции наш человек, организует всё, даст текст. Пойдемте, посмотрим, где в доме можем устроиться, нам нужна импровизированная студия.

— Я же не медийный человек! Я не выступал ни разу на публику!

— Никакой публики и не будет, в комнате запишем несколько обращений и всё. Я специально договорился не везти вас в студию, там слишком много народа.

Ага, никакой публики. Это при записи никакой публики, а трансляция пойдёт на всю землю! Меня заранее начинал бить мандраж.

Не представляю насколько много народа в студии, но когда прибыл целый автобус народа с техникой и вывалился в наш дом, стало безумно тесно. Половина — незнакомые мне люди, половина — костюмы. Осветители, звукооператоры, гримёры, операторы… Как муравьи, подчиняясь неслышимым мне командам, они перетаскивали мебель, затаскивали оборудование, всю комнату завесили зелёными шторами, пол устелили толстенными проводами, меня затащили в ванную, помыли голову, подстригли-побрили и намарафетили.

Мне не давали ни одной свободной минуты, и среди этого кошмара, елеем прозвучал родной голос — «мы доехали».

Положив трубку, я как будто вынырнул из звенящего хаоса в реальность. Передо мной стоял некто в костюме и с планшетом, тыкал в него пальцем и продолжал говорить:

… первая задача сообщения: перехватить внимание на себя, пообещать нечто грандиозное позже, оттянуть время и…

— Вы что ничего не придумали?

— Наоборот, у нас очень много вариантов, мы не определились с лучшим!

— Значит, вариантов нет…

— Послушайте, мы профессионалы, будьте уверены, всё будет как надо. Мы запишем несколько дублей, посмотрим на реакцию на фокус группе, отберём лучшее, наложим фон, всё сделаем в лучшем свете!

Следующие два часа я читал различные тексты с телесуфлера. Экспресс методом со мной занимался речевик-затейник (я знаю, что он называется логопед, но этого персонажа по другому назвать не могу). Полоскал горло и пил отвары, а в голове крутилась по кругу лишь одна мысль: будь мужественным, решил сражаться — сражайся, бежать некуда, нет у нас другого глобуса.

Перерыв пятнадцать минут! И стало темно.

Выключили прожектора, остался обычный свет, но ощущение, будто оказался в темноте. Начал руками тереть глаза и массировать лицо, и услышал устало-протяжное «Нееет!». Уверен на сто процентов — гримёр. Поздно.

Вышел на улицу подышать.

Как там мои устроились? Надо им позвонить, рассказать какой кошмар устроили в доме. Или не рассказывать?

Звонок.

— Здравствуй, любимая! Ты как услышала, что я про тебя думаю?

— Наверно. Очень захотелось тебя набрать.

— У меня как раз перерыв на пятнадцать минут, вышел подышать.

— Ты у нас в доме? Показали твоё обращение по всем сетям, я не поняла, где это снимали.

— В гостинной устроились, снимали на зелёном фоне, а финальный ролик я даже не видел, снимали наверно вариантов тридцать.

— Ясно. Послушай, я готова ответить на твой вопрос.

— Какой?

— Помнишь, ты спрашивал, сколько людей пользуются космобанком?

— Да.

— Под ДЕВЯНОСТО процентов Землян!

— Сколько?

— Восемьдесят шесть процентов с копейками, если точно.

— Ты же понимаешь, что это значит?

— Понимаю. Поэтому и звоню. Скинь мне номер своего особиста и предупреди его, мы разработали стратегию обращения, надо обсудить с ними и с медийщиками.

Финальный ролик обращения я смотрел вместе со всеми на большом экране развёрнутом поверх зелёного фона.

Наши родители привыкли прятаться, спасая свои сбережения от зарвавшейся системы. Из-под полы договариваясь о переводе денег через космический банк. Мы смотрели на них, и учились такому же поведению, слепо копируя привычку, принимая её как ритуал.

Сегодня, я узнал цифру, которая меня повергла в шок.

Люди! Пришло время выйти из информационного пузыря! Разошлите этот призыв всем своим знакомым! Позвоните им, убедитесь, что они увидели или расскажите им сами.

Весь мир охваченный ужасом забился по домам по принципу «мой дом моя крепость», а разъярённая толпа крикливого меньшинства идёт по улице и ломает дом за домом по очереди, уничтожая нас одного за другим.

Выйдите на улицы! Просто выйдите сейчас на улицу и посмотрите вокруг — нас миллиарды! Мы — океан, собранный из множества маленьких ручейков! Мы — отцовский веник, собранный из отдельных прутиков! Нас настолько много, что пора обернуться по сторонам и сказать — нас много, мы за Правду и Справедливость, мы честно работаем на благо Земли, улучшаем жизнь друг друга, и достойны благ сделанных нашими руками! Мы действуем, из избытка желания быть полезным, а не от недостатка средств к существованию.

Я не призываю Вас куда-то ехать и сражаться. Вы честно живёте и работаете, прикладывая все свои усилия, чтобы делать мир лучше — Просто Выйдите На Улицу, посмотрите друг на друга, сфотографируйте улицу и отправьте в сеть. Пусть те, кто считает для себя возможным требовать благ и не работать, увидят НАС и заткнутся сами. Просто постойте рядом, гордо развернув плечи, и посмотрите им в глаза.

Мы — Большинство! Для нас нет преград, мы умеем и любим решать проблемы!

Не становитесь нашей проблемой.

Мир изменился.

Вы — нет.

Хотите жить по старому — живите, мы Вам не мешаем.

Конкуренция, открытый рынок, все как Вы мечтали.

Кто хочет по-новому — милости просим.

Выбор за Вами.

Очень быстро пролетела неделя, со знаменательного дня, когда я улетел в отрытый космос. Сегодня позвонила психолог, и, узнав, что я всё записал, похвалила, и отказалась читать. Оказывается, надо было писать, чтобы разобраться в себе, перечитать, и посмотреть на себя со стороны.

Мир будто отряхнулся от сна. Каждый, в атомизированном обществе, вроде может общаться со всем миром, а на самом деле больше общается с искусственным интеллектом и семьёй.

Нет ощущения плеча товарища, мир раздроблен на куски, и после волнений Церковь предложила сделать обязательными всенародные гуляния раз в квартал. Так, чтобы толпы на улицах, чтобы видеть и чувствовать друг друга.

Мы маленькие, но нас — много, мы — Большинство и знаем это.

Да, мы по-прежнему живём маленькими ячейками — атомами, колеблемся и перетекаем как вода, зато теперь, мы знаем, и чувствуем, что мы — Сила. Между нами есть невидимая связь, под внешним давлением мы кристаллизуемся и становимся льдом.

Волнения прекратились сами, когда к беснующейся толпе подошло море людей. Подошло, и молча стояло, давя массой.

Были и инциденты, потасовки до крови. Но в основном, самые громкие они же самые трусливые. Они и кричат-то громко из страха. Словно те мелкие вредные собачонки, со звонким голосом и трясущимися от страха лапками.

Есть ещё у меня замечательная новость сегодня.

Жена сообщила, что беременна.

Так что у нас будет ещё один ребёнок! Жизнь точно налаживается!

23 января 2024