Подводный охотник [Игорь Чиркунов] (fb2) читать онлайн

Игорь Чиркунов Пенсия для морского дьявола 3 Подводный охотник

Часть 1

Глава 1 Разговор со старшими

Вновь, закатное солнце окрасило перистые облака на западе в багрово-красный оттенок. Ещё немного, и, уже заметно потускневший, диск светила нырнёт в оранжево-бирюзовые воды океана. Тени от лодки, от мостков, от причального столбика, от оставленного на берегу шезлонга расчертили песок пляжа длиннющими тёмно-синими росчерками, приготовившись растаять, раствориться в накатывающей тропической тьме.

Под лёгкий шелест волн, облачённая лишь в традиционную светлую набедренную повязку ныряльщика, из моря вышла Руйха. Её округлившийся живот и отяжелевшие, набухшие груди явственно говорили о скорейшем пополнении в семействе.

Я улыбнулся жене:

— Привет дорогая, а что у нас есть пожевать, усталому моряку?

— Нет еды, — неожиданно равнодушным, и… хрипловатым мужским голосом ответила Руйха. — Просыпайся, солнце встало. Сам просил разбудить.

Картинка домика под крышей из широких пальмовых листьев, молодой беременной женщины, оборудованного причала с лодкой подёрнулась, как маревом, и стала таять…

«Стой! Куда?» — чуть не закричал я. А сквозь блёкнущую картинку, как на фотобумаге в ванночке с проявителем, стал проступать новый «кадр».

Пара-тройка метров песка, тянущегося прямо от головы, отделяют меня от набегающих на берег волн. А дальше — бескрайняя водная гладь, над которой уже поднималось только что вынырнувшее из этих волн яркое утреннее солнце.

И на фоне всего этого — молодой абориген без одного уха и cо шрамами сведённых татуировок на щеках, только что вышедший из воды.

— Вставай, Скат. Новый день пришёл, — бесцветным, равнодушным голосом повторил он.

Я вздохнул, нехотя поднялся, сел на ложе — простой охапке пальмовых листьев, брошенных прямо на песок. Картинка тут же приняла нормальное положение — вода и песок внизу, солнце и небо вверху. По бокам — подступающие заросли.

«Ну, здравствуй, „пляжик-база“! Не думал, что так скоро вернусь…»

— Новый день, да-а-а… — протянул я, вспоминая день вчерашний.

* * *

Когда-то давно мой собеседник был весьма жилист и силён, но в последние годы жизнь его явно «заладилась», отложившись на животе и боках небольшими слоями жирка, а мышцы заставив одрябнуть иобвиснуть тем, что теперь правильнее было назвать лишь «мясо».

— То есть, ты хочешь ловить рыбу? — обернулся он ко мне в полоборота, искоса окинув кратким оценивающим взглядом.

И, хоть цепкие, быстрые, внимательные глаза выдавали в старейшине касты рыбаков незаурядный ум, в целом, взгляд его мне не понравился. Такойвзгляд был у прапорщиков-завскладов — словно говоря с тобой, они уже прикинули на своём внутреннем калькуляторе, кто ты, что ты и сколько с тебя можно поиметь им лично. Так сказать: «Ты был взвешен, измерен, оценен»… и признан незаслуживающим внимания^[1].

— Ловить? — я пожал плечами, хоть собеседник этого уже и не видел, потому как вновь отвернулся. — Нет. Я бы назвал это добывать.

В большом доме, хижиной это не назвать, оказалось несколько комнат. Сейчас я находился в довольно просторном, можно сказать «зале», с широким «окном» — простым прямоугольным вырезом в стене, выходящим к импровизированной пристани на пляже — очень удобно наблюдать за работягами. Здесь же, за низким «столом», так я обозвал для себя эту конструкцию, прямо на полу разместились трое солидных мужчин среднего возраста, все, как один, в набедренных повязках из светлой ткани, все украшенные волнистыми татуировками.

Четвёртый, тот, к которому я обращался, восседал спиной ко мне на небольшом «троне», что-то типа плетёной табуретки, высотой максимум до середины голени. На голове у него красовалось подобие короны из сушёных плавников и хвостов рыб.

— Ловить, добывать, — пробормотал он себе под нос, уже отвернувшись от меня, — какая разница?

— Разница есть, уважаемый На́по, — поспешил вставить слово я, — и именно об этом я хотел поговорить с тобой!

Напо — старейшина касты сетей, не оборачиваясь, нетерпеливо махнул рукой в воздухе, типа: не мешай. Или помолчи?

— Ты ведь не из нашей касты, мальчик? — вместо него проговорил тот из четвёрки, что сидел ко мне лицом, кажется, самый молодой из присутствовавших — мужчина лет тридцати пяти, упитанный и крупный. — И среди детей воинов я тебя не помню…

На пару секунд повисла пауза. Говоривший замолчал, давая мне возможность признать очевидное. Но и я не отвечал.

— У нас нет мест, парень, — недовольно бросил мне тот, кто сидел слева от Напо. Именно с ним разговаривал старейшина рыбаков, когда я заявился в комнату. — Тем более для выходцев из касты земли.

В последних словах я услышал нотки презрения.

— С чего вы решили, что я из касты земли? — проговорил я и сделал шаг вперёд, туда, куда добивал свет из окон.

Тот, который сидел напротив, рефлекторно ещё раз скользнул по мне равнодушным взглядом и словно споткнулся о татушки Ученика глубин, которые всё ещё красовались у меня на груди. Мгновение разглядывал их, а потом, так же молча, взглядом показал на меня Напо.

Старейшина касты вновь повернулся, явно недовольный…

— Так ты Ученик глубин? — удивился Напо. И бросил раздражённо, — Что ж ты мне тут…

— А я уже не Ученик, — пояснил спокойно. — Был Учеником, да, но вчера ушёл оттуда, ибо не хочу… — и вовремя остановился. Думаю, не стоит раскрывать технологии работы ныряльщиков. Хоть мне и плевать на всякие козни, что должны обрушить на мою голову духи воды, но к клятвам я привык относиться серьёзно. — Короче, ушёл. Всё. Знаки только не успел стереть…

— И хочешь к нам в касту? — продолжил мою мысль Напо.

Секунду-другую он о чём-то подумал, нахмурился, повернулся к соседу справа.

— Арииа́ху, у тебя же вроде есть место гребца?

Сосед справа вот уже несколько секунд внимательно меня разглядывал. Это был мужик, на вид, куда более старший, чем Напо, седоватый, крупный, но без следов ожирения, одетый, как и остальные, в одну лишь набедренную повязку из хорошей ткани. На вопрос старейшины он отвлёкся от своего занятия, выдержал короткую, исполненную собственной значимости паузу, солидно кивнул:

— Найдётся, — сказал веско. — У Пето, думаю, освободится место, давно хотел одного бездельника выгнать…

— Вот и хорошо, — недослушал его Напо, словно подвёл черту… и повернулся к соседу слева!

— Ла́са, а я говорю тебе, что твой кормчий ворует. И не надо со мной спорить, я знаю, что он мухлюет при дележе, — как ни в чём не бывало, продолжил Напо прерванный разговор.

Я подождал несколько секунд, слушая, как старейшина на пальцах раскладывает этому Ласе, фактически своему ровеснику, про жульничающего кормчего одной из его лодок. Обо мне тут словно забыли! Ну ладно…

— Я, вообще-то, ещё тут, — проговорил спокойно и твёрдо. Эмоции постарался не выказывать.

«Кто здесь?!» Вопрос не прозвучал в слух, но Напо обернулся именно с таким видом. Секунду смотрел на меня, будто соображая — кто я и что здесь делаю.

— Я сказал: мне нужен разговор, — успел вставить я, не меняя тона, пока старейшина меня разглядывал.

— Тебе же сказали, мальчик, — опять ответил сидящий лицом ко мне. — Мы сделаем тебе одолжение, возьмём в касту. Уважаемый Арииаху даст тебе место на одной из своих лодок. Всё, иди к нему в дом, там тебе объяснят, когда и куда приходить.

Ну, ни хрена себе! Вот так, «сходил поговорить!»

— Вы меня не поняли, уважаемые, — хоть и очень хотелось, как-нибудь поставить этих… «уважаемых» людей на место, но приходилось сохранять спокойствие. Это ж, «сильные мира» в рыбацкой касте, по-любому, с ними надо считаться. — Я не сказал, что хочу к вам в касту или мне нужно место гребца…

Двое, сидящих за низеньким столом — левый, названный Ласа и тот, что был напротив меня — переглянулись. А Напо с кряхтением соизволил развернуться всей тушей.

— Это ты не понял, сопляк! — даже засопел старейшина, наливаясь яростью, но потом его взгляд снова зацепился за мои татушки Ученика.

Тогда он вздохнул, тяжко махнул рукой.

— Ладно, коль ты уже оторвал нас от важного разговора, объясню ещё раз, — проговорил недовольно. — Мы каста сетей, и мы ловим… или, как ты выразился, добываем рыбу в лагуне. Ты пришёл ко мне и заявил, что тоже хочешь добывать рыбу, так?

— Не так, — вздохнул я. — Я сказал, что могу добывать рыбу, которая вам и не снилась.

Тот, которого назвали Арииаху снова взглянул на меня с интересом.

— Могу… Хочу… — отмахнулся Напо. — В общем, ты можешь и хочешь добывать рыбу, так?

— Ну, в целом… — всё ещё терпеливо кивнул я.

— Тогда, ещё раз, для непонятливых. Рыбу добывают люди сетей. Это первое, — начал загибать пальцы Напо. — Чтоб достать рыбу, нужно забрасывать сети. Это второе. Делают это с лодок, с берега ты ничего не поймаешь… Понимаешь наконец? — с иронией вгляделся он мне в лицо. — Или ты идёшь к нам в касту и занимаешь место гребца, которое тебе тут пообещали, или проваливай из моего дома!

Под конец, лицо Напо опять начало багроветь.

— Так, стоп! — вскинул я руку. Терпение у меня тоже не резиновое. — Давайте-ка, уважаемый, с самого начала! Вы, — я показал на них на всех, — добываете рыбу сетями. Но, что это за рыба? Сущая мелочь, в ладонь ну может чуть крупнее. Большие рыбины, настоящие монстры глубин, ваши сети рвут, как… как тонкие листья. А я, — большим пальцем ткнул себя в грудь, — умею добывать этих монстров. Как — не ваше дело. И я предлагаю…

— Ну, всё, — недослушав, Напо, хоть и грузно, но довольно, быстро вскочил со своего «пуфика», — мне надоело! Эй, кто-нибудь! — крикнул он громко, обращаясь к невидимым обитателям дома, — Выкиньте этого отсюда!

Вот же, зараза! Я напрягся. Конечно, «играть в отморозка» не собирался, но позволить себя «выкинуть»? Ну-ну, давайте посмотрим!

Но продемонстрировать верхушке касты сетей то, что со мной не надо вот так — по силовому, я не успел.

— Подожди, Напо, — неторопливо проронил самый старший из «старших» — Арииаху. Тот, на чью лодку «сватал» меня старейшина. — Дай, я перемолвлю с пацаном.

Что удивительно, Напо «остыл». Он небрежным жестом отослал назад пару ворвавшихся в комнату крепких молодых парнейи, с кряхтеньем, вновь водрузился на свой «трон».

— Ты ведь из нынешнего набора Учеников, мальчик? — уточнил у меня Арииаху.

— Да… Был.

«Старший» удовлетворённо кивнул.

— Наверно, и сына моего помнишь? Семиса?

— Семиса? — совершенно по-дурацки переспросил я. Сам не люблю, когда так переспрашивают, словно с первого раза не дошло. Но честно — не ожидал и не нашёлся сразу что ответить. — Да помню, хоть мы и мало были знакомы… Как он? — спросил скорее из вежливости.

— Жив, — вздохнул Арииаху. — И, за это, слава духам! Ты, вот что, мальчик, — добавил он, — зайди к нам домой, это тут, буквально по соседству. Семис, кстати, рад будет тебя видеть, — словно оправдываясь он поделился с остальными. — Все уши нам прожужжал: глубина то, глубина это… — и вновь обратил внимание на меня — Подожди меня там.

* * *

Ну, что сказать? Вот тебе Скат очередной щелчок по носу: нефиг действовать с наскока! Даже, если это не боевая операция, а просто деловой разговор. Да и не стоило, наверно, переться на столь ответственные переговоры, не отдохнув как следует.

Я вздохнул: и, всё равно, как не рационализируй — а настроение на нуле.

Как я оказался в доме Напо, старейшины касты сетей, и что там делал? Так с ходу и не объяснишь…

С рифа Учеников я свалил сразу же, прямо после разговора с Ситу — меня там ничего не держало… Почти. С Хэчем я попрощался, а вот с Руйхой…

Руйха разговаривать со мной не захотела. Вообще. Ну, и… хорошо. Вот, всё и прояснили!

Посмотрел с сожалением на растерзанные остатки ласт, глянул на своё, уже бывшее, лежбище: циновка, тонкое покрывало, какая-то посуда, сандалии, которые пришлось снять, чтоб ласты нацепить. Всё это не моё. Вот, только… Я нашёл поясную сетки и протянул Хэчу:

— Держи, мне теперь точно не надо, а тебе, возможно, пригодится.

Ну вот и всё…

— Знаки Ученика стереть не забудь! — Ситу уже пришёл в себя и даже посмеивался.

— Сотру, не переживай, — раздражённо дёрнул щекой я.

— И ещё, — лицо отца глубин резко стало жёстким, — ты же помнишь, что поклялся…

— Успокойся, — перебил я его, — для меня клятвы не пустой звук.

— Ну-ну, — усмехнулся Ситу. И добавил: — не только духи за нарушение клятвы могут спросить. Помни об этом!

Эх, не про такое будущее я мечтал ещё буквально вчера. Но — все слова произнесены, хода назад нет. Я, не оглядываясь, прыгнул в воду, заработал руками и ногами налегке, под зазвучавший в голове, знакомый гнусавый голос:

Переночевал я прямо в джунглях, неподалёку от деревни. А где ещё? В самой деревне меня никто не ждёт, на рифе Учеников теперь места нет. К семье?… Хм, я покатал «на языке» это слово — семья… Ничего не отзывается, нет у меня здесь семьи. Идти в дом, где живёт отец Хеху и, тем более, его братья, я точно не хотел.

Утром всё тело ломило и болело, особенно ноги. Подводило живот от голода, а перспективы уже не казались такими радужными, как вчера, когда я, что называется, «в одно касание» перечеркнул почти сбывшуюся мечту. Кое-как растянул забитые мышцы и поплёлся собирать информацию.

— Эй, пацан, дело есть! — тормознул я пробегавшего мимо рыбачонка.

Тот, было мотнул головой, типа: «Некогда». Но от меня так просто не отвертишься.

— Слушай, как мне найти отца вашей касты? Кстати, — я сделал вид, что пытаюсь припомнить, даже пальцами пощёлкал, — как его зовут? Что-то подзабыл.

— Его зовут Напо, — парень покосился на косые знаки у меня на груди. — А найти его можно дома. И у нас нет отца касты. Напо — старейшина.

— Понятно, — кивнул я. — И где его дом?

Забавная ситуация. Пацан, на вид мой ровесник или даже старше на год, а выглядит субтильнее — всё-таки мои тренировки не прошли даром. Но смотрит на меня с уважением, отвечает безо всяких: «А кто спрашивает?» — и — «С какой целью интересуетесь?» Может реально, оставить наколки?

— Во-он тот, — парень вытянул палец, тыкая в довольно большое строение под более высокой, чем у других, крышей, выходящее одним боком как раз на импровизированную пристань.

Понятно.

— А знаешь, что? — прищурился я. — Расскажи-ка мне, как тут у вас всё устроено? Что ловите? Много ли? А то я, видишь, — с лёгкой усмешкой я ткнул в наколки, — не местный…

План мой на дальнейшую жизнь был прост. Первые намётки начали сами собой собираться ещё во время дедовых занятий, но в окончательную форму план сложился буквально только что:

«Вы здесь ловите какую-то тюльку… ну хорошо, хорошо, не тюльку. Карасей. А я в лагуне видел таких… оковалков, что мама не горюй! Сетями вы их никогда в жизни не вытащите! Скорее какой-нибудь пятидесятикилограммовый группер разберёт ваши хлипкие долблёнки и порвёт в клочья тонкие сети — видел я их. В смысле — и сети, и каменных окуней. Зато мясо у крупных хищников, м-м-м-м… Пальчики оближешь! Понятно, не для бедноты, но, думаю, местные элитарии не побрезгуют порадовать себя хорошим рыбным стейком.»

Вообще-то, где-то в глубине души ироничный голос заметил, что дело не в экономической целесообразности: «Это ты просто пытаешься оправдать своё эгоистическое желание заниматься любимым делом».

«Ну и что?!» — отпарировал я сам себе. — «Да, я люблю… нет, это не передаёт всех эмоций — обожаю подводную охоту! Да если б в прошлом мире мне хватало пенсии, стал бы я возиться с шинами? Вот ещё! Целыми днями только и пропадал бы на воде. И, коль скоро, теперь есть возможность повернуть свою жизнь так, что я смогу заниматься делом, от которого прёт, так почему я не должен воспользоваться ею?»

Глава 2 Арииаху

Однако, посещение местного «рынка» заставило серьёзно задуматься. Потому что рынка, как такового, не было! Никто не предлагал товары, никто не бродил, выискивая себе что-то… Похоже, жизнь на «рыночной» площади оживала только в моменты посещения острова торговцами.

В результате изысканий я упёрся в вопрос-вопросов — а куда я дену добытую рыбу? Ибо выловить её это одно. А что дальше? Понятно, что, тем самым, я сниму себе вопрос пропитания, но… Во-первых, я столько не съем. Мысленно усмехнулся — я, конечно, люблю рыбу, но не настолько. А во-вторых, я же не могу оставаться Робинзоном в социуме, пусть даже таком — каменновековом.

Нет, теоретически, я многое могу.

И одежду себе сделать. Я непроизвольно посмотрел на набедренную повязку — всё, что я себе оставил от касты глубин. Ну тут понятно — не голышом же мне было уходить?

Ладно, что-то типа «трусов» из размочаленных волокон я себе сделаю. Вернее «фундоси» — традиционной японской набедренной повязки. Такую, какая была у меня, пока я был «Хеху». Но… Я непроизвольно пощупал пальцами ткань повязки. Ткань мне нравиться больше.

Потом, надо где-то жить. Тем более, по слухам, скоро сезон штормов… Да, шалаш и даже что-то посерьёзнее, я сооружу, но опыта строительства хижин у меня нет. Конечно, попытки с десятой, что-нибудь вполне путёвое у меня получится, не совсем же я безрукий, но куда проще «обратиться к профессионалам».

Лодка. Для моей будущей деятельности она необходима. И лодку я могу построить. Даже такую, про какую тут и не слыхивали, но… Мне для этого нужна самая малость — пиломатериалы! А где, чёрт вас побери, я их тут возьму?!

Я вздохнул, усмехнулся невесело — и почему я раньше не думал над изготовлением лодки из целикового дерева?

И вот так со всем остальным. Короче. Нужна местная валюта или что-то на бартер.

А тут, пути у меня два. Первый — это, добыв-таки «большую рыбу», попробовать поиграть в коммивояжёра — начать стучаться с ней в дома, по очереди. Я так и представил себя с десятикилограммовым группером на плече, обходящим дома в деревне: «Хозяйка, не возьмёшь рыбку?»

И второй. Наладить так сказать «централизованный сбыт».

А кто тут заведует всей рыбой? Каста сетей. Они добывают, они и перераспределяют — кто-то же поставляет рыбу в касты глубин и войны?

Ну так, значит, топать мне надо к самому главному. Потому как, разговаривать с обычными рядовыми исполнителями — бессмысленно. Они и решений не принимают, и, зачастую, даже не передают информацию куда надо. Так можно вечно подходить к какому-нибудь шустриле, мелкой сошке, спрашивать: «Ну что, что твои боссы сказали?» — и даже не знать, что он вообще ни с кем не разговаривал. Потому что: «не мой уровень, да всё равно откажут, да меня и слушать не будут», и самое главное — «а мне-то с этого что?».

Так что выходить надо было сразу на «бигбоссов».

И вот… Что называется — вышел.

* * *

Жилище отца Семиса я нашёл без проблем — выходя из дома Напо, спросил сидящего на пороге немолодого мужика с наколками человека сетей, он и показал. Оказалось, дом одного из «старших» касты стоял буквально в шаге от дома старейшины, но, как бы, в глубине деревни, не имея выхода на площадь. Не дворец, конечно — такая же, как и остальные в этой деревне, хижина из плетеных стен, на невысоких сваях, с проходами, закрываемыми вместо дверей циновками. Разве что комнат больше.

В ближайшей ко входу, жена уважаемого судовладельца и пара дочерей — подросток и совсем мелкая — занимались каким-то рукоделием. Они меня и направили в комнатку без окон, где на полу, на обычной циновке лежал мой бывший соученик.

— Привет, Семис.

Зрелище… блин… такое себе. Здорово схуднувший бывший пухляш болезненного вида. Пострадавшая чуть ниже колена нога ничем не закрыта ибелеет выступающей костью. Разве что кожу вокруг стянули, и теперь она багровела воспалением. Но на измождённом лице горели полные жизни глаза.

— О! Хеху! В смысле, конечно же, Скат. Привет! — обрадовался он мне. — Какими судьбами?!

Семис тут же подорвался, сел на циновке, цепляясь обрубком за пол, потом попытался встать, ухватившись за импровизированную клюку — обычную палку, прислоненную тут же к стенке.

Я и сам не особо правильный пациент, но смотреть на столь вопиющее нарушение «больничного покоя» не смог.

— Так, стоп! — я даже придержал его руками, не давая подняться. — Куда ты вскочил? Тебе же наверняка лежать надо!

— А, это… — он махнул рукой, — да ты не переживай, я уже хожу даже, скоро отцу помогать буду.

Но вставать не стал. Я уселся рядом с парнем, прямо на полу.

От последней фразы меня чуть не передёрнуло. Не сказать, чтоб я не видел ран. Всяких насмотрелся, но в таком состоянии ещё и ходить? Ещё и помогать? Пацан, тебе лежать надо и рану не беспокоить.

— Ну, рассказывай, как у вас там? Тебя уже приняли? — радостно-возбуждённо начал он расспрашивать.

Потом его взгляд зацепился за мои татуировки.

— А… Как?… Почему только одна? — растерянный взгляд Семиса перебегал с моей груди на лицо и обратно. — А почему тебя тогда с рифа отпустили?

У самого Семиса «знаки» ныряльщиков были тщательно соскоблены, и лишь тонкая, всё ещё багровая, кожица напоминала о том, что здесь когда-то были нанесены татушки. Хм, куда аккуратнее, чем у Каналоа, у того бедолаги шрамы на щеках видимо останутся на всю жизнь.

— Да… — махнул я рукой, — и эти скоро сдеру… Наверно.

— П-почему?

— Ушёл я, Семис. Ушёл из ныряльщиков. Не будет человека глубин Ската, — намеренно бравурно выдал я.

— Ка-а-ак? — обмер парень.

— Ну… Так. — Я развёл руками. — Не сошлись мы с Ситу, взглядами на способы добычи ценных ресурсов… В смысле жемчуга, — пояснил, видя, что Семис не сильно понял окончание моей фразы. — Понимаешь… — я вздохнул.

И задумался. Но Семис ждал, что я продолжу, и я, наконец, выдохнул:

— Понимаешь… как оказалось, добыча жемчуга это… Это не совсем то, что я хочу. Чем я хотел бы заняться в этой жизни.

— Да ты что, Скат?! — неожиданно горячо перебил меня парень. — Ведь, из всех Учеников, лишь ты, наверно, по-настоящему любил глубину! Ведь я это видел! Остальным, как я понял, нужно лишь то, что даст им каста. Но не тебе!..

Он замолчал, словно с разбегу наткнулся на стену, помолчал какое-то время.

— И не мне, — вздохнул он наконец. — Я-то точно хотел стать ныряльщиком не из-за красивой одежды и полной миски лепёшек…

Он загрустил, задумавшись о чём-то своём.

Я тоже молчал. Постепенно начало накатывать сожаление. Ну вот, чего я сюда приперся? Чего ждал?… Не знаю. Вид больного парня ещё больше вогнал меня в депресняк, наложившись на неудавшуюся миссию у старейшины рыбаков.

— Ладно, дружище, — я вздохнул, встал на ноги, — был рад тебя видеть. Давай, поправляйся…

Но уйти не успел.

— Здравствуй, сын, — в комнату шагнул Арииаху. — Вы уже поговорили? Я заберу твоего приятеля?

Стоящим я его ещё не видел. Отец Семиса был не ниже здоровяка Ситу, разве что, не такой атлетичный. Скорее, крупный — видимо с детства хорошо питался.

— Мальчик, — не дожидаясь ответа сына, отец обратился ко мне, — ты, кажется, что-то говорил про рыбу, которую нашими сетями не взять?

— Было дело, — с подозрением взглянул я на немолодого мужчину.

— А тебя не захотели слушать, — улыбнулся он.

Я просто пожал плечами, типа, да, и такое было тоже.

— Расскажи всё мне́, мальчик. Я хочу́ послушать про рыбу, что нам, как ты сказал, и не снилась.

* * *

Поговорить «крупный судовладелец» и один из «старших» в касте сетей, Арииаху, предложил за обедом.

— Не успел с утра перекусить, — вроде как извиняясь обронил он, — срочно вызвали к старейшине.

Естественно, что отказываться я не стал.

Мы прошли в другую комнату, побольше и с окнами и местным «столом» — плоским возвышением в центре. Сидеть предполагалось вокруг на полу. Хм, знакомо, много раз пройдено, но, честно говоря, мне привычней на стульях. За столом нас оказалось только двое.

— Я слушаю тебя, мальчик, — отец Семиса дождался, пока жена и дочери накроют на стол.

На большом глиняном блюде посередине стола возвышалась горка просяных лепёшек, а каждому из нас поставили по деревянной, тарелке, с рыбиной приличных размеров. Моя была, наверно, в локоть взрослого человека — так, как обычно рыбаки и показывают размеры трофеев, а по форме больше всего напоминала ставриду.

Возможно показалось, что отец Семиса внимательно, хоть и с лёгкой иронией, всмотрелся мне в лицо, когда блюдо с «горячим» оказалось передо мной.

Хм, его ожидания мне были понятны — для обычного «земляного» паренька, да и для рыбачка из семьи попроще, такое блюдо должно было вызвать шок. Сомневаюсь, чтоб тот же Хеху хотя бы видел рыбу подобного размера.

— Давайте кое-что проясним, уважаемый Арииаху, — я как ни в чём не бывало, пододвинул блюдо с рыбой поближе, прикидывая, как лучше начать её ковырять — столовых приборов никаких не наблюдалось. — Меня зовут Скат, и я предпочитаю, чтоб ко мне обращались именно так.

— Хорошо… Скат, — хмыкнул собеседник. Он взял рыбину со своей тарелки руками, оторвал голову, откинул в сторону, отщипнул кусочек от тушки, положил в рот. Прожевал. — Я слушаю тебя.

Хм. Ну, руками, так руками. Рыба была горячая, а аромат, что она распространяла действовал одуряюще. На рифе такого точно не подавали. Учеников кормили сушёной, видимо, чтоб не заморачиваться с готовкой.

— Собственно говоря, дело моё простое, и связано оно, как я уже говорил, с рыбой, — начал я.

Собеседник молчал, никак не реагируя на мои слова, только поглядывал изредка и продолжал расправляться с едой, периодически, помимо рыбы, подкидывая себе в рот кусочки просяных лепёшек. Насколько я помнил, в семье Хеху просяные лепёшки были чем-то на подобии праздничного блюда.

— Вот это, — показал я на стол, с некоторым пренебрежением, — насколько я знаю, самое большое, что могут выловить ваши люди.

Арииаху на мои слова и бровью не повёл.

— И то, настолько крупные экземпляры попадаются очень редко. Поэтому идут на стол только таких уважаемых людей, как вы…

Молчание. Собеседник неторопливо жуёт. Ни тебе кивка головой, типа, «слушаю», ни тебе реплики какой. Хотя бы промычал что-нибудь.

Ладно, продолжаю.

— Вы ограничены в размерах вылавливаемой рыбы. Сетями. Ничего более крупного, — я опять кивнул на свою рыбину, от которой осталось дай бог половина, — вы выловить не можете.

Тишина. Только звук работающих челюстей.

Чёрт с тобой, тогда перейду к главному.

— Когда я проходил обучение на рифе Учеников, я видел там, под водой о-о-очень крупных рыбин. Просто гигантских! Вот таких!

Я развел руки настолько, насколько их хватало.

— И даже больше…

Выдержал небольшую паузу, чтоб у собеседника в мозгу укоренилась последняя, донесённая мной мысль.

— И я могу их добыть! Только я.

Всё. Ход сделан, теперь жду. Кстати, можно и поесть.

Минуту или две тишина за столом прерывалась лишь редким чавканьем, да звуком облизываемых пальцев — рыба оказалась жирной.

— Кстати, — отметил я, — вашей хозяйке блюдо удалось. Передайте ей моё восхищение! — я склонил голову.

Первый раз, с начала обеда, Арииаху удосужил меня какой-то ответной реакцией. Он задержал на мне взгляд чуть подольше. И кивнул.

— И рыбу вы явно чем-то приправляли, так? Этот аромат, он просто… великолепен! Вот только, на нашем острове я ничего подобного не знаю.

Собеседник, вернее — сообедник, поскольку с самого начала он так ничего и не сказал, наконец, открыл рот не только чтоб туда чего-то положить.

— Это особые травы. Сушёные. И да, ты прав, на нашем острове они не растут. Мы покупаем их у торговцев.

— Посуда тоже привозная? — показал я глазами на блюдо под лепёшками. — Не думаю, чтоб у нас умели так делать.

— Ты наблюдательный, — хмыкнул отец Семиса. — Да, люди паруса могут предложить много такого, чего в нашем племени и в глаза не видели.

Я закинул в рот кусок лепёшки. Хм, в семье Хеху они были пресными и сухими. Здесь же масла не пожалели. Интересно, какое использовали? Ведь явно не пальмовое? И не рыбий жир, кто ж его не узнает. Тоже привозное?

— Кстати, — задал я вопрос, который на самом деле интересовал меня больше всего. Ну, разве, после заключения сделки по добыче крупной рыбы. — Бронзу привозят тоже они?

Вот теперь-то я смог наконец удивить уважаемого человека.

— Бронзу? — брови Арииаху так и поднялись. Он помолчал некоторое время, над чем-то раздумывая. — Это очень дорогой и очень редкий товар, мальчик. Мало кто может его себе позволить. Да и не нужен он нам… А ты зачем спрашиваешь?

— Ну… Интересно. И вообще, может понадобиться. Для моего дела.

— Во-от как… — протянул отец Семиса. — Не знаю, как тебе это может помочь, но привозят его очень издалека. Даже не с наших островов. С Большой земли…

Я, словно охотничий сеттер, сделал «стойку».

— С Большой земли?

— А ты не знал? — мягко улыбнулся Арииаху, видя мою реакцию. — Наш мир не состоит только из островов, — пояснил он мне, словно учитель, раскрывающий ученику устройство мира. — Далеко, за большой водой есть большая земля. И там тоже живут люди. Эти люди умеют… Очень много умеют. И даже иногда продают свои поделки… Но стоит такое очень дорого. Редко кто может себе позволить.

В голове пронёсся целый калейдоскоп вопросов. Но ни одного задать не успел, ибо отец Семиса, по-видимому, наконец-то, перешёл-таки к делу.

— Я выслушал тебя, мальчик. — сказал Арииаху, обсасывая по отдельности каждый палец. Облизнул капельку жира, что скатилась по руке.

Хм, «мальчика» я отметил. Но вида не подал.

— У меня один вопрос к тебе.

Он снова отвлёкся, наливая себе воды из глиняного кувшинчика в глиняную же чашку, больше похожую на пиалу.

— Мы, каста воды, поколениями добываем рыбу. Да, ты прав, она вся мельче, чем эта. Ну и что? Нам хватает, — ещё пауза, чтоб отпить. Поставил чашку. Пожал плечами, — А зачем мне… то есть всем нам, твоя крупная рыба?

Он не уставился на меня буравя глазами, нет. И не откинулся назад с видом: «И что ты скажешь?» Он просто продолжил приводить руки в порядок, словно и не прозвучало только что главного вопроса.

Ага, мысленно усмехнулся я, хватает. Семейство Хеху рыбу видит по великим праздникам, если не реже. Даже отец Хэча, рыбак, и тот приносит домой лишь мелочь и порченую, которая храниться не будет.

— У большой рыбы совершенно другое мясо. Оно более питательное, и… вкусное, — получилось так себе, но ладно, как уж вышло.

— Для нас, для всего племени, та рыба, что мы вылавливаем — хорошая еда. Ты же сам сказал, что тебе понравилось? — он даже руками развёл. — Те, кто может позволить купить себе у торговцев сушёных трав или молотых орехов могут приготовить её вот так.

— Да, получилось отлично! Но есть ещё одно. — Я посмотрел на собеседника с вызовом. — Сколько сейчас за день вылавливает одна лодка? Большая лодка, на восемь гребцов?

Арииаху не ответил.

Пришлось продолжать:

— Большая рыба, размером вроде той, что ранила вашего сына, весит наверно не меньше дневного улова!

— Меньше, — отпарировал, качая головой собеседник.

— Ненамного, — возразил я. — А добыть её я могу один. Один, слышите? Там — восемь гребцов, и целый день работы. А здесь я один, — я перевёл дыхание. — Кстати… Вы говорили, что торговцы могут предложить что-то, что на этом острове не видывали. Так вот. Не только они. Я. Я могу предложить тоже.

Пауза. Собеседник думал.

Время шло, пауза затянулась, но что-то добавлять было, с моей точки зрения, уже неправильно.

Наконец, отец Семиса раскрыл рот.

— Вот что, мальчик… Скат, — поправился он после краткой заминки. — Мне надо подумать, ибо то, что ты предлагаешь, это… необычно. Потом, возможно, я сам поговорю с Напо. Приходи завтра.

Хм. Уже неплохо. Лёд тронулся?

— Когда? — чуть не ляпнул, «во-сколько?»

— Когда хочешь, — пожал плечами Арииаху. — Завтра я дам тебе ответ.

Глава 3 Ну здравствуй, «пляжик-база»

Я вышел на крыльцо дома Арииаху, в размышлениях, куда двинуть дальше. До завтра у меня никаких дел… Блин, впервые после Испытаний, просто нечем заняться!

— Вот ты где! — сухой, каркающий голос заставил вздрогнуть.

Возле дома стоял шаман, собственной персоной и Каналоа, с безвольно-отрешённой физиономией.

— Забирай, — старик небрежно толкнул в плечо мою «собственность».

Сколько же презрения в голосе и на лице! Словно я обесчестил его дочь, после чего «включил заднюю» и отказался жениться!

После чего… он молча развернулся и потопал прочь!

— Эй, старик! — ноль эмоций.

— Шаман! — крикнул громче.

Тот словно не слышал.

— Говорящий с духами! — чуть ли не взмолился я на всю деревню. Из соседних домов повыглядывали женщины, выскочили несколько совсем мелких пацанят, уставились с любопытством. — Подожди!

Шаман замедлил шаг, обернулся.

— Мне не о чем с тобой говорить… человек, — смерил он меня холодным взглядом.

И вновь отвернувшись зашагал прочь.

Блин… Ну и хрен с тобой! Не бежать же вдогонку, с криком: «Подожди, я сейчас всё объясню!»… Самое глупое, что можно придумать.

Я выдохнул… Нет, всё-таки, с местным мракобесом налаживать отношения придётся, это же, как Инквизиция в средние века: захочет — отмажет, захочет — уничтожит! И ведь все его слову поверят! Такого союзника терять никак нельзя.

Но потом! Позже.

Затем, окинул взглядом безмолвно стоящего Каналоа.

Зараза! Ведь совсем забыл о парне! И что мне прикажете с ним делать? Вздохнул, тут сам-то неустроен, а ещё и с «прицепом» разбираться.

— Ладно, идём, — махнул тому рукой, сходя с крыльца. — Чё-нить придумаю.

* * *

Из деревни я направился прямиком к домику семьи Хеху в посёлке людей земли, благо, дорогу не забыл. Тут, на острове, вообще трудно заблудиться, если по сторонам света ориентироваться. Каналоа безмолвно и покорно топал позади, словно послушный питомец.

У меня же есть сестра! Хаэата! А я ведь, к стыду своему, за всё время, пока жил на Рифе ни разу про неё не вспомнил! Какая всё-таки я эгоистичная скотина! Как она там? Пожалуй, теперь у меня появилось время её навестить.

Странные ощущения одолевали, пока шёл меж небольших плетёных домиков-хижин, под крышами из охапок пальмовых листьев. Я же впервые иду по посёлку вот так — не скрываясь! И от этого всё вокруг воспринималось несколько по-другому.

Я пересёк площадь у большого раскидистого дерева. Ага, именно тут меня первый раз по-настоящему «прижал» Ситу со своим братцем. Вон там, меня держали пред «высокими очами». А вон там, под деревом, толпились местные мужики, во главе со старейшиной. Сейчас всё воспринималось, как произошедшее в прошлой жизни.

Ну вот и «отчий дом». Никаких тёплых чувств и ностальгии — это дом Хеху, не мой. А этот паренёк меня покинул. Вздохнул, скучаю я по нему, что ли?

— Подожди меня… — я оглянулся по сторонам, — да, вон там, наверно.

Каналоа всё так же молча потащился в указанном направлении.

Из дверного проёма сочился дымок. Удивительно, но судя по шуму, который, хочешь не хочешь производит любой человек, если, конечно, не сидит в засаде, семейство Хеху было дома, несмотря на то, что солнце ещё не садилось.

Мелькнула мысль, что надо как-то вызвать Хаэату. Не попрусь же я внутрь? Вот вообще не хочется, ни разу! Я уже даже собрался просто крикнуть, но тут сестрёнка сама появилась на улице, выметая мусор из дома метлой из пучка веток.

— Привет! — окликнул я её негромко.

Хаэата вздрогнула, резко выпрямилась, секунду-другую всматривалась мне в лицо.

— Хеху? — недоверчиво проговорила сестра.

Еще секунду.

— Хеху! — и она, взвизгнув радостно чуть-ли не бросилась мне на шею.

Да, мои тренировки не прошли даром, и, хоть на скудном пайке учеников набор массы тела почти не шёл, но, всё равно, если бы раньше моего тщедушного реципиента девушка просто снесла, то теперь она повисла у меня на шее, и я даже выстоял!

— Хеху, братик! Какими судьбами? Ты закончил обучение? Ты пришёл нас навестить?! — затараторила она.

— Не вас, а тебя, — улыбнулся я.

Не знаю почему — вот вроде для меня, как для Константина Мантина, эта аборигенская девушка — какой-то посторонний человек, но на душе вдруг стало тепло.

— Ну, рассказывай!.. А, нет, подожди! — и закричала внутрь. — Идите сюда! Хеху пришёл!

А, блин! Не успел её остановить. Что мне до остальных?… Вон, высыпали, отметил про себя мрачно.

— Зачем пожаловал? — из дома показался хмурый Акахата.

Я вздохнул. Ведь совершенно чужие мне люди!

— А тебе, какая разница? — безо всякого вызова ответил я.

Это не хамство. Это просто приобретённая привычка — если вот так, запросто, безо всяких «здрасте», отвечаешь на вопросы человека, значит признаёшь его право эти вопросы задавать. Тем более — таким тоном.

— Пока отец болеет, Акахата старший в семье! — нарисовался из-за плеча старшенького Эруэра.

— А что с отцом? — посмотрел я с вопросом на Хаэату.

Но сестра ответить не успела.

— Знаю я, зачем он пожаловал! — на улицу выскочила Фива, супружница Акахаты, змея высшей пробы, так и придушил бы гадину! — Выгнали его из рыбалюдов, выгнали! Вот и прибежал, как миленький обратно под родной кров!

— Ты врёшь! — выпалила в сторону Фивы Хаэата.

— А вот и не вру! — Фива упёрла руки в боки. — Я утром в деревне была, там сказывали, что какого-то земляного из Учеников выгнали. И кто это по-твоему? Кто из нашей касты такой дурной, что на Испытание попёрся?

— Это не правда! — в сердцах топнула ногой сестра.

— А вот и правда! — тут же ответил средненький. — Ты на знаки его посмотри! Если бы его взяли в касту, у него сейчас было бы по две черты. А у него одна! Это значит, что он всё ещё Ученик! Но ведь всем известно, что Ученик просто так с рифа Учеников уйти не может! Значит его — выгнали!

— Это правда? — тут подхватил эстафету Акахата, ещё сильнее хмуря брови.

Ребята, вы чего, репетировали? Вон как слажено по ролям отыгрываете. Мои аплодисменты.

— Правда, сестрёнка, — я обнял Хаэату за плечи, потом погладил её по волосам. — Но ты не расстраивайся, я не пропаду. Есть уже кой-какие идеи.

Хаэата всхлипнула.

А Акахата неожиданно хмыкнул:

— Ну и хорошо!

Я в первое мгновенье даже опешил. Что? «Крокодил сказал доброе слово?»^[2]. Но в следующую секунду всё встало на свои места.

— Погулял, пошлялся и будет. А то дома рабочие руки нужны, а он незнамо где ошивается! Так, — старший брат принял деловитый вид, — сейчас иди на делянку, нам с Эруэра из-за отца не до того было. Надо сорняки выполоть, воды натаскать, с позавчера не поливали… — Он прервался, посмотрел сквозь кроны в сторону солнца. — Ладно, большего ты за сегодня сделать не успеешь, остальное я завтра тебе скажу. А потом приходи, Фива тебе поесть оставит…

— Не буду я кормить этого беспутного! — с вызовом заявила Фива.

И тут же получила оплеуху! Не сильную, но всё же!

— А ну, цыц, женщина! — Акахата скорчил недовольное лицо. — Не забывайся!

Меня чуть смех не разобрал! Что?! Меня тут словно «молодого» припрягают? Ребят, вы не офигели?

— Так, подождите, — усмехаясь, я поднял руки, словно говоря: «стоп!», — братец, ты ничего не попутал? Я тебе что, бесплатная рабочая сила?

— Ты — часть этой семьи! — сурово проговорил Акахата. — А я, её глава! И ты обязан слушаться старшего в семье.

— Старший в семье — отец! — выпалила Хаэата.

— Отец болеет, — обрезал старший брат, — так что сейчас я главный!

— Да что мы с ним разговариваем! — вновь вмешался Эруэра. — Вздуть его, как следует — совсем по-другому запоёт!

И он откуда-то вытащил дрын, длиной в свой рост, ухмыляясь подкинул его в руке и шагнул вперёд. Акахата взглянул на среднего брата и тоже набычился.

Ребят, вы серьёзно? Видимо, отсутствие в моих руках оружия, и то, что их двое, вселило в братьев уверенность. Опять же, я помню, как тогда Тайпен, всё не мог поверить, что на моих руках столько крови. Ну да, мой внешний вид у многих до сих пор вызывает сомнения, хоть уже сколько занимаюсь. А на братьев ещё и прошлый опыт влияет, когда Хеху был робким и слабым. Вот только Хеху больше нет. Есть Скат.

— Ха-ха-ха! — весело рассмеялся я, подняв взгляд к небу. — Какие же вы… болваны!

А потом не торопясь вытащил из-за спины кинжал.

Тот самый, что я выхватил из-за пояса старшего на лодке воинов с острова Двурогой горы, и сумел не утопить в заварушке. Сразу-то я не разглядел, но после — заценил. А ножичек-то зачётный! Пожалуй лучшее, что я видел до сих пор в этом мире.

Сам кинжал был из обычного каменного дерева. Ну может в чём-нибудь вымоченный, ибо по твёрдости он превосходил всё то, что попадалось мне в руки до этого. Клинок не длинный, сантиметров пятнадцать, рукоять ещё около десяти. Между рукоятью и клинком — упор, гардой назвать сложно, но от соскальзывания кисть предохраняет. Но, главное, по режущей кромке обоих лезвий у него шли бронзовые вставки.

Не знаю, как мастер это сделал — мне хватило ума не расковыривать в глупом любопытстве. Возможно — выточил по лезвию паз и вставил узенькие бронзовые пластиночки. А может, дерево — это обкладки, и посредине целиковая металлическая пластина? Но суть не менялась — у деревянного кинжала лезвия клинка были бронзовые — тусклый металл выступал миллиметра по три. И острые. Не бритвы, конечно — предыдущий владелец, видно, их вовсе не точил. Но для деревянного кинжала — запредельно острые.

И вот, этот клинок я направил на двух идиотов, решивших поиграть в «воспитание младшенького».

— Выпотрошу, как свиней, — проговорил, не повышая голоса, — и кишки по ближайшим кустам развешу.

Оба братца встали, как вкопанные, не сводя заворожённых взглядов с кинжала. Скорей всего, кто-такие свиньи им не ведомо, но про кишки, надеюсь, до них дошло.

— Я вам не шнырь какой, вместо вас в земле ковыряться, и не батрак бесплатный. Думаете, пришёл пайку просить у братцев? Я же ясно сказал — я пришёл повидать сестру!

Старший громко сглотнул. Ну, чисто, кролик перед удавом!

— Ты, — я указал кинжалом на среднего, — дрын бросил.

Стук дерева о вытоптанную до состояния бетона землю подтвердил, что «команда прошла».

— Теперь все — в дом. И сидите там, как мыши под веником!

Эх, в который раз говорю себе: «Надо следить за языком!»

И тут же усмехнулся, сам себе — да, уж, поднабрался ты, кап-три, сленга у бродяг на авторынке. Ну,ничего, зато доходчиво. Нас на работу с гражданскими не натаскивали, а у криминалитета, в деле запугивания вот таких вот «фермеров», опыта куда как больше, чем у офицеров спецназа ВМФ.

— Хаэата! — позвал я сестру, которая, вместе со всеми, уже втягивалась в дверной проход. — А ты куда? Я же только этих олухов попросил не мешаться.

Сестрёнка испуганно оглянулась, остановилась.

— Да иди же сюда! Не бойся! Я с тобой повидаться пришёл, не с ними!

Она несмело подошла.

Я уже убрал кинжал за спину, сунув за набедренную повязку. Понятно, что, когда уходил в деревню, я его припрятал — люди войны отобрали бы на раз, ибо тут лишь у них может быть оружие. И вступать с ними в конфронтацию в мои планы точно не входит. Но потом вернулся и забрал. Где я ещё возьму такое оружие!

— Да не бойся ж ты меня! Ты ж сестра моя! Ты единственная помогала, когда на меня охоту устроили! Ты даже платье своё, женихом подаренное, за моё спасение отдала!.. Кстати! Сестрёнка, а когда свадьба? В смысле — обряд?

— Эх, Хеху, Хеху, — покачала она головой, — какой ты стал…

— Какой?

— Не знаю, — пожала она плечами, — словно другой. Словно…

— И что? — не дал ей договорить я, — Ты уже меня не любишь?

— Дурачок ты, — усмехнулась сестра. — Вот теперь я тебя узнаю! Конечно, я люблю своего братика! Кто тебя ещё будет любить?

Где-то, на заднем плане сознания, мелькнул образ Руйхи, но я его прогнал.

— Кстати, как отец? — наверно, было бы неправильно, не задать этот вопрос.

— Плохо. Ослаб сильно и кашляет.

— Может надо чего? — скорее для проформы спросил я.

Помочь с лечением я б точно не смог. Во-первых, я не врач. Раны, переломы, ожоги, кровотечения — это да. Но болезни? Не надо себе льстить, товарищ офицер. А во-вторых, даже если пойму, что с ним, и что? Чем лечить? Антибиотики напрогрессорстовать? Не смешите.

— Да чего? — она опять пожала плечами. — Шаман приходил, смотрел. Мы ему даров передали, чтоб духов задобрил. А что ещё сделаешь?

— Ну да… — протянул я.

— Хаэата, иди в дом! — раздался голос Эруэры.

— Так… — я вновь начал закипать, — ща…

— Ладно, Хеху, оставь, — упёрлась мне в грудь ладонь сестры. — Ты спрашивал насчёт обряда? Энеле хочет провести его через пятнадцать дней, чтоб я до сезона непогоды к нему в дом хозяйкой вошла. Старый Кеола уже не против, чтоб его сын стал старшим в доме!

— Ух, ты! Скоро хозяйкой будешь? — подмигнул я.

— Да, скорей бы!

— Потерпи! А на обряд я приду. Обязательно приду! — Вздохнул. — Ладно, сестра, потопаю я.

— Куда ты? Стемнеет ведь скоро!

— Да, ерунда какая, — махнул я рукой, — можно подумать, я по темноте, по нашим джунглям не ходил?

— А где ты будешь жить?

— Хаэата! — опять донеслось недовольное из дому.

Видимо вид у меня был соответствующий, ибо сестра вновь умоляюще вцепилась в меня:

— Пожалуйста, не надо!

— Да успокойся, — я усмехнулся, — я-то уже успокоился. Про что мы? Где жить? Не переживай, не пропаду. Один раз не пропал, так почему на этот раз не должно получиться?

— Ладно, братик, — скуксилась Хаэата, — иди.

— Пока!

Попрощавшись с сестрой, я прихватил безучастно-покорного Каналоа и прямиком отправился на «мой» пляж, бывшую базу.

А куда ещё? В деревне рыбаков у меня до сих пор никого нет, не переться же к отцу Семиса с видом сироты Казанской: пустите переночевать! Это разом меня поставит в зависимое положение и о каких-либо партнёрских отношениях в дальнейшем можно даже не мечтать.

И в посёлке людей земли мне тоже некуда приткнуться. Домой к Хеху я принципиально не пойду. А к кому ещё? Память, собака такая, подкинула Кири! Блин… Я даже хохотнул в душе. Неужели всё так плохо? Не-е-е, я на себе крест ещё не поставил!

* * *

Короче, потопали мы на пляж, я там хотя бы всё знаю. Там запасы кокосов, как источник нормального питья, там под боком бамбуковая роща — считай склад универсальных стройматериалов. И там под берегом просто залежи моллюсков, по сравнению с лагуной, только ныряй!

По пути мы ещё сделали крюк к «восточному лягушатнику», и я от души нагрузил Каналоа связками бананов. Брал побольше — есть у меня одна идея, появившаяся ещё на рифе Учеников. А теперь мне и не помешает никто.

Была ещё мысль поискать мой старый гарпун, я же где-то здесь его должен был оставить, и попытаться набить рыбы с барьерного рифа. Но потом идею отмёл, как несостоятельную — сколько времени пришлось бы потратить на такую охоту, фиг знает, скорее всего много, а солнце, меж тем, уже неуклонно катилось к закату. Возвращаться же на место, на котором не был уже чёрт знает сколько времени, в потёмках — не лучший вариант.

Всё одно, к бамбуковой роще мы вышли, когда от горы на океан легла уже довольно длинная тень. И здесь меня ждало первое разочарование — все кокосы, даже ещё не до конца зрелые, были срублены и вывезены. Наверно, рачительный Ману постарался! Вот же, гадство!

Конечно, я помню, что у меня там был бочажок с пресной водой, но пить в джунглях некипячёную воду из фактически лужи? Нафиг-нафиг!.. И ведь был бы какой глиняный горшок! Можно было бы вскипятить. Но-о-о…

— Слышь, рядовой? — оглянулся я на свою «собственность». — У тебя с собой какого-нибудь горшка нет? Может котелка? Фляги?

Каналоа отрицательно покачал башкой.

Да, понятно, это я стебусь! Просто ситуация такая, что хоть немного юмора, и то подспорье.

Проблему питья решил элементарно — рядом же бамбуковая роща! Благословен будь тот бог или эволюция, что создали бамбук. Ведь он не только стройматериал, из которого можно сделать вообще всё! Это ещё и довольно питательные молодые побеги. И вода. Надо только уметь её находить.

Я умел. Бамбуковые стебли, наполненные внутри жидкостью, хорошо выделялись на фоне других — нелёгкое содержимое их клонило к земле.

Я подошёл к одному из таких стеблей. Стволтолщиной с мою руку, в отличие от рядом стоящих, прямых как корабельные сосны, слегка сгибался. Взялся за него двумя руками и потряс.

Во-о-о! Словно трубка, частично наполненная водой, бамбук забулькал.

Для начала срубив соседний стволик сделал что-то типа большого стакана. Хотя мне, это почему-то больше напомнило гильзу от мелкокалиберной пушки. Впрочем, для моих целей сгодится и то, и это.

Проковырял кинжалом дырочку в «водосодержащем» стволе и… Из неё тут же ударила тугая струя!

Напились. А вот взять с собой не в чем. Ну и ладно, всё потом.

— Лан, давай перебираться, — скомандовал я Каналоа. — Ты ведь плавать умеешь?

Каналоа плавать умел. Впрочем, как и все здесь — мощно, шумно, бестолково. Одним словом: «мужик на пляже», по меткому выражению моей первой тренерши. Но доплыл.

С собой, на по-быстрому связанном бамбуковом плоту, мы перевезли бананы и несколько лиан. Сам плот играл роль запаса топлива.

«База» моя… была в полнейшем разорении. Нет, конечно, растительность за те дни, что я постигал, так сказать, «науку деда» разрослась почти заново, так что пришлось ещё и немного поработать, расчищая себе побольше места. Но, по сравнению с тем, что у меня когда-то здесь было… Эх!

Поужинали принесёнными бананами, сырыми. С костром возиться не хотелось. Завтра, всё завтра. А сейчас — спать!

И тут я завис. Чёрт…

Каналоа…

Рядовой-безухий, как я окрестил его при первой нашей встрече, теперь полностью оправдывающий данное ему прозвище. По моей собственной глупости или, скорее, незнанию навязанный мне в роли… кого? Раба? Да хрен знает!

И самое пикантное в этой ситуации было то, что именно я явился причиной всех его бед! С самой первой нашей встречи, в день попадания, и до ситуации после Испытаний, когда по-хорошему надо было полоснуть его по горлу, и всех делов-то. Кстати…

Я аж похолодел. А если он меня убьёт, не будет ли считаться, что свою жизнь он получит обратно?!

Чёрт… Я сглотнул, набежавшую слюну, вот задачка-то!

Понятно, что один на один он мне не противник, но… Я же спать собираюсь? А он мне горло не перережет, ночью?… Ладно, нож я ему естественно не дам. Ну, так можно и без ножа справиться! Он же воин, хоть и отставной. Вон, хотя бы взять щепу от бамбука и…

Может… Я покосился на кинжал. Выход? Хм… Ну вот зачем он мне, этот «рядовой-безухий»?!! Был бы это кто-то из тех, кому я доверяю, тот же Хэч — это было бы в задуманном деле подспорьем. А так, мало мне головняка, ещё и оглядываться придётся.

— Так, — я принял решение, — рядовой Каналоа!

Привычного выкрика «Я!», конечно же, не дождался. Тот просто поднял на меня бесцветный взгляд.

Блин… ну вот что у него в башке?

— Слушай приказ… Сейчас плывёшь обратно, туда, где мы с тобой в воду заходили, и остаёшься спать там. Подъём на рассвете.

Хм… И всё?

— И вот ещё! — добавил я, после краткого раздумья. — Спишь в полглаза, караулишь нас. Сюда — не суёшься. Сунешься ночью… — вздохнул, — пожалеешь. Приказ понятен? — дождался кивка. — Исполняй!

Я подождал, пока Каналоа, всё в той же манере, угребет обратно. Подумал — может какой «сторожок» по кромке воды поставить? Потом решил, что вряд ли Каналоа сможет подплыть ко мне бесшумно. Но всё равно — покрутил в руках кинжал и сунул его под «подушку» из листьев.

Глава 4 Договор

— Новый день, да-а-а… — протянул я и гнусаво пропел, — Утро кра-а-асит, нежным све-ето-ом, стены дре-е-евнего Кремля-я-я!

Получилось… так, как получилось. Не на смотр строевой.

— Солнце — в наличии, — резюмировал, хмыкнув, — Кремля не наблюдаю. А также не вижу еды, воды… Впрочем вода под боком, вопрос лишь в транспортировке сюда. Других удобств тоже не завезли, — вздохнул. — Ну что, рядовой? Как ночь прошла? Не слышу доклада.

Каналоа поднял на меня пустой взгляд.

— Спокойно ночь прошла, — сказал бесцветным голосом.

— Ясно.

Да, братан, надо с тобой что-то решать. Не вписываешься ты в мои планы, от слова совсем. Но это — после. Сейчас нужно о завтраке позаботиться. И, как мне кажется, поручать это «собственности» совершенно бессмысленно.

— Костёр-то организовать сможешь? — покосился я с подозрением.

Он ведь, вроде, абориген? Дитя природы. Или?

Костёр мне Каналоа пообещал. Ну хоть одной проблемой меньше.

А я размял суставы, потянул межрёберные, зайдя в воду на песчаную «ступеньку», продышался как следует. И нырнул.

Ну, здравствуй, берег знакомый! Честно — не думал, что когда-нибудь сюда вернусь!

В несколько гребков ушёл поглубже и завис на секунду, обозревая открывающийся вид.

Мрачная скала всё также отвесно уходила куда-то вниз, в сгущающуюся синеватую тьму. Мелкие и не такие яркие, как в лагуне, рыбки шныряли меж раскачивающихся в такт прибою губок. Даже губки здесь не такие красочные! Эх.

Зато моллюсков куда как больше, чем в лагуне. Наверно, за многие поколения ловли жемчуга, каста глубин, там, куда смогла дотянуться, свела популяцию двустворчатых на минимум! А за пределами кольцевого рифа — табу, нырять нельзя. Да и боязно, как я понял.

Вот и отлично! И не надо мне здесь посторонних!

В несколько гребков ушёл метров на пятнадцать. Выше, я помню, с моллюсками проблема. Они есть, но такие мелкие… Глубже тоже не совался — без ласт будет сложно всплывать.

Эх, как же хорошо нырять! Это не дурацкое челноченье вверх-вниз. Это — свобода! Свобода в трёхмерном пространстве!.. Правда, без ласт это не совсем полёт, так, перемещение. Но всё же!

И я закрутил «бочку» вися вниз головой. Класс-с-с!

Ладно, оборвал сам себя, делом надо заниматься, запас воздуха в лёгких не бесконечный, хоть за время, так называемого, «обучения» на рифе я и неплохо увеличил свой дайв-тайм — время нырка — но прав дед, о деле надо думать, а не о постановке рекордов.

Отковырял кинжалом парочку относительно крупных раковин, всплыл, кинул на берег и опять занырнул. Подобным манером поднял десяток, думаю на двоих пока хватит.

Когда вышел на берег, костерок из сухого бамбука уже весело потрескивал. Над огнём Каналоа пристроил нанизанные на тонкие отщепы целиковые бананы. Чуть не попенял ему, за то, что целиком. Потом спохватился — ножа то я ему не оставлял!

Пока Каналоа занимался костром, следил за запекающимися бананами, я вскрыл ракушки. Знаю, что можно готовить и так, но… Чёрт возьми, воспоминания о тех двух чёрных шариках, что я нашёл, а потом бездарно потерял, робкой надеждой теплились глубоко в сознании. А вдруг?

«Авдруга» не случилось. Эх… Ну и ладно, хмыкнул сам себе, а я что, мечтал, что стоит один раз нырнуть и всё? Сразу в каждой раковине по здоровенной жемчужине окажется? Да, здесь их никто похоже отродясь не ловил. Но, вспомни, Скат, сколько ты ракушек достал в прошлый раз? И в скольки нашёл жемчуг? В одной. Но, не отрицаю — обидно.

Промыл мидий как следует, освобождая от песка.

— Ну что, боец, — поднялся я на ноги, — давай угощу тебя нормальной едой. Помоги на угли переложить.

На выглаженном волнами песке лежали девять вскрытых, довольно крупных мидий — одна мне показалась подозрительной, и я её выбросил.

Каналоа, который до того возился у костра спиной ко мне повернулся, опустил взгляд на то, на что я ему показывал… И замер!

— Ну, чего встал, как вкопанный? Смотри, берёшь так, — я подхватил парочку, — и пристраиваешь на угли.

— Это нельзя!.. Табу!.. Не трогай! — выкрикнул натурально перепуганный парень.

Блин! Как я забыл-то! Думаю, эту страшилку придумала каста ныряльщиков, дабы не потерять монополию на жемчуг — а вдруг кому попадётся? Вот и вколачивали поколениями — раковины брать нельзя! Только не понятно, почему сами не ели. Хотя если еды им племя поставляет в достатке, то зачем чего-то изобретать?

— Ну, как хочешь, — вздохнул я, пристраивая раковины на угли.

— Что ты хочешь с ними делать? — Каналоа аж отшатнулся от меня. В глазах — нешуточный страх.

— А ты догадайся, — хмыкнул я.

Нахрен. Что я, нянька? С одним нянчился, пока тот сам не ликвидировался. Потом второй… Я вам не мать Тереза, не хотите есть нормальную пищу — мне больше достанется.

— Чего там с бананами? — перевёл я тему разговора.

— Ты… собираешься их есть?! — казалось Каналоа сейчас хватит удар.

Мидии уже запеклись, я палочками выковырял из углей первую.

— А чем я, по-твоему, питался всё то время, которое, по наущению братца вашей правой руки, вы гоняли меня по острову? — я пожал плечами, взял в руки ракушку, подул…

Было слышно, как громко сглотнул мой «помощник».

Я насмешливо покосился на него, усмехнулся:

— Глаза придержи себе.

— Зачем? — выдохнул тот, не сводя взгляда с мидии в моих руках.

— Чтоб не выпали, — хохотнул я, и зубами «счистил» содержимое с раковины.

Зажевал, слегка «резиновое» мясо.

— Эх, лимончика бы…

С еле слышным чавканьем, челюсть Каналоа открылась. Блин, умора!

— Ты разве не знал?! — мысль, пришедшая в голову, была явно вызвана оторопелым видом «собственности». — Я же этот… Как его? Дух бездны…

Я выспался, хорошо понырял, а сейчас ещё жевал не пересушенную рыбу, а то, по чему успел соскучиться. Тут ещё мозг будоражило планов громадьё… Понятно, что и настроение было под стать: приподнятое, отчасти благодушное. Вот и прикололся. Если б я подумал о последствиях.

Каналоа встал, как мне казалось, не дыша… и бухнулся мне в ноги!

— Прости меня, дух… Прости, что смел охотиться на тебя! Прости, что поднял руку! Прости, что замысливал против тебя недоброе…

Первая реакция была — поднять. Сказать, типа: «Ты что? Я же пошутил!» Но потом…

Да в конце-то концов, пусть считает чуть ли не богом! Может не подумает руку поднять. Мне, опять же, меньше за спиной следить, решил по итогу размышлений.

После завтрака озадачил «рядового» изготовлением тонких прядей — надо новую сетку на пояс мастерить. И заготовками для ласт. Ласты, я думаю, буду попробовать сделать в различных размерностях. Кроме того, Каналоа должен был принести ещё бананов. Ибо оставшиеся со вчера плоды я прикопал: заорганизовал «бойца», вдвоём отрыли яму, устлали пальмовыми листьями, а потом заложили туда оставшиеся бананы. Пусть до- или даже перезревают.

Кстати, я призадумался, а не выменять ли мне батата? Моллюски-моллюсками, а клетчатка и углеводы нужны. Понятно, что это пища примитивная, но рацион стоит разнообразить. Хм, и вообще, не разбить ли мне тут свой огородик? Сколько, интересно батат вызревает?

* * *

Пока занимался утренними хлопотами по хозяйству, пока ел, пока, на скорую руку, соорудил что-то типа сушилки, чтоб банановых «чипсов» насушить, пока, наконец-то, удосужился привести вверенное мне оружие в порядок — нашёл подходящие камни и довёл лезвия кинжала до приемлемой остроты, всё это время крутил в голове план действий.

Итак, я заявился «старшим» касты рыбаков, как тот, кто может добыть реально большую рыбу. А что на самом деле я могу предложить отцу Семиса?

Я вспомнил групперов, что видел в лагуне. Конечно, здесь под берегом я замечал и тунцов, это просто «царь-рыба» по местным меркам. Наверно, уже и не рыба, а какой-нибудь «монстр глубин!» Или даже «монстр бездны!»… Но пытаться загарпунить тунца, с теми средствами, что я располагаю? Эх… Это всё равно, что на Луну сейчас слетать! Давай, Скат, начинать с чего-то более прозаического.

И тут же внутренне усмехнулся: «Ну что подвох^[3], чем будешь такую рыбу брать?»

Впрочем, чего тут думать? Ничего, кроме банального — «загарпунить», в голову не приходило.

И тут я упираюсь в физику — загарпунить сильную, быструю и осторожную рыбу, что находится в родной среде, можно только чем-то таким же быстрым. И мощным.

И, если на воздухе я вполне могу весьма ткнуть копьём или гарпуном — гарпунил же я рыбу с рифа? То, когда рука моя окажется в воде, и преодолевать сопротивление среды будет не только узенький наконечник, но и вся моя конечность, требуемой скорости я не добьюсь, как бы ни пытался. Это физика, так её раз этак. И раздел её гидродинамика. Вязкое трение, едрить его в качель, и вызываемые им гидравлические потери. Так что можно всю жизнь тренироваться, но достичь требуемых результатов не получится.

Значит? Значит гарпун надо разгонять чем-то, что побыстрее чем человеческая рука.

Порох, по понятным причинам, отпадает.

В покинутом мной мире я любил пневматические ружья. За разворотистость в зарослях, за компактность. А ещё они точные и малошумные… Мысленно ухмыльнулся — то, что я люблю, настоящее оружие.

Но, чёрт побери, из чего прикажете здесь делать ресивер, который должен выдержать давление воздуха? Из чего поршень и шток? Из бамбука? Теоретически есть бронза, чудовищно редкая и дорогая, но даже если я её достану, кто мне обеспечит требуемую точность изготовления? Чтоб ничего не травило?

В общем… Я вздохнул.

Хоть и не любил я их в прошлом, но выбора похоже у меня никакого — буду делать арбалет.

* * *

— Привет, Скат! — Семис, стоящий на крыльце дома обрадованно замахал мне рукой, — Ты ко мне?

Непроизвольно я покосился на торчащую кость. Бр-р-р.

— Привет! Не, я к твоему отцу. Он дома?

Парень поправил «костыль» — обычную палку с небольшой развилкой наверху, которая упиралась инвалиду в подмышку. Блин, ты бы обмотал эту «вилку» хоть чем-нибудь!

— Нет его. К старейшине с утра как ушёл, так до сих пор ещё не вернулся.

Зараза! Я остановился, соображая, что делать? Как он мне вчера сказал? «Приходи завтра»? Ну вот, я пришёл, и?

Похоже, Семис заметил мое замешательство, ибо тут же пришёл на помощь.

— Отец предупреждал, что ты можешь прийти. Пойдём, — махнул мне бывший коллега «по школе», — подождёшь его у нас.

Ждать главу семьи предполагалось в той же комнате, в которой накануне мы разговаривали с Арииаху за обедом. Сегодня стол был пуст.

— У тебя дела с отцом? — поинтересовался оставшийся со мной Семис.

Видимо ему велели «развлекать гостя». Сегодня домашних, помимо одноногого парня, заметно не было.

— Да… — протянул неохотно, — есть одна идея… А ты-то сам как?

— Да вот, — развёл тот руками, — отцу начинаю помогать.

— По дому? — уточнил я так, для проформы.

— Нет, — мотнул парнишка головой, — с утра ходил, смотрел как сети просохли, не нужно ли латать. Вечером пойду с Киахи… Это брат мой, старший, — тут же пояснил Семис. — В общем, пойдём, будем смотреть за дележом добычи, чтоб кормчие не обманывали.

— Вот как? — удивился я. — А как они могут обманывать?

— О-о-о! Что ты! — воскликнул Семис. — За ними знаешь какой пригляд нужен? Только дай слабину — половины улова недосчитаешься. А ещё, бывает, обделяют гребцов! А знаешь, как сейчас тяжело с гребцами? Останутся недовольными, и завтра хоть сам за весло садись — уйдут к более рачительным хозяевам…

— Интересно, наверно, — заметив энтузиазм парня подмигнул тому я.

— Интересно?… Наверно… — Семис сдулся, как шарик. Вздохнул: — А на что я сейчас ещё годен?

Посидели, помолчали.

— Так что за дела у тебя с отцом? — вновь поинтересовался парень. Но, увидев мой взгляд, тут же «включил заднюю». — Но, если не хочешь говорить, то конечно!

Блин, поморщился я мысленно, вот что я за человек? Пацан ведь искренне интересуется! А я тут в шпиона на допросе играю.

— Да, понимаешь, — решил-таки поделиться я, — мы, когда в лагуне погружаться стали… Ты же застал? Ах, да, извини, — сообразил я, что ляпнул лишнего. — Короче, мы когда на дне стояли, я там та-аких здоровенных рыбин видел! Ты не представляешь!

— Еще как себе представляю! — улыбнулся Семис.

Зараза… Не подумал…

— Извини.

— Да ладно, — махнул парень рукой, — я уже свыкся с мыслью. Ты про большую рыбу говорил, продолжай.

— Так вот, — вернулся я к повествованию подкорректированной для местных версии, — стоял я на дне, смотрел на таких оковалков и думал: «Вот бы поймать!»

— Да чем ты её поймаешь? — развёл руками Семис. — Мы иногда сети со здоровенными дырами достаём, человек пролезет! А если, не дай духи морские, Быстрая смерть в сети попадёт, да не просто пробьёт их, а запутается, то пиши пропало — и лодку перевернёт и, хорошо, если гребцов не покусает!

— Ну… — я подмигнул парню, — думаю, и на твою Быструю я управу найду!

— Как?! — ахнул Семис.

— Секрет, — погрозил я ему пальцем. — Должны же и у меня секреты быть.

— Это правильно! — неожиданно серьёзно согласился парень. — Свои секреты надо при себе держать. А то кто-нибудь узнает, и всё, не будет удачи, духи отвернутся и в помощи откажут.

— Не узнает, — рассмеялся я, — а если узнает… — я вновь подмигнул, — то ничего не выйдет!

— Это почему?

— Потому что никто из рыбаков под воду не сунется, — вновь подмигнул я, — а людям глубин не до того.

— Так ты… нырять собрался?! — аж просветлел лицом Семис. — И… оттуда? Да?! В смысле рыбу?

— Но, пока, — я приложил палец к губам, — молчок. Не хочу раньше времени распространяться, чтоб… удачу не спугнуть.

— Да ты что! Я ж нем, как камень! — и всё же не выдержал. — Но ты же расскажешь мне, потом. Когда поймаешь? Эх, ты же будешь нырять! Как я тебе завидую!

Я посмотрел на одноногого парня, и поразился его энтузиазму.

— Конечно, расскажу, дружище.

Появился глава семейства.

— Ты уже здесь? — окинул он меня усталым взглядом. — Сын, организуй попить, — повернулся к Семису.

И уселся почти на то же место, с которого разговаривал вчера.

— Прости, мальчик, я вчера как-то не сообразил, что тебе переночевать негде, — вроде как извинился Арииаху.

— Не переживай, — ответил усмешкой я, — я точно не пропаду.

— Да-а-а, я наслышан о том, как ты скрывался в джунглях… Страшно было?

— Среди людей бывает страшнее.

— Бывает, — согласился «крупный судовладелец».

Тяжко опираясь на костыль прихромал Семис, сам принёс кувшин и пару глиняных стаканов. Налил в один воды, пододвинул отцу.

Отец знаком отправил его из комнаты.

— Ты, наверно, у семьи ночевал, — сообразил собеседник. — забыл, что у тебя семья есть. Дела с утра одолевают, хоть с острова беги, — пожаловался он.

— Нет, уважаемый Арииаху, — покачал я головой, — к семье я точно не вернусь.

— А что так?

— Я считаю, что в этой жизни достоин чего-то большего, чем днями и ночами горбиться и обеспечивать безбедную жизнь какому-то… мужику, чья заслуга лишь в том, что он родился у моего отца первым!

Арииаху улыбнулся.

— Да, я вижу, ты мальчик… прости, ты человек с амбициями. Ну что ж, — голос у него изменился, улыбка сошла с лица. Вздохнул. — Давай тогда к нашим делам.

— Давай, — я постарался не выдать волнения, хотя внутри всё сжалось.

Ну?

— Знаешь ли ты, мальчик… Скат, — Арииаху начал издалека. — что Напо занимает пост старейшины касты уже восемь лет? Его уважают, его слушаются. Его слово очень много значит… Не только в касте, на всём острове. Вождь к нему прислушивается.

Та-а-ак… Что-то мне такой заход перестал нравиться.

— И? — прищурился я, вглядываясь в лицо собеседника.

— Я поговорил с ним…

Ну не тяни ты кота за тестикулы, блин!!!

— Он упёрся, Скат, — Арииаху даже вздохнул. Выдержал секундную паузу. — Упёрся — и ни в какую!

Сердце пропустило такт.

— Нет, — продолжал отец Семиса, — я его понимаю. Видишь ли Скат, мой отец и мой дед ловили рыбу, и дед моего деда ловил рыбу. И его дед тоже. И всегда мы, люди воды, делали это сетями. А зачем делать это как-то по-другому? Когда и так хорошо получается.

Это пол качнулся подо мной?

Чёрт! Я скрипнул зубами. Чёрт-чёрт-чёрт!!! Все планы летели в тартарары. Я встал.

— Ясно, — выдавил сквозь зубы. — Что ж, уважаемый Арииаху, ты попробовал, я за это признателен…

— Ну-ка, сядь! — неожиданно жёстко сказал он. — Сядь и послушай, что скажу тебе я.

О, как! Я секунду рассматривал собеседника. А он, оказывается, крутой мужик! Лицо Арииаху стало жёстким, властным, глаза сузились в щёлочки, челюсть закаменела.

Я, не торопясь, сел, уставился выжидательно на собеседника. Хоть сердце и колотилось.

— Вскочил он, убегать собрался… — под нос себе усмехнулся Арииаху. Правда, весёлости в глазах я не заметил. — Да, Напо против. Да, его слово имеет вес на острове. Да, к нему прислушиваются многие, — начал перечислять он факты. — Но я не сказал тебе, что дела не будет. Слышал?

Я настороженно кивнул. Ах ты, жучара! Решил меня раскачать на эмоциях, ну-ну, продолжай. Потихоньку возвращалась уверенность, пульс почти успокоился.

— Да, мы всегда ловили рыбу и делали это сетями. Но… — отец Семиса вздохнул, помолчал, поиграл желваками. — Когда мой дед, мудрый Таннэ, возглавлял касту воды, у нас было всего пятьдесят семей и тридцать лодок. И нам хватало! — неожиданно громко высказал он! — Рыбы хватало всем! Даже последний гребец на ужин мог не доедать доставшуюся ему после дележа долю. Представляешь? По ночам крабы выходили на пляж, чтоб полакомиться тем, что выбросили люди. Ты слышишь? Люди могли позволить себе что-то выбрасывать!

Он перевёл дух, посмотрел на меня, скривился:

— Извини, мальчик, мужчины моего уровня не имеют права давать волю нервам… Ты ведь никому не скажешь?

Я молча развёл руками, дескать — могила, братан.

— В общем, — продолжил Арииаху, налив себе ещё воды и чуть успокоившись, — нас было меньше, но рыбы мы привозили на остров куда больше. Правда, — лёгкая улыбка тронула его губы, — и воинов с ныряльщиками было тогда не столько.

Мне почему-то показалось, что отец Семиса еле удержался, чтоб не назвать людей каст глубины и войны нахлебниками. Кстати, да. Ведь обе эти касты рыбу получали от рыбаков. Можно сказать — за так! Уж ныряльщикам-то точно была положена от племени определенная пайка.

Я молчал. Не стоило перебивать местного воротилу, ибо чувствовал я, что не просто так завёл он эту песню, куда-то он ведёт…

Впрочем, Арииаху и сам не думал затягивать разговор.

— Рыбы стало меньше или нас больше — не знаю. Знаю только, что уловы теперь не те. Многим гребцам приходится довольствоваться таким, что раньше прямо в лагуне бы за борт выбросили.

Пауза. Отец Семиса словно ушел в себя. Ненадолго.

— А Напо, словно не замечает. Словно всё по-прежнему, как в старые времена. Хотя, — Арииаху горько усмехнулся, — ему-то хватает. И другим отцам каст, и вождю… У них всё хорошо!.. — пауза. — А у меня сердце кровью обливается всякий раз, когда я вижу, какую жалкую долю несут домой простые гребцы, эти работяги весла и сетей! — вновь выплеснул он гнев.

Он налил себе ещё, выпил, кивнул мне на кувшин. Я показал жестом: «Спасибо, не надо».

Я ждал. И дождался.

— В общем так, парень. Если всё, что ты нам… мне рассказывал, о действительно большой рыбе правда… Если ты действительно сможешь добывать такую. Если твой улов будет равняться улову восьмерых гребцов… Поверь, я сделаю всё, чтоб тебе в этом деле не помешал никто. Ты будешь добывать свою рыбу, Скат, я тебе обещаю! А Напо, — он криво ухмыльнулся, — если он настолько недальновиден и не видит перспектив такого большого дела… Что ж… тогда касте будет нужен другой старейшина! Посообразительнее.

Глава 5 Каучук и арбалет

Где-то высоко над головой — метров тридцать или больше — колышутся зелёные кроны. Здесь, на склоне, деревья стоят не настолько плотно, чтоб своими верхушками перекрывать солнечный свет полностью. Привычные босые стопы топчут слой мягкой листвы. Ну и где вы, гевеи?

Ушёл я из дома отца Семиса с бардаком в голове.

С одной стороны, вопрос ведь не решён? У меня нет договорённостей по сбыту выловленной рыбы.

С другой…

Арииаху дал уж очень жирный намёк, типа — помоги мне парень, сковырнуть нынешнего старейшину касты, а я уж со своей стороны помогу тебе…

И вот, что это: «А я»? Ты-то, конечно, получишь место старейшины, дорогой Арииаху, а вот вспомнишь ли тогда, благодаря кому? На какую-то конкретику разговор мне вывести не удалось, хитрый жучара ловко слился с обсуждения что будет после.

Но! А какие у меня варианты? Напо упёрся, и с ним я каши не сварю. В любом случае — пока что я рассуждаю лишь гипотетически, могу только обещать, а само́й «большой рыбы» я пока предоставить не могу! Вот добуду группера кило на двадцать пять, кину на рыночную площадь, перед домом Напо или даже вождя, вот тогда конкретика с моей стороны будет. Ощутимая такая, весомая.

В общем, мысленно вздохнул, ломать голову, думы думать, да разговоры разговаривать буду после, когда дело сделаю. А пока что, отправляйся-ка ты, Скат, изыскивать необходимое, материально-техническое обеспечение.

* * *

Отправиться то я, отправился, но прежде, чем ушёл из деревни, состоялись ещё две встречи, на которые, честно говоря, не рассчитывал. Подряд, одна за другой.

Только я вышел из дома судовладельца, как навстречу мне попался Ману, собственной персоной. Шёл куда-то в сопровождении пары незнакомых мне воинов.

— Глядите-ка, парни! — воскликнул правая рука местного отца войны. — А вот и наш герой! Мы его, понимаешь, ищем, ищем, а он всё где-то пропадает!

Я напрягся. Аккуратно, стараясь делать это неявно, бросил взгляд по сторонам. Вроде никого, то есть на засаду не тянет. Неужели случайная встреча?

— Я не пропадаю, — ровно, не принимая юмора ответил я, — я пытаюсь в жизни устроиться.

— Ну да, ну да, — хмыкнул Каев дядюшка, — слышал я, что ты счёл касту глубин недостойной своего присутствия.

Сопровождающие его «люди войны» довольно осклабились, поддерживая шутку «старшего».

Похоже, и правда, просто так встретились.

— Скажу так, — отпарировал я, — у меня с Ситу возникли разногласия. Мы по-разному смотрим на методы добычи.

— Ха! Парни, вы это слышали?! — еле сдержавшийся, чтоб не заржать Ману оглянулся на спутников. Воины, услышав мои слова ещё больше развеселились. — Он, видите ли, не согласен с отцом глубин! Ха-ха-ха!

Я, с постной мордой, пожал плечами. Юмористов я не заказывал, у меня о своём башка болит…

— Слушай, парень, — Ману отсмеялся, утёр весёлые слёзы, и, сделавшись почти серьёзным, шагнул ко мне вплотную, — я понимаю, мой брат не воин ни разу, и словам его я верю с трудом, могло ему всякое привидеться… Но ты правда убил троих воинов с острова Двурогой горы?

Хм… Троих? Я быстро прокрутил в памяти недавние события. Четверо гарантированно и один под вопросом — лезвия у моего… теперь моего кинжала хоть и бронзовые, но на тот момент похоже ни разу не точенные.

— А тебе-то какая разница? — я подозрительно склонил голову. — Или ты хочешь мне их уши отдать?

— Знаешь, — продолжил правая рука, словно я ничего и не говорил, — если бы я кое-чего о тебе не знал… и кое-чего не видел, я никогда бы в жизни не поверил… — теперь с лица Ману весёлость слетела вся, до остатка. — Вот что Хеху… Или как лучше? Скат? Иди к нам, Скат. Поверь, не пожалеешь. Мы, конечно, как ныряльщики не жируем, но это всё же не с сетями день за днём возиться, и… — тут он даже усмехнулся, — не в земле ковыряться. Ну, так как?

В общем-то я чего-то подобного ожидал. Именно от этой касты. И более того — Ману, хоть и гонял меня до этого по кустам, как зайца, наверно, не самый худший командир. Про Ату сказать ничего не могу, но младший брат Ситу был хорошим воякой. Такого я, наверное, даже уважать смог бы. Но…

— Я подумаю, правая рука, — сказал, глядя глаза в глаза.

— Ты подумай, подумай, — Ману вроде как усмехнулся, но оставался очень серьёзным. — Кстати… — указал подбородком мне на грудь, — знаки Ученика убери. Если обратно в касту не собираешься.

И качнув головой своим, он продолжил путь.

Несколько шагов я прошёл в задумчивости. Чисто гипотетически, путь воина мне понятен. И даже, на первый взгляд, логичен. Я понимаю необходимость дисциплины и единоначалия. Я не боюсь, а главное — умею отнимать чужие жизни…

Но, во-первых, для меня важно уважать того, кто мной командует. Мне всю службу везло на командиров, с самого выпуска и до дембеля. Может, конечно, и случайность, а может и закономерность: похоже гнилые в спецуру не идут. По крайней мере, я не встречал.

А местные? Так-то, Ману — нормальный мужик. И, как уже сказал, уважать его могу. Но! Блин… Я вздохнул, покачал головой — как мужика, не как командира. Слишком катастрофичен у нас разрыв в знаниях. И поэтому, легко себе представляю ситуацию, когда я буду не согласен с Ману или Атой. Просто, потому, что знаю больше, и речь даже не о тактических приёмах. Историю военных действий в училищах не просто так проходят, это аккумулированный за тысячи лет опыт.

И вот, что делать в такой ситуации? Дерзить, как Наставнику?

Нет, в «школе»-то я сознательно «отпустил» своё мальчишество, играющее в заднице, наверно, у любого мужика до самых седых волос. На рифе Учеников я просто позволил себе вновь оказаться молодым парнем, на возраст тела. А кто б отказался ещё раз побыть юным, с ветром в башке, из тех, кому уже за середину жизни?

Но в боевой обстановке? Не-е-е, это из меня вытравили начисто. В боевой обстановке может быть лишь один командир. Прав он, не прав — это надо было заранее выяснять. Или потом. Если выживем. А спорить на моменте? Хуже не придумаешь.

Снова тяжко вздохнул: вот поэтому-то у меня и сомнения.

А, во-вторых… Ну дайте мне уже спокойно пожить! Дайте!!! Я хочу пенсию!!! Я, в конце концов, её заслужил.

— Вот он где! Мы с ног сбились, разыскивая его, а он в деревне водяных ошивается!

Теряю хватку, мысленно поморщился я. Братьев, шедших мне навстречу, я должен был заметить первым! И пусть они вывернули из-за поворота тропинки, ведущей в сторону поселения, но дела это не меняет. И даже то, что две подряд встречи с очень неоднозначными результатами загнали мои мозги в пока неразрешимый тупик, не служило оправданием.

Я было посторонился, чтоб оба братца поскорей протопали мимо, но Эруэра, проходя мимо скинул со своего плеча мешок, даже не мешок — узел из грубой дерюги, из которого тут же высыпалось несколько клубней батата.

— Возьми мешок и тащи за нами, — походу бросил он мне и зашагал следом за старшим Акахатой.

Я пожал плечами и потопал своей дорогой. Мало ли кто, чего будет на дороге бросать.

Не успел пройти и трёх шагов в спину долетело истошное:

— А ну, стой!

Первая мысль — проигнорировать. Типа, не мне. Да и какое мне дело до этих двух крестьян? Но дурацкое самолюбие, заставлявшее и раньше разворачиваться лицом к любителям переть буром, толкнуло обернуться.

Эруэра, пыхтя, как паровоз и уперев руки в боки, надвигался на меня. Я демонстративно поднял бровь.

Секундное замешательство — ещё бы, младший братишка не трясётся от страха, не кидается подбирать поклажу.

Блин, брат, ты, я вижу, тупой. Пары раз не хватило? Хотя чего я ждал от обычного среднего сына островного землепашца? Сомневаюсь, чтоб его мозги так быстро приняли изменившуюся картину мира, где младший брат, столько лет гнобимый, вдруг начал давать отпор.

Зато Акахата, по-видимому, лучше понимал ситуацию:

— Эруэра, оставь его! Пошли, нас ждут, — крикнул старший в спину средненькому.

Про то, что прошлые разы силового решения вопроса не увенчались успехом, он не напоминал, но в интонации это так и сквозило.

Однако, у средненького нашлось предложение:

— Давай, брат, проучим этого мозгляка. Видишь? — он остановился в паре шагов от меня и чуть не повизгивал от возбуждения, как щенок. — У него же нет оружия!

Я вздохнул, взглянул на стоящего поодаль старшего, с сочувствующим видом, покачал головой.

— Ну, давай, — сказал устало, — попробуй.

Но, видимо, в одиночку лезть на почему-то уверенно стоящего «сопляка» Эруэра не решался. Да и не такой уже сопляк, кстати!

— Эруэра! — старший крикнул громче. — Я сказал: оставь его! Нам идти надо! И возьми уже дар.

Потом он перевёл взгляд на меня.

— Вот что, Хеху, — Акахата был серьёзен. — Кончай дурить и возвращайся. Семье сейчас нужна помощь. Каждые руки на счету… Со своей стороны обещаю, не обижу. Голодным, по крайней мере не будешь… — выдержал паузу. — Что скажешь?

Так хотелось кинуть: «Да пошёл ты!». Но я ответил:

— Подумаю.

И отправился восвояси.

* * *

Гевеи, гевеи, гевеи… Где вы?

Про каучук я знал много… Ну как много? Для обычного жителя оставленного мной мира, не специалиста какой-нибудь резинотехнической лаборатории — много. Для жителя нынешнего моего мира, наверно — запредельно много. Сказывалось моё врождённое любопытство, а также стремление научить подчинённых.

Пока работал в шиномонтажке, где параллельно была ещё и продажа шин, листал в основном справочную литературу по различным заплаткам. Да ещё, для того, чтоб хоть как-то выглядеть в глазах клиентов компетентным спецом, время от времени вворачивающим умные термины и понимающим о чём речь, если подготовленный клиент попадётся, я проштудировал несколько книг по конструкции и даже истории шины.

А уж, когда выкупил ту шиномонтажку и нанял своих работяг, я, по старой памяти, наготовил им кучу материала, чтоб выучили. И даже провёл пару экзаменов.

Так что, про каучук я знал, что, во-первых, это сок каучуконосных деревьев, и самое распространённое из них, это гевея. Во-вторых, до того, как каучук попал в цепкие и предприимчивые лапы европейцев, богатых на изобретателей, он был не более чем забавной игрушкой для аборигенов. В-третьих, что-то, подозрительно похожее на каучук на острове есть! И в-четвёртых, что из каучука, методом вулканизации делают резину.

Именно резина мне была нужна как воздух! Ибо без неё… Без неё на мой план можно класть огроменный болт и идти, догонять Ману. Не к братьям же?!

Резина мне нужна для арбалета.

При слове «арбалет» девяносто девять процентов жителей оставленного мной мира представят эдакий лук, к которому приделали ложе. Но такой под водой — абсолютно бесполезен! Вообще! Не только из-за того, что плечи распрямляясь будут тормозиться об воду. Они ведь ещё и гребок тем самым основательный сделают, только назад. Вот и полетит гарпун в одну сторону, а сам арбалет в другую.

И только в том случае, если этот житель — подводный охотник или член семьи подвоха, то для него арбалет — это подводное ружьё, использующее для метания гарпуна не силу сжатого воздуха, не пружину и даже не заряд пороха. А силу обычных резиновых жгутов. Резинок!

Именно эта особенность — использование «резинок» — и делало для меня арбалет в прошлой жизни подвоха чем-то несерьёзным. Детская игрушка! По сути — просто рогатка!

Но вот, обстоятельства сложились так, что для меня эта «рогатка» стала фактически безальтернативным вариантом.

Впрочем, как говорил Михалыч, на больших глубинах альтернативы арбалету почти нет, так как пневма, в условиях повышенного внешнего давления теряет мощность. Но тогда я на большие глубины и не совался — негде. А теперь?

Итак, гевея… Как ты хоть выглядишь-то? Всё, что я знаю — это дерево, которое даёт каучук. Вот вообще — всё! Ну, зачем мне раньше было рассматривать твоё изображение?

Теоретически, каучук — это смола. То есть то, чем дерево «плачет». Значит? На коре должны быть эдакие белые потёки.

И второе, что я знал, когда приступал к поискам, что этим самым каучуком я перемазался в день, когда убегал от людей Аты и Ману.

Для начала я вышел на обрыв, с которого в тот раз прыгал в воду. Уже дважды, между прочим!

Глянул вниз, на миг погрузившись в воспоминания. Да уж, славное было времечко — я ничего не знал про то, где оказался и что происходит, ну и действовал так, как меня учили в прошлой жизни. И кстати, весьма эффективно! А потом я решил, вдруг, стать «местным». Так сказать — натурализоваться. Вести себя соответствующе. Стать одним из…

Тяжкий вздох вырвался словно сам собой, как бы подводя черту моим устремлениям стать обычным ловцом жемчуга.

Итак — вернул я себя к действительности — это крайняя точка, где я мог вляпаться плечом в каучук. Но вокруг только тонкие кусты. На всякий, я осмотрел их и даже поковырял наиболее подозрительные кинжалом. Не, ну а что? Вдруг местные каучуконосы это и есть — такие вот тонкие прутики.

Прошёл назад, по пути моего забега. У кромки невысокого обрыва, который отделял плато от склона вулкана, задержался подольше — здесь же я снес с прыжка одного из сторожей, что поставили в цепь. Вполне мог после этого куда-нибудь впилиться…

Но — безрезультатно.

Ладно, иду дальше.

Я тщательно обследовал каждое дерево на пути, кое-где надреза́л кору и ждал, пока покажется смола. Пару раз сердце радостно ёкало — сначала на срезе показывалась довольно-таки беловатая масса. Но каждый раз приходилось разочаровываться, затирать порез землёй и идти дальше.

Вот блин, я эдак все местные деревья порежу!

В какой-то моментвспомнил, что у одуванчиков из прошлой жизни тоже сок белый. И даже неплохо пачкает руки, иные, я слышал, говорили, что это что-то отдалённо напоминающее каучук. Может здесь тоже надо искать не дерево, а какую-нибудь траву? Вот зараза, эдак мне придётся возвращаться в начало пути и вообще всю попадающуюся на пути растительность проверять!

Но это тогда завтра! Если сегодня не преуспею.

В общем, когда я всё-таки нашёл то, что искал, настроение уже здорово просело. Нужное дерево, оказывается, росло фактически над моей «базой». Интересно, когда это я умудрился об него обтереться?

Второе, что вызвало удивление — это гевея? Или что-то из их семейства? Ну-у-у-у… я ждал чего-то экзотического. К примеру, как пальма… Или баобаб какой… Или то же каменное дерево. А тут…

Высокое. Ствол ровный с какой-то… обычной корой. Мне почему-то напомнило родную осину. И листья… обыкновенные такие листья.

Я бы так и прошёл мимо, если бы не случайный взгляд. Потёк на коре был не белый, а скорее желтоватый. Но, когда я сковырнул его пальцами и помял… Да-а-а! То самое ощущение! Вот он, каучук!

* * *

На «базу» вернулся ближе к закату.

Там должен был обретаться Каналоа, которого я нагрузил задачей помимо прочего натащить бамбука побольше. Причём не только на дрова — из него дрова так себе, но что-то более подходящее нарубить нечем. Я хотел начать обзаводиться мебелью. В очередной раз. А что? Даже, если всё пойдёт хорошо, как это решит мою жилищную проблему? Дом дадут в деревне? Ага, держи карман шире, так тут и раздают дома первым встречным. Дом я потом что называется «куплю». Когда будет на что.

А пока, я лучше здесь. Сам по себе. И подальше от чужих глаз — ибо подготовку к моему занятию лучше держать в секрете. Не нужны мне конкуренты, особенно на моменте становления.

К тому же — рядом запасы моллюсков и отсутствуют ненужные зрители. Чувствую, совершать пищевую революцию среди местных мне сейчас не с руки. Да и мне больше останется, а то, как набросятся, как выжрут всё, до чего дотянутся.

Проявляя осторожность, дошел до бамбуковой рощи. В воду вошёл в стороне и на пляж буквально прокрался, преодолев часть пути под водой и всплыв без всплеска чуть сбоку. Может кто и скажет — параноик, но, во-первых, моя база больше не секрет, как минимум для людей войны.

А во-вторых, Каналоа. Я пока не определился с отношением к нему. Он ведь мне не друг и не родственник. Да, я вроде как напугал его тем, что я некий «дух», но в тоже время я ещё помню, как он буквально мечтал о моей смерти! Да, прошло уже немало дней с того времени… Но не лет же! В конце концов, это я стал причиной смерти его брата. И фактической — его самого.

И то, что он до сих пор не попытался перерезать мне горло или проломить голову — ещё ничего не значит. Я помню хорошее выражение, которое прочитал когда-то в книге: «Месть — это блюдо, которое принято подавать холодным». Вот и ждёт, наверно, когда я совсем расслаблюсь, когда почувствую, что у меня всё наладилось, и мечты сбываются, чтоб в самый неподходящий момент воткнуть мне заострённую бамбучину сзади в почку. А то, что я «дух» может даже возвысит этот поступок у него самого в глазах — ишь я какой, «духа» завалил!

Открытая часть пляжа была пуста, если не считать самого «рядового-безухого» и буквально горы бамбука. Если кто и прячется в восстановившихся зелёных зарослях, то делает очень хорошо.

Ну ладно, делать нечего, выхожу.

Тихо-тихо, без булька, без всплеска, сам себе напоминая морскую змею в воде, подплыл к песчаной ступеньке. Шаг, дугой, и вот я уже стою, по пояс в воде, ноги напружинены, левую руку, с кинжалом слегка завёл за спину. Если кто сейчас напрыгнет — налетит на клинок. Если нападающих будет много: одно движение — и лови меня в океане!

Но прошёл миг, пролетел другой, третий… Не свистели стрелы, не летели в меня копья, никто не выскакивал из зарослей с воплем и занесённой дубиной. И даже Каналоа, так и сидел, вроде бы лицом к воде, но повесив голову на грудь.

— Здоро́во, боец!

«Боец» аж взметнулся! Разве что по стойке смирно не вытянулся.

— Как… Как ты здесь оказался? — Каналоа с подозрением оглядел водный простор, потом даже взглянул наверх.

— Прилетел, — иронично хмыкнул я.

— Ты ещё и летать умеешь? — у парня глаза округлились.

— Конечно, — с самой серьёзной мордой заявил ему я. — умею. А ты, как я посмотрю, умеешь спать на посту… И вот скажи мне, — я, тем временем, вышел на берег полностью, — зачем ты такой мне нужен?

Каналоа вздрогнул.

Несколько секунд мы так и играли в гляделки: я стоя, по-прежнему готовый к нападению, и он, сидящий подле большой кучи бамбука.

— А ты доведи дело до конца, — неожиданно бывший воин взглянул мне прямо в глаза, — забрал душу, забрал жизнь, так убей это тело. Закончи мои мучения.

И он опустил взгляд ниже, как раз на мою левую руку, в которой я обратным хватом удерживал свой трофей.

Уверен, в глаза кинжал не бросается, но парень точно знал, что в ней.

Блин… Лучше бы он на меня бросился! Вот честно: я бы не мучил и не глумился… Скорее всего, он бы вообще ничего не понял… И освободил бы нас обоих…

— Никогда не убивал безоружных, — я раздражённо дёрнул щекой. — Бананов принёс? Тогда займись костром, хоть какая-то польза от тебя будет! А я пока за едой.

Пока готовились бананы — на этот раз я порубил их на кружочки, так они лучше обжариваются, всё-таки местные мне не совсем привычны — более мучнистые и менее сладкие, что для термической обработки — в самый раз. Пока запекались на углях мидии — их я тоже сначала все открыл, промыл в море. Короче, пока готовился ужин я занялся рукоделием.

Для начала соорудил два топчана. Низких, узких, но зато быстро, и теперь можно не спать на песке. Хотел ещё сделать навес… Но решил, что как-нибудь потом.

И занялся тем, что пришло в голову ещё в доме Арииаху.

Я взял подходящий стебель бамбука — не особо толстый, но уже высохший и прочный, высотой мне до бедра. Перевязав плотно где-то посредине, аккуратно расщепил. Обмотка как раз не должна была дать расшепу уйти ниже. К двум получившимся половинкам примотал по два стволика потоньше, чтоб расходились в виде латинской V. После чего вверху поставил меж них неширокую распорку, плотненько увязав и намотав сверху побольше веревки — чтоб помягче было. И ещё одну распорку, посредине получившегося треугольника.

— Ну как, боец? — я покрутил в руках получившееся изделие.

— Что это? — удивился Каналоа.

— А вот помоги-ка мне соорудить вторую, такую же, и покажу, зачем.

Когда, уже вдвоём закончили работу с братом-близнецом первого изделия, я упер обе приспособы себе подмышки, взялся за нижние распорки и поджал ногу.

— Теперь сообразил? — подмигнул я «помощнику».

Тот отрицательно замотал головой.

— Эх, дерёвня, — усмехнулся я и изобразил перемещение на одной ноге. — Это ж костыли!

— Зачем тебе? — ровно, без энтузиазма поинтересовался Каналоа.

— Это не мне, — хмыкнул я, внезапно потеряв весь настрой, — это одному моему приятелю… Вот что, боец — хватай-ка свой топчанчик и дуй к себе на ночлег… В смысле — к бамбуковой роще.

Глава 6 Десять дней

Солнце только-только поднялось повыше, только-только длинные тени, отбрасываемые домами, кустами, деревьями укоротились, истончились и вот-вот готовились растаять, как я вновь вошёл в рыбацкую деревню. В планах: отдать костыли Семису и серьёзно поговорить с Арииаху.

Сегодня мне обязательно надо обсудить с ним конкретику — что я получу, если благодаря мне его изберут старейшиной. Как будет потом выглядеть наше партнёрство. Неплохо бы уже и удочку закинуть насчёт будущих взаиморасчётов — какой «агентский процент» будущий старейшина будет брать за так сказать «реализацию»… В общем, сегодня мне, кровь из носа, нужно получить от него что-то более весомое, чем заверения о намереньях.

Нет, конечно, свой план претворять в жизнь я буду, даже если ни о чём таком сейчас договориться не получится. Просто, когда у меня на руках будет и отработанная технология и реальная добыча, можно будет снова вернуться к разговору напрямую с Напо. Или… я хмыкнул, а почему бы и нет? Или сразу с вождём.

Но на подходе к дому отца Семиса меня перехватили.

— Да вот же он! Сам явился! Эй, Хеху… Хеху!

Даже вздрогнул, настолько погрузился в размышления. Всё-таки, похоже, привык я к этому имени, поэтому и отреагировал, а не протопал мимо.

Голос исходил от группы возрастных мужиков, стоящих на площади, неподалёку от соседнего с Напо домом, и что-то горячо обсуждавших.

Ух ты! Представительное сборище — человек двенадцать, не меньше, всех я даже не разглядел. Выхватил взглядом Ману, пару воинов, один показался знакомым. К удивлению, разглядел Ату — он здесь оказался самым высоким. Ну надо же, вернулся!

Шаман, конечно же, присутствовал, его жутковатую фигуру я ни с кем не спутаю. Похоже было, словно о чём-то спорили, а тут я.

На меня-то они все и уставились.

Первый «разморозился» Ата. Сказал спокойно, даже как-то буднично:

— Каури, дай-ка нож, — он, не оборачиваясь протянул руку назад, — надо срезать знаки, которых этот сопляк не заслужил.

«Ну уж, нет», — мелькнуло в голове, — «с таким командиром я точно не уживусь. Слишком уверен в своей непогрешимости».

— Стоп! — выставил руки я, — Можете считать, что их уже нет. Сегодня же! — добавил примирительно: — Просто, времени совсем не было заняться.

— А мне много времени и не надо, — Ата так же спокойно шагнул ко мне.

Честно, не знаю, что бы делал. Хоть по массе я, как моська перед волкодавом, да и отец войны, наверняка, индивидуально очень хорош — тут всё как у волков: не можешь любому глотку порвать, не будешь вожаком. Но и я всё-таки не самая простая добыча.

Короче, дело могло кончиться очень нехорошо, но тут из толпы выступил невысокий кряжистый старик, с пузиком, как у всех «земляных», и с «зелёной короной» в седых волосах из свёрнутого в кольцо листа папоротника.

— Прости его, отец войны! Хеху молод и неразумен, вряд ли он со злым умыслом оставил метки Ученика глубин. Я лично прослежу, чтоб он убрал со своей груди то, что не заслужил.

А я ведь тебя вспомнил! Ты же старейшина касты земли… Блин, имя не помню. Или не знал? И Хеху не спросишь.

Ата миг постоял, переводя взгляд с меня на седого и обратно.

— Ладно, — недовольно дёрнул он щекой. — Под твою ответственность. Только! — секундная пауза. — Если я ещё раз увижу у этого… несправедливо присвоенные знаки… Лишится головы. Ману, — глава местных воинов нашёл взглядом свою «правую руку», — проследи.

Тот, в свою очередь, выжидательно посмотрел мне прямо в глаза.

— Отец войны, — обратился Ману к боссу, — я взял на себя смелость предложить этому человеку пройти испытание к нам в касту…

Ата повернул каменную морду к помощнику. Но раньше, чем он что-то сказал, я краем глаза зафиксировал надежду, на лице шамана. Что за?…

— И что он тебе ответил? — немного надменно спросил Ата.

— А он ещё не ответил, — вопросительно склонив голову на бок, уставился на меня Ману.

Меня оцарапал взгляд шамана.

Я мысленно вздохнул: «Извини, старик…»

— Я очень благодарен тебе за предложение, правая рука, и выражаю свою признательность, — я даже прижал руку к груди и поклонился, — но мне ведь придётся убивать людей, это так?

Ману чуть не хрюкнул от неожиданности, а Ата важно кивнул:

— Это работа людей войны, мальчик.

— А я очень не хочу обагрять руки кровью, — покачал я головой.

У Ману брови полезли вверх.

Зато шаман словно сдулся. Или скорее — потух. Вернее, его взгляд, было зажёгшийся, потух.

— Вот видишь? — бросил отец войны правой руке. — Я тебе уже говорил об этом… В общем, передай парням, увидят этого, — он мотнул головой в мою сторону, — со знаками, пусть тут же прикончат. Я так сказал! Будет впредь уроком остальным.

И Ата отвернулся, словно инцидент был исчерпан.

— Пойдём, мальчик, — вновь заговорил старейшина касты земли, — твои родственники беспокоятся, видишь, каких людей мне пришлось тревожить? Хотел было уговорить отца войны выделить воинов на твои поиски…

А-а-а-а! Вон оно что! Я как раз разглядел за старейшиной обоих братцев, стоящих с видом находящихся явно «не в своей тарелке», ещё бы — столько «старших» вокруг! Акахата тут же сделал страшные глаза и начал показывать мне мимикой, дескать, ну-ка пошли быстрее пацан, вон каких больших людей нам из-за тебя напрягать пришлось.

Ну уж, хрен тебе!

— Мою семью волнует лишь то, кто будет ишачить на семейном участке, — усмехнулся я, глядя на братца, — самим-то не хочется.

— Что ты такое говоришь, брат! — возмутился старшенький.

— Что поделаешь, мальчик, — примирительно ответил старейшина, — мы рождены чтоб обрабатывать землю, это наша судьба!

— Но не моя! — меня аж передёрнуло. — Я больше не человек касты земли!

— Ну что ты такое говоришь… — начал было старейшина.

Но недоговорил:

— Не может человек быть без касты, — раздался скрипучий голос шамана, — если ты отказался становиться человеком глубин, значит ты должен вернуться в свою родную касту!.. Или воспользоваться великодушным предложением отца войны.

— Отцу войны я уже ответил, — поморщился я. Лично мне в голосе шамана так и слышался намёк, типа: или соглашайся идти в воины, или пойдёшь в земле ковыряться… Не люблю, когда меня так усиленно подталкивают! Чего я тебе, пацан что ли?

— Тогда ты должен вернуться в касту земли! — слова шамана звучали как приговор.

— Да не хочу я в касту земли! — непроизвольно вырвалось у меня. — И вообще, зачем мне в какую-то касту? Давайте я буду сам по себе?!

Немая сцена, «Ревизор» отдыхает! Ата соизволил обернуться и вперил в меня удивлённый взгляд. У старейшины касты земли глаза чуть не выпрыгнули из орбит. Лишь шаман смотрел прищуренно.

— Что ты, мальчик! Человек не может быть вне касты! — вытаращился на меня «земляной дедушка». — Только если его изгонят… Но тогда это и не человек уже…

— Только не ты! — с нажимом сказал шаман. И вот от его слов мне реально поплохело!

— Согласен с тобой, говорящий с духами, — веско добавил Ата, — этот человек опасен для племени. Я вообще за то, чтоб… — недоговорил, но смысл я понял. — Но, если за ним будет присматривать каста, я ещё смирюсь с его присутствием на нашем острове. А если он вне каст…

От его вида у меня тоже холодок пробежал по спине.

— А если… — голос мой почему-то сбился и предательски дрогнул. Ещёбы, уж от кого, но от этих двоих угрозы я игнорировать не могу. — А если я создам свою касту? Касту…

Договорить не получилось, меня перекрыл хохот. Сначала как конь заржал Ата, к нему присоединился весёлый ржач Ману и воинов, в него вплёлся хрипловатый, надтреснутый смех старейшины «земляков». Даже оба братца на заднем фоне вымучено поизображали «хи-хи». Только шаман не улыбнулся.

— Боги разделили всех людей на касты. Это касты земли, сетей, глубин, паруса и войны, и других каст не создали! — смеясь проговорил Ата. — Неужели ты считаешь себя тем, кто бросит им вызов?

А чего бы и нет, кстати! Мысль такая мелькнула в голове, но вслух, естественно, поизносить не стал. Мозг искал варианты и не находил. Чёрт-чёрт-чёрт!!! Что делать? Что делать?! ЧТО ДЕЛАТЬ?!!!

И тут, откуда-то со стороны раздался ещё один, знакомый голос.

— Этот мальчик… Скат… вчера пришёл и попросился в нашу касту.

Я непроизвольно дёрнул головой. Арииаху! Ты то здесь откуда?!

— Наш старейшина попросил меня взять его к себе, — спокойно, даже как-то буднично, продолжил отец Семиса. — Я полагаю сейчас ты шёл ко мне?

А! Точно! Его же дом, вот он, рядом!

— Д-да… — голос всё-таки дрогнул.

— Вот как? — удивлённо повернулся ко мне Ата. — А что ж ты нам тут головы дуришь? Не мог сразу сказать? — в голосе отца войны послышались раздражённые нотки.

— А я вчера ему ещё окончательного ответа не дал, — как ни в чём не бывало, ответил за меня Арииаху, — он как раз и шёл за ответом. Сегодня с утра я подумал, как следует, и решил, мне нужен такой гребец.

Пульс начал приходить в норму.

— Хорошо, — кивнул, словно утвердив приговор, Ата, — тогда ты, Арииаху, и проследишь, чтоб сегодня же этот мальчишка привёл свои знаки в соответствие.

И давая понять, что разговор окончен, он развернулся и зашагал прочь.

За ним потянулся и сопровождающий его воин. Ману бросил на меня задумчивый взгляд и тоже отправился за «боссом».

— А-а-а… как же?… — на Акахату было забавно смотреть.

С растерянным лицом он сначала повернулся вдогонку воинам, потом с ещё большим изумлением к своему старейшине.

— Мы ведь… договорились? — пробормотал он, обращаясь к тому.

— О чём говорит этот земляной? — с холодным презрением Арииаху спросил старейшину касты земли.

— Ни о чём, — видно было, что «земляной дедушка» тоже обескуражен, но держался он лучше. — Прости его глупость, уважаемый Арииаху, молодые люди нашей касты редко блещут умом.

Он засвидетельствовал кивком головы своё почтение к одному из старших касты сетей и тоже направился прочь с деревенской площади. За ним, как собачонки, посеменили Акахата и промолчавший всю встречу с видом деревянного болванчика Эреуэра.

— Ну что, Скат, — посмотрел на меня безо всяких эмоций отец Семиса, — кажется нам лучше поговорить не здесь. Ты ведь ко мне шёл?

Мне оставалось только кивнуть.

* * *

— Ловко ты меня, — заметил я отцу Семиса, когда мы вновь оказались всё в той же комнате, где он угощал меня рыбой в первый раз. Кстати, на этот раз мне даже воды не предложили.

— Не пойму, о чём ты говоришь, — пожал плечами Арииаху. — Если бы я вовремя не подошёл, тебя бы увели обратно в семью, и, вместо ловли рыбы, бы ты снова ковырялся в земле. Ты должен быть мне благодарен.

— Ладно, — махнул рукой я: не хотелось препираться ещё и по поводу вероятности такого исхода. — Проехали.

Всё равно меня не покидало чувство, что я попал в ситуацию, которую только что разыграли по нотам какого-то закулисного режиссёра.

Впрочем, может я зря впадаю в паранойю «теории заговора»? Может на самом деле так обстоятельства сложились?

— Мы с тобой хотели обсудить, — напомнил Арииаху, вальяжно развалившись на своем месте, — дальнейшее… — он замялся, подыскивая слово, — сотрудничество.

Ну хоть «сотрудничество», и то спасибо, угрюмо усмехнулся я в глубине души.

— Давай обсудим, — я сел напротив поудобнее и выжидательно уставился на собеседника.

Ну что ж, делай свой ход.

Арииаху долго ждать не заставил.

— Итак, насколько я тебя понял, ты заявляешь, что готов поймать по-настоящему большую рыбу, — выдержал паузу и добавил, — такую, что будет весить не меньше, чем дневной улов большой лодки.

Хм… Я задумался. А сколько они вылавливают за день? Почему-то в сознании промелькнули современные мне сейнеры, вываливающие из поднятых сетей в трюм тонны серебристой рыбы. Даже головой помотал, отгоняя видение, чур меня, чур! Вздохнул, блин, я же видел отходящие лодки рыбаков лишь утром, когда они только отправлялись на лов, а надо бы было подождать ещё и вечера…

Наконец, под внимательным взглядом Арииаху я сообразил, что вообще-то эти их долблёнки вряд ли потянут на себе много добавочного груза. Ну сколько ещё можно посадить в неё людей, чтоб гарантированно дойти до берега, даже по относительно спокойной лагуне? Двоих? Троих?… Нет, пожалуй, если в самую большую лодку с восемью гребцами посадить ещё троих, плаванье на ней станет чрезвычайно опасным… Двоих. А это сколько? Сомневаюсь, что худосочные гребцы весили больше килограмм пятидесяти, ну край — шестидесяти. Итого, буду считать максимум полезной грузоподьемности рыболовной лодки, помимо гребцов, килограмм сто-сто двадцать… М-да-а…

— Я не говорил, что за один раз перекрою дневной улов, — качнул я головой с каменным выражением лица. — Я обещал добыть такую рыбу, какую вашими методами лова не поймать никогда.

Групперы на сто двадцать килограммов, конечно, встречаются. Встречаются и больше, не говоря уже о тунцах, вот только чем я его буду брать? Да и не думаю, что такими экземплярами тут всё кишит.

— Вообще-то, говорил, — отпарировал Арииаху без паузы. — Ты сказал, что сможешь заменить собой лодку с восемью гребцами.

Взгляд его не изменился, он продолжил взирать на меня холодным, немигающим взглядом объектива. Или скорее — оптического прицела.

— Я напомню свои слова, — как ни в чём не бывало проговорил я, — я сказал о том, что во время занятий на рифе Учеников, я видел в лагуне очень больших рыб. Очень. Размером с человека или даже больше. ещё я сказал, что могу их добыть.

Потянулась пауза. Отец Семиса смотрел на меня взглядом рыбы — безэмоциональным, ничего не выражающим и, как будто, ждущим ещё каких-то моих реплик. Я отвечал почти так же. Надеюсь что так же, ибо чувствовал себя спокойно и уверенно.

В конце концов, не договорюсь сейчас, буду договариваться имея на руках доказательства. Весомые доказательства. И возможно — уже не с ним.

— Ты обещал мне, что заменишь собой восемь гребцов, — с какой-то непонятной интонацией вновь повторил Арииаху.

— Нет. Не обещал. Я сказал, что добуду большую рыбу.

Да уж. Письменность бы здесь не помешала. Свидетели, наверно, тоже, но, по-хорошему, свидетели должны быть с обеих сторон. А кого мне привлечь?

— В любом случае, Арииаху, — я подбавил в голос дружелюбных ноток, — это многократно больше, чем приносит тебе один гребец. Согласен?

Арииаху нехотя кивнул.

— Тем более, — добавил я вдогонку, — ты же мне говорил про людей паруса, и что они могут привезти такое, чего люди нашего острова в глаза не видели? А разве тебе самому не хотелось, — добавил я чуть тише, — предлагать другим то, чего ни у кого нет?

При этом я чуть наклонился к собеседнику и слегка прищурился. Вряд ли я, конечно, переплюну Мефистофеля, соблазнять людей не мой профиль. Меня этому не учили, так, нахватался по вершкам после дембеля. Но хочется верить, правильную мысль в голову этого «старшего» я закинул.

Опять потянулось молчание. Какой-то неспешный разговор получается.

— Расскажи мне, как ты собираешься поймать то, что обещаешь?

Вид Арииаху просто сочился недоверием, но я мысленно возликовал! Да! Наконец-то! Возражения не по существу, а по деталям.

— Это моё дело, уважаемый Арииаху. И, честно говоря, я бы не хотел посвящать в свои секреты посторонних.

— А тебе не кажется, мальчик, что как раз я в этом деле тебе далеко не посторонний? — усмехнулся отец Семиса.

— Неправильно выразился, — отмахнулся я, — я хотел сказать, что этот секрет сулит мне большие выгоды, и я до последнего хочу сохранить его своим секретом.

— Правильно поступаешь, — одобрительно хмыкнул Арииаху, — но и ты меня пойми, я ведь за тебя ручаюсь. А вдруг всё, что ты мне сейчас обещаешь — пустые детские мечты?

— Хм… — теперь задумался уже я. — Звучит справедливо. Ну хорошо, в общих деталях расскажу, тем более, вряд ли кто из твоей касты сможет глубоко нырнуть…

Услышав слово «нырнуть», хозяин дома аж отшатнулся.

— Нырнуть? Ты что?! Ты хочешь нырять в лагуне? О духи! Пацан, надо было тебя сразу гнать!..

— Так, стоп! — прервал я его внезапную тираду. — В чём проблема? Что за сомнения?

— И ты спрашиваешь в чём проблема? — с горечью в голосе воскликнул Арииаху. — Ты, бывший Ученик касты глубин! О боги, зачем вы ниспослали на меня помутнение разума! Мальчик! Ты собираешься нырять? Нырять?! Неужели ты забыл, что нырять здесь могут лишь люди глубин!

— Уверен? — приподнял я бровь.

— Пацан, мне кажется, ты переходишь все границы дозволенного! Не забывай, с кем ты разговариваешь! — Арииаху стал терять терпение.

Похоже, вся стройная картина будущего только что закачалась в его голове, готовясь вот-вот рухнуть.

— Если мне не изменяет память, — понизив тон я позволил себе усмехнуться, — то с будущим старейшиной касты сетей. Или нет?

Пауза. Арииаху словно с разбегу набежал на стену. Вновь эмоции словно губкой стёрлис лица.

— Говори, — он вновь захолодел.

— Кто занимается рыбой? — вместо ответа спросил его я.

— Каста воды, — автоматом ответил хозяин дома.

— А каста глубин — жемчугом, — подхватил я. — Видишь, уважаемый Арииаху, как всё просто. Рыба — ваша каста. Жемчуг — каста глубин. А про ныряние или плаванье по поверхности ни слова. То, что пацаны ныряют, когда купаются, — добавил с иронией. — Это тоже табу? Да, я буду нырять, и нырять глубоко. Но я не трогаю жемчуг, ведь это… — не нашёл слова сразу, чуть не ляпнул «зона ответственности», — это дело ныряльщиков. А рыба…

— А рыба, это наше дело, — закончил мысль Арииаху.

Хмыкнул. Задумчиво потёр нос.

— Возможно, у отца глубин будут возражения. По поводу твоего занятия. А каста глубин — это очень серьёзно… — он опять коснулся носа, замер, взглянул на меня. Улыбнулся. — Но я слышу в твоих словах разумные мысли. Правда это очень необычные мысли… Но мы, я думаю, всем сомневающимся найдём что сказать!

Арииаху позвал, пришла одна из дочерей, постарше, принесла воды и две чашки. Как вы задрали! У вас тут фруктов — завались, неужели вы элементарную брагу не ставите?

— Когда ты сможешь добыть первую рыбу? — деловито спросил хозяин дома, наливая мне воды.

— Дело не быстрое, — начал я. — Мне ещё многое надо достать и сделать…

— Десять дней, — перебил меня Арииаху. — Ты должен будешь поймать большую, по-настоящему большую рыбу через десять дней. Причём — публично. Значит, накануне, а ещё лучше дня за два-три, ты должен будешь сделать это только для меня.

Понятно. Генеральная репетиция, чтоб на людях не облажаться. Вот только…

— Не пойдёт, — качнул я головой, — я не смогу подготовить всё необходимое за столь короткий срок. Мне нужно приготовить специальные… орудия лова. Испытать их…

— Или ты демонстрируешь всем своё искусство через десять дней, или мы можем сейчас закончить разговор, — неожиданно жёстко оборвал меня Арииаху. — Я забуду, что видел тебя, а ты забудешь дорогу в мой дом. Только так, и по-другому, — он покачал головой, — не будет.

— Блин! Да ты не понимаешь!..

— Это ты, мальчик, не понимаешь. Через десять дней будет большой совет касты. Мы будем обсуждать, как прожили ещё один сезон междубурья, будем думать, как жить дальше…

— Я понял, — остановил я его рассуждения, кивнул со вздохом. Отчётно-перевыборное. И у них тут тоже самое, ну никуда мне не деться! — Значит десять дней.

— Что тебе будет нужно? — похоже разговор, наконец, перешёл в деловую плоскость.

Я задумался. Что? Твёрдосплавные наконечники с флажком? Резиновые жгуты? Капроновую леску?

— Бронзы сможем достать? Хоть немного? И желательно, обработать, я покажу что из неё надо сделать.

— А может проще сразу попросить Небесную Черепаху дать тебе свой собственный остров и племя? — развеселился Арииаху.

— Понятно, — хмуро отреагировал я на реакцию собеседника.

— Ничего тебе не понятно, — поморщился тот, — помимо того, что бронза редкий и очень дорогой товар, его ещё привезти должны. А торговцы к нам теперь только после бурь приплывут.

— Ещё мне понадобится лодка.

Ну, в самом деле, не с барьерного же рифа мне нырять?

— У меня нет свободных лодок, — покачал головой отец Семиса.

— Придётся найти, — тут уж я не стал прогибаться. — Мне большая не нужна, на двух-трёх человек, максимум.

Собеседник задумался, потом кивнул.

— Обещать сразу не буду, но мысль есть.

— Хорошо.

— Пожить пока можешь у меня, — предложил Арииаху. — В комнате Семиса. Вы ведь друзья?

— Друзья, — согласился я. — Но жить я буду не здесь. Не хочу, чтоб кто-то видел, к чему я готовлюсь.

Хозяин дома задумался, затем согласился.

— Да. Пожалуй, в этом ты прав. Ну что, — подвёл он черту нашему разговору, — когда я смогу увидеть результаты?

— Через десять дней, — пожал я плечами.

— Нет… Скат, — Арииаху поджал губы и покачал головой. — Через десять дней я должен быть абсолютно уверен, что у тебя всё получится. Значит, ты показываешь мне своё искусство, скажем… дней через семь.

— Девять, — усмехнулся я. — Я и так буду торопиться, и ты не представляешь, что мне для этого придётся делать.

— Семь, в крайнем случае — восемь, — отпарировал Арииаху.

Не знаю, долго бы мы так препирались, но тут в комнату вошёл Семис.

— Отец, тебя Киахи зовёт, там на пристани… — тут он заметил меня, и прервался, — О! Привет Скат!

— Привет, дружище, — отвлёкся я от спора с его отцом.

Вид парня, с трудом опирающегося на кривую палку, заставил меня кое-что вспомнить. Вот, блин! Чуть не забыл за всем этим! Я же всю дорогу их таскал, а войдя в комнату пихнул в угол, чтоб не мешались.

— Я сейчас, — кинул я Арииаху.

Встал, подошёл к стене, куда я прислонил костыли, с которыми таскался всё утро. — Ну-ка, примерь.

— А что это? — удивился тот.

— Так, — я подошёл к инвалиду, — это нафиг, — забрал и отбросил в сторону его костыль. — Это сюда, — подсунул ему под мышку один из своих, — это сюда. Держаться здесь… По росту норм? На глазок пришлось делать, — развёл я руками, — но если что, можно отрегулировать.

Семис сначала неуверенно оперся на мягкие, обмотанные рыхлыми веревками плечи костылей. Ухватился за ручки.

— Выносишь их вперед, — пояснил я, добавляя для наглядности жестами, — опираешься и шагаешь ногой. Попробуй.

Семис сначала неуверенно сделал несколько шагов по комнате. Потом ещё один круг, уже более бодро.

— Смотри-ка, сын, — хмыкнул Арииаху, — а с этими штуками ты сможешь перемещаться почти как со здоровыми ногами.

Лично меня это замечание царапнуло, как ржавый гвоздь по только начавшей заживать ране. Сказал бы ты такое пацанам, что возвращались в родной дом на подобных приспособах! Они бы с тобой явно не согласились.

Но, когда Семис повернул ко мне лицо, я заметил, что глаза его были полны слёз.

— Спасибо, Скат! — проговорил он, слегка покачивая головой, будто до сих пор не мог поверить, — Спасибо… Я пойду, попробую их? — обратился он спутано, непонятно к кому, к отцу или ко мне.

— Конечно иди, — ответил я, — осваивай свои новые ноги.

Эх, если б я смог! Если б я знал, как из местных подручных материалов сделать ещё и протез!

Семис торопливо вышел, я расслышал как характерный стук костылей проследовал к выходу из дома.

— Спасибо за сына, Скат, — после некоторого молчания проговорил Арииаху.

— Да ладно, — пожал я плечами, — мне было не сложно. Да к тому же мы с ним, вроде как, не чужие. Учились вместе.

— Но, всё равно, Скат, — отец Семиса посмотрел мне прямо в глаза, — девять дней. Ты должен показать свое искусство через девять дней и ни днём позже!

Часть 2

Глава 7 Наконечники, ласты и новые татуировки

— Да, твою же медь! — я, со злости засадил кулаком по ладони.

И снова, будто последний лох, забыл обсудить с Арииаху наши взаимоотношения после того, как он, с моей помощью, станет главой касты. Ну что за напасть?! Хоть в «склерозник» записывай!

Проходящий мимо воин, лицо которого показалось смутно знакомым, посмотрел подозрительно. Задержал взгляд на наколках.

— Да помню, помню! — раздражённо кинул я, — У меня время — до вечера.

Воин нахмурился было — местные люди войны не привыкли, чтоб им отвечали подобным образом.

Кстати, его я вспомнил. Он был на сходняке «старших» только что, когда меня чуть было обратно в касту земли не упекли.

А ещё, он был на моих Испытаниях! Именно он кинул тогда предьяву, по поводу умершего в результате нанесённой мною раны… как его звали? Таннэ!

— Прости мою несдержанность… Ка́ури, — я приложил ладонь к груди, — просто я немного… раздосадован. Кстати, как сходили?… — увидел непонимание, поправился, — Как прошёл поход с отцом войны? Вы ведь, кажется, ходили наказывать тех людей, с острова Жёлтой птицы. О! Я вижу, у тебя прибавилось трофеев?

В прошлый раз, если мне зрительная память не изменяет, у него на шее было пять сушёных ушей. Сейчас их было шесть.

— Духи были благосклонны к нашему предводителю, — ответил он высокомерно. — Людям острова Жёлтой птицы досталось сполна. Многие наши воины пополнили свои коллекции трофеев, кроме того, мы увели у них несколько женщин.

— Неплохо, — покачал я головой.

— А ещё, — добавил Каури, — наш отец войны, могучий Ата, отомстил их вероломному предводителю! Сошёлся с ним в личной схватке и забрал жизнь недостойного!

Еле удержался, чтоб не показать тому большой палец.

— Ата великий воин, — покивал я.

— Но знаки, которых недостоин, ты, всё же, должен убрать! — закончил речь Каури с видом «я слежу за тобой!».

— Вот, кстати, — тормознул я, уже уходящего воина, — а не подскажешь мне, достойный Каури, к кому я могу обратиться с этим? Убрать знаки.

Нос воина горделиво задрался.

— Каждый сам должен очистить свою кожу от священных знаков, кои попали к нему по ошибке! Любой воин, оказавшись в подобной ситуации, сам уберёт их со своей кожи! — секундная пауза, в глазах его мелькнуло припоминание. — Тот, чью жизнь ты забрал, ведь, тоже сам избавился от знаков человека войны!

Я не сразу сообразил, про кого это он. И лишь спустя секунду понял — Каналоа!

Но воин решил добавить ещё.

— У нас, у людей войны, так: сам нанёс, сам и избавился!

Вот как? Я оживился:

— А он… получается, умеет? Наносить знаки.

— Нас, воинов, учат этому с детства! Мы сами наносим себе метки, одобренные отцом войны, не то, что остальные, что прибегают к помощи шамана!

Хм… у меня забрезжила одна мысль…

Я поблагодарил воина, и, наконец-то, мы разошлись.

* * *

Эх, гевеи мои, гевеи. Вот они, торчат передо мной из склона. Так, Скат, давай, припоминай, что ты знаешь про сбор каучука?

Как подсказывала память, дело, не сказать, чтоб и сложное. Делается косой разрез, из которого сок гевеи стекает в ёмкость. Кажется, в угол разреза вставляют небольшой желобок. Металлический? Нет, не помню. Впрочем, мне сейчас металл взять неоткуда, значит — обойдусь щепой или тем же бамбуком.

Ясно, вздохнул я. Для начала надо озаботиться чем-то, во что буду собирать свою будущую резину.

На пляже Каналоа, молча, предъявил мне пальмовые листья, уже готовые бамбуковые планки и целый пук тонких шнурочков, скрученных из распущенных на волокна лиан.

Хм, молодец, боец.

— Скажи-ка мне, рядовой, ты умеешь делать татуировки? А-а-а… блин! В смысле наносить на тело знаки?

— Тебе нужны новые знаки? — вроде как удивился Каналоа. — Их должны нанести в твоей касте.

— Не, ты не понял. Мне нужно избавиться от этих…

— Так возьми подходящий камень и сдери.

Я вздохнул. И как мне с ним общаться?

— Вот блин, чудак-человек. Смотри… — я ткнул себя в грудь. — Вот эти косые черты, символизирующие рыбьи жабры, это признак касты глубин. Так?

Тот молча кивнул.

— Поскольку я ушёл из касты, мне эти знаки не положены.

Каналоа опять, молча, кивнул.

— Я хочу превратить эти знаки в другие, не похожие ни на что. Ведь тогда у меня на груди не будет знаков ныряльщиков?

— Боги создали наши касты, — равнодушным, ничего не выражающим голосом произнёс Каналоа, — и они назначили, какие знаки носить каждой касте. Ты не можешь выбирать. И тебе запрещено наносить на тело знаки чужой касты!

— Да, твою ж дивизию! — не выдержал я. — Тогда скажи мне вот что. Запрещено вообще наносить на тело какие-то другие знаки? Не чьей-то касты, а вообще… такие… ни на что не похожие?

На этот раз Каналоа задумался и думал долго.

— Я не помню такого запрета, — наконец-то разлепил он губы.

— Вот и отлично! — облегчённо выдохнул я. — А ты ведь умеешь делать татушки? В смысле наносить знаки на тело?

— Этому с рождения учат всех будущих воинов, — Каналоа повторил почти слово в слово то, что говорил Каури.

— Тогда что тебе нужно?

— Зола из костра и кое-какие растения, сок которых я смешаю с золой.

— Ну, давай, собирай, — развёл руками я.

— Ещё мне понадобится что-то, чем я смогу надсечь кожу, — заметил Каналоа.

— Например.

— Я могу сделать. Из того-же камня, из которого ты делаешь ножи.

— А умеешь?

Во взгляде Каналоа мне показалась обида.

— Ладно, иди, ищи свои растения, а мне тут надо кое-чем заняться… И сходи за кокосами. Мне нужно хотя бы штук десять. Для начала.

Каналоа уплыл, производя кучу шума и брызг. Я смотрел ему вслед и размышлял. Вроде бы… Наверное…

Да кто их вообще разберёт, этих аборигенов?! Вспылил мысленно. Я же не Миклухо-Маклай!

Так вот, наверно, я всё-таки могу не опасаться его. Я же для него — дух! Кажется…

Но, всё-таки… Вздохнул. Мысль, что я могу дать ему в руки оружие, меня не то, чтобы страшила. Мне было не по себе от осознания, что у человека, который из-за меня, буквально, лишился будущего, и фактически — жизни, в руке окажется что-то, сильно повышающее шансы в случае внезапного нападения.

Да, понимаю-понимаю, замысли он месть, сделать импровизированную заточку из бамбука не проблема. И ткнуть меня ею он сможет не хуже, чем каменным ножом.

И всё же, меня что-то глодало, не отпускало. Чуйка? Предчувствие? Предвиденье? Какой-то выверт подсознания, которому я привык доверять.

Ладно, надо будет сходить к шаману. Сейчас отношения с ним у меня здорово ухудшились, но с кем ещё поговорить на данную тему, я просто не представляю.

* * *

Первым делом, после ухода Каналоа, я взялся… Нет, не за ласты, хоть постоянно и бросал взгляды в сторону припасённых «запчастей». Сначала я сделал пару ножей. Кинжал, конечно, хорошо, но нужны рабочие, тем более каменные ножи лучше режут, хоть и фактически одноразовые.

Неожиданно, времени на ножи я затратил куда меньше, чем думал. Видимо, сказывалось, что совсем недавно я их наделал какое-то количество и навык пока не растерял.

Потом отбил большой чоппер, что собирался привязать к палке, чтоб получился каменный топор. Чувствую — на этом пляже я надолго. Надо снова обживаться, и мне понадобятся дрова. И лучше, чем вновь собирать небольшие палки, сразу запастись нормальными поленьями.

После чего нашёл в прибое небольшой кремешок, повертел-повертел в руках приноравливаясь, да и сколол его так, чтоб получились небольшие, сантиметров по пять длинной, узкие отколы.

Мне же нужны наконечники на гарпуны? На бронзу, которая для этого дела может подходить ничуть не хуже стали, рассчитывать не приходится. А ведь мне чем-то чешую и шкуру группера пробивать придётся. Заострённой бамбучиной я, конечно, рыбу с рифа брал. Но какую? По сравнению с каменным окунем — мелочь пузатая в тонкой шкуре. К тому же, там я удар наносил рукой, стоя на берегу, вкладывая всю свою массу. А предстоит — запускать относительно лёгкий гарпун, да и какой силы я смогу сделать резиновые тяжи, кто знает?

Правда, кремнёвый наконечник тут уж точно будет одноразовым, даже после попадания в рыбину, скорее всего, придётся менять, не говоря уж о промахах, когда буду попадать в коралл. Но и наделать их я могу — кучу.

Изначально я пробовал сделать что-нибудь вроде игольчатого наконечника с черешком для крепления. Но с первого раза я заготовку вообще загубил. И вторую, и третью, и четвёртую с пятой.

Уже вернулся Каналоа — прибуксировал целый плот из бамбука, нагруженный двумя десятками кокосов, сухими дровами и несколькими вязанками бананов — а я всё пытался добиться устраивающего меня результата.

— Наконечники для стрел делаешь? — поинтересовался бывший воин, посмотрев на мои попытки. И добавил: — Ты не воин, тебе нельзя брать в руки оружие.

— Слышь, безухий! — я натурально взорвался. — Шёл бы ты куда-нибудь со своими советами да указаниями!

Пальцы саднило, местами я порезался острыми сколами кремня, к тому же бессчётное количество раз било вместо заготовки попадало по этим самым пальцам — навыка в изготовлении таких мелких предметов у меня ещё не было. А ещё хуже, что у меня не получалось!

— Куда мне идти? Ты забрал мою жизнь, теперь моё тело служит тебе…

В ровном голосе Каналоа мне почудились мрачные нотки.

— Что, не можешь? — вопрос я задал скорее риторический.

— Не могу.

— Тогда займись… ай блин! Займись тогда костром что ль! — я рефлекторно сунул в рот палец, по которому только что знатно приложился. Нельзя отвлекаться при такой работе. — Короче, не маячь тут!

Каналоа секунду обозревал готовые поделки.

— Ты хотел сделать топор? — внезапно спросил он.

Я обернулся, посасывая пульсирующий болью палец.

— И чё?

— Я могу подобрать к нему рукоять. Если хочешь, конечно. С топором легче будет дрова запасать.

Секунду я смотрел на «собственность». Но потом внутри словно отпустил — чего я на него взъелся-то? Подумаешь, по пальцу засадил, да кучу материала за пару часов испоганил?

— Лан, — выдохнул я, — извини. Чёт я погорячился.

В глазах Каналоа что-то мелькнуло.

— Слушай, — в голове мелькнула другая мысль, — а топор значит, тебя не смущает? Типа не оружие?

В последних словах я не сдержался от иронии.

— Какое же это оружие? — казалось, Каналоа удивился. — Оружие — это лук и стрелы, копьё, палица… — он посмотрел на лежащий неподалёку от меня кинжал, — и вот это оружие. — В голосе сквозило неодобрение. — Оружием мы… — замялся на секунду, поправился, — люди войны… Оружием отнимают жизнь.

— А топором, по-твоему, жизнь отнять нельзя? — тут я уже усмехнулся.

Собеседник, похоже, «завис». Думал долго.

— Оружие, это то, что есть у людей войны, — наконец нашёлся он, — а топор есть у каждого земляного. Им же надо свои участки расчищать от джунглей!

М-да-а-а… логика. Не поспоришь.

— А это, — я показал глазами на каменные ножи. Рукоятки ещё не были ничем обмотаны, но их форму ни с чем не спутаешь.

— Это тоже не оружие, — в голосе послышалось пренебрежение.

— Вот и хорошо, — подвёл я итог разговору. — Значит, теперь я спокоен, ибо ничего не нарушаю. Спасибо, Каналоа, за разъяснения, займись уже топором.

Интересные они здесь ребята, про себя хмыкнул я. Впрочем, в моём мире тоже, кухонный нож за оружие не считается, а народу им перерезали — уйму! И у охотников порой ружья — нарезняк с оптикой. Так что, чего удивляться вывертам первобытного сознания, у которого всё просто: то, что носят воины — оружие. А если с этим любой крестьянин ходит, то воину цеплять такое к поясу западло.

«Что ж тогда мне с каменным ножом под воду соваться запрещали?» — мелькнуло всознании, но мысль прогнал. Каста ныряльщиков за жемчугом теперь для меня прошлое.

В общем, с наконечниками пока ничего не выходило. Ладно, кремня вокруг много, время пока есть, займусь лучше чем-нибудь другим. Не таким нервотрёпным.

Во, кстати! Взгляд упал на заготовки для ласт. Идите сюда, мои хорошие!

В этот раз я решил учесть опыт эксплуатации предыдущих ласт. Впрочем, изобретать особо было нечего, имеющийся материал диктовал конструкцию — пальмовый лист подходящей формы. Для придания пластине нужной степени гибкости, вернее, чтоб лист не гнулся чрезмерно, я приладил вдоль бамбуковые планочки. Тут как раз и ножи пригодились — подстрогал планки так, чтоб жёсткость получилась переменной — к стопе пожёстче, к законцовкепогибче. Фиксировал тонкими шнурками.

Под мысок опять сплёл нечто похожее на половинку лаптя и приделал к рёбрам жёсткости. А вот пяточный ремень пришлось вновь делать из простой веревки. Ну, ничего, ничего. Дайте только резину сделать, будут у меня нормальные калоши. Хоть открытые, а хоть и закрытые сделаю. Практически, я усмехнулся, анатомические. Как там у буржуев? Хендмейд?

Незаметно мысли перетекли на каучук.

Ёмкости под сбор латекса — наконец-то, я вспомнил, как свежий сок гевеи называется ‑ Каналоа мне принёс. Половинки кокосов как раз подойдут.

А вот потом, латекс принято отжимать от влаги. Хм, надо подумать, как это сделать. И ещё, помню, кажется, в каучук добавляли уксус? Вот только зачем? Это уже не помню. И где я его здесь возьму?

Вот, кстати! Для отжима, латекс через валки пропускали, точно! И получалась эдакая пластина!

Если и я так сделаю, а потом ещё вулканизирую, то можно будет просто на нужные полосы разрезать, и будут у меня готовые жгуты!

Да я же просто гений. Буквально, кладезь мудрости! Эх, чуть не рассмеялся я, и хорошо быть головастым!

Вот только для этого мне предстоит прыгнуть выше головы и заново придумать процесс вулканизации. Историю, как с ней бился Чарльз Гудьир, я помнил хорошо, и как из случайно прилипшей к печке лепёшки каучука вышла, наконец, долгожданная резина, тоже. Мне останется лишь подобрать температурный режим.

Ну вот ласты готовы. Не первый раз в новом теле я захожу в них в воду. Сколько дней прошло с последнего? Три? А будто в прошлой жизни…

Для начала, прошёлся по поверхности, не сильно нагружая свежие изделия, «прислушиваясь» к каждому жиму ногой. Ласты упруго проталкивали мою тушку вперед с каждым взмахом, и, похоже, ломаться не собирались. На ноге сидели плотненько и, пока, не натирали.

Ну что? Вниз?

Глубокий вдох из-под руки, складываюсь в поясе. Стопы ощутили, как буквально на миг лопасти оказались в воздухе, а потом звуки поверхности ‑ ветер, крики птиц, плеск волн — всё как отрезало, и я провалился в глубину.

На смену поверхностным звукам пришёл такой знакомый, такой родной «голос океана». Он отличался от того, что сопровождал меня в лагуне. Словно из мелкого бассейна-лягушатника я перебрался на открытую воду. Не просто открытую, а ещё и глубокую. Вместе со звуками изменилась и цветовая гамма. Вместо ярких, броских цветов, как будто синие чернила разлили.

С ходу провалился метров на двадцать. В ластах я могу под водой находиться дольше, да и всплыву куда быстрее, поэтому можно осмотреться. Интересовали, конечно, в первую очередь морские обитатели.

Ниже себя, метров на пять, заметил парочку дефилирующих каракатиц. Их неспешное движение не могло меня обмануть: стоит попытаться приблизиться — рванут так, что глазом моргнуть не успею — скроются из вида. Да уж, без арбалета можно даже не прицеливаться, взять такую добычу чем-нибудь типа остроги — без вариантов.

А ещё глубже, уже на границе видимости и чуть дальше от берега, заметил тёмную спину. Тунец? Вполне возможно, что и он, тут же куча криля, прочих ракообразных, что несёт холодное течение. Мелькнула ироничная мысль — какой-то он маленький… Всего-то — с меня размерами!

Оставалось лишь проводить взглядом. Ну, ничего-ничего, всему свой срок, доберусь и до тунцов. Когда-нибудь… Наверно…

Хоть и в ластах, хоть и дайвтайм вырос — всё же не прошли даром дедовы тренировки — но засиживаться не надо. Да ещё и на глубине. Дело такое — чем глубже, тем легче пропустить ту грань, которая отделяет живого подвоха от утонувшего.

Я вернулся к скале, вытащил кинжал из импровизированных ножен, что слепил на скорою руку из верёвок, да прикрепил к внутренней стороне правой голени — так до них можно дотянуться любой рукой. Ножны, по правде говоря, плохенькие, но времени делать хорошие не было. Потом займусь.

И принялся отрывать мидии складывая в поясную сетку, тоже надо сказать сплетённую впопыхах.

* * *

Вечерело. Солнце ещё не село, но тень от горы уже вытянулась далеко в океан, накрыв и наш пляжик. Весело потрескивали дрова в костре, над которым жарились бананы. Вскрытые и тщательно проверенные на предмет жемчуга мидии ждали в сторонке. Понятно, что мидиями прошлось заниматься самому — Каналоа, кажется, даже подходить к ним боялся, не то, что брать в руки. Кстати, с жемчугом и на этот раз не повезло.

— Смотри, — я щепкой чертил на песке, — мне нужно, чтоб ты изобразил на моей груди вот такое. Это — уже существующая… хм, черта. А вот так ты нанесёшь новую. И обрати внимание — вот это должно быть внизу, — я показал на себе, — а это, наоборот, вверх. Понятно?

Каналоа, склоняя голову то на один, то на другой бок несколько секунд рассматривал рисунок, потом, не говоря ни слова кивнул.

— Со второй, понятно, сделаешь то же самое, только зеркально… А, чёрт! В смысле… в смысле… Ну вот так, — я показал на себе, — здесь это так, а здесь так. Понятно?

Новый кивок.

— Ну, что? Противоречит этот рисунок каким-то правилам? — усмехнулся я в лицо парня.

Тот, молча, отрицательно помотал головой.

— Тогда приступаем. Только это… ты острие на костре прокали. Понимаю, что камень, и треснуть может, но я сказал — нагревай. Лучше я тебе ещё сделаю.

Глава 8 Рутина

Утром, первым делом, осмотрел татуировки. Они, ясное дело, покраснели и вздулись, и, как показалось, картина воспаления отличалась от предыдущей не в лучшую сторону.

Ну, блин, лепила! Кольщик хренов! Ещё свалюсь с сепсисом, чего доброго… По-хорошему, найти бы что-нибудь, типа подорожника… или календулы. Или тысячелистника… Что я ещё помню из трав, снимающих воспаление?

После устроил зарядку, а то что-то подзабил я на физуху, и это не хорошо. Поэтому — вначале растянулся, делая упор на дыхательную мускулатуру, и, усевшись на песочек в позе лотоса, провёл сессию квадратного дыхания.

Каналоа уже приплыл на пляж — ночевал он по-прежнему возле бамбуковой рощи, ибо до конца бывшему воину я не доверял. Но просить его считать для квадратного дыхания я не стал — пусть занимается костром и будущим завтраком.

Чтоб задать интервалы принялся считать пульс. Тогда-то мне и пришла в голову идея метронома.

А что? Сделаю из бамбука стрелку маятника, посажу на какой-нибудь шарнир. Снизу грузик побольше, сверху маленький, переставной… Кстати, мне его постоянно переставлять и не придётся, один раз отрегулирую, на частоту в один герц… в смысле — один такт в секунду, и можно крепить «насмерть». Да, помню, у метронома есть пружинка, без неё маятник будет качаться с затухающими колебаниями… Ну так на шарнир намотать ниточку, подвесить грузик… Надо только подумать о каком-нибудь зубчатом механизме… Из дерева сделаю! И лучше всего, из каменного. Заодно и пару рабочихножей для отковыривания мидий. Трофейный кинжал, конечно, для этого тоже годиться, но… Как по мне, слишком ценный инструмент. Так что приберегу-ка я его. По крайней мере, рабочие ножи ‑ считай расходники, а вот второй такой кинжал с бронзовыми лезвиями, я вряд ли, где в ближайшем будущем раздобуду.

Закончил, подошёл к костру, над которым Каналоа уже пристраивал нарезанные с помощью бамбукового отщепа бананы. Поймал его удивлённый взгляд и автоматически пояснил:

— Это тренировка дыхания. Необходима для нырялки.

— Ты не ныряльщик, — равнодушно обронил бывший воин.

Не знаю, что на меня нашло, но кулаки сжались сами собой, пульс мигом зашкалил под сотню ударов, стал отдаваться в висках.

— Слышь, умник, — заскрипел я зубами. Злость ударила в голову. — Это ты мне будешь указывать, кто я и что я?

Надо отдать должное — парень, сидящий у костра вообще никак, не среагировал.

— Я не указываю, — спокойно ответил он, — указывать дело старших. Я просто говорю, что ты — не ныряльщик. Ты не захотел им становиться.

Ну, хоть не сказал «выгнали».

— Запомни… рядовой, каста глубин — не ныряльщики, они… — я постепенно остывал от внезапной вспышки, — они сидельщики под водой, — выдохнул, усмехнулся, вспомнив своё обучение. Добавил: — край — бородильщики… Ну, может, — ещё усмехнулся, — ходоки. А ныряльщик тут один. Это я, — словно гвоздь в доску вколотил. — И это надо запомнить, как отче наш!

Каналоа в ответ на мою тираду лишь плечами пожал. Вот болван деревянный!

— И, кстати, у меня сейчас утренняя тренировка, — я уже успокоился совсем и не удержался от иронии. — Только вздумай заявить, что мне это не надо, ибо я не воин.

Думаю, вместе с разогревом, растяжками и силовыми, на всё про всё у меня ушло не меньше полутора часов, а то и все два. Даже на рифе я столько внимания физухе не уделял. Закончил длительным заплывом в ластах, гоняя кролем по поверхности от обрыва и за бамбуковую рощу. Под конец, прихватив с берега сетку, нырнул за мидиями. Белок! Моему телу нужен белок!

На этот раз Каналоа от реплик воздержался. Зато, у меня после тренировки настроение повысилось, поэтому за завтраком рот буквально не закрывался.

— Слушай, рядовой, а ты у меня на одних бананах ноги не протянешь?…В смысле, ты же не обезьяна!.. Вот блин! Короче, скажи, а чем обычно питаются воины?

— Племя давало нам рыбу, батат, просо… — Каналоа пожал плечами, — бананы и кокосы мы сами собирали, когда возможность выпадала.

— И как? Четвёртый день на одних бананах. Тебя ветром ещё не качает?

— Что духи ниспослали, тому и надо быть довольным, — философски заметил парень.

— Да какие, нахер, духи? Я тебе их ниспослал, понятно!.. Ну и ты, сам… отчасти.

Блин, с детства бесило: «Чего боженька послал, тому и рады…». Сам, только сам! Я сам кузнец своего счастья… Ну, и несчастья тоже, от этого никуда не денешься.

— Но ведь и ты дух, тоже, — спокойно заключил Каналоа.

А-а-а, чёрт! Я резко выдохнул. Вот ведь… Уел, болван деревянный!

Ладно, подумал весело, разуверять свою «собственность» в том, что я не дух, пока не буду. Ну его. Кто знает, может это лишний аргумент для него, чтоб заточкой в спину не ткнуть.

Несмотря на то, что к присутствию Каналоа я начинал привыкать, и даже чем-то он мне оказался полезен — перекинул на него часть рутины — но тревожный режим в его присутствии я не выключал ни на минуту. Даже занимаясь дыхательными упражнениями или растяжками, располагался так, чтоб он был в поле зрения. А когда выходил из воды после нырялки или плаванья, всегда контролировал окрестности.

Впрочем, после ухода с рифа, я этот режим не выключал ни на минуту, ожидая нападения в любой момент и с любого направления, это как раз привычно и не сложно. Но, в присутствии Каналоа, приходилось бдительность повышать. На всякий.

— В общем так, боец, — резюмировал я краткие размышления, — до послеполудня тебе задание ‑ сплести корзину. Вот такую, — показал руками. Мысленно отметил, что ориентировался по размерам шестидесятилитрового рюкзака, — овальную и с лямками. За рыбой сегодня пойдём, места я тут знаю… И не вздумай сказать, что я не человек касты сетей! — добавил я, наигранно сверкнув глазами.

— У тебя нет их знаков, — философски заметил Каналоа.

Вот, блин! Пришибу когда-нибудь этого умника, только попадись мне под горячую руку!

— Их знаки пусть тебя не беспокоят, — буркнул я, подумав, что как раз на этот счёт с Арииаху надо бы поговорить.

«Батата надо», пришло в голову осознание, пока жевал мидии. Вот только сейчас мне не на что его купить…

Кстати! Совсем ведь забыл. Почему бы не обзавестись огородиком, а? Для «нашего человека», то есть моего соотечественника, да ещё из небольшого городка, подсобное хозяйство — это что-то само собой разумеющееся. Что надо? Рассаду… Или чем тут батат сажают? Думаю, надо к сестрёнке заглянуть, за консультацией.

Кстати два. А почему мне вообще, бананы под боком не посадить? Хм… С другой стороны, сколько они вызревать будут? До штормов, однозначно, урожай не сниму, а после, скорее всего, переберусь в деревню. Не век же тут куковать, на пляжике?

Дальше мысль перекинулась на то, что, по-хорошему, мне тут надо обживаться. На край — как «запасной аэродром» использую. Почему-то первым делом в мыслях всплыл дом. Рубленый или каменный… Хм, однако. Выкинул из головы — шторм на этом пляже я не переживу, несомненно, надо будет уходить с берега, а строить — только то, что потом восстановить не сложно. Так что — навес от дождя и солнца, вот мой максимум.

После завтрака взял один кокос, расколол пополам, вычистил лишнее, набрал морской воды, пристроил над углями. Помнится, ещё из школьного курса физики, что даже в бумажном стаканчике можно воду на огне кипятить. А мне нужна соль.

— Слышь, боец, — я взглянул на Каналоа. — А где вы глиняную посуду берёте? Ну, там, горшки, блюда…

— Торговцы привозят.

Я бы не спрашивал, кабы мне здесь попадалась глина. Если на острове подходящая для гончарного дела глина есть, её точно будут использовать. А так — выходит могу не искать. Жаль. Придётся ёмкости из бамбука делать.

Собираясь с пляжа, прихватил с собой пяток пустых кокосовых скорлупок.

На бёдрах у меня красовались новые «трусы» взамен почти износившейся повязки. Снова сделал вариант фундоси, из размочаленных волокон. Ну не люблю я, когда у меня «колокольцы» снизу свободно «позвякивают». Не привык.

Но когда на самодельный пояс начал подвешивать один из каменных ножей, Каналоа опять вылез:

— Тебе нельзя так носить нож.

— Это с хера ли? — вылупился я на него. — Это ж не оружие! Ты сам так сказал…

— Да, это не оружие. Но ножи, топоры и другой инструмент нельзя носить так, как носят воины.

Блин…

— И как же можно?

— Не знаю, — отстранённо пожал плечами Каналоа. — Но только не на поясе.

Ага, понятно. На поясе — только военным. Чтоб все видели, какие это крутые парни.

— Ничё, — раздражённо дёрнул щекой я, — переживут.

На край, просто выброшу, в конце концов, наделать ещё — не проблема. А вот для кинжала я заморочился и сделал, так сказать, «ножны скрытного ношения». То есть, сами то ножны были видны хорошо — на обнажённых голенях хоть что-то замаскировать сложно. Но то, что под зелёным листом прячется оружие, со стороны было непонятно. А так — подумаешь, повязка какая! Может человек себе рану заклеил!

— Кроме корзин, с тебя ещё два столба, — кинул я в бойца задачей. — В смысле — два бревна, высотой метра три… Короче, два твоих роста, не меньше, и толщиной с твою ногу. Топор я тебе дал? Вот и действуй.

— Погоди, — тормознул он меня.

Протянул пучок каких-то листиков. На вид — листья как листья: обычные такие, не особо большие, гладкие, довольно мясистые.

— Маталафи^[4], — невозмутимо прокомментировал свой жест бывший воин.

И замолк!

— Чё за нафиг, боец? — вскипел я. — Что маталафи-шматолафи? Говори толком!

Каналоа показал взглядом на воспалившиеся рубцы.

— Эти листья снимают красноту. Приложи к знакам… Про это любой ребёнок знает, — ровным тоном проговорил он.

Вот, блин! Я опять почувствовал какую-то двойственность. С одной стороны, это что? Каналоа заботится о моём здоровье? Я даже почувствовал укол совести — я его тут и в хвост и в гриву, а он вишь как — аналог подорожника предлагает. Но, с другой стороны… словно кутёнка ткнул: «Это любой ребёнок знает!». Зараза…

— Я не любой, — буркнул недовольно, рывком забирая листья. Потом покосился, добавил, — Спасибо.

* * *

Первую из принесённых кокосовых скорлуп веревкой примотал к первой гевее. Пришлось повозиться конечно, даже пристраивать небольшую распорочку снизу, а то кокос всё норовил завалиться, но я справился.

Потом каменным ножом сделал надрез на коре, на глубину в пару сантиметров, в виде латинской V. И сразу же в надрезе выступил сок — латекс. Взял припасённую бамбуковую щепочку, сделал что-то типа короткого желобка и аккуратно рукояткой ножа вбил в самый низ разреза. Пара-тройка секунд и тонкая белая струйка потекла в кокос.

Что при этом чувствовал? Да, честно говоря, не знаю. Это ведь ещё не конечный продукт!

Установил и оставшиеся четыре «сосуда» — набирайтесь, ребятки. А у меня пока есть дела.

По пути в деревню заглянул в посёлок людей земли, к сестре. Хаэата была дома, хлопотала по хозяйству. Мелькнул в дверях и Акахата, но, заметив меня, сразу же скрылся внутри. Ну и славно. Впрочем, старший братец, похоже, всё-таки с головой дружит, в отличие от средненького. Жену б ему ещё другую…

— Привет, сестрёнка! — окликнул я девушку.

— О, Хеху! Привет! — обрадовалась та мне. Буквально расцвела, подбежала, обняла, растрепала волосы. — Как поживаешь?

— Да чего там рассказывать то? — обнял я в ответ сестру. — Виделись же недавно! А, впрочем, нормально живу. Слушай, у меня к тебе дело есть.

Мы стояли прямо во дворе дома. Внутри кто-то шебуршался и даже переговаривался, но на улицу не показывался.

Я усмехнулся про себя — учёные!

— Дело? — удивилась Хаэата. — Ну, давай твоё дело.

Я поведал ей, что задумал посадить «у себя» батат.

— Ну, а чего? — простодушно развёл руками, — Где я обретаюсь, земля есть, солнце есть, вода под боком. Хотел посадить, да пусть растёт…

— Ой, Хеху, какой ты стал, — сестра покачала головой с непонятным выражением. Добавила: — вчера ещё от отца по джунглям, сверкая голой попкой, убегал, а сейчас рассуждаешь как взрослый мужчина…

Она даже на шаг отступила, чтоб оглядеть меня с головы до ног, лукаво прищурилась:

— Небось, и хозяйку себе присмотрел уже?

Чёрт… Вот зачем она про это?

Я вздохнул, сделал усилие над собой и растянул губы в улыбку.

— Я пока прикидываю, — попытался усмехнулся, — кому такое счастье как я достанется. Не могу же я осчастливить первую встречную?!

— Что значит: достанется? — Хаэата удивилась, по-видимому, не поняв фразы. — Мужчины не достаются. Мужчины выбирают.

Ох уж это несовпадение менталитетов. Так забудешься, ляпнешь чего, по привычке, и вгонишь собеседника в ступор.

— Вот и я выбираю.

— А чего, — подмигнула девушка, — среди ныряльщиц и посмотреть, поди, не на кого? Хотя, на кого там смотреть, — тут же сама себе и ответила, — все худющие: кожа да кости, словно сушёная рыба.

Ну да, ну да. Украдкой я, словно вновь, осмотрел сестрёнку: невысокая, крепкая, ширококостная. Словно тумбочка. Понятно, какие стандарты красоты в касте земли, Тут, наоборот, я долговязым голенастым уродом для них должен выглядеть.

— Была одна, — вздохнул. Блин, не хотел ведь говорить! Прорвалось…

— Красивая? Иль тощая, как ты? — новая порция иронии от сестры. — И что? Не получилось?

— Не получилось, — вздохнул я. — Понимаешь, она жизни себе не представляет вне касты глубин. А мне теперь к ним нельзя…

— Да и было б из-за чего печалиться, — махнула рукой Хаэата как заправская сваха, — подберём тебе невесту. И ни какую-нибудь рыбу вяленную, а нормальную, крепкую, чтоб и рожать могла, и по хозяйству помогала…

— Кири что ль? — усмехнулся я.

— Не упоминай при мне имени этой гадины, — поджала губки Хаэата, — да усохнет её грудь, да не принесёт её лоно детей! Она ведь чуть не продала тебя тогда!

— Да ладно, — настал мне черёд махать рукой, — дело прошлое. Как она, кстати?

Сестра посопела немного, для проформы. Затем выдала:

— Хотят замуж выдать. За Хенеку… — увидела, что имя у меня никак не отзывается, пояснила, — это с того края посёлка. У него недавно жена умерла, вот и будет вместо неё… — и вдруг взглянула на меня удивлённо, — А ты что, всё сохнешь по ней?

— Да, боже, упаси! — я аж рассмеялся.

Не стал пояснять, что формы моей, а точнее Хеху, бывшей пассии на меня производили угнетающее впечатление.

— Вот и правильно! — одобрила Хаэата. — Нечего после всего, что эта тварь натворила в её сторону даже глядеть! Ты вот что, братец, приходи дня через три или четыре, я тебе найду невесту!

Прозвучало… очень даже решительно. У меня аж сердце ёкнуло.

— Слушай, может не надо? — поинтересовался осторожно. — Что я, урод что ль какой? Не смогу себе подругу найти?

— Ты, братец, не урод, — категорично заявила сестра, — но ты слишком робкий. С женщинами, конечно, — поправилась она.

— Лан… Давай посмотрим… Кого ты мне там порекомендуешь, — скорее больше, чтоб закрыть тему согласился я. И вернул разговор в старое русло: — Так как насчёт батата?

— Ах, да! — всплеснула руками Хаэата, — Вот я, дура забывчивая! Тебе же ростков надо! Я попрошу у Акахаты…

— А без него никак нельзя? — быстро переспросил я. — Знаешь, как-то мне не хотелось бы зависеть от братца…

— А-а-а, — понимающе улыбнулась сестра, — ну тогда поговорю с Энеле. Мне то он не откажет.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я Хаэату, — я твой должник, по гроб жизни!

— Не говори так, Хеху, — резко изменилась в лице девушка. — Ты мне ничего не должен, слышишь! Я делаю это для тебя, просто потому, что ты мой младший братик.

Я серьёзно покивал головой.

— Ну, вот, — улыбнулась сестра, — так-то лучше. В общем, приходи через три… или лучше приходи послезавтра, я всё подготовлю… Слышишь, — лукаво улыбнулась она, — всё.

* * *

Шамана я застал за интересным занятием — сидя на корточках рядом со своим жилищем он давил ножом на широком камне какие-то ягоды и скидывал в закопчённый глиняный горшок. Видок у старика был… словно с жестокого похмелья. Хм, сейчас же почти середина дня!

— Зачем явился? — в тоне шамана сквозило раздражение.

— Вопрос у меня к тебе, говорящий с духами, — я, напротив, приветствовал его со всем уважением. Даже полупоклон изобразил.

— Ты же теперь в касте сетей? — поднял на меня недовольное лицо старик. — Вот бы к старейшине и обратился.

Ба-а-а… Мешки под глазами, белки покрасневшие, на носу сосудики полопались. Да вон, и руки плохо слушаются…

— Как ты себя чувствуешь, старик? — спросил с сочувствием.

— А тебе то какая разница! — чуть не вспылил он. Уставился на меня сквозь прищур. — А что?

— Выглядишь плохо, — хмыкнул я.

— Я разговаривал с духами, мальчик! — ответил он с вызовом. — А это непростое дело! — и он вновь принялся за прерванную работу.

Да? А я бы сказал: синячил ты вчера весь день, не жалея печени. Хотя… мне то что?

— У меня вопрос по твоей… твоему… — и задумался, блин, как сказать то? «Специализации»? «Профилю»? — Короче, — в итоге махнул я рукой, — ответить можешь только ты.

Пауза. Старик, по-прежнему неторопливо, брал из небольшой корзинки ягодку, давил её на камне, смахивал в котелок. Как робот. Только руки подрагивали.

Наконец, он закончил с ягодами, поднял на меня взгляд.

— Ну?

Да в чём дело, старик? Я что, не заметил, как лишил девственности твою дочь? Которую ты под вождя подложить хотел? Так ведь нет…

— Каналоа, — почему-то охрипшим голосом выдал я.

Пауза. На этот раз старикан взял из кучки какую-то ветку… Покрытую плесенью, ей богу! И начал… счищать плесень в тот же горшок. Да меня самого чуть не замутило! Ты, старый видать опять решил с «духами поговорить»? Давай-ка ты на мои вопросы сперва ответишь…

— Старик, я спросил тебя про Каналоа, — всё уважение из моего голоса испарилось, словно само по себе. Ничего с собой поделать не смог, — это мой…

— Я понял, про кого речь, — не глядя на меня, и не прерывая своего занятия, недовольным голосом ответил шаман. — Бедный мальчик, ему была уготована великая участь, а тут ты… Теперь он твой, ты несёшь за него полную ответственность.

— В смысле, ответственность? — тут я, надо сказать, опешил.

— Пока человек мал, пока это дитё, за него отвечает мать, — словно лекцию для недалёкого ученика принялся бубнить шаман, — подрастёт, и отвечает за него отец. Когда человека признают взрослым, он сам отвечает за себя, потому что его жизнь, это только его жизнь… Ты забрал жизнь этого человека, хоть и не прекратил его существования. Теперь он твоя ответственность. Словно дитё, — криво усмехнулся под конец старик.

Ну… Что-то такое я и подозревал.

Вдруг шаман прервался и снова взглянул на меня. При этом мне показалось, что в его взгляде мелькнула обида. Что?!

— Старик, — словно против воли вырвалось у меня, — что происходит? Что ты на меня так взъелся? Всё ж хорошо было…

— Ты меня разочаровал… человек, — слова шаман будто выплюнул мне в лицо, — Я так на тебя надеялся…

Он скривился, отвернулся и демонстративно вернулся к приготовлению варева.

— Теперь уходи, меня ждут духи!

— Погоди, ответь на один вопрос! — спохватился я. — Он может причинить мне зло?

Шаман, кажется, удивился. Но ответил:

— А ты сам подумай!.. Я всё сказал. Уходи. И… Не приходи больше.

Глава 9 Рыба, но не та

— Как успехи? — Арииаху был деловит и краток.

Я перехватил «будущего» старейшину касты рыбаков при выходе из дома, как он сам пояснил — ждали дела.

— Занимаюсь по плану, — вытягиваться по стойке смирно я, конечно, не собирался, но держать «партнёра» в курсе дел считал правильным. — Пока обосновался на своей старой базе, подальше от чужих глаз.

— Вот как? — погружённый в свои мысли Арииаху кивнул, — Понятно…

— Что на счёт лодки? — задал я наиболее интересующий меня вопрос.

Собеседник вздохнул…

— Скат, я делаю всё, что в моих силах… Но поверь, просто так взять и отдать тебе одну из своих лодок не могу… А маленьких, как я уже говорил, у меня нет, — он развёл руками.

— Мне нужна лодка, — с нажимом проговорил я, — и это не обсуждается. Пригнать её можно на небольшой пляжик, что с восходного берега острова.

Арииаху кивнул, но выражение лица его при этом мне не понравилось — словно я ему на любимую мозоль наступил.

Нет, а как ты хотел? Я тебя, считай, старейшиной делаю, можешь для этого немного и подсобить.

Мелькнула мысль, поговорить о знаках человека касты рыбаков, но и он торопился, да и я не до конца был уверен в том, что мне это надо. В принципе я их видел — это такие волнистые линии по плечам и вниз до локтей, по-видимому, изображающие волны. Кстати, все ныряльщики тоже носили такие же, помимо своих «жабр». И даже у людей паруса что-то такое я видел.

Разошлись. Я свернул к джунглям, Арииаху пошёл дальше, по своим делам.

* * *

Ну, что? Латекс там сам по себе собирается… Впервые пожалел, что никаких средств связи ‑ ни тебе захудалой радейки, ни простейшего телефона — кинул бы на базу «полёвку» с ТА-шкой на конце. «Примите телефонограмму. Рядовому Каналоа срочно явиться к лягушатнику с южной стороны острова с корзиной».

Пришлось сначала отправляться на базу. Впрочем, это даже хорошо, что надо такие концы делать — давненько я не бегал, а бег, как сами знаете — основа физухи.

И с базы обратно, к южному «лягушатнику», где когда-то впервые увидел и Кая, и Айху с Руйхой, возвращались тоже бегом. Разве что потратил немного времени в бамбуковой роще, чтоб вырезать несколько заготовок под гарпуны.

Чем опять немало смутил «помощничка».

— Тебе нельзя копьё! Ты не воин! — Каналоа, когда увидел что конкретно я выстругиваю, прорвало. — Да любой человек войны, увидев тебя с копьём тут же убьёт!

Хм… Я задумался. А ведь «рядовой» в чём-то прав, как ни крути, копьё довольно узнаваемая штука, и видно издалека. Люди же, что имеют право на ношение, здесь все друг друга знают в лицо. Вот и получится, что если увидят «не своего» но явно с оружием, то это однозначно это враг! Эдак и стрелу можно получить, на ровном месте.

— Хорошо, — кивнул я парню. Срубил ещё три трёхметровых бамбуковых шеста и смотал их вместе. — А так, похоже на копья?

— Копья связанными не носят, — буркнул тот. — Так ими быстро не воспользоваться. И такими длинными их никто не делает.

Я задавил улыбку. Эх, пацан, знал бы ты, до каких копий и пик на моей Земле додумались, так бы не говорил. Впрочем, я вам тут оружейный прогресс ускорять не собираюсь. Нафига мне это? Анекдот про обезьяну с гранатой не на пустом месте появился, я-то знаю.

— Вот и ладненько, — резюмировал, — значит, мы ничего не нарушаем. Тогда, слушай задачу: хватай корзинку и бегом за мной!

С трехметровым «пакетом» из раскачивающихся в такт шагам бамбучин, бежать по пересечёнке — то ещё удовольствие. Если удлинять шаг, так бамбук ещё и в резонанс стремится войти. Не говоря уж о том, что вообще-то в лесу, с длиннющей «соплёй» на плече особо не разбегаешься.

Короче, на знакомый бережок я выбежал уже мокрый, словно только что из воды. Каналоа не отстал, но дышал как загнанная лошадь. Аж жалко стало.

— Что, боец? Не гонял вас отец войны на марафоны? В смысле бегать не заставлял?

— Заставлял, — пытаясь отдышаться просипел «боец», — но с грузом мы не бегали. Не дело это, для воина.

Каменным ножом выстругал гарпунные наконечники — срезал сантиметров сорок от вершинки так, чтоб от трубки между перемычками осталась только треть, и вырезал там четыре зубца. Наконечник, конечно, заточил.

Попробовал. Блин, хлипко получилось, на серьёзную рыбу не годится.

— Какое дурацкое копьё, — оценил мою работу Каналоа. — Такой наконечник скорее сломается, чем пробьёт кожу человека.

— Так я же не человека собрался им тыкать, — усмехнулся в ответ.

— А кого?

Я даже рассмеялся — такой у моего «бойца» вид был дурацкий. Словно показал ему автомат, и заявил, что он мне нужен чтоб не стрелять, а чтоб… ну не знаю… в котелке кашу помешивать, наверно.

— Пошли, покажу, — мотнул ему головой насмешливо, — корзину только не забудь.

Мы вышли на кольцевой, он же барьерный, риф, для чего пришлось пересечь «лягушатник». С восточной стороны окружавший лагуну риф не представлял собой пешеходную дорожку, как с западной, скорее только обозначая границу лагуны «пунктиром» торчащих из воды островков.

Здесь я и гарпунил рыбу в прошлый раз.

— Смотри, — показал я Каналоа на шныряющих в воде довольно крупных рыбин. — Только сильно не маячь, и без резких движений, — предупредил помощника. — Старайся держаться подальше от края. Хоть они здесь и не пуганные, но всё равно, заметят — и шуганут на глубину. Ищи их потом.

— А у тебя есть сеть? — негромко, видимо прочувствовав ответственность момента, спросил Каналоа.

— Зачем?

— Так ведь рыбу сетью ловят! Ты же теперь в касте сетей!

Я, хоть и был возбуждён в предвкушении охоты, всё ж отпрянул, обернулся к стоящему за моим плечом парню. Посмотрел внимательно в глаза.

— Ты уверен?

Ответа дожидаться не стал. Просто прижал палец к губам, во всем понятном жесте.

Взял один из гарпунов — теперь их вместе с корзиной тащил Каналоа. Аккуратно, на напружиненных ногах выглянул из-за верхушки островка.

Как раз сейчас у берега крутилась небольшая стайка — шесть-семь довольно крупных спинок, на глубине не больше метра. То, что надо!

Правой рукой взялся за конец длинного гарпуна и отвёл его назад-вверх. Левой просто придерживал около груди, направляя острие. Не торопясь, буквально по миллиметру нацелил…

Почти трёхметровый гарпун позволил подвести острие чуть ли не вплотную, оставалось только подождать, пока одна из рыбин сама не подойдёт в выбранную точку.

Удар!

И тут же потянул гарпун назад, быстро, но не резко. Флажка-стопора на конце, конечно, никакого — делать тут его не из чего. А зубья, обращённые назад, недостаточная гарантия того, что добыча не соскользнёт.

Но у меня получилось! Я вытянул из воды и вновь прижал, но уже к верхушке рифа трепыхающуюся, довольно крупную — килограмма на два с половиной ‑рыбёху.

— Забирай! — скомандовал помощнику. А когда тот слегка трясущимися руками снял с гарпуна добычу, добавил. — Ну что? Видишь? И как, по-твоему, нужны мне сети?

Каналоа показал себя молодцом. В том плане, что сначала позаботился, чтоб загарпуненная рыба оправилась именно в корзину, а не в воду. И только потом поднял на меня совершенно круглые от удивления глаза. «А что, так можно было?!» ‑ говорил весь его вид.

Я не удержался. Откинувшись телом и задрав голову к небу расхохотался так, что слёзы выступили на глазах.

— Ты себя видел? — проржавшись, но ещё нет-нет да сотрясаясь в приступах смеха, спросил парня. — У тебя такая дурацкая рожа!

Каналоа словно не слышал.

— Ты копьём убил рыбу? — спросил он с не верящим взглядом. — Но рыбу ловят сетями! Копьё, чтоб убивать врагов!

Ну а чего я удивляюсь? Подумал отрешённо. Первобытное сознание, так сказать: «дологическое», и как следствие — не способность создавать новые ассоциативные связи^[5]. У местных всё просто: вот копье, оно чтоб убивать других людей. А это — рыба. Чтоб её поймать нужна сеть… И скрестить эти два понятия — уже за гранью умственных способностей. С другой стороны, в лагуне рыба у поверхности близко к берегу не подходит, неоткуда даже мысли зародиться.

— Да-а-а, братан, — протянул я, всё ещё утирая весёлые слёзы, и покачал головой, — ещё много тебе предстоит, открытий чудных. Ещё много шаблонов разлетятся вдребезги, пока я из тебя человека сделаю…

* * *

С добычей — в корзине лежал пяток рыбин, добытых часа за два ‑ я отправил Каналоа на пляж, дав задание выпотрошить и промыть. Жаль соль ещё не выпарилась, да специй я тут пока никаких не разведал.

А сам отправился проверять свои каучуковые «плантации»…

Да-а-а-а… Я разочарованно покрутил в руках небольшой комок… чего-то. Не резина, точно. И даже не каучук — сырой каучук я в руках держал. Белый комок больше всего походил на… даже не знаю, ассоциация почему-то возникла со свернувшейся пенкой на молоке. В пальцах мнётся… Упругий… Потянул — тянется, отпустил — сжался…

Хм… И как из… ЭТОГО… сделать то, что мне нужно?

В кокосовых скорлупках, судя по следам на стенках, латекса набралось дай бог треть. И то, что набралось, сейчас свернулось, превратившись в мягкие, скользкие комочки.

Я почесал тыковку. За-са-да…

Зарубки, естественно, «латексоточить» перестали, подёрнувшись белой, резиновой на ощупь плёнкой.

Память что-то такое услужливо подкинула: да, точно, надрезы приходится подновлять постоянно. Я даже вспомнил вид гевеи на плантации — у неё ствол, с одной стороны, весь исполосован этими «шевронами» — V-образными зарубками. Кстати, сверху вниз… Хм, почему? Впрочем, мне какая разница? Если так делают профи, значит и мне надо. К чему изобретать велосипед?

Но делать новые надрезы не стал — надо пока с тем, что собралось разобраться.

Пока возвращался на пляжик, всё ломал голову: а дальше то что? Вообще-то, если честно, я ждал, что собранный латекс застыв и так превратиться в каучук. Дальше тот, по-хорошему, надо вулканизировать. И я даже теоретически знаю как. Но была надежда, что и не вулканизированный он подойдёт для моих целей. Теоретически, вулканизация позволяла резине не «раскисать» на жаре. А я на жаре её использовать и не собирался — под водой тут не жарко.

Но выходит, что не только вулканизация встала барьером меж мной и моей целью.

— Прости меня, — как только я появился на пляжике, Каналоа встал, и церемониально поклонился, — я опять плохо думал о тебе. Я думал, что ты тот, кто не чтит законы и традиции, а ты… Ты великий человек… или дух… Я не знаю, — задумался, потом выдал. — Наверно ты всё-таки дух, ибо ни один человек не додумается убивать рыбу копьём!

Наверно, я бы как-то по-другому отреагировал, если бы мой мозг не заполнила целиком «проблема каучука».

— Да… Забей, — отмахнулся я.

Правда потом заметил недоумение на лице бывшего воина, и, придав лицу более серьёзный вид, сказал:

— Я прощаю тебя, за твои мысли. Ты же не знал! — и всё ж не удержался, добавил на лицо и в голос суровости, сдвинул брови. — Но впредь, не смей думать про меня плохо… И замышлять недоброе.

Последнее добавил уже, как говориться «на всякий».

Каналоа аж распростёрся на песке у моих ног.

— Я клянусь тебе в этом, дух!

— Ладно, вставай, — махнул рукой я, — рыбу почистил? А, да, вижу. Короче, слушай задачу: на тебе костёр и ужин, ну а я… — на секунду задумался: по-хорошему надо провести вечернюю треньку, но что-то вымотался за сегодня. — А я пойду, поныряю.

Когда поверхность воды сомкнулась над ластами, и я вновь провалился в темно-синюю мглу, а в уши… даже не в уши — сквозь кожу головы стал вливаться «голос океана», заклинившие было мозги словно отпустило.

Уксус! Чёрт возьми! В латекс льют уксус! Или другую, подходящую кислоту. А после отжимают, ибо в таком виде в нём слишком много влаги. Вроде как, до шестидесяти процентов.

Ну ладно, уксуса у меня пока нет… Пока. Но я ведь знаю, где мне его взять? И можно, в конце концов, попробовать отжать свернувшийся латекс!

Я словно отмёрз. Или — скинул шоры. Восприятие словно открылось, развернуло передо мной бескрайнюю картину предвечернего океана, на который я стал смотреть немного другим взглядом.

Опустился до дефилирующих вдоль скалы каракатиц. Ближе, конечно, не подойти, но если… Я вытянул руку, словно прицелился. Да, отсюда, пожалуй, достану.

Глубина достигла полутора десятка метров, и я уже свободно падал, лишь подправляя направление изгибом тела или лёгким шевелением самых кончиков ласт. Каракатица, наконец-то, соизволила обратить на меня внимание, и, прикрывшись чернильным пятном, сквозанула вдоль скалы, а потом и вовсе забилась в какую-то щель.

Взгляд, потеряв отслеживаемую цель, переключился дальше. И вновь упёрся в крупные, тёмные спины больших рыбин, что стремительно скользили в отдалении от скалы, глубже тридцати метров.

Да уж… Я зачем-то вспомнил свой бамбуковый гарпун. Эту шкуру я им точно не пробью. Можно и не пытаться. Даже если как следует разогнать… ну, например, если я всё-таки «изобрету» порох — бамбук разлетится при ударе о бок такой рыбы в щепки.

Вот тебе Скат, ещё проблема, чтоб не скучно было. А то думал — гевеи найду, и, считай, тунец у меня в кармане… Ха! Карманами не обзавёлся, а туда же!

Диафрагма толкнулась первой контракцией, пора на всплытие. За мидиями придётся уже следующий нырок делать. Где-то, в глубине сознания мелькнуло самодовольное: «Нырок больше чем на два гонга и метров на двадцать пять в глубину! Это вам не с камнем пешком по дну шастать!»

* * *

Мидии я собрал, но отложил пока в заранее выкопанную на берегу ямку с водой. Пусть будет запасец. Сегодня у нас рыба!

Даже Каналоа похоже наелся «от пуза» — сидел, откинувшись, с видом удава, проглотившего кролика, лениво помаргивая слегка осовевшими глазами.

— Слышь, боец, — мне, после сытного обеда тоже было лениво языком ворочать. — Ты убедился, что я не нарушаю ваши дур… ваши правила? В смысле я же не копья против человека сделал, а гарпуны для рыбы.

— Да, ты не нарушил закон… — «рядовой» даже чуть выпрямился. Не вскочил, конечно, по стойке смирно, но хоть уже не изображал из себя каменного болвана, и то хорошо.

— А видел, во что превратились наконечники гарпунов? — закинул пробный камень.

Каналоа кивнул.

Все четыре гарпуна там и бросили — хоть и затачивал после каждого удачного выпада, но, в итоге, измочалились даже не острия, а та часть бамбука, что была сделана в виде наконечника с зубьями.

— Кстати, рыбка как? Хорошо пошла? — подмигнул я с усмешкой.

— Давно такой хорошей рыбы не ел, — согласился «боец», явно не понимая, куда я клоню.

— А помнишь, как ты на меня набросился, за то, что я, по твоему мнению наконечники для стрел делал? — я вздохнул. Неожиданно, воспоминания о неудачном опыте заставили взгрустнуть — не всё из задуманного получалось.

— Лук и стрелы — это оружие человека войны, — словно припечатал Каналоа. — Если тебя с этим увидят воины, они тебя убьют.

Мелькнула мысль: «А тебе то что?». Но сказал я не это.

— Я не делал наконечники для стрел… Каналоа. — мне показалось, или в глазах бывшего воина что-то отразилось? Какое-то чувство… Непонятное. — Это были… Это должны были быть наконечники для гарпуна. Понимаешь, — я опять вздохнул. Я ведь его ещё в свои планы не посвящал? — Мне нужно что-то очень острое и прочное, чтоб пробить шкуру большой рыбы. Не такой, что мы с тобой набили с берега. Ещё больше. Заострённый бамбук тут не поможет…

Пауза. Какое-то время мы оба молчали.

— Я могу сделать наконечники из камня, — наконец разлепил губы бывший воин. — Я это умею.

Я уже хотел было поблагодарить его, спросить о сроках… Почему-то «ставить задачу» сейчас мне показалось неправильным. Но Каналоа удивил ещё больше.

— Ещё я могу попробовать сделать сам гарпун из каменного дерева… Как твой кинжал, — показал глазами он. — Это будет хорошее… хороший гарпун. Вот увидишь.

Окончательно смерклось. Пляж освещали лишь угли прогоревшего костра. Мы сидели друг напротив друга, погружённые каждый в свои мысли. Я думал о Руйхе, о том, что скоро оставшихся на рифе Учеников дед, наконец, признает достойными стать людьми глубин, и тогда… Может тогда она заглянет в деревню?

— Ты сказал, что сделаешь меня человеком, — неожиданно проговорил Каналоа.

Я аж вздрогнул!

— Что?! — я даже потряс головой, — А… сейчас ты кто?

— Я лишь тело. Того, кто когда-то был человеком и воином. Мою жизнь забрал ты.… Ты сможешь вернуть мне жизнь?

Не сразу сообразил — так это он про ту мою шутку, сказанную не всерьёз, когда мы ходили за рыбой! Вот чёрт! Так вот ляпнешь, не подумавши, а рядом человек, без чувства юмора…

— Так ты можешь?

Выражения его лица я рассмотреть не мог. Но почему-то казалось, что смотрит на меня это «тело без души» с затаённой надеждой. Хоть по голосу и не скажешь.

Калейдоскоп мыслей пронёсся в голове в краткий миг. И не все из них были позитивными. «Не смей!» — кричал кто-то во мне. — «Ибо когда он снова станет „человеком“, а то и воином, тогда вспомнит, кто был причиной его бед!»

Я покачал головой.

— Не знаю, — помолчал. Вздохнул. — Надо у шамана спрашивать, а он меня видеть не хочет.… Ладно, — я дотянулся до его плеча иободряюще сжал, — что-нибудь придумаем.

Глава 10 Даже опытные подвохи ошибаются

Утром встал бодренький, полный надежд и планов. А планов у меня громадьё!

Пока занимался физухой, гонял в мыслях варианты отжима собранного латекса. Как ни крути, а нужна система валиков. Хотя чего загоняюсь? У меня же под боком бамбук, вот из него и сделаю, для этой задачи не обязательно, чтоб валики вплотную прижимались друг к другу.

На завтрак отдал бойцу остатки рыбы, вчера мы всю не осилили, а вот мидии Каналоа до сих пор даже в руки брать боялся. Хм, сильны ж в людях стереотипы!

Помимо всего прочего, была ещё одна забота ‑ услав Каналоа за подходящим материалом, я достал три заранее подготовленных «стакана» из толстого бамбука, внутренним объёмом литров на шесть. Ну-с, приступим…

Открыл «закладку» с бананами. Плоды, изначально даже более плотные, чем привычные мне, теперь были настолько мягкими, чуть ли не расползались в руках. Мелькнула мысль: «А не передержал?» Но гнили, как ни осматривал, не заметил.

Очищенные от шкуры, перезревшие бананы отправились в эти бамбуковые «баки». К моменту, как Каналоа прибуксировал на пляж целую охапку бамбука, я уже долил туда пресной воды, перемешал содержимое, как мог, и как раз пристраивал на огонь.

— Что это? — с недоверием Каналоа несколько раз перевёл взгляд с меня на «баки» и обратно.

— Это, рядовой, такая штука… — усмехнулся, — Не знаю, понравиться тебе или нет, но мне точно. Хотя… — я с затаённой тоской вздохнул, — кажется вся она уйдёт кое на что другое… — поморщился, — если, конечно, получится. Ладно, давай, что ты там притащил.

Из доставленного на пляж бамбука, из нетолстых стеблей, увязав их меж собой для прочности, соорудили что-то вроде козел с вертикально стоящей рамой. В ней установили два валика из стволов толстых, насадив на оси из бамбучин потоньше. Оси насмерть привязали к раме.

— Если честно, — кривясь осмотрел я сооружение, — какая-то херня получилась. Придётся тебе, боец, ещё и пару валиков из дерева вырезать.

— Из каменного? — с подозрением спросил Каналоа.

— Не, — покачал я головой, — из него ты задолбаешься строгать. Можно из пальмы. Главное, чтоб они были ровные.

Пока что попытались пропустить принесённые мной комочки свернувшегося латекса через эту недо-отжималку. Я подсовывал, стараясь крутить другой рукой один из валиков. Каналоа двумя руками крутил второй навстречу — никакого механизма, синхронизирующего валики не было.

Получалось так себе.

Провозились долго, «отжав» таким образом два комка.

— Так, всё, завязываем, — в сердцах сплюнул я под ноги, рассмотрев то, что получилось в итоге.

Комок… наверно уже каучука? Ведь каучук, это то, что выделяют из латекса — сока гевеи. Короче, комок каучука у меня был, больше напоминающий раздавленную губку.

И что?! Что мне с ним делать?

Помню — каучук растворяется в бензине, который потом легко испаряется. Теоретически — развести, сформовать и ждать?

Хм, осталась сущая ерунда — метнуться до ближайшей заправки или наскоро разведать поблизости запасы нефти, добыть и, с помощью перегонного куба, выделить бензин. Тьфу, фигня какая!

Со злости шарахнул себе кулаком по ноге.

— Да грёбаный же каменный век!

И принялся мерить шагами пляж — от одних зарослей до других. Словно тигр в клетке.

В душе клокотала злость. Ну, почему? Почему, чёрт побери, у меня ничего не получается?!

Хотел простой и понятной жизни ныряльщика — хрен тебе по всей морде. Решил поработать подводным охотником? Так сначала носы воротят — типа не надо нам твоей рыбы, а как вроде нашёл кого-то повменяемее, так теперь это…

— Ты злишься, потому что у тебя не получилось?

Я порывисто оглянулся на голос — Каналоа уставился на меня своим ничего не выражающим взглядом.

Не знаю, что подействовало — или давным-давно задолбленное: «Офицер не может перед лицом подчинённых демонстрировать слабость»,‑ или ещё что, но я развернулся всем корпусом к «рядовому» и, добавив в голос «командирских» ноток, выдал:

— Это была первая попытка боец. Пристрелочная. Или ты думал, что мы с первого же раза получим калиброванные резиновые жгуты?

Пауза.

— Не слышу ответа, рядовой?

Мандраж уходил, уверенность постепенно возвращалась.

Каналоа секунд пять смотрел на меня немигающим взглядом, а потом сказал:

— Временами, ты говоришь слова, которых я не понимаю.

Тут у меня вообще отлегло. Ну, в самом деле? Я ж только в начале пути! А что если…

— Так, боец, — посмотрел на Каналоа с подозрением. — А ты сможешь, помимо валиков сделать… Сделать…

Подходящего термина, понятного местному я так и не подобрал. Пришлось рисовать на песке и объяснять на пальцах. Мне нужно… корыто не корыто, скорее — лоток. Прямоугольный, не широкий, но длинный. Глубиной… Я прикинул, что сантиметров трёх-четырёх хватит. Если я подхвачусь в процессе застывания латекса, то, наверно, он в такой безобразный комок не свернётся? Прямоугольную, не толстую пластину будет проще прокатать. А потом, и нарезать на нужной длины полоски.

И это будут ‑ так необходимые мне жгуты!

— Короче, боец, задача понятна?… Повтори! — и после. — Тогда последовательность такова: корыто, валики, ну а после можешь заняться гарпуном и наконечниками.

— Ты ещё столбы просил, — напомнил Каналоа.

— Эта задача не отменяется, но приоритет понижаю, — я, если честно, про них уже забыл. — То есть сделаешь после гарпуна… Вернее так: корыто, валики, наконечники. Потом попробуешь сделать древко для гарпуна из каменного дерева, но, если быстро получаться не будет — займёшься столбами.

* * *

Я ещё немного задержался на пляже — надо было прокипевшее варево пристроить. Поскольку нет у меня дрожжей — оставил открытым. Сначала была идея сделать из другого бамбукового ствола «корыто» — у него площадь поверхности соприкасающейся с воздухом жидкости больше ‑ но потом плюнул на эту затею. Если в воздухе есть микроорганизмы — они и так в варево попадут и начнут там свою жизнедеятельность. А если нет… То хоть разливай тонким слоем — не поможет.

Добравшись до своей «плантации» гевей, прорезал на одном дереве новые зарубки, прям под старыми. Скорее для проверки, что латекс снова потечёт. А так, до изготовления формы, сбор я пока тормозну.

Как же плохо течёт латекс! В прошлый раз, судя по следам, набралось всего лишь треть скорлупы. Впрочем, пока технология не отработана, смысла расширять сбор нет. Для лотка тех размеров, что я описал Каналоа, сока пяти гевей, по идее, должно хватить.

За этими-то мыслями меня и застали.

Сначала, будто сработала внутренняя сигнализация — я ещё не понял, что меня насторожило, а тело, словно само, уже понижало силуэт: приседая, разворачиваясь, с подшагом уходя за ствол ближайшего дерева.

Взгляд во всю сканировал сектор леса, когда память только-только вытащила «файлы» из краткосрочной папки. Ага! Шаги и голоса, вот что меня насторожило.

— А я тебе говорю, откуда-то отсюда тогда этот блаженный выходил.

Какой знакомый голосок! Уровень тревоги сразу же перескочил несколько ступенек, опустившись до «зелёного».

— Да как ты его найдёшь? Его недавно вся каста людей войны искала и не могла найти…

Меж деревьями замелькала пара силуэтов. Ну, идите-идите… Я скользнул в заросли.

— Люди войны, ха! Прости, брат, хоть ты и старше, но таких простых вещей не понимаешь… Здесь лес, понимаешь? Лес! Воины пусть на берегу горделиво красуются, а в джунгли не суются. Это наша земля!

— И всё же мне твоя идея не нравится…

Договорить Акахате я не дал.

— Заблудились, братики?

Обоих клоунов аж передёрнуло, средненький даже подпрыгнул от неожиданности. Понимаю, когда у тебя за спиной, причём на том месте, через которое ты только что прошёл, раздаётся весьма недружелюбный голос, тут, при случае, и обоссаться можно.

Братья заторможенно повернулись, словно боясь увидеть то, что позади.

— Да не тряситесь так, — насмешливо проговорил я, — хотел бы убить, вы б уже хрипели с перехваченными горлами и сучили ножёнками по земле.… Чего припёрлись? Делянка, как я помню, в другой стороне.

— Э-э-э-э… — пробулькал старший, словно ему и вправду резанули трахею.

А средний завороженно уставился на кинжал, что я небрежно крутил в пальцах словно чётки.

Дал время прийти в себя. Наконец, Акахата прокашлялся, прочистил горло.

— Возвращайся домой, брат.

— Это я уже слышал, — довольно грубо перебил я его, — мой ответ тоже знаешь.… Или ты решил, что если тысячу раз попросить меня вернуться, на тысяча первый я одумаюсь? — я демонстративно поднял бровь.

— Ты — один из нашей семьи! — вдруг неожиданно запальчиво выкрикнул Эруэра. — А значит, должен вернуться!

— И кому это я должен? — натянул я на губы улыбку.

— Семье, в первую очередь! — тем же тоном крикнул средненький. — Семье своей должен, которая тебя выкормила, вырастила, давала кров все эти годы и одежду!

— Да-а-а, — издевательски подтвердил я, — за одежду отдельный низкий поклон.

Впрочем, изображать поклон, даже дурачась, я не стал. Пусть это просто неопасные клоуны из касты земли, но ни их, ни окружающий лес терять из вида я не собирался.

— Если тебе мало слов старшего в семье, — веско заметил Акахата, — мы приведём старейшину! Для любого человека касты его слово — закон! Только после этого…

— И какого же вы старейшину собрались притащить? — снова перебил я старшенького, — Уж не земляного ли?

— Конечно! — Акахата выпучил глаза, — нашего старейшину!

— Я больше не человек касты земли, — покачал я головой.

— Вот как? — теперь уже Эруэра усмехался. — А кто же ты? В какой ты касте?

Его взгляд тут же обшарил мою фигурку. Но новые татушки я по-прежнему заклеивал листьями местного «подорожника», ибо воспаление всё ещё держалось. И даже подвязывал, крест-накрест, чтоб не отваливались.

— Я человек воды!

Согласен, получилось как-то пафосно.

— Если бы ты был в касте сетей, то сидел бы сейчас на вёслах в одной из этих дурацких скорлупок, — с торжествующим видом, будто подловил меня на лжи или нестыковках крикнул средненький. — А я вижу, что ты здесь… копаешься в земле, — он акцентировался на «копаешься». — Как и положено человеку нашей касты.

И он кивнул в сторону прилаженных к стволам кокосовых скорлуп, в одну из которых тоненькой, еле заметной струйкой стекал латекс.

— А может вас просто прикопать здесь? — задумчиво и словно в сторону проговорил я, постаравшись добавить в голос зловещих ноток.

Мне стал надоедать этот разговор, да и то, что братья увидели мою «плантацию» очень не понравилось.

— Типа, ушли из дома в лес, и больше вас никто не видел, — добавил, демонстративно поигрывая кинжалом.

Тут Эруэра сбледнул с лица и отступил на шаг. Я усмехнулся: «Что, не подумал о том, что, идя за шерстью, можешь вернуться стриженным? А то и совсем не вернуться».

Но Акахата, хоть тоже побледнел и изменился в лице но нашёл в себе силы сохранить подобие спокойствия.

— Я вижу, ты стал сильнее, младший брат. Не знаю, откуда это у тебя… — добавил, как бы намекая. — Но ведь и ты не самый сильный на этом острове. Думаешь мы не найдём на тебя управы?

Его голос обрёл силу.

Ну, нафиг! Мелькнуло в голове. А что, может и правда? Они даже вякнуть не успеют… Тела опять стащу в океан, выпотрошу, чтоб не всплыли, а там и крабы сожрут…

— Мы сейчас уйдём, Хеху, — продолжил старший, — но к вечеру ждём тебя дома.

— Забудь, — внезапно охрипшим голосом ответил я. — Когда-то, маленький Хеху, и правда, был из вашей семьи. Но теперь он умер, и родился Скат. Забудьте уже обо мне.

Старший взял стоящего столбом среднего за руку и чуть ли не силой потащил того прочь.

— И сюда чтоб ни ногой! — крикнул им в спину.

* * *

Остаток дня провёл в хлопотах.

Помог Каналоа — тот срубил неподалёку от бамбуковой рощи деревцо, отрубил от ствола брёвнышко в метр длинной, после чего, используя топор и колышки, расколол полено пополам. И в одной из половинок принялся выдалбливать углубление.

Пришлось сделать ему пару новых каменных ножей, формой своей ближе к тёслам. Заодно, раз уж занялся работой по камню, сделал себе маленький топорик — очень небольшой с узким клювом. Посадил на короткую бамбуковую рукоять, прокрутил в кисти, сымитировал взмах и перевод направления удара — то, что доктор прописал: баланс терпимый, инерции почти никакой.

— Плохой топор, — заметив мою поделку, изрёк Каналоа, — что ты им срубишь?

«Может, пару голов?», хотел сыронизировать, но промолчал — и так изрядно смущаю моего «бойца». Только-только он решил, что я всё же не сильно попираю законы, и тут такое!

— А зачем мне толстые деревья рубить? — усмехнулся. — Для этого у меня есть ты.

К топору смастерил из распущенных на волокна лиан подвес на пояс, чтоб висел вдоль правой ноги. Попробовал, как выходит из крепления — остался доволен, можно быстро выхватить. Добавил страховочную петлю, чтоб на бегу не потерять.

Вот, так надёжнее — нож, это конечно хорошо, но имея под рукой такой томагавк, чувствую себя более уверенно. Ещё бы копьё… Но с этим сейчас сложнее, всё же не хотелось бы явно законы нарушать.

Провёл ещё одну тренировку, включив туда и несколько ускорений вверх по склону от бамбуковой рощи. Потом понырял — а то, после того как ушёл с рифа Учеников на регулярность нырялок что-то начал забивать. А это не хорошо — раз уж решил подводной охотой заняться, нырялка должна быть в приоритете!

Под вечер занялся «роликами» — Каналоа всё ещё возился с корытом, поэтому прихватил топор, отправился в джунгли и срубил пару ровных деревцев толщиной с мою ногу. Сначала думал обойтись одним, но потом сообразил, что дерево — оно не строго цилиндрическое, и поленце, взятое с верхней части будет тоньше. А хотелось пару одинаковых.

Потом поломал голову, как насадить их на ось. Поначалу даже думал сделать что-то типа резца из камня, насадить на бамбучину и просверлить. Но до меня вовремя дошло, что полено и само может выступать осью. В итоге каждый «ролик» заострил с обоих концов, разве что пришлось помучиться, чтоб острие вышло в геометрический центр брёвнышка.

Засветло успел даже закрепить их на раме моего «прокатного стана», а чтоб они синхронно крутились навстречу друг другу подмотал на оба ролика верёвок с каждого конца. Так, кстати, и толщину зазора можно будет регулировать. И даже приделал вороток на нижний вал — ну я вообще монстр-прогрессор, такую штуковину соорудил, сам горд до усрачки!

* * *

Проснувшись как обычно с рассветом, решил слегка изменить утреннее расписание. И первым делом рванул на «плантацию». Идея была собрать достаточно латекса к окончанию завтрака. Тогда я смогу испытать и загустение в лотке, и прокатку через валики уже сегодня.

На плантации ждал приятный сюрприз — первый же рез дал обильное выделение латекса. Белый сок гевеи потёк в скорлупу-сборник куда более резвой струйкой, чем обычно.

Сначала не придал этому значения и только потом дошло — утро! Ещё относительно прохладно, солнце не прокалило склон и деревья на нём, и процессы идут быстрее. Они ведь не только от холода замедляются, но и в жару!

Значит, решено — теперь на плантацию буду бегать по утрам.

Позанимавшись и позавтракав, вновь метнулся к гевеям.

Ого! На этот раз кокосы были наполовину полны колышущейся белой влагой, ещё не успевшей подёрнуться застывающей плёнкой. В начале отругал себя за то, что не предусмотрел, в чём понесу обратно. В итоге слил всё в две скорлупы — получились почти полные, и, удерживая по одной в каждой руке, отправился вниз.

Чёрт! Стукнулась в сознание запоздалая мысль — надо было «корыто» сюда притащить, а не рисковать поскользнуться на спуске и расплескать весь набранный латекс.

И вообще!.. Я аж остановился. Какого хрена?! Ну вот, почему, «хорошая мысля́ приходит опосля́»?

Надо вообще перенести всё каучуковое производство сюда — к гевеям! А чтоб не ходить в обход, переплывая на пляж от бамбуковой рощи, надо снова устроить подъём от пляжа по склону. Как раз на плантацию и выйду!

Конечно, сейчас моя база достижима только по воде, а тогда будет ещё и пеший проход. Да ну и что! Наставлю… я усмехнулся — растяжек, ловушек и прочего. Кто сунется — рад не будет. Понятно, что МОН-ками я тут не разживусь… А жаль! Но, чем «прикрыть» путь, найду, будьте уверены!

Полные латекса кокосы пришлось буксировать на на́скоро связанном плоту.

Я успел — белая жидкость ещё была вполне текучей, когда я переливал собранное за утро содержимое в подготовленный лоток. Каналоа постарался на славу — в длину форма была сантиметров восемьдесят, в ширину я попросил сделать десять. Глубина достигала трёх сантиметров, но принесённый латекс заполнил форму не доверху.

Ладно, успокоил сам себя, для первого раза сойдёт.

Оставалось ждать, пока латекс подстынет достаточно, чтоб получившийся брикет можно было бы пропустить через ролики.

Я походил взад-вперёд по пляжу… Латекс не застывал.

Я поработал ножом с «тенью»… Латекс оставался жидким.

Я снова походил по пляжу, понимая, что ничем сейчас заняться не смогу — слишком уж сильно было возбуждённое ожидание.

Наконец решил — нырки всегда действовали на меня успокаивающе. Стоило лицо опустить в воду или начать вентилироваться, как весь организм и особенно психика словно переключались в другой режим.

— Следи за содержимым, — поставил задачу Каналоа, завязывая вокруг ноги пяточные веревки, — Если заметишь, что застывает, или, хуже того, сворачивается — стучи чем-нибудь по воде, я всплыву. Хотя, — я махнул рукой, — я ж на задержке, долго отсутствовать не буду.

И вошел в воду.

Отойдя от берега буквально метра на четыре, распластался на воде. Как и предполагал, пульс тут же начал замедляться. Дыхание урежалось. Сознание переключилось на контроль дыхания: вдо-о-ох животом, выпячивая его вперёд, надувая словно барабан, затем в рёбра и под конец — ключицы, поднимая их в верх. Выдох — в обратной последовательности, без усилий, позволяя воздуху свободно вытекать из растянутой грудной клетки. И так раз за разом.

Затем пробежал мысленным взглядом по всему телу, выискивая лишние мышечные зажимы. Как обычно — поймал себя на напряжённой шее. Опустил плечи. Распустил поясницу. Пошевелил ногами, ловя наиболее расслабленное положение. Мышцы ног «растеклись», словно восковая свечка на жарком солнце.

Готов?

Финальный вдох с доупаковкой, переворот лицом вниз и, сложившись в поясе, ухнул в глубину.

Меня объяла привычная голубая мгла — солнце не поднялось ещё высоко, оно просвечивало толщу океана, наполняя его новыми красками. Хоть и беднее, чем в лагуне, но всё ж приятнее для глаза, чем во второй половине дня.

Снова вокруг снуёт рыбья мелочь, раскачиваются, в такт волнению, затейливые губки. Снова в меня вливается «голос океана». Словно домой вернулся.

С пятнадцати метров остановил работу ластами, позволяя себе свободно падать.

На двадцати пяти метрах заметил колонию ракушек. С сожалением всплыла мысль: надо было нож с собой захватить — недавно Каналоа притащил ветку каменного дерева, и я на скорую руку сделал пару даже не ножей — ковырялок для мидий, чтоб кинжал поберечь.

Всё равно, сразу возвращаться не стал, подождал, пока начнутся первые позывы на вдох. И даже потом чуть задержал всплытие — надо же тренироваться! Поэтому, когда выныривал контракции сотрясали тело как говорится «по-взрослому».

На берегу уточнил у Каналоа, что латекс всё ещё жидкий, попросил «ковырялку» и сетку для ракушек. Лёг на поверхности воды, готовясь к нырку.

«Вот же, зараза!», — неожиданно толкнулась мысль. «У меня же тут гора бамбука, а я до сих пор дыхательной трубки не сделал!»

Мозг тут же заработал, подсовывая различные варианты производства трубок: от идеи взять зелёный побег молодого бамбука, придать ему подходящую форму и ждать одеревенелости. Правда, как потом перегородки в нём высверлить? До варианта сделать пару соединений под прямым углом в уже одеревеневшем, связать всё плотненько бечевой, а герметизацию провести латексом.

Надо, надо заняться — готовиться к нырку лёжа лицом вниз куда лучше, тем более, если я собрался заняться подводной охотой. Буду ещё с поверхности отслеживать добычу, не тратя время нырка.

Закончил вентиляцию, нырнул.

Сразу же вертикально ушёл к колонии. А вот и ракушки. Сидят, притулившись друг к другу. Не то, что в лагуне. Слава богу, здесь многовекового, поистине варварского, изничтожения двустворчатых не было. Тут разве естественные хищники — морские звёзды да ежи регулируют численность.

Развернулся ногами вниз, «прилип» к скале и принялся отковыривать деревянным ножом.

Крупные. Мелькнула подспудная мысль — может и жемчуг найдётся? Впрочем, жемчуг сейчас будет «чемоданом без ручки» — куда я его дену? По идее, если я не человек глубин, то и заниматься добычей не имею права!

Появились позывы на вдох.

Сейчас-сейчас, ещё парочку в сетку опущу, и можно подниматься.

Ударила первая контракция.

Ладно, я с сожалением осмотрел оставшиеся раковины. Придётся ещё разок нырнуть…

Проверил, что собранные раковины из сетки не вывалятся, сунул нож в ножны на голени. И оттолкнув скалу руками вниз, заработал ластами…

Нет! Чёрт побери, нет! Не заработал!

Руками-то я толкнул себя, но меня тут же что-то дёрнуло за ногу!

Что за нафиг?!

Я рефлекторно подёргал ногой и…

Твою мать! Нога застряла!

Я тут же сложился в поясе, пытаясь разглядеть, что произошло.

Офигеть! Произошло то, чего можно ожидать в одном случае на миллион погружений — кончик ласты, пока я висел рядом со скалой, просунулся в какую-то щель меж камней и застрял! А когда я начал всплывать, его там ещё и заклинило!

Спокойно, Скат, спокойно. Паника убивает. Сейчас я просто чуть-чуть опущусь, плоскость лопасти встанет нормально вдоль щели, и я её вытащу…

На двадцати пяти метрах не надо сопротивляться всплытию — здесь уже зона отрицательной плавучести. Придерживаясь руками за скалу, я медленно опускался, легкими подёргиваниями пробуя высвободить ногу.

Не помогло.

Видимо первый рывок сломал лопасть и расклинил его там насмерть.

Меж тем, контракции пошли одна за другой.

Да нафиг! Сделаю новые! И сильным рывком я попытался оторвать кусок застрявшего пальмового листа, что служил мне лопастью ласты.

Фиг там! Я только почувствовал, как хрустнула лопасть, но волокна, пронизывающие её всю вдоль, не давали сломанному куску оторваться!

Дёрнул ногой ещё пару раз. И убедившись в безуспешности, понял — надо сбрасывать всю ласту! Хрен с ней, выйду на одной.

Дотянулся пальцами до веревки, служившей пяточным ремнём, попытался подцепить.

Куда-там! Это же не резина! Там узел, который надо развязывать — я так до сих пор и не придумал ничего, чтоб изменить конструкцию.

Контракции пошли чаще. Плохо…

Этак тут с вами утонешь… Это я попытался юмором задавить потихоньку подбирающуюся панику. Лёгкие уже разрывало, а диафрагма в конвульсивных сокращениях сотрясала всю мою тушку.

Нож!

Пальцы привычно хапнули рукоять.

Я попытался подсунуть клинок под верёвку, чтоб перерезать, не задумываясь, что будь у ножа острые лезвия, я себе всю пятку располосую. Но сознание, одурманенное переизбытком углекислого газа в лёгких подобный план не забраковало.

Ничего не вышло! Тупая «ковырялка», эрзац-водолазный нож для отковыривания мидий, совершенно не годилась чтоб перепилить мокрые растительные волокна верёвки!

Да твою же мать!!! Я же сейчас тут и останусь!

И не сдержав приступ ярости, я обрушил удар «ковырялки» на лопасть листа.

Да! Свободен!

Тупое деревянное лезвие перебило остававшиеся волокна, и я тут же почувствовал, как ногу словно выпустили из капкана.

Всё, теперь вверх, пока содержание кислорода в крови не упало ниже той черты, за которой меня ждёт потеря сознания. И сейчас понижающиеся вокруг давление играло против — если раньше обжим тела приводил к обжиму лёгких, выгоняя кислород в кровь, то теперь, при ослаблении обжатия кислород из крови стал возвращаться в лёгкие. Понижая тем самым своё содержание в крови!

«Расслабиться, расслабиться, расслабиться», крутилась в голове мантра, пока мимо меня вниз «перематывалась» тёмно-серая грудь скалистого откоса. Голову, чтоб посмотреть, сколько осталось, я не поднимал — этого ещё не хватало: пережмёт сосуды шеи и тогда точно блекану.

Кажется, я прошёл зону нейтральной плавучести, ибо увеличилась скорость всплытия, судя по мелькавшей перед глазами скалой. Но ноги уже заливала слабость и онемение. Стали неметь и руки. Где-то в глубине мозга мелькнуло осознание, что я не успеваю, что блекану задолго до поверхности…

«Как же глупо», — пролетело в гаснущем сознании. Напоследок ещё успел заметить, как начало потряхивать судорогами ноги. И я отключился.

Глава 11 Теперь у меня есть лодка!

Сознание включилось рывком.

Кто я? Где я?

Под щекой песочек, голую спину припекает солнце. В следующую секунду до сознания дошло, что слышу ровный плеск прибоя, шелест ветра в кронах.

— Жив? — ровный, спокойный голос сверху.

Претворяться спящим или, по-прежнему, без сознания — глупо. Это только в книгах или плохих фильмах герой не подаёт вида, что пришёл в себя и тем самым выведывает планы злодеев. На деле у человека, проснулся он или очнулся — не важно, меняется ритм дыхания, и это не укроется от внимательного наблюдателя.

Спрашивающий стоит метрах в полутора от правого плеча. Похоже, один, или другие затаились…

Открываю глаза, неторопливо выворачиваю голову чтоб посмотреть, кто это? Организм, тем временем, сам по себе проверяет состояние мышц и, в первую очередь, конечностей. Хм… Не связан…

«В кадр» вплывают ноги. Голые, босиком. Скольжу взглядом выше. Абориген. Грудь, плечи, руки в редких татушках, на щеках шрамы, из одежды — какой-то пояс с небольшим передничком, прикрывающим пах. В руках никакого оружия…

— Ты меня узнаёшь?… Дух.

Ох, ты ж! Сознание, только сейчас, словно задвижку приоткрыли, заполняется образами и воспоминаниями.

— Каналоа? — спрашиваю несмело.

— Узнаёшь, — абориген удовлетворённо кивает.

— Что… Что произошло?

Я сижу на песке, тело всё ещё слабое, словно ватное. Память только что прокрутила кино: попадалово, остров, испытания, учёба… Короче помню всё, до момента как заливали латекс в форму. Дальше — словно провал.

— Ты полез нырять.

Пауза. Да что ж из тебя слова то приходится вытаскивать!

— И?

— Наверно, хотел набрать раковин.

Каналоа кивает мне куда-то в область пояса.

Ага… Сетка. Мидии. Отвязываю, протягиваю сидящему рядом на корточках парню. Тот невольно отстраняется, делает останавливающий знак.

— Я не буду это трогать. Табу.

Блин, да. Забыл.

— Так, ну… Я нырнул, и?

— Тебя долго не было… Я знаю, сколько времени ты можешь провести под водой… и я знаю, что дышать под водой ты не можешь…

Опять замолчал!

— Ну?! — уже теряя терпение не выдержал я. — Да говори ты уже!

— Когда я понял, что тебя долго нет, я нырнул.

Говорит, как о чём-то, само собой разумеющемся. Вот только я видел, как Каналоа плавает.

— А ты что, уме́ешь? — не удержался от невесёлой усмешки я.

Парень пожал плечами.

— Выходит, умею… — и добавил, после небольшой паузы: — Ты неглубоко был.

И вот, хрен его знает! То ли я блеканул, ещё будучи в зоне нейтральной плавучести. И тогда, когда я перестал грести, моё всплытие остановилось. Но… я ещё раз взглянул на бывшего воина. Тогда ему надо было нырнуть весьма глубоко. Хм…

Или — что на самом деле чаще бывает — я вышел по инерции, но уже без сознания. И тут же ушёл под воду. Груз из раковин на поясе хоть и немного отнимает плавучести, но мне, видимо хватило.

Да-а-а уж… Типичная смерть подвоха — «пересидел» на глубине, а на выходе, из-за уменьшения обжима, парциальное давление кислорода упало ниже нормы ‑ и блек. Хоть и выскочил на воздух, но если наверху никого грамотного, то всё. Даже в гидре, даже если грузовой пояс скинуть успел, когда понял неладное, всё равно — шансы, что останешься плавать лицом вверх — пятьдесят на пятьдесят. И даже меньше — чаще люди плавают как раз на груди.

— А чё ж ты за мной в воду-то полез? — задал я ключевой вопрос. — Если б я утонул, разве не считалось бы, что жизнь, которую я у тебя забрал, тебе бы и вернулась?

Каналоа несколько чрезвычайно долгих минут сидел, уставившись в одну точку.

— А если бы ты утонул… — наконец разлепил губы он, — эта сетка что ты сплёл для ракушек, эти листья, что ты к ногам привязываешь… Разве они оказались бы здесь, на берегу?

— То есть… — посмотрел на него с прищуром я, — я правильно понял: если я умру, твоя жизнь к тебе не вернётся?

— А ты видел когда-нибудь, чтоб отнятая жизнь возвратилась? — вопросом на вопрос ответил Каналоа.

О, как! С этой стороны я проблему не рассматривал…

— Или ты всё-таки умеешь возвращать жизнь? — мне показалось, что в его взгляде мелькнула потаённая надежда.

Я отрицательно покачал головой.

— Вот видишь… — кивнул бывший воин. — Ты забрал мою жизнь, теперь я твой. Но если ты умрёшь… — он вздохнул, — я стану ничей. Никому не нужный.

Бли-и-ин… Как же я, старый пень не догадался! А ведь шаман, ещё один пенек трухлявый, намекал. Гад! Мог бы и напрямую сказать! Я же, вроде как, ответственен за этого… этого… а, всё одно — человека. Но — только я. Умри я, и ему проще себе горло вскрыть. Иль с камнем в море булькнуть. Ибо для остальных — он никто.

— Ладно, — подвёл я итог, — спасибо тебе, Каналоа.

И протянул руку.

Каналоа уставился на неё с удивлением.

— Руку давай, — сказал я почти весело.

Всё-таки, только что разрешился, наверно, самый животрепещущий вопрос, не дававший мне спокойно… спать. И, несмотря на пережитое… да какое там пережитое, я что, первый раз что ль чуть не утонул? Короче, несмотря ни на что, настроение у меня внезапно улучшилось.

Канаола несмело протянул мне свою правую руку. И я её от души пожал.

* * *

Латекс, латекс, латекс. Чуть ли не напевая себе под нос я сунулся к нашей форме — деревянному «корыту».

Хм. Содержимое не сказать, чтоб свернулось. Вернее — не сказать, чтоб свернулось комком. Некоторую форму, приближенную к форме лотка, латекс, или может уже каучук, приобрёл. Не брусок, конечно, но… Думаю, в мой «прокатный стан» я это запихну.

Что мы и проделали. Вдвоём.

На этот раз Каналоа направлял, а я крутил вороток и принимал вылезающую массу.

Продолговатая лепёшка натурально теряла воду! Я прямо видел, как вода выдавливается и стекает.

На выходе получилось… Ну не знаю, резиной это не назвать, но широкая… хм…сопля? Получилось шире и длиннее, чем был «брусок». Как раз около метра. На самом деле то, что вылезло из-под валиков, больше всего напоминало белого ленточного червя, у меня почему-то родилась такая ассоциация.

Попробовал — тянется. Упруго тянется. Не удержался — натянул, прицелился в созерцающего с ничего не выражающем видом Каналоа и отпустил. «Щлёп!» Смачный шлепок по голой ноге.

Я рассмеялся.

— Прости, не удержался! Детство в жопе заиграло.

Каналоа поднял на меня удивлённый взгляд. Ну да, согласен, когда пацан, считай подросток, таким тоном говорит про детство, это странно.

Я уж совсем собрался разрезать «плюху» вдоль, на относительно подходящие жгуты, но тут память подкинула ещё.

Точно! Его же, в смысле — пласты каучука после отжимки коптили. В дыму костра…

Зачем? Это я вспомнить не смог. С другой стороны, я что, буду себя считать умнее тех, кто на этом собаку съел? Даже не собаку — целую стаю. Нет, конечно.

В итоге, длинная, слегка изогнутая «штука» устроилась на колышках над разведённым, еле тлеющим костром.

— Следи, чтоб жара не было, — наказал я помощнику. — Закидывай сырой листвой. Нужен дым, а не жар, иначе ‑ вся работа насмарку — раскиснет наш будущий жгут от температуры.

У самого мелькнула мысль метнуться за новой партией латекса — появилась идея попробовать в процессе застывания прижать его в форме планочкой. Типа под гнёт положить. Может тогда он не такой безобразной соплёй застынет? Но потом остановил себя — нафиг. И так уже чуть не отличился, «убивая время» пока латекс застывал.

Сел рядышком с костром, так, чтоб видеть процесс но дым при этом на меня попадал, и занялся дыхательными упражнениями.

К моему стыду, первый среагировал Каналоа. Резко повернул голову, прислушался. Потом встал. И только затем я расслышал негромкие, равномерные всплески вела по воде.

Ого, да у нас гости!

Нащупал взглядом новый «томагавк», в один шаг скользнул к нему, сунул за пояс сзади — подвес остался лежать на топчане. Кинжал с бронзовыми лезвиями и так уже покоился на голени — сразу, как пришёл в себя прицепил к ноге «скрытные» ножны и поклялся себе страшной клятвой, никогда больше без него не нырять. Деревянные «ковырялки для мидий» это хорошо, но лучше иметь под рукой что-то с хорошими режущими свойствами. Как раз на такие вот случаи.

В голове ещё мелькнула мысль, что неплохо бы обзавестись чем-нибудь дистанционным. Я теперь вроде не в бегах, но пусть будет.

Ну-с, и кого там к нам принесло? Рыбачки́? Люди войны? Впрочем, люди касты сетей из лагуны нос не высовывают…

Ошибся. Это были как раз «рыбачки» — на небольшой, метра три в длину, очень узкой и мелкой лодочке к моему пляжику подгребал Семис, собственной персоной!

— Какие люди! — обрадовано я развёл руки ему на встречу. — Чем обязан, дружище!

На пару с Семисом грёб ещё один тип — сухощавый, невысокий мужичок средних лет, со знакомыми татуировками в виде волн на плечах и до локтей.

— Привет, Скат, — поздоровался в ответ бывший соученик, — пристать можно?

— Тебе? Завсегда пожалуйста! — и тут же повернулся к помощнику. — Каналоа, пожалуйста, не отвлекайся. Появится открытый огонь — считай мы тут зря полдня потратили.

Лодка вылезла носом на песок.

Я помог Семису сойти на берег — всё-таки с одной ногой, даже с парой костылей это сделать оказалось не так просто.

— Ну, рассказывай!

— Ух, ты-ы-ы, — вместо рассказа Семис, чуть ли не выпучив глаза, принялся рассматривать убранство. — Как у тебя тут здорово! А это что? А это? — тыкал он рукой то в «прокатный стан», то в навес над топчаном, то в сам топчан.

— Здесь я сплю, не на земле же! Это ты и сам видишь — от солнца. А это… — я пожал плечами, — Это как раз то, что позволит мне выполнить данное твоему отцу обещание.

— Ах, да! — словно опомнился Семис. — Отец. Он же нашёл тебе лодку! Вот! — и широким жестом, словно продавец в автосалоне, показал на посудину, на которой приплыли. — А я напросился сам её доставить, — по-простецки добавил он, — ведь должен же я поблагодарить тебя за эти штуки!

И показал на костыли.

— Да ладно, — отмахнулся я, — было б из-за чего.

Но, честно говоря, на душе стало теплее.

— Да ты что?! — возмутился одноногий парень. — Да я ж теперь хожу не хуже других! Да если б не ты…

Внезапно у Семиса на глазах навернулись слёзы. Не задумываясь, я шагнул к нему, обнял.

— Проклятая быстрая смерть, — пробормотал он, вытирая уже просыхающие слёзы. — Всё-всё, я в порядке, — и добавил: — Ну как ты тут?

— Передай отцу, что всё по плану. Думаю, дня через три смогу попробовать достать первую рыбу.

— Через три-и-и… — немного разочарованно протянул Семис. — Мне казалось, он рассчитывал быстрее.

— Ну, мало ли на что он рассчитывал? — я развёл руками. — Я обещал ему тестовую… рыбалку через девять дней? Значит через девять. Раньше, извини, никак. Я и так тут без дела не сижу.

— Слушай, Скат, — парень замялся, — я понимаю, дело не терпит, чтоб в него нос совали все, кому не лень, — тут же пояснил, — так отец говорит. Но мне-то, — он подмигнул, — хотя бы намёком, а? Я ж сдохну от любопытства.

Да-а-а… Любопытной Варваре… Или как говорят англичане: любопытство убило кошку.

— Да что рассказывать? — я со вздохом пожал плечами. — Скоро и сам увидишь…

— Слушай, ну ты же для этого… должен будешь нырять?

— А как же! Рыба, она ведь под водой. А для моего метода, мне нужно к рыбе приблизиться.

— А что ты тогда здесь? — растерянно оглянулся на океан Семис. — Не в лагуне. Я думал тебе тренироваться надо…

— А здесь я что, не могу тренироваться?

— Здесь? — Семис снова оглянулся на океан, и глаза его округлились. — Но здесь же… бездна.

Последнее слово он выговорил с придыханием.

Вот, блин! Я, по правде, и забыл, как местные относятся к океану за пределами кольцевого рифа.

— И что? — я вновь пожал плечами. — Что с того?

— Но-о-о… Там же нет дна, — Семис с офигевшим видом потыкал пальцем в сторону воды.

— Семис, ну а зачем мне дно? — усмехнулся я. — Я что, человек глубин, чтоб пешком по дну ходить? Я плаваю.

— Плаваешь?… — с заинтересованным придыханием выдохнул Семис.

Точно! Вспомнил я. Он ведь повёрнутый на плавании. Прям, как я! Эх, и как тут откажешь?

— Ладно, давай кое-что покажу.

И я пошёл натягивать ласты.

Даже несмотря на то, что один ласт был наполовину «обгрызен», представление я устроил — ну чисто дельфинарий. Несколько проныров вдоль берега, с которого, раззявя рот, внимал Семис, покрутил под водой сальто, повворачивался винтом. А, напоследок, ушел метров на восемь в глубину и, разогнавшись изо всех сил, взлетел над водой так, что хватило заложить сальто в воздухе! Ну, это я сам себя превзошёл!

Когда выходил на берег, чуть не рассмеялся. Нет, Каналоа, сидящий у дымящего словно паровоз костра смотрел как обычно — безо всяких эмоций. Чувак, что приплыл с Семисом, взирал на меня даже с некоторым скепсисом, типа: «Ну и что? Ну и зачем?» Зато Семис…

Семис, кажется, не дышал. Рот открыт, разве что слюна не течёт, глазами хлопает. Ну, точно дельфинарий! В который первый раз привели пятилетнего ребёнка.

— Что это? — затаив дыхание он показал на ласты, которые я, усевшись на бережке, стягивал с натруженных ног.

Да уж, вот это тренировочка получилась!

— Так я же в таких на риф приплыл, — пожал плечами, — на Испытания. Те Ситу сломал.

— А-а-а… — протянул Семис, — не, я тогда не видел. Я вообще перед Испытаниями так волновался, что ничего не видел вокруг… Слушай, Скат, — изменившимся голосом спросил он, — а-а-а… может… то есть… м-м-м-м… А я смогу… смог бы… в таких вот штуках… а?

Как только до меня дошло, что просит Семис, я даже бросил возиться с завязками.

— Блин, дружище… — я замялся. Как ему сказать то? — Понимаешь… — я выдохнул, поиграл желвками. Я же ему сейчас не успевшую родиться мечту убиваю! — Понимаешь, для ласт нужны две ноги, а у тебя…

Я непроизвольно опустил взгляд на культю. Эх, парень-парень… И угораздило же тебя? Ведь эта «быстрая смерть» могла тогда кого угодно тяпнуть… Но, не повезло именно тебе.

— Скат, но ты же придумал как сделать, чтоб я мог ходить? — одноногий показал на костыли. — Значит… сможешь придумать и чтоб я… смог плавать!

Вот чёрт, в глазах Семиса я увидел такую надежду, что у меня просто язык не повернулся сказать «нет».

— Ладно, дружище. Я… — судорожно вздохнул. — Я постараюсь. Постараюсь что-нить придумать, — и хлопнул одноногого парня по плечу.

Семис начал прощаться.

— Пора возвращаться, — нехотя сообщил он мне, — до деревни ещё топать и топать. Как тут от тебя выбраться?

— От меня только по воде, — качнул я головой. — Ты вот что, не дури, давай я вас до деревни докину. На лодке.

— Зачем «нас»? — удивился Семис, — Это Ло, он с тобой останется. Будет грести на лодке.

Во-о-от как… Батя то твой решил наблюдателя за мной приставить? Ну уж, нет!

— А зачем мне ещё один гребец? — я пожал плечами. — У меня есть, — кивнул на Каналоа. — Мне ещё один без надобности.

— Но, отец сказал…

— Слушай, дружище. Не важно, что сказал твой отец, послушай меня, — я приобнял парня за плечи.

Вспомнился авторынок — вот точно так же приходилось иногда уговаривать упёршихся клиентов: типа, братан, давай всё объясню, сам потом благодарить будешь… Эх, чем только не приходилось заниматься в жизни.

— Посмотри, — я обвёл рукой пляжик, — разве тут найдётся место для ещё одного человека?

Смешно, хмыкнул я сам себе. Места тут для пятерых и даже десятерых. Но тут важно сказать.

— И потом, чем я его кормить буду?

— А… Что вы тут едите? — удивлённо спросил Семис.

— Хороший вопрос! Рыбу ловим… По-всякому. Другими… дарами природы питаемся.

— Может вам продуктов каких надо? — спросил Семис.

— Продуктов? — хмыкнул я. — Дело хорошее. Вот только, не хотелось бы мне влезать в долги к твоему отцу.

— Да причём тут отец? — Семис удивился. — Просо и батата я тебе и так могу дать. Попрошу у матери. Если не много, не откажет.

Я внутренне усмехнулся: хорошо родиться в богатой семье! Вот так просто: «Попрошу у матери».

— Спасибо, приятель! — от души поблагодарил я парня. — Теперь, если нужда будет, я знаю к кому обратиться. А сейчас, давай. Залезайте в лодку, и я вас отвезу. Обоих.

Присланный Ло попытался было возражать, типа Арииаху с него голову снимет за лодку, и вообще…

Но не со мной ему спорить. Вот его наниматель — тот бы смог «пободаться», а твои, приятель, аргументы, здесь, как говорится, не пляшут. В итоге, в лодке оказали оба, я ещё раз строго наказал Каналоа следить за костром и, взяв в руки гребок, оттолкнулся от берега.

* * *

Вдвоём с Ло — Семису гребка не досталось, довольно быстро домчались до лагуны. Лодка-маломерка позволила протиснуться меж рифов в «лягушатник», не обходя по большой дуге до подходящего пролива. Это мне кстати! Это значит, за рыбой с гарпуном можно будет не пешком, а вот так — по-быстрому сгонять!

Высадил обоих пассажиров на пляже и отправился в обратный путь.

Уже когда вышел в открытый океан, вдруг подумал — у меня же теперь собственное плавсредство! Ну ладно, не собственное. Арендованное. Но я ведь никогда не видел острова с воды. С этого ракурса.

И направил мелкую моноксилу в открытый океан.

Впрочем, далеко отгребать не стал — про течение я помню. Конечно, на лодке проще — если попаду, надо просто не пытаться выгрести против течения, а выруливать вбок. Не важно, куда унесёт при этом — попав на спокойную воду смогу вернуться, а с течением бороться — никаких сил не хватит. Куча пловцов на этомпогорела.

Отдалился я от берега едва ли пару сотен метров. Всё же мелкая, просто выдолбленная из целикового бревна, даже без нарощенных бортов лодочка — не лучшее плавсредство, чтоб ходить по океанской волне. Но погода стояла спокойная, ветер близкий к штилевому, волнение слабое, и я рискнул.

Картина открылась… Информативная.

Я рассмотрел обрыв, с которого нырял уже дважды. Темная, вертикальная скала с редкими, кое-где прилепившимися кустами. С воды, да ещё и почти с уровня моря, было плохо видно, но я-то знал, какие валуны под обрывом. Лучше на лодке туда не соваться — размолотит в щепки.

Рассмотрел я и свою «плантацию». На удивление гевеи выделялись на общем фоне. Хм, не так их и много, но мне одному — за глаза хватит.

Эх, подумал, надо небольшую экспедицию вдоль восточного побережья предпринять. А то я всё вокруг пляжика кручусь, ну край — до обрыва доплывал. А вдруг морские пучины, где-нибудь ближе к южной оконечности, мне какие-нибудь приятные сюрпризы подкинут? Вдруг там лежбище черепах, а я не знаю?

И уже развернувшись к пляжу ‑ его, кстати, с воды было почти не видно и если не знать, чего высматривать, можно и мимо проскочить ‑ я бросил последний взгляд вокруг.

Хм… А что это за парус? В южном направлении. Привычный уже, местный парус в виде перевёрнутого треугольника. Торговец? Да вроде уже не ждали… Впрочем, что мне до бродячих торговцев? Меня коптящийся каучук ждёт, вот что важно! Скорее, надо же попробовать — получилось у меня?

Глава 12 Каналоа и Инина

В результате копчения «сопля» из каучука поменяла цвет на грязновато-жёлтый и стала напоминать бабушкины блины. Но — почти резина! И… Она худо-бедно тянулась!

Я нарезал четыре ленты вдоль, правда те, что были по краям вряд ли на что годятся — обрезки. Разве что, провести испытания на разрыв, да на нахождение на солнце. Остальные каучуковые ленты я планировал хранить в воде.

Честно говоря — руки прям чесались попробовать. Ведь это… наверно, самый большой шаг к мечте. И… он сделан? Вздохнул — не знаю.

Покрутил ленты в руках, порастягивал… Нет, сначала: ложе, гарпуны и, кстати — наконечники. В сознании всплыло — спусковой механизм… Блин, точно, ещё и с ним надо заморочиться… Вот когда всё будет готово, тогда и займусь тестами, а пока…

— Так, рядовой… Хотя нет, — усмехнулся я, — повышаю тебя до старшины! Поздравляю вас, товарищ Каналоа, с присвоением внеочередного звания! — я даже встал при этом, — А ты, боец, должен был ответить: «Служу Советскому Союзу!»… — вздохнул. Внезапно накатила грусть. — Лан, можешь ничего не говорить.

— Скат, говори, пожалуйста, так, чтоб я тебя понимал, — попросил Каналоа. — Почему ты называешь меня то «рядовой», то «боец»? Теперь вот старшину какого-то придумал…

— Забей, — с тяжким вздохом я махнул рукой. — Извини, привычка. Не буду больше. Короче, — я задвинул ностальгию подальше, в тёмный уголок сознания, — завтра с тебя наконечники для гарпуна. Прямо с утра. Или нет, давай днём. Потом древки для гарпуна… Хотя ладно, давай попробуем для начала сделать из бамбука. А сейчас, пора ужинать.

— Так ведь нет ничего, — развёл руками Каналоа, — за бананами я сегодня не ходил. Рыбу тоже всю съели…

— Ну… — я развёл руками в ответном жесте, — тогда тебе ничего не остаётся… — и посмотрел, ухмыляясь на небольшую заводь, что я выкопал на берегу, специально чтоб хранить мидии.

Парень изменился в лице.

— Я ЭТО есть не буду, — он даже побледнел. — Это табу! К этому нельзя даже прикасаться!

— Это не табу твоё дурацкое, это вполне нормальное мясо… Ах, да, — поморщился я раздражённо, — вы же тут и мяса то не видели. Только рыба да батат! Ничё, — усмехнулся, — я вас научу… ходить строем и надевать сапоги сутра на свежую голову.

— Я понял, — просветлел лицом Каналоа, — это заклинания! Ты… колдун?

Вот напасть! То «дух», то «колдун». И ещё не понятно, что хуже…

— А если колдун, то что? — спросил с подозрением.

— Обычно колдунов принято убивать. Ведь если где поселится колдун, то он сразу начинает вредить людям. То засуху нашлёт, то наоборот — дожди, тогда, когда их быть не должно. А то и рыбу прогонит из лагуны. Но ты… — он задумчиво посмотрел на меня, — ты ведь не вредишь нашему племени?… Я, по крайней мере не слышал… Может всё-таки ты дух?

— Каналоа, — я взглянул на парня с укором, — задрал. То я у тебя дух, то колдун, завтра вообще каким-нибудь демоном признаешь.

— Нет, — тут же мотнул головой Каналоа, — демонов их сразу видно. Они… не как люди!

— Короче, — я уже устал спорить, — моллюск… в смысле — ракушка, это не табу… Нет, конечно, — поправился тут же, — если встретишь ракушку в виде конуса… а-а-а, блин! Вот такую, — изобразил на песке треугольник, — носик узкий, дальше вот такое расширение… Короче — их трогать даже не вздумай — умрёшь! А вот такие, как я приношу, их есть можно, и даже нужно… Да, в конце-то концов, — я уже не выдержал, почти психанул, — сейчас приготовим, и попробуешь! Я сказал! Дух этого острова! — закончил уже в приказном порядке. — Не обсуждается!

— Но… — парень произвёл слабую попытку возразить.

— Без, но! — рубанул я ребром ладони по воздуху. И хищно улыбнулся. — А чего тебе терять? У тебя же и так жизнь забрали?

Смеркалось. На небе позажигались звёзды, вода у берега осветилась люминесцентным планктоном. На углях расположились раскрытые, промытые от песка и освобождённые от несъедобных частей мидии.

Судя по виду, Каналоа потряхивало, хотя он и пытался не подавать вида. Я усмехался под нос, мысленно приговаривая: «Я ещё сделаю из тебя человека!»

— Ну что, боец? Готов приобщиться к пище… духов? Смотри, как я делаю…

Я вытащил щепкой одну ракушку, подождал. Подул.

— Кстати, — я посмотрел в упор на парня, в голову, как обычно, пришла мысль, — а ты не в курсе, есть на острове какие-нибудь кислые фрукты? Такие, чтоб сок тёк?

Лимончик или лайм сейчас сюда бы отлично зашли!

— Сомневаюсь, — пожал тот плечами. — На нашем острове вообще мало что растёт… Какой-то про́клятый у нас остров, — со вздохом закончил он.

А это интересно!

— Продолжай, — попросил я.

— Что, продолжать? — не понял Каналоа.

— У нас растёт мало что… — повторил я за ним, растягивая слова, — а где и что растёт больше? Ты вообще, на других островах бывал?

— Нет, — с тяжким вздохом сообщил бывший воин, — не успел. Я только рассказы слышал.

А-а-а… Понятно! Доверять «рассказам бывалых» я не собирался — в кубриках молодым воинам столько лапши на уши навешивается, писатели-фантасты отдыхают!

— Ну, ничего, — успокоил я парня, — ещё побываешь…Ты ракушку то бери, не стесняйся, — кивнул я ему на костёр, — только не обожгись.

Словно ныряя с обрыва, Каналоа затаил дыхание. Бояться-то он боялся, но воин, хоть и бывший, «марку» держал! Так же как я, выковырял из углей мидию. Поменьше. Обжигаясь, взял в руки… Замер, словно ожидая, что гром или молния его прям тут же шарахнут с небес.

Ничего не происходило.

Я зубами соскоблил запёкшийся мускул мидии с раковины. И выжидательно уставился на парня.

Тот ещё с минуту колебался… и повторил за мной… Секунду выдержал, словно прислушиваясь к ощущениям, видимо всё ещё ожидая или молнии, или того, что упадёт бездыханным… Потом заработал челюстями.

— Да, — кивнул я, словно отвечая на незаданный вопрос, — жуётся так себе, что твоя резина. Зато! — я поднял палец, — чистейший белок! А белок это что? Это мышцы, боец! А то вы всё рыба да рыба!

* * *

Ночевать я оставил Каналоа на пляже.

— Вот этот угол себе расчищай, здесь теперь твое место обитания, — ткнул я в участок зарослей, неподалёку от своего топчана. Констатировал с долей грусти, — Девчонок мы с тобой сюда не водим, так что можно не разбегаться подальше друг от друга. Навес уже завтра соорудим… — покосился на море. — Слушай, а в сезон штормов волны тут сильные?

А утром поднял Каналоа криком:

— Подъём! Подъём, боец! Форма одежды номер раз, за мной, бегом марш!

— Зачем? — продирая глаза уставился тот на меня.

— Хотел, чтобы я из тебя человека сделал? — напустился на бедолагу в духе нашего старшины курса. — Не рассуждать! Руки в ноги и вперёд!.. А-а-а! блин, да что ж такое! Короче — не отставать. Отстанешь — будешь дополнительно отжиматься!

И с разбега прыгнул в воду.

Понятно, что в заплыве до бамбуковой рощи Каналоа мне изрядно уступил.

— Плохо! Плохо, боец! — выговаривал я, уже стоя на берегу, когда тот только подгребал в своём неэкономичном стиле. — Много брызг, мало толка!

Парень, тяжело дыша, выбрался на берег.

— Не переживай, плавать я тебя научу. А сейчас, за мной! Бего-ом!

И рванул в горку.

К плантации на склоне Каналоа отстал не сильно. Всё-таки бегать бывший воин умел. Все воины неплохо бегали, в этом я ещё в прошлые разы убедился. Даже ускорение в горку пережил. И даже не блеванул наверху, с перетрена, что радовало.

— Так, боец, знакомлю с диспозицией, — обвёл я рукой деревья, с подвязанными кокосовыми скорлупами. — Это, наша плантация. Здесь я добываю то, без чего вся затея с добычей рыбы — коту под хвост! В смысле — бессмысленна и бесполезна.

Парень тяжело дышал. Если честно, у меня самого дыхание было сбито, выручала лишь привычка доводить информацию до личного состава в любом состоянии.

— Сюда надо доставить корыто, в смысле — форму, которую ты сделал, и станок, через который мы прокатываем каучук… Термины можешь не запоминать, — милостиво махнул рукой, — главное запомни — теперь производство переносим сюда, понятно?

Каналоа посмотрел на меня таким взглядом, что я понял: парень решил, что «колдун» вновь произносит свои заклинания!

— Ладно, — махнул рукой. — Отдыхай, сейчас нам обратно возвращаться.… И место запомни!

Я сделал новые надрезы — в скорлупу шустро побежал латекс. Такими темпами к моменту, когда дерево залечит раны, и латекс перестанет течь, ёмкости у меня наберутся полные.

Бегом вернулись назад, в заплыве на пляж Каналоа опять отстал.

— Слушай, как же ты за мной нырять осмелился, если так плаваешь? — хмыкнул я на берегу.

— Если бы я тебя не вытащил, — парень был как обычно безэмоционален, — мне тоже можно было бы не всплывать.

Хм, отметил я с уважением, хорошая мотивация.

— Значит так, боец, не знаю, чему там тебя учили, у воинов. Но сейчас я тебе покажу разминочный и силовой комплекс, который делаю сам. Смотришь, делаешь так же. Принял? Повтори.

— А зачем ты всегда просишь меня повторять? — удивился «боец».

— Рассказываю один раз. Смотри: я даю тебе команду. И мне надо, чтоб ты её выполнил в точности, как я сказал.… Это понятно? — дождался кивка. — А как я пойму, что ты понял мою команду правильно? Ты же сам часто говоришь, что не понимаешь моих слов. Вот я и должен убедиться, что приказ ты услышал и понял правильно. Понятно?… Тогда повтори, что я сказал перед этим.

— Я должен смотреть, как ты делаешь, и повторять… А зачем?

— Блин, что за вопросы, боец? — я начал закипать. — Во-первых, ты мой человек.

— Я не человек…

— Молчать! Я сказал: человек.… Если нет, значит будешь. Как понял?

Каналоа кивнул.

— Не слышу!

— Да понял я тебя…

— Так-то лучше. Во-вторых, мне надо, чтоб мой человек… — задумался, подбирая слова, — соответствовал тем задачам, что я на него возлагаю!.. — вздохнул, повторил: — Мне надо, чтоб ты мог справиться с тем, что я тебе поручу. Понятно?

— Понятно.

— И, в-третьих,… — тут я завис на некоторое время, размышляя: а надо ли такое говорить? Но потом всё же выдал, — фактически ты — вся моя… кхм, каста. Кроме тебя, мне и положиться не на кого… А я, — добавил решительно, — не хочу, чтоб мне спину прикрывал хлюпик.

— Я не хлюпик! — обиделся бывший воин.

— А это, — зловеще ухмыльнулся я, — сейчас проверю!

И я проверил. Разминка-растяжка, пять циклов круговой, жаль только под турник столбы мы так и не вкопали. Добил плаваньем.

Каналоа схватывал всё налету и физически уступал мне мало. А в чём-то даже превосходил — сказывалось его недавнее прошлое.

Под завязку провел с ним пару спаррингов, чисто рукопашных.

Ну что сказать? Вывод: без оружия местные не воюют… Зато физически Каналоа пока меня превосходил, что, впрочем, не удивительно: он так-то и старше меня, года на три или даже на четыре. А в этом возрасте четыре года — пропасть. Только полное отсутствие хоть какой-то борцовской подготовки у противника спасало меня от провала в ближнем бою. Да и бить, ни руками, ни ногами, бывший воин не умел.

— Молодцом, — похвалил я парня, после трёх схваток, — хорошо держишься.

— А зачем это? — с налётом пренебрежительности Каналоа пожал плечами, — против противника с хорошей палицей всё равно не устоять.

— А тебе можно? Палицу носить.

— Нет, конечно. Палица — это оружие. А оружие только у воинов.

— А если, — прищурился я, — ты окажешься против воина с палицей?

— Он меня убьёт, — словно, о чём-то само-собой разумеющимся, сказал Каналоа, — он же воин!

— А ты? — спросил я и пожалел.

— А я больше никто, — словно обвинение выдал бывший воин.

Спасибо не напомнил, по чьей вине.

— Ты, в первую очередь мой помощник, — оборвал его жёстко. Задрал уже со своим настроем! — Мой… человек. Мой боец! — наконец подобрал я слово. — И, если не будешь филонить, воин с палицей для тебя будет не противник! Понял?

Каналоа не ответил. Но и я не стал додавливать. Человеческая психика пластична, даже у таких незатейливых ребят. Вот только передавливать не надо. Мне же не сломать его нужно!

— Тогда заканчиваем на сегодня, — резюмировал по-деловому, — я за едой, — показал на океан, — а с тебя костёр и питьевая вода.

* * *

После завтрака я планировал перебазироваться к гевеям, но вначале надо было уделить время другому «долгострою»: сначала снял пену, с бамбуковых «кастрюль», где бродило банановое сусло. А потом пришлось вы́резать крышки, заморочиться с водяными затворами из тонких бамбуковых трубочек и чашек из кокосовых скорлупок. Подумал мимоходом: надо потом крышки латексом загерметизировать.

Не знаю, получится у меня или нет, но попробовать я должен!

Потом мы затащили «корыто» и «прокатный стан» к плантации. Как раз набралось достаточно латекса, чтоб заполнить всю форму.

— Вот что, Каналоа, — обратился я к парню, — давай-ка, пока тут караулишь, первым делом, вырежи планочку, такую, чтоб плотно входила в форму, и можно было прижать содержимое. Может, под гнётом не так сворачиваться будет? Повтори задачу.

Убедившись, что парень сделает именно то, что мне нужно, я оставил его караулить застывающий в «корыте» латекс и кокосы, заполняемые новым соком, а сам отправился в посёлок.

— Привет, сестрёнка, — Хаэату я нашел возле дома. — Как жизнь молодая?

На удивление в доме было безлюдно. Братья куда-то подевались, жена старшенького с отпрысками ушла к водоёму стирать. Внутри лежал больной отец, да хлопотавшая вокруг него мама… Но я к родителям Хеху не испытывал ровным счётом ничего. Вот даже в душе ничего не шевелилось — это не мои родители, по сути.

А сестре я был рад.

— Здравствуй, Хеху! — обрадовалась та. И тут же подмигнула заговорщически. — Очень хорошо, что пришёл, я как раз думала тебя кое с кем познакомить.

— Познакомить? — затупил я. — Э-э-э-э… а разве мне нужно с кем-то знакомиться? Я, вообще-то, за другим. Помнишь, я у тебя просил семена для батата или чем его там сажают?

— А-а, точно… — протянула Хаэата упавшим голосом.

Мне это не понравилось.

— Что, не дали? — спросил, уже готовя себя к худшему.

— Да нет, что-ты, — отмахнулась сестра, — Энеле для моего брата ничего не пожалеет.

— Так в чём же проблема?

— Понимаешь… Я, когда ему рассказала, что ты собрался посадить у себя батат, он ответил, что если ты не человек земли, то тебе нельзя заниматься земледелием…

— Да ладно, — изумился я. Усмехнулся, — Да кто ж узнает то? Ну… Если твой Энеле никому не расскажет.

— Я так ему и сказала, — вздохнула Хаэата, — да только он настаивал, что всё равно у тебя ничего не получится…

— Это почему это? — я аж хохотнул. — Тоже мне, бином Ньютона, можно подумать я никогда ничего не выращивал?

А что, подумал весело, у отца… настоящего моего отца, на даче порой впахивал, что твой раб галерный. Там не то, что батат, там и что покапризнее росло, и ни чё, собирали урожай!

— Ты, выращивал?! — рассмеялась сестра. — Ты мне то не рассказывай! Вечно с делянки пропадал… — потом внезапно посерьёзнела. — Нет, не поэтому. Энеле сказал, что батату надо… — она призадумалась, потом видать вспомнила, — девяносто дней, чтоб созреть. Даже, если сегодня посадишь, всё одно до сезона бурь не успеешь. Ты же где-то на берегу теперь живёшь? Там вообще ничего нельзя сажать.

— Да, на берегу, — кивнул автоматически, сам думая о другом.

Блин, девяносто дней! Постойте, но мы же в тропиках! Здесь же всё должно расти, как на дрожжах!

— Ты не ошиблась? — покосился на сестрёнку подозрительно, — Может он что-то другое сказал? Может… девять?

— Ну что ты, Хеху! — она даже возмутилась. Немного. — Будто я и сама не знаю, сколько зреет батат… Просто забыла. А вот ты… — она погрозила пальчиком, — тоже мог бы знать! Хоть ты сейчас и в другой касте, но мог бы и помнить, чему тебя отец учил!

— Да, точно, — поморщился я, — извини. Уже всё забыл.

Вот, засада! А я так расчитывал…

— Но ничего, — ободряюще улыбнулась Хаэата, — бури пройдут, и сможешь посадить свой батат. Или… — она посмотрела мне за спину.

Какие-то лёгкие шаги за спиной я заметил давно, но поскольку человек не крался, да и близко не подходил, решил пока не дёргаться. Но сейчас обернулся.

Метрах в шести от нас, держась рукой за дерево, стояла девушка. Не высокая. Фигура… Ну а что я ждал от «дочери земли»? Короткие руки и ноги, талия… так называемое платье от подмышек до колен из растительных волокон конечно скрывает, но почему-то мне показалось, что талия отсутствует в принципе. Хотя не толстая. Просто такая комплекция. Я бы даже сказал, по меркам клана она худая.

— Это Ини́на, — представила её Хаэата, — я тебе о ней говорила…

«Когда?» — чуть не выпалил я. Но решил воздержаться.

— Так что, братец, — закончила сестра с иронией в голосе, — возможно, будет, кому тебе помогать в посадке. Да и по хозяйству тоже.

Блин, мысленно выругался я.

— Здравствуй, — первой поздоровалась девушка. Судя по голосу — волновалась она безбожно.

— Привет. Инина, — проговорил я, без зазрения её разглядывая. — Можешь звать меня Скат.

Лицо у неё, кстати, было довольно миловидным, и возраст плюс-минус моего реципиента, может чуть-чуть постарше.

— Что, так стоять и будете? — тут же включилась сестра. — Хеху! Предложил бы Инине прогуляться. Может… — я стоял спиной к сестре, но она явно подмигивала, — показал бы ей, где сейчас живёшь, как устроился… Мне вот, так и не похвастался, — добавила с лёгким укором.

Ага, подумал, а вы, подруги, плавать то умеете? Помню, как оригинальный Хеху реагировал на океан — чуть не уссался со страху. И Хеху точно не умел плавать! Так что… Придётся с посещением базы вам, девчонки, подождать. Кстати… я усмехнулся мелькнувшей мысли: вот ведь, только вчера сказал Каналоа, что подруг на базу не водим…

— Чего ты смеёшься? — сестра шагнула так, чтоб видеть моё лицо, упёрла руки в боки. — Или она тебе не нравится?

Я, украдкой, так чтоб не заметили, вздохнул. Что сказать? Что, в сравнении не только с Айхой, но и с Руйхой, эта Инина даже рядом не стояла? Да, что там, даже «серая мышь» Телуа куда симпатичнее.

Или, что прям сейчас обзаводиться… ну ладно, не семьёй, хотя сестра именно на это и намекала, а хотя бы относительно постоянной подругой, в мои планы точно не входило. Вот заработаю, так сказать, «очки» — продемонстрирую, что могу для местных власть предержащих, приобрету какой-никакой вес и авторитет, тогда и можно подыскивать подругу. Тогда-то я в рейтинге местных потенциальных женихов взлечу, ой как высоко…

— Да что ты? — сестре я, конечно, всего, что пролетело в голове озвучивать не стал. — Конечно, нравится. Она… миленькая, — подобрал я, наконец, слово.

Инина застенчиво улыбнулась.

— Правда… — всё же замялся, — я сейчас не настроен был на прогулки… Дела, понимаете…

Девушка тут же «погасла».

Чёрт, именно это меня и зацепило. Если бы она капризно надула губки или ещё как-то отреагировала. А эта дурёха просто потемнела лицом, словно я её отшил. Даже не так — словно она так готовилась и провалила… экзамен, что ли?

Эх, Скат, ну сколько можно? Я уже почувствовал свою вину!

— Ладно, — решился я, — если у тебя найдётся немного времени, можем просто… — в голове калейдоскоп вариантов. А как тут принято? А-а-а! Пофиг! — можем прогуляться.

Кажется, в глазах девушки промелькнуло удивление. Реакцию сестры я не заметил.

— Давай, — как-то неуверенно согласилась Инина.

* * *

Спустя часа полтора я возвращался на плантацию. Инину проводил до дома — почти такого же «сарайчика», как и у семьи Хеху. Впечатление от «прогулки» было странным.

Во-первых, она оказалась очень неразговорчивой, слова из неё приходилось вытаскивать чуть ли не силой. Относительно охотно девушка поведала мне лишь о семье: третья дочь у уже немолодых родителей. Брат был один, самый младший — наследник долго не получался, из-за чего её отец очень переживал. Зато теперь они с матерью на него не могли надышаться, чуть ли не забыв про дочерей. Благо, старшая успела выйти замуж.

Да ещё более-менее у неё получалось говорить о домашнем хозяйстве — я узнал, что Инина хорошо умеет печь просяные лепёшки, и что отец её хвалил за то, как ловко она помогает на делянке: женщины касты земли не только готовили-стирали-убирали, но и при подготовке к посадке, шли за мужчинами, перетирая руками комки земли.

В общем, кругозор у неё был никакой. А ещё…

Если Кири была циничная сука, которая хотела поиметь меня… А поимел её я. Во всех смыслах.

Если Руйха возлагала на меня вполне очевидные матримониальные планы. Но с ней было интересно.

То эта… простушка, словно ничего и не ждала. Вернее, ждала, конечно. Что придёт мужчина и возьмёт её замуж. Что за мужчина? А не важно. Главное — чтоб был. А уже она тогда будет послушной вещью в хозяйстве: готовить-стирать-убирать… рожать детей…

Бр-р-р! Меня аж передёрнуло. Всё-таки я всегда в женщинах ценил личность… Да, не буду ханжески отрицать: красивую мордашку, сиськи, задницу и длинные ноги тоже. И не в последнюю очередь. Но… совсем уж вот так… Не знаю.

В таких тяжких раздумьях я вышел к «плантации».

И остолбенел. Плантации не было! Все пять гевей оказались срубленными. Ни кокосовой скорлупыс набирающимся латексом, ни корыта с застывающим, ни «прокатного стана» — ничего. Только следы многочисленных босых ног.

Глава 13 Кажется сейчас кто-то схлопочет

«Каналоа!» — тревожным табло вспыхнула первая мысль. Вот чёрт, тут явно похозяйничал не один человек, и с такой толпой парень мог не справиться. К тому же, зачем оставлять свидетеля? А без него я никогда в жизни ничего не докажу, даже если буду абсолютно уверен, кто это сделал.

Взгляд просканировал местность: поломанные кусты, вытоптанная трава, щепки от срубленных гевей. Стволы лежали тут же, только здорово сползли ниже по склону — их не унесли, просто срубили и бросили. Отчасти успокаивало отсутствие следов крови.

И, всё равно, в душе медленно закипала ярость. Вот суки!

С одной стороны, голос разума монотонно бубнил: что ничего не потеряно, что наверняка осталось ещё не мало гевей, что сволочи, видимо не совсем понимая зачем мне эти деревья, срубили только те, которые нашли прямо здесь, что станок для отжимки и новое корыто я сделаю ещё раз. Потеряю, конечно, время на этом, но сделаю…

С другой стороны, кто-то — я даже подозреваю кто — решил одним махом перечеркнуть все мои усилия! И… Я почувствовал, как, от одной только этой мысли, словно тысячи безумных демонов взвыли где-то в глубине черепной коробки.

Вот чёрт, время! Точно — время!!! У меня же его совсем нет! Сегодня какой день, из отпущенных мне десяти? Седьмой. По-хорошему, завтра я должен был собрать арбалет и опробовать его в деле. Нужно же ещё много чего: наконечники, сами гарпуны. Блин, я ведь совершенно не подумал о лине — верёвке, что будет крепиться к гарпуну.

И тут я похолодел — база! Если это Напо пронюхал про наш с Арииаху план и решил ему помешать, то с базой сейчас тоже самое! А там уже готовые жгуты. И если они пропали…

Я мчал к базе так, что споткнись на склоне — и ни о какой демонстрационной охоте послезавтра речи бы не шло — если б и не свернул себе шею, кувыркаясь вниз, к океану, то поломался бы знатно.

В мгновение ока промчал сквозь бамбуковую рощу — слава богу, никаких следов вандализма не заметил. С берега рыбкой ушёл в воду и, вынырнув, полетел к пляжику.

А вот на пляж выходил уже по всем правилам — последние метров сорок пронырнул под водой и очень осторожно всплыл на краю зарослей, отделяющих пляжик от «большой земли».

На первый взгляд, ничего не тронуто.

Ну ладно. Аккуратно, без всплеска, подплыл и, крадучись, вышел на берег. В правой руке, отведённой за спину, кинжал, в левой «томагавк».

Первое, что бросилось в глаза — Каналоа. Жив, чертяка! Как же я рад тебя видеть, парень!

Бывший воин сидел, сложив ноги по-турецки лицом к воде, и методично долбил камнем по камню. Ага, вот что за странный звук долетал до меня всё время!

— Каналоа… — позвал негромко, насторожено озирая окрестности.

Парень поднял голову и, кажется, дёрнулся.

Не прекращая сканировать всё вокруг, одними губами спросил:

— Чисто?

И наткнулся на удивлённый взгляд!

— Как ты тихо, Скат, я даже не заметил, — хмыкнул парень… и продолжил своё занятие!

Происходящее просто не вязалось! Какой-то сюр! Совершенно варварски уничтоженная плантация, присматривать за которой я оставил своего «бойца» и… его абсолютно невозмутимый вид. Будто ничего и не случилось! Да на нем ни царапинки!

— Доклад, — выдавил я сквозь зубы, медленно наливаясь бешенством. — Доклад, боец. Что случилось со вверенным тебе объектом.

— А-а, ты про это… — протянул Каналоа…

— Встать! — вскипел я. Словно багровая пелена застила «картинку», — Ну-ка встал, боец, когда разговариваешь со старшим по званию!

Тот нехотя поднялся.

— Почему не слышу доклада?! Доклад, боец: что случилось на плантации?

Каналоа пожал плечами.

— Пришли люди твоего клана… — начал говорить он.

Напо, сука! Убью! Но… кто? Как пронюхал? Вопросы чехардой заветрелись в голове…

— Твоего бывшего клана, — поправился Каналоа. — Люди земли…

Что?! Карусель в башке словно с разбега переклинило. Словно кто-то сунул лом в спицы вращающегося колеса. Люди… земли?

Каналоа продолжал рассказывать, как появился десяток парней и молодых мужчин «земляных», как они крушили всё, крича что «водяные» не имеют права хозяйничать в их лесу, как один из них решил попробовать жидкости из кокоса, но поперхнулся, пытался отплеваться, а потом схватил топор и принялся рубить дерево…

«Вот вы и допрыгались», — пришла в голову холодная как лёд мысль. Поубиваю гадёнышей.

— Поскольку делать мне там было нечего, я вернулся сюда. Вот, — показал он себе под ноги, — как ты и просил, делаю наконечники.

— Почему ничего не сделал ты? — почти равнодушно спросил парня.

Я просто боялся сейчас давать волю эмоциям — опасаюсь, что тогда потеряю контроль над собой.

— А что я могу? — тень обиды в обычно безэмоциональном голосе Каналоа всё же проскользнула. — Я вне каст, вне племени. Я никто. Как я могу поднять руку на представителя касты? Пусть даже это каста земли.

— Продолжай выполнять задачу, — словно в пустоту обронил я, — после с тобой разберусь.

Развернулся. Проверил как сидит топорик в подвесе, сунул в наголенные ножны кинжал. И прыгнул в воду.

* * *

По пути в посёлок срубил бамбуковый шест, метра два длиной и в обхвате такой, чтоб удобно в руках лежал. Обрубил по перемычкам меж колен — специально чтоб были тупые. Нельзя мне, говорите, копьё? Обойдусь!

Во дворе домика братьев толпилось человек пять касты «земляных» — мужчины лет двадцати, может двадцати пяти. Они довольно шумно что-то обсуждали, спорили. Я успел расслышать крики, типа «доколе!» и «не позволим!»

Ага. Прям так и не позволите, усмехнулся, спорым шагом направляясь прямиком к ним. На шест я просто опирался, как на посох, чтоб до поры до времени не видели в нём оружия.

Два мужика стоявшие ближе, видимо что-то почувствовав, обернулись… и отступили с дороги. Успел заметить, как на лицах возбуждение сменялось растерянностью. Наверно, видок мой говорил сам за себя. Да я и не таился. От кого?

В центре, согнувшись, стоял Эруэра, и, судя по всему, пытался проблеваться. Вокруг, словно курица-наседка, хлопотала Фива. За ними с хмурой физиомордией возвышался Акахата.

Ага! Вот кто решил попробовать на вкус латексного «молочка»? Ну я тебе сейчас помогу, с хищной ухмылкой я бросил на «посох» вторую руку.

Щёлк! Шест, описав полудугу, нижним концом влепился аккурат в грудь средненького, заставив того разогнуться.

И тут же, тычком в живот, сложил братца снова.

— Как на вкус латекс? Понравилось? — зловеще прошелестел мой голос в разом повисшей тишине.

Да! Я умею привлекать внимание, промелькнуло ироничное в сознании.

Шест же, словно живя своей жизнью, описав косую петлю сверху, обрушился старшему на плечо.

— Не-ет! — кинулась на меня Фива.

В последнюю секунду я перевёл удар, и, вместо головы, жена Акахаты схлопотала под коленку. Пусть поваляется.

— Бей его! — раздалось сзади…

После чего крикун огрёб концом шеста в ухо и отправился на землю. Сомневаюсь, что встанет в ближайшее время… Но, на всякий, проконтролил тычком под рёбра, выбивая из падающего тела дыханье. Теперь и покричит не скоро.

Дальше, в течение пяти-шести секунд, я крутился волчком в этой толпе, раздавая плюхи, обрушивая на плечи, рёбра и ноги собравшихся, хлёсткие и болезненные удары. А те лишь защищались, подставляя руки. Идиоты, я ж вам так пальцы поломаю!

— Остановись! Стой! Стой, Хеху! Прекрати!

Из дома выскочила Хаэата, бросилась на меня в попытке схватить за руки. Слава богу, я в этот момент оказался лицом к выходу из дома!

— Что ты творишь, брат?! — налетела она на меня.

— Не подходи, — остановил я её жестом, буквально в метре от себя.

И она послушалась.

В принципе, я и так остановился. Меня окружали лишь ползающие или передвигающиеся на четвереньках люди. Они охали, стонали, причитали, держались за бока и головы, и никто совершенно точно не собирался нападать.

— Я творю справедливость, — разделяя слова, выговорил я. Добавил в голос иронии, — не так ли, братцы?

— Ты напал на нас, ты ответишь за это! — прошипел сидящий на земле Акахата.

— Уж не перед тобой ли? — злорадно рассмеялся я. — А как в нашем племени наказывается воровство? — сменил я тон на зловещий.

— О каком воровстве ты говоришь? — Эруэра, наконец-то, смог разогнуться. На лице у него багровел здоровенный рубец — видать помимо груди прилетело и по мордочке.

— Кто напал на мою… делянку? Кто срубил мои деревья? Кто украл мои вещи? — распаляясь крикнул я. — Вы! Значит вы воры!

Я уже разглядел стоящий неподалеку от входа «станок». Валики были выдраны, а на раме уже сушились какие-то вещи и кувшин. Один из валиков, разрубленный пополам я заметил рядом. На дрова чтоль решили пустить, ушлёпки?

— Кто здесь обвиняет людей моего клана в воровстве? — к нам спешил десяток возрастных мужиков. И первым споро шагал старый знакомый — упитанный старик, с зелёной «короной» в седых волосах. Старейшина касты, всё никак не удосужусь узнать его имя.

— А ты догадайся, дедуля, — зло выкрикнул ему я.

Делегация, меж тем, приблизилась метров на пятнадцать, там и остановилась. Ближе, похоже, подходить тупо боялись.

— Ты напал на людей клана, — словно попугай повторил «дедуля» слова старшего брата. — Ты должен понести наказание!

— Я пришёл восстановить справедливость и наказать воров!

— О какой справедливости ты говоришь, мальчик? — нахмурил брови старейшина. — Это я должен взывать к справедливости! Знай, в деревню уже отправлен гонец!

Полезная инфа, спасибо. Сам бы я таким не делился.

Сопровождающая старейшину толпа тем временем множились. Словно капли в лужу, в неё всё время вливались новые лица. Все как один — мужские.

— Эти люди, — я обвёл «оприходованных» бедолаг, — ограбили меня и разрушили мой участок! Делянку, как вы тут выражаетесь. Они срубили… срубили мои деревья!

Неожиданно рядом со старейшиной кто-то рассмеялся.

— Как деревья могут быть чьими-то? Ты что, пацан, сам их посадил?

— Это кто там пасть раскрыл? — я нашёл взглядом умника и пристально уставился ему в глаза.

Мужик резко захлопнулся и постарался потеряться в толпе. Я снова переключил внимание на старейшину.

— Ты больше не из нашей касты, мальчик, — поучающим тоном возразил мне старейшина, — а значит у тебя не может быть делянки! Только люди земли работают на земле!

— Вот и ковыряйтесь в своей земле, а ко мне не лезьте! Я, чтоб ты знал, не с землёй работал!

— Но ты работал на земле!

— Это пустой разговор, старик, — оборвал я старейшину. — Я не намерен тратить своё время на бесполезную брехню… Так что ты скажешь по поводу воровства?

По лицу было видно — тут я его уел.

— Кого ты обвиняешь в воровстве? — старик опять сдвинул брови, но явно уверенности у него по-уменьшилось.

— А вот всех этих красавцев, — показал я широким жестом на «отоваренных». — А вот эти, — ткнул пальцем в братьев, — зачинщики.

— Почему ты считаешь, что они у тебя что-то украли? — вздёрнул нос старейшина.

— Да что у него есть? Он же гол, как камень! — раздалось вяканье за моей спиной.

Я неторопливо повернулся и посмотрел в упор на пытающуюся подняться с земли Фиву. Молча. После чего та вжала голову в плечи и серой крысой юркнула в дом.

— Пусть тогда мне скажут, — я не торопясь подошёл к бывшему «станку», — откуда это?

— Это сделал отец, — испуганно проговорил Эруэра.

Я посмотрел на него. Взгляд средненького метался между старшим, старейшиной и домом.

— Вот как? И давно?

— Уже достаточно давно, — торопливо ответил брат.

— Ты видишь, старик, — усмехаясь бросил я старейшине, — что он врёт. Причём заметь — врёт не только мне, но и тебе! Этот бамбук срублен пару дней назад, а отец уже давно не встаёт.

— Я имел в виду, что его сделал старший, то есть старший в семье, вот он, — оправдываясь затараторил Эруэра и показал на Акахату.

— Вот как? — улыбнулся я, — Тогда давай я принесу ещё бамбука, и пусть он повторит. Не глядя. Сможешь? — теперь я уставился на старшенького.

Тот поник головой и только искоса бросал многообещающие взгляды на Эруэру.

— Видишь, старик, эти люди воры, — я улыбался с видом победителя. — Так что́ принято делать с ворами в нашем племени?

— Это должен решить вождь! — недовольно набычившись, проговорил старейшина.

— Но я готов быть великодушным, — заявил небрежно, — я не буду обвинять твоих людей. А ты, взамен, проследишь, чтоб никто из них даже в мыслях, даже во сне, не решился приходить на восходный склон острова.

Пауза.

— Уходи, — набычившись выдал старейшина.

— Только заберу своё, — презрительно ответил я. — Там было ещё, — нашёл взглядом я старшего братца, — где это?

«Зачем?» — шевельнулась горькая мысль, тоже небось испоганили.

Акахата выразительно взглянул на среднего. Тот было хотел что-то ответить, но старший брат нахмурился, и Эруэра, пошатываясь, охая и хромая ушёл у дом. Через мгновенье появился. В одной руке он тащил корыто… Во второй, какой-то закопчённый огрызок, больше всего напоминающий мне кусок варёной колбасы, что уронили в костёр.

— Дай сюда, — я буквально вырвал из его рук корыто.

Целое! Даже отмытое.

Поднял на братца тяжёлый взгляд.

— Там ещё крышка была, — опасливо поглядывая на меня пролепетал средненький словно оправдываясь, — но она сломалась…

Молодец, Каналоа, отметил про себя, сделал-таки!

Взял кусок застывшего латекса. Усмехнулся — понятно: не разобравшись в том, что это его просто кинули в костёр.

— Ещё раз увижу на своём берегу — умрёте.

Надеюсь, прозвучало достаточно веско — Эруэра аж дернулся и распахнул в страхе глаза.

— Тебе это с рук не сойдёт, — долетел мне вслед голос старейшины.

А задержал шаг. Задумался. Кинул через плечо:

— Не обосрись только, замышляя мне мстить.

И ушёл.

* * *

Новые гевеи я нашёл ниже по склону. Разве что наклон там был уже таким, что без верёвки добираться было небезопасно. Ну и ладно. Давно собирался сделать прямой ход от плантации к базе, значит пришла пора.

— Каналоа, у тебя новая задача! — начал я нарезать задания, только выйдя из воды на пляжик. — Мне нужны верёвки. Такие, чтоб выдержали вес тела… И ещё, — добавил, подумав, — сделай моток тонкого… тонкой бечёвки, привязать гарпуны. Короткие гарпуны.

— Я делаю наконечники, — невозмутимо проговорил парень. — А потом ты сказал, чтоб я занялся древками для гарпунов.

— Много наделал? — тут же уточнил я.

— Шесть штук.

Я требовательно вытянул руку.

Ну что сказать? Сантиметров пять-шесть длинной, в самой широкой части около сантиметра, небольшой хвостовик, как я понимаю, чтоб приматывать к древку. В сечении ближе к ланцетовидным. Острые.

— Пойдёт, — махнул я рукой, — и пока хватит… Древки тоже пока оставь, попробую сделать из бамбука. Сейчас — верёвки… Начни с тонких.

— Хорошо, — совершенно невозмутимо ответил бывший воин.

— Слышь, Каналоа, а у тебя девушка есть… была, в смысле?

Спустя часа полтора мы вновь сидели на пляжике — парень размочаливал в воде лианы, перетирая их камнями на волокна, я пытался выстругать будущее ложе арбалета.

Вернее — уже сверлил в задней части дырку под запорный штырь.

Я несколько дней ломал голову, как сделать спусковой механизм. В сознании постоянно всплывали какие-то сложные конструкции, требующие станочной обработки и твердосплавных материалов. И лишь сегодня ночью в голову пришла гениальная в своей простоте мысль — мне нужен простой штырь, убирающийся в ложе! А опускаться он будет прижимным рычагом коромыслового типа. Рычаг вырежу из пальмы, бамбук для этого не пойдёт, а штырь придётся делать из каменного дерева, но это гораздо проще, чем тот же «орех» — типичный спусковой механизм средневековых арбалетов.

— Не было, — односложно ответил Каналоа.

— А чё так? — хмыкнул я.

Сверлил простейшим приспособлением — вставил каменный осколок в бамбуковую трубочку и крутил её примитивным «луком» — натянул бечёвку на изогнутую бамбучину и обернул получившейся тетивой «сверло». Так, кстати, ещё и огонь извлекали.

— Я считал, что мне рано, — пожал плечами парень. — Вот обзавёлся бы первыми трофеями, тогда бы на меня и девушки по-другому смотрели.

Непроизвольно я вспомнил другого «человека войны» — молодого парня с острова Жёлтой птицы. Тоже ведь думал разжиться «трофеями» чтоб посвататься. Теперь вот, его труп наверно крабы подчистую съели.

— Скажи, а как вообще у нас тут принято ухаживать за девушками?

В ответ Каналоа молча поднял на меня взгляд.

— Да, понимаешь… — словно оправдываясь развёл я руками, — как-то раньше было… недосуг.

— Ты же младший сын в семье? — то ли спросил, то ли констатировал Каналоа. Кивнул, типа: «Да, так и думал».

— Ага. Младший.

Сверло грозило вот-вот размочалиться, а я просверлил, дай бог, половину длинной, ровной пальмовой палки. Да и скорость сверления упала — видимо пора менять каменный отщеп.

— Я не знаю как у земляных, — не отвлекаясь от разминания волокон ответил парень. — А у нас, обычно так — родители приводят девушку и говорят: «Вот твоя будущая жена». А ты потом просто готовишься к обряду.

Понятно. Патриархальное общество. Скорее всего, родители просто договариваются, ставя будущих молодожёнов перед фактом. Но ведь Хеху как-то встречался с Кири? Да и я ни в жизнь не поверю, что молодёжь обоих полов не испытывает определённые влечения, обусловленные гормонами. Тем более у местных, никакой такой религии, жёстко ограничивающей добрачные связи, я не увидел.

— А если не родители. Если тебе самому понравилась девушка. То как?

— Как? — на секунду задумался Каналоа, словно что-то припоминая. — Мы ходили купаться.

— Прям рядом с деревней?

— Сначала там, — подтвердил парень. — А потом я водил её в ту часть лагуны, где ты тогда бил рыбу.

Ага, сообразил я, «лягушатник» не только у детей касты глубин пользовался спросом.

— Ещё сопровождал её, когда она ходила за водой или стирать.

Сверло, наконец, сломалось. Ясно, надо делать новое.

— Слу-у-шай, — протянул я, подмигнул заговорщически, — а у вас было… ну в смысле… — вот блин! Не то, чтоб я стеснялся спросить. Не пацан давно, да и в молодости не страдал излишней застенчивостью, но как тут правильно сказать то? — Короче, вы это… возлегали?

— А что тут такого? — пожал одним плечом Каналоа. — Если она мне нравится, и я ей. Главное не делать это на виду.

Понятно, хмыкнул я. Хотя, в конце концов, я же не думал, что Руйха пошла для меня на нарушение местной морали. Для неё это тоже была обычная история.

Встал. Надо колоть новый отщеп для сверла, бамбуковых стерженьков я заготовил несколько штук.

— А что с ней стало? — взглянул я на Каналоа.

— Её родители договорились с Амахау. У него как раз умерла родами жена.

— А ты? — почувствовал, как у меня брови полезли вверх.

— А что я? — вновь пожал плечами Каналоа. — Я только-только прошёл испытание в касту людей войны, жил в большом доме для молодых воинов. У меня ничего не было, даже своего угла…

Я мысленно хмыкнул. И это понятно. Встречаться я буду с тобой, потому что ты весёлый и прикольный, а выйду замуж за вон того, потому что он не голожопыйлетёха, а упакованный «молодой специалист» с перспективами. Эх, бабы-бабы, везде-то вы одинаковые…

На этот раз, плеск вёсел я расслышал первым, несмотря на то, что это Каналоа сидел в прибое. В очередной раз чертыхнувшись, что не озаботился какой-нибудь «длинной рукой», проверил томагавк в подвесе и кинжал в ножнах. Покосился на связкузаготовленных двухметровых бамбуковых гарпунов — вечерком думал ещё разок скататься за рыбой, благо у меня теперь и лодка есть.

Со стороны лагуны появилась большая лодка. Ого! Зачем это ко мне пожаловали люди войны?

На носу стоял Ману.

— Ты пойдёшь с нами, — вместо «здравствуй» или «привет» проговорил он с каменным лицом, и ткнул в меня рукой когда пирога приблизилась достаточно. — Тебя хотят видеть старшие племени.

Потом добавил, фактически под нос себе, но я услышал.

— Не завидую я тебе, парень. Что ж тебе спокойно не жилось?

Глава 14 Судилище

— Назовись, человек, — Ата окинул меня надменным взглядом, — кто-ты, и какой ты касты?

— Меня зовут Скат, — ответил я и не удержался от усмешки: — Тут половина меня уже знает. Но, формальности, куда ж без них!

Судилище устроили прямо на площади, возле довольно скромного по размерам домика, что стоял рядом с дворцом Напо. На высоком крыльце, на единственном стуле со спинкой сидел сам глава племени, опять в ожерелье из красных кораллов и своей «короне». Рядом изображал лицом каменную статую отец войны. По другую сторону от вождя, пустовала ещё одна табуретка. На ступеньку ниже восседал Напо, снова в «шапке» из сушёных рыбьих хвостов. За спиной вождя стояли ещё несколько разновозрастных мужиков, некоторых я, кажется, видел с ним на Испытаниях. А на нижней ступеньке, безо всяких табуреток устроился шаман. Хм, ну здоро́во, старый.

Старейшина касты земли стоял рядом с крыльцом. Судя по всему, он будет выступать истцом. Остальной народ, впрочем, его было немного — десяток рыбаков, пятеро явных «земляных» и трое воинов — стоял чуть в сторонке. Среди них я заметил и Акахату с Эруэрой. Ну, надо же! И пострадавшую сторону приволокли?

Меня поставили напротив. За спиной возвышались Ману и ещё один человек войны. Незнакомый. Топорика и кинжала при себе я, естественно, не имел — не стал брать с базы. При таких раскладах — конфисковали бы без разговоров, и всё.

— Из какой ты касты, человек? — с нажимом повторил Ата.

Хм…

— Я человек касты э-э-э… — я, с некоторой опаской покосился на старейшину рыбаков, — воды.

— Не знаю такой касты, — поморщился Ата. И повернулся к Напо, — это твой человек?

Тот посмотрел на меня равнодушным взглядом.

— Я не помню такого среди касты сетей, — пожал плечами старейшина.

— Ну как же, Напо, — я развел руками, — я же приходил к тебе, семь дней назад. И ты отправил меня к Арииаху.

— Говори только тогда, когда тебя спросят! — рявкнул Ата. Но всё же вновь покосился на старейшину.

— Это правда?

Напо ещё раз присмотрелся ко мне.

— Ах да, точно… — небрежно махнул рукой он, — теперь я вспомнил этого мальчика. Да, он приходил проситься в касту, и я отправил его к достопочтенному Арииаху.

— Понятно, — кивнул Ата. Развернулся ко мне, грозно сдвинул брови, — этого недоразумения не было бы, если б ты… мальчишка, носил положенные тебе знаки. Кстати! — он буквально сверкнул глазами, — ты ведь убрал предыдущие? Ну-ка покажите мне, что там у него на груди!

Ману шагнул вперёд и сорвал с груди успевшие пожухнуть за сегодня листья: на этот раз воспаление держалось дольше, видимо класс Каналоа в этом деле здорово уступал шаманскому.

— Что это? — загрохотал Ата, разглядев новое художество там, где ранее были однополосные «жабры». — Ты так и не содрал то, на что не имеешь право?

— Так, стоп! — пришлось напрягать голосовые связки чтоб его перебить, — какие проблемы… отец войны? Разве это татуировки людей глубин? Ты видел знаки людей глубин? Они похожи?

И тут же заработал тычок кулаком в почку от Ману.

— Помни, с кем говоришь, — прошипел «правая рука».

Вот, блин! Резко обернулся к нему, состроил страшные глаза. И получил в ответ нахальную ухмылку… Ладно, потом с тобой разберусь.

— Я задал вопрос, — я вновь перевел взгляд на главного у воинов.

Пауза. Секунду-другую Ата молчал, потом нехотя выдал.

— Твои знаки не похожи на знаки людей глубин, это правда, — но потом всё равно в его голосе звякнул металл. — А что это за знаки? Демонические? Ты колдун?

— Да типун тебе на язык! — не удержался я от издёвки. — Это… просто такие знаки… мне нравятся.… Красиво.

— Это… — Ата прям изумился, — красиво?

Удивлённо посмотрел на вождя. Перевёл взгляд на шамана.

Шаман, то ли опять был после… «разговора с духами», то ли ему всё было по барабану, сидел как истукан. На взгляд отца войны он даже не отреагировал.

— По крайней мере, тут он ничего не нарушил, — негромко, словно только для отца войны сказал вождь.

— Ну так что? — я ткнул пальцев в одну из татух. — Это преступление?

— Нет, — словно против воли согласился Ата. — Но ты должен нанести знаки той касты, которая тебя приняла! Это закон!

— Хорошо, — тут же согласился я, — сегодня же сделаю.

— Отец войны, ты выяснил то, что хотел? — вождь с лёгким раздражением повернулся к Ате.

— Да, вождь, — довольно смиренно тотобозначил поклон в его сторону.

— Вот и хорошо, — примирительно заметил главный. — А то мне казалось, что собрались мы здесь по другому поводу.

И выжидательно уставился на старейшину «земляков».

Тот словно того и ждал!

— Я обвиняю этого человека, — заголосил он как потерпевший, — в том, что он напал на наш посёлок, избил многих наших мужчин и причинил сильные увечья двоим нашим людям! Такие увечья, что они теперь не смогут работать!

— В одиночку? — недоверчиво поднял бровь вождь. Потом удивлённо глянул на отца войны.

Тот поморщился, пожал плечами. Видимо хотел сказать: «А я и не удивлён».

Я поднял руку, дождался взгляда вождя.

— Вопрос.

Вместо вождя Ата обозначил подбородком что-то типа: «Чего ещё?»

— Это он вот про тех двух терпил… в смысле, пострадавших? — я усмехнулся и указал рукой на братьев.

Ата перевёл вопросительный взгляд на старика.

— Да, — с важным видом согласился старейшина, — это они. И они утверждают, что теперь долго не смогут приступить к работе на своей земле. А им надо кормить семьи, им надо отдавать касте ежегодную долю…

— Подожди, дедуля, — со смехом махнул рукой я. — Похоже тебя обманули. Во-первых, не семьи, а семью, они братья, и женат только старший…

Ата наградил «земляного дедушку» недовольным взглядом. Согласен, нехорошо это, вводить в заблуждение «высокий суд»!

— А, во-вторых, эти двое и так не особо на земле работали, уж не мне ли это знать, их младшему брату.

Эруэра, услышав такой наезд тут же бодро пролез вперёд, заорал:

— Он врёт, врёт! Это он вечно пропадал где-то, никогда его отец не мог на поле выгнать. Это он не работал!

— А, в-третьих, — я не отводил взгляда от вождя и Аты, — вы посмотрите на этих… — усмехнулся демонстративно, — избитых. Говорят, что работать не могут, но как на суд притащиться, так запросто. Чуть ли не вприпрыжку, небось, бежали? Да и, судя по тому, как этот… человек орёт, не похоже, чтоб он лишился сил и лежал присмерти!

На Эруэре скрестились взгляды. Даже старейшина касты обернулся на подопечного и что-то недовольно ему шикнул. Тут же из-за спин зевак показался Акахата и утащил средненького вглубь, что-то попутно тому втолковывая.

— Это правда? Ты обвиняешь Ската в избиении этих людей? — нахмурился главный военный.

— Д-да, — кивнул старикан.

— Действительно, не похожи они на умирающих, — повернулся к Ате вождь. — Что скажешь отец войны? Ты в таком лучше всех здесь понимаешь.

— Непохожи, — согласился тот. — Правда у того, кто кричал знатный синяк на лице, так что если свидетели подтвердят, то думаю надо приговорить этого мальчишку к вире. Пусть отдаст… ну скажем, малый мешок батата… Как тебе, старейшина? — Ата посмотрел на «земляного».

— Что?! Мешок батата?! — опять раздался Эруэрен вопль из-за спин собравшихся, — да он мне грудь отбил и все внутренности, да я кровью кашляю…

— Ну похаркай, что ль, — пробормотал я под нос. Услышал только Ману, — порадуй нас.

Видимо Акахата всё-таки принял какие-то меры, ибо вопль тут же заткнулся.

Зато возмутился я:

— Мешок батата? Да где мне его взять?

— А мне откуда знать? — отпарировал Ата. — Но виру ты выплатишь, и это не обсуждается!

— Тогда… — задумался я, — может возьмут рыбой? Я ж всё-таки теперь вроде как рыбак?

— А где ты возьмёшь столько рыбы? — хмыкнул Ата и посмотрел на Напо.

Тот пожал плечами.

— Мешок батата, это сколько будет в рыбе, не подскажите? — наморщил лоб я.

— Думаю… — задумчиво разглядывая меня проговорил Напо, — десяти крупных будет достаточно.

Ата с вождём переглянулись, выражения их лиц как бы говорило: «Как думаешь, норм?», «Да, пойдёт».

— А какая считается крупной? — я буквально затаил дыхание.

— Вот такая, — глядя прямо мне в глаза Напо ткнул характерным жестом себя в локоть.

На него тут же уставились и Ата, и вождь, да и несколько рыбаков вылупились удивлённо. Разве что не прозвучало: «Да побойся ты… духов!»

— Малый мешок батата у нас теперь десять таких рыбин? — подчёркнуто нейтральным тоном поинтересовался вождь.

Даже старейшина касты земли посмотрел на старейшину рыбаков с интересом.

— Я, кажется, погорячился, — стушевался Напо, — таких рыб, за малый мешок батата хватит и пяти.

Глядя на выражение лица вождя я подумал, что даже пять — многовато. Но вождь промолчал.

— А если рыба будет крупнее? — не унимался я.

Напо рассмеялся.

— Мальчик, ты такую хотя бы добудь, — теперь я был уверен, меня он помнил. — Или новички-гребцы у Арииаху уже получают такую долю, что для тебя это мелочь?

— Ладно, — пробурчал я, — снимаю вопрос.

Ну его! Ещё начнут копать, да раскопают то, что мы с отцом Семиса хотели до поры сохранить в секрете.

— Сколько у меня времени? До когда я должен отдать рыбу этим…?

— До сезона бурь отдашь, и ладно, — махнул рукой Ата. Посмотрел на вождя, тот кивнул.

Вот и ладно. Я подумал, что мы заканчиваем. Все так подумали. Только не «земляной дедушка».

К нему только что протолкался Акахата, они пошептались, и старейшина вдруг заявил:

— А ещё, я обвиняю этого человека, — его рука вновь вытянулась в мою сторону, — что он нарушил законы. Раз он человек воды, то не должен работать на земле! Это наша привилегия! Только нам боги завещали обрабатывать землю!

Вообще-то собравшиеся, может кроме людей земли, при словах деда о «привилегиях» и «земле» состроили такие рожы, будто каждый хапнул лимона. На меня уставились с удивлением. Типа, ты ненормальный что ль? В земле ковыряться?

— Ты работал на земле? — даже вождь несказанно удивился. — Азачем?

— Да я… — я замялся, — Думал огородик небольшой устроить, ну там батат посадить… А что? Я же умею! Меня отец научил!

Послышалось несколько удивлённых возгласов.

— Запомни, мальчик, — вождь разом превратился в строгого учителя, что выговаривает малолетнему шалопаю, — боги, создавая людей, каждому уготовили его судьбу. Если ты человек земли, ты работаешь на земле. Если ты воин, ты сражаешься за свой народ. Если ты рыбак, твой удел — море, ты должен добывать рыбу. Беда будет, если все начнут делать всё!

— Да какая беда-то? — искренне удивился я.

— Ты разве не понимаешь? — спросил вождь. — Хорошо. Я расскажу тебе… Я ведь помню тебя, мальчик, ты хотел стать ныряльщиком, так?

— Так.

— И мне рассказывали, что ты даже подавал надежды.

Я кивнул.

— Тогда ты понимаешь, что будет, если под воду опустится человек земли?

— Конечно, — развёл я руками, — он утонет.

— Вот видишь! — поднял указательный палец в характерном жесте вождь. — Каждый должен заниматься своим делом, и только так!

Вот, блин, логика! А если ныряльщик начнёт возделывать огородик, то он утонет в земле, не иначе! Или захлебнётся ей! Наверно решив пожевать…

В принципе, я отчасти понимаю такое разделение. Каждая каста монополизировала себе какое-то занятие, а если все, к примеру, начнут сажать батат — каста земли потеряет рынок сбыта.

Но, всё равно. Бред же!

— Ты не будешь больше работать на земле! — повелительно громыхнул Ата. — Раз ты в касте сетей — твоё дело рыба!

— Хорошо-хорошо, — я поднял руки, типа «сдаюсь», — я не буду работать на земле!

«Ну и ладно», — подумал с досадой, — «обойдусь без огорода. Хотя конечно жаль».

— Не только работать на земле, — опять влез «земляной старик», — но и в лесу. Лес — это наша территория! Лес, это для людей земли!

Вот же, самка собаки! А я ещё не хотел обвинять этих ушлёпков в воровстве!

— А что ты собирал в лесу? — на меня с удивлением уставился Напо.

Вот чёрт…

Мысль билась лихорадочно. Сказать? А что? Собирал латекс? Да ну на! Может?… Но ответить не успел.

— Он это делал по моей просьбе, Напо.

Я повернул голову — к толпе подходил Арииаху. Позади скакал на костылях и одной ноге Семис.

— Я думал, что посылаю тебе нового гребца, — Напо удивлённо хмыкнул.

— А я решил поверить парню и дать ему шанс, — с некоторым нажимом ответил Арииаху.

Хм, такое впечатление, что между ними какие-то застарелые тёрки. Только они хорошо их скрывают.

— Что-то я вас не пойму, — вождь склонил голову к плечу, как собака, посмотрел на Напо, посмотрел на Арииаху, — о чём речь, досточтимые?

— Да, ерунда это, — отмахнулся Напо.

— Скат предлагает увеличить добычу рыбы, — одновременно со старейшиной рыбаков сказал мой «бизнес-партнёр».

— Увеличить? — вождь откинулся на «троне», озадаченно взирая на обоих. — И как?

— Вот именно, — подхватил Напо, — у нас и так все лодки каждый день выходят в лагуну. А твой пацан просто фантазёр!

— А расскажите-ка мне, — словно гончая, почуявшая след прищурился вождь, — что такого предложил этот… молодой человек?

Я замялся, вопросительно взглянул на Арииаху. Ну что скажешь, партнёр?

Арииаху видимо по-своему интерпретировал этот взгляд.

— Это человек, Скат, говорит, что сможет добыть… — на секунду замялся, — большую рыбу.

— А мы что, досточтимый, — снисходительно проговорил Напо, — вылавливаем маленькую? Ты же сам видишь, что приносят твои гребцы. Разве можно достать рыбу больше?

— Этот паренёк клянётся, что сможет больше, — пожал плечами Арииаху.

— Арииаху, — с укоризной сказал Напо, — ну ты же и сам хорошо знаешь, наши сети рыба, больше той, что мы ловим, порвёт. Мало твои люди их чинят?

Вождь смотрел на препирающихся «старших» касты рыбаков с интересом.

— И как же он предлагает это сделать? — наконец, поинтересовался глава племени потирая подбородок.

Спросил, похоже у Арииаху или Напо. Блин, а меня, что, вообще не замечают? Я уже стал набирать воздуха, чтоб разразиться пояснениями, но Арииаху опередил.

— Этот юноша был учеником касты глубин. Он умеет нырять.

— А при чём тут ныряние? — изумился вождь.

Даже сидящий соляным столбом Ата, изменил выражение физиономии с надменно-скучающего, типа: «Всё уже порешали, чего не расходимся?!» — на заинтересованное. За моим плечом явственно засопел Ману. Ах, ну да! Ныряние, это ж монополия его брата!

— Во время обучения я погружался на большие глубины, вождь, — наконец-то, я умудрился вставить слово, — и видел там очень больших рыб. Буквально монстров! И я… — специально выдержал паузу. Пусть проникнутся! — Я могу их добыть!

Судя по усиливающемуся сопению, Ману мне сейчас в горло вцепится. Или снова ткнёт в почку, только уже ножом. Я непроизвольно увеличил дистанцию, сделав полшага вперёд.

— Мальчик, — с укоризной проговорил вождь, — что я тебе только что говорил про то, что каждая каста должна заниматься своим делом? Ходить под воду, мальчик, это удел людей глубин. Ты, человеком глубин не стал, значит нырять, это больше не твоя забота.

Ману кажется полегчало. По крайней мере дышал он теперь не так шумно.

— Минуточку! — поднял я вверх указательный палец. — В смысле… послушайте меня.

Дождался, пока в обращенном на меня взгляде вождя появился внимание.

— Насколько я знаю, дело касты глубин — жемчуг, — выдержал секундную паузу. — А дело моей новой касты — рыба. Ведь я теперь в касте…

— Сетей! — перебил меня Напо. — Слышал, пацан — сетей! И дело твоё — выставлять и выбирать сети! А не то, что ты себе в голову вбил!

Я в этот момент смотрел на Арииаху, повернувшись к нему, как только меня прервал старейшина рыбаков. Лицо моего подельника было спокойным и даже немного довольным. Ну, конечно, конкурент буквально сам себя закапывает в глазах вождя и общественности.

— Подожди, Напо, — поморщился вождь, по-видимому, недовольный репликой старшего рыбака, — скажи мне… как там тебя? Скат? Скажи мне, Скат, как ты собираешься выполнить, то, что обещаешь?

— А это, — я не удержался от усмешки, — уже моя забота. Я нырну и достану вам рыбу. Большую рыбу. Такую, какую никто другой не сможет добыть!

На площади несколько секунд висела тишина. Наверно, на присутствующих подействовало моё выступление.

— И когда же мы увидим, эту твою большую рыбу? — насмешливо бросил Напо.

Ответить я не успел. Инициативу перехватил отец Семиса.

— Мы пока в самом начале пути. Скату надо время, нужны разные штуки. Да, и пока он недостаточно хорошо ныряет, — Арииаху словно загибал пальцы, рассуждая вслух.

— Вот, что я тебе скажу, достопочтенный, — слегка пренебрежительно сказал ему Напо, — ты напрасно тратишь своё время на этого пацана. Лучше, посади его на вёсла, всё будет больше толку.

Арииаху не отреагировал.

— Хорошо, — наконец махнул рукой вождь, — вроде разобрались. Итак, Скат, слушай что тебе скажем мы, старшие племени. Ты не будешь ходить в лес, чтобы там тебе не было нужно. Оставь это людям земли. А если тебе что-то понадобится, то ты обратишься к своей бывшей касте. Кроме того, — продолжал вождь, — до первой бури ты должен отдать своей бывшей семье пять крупных рыб. Размер тебе показал достопочтенный Напо.

— А что по поводу его дурацкой затеи? — спросил Напо.

— Это не моё дело, — качнул коронованной головой вождь, — разбирайтесь в своей касте сами, — он помолчал, пожал плечами. — Да пусть попробует. Разве жалко? Не получится, значит не получится.

Глава 15 Семис

— Ну что… Скат? — Арииаху был задумчив. — Теперь у нас с тобой выход один… Понимаешь какой?

Я вздохнул.

— Через два дня показать всем, что я не фантазёр.

— Сумеешь? — с сомнением посмотрел на меня «подельник».

Народ с площади уже рассосался — представление окончено. Напо пошёл к себе в дом, вождь — к себе. Если, конечно, сидел он на крыльце своего домика. Ата, Ману и другие воины уто́пали в направлении «военного городка». Встал и шаман, царапнул меня взглядом и тоже отправился восвояси.

Эх, мне бы с ним пообщаться! Хоть и говорил старый, чтоб я к нему не совался, но всё же…

— Сумеешь? — повторил вопрос Арииаху.

— Самое сложное, считай позади, — пожал я плечами. — Хорошо хоть, успел до этого дурацкого запрета кое-что собрать в лесу. Если бы не этот… цирк, — я махнул рукой в сторону крылечка, — я бы уже наверно собрал… сделал… Короче подготовил то, чем собираюсь брать рыбу.

Арииаху помолчал, разглядывая носки сандалий, тоже вздохнул.

— Это хорошо, Скат, что ты обосновался не в деревне…

— А что? — насторожился я.

— Опасайся Напо. Ходят слухи, что у него есть… люди… Которые могут тебе… нам, то есть, помешать.

— Думаешь, подозревает? — я покосился в сторону Наповского «дворца».

— Не знаю… — развёл руками отец Семиса. — Но ты, это… поглядывай вокруг, хорошо? Вдруг лодка какая близко крутиться будет или… Или… — он, скривившись, пожал плечами, — да не знаю я.

— Хорошо, — совершенно серьёзно кивнул я. — Я буду внимателен.

— Вот и молодец, — как-то прям по-отечески похвалил Арииаху и улыбнулся вымученной улыбкой.

Он обернулся.

— Пошли, сын.

Семис, дисциплинированно простоявший всё это время за его спиной, вдруг изменился в лице.

— Отец, слушай… — начал он просительно, словно мальчишка, отпрашивающийся у родителей погулять. Потом тут же перевёл взгляд на меня, — Скат, а ты сейчас к себе?

— Да, — я пожал плечами, как бы говоря: «А куда мне ещё?»

— Отец, а… можно я со Скатом? Я ему помогать буду, — горячо начал убеждать родителя бывший мой «сокурсник», — ты же сам хочешь, чтоб он быстрее смог… ну, показать всем…

Арииаху вскинул голову, явно о чём-то размышляя, проговорил медленно.

— Помогать?… Ну что ж… — задумался ненадолго. — Это было бы хорошо… Только… — он кинул очень быстрый взгляд на меня, потом на сына, ещё о чём-то подумал. — Ты зайди тогда ко мне. Перед отплытием… Кстати, — это уже мне, — ты на лодке?

— Нет, — качнул я головой, — меня Ману привёз. Но ты не переживай, лодка в целости. Там Каналоа если что присмотрит…

Сказал и пожалел. Блин, тоже мне, смотритель…

— Тогда можешь чуть подождать? — попросил Арииаху. — Я поговорю с сыном, а потом мои люди вас отвезут.

— Да я сам хотел попросить того же. В смысле подождать. Мне ещё к шаману надо подойти. Есть к нему вопросы, — пояснил, увидев удивление. — На счёт моего… на счёт Каналоа.

— А-а-а, — протянул, покивав Арииаху. — Ты, тогда как всё разузнаешь, сразу приходи ко мне. Семис тебя дома будет ждать.

* * *

— Я не велел тебе приходить, — не оборачиваясь пробурчал шаман.

Его я догнал на полдороге от деревни к его жилищу.

— Говорящий с духами, мне надо тебя спросить! — я поравнялся, пошёл рядом.

Старик бодро шагал, не обращая на меня никакого внимания.

— Шаман, ну, послушай!.. Ну, так получилось, что никто мне советом не поможет. Только ты!

Вскоре и его шалаш показался. Вон, даже костерок какой-то курится. Резко пахнуло какой-то химозой. В памяти что-то колыхнулось, знакомое. Что-то, связанное с желтоватым дымом, исходившим от углей.

Блин! Вот упёрся старый…

— Старик! Ну, погоди! Ну, послушай меня!

Ноль эмоций! Словно со стеной разговариваю.

— Блин, да погоди ты! — в сердцах я схватил его за руку…

И отлетел! Не удержался, грохнулся на землю. Словно схватился за шатун паровой машины! А и всего-то, шаман легонько стряхнул меня со своей руки! Ну них… себе!

— Слышь, старый, да что ты за человек?!

Тут, похоже, шамана проняло. Он задержал шаг, развернулся, подошёл ко мне.

— Я? Я как раз человек! А вот кто ты? — наклонился он ко мне, сверкая глазами на исхудалом морщинистом лице. — А ты? Человек?

На этот раз никаких голосов в голове не было, но холодок по спине пробежал.

— Человек, — протянул я потрясённо.

— Да что ты за человек? — пренебрежительно махнул рукой старик. — Я ведь просил тебя: не уходи из касты глубин. Останься. Потерпи… А ты?

— Блин, ты из-за этого что ль сердишься? — я уселся на земле поувереннее: расставил ноги, положил локти на колени. — Ну, прости… Ну… Всё равно бы меня твой кореш отшил. Наставник.

— Мой кореш? — со смешком повторил шаман.

— Твой друг…

— Да я и с первого раза понял, мог не пояснять, — скривился шаман. — Только с чего ты решил, что Наставник мой друг?

— Ну-у-у… — потерял уверенность я, — мне, по крайней мере, так показалось.

— Запомни… Скат. У меня. Друзей. Нет. Понял?

— Теперь запомню, — покивал я. — Короче… Не важно, друг он тебе или нет, — поспешил я сказать, пока этот капризный старикан не свалил, — но только он бы меня никогда не признал человеком глубин… Мне так Ситу сказал, — добавил я тише.

— Вот как? — прищурился шаман. Почесал затылок. — Всё равно! — ткнул он в меня пальцем: — Ты должен был изначально его не злить!

— Ну-у-у… — в очередной раз протянул я, — когда сообразил, было поздно. Да и, вообще! Нечего мне в той касте делать.

— Нечего, так нечего, — неожиданно легко согласился шаман… Выпрямился, развернулся и пошёл!

— Скажи, хоть! — крикнул я ему вдогонку. — Каналоа! Я могу вернуть ему жизнь?

Старик опять задержался, оглянулся через плечо. Вроде бы даже взгляд смягчился. Чуть-чуть.

— Ты разве можешь вернуть отнятую жизнь? Ты можешь, пожаренную рыбу снова отпустить в океан?

— Чёрт… — выругался я. — Так я и знал… Скажи, — крикнул я ему снова в удаляющуюся спину, — а он может снова стать человеком? В смысле, нормальным человеком?

— Любой может стать человеком, — долетел до меня голос так и не обернувшегося шамана. — Если родится заново.

* * *

Семис, сверкающий как олимпийский рубль, встретил меня на крыльце. У его ног лежал какой-то мешок из растительной дерюги — здесь такие в ходу.

— Прости, я не спросил, можно ли мне к тебе?

Как же он напоминал мальчишку, что напросился к старшему товарищу… не знаю, в гараж, на рыбалку, в тир пострелять, и сейчас немного мандражировал — не перегнул палку? Может его на самом деле никто не приглашал. Может он сам себе нафантазировал?

— Да ладно, — улыбнулся я, — ты же помогать собираешься?

А кто он? Мальчишка и есть. Ему лет-то сколько? Тринадцать? Четырнадцать?

Интересно, пронеслось в сознании, он реально сам напросился, а Арииаху воспользовался моментом? Или это так сказать домашняя заготовка? Типа: «Сынок, ты посмотри, что этот твой бывший соученик делает, запомни, и мне расскажи…»

Блин, Скат — оборвал я сам себя — ты просто параноик! Арииаху — единственный, кто пошёл тебе навстречу на этом острове. Если бы это был сын вождя, Ситу, Напо, наконец… От Напо, кстати, мог быть самый очевидный «крот» подослан. Тогда да, тогда такого «помощничка» стоило бы под любым предлогом отшить… Или утонул бы он, на край. Случайно. А так…

— А чё в мешке? — показал я взглядом.

— Это? — парень несильно пихнул поклажу одним из костылей, — Я у матери взял… Чисто, чтоб вас не отягощать, — тут же добавил он, видимо памятуя, как я в прошлый раз не воспользовался его предложением.

Хм… Ну… Ладно. В конце концов не я и не у Арииаху беру, так что ничем «старшему» из касты рыбаков не обязан.

— Давай сюда, — протянул я руку, — не думаешь же ты, что я одноногого заставлю тяжести таскать.

Нас довольно шустро доставили на место на большой лодке с шестью гребцами. Пока плыли, я осмотрелся. Да в принципе, такая же, как используется у ныряльщиков для обучения. Выдолбленная из большущего одиночного ствола. В отличие от лодки ныряльщиков, даже штевней нет, и нос довольно низкий, то есть на волну всходить не будет — тут же захлестнёт. Мелкая. Короче из лагуны лучше не высовываться, так что заплыв до моей базы был явно чем-то из ряда вон. Гребцы, как и на других лодках, стояли на колене и шустро гребли вёслами-гребками, удерживая их в обеих руках. И нервно поглядывали на большую волну, что катил в этот час океан за пределами лагуны.

Но добрались быстро и благополучно.

На берегу нас встретил Каналоа.

— Семиса ты знаешь, — больше для проформы сказал я. — А Семис тебя. Так что представлять вас не надо. Кстати, что успел сделать за моё отсутствие?

Каналоа успел немало. Сделал моток хорошей бечёвки — на линь пойдёт. Получилось метров десять. «Наверно даже с избытком» отметил я удовлетворённо.

И пару бухт довольно толстого каната, метров по пятнадцать каждая.

— Хм, — я покрутил в руках плетение канатов. Волокна для них бывший воин не сильно размочаливал, так что получилось грубо. Но прочно. — Этих ещё надо. Думаю… — я постарался припомнить высоту склона. — Ещё три раза по столько же. Или лучше четыре?… Короче, делай ещё восемь таких верёвок.

— Придётся ещё за лианами идти. В округе я уже обобрал всё, куда дотянулся.

— Ах, да-а… — припомнил я. — В общем так, информирую: мне, как человеку касты воды, запретили ходить в лес. В смысле — работать там и пользоваться его дарами. Типа, всё теперь у земляных надо покупать…

— Это плохо, — нейтрально отметил Каналоа.

— Ну, так давай купим у клана земли всё, что тебе нужно! — тут же с энтузиазмом подключился Семис. — Что надо? Лианы? Или сразу — верёвки?

Я поморщился, остановил парня жестом.

— Семис, погоди. Канаты купить это конечно хорошо… Но чем я за них заплачу?

Семис растерянно бросил взгляд по сторонам, потом расцвёл:

— Так давай у отца попросим! Отец ведь предлагал свою помощь?

Хм… Как же тебе объяснить-то, братан, что, если в деле участвуют два партнёра, плохо, когда один вкладывает всё материальное, а второй только свои руки. Сложно при этом в равных долях остаться. Потом, когда всё получится.

— Извини, Семис, но я не хочу быть в тягость твоему отцу.

— Да почему в тягость то? — не унимался пацан. — Насколько я его понял, он ведь тоже заинтересован в том, чтоб у тебя всё получилось!

Какой энтузиазм…

— Слушай, — я посмотрел на Арииаховского сына с интересом, — а отец тебе говорил? Ну, зачем ему всё это? Зачем ему я?

— Как зачем? — простодушно удивился Семис. — Ты же хочешь добывать большую рыбу, так?

Я кивнул.

— Так это же здорово! — пацан расцвел улыбкой. — Это же для всех: для касты, для племени одна польза!

Хм… Вроде искренне говорит.

— Да, — покивал я, — так и есть.

— Ну, так какая тягость?! Хочешь, я попрошу?

— Нет, — получилось несколько резко. — Нет, дружище. Я должен всё сделать сам… Ты просто поверь мне. Так будет правильно.

В мешке у Семиса оказался батат — хорошо, его мы запечём в углях. Несколько сушёных рыбин. Щепоточка соли завёрнутая в лист.

— Соль у нас и своя есть, — хмыкнул я.

— Вот как? — удивился пацан, — Всё-таки вы что-то покупаете?

— Зачем покупать, — хмыкнул я, — когда океан под боком. Он солёный.

Похоже, парень мою мысль до конца не понял.

Ещё с собой у Семиса оказалось немного проса в кувшинчике.

— Я могу лепёшек испечь, — предложил Каналоа.

— Вот и займись, — согласился я, — заодно и рыбу замочи. Мы её тоже на костре пожарим. Надоела сушка за время учёбы, хуже… в общем — надоела.

А сам, тем временем, решил отремонтировать ласты. Завтра планировал провести испытание арбалета, так что лучше, если всё остальное оборудование будет исправно, чтобы не отвлекать внимание ещё и на них.

— Скат, а можно… — Семис явно мандражируя показал на старую пару, — можно и мне попробовать?

Я задумчиво покосился на них.

Ласты я делал полностью новые. Всё равно подогнать жесткость второй лопасти под так сказать бэ-ушную не получится. Это не в магазине докупить из той же партии. Пальмовый лист, служащий основой, на старой ласте уже успел немного пожухнуть, несмотря на то, что хранил я изделия в воде. Так что проще взять два плюс-минус похожих, свежих пальмовых листа. Благо, четыре штуки мы принесли на базу ещё утром, когда возвращались с плантации. И сварганить новые. Чувствую, ласты я скоро как ножи буду клепать — десятками, ибо считай — расходники.

— Семис, — начал осторожно, — я же уже говорил тебе, ласты вообще-то для двух ног… Видишь — одна и вторая… Я, конечно, помню твою просьбу, придумать что-нибудь, — блин, если честно, то забыл я нафиг об этом, за всеми делами, — но пока…

— А если в одной?

В голосе пацана было столько надежды!

— В одной? — я скептически качнул головой. Протянул, — В одной, вообще-то можно… Даже упражнение такое есть, если вдруг вторую потеряешь, но… — вздохнул. — Одно дело всплыть откуда-нибудь, а другое — постоянно так плавать. — И пояснил, видя недоумение, — нога устанет.

— А если недолго? То не устанет?

Ха, пацан. По глазам вижу — зацепило. Не терпится в воду!

— Ну-у-у… что ж… — протянул я.

Встал. Смерил взглядом единственную стопу Семиса, взглянул на «лапоть», что изображал на ласте полугалошу, непроизвольно покосился на свою стопу. Хм, у меня, кстати меньше.

— Давай, попробуем.

И кивнул ему на берег.

— Здесь?! — в голосе Семиса смешался страх и недоверие.

— Ну, ты же сам видел, — пожал плечами я, — я же плавал.

— Но…

— Дна нет? — понимающе усмехнулся я.

Пацан к этому моменту уже дышал, как загнанный. От волнения он несколько раз облизнул губы.

— Я думал… — он растерянно покосился на вытащенную на берег лодку, — может мы до лагуны дойдём? Там знаешь, есть такой кусочек мелкий…

— Хм, — хмыкнул я, — сгонять на лодке?

Покосился на океан, зачем-то взглянул на небо — солнце-то уже давным-давно за горой, потом посмотрел на тень.

— А во сколько мы вернёмся? Туда, потом ещё обратно грести… А отец твой от меня результатов ждёт…

Пацана натурально колотило.

— Скат… — просипел он умоляюще. Горло видать тоже пересохло.

— Так я же тебя не заставляю в воду лезть, — я опять пожал плечами, — в другой раз как-нибудь?

Семис сглотнул… Побледнел ещё больше. Вытер со лба выступившие капли пота. И покачал головой.

— Не-е-ет, Скат. Если здесь… — снова сглотнул. Хекнул, прочищая горло, — то давай здесь.

Да, пацан, подумал я с уважением, стержень то у тебя есть.

— Ладно, — махнул рукой, ободряюще улыбнулся, — иди, буду тебя снаряжать.

— Ч-ч-что?

— Иди в воду, говорю. Ласту помогу надеть.

Семис трясущимися руками подтянул к себе костыли. Не с первой попытки встал. Доковылял до уреза воды, где уже устроился я. И почти грохнулся рядом.

— Смотри, — показал я ему, натягивая огрызок, — вот сюда суёшь пальцы… Может натирать с непривычки, но прости, носков нет.

— Ч-ч-чего?

— Нос… А-а, не бери в голову. Ничего. Короче, вот так вставляешь стопу. Теперь берёшь эти верёвки…

В голове пронеслось: «Блин, у меня же каучук есть! Надо резиновые пяточные ремни сварганить… Но позже, позже! Сейчас можно и так, главное — рыба».

Я показал, как завязать, проверил — подёргал. Ерунда, если потом верёвки резать придётся, их можно заменить. А вот если на глубине ласта слетит…

— Теперь смотри, — я поднял обутую в огрызок ногу, — движения вот такие. Колено не гнуть, стопу вытяни. Словно кисточкой красишь…

— Чем?

— А-а-а, блин! И этого что ль нет?

— Чего?!

— Ничего. Не важно. Забудь.

Внутри словно тревожный звоночек тренькнул: «А ты, друг ситный, не слишком много незнакомых слов употребляешь?… А, да пофиг! Он же пацан!»

— Извини, это у нас… в смысле в бывшей касте… в смысле у земляных такое было… Но не важно, не обращай внимания. Итак, — я взглянул Семису в глаза. — Готов?

Семис глубоко вздохнул, словно перед нырком. Мелко затряс головой. Потом, наконец, поднял на меня взгляд.

— Г-готов.

— Отлично, — спокойно кивнул я. Сейчас мне, как инструктору, надо быть само́й уверенностью. Пацана и так вот-вот переклинит, ему сейчас просто необходим рядом кто-то, излучающий уверенность, что всё происходящее — обыденность. Ему от кого-то этой уверенностью нужно подпитаться. — Ты, главное, расслабься, ничего в этом страшного нет. Потом над сегодняшним страхом ещё смеяться будешь… И, пожалуйста, — я опять посмотрел ему в глаза, — когда я спрашиваю, отвечай глядя на меня. Понял? Смотри на меня.

Должен же я контролировать, насколько он в адеквате. Да и лишний раз беззаботную рожу учителя увидит. Типа: а ничего ужасного и нет!

Я сполз по песчаному откосику на глубину и «встал» напротив парня, работая одной правой ногой.

— Там так мелко? — не поверил Семис.

Я вообще-то торчал из воды чуть глубже, чем по грудь.

— Это ласты. Давай. В воду.

Семис повторил мой трюк со сползанием… И булькнул с головой. Но не запаниковал — тут же вытолкнул себя из воды гребком руками.

— Ногой работой, как я показывал!

У Семиса тут же из воды вышли плечи — он тоже «встал» напротив.

— Ух ты-ы… — словно не веря проговорил он.

— А-то! Делай как я!

И я, вытянувшись по поверхности стрелочкой — руки впереди, пошёл, как охромевший пловец, работая одной ластой. На всякий — вдоль берега.

Проплыв метра четыре-пять оглянулся, ушёл под воду. Чтоб было лучше видно подопечного.

Семис старательно, насколько мог, копируя мои движения плыл следом. Необычно было видеть, как он работает ногами — одна нога в ласте, а рядом, впротивоход, вторая. Короткая. Белеющая выступающей костью.

Он ожидаемо велосипедил — безбожно сгибал колено, из-за чего гребок терял половину эффективности. Но для первого раза — вообще не страшно. Посмотрите в любом бассейне или на пляже — почти каждый так плавает.

А потом у парня кончилось дыхание, и он поднял голову. Ноги тут же ожидаемо «утонули», он принял наклонное положение. Так они здесь все и плавают — постоянно голова над водой. Эх, никакой техники!

— Ну, как? — я оказался рядом.

— Это… Это… Это… Необычно, — отдыхиваясь проговорил Семис.

Кстати! Блин, я же хотел сделать трубку! Эх, тут за что ни возьмись: надо, надо, надо и надо. А рук у меня — две.

— Давай ещё разок, — предложил парню, — а потом на берег!

Семис посмотрел на меня, кивнул.

— Когда в воде, говори вслух, — информировал я. — Я могу не видеть, но слышать, что команда прошла должен.

Мы вернулись к пляжу.

— На берег, — скомандовал я.

— А можно ещё?! — восторженный, словно пятиклассник, которого отец впервые посадил за руль.

— На берег, — я был непреклонен.

— Ну, Ска-а-ат…

— Ещё раз не выполнишь команду — занимайся с кем угодно, — в моём голосе сквозануло холодком. — Если хочешь со мной, то только выполняя всё, что я скажу.

И, не говоря больше ни слова, подплыл к берегу и выполз на него, словно тюлень. Вообще-то, это был пример для Семиса.

Парень не подвёл, тут же повторил, вытянул на руках своё тело на песок. Повернулся ко мне:

— Снимать? — спросил немного дрожащим, но всё-таки твёрдым голосом.

— Подожди, — усмехнулся я. — Значит, смотри, Семис. Первое. Хочешь, чтоб я научил тебя плавать в ластах… или ласте. Короче — хочешь со мной заниматься, значит не заставляешь меня повторять дважды. Ибо трижды уже не будет. Я тут же закрываю лавочку… В смысле — всё прекращаю. Усёк?

Семис сначала покивал, потом спохватился, добавил:

— Да.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул я. — Теперь второе. Сейчас восстанавливаешь дыхание. Помнишь, как дед, то есть Наставник учил?

— Не помню, — пригорюнился Семис.

В меня кольнула совесть — блин, а ведь и правда! Он же не до занимался с нами до этого урока!

— Не страшно. Сейчас покажу.

Семис оказался хорошим учеником — повторял всё в точности.

— Отлично, — я был доволен. — Только не доводи вентиляцию лёгких до состояния головокружения. То есть не дыши до того, чтоб голова закружилась. Ещё показатель — подушечки пальцев начинает покалывать. Дыши, как я показал, до тех пор, пока на выдохе тебе уже не будет хотеться тут же вдохнуть.

— Я понял, — с самой серьёзной физиономией кивнул парень.

— А теперь, — я подмигнул, — делаем так. В воду заходишь… ты ведь нырял?

— Да. В детстве. В лагуне, на пляже.

— Вот и сейчас. Занырнул, а потом руки вытяни, вот так, — я показал, — и работой только ногами… Ногой.

Глубже двух-трёх метров мы не погружались. Да и проныры у Семиса были от силы метров десять. На край — пятнадцать. И после каждого мы возвращались по поверхности на берег, восстанавливать дыхание… Но его лицо! Его сияющие глаза! Блин, как же это круто! Как же круто, когда у твоего ученика что-то получается! Это… это наверно даже круче, чем когда это удаётся сделать тебе.

Глава 16 Первые тесты

Новые ласты в этот вечер я так и не доделал.

Перед ужином Каналоа, под присмотром Семиса, нанёс мне новые татушки: волнистые линии, видимо призванные изображать волны. На плечи, словно какие-нибудь «наплечники» — спереди, сверху и чуть сзади, и на руки до локтя. Памятуя о классе Каналоа как «кольщика», тут же залепил всё предварительно размятыми-разжёванными в кашицу листьями маталафи и поверх — целиковыми. А, чтоб не спадали, ребята обвязали меня бечёвкой.

— Послушайте, — спросил я, разглядывая получившуюся «зленую бинтовку». Со стороны, наверно, смотрелось ещё смешнее, — а почему такие знаки носят не только рыбаки, но и ныряльщики?

— И люди паруса, — подсказал Каналоа. — Только они, помимо этого, добавляют вот сюда, — показал себе на грудь, где у меня уже были новые «картинки», — символ паруса.

А-а-а! Точно! Я вспомнил брата той женщины, с которым пытался договориться о вывозе меня с острова. Как его там? Вспомнил — Нут. У него там было что-то вроде перевёрнутой трапеции с очень узким основанием… Ах, да! Тут же сообразил я, это ж местные паруса, у них, как и у земных полинезийцев паруса именно такие — шире кверху, почти перевёрнутые треугольники.

Каналоа, меж тем, напёк на разогретом в костре плоском камне просяных лепешек. Вымоченную в пресной воде рыбу обжарили на углях, а батат просто запекли. Шокировать бывшего соученика мидиями я не стал — кто знает, как он отреагирует?

— Скат, то, что ты придумал, это… — Семис после нырялки впавший в какую-то восторженную задумчивость промолчал почти всё время после того, как я, наконец, освободил его от ласты. И вот теперь только разлепил рот. — Это… Это… — подобрать слово так и не получилось, — это просто нечто!

Я, про себя, усмехнулся — понимаю, пацан.

— Я расскажу об этом отцу! Нет, об этом надо рассказать нашему старейшине! Это же…

— Стоп! — прервал я восторженные излияния Семиса, резко вскинув руку. — Ты никому и ничего не расскажешь, — проговорил, повернувшись к парню всем корпусом и пристально глядя в глаза.

— Но… — начал было Семис, но прервался и задумался. Посмотрел на меня, на Каналоа, бросил взгляд на океан.

Хм, быстро соображает!

— Да, Скат, — несколько раз кивнул он, — об этом не надо рассказывать всем. Но отцу я расскажу, — закончил твёрдо.

— Отцу рассказывай, — согласился я, — хоть успокоится. А то, небось, до сих пор думает, что я фантазёр какой-нибудь.

— Это есть, — улыбнувшись кивнул Семис. — Он когда меня позвал на разговор, так и просил посмотреть, что у тебя тут происходит. Он очень хочет верить в тебя, Скат, очень надеется, что у тебя всё задуманное получится, но боится, что ничего не выйдет.

Интересно, пронеслось в голове, батя его посвящал в планы на моём горбу въехать в кресло старейшины касты? Почему-то мне казалось, что нет.

— Слушай, Семис, — в голову внезапно пришла неожиданная мысль, — а почему твой отец всегда говорит: каста воды? Вот, к примеру, Напо всё твердит: «каста сетей» да «каста сетей». Ещё я слышал, уже не помню от кого: «каста лагуны». А твой — «воды»?

— Не знаю, — простодушно ответил Семис. — Я сколько себя помню, отец нас так называл. Даже… — он усмехнулся, — как-то раз в сердцах сказал, что каста глубин, не настоящая каста.

— Вот как? А… почему?

— Да не помню я уже! Отец… он часто критиковал и Напо, ивождя. Но, — словно сообразив, что ляпнул лишнего поправился пацан, — только, когда с Киахи разговаривал.

С наследником, припомнил я.

— Ладно, — махнул рукой, — что мы всё о делах?

— А о чём? — удивился Семис.

На небе давно зажглись звёзды, луна залила полгоризонта своим мертвенным, словно лучи прожектора, светом, мерцающий биопланктон обозначил линию прибоя, и лишь малиновые угли костра разбавляли эту холодную красоту тёплыми огоньками.

— Ну о чём ещё могут разговаривать ночью у костра трое мужиков? — чуть не рассмеялся я. — Конечно о бабах! В смысле, о женщинах! — пояснил, видя, что народ не всегда понимает мою лексику.

— А чего о них говорить? — удивился Семис.

— Да как это зачем? Это же… это ж девчонки! Слу-ушай, — я наклонился чуть вперёд, пытаясь заглянуть в лицо пацана, — но вы же были… — как сказать? Молоды? Да Семис и сейчас, по представлениям оставленного мной мира, подросток. — Были моложе? Носились ватагой, необременённые заботами… Неужели никогда не обсуждали сверстниц?

— А чего их обсуждать? — снова не понял меня Семис. — Да я никогда особо с другими пацанами и не бегал. Я всегда любил плавать и нырять.

— Понятно с тобой, — откинулся я. — А невесту тебе, наверно, отец приведёт?

— Сначала у Киаху должны родиться наследники, тогда и мне можно будет, — простодушно сказал Семис. — Хотя… — он скривился, — кому я сейчас нужен? Одноногий.

Чёрт, точно! Я вспомнил устройство семьи Хеху, и то, что бывший владелец этого тела мне рассказывал о местных традициях. Люди земли точно хозяйство не делили — чего там делить? Вот и передавали всё старшему сыну. Словно майорат, вспомнил я уроки истории. Вот, наверно, и у рыбаков так. Всё старшему, а младшие сыновья — это резерв, на случай если старший по каким-то причинам не заживётся. А если заживётся и своими наследниками обзаведётся, то останутся другие сыновья вечными «вторыми» в роду.

— Семис, — чуть дрогнув голосом сказал я, — слушай, тебя попросить можно?

— О чём?

— Видишь ли, в нашей бывшей группе Учеников скоро… выпуск. Ну, когда я уходил дед говорил, что ещё пять-шесть дней и ему их учить нечему.

— Здорово, — кивнул Семис без какого-то энтузиазма.

Действительно, а чего ему теперь бывшие соученики?

— Сегодня, правда, уже седьмой день…

— Я не слышал, чтоб в касту глубин приняли новых людей, — помотал головой Семис. — О таком обычно становится известно.

— Хорошо, — вздохнул я. — Так вот, они, конечно, потом переберутся в своё поселение на сваях, — продолжал я заходить издалека, — но ведь могут и в деревне появиться…

— Да, — опять не отрывая взгляда от углей, подтвердил парень, — обычно всегда на следующий день приплывают. Закупить чего… Похвастаться своими новыми знаками… Важные такие, — протянул он с непонятным видом. Наверно, всё же язвительным.

— Слушай, ты ведь сейчас всё время в деревне?

— Да.

— А ты помнишь девчонку… Ну,… которая со мной была?

— Руйха? — тут же сообразил Семис. — Конечно.

— Слушай, а если увидишь… — я вздохнул. — Можешь передать что…

Блин, что? Что?! Что мне ей сказать?

— Я скажу, что ты про неё спрашивал, хорошо? — понятливо покосился на меня Семис.

— Да. Скажи ей так… И вообще, спроси, как у неё дела, ладно?

В глубине души появилась злость, на самого себя. Ну вот, чего я так к ней приклеился? Ведь понятно — она будет жить в посёлке на сваях, мне туда нельзя. Да и, если вспомнить все её закидоны…

— А впрочем, знаешь что? — я скрипнул зубами. — Не надо ничего. Хрен с ней, с Руйхой! Что она, последняя юбка на острове?

Парень не ответил ничего, погружённый в свои мысли.

— Скат, — спустя какое-то время внезапно посерьёзневшим голосом проговорил Семис, — я помогу тебе во всём. Вообще во всём, что ты попросишь. Но… — судорожный вздох, говорящий о немалом волнении, прервал его речь, — но обещай мне одно.

— Говори.

— Обещай, что придумаешь такую… как ты их называешь? Ласты? Так вот, придумаешь такую ласту, чтоб и я, с одной ногой, смог плавать… Если не как ты, то… то хотя бы… — замялся, — хотя бы не сильно хуже! — наконец выдал парень.

Я задумчиво посмотрел на парня. Вот зачем мне ещё и это? Я тянул Хэча, я даже пытался воспитать Хеху, мне даже отчасти не безразлична судьба Каналоа. Нафига я сажаю на шею себе… учеников? Подопечных? Воспитанников?!… Блин, как и назвать то их не знаю! Я ведь чего хочу? В сознании опять возникла уже «до дыр засмотренная» картинка: дом на берегу, костёр, девушка… Нет там никакой толпы подшефных! Я. Хочу. Пожить. Для себя! Точка.… Хотя бы немного…

— Обещаю, — чуть было внутренне не заскрипев зубами, вздохнул я.

* * *

На ночь устроили Семиса на охапке листьев. Каналоа, правда, порывался отдать пацану свой топчан, но Семис отказался.

А утро я начал с тренировки дыхания, «припахав» одновременно и Каналоа, и Семиса.

— Значит так, бойцы, кто хочет нырять надолго, и не просто быть под водой, а что-то делать при этом… Я называю это динамической задержкой дыхания. Тот должен развивать… — задумался: как сказать? «Толерантность к гипоксии»? Хм, сомневаюсь, что поймут, — терпение к… к… а, чёрт! К плохому воздуху вот! — Наконец придумал я.

— Плохой воздух? — наморщил лоб Семис.

— Да… Короче, — пустился я в объяснения. — Вдыхаешь ты… хороший воздух. Этим воздухом можно дышать. Э-э-э… А потом твоё тело отдаёт в воздух, который в лёгких, э-э-э… плохое… О! — пришла в голову метафора, — ты же ешь пищу?

— Да, — Семис удивлённо пожал плечами.

— Ну вот. Твоё тело забирает из неё всё… всю… короче — всю пользу. Для тела. А отдаёт… отдаёт…

Продукты жизнедеятельности, но как сказать то? Однако Семис и сам сообразил.

— А! То есть ты хочешь сказать, что плохой воздух из нас выходит так, как выходит моча и кал?

— Точно! — обрадовался я. — Так вот, смотри, когда ты живёшь лёгкой жизнью, то и пищи тебе надо меньше, и выходит из тебя меньше… всякого. А стоит заняться тяжёлым трудом, то и пищи тебе требуется больше, и отходов из тебя выходит больше. Это понятно?

Арииахов сын, словно ища поддержки, взглянул на Каналоа. Ответом был взгляд, в котором при желании можно было прочесть: не обращай внимания, я уже привык.

— П-понятно… — кивнул Семис.

— Вот и с воздухом. Чем больше ты двигаешься, под водой, тем чаще тебе надо дышать, и тем быстрее в твоих лёгких накапливается… ну, этот,… плохой воздух!

Ввести что ль уже в оборот термин «углекислый газ»? С каким-то внутренним смехом подумал я.

— А зачем терпеть?

— Что? — не сразу сообразил я.

— Плохой воздух? Ты сам только что сказал, что нужно его терпеть!

— Да потому что ты выдохнешь не только плохой, но и остатки хорошего… А-а-а, блин! Смотри, можешь попробовать… Только не на глубине! Лучше вообще на берегу, — на всякий, предупредил я. — Сначала вдохни, и засеки, сколько продержишься. В какой-то момент тебе захочется выдохнуть… ну, плохой воздух. Но ты терпи. И пусть тебе кто-нибудь посчитает. А потом пусть посчитает, сколько ты продержишься, если выдохнешь, когда появится такое желание и не будешь вдыхать… Поверь, — усмехнулся я, — лучше если лёгкие полны, даже таким воздухом, чем когда там вообще ничего не останется.

Потом я показал Семису «квадратное дыхание».

— А я помню! — в какой-то момент обрадовался парень, — Ты такое упражнение на рифе делал! Ты поэтому дольше всех мог под водой продержаться?

— Ну… Отчасти и из-за этого.

— Тогда так бы и сказал, — хмыкнул Семис, — это упражнение, чтоб дольше оставаться без воздуха!

— А я разве что-то другое сказал? — удивился я.

— Я, честно говоря, вообще ничего не понял из того, что ты тут только что рассказывал, — признался парень.

Ну вот, Скат, родилась внутри горькая усмешка, ты в очередной раз столкнулся с первобытным сознанием. И когда уже привыкнешь?

Каналоа я тоже припряг к дыхательным упражнениям.

— А мне это зачем? — хмуро покосился на меня бывший воин.

— А тебе надо! — не выдержав, припечатал я. Блин, как же с вами, ребята тяжело! — Просто делай, что я сказал и всё!

После, мы с Каналоа провели круговую тренировку, а одноногого я отправил плавать, наказав держаться возле берега.

— Плаваешь так, чтоб я тебя всё время видел, — наказал парню. — И чтоб не дальше от берега чем… ну, скажем бросок камня. Даже ближе. И если захочешь понырять — обязательно зови меня. Я должен тебя всё время видеть!

После завтрака, вдвоём с Каналоа отвезли Семиса домой. Сначала я боялся, что пацан начнёт возражать, он же вроде «помогать» приехал, но потом вдруг вспомнил себя в его возрасте. О чём я, вообще? Разве не был таким-же? Под любым предлогом выбраться к друзьям: на ту же рыбалку с ночёвкой. Вот так посидеть у костра… Поговорить о тех же девушках… Эх, молодость, молодость. Вздохнул — и вот дали, вроде как, второй шанс, и я даже пытался вести себя как подросток, но… Куда денешь груз прошедших десятилетий? Гормоны, плюс рюкзак лет за спиной и вон чего вышло!

Кстати, Семис подтвердил, что его отпустили лишь до утра.

На берегу у деревни я оставил Каналоа сторожить лодку — хоть Семис и сказал, что никто не возьмёт — и проводил парня до дома.

Арииаху не было, зато была не на шутку встревоженная мать Семиса.

— Слава духам, сынок, ты вернулся!

— А что могло случиться, мама?

— Говорят, со стороны заката видели большую лодку.

— Может запоздавший торговец, — пожал плечами Семис.

— Нет. Хаваки говорила, что это лодка людей войны!

— А ты верь больше этой сплетнице, — махнул рукой Семис. — Ну ладно, Скат, — обернулся он ко мне, — как только отец отпустит снова, я к тебе приплыву, можно?

— Конечно, — хлопнул я его по плечу. — Если вдруг не застанешь на пляже…

Задумался. А почему он может не застать меня на пляже? В лес мне вроде как нельзя…

— В общем, подожди там. Или я, или Каналоа скоро будем.

На том и расстались.

* * *

Была мысль на обратном пути нагарпунить рыбы у лягушатника. С лодки, наверно, это даже могло получиться быстрее, но мне не терпелось приступить к тренировкам.

Пока гребли назад подумал, что надо бы доработать лодку. Ну это ж дичь какая-то, работать поочерёдно с каждого борта, словно лопатой, когда можно сделать нормальные вёсла! Правда, для этого лодочка узковата. Но можно поставить выносные уключины, как на байдарках. На хорошем рычаге, да при почти байдарочных обводах можно такую скорость показать — местные обзавидуются!

— Кстати, боец, — пришла в голову ещё одна мысль, — нам же лук нельзя?

— Мы не воины, — ответил Каналоа, не оборачиваясь и не прекращая взмахивать гребком.

— А камни кидать нам можно?

— Камни? — в голосе послышалось пренебрежение. — Кто ж запретит? Любой мальчишка камнями кидается.

— Вот и хорошо, — не удержался от усмешки я. — А то что-то много последнее время каких-то непонятных лодок в округе развелось. Было бы хорошо их чем-нибудь ещё на подходе встретить. Пока на берег не высадились.

Обрезки каучуковых лент, что я оставил на воздухе, «поплыли» — размякли на солнце и превратились во что-то малопригодное. А два других жгута, помещённые в воду, отлично дожили до сего дня. Они по-прежнему упруго тянулись и, отпущенные, сжимались, словно настоящие резинки.

Ложе для арбалета я сделал почти метровой длины. Плюс то, что можно назвать рукояткой. Видел на картинках и более длинные подводные ружья под резинки, но делать оружие таким громоздким? Внутри поднялся настоящий протест — я же не снайперское «весло» делаю? Да и разворотистость под водой у длинного арбалета будет никакая.

Один из каучуковых жгутов примотал нитями к специальным «ушкам», что сделал с торца арбалета. По-хорошему бы каучук разрезать, и в место, куда будет приходиться хвостовик гарпуна, вставить прочную бечёвку… Но это потом.

Сейчас же, я упёр ложе одним концом в песок, вторым себе в живот, взялся обеими руками за «резинку» и медленно-медленно потянул на себя.

Честно говоря, с каждым сантиметром, с каждым килограммом натяжения, внутри всё сжималось — сейчас порвётся моя самоделка, не дав ни нормального натяжения, ни достаточного хода… И что тогда?

Хоть гнал такие мысли от себя, всё равно, когда петлю жгута зацепил за запорный штырь, подождал немного — вдруг жгут сейчас прям на глазах расползётся и лопнет? И только потом почувствовал, как всё тело закаменело от напряжения, а по лбу и спине стекают крупные капли пота.

Ну?…

Не веря себе, тронул пальцем натянутую струной «резинку». Сначала чуть-чуть, потом сильнее.

«Бам-м-м» басовито отозвался жгут.

Получилось?…

И сам же себе честно ответил — пока не знаю. Не думаю, что каучуковая самоделка выдержит много циклов растяжения-сжатия. По-любому, их тоже нужно делать много, но пока — держится.

А как работать будет?…

— Древки сделал? — внезапно охрипшим голосом спросил я «помощника».

Каналоа достал десяток бамбуковых палочек. Сантиметров по семьдесят длинной, толщиной в палец, ровные настолько, насколько это возможно.

— Давай наконечники, — попросил я.

Все шесть наконечников мы накрепко примотали тонкими растительными нитями к древкам. Благо бамбук — это трубка!

Затем я пристроил первый гарпун в желобок, вырезанный по верху ложа. Можно было бы и поровнее, мелькнуло в голове, но для первого раза — сойдёт.

Так, и куда бы тут прицелиться?

Придерживая гарпун большим пальцем — не совсем удобно, надо потом немного подстрогать ложе — я дошёл до склона, что ограждал мою базу с противоположной от океана стороны. Поднял «изделие», подперев левой рукой посередине.

Спусковая скоба, вырезанная из деревяшки, пошла туго. Учитывая, что большим пальцем я прижимал гарпун к ложу сверху, указательным и средним держал сам арбалет, то скобу я попытался выжать безымянным и мизинцем. Не самые сильные у человека пальцы.

Дожал.

Характерный хлёсткий звук сработавшей резинки перекрылся ударом вошедшего в склон гарпуна, и отозвался в душе торжествующими фанфарами!

— Ого! — Каналоа смотрел на гарпун совершенно круглыми глазами. — Твоя штука бьёт сильнее лука!

— А то! — самодовольно ощерился я. И азартно попросил. — Ну-ка дай-ка ещё гарпун!

Следующий я постарался всадить метров с пяти в растущее рядом со склоном тонкое деревце.

Промазал.

И ещё разок.

А вот четвёртый гарпун ударил аккурат в середину!

Вот только звук удара сопровождался треском раскалывающегося в щепки бамбукового древка! Да уж, слабоваты оказались гарпуны из бамбука… Ну, ничего! Тут же успокоил сам себя. Под водой сила удара будет послабее, по рыбе должны выдержать.

Как и ожидалось, наконечник тоже был безвозвратно испорчен — каменное острие вошло в древесину почти полностью, и выковыривать его я не стал — только разломаю при этом.

— Так, боец, — задавливая чувство вины я «озадачил» Каналоа, — нужны ещё наконечники!

— Сделаю, — кивнул тот. — А зачем ты про камни спрашивал? Из твоей штуки стрелы летят сильнее, чем из лука, — и тут же погрустнел. — Наверно, отец войны отнимет, как увидит. То, что ты сделал это оружие, а оружие…

— Да-да-да, — нетерпеливо перебил я его, — а оружие, это для воинов… Помню. Только это, — я поднял арбалет «дулом» вверх, удерживая за ручку, словно автомат, — против людей плохое оружие, — увидел недоверчивые глаза бывшего воина, пояснил, — стрела будет лететь недалеко. У лука её мечут разгибающиеся плечи, а тут… — потом вдруг вспомнил, как пытался объяснить про дыхание Семису… Сомневаюсь, что Каналоа поймёт про рычаги, начальную скорость, накопленную энергию… — Короче, боец, тут гарпун летит сильно, но недалеко. Меньше, чем у лука, точно. И, кстати, — пришёл ещё аргумент в голову, — эта, как ты говоришь штука, уступает в скорострельности луку. Сколько бы ты успел выпустить стрел из лука?… Ну вот!

Парень погрустнел ещё сильнее.

— Не куксись, — я самодовольно подмигнул Каналоа. Меня просто переполняли эмоции, — сегодня же покажу тебе кое-что, чем при случае сможем встретить нехороших людей. Издалека. А пока… Давай-ка подумаем, как присобачить к гарпуну линь… Бечёвку тонкую, что ты плёл.

Потом ещё пришлось доделывать новые ласты — вчера отвлёкся на Семиса. А ещё мы с Каналоа соорудили что-то типа мишени — скрутили плотной спиралью канат и зафиксировали его с обратной стороны планочками, чтоб не раскручивался и держал форму. Получилась почти профессиональная лучная мишень, диаметром около тридцати сантиметров. Отгрузили её камнями, привязали две верёвки — чтоб растянуть меж носом и кормой лодки.

— Давай, боец, — мотнул я головой в сторону лодочки, — забирайся. Будешь обеспечивающим. Директриса стрельбы — перпендикулярно береговой черте. Занимай позицию в шести метрах от уреза, глубина установки тоже шесть… — из-за переполнявшего меня возбуждения, в предвкушении тестов моего «изделия», я перестал контролировать речь. Благо, индифферентному Каналоа было пофиг на мои странности. — Направление стрельбы к берегу.

Натянул новенькие ласты. Сидя на берегу, по пояс в воде, взвёл арбалет. А меня здорово потряхивало!

Ну! Момент истины!

Удерживая заряженное оружие в правой руке за рукоять, наконечником вперёд, подсунув пальцы под скобу чтоб избежать случайного нажатия, и дыша из-под левой, я отплыл метров на тридцать в океан.

Развернулся.

Лодочка с Каналоа уже заняла свою позицию, как раз поперёк моего курса, если грести к берегу. Мишень должна висеть ровно под ней.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. И, сложившись в поясе, я ушёл в сумрачную и прохладную глубину.

Правую с арбалетом вытянул вперёд — другая рука, чтоб удерживать оружие в воде не нужна. Снизу провисает шестиметровый линь — катушки пока никакой не придумал, поэтому оставил его так болтаться. Встречным потоком его прижало к телу. Надеюсь, ни за что там не зацепится, а то… я аж непроизвольно хрюкнул — а то может и оторвать что-нибудь. Из выступающих частей тела!

И очень медленно, только лишь чтоб управляться, пошёл вперёд.

Мишень я увидел метров за десять — чуть более светлое пятно на тёмном фоне. Где-то на заднем плане сознания промелькнуло сожаление — надо было развернуть моё «стрельбище» в сторону океана. Ну кого я тут подстрелить могу? Да и дальше шести метров гарпун не улетит.

Веревочный блин неторопливо наплывал на меня.

Девять…

Восемь…

Семь…

Пальцы выжали скобу, руку дёрнуло…

Ну-у-у!!!

Светлая чёрточка гарпуна метнулась от меня к мишени… На паре метров пробега вильнула… И ушла в сторону!

Чёрт! Сердце глухо бухнуло один раз. Гадство!

Всплыл, ухватился за борт лодки. Эмоции тут же «обсохли».

— Получилось? — надо мной склонился Каналоа.

Помотал головой, потом «продублировал голосом»:

— Нет.

Вытянул за линь гарпун. Осмотрел, крутя и так, и эдак. В который уже раз «стрельнул взглядом» вдоль.

— Дай-ка другой, — попросил у Каналоа.

Критически перебрал весь запас гарпунов, что взяли с собой в лодку. Где-то в сознании скептически морщился «внутренний критик»: «Можно подумать, на суше ты их не отбирал?»

Да, блин, отбирал…

Перевязали линь на другой гарпун. Вроде более ровный…

Взвёл у лодки, отплыл на исходную на спине. Продышался, глядя в безоблачную синь неба. Поехали?

Переворот, нырок, руку с арбалетом вперёд, взгляд вдоль «ствола». Ласты работают самыми кончиками, тело расслаблено — скольжу в толще воды. А вот и мишень проявилась на тёмном фоне…

Девять. Восемь. Семь. Шесть…

На этот раз подошёл чуть ближе.

Выстрел!

Да, твою ж дивизию! Теперь гарпун нырнул ниже мишени! Чёрт!

Вынырнул, схватился за борт.

— Давай другой! — выдохнул прям в лицо склонившегося Каналоа.

Через четыре попытки я стрелял уже меньше, чем с четырёх метров. Да, согласен, в реале мы всегда подходили к рыбе ближе, но… Но, чёрт побери! Если гарпун уже на двух метрах пробега имеет отклонение от траектории сантиметров в двадцать, то стрелять надо, чуть ли не вплотную приставив «ствол» подводного ружья к рыбе… А вот это уже, извините, фантастика! Я никогда так близко к добыче не приближусь…

— Вот что, Каналоа, — протянул, отрешённо глядя куда-то в океанскую даль, когда вышел после очередной, неудачной попытки. — Давай-ка мишень глубже. Метров на пятнадцать… В смысле, на сорок пять локтей, хорошо?

Океан сегодня спокойный, но, на всякий, решил перестраховаться. На сколько там достаёт волнение? Если память не подводит — три длинны волны?

На шестой попытке жгут лопнул. Но к этому я отнёсся вполне философски — не ждал, что первый же, буквально «на коленке» полученный, тяж из сырого каучука прослужит долго. Тут много к чему приходится относиться как к расходникам: ножи, ласты, наконечники. Теперь вот жгуты для арбалета.

Но то, что гарпуны отказывались лететь в цель… убивало.

Я, словно тюлень, втащил себя в лодку, чуть не перевернув утлую посудину.

— Давай, приятель, к берегу, — устало выдохнул помощнику.

Что сказалось сильнее — усталость от нырялки или эмоциональная опустошённость? Не знаю. Я сидел, свесив через борт ноги в длиннющих ластах, тупо смотрел на океан и равнодушно думал о том, что же я продемонстрирую через пару дней «комиссии старших» и как я потом буду жить? Хм… мысль о побеге с острова вновь казалась не такой уж и неправильной.

Глава 17 Встреча в деревне

Что же за непруха!

Как всегда, в состоянии близком к истерике, мозг переключился в режим сухо щёлкающего бездушного арифмометра — эмоции в такой момент лучше спрятать куда подальше. Чтоб не вышло чего.

Первое. Гарпуны.

Понятно, что раньше про такие проблемы я даже не знал! Даже самоделки делались из обычных трубок или металлических стержней, которые промышленность в оставленном мной мире выдавала «на-гора» с запредельным для этого мира качеством.

Второе. Жгуты.

Нужны ещё, а в лес мне нельзя.

Третье…

А-а-а, нафиг! Надо переключиться, надо просто переключиться и дать перегревающемуся мозгу отдохнуть.

Пойти понырять?

Нет, сейчас не лучшая идея! Я, словно наяву, увидел летящие по причудливым, изогнутым траекториям гарпуны.

Идея есть получше.

— Так, боец, паркуй лодку и топай сюда.… Научу, кой чему.

Я взял остатки бечёвки для линя, отрезал два метра, уселся прямо на песке, сложив ноги «по-турецки», и принялся вязать. Сосредоточенность и возня с узелками, требующая мелкой моторики, действовали успокаивающе.

— Смотри, — показал я подошедшему, как обычно, с постной физиономией Каналоа, — вот сюда завяжем петельку. Это на палец. Вот здесь, посерёдке, надо сделать, как бы, ложе… по-хорошему бы, кусок… хм, кожи… Да где его взять?! Во-о-от…

Встал, размял чуть затёкшие ноги — долго пришлось провозиться с этим «ложем».

— Ну-ка, поставь вон там пару кокосов…

А сам пока прошёлся по берегу, подбирая подходящие голыши. Неожиданно пришла в голову идея.

— Знаешь, что? — расплылся я в ехидной улыбочке. — На-ка, возьми пару камешков, — я протянул парню два голыша, весом грамм по сто пятьдесят.

Отошли от установленных на песке кокосов метров на двадцать.

— Попадёшь? — подмигнул я Каналоа.

В глубине души царапнула мыслишка: «А сам-то попаду?»

— Камнем по кокосу? — несколько пренебрежительно покосился на меня он.

И не говоря больше ни слова размахнулся… М-да-а… Первый же булыжник глухо стукнулся о кокосовый орех, заставив того откатиться с места.

— Молодец, — уважительно покачал я головой. — А как считаешь, это опасно для противника?

— Детская забава, — скривился боец.

— Ну-ну, — хмыкнул я, раскручивая петлю.

Что сказать? Давненько я не тренировался. Первый снаряд ушёл здорово левее. Второй почти попал, взметнув фонтанчик песка, не долетев полуметра до кокоса. А третий улетел вообще куда-то в сторону.

Перезаряжая пращу в очередной раз, поймал скептический взгляд бывшего воина, словно, приставленный к неразумному ребёнку, взрослый гувернёр смотрел на бесполезные, с его, взрослого, точки зрения, попытки.

«Ну-ну», — повторил про себя, непроизвольно заводясь.

Раскрутка… Изображавший мишень кокос словно взорвался с характерным треском!

— И, как? — подмигнул я, повернувшись к Каналоа.

Тот окатил меня странным взглядом, молча пошагал к «мишеням». Взял остатки ореха в руки, повертел, разве что не понюхал.

— Он ведь ещё даже не зрелый? — с сомнением посмотрел на меня.

— Представляешь, что будет, если я попаду кому-нибудь в голову? — вопросом на вопрос ответил я.

— А можно мне?! — с каким-то жадным блеском в глазах парень протянул руку.

— Развлекайся, — подмигнул я ему.

Сам, пока, без затей занялся физухой. Не тренировка, просто: немного отжиманий, выпрыгиваний из приседа, наклончики, скрутки. Только чтоб мозг отдохнул, только чтоб переключиться.

Итак, что имеем?

Тяжи новые, по-любому, нужны. Запас, в конце концов, можно брать с собой в лодку и менять по мере износа. Да хоть, десяток за охоту, лишь бы были!

Латекса я ещё наберу. Разве что, его надо носить сюда, а не ставить застывать на месте. И, пофиг, на запрет — кто увидит то? А увидит… Хм, тогда пусть лучше бегает быстро, а то настроение у меня сейчас соответствующее.

Жаль только, с вулканизацией ничего не придумывается — нужна сера, а её я на острове не видел.

Появилась и мысль насчёт линя — надо сделать что-то типа безынерционной катушки. В смысле — шпулю, развёрнутую вдоль направления выстрела, тогда линь будет просто сбрасываться с открытого торца. А вымотать можно и руками.

Но вот, гарпуны… Чёрт!

Нет, так-то я понимал, что ничего невозможного с ними нет, нужно, так сказать, обратиться к опыту предков. Во-первых, нужна прямослойная древесина. Это, как ни странно покажется — от дерева, которое растёт прямо. Чем ровнее ствол, тем лучше!

Взять чурбачок, наколоть вдоль волокон… Ещё, можно потом склеить, из четырёх планок, под прессом, вообще огонь будет! Чтоб древко получилось ровным, его можно распарить и высушить в форме… Хотя из чего я форму буду делать? Была бы тут глина…

А может сделать токарник? Хм… Я аж замер, прервав серию наклонов. А что? Ничего особо сложного: резец из камня сделаю, нужно два патрона, чтоб древко зажать, но и это можно придумать. Суппорт? Вообще-то, резец ещё веке в семнадцатом в руках держали, даже когда по металлу работали. А по дереву… Я вспомнил токарный станок по дереву, что стоял в нашей школе, в кабинете для уроков труда.

Вот только, как избежать прогиба заготовки под нажимом резца? Хм… Вроде бы есть приспособа, даже помню, как называется — люнет…

Тфу, блин! Я в сердцах сплюнул на песок. Да какой люнет, какой токарник? Скат, ты о чём тут вообще?! В душе вскипела злость. Я сколько этот станок буду «изобретать», а?! Тебе, фантазёр хренов, послезавтра надо нырнуть и добыть хорошую большую рыбину, а не прогрессом, в отдельно взятом каменно-вековом племени, заниматься!

Чтоб хоть как-то остыть — не надевая ласт, как был, только с ножнами на голени — сиганул в воду. И пошёл в открытый океан быстрым кролем.

Вернулся на берег не менее чем через полчаса. Плаванье и нырки немного остудили злость. К немалому моему удивлению, на берегу Каналоа как заведённый тренировался с пращой.

Хотя, чему я удивляюсь? Это же бывший воин! А тут ему в руки досталась игрушка, что по закону и не оружие вроде, а по поражающему действию, наверно, местный лук даже превосходит.

— Каналоа, — позвал я.

Парень обернулся — взгляд чуть ли не безумный.

— Я отойду. Ненадолго, — предупредил, — ты тут посматривай… Да, и не забудь, на тебе наконечники! — сказал строго, словно вспомнив, что я вообще-то для него «непосредственный начальник».

Пару мгновений тот, словно не понимал: кто я, что от него хочу. Ещё миг — и в глазах мелькнуло узнавание.

— Да, Скат, сделаю. Только… — блин, ну как ребёнок! — Я ещё немного потренируюсь?

Прицепил к поясу «расходный» каменный нож, на боку в подвесе устроился томагавк. Помнится я ещё копьё себе делал, но тогда-то я, вообще, вне закона был. Пожалуй, и сейчас не стоит наглеть. Кинжал, в ножнах на голени, я и так теперь не снимал.

Взял ещё пару кокосовых скорлупок, увязав верёвкой, и бамбуковое «ведро» — кусок ствола, открытый с одной стороны и с привязанной верёвочной ручкой — возвращаться, балансируя имея по кокосу в каждой руке я больше не хочу.

Подошёл к берегу, обернулся на увлечённого новой игрушкой парня.

— Слушай, Каналоа…

Тот поднял на меня взгляд.

— Ты вот что… Об этом, — кивнул на пращу, — никому. Ясно? В смысле — это моя тайна. Тебе я её доверил. И всё. Не надо про неё больше знать никому, понял?

* * *

Не надо местным разгонять гонку вооружений, думал я, поднимаясь наверх, туда, где ещё оставались гевеи. Ведь эти дикари просто перебьют друг друга, как нефиг делать! И то, что я дам «убервафлю» только «своим», ни от чего не спасёт. Уж чего-чего, а пращу повторить — особых мозгов не нужно. Тут только принцип подсмотреть, а дальше найдётся кому догадаться. И всё! Я, мысленно содрогнулся, представив, что будет, когда на открытом бережочке сойдутся две толпы с пращами, но без защиты. Не-е-е… Мне такого не надо! Пусть и дальше пуляют друг в друга лёгкими стрелами из слабых луков. Мне же проще, если вдруг придётся лбами столкнуться.

То, что в намеченном мной участке леса топчется кто-то посторонний, я понял раньше, чем его увидел. Тут же, без раздумий, я аккуратно положил кокосовые скорлупки вместе с ведром на землю. Правая рука, словно сама по себе, вытянула топорик из подвеса.

Ну? И кого тут носит? Перекатываясь с пятки на носок, скользнул за ближайшее дерево.

Ага! Кто-то тихо, ну как он видимо считал, прогуливался по джунглям. Вот крадущаяся фигурка, наконец, показалась в разрыве растительности…

Эруэра! А ты что тут делаешь?

Каруселью, словно в револьверной установке, крутанулись варианты. Уйти? Он-то меня ещё не заметил. Или последить, чего ещё здесь средненькому нужно? А может, придушить, по-тихому? Ну, ушёл человек в лес, и нет человека. Я-то тут при чём?

Нет, признал со вздохом, всё не то.

— Чё ты тут шарахаешься? — сдвинув брови к переносице и, непринуждённо поигрывая топориком, я показался перед братцем.

Реакция — на загляденье! Чуть не подпрыгнув на месте, словно кот, обнаруживший подкравшегося сзади огурца, тот выронил здоровенный суковатый дрын и замер, испуганно вылупившись на меня.

— Чего в одиночку-то? — усмехнулся я.

Нет, после такой реакции, какое-то время я просто не мог себя заставить кошмарить братца. Уж больно он выглядел… по-детски, что ль?

— Ты что здесь делаешь? — Эруэра спешно пытался придать себе грозный вид. — Тебе нельзя здесь находиться!

Он сделал попытку поднять дрын, но, было дёрнувшись, передумал, видимо, испугавшись совсем потерять меня из вида, пока будет наклоняться.

Блин, «Аника-воин», мог бы и ногой подкинуть своё убер-оружие!

— Ты слышал решение вождя! — продолжил он распаляясь. — Ты не можешь здесь быть!

— Это почему? — с наигранно наивной мордой поинтересовался я.

— Ты теперь — человек воды! — он углядел мои татушки. — Вам нечего делать в лесу!.. Ты ведь слышал, что тогда сказал вождь?

За время его спича я успел сделать пару-тройку шагов ему навстречу. Таких, незаметных. Скользящих. На чуть подсогнутых ногах, когда тело, будто само-собой, скользит над землёй. Не забывая, играючись, подкидывать в руке томагавк.

— Я очень хорошо слышал вождя, — широко улыбаясь, я сделал ещё шажок. — Мне нельзя работать в лесу… — шаг. — Добывать то, что мне необходимо для дела… — шаг. — Даже если от этого зависит жизнь всего племени… — шаг.

Уверенность из моего братца утекала, как вода из лопнувшей ёмкости — на глазах. Шаг — и словно ещё порция уверенности утекла в землю. Я даже непроизвольно покосился — из него точно ничего не вытекает?

Остановился в трёх шагах от Эруэры. На деле он уже покойник — с такой дистанции даже среагировать не успеет.

Я ещё раз лучисто улыбнулся.

— Но я ведь просто иду… Иду через лес. Разве это запрещено?

— Н-н-не-е-ет… — почти проблеял братец.

Кажется до него стало доходить, что караулить меня вот так, в одиночку, в лесу, где никто не увидит и не услышит… случись чего — плохая была идея.

— А ты то, братец, что тут делаешь? — повторил я вопрос, не переставая широко улыбаться.

Ситуация меня веселила. А может недавно пережитый стресс из-за неудачи так выходил?

— Кто-то должен следить, чтоб вы, водяные, не шастали по нашему лесу! — почти напыщенно выдавил он.

— Понятно… — с умным видом я покивал. — Ну давай, следи, — захотелось хлопнуть его по плечу. По сильнее, чтоб прям посинело. Сдержался. — А я пошёл.

— Куда? — как-то растерянно выдохнул Эруэра.

— Куда шёл, — я пожал плечами. — Туда и пойду.

И пройдя мимо стоящего столбом среднего братца я, разве что, не насвистывая себе под нос, зашагал в сторону поселения.

* * *

— Тебе не понравилась Инина.

Сестра не спрашивала, сестра констатировала.

— С чего такие выводы? — удивился я. — Она… миленькая.

С Хаэатой мы разговаривали неподалёку от поселкового водоёмчика, рядом с которым я её впервые увидел. Именно я, не Хеху.

Идея, дойти до сестры, возникла в момент, когда разговаривал с Эруэра. Да почему бы и нет? Я её, реально, воспринимал как близкого родственника — может от Хеху осталось? Но дома вошкалась жена старшего с детьми, а разговаривать в её присутствии? Не, не хочу. Даже, если мы просто болтаем. Некоторым людям лучше вообще никакой информации о себе не давать. Жить потом будет не так сложно. Поэтому, выяснив, что сестра ушла стирать, я даже обрадовался.

— Я не понимаю, что такое миленькая, — Хаэата упёрла ручки в боки. — Или тебе девушка нравится, или нет!

Буквально припечатала! Я внутренне усмехнулся: а неплохая хозяйка из Хаэаты выйдет! Твёрдая, упрямая. Вон как распалилась!

— Напомни, когда обряд? — как бы между прочим поинтересовался я.

— Уже скоро, — тут же переключилась сестра: тон смягчился, в голосе появились радостные нотки. — Энеле говорит, как урожай соберут. Скорей бы уже, — надула губки Хаэата, — Фива мне всю голову проела. Измывается, будто напоследок!

— Напоследок и есть, — согласился я. — Волнуешься?

— Не знаю, — дёрнула вверх плечики сестрёнка, — как-то… не до этого сейчас… Забот навалилось… Урожай надо собирать, отец вот, никак не выздоровеет.

Внутри кольнула заноза. Странные какие-то у меня угрызения совести — сестра рассказывает о лежащем при смерти отце, а я переживаю не о том, что он может умереть, а о том, что, на самом деле, мне — хоть бы хны. Никаких чувств или мыслей!

Хотя, по правде, мне, как Константину Мантину, на этого аборигена должно быть в общем-то наплевать, он мне никто. Но ведь для остальных-то я Хеху. А этот Хеху даже проведать больного родителя не зайдёт!

— Как мама? — спросил зачем-то.

— Хлопочет. Тоже переживает — если отец умрёт, в доме Фива хозяйкой станет…

— Да уж, эта Фива…

— Так ты мне и не ответил, — вернула разговор в прежнее русло сестра, — чем тебе Инина не угодила?

— Да почему не угодила то?

— Братец, — Хаэата даже приблизилась на полшага и понизила голос, — ну я же не вчера родилась… Или ты думаешь, мы с Энеле лишь за ручку держались? Да о сборе урожая разговаривали?

Что? Я на секунду потерял дар речи. Это мне сейчас женщина, пусть даже считающая себя моей родной сестрой выговаривает, что я на первом свидании её подругу ни разу за сиську не подержал?

— Хеху, ну в кого ты такой… робкий? — продолжала выговаривать сестра полушёпотом, — Понимаю, что опыта у тебя маловато, но ты же должен был и о девушке подумать! Она, бедняжка, сейчас совсем расстроилась…

— Да она то с чего? — не удержался я.

— А ты думаешь, мы не переживаем, если на нас парни внимания не обращают? Думаешь, я её не расспросила, как у вас всё прошло?

— Ну, расспросила, и чего?

— Хеху, ну ты… — сестра прикусила губу и возмущённо помотала головой. — Слушай, ты ведь с Кири не был таким… таким… рохлей! Особенно… — она игриво подмигнула, — после того, как тебя стали ловить. Она мне всё подробно рассказала!

Ага, ухмыльнулся я мысленно, ещё и красок небось добавила.

— А тут ты чего? — сестра продолжила меня «песочить». — Погуляли, поговорили о ерунде какой-то! Инина, бедняжка, и так тебе пыталась понравиться и эдак… А ты, дурак деревянный… — она капризно поджала губы, окатила меня огненным взглядом, — хоть бы, разок к дереву прижал!

— Да… — я аж растерялся, — понравиться? Это вот так? — я шумно выдохнул, покачал головой, припоминая. — То есть, все эти разговоры о… как она классно готовит лепёшки, и как отец хвалит её за перетирание комьев земли на делянке?… О, ду́хи!

— А чего тебе ещё надо? — теперь уже и Хаэата похоже начала злиться: руки в боки, глаза чуть-ли не навыкате. — Она хорошая хозяйка, готовить умеет. И она, заметь, крепкая — рожать может!

Блин… Я шумно вздохнул. Слышь! Я ж не кобылу племенную покупаю?

Хотел было ещё сказать Хаэате, что вообще-то, если она мне сватает потенциальную жену, мне с ней не только детей делать. Мне с ней время проводить. И поговорить надо о чём-нибудь. На какую-то тему, интересную, как минимум, мне.

Но не стал. Из меня, как будто, воздух выпустили. Ну, в самом деле, чего я завёлся-то? Во-первых, чего я хотел от патриархальных людей? Вон, даже в моём времени, ещё в начале века — дед рассказывал: приходит его отец домой, всё, говорит, сговорились, завтра к Михалычу пойдём свататься, будет тебе его Настька женой. И никаких: нравится, не нравится — родители решили, и точка. Тут даже проще. А во-вторых… Я же не обещаю жениться? Так, время провести… К тому же, у меня давно уже женщины не было, а в моём теперешнем возрасте воздержание не на пользу.

— Ладно, сестрёнка. Пусть твоя Инина не расстраивается… Давай я с ней ещё разок… встречусь.

— Вот и молодец! — тут же расцвела Хаэата. — И смотри мне, — смешно нахмурившись она погрозила пальцем, — в этот раз не подведи!

— А вот и он! И искать не надо!

Я вздрогнул. Чёрт! Расслабился! Сестра, своими разговорами, выбила из колеи, я и «поплыл», перестал отслеживать обстановку. А ведь голос был явно адресован мне!

В последний миг удержался, чтоб не нырнуть за ближайшее укрытие, на ходу выхватывая томагавк и кинжал. Сознание словно включилось в картинку, которую мои органы чувств в автоматическом режиме снимали с окружающего.

У прудика четыре тётки, стирают, шумно треплются. Позади довольно толстое дерево — сам собой в начале разговора встал так, чтоб спина была прикрыта. И оттуда никаких шумов не было.

Зато по тропинке, со стороны рыбацкой деревни приближались двое. Шагающего впереди крупного воина, лет двадцати пяти, я знал — это он меня держал тогда, когда я впервые попался Ману. Здорово я ему тогда печень осушил. Вот только имя… А, вспомнил!

— Здоро́во, Тайки! Ты так говоришь, будто я вам зачем-то понадобился.

Сам, как бы между делом, чиркнул внутренней поверхностью предплечья по топорику — проверил, насколько свободно он ходит в подвесе. Шевельнул левой ногой, проверяя, как там ножны.

— Жалуются на тебя… Скат, — воин начал говорить ещё метров с десяти. — Говорят законы нарушаешь. Говорят, людям земли угрожаешь.

Но, услышав интонации, я чутка расслабился. Так не говорят, когда собираются в следующий миг броситься. Голос, словно у старшего патруля, останавливающего слегка подвыпившего «клиента» — вроде бы и грозный: «У нас не забалуешь!», но, в то же время, чувствуется, что говорящий сам ещё не разобрался в ситуации — а вдруг как ситуёвина выше его козырька? Вдруг «клиента» надо не крутить, а, наоборот — под белы рученьки домой припроводить со всем уважением?

А вот, сопровождавший его второй человек войны вёл себя словно щен, которого впервые на охоту взяли — океан энтузиазма и столько же желания заработать очков. Молодой. Постарше моего Хеху, но вряд ли больше чем на два-три года. Хотя и выглядит поздоровее, видимо из детей воинов, что в детстве не испытывали дефицита калорий. Вооружён он был, в отличие от Тайки, копьём, которое, как только увидел меня, тут же взял на изготовку — двумя руками нижним хватом. Никаких «трофеев» на шее у него не болталось.

— И кто же жалуется?… Хотя можешь не говорить, — я досадливо поморщился, — уже догадался. Тогда скажи, чего такого я нарушил?

Воины подошли ближе. Тайки остановился метрах в четырёх. Хорошая дистанция — быстро не преодолеть, если что, будет мгновенье или два в запасе, но и напрягать голосовые связки уже не надо.

А вот молодой подошёл ближе. Зайдя чуть сбоку, он остановился лишь тогда, когда наконечник его выставленного вперёд копья оказался буквально в считанных сантиметрах от моей головы. Мало того! Он ещё и принялся слегка «дразнить» меня им, словно медведя! Весь сжался, ноги-руки напряжены… Блин, так ты долго не простоишь! Взгляд у него… Действительно, словно дразнит.

— Слышь, — я кивнул старшему «наряда» на «энтузиаста», не выпуская того из виду, — он нормальный? Чего он в меня своей палкой тычет?

— Не обращай внимания, — как будто речь шла о чём-то несущественном, махнул рукой Тайки. — Недавно взяли. Сын старого Ихаки. Ты лучше скажи, зачем ты в лес ходил? Тебе же запретили!

— Давай-ка проясним, — я развернулся к нему целиком. — Мне вождь запретил работать в лесу. Но ведь не ходить по нему? Вы то, вон, разгуливаете. И другие люди касты сетей, бывало, к земляным ходят, — я вспомнил Анат, сестру того матроса, что должен был вывезти меня с острова. Эх, как же давно это было! Ну, если ориентироваться по ощущениям.

— А куда ты шёл через лес? — прищурившись и склонив голову, словно инспектор на разборе, спросил Тайки.

— Как, куда? — развёл я руками. — Сюда. К сестре, — показал взглядом на обратившуюся в соляной столб, по-прежнему стоящую рядом сестрёнку. — Я что, теперь, и к родне не могу сходить? А у неё, между прочим, скоро свадьба!.. Да не тычь ты в меня своей ковырялкой! — это уже относилось к молодому, по-прежнему, мелкими движениями, словно отрабатывающего на мне упражнение «коротким коли». Благо не достал ни разу.

— Это так? — с интересом взглянул на Хаэату Тайки.

— Да-да, конечно, — поспешила подтвердить сестра. — А ещё я хотела познакомить Хеху со своей подругой…

Я в очередной раз поразился схожести реакций. Тайки не хватало лишь жетона ГАИ на грудь и фуражки. В моейпрежней жизни с таким выражением лица инспектора,́ выслушав объяснения, возвращали права, желая счастливого пути.

— То есть ты в лесу не работал? И брата своего ты не трогал?

— Да клянусь всеми водяными духами! — я даже руки к груди прижал. И тут же, мелкому: — Слышь, малой, по-хорошему прошу, прекрати!

А пацан, словно наслаждался. В голове мелькнул образ не шибко умного ребёнка, что дразнит палкой вроде как привязанного пса с, казалось бы, безопасного расстояния…

Хм, ну ладно. Не все псы оказываются привязанными.

Со словами:

— Ну, я же просил!

Мягким, скользящим шагом оказался сбоку от острия. И в тот момент, когда ещё не сообразивший что происходит, копейщик по привычке сделал своё «коли», захватил одной рукой древко и продолжил его же движение… Оставалось лишь пнуть в колено, потянувшегося за внезапно ускользающим из рук оружием, парнягу и слегка хлопнуть по древку в районе сжимающей его руки.

Всё. Пацан кубарем полетел на землю, а копьё осталось у меня.

Проделал всё специально мягко, расслаблено, контролируя краем глаза Тайки — а ну как впишется? Именно из-за него я не жестил и делал всё, словно на расслабоне — пацан даже пальцами не поплатился за такой жёсткий хват.

Тайки не подвёл, вот что значит опыт. Он даже не шелохнулся, проводив насмешливым взглядом полёт своего напарника, осуждающе покачал головой, словно приговаривая про себя: «Эх, молодёжь! Учишь вас, учишь…». А потом протянул руку, выжидательно посматривая на меня.

Я пожал плечами, дескать, «больно надо!». Бросил взгляд на копьё. Легковато. Скорее метательное. Крутанул в руке. Баланс неплох.

— Держи, — коротким движением отправил вертикально ориентированное копьецо воину, — мне то оно зачем? Для рыбы что ль…

Тот непринуждённо поймал оружие, усмешкой оценил шутку.

— Пошли, — кинул уже через плечо своему напарнику, — всё здесь нормально. Опять эти земляные промеж себя договориться не могут, серьёзных людей от дел отвлекают…

— А этот? — Пацан уже вскочил на ноги, и лишь взгляд старшего удержал его от того, чтоб броситься на меня. — Мы так его и отпустим?

— Он не сделал ничего против закона, — равнодушным тоном поведал воин.

— Он поднял руку на человека войны! — возмутился пацан.

— Пошли уже, — повысил тон воин. Ухмыльнулся себе под нос, — «человек войны». Ты лучше думай, как сейчас будешь перед правой рукой оправдываться.

— За что?!

— За то, что оружие потерял!

Они вскоре скрылись за растительностью, но до меня ещё какое-то время доносились их переругивания: возмущённые молодого, и насмешливо-ироничные Тайки.

А я словно застыл. Ведь именно в тот момент, когда я коротким броском перекидывал копьецо воину, в сознании мелькнуло одно лишь слово: «Гавайка!»

Глава 18 Первая добыча

Возвращался на базу почти бегом. Один раз чуть шею не свернул, когда на крутом склоне нога поехала…

В голове билась единственная мысль: «Ну какой же я идиот! Кретин! Дебил!» Вот она — сила стереотипов, вот оно шаблонное мышление! Эх, прав был Командир, когда зарезал то повышение, с формулировкой: «Излишне склонен к шаблонным действиям». А вот Егорова, который и обошёл меня тогда, всегда отличало умение увидеть нечто такое, про что ни мы, ни противник — не важно, условный или нет — даже и после стакана, не подумали бы. Кстати, не удивительно, что дембельнулся однокашничек каперангом. А не будь развала «нерушимого», мог бы, наверно, и адмиральские погоны успеть примерить.

Я отогнал ностальгические воспоминания: было и было, что теперь-то перетирать? Назад не отыграешь. Надо думать про здесь и сейчас, а прошлое оставить для историков.

И тут же новый укол: «Эх, Скат-Скат, пластиножаберное ты чудовище!» — криво усмехнулся на бегу — «А помнишь, как сам же и отказался от использования копья под водой? Дескать в водной среде, с должной скоростью рукой не ткнуть, всякие умные термины вспоминал: „гидравлические потери“, „вязкие среды“…»

А решение-то вот, на поверхности лежало!

На пляжике сидел склонившийся над кучкой кремня Каналоа и мерно постукивал камнем по камню. Понятно. Надоело с пращой играться, наконец-то занялся делом.

Я внутренне посмеялся — да, парень, праща это тебе даже не лук. Из лука, хотя бы, можно стрелу в нужном направлении послать, а вот сколько начинающих пращников побили стёкла в домах, вроде бы стоящих совсем не там, куда целились?

Но тут я заметил ещё кое-что, и усмешка померкла внутри, оставив после себя удивление. На том месте, где я ставил кокосы в виде мишеней, валялось подозрительно много осколков. Так, минуточку! Я же только два использовал. А тут крошева, минимум с десятка!

— Здоро́во, боец, как успехи?

Каналоа поднял взгляд.

— Пока четыре штуки сделал.

— Молодец! Благодарю за службу!

Тот, не отреагировав, вернулся к прерванному занятию.

— Слушай… — я, понизив тон, опять покосился на «кокосовое побоище», — а это… Ты?

Блин, конечно, он, а кто ещё? Скат! Ну, кончай тупить, ёлы-палы!

Быстрый взгляд помощника.

— Я.

И опять: тук-тук по камню. Идол деревянный!

— Слушай, ты это… Кокосы побереги что ль. Ставь как мишень что-нибудь другое, ладно? Камни, например.

— Хорошо.

Вот и поговорили! Чёрт, надо было спросить, с какой это дистанции он так?

А-а-а, зараза, о чём это я? Какие кокосы, какая дистанция? Приди уже в себя, Скат! Дело!

— Покажи-ка, что получилось, — сдерживая начинающийся мандражик, подошёл я к парню.

Тот положил передо мной новенькие наконечники.

Повертел их в руках, выбрал один, что мне показался более подходящим. И стал намеренно тщательно и не торопясь прилаживать к трёхметровой бамбучине, которую только-что срубил в роще.

И, вообще! Чего это я так возбудился? Ну-ка, морской дьявол, отставить эмоции. Получится, тогда и будете радоваться, а сейчас — сосредоточьтесь на задаче, товарищ кап-три.

Каналоа неодобрительно посмотрел на мою возню. Ну как же, как же — опять я копьё делаю, не иначе. И продолжил выстукивать новые наконечники.

Как ни старался, разогнанный близким разрешением проблемы, мозг не хотел успокаиваться.

Хм… Три метра. Я не переборщил?

Рука непроизвольно потянулась почесать затылок.

Да и, пофиг. Если слишком длинно получится, всегда укоротить можно!

Нашёл обрывки порвавшегося жгута. Осмотрел. Похоже, послужит ещё.

Сложил его по разрыву с напуском сантиметров пять и плотно-плотно обмотал тонкой растительной ниткой. Ещё и узел убрал под намотку, это-то я умею.

Попробовал. Однако, крепко держится.

Потом я его ещё порастягивал. Ну что? Выдержишь ещё несколько натяжений? Хоть и истрепался ты уже изрядно, нов запасе-то у меня всего один остаётся. Понятно, что, несмотря на запрет, я всё равно пойду за латексом, но, кто знает, как всё обернётся? Вот и пусть последняя каучуковая лента в эн-зэ побудет.

Жгут лохматился, местами начал менять цвет — видимо, сказывались растяжения-сжатия, приводившие к нарушению структуры материала — и в целом не создавал впечатления надёжности. Но пока работал.

Пофиг, пляшем!

И я привязал жгут к заднему концу трёхметрового бамбукового дрына. Хмыкнул: было бы это копьё, можно было бы назвать «подтоком».

Затем, промелькнуло сожаление: «Эх, если бы сразу дотумкал, а не тратил время на все эти вырезания ложа, на все эти попытки пострелять из арбалета! Давно бы уже с рыбой был!»

Спокойно, Скат, спокойно. Итак… Сначала вяжем петлю на свободный конец жгута. Теперь петлю на кисть.

Теперь скользя рукой по древку, отводим задний конец — подток — максимально назад, натягивая жгут…

А, блин! Жгут натянувшись выгнул моё «копьё» дугой! Вот гадство! Чуть не сломал.

Хотя, что я переживаю? Уж бамбука у меня под боком — завались!

Бамбук, для гавайки, не самый лучший вариант — эти выступающие перемычки! По-хорошему, нужно гладкое древко… Вот только сколько времени уйдёт на изготовление древка из чего-то другого? Давай-ка я сначала на бамбуке технологию отработаю.

В следующую попытку я поступил по-другому — натягивая жгут провернул бамбучину один раз вокруг своей оси. Теперь жгут навился спиралью, и древко оставалось прямым. Прислушиваясь к ощущениям, ожидая в любой момент звука лопнувшей резинки я вытянул многострадальную ленту почти на два метра.

Хватит, а то и правда лопнет.

Нацелился… Эх, нет подходящей мишени. Тогда просто в океан.

Ну? Пробую?

И тут же аккуратно «разрядил», отпустив натяжение жгута. Ну его! На воздухе сопротивления считай никакого. Вдруг древко вылетев, просто порвёт тяж?

— Вот что, боец, — сказал, уже натягивая ласты. — Ты посматривай в воду. Мало ли, что…

Каналоа поднял голову, отвлёкшись от очередной заготовки. Посмотрел внимательно, кивнул.

Так всё, Скат, теперь серьёзно. Голову очистить, эмоции, мысли всякие — всё вон. Вдох… И длинный выдох. Вдох… Вы-ы-ыдох…

Пульс тут же начал замедляться. Покачал головой, расслабляя шею, убирая зажимы. Продышался.

Готов? Поехали.

Удерживая в правой руке пока невзведённую гавайку, я соскользнул в воду.

* * *

Итак, «гавайка». Память тут же услужливо подсказала — вообще-то: «гавайский слинг» или гавайское копьё. Про её использование слышал, даже пару снятых любительских фильмов смотрел. Но никогда не видел в живую. К тому же, на мой взгляд, по сравнению с хорошим пневматом, гавайка — сродни детской забаве. Что-то несерьёзное. Вот поэтому и не вспомнил про неё сразу!

Сходу провалился метров на пятнадцать. Пока погружался, «взвёл», не забывая чуть вращать древко. Теперь я падал в глубину, вытянув вперёд правую руку, а из сжатого кулака ещё дальше торчал метровый кусок бамбука с каменным остриём на конце. Второй конец болтался где-то в районе ласт, и, пока я проходил зону положительной плавучести, периодически стучался об него стопами.

Нехитрые расчёты показывали, что сокращение жгута даст мне метр. Ещё сколько-то она пролетит по инерции. Сколько? Оптимистично предположу, что ещё метр. Плюс метр торчит впереди… Ну ладно, приплюсуем и руку, хотя это меньше полуметра от головы. То есть к добыче мне надо приблизиться на три метра, или ближе… Блин, при такой прозрачности воды это очень и очень близко!

Чуть глубже двадцати метров я увидел каракатицу. Плывёт себе по каким-то каракатьим делам. Ты-то мне голубушка и нужна!

В падении, а по-другому моё погружение ниже границы плавучести уже не назвать, постарался максимально прижаться к скале. Думаю, что каракатица если и ждёт угрозу, то скорее со стороны открытой воды.

Пять метров до цели…

Четыре…

Только не спугнуть! Я не разгонялся, закончив работать ластами задолго до того, как стал погружаться под собственным весом.

Три. Пора!

Разжал кулак и древко, выталкиваемое жгутом, метнулось вперёд.

В последний момент каракатица видимо что-то почувствовала или увидела и попыталась сбежать.

Поздно!

Я скорее понял, что попал, чем увидел и, тем более, почувствовал — запаса инерции изделия хватило, чтоб древко ушло вперёд больше, чем на свою длину, хвост гавайки выскочил из руки, так что пришлось его подтягивать за резинку.

Только тогда я ощутил, что на другом конце древка бьётся добыча — каракатица выпустила такой клуб чернил, что совершенно скрылась в нём. Но как только бамбучина оказалась вновь у меня в руке, по её вибрациям я понял — есть!

Радость оказалась не долгой — вскоре моллюск сорвался с наконечника и куда-то подевался. Наверно шмыгнул под какой-нибудь камень или выступ, пользуясь повисшей в воде «дымовой завесой».

А я тут же развернулся к воздуху и заработал ластами.

Вышел на поверхность метрах в трёх от берега. Продышался. Где-то в глубине сознания робко постучалась радость: «Ну что, пора?»

Будто отвечая кому-то реальному, помотал головой. Нет. Пока ныряю — никаких отвлечённых мыслей или чувств. Только по задаче.

Кстати, о «задаче»… Хм, нужен какой-то стопор, «флажок» — что-то, что предотвратит соскальзывание добычи с копья.

В воображении прокрутился хоровод вариантов, правда для большинства мне нужно было бы где-то взять листовой металл, согнуть деталюшку по наконечнику и, до кучи, подпружинить.

В итоге, сделал так, как уже работало — срезал сантиметров двадцать у наконечника вдоль и по краям вырезал направленные назад зубцы. Работало до этого? Вот и сейчас не должно подвести.

В принципе — почти не подвело. Когда я «стрельнул» следующую каракатицу, то первое время она с гавайки не слетала. Я даже почувствовал, как она перестала трепыхаться — видать очень удачно попал, обычно морские гады очень живучие.

Но потом, когда уже всплыл и подтянул к себе свободно болтающееся на каучуковом жгуте древко, оказалось, что наконечник пуст.

Понятно — и тут сила привычки. Когда охотишься с подводным ружьём, после выстрела вполне можно про добычу не думать: если гарпун пробил рыбу и хорошенько зацепился, то привязанный линем к ружью ни он, ни добыча уже никуда не денутся. Всплываешь и подтягиваешь за леску.

В моём варианте, похоже, фиксирующих свойств зубцов не хватило.

Ладно…

К третьей каракатице я смог приблизиться на дистанцию выстрела лишь спустя четыре погружения. Один раз вообще — нырнул, дошёл до глубины, где привык их видеть… И никого не обнаружил! Прошёл вдоль скалы, пока лёгкие не дёрнуло первой контракцией, после чего хочешь не хочешь, а надо всплывать. Азарт в подводной охоте опасен смертельно. Азарт убил больше подвохов, чем вся подводная фауна вместе взятая.

Ещё несколько раз погружался, видел цель, но приблизиться на дистанцию уверенного выстрела не получалось.

И лишь на пятый нырок, я, наконец, добыл первую в этом мире, по-настоящему подводную добычу!

Действовал намеренно неспешно. Дакдайв. Лениво в разножку прошёл первые десять метров. Ещё метров пять проскользил по инерции, убирая последние мышечные зажимы в ногах. С началом зоны отрицательной плавучести лёгким шевелением ласт изменил траекторию, чтоб падать не вертикально, как лом, а направил себя градусов под сорок пять вдоль подводного склона.

Новую каракатицу, почти сливавшуюся со скалой, заметил ещё метров за десять и чуть дальше к северу. Слегка прогнулся в пояснице, подправляя угол падения.

Гавайка уже взведена, взгляд прикипел к цели.

Шесть метров.

Плывёт себе, неспешно.

Пять метров.

Взгляд вдоль древка, рука непроизвольно вытянулась сильнее вперёд, словно стараясь ещё чуть-чуть приблизиться к долгожданной добыче.

Четыре. Три. Два с половиной…

Выстрел!

На месте, где только что плыла каракатица, словно пакет с чёрной краской взорвался. Клубы чернил повисли облаками, закрывая от меня добычу.

Я тут же ухватил подток древка, подтянул, перехватил гавайку второй рукой и развернул её к далёкому свету.

Всё! Никуда не денешься!

Каракатица ещё билась, ещё плевалась чернилами, а я уже во всю работал ластами вытаскивая себя с глубины. Лёгкие жили своей жизнью — диафрагма толкалась контракциями, сосущее чувство внутри росло, но мне было не до этого. Я не мог отвести взгляда от небольшого «резинового» тела с обвисшими щупальцами на конце моего «копья».

Так и выскочил на поверхность в паре метров от берега, чуть в стороне от пляжа.

Подгрёб.

Аккуратно уложил добычу на песок, только потом вытащил наконечник.

И, отложив в сторону гавайку, оперевшись обоими локтями в берег, уставился на уже затихшего морского гада.

Ну что, Скат. С почином?

Что я чувствовал, радость? Наверно. Хотя больше, конечно, усталость и опустошённость. Руки-ноги налились свинцом, тело стало каким-то ватным.

Вздохнул. Сказал негромко, ни к кому не обращаясь, скорее — самому себе.

— Ну вот. У меня получилось, — добавил с усталым вздохом: — Открывайте шампанское…

Скрипя песком подошёл заинтересовавшийся Каналоа… И тут же, словно перепуганный кот, отпрыгнул на метр! Наверно, рассмотрел, кого я достал из-под воды.

— Ты… убил подводного демона? — враз осипшим голосом почти прошептал бывший воин.

Не знаю, что в его голосе было больше — уважения или страха.

— Вот так, боец, — хмыкнул я устало, — видишь? Что для других — подводный демон, то для твоего командира всего лишь добыча.

Я поднял взгляд на бойца. Каналоа то смотрел на лежащего на песке «демона», и тогда в его глазах мелькал страх и даже, кажется отвращение. То на меня — и тогда во взгляде появлялось уважение, и даже… чёрт побери! Даже восхищение!

— Вот что, боец. Надо куда-то положить, чтоб не протухло… А я сейчас чуть отдохну и пойду, посмотрю, нет ли там ещё его приятелей.

* * *

Минут двадцать повалявшись на тёплом песочке, я менее чем за час вытащил ещё двух представителей отряда головоногих.

Постепенно эйфория от первой в этом мире успешной подводной охоты уходила. Ей на смену пришли совсем другие, рациональные мысли.

Каракатицы — это хорошо. Каракатицы, это — белок и это вкусно. Но! Чёрт побери, это несколько не то, чего ждёт от меня Арииаху. И совсем не то, что произведёт впечатление на вождя и «отцов племени».

Большая рыба, вот что мне нужно!

Да, там глубже я видел здоровенные быстрые спины. Скорее всего, тунец, как раз охотящийся на этих самых каракатиц. Но выходить с бамбуковой гавайкой на тунца, это всё равно что с детской пневматикой на бегемота.

Однако, прежде чем идти тренироваться на групперах, по-хорошему, надо бы попробовать методику на чём-нибудь промежуточном. И я подумал о «лягушатнике».

К лягушатнику выдвинулись вдвоём на лодке. Хоть солнце уже давно перевалило зенит, и день постепенно клонился к вечеру, но я решил не откладывать — время поджимало. С собой я взял ещё пару трёхметровых бамбуковых шестов, несколько запасных каменных наконечников, моток имевшейся в запасе бечёвки.

— Значит так, матрос Каналоа, — начал нарезать задачи помощнику, как только оказались с внешней стороны мелководного отростка лагуны, где я в прошлый раз гарпунил рыбу с берега. — Твоя задача держаться на лодке рядом со мной, со стороны ног. Как уйду под воду, следить… короче, следить, чтоб я слишком долго не отсутствовал. Ну и принимать добычу.

Привязал к ногам ласты, проверил кинжал на голени. Осмотрел гавайку и, самое главное — жгут. Пока держится. Это хорошо, ибо запасной я не брал намеренно — угроблю его, послезавтра, может получиться, что и охотится будет не с чем.

Нашу утлую лодчонку я чуть не перевернул, выбираясь за борт. Подумал, что по-хорошему бы, меня высадить, чтоб нырять с берега, но потом глянул на прибой и усомнился.

— Да, и к берегу близко не суйся, — посоветовал матросу.

Хотя, судя по его лицу, он и сам всё понимал.

Идея поохотится в прибойной зоне оказалась так себе. Во-первых, всё-таки, риф со стороны открытой воды, это не мой, близкий к отвесному, обрыв, и волнением меня помотало знатно! Приходилось постоянно подрабатывать ластами, поэтому и под водой проводил куда меньше времени — мышцы ног сжигали кислород как паровозная топка.

А ещё, я понял, что откладывать с дыхательной трубкой уже нельзя. Дело в том, что потенциальная добыча кормилась на глубине пяти, от силы семи метров. То есть, поджидать подходящего момента, чтоб «выстрелить» гавайкой я вполне мог на поверхности — в край нужно было занырнуть всего-то на три-пять метров. Но в том то и проблема, что наблюдать получалось только опустив лицо в воду. А значит — задерживать дыхание! Сколько раз я был в шаге от подходящего выстрела, но лёгкие при этом уже основательно жгло! По идее, пять метров не глубина, можно было бы нырнуть, стрельнуть и тут же на воздух. Но, блин! Зубчатый край гарпуна не обеспечивал достаточной фиксации добычи, поэтому надо было не только попасть в рыбу, но и, работая гавайкой как копьём, тут же начать поднимать рыбу кверху. А это — время и расход кислорода в крови.

Конечно, Каналоа, замерший в немилосердно раскачивающейся лодочке неподалёку, вселял надежду. Надежду, что и на этот раз он меня достанет, если что. Но, как по мне, лучше до этого — «если что» — не доводить.

Кстати, самую первую гавайку я расхерачил первым же выстрелом. Вполне крупная рыбина с вытянутым телом, зубастой пастью и мелкой чешуёй, по-видимому, сама высматривавшая добычу, удачно проплыла ниже меня, буквально в трёх метрах! Оставалось лишь вытянуть руку, прицелиться с небольшим упреждением и разжать кулак.

Промах! Шустрая, куда быстрее каракатицы, рыбёха увернулась и исчезла из поля зрения. Зато я хорошо рассмотрел, как бамбуковый гарпун с размаху врезался в коралловый выступ, и разлетелся щепками в месте, где часть трубки была срезана и пущена на зубцы. А наконечник так и остался где-то внутри коралла.

Перевязав жгут на другое древко, к которому Каналоа уже примотал наконечник и по образцу вырезал зубцы, я продолжил. Разве что, теперь старался, чтоб добыча была, хотя бы, в полуметре от кораллов.

Возвращались мы оттуда с парой довольно крупных хищников, если судить по их зубам. И размерами они превышали ту рыбку, которой угощал меня Арииаху во время первой беседы, явно намереваясь произвести впечатление. Мои трофеи были больше полуметра, и я бы сказал, не меньше трёх — трёх с половиной килограммов в каждой.

Третья, хоть и загарпуненная мной, ушла. Просто отломила наконечник последней гавайки и ушла в глубину. И даже, если померла потом, то стала добычей, разве что, крабов или других донных падальщиков — это вам не зверь, тут по кровавому следу не пройдёшь.

Поэтому, несмотря на несомненный успех, я возвращался в тяжких раздумьях.

Первое и самое главное — нужно дорабатывать мой «инструмент». Бамбук — хорош, хотя бы тем, что его много и он относительно ровный. Но, как минимум для наконечника надо что-то по прочнее. Ведь на демонстрации для «высокого начальства» или, как мы любили говорить, «показухе», надо брать что-то действительно крупное. Такое, чтоб даже сомнений не возникло — это сетями не добыть! Причём, даже мои сегодняшние трофеи для такого не годятся. Даже та, ушедшая от меня рыбина, что наверняка потянула бы килограммов на пять — всё равно мало.

Далее. Линь. Как показало крайнее сегодняшнее погружение, без линя, который будет крепиться непосредственно к наконечнику, мне не обойтись. Будет чертовски обидно подстрелить что-нибудь действительно достойное, а потом это тупо потерять, просто потому, что бамбуковое древко переломилось. И вдвойне обидно — на глазах у «старших». Это будет эпический провал, которого я допустить не могу. Только не это!

Если я провалю «показуху», меня после этого никто и слушать не будет! Типа: «Один раз облажался, значит и далее ничего путного не выйдет!» Причём, хуже всего, если от меня отвернётся Арииаху! Чёрт, я аж скрипнул зубами. Вот такого допустить нельзя ни в коем случае!

И напоследок — трубка. Мне нужна дыхательная трубка. Без неё, конечно, охота всё равно состоится. Но с трубой будет куда комфортнее.

* * *

На ужин Каналоа нацелился на рыбу. Но обломался — у меня на неё были другие планы.

Для начала разделал — отделил голову и срезал филе спинки по хребту.

Далее, в бамбуковый стакан налил морской воды, досыпал ещё соли и вскипятил. Конечно, не тот тузлук, который готовил обычно — сахар мне взять неоткуда, но и то, что получилось, меня вполне удовлетворяло. В этом крепком рассоле, подождав пока остынет, я и утопил заготовленные филюшки. Пусть просаливаются, остальное утром.

— Надо было тогда за бананами сходить, — заметил Канаолоа, со скепсисом наблюдавший за моими действиями.

— Надо, — хмыкнул я.

— Давай я хоть оставшиеся части приготовлю, — Каналоа кивнул на рыбьи бока и головы.

— Вот ещё, — ухмыльнулся я. — Выкидывай нафиг! Сейчас я тебя кое-чем повкуснее накормлю. Где там наши… подводные демоны?

По лицу парня сначала пробежала судорога.

— Ты… — у него вновь осип голос, — ты хочешь их съесть?

— Ага.

— Но… — он с трудом сглотнул.

— Слышь, боец, — я продолжал ухмыляться, — а есть какие-нибудь табу? Ну, на поедание этих самых, «демонов»? — и подмигнул, выделив голосом последнее слово.

Тот завис, наверно, на целую минуту, так, что я уже начал было беспокоиться, потом ошеломлённо помотал головой.

— Ну и всё! — довольно хохотнул я. — Так что тащи их сюда, научу разделывать… И костром займись, угли будут нужны!

Давненько я не занимался разделкой каракатиц! Надеюсь, не забыл ещё? Мои были не маленькие, поэтому фокус с отрыванием головы и вытаскиванием заодно и внутренностей, наверно, не прошёл бы. Поэтому, взяв свежесделанный острый каменный нож, первым делом, вырезал со спины внутренний панцирь — здоровенную известковую пластину с острым шипом, отличающую каракатицу от остальных головоногих.

Потом аккуратно вытащил внутренности. Главное — удалось не порвать чернильный мешок. Я, конечно, слышал, что чернила каракатицы употребляют в пищу, но, честно говоря, сегодня не до экспериментов.

Кстати, голову и щупальца я тоже выбросил. С одной стороны, не хотелось возиться — вот если бы это кто-нибудь другой, не я заморочился… С другой стороны — и так получилось почти по килограмму белого, очень нежного мяса со спинки. Эх, если б ещё и готовить их сразу, как выловил…

Насколько помню, готовится мясо каракатицы почти мгновенно. Чен, наш кореец, помню, их вообще сырыми хомячил, заливая лишь каким-то своим термоядерным соусом. Но я, если честно, ко всей этой сыроедческой теме всегда относился с сомнением. Так что, пусть мясо превратится, по утверждению некоторых «гурманов», в резину, но я буду пропекать хорошенько. Что корейцу хорошо, обычному крестьянскому парню — собака.

Поскольку решётки у меня нет, нанизал кусочки на тонкие бамбуковые шпажки.

— Ты в самом деле будешь это есть? — остановился рядом со мной Каналоа.

Кажется, он до сих пор не верил в подобный исход.

Я поднялся, потянулся — вроде и тело молодое, и занимаюсь регулярно, а спина затекла — столько времени я корпел над ужином согнувшись.

— Скажи, боец, — я наклонился к самому лицу парня и заговорщически подмигнул, — а кто ещё на острове… Не важно, вождь, старейшины или воины… или может сам отец войны. Кто может похвастаться, что отведал мясо демона, а?

Секунду-две Каналоа молчал, теперь ошарашенный подобной мыслью.

— Ну? — я ещё раз подмигнул, взял с углей шпажку, с уже запёкшимся «шашлыком» и протянул её парню.

Глава 19 Старые знакомые

Перед сном занялся трубкой. Наконец-то! Блин, по-хорошему — давно надо было… Да о чём я? «Давно надо было» — можно о чём угодно говорить! О той же подводной охоте, как минимум — давно надо было… А не лезть в собиральщики жемчуга!

И вот с трубкой наконец решил попробовать. Способ избрал простой до примитивности. Взял подходящего диаметра бамбуковую трубочку, без перемычек. И вторую, покороче. Срезал под острым углом у обеих края, приложил и плотно-плотно обмотал бечёвкой… По идее, наверно, надо делать два поворота под прямым углом, но тогда и два шва будет. А так я получил один — меньше герметизировать.

Пришлось повозиться, изведя некоторое количество материала, пока нашёл оптимальный угол соединений. Теперь короткая трубка отходила от длинной под сорок пять градусов.

Да, вперёд, вернее — вниз торчит довольно острый угол, но если его уменьшить, то станет совсем неудобно держать трубку во рту. И так-то получилось не комфортно.

При увеличении угла, наоборот, весь узел сильно выдаётся вперёд и увеличивает сопротивление в воде, если понадобится плыть с трубкой, а не только болтаться по поверхности, высматривая добычу.

И, к тому же — чем длиннее трубка, тем больше мёртвое пространство. При выдохе часть, так сказать, «отработанного воздуха» будет оставаться в трубке, не обновляясь. Теоретически, удлиняя трубу, можно дойти до того, что объём её станет равен объёму лёгких, то есть «плохой воздух» — я усмехнулся, вспомнив своё собственное определение для Семиса, вообще не будет заменяться свежим…

Перед сном опробовал.

Ну что сказать? Без загубника удерживать толстую бамбуковую трубку губами было… не то, что не привычно. Я вспомнил детскую секцию плаванья, когда Катясемённа давала фронтальные самоделки, сделанные на трубогибе из обычной алюминиевой трубки, с налобным упором и резинкой. Там тоже ни о каких загубниках речи не шло — откуда бы их было взять! Так что дело не сказать, чтоб не привычное. Просто — не комфортно. Отвык.

Плюс, да, сопротивление, как только попробовал поработать даже не ластами — одними ногами, чуть не вырвало моё чудо-изделие изо рта.

Зато я дышал, опустив лицо в воду! То есть мог смотреть вниз и отдыхать!

Для охоты на больших глубинах трубка, скорее всего, будет бесполезна — всё равно с поверхности то, что твориться метрах на двадцати-тридцати не рассмотрю. А вот для лагуны — самое то! Там дно с поверхности чуть ли не на всех глубинах можно просмотреть.

* * *

Подъём устроил до рассвета. Ещё даже небо на востоке не начало светлеть, как я растолкал Каналоа.

— Подъём, боец!.. Где те канаты, что ты делал?

Помимо канатов захватили несколько кокосовых скорлупок, моток бечёвки, бамбуковые планочки. Тихонько переплыли к бамбуковой роще, для чего пришлось стаскивать лодку — вроде не далеко плыть, но Каналоа так плещется при этом, что наверно весь остров перебудит. И двинули при свете луны на бывшую плантацию.

Никаких «сторожей» и «постовых» я не заметил. Впрочем, понятно — местные по ночам в лес не суются. Даже те, кто в нём живут. Ибо ссыкотно — духи там всякие лесные, демоны и прочая хтонь.

От поваленных гевей ниже пришлось спускаться по верёвкам, склон там уже довольно крутой. Нога поскользнётся — и как раз до моей базы докувыркаешься, если, где в густой растительности не застрянешь.

Надрезы на новых гевеях делали со стороны океана — так их не должно быть видно из джунглей. Кокосовые «чашки» для сбора латекса постарались тоже приладить так, чтоб со стороны ничего не вызывало подозрения. А чтоб увидеть, что плантация вновь работает — придётся спускаться ниже, что без тех же верёвок дело весьма экстремальное.

Под конец верёвки, по которым спускались от бывшей «плантации» стянули к себе, и привязали к гевеям уже накрепко, чтоб обеспечить себе доступ снизу, сразу с базы, минуя все эти заплывы к бамбуку, потом серпантиня вверх по менее крутому, чем здесь склону…

А утром, как рассвело, я вновь устроил тренировку совместно с Каналоа. Сегодня он уже не сетовал на судьбину и не роптал, дескать: а ему-то зачем? Но ровно до того момента, как я после круговой объявил ему, что с сегодняшнего дня он, под моим чутким руководством начинает изучать нырялку.

— Зачем это, Скат? Я не человек глубин!

— Я тоже, — скривился я.

— Ты, другое дело. Ты… — и задумался.

— А ты? Не другое? — внимательно вгляделся в лицо бывшего воина я. — Ты ведь тоже, сейчас: ни человек войны, ни человек глубин… Ты даже не человек сетей, как я!

— Да и ты на человека сетей не очень-то похож, — усмехнувшись, отпарировал Каналоа, но потом скуксился. Видимо мои слова всё же зацепили.

— Мы оба с тобой изгои, Каналоа. Мы оба.

— Ты — нет, — словно отрезал парень.

Я вздохнул.

— Ладно, — махнул я рукой. — Давай пока оставим этот спор. Посмотри на дело с другой стороны. Ты меня сопровождаешь. Ты для меня, считай, обеспечивающий. И если что пойдёт не так… — я намеренно сделал паузу.

Парень не реагировал.

— Один раз ты меня спас, — продолжил я, — и я за это тебе благодарен. Очень!

— Я объяснял почему, — недовольно заметил Каналоа.

— Но в следующий раз ты и сам можешь остаться под водой, — я словно не заметил его реплики. — Чтоб спасать, Каналоа, надо уметь нырять самому. И не хуже, чем тот, кого ты спасать собрался!

— Если мы оба утонем, значит это наша судьба, — философски заметил бывший воин.

— Бл*дь! — взорвался я криком. — Даже думать не смей мне спихивать всё на судьбу! Неудачники и лентяи валят всё на судьбу, да на высшие силы! Сам, только сам! И виноват во всём сам, и, если чего добился — сам, понимаешь? Сам!

На лице Каналоа не дрогнул ни один мускул.

— Как скажешь, Скат, — пожал он плечами.

— А я скажу… Да иди ты нахер! — я махнул рукой. — Короче, я плавать, а ты…

Махнул рукой, пошёл к воде. Потом резко успокоившись, развернулся, подошёл вплотную к парню.

— А я-то думал, Каналоа, что ты хочешь стать тем, кто убьёт подводного демона, — проговорил нарочито безразличным голосом. — Станет тем, кто не срётся жиденько от страха, при одном упоминании о них, а тем, кто на них охотится и убивает…

— Убивать, работа людей войны, — прищурился Каналоа. Лёгкая тень обиды легла на его лицо.

Так-то, салага, внутренне ухмыльнулся я.

— Ха! — я скривился пренебрежительно. — Люди войны сражаются и убивают других людей, и хорошо, если это такие же воины!.. — качнул головой. — Слабаки они, против морских дьяволов… — поправился, — демонов. Слабаки и сосунки.

На лице Каналоа туда-сюда катанулись желваки, прищур стал сильнее.

— Никто не в силах справиться с подводными демонами…

И упёрся в мой ироничный взгляд.

Пауза затянулась. Потом бывший воин неуверенно выдал:

— Так это ты… ты и сам, наверно, подводный дух…

Ага. Морской дьявол. Но вслух ничего не сказал, продолжая паузой давить на нерв подопечному.

— У меня не выйдет! — наконец крикнул он.

Я молчал.

— Я боюсь глубины! Я не был рождён для этого!

— А я был рождён, чтоб выращивать батат, — негромко заметил я. — А что касается страха глубины… Ты же был воином! В душе ты им и остался! Разве есть что-то, с чем ты не справишься? Тем более, с моей помощью?

Каналоа резко отвернулся.

— Подумай об этом, боец, — сказал я ему в спину мягко. — И как только что-то надумаешь, дай мне знать. Я сделаю из тебя нового человека.

Завтракали остатками каракатицы.

— Пожалуй, нужно набить ещё рыбы, — я скорее рассуждал вслух, чем советовался, не забывая при этом жевать, — и поменять на батат. Овощи нам необходимы, а то на одних морепродуктах мы с тобой почки посадим… И давай-ка, сегодня за бананами сходим? Хочется уже чего-нибудь… помимо рыбы.

Каналоа пожал плечами — надо так надо. Сходим. Или сплаваем.

— Короче, боец, — озадачил я парня, — мне от тебя нужна… как бы назвать-то? Пика не пика… короче, что-то типа наконечника. Материал — какое-нибудь твёрдое дерево. Длина… — я мысленно прикинул возникшую ночью идею, показал руками сантиметров двадцать, — вот такая.

— Я могу сделать из каменного дерева, — подумав, сказал Каналоа.

— И ещё, — я принялся чертить на песке, — сделаешь ровно посередине кольцевую канавку… — пояснил. — Это чтоб линь крепить. А от неё вот такой продольный паз к хвостовику. То есть ещё канавку, чтоб в неё линь убирался и не выступал. Понятно?

Судя по взгляду, назначения пазов для Каналоа осталось загадкой, но, тем не менее, он твёрдо кивнул.

— Хорошо. А теперь бери ведро, — я кивнул на бамбуковую посудину с ручкой, — пошли за латексом, только тихо. Не надо, чтоб нас засекли долбаные земляки.

Потом я озаботился ещё кое чем. Для начала, проверил банановую брагу, подновил водяные затворы. Пусть ещё стоит, бродит.

А затем вбил в песок пару высоких бамбуковых кольев, растянул растяжками и натянул меж них тонкую бечёвку.

— Пускай пока на солнышке повисят, по вялятся, — пояснил я Каналоа, подвешивая уже хорошенько просоленные тушки, — тут хорошо, ветерок всю мошку должен сгонять… А вечерком мы их ещё и закоптим…

Наконец, оставив Каналоа «на хозяйстве» я взял лодку и погрёб в деревню. Надо предупредить «партнёра» что завтра я буду готов устроить для старших показуху. Сделать ещё, конечно, надо много чего, но думаю, за день управимся.

* * *

Пока грёб, с сожалением подумал, что поздновато я вспомнил про старый-добрый способ соления рыбы. Сейчас, при разговоре с Арииаху… или, к примеру, завтра для «старших» было бы хорошим ходом, бросить, так сказать, на весы принятия решения пару балыков. Пробуйте. Вы тут рыбу лишь жарите да солите, а как вам такое?

Но, не успел, значит, не успел.

А в деревне во всю шёл праздник! Это я понял, ещё когда подгребал к пляжу.

Вся береговая черта оказалась уставлена лодками, словно рыбаки забили на лов. Одна большая лодка показалась странно знакомой… Подождите-ка! Достаточно широкая, да ещё с выступающими спереди и сзади короткими штевнями…

Ба! Да это же ученическая лодка! А рядом… Ну точно! Маленькая лодочка деда. В смысле — Наставника.

Хм, а кажется, я знаю, что это за праздник!

В деревне было многолюдно и шумно. На площади какое-то подобие базара устроили — рыбаки и даже некоторые люди земли притащили свои товары: в основном конечно рыбу, батат, просо.

Возле дома вождя я заметил самого руководителя племени, правда ещё без атрибутов власти: ожерелья и «короны». Наверно время официальной части ещё не пришло.

Рядом с ним высился Ситу, собственной персоной. Довольный, цветущий, словно командование только что премию выписало. В три оклада. И очередную памятную висюльку на грудь.

За фигурой отца глубин потерялся дед. Наставника, выглядевшего словно именинник я сразу-то и не заметил.

Вождь и Ситу о чём-то разговаривали, дед периодически пытался вставлять реплики. С моего места было не слышно, но что-то не похоже, чтоб хоть кто-то на них реагировал.

Неподалёку от старших, не прям рядом, шагах в двух-трёх маячил Кай. Тоже светящийся, словно начищенный олимпийский рубль. Грудь «наследника» украшали две косые полосы… Вернее должны были украшать, но сейчас на месте «знаков» красовались багровые, воспалившиеся рубцы — понятное дело, совсем недавно получили по дополнительной «лычке».

За спиной Кая я увидел Алеки. Покалеченный пацан, с уже вполне заросшими рубцами на лице крутился подле «наследничка». Хм… и всё. Привычной «свиты» я не видать. Впрочем, с Тайпеном понятно. А где Хори? Где зубоскал Мака? Я даже Айхи не вижу! Как это?

— Слышь, пацан! — я схватил за плечо парнишку, что хотел было шмыгнуть мимо меня. — Что происходит?

Тот попытался вывернуться, и умчаться дальше, но из моих пальцев уже не так-то просто выскользнуть — даром что ль ежедневно на них отжимаюсь? Худое плечико как в капкан попало.

— Пусти! — ещё раз дёрнулся шустрила.

— Расскажи сначала или… — я демонстративно вгляделся в лицо пацану. Изобразил разочарование. — Да ты же наверно не знаешь ничего!

— Чёэт я не знаю, — состроил горделиво-обиженную мордаху пацан. — Все знают: сегодня праздник, вождь сказал, что никто не работает, а вечером будет большой костёр, будет еда, а мужчины будут плясать!

— Вот удивил, — насмешливо хмыкнул я, — это и так, каждому ясно. Ты мне лучше скажи, если, конечно, знаешь. Все Ученики стали ныряльщиками?

— Не-е-е, куда там все, — протянул пацанёнок. Сердце кольнула досада, но мелкий уже продолжал, — одному ученику ногу откусили. Ещё одного выгнали, бестолковый оказался. А ещё одного посланец морских демонов убил! — последнее он выпалил, выпучив глаза.

Бестолкового, говоришь, выгнали? Фыркнул я, сдерживая смех. Ну ладно…

— А остальные?… Кстати, а ты Хэча знаешь? Сына старого Иегохапаты?

Но ответить пацанчик не успел.

— Скат?

Я обернулся. Воспользовавшись моментом, мелкий вывернулся и умчал в толпу. Впрочем, он мне уже был не нужен.

— Хэч, дружище! — я раскинул руки.

— Здравствуй, брат!

Невысокий, худощавый паренёк радостно повторил мой жест, и мы обнялись.

— Ну-ка, дай на тебя посмотреть, — я чуть отстранился. — Ну вот! Поздравляю!

На груди Хэча багровели по паре новых косых черты, в дополнение к первым, символизируя его переход из Учеников в людей касты глубин.

— Ну что? — подмигнул я ему, — Ты теперь настоящий ныряльщик?

— Не совсем, — тот сделал попытку скрыть радость за напускной озабоченностью. Типа: вторая отметка уже пройденный этап. — Теперь надо первую жемчужину принести…

Не получилось — Хэча что называется «пёрло» по полной: рот постоянно стремился растянуться до ушей, а глаза сверкали как под препаратами.

— Ерунда, братишка, — ободрительно хлопнул я его по плечу, — смог пройти Испытания, смог пройти учёбу, значит и с жемчугом у тебя всё будет в порядке!

— Спасибо. Спасибо, брат!.. А пойдём к моим, а? К родителям. Нас на сегодня-завтра отпустили, мы же… — голос всё-таки дрогнул, — мы же теперь в другой касте… Ситу говорит, что теперь каста для нас семья… Пока своей не обзаведёмся, — он вздохнул. — А я вот не могу… не могу сказать, что мама и папа теперь для меня чужие люди…

Я уж было хотел согласиться на посиделки, всё-таки не виделись то сколько! Но в голове словно молния ударила: «Арииаху. Завтрашняя показуха!»

— Слушай, брат, — я замялся. Очень не хотелось отказывать пареньку, но у меня было дело. И от этого дела, между прочим, зависела моя дальнейшая судьба. — Я сейчас… не могу. Я… сегодня занят… Понимаешь… дела. А-а-а, блин! Короче, ты завтра ещё здесь? Тогда сам и увидишь…

— Понимаю… — Хэч слегка приуныл.

— Слушай, — не удержался я, — а как там… наши… Ну, в смысле ребята?

— Дед сказал, что все молодцы, всех взяли в касту.

— А девчонки? Все?

— Да, — тёплая улыбка коснулась губ Хэча, — все, — он чуть помялся, хотел было что-то сказать. — Знаешь, мы…

Но я уже задавал следующий вопрос.

— А что это я нашей красавицы с Каем не вижу?

Спросил больше для проформы, оттягивая свой главный вопрос. Но ответ удивил.

— А Айха с Каем поругалась, — ошарашил меня новостью Хэч. — Прям на следующий день, как ты уплыл.

— Чё это так? — спросил, чувствуя, как вытягивается лицо.

— Я не вникал, — состроил извиняющуюся физиономию приятель, — слышал, как она орала на Кая, что ей такой трус не нужен, и что-то про настоящих мужчин…

Честно говоря, не обратил на эту фразу никакого внимания.

— А… — я против воли сглотнул, откуда-то взявшийся комок, подступивший к горлу, — Руйха?

— Руйха? — вдруг смутился паренёк, — Руйха, ну… с ней всё хорошо…

Но я уже не слушал. Ибо только что, возле одного из торгующих, прямо у разложенных на земле глиняных горшков, заметил знакомую фигурку. И, несмотря ни на что, несмотря на всё сказанное, все мысли, что посещали иногда ночами, сердце вновь затрепетало.

Несколько шагов, отодвинул с дороги попавшегося худощавого рыбака.

— Привет, — остановился я у девушки за спиной.

Руйха обернулась. Блин, какая же она красавица! Волосы уложены во что-то сложное, но я-топомню, как они развиваются под водой… И как они рассыпаются по ложу! На шее тонкая нитка бус из нескольких маленьких кусочков кораллов. Платье из ткани, кстати, куда лучшей, чем то, что дарил Хаэате её жених. Хоть оно и скрывало фигуру — платья здесь просто кусок ткани, но я-то помню все её волнующие обводы…

— Скат? — в глазах сначала мелькнуло удивление, но затем взгляд стал холодный и отчуждённый. — Что тебе?

Тынь! В груди лопнула одна нитка у туго натянутого каната.

— Я просто рад тебя видеть, — всё ещё улыбаясь, сказал я.

— Не могу сказать того же, — холодно произнесла девушка. — Что ты хотел?

В груди разом порвались ещё несколько прядей каната.

— Не знаю, — из головы словно вымели веником все здравые мысли. — Просто… Поболтать… Может погуляем?

— Мне не о чем с тобой разговаривать, Скат, — устало проговорила она. — Мы уже всё с тобой обсудили. Тогда, помнишь?

— Какие-то вопросы? — донёсся со спины знакомый голос с торжествующе-ироничными нотками.

Неспешно обернулся.

— Привет, Кай, — широко улыбнулся я «наследничку».

— Что ты тут делаешь, крысёныш? — Кай подошёл ко мне вплотную.

— А ты кто такой, чтоб мне вопросы задавать? — шагнул я ему навстречу.

Теперь мы почти касались друг друга. Кай, в попытке «смотреть сверху» задрал голову. Выглядело смешно, поскольку за прошедшее время я всё же немного подрос и, хоть и немного, но набрал массы.

— Ты всё просрал, крыса, — понизив тон почти до шёпота проговорил прямо мне в лицо ухмыляющийся Кай. — Ты ведь мог, — он качнул головой, — мог стать следующим после моего отца главой касты… Но теперь им буду я, слышал?

— Да подавись, — вернул я усмешку, — больно надо.

— А ещё, — голос Кая снизился до шёпота. Он наклонился и продолжил говорить мне уже на ухо, — я не только забрал у тебя будущее место отца глубин… Я забрал у тебя женщину!

Тынь! У натянутого как струна каната в груди лопнули ещё пряди. Осталась последняя нить — надежда, что Кай сейчас врёт, стараясь побольнее меня уязвить.

«Наследник» снова выпрямился, так чтоб видеть моё лицо. В глазах его плескалось торжество и превосходство.

Я неторопливо обернулся к Руйхе. Уже другими глазами взглянул на бусы и дорогое платье. А потом я наткнулся на её взгляд, и последняя нить не выдержала. Канат лопнул…

Как удержался, и не погасил наглую ухмыляющуюся морду Кая прям тут же? Не знаю. Наверно, всё-таки многолетний опыт пересилил подростковые гормоны.

— Это же отличная новость! — слепил я на своём лице радостную улыбку — Когда свадьба? В смысле обряд… Приглашать не нужно, скорее всего буду занят. Но цветы постараюсь прислать.

Отступил на шаг, так чтоб видеть обоих. Хмурящуюся Руйху и слегка обалдевшего Кая. Ещё раз улыбнулся:

— Будьте счастливы! А теперь простите, дела… Честь имею! — и непроизвольно вскинул открытую ладонь к виску.

Развернулся. Взгляд наткнулся на растерянную физиономию Хэча.

— Скат, прости. Я не успел сказать…

— Да брось ты, брат, — я хлопнул его по плечу, — нормально всё! А сейчас прости, мне надо к Арииаху.

— К кому? А-а-а, — сообразил Хэч.

Сообразил и я, что имя ему знакомое. Хэч ведь из рыбаков! Кстати! Его же отец гребец на лодке моего «подельника».

— Дела у меня с ним, — бросил я приятелю и пошёл сквозь толпу к знакомому дому.

* * *

Но до дома Арииаху я так и не добрался.

— Стой! — резкий окрик стеганул в спину.

Первая мысль была о Кае, но спустя буквально миг я понял — это уже не он. К тому же два воина забежали вперёд и наставили на меня копья.

О-па! Одного я узнал моментально — это ж «молодой», у которого я отнял копьё! Пацанчик лыбился довольной физиономией и, пригнувшись, как и в прошлый раз потыкивал в мою сторону копьём.

Правда на этот раз он был не один…

Вокруг меня быстро стала образовываться пустота. Я обернулся. Позади меня стояли ещё два воина с палицами и серьёзный Ману.

— Это что за нафиг? — развёл я руками. — Это из-за того мелкого что ль?

Я показал себе за спину в направлении «молодого».

И ошибся!

В следующее мгновенье я рассмотрел рядом с Ману «земляного дедушку» — старейшину касты земли.

— Убейте его! — крикнул «дедушка». — Отомстите за кровь моих людей!

Оба-на! Я перевёл удивлённый взгляд на Ману. Похоже, начались проблемы.

Глава 20 И снова шаман

Ману подошёл вплотную, забрал топорик. Осмотрел.

— Это что? — показал он на мою левую голень.

— Ногу разодрал, — состроил я честнейшую физиономию. — Пришлось залепить, как и тут.

И показал на свои плечи и руки, где совсем недавно мне накололи новые татушки, кои я и залепил листями.

Ману присмотрелся повнимательнее.

— Аккуратней надо, — хмыкнул он. — Пошли с нами.

Я мысленно похвалил себя — «выходные» ножны для кинжала, то есть те, с которыми я выходил за пределы базы, специально делал по принципу скрытого ношения — с виду просто большой пальмовый лист, примотанный к ноге. Ничего не выступает, ничего в глаза не бросается.

— А в чём проблемы-то, правая рука? — поинтересовался я.

— Там расскажут, — бросил через плечо Ману.

— Там, это где? — спросил вдогонку.

В спину тут же кольнуло остриё копья. Даже знаю кто.

— Пошли, говорю, — не оборачиваясь ответил Ману. — Не будем портить людям праздник.

Пока шли через деревню, прикидывал варианты. Двое позади с копьями, двое по бокам с палицами. Ману — впереди, идёт, будто всё под контролем…

Куда ведут? Типа, вывести за околицу и в расход?

Если так, то надо действовать. Малолетка позади — мой шанс. Придётся немного пожертвовать шкуркой на спине, слегка подставиться, зато потом, у меня будет копьё, и я окажусь позади двоих с палицами.

Второй копейщик? Тоже не должен стать проблемой — когда делал ножны, чуть башку не сломал, как добиться, чтоб, при всей незаметности, кинжал можно было выхватить в мгновенье ока. Вот только, как работать — по жёсткому варианту или просто оглушить?

И делать ноги, без вариантов. Ибо шли мы в сторону той части деревни, где жили люди войны, вон и «казарма» их, для молодых-несемейных, уже видна.

Только… что потом? Опять в бега? Опять вне закона? Опять «в партизаны»?

Тогда, когда уже, считай, всё на мази. Ведь стоит мне завтра провести показуху, и всё! Стану уважаемым «членом общества». Ну, может, не таким уважаемым, как ныряльщики. Но ныряльщиков сколько? Целая каста. А я буду такой один!

— Так в чём я всё-таки обвиняюсь? А, Ману?

Ману не реагировал.

Зато включился старейшина касты земли:

— Ты, выкидыш демона, убил моих людей! — дед аж забежал вперёд и чуть слюной не брызгал. — Мало того, что избил уважаемых людей. Своих братьев! Мало тебе показалось, да? Отродье зла! Теперь ты решил пролить кровь людей касты, к которой ранее принадлежал?

— Слышь, бесноватый! Чего ты мелешь? — повернул я голову к старику. — Не трогал я этих клоунов! Больно надо руки марать! Не братья они мне больше!

— Да при чём тут твои братья?! — продолжал буйствовать старейшина. — Ты убил молодых ребят! Забрал их жизни! А куда дел тела, сознавайся?

— Помолчи, уважаемый, — повернулся к нему без всякого уважения Ману. — Сейчас всё вождю расскажешь.

У меня прям отлегло! Значит, мочить без суда и следствия не будут! И на том, спасибо.

Суд и следствие вели всё те же: Ата и вождь, уже оказавшийся на месте судилища — у крайнего домика деревни. Понятно, если не смогу оправдаться, здесь же и приговор приведут в исполнение. Тут же, помимо десятка воинов, присутствовали и два немолодых мужичка из касты земли.

— В чём, на этот раз, ты обвиняешь этого человека? — вождь был деловит и серьёзен. По виду, он не собирался затягивать — ещё бы, в племени такое событие, а он вынужден с какой-то мокрухой разбираться.

— В прошлый раз, он напал на своих братьев и сильно избил их! Так, что младший, до сих пор, не может работать! — начал предъявлять старейшина.

— Не может он работать, потому что теперь в лесу безвылазно торчит, — отпарировал я, — меня караулит.

— Вот видишь, вождь! — тут же завёлся земляной дедушка. — Этот… выродок не отрицает, что ходил в лес! А ведь ты ему запретил!

— Мне запретили в лесу работать, — пожал плечами я, — вот я и не работаю.

— Но ты был в лесу? — нахмурившись спросил вождь.

— Был, — я опять пожал плечами. — А как бы я попал в посёлок людей земли?

— Что тебе там надо было? — тут же задал вопрос Ата.

Ребята, а у вас неплохо получается! Вождь сидел на какой-то табуретке чуть правее, Ата, скрестивший руки на груди, прислонился к стене дома левее. Чтоб отвечать мне приходилось постоянно крутить головой туда-сюда.

— Ходил договариваться, — ровным голосом пояснил я. — Мне ж теперь запрещено самому добывать то, что нужно из леса? Вот и ходил, искал того, кто мне это продаст. Вы сами так приговорили, — развёл я руками, дескать я-то тут при чём?

— Ты говорил об убийстве, старейшина, — напомнил вождь.

— Да, убийство! — тут же вновь активировался старик. — Вчера я, с самого раннего утра, послал троих мальчиков из нашей касты на закатный склон. Их семьи уже собрали урожай, и я отправил ребят на поиски бананов и кокосов.

— Слышь, дед! — перебил я старика. — Я вчера в вашем поселении, конечно, был. Отрицать глупо, меня даже воины видели. Но я, как пришёл, так и ушёл. Договорился о чём надо — и назад.

— Помолчи, — оборвал меня Ата. — Продолжай, старейшина.

— До ночи они не вернулись, поэтому, утром их отцы пошли на поиски, — старик кивнул на присутствующих мужиков.

— И? — вождя, похоже, всё это утомило.

— И они нашли в лесу кровь! Много крови! — вновь старик начал рвать голосовые связки. — Я уверен, это он! — старческая ручонка вытянулась ко мне. — Это он убил мальчиков!

— Ты тела-то видел? — хмыкнул я.

Меня, кстати, ситуация тоже встревожила.

— Заткнись! — кинул мне Ата и переспросил старейшину. — Тела видели?

— Нет! — вскричал старик. — Но я уверен, он или спрятал их, или сожрал!

Блин, фарс какой-то. Хреново, конечно, пропали дети. Но дедуля феерил запредельно.

— Он человек касты сетей, — проговорил задумчиво вождь, — надо Напо звать. Вдруг он, — кивок на меня, — вчера весь день на лове был.

Блин! Вот тебе и уединённое убежище! Иногда лучше быть на виду.

— Не надо звать Напо, — поморщился я, — сказал ведь уже, что вчера в посёлке людей земли был. А потом… — сказать: «Готовил вам показательное выступление»? — потом был на своей базе… Ну, там, где обычно.

— Что ты там делал? — недовольно спросил Ата.

— Рыбу ловил, — окрысился я. — Я ж теперь, вроде как, рыбак…

Ата только мрачно усмехнулся, видимо посчитав мою реплику отговоркой.

— Надо шамана звать, — задумчиво приговорил вождь. — Пусть посмотрит.

Присутствующие с некоторым, как мне показалось, содроганием переглянулись. А я, с немалым удивлением, поймал на себе взгляд Ману. Словно тому было меня жалко!

Шамана прождали не меньше часа. Наконец, он появился, в полном своём великолепии: костяные ожерелья, какие-то перья, заткнутые за верёвочные браслеты на руках и ногах, страшноватый посох с массивным обсидиановым наконечником.

Изведшийся в ожидании, вождь кратко обрисовал задачу. Шаман, пока выслушивал, несколько раз бросал на меня косые взгляды. Наконец, он коротко кивнул… и принялся разводить костерок, прямо там, где стоял.

Шаман достал из сумы несколько щепок, что-то типа лучины и пук чего-то обожжённого. В последнем я опознал растопку. Пристроил кончик лучинки в одну из щепок, быстро-быстро растёр лучинку меж ладоней. Моментально — у меня обычно уходило куда больше времени — из щепки пошёл дымок. Старик подложил растопку, подул… Минута, не больше, и на земле весело затрепетали язычки пламени, облизывающие сложенные шалашиком щепки.

Шаман встал над огнём, развёл в стороны руками, словно волны раздвинул.

— Отойдите все!

Голос звучал необычно утробно, лицо говорящего с духами стало отрешённым, взгляд словно обратился вовнутрь.

Все сделали по паре шагов назад и только меня по сигналу Аты взяли в плотное кольцо воины.

Внутри мелькнуло ироничное и, в то же время, уважительное: «Во дает, мракобес!» Действительно, представление на пять баллов из пяти. Даже я был готов поверить!

Тут шаман начал несильно раскачиваться с ноги на ногу, послышались тоскливые то ли завывания, то ли напевы. Потом достал из сумы маленький мешочек, запустил в него пальцы и бросил щепотку в костёр.

Вспышка, словно от порошка магния, а затем, из костерка повалил уже знакомый желтоватый дымок. Шаман, словно того и ждавший, чуть наклонился, прикрыл глаза и принялся втягивать этот дымок ноздрями!

Вот что с людьми делает отсутствие нормального алкоголя!

Сделав пять-шесть вдохов, шаман вновь выпрямился. Медленно вращая лишь головой, нашёл меня взглядом. И, несмотря на весь скепсис, внутри у меня резко похолодело.

А говорящий с духами неспешным шагом, опираясь на посох уже направлялся ко мне. В меня вцепились руки военных, типа, чтоб не сбежал.

Какой тут, сбежать! Я прямо почувствовал, как по спине побежали крупные капли холодного пота. Бросило в озноб.

«Да пошёл ты нахер, мозгоправ!» — попытался сыронизировать я, чтоб хоть как-то удержать внутри тот паранормальный страх, что, против моей воли, зарождался где-то за грудиной. Совершенно на автомате отметил, что и удерживающие меня руки подрагивают, а присутствующие при этом люди умолкли и, похоже, даже боялись пошевелиться.

Шаман встал в шаге, очень неторопливо поднял руку… и наложил мне пятерню на лицо.

Остро пахнуло давно немытым телом и серой. «Блин, словно из преисподней!» — мелькнула в голове испуганная мысль.

«Если отпрыгнет — работаю!» — пробилось сквозь страх. Я помнил, как тогда, в видении, шаман разнёс мужику голову посохом. Посох длинный, нужна дистанция, это мне на руку.

Секунда, другая, третья…

Я специально расслабился, буквально растёкся в руках воинов. Пусть думают, что я «поплыл». Пусть не ждут…

— Вижу на руках этого человека кровь, — утробно, не открывая глаз, пророкотал шаман. А я и не подозревал, что у такого щуплого старичка может быть такой бас!

Краем взгляда выхватил, как радостно осклабился «земляной дедушка».

— Это он убил тех юношей? — осторожно спросил вождь.

— Много крови, — пророкотал шаман, — о-очень много! Но вся она успела застыть… Самая свежая дней десять тому…

— Десять дней? — проговорил удивлённо Ата. Потом взглянул выжидательно на Ману.

— Наверно это, когда он отбил девчонок-учениц от людей Двурогой горы, — задумчиво протянул правая рука. — Мне брат рассказал.

— Там должна быть свежая кровь! — чуть ли не завопил земляной.

— Там нет человеческой крови, более свежей, чем эта! — голос шамана словно усилился.

— Значит, не он, — вождь хмыкнул, говоря всем видом: «Ну не он — значит, не он. Расходимся!»

— А… Много… там… крови, — облизнув губы поинтересовался старейшина касты земли.

— Ты, в самом деле, хочешь это знать? — шаман неспешно, словно башню крупного калибра, повернул к нему голову.

— Нет! — тут же выпалил перепуганный «дедушка». Но, всё же добавил: — Значит это не он?

— Да не он, не он, — уже не выдержал Ману, — тебе же сказали!

Народ расходился. Вождь поставил задачу разобраться и исчез первым. Ата подозвал Ману.

— Пошли двоих… нет, лучше троих. Пусть посмотрят, что и как.

— Мне с ними сходить?

— Как хочешь, — поморщился отец войны, — вряд ли там что серьёзное, сейчас в море уже никто не сунется. Так что, скорее всего, пацаны сами чего напортачили и теперь просто боятся домой возвращаться.

— Хорошо, — кивнул Ману, потом подошёл к старейшине. — Сегодня к тебе придут воины. Покажешь им, где вы видели кровь.

— Вот, они проводят, — кивнул тот на двух мужичков, что были с ним.

Шаман собирался. Прямо босой ногой разбросал догорающие угли, смешал их с песком и пылью, которых здесь было немало. И повернулся уходить.

— Старик, — я догнал его, остановился за спиной.

Он неторопливо обернулся, смерил меня взглядом.

— Спасибо тебе.

— Я сказал лишь то, что увидел, — недовольно проговорил шаман. — А вот ты…

— А что я?

— А вот ты всего не говоришь…

Я даже оглянулся, не слышал ли кто? Но всем на меня было уже наплевать. Шоу завершилось, развлекухи, в виде казни, не состоялось. Расходимся!

— О чём ты, старик?

— Ты знаешь, — смерил меня взглядом шаман и ушёл.

* * *

«Трепло ты, старик!» — думал я, пробираясь сквозь редкую толпу к дому Арииаху. Наверняка и так знал, что я завалил тех походников с острова Двурогой горы. Вот и предъявил, словно только что увидел. От кого узнал? Да мало ли!

Вождь уже вновь занял своё место на крыльце дома и о чём-то болтал с Ситу. Проходя мимо, я поймал разочарованный взгляд Кая. Ответил ему радостной улыбкой — на-ка, выкуси! Посмотрим, что ты завтра запоёшь!

Мазнул глазами по Руйхе, та лишь отвела взгляд. Да ну и пофиг! Что я, пацан? Можно подумать, меня первая в жизни девчонка бросила! Я, между прочим, трижды женат! И все браки, блин, кончились одинаково… Так что, вздохнул невесело, не привыкать.

В доме Арииаху тоже надолго не задержался. Благо, хозяина ждать или искать не пришлось. Объявил ему, что завтра показуха. Пусть зовёт всех, кого считает нужным, а я уже устрою шоу.

Семис хотел было снова набиться на «посидеть», но я отказал. Скорее всего, просто из-за настроения. Уже когда грёб назад, подумал, что напрасно. Это ж, в конце концов, у меня облом на личном фронте, пацан-то тут причём? Надо было, подумал запоздало, и к Хэчу зайти, может и его вытянуть на вечерок. Посидели бы, потрепались. Жаль, брага ещё не поспела, а так бы хорошо оттянулись!

На базе Каналоа показал два наконечника. Я повертел в руках.

— Спасибо, дружище! — тепло поблагодарил парня. — Только знаешь что? Хоть острия ты и впрямь сделал отличными, только завтра мне ими довольно толстую шкуру надо будет пробить. И чешуя там плотная. Возьми маленький отщеп кремня, прям вот такой, — показал на ногте, — и вставь в наконечник. Только чтоб острие торчало.

Помню ещё со школы, микролиты — более поздняя человеческая придумка, когда не целиковый камень использовали, а вставляли на место режущей кромки или наконечника маленький отщеп. Удобно. К примеру, весь меч из дерева, и только по краю вставлены заменяемые микролитики.

Каналоа почесал затылок, подёргал себя за нос. Качнул головой:

— Попробую.

Потом мы достали из формы застывший латекс. Вот чёрт! Запоздало спохватился я, а станок-то так и не восстановили! Попробовали прокатать его толстым бамбуковым бревном, прямо на земле. Получилось очень плохо — на него налипла куча песка, да и влаги выдавили из неё совсем мало.

— Ладно, — махнул я рукой, — помнишь, как коптить?

Каналоа кивнул.

— Займись, пожалуйста… Может что и выйдет, — поморщился я.

— Завтра ещё наберём, — обнадёжил Каналоа, — и валики я могу новые сделать.

— Конечно, наберём.

Настроение, если честно, было на нуле. Не хотелось вообще ничего. Сейчас бы стакан, чего, покрепче чая. И — к подругам нетяжёлого поведения…

— Вот что, Каналоа. Я… Я тут по делам… Ты давай, за старшего…

И, не дождавшись ответа от помощника, прыгнул в воду и поплыл к бамбуковой роще.

Пока шёл в посёлок, в голове крутилось что-то про клин клином и другая муть. Про грядущее испытание не думал вообще. Завтра подумаю, сейчас надо просто переключиться.

Инина была дома, её позвал мелкий пацанчик, лет наверно одиннадцати или двенадцати, шустрый и, как положено в его возрасте, любопытный.

Когда девушка вышла, из дома выглянул немолодой мужичок с усталым лицом. Я кивком поздоровался.

— Здравствуй… — немного растерянно поздоровалась подруга сестры.

— Привет, — со вздохом ответил я.

— Не думала, что ещё раз тебя увижу, — качая головой протянула девушка.

— Что, — я невесело усмехнулся, — место уже занято?

— Что? — словно силясь понять, наморщила она лоб.

— Я говорю, познакомилась уже с кем-то?

— Да я тут со всеми знакома, — по-прежнему не понимая, ответила Инина.

— Понятно… — махнул я рукой, — слушай… Не хочешь… — задумался: как сказать-то? — Не хочешь сделать ещё попытку?

— Попытку… Прости, Хеху, я тебя не понимаю, — девушка развела руками.

— Я, вообще-то, Скат, — поправил её. — Это меня сестра, по-прежнему, Хеху называет.

— А-а-а, прости, да, ты говорил, — припомнила девушка. — Так ты чего хотел-то, Скат?

Я уставился ей в глаза. Блин, подруга, тебе что, вот так прямо в лицо надо сказать? Без всяких реверансов и расшаркиваний?

— Пошли, погуляем.

— Поздно уже, темнеет, — взглянула она на небо.

Вспомнился диалог из виденного телеспектакля:

«Пойдём, прелестница в беседку!»

«Ой, там так темно!»

И бесподобный ответ графа:

«Ну не читать же мы там собираемся!»

Даже мелкий пацанчик уже всё понял, с ехидной улыбкой прошмыгнувший мимо нас в очередной раз.

— Ладно, — вздохнул я, — поздно так поздно…

— Погоди, Хе… Скат, — словно спохватилась девушка. — Я сейчас… — улыбнулась застенчиво, — только переоденусь.

Блин, дошло до неё, что ли? Может, ну его, нафиг? Я посмотрел на небо, глянул назад, туда, откуда пришёл. Но уйти не успел.

— А вот, и я!

Хм… Как по мне, а на ней было такое же платье — та же дерюга из размочаленных, ещё зелёных грубо переплетённых волокон. Ну, может, чуть посвежее.

— Куда пойдём?

— Мне не важно, — пожал плечами я. — А, впрочем, знаешь? Есть тут одно место…

Всю дорогу молчали. Мне было откровенно хреново, а Инина, похоже, просто не разговорчивая. Наконец, мы проломились сквозь тонкий подлесок и вышли на знакомый обрыв.

Девушка рефлекторно отшатнулась и схватила меня за руку.

— Ну что ты, глупая, — придержал я её, — ты посмотри, — не удержался, обвёл рукой открывшуюся панораму, — какая красота!

— Страшно, — чуть ли не отбивая дробь зубами заявила Инина.

Промелькнула мысль: «интересно, а если я сейчас обниму её и прыгну?»

Только вот оттуда — пройти надо метров шесть подальше, тогда точно на камни не попадём.

Небось в полёте сердечный приступ случится?!

— Может… пойдём отсюда? — несмело попросила меня девушка.

А я, молча, развернул её к себе, обнял подрагивающее тело, посмотрел в глаза. Рука моя опустилась к краю подола, потянула вверх.

— Подожди, — тихо попросила Инина, — мы с мамой его целых пять дней делали.

Она освободилась из моих рук, стащила платье через голову. Ну ладно, раз такое дело… Я достал кинжал и быстро нарубил охапку свежей зелени.

Потом она быстро уснула, положив голову мне на грудь. Не удивительно — мне запала хватило надолго. Тело молодое, плюс давно женщины не было, плюс адреналина за последние дни у меня в крови — ведро, не меньше. Опять же, диета белковая.

Я лежал голый, обдуваемый тёплым океанским ветерком, прижимал к себе, такое-же обнажённое, женское тело и ни о чём не думал. Просто смотрел на то, как, прямо на глазах, темнеет небо и зажигаются первые звёзды.

Потом повернулся на бок, взял спящую девушку обеими руками «в охапку», накинул на нас сверху её платье… Ничего, если испортится, потом новое куплю. Или выменяю. Скоро у меня этой рыбы будет — завались.

Часть 3

Глава 21 Большая рыба

Наутро я проводил Инину до дома. Всю дорогу шли молча — у меня голова уже была забита сегодняшним днём, а она так ничего и не сказала. И не спросила тоже.

На базу ворвался, полный энтузиазма.

— Подъём, боец! Нас ждут великие дела!

— А я не сплю, — индифферентно хмыкнул Каналоа, уже возившийся с костром.

Физуху, спарринги и прочее я своей волей отменил. Но растяжку и дыхательные проделал с особым тщанием. И Каналоа заставил.

— Тебе сегодня меня контролировать. Может и нырнуть придётся.

— Придётся — нырну.

Чёрт каменный!

На завтрак не было ровным счётом ничего! Если не считать балыки. Вот же, гадство! Я же собирался вчера их хорошенько закоптить, чтоб сегодня ненароком поднести вождю. Дескать, смотри, главный, чё могу, помимо большой рыбы!

Мелькнула мысль, может так взять? Мясо вполне тугое, провялилось хорошо… Нет, с таким они тут могли быть и знакомы. Та же солёная рыба, только не высушенная, а завяленная. Может не сработать.

Короче, нафиг. Приберегу.

И я, прихватив поясную сетку, нырнул за моллюсками.

Пока Каналоа их запекал, я занялся гавайками. Предварительно, в роще срубил четыре подходящих шеста. Снова брал трёхметровые — рука уже привыкла, незачем в такой ответственный момент что-то кардинально менять. Разве что, предусмотрел, чтоб у вершинки они были достаточно толстые. Специально обрезал бамбук так, чтоб на конце получилась трубка сантиметров десять.

Туда, в два древка из четырёх, и вставил заготовленные вчера Каналоа наконечники. Получилось отлично — твёрдодеревянные стерженьки, с микролитическими кремниевыми вставочками в остриях, входили в бамбук плотно, но не насмерть.

К наконечникам привязал прочную бечеву — как раз, отлично легла в пазы и не мешала. Интересно, она какой рывок выдержит? Я подёргал прикидывая. Думаю — вполне хватит, не на кита иду. По моей идее, пропустить бы линь внутри бамбучины, но тогда её надо чем-то высверлить. Задача не сказать, чтоб невыполнимая, но времени займёт вагон. Ладно, после. Пока линь пустил поверху, подвязав редкими узелками по всей длине, чтоб не болтался.

Как основной рабочий жгут, собрался использовать тот, что лежал всё это время в запасе. Старый же, всё ещё живой, тоже решил взять с собой, на всякий. Посмотрел на новую каучуковую заготовку. Помял в руках, порастягивал… Ладно, махнул рукой, словно сам с собой разговаривая, запас карман не тянет. И тоже закинул в сетку, что использовал для сбора мидий. Жгуты, до поры, я собирался держать в воде, а то потекут на солнышке, вот будет потеха публике! Только мне при этом станет совсем не до смеха.

На берегу у деревни нас уже встречали. Понятно, что не толпа с транспарантами и оркестром — комитет по встрече изображал один Семис, от нетерпения перебиравший костылями как стоялый жеребец.

— Скат, — парень заглянул мне в глаза, словно преданная собачка, просящаяся на прогулку, — можно я буду с тобой, в лодке?

Блин, ну как тут откажешь?!

— Давай, дружище, — подмигнул ему весело, — если мы втроём эту лодку на открытой воде не утопили, то уж в лагуне точно не утопим! А где все?

Оказалось, отец уже предупредил, кого посчитал нужным, и даже вождя, но, по понятным причинам, дёргать важных людей загодя не стал. Лучше мы пожаримся тут на солнышке, чем высокому начальству придётся ждать, хотя бы пять минут.

— Скат, мама предложила накормить тебя… вас, — бросил он взгляд на Каналоа, — пока все соберутся. Пойдём?

— Передай ей мою сердечную благодарность, — я прижал руку к груди и изобразил намёк на поклон, — но набивать живот перед нырялкой я не буду. Мы лучше здесь подождём…

Я вода. Я растекаюсь. Я принимаю ту форму, в которую налита. Все мои части — руки, ноги, спина, шея — это тоже вода. Они расслаблены. Они, как желе…

Я лежал на дне лодочки — по примеру Ситу во время моего недавнего неудачного испытания на ловца жемчуга — но не спал. Я настраивался.

Подводная охота, с одной стороны, требует расслабления и полного отрешения от всего, ибо надо экономить кислород. Но с другой, в отличие от спортсменов-фридайверов, иной раз, ныряющих на большие глубины вообще с закрытыми глазами, чтоб не терять деконцентрацию, нам, подвохам, нужно понимать, что происходит вокруг, видеть, куда мы плывём, кто плывёт мимо. Нужно смотреть, анализировать и самое главное — видеть цель. Вот и выходит, что ты словно прячущаяся от противолодочников субмарина — гасишь все потребители и оставляешь бодрствовать лишь маленький кусочек боевого-информационного центра, на который и приходится вся ответственность за происходящее.

— И где наш герой? — знакомый голос вырвал меня из оцепенения.

Шаги по песку в нашу сторону я засёк давно, но возле лодки бдит Каналоа, так что можно не дёргаться раньше времени.

Встал.

Да-а… Представительная делегация. Впереди вождь, собственной персоной, сегодня — без регалий. Сопровождал его некий мужичок, которого я несколько раз видел рядом с вождём, но кто он и что за функции выполняет — хэ-зэ.

Конечно же, присутствовал и старейшина касты. Этот-то, как раз, регалии в виде «короны» из сушёных плавников, нацепил! Плюс, к нему ещё четверо солидных мужчин. Двоих помню, это Ласа и Кайпо — «старшие», что были у Напо вместе с Арииаху, когда я заходил сделать предложение. Двое других, не иначе, тоже из верхушки касты. Солидно!

Кроме того, Напо сопровождал молодой, на вид, крепкий малый, лет двадцати пяти, чем-то неуловимо похожий на самого старейшину. Хм, сын? Почему бы нет.

Арииаху тоже был не один. Похоже, наконец-то, я увидел старшего брата Семиса — Киахи, по виду, ровесника сына Напо но не такого здорового.

— Все в сборе? — Арииаху оглядел присутствующих с видом пригласившего хозяина. — Тогда давайте не затягивать. Отплываем!

Лодки для «высоких лиц» оказались тут же. Вождь с помощником… Буду называть его так, решил я, для простоты. Так вот, вождь с помощником и Напо с сыном уселись в одну большую пирогу. В ней уже ждали двое гребцов — щуплых, невысоких мужичков.

Четвёрка старших расселась по двум лодкам поменьше. Тоже с «водителями» — по одному гребцу на каждую. Понятно, не по статусу старшим весло в руки брать.

Для Арииаху с Киаху нашлась ещё одна, и тоже с гребцом.

Ну и мы: я, Каналоа и напросившийся в помощь Семис, на своей маломерке, что была чуть ли не в полтора раза меньше, самой небольшой из лодок старших.

— Давай, Скат, показывай нам своё умение, — Арииаху продемонстрировал, что стоять во весь рост в покачивающейся на волне долблёнке умеет и он.

Пока выгребали поближе к кольцевому рифу, я смотрел на работающего веслом Семиса и думал про то, что собирался я модернизировать лодочку — поставить выносные уключины, собирался, да так и не сделал. Блин, вообще, много чего не сделал…

Семис, как раз, расположился посредине и грёб так, как и принято здесь — стоя на одном колене, лицом по ходу движения. Поэтому здоровую ногу он поставил на стопу и опирался на колено травмированной. Жутковато видеть!

Я не грёб, оставив это на помощников, решив потратить время на подготовку.

Семис, пока я «обувался», оглянулся через плечо.

— О! Ты сделал новые!

— Да, — не отвлекаясь от подтягивания завязочек и распределения креплений так, чтоб на этот раз мне ничего не пережимало, кивнул я. — Ласты, считай, расхдник, лист пожух — срывай новый.

— Понятно, — протянул Семис. И спросил слегка волнуясь, — Слушай, а у тебя лишней ласы не найдётся?

Вот чёрт! Как я не подумал? Вроде всё запасное предусмотрел, а ласты… Не дай бог поломаются.

— Блин, Семис, — я был искренен, — прости, не подумал!

— Жаль, — скуксился парень, — так я мог бы тебя подстраховать в воде. Вдруг тебе помощь потребуется.

Я мысленно хмыкнул: кстати мысль!

— А ты не подумал? Ну, о том, что я просил?

Я в очередной раз испытал чувство жуткого стыда.

— Семис, прости! Вот веришь, совсем времени не было!

— Понимаю, — вздохнул парень, и мне стало ещё хреновей.

Баста! Решил для себя, вот раскидаюсь с этой показухой и, первым же делом, сделаю для Семиса ластину!

— Далеко нам ещё? — крикнул с соседней лодки отец Семиса.

— Так ты что, достойный Арииаху, — послышался с другой лодки ироничный голос Напо, — даже не знаешь, что нам этот пацан показывать собирается?

— Почти пришли, уважаемые! — заверил я публику. — Сейчас подойдём поближе к рифу…

Ветра почти не было, слышимость — отличная. И я расслышал, как один из старших, приблизившись на своей лодке к лодке вождя, негромко проговорил:

— Надо было бы кого-нибудь из касты глубин позвать. Всё-таки этот парень, как я понял, собирается нырять под воду.

— Послушайте! — я развернулся к ним всем корпусом. — Каста глубин работает на дне лагуны. А я на дно не собираюсь. Моя добыча плавает надо дном.

— И всё-таки это неправильно, — покачал головой «старший», глядя с укоризной на вождя.

— Давай сначала посмотрим, — небрежно поморщился вождь, — что нам парень хочет показать.

Встали, метров за пятьдесят от рифа. По ту сторону океан катил свои волны, с шумом разбивающиеся о преграду. Говорить стало сложнее.

Я перекинул ноги в длинных ластах через борт. Судя по вытянувшимся лицам, многие, да почти все, видели их впервые.

— Это же какое-то колдовство! — громко заявил парень, которого я окрестил «сыном Напо». — Нам надо немедленно вернуться и позвать шамана!

— Шаман в курсе, — голос приходилось повышать, чтоб перекричать прибой.

Ну, ничего, сейчас я нырну туда, где потише.

Чуть не перевернув лодку, соскользнул в воду, повис рядом с бортом.

Теперь труба. Верёвку вокруг головы я навязал заранее, оставалось просунуть под неё трубку, но только аккуратно, чтоб не замять.

Бамбуковая труба с острым коленом заболталась справа у лица, слегка «прикусывая» кожу. Всё-таки это не алюминий и не пластик, изделие получилось весьма массивным. Зато дышать могу! Взял в рот «загубник»… хотя какой это загубник?! Обхватил губами толстую бамбуковую трубу, попробовал дышать. Воздух проходил нормально.

— Ух ты! А это что?!

Глазёнки у Семиса сверкали, как у пятилетнего пацанёнка, увидевшего непонятную хренотень.

— Семис, дружище, — ровным, спокойным тоном попросил я, — давай всё, что интересно, я тебе потом расскажу?

— Извини. Всё! Не мешаю.

Вот так-то.

Я принял у Каналоа первую гавайку, достал из сеточки жгут, стал подвязывать…

— У него же копьё! — резанул по ушам истеричный крик сынули Напо. — У него оружие, вы что не видите! Он не человек войны, это табу!

— Это не оружие, — стараясь сохранять спокойствие проговорил я. Всё равно голосовые связки приходилось напрягать, чтоб перекрыть рокот прибоя.

— А что это? — довольно спокойно спросил вождь.

— Это… это… удочка такая…

— Что значит удочка?

— Ну… штука… Чтоб рыбу ловить!

— Понятно, — заключил вождь. — Вернёмся, я попрошу отца войны посмотреть на твою удочку. Молись духам, парень, чтоб он не признал это оружием!

Я ещё раз всё проверил. Ласты? Вроде норм, на ногах сидят, не натирают, гребок хороший. Труба? Вновь поймал губами трубку, подышал. Воздух проходит легко. Потом прошёлся пальцами по верёвке, держащей трубу. Хм, тоже не должна соскочить.

Ну-с… С лёгким волнением натянул жгут гавайки. Мелькнуло сожаление — эх, а ещё опытный подвох — мог бы и на пляже всё проверить. Вдруг сейчас порвётся?

Впрочем, жгутов у меня с запасом. Старый ещё жив, да и из новой заготовки штуки три, наверно, нарезать можно.

Проверил ещё линь, как идёт вдоль древка, накинул петлю свободного конца на кисть, остальное расправил, чтоб не мешалось.

Бум-бум-бум-бум…

Это что? Это пульс? Я что, волнуюсь? Ну-ка, товарищ кап-три, отставить панику!

Зацепившись левой рукой за борт лодки, удерживая невзведённую гавайку правой, я продышался.

Хорошо, пульс успокоился вместе с последними следами эмоций. Мысли тоже покинули голову. Пора.

Сунул трубу в рот, отпустил борт, лёг на живот и поплыл по поверхности к рифу, неторопливо шевеля ластами.

Хорошо, что я всё-таки дотумкал до трубки! Уже минут двадцать я неторопливо плавал вдоль рифового барьера, опустив лицо в воду, и обшаривал открывающееся подо мной пространство в поисках достойной цели.

Ничего!

Нет, конечно, мелочь всякая не переводилась — крутилась и стайками, и по одиночке, и, вообще, рыбы внизу было полно. Недаром я отправился к восточной части лагуны — тут же рядом, вон, руку протяни, холодное течение. Несёт с полярных вод, богатых планктоном и прочей рыбьей мелочью, корм для местной ихтиофауны. Ну не может быть, чтоб в лагуну ничего не прибивало! А значит тут точно должно быть больше как мелкой рыбёхи, питающейся планктоном, так и экземпляров покрупнее, охотящихся на мелкую рыбку.

Однако, ничего достойного внизу не наблюдалось.

Через тридцать минут по своим внутренним часам я подгрёб к борту нашей лодочки, попросил у Каналоа воды.

— Помочь залезть? — тут же предложил Семис.

Я просто помотал головой и хотел уже плыть дальше, как услышал раздражённый голос Напо:

— Да если бы у меня за это время в сети не попало ни одной рыбы, я бы таких рыбаков уже выгнал взашей! Сколько мы ещё будем здесь болтаться бестолку?

— Потерпите, уважаемый, — очень хотелось крикнуть что-нибудь типа: «Заткнись, мурло!» — но, во-первых, это один из старейшин племени. Думаю, за проявление неуважения к человеку такого ранга мой эксперимент тут же прервали бы. А, во-вторых, Скат, береги нервы. И кислород. Тумблер «эмоции», как говорили у нас, в положение «выкл».

— Да сколько ещё терпеть! — медведём взревел Напо. — Вождь! Я же говорил, что вся эта затея пустышка. Ерунда. Пацан просто издевается! Его гнать надо с острова, а не слушать что он там напридумывал.

— Ты куда-то торопишься, досточтимый Напо? — мягким, ненавязчивым тоном поинтересовался Арииаху. — Скат предупреждал меня, что дело это новое. И рыбу он хочет поймать большую. Значит пока не попалась.

— Действительно, Напо, — подал заинтересованный голос вождь, — давай ещё посмотрим. Гляди, чего паренёк придумал — и трубка, чтоб дышать, и листья какие-то к ногам привязал… Дай парню шанс.

Напо ещё что-то проворчал себе под нос, но я уже не слышал.

Поблагодарил взглядом вождя, кивнул Арииаху, типа: «Спасибо, партнёр». И вновь погрёб вдоль рифа.

Следующий перерыв сделал минут через сорок. Затянул до последнего, опасаясь, что как только прервусь — Напо опять начнёт провоцировать окончание показухи. Но от дыхания ртом чрез трубу горло здорово пересохло. Тем более, при дыхании ртом человек теряет воду — когда мы дышим носом такого не происходит, нос так устроен. А обезвоживание опасно. С одной стороны, количество электролитов в теле падает, нарушается нервная проводимость, а за ней и проблемы с моторикой начинаются. С другой — кровь густеет. Тоже не здорово. Так что хочешь — не хочешь, а надо пить. Даже, если кажется, что пить не хочется. Заодно, лишний раз промыл глаза пресной водой.

За всё это время внизу мелькнуло несколько вполне приличных экземплярчиков, думаю кило на пять, не меньше, и в обычных условиях я бы их обязательно стрельнул. Хотя бы чтоб «размочить». Но мне хотелось чего-то более достойного.

Однако, Напо молчал, лишь злорадно наблюдая за моими действиями из своей лодки.

Я отправился в новый заплыв.

На этот раз, решил на поверхности не оставаться. Вдруг я чего-то не вижу? Трубка хорошо, но и привязываться к ней не стоит. Провентилировался как следует, вытолкнул «загубник» изо рта, чтоб не мешался — трубка повисла на верёвке. И ушёл в глубину.

Решил пройтись вдоль коралловой стенки, что ограждала лагуну от океана. Здесь она была не обрывиста и уходила вниз эдакими ступенями. На всякий, гавайку «взвёл» — вдруг кто выскочит? Но вокруг крутилась всё та же мелочь.

Опустился я метров до десяти, не более, и заскользил, едва-едва шевеля кончиками ласт. Периодически приходилось огибать то причудливо вытянувшиеся вверх ветки кораллов, то большие губки, то актинии. Мелькнуло: если попадётся пещера мурены — буду бить. Не сказать, чтоб громадная добыча, но мурены не одного Маку порвали, думаю мысль, что «этот паренёк» добыл «рыбу-змею», чуть повысит мои шансы на успех в глазах вождя и прочей публики.

Две минуты, как по таймеру, и я вышел наверх. Лёг на спину, отдышался.

Подплыли ребята.

— Воды?

— Спасибо, парни, пока не надо. И вот что… Можете пока за мной на лодке не гоняться? Я же не утону! Захочу пить, подплыву сам.

— Вождь! Поплыли домой!

Блин, я ща гавайку в брюхо этому Напо воткну, ну что он заладил?

— У меня дела на берегу, а мы здесь болтаемся. Пацан просто купается! Даже малая лодка, с умелыми гребцами уже бы заполнилась бы доверху!

— Имей терпение, досточтимый! — это Арииаху вступился за наше, общее дело.

— А тебе, досточтимый, лучше последить за тем, кому ты помогаешь! — голос Напо. — Ты бы и хозяйство лучше вёл, и рыбы больше бы добывал, если б всякие фантазии не поддерживал!

Я дослушивать не стал — развернулся на грудь, опять вставил в рот трубку и начал вентилироваться.

«Надо будет хотя бы средней рыбы набить», — думал, уходя в глубину. В конце концов, десятка полтора трех-пятикилограммовых рыбин — хороший аргумент в пользу подводной охоты. Конечно, тот же Напо, наверняка скажет, что это всё ерунда, что такую рыбу они и сетями наловят… Да и набивать столько я буду считай день…

Краем глаза поймал движение со стороны рифа. И что-то заставило обратить на это внимание, не проплыть мимо.

Замер…

Что же меня стопарнуло? Взгляд обшаривал риф, который в этом месте нависал чуть сверху эдаким балконом. Эх, темно тут, фонарик бы…

Наконец, во мраке полупещеры я заметил какую-то мигающую белую точку. Что за чёрт?…

Скорее доверясь интуиции, чем повинуясь гласу рассудка, я развернул свой трёхметровый дрын, прицелился и разжал кулак.

Древко метнулось вперёд, обжигая ладонь пролетающими бамбуковыми перемычками.

И не улетело полностью, оставив у меня в ладони полуметровый хвостовик.

Который, тут же, начал лупить меня по руке! Словно на конце его кто-то бился, пытаясь освободиться!

Неужели! Ахнуло в сознании. Но я, не обращая внимания на посторонний мыслительный фон, уже тянул на себя древко, аккуратно, чтоб нечто не застряло там, в этой пещерке…

Первой на свет показалась широкая башка с огромной пастью, усеянной несколькими рядами мелких, но очень острых зубов. Именно раскрывающуюся-закрывающуюся пасть я и заметил в виде пульсирующей точки. Потом взгляд выхватил шипастые крышки жабр, широченную спину, с единственным, колючим плавником.

Большущая рыбина, больше всего похожая на валун, даже окраской имитирующая окружающие кораллы висела у меня на гавайке! Я попал ей аккурат в глаз и пробил насквозь голову. Когда рыба начала биться, твёрдый наконечник вышел из своего гнезда в древке и, благодаря линю привязанному посредине, развернулся поперёк, на манер щеколды, сыграв роль стопора.

Не отрывая взгляда от добычи, тащащейся замной, усиленно работая ластами, я тут же всплыл на поверхность, замахал рукой, подзывая лодку.

— Что это за… монстр? — Ласса, один из старейшин сглотнул так громко, что даже я услышал.

Другие старшие, повскакивав со своих мест, молча, с вытянувшимися лицами изучали добытый трофей.

— Ну что, Напо, — я всё-таки не удержался от иронии, — ловят ваши люди такую рыбу?

Группер — или по-другому, «каменный окунь» — а это был он, достигал длиной почти метра. При этом весил, наверно, не меньше десяти килограммов — ширина его очень толстого тела была всего раза в полтора меньше длины.

В нашу лодку мы бы его не вытянули, слишком мала для такой добычи. Да и тесно бы сразу стало у нас на борту.

— Давай его сюда, — тут же подсуетился Арииаху.

Втроём с гребцом, при моём содействии с воды, они перевалили тушку к себе.

— Напо? — я вновь повернулся к старейшине касты сетей.

Но тот безмолвствовал, не находя что сказать в этой ситуации.

Зато нашёлся Арииаху.

— Скат, а ты можешь добыть ещё?

И подмигнул, так, чтоб никто не видел.

По правде говоря, я вообще-то думал, что метрового «оковалка» хватит, чтоб убедить кого угодно. Но «партнёр» так корчил рожу и так выразительно строил глаза…

— Можно попробовать, — осторожно проговорил я.

— Вот и хорошо! — тут же с энтузиазмом подхватил отец Семиса. — Пусть вождь увидит твои истинные возможности!

Кстати, вождь-то молчал, ошарашено разглядывая гиганта.

Я попил водички, отказался от еды. Немного повисел, расслабленно, рядом с лодкой. Проверил гавайку. Жгут целёхонек, линь выдержал, наконечник…

Микролит — маленький осколочек кремня, что добавлял острию остроты, раскрошился. Наверно, когда гарпун пробил рыбу наконечник воткнулся в коралл.

По моей просьбе Каналоа просто поменял наконечники, перевязав линь.

Поехали.

Минут через сорок я добыл ещё одного. Поменьше. Этот был килограмм на семь. Его взял почти из засады — заметив какое-то движение впереди по курсу, меж кораллов, я опустился на «ступеньку» и какое-то время висел, разве что, придерживая себя левой рукой, чтоб совсем не лечь всей тушкой на коралл. Без гидрокостюма, голой кожей на острые края? Нет уж, нет уж.

Ничего не подозревающий группер сунулся и получил в морду гарпун, пробивший его голову и вышедший за жабрами.

— А ещё можешь? — в глазах Арииаху показался нехороший огонёк.

Азарт, батенька, до добра не доведёт.

Но я хорошо себя чувствовал, вполне даже свеж, плюс, удачная охота наполняла энтузиазмом, как хорошей дозой стимулятора.

— Да почему бы нет? — весело подмигнул я партнёру.

Следующей добычи пришлось ждать больше часа.

На расстоянии уверенного выстрела время от времени показывались вполне крупные экземпляры, но это было уже всё не то. Подумал в какой-то момент — вот буду бить рыбу так сказать штатно, такими можно не брезговать. Ибо рыбакам такие экземпляры вообще не под силу выловить. Но сегодня мне нужно что-нибудь эпичное. Такое, чтоб всем рты позатыкать!

Наконец, когда я уже сместился от барьерного рифа так, что глубина тут достигала не менее тридцати, а то и более, метров, я поймал взглядом какое-то движение на дне.

Сначала даже показалось, что всплывает один из валунов, настолько большим был тот, кто отправился наверх, взглянуть что это вообще за движуха у него над головой? Ну, действительно, а кого бояться каменному окуню, длинной более метра? Да у него пасть — ребёнка засосёт и не подавится. Даже иные взрослые гребцы, что недоедали в детстве, наверняка были не крупнее рыбины.

Тут же, не раздумывая, лишь выплюнув трубу, я вертикально ушёл в глубину. Рука с гавайкой вытянулась вперёд, левую кинул на нос и прижал к телу, чтоб не мешалась.

Где-то на пятнадцати метрах я его настиг. Не знаю, что он думал, но, до последнего, группер не убегал. Видимо, всё те же стереотипы подвели. Нет у них здесь врагов.

И лишь в последний момент, видимо что-то заподозрив, окунь решил рвануть подальше от непонятного объекта, что валился к нему на голову. Понятно, что я бы никогда его не догнал — рыба под водой всяко быстрее человека.

Но не быстрее трёхметрового гарпуна, с твёрдым наконечником из каменного дерева, разогнанного каучуковым жгутом.

Мне опять ожгло ладонь бамбуком.

На этот раз я достал добычу более чем в трёх метрах от себя, ибо древко ушло из руки полностью. Я вцепился в петлю линя.

А группер, поражённый на этот раз в бок, хоть и пробитый насквозь устроил представление. Во-первых, он бился и метался так, что бамбуковое древко, вдоль которого был подвязан линь, разлетелось на обломки. Петля на руке чуть не оторвала мне кисть — настолько рывки добычи были сильные. А во-вторых… Он пошёл в глубину, увлекая меня за собой!

Мелькнуло понимание, что ещё немного — и моему линю конец. Простая бечёвка из растительных волокон держалась из последних сил, грозя вот-вот порваться.

Кстати, и мне было пора на воздух — хоть я и нырнул к нему с поверхности, но борьба, в течение менее, чем минуты, уже сожрала весь кислород в мышцах, и лёгкие немилосердно сотрясали контракции, намекая, что, как бы, уже и хватит. А то…

Бросаю? Пронеслось в уже начавшем туманиться мозгу. Так ведь и закончиться можно. И Каналоа вряд ли с двадцати метров поднимет.

Ну уж, нет!

Я плавно, чтоб не порвать, но быстро потянул на себя линь. То ли рыбу к себе подтягивал, то ли себя к ней — сознание уже не фиксировало. В последний момент я левой рукой успел вырвать из ножен кинжал и вкладывая в удар остатки сил вонзил куда-то в район головы беснующейся рыбине.

Удачно попал, ибо она тут же обмякла. А я, развернувшись головой к воздуху, сотрясаемый контракциями и чувствуя накатывающее онемение, погрёб наверх. К поверхности, к солнцу и воздуху.

Глава 22 Отчетно-перевыборное

— Это всё детское баловство! — Напо кривил рожу и всячески пытался продемонстрировать своё отношение к моей «показухе». — Сколько можно таким способом рыбы добыть?

Я демонстративно повернулся к трём тушкам, лежащим на песке. Десять, семь и, по моим прикидкам, никак не меньше пятнадцати килограмм. Считай полста кило рыбы за полдня лова!

— Да большая лодка, с хорошим кормчим за день наловит куда больше! И лучше! — продолжал громить мои результаты старейшина касты сетей.

Мы все вернулись на пляж у деревни, выгрузили мою добычу, и старшие собрались, вроде как, обсудить результаты.

Вождю опять принесли стул со спинкой, поставили напротив берега, его помощник с ещё одним мужиком, в лагуну не ходившим и подошедшим только сейчас, встали позади. Остальные разделились на две неравные группы. Арииаху, Киаху, Ласа и один незнакомый мне старший встали по левую руку от вождя. Плюс, подошли ещё пара незнакомых мне молодых мужчин с наколками рыбаков.

Остальные встали напротив, по правую руку, причём, Напо занял позицию рядом с главой острова.

— Не больше, — хмыкнул я, стоящий считай в прибое, в одиночестве у рыбьих хвостов. Каналоа оставался в лодке, Семис юркнул за спину родителю.

— Что?! — обернулся ко мне Напо, наморщив лоб так, словно хотел сказать: «Кто это там сейчас вякнул?»

— Я говорю, что «не больше», — повысил голос я.

— Тебя, недомерок, вообще не спрашивали! — обрушился на меня Напо. — Кто дал тебе право открывать рот, когда старшие острова, и даже сам вождь, обсуждают вопросы дальнейшей жизни племени!

Вождь бросил короткий ироничный взгляд на Напо, впрочем, мало кем замеченный, особенно главным рыбаком.

— Правда, Скат, сейчас помолчи, — мягко, почти по-отечески, обратился ко мне Арииаху.

Когда выгружались и вытаскивали на берег рыбу, отец Семиса успел шепнуть: «Ты своё дело сделал. Теперь дай и мне отработать свою часть уговора».

И, слава богу! Иначе я бы сейчас вызверился: я, понимаете ли, придумал, я всё подготовил, я добыл, и теперь мне же слова и не давали! Вот тебе, Скат, все прелести патриархального общества!

— То есть, — как бы уточняя, спросил вождь у старейшины рыбаков, — ты — против?

— Да! — важно выпятил грудь тот. — Касте сетей не нужно ничего такого!

У меня «зачесался язык» крикнуть, что и хорошо. Тогда дайте мне основать новую касту! Но я напоролся на взгляд Арииаху и решил язык прикусить. В конце концов, мой партнёр, похоже, поболе меня поднаторел в подобных разборках. «Стратегический уровень не твоё поле, Скат», — сказал сам себе. Я ведь неплохой тактический командир и хороший исполнитель. Но я никогда «не двигал фишки на карте».

— Что ж, — качнул головой вождь, — твоё слово весомо в твоей касте…

На краткий миг повисла пауза. Моё сердце замерло, в испуганном ожидании, что сейчас я услышу, что-то типа: «Пусть так и будет!» — и на этом моя «показуха» закончится. Полнейшим провалом!

Но вождь добавил:

— Но, может, кто другой что-то хочет сказать?

Сердце, пропустившее такт, пошло дальше. Правда, и пульс подскочил.

— Я хочу сказать, — сделал вперёд полшага Арииаху.

— Говори, досточтимый, — милостиво кивнул вождь.

— А мне нравиться то, что я увидел, — просто заявил отец Семиса. — Такой большой рыбы мы не брали никогда. Видели, это точно. И я помню, — Арииаху усмехнулся, — как я цепенел от страха, моля всех водных духов, чтоб такая тварь, — он кивнул на рыбу, — не перевернула лодку.

По толпе собравшихся пробежались смешки, некоторые перемолвились, словом-другим, словно вспоминая похожие случаи. Прям почувствовал себя молодым летёхой, что случайно затесался на сборище пожилых полковников, в момент, когда те, вдруг, решили вспомнить лейтенантские годы: «А помнишь как? — Да-а-а-а…».

Народу, меж тем, прибывало. Время от времени подходили ещё люди.

Увидел я и Ату с парочкой воинов, что неспешным шагом подошли и встали позади вождя.

Увидевший их Напо, словно расцвёл.

— Да вы видели, чем он добывал рыбу? Видели?!… Копьё! — рука старейшины вытянулась в направлении моей лодки. — Принесите мне то, чем этот… орудовал!

Стоявший за его спиной сын метнулся, как шустрила, и через несколько секунд, чуть ли не на вытянутых руках, словно ему неприятно было держать в руках эту мерзость, принёс вторую снаряжённую гавайку. Правда жгут на неё я так и не перевязал, поскольку посчитал охоту законченной.

— Нас, очень кстати, почтил своим присутствием сам отец войны! — Напо склонился в его сторону, — Давайте же попросим его высказаться об этом вопиющем нарушении табу!

Вождь обернулся, поздоровался кивком. Ата церемонно ответил.

— Посмотри, пожалуйста, — Напо сделал знак сыну передать гавайку. — И скажи, разве можно брать в руки оружие кому-то другому, кроме людей твоей касты?

Ата, с видом «специально приглашённого эксперта» вышел вперёд, принял одной рукой переданный бамбуковый шест, осмотрел. С недоумением подёргал пальцем линь, что шёл вдоль древка. Нахмурившись, попробовал пальцами наконечник, помрачнел ещё больше.

Затем перехватил верхним хватом и замахнулся, как будто собравшись метнуть. Конечно же трёхметровый бамбуковый шест тут же провис с обоих концов, что вызвало недовольную гримасу на лице отца войны. Ата покачал головой, как бы говоря: «Нет, это не метнуть».

Перехватил нижним хватом. Принял позу, словно собираясь кого-то пырнуть, лицо стало жёстким. И с резким хэканьем послал «копьё» вперёд…

Короткий наконечник из твёрдого дерева закономерно выскочил из гнезда на конце древка и заболтался, раскачиваясь туда-сюда на полуметровом куске линя.

Лицо Аты перекосила брезгливость.

— Это не оружие, — категорично заявил он, протягивая гавайку в сторону. И вновь сын Напо метнулся вперёд, принял. — Это… дрянь какая-то! Слишком длинное!.. Зачем такое? А это? — он повернулся к не успевшему уйти парню, пальцем качнул наконечник. — Кто вообще додумался до такого?

— Вот он! — вытянулись в мою сторону руки Напо… и его сына!

Сын, правда, тут же заработал уничижительный взгляд.

Ата нашёл взглядом меня, вновь покосился на Напо.

— Он?… Хм…

— Скажи, отец войны, — тут же влез Арииаху, — если это не оружие, может ли его использовать не человек войны? Не человек твоей касты?

— Да кому оно нужно? — Ата разве что руку не обтёр, после того как за гавайку подержался.

— Но, всё-таки, — продолжил настаивать Арииаху, — пользоваться этим… этой штукой, не будет нарушением законов?

— Да пусть им пользуется кто хочет! Не понимаю только, зачем? — Ата натурально пожал плечами.

— Вот этот человек, — вставил слово один из незнакомых мне старших, из группы Напо показал на меня, — убил этой штукой рыбу. Вот эту.

— Рыбу?… Таким дурацким копьём? Вернее палкой… — вытаращился на меня Ата. — Я знал, парень, что ты с чудинкой, но до такого… Рыбу же, насколько я знаю, сетями ловят!

— Спасибо тебе, отец войны, что так кстати оказался здесь и разъяснил нам кое-что в этом деле, — довольно ровно поблагодарил вождь главного воина.

— Не знаю, Напо, что вы тут затеяли, — повернулся Ата к старейшине рыбаков, — но звать меня ради этого дела, не стоило. И так дел много, а тут вы ещё… Ваша каста, вы и разбирайтесь.

Он махнул сопровождавшим его воинам, и они неторопливо покинули пляж.

Арииаху хотел было взять слово, но тут опять раздался голос Напо. Вот блин, да что ты никак не уймёшься!

— Вы слышали? Даже отец войны сказал, что рыбу ловят сетями. Сетями! А не дурацкими палками… Но я хочу, чтоб вы подумали вот ещё над чем! Этот человек… — он опять ткнул в меня пальцем.

Сук… Не перестанешь, я тебе его сломаю! Почувствовал, что начинаю закипать.

— … этот человек ещё и опускался под воду! Вы слышали?! А вы все знаете, что под воду имеют право опускаться лишь люди глубин! Я специально попросил прийти сюда отца глубин, — Напо развернулся к уже немаленькой толпе, выискивая кого-то-взглядом.

Понятно кого. Я просмотрел момент, когда Ситу присоединился к местному шабашу, но его высоченную фигуру не заметить теперь не мог. Рядом с ним мелькал Наставник, слегка помятый и хмурый. Там же виднелась злорадная рожа Кая. Кажется, я увидел ещё Маку и Алеки.

— Глубокоуважаемый Ситу, — повернувшись, и даже слегка привстав на стуле, попросил вождь, — я благодарен тебе что пришёл. Поможешь нам разобраться?

Ситу протолкался вперёд.

— Скажи, отец глубин, знаешь ли ты этого человека? — зашёлся в патетике Напо.

Но не успел Ситу ответить, как поднял руку я.

— Прости меня вождь, что открываю рот, на столь высоком собрании, — приложил руку к груди и чуть склонил голову, — но позволь мне сказать пару слов отцу глубин. Нас с ним связывают некоторые клятвы.

На словах про клятвы вождь бросил на меня быстрый взгляд. Остановил рукой уже надувшего грудь как барабан и готового разразиться гневной тирадой старейшину рыбаков.

— Говори, — кивнул коротко.

— Отец глубин, — начал я, — я помню все те клятвы, что давал, когда был Учеником. И я не нарушил, и не нарушу ни одну из них.

При этих словах, немного тревожно поглядывающий на меня, Ситу милостиво кивнул.

— И я сразу скажу, — продолжил я, воспользовавшись моментом, — я не опускался на дно. Моя добыча ходит в толще воды, и мне не зачем это делать. Более того, любой из тех, кто был там, и даже сам вождь, могут подтвердить, что большую часть времени я вообще провёл на поверхности. Да ты же сам, — я посмотрел на Ситу, — видел, как я плаваю! Ты сам тогда сказал, что мой метод не годится для человека глубин… Вот я и не пытаюсь им быть. Я просто добываю рыбу!

Напо, разве что, не скрипел зубами.

Ситу повернулся к вождю:

— Что бы вы сейчас не обсуждали, у моей касты нет претензий к этому человеку.

И, несмотря на удивлённо-возмущённые взгляды Кая на отца, вся компашка ныряльщиков ушла прочь с пляжа.

Похоже, подумал я весело, отбодались. Взглянул на Арииаху, тот ответил подбадривающим подмигиванием.

Но, не тут-то было!

— Послушайте меня! — в голосе Напо появились усталые нотки. — Послушай меня вождь… Я не хотел этого говорить, ибо дело касается другой касты…

При этих словах присутствующие резко прекратили переговариваться, тут же пропал и весь гомон.

— Думаете, я не узнавал про этого пацана? Думаете, что старый Напо совсем из ума выжил и просто так отказывается от вроде бы волшебных возможностей, что предлагает этот… молокосос? — тишина повисла такая, что вновь стало слышно шёпот волн, накатывающих на песок, шум ветра в недалёких кронах, крики птиц. — А вы знаете, за что его выгнали из касты глубин?

Ах, ты ж, скунс! Выгнали! Захотелось взять гавайку, что сын Напо бросил в прибое, не донеся до лодки, и воткнуть её в грузное брюхо немолодого аборигена.

— Да вот за тоже самое! — голос взлетел, звеня обвиняющими нотками. — И мы, и они, люди глубин, поколениями занимаемся своим делом так, как завещали наши отцы, наши деды, а им — их отцы и деды. И всегда всё было благополучно! Но, стоило на рифе Учеников появиться вот ему!.. — опять толстый палец ткнул в мою сторону.

Ах, как же я хочу сломать этот палец! Не-е-ет… Я сначала возьму его и воткну этой роже прямо в глаз! А потом в жопу! А потом снова в глаз!..

— … сопляку, что возомнил себя непонятно кем! Как среди Учеников сразу же начались проблемы!

Присутствующие захлопали глазёнками. Вождь подобрался и смотрел заинтересованно.

— Не знали? — продолжал торжествующе Напо, словно прокурор на суде, «доставший из рукава» неопровержимые улики. — Скажи, Арииаху, — повернулся он к моему компаньону, — разве ты забыл, по чьей вине твой сын, на которого ты возлагал столько надежд, стал одноногим инвалидом? Ты ему доверился, ты даже сына своего вновь отпускаешь с этим отродьем, а ведь это из-за него!

Тут даже дисциплинированный Семис пытался было что-то ляпнуть из-за спины отца, но был остановлен родителем.

— Как только он, — тычок пальцем в меня, — появился, на рифе Учеников, тут же начались нападения подводных тварей. Сын досточтимого Арииаху. Другой мальчик, на которого этот человек натравил рыбу-змею. Вы видели, как беднягу покалечили? Потом и этого ему показалось мало, и другого Ученика укусила посланница морских демонов!

Хм… Я думал, что смерть Тайпена он преподнесёт как пик обвинений. Нет. Интересно, и что он заготовил «на сладкое»?

— Работа людей глубин, Напо, никогда не была лёгкой и безопасной, — голос Арииаху звучал ровно и спокойно, словно на него никакого впечатления не произвели все доводы старейшины. — И раньше погибали Ученики. И раньше на них нападали те, кто живёт под водой. Именно поэтому мы все так уважаем наших ныряльщиков. Именно поэтому племя для них готово пойти на любые жертвы.

Последние слова Арииаху обратил уже к собравшимся. И, кстати, многие охотно кивали.

— Всё так, досточтимый, всё так, — кивнул Напо, словно соглашаясь. — Но скажите мне, помнит ли кто-то из вас? Или может отец ему рассказывал, или дед… — он сделал паузу. И обрушился, словно тонна камней. — Чтоб на людей касты глубин хоть кто-то, из ходящих под этим небом, поднял руку!

По толпе пробежал ропоток. Люди переглядывались, спрашивали друг друга в полголоса. По всему — широкой огласки дело не получило.

— Люди войны с острова Двурогой горы приплыли на риф Учеников… Да, да! Они на него высадились! И собирались похитить трёх дев, что там проходили обучение! — экспрессия Напо достигла апогея. — Так скажите мне, когда ещё такое было?

Народ снова словно впал оцепенение.

— А я скажу… Только тогда, когда нашёлся… один выродок, который решил, что боги не для него дали людям законы и наставления. Про то, что человеку воды нельзя работать в лесу, как и человеку земли лезть под воду. Что не должен в руки брать оружие человек, который не рождён стать воином. И что рыбу надо ловить сетями!

Громкий ропот и несмелые крики одобрения прокатились по довольно внушительной толпе, словно мы и не на обсуждении дел касты сетей, а на первомайском митинге каком-нибудь!

— В общем, — видно было, что Напо и сам устал от такой длинной речи, — вождь, ты у нас самый мудрый из всех, не даром столько лет племя живёт и процветает благодаря твоим советами и указаниям. За тобой, конечно, последнее слово… Но я, — он прижал руку к груди, — старый Напо, старейшина касты сетей, касты, что кормит всё племя, заявляю. Не будет в моей касте такого, чтоб рыбаки, словно ныряльщики, лезли под воду с палками, использовали оружие, вместо того, чтоб забрасывать честные сети. Мы — каста сетей! И этим всё сказано. Наша работа — забрасывать сети, и вынимать их с тем, что послали нам духи воды. Мы не каста глубин и не каста воинов. Пусть этим занимаются в других кастах. Мы будем забрасывать сети. А кто не станет это делать?… — пауза. Напо вновь нашёл глазами меня и, прямо в лицо, выплюнул: — Тому не место в моей касте!

Внутри у меня что-то оборвалось. Всё… Приехали… Блин, да после такой речи… а я видел реакцию окружающих, мне можно собирать манатки — как говорили в одном фильме: «Кина не будет».

В общем, настроение у меня в этот момент упало куда-то ниже колен… На песочек.

Однако, похоже, не на всех подействовали слова Напо.

— Кхм… — прочистил горло Арииаху. — Хорошая речь, Напо. Я всегда восхищался тем, как ты можешь одними только словами задуривать людям головы.

Ого! Я посмотрел на спокойного, немного задумчивого Арииаху, покачивающегося с пятки на носок и почёсывающего подбородок.

— Я постараюсь говорить покороче, — сделал он небрежный жест, — и не отвлекать собравшихся здесь, достойных людей по всяческим… домыслам и суевериям.

— Да какие домыслы, Арииаху! — вскипел Напо. — Ты разве не слушал то, что я здесь только что рассказал?

— Слышал, — коротко кивнул мой подельник, — но вот чего я не услышал… так того, что после всего, что произошло на рифе Учеников, наш уважаемый говорящий с духами выявил колдуна.

Слова Арииаху не остались без внимания, ибо публика вновь притихла.

— Я не хочу думать, досточтимый Напо, что ты сомневаешься в способностях нашего говорящего с духами. Но если этот человек, — он сделал широкий жест в мою сторону, — до сих пор жив, хотя, как мне известно, наш шаман несколько раз смотрел его душу… Кстати, последний раз кажется совсем недавно? Вчера даже? — Арииаху вопросительно взглянул на вождя. Тот покивал. — То я полагаю, что не он явился причиной всех тех бед…

— Я, конечно же, не имел в виду… — начал оправдываться старейшина рыбаков, но отец Семиса небрежным жестом остановил его.

И о, удивление! Тот заткнулся!

— Я бы хотел немного сказать о другом, — ровно и спокойно продолжил мой партнёр. На секунду он прижал ладони к лицу, вдохнул, словно демонстрируя нам свою усталость, затем встряхнул кистями руки и продолжил. — Посмотрите, пожалуйста, уважаемые, на эту великолепную рыбу.

Новый широкий жест.

— Много ли её? — пожал плечами Арииаху. — Досточтимый Напо сказал, что лодка с восемью гребцами за день может выловить куда больше… Согласен. Но задумайтесь! — он поднял вверх указательный палец. — Один человек, на одной маленькой лодочке, за половину дня… — сделал паузу.

Блин, мужик, а я понял куда ты клонишь! Да ты же, мать твою, великий оратор! Тебя бы в мои времена — в миг стал бы каким-нибудь олигархом.

— Один, — он продолжил удерживать правую руку с поднятым вверх указательным пальцем. А затем поднял левую, с растопыренной пятернёй. — Восемь…

Посмотрел на пальцы левой, улыбнулся как бы виноватой улыбкой, перевёл взгляд на остальных.

— Один… — правая рука чуть приподнялась. — Восемь… — Теперь ей на смену пришла левая.

— Да что ты там бормочешь?! — выкрикнул Напо.

Но его уже никто не слушал.

— И, вот ещё о чём я хотел сказать, вождь, — Арииаху церемонно поклонился. Вождь благосклонно наклонил голову. — Помнишь, как ты сетовал, что наш остров не может похвастаться чем-то таким, что бы выделило его среди других островов нашего мира? Все знают, что на острове Протухшей рыбы поднимают из воды удивительный розовый жемчуг. С острова Плачущих пальм привозят чудесные сушёные травы, которые придают запечённой рыбе и батату невероятный вкус и аромат. На острове Хохочущего Попугая люди тамошнего племени научились собирать яйца птиц круглый год, и собирают их столько, что даже могут продавать всем желающим! Племя Чёрной горы продаёт редкий чёрный камень, из которого наши воины так любят делать наконечники к копьям и ножи… — короткая пауза, и безо всяких завываний и форсирования голоса Арииаху просто спросил: — А что можем дать остальному миру мы? Племя Однобокой лагуны? — пауза. И с тяжким вздохом он продолжил. — Ничего. Ничего у нас нет такого, ради чего торговцы выстраивались бы в очередь, чтоб с нами поторговать. А ведь мы живём на самом краю известного мира и славимся лишь тем… что порой люди паруса вообще забывают заглянуть к нам, оставляя наших людей без нарядных платьев, без добротной посуды, без сладких орехов и всего того, чего нет на нашем острове.… И вот, — Арииаху всё же добавил в голос эмоций, — появляется человек. Сын нашего племени. И он показывает, что и мы можем предложить на обмен не только сушёную рыбу, не только батат или просо… Да этого у всех навалом! Но Скат предлагает добывать такую рыбу, которой ни одно другое племя не может похвастаться. Такую, за которой сюда поедут со всех островов и ещё будут отталкивать друг друга локтями, лишь бы привезти на свой остров хотя бы кусочек!

А мужик могёт! Я уважительно покачал головой. Я видел, как в глазах вождя зарождается энтузиазм. Как он, буквально, начинает светиться изнутри.

И тогда Арииаху нанёс добивающий удар.

— Досточтимый Напо заявил в своей речи, о том, что дескать мы, каста воды, всегда ловили рыбу сетями, так, как завещали деды, и всегда всё было благополучно… Что ж, наверно, у нашего старейшины и вправду всё хорошо… Но я бываю у своих лодок, я даже время от времени выхожу со своими людьми в лагуну на лов! Я, так же, бываю и в домах моих гребцов! — голос Арииаху неожиданно налился силой и зазвучал обвиняюще. — И я вижу, что мои люди… Наши люди живут с каждым годом всё хуже. Всё меньше и меньше рыбы приносит лагуна, всё беднее и беднее стол у простого рыбака… Напо — что! Наверно, он и забыл даже, когда выходил к прибывающим с лова лодкам? Наверно, его больше заботит не сколько рыбы наша каста может дать племени, а сколько рыбы он сможет съесть за обедом?

— Да, ты… — глаза Напо налились кровью, словно у быка, увидевшего красную тряпку. Кулаки его сжались, весь он наклонился вперёд.

Я, уж было, напрягся, но сын и пара крепких мужичков с наколками касты сетей, что до поры мелькали за спиной старейшины, придержали его за плечи.

— Нужен ли касте такой старейшина? Нужен ли племени такой старейшина? — еле слышно проговорил Арииаху, но слова его, из-за повисшей тишины, долетели до последнего присутствующего на сходке. — Лично я, — он взглянул вождю прямо в глаза, — считаю, что нет.

Кто бы сомневался, что Арииаху выбрали или, скорее, назначили новым старейшиной касты сетей!

Глава 23 Посиделки у костра

— Ну что, Каналоа? — покосился я на помощника, продолжающего возвышаться тёмной фигурой рядом с прогоревшим костром, — Не грустно расставаться с обжитым местом? Завтра, думаю, будет у нас свой дом, будем жить под крышей…

Я развалился на ещё тёплом песке — было лень вставать и тащиться на топчан. Где лежал у костра, там и откинулся на спину.

— Думаешь, тебе дадут дом? — нотки скепсиса в его ровном и спокойном голосе я всё же расслышал.

— А почему, нет-то? Арииаху теперь старейшина. Благодаря мне… нам, — поправился быстро. — Конечно, рано или поздно, всё добро забывается, и когда-нибудь, — я хмыкнул, — не исключаю такого, и Арииаху оскотинится. Власть, знаешь, она меняет людей… Но не завтра. Да, к тому же! — я приподнялся на локтях, взглянул на фосфоресцирующий океан… Эх, вот этого мне точно будет не хватать! — В нашем деле сам вождь заинтересован! Так что, — я потянулся, сытно рыгнул, — дворца я, конечно, не жду, дочки вождя в жёны тоже не будет… А вот какое-нибудь жилище нам обязательно дадут… — усмехнулся, — хотя бы, чтоб такие ценные кадры были под присмотром. Кстати! — я повернул голову к слабо освещаемому углями силуэту Каналоа. — А ты не думал стать таким же, как я? В смысле нырять и бить рыбу? Я научу.

— Я никогда не стану таким как ты, — глухо, как из бочки прозвучал голос бывшего воина, — ты человек касты.

— А ты?

— А я никто. Я тело, что служит тебе…

Нечто, похожее на укол совести ткнуло в сердце.

Я вздохнул, вновь откинулся на спину, уставился в звёздное небо и принялся вспоминать прошедший день.

* * *

Крики, размахивание кулаками в процессе «перевыборного собрания», чуть не перешедшего в рукопашный бой, я фактически не запомнил. Я был занят.

Ибо почти сразу после слов Арииаху, буквально переместивших нас на собрание садоводов-пенсионеров в период обсуждения — нужно делать дорогу к участкам или нехай все пешком ходят, не баре — один мужичонка, из группы поддержки уже считай экс-старейшины рыбаков, проорал:

— То, что добыл этот молокосос, всё напрасно! Это нельзя есть! Ибо боги дали нам в пищу рыбу, а разве это рыба? Ну, посмотрите же на это! Это же какие-то подводные монстры!

Но мой подельник был настороже, и ловко перехватил подачу:

— А вот это мы сейчас и проверим! — закричал он, перекрывая поднявшийся гомон. — Всё, что сегодня поймано, сейчас будет приготовлено, и я дарю эту волшебную рыбу нашему племени! Подходите, кто хочет, угощайтесь. Мне, Арииаху, сыну Семиса Одноглазого, ничего не жалко для моего племени.

Это заявление только добавило шума и гвалта, ибо кто-то начал восхвалять такое решение, чуть-ли не выкрикивая: «Арииаху в президенты!». Кто-то вопил, что нас всех решили отравить или подставить, ибо морские монстры, наверняка, отмстят тем, кто отведает мяса их собратьев. Орали что-то, типа, «касте сетей — сети, долой богомерзкие палки», и «правильно, мы тут голодаем, а им хоть бы хны, Арииаху! Арииаху!»

Я лишь успел криво усмехнуться, подумав, что слишком легко «подельник» делится не своим, как заметил, что на меня смотрит вождь и даже делает знаки, типа «подойди-ка, пацан».

Ага, метнулся, ща!

Но подошёл. Всё-таки, он тут самая большая жаба в этом лягушачьем болоте, хочешь-не хочешь, надо учитывать в своих планах и телодвижениях.

— А давай, Скат, проверим, что ты там наловил? — весело подмигнул мне вождь. — Действительно, это есть-то можно?

Он, вообще, на всё что происходило смотрел с иронией, словно взрослый на детскую потасовку. Правда, эти «детки» скоро друг-другу башки начнут каменюками проламывать… Как же хорошо, что оружие тут всем не дали!

Я заверил, что есть можно, разве что удержался от реплики: «Сто раз так делал».

Оказывается, ушлый претендент на должность старейшины уже позаботился о дровах, что натаскали его люди прямо на пляж, буквально в десятке шагов от сборища. И даже костёр уже, во всю, пылал.

— Сумеешь приготовить? — нарисовался рядом Арииаху.

— Да чё там готовить-то?

— Ты извини, — всё-таки посчитал нужным оправдаться «подельник», — мне сейчас надо с людьми быть, вишь, как всё завертелось!

— Давай-давай, — махнул я, — дай только команду своим, чтоб помогли. Мне соль нужна… Если ещё и специй тех принесут, вообще бомба получится!..

А вот, «как» готовить или, скорее, «на чём» возник вопрос.

Местные, свою жарили, если, конечно, жарили, то на камне — большой плоский камень в костёр, он нагревался и работал как толстая сковородка. Или вообще в углях, прямо в чешуе — пока она обгорала рыба успевала запечься.

А я всегда предпочитал решётку. Хоть целиком, тушкой, хоть стейками — посолил, поперчил и над углями… просто, без изысков, но раз даёт неизменно хороший результат — чего изгаляться?

В решётке-то и засада — где я её тут возьму, а?

Пока гонял туда-сюда мелкую Семисову сестру — Вай, девчонку лет шести, щеголявшую в одной набедренной повязке, в силу пока ещё отсутствующей по малолетству груди — принеси то, принеси этот… а, нет, это не подходит… Пока с сомнениями ковырял костёр, типа: «Вы, чё, не видели, какую здоровенную рыбу готовить будем? Это угли, по-вашему?» — всё это время лихорадочно соображал — как?!

Вот, блин, напарничек, скинул на меня нетривиальную задачу, а сам в кусты! А мне тут — кухарь! Я уже понял, почему готовку скинули на меня — местные никогда не имели дела с подобными здоровенными кусками. Что тут у них? Батат, рыбка мелкая… Просяные лепешки на том же камне…

Блин!

Короче, целиком я её, по любому, не приготовлю, даже самую маленькую из трёх. Эх, было бы, где взять глину!

— Вай, а у вас есть хороший, острый нож? Только, прям, чтоб очень острый!

Малявка на миг задумалась, просветлела лицом, кивнула. И умчалась, сверкая пятками.

А что? Не светить же мне кинжал?! В конце концов, вот как раз он — оружие. А тут слишком много лишних глаз.

Для начала, пожалуй, просто выпотрошу, уберу голову и сниму филе…

Каменный нож оказался новый, очень острый, но! «Клинок» почти в палец толщиной. Эх, не филейник ни разу.

От хребта я филюшку отделил, рёбра тоже срезал, а вот со шкуры снимать не решился. Просто не рискнул делать это таким орудием.

Меж тем, костёр прогорал. Вот-вот, и останутся как раз нужные угли…

Посолил крупной солью, принесённой девчушкой, а вот специй не дали. То ли кончились, то ли Арииахова жёнушка зажилила. Ладно, и так должно получиться неплохо.

— И, вот ещё! — опять припряг я мелкую. — Мне нужно прутиков… Не прям тоненьких, вот таких, — я показал пальцами миллиметров пять. И смотри, чтоб дерево было не горькое.

— А не горькое, это как? — удивилась карапузка.

— А ты когда сорвёшь веточку, попробуй её покусать за кончик. Горькую ты сразу узнаешь. И пару веток потолще.

Та покивала и опять умчалась.

Вот чёрт, не сказал же сколько!

Буду делать решётку, решил я, словно с обрыва бросился. Из веток.

А что? Бело́к вообще сворачивается — не помню, как это будет по-умному — при шестидесяти градусах. Влажная рыбья тушка прогреется моментально, тем более, я её располовинил. И температура для этого не нужна запредельная, думаю если в зоне, где расположу решётку, будет градусов сто — то для запекания хватит, а сырые ветки просохнуть и загореться ещё не успеют. Главное, как и с любым шашлыком — не допускать открытого пламени.

— Получается? — ко мне явился сам вождь.

Ну надо же! Собственной персоной почтил! Вождя сопровождал всё тот же незнакомый помощник, и откуда-то нарисовался Ману.

Правда, тот, скорее всего, пришёл по делу, отрывок разговора я услышать успел.

— Отец войны собирается отправить туда десять человек. Поведёт сам…

Ману был собран и серьёзен.

— Тебе не кажется, правая рука, что двое… или сколько там их было? Трое? Подростков из земляных не слишком веская причина, чтоб отсылать почти треть воинов на их поиски?

— Те, кого поведёт Ата, будут искать пропавших наших, — буркнул Ману. — Пропали воины, это уже серьёзно!

Я в этот момент возился с рыбой, стараясь нарезать филюхи на относительно небольшие порции — боюсь, целиковые куски моя импровизированная решётка может и не выдержать, и поэтому не слишком, что называется «следил за языком».

— А тебе не кажется, Ману, что тем самым вас просто выманивают? — бросил я на автомате. — Сначала троих, потом ещё десяток…

Сообразил уже в процессе говорения, прикусил язык, покосился на «больших шишек».

Ману моё влезание в разговор явно не понравилось — на перекошенном лице блеснули яростным огнём глаза — но, в отличие от Напо, мне он ничего не сказал. Только побуравил взглядом, ничего хорошего не обещавшим.

Вождь тоже бросил на меня недовольный взгляд. Но Ману он сказал:

— Передай отцу войны, что я против, если в деревне останется так мало воинов, когда на острове происходит непонятное.

Правая рука постоял, переваривая услышанное и глядя себе под ноги, потом посмотрел на вождя, зачем-то на меня, ни слова не говоря, кивнул и ушёл восвояси.

— Скажи, — поинтересовался вождь, — а как тебе в голову пришла такая идея?… Или надоумил кто?

Я ему скормил заранее заготовленную байку, как мысль добывать большую рыбу, посетила меня во время обучения, когда тупо стоял на дне и разглядывал проплывающих мимо рыбин. Дескать, пришлось только поломать голову над тем, как это сделать. И, кстати, не сильно то и соврал!

— Очень счастливая мысль, — кивнул, думающий о чём-то своём вождь, — и очень своевременная. Что ж… Даже если тебе её кто-то вложил в голову, он явно не хотел нашему племени зла.

И отошёл к беснующимся рыбакам.

Тем временем, малявка притащила целый ворох тонких веток, разве что, пришлось их очищать от боковых побегов и затачивать.

Потом взял две ветки, раза в два потолще остальных прутиков, сделал в каждой по три сквозных расщепа, а чтоб расщепы не соединились — перевязал между ними совсем тонкими побегами, что срезал с веток и предварительно размочалил.

Потом тонкими прутиками проткнул порционные куски вдоль, стараясь чтоб прутик шёл почти под кожей. И кончики вставил в расщепы на поперечных ветках. Получилась почти решётка, разве что, куски не лежали на ней, а решётка проходила сквозь рыбье мясо.

Сделал так почти по наитию, предполагая, что довольно толстые куски рыбы не развалятся от такого, а прутики будут лучше защищены от жара.

Пришлось ещё посылать за довольно толстыми брёвнышками, чтоб уложить на них получившийся «гриль». Тащить брёвна Арииаховой младшенькой помогала девчушка постарше, на взгляд — пожалуй всего на год младше моего реципиента. У этой всё, что нужно женщине, уже сформировалось, что не могло скрыть даже простое платье из растительных волокон.

— Спасибо, Вай, — поблагодарил я малявку. — Спасибо, неизвестная красавица, — подмигнул я второй помощнице.

«Помощница» тут же залилась краской, наклонила голову и, словно увидев что-то под ногами, пару раз чиркнула пальцами босой стопы по песку, туда-сюда. Потом искоса взглянула на меня… наткнулась на прямой весёлый взгляд, пискнула что-то смущённое и умчалась обратно.

— Это Тиара, моя сестра, — тут же затараторила, сливая информацию малявка, словно хорошо оплачиваемый информатор. — Она средняя в нашей семье, есть ещё Рое, но она уже замужем. А Тиара уже вошла в возраст, и в следующем году отец хочет её выдать замуж за Тонга, сына Ласы. Но Тиаре он не нравится. А ты нравишься!

— Да где ж она меня видела-то?

— А когда ты первый раз в наш дом пришёл, — информировала Вай, — ты тогда у мамы спрашивал Семиса.

Хм, а я в тот раз и не обратил внимания!

— Передай ей, что она очень… красивая, — хмыкнул я.

Совершенно без задней мысли. В крови у меня, что ли, девушкам и молодым женщинам комплименты отпускать?

— Мне ты тоже нравишься, — безапелляционно заявила карапузка, — если к тому моменту, как я войду в возраст, ты ещё не обзаведёшься женой, можешь взять в жёны меня!

В ответ я расхохотался. На заднем плане сознания мелькнуло, что это, скорее всего, адреналиновый откат.

— А хочешь, научу тебя готовить такую большую рыбу? — подмигнул я малявке.

— Конечно, хочу! — тут же заявила она. — Ты ведь теперь будешь много такой рыбы приносить? Вот. А никто её готовить не умеет, ни мама, ни Тиара, ни тётя Ро, ни даже сестра Рое, если вдруг в гости к нам придёт. А я буду уметь! И все мне будут завидовать!

Хм, неплохой и прагматичный план. Я оценил.

— Смотри, Вай, — начал я поучать малолетку. — Сначала мы подготовим угли. Если угли будут слишком горячими, наша рыба сгорит.

— А я знаю, а я знаю! Вчера, когда мама доверила Тиаре пожарить рыбу, она её передержала, и отец приказал всю рыбу выбросить!

— Точно! — улыбнулся я девчушке.

Провёл рукой над углями. То, что надо!

— Смотри, вот здесь мы поместим рыбу. И сейчас здесь ладони уже очень-очень горячо, но ожога не будет… По крайней мере с моей кожей. Помогай!

Вдвоём с девчушкой мы пристроили над углями первую партию. Для начала шкурой вниз.

— И ещё! — я поднял указательный палец перед носом малявки. — Огонь — враг готовки! Если увидишь язычки пламени, их тут же надо тушить, пока он не испортил еду!

Огонь, естественно, появился тут же. Группер — рыба жирная, и как только куски филе оказались над жаром, капли жира принялись капать на раскалённые угли.

Я, признаться, слегка подрастерялся — никакой бутылки с водой или опрыскивателя для цветов, что любил использовать Михалыч, под рукой разумеется не оказалось.

Но мелкая помощница сообразила моментально — забежала в воду аж по колено, наклонилась, набрала морской водички прямо в рот и, подбежав обратно, выдула её как заправский пульверизатор! Ого! Радикальный подход…

Рыба получилась — объедение: в меру жирное, очень сочное белое мясо, чем-то отдалённо напоминающее окуня, только с ярко выраженным «морским» вкусом. Разумеется, её всю разметали мигом, я только успевал насаживать на свежие прутики новые порции.

Кстати, появился и шаман. Подошёл, взял на пальмовом листе несколько кусочков рыбы — «сервировкой» занималась Вай, а Каналоа ей в этом помогал… Или Вай помогала Каналоа, тут не поймёшь.

— Я вижу, ты идёшь к своей цели? — проговорил шаман, прожевав и похвалив рыбу. — Это хорошо. Но это ли, твоя цель?

И ушёл.

Ну, хоть разговаривает, усмехнулся я про себя, и то дело.

А ещё, на меня обиделся Хэч! Он появился на пляже, когда «прения» с криками и руганью, по поводу переизбрания нового старейшины, уже стихли, народ ел, где-то даже слышались песни.

— В самом деле, Скат, — маленький ныряльщик был хмур и неприветлив. — Мог и предупредить лучшего друга, что собираешься на такое дело! — он вздохнул. — А ещё братом называешься!

Хэч был вместе с Теллуа. Других учеников, да хоть того же Кая, я так и не увидел.

— Извини, брат, — я устал как шавка. Сказывалась дневная нырялка, потом нехилый эмоциональный стресс во время всех этих перипетий с Напо, и, после, вместо того, чтоб наконец отдохнуть, я ещё и исполнял роль повара! — Пойми, я здорово волновался из-за всей этой… ерунды. Ну, с демонстрацией вождю и старшим подводной… добычи рыбы.

Солнце постепенно склонялось всё ниже и ниже, ещё немного, и оно, как тут и принято — нырнёт в океан, и остров окутает ночная тьма и прохлада.

— Думаешь, ты один здесь умеешь нырять? — Хэч даже смерил меня взглядом. — А я бы тебе помог. Просто так.

Он развернулся, чтоб уйти.

— Хэч, брат, погоди… — говорить пришлось уже в спину пареньку. — Слушай, я тут выбил в своё пользование хорошийшмат, — кивнул на немаленький хвост от самого здоровенного группера. Арииаху, конечно, поскрипел зубами, но в итоге кивнул, мол, хорошо, забирай. — Сейчас поедем ко мне на базу, посидим, пожарим. Поболтаем за жизнь, расскажешь, как учёбу закончили… Мне же интересно!

— Извини, не могу, — Хэч обернулся. Тон его был холоден, — хочу последний вечер провести с родными. Завтра с утра нам в деревню на сваях. У нас начинается жизнь людей глубин… А тебе удачи… на новом поприще.

И они ушли.

— Он что, обиделся? — только что подошедший Семис ухватил самый конец разговора. — Вы же с ним не разлей вода были!

— Обиделся, — хмуро подтвердил я. — А куда бы я его взял? Сам видел, в этой лодке, да ещё со снарягой четверым уже тесно будет!

— Конечно, ты прав, — подбодрил меня Семис, — там реально даже я себя лишним чувствовал… — и внезапно попросил, — Скат, возьми меня к себе в помощники!

Я даже не сразу сообразил, что он просит. Видимо, это сказывалась моя замотанность и желание наконец со всем этим закончить, вытянуть ноги, самому поесть по нормальному…

А Семис, не дождавшись моей реакции, продолжил:

— Ты не думай, я могу и с лодкой управляться, и, когда ты для меня такую же штуку на ногу сделаешь, смогу так же, как ты, рыбу бить…

Он на несколько секунд прервался, как-то сдулся, даже, мне показалось, ещё сильнее осунулся. Вздохнул:

— Скат, я не хочу считать улов, разбираться с кормчими, следить за дележом… Пусть этим занимается Киаху! Я вижу, ему нравится, а мне… — покачал головой, — мне кажется, я не был рождён для всего этого.

— Понимаю… — протянул я, чтоб просто не молчать.

Чего тут скажешь!

— Скат, я хочу нырять! Я хочу опускаться под воду, плавать! — словно взорвался Семис с энтузиазмом и сияющими глазами. — Плавать как рыбы, как ты! Да когда я попробовал у тебя плавать с той… с той штукой… Да ты не представляешь, какое счастье я испытал! Я же… Я же… Я же мечтал об этом всю жизнь!.. Наверно об этом. Не знаю.

Ух ты! Я не ожидал такого эмоционального всплеска!

— Ладно, дружище, — дотянулся, хлопнул вновь поникшего парня по плечу, — не кисни, придумаем что-нибудь!

— Ты показал мне другую жизнь, Скат, — проговорил Семис. — Теперь я не смогу как прежде.

Наконец, к костру подошёл, довольный как слон, Арииаху.

— Ну что, Скат? — радостно улыбнулся он мне во все тридцать два зуба. — У нас получилось! Представляешь? Получилось!

Я ждал, что он от избытка чувств полезет обниматься, но, видимо, тут не принято. Он лишь улыбался, как помешанный, раскачивался, периодически похлопывал себя руками по ляжкам, по бокам и по груди. Чувак, а может у вас тут всё же есть алкоголь? Видок у тебя, как у остограмившегося.

— Тогда я здесь сворачиваюсь? — выдохнул я, — Устал, если честно.

— Представляешь, Скат, — словно не слыша меня, почти мечтательно повторил Арииаху, — большинство старших касты подтвердили, что хотят меня в старейшины. И вождь согласился… — спохватился. — Да-да, конечно, мальчик. Иди домой… А тебе есть куда?

— Есть, не переживай, — я побоялся что он затащит меня к себе. Ну его, проведу лучше эту ночь на базе.

— Тогда приходи завтра, — подмигнул он мне заговорщически, — нам есть, что с тобой обсудить!

— Хорошо. До завтра, — махнул я рукой.

— Пап, — аккуратно сбоку выступил Семис, — можно я со Скатом?

Но Арииаху неожиданно отказал:

— Нет, сын. Ты нужен мне дома!

Канючить Семис не стал, на том и расстались.

Напоследок, перед самым уходом с пляжа, я окликнул «подельника»:

— Арииаху!

Тот обернулся, кивком спросил «чего тебе»?

— Я слушал тебя, твою речь и не мог поверить ушам… — я опять замялся, как же сказать, что для данного общества это слишком… продвинуто, что ли! Но «партнёр» пришёл на помощь.

— Когда подрастёшь, Скат, — он подошёл вплотную и понизил голос до еле различимого, — и достигнешь, если достигнешь, места в племени, что сейчас занимаю я, то ты неизбежно поймёшь, что суеверия, это лишь суеверия. Суеверия — они для детей и для простых рыбаков… земледельцев… воинов… И даже ныряльщиков. Старейшинам нельзя забивать голову бабкиными сказками. Впрочем, тебе пока рано думать об этом, мальчик… Скат.

Часть 4

Глава 24 Ночные визитеры

Когда уплывали с пляжа, я на, какой-то миг, поймал очень знакомое чувство. Такое, словно у меня на спине мишень нарисована.

Поначалу, списал на усталость и пережитое. Но потом, уже когда поужинали, задумался.

Хм… Вот, Арииаху получил, что хотел. Стал старейшиной. Я ему теперь нужен? Вроде бы, с одной стороны — разумеется! В конце концов, именно на волне энтузиазма от добытой мной рыбы его выбрали… Но, с другой…

Я аж сел на топчане, осмотрелся. На небе звёзды, в тихом, спокойном, словно лесное озеро, океане лунная дорожка. Деревья замерли и, кажется, заснули. Полный штиль…

С другой стороны, а что будет, если я сейчас куда-нибудь пропаду? Ну, в самом деле! Арииаху, что, сильно завязан на ту рыбу, что я буду добывать подводной охотой? По сути — нет.

Вообще, если разобраться, если завтра обнаружится, что я куда-то пропал… То ведь никто не снимает Арииаху с должности!

Блин! Я спустил ноги на песок.

Ну-ка, вспоминай, голова… Почему он не отпустил Семиса со мной? Что за причина?… Хм, нет причины. Не названа.

Кстати! Он ведь мог слышать мой разговор с сыном. По крайней мере, его завершение, и то, что Семис хочет забросить «конторскую» работу, чтоб пойти ко мне в помощники. Он же и бесплатного клерка теряет и рискует сыном — вон, ему один раз уже ногу отхватили. Может и не захочет заботливый отец вновь отпускать ребёнка в глубину? А так, как удачно получится — потенциальный наставник вдруг куда-то делся… может не доплыл на лодочке. Перевернулась скорлупка в открытом океане, и всё. Как говорится — концы в воду! То, что для меня такое расстояние — плёвое дело, этого ж никто не знает!

Тихий, на грани слышимости, плеск вёсел я уже принял как должное. Мысль подсказала: праща! Хотя бы одного успею приголубить, прежде чем на берег высадятся!

И, тут же, ехидный внутренний голос поинтересовался, дескать, как я буду выкручиваться, если это… если, к примеру это Семис сбежал от родителей и, подхватив Хэча, решил проведать старого однокашника?

Что за бред?! Семис вполне послушный сын. Такой шаг для него — что-то из разряда невероятного. Сам я такое учудить мог, но одноногий пацан из благополучной семьи? Не-е-е…

Бесплотной тенью я метнулся туда-сюда по пляжу.

Твою медь! Пращой последний пользовался Каналоа! Куда он мог её положить?

Идеи прибегнуть к помощи Каналоа для противодесантной операции даже не возникло — тот один раз уже показал, что в разборках людей каст он не участвует. Значит, и сейчас от него толку не будет.

А раз так, то одному даже сподручнее, но вот только где праща?

Плеск раздавался всё ближе.

«Не повезло вам, ребята», — ухмыльнулся я, — «была бы ночь не такая тихая, вряд ли бы я вас услышал».

Тихо осмотрел топчан Каналоа. Сопит в две дырки, свернувшись на боку и положив под голову кулак. Куда же ты мог её деть?

«А если это воины? Те, что Ата послал искать земляных пацанов? Представляешь, что будет, если ты, не разобравшись, одного из них камнем по кумполу?»

Чёрт! Я аж замер от этой мысли. А ведь, и правда!

С другой стороны, а что им тут, на восточном берегу, делать, если пацанва пропала на западном?

Пока я метался в поисках, да спорил сам с собой, на глади фосфоресцирующей воды показался тёмный силуэт лодки. Маленькая, меньше моей. Двое… Я аж выдохнул — двое не батальон, уже легче. И хоть ночные гости жались к берегу, чтоб пристать, им пришлось обогнуть выступающие чуть в воду густые заросли, что очень неплохо маскировали пляжик с воды.

Смелые ребята, отметил я. Если б не луна, залившая всё своим серебристым, мертвенным светом, мою базу они бы в жизнь не нашли. Да тем более, на такой малютке соваться в открытый океан? Повезло им с погодой.

Вскоре лодка тихонько ткнулась в берег, рядом с нашей, что была вытащена на песок почти полностью и, до кучи, привязана. Плевать, что океан спокойный. Это он сейчас такой.

Тот, что сидел спереди отложил весло заранее и теперь тихо скользнул на берег. Встал на песке на напружиненных ногах, выставив вперёд обе руки. В руках явно что-то было. Оружие — другого я не ждал.

Незваный гость повёл головой туда-сюда. В лунном свете хорошо было видно, как блестят его глаза и раздуваются ноздри, словно он принюхивается.

Я, присев, затаился неподалёку от своего топчана в тени одного из раскидистых кустов, которыми изобиловала база. В руке кинжал — ничего больше найти не сумел, а его я на ночь клал под подушку из листьев.

Первый дал знак второму. Тот был менее ловок, пока сходил на берег чуть не перевернул лодку и умудрился стукнуть веслом, задев его ногой. Негромко, но первый отреагировал мгновенно — обернулся, приложил руку ко рту и сделал явно угрожающий жест.

— Их здесь двое, — долетел до меня еле слышный шёпот.

Вот бараны! А заранее обсудить диспозицию не могли? Хреново иметь дело с дилетантами, не понятно, что от них ждать.

— Один вон там, — первый продолжал вводить в курс второго и ткнул в направлении Каналоа, — а вот другого не чую.

— Может, ушёл?

— Нет. Я чувствую запах двух тел, но слышу только одно дыхание…

Обещаю — с завтрашнего дня каждый день моюсь перед сном, точка!

— Нам нужен мальчишка, — прошептал второй. — Другого, если не полезет, можно не трогать.

— Дурак ты, — первый покачал головой, — любой, кто сможет рассказать, что тут случилось, должен умереть.

Ну, собственно говоря, теперь я слышал всё, что мне нужно.

Эх, было бы у меня под рукой что-нибудь дистанционное, не раздумывая снял бы первого. Он мне казался самым опасным. Но под рукой — только кинжал. Метнуть, чтоб остаться с голой жопой против даже одного противника? Да ещё и метнуть без гарантий… Ищите дурачков в приключенческом кино, а тут жизнь. Я даже двигаться не собирался, ибо, если первый на таком расстоянии расслышал тихое сопение Каналоа, то мои попытки переместиться он точно засечёт. Так что я стал просто ждать. Ждать, что незваные гости ошибутся.

Вот только ошибаться они не спешили. Первый вообще присел, не переставая озираться по сторонам, и, похоже, никуда не торопился.

Ладно, подождём, до рассвета время есть.

Не знаю, чтоб я делал, будь первый один или, хуже того, будь второй под стать первому, но как раз второй был явно не большой дока в ночных проникновениях. Он продолжал стоять, да ещё довольно слышно переминаясь с ноги на ногу. Под ногами поскрипывал мокрый песок.

— Может я пока того… — наконец, немного хрипло прошептал он первому, — второго… ну… это…

— Подожди… А впрочем, давай, — наконец решился первый. — А я пока другого посторожу.

А второй крадущимся шагом двинул по направлению к месту, где сладко посапывал мой «помощник».

Чёрт! Был бы это первый день, когда мне буквально навязали этого «рядового-безухого», я бы… Не знаю, наверно, всё же пожертвовал «пешкой». Но не сейчас!

— Кто здесь? — я старательно имитировал голос сонного человека.

До противника далеко, метательного в руках не вижу, так что я не боялся, что на звук прилетит копьё, стрела или очередь из автомата.

Так и есть — второй замер, а первый лишь пару мгновений соображал, потом встав во весь рост, спрятал руки за спину.

— Ты, Скат? — довольно громко крикнул он мне. — Меня послал Арииаху… Он сказал… что ты должен срочно приплыть к нему!

А ты хорош, чертяка! Отметил я автоматически. «Меня послал», не «нас». Но Арииаху… Подельничек хренов… Тварь вербованная… Уж я с тобой побеседую утром. Вдумчиво.

— Зачем? — я всё ещё изображал до конца непроснувшегося.

Пусть этот первый поломает голову. А вот так, коллега, надо заранее готовиться к подобным диалогам!

— Он очень просил! Поплыли! Там всё узнаешь!

Ага, разбежался. Только шнурки поглажу… Кстати, Каналоа по идее уже должен был проснуться.

— Хорошо, — я буквально прокряхтел, — только помоги встать. Что-то ног после вчерашнего не чувствую, наверно наказали меня подводные духи за то, что я их рыбу поймал!

И всё же с профессионалами проще — они всегда действуют правильно. В том, что первого можно назвать профи, я не сомневался. Потом буду разбираться, откуда тут такие ушлые ребята, сейчас просто надо выжить. Выжить и кое-что узнать.

А вот с дилетантами всегда беда — порой они выкинут такое, чего бы ты никогда от них не ждал! И второй тут был явно дилетантом! Ибо, чуть ли не взревев, как лось, учуявший течную самку, он рванул на мой голос, замахнувшись палицей.

Вообще-то, план был подманить первого поближе, туда, откуда я уже смогу его достать. Дальше пришлось бы импровизировать, но на моей стороне была бы тень от густых кустов, а противника неплохо освещала полная луна. К тому же, он, скорей всего, ожидал бы, что я лежу. Ну и то, что пацан может быть вооружён неплохим кинжалом, для него так же был бы сюрприз.

Теперь тоже пришлось импровизировать, но по-другому. Я успел чуть сместиться, вряд ли «лось» это заметил. Метнул в лицо горсть песка, и когда тот, не останавливаясь, пробегал мимо, попутно мотая головой, я резанул ему под коленом кинжалом. И, тут же, откатился в сторону берега.

Кусты затрещали под падающим телом, ночь разорвал вопль боли. Но, когда я распрямился, первый был уже в паре шагов от меня.

Выпад!

Я еле успел увернуться, отмахнувшись вооружённой рукой.

— А ты — шустрый пацан! — ощерился первый. Теперь я мог его хорошо рассмотреть.

Лет тридцати, весь в шрамах, руки увиты мышцами, как канаты. Это не гребец-рыбачок-доходяга! Но, самое неприятное — следы на щеках! Такие же, как у Каналоа после сведения татуировок воина!

Вот, чёрт!

Закружились по песочку, пытаясь достать друг друга выпадами и обманками. Противник работал с двух рук, я, разумеется, одной.

Секунд через десять моё плечо украсил порез. Не глубокий, и рука пока действовала — благо, первый пользовался кинжалами из каменного дерева. Вот она, сила шаблона! Будь это каменный нож, меня бы посекло до кости! Впрочем, и без того я почувствовал, как тёплые струйки побежали по коже.

Плохо! Кровопотеря пока незначительная, но эффект будет накапливаться. Тем более, спустя ещё несколько секунд и пару обменов ударами, я чуть не пропустил незаметный тычок в живот.

Правда, и я успел секануть его по левой руке. А вот не надо так проваливаться в выпаде! Теперь кровили оба.

— Я смотрю, у тебя непростой ножичек, — заметил противник, ухмыляясь. Он с каким-то удовольствием облизал разрез, растянул щербатую улыбку ещё шире. — Хороший трофей мне сегодня достанется. Не поделишься напоследок, где взял?

«Ага, так я и стал с тобой трепаться! Не заговаривай зубы, дядя!» — Дядя ожидаемо, не закончив фразы, атаковал.

Ну, на такую дешёвку я с училища не покупаюсь! В расплату, успел чиркнуть его ещё раз, жаль, не глубоко, и ничего серьёзного не задел.

Улыбка потихоньку сползала с лица «первого».

Минута! Подсказал внутренний таймер. Что там со вторым? В очередной раз сменив позицию и оказавшись лицом к кустам, в которые улетел «лось», я заметил, как тот пытается оттуда выбраться. На ногу не наступает, и то хлеб — снова с громкой бранью завалился в сторону раненной ноги. Но сейчас он придёт в себя, сообразит, что делать, допрыгает хоть на одной ноге до нас…

Ещё один опасный выпад, чудом увернулся. Этот тоже кабан не маленький, кило семьдесят, а то и семьдесят пять? Мои сорок против него, если б не нож, вообще не играли. Какой бы крутой перец ты ни был — каратека-шмаратека охулионсотого дана — вес и физуху в чистой рукопашке сложно чем-то компенсировать. Даже скоростью.

Новый обмен, оба «при своих», но я прям физически чувствую, как уходит кровь. И пусть её пока выбежало меньше полстакана, и адреналин кровопотерю пока компенсирует, но это пока. Плюс, бо́льшая масса у противника и кровь терять будет дольше.

Каналоа всё же проснулся, показался, красавчик промаргивающийся, на краю залитой лунным светом площадки. Вот только какая от тебя помощь?

А впрочем… Эти то не знают!

— Помогай! — крикнул я. — Бей сзади!

То, что первый срисовал появившегося на сцене Каналоа, я был уверен. И что бы он ни думал по его поводу, но опасность сзади игнорировать не мог. Не те инстинкты, не та выучка.

И первый среагировал именно так, как я ждал. Что и говорить — профи. Он, буквально на полмига, часть своего внимания обратил себе за спину — на шаг разорвал дистанцию, чтоб выиграть себе этот миг. Дёрнул головой, стреляя глазами через плечо. Повторюсь — миг. Даже его половинка.

Но мне хватило. И, как только противник пошёл назад, я подцепил пальцами стопы песок и отправил ему в лицо.

— Ха! — первый просто чуть сдвинул руку, и тот песок, что должен был попасть в глаза, попал в неё! — А я всё ждал, когда ж ты попытаешься!

А я не ждал. Теперь не ждал, и, воспользовавшись заминкой, рванул к воде. К лодке.

Всё-таки сорок килограмм разогнать легче, чем семьдесят. Тем более, если каждый день бегаешь ускорения в горку.

— Куда ты? — рассмеялся мне в спину «первый». Преследовать он не стал.

— Сюда, — выдохнул я, хватая лежавшую в лодке гавайку.

Увидев у меня в руках трёхметровый дрын, он зашёлся смехом ещё больше.

— Что ты собираешься с ним делать, пацан? Не разочаровывай меня…

— Не собираюсь.

Кинжал в зубы, так быстрее. Левая кисть перехватила древко в первой трети. Правая, освободившаяся от ножа, нырнула в петлю жгута.

Я ведь всё-таки снарядил вторую гавайку жгутом, была мысль попробовать поохотиться на обратном пути. Потом, правда, забил. А вот сейчас — воспользовался.

— Ты б не позорился, пацан, ведь так весело с тобой было! — «первый» шагнул вперёд.

Он был готов и, наверняка, не первый раз выходил против копья. Вот, только гавайка — не копьё. Вернее, не совсем.

Правая кисть рывком пошла вперёд, растягивая каучуковую ленту. Левой ещё чуть подправил острие в живот противника и разжал пальцы.

Шаблонное мышление, вот что сгубило «первого». Ко́пья в его мире не бывают такой длинны. И мгновенно на два метра вперёд не выпрыгивают.

Хотя, конечно, не мгновенно. Он даже почти сбил укол. И, вместо живота, наконечник из каменного дерева вонзился в бедро, пробив его насквозь!

Я, вообще-то, собирался прыгнуть вперёд, как только моё оружие попадёт в брюхо врагу, но увидев такой исход, я просто дёрнул древко назад. Наконечник ожидаемо выскочил из паза, как только копьё пробило ногу, и, затем, выступил стопором. Опять сработал шаблон — ну кто же ждёт, что твою ногу, пусть и пробитую, вдруг дёрнет вперёд?

Вот и мой враг не ожидал. И потерял равновесие!

Я не дал ему просто так упасть, кто знает, что он потом выкинет? И, в момент, когда «первый», раскинув от неожиданности руки валился навзничь, я в коротком рывке подскочил и успел полоснуть кинжалом ему по шее.

Разумеется, тут же разорвал дистанцию.

Но можно было уже не осторожничать — мой противник лежал на спине, вытаращив на меня удивлённые глаза, а из рассечённого почти до позвоночника горла с хлюпаньем и пузырями вытекала тёмная в лунном свете жидкость.

— А-а-а! — задрав к небу палицу на меня, буквально на одной ноге поскакал «лось».

Я недобро ухмыльнулся: «Ну, давай!» Приготовился к встрече…

Хрясь!

«Лось» успел выпучить глаза, взмахнуть второй рукой и рухнул ничком.

Я помотал головой, словно не веря увиденному, протёр глаза, разглядывая, как от головы упавшего, растекается ещё одна тёмная лужа и тут же впитывается в песок.

Потом поднял взгляд на стоящего метрах в восьми позади последнего поверженного врага Каналоа.

— Зачем? — развёл я руками.

— Ты просил помощи.

Каналоа сматывал пращу, и тон его при этом был таким, словно он мне соли за столом передал.

— А ты… разве можешь убивать? — всё ещё ошарашено спросил я.

— Так ведь никто не узнает, — пожал он плечами. — А тебе была нужна помощь.

Мёртвых обыскали. Хотя, что можно найти на почти голом аборигене, одетом лишь в набедренную повязку.

— А я его знаю, — хмыкнул Каналоа. — Он был воином, как и я. Его изгнали из касты войны лет за пять до того, как меня туда взяли.

— За что изгнали?

— Не знаю, — развёл руками Каналоа.

— А я, кажется, знаю этого, — разглядел я «второго».

Ладно, Арииаху, поживи пока. Потому что того, кого Каналоа «успокоил» булыжником по затылку, я видел сегодня… то есть уже вчера днём. Рядом с Напо. Вернее — за его спиной.

Трупы вскрыли: на всякий случай вспороли животы и пробили в нескольких местах грудную клетку. Это чтоб, распухнув из-за неизбежно образовывающихся во внутренностях газов, они не всплыли. Хотя, с той глубины, на которую я их отправлю… Но осторожность не помешает.

Привязали к ногам камни. А затем отбуксировали в сторону от пляжа, за бамбуковую рощу и метров на сто пятьдесят от берега. Надеюсь, тут будет достаточно глубоко.

Потом я даже сопроводил их немного, метров до сорока, и ещё некоторое время смотрел, как два тёмных силуэта погружаются в чернильно-синий мрак, пока совсем не потерял из виду.

Лодку тоже утопили. Был соблазн припрятать где-нибудь, мало ли как потом пригодится? Но рядом не нашлось достаточно мелких мест, и я, с мыслями, что при местном, почти ручном производстве, опознать лодку проще, чем в современном мне мире угнанный автомобиль, отправил её вслед за экипажем.

— Короче, — сказал, глядя Каналоа прямо в глаза, — к нам никто не приплывал, никого мы этой ночью не видели. Всё-таки, это опасное дело, — ухмыльнулся, — плавать на такой лодчонке по открытой воде.

— А кто к нам должен был приплыть? — хмыкнул тот. — Лично я всю ночь спал и, вообще, ничего не видел.

В ответ я ещё раз ухмыльнулся и похлопал помощника по плечу.

На утро, даже не позавтракав и лишь перебинтовав порез, да немного размявшись, двинули в деревню. Внутри нехорошо посасывало, ой нехорошо.

Может я ошибся? Может то, что я «второго» покойничка видел рядом с Напо, ещё ничего не значит? Ведь именно к Арииаху меня звал тот, бывший воин, нынешний утопленник.

Короче, мне надо поглядеть в глаза подельничку.

Что делать дальше? Как играть, если он сделает честные глазки и будет твердить, что ни сном ни духом? Хрен знает, я, в конце концов, не оперативник, я простой честный боевик. Не моё поле — все эти хитовыкрученные разговоры и подковёрные игры. А вот по-быстрому «выпотрошить», расколоть языка за счёт методов полевого допроса — запросто! Эх, не попал никто из ночных визитёров в мои руки ещё живым, я бы нашёл что спросить и, главное — как. Ну да, ладно. Буду разговаривать с Арииаху. И, если мне его реакция покажется не убедительной…

Когда причалили, в деревне всё ещё шла погрузка на лодки — рыбаки только-только собирались в лагуну, на дневной лов. Грузили сети, запас воды, тащили вёсла. Среди прочих, заметил и Киаху — тот деятельно «руками водил» возле нескольких лодок, что-то растолковывая и напрямую вдалбливая хмурящимся возрастным мужичкам, что слушали его с написанным на лице терпением. Так школьный хулиган выслушивает нотации инспектора по делам несовершеннолетних — хоть и неприятно и хочется поскорей свалить, но поделать ничего нельзя — дерзить таким людям, себе дороже.

Старшего Арииаховского решил пока не трогать. В курсе он отцовых дел или нет, но быстрота и натиск — вот залог успеха! Пока я с ним буду перетирать, кто-нибудь успеет метнуться к дому и предупредить.

И не получится сюрприза.

В дом я почти ворвался. На крыльце стоял Семис. Увидев меня, он почему-то не обрадовался, но и не удивился. И то радует.

— Скат, ты прости отца, он… — виноватым тоном начал приятель, но я лишь отодвинул его с дороги и быстрым шагом вошёл в дом.

В первой комнате у очага, как и в первый раз сидела угрюмая, я бы даже сказал заплаканная жена Арииаху. Рядом: испугавшаяся при моём появлении Тиара и мелкая Вай, единственная, кто обрадовалась мне.

Ни слова не говоря, держась, по привычке, стен, и заглядывая за угол, прежде чем войти, я прошёл пару комнат. Кинжал пока не доставал, но, что называется, был наготове.

Арииаху сидел в той же самой комнате, где мы разговаривали в самый первый день. И первый же взгляд на новоизбранного старейшину кое-что прояснил.

«Очки» — симметричные синяки под глазами, свёрнутый на сторону нос, опухшая скула.

Оп-пань-ки! Я чего-то не знаю про местные нравы?

— Скат, ты жив?

Вгляделся ему в лицо. Хм, я не физиономист, но, по-моему, он не только удивился, но и обрадовался?

— Скат, ты… Ты должен меня понять, — Арииаху словно извинялся за что-то. — У меня ведь семья!

— И что? — холодным, не предвещающим ничего хорошего, тоном поинтересовался я.

— Прости, Скат… Я знаю, ты очень хотел, ты так старался, но…

— Что, но?

— Но утром я уже сходил к вождю и сказал, что не могу быть старейшиной касты воды… Я сказал, что старейшиной и дальше должен оставаться Напо.

Глава 25 Приготовления

Народу на площади было мало. Что поделать — деревня рыбачья, и все взрослые мужчины на берегу: кто отправлялся в лагуну на промысел, а кто и приглядывал, да давал наставления.

Между домом главы племени и домом Напо стояли несколько мужиков, среди которых я увидел одного из помощников вождя и самого́ старейшину моей нынешней касты. Ещё вчера — бывшего, а сегодня, судя по всему, в том числе по вновь появившейся «плавниковой короне», опять — действующего. Они что-то довольно активно обсуждали.

— Скат? — вырвал меня из задумчивости удивлённый возглас.

По правде говоря, от Арииаху я вышел… как бы получше описать? Подавленный? Потерянный? Нет, скорее — никакой. Ни мыслей, ни планов… Словно я бежал-бежал к цели, и, уже когда, считай, пересёк финишную ленточку, тебя — фигак из-за угла пыльным мешком. У боксёров это состояние называется «грогги».

Но на голос я среагировал.

Напо. Новый-старый старейшина вылупился на меня, как на привидение, похлопал глазёнками с полминуты, но потом похоже пришёл в себя.

— Ты уже слышал, пацан? Твой Арииаху одумался. Видимо ночью его посетили духи предков, — он так и прыснул своей шутке. — Он ещё раз хорошенько всё обмозговал и решил, что пусть лучше касту возглавит тот, у кого и до этого неплохо получалось!

Я смотрел в его довольную физиономию, фактически пропуская мимо ушей, что тот, издеваясь, высказывал мне, и в голове, сам собой, начал собираться план. Очень общий, всех деталей пока не представляю — маловато информации. Но информация — дело наживное.

— И, вот что… как там тебя? Скат, да, точно, — Напо сделал вид, что поблагодарил кого-то, кто подсказал ему моё имя. Дешёвый приёмчик, не сработало — первый раз именно ты меня окликнул! — И вот что, пацан, мне, как старейшине, совершенно не нужно, чтоб кто-то злил подводных духов и демонов глубин. Слышал? Мы — каста сетей, кто бы что ни говорил. А знаешь, что это значит? — он сделал паузу, чтоб насладиться моментом, весь расплылся в довольной улыбке. — Это значит, что или ты забрасываешь сети… или ты не нужен!

Арииаху! Блин! Вот кто мне сейчас нужен!.. Хотя нет, тут же оборвал я сам себя и даже помотал головой. Арииаху пару часиков лучше не трогать, не в том состоянии мой, наверно, всё ещё подельник.

— Что, не хочешь забрасывать сети? — по-своему проинтерпретировал мой жест Напо. — Тогда проваливай!

Я развернулся и быстрым шагом пошёл назад. Надо, для начала, опросить домашних Арииаху, и я даже знаю, с кого начну.

— Иди-иди, — долетело мне вслед, — и чтоб на глаза мне больше не попадался!

Я не отвечал. О чём мне разговаривать с покойником?

* * *

— Рассказывай, — я без обиняков оттащил Семиса в узкий проход меж домами, где нас никто не увидит, и прижал к стенке.

К сожалению, надежды на разговор с Вай не оправдались — малявка крепко спала всю ночь. Жена Арииаху лишь рыдала, и вытащить из неё хоть слово было невозможно. Тиара тоже заявила, что ничего не видела и ничего не знает. Оставался дружище Семис, прежде чем идти, разговаривать с отцом семейства.

— Ты чего, Скат? — парень несказанно удивился происходившему. Ещё бы, мы вдвоём с Каналоа, ни слова не говоря, подхватили его за подмышки, костыли взяли с собой и буквально отнесли за дом.

— Рассказывай всё, приятель, — я специально избрал для беседы спокойный, деловитый тон, который несколько не вязался с началом разговора. — Кто ночью приходил, что они делали, что говорили… можешь не отмалчиваться. Во-первых, я и так всё в общих чертах представляю, мне нужно только детали уточнить. Во-вторых, то, что ты нам расскажешь, отсюда, — я повёл руками, как бы показывая на окружающее пространство, — не выйдет. В этом тебе могу поклясться, чем угодно.

— Да что рассказывать-то, Скат? — Семис, что называется, «валял дурака». — Я ж не знаю ничего!

— А что это ты утром, как только меня увидел, за отца передо мной извинялся? — я прищурился, наклонив голову набок.

Семиса я не держал, но с другого бока его подпирал молчаливый и мрачный Каналоа. Тоже, не сказать, чтоб угрожающая гора мышц, но, всё-таки, статус хоть бывшего, но воина никуда не делся, да и, в силу старшего нас возраста, был он покрупнее бывшего пухляша.

— Я… Я… Я… — стал заикаться приятель. — Я н-не понимаю, о чём ты говоришь!

— Колись, Семис. Ведь, если не я, то вам больше, вообще, никто не поможет! Всем насрать… А мне — нет.

— Скат, ну…

— Семис, — я снизил тон до доверительного, — я твой друг. Я друг твоего отца. И более того, я кровно заинтересован в том, чтоб у него… у вас, всё было хорошо. Просто отмалчиваться, надеясь, что всё само собой вернётся на круги своя — глупо. Не вернётся. Будешь молчать, будет только хуже. Сейчас они вас пока не тронут. Пока. Им нужно, чтоб всё улеглось. Но, через месяц или полгода, или год… Пойми ты, дурик, свидетелей никогда не оставляют.

Я, естественно, в очередной раз перестал следить за речью, но сейчас было не до того.

— Скат, я ничего не знаю, — с упёртостью партизана проговорил парень.

Вот же, гадство! Ну не пытать же его?

— Они обещали, что, если кто-нибудь проговорится… — голос раздался за спиной, — о том, что было этой ночью, то нас всех убьют!

Я вздрогнул! Чёрт. Опять расслабился. Соберитесь уже, товарищ капитан третьего ранга! Сколько ещё нужно проколов, чтоб вы начали мух ловить?

В оправданье могу сказать, что шаги мелкой Вай были почти не слышны. Она не заходила в проход меж домами, где я «разговаривал» с её братом, и было изрядно всякого мусора. А на «улице» босые ноги девочки при ходьбе почти не создавали шума. Вообще, мне показалось, что она подошла на цыпочках.

— Вот как? — обернулся я к малявке и улыбнулся. — Ты же говорила, что спала.

— Я и вправду спала, — заявила Вай. — Я вчера очень устала и съела очень много рыбы… Ты поймал очень вкусную рыбу, я ещё такую хочу! — в голосе прорезались капризные нотки. — Но вот она… — младшая сестра Семиса протянула руку и буквально втащила в «кадр» проёма Тиару, — она всё видела и кое-что мне рассказала.

Тиара не выглядела такой же уверенной, как её младшая сестрёнка. Наоборот, она даже упиралась, и я вообще не понимаю, как мелкая её сюда доставила.

— Привет, — как можно дружелюбнее подмигнул я средней дочери Арииаху. — Расскажи и мне, то, что поведала своей сестре.

Я оставил Семиса, подошёл к девчонкам, выглянул из прохода. На улице никого.

— Заходите, — поманил рукой, — не надо, чтоб кто-то видел, что мы разговариваем.

И освободил проход.

Меж домов было узко, и росла довольно высокая трава, которую тут было некому вытаптывать. В принципе, плетёные стены звук не держат, но в соседнем доме, я слышал, никого не было. И в доме Арииаху примыкающая комната пустовала.

Вай шмыгнула мимо меня первая. Испуганная Тиара протиснулась следующей. Как бы я ни был взвинчен и сосредоточен на задаче, но оказавшись в узком проходе лицом к лицу с юной сестричкой Семиса, будто сам того не желая, «зацепил» сознанием, как высока её грудь, как округлы бёдра… Да мордашка была куда приятнее, чем ширококостная простушка Инина.

Я отправил Каналоа приглядывать, чтоб нам не мешали, для чего бывшему воину пришлось пролезть под домом — в проходе стало совсем тесно.

— Рассказывай, Тиара, — я натянул на лицо самую милую улыбку, которая у меня получилась. Что поделать! У меня только что, фактически украли мечту, и я был чертовски зол!

— Они убьют всех, — охнула девушка, помотав головой.

В её глазах стояли слёзы, ещё чуть-чуть, и польются ручьи. И тогда на какое-то время можно забыть о конструктивном разговоре.

— Не убьют, обещаю.

И обнял её.

Какая же она хрупкая! Мои руки почти полностью обхватили узкую спину. Впрочем, в рёбра мне вполне ощутимо упёрлись довольно-таки крепкие полушария… Так, Мантин, ловелас хренов, отставить! Ты тут зачем?

— Никто вас не тронет, — погладил я её по голове. От густых волос пошёл приятный запах, я усилием воли вернул мысли в русло задачи. — Но для этого мне нужно знать всё, понимаешь?

Чуть отстранился, пальцами левой руки приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. В ответ Тиара часто закивала.

— Я вам помогу. И защищу. Мне очень надо, чтоб у вашего отца всё было хорошо. Тогда и у меня всё будет хорошо. Только так, понимаешь?

Девушка ещё несколько раз кивнула.

— Кто это был? — из объятий я её по-прежнему не выпускал. — Напо? Сам?

Кивок.

— Значит, сам, — выдохнул я и тоже кивнул. — А кто ещё с ним был?

— Бун, — почти выдавила Тиара, — он стоял в маминой комнате и угрожал нам, пока остальные пошли к папе.

— Кто это, Бун?

— Это — помощник Напо, — деловито проинформировала Вай, — почти правая рука. Он за всем следит, обо всём ему рассказывает.

— А как он выглядит?

— Большой… Не такой большой, как воины, но большой, — понятно, что малявка описывала так, как могла.

— Он выше твоего отца или ниже? — ну что ж, буду задавать наводящие.

— Чуть ниже.

— А волосы у него какие? Длинные, короткие, тёмные, светлые?

— Короткие и тёмные.

Блин, да тут почти у всех такие!

— Глаза. Они на выкате? Ну, то есть, такие? — я вытаращил свои, малявка прыснула. — Или глубокие, такие? — Я изо всех сил нахмурил брови.

А нос? А подбородок? А он толстый или худой? Скоро у меня сомнений не оставалось — Бун, это тот, кто с размозжённым затылком сейчас лежит на запредельной, для местного населения, глубине.

В общем, постепенно картинка складывалась. Арииаху, Киахи и Семис вернулись домой, когда на небе уже зажглись звёзды. Остальное семейство было уже дома — местные вообще стараются не выходить из дома после заката. Табу. Да и страшно.

А, спустя какое-то время, понятно, что местные часов не знали, в дом явились Напо, Бун, два сына Напо — Афа и Атеа — и «страшный человек». Видимо, сообразил я, тот бывший воин, коллега Буна по упокоению. Бун блокировал «женскую половину» — жену и дочерей, чтоб не поднимали шума. Один из сыновей Напо, самый младший, Афа, угрожая палицей Семису и Киахи, загнал их в одну комнату. Остальные, понятное дело, занялись главой семьи.

Что ж… Дальнейшее можно узнать только от самого Арииаху. Единственное, что Семис смог добавить, это слышимые им глухие звуки, похожие на то, будто что-то роняли, и какое-то сдавленное мычание. Ну, тут картина и так ясная — дом почти в центре деревни, стены, считай — картон, вот кто-то и зажимал Арииаху рот, чтоб не орал.

— Ясно, — проговорил я сквозь зубы и непроизвольно сжал-разжал кулаки.

Тиара пискнула. Вот, блин!

— Извини, красавица, — я разжал объятия. Потом, ещё раз успокаивающе провёл ладонью по волосам, — ничего теперь не бойся, — посмотрел на Вай. — Ничего не бойтесь. Скоро плохие люди, что вам угрожали, и сами пожалеют.

— Ты обещаешь? — голос девушки дрожал.

— Уже пообещал.

— Только… — а слёзы-то почти высохли! — Пожалуйста, не убивай никого!

Я вздохнул. Ты не понимаешь, девочка, что врагов за спиной надо оставлять только мёртвыми.

— Не переживай. Всё будет хорошо, — я ободряюще улыбнулся.

Уже когда, с соблюдением всех предосторожностей выходили из прохода, мелкая не удержалась.

— Скажи, Скат, а ты теперь будешь гулять с моей сестрой?

Вот же, чертовка! Краем глаза зацепил запунцовевшую Тиару.

— Домой беги, любопытная, — я скорчил наигранно-суровую гримасу, — а то мамке всё расскажу!

* * *

Разговор с отцом семейства, в целом, всё подтвердил: зашли трое, Атеа держал и зажимал рот, Сон, тот самый бывший воин, бил, а Напо с удобством устроился напротив и говорил.

Много времени им не потребовалось — Арииаху оказался далеко не кремень. Тем более, когда Напо пригрозил убить его сыновей.

— Скат, представляешь, — заглядывая в глаза и хватая за руку, жаловался мне побитый мужик, — он сказал, что хватит нашей семье топтать землю этого острова. А ведь мой дед был старейшиной касты воды, мой отец… И я должен был стать! А этот… этот… Напо, сказал, что прервёт мой род! Мой род!

Слёзы покатились по его щекам обильными ручейками.

— И ты согласился, — я даже не спрашивал.

— А что мне оставалось делать? — с пылом воскликнул «компаньон». Замялся, повздыхал и выдал: — Знаешь, временами мне кажется, что не просто так мой отец тогда утонул…

— Вот как?

Арииаху несколько секунд молчал, потом, словно спохватился:

— Скат, ты же… ты же не сердишься на меня? Ты же… Ты же можешь договориться с Напо!.. Он… Ведь он видел, что ты умеешь! Он наверняка теперь согласится, что твоё предложение всем нам на пользу!

— Это вряд ли, — выдохнул я устало, глядя в сторону.

Да уж… Подкузьмил ты мне, подельничек… Впрочем, зачем я так? Действительно, что мужику было делать? Смотреть, как перережут горло его сыновьям, его надежде?

Да и что я, не видел что ли, как нормальные, вполне крепкие, мужики под давлением обстоятельств превращались в потёкший пломбир? Не часто, но бывало. Кто знает, на чём тебя судьба подловит? Вроде кругом броня, а потом окажется, что нет, нашла паскуда слабину там, где и не ожидал совсем… Кстати, иные, пережив временную минуту слабости, всё же собирались, находили силы. Может и Арииаху, потом, со скрежетом зубовным будет вспоминать, не про то, как его пытали, а именно её — свою слабость. Кто знает? Время покажет.

— Кстати, — спросил, как бы между прочим, — а если Напо случайно умрёт? Ну, там, косточкой рыбной подавится или с лодки упадёт? Кто будет следующим старейшиной, его сын?

— Нет, — помотал гривой понурый старейшина на час. — Старейшину должна выбрать каста, — вздохнул, добавил: — Потом ещё вождь должен подтвердить. Но наш всегда соглашается с решением старших касты, — новый вздох, даже с попыткой усмехнуться. — Но Напо не таков. Он костью случайно не подавится. И, кстати, к воде он последние годы почти не подходит. Не знаю, как уж он решился тогда с нами поплыть?

— Осторожный, значит, гад, — кивнул я, сосредоточенно думая о своём. — Ещё, подскажи, пожалуйста. А, если всё же так случится, каста вновь тебя изберёт?

— Нет, — снова замотал головой Арииаху. — Ведь я отказался! Я думаю, — тут же добавил он, — что он меня не убил тоже поэтому. Ему не нужны были выборы нового старейшины. Ему нужно было чтоб я отказался от решения.

— Зачем? — чисто рефлекторно переспросил я.

— Как, ты не знаешь? — на заплаканном, опухшем лице отца Семиса я прочитал удивление. — Разве в вашей касте… бывшей твоей касте нет традиции отказа?

— Хм. Не слышал. А это как?

— Ты что! Это очень древняя традиция, она защищает нас от неверных поступков. Любой мужчина, к примеру, когда он берёт в жёны женщину, волен отказаться от этого шага. Но если прошло не больше трёх дней!

— Ого! — я чуть не присвистнул. Интересные у них тут традиции.

— Да-а! — с азартом начал пояснять Арииаху. — А как же? А если женщина навела на мужчину порчу? А если его опоили? А если она обманула на счёт своих способностей хозяйки? А как же!

— Ну, с этим понятно. Что, по поводу старейшины? То же самое? Типа, думал потяну, а тут как навалилось!

— Да.

— Но ведь ты отказался?

— Скат, ты не понимаешь… Хотя это не беда, — тут же поправился Арииаху, — ты ведь ещё так мал… Так вот, — продолжил он, — когда мы пришли к вождю, вождь спросил его: «Ты уверен, что хочешь принять назад должность старейшины у него?» То есть у меня, — пояснил Арииаху. — И Напо сказал: «Да». А если он решит отказаться…

— То значит вроде как ты ему должность не передал, — покивав, закончил я за Арииаху, — и ты останешься старейшиной…

— Да, — вздохнул-всхлипнул подельничек.

— Вот, что, Арииаху… — задумчиво посмотрел я на мужика. — А расскажи-ка мне про Напо. Расскажи всё, что знаешь. И то, о чём догадываешься, тоже расскажи.

Глава 26 Доразведка

Я лежал в паре сотен метров от крайних домов деревни на небольшом пригорке, замаскировавшись в раскидистых кустах, и наблюдал за домом Напо. Благо, джунгли здесь такие разреженные что можно близко не подходить.

Каналоа, от греха, отослал к лягушатнику и попросил сидеть там и не отсвечивать. Сейчас, вообще, самое лучшее для меня — пропасть на некоторое время из виду, потому что в то, что Напо, вернув себе должность, успокоится — я не верил. Тем более, два человека из его окружения пропали, явно не справившись с поставленной задачей.

Итак, задача — сделать так, чтоб Напо отыграл назад. То есть, в свете данных, имеющихся у меня на текущий момент, сам, добровольно… ну хотя бы с видимой добровольностью, пришёл к вождю и так же добровольно и самостоятельно попросил… или лучше — заявил… Хм, что? Ну, что-то вроде того, что осознал, прикинул, как говорится… палец к носу, и понял: Арииаху в роли старейшины касты сетей — просто лучший вариант для племени!

Ещё, неплохо бы, чтоб при этом побольше народу было, чтоб потом сложно было включать заднюю.

Вообще-то, ещё пару часов назад я его мысленно приговорил: так сказать — умер Максим, да и хрен с ним. Тоже, не сказать, чтоб плёвое дело — пришлось бы постараться, чтоб смерть выглядела как естественная. А, ещё лучше, как дело разбушевавшихся духов или гневных богов. Но… Как оказалось, чтоб вернуть Арииаху «на трон» касты, Напо должен быть вполне живой… Жаль.

Я почувствовал, как у меня внутри поднимается волна гнева. Эта… тварь упитанная, не просто обломала моего хорошего знакомого, пожалуй, единственного здесь человека, кто отнёсся ко мне со всей серьёзностью, и запугала до усрачки его семью.

И даже то, что он пыталсяустранить меня с помощью своих людей, тоже, в принципе, дело житейское. Естественно, оставлять без внимания эту попытку я не собирался, но…

Но эта скотина замахнулась на мою мечту! И когда? Тогда, когда я был, что называется, в шаге! Или даже ближе.

А я шёл к этому, почитай, всю жизнь… По крайней мере, с того момента как мой юношеский романтизм, по поводу службы в спецназе, рассеялся, и ему на смену пришло вполне меркантильное понимание: да, сейчас мне тяжко, и офигеть как опасно, но в замен… А взамен я получил работу на авторынке, чтоб сводить концы с концами, разборки с братвой, что-то блеющей про «охрану», с «чёрными», с ментами, с клиентами, и так далее, и тому подобное.

И вот, когда, казалось бы, жизнь, провидение, высшая сила… да я не знаю кто или что! Короче, когда мне дали второй шанс… Хотя, и тут было не просто. Я рисковал жизнью, выживал как мог, отказался от отличного шанса стать местной «элитой»… Пробил, буквально, своим лбом дорогу к долгожданной «пенсии». И вот, находится некто, что одним лишь щелчком пальцев перечеркнул всё… Думал, что перечеркнул. Ибо я теперь просто не имею права отступить.

Вопрос: как сделать так, чтоб Напо отказался?

Для меня ответ очевиден: запугать. Я, по сути, ничего другого не умею. Ни завербовать, ни, что называется, распропагандировать, чтоб у объекта в мозгах что-то там перевернулось. Не учили меня этому. А вот похитить и закошмарить до икоты…

Я почувствовал, как сама собой по лицу разливается мстительная улыбочка.

Про то, как работать я уже прикинул. Дети — вот ключик, и не только к Напо, но, почитай, ко всем местным. Ведь каждый мужчина здесь живёт ради детей. Точнее — сыновей. Продолжение рода — главный фетиш! Мне, у которого единственного известного ребёнка фактически отобрали и увезли — понять сложно. Но именно из-за жизни сыновей сломался Арииаху. Да даже Акахата, мой старший брательник, ходит чернее тучи именно из-за отсутствия наследника. Значит, и Напо сломает угроза остаться без продолжения рода.

Я мысленно нарисовал картину: Напо, спелёнатый порукам-ногам, в лодке. А оба его сына, с привязанными к ногам камнями в воде. Над «бездной», такой страшной для местных…

Хотя, нет! Наоборот! Хищная улыбка ещё сильнее растянула мои губы. Глубину надо поменьше — метра два или три. Так, чтоб безутешный отец видел, как его деточки задыхаются, пускают пузырики… Да, да! Те, кто никогда в жизни сам себя не вгонял в состояние гипоксии, испытывают просто животный ужас перед утоплением! Страх удушья в человеке — самый сильный, это я ещё в первые годы службы узнал.

Эх, ещё бы пустить по дну крабов… Хотя, я-то понимаю, что крабы свежатину не едят. Но это однозначно добавит Напо эмоций — мысль, что он сейчас станет свидетелем, как его родная кровь, его надежда задыхается, а их, прям тут же, ещё живых начинают рвать по кусочкам… О, да! Это, я думаю, сломает любого местного…

Из дома Напо вышел молодой мужчина, можно сказать, ещё парень, и направился куда-то на восточный край деревни. Его я узнал, он был среди тех двоих молодцов, что ворвались по зову главы касты в день, когда я впервые заявился к нему в дом с проектом подводной охоты.

Это Афа, младший из сыновей. Ему около двадцати, что называется, «встречается» с девушкой, дочерью Тайки — одного из старших касты. Тайка владеет двумя большими лодками, но, в отличие от остальных старших, сам ходит на промысел. Кстати, его можно не опасаться, он «болото» или правильнее сказать — «хатаскрайник», идёт за тем, у кого сила.

И я даже знаю, куда Афа бежит — к домику Хирифе, второго «ближника» многолетнего старейшины касты сетей.

От Арииаху я знал, что у Напо были два особо доверенных человека не из родни, чем он здорово отличался от остальных старших не только касты сетей, но и всего племени. Обычно здесь приближали к себе только родню, но молодой Напо начинал своё восхождение к вершине касты фактически сиротой из бедного рыбацкого рода.

Бун, ныне упокоившийся неподалёку от моей базы, с Напо чуть ли не с самого начала и всегда был при нём, взяв на себя, со временем, роль эдакого смотрящего за хозяйством. Он доводил указания до гребцов и кормчих, что пахали на молодого, но раннего «старшего» касты и присматривал за дележом улова. А когда Напо избрали, взамен некстати утонувшего отца Арииаху, тоже Семиса, Бун расширил свои функции уже на всю касту. И даже, когда старший, а потом и младший сыновья Напо вошли, как тут говорят, в возраст, продолжал исполнять те же функции, передавая свой опыт им.

Честно говоря, узнав это, я поначалу удивился, Бун, в отличие от пригретого Напо Сола, бывшего воина, и от второго «ближнего» — Хирифе, был скорее мозгом. Или если точнее — глазами и ушами Напо. Как раз, второй ближний — молодой рыбак Хирифе исполнял при Напо обязанности кого-то вроде телохранителя и, одновременно, силовой поддержки в переговорах — это он был тогда вторым с Афой, кто собирался выполнить приказ выкинуть меня из дома.

Но, как я узнал уже от Тиары, что общалась с сестрой Хирифе, за несколько дней до моей показухи тот здорово траванулся и лежал пластом тогда, когда Напо более всего была нужна силовая поддержка.

Что ж, кому-то из нас повезло. Или этому Хирифе, и не он отправился на дно с дыркой в голове, или мне — всё-таки Бун в деле ночного нападения оказался бесполезным балластом.

И вот, сейчас, Афа зачем-то отправился к Хирифе. Что ж, подожду, но что-то подсказывает, что Напо решил «закрыть больничный» своего бодигарда. А значит — он точно готовится.

Я вздохнул. И на всё про всё три дня. Даже два, ибо лучше, если сутки будут в запасе. То есть — ближайшая ночь и следующая.

А это — очень мало. Просто критически. Как же я не люблю состояние цейтнота! Сейчас бы узнать, кто из старших касты будет готов дать Напо людей. Сможет ли он привлечь к своей охране касту войны. Ведь это важнейшая инфа — со сколькими предстоит иметь дело, когда придёт пора «работать»?

Опять представил только что нарисованную картину: лодка, связанные Напо и сыновья… и безжалостно стёр её, просто выкинул из головы.

Чёрт! Даже зубами непроизвольно заскрипел. Как бы я ни впадал в кровожадные мечтания по поводу козней человеку, решившему отобрать у меня мечту, приходилось признавать — для такого у меня совсем нет ресурсов.

Во-первых, такие глубины есть только в лагуне. Но лагуна — она вся просматривается. Если не из деревни, то от поселения ныряльщиков. Да и лодок в ней — хоть и не кишмя кишат, но скрытого уголочка не найду — кто-то всё рано будет в прямой видимости.

А во-вторых, как я вытащу троих взрослых мужиков из дома в центре деревни и доставлю на лодку, да ещё и так, чтоб никто не видел и ничего не заподозрил? Каким нарядом сил располагаю? И сам себе ответил — собой. Всё.

Каналоа? Хм… Возможно. Конечно, в таком деле я бы предпочёл кого-нибудь из моих бывших коллег, кому не надо долго объяснять, что и как. Да, Каналоа можно сказать переступил черту — убил. Но если разобраться, он убил, спасая жизнь мне, а тут?

Впрочем, всё это — пустые мечты. Чтоб изъять из дома троих взрослых и довольно крупных, с детства хорошо питавшихся, мужиков и не оставлять следов волочения мне понадобится, как минимум, по два человека на тело. Причём, лучше забирать всех одномоментно, а не бегать туда-сюда за каждым новым. Плюс, страхующие. Плюс, несколько человек я бы поставил пасти деревню, на всякий. На случай ночных энурезников. Хотя бы одного, но обязательно, со стороны жилищ людей войны. Ещё одного — на пляж. И одного — контролировать дом объекта до конца операции.

М-да-а-а… У меня здесь знакомых столько нету, не то, что проверенных и подготовленных людей… Я чуть не прыснул, представив как Семис, на костылях скачет впереди нас с Каналоа, а мы вдвоём пытаемся переть Напо, в котором не меньше килограмм девяноста!

Не-е-ет, мысленно протянул я. Семиса впутывать не буду. Не потому, что инвалид, или мне его жалко как приятеля. Просто такое — не его профиль. Он малый честный, хороший сын, наверно — неплохой приятель. И, в целом, влюблённый в море и глубину парень. Вот пусть и остаётся таким.

В общем, план — в топку!

* * *

— Вот что, Каналоа, у меня к тебе серьёзный вопрос.

Каналоа молча поднял на меня взгляд.

Я оставил ненадолго наблюдение за домом Напо и подался к лягушатнику. Каналоа, как оказалось, проявил инициативу: при помощи ножа вырезал гарпун и с рифа загарпунил пару рыбин, которых и зажарил к моему приходу, даже остыть ещё не успели. Офигеть, а быстро он учится!

Нож ему приходилось, держать у нас в лодке — на поясе или ещё где-либо на себе, бывший воин даже «хозяйственно-бытовой» каменный ножик носить отказывался.

— Ты со мной боец?

Ответом было удивлённое выражение на лице «бойца».

— Ты не понял, парень, — вздохнул я. — Ведь я не про то, чтоб быть рядом. Я про то, готов ли ты со мной… — я взглянул ему прямо в глаза, — пойти против племени?

На лице Каналоа не дрогнул ни один мускул, и взгляд как был, так и оставался беспристрастным.

— Впрочем, насчёт племени я, конечно, погорячился, — тут же поправился. — Племя, как раз, от моих действий только выиграет. Но… — новый вздох вырвался сам собой, — несколько табу я собираюсь нарушить.

— Табу нарушает тот, у кого есть душа, — пожал плечами бывший воин, — а я просто тело, что идёт за тобой.

— Пойдёшь за мной, тебя могут убить, — зачем-то напомнил я.

И тут же получил ответ:

— Если умрёшь ты, я перестану быть тоже. Ибо никто не даст мне еды.

— Ха! А это? — я показал на остатки костра с брошенными в него рыбьими костями.

— Всё равно, — Каналоа был непреклонен. — Ты умрёшь, и моё существование вскоре тоже закончится.

Эх! Вот не могу я, чтоб, идущий на такую серьёзную операцию, боец не понимал всей серьёзности! Не так меня воспитали!

— Помнишь, тех двоих, что пришли к нам на базу этой ночью?

Каналоа кивнул.

— Их послал Напо. Он хочет, во что бы то ни стало, остаться старейшиной касты, а я, самим своим существованием, ему в этом мешаю.

— Надо сказать вождю и отцу войны, — словно о чём-то, само собой разумеющемся, заявил Каналоа, — если это Напо, такое должны решать старшие племени.

— Если б всё было так просто… Сам посуди: трупы мы утопили. Сами. Следов теперь никаких. А слово уважаемого члена племени, старейшины самой многочисленной касты против слова кого? Не пойми кого. Изгоя. И тебя, вообще деклассированного элемента. Впрочем, тебя даже слушать не станут.

Не уверен, что Каналоа понял последний мой пассаж, но, похоже, он вообще перестал удивляться словечкам и терминам, что, нет-нет, да прорывались в моём лексиконе.

— Пойми, Каналоа, — продолжал я, — я ведь могу стать кем-то весомым и уважаемым в нашем племени… Захочешь — и ты станешь таким же как я. Повторяю — я научу.

— Мне не стать снова человеком племени, — ровно, без эмоций ответил Каналоа.

— Ладно, — отмахнулся я от вбитой в его голову установки. Не сейчас. — Но пока во главе касты сетей Напо — мне… нам, так и быть изгоями. Ты хочешь всю оставшуюся жизнь оставаться изгоем?

— Я и так теперь изгой!

— Хорошо, посмотри на это с такой стороны: тебе лучше быть рядом с изгоем или с уважаемым членом общества?

— Что надо делать? — без паузы, совершенно ровным тоном спросил Каналоа.

* * *

Ночи дождались, попеременно наблюдая за домом. Один наблюдал, второй спал. Пришлось, кстати, настаивать, ибо сначала Каналоа заявил, что он готов не спать несколько ночей подряд.

— Нахер ты нужен будешь, не выспавшийся, — скривился я.

— Когда я был в касте людей войны, как-то раз, мне пришлось не спать четыре дня подряд, — с гордостью заявил бывший воин.

— Вот Ата пусть и оперирует бойцами с хроническим недосыпом. А мне ты нужен свеженький. Поэтому отставить споры, иди вон — чуть ниже, там место удобное, и спи.

— Сейчас светло, я не засну!

— Помнишь, я показывал, как расслаблять мышцы? Иди, устраивайся, можешь лист какой на глаза пристроить. И подыши размеренно — выдох длиннее вдоха, и неглубоко. Всё, срубишься, как миленький.

Сам я после Каналоа тоже подремал часа три, а перед самым закатом, когда движение в деревне почти прекратилось, пробрался к ручью и вновь перемазался весь грязью. Эх, ведь в который раз приходится по ночам в бесплотную тень играть, а я все грязью маскируюсь! Видимо пора обзаводиться более подходящей ночной «косметикой».

На этот раз, в отличие от предыдущего моего ночного появления в деревне, никто с факелами не патрулировал. Ни в одном доме я не заметил света — лучин или светильников здесь не знают, да и освещать открытым пламенем такие легковозгораемые постройки — не самая лучшая идея. Очаг — вот и весь свет вечером. Поэтому до цели я добрался без проблем и нырнул под дом.

В доме Напо ещё не спали. В комнате с очагом, при самом входе, негромко переговаривались несколько мужчин.

— Нашли червяка? — по голосу я узнал Напо.

— Его нигде нет, отец! — отвечал молодой голос.

— Плохо.

— Завтра я возьму лодку Туна, троих-четверых его гребцов покрепче, и мы сплаваем туда, где этот сопляк обычно прячется от людей.

— Бун и Сон уже плавали, — третий голос, незнакомый. С лёгкой хрипотцой и, как мне показалось, слабый. Словно человек не лучшим образом себя чувствовал. — Я слышал очень странные слухи про этого парня…

— Это ещё ничего не значит. Если бы, каким-то образом, червяк отбился от Сона, во что я никогда не поверю, — добавил Напо, — он бы уже всё рассказал вождю или Ате. И тогда, ещё до захода солнца я бы рассказывал совету племени, куда делся один из моих помощников и один из гребцов. Хотя… — я понял, что Напо усмехается, — кому бы из нас поверили, для меня не загадка.

Соображает, скотина, совершенно спокойно отметил я.

— Отец, но они могли бы позвать шамана! — голос постарше. Понятно, значит это Атеа.

— Этого выжившего из ума старика? — негромко хохотнул Напо. — Всё что он может, это пускать пыль в глаза. Умные люди давным-давно поняли, что ни на что неспособен и просто с ним не считаются.

— Я думаю, нужно попросить людей войны о помощи… — заикнулся хриплый.

— Не твоя работа думать! — оборвал его Напо раздражённо. — Бун думал! А из-за тебя он наверняка уже рыб кормит. Он ведь столько лет не ходил в море!

— Но я же не мог! Духи отняли у меня здоровье, я вообще несколько дней думал, что уже настал мой час встретиться с предками!

— Да причём тут духи! — лёгкая усмешка самого молодого — Афы. — Не надо было ту непонятную рыбу на дележе себе требовать.

— А ну, цыц! Ты! Мне не важно, болен ты или здоров, не отходишь от меня ни на шаг, слышал! Пока всё не уляжется, даже спишь в моей комнате!

Ответа я не услышал, но и возражений тоже.

— Теперь, ты. Мысль хорошая, действительно надо сплавать до норы этого червяка, но людей возьми побольше. И заруби на носу — ты просто смотришь, и всё! Если какие вопросы будут — вы ищите Буна, дескать, он хотел поговорить с червяком про его добычу рыбы и всё такое. Сами ничего не предпринимаете, а смотрите и назад!

— Хорошо, отец.

— А я всё-таки считаю, что нужно подключать касту войны… — это опять Атеа.

— И что мы им скажем? Что сделал этот червь?… Тем более у Аты сейчас и без того забот по горло. У земляных уже трижды пропадали люди. Я слышал, даже воины пропали. А вчера не вернулась лодка одного из средних. Говорят, последний раз их видели, когда они забрасывали сети у закатного края острова, почти у самого рифа… Нет… Чтоб идти к Ате, мне нужно на этого недоноска что-то серьёзное. И вот ты, сын, завтра этим и займёшься. Поговори со старшими, пройдись среди средних, вдруг кто что знает? А я завтра ещё раз побеседую с нашим добрым другом Арииаху, — похоже, Напо ухмыльнулся. — Вдруг и он чего мне поведает полезного.

Они разошлись по комнатам, и по шагам я более-менее точно определился с планировкой дома.

Напо устроился спать в самой дальней от входа, угловой. Кстати! У комнаты не было окон! Не знаю, постоянно он здесь обретается или решил пока что поспать в чулане?

Сыновья разошлись каждый в свою комнатку, что теснились между «чуланом» Напо и «кабинетом» — той большой комнатой, где я впервые увидел Напо, Арииаху и других старших касты. Вот в ней не оказалось никого.

Жена старейшины и маленькая дочь, наверно ровесница Вай, спали в довольно большой комнате, соседней с «очаговой» — я хорошо рассмотрел убранство сквозь окно, прикрытое лишь циновкой.

И всё. Больше в доме никого не было. Небогато здесь живут «сильные мира». Впрочем, пожал плечами, что я хотел? Времена-то какие? Не вспомню уже точное определение из школьного курса, но формирование классов тут в самом зачатке.

Мелькнула мысль — может… сейчас? Подожду, пока все уснут…

Нет! Осадил я сам себя. У меня есть план, вот его и придерживаюсь! Завтра, всё завтра ночью.

Глава 27 Работа

— Привет, Напо, удобно? Можешь не отвечать, всё понимаю…

Но мужик, висящий вниз головой, привязанный по рукам и ногам к крест-накрест поставленным бамбуковым жердям, всё же, постарался издать какое-то мычание. Не удалось — помешал кляп.

— Я же говорю — молчи лучше, береги силы. Я больше из вежливости спросил, так, для начала разговора.

Мне было даже где-то жалко мужика — просыпаешься, а тут такое: вверх тормашками, пошевелиться не получается, какой-то неровный, слабый свет. Причём, одну импровизированную свечку я поставил ему к самому лицу, да ещё пристроил позади неё хорошо отполированную бамбуковую пластиночку, что, конечно, в некоторой степени выступала отражателем, добавляющим света в лицо ничего непонимающего «объекта», зато обеспечивала тень всему, что находилось позади.

И в этом свете с ним разговаривала чёрная, как сама ночь, человекообразная тень.

— А разговор у меня к тебе серьёзный, так что ты лучше слушай, Напо, слушай.

* * *

Прошедший день я использовал на полную катушку.

Во-первых, продолжавший наблюдение за домом Каналоа получил задачу: до вечера вы́резать что-то типа маленькой, разъёмной коробочки. Пришлось долго объяснять, показывая на пальцах, а главное — задавая размеры. Ведь если она будет больше, чем надо — всё насмарку. Эх, были бы здесь грецкие орехи! Но, поскольку ничего подобного, как я ни расспрашивал бывшего воина, тут не росло, пришлось делать эрзац.

Сам я ушёл подальше в джунгли и развёл костерок. Над ним пристроил перевёрнутый горшок, украденный этой ночью в деревне. Вот честно — выгорит дело, и куплю им новый! Или каким другим способом компенсирую.

Заложил в огонь специально наколотые щепки кокосовой пальмы. Конечно, лучше бы подошла древесина помягче, а у пальмы твёрдость скорее средняя. Зато её здесь много.

Пока суть да дело, сходил к лягушатнику и нагарпунил рыбы. Прямо с берега, благо, с помощью гавайки это было просто плёвое дело. Рыба пошла не только на поесть — мне позарез нужен был рыбий жир.

После обеда на том же костре я его и вытопил. Понятно, что варварским способом, безо всяких там паровых бань да выдерживания, но мне не в пищу, и так сойдёт.

Взял немного, накапал в собранную сажу и долго-долго вымешивал щепочкой. Ну вот, не гуталин, но хоть сапоги черни, а хоть лицо с телом! Смыть, конечно, будет не просто — мыло я обязательно сделаю, но потом. За оставшееся время явно не успею. Зато, как говорил один персонаж: «радикальный чёрный цвет!» Буквально — контрабандный товар!^[6]

Остатки жира пустил на примитивные светильники, пришлось, разве что, из бамбука стаканчиков наделать, да фитильки скрутить.

А, как стемнело, и всякая жизнь в деревне прекратилась, две тени тихонько пробрались к дому «объекта».

Каналоа пришлось брать с собой — всё необходимое я один не уволоку: помимо кучи верёвок, трёх жировых светильников, баночки с сажевой краской мы тащили ещё и две достаточно прочные бамбуковые жерди по паре метров каждая.

Кстати, мазаться краской сразу не стали. Во-первых, мне не нужны следы сажи везде, где мы пройдём. Лучше вообще, чтоб никаких следов не оставалось. Во-вторых, судя по прошедшей ночи, мы вообще могли не прятаться, а чуть ли не строевым шагом прошагать к дому Напо напрямки — всё одно, на улицу после заката тут нос не кажут. Да и пока луна не взошла, темень, хоть глаз выколи. А в-третьих, если всё-таки кто-нибудь ночью из дома выйдет, то от вида чёрных людей своим визгом он не только деревню, но ещё и поселение «земляков» перебудит.

Под домом вылежали не меньше часа — надо было чтоб все как следует уснули. Потом, Каналоа подсадил меня, и я аккуратно перемахнул в оконный проём «кабинета» — там точно никого не было, это я определил, долго прислушиваясь чуть ли не к каждому квадратному сантиметру пола снизу. Заходить через главный ход? Не знаю, хоть и уверен был на все сто, что у входа в дом нет никакого часового, затаившегося в особо тёмном углу с копьём или ещё чем-то, но что-то прям не пускало. Не знаю, может интуиция, а может всё те же привычки да стереотипы.

Стараясь не скрипеть, прошёлся по дому. Народ спал. Вот и хорошо.

Для начала шагнул на «женскую половину». И, хоть жена и дочь Напо спали весьма крепко, но мне эксцессы не нужны — пришлось их дополнительно усыпить, прижав сонную артерию. Тут главное не переусердствовать — передержишь, и могут наступить необратимые изменения в головном мозге, так что было бы под рукой что-то усыпляющее — не рисковал бы. Уж жена и дочь вряд ли в чём-то виноваты.

Ту же процедуру проделал и со всеми остальными в доме, разве что, так сильно не аккуратничал. Да с сыновьями проделал небольшую косметическую операцию. Ничего опасного для здоровья. Скорее — эффект для родителей.

Позвал Каналоа. Сыновей, если вдруг окажутся крепкими и решат раньше времени «проснуться» я разрешил, без затей, бить по затылку дубинкой — её мы тоже прихватили. Как раз для этих целей. А вот, если по дыханию Каналоа поймёт, что вот-вот очнётся кто-то на женской половине, то звать меня. Хоть семью Арииаху Напо не жалел, но подвергать опасности ничего мне не сделавших женщину и ребёнка? Нет, это не ко мне.

Потом ещё пришлось заниматься декорациями — ставить жерди, на манер Андреевского креста — в виде буквы Х. Сначала была мысль установить распорку так, чтоб Напо висел вообще вертикально, но потом подумал-подумал и решил — просто облокотим на стену, и всего делов-то. Меньше заморачиваться с креплением.

Бесчувственную тушку старейшины привязали пониже, головой до пола он не доставал буквально пару сантиметров. Две свечки разместил по бокам и чуть спереди, чтоб хорошо видеть «объект». А одну придвинул так, чтоб фитилёк оказался напротив глаз — свет в глаза не зря используют, он всегда отлично помогал в допросах.

Напоследок я тщательно намазал жирной сажей лицо, грудь, живот и руки. Ноги я просто замотал какой-то найденной тряпкой, наверно платьем. Что делать? Его тоже придётся позаимствовать. Натянул лохматый парик из остролистой травы — надеюсь, сойдёт за водоросли.

Отослал помощника. У него тут своя задача.

И хорошей оплеухой привёл «объект» в сознание.

— Привет, Напо.

* * *

Кляп я не вытаскивал — диалога не предполагалось. Наоборот, когда «объект» начинал излишне бузить, пытаться вырваться, мычать в надежде что его услышат, я просто приседал рядом и двумя пальчиками прижимал крылья носа.

— Вот видишь, Напо, к чему приводит твоё непослушание? — говорил я намеренно тихим, равнодушным тоном. — Ты не делаешь, что тебя просят, и я тебя наказываю… — устало вздохнул. — Давай, ещё раз попробуем? Итак… Заткнись.

На пятый раз, наконец, подействовало — я отпустил пальцы, но привязанный лишь судорожно втягивал воздух носом, не пытаясь что-нибудь выкинуть.

— А ты, молодец! Вот видишь? Когда ты делаешь то, что тебе говорят, тебя оставляют в покое… А когда ты ведёшь себя неправильно, тебя наказывают!

И опять легко сдавил нос!

На этот раз я держал даже чуть дольше. «Объект» пытался мотать головой, засасывать воздух сквозь кляп, сооружённый, кстати, из его же набедренной повязки. Но получалось это плохо. Как говорила одна моя знакомая, врач: «Хорошо зафиксированный пациент в наркозе не нуждается».

Наконец я разжал пальцы.

— Ты прости, пожалуйста. Но мне надо было показать, что это не от тебя зависит — жить или умереть. Если я решу, что мне что-то не нравится, я пальцы не разожму, и ты задохнёшься. Надеюсь, ты это уяснил.

Это тоже азы — вырабатываешь у «объекта» некий паттерн поведения. Пусть думает, что, наконец, разобрался, за что его наказывают, а за что нет. А потом ломаешь схему. Больше непонимания — больше неуверенности, отчаянья и страха.

— Ну что, Напо, ты уяснил, как легко можешь потерять жизнь?… Кивни, что ль, если уяснил.

«Объект» несколько раз изобразил кивок.

— Хорошо, Напо, мне это нравится. А теперь слушай, что ты сделаешь. Завтра утром ты пойдёшь к вождю и скажешь, что передумал. Что не хочешь больше тащить на себе весь груз ответственности за касту, что хочешь больше времени проводить с семьёй, ибо дети — главное в жизни мужчины. А старейшиной, если ему так хочется, пусть остаётся Арииаху. Ты понял?

Всё то время, пока я изводил Напо неизвестностью, пока мучил его возможной и не самой лёгкой смертью, он либо пытался вырваться, либо дрожал, как осиновый лист. Но, как только разговор зашёл о месте старейшины, «объект», тут же, успокоился. Дрожь пропала, как по мановению волшебной палочки, и даже глаза из распахнутых полубезумных стали нормальными.

Ну, конечно! Мысленно я усмехнулся. Неизвестность пугает. Когда некто грозит всяческими карами и издевается, но за что — непонятно, это страшит очень сильно. Сложно быть храбрым против неизвестной силы, которой не пойми что надо.

А вот, когда тема известная, тогда проще. Появляются ориентиры. Опасность, вроде как, осталась, но она, как бы, уже привычная, знакомая. И не такая страшная.

И Напо, я почти уверен в этом, как только услышал, что от него хотят, тут же решил — он будет соглашаться со всем, что этот неизвестный от него потребует. Обещать, давать гарантии, клясться.

Чем угодно клясться — я хоть немного, но иных местных старших узнал. И понял, что для них все эти суеверия — бабкины сказки. Ну… по большей части. Я даже иногда думаю, что в старших племени и вышли как раз те, кто не сильно то и верит во всякие табу и духов. Прагматизм рулит даже в такие, казалось бы, дикие времена.

Напо из их же числа. Он прагматик, а про «месть подводных духов» на собрании молол, лишь потому, что на это народ мог повестись.

Вот и сейчас, поняв, что речь идёт, всего-навсего, про место старейшины, он успокоился и, наверняка, решил: он на всё согласится, а завтра…

— Ты понял, что должен сделать?

«Объект» закивал изо всех сил, настолько, насколько мог. Конечно! «Я соглашусь на что угодно, только отпусти… или просто уйди, не тронув», — такое сейчас крутится у него в голове.

— Обещаешь? И даже жизнью сыновей поклянёшься?

Пусть небольшая, но заминочка вышла. Так я и думал, жизнью сыновей клясться тяжело. Но видимо, когда припрёт — можно! И Напо вновь закивал.

— Хорошо, Напо, — я не повышал тона. — Я принимаю твою клятву. Но если завтра, к тому моменту как солнце пройдёт четверть своего пути, ты ещё не сходишь к вождю и не откажешься от должности в пользу Арииаху… Вернее не скажешь, что передумал забирать у него должность…

Пауза. Пауза в разговоре всегда работает. Пауза помогает лучше запомнить последние произнесённые слова. И как бы говорит: «А сейчас — внимание!»

— Тогда это, будет голова твоего сына.

И я поставил перед Напо отрезанную голову Херифе!

Сомневаюсь, что сквозь пламя свечи Напо разглядел все детали, но то, что это голова, а не что-то другое, например большой клубень батата — он рассмотрел.

Ибо, эффект был — что надо! Несмотря на стягивающие руки-ноги-талию верёвки, несмотря на зафиксированную растяжкой меж жердей голову, Напо задёргался так, что я на миг испугался, как бы он вместе с крестом не свалился! А в выпученных, словно вот-вот выпрыгнут из орбит, глазах отразился животный ужас.

Я дал ему некоторое время и добавил равнодушно:

— Я ещё не решил, кто это будет — младший или старший твой сын. Но это будет именно твой сын. Не ты, не твоя жена или дочь. Сын.

На этот раз в мычании сквозь кляп я различил такие тоскливые нотки, и было это настолько громко, что я, грешным делом, подумал, не угомонить ли бедолагу? Перебудит ещё соседей, что мне тогда делать? Вторая дубинка, как раз для этих целей, у меня была под рукой.

Но глушить «объект» не потребовалось. Он лишь уставился на меня немигающим, ненавидящим взглядом, словно пытаясь понять — кто? Кто я такой?! И думаю, в душе он уже давал себе самые страшные клятвы, что, как только настанет утро, как только он станет свободен, уж он меня точно найдёт. Найдёт, чтоб отомстить, даже если против будут все, включая отцов каст, вождя и шамана.

— Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, Напо, — я сел на пол напротив него, так, что нас разделяла лишь свеча, которую я отодвинул чуть дальше, и отрезанная голова, её я поставил поближе к лицу «подопечного». Голова с широко распахнутыми глазами — Херифе пришлось дать проснуться. — Ты думаешь, что перевернёшь весь остров, что лично будешь трясти каждого, начиная от простого рыбака и заканчивая воинами, но ты меня найдёшь. И тогда…

Я не договорил, посмотрел ему в глаза.

— Только это всё напрасно. Чтоб найти меня, тебе потребуется нырнуть так глубоко, как не ныряет из людей никто. Ни отец глубин Ситу, ни даже этот зазнавшийся пацан, которому я, время от времени, всё-таки помогаю. А чтоб мне найти тебя… — ещё пауза. — Тебе не помогут ни люди войны, ни шаман, ни даже прикормленные бывшие воины… Да-да, Напо, у тебя не осталось верных людей. Кстати, Сон был хорош, он даже умер не сразу. Даже жалко было его именно так убивать, но… как говорится, ничего личного — он поступал нехорошо, поэтому нехорошо умер…

Не важно, как он умер. Важно, что сейчас напридумывает себе мой подопечный. А я продолжал равнодушным тоном:

— Даже, если ты окружишь свой дом шеренгой воинов, а на пороге посадишь вашего шамана с его дурацким посохом… Я всё равно выйду из этой стены… Или этой… Или той… Мне вообще не нужны ни двери, ни окна чтоб войти. И тогда ты будешь умолять, чтоб я забрал твою никчёмную жизнь, а не жизни твоих сыновей… И, знаешь, почему я сделаю всё, что захочу, и никто мне не помешает? — я наклонился к нему чуть ближе, уставился глаза в глаза и посидел так секунд тридцать.

Откинулся назад, чтоб лицо и верхняя часть тела ушла в тень, коротким, незаметным движением сунул в рот заготовленную коробочку, затем, резко наклонившись, вновь приблизив свое лицо к его, так чтоб отсветы свечи отражались в моих, широко раскрытых глазах. И «страшным голосом» выдохнул:

— Потому что я дух бездны!

Воздух, выходивший из лёгких, прошёл и сквозь полую коробочку, что я сунул в рот перед финалом представления. Он раздул лежащий там уголёк, прозаически выковырянный из местного очага. И набранный перед этим в рот рыбий жир — наиболее лёгкая, а значит, лучше всего воспламеняющаяся, его фракция вылетела из моего рта струёй пламени!

И в ту же секунду дубинка с короткого замаха врезалась Напо в висок. Удара видеть он не мог — всё внимание должна была привлечь моя страшная рожа и пламя, хоть и небольшое — всё-таки рыбий жир не спирт и не бензин, и даже не хорошо очищенное масло — но в темноте хватило и этого.

Фокус старый, читанный мной ещё в детстве, в книжке о жизни, то ли древнегреческих, то ли римских, рабов и парнишки, что, с помощью уголька, но только в выдолбленном грецком орехе, тоже воздействовал на недалёкие умы. Кажется, так он подбил рабов на восстание.

Встал, осмотрел «объект», убедился, что тот жив. Жестами позвал Каналоа. Я, вообще, запретил ему в доме раскрывать рот. Жестами же уточнил у помощника, что всё тихо.

Вдвоем мы сняли Напо с жердей и кое-как прибрались. Позаимствованной тряпкой я, насколько смог тщательно, вытер со своего тела сажу. Потом ею же замотали обрубок шеи на теле Херифе. Кровь из трупа должна была уже вытечь, но, всё равно, дорожки из кровавых капель мне точно не нужно.

Покидали дом уже, как и положено добрым людям — через дверь. Труп Херифе тащили на жердях, как на носилках, на него же свалили всё добро: дубинки, свечки, остатки верёвок… Короче всё, что принесли с собой, плюс, прихваченные тряпки.

Луна уже взошла, и, хоть была не полной, но света хватало, так что, на всякий, держались тени домов. И, лишь когда первые деревья скрыли наши силуэты от случайного, но, всё же, потенциально возможного взгляда, я позволил себе выдохнуть.

— Ну вот. Сейчас к лягушатнику, надо избавиться от тела и прочих улик, мне как следует отмыться, и айда назад. Будем ждать рассвета, и, — я подмигнул безучастному Каналоа, — продолжения концерта по заявкам.

Глава 28 Оценка результатов и финал

— Зачем ты убил Херифе?

Вопрос Каналоа, как всегда заданный ровным, ничего не выражающим тоном, выдернул меня из заторможенного созерцания, так сказать, «места преступления». Перед самым рассветом, особенно после бессонной и напряжённой ночи, всегда так хочется спать!

— Что, прости? — пришлось переспрашивать, поскольку, кажется, я начинал подтормаживать.

Ну, ничего, вот-вот взойдёт Солнце. С моей базы, наверно, уже и яркая полоска на горизонте видна, это здесь, в деревне, ещё темно. Я дождусь развития ночного спектакля и, вне зависимости от его результатов — спать.

Каналоа повторил вопрос.

— Хм… — секунду или две я думал над формулировками. — Понимаешь, боец, иногда, ради достижения результата, приходится делать… — вздохнул, — всякое приходится.

— Херифе тебе ничего не сделал…

— Не успел, — перебил я помощника. — Просто не успел. Каналоа, попробуй взглянуть на ситуацию… — блин, как сказать-то? «Без эмоций», «по трезвому»? Наконец, нашёлся: — Спокойно. Во-первых, я лишил Напо доверенного человека. Фактически мы убрали у него всё ближнее окружение, не на кого ему больше опираться…

— А сыновья? Они же ближе! Почему ты не тронул сыновей?

Вот пойми этого… «деревянного Буратино»! Говорит таким тоном, каким со мной могли бы обсуждать ситуацию бывшие сослуживцы: спокойно, без чувств, почти по-деловому. Но только мне всё время кажется, что Каналоа несильно согласен с моими действиями.

— Тут другое, — покачал я головой. — На Херифе, на Буна, на Сона Напо по большому счёту плевать. Просто хороший, надёжный инструмент.

— Как я для тебя?

Я удивлённо обернулся назад.

Каналоа сидел за перегибом пригорочка, на котором я устроил наблюдательный пункт, и с каменным лицом смотрел на меня.

— Чё ты несёшь, боец? — размеренно проговорил я. Помолчал, пытаясь найти подходящие слова. Не получалось. — Чтоб такого от тебя больше не слышал! — подумал, что не лучший вариант, но больше ничего в голову не лезло. — Как я могу к тебе так относиться… Ты же меня с глубины достал… Ты за мной, практически, в бездну полез, считай, плавать не умея… Ты убил человека касты из-за меня… — я покачал головой. — Нет, братан, как к расходнику иль инструменту я к тебе относиться не могу…

И отвернулся. Вроде как дальше наблюдать за домом, а, на самом деле, дабы не продолжать. Не мастер я на патетические речи.

— Короче, — чтобы не молчать, я вернулся к теме, — сыновей сейчас трогать не вариант. Убей мы… я, сыновей, и обратной дороги не будет. Человек, которому нечего терять — смертельно опасен, ибо о своей жизни он уже не думает.

— А, во-вторых?

— Что, во-вторых? — не сообразил сразу я.

— Ты сказал, во-первых, мы лишили Напо ближнего окружения. А что, во-вторых?

— Ах, да! Блин, чёт туплю, прости… А, во-вторых, это должно дать понять Напо, что убийство для тех сил, что ему противостоят — плёвое дело. Ты ведь, наверняка, столько раз слышал, как люди грозятся друг друга убить? Кричат: «Тебе конец!» — или: «Ты покойник!»… Или: «Не сделаешь то-то — убью!»

— Воины такими словами не бросаются.

— Да ладно! — я аж прыснул. — Помню, наблюдал я, разок, одну вашу битву, как раз незадолго до испытаний. Ата, как помню, обещал, что вы убьёте всех приплывших! Правда, они грозились тем же… А в результате, только один головы лишился!

— Это другое, — буркнул за спиной бывший воин.

— Короче, угрожая, надо дать понять объекту, что угроза — это не блеф. В смысле — не обман.

— Я понял. И теперь Напо знает, что твои угрозы, это не просто слова.

Не знаю, сколько бы мы ещё разговаривали, но от интересующего меня дома донёсся дикий женский крик.

— Ага, — хмыкнул я, — Вот и первое послание.

Естественно, происходящего в доме я не видел, но представлял.

Вот кто-то, скорее всего — жена, пошла будить благоверного, он вышел из тёмной кладовки на свет божий… С окровавленными по локоть руками! Надеюсь, ещё и кинжальчик, который я реквизировал у Сона, с собой прихватил — перед уходом я ему прямо в руку вложил.

Похоже, в доме забегали — сквозь дверной проём туда-сюда мелькали силуэты.

Ага, ищут пожарные, ищет милиция… Где же наш Херифе? Мысли, сами по себе, приняли иронический настрой. Нету Херифе! Нигде!

— А-а-а-а! — а вот это уже мужской. Знакомый. Отозвался в сердце сладким отзвуком…

Блин, я что, становлюсь злопамятным? Плохо, Скат. Голова должна быть холодной. Да, эта сволочь чуть не отправила в сортир все мои планы на жизнь, но это не повод вести себя, как школьник и радоваться подпрыгнувшему на канцелярской кнопке учителю.

Думаю, папаша увидел сынишек. Вернее, их шеи. И нарисованную сажей кольцевую линию, идущую вокруг шеи, как раз там, где отделяют голову от туловища.

Я старался. Знатный след останется! Была мысль шрамировать — срезать чуть-чуть кожи, чтоб память сохранилась на всю жизнь — в последний момент передумал.

А ещё, наверно, Напо уже увидел, что сыновья лишились волос. Частично. У каждого срезана под корень одна прядь, но это хорошо бросается в глаза. А где же волосики?…

Новый вопль! А вот, волосики нашлись! На бритой голове Херифе, что возвышалась на столе в кабинете!

К дому старейшины стали стекаться взволнованные односельчане. Ещё бы! Из дома такого уважаемого человека всё утро доносятся какие-то вопли! Да их там наверно всех убивают!

Кто-то сунулся в дом, но его, тут же, вытолкали взашей. Я покосился на Каналоа. Молодец, помощничек! Ведь это он в разговоре со мной подал идею… Хоть сам, наверно, и не понял этого.

Я тогда, не то, чтоб советовался, скорее, размышлял вслух.

— Интересно, — пробормотал я, когда ещё только задумывал ночную акцию, — а он не решит, что это нечистая сила с ним так поступила? Не хотелось бы, чтоб он к этому делу подтягивал шамана…

— Если выяснится, что на старейшину касты ополчились духи, — своим обычным тоном «деревянного человека», высказал Каналоа, — то не бывать ему больше старейшиной. Кому нужен во главе касты тот, против кого духи?

Тогда-то и зародилась мысль о представлении. Правда, именно из-за этой части плана я чуть не лишился помощника — Каналоа наотрез отказался делать что-то, на что могут обидеться духи. Пришлось врать, честно глядя в глаза. И не вводить в курс отдельных деталей.

— А, если он всё-таки не пойдёт к вождю? — наконец, и Каналоа пристроился рядом, выглядывая из высокой травы в сторону деревни.

— Тогда будем валить его, — я пожал плечами. — Без вариантов. Надеюсь, Арииаху всё-таки победит на новых выборах. Ну, или тот, кто придёт к власти, окажется более сговорчивым. Ведь, по сути, демонстрацию подводной охоты я провёл. А, если ещё и сумеем смерть Напо подвести под потерю благосклонности духов, из-за того, что отказался от такого перспективного дела…

Договорить не успел. Ибо из своего дома выскочил сам старейшина касты сетей и, чуть ли не вприпрыжку, рванул в соседний — дом вождя.

Некоторое время ничего не происходило, потом оттуда выскочил мальчишка и бегом бросился обегать дома, как я понял, старших каты. Поскольку в первый дом он бросился к Арииаху.

* * *

Дожидаться конца представления не стали. Пусть лучше, если обо мне вспомнят, найдут на базе. Типа, хандрю я тут и никуда-никуда не ходил и не плавал.

Спорым шагом добрались до лягушатника, вытащили из джунглей лодку и быстренько погребли «к себе». Даже тормозить ради ловли рыбы не стали. Потом. Сейчас реально надо поспать.

Но на пляжике сон резко улетучился — тут кто-то был за время нашего отсутствия. Причём, и это настораживало сильнее всего — ничего не тронули! Потоптались, пошурудили по кустам, покрутили заготовки для гаваек, заглянули в брагу… И убрались!

Не-е-е… Это точно подчерк не моих братиков — те бы всё перевернули, частью поломали, частью спиз… украли в общем.

Тогда, кто? У Напо есть ещё доверенные люди? И пока мы караулили Напо, они караулили меня?

Хм… Теоретически… В конце концов, Сон тоже не на виду был. Грёб себе вместе со всеми, эдакий бывший воин, ныне честный рыбак. Пока Напо не нуждался в его специфических услугах…

Или всё-таки «третья сила»?

Я побродил туда-сюда в размышлениях.

— Вот что, боец… — я ещё подумал-подумал и махнул рукой, — снимаемся. Будем считать точку проваленной. Хотя бы, пока не разберёмся, что к чему.

С базы ничего не забирал. И, вообще, постарался, чтоб следов, что мы возвращались — не осталось. На лодке вернулись к лягушатнику, слегка задержались на рифе, потом спрятали лодку, там же в джунглях, и отправились к поселению людей земли.

— Привет, Инина, — улыбнулся я девушке, — а я не с пустыми руками.

И поднял обе руки держа в каждой по паре крупных рыбин.

Девушка, возившаяся во дворе дома, разогнулась, увидела меня, и лицо её осветила улыбка.

— Хеху… — выдохнула она обрадована, потом лёгкая тень пробежала по её широкому лицу, — ой, прости… ты же просил не называть тебя так… Скат.

Блин, сердце укололо что-то типа совести. Честно говоря, я не собирался с ней больше видеться. После той ночи, перед моей «показухой», я, решил, что лучше уж никакой подруги, чем такая. Ну, в самом деле! Мне же с ней даже разговаривать не о чем! Она из моих слов, наверно, лишь половину понимает, в лучшем случае. И это при том, что я с ней здорово слежу за своей речью.

И что? Использовать как… блин, даже не знаю! Как «женщину для секса»? Я мысленно вздохнул со стоном. Возможно… Сейчас всё уже видится не так… но в училище я, наверно, был бы счастлив такому варианту! А мне тогда почему-то, попадались девушки с матримониальными планами.

Впрочем, о чём это я?! Инина ведь тоже ждёт, что я когда-нибудь поведу её к шаману. Потомобзаведёмся хозяйством, домиком… Такой вот кособокой хижиной под крышей из набросанных сверху широких пальмовых листьев… Мечтает, наверно, как детишек мне нарожает…

Ну вот, никак, никак Инина не вписывается в ту картинку, что каждый раз рисует мне воображение, при слове «пенсия»! Да я, просто, не могу её представить на берегу океана! Только вот так — рядом с лесной хижиной… Ветхой и кривобокой.

Но, вздохнул я тяжко, идти больше некуда. Нам надо выспаться! Надо отдохнуть. Можно, конечно было бы завалиться в джунглях… Но только не тогда, когда по ним шастают неизвестные!

— Папа, папа, смотри! — Инина с радостным криком вбежала в дом, — Смотри, что мне принёс Скат!

Блин… Вот и знакомство с родителями!

Впрочем, хмыкнул я про себя, по любому, пришлось бы — я собирался отдохнуть в домике сестрицыной подруги. Вряд ли кому-то пришла бы в голову мысль, искать меня здесь.

Из дома выглянул невысокий, уже немолодой мужичок — классический человек земли: щуплый в плечах, зато с небольшим выдающимся пузиком, признаком преимущественно растительной пищи. На голове большую залысину окружали редкие, жёсткие и короткие волосы. Местами даже проглядывала седина.

— А ты, Хеху? — подслеповато уставился он на меня.

— Папа! — с укором воскликнула Инина. — Он, Скат! Я же говорила.

— Называйте меня… как удобнее, — махнул я рукой. — Уважаемый… Простите, — сбился я, — вас мне не представили…

— А? — переспросил отец Инины.

Вот чёрт! Теперь я понимаю, в кого дочка.

— Как мне обращаться… к тебе?

— Звать меня Фефу́й, — коснулся мужик рукой своей груди.

— Как? — я решил, что ослышался, но отец Инины подтвердил.

— В общем, так, Фефуй. У меня… У нас: у меня и у моего… приятеля, короче, есть к тебе дело, — я вновь приподнял добычу. — Нам где-то надо поспать несколько часов. Спокойно, и чтоб нас не тревожили. А взамен, я предлагаю тебе вот эту рыбу.

Ого! Как заблестели глазки! Ещё бы, судя по дому и его обитателям, рыбу тут если и едят, то, как говорится, по великим праздникам. И то, таких праздников у них в году, почитай, что и нет.

Проснулся я далеко за полдень. Домик — классическая для местных двухкомнатная хижина: комната с очагом, где кто-то возился, и большая комната с циновками, использующаяся как спальня. Да уж! Это не «дворцы» как у Напо или Арииаху! Этот, вообще, весь светился от щелей.

Каналоа уже не спал, сидел на циновке неподалёку.

— Ну что, боец, — я потянулся, разминая затёкшие плечи — отучил меня бамбуковый топчан от спанья на почти голой земле, — как обстановка?

— Всё спокойно, — невозмутимо отчитался «боец». — Возле очага твоя девушка, что-то готовит. Остальные снаружи.

Фефуй, получив в руки такое богатство — четырёх рыбин килограмма по три каждая, тут же выгнал всё своё семейство наружу, заверив, что и он сам, и его сын — Фе… Не, реально — Фе! Ничего не придумал! В общем, отец с мелким сыном обещали караулить наш сон и не подпускать никого к хижине. Я, разве что, попросил его не геройствовать, и если что не так — принесёт кого нелёгкая — просто будить нас без раздумий. Но, похоже, обошлось.

— Проснулись? — заглянула в комнату Инина. — А я вам и поесть приготовила!

— Эх, всё-таки есть своя сермяжная привлекательность вот в таких домовитых женщинах, — сыто рыгнул я, когда мы топали по тропинке в деревню. Пора было выяснить, к чему привёл мой ночной спектакль. — Пусть не поговоришь с ними о красоте вечернего заката или причудливости ночных созвездий, зато уберут, постирают. Поесть приготовят… — и не удержался, прыснул, — пусть даже без соли и рыбу в золе пересушат.

Помимо одной рыбины, которую, на все мои отнекивания и заверения, что это всё вам, Инина всё-таки приготовила, я попросил обычного печёного батата. А то всё моллюски, да моллюски, да рыба. Эх, простого, посконного бататика уже за счастье навернуть!

— А что тебе ещё нужно? — повернул ко мне удивлённое лицо шагающий рядом Каналоа. — Хорошая женщина. Хозяйственная, готовит. Крепкая, детей тебе родит.

— И ты туда же, — отмахнулся со стоном я. — Ещё скажи: женись, не думай!

— И скажу.

— Да, иди ты!.. Со мной, к Арииаху. И, знаешь что? — я даже остановился, развернул его за плечо к себе. — Если так она тебе понравилась, иди и сам на ней женись! Благословляю!

— Никто не пойдёт за такого как я, — мрачно изрёк Каналоа.

— Это почему это?

— Я не человек. Я лишь тело того, кого ты убил.

— Бли-и-ин! — сжав зубы чуть ли не застонал я. Как же ты достал с такой своей философией! — Ну, прости, братан, что не закончил тогда дело! Но, знаешь, что? Повторилось бы — и я бы опять не стал резать тебе горло! Вот так!

— Ты не виноват, — неожиданно Каналоа ответил прямым взглядом. — Это я виноват. Я не имел права поднимать на тебя руку. И ты был в праве так наказать меня. Сейчас я это понимаю.

И с этими словами он повернулся и продолжил путь.

* * *

— Скат! Как же я рад, что ты пришёл! — Арииаху сам вышел мне на встречу из дома. Видимо кто-то нас заметил и предупредил. — А я уже волноваться начал! Ты слышал наверно? Люди пропадают!

— Слышал, — кивнул я. — А что это ты такой радостный?

— А разве ты ещё не знаешь? — искренне удивился подельничек. — Представь себе: сегодня утром Напо пришёл к вождю и рассказал, что ночью к нему приходил дух воды и…

Он оглянулся по сторонам.

— Что это мы на пороге стоим? Пошли, пошли скорее в дом, я всё тебе расскажу!

— Не против, если он со мной будет? — кивнул я на стоящего поодаль Каналоа. — У меня от него никаких секретов.

Мы вошли в первую комнату. Блин, всё время тянет назвать её то прихожей, то кухней — из-за очага в полу. В комнате суетились жена и дочери.

— Ой, Скат пришёл! — тут же обрадовалась мелкая Вай.

— Привет, — подмигнул я девочке. — И тебе привет, красавица! — не удержался и помахал рукой зардевшейся Тиаре.

— Скат, ты голодный? — тут же вроде как спохватился Арииаху.

Я вспомнил ту офигенную рыбу, что мы ели в день знакомства, сглотнул… Нет, сначала дело. А рыбы у меня и своей скоро в достатке будет.

— Спасибо, мы поели.

Устроились опять в том же «кабинете». Я осмотрелся. Наверно, когда «поднимусь» и достаточно заработаю, тоже в своём доме сделаю. Удобно с важными людьми разговаривать. Да и есть лучше не возле очага, а за нормальным столом.

— Что ж, Скат… — Арииаху аж светился. — Но, видимо, духи нашей лагуны или сама мать-Черепаха увидели, что, как ни крути, а лучше старейшины касты воды чем я, для нашего племени не найти! Всё-таки, наш род столько поколений возглавлял эту касту, и только на моём отце эта линия прервалась… — Арииаху немного загрустил, видимо, нахлынули воспоминания. И тут же расцвёлб — Но справедливость восторжествовала! Я снова, старейшина касты, можешь поздравить меня!

— Искренне поздравляю! — я прижал ладонь к груди и склонил голову. — Ну что? Наверно пришла пора нам обсудить наше… — я пощёлкал пальцами, подбирая слова.

«Сотрудничество»? Или лучше: «Совместное предприятие»?… Нет, пожалуй, на счёт «совместного» я погорячился, не надо бы этого ушлого мужика к себе в долю брать. Он, чего доброго, и всё дело под себя подобрать сможет! И что тогда? Уже ему устраивать визит «духа бездны»?

— Нашу дальнейшую жизнь? — улыбнулся Арииаху.

Хм… Пожалуй, что и так. Я кивнул.

— Что ж, Скат, — новый старейшина резко посерьёзнел, — я человек благодарный, и людей, что помогали мне по силам, не забываю.… Думаю, пятая часть от добытого тобой улова, это будет справедливо.

Хм…

— Ну-у-у… — я сложил руки на животе и слегка покрутился вправо-влево в раздумьях. Не многовато-то ли? Двадцать процентов хочет мужичок…

— Лодка будет, — тут же подкинул Арииаху, — дай мне несколько дней, и я найду тебе лодку побольше. Пока, — он развёл руками, — придётся пользоваться прежней… Да, ещё и дом от касты, — добавил экс-подельник, не давая мне слова вставить. — Скоро сезон бурь, в лагуну, если и будем выходить, то недалеко, много народа освободится. Вот вместе и построим тебе домик! Да, — он вскинул ладонь, как бы говоря: «Не беспокойся», — сразу можешь не отдавать! — новый жест: — за следующий сезон рассчитаемся. И за дом, и за лодку.

А ты жук! Мне захотелось подмигнуть ему. Ладно, двадцать процентов — это вроде по-людски. В конце концов, мне что, много надо? В мыслях опять, призрачной картиной, замаячил прелестный домик на берегу… Комнаты на четыре?

Ну а что? Комната с очагом, спальня, отдельно кабинет-гостиная, где я буду предаваться размышлениям… например, «о судьбах мира»! Я усмехнулся сам себе. И детская! Обязательно нужна детская — у моего ребёнка будет своя комната!

Потом подумал о том, что где-то, по-хорошему, надо держать снарягу, и для неё нужно отдельное помещение, ещё и Каналоа…

— Что ж… Отдавать пятую часть добытого… — я сделал вид что «ломаюсь»: нахмурился, поджал губки…

«Конечно, это много», — заготовил я следующие слова, — «но ведь и ты пошёл мне навстречу! Разве могу я быть столь неблагодарным!»

Но сказать не успел.

— Скат, ты неправильно меня услышал, — мягко, как старший младшего, как опытный товарищ новичка, как родитель не очень умного сына, поправил меня Арииаху, — ты́ сможешь забирать себе пятую часть улова!

— Конечно, это много… — начал я, ещё не осознав последней услышанной фразы. Но тут до меня стало доходить. — Что?

— Пятую часть тебе, Скат, — сделав честное-пречестное лицо, заверил Арииаху. — Это справедливо! Ты учти, — тут же поспешил засыпать меня аргументацией, — вождь, наверняка, захочет забирать себе не меньше четверти… А то может и треть! — вздёрнул он бровки. — Тут понимать надо, это же на общую пользу племени пойдёт! — что-то рожа мне его, в этот момент, напомнила рожи иных замполитов. — Потом, учти, мы дадим тебе лодку…

— За лодку я же вроде рассчитаться буду должен?

Я старательно тянул каждый выдох, чтоб не дать пульсу подскочить, и расслабил мышцы лица. Разве что, приподнял сейчас правую бровь.

— Да, прости, это я оговорился, — тут же выставил перед собой раскрытые ладони Арииаху.

— Может и насчёт дома оговорился?

Пульс, собака никак не хотел приходить в норму. А ещё, против воли, в глаза лезла пульсирующая жилка у него на шее… Взгляд, словно сам собой, скользнул через область подключичной вены… А у меня и кинжал с собой…

— Нет, Скат, — мягко, но твёрдо заявил старейшина, — дом будет строить вся каста. С кастой надо будет рассчитаться.

— Что ещё?

И как это Каналоа всегда остаётся пнём деревянным? Как это у него получается?

— А что, «ещё»? — не понял Арииаху.

— Ну ты сказал: за лодку, вождю треть… Или всё-таки четверть?… Так куда остальное? Мне просто интересно.

— Скат, пойми, никто не хочет тебя обмануть! — вновь включил строгого не справедливого воспитателя старейшина. — Ты просто ещё слишком мал, вот, когда ты подрастёшь…

— Понятно.

Я вздохнул, встал. Обернулся к сидящему позади помощнику.

— Пошли отсюда, Каналоа, похоже, нам тут больше разговаривать не о чем.

Я, словно наяву, услышал стук падающих бамбуковых стропил и балок — это в моем сознании рушился дом на берегу, погребая под собой мечты.

Эпилог

Тени от деревьев и домов укорачивались и таяли на глазах, по небу бежали редкие тучки, а прибрежные пальмы уже начинали раскачиваться под постепенно крепнущим ветром.

Его шум пока ещё не перекрывал гомон собиравшихся на лов рыбаков. Хмурые, временами позёвывающие мужики, кто с сомнением, кто равнодушно поглядывая на усилившуюся в лагуне волну, снимали с кольев и грузили просохшие за ночь или отремонтированные накануне сети, носили кувшины с водой и вёсла.

Те, кто победнее, кто владел лишь малой двух-трёхместной лодочкой, уже давно закидал пожитки в свою скорлупку, погрузился в неё сам, вместе с сыном или родственником, и отчалил, немилосердно раскачиваясь в прибойной зоне. Время не ждёт — надо занимать место в лагуне, закидывать немудрёную сеть и молить водяных духов, чтоб в неё зашёл косяк рыб пожирнее. Ведь скоро сезон бурь, на лов выходить станет рискованно, и будешь жить тем, что заготовил за предшествующие спокойные месяцы.

Команды лодок побольше — на шесть или даже на восемь гребцов — не спешили. Им и грузиться дольше, и их более «солидные» посудины легче переживали подросшую волну, нагоняемую крепнущим с утра ветром. Но и они вскоре отваливали от берега.

Это выходили в лагуну середняки. «Средние», как тут говорили — те, кто могли себе позволить большую лодку, но ещё должны были сами браться за весло вместе с роднёй или наёмными гребцами.

На берегу ещё оставались лодки рыбацкой элиты — старших. Тех, кто владел двумя и даже тремя лодками, и кто мог сам на лов не ходить, доверив руководство на воде кормчим, а на берегу — помощникам — как правило старшим сыновьям. Я знал, что из пятерых старших лишь один — немолодой уже Тайка, по-прежнему, время от времени, сам брался за весло, выходя на одной из своих посудин кормчим. Впрочем, это было исключение.

Но сегодня на пляже не было и его — все старшие касты сетей вместе с вновь избранным старейшиной собрались в доме вождя. Кроме них, там же были представители и остальных каст: земли, глубин и войны. Племя, если так можно выразиться, «подводило итоги» прошедшего спокойного сезона.

— Подождёшь здесь или со мной? — покосился я на Каналоа.

Бывший воин на секунду задумался, скользнул взглядом по нашей лодочке. Вздохнул, зачем-то поправил весло, вытащил кувшин с водой, непроизвольно тронул намотанную вокруг пояса пращу.

— Куда я от тебя?

Внешне дом вождя был поскромнее, чем «дворец» экс-старейшины Напо, зато внутри отделка выглядела позачётнее: никаких щелей, закрывающая вход дерюга-циновка оказалась лишь снаружи, следующей висела довольно тонкая ткань, полностью перекрывающая проём. Кстати, внутри нашлось и кресло-шезлонг, что когда-то увели с моего пляжика. Но, это когда было? Ещё до Испытаний в касту глубин! Короче — закрыто за давностью.

В «прихожей» мне на встречу поднялся один из невзрачных мужичков, что я периодически видел рядом с вождём.

— Я к вождю, — мазнул его взглядом и хотел пройти мимо.

Но крепкая рука упёрлась мне в грудь:

— Я не слышал, чтоб он тебя ждал, — тон спокойный, я бы даже сказал, равнодушный.

Остановил он меня левой рукой, а в опущенной правой виднелся деревянный кинжал. С такими же, как у меня, бронзовыми вставками! Дополняла вид мужичка висящая на левом боку небольшая дубинка.

Кстати! В комнате, где мы разговаривали, не было очага! Он виднелся в следующей, и рядом с очагом я увидел молодую женщину, что только что пристроила над ним высокий глиняный горшок. Ну вот, пронеслось в голове, хоть у кого-то прихожая и кухня разделены.

— У меня к вождю дело, — проговорил спокойно.

— Расскажи мне, я передам, — так же спокойно предложил мужичок.

Непроизвольно я оглядел «привратника». На вид — ничего особенного. Но уж слишком он спокоен.

— У меня не к тебе дело, — сделал я ещё пробный заход.

— Всё равно. Дальше никому хода нет. Только старейшинам и отцам каст, и то, лишь в дни больших собраний.

Хм… Дурацкая ситуация. Прикинул варианты.

— Ладно, позже, — хмыкнул я и вышел из дому.

Прошло больше, чем пол дня — солнце уже перевалило зенит, а мы с Каналоа всё сидели и сидели на краю площади, под покачивающейся пальмой. Мимо ходили люди — редкие взрослые, более многочисленные ватаги ребятни. Некоторые задерживались, рассматривали нас, как диковинных зверей.

Наконец, из дома вождя начали выходить люди.

Первым вышел Ситу в сопровождении Малоси. Странно, я ждал, что увижу Наставника, но нет. Деда видимо на сходняк «больших шишек» не позвали.

За ними появился «земляной дедушка» и с ним двое других «земляных» — этих я отличал уже безо всяких татушек: низенькие, коренастые, но без выдающейся мускулатуры. И, как один — с большими животами. Ну да, посидишь всю жизнь на одном батате, такое же вырастет.

Следом из дверного проёма показался мой бывший подельничек. «Партнёр», блин, ссучившийся. И… в первую секунду я не поверил глазам — Напо! И Арииаху с Напо вполне мирно что-то обсуждали!

Хотя… Я мысленно пожал плечами, вы же тут все «деловые люди», не отягощённые ни суевериями, ни излишней совестью. Как там говорилось в американских фильмах, что изредка попадали в кубрики? «Ничего личного, только бизнес»?

Кроме Арииаху и Напо, выходили и другие старшие касты сетей: Кайпо, Ласа, Тайка…

А потом я увидел того, кого ждал — вождя. Вождь неспешно следовал в сопровождении Аты и о чём-то с ним беседовал.

Ну, подвох, пора? Я встал, потянулся. Просидевший всё это время рядом, молчаливый Каналоа тоже поднялся на ноги.

Пошли.

— Ты уверен, что они не вернутся? — долетел до меня негромкий голос вождя.

— Уверен, — солидно кивнул отец войны, — мы долго следили за их лодкой почти с вершины. Они уходили в сторону своего острова.

— А что им помешает и на этот раз развернуться? В прошлый раз твой помощник тоже долго за ними гнался… Но ведь не до самой Двурогой горы?

— Правая рука не хотел надолго оставлять наш остров вообще без воинов, — вступился Ата за своего зама. — А помешает им сейчас непогода, — он показал на раскачивающиеся верхушки пальм. — Если вернуться сейчас, то в следующий раз в море они смогут выйти только после сезона бурь.

— Чую, сегодня-завтра ещё обойдётся, — на свет божий, из дверей дома вождя показался шаман, собственной персоной. При регалиях: ожерельях и посохе, — а вот дня через два духи воды покажут нам свою настоящую ярость!

Арииаху, вполоборота прислушивающийся к тому, что говорилось за его спиной, важно произнёс:

— Слышали, что сказал говорящий с духами? Предупредите кормчих, чтоб послезавтра в лагуну не совались!

Сопровождавшие его «старшие» касты рыбаков согласно закивали. Блин, словно китайские болванчики!

— Хорошо, — кивнул выслушавший это вождь. — Но, когда бури стихнут, ты, отец войны, должен будешь наказать вероломных людей Двурогой горы!

— Я сделаю это с радостью! — расплылся в хищном оскале глава местных воинов.

И тут все они увидели меня.

Ата нахмурился и, словно ненароком, положил руку на висевший на поясе кинжал. Из дверного проёма с озабоченным видом выглянул «помощник» вождя.

Арииаху… Ха, подельничек! С каким-то удовлетворением я отметил отвалившуюся челюсть. Напо же лишь хмуро мазнул по мне взглядом. Остальные старшие уставились с интересом.

— Что тебе надо, мальчик? — словно свысока вопросил Ата.

— У меня есть дело, — проинформировал я.

— Разве ты не видишь, мальчик, здесь старшие люди племени решают важные вопросы? — словно к неразумному ребёнку обратился ко мне старейшина касты земли. — Почему бы тебе не спросить для начала одного из старших своей касты?

Взгляды многих тут же переключились на Арииаху.

— А я и есть, старший в своей касте, — проговорил, глядя прямо в глаза вождю.

«Старшие» переглянулись, кто с улыбками, кто, наоборот — в изумлении, послышался сдержанный смех.

— В какой ещё касте? — неужели Ата сможет нахмуриться ещё сильнее? У него же брови сейчас одна на другую залезут!

— В касте бездны.

Была мысль поначалу, назваться подвохами. А что? Звучало бы прикольно. Но «каста бездны»? После некоторых раздумий я решил, что так даже будет лучше.

— Я не знаю такой касты, — обронил Ата.

Он что, всегда говорит вместо вождя?

— Теперь знаешь. Есть такая каста!

— Боги дали нам лишь пять каст, мальчик, — наконец-то, подал голос экс-партнёр.

— Это устарелая информация. Теперь каст шесть.

На Арииаху я так и не посмотрел, полностью сосредоточившись на вожде. Ну что, мужик, поговоришь со мной? Ведь ты во мне ой как заинтересован!

— И кто же состоит в этой… касте, — крикнул один из рыбаков, кажется Ласа. — Ты один?

— Нет, не один, — продолжая буравить взглядом вождя, сказал я. — Вот он ещё в касте.

И через плечо показал на Каналоа.

— Он же даже не человек! — пренебрежительно хмыкнул Ата.

— А это мне решать, — отпарировал я. — И я решил, что он — человек.

Бывшего воина я, естественно, не видел, он стоял у меня за правым плечом. Но, каким образом, не знаю, я будто почувствовал, как за моей спиной, поддерживая меня, возникла мрачная, но крепкая скала.

— И, вот что, — я чуть повысил тон. Непроизвольно в голосе образовались даже нотки торжественности, — я не спрашиваю разрешения и не прошу основать новую касту. Я вас ставлю в известность. Теперь на острове е́сть каста Бездны, что станет добывать особо крупную рыбу. И, да, — словно вспомнив, добавил я и ткнул себя в грудь. — Отец войны, ты, кажется, как-то спрашивал, что это за знаки? Так вот, теперь — это отличительный знак нашей касты. Попрошу запомнить.

Столпившиеся на крыльце дома вождя и вокруг него старшие, словно школьники, уставились мне на грудь, где уже сошло воспаление, багровые рубцы рассосались, и любой человек из моей эпохи без труда мог узнать картинку.

Я тогда попросил Каналоа перечеркнуть «метку ученика» другой такой же «чертой», и на новой «черте» сделать сверху что-то типа наконечника стрелы. А на самой «метке» дорисовать снизу заострённые полукруглые лапы, а сверху рым — кольцо, говоря обыденным языком, и перекрещивающий шток.

И теперь при некотором воображении на моей груди можно было рассмотреть два симметрично расположенных адмиралтейских якоря, перечёркнутых чем-то вроде гарпуна.

Примечания

1

Кто-то может найти параллель с библейской «мене, текел, фарес» — не вдаваясь в тонкости, допустим и такой перевод: «ты был взвешен, измерен и признан негодным». Кому интересны подробности, интернет их вам предоставит. Наш герой мог эту фразу слышать в любой интерпретации.

(обратно)

2

Это из советского мультика

(обратно)

3

Подвох (ПодвОх) — сленговое самоназвание подводных охотников

(обратно)

4

Лекарственное растение Psychotriainsularum, используется в традиционной медицине Самоа. Маталафи — местное название

(обратно)

5

Ещё Леви-Брюль об этом писал в 1922 году. А в современных, в том числе герою системах образования, наоборот, упор делался на создание новых связей. А уж как «спешалов» во всём мире гоняют на нешаблонное мышление, это отдельная тема.

(обратно)

6

Кто не узнал — цитата из «12 стульев»

(обратно)

Оглавление

Часть 1

  Глава 1 Разговор со старшими

  Глава 2 Арииаху

  Глава 3 Ну здравствуй, «пляжик-база»

  Глава 4 Договор

  Глава 5 Каучук и арбалет

  Глава 6 Десять дней

Часть 2

  Глава 7 Наконечники, ласты и новые татуировки

  Глава 8 Рутина

  Глава 9 Рыба, но не та

  Глава 10 Даже опытные подвохи ошибаются

  Глава 11 Теперь у меня есть лодка!

  Глава 12 Каналоа и Инина

  Глава 13 Кажется сейчас кто-то схлопочет

  Глава 14 Судилище

  Глава 15 Семис

  Глава 16 Первые тесты

  Глава 17 Встреча в деревне

  Глава 18 Первая добыча

  Глава 19 Старые знакомые

  Глава 20 И снова шаман

Часть 3

  Глава 21 Большая рыба

  Глава 22 Отчетно-перевыборное

  Глава 23 Посиделки у костра

Часть 4

  Глава 24 Ночные визитеры

  Глава 25 Приготовления

  Глава 26 Доразведка

  Глава 27 Работа

  Глава 28 Оценка результатов и финал

Эпилог

*** Примечания ***