Запорожский казак Петро Рудый [Виктор Алексеевич Лунин] (fb2) читать онлайн

Запорожский казак Петро Рудый

Казачество в разных концах России образовалось в древния времена, когда отечество наше страдало от внешних врагов, каковыми были татары, турки, шведы и поляки. Собирались по несколько сот русские люди, выбирали себе атаманов и кошевых, вооружались и бились с врагами за веру и родину свою.

Семьи свои казаки оставляли в станицах наскоро устроенных, а способные носить оружие вели почти кочевую или, правильнее сказать, походную жизнь в постоянных стычках с врагами, на которых делали набеги и захватывали их имущество. Конь и острая шашка, заменяли казаку семью, которая таким образом отодвигалась на второй план. Те из казаков, которые скучали по своим семьям во время походной жизни, подвергались насмешкам и укорам закаленных в боях своих товарищей.

Запорожское казачество образовалось из сынов Малороссии, которое получило свое название от местности, занимаемой ими за Днепровскими порогами, отстоявшими на несколько верст от г. Екатеринослава вниз по течению Днепра.

Днепровскими порогами называется большое пространство, по которому Днепр протекает между скалами, так, что в некоторых местах образуются не большие водопады, с шумом ниспадающие со скал. В более поздния времена эти скалы отчасти взорваны были пороховыми минами и образовался широкий проход для судов. Но тем не менее этим проходом суда могли проходить только под управлением опытных лоцманов, а в противном случае они не редко терпели крушения.

В одной из станиц, расположенных за Днепром жил молодой казак Петро Рудый, мало еще бывалый в битвах с татарами. Он отличался нравом тихим и мечтательным. Кровопролитие было ему не по душе, а потому до двадцати пяти лет он только один раз был в схватке с татарами, тогда как сверстники его давным давно били татар и считались опытными бойцами. Петро по большей части оставался с немногими в станице, для защиты её от татарских набегов. Подсмеивались под час над ним товарищи, но благодаря тихому нраву его дело не доходило до него.

Однажды казаки проведали, что неподалеку от их станицы рыскает шайка татар, что предвещало скорое нападение с их стороны. Наточили запорожцы свои шашки оседлали коней, взяли с собою малость сухарей и вина и рассыпались по окрестностям станицы на разведки, где находятся враги. При этом условились собраться около одного провалья^[1] верстах в десяти от станицы, чтобы идти в то место, где видели уже татар некоторые люди. К вечеру того-же дня все разведчики вернулись к назначенному пункту и никто из них не привез вести о татарах. Переночевали запорожцы на этом месте и не столько для себя, сколько для того, чтобы дать отдых лошадям своим. На заре они двинулись не торопясь, так как предстояло ехать верст пятьдесят. Прошел целый день, а следов татарских нигде не было видно. Наконец, на утро третьего дня они заметили на пригорке татарских всадников и помчались на них. Покуда поднимались они на пригорок десятка два конных татар были уже далеко, так что погоня за ними, тем более в столь ничтожном количестве, была излишня. Так по крайней мере решил кошевой^[2], а потому казаки вернулись домой. Им предстоял дальний поход к большому татарскому населению, где их, помимо всего, ожидала богатая добыча. К этому походу нужно было основательно подготовиться. Это было главною причиною почему они вернулись домой.

По каково же было их удивление, когда, подъезжая к станице своей, они увидели лишь одно пепелище с валяющимися то там, то сям трупами, как татар, так и своих собратов. Не оставалось ни одной живой души, которая поведала бы о случившемся в их отсутствие. Женских трупов, за исключением двух, трех старух не было нигде видно, что свидетельствовало о том, что татары полонили их себе в жены. Неописанная ярость овладела казаками. Они хотели не роздыхая броситься в погоню, но кошевой, пострадавший не менее других, был более хладнокровен и подумав немного сказал:

— Быть не может, чтобы не спасся кто нибудь из наших, от него мы узнали-бы по крайней мере, когда все это случилось.

— Едем! — кричали многие. Чем больше мы будем медлить, тем дальше уйдут татары. Нам-бы только настигнуть их, а то они не уйдут от нас.

— По крайности отобьем у них наших баб и детей! — кричали другие.

В это время к кучке, собравшейся около кошевого подскакал один казак и уведомил, что под кручею он нашел едва живого Петро Рудого. Все бросились в то место и действительно увидели Петра, который был так слаб, что не мог говорить. На голове его видна была рана от удара, покрытая запекшеюся кровью. Казаки тотчас окатили ему голову свежею водою, влили в рот несколько капель вина и перевязали рану. Рудый ободрился, но говорить еще не мог. Казаки, щадя его силы и не неволили. В это время подошли к пепелищу три женщины казачки и один старик, которым случайно удалось спастись в овраге, неподалеку от станицы. Пришельцы объяснили, что все это случилось на другой день, как запорожцы вышли из станицы. При этом они рассказали о тех неистовствах татар, какия они чинили в станице целые сутки и по какому направлению уехали, взявши с собою женщин на седла. Закипела казацкая кровь, оставили они Петра на попечение женщин, уделив им часть своего провианта, так они более суток ничего не ели, а сами вскочили на коней и помчались в погоню за татарами, но увы не догнали их. Наступила ночь. Кони были измучены, а казацкое сердце болело. Человек двадцать запорожцев оставив своих коней сотоварищам отправились в дальнейший путь пешими. Ночь была довольно темная, так что, для того, чтобы рассмотреть следы бежавших татар они должны были постоянно припадать к земле. В этом действии их была еще и другая цель. Они прислушивались в лежачем положении, не слышно-ли топота лошадей татарских. Еще до утренней зари они услыхали топот и определили, сразу же, количество всадников, которое равнялось более трех сот, а расстояние разделяющее их было не более как две версты. Не разумно было преследовать двадцати человекам такую силу. Оставалось поджидать своих товарищей, что они и сделали, раположившись на отдых среди дороги. На восходе солнца они заметили позади столб пыли и повеселели. То были их товарищи скакавшие во всю прыть. Кошевой, подъехав к ним расспросил обо всем, что они сделали в течение ночи и сказал грозным голосом:

— Дорого вы заплатите нам басурманы, только-бы нагнать вас. Даром, что вас много.

— Все умрем, а басурманов накажем! — вскричали более горячие казаки.

— Стойте панове^[3], умирать нам не приходится, а нужно сделать по умнее. Эта шайка из ближнего населения. Отправляйтесь три человека назад в Запорожье и поднимайте казаков, а мы тем временем будем делать разведки из того леса, который отсюда в десяти верстах — сказал кошевой.

Самим кошевым были избраны три человека, которые немедленно отправились в путь, не смотря на усталость своих лошадей, не успевших, еще, как следует, отдохнуть в прошлую ночь.

Добрались запорожцы, в количестве сорока человек с кошевым во главе до лесу и расположились в нем, в ожидании подмоги от своих. До татарского населения было верст двадцать. Куда и отправились в ночь пять человек испытанной храбрости. Наблюдательным пунктом своим они избрали пригорок, покрытый высокою травою. С этого пригорка отлично было видно все население, где, вместо изб стояли кибитки войлочные, которых насчитывалось до тысячи. Таким образом, по соображению казаков здесь было по меньшей мере три тысячи татар. Вокруг татарской стоянки паслись большия стада овец, рогатого скота и лошадей.

Высмотрев за день все, что было нужно, казаки отправились ночью в обратный путь и благополучно достигли леса, сообщив обо всем кошевому и товарищам своим. На следующую ночь предпринята была нова экспедиция в другую сторону, но она, пройдя расстояние верст на тридцать, не нашла и признаков татар. Прошло пять суток, подмога не приходила, а у засевших в лесу запорожцев уже вторые сутки не было пищи. Тогда кошевой приказал бросить жребий, кому идти к татарам, чтобы добыть баранов. Те пять казаков, который уже познакомились с расположением населения татарского вызвались без жребия ехать. Ровно в полночь они подъехали к стаду овец, одному казаку поручили держать лошадей на не далеком расстоянии от стада а четверо вошли в стадо, мигом зарезали пять баранов, не произведя большого шума, привязали свою добычу к седлам и отправились назад в лес, куда прибыли до рассвета. Таким образом голод на целых двое суток был устранен, а к этому времени подошли сто двадцать конных казаков, между коими находился и Петро Рудый.

Возвратимся на минуту в разгромленную татарами станицу запорожскую и посмотрим, что там произошло, с того времени, как запорожцы бросились в погоню за татарами.

Благодаря своей, от природы крепкой, натуре Петро быстро поправился. Случившееся происшествие совсем его переродило. Главною причиною этого перерождения было то, что между взятыми в полон казачками была его нареченная Горпина^[4], на которой он не женился только потому, что она была еще не совершеннолетняя. Была эта девушка беднее других казачек, но за то писаная красавица. Петро был в нее страстно влюблен, пользовался взаимным сочувствием. Как только он пришел в себя, первым вопросом его было: что сталось с его возлюбленной, трупа которой не находилось между ними. Было очевидно, что татары взяли ее в плен.

— Пойду в соседнюю станицу и попрошу коня — говорил Петро.

— Куда ты пойдешь? Ноги тебя едва держат после болезни. Сам себя погубит а толку не добьется никакого — возражали оставшияся с ним казачки.

— Нечего и некого мне здесь стеречь. Товарищи будут биться, а я буду сидеть дома? Горпина моя в неволе у басурман, а сердце мое будет спокойно? Нет, пускай будет один конец!

— Укрепись силами, а потом и пойдешь. На тебе еще лица нет! Как еще остался в живых?

— Рука у меня крепка и не дрогнет бить поганых татар. Не прийдется больше товарищам глумиться надо мною! Всю жизнь свою положу, а уж отомщу басурманам.

С этими словами он побрел в ближайшую запорожскую станицу, где и встретился с приехавшими товарищами одностаничниками, которые рассказали ему все что им было известно. Тем временем как казаки снаряжались в поход Петро совсем поправился. Ему охотно дали доброго коня и он поехал вместе к тому лесочку, где были в засаде его одностаничники.

— Зачем ты Петро приехал сюда — спросил кошевой.

— Бить басурманов — сурово отвечал Петро.

— Давнобы так! Но хватит-ли у тебя сил и храбрости? Ты почти никогда не бывал в боях.

— Справлюсь с Божией помощью.

— Добре, добре! Становись всегда около меня по правую руку и учись как действовать следует. Главное не горячись и не лезь вперед без толку.

— Спасибо за наставление — отвечал Петро.

Остаток ночи и весь следующий день казаки и их лошади отдыхали, а когда стало садиться солнце, то засветло начали готовиться к выступлению. Сварили в нескольких котелках кулиш^[5], засели в кружки, выпили по чарке горилки^[6] и принялись ужинать. Потом убрали посуду и провиант в наскоро вырытую землянку и стали седлать коней. Часов в одинадцать они двинулись по направлению к татарскому кочевью, стараясь не производить никакого шума, а для этого они ехали в рассыпную. Строго запрещено было говорить и даже курить трубку. Пятеро проводников, те самые казаки, которые тащили у татар баранов, ехали впереди, а за ними не подалеку ехал кошевой.

После жаркого дня скопились густые тучи, а потому ночь была темнее обыкновенного. Только зоркий глаз запорожца мог что-нибудь видеть в этой непроглядной темноте. Когда подъехали на пушечный выстрел к кочевью, кошевой дал знак остановиться. Собрались вокруг него казаки и выслушали приказание, произнесенное шепотом. Сотня казаков отделилась и отправилась в сторону. чтобы обойдя кочевье броситься на него с противоположной стороны, а остальная часть отряда осталась на месте, покуда будет сделан обход и товарищи подадут знак, условный к атаке. Прошло с полчаса. вдруг послышался протяжный звук, похожий на крик совы. Кошевой вынув из ножен свою громадную саблю, сказал:

— С Богом братцы! Не рассыпайся далеко друг от друга. Рассматривай своих. Не зарывайся, а бей наверняка.

Запорожцы сняли шапки, перекрестились и скорою рысью поехали. Послышался вторично крик совы и запорожцы пустили лошадей в скач. В одно мгновение они вскочили в средину кочевья. Обеспамятевшие татары выскакивали из кибиток своих и метались во все стороны, хватаясь вместо оружия за предметы совсем не нужные, а запорожцы между тем рубили их без пощады.

Взятые в плен запорожския женщины зажгли в разных местах кибитки, чтобы осветить поле сражения, а некоторые из них охватили татарские ятаганы и били татар с такоюже силою и ловкостью, как и сами запорожцы. При этом, чтобы не попасть под сабельные удары своих запорожцев они кричали:

— Бейте проклятого басурмана!

Петро работал шашкою с неимоверною силою и ловкостию, держась неподалеку от кошевого, который постоянно ободрял его, покрикивая:

— Добре сынку! Гарно козаче!^[7]

Под громадных размеров саблею кошевого татары валились, как снопы. Передняя часть кочевья устлана была трупами татар, на которые постоянно спотыкались запорожския лошади. В противоположной стороне кочевья шел также ожесточенный бой.

Многие татары, не смотря на свое громадное превосходство, спасались бегством, пользуясь темнотою ночи. Запорожцам не было никакой надобности преследовать беглецов, так как и без них было много работы в татарском лагере. Некоторые татары падали на колени, прося пощады, но вместо нее получали смертельный удар саблею по голове. Никому не было пощады. Брать в плен значило для запорожцев навязывать себе на шею лишнюю обузу. Уже рассвело, а бой еще продолжался. То там, то сям виднелись рукопашные схватки. Запорожцы спешили всюду на помощь своим, поканчивая борьбу одним ударом сабли. Эти рукопашные схватки были вследствие того, что запорожцы спешившись вытаскивали из кибиток забившихся туда татар, которые сначала пускали стрелы, а потом побросали свои луки, надеясь на пощаду.

Петро был в таких рукопашных схватках несколько раз, так как он более других своих товарищей заглядывал в кибитки, разыскивая свою возлюбленную Горпину. Но нигде ее не оказывалось.

На утро кочевье представляло ужасное зрелище! Более пятисот трупов татарских с размозженными головами валялись там и сям. Кошевой остановившись на не большой площадке по средине кочевья затрубил в рог, созывая к себе сотоварищей. Пешие и конные со всех сторон спешили на зов. Петро стоял около кошевого с печальным выражением лица. Пересчитав запорожцев из коих некоторые были ранены, он сказал:

— Не досчитываюсь я двадцати добрых товарищей! Царствие им небесное и вечный покой! Идите, соберите их тела и предадим их земле, а басурманы пусть валяются на съедение волкам и собакам. Скотины и всякого добра здесь много. Запрягайте татарския арбы и повезем домой, покуда не вернулись сюда татары.

— Нет батьку! Пускай наши бабы везут добро и гонять скотину домой. Кому есть охота из казаков ехать с ними, пусть едут себе, а мы пойдем дальше бить татар — проговорил Петро.

— Хорошую речь, хорошо и слушать — отвечал кошевой.

— Идти, так уж идти всем! — закричали запорожцы.

— А много наших баб не хватит? — спросил кошевой.

— Все бабы, взятые в полон, на лицо а двух девок угнали татары раньше, должно быть к своему хану — отвечал приземистый, с громадными усами казак.

— Кого именно? — спросил кошевой.

— Горпину и Анисью — ответил тот-же казак, взглянув лукаво на Петра.

Петро побледнел и отвернулся в сторону, чтобы скрыть свое смущение. Кошевой пристально поглядел на него и, покачав головою не сказал пи слова.

Два казака запрягли арбы и уехали в лесок за своими пожитками, а другие запрягали арбы и наваливали на них имущество, покинутое татарами. Нагружено было пятнадцать арб более ценными вещами, между коими попадались и те, которые татары захватили у них во время последнего своего набега.

Возвратились из леска с посудою, зарезали несколько баранов, сварили пищу, пообедали и пустились в путь не торопясь, проводивши баб и раненых казаков ко дворам. Петро во все время был мрачен и ничего не ел. Кошевой отозвал его в сторону и сказал ему:

— Не гоже казаку кручиниться о бабах. Ты видишь, что я потерявши свою жену и двоих детей, не моргнул и глазом, а твоя возлюбленная еще в живых и может быть мы еще выручим ее с помощию Божию.

— Мне-бы легче было видеть ее мертвою, чем знать, что она попала на поругание басурманам! — сказал Петро, по смуглой щеке коего покатилась слезя.

— Будь казаком, а не бабою. Утопи свое горе в крови басурманской. Будь таким, каким был в прошлую ночь.

— Только и остается в утешение мое, не щадя своей жизни, бить нехристей. Знай батьку, что я теперь стал другим человеком — сказал Петро нахмурив брови и отходя от кошевого.

Отряд во сто двадцать человек запорожцев двинулся в степь, весело разговаривая о разных произшествиях прошлой ночи и хвалясь деньгами, захваченными у татар. На лицах их не было отпечатка печали, не смотря на то, что некоторые из них лишились жен и детей своих. Таков уж был нрав запорожцев. Двое суток ехал отряд по следам бежавших татар, которые беспорядочно расходились в разные стороны. Это обстоятельство давало знать преследователям, что татары не успели еще соединиться вместе, так-что нападать на них поочередно было очень удобно. Кошевой разделил свой отряд на три равные части и послал их в разные стороны, а сам пошел прямым путем, приказав при этом к ночи собраться вместе на отдых. Поскакали казаки, рыская по широким степям. На долю кошевого, при котором находился и Петро выпало раньше других догнать кучу татар сотни полторы. Слишком в три раза было татар больше, чем запорожцев, но это не устрашило последних, так как большая часть татар были пешие и безоружные. Дружным натиском бросились запорожцы на татар и безнаказанно избивали их. Через час не осталось ни одного татарина в живых. Петро бил их с большим против своих товарищей ожесточением. Он не шарил в татарских карманах, подобно своим товарищам. Жажда мести уничтожила в нем не только стремление к наживе, но даже и чувство самохранения. Ему хотелось безотчетно скакать впереди и нести с собою смерть злодеям. Кошевой много раз сдерживал его порывы, но Петро ничего не видел и не слыхал, нанося смертельные удары неприятелям своею, окровавленною по самую рукоятку, шашкою. В сумерки запорожцы собрались в кучу и расположились бивуаком, поджидая свой отставший обоз, который подошел только к полуночи на огни разведенных костров. Утомленные боем и тремя, без сна проведенными, ночами, запорожцы отказались даже от ужина и полегли спать, стреножили и пустив на подножный корм своих лошадей, не расседлывая их. Четыре казака стали в разных концах бивуака на сторожу. Петро был в числе их, вызвавшись на это сам. Сон бежал от него и ему хотелось в уединении разобраться с своими черными думами, которые не давали ему покоя. Через каких-нибудь десять минут весь лагерь спал уже крепким сном, как может спать мирный мужик после своего тяжкого дневного труда за плугом, сохою или иною работою. Только легкое бряцание уздечек пасшихся лошадей от времени до времени нарушало тишину. Трое часовых, стоя на своих постах, покачивались из стороны в сторону удерживая равновесие, как это обыкновенно делают люди, которых одолевает дремота; только, к счастию всех, бодрствовал один Петро. Вдруг до слуха его донесся не определенный легкий шум, похожий на тот, какой может быть, когда по земле ползут несколько человек. Он прислушался, провел рукою по глазам своим и стал всматриваться в темное пространство. Ничего он не видел, а приближавшийся шум становился более и более явственным. Не долго думая, он крикнул:

— Вставайте братцы!

В одно мгновение запорожцы были на ногах и собрались к Петру распрашивая на перерыв в чем дело. Петро не прямо ответил, чтобы дать товарищам опомниться с просонья. Вместо ответа, он спросил:

— У всех-ли при себе шашки? Будьте наготове.

Едва успел он проговорить эти слова, как со всех сторон с гиком бросились на лагерь запорожцев татары, размахивая своими ятаганами. Их было сотни три. Запорожцы, успевшие опомниться стали в каре и дружно дали им отпор. Татары отскочили несколько назад, но, минут через пять бросились снова с удвоенной энергией. В это время кошевой был ранен в правое плечо, на столько, что не мог владеть оружием.

— Петро! Становись на мое место! — крикнул он громовым голосом, а сам побрел к своим арбам, чтобы перевязать свою рану.

Петро принял начальство над своими товарищами, из коих никто и не подумал считаться старшинством, как это часто случается даже в регулярных сражениях.

Кошевой не ошибся своим выбором. Петро отлично повел дело отбивая все атаки татар, ряды коих постепенно редели; наконец он перешел в наступление, когда татары скучились в одном месте. После непродолжительного боя татары побежали, оставив на месте битвы около пятидесяти человек. Трое запорожцев были ранены, а убитых никого не оказалось. Петро вскочил на первого попавшагося под руку коня и помчался вслед за бежавшими татарами, не обращая никакого внимания на все опасности и темноту ночи. Несколько товарищей последовали за ним, но вскоре убедились, что ночное преследование со всем не возможно. Они вернулись вместе с Петром, досадовавшим на ночную темноту. Через полчаса в лагере запорожцев все успокоилось и, до солнечного рассвета ничто его не потревожило. Петро ухаживал за ранеными и особенно за кошевым, который поскрипывал зубами от боли в ране, которая у всякого другого способна была вызвать крики. Утром запорожцы сели на коней и помчались по направлению бежавших татар, а кошевой дав наставление Петру, остался при обозе, будучи не в состоянии сесть на лошадь. Едва проехали они верст двадцать как с горы увидели разбросанные на большом пространстве татарския кибитки, которые татары поспешно убирали с намерением отступать. Этот момент был снова благоприятным для нападения запорожцев. Только утомленные лошади их были некоторою помехою. Петр остановил свой отряд на столько времени, чтобы дать лошадям передохнуть, а потом стремительно напал на татар. Завязалась опять кровопролитная битва, из которой запорожцы вышли победителями. Татары обратились в бегство с большими потерями, но и запорожцев легло здесь тридцать человек. Петро остался невредимым, но душевная скорбь его увеличилась, так как Горпины и здесь не оказалось.

Эта битва происходила на кануне праздника Преображения Господня, общее выступление запорожцев на Ханскую столицу было назначено лишь на двадцатое число августа. Возвращаться назад нашему отряду не было рассчета, а потому он остановился ожидать покуда подойдут другие отряды. Кошевой послал десять человек гонцов во все станицы Запорожья уведомить, где он находится и советовал идти по этой самой дороге.

Возвратимся к Горпине и посмотрим, что с нею сталось, после того рокового дня, когда она была взята в плен татарами. Как только пришли татары из раззоренной станицы на первое кочевье предводитель их, заметив красоту Горпины отдал строгий приказ оберегать ее и не делать над нею никаких насилий, так как она предназначалась для ханского гарема. Только одну ночь она пробыла на этом кочевье, а на другой день ее посадили в арбу и отправили в ханскую столицу под сильным конвоем, вооруженных всадников. Ей постоянно предлагали разные яствы, но она отказывалась от них, желая уморить себя голодною смертию. Трое суток она была в дороге без пищи, но жажды не могла переносить… По приезде в Бахчисарай ее тотчас отправили во дворец хана, где одели в дорогой татарский наряд и в таком виде представили хану, который пришел в неописанный восторг и щедро наградил привезших ее стражей. Тут ее ввели в роскошно убранные палаты, где находилось уже десять красавиц и все они были из русских, взятых из разных концов России. Пленницы радушно встретили новую жертву ханского сластолюбия, но она была неутешна. Как ни старался хан завлекать ее расположение однако ему не удалось это. К счастию Горпины до хана дошли тревожные слухи, что запорожцы уже много перебили татар и идут на его столицу. Забыл хан на время свой гарем и занялся приготовлениями к походу, навстречу запорожцам. Он собрал большое войско и двинулся с ним немедля ни одной минуты.

Нужно заметить, что в ханской столице было несколько пленных бояр русских, оставленных татарами в живых в ожидании выкупа за них. В числе этих пленников был молодой боярский сын Переяславцев, который видел Горпину в то время, когда она въезжала в столицу и пленился её красотою, несмотря на то, что похудавшее, печальное лице её было заплаканно.

В отсутствие хана в Бахчисарае не было никакого порядка, а стало быть и присмотр за пленными был слабый. Этим обстоятельством воспользовались русские бояре и в том числе Переяславцев, чтобы бежать. Последнему пришла в голову мысль спасти из гарема и красавицу казачку, несмотря на то, что дворец ханский, а вместе с ним и гарем, охранялся довольно сильною стражею. Условившись с двумя молодыми русскими пленниками, отчаянными храбрецами Переяславцев успел где-то достать три сабли и два кинжала, которыми вооружил себя и своих сотоварищей. С наступлением ночи они перелезли через каменную стену, которою был обнесен дворец и вошли в роскошный сад, в котором на прохладе гуляли гаремные пленницы. Когда молодые люди стали подходить к ним, одна из них, испугавшись, невольно вскрикнула.

— Не бойтесь, мы пришли спасти тех из вас, у которых хватит смелости последовать за нами и, в случае нужды, защищаться оружием, которое мы дадим вам — сказал Переяславцев.

Только одна из женщин вызвалась, а остальные побоялись идти почти на верную смерть.

— Между вами должна быть недавно привезенная казачка… Где она? — спросил Переяславцев.

— Она неутешно плачет и не выходит из своей комнаты — отвечали пленницы.

— Потрудитесь объявить ей о нашем предложении. Она наверное согласится бежать и сумеет постоять за себя с оружием в руках.

Одна из пленниц, полюбившая красавицу казачку пошла в здание гарема и вернулась через несколько минут с Гарпиною, которая не колеблясь ни минуты решилась бежать сказав:

— Самая смерть будет мне милее этой золотой клетки, в которой я решилась так или иначе умереть.

Беглецы благополучно перелезли опять через стену благодаря тому, что стража преспокойно спала. Самая трудная часть задачи беглецов была исполнена, но нужно еще было проследовать городом так, чтобы никто не заметил. Конечно это легко могло быть достигнуто молодыми людьми, если бы с ними не было женщин в такую пору, когда ни одна из женщин не показывалась на улицах города. Но эти соображении, хотя и приходили в голову молодым людям, однако не задерживали их. Едва они прошли одну улицу, как были остановлены пятью татарскими стражниками. Переяславцев рванулся вперед и ловким ударом сабли размозжил голову одного из них. Тоже сделали и его товарищи. Все это произошло без всякого шума. Беглецам удалось выбраться из города в чистое поле, где они свободно вздохнули. На рассвете они добрались до небольшого леса, где остановились на целый день, так как повсюду шлялись татары. Утомленные столь трудным переходом, они нуждались в отдыхе. Горпина вызвалась оставаться на стороже, тогда как другие уснули.

День прошел без всяких приключений, а в сумерки беглецы отправились в дальнейший путь. Тут Переяславцев повел с Горпиною разговор, который клонился к тому, чтобы Горпина согласилась следовать за ним в Рязанскую губернию на его родину, по казачка ему сказала:

— У меня есть жених. Если только он остался в живых, то я должна быть его женою.

Тут она рассказала Переяславцеву о том погроме, какой учинили татары в станице, как ровно и о том, что Петр защищал ее до последней крайности но был поражен в голову татарскою саблею.

— Где же тебе красавица казачка искать твоего жениха, который наверное умер, не получив никакой помощи — заметил Переяелавцев недовольным тоном.

— Спасибо тебе боярин, что спас меня от поругания, но ты, как православный не допустишь вероятно, чтобы я изменила данной мною клятве. Я не буду тебе в тягость. Наши казаки должны встретиться нам по дороге, они хотели идти на татарскую столицу. Я примкну к ним и буду сражаться рядом с нашими молодцами, так как владеть оружием я умею, несмотря на то, что еще молода. С увлечением слушал Переяславцев речь красавицы казачки и сказал:

— Я пойду вместе с тобою к казакам и буду драться с татарами, а товарищи мои как хотят так и сделают.

Товарищи не согласились идти к запорожцам, предпочитая отправиться на родину и взялись проводить молодую женщину, которая оказалась их землячкою.

Свернув в сторону Переяславцев с казачкою после трехдневного пути подошли к стану запорожцев. Где Горпине уже не трудно было разыскать своих одностаничников. Велика была радость Петра, когда он увидел свою возлюбленную. Он уже был избран на место умершего кошевого и не решился покинуть свой пост ради того, чтобы возвратиться с Горпиною в Запорожье. Сама Горпина настаивала, чтобы он оставался в запорожском войске и, не смотря на увещания чтобы она отправилась в свою станицу, она осталась при нем, чтобы умереть вместе. Переяславцев был принят казаками в свои ряды с радостию.

Не далее как на следующий день произошла битва запорожцев с ханскими войсками, в которой Петр был тяжело ранен, но до последних минут своей жизни старался казаться веселым. Запорожцы в этом бою разбили ханския войска.

Чувствуя приближение смерти своей Петр сказал наедине своей возлюбленной.

— Я вижу, что боярин тебя любит моя ненаглядная. Умирая, я возвращаю тебе данное мне слово, но с тем, чтобы ты сделалась его женою и немедленно удалилась вместе с ним отсюда. Теперь прощай, мне осталось жить недолго. Найди боярина и нынешнею ночью уходите отсюда. Бог знает, что будет на утро. Петр замолк и испустил дух свой.

Конец.

Примечания

1

Пропасть.

(обратно)

2

Начальник войсковой.

(обратно)

3

Господа.

(обратно)

4

Аграфена.

(обратно)

5

Кашицу из пшена.

(обратно)

6

Водки.

(обратно)

7

Хорошо сынок! Славно казак!

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***