Бракованный герой [Влад Войце] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Бракованный герой
Большое вступление о том, что будет далее (можно вернуться к нему позже, но лучше прочитать сразу)
Вступление от автора, которое поможет читателю понять в общих чертах, что его ждёт далее(Оно большое, но вставлено на благо читателей и дабы меньше ходить по комментариям, объясняя некоторые базовые вещи. Ввиду размера, наиболее важные вещи в нём выделены особо. Проще через него понять, что вас ждёт в книге, а не спустя десяток-другой глав. Кстати, к нему можно вернуться позднее, при возникновении вопросов-сомнений, перечитав уже внимательнее. И если вступление вас пугает размахом:), то сразу начинайте с первой главы) Главный герой столь долго вёл образ жизни, который ему осточертел, что готов был согласиться на почти любую работу. Главное, что-то изменить в своей жизни. И такой шанс ему подвернулся. На горе или радость — другой вопрос. Невзирая на рассказ о происхождении мира куда попал ГГ (об этом немного будет в четвёртой главе), не пытайтесь узнать его первоисточник:). Его нет! Он так же придуман мной. И это просто элемент сюжета и, отчасти, игра на штампах и тенденциях в жанре. Это книга о почти обычном человеке с несколько помотавшей его по жизни судьбой. Произведение описывает некоторые элементы довольно сложного и огромного Мира, в который логично вписан наш реальный, где когда-то жил герой. Он сам имеет об этом довольно мало знаний. Что, с одной стороны мешает, но с другой — помогает. Повествование в основном будет вестись вокруг единственного главного героя, используя приём речи от первого лица. Отступления, вторичные герои, взгляд со стороны или до осознания героем себя — вестись от третьего. При всей значимости в произведении магии — которая на определённом уровне развития мало отличима от высоких технологий, она для основного мира, куда вскоре попадёт герой, сильно вторична. И в целом магические элементы в повествовании хоть и присутствуют, но их немного. Первые главы особо сильно наполнены намеками и деталями, которые показывают мир с позиции местных и предысторию до попадания. Хотя… В конце глав, если это требует сюжет, будут номерные примечания, объясняющие некоторые термины или детали. После завершения этой книги они будут продублированы и перенесены в концовку (в финальные примечания) для дополнительного удобства при чтении потом. Основной мир, где вынужден действовать герой, отдалённо напоминает по развитию размытое Средневековье. Порождено это особыми обстоятельствами и из-за влияния других героев и принципов, по которым они тут живут, да и в целом существует сам этот мир. Не стоит ожидать безудержного прогрессорства от героев. Тут этого почти не будет. Хотя попытки к тому всё же наличествуют и не всегда бессмысленные. Почему выхлоп от их усилий хоть и есть, но так себе, станет понятно в процессе — в будущем. Герой книги так и вырос бы обычным человеком, но с рождения ему достался один талант, а после смерти было наработано другое особое умение — отличающие его от большинства. И эта пара выделяющих его из общей массы умений меняла его, постепенно уводя на дороги судьбы, более соответствующие им. Не будь их и он наверняка стал бы… но их наличие изменило многое. Причём, главный талант с детства героем и вовсе считается в контексте нового, во-многом патриархального мира, малополезным… и это действительно почти так — тут нет лукавства автора, спрятавшего «рояль в кустах». Возможно, он даже мешает, порождая лень и самоуверенность в одной из сфер жизни. И герою предстоит ещё решить, продолжать следовать его помощи — ранее приведшей в Ад, либо попытаться что-то поменять. Почему герой его приобрёл — очевидно являющийся несвойственным для большинства, сам он не в курсе. Привык к нему с рождения. Это введено не случайно и имеет несколько смыслов, зачастую не очевидных. В будущем причины откуда взялось — раскроются. Хотя мелкие намеки будут и ранее… А второе сильное умение… банальней. Ну, часть людей с большим боевым опытом его приобретают по ходу жизни. Может не совсем такое и такого качества, но близко. И вот это уже немного помогает герою, но так же каким-то особым роялем не является, скорее позволяя лучше и проще стартовать. Произведение, вообще не скатывается в МС и «рояльность». По какой причине выбрали именно его, такого не совсем героического и особо умелого, учитывая задачи, герой не знает. Однако — причины есть. И они вовсе не в том, что где-то в глубине героя скрыт «великий избранный». Сам герой не военный. Хотя уравновешенность и крепкие нервы у него присутствуют. Считает себя скорее положительным человеком, хотя некоторые могли бы ему попенять на готовность совершать поступки из разряда серой морали (к тому же в Ад то он попал…). Является ли в новом мире эта его некоторая умеренная «гибкость мышления» в плюс или нет — будет видно в процессе. Как и то, насколько он хороший-плохой. В произведение немало схваток, со временем перерастающих в битвы. Основой всего этого будет банальное острое железо, воля героя и его ум. Мизер магии во вторичных деталях, хоть и дополняет картину, но будет во всем этом явно теряться. Однако, магия всё же очень важный стратегический элемент Мира. Ещё в контексте важных элементов повествования можно упомянуть: 1) Власть и борьбу за оную у аристократии. Интересы которой, зачастую, превалируют над клятвами и мало-мальски общественным. 2) Прочих дворян — от рыцарей, которые на службе аристократам складывают головы и по возможности, пытающиеся подобрать крошки, падающие с аристократического стола, до не пошедших по пути воинов и потому стоящих ниже в иерархии. 3) Прочее воинское сословие из уже неблагородных, что даже не будучи высоких кровей, в этом мире уважаемо. Хотя и довольно сильно смертно. И при высоких воинских умениях может в ряды дворянства войти. (В целом, это мир в котором воин — наиболее уважаемый человек (правда, далеко не везде в мире). И в среде дворянства и даже его высшего проявления — аристократии, это так же несёт свой отпечаток, как косвенно, так и вполне прямо. Однако, не стоит идеализировать воинское сословие этого мира. Это мир власти и силы, а вовсе не романтизма и чести). 4) Элементы привнесённого дополнительно, так или иначе раскиданные по миру и рождённые влиянием разных героев-попаданцев — проводников интересов владык из внешнего Мира. 5) В мире встречаются воительницы, причём не столько среди простолюдинов, но чаще дворян (из тех, что пошли по военной стезе). Но их очень мало. Причина отчего они в принципе есть в явно патриархальном мире силы, как и определённая ирония по численности оных, будет приведена в логике реала и через рассуждения героя, в процессе его осознания мира. Подобное может порождать определенные нюансы, когда женщина воин имеет статус равный соразмерному у мужчины и к ней и с ней могут обращаются, как в мужском так и женском роде. В зависимости от контекста. Как и относится заметно по другому, нежели чем к прочим женщинам. 6) Язык. Есть особенности, касающиеся того, что говорят жители мира и, что слышит герой(и прочие его коллеги, пришедшие в него извне). Этот нюанс будет показан в первых главах. Вкратце — сказанное (практически всё) герой будет воспринимать (слышать) через призму своего, развития, понятийного аппарата, контекста и словарного запаса. Слыша от местных и других героев, в некотором роде великолепно наложенный и синхронизированный, но «дубляж» на родной языке. Впрочем, при большом желании, герой сможет выбирать, что услышит — реальные слова (на одном из языков нового мира, которые ещё не факт, что он будет знать), либо их адаптацию на основании его личного понимания. В процессе «дубляжа» могут теряться или чуть искажаться (упрощаться) нюансы смыслов. Порождено это особенностью базовой структуры Большого Мира, малой частью которого является место, где оказался ГГ. 7) Тег 18+. В произведении и планируются некоторые вставки, связанные со сценами с эротикой, но без перегибов и лишь в малости. В основном же этот тег связан с насилием, кровью и жестокостью некоторых персонажей или моментов. Без особого смакования, но время от времени вышеописанное будет проявляться.
* * *
Не стоит ожидать от героя активной борьбы за социальные права угнетенных(экономически, сословно и прочее). Мир и обстоятельства диктуют определённое поведение. Да и герой… не столь и героический, чтобы идти вопреки мейнстриму. Хотя некоторые действия в этом направлении он может попытаться проводить, но скорее опираясь на принцип: — «это выгодно и мне самому». Хоть в произведении и будут отвлечённые рассуждения героя о мире и прочем, но автор постарается не только сделать их органичными в контексте происходящего, но и не увлекаться. Это отчасти жёсткое фэнтези. Элементов кровавых в нём хватает, но к безнадеге — то есть тёмному поджанру и победы плохого над худшим или вовсе ужасу, оно не скатывается. Хотя, как сказать, если взглянуть на ситуацию стратегически и с позиции героя, начавшего осознавать во что вляпался… Но в нём немало вполне классических элементов, как обычного, перерастающего со временем элементами в эпичное фэнтези, так и «рыцарской эпопеи». В мире, в разных его регионах свои устои и понятия. Где-то, кроме обычного, попадаются гаремы из наложниц, где-то — многожёнство. Прочих «девиаций» в этом контексте не планируется. Впрочем, это не носит обязывающий характер и касается очень малой части персонажей из тех, что с одной стороны могут себе это позволить финансово, а с другой — нуждаются в таком для укрепления власти. Как себя в этом контексте будет вести герой, увидим в процессе — не будем забегать вперед и полагать пути и элементы — априори шаблонными для жанров. Изредка будет проскальзывать прямо или фоном иронизирование (и сарказм) героя в этом контексте. Но книга и близко не юмористическая. Это скорее попытка героя сбросить напряжение или понять мир вокруг. Герой не подросток, а уже молодой мужчина, со всеми вытекающими. Хотя и немалых лет (как это сочетается, будет понятно довольно скоро). Пытаясь выбирать взвешенный, местами прагматичный подход, будучи не до конца лишённым «живости молодости» и не впадающим в цинизм. Мир будет открываться понемногу, хотя важная основа проявится в первых главах. Но не стоит полагаться на эту информацию на сто процентов. Так как тут многие лгут или манипулируют правдой, а то и сами заблуждаются. Не говоря уже о том, что принципы Игры Владык таковы, что героев не только специально подбирают с определенными качествами, но и оставляют в неведение о слишком многом. Герои внедрённые в мир извне, стараются скрываться друг от друга (хотя это спорно…). И хоть некоторые из них будут показаны мимолетно или в интерлюдиях, но главная линия, как и герой — одна. Впрочем, несколько других игроков, всё же немного более значимо, нежели чем мимоходом, участвовать в сюжете будут. Отношения в книге будут, но они вторичны. И не стоит ожидать, что они станут напоминать об эпохе рыцарского романтизма из реала Земли. Даже у нас этот период был очень непродолжительным. Обычные рыцари, как и их отношения с женским полом, сильно далеки от этого мифологизированного со временем эпизода истории. Читая книгу, нужно учитывать важный нюанс — откуда герой туда попал, что за образ жизни вёл ранее, а так же — какойинформацией на текущий момент владеет. Это имеет довольно важное значение, в понимании мотивов героя и его готовности идти на некоторые действия. Ах да, это начало серии. Больший мир и ось сюжета в целом продуманы, а чем закончится — я уже в курсе:). Но структура «мяса на его скелете» может варьироваться в процессе. Публиковаться будет «с колёс» (в планах две главы в неделю — раздельно), но имея небольшой запас черновиков в резерве. Но не волнуйтесь, у меня уже есть опыт большого произведения («Брутальная Падме»), которое было по размеру больше трёх стандартных книг. И я его благополучно и без значимых провисов закончил. Закончу и это. Если конечно к реальной Земле, пока автор мучает (но это не точно…) героя, не прилетят с Альдебарана на линкоре «Кабысдох» пушистые зверки песцы. Впрочем, на этот случай помним… что песец — это не только ценная и пушистая шкурка, но и несколько килограммов диетического мяса.Приятного чтения, надеюсь — ваш автор.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Готов на любую работу?
Глава 1. Манящее дыхание свободы
(Дагия[1]. Свободный город Санам. Колизей)— Ты уверен? — Да, госпожа, — сухощавый старик подобострастно склонил голову, опуская взгляд до пояса женщины лет тридцати в тоге патриция. Однако, невольно уткнулся взором в частично усохшую правую кисть собеседницы, пару пальцев которой скорее походили на кусочек тела глубокой старухи, а то и мертвеца, а не молодой ещё женщины. Она бездумно потирала её другой — здоровой кистью. Сквозь маску власти и спокойствия, невольно прорывалось таким образом сильное волнение. Странное на взгляд слуги. — Смотри, ты ответишь за результат головой, если что, — в голосе женщины, явно заметивший, куда уставился слуга, лязгнул металл. — Госпожа, даже если каким-то чудом он выйдет, то… — Детали оставь своему желанию жить дальше. Ты хорошо услышал меня про отсутствие положительного результата — если он покинет Дагию? — пресекла брезгливо Старший Вестник. — Несомненно, госпожа. У него нет никаких вменяемых шансов, — внутренне поежившись, согнулся совсем уж низко старик. Так, что осталось лишь смотреть на парчовые туфли госпожи Алсы Хары. Своими загнутыми узкими носами с жёсткими накладками на кончиках, будто готовыми запинать нерадивого слугу. — Проваливай. В следующий наш разговор я хочу видеть на блюде голову. Его… либо твою.
* * *
Полумрак в переходе перед ареной, лишь отчасти разгонялся слабым светом, что пробивался с неё сквозь решётку. Гудение разговоров сидящих там южан, перемежающихся шумом схватки с арены, вязко обволакивало, вызывая глухое раздражение у Ричарда. — Глупо, как же по идиотски было бы умереть, уже получив свободу, — тихо пробормотал он, вжимаясь в прутья лицом. Лёгкий сквозняк в переходе из внутренних коридоров на арену, на обратной от юноши стороне которой виднелся такой близкий и одновременно далекий выход наружу, вызывал чувство свербящего раздражения с толикой опаски. Нет, к своим двадцати годам Ричард ничего не боялся. Так он полагал ранее. Но сейчас, когда свобода поманила, он вдруг осознал, насколько вымотался морально за этот год, что был вынужден развлекать этих ничтожеств схватками. Он — единственный наследник Блэков. Высшая аристократия Империи. Первый круг вассалов императора, пусть и выглядело это касаемо Блэков по разным причинам сомнительно. Из-за ошибки во время последнего сезонного Большого похода на южан, оказался оглушён и в итоге попал в плен вдали от своих. Лорд-наследник… ставший рабом[2] и гладиатором[3] на потеху пресыщенной публики, жаждущей кровавых развлечений. Год он не мог послать весточку на Родину, а родичам не удавалось его найти. Оставалось надеяться, что его всё же продолжают искать. И вот, когда он уже уверовал, что его сочли мёртвым, посланцы от отца появились у внутреннего города этих поганых торгашей. Он видел их лишь мельком и издалека, сквозь решётку в боковой стене колизея. Вроде незнакомые четверо латников, но в цветах Блэков и с их родовым штандартом. А значит свобода близка. Странно конечно, что с ними не пришло вроде никого знакомого и тем более из рыцарей отца. Хотя, может он не узнал никого из-за дистанции до них. Видно было не ахти, даже с его отличным зрением. С другой стороны, даже мало-мальски крупные отряды воинов извне, пусть и в период очередного временного перемирия, в Дагии местными не приветствовались. Особо же они не терпели рыцарей-северян. Да и не факт, что среди четвёрки нет никого из дворян. А то, что они незнакомые, так за год, что угодно могло случиться в вотчине Блэков. Главное — они тут и скоро он выйдет. Ну, скорее всего. Связана ли оказалась задержка с тем, что местные не хотели сообщать отцу о пленении наследника? От торгашей Ричард ожидал другого — корысти и прагматизма, но их извращённый ум и ментальность, как говаривал отец, вообще мало поддаётся строгой логике, что уж про честь говорить. А может дело в этой сучке местного шаха[4]? Одна из патрициев[5], которой Ричард с чего-то не угодил. Юноша был не уверен, но подозревал, что она минимум дважды пыталась его убить. Не сама, понятно, а приказав другим. А может попыток было и больше — некоторые бои на арены проходили более ожесточённо, будто соперники особо сильно хотели смерти имперца. Хотя полностью уверен он был лишь в паре раз. Случай с отравлением, когда одна из гетер «случайно» траванулась его вином. Ричард конечно не отец, что видел женщин насквозь, но тоже не дурак. И при всей молодости, голову старался не терять. Ну, кроме случая с Клэр… из-за которого повздорил с отцом и сорвался в этот дурацкий поход более года назад, плохо подготовившись и с малым отрядом. Отдыхая после очередной схватки и слегка потратившись на гетеру, из уже немало скопленных средств, он почти сразу заподозрил неладное. И в итоге оказался прав, так как влитое в горло ей вино, что она принесла, быстро доказало это. Жалел ли он ту рабыню? Да, немного, но выбор был, либо он сам, либо она. Единственное, что у него тогда породило сильное сожаление — яд оказался слишком быстрого действия, а она, сопротивляясь под Ричардом, вынудила его расплескать часть жидкости из чаши, что попала ей на лицо и в рот. Он ведь тогда хотел просто напугать, заставив сказать, кто приказал ей это сделать. Увы, тогда ему не удалось этого узнать. Потом был странный случай с затеявшем на пустом месте конфликт коллегой по участи. Тут Ричард не сдерживался, да и глупо это, ведь среди «товарищей» по несчастью полно опасных людей, даже невзирая на то, что оружие во внутренних помещениях вне боевой или тренировочной арены им не выдают. Он чуть не погиб тогда, но, катаясь по земле, смог перерезать осколком кувшина тому артерию на шее. Ещё один невольный враг умер быстро, заливая всё вокруг и самого Ричарда тёплой кровью, но успел прошептать ему имя заказчицы. Точнее — служанки-рабыни оной. Принимая заказ, он заметил неосторожно мелькнувшую метку принадлежности к одному из патрициев. Узнать кому соответствует такая метка было делом непростым, но и не сильно сложным. Чуть вязкий с привкусом железа вкус фонтана крови из шеи убитого невольно попавшего тогда ему в рот, ещё несколько дней портил Ричарду ощущение, обманывая разум. Он залил его вином и солёным потом на тренировках. А так же яростью, пополам с недоумением в адрес этой суки. Где и главное чем он вызвал у неё такое желание лишить себя жизни? Неужели дело в ставках, что многие патриции делали в местном колизее? Она проигралась и решила, что виновата не её глупость и стремление к халяве, а он — лорд-наследник Блэков? Или дотянулся кто-то из многочисленных врагов отца из Империи? Вопросы, что до сих пор оставались без ответа. Но главное — сейчас его нашли свои. Выкуп поступил и… казалось, дело сделано. Однако, пользуясь казуистикой, кто-то, Ричард подозревал, что и тут виновата та сучка из патрициев, сделал так, что между свободой и им стоял последний поединок. В нём достаточно было лишь выжить. Но насколько же много в этом определении — «лишь».* * *
— Что, северянин, свербит? Близок локоток, да не укусишь… пока? — тихо, а может дело в глубокой задумчивости и напряжении самого Ричарда, сбоку подкрался один из надзирающих за гладиаторами. — Что тебе, пав[6]? — Ну, не обижайся, северянин, или твоя дворянская гордыня, не считает меня ровней? — усмехнулся Ричарду мужчина. — А ты полагаешь, что эта ваша иерархия ровня… впрочем, неважно, — подавил раздражение юноша и снова повернулся к решётке. Формально собеседник может и был прав, являясь по местным понятиям подобием дворян Стальной Империи — Родины Ричарда. Вот только даже если принять это за данность, отец Ричарда — старик Блэк был Старшим лордом и аристократом, формально равным по статусу Верховным лордам Империи — бывшими королями до её создания и преобразования. А вовсе не обычным дворянином, коих в Империи полно. Потому сам юноша был по статусу скорее подобен местным патрициям. И это минимум. Так как у них шансов занять трон местного шаха не было, разве что в следствии переворота. А Ричарда один статус наследника отца делал лордом. А когда старик умрёт, что в его 87 лет могло случиться в любой момент, он займёт его место. Правда там свои тонкости были и гарантии сохранения текущего статуса мог дать лишь сам Император, но то явно не тема для дискурса с южанином, возомнившим себя ровней. А потому вступать в спор о подобных вещах Ричард счёл не только глупым, но и бесперспективным. Тем более нынче следовало настроиться на поединок, что вскоре начнётся. И от него будет зависеть — выйдет он своими ногами через врата напротив, либо его тело вынесут обратно по тому проходу, где он стоял нынче. А кошель, со всеми накоплениями, что висел нынче на поясе, разграбят в этой арке местные служки. А ведь он до сих пор не уверен, что поступил правильно, не попытавшись использовать лазейку в законах Дагии. Договориться с одним из гладиаторов, что из падших[7] и заработавших достаточно, чтобы выкупиться самостоятельно. Передав ему уже свои накопления, заключив соглашение о уже своём выкупе. Вот только не было никаких гарантий, что тот выполнит обещанное, выйдя наружу, вернув статус свободного. Да и когда он попытался узнать сумму выкупа у старшего надзирающего, тот в ответ лишь рассмеялся и сказал, что Ричарду таких денег не заработать. Хотя приблизительно, наверняка, представлял сколько уже смог накопить Ричард. Но явно оказался этим не впечатлён, хотя сумма по местным меркам была и немалой — за год юноше удалось победить во многих схватках с повышенными ставками, не умерев и до сих пор и не получая действительно серьёзных ран. Сказывались отличные данные и опыт турнирного бойца. — А ведь я вовсе не для подначки спросил, — примирительно уточнил южанин. — Да неужели? — позволил подпустить капельку сарказма в голос Ричард. Снова повернувшись, он хотел добавить нечто едкое, но остановился, вдруг поняв некую странность. Надзирающие, кои имея значимую должность во внутреннем городе, но не являясь достаточно богатыми или с «мохнатой лапой в верхах», дабы получить и землю тут, были внутри колизея всем и вся. Ну, почти. Они ничего не стеснялись и не опасались. Патриции сюда не заглядывали, осуществляя управление через местных павов, подобию имперских обычных дворян без рыцарской цепи. Однако, собеседник имперца будто старался, чтобы его не услышали рабы, что изредка, но проходили сзади по коридору и стоя в боковой нише, прятался. От кого только? Ответ пришёл тут же. Не только от рабов внутри, но и от тех извне кто мог заметить его, беседующим с гладиатором перед боем. — Боишься, что заметят там? — задумчиво уточнил северянин, кивнув в сторону трибун. — Тихо и повернись к арене, это в твоих же интересах, парень, — надзирающий рефлекторно вдавился глубже в нишу, тем подтверждая догадку Ричарда. — О, эти букмекеры. И что нынче, какая-то особая ставка, для которой тебя подписали договориться со мной? Но не думаешь же ты, что в такой момент я согла… — Тихо, — прошипел пав. — Дело вовсе не в этом. Это касается нас обоих. И выгоду мы получим оба. К тому же бонусом ты сильно увеличишь шансы на выход живым. — Угрожаешь? — хмыкнул, не поддавшись на давление молодой имперец. — Да нет же. Соберись и ужми гордыню. — Я слушаю, — в конце концов он ничего не теряет, если выслушает проныру. — Моего коллегу подписали на тебя. На этот бой ты должен был выйти ослабленным. Но он… скажем так, оступился и сейчас не в форме, — саркастично и немного зло оскалился южанин. — Кто? — юноша собрался, ощутив, что разговор всё же станет полезным. — Я не знаю, чем ты так не угодил госпоже Алсе Харе, но её власть за пределами внутреннего города совсем мизерна, а потому выпускать тебя отсюда, где некоторые возможности всё же имеет, она явно не намерена. — Это не в её воле. Даже этот бой — казуистика. То что выкуп поступил позже момента, как бой был назначен, дал лишь формальное право на эту подлость… и глупость. Если я умру, выкуп ваш шах не получит. — Но в возможностях её кошелька, подкреплённого пусть ограниченным, но высоким статусом патриция города Санам. А сумму соразмерную выкупу она положит на стол в администратуме. Это немало говорит, учитывая сколько стрясли с твоего папаши денег, о размере её желания тебя умертвить. — Откуда у неё столько денег вообще? — Я думал, ты спросишь почему она хочет твоей смерти. — А ты это знаешь? — Нет. — Смысл тогда спрашивать такое? — Вы, северяне, при всем своём лицемерии, слишком прямолинейные и торопитесь к цели, снося преграды. По поводу же богатств — она старший Вестник шаха. Формально руководит другой, но она курирует их всех из тени. — Мастер по магическим птицам. Ясно, не удивлён, что у неё есть большие деньги. У вас на юге это крайне доходная должность и раздолье для сомнительной, но прибыльной деятельности, — Ричард немного обдумал уточнённую информацию, но сейчас ещё меньше понимая, как мог породить такого врага. Зато стало лучше понятно, почему отец так долго его искал. С такими возможностями она могла немало в этом навредить и замедлить поиски. По сути, наиболее значимая связь между полисами и тем более прочими регионами шла через неё и её людей. Точнее — птиц. — Итак. После боя, которому ещё надо закончиться, арену почистят, уберут тела, если будут мёртвые, потом зачитают регалии следующих поединщиков и лишь тогда вызовут вас. — А ты пока хотел создать нужную атмосферу между нами? Лучше сразу переходи к делу. — Ладно. Слушай внимательно и не перебивай. Если надо будет, уточнишь в конце. Мы заключим небольшую сделку. — Что требуется от меня? — сразу поставил вопрос ребром Ричард. — Так как обстоятельства текущего боя таковы, что у тебя будет вариант выбора оружия и отсутствия ограничений по нему, в отличии от твоих соперников, то ты возьмёшь, кроме того, что хочешь, одну вещицу там, — южанин кивнул в сторону арены, на примыкающий к ближайшему входу пятачок, где за укрытой высокой ширмой из плотной ткани были не видны стенды с доспехами и оружием для Ричарда. — Что именно? — Щит. Если этот безумный предмет вообще можно таковым называть. Довольно занятная, хоть и относительно непрактичная вещица. Произведено, кстати, у вас в долине Кузни, на северо-западе. — Я в курсе, где находится место лучших оружейников Империи. — Не злись. Щит хорош, очень редок я бы даже сказал. И не только строением, но и материалом из которого сделан. Для боя, что тебе предстоит, он может удачно удивить противников. Но в долгую для такого как ты он скорее мало полезен, так как требует особой тактики, техники использования и в целом переучиваться. Поймешь, когда увидишь. — И ты хочешь…? — Да. Он поможет тебе, ну, должен помочь при правильно выбранной тактике, но дело не в том. При победе ты имеешь право вынести то, что взял для боя. Мне нужно, чтобы этот щит оказался снаружи. — Подозреваю, ты договорился там с богатым коллекционером…? — начал кое-что понимать Ричард. — В точку. Я дам тебе адрес лавки. Во внутреннем городе таких всего две и во вторую тебя не пустят в любом случае. Продашь там щит, пока ещё находишься внутри. Не торгуйся, цена уже согласована и она высокая. Свою долю я заберу сам и то не твоя забота. Это наши дела с торговцем. Всё что он даст тебе — твоя доля. Тебе ведь нужны деньги? — надзирающий тихо рассмеялся. — Тебе ещё предстоит впечатлиться, когда узнаешь, сколько за тебя пришлось заплатить твоим. Лишнее золото тебе нынче точно не помешает. Да и бывает ли золото лишним? — хмыкнул он. — Если щит так хорош, точнее дорогой, как он вообще оказался среди наборов пусть и неплохих, но не более, что получают гладиаторы? И да, не боишься, что вынеся его, я решу пересмотреть нашу сделку? — Молодой ты ещё, имперец. Его ветром туда надуло из арсеналов. А по поводу последнего — ты ведь не дурак? Мало выйти из колизея, надо ещё покинуть внутренний город. — А ветер этот породил твой «веер»… — проигнорировал скрытую угрозу юноша. — Это неважно и не твоя забота. Главное — твоё согласие. Ну и твоя победа. И для последнего я кое-что тебе расскажу. Это позволит тебе правильно выстроить бой. — Говори, пав. Я слушаю. — Так вот… Вскоре мимо пронесли убитого на арене, ещё недавно балагурящего по любому поводу парня. Обычно гладиаторы старались не доводить до смерти, но это удавалось далеко не всегда. Первая за сегодня смерть. А значит очередь Ричарда почти пришла. И он надеялся, что его сегодняшняя участь будет иной.Глава 2 Лучшая импровизация — та, что подготовлена заранее
Зайдя за загородку, Ричард первым делом нашёл взглядом щит, о котором ему вещал недавно пронырливый южанин. Он действительно выглядел очень необычно. По сути — это был щит-доспех-оружие[8]. Круглый, с крайне сложной структурой и изгибами. Цельнометаллический, с огромным числом щелей и инструментов для захвата клинка. Вделанную в щит и выступающую сбоку латную рукавицу, в данном варианте под левую руку, при желании можно было снять. Хотя тогда щит терял немалую часть защиты и конструкционного смысла. Так как она удлиняла площадь защиты чуть меньше среднего по размерам щита, делая его почти полноценным. Несколько мест для коротких пик-клинков — один в центре щита и пару на рукавице, были пустыми. Явно будучи потерянными, либо сломанными ранее. Заменить их явно не проблема, но сейчас отсутствие пик шло в плюс, так как такая структура явно очень сильно меняла стиль боя. Зато в наличии оставался скрытый короткий меч, что прятался во внутренностях щита. Если нажать большим пальцем руки, что держала щит, на рычаг, то клинок выскакивал вбок, тем создавая крайне неприятный сюрприз для не готового к такому противника. Удивившись его некоторой лёгкости — невзирая на металл и массу деталей, Ричард оглядел его, потом поднёс к уху и, слегка ударив клинком, что выбрал для второй руки, прислушался к немного непривычному звуку. Металл из которого он был сделан, похоже, был сродни тому, из которого у отца был его полуторник и щит. «Звёздный металл», так пошутил отец, когда Ричард достал его на эту тему. Подобное крайне редко и в ничтожном объёме, по байкам некоторых даруемое богами — что сомнительно, учитывая их малозначимость в мире Аймобороса[9] то тут, то там находилось на разных континентах и местах. Металл крепче лучшей стали, требующий для плавления более высокой температуры и печей под неё и пусть немного, но легче оной. Вообще, Ричард, да и не он один, полагал мифы про принадлежность к богам подобного металла и не его одного — попыткой жрецов разных древних божков придать себе значимости за счёт того, что просто крайне редко в мире. Получалось, как по его мнению — слабо. В такое мало кто верил. Поговаривали, что даже лучшая сталь безнадежно проигрывала этому металлу. Ричард, слишком мало смог изучить те пару предметов из него, что были у отца, чтобы сказать наверняка. Но слухи явно родились не на пустом месте. Хоть и крайне мало по Аймоборосу ходило оружия и доспехов из него, но достаточно, чтобы те кто в теме, восхищался и страстно желал его заполучить. На несколько секунд северянин испытал лёгкое и непривычное чувство жадности, которое подавил. И дело было не только в слове, что он дал южанину — которое имперец ценил явно выше местных, но и в банальном расчёте с осторожностью. Именно последнее толкало исполнить сделку честно. У него хватает вызовов и проблем, чтобы добавлять ещё и это. Сейчас задача победить, а потом ещё почти неделю добираться до побережья. А там и Внезапное море[10] — сутки и он дома. Ричард выбрал лёгкую кожаную броню — подобие привычной стальной кирасы, но без дополнений и не стесняющую движение. Забрал правый наруч, с комплектной перчаткой с металлическими вставками, похожие материалом на шкуры ящеров с юга. Сильно потёртые, но вполне рабочие. Конечно, материал и близко не от тварей с океанских глубин на северо-западе, но вполне выше среднего. Крепкие и относительно лёгкие доспехи. Ещё раз поразмышлял над шлемом, но отложил. Учитывая выбранную тактику, не хотелось в процессе, чтобы шлем наехал на глаза — порождая смертельный риск. Взял высокие поножи — вплоть до коленей, так как без них продуманный рисунок схватки будет иметь неприятные последствия для ног. В конце с сожалением пробежался взглядом по прочему оружию и доспехам. Рисковать не стоило. Лучше облегчиться максимально. Не надо полагать победу, уже решённым вопросом. «Не дели шкуру, не убитого пока медведя», — так любил говаривать отец, пока они ещё нормально общались. Слегка подвигавшись и изгибаясь, юноша присев, резко упал на грубый, как наждак песок, сильно разогретый палящим в небесах Снохом[11], после чего быстро встал. — Терпимо, — пробормотал он себе под нос. Наконец, подготовка была завершена. Выйдя из-за загородки он увидел у противоположной стороны арены троих кочевников. В отличии от него у них были свои плюсы — количество, что уравновешивались минусами правил. Все трое без доспехов. Гигант почти на пол головы выше Ричарда, который и сам был довольно высоким для своих лет. А с его ростом почти под два метра его удары будут очень опасны даже принимая их на щит. Мощные, но не переразвитые плечи и руки. Вырубленные будто из дуба черты смуглого и обветренного лица, на котором выделялась правая бровь, наполовину срезанная и оставившая после ранения немного рваный шрам. Образ довершали тёмные, почти чёрные волосы, то ли смазанные чем, то ли таковые от природы, стянутые в конский хвост. И двуручная сабля, что больше выглядела, как плод извращённой любви длинного немного изогнутого меча переходящего к кончику в нечто, больше напоминающее секиру. Этот выглядел скорее, как телохранитель того, что стоял у него в шаге сзади за правым плечом. Однако надзирающий дал довольно чёткую характеристику им всем и тактике, что они, скорее всего, будут использовать. Гигант в скромной одежде был их лидером. Сынок какого-то вождя кочевников, коих полно обитало в землях между полисами, выгнанный из-за переворота и смерти отца-вождя. А вот двое за ним, как раз его люди и по местным меркам — расходный материал. Хотя тот что слева, в самой приличной из троицы одежде, опирался на неплохое копьё. Тощий, но жилистый. Такого не стоит недооценивать, даже невзирая на явную слабость к показухе в одежде, а значит к мнению окружающих. Дома у Ричарда был пример в виде оруженосца, что осталась из-за болезни и не пошла с ним в этот злосчастный поход год назад. Айна Хайдстоун хоть и не получила до сих пор рыцарскую цепь — это вообще в нынешние времена стало непростой задачей для таких, как она, не то, что в хрониках о временах до имперских, но являлась опасной с лёгким копьём и арбалетом. Она, такая же субтильная, быстро двигалась и резко и опасно работала своим копьём, немало похожим на то, что выдел юноша у одного из своих нынешних противников. Правда её оружие было заметно дороже, что неудивительно, учитывая кто её отец. И не случайно у неё было прозвище «Скорпиониха». Последнее родилось невольно среди ратников отца, когда она сообщила про имя, что дала своему копью — «Скорпионье жало». Ричард был с этим согласен, жалило оно, направляемое рукой хозяйки, очень похоже. Третий — кажущийся наименее опасным. Лишь щит, довольно крупный и прямоугольный из черного дуба, правда явно не из сердцевины — никто бы такую дорогую вещь не позволил им взять. По краям щита блестела окантовка из металла, не позволяющая легко в него врубиться с самых уязвимых сторон. Да и приложить такой можно нехило. В этой группе он был самым опасным с тактической точки зрения противником. Так как позволял нивелировать минусы не имеющих ни брони, ни защиты двух других. И тем делая шансы уже самого Ричарда на победу сильно спорными. Если дать им шанс, то работая слажено и прикрываясь щитоносцем, двое других быстро сведут Ричарда в могилу. Тем более, по словам надзирающего, им была обещана посланцем сучки с тогой патриция свобода за его смерть, а значит — частый в Колизее выход с арены при поражении через ранение и сдачу, у Ричарда отсутствует. Три человека и по одному оружию или предмету защиты. Правила давали сторонам свою силу, но компенсировали это слабостью — у каждой из сторон разной. Главное было правильно использовать первые малые такты[12] боя. Ричард сделал первые шаги, опустив щит и почти волоча меч по песку, будто привычный для стройного, но на деле сильного юноши полуторник был немного тяжеловат. С неуверенным взглядом и демонстрируя волевое усилие, он двинулся к противникам. Использовать для победы следовало любую мелочь, в том числе и обман. И даже если на него не поддадутся полностью, толику сомнения в своей тактике и состоянии он сможет заронить у своих противников. Шаг, другой — сближение шло всё быстрее, так как соперник двинулся навстречу. Пав не соврал, троица продолжала держать взятый изначально строй. Это хорошо, так как на этом была построена основная тактика боя. Не рабы из дикарей[13] с юга, но и не бывшие кшавы[14] или тем более хаши[15]. Явно троица — бывшие кочевники[16], которых изгнали свои, из-за чего они стали законной добычей охотников за невольниками. Впрочем, их прошлый статус позволял им сохранить надежду на свободу. Достаточно было, подобно Ричарду, накопить должный объём средств, явно много меньший чем у него самого, после чего выкупить себя. Сделать то, что было недоступно самому северянину, без стороннего лица извне. Значит и в этом надзирающий не солгал. Это плюс. Среди кочевников попадались изредка отличные бойцы, но даже у лучших были известные слабости. Они любили покрасоваться, а так же для схватки переброситься настраивающими на бой фразами. К тому же крепостью духа мало кто из кочевников мог похвастаться. И если бой шёл явно не по их желанию, обычно они предпочитали отступить. Это приводило к тому, что в стычках с другими, у кочевников оказывался часто наименьший запас боевой прочности. Впрочем, эта троицы выглядела боевито и уверено в своих силах. Хотя для кочевников демонстрировать такое, как раз норма, а что там будет, когда дойдёт до дела, поглядим. Так размышлял юноша, подходя к ним. Когда между невольными противниками осталось несколько шагов, а ближайший гигант, усмехнувшись, уже раскрыл рот для тирады: — Я Ахшан, сын… Ричард перебил эту попытку и бросил: — Нам нечего делить и я хотел тебе предложить… Резко, обрывая уже себя на полуслове и сделав рывок, Ричард махнул мечом, кончиком оного кидая в лицо гиганта песок арены. От чего тот рефлекторно дернул рукой с огромной двуручной саблей чуть вверх и кратко зажмурился. Но цель северянина была другой и даже взяв жизнь их лидера, он имел шансы проиграть сочетанию из щитоносца с копьеносцем, учитывая своё текущее снаряжение. Врагов было трое и следовало помнить о главной задаче, не уподобляясь местным, а следуя чёткому тактическому плану. Всё было рассчитано буквально по мгновениям и шагам. Рывок перешёл в падение на колени, а оно в быстрое скольжение справа от гиганта стоящего в центре. Ричард укрылся левой рукой со щитом, изгибаясь, практически вжимаясь в песок. Гигант, почти не глядя, махнул саблей, что скользнула по щиту и тут же дёрнул её на себя, начав резво разворачиваться. Юноша не дал тому время и резко ударил ему краем щита в голень сзади почти у ступни. Что-то хрустнуло, а может это просто показалось в горячке момента. Болезненный вскрик падшего только начал зарождаться, как Ричард, всё это время смотревший больше на щитоносца, к которому и скользил, попытался с позиции полулёжа ткнуть того в лицо своим полуторником. Крайне неудобная позиция и неудивительно, что вскинув свой щит самый невзрачный из кочевников, легко отбил длинный клинок юноши. Но некоторые глупости выглядящие ошибками, таковыми на деле не являются. И его естественная мысль приложить глупо подставившегося имперца своим щитом, после чего добить лежащего станет делом мгновений, не успела реализоваться. Грамотно используя теперь уже обратную инерцию, которой немало помогли противники, Ричард сдвинул большим пальцем левой руки со щитом рычажок внутри него. Пружина резко выбросила короткий, но вполне достаточный для последующего клинок сбоку щита и миг спустя юноша воткнул его прямо под немного приподнявшимся щитом кочевника тому в пах. Боковым зрением увидел, что копьеносец, которого Ричард не зря опасался перед схваткой, и от которого ранее укрылся тушей гиганта, очень быстро перетёк чуть вбок от невольной помехи и будто из арбалета «выстрелил» своим копьём, в оказавшего в очень уязвимом положении северянина. Щит-доспех, со всё ещё воткнутым в пах кричащему щитоносцу клинком, с трудом, но почти смог отразить удар копья. Наконечник копья мощно ударил в край щита Ричарда, тем вырвал с проворотом клинок из паха бедолаги щитоносца. Удар был столь силён, а поза юноши настолько уязвима, что он не смог нормально удержать щит в руке. Внутренний его край болезненно приложил северянина по лбу, а острие выскользнуло из немного выгнутого во вне края щита и взрыхлила волосы. Повезло, что он постарался максимально вжать голову в плечи, а то тут бы его череп и вскрыли. Кувырок вправо, игнорирование звона в ушах и внезапнопрострелившей боли в левом плече. Похоже, первый удар двуручной саблей, хоть и полностью отклонённый, оказал косвенное воздействие на плечевой сустав. Всё же так изворачиваться, как это делал ранее Ричард — не лучший вариант для тела, особенно, когда приходится принимать щитом настолько тяжёлый удар. Мысль вскочить, перейдя в более защищённое положение, о которой вопили все рефлексы бойца, была мгновенно подавлена и юноша сделал ещё один кувырок, ещё больше разрывая дистанцию. И правильно, так как в момент, когда он начал привставать, но не завершив движение, ушёл в новый кувырок, чуть выше снова ударило копьё. И встань он, как хотели инстинкты, оружие противника пронзило бы его, как шампур протыкает кусок дорогого и нежного мяса. А мясо, что росло на теле Ричарда, было ему крайне дорого и становиться подобием шашлыка, он вовсе не собирался. Вскочив лишь теперь, всё ещё немного мутно видя противников, но уже частично восстановившись от ударов, Ричард сделал несколько быстрых скользящих шагов спиной от троицы кочевников. Копьеносец попытался было сократить дистанцию, но услышав рык гиганта, замер. Юноша столкнулся взглядами с копейщиком, что яростно смотрел на него, явно борясь одновременно с эмоциями и пытаясь включить хладнокровие, чтобы оценить, насколько сильно пострадал северянин. Сам Ричард это прекрасно понимал, а потому старался максимально скрыть, что схватка занявшая около трех малых тактов и на первый взгляд закончившаяся очевидно в его пользу… далась сложнее, чем это выглядело. Левое плечо всё сильнее болело, а удерживать щит становилось труднее с каждым малым тактом. Хотелось опустить руку, но этого делать было нельзя. Именно наличие щита при сохранённом полуторнике делало его положение очевидно выигрышным в отношении такого копейщика. Лидер кочевников же, хоть и оставался крайне опасным, явно кардинально утерял мобильность. Он стоял на одной ноге, практически держа вторую на весу. Копейщик, обманутый показухой Ричарда, а может просто послушавшись приказа своего господина, наконец отошёл назад, став рядом с тем и прикрывая гиганта. Так они и замерли. Пытаясь скрыть слабость друг друга. Пока не затих кочевник, которому Ричард ранее разворотил пах. Он банально истёк кровью. Левый глаз юноши внезапно залило кровью. Похоже, копьё всё же немного достало его. И пусть не серьёзно, но слегка разрезало кожу на голове. И сейчас кровь понемногу сочась, начинала капать в глаз. Пришлось наклонить голову чуть вбок, чтобы капельки скатывались на щеку. Слух наконец вернулся и на Ричарда тут же обрушился гомон трибун. Южане орали, испытывая явно двойственные чувства. Горожане кочевников почти презирали, полагая их лишь немногим лучше дикарей с юга, которых кроме как своими рабами не мыслили. Но имперцев с севера они хоть и полагали ровней и единственными цивилизованными в мире кроме себя, но больше воевали, чем торговали с ними. И отчасти опасались, как никого другого из всего мира. Плюс схватка оказалась слишком быстрой, да и трибуны слышали, как глашатай объявил, что выжив, северянин выйдет на свободу. К тому же им явно не нравилось ещё и то, что Ричард явно не собирался продолжить бой дальше. Да и падшие из кочевников имели к тому так же мало желания. Понял это и сам юноша, а потому покосился на большие песочные часы на трибуне, рядом с которыми висел гонг и стоял служитель, готовый ударить в него, когда весь песок пересыплется вниз. Спасла его южанка сидящая рядом с тем местом. Её взгляд вдруг стал кровожадно-предвкушающим. Не раздумывая юноша осел вниз, тем пропуская над собой брошенное копьё. Смерть негромко кашлянула, обдав хладным дыханием нутро Ричарда и равнодушно прошла мимо. Снова. Это был не её день. Ричард снова встал, мысленно вознеся благодарственную молитву Сноху. И чего отец с его рождения так стал гнобить и без того редких в Империи последователей Сноха — малого светила их мира? Повесил даже, случайно забредшего на их земли его жреца. Запретил всем под страхом изгнания принимать веру в него. Религия и её деятели была и без того довольно слаба в мире, каких-то особых гонений для этого не требовалось, но отец будто двинулся на этом. Некоторые носители многочисленных богов и тварей из глубин заняли свою нишу, других со скрипом, но терпели. Чем старику так насолили адепты именно Хладного Сноха, любителя огня, юноша не знал. Ранее он этим не заморачивался. Однако, попав в плен и начав терять веру во спасение, поддался на уговоры одного из служителей колизея, и получил от него ритуал принятия огня, тем став ещё одним из таких нелюбимых отцом адептов Сноха. Ну, болтать об этом по возвращению Ричард не собирался, а место ритуального ожога на коже при удобном случае, до возвращения домой, рассчитывал скрыть татуировкой. Не стоит и без того натянутые отношения с отцом, проверять, идя против этой его блажи. Наконец можно было прекратить скрывать боль и слабость левой руки, а потому под понимающую усмешку гиганта напротив, Ричард облегчённо опустил щит вниз. Теперь у противников не осталось никаких шансов, если только сам юноша не совершит тупость и не решит подойти к ним, подставившись под тесак гиганта. Копьеносец, что ранее решил воспользоваться отвлечением противника, теперь стоял безоружным. Он лишь покосился на лежащий рядом щит и сплюнул. Сторона имеющая численное превосходство. Одно оружие или защита, выбранные до боя и нельзя подбирать чужое. Правило, что убило бы его, попытайся он заменить выброшенное копьё. Умертвило не громом с небес, а стрелой одного из арбалетчиков с трибун. Так они и стояли. Пышущий яростью копейщик без копья, что проигрывая — чуть не выиграл в последний момент, когда казалось, что всё уже решено. Гигант кривящийся от боли, но с понимающей усмешкой и сам Ричард, освистываемый и осыпаемый огрызками с кусками прочей еды с трибун. Песок наконец истек из верхней колбы, кучкой овеществлённой свободы лёгший внизу часов. Глашатай источая яд, объявлял победу дворянина из страны Железа — тем позволяя не просто выйти, но и забрать с собой снаряжение и вещи. Ричард слегка, но уважительно кивнул гиганту. Тот ответит тем же. Воин должен уважать воина, невзирая на происхождение, на этом держится мир Аймоборос. Иначе такие, как местные торгаши развратят и развалят всё мироздание вокруг. В последние десятилетия даже в Империи — оплоте такого, стало явно подгнивать в этом вопросе. Но Ричард хоть и был молодым, но более тяготел к прошлым традициям. От того, кстати, спокойно принял решение отца почти полтора года назад, навязать ему в оруженосцы младшую дочь Верховного Лорда северо-запада Влада Хайдстоуна — этого немного психа и двинутого на личной силе. Времена конечно давно поменялись и женщин шедших по пути воина становилось всё меньше, но от того стоило даже более уважать тех, кто сохранял традиции предков. Усталость, жара, наконец начавшая чуть подсыхать кровь на голове, всё это было отринуто. Врата во вне открылись и Ричард — единственный наследник Старшего лорда Империи Стали Ульрика Блэка вышел на свободу на территорию внутреннего города. Предстояло сдать щит, несколько раз спасший сегодня ему жизнь, в лавку, после чего выйти наружу во внешний город, где его ожидала четвёрка посланцев отца. А там дней восемь, максимум десяток и он дома. В кошеле оставалась относительно приличная сумма, накопленная за последний год. Не бог весть что по меркам лорда, но её должно хватить на найм в Империи нового, пусть и небольшого отряда, погибшего в последнем походе. Всё же в жизни за последний год кроме массы минусов было и немного позитива. Вернуться нищим, потеряв людей, да ещё и вынудив отца растрясти мощну на выкуп и без того не сильно полную… Так себе ситуация. А так это пусть и близко не компенсирует потери, но создаст хоть иллюзию не полного провала.Глава 3 Паника, гаремостроение не с того боку и кровь
Он отвык от палящего и яркого Сноха, который везде. Год, когда вокруг высокие стены приучили немного к другому. Свет бил в глаза и Ричард ненадолго присел на лавку в тени. Следовало отдышаться и хоть немного успокоиться. Стук сердца отдавался в ушах, но это пульсировало чувство свободы, а не скоротечная схватка. Хмыкнув, посмотрев на всё ещё надетый редкий щит, юноша несколько тактов размышлял на его счёт, но всё же посчитал, что предыдущее решение верно. Торговец, потом врата во внешний мир и не стоит задерживаться. Некоторые из прохожих богатеев косились на него брезгливо и с подозрительностью. Но, опуская взгляд на грудь, натыкались на медальон, что ему выдали при выходе и, морщась, уходили дальше. Однако не стоило полагаться на этот позорный для человека его положения знак. До захода Сноха внутренний город следовало покинуть. Никто не позволит оставаться тут на ночь такому, как он. Да и в целом знак давал всего десять суток с момента вручения, на право передвижения по Дагии. Ублюдки даже тут постарались создать проблем. И далеко не факт, что его потом удастся продлить, учитывая текущие обстоятельства. А значит надо уложиться в это время. К тому же оно дано с небольшим, но запасом. И если поспешить, то в резерве останется и вовсе несколько дней. Ричард начал вставать и тут его резко замутило, в темечко будто стукнули, а содержимое почти пустого живота, стремительно запросилось наружу. Но самое неприятное, кроме частичной потери ориентации в пространстве — паника, что охватила его разум. Ричард рухнул обратно на лавку, схватившись за голову и чуть не приложив себя щитом, что до сих пор держал. Проморгавшись и волевым усилием взяв, возникший на пустом месте, приступ паники под контроль, он почти такт[17] сидел, будто сбрасывая морок. Когда странный момент наконец прошёл, юноша вдруг осознал, что, возможно, неслучайно испытал несвойственный себе страх. Вкус свободы застил разум. А ведь у него мелькали мысли, что с этими посланцами может быть всё далеко не так очевидно. Но только сейчас они наконец собрались воедино и будто дали ему пинка. Зазевавшемуся и возомнившему врагов глупее себя. Кто сказал, что та четвёрка воинов во внешнем городе действительно от отца? Да — они стояли далеко и он допускал, что ошибся. Ну и просто мог не знать всех из дружины отца, который способен нанять на это незнакомых сыну, но подходящих для задачи людей. Да мало ли что. Однако, учитывая обстоятельства довольно высока, как он теперь понимал, оказалась вероятность, что выйдя наружу, он положится на четырёх людей, Незримый Отец знает кому служащих. И он один, а даже если вдруг возьмёт щит с собой, что сомнительно, так как скорее всего надзиратель пав предусмотрел возможность такой глупости, то даже так окажется слабо вооружён и с минимумом доспехов. А при всех своих умениях против четвёрки воинов, особенно если они умеют слажено работать, ему будет непросто. К тому же возможное столкновение само по себе способно сильно затруднить переход к побережью. Даже если его не убьют в процессе, если предательство действительно есть, то вполне могут ранить, а время не сильно терпит. Ричард продолжал сидеть, раздумывая, над внезапно заигравшей новыми красками ситуацией. Решение оказалось очевидным. Ему нужна подстраховка и желательно серьёзная. Однако с этим были сильные проблемы. Это он понял, когда зашёл в указанную ранее павом лавку и «продал тому щит». Оказывается, во внутреннем городе с его статусом воинов не нанять. Во внешнем же, наверняка, его сразу у ворот ждут воины неизвестной пока до конца лояльности. А единственных кого сюда пустили из подобных — оказался крохотный филиал Ордена[18]. Орден Ночи, как его неофициально называли — был очень немногочисленной, странной и довольно закрытой организацией воинов. Промышляла элитными заказами, иногда на убийства, хотя, возможно, это лишь беспочвенные слухи… Состоящая сплошь из воинов уровня подмастерий, а то и вовсе мастер, коих по всему миру крайне мало. А значит, если брать мерки Империи, набиралась по сути из дворян, пусть и наиболее скромного уровня. Адепты его, по устойчивым слухам, жрали всякую дрянную алхимию, которая увеличивала их возможности. Так что многие северяне, кроме общего неприятия этих мутных людей, полагали их отчасти обманщиками. Из-за любви их, порожденной, как поговаривают так же алхимической способностью, они лучше обычных людей видели в темноте. Последнее лишь усугубляло то, что многие полагали их «людьми ночи» и адептами Незримого Отца[19]. В Империи орденцы балансировали на грани официального запрета. Но Империи стать местом, куда они при всех своих умениях предпочитают не соваться, хватало и того, что неофициально их старались, если они не имели значимого покровителя, обычно, в ней вырезать, лишь обнаружив. Сам Ричард ранее не встречал никого из них, привычно живущих лишь в Дагии и особенно в Тортуге у отверженных. Хотя знал, что одному из таких орденцев, правда ренегату, что бежал от собратьев, покровительствует отец Айны, оставшейся излечиваться в доме Блэков, из-за чего в бесславном походе погиб, среди прочих, другой оруженосец. Последнее, возможно, зная результат похода, стоит посчитать позитивным. Только проблем с её отцом двум оставшимся Блэкам и не хватало. А умри она после глупо организованного и на эмоциях начатого похода, как её замена, то основные вопросы были бы не к Ричарду, а к его старику. Это он договорился с формально равным ему ВерЛордом Хайдстоуна. С него и спрос. Наверняка старые пердуны захотели свести детей. Вот только оба не слишком хорошо знали молодых. Ричарду пришлось рассказать о Клэр Виттель, из-за чего получился неприятный разговор на повышенных тонах, с которого по большому счёту многое и покатилось не туда, куда надо. Хотя толку не было бы, даже без романа с дочкой барона Харальда Виттеля. Так как Айна Хайдстоун в полной мере взяла от отца его «двинутость» на оружии и силе. Хотя имела к тому заметно меньше потенциала чем он. А вместо мыслей о браке по расчёту предпочитала возиться с кузнецами и ремесленниками, восхищаясь разными новинками от них и просто сложными поделками. Да и физически они с Ричардом мало прельщали друг друга, так как оба в этом ключе предпочитали явно других по качествам людей. Когда же наследник попытался повернуть мысли своего старика в сторону брака с Клэр и союзом с одним из пяти крупнейших торговцев зерном из княжества по соседству, то услышал сомнения в своём уме. Одно дело мол, барон — один из пяти в княжестве и во многом равный по статусу лорду, коих в Империи хватает. И делу мало помогает то, что он входит в десятку крупнейших торговцев зерном уже по всей Империи. А другое — Верховный лорд северо-запада, который по всему кроме зерна, кроет то, что их союзу может дать барон, как бык овцу. Увы, так как орденца нанять оказалось не по статусу Ричарда, остался довольно экзотический вариант.* * *
Фигурка вывески в виде танцующей девушки слегка покачивалась под лёгким ветерком. Ричард со вздохом отвел взгляд от искусно вырезанной таблички и перевёл его на пару крупных капель из материала немного похожего на янтарь. Увы, выбор не богат и сейчас он немного жалел, что поддался недавнему порыву паранойи. Нанять обычных воинов тут ему не удалось, а потому пришлось пойти сложным и ещё более дорогим путём. Здание, что он покинул только что — специализировалось на продаже наложниц. Не самого высшего класса, но уровня удовлетворявшего местных с большими деньгами. Даже некоторые патриции явно не брезговали закупаться тут. И на него запрет для подобных Ричарду не распространялся. Лишь бы было чем заплатить. А ценники тут оказались кусачие. Но покупать наложницу и гетеру — северянин ещё не сошёл с ума. Однако, кроме них тут продавали и два вида стражей-евнухов, что должны были охранять ценную, живую усладу глаз и тела. Воины, что готовились с детства особым образом. В определенном возрасте им удаляли яички, дабы даже шанса оплодотворить собственность хозяина они не имели. Одни в приоритете имели службу при дворцах. Этих хоть и тоже хорошо обучали воинскому делу, но больше вторично. Давая вначале от риторики и способности читать интриги, до знаний ядов и женских болячек. Наложницы часто от безделья начинали заниматься плетением заговоров и евнуху — верному псу хозяина, следовало, кроме прочего, иметь возможность читать подобные непотребства для пользы господина. Но был и другой класс стражей гарема — походный. Многие торговцы на юге часто путешествовали между полисами, большую часть жизни проводя в дороге. От чего в их караванах было место и для походного гарема. Такой требовалось охранять особо строго. Этим занимались стражи, вроде купленного Ричардом. Пусть он немного хуже обучен для дворца, но зато, как воин он эффективней. А потому выбор был очевиден. В процессе Ричард со скепсисом выслушал увещевания торговца, расхваливающего свой товар и дополнительные опции. Часть негативного отношения развеялась, когда он сошёлся в лёгком спарринге с одним из походных евнухов-стражей. Выглядел тот вполне умелым. Не рыцарь, конечно, по своему уровню, но явно в одну калитку сделает любого из простых латников отца, а то и двух. Тут сложно оценить, пока не дошло до реальной схватки. Однако, по мнению юноши, это всё равно не стоило тех денег, что запросил торгаш. Да, есть взращенная верность, которую почти невозможно получить от обычного воина из дружины. И даже небольшой извращённый артефакт, что позволял наказать нерадивого евнуха удалённо, смотря на который Ричарда брезгливо передёрнуло. Кроме прочего евнух получил базовое образование, которым могли похвастаться в основном лишь дворяне и то не все. Ведь он должен находиться рядом с наложницами, ну, или жёнами — так как в Империи практика первых заменялась на вторых. Да и то, многие даже лорды имели лишь одну жену. Ричард конечно собирался жениться по возвращению. Желательно на Клэр. Следовало возрождать род Блэков, а то дальние родственнички давно умершей матери раздербанят родовой феод. И бесполезным в будущем евнух не станет. Кроме того он не только хорошо обученный воин, но и умеет поддержать беседу на разные темы, а так же неплохо разбирается в ядах и вообще, как телохранитель кажется компетентным. В общем, гарема нет и не предвидится, зато уже приобретен для его охраны страж. Человек предполагает, а жизнь располагает. Хотя покупка теперь, после свершения, казалась расточительством. А уж как будут шушукаться дворяне за спиной, после возвращения домой… Отец же и вовсе устроит издевательский разбор и будет долго поминать в духе: «когда же ты соберёшь свой гарем, сынок, неужели тебе так понравилось в Дагии, что решил покинуть Империю и вернуться туда, или может ты решил по примеру некоторых аристократов завести несколько жён?» Ему то легко пенять сыну на это. Даже в свои 87 лет лишившись более двадцати лет назад части левой руки в какой-то мутной истории, он продолжал привлекать женщин. И это было просто необъяснимо. Нет, он конечно хорошо сохранился, и больше семидесяти ему дать сложно даже сейчас. Но он ведь ничего особого не делает, чтобы их мозги растекались жижей в его объятиях. И хуже того, отец будто принимает это как должное. И ладно бы дело было в его высоком положении, но нет — на его харизму даже высокородные леди покупались. Ричард не хотел признавать даже себе самому, но немного завидовал старому пердуну. Ему, даже невзирая на довольно красивую внешность и мужественность, с уже начавшей рождаться славой турнирного бойца, да и просто молодость, добиваться внимания противоположного пола приходилось с намного большим трудом. Разве что с Клэр — «Розой Запада», как её прозвали толпы увивающихся поклонников, получилось, как по маслу. От чего он особо эту связь ценил. Плюнув на несколько рождённых на пустом месте врагов из бывших ухажёров Клэр. Последний раз изучив на свет большие капли почти прозрачной смолы, в которых застыло нечто вроде крупного изюма, он вернул их на мягкую подкладку в шариках. Проверив, не выпирают ли несколько крупных золотых империалов, что спрятал под ними, наконец закрыл стальные хранилища. Некоторое время он пытался найти место, куда деть пару стальных шариков с вместилищами для яиц евнуха, через которые того стало легко, после недавнего ритуала, как пусть и с трудом, но найти, где угодно, так и мучить или вовсе убить. Он наконец, чуть брезгливо скривившись, повесил их заместо рыцарской цепи на грудь. С карманами дело обстояло нынче плохо, а кошель и без того зона повышенного риска в местах, где воров больше обычного. «Какой позор и дикарство» — промелькнула мысль, через которую северянин переступил. За последний год он, вообще стал заметно менее привередлив и брезглив. Гадёныши так и не вернули ему ни его рыцарскую цепь, ни перстень лорда-наследника. Не говоря уже о прочем. И теперь он выглядел, как небогатый наёмник-северянин. — Пошли, — бросил он, стоящему всё это время будто манекену евнуху. — Да, господин, — кивнув, этот сгусток мышц, лишённый большей части волос, последовал за юношей, чуть отставая от господина на пару шагов. Торгаш пытался впарить ещё и южный пластинчатый доспех для евнуха — в котором, в отличии от имперского аналога, местную жару было легче переносить. Но посмотрев на его цену, да и скабрезную ковку на груди, Ричард отказался. Сошлись на простой кожаной защите для тела, которую оставил кто-то из посетителей. Единственное, что пришлось оплатить дополнительно — секира евнуха. Поганцы, учитывая ценность раба, могли бы включить это в комплект. Щит же ему хоть и взяв в пару, но без шика — круглый и из досок — денег и так ухнуло, как в бездну. Себе же Ричард, ещё продавая щит-доспех, взамен взял заметно проще, хоть и так же цельнометаллический щит. Всё же с одним полуторным мечом и в скромном доспехе он чувствовал себя почти голым. А впереди непростой путь. Наконец они подошли к выходу из внутреннего города и, проходя врата, Ричард заметил очень сильно похожего на пава из колизея кшава, который командовал охраной. Вероятно, брата надзирающего. Евнух рядом с Ричардом вызвал у него недоумение, видимо, он прекрасно был в курсе, кто это и зачем их приобретают. Зато, как профессиональный воин изучающе и с усмешкой оглядел новый щит имперца, прежде чем дать разрешение на выход, подтвердило догадку юноши. Будь с ним сейчас тот щит-доспех, тут бы его путь на свободу и закончился.* * *
(Четыре дня спустя) Страж — Тах-Секира, пригнувшись, увернулся от копья тощего и высокого кочевника, пропуская зазубренный наконечник в ладони от своего тела. Выпрямившись, не давая тому отскочить, он шагнул к нему и мощно приложил его краем своего круглого щита. Кочевника аж подбросило, а его шея с хрустом сломалась. Семеро. Всего лишь или… скорее — целых. Потому что пока евнух занимался своим, Марк — капрал и последний из выживших на данный момент латников Блэков, яростно хрипя, рухнул под весом сразу двух облепивших его выродков. Несколько малых тактов они возились, нанося друг другу немного сумбурные быстрые удары, пока клубок не распался. Марк с одним из кочевников остался лежать в крови, а второй начал неуверенно вставать, но не успел. Тах как раз закончил со своим и, сделав несколько скользящих шагов, мощно крутнул своей секирой. Пустынник завизжал, с ужасом смотря на упавшую рядом свою руку, обрубленную почти по плечо. Тах пнул визжащего, с хрустом ломая ему ребра и тот, будучи раза в полтора легче стража, отлетел сломанной куклой, будто его лягнул боевой конь. Дохлый ублюдок упал между оставшейся четвёркой на верблюдах и единственным живым защитником Ричарда. Им бы кинуться всем разом, видно было, что Тах хоть и не критично, но сильно устал, к тому же не получив ни одной серьёзной раны, он имел с десяток небольших, но неприятно кровоточащих порезов. Однако, пустынники окончательно утеряли боевой дух и, наконец, развернув верблюдов и с немного трусливыми криками, рванули из лощины куда подальше от щедро залитого кровью места. Не потрать они все стрелы, может и попытались бы убить стража издалека, а после добить Ричарда, но ранее и без того взяли своими паршивыми луками значимую плату кровью имперцев. Ричард почувствовал, как напряжение боя его покидает. Зрение плыло, всё сильнее чувствовалась боль в пробитом копьём бедре. По телу же расползалась слабость от потери крови и боль от продолжающего торчать в ноге оружия. Спину слегка холодил камень, к которому он прислонился, когда вывалился раненый из схватки. Им не повезло, когда пару десятков всадников на верблюдах налетели на них, зажав в этой песчаной лощине. Ублюдки перебили невысоких лошадок, что люди Блэков прикупили на побережье, дабы быстрее добраться до Санама и вернуться с наследником обратно в порт. Четвёрка латников сражалась умело, но сказалось отсутствие стрелковой поддержки — единственного арбалетчика убили первым. Да и при всей своей лучшей подготовки и снаряжении, численность кочевников так же сыграла свою роль. И не поддайся Ричард паранойе при выходе из Колизея, он бы уже остывал в этом поганом месте, ожидая, когда слетятся стервятники на пиршество. — Господин, — страж чуть тряхнул юношу за плечо, прерывая наползающее забытье. — Да… там… у Марка в мешке… чёрная коробочка, — делая паузы, просипел тихо Ричард, снова приходя в себя, обнаруживая, что пока отключился, евнух вынул из ноги копьё. Страж метнулся и шустро принёс мешок убитого Марка, из которого вывалил содержимое. Небольшая черная шкатулка приятно пахнущая можжевельником. Под одобрительным взглядом юноши страж откинул плотную защёлку и извлёк крохотный и туго завязанный мешочек. — Фляжку… разбавь, пить, — мысли путались, но осознание, что может ещё удастся выжить, укрепляла Ричарда. Инструкции у Марка были куцие. Если требуется, как можно быстрее запустить процесс лечения для человека находящегося на грани, оно может усиливаться, путём разбавления в алкоголе. Однако, это имело свой побочный отложенный эффект в виде вероятной потери сознания, впадения в глубокий сон на продолжительное время и с тяжёлым похмельем и сильной ломотой в теле после пробуждения. Однако, когда чувствуешь дыхание смерти, этим можно было пренебречь. — Их явно наняли и кто-то с большой властью. Иначе эти трусы сбежали бы раньше, — сплюнул с равнодушным выражением лица страж. — Не хочет меня отпускать Дагия, — пробормотал юноша, наблюдая за подготовкой эликсира. Отец… Оказывается он умер три месяца спустя, как юноша сорвался в поход на южан. И спустя два после того, как на него покушались. Он многое успел, пока последствия от отравления с пожаром не добили его окончательно. Сколько же всего случилось за этот год дома. Возникшая сводная старшая сестра с семьёй, которую отец прятал, правящая нынче дома. Вот только если ему не удастся вернуться, усилия отца пропадут втуне. Её официальное признание, заверенное имперским судьёй, что провел ритуал соответствия крови, скорее всего не поможет ей удержаться у власти. Ричард, сразу после выхода из внутреннего города узнав о смерти отца, понял, что вскоре после оной у него и начались проблемы уже тут. Возможно, это не совпадение и та сука патрицианка — лишь посредник, кого-то из врагов Блэков из Империи. И чтобы их планы снова провалились, осталась одна надежда — «Панацея»[20]. Отец оказался полон сюрпризов. Полу мифическая алхимия — пусть и явно разбавленная, откуда она у него? Явно полагая, что Ричарду она может пригодиться, он оставил её для момента, когда сына найдут. Похоже, он либо не сомневался в том, что сын жив, либо просто гнал от себя эту мысль, умирая. Ричард должен выжить и найти тех, кто убил старика, укрепить положение Блэков и много всего. Он должен жить… Под эти мысли сознание Ричарда наконец потухло. А несколько дней назад попытавшееся сумбурно захватить тело другая душа, но получившая тогда неосознанный нокаут от хозяина, заворочалось в подсознании, снова осознавая себя. В процессе пытаясь понять, что это на хрен было? Для чужака время с момента выхода из врат колизея, когда он впервые осознал себя, будто остановилось. И за ту минуту, что его сознание опять стало пробуждаться, он попытался взять по максимуму с угасающей памяти бывшего хозяина тела. Однако, под давлением всё сильнее работающего лекарственного препарата, уснул и он. Впрочем, теперь сознание юноши оказалось слишком слабым, чтобы снова побороть вторженца и удержаться в теле. И засыпал один человек, а заснул уже другой.Глава 4 Почетный дояр Ада с прохудившейся крышей
(Пространство Закона. Закрытая территория. Солнечная система. У Колыбели божков. Междумирье. Внешний круг Ада. Долина сладострастия)Картина открывающаяся наблюдателю, окажись он тут, не радовала глаз, а скорее давила. Кажущийся бесконечным, уходящий за горизонт каменный «ковёр». Равнина с небольшими холмами и торчащими то тут, то там растрескавшимися и ломкими скальными «зубами». Относительно небольшая площадка, что была расчищена от клочков пожухлого мха, который периодически попадался за её пределами. Вместо забора широкий, но не сильно глубокий ров, с пологим внешним и резким внутренним краем. Тот кто вступал в ров извне, невольно съезжал по плавному спуску, в конце его насаживая свою невезучую тушку на ряд острых обломков из костей неведомых животных. На площадке внутри располагались всего три сооружения, явно возведённых с немалым трудом. Но не из дерева, так как его кругом было не видно от слова совсем, будто в этом месте оно в принципе не росло. В центре стояло одно не особо крупное и довольно сюрреалистичное строение — одноэтажный сарай с односкатной крышей из костей, накрытый пучками тонких и длинных иголок. Стены из плоских крупных камней, кропотливо возложенных друг на друга без какой-либо скрепы меж ними, кроме гравитации. Похоже, тот кто это возвёл, либо не имел других материалов, либо обладал массой времени, которое некуда девать. А скорее всего и то, и то. Чуть в стороне ютилось крохотное сооружение, прикидывающееся домом. В отличии от более крупного сарая, оно было полностью построено из разнообразных костей. Щели между которыми хозяин заткнул мхом. Рядом сидел человек, в небольшом тенёчке от нависающей крыши в кресле качалке такой же костяной, как и многое тут. Единственное, что временный «хозяин» сделал, так это мягкую подушечку из того же мха, видевшегося единственным проявлением флоры тут. Третьим и последним чужеродным элементом являлся широкий постамент-чаша в центре, около полуметра в высоту. Немного похожий на алтарь. Причудливое «светило», будто прибитое гвоздями к «небу» без звёзд, уже начало постепенно разгораться, порождая тени на земле. Но то, что тут полагалось утром, пока ещё не вступило в свои права. Сидящий в кресле человек лет тридцати, может даже моложе, казалось дремал с открытыми глазами. Мутный взгляд и ровное поверхностное дыхание, больше ожидаемое от спящего. Фантасмагории добавляло то, что он что-то бормотал себе под нос, будто разговаривая с незримым собеседником по соседству. Но ни рядом, ни во всей округе насколько хватало глаз, больше никого не наблюдалось. Как и всегда, много десятков лет, сколько жил тут единственный живой разумный. Незримый наблюдатель, приблизившись вплотную к человеку, похоже, находящемуся немного не в себе, мог услышать в шёпоте немало подробностей. Человек, видимо, представлял, что его интервьюируют. Судя по его бормотанию, он разговаривал с невидимой женщиной, которой изливал душу. Перескакивая с одного на другое, как горный козёл объевшийся забродивших ягод, он пытался донести подробности своей жизни. Той, что закончилась давным-давно, когда он ещё был жив и радовался проживанию на Земле — планетке рядом, которую, впрочем, увидеть отсюда было нельзя. Вот человек запнулся, взгляд его приобрёл осязаемую вменяемость и он осмотрелся вокруг. Несколько секунд казалось, он разрывается между тем, чтобы начать ругаться или пустить от бессилия и отчаяния слезу. Но воля, в который уже раз взяла верх, и он устало откинулся на костяную спинку качалки. Закрыв глаза, человек несколько минут приводил мысли в порядок, стараясь вернуть себе душевное равновесие. Лишь, когда он практически взял себя в руки, его глаза распахнулись, блеснув волей с капелькой ярости, уже почти затухшей. Наблюдатель, хоть и такой же незримый, как и женщина придуманная воображением, постепенно сходящего с ума человека, но в отличии от неё вполне себе реальный, чуть отлетел. Вернее, сместило проекцию то, через что он смотрел.
* * *
Я открыл глаза, осмотрелся и закономерно не увидел никакой журналистки. Как мне вообще могло придти в мозги, пропечённые под этим маразматичным прожектором — прикидывающимся подобием Солнца, такое? Ко мне припёрлась брать интервью теледива, что много раз видел по «ящику», когда ещё был жив? С какого хрена? Какой это уже был раз? Девятый, вроде бы. Каждый раз нечто своё, но характеризующее главное — мой шифер начинал постепенно съезжать. А приступы начали происходить более учащённо. Сквозь подавляемый страх за своё ментальное здоровье, было стыдно за нытьё, в которое по сути и вылился нынешний заскок. Я распинался перед ней о том, как малолеткой бежал из дома, в страхе прячась от врагов семьи, убивших её. Как мотался неприкаянным по помойкам и теплоцентралям. Попал в детдом. А там, прикинувшись потерявшим память, получил новое имя. Последнее мне дала директриса, любящая поэтов и особенно светоча русской словесности Александра Сергеевича Пушкина. От последнего мне досталось имя и отчество. Фамилию же породила черта, замеченная окружающими уже тогда — ко мне всегда имели слабость девочки, девушки и женщины. Кроме поэзии она любила исторические книги и костюмированные фильмы. В результате новую фамилию мне дали со смыслом — Потёмкин. Тогда я не понимал почему, но позже осознал. Она уже в то время чувствовала, что когда вырасту, то буду разбивать сердца женщинам. Ладно хоть Казановой не назвала. Вот бы я намаялся. А так многие сверстники банально не понимали намёк, заложенный директрисой этим. В общем, стал я Александром Сергеевичем Потёмкиным — сплавом великого поэта, не имея к стихосложению ни капли таланта, и фаворита великой русской императрицы — и тут уже неоднозначно. Имя не хуже прочих. Даже вполне себе звучное. Старое же стараясь забыть, я постепенно засунул в глубины подсознания, в итоге окончательно перестав ассоциировать себя с ним. Бандитские девяностые закончились, необходимость скрываться от захвативших бизнес и землю отца рейдеров и крышующего их чиновника ушла, но я уже привык к новому. Да и оставшись без семьи, я просто вынужден был начинать с нуля. Повлияло ли на меня всё это? Наверняка. Как пертурбации жизненные, так и мой главный талант, глубину которого окружающие не осознавали, а я не спешил им его показывать в полной мере. Сейчас, давно умерев, я понимал, насколько это выстроило дорожки по которым я пошёл тогда — выйдя из детского дома в большой мир. Не на кого положиться и выстроить нормальную модель поведения и стратегию. Учёба с параллельной работой то тут, то там. Кем я только не перебывал. Грузчик, охранник автостоянки, курьер, чернорабочий на стройке. Из-за глупой потери жилья, вынужден был прервать учебу. Впрочем, немало на то повлияло и то, что я правильно уловив некоторые тенденции, сильно переоценил их скорость. Не понимая поначалу куда пойти и чем заняться, видя как вокруг хоть и угасает бандитское раздолье, но пока ещё не совсем, я решил отсидеться там, где шансов перейти дорожку «хозяевам жизни» будет минимально. Притом это позволяло не только получить пусть и так себя на тот момент, но образование. Лучше чем мне дали в детдоме. Ну и в плюс легло то, что для учёбы не нужно было никуда уезжать, притом ещё и имея время на подработки. Так себе план, как я понял спустя годы, но на тот момент лучше я не придумал. В итоге неоконченное педагогическое и работа… воспитателем в детском саду. Временная. С моим талантом я мог бы стать крайне высокооплачиваемым альфонсом, но посчитал этот путь не просто убогим, но и глупым. Не хотелось думать, что кроме скрываемого таланта у меня за душой нет ничего более значимого. Однако у меня с детства запала тяга к семье и тому, что лишь с крепким тылом можно строить, что-то значимое в жизни. А тыл — это семья. База в которой — жена. Найти достойную половинку непросто даже с моим талантом. К тому же я прикинул, что без относительно высокого старта, половину жизни убью на начальный капитал и широту возможностей. А потому нужна была не просто подходящая физиологически и ментально женщина, но и та, которая эту базу уже имела. Прагматично? Да, даже с толикой цинизма, но в этой жизни надо уметь вертеться. А я понимал, что не такой и большой мастак в этом, а потому вынужден использовать то, что дано мне с рождения Богом. К тому же, хоть и не являясь большим верующим, я тем не менее старался не переступать многие моральные границы. Кому дано — с того спросится, полагал я, и не готов был рисковать на этот счёт. В результате выработав определённый кодекс поведения. Как видно не слишком правильный, раз умерев, я попал в Ад. Ну, ничем другим это поганое место быть не могло. Получилось глупо. Я всегда старался, во-первых не иметь отношений одновременно с двумя и более женщинами, а во-вторых — не лезть к замужним или просто занятым. Отсюда, кстати, и место, куда я устроился последним. Детский сад в приличном районе позволял иметь доступ к очень широкой базе одиноких женщин нужного мне толка. Состоятельные одиночки с детьми тут были довольно часты и легко можно было увидеть, какие они матери и просто женщины. Так как пока я не нашёл ту, что сделаю свой — заводить детей я не собирался. Это был ещё один элемент моего кодекса. Плодить безотцовщину я полагал аморальным. Казалось, я уже почти нащупал ту, что мне подходит, когда случился тот «казус». Даже сейчас я не мог точно сказать, что именно произошло тогда. Мы были в спальне, когда со спины ко мне подкрался кто-то. Бывший муж, любовник, просто маньяк — кто знает? Хотя подозреваю, что он был подкаблучником и трусоватым мямлей, который долго не решался, копил злобу, наблюдая за нами со стороны и однажды решил «блеснуть альфой». Судя по удару, который я успел ощутить до смерти, это был шокер. Возможно — кустарная поделка. А его натуру я посчитал таковой из-за того, что, видимо в страхе перед атлетичным и уверенным в себе соперником, он выбрал явно излишне мощный аппарат. Идиот не только этим предрешил итог, но будто стараясь не оставить даже шансов на избегание поганого финала, приложил меня по затылку. Мои глаза чуть не вылезли тогда из орбит, а мозг чудом не выплеснулся из ушей. По крайней мере ощущения были именно таковы. А потом всё погасло… Пришёл я в себя в месте, напоминающем отстойник, куда я когда-то попал после призыва в девяносто шестом. Военная стезя тогда так и не стала полноценно моей. В военных действиях я не поучаствовал, а из-за дикого безденежья армия в те времена вместо солдат выпускала хрен знает кого. За всё время службы мы выпустили по несколько рожков, зато грязь месили по самое не балуйся. В общем, дальше начался схожий процесс. К потерянным и проблевавшимся людям обоего пола, в страхе и дискомфорте жмущимся по краям грязного помещения, пытаясь в процессе закрыть свою полную наготу, заходили «покупатели». Отличие состояло в том, что на призывников мы не походили, а «покупатели»… Несколько чертей, пяток демонов, одна из которых меня дико напугала и тот, кому я в итоге и достался. Бес… бензопилой ему по горлу. Они игнорировали нас, ничего не объясняя. Тогда я ещё не знал, что за многие десятки лет которые буду тут находиться, мне почти ничего не будут объяснять в принципе. Речь их была немногословна, непонятна и вызывала ощущение сродни скрежету стекла по металлу. Они приходили, немного изучив нас, выбирали одного-двух бедолаг и проваливали наружу. Очнувшись и придя в себя, осматривая куцую очередь этих потусторонних ублюдков, обнаружил странность. Я будто внутренне понимал, что вот этот, моего роста с прямыми короткими рожками антрацитовый урод — чёрт. А тот, под три метра с плоской рожей и клыками наружу, высокомерно смотрящий на всех — демон. Или вот зашедший в конце козлоподобный тип полутора метров росту, подобострастно уступивший проход даже скромно держащемуся чёрту до него, и сильно похожий на сатира из древней Эллады — бес… иглу дикобраза ему в мошонку. Но до него была демонесса. Единственная из местных «женщина» встреченная пока мной тут. Привычно и по дурости потянувшись к ней мысленно, пытаясь использовать свою главную фишку и тем хотя бы немного понять, а может и облегчить участь, я будто уткнулся в стену, но зато привлёк её внимание. Местные демоны смотрели на меня с каким-то особенным презрением, а чёрти с равнодушием, явно не выделяя как-то особо из прочих. Исключение составила лишь она. Демонесса, которая, как я стал подозревать уже сильно позже, вспоминая тот период в очередной раз, была кем-то вроде суккубы. И невзирая на совсем не могучий вид, она шествовала будто аристократ среди быдла. Удивительно, но даже раза в полтора крупнее демоны опасливо уступали ей дорогу, старательно отводя взгляд от её иронично-властных очей, с капелькой порочности смотрящих, что будто затягивали в гипнотический транс. Тогда я впервые почувствовал, что это такое — испытать на себе то, чем я иногда баловался в отношении женщин. Только это было, как небо и земля по мощи и размахе и даже во многом принципе воздействия. Я считал себя человеком с сильной волей, но вдруг обнаружил, что подобострастно смотрю снизу верх, стоя на колене перед суккубой, которая поставила свою ступню мне на второе колено, будто предлагая облобызать его. А я тону в её взгляде и медленно тянусь губами к «желаемому». Так мы и замерли. С любопытством смотря за потугами моей воли сохранить огрызки достоинства, снисходительно, она гипнотизировала меня своим взглядом, как из бездны. С натугой, будто с хроническим артритом, я встал, стараясь прекратить дрожь в коленях. Она чуть наклонилась ко мне, её хищные ноздри слегка затрепетали. Суккуба, как охотничья сука внюхивалась встранного человечка. Издав тихий и добродушный смешок, будто нечто поняв или увидев во мне, покровительственно потрепав по щеке, спустя несколько секунд размышлений она отвернулась и пошла выбирать других. Лишь потом я начал подозревать, насколько мне тогда повезло. Видно, уловив мой талант — жалкое, убогое подобие своей натуры, она испытала… а что? Жалость? Вот уж сомневаюсь. Скорее умиление, как от карапуза, пытающего подражать тому, чем не является. Ладно хоть не ярость от моей наглости. В общем, не знаю, что она увидела, но зато смотря, кого она выбирает и как, я осознал, что в её случае могу с большой вероятностью понять для чего. Не знаю, для борделя ли ей требовались новички, но явно для чего-то подобного. Уверен, возьми она тогда меня с собой, я бы быстро сломался. Невзирая на привычную крепость нервов и волю. Сомневаюсь, что с моими предпочтениями считались бы при работе на неё. А какие могут быть вкусы у жителей этих мест… оставалось лишь с содроганием представлять в кошмарах. Однако, тогда она меня оставила в покое. Хотя мой пусть и крохотный талант хоть и не сработал на ней, но в её сфере наверняка был востребован. Женщин будто тянуло ко мне. Это усиливалось тем, что я всегда мог чувствовать, если конечно правильно настраивался, их поверхностные желания, а в идеале даже обрывочные и самый яркие мысли. Запредельная эмпатия, правда, в отношении лишь женщин. Так мне однажды заявил психолог. Мужчина, кстати. Его единственного среди мужчин и пацанов в детском доме, эта моя особенность забавляла. Остальных ребят и даже некоторых мужчин это бесило. От чего мне часто приходилось применять кулаки. Увы, учитывая возраст и количество относящихся негативно — обычно счёт был не в мою пользу, а синяков на теле чаще оказывалось больше, чем ссадин на кулаках. Вынырнув из воспоминаний, взглянув наверх, я оценил яркость вечно висящего там «светила». «Ночью» угасающего, с утра начинающего разгораться всё ярче, пока к полудню не наступало форменное пекло. Даже я, могущий похвастаться при жизни большим терпением к жаркому климату, испытывал тут определённый дискомфорт. Представляю, если бы я ещё и жару плохо переносил. Много раз я пытался сбежать, но во-первых не понимал куда, а во-вторых… Я помнил лет сорок из того времени, что существовал тут. Жизнью это не назвать. Редчайшие визиты беса, освящённую воду ему в мохнатые уши, раз вначале рассказавшем о правилах работы на ферме, в дальнейшем игнорирующим меня. За сорок лет я видел его полтора десятка раз. Точность времени я давно перестал считать. К тому же случались моменты, которые смущали мой ум. Несколько побегов были прерваны пробелами в памяти, после чего я приходил в себя на алтаре у фермы. А первые годы работы и вовсе были переполнены такими пробелами. Я подозревал, что либо меня на алтарь переносило, либо… я возрождался после гибели. А поводов для неё, невзирая на окружающую почти пустоту в фауне, было немало. Жизнь будто замерла для меня. Умерев в 27 лет, я, казалось, ментально замёрз в них. Десятки лет в Аду, а я всё так же ощущаю себя тем же, но только сильно морально уставшим человеком. К тому же испытывая, кроме прочего, дичайший информационный голод и отсутствие хоть чего-нибудь отличного, от постепенно вгоняющей в безумие куцей и однообразной рутины. Понимай я хоть немного лучше, где реально нахожусь и детали текущего. Хоть что-то за что можно зацепиться и оттолкнуться. Тогда я бы продолжил бороться. Не скажу, что меня сломали, но поставили в положение, когда я… ограничено подчинился. Начав тянуть лямку. Я всегда полагал себя довольно толерантным человеком. Не относился с предубеждением или высокомерием ни к какому труду. Труд, вообще штука обычно заслуживающая уважение. Этому немало способствовало и то, сколько и каких работ я успел перепробовать. У меня сформировалась, а может и была изначально, приличная гибкость к смене деятельности и обстановки. Я легко перестраивался и всегда готов был к новому. Притом не теряя стержень и чёткую личность. В этом был и небольшой минус, который наверняка мог со временем вылиться в хроническую слабость — неумение идти по одному пути до конца, при высоких тяготах предпочитая перестроиться и пойти другим путём. Но я не успел этим «заболеть» — так как умер. И будто в насмешку надо мной, мне выпала новая участь. Будучи гуманитарием, да ещё и недоучившимся, к тому же прошлые знания уже несколько поблекли, я не был уверен, есть ли такое слово — дояр. Но мне было плевать, потому что полагать себя дояркой, я точно не собирался. Хватало и того, что я вынужден был уже лет сорок доить несколько самок дикобразов размером с пони. Да ещё и тех, у которых перманентный «ПМС головного мозга», в самом гротескном смысле этого определения. Получая наркотический нектар, для возомнившего себя моим хозяином беса, сколопендру ему в мочеточник. Невольный прислужник наркоторговца и почётный дояр Ада с начавшей ехать крышей. Чего ещё можно желать в жизни? Хотелось сплюнуть, но лучше поберечь слюну. Вода и жратва тут была лимитирована и зависела от удоев. Я встал, всё ещё в лёгком раздражении взял непрозрачную, чтобы не портился «нектар», стеклянную тару и неохотно пошаркал к сараю. Перед самым входом постарался собраться. Чуйка на опасность, выработанная десятками лет однообразного существования тут и этой поганой работой, не сразу включившись после настроя, лёгким зудом по всему телу предупредила об опасности. Увы, при всей трусливости крупных самок, в отличии от бродящих за периметром мелких отморозков-самцов, стоило их даже немного испугать — выведя из хрупкого равновесия резким звуком или движением, они резко становились трусливо-агрессивны и очень опасны. Открыв дверь из крупных костей каких-то тварей, что давным-давно устроили кладбище в десятке километров от фермы, я наконец вошёл внутрь. Стоило конечно посидеть ещё, окончательно придти в себя после срыва, но если задержаться, молоко тварей начнёт терять пиковые значения, а это сильно скажется на плате. Внутри сарая было душно и даже более жарко чем снаружи. Ветров тут не бывало, а потому щели не помогали. Камень же местный добавлял жару. От того, кстати, предыдущий бедолага, что тут батрачил на беса, цианида тому в глаз, построил халупу из костей, где ночевал или укрывался от жары. Мне осталось лишь немного подремонтировать оную. Только там было попрохладней чем снаружи. Ладно хоть дождей тут не было. Правда после ночи на открытых поверхностях выступала роса, которая напоминала едкий уксус. Ну, для такого «курорта» — самое то. Загородки в сарае шли не до верха. Твари внутри имели огромный список фобий и определённая клаустрофобия была одной из них. Поверх, почти скрытые внутренними стенками, на меня уставились три пары подозрительно-напряжённых глаз. Уродливые существа напоминали огромных дикобразов, на коротких ножках если бы их смогли раскормить до размера милых пони. Вот только эти твари ни хрена милыми не являлись. Стараясь двигаться максимально плавно и медленно, не смотря «ежихам» в глаза, чтобы не порождать у них защитные инстинкты, я начал свой неторопливый путь по проходу. — Сука! — от неожиданности я вскрикнул, частично подпрыгнув. Меня оправдывало лишь то, что я плохо выспался, да и не до конца отошёл от недавней шизы. Всё это породило некоторую нервность. Хоть вокруг фермы жизни почти не было, это вовсе не означает, что она отсутствовала совсем. И кроме забредающих периодически к ферме самцов этих игольчатых тварей, которые, дурея, тянулись за запах самок, в этих землях жило немало ползающих насекомых. Ладно хоть летающие отсутствовали. Обычно они не лезли внутрь территории. Хватало рва и убирание мха на камнях внутри, который почти вся местная живность любила. Ров по периметру с костяными шипами был щедро измазан засохшей кровью этих тварей. Огромных любителей полакомиться именно местными насекомыми. От чего те, лишь учуяв этот терпкий запах, старались об ползать его дальней дорогой. Но изредка внутрь всё же пролезали существа вроде нынешней. Правда, хрен знает, как она попала внутрь сарая. Вспомненная мной недавно сколопендра, попала мне под ногу, не ожидавшему подвоха снизу. И будто шилом ткнула меня своим хвостом. Обидно, что ущерба она полноценного нанести не могла. Да — больно, да — будет сильно зудеть весь день. Но значимой угрозой не являлось. И за многие десятки лет общения с самками взращенная чуйка на не просто опасность, но её точечное направление, в данном случае дала сбой. Как обычно и бывало, когда угроза была опосредованной, а не прямой. Я только начал возвращать ногу на землю, как за перегородками истерично завизжав, подбросили свои зады три ежихи. Чуйка наконец взвыла, на миг опережая угрозу и я еле успел чуть провернуться, убирая грудь с траектории полета сразу нескольких длинных и тонких игл. Выстреленные, будто по мне разрядился очередью фантастический автоматический игольник. Они ткнулись напротив в стену и звонко щёлкнув, разлетелись на мелкие кусочки. Не дай боже такая разломится в ране. Обманный шаг вперёд и тут же рывок — чуйка только начала предупреждать, назад. Новая порция игл мимо. Получив мизерную паузу, развернувшись на пятке, ускоряясь от начавшего наконец бурлить адреналина, я рванул к выходу… — Да, твою…! — выругаться я не успел, долбанная крупная сколопендра почти раздавленная ранее, всё же сыграла свой финальный аккорд. Я банально поскользнулся на ней. Пришло ощущение тени боли и опасности в районе лодыжек, но моя чуйка вовсе не делает меня суперменом. Я банально не успевал отработать предсказательный сигнал телом. Сразу несколько игл пробив насквозь мои ноги практически там, где я и ожидал, вспышкой дикой боли долбанули по мозгам. Пока боль и рана не лишила меня подвижности, я рванул на выход. Не хватало ещё, как в первый десяток лет, когда такое случалось очень часто, стать подушечкой для иголок. Я вывалился наружу, под шум впадающих за спиной во всё большую истерику ежих и надеясь, что они не разнесут в пугливом раже сарай. Несколько раз такое случалось и каждый раз я всё больше укреплял стены. А потом загонял тупых и трусливых животных обратно, что само по себе являлось квестом не для слабонервных. С трудом доползая до алтаря в центре, тяжело дыша и почти плача от дикой боли, стараясь максимально осторожно действовать, я занялся извлечением игл. Наконец, достав всё, я передохнул минут пять, поминая беса — колючки моток ему в глотку. С грустью посмотрев на запас энергии в алтаре, которой было сильно меньше, чем мне хотелось, я начал затаскивать себя в чашу наверху. Придется поголодать. Да ещё и учесть, что за отсутствие сегодняшнего надоя, получу штраф. Но излечение было важнее. А ждать, когда заживёт естественным путём, пусть после смерти это и проходило заметно быстрее, я не мог. Но произвести желаемое не успел. В центре алтаря, куда я сгружал надои, получая куцую, но плату в виде воды и еды, возник мой рабовлад… то есть — работодатель. Падла такая — бес, «болгаркой» ему под копчик. Он возник мгновенно в переходе портала, вызвав гудение алтаря. Оскалившись в улыбке, уродец уставился на меня. И чем шире расползалась ухмылка на его мохнатой морде… лица, и внимательней смотрел мне в глаза, впервые за всё то время, что я его знаю — тем больше рождалось понимание, что жизнь моя сейчас сделает тот ещё фортель. А потом он и вовсе заговорил, впервые за всё время явно спрашивая, пусть и с издевкой, а не ставя перед фактом. — Ну, человечек, не надоело? — оскалившись спросил меня на чистейшем русском этот волосатый козлоподобный карлик с коленями наоборот.Глава 5 Проныра, сумбурное внедрение и суета мысли после
(Внешний круг Ада. Долина Сладострастия. Одна из ферм господина Вертокрая)Существо похожее на сатира, задумчиво уставилось на теневую копию однократного пропуска из закрытой территории Колыбели. Вчитываясь в строчки, оно хмыкнуло. Некоторые загадки перестали быть таковыми. Немного куцых строк, что нашли отражение в этом иллюзорном документе, оригинал которого оплатил один высший демон из молодых миров. Дурачок упорно рвался в архидемоны, а это без преодоление сотой ступени развития было невозможно. Чудо, что он вообще ухитрился заполучить абонемент на переработку и распыление корявых творческих потуг деток Старших и оравы статистов из младших, что под подали под их влияние, тем усиливая. Раньше старый служитель и не думал, что таких, как подобный демон-малолетка в принципе допускают до такой работы. Да и просто узнать о её наличии в молодых мирах, где ставшие наконец подростками и начинающими божками детки, совершают первые самостоятельные шаги — удивляло. Даже он сам, родившись задолго до того, как местная Колыбель в принципе приобрела свой статус ещё в первый раз, узнал о Творческой свалке, лишь попав сюда за своим господином, подписавшем контракт на работу в местной отбраковке для младших. Полуматериальная тень пропуска хаотично мерцала, а по её поверхности волнами пульсировали строки, наиболее важными из которых были несколько: 1) Допуск во вне Колыбели: однократный. 2) Персоналия: скинутый в брак представитель младшей расы. 3) Структура души субъекта: 75 % человек, 25 %… Тень пропуска осыпалась чёрными снежинками, стоило эху от разрушения оригинала дойти до неё. Душа забавного человечка наконец пересекла границу системы, по мерцающему порталу уходя в высшие сферы и покидая территорию ограниченного доступа. И пропадая из реестра отбракованных. Браслет служителя запульсировал и бес, коротко бросив фразу, создал за спиной проекцию стены, очевидно чужеродной окружающей местности. — Хррршишь, сигнал с седьмой фермы погас. — Да, господин Вертокрай, я уже получил об этом сообщение, — почтительно склонился бес перед иллюзией чёрта, что всплыла над браслетом. — Но это было неизбежно. — Проклятие, я уже привык к этому ничтожеству. Ты так и не разобрался, почему он продержался почти в три раза дольше самого лучшего из прошлых рабов? — Увы, пока он работал на вас, господин, это знание так и осталось мне неподвластным, — спереди бес продолжал выглядеть почтительно и спокойно, однако заведенная за спину рука, до крови впилась в волосатую задницу. Бес, будучи из вида служителей, по определение не мог врать, тем более признанному господину. Однако, не врать и говорить правду, вовсе не равнозначные понятия. Знания о господине говорили — ещё немного, самую малось… терпеть становилось всё сложнее, но наконец, ругнувшись, чёрт бросил: — Жаль, таких плодотворных и выносливых работников стоило бы поискать. Отправляйся немедленно на ферму, проверь, не связана ли смерть младшего с кем-то обнаружившим её. Если нет, то законсервируй ферму, не хватало ещё, чтобы твари разбежались или вовсе передохли. Потом срочно в Мусорку. Я отправлю сейчас запрос на нового выбракованного. Постарайся найти кого получше тех, кого обычно туда выбрасывают. И не тяни, поставки не должны сокращаться. — Да, господин. Немедленно приступаю, господин. Проверив, что браслет потух и снова охладел, бес Хррршишь погасил фоновую иллюзию и повернулся к опустевшей ферме. Взойдя на комбинированный монолит он запустил консервацию. Пространство вокруг начало густеть. Проверив, что процесс запустился и идёт в нормальном режиме, бес растаял, уйдя к Мусорке, за новым работником. Чуть подтолкнул событие в нужном направлении, создал правильное состояние человека, который хоть и мог ещё немало работать, но очевидно стал сдавать. После короткий, но предельно информативный разговор с ним. И в его сознание закинуто то, что даст всходы спустя время. А пока у него не будет ни возможности, ни желания осознавать сказанное — а значит демон при поверхностной проверке это не заметит. И просчитать можно не только человека, но и чёрта, да и демона, пусть и высшего. Демоны, за редкими исключениями, вообще одни из самых предсказуемых существ. Бес устал бегать по желаниям мелкого наркоторговца — господина Вертокрая. Развития почти никакого, а усилий с ответственностью полно. А с законами Демиурга такое существование ведет к деградации. Ибо нельзя стоять — это равно шагу назад. Ты либо растешь хотя бы на одну ступень по Лестницам созидания и силы каждый цикл, либо деградируешь. И другого не дано. А ведь работа при Колыбели сама по себе крайне перспективная именно в плане роста. Но с таким господином толку даже от подобного места мизер. А ведь когда-то господин Вертокрай подавал большие надежды. Впрочем, вся их раса в своё время выглядела крайнее перспективно. Их погубило подражательство. Раса, что переросла младших, но не совсем доросла до старших, пытаясь уподобиться последним, попыталась создать себе крайне сильную подрасу служителей. Демоны. Взяв в основу части элементов и принципов духов, но в отличии от них опирающихся не на общие стихии или сферы, а более тонко и изощрённо. Они превзошли себя. Никогда более в своей долгой истории черти — эта очень старая раса, не смогли породить нечто столь же масштабное и с таким, пусть и кривым, потенциалом. Вот только создания сильно превзошли своих создателей. И хоть демоны, также не смогли полноценно дорасти до взрослых Старших, но сравнялись с их подростками. Тем поднявшись выше своих создателей. Это прекрасно виделось тут, где плотность населения была много выше, чем за пределами закрытого ясельного кластера для деток Старших. Ирония состояла ещё и в том, что демоны со временем показали, что и как надо было делать чертям. Они перестали быть теми, кем были созданы. Невероятно, но изредка в мироздании происходили и более чудесные вещи. Сделали они это, породив уже своими усилиями подрасу служителей — бесов. А всё почему — а потому, что хочешь расти, приходится извращаться и изворачиваться. А тяжелее всего, в отличии от Силы, демонам давалось подыматься по Лестнице Созидания. И породив исполнительных трудоголиков — бесов, они создали инструмент, который постоянно давал им профит именно в созидании. Позволяя последних сдавать в аренду и даже иногда продавать тем же чертям. Вечный укор и издевка, что всегда на виду. Впрочем, у демонов были свои слабости. И если нельзя прямо, можно использовать обходные возможности в их сути уже против них самих. Высшего демона ждёт сюрприз после заброса этого человечка. И его высокомерие не позволит ему заметить это до того, как будет поздно. А натура, да и прохудившиеся карманы, если бес правильно оценил ситуацию, вполне может не позволить потом полностью пресечь утечку в сторону мелкого и никчёмного служителя… У беса был прекрасный пример, один из многих, перед глазами и он, в отличии от сородичей господина Вертокрая, готов был на них учится. Он возник неподалеку от Мусорки. На его уродливой морде угасала ироничная улыбка, пока служитель делал первые шаги в сторону мрачного и крупного здания рядом. Делиться с господином взяткой от демона из «внешки» и долей в контракте бес не собирался, хотя маленькая толика предательства в этом была, и она будет грызть его суть ещё долго. Но сделано это не из-за жадности. В конце концов тайна сводила процесс к рисковому да и натура противилась. Но тогда пришлось бы рассказать о том, что бес узнал, взглянув на пропуск. Господин захотел бы таких же работников, а где их ему достать? Идти на поклон к кому-то из демонов, что могут почуять такого человека и без сложного артефакта? Это тупиковый путь с массой проблем, которые он наверняка породит. Достать подходящий артефакт, надеясь, что подобный человек попадётся снова? Первое — крайне накладно, да и контрабанда из списка, за который могут вырвать дух из тела, тем более у служителя. Да и господин наверняка повесил бы это на своего не абсолютно верного слугу. А второе — неизвестно сколько пришлось бы ждать. И за это издержки так же скинули бы на него. Выбор стал очевиден.
* * *
Сны — штука сложная. Иногда за ночь не увидишь ничего, либо просмотришь коротенький сон. А бывает, задремал на минутку и целую сагу просмотрел. Подчас это связано, пусть и крайне искажённо, с реальностью накануне или с прошлым или ожидаемым будущем. А в другой раз прёт отсебятина, от которой при пробуждении остаётся — что за хрень это было? Мне снилось, как я скачу на кляче в Париж. Видимо, покорять его. Этакий д’Артаньян на минималках. И насвистываю под нос песенку, пытаясь подражать, наверняка давно умершему актеру и певцу Боярскому. А потом я проснулся. От того, что в постели меня стала душить Миледи в исполнении Тереховой. Сны — хрень. Хотя иногда забавная. И мозги в это время работают своеобразно. Я нормально воспринял то, что только что скакал на лошади, из-за чего меня мотало туда сюда, а ветер обдувал лицо, а в следующий миг кувыркаюсь в постели с красоткой, которая меня душит. Начав отбиваться… я на самом деле проснулся. Оглядевшись под бешеный стук сердца, не обнаружил ни лошади Боярского, ни бывшей когда-то роковой красоткой Тереховой. С другой стороны, кое-что из реальности сон всё же обыграл, пусть и с большой фантазией. Вокруг всё действительно качало и довольно сильно. Неудивительно, так как я явно находился на корабле. Ветер так же обдувал меня. Идущий за бортом шторм, распахнул небольшое окошко и его заклинило в открытом виде. Ладно хоть не разбило. Был и скрип. Поначалу я напрягся, так как скрипел корабль. И делал он это, как старик на последней стадии радикулита. Я человек не морской и близко. Некоторое время прислушивался, но вроде катастрофы мы не терпели и я переключился на прочую безопасность. Попытался понять, а есть ли непосредственная угроза прямо сейчас? Пару минут одновременно и вспоминая, как я тут оказался и приспосабливался к телу. Вспомнить не удалось, хотя некоторые логические догадки были. А вот почувствовать тело оказалось на удивление просто. Именно так я и должен был внедряться, как мне указывал тип, назвавшийся богом, но показавшийся демоном. И дело не в том, что на это намекнул в коротком и сумбурном разговоре бес, термитов ему в брюхо. Я бы всё равно заподозрил неладное, когда попал к странному типу метров четырёх ростом. Хотя в отличии от Ада, где я относительно неплохо улавливал хотя бы тип разумного урода, с которым сталкивался, от этого «божка» не веяло серой и вообще мой сканер, пробудившийся после смерти на Земле, да и сознание барахлило не по детски. Как я сейчас стал подозревать, он с первого мгновения начал пудрить мне мозги. Вся эта эпопея начавшаяся совсем недавно, поразительно сумбурно и спешно прошла. Меня будто постоянно толкали быстрее оказаться тут, да ещё и как можно меньше сведений получить в процессе. Удивительно и то, что о мире вокруг до того, как я смог в первый раз пробудиться в памяти местного молодого аристократа Ричарда Блэка, больше я узнал от беса, ледорубом ему в темя, нежели чем от «божка». — У меня много имён, которые гремят в мироздании, но ты можешь называть меня с нынешнего времени Снохом, — с пафосом и почти материализующимся высокомерием заявил тогда этот сомнительный тип. Тогда мне это ничего не сказало, сейчас же, успев ухватить от прошлого Ричарда часть знаний, это имя мне кое-что, но говорило. Но то дело будущего, как и то немногое, что он поведал мне. Сейчас важнее было определиться с ближайшими перспективами. Раз уж пока я вроде бы в безопасности. Но прежде стоило взглянуть на себя. Я встал, судорожно цепляясь за что попало и с трудом по сильно качающемуся полу дошёл до зеркала в этой тесноватой каюте. Чудо, что оно вообще тут было. Судя по тому, что я уже успел почерпнуть из памяти, вокруг было нечто близкое по состоянию к Средневековью. Я конечно имел огромные провалы в образовании и вообще, как гуманитарий широкого профиля — то есть скакавший по вершкам и плохо разбирающийся почти во всем, если надо взглянуть в глубины вопроса. Однако ранее мне казалось, что зеркала и стекло в целом при таком развитии, предметом было редким и дорогим. Видимо, что-то я знал по и этому вопросу не совсем правильно. Так как каюта явно не принадлежала к люксовым. Старые доски с разводами больше похожими на потёки. Потёртая и простая обстановка. Штопаное и поблёкшее бельишко на кровати. Сильно скрученное и в которое я явно во сне завернулся, создав иллюзию, что меня душат. Вцепившись в тумбу мне по пояс, стоящую под зеркалом, я зафиксировал себя и наконец смог обозреть доставшееся мне тело. Довольно высокий, красивый и явно нравящийся девушкам, но не скатывающийся в смазливость юноша. Чёткие черты лица, чуть тонкий, но не излишне, прямой нос. Хотя не выделяйся скулы, возможно, образ бы стал менее мужественным. Твердый, но с толикой элегантности подбородок. Правда во всё это стоило вглядываться получше, так как на лице произрастала сильная, но неравномерная щетина, явно просящая садовника. Да и на голове находилась не аккуратная, как я привык при жизни на Земле причёска, а форменный «армагеддец», будто я пожил в коробке у свалки. Этакое брюнетистое птичье гнездо. Всё это добавляло двадцатилетнему мне лет пять-семь минимум. Впрочем, побрить, постричь и просто отмыть — нормальный вид вернётся. Встречают нынче по одёжки, как никогда прежде. Это в прошлой жизни, до Ада, можно было и скромно одеться и не всегда париться, как ты выглядишь. Сейчас ты должен соответствовать статусу. Увы, пока ни в одежде, ни даже просто лицом я и близко не походил на одного из местных аристократов. Ну, это дело наживное. На шее болталась какая-то металлическая хрень. Вдруг вспомнился древний фильм Кин-Дза-Дза. Как же там звали героя, что носил подобное…? Пару металлических небольших шаров на груди. Проклятие, как же давно это было. Его ещё Леонов играл. Я несколько секунд пытался вспомнить абсолютно ненужную фигню, но вместо этого всплыла часть знаний, что это такое в настоящем. — Да твою же мать! — я с яростью на прошлого хозяина тела понял, что у меня на груди висят, пусть и упакованные в несколько хранилищ, чужие яйца. — Хорошо начал, только глаза открыл, а уже, как дикарь с чужими яйцами в виде трофеев. Поганый мирок, ладно хоть не… — я попытался придумать, а что было бы ещё более дико, но в голову ничего не шло. Какого он вообще это сделал? Копаться в знаниях было сложно. Ранее я грёб из его памяти, что мог и успел. Первым шло наиболее важное для прошлого хозяина. Потом общие знания из тех, что вбиваются постоянным соприкосновением с ними — тут уже хватало лакун. В прочем же и вовсе было больше «чёрных дыр», нежели знаний. Демон… да, буду полагать его всё же таковым, сказал, что после осознания мне надо затихариться. Это позволит не только плавно врасти в новое тело, легче приобретя его рефлексы и приплюсовав к своим, но будучи некоторое время сторонним наблюдателем, лучше понять мир и ситуацию вокруг. Да и получить максимум знаний человека, в которого вселился. Нет, полностью ни знаний, ни опыта с рефлексами и прочим получить всё равно не удалось бы даже в идеале, но были правила, при соблюдении которых можно выжать максимум возможного. Увы, я только осознав себя, уловив потоки мыслей юноши, понял, что меня могут зарезать ещё до того, как я начну свой путь в новой жизни. Да, я поддался некоторой панике. Я так долго вёл отупляющую и размеренную жизнь, что потерять новую, ещё не успев даже пожить… Удивительно, но прошлый Ричард, похоже, ничего не понял. И поставил меня в чулан подсознания походя и чисто рефлекторно. Вот, кстати, пришла в голову занятная мысль, из тех, которые продолжали скакать сайгаками, переключаясь с одного на другое. И бес, одежду с эпиляцией поганцу, и божок-демон независимо друг от друга сказали, что в этом мире подобные мне не редкость и все они играют за своих покровителей. Однако старому Ричарду даже в голову не пришло, что мой топорный захват его тела из этой области. Похоже, из того что я успел тогда понять, он с подобным явлением не был знаком в принципе. А потому принял мои потуги за личные рефлексии. С одной стороны обидно за себя, с другой — странно. Нет, демон конечно говорил, что не стоит кричать на каждом углу о своей сути. Это как раз понятно. Но неужели никто из моих коллег до сих пор не прокололся? А времени, для этого было немало. Так как чем больше я разгребал ошметки знаний по миру, со странным названием Питающийся Кровью, тем более понимал, что Игра в которой я один из участников — давно уже идёт. Очень давно. Понятно, до момента, когда у меня будет больше времени подумать над этим, я оценивал мир поверхностно, но некоторые детали оказались уж слишком показательны. Бес, муравейник ему в штаны, сказал больше демона о мире. Тогда это выглядело дико и странно, но сейчас определённую логику я видел. Опираясь уже на внутренние знания старого Ричарда. Вообще-то он сказал тогда мало, но концентрированно информативно. И пройдясь, почему я попал в Ад, сообщил не менее важное — что за мир меня ждёт. Нет, детали ни он, ни демон не говорили, но зато им был поведан принцип формирования мира и, что ещё более удивительно — Земли. Пусть в мизере, но сейчас я просто не мог, не думать и об этом. Это ранее мне явно было не до того, но не теперь. Вначале, ещё в Аду, сильная боль мешала. А снова лишившись тела, которое телом то и не являлось, как оказалось, а лишь материализованной памятью души, как с усмешкой поведал бес, кувалдой ему по коленям — мне и подавно было не до того. Потом мной будто выстрелили из пушки. На конце её оказалась крупная пещера, стены которой тонули в полумраке. И величественный, на грани гротеска трон, на котором восседал гигант с горящими огнём раскосыми глазами. Этот урод меня обнюхал, скривившись, будто я не мылся целый век. Впрочем, справедливости ради, ввиду дефицита воды в Аду, я действительно обычно заменял мытьё обтираниями. Быстрый и не менее сумбурный разговор, где он говорил о чём угодно, но не о том, что меня интересовало. Новый пинок и я почти вырубаюсь, приходя в себя перед энергетическим непрозрачным куполом, переливающимся всеми цветами. Шаг… проклятие… шаг — я завис, пытаясь вспомнить, а что было дальше. Вот я перехожу ту грань, на миг кажется, что я попал под порыв вьюги и меня будто просеяли, взвесив каждый атом моей бренной души. Тело ни демон, ни тот кто встретил меня внутри мне так и не дали. Выглядя, как кусок холодца без мяса, но с искрами внутри, кружащими вокруг небольшого солнышка, я почти потерял сознание и, кажется, присел куда-то. Нечто каменное стоящее под сорок пять градусов. Этакая наклонённая лежанка. Тощее существо, похожее на безволосого ленивца, указало мне лечь, сказав, что когда придёт моё время, меня пробудят. Реал на корабле был оставлен, почему-то меня тянуло более подробно разобрать тот момент. Что-то там было, что я пропустил или недооценил. Нечто, подсознанием воспринятое, как крайне важное. Так, спокойно. Я вернулся на кровать и почти рухнул на неё, постаравшись не свалиться в процессе из-за качки. Что было дальше? Думалось с трудом. Не сейчас, а тогда. Ранее я полагал мысль крайне быстрой и невесомой штукой. Однако, там на небольшом островке в пустоте, мысли будто стали свинцовыми кубиками. И крупными, так как двигать их получалось с огромными усилиями. Я вырубился, потом будто тут же проснулся. «Ленивец» плавно махнул своей когтистой рукой и меня повело по островку, как поезд по рельсам. Ни ускорить, ни замедлиться. Любая попытка повернуться, да даже взгляд направить в сторону, натыкалась на физическую невозможность. Я неторопливо тогда шёл по пустому в несколько десятков метром островку к предмету, более напоминающему старый питьевой фонтанчик. Но прошёл вплотную, мимо него, заметив лишь в нём на дне голубоватую жидкость. Единственно, что фонтанчик казался чем-то родным и близким. Несколько шагов и приблизился к арке метров пяти в высоту, сделанной будто из зеркала. В последние мгновения перед тем, как я вступил в её тень, казавшуюся живой, мою голову насильно приподняли. Тела не было, но казалось, что от этого странного внешнего усилия трещат мышцы шеи. Стоило мне вступить в тень арки, мой взгляд невольно ушёл вверх, и я увидел в её зеркальной поверхности «фонтанчик», который ранее миновал. Вот только с этой стороны он не был таким безликим, как мне показалось ранее. Чаша с неведомой жидкостью стояла на невысоком столбе и во время того, как я вошёл под арку, цифра на нём сменилась. Горевшее ранее двадцать два, сменилось на двадцать три… Но кроме «моего фонтанчика», в арке отразился почти весь островок сзади. И на нём находились десятки, по какой-то причине ранее незамеченных мной подобных сооружений. Лишь несколько из них стояли погасшими, остальные же ярко горели. Как и мой, что всё больше разгорался за моей спиной. И пусть тот миг, что я это видел, был слишком мал, чтобы я мог более-менее точно посчитать их количество, но хоть их стояло и немного, но явно больше чем та цифра, что загорелась на моём. ЯВНО! — Твари! Нет! Это ложь, это что-то другое… — шокировано и не желая признавать то, что пришло мне в голову, бормотал я, потерянно оглядываясь, пытаясь хоть на чём-то зацепиться взглядом и успокоиться. — Двадцать три! — сказать, что я потрясён, значит ничего не сказать. — Двадцать третья жизнь в этом новом мире. А не первая, как я ещё несколько минут назад был уверен, — липкая безнадёга начала заползать в сознание. Спустя секунды её безжалостно вымыла ярость.
Глава 6 Страх и ярость разума, перерастающие в ужас реала
Я ещё раз попытался оценить — не мог ли я понять это неправильно. Может «двадцать три» вовсе о другом? Не увидь многочисленных и подобных моему «фонтанчиков», я бы ещё мог подумать, что цифра означает, к примеру, мой входящий номер. Но он явно не соответствовал числу уже, видимо, участвующих в «игре». Может это просто место в рейтинге? Я безуспешно попытался обмануть сам себя, но плюнув — признал неприятное. — Он ведь сказал, что… — я с усилием взял в себя в руки, пытаясь абстрагироваться и мыслить строго рационально и без эмоций. — А почему собственно я так уверен, что демон, отправляя меня сюда, сказал именно это? Что мол я не буду помнить прошлое во время текущей партии, но смогу возвращать воспоминания между ними? Он как-то хитро сформировал у меня такое мнение. Так, что не вспомни я то, что произошло наверху недавно, то и продолжил бы верить в его чушь. Даже заподозрив, что это не первый заход, то отнёсся бы спокойно — посчитав идущее всё ещё первой игрой. Но, проклятие, не двадцать же третья жизнь! Это слишком явно показывало — игр было намного больше, и я могу так вечность ходить по кругу, не понимая этого. Но почему я вспомнил? Нет, не так, отчего я вообще тогда посмотрел на арку. Некоторое время размышляя, я осознал, что это была не совсем моя воля, мне помогли и отчасти насильно ткнули в то отражение. Местный, что обслуживал всё там? Нет, сильно сомневаюсь. Он был каким-то абсолютно чужеродным среди всех тех, кого я видел ранее. И скорее создавал ощущение себя, как некоего живого механизма, а не личности. Такие следуют строго заложенной программе. Ну, мне так показалось. Кто-то другой? Но там никого не было кроме его и меня. А если… новая мысль пришла внезапно и связана была с тем, что мне сказал ранее демон. «Игра» предоставляла массу возможностей и служа покровителю в нужном ключе, герой получал определённый профит. Разные пути — разный уровень и сила оного. Полученное можно было обменять, хотя это было и много сложнее, чем мне подумалось сразу. Так с усмешкой мне поведал демон. Мало заслужить награду, её ещё надо добыть потом. Ну, то ладно — разберусь в процессе. Важно другое. Демон говорил о выборах наград в разрезе материалов для особо мощной алхимии, оружия с доспехами и прочего. Мог ли я в прошлой жизни тут, а, как оказывается, я уже давно пашу, как раб на галерах на эту демоническую гниду — выбрать награду в виде… А чего? Памяти? Знаний о том месте, где находился до ныряния в мир внизу? Важно не это, а что слишком большие шансы на то, что одна из подобных наград была как-то связана с этим «казусом» наверху. Сделал ли я это, что-то заподозрив в прошлой жизни? Это так же вторично. Первичен сам факт и знания, что он породил. Почему я не вспомнил это ранее? Тогда после арки меня ждал небольшой коридор с колоннами, между которым не протиснулся бы и дистрофик. И каждый шаг менял мою память, сейчас я это осознал. Между колоннами дул пронизывающий ветер, будто выдувая из меня всё лишнее. Шаг левой и я забываю, что увидел в арке, шаг правой — вспоминаю. Сейчас, разбирая, я осознал, что кроме этого пронизывающего бокового ветра, в спину мне тогда задул тёплый поток. Они, пожалуй, боролись друг с другом. В конце того пути я вышел на крохотный выступ, передо мной открылась бездна и висящая вдалеке планета. А между ними протянулась хрень, отчасти напоминающая трубу в аквапарке. Являющейся фантасмагорично гигантской. В которую моя душа и свалилась, сдутая ветром. Страх, ярость и… недоумение. Неужели я так давно уже тут? Меня обманули? Нет, это слишком мягко сказано. Рефлексировать далее мне не дал полуголый мужик, что ввалился в каюту. Не сразу узнал его, так как в прошлое пробуждение мне во-первых было сильно не до того — я судорожно метался в памяти угасающего старого Ричарда, а во-вторых видел его, стоящего надо мной, лежа на земле. Тогда мне показалось, что он сущий гигант метра под два, а то и более ростом. Но сейчас я понял, что это оказалось утрированным впечатлением. Ещё когда он ввалился, я вскочил, подозревая вторжение. Меня можно было понять, в каюту почти вбежал мужик похожий на брутального викинга. Правда странного. Могучее тело бугрилось мышцами, казалось, на грани допустимого, за которым они станут мешать воину в работе с оружием. Так как мы оба оказались на ногах, можно было понять и его рост. Я нынешний вырос на сто восемьдесят сантиметров. Учитывая возраст, за следующие пару-тройку лет я могу ещё немного подрасти. Но сомневаюсь, что когда-либо сравняюсь со евнухом-стражем, благодаря которому, видимо, я тут. Именно этот воин-раб единственный остался в той стычке живым, а значит и дотащил до порта, договорился с капитаном для переправки на север — в Империю, так же он. Стоя, я видел, что он, где-то на ладонь выше меня. То есть немногим менее ста девяноста сантиметров. Довольно широкие покатые плечи, и странно безволосое, как тело, обнаженное по пояс, так и лицо. Причем последнее, как мне показалось, именно не имеющее волос в принципе, а не побритое. На правом плече у него находилась крупная татуировка — чётко нарисованная цветная морда оскаленного тигра. В одной руке он держал толстую кожаную жилетку, в которой я миг спустя опознал лёгкий доспех. В другой заточку… хотя нет — шило. Видимо, он зашивал свой грудной доспех, когда зачем-то решил впереться ко мне. — Господин… — он замялся, будучи либо не уверен, как сформулировать, либо в моей реакции на это. — Не мнись… Тах[21], — через микропаузу я вспомнил, как его зовут, — что случилось? — Похоже — с кораблём беда, — с диссонирующим сказанному, выражением фаталистичного спокойствия на лице, заявил Тах. — С чего ты это решил? — вот только подобных проблем да ещё в шторм мне не хватало. — Там, — кивнул он себе за спину, — в паре кают отсюда, кок явно собирает вещи и зовёт вас, господин. Я несколько секунд недоумённо созерцал этого «буддийского» евнуха, после чего решив, что проще будет выяснить самому, махнул в сторону двери — мол показывай дорогу. Идти по палубе в шторм, пусть и средненький, на мой взгляд профана — мало удовольствия. Мотает, прикладывая о стены, не особо помогают даже выставленные руки и то, что качка в основном шла вдоль судна. Наконец мы вошли в заваленное посудой и массой всякой хрени помещение. Видимо, суетящийся тут человек, впрочем — с сосредоточенным, а не паникующем выражением лица и являлся местным коком. Не так я представлял повара. Тощий, хоть и не дистрофик, ростом вровень с Тахом, длинные руки, более ожидаемые у потомка орангутанга, а не человека. — Сейчас, северянин, я заканчиваю, — бросил он, не глядя на нас. Меня немного удивило это панибратство. Не то, чтобы я только попав, приобрёл высокомерие, но нынче я дворянин и даже аристократ, а этот сомнительного происхождения южанин и… Бросив взгляд на Таха, увидел, как он отрицательно качнул головой, похоже, ранее страж не сообщил кто я такой. Что же, возможно, это даже к лучшему. — Тах сказал, что с кораблём какие-то проблемы и… Закончить я не смог, так как кок разразился матом в адрес некоего скупого и жадного кретина, завершив свой эмоциональный спич словами: — Мамочка всегда говорила мне: «не иди под руку к скупому или идиоту». А нынче получилось два в одном, — лишь в финале я понял, что он говорит о капитане лоханки, на которой мы плыли. — Короче, — начиная раздражаться, пресёк я его стенания. — Важно, что мы тонем, — не смутившись моего рявканья, усмехнулся он. — Ты уверен? — я не моряк, но его заявление, что-то не похоже на правду. Где суета на корабле, крики, плескающаяся под ногами вода? Да хрен знает, что ещё. — Более чем, а паники на корабле нет, потому что мозгами понять это сейчас, а не десяток минут спустя, на корабле обладают лишь трое. Помощник капитана мертвецки пьян и хорошо если придёт в себя на дне, капитан безумно жаден и не хочет верить в то, что ему говорит опыт. Остался лишь я. И я собираюсь позаботиться о том, чтобы остаться в живых. Но для этого мне нужна помощь. Твоя и раба, что ты тащишь своему любвеобильному господину в Империю. — Кстати, я Махди, но многие кличут меня просто — Тесак, — представился он. Похоже, он не только в курсе кто такой Тах, видимо, сталкиваясь ранее с подобными, но и действительно принял меня за наёмника, которого отправили в Дагию за таким специфическим товаром. — Ричард, — представился я в ответ, — а остальная команда? — Там сплошь портовые отбросы, которые море больше видели с берега, а ходили ранее по нему лишь в спокойную погоду. Прошлая команда сошла недавно на берег, с этим скрягой нормальные моряки ходить не хотят. — А ты? — говорили мы уже в процессе выхода наружу. Не то, чтобы я ему до конца поверил, хотя выглядел он вполне адекватно, а не паникующим от шторма неумехой. И в отличии от нас с Тахом, постоянно вынужденныхопираться в проходе, пока мы шли наружу, он легко и естественно передвигался, совсем не касаясь стен, невзирая на то, что нёс приличный мешок за спиной. — Жизнь… — скривившись, вложил он в одно слово бездну оттенков. Наше утлое пузатое судёнышко то ныряло, то возносилось обратно — задирая нос. На палубе по краям, судорожно вцепившись в борта, находилось с десяток оборванцев. Кок рванул за мачту в центре, не добегая до дальнего — одного из двух крупных решётчатых люков из дерева, подцепил с ближнего кусок снастей, похожих на крупную сеть из верёвок. Невольно мы побежали за ним. Сзади и сверху кто-то заорал, но что он кричал, я не понял, так как слова унёс порыв ветра. Кок заметался у люка, пока мы вцепились в веревки, накинутые на него. К нам полетела пустая бочка, вторая, которую мы уже с трудом поймали. Он, перекрикивая ветер и помогая жестами, показал, что их надо крепко закрепить веревками к люку. Видимо, заметив, что я до сих пор испытываю большой скепсис к его действиям, он ткнул пальцем вниз. Вглядевшись в недра судна через крупные ячейки люка, я вдруг понял, что там блестит и ходит волнами вода. Много воды. Секунду спустя осознал и другое — с боков в этот смертоносный бассейн, явно под напором из нескольких мест, поступала новая. — А я что говорил⁈ — со злым весельем бросил мне в ошарашенное лицо кок, когда я поднял взгляд на него. — И поторопимся. Вода — полбеды. Судно вот-вот начнёт разваливаться и там, даже если нас не утянет с ним под воду, легко может пришибить разлетающимися обломками. — Ты что же, хочешь… — я в шоке, только сейчас переставая быть тормозом, кивнул в сторону моря. — Там у нас есть неплохие шансы, тут — их почти нет вовсе. Шторм скоро выдохнется, нам нужно продержаться всего ничего. — Так может…? — Не настолько быстро, — немного зло и нервно заржал кок, похоже, пытаясь бравировать. Я вдруг понял, что ему даже больше моего страшно, потому что он явно лучше представлял, что нам предстоит. От этого уровень уже моего страха взял новую высоту. — Неблагодарный ублюдок, решил сбежать, как крыса⁈ — заорали вдруг совсем рядом, и от неожиданности я чуть не выпустил из руки веревку, за которую до этого держался. Повернувшись, я узрел толстяка с полубезумным взглядом, вперившимся в нас будто горящими углями вместо глаз на заросшем лице с лопатообразной бородой. Он крепко стоял на ногах в нескольких метрах от нас, невзирая на шторм. В одной руке он держал крупный огромный нож, похожий на мачете, на второй же блеснул шипованный кастет. — Скоро ты наконец сдохнешь, жадный ублюдок, вместе со своей развалюхой, но это, как-нибудь без меня, — закричал в ответ кок, впрочем, непрекращая усилий по привязке своей бочки. Капитан, а это видимо был он, зарычал, но несмотря на полубезумный взгляд, с опаской окинул нашу троицу, особенно Таха, который хоть и был нынче без доспеха и тем более щита, но свою секиру не бросил, а увидев бородача, тут же достал её из чехла на бедре. Евнух явно чувствовал себя сильно дискомфортно на качающейся палубе, и держа секиру одной рукой, другой цеплялся за канаты на палубе, привстав на одном колене. Но даже так его могучая фигура выглядела опасно. — Что замерли, ублюдки⁈ — завопил капитан, обращаясь к оборванцам неподалёку. — Разом навались на крыс! — Задержите их, — бросил Махди, закончив со своей бочкой и кидаясь крепить вторую, что ранее держал Тах. Бедолаги из прочей команды жались по бортам, но капитан почти зарычал, плюясь, махнул угрожающе пару раз своим тесаком и морячки, выхватив короткие, но от того не менее опасные дубинки и ножи, неуверенно бросились на нас. Чувствовали они себя на ходящей ходуном палубе хоть и явно лучше нас с Тахом, но далеко не так уверенно, как капитан с коком. Полуголый «викинг», привстал с одной стороны люка, но продолжая крепко держаться за канаты на нём. Я же с другой — в нечто среднем между штанами из хлопка и шортами, и в свободной рубахе — аля косоворотка, подпоясанной кожаным поясом с отощавшим кошелём на нём. Вынув из ножен полуторник — единственное, что я захватил из каюты, прищуренно взглянул и с угрозой махнул нескольким оборванцам, которые и сами не особо рвались наброситься на профессиональных воинов. Впрочем, брать мне особо кроме текущего и нечего было. Разве что в каюте остался простенький доспех подобный тому, что так и не починил Тах. И вроде что-то там ещё валялось по мелочи у кровати, которое нынче мне ничем уже почочь не могло. Капитан снова рявкнул и даже вроде пнул кого-то, что я увидел периферийным зрением. И наконец они кинулись на нас. Нападать на пусть и бездоспешного, да и не успевшего нормально проверить свои навыки, а потому почти любителя, но вооружённого длинным клинком человека — плохая затея. Особенно если вы вооружены короткими дубинками, а то и вовсе ножами. С другой стороны их было сильно больше и они лучше себя чувствовали на этом «палубном родео». И хоть я, в отличии от Таха, удерживался за канаты не рукой, а зацепившись за них ногой, подвижности это меня так же лишило. К тому же, как началась резня, я быстро понял, что выбрал так себе вариант, чтобы удержать своё тело. Не будь они такими трусоватыми, вполне возможно им бы удалось. Один недооценил длину моего клинка и подставившись, вопя и разбрызгивая свою кровь, бросился от нас. Капитан, как загонщик гнал их на нас, стимулируя матерным рычанием и пинками. Но не смотря на свою явную неадекватность, мозгов держаться до поры от нас подальше — у него вполне хватало. Другой ублюдок, возомнив себя умнее прочих, пользуясь тем, что я отвлекся на урода раззявившего полу беззубый рот в подбадривающем себя вопле, метнул в меня свой нож. Лишь спустя секунду я осознал, что привычно, будто до сих пор нахожусь в Аду, с любящими метать иглы ежихами, почувствовал его за миг до попадания. И рефлекторно убрал с опасной траектории ногу… которой цеплялся за канат внизу. Корабль, как раз качнулся на корму, и я невольно побежал на троицу оборванцев. Пытаясь удержать равновесие, я дернул руками, случайно вгоняя клинок в стоящего чуть в стороне моряка. Он уронил дубинку, рефлекторно вцепился в лезвие, пытаясь вытащить его из своего бока и тут же лишился пальцев. Я влетел в выпучившую глаза парочку поодаль, завалившись с ними на палубу. Идиоты, им бы тут же воспользоваться тем, что на такой дистанции их ножи лучше моего меча, но истерично визжа, они попытались уползти от меня подальше. Паника — не просто плохой помощник, но и смертельный проводник по жизни. Она часто ведёт самым коротким путём на кладбище, либо к проблемам побольше, чем те, которыми паника была порождена. Пользуясь их глупостью, от души приложил лбом, явно ломая ему нос, судорожно пытающемуся оттолкнуть меня оборванцу — забывшему, видимо, что держит в руке нож. Я привстал на колено, которое практически вбил в горло захрипевшего моряка и сильно ткнул остриём меча в зад, уползающему на карачках второму. Взвизгнув, как порося перед походом на шашлыки, он рванул с места в карьер и с хрустом воткнулся головой в какой-то высокий ящик, закреплённый на палубе. Потеряв к обмякшему телу интерес, я с трудом вскочил, развернулся и пользуясь тем, что судно накренилось в обратную сторону, сделал несколько быстрых шагов обратно — «к своим». Там на палубе, заливая всё вокруг кровью, уже агонизировали пару оборванцев. Оставшиеся, уже игнорируя капитана, в страхе отбежали обратно к бортам, где пугливо зажались. Похоже, теперь они больше боялись секиры Таха, нежели гнева капитана. — На! — пока он ором пытался вернуть остатки команды в бой, в грудь капитана прилетел нож, который бросил кок. — Это тебе в счёт долга, ублюдок, — крикнул он, после вскочив, уже бросил нам, — шевелитесь, всё готово. Тах вбросил секиру в чехол на поясе, одним движением затянув на нём ремешок и в одиночку поднял свой край. Я же, где-то потеряв в процессе ножны, бездумно — чисто на привычке старого Ричарда не бросать оружие, всунул меч под канаты на люке, вдвоём с коком поднял уже свою сторону. И подхватив втроём деревянную решётку, опутанную канатами с парой закреплённых пустых бочек, мы рванули вдоль корабля к корме. Поймав нужный момент, по сигналу кока мы ускорились и ласточкой кинулись в море. Мозг, перегруженный ужасом отключился, далее работало тело на рефлексах и инстинкте самосохранения. Вроде, пока летели, что-то орал кок, кажется, в плане держаться, как можно крепче, но даже без сигналов из мозга тело поняло это само. Приземление вышло не столько мокрым, сколько болезненно жёстким. Впечатавшись лицом в канаты, я болезненно приложился лбом о свой же меч, всунутый под них. Хорошо хоть плашмя. А то вот была бы хохма — зарезаться своим же оружием. Так двое орущих в ужасе людей, и один евнух молча пучащий в страхе глаза, судорожно цепляясь за канаты, видимо, наконец пробило на эмоции и его невозмутимость — отправились в плавание отдельно от корабля. Старый трудяга — торговец, наконец сдался. Он и так был на грани, но его кончину дополнительно ускорила недавняя схватка, во время которой судно немного потеряло курс и частично подставилось под боковые волны. С хрустом обломилась мачта, но корпус совсем ненадолго пережил её. Судно вспучило, будто его пнула нога Гулливера и оно разломилось надвое. Вокруг полетели обломки. Спустя меньше минуты волны качали лишь их. Товары же, от жадности капитана взятые с явным перегрузом, с кусками корпуса и людьми, ушли в морскую тьму.* * *
Солнышко припекало, в спину нежно плескала почти спокойная вода. Уж не знаю, как там прошлые разы, которые, чтоб его, оказывается были в довольно многочисленном числе, но это внедрение — просто марафон суеты и глупостей. Впрочем, грех жаловаться. При всех минусах, я впервые за многие десятки лет из тех, что помнил последними — чувствовал себя живым. Нет не так: — ЖИВЫМ! — Чего шумишь, северянин? — устало, после очередной гребной смены, буркнул кок. — Да так, накопилось. — Бывает. Но мы ещё не спаслись. Нам главное, чтобы на Клыке нас заметили. А то унесет течением дальше на восток и там либо обратно в открытое море утащит, либо придётся высаживаться на берег в землях феодалов не столь вменяемых, как Блэки. Стоило ему сказать это, как в памяти всплыла небольшая крепость, нависающая над единственной глубоководной бухтой феода Блэков. Вообще, самые близкие к южному материку земли приходились на юг княжества Ситари, что располагалось несколько западнее нас. Самое южное его баронство, как раз находилось вначале хребта Дракона — широкой каменной гряды, что связывала два материка. Она местами возвышалась над водой, в нескольких местах образуя небольшие острова, но в основном над ней было несколько метров воды. По сути, эта природная стена служила этакой границей между Внезапным морем, где барахтались мы и океаном Тварей на западе. Вообще, значимость этой притопленной гряды в жизни местных была довольно значимой. Но мне нынче было не до неё. Чуть северо-восточнее же и вторые по близости к Дагии, в этом наиболее узком между материками месте, лежали как раз родовые земли Блэков. И небольшая крепость Клык охраняла вход в нашу бухту. Да — нашу, потому что мне теперь надо полностью идентифицировать себя с прошлым хозяином тела. Я снова постарался вспомнить кусок разговора с демоном, касающийся этого нюанса. Да, у меня получилось плохо внедриться. Однако ещё не всё было потеряно. Когда я ступлю на родовую землю, запустится процесс адаптации. У меня будет около двух суток. Но это в среднем, как сказал демон. Так что лучше поторопиться. Любопытствуя, хотя и с опаской, я ожидал этого. — Хватит, можно не грести, — устало остановил Таха кок. — Нас заметили. Я повернулся и вгляделся в крепостицу, вознёсшуюся высоко над морем, почти нависая над бьющимися внизу волнами. — Однако, — с недоумением я осматривал то, что было довольно знакомо мне ранее. И не только по памяти прошлого Ричарда. Ещё при жизни на Земле, пока был совсем молод, я часто ездил с очередной пассией в Крым на море. И узнать даже с такого ракурса Ласточкино Гнездо[22] особого труда мне не составило.Глава 7 Дом, милый дом, где никакого покоя…
— Милорд, вы живы и вернулись домой! — с облегчением и явно искренне вскрикнул, ещё явно не до конца веря, встретивший нас на пристани мужчина в элегантном, но добротном тёмном доспехе. Я покосился на Махди, который делал каменное лицо, но явно с трудом скрывая удивление от того, кем оказался скромный наёмник, с которым он провёл последние менее суток. Кок очевидно не знал, как реагировать. Учитывая своё поведение с момента знакомства до того, как нас подобрала небольшая рыбацкая лодка с людьми рыцаря Хока — вассала Блэков, которую выслали за потерпевшими бедствие. Сам сэр Дункан Хок встретил нас лично. Или, как я подумал, лишь впервые вспомнив о нём в первый момент — Дункан Ястреб, но напрягшись, отключил излишний «перевод» его фамилии. Ещё проплывая мимо Клыка — крепости, что охраняла нашу, а точнее уже мою единственную морскую глубоководную бухту, рыбаки донесли о том, кого обнаружили на «плоте». Крепость возвышалась метрах в двадцати над водой, на скальном выступе врезавшемся далеко в море. И сейчас при всей очевидности отпали последние сомнения. Это была крайне похожая на Ласточкино Гнездо из Крыма с моей Земли крепостица, которую местные, впрочем, знали под названием Клык. Первая значимая подсказка по миру, точнее по его формированию, что начала подтверждать некоторые куцые данные, которые я получил о нём ранее. Мир порожденный одним из деток старших на Земле, что себя пока не осознавали. Образный творческий конструкт, который увлек достаточно масс из младших — тем кардинально усилив своё энергетическое наполнение. Который достигнув критичной точки в плане энергии созидания, вынудил кураторов Колыбели, коей являлась Земля, по словам беса, горсть блох ему в постель — перенаправить всю эту массу энергии на… созидание в реале. Но в особом месте, так как такие убогие поделки были априори сомнительными. Дабы не плодить то, что на данном этапе считалось крайне вредным для Колыбели. Из всей этой созидательной энергии и заложенной в ней мощи творческой составляющей, притом подкрёплённой потоком толп почитателей, более компетентные к тому старшие создавали, используя одну из заготовок — псевдо мир. Один из многих. Тот, в котором я нынче и вынужден был находиться. Эту мощную, но крайне сырую энергию созидания, преобразовать было не просто. Ну, или по какой-то причине был выбран именно такой способ. Об этом мне не объяснил «уродец-сатир» в Аду, а демон и вовсе нёс на сей счёт пургу, которую я посчитал глупым разбирать нынче — он явно предпочитал снизить до минимума мои знания о мире. При всём моём отношении к бесу, тёщу суккубу ему в "награду', он довольно логично, как по мне, обосновал то, куда мне придётся направиться. При всей фантасмагоричности процесса и явления в целом. Именно уведенная крепость, немало убедила меня в том, что если он в чём-то и врал, то и правды было немало. В этом мире наверняка есть места, продуманные неведомым автором с Земли, но то, что терпимо для бумаги, в реале недостаточно, так как излишне много мест будут напоминать «белые пятна». И масса мест за пределами подробно описанного — чем бы оно не было, невольно должна дополнятся образами, уже имевшимися в инфополе Земли и близкого к поколению тех, кто своей любовью дополнял творение писателя. Не удивлюсь, если кроме некоторых знакомых мест, я столкнусь и лицами, которые мог знать по жизни на Земле. Но это ещё предстоит узнать в будущем. В общем, кем бы не был писатель или писательница создавшая этот мир, всё описать она не могла. И именно по полу автора у меня было всё меньше сомнений. Чем больше я подымал из памяти старого Ричарда знаний по миру, тем сильнее увеличивались подозрения — вероятно это была женщина. Вообще, довольно забавно было понимать, что вот тогда, мир ещё был порождён его базовым творцом с Земли — и, видимо, происходили активные в некоей саге события. А вот это — общая мифология из его предыстории. А вот, где-то в этом времени мир уже получил старт в реале. Но только задумка автора столкнувшись с реалом, стала под него прогибаться. Пока, предварительно, я прикинул, что сей мир был «создан», а точнее преобразован из бумаги в материальное, уже лет сто-сто пятьдесят максимум. Это было видно по массе уже имевшихся пусть и обрывочных знаний. С этим придётся разобраться подробней, когда я доберусь до Черного Гнезда — ставшего родовым для Блэков, уже с полсотни лет как. Даже с учётом того, если верить бесу, ладана ему в нос, что мир вокруг находится в ускоренном потоке времени — временной срок приличный. Сколько ещё времени будут помнить этот мир там — на Земле и тем подпитывая его своей любовью? Увы, никто мне не разъяснил, насколько быстро тут по сравнению с Землёй течёт время. Придётся смотреть по ходу и исходить из худшего — что большая часть времени уже прошла. Что потом? Как мир перегрузится? Что будет со мной, когда это произойдёт, с учетом знаний о количестве моих прошлых внедрений? Ответов у меня не было. Но раз я их не имел, то и голову нечего пока ломать. Сейчас от того — изначального, старого мира мало что осталось. Из девяти мало-мальски значимых держав, на данный момент полноценными остались две. Одна объединила в себе много чего и особенно пару крупных королевств. Нынче это была местная земля — Империя Стали. За последний век она успела сменить несколько наименований. Начав явно с периода формирования мира, как Страна Лесов, став позже Страной Железа, нынче, после объединения, она приобрела наименование — Империя Стали. Судя по многому, я находился неподалёку от места, где по задумке автора, сия сага и закрутилась в основном. Отсюда пришло и понимание, что я похоже знаю теперь минимум одного человека-якоря. Демон сказал, что в мире есть несколько условных рангов людей. С учетом знаний от беса — расплавленного золота ему за шиворот, их можно назвать персонажами неведомой мне книги. Самый главный — люди-якоря. Он не уточнил, но можно предположить, что речь про ключевых персонажей для родной книги породившей этот мир. Попасть в них невозможно, но их уничтожение — минимум, или смещение в процессе «игры» с занимаемой позиции с заменой на себя — в идеале, вполне соразмерно профиту от убийства своей рукой фигур других «богов». Вообще, лучше всего было убивать не только приоритетным для покровителя способом, но и лично. Хотя и другие способы «приветствовались». Тем демон очевидно толкал меня на резню, как первых, так и последних. Стимулируя, кроме этого, к борьбе за власть. Так как явно люди-якоря из высшей власти или тех, кто обладает наиболее значимым влиянием. Правда мир существовал уже немало лет и сложно было сказать, насколько изначальная сага прописывала таких персонажей и будущую историю. И кто из них всё ещё сохранял своё положение и значимость. Ну, разве что император — восьмидесятидевятилетний, на нынешнее время, человек. Сага явно вертелась в своё время вокруг его восхождения. Слишком многое о том говорило. Начал он будучи молодым, как я сейчас, наследником королевства Борос. Одного из двух больших королевств Карии — северного материка. Он то ли сильно повздорил с отцом, который захотел лишить его статуса наследника, то ли ещё что — тут память Ричарда помогала с трудом, но главное — он решил «перевернуть шахматную доску». Вообще, довольно забавным и… странным был момент с языком. Если напрячь зрение и максимально сконцентрироваться, то можно было заметить, как почти незаметно диссонирует речь. То, что я слышу и то, что вижу, если приглядываться к губам говорящего. Перестанешь приглядываться — мозг легко сглаживает углы и кажется всё естественно. Сделаешь тоже в отношение уже слуха, и речь начинает играть разными смыслами и звуками. Вот, к примеру, попытавшись воспринять имя императора, что сидело у меня в памяти, я осознал его, как — Восходящий в Гору из рода Бранн. Но при напряжении, если «отрубить перевод», «слышалось» просто — Анантес из рода Бранн. Или мир в котором я оказался — Питающийся Кровью. Неприятное имя. Другое дело если напрячься и отрубить «перевод». Аймоборос — совсем другое дело, мило и непонятно. Сил на это уходила масса, однако был и нюанс. Стоило мне мысленно для себя начать воспринимать мир именно как Аймоборос, и необходимость напрягаться для отключения «дубляжа» на его счёт сразу ушла. Или вот моё имя. Возможно из-за много большей естественности для моего слуха такого имени, я сразу идентифицировал себя с ним. Однако поиграть со смыслами в него вложенными так же можно было. Сильный в Правлении. Сомневаюсь, что местные именно так меня называли ранее, но вероятно, вполне понимали заложенный в имя смысл. Видимо, папуля испытывал немало ожиданий на счёт своего наследника, раз дал мне такое имя. На его счёт правда была странность — я никак не мог его вспомнить. Какие-то совсем ничтожные обрывки, во-многом косвенные. Даже лицо и фигура, будто в тумане. Правда помнил имя умершего — Ульрик Блэк. Процветающий во Власти Чёрный. Смыслы, смыслы, смыслы… Или сорокатрёхлетний племянник императора и нынешний верховный лорд Бороса, а так же заноза в заднице Блэков. Хотя и мы тоже — то ещё шило, которое его седалище тревожит. Ансельм из рода Бранн. Имя, что резонировало, как Изобильная Амбициозность. Это, видимо, немало характеризовало его. Вообще я постепенно, копаясь в памяти, старался некоторые заскоки, вроде перевода названий или имён, гасить, всё более успешно настраивая разум не нагружать меня подобными излишествами постоянно. Всё же было то, что помогало, будучи переведённым, а что скорее мешало. Впрочем, возвращаясь к императору. Возможно другой просто попытался бы устроить переворот и воссесть на престол отца… но молодой Анантес Бранн пошёл другим путём. Может опасаясь враждовать с отцом, или, увидев временную уязвимость главного их противника — королевства Плюсио, имеющее своё смысловое содержание — Изобильное, или по простому — Сытное, решил сыграть элегантней. Две северных державы постоянно грызлись друг с другом, попутно простирая влияние на почти весь свой материк — сильно раздробленный и менее организованный за пределами королевств. Северный материк, где я нынче находился, имел общее название — Кария. Немного похожий на обгрызенный рогалик, кончиками указывающий на север, в центре которого располагалось Тёплое море. До поры он находился более-менее в сбалансированном состоянии. Впрочем, как и южный — Дагия. Потом, вероятно, не только запустилась основная линия, задуманная неким «творцом» с Земли, но и вскоре, судя по некоторым деталям воспоминаний, в мире началось внедрение подобных мне — одна Тортуга на северо-западе Дагии, созданная почти сто лет назад была показательной. Место для отбросов и бандитов. Вероятно, главным героем базовой книги стал один молодой аристократичный отморозок. А по другому его сложно воспринимать в молодости. Это сейчас он спокойный и умудрённый опытом старик — Император, мучимый артритом и увлекающийся шахматами. Но в молодости он был другим и сделал ставку ва-банк. Поставил всё на красное — на реки крови. Собрав практически всё, что имел в плане богатств и людей, а род Браннов был одним из двух богатейших тогда на севере, он ещё купил огромную наёмную армию, да и увлёк в поход немало молодых дворян со всего запада. Среди которых, кстати, был и отец Ричарда — Ульрик Блэк. Тогда ещё совсем молодой, бедный и простой лорд. Верлордство Борос, тогда ещё бывшее королевством. Название крупнейшего королевства звучало для меня странным смысловым наполнением — Прожорливые врата. Может это пошло от того, что оно сто лет назад имело самую большую численность населения. Либо потому, что по факту делила северный материк надвое — располагаясь от Внезапного моря на юге, до Тёплого на севере. На самом его западе находилась стена гор, в которой по факту располагались несколько проходов в самую западную часть материка. Туда, где нынче находилось княжество Ситари. Ранее королевство Борос состояло из восемнадцати феодов. После войны за объединение Карии, оно вошло в состав новосозданной Империи в усечённом — из пятнадцати лордств виде. Три оставшихся её лордства и кусочек княжества стали Старлордством Блэк. Заняв ключевые в бывшем королевстве территории — раскинувшись по обе стороны гор. И нынешний замок Блэков — Чёрное Гнездо, много больше старого для рода Блэков, закрывал самый нормальный путь с востока на запад. В мире основным языком являлся боросский, делясь на несколько диалектов. На нынешнее время во многом остались доминировать лишь два — северный и южный. Это добавляло подозрений, что именно местные места и являлись ключевыми для этого выдуманного когда-то мира. Сейчас правда их значимость сильно просела. Особенно наших… вернее уже моих родовых земель.* * *
Катящаяся по довольно качественной грунтовке — имперском тракте, телега поскрипывала. Это был кусочек идущий по моей территории главной дороги империи, связывающей плодородный запад с многонаселённым востоком. Я лежал на наброшенном в телегу сене и размышлял. Рана нанесённая моему телу ещё в Дагии почти зажила, что удивительно, учитывая её тяжесть и, что времени прошло хорошо если трое суток. Однако во время невольного заплыва, как назло и бывает, я несколько раз серьёзно приложился этим же местом. В воде я этого недооценил, но когда нас подняли из воды и начали переодевать дабы согреться, я обнаружил огромную гематому на ноге. А подсохнув и расшевелившись — понял, что нога очень сильно болит при любом движении. Идти, не говоря уже о передвижении на лошади и речи не шло. Сэр Хок тут же предоставил телегу, и сам в сопровождении пятёрки воинов вызвался довести меня до Чёрного Гнезда. За день — к ночи должны были докатить до него мою попорченную приключениями тушку. Во многом именно на Дункане я увидел, как работает то, о чём меня предупредил демон — «ментальная адаптация». Хоть и ощутив нечто странное ступив на землю, поначалу я не заметил влияние этого на окружающих. Лишь увидев человека, похожего на меня комплекцией, но раза в два старше, вглядевшись в его карии глаза я заметил, как на миг их будто заволокло поволокой. Его память на мой счёт частично корректировалась, сглаживая углы, которые не могли не возникнуть, учитывая, что прошлый Ричард, при всей схожести со мной, всё же был другим человеком. А Хок должен был знать наследника достаточно хорошо, чтобы некоторые отличия в поведении или провалы в знаниях бросились в глаза. Но сейчас, как объяснил демон когда-то давно, его ментальная матрица резонировала с моей. Увы, это был вовсе не идеальный инструмент. И в чём-то он конечно подкорректирует знания обо мне, но полагаться на это полностью не стоит. И потому мне во-первых надо, как можно больше значимых людей охватить так в ближайшие пару суток, а лучше даже быстрее. А во-вторых держать ухо вострым. И не полагаться на это в полной мере. Потому что эта процедура помогала — корректируя воспоминания окружающих, но вовсе не меняла их полностью и тем более все. И если расслабиться не к месту, можно было попасть впросак. Но то сам сэр Хок, у меня же в момент того, как мы увидели друг друга, шли другие процессы. Я «вспоминал». И это очень сильно расширяло то, что я успех ухватить из памяти у прошлого Ричарда. В памяти было имя Хока и место, где он управлял, посаженный Блэком старшим. И что он тёмный шатен с меня ростом, ну, может на сантиметр-два ниже, с аккуратной, но густой бородой, усами и бакенбардами. С умеренно длинными волосами закрывающими шею, дабы меньше мешал шлем. И помнилось, что он очень хороший воин. Во многом, за прочими мелочами — вот и всё. Но теперь я «вспомнил» детали, которые ещё недавно не имел. Много нюансов о Дункане Хоке. Тридцать девять лет, вассал Блэка, что посвящён «отцом» в рыцарство семнадцать лет назад, по итогу затянувшегося конфликта верлорда Ансельма Бранна — племянника Императора и княжества Ситари, которые совместно с двух сторон напали на нас. Тогда серьёзно угорел наш единственный город и погибли мои старшие братья — близнецы. Я же, носимый тогда матерью под сердцем, хоть и родился, но тем лишь усугубил тяготы навалившиеся на неё. И мать ненадолго пережила моё рождение. В результате мы с отцом остались одни, хотя, как оказалось нынче, на стороне он имел незаконнорождённую дочь и эта моя сводная сестра, нынче уже признанная, сейчас правила от имени Блэков в наших землях. Правда моё возвращение, ввиду более высокого статуса, переводило её в положение моей наследницы. Ну и город тогда наш сильно просел по населению, потеряв несколько тысяч людей убитыми и просто угоревшими. «Вспомнил» я это потому, что сэр Хок, тогда просто молодой и неблагородный воин, стал непосредственным участником всего этого. И мать мою, когда её, временно оказавшуюся вне замка, вместе с детьми попытались убить, охранял при родах тоже он. И в целом ему семья Блэков многим обязана. Впрочем, мы — точнее отец, отдарились по полной. И возвели в дворянство — ввиду того, что старик Блэк тогда уже был на две ступени выше обычных дворян и потому имел право на такое без участия других аристократов — простых лордов. После он ещё и даровал на поле боя Хоку статус рыцаря. Но и этим Блэк старший не ограничился. Ввиду многих жертв, в том числе и среди дворян и даже нескольких рыцарей, новому доверили наиболее важный наш малый феод — крепость Клык. А в будущем сделали одним из наставников лорда-наследника — то есть меня. Хок был не признанным сыном, так как против была законная жена его отца — рыцаря с востока. Бастард, которому, однако, отец дал, как образование, так и возможность развить воинский талант. Из-за чего возведение его в рыцарство прошло легко и органично. Его отец, вместе с семьёй так же погиб в конфликте, что начался двадцать лет назад, а закончился семнадцать. Это привело к тому, что Хок ненавидел нынче самого племянника императора — Ансельма Бранна, который во многом и стал виновен в этом. Кроме прочего Дункан был единственным у Блэков мастером ближнего оружия. Обычно простые воины вначале становились мастерами или подмастерьями и тем получали либо наследуемое, либо, во втором случае — не наследуемое дворянство. Но Хок сделал обратно. Лишь получив из рук Блэков статус дворянина и рыцаря, он не остановился и продолжил совершенствоваться в умениях, заслужив в итоге печатку мастера. Последняя украшала его палец на правой руке, что так же нашло отражение в гербе — кресте с поперечными планками на конце и четырьмя точками по периметру. Герб означал, что его носитель мастер и способен биться в полном окружении против сразу четырёх противников[23]. Родовой цвет Хоком был взят — красный, за то, что был весь в чужой крови, когда его посвятили в рыцари после кровавой битвы. Он крайне умел и быстр даже сейчас, хотя ему уже тридцать девять лет и пик формы пройден, и теперь с каждым годом тело будет сдавать. Текучая, подвижная и вёрткая техника. Крайне вынослив. Предпочитает одноручный моргенштерн на цепи, но хорош во многих видах ближнего оружия. Второе любимое оружие — двуручный меч. Неплох и в седле, но наиболее опасен на ногах и в свалке, где его лучшие стороны могли наиболее сильно себя проявить. Вспомнилось и то, что этот рыцарь являлся тем, кому старик Блэк доверил натаскивать наследника. Удивительно, но ранее это знание не было почерпнуто мной из памяти прошлого Ричарда. Поразительно, но, видимо, он не считал это чем-то действительно важным. Или же далеко не всё из полагаемого им таковым, я смог выдернуть для себя из его угасающего сознания. Подобная масса знаний, вывалившаяся на меня скопом, со всей очевидностью показала — насколько важно, как можно более эффективно использовать ближайшие пару суток. Время — пока эта хрень работает. Ещё когда мы грузились, я отдал приказ и в Гнездо Блэков улетел сокол. Интересная птичка. Слегка светящиеся изнутри чересчур живые глаза сокола, внимательно смотрели в лицо одного из латников Хока, пока тот мысленно с ним общался. На миг мне показалось, что в конце птица немного кивнула своей несколько увеличенной головой. Таких птиц выращивали по особому, их мозги в итоге оказывались крупнее обычного, что сказывалось и на размере их голов. Что-то там, кроме прочего было связано и с кровью из-за чего лучшими сокольничими могли являться, лишь повязанные ей с птицей. К сожалению прошлый Ричард не особо интересовался нюансами вопроса. Разные птицы и сокольничьи могли связываться с разным же количеством мест. Впрочем, даже лучшие, вроде бы имели крайне ограниченный выбор таковых. Ну, с птицами я разберусь позже и в процессе. Хок был не сильно богат, и потому не имея большого птичника, не мог сам связаться со всеми прочими рыцарями и главами деревень в землях Блэков. Потому направил птицу в центральный замок, куда мы сами отправились. И задолго до того, как мы туда доберемся, уже комендант замка успеет послать весть всем значимым персонам в старлордстве Блэк. Тогда уже через сутки — завтра они могут успеть прибыть в мой замок. Так я смогу разом провести «ментальную адаптацию» со всеми мало-мальски значимыми персонами. Охват знаний да и врастание в местное общество, должно будет пройти хоть и далеко не идеально, но неплохо.* * *
Последние сутки абсолютно измотали меня и физически, и главное — ментально. Возможно это повлияло на то, как я реагировал во время случившегося в дороге. Спустя несколько часов у меня произошёл этакий откат. Напряжение слишком долго держащее меня за горло, исчерпало запасы моих сил, и я аморфной массой раскинулся на сене. Когда поперёк дороги рухнуло дерево, а крики среди нашего немногочисленного отряда возвестили о нападении врагов, я вскинулся, приподымаясь и стараясь обозреть округу. Однако, хоть и сжал рукой многострадальный полуторник, притащенный ещё из колизея с далекой Дагии, но в разгорающуюся драку не полез. Да и не в той форме я был. Взгляд пробежался по отряду из полутора десятков скромно снаряжённых разбойников — впрочем, явно намного опасней тех оборванцев, с которыми я столкнулся недавно на корабле. И застрял на парочке поодаль. — Долбанные попаданцы-прогрессоры и их влияние на мир вокруг… — мысль мелькнула, как молния. Один из мужичков, пока остальные сближались с нашим крохотным отрядом, расцвёл огненным цветком. Пытаясь бросить в нас какую-то горящую колбу, он получил болт от одного из всадников Хока и уронил её на камни себе под ноги. Бутыль лопнула, неласково облизав огнём нижнюю половину своего незадачливого метателя. С воплями — видимо, он не любил яичницу глазунью, мужик покатился в канаву. Однако другой метатель оказался успешнее. Вероятно, второй наш арбалетчик, из всего пары прихваченных, промахнулся, либо вовсе не успел выстрелить — тут я не заметил. Будто в замедленной съёмке я смотрел, как летит в сторону телеги со мной, заботливо обложенным и с подготовленным для аутодафе сеном, убогое подобие коктейля Молотова. Я банально впал в ступор. Лишь мелькнула глупая и отвлечённая мысль: — Почему моя чуйка на угрозу молчит? Не было ни сил, ни времени вскочить и выпрыгнуть из телеги.Глава 8 Лорд, который все никак не умрет — наконец дома
Смерть так и не пришла. В отличии от моего временно впавшего в ступор разума — чуйка на опасность знала лучше и потому промолчала. Пара конных, что шла в авангарде, когда стало падать ветвистое дерево, успели выскочить из под него дальше — вперёд. Быстро начавшаяся схватка, скрыла их от нас, но судя по крикам оттуда, как минимум один из них ещё был жив. Телега же с моей тушкой по понятным причинам не обладала такой же мобильностью. Возница, рядом с которым сидел единственный пеший латник сэра Хока — успел ором и вожжами остановить повозку. Крепкая пегая кобыла успела затормозить, практически впечатавшись в торчащие во все стороны ветви. Повезло, что скорость была невелика, а возница успел правильно рассчитать падение дерева и не совершил глупость, пытаясь проскочить, пока оно не обрушилось на землю. Наверняка, в последнем случае дерево рухнуло бы прямо на телегу. Пока я оглядывался, а разбойники бежали к телеге, возница пытался усмирить впавшую в испуг лошадь, дергающуюся в опасной близости от торчащих во все стороны ветвей. И когда убогое подобие «коктейля Молотова», весело махая огненным хвостиком, полетело в мою сторону, сбоку выскочил латник, сидевший спереди и прыгнув навстречу бутыли, принял её на щит. Огнём плеснуло, неласково облизывая человека в средней броне[24]. Простой латник, зачастую закрывающий дыры в тактике использования между узкоспециализированными прочими профессиональными воинами — выполнил важную и точечную задачу. Он меня спас. И я не уверен, что это стоило ему жизни. Так как хоть пламя и окутало большую часть смелого человека, а он закричал, явно лишь частично защитившись прямоугольным металлическим щитом, но к смерти это не привело. Точнее — не приведёт. Он отбросил пылающий щит, свободной рукой в перчатке начал тушить пламя на руке с мечом — который к чести своей не выпустил. И так до конца не успев загасить весь огонь на себе, столкнулся с первым врагом. Но наблюдал я это уже стоя и торопясь сбежать со ставшей приманкой для поджигателей телеги. Навстречу мне с кормы телеги ломился мой не способный размножаться «викинг». Он размахнулся секирой и на миг мне показалось, что страж хочет меня убить. Но он, будто мы в пафосном американском футболе, своей тушей сбил меня обратно в сено, одновременно метая секиру куда-то вперёд. Несколько секунд мне потребовалось, чтобы отплеваться от сена и снова вскочить, сильно желая крови. Однако моя кровожадность поутихла, когда я увидел Таха. Страж чуть присел, слегка расставив руки, без оружия готовясь встретить набегавших разбойников. А в плече его торчала стрела. Похоже, евнух только что спас мою жизнь. Снова. Это становится неприятной традицией. Нет, не его спасение — оно уже почти исчерпало мой к нему и прошлому Ричарду на такое решившемуся скепсис. А то, что как-то слишком часто меня приходилось спасать. Точнее — многовато как — то угроз для самого начала новой жизни. Будто я не в высокородного аристократа попал, а в отброса из напоминающих кракена криминальных катакомб в столице Империи. Пеший латник был всё ещё жив — видно, сэр Хок серьёзно натаскивал своих ребят. Однако его оказалось очевидно мало для защиты нашей повозки. И его бы, оказавшегося без щита, окружили и быстро задавили, даже эти сомнительные в своём качестве разбойники, но, похоже, слишком уж их манил я. Первый попытавшийся вскочить на борт телеги, получил мощнейший пинок от Таха в лицо и улетел обратно. Второй попытался насадить стража на копьё, но тот, крутнув корпус, пропустил острие мимо, в процессе жестко схватившись за древко. Дернув древко на себя, он практически затащил бандита к нам. Шаг ближе и лопатообразная рука евнуха на щеке разбойника, будто он захотел его приласкать. Однако ласка оказалась смертельной, большим пальцем зацепившись за подбородок того, Тах дернул, будто давал ему легкую пощечину. Голова бедолаги дернулась вбок, и не будучи прикручена на винте, со щелчком от сломанной шеи обмякла. Следующих мы уже встречали вдвоём. Я разил их своим полуторником, волей давя боль в ноге, на краю сознания радуясь, что не бросил его при кораблекрушении, а Тах, сжимая в ручище явно неестественно смотревшееся там копьецо, колол им. Латника перед нами наконец сбили, но мы не дали его добить. Покидать возвышенность в виде телеги мы не торопились, но и за счёт достаточно длинного оружия не подпускали их к себе. Успевший слегка очухаться латник, но не имея места нормально встать, заполз под телегу, похоже, надеясь выбраться с другой стороны, где врагов не было. — Нас было мало, но мы в тельняшках, — сбрасывая нервное напряжение, мелькнула несколько бравирующая мысль. Невзирая на очевидный перевес в численности нападавших, мы очевидно побеждали. Хотя и не бескровно. Я всё ещё не до конца врос в мир вокруг и далеко не полностью привык к убийствам, как других, так и попыткам склеить ласты уже мне. И всё ещё не воспринимал это, как обыденность. От того меня немного качало эмоционально и потому я снова чуть не погиб. — Милорд! — крикнули сзади, а я шагнул вперёд, разворачиваясь и закрываясь мечом. Показавшийся ранее мёртвым, но, видимо, просто нокаутированный разбойник, шагнул ближе, пытаясь достать меня плохоньким, но от того не менее смертоносным мечом. Но мне не потребовалось его убивать, сбоку подскочил сэр Хок, успевший ранее слезть с лошади и предупредивший меня криком. Он махнул шестопёром на цепи, и просто снёс крупной ребристой болванкой разбойнику полголовы. Мне на лицо плеснула кровь с ошмётками чего-то. Снова разворачиваясь к оставшимся бандитам, попутно отплевываясь, я провёл рукой счищая с лица кровь. Видя, что оставшихся в живых противников добивают, странные типы в пятнистых накидках с луками, я напрягся. Однако, сэр Хок крикнул, явно адресуя им: — Догоните ренегата, он побежал на север. И живым его, вашу же мать! После, повернувшись ко мне, подошёл, осматривая меня, несколько заляпанного кровью. — Всё в порядке, милорд? — Нормально… — выглядел рыцарь впечатляюще[25]. Кроме обрамлённого кровью оружия, острая кромка его узкого и длинного щита, сужающегося к низу — явно использованная так же, как оружие, оказалась вся заляпана красным. Я неопределённо кивнул в сторону скрывшейся пятёрки в маскировочных накидках, более ожидаемых от века двадцатого, а то и двадцать первого, а не от пусть мутного времени, но близкого к Средневековью. Вот, ещё один элемент, явно привнесённый попадунами, чтоб их. — Патруль егерей его загонит, похоже, он единственный из троицы наёмников, которых прислали по вашу душу — местный, милорд. Видимо, моё выражение лица выдало сильное недоумение и рыцарь с невесёлой усмешкой разъяснил: — Ха, да, возможно с земли и с вашего места было плохо видно, но произошедшее имело очевидный расклад. Трое наёмников — единственные в их отряде регуляры, набрали «мяса» из отбросов. Наверно, какую-то банду,расписав им «богатства», что везёт наш небольшой отряд, или наобещав огромный куш за вашу смерть. — И пустили их вперёд? — Да. Плохо, что у отребья оказался «огненный коктейль», но увы, нынче он встречается даже у таких, как они — слишком прост в изготовлении, — сплюнул Хок в раздражении. — Ты сказал ренегат? — уточнил я непонятный момент. — Да, один наёмник, вон тот, — и рыцарь кивнул в сторону упавшего дерева, где я с удивлением разглядел то, что отчасти прошло мимо моего внимания. Там, среди ветвей с другой стороны от нас, уткнувшись лицом в острые сучки, застрял мёртвый человек. В груди у него торчала секира Таха. Похоже он дождался, когда мы отвлечёмся на разбойников и подойдя под прикрытием дерева, попытался меня убить. И именно его стрелу схватил Тах в плечо, когда оттолкнул меня. И отправил в обратку секиру. Мертвец не упал, а застрял в ветках, остывая там. — Второго достал Адам, — Хок перевёл взгляд в сторону, и, проследив за ним, я увидел легко раненого уже без лошади, но держащегося бодрячком одного из двух всадников шедших в авангарде. — Стивен погиб… — он устало покачал головой, подходя к нам, вероятно, говоря о втором, которого не было видно. — Лошади? — Моя сломала ногу, а Стивена, получившего стрелу, унесла вперёд. Ей некуда тут деться, да и она сама вскоре успокоится. Глупо, как же глупо мы попались и где, у себя дома, — пробормотал он. — Не ной, всё когда-то умрут. А расслабляться, даже дома не стоит, особенно нынче, — пресёк рыцарь упаднический настрой своего воина. Мы пару секунд помолчали, после чего Хок, вспомнив мой вопрос, закончил. — Но это просто пара обычных наёмников. А вот тот, что прятался в лесу и стал убегать, явно почуяв, что засада провалилась, скорее всего из бывших егерей вашего отца. Поганый ренегат, похоже, это он провёл ублюдков так близко к имперскому тракту. В процессе разговора я продолжал чиститься и сейчас, разглядывая то, что достал из волос, пытался понять, что за хрень попала мне туда. Пару секунд мне потребовалось, чтобы догадаться — это кусочек мозгов из головы, что развалил рядом со мной своим оружием сэр Хок. После чего я с огромным трудом сдержал рвущееся наружу содержимое желудка. Сохранить его внутри удалось, но едкая горечь желудочного сока осела на гортани, порождая неприятный дискомфорт. Уже спокойно осматривая место короткого сражения, можно было оценить и прочие детали. Противников было восемнадцать человек. Хотя реально опасными оказались лишь трое из них. Несколько из них стонали нынче ранеными. Остальные уже явно остывали. Форменной машиной смерти оказался Дункан Хок. Я бы его нынче назвал не Ястребом, а мясорубкой или скорее дробилкой. Всё же мастер ближнего оружия, оказывается — довольно страшное существо. Для врагов, понятное дело, так как своим кажущимся простым и не особо удобным оружием, он размозжил немало костей. Притом компенсируя часть слабостей оружия, своим немного необычным щитом и способом его использования. В итоге большая часть погибших врагов была на его счету. Впрочем, остальные тоже внесли свой вклад, а некоторые так и вовсе помогли остаться мне в живых. Ну, минимум без тяжёлых ран. Хотя чёртова нога теперь разболелась так сильно, что хотелось добраться до бригады гномов, что стахановски прорубает штреки у меня в бедре. Стоило адреналину отпустить вожжи нервов, как пульсация от бедра начала отдавать аж в челюсть, сводя зубы от боли. Вскоре наши уже оттащили дерево в сторону, погрузили своих мёртвых на телегу, свалив врагов на обочине — за ними вернутся позже и двинули дальше. На задке телеги примостился я, вытянув ногу на сено, а за возницу сел Тах. Случись что, теперь я смогу быстро соскочить и укрыться. Хок, благослови его кто-нибудь получше тех, кто тут устраивает эти игрища — дал мне неприятно пахнущую мазь, которой я смазал гематому на ноге. Она холодила и вскоре приглушила боль. Стоило подвести итог. С нашей стороны погибло трое. Возница, смерть которого я пропустил. И двое конных. Один из них — кирасир[26], имя которого я забыл сразу спросить, а позже постыдился уточнить. Так местные называли тяжёлых конных воинов, облачённых в неплохие доспехи, хоть и не совсем полные, как у рыцарей. Возможно название пришло с подачи подобных мне. Хотя всё же кажется, в моём мире это название связывалось несколько с другим. Однако, в заимствованной памяти сидело, что кирасирами таких воинов тут стали называть ещё в эпоху становления Империи. То есть уже более полусотни лет назад. Так что название давно прижилось. А так же Стивен — лёгкий всадник из авангарда. Такие в Империи получили странное наименование — дуплетёры[27]. Оно во много произошло из наиболее часто используемых ими защитных курток из хорошо выделанной и относительно тонкой кожи тварей, что вылавливали в океане на западе — дуплетов с подбоём. Остальные отделались разной степени ранами. Как тот же получивший умеренные ожоги пеший латник, спасший меня от сожжения и сейчас, полураздетый и обмазанный мазью, валялся в телеге и отдыхал. Подумал, с налетом самоиронии переходящей в сарказм, умиротворяясь в философствовании — я не утонул, не сгорел… остались медные трубы. Ну, что же — проверку ими явно долго ждать не придётся. Мы выехали из леса на небольшую и вытянутую вдоль дороги равнину. В нескольких километрах вдалеке встала следующая густая стена деревьев, в которую имперский тракт должен был вскоре нырнуть. Вообще, эта часть владений Блэков — к востоку от гор, была крайне лесистой. Спереди послышался свист, и мы вгляделись в далёкую лесную кромку. Оттуда вырвался одинокий всадник с флажком и на весь опор понёсся по дороге к нам. За ним, видимо, поддавшись инстинктам и обучению, неслась пустая лошадь. Наверняка это была кобыла Стивена, которая ранее спуртанула по дороге на запад. Самого мёртвого дуплетёра на ней не было, из-за чего она легко держалась за поразительно быстро несущимся к нам всадником. Когда он был на половине дороги, из леса выметнулись десятка два всадников, идущих помедленнее, но компактно и мощно, занимая всю дорогу. Я снова покосился на Хока, двигающегося на коне рядом с телегой, но увидев его спокойное лицо с лёгкой усмешкой, просто решил дождаться финала. Вскоре встречающий нас лидер добрался до нашего, ставшего совсем крохотным отряда, притормозившего в их ожидании. Юная девушка, а шустро скакавшая оказалась именно ей, быстрым движением соскочила с красавца коня чёрной масти, который буквально дышал элитарностью. На его фоне конь сэра Хока, смотрелся бедным родственником. Ещё не успела она соскочить с коня, как я «узнал» девушку. Айна Хайдстоун — мой единственный на данный момент оруженосец, по счастливой случайности вовремя заболевшая и не попавшая в ту «лужу», в которую сел прошлый Ричард, отправившись более года назад в поход на южан. Довольно поэтичным было и созвучие её имени — Активный Родник в Высоком Камне. Для девушки, да ещё и её стройной комплекции, желающей стать рыцарем, жалкие метр семьдесят роста. Хотя при её семнадцати годах, может быть она ещё и подрастёт, но сомнительно, что сильно. Слегка узкое лицо с немного острым подбородком. Чёткие скулы, но чуть припухлые щёчки. В оригинале немного короткие для девушки волосы — принадлежали брюнетке, но она любила краситься в блондинку и вообще показывать себя не опасной и больше озабоченной внешним видом[28]. На деле любит технические новинки, возиться с кузнецами и оружием с доспехами, часто проводя тренировочные поединки. Мечтает стать рыцарем, как старшая сестра, однако по другой причине — просто желая получить большую свободу в жизни. Хотя смотря на неё вживую, у меня появился сильный скепсис на счёт потенциальной рыцарской цепи. Обожала Ричарда… но лишь в плане его рыцарских умений и желая шляться с ним по турнирам. Как любовный объект на своего временного лорда не смотрит и не особо хочет. Возможно, пока этим просто не заморачивается. Удивительно, но мы скорее были с этой пацанкой не столько господином и оруженосцем, а отчасти приятелями. Этому немало способствовало её происхождение — всё же пусть и младшая, но дочь верлорда Хайдстоуна, вёдущего родословную от их последнего короля. Да и возраст — лишь три года разницы, что при более раннем взрослении девушек, особенно тут, делал нас скорее ровесниками. Родившаяся на обособленном куске Карии на северо-западе. Имевший созвучие своего названия — Высокий Камень. Этот, по сути отколовшийся от основного, узкий и вытянутый к северу малоприветливый кусок земли, имел очень высокий берег — в несколько десятков метров, возносящий основное плато настолько, что с юга на него хрен заберешься. С самого же севера — от Хладного моря и его пронизывающих ветров, его укрывали горы, самые высокие в Аймоборосе. Благоприятным для жизни там являлась относительно узкая долина Кузни, раскинувшаяся в тени северных гор, как её стали называть последние лет пятьдесят. Она тянулась с востока — от Тёплого моря, до запада и океана Тварей. Там, во многом защищенные своим расположением от кровавых пертурбаций остального материка, жили лучшие оружейники Империи. На западе долины располагалась относительная вольница китобоев. Город с самыми большими верфями в мире. Впрочем, им это было жизненно необходимо, учитывая их промысел и особенно тех, кто в процессе его нередко мог захотеть поживиться самими охотниками. А в восточной его части раскинулся один из самых, пожалуй, технологически развитых центров в Империи, если не считать столицу. Там же обитал и папаша Айны — верлорд Влад Хайдстоун. Имя, банально созвучное своему содержанию — Владеющий Высоким Камнем. Тихий псих и местами отморозок… как поговаривали злые языки, да и сама Айна, от которой я это знание впитал, была на его счёт того же мнения. Впрочем, в своей натуре он от местных не сильно то и отличался, как на мой, пока отчасти сторонний взгляд. Даже сэр Дункан Хок, при всей звучности своего имени — Благородный Ястреб, рыцарем из романтических романов, что любили зачитываться некоторые мои подруги на Земле, не сильно то и являлся. Только что перекрошил кучу народа, бросил их переломанными в канаве и теперь добродушно болтает с Айной. Будто и не счищал совсем недавно кровь с себя. — Ричард! — девушка подбежала, воткнув рядом в землю штандарт Блэков на странном древке. От него будто веяло теплом и… холодной яростью и боевитостью. Я путаясь в ощущениях попытался понять, что это пробудилось у меня внутри. Захотелось идти в бой, казалось, навались сейчас на меня одного все те ублюдки, я бы разорвал их голыми руками. Я оглянулся, но не увидев врагов, вдруг почувствовал себя донельзя глупо. — Ох, простите, милорд. Похоже, вы подзабыли, как действует Штандарт Духа вашего отца, да будет милостив к нему в посмертии Дов. Его совсем недавно извлекли из арсенала, где он пылился уже лет пятнадцать и явно застоялся. Пока скакала, я накрутила себя и штандарт ещё не утих. Как только прилетела птица, мы тут же выступили навстречу, но когда на нас выскочила лошадь, волоча мёртвого седока, мы рванули на всей скорости, боясь опоздать. Но вы справились сами, простите, милорд, — и она весело и живо рассмеялась, а её голос рассыпался по округе, будто звеня колокольчиками. — За что же ты просишь прощения? — осторожно, продолжая впитывать информацию от контакта, уточнил я. — Великолепный турнирный боец и славный рыцарь, коим вы являетесь и признанный мастер Хок, разве же можно было сомневаться в ваших силах? Рядом скептично хмыкнул сэр Дункан, но жизнерадостность Айны, буквально продавливала окружающих. — Оставь милорда, Айна, ему надо отдохнуть, последние сутки дались для него непросто, — одернул рыцарь девушку, буквально фонтанирующую энергией. Я же отвлёкся, пока они переключились ненадолго друг на друга и стали перебрасываться колкими словами, в которых, впрочем, было больше о сути произошедшего с нами, чем пустопорожнего. Новая информация достроила часть утерянного и теперь я мог уже с пусть минимальной, но компетенцией взглянуть на воткнутый штандарт с символом из трёх слившихся чёрных языков пламени на серебряном поле — гербом Блэков. Со всей очевидность я наблюдал один из относительно немногочисленных в этом мире магических артефактов. Вроде ничего сильно особенного, но любопытней и подозрительней было другое. Подобные вещи хоть и делали иногда в мире, но… делать не умели. Парадокс был простым. Разные и относительно простые вещи в мире наиболее умелые кузнецы производили. Хоть и зачастую с большим трудом, но проблема в том, что материал для подобного, а иногда и технологию производства они брали — хрен знает откуда. Некоторые полагали, что озарением отмеченных богами одаривали их покровители. Хотя влияние «богов» и религии в целом в мире Аймоборос оказалось на удивление низким — причём даже просто для эпохи похожей на Средневековье, что уж говорить про место для игрищ типов вроде «моего демона». Они будто специально не выпячивали себя — оставаясь почти сторонними участниками происходящего на бренной земле. Или не могли? Другие считали, что просто попадались везунчики, находившие материалы и знания из прошлой эпохи мифов. Я бы, да что там, наверное, все подобные мне могли развеять туман для спорщиков. Вот только, похоже, никто из нас не торопился это делать. Конечно чем-то «вундервафельным» это и близко не являлось. Однако подспорьем в битве — вполне. Укрепить дух и волю, что пошатнулись. Усилить порыв настроя в атаке. В общем, отчасти сгладить преимущества противника и свои слабости — ослабив первое и снизив второе. Впрочем, ключевым являлся то, чья рука держала штандарт и чью волю и дух транслировал, усиливая, штандарт. Понятно, что нужны были и те, на кого это можно было направить, иначе толку от него немного. И, как ни странно, но впитав часть значимых знаний Айны, я с удивлением понял, что в этой крохе есть качества, вполне соответствующие моему знаменосцу. Невзирая на видимую хрупкость — что тоже было довольно спорным, она являла собой просто концентрированный сгусток жизни и несгибаемого духа. Объединившись, отряд наконец возобновил движение. Вскоре вдалеке показалась невысокая горная гряда, и мы начали постепенно заворачивать к реке, идущей южнее и которая в итоге выливалась в бухту неподалёку от Клыка — где я впервые в новой жизни ступил на землю Карии. Потом мы почти уткнулись в реку, резко переходящую в небольшое, но крайне глубокое озеро с неблагозвучным названием — Дырявое. Пройдя по дороге, идущей тут почти вплотную к реке и облизав край узкой гряды, вышли с той стороны гор и завернули к северу, где в паре сотен метров возвышалась белая южная стена замка Блэков[29]. Отсюда он впечатлял неимоверно. Контролируя и реку и дорогу, что проходила мимо него, снова поворачивая вниз в долину на западе, где располагался город почти на пятнадцать тысяч жителей. Единственный в землях Блэков.ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Власть пахнет кровью.
Глава 1. Мир с проблемами и хозяйство не самое богатое, но всё теперь моё
Родовое, чтоб его, Чёрное Гнездо Блэков. Огромный замок. Вся крепость раскинулась от восточной — со стороны горы в пару сотен метров, отделённой от неё неглубокой лощиной и ручьём, текущем по её дну. До западной стены — обращённой в сторону Углового — города получившего своё неприхотливое название из-за того, что располагался в углу долины, почти вплотную к реке, тут резко поворачивающей на восток. Река текла с севера и, как раз пройдя поселение, спускалась на восток через глубоководное, но небольшое озерцо, с неблагозвучным названием — Дырявое. Потом постепенно смещаясь к югу, пока не впадала неподалёку от Клыка во Внезапное море. По сути, могучие каменные стены крепости Блэков являлись тремя из четырёх внешних стен. Сбоку был двор, закрытый четвёртой стеной с башнями, который выходил почти на обрыв. Дорога по которой мы прикатили, проложенная вдоль западной стены замка, почти доходя до дальней северо-западной башни, раздваивалась. Основная — Имперский тракт, плавно уходила вниз на запад, в полосу леса шириной около километра — явно оставленного, дабы замок не могли обстрелять оттуда даже серьёзными требушетами. Да ещё и петляла так, что даже захоти — не разгонишься ни на конях, и легко не подтащишь машины, готовые разбить стену. Вторая дорога огибала угловую башню и выводила на небольшой пятачок перед вратами, смотрящими на север. Они закрывали проход в высокую арку метров десяти в длину, перед внутренним двором дополнительно закрытый толстой решёткой. И с боков, и сверху через узкие бойницы легко можно было нашпиговать любого. Даже если враг подкараулит открытые внешние врата и внутреннюю решётку, его ждал небольшой сюрприз. Я вообще, поначалу обалдел — мне показалось, что напротив входа у стены основного замка стоял небольшой дот. Правда специфический — будто с короной из острых железок, мешавших взобраться на него снаружи. Его узкая бойница шла полукругом, охватывая весь двор и центральный вход в замок. Но сооружение бросалось в глаза не этим, а крупным стреломётом наверху. Жутковатая штука пару метров в длину и толстеньким металлическим луком, где-то с меня в ширину. Чуть позже я узнал, что он может стрелять, не только одним дротиком четыре сантиметра в диаметре и сантиметров под восемьдесят в длину — дырявящим до двух-трёх человек в легкой броне разом. От такого не помогали и тяжёлые ростовые щиты, которыми часто вооружали ополчение, что с помощью их создавало мобильную защитную стену «в поле». Но при желании эта дура, имея к тому три выемки на ложе и мощь, что превышала в натяжении тонну — могла стрелять сразу и тремя тяжёлыми обычными болтами сантиметра два-два с половиной в диаметре и около сорока пяти в длину. Сия конструкция, как я вспомнил только сейчас, называлась «Горыныч»[30]. Любой кто попытался бы ворваться внутрь под его прицелом — тут же, либо лёг насаженным на один из болтов, либо его и вовсе вынесло бы наружу могучим ударом. Да, скорострельность у такого стреломёта была всего около трёх выстрелов в минуту. Невзирая на ухищрения по ускорению зарядки — довольно занятное. Сидел в «доте» воин — у которого из него торчала, лишь голова, да и то, вся закрытая стреломётом, в задней части которого ещё и крепился небольшой защитный стальной щиток с прорезью. Я даже подошёл ближе, обойдя его сзади, движимый любопытством. Внутри легко помещались двое, способных стрелять через бойницы, плюс на возвышении стояла смесь удобного кресла с куском велосипеда. Человек сидевший в нём, легко мог, толкаясь по боковым перильцам, по стальному круговому поясу повернуть всю станину в любую сторону двора. Шарнирный крепёж оружия позволял довернуть уже его на более узкий сектор, просто чуть сдвинув приклад. На крыше рядом крепились запасные болты, которые стрелок очень шустро мог закинуть в ложа. А быстрое натяжение этого почти скорпиона, осуществлялось через несколько передаточных узлов с помощью похожих на велосипедные педалей, которые сам стрелок и крутил. Самое удивительное, как похвастался обрадовавшийся моим вниманием воин, при желании эту дуру можно было снять с этого сооружения и переставить на небольшой колёсный станок — для использования в поле. Воин под эмоциями даже пожаловался, что не на все подобные арбалеты в замке закупили в Хайдстоуне дальнозорких прицельных трубок. Оказывается, что, и это прошло мимо моей осознанной памяти, в мире вполне присутствовала оптика. Дико дорогая, примитивнейшая — с увеличением всего до двух в идеале трёх раз, причем далеким от идеала качеством. Но даже это серьёзно повышало эффективность подобного оружия, сохраняющего смертельную убойность, в зависимости от защиты противника, метров до четырёхсот. Появляться подобное стало в последнее пару десятков лет. В основном в виде подзорных труб, которые покупали в четырёх имперских легионах и брали себе некоторые из аристократов, что побогаче. В поле стрелков у «горынычей» становилось сразу трое. Один работал по натяжению тетивы, на что теперь, после снятия громоздкого педального привода, требовалось усилие отдельного человека. Так как даже без него крепостной арбалет весил около полусотни килограмм, а с ним доходил до семидесяти, но кроме того становился абсолютно неповоротливым. Второй человек поворачивал оружие, быстро заряжал его и во многом работал наблюдателем. Ну и при критичной ситуации мог защитить стрелка, дав ему время выстрелить. И третий, самый важный и опытный — стрелок. В процессе я понял, почему это невысокое сооружение почти всё закрыто сверху. Для этого просто понадобилось вспомнить недавних метателей, что чуть не превратили меня в прожаренный бифштекс. Название «Горыныч» очередной раз напрягло меня, снова растеребив подозрительность. Третий сигнал паранойе я схватил в замке, когда понял, что то чего я опасался — холодный каменный дом, отапливаемый каминами, на деле не столь и убогий. В замке было центральное отопление! Проклятие, в первый момент я даже окончательно уверился, что Ульрик Блэк — мой отец, был… но потом раскопал в завалах памяти — чего ранее не искал, так как просто не ожидал найти такое. В мире это вовсе не чудо. Да — редкость. Да — дорого, но встречалось. По крайней мере в Империи, где при том, что на большей части территории был довольно умеренный климат, скорее близкий к центральноевропейскому с Земли. Однако, когда живёшь в каменных домах, бывает довольно холодно даже в таком климате. Особенно в периоды наибольшего удаления системы из нашего мира и Сноха-Внука, вокруг которого он крутился, от огромного Дова-Деда. Последний был столько огромен, что по местным мифам, неудивительно, что ему приписывали пожирание «тушки» Отца — светила между ними, что по мифам было в древности. Последний в местной мифологии стал чем-то вроде Дьявола. Орбита наша была сильно вытянутой и если вокруг Внука мир обращался привычно по земному, то с Дедом было по другому. Два года мы сближались с ним, потом год облетали, после чего так же пару лет удалялись, а после год разворота — и по новой. В результате дважды за шесть лет на планете несколько смещалась климатическая зона, а раз в морях и океанах штормы становились более могучими и продолжительными. Два года планета мягко остывала и на долгую зиму в третьем, к примеру у нас, Быстрянка — шустрая речка, что текла по моим новым землям, частично замерзала — чего не делала все прочие года. Из-за чего, зимой в такой год приходилось останавливать часть механизмов использующих движение реки для повышения эффективности работы ремесленников. Был и обратный процесс, при нём у нас заметно теплело. Это значимо влияло на оба крупных материка в мире. Из-за чего в Аймоборосе существовали качели. Когда планета была дальше всего от Дова — в Карии жизнь переходила на режим экономии, а климат проседал до заметно более холодного. Нет, годичный цикл, который давал Внук — сохранялся. Но теплое время не только сокращалось, но и падали градусы в целом. А зима становилась сильно жёстче и дольше. Зато в обычно очень жаркой южной Дагии тогда же температура опускалась до вполне комфортного уровня. И что характерно, нам — северянам, часто не комфортно чувствующим себя в жаре, да ещё и в привычном для нас железе… становилось вполне неплохо в Дагии. И начиналось особое время — около года наших походов на юг. Однако, когда планета слишком приближалась к Дову, уже Дагия впадала в жуткую жару, которую даже привычные к ней местные терпели с трудом. И, о чудо… приходило время уже их походов на север. А всё потому, что в Карии в это время наступали особо тёплые времена, в которых уже почти комфортно ощущали себя южане. Так мир и людей в нём циклично качало — два года в одну сторону и год походов южан на северян, два году в другую и обратный процесс. Форменный конвейер резни. Перерывы позволяли зализать сторонам раны, заключив временное перемирие. Впрочем, отдельные сорвиголовы с обоих сторон, плевали на него с высокой колокольни. Но то мир в целом, а мне нынче более интересно, что рядом. Среди местной ремесленной слободы, кроме прочего, особо выделялись несколько крупных кузниц, чьи молоты обычно работали на силе быстро текущей воды. А ещё мельницы, для которых, увы, из-за хоть и увеличивающейся, но ограниченной территории пахотных земель — мы вынуждены были закупаться зерном у соседей — в основном у княжества Ситари. Без зерна не прожить. Особенно учитывая, что кроме людей, коих в землях Блэков было более двадцати тысяч, немало требовали и представители лошадиного племени. Однако часть земель Блэков занимали горы, другую большую — леса, а по соседству и вовсе раскинулись болота. Последние, кстати, не только заболачивали берег выше по течению на север — мешая переправке из княжества к нам, но и укрывали старые земли Блэков. Вообще, Ульрик Блэк, ныне скончавшийся, вовсе не всегда был тем, кем его знали сейчас. И земли его, что располагались чуть севернее от нынешнего, семьдесят лет назад были очень бедными и небольшими. Треть из них занимали болота, ещё треть горы, а на оставшейся было чересчур много леса. Единственным же сколько-либо ценным ресурсом там был… паршивый проход в горах на восточную сторону хребта. На том месте может и не сидел бы целый лорд — хватило бы и, как нынче — рыцаря, но тогда Империей и не пахло. Зато было королевство Борос, к которому маленькое лордство принадлежало. В Боросе тогда правил папаша нынешнего императора. И самый западный его феод под названием Лесной Омут — само по себе очень говорящее имечко для той дыры, являлся местом, которое во-первых охраняло второй по значимости проход на западную сторону гор. Ну, а во-вторых, служило этаким плацдармом на этой стороне, в перманентно ведущейся войне между крупнейшим в Карии королевством и баронствами на западе переполненными людьми. С этого плацдарма, прикрываясь с запада трудно преодолимой рекой, а с юга сетью мелких озёр и болот, через которые без нормального проводника хрен пройдёшь, королевство малыми отрядами покусывало баронства. На более полноценное усилие его не хватало. Уж слишком много воинов и просто силы было у крупных пяти баронств, а природная защита уже их территорий сильно затрудняла действие боросским лордам и королю. Тогда мой нынешний замок ещё не имел чёрной крыши и назывался Белым Сердцем. Огромная крепость рассчитанная на небольшую армию и склады под неё. В нём бароны собирали свои силы и вторгались в королевство Борос раз за разом. Подкрепляя походы по земле морскими вторжениями. Иронично, те времена буквально кричали о своём земном происхождении. Точнее — о закидонах неведомого автора и «повесточки» в которой он жил. Баронства населяли немного смуглые люди, ликом напоминающие помесь из испанцев, итальянцев и латиноамериканцев. Чёрных не было. С неграми и просто людьми с сильно тёмной кожей во всём Аймоборосе, что удивительно, вообще был «дефицит». Об их существовании тут не знали. Учитывая, что мир не особо велик, а с момента создания явно прошло минимум лет сто, максимум полтораста, то негров бы наверняка обнаружили. В общем, чёрные жизни тут были явно не важны, что странно, так как автор или скорее авторша очевидно была не чужда некоторых западных тенденций, которые всё более активно разворачивались, когда я… умер на Земле. Слава Богу, она старалась быть умеренной, когда ваяла этот мир. Надеюсь всё же это был не мужик, что болел феминизмом. К чему бы я это? Да к тому, что западенцы — баронства, до трети своих военных сил и правителей имели из воительниц. Я и близко не шовинист — и люблю женщин, иногда даже слишком. И в реальности женщины вполне бывало, что и воевали, да и правили некоторые успешно и не сильно проигрывая мужчинам, а кое кто и очевидно превосходил «сильный пол». Даже во времена, когда половое различие — ввиду чисто физических характеристик, особо сильно влияло на воинов, такое случалось. Вроде бы, был даже целый рыцарский орден в Европе, состоящий из женщин. Проверять я не стал, так как мне об этом рассказывала одна из подруг, а нужно мне было от неё не историческое соответствие, а… другое. Однако, наличие среди женщин тех кто способен стать полноценным воином, при должной огранке, вовсе не означает, что таковых — через одну, а то и более. Как бы не полагали обратное воинственные феминистки, что хотят себе, не признаваясь в том даже мысленно, не только права женщин, но и мужчин. Притом не просто не желая параллельно обременять себя обязанностями мужчин, но и филоня даже своими — женскими. Авторша создавая мир, думала явно по другому. Возможно она насмотрелась на слёты реконструкторов, на которых девушек встречалось немало. И на момент создания мира и некоторое время после это работало. Вот только, когда этот мир пошёл во всё более свободное плавание, до поры, наверняка держась в рамках задуманной сюжетной линии, реальность стала всё более больно бить поддых. Видимо, тут уже я ступал на очень хрупкий лёд предположений, в Карии по её задумке должна была родиться Империя. Причём, судя по приоритетному наполнению в ней — в основном чисто мужланское и патриархальное детище. А потом баронства, неся «свет истины» на копьях своих воинов, среди которых до трети было «амазонок», сметали за счёт массы и умений заскорузлых мужланов. Создавая равноправное и сбалансированное общество, где женщины и мужчины равны во всём. Я даже представляю, как, наверняка, гордилась собой авторша, не перебарщивая в этом. Ну, как она полагала. Те десятилетия вышли крайне кровавыми. И если поначалу многонаселённые баронства с огромными армиями давали жару, то потом наступило отрезвление. Во-первых экономически баронства, при всём богатстве крупного куска плодородной земли — в основном концентрирующегося на северо-востоке княжества, стали не вытягивать. К тому же с деревом и металлами в баронствах было туго — лишь на самом его западе произрастали небольшие леса. А зерно хорошо для питания, но им особо не повоюешь. Потом оказалось, что не так и много женщин могут воевать в нормальной броне, да ещё и делая это эффективно. А одними лучницами сыт не будешь, тем более при высоком уровне широко распространённой в восточной части Карии личной защиты. И постепенно отдельные многочисленные стычки в духе «монгольская Орда — против более бронированных, но менее мобильных и кусачих соседей», переросли в крупные сражения. А после того, как благостная картинка победно марширующих воительниц, гладкая в воображении «творца» мира, стала приходить в соответствие с реалом, и баронствам нанесли несколько сокрушительных поражений, война наконец перекинулась за реку Быстрянку на их земли. Пройдя по ним огнём и мечом. Уж больно ранее сильно напрягли лордов с востока — бароны и баронессы с запада. Потом было создание Империи, что объединила всё и вся в Карии. Восток, запад и обе северных «клешни» материка. И тогда же произошло создание института старших лордов. В противовес бывшим королям, в имперских реалиях ставших верховными лордами. Но ввёл такой титул император не только для этого. Пять феодов в виде старлордств заняли несколько важных тогда для императора мест. Война за основание Империи немало сказалась и на востоке — значимо разрушив столицу королевства Плюсио. Часть территории которого стала столичным регионом и ядром для сборки Империи, а оставшаяся, усохшее почти в два раза — теперь уже скромным верлордством Плюсио. Не знаю, был ли последующий план, особенно его нюансы, задумкой самого императора, либо кто-то из внедренцев со стороны подсказал ему такое. Однако, он решил в первую очередь не полноценно восстанавливать старую столицу королевства, а заложить новую — севернее, на берегу внутреннего Тёплого моря. В итоге старую столицу всё же отремонтировали. Хотя прошлого блеска ранее богатейшего и крупнейшего в Карии города она уже не имела. Зато расцвела новая столица. Причём её закладывали изначально с расчётом на рост. И постарались грамотно учесть главные проблемы крупного города — канализацию и водоснабжение. Средневековые архитекторы, даже если им попытались подсказать правильный путь… В общем, то ли им не хватило компетенции, то ли советчикам — образования, но ляпов они породили немало. Впрочем, десятки лет спустя, столица Империи всё же была достроена и нормально функционировала. Кардиа или Сердце, как можно было воспринять её название, если напрячь свой внутренний перевод. Со всеми пригородами нынче настолько разросшаяся, что по прикидкам многих — его население уже достигло полмиллиона. Уж не знаю, как там в земной реальности, но казалось, что это потолок для местного города. Из-за чего пригороды может и продолжали понемногу разрастаться, но сама столица укрытая высокими стенами, расти перестала. Хотя в мире бродили слухи, что огромный Город Городов — располагающийся в центре Дагии на закрытых территориях в месте обитания Падишаха — и вовсе чуть ли не миллионник. Откровенно говоря я в это не верил. Банально не представлял, как на таком уровне развития в чём-то может и доползшем до позднего Средневековья, но имевшем немало проблем с прогрессом, может быть такой гигант. К примеру, в мире было единственное место — в Хайдстоуне, где добывали уголь, причём бурый и в небольших объемах. Я конечно профан, но даже мне казалось, что это самый паршивый уголь из возможных, и он для ремесленников ненамного лучше правильно подготовленной древесины или торфа. В результате уголь, вообще был во многом ограничен в использовании Хайдстоуном. Это немало затрудняло прогресс. Кроме прочего в Аймоборосе отсутствовал… порох. По крайней мере ни в памяти Ричарда, ни осторожные косвенные разговоры с местными, его наличие не показали. А я ещё раз пожалел, что моё убогое образование не позволяло мне его смастерить на коленке. Понятие не имею, как с этим «справлялись» бедолаги, что массово изобретали его в книгах. Но мы, а нас тут минимум несколько десятков, явно оказались «слабы умом» в этом. Хотя в таком можно найти и плюсы — с моими скромными умениями в прогрессорстве, я бы точно оказался не соперник технически образованным умникам. В общем, пусть некоторые более современные элементы в текущем веке появляться стали, но я сомневался, что можно создать настолько крупное и притом жизнеспособное поселение. Впрочем, вроде бы Рим в эпоху расцвета и пока не случилось его падение и сваливание Европы в Тёмные века — с сильным технологическим проседанием, был близок к такому. Но неуверен.* * *
Забавная история произошла со мной по приходу. Это касалось той, кто меня встретил. Официально первой любовью Ричарда была Клэр Виттель — дочка барона Виттеля[31]. Чуть смуглая красотка на год моложе Блэка младшего. Роза Запада — так её величали многие. Ричард в ней души не чаял и направлялся вначале к ней, а не домой. Это я узнал случайно, уже вступив на землю — мне рассказал о том Тах. Нынче она пряталась в столице верлордства Борос. Однако, пока не срослось. А копаясь тогда в памяти, период после выкупа и до ранения я вообще оставил, как бросовый, не считая важным. Воспоминания о нёй буквально заполоняли мозг бедолаги. Судорожно копаясь в его памяти в первые минуты, пока воспоминания не угасли, я постоянно натыкался на Клэр. «Ты её в дверь — она в окно». Потому немало знал о ней, хотя и не особо стремился к тому. Вот только розовых очков влюблённого парня я не имел. Да, она была умна и очень пробивная. И, вероятно, даже такая жена оставалась бы верной… но лишь из прагматизма. Я прекрасно видел, как бедолагу Ричарда окучивает, пусть пока начинающая, но профи высочайшего класса. Нет, я не сноб и не ханжа, такая жена — немало пользы может принести. Но внутреннего комфорта от неё будет мало, по крайней мере никакой уверенности на этот счёт у меня не было. И есть сомнения, что когда ты перестанешь быть достаточно выгодным — она продолжит стоять рядом. В общем, я не жалел, что пока не видел её вживую, а изучал только через память угасшего Ричарда. К тому же сейчас, когда я даже полноценно не вступил в наследство, лезть без крупной охраны в логово практически врага — просто глупо. И это раньше, когда был жив отец, такое было менее рисковым, но нынче — один удар верлорда и… «гнусные» Блэки на грани краха. Впрочем, речь не о ней. Неофициально в памяти Ричарда было не менее яркое воспоминание. Более раннее. Первая пубертатная любовь — Кэтрин. Маленький Ричард полагал, что она новая любовница отца — одна из многочисленной череды прочих, задержавшаяся сильнее их. Она много проводила с ним времени, присматривая, как привилегированная служанка отца. Тогда, десять лет назад, она ещё не была дворянкой и находилась замужем за очень перспективным, талантливым и упорным кузнецом. Который через несколько лет смог достигнуть статуса мастера и вместе с золотой печаткой с наковальней, получил наконец дворянство. И они растили пару деток. Дочку Луану — Сияющую, которая нынче была подростком четырнадцати лет, а тогда совсем ещё соплячкой. Ну, и сына Ульрика на два года младше сестры. Это, увы, издержки подражательства. Ульрик не такое и уникальное в мире имя, а уж в землях Блэков им бывало называли младенцев, видимо, надеясь привлечь удачу. Благо старый лорд смотрел на это сквозь пальцы. Ульрик Блэк её сильно привечал, приведя в замок, и указав присматривать за наследником, которому лишь недавно исполнилось десять лет. Так они и жили шесть лет. Однако к шестнадцати годам Ричард, когда у него начали особо сильно бурлить гормоны, попытался за ней приударить. Активнейшим образом. Он втюрился по уши. И его не смутило, что она замужем и с детьми да ещё и уже дворянка. При всей своей обычно чести, тогдашние гормоны явно забороли здравый смысл на раз. Понять парня было можно. Стройная кареглазая красотка-брюнетка на десять лет старше и тогда одного с ним роста — правда позже он вытянулся выше, а она осталась в своих метр семьдесят. Постоянно на виду, вплоть до тренировок с оружием. Да ещё и ведущая себя, то как «мамочка», то этакой молодой «училкой», то служанкой не особо скромно одевающейся. И не сказать, что она с ним заигрывала, просто её природная сексуальность щедро пёрла сама по себе. Да и у подростка свой взгляд на такое. Малец и поплыл. Отец Ричарда воспринял это на удивление сильно негативно, и, хотя она сама была не виновата, отправил Кэтрин на север к сэру Альфару Пистосу — своему первому оруженосцу. Самый наверно уважаемый нынче старикан у нас. Нынче ему уже было восемьдесят два года. Когда-то он получил по воле господина старый феод Блэков — Лесной Омут, что располагался километрах в двадцати отсюда. Там он благополучно доживал свои годы — гнал медовуху и присматривал за лесопилками. А так же не забывал держать закрытым северный, почти заброшенный проход через горы. Впрочем, нынче он уже передал правление сыну — сэру Тимиосу Пистосу пятидесяти двух лет. Отец — Первейший из Верных, сын — Верная Честь. Перевод имён, которых донёсло до меня именно в таком виде, а я принял это к сведению. Всё же, иногда, имена в этом мире говорили явно не хуже дел. Так мне всё больше начинало казаться. Хотя, чем дальше мир развивался, тем более имя в нём становилось лишь звуком. Как только не лепили нынче их и не замешивали, подражая другим. Но, Кэтрин. Последний раз Ричард видел её четыре года назад в свои шестнадцать лет. И потому казус чуть не произошёл уже со мной. Имея в памяти эту историю, практически впечатанную кувалдой в память прошлого Ричарда и образ очень красивой и сексуальной молодой дамы, я чуть не попал впросак, когда она спустилась по центральной лестнице замка мне навстречу. Она почти не изменилась за прошедшие годы. Женщина шла степенно, слегка взмахивая, будто рассекая плескающуюся морскую волну — нижней частью своей дорогой и черной — в цветах Блэков парчовой верхней одеждой, отороченной мехом и подпоясанной широким поясом, которое было одето на платье бордового цвета. Да, она была в головном уборе, который больше ожидаешь от аристократки, а не простой дворянки, пусть и из семьи довольно богатого ремесленника. Я прекрасно почувствовал её неуверенность и сумбурность чувств через свой талант к ментальной эмпатии — хотя лицо она держала великолепно и по нему это не было видно. Только начал обдумывать: а какого хрена… когда сэр Хок, вставил свои «пять копеек», представив её с явной подколкой. Засранец явно был в курсе той истории, что случилась у нас с ней. — А вот и лорд-протектор — леди Кэтрин Блэк[32]. Ваша сводная сестра, милорд, — и ухмыльнулся, сука такая. Я конечно знал, что мою новую сестру зовут Кэтрин и что она нынче тоже стала Блэк. Однако абсолютно не связал это с историей пубертатной любви прошлого Ричарда. Мало ли в мире женщин по имени Кэтрин⁈ Это немало объясняло, переворачивая на другой лад, ту историю четырёхлетней давности, но начавшуюся все десять назад и реакцию на неё отца. А также, я теперь лучше понял, отчего прошлый Ричард так много времени стал проводить с тех пор вне земель Блэков, мотаясь по разным турнирам. Может и в истории с Клэр он так взбрыкнул перед отцом, что на сей раз решил бороться за то, что посчитал любовью — до упора?Глава 2 Расширение семьи, немного об экономике и войне в которой она может использоваться
Женщина стояла, демонстрируя уверенность и даже мягкую величественность. В отличии от муженька, более элегантно и сдержанно демонстрирующая богатство. Чуть сзади, показывая свой «пристяжной» статус, находился её муж. После узаконивания его жены и вхождения в семью Блэк, получивший расширение к своей фамилии — Фернандо Феррейро-Блэк[33]. Он взирал на меня чуь хмуро, похожий на этакого Отелло, рядом со своей Дездемоной. Но столкнувшись с ним взглядом, благо заклятие «ментальной адаптации» ещё действовало, я расслабился. Фернандо по жизни был немного бирюком, а его чуть хмурая морщинка между глаз появлялась столь часто, что казалось, лишь в двух случаях она пропадает. Во-первых — при взгляде на жену, тогда на лице ещё и проступала непривычная для него улыбка. Аво-вторых — после очередной особо талантливо сделанной в его нескольких кузнях вещи. Впрочем, учитывая его мягкий, но перфекционизм, последнее удавалось далеко не всегда. И в отличии от некоторых, как оказывается шушукающихся за его спиной на счёт давней истории про меня и его жену… он не только в это не верил, полностью доверяя ей, но и даже внутри семьи нередко иронизировал над этим. Ему даже льстила такая оценка красоты от тогдашнего шестнадцатилетнего Ричарда. Впрочем, я прекрасно понял и то, что если дам ему реальный повод для ревности, обычно крайне трудно раскачиваемый на эмоции Фернандо, может превратиться в раненого кабана — лютого в своей ярости. Его одежда была такого же, как и у жены бордового цвета. Правда в отличии от неё, он надел пышную, визуально делающую его почти квадратным, несколько кричащую золотистую накидку. Всё же в это время, пока заклятие или что там это было, меня не покинуло, узнавать массу подробностей, что в другом случае остались бы скрытыми или трудно получаемыми, оказалось крайне просто. Да, у него была небольшая слабость — грешок, он любил выглядеть богато и становление дворянином не только усилило эту черту, но из-за повышения сословного статуса, добавило возможностей для реализации. А уж, когда несколько лет спустя его жена оказалась дочерью Ульрика Блэка — пусть с оговорками, но представителя высшей аристократии, эта слабость расцвела пышным цветом. Впрочем, он вполне мог её себе позволить, ведь даже до дворянства и тем более получения временного статуса лорд-консорт, Фернандо происходил из довольно успешной и состоятельной семьи ремесленников. Живи он в княжестве, или тем боле в Дагии, одно это ввело бы его в близкие к высшем слои общества. Впрочем, его вполне устраивала жизнь тут. Тем более он пусть медленней и сложнее, но своего добился. И особо гордился, что достиг статуса не чисто деньгами, а мастерством, заслужено оцененным. В общем, кроме внешней показухи в одежде, голову в этом Фернандо не терял. Да и в принципе у него было лишь два приоритетных и действительно считаемых им важными направления — семья и работа. Сзади скромно пряталась за спину отца их дочь Луана[34], нынче ставшая Блэк уже без оговорок и в следствии этого её имя можно было перевести, как Сияющая во Тьме. А из-за матери осторожно выглядывал их сын — Ульрик Блэк младший[35]. Двенадцатилетний сопляк, который, когда повзрослеет, если его смогут нормально обучить, чем довольно серьёзно занимались последние более полугода— станет моим наследником. Пока же, имея ограничения в этом, наследницей станет его мать. Малявка Луана, обычно веселая и харизматичная, больше идущая по стопам отца, которому немало подражала, проводила больше времени с «простецами». Она вообще, кругловатым лицом и крепенькой фигурой, немало напоминала папашу. Однако, имея эти черты умеренными и не теряя девичьей привлекательности. После повышения статуса, Луана легко сходилась и с дворянами, но теперь испытывая жгучий стыд, пыталась полностью спрятаться за отца. Но не только потому, что её образ диссонировал с окружающими, как бы невольно показывая пренебрежение — чего на самом деле она не испытывала, но и потому, что допустимое для некоторых дворян, становилось сомнительно когда показывалось членом аристократической семьи. Ей уже не раз давали втык за то, что она должна от подобных привычек — выглядеть, как подручный ремесленника, если и не избавляться совсем, то делать более редким. Тем более в такой момент, как нынче. О чём ей перед нашей встречей успела высказать мать. А всё потому, что Луана настолько увлеклась вознёй в кузне при замке, что не успела для встречи дяди — то есть меня, переодеться в парадное. И теперь она смотрелась, как замухрышка в простом суконном платье, что случайно затесалась между дворян, скопившихся на центральной лестнице замка. Мне не потребовалось об этом гадать. Я понял нюансы, когда нас связало взглядами. Заклятие усилило мой и без того, хоть и ограниченный женским полом, но сильный эмпатический талант и теперь я, пожалуй, знал её столь же хорошо, как если бы мы много времени жили вместе — одной семьёй. Я ободряюще улыбнулся… племяннице и перевёл взгляд на её мать. — Милорд… Ричард, — Кэтрин чётко, будто по линейке сдержанно поклонилась, явно собираясь сказать вместо имени — брат, но не решившись, будучи в непривычных для себя сомнениях. Лицо она конечно держала на отлично, но внутри, чем дольше я тянул паузу, тем больше у неё разгоралась буря неуверенности, прекрасно мной ощущаемая. Как примет её тот подросток, что ещё несколько лет назад был сильно влюблён в неё? Не выкинет ли он сейчас, когда отца уже нет, что-то, что устроит бедлам и разрушит гармонию в их семье, в процессе подорвав и без того ослабленное положение Блэков? И вообще, готов ли молодой Ричард принять такую родственницу, да ещё со всеми новыми членами семьи. Гнусный тип — то есть я, сделал театральную паузу. После, держа на лице неопределенное выражение лица, дождавшись момента, когда Кэтрин уже стало особо тяжело удерживать эмоции внутри, наконец добродушно рассмеялся. Широко расставив руки, я шагнул к ней со словами: — Ну, здравствуй, сестра. Ещё недавно я и не предполагал, что в нашем роду мне теперь придётся соперничать в красоте сразу с двумя дамами, — и я, протянув руку, погладил по голове Луану, проведя ей между двух длинных брюнетистых кос и притянув к нам. После чего крепко обнал обоих, слегка приподняв. — Могла бы и сказать тогда, ведь ты, похоже, знала о нашем родстве, в отличии от меня, — слегка «укорил я с подколкой», прошептав это Кэтрин в самое ухо. Теперь я благодаря «ментальной адаптации» узнал, что она четыре года назад прекрасно знала о нашем родстве. И потому, кстати, получила образование, явно выше того, что привычно для её тогдашнего статуса, даже после обретения благодаря мужу дворянства. Хотя, следуя приказу отца, утаила это знание от всех. Однако я не стал длить объятия слишком сильно и отпустив покрасневших — одну, старшую, от смущения и расслабившуюся, а племянницу — от радости, повернулся к Фернандо. — Что же, добро пожаловать в семью, мастер Феррейро, — и крепко пожал лорду-консорту руку, немного опешившему от моего внезапного напора и доброжелательности. — Так, а вот и маленький Ульрик, мечтающий стать рыцарем, — я с благожелательной усмешкой, чуть наклонился к чернявому пацану не знающему куда деться от моего изучающего взгляда. Малец более стройный чем сестра, но довольно жилистый. В отличии от неё пацан стоял не только в положенной по статусу одежде, но и был облачён в небольшие подростковые доспехи. И это вовсе не являлось странностью — просто мальца упорно натаскивали физически. Потому он учился с утра до вечера. В том числе и физически. Любого другого пацана, менее уравновешенного, спокойного и усидчивого — пошедшего этим в мать, подобное давно бы взбесило. Но Ульрик младший был понятливым и впитывал то, что дают — не капризничая. И то верно, если он хочет стать моим не формальным, как мать и сестра, а реальным наследником, однажды ему придётся получить рыцарскую цепь. А он, при всех неплохих изначальных данных, уже немного староват для начала следования по такому пути и ему придётся немало постараться. — С возвращением и добро пожаловать в ваш дом. Прошу внутрь, столы накрыты, милорд Блэк, — сбоку подошёл рыцарь, что являлся воеводой — сэр Алистер Калхейн[36]. Чьё имя не много не мало, а звучало в переводе, как — Защитник Человечества. Фамилия же его оказалась без особого глубокого смысла, по крайней мере мой внутренний переводчик её проигнорировал. Пятьдесят три года и всего сто семьдесят три сантиметра роста. Лысый крепыш, с окладистой и чёрной с проседью бородой. Похожий на гладкий камень или высокого гнома. Шрам тянущийся через правый глаз, придавал ему немного зверский вид. Будто желая подчеркнуть это, на левой стороне он сделал тату, похожее на красную молнию. Впрочем, дело был в другом, если приглядеться, под татушкой можно было заметить уродливый ожог. Ярко карие глаза смотрели, будто давя оппонента, однако делая это на уровне рефлекса и по перманентной привычке. Воевода Блэков имел вполне соответствующее виду прозвище — «Булыжник». Впрочем, к уму оно никак не относилось — воину вовсе не случайно в своё время отец поручил руководство нашей дружиной. В военное время рыцарь носил статус воеводы в землях Блэков, в мирное же — являлся комендантом нашего родового замка.* * *
Вообще, странно, что подобрали для попадания подобного мне. Даже любопытно, а как там другие? Грамотного прогрессора из меня явно не получится. Банально не хватает специального образование и понимания тонкостей. Увы, я довольно типичная жертва не только развала страны и от того системы образования, но и к тому же гуманитарий. Мне сильно не хватало слишком многих знаний. Ах да, через сутки после попадания в Гнездо, я с очень высокой вероятностью начал полагать, что славный Ульрик Блэк, отец Ричарда… так же был попаданцем. Может даже… мной — в прошлой жизни. Пока я ещё не был в этом полностью уверен, да и не факт, что именно я сидел в нём ещё год назад, когда он ещё жил. К сожалению, я недостаточно знал о нюансах этого процесса. И смущало почти пятнадцатилетнее почти затишье в жизни старика Ульрика. Оно возникло после вялотекущего трехлетнего конфликта, когда старлордство Блэков, объединившись, попытались раздавить бароны из княжества Ситари и верлорд Бороса. Ульрик тогда потерял жену и двух зрелых сыновей — близнецов. И да, родившийся во время конфликта «я», явно требовал повышенной заботы. Да, отец тогда уже был мужчиной сильно за шестьдесят лет. Но учитывая, что он прожил до восьмидесяти семи и умер не своей смертью, до последнего будучи относительно крепким стариком… В общем, непонятно. Если попаданец, допустим я, то почему после того конфликта, окончательно заглушенного, когда из столицы пришли легионеры императора и успокоили всех, Ульрик «ушёл на пенсию», засев в своих землях и спокойно растил сына? Даже не бегая по миру, было полно вариантов, как продолжить дело, для которого мы — подобные мне, тут. Может я обманываюсь, и он не был ни мной, ни другим попаданцем? С одной стороны слишком уж много деталей говорило, что этот человек привык к другому комфорту и антуражу. Хотя это конечно не гарантия, то же центральное отопление лет пятьдесят назад ещё могло стать относительным доказательством такого, но не сейчас, когда его заимствовали наиболее богатые в Империи аристократы, отапливая так свои замки. Ремесленная слобода, что раскинулась вдоль Быстрянки внизу в долине и очень активно использовала эту шуструю речку — была более актуальна в этом. Однако это тоже не показатель, так как не стоит недооценивать местных — они вовсе не дураки. Хотя второе и последнее в моём старлордстве место с центральным отоплением находилось там — Общага, где жили мои лучшие ремесленники с семьями. Это серьёзно экономило время и силы тех, кто мог потратить его на более полезные вещи. Правда стоимость подобного нынче слишком кусалась и потому нигде более, это привычное, и от-того незамечаемое благо для постсоветского жителя двадцатого века, в землях Блэков не встречалось. Иронично, что мастера, подмастерья и просто наиболее дельные «простецы» — чернорукие[37], что получили жильё в Общаге, считали её отличным жильём и явным проявлением особой заботы сеньора. Хотя по мне она являла собой верх скромности. Впрочем, по нынешним меркам это конечно было не так, а черноногие[38] и вовсе полагали это верхом в принципе возможного. В общем-то они во многом были правы. Меня «немного» смущало его название. И оно было бы предельно подозрительным… если бы не заморочки с языком и переводом местных диалектов. Мой разум, когда я увидел это здание в Угловом, просто мог адаптировать под моё понимание его местное странное название — Ксенонас. Потому я уже привычно прикинул для себя и выбрал, что буду воспринимать его — Общагой, именно с большой буквы, «отключив» в разуме непонятный Ксенонас. А начал я думать на сей счёт ранее — при виде «дота» во дворе и рассматривая, как он устроен. Это усилилось, когда я изучил три мощных фургона под навесом за конюшней, пару из которых служили для сопровождения караванов, что феод Блэков отправлял дважды в год в столицу в рамках вассального налога. Третий, явно запасной, нынче ремонтировался. Чёртовы крупные фургоны напоминали… средневековые БМП. Дура схожая с той, что стояла на доте, крепилась на крыше крепкого фургона. Тащить эту байду обычные лошади не тянули, но в мире были тяжеловозы раза в два крупнее обычного коня. Они весили килограмм под девятьсот. Чисто маленький трактор. Жрали, как не в себя, а вместо нормального бега способные — в лучшем случае на рысь… от которой тряслась земля, но тянули очень могуче. А скорость и манёвр, ну, для тяговых это вторично. Впрочем, чем-то уникальным они не были, вроде бы я даже видел на Земле отдельных подобных этим лошадиных гигантов весом и вовсе под тонну. Редко, но среди зрелых «малышей» этой породы встречались и экземпляры «всего» от шестисот до семисот килограмм. Эти вполне могли использоваться и в качестве боевых. Хотя жрали столько, будто у них в желудке черная дыра. И абы чем таких не покормишь. Любое такое животное по особому эдикту императора принудительно выкупали и отправляли в гвардию, состоящую из тридцати шести рыцарей и лордов. Даже с учетом своих специализированных малых «копий» — чисто конных отрядов и обычно из пяток человек — имперская гвардия являлась довольно немногочисленным подразделением. Она охраняла тронный зал, императорскую семью и нескольких высших сановников. Но даже невзирая на её немногочисленность, их мастодонтов, а так называли представителей этой породы, что подходили для гвардии, хватало лишь на рыцарей и даже не всех их оруженосцев. Изучал я фургоны и их устройство, ещё и в разрезе налогов для дворян, что были устроены просто и, где явно проглядывала попытка сбалансировать интересы всех. У каждого феода и дворянина сидевшего на нём, был определенный доход. После вычета одного процента, он делился на три части. Треть шла работающим и служащим феодалу и на развитие феода — самая манипулятивная доля, треть уходила его непосредственному сеньору — в моём случае это император, хотя я уже успел узнать, что с этим могут быть проблемы, которые придётся быстро решать, отправляясь для этого в столицу. Оставшаяся же треть оставалась самому феодалу. Обычно дворяне налоги платили деньгами, но в некоторых случаях шёл товарный эквивалент. Мой вариант из последних — и, откровенно говоря, я предпочёл бы платить деньгами. Дважды в год Блэки отправляли караван с редким и красивым розовым гранитом. Уникальная штука, добывающаяся в мире лишь в одном месте — на юге земель Блэков. Так-то разный гранит, пусть и не сильно широко, но встречался в Карии, но такого красивого не было более нигде. Именно его массово использовали при строительстве и даже отделке наиболее важных строений в Кардии, ещё когда она возводилась с нуля. Стоил он немало, а при строительстве столицы требовалось его немеряно, и император тогда поступил прагматично и экономно. Конечно были и чисто военные причины в создании нашего старлордства. Желание отвлечь амбициозных родственников из Бороса от попыток расшатать императорский трон. Так же важно было держать канал поставок зерна из княжества Ситари, в случае их сепаратизма имея базу, с которой их легко можно снова нагнуть, как когда-то в прошлом уже случалось. Хотя присутствовали и экономические причины. Розовый гранит из наших земель, получаемый императором по себестоимости, в другом случае пробил бы немалую дыру в бюджете, заново создаваемой столицы. А отказаться от него, видимо, не получалось — уж слишком многим он понравился. Из-за чего Сердце — Кардиа, выглядела местами с розовато-бордовыми оттенками в зданиях и имея такую облицовку на зубцах внешних стен. Считалось, что в закате и рассвете они кажутся зубами гигантского хищника, на которых видна кровь. По мне — странные вкусы, но местные считали это шиком, красотой и демонстрацией скрытой силы и угрозы. Ну, Блэкам же лучше. На этом мы в своё время неплохо поднялись, даже учитывая, что поставляли большую часть добытого по низкой цене и в рамках налогов, ничего по сути не зарабатывая. Потому что желающих купить этот розовый гранит было столько, что профита с излишков хватало на многое. Увы, нынче те тучные года прошли. Спрос на наш гранит сохранялся, но упал. Но то было полбеды. Упал в два раза второй крупный источник дохода старлордства — плата за обслуживание проходящего по нашим землям потока зерна из княжества в некоторые прочие части нашей державы. В Империи было три значимых места, которые по сути и кормили её. Нет, все кто мог, в той или иной степени продовольствием занимались. Но мало кому удавалось полностью закрывать свои потребности даже в базовых позициях. И главнейшей проблемой для большинства было зерно. Третье по размеру особо плодородных земель место занимало верлордство Хайдстоун. Первое — часть бывших земель Плюсио, а нынче столичный регион на юге от столицы. Однако, совсем немного от него отставало княжество Ситари. И в итоге поставки из него становились особо важными для Бороса и даже части Плюсио, ставшего заметно меньше, чем когда-то. При этом если пути доставки зерна из княжества в северную часть центрального материка шли через внутреннее Тёплое море, то вот нормально подогнать корабли к югу княжество не могло. Слишком далеко уходя в море, берег там был излишне мелким. А Хребет Дракона, начинающийся там, идущий под водой почти у поверхности и связывающий два материка — не позволял крупным кораблям с большой осадкой переходить через него. И потому две трети всего зерна десятилетиями шло на восток в обход — через земли Блэков. Вот и получилось, что один из бедных лордов — Блэк, что пошёл за молодым аристократом, решившим стать императором — получил шанс на возвышение и присоединил к своему бедненькому ранее феоду кусок, как королевства Борос, так и капельку княжества Ситари. И платил за это не только десятилетиями верной службы трону, но и щедрым потоком ценного гранита направляемого по себестоимости в объеме вассального налога. Излишек гранита добытый вне его, Блэки продавали по нормальной цене — прилично навариваясь, но внутреннюю жабу это не обманывало. Однако, не всё коту масленица. Когда локальная войнушка, что закончилась семнадцать лет назад не привела к падению Блэков, нас попытались удушить по другому. Ансельм Бранн — верлорд Бороса, помог деньгами и материалами барону на юге княжества. Поганцы благоустроили берег и построили мощный и широкий пирс, почти на километр уходящий в море — до глубокой воды. Это привело к тому, что теперь половина из ранее шедшего через нас зерна, стала уходить по этому пути. Соответственно ещё больше начали усыхать ручейки золотишка, идущие в казну Блэков. Бедными нас это не сделало, но заметно поужаться в тратах — вынудило. И значимая часть сокращений пришлась на наиболее затратную область — войска. А учитывая, что во время той заварушки враги немало пожгли Угловой, это вынудило при восстановлении укрыть его пятиметровой стеной из камня и в целом начать возводить там каменные дома. Это съело большую часть накопленного прошлыми десятилетиями жирка. Ах да, один процент дохода феодала шёл местным религиозным организациям. Из тех, что были признаны императором и советом лордов полезными. Те что считались просто не вредными — тоже жили. Хотя им позволяли существовать, уже вынуждая жить только на свои и искать, чем и как заработать, да и лично договариваться с местными правителями. Для полезных храмовников одного процента конечно было мало. Это породило то, что хоть храмы и церквушки в Империи стояли у почти любого мало-мальски крупного поселения, но являлись очень скромными. Никакими особыми хранилищами богатств и полноценных знаний, как в истории Земли — они так и не стали, что немало говорило об отношении к вере у того, кто этот мир придумал. На мой взгляд это было порочным и тлетворным влиянием бездуховного западного постмодерна. При всех проблемах этого института в Средневековье, в нём было немало полезного для государств. И не только в плане попытки внедрения морали в общество, но и в структуре, что объединяла, зачастую, сильно раздробленные территории и людей. Да и в плане ширины охвата образования, влияние этого института до поры, пока государства не развились уже до индустриальной эры — так же являлось огромным. В Аймоборосе они во многом занимались заботой об увечных и больных, но не только. При храмах обычно находились скромные, но хранилища для пищи. Это так же позволяло сгладить периоды, когда по каким-то причинам у местных случался неурожай. Ещё храмовники помогали желающим, за долю в доходе будущего предприятия, обучится некоторым нужным вещам. Так как они нередко, пусть и со слабыми успехами, пытались систематизировать знания нужные всем — от крестьянства до аристократии. Последнее так же привлекало к ним пусть небольшое, но внимание, покровительство и доход. В целом, это был даже сейчас, спустя около сотни лет — относительно полезный, но довольно слабый и раздробленный государственный институт. Немало его продолжающейся слабости способствовало и то, что течений и верований — довольно примитивных на мой взгляд, в Аймоборосе было несколько десятков. И не спасало даже то, что часть их поклонялась откровенным уродам и запрещалось почти повсеместно. Под это дело даже лет девяносто назад уничтожили на самом юге Дагии вполне себе сильную, хоть и небольшую страну. И нынче, спустя четыре поколения, кроме дикарей, вроде подобных моему Таху и развалин, там никого не осталось. Разве что Орден Ночи, зародившийся и имеющий, по слухам, где-то там центральную базу — явное, пусть и кривое заимствование автора, либо порождение ума уже тамошнего попаданца. И я склонялся ко второму. Потому что демон, да и поганый «сатир», чтоб его вино всегда будет уксусом, что меня сюда делегировали в своих интересах, пусть в проброс, но намекали, что знать о мире вокруг я не буду. Однако я ещё на Земле хоть и немного, но читал о мире некоего «Ведьмака». И Орден Ночи в Дагии, откровенно говоря слишком подозрительно походил на пусть убогую, но попытку породить нечто подобное. Получилось так себе, как по мне. Ну, из того, что я успел узнать о них. А потому скорее дело рук внедренца вроде меня, попавшего сюда уже после создания мира. Да, орденцы — отличные воины индивидуалы. Да — активно пользуют всякую слабую алхимию, с учетом того, что она явно системно порождалась только ими, видимо, выросло это на базе дарованного более качественного продукта «свыше». Потому я и был уверен, что как минимум основателем Ордена являлся другой попаданец. Толку от этих знаний не было, так как тому минуло уже слишком много лет. Так же и по Тортуге — явно вполне осознанно так названной, кем-то из «чудаков» пришедших извне. Очевидно чужеродной изначальному миру, и которую выстроили на северо-западе Дагии. Так как единственные существа в мире, что могли называться чудовищами, обитали в океане Тварей, а орденцы не являлись водоплавающими, то и удел им остался очевидный. Их «чудовищами» стали люди. На них они и охотились. По крайней мере в этом я был почти уверен, пообщавшись на эту тему более углублённо с местными. Жаль, что старому Ричарду не удалось вместо покупки стража походного гарема Таха «Секиры» — подписать такого орденца. При всём качестве Таха, как воина, в чём я успел убедиться, умелых воинов тут хватало. Более чем. А вот личный элитный убийца, особенно в моём положении — лишним бы точно не был. Однако, оказывается у старого Ричарда если и были на то шансы, то мизерные. В Карию эти наёмники нынче старались не приплывать. Мне известно было лишь одно исключение и то, через знакомство с Айной Хайдстоун и рассказе о её семье и реалиях в их родовых землях. Возможно в Империи были и другие исключения из этого правила, но явно немногочисленные. В дверь постучали, вероятно, большинство рыцарей с дворянами собрались и я, крикнув: — Входи, — внутренне собрался. Напрягало меня не это сборище, а отсутствующие. Вернее — один из них. Рыцарь и один из теперь моих вассалов. Сэр Джон Прауд сорока пяти лет. Прощённый Богом Гордец — вот уж дал боженька имечко. Или это мой переводчик сбоит? Обитающий на другой стороне гор и на самом северо-востоке земель Блэков. Я уже успел послушать на его счёт нескольких дворян, что помогали моей сводной сестре править до того, как я вернулся. Джон ценил качество и комфорт. Такие же требования он выдвигает и к интерьеру своего жилья. Всё должно быть основательным, качественным и надежным. Кроме пограничной реки, лесов и нескольких полей — единственное мало-мальски крупное место у нас, где выращивали зерновые, у него в феоде ничего больше не было. Это приносило доход, но скромный. Однако… очень уж он любил пиры, женщин и развлечения в целом, не смущаясь даже наличием жены. Зачастую, занимаясь этим несоразмерно доходу. В результате, качался на качелях — сверхдоход в воинских походах и на трофеях, после чего кутил на все и даже больше… до следующего раза. На текущий момент он слишком сильно поиздержался, притом долго не ходил в значимые походы. Вначале из-за Ульрика Блэка, а уж этот год после покушения на лорда и его смерти через три месяца, Джон и вовсе пустился во все тяжкие. Видимо, признание отцом родства с Кэтрин, заверенное по всем правилам, больно ударило по его мыслям о личных перспективах при таком лорде-протекторе. И он влез в совсем уж огромные долги, которые собирался решить… Об этом, как частном элементе текущего пушистого писца, мы и устроили первое закрытое собрание в узком кругу. Джон был хорошим воином, стихия которого война. При отсутствии оной, он явно чувствовал себя не комфортно. И хоть не блистал в интригах, но являлся довольно неглупым, не чураясь хитрости. И, похоже… предательства.Глава 3 Предают только близкие и свои… остальные же просто следуют своим интересам
В большом кабинете, но на удивление скромном, учитывая состоятельность и нынешний статус его хозяина, сидел уже начавший стареть мужчина. На его столе лежали чётко разложенные бумаги, явно из-за любви владельца к порядку. В основном это были списки, в которых описывались заказы зерна на следующий год. В большинстве уже предоплаченные, но далеко не все. И мужчина внимательно сверялся с ними, дабы перепроверить одного из помощников, который ранее их уже разложил по категориям. Доверяй, но проверяй. Не следуй этому правилу дон Фелисиано Лопез и ему бы не удалось получить пост смотрящего от гильдии торговцев в землях Блэков. И перевалочное зернохранилище, куда стекались по несколько месяцев зерновозы с запада, чтобы потом оптом отправиться на восток Карии, возглавил бы кто-то по шустрее. Ведь желающих хватало. Пусть и созданное пятнадцать лет назад хранилище совсем рядом с Гнездом Блэков, где его решено было установить по итогам местной локальной войны и в виде компромисса для всех сторон, село на уже заметно ужавшийся транзит зерна. — Господин, дружина Блэков покинула замок, — в кабинет, под скривившееся от торопливости слуги лицо его хозяина, буквально ворвался Луис, преданный и шустрый малый, но иногда излишне эмоциональный. — Вот таки и вся дружина? — мастер-торговец неторопливо поднял спокойный взгляд на возбуждённого слугу. — Сутки прошли, как молодой Ричард, который оказалось выжил год назад, вернулся домой. И что же, юный лорд уже решил отправиться на войну? — Посмотрите сами, господин, они проходят по дороге внизу. Мастер Лопез размеренно встал и всё же проследовал к окну. Дорога, что шла мимо стоящего на берегу Быстрянки хранилища и филиала гильдии, уходя вдоль реки на восток — на ту сторону гор, действительно оказалась оживлённой. Спереди катил крупный фургон с мощным стреломётом, обычно покидающий замок, лишь для сопровождения крупного каравана в столицу. Несколько обычных для подобного отряда всадников из авангарда уже успели скрыться за поворотом, но их наличие мастер Лопез легко угадал. Далее шли немногочисленные отряды, тем не менее напрягшие Фелисиано, своей концентрированной силой. Молодой лорд, похоже, хоть и не объявил большой сбор, ограничившись частью малых сил, но собрал ударную группу. Сразу несколько рыцарей с сопровождением, десяток кирасиров самого Блэка и минимум десяток — так как неизвестно сколько их уже успело ускакать в авангарде — дуплетёров. Не меньше напрягли и десятка два егерей, а значит Блэк явно взял практически всех из них, кто не был в патрулях. Их пятнистые накидки и луки с арбалетами — помогающие скрываться в лесах в округе, сразу бросающимся в глаза чужеродным пятном, смотрелись на дороге среди прочих вояк. Удивляло, обычно присутствующих в походах, подразделение из ополченцев с ростовыми щитами. Похоже, молодой Блэк решил, что вопрос будет решён быстро и без особых проблем. И то верно, такой силы более чем хватит для выполнения задачи, для которой, как был практически уверен дон Лопез, этот поход и затеяли. Лорд-протектор леди Кэтрин, ранее возможно не хотела крови, или была не уверена в лояльности остальных, если прикажет такое, но Ричард явно не сомневался. Но ключевым виделись две повозки за которыми шёл конный арьергард из дуплетёров. Одна тащила катапульту, а вторая — большую бочку, явно с усердием закреплённую на ней. — Любопытно, неужели… там ещё что-то осталось, и его отец не всё потратил? — задумчиво проводив взглядом пару повозок в конце, пробормотал мастер Лопез, размышляя о былом. — Что, господин? — не понял слуга, оторвавшись взглядом от хвоста небольшой колонны. — Да так, ничего, — безразлично кивнув своим мыслям, торговец вернулся за стол. — Принеси ка мне кофе. — Слушаюсь, господин, — уже убегая, пробормотал слуга, явно ещё обдумывающий, увиденное только что на дороге под окном. Мастер Лопез успел с десяток минут посидеть за столом, размышляя и прикидывая варианты, когда вернулся слуга, неся дымящуюся небольшую чашечку. — Что-то ещё господин? — застыв рядом со столом, уточнил слуга. Фелисиано имел небольшие подозрения на счёт цепного пса Блэков — дона Эстебана Риваса, по прозвищу «Весельчак». Мог ли он разобрать, что в последний год, сразу после покушения на Блэка старшего, происходило вокруг? Сюдя по шевелению, что началось сразу после возвращения Ричарда — мог, но скорее всего, лишь часть оных. Однако ранее мастер надеялся, что события всё же не начнут разворачиваться столь быстро. Дон Лопез чуть махнул кистью, обрывая слугу, и после ещё пары минут размышлений, всё же приказал: — Две кожи для письма и капсулы… нет, три. Когда слуга достал из шкафа в дальнем углу кабинета требуемое, мастер неторопливо вывел на небольших кусочках кожи по несколько фраз. После чего туго их скрутил нитью и, залив сургучом, приложил к двум из них личную печатку. Торговец протянул два кожаных рулончика размером с мизинец слуге. Один с печатью, второй без и уточнил: — Сходишь в птичник и возьмёшь двух соколов. Запомни и не перепутай! — жёстко взглянул в глазу слуги мастер. — То что с печатью — привяжешь к соколу, что среди адресов, настроен и на дорогу до замка лорда Трейва, а то что без — должно долететь до крепости сэра Прауда. — Да стой же ты, торопыга, — остановил мастер, дернувшегося к двери слугу. — Отправишь птиц не из башни. Выйдешь к реке, через южную калитку, и лесом пройдёшь с километр к Угловому, но из леса там не выходи. Как увидишь сквозь деревья, что показались сады, оглядись, чтобы никого рядом не было и отпускай птиц. И помни, какое куда, — ещё раз подчеркнул важное торговец. — А третье? — Это я отправлю сам. Займись своими двумя и сделай всё правильно. Когда слуга вышел, торговец ещё чуть посидел, обдумывая, а правильно ли он просчитал момент. Ошибка могла стоить дорого. Эх, ранее были продуманы несколько плавных вариантов, которые, увы, с возвращением живого Ричарда, улетели к Неведомому Отцу. Впрочем, с другой стороны такой шанс мог уже и не подвернуться. Можно было конечно оставить всё как есть, но он поставлен не просто блюсти интересы гильдии, но особенно её филиала, что расположился в княжестве Ситари и работающему с тамошними торговцами зерном. Наконец тяжко вздохнул — он не любил не просто рисковые решения, но спешные и особенно те, в которых вынужден подставляться лично. Но он должен продемонстрировать серьёзность новости тем, кто в другом случае отнесётся к ней с подозрением, а то и вовсе пренебрежением. И личная печать с этим прекрасно справится. Встав, мастер Лопез лично направился в башню. Там выбрав нужную птицу, после того, как привязал к ней оставшееся письмо, запечатанное личной печатью, он не просто отправил его, но и вышел для этого на небольшой балкончик наружу.* * *
— Грянь, а старикан решил лично растрясти жирок и заделаться сокольничим, — латник на южной — самой высокой башне замка Блэков, ткнул приятеля в бок, от чего тот, слегка клюющий носом, недовольно вскинулся. — Чего ещё⁈ — громко буркнул недовольно второй, протирая глаза и вглядываясь в крупный каменный дом с небольшой башенкой, который немного терялся на фоне зернохранилища за ним, раскинувшегося на самом берегу реки. — Там только что был этот торгаш — старикан дон Лопез, и он запустил сокола. — Да какой он старик — ему всего пятьдесят пять лет? — А что — это не старый? — Ага, скажи это «Булыжнику», он всего на два года младше… — сонливый саркастично подмигнул приятелю. — Я что — идиот, такое вываливать воеводе? — отшатнулся зоркий латник. — Эй, слушай, а куда полетел сокол? — вспомнил важное соня. — На северо-запад — в Ситари. — Ладно, сходи сообщи это сержанту, — соня зевнул так сильно, что его челюсть, казалось, сейчас заклинит. Недовольно бормочущий под нос зоркий, который был поставлен младшим в их пару, повернулся к спуску в башне. Однако, только он сделал шаг с балкона ко входу в неё, как наткнулся на жёсткий взгляд сержанта, по непонятной причине влезшего на самую верхотуру спозаранку. Раскрыв рот, он тут же — под взглядом сержанта заткнулся. Сержант тихо сделал несколько шагов наружу, ко всё ещё зевающему латнику и подойдя со спины вплотную, рявкнул тому в ухо. Бедолага подпрыгнул так высоко, что чуть не перевалился через парапет наружу. Лишь жёсткая, как тиски ладонь сержанта, схватив его за доспехи, удержала соню от смертельного полёта на твердую дорогу внизу. — После смены — вместо отдыха, пойдёшь отрабатывать косяк на конюшню. Убирая там навоз и заботясь об оставшихся лошадях, думаю, тебе будет не до сна, засранец! После чего сержант развернулся ко второму, демонстрирующему покорную придурковатость и исполнительность. поглядев на него и усмехнувшись, он сунув пальцы в кошель и кинул тому целый серебряный. — А это тебе за зоркость и бдительность, но впредь, если старший на посту спит — ответишь за компанию. И ушёл обратно в башню, где неторопливо стал спускаться в главное здание замка. — Какого он сюда припёрся? — максимально тихо, чтобы не услышал сержант, пробормотал недовольный засоня. Но наткнулся на весёлый взгляд приятеля, рассматривающего серебряный, поняв, что тому наплевать на его проблему, с раздражением махнул рукой и отвернулся к лесу. А сержант в это время старался идти по крутой лестнице, как можно осторожней, чтобы не споткнуться и не разбить небольшую подзорную трубу, которую ему недавно дали на время. Такую испортишь — долго ещё не расплатишься, даже с его повышенным сержантским заработком.* * *
Наш небольшой, но зубастый отряд уже почти завершил дневной переход. За полдня мы успели пройти немало на восток по Имперскому тракту, но на крупной развилке не продолжили двигаться по основной дороге дальше — в сторону нашей бухты и Клыка, а свернули на заметно менее качественную на север — к землям, куда отец в своё время посадил одного из вассалов — сэра Джона Прауда. Вскоре, вместе с одним посланным ему навстречу дуплетёром, нас нагнал сэр Кристиан Грейзер[39]. Звучало его имя довольно забавно — Высокий Христианин. И если в их роду почти все могли похвастаться действительно высоким ростом, к примеру — сам рыцарь дорос аж до ста девяносто пяти сантиметров, но вот откуда в мире Аймобороса христиане… Блондин с голубыми глазами. Довольно стройный, из-за чего при таком росте он смотрелся сильно худым, почти тощим. Самый восточный вассал Блэков. Семья Грейзер нынче прикрывает путь в земли Блэков через два моста на востоке — по одному из которых, более южному, идёт Имперский тракт. Неизвестно, получил ли его предок имя волей автора с Земли, либо кто-то из попаданцев, ранее бывший поклонником Христа, отсутствующего в истории мира Аймобороса, дал своему родичу или вассалу такое имя? Не знаю. А может, что обычно и бывало в моём родном мире, автор вообще подобным не заморачивался. Хотя мир имел некоторые говорящие и соразмерные сути имена, но много больше получил отсебятины. В его семье нескольких славных воинов звали таким именем и родители решили не мудрить, продолжив традицию. При относительно завлекательной внешности, что с воинами случалось не так и часто, ввиду повышенного травматизма и шрамирования, рыцарь был довольно неуклюж в отношении женщин. Впрочем, он всё же оказался женат и на сторону не смотрел. Со стороны Кристиан кажется мягким подкаблучником дома, но это лишь потому, что перекинул заботу о нём на жену, да и просто сильно её любит. Однако вне его преображался в смелого воина, готового вести за собой других. Прямолинейный, отчасти простой и довольно честный воин. «Вспомнил» я это уже с большим скрипом. Даже напрягаясь, получалось с трудом. Похоже, заклятие «адаптации» доживало последние часы. Скакал он в Гнездо, вызванный ранее туда по моему приказу, всего с одним оруженосцем. И так как находился дальше всех, просто не успел добраться раньше. А мы решили не ждать и отправились в поход сразу, как подготовились. В основном потому, что я не хотел рисковать и ждать ещё полдня. Всё же из всех вассалов Блэков по сути остались не охвачены лишь двое — сэр Кристиан и сэр Прауд. Первый нынче двигался слева и рядом — и уже успел подтвердить часть информации, на основании которой мы и устроили это бряцанье оружием. Ко второму же, мы как раз направлялись в гости. Вот только сильно сомневаюсь, что он будет нам рад. — Прискорбно, что стремление Ансельма скинуть мою семью, так и не оставило его. Видимо, это для него уже навязчивая идея, — вздохнув, я с неудовольствием покачал головой. Неторопливо идущий чернявый конь подо мной пофыркивал, видимо, так же испытывающий негатив, но от другого. Похоже ему не нравилось то, что лес вплотную обступил эту частично заброшенную дорогу так, что местами мы передвигались будто в туннеле из ветвей. — Тут, милорд, не только личное. Во-первых это уже вопрос престижа. Да и уже столько сил и ресурсов верлорд Бороса вложил в борьбу с вашей семьёй, что их можно отбить, только вернув то, что когда-то его дядя позволил объединить под своей рукой вашему отцу, — заметил негромко сэр Алистер — мой воевода. — Да, я понимаю, но даже если ему удастся, неужели он уверен, что его дядя, который изначально посадил моего отца в Гнездо, отчасти из раздражения и глубинного недоверия в отношении своего рода — промолчит? — Бранны конечно раздробленны, но император уже лет пять практически не вмешивается в мелкие дела империи, передоверив дела своей третьей жене, — скривился воевода, вспомнив ту. — К тому же не факт, что он станет действовать напрямую и сам. — Будем надеяться, что это так, лишь отчасти, — прошептал я себе под нос. Я прекрасно был в курсе почему мой воевода и не он один из простых дворян, так относится к Анжелике. У императора было три жены. Одна — его ровесница, уже давно умерла, как и единственный их сын. Увы, последнего было особенно жаль, так как все говорили, что в плане дельного следующего императора — он ни в чём не уступал отцу, а то и вовсе… но об этом уже старались не говорить вслух. Однако он более двадцати лет назад пропал. Решил на кой-то хрен отправиться в экспедицию через Хладное море на севере — и пропал. И не один, а с отборными головорезами из своей дружины. Вторая жена была на особом счету. Единственная из жён не из семей верлордов, а из довольно специфического рода одного лорда. Особость его была во многом. Во-первых — будучи простым лордом он смог выдать дочь за Анантеса Бранна, тогда уже ставшего императором. Во-вторых — был невероятно плодовит весь их род, что подтвердила после замужества дочь — Виктория, родив императору уже пятерых — трёх сыновей и двух дочерей. Причём, без каких либо проблем со здоровьем, что нынче было довольно непросто. Родила бы и больше, но император постарел… В третьих же их семья опутала родственными связями чуть ли не четверть империи. Правда какова нынче цена родственников мог прекрасно рассказать, что император, что даже я сам, уже успевший с некоторыми ознакомиться, пусть и удалённо. Да много кто. Впрочем, учитывая огромное богатство их семьи, вполне соразмерное с казной верлордов, что уж про таких как я говорить, то дружить с ним хотели многие. А богатство, принёсшее главе их рода состоятельность, прекрасно показывало их сверх удачливость. Ещё во время кровавейшей войны за основание Империи, в их землях нашли самое крупное в Карии месторождение золота. Золотишко конечно добывали в нескольких местах, но настолько крупного да расположенного довольно компактно, ранее не находили. И главное — прям чудесное обнаружение произошло. Фактически золото нашли в горах по соседству с землями лорда Максвелла Шелла. Ныне прозываемого «Золотой лорд». Никому в голову не пришло ранее лезть в непролазную хрень, рискуя свернуть в горах голову. По сути, те горы были ничейными. Находясь в верховьях Быстрянки, которую они во многом порождали со своей западной стороны. От нас туда даже захотев— не пробраться, но с севера тропки нашлись. И лорд вначале оформил те места, как свои, благо прочих желающих не нашлось, да и в любом случае, лишь с его земель в те места можно было попасть. А после окончания большой войны, Анантес Бранн, ставший по факту Императором, сделал его старлордом. Более того, несколько десятков лет спустя, даже взял его дочь своей второй женой. Может по причине золота, постоянно требующегося Империи, и вначале личным вассальным титулом, а после браком — закрепившего за собой контроль за этим важным ресурсом. Хотя скорее совпало несколько факторов. Я бы вот не стал недооценивать известную многим слабость Императора к зеленоглазым красоткам. Все три его жены могли похвастаться перед замужеством не только выдающейся красотой, но и зелеными глазами. Впрочем, влияние этой дамочки — второй жены уступало сразу нескольким персонам. В том числе и третьей жене императора. Уж не знаю, почему, возможно из-за её тихого характера и того, что она старалась держаться подальше от дрязг. И вот как раз младшая жена — Анжелика вызывала трудно скрываемое раздражение у многих рыцарей и даже части лордов. Сорокадвухлетняя дамочка буквально эпатировала своим образом всех вокруг. Нет, штаны женщины в Империи носили, но лишь те немногочисленные, что шли по воинской стезе — они вообще имели возможность одеваться да вести себя во многом по мужски, за исключением особых случаев. Конечно, среди «амазонок» запада это было нормой повсеместно, но их время давным давно прошло и теперь осталось очень немного женщин с повышенным феминизмом в крови даже там. И будь Анжелика Бранн[40], эта роковая дамочка, ничем не уступающая по красоте Виктории[41] — второй жене императора, такой же, то есть пусть специфическим и отчасти бывшим, но воином — лучницей с печаткой подмастерья, вопросов бы не возникло. В мире, по крайней мере тут на севере, вообще очень сильно отличалось отношение всех вокруг к женщине с оружием и доказавшим право на него и той, что без. Невзирая на родовитость. Иронично, что имеющая на такую одежду право, пусть и формальное, Виктория, наоборот, после замужества старалась выглядеть подчёркнуто по женски и в принятых нынче нормах. И да, оружием, с которым Анжелика обращалась поистине на уровне мастерства были… большой кнут и плётка, что, мягко говоря, не котировалось среди воинского сословия. Возможно этим она так же подчёркивала определённые идеи и любовь к «амазонкам» из княжества, что продвигала по мере сил. Потому что лишь в княжестве до сих пор было сильно развитие среди состоятельных людей умение работы с кнутом. А всё потому, что в единственном месте в Империи, где существовало пусть условное, но рабство — являлось как раз княжество Ситари. Закабалённые из черноногих, практически рабы, массово трудились там на полях, которые после кормили многих в Империи. Ладно Клэр — моя несостоявшаяся невеста из княжества, с которой ещё придётся решать вопрос. Она то тамошняя и это для неё норма. Кнутом поработать и она могла. Хотя не слишком любила, просто следовала традициям и местным реалиям. Но Анжелика то родилась в Плюсио, что восточнее и в семье тамошнего верлорда, а там таких традиций не было. Всё же те давние времена и армии «амазонок» до сих пор то тут, то там вылезали опосредованным влиянием на что-то или кого-то. В общем это ещё и немало, как по мне, говорило о специфических пристрастиях Анжелики. Нередко она щеголяла на шикарных скакунах через столицу, одетая в костюм для скачек. Высокие кожаные сапоги, тонкой выделки кожаный плащ, обычно тёмных цветов — Анжелика особо любила чёрное. Ну и неизменные обтягивающие штаны для выездки. Нет, дворянки обычно на лошадях вполне себе по мужски сидели. Однако нюанс состоял в том, что при наличии коротких — по колено штанов, они закрывали их специальными широкими юбками с разрезами посередине. Анжелика же такие юбки не носила в принципе, а штаны одевала полноценные — по щиколотку. В общем, шатала устои средневекового общества. Ей бы давно «поставили это на вид», не будь её положение столь высоко, ведь она кроме прочего ещё и являлась выходцем из семьи верлорда Плюсио. Вообще, если кого на роль ещё одного попаданца выбирать, я бы начал поиски с неё. Хотя… Бог знает, с этими веяниями вложенными автором в этот мир, она могла быть и местной, просто на её натуру легко легли эти нотки. Сейчас сам чёрт ногу сломит в этом. А может это у неё началось с того, что желая бороться за трон в будущем, имея к тому волю и пассионарность, она так и не смогла родить императору сына. Дав ему, лишь трёх дочерей, а сейчас поезд уже ушёл, и император давно «не функционален» в этом плане, что неудивительно, в его то восемьдесят девять лет и при сильно подорванном здоровье.* * *
Уже вечерело и мы устали, потому решено было раскинуть лагерь на довольно удобном месте — далее такого уже не будет. Сухо, но есть место и с теньком, лёгкая прохлада, вода в виде вкусного и чистого ручья под боком, плюс полно места для нас всех и ещё куча свободного. Дальше ещё пару часов дороги лесом, а потом открытые равнины и поля, постепенно переходящие в небольшой феод сэра Прауда. Сэр Калхейн расставил посты, особенно на дальней — северной стороне крупной поляны, дабы враг не подобрался незамеченным. Фургоны и телеги поставили подобием буквы «п» у южной стены леса и в её сторону, после чего внутри расположились мы сами. Часть разоблачилась, но не полностью, а то мало ли что. Быстро перекусили и на боковую. Следовало отдохнуть перед завтрашним. Вот, кстати, по поводу ужина. Я не уверен, но, похоже, походная кухня, которую тащил один из фургонов — одно из того полезного, что за последний век всё же смогли внедрить, даже такие криворукие попаданцы, как мы. Время и сил это экономит кучу. Не нужно было тратить до часа времени на обустройство и готовку, а после ужинать. Всё готовилось в процессе движения. Потому уже вскоре лагерь затих. Пару десятков парней в пятнистых маскировочных куртках — тоже явное веяние попаданцев, расположились в широченном проходе, что остался открытым — банально не хватило фургонов огородить весь кусок земли у леса, где мы расположились.* * *
Раннее утро только начавшее расцвечивать кроны деревьев, пробудило нас, ещё только собирающихся вставать — громкими криками. Напротив нас, где-то в полукилометре из леса на поляну выступали воины. Среди них виделись, как цвета моего вассала Прауда, так и вассала верлорда Бороса — лорда Альфреда Трейва, чьи земли располагались дальше на север за рекой. Понятно, что самого семидесятипятилетнего старикана, что нынче в мягкой деменции, среди них не было. Однако, учитывая намного меньшее моего по размеру и просто обычное лордство Трейвов, судя по числу латных конных, вполне возможно пришли все его четыре сына с почти всеми силами. И учитывая количество пеших, можно было предположить, что часть из них наёмники. Долбанные родичи — Трейвы, которыми, судя по устойчивым слухам, рулила моя тётка. Бабулька «божий одуванчик» семидесяти лет и прожжённая интриганка, управляющая сыновьями, среди которых сразу трое являлись рыцарями и делая это от имени муженька. Сбоку от почти сотни пеших, лишь часть из которых была полноценными латниками, на открытое пространство ведя на поводу коней, выбралось более трёх десятков конных. Десяток-другой секунд и они водружали свои тушки на коней, более трети из которых, судя по блеску от рождающихся лучей от Внука — была облачена в металлические доспехи. И не дожидаясь своих только выстроившихся пеших, так как дорога была каждая минута, эта небольшая, но раза в два больше нашей смертоносная лава конных рванула к нашему лагерю. Сзади, всё более отставая, побежали их пешие. Враг торопился смять наши силы, пока наши конные не успели выстроиться для боя. Благо, для врага, тонкой защитной линей со стороны открытого поля остались парни в пятнистых накидках — известнейший в Империи признак егерей. Такие парни конечно хорошие стрелки и умелые воины, но уж больно специфичные — в лёгких доспехах и с дистанционным оружием. И останавливать конную лаву, тем более несущуюся на них в лоб, лучше им не доверять. По крайней мере не при таком соотношении сил.Глава 4 Кровушка, что водица и сыр щедро политый красным
Вал конных не успел добраться до жиденькой стенки из людей в пятнистой одежде. И потому не получилось сходу смять их и ударить по главной нашей силе — рыцарям и прочей коннице. Линейка «егерей» дала на удивление убогий залп, получившийся довольно бесполезным. Из пары десятков стрел, лишь одна, похоже случайно, глубоко воткнулась в круп одного из лёгких всадников. Кобыла взвизгнув от боли «закозлила», в следствии чего всадник перелетел через её голову и болезненно воткнулся в землю. Вторым невольным последствием стал споткнувшийся о неё всадник, скачущий сзади. Вот и всё. Для егерей — элиты специализированных лёгких пеших войск… слишком убого. Но нападающие не успели осознать этой странности. И не только из-за быстроты произошедшего и зашоренности своего зрения из-за стремительности атаки. Единственный крупный стреломёт на фургоне успел выстрелить дважды. Первый раз, когда атакующие только садились на коней, а второй, когда между нами оставалось меньше сотни метров. Первый залп был на пределе и тремя болтами. Увы, во всадников попасть стрелку не удалось, зато в скученных в этот момент пеших он положил точно. Одному болт попал в живот и он свалился под ноги товарищам. Другому болт воткнулся в плечо, третьему же ткнул в грудь и из-за дистанции не смог пробить кирасу, бессильно упав на землю. Второй залп стреломёт сделал уже одним крупным дротиком, метров с шестидесяти он засадил несущемуся в центре всаднику в центр его груди. Ни щит, которым он прикрывался, ни отличный доспех не спас рыцаря. Дротик запущенный из машинки с силой натяжения более тонны, да ещё и с такой дистанции, пробил и щит, и доспехи несущегося в них человека, после чего наполовину вышел из его спины. Сам бедолага, будто наткнувшись на бетонную стену, замер в пространстве, полностью потеряв инерцию движения, а облегчившийся от высокомерной «консервной банки» конь понёсся дальше, не сразу сообразив, что теперь в этом нет смысла. Так погиб первый благородный из атакующих — сэр Стивен Трейв. Рыцарь и пятидесятилетний наследник лорда Альфреда Трейва. Неплохой воин и отличный всадник, но потерявший тонус битв и даже просто схваток. Ну и главное — лидер атакующих. Полноценно это маленькое сражение ещё не началось, а противник потерял командира. Когда набравшая огромную инерцию лава, уже не могла остановиться, пешие в проходе — до сих пор сохранявшие подозрительное спокойствие, потянули за верёвки и из травы поднялась невысокая решётчатая стенка из острых деревянных кольев, замерев, где-то под сорок градусов в сторону нападающих. Но на этом проблемы атакующих вовсе не закончились, часть из них ещё ускорилась — этим не повезло сразу. Невысокий ряд кольев буквально провоцировал на попутку перепрыгнуть, а дистанция оставляла слишком мало времени на принятие взвешенного решения. Перед тем, как прыгнуть перед кольями и пусть потеряв в скорости и мощи удара, всё же влететь внутрь ограждений для нашей резни, где только садились на коней наши латные всадники… первый ряд запутался в натянутой и невидимой ранее в траве рыболовной сети, которую разложили ночью перед широким проходом. В идеале надо было бы поднять дёрн, выкопать пусть небольшой, но широкий ров, а после замаскировать его. Но мы опасались и того, что подобное всё же заметят вблизи, но до того, как инерция всё равно внесёт туда. Однако мы больше опасались, что тут вполне возможно будет присутствовать, учитывая это крайне удобное для засады место — соглядатай. Умелый вражеский егерь вполне мог сидеть на дальней стороне большой поляны, и уж он то легко заметил бы земляные работы в лагере, даже невзирая на ночь и дистанцию около полукилометра. В общем, вполне хватило и этого. Вместо толчка перед прыжком через преграду, первая — самая опасная латная линия всадников, кубарем полетела вместе со своими конями прямо на стенку из кольев. Кого-то насадило на острые деревяшки, другим относительно повезло улететь под них. Но выбраться от туда они не успели. Пару десятков пеших за ограждением довольно споро преобразились. Сейчас вблизи их странность стала очевидна. Это были не егеря. Нет, одеты они были, как раз по егерски. Вот только сейчас виделось, что это даже не ополчение, как можно было подумать, увидев, что они подымают ростовые щиты, выстраивая уже защиту от торопящихся пеших противников, среди которых около четверти было стрелков. У некоторых в горячке распахнулись накидки и стало видно, что это латники — основа из пешей профессиональной дружины дворян. А пока они выстраивались, из фургонов вылезло ещё двенадцать человек, сутки просидевшие там в тайне, невылазя даже в дороге — мало ли что. Десяток алебардистов и пару латников бегущих с огромными двуручными мечами. Они выстроились за спинами «щитоносцев». Обычно роль, которую они часть из них исполняла, оставляли за ополчением — заметно менее обученным и просто опытным. Да и если латники имели пусть частичную, но нормальную металлическую броню, то вот основная защита ополчения — ростовые щиты, гамбезоны и простые жесткие кожаные кирасы. И это в лучшем случае. А в оружие им выдавали пики. Иногда бывали дротики. А первая линия была, либо вообще почти без защиты — кроме открытых шлемов, либо с очень скромной. Она держала ростовые щиты и двигала их в нужной конфигурации. Таким выдавались для оружия дротики, которые можно было использовать и для метания и, как короткое копьёцо. Натаскать на базовые простые оборонительные действия ополчение было не сложно. Дёшево и сердито. При этом не надо тратить профессиональных воинов, отрывая их от более важного. Вторая линия не имела щитов, зато там были полноценные доспехи. Потому обычно она состояла из регуляров — профессиональных воинов. Вооружение у них было в виде алебард. Это позволяло прикрываясь стеной из крупных щитов, действовать против тех, кто пытается стену разрушить. К тому же алебарды были хороши против латного противника, как пеших, так особенно конных потерявших скорость. Ими получалось неплохо стаскивать и кирасир и даже рыцарей с коней, а уже на земле те теряли немало своих преимуществ против такого оружия, особенно, когда противников несколько. Третий ряд приходился часто отдавался на откуп ополчению. Эти имели на вооружении длинные пики, которые опираясь на специальные выступы в щитах первой линии, довольно сильно выдвигались остриями вперёд. Тем порождая этакого смертоносного ежа. Более массовые армии нередко составляли из дополнительной пары, а то и тройки рядов с пиками, которые становились почти непроходимыми уже даже против пешего противника. Но обычно и особенно против немногочисленной конницы, хватало сочетания в виде простого трёхлинейного строя. С боков такую линию укрепляли латниками с двуручными мечами или, иногда, с полэксами — братьями алебард, чей родитель согрешил с молотами. Впрочем, многое упиралось в состоятельность дворянина, который оплачивал подобное удовольствие. Бывало, даже ополчение облачали в пусть кожаную с металлическими вставками, но неплохую броню. А наиболее опытную часть ополчения снаряжали арбалетами, но последнее бывало редко, так как их и для регуляров не хватало. Чаще стрелками в ополчении становились бывшие охотники, которых доучивали в работе с длинным и уже боевым луком. Такие, поначалу работая лишь залпами и против толп, в перспективе, порождали среди лучших — неплохих воинов-лучников и потому переходили в дворянские дружины из своего ранее межсословного положения. Становясь уже полноценно сословием воинов. В общем, речь не об армиях и сословных лифтах, что в них были, позволяя выжившим дорасти до высшего из простых сословий, а наиболее упорным из них даже до дворянства. Латная лава большей части потеряла мощь удара. Да к тому же до трети погибла сразу, ещё треть не без успеха добивали, не давая вставать алебардисты. А оттащить упавших не давали пикинёры, держа их на расстоянии. А тут ещё и щитоносцы, закрепив подпорки у своих щитов, начали закидывать дротиками образовавшуюся кучу малу, из паникующих коней с лошадьми, и с матом и криками пытающихся отступить и перегруппироваться их всадников. Лишь треть из первой линии всадников сохранила боеспособность, однако потеряла коней. Основной удар дротиками пришёлся на них. Самые опасные воины падали, хоть не всегда замертво, но получив ранения, плохо совместимые с продолжением битвы. Снова рявкнул стреломёт с фургона и очередной дротик, сшиб с коня сэра Элиаса — второго сына лорда Трейва. Ранее он выжил, потому что в отличии от самоуверенного старшего брата, шёл во второй волне. И сейчас он пытался собрать вокруг себя выживших, консолидировав их пусть не на атаку, но хоть на грамотную оборону и отступление. Зародыш порядка в стане врага был снова безжалостно растоптан. Впрочем, противник всё ещё был опасен. Наконец добежавшие пешие, притормозив, минимально выстроившись, сходу пошли на приступ нашего куцего редута, получившего несколько пробоин от туш мёртвых лошадей, влетевших внутрь строя. Часть дуплетёров противника смогла отойти, как и несколько дворян из потерявших лошадей. Казалось им удастся отбить лучшую часть, ещё будущую живой и благодаря доспехам пока не убитую, что лежала у частокола. А возможно и проломить тонкую оборону, попытавшись схватиться с нашими конными, уже выстроившимися в глубине, но находящими в статике. Однако фургон стоящий впереди с краю дернулся, и под ор и свист возниц сдвинулся вперёд. И тогда в открывшийся проход с боку — в стороне от завалов, раненых и убитых людей и лошадей, наружу из лагеря начали вырываться уже наши всадники. С десятка полтора сумбурных выстрелов из луков попали в наших латных конных, впрочем, и из-за сумбура и суеты и просто слабости луков против такого противника, без особого результата. Хотя пару наших дуплетёров свалилось на землю, а одного, застрявшего в стремени, поволокла по земле испуганная лошадь в сторону от людской свалки. Впрочем, это был последний, да к тому же маленький успех нашего противника. Пешая линия противника перестроилась буквой «г». Узкой стороной укрываясь и от лагеря, в котором почему-то упала заграда из кольев, а группа наших воинов раза в три меньшая чем осталось пеших у противника, неторопливо пошла вперёд. В процессе они оглушали шевелящихся на земле конных. Не добивая их, потому что теперь счёт уже шёл не на мертвых, а на тех, с кого можно будет слупить выкуп. Широкая же сторона вражеских воинов выстраивалась, под крики дона Марко — четвёртого, самого молодого и последнего оставшегося не только живым, но и в сознании сына лорда Трейва. Единственного из сыновей лорда, кто пока так и не стал рыцарем, несмотря на свои тридцать три года, и который вынуждено взял на себя руководство. Над последним из его братьев — сэром Эндрю, вспыхнула схватка. Несколько воинов пытались утащить раненого рыцаря от нашего лагеря под защиту своих. Могучий — почти двухметрового роста оруженосец сэра Эндрю выписывал петли своим двуручным мечом, быстро и мощно двигаясь вокруг, не позволяя приблизиться к его господину воинам Блэков. Пара кинутых дротиков не смогла его поразить. Воин метался, как бешенный, постоянно уклоняясь и угрожая, хоть и не имея возможности полноценно атаковать, но проводя активную оборону. Но наконец пикинёры приблизились вплотную и оттеснили оруженосца. А пару простых воинов, что пытались тащить полу оглушённого рыцаря, убили почти сразу же. Вначале заколов пиками, а после в горячке и для гарантии ещё и приложив несколько раз алебардами. Всадники Блэков наконец полноценно зашли сбоку и выстроились, чтобы иметь место для максимального разгона, но до поры держась вне наиболее опасной дистанции лучников. Строй замер метрах в ста двадцати, но прежде чем тронуться на спешно построившийся плотный строй пеших семейки Трейвов и сэра Прауда, «на стол» был брошен последний козырь. Его сэр Калхейн придержал напоследок. Нет, пойди сражение не так, как мы спланировали заранее, они бы сыграли ранее, но получилось даже немного лучше, чем мы ожидали. Потому сигнал им так и не был подан. Я сидел на коне, как влитой, будто имею опыта всего не сутки, а минимум несколько лет. А всё потому, что за это краткое время я успел подстроиться под рефлексы и память тела. Поначалу, испытывая себя, я пытался думать, что и как делать. Но быстро понял, что это лишь путает моё тело. Стоило перестать думать в мелочах, вскочить даже в доспехах и потом передвигаться на коне вплоть до карьера, оказалось проще пареной репы. Правда в процессе, когда я решил на несущимся коне попытаться понять детали процесса, то чуть не свалился, к полному своему позору. Хорошо хоть вовремя одумался… перестав думать. В общем, сейчас в седле я уже и близко не напоминал себя же суточной давности. Вскинув боевой рог, я дунул, что есть силы. Не знаю, как другим, но по мне звук который он издал, показался рёвом сохатого у которого возбуждённый гон. Звук ударил по огромной поляне, волнами омыв прибрежный лес. Пешие напротив нас напряглись, попытавшись сбиться плотнее, но сигнал был не только конным. Настоящие егеря, а не переодетые в них латники из лагеря, ещё позапрошлой ночью тихо вышли из Гнезда, и совершили марш бросок через леса и северный перевал на эту сторону гор. Они ещё этой ночью вышли сюда и расположились на южной стороне поляны, где и мы, но несколько в стороне. И своим маневром, мы развернули противника хоть и не совсем спиной к ним, но полноценно открыв. Сигнал был не только к конной атаке, но и им. Из леса, под углом градусов в сорок и метров со ста, в спину вражескому пешему строю и оставшимся лучникам с несколькими дуплетёрами на конях, ударили десяток луков и пяток арбалетов моих воинов. Много это или мало? Учитывая, что их отряд к текущему моменту сократился человек до восьмидесяти, по крайней мере тех, кто оставался в состоянии продолжать сражаться — это вполне прилично. Особенно учитывая и без того раздрай в их рядах, усугублённый слишком частой сменой командиров. Мы только начали разгоняться, но что такое сто двадцать метров, для всадников, пусть даже часть из них хорошо упакована в железо — мизер. Это уже на нескольких сотнях метров конь может задохнуться в спурте, а сотня для него более чем идеальная. И разогнаться есть место и не успеваешь задохнуться. Противник засуетился, попытавшись перестроиться уже не против двух угроз с разных стороны, а трёх. И его строй закономерно развалился. И если мои арбалетчики не успели перезарядиться, то егеря с луками успели дать ещё один залп, выбивая врагов, показавшихся наиболее опасными. И в эту мешанину пеших наконец влетели мы — броневой кулак из пятнадцати рыцарей и кирасиров, с идущими за ними дуплетёрами, увы, успевшими к текущему моменту потерять уже троих. Атакующие забронированные кони с всадниками — страшная сила, если правильно подгадать момент удара. Мы врубились в сломанный строй пеших, как носорог, у которого плохое зрение, но это проблема стоящих у него на пути. Первую полу аморфную линию мы смяли за миг, бросив на вторую и третью, которую уронили на землю и наконец почти застряли. Однако потеряв скорость, мы лишились лишь части преимуществ. Наши давили вперёд, пользуясь мгновениями паники, под копытами кричали люди. Пытающиеся сопротивляться мгновенно подавлялись мощными ударами нашего оружия, которым так удобно бить сверху. Остающимся сзади, но всё ещё живым, не давали придти в себя уже дуплетёры, их заметно более тонкие и лёгкие копья, по сравнению с рыцарскими, прекрасно работали по такому противнику. Сбоку с боевыми криками в кучу врубились ещё и мои латники. Часть противников, что находилась в дальних рядах, рванули к лесу. Глупое занятие, так как в ближней точке находились мои егеря, а до дальней у них даже гипотетически не было шансов добежать, ввиду того, что у меня оставалась практически вся конница. Нескольких из них подстрелили егеря, уже вышедшие из леса, так как противник потерял возможность достать их. Они до того сделали паузу, чтобы случайно не подстрелить своих, но теперь возобновили огонь. И противник окончательно пал духом и начал сдаваться. Потом, спустя почти час, уже сидя спокойно и разбирая произошедшее, я понял неприятную штуку. Я не кровожадный человек, хотя дрался немало. Да и защищая себя, вполне способен, как выяснилось уже не раз, убивать врагов. Однако никогда ранее не замечал за собой впадения в раж. Я всегда, даже когда попадал в месилово ещё в детском доме, сохранял здравомыслие. От того, кстати, в той жизни никого не убил, да и сам ухитрялся помнить о защите. А тут мы перебили ещё минимум десяток человек, уже фактически переставших биться. И виноват в том именно я и мой раж. Поначалу я списал это на корявую адаптацию. Потом на то, что где-то внутри у меня сидел если не страх первого мало-мальски крупного сражения, но неуверенность. И я передавил. Но в итоге пришёл к другому выводу. Штандарт Духа, что несла Айна — мой оруженосец. Это он повлиял на меня. Нет, голову он мне не промыл. Небольшое усилие воли и его тонизирующее воздействие легко нивелировалось, как уверен — сделали остальные. Но этого ещё надо было захотеть. А я впервые впав в упоение крупным боем… не захотел. Это следовало учесть на будущее, так как есть у меня подозрения, что впереди меня ждёт ещё немало такого в жизни. Однако сейчас предстояло другое сложное решение, порождённое памятью Ричарда, да и многих успевших невольно повлиять на меня после «ментальной адаптации», из-за которой мне иногда стало казаться, что я уже не первый год тут живу. Решение с некоторыми пленными. Точнее одним. Изначально отряд противника состоял из людей семьи Трейв и моего вассала — сэра Прауда. Большинство конечно пришлось на первых. Половину пеших составляли ополченцы лорда, четверть его латники, десяток воинов добавил мой гнилой вассал. Ещё леди Трейв, которая по факту и затеяла эту интригу, оформила срочный найм отряда наёмников. У них из пятнадцати человек было лишь девять опытных воинов, остальные оказались из охотников и лесорубов, что решили перепрофилироваться и пришли на замену убитым в отряде. Вообще с наёмниками дело обстояло своеобразно. Они не могли собираться от балды. Была гильдия наёмников, в которой каждый полноценный воин был обязан зарегистрироваться. Притом ополченцы таковыми обычно не считались. Хотя со временем именно из них, благодаря естественному отбору и опыту, получались новые воины. До десяти человек в таком отряде могли состоять под командованием и простого воина. Обычно такими становились ушедшие на вольные хлеба сержанты, но бывали и просто сильные и опытные воины, показавшие свою успешность. Однако, начиная с десяти и до двадцати, командиром такого отряда мог быть лишь дворянин, пусть даже и простой. С двадцати же и выше — такой дворянин должен был иметь личный статус уже рыцаря. Так как такие отряды считались уже минимально серьёзными. При нарушении правил наёмники могли как отделаться штрафом, так и получить статус разбойничьей банды — в зависимости от въедливости и мерзопакостности местного феодала. Кроме того, существовали определённые правила на счёт пленения таких наёмников. Иронично, но в плане трофеев им было немного проще, чем дворянам и даже простым латникам рыцарей и лордов. Подозреваю дело в том, что нашёлся кто-то умный и понял, что в отличии от феодалов, имеющих постоянные источники дохода от своих феодов и людей на них — наёмники живут чисто с того что навоюют сами. И в отличии от дружинников, не имеют покровителя из феодалов, который заплатит за них. И если после поражений обдирать их, как липку, то это прямой путь к тому, чтобы плодить разбойников и грабителей. Потому каждая категория людей поверженного врага получила своё. Рыцарей ободрали оставив им лишь одежду, складировав оружие в наших фургонах Доспехи останутся там, а оружие будет возвращено при выкупе — плюсы статуса. Впрочем, никто не мешает им в дополнение к себе выкупить и доспехи, оставшихся коней и даже сёдла, которые прилично стояли. Из четырёх пришедших с ними рыцарей, в живых оставались двое. Раненый, но не тяжело — сэр Эндрю Трейв. Тридцатипятилетний третий сын лорда Трейва и теперь по факту его наследник. Он получил лёгкое сотрясение мозга, но в остальном отделался без проблем. В отличии от двух его старших братьев, которые погибли в сражении. Так же лёгкое ранение получил их младшенький — дон Марко, ему стрела попала в ногу сзади, где не было полноценного доспеха. И теперь, когда Эндрю станет лордом, этот Марко перейдёт в статус наследника. Я подумал, как забавно, хотя это и злой сарказм, вписалась в эту историю леди Трейв — моя тётка. Она сделала это из-за, как раз избытка наследников получивших рыцарскую цепь. Небольшое лордство Трейв — раскинувшееся на севере за рекой и на границе с нами, по сути единственный серьёзный доход получало с выращивания коней. Как боевых, так и обычных. В отличии от старлордства Блэк, у них было слишком мало мест, куда можно пристроить четверых сыновей. Тем более учитывая амбиции их всех, да ещё и рыцарский статус, который, в сочетании с происхождением — невольно толкал засматриваться на статус лорда после смерти отца. А это прямой путь к распре. Вот, похоже, леди Трейв и решила, что лучший способ решить эту проблему за счёт Блэков. По родственному, так сказать. Однако теперь проблемка решилась сама собой. Двое старших мертвы и устраивать распрю некому. По крайней мере пока младший Марко, который всего на три года моложе Эндрю, сам не получит рыцарскую цепь. Впрочем, шансы на это были не столь велики. Хоть и близко не являясь бездарем, Марко и звёзд с неба не хватал — не обладая особыми талантами и умениями. По факту он был отличным конезаводчиком, но очень средненьким воином. И вовсе не случайно в свои годы оставался простым доном. Так что есть довольно значимые шансы на то, что сэру Эндрю придётся растить себе будущего наследника из своего сына. Ну или на худой конец дочери. А у него остались именно они — сын, которому исполнилось лишь четырнадцать лет и десятилетняя дочь. — Что скажешь про наёмников? — спросил я у дона Риваса, устало присаживаясь на крупный камень. Эстабан хоть и был дворянином, но это не помешало ему до того, как он пять лет назад пришёл в наши земли, десяток лет работать в столице головорезом на местный криминал. Начав ещё подростком, которому не нашлось места в семье, он прошёл по карьерной лестнице от шестёрки на стрёме, до старшего бригадира под началом которого четыре десятка засранцев. И, возможно, он стал бы однажды новым авторитетом, если бы старый не решил, что молодой бригадир, слишком амбициозен, ошибочно заподозрив его в предательстве. И не попытался убить дона Эстебана. Потасовка окончилась не в его пользу, однако смерть пары телохранителей и самого авторитета, не стала рождением нового — в лице дона Эстебана Риваса[42] — «Весельчака», а такую кличку дали ему в банде за его вид. Эстебан любил улыбаться и пошутить. И вообще был душой компании. Харизматичный парень, серо-зеленые глаза которого смущали девичьи умы. Элегантные усики и бородка вдоль скул, дополняли образ душки-лавеласа. Даже удивительно, что он стал головорезом, а не каталой или альфонсом, как его приятель — дон Эд Хармс по прозвищу «Одноглазый»[43]. Вообще, они будто оба занимались ранее тем, что по виду подходило другому. Эстебан имел не особо высокий рост — сто семьдесят четыре сантиметра. При его стройной комплекции он и вовсе смотрелся небольшим. Хотя поначалу ему дали кликуху «Громила». И за дело, как я успел «вспомнить», ещё когда заклятие «адаптации» работало. Невзирая на то, что Эстебану было лишь тридцать три, а Эду сорок восемь, они приятельствовали. Впрочем, нынче разрыв в положении привёл к тому, что они скорее остались хорошими знакомыми, с долгой историей сомнительной работы в прошлом, но не более того. Именно Эд приметил шустрого и боевитого паренька в тёмной подворотне, где он не побоялся сцепиться с парой взрослых, что хотели его обобрать. И Эд в итоге ввёл Эстебана в банду, где первые пару лет ему патронировал. Потом молодой пошёл в рост — не удивлюсь, если через год-другой он сможет претендовать и на рыцарскую цепь, особенно при патронаже уже Блэков в моём лице, если я конечно смогу добиться подтверждения моего специфического титула от императора. И если я при закрою глаза на его прошлое. Сам Эстебан, как я успел узнать ранее, явно был настроен на это. Он не ленился, ответственно подошёл к новой работе в роли «главного спецслужбиста», вначале на отца, а теперь меня. Но не забывал и чисто воинские умения, впахивая и там. И если Эд был верен, потому что захотел более спокойной жизни и менее рисково получаемого золота, то Эстебан был тщеславен и во многом карьерист. Впрочем и то, и то имело здоровую меру. Да, если Эстебана я сразу оценил высоко, то Эда я, хотел в первый момент грохнуть. Тогда столкнувшись с ним взглядом, получив немало знаний о бывшем преступнике, а ныне шерифу Углового, я, кроме прочего, узнал пару вещей. Первое, он кому то сообщил о смерти отца. И вообще после тогдашнего покушения и моей пропажи, поняв, что положение Блэков сильно пошатнулось, его лояльность стала немного дырявой. И он согласился отослать несколько сообщений кому-то на юге. Впрочем, новость о моём воскрешении заставила его резко пересмотреть планы. И полдня между тем, когда он узнал о моём возвращении и мы увиделись в замке — Эд чётко решил, что предыдущее решение было ошибочным и все контакты с заказчиком со стороны следует прервать. Он так много это обдумывал, потому первое что я понял, столкнувшись тогда с ним взглядом, было как раз это. Я смог перебороть себя. Хотя крови тогда захотелось. В принципе, полноценным его предательство не назвать — хотя стучать на сторону о новостях из наших земель — дурно пахло. К тому же я понимал, чем это вызвано. И… не обижался. Ну, почти. Хотя в памяти я зарубку оставил, на будущее, мало ли что. Пока пользы от него было больше. В общем, остальная его жизнь до службы Блэкам была банальна. Будучи элитным шулером, Эд мастерски обувал лохов в столице, прикрываясь своим брутальным образом старого вояки-профана, что ушёл на покой. Пользуясь положением дворянина, он имел вход в дома, где играли благородные, немало общаясь со столичными дворянами. Дон Хармс имел благородную и пышную седую гриву с баками. Его длинные волосы, были завиты в две короткие косички. В разборках между столичными бандами он потерял правый глаз, хотя впаривал, что лишился его в одном из походов на южан. В довесок его лицу досталось три крупных шрама наискосок. Один через потерянный глаз, второй между глаз, а третий на подбородке. В общем, учитывая, что этот дворянин с ещё более подмоченной репутацией, в кругах его знающих людей, часто ходил в доспехе, с крупной секирой и коротким мечом, то выглядел он совсем не тем, кем являлся на деле. Чем и пользовался за игровыми столами, по крайней мере пока жил в Кардии. А разрывало шаблон окончательно то, что он иногда подрабатывал альфонсом для дамочек сильно в возрасте. Однако, когда они встряли после убийства своего потерявшего берега босса и их приговорили другие авторитеты, то оба спешно покинули столицу. Нынче Эд обосновался в Угловом, утомившись вести сомнительный образ жизни. Так как и жизнь наёмника, притом, что махал своей секирой он неплохо, его не сильно прельщала. Всё же не в его возрасте начинать слоняться по миру в таком не менее сомнительном статусе. Потому оба легко согласились пять лет назад, когда отец предложил взять их обоих на службу. Теперь дон Хармс присматривал, чтобы сомнительные люди, такие же, как он когда-то, не слишком шустрили в нашем городе. А вот молодой Эстебан за пять лет сделал новую впечатляющую карьеру. Нынче он по факту являлся главой службы безопасности семьи Блэков. Во многом именно Эстебан стал конструктором нынешней провокации. Хотя в этот поход я взял обоих. А чтобы она случилась наверняка, мы не просто специально показательно подставились сильным, но уязвимым отрядом перед торговцем — Фелисиано Лопезом. Этот дон из гильдии торговцев не первый год мутил воду, но ранее умеренно. Эстебан завербовал его доверенного слугу — Луиса и выяснив через того нужные нюансы, проконтролировал, чтобы наша задумка не прошла мимо мастера-торговца. А дальше уже было делом техники. Трейвы уже почти год, сразу, как отец после покушения находившийся при смерти, ещё доживал последние дни — начали мутить воду. А долги моего вассала — сэра Прауда оплачивал этот торгаш, тем подсадив его на крючок. Впрочем, Джон, похоже, сам был не против. Что же, с ним вопрос решится уже в ближайшие минуты. Поганец выжил в схватке, хотя и был ранен. Кусок в виде сразу нескольких рыцарей и молодого лорда который к сожалению не сдох, оказался слишком сладок, чтобы не заметить мышеловку в которую его положили. К тому же само моё возвращение сильно их напрягло. Уж больно они уже стали уверены, что легко удушат лорда-протектора и мою сводную сестру в одном лице — Кэтрин. Аромат сыра оказался сладок, но щедро приправлен кровью.Глава 5 Каждому по делам его
Итог в целом оказался очень хорошим. Повторить такое будет не просто. Уж больно удачно сложился комплекс обстоятельств. Хотя ничего удивительного, ведь это сражение, по сути, началось ещё два дня назад, когда мы обманули противника своим составом и численностью, да и вообще спровоцировали его на спешную операцию на нашей территории. Хотя раскрой нашу задумку мои родичи Трейвы и… да не было бы скорее всего сражения. Имея почти равное с нами число тяжёлых конных, у них было лишь серьёзное преимущество в пеших. Да, они полагали, что оно раза в четыре больше нашего. В реале оно оказалось, за счёт до поры скрытого в наших фургонах небольшого отряда, хорошо если всего в три раза значимей, а с учётом включившихся в самом конце сражения егерей, так и вовсе всего в два. Притом, если у противника до половины было из ополчения, то у меня практически все были профи и регулярами. А даже классические трактаты диктуют нападающим, иметь минимум трёхкратное преимущество, чтобы пусть и при значимых потерях, но забороть обороняющихся. И потому их хорошие шансы были, лишь в засаде. И вот сработай уже их задумка, нас бы вполне могли вырезать даже большим числе. И то, что они попались на встречную засаду — уже наша заслуга. Как и то, что ожидая и готовясь к одному нашему составу и тактике, они столкнулись совсем с другим. Им просто оставили мало вариантов и слишком взвешенно положили сыр в мышеловку. Когда бы я ещё «подставился» так? Прямое сражение, потерпи они до открытых пространств на севере, не давало никаких гарантий. Даже победив, они понесли бы чудовищные жертвы. Тем лишая всю задумку смысла. В результате из приведённых ими почти ста двадцати пеших и чуть более двадцати конных, в живых осталось немногим более половины. Могло остаться и больше, не поддайся я порыву и не убей лишний десяток, когда они уже начали сдаваться. Впрочем, при том, что сражение пошло даже лучше, чем мы предполагали, не обошлось без жертв и у нас — минус девять воинов. Да четверо пока не воинов, и даже по меркам ополчения почти необученных из черноногих, лишь недавно взятых в ополчение, и кинутых на «жертвенный алтарь» в обреченные ещё до сражения посты, как прикрытие задумки. И жаль было каждого. Тринадцать человек против почти семидесяти, и пусть ценными являлись лишь девятеро из них, и тот же воевода, вообще не считал первую четвёрку погибших с нашей стороны чем-то значимым. По крайней мере, поначалу, когда я спросил о наших погибших воинах, он указал цифру девять. Издержки времёни и воинского культа. Возможно, ещё несколько противников умрут от ранений. Расклад крайне хороший, но всё же не привык я пока к такой математике. Хотя в репутацию успешного лидера такие сражения конечно ложатся отлично. Ранее я недооценивал влияние чисто удачи в талантах военачальника, но уже успев частично пропитаться местной атмосферой, понял, что это один из полагаемых окружающими талантов у славного военачальника. Того, к которому идут с заметно большим удовольствием. Правда, справедливости ради, моей заслуги в том хоть и было, но мало. Много больше постарались воевода — при засаде и течению сражения и дон Эстебан — при её подготовке и провокации противника на удар. Но не особо важно, случись поражение или победа, а основные «плюшки» и ли «плюхи» сваливались на мою голову. Вождь на то и вождь. Он ведёт, пусть даже иногда формально, он же делегирует часть полномочий подходящим людям. И их успех или поражение — его заслуга или промах. Первый блин вышел явно не комом. С другой стороны у этого были и минусы — подымая планку ожиданий, как своих собственных, так и главное — других от меня. — Твоё мнение о наёмниках? — переспросил я у дона Эстебана, немного отвлёкшегося на стоны раненых. — Ничего особенного, милорд. Впрочем, они вполне неплохи. Обычные и добротные, но не блещущие удачей и талантами. — Понятно, как нередко и бывает, те кому не хватило места и денег среди регуляров и вынужденные до времен с большей востребованностью, перебиваться наёмничеством. Однако не слишком к такому вольному промыслу готовых. Сколько им заплатили за нас? — Они получили этот срочный и сложный найм, когда шли через земли Трейвов. Ранее они потеряли половину отряда и командир набрал новых среди черноногих. Взял несколько охотников и лесорубов, из тех у кого шило в жопе, — с кривой усмешкой, немного грубовато пояснил дон Эстебан. Вообще, его прошлое сказывалось и несмотря на принадлежность к дворянству, его речь и поведение не всегда соответствовала должному. Хотя он и старался исправляться. — Двойной тариф? — Тройной. — Ха, и полагаю они взяли его с собой, ведь им некуда его девать. А теперь надеются, что благодаря общепринятым правилам полностью их обирать я не стану и оставлю немалую часть средств? — А вы…? — Предложи им выкупиться.Сейчас в ближайшие месяцы, нам особо сильно могут понадобится люди, вдруг ситуация на этом не закончится? Но оплачиваться им всем по обычной ставке… жирно будет. А там поглядим. Скажи, что я зол, так как меня попытались убить родичи и предал вассал. И я хочу крови, но и отходчив, потому — если они хотят уйти сейчас же, то могут выкупиться — всей суммой, что имеют. Оружие и доспехи им, конечно, оставят. Я не гнусный тип, который будет идти против правил, и лишит их единственных средств производства и дохода. Я немного помолчал в раздумьях, правильно ли выстроил итог, а после уточнил: — Либо, как вариант. Пусть три месяца отработают на Блэков, но служа за крышу над головой и питание. Тогда все деньги пусть оставят себе. А там посмотрим, может им можно будет предложить полноценный контракт, либо и вовсе взять в дружину. Если тогда такое отягощение для казны будет терпимо и ещё востребовано. — С остальными как? — Воевода? — перекинул я вопрос подошедшему к нам сэру Калхейну, который явно обсуждал с сэром Хоком схожие темы. — Немного сумбурные ребятки. Не хватает им нервов. Впрочем, тут во многом виноваты их командиры, — густым басом, неторопливо и явно взвесив, промолвил «Булыжник». — Простые воины — простая судьба. То есть вы не против рассмотреть и их? — уточнил я. Вообще, до того, как я впитал куски воспоминаний местных дворян, мне бы такое в голову не пришло, но в мире это было в порядке вещей. — Ха, милорд, хотите оставить Трейвов совсем без воинов? — улыбнулся сэр Хок. — Ну, пусть засранцы выкупают их, как и принято. Вот только хватит ли сил у вашего кузена — сэра Эндрю, удержать лордство отца после такого удара по войскам и потерь в братьях? — встрял дон Эстебан. Воевода скривился, при всём том, что он признавал полезность умного головореза, манеры того, зачатую, слишком выпадали из общепринятого и иерархии. И то, что нормально среди равных, стоило фильтровать, когда говоришь с тем, кто выше по положению, да ещё и твой сеньор. — Некоторые наверняка захотят уйти обратно в земли Трейвов, — заметил он. — Нескольких придется отпустить сразу, как сопровождение, я не хочу, чтобы случилась неприятность с тем из кузенов, кого решу отпустить за выкупом. Но, как только их новый господин выплатит за них деньги — пусть желающие уходят, — подвёл я черту под этим вопросом и уточнил для воеводы: — А пока пусть побудут у нас. Приглядись, кого имеет смысл переманить. Даже просто неплохие воины, если в ближайшее время верлорд Бороса не остановится, придутся ко двору. К тому же Эстебан отчасти прав, следует ослабить родственничков. Тем более, что тётка Марго, чтоб её забрал Незримый Отец, всё ещё жива. — А с Джоном что? — серьёзно взглянул на меня Хок, а я заметил, как внимательно, стараясь не показывать этого, смотрят остальные дворяне, да и не только они. Одно дело — старый Ульрик, за дело, в своё время, прозванный «Чёрной Меткой» Императора, а другое — как себя покажет его сопливый сын, всего лишь в двадцать лет ставший сеньором, и ранее имевший только репутацию умелого турнирного бойца. — Каждый получит, что заслужил, — решение, при всей дискомфортности, напрашивалось. Морально это было заметно легче того, что я позволил сделать воеводе ранее — когда он отправил наиболее паршивую четвёрку ополченцев на дальнюю сторону поляны, выставив там два обычных поста, по два человека. Их судьба была предрешена, по сути они отправились на смерть, хоть этого и не знали. Зато наша ловушка смазанная их кровью, перестала выглядеть таковой. Умом и физически мне решиться на такое было непросто. Хотя я и ожидал от себя больше рефлексий на сей счёт. — Дай-ка свою секиру, Эд, — проходя мимо дворянина с сомнительной в прошлом репутацией — бывшего каталы, столичного наёмника и нынешнего шерифа Углового, я протянул руку, в которую тот вложил свою двуручную секиру. Подойдя к лежащим и сидящим отдельно вражеским дворянам, я дал отмашку своим воинам, и они оттащили в сторону сэра Джона Прауда. Он скалился и храбрился. Его неплохие латы были перемазаны в земле и немного крови, а шлем потерялся, где-то в свалке у нашего лагеря. Джон хотел, что-то бросить мне, но наткнувшись на равнодушие, с капелькой брезгливости во взгляде, потеряно заткнулся. Он принял это на свой счёт, но по правде говоря, равнодушием я старался заретушировать лёгкую панику, а брезгливость проступала из-за того, что собирался сделать. Одно дело сражение или просто схватка, а другое это. — На бревно его, — кивнул я паре воинов, указав на лежащий на земле кусок местами ещё крепкого дерева, упавшего, когда-то ранее. Рыцаря подтащили к нему и под моим указующим взглядом растянули рядом, ткнув лицом в кору. — Милорд, я… — глухо забормотал он, но был мной прерван. — Твой лорд теперь не я, а Незримый Отец. Ты сам сменил сеньора. Такие переходы под другую руку бывают, но делая подобный выбор, следуют понимать, что в пару с ними идут последствия, если ошибся. Ваша семья получила от нашей почти всё. В Империи много умелых воинов и немало рыцарей, но именно тебе мой отец даровал надзор за феодом. И поначалу ты это ценил, а наша семья имела в твоём лице неплохого воина. Однако, Джон, в трудный момент ты решил ответить гнилой неблагодарностью. Именно в такие моменты по настоящему проявляется суть человека. По делам и награда. Я высоко размахнулся, стараясь максимально ускорить процесс, чтобы не утонуть в рефлексиях и с хеканьем, пытаясь сделать это, как можно более мощно, рубанул двуручной секирой. В лёгкой прострации я наблюдал, как голова сэра Прауда покатилась по траве. Секунду спустя я понял, что боясь с одного удара не отрубить голову, наслушавшись ещё при жизни на Земле, как это не просто, я переборщил. Некоторые действия не получается делегировать, особенно в моём положении и текущих отношениях с демоническим покровителем, но у этого есть издержки слабой компетенции — ну, не профессиональный палач я. Замерев, стараясь не показывать это, я напряг руку и понял, что долбанная острая секира намертво застряла в бревне. Сделав морду кирпичом, будто так и собирался, я отпустил её, оставив торчать и далее, переступил окровавленное бревно и взял за волосы голову Джона. Отыгрывать — так до конца. Пройдя несколько шагов, я кинул дону Хармсу: — Благодарю за оружие, можешь забрать её, — и кивнул на крайне неудачно застрявшую секиру. Впрочем, выглядела теперь она довольно символично, как теперь могло показаться со стороны, от чего, подозреваю, окружающие посчитают это явным умыслом с намёком с моей стороны. А дон Хармс, судя по тому, что слегка сбледнул, видимо, увидел в этом предостережение и себе. Намёк, так сказать, но одновременно и прощение прошлых грешков — мол на то, что было до меня, закрою глаза, но в будущем, если что… Видимо, я не смог полностью удержать на своём лице спокойную маску, когда накануне понял о его тёмных делишках за последний год. Может он и был неуверен на сей счёт, но сейчас я невольно дал ему смыслы, которые, честно говоря, вкладывать не хотел. Просто так удачно сложилось. Всё же мир в глазах смотрящего. Впрочем, это даже в плюс. Таких людей не стоит расслаблять, порождая у них уверенность в слепоте господина. Но и передавливать так же не стоит. Под эти мысли, слегка отвлёкшие меня от совершённого, я дошёл до прочих своих дворян, после чего отдал голову Джона дону Эстебану. — Полагаю, с этим сопротивление крепости, где засели остатки его семьи и воинов, может не случиться и получится взять их без штурма. Не хотелось бы тратить ещё людей и это, — кивнул я в сторону спрятанной в глубине лагеря большой бочки. Когда-то такими у отца был забит один из подвалов. Порченное масло, неведомым образом по какой причине превратившееся в подобное, при горении порождающее мерзопакостнейший и очень едкий ядовитый дым, плескалось в той бочке. От этого в прошлом задохнулись немало людей в Империи, ещё во времена большой войны за основание Империи. Отец и прозвище «Черная Метка» получил, отчасти обыгрывающее нашу фамилию, но и из-за частого использования в те времена этого варварского дополнения к оружию. Да и герб наш — три чёрных языка пламени в дымном обрамлении, тоже тогда изменился. Судя по намёкам в деталях той истории, Ульрик нашёл его не случайно. Как мне поведали, когда я её обнаружил, история вышла странная. Произошло это после масштабной битвы — и близко не чета той, что случилась сейчас, в которой молодой Ульрик Блэк и его люди перебили немало людей. После неё он вместо того, чтобы отпраздновать победу, зализать раны, которых хватало, переспав, наутро сорвался — с кучкой людей споро переплыл Внезапное море, где в ближайшем городе закупился огромной партией масла для светильников. Будто внезапно… узнал о ней. Торгаш продавал её со скидкой, как позже оказалось, не случайно. В технологии, что-то напутали и оно при горении не столько освещало, сколько сильно чадило, причём мощно травило всех вокруг. Обнаружилось это на корабле идущем обратно на север и люди Ульрика даже хотели вернуться и оторвать башку торговцу обманщику. Однако лорд тогда сказал: — вы просто смотрите на это не с той стороны. И, как оказалось в будущем, был прав. Подозреваю, после того сражения Ульрик, видимо всё же попаданец, критично напитался своими кровавыми деяниями, а ночью, во сне, вынужден был выбрать награду. Если меня, когда-то в будущем ждёт подобное, это неприятно. Я ранее ожидал, что будет проще. Ох, не зря демон говорил, что мало плату заработать и правильно выбрать, её надо ещё получить. Сильно сомневаюсь, что нынешнее стало достаточным для минимального, чтобы я уже сам узнал, как оно там будет. По крайней мере я не чувствовал подъёма, будто хлебнул энергетика. Но со временем критичная масса явно накопится, если меня конечно самого не убьют раньше. Это входило в то немногое, что демон — мой нынешний покровитель, мне поведал о мире. Самое убойное было — лично грохнуть другого игрока. Либо столь значимую в мире персону — по чьей воле живут, как можно больше людей, а таких по пальцам пересчитать можно было. Менее — тоже самое, но когда это произойдёт по моей воле, но не моими руками — то есть сделают мои люди. Вообще, если не брать подобных мне, стоящих особняком, особо важны были два фактора. Чем на больших людей распространяется воля убитого, и чем он сам сильнее. В итоге тем выше профит. Формула простая, но и проблема мне известна. Потому я и видел в действиях Ульрика с этим долбанным маслом, именно влияние попаданческих рамок. Тянуть было особо нельзя. Достигнув порога выбора награды, стоило спешить. И не только потому, что, похоже, придётся попотеть с самой доставкой — это как раз вторично, так как энергия к тому моменту уже будет сброшена. Важно другое. Это было сродни энергетику. Только тому, что усиливается со временем. Грубо говоря, грохну я нынче чужого «героя», может ещё десяток-другой действительно сильных людей — тех же рыцарей, почувствую физическую тягость от накопленного, а с ритуалом и наградой решу обождать. Мало ли причин бывает — может и времени не будет, а может захочу накопить побольше и взять нечто ценнее или просто особое? Первую ночь заснуть удастся, вторую — уже спорно, скорее продремать кусками. А вот на третью сон уже будет идти с огромным скрипом, и из-за повышенной ложной бодрости придётся использовать снотворное. Вот только человек не может долго полноценно не спать. Это, как я подозревал, породит немало проблем и ограничений. Сейчас у меня пока не было времени и знаний, чтобы прикинуть заранее, что бы я хотел получить, когда придёт время. К тому же ещё надо будет понять, а из чего вообще можно будет выбирать. Однако, первые рассчёты уже стоило начать делать. Впрочем, о масле. Можно было использовать катапульты — закидывая во дворы крепостей или крупных лагерей, а стреломёты — для более точечной доставки жутко чадящих снарядов уже внутрь зданий, через бойницы и окна. Пакость не просто выкуривала наружу защитников, но многие не успевали выбежать, нередко впадая в прострацию, теряя ориентацию и вскоре сваливаясь, вдохнув несколько раз дым от масла, которым пропитывали «боеголовки». Со временем мы научились добавлять к базе в виде этого масла элементы, усиливающие эффекты. Увы, проводя быструю ревизию в подвалах, удалось обнаружить, лишь жалких полторы пусть и крупных бочки. Раза два крепость взять с таким конечно можно было. Или использовать для точечных операций — тогда хватит надольше, но в любом случае, это наследство отца себя уже практически исчерпало. — Очень может быть, что теперь они сдадутся без боя, — пробормотал дон Эстебан, забирая голову сэра Прауда и вглядываясь в моё лицо. — Я бываю снисходителен, особенно к заслужившим это и довольно щедр, к достойным того, но не люблю предательство, тем более приправленное чёрной неблагодарностью, — бросил я всем, стараясь не повышать голос, держа его ровным, хотя внутри меня слегка потряхивало. Впрочем, это услышали все вокруг.* * *
— Милорд… простите, в данных условиях я счёл это правильным, — замялся сержант егерей — дон Улисс Пистос. Однако, он всё же, при неуверенности в отношении моей реакции, не побоялся взять ответственность за вроде и правильное, но в преддверии сражения, в исходе которого тогда не мог быть уверен — сложное решение. Младшенький из семейки Пистосов, которому лишь недавно исполнилось двадцать два года. Вообще, не случайно его отцу так потрафил в своё время Ульрик Блэк, доверив ему пусть потерявший значение, но всё же символичный свой старый феод. И семья Пистос, а у старика родилось трое сыновей, отвечала честной службой. Пятидесятидвухлетний сэр Тимиос, после ухода на покой отца — по сути пенсию, ставший фактическим правителем феода, сэр Александрос — его тридцатилетний наследник и командир моих кирасир, и дон Улисс — сержант у егерей. Все шатены и крепыши среднего роста, как на подбор. Все они верно служили на благо нашей и своей семьи. Старший брат остался на западной стороне гор, приглядывать в Гнезде, чтобы чего не случилось с Кэтрин и в целом. Вынудив временно растрясти кости их старика, оторвав того от медовухи и пледа с креслом-качалкой. Снова, временно начавшего командовать в феоде, что им доверил мой отец. Средний пошёл со мной и недавно рубился плечом к плечу, ведя моих кирасир. А вот младший — сержант, накануне, не доведя пятёрку егерей до поляны, где позже случилось сражение, засел в паре часов ходу от поляны в наблюдение, за оставленным на краю леса лагерем Трейвов. Проявил, так сказать, здоровую инициативу. В принципе, разумную, хотя лишь в контексте победы, порождённой почти оптимальным течением всей задумки. Шесть егерей осталась караулить небольшой лагерь. И сейчас я пытался понять — зачем? Нет, Улисс решил правильно, цель того стоила. Но вот к чему леди Трейв самолично решила проконтролировать действия своих сыновей и полезного «чудака» Прауда? А может именно поэтому? Контроль. Им ведь предстояло сложное дело. И мало убить меня и захватить кого-то из моих вассалов в плен — то есть чисто воинские умения проявить, важен был ещё умелый политик и манипулятор, кто сможет быстро и правильно воспользоваться результатами, свалив оставшуюся в Гнезде с малыми силами Кэтрин. А в семейке Трейвов за это отвечала почти в одно лицо бабуля Марго. Моя излишне шустрая тётка продумала многое, кроме одного — что они не просто проиграют чисто военную часть операции, но сделают это вдрызг. Хотя даже при таком, она оказалась не так проста. Её наблюдатель созерцал весь ход битвы со стороны, прячась в лесу. И когда стал понятен разгром, ломанулся через лес на север. Наши егеря заметили его, лишь когда он уже выбежал из леса и подбегал к лагерю Трейвов. И потому новость о разгроме всё же дошла до адресата. Карета тётки — вот же не поленились и её перевезти на наш берег, начала спешно собираться обратно к реке. Их понять можно было. Сейчас стоило подумать, как самой леди Трейв скрыться дома, а уже потом договариваться со мной об оставшихся в живых. Дон Улисс, понятно, был другого мнения. В охране леди кроме нескольких гражданских слуг, присутствовали трое пеших латников, пару кирасир и пяток дуплетёров — уж слишком многих пришлось забрать её сыновьям для удара по нам. Против атакующей шестерки егерей, к тому же делающих это из засады, это на тоненького. Будь они внимательней, заметив, спешно начавших сближаться под прикрытием складок местности егерей, дело могло повернуться по разному. К тому же опасаясь упустить карету, Улисс — единственный вооружённый мощным арбалетом, пока остальные били по конным, подстрелил одну из двух запряжённых в карету лошадей. И этим на корню убил попытки той скрыться за счёт скорости. Последующая скоротечная схватка, большая часть которой прошла на дистанции, всё же стоила дону Улиссу одного егеря — его подстрелил один из дуплетёров. И это была цена его выстрела не по кирасирам, а по лошадям при карете. Но в целом его можно было похвалить. Правда тетку всё равно попытались спасти. Один из дуплетёров подсадил её к себе и укрывая телом, попытался ускакать к реке. Его тоже подстрелили, в процессе ранив в ногу и мою тётку. Правда, по словам Улисса, её жизни это ранение не угрожает. Ну, тут вопрос сложный — хорошо это или плохо. — Расслабься, хоть ты и нарушил приказ, но у тебя были к тому веские основания. Впрочем, отчасти тебе повезло. Есть приоритеты. Опасно, но вторично, что она могла уйти, а первично, что могло пойти не так там на поляне, — я махнул головой себе за спину. — Однако, везение, так же элемент воинских достоинств, — после я наконец слез с коня, направившись к сверлящей меня взглядом тётке, полулежащей у кареты на подушке, небрежно брошенной в грязь. Я присёл на корточки, всматриваясь ей в лицо. Постаревшая женщина, которая, невзирая свои на семьдесят лет, до сих пор сохраняла флёр былой красоты. Узкое чуть вытянутое лицо, чётко очерченные скулы и прямой тонкий нос. Невысокая, похоже, немногим выше полутора метров, холодный волевой взгляд, проигравшего, но и близко не сломленного игрока. Такую опасно иметь среди врагов. Заклятие «адаптации» давно угасло, но зато со мной был мой всегдашний талант. Я прекрасно чувствовал её через эмпатическую связь. Особенно сильно, когда смотрел ей в глаза. Лютая ненависть. Раздражение на себя и с капелькой недоумения в мой адрес. Она помнила меня другим и отличии от многих в моих землях, коих я успел уже обработать, пока заклятие работало — продолжала иметь в памяти чёткий образ прошлого Ричарда. И теперь не понимала, как её, такую хитрую и умную, развёл малолетка племяш, который кроме турниров и воинских умений, мог похвастаться лишь сомнительной и глупой интрижкой с охотницей за высоким положением — Клэр Виттель. То есть готовый, чтобы его развели чуть ли не на мякине. И столь сильны были скрываемые её внешне эмоции, что я даже уловил некоторые нюансы. Хотя по мне, зря она так думала про прошлого Ричарда. Мы были с ним похожи и внутренне, просто ему не хватило нескольких лет и горького опыта, чтобы избавиться от некоторых подростковых иллюзий. А зачатки ментального сходства у нас были и сейчас. Впрочем, она ненавидела не столько лично меня, а через Ульрика и главное его жену — свою давно умершую сестру и мою мать. Видно правы слухи, что она заимела огромный зуб на отца, когда он раз за разом отказывался в своих феодах брать вассалами родичей — её сыновей. И в итоге это привело к тому, чему привело. Её бесил и сэр Хок, на которого она бросила взгляд при его приближении. Отдать предпочтение не родичам из аристократической семьи, а бывшему простому воину… это ярило особо сильно. И по краю в её сознании плавало обвинение в адрес Блэков, что мол ведь, как легко можно было всё разрулить в своё время. Ведь пойди Ульрик на уступки родичам по линии жены, можно было объединить наше старлордство с лордством Трейв. И они даже намекали отцу, что готовы при таком раскладе уйти из под руки верлорда Бороса. Вот только там же я чувствовал, что она бы со временем подсидела Ульрика и всем старлодством начали бы править её сыновья. Не потому ли отец не только жёстко отказал ей по всем пунктам, но и среди вассалов не рискнул брать ни одного лорда, ограничиваясь рыцарями. Потому что вот к примеру я, пока мою присягу не принял император, либо его наследник, имею статус лорда. В отличии от отца. Вот только земли мои, по размеру, как три с половиной обычных лордства. И если бы среди вассалов я получил и лорда, а то и более одного, то нынче, при большом желании, они могли бы устроить мне сепаратизм, с попыткой захватить власть. Конечно, есть инструменты для нивелирования подобного, но отец явно не захотел ими париться. Понятно, что лояльные такое бы не устроили, но Трейвы то, благодаря своей мамаше, априори имели с этим сложности. Сами они может и не стали бы мутить воду, не под то заточены, но мамаша их из другого теста. Зато рыцарям — нынешним моим вассалам, даже возникни у них такое желание, для такого нужен был вождь со стороны. Тот же сэр Прауд, лёгший под Трейвов, прекрасный тому пример. Я смотрел в голубые глаза леди Трейв и думал. Мы оба молчали, хотя сказать обоим было немало чего. — Ты шла к успеху, тётя, не получилось, не срослось… бывает, — устало, наконец закончив размышлять и приняв очередное сложное решение, как бы подвёл черту я. Мазнув взглядом по её раненой ноге, немного топорно замотанной повязкой, частично пропитавшейся кровью, потерял к ней интерес. Я встал, и уже не смотря на неё, уловил всплеск недоумения от тётки. — И это всё, что ты скажешь? — уже в мою удаляющуюся спину, язвительно выплюнула она. Проигнорировав родственницу, я направился к своим.* * *
— Эстебан, — отведя чуть в сторону своего головореза-безопасника, я решил дать ему указания. — Да, милорд? — Займись пленными, раздели их на три группы — простые воины, дворяне и леди Трейв. Последняя, как особо важная пленница, пусть едет в закрытом фургоне и одна. Своих кузенов — сэра Эндрю и дона Марко, и пяток их воинов, мы заберем с собой дальше на север. — Будете договариваться о выкупе с ними? — Это само собой, но речь не о том. Я тут поглядел, возможно, дон Улисс недооценил ранение леди Трейв. И если ты, немного халатно отнесёшься к её перевозке в Гнездо, то она может банально истечь кровью, недоехав до туда живой. — …? — Когда, это случится, я буду недоволен, и даже накажу вас обоих. Хотя, вероятно, как заслуженных воинов — не сильно. — Когда…? — негромко подчеркнул понятливый дон Ривас. — Она движущая сила всего этого. Выдерни её, всё развалится. Оставь, и она укрепит сегодняшний негатив в детях и взрастит не просто их амбиции, но ненависть ко мне. Мне такое не надо. Несколько секунд мы смотрели глаза в глаза, после он моргнул, подтверждая приказ. — Милорд, раз уж… — Эстебен неопределенно махнул кистью в пространство, то не сочтите дерзостью предложить… — Алистер, Хок! — выслушав Эстебана, позвал я пару рыцарей — воеводу, вместе с уже успевшим мне понравиться дельным и верных рыцарем Хоком, которого первым из своих вассалов встретил тут. Следовало посоветоваться. И если воевода взглянет на вопрос с чисто военной точки зрения и стратегически, то Дункан просто довольно умный малый. Спустя десяток минут мы разъехались — я на север, с основным отрядом, следовало завершить дело с крепостью и феодом Прауда. Оставлять его неблагонадёжной семье я не собирался. Впрочем, поглядим на то, как меня там примут. А дон Эстебан с небольшим отрядом, остался формировать группу для возвращения в Гнездо. Очередное принятое сложное решение, хоть и лежащее в рамках окружающего мира, даже немного более мягкое, нежели принято, снова вернуло меня в размышления о себе. Да, я никогда не был плюшевым, но сейчас, когда более-менее первый самый сумбурный этап внедрения прошёл, я стал ловить себя на мыслях, что изменился. С одной стороны я списывал это на заклятие «адаптации». За первые почти пару суток, как я ступил на землю, пока заклятие работало, я успел ментально впитать элементы воспоминания очень многих. Память, будто я провел с ними не минуты и часы, а годы, не могла не повлиять на меня. Однако потом я начал склоняться к другому. Если я понял правильно то, что случилось сразу перед моим крайним «падением» на эту планету, то ранее уже прожитые тут двадцать две моих жизни, хоть я и не помнил из них не бельмеса, должны были оставить хоть какой-то осадок в моей душе. Да, он не мог быть полноценным, уж это я бы точно ощутил. Но и раз за разом принимаемые решения, на которые раньше, либо не пошёл бы, либо рефлексировал много больше, говорили, что некоторые вещи для меня стали подозрительно обыденными. Видимо, бесследно прошлые жизни, каким бы не был механизм по моему обнулению после смертей, для меня не прошли. А потому стоило это учитывать и чуть больше привычного размышлять, при принятии сложных решений. Я хотел сам выбирать, что и как делать, пусть и не получиться убрать полностью влияние прошлого, которого не помню. Ведь Бог знает, что я тогда творил и почему. Может для меня теперь вырезать деревню, при определенном раскладе, вполне терпимое решение? Я попытался прислушаться к себе, вообразив, как приказываю делать такое, но почувствовав резкое и сильное отторжение, несколько успокоился.Глава 6 Шкура неубитого медведя тоже может рычать
Минуты тянущейся тишины прекратились и врата небольшой крепости распахнулись. Наружу вышла женщина, которую я со скрипом вспомнил, как жену казнённого мной недавно сэра Джона Прауда. Она шла к нам неторопливо, с каждым шагом удаляясь от пусть формально, но безопасных стен. Наконец она подошла и замерла, уставившись на то, что держал в руке, стоящий рядом с моим конём дон Хармс. Шериф Углового с равнодушным лицом, будто в руке у него просто тыква, держал за волосы голову её мужа. Уверен, с его прошлым, таким не удивить. Пока она шла, я с другой стороны на коне приблизился к нашему переговорщику. Так мы и сошлись, метрах в ста от стен. Женщина молчала, потерянно смотря на то, что осталось от мужа, а потом неожиданно для шерифа, но не меня, прекрасно чувствующего её эмоции, плюнула в лицо мужа. Что же, ещё один слух подтвердился. Говнюк не только давно достал жену, но и пренебрегая ей, постоянно нагибал, похоже, не стесняясь даже жены, разных потаскух. — Милорд, пожалейте хоть детей, мы уберемся подальше и… — Довольно, — перебил я её, продолжая изучать женщину через оттенки её эмоций и даже ловя, из-за полнейшего раздрая в голове бедняжки, некоторые особо яркие мысли. — Ваша семья… — я сделал паузу, во время которой у ней всё внутри сжалось, — точнее ваш муж, предал доверие и щедрость моей семьи. Он своё получил, указал я на голову. Стоит ли на основании этого записывать всю вашу семью под одни лекала — я не решил. Скорее, зная об его обращении с вами, я готов дать вам ещё один шанс. — О, милорд… — Однако, — снова прервал я её, — учитывая обстоятельства, мне нужен сильный и лояльный вассал тут. И если на счет лояльности вопрос пока открыт, то силы у вас точно нет. Нет её и у ваших детей. Может быть в будущем, они подрастут и станут достойными людьми. Это будет ваша забота. Если вы используете это время для того, чтобы неправильно воспитать детей, которым из-за этого захочется в будущем отомстить, то я сочту, что предательство не частный случай, а сидит в крови вашей семьи. И тогда пощады не ждите. Я замолчал, не столько наблюдая за реакцией, но отслеживая её своей глубинной эмпатией. Женщина молчала и я, поняв, что оценил её правильно, наконец подвел черту: — Феод и крепость я забираю, тут будет править другой. Однако вы можете забрать свою казну и четыре фургона с вещами. Всей оставшейся семьёй вы переселитесь в Угловой. При всей лёгкости обращения с деньгами у вашего бывшего мужа, наверняка у вас остались средства, в крайнем случае драгоценности. Это позволит купить в городе полноценный каменный дом. Там вы и будете пока жить. Через несколько лет, когда ваши дети окончательно подрастут, если я или леди Кэтрин сочтём, что они достойны, то они будут приняты в замке. Я заметил, как из врат выглядывают парочка детских головок. Сестра с братом явно беспокоились об участи матери. — Место им найдём. Дело за вами… и ими. И тогда, если они уже после этого проявят себя достойно, как знать, в будущем могут достичь не меньшего, чем их отец. А то и большего, если не заболеют его болезнями — глупостью и предательством. — Благодарю, милорд Блэк, я… мы. Женщина явно не рассчитывала на такое и потому не знала, как реагировать. Судя по её чувствам, она полагала — минимум их обдерут, а после «голыми и босыми» выкинут за пределы старлодства Блэк, а максимум — могут и вздёрнуть на вратах. Видимо, наперекор последним решениям и тому глубинному внутри, что это породило, с напрягшей меня лёгкостью, несколько ранее несвойственных мне выборов. А может здраво рассудив, что она и дети реально не виноваты и рискнуть стоит, или скорее всего сразу по обоим причинам, я решил проявить милосердие.* * *
Неудачная ставка противника, которая не сыграла, но потратила ресурсы, становится его слабостью и уже нашей возможностью. Однако, не впадаю ли я в тоже самое, опрометчиво начав делить шкуру неубитого пока ещё медведя? — А не похоже это на головокружение от тактического успеха? — уточнил я негромко, поглядывая в окно. Я сидел в пол оборота к нескольким сидящим людям в бывшем зале для приёмов сэра Прауда. Вот, кстати, крепость крепенькая, но небольшая. Всё же рыцарь — не лорд. И в плане качества сооружение добротное. Однако, хоть Джон и любил подходить к подобному не экономя, да и вообще, как к воину к нему претензий не было, но не меньше компенсировал достоинства слабостями. Ну, падок был Джон на развлечения. В Империи нередки были вояжи тех де скальдов, а то и вовсе группы циркачей. И если среди вторых кроме простых сословий, обычно сложно было встретить дворян, то у первых их хватало. Вообще, с текущей в Империи политикой социального лифта через мастерство, по моим скромным познаниям, слой дворян оказывался немного завышен от обычного для такого общества и уровня развития. Так что неудивительно, что часть сфер деятельности становилась для них всё более терпимой в плане личного выбора. Невольно добавляя такими действиями нотки избранности некоторым специализациям. К примеру, обычное дело, в таком походе, как у меня взять с собой скальда. Хороших, к сожалению, было наперечёт, в моих нынешних землях таковых я не увидел. Да и не стал бы я его брать с собой сейчас. По целому комплексу причин. Но главным было даже не особость операции сама по себе. Ещё в жизни на Земле — мне всегда было странно желание некоторых обывателей, чтобы им осветили и разжевали всё и вся. И сделали это чуть ли не в прямом эфире. И даже не сомнительность качества парочки местных скальдов, что успел уже увидеть. Меня скорее смущала неуверенность в своих силах в первой операции, которую может вывернуть такой скальд на свой кривой взгляд, а я слишком много подобных манипуляций видел. Ради хайпа и донатов. Да ещё и от людей абсолютно некомпетентных, да к тому же часто просто нечистоплотных. А скальды в Империи — отчасти особая каста. В своё время они очень серьёзно постарались с помощью молодому Императору, в укреплении власти и склеиванию солянки регионов и феодов в пусть с большими оговорками, но единое целое. И при всей своей прагматичности, Императора мало кто мог назвать неблагодарным. Потому каждая смерть скальда, если он конечно являлся официальным членом гильдии, подпадала, вначале, под возможное преступление против имперской власти и лишь потом, если к тому следов не находилось, переходила в чистую уголовщину. В Империи, по большому счёту было два типа мест. Города с местами имперского значения и прочие. Вторые почти полностью лежали на плечах местных феодалов, а первые лишь частично. К примеру, в моих землях таких мест было два. Первый — район добычи розового гранита. Это, кстати приводило к тому, что караваны с ним имели особый статус и нападение на них приравнивалось к атаке имперских сборщиков налогов. Последние собирали плату с городов имперского значения. Таковыми становились города перевалившие за численность в двадцать тысяч, которых было не так и много в Империи. Отец лет тридцать назад пытался нарастить Угловой до такого размера, но конфликт начавшийся ещё при моём рождении, не только привёл к крупным пожарам в городе и пригороде, но и на несколько тысяч сократил кропотливо наращиваемое население. Да, некоторым власть делить не хотелось. И они наоборот, старались, даже имея к тому возможности, не расширяться слишком сильно. Сейчас пусть и действующий более-менее по законам Империи судья назначался главой Блэков, но достигни Угловой двадцати тысяч, ситуация несколько изменилась бы. В прочих землях продолжали бы действовать мои люди, что конечно не позволяет плодить совсем уж беспредел, даже в нынешние времена, когда законность по всей Империи становится всё менее чёткой. Однако в Угловой бы пришёл судья, назначенный из столицы, причём в сопровождении отряда из второго легиона. Кого-то бы это напрягло, но явно не Ульрика, находящегося под давлением с двух сторон. Да — это не панацея, да — пришлось бы делиться частью власти, зато заметно затруднило бы против наших земель крупные военные действия. Ключевое — размах, при котором бы Угловой, как в прошлый раз попал под жёсткую раздачу. А это ведь, по сути, экономическое сердце старлордства. За одно это стоило стараться, несмотря на некоторые издержки. Но не срослось. Зато у меня оказались сейчас развязаны руки в большей степени, чем удайся это отцу тогда. Впрочем, сейчас мы обсуждали другое. Дон Эстебан по «простоте душевной» заметил недавно: «а что мешает вам, милорд, провернуть то, что с вами пытались сделать ваши родичи Трейвы?» Много чего, сказал я ему тогда, честно говоря удивляясь лихости этого проныры. Однако, выслушав воеводу и Хока, был уже не так уверен. Надо понимать, что в доимперские времена мы с Трейвами были двумя рядом расположенными лордствами одного королевства, власть в которых со временем, через женитьбу Ульрика Блэка на дочери лорда Трейва, породнилась. Дело обычное. По сути, два моих брата, к сожалению давно погибших, и я являлись совместным детищем обоих семей. Произошло это конечно не сразу, а после Большой войны, шедшей почти пятнадцать лет, когда оформилась Империя, в которой Император несколько перекроил внутренние границы. Иронично, что так всё повернулось. — Так ведь это скорее задел на будущее, пусть и не сильно далёкое. Пойдёт благоприятно — можно углубить, нет, так это позволит сгладить негатив и перспективы продолжения, в виде использования против вас ваших боросских родичей, — с лёгкой и ироничной улыбочкой ответил Хок. — Трейвов нынешнее не только ослабит, но если они согласятся, а выбора у них не особо много, они встанут в зависимость от вашей воли, — уточнил более сдержано сэр Калхейн. — Вы так уверены, что мой кузен — дон Марко, не сможет не то, что в одно лицо взять власть в лордстве, но и в будущем, стать рыцарем? И что всё в итоге завяжется на сына Эндрю? — их логику я более-менее понял, но всё же сомневался. Да, младший сын лорда Трейва — Марко, если в свои тридцать два ещё не смог дорасти до рыцарской цепи, имел не так и много к тому шансов. Впитанный за последнее время опыт, оценивал это с большой вероятностью. Исключений хватало, но лишь в отношении тех, кто проходил этот путь в особых условиях — либо начинал воинский путь сильно позже нормы, либо имел априори низкий старт — чисто по финансовому положению семьи. А рыцарь это не просто воинские умения и таланты, но и очень приличный финансовый порог вхождения. Да, происхождение могло нивелировать часть проблем, но не при культе воинов, что до сих пор существовал в Империи. Возможно, несколько десятков лет спустя, когда сменится ещё пару поколений, если страна и мир вообще их переживёт, это начнёт значительно меняться. Особенно под давлением южан, где во многом схожий культ, но уже денег. И тогда останется лишь культ власти, являющийся нынче общим для двух основных игроков мира — северян и южан. — Удивительное бывает, но не думаю, что в его случае. Он отличный конезаводчик. Во многом именно на него ложились основные заботы в лордстве по их главной и единственной экономически значимой области — выращивание этих животных. Вот то, что он сможет получить статус мастера именно в этом — у меня сомнений почти нет. Но я видел его воинские умения… — скривился сэр Алистер. После чего дал свою оценку уже, как чисто мой воевода. — Это посредственность. Ладно бы, если он всё ещё являлся подростком. Но он уже давно мужчина и ещё несколько лет и чисто физически достигнет пика, после которого умелый воин конечно полирует опытом свои умения, но кардинально повысить их уже может, лишь в редчайших случаях. Он не глуп и, возможно, как чисто управленец потянет, но этого мало, чтобы претендовать на рыцарскую цепь и полноценную власть в лордстве. — Даже, когда вернётся домой его мать, то этого всё равно будет недостаточно… — задумался я вслух, с толикой лицемерия. — Да. И отсекая сейчас их мать от ваших двоюродных братьев, создаётся хорошая возможность оформить договорённости без её влияния. А она, в отличии от сыновей, так просто, по крайней мере сходу, не отсекла бы своей семье варианты будущего, увязав их с Блэками, — согласно кивнул воевода. — Пацану четырнадцать лет и основное время влиять на него упущено, — логично заметил я. — Отчасти — да, — не стал спорить Дункан, но даже чисто, как заложник — он вполне удовлетворит в текущих обстоятельствах. — Что же, в этом есть смысл, но мы не учитываем реакцию их нынешнего сеньора, — откровенно говоря влезать в это мне сильно не хотелось. Хотя я и признавал, что возможность отличная. — Конечно Ансельм Бранн может среагировать неоднозначно и на эмоциях, но верлорд Бороса кто угодно, но не дурак. И хоть иногда его переклинивает, но в целом он работает по чётким схемам, а потому предсказуем, — заметил «Булыжник». — Да, — расширил воеводу уже Дункан, — он не боится драки, но оттягивает её до последнего и создавая тотальное преимущество, предпочитая до того ослабить противников экономически. В отличии от отца, он более осторожен. — Нас он душит, уводя потоки зерна на юг, но и давних «друзей» из Плюсио… — протянул я, несколько по другому смотря на вопрос. — Именно, господин, у молодого верлорда Плюсио, как бы не больше проблемы того же толка, с которыми столкнулись мы, именно благодаря схожим действиям Ансельма. — И если для нас такую роль исполнил один из княжеских баронов, то для Плюсио эта сомнительная честь легла на плечи Трейвов. Я откинулся на спинку стула, мысленно прикинув карту окружающего нас мира. Мы находились на земле между двух рек. В северно-восточной части феода. В километре на севере текла с запада на восток широкая река — Щучья. Не сильно глубокая — максимум до пяти метров по фарватеру, зато шириной метров в триста. В самых узких местах она сужалась до сотни. В отличии от более мелкой и заметно более узкой Быстрянки, стремительно текущей на западной стороне местных гор, Щучья никуда не торопилась. И название своё получила не за скорость, а за обилие рыбы, особенно щук. За рекой раскинулись земли Трейвов. На западе они упирались в горы, на восток же уходя длинной кишкой, тянущейся вдоль берега. Ниже по течению шёл следующий феод верлордства Борос. Постепенно расширяясь, земли Бороса тянулись на восток, всё более смещаясь к югу, где уже полноценно расширялись. То есть на северном берегу реки Щучья, нас «нежно» ограждали земли, оставшиеся под рукой семьи Браннов. Случилось это после вырезания из этого бывшего королевства приличного куска из трёх лордств и формировании из них старлордства Блэк. Важно это было потому, что касалось не только нас. Перекройка границ на начальном этапе создания Империи, ударила больше всего по Плюсио. Да, оно ранее было огромным. Но лишившись части, что отошла под столичное ядро, она оказалась отчасти зажата на севере центральной части Карии. Почему это оказывалось важно в нашем случае? Просто за землями Трейвов начинались феоды лордов Плюсио. Но главное, что в двухстах километрах почти строго на север от нашего теперешнего расположения, находилась столица верлордства Плюсио — Лёфос. Ему с былых времён, явно не предполагая для него значимое будущее, досталось банальное имя — Холмы. Так по крайней мере я его перевёл для себя. Экономическое сердце Плюсио, ставшее таковым после потери старого. Большая часть продукции этого небольшого нынче верлордства, производилась именно там. И чтобы доставить их в другие части Империи, как и привезти что-то из них уже к себе, у них нынче оставалось два пути. Тёплым морем — которое раскинулось в центре северного материка, либо по сильно вытянутым землям верлордства на восток, пока не дойдут до стыка между Боросом и столичным регионом Империи. Это конечно и близко не смертельно, но значимо повышало издержки и просто время. Кроме того, по сути, отсекало весь юг, вплоть до южного материка. И хоть с Дагией мы периодически воевали — из-за качелей климата, породивших уже привычку местных к перманентным походам то на север, то на юг, но торговля между двумя главными материками мира так же носила значимый характер. Не будь подводного Хребта дракона, что соединял материки на юго-западе отсюда, Плюсио могло бы крупными торговыми кораблями гонять свои товары в обход. Однако хребет оставлял возможность пересекать его поверху, с выходом во Внезапное море, лишь кораблям с очень небольшой осадкой. Другие легко могли пропороть себе брюхо на камнях хребта. А идти по океану к Дагии по западной части хребта — опасно. Всё же именно там, первой попадётся Тортуга — рассадника пиратов на их долбанных катамаранах. Потому избежать этого можно было лишь одним. Полноценно связав Плюсио с Внезапным морем. А это возможно было лишь через нас. Мы то были бы не против, это серьёзно увеличило бы транзитные потоки через земли Блэков, вот только оставалось две беды. Первая решалась легко — построить мост через Щучью, давным давно частично разрушенный, при прямом умыслеАнсенльма Бранна. Нынче от былого моста осталась лишь часть свай на реке, которые, впрочем, вполне можно было использовать в будущем. Ну и расширить и укрепить дорогу от бывшего феода Праудов на юг, позволяя гонять караваны к нам в глубоководную бухту. И уже оттуда отправлять корабли хоть по всей южной части Карии, хоть в Дагию. Дополнительно, выход к Щучьей открывал для Лёфоса путь по реке на восток и далее, с выходом к крохотному городку, который располагался в паре дневных переходов до полумиллионной Кардиа. А столица Империи — лакомый куш для любой торговли. Да, туда можно было дойти и землёй. Но тут кроме нюансов логистики — по дороге просто дольше и дороже тащить грузы, чем по реке, вступали и законы Империи. Во-первых — проход по дороге, любой, требовал выплаты за транзит. Да, за счёт вассальности лордов, что располагались на этой дороге, верлорду Плюсио траты были мизерные, но были. За путями следовало следить, оберегать и прочее. Это шло в зачёт части вассального налога, тем самым снижая прибыль верлорда. Другое дело река, а особенно её фарватер. По закону Империи реки носили особый статус. Те что являлись внутренними — оставляли право местных феодалов снимать плату за проход ими, но другое дело те, что протекали между феодами. Идти по фарватеру таких можно было бесплатно. Лишь желание пристать к берегу, дабы отдохнуть или загрузиться чем-либо, требовало оплаты местному феодалу. Будь феод Трейвов из состава Плюсио, то там бы точно построили перевалочный пункт и значимая часть товаров из местной столицы загружалась бы на корабли, уходящие на восток. Ну, а другая часть шла бы к нам и далее. Но этот путь закрывал им Борос. Формально они работали на тоненького. Хотя и были в своём праве. Правда будь Император в полной силе, им бы давно настучали по шапке. Ещё несколько десятков лет назад так и происходило. Но именно конфликт двадцатилетней давности пресёк эту практику. Отец Ансельма, что тогда ещё был жив, понял, что его старший брат — Император начал сдавать. И выжал из этого по максимуму возможного. Били тогда не только по Блэкам, но и косвенно по Плюсио. По нам военными действиями и экономически, по ним лишь последним. Мы все выстояли, но экономический ущерб оказался серьёзным. Тогда же и сожгли мост через Щучью. Дорога по которой мы сюда пришли, так же оказалась отчасти заброшена именно по этой причине. Верлорд Плюсио мог бы возмутиться официально, что его перестали пускать через землю Трейвов. Понятно не сам местный лорд так решил, а его боросский сеньор приказал. Но тут важен был другой нюанс. В Империи были относительно вольные формулировки на сей счёт. Исключением являлся имперский Тракт. Вот только он шёл от Кардиа через всю центральную часть Карии, сквозь земли Бороса, наши и уходил в княжество Ситари в её плодородную часть. К примеру, что на западе, что на востоке на границе Блэков, где тракт пересекал реки, мосты обязаны были пропускать торговые караваны и любого члена их гильдии, если он двигался с товаром и в фургоне. Да, с взиманием платы, но по базовой ставке, которая была немного, но ниже обычной, что драло большинство феодалов. На экономике это сказывалось благотворно, ограничивая произвол феодалов и стимулируя потоки товаров. Вот только Тракт тянулся сильно южнее Плюсио и они выходили на него, лишь с самой юго-восточной части своей земли. К чему я обо всём этом размышлял? Просто посмотрев на стратегическом уровне на проблему, я вдруг понял, что и дон Эстебан и воевода с Хоком — правы. Да, земли Трейвов расположились неудобно для Плюсио, и даже отчасти нас, но в той же степени, даже больше, они трудны для их нынешнего боросского сеньора. Перекинуть войска по этой длинной кишке конечно можно, вот только полноценно действовать там много сложнее. Узкая длинная полоса около десятка километров шириной вдоль реки, где с юга земли Блэков, а с севера лорды Плюсио. Лордство Трейвов было геморроем для всех. Сейчас, ослабнув, оно лишь усугубило свои минусы в защите. Но и взять так просто его никому не дадут. По крайней мере пока. Случись это и Ансельм вполне может пойти на полноценный конфликт. Готовы ли стороны к нему сейчас? Сомневаюсь. По целому комплексу причин. Однако, что можно в этом плане сделать? Тут так же банально. Этот феод моего строптивого вассала следует укрепить. Тут нужна база, которую можно будет использовать при обострении. Нужны пусть небольшие, но верфи — ничего особенного, чисто для речного транспорта. Нужно восстановить мост, благо часть его осталась, но это позже, когда на нашем берегу будет готова инфраструктура. Материалы для него можно заготовить в рамках прикрытия обустройства феода. Пришла мысль, а кому такое доверить? Ответ лежал на поверхности. Ставший недавно лордом-консортом мастер Фернандо, хоть и не совсем мается дурью, но нынешнее его положение не по тем задачам, что остались с прошлого. Я назначу его на этот фронт работ. Он дельный ремесленник и организатор. И вовсе не случайно укрепил благосостояние своей семьи. Работа пойдёт и мне и ему на пользу. А там глядишь, если срастётся, то через несколько лет это станет не фронтиром, а внутренним феодом и я поставлю на него своего наследника. Пока пацан и близко не готов, но к тому времени ему потребуется практика в управлении и его в целом поднатаскают. А я не готов, как в своё время отец сделал с оригинальным Ричардом, отдавать ему в управление часть Углового. Правда будет проблема с Кэтрин. Впрочем, моя новая сестра разумная женщина и поймёт, что пока ей явно следует оставаться в Гнезде. В конце концов тут ходу меньше двух дней. А если нормально очистить северный проход, то и вовсе полтора перехода. Кроме того, это пойдёт на пользу и племянникам. Так как если пацан явно достойно принял новую роль и старается, то вот Луана филонит. И пока рядом отец, из которого она вьёт верёвки, девочка пользуясь занятостью матери, слишком много старых привычек привнесла в новый статус. А то, что приемлемо для простой дворянки, с трудом стерпят от аристократки, особенно, когда она подрастёт. Теперь сами Трейвы. Пока мои советники не в курсе, но я верю в умелость Эстебана. Тётушку уже можно списывать. Решение сомнительное в плане морали, но прагматичная и оправдательная база к тому у меня была. Не я это начал и пожелал смерти. А значит остаётся только пара моих двоюродных братьев. А без неё ядовитость и мозговитость Трейвов упадёт кардинально. Эндрю же последний в их семье рыцарь и явно именно он станет в будущем новым лордом Трейв. Его я придержу до конца получения выкупа. Марко — дельный конезаводчик, но он лишь дон и именно его я отпущу нынче домой, дав в сопровождение пятёрку их воинов, а то мало ли что. Я вот не удивлюсь, если их дементный папаша и нынешний лорд, будучи удобной ширмой для леди Трейв, «случайно» скончается, вскоре после возвращения сыновей, не пережив плохие новости. Но даже если и нет, решать будет теперь сэр Эндрю. Однако, последнего я отпущу только после того, как Марко с выкупом привезёт и четырнадцатилетнего сына Эндрю — Тайвина. Дочь — Мариссу, нет особого смысла брать в заложники, а вот наследника, который в будущем станет воином и в итоге возьмёт бразды правления в свои руки — вполне. Обычная практика, он будет в нашем Гнезде с другими моими воинами. Там за ним приглядят на случай, если его отец взбрыкнёт. У нас его и до воспитают. Хотя в его возрасте последнее будет непросто. Ну, главное, что ему не будут лить яд в уши на наш счёт. А когда бывший феод Праудов будет готов, можно будет быстро восстановить мост, тем связав полноценно, а не через временный паром, наши земли. И тогда же, предварительно договорившись о союзе с Плюсио, вынудить Эндрю поднять над своим замком выше своего, вместо флага верлорда Бороса — символ Блэков. Тем заявив о переходе в другой вассалитет. Однако в этом свой минус и проблема. Я прекрасно уже понял, чем руководствовался отец, когда не хотел вводить в вассалитет лордов, ограничившись рыцарями. Это было рискованно, к тому же он, похоже, утомился с возрастом всеми этими дрязгами. Но я то чувствовал в себе полным полно сил и пассионарности. К тому же следовало думать и на перспективу. Сколько ещё проживёт Император — Бог знает. А что будет дальше в Империи… большой вопрос. Уже сейчас есть сильные сомнения, что передача власти пройдёт гладко. Сколько у меня лет, чтобы укрепиться и нарастить хоть минимум жирка? Год, два, пять? Всяко не больше. Однако все расклады упирались в ещё одну проблему — статус. Мой личный. Ранее я был лордом-наследником. На данный момент стал лордом. В былое время старый титул переоформили бы чисто формально. Отправили бы письмо с птицей в столицу. Однако не теперь. Времена заметно изменились. Да и особость статуса старших лордов, что навязал тогдашним королям Император, усугубляла проблему. Из-за чего мне следовало подтвердить личный вассалитет смотавшись ножками до Кардиа. И вовсе не факт, что даже этого хватит. Обычно подошёл бы сам Император, но учитывая текущее его состояние и то, что он во многом отошёл от дел, мне нужен его наследник. Притом именно в своём статусе и осенённый волей самого Императора. Вот только захочет ли Анантес подтверждать наш статус? Нескольким старшим лордам он уже отказал. Из-за чего их старлордства уже развалились. По сути в Империи остались лишь два таковых — наше и старлорда Максвелла Шелла — «Золотого лорда». И если положение последнего благодаря дочери, что замужем за Императором — крепкое, то вот обо мне такого не скажешь. А на одной ностальгии по службе моего отца Анантесу — сомневаюсь, что получится выехать. Достаточно ли всё ещё ценны наши земли для Императора? В любом случае, чтобы всё это узнать и подтвердить статус, следовало ехать в Кардиа. И уже в столице, на личной аудиенции у Императора, пытаться сохранить положение, равное верлордам. Даже по банальной причине. Останься я просто лордом, меня могут если и не прямо задавить, то натравить через вызов равного. То есть мне будет трудно отказать без потери лица другому лорду, возникни у него повод для вызова. А учитывая деятельность отца, не случайно прозванного в Империи в своё время «Чёрной меткой Императора», хватает родов, у кого на нас вполне обоснованный зуб. Кровник из лордов вполне может, используя это, бросить мне вызов на дуэль. И останься я лордом, при всех своих умениях, что-то стрёмно мне было оставлять такую очевиднейшую уязвимость, для моего устранения врагами. А значит после решения рутины и до того, как Трейвы станут сепаратистами для своего нынешнего сеньора, мне следовало оформить полноценный статус старшего лорда. Ну и конечно успеть вернуться домой, в идеале желательно не с пустыми руками, так как финансы хоть и не поют романсы, но для таких игр нужно больше и людей, и денег. Не кардинально, но явно. — Милорд… — я вдруг понял, что меня уже не первый раз окликают сидящие в помещении люди. Похоже я настолько погряз в размышлениях и шкурах неубитых медведей, что немного забыл, где нахожусь и что происходило, когда я задумался. — Приступим. Дела не ждут. Вы правы, но мы сыграем в более долгую и тоньше.Глава 7 Жизнь и хлопоты сложной женщины с непростой судьбой
(интерлюдия)За окном нещадно палил Внук, но в небольшом зале одного из крыльев дворца Арслана Фаделя — шаха города Санам, царила вполне приятная прохлада. Лучи светила бессильно жарили ту часть открытого крупного балкона, что не укрывал плотный матерчатый тент. В проходе наружу на лёгком сквознячке стояла женщина лет тридцати — на самом деле она была старше на пять лет. Длинное — по щиколотки светло чёрное платье из плотной и очень качественно вытканной ткани, с декоративными пуговицами из платины идущими вдоль узкого треугольного разреза, оканчивающегося на середине между красивыми и упругими небольшими грудками. На голове её красовался красивый бежевый тюрбан с узорами. Ветерок рождал стоящий в глубине комнаты вентилятор. Медленно, размеренно и без остановок, лопасти около метра в диаметре, выгоняли тёплый воздух, постоянно пытающийся проникнуть внутрь, этим поддерживая в месте являющемся для её хозяйки кабинетом, вполне комфортную среду. Работал вентилятор не благодаря чудесно проведённому электричеству, о котором в мире Аймоборос не знали. Ну, кроме единиц, в том числе и хозяйки этого места. Работал он на банальной мускульной силе. За вентилятором на сиденье сидел смазливый и великолепно сложенный паренёк лет восемнадцати, облачённый лишь в очень короткое подобие шорт, обливаясь потом, он крутил простенькие педали, тянущие приводной ремень. Делал он это очень неторопливо, но уже крайне давно, притом стараясь держать единообразный ритм. Потому что за излишек рвения, как и за лень, госпожа легко могла приказать, жесточайшим образом выпороть раба. У донны Хары — его владелицы, вообще было что-то нездоровое в плане порок, связываний и прочего из набора довольно жёстких и неприятных услад. Женщина ещё раз раздражённо взглянула на письмо, пришедшее без пересадок — для скорости посланное орлом, только что с севера. Она прочла его уже трижды. Будто каждый новый раз мог привнести в него так ожидаемые, но отсутствующие смыслы. Впрочем, то что дело провалилось, она знала и без него. Случись иначе, она тотчас бы физически почувствовала прилив сил. По крайней мере, она на это надеялось. Хотя ещё накануне, госпожа Алса Хара — Старший вестник местного шаха, понимала насколько мало шансов к успеху, в так спешно подготовленной операции, после провала в Дагии, но получив ожидаемый и логичный результат… испытала раздражение. Она поняла, насколько, вопреки разуму, надеялась на положительный итог. Мало того, будто провала недостаточно, уже почти ставший всего лишь за деньги её полноценным агентом, имеющим пусть не сильно высокое, но важное положение в одном из регионов Империи, вдруг сорвался. Он сообщил расклад, донёс весть о провале… и, видите ли, поставил на том точку, уведомив, что не видит возможностей и причин к их дальнейшему сотрудничеству. — Гадёныш, — тихо прошипела сквозь зубы женщина. Настолько негромко, что раб за её спиной ничего не услышал. Однако всё равно напрягся, так как давно и хорошо изучив патрицианку, прекрасно уловил ярость плеснувшую от хозяйки. — Наёмники бывают полезны, но в них всегда есть гнильца и хитрожопость, — бросила уже громче в сторону балкона госпожа Алса Хара и, развернувшись внутрь помещения, прошла к столу. А ведь так удачно удалось его пять лет назад подвести к одному из вероятных коллег по Игре, перешедшего на затворнический образ жизни. Не брезгливый и хоть умеренно, но жадный дворянин-наемник, которого её рекрутёр заметил в столице Империи. Очень удачно влезший в долги. Небольшая операция, в которой он подставив приятеля, ушёл с тем на запад — к новому место жизни, куда его направила новая работодательница. Строптивый проныра, себе на уме. Он умело втёрся в доверие к Блэкам, однако, годами морочил ей голову, давая слишком мало, дабы не поставить себя в критичную зависимость от неё. Хотя он и был ранее полезен, но она-то связывала с ним заметно большие надежды. Работал на две стороны и теперь от одной — её, он отказался. Нашёл ли он другого нанимателя на стороне, либо решил полностью лечь под нового Блэка — теперь уже не узнаешь. И ведь он был довольно осторожен, теперь она была не уверена, что подчерк в его письмах похож на тот, которым он пишет обычно. Тогда в случае чего — не факт, что говнюка удастся этим шантажировать. Хотя ставить совсем крест на этой возможности, не стоит. Потому она, достав из грудной ложбинки, висящий на толстенькой серебряной цепочке сложный ключик, отпёрла замок в массивном столе. Достав из ящика, похожего на сейфовый, невысокую, но очень широкую шкатулку, она с хмыканьем, уже успокоившись, положила туда письмо. После чего задвинув его, заперла. Елена, а точнее, как её нынче знали местные — Алса Хара, была довольно бережливой. Мало ли, в будущем могло понадобиться то, что посчитав отработавшим, выкинула в прошлом. Патрицианка с грустью взглянула на свою правую кисть. Приглядевшись, в рефлексии давно ставшей уже почти бзиком, она с неудовольствием скривилась. Покушение давало о себе знать даже спустя пару лет. Сколько сил и просто денег было потрачено, чтобы излечиться. Отмирание тканей удалось замедлить, но не остановить. Ещё полгода назад поражение тканей ограничивалось лишь пальцами. Однако, сейчас резко контрастирующая с гладкой и упругой, будто старушечья, пятно на смуглой коже начало расползаться дальше. Алхимия орденцев оказалась недостаточно сильна. И деньгами, коих она потратила уже немеряно, вопрос не решишь. Оставался лишь вариант получения дара от Госпожи. А для этого ей надо снова заняться тем, чем вынуждена была, невзирая на огромные риски, активно заниматься ещё десяток лет назад. Тогда, когда боролась за место, которое нынче занимала. Ах, как же погано, что этот сопляк ускользнул. Да, не было гарантий, что он другой «герой». Но Елена немало уже успела изучить вопрос и вероятность такого считала крайне высокой. Однако, одноглазый ублюдок — эта тварь Эд Хармс, сообщил, что сопляк Блэк жив. И с учетом приписки о разрыве отношений, наёмник явно выбрал нового хозяина. Она снова изучила повреждения у своей кисти. Это было лишь внешнее проявление, внутри была заметно большая деградация. Уже сейчас оставшиеся три пальца на правой кисти работали плохо, но начались проблемы с рукой в целом. Сколько ещё удастся глушить действие болячки? В свои тридцать пять лет Елена уже привыкла чувствовать себя молодой, с отличным здоровьем и красивой. Да и просто будучи физически в отличной форме. Разве что чуть бесцветные веснушки нового тела ей не нравились, впрочем, местным «арабам» они вполне отлично заходили. Окружающие полагали её и вовсе шикарной красоткой, чем она немало пользовалась. Хотя в большей степени достигла своего положения умом, волей и умению находить или продуцировать слабости людей. Раньше, в прошлой жизни, она могла похвастаться и кропотливостью с терпением — не случайно достигнув немалого числа побед в кубке мира по биатлону. Красотой правда она в первой жизни не блистала, от чего особо ценила нынешнюю. Будучи тогда довольно невзрачной девушкой, с жилистой фигурой и почти нулевой грудью, при желании легко могущей замаскироваться под мужчину. Последнее, после окончания спортивной карьеры, она делала довольно часто. Так как вляпавшись в историю, ей тогда пришлось использовать стрелковые таланты против живых мишеней, и маскировка стала крайне важной. Кончилось это предсказуемо. Это потом она уже поняла, что итог для неё закономерен. Однако, тогда казалось, что просто нужно подгадать момент и скинуть навязанные ей отношения «чистильщика». Увы, очередной «клиент», оказался слишком высокопоставленным, и она, поняв, что в этот раз её тоже зачистят, невзирая на все таланты — попыталась «свалить в туман». И несколько лет думала, что это удалось… а потом её нашли. Она успела это понять, но ничего не смогла сделать. В итоге смерть. Неожиданно, прошедшая жизнь оказалась кардинально худшим, чем думалось ранее. Так как пришли последствия. Она никогда не верила в Ад. — Живём один раз, — полагала она. Мирозданию было плевать на её заблуждения. О, за последующие годы, казавшиеся вечностью, она познала столько, что чудом не сошла с ума. Елена выжила, отстранившись и спрятавшись за другой личностью. До сих пор, стоит вылезти из тщательно закопанных подвалов памяти даже капельке воспоминаний о тех временах — Елену охватывала жуть, а она чувствовала себя маленькой плаксивой девочкой в подвале гнуснейшего маньяка. И это она, такая сильная духом — «Ледяная королева», как её за глаза прозывали в сборной, за редкостное хладнокровие. Новая Госпожа, которая купила Елену у хозяйки борделя, забрала её в этот мир. И хоть она так же была демонессой, как и жуткая тварь из адского борделя, но Елена была ей безмерна благодарна. Она даже излечила её шизу, вытравив тупое и бесчувственное альтер эго. Однако, Елене до сих пор иногда казалось, что сделала Госпожа это не до конца. Возможно, это чисто игры разума, который дико и долго пугали, ломая, и теперь она уже никогда не избавиться до конца от последствий жизни ТАМ. — Госпожа Хара, — в помещение, вызванный Еленой, вошёл её новый безопасник. Саид был невысоким — всего метр семьдесят, что для многих южан было дело обычным, чуть полноватым мужчиной сорока лет. Дельный профессионал, однако и его предшественник, когда-то тоже подавал большие ожидания. А потом он начал проваливать задачи, которые она ему ставила и вот итог. Вошедший Саид, будучи неуверен в реакции госпожи, тоже покосился на блюдо, что стояло в стороне на комоде. Там, под стеклянным колпаком, лежала мумифицированная голова его предшественника. Старший вестник уведомила того об альтернативе, которая настанет, если он позволит Ричарду Блэку покинуть Дагию. Он не смог принести голову Блэка, что же, теперь там лежала его пустая «тыква». «Как же сложно найти профессионала, который продолжит таковым оставаться и после назначения», — подумала Елена, переводя взгляд на Саида. Похоже, он увидел в её глазах отражения мыслей хозяйки и почти незаметно поёжился. — Итак, тебе не удалось успеть исправить то, что напортачил твой предшественник. — Простите госпожа, времени было… — Я сразу сказала, что его мало. Впрочем, шансы были невелики, однако, они всё же присутствовали. Успей ты и уже нынче получил бы должность этого забывшегося идиота, — небрежно кивнула в сторону головы на блюде Елена. — А так у тебя будет испытательный срок. Скажем… четыре месяца. Но не расслабляйся, тебе придётся немало постараться за это время. — Я приложу все силы, госпожа Старший вестник, — склонился в поклоне Саид. «Хорошо, что почтительно, но без подобострастия и с достоинством», — подумала Елена. Показушники, лицемерно ластящиеся, в самый неподходящий момент готовы предать, укусив руку хозяйки, либо просто забудут кто они и для чего тут, как старик до него. — Подбери нескольких людей со стороны, без моральных терзаний и дельных. О тебе и тем более мне, они знать не должны. После всего обрежешь эту ниточку. — Под какую задачу их выбирать, госпожа Хара? — Через прокладки купишь дом на окраине — подальше от толп, с просторным подвалом и местом, где можно держать людей. — Рабы? — Нет, по крайней мере не из них. Может позже. Нужны люди с положением и состоянием, понятно, я не ожидаю от тебя, что ты похитишь кого-то из патрициев — хотя если подвернётся отличная возможность — так же из чужаков, можешь использовать, но специально не пытайся. Однако не забудь меня уведомить о том заранее. И да, ниже павов не бери. Десятка два, минимум. На первый раз… — пробормотала Елена, будучи не уверена, сколько придётся замучить в процессе, выпустив из них кровь для усиления ритуалов. — Из Санама не бери — выбирай чужаков, мне не нужен лишний шум. — Будет исполнено, ещё какие-то особые требования? — не моргнув глазом, спокойно уточнил Саид. — Там поглядим, ах да — в приоритете сильные воины, либо те, у кого много людей в подчинении. — Ясно. — Особо не торопись, соблюдая тайну и продуманность, но и не затягивай совсем сильно. За несколько месяцев ты должен будешь сделать всё по этому вопросу. Они уточнили ещё несколько деталей, когда в самом конце, уже собираясь отослать слугу, Елена была неприятно прервана. В помещение вошёл напыщенный слуга — целый пав, в сопровождении гвардейца. Гадёныш даже не удосужился формально постучать. Ну, ничего, она не злопамятная, но память у неё хорошая. Если очередной слуга, пусть даже пав, полагает, что служа шаху на него простирается и положение того, то этого индюка ждёт неприятное отрезвление, но это будет потом. — Старшего вестника и Мастера птиц, патрицианку Алсу Хару, требует к своим очам его величие Шах, да будет светиться его имя в веках! — он с таким апломбом вещал, в итоге ухитрившись завершить столь слащавым подобострастием, что Елену чуть не передёрнуло. Нет, почти все бы на его месте сказали тоже самое, однако, не с такой сочащейся патокой и преклонением харей и тоном. Некоторые из местных готовы были и не такое, вот только большинство из них держало при этом «фигу в кармане». Елена старалась не показывать торопливость, перед лицом напыщенного слуги. Ублюдок продолжал стоять в комнате, пока она одела на своё темное платье пышное оранжевое одеяние. Идиот реально не понимает, что подобное унижение, ему ещё отольётся. Потом патрицианка, дополнительно к высокому воротнику, закрыла шею украшением в виде многих, плотно висящих цепочек из серебра. Местные традиции, позволяли обнажать даже узкую часть на животе — правда не при особо высоком положении, либо ноги с внешнего боку, вплоть до бедра, или часть ложбинки между грудей, но были крайне нетерпимы к демонстрации вне дома — обнажённой женской шее или внутренней стороны ног. Их могли демонстрировать, лишь женщины сомнительной репутации. А с учетом положения Елены, не стоило ограничиваться лишь формальным воротником. Хотя капельку свой красивой груди она оставила приоткрытой, укрывая её лишь висюльками, что при движении шевелились, дразня мелькающим под ними небольшим обнажённым кусочком кожи верхней части своих секусуальных полушарий. Всё же шах — мужчина и даже такая кроха, может сыграть в её пользу. В конце она укрылась ещё и красной, сделанной из тончайшего шёлка длинной накидкой, положенной ей по статусу уже патрицианки[44].
Последние комментарии
6 часов 59 минут назад
7 часов 15 минут назад
7 часов 28 минут назад
7 часов 33 минут назад
10 часов 5 минут назад
10 часов 9 минут назад