Дважды не присягают [Сергей Иванович Бортников] (fb2) читать онлайн
- Дважды не присягают [litres] (и.с. Коллекция военных приключений) 1.72 Мб, 182с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Сергей Иванович Бортников
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Сергей Бортников Дважды не присягают
Часть 1. Начало конца
Глава 1. Похоронное настроение
Город на польско-украинской границе. Декабрь 1991 г.Подполковник Тимченко, как перезрелая кокетка, крутился в коридоре возле модного овального зеркала. Новенький мундир с темно-синими погонами идеально смотрелся на его статной фигуре, но чекиста все равно что-то не устраивало, смущало и раздражало. То брюки недоутюжены, то галстук не так завязан. Верная спутница жизни – непомерно толстая, зато подвижная и жизнерадостная – мгновенно старалась устранить замеченные недостатки, и минут через сорок Степан Петрович наконец остался доволен своим внешним видом. – Ну все, Марийка, я побежал, – на ходу накидывая шинель, бросил он без лишней сентиментальности. – У меня сегодня тяжелый день! – А поцеловать… – обиженно надула губки супруга. Полковник грубо прижал ее к себе и деловито облобызал. При этом вспомнил «бородатый» анекдот: – Уходя на работу, муж целует свою половину, через несколько минут возвращается домой и чмокает ее в лобик: «Контрольный!» Сам смеяться не стал. Вчера в городе произошло очередное резонансное убийство. Пятое за последнее время. Два из них до сих пор не раскрыты, за одно отдувается старый «зэчара», случайно проходивший близ места происшествия, еще одно удалось списать на суицид. Беспредел, конечно, но что поделать? Местная милиция оказалась неготовой к новым, «демократическим» реалиям, в ее арсенале – все те же побои и понты, а преступники борзеют и совершенствуются, проявляя порой чудеса изобретательности. Взять, к примеру, вчерашнее убийство. Джип старшего из братьев Чарушиных, контролировавших спиртовой бизнес, был взорван прямо на центральной площади города. Как раз напротив управления КГБ, начальником которого недавно назначили нашего героя. Взрыв был такой силы, что из окон его приемной вылетели стекла! Раньше расследование чисто уголовных преступлений целиком и полностью возлагалось на плечи сотрудников МВД, но не так давно из главка пришел приказ: помогать и контролировать! Тимченко прекрасно осознавал: если он не справится с поставленной задачей, на дальнейшей карьере придется поставить крест… И высокие покровители в столице не помогут! Почему профессионалов, призванных (и обученных!) противостоять внешнему врагу, иностранным шпионам и диверсантам, решили бросить на борьбу с обычными уголовниками, Петрович поначалу не понимал. Но недавно его осенило. Бывшие потенциальные противники стали если не друзьями, то союзниками, а раз так – с кем теперь должна сражаться могущественная спецслужба? Лидеры демократических организаций все чаще заявляют с разных трибун о необходимости ликвидации «конторы глубокого бурения», запятнавшей свое имя политическими репрессиями, вот руководство КГБ и приняло решение проявить себя на внутреннем фронте, в пику «тупорылым ментам» раскрыть несколько резонансных преступлений, чтобы доказать обществу свою нужность и полезность…
Дежурный прапорщик лихо козырнул. Подполковник небрежно махнул рукой, мол, вольно, и неспешно поплелся на второй этаж. Открыл приемную, огляделся, удовлетворенно отмечая, что окна успели застеклить, и толкнул дверь в свой кабинет… Через час в нем соберутся руководители отделов, а также высокие гости – начальник областного управления Федик и заместитель председателя КГБ Украины Качан. Чтобы произвести на них впечатление, накануне Петрович распорядился повесить над своим рабочим столом громадный портрет первого президента СССР вместо набившего оскомину Феликса Эдмундовича Дзержинского. Последний давно впал в немилость демократам и журналистам, но для консервативно настроенных сотрудников спецслужбы еще долго являлся если не кумиром, то образцом для подражания, и даже публикация в прессе якобы сталинского изречения: «Своей смертью умер, а надо бы повесить», – не повлияла на мнение большинства чекистов. Однако, как утверждают сведущие люди, лучше перебдеть, чем недобдеть… Внизу, на площади, крепкие мужики в оранжевых жилетах заканчивали уборку территории. Среди них Тимченко без труда узнал двух своих сотрудников. Как не старались коммунальщики, кое-где на снегу еще виднелись пятна крови, а до приезда руководства их надо было ликвидировать; кроме того, оперативники надеялись в неформальной обстановке хоть что-то разнюхать о вчерашнем происшествии. Минут через пятнадцать под окнами кабинета раздался визг тормозов. Два роскошных автомобиля, джип и новенькая с «дутым» кузовом «ауди», застыли напротив входа в управление сразу за знаком «Остановка запрещена». Спустя мгновение из внедорожника вышел высокий человек в генеральской форме; Тимченко поспешил ему навстречу. – Здравия желаю, товарищ… – Отставить, Степан Петрович! – Есть отставить, Василь Макарович. – Как Марийка, дети? (Подполковник был женат на дочери известного политика, поэтому даже старшие по званию и должности спешили засвидетельствовать ему свое почтение.) – Нормально. Из-за широкой генеральской спины показалась ехидная физиономия начальника областного управления КГБ – известного подхалима и… развратника. Ветеранам спецслужбы было известно, что на заре карьеры его звали Ванькой Педиком, но при замене паспорта заглавная буква «П» предусмотрительно уступила место более благозвучной «Ф». – Новоселье справили? – без промедления поинтересовался Иван Свиридович. – Так точно… Разрешите доложить о происшествии? – О делах поговорим позже. С дороги полагается кипяточку. И кое-чего покрепче не помешает… Тимченко согнулся в три погибели и жестом пригласил всех следовать вправо по коридору. Там, в одном из кабинетов, прозванном острословами бытовкой, давно накрыли «поляну». Соответствующие указания (и средства) секретарша Татьяна получила еще вчера. Сама Танюшка в белоснежном переднике ждала у дверей. – Прошу, гости дорогие… Пестрая толпа быстро заполнила просторное помещение. Шоферы, денщики и прочие сопровождающие начальство лица, сбросив верхнюю одежду, жадно накинулись на бутерброды: в любой момент их могут отогнать от барского стола. В запасе минут пять – десять, надо успеть набить желудки деликатесами! Все произошло именно так, как они и предполагали, – холуи слыли неплохими психологами во все века и времена. – Что, перекусили, ребятушки? – вскоре поинтересовался Василь Макарович. – Так точно! – дружно рявкнули подчиненные. – Можете быть свободны до двух часов дня… Свита дружно потянулась к выходу. Татьяна тоже попыталась покинуть помещение, но полковник Федик ее не отпустил: – Садись! Ты останешься с нами… Молодая женщина покорно опустилась на предложенный стул. – Ну, чем будешь угощать? – нетерпеливо пробасил генерал Качан. – Коньяк армянский и французский. Вино испанское, сухое, полусладкое. «Бастардо» и «Ай Серез» из массандровской коллекции, – заученно выдала секретарша. – А водка есть? – На любой вкус! «Петров» и «Распутин», «Смирнов» и «Строганов»… – Опять конфискат? Ты что же, Степан, сам первачку выгнать не можешь? Вот твой предшественник по части самогоноварения был большущий мастер! В брагу фрукты добавлял: груши, сливы… Пьешь – и хочется! – Таня, пошли кого-нибудь за «бимбером»[1], – смущенно протянул Тимченко, привыкший молниеносно реагировать на просьбы и пожелания руководства. – Отставить! – залился смехом заместитель председателя. – Пошутил я. Плесни-ка лучше немного «Хеннеси»… – Мне тоже! – подставил бокал Иван Свиридович. – За что выпьем, господа-товарищи? – Первый тост, как всегда, – за бдительность! – холуйским тоном изрек Федик. – Ну, давайте… А ты чего не пьешь? – Василь Макарович недоуменно уставился на секретаршу. – Так ведь не предлагают! – бойко парировала Татьяна. – Тебе тоже коньячку? – Если можно – вина. Сладенького. Зампред взял в руки бутылку «Бастардо» и… беспомощно ткнул пальцем в глубоко посаженную пробку. Всевидящий Тимченко мигом сорвался с насиженного места, распахнул настенный шкафчик, нашел штопор и протянул патрону. – Спасибо, – поблагодарил довольный Василь Макарович. Спустя мгновение тягучий напиток медленно потек в Танюшин фужер. – Всем до дна! – приказным тоном рявкнул генерал и первый опустошил бокал. Выпив, мужчины принялись за закуску. Единственная представительница прекрасного пола тем временем не дремала – спешно пополняла съестные запасы, молниеносно исчезавшие со стола. – Между первой и второй – промежуток небольшой! – разошелся гостеприимный хозяин. – Друга[2] – за друга! – Давай сразу за любовь! – тяжело вздохнул Качан. – На стороне? – вопросительно хихикнула секретарша. – Нет. К Родине, – пояснил Иван Свиридович с таким видом, что подчиненные сразу поняли: шутить он не собирается. – За Союз Советских Демократических республик! – гордо уточнил подполковник Тимченко. Собравшиеся понимающе закивали головами. На Украине уже прошел референдум, на котором население республики высказалось за «незалежность», что сулило если не полную ликвидацию «конторы», то существенное сокращение ее штатов и сужение полномочий. Естественно, такое положение чекистов не устраивало, и сбережение территориальной целостности страны при незначительной демократизации общественной жизни казалось им единственным выходом из создавшегося положения. За Союз выпили стоя. – Все! С пьянством завязали. Временно, – на правах старшего по званию в очередной раз распорядился Качан и перевернул вверх дном пустой бокал. – Две пьют только на похоронах! – возмутился Федик. – А мы и есть на похоронах. Похоронах страны, – грустно констатировал генерал.
Глава 2. Откуда растут ноги?
– Итак, что нам известно о вчерашнем преступлении? – спросил Тимченко, открывая очередное оперативное совещание. Поднялся майор Карпов, один из тех, кто еще час назад помогал дворникам: – Около двадцати ноль-ноль шофер и телохранитель Анатолия Чарушина, известный под «погонялом» Рубенс, почувствовал острую боль внизу живота. Естественно, шеф не бросил его на улице, а доставил в ближайшее медучреждение. Оформил все, как положено, выбил отдельную палату… Как для ветерана Великой Отечественной… После чего сам сел за руль джипа и направился домой. Напротив нашего управления по пешеходному переходу улицу пересекали двое: парень и девушка. Погода стояла сами знаете какая: мокрый снег, слякоть… Чара гнал под сотню, тормозить в таких случаях не рекомендуется, вот он и решил предупредить парочку об опасности звуковым сигналом… Как только нажал на клаксон – раздался мощный взрыв. – Какие-то новые веяния в пиротехническом деле… – злорадно хмыкнул Степан Петрович. – Что скажут по этому поводу эксперты? В дальнем уголке заскрипел стул, и пред ясны очи высокого руководства предстал невзрачный парень в черном свитере, с виду напоминающий скорее подвального музыканта или непризнанного гения-стихоплета, чем матерого криминалиста. Но не зря говорят, что внешность обманчива. Андрей Мищук раньше работал в ГРУ, знал все тонкости своего дела и, кроме того, умел кратко и доступно излагать мысли, за что пользовался среди коллег непререкаемым авторитетом. – Скорее всего, кнопка, приводящая в действие взрывное устройство, действительно находилась под крышкой сигнала… Странно лишь то, что сработало оно именно в тот момент, когда Чарушин остался один в машине! – Хочешь сказать, что с шофером не зря случился приступ аппендицита? – оживился Тимченко. – Мои выводы не столь категоричны… Право на жизнь в равной степени имеют две версии. Либо водитель умышленно не пользовался сигналом во время движения, в таком случае он должен быть соучастником преступления, либо взрывное устройство вмонтировали в тот момент, когда Чарушин устраивал Рубенса в больницу. Я больше склоняюсь ко второму варианту. – А я – к первому, – не согласился с другом Карпов, по любому поводу имевший особое мнение. – Кстати, знаете, откуда у болезного такая кличка? Нет, не от любви к фламандской живописи… Рубенс означает «русский беспредельщик», эту «погремуху»[3] он сам себе придумал. Так сказать, для устрашения конкурентов. – Какой же он русский, черт побери? Петро Фоменко, типичный рагуль, – бросил реплику кто-то из оперативников. – Последние пять лет Рубенс жил в Москве, имел тесные контакты с лидерами знаменитой солнцевской группировки… – поспешил проинформировать собравшихся Степан Петрович, обращая свои слова не столько к оперативникам, которые и без него прекрасно владели ситуацией в криминальной среде, сколько к приезжему начальству. – Сейчас мы проверяем, не тянется ли за ним шлейф из Белокаменной. Да, кстати, сколько времени имели взрывники, если остановиться на второй версии Мищука? – Минут сорок, – доложил все тот же Карпов. – Много это или мало, Паша? – Более, чем достаточно, товарищ подполковник. – Значит, с Рубенса – глаз не спускать, все связи, контакты – мне на стол… Капитан Брагин! – Я! – Сегодня же слетаешь в больницу, узнаешь, подтвердился ли первоначальный диагноз, рассматривалась необходимость хирургического вмешательства или нет, ну и все такое прочее… Понял? – Так точно. – Пойдем далее. Эту парочку, что переходила дорогу, установили? – Зачем? – недоуменно протянул Карпов. – А затем, Паша, что они минут десять обнимались на тротуаре у перехода. И тронулись с места лишь тогда, когда на горизонте появился джип Чарушина… Усекаешь? – Вы считаете, что преступники преднамеренно спланировали акцию таким образом, чтобы автомобиль взлетел в воздух как раз напротив нашего офиса? – Это не я так считаю. А центральное руководство (Василь Макарович, соглашаясь, кивнул тяжелой головой). Нам бросили вызов, и мы должны адекватно ответить на него. То есть оперативно установить имена всех причастных к данному преступлению и упечь их за решетку! Кто больше остальных заинтересован в устранении Чарушина? Как любят выражаться ваши подчиненные, откуда растут ноги, Павел Иванович? – Убрать Чару мечтали многие, уж больно прибыльна «тема», разрабатываемая им, – контрабанда водки и спирта… – Конкретные фамилии назвать можешь? – Я даже его родных братьев не исключаю. – Мотивируй… – Как известно, Чарушин работал под «красной» крышей… Сколько денег в самом деле уходило ментам, а сколько оседало в его карманах, никто не знает. Свои связи Анатолий никогда не афишировал… – И правильно делал. – Если верить сообщениям агентуры, младшие братья – Семен и Алексей – не раз пытались выяснить, в какую сумму им обходится содействие органов, но эту тайну Чара, похоже, унес с собой в могилу. – Значит, придется искать разгадку под землей, товарищ майор? – У меня есть другие идеи и методы. – Говори! – Сотрудники нашего отдела негласно разрабатывают братьев Чарушиных уже несколько лет. Недавно удалось установить посредника, через которого финансовые потоки от продажи спиртного поступали к высокопоставленным чиновникам, в том числе и к руководителям некоторых правоохранительных органов… – Кто такой? – Его имя я назову вам наедине. – Все свободны… Карпова попрошу остаться!Глава 3. Неожиданные выводы
– Ну что, сдал шефу посредника? – спросил Мищук, дожидавшийся своего товарища в заранее обусловленном месте – кафе «Горизонт». – А то как же, – буркнул Карпов. – И как он отреагировал? – Это мы узнаем завтра… – Что ты имеешь в виду? – Если Тимченко в числе тех, кто имеет процент с водочного бизнеса, в чем я лично не сомневаюсь, с Бабаком случится нечто ужасное и непоправимое… Устал я, Андрюха… Надо бы расслабиться. Скажи своему приятелю, пусть готовит сауну… Мищук подозвал официантку. – Передай хозяину, что мы ждем его, – бросил лениво. – К сожалению, Никофирович в отъезде… – Что ты несешь? Я ним только что разговаривал. По сотовому. – Извините… Но сейчас шеф занят. Освободится минут через пять – десять и подойдет… Может, вы тем временем что-то закажете? – Сваргань по-быстрячку пельмешки или чебуреки. И водочки плесни в графинчик. Грамм триста. – Все? – Пока – да. Освободится Никифорович – тогда посмотрим. Официантка брезгливо отвернулась и потопала на кухню. – Вот времечко настало! Спекулянты заделались бизнесменами, бандиты – авторитетами. Воры и проститутки – самые уважаемые люди! – неизвестно кому пожаловался Павел, мусоля между пальцами последнюю сигарету. – А мы кто? – щелкнув зажигалкой, подхватил тему Мищук. – «Преступная организация, борющаяся с собственным народом», «карающий меч в руках беспредельщиков от власти». Разгонят нас всех до конца года – как пить дать! – Не разгонят. Там, наверху, не зря папахи носят… Они что-нибудь придумают! – Карпов затянулся и лениво выпустил дым. – Уже придумали. – Не понял… – Кто, по-твоему, затеял весь этот беспредел? – осведомился Мищук. – Какой беспредел? – Разборки, взрывы, похищения, убийства… В каждом более-менее крупном городе. – Ну не мы же! – Э, Паша, поверь – без нашего брата тут не обошлось! – Поясни! – Центральное руководство не хуже нас с тобой понимает, что в нынешних, демократических условиях, никаких перспектив у ведомства нет. Ну какие, скажи мне, сейчас шпионы и диверсанты? Вот нас и хотят в очередной раз переориентировать на борьбу с внутренним врагом. – Так с контрреволюцией в стране тоже вроде как покончили. Лет надцать тому назад. – Зато появился новый противник! – И кто это – просвети неуча, – усмехнулся Карпов. – Организованная преступность. Мафия. – С ней есть кому бороться… Милиция, прокуратура… – А если они не справляются со своими обязанностями? – Хочешь сказать, наши спецы умышленно обострили криминогенную обстановку в стране, чтобы показать беспомощность конкурентов и «железной рукой» навести порядок, как это уже не раз было в нашей истории? – Вот именно! Нас с тобой уже привлекли для расследования чисто уголовного преступления… И не сомневайся – именно мы, а не менты, найдем виновных. Точнее, они найдутся сами. Кто-то позвонит и назовет имя исполнителя, который к тому времени будет лежать на дне водохранилища с привязанной к ноге гирей. Или начальство ткнет пальцем в какого-нибудь отморозка, мол, – он, мы точно знаем: агентура доложила! И никуда мы с тобою, Паша, не денемся, запакуем обреченного по полной программе… – Даже невинного? – А какое нам дело до его виноватости? Нам бы сберечь собственные шкуры. Или ты хочешь торговать на рынке за пять долларов в неделю? Наконец подоспел Никифорович – высокий приветливый дядька лет пятидесяти. Интеллигент – бывший учитель. – Извините, задержался… Рэкетиры табунами ходят, хотят выяснить, кому я башляю[4] за крышу… – И что ты отвечаешь? – Так как вы учили, Андрей Александрович, – «конторским»… – Молодец. Ты, главное, имен не называй. Если кто-то сомневается: забивай стрелку, мы с Павлом Ивановичем подскочим и во всем сразу разберемся… – Спасибо… Вы уже что-то заказали? – Да так… Слегонца. По сто пятьдесят и чебуреки. Персонал у тебя не шибко приветливый, пялится на нас, словно на бомжей… – Кто именно? – Дохлая такая. С искусственной косой. – А-а… Оксана… Гоноровая краля – ничего не скажешь. Но впредь она будет относиться к вам с максимальной обходительностью! Ксюш, поди сюда! Быстренько! Официантка, извинившись, бросила обслуживать соседний столик и поспешила на зов своего патрона. – Что желаете, Сергей Никифорович? – Запомни этих господ и никогда ни в чем им не отказывай… – Ясно. На «верочку»[5] давать? – Само собой разумеется… – Что ты имела в виду под словом «давать»? – спросил Мищук. – Не то, что вы! – фыркнула Оксана. – Смотри: выражайся убедительно, а то мы с Пашей не так истолкуем, затащим тебя в сауну и… – Я нэ по цьому![6] – Поживем – увидим… Неси быстрей наши чебуреки… А ты, Никифорович, топи потихоньку баньку… Мы с товарищем майором сегодня надолго!Глава 4. Алиби
В городской больнице было холодно и неуютно. А в палате для ветеранов Великой Отечественной войны, где отлеживался прооперированный Рубенс, вовсю работал кондиционер. Сам Петро Фоменко, лежа на спине, мирно посапывал под белоснежной простыней. На его холеном лице Брагин не заметил никаких симптомов тяжелого недуга, хотя медики в один голос утверждали: приступ аппендицита был самым что ни на есть настоящим, если бы не экстренное хирургическое вмешательство – у пациента непременно развился бы перитонит, и тогда его вряд ли удалось бы спасти. Зная о коррумпированности медперсонала, контрразведчик на всякий случай резко сдернул простыню. На животе Рубенса красовалась окровавленная марлевая повязка. Конечно же Петр сразу проснулся. Его глаза наполнились неподдельным ужасом. «Черт возьми, я же в штатском, он может подумать все, что угодно… – смекнул Брагин. – Ну да и бог с ним, пусть хоть раз почувствует себя жертвой, а не палачом!» – Нет, не надо… – забился в истерике Фоменко. – Ты думал, что имеешь алиби, – решил подыграть паникеру капитан. – Отправил шефа на тот свет и тихо радуешься? А он не сразу умер и успел шепнуть имя предателя… Брагин издевательски ухмыльнулся и выложил на тумбочку табельный пистолет. – Я… Я ничего не знаю, – задрожал Рубенс. – Почему тогда ни разу не нажал на клаксон? – Сигнал, что ли? – Вот именно… – Как не нажимал? – А если нажимал, почему не взлетел в воздух вместе с шефом? – Вы хотите сказать, что кнопка, приводящая в действие взрывное устройство, находилась… – Вот-вот… Правильно мыслишь. – Стоп! – радостно взвизгнул подозреваемый. – Мы сигналили, когда въезжали в ворота больницы! И ничего не случилось! Узнайте, кто тогда дежурил, и он подтвердит мои слова… – Дай бог, чтобы все было именно так, как ты сказал, – подытожил Брагин, пряча в кобуру оружие. – Живи, беспредельщик, но знай: я тебя из-под земли достану, если выяснится, что это ты подставил моего кореша! – Не я… Мамой клянусь!Глава 5. Черная метка
Бабака нашли повешенным в собственной квартире. Следов насилия «обнаружить не удалось», хотя они лежали, как говорится, на поверхности. Гематому на запястье милицейским экспертам велели игнорировать: кому охота брать на себя очередной заведомый висяк? Еще с прошлыми не расхлебались! Прокуратура даже не стала возбуждать уголовное дело по факту смерти. Суицид он и в Африке суицид. Совать собственную башку в петлю никому не запретишь. Никто из доблестных чекистов в квартире свежеиспеченного «жмурика» не появлялся. Карпов прекрасно понимал, что проявлять чрезмерное усердие в этом деле небезопасно, а Мищук через знакомых милицейских криминалистов и так досконально знал обо всех деталях чрезвычайного происшествия. Именно он и сообщил майору о подозрительных синяках. По всему выходило: не сам Бабак залез в петлю, кто-то держал его за руки… Тимченко ничего подозрительного в гибели ценного свидетеля не увидел, на очередном совещании он лишь выразил по этому поводу сожаление и… снова призвал подчиненных бросить все силы на поимку убийц Анатолия Чарушина. Но никто их особо не искал. Зачем тратить зря силы, если все равно будет так, как предсказал капитан Мищук, имеющий в управлении славу ясновидящего? Ждать развязки довелось недолго. В один из предновогодних вечеров неизвестный позвонил в «контору» по круглосуточному телефону доверия и сообщил, что убийство Чары подготовил и осуществил некто Шкворень – в «миру» Олег Стадницкий, правая рука Валерия Бочарова – самого крутого местного «пахана». После чего сам Шкворень отправился к праотцам. «Если не верите – пошлите водолазов, пусть пошарят под старым мостом…» Наутро тело без видимых признаков насилия было выловлено в местной речушке и доставлено в морг. На поясе покойного болтался пейджер. Оперативники связались с пейджинговой компанией и вскоре получили распечатку всех сообщений, полученных Стадницким накануне смерти. Особенно заинтересовала их такая фраза: «Будь в 20.00 на мосту. Боча». – Все! Допрыгался наконец. Заработал-таки «черную метку», – захлебывался эмоциями Степан Петрович, считавший «авторитета» своим личным врагом. – Теперь обложим поганца со всех сторон, дождемся очередного прокола – и за решетку! – Это еще ничего не доказывает, – несмело возразил Карпов, поддерживавший с Бочаровым дружеские отношения. – Послать сообщение от его имени мог кто угодно… – Лично мне расклад понятен! – настаивал Тимченко. – Чарушина заказали конкуренты. Шкворень выполнил заказ и этим подписал себе смертный приговор: столь ценных свидетелей мафия в живых не оставляет. Кто убрал его самого – не так уж и важно… Ясно одно: без «санкции» Бочарова здесь не обошлось! Карпов ни на йоту не поверил подполковнику. Ну зачем «авторитету» поручать столь щекотливое дело своему главному подручному? Чтобы вызвать огонь на себя? Так ведь он не камикадзе, не самоликвидатор… Поэтому приказ: «Под любым предлогом закрыть Бочу», – майор выполнять не торопился. Для начала решил «перетереть» с главным подозреваемым с глазу на глаз. Только как обставить «стрелку», чтобы о ней не узнало вышестоящее руководство? Звонить нельзя – Валеркины телефоны на постоянной «прослушке». Заявляться к нему домой тоже небезопасно: «наружка» ходит за лидером криминалитета по пятам, ни на секунду не оставляя его без присмотра… Придется надеяться на случай. Но и такой роскоши Павел не мог себе позволить: слишком мало времени оставалось в его распоряжении. Пришлось идти на хитрость… Майор слегка изменил внешность, прилепив аккуратную «профессорскую» бородку, и неспешно двинул в сторону северной окраины. Там, на тихой улочке, в уютном двухъярусном коттедже проживало уже не одно поколение Бочаровых. Рядом, в заброшенном бараке, много лет тому назад ютилось многодетное семейство Карповых. Паша и Валерка учились в одной школе, занимались в одной секции рукопашным боем. Одно время даже ухаживали за одной девчонкой… И только нагрянувшая «перестройка» развела приятелей по разные стороны баррикад. Возле нужного особняка майор «случайно» поскользнулся. В поисках опоры левая рука скользнула по почтовому ящику, и в ячейку с номером Бочиного дома незаметно легло сообщение, набранное на служебном компьютере: «Завтра в 10.00 на нашем месте. Сосед». Минут через двадцать будет возвращаться из школы Валеркин сынок и заберет послание. Только бы невзрачный клочок бумаги привлек его внимание! Прихрамывая, Павел поковылял в соседний скверик, с которого хорошо просматривалась окружающая местность, присел на припорошенную снегом деревянную скамейку и начал потирать «ушибленную» ногу. Вскоре в конце улицы появилась ватага подростков, в которой выделялся крепкий курчавый парень с модным ранцем за спиной. Поравнявшись с почтовым ящиком, он остановился и поковырял ключом в замочной скважине. Спустя мгновение записка оказалась в его руках. Но… Что это? Мальчишка смял послание и бросил в сугроб. Потом немного подумал, поднял бумажку, развернул, разгладил и, попрощавшись с друзьями, пошел к калитке. «Все. Половина дела сделана», – удовлетворенно хмыкнул контрразведчик.Глава 6. Козел отпущения
Бочаров неуклюже скакал по обледеневшим кочкам. Несмотря на нешуточный мороз, его модное пальто как всегда было не застегнуто, полы сильно трепыхались под порывами пронизывающего северного ветра. Но Валерий, склонив голову, упрямо шел вперед. Там, в глубине пойменного луга, много лет тому назад кому-то взбрело в голову поставить кирпичную будку неизвестного предназначения, в которой прошла значительная часть его бурного детства. В зависимости от настроения ребятни сооружение служило то дотом, то партизанским шалашом, а чаще всего – просто надежным убежищем от родительского ока. Здесь была выкурена первая сигарета, выпита первая стопка вина… И даже первый сексуальный опыт был получен за этими стенами. Теперь Боча не курит. И спиртного почти не употребляет. А вот на красивых девчонок заглядывается по-прежнему! Сегодня в будку его пригласил друг детства, когда-то такой же хулиган и забияка, а ныне – начальник одного из подразделений местного управления КГБ. Карпова Валерий не боялся. Уважал. За честность, открытость и непродажность, одним словом, за порядочность. Когда-то, на заре своей рэкетирской карьеры, он лично предлагал молодому чекисту войти в долю в одном сомнительном деле, но тот отказался. С тех пор они не виделись пять лет. И ни разу не становились друг другу поперек дороги. Но, видимо, мирному сосуществованию приходит конец. Иначе, зачем надо было набивать «стрелку» в таком забытом богом месте, а не в баре или ресторане?Павел давно засек приятеля. В бинокль. «Хвоста» за Бочей нет – это точно. Значит, никто им не помешает поболтать по душам. – Привет, Валерчик! – Здравствуй, Карпуша… Чего звал? – Давай хоть обнимемся по поводу встречи! – Давай. Как ты? – Нормально. – Не женился? – Не-а. – Почему? – Не знаю. Как-то не сложилось. – Не было надежной кандидатуры? – После того как умерла Галка, – нет. – Хочешь, познакомлю с классной телкой? – Да этих, одноразовых, у меня – табун! – Обижаешь. Она строгая. Училка. Сам уже полгода кругами хожу – не дает, зараза, и все тут! – Нельзя, Валера, нам с тобой на людях встречаться. Сдадут, как тару в приемный пункт! – Кто посмеет? – Доброжелатели… – Хорошо. Я дам тебе телефончик, ты брякнешь, скажешь, что от Бочи… – Куда мне, если у тебя не вышло? – Не все так просто. Маша любит умных! – Но ведь и ты не дурак. – Это правда… Ладно – замяли. Говори, что там у вас стряслось? – Не у нас. У тебя. – Разжуй… – приподнял брови Бочаров. – Тима на тебя зубы точит. – Да пошел он… Хочешь знать, из-за чего у нас с ним непонятки? – Нет. – Тем не менее слушай. Я получаю «лавэ» с одной фирмы, в которой у него есть личный интерес. Подполковник, как узнал об этом, чуть не подавился: «Вам что, моей крыши мало?!» – Вот крыса! – зло сплюнул Карпов. – Из-за таких, как он, никто с нами сотрудничать не хочет… Всю агентуру растеряли; сколько лет теперь понадобится, чтобы ее восстановить… – Раскрой глаза, Паша! В стране капитализм! Все продаются и покупаются! Только цена разная. – Понял… – И майор опять прильнул к биноклю. – Что там? Хвост? – забеспокоился Валерий. – Как ни странно – нет… – Не волнуйся. Я от них еще у вокзала оторвался. – Тачку запомнил? – Да… Сорок восемь – шестнадцать… – У «наружки» номеров – целый вагон. Ты марку скажи. – Рафик. Между прочим – «скорая помощь». – Это, похоже, наши… Они любят под разные службы маскироваться. То под аварийную газа, то под водоканал. – Знаю. – Откуда? – Надежный источник имеется. – Вообще-то скрытое наблюдение подразумевает использование сразу нескольких автомобилей… – С вашим сегодняшним финансированием хорошо хоть на один бензина наскребли… – Согласен. – Слышь, Карпуша, давай жить мирно. Я вам помощь подкину – материальную, а вы меня, того, надолго оставите в покое… – Не выйдет. Говорю тебе: Тима считает, что это ты прикончил Чару. – Я? У него че, крыша поехала? – Ну не ты лично, а Шкворень, по твоему приказу… – Олег? Он у вас? – Нет. В морге. – Серьезно? – насторожился Бочаров. – Серьезней не бывает… Нашли в реке. С его пейджера сняли сообщение: «Будь в 20.00 на мосту. Боча». В том месте Шкворня и нашли… – Лажа полная… Я никогда не подписываюсь. – Ты это Тиме расскажи. Если он захочет слушать, конечно… – И зачем мне убирать Олега? Разве я не знаю, что он работает на вас! Теперь приставят другого, опять вычисляй, кто, что, зачем… – Стоп. Откуда у тебя такая информация? – Говорю ж тебе: источник имеется. – А если деза? – Верняк. Стопудовый. Я сам этого человека к Тиме приставил! Валерка понял, что сболтнул лишнего и поспешил перевести разговор в другое русло: – Откуда звонили Шкворню, выяснил? – Да. С таксофона на стене ЦУМа. – Это я-то? Из автомата? У вас мозги есть? Когда был сделан звонок? – Позавчера. Где-то в половине шестого. Смерть наступила в тот же день в промежутке между восемью и десятью часами вечера. – Ха! У меня алиби! Я в это время был в сауне. Кстати, вместе с районным прокурором. – Вышел… Позвонил… – Ты че, идиот? Сауна на берегу озера. В сорока километрах от города. Значит, я бросил прокурора, сбегал к универмагу и забил Шкворню «стрелку» на мосту? – Прокурор в свидетели не пойдет… – Так он не один был. Там народу обреталась – целая уйма! Я даже попросил Коляна, который тот водоем арендует, выгнать лишних… – Это меняет дело, – неуверенно протянул Павел. – Еще как меняет. И вообще – передай Тиме, что у меня на него есть такая компра… До гроба не отмоется! – Ага… Счас… Заявлюсь к начальнику и ляпну: «Давайте не будем прессовать Бочарова, не то он вас…» – Зачем же так? Ты просто подкинешь ему одну аудиозапись. С приветом от Бочи… – А что? Это, пожалуй, можно. – Э… – внезапно расстроился Бочаров. – Черт! Ничего у нас не выйдет… – Почему? – Потому что Тима сразу вычислит мою… моего человечка… – Вот видишь… – Слышь, Карпуша, придумай что-нибудь… Ты же видишь: я невиновен. Меня просто хотят сделать козлом отпущения. – Лады… Ты только подгони мне эти пленочки, Валерчик, послушаем, посмотрим… – Не подставишь? – Нет. – Хорошо. Сегодня в два я буду в центре. Машину оставлю незапертой. Нужную кассету найдешь в магнитофоне. Но оригинал я на всякий случай придержу. – Само собой разумеется. – Ну что, будем разбегаться? – Да. – Спасибо, что позвал, предупредил, – протянул руку Бочаров. – Не за что. – В следующий раз не шифруйся – пошли сообщение на пейджер. – Договорились. – Может, я что-то тебе должен? – Живы будем – сочтемся!
Глава 7. Третьего не дано
Услугами воришек чекисты пользуются часто. Особенно, когда надо скрытно проникнуть в чью-то квартиру и незаметно переснять кое-какие документы. Вот и у Карпова на связи состоял некто Буратино, имевший за плечами не одну ходку в места не столь отдаленные, за уникальность, как он сам любил выражаться, своего таланта – умение открывать любые замки при помощи подручных средств: гвоздей, булавок и даже спичек. Правда, сегодня эти навыки Буратино не пригодились. Он просто забрал кассету из салона «мерседеса», дверца которого оказалась незапертой. Конечно, Карпов рисковал. Воришку могли засечь, а затем и расколоть его же коллеги, но Пашка прекрасно знал, как действовать в таких случаях и своевременно оповестил шефа. Мол, так и так, агентура доложила, что у Бочи есть какая-то кассета с компроматом, которую он постоянно слушает в автомобиле, надо попробовать ее изъять. Степан Петрович идею одобрил. Конечно, отдавать ему запись Павел не собирался. Во всяком случае – пока. Ну, не оказалось компры в машине, что тут поделаешь? Нате вам, слушайте и наслаждайтесь. «The best of the Beatles»[7]… То, что Боча был рьяным поклонником ливерпульской четверки, в городе знали все… Поздним вечером Карпов уединился в своей однокомнатной квартире и включил магнитофон. Первым из динамиков полился бархатный баритон подполковника Тимченко: – Надеюсь, вы знаете, что делаете… – Не сомневайтесь, операцию разработали лучшие умы нашего Ведомства. («Мать честная, это же генерал Качан. Василь Макарович!») – Жаль только Шкворня! Мы с таким трудом внедрили его в банду… («А это кто? Черт возьми – Педик!») – Нет, Боча, конечно, заслужил… – Тогда что вас смущает? – Знаете, раньше как-то не приходилось заниматься подобными вещами… – Раньше… Раньше мы бы вообще ни за что б не стали вляпываться в такое дерьмо. А теперь, брат, вопрос стоит так: или мы отличимся в деле ликвидации организованной преступности, или ликвидируют нас. Третьего не дано!Глава 8. О чем кудахчут наседки?
Капитан Гузь, заместитель начальника отделения угрозыска, был старшим милицейской группы, выезжавшей к месту взрыва джипа. Естественно, что именно ему поручили оперативное обеспечение предварительного расследования. Но… Уже на следующий день дело передали в «контору». Почему? Лишних вопросов Гузь не задавал. «Баба с воза – коням легче!» За Чарой последовали Бабак и Стадницкий. В том, что эти смерти как-то связаны между собой, оперативник не сомневался. Будь его воля – объединил бы все три дела в одно и непременно докопался б до истины: как-никак десять лет в угрозыске; опыта и знаний – не занимать. Но кто-то свыше решил иначе… Гузь сотоварищи ревниво следили за действиями коллег-конкурентов, однако информации о ходе расследования поступало крайне мало: слишком зашифрованная структура – КГБ. Впрочем, и у них случаются утечки. Недавно один знакомый контрразведчик проболтался: Чару по приказу Бочи замочил Шкворень… Это более-менее совпадало с умозаключениями капитана. Но вскоре произошли события, перевернувшие все его представления об организаторах, мотивах и исполнителях загадочных преступлений. Началось все с того, что в руки правоохранителей попал некто Маруха Федор Иванович, задержанный за пьяную драку. Нет, с оперативной точки зрения этот мешковатый полещук никакого интереса для органов не представлял, но информация, которой он поделился с сокамерниками, как говорится, наталкивала на размышления. Правда, сначала Гузь не придал ей должного значения, и когда «наседка» – внутрикамерный агент по кличке Мутный – стал требовать дополнительный блок «Мальборо» за важное сообщение, которое может пролить свет на серию умышленных убийств в городе, не поверил и отказался. Но стоило сексоту назвать кличку «Шкворень», как оперативник изменился в лице и немедля послал одного из подчиненных за сигаретами. Вскоре на его стол легла докладная записка: «Сообщаю, что гражданин Маруха, находясь в камере следственного изолятора, поведал мне о преступлении, свидетелем которого он случайно оказался. М. и его подруга по имени Лиза занимались оральным сексом в автомобиле “фольксваген”, для чего съехали с Варшавской трассы к реке в районе старого моста. Когда они выезжали на шоссе, на мосту остановились “жигули” первой модели с львовскими номерами. Двое людей вывели под руки молодого человека, находящегося в стадии то ли алкогольного, то ли наркотического опьянения и сбросили его вниз. М. утверждает, что узнал их жертву. Это Олег Стадницкий, известный в городе под кличкой Шкворень…» Капитан предупредил агента, чтобы он больше никому не рассказывал об услышанном, и стал действовать. Для начала решил найти Лизу… Конечно, проще было вызвать Маруху и выбить из него нужные показания, но оперативник не хотел (да и не имел права) подставлять «наседку».Глава 9. Лиза
Первым делом Гузь отправился к родителям задержанного. Иван Петрович и Мария Игнатьевна Марухи жили напротив тепловозного депо в небольшом деревянном домике. По сути – в бараке. «Как он еще не развалился?» – удивлялся розыскник, глядя на покосившиеся стены. Не так давно над городом пронесся ураган, под напором которого рухнули даже некоторые линии электропередач, а этой «шевченковской хате» – хоть бы что, стоит себе и насмехается над нашей «незалежной» действительностью! …Дом был не заперт. В передней комнате сидел немолодой мужчина и стругал костыли. Его загипсованная правая нога покоилась на низком самодельном табурете. Дядя Ваня – на все руки мастер. Столяр, плотник, известный в городе мебельщик… – Здравия желаю, Иван Петрович! – Здоров, коль не шутишь… Кто будешь? – недоверчиво покосился старичок. – Капитан Гузь… Юрий Дмитриевич… – Ты, часом, того, не родственник Гузев со швейной фабрики? – Сын. – Гарные люди… Порядочные. Кажи, чего хочешь? – Да я по поводу вашего Федора. – Че он натворил? – А вы разве не знаете? – Нет… Федька сам живет. В малосемейке. На другом конце города. – Ясно… Подрался он – по пьяни… – Силы у него, как у быка, – не мерено… Никого хоть не убил? – Нет. – И слава богу! – Не переживайте, я его сегодня же отпущу. При одном условии: вы никому не станете рассказывать о моем визите. – Заметано. – Мне нужна его подруга. Лиза. Она свидетельницей по одному важному делу проходит. – Да нет у него такой знакомой! Нету… – Точно? – По крайней мере вслух Федька такого имени никогда не называл… Он хоть и драчун, но с бабами разборчив. – Что ж, и на том спасибо… Повторяю: о нашей беседе – никому ни слова! Даже супруге. – Понял уже. Я человек военный, секреты хранить умею… Бывай здоровый! Обратный путь капитана пролегал мимо отеля «Украина». С недавних пор в буфете этого заведения торговали настоящим баварским пивом, и Юрий не смог совладать с искушением – слабость к пенящемуся напитку он испытывал еще со времен так называемого «застоя», когда все вокруг, в том числе и его любимый продукт, вдруг стало дефицитом. В фойе гостиницы стоял шикарный кожаный диван, на котором весело щебетали две «ночные бабочки»: Яна и Марина. Обе состояли на учете в милиции, и капитан не преминул провести «воспитательную беседу»: – Привет труженицам секс-индустрии… – Здоров, «мусорок», – огрызнулась Яна, пышногрудая крашеная блондинка с оттопыренными губами. – Почем«опиум для народа»? – Как для кого, – небрежно бросила Марина. – Смотри доиграешься, загремишь под фанфары. – По какой такой причине? – Был бы человек – статья найдется. – Ты меня не пугай… Пуганая я… Если хочешь потрахаться – говори прямо, дам за шоколадку… В связи с твоим тяжелым материальным положением… Путаны дружно рассмеялись. В это время рядом с Яной присел молодой человек, словно байкер – весь коже и, приобняв ее за талию, тихо поинтересовался: – Что почем? – Секс – полтинник, минет – тридцать, – не обращая ни малейшего внимания на присутствие заместителя начальника угрозыска, заученно выпалила блондинка. – А скидка для постоянных клиентов? – Да я тебя первый раз вижу! – Не первый… Просто память у тебя девичья… – Ясно, не мальчишечья… Ладно, уступлю червончик… Ты в каком номере? Дождавшись ответа, Яна, виляя задницей, направилась впереди клиента в сторону лифта. Гузь остался наедине с ее подругой. – Скажи, Мариночка, среди вас есть Лизы? – Тебе что нормальных баб мало? – Ты это о чем? – Лиза, на нашем сленге, лесбиянка. – Ах вот оно что! И много таких в нашем городе? – Навалом! – И все с мужиками – ни-ни? – Ну почему-же… Только «Лизы» предпочитают, чтобы партнер орудовал языком или в худшем случае – пальцами… Да и сами больше по минету выступают… – Понятное дело. Где они тусуются? – А то ты не знаешь? – Нет. Дело-то новое. Органами неизученное. Пока. – Одна здесь, в гостинице, одна на Варшавской трассе… – Стоп. Как она выглядит. – Худая тварь, с лошадиной мордой. – Ну, Мариночка, спасибо тебе… За просвещение! – Ешьте – не обляпайтесь, гражданин начальник… Воспользовавшись телефоном дежурной администраторши, грузной, недовольной женщины пенсионного возраста, Гузь вызвал служебную машину и рванул в сторону кольцевой дороги, по которой направлялся в сторону границы сплошной поток автомобилей. И тут ему снова повезло. Подозреваемая, которую Юрий сразу же узнал, благодаря колоритному описанию гостиничной проститутки, одиноко бродила по заснеженной обочине неподалеку от старого моста. Капитан велел притормозить, и потрепанная «семерка», ведомая опытной рукой бессменного водителя отделения угрозыска по кличке Белый, застыла прямо перед девицей. – Садись! – грубо бросил Гузь, приоткрывая дверцу. Не дожидаясь повторного, может быть – более вежливого приглашения, барышня полезла на заднее сиденье. – Ты по работе или просто так прогуливаешься? – Нашел дуру! – Тебе известно, кто я такой? – спросил капитан и незаметно включил диктофон. – А то как же! – Тем лучше… Маруху знаешь? – Не-а! – Это тот тип, с котором ты резвилась в тот вечер, когда с моста сбросили одного моего знакомого… – Так бы сразу и сказал… – Давай колись! – Чего? – Рассказывай, что видела, что слышала. – Они на «копейке» были. – А, может, все же, на «тройке» или на «пятерке»? – Может… Я в машинах не очень разбираюсь. Только так клиент сказал: смотри, мол, модные пацыки, и на такой кляче… – Серьезные ребята? – А ты как думал? Полный фарш… Цепуры[8] по сто грамм, «гайки»[9], прикид[10] недешевый. Глаз у меня наметан – полгода за бугром пахала. – В какой ипостаси, если не секрет? – А то ты не догадываешься! – Понял… Узнать сможешь? – Кого? – Ну этих, крутяков… – Да. Мы их лица фарами осветили. Случайно. Когда из-под моста выезжали. – А пострадавшего? – Тоже… – Какой он из себя? – А то вы Шкворня не знаете? – Вау! Ты была с ним знакома? – Еще как… Бандиты – наши первые клиенты. – А Боча случайно в тот день по мосту не пробегал? – Валерчик? Нет… – А, может, он, того, находился в салоне автомобиля? – Нет. Те все были приезжими. – Точно? – Точно. И на тачке с львовскими номерами… – Об этом тоже клиент сказал? – Нет. Сама видела. 16–32 ЛВ. – Ну и память у тебя! – Не обижаюсь… – Ладно, гуляй… Вспомнишь еще что-то – позвони ноль-два. Гузь моя фамилия. – Знаю. Я свободна? – Пока да.Глава 10. Ты мне – я тебе
В центре города Гузь отпустил Белого с автомобилем на все четыре стороны и, оккупировав свободную кабинку переговорного пункта, достал свой разбухший от записей блокнот. Наконец нашел в нем то, что искал, и принялся накручивать диск таксофона. – Алло… Мне Павла Ивановича… – Слушаю. – Капитан Гузь. – Знаю такого. – Дело есть. – Говори. – Не по телефону. – Ты где? – На переговорном. – Лады. Через пять минут буду… Капитан повесил трубку и углубился в размышления. Лиза говорила чистую правду – сомнений быть не могло. Патруль дорожной милиции еще несколько дней тому назад обнаружил «жигули» первой модели с номерами 16–32 ЛВ на пустыре за Брестской улицей; с тех пор тачка находилась на штрафплощадке. Конечно же машина числилась в розыске, ее угнали аж под Равой-Русской…[11] Но… Но что-то в рассказе лесбиянки было не так… Что? Что? Стоп! Почему люди, утопившие Шкворня, не стали преследовать «фольксваген» Марухи? Иномарка выехала на трассу в самый неподходящий момент и осветила их лица. Если это киллеры – они просто обязаны убрать свидетелей! Но не убрали… Почему? Да потому что были уверены: никто их искать не станет… Дело забрало КГБ. Значит… По стеклу постучали. – Ты что там, заснул? – рявкнул снаружи здоровенный детина в длиннющем темном пальто. – Извините, – виновато пробормотал Юрий, покидая кабинку. «Значит, надо быть начеку, и если Карпуша тоже влез в это дерьмо – лучше не сообщать ему о своих подозрениях… Но как узнать, в курсах он или нет? Ладно, разберемся по ходу следствия…»Павел вошел в переговорный пункт и, оглядевшись по сторонам, незаметным жестом показал Гузю, мол, дуй вправо. Там, за административными помещениями, был еще один выход, о котором знали немногие. «Карпов не хочет, чтобы нас видели вместе, – лихорадочно размышлял капитан, следуя по длинному коридору. – Такое поведение может иметь только два объяснения: либо за ним следят, либо майор тоже каким-то образом причастен к лавине смертей, обрушившейся на наш городишко. Если он «шифруется» по первой причине – мы союзники, если по второй – лучше не рисковать и не раскрывать карты…» Оказавшись с тыльной стороны переговорного пункта, капитан спустился вниз по крутому склону и присел на одинокую скамью у входа в городской парк. Вскоре рядом с ним примостился Карпов. – Привет, Юрок. – Здорово, Павел Иванович… Как поживаешь? – «Раньше жизнь была, как жизнь, а сейчас – мгновения…» – ответил строкой песенки Карпов и тут же спросил: – Но ведь ты меня позвал не для того, чтобы обсуждать проблемы личной жизни? – Точно. Дело к тебе есть. – Говори. – Скажу. Только ответь сначала на один вопрос: зачем так маскироваться? – Честно? – Честно! – Следят за мной, Юрий Дмитриевич. – Кто? – Свои же. – Запорол бочину?[12] – Вроде бы нет… Думаю, причина состоит в том, что именно мне поручено вести расследование убийства Чары, и кто-то высокопоставленный очень хочет знать обо всех шагах, предпринимаемых для установления истины. – Да… Дела-делишки… Возникает резонный вопрос: почему ты не боишься откровенничать со мной? А вдруг я тоже подослан этим самым… высокопоставленным? – Твоя слава тебя опережает, капитан. – В каком смысле? – А то не догадываешься? – Может, и догадываюсь. Только все равно хочу выслушать твои доводы… – Чтобы принять окончательное решение: стоит в дальнейшем иметь со мной дело или нет? – Ваша проницательность не знает границ. – Тогда начнем. Итак… Сколько тебе отстегивает Боча? Так сказать, за крышу? – Ну, мы так не договаривались… – Ты ведь пришел сюда, чтобы уберечь его от расправы? – Заметь – неправомерной! И у меня на руках есть все необходимые доказательства! – Вот и выкладывай их. – А ты не… – Слушай, Юра, мы с Валерчиком – старые дружарики. В детстве по соседству жили, это легко можно вычислить… Поэтому упрятывать его за решетку никакого желания у меня лично нет. А вот докопаться до истины – есть. Поможешь? – Конечно. Только так: ты мне – я тебе. – И что я буду должен взамен? – Все, что вы нарыли по Бабаку. – Зачем тебе это? – Чара, Шкворень – так, шелуха, бизнесмено-бандиты, а Геннадий Алексеевич – человек уважаемый, со связями. Мой шеф хочет знать, за что его убили. – Насколько мне известно, Бабак по собственной воле полез в петлю. – Значит, не договоримся? – Давай сначала положим на чаши весов твои аргументы! – Боча не мог убрать Шкворня. – Но приказать-то мог. – Вряд ли. Убийцы прибыли из Львова, а Валера больше ориентирован на москвичей, не очень жалующих самостоятельных региональных лидеров. – Откуда такая осведомленность? – Есть два свидетеля. – Вот это номер! – Послушай… – И Юрий включил диктофон с записью откровений Лизы. – Да, дела… Дашь мне пленку? – Не сегодня. – Лады. Значит, крутые ребятишки прибыли на подержанном автомобиле. – И к тому же краденом. Сейчас машина на штрафплощадке. – Ты ее осмотрел? – Так точно. – Пальчики снял? – Не было оснований. Я ведь никому не докладывал, что именно этой тачкой пользовались заезжие киллеры… – Молодец. Больше туда не лезь. Мы с Андрюхой все сделаем сами. – Только меня в ваши разборы впутывать не надо. – Само собой разумеется… Ну, держи кардан, – майор протянул собеседнику свою крепкую ладонь. – Стой. А как же Бабак? – возмутился Гузь. – Видишь ли, я лично не занимался этим делом. Пока. Но впредь обязуюсь что-то обязательно раскопать! Для тебя лично, – не моргнув глазом, соврал Павел. – Постарайся сделать это как можно быстрее… Только тогда получишь пленку, – обиженно надулся капитан. – Лады, – в очередной раз употребил любимое словцо Карпов. Делиться информацией он ни с кем не собирался. А таких кассет сам мог записать добрый десяток – вычислить свидетельницу, голос которой фигурировал на пленке, было не очень сложно…
Глава 11. Внутренние распри
«Итак, люди, сбросившие в воду Стадницкого, с виду выглядели, как обычные бандиты… Прикид, гайки, цепуры… Но… Настоящую крутизну под угрозой расстрела не затянешь в первую модель… И еще… «Жигули» угнали под Равой-Русской… На паленой тачке, в соседнюю область, через сеть милицейских кордонов – такое могут себе позволить или полные отморозки, на которых эти ребята явно непохожи, или… наши коллеги с подлинными документами. Судя по пленкам, изъятым из «мерседеса», Олег работал на «контору». Значит, именно она затеяла теперешний беспредел? Опять не пляшет… Зачем убирать ценного агента? Хотя… Вполне возможно, что Шкворень или исчерпал свой ресурс, или отказался выполнять какие-то особо грязные задания руководства, например, убрать того же Бочарова… За что и поплатился… Ох и влип же я! Как вести себя в подобной ситуации? Думай, голова, думай… Ясно, что становиться поперек дороги начальству нельзя. Неровен час – сам попадешь под пресс. Демонстрировать свою осведомленность тоже небезопасно. Лучше всего «затихариться» и молчать, добросовестно изобличая заданного виновника… Только что мне это даст? Еще одну звездочку на погоны? Чихать я на нее хотел. Сотрудничество с Бочей, на которое он мне неоднократно намекал, может принести гораздо больше дивидендов!» Карпов закурил и молча уставился в окно, разрисованное заботливым дедушкой Морозом. Все бы было хорошо, если б обреченный на заклание не оказался другом детства. «Сам погибай, а товарища выручай» – таким принципом доселе руководствовался наш герой. Впрочем, не он один – целое поколение. Теперь же настали иные времена. И Моральный кодекс строителя коммунизма уже не в чести. Обязанность, долг, наконец, присяга – все эти красивые слова остались в прошлом. Как и великая страна, в верности которой клялся Павел… Решившись помогать криминальному авторитету, майор втайне надеялся убить двух зайцев. Сохранить репутацию надежного друга. И… поправить материальное положение. Кто рискнет осудить его за это?Глава 12. Летучка
Коллеги Карпова называли свое оперативное совещание «летучкой». В отличие от других начальников отделов Павел не любил «гнать пургу», всегда ставил перед подчиненными конкретные задачи и умел добиваться от них не менее конкретных отчетов о проделанной работе. Даже такое запутанное дело, как убийство Чарушина, не заставило майора опуститься до словоблудия. Не зря говорят, что краткость – сестра таланта! – Брагин. – Я. – Давай по существу. – Фоменко не при делах… У него действительно был приступ аппендицита… – Ты уже докладывал об этом в прошлый раз. Что говорит сторож? – Полностью подтверждает показания Рубенса. Джип остановился и посигналил. Заметив крутую тачку, дежурный проигнорировал указание главврача: «Никого за ограду не пускать!» – и открыл ворота… – Значит, взрывчатку заложили в тот момент, когда Чара устраивал шофера в больницу. Персонал опросил? – Так точно… Никто. Ничего. Но у меня есть идея. – Говори! – Площадку перед приемным отделением давно облюбовало мелкое ворье… Пока владельцы транспортных средств проведывают родных и близких, они «чистят» автомобили: снимают колеса и аккумуляторы, вырывают с «мясом» магнитофоны и приемники… Чтобы впоследствии обменять свою добычу на горилку или «ширку» – кому что больше по нраву. – Ну и… – В тот день возле больницы целый день крутился некто по кличке Беня. – Знаю такого. – С тех пор его никто не видел. – Достань из-под земли… Понял? – Мы уже установили посты возле всех наркопритонов, но Беня как сквозь землю провалился… – Марецкий! – Я! – Невысокий, гладко прилизанный мальчишка, единственный из всех, кто был одет по форме, преданно уставился в глаза командира. – Что по Стадницкому? – Версия у нас одна – Шкворня заказал Боча. – Ты-то сам веришь в это, лейтенант? – Так точно! – Почему тогда до сих пор не выписал повестку Бочарову? – Ждал вашего указания… – А действовать по собственному усмотрению ты не привык? – Никак нет. Через голову скакать не приучен! В это время дверь кабинета скрипнула и распахнулась. На пороге стоял подполковник Тимченко. Оперативники немедленно вытянулись в струнку. – Отставить. Продолжайте, – присел на свободный стул Степан Петрович. Другой бы сразу стал усиленно «воспитывть» подчиненных, имитируя бурную деятельность, но только не Карпов! – С Рубенса по-прежнему глаз не спускать, – как ни в чем не бывало продолжал майор. – Кстати, где он сейчас? – В деревне, у матери, – пояснил Брагин. – Похоже, Петро здорово напуган. Из дома не выходит, на телефонные звонки не отвечает. – Лихо ты его. – Рад стараться! – Надо бы отметить капитана, товарищ подполковник… Проявил смекалку, прикинулся корешем Чарушина и добился от свидетеля нужных показаний. – Добиться-то добился, только что с них толку? – скривился Тимченко. – Это позволило нам отмести сразу несколько ложных версий. – А результат? Результат, я спрашиваю, где? Кто заказал и кто исполнил Чару, ты можешь мне сказать? – Но вы же сами утверждали, что Шкворень по приказу Бочарова… – А доказательства? – Будут. – Меня пустыми обещаниями лучше не кормить! Последний раз повторяю: Бочу следует немедленно закрыть! Он многое может рассказать! – Хорошо… Марецкий… – Я! – Сегодня же побеседуешь с гражданином Бочаровым… Вот номер его мобильника… А после – задержишь на три дня, так сказать, до выяснения обстоятельств. – Пусть этим займется более опытный сотрудник! – настойчиво посоветовал подполковник Тимченко. – А еще лучше – лично вы! – Есть! – выпалил Карпов, дожидавшийся именно такого указания.Глава 13. Тайное задание
Последним покидал «летучку» эксперт Мищук. Карпов незаметно подмигнул ему, мол, задержись. Андрей вместе со всеми вышел в коридор, огляделся и, когда коллеги разбрелись по кабинетам, вернулся в «хоромы» своего друга. – Что, соскучился? – поинтересовался он. – Похоже на то. Давай по сто пятьдесят. Пока начальство не видит! – В честь чего? – удивился Мищук. – Просто так. Без повода. – В разгар поста? – С каких пор ты заделался таким правильным? – После того как сошелся с тобой. Ладно, наливай. Надеюсь, Боженька нас простит! Павел запер кабинет изнутри, достал из сейфа бутылку горилки с перцем и наполнил до краев два граненых стакана. Затем распечатал коробку конфет «Птичье молоко» и положил на стол. – Эх, сюда бы еще огурчик! – мечтательно закатил глаза Мищук. – Обойдешься. Ну, вздрогнули! – За нас! Они выпили и дружно накинулись на сладкое. – Теперь любой разговор, даже самый сложный, будет не в тягость, – заявил Карпов. – Согласен. – Скажи, Андрюха, могу я рассчитывать на тебя в одном щепетильном деле? – Всегда! – Ты даже не интересуешься в каком? – А мне, Паша, уже пофиг. Я давно на все готов. Тем более что чего-то чрезвычайного, выходящего за рамки приличия, ты предлагать не станешь – воспитание, пережитки, так сказать, славного советского прошлого. – Может, еще по пару капель? – Успокойся. Новый год на носу. Затем – Рождество, Василия, Крещение… Замахаешься водяру жрать. – Чистая правда… – Давай лучше перейдем к делу. Сам знаешь, какая гнилая атмосфера царит сегодня в нашей «конторе». Еще застукают вместе и пришьют… контрреволюцию, к примеру. Оргвыводы последуют незамедлительно. – Это точно… – Твой Брагин и так по любому поводу стучит наверх. – И хрен с ним. Пусть стучит, пусть пасет, я за собой вины не ощущаю. Жаль только, не могу развернуться на полную катушку… Поможешь? – Конечно! – На штрафпощадке у гаишников стоит «копейка» со львовскими номерами. 16–32… Запомнил? – Так точно. – Надо снять отпечатки пальцев. С руля, дверей, панели. Чем больше – тем лучше. – Сделаем. – И так, чтоб ни одна душа, слышишь: ни одна… – Понял. Будем работать под покровом ночи. – А если попадешься? – Да ты что? Они ж там как сурки… Дрыхнут, без задних ног! – И все же? – Не бойся, все будет ок… Конечно, придумаю на всякий случай какую-то легенду, но можешь не сомневаться: тебя я в любом случае не подставлю. – Знаю. Ни пуха ни пера тебе, друг! – К черту!Глава 14. Как развеять подозрения
В то время, когда закадычные друзья (Павел и Андрей) за бутылкой водки вели откровенную беседу, в другом кабинете, между прочим, – самом главном в Управлении – состоялось не менее важное событие. Степан Петрович решил заслушать доклад Брагина, которому поручил шпионить за непосредственным начальником, то бишь Карповым. Почему выбор пал именно на капитана? Последний приходился подполковнику дальним родственником и был обязан ему не только карьерой… – Ну что скажешь, Сережа? – Пока все нормально. Павел Иванович строго следует вашим указаниям. По Бабаку никаких оперативно-следственных мероприятий не ведется… Бочей активно занимается Марецкий. – Вот это меня и настораживает! Почему такое важное направление поручено самому неопытному сотруднику? Валерчик его раздавит своим авторитетом – сожрет и не поперхнется! – Но теперь-то все станет на свои места… – Ты думаешь? – Вы же сами приказали Карпову лично возглавить следствие. – У меня сложилось впечатление, что он только этого и дожидался, – буркнул Тимченко. – Зачем? Заниматься Бочаровым добровольно никто не хочет. Сами знаете – у него кругом глаза и уши. Зарвешься, проявишь чрезмерное усердие и, глядишь, недосчитаешься кого-то из самых близких. А у каждого – семья, дети… Я считаю очень правильно, что вы поручили это дело Павлу Ивановичу! – А я сомневаюсь… Несколько лет назад мы получили сигнал о том, что Боча ищет встречи с Карпушей с целью установления так сказать «взаимовыгодного сотрудничества». Тогда Паша действовал строго по инструкции и сразу доложил руководству о намерениях бандитов… Я запросил Киев… В Главке контакт разрешили и даже рекомендовали принять игру. Но… Операция почему-то сорвалась… Карпов доложил, что Валерий попытался узнать через него, в какой стадии находится расследование некоторых резонансных дел и, получив необходимую информацию, пообещал денежную благодарность… Но больше на связь не выходил… – Вы же знаете этих отморозков… Наобещают золотые горы, а когда доходит дело до расплаты – в кусты! – Вскоре после того случая нам удалось завербовать одного из главных подручных Бочи, – не слушая собеседника, продолжил подполковник. – Комментируя ту встречу, он пояснил, что Пашка, проигнорировав приказ, в категоричной форме отказался от всех бандитских предложений! – Скорее всего, струсил… – предположил Брагин. – Играть с огнем – желающих мало! – Тогда я досконально изучил личное дело Карпова и выяснил, что в конце шестидесятых его родители жили по соседству с Бочаровыми. Наверняка Павел и Валерий знали друг друга. – Он этого никогда не скрывал… – А, может, Карпуша все же дал согласие и с тех пор водит нас за нос? – Исключено. – Тогда зачем избавляется от слежки? Как опытный контрразведчик, он должен был сразу обнаружить «хвост» и попросту не обращать на него внимания! – Профессиональная привычка, – пожал плечами Брагин. – Товарищ майор не просто оперативник, он профи, мастер своего дела и, не сомневаюсь, ему доставляет истинное удовольствие постоянно оставлять в дураках болванов из наружки… – Я рад, что ты так защищаешь своего шефа… Последние слова Степана Петровича были не просто данью вежливости. Подполковник еще в прошлом году намекнул родственнику, что именно он возглавит отдел, если обнаружатся хоть малейшие связи теперешнего руководителя подразделения с криминальным миром. То есть в интересах Брагина хаять и всячески дискредитировать майора. Но он не стал лить грязь на конкурента… Что ж, мнению такого человека можно доверять! Тимченко приподнялся и протянул Сергею руку. Теперь у него не оставалось сомнений в том, что Карпов будет действовать строго в рамках указаний руководства и доведет начатое до логического конца… А зря… В эпоху перемен даже с самыми преданными людьми случаются непредвиденные метаморфозы…Глава 15. Заметано!
Карпов встретился с Бочаровым уже на следующее утро. На сей раз ему не пришлось дежурить у почтового ящика и менять внешность. Майор просто набрал телефон оператора пейджинговой связи и передал сообщение для абонента номер 333: «В семь утра на том же месте. Сосед». Был жуткий мороз. Стекла бинокля приходилось постоянно протирать. И все же Павел сумел сразу разглядеть синий «запорожец», подруливший к границам луга сразу после того, как туда ступила нога лидера рэкетиров. Валерий по бандитской привычке полез целоваться, но Паша быстро охладил его пыл: – Гляди, кого ты притащил за собой… – Я не знаю этих людей, – оторвавшись от прибора, признался Боча. – А ты? – В разведке такие шифрованные кадры! – ехидно скривился Карпов. – Один из них, между прочим, в параллельном классе учился… – Кто такой? Не помню… – Много будешь знать – скоро состаришься… Так вот: он до тридцати лет в ЖЭКе сантехником работал. И вдруг – майор милиции. Заместитель начальника седьмого управления… А мы с ним водку пили, девок тискали, в картишки шпиляли… – Во жизнь!.. Никому доверять нельзя… Шкворень и тот… За понюшку табака! – Теперь его функции наверняка перешли к кому-то другому. – Да… Без внимания они меня до самой смерти не оставят! – Логично. – Ты там пошурши в своей коллекции и, ежели что-то обнаружишь, – намекни, я умею быть благодарным. – Лады. Только без крови… – Ежу понятно… Главное знать: кто… Чтобы держать стукачка под неустанным контролем… – Договорились. – Да, кстати, как моя кассета? – Очень даже… Много у тебя таких? – Достаточно для того, чтобы надолго упечь Тиму за решетку. – Я тебя умоляю… Кто его посадит? – Во всяком случае, ссориться со мной ему расхочется. – Думаешь? – Уверен! – А если произойдет обратный эффект? – В смысле? – Тима обозлится и при первой возможности так вздрючит тебя, что костей не соберешь… – Ну, это мы еще посмотрим! Вот тебе конверт, вложишь в него кассету и оставишь в приемной. Никто и не догадается, чьих рук это дело. – А твой агент? Что будет с ним, подумал? – Не переживай. Танюша уже написала заявление. Завтра утром она тю-тю – на Воркутю. – Жаль девчонку… Могла бы сделать карьеру. – Ты себя пожалей, пашешь за три зеленых копейки в месяц… – Ничего не поделаешь: кто на что учился. – А у нее муж теперь – олигарх! До конца дней ананасы жрать будет, если не скурвится… Кстати, знаешь, кто их познакомил? – Твоя работа? – Правильно мыслишь… – Только не зацикливайся, Валера, на одних пленках. И на всякий случай параллельно с «конторой» начни поиски настоящего убийцы. – Как ты себе это представляешь? – Для начала прозондируй, к кому приезжали люди на «жигулях» с номером 16–32 ЛВ… – Секунду… Я запишу… – И еще… Беню знаешь? – Конечно… Наркоша конченный. – Есть мнение, что он случайно оказался свидетелем интересующих нас событий, и может подтвердить твою невиновность. – Так возьми на карандаш! – Я бы с удовольствием, но нигде не могу его найти, – признался Карпов. – Найдем! И в наручниках к тебе доставим. – Слышь, Валерчик, ты хоть при мне понты не гоняй… Все это я делаю негласно, не для карьеры, а ради твоего благополучия. Так сказать – по старой дружбе. – Сочтемся… Говори: сколько – и ударим по рукам! – А потом мне, как Тиме, – кассету на стол… «Все, майор, теперь будешь работать на нас…» – Я пустой. Можешь проверить! Называй сумму, не стесняйся. – Ладно… После разберемся! – Давай встретимся вечерком в одном укромном местечке, вспомним молодость, накатим по соточке-другой… – Я же говорил: вместе нам нельзя. – Ну, как знаешь… Будем разбегаться? – Погоди минутку… Эта училка, о которой ты в прошлый раз вспоминал, и вправду симпатичная? – Маша? – Ага. – Закачаешься! Башку наотрез даю. – Ты бар «Горизонт» знаешь? – Естественно. – Скажи, пусть приходит туда завтра в восемь часов вечера. – Заметано… А мы к Никифоровичу сегодня подкатим, скажем, чтоб открыл на твое имя кредитную линию… – Я ему и так торчу на пару сотен. – Не бойся – все погасим. – Премного благодарен. – Тебе спасибо… Я пошел? – Да… Тех, кто в «запорожце» можешь не бояться, они зла не причинят. – Откуда знаешь? – Работа у них такая… Держи пять… Карпов протянул Боче руку, тот ее пожал и привычно поскакал по кочкам через луг. А Павел, выждав несколько минут, двинул в противоположном направлении – по неокрепшему льду через речушку. Сталкиваться лицом с сотрудниками «наружки» ему было ни к чему.Глава 16. Избранные
Двадцатидвухлетний красавчик Антон Быстренко бодро шагал по Крещатику. За ним неотступно следовал «квадратный» парень с мобильным телефоном в руке. «Во, блин, оборзели, даже не маскируются», – подумал Быстренко. Сотрудники «семерки» взяли Антона под наблюдение сразу после того, как он открыл собственный сайт в Интернете, где печатал разоблачительные статейки о проделках власть имущих. Последним под его горячую руку попал министр внутренних дел. С тех пор филеры, не таясь, ходили за «объектом» по пятам. Такое поведение объяснялось «заботой о безопасности» самого журналиста, которому постоянно угрожали по телефону. Но Антон знал – это не охрана. Это предупреждение. Однако менять род деятельности он не собирался. Декан факультета журналистики Киевского университета, где учился наш герой еще год тому назад, призывал выпускников стать «сторожевыми псами демократии», и молодой служитель пера вовсю стремился соответствовать идеалам своего учителя. Пока у него это получалось. Даже несмотря на врожденную наивность Антона, которую не раз использовали в неблаговидных целях сотрудники «компетентных органов». Подкинут дезинформацию, дождутся, пока Быстренко распространит новость в компьютерной сети, а потом сами же ее опровергнут в подконтрольных медиа. Мол, смотрите, как заврался этот «борзописец»! ЧАН – частное агентство новостей, основанное Антоном, – находилось прямо в центре украинской столицы в обычной двухкомнатной квартире, за которую заплатил известный политик, из числа главных демократизаторов молодого государства. В этом чане и варился Быстренко. Теперь в одной комнате стояли два мощных «Пентиума», предоставленные заботливой диаспорой, а в другой – полутораместный диван, предназначенный не столько для сна и отдыха, сколько для удовлетворения сексуальных фантазий постояльца и его высокого покровителя. Да-да, эти двое были геями, тщательно скрывающими свои отношения от посторонних глаз, и в то же время не считающими гомосексуализм пороком. Скажем больше, втайне они даже гордились своей нетрадиционной ориентацией, именно ей приписывали все нынешние успехи свои и достижения. А как же! Многие великие умы на поверку оказались геями…Глава 17. Начальство в гневе (первая серия)
Когда Степан Петрович Тимченко утром пришел на работу, в осиротевшей приемной (Татьяна уволилась, а новой секретаршей он еще не обзавелся) на столе лежал конверт, на котором большими печатными буквами было выведено: «Тиме от Бочи». Дрожащими руками подполковник извлек из него кассету и вставил в магнитофон. Так и есть! Компромат, о котором его предупреждал майор Карпов. «Операцию разработали лучшие умы нашего ведомства…» Черт бы их побрал, Качана с Педиком!.. Затеяли авантюру в эпоху гласности… Теперь хрен отмоешься… Стоп! Мы же только втроем обсуждали эту тему. Жучок? Вряд ли. Слишком хорошее качество записи… Татьяна! Ах ты курва! А я-то, дурень, ломаю голову, чем вызвано такое внезапное увольнение! Тимченко нервно прошелся пальцами по кнопкам телефона. Домашний номер коварной изменщицы не отвечал. Покраснев от гнева, он выбежал в коридор и издалека раздраженно крикнул дежурному: – Как только появится Федоренко – немедленно ко мне! …Главный кадровик управления – мрачный тип неопределенного возраста, застал своего начальника в разбитом состоянии. Рядом стояла наполовину опустошенная бутылка водки. – Вызывали, Степан Петрович? – Да. Садись, Виктор Леонидович… Выпьешь? – Я с утра того, не употребляю… – Ты Таньку на работу принимал? – Так точно. – Где живут ее родители, знаешь? – В деревне. – Далеко? – Пять минут езды. – Поезжай и привези эту стерву сюда! – Ее там нет. – Ты что, проверял? – Разве вы не знаете? Татьяна вышла замуж… За иностранца. – Что-что? – За иностранца, – тихо повторил Федоренко. – Этого еще нам не хватало! Вот, блин, времена настали… Раньше сторож управления на семь лет подписку давал, в Польшу к родне съездить боялся, а теперь… Куда она подалась? – Точно не знаю. – Пробей через ОВИР. – Хорошо, но… – Никаких «но»! – грубо отрезал Степан Петрович и в очередной раз потянулся к бутылке. – Но если она решила переехать в одну из бывших советских республик, то виза не обязательна, – как ни в чем не бывало продолжил кадровик, за долгие годы видевший начальников, как он сам любил выражаться, «всяких и разных». – Ясно. Свободен! – обреченно обронил Тимченко. – Карпова ко мне! «Замуж. За иностранца… Теперь там, за бугром, мемуары строчить будет… Ее ж весь личный состав перетрахал… И десятки проверяющих. А Боча хорош… Придется оставить его в покое… Но ничего, мы к тебе с другой стороны подберемся…» – Здравия желаю, товарищ подполковник! – перебил его раздумья мощный карповский бас. – Садись, Павел Иваныч… Выпьешь? – Разве что за компанию. Двадцать капель. Тимченко распечатал вторую бутылку, плеснул из нее немного подчиненному и по поясок – себе. – Ну, вздрогнем… За взаимное доверие! – Давайте… – А закуски, того, нету… Сам понимаешь – кормилица уволилась! – Перебьемся! Не впервой, – спокойно отреагировал майор. – Ты ничего не хочешь мне сказать? – поднял на него глаза Тимченко. – Н-нет… – Вот… Полюбуйся. – Он пододвинул ближе к Карпову конверт. – «Тиме от Бочи», – вслух прочитал майор. – Твоя работа? – Да как вам такое в голову пришло?! – А если не твоя, то чья? – Не знаю… На конверте наверняка остались отпечатки пальцев… – Молодец… Мищук уже пришел? – Так точно! – Направишь его ко мне. – Есть! Разрешите идти? – И в кого ты, майор, такой горячий, а? Посиди… Пообщайся с начальством… Не каждый день такая возможность предоставляется… – Я назначил совещание… – Подождут! Разве тебе не интересно узнать, что было в конверте? – Ну почему же… – Тогда слушай, – Тимченко включил запись, которую назубок знал Павел. Не всю, конечно, только самую безобидную ее часть. – Что скажешь? – Как я понял, разговор был конфиденциальный? – Да. – Кто тогда мог его подслушать? – Только один человек. – Таня? – Я не называл вслух это имя, – сморщился подполковник. – Говорят, она уехала за границу? – Ты задаешь слишком много вопросов, а я позвал тебя для того, чтобы узнать ответы! И в первую очередь меня интересует: кто подбросил конверт? – Да она же небось и подбросила… Вчера вечером я видел ее в Управлении. – Точно? – Покамест у меня не было оснований не доверять собственным глазам… Татьяна получила расчетные и ставила магарыч… – Кто находился в той компании – знаешь? – Откуда? – Чтоб через полчаса список лежал на моем столе! – Понял. Сделаю. – По Боче все мероприятия отметить. Будем искать другого козла отпущения… Ясно? – Так точно, товарищ подполковник… Я могу идти? – Иди. Нет, постой… Вы с Бочкаревым давно знакомы? – С детства. – И как часто видитесь друг с другом? – Раз в пять лет. Но, в случае острой необходимости… – Такая необходимость уже настала. Передай ему… В общем, ты сам знаешь, что сказать…Глава 18. Маша
В пять минут девятого в бар «Горизонт» впорхнула изящная, длинноногая женщина с чистым, не испорченным косметикой, лицом. Небрежно подала лисью шубку выбежавшему навстречу метрдотелю, уверенно прошлась глазами по слабоосвещенным столикам и остановила свой взгляд на уютной кабинке, в которой прозябал элегантный мужчина в темно-синем пиджаке поверх белоснежной рубашки, украшенной узкой полоской галстука. Тот жестом указал на свободное место. Перед тем как занять предложенный стул, дама поклонилась и протянула новому знакомому ладонь: – Маша. – Павел, – представился Карпов, целуя тонкую ручку. – Очень приятно. – Мне тоже. – Что будете пить? – Кока-колу. – А покрепче? – Разве что немного сухого вина… – Тоже правильно… Я уже заказал два стейка… Красное под мясо – лучше не придумаешь! – Мне больше нравится рыба. – Так… Что у нас в меню… Ага… Жареный линь… Знаете, как говорят в народе: «Нет мяса лучше свинины, а рыбы лучше линины»… Гарсон!.. У открытой кабинки мгновенно вырос молодой человек, холеный, гладко выбритый. – Что прикажете? – Бутылочку «Саперави». И рыбки. Вместо одного стейка. – Я передам Оксане, она будет обслуживать ваш столик… – склонился в низком поклоне официант. Из мощных динамиков полилась неторопливая мелодия. – Потанцуем? – предложил Павел. – С удовольствием… Маша вышла из-за стола и, увлекая за собой партнера, начала кружить в медленном танце. Чтобы не сбиться с такта, Карпов все время смотрел под ноги и, как всегда, делал «глубокомысленные» выводы: «Ты смотри… Она в летних туфельках. На длинных каблучках! Явно не пешочком сюда топала… Или успела переобуться в гардеробе?» – А я знаю, о чем вы думаете, – ошарашила его Мария. – Почему на моей обуви нет следов снега? «Х-м… Кто из нас больший чекист?» – Я права? – настаивала женщина. – Так точно! И почему же? – Меня подвез Валерий… – Я так и думал. Что вас с ним связывает? – Дружба. – И больше ничего? – Я похожа на девицу легкого поведения? – Нет. А что Боча предпочитает иметь дело только с таковыми? – Такие, как он, совершенно не умеют ухаживать. «Да?» – «Да!», «Нет?» – «Нет!». Это в лучшем случае… – А в худшем? – Затащат в машину, отвезут на хату и глумятся все по очереди… Только со мной такие шутки не проходят. Знаете, как мы познакомились? – Нет конечно. – Мы с подругами отмечали окончание учебного года. В одном из летних ресторанчиков нашего города… Туда же на трех автомобилях подкатила целая банда! Один из парней пригласил меня на танец и, недолго думая, полез под юбку… Я ему такую плюху закатила… Думала, капут, убьют на месте, но произошло обратное… Их босс подозвал нахала и при всех отделал его ногами. Потом подошел ко мне, извинился и сказал, чтобы я впредь никого не боялась, а если кто-то будет приставать, просто называла его имя: Боча. – Да… Романтическая история… – А вы чем занимаетесь? – в свою очередь, поинтересовалась девушка. – Разве Валерий вам ничего не говорил? – Только то, что вы – человек военный. – Я работаю в КГБ. – Ловите шпионов? Как интересно! – Нет… Специализируюсь на доморощенных бандитах… – Значит, Боча ваш, так сказать, подшефный? – Точно… А я его пионервожатый… – Издеваетесь? – Нет, шучу. – Не очень удачно. – Извините… – смешался Карпов. За разговорами они не заметили, что оркестр с медленной мелодии перешел на быструю и что официантка давно накрыла стол. Так бы и прижимались до утра друг к другу, если б не хозяин заведения. Никифорович мигом разрушил идиллию, когда подобрался к парочке на четвертом подряд танце и прошептал Карпову на ухо: – Только что позвонил Боча и сообщил, что Беня у него в машине. – У тебя есть свободное помещение? – Мой личный кабинет. – Так… Передай Валерию, пусть везет его сюда, только заходит не через центральный вход, а с улицы… – Понял!Глава 19. Ценный свидетель
Через час Сергей Никифорович позволил себе еще раз помешать молодым людям, не на шутку увлекшимся друг другом. – Приехал! – торжественно сообщил он и удалился. Павел оставил новую подругу наедине с десертом и бодро направился в сторону служебных помещений. Толкнул дверь с табличкой «Администратор» и сразу узрел своего друга Бочарова. Тот сидел в дальнем левом углу, развалившись в шикарном плетеном кресле; перед ним ерзал на табурете взъерошенный юноша с мутными глазами, его руки были связаны за спиной. – Что ты себе позволяешь? – скорчил серьезное лицо Карпов. – Ехать не хотел, падло, – лениво пояснил «авторитет». – Видите ли, ломка у него! – Где ты его нашел? – успокоившись, поинтересовался контрразведчик. – У бабки отлеживался… Три дня из хаты не выходил, даже не кололся… – И чем вызвано такое длительное воздержание? – Старуха утверждает, что его кто-то здорово отметелил… – Это правда? – Павел покосился в сторону Бени; тот лишь кивнул в ответ давно не мытой головой. – И за что? – Не знаю. – Хочешь, я расскажу, как, что и почему? – Попробуйте… – Ты видел людей, которые что-то закладывали под джип Чары. – А вот и не угадали… Отпустите меня, Христом Богом молю, помру, если не ширнусь[13] в ближайшее время… – Сдохнешь – значит, так тебе и надо, – фыркнул Боча. – Колись быстрее, наше терпение небезгранично! – Да сам я, сам виноват… – Короче, Склифосовский! – Вскрыл «копейку», забрал магнитофон, а тут хозяева вернулись, ну и накостыляли, как говорится, по полной… – Номер запомнил? – Чей? – Естественно – машины. – Не-а. – А людей? – Номер? – вытаращился наркоман. – Внешность, придурок. – А-а… Братва – сразу видно… Цепуры, гайки… – Местные? – Нет, конечно. – Узнаешь при встрече? – Легко! – Ну, все… Ты свободен… Развяжи его, Валера, – сухо распорядился Карпов. – И смотри, Беня, держи язык за зубами… Не дай бог, ляпнешь кому-то про нашу беседу… – Я ж не самоликвидатор! Спустя мгновение, несчастный Беня получил свободу и рванул из бара как минимум на первой космической скорости. Не знаю, как для выхода на орбиту, но для того, чтобы очутиться в ближайшем наркопритоне, – ее наверняка хватило…Глава 20. За двумя зайцами…
Старые друзья остались одни в просторном кабинете. – Ну, как Маша? – первым делом полюбопытствовал Валерий. – У тебя хороший вкус… Это правда… про летний ресторанчик? – Уже растрепала? – Что в этом плохого? Ты вел себя, как настоящий мужчина, – с плохо скрываемой иронией в голосе констатировал Павел, сразу «вкуривший», что та героическая сценка была лишь дешевой инсценировкой, призванной произвести благоприятное впечатление на понравившуюся даму. – Ладно, не подкалывай. Как наши дела? – Все путем. Тебя оставили в покое. Но особо обольщаться не следует. Тима не прощает таких обид. – А мы его еще большим крючком подцепим! – Каким образом? – Я узнал, к кому приезжали гости на «копейке». – И кто же этот счастливчик? – Бабак. – Вот так поворот! – присвистнул Карпов. – Значит, разговоры про эскадроны смерти – правда? – Ты это у меня спрашиваешь? – Давай вместе пошевелим мозгами. – Давай. – В «жигулях» путешествовали парни, с виду напоминающие натуральных бандитов… То есть можно предположить с достаточно высокой степенью вероятности, что хотя бы один из них ранее конфликтовал с законом… – Логично. – Но… В салоне «копейки» были обнаружены отпечатки пальцев, принадлежащие трем разным лицам. Мы ввели их дактилокарты в компьютер и получили полный пшик! Нет их там, ясно? – Значит, они просто косили под братву. – Точно! Еще летом из Москвы пришел приказ: усилить борьбу с ОПГ… Киевские подхалимы наполнили его конкретным смыслом: пересадить всех известных «авторитетов». А самый крутой парень в нашем городе – ты! – Но при чем здесь Чара и Бабак? – Вопрос стоит так: быть или не быть! В КГБ это прекрасно понимают. Чтобы создать видимость борьбы с коррупцией в собственных рядах, начальство развернуло операцию под кодовым название «Чистые руки»… За малейшую провинность – немедленно увольняют. Вот Тима и прячет концы в воду… – Хочешь сказать, что Чара через Бабака платил ему за крышу? – А то ты не знал… Таким образом Петрович и его киевские покровители убивают двух зайцев одновременно: отводят от себя подозрение и избавляют город от «бандита-беспредельщика» по фамилии Бочаров… – Вот суки!.. Слышь, Карпуша, бросай эту грязную «контору». Мы с тобой вдвоем всю Украину на уши поставим! – Нет… Не для того я столько лет учился… Может, сдать Тиму с потрошками? – Как ты себе это представляешь? – У меня в Москве есть знакомый генерал… Честный дядька, старой закалки… Я солью ему всю информацию по Тиме… – И пойдешь под лед в районе старого моста. Там, кстати, подмерзло, но, если надо… Для благого дела – они сделают пару прорубей. – Кто не рискует… – Тот живет до пенсии… – Не каркай! – Я вот о чем еще подумал… – задумчиво произнес Бочаров. – Если от меня отцепятся, то им надо будет найти другого козла отпущения… – Именно так и ставит вопрос Тима… – Я не против, если все свалят на Шкворня. Только параллели между ним и мной проводить не надо. – Беда в том, что твоего мнения никто спрашивать не будет. И вообще… Веди себя скромнее. Не зарывайся. И не останавливайся на достигнутом… Я бы на твоем месте еще раз перестраховался… – Да я не против… Только скажи – как? – Оставь кассету кому-нибудь из знакомых журналистов. Желательно – столичных: киевских или еще лучше московских. Мол, так и так, если меня убьют или закроют – прокрутите пленку по всем телеканалам… – Хорошо, попробую. – И мы сделаем все, чтобы донести смысл твоей затеи до мнения руководства. – Тима благословил нашу встречу! – догадался Боча. – А ты как думал? Я без санкции руководства – ни-ни, только в нашей будке! – Трясешься за собственную шкуру? – Нет. Просто очень дорожу своей работой, – усмехнулся Карпов. – Тогда зачем суешь нос в такую гнилуху? – А, может, я хочу свалить шефа и занять его место? – Не верю! – Эх ты, Станиславский… Нельзя все измерять деньгами. Выгодно – влез, невыгодно – моя хата с краю… Не скрою, хотелось бы заработать, но и опускаться до уровня Тимы и ему подобных – как-то негоже…Глава 21. Неожиданный поворот карьеры
Ровно в девять утра майор Карпов постучал в кабинет начальника управления. – Разрешите войти? – Входи… Никаких последствий вчерашней попойки на лице Тимченко Павел не заметил: подполковник, как всегда, был бодр, свеж и… достаточно весел. – Перенедопил я вчера… – неожиданно заявил он. – Как это понимать? – Выпил больше, чем мог, но меньше, чем хотелось. – Ясно. – Ты забудь все, о чем мы говорили… Никаких кассет я не получал, Бочаров к делу не причастен, Шкворень замочил Чару по собственной инициативе… Понял? – Так точно! Только я уже успел встретиться с Валерием. – Тем лучше. – Не верит он нам. – И правильно делает… Я его суку… – Боча намекнул, что отдаст копию записи какому-то журналисту. – Фамилии не назвал? – Нет. Сказал: «Есть у меня в Москве знакомый борзописец»… – Ишь оно как… Уже до Белокаменной добрался, поганец… Как думаешь, он серьезно или как всегда понтуется? – Да шут его знает… – Ладно… Время все расставит по местам… Меня в Киев приглашают, готовься принимать управление… – Я? – А то кто же? Твой отдел поручим возглавить… У тебя есть достойная кандидатура? – Брагин! – не задумываясь, заявил Карпов, зная, что именно это хочет услышать подполковник. – И я того же мнения… Он на месте? – Так точно. – Скажи, пусть зайдет. – Есть! Конечно же Степан Петрович вызвал родственника вовсе не для того, чтобы немедленно повысить в должности, а чтобы поставить ему задачу, как всегда конфиденциальную и ответственную: – Смотри, Серега, глаз с Бочи не спускай! Если он покинет город – бери командировку и дуй следом. – Лично я? – Ты или кто другой – не суть важно. Главное, чтоб этот гад ни на миг не оставался без присмотра…Глава 22. Компромат – на компромат
Быстренко Валерий видел не раз. По телевизору. Часто восхищался его острыми репортажами. Поэтому, когда киевская братва предложила Антона в качестве хранителя компромата на руководство КГБ, он ни секунды не колебался. Встретились они на все той же квартире, где располагалось «Частное агентство новостей». Журналист оказался матерым вымогателем – сразу же затребовал за свои услуги «две штуки зелени». Пришлось отстегнуть. Бедный Боча! Не знал он, что за всеми его передвижениями тщательно следят люди Тимченко, в том числе далекий родственник подполковника – верный пес, готовый насмерть загрызть любого, осмелившегося стать поперек дороги его могущественному Хозяину. Сам Брагин не высовывался, находясь за несколько сот метров от происходящих событий, но все нити слежки сходились именно к нему. – Первый, Первый я Второй! – раздался голос из манипулятора портативной радиостанции, когда «авторитет» следом за журналистом скрылся в подъезде жилого дома на Крещатике. – Слушаю! – отозвался капитан. – Они заходят в помещение… – Понял. – Все… Закрылись… – Номер квартиры? – Тут одни офисы. Номеров нет. – Идиот, что написано на двери? – «ЧАН. Частное агентство новостей». – Ясно. Поменяйся с Третьим. Пусть ждет их в подъезде. – Есть! Выключив радиостанцию, капитан взялся за мобилку и набрал номер своего патрона. – Алло, Степан Петрович? – Я. – Он связался с «Частным агентством новостей». Да-да, в Киеве, на Крещатике… – Спасибо! – удовлетворенно хмыкнул Тимченко. – Можешь возвращаться. Дальнейшая слежка не имеет смысла… – Пробить, кто стоит за этим ЧАНом? – Не лезь поперед батьки в пекло… Я все сделаю сам! Уже к вечеру подполковник знал, что агентство содержит один из лидеров демпартии Волчук. Последнего пообещал взять на себя сам Василий Макарович Качан.Генерал слов на ветер не бросал. Спустя несколько дней на лоне природы он лично побеседовал с политиком и добился от него обещания ни при каких обстоятельствах не использовать полученный от преступного «авторитета» компромат. Но старый чекист решил перестраховаться… Офис ЧАНа плотно утыкали самыми современными жучками. На редкоземельных металлах. Они подолгу могли работать в автономном режиме. И к весне на Волчука – Быстренко Комитет собрал столько компромата, что в сравнении с ним бочины обвинения в адрес чекистов выглядели просто невинной шалостью. Особенно забавляли контрразведчиков сексуальные игры голубков. Посвященные сотрудники Главка часто развлекались тем, что прослушивали кассету и «выпадали в осадок», когда один из них нашептывал другому: «Я тебя хочу!» Фраза приобрела такую популярность, что ее стали использовать вместо приветствия. Представляете, по мрачному коридору идут навстречу друг другу два солидных мужика в форме, и при встрече обнимаются под обоюдный хохот: – Я тебя хочу! Когда пришла пора «мериться» компроматом, на обоих фигурантах скандальных пленок не было лица, а Тимченко окончательно убедился, что Волчук с Быстренко не только не станут использовать разоблачительную запись, скорее сожрут ее в случае необходимости…
Часть 2. Без вины виноватый
Глава 1. Старые обиды
Прошло несколько лет. КГБ переименовали в СБУ. Степана Петровича повысили в должности и перевели в Киев. Городское управление возглавил теперь уже подполковник Карпов. Брагин, как и предполагалось, заменил его на посту начальника отдела по борьбе с коррупцией и организованной преступностью. Он тоже получил очередное звание. Боча раскрутился и взял под свой контроль не только все таможни в регионе, но и торговлю конфискатом. В этом деле ему активно помогали подчиненные Павла Ивановича, под протекторатом Главка основавшие фирму «Щит», недремно следившую за тем, чтобы изъятые различными правоохранительными органами товары попадали только в одни, нужные руки. Все они давно забыли историю, случившуюся в начале зимы 1991–1992 годов. И только Тимченко не простил старые обиды. Компромата он больше не боялся. Его позиции крепки, как никогда – любой скандал погасит одним движением руки… Да и будет ли скандал? Волчук под контролем, Быстренко у последнего в кармане, кто еще посмеет защитить лидера криминалитета? Карпов предполагал, что рано или поздно его друг детства и теперешний партнер по бизнесу окажется за решеткой, но в то, что это произойдет так быстро – поверить не мог (впрочем, к тому времени его предусмотрительно уберут подальше, предложив должность в Крыму). А пока все заняты своим делом. Тима руководит столичным главком. Карпуша хозяйничает в приграничном городке. Боча, не дремля, «косит капусту» и для второго, и для первого. Но в недрах «конторы» уже зреет коварный план! За ресторанным столиком его обсуждают два хитрых лиса: Тимченко и Качан. Давайте подслушаем их беседу. – Знаешь, Степа, я не понимаю, зачем рубать курицу, несущую золотые яйца? Ведь в конечном итоге твой обидчик работает на нас. – Свято место пусто не бывает… Поставим вместо Бочи своего человечка, а механизм, как крутился, так и будет крутиться. – Злопамятный ты… Не лучшее качество для чекиста… – Не злопамятный, а справедливый! Нельзя допустить, чтобы экономическую деятельность спецслужбы связывали с именем какого-то криминального авторитета. – Согласен в принципе, но слышу, слышу личные мотивы! – Без них никуда, товарищ генерал. – Ну, ладно, поступай, как знаешь… Карпова в свои планы посвящать будешь? – Нет. Слишком крепко они спелись. Подозреваю, Пашка еще тогда работал на два фронта. – Может, отправить его в отставку? – Зачем? – хмыкнул Тимченко. – Пускай служит Отечеству. Только в другом месте. Я готовлю приказ о его переводе на юга. – Хорошо… Ты все продумал? – Да. Сейчас в городе обосновался мой агент, один из лидеров Руха. Семчук. – Что-то не припоминаю… – озадачился Качан. – Ну, как же… Вы сами велели внедрить его в окружение Черновола… – А… Это тот, который по нашему заданию летал в Канаду собирать дань с диаспоры? Тимченко кивнул и продолжил: – Сейчас он тесно сотрудничает с братвой – прохвост Боча надумал сделать политическую карьеру… Где-то ближе к осени они поцапаются, Сема напишет заявление, остальное – дело техники. – Только не промахнись, Акела ты наш!Глава 2. Вынужденное расставание
Как только Степан Петрович отправился в столицу, Карпов с Бочаровым стали встречаться не таясь. Не в будке на лугу и даже не в барах-ресторанах, все чаще – дома друг у друга. После непродолжительного ухаживания Павел женился на Маше; с тех пор наши герои дружили семьями. В конце июня 1994 года у молодых супругов родилась дочь. Девочку назвали Юлей – в то время это имя было самым модным. Крестины праздновали с широченным размахом в огромном особняке, заблаговременно приобретенном для начальника управления СБУ на средства коммерческой фирмы «Щит». Тимченко и Качана тоже приглашали, но они отказались, сославшись на занятость. Это насторожило подполковника. Тем более что накануне из Киева пришел приказ о его переводе в Крым… Сам Павел Иванович уезжать не хотел, а вот Маша восприняла новое назначение супруга с нескрываемым восторгом: дочь часто болела, и медики советовали сменить климат на менее влажный. Укрывшись от многочисленных гостей в тени зимнего сада, Боча и Карпуша обсуждали последние события. – Вот и все, Валерчик, кончилась наша песня… – Не переживай, брат, я тебя и там «греть» буду. – Так ты ничего и не понял! Не за свою шкуру я тревожусь, а за твою. – Мне то что? Я сам никуда не влажу! Беспредел, мелкий рэкет себя уже изжили… Мой… наш с тобою бизнес… ничуть не хуже остальных. Прибыль мы не прячем, налоги платим исправно… – хмыкнул Бочаров. – Забыл, как тебя хотели сделать козлом отпущения? – Так ведь я не дался. – Думаешь, все затихло, устаканилось? Успокоился, потерял бдительность. А зря… Зря! Такие, как Тима, обид не прощают… Нутром чую: неспроста нас хотят разъединить! – Ты это серьезно? – Серьезней не бывает… Может, бросишь все – и на южный берег? – Нет, Паша… Мое место здесь. Таможни, терминалы, на кого я их оставлю? – Желающие возглавить прибыльное дело всегда найдутся. – Личный учет и контроль в нашем бизнесе имеют решающее значение. Еще Владимир Ильич предупреждал об этом. Наемные менеджеры будут работать на свой карман, оставляя нам с тобою жалкие крохи… А я привык к роскоши, комфорту! – Да… Это с маргарина на икру переходить легко, обратный процесс – болезненный и трудный. Ну ладно, не будем заранее панихиду заказывать… – Когда ты отбудешь? – положил руку на плечо друга Бочаров. – Как только передам дела. – Кому? – Догадайся с трех раз. – Зачем с трех. С одного попробую… Брагину? – Так точно. – У меня с ним сложились достаточно теплые отношения. – Извини, но ты совершенно не знаешь нашей специфики. На лице чекиста может быть написано все что угодно, а в душе… Душа чекиста – не просто потемки, а… – Рассмешил ты меня, брат! Сравнил, судя по всему, нетленную субстанцию с самой что ни на есть материальной задницей. – Где ты таких слов набрался? – Из книг, Карпуша, из книг… Как только окреп финансово, взялся за духовное обогащение. В Бога стал верить. Церкви помогать. Глядишь, из меня тоже толк выйдет? – Все может быть… Годам этак к восьмидесяти… Ладно! Засиделись мы с тобой, брат… Там на нас уже в розыск подают. Как бы в подтверждение его слов снизу донесся женский голос: – Мальчики! Где вы?! – Идем! – отозвался Карпов и снова обратился к товарищу: – Все, дружище, с этих пор я ничем не смогу тебе помочь… Рассчитывай только на себя. Брагину не доверяй, это стукачок Тимы… – Что ж ты раньше не предупредил, а? – Какой смысл?.. Я был все время рядом, держал ситуацию под контролем… И потом, не мог же я продать тебе сразу все «производственные» секреты? – Понял. – А вот к Мищуку держись поближе, он за меня костями ляжет. – Конечно, ты ж его начальником ОТО[14] сделал! – Вот-вот, теперь вся прослушка у него в руках… – Круто! – Так что не стесняйся – при малейших подозрениях беги к Андрею: он и телефоны обезопасит, и новые «жучки» поможет обнаружить… – Понял. – Гузя тоже не забывай… При случае даже можешь повысить ему денежное содержание. – Откуда тебе известно о наших отношениях? Я о них никогда не распространялся! – Капитан, конечно, немного туповат, – проигнорировал реплику друга Карпов. – Это у ментов профзаболевание… – фыркнул Боча. – Зато надежен, – завершил свою мысль подполковник. – Предан. За бабки любому пасть порвет. Кстати, ты не в курсе, кто у него Хозяин? – Мэр. Городской голова. Я с ним в засосе… – Это хорошо… А компромат на Тиму в надежном месте? – Да. В ЧАНе – ты же знаешь. – Дай бог, конечно, чтобы он нам никогда не понадобился… Но все может быть. – Тьфу, тьфу, тьфу! – На следующее лето жду вас в гости. – Спасибо, брат. Дай бог тебе счастья на новом месте!Глава 3. Спецагент
Анатолия Семчука, земляка Карпова и Бочарова, чекисты завербовали в далекие семидесятые… Тогда он помогал сотрудникам КГБ изобличать пособников буржуазных националистов. В конце восьмидесятых свежеиспеченного агента внедрили в окружение недавно освободившегося из ссылки господина Черновола. Последний как раз пытался создать во Львове общенациональное патриотическое движение за перестройку и демократию. Впоследствии словесную мишуру решили отбросить, оставив в названии одно-единственное, короткое и емкое слово – Рух[15]. Семчук мгновенно завоевал доверие нового демократического лидера и даже получил билет № 2 в набирающей недюжинную силу организации. Именно ему было поручено налаживать отношения с зарубежной диаспорой. Но денег на командировку не нашлось ни у спонсоров движения, ни у их кураторов из «конторы» – некогда могущественная спецслужба быстро утрачивала былое влияние. Средств на содержание агентуры Центр практически не выделял, призывая в секретных директивах выкручиваться на местах по собственному усмотрению. Тогда Тимченко и Федик, в распоряжении которых находился в то время ценный информатор, нашли выход из положения. В одном из забитых полесских сел посадили опиумный мак и на средства, вырученные от продажи соломки, отправили Сему (под такой кличкой его знали посвященные) в заокеанское турне. Обещанной налички Анатолий не привез. Только компьютеры, оргтехнику, идеологически выдержанные книги. Финансовая неудача посланника чекистов огорчила меньше, чем руководство Руха. У последних ведь не было круглосуточно охраняемой плантации! С обретением Украиной независимости функции агента изменились на сто восемьдесят градусов. Теперь он с прежним рвением был обязан выявлять тех, кто втайне вынашивал планы реанимации Союза Советских Социалистических Республик. Разработку Черновола в этом плане сочли неперспективной и переправили секретного сотрудника на другой участок работы – в родной город, где он сразу сошелся с предводителем рэкетиров, уже известным нам Бочей. В начале девяностых Валерий стал подумывать о собственной политической карьере, и Анатолий, с его обширными связями, пришелся как никогда кстати. Карпов не приветствовал их сближение, но весомых аргументов против у него не нашлось – контакты Семы с «конторой» тщательно скрывались, никаких документов ни агент, ни те, у кого он состоял на связи, не подписывали…Глава 4. Региональный лидер
Для начала Бочаров решил баллотироваться в депутаты горсовета. Свою политическую программу он с подачи Семчука целиком и полностью построил на эксплуатации местечковых настроений. Тысячи людей ежедневно едут за границу по Варшавской трассе, столько же – возвращается обратно. А в областную казну не поступает ни шиша! Все сборы с таможен прямиком направляются в столицу. А раз так, следует немедленно ввести плату за транзит через нашу территорию! В телевизионном интервью городской прокурор разъяснил гражданам, что у местной власти нет полномочий для подобных нововведений, мол, это прерогатива Киева; еще один претендент на депутатское кресло – некто Клементьев, бывший директор школы № 3, в прямом эфире предложил единомышленникам своего оппонента одуматься… Мол, представьте, какой хаос начнется, если в остальных регионах страны последуют нашему примеру. Закарпатье введет налог для транспортных средств, следующих в Венгрию и Чехословакию, крымчане установят таксу за путешествие в курортные места… А пострадают в итоге – «пэрэсични»[16] украинцы, которым придется трясти мошной на каждом перекрестке. Как ни странно, народ внял голосу разума, и Бочу не выбрал, лишив его вожделенного «статуса неприкосновенности». Но Валерий не огорчился и вскоре выдвинул очередной популистский лозунг: создать в приграничье зону свободного предпринимательства. Затею поддержала ассоциация бизнесменов, которую возглавлял давний приятель Бочарова, вместе с ним стоявший у истоков рэкетирского движения в крае. Успех проекта должен был стать трамплином для общегосударственного признания выдающихся способностей молодого политика в области экономических преобразований, и, следовательно, для его выдвижения кандидатом в депутаты Верховной рады. Но с самого начала дело не заладилось. Западный инвестор почему-то не клюнул на заманчивое предложение и денег не дал. С покорением большой политики пришлось повременить. Зато в своем регионе Боча стал непререкаемым авторитетом уже без прилагательного «преступный». Хотя суть его осталась прежней…Глава 5. Незапланированное чувство
В конце лета 1994-го произошло событие, чуть было не подставившее под удар далеко идущие планы украинской спецслужбы. В тридцать шесть Семчук впервые влюбился! Да еще как – по уши! Двадцатидвухлетняя кубанская казачка с пышным бюстом и длинной русой косой, вдобавок к очевидным внешним достоинствам оказалась девственницей, чем окончательно пленила Анатолия. Тимченко валился с ног в поисках сексота, а тот, отключив все средства связи – пейджер и телефон, – спокойно отлеживался на морском песочке в субтропиках теперь уже российского Адлера и вернулся на родину только по окончании бабьего лета. Тамара – так звали его избранницу – следовала за своим возлюбленным по пятам. В новом знакомом ей нравилось все: черные, подкрученные усы, авантюрный, беззаботный характер, но – более всего – ни днем ни ночью не иссякавшее желание сорить ради нее деньгами. Только тогда, когда кошелек окончательно оскудел, Семчук вспомнил о предстоящем задании и набрал номер своего куратора. – Здравствуйте, Степан Петрович. Это я, Сема… – Где ты пропадаешь?! – раздался в трубке полковничий баритон, обычно вкрадчивый и мягкий, но на этот раз – полный раздражения и гнева. – Забыл, что ли, наш уговор? – Нет-нет, я помню все… Но у меня нет денег! – Получишь завтра. На главпочтамте. До востребования. Я вышлю телеграфом. – Спасибо. – И сразу начинай работать по согласованному сценарию! Понял? – Так точно! Сказать, что до того момента Анатолий ничего не предпринимал для осуществления в жизнь задумки руководства, было бы неправдой. Еще накануне отъезда в Адлер он занял крупную сумму у бабушки одного из членов Бочиной группировки, теперь эти деньги должны были стать основной уликой против самого «авторитета». Такая, если выражаться слогом братвы, «подстава» никогда бы не стала достоянием гласности, если бы не длинный язык спецагента, еще больше развязавшийся под воздействием нежданно нахлынувшей любви. Но не будем забегать вперед…Глава 6. Бандюк
Тараса Пиндюка еще со школьной скамьи стали звать Бандюком не столько за созвучную фамилию, сколько за неуравновешенность характера. Все спорные вопросы он рвался решать при помощи кулаков – и только, совершенно не напрягая свои немногочисленные извилины. «Предки» Бандюка едва ли не круглосуточно предавались любимому занятию – беспробудному пьянству, и мальчишка с ранних лет был предоставлен улице. Здесь и сформировался его нрав: злой, решительный, неумолимый, если говорить одним словом – жестокий. Оторвать лапки мухе или отрубать голову коту для Тараса было одинаково плевым делом. Безразличие, с которым он расправлялся с несчастными животными, уже тогда заставляло старших товарищей задуматься о перспективах взросления такого живодера. Бесконечные приводы в детскую комнату милиции быстро сменились солидным сроком в колонии для несовершеннолетних за убийство такого же, как он, беспризорного подростка. Пока Бандюк отбывал наказание, умерли родители. Бабушка по отцовской линии продала их квартиру, а деньги отложила для нужд беспутного внучка. Освободившись, Тарас, к удивлению сотоварищей, не стал прогуливать нежданно свалившееся состояние. Напротив – старался всячески приумножить его. По рекомендации известного львовского «авторитета», с которым он познакомился через одного из многочисленных «корешей» по зоне, пристроился к Боче и вскоре заделался у того кем-то вроде главного инквизитора. Если надо было кого-либо проучить или выбить долги – Валерий без раздумий посылал к несчастному своего безжалостного подручного, и тот мгновенно добивался нужного результата. Каким образом, надеюсь, всем понятно без долгих объяснений. Как он опростоволосился – разрешил бабуле дать деньги главному политконсультанту своего обожаемого патрона – Бандюк и сам ответить не мог. Ведь знал же – знал! – как неохотно наши люди расстаются с «капустой». Занимаешь чужие – отдаешь свои. Берешь на время – возвращаешь навсегда! Семчук обещал исправно платить проценты – в конце каждого месяца, но пропал в середине лета, а появился только в начале октября. Да и то на глаза не попадался, пока они случайно не встретились на одной из главных улиц городка. Тарас «вышивал» по центру на недавно приобретенной «бэхе» и вдруг заметил любопытную парочку. Точнее, поначалу он обратил внимание только на телку. Особенно впечатляли ее «булки», мощь которых с трудом сдерживала просторная замшевая куртка. Вдоволь налюбовавшись, хулиган уронил взгляд на спутника красотки и… неожиданно признал в нем своего должника. Притормозил. Вышел из машины. – Привет, Толян… – Здравствуй, – растерялся Семчук. – Ты мне ничего не хочешь сказать? – По какому поводу? – прикинулся дурачком Сема. – Когда вернешь «бабки»? – Ах, да… Понимаешь, недавно я влетел… – Меня это совершенно не волнует! – Вот раскручусь – и отдам, ты же меня знаешь… – А проценты? – И проценты будут! Только потерпи немного! Пиндюк с трудом сдержал накатывающуюся ярость, но тут его постоянно бегающие глазки к несчастью снова переместились на девичье тело, точнее – на шею, обвитую массивной золотой цепью. Повинуясь каким-то первобытным инстинктам, а не разуму, он сорвал украшение и, злорадно улыбаясь, положил себе в карман: – Это мои проценты за два месяца… Ясно?! – Помогите! – завизжала Тамара. Тарас, не долго думая, залепил ладонью по ее раскрасневшемуся лицу. – Заткнись, дура… Пока кольца не снял. Увешалась золотом, как елка под Новый год… Чтобы не упасть в грязь лицом перед любимой женщиной, которой он успел столько наплести о собственных подвигах в качестве знаменитого разведчика – агента отечественных спецслужб, «мастер шпионажа» попытался оказать посильное сопротивление и стал изо всех сил барабанить немощными кулаками по «стальному» прессу своего противника. Тот в ответ впился грубыми пальцами в его подбородок и потянул вперед. Да так, что чуть не оторвал челюсть. – Слушай, гнида, и запоминай: я из тебя котлету сделаю, если до первого числа «бабло» не вернешь… То, что ты кореш моего босса – еще ничего не значит; тех, кто промышляет «крысятничеством»[17], Боча, как все честные люди, на дух не переносит… – Ты у меня еще попляшешь! – тихо, так, чтобы расслышала подруга, но не разобрал Бандюк, промычал Сема.Глава 7. Разборка на дому
Бочаров лениво потягивал пивко в любимом «Горизонте», когда туда влетел разгневанный Бандюк. Присел за столик рядом с шефом и начал свой сбивчивый рассказ: – Слышь, босс, там эта гнида… – Успокойся, Тарас. На вот лучше – хлебни. «Пауланер»! Свеженькое – только завезли. – Вы же знаете: я не пью. И без того дурной. – Самокритично… – Я ему: «Отдай!», а он – сука: «Потерпи!» Сколько, блин, можно, а? – Ты о ком? – Ну об этом, как вы его называете гребаном по-лит-тех-но-логе! – по слогам выговорил Пиндюк. – А… Толясик… Он что, до сих пор не отдал тебе денег? – Нет, конечно… Мычит, что влетел, но я ему не верю! – Разберемся… – Я больше ждать не могу! – Ты что, предлагаешь мне все бросить и немедленно отправиться к нему? – Ага… Только допейте пиво! «Ну ты и даешь, братец!» – хотелось крикнуть Валерию, однако он промолчал. Тупость «инквизитора» иногда смешила, иногда – раздражала, но Боча никогда не выказывал вслух своих эмоций. Ибо хорошо знал – никто не предан ему лично так, как это безмозглое существо. Поэтому Бочаров отставил в сторону недопитый бокал и пошел прочь из бара… Хотя… Ссориться с Семчуком ему тоже особо не хотелось, как-никак тот давал иногда дельные советы, но и терпеть дальше эту «крысу» не имело никакого смысла. Он и так вытянул из «общака» больше, чем все вместе взятые члены его синдиката… Теперь вот у Тарасика последнее забрал, сволочь… Придется поставить наглеца на место!Небольшой деревянный домик, доставшийся Анатолию по наследству от безвременно почивших родителей, находился далеко на отшибе. Вплотную к нему подступала великолепная березовая роща, дающая начало лесному массиву, протянувшемуся на многие десятки километров через территорию двух соседних независимых теперь стран – Украины и Белоруссии. По его проселочным дорогам и днем, и ночью сновали контрабандисты. Иногда Сема развлекался тем, что, сидя у окошка, переписывал номера всех проезжавших мимо автомобилей, чтобы впоследствии поделиться информацией с компетентными органами. Конечно же за денежные знаки, страсть к которым он испытывал всю сознательную жизнь. Семчук запивал чайком перемазанную сгущенкой вафлю, не сводя влюбленных глаз со своей крали, как вдруг с улицы донесся визг тормозов. Тамара одернула занавеску и выглянула в окно. Из джипа как раз выходил высокий симпатичный мужчина лет тридцати пяти в длинном пальто; следом за ним неуклюже семенил коренастый мордоворот, несколько часов тому назад сорвавший с ее шеи золотую цепочку. Его приметный БМВ припарковался чуть поодаль. – Это по твою душу! В тот момент в дверь постучали. – Не вздумай открыть! – забился под кровать «боец невидимого фронта» и уже оттуда с мольбой уставился на свою подругу. – Смотри, как бы хуже не было, – злорадно прошипела та. – Они наверняка видели через окно, что дома кто-то есть! – Хозяйка! – донеслось с улицы. – Скажи, что я уехал! – испуганно запричитал Семчук. Тамара нехотя пошла к двери. – Кто? – бросила грубо. – Свои! – отозвался Бандюк. – Я вас не знаю. – Позови Толю. – Его нету. – Хочешь, чтобы я высадил двери? – пригрозил Тарас и для пущей убедительности рванул на себя ручку. Шпингалет, на который снаружи был заперт домик, неожиданно для всех отлетел в сторону и упал к ногам красотки. Дверь, естественно, в тот же миг распахнулась. – Ух ты! – вырвалось у Валерия при виде молодой женщины, облаченной в один махровый халатик. – А я что вам говорил? – преданно пролепетал Бандюк. – Полная пазуха цацек! – Анатоль, ты где? – Я здесь, Валерий Михайлович… Здесь… – дрожащий Семчук предстал перед Бочаровым. – Какая честь! Боже… Проходите… – Ты че, прятаться вздумал? – Я просто не мог представить, что такие люди… – Догадываешься, по какому мы делу? – спросил Боча. – Да-да, конечно… – Когда вернешь бабки? – Как только – так сразу! Честное слово! – Семчук трясся, как студень. – Эх, Толя, Толя… Разве мало я тебе платил? – Нет-нет, что вы! Вполне достаточно! – Даю три дня… Не рассчитаешься, мы твою телку пустим по кругу! – Причем с огромным удовольствием! – добавил Пиндюк, подмигивая Тамаре.
Глава 8. Заява
На следующее утро Семчук поделился своими проблемами с начальником управления СБУ и под его диктовку написал следующее заявление: «Преступный авторитет по кличке Боча и его люди (в частности, некий Бандюк) вымогают у меня несколько тысяч долларов в качестве компенсации за неудачно проведенную, по их мнению, избирательную кампанию… Прошу оградить мою семью от посягательств рэкетиров…» Сам Брагин сначала ни о каком заявлении и слышать не хотел (ведь он ничего не знал о планах своего руководства!), но какое-то шестое чувство подсказало контрразведчику, что дело имеет перспективу… А раз так – следует немедленно «перетереть» с полковником Тимченко. Майор выпроводил Семчука в приемную и велел подождать, а сам быстренько набрал киевский номер своего высокого покровителя: – Здравия желаю, Степан Петрович. – А, Серега… Привет, привет. – Как вы там, в столице? – Нормально… Начальство велело ежемесячно ловить, как минимум, по одному агенту иностранных разведок… Иначе нас расформируют… Так что тружусь не покладая рук. – Получается? – А ты как думал? – Тут и у нас интересненькое дельце намечается… Правда, немного не по нашей специфике… – Говори. – Бочаров, знаете такого? – Нет… Ну-ка напомни… – Боча… Бандит, которого мы подозревали в организации убийства Чары… – А… – На него заява поступила… – Какая? – Да так… Мелочь… Хочет сбить бабки с одного «терпилы»… – Что за крендель? – Семчук Анатолий Иосифович. – Это имя ни о чем мне не говорит… – Сам себя он называет когда политологом, когда – имиджмейкером… В общем, специалистом по деланию из дерьма пуль в период предвыборной кампании… А на самом деле – обычный аферист! Стоял у истоков Руха вместе с Черноволом. В Штатах гастролировал, в Канаде… Теперь вот с нашей братвой сошелся… – На какой почве? – Боча тоже ведь полез в политику. Но неудачно… Вложился в выборы – и потерпел поражение… Теперь вот желает получить назад свое бабло… – А этот… терпила твой не даст обратный ход? – Не думаю… Настроен он решительно – бандиты сорвали цепь с шеи его сожительницы… – Что ж, налицо грабеж и явное вымогательство. Желаю успехов! – А вы с ним, того, ничего общего не имеете? – робко поинтересовался Брагин. – С кем? – Ну, с Бочей… Они с Карповым тут такого намутили! – Да как ты мог подумать?! Чтобы я, с бандитом… – Извиняюсь. Простите, Степан Петрович… – Так что откладывай в сторону все сомнения – и за работу, подполковник! – Майор, Степан Петрович… – Начальство, Серега, никогда не ошибается. Сказал – подполковник, значит – подполковник! – Служу Украине! Брагин положит трубку и галопом помчит к Семчуку, чтобы продиктовать заявление, со смыслом которого автор ознакомил читателей еще в начале главы…Глава 9. Подстава
Валерий предчувствовал неладное, но спустя несколько дней все же согласился еще раз подрулить к должнику с целью окончательного выяснения отношений. Крутые тачки снова взяли курс на северо-восточную окраину… Памятуя о событиях трехдневной давности, Тамара, у окна поджидавшая «дорогих гостей», заранее предусмотрительно распахнула входную дверь. Боча и Бандюк решительно переступили порог. – Здоров, Толясик… – День добрый… Заходите! – Ты собрал «капусту»? – сразу приступил к делу «инквизитор», потирая разбухшие от изнурительных тренировок ладони. – А то как же! Берите… Сема дрожащими руками взял со стола сверток с мечеными стодолларовыми купюрами и протянул «вымогателям». Такая покладистость ничуть не насторожила Тараса. Зато его босс сразу понял все: – Стоп-стоп, дорогуша… Это не наши деньги. У кого брал – тому и занеси! Но было поздно. Вооруженные до зубов оперативники, словно тараканы, уже лезли со всех «щелей» уютного деревянного домика: из кладовки, шкафа, даже с чердака и из погреба. Бандюк попытался сбежать. Его перехватили уже на улице и жестоко избили. Бочу повалили на холодный пол, заломили за спину руки и замкнули кисти «браслетами»; при этом в карман модного пальто кто-то запихнул увесистый сверток. – Что вы делаете? Это не мои бабки! – кричал «авторитет», прекрасно осознавая, что «по закону жанра» все происходящее в комнате должно фиксироваться на видеокамеру. Но и это не помогло. Брагин, в распоряжении которого вскоре окажется оперативная запись, снова перезвонит Тимченко; тот даст приказ кассету уничтожить. Пиндюк и Бочаров после дачи предварительных показаний окажутся в разных камерах СИЗО. Оба будут упрямо отрицать свою вину, бесконечно призывая следствие допросить в качестве свидетеля бабулю, кредитовавшую Семчука, но их законные требования оставят без внимания. Когда к подозреваемым все же допустят адвокатов, старушки уже не будет среди живых… В один из следующих дней Валерий через знакомого «контролера» получит в свое распоряжение мобильный телефон и сразу поставит в известность о случившемся своего старого друга – Карпова. Тот бросит все и инкогнито прибудет в родной город. На глаза бывшим подчиненным показываться не станет, только выдернет втихаря начальника угрозыска Гузя и наедине переговорит с ним. – Здравствуй, Юра. – Павел Иванович? Какими судьбами? – Да так. Пробегал случайно мимо… – Тут в ваше отсутствие такой сыр-бор разгорелся! Слыхали? – Говори, говори… Не останавливайся! – Бочу с Бандюком закрыли! – Что им инкриминируют? – Грабеж, вымогательство. – Ты был у Валерки в камере? – Нет. – А почему? – «Конторские» к нему и близко не подпускают. – Не знаешь, как это делается? Сотка «зелени» «вертухаю»[18] – и дело в шляпе. Разве мало тебе платили? Пришло время отрабатывать гонорары! – Если начальство узнает – мне того, крышка, – потупился Гузь. – Что тебе дороже, карьера или дружба? Смотри, нам всем жить в этом городе. – Да ничего у них не выйдет… Там гниляк полный: Бандюк занял одному кренделю бабки, тот долго не отдавал… Вот он и сорвал цепуру с его телки… – И все? – Нет. Пострадавший руководил предвыборной кампанией Бочарова, теперь он утверждает, что с него хотят сбить бабки за то, что не справился с поставленной задачей. – Вот видишь. Дело пахнет керосином! – Хуже всего, что их взяли вместе на хате того клоуна… – Идиот… Чего он туда поперся? – Его Тарасик поднапряг… «Мол, вас он быстрее послушает…» – Доигрались, суки… Ты все же Валерчика проведай, лады? Может, вместе что-нибудь придумаете… – Хорошо, я попробую. – Мне больше звонить не надо – так ему и передай… Сам найдусь в случае острой необходимости… – Понял…Глава 10. Выяснение отношений
Возвращаться в Крым Карпов не стал – рванул немедленно в столицу, куда предусмотрительно выписал командировку. Кстати по просьбе высшего руководства. Поездка в Киев кроме официальной составляющей преследовала еще и две узкокорыстных цели. Во-первых, прощупать Тиму на предмет его причастности к преследованию Бочи, во-вторых – связаться с ЧАНом и убедить Быстренко немедленно выступить на защиту арестанта и опубликовать компромат… В центральном офисе СБУ на Владимирской улице было, как никогда, многолюдно. Виной тому оказался очередной семинар, на который пригласили всех руководителей региональных управлений. Такие мероприятия у личного состава ничего, кроме раздражения, не вызывали. Соберут народ, мозги прополощут, чтобы поставить галочки о проделанной работе, – вот вам и оправдание необходимости огромного числа праздношатающихся начальничков. Павел отметил командировку и обреченно поплелся в зал заседаний, когда на его плечо легла все еще крепкая рука полковника Тимченко. – Привет, Карпуша. Такое обращение ничего хорошего не сулило. – Здравия желаю! – Зайди, посидим, чайку попьем. – Так ведь семинар. Отмечают. – Не бойся – я тебя всегда отмажу… Сюда, пожалуйста… Ну, как тебе мой кабинет? – Шик! – похвалил подполковник, обводя взглядом просторное помещение с портретом украинского президента над кожаным креслом владельца апартаментов. – Говорят, у тебя не хуже? – забросил удочку Тимченко. – Да куда уж нам… – Не скромничай, Пал Иваныч… Не скромничай… Ходят слухи, что вы с Бочей наложили лапу на конфискат! Это такая золотая жила! – Так ведь вы сами приняли постановление, согласно которому все партии изымаемых товаров стоимостью свыше десяти тысяч реализуются только через фирму «Щит». За полученную часть прибыли мы оснастили технарей, организовали столовую со скидками для наших сотрудников… – Построили для самих себя по хатке-невеличке… – Да. И это тоже. Кстати, высшее руководство ничего не имело против. – Цени! – Я ценю! – Не-а… Не ценишь. Как донесла агентура, доходы «Щита» оказались на порядок выше декларируемых. И основная часть прибыли распределялась через почтовые конверты. Черным, так сказать, налом. – Мне об этом ничего не известно! – Значит, Бочаров дурачил тебя и заодно все руководство нашей «конторы»! – А вы-то здесь при чем? – Как? Ведь если бы ты что-то имел от деятельности фирмы, то непременно поделился бы со старшими, так сказать, товарищами? – И то правда. – Именно поэтому мы приняли решение закрыть Бочарова и поставить во главе «Щита» своего человечка! – Зачем вы говорите мне об этом? – Чтобы ты не бросался, сломя голову, на защиту своего друга… – Какого, блин, друга? Да, в последнее время мы часто контактировали на почве общих экономических интересов. Но, Бог свидетель, я не для себя старался. Для всего народа! – Только звонил Бочаров из заточения не безликому украинскому народу, о котором ты так печешься, а тебе лично… – Меня самого удивил его звонок! Между прочим, Боча сказал всего два слова: «Меня закрыли!» – и бросил трубу. – По всей видимости, твой телефон был нацарапан прямо на тюремной стене? – Мы были компаньонами и, естественно… – Как только ты приобрелновый мобильник – поспешил сообщить его номер своему партнеру. Или подельнику, как правильнее сказать? Говорят, у вас с ним был даже разработан некий план дискредитации нашей службы в случае возникновения непредвиденных обстоятельств? – Ерунда! – Верю. Но предупреждаю: начнет рыть под меня – не поздоровится! – Да что вы, Степан Петрович? Я за вас – в огонь и в воду! – У тебя будет время доказать это не на словах, а на деле…Глава 11. Борзописец
После бурного выяснения отношений с начальством особого желания встречаться с хранителем компромата Карпов не имел. И все же решил идти до конца. Не столько из дружеского расположения к «загремевшему подельнику», сколько для очистки собственной совести. Мол, я сделал все, что мог. В машине он переоделся, слегка изменил внешность, воспользовавшись все той же «профессорской» бородкой, и взял курс на Крещатик. Даже добравшись до офиса «Частного агентства новостей», подполковник долго сомневался: звонить – не звонить. Но в конце концов собрался с духом и нажал кнопку. Изнутри послышались торопливые шаги. Еще мгновение – и дверь распахнулась. Перед ним предстал худощавый юноша с бледным лицом, в котором контрразведчик без труда признал известного журналиста. Дальнейшие действия были слаженными и четкими – сказался опыт, некогда приобретенный в кагэбовском спецназе. Карпов приложил указательный палец правой руки к своим губам и кивнул головой, мол, выйдем. Антон неожиданно заупрямился и попытался захлопнуть дверь. Тогда Павел схватил его за пояс брюк и бесцеремонно выволок в парадное, где первым делом обыскал. Найдя диктофон и убедившись, что он не включен, начал неторопливую беседу: – Не бойся, бить тебя я не стану. – Вы кто? – Это не имеет значения. Твои координаты мне дал один наш общий знакомый. – Бочаров? – Совершенно верно. – Что ему надо? – А то ты не знаешь? – Мне необходимо посоветоваться с боссом. – Не понял… – Раньше я был свободным журналистом, а теперь у меня есть «папа». – То есть ты хочешь дать обратку? – Нет… Да… Я так не говорил… Но если можно… А деньги я верну… Даже с процентами… – Засунь себе их в зад, борзописец! Коротким, но точным ударом Карпов заехал Антону под дых, и пока тот переживал болезненный шок – прилепил к нагрудному карману его сорочки дешевый одноразовый «жучок». Затем развернул беднягу лицом к открытой двери и дал сочный пинок. Быстренко буквально влетел в родной офис и распластался на полу. С чувством выполненного долга подполковник покинул опостылевший подъезд и перебрался за руль служебного автомобиля, припаркованного прямо под окнами дома на Крещатике. Включил магнитофон. Из офиса ЧАНа поначалу не доносилось никаких звуков. Минут через пять послышались первые тяжелые стоны. За ними – шум падающей воды. Видимо, Антон подставил голову под холодную струю, чтобы облегчить страдания. Затем – шарканье ног, тихий плач и какое-то потрескивание. И только после этого из динамиков полилась путаная речь: – Алло, Витенька, здравствуй милый… На меня совершили нападение… Да… Да… Зверски избили. Страшный такой бандит. Бочин кореш… Я хотел отдать деньги, но он не стал и слушать. Что делать? Скрыться? А как же ты… Будешь скучать… Ну цьом, я тебя люблю… Впоследствии Мищук определит, что звуки, которые Карпов принял за потрескивание, на самом деле издавал телефонный диск, и по его шуршанию легко установит, какой номер набирал Быстренко. Как оказалось, журналист разговаривал с самим Виктором Степановичем Волчуком, известнейшим политиком и особой, приближенной к Президенту…Глава 12. Узники бывают разные…
О том, что следственный изолятор – не курорт, известно всем и каждому. Тюрьма – она и в Африке тюрьма. Однако мало кто знает, что условия, в которых во всех без исключения странах СНГ содержатся подследственные, то есть те граждане, вина которых еще не доказана (и среди них часто попадаются действительно невинные люди!) намного хуже тех, которые ожидают заключенных в колонии любого – самого сурового – режима. Душегубка на тридцать – сорок человек без права свиданий и переписки, и казарма с порядками ничуть не строже армейских, как говорят в Одессе, – две большие разницы. Поэтому узники СИЗО всеми правдами и неправдами стремятся как можно быстрее покинуть свое временное пристанище и отправиться туда, где им предстоит провести большую часть отмеренного судом срока. Известны случаи, когда эти несчастные даже сбрасывались деньгами на бензин, так как у службы, отвечающей за их этапирование к постоянным местам лишения свободы, долго не находилось средств на заправку спецтранспорта. В отличие от остальных собратьев по несчастью Боча на зону не спешил. Наделенный от природы острым умом и достаточно образованный – как-никак институт закончил (правда, заочно), он прекрасно понимал, что сможет бороться за восстановление справедливости, только находясь в изоляторе. После суда – кричи не кричи, пиши не пиши – никто не станет тебя слушать. Да и чувствовал он себя здесь вполне комфортно. Чуть ли не ежедневно к Валерию поступали «дачки»: сигареты, питание, чистое белье, свежая периодика… За его же деньги менты как следует отремонтировали «застенки», установили телевизор. В камеру к «авторитету» селили только самых достойных, тех, кого он лично отбирал. Туберкулезников и бомжей туда конечно же не направляли. А однажды его проведал капитан Гузь. Беседа протекала с глазу на глаз в следственном кабинете, у дверей которого дежурил «подогретый вертухай», но у нас есть возможность воспроизвести ее практически без купюр. – День добрый, Михайлович! – начал Гузь. – Здоров, брателло… Что нового на воле? – Карпуша тебе привет передавал. – Ты имен на всякий случай лучше не называй. – Понял. Он просил, чтоб ты его больше не тревожил. – Заметано. – С «терпилой» я уже перетер… – Ну и… – Забирать заяву Семчук категорически отказался. – Тогда сделай так, чтобы он исчез из города! Можно – навсегда, – скрипнул зубами Бочаров. – Это только усугубит твое положение. – Не думаю. – Ты предполагаешь, а я знаю… Не убирать его надо, а сделать союзником. – Как? – Тебе лучше знать… – Я подумаю… – Слабинку можно найти у каждого. Бабы, наркотики, валютные махинации, незаконное предпринимательство… – Постой, у него есть сын… – Это уже тепло! – Мы как-то проведывали его… – Хорошо… Черкни мне адресок на всякий случай… – Вот, держи. Что ты хочешь предпринять? – Может, сообщить об этом телке «терпилы»? – Слишком мелковат повод для скандала, – засомневался Боча. – Тогда припугнем его, мол, будешь упорствовать, пацану – капут! – Это можно… – Как его звать? – Санька. – Да… Еще… Мне лично светиться нельзя… – Гузь внимательно посмотрел на «авторитета». – Возьми кого-нибудь из моих пацанов… Хотя… Этот козел всех их хорошо знает – напишет еще одну заяву, тогда мне точно отвертеться… – Для такого дела лучше пригласить чужака. – Пожалуй, я могу подогнать одного львовского кореша. У тебя есть мобила? – Нет, но если надо… – «Надо, Федя, надо»… Придешь завтра, все и обсудим! На следующий день Гузь снова навестил авторитетного арестанта. Тот набрал номер и сказал в трубу: – Артурчик? Это Боча. Я из подвала. Дело к тебе есть… Нет, не мокрое. – Он громко рассмеялся. – Будь шестнадцатого возле универмага. В три часа дня… К тебе подойдут. Юра его звать. Ты на той же тачке? Сорок два – одиннадцать. Тогда о’кей. Ждем… Ну, покедова! Спустя мгновение Валерий отдал мобилу Гузю и при этом добавил: – Номер запомнил? У него «мицубиси»…Глава 13. «Джеймс Бонд»
После непродолжительного разговора с мужчиной, угрожавшим лишить жизни его единственного (да и то незаконнорожденного!) наследника, энтузиазма у Семы совершенно не поубавилось. Втайне он надеялся сразу после суда над Бочей получить очередной обещанный «конторой» крупный куш, все равно – наличкой или в виде маковой соломки, с продажей которой проблем не наблюдалось, да и рвануть куда глаза глядят (а глядели они в очень дальнее зарубежье) со своей ненаглядной Тамарочкой. Для достижения такой «высокой» цели жизнью байстрюка можно и пренебречь. В характере этого мелкого человечка было обращать себе на пользу малейшие и, казалось бы, самые неблагоприятные повороты судьбы. Поэтому, пообщавшись с «грязным шантажистом», Анатолий ничуть не расстроился, – наоборот, воспрянул духом и решил немедля поставить своего патрона в известность о том, что его услуги дорожают. – Алло, Степан Петрович? Это я. – Слышу. – У меня просьба. – Говори. – Не могли бы вы прислать еще немного денег? Мне надо ненадолго скрыться. Хотя бы до суда… – Это еще зачем? – На меня наезжают. – Кто? – Не знаю – они не местные. Подкатили целой кодлой, угрожали убить сына… – А ты еще одну заяву черкни… Мальчонку обеспечат охраной. А нашему другу очередной эпизод впаяют! – Ему и так – с лихвой… А мне как-то жить надо! – Я все сказал. Остальное получишь после процесса. – От вас лично? – А то от кого же?.. О наших отношениях – никому ни слова… Только в крайнем случае. Когда либо жизнь, либо смерть… Усек? – Так точно! Поняв, что быстро прибавку к гонорару ему не получить, Семчук, не прощаясь, бросил трубку и полез в холодильник за бутылкой пива. Тамара, не сводившая с него глаз ни во время встречи с неизвестным, ненадолго вызывавшим Анатолия во двор, ни во время телефонного разговора, неназойливо высказала желание приобщиться к пирушке. – Слышь, мне тоже возьми… – Ты какое будешь? – «Пльзеньское»… – Раскатала губу… Еще вчера закончилось! – Давай, что есть. – «Бэкс», «Золотой фазан»? – Ну, это, что ты назвал первым… Спустя мгновение влюбленные лакомились пенистым напитком, под воздействием которого у «знаменитого рыцаря плаща и кинжала» всегда развязывался язык. Агенту просто не терпелось выговориться, похвалиться своими достижениями на разведывательной ниве. И его в очередной раз прорвало… – Скоро состоится суд над теми отморозками, которые требовали с нас деньги… Тамара больше всего на свете обожала Семины байки. Вот и сейчас она мечтательно закатила глазки, приготовившись слушать очередные разоблачения своего, как она не раз говаривала, Джеймса Бонда. – Это я! Я очищаю город от всякой скверны… И никто не заставит меня свернуть с избранного пути! Конечно, уголовники всполошились, сегодня снова присылали своего эмиссара, хотят убрать меня с дороги (о существовании отпрыска, которому предназначались угрозы недавнего визитера, Анатолий предусмотрительно не упомянул), но не выйдет, мы с полковником Тимченко обязательно доведем начатое до конца… – Тимченко – это кто? – робко поинтересовалась подруга жизни. – Большой человек! – перешел на шепот Анатолий. – Заместитель председателя СБУ. ФСБ – по-вашему… Я работаю только на него, всякой мелочовке на местах о моей роли ничего не известно. Вот закончим с этим делом, получу «капусту» – и на Канары. – Ты там уже бывал? – Заезжал. По дороге в Канаду. Райское местечко. Тебе понравится! – не моргнув глазом, соврал Семчук. – Тима, конечно, тоже не сахар… В последнее время начинает крутить, но он у меня под ногтем… Станет выеживаться, я всем расскажу о том, кто стоял за созданием Руха… КГБ, милая, КГБ! Я… Я лично выбивал бабки с заморских толстосумов, придумывал фиктивную программу действий, да что там говорить! Вячеслав Максимович и шага не делал, предварительно не проконсультировавшись со мной… – Скажи, дорогой, а они не могут тебя убрать, когда ты выполнишь поставленные задачи? – неуклюже предположила Тамара. – Нет-нет, что ты! Я им нужен живой! Они без меня никто! – пылко возразил сексот, но, призадумавшись, продолжил уже не так уверенно: – Хотя, черт его знает, все может быть… Ты, любимая, слушай и запоминай, ежели со мной что-то случиться – на огласке наших подвигов миллионы можно заработать! Тимченко… Тимченко и Педик меня завербовали… – Он что, на самом деле «голубой»? – Кто? – Ну, Педик… – Глупышка… Это фамилия. Начальника одного. – Как жить с такой фамилией? – Вот и он так решил. Перекрестился на Федика. Но это сути дела не меняет… Если меня не станет – дуй сразу на телевидение, так, мол, и так – Бочу закрыли по указке «конторы»! Тут такое начнется! Независимая пресса тебя на куски рвать будет, чтобы заполучить новые подробности… И тогда ты им выложишь все. Про Рух. Про Канаду со Штатами. Про маковую плантацию, которую охраняет участковый… Ну… и про мою скромную персону не забудь. Скажи, что я не на разных там Педиков работал, а на страну, на свой народ, – Семчук даже пустил слезу. – Сознательно шел на жертву во имя свободы и демократии! Тут он понял, что переусердствовал и решил смягчить ситуацию: – Впрочем, убивать меня они не станут, а вот подставить могут! Но, что бы ни случилось, сначала позвони по этому телефончику… – Анатолий торопливо написал на листке перекидного календаря номер мобильника своего куратора. – Скажи, у Семы проблемы, – этого будет вполне достаточно… И только в случае, если они не примут никаких мер – беги на телевидение!Глава 14. Да здравствует наш суд…
Бочаров предполагал провести в СИЗО как минимум полгода. Но следователи неожиданно быстро предъявили ему обвинительное заключение… И правильно – зачем долго мудрствовать? Факты, как говорится, налицо. Пиндюк средь бела дня сорвал цепь с шеи Тамары Дорофеевой. Десятки свидетелей – случайных (что ценно!) прохожих – дали изобличающие его показания. Затем – наезд преступной группировки на известного политтехнолога. Вымогательство. Все, как положено: засада, меченые купюры, понятые… Правда, во время эсбэушного следствия куда-то пропала видеозапись задержания – но это так, мелочи, у конкурентов из ментовки в нынешнее время случается, исчезают и не такие улики, вплоть до орудий преступления! Дело передали в суд. Определились с датой «исторического процесса». Накануне первого заседания Боча долго беседовал со своим адвокатом… – Я просто отказываюсь что-либо понимать! – возмущался Лазарь Абрамович, известнейший специалист по уголовным делам, приглашенный, как водится, из столицы. – Со мной никто не хочет разговаривать. Такое впечатление, что вопрос заранее согласован и решен где-то на самом верху! – Вряд ли… Мелковата сошка… – Этот Семчук не так прост, как кажется на первый взгляд… Что только с ним не делали. И пугали, и денег предлагали, а он – ни в какую! Вас не могли проплатить, скажем, конкуренты? – Отчего же нет? – Кто приберет к рукам ваш бизнес, если, не приведи господи… – Скорее всего, «конторские». – Может, в этом и кроется разгадка? – Тогда им не поздоровится! – Уверены? – Да. У вас в Киеве есть журналист – Антон Быстренко. – Ну и… – Если меня осудят – он такую «бомбу» в прессу вбросит! – Какую еще «бомбу»? – Вам это знать необязательно. – Адвокат, милый мой, как и гинеколог, просто обязан знать все, самые сокровенные секреты своих клиентов, – поморщился Лазарь Абрамович. – Сразу после обретения независимости КГБ хотели расформировать… Вот они и развернули бурную деятельность против, так сказать, организованной преступности. Кучу пацанов сами завалили, а все последствия свалили на братву. Я, кстати, чуть было тоже не попал под раздачу. Но мой агент вовремя мешок компры подогнал… – неохотно пояснил Бочаров. – Что вы имеете в виду? – насторожился адвокат. – У меня есть запись, на который эти уроды обсуждают, как лучше обставить убийство одного бизнесмена, чтобы подозрение пало на меня. – Все это вполне согласуется с общественным настроением… Да – «замочили» бандита, да – хотели дискредитировать преступного «авторитета» – и что с этого? В глазах рядовых граждан они даже будут выглядеть настоящими героями: как-никак помогли очистить страну от грязных подонков… Для этого все средства хороши! Так что на особый эффект от подобных разоблачений лучше не рассчитывать. – Вы так думаете? – Уверен… С органами не конфликтовать надо, а искать компромисс. Вы дайте мне эту кассету, а я попробую с ними договориться. – Одну копию я подбросил бывшему начальнику управления, сейчас он заместитель председателя СБУ… Другую – передал уже упомянутому Антону Быстренко, журналисту. У него и возьмете. Агентство ЧАН. На Крещатике. – А оригинал? – Оригинал не продается. Он у меня в надежном месте! – Скажите, а этот… «терпила», не может быть каким-то образом связан с СБУ? – Не думаю… Он все время возле националистов терся… РУХ создавал вместе с Черноволом. «Контора», по идее, – их самый лютый ворог. – Много вы в этом деле понимаете! – всплеснул руками адвокат. – Такие люди для спецслужб самый лакомый кусочек. Поверьте – их агенты стоят у истоков всех общественно-политических организаций. Лазарь Абрамович знал, что говорит. В былые времена он сам по заданию КГБ стал непримиримым противником советской власти. И с тех пор «стучал» не только на коллег-диссидентов, но и на всех своих подзащитных. Не стал исключением и Боча! Спокойствие, с каким нынешние последователи Дзержинского восприняли вроде бы как «сенсационное» сообщение юриста, подтолкнуло последнего к выводу, что спецслужба держит ситуацию под контролем. А раз так – лучше не выпендриваться и вести дело не к полному оправданию, на чем настаивает клиент, а к элементарному уменьшению возможного срока. Естественно, Валерий об этом ничего не знал и спокойно дожидался суда, пребывая в полнейшей уверенности, что Карпуша его не бросит, адвокат приложит все силы, Быстренко поднимет хай… И все уляжется! Но союзников у него больше не оставалось… Вместо ожидаемого доброго десятка заседаний, суд ограничился всего двумя. Прокурор требовал семь лет, но «сошлись» на четырех с половиной. Этот «успех» Лазарь Абрамович целиком и полностью «скромно» приписал собственной персоне. Бандюку впаяли восемь лет, может быть, потому, что Тарас, пытаясь выгородить шефа, благородно брал все на себя. Сам Боча вину так и не признал. Во время объявления приговора он сорвался и закричал: – Я ни в чем не виноват! Это подстава! Мне даже порвали карман, когда запихивали в него деньги! Но слуги Фемиды лишь злорадно ухмылялись…Глава 15. Стратегические планы
Свидетелей решили убрать сразу после суда. С этой целью Тимченко и Качан разработали, как им казалось, «гениальный план»… Для его осуществления Семчуку отпустят несколько мешков маковой соломки. Основную часть ее он спихнет по дешевке знакомому наркокурьеру, специализирующемуся на поставках зелья в восточные регионы Украины, остальное продаст «в розницу» местным «потребителям» по ценам ниже рыночных и таким образом получит обещанное вознаграждение. Так было всегда, и «конторские» стратеги ничуть не сомневались в том, что Анатолий и в этот раз успешно справится с заданием. Чтобы не светить «контору», доставить груз к агенту планировалось через автоматические камеры хранения на центральной автостанции. Положить в ячейку мешки поручили верноподданному Брагину. Кому предназначался товар – он конечно же не знал. Далее события, по мнению организаторов акции, должны будут развиваться таким образом. «Доброжелатели», ничего не подозревающие о планах спецслужбы, нашепчут на ухо цыганскому барону, являющемуся «монополистом» в данной «отрасли», что у него появился конкурент, отпускающий сырье по «демпинговым» ценам. Тот с целью проверки информации направит к Анатолию своего человека. Факты конечно же подтвердятся… Взбешенный наркодилер дает команду разобраться. Группа цыган накинется на Семчука в «темном углу». Кто-то из них нанесет смертельный удар ножом… За дракой неотрывно будут следить бойцы секретного спецподразделения, известного в народе под кодовым названием «легионы смерти». Понятно, это будут не те парни, которые участвовали в устранении Чары, Шкворня и Бабака (два раза одних и тех же исполнителей в одно место не посылают). Если и после драки Анатолий вдруг окажется жив, кто-то из них доведет дело до логического конца… Но, как гласит известная украинская поговорка: «Не так сталося, як гадалося». И виной тому оказался все тот же капитан Гузь… В баре автостанции он праздновал свой тридцать третий день рождения. Водкой не увлекался, больше «выступал» по любимому напитку – пиву, раз за разом выбегая отлить лишнюю жидкость в туалет, расположенный за первым рядом автоматических камер. Именно в тот момент, когда Юрий, расстегивая на ходу ширинку, в очередной раз летел по направлению к вожделенному сортиру, в зале ожидания появился Семчук. Набрал код, который ему сообщил Тимченко по телефону, и выволок из ячейки прошитый с двух сторон мешок со штампом «Сахар – 50 кг». Капитан сразу признал в мужике «терпилу», давшего показания против Бочарова. Легкость, с которой тот взвалил на спину более, чем трехпудовый груз, насторожила бывалого оперативника. Естественно, справлять нужду ему моментально расхотелось. И на свободное плечо бочиного обидчика легла тяжелая милицейская рука… Правда Гузь, по обыкновению, был без формы, поэтому Анатолий до поры до времени оставался спокойным и вполне уверенным в себе. – Здравствуйте, гражданин… – День добрый… Мы знакомы? – Гузь Юрий Дмитриевич, начальник угрозыска. – Чем обязан? – Что у вас в мешке? – Какое это имеет значение? – Здесь я спрашиваю – а вы обязаны отвечать! Если не хотите, чтобы вас задержали. – На каком, простите, основании? (Только теперь Сема занервничал и засуетился. Это тоже не ускользнуло от внимания капитана.) – Да просто так. До выяснения обстоятельств. На три дня, как положено по закону. – А вы знаете, с кем имеете дело? – Нет, конечно. Представьтесь, если находите это нужным. – Семчук. Анатолий Иосифович. Доверенное лицо кандидата в депутаты. – Он показал соответствующую корочку, оставшуюся со времен прошедших выборов. – Понятно. Следуйте за мной! – распорядился Гузь, одновременно пряча удостоверение во внутренний карман. Один из двух милиционеров, дежуривших на автостанции благодаря жребию, давно отправился в кафе на его собственные именины, второй дожидался своего часа в служебном помещении. Бедняге не повезло, вместо того, чтобы пить дармовую водку, пришлось обыскивать задержанного, расшивать мешок и составлять протокол… – Вызывай «воронок»! – приказал капитан, когда все необходимые в таких случаях формальности были соблюдены. – Вы еще не знаете, с кем имеете дело! – орал при этом Семчук. – Я вас, сволочей, сгною в кутузке!..Глава 16. Либо жизнь – либо смерть!
Как там говорил Тимченко? «Либо жизнь – либо смерть». Положение, в котором очутился Анатолий Семчук, попавшись с маковой соломкой, подразумевало гораздо больший простор для выбора: в крайнем случае речь могла идти только о лишении свободы, но и такая постановка вопроса не устраивала нашего героя. Казалось бы, чего проще – позвонить Тимченко, тот поможет, но где взять телефон? На первые три дня Сему поместили в так называемый «обезьянник» – камеру предварительного заключения, расположенную в подвальном помещении городского управления внутренних дел. Занимался им лично начальник УГРО. И был просто поражен наглостью задержанного, попросившего за вознаграждение… мобильный телефон. – За такое у нас выгоняют с работы! – отрезал сначала Гузь, но, немного подумав, решил умерить категоричность. А вдруг удастся узнать нечто, проливающее свет на случившееся с Бочей, – на этом ведь можно заработать немало денег… – Зачем тебе он? – Подруге брякнуть надо… Волнуется… – Мобильника у меня нет. Но, если по городу, можешь позвонить из моего кабинета. – Спасибо. Заметив, что Семчук собирается немедленно отправиться вместе с ним, капитан рассмеялся: – Не будь горячим, как жидовский борщ! Мне надо срочно кое-что уладить… За тобой зайду только минут через пятнадцать. Конечно же никаких неотложных дел у Юрия не было. Эти четверть часа понадобились ему для того, чтобы поставить в известность технарей о предстоящем звонке, после чего связисты должны будут взять под контроль номер абонента, которому позвонит Анатолий, и записать их разговор. Когда все было готово, капитан снова спустился в «обезьянник», пристегнул задержанного к себе наручниками и поволок на третий этаж. Открыл дверь с табличкой «Начальника отделения уголовного розыска» и, кивая на телефон, бросил: – Звони. – Браслеты хоть снимите! – взмолился Сема. – Обойдешься… Анатолий набрал свой домашний номер, хорошо известный его «мучителю», и, когда Тамара подняла трубку, скороговоркой надиктовал: – У меня проблемы. Ты знаешь, что делать! Спустя пять минут технари доложили Гузю, что с квартиры Семчука был произведен звонок по… секретному каналу мобильной связи, используемому одной-единственной украинской спецслужбой. Канал надежно защищен от прослушивания, поэтому зафиксировать разговор не удалось.Глава 17. Декабристка
По характеру Тамара Дорофеева была женщиной решительной и целеустремленной, за что с детства получила кличку Декабристка. Она и вправду могла последовать за возлюбленным хоть на край света. Но!.. Существовало одно «но», качественно отличающее Тамару от жен русских революционеров. Мужчины, к которым она питала страсть, выделялись не глубиной убеждений, а размерами кошелька. Бедняк, каким бы сильным и талантливым он ни был, никогда бы не добился благосклонности этой избалованной девицы. Анатолий Семчук, в Адлере соривший деньгами налево и направо, просто не мог не привлечь внимания красотки. Завязалось случайное знакомство, после первой ночи переросшее в бурную, всепоглощающую страсть. Тамара знала, на чем можно сыграть, и так имитировала целомудрие, что у нового ухажера ни разу не возникло сомнений относительно ее девственности. Впоследствии Дорофеева неоднократно будет иметь возможность убедиться, что пренебрежение к денежным знакам – не поза, а стиль жизни ее избранника. Что ж, именно такого принца она ждала всю жизнь! Когда Анатолий попросил о помощи, Тамара первым делом перелистала календарь и, найдя нужный номер, стала лихорадочно накручивать диск телефона. Дозвонилась только с третьей попытки… – Алло, это полковник Тимченко? – Да-а… – раздалось после несколько затянувшейся паузы. – У Семы проблемы. – Что вы сказали? – У Семы проблемы! – громко повторила Дорофеева. – Я не знаю такого! – слащавый голос вдруг наполнился агрессией и злобой, после чего в трубке раздались короткие гудки. Тамара утешала себя, что так нужно в целях конспирации; на самом деле Тимченко вот-вот отдаст необходимые распоряжения, но… Прошел день, другой, третий, а в судьбе ее избранника ничего не изменилось. Впрочем, почему не изменилось? Стало хуже – его перевели в СИЗО! И тогда Декабристка решила идти ва-банк…Глава 18. Начальство в гневе (вторая серия)
Сказать, что полковник Тимченко был взбешен звонком неизвестной женщины – значит, не сказать ничего! «Во, блин, прохвост… Просил же – никому ни слова… Нет, подвязал какую-то лахудру… Интересно, что еще он успел ей наплести? Хотя… Бог с ней. Как-нибудь разберемся. Для начала надо выяснить, на чем спалился этот кретин…» Полковник придвинул к себе служебный телефон и набрал номер майора Брагина. – Алло, Сережа? – Слушаю вас. – Степан Петрович. – Не узнал – богатым будете! – обрадовался родственник. – Ты помнишь главного свидетеля по делу Бочарова? – Семчука? – А то кого же? До меня дошли слухи, что у него большие неприятности. – Какие? – Как раз это я и хотел узнать. От тебя! – По нашей линии все чисто… – Пробей ментов. Может, он у них? – Будет сделано. – И срочно доложи. – Понял! Буквально через пять минут уже Брагин набрал Тимченко: – Алло, Степан Петрович? – Я. – Его повязали. С маковой соломкой. – Кто? – Угрозыск. – Кто именно? – Капитан Гузь. Новый начальник. Скажите, это не для Семчука я… – Отставить! В дело не вмешивайся… Пускай посидит, наберется разума! Полковник сердито бросил трубку. Раньше, когда он возглавлял городское управление, такого случиться не могло. Три буквы – КГБ – заставляли трепетать всех, в том числе и доблестную милицию. Достаточно было позвонить: «Этот человек выполняет наше задание!» – и никто не посмел бы даже пикнуть! Теперь настали иные времена… Может, надо было предупредить Брагина, он бы подстраховал? Нет, тогда пришлось бы раскрыть майору немало тайн… Серега, конечно, человек проверенный, но кто знает, что творится у него в башке? Вон Карпов тоже, казалось, преданный и верный… Блин… Такая операция сорвалась! Придется кончать Сему в изоляторе. Тимченко открыл сейф и в одиночестве «накатил сотку». Закусил любимым бутербродом с кусочком семги и поплелся на ковер к Качану. – Здравия желаю, товарищ генерал! – А… Степа… Заходи, дорогой, садись. – Неприятности у нас, Василь Макарович. – Говори. – Сема попался. – С соломкой? – Да. – Его что, никто не страховал? – Не было смысла… Семчука каждая собака знает, менты с ним издалека раскланиваются… – Но кто-то же его повязал? – Начальник отделения угрозыска. – Ты хоть понимаешь, что будет, если Сема заговорит? От нас с тобой мокрого места не останется! Где его держат? – Пока в «обезьяннике», но на днях переведут в СИЗО. – Кто знает о твоих с ним отношениях? – Никто… Только Федик… Хотя… Мне какая-то баба звонила. Мол, у Семы проблемы… – Как она к тебе обращалась? – Полковник Тимченко… – Ё-пэ-рэ-сэ-тэ… – Я проверил: звонили с квартиры Семчука… Может, сестра объявилась, а, может, сожительница… – А если он каждому встречному о своих подвигах рассказывал? Что тогда? Полгорода перебить прикажешь? – Не знаю… – Если Сема начнет давать показания, выход один: объявить его душевнобольным… Иди… Связывайся с лекарями… п-полковник!Глава 19. Телесенсация
В отличие от большинства членов рэкетирского движения, презираемых представителями воровского мира, по-прежнему «правящими бал» в местах лишения свободы, Бочаров и в колонии чувствовал себя вполне комфортно, вольготно. На воле он не был «беспредельщиком», уважал понятия и (правда, скрипя зубами!) сотрудничал со всякой уголовной шпаной. Да и на зоне вел себя вполне прилично. Не «мурчал», не бахвалился высокими связями, делился «дачками» с «мужиками» и по справедливости разрешал мелкие споры, поэтому с первых дней за ним закрепилась репутация если не лидера, то солидного, уважаемого человека. В тот вечер Валерий, как обычно, изучал Уголовный кодекс, развалившись на застеленной койке в только что полученном от братвы фирменном джинсовом костюме. Остальные узники в это время собрались в бытовой комнате у телевизора – послушать новости. Как вдруг оттуда вылетел Кадык – уже немолодой, но шустрый заключенный, получивший очередной срок за то, что стоял на «шухере», когда его младшие родные братья – известные (в узких кругах) налетчики – промышляли очередным «гоп-стопом»[19], и громко заорал: – Давай к нам! Срочно! Его тон и внешний вид не оставляли сомнений в том, что по телеку показывают нечто неординарное, сверхважное и к тому же имеющее непосредственное отношение к нему лично, поэтому Бочаров без долгих раздумий отбросил в сторону книгу и заторопился в бытовку. А там… На экране крупным планом показывали женщину, находившуюся рядом с Семой в тот день, когда была разыграна сцена вымогательства. «Кажется, зовут эту стерву Тамарой, – припомнил Боча. – Ну-ка, ну-ка… Чего вдруг она полезла в ящик?» А та между тем вещала: – Мой муж – Анатолий Иосифович Семчук – много лет сотрудничает с органами госбезопасности… Маковую соломку нам (она сознательно подчеркнула это местоимение) предоставили для выполнения очередного ответственного задания, о чем был осведомлен бывший начальник городского управления, ныне заместитель председателя СБУ Степан Петрович Тимченко, но он ничего не предпринял для освобождения своего агента, задержанного сотрудниками милиции… А ведь это было не первое наше задание! В свое время по приказу этого человека мы с Толей сделали все, чтобы посадить за решетку известного предпринимателя и начинающего политика Валерия Михайловича Бочарова… Приношу ему свои извинения… Что тут началось? Заключенные стали обнимать Бочу, выкрикивая: «Воля! Воля!» – кое-кто даже начал совать ему «дембельские» подарки. Да и сам Валерка на радостях принялся обниматься с подоспевшим надзирателем, или по штатному расписанию – контролером – прапорщиком Синявским. Всеобщая эйфория длилась целую ночь… А утренний выпуск новостей, который ждали всем отрядом, начался с трагического сообщения: – Выступившая вчера в прямом эфире гражданка Дорофеева сразу после передачи была задержана правоохранительными органами за пособничество в торговле наркотиками. Ночью она повесилась в камере предварительного заключения. Выдвинутые ей обвинения не подтвердились. По словам начальника управления СБУ майора Брагина, выдумки вокруг роли спецслужб в организации преследования гражданина Бочарова – просто плод фантазии Анатолия Семчука, которому несколько дней тому назад был поставлен диагноз – шизофрения. – Ну, Тима, тебе конец! – сердито сплюнул Боча и выключил телевизор.Глава 20. Тактическая хитрость
Угрозы в адрес полковника Тимченко были не спонтанным всплеском эмоций, как могло показаться со стороны, а хорошо продуманным планом, тактической хитростью, точным расчетом. Бочаров знал, что «шестерки» стучат в «кумчасть»[20] обо всех разговорах среди заключенных; на основе их сообщений опера пишут рапорта своему начальству, те без промедления докладывают в Киев. А вдруг столичные спецы заинтересуются, с чего бы это криминальный авторитет стал угрожать заместителю председателя СБУ? В последующие дни Боча старался всячески развить «тему» и как только вокруг него собиралась компания узников, начинал живописать, как он приведет в исполнение приговор: – У меня на воле остался кореш, бывший спецназовец, у которого в подвале лежит гранатомет «Муха». Как только Тима приедет в отпуск… Как бы в подтверждение этих слов Бочаров написал письмо одному из членов собственной группировки, бывшему майору Советской армии Ивану Степанюку, этническому украинцу, после развала СССР отказавшемуся продолжать службу в Российской Федерации, но так и не нашедшему возможности сделать воинскую карьеру на исторической родине. Никаких поручений Ивану в том послании он не давал – просто начертил план дома родителей полковника Тимченко и обвел жирной линией окно комнаты, в которой останавливался его недруг во время визитов в родной город. Опера конечно же «повелись» – перерисовали схему и немедленно доложили кому следует. Беднягу Степанюка, так и не «вкурившего», что за чертеж пришел ему по почте, взяли под круглосуточное наблюдение, в его доме провели негласный обыск, однако ни заявленного гранатомета, ни какого-либо иного оружия в нем не нашли… Местные управления МВД и СБУ обложили многочисленные комиссии. Но обнаружить вездесущую «руку спецслужбы» в деле Бочарова они не смогли – кто-то поджег архив, в котором хранились материалы следствия. Хотя… Главного Валерий все равно добился – сохранил жизнь себе и… Семчуку. Последнего проведывали в дурдоме десятки проверяющих. Даже краткосрочного общения с пациентом оказывалось достаточно, чтобы убедиться: у него действительно «поехала крыша»… Лишать жизни самого Бочу в такой ситуации – только себе дороже: уж тогда-то обыватель, окопавшийся у телевизора, точно поверит, что без людей в «погонах» здесь не обошлось… И никто не убедит его в обратном. Как не крути, а общественное мнение игнорировать нельзя!Глава 21. Историческое знакомство
Срок заточения Бочарова подходил к концу. Сидеть оставалось девять месяцев, и Боча все чаще задумывался о том, чем будет заниматься на воле, как «отблагодарит» Тиму и компанию и какое место перво-наперво оторвет Семе. На Украине к тому времени появился новый президент, а вместе с ним и новый председатель СБУ. Да и сама страна по большому счету стала другой… Особенно явственно это ощущалось на примере средств массовой информации. Если в царствование Кравчука все газеты и журналы пестрели критикой власти, то с приходом Кучмы практически умерли даже такие вполне благопристойные жанры, как фельетон и карикатура. Валерий внимательно следил за происходящим на свободе. Многое его настораживало, многое – откровенно пугало. Самым страшным казался тот факт, что в стране перебили почти всех «воров в законе», а оставшимся в живых «авторитетам» не оказывают должного уважения. Кто теперь будет поддерживать порядок, мирить братву, защищать простых граждан от беспредела? Неужто милиция? Ох, не потянут «мусора», не справятся… О серии загадочных взрывов, в результате которых пострадали многие лидеры криминалитета соседнего областного центра, Бочаров знал не понаслышке. Не только благодаря телевизионным передачам, но и по рассказам очевидцев, тянувших вместе с ним лямку. Разве мог он тогда предположить, что человека, обвиняемого в столь тяжких преступлениях, вскоре поместят в один барак с ним? Правда, еще раньше в отряд придет «малява»: мол, так и так, на вашу зону направляют фраера, порешившего в Тернополе кучу крутых парней – не дайте житья гаду! Лишь затем в колонии появился Гриня – высокий, худощавый парень лет тридцати с открытым мужественным лицом. – Иди сюда, мой ласковый петушок! – «приветствовал» новенького Верес – отпетый отморозок, осужденный за серию вооруженных грабежей. – У меня давно чешутся руки! – Я не дерматолог. Чесотку не лечу! – с шикарной улыбкой на устах огрызнулся «мокрушник». – Ты у меня за всех ответишь! – кричал Верес, отбиваясь от товарищей, пытающихся удержать его от самосуда. – За всех не надо… Главное суметь ответить за себя! – невозмутимо парировал Гриня. – Один на один хочешь – давай, выйдем! В его глазах читалось столько решимости, что защитник погибших авторитетов неожиданно успокоился. Ситуацию загладил Боча. – Иди, ложись рядом со мной. Никто тебя не тронет, пока мы во всем не разберемся. – Спасибо, я не нуждаюсь в ангелах-хранителях, – жестко отрезал новичок, укладываясь на свободную койку в дальнем углу барака. Нет, Валерий не обиделся, напротив – еще больше зауважал этого строгого, непокладистого мужчину. А спустя три дня они окончательно «покорешились» и уже вдвоем стали вынашивать планы мести. Каждый – своей. Но сначала Гриня поведал Боче историю, суть которой можно смело свести к известному выражению: «Без вины виноватый». Попробую передать ее без искажений и купюр…Часть 3. Еще один виноватый без вины
Глава 1. Детство, отрочество, юность…
Володя Гринько рос честным и добрым мальчуганом. Учился в основном на четверки, но, если требовалось отстоять честь школы на каком-нибудь мероприятии: спортивном соревновании, конкурсе, олимпиаде, – учителя призывали на помощь именно его, а не зубрилок-отличников. Причем так происходило повсюду, где оказывался наш герой. Данное уточнение просто необходимо, ибо чуть ли не ежегодно Вовкины родители меняли местожительства, и Гриня, как его звали друзья, оказывался в другом учебном заведении. Однажды на городской математической олимпиаде он один решил сложную задачу, причем без применения упрощающих формул, как требовалось по условиям состязания, а используя простейшие арифметические действия. Члены жюри остались в полном недоумении. С одной стороны – задачка всего в два действия, а Володя расписал ее решение на трех страницах, с другой – никто из тридцати конкурсантов вообще не справился с заданием! Тогда победу отдали другому, сыну директора престижной школы, он же представлял город на республиканской олимпиаде. Гринько довольствовался лишь призом за смекалку. Но такие коллизии парня не угнетали – напротив, закаляли его волю, укрепляли характер. Самобытность, оригинальность разрешения не только математических, но и жизненных ситуаций, умение найти выход из безвыходного, казалось бы, положения, в их семье ценились гораздо выше, чем какие-то прогнозируемые поступки, зиждущиеся на знании законов, формул, правил… Уже с детских лет Володя готовил себя к воинской службе. Как отец, выполнявший интернациональный долг на Кубе и в Египте, как дед, без единой царапины прошедший Великую Отечественную, но не избежавший пуль буржуазных националистов, как прадед, получивший полного «Георгия» во время Первой мировой, он мечтал защищать свое Отечество. «Настоящий командир должен действовать нестандартно!» Кто это сказал? Кутузов? Суворов? Жуков? А, может, мальчишка сам придумал себе нехитрый жизненный девиз? В 1982-м Гринько поступил в военное училище. Через четыре года он стал кадровым офицером-пехотинцем и уже тогда не на шутку увлекся подрывным делом, страсть к которому, видимо, передалась ему по наследству. Как отличнику учебы, лейтенанту предложили самому выбрать место предстоящей службы, и Володя без раздумий ткнул пальцем в то место на карте, где была обозначена неспокойная горная страна – Афганистан.Глава 2. Дважды не присягают!
Сегодня многие считают Афганскую войну безрассудной авантюрой. Вроде бы и правильно, проливать кровь своих детей вдалекеот Родины – не гоже, только замышлялся ввод войск не с захватническими целями, не ради, как сейчас говорят, удовлетворения имперских амбиций, а с благими намерениями: вытащить соседнюю страну из оков Средневековья, помочь братскому народу наладить достойную жизнь… Современные идеологи взахлеб критикуют тогдашнее руководство Вооруженных сил за гигантские, по их мнению, потери. Да, за десять лет войны более тринадцати тысяч наших соотечественников, молодых, красивых, сильных, навсегда остались в чужой земле. Из них – около трех тысяч украинцев. Но все познается в сравнении! В независимой Украине за один только год преступники убивают до пяти тысяч мирных граждан, около пятнадцати тысяч кончают жизнь самоубийством… Как по мне – цифры несопоставимые… Тем более что огромное число советских воинов лишились жизни не по вине «бездарных командиров», а по собственной халатности, из-за вечного совкового разгильдяйства. Пошел в «самоволку», заснул на посту, обкурился плана и утратил бдительность… В тех подразделениях, где строго соблюдались требования воинских уставов, человеческие потери были сведены к минимуму. Так, в подразделении, которым командовал Гринько, за годы войны не погиб ни один солдат! Молодого офицера наградили орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу», а перед самым выводом советских войск еще и присвоили ему очередное воинское звание – капитан. Будущее казалось безоблачным, тем более что вопрос с новым местом службы был решен, и его ждала высокая должность в городе, который Володя считал родным: именно там прошли последние школьные годы, там осели его родители после того, как вышел в отставку отец… Но вдруг… Страна, защищать которую до последнего дыхания клялся Гринько, приказала долго жить. Перед ним, как и перед всеми остальными военными людьми, стала дилемма: или переводиться в Россию, или принимать присягу на верность Украине. Только офицеры дважды не присягают! И Владимир немедля подал в отставку… Все друзья детства к тому времени уже заделались «крупными» бизнесменами. Кто-то жарил шашлыки, кто-то гонял подержанные автомобили со всей Европы, кто-то сновал челноком в Турцию или Китай. Володя свысока поглядывал на эти потуги. Он не мыслил себя вне армии. Вне борьбы. И вскоре его кипучая энергия нашла достойное применения – как раз начался вооруженный конфликт в Молдавии. Капитан сражался на стороне Приднестровья. Когда активная фаза конфликта завершилась, точнее, переросла в позиционное противостояние, он с полным боекомплектом и тугим прессом денежных знаков, в очередной раз вернулся на Украину. Искать свою нишу в предпринимательской деятельности опять не стал. Надолго ударился в беспробудное пьянство.Глава 3. «Команда инвалидов»
Если помните, именно на начало девяностых пришелся пик расцвета рэкетирского движения. Бригады вымогателей брали под свою опеку всех и вся. Киоски и лотки. Бары и рестораны. Заводы и фабрики. Целые отрасли промышленности и фермерские хозяйства. В родном городе Владимира бал правила «команда инвалидов». Такое название группировка получила благодаря фамилиям своих предводителей, целиком и полностью совпадающим с их же «погонялами»: Косой и Глухой. С первым из этих двух Гринько когда-то учился в параллельном классе средней школы, второго неплохо знал по спорту. Оба лидера неоднократно зазывали опытного бойца в свою «кодлу», но Гриня, как его звали товарищи, всегда отказывался: деньги, заработанные во время Приднестровской кампании, еще не полностью закончились. Местная пресса не стесняясь называла Косого и Глухого криминальными авторитетами, с чем категорически не были согласны представители старой гвардии, имевшие за плечами не одну ходку в не столь отдаленные места. Какие, в пень, «авторитеты», если они ни разу не парились на «киче» и слыхом не слыхали ни о каких «понятиях»? Рэкетиры на воров поглядывали свысока. Мол, чхать мы хотели на ваши принципы! Это не могло не привести к конфликту. Вскоре в городе обильно полилась кровь. Первой жертвой разборок пал водитель и телохранитель Александра Глухого – Зиня. Автомобиль, в котором он поджидал своего босса, был расстрелян из автомата поблизости одной из автостоянок, по документам принадлежащих жене Игоря Косого. Менты намекнули «инвалидам» – следы ведут к Яшке Граммофону. Тот недавно в очередной раз откинулся и хотел утвердиться на воле в роли беспощадного лидера… За подозреваемым установили наблюдение, у ближайших его подручных тайно проверили алиби. Никаких доказательств вины старого урки не нашли. Но… Кто-то опередил потенциальных мстителей – взорвал Граммофона в собственной квартире, не дожидаясь результатов бандитского расследования. С ответными мерами воры медлить не стали. На ни в чем не повинных Косого и Глухого устроили настоящую охоту. Правда, те еще долго избегали возмездия, но соратников теряли с катастрофической быстротой. Одновременно редел и лагерь противника. Нельзя сказать, что враждующие стороны не искали способа остановить цепную реакцию. Но как только ворам и бандитам начинало казаться, что не сегодня завтра они достигнут компромисса, – в городе снова раздавались выстрелы и взрывы.Глава 4. Конфликт
В тот день Володя в гордом одиночестве праздновал очередную годовщину вывода Советских войск из Афганистана, следовавшую в календаре сразу за другим модным праздником, появившимся в новые демократические времена – Днем святого Валентина. Накануне вечером его проведала Марина – давняя подружка, личные отношения с которой то затухали, то вспыхивали с прежней силой. Она намеревалась открыть торговую палатку на вещевом рынке и просила замолвить слово перед бандитами, чтобы в первое время с нее не брали плату за «крышу». Гринько вскипел: «Посылай всех… Если не понимают – пусть приходят ко мне!» И надо же: именно 15 февраля к нему наведались трое из бригады Плинтуса – главного беспредельщика «команды инвалидов», молодые, нахальные, уверенные в собственной неуязвимости. Квартиру Владимир никогда не запирал, поэтому рэкетиры без помех добрались до кровати, на которой после бурного возлияния дремал пьяный «афганец». – Ты, что ли, Гриня будешь? – под гоготанье коллег, оставшихся в дверях единственной Вовкиной комнатушки, спросил Плинтус, одновременно сбрасывая со спящего одеяло. – Я… – За Маринку подписывался? – Ну… – Тогда гони бабло… – Сколько? – Сотку зелени. За первый месяц… – Что так много? – Для таких крутых, как ты, – двойной тариф! – Ясно. Не подавишься? – Не-а… Говори, где деньги! – Слышь, браток, ты хоть знаешь, с кем имеешь дело? – Знаю. – Тогда извиняй, братик… Владимир запустил руку под подушку, выхватил автомат Калашникова и дал очередь поверх голов подручных Плинтуса. Те мигом бросились наутек. Сам бригадир рухнул ниц и обмочил штаны. Гриня брезгливо ухватился за воротник импортной замшевой куртки и поволок тело в коридор. Там привел парня в чувство и со словами: «Еще раз станешь поперек дороги – убью!» – спустил по ступенькам. На шум из соседней квартиры выбежал Толик Слободян, один из двадцати «афганцев», получивших жилье в этой многоэтажке. – Помощь нужна? – поинтересовался участливо. – Сам справлюсь… – Что тут стряслось, расскажешь? – А… Бытовой конфликт! Шляются разные, праздновать мешают… Ты зашел бы на огонек, дернули б по соточке, помянули товарищей. – А закусь имеешь? – Шут его знает… Поищем на кухне… На радость Слободяну в холодильнике оказалась трехлитровая банка сала. В хлебнице лежал черствый батон и… луковица. Спиртным Гриня запасся еще с вечера, так что пирушка без пауз продолжалась допоздна. По странному стечению обстоятельств именно в тот день кто-то расправился и с Плинтусом. Его обгоревший автомобиль с обугленным телом внутри салона нашли утром на территории городского пляжа. Среди братвы тотчас поползли слухи, что в машине покоился труп бомжа с такой же, как у Плинтуса, группой крови, а сам «бригадир» предусмотрительно слинял за бугор; позже нашлись свидетели, утверждавшие, что видели «покойничка» в далекой Австралии, но тогда правоохранители еще ничего об этом не знали, поэтому, как и полагается, возбудили дело по статье 94 УК Украины – умышленное убийство. Естественно, все, с кем в последнее время конфликтовал потерпевший, попали в список подозреваемых…Глава 5. Прокурор
В советские времена Ференц Романович Левицкий возглавлял прокуратуру в заброшенном горном районе Галиции, пардон, Галычыны. С обретением Украиной независимости его карьера резко пошла в гору. В первую очередь этому способствовала поддержка давнего университетского друга – Сергея Виноградова, ставшего заместителем Генпрокурора. Левицкий не был ни украинцем, ни венгром, как могло показаться по имени-отчеству. Его мама – Фрида Ицхаковна давно выехала на Землю обетованную, откуда регулярно присылала сыночку письма с призывами вернуться на историческую Родину. Но Ференц не спешил покидать Украину. Кем он будет в этом Израиле? Поваренком в ресторане, шофером, охранником с зарплатой в 800 баксов? Да такие деньги по нынешним временам можно заработать за считанные минуты! Закрыл дело – гуляй смело. И риска почти никакого: прокуратура никому ж не подконтрольна! А если есть «тяги» в центральном аппарате – и подавно. Бери, не стесняйся. Только делиться не забывай! И Левицкому снова «подфартило». Его назначили областным прокурором. Жить бы и радоваться! Но зимой в городе неожиданно разразилась настоящая криминальная война. Кто был ее инициатором, Ференц Романович не знал. И знать не желал. Пускай «мочат» друг друга – только дышать легче будет. Но… Из Киева зачастили проверки и комиссии. «Хозяин» звонит чуть ли не ежедневно, «выписывает» за то, что допустил беспредел, а значит, пора браться за работу, наводить порядок, а то – неровен час – снимут с должности, отправят на пенсию – и никакие связи не помогут! Сиди потом на кухне, кроши капусту не в переносном, а в прямом смысле слова… Левицкий закурил и уставился в разрисованное Дедушкой Морозом окно. Во дворе прокуратуры парковался джип Саньки Глухого, одного из лидеров криминально-бизнесовой группировки, тесно связанной с милицией. – Наталочка, будьте добры, предупредите постового… Как появится Александр Федорович – пусть немедленно зайдет ко мне! – распорядился прокурор. – Глухой? – уточнила секретарша, расфуфыренная дамочка бальзаковского возраста. – А то кто же?.. Постарайтесь как можно быстрее выполнить мою просьбу. Пока он не встретился с Костровым. Они как сойдутся вместе – полдня не могут наговориться! Наталка вышла и уже через несколько минут вернулась в приемную в сопровождении невысокого коренастого парня с разбитной внешностью. Приоткрыла двойные двери, ведущие в кабинет шефа, и заискивающим голосочком сообщила: – Глухой прибыл! – Пускай заходит… «Авторитет» небрежно отстранил секретаршу в сторону и шагнул за порог: – Здравствуйте, дорогой Ференц Романович! – Здравствуй, Саша… Можно тебя так называть? – Конечно… Мы же пили на брудершафт. На банкете в честь вашего назначения… – Тогда почему ты все время проходишь мимо? – В каком смысле? – Да вот… Частишь к заму, а меня как бы избегаешь… – Жив буду – исправлюсь. – Ну-ну… Дело у меня к тебе есть. Прикрой плотнее двери. Глухой поспешно выполнил просьбу и преданно уставился в черные глаза областного прокурора. – Ты присядь – разговор будет долгим. – На сколько лет? – В процессе разберемся… Устал я, Сань, получать пилюлей… Каждый день стрельба, взрывы… Сегодня ночью очередное убийство. Гражданина Плинтусова. Тебе знакомо это имя? – Да так… Слыхал краем уха. – Странно… Говорят, он был у вас главным исполнителем… – Брехня! Мы с Игорем – люди интеллигентные, с уголовной шпаной не водимся, – на всякий случай пошел в отказ Александр. – Неужели нельзя между собой договориться, прекратить всякие междоусобицы? Хотя бы на время… – Мне самому этот беспредел – вот где! – Глухой красноречиво провел ребром ладони по горлу. – Но не я его начал… – А кто же? – В народе говорят – без ментов тут не обошлось. – Бред! – Ну, не скажите… Вы помните, с чего все началось? – Только в общих чертах. – На меня покушались. Убили шофера. «Мусора» дали «наколку» на одного знатного вора. Мои люди проверили – а у него алиби… – Насколько мне известно, по этому делу задержан человек из ближайшего окружения Граммофона. – Бублик? – Пока он отрицает свою вину, но отпечатки пальцев на автомате принадлежат именно ему! – Туфта все это. В тот день был тридцатиградусный мороз. Чтобы снять пальчики надо было занести ствол в помещение и отогреть – иначе ничего не выйдет. – Знаю… – А менты проводили свои анализы прямо на улице и через несколько часов – нате вам: Бублик! – Занятно… – Я хотел «перетереть» с Граммофоном по этому поводу, забил ему «стрелку», однако Яша отправился на небо прежде, чем мы успели пообщаться. – Но после него были Череп и Димон, Руслик и Шарманщик… Теперь вот Плинтус… – Око за око. Зуб за зуб. Главное: запустить цепную реакцию! Потом – знай себе – сиди в теплом кабинете и потирай ручки, наблюдая, как пацаны «мочат» друг друга… – Но кто-то же должен быть мудрее. И первым протянуть руку! – Как бы не так! Пойти на примирение – значит, проявить слабость! – И какой же выход? – Выход? Вы ловите убийцу, братва убеждается, что он не имеет отношения ни к одному из противоборствующих кланов, после чего в городе надолго устанавливается спокойствие и порядок. – Выходит, надо просто найти козла отпущения? – Совершенно верно! – У тебя есть кто-то на примете? – Есть. – Кто? – Гриня. Бывший афганец. Величайший специалист по взрывному делу. Именно такой засветился в случае с Граммофоном… Кстати, у них с Плинтусом был конфликт. Не далее, как вчера. – У него есть в городе какая-то родня? – заинтересовался прокурор. – Никого! Одна мать… И та безногая. – А он сам: с кем связан, где тусуется? – Да пьет целыми днями в своей квартире. И как налижется, Рэмбо из себя корчит… Потом наверняка ничего не может вспомнить. – Значит, так… Я даю указание закрыть этого… – Левицкий на мгновение замолк, вспоминая кличку. – Гриню? – услужливо подсказал Глухой. – Гриню… А ты через своих людей сделаешь все, чтобы его запаковали по полной программе… Проплатишь следаков, экспертов, судей… – Заметано!Глава 6. Арест
Щелкнули наручники, больно стягивая за спиною кисти рук. Только тогда Гринько проснулся. Двое парней в камуфляжной форме стояли у его изголовья, еще двое – остались нести дежурство в тесном коридорчике. Молодой мужчина в форме капитана милиции прятал в чехол автомат Калашникова. Человек в штатском выковыривал из-под штукатурки пули. После этого сорвал планку, прижимающую линолеум к полу под кухонной дверью и что-то соскоблил с нее в полиэтиленовый пакетик. Оперативники останутся хозяйничать в его квартире еще на несколько часов. Обследуют все щели и трещины – в полу, в стенах; конфискуют деловые бумаги: блокноты и визитки, даже свернут, и заберут с собой грязные ковровые дорожки… Только этого Владимир уже не увидит. Группа захвата к тому времени доставит и поместит его в СИЗО…Глава 7. Милицейская версия
По поводу своего ареста Гриня поначалу особо не возникал. Отрицать «три двойки»[21] – не имело никакого смысла. Виноват – отвечай, если ты мужчина. Так он был воспитан! Но то, что стали вменять ему менты, не вписывалось ни в какие рамки! – Давай, народный мститель, колись, как ты замочил Плинтуса! – ошарашил арестанта милицейский следователь Совенко, соизволивший предъявить обвинение на третьи сутки после задержания. – Ты что, больной?! – вызверился Владимир. – От пинка под зад еще никто не подыхал! – На вот – почитай, – Вадим Лукьянович раскрыл кожаную папку и протянул подследственному заключение эксперта. «Исследовалась кровь, обнаруженная под порогом кухни гр. Гринько В. Б. Гр. – 1, Rh – +, что совпадает с данными лабораторного исследования гр. Плинтусова К. Л.». – У меня самого – первая группа. Резус – положительный, как у большинства жителей Земли! – И откуда у тебя в доме кровь? – Мало ли когда я мог порезать, например, палец? – Да… Но вокруг – чисто, а под полом… – Ты что же, хочешь сказать, что я везде убрал, а под плинтусами – того, не заметил. – Вот именно! Хороший каламбур получается. Кровь Плинтуса – под плинтусом. – Да пошел ты! – А вот за это вы ответите, Владимир Богданович… Я ведь при исполнении. Как-никак – капитан милиции! – Чхать я хотел на твои погоны… Их еще заслужить надо. – Значит, не хочешь признаваться? – Нет. – Что ж, придется ознакомить тебя еще с одним документом. Это свидетельствования Клепы и Махмуда. – Не знаю таких… – Граждан Клепко и Махмудова. Они были рядом с потерпевшим… в день убийства. – «15 февраля мы по предложению Кости Плинтусова зашли в гости к Владимиру Гринько, чтобы поздравить его с годовщиной вывода советских войск из Афганистана. Гриня повел себя неадекватно: ни с того ни с сего схватил автомат и стал поливать огнем налево и направо. Мы успели убежать, а Плинтус остался в квартире…» – вслух прочитал арестант. – Слушай, как тебя звать? – Вадим Лукьянович. – Так вот, Вадя, сходи на рынок, купи петуха и пудри ему мозги… А меня оставь в покое. Эта подлая цидулка не выдерживает никакой критики. Во-первых, «терпилы» должны были давать показания по отдельности и желательно в разных помещениях. Во-вторых, текст явно написан под диктовку, что и подтвердит любая независимая экспертиза. «Неадекватно»… Ни Клепа, ни тем более Махмуд, судя по их рожам, таких слов отродясь не слыхивали… – Грамотный, да? – Ага… Все же капитан, как и ты. Только не тыловой «мусорок», а настоящий боевой командир… Замочить бандита мне – раз плюнуть, что правда, то правда, но не убивал я вашего Плинтуса: спустил по лестнице – и баста! – И свидетели у тебя есть? – Да. Сосед. Мы с ним потом до самой ночи вдвоем бухали. – Тогда читай… – «Пятнадцатого февраля я смотрел телевизор и вдруг услышал шум на лестничной клетке. Вышел посмотреть, что там происходит, и увидел Вовку Гринько с автоматом в руке. Рядом с ним никого не было. На мой вопрос: “Нужна ли помощь” – Гриня ответил, что справится сам… После чего мы пошли к нему домой и до позднего вечера праздновали годовщину вывода войск из Афганистана…» Анатолий Слободян, семнадцатого ноль второго… Все правильно, капитан! – Да, но ни Клепа, ни Махмуд, ни твой сосед не видели Плинтуса живым! – Выходит он умер в моем подъезде? – Нет. Его взорвали в собственном автомобиле прямо на пляже… – Вот видишь… А я не выходил из дому! – Это еще надо посмотреть. Ты мог подговорить свидетеля. Ведь вы друзья, не так ли? – Друзья. – Мог подкупить. А то и просто – напоить до поросячьего визга, а в это время – вынести из квартиры труп и отвезти на пляж. – Бурная у вас фантазия, гражданин следователь. Я и водить машину-то не умею. – А БМП? – БМП водил… – Значит, и с легковушкой справишься. – Да не убивал я его! Хошь – верь, хошь – не верь. – Убивал, Вова… Убивал. И я это докажу!Глава 8. Мама
Валентина Александровна узнала о том, что Володю подозревают в умышленном убийстве, только спустя неделю. Она пришла поздравить сына с днем Советской армии и увидела на дверях милицейские печати. Позвонила по указанному на бумажной ленте телефону – и потеряла сознание. Когда пришла в чувство, стала интересоваться, где содержат узника, но конкретного ответа на свой вопрос так и не получила: больше трех дней Гриню на одном месте не держали, постоянно перевозили из тюрьмы в тюрьму. Свое поведение правоохранители объясняли просто: мол, у нас есть данные, что преступники хотят отомстить за погибших товарищей и готовят на «киллера» покушение. За свои пятьдесят пять лет эта мужественная женщина пережила немало бед и неприятностей. Автомобильную аварию, после которой ей ампутировали ногу, раннюю смерть горячо любимого супруга, опять же развал «нерушимого Союза», но арест единственного сына не просто подкосил – надолго сломал офицерскую вдову. Почему? Валентина Александровна знала: Володя способен на поступок и поэтому сначала поверила, что расправу над негодяями вершил именно он. Когда время убедило женщину в обратном – было уже поздно… Впоследствии она не раз корила себя за то, что не бросилась сразу на защиту сына, не подняла на ноги общественность, не дошла до Президента… В те дни мать в одиночку переживала случившееся горе. Ходила в церковь, ставила свечи, молила Господа, чтобы отпустил грехи ее непутевому чаду. Так продолжалось до тех пор, пока один сердобольный мент, из «афганцев», не подбросил ей записку сына: «Мама, я ни в чем не виноват!» Валентина Александровна тотчас забила тревогу. Написала главному украинскому омбудсмену. Наняла опытного и, как ей казалось, порядочного адвоката. Подключила Володиных друзей из Союза ветеранов Афганистана. Прессу. Депутатов. Но, как уже говорилось, было поздно. Гринько сознался во всем. Зачем он сделал это?Глава 9. «Чистосердечное» признание
Беззаботно игнорируя настойчивые уговоры следователей, Володя долго не признавал свою вину. «Не убивал!» – и точка. Пытки и побои его не страшили. Но в арсенале милицейских «спецов» оказались более весомые аргументы. Шантаж. Началось с того, что в следственном изоляторе соседнего областного центра Володю проведали оба «инвалида» – Глухой и Косой. – Ну, здоров, Гриня! – с порога пробасил Александр. – Привет! – Как самочувствие? – Вашими молитвами… – Да, влип ты с Плинтусом, – подначил Игорь. – Никуда я не влипал… И вы знаете это лучше остальных. – Знаем, – согласился Косой. – Но отдуваться придется именно тебе. – А это видели? – узник согнул в локте правую руку и подсунул кукиш под нос сначала одному, затем второму авторитету. – Зря ты так, – обиженно протянул Глухой. – Тебе все равно семерочка светит за стрельбу в центре города… Возьмешь на себя Плинтуса сотоварищи – получишь двенадцать. И мы тебя вытянем по половинке. – Ни хрена у вас не выйдет. – Еще как выйдет! – зло прошипел Косой. – Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому! – Это как? – Девчонка твоя по уши в долгах. Одно мое слово – и ей хана! – На все воля Божья. – Давно ты стал таким фаталистом? – С Афгана… – Да хрен с ней, с Маринкой… Мать лучше пожалей… Заметив недоуменный взгляд арестанта, Игорь уточнил: – Будешь выпендриваться – трамвай ей вторую ногу переедет! Лучше б он такого не говорил… Володя бросился вперед и впился пальцами в горло обидчика. Глухой, вместо того чтобы прийти на помощь компаньону, растерялся и забился в уголок. Задержись контролер еще на мгновение, Косой остался бы на всю жизнь инвалидом не только в переносном смысле слова. И то – если б выжил! Но прапорщик, ни на миг не отрывавшийся от глазка двери следственного кабинета, в котором происходила беседа, успел среагировать и, ворвавшись в помещение, без раздумий огрел Гриню дубинкой по голове. После чего безжалостно защелкнул на его руках «браслеты», приговаривая: – Я же вас предупреждал, господа-товарищи: он буйный! Поторопитесь, у вас осталось всего десять минут… – Нам хватит! – потирая горло, прохрипел Игорь. – Если ты, падло, не подмахнешь добровольное признание, я твой блядский род на корню истреблю, понял?! – А подпишешь – получишь кучу денег, – оклемавшись от нервного потрясения, миролюбиво предложил Глухой. – Захочешь играть по нашим правилам – маякни через адвоката! Скоро его к тебе допустят… Твоя мамка постаралась… И действительно, на следующий день Гринько познакомился со своим защитником. Матвей Тадеевич был стар и подслеповат. С его уст постоянно слетали юридические термины вперемешку с галицкими ругательствами. «Чистосердечное признание, шляк бы тэбэ трафыв, смягчает вину…» Что этот хитрый лис будет больше работать не на него, а на Глухого и Косого, стало ясно уже с первых секунд общения. Поэтому Владимир решил сразу расставить все точки над «і». – Передайте «инвалидам» мои условия: десять штук зелени – и я согласен… Деньги вы лично отнесете Марине. Запоминайте адрес…Глава 10. Приговор
На воспроизведение – есть такой термин у юристов – потратили несколько месяцев. Оперативники возили Гриню по местам «боевой славы» и подробно рассказывали, как происходило то или иное преступление. После этого Володя делал очередное «чистосердечное признание». И все равно суд прошел не так гладко, как рассчитывали Левицкий и «команда инвалидов». Судья Платова брала под сомнение каждый эпизод, каждое «доказательство». Может, она просто оказалась порядочным человеком, а, может, больше, чем обвинителям, доверяла свидетелям, без приглашения являвшимся в зал заседаний и дававшим показания, в корне противоречащие версиям правоохранителей. Подлил масла в огонь и эксперт Франчук, утверждавший, что «предоставленная схема не могла быть использована для подрыва автомобиля гр. Плинтусова К. Л.». Тут необходимо короткое пояснение: признаваясь в преступлениях, которые не совершал, Гринько по требованию прокуратуры рисовал схему используемого взрывного устройства, применяя при этом знания и навыки, полученные в военном училище плюс опыт боевых действий в Афганистане. Во главу угла он непременно ставил артиллерийский снаряд, в результате взрыва которого обязательно остались бы осколки, а их-то криминалисты как раз и не обнаружили. Так, например, в случае с Плинтусом, скорее всего, был взорван обычный газовый баллон… Но… Дав показания один раз, люди почему-то не являлись на следующие заседания, а заключением неподкупного эксперта обвинение просто решило пренебречь. Благо, Володин защитник не слишком настаивал на обязательном присоединении его к делу. Гринько из клетки постоянно вглядывался в зал, пытаясь найти глазами свою подругу, но она так ни разу и не появилась. Однажды ему удалось улучить момент и шепнуть на ухо матери: «Узнай, получила Марина деньги или нет». На следующий день Валентина Александровна передала ответ: «Ее уже несколько недель никто не видел». Гриня понял, что его нагло обманули и «пошел в отказ». Отвел адвоката, стал требовать проведения ряда независимых экспертиз и повторного вызова свидетелей… Но ему никто не верил. Собственноручное признание – по-прежнему царица доказательств во всех демократических странах. Что написано пером, не вырубить топором…Глава 11. Должник
Очередной раз перебирая фотографии сына, Валентина Александровна наткнулась на несколько интересных снимков. На одном из них Володя был запечатлен рядом с человеком в праздничном мундире с лампасами. «Герою Афганской войны от генерала Красницкого», – гласил автограф на обороте. На втором – сын стоял в обнимку с курносым мальчишкой в форме рядового Советской армии. Это фото было подписано не так помпезно, зато искренне: «Я Ваш должник навеки. Шура Панкратов». Дальше следовал адрес: город Тула, улица Социалистическая… От Вовкиных друзей удалось узнать: нынче генерал возглавляет всеукраинскую организацию воинов-интернационалистов; Толя Слободян раздобыл номер его мобильника. Валентина Александровна не замедлила воспользоваться им. – Алло, Виктор Сергеевич? – Я. – Это мама капитана Гринько. – Не знаю такого! – Но как же? Вы ведь вместе открывали памятник воинам-интернационалистам! – Что вы хотите? – Володя попал в беду… Его обвиняют в убийстве целого ряда бандитских лидеров. – А я здесь при чем? – Но он не виновен! – Это, мамаша, не нам с вами решать. Есть суд, он во всем разберется! И пошли короткие гудки. После этого сразу расхотелось искать Панкратова. Но он нашелся сам… Однажды поздним вечером, когда Валентина Александровна уже спала, домашний телефон неожиданно разразился частыми междугородними звонками. «Кто бы это мог быть?» Женщина неохотно поднялась с кровати и с трудом добралась до аппарата. – Алло, – бросила раздраженно. – Это квартира Гринько? – завибрировал в трубке незнакомый мужской голос. – Да. – И где мой боевой командир? – Кто это? – вопросом на вопрос ответила Валентина Александровна. – Вы меня не знаете… Я – Шура. – Панкратов? – Точно! – Володя сидит в тюрьме. – За что? – Кое-кто в нашем городе считает, что именно он истреблял бандитов. – А вы? – Что я? – Что вы думаете по этому поводу? – Володя невиновен. – Да… Дела… И сколько ему дали? – Пятнадцать лет… Усиленного режима… – Сколько? – Пятнадцать… – О, господи! Я завтра же выезжаю. – Зачем? – Однажды он спас мне жизнь. Оставаться в долгу я не привык. Да и не имею морального права. – Шура… Вы живете в другой стране, здесь с вами никто не станет даже разговаривать! – Это мы еще посмотрим! Я позвоню с вокзала. Сможете встретить? – Конечно…Глава 12. ЧП
Пока Гринько пребывал под следствием, никаких резонансных преступлений в городе совершено не было, но как только его отправили на зону – взрывы возобновились с прежней силой. Валентина Александровна опасливо косилась в сторону своего нового квартиранта – Шуры Панкратова – но спрашивать ни о чем не решалась. Левицкий особо не расстраивался. Виновный в серии предыдущих убийств наказан. И этого поймаем! Только после того, как погибли оба «инвалида», Ференц Романович начал бить тревогу. Однако… Но обо всем по порядку… Однажды в самый разгар осени, оказавшейся в том году на удивление теплой и совсем не дождливой, Глухой и Косой возвращались с позднего банкета. В загородном ресторане между ними произошла очередная размолвка. Чтобы загладить ситуацию по горячим следам, решили возвращаться домой в одном автомобиле. Всю дорогу ругались. Пока Игорь не попросился по малой нужде. В тот момент, когда он расстегнул ширинку, сзади раздался мощный взрыв. Джип «подпрыгнул» и загорелся. Шофер погиб на месте. А Глухому повезло! Взрывной волной его выбросило на проезжую часть прямо под колеса автомобиля сопровождения. Следовавшие в нем бандиты подобрали окровавленного босса и на всех парах рванули в больницу, что в конечном итоге и спасло ему жизнь. Косой всего этого не видел. Даже не застегнув штаны, он рванул вперед, не разбирая дороги, и за несколько минут пересек всю придорожную посадку. Только тогда перевел дыхание, и, присев на пенек, напряг все свои немногочисленные извилины… «Черт возьми, Саня может подумать на меня… Если выживет, конечно… Надо срочно выяснить, что с ним…» Он похлопал себя по бокам. Мобильника, обычно прикрепленного к брючному поясу, не было – отлетел во время бешеной гонки. «До города – километра три-четыре… За час доберусь… Лишь бы выбраться на трассу… Хотя… Там можно нарваться на нападавших… Нет, лучше я как-нибудь по кустикам… Только в каком направлении двигаться?» Игорь огляделся по сторонам и нерешительно шагнул в кромешную тьму. За что-то зацепился, упал, покатился в канаву, покрытую опавшими листьями. Выбравшись из нее, отряхнулся и вдруг услышал… тепловозный гудок. «Сейчас около двух часов ночи… Значит, это поезд на Прагу…» Темный силуэт тяжелого состава из нескольких десятков вагонов прогремел колесами по рельсам совсем рядом – метрах в двухстах. Косой без труда нашел колею и двинул по шпалам вслед за локомотивом.Глава 13. Береженого бог бережет
Ранения, полученные Глухим, оказались не самыми тяжелыми: шок, контузия плюс несколько осколков, не задевших жизненные органы, но вызвавших значительную потерю крови… Пострадавшего даже не помещали в реанимацию. «Ты родился в рубашке», – сказал старый доктор, но это «авторитет» и без него знал. Господь наделил Саньку редкостной живучестью. Что только ни предпринимали менты и конкуренты для того, чтобы устранить соперника, но тщетно… Однажды в него выпустили целую обойму. Пять пуль попали в тело, одна до сих пор сидит в легких, и… хоть бы что! Глухой даже шутил тогда: «Это все равно, что на медведя с “мелкашкой”… 5,45 меня не берет. Готовьте, как минимум, девять миллиметров!»[22] Но, как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай… Укрывшись в отдельной благоустроенной палате, отнюдь не уступающей по комфортности обычному гостиничному номеру, Александр вызвал своего «капореджиме», бывшего начальника контрразведки областного управления КГБ Илью Чечета, и поставил ему ультиматум: «Или ты гарантируешь круглосуточно мою безопасность, или начинаешь подыскивать себе новое место работы…» – У меня семья! – обиделся отставной полковник. – Ночью спать надо, а не решать проблемы! – Ладно, – примирительно протянул Глухой. – Как думаешь, чьих рук это дело? – Не скажу – я ведь еще не выезжал на место происшествия. Одно ясно: преступник досконально знал твой маршрут. А раз так – значит, и на сей раз без предателя не обошлось. – Ты кого-то подозреваешь? – встрепенулся Глухой. – Давай подумаем вместе. – Давай. – Как тебе должно быть известно, предают только самые близкие люди. – Точно! – Кто был с тобой в машине? – Шофер… Генка Кожевник… Кстати, что с ним? – Погиб на месте. – Значит, его можно исключить. – Правильно мыслишь… Кто еще? – Косой… Он как раз отлить вышел… И в это время, как звезданет… Что ты на меня так уставился? Игорь – это святое, мы с ним вместе, знаешь, сколько пудов соли сожрали! – Где он сейчас? – тихо спросил Чечет. – Может, на небесах, а может… – Ну-ка набери его. Глухой нажал только одну кнопочку – номер компаньона сохранялся в телефонной книжке его мобильника. В ответ донеслись длинные гудки. – Что, не берет? – вкрадчиво поинтересовался «капореджиме» и, не дожидаясь ответа, добавил: – Странно, не правда ли? – Действительно, странно… – промямлил «авторитет», думая о чем-то своем. – Вот и ответ на твой вопрос, – загадочно ухмыльнулся отставник. – Ладно, я сваливаю… Надо поработать над тем, чтобы исключить все возможности для повторного нападения… – Ты считаешь, что… – Все может быть. Береженого Бог бережет! Чечет ушел. Вместо него в палате остался дежурить Сергей – сын Александра от первого брака. Этому нескладному восемнадцатилетнему парню, успевшему проявить себя на многочисленных разборках, Глухой доверял, как никому другому…Глава 14. Жертва подозрительности
«Братки» выставили охранение не только возле палаты своего предводителя, а и по всему периметру лечебного учреждения. В отделение, где лежал контуженый «авторитет», без предварительного досмотра не пускали даже медработников. Но Игоря это не касалось. О том, что его товарищу и компаньону удалось в очередной раз счастливо избежать смерти, Косой узнал из уст собственной матери, к которой он забрел для того, чтобы привести себя в порядок после «гонки» по пересеченной местности. Варвара Сидоровна уже долгие годы просыпалась с первыми звуками сначала советского, затем украинского гимна, издаваемыми динамиками никогда не выключающегося радиоприемника; репортаж с места ночного происшествия в то утро передавали, как минимум, раз пять. Ее единственный сын с семьей давно проживал совсем на другом конце города – в коттедже с бассейном и зимним садом, но появиться дома так и не рискнул. Позвонил жене, сказал, что у него проблемы, кое-как позавтракал, переоделся в свое же старое барахлишко и немедленно отправился проведывать друга… Глухой наконец-то задремал. Во сне он постоянно вздрагивал и стонал. Как только Игорь переступил порог его палаты, Александр неожиданно открыл глаза и закричал: – Он… Это он хотел моей смерти! Не мудрствуя лукаво, сынишка выхватил из-под матраца автомат и принялся поливать свинцом налево и направо…Глава 15. Панкратов
Панкратов прибыл на Украину не как частное лицо, а как представитель ЗАО «Интехстрой». Это предприятие занималось производством средств контроля и защиты информации. А возникло оно на базе Тульского оружейного завода, которым с недавних пор руководил его брат Виктор. Именно он поручил Шуре наладить сбыт производимой продукции за пределами Российской Федерации, и первое, что сделал тогда свежеиспеченный менеджер, – позвонил своему бывшему командиру. В родном городе Владимира Гринько, впрочем, точно так же, как в любом другом населенном пункте на необозримых просторах СНГ, больше всего в услугах ЗАО нуждались бандиты и правоохранители. Причем с первыми всегда было работать легче и приятнее, чем со вторыми. Почему? Менты и контрразведчики отказывались от предоплаты и рассчитывались безналом, а лидеры преступных группировок, напротив, старались избегать прозрачных схем. «Вот тебе “капуста” – дерзай. Но не дай бог, что-то будет “фурычить” не так, как ты обещал! Жизнью отвечаешь!» Несколько образцов новейших разработок Панкратов привез с собой. Особенно впечатляло клиентов противоподслушивающее устройство, созданное на базе поглощателя звуковых волн. Оно представляло собой обычный кейс, по завязку напичканный радиоэлектроникой и могло быть использовано для защиты как обычных, так и телефонных разговоров. Нажал тумблер – и любая закладка коту под хвост! Полгода тому назад систему подарили администрации Президента России; с тех пор один из людей, отвечающих за безопасность хозяина Кремля, день и ночь таскал с собой черный чемоданчик, вызывая нездоровое любопытство у спецслужб противника. Нет, оборудование не было сверхсекретным, и любой иностранец за соответствующую плату мог запросто заказать в Туле аналогичный экземплярчик, но до этого еще додуматься надо! Глухой, в отличие от западных разведчиков, всегда верил в гениальность «русского мужика», и, как только ему донесли о том, что в городе появился представитель «Интехстроя», воспылал желанием приобрести у него модную противоподслушку. Встреча состоялась на загородной вилле «авторитета». К этому помещению давно проявляли неуклонный интерес сотрудники разнообразных «органов» и служб. Вот он и решил заодно провести испытания прибора. Сам с Панкратовым практически не общался – все переговоры поручил Чечету. Сказать, что тот остался доволен работой устройства, значит, не сказать ничего… – Да, не перевелись еще Левши на земле Русской! – восхищенно бормотал отставной полковник. – Проклятые империалисты до такого еще лет десять не додумаются. – Вы совершенно правы, – скромно потупив очи, подыграл ему Шура. – Система не имеет аналогов в мире. – Сколько ты за нее хочешь? – Двадцать штук. – Зелени? – А то чего же… – Многовато будет. – Ну, как знаете… Панкратов поднялся, давая понять собеседнику, что «торг здесь не уместен», но Чечет жестом усадил его назад в плетеное кресло – беседа протекала с глазу на глаз в просторном холле, обставленном просто, но со вкусом: вся мебель в нем была сделана руками какого-то прикарпатского народного умельца. – Пожалуй, я попытаюсь уговорить шефа… Слишком хороша игрушка. Только что мне с этого будет? – Обычно мы платим посредникам два-три процента от стоимости заказа. – Но это же совсем мизер! – Хорошо… «Штуцер» вас устроит? – Тысяча? – Да. Учтите – больше я не могу… Хотя… Если вы окажете мне одну услугу… – Я весь внимание. – Не здесь, господин полковник, не здесь… – Можете не волноваться – в доме чисто. – Вы уверены? – Вчера технари тут все вверх дном перевернули. Готовились… к вашему визиту! – Спасибо. Но все же я предпочитаю вести «базар» на свежем воздухе. Вдали от посторонних ушей и глаз. – Согласен. – Если у вас в кармане включен диктофон, лучше оставить его дома… Предстоящий разговор будет касаться лишь нас двоих; если о нем узнает кто-то третий, вам – не мне – может не поздоровиться. – Обижаете, господин хороший! – Не обижаю – предупреждаю. Чечету ничего не оставалось, как выложить на стол миниатюрное звукозаписывающее устройство, наличие которого он так бурно отрицал еще секунду тому назад. Причем сделал это Илья быстро и проворно, без тени смущения на добродушном (и таком бесхитростном!) лице. После этого партнеры по переговорам пожали друг другу руки и вышли на улицу. Медленно продефилировали по дорожке, выложенной из бетонно-тротуарной плитки, в глубь низкорослого фруктового сада. – Ну… Говорите, – не выдержав испытания молчанкой, наконец нетерпеливо пробасил начальник бандитской контрразведки. – Мне стало известно, что Глухой каким-то образом причастен к преследованию моего командира – Владимира Гринько… – Чечет раскрыл рот, пытаясь прокомментировать сообщение собеседника, но Панкратов не позволил ему сказать и слова. – Я добавлю четыре тысячи, то есть вам достанется пять штук наличными, если вы расскажете все, что вам известно об этом деле. – Но… – Надеюсь, вы осознаете, что подобные сведения ничего не стоят… Их можно добыть в ближайшей корчме. Причем бесплатно. А я готов заплатить бабки. И немалые. – Вот это меня и настораживает… – Не хотите – как хотите. – Нет, вы неправильно поняли… Я все расскажу… Но деньги вперед! – Не будьте таким недоверчивым. У вас ведь остался в залоге звукопоглощатель. Завтра получите с Глухого двадцатку и сразу заберете свою долю… Мне вернете только «пятнашку». – Согласен. Но боюсь, что разочарую вас. – Это почему же? – Мой шеф если и виновен в том,что Гриню закрыли, то только косвенно. Инициатива исходила от областного прокурора. – Не врешь? – Мамой клянусь! Его попросту достало киевское начальство, мол, когда наведешь порядок? Вот он и решил найти козла отпущения… Слушай, Шура, зачем тебе все это? – Да так… Просто хочу восстановить историческую справедливость. – Пять штук за какую-то справедливость? Ты, наверное, просто сумасшедший!Глава 16. Возмездие
Утром Чечет позвонил на сотовый телефон представителя «Интехстроя» и предложил встретиться в ресторане «Галичина». Там, за одним из столиков, он передал Панкратову «бабло» – пачку стодолларовых и пачку пятидесятидолларовых купюр. Шура даже не стал рвать банковские упаковки, просто опустил деньги в заблаговременно раскрытый «дипломат». А буквально на следующий день город потрясло очередное громкое убийство… У Глухого намечался конфиденциальный разговор с одним из руководителей украинской милиции, естественно, он решил подстраховаться и задействовать так кстати приобретенное оборудование. Как только Александр ввел свой пароль в систему, раздался страшный взрыв. Впоследствии эксперты даже затруднялись сказать, какой из фрагментов тел принадлежит Глухому, а какой – его «капореджиме», случайно оказавшемуся рядом. Впрочем, слово «случайно» вряд ли уместно в данной ситуации – Чечет просто был обязан находиться возле шефа, так как тот совершенно не разбирался в технике и не мог без посторонней помощи даже подключить к сети элементарный электрический прибор… Вот тогда-то Левицкий, как мы уже упоминали, запаниковал и засуетился по-настоящему. Сначала слег в ведомственную больницу с диагнозом «сердечная недостаточность», а затем – предусмотрительно умотал в Киев. Благо, Виноградов как раз подобрал для него тепленькое местечко. Совсем даром. За тридцать, как говорят крутые ребятишки, «штуцеров». Бесплатно эти люди никогда ничего не делают. Даже для старых друзей!Часть 4. Зона
Беседы, которые вели в бараке колонии усиленного режима Бочаров и Гринько, можно смело разбить на десятки глав, живописуя, в какой обстановке была произнесена та или иная фраза, как повернулся при этом герой и куда посмотрел. Только что ни говори, куда ни глянь – кругом все та же серость и безысходность. Да и разговоры, по большому счету, одни и те же. Как так получилось, что в наших тюрьмах сплошь и рядом – невинные или, точнее, мало в чем виноватые люди, а разбойники с большой дороги сидят в правительстве и парламенте? Кто повинен в том, что арестантам порою нечего кушать и как вообще можно прокормить человека за такие деньги? Откуда в местах лишения свободы вдруг появилось столько туберкулезников и почему от остального народа все время скрывают их истинное количество? И – главный вопрос – зачем власть стремится упрятать за решетку столько людей, если у нее нет средств на их содержание? Однако неправильно будет считать, что наших героев занимали только глобальные проблемы. Немало пищи для размышлений давали Боче и Грине их собственные судьбы. Не раз и не два они возвращались к истокам своих уголовных дел и всегда приходили к выводу, что с ними поступили несправедливо. Дабы особо не рассусоливать и не растягивать во времени бесконечные обсуждения уже произошедших событий, я попробую спрессовать их в одну главу и вынести на суд читателей… А чтобы было еще короче и понятнее, обозначим узников, ведущих диалог, по заглавным буквам Б. и Г. Б.: «Как ты думаешь, почему власти избрали на роль козла отпущения именно тебя?» Г.: «Да хрен их знает… Может быть, потому, что я досконально знаю все типы взрывных устройств?» Б.: «Логично…» Г.: «И еще… Накануне убийства Плинтуса у меня с ним была стычка. Согласись, заманчиво связать воедино два таких события». Б.: «Но ты ведь признал свою вину?» Г.: «Только на предвариловке… А что мне оставалось делать? Автомат с полным рожком под подушкой – уже, как минимум, три года… А то и семь… Кроме того, “инвалиды” обещали вытянуть по половинке, вот я и “повелся”. Когда понял, что лоханулся, пошел в отказ, но было уже поздно…» Б.: «А адвокат?» Г.: «Этот урод больше работал на бандитов, нежели на меня». Б.: «Я видел, ты писал какие-то бумаги?» Г.: «Да… Направил в парламент копию приговора… уполномоченному по правам человека. Указал на явно сфальсифицированные доказательства, попросил разобраться, возбудить уголовное дело против прокурора, возглавлявшего следственную группу…» Б.: «Напрасно все это… Ворон ворону глаз не выклюет». Г.: «Там, на воле, народ бучу поднял, афганцы за меня грудью стали… Вода камень точит. Кстати, мамке даже ковры назад вернули – ничего не нашли!» Б.: «А как же та кровь, под плинтусом?» Г.: «Моя. Точно. Я вспомнил, что точил ножи – Толян как раз бруском подсобил, ну и случайно полоснул себя по пальцу… А у того “терпилы” – такая же группа и тот же резус…» Б.: «Ты говорил, что его видели в Австралии?» Г.: «Да… Мамка писала… У них с работы одна тетка туда перебралась… Ползет по Сиднею, а ей навстречу – Плинтус. Замялся, покраснел – и как шуганет в ближайший переулок…» Б.: «Она что, раньше его знала?» Г.: «Да. Плинтус с ее дочкой долго встречался. Так что ошибиться тетка не могла». Б.: «Вот бы выловить его там, а?» Г.: «Э… Какой идиот попрется… за тридевять морей. Нынче у ментов на командировку в Киев денег не хватает». Б.: «Но взрывы в твоем городе не умолкают. Неужели это не наталкивает “мусоров” на размышления?» Г.: «Им давно на все наплевать. Меня уже посадили. Даст бог еще какого-то левого дурачка поймают». Б.: «А этих, “инвалидов”, говорят уже нет в живых?» Г.: «Да, мамка подтвердила… У нее теперь Панкрат живет, я его раненного в Афгане на своем горбу из-под огня духов вынес. Старушка на него думает. Это она мне на свиданке сказала, в письмеце побоялась, сам знаешь – перлюстрация, только выскажи подозрения – сразу пацану хана…» Б.: «У меня в загашничке есть “бабла” немного. Может, маякнуть братве, пусть отвалят твоему Панкрату несколько штуцеров?» Г.: «Зачем?» Б.: «В Сидней смотается, вычислит Плинтуса, сфотографирует, глядишь, и тебе послабуха будет…» Г.: «Извини, старина, но мы в помощи не нуждаемся… Ты глянь, что матушка пишет: “Шура твои деньги получил…” Это он наверняка десяточку выбил, которую Глухой обещал подогнать Марине… Да и сам Панкрат – человек не бедный, “капусту” косит неслабую. У него братан – директор оружейного завода, вот и пристроил родную кровинушку…» Б.: «В Австралию слетать – штука, столько же назад, отель, жрачка, в трешник влезет… Мелочь! Я бы раз в десять больше отвалил за собственную свободу!» Г.: «Надо старушке весточку послать, чтобы захватила его с собой на следующую свиданку…» Б.: «Если он не дурак, то сам приедет!» Г.: «А ты чего не подсуетился, чтобы хоть по половинке откинуться?» Б.: «Ну, во-первых, у меня планы. На корону. А законникам, того, на досрочное ходить не полагается… Но это я так – шучу. На самом деле – органы меня под колпаком держат. Боюсь, мне теперь ва-а-ще: век воли не видать!» Г.: «Да… влип ты, братец? Кто хоть стоит за всем этим, знаешь?» Б.: «Тима и Сема. Первый – штатный гэбэшник, второй – его марионетка». Г.: «Ты уверен?» Б.: «Сто пудов… Семина девка про все по телеку растрандела». Г.: «И где ты перебежал им дорогу?» Б.: «О, это долгая история…» Г.: «Мы куда-то спешим?» Б.: «Тиму просто задушила “жаба”, есть такая национальная болезнь. Ну не мог он смириться с тем, что я сбиваю “бабки” с мест его кормления – не мог!» Г.: «А ты? Зачем играл с огнем?» Б.: «Самое смешное, что я ни на кого не наезжал. Бизнесмены по доброй воле отстегивали определенные суммы за то, что мы не мешали им работать… Ну не отказываться же от копейки, когда она сама идет в руки?» Г.: «Говорят, тебя взяли с поличным?» Б.: «Ага… Даже карман порвали, чтоб сверток с мечеными купюрами в нем поместился». Г.: «Выходит, ты не вымогал денег?» Б.: «Нет, конечно… Пришел с Бандюком получить его кровные, которые он додумался одолжить этому прохвосту – и вся музыка!» Г.: «А этот Бандюк не мог тебя подставить?» Б.: «У него мозгов не хватит… На суде Тарас чуть не плакал, мол, за что шефа повязали, он же ни сном ни духом, а им разве докажешь? Зная, что задержание фиксируется на пленку, я даже кричал: “Что вы делаете, сволочи?” – так менты взяли и просто “потеряли” видеозапись». Г.: «А та телка чего вдруг язык распустила?» Б.: «Менты ее кавалера закрыли, сексота эсбэушного, а Тима палец о палец не ударил для его освобождения…» Г.: «И где они сейчас?» Б.: «Сема в дурдоме, а Тамара… повесилась в СИЗО. Сразу после того, как дала интервью местному телевидению. Потом, для гарантии, кто-то поджег архив, в котором хранилось мое дело. Теперь – ищи-свищи ветра в поле…» Г.: «Да… Оборзели “погоны” не на шутку!» Б.: «Это еще “семечки”… Скажу тебе по секрету. Они сами нашего брата “мочат” и на нас же сваливают!» Г.: «У тебя есть доказательства?» Б.: «А то как же… Запись. На которой Тима и его начальство обсуждают, как лучше осуществить очередную акцию… Один писака обещал обнародовать ее в случае моего ареста, но что-то не мычит, не телится». Г.: «Может, его тоже убрали?» Б.: «Нет. Слишком известная личность. Из “ящика” сутками не вылезает…» Г.: «И кто это?» Б. (помявшись): «Антон Быстренко…» Г.: «А… Когда-то он вел “Досье”… Сейчас в командировке за границей. Кажется, в Штатах… Помнишь его последний репортаж о наших в Сакраменто?» Б.: «Их послушать, так ва-аще хохлы Америку открыли…» Г.: «А если Антон еще ничего не знает?» Б.: «Он че, газет не читает?» Г.: «Думаю, “Вашингтон пост” или “Нью-йорк таймс” ничего не сообщали о твоей участи. А наша пресса туда попадает крайне редко». Б.: «Да знает он, сучонок, знает, мои люди постарались. Может, потому и смылся в США, что его кто-то припугнул. Не указывая пальцем». Г.: «Если все настолько серьезно…» Б.: «А ты как думал?» Г.: «…То тебе и не стоит особо рваться на волю. Пока эти люди при власти». Б.: «Теперь ясно, почему я не спешу… по половинке? От них ведь всего можно ожидать. Поначалу Тима даже на “хозяина”[23] пробовал давить, мол, никаких поблажек, чуть что – в ШИЗО…[24] Но я того раньше “подогрел”»… Г.: «Будешь “откидываться” – братвы побольше собери, чтобы менты новую провокашку не встругнули…» Б.: «Не учи ученого… Но, если со мной что-то случится, найди моих обидчиков и… Ты сам знаешь, как поступить с ними». Г.: «Боюсь, нескоро мне представится такая возможность». Б.: «Вот поэтому я и завел базар про Сидней… Найдут Плинтуса, пересмотрят твое дело, глядишь – и отменят приговор». Г.: «Твоими б устами да мед пить…» Б.: «Все в жизни бывает… Так что запомни на всякий случай: полковник Тимченко Степан Петрович, зампредседателя СБУ и Семчук Анатолий Иосифович, его верная собачонка!»Часть 5. Заключительный аккорд
Глава 1. Тет-а-тет
В тот день сразу после обеда к Владимиру, только что покинувшему столовую и пытавшемуся встать в строй, подошел начальник оперчасти майор Солома и небрежно бросил: – Следуй за мной! «Куда он меня тащит? – недоумевал узник, направляясь за Главным Кумом по длинному, опутанному колючей проволокой проходу между бараками в сторону КПП. – Хотел бы “перетереть” по душам – пригласил бы в свои апартаменты… “Свиданка” мне еще полагается, “дачки” контролеры сами в барак приносят… Может, комиссия какая-то приперлась в ответ на мои многочисленные обращения? Опять же для этого на зоне есть специальный кабинет, а мы вроде как “за колючку” собрались…» Солома тем временем уже подошел к турникету. – Он со мной! – кивая на Гринько, повелительно бросил в адрес расположившегося за толстенным стеклом худосочного паренька в форме прапорщика внутренних войск. – Не положено! – попытался возразить дежурный, но хищный блеск очей майора, имевшего среди коллег репутацию чрезмерно жесткого, непокладистого человека, быстро убедил его в необходимости соблюдать субординацию. Щелкнул электронный замок. Воздух свободы, такой желанный и свежий, опьяняюще ударил в нос. Участился пульс, повысилось давление, бледное лицо налилось кровью… За ограду… Без наручников. Такого еще не было ни с кем и никогда! Володя огляделся по сторонам. Возле КПП толпились родственники осужденных, усталые, изможденные, с огромными баулами, набитыми чаем, сигаретами и домашними снадобьями; многие из них кутались в плащи, защищаясь от пронизывающего северо-западного ветра, гнавшего по единственной песчаной улочке на юго-восток желтые листья. Впереди, за несколькими рядами стройных елей и огромными, почему-то окрашенными в государственные сине-желтые цвета плакатами, призывающими выходить на волю с чистой совестью, пряталось неказистое здание, в котором размещалась администрация исправительного учреждения. Именно туда направлялся начальник оперчасти, казалось, забывший о своем, обреченно плетущемся сзади, подопечном. На ближней вышке лениво покуривал молодой солдатик, обращавший свои взоры только на вверенную территорию, никак не за ее пределы. Казалось, сделай шаг, отпрыгни в сторону – и вот она: свобода! «А, может, Кум все это специально подстроил, чтобы воспользоваться поводом и застрелить меня при попытке к бегству?» – кольнула мозг шальная догадка, но Гриня сразу же ее отмел: зачем рисковать служебным положением и тратить почем зря патроны? Для того чтобы убрать любого по каким-то причинам не понравившегося узника, у начальства есть немало способов. От перевода в отряд туберкулезников до несчастного случая на производстве. В это время офицер повернулся и насквозь пронзил сопровождаемого своими дерзкими глазами. – Что, дрожишь? – спросил с издевкой и, не дожидаясь ответа, заключил: – Ничего, вскоре все кончится… У парадного входа он остановился и пропустил Владимира вперед. – Нам на второй этаж, – известил равнодушно и, когда заключенный послушно преодолел два пролета ступенек, добавил: – Теперь налево… Стой. Раз-два… Гринько остановился, повернул голову. «Начальник оперчасти майор Солома Р. Ю.» – прочитал на табличке. – Заходи, заходи, не стесняйся, – пробурчал сзади Главный Кум. Володя толкнул дверь кабинета и остолбенел. Прямо в упор на него глядели проницательные глаза… Шуры Панкратова. Несколько секунд они молча стояли друг против друга. – Ну, здорово, командир! – наконец не выдержал Панкрат и, раскинув в стороны руки, двинул навстречу другу. – Привет, братишка! – обнял его Владимир. – А ты все тот же. Только похудел малехо. – Совсем малость… Пятнадцать кило сбросил. – Ничего… Мы это мигом поправим… Здесь – полный комплект, – Шура ткнул ногой в здоровенную матерчатую сумку. – Тушенка, крупы, сало, супы быстрого приготовления. В отдельном пакете, так сказать, предметы личной гигиены: трусы, носки, мыло, зубная паста… – Спасибо. – Гринько обернулся назад, надеясь найти в глазах майора согласие на получение внеочередной (и столь щедрой!) передачи, но тот остался в коридоре. – Не волнуйся… Здесь нам никто не помешает. За все заплачено! – прояснил ситуацию Панкратов. – А ты меня здорово напугал, – признался Владимир. – Все думал, хана, пришьют менты не за понюшку табака! – Конечно, можно было согласиться на предложение Ростислава Юрьевича и встретиться с тобой в зоне, но, сам понимаешь, там трудно найти укромное местечко. А нам край надобно покалякать тет-а-тет. – У этих стен тоже наверняка имеются уши. – Ничего. На каждый яд есть противоядие. – Техника шагает вперед… – Причем семимильными шагами. – Я слышал, ты неплохо устроился? – Да. Возглавляю коммерческую фирму при Тульском оружейном заводе… Жучки, блокираторы, защита телефонных линий, электронных коммуникаций… Всей этой бедой как раз и занимаюсь. – И как, прибыльная тема? – На жизнь хватает… А я человек не жадный, и если что-то лишнее появляется в кармане – непременно поделюсь с ближним! Вот вашим операм пару жучков подкинул, те и расщедрились: проси, что хочешь… Кстати, как они тебе? – Нормальные пацаны. Втроем всю зону держат. Зато среди своих особым авторитетом не пользуются – пресекают незаконные поставки наркоты, спиртного, даже чая… Многие на этом неплохо зарабатывают. А «кумовья» их – к ногтю! – Сразу видно – классные ребята. Особенно этот… Сено-Солома. Толковый малый, в спецсредствах хорошо разбирается. Забрать бы его в Рассею, но как? – У них с супругой беда – сынишка вот-вот ослепнет… Только ты об этом – ни-ни… Юрьич даже друзьям не говорит ни слова! – А ты-то откуда знаешь? – Радио сообщило. – Ростик о тебе тоже хорошо отзывается. Говорит, ты дружишь с каким-то Бочей? – Разве нельзя? – Почему нет… Только он, как бы это помягче выразиться… – Не жилец? – А ты читаешь мысли, командир! Нет, оперчасть против него ничего не имеет. Но у них есть сведения, что кто-то очень влиятельный ждет не дождется, когда он выйдет на свободу! – О’кей… Мы примем надлежащие меры! – Я не для того ввел тебя в курс дела, чтобы ты предупреждал какого-то бандита. – Слышь, Шура, ты мне доверяешь? – Как самому себе. – Так вот: Боча не беспредельщик – раз. И он – мой лучший кореш. Два. На этом разрешите поставить точку. – Есть, товарищ капитан… – Без обиды? – Так точно… – Тогда продолжим разговор? – Непременно! – Мать писала, что ты выбил должок кое с кого? – Десять штук… «Бабки» в банк кинул на ее имя. Теперь тетя Валя ежемесячно снимает проценты. На них и живет. – Возьми себе оттуда сколько понадобится… Так сказать, в счет компенсации затрат. – Обижаешь… Ты для меня больше сделал. – Спасибо, – растроганно пробормотал заключенный. – Не за что. – Скажи, мы действительно можем свободно разговаривать? – Миллион процентов. – Ты получил только деньги? – А что еще? – Головы! – Не… Это не моя работа. – Врешь, братец, по глазам вижу. – Ты ж меня знаешь, командир… Сказал – не я, значит, не я… – Может, даже имен таких не слыхивал? – Каких? – Глухой… Косой… «Команда инвалидов». – Нет, почему же. Слыхал. Только не «мочил» я этих гадов. Косого вообще Глухой сделал, точнее, его сынишка, в больничке, при свидетелях… – А его самого? Кто на тот свет спровадил? – Ой, не знаю… Давай лучше о тебе поговорим. – Что ты хочешь услышать? – Только одно: да или нет! – Имеешь в виду: убивал – не убивал? – Так точно. – Нет, Шура, не убивал. – Так как я своего глухого тезку? Гринько рассмеялся: – Ну, ты даешь, парень!.. Нет, правда, если я в чем-то и виноват, то только в контрабанде оружия… – Пятнадцать лет за такие шалости – пожалуй, многовато. – Да, немало. – У тебя есть какие-то соображения? – По поводу чего? – Своего досрочного освобождения. – Да вот… Письмо недавно написал. Самому главному омбудсмену. Ответа пока не получил. – И не получишь… Я тоже к кому только не обращался… Верховный суд, генпрокуратура… Глухо! Все говорят: подбрось «зеленки» на выборы – тогда посмотрим! – Ну, так и отвалил бы им мою «десятку»… – Извини, но такие суммы там давно не ходят. Как минимум – полтяшка. Хотя – не в деньгах дело… – А в чем? – Ты еще не знаешь этих шакалов. Капусту схавают – и в кусты, мол, прости друг, не вышло. – Они что же, хотят всю сумму вперед? – А ты как думал? Сегодня – деньги, завтра – стулья! – Сволочи… Может, пойдем другим путем? Легальным. Начнем писать жалобы, подключим прессу, общественные организации… – Ни хрена из этого не выйдет. Пока прокурор, который твое дело замутил, при власти… – Левицкий? Я всегда подозревал, что он с «инвалидами» заодно. – Стоит ему только кашлянуть или пригрозить пальцем – и все заткнутся! Одна надежда, что в прокуратуре сменится руководство, и новая метла станет поступать согласно известной поговорке. – У нас есть повод для оптимизма? – Да… Более того… Мои друзья в Киеве утверждают, что кто-то уже проплатил соответствующее решение по данному вопросу. – Я в слухи не очень верю. – Я тоже… Поэтому мы не будем сидеть сложа руки и ждать милости от природы… Тетя Валя считает, что этот пострадавший… Как его? – Плинтус? – Точно… Вроде как живой остался, а вместо себя подставил какого-то «бомжару». – Такая версия давно гуляет по нашему городу. – Может, я слетаю в Сидней? – Ну да… Выйдешь на центральную площадь и начнешь кричать: «Ау, Плинтус, иди сюда, мой ласковый мальчик, я помогу тебе сесть в тюрьму!» – Зачем ты так? Покручусь-поверчусь в диаспоре, авось и найду следы этого прохвоста. – Мы с Бочей уже рассматривали подобный вариант. Лично я считаю его бесперспективным. – Обращусь в госдепартамент, мол, проверьте, въезжал ли в вашу страну… Как его фамилия? – Плинтусов К. Л… Только захотят ли они с тобою разговаривать! – Куда денутся – захотят. Подобная информация не является секретной. По крайней мере в тех странах, которые мы считаем «цивилизованными». – А если он воспользовался при переезде чужим паспортом? – Что, есть такие данные? – Нет, но ведь все может быть! – Фифти-фифти… То есть все равно стоит попробовать! В это время дверь заскрипела и приоткрылась. В образовавшемся проеме появилась сияющая физиономия Соломы. – Вы еще не наговорились? – Никак нет, – отозвался Шура. – Да ты зайди, Юрьич, – панибратски предложил Гринько. – У нас от тебя секретов нет и быть не может… – Ну, если только Александр Иванович не будет возражать. – Не будет… Что скажешь, майор? Много душ загубил мой командир? – Это лучше у него самого спросить. – Владимира Богдановича послушать, так у вас тут одни божьи коровки. – К сожалению, он во многом прав. Процентов семьдесят здешнего люда надо было просто отшлепать – и вся песня. Настоящие бандиты и вымогатели откупаются еще на предварительном следствии… Судьи – и те жаловаться стали, что весь «калым» оседает в карманах мусоров! – Но вам тоже наверняка что-то перепадает. Например, за УДО[25]. – Его еще заработать надо. – А не зарабатывая? Пробашлял – и баста! – Если ты имеешь в виду Богдановича, то ему все равно ничего не светит. Даже за очень большие деньги. Статья уж больно тяжелая. Убийство двух и более… при отягощающих обстоятельствах… Хотя, не скрою, многое в его деле шито белыми нитками. – Что именно? – Согласно приговору преступления совершались в соучастии с неустановленными следствием людьми… Такая формулировка дает весомые основания для проведения повторного расследования. Только как его добиться? – Этот вопрос мы обсудим наедине! – твердо пообещал Шура. В дверь постучали. – Можно? – вежливо поинтересовался капитан Марчук, один из двух подчиненных Ростислава Юрьевича. Впрочем, еще надо разобраться, кто из них начальник, а кто подчиненный. Все три лагерных оперативника были приблизительно одного возраста и могли получить «майора» только в случае назначения Главным Кумом. Так что, пришлось бросать жребий! В прошлом году обязанности начальника исполнял Игнат Костицкий, теперь вот – Солома, очередь Марчука еще не настала… – Захады! – имитируя кавказскую интонацию, милостиво разрешил Панкратов, не обращая внимания на присутствие истинного хозяина «кумовских апартаментов». Еле удерживая в руках два полных полиэтиленовых пакета, в которых предательски позванивали бутылки, капитан протиснулся в тесный кабинет и упрятал свое богатство в шкафчик. – Ну-с, приступим? – то ли предложил, то ли спросил, потирая ладони. – А ему… можно? – вкрадчиво поинтересовался представитель «Интехстроя», кивая на своего боевого командира. Опера только укоризненно посмотрели на него, и Шура понял все. – Извини, Володя… Вот выйдешь – тогда зальемся под завязку. – Все нормально. Спасибо, что проведал… Мне, наверное, пора идти? – Да, – тихо констатировал Солома. – Гриша, проведи Богдановича в зону! – добавил он, обращаясь к Марчуку. – Пока, братишка… – Гринько обнял друга и на мгновение уткнулся лицом в его грудь, чтобы скрыть накатившуюся скупую слезу. – Привет матери, афганцам, всем, кто меня знает… Да, кстати, о судьбе Марины по-прежнему ничего не слышно? – Не хотел тебя расстраивать, ну да ладно. Она выехала в Россию, вышла замуж… – И флаг ей в руки! – сплюнул Владимир и, заложив за спину руки, вышел из кабинета.Глава 2. Дружеская пирушка
В 17.00 «кумовья» собрались в кабинете своего «предводителя», чтобы засвидетельствовать почтение дорогому гостю. Стол был уже накрыт. Балычок, икра, цыплята-гриль… Одним словом – изобилие, о неизбежном пришествии которого трубил еще незабвенный Никита Сергеевич Хрущев. Или пир во время чумы, если оглянуться на сегодняшнюю украинскую действительность. Уже одиннадцать месяцев сотрудники исправительного учреждения не получали зарплаты; в ведомственном доме, где проживали все участники намечающегося застолья, за исключением Панкратова, несколько лет назад энергетики отключили газ, и с тех пор в их квартирах было холоднее, чем в лагерных бараках, многие семьи не только мерзли, но и откровенно голодали… Солома страдал больше остальных: его единственный сын катастрофически быстро терял зрение, спасти мальчишку могло только экстренное хирургическое вмешательство, а денег на операцию у майора не было. Конечно, добрые дяди обещали помочь, но взамен они требовали услуги, оказывать которые он не имел права да и попросту не мог из-за «несносного», как утверждала его супруга, характера. Благоверная пилила Солому день и ночь: «Найди спонсора… Ты же видишь – Васяня слепнет», – но Ростик упрямо не соглашался, только еще больше замыкался в себе и все чаще прикладывался к рюмке. «А, может, Нина права? Не стоит корчить из себя осла? “Дурь” все равно попадает за “колючку”, почему бы и мне не иметь с этого копейку?! Вот только шепну Богдановичу – и начнем… Вова не подведет, он парень неглупый… Или все-таки лучше обратиться за помощью к Панкрату? Что для него две-три тысячи зеленых? Одних жучков на “штуку” баксов подарил. “Поляну” накрыл по полной программе… Нет… Не могу… Я же сам себя ненавидеть стану!» – Ну, давайте, за крепкую мужскую дружбу! – перебив размышления майора, предложил Шура. – За дружбу без границ! – поддержал его Костицкий. Выпили. Словно по команде, потянулись за бутербродами с икрой. – Между первой и второй – промежуток небольшой! – наполняя опустевшие емкости, изрек инициатор пирушки. Четыре руки дружно схватили граненые стаканы. И в это время снаружи кто-то дернул за дверную ручку. – Тсс! – приложив к губам указательный палец, прошипел Солома. Марчук, не дожидаясь команды, принялся прятать водку в служебный сейф. Костицкий быстро опрокинул стакан и знаками показал остальным, чтобы делали то же самое. После чего посуда «пошла» следом за бутылками в металлический шкафчик. – Открой, Юрьич, я знаю, что ты здесь! – «Хозяин»! – прошептал Гриша. – Секунду, Руслан Ильич… Солома открыл двери и впустил в кабинет полковника Серобородько, непомерно толстого, добродушного дядьку в новенькой униформе. – Что, снова пьянствуем… на рабочем месте? – Никак нет, – бодро отрапортовал Главный Кум. – А закусь зачем? – Так ведь с утра не жравши! – Чем же вы так были заняты? – Да вот… Договор составляем с Александром Ивановичем… На обеспечение техническими средствами. – А товарищ из какой организации? – «Интехстрой». – Не знаю такой… – Их главный офис находится в российском городе Туле. Господин Панкратов прибыл в командировку, чтобы наладить работу регионального представительства. – И чем они торгуют? Шура поднялся. – Мы не торгуем, мы производим. Вот, полюбопытствуйте, – он протянул полковнику роскошный полноцветный буклет. – Ну-ка, ну-ка… – листая страницы, заинтересованно затарахтел Руслан Ильич. – Да… Можем, когда хотим… И какие у вас цены? – Ниже мировых. – Как в том анекдоте… В укромном месте грузин встретил красивую бабу и говорит: «Покажи попку – дам сто баксов!» А та раз – и подняла подол. Мужик схватился за ее прелести двумя руками, гладит и вздыхает: «Ах, какой хороший попа! Жаль денег нету!» Марчук с Костицким заискивающе захихикали, а прямой, как доска, и бесхитростный Солома, как всегда, «не вкурил»: – Что вы хотели этим сказать? – То, что сказал: «Жаль, денег нет!» – А… Так вы неправильно поняли: фирма «Интехстрой» берет над нашей колонией шефство! Часть спецсредств они передадут в порядке спонсорской помощи, а часть поставят в обмен на нашу продукцию. – За шлакоблоки? – Так точно! – А вы их видели? – Видел, – подтвердил Панкратов. – Качество меня вполне устраивает. – Ну, тогда совсем другое дело! Дайте, я вас расцелую, дорогой вы наш! Серобородько деловито облобызал благодетеля и по-командирски распорядился: – Такую сделку обмыть полагается… Гриша, ты, как младший по чину, сгоняй в приемную… Скажи Оксане, пусть выделит бутылку коньяка из моих запасов! – У нас… – попытался вставить Костицкий, но Солома дал ему ногой под коленку. – Есть! – рявкнул Марчук. «Хозяин» так и не «врубился», то ли он фразу за Игната закончил, то ли повиновался его собственному приказу. Спустя мгновение пирушка продолжилась уже в официальном режиме. С пышными тостами, пошлыми анекдотами и неизбежными разговорами про житье-бытье. – Вот скажите мне, почему мы так хреново живем? – рассуждал вслух Руслан Ильич, а после третьей стопки – просто Руля. – Ведь все у нас есть: руда, уголь, нефть, газ, люди! А толку никакого! Я – полковник! – вынужден ходить с протянутой рукой. Куда ни сунься – проблема: цемента нет, муки нет, лекарств нет… Только за счет спонсоров и выживаем. Полгода назад один криминальный авторитет подарил тысячу одноразовых шприцов, просроченных, конечно, – так мы ему чуть ли не ноги целовали. А государство? Ладно, зэки ему не нужны… А мы? Зарплаты не дают, оргтехники – ноль, с канцелярией вообще – хана! Опера бумагу за свои деньги покупают. Знаешь, сколько им писать приходиться? – Догадываюсь, – кивнул головой Панкрат. – Мы всю почту перлюстрируем. В оба конца. Если находим что-то интересное – делаем выборку и оправляем куда надо, – пояснил Солома. – Все. Уговорили. Дарю вам ксерокс, господа! – торжественно пообещал менеджер. – Какие мы тебе, блин, господа?! – возмутился Серобородько. – Друзья! Товарищи! – О! Вспомнил! Один мой земляк на эту тему блестящий стих написал. Знаете, кому он посвящен? – Откуда? – протянул Марчук. – Нашему министру обороны. Прочитать? – Конечно!Ах, генерал, Вы смотритесь на «пять»
От галифе до орденской колодки,
И Вам ужасно хочется принять
Парад Победы или просто водки.
Да Вам любая ноша – по плечу,
И все же почему-то мне неймется:
Назвать Вас господином – не хочу,
Товарищем – язык не повернется.
Товарищей отнял у Вас Афган
Последних – в Белом доме добивали,
Но Вы в судьбой поставленный капкан
Своей мохнатой лапой не попали.
Да и сейчас Вы снова «на коне!»,
Вас по ночам не ранят острым словом
Мальчишки, смерть нашедшие в Чечне,
Под Вашим руководством бестолковым.
Вы цвет знамен сменили, генерал,
Но в этом буйстве многоцветья красок
Не Жуков с Вами под знамена встал,
Не Рокоссовский, разве только Власов.
Твердите о российском Вы пути,
Но если веришь в чистоту традиций,
Сто раз могли б в отставку Вы уйти,
Или по крайней мере застрелиться
Но Вас такой не радует финал —
Долг, честь и совесть – детские игрушки,
Коль Вами Ваша служба, генерал,
Превращена в обычную кормушку…
Когда пришел черед лихих годин,
Над Родиною снова дым пожарищ,
Вы для меня, увы, не господин,
И уж никак, поверьте, не товарищ![26]
Глава 3. Опасность
Когда спустя несколько дней Солома нашел Панкратова по одному из обозначенных в визитке номеров телефона, чтобы поблагодарить за помощь в лечении сына, Шура ответил, что он здесь ни при чем. После чего Кум еще больше зауважал этого простого и скромного русского парня. Мысленно он поклялся выполнить любую, самую противозаконную просьбу своего спасителя, но тот не спешил напоминать о «долге чести». Благодарный опер решил играть на опережение. И в середине апреля позвонил снова. – Алло, Александр Иванович? – Я. – Ростик. Солома. – Здравствуй, дружище… Как Васек? – Ой, даже не знаю, как тебя благодарить. – Отставить, господин майор. – Товарищ… – Запомнил стишок? – Так точно! – Ладно, забудь, ты мне ничем не обязан… Да… Кстати… Как там наша «прослушка»? – Фурычит… – Командира пишешь? – Круглосуточно! – Чем он сейчас занят? – Да так… Талдычит с Бочей целыми днями о бренности земного бытия… – Твое мнение о его невиновности не пошатнулось? – Напротив – укрепилось! За это время он бы обязательно «прокололся», если б чувствовал за собой хоть какой-то грех… Другие знаешь, сколько всего наговорили! – А они не могут что-то подозревать, о чем-то догадываться и соответствующим образом «фильтровать базар»? – Нет, конечно. – Ясно… Что ж… Передай Богдановичу привет. – Спасибо. Непременно передам. – Как он, на жизнь не жалуется? – Забыл, как столовка пахнет… На первое – «Галина Бланка», на второе – «Мивина»[27] с копченой колбасой. Брюхо отпустил… Похлеще моего будет… – Так перебирайся к нему в барак. На сытный и разнообразный казенный харч! – Ха… Не положено. Статью пришьют. За объедание контингента. – Тогда не скули. – И не думаю… Дело к тебе есть… Включай защиту! – Одну секунду! Панкратов щелкнул тумблером. Теперь ни одна спецслужба мира не сможет подслушать их разговор. – Можешь говорить! – Над Бочей нависла серьезная опасность. – Поясни. – На Хозяина постоянно наезжают, чтобы стуканул, когда его отпускать будут… Боюсь, не доедет он домой… – Понял… Ты вот что мне скажи: они с командиром на самом деле кореша или так… прикидываются? – Не разлей вода. – Выходит, надо помочь другу друга? – Тебе решать. – Я «за». – Я тоже. Тем более что Богданович прилюдно поклялся отомстить любому, кто посмеет обидеть его лучшего друга. Натворит беды, если с Валеркой что-то случится… И снова окажется за решеткой. – То есть все наши усилия могут оказаться напрасными, я правильно понял? – Ага. – Значит, другого выхода, кроме как уберечь Бочу от неприятностей, у нас с тобою нет. – Совершенно верно. – Что мы можем предпринять? – В тот день, на который запланировано освобождение Бочарова, выйдут на волю еще трое заключенных. Пусть один из них сядет в машину, которую пришлют за Валерием. А его самого мы отпустим на день позже. И с другой компанией. – Логично. Я сам за ним приеду. – Осталось малое – предупредить Бочу. – Тебе и карты в руки. – Не положено. – Это почему же? – Репутацию, брат, надо беречь! Нельзя вступать в сговор с преступным элементом. – Это противоречит твоим убеждениям? – Да. – А разве ты не должен заботиться о здоровье и безопасности своего контингента? – Должен! – Вот и намекни ему, мол, имеется оперативная информация. Советую поступить так-то и так-то! – Убедил. – Когда случится сие знаменательное событие? – В канун праздников… Тридцатого апреля! – Жди меня двадцать восьмого. – До встречи. Рад буду свидеться. – Я тоже.Глава 4. Подготовка к освобождению
Десять лет прошло, а Панкратов все никак не мог забыть ту проклятую войну. Да и как забудешь, если ноют раны, если еженощно просыпаешься от выстрелов и взрывов? Автоматная очередь прошила его сверху донизу. По левой стороне, от плеча до колена, но – невероятное везение! – если вообще можно говорить о каком-либо везении в данном случае – жизненно-важные органы остались незадетыми! Удачное совпадение – не более. Во-первых, автомат противника оказался заряженным обычными боеприпасами, не со смещенным центром, после попадания которых раненых неостается – только убитые и калеки. Во-вторых, рядом находился грамотный командир, надежный и верный товарищ… Старший, в то время, лейтенант Гринько. Он сразу вывел взвод из-под обстрела и, выдвинувшись вперед с группой разведчиков, лично уничтожил двух «духов», ранее изрешетивших Панкрата. Затем вызвал по рации «вертушку» и на собственных плечах вынес на равнину истекающего кровью бойца… Но больше телесных беспокоили Александра раны душевные. Вот он наслаждается жизнью, любит женщин и пьет водку, а его спаситель – гниет в бараке, перебиваясь с хлеба на воду, точнее теперь, если верить Соломе, с колбаски на «Мивину». Ни выйти в поле глотнуть свежего воздуха, ни присесть с друзьями за праздничным столом… Нет, он, Шура, тоже сделал для командира немало. Расправился с Глухим, помог финансами Валентине Александровне, да и ему самому обеспечил более-менее сносные условия существования… Насколько это возможно в условиях колонии усиленного режима… Вполне достаточно, если бы… капитан был в хоть чем-то виноват… Но… С каждым днем Панкратов все больше убеждался в том, что Володю подло подставили. И просто бесился от приступов бессилия из-за отсутствия возможности доказать собственную правоту. Может, не все он сделал? Может, зря пошел на поводу у Грини и отказался от задумки слетать в Австралию? Вечером двадцать девятого апреля Шура снова прибыл в поселок, где отбывал наказание его боевой друг. Ростислав встретил дорогого гостя прямо на перроне. Усадил в автомобиль, предоставленный начальником колонии, и повез… в свою ведомственную квартиру, где их ждал накрытый роскошный стол, за которым изнемогали от «жажды» Серобородько, Костицкий и Марчук (Нина с Васяней, чтобы не мешать мужикам, предусмотрительно убрались к соседям). Гуляли допоздна и «по-взрослому», выпив чуть ли не ведро водки и слопав полкабана, накануне заколотого гостеприимным хозяином. А куда спешить? Чего мелочиться? Игнат и Гриша живут в соседнем подъезде, Руслан Ильич – через дорогу… Прополз пару метров – и дома! Утром усадили за руль все той же «Волги» непьющего Солому и отправились на работу. Главный Кум самолично выписал Панкратову разовый пропуск, и они вдвоем не спеша двинули за «колючку». Там у сотрудников оперчасти имелся еще один кабинет – просторный, уютный, совсем не такой, как в административном корпусе учреждения. Он был увешан поделками заключенных: резьбой по дереву и живописными полотнами, холодным оружием и даже художественной вышивкой. Вышитые иконы числились в особой цене: единственный последователь отца Дмитрия Блажейовского[28] год тому назад вышел на свободу, не успев передать секреты своего искусства никому из заключенных. – Сделай нам по-быстрячку кофе, Петрусь, – приказал майор каптерщику, невысокому, ладно сложенному парню, одетому не хуже, чем на гражданке. – И пошли кого-нибудь за Бочаровым с Гринько. – Будет сделано! – вежливо поклонился заключенный. Шура выглянул в окно. На травяном газоне, разделяющем «столовку» и «больничку», несколько парней гоняли латаный-перелатаный кожаный мяч, один по пояс обнаженный зэк выполнял мудреные физупражнения, другой, тощий и зашуганный, полоскал в мыльном растворе засаленную робу. Вдруг к нему «подкатил» какой-то круглоголовый детина и съездил бедняге по ушам, после чего начал бить ногами. – Плохо стирает! – пояснил невесть откуда появившийся Петрусь, и, ехидно ухмыляясь, поставил на стол две глиняные чашки с ароматным напитком. После чего сразу удалился. – Ну и порядочки у вас, – не преминул съязвить Панкратов. – Как в зоне! – Что, не нравится? – пробурчал Кум. – Нет! Не люблю, когда обижают слабых. – Придется принимать меры… Опер открыл окно и громко крикнул: – Эй, Мясник, канай сюда. Спустя несколько секунд в дверь вкрадчиво постучали. Нет, это был не Мясник, на сверхоперативность которого понадеялся Александр, это каптерщик наконец привел Гринько и вместе с ним – крепкого, довольно ухоженного брюнета не старше сорока в фирменном джинсовом костюме. – Здорово, командир! – Привет, Панкраша! – Они крепко обнялись. – Это мой друг. Боча. Я рассказывал тебе о нем… – Очень приятно… Шура. – Валерий, – скромно представился незнакомец. – Ростислав Юрьевич предупредил тебя? – Да. – И что будем делать? – Я уже договорился… с Кадыком. Мы с ним более-менее похожи по комплекции, да и по возрасту… В это время дверь заскрипела, открывая для присутствующих самодовольную физиономию Петруся. – Товарищ майор, Мясник! – Давай его сюда! Нарушитель режима лениво переступил порог и развязано бросил: – Вызывали? – А-ну, стань по стройке смирно! – рявкнул Солома. Зэк мгновенно вытянулся в струнку. – Еще раз увижу, что ты над кем-то издеваешься – пойдешь в «чумной» барак, к туберкулезникам, понял? – Позвольте мне с ним поговорить, – неожиданно предложил Боча и, не дожидаясь разрешения, что-то прошептал на ухо Мяснику. Тот понимающе закивал круглой головешкой. – Я завтра откидываюсь, – добавил «авторитет» уже вслух. – Но ты не обольщайся… Если Гриня хоть раз на тебя пожалуется – домой лучше не возвращайся! – Прости, Михалыч, я больше не буду! – вполне дружелюбно пообещал провинившийся детина. – Пшел вон, – топнул ногой Главный Кум, и когда Мясник ретировался, продолжил, обращаясь к Бочарову: – Кто приедет за тобой? – Да фиг его знает… Братва обещает целый эскорт… – Кому ты доверяешь на все сто? – перехватил инициативу Панкратов. – На сто – никому. – А на девяносто девять? – Есть один надежный кореш. Артуром его звать. – Известный тип. Пол-Львова под собой держит, – подсказал Солома. – Он тоже будет? – не унимался Шура. – Должен. – Что за постановка вопроса? Должен… Будет или нет? – Не знаю, – повел плечами Бочаров. – У него есть «труба»? – Да. – Звони! – Панкратов протянул узнику свой мобильник. – А он того… не прослушивается? – Нет. Это защищенный канал, используемый спецслужбами… Валерий прошелся по клавишам так заученно и ловко, будто ни на миг не расставался с телефоном. – Алло, Артурчик? Я… Узнал, бродяга! Ты просто читаешь мои мысли! Окейно, жду… Да… наши планы немного изменились. Будь один в машине… Подкатишь под самую вертушку. Остальные пусть ждут на площади… «Лексус» – это круто! Ты только ничему не удивляйся… Так надо, брат… Тебе все объяснят. Жму твою мужественную лапу! Боча выключил трубу и посмотрел в чистые Шурины глаза: – Слышь, брат, а если с Кадыком или, не дай бог, с Артурчиком что-то случится? – Все может быть… – Нет, так мы не договаривались! – Пора определяться со своими планами, – неожиданно завелся Гриня. – Или ты остаешься жить, чтобы отомстить Тиме, или поднимаешь клешни, мол, сдаюсь – третьего не дано… Разбрызгал слюну по кабинету – аж противно… – Ладно, уговорили, – примирительно пробурчал Валерий. – Смотри, парень, как следует, проинструктируй Кадыка, – вставил майор. – А то он точно до дома не доедет! – Понял… Не маленький… Только с чего бы это вы все так засуетились? – Хочешь начистоту? – интригующе улыбнулся Панкрат. – Да. – Нам стало известно о ваших с командиром договоренностях… – Откуда? – недоуменно протянул Боча. – Подслушали… – то ли осуждающим, то ли восхищенным (сразу и не разберешь!) тоном заключил Гринько. – Мне бы очень не хотелось, чтобы он снова очутился за решеткой. – А моя судьба, вам, значит, того – по барабану?! – скривился Бочаров. – Совершенно верно… Мы ведь не лежали с тобой в окопах и даже не хлебали из одной миски… Но друг моего друга – мой друг! – И на том – спасибо… Я могу идти? – Ты – да… А Володя должен остаться… – Если можно, я тоже пойду… Последний день, а нам еще столько «перетереть» надо! – Что ж… Тогда встречаемся завтра в половине девятого в этом же кабинете.Глава 5. Подмена
В то утро, словно по заказу, пошел проливной дождь. Ровно в девять «братва», прибывшая на добром десятке автомобилей, начала нетерпеливо сигналить, требуя ускорить освобождение своего лидера. Особой настойчивостью выделялся владелец перламутрового «лексуса», уперший нос автомобиля чуть ли не в двери КПП. Солома, одетый по форме (что само по себе было большой редкостью!), подошел к нему и велел убраться. Тот под улюлюканье коллег презрительно плюнул через приоткрытое окошко под ноги оперу и еще сильнее нажал на клаксон. – Отдайте Бочу, менты вонючие! – провизжал кто-то на сверхчастотах. Промокший до нитки, Ростислав еле сдержался, чтобы не съездить наглецу по шее. – Слышь, юноша, прекрати гонять понты, – молвил он, скривив в ухмылке тонкие губы. – Если ты меня рассердишь, мы его еще на полгода запакуем! – Не имеешь права! – попробовал «показать зубы» Артур (а это был именно он!), но майор мигом поставил «авторитета» на место. – Отгони в сторону своих шакалов и сам съедь с тротуара! – скомандовал он тоном, не терпящим возражений. Артур сразу повиновался и показал знаками «браткам», чтобы убрались подальше. Спустя четверть часа после этого инцидента двери КПП распахнулись, и на площадь перед колонией ступили четверо парней; один из них был в черном джинсовом костюме. Именно он забрался в головной автомобиль. Другие встречающие, несмотря на ливень, попытались покинуть свои автомобили, чтобы лично засвидетельствовать освободившемуся свое почтение, но водитель «лексуса» уже тронул с места… Тем временем в салоне иномарки происходила нелицеприятная беседа. – Ты кто? – Можешь звать меня Кадыком. – А где Валерчик? – Дави на газ, браток, потом разберемся. Тебя ведь просили ничему не удивляться. Перламутровая красотка во главе эскорта лихо неслась по узким мощеным улочкам, обдавая водой из-под колес немногочисленных прохожих. При выезде на трассу в машине запищал мобильный телефон. Артур включил трубу и поднес ее к уху. – Алло, – выдавил нарочито сердито. – Привет, брателло. – Бочарик, ты? – А то кто же? Как тебе мой заместитель? – Ништяк. – Давайте ко мне домой… Там и заночуете. А утром… Утром отправишь Кадыка на вокзал. Дальше он сам доберется… За услуги отстегните ему «штуку». Где «бабки», женка знает. Братве скажешь, что я устал – хочу отдохнуть малехо… Мол, поляну завтра накрою… – Понял… А мы с тобой, когда отметим это дело? – Я тебя найду. При первой возможности. – Может, чем помочь? – Нет. Сам управлюсь. – Ладно… Ни пуха! – К черту…Глава 6. Корректировка планов
Справки об освобождении приготовили еще с вечера. Осталось только вручить их счастливчикам, что и сделали в половине девятого утра, – перед всем строем. В принципе это было нарушением инструкции: обычно документы выдавали с той стороны «колючки» – в административном корпусе, но на такую мелочь никто не обратил внимания… Сотрудники оперчасти поздравили «четверку» с окончанием срока заключения и в последний раз повели в сторону КПП. По дороге Главный Кум с Валеркой откололись от коллектива и укрылись в уже знакомом нам кабинете. Остальные проследовали в комнату для свиданий, где получили личные вещи. И вот она – воля! Отсутствия Бочи никто не заметил. Вместо него в «лексус» с огромным удовольствием забрался, как мы уже знаем, Кадык, которого встречать было некому – братьям-разбойникам еще сидеть и сидеть. А двум другим узникам компанию составил капитан Марчук, естественно – в штатском. Он как раз направлялся домой после ночного дежурства… Сам Бочаров собирался провести в колонии еще сутки. Но Панкратов, затеявший эту авантюру, неожиданно изменил первоначальные намерения. Поздним вечером он тепло попрощался с «друзьями-кумовьями» и вызвал такси… Родной город встретил Валерку и его спутника неприятным моросящим дождиком – отголоском утреннего ливня. Впрочем, спать в гостиничном номере с одинаковым успехом можно при любых погодных условиях… Шура проснулся первый, в семь утра, и сразу поднял товарища: – Ты как обычно свой день начинаешь? – Бегаю, зарядкой занимаюсь, а что? – ухмыльнулся Бочаров. – Звони Артурчику. – Ну ты и зверь, – возмутился Боча. – Нормальные люди еще дрыхнут. – Вот-вот, именно – нормальные… Звони, не стесняйся… Пришлось подчиниться! – Алло, братишка? Приветик… На том свете выспимся. Как там, все в порядке? Понял… Поднимай Кадыка… Пускай немного пробежится за дополнительную мзду. До речки и обратно… Уже! Валера выключил мобилу и уставился на Пакратоваа, ожидая дальнейших указаний. Но тот лишь глядел в окно, насвистывая какую-то позабытую мелодию… – Эй, Шура, ты ничего не хочешь мне сказать? – Нет. – Черт возьми, я не подопытный кролик, я человек! И желаю знать, что ты задумал? – Спасти тебе жизнь. Всего-навсего. – Спасибо. – Пойми, дурья твоя башка… Или сейчас – или никогда. Другого шанса у этих людей не будет. – Ты о ком? – О твоих друзьях из укроспецслужбы. Вот ты, как бы действовал на их месте? – Я? Я бы не дал доехать домой… – Правильно… Но «лексус» сопровождали десятки твоих людей. Некоторые из них наверняка были вооружены. – Сто пудов, – в который раз употребил свое коронное выражение Бочаров. – А здесь требуется ювелирная работа… Чтобы никаких следов и зацепок… Хочешь знать мое мнение? – Валяй! – Наверняка за твоим домом кто-то следит… через оптический прицел винтовки. И как только представится удобный случай – нажмет на курок! – Поживем – посмотрим. – Я уверен: долго ждать не придется. Как бы подтверждая его слова, зазвонил мобильник. – Кадык до сих пор не вернулся с прогулки, – взволнованно сообщил визгливый тенор. – Может, пробежаться за ним следом? – Подожди меня, – спокойно ответил Шура. – Через пять минут буду. – Ты кто? – завопил Артур, но из телефона уже доносились короткие гудки.Глава 7. Расправа
Бочаров хотел ехать вместе с Панкратовым, но тот не разрешил. Ничего не объясняя, забрал справку об освобождении – и вылетел из номера. На гостиничной площади ввалился в первый попавшийся автомобиль с атрибутами такси и назвал Валеркин адрес… На скамье, вкопанной в землю под глухой стеной двухъярусного коттеджа, нервно курил рыжеусый мужчина лет тридцати в модной кожанке, украшенной множеством заклепок. С виду он напоминал скорее байкера или, на худой конец, какого-то подвального музыканта – то ли рокера, то ли репера, но никак не «авторитета», каким его представил Боча. – Шура, – назвался Панкратов. – Артур… Голосок нового знакомого был под стать внешности – нежным и певучим. – Куда он побежал? – Вон туда, – Артур указал рукой на север. – С утра… Мы на поезд собирались… Теперь, выходит, опоздали… Где можно болтаться столько времени? – Слышь, не гунди… Вы хоть дали мужику немного денег? – Да. – А если Кадык того… смылся куда-нибудь подальше? В более безопасные места. – Это невозможно… Он в Валеркином спортивном костюме. «Бабки» и документы остались в хате. – Хорошо… Считай, «штуку» сэкономили! – Ты… ты… ты хоть понимаешь, что говоришь? – Понимаю-понимаю… Пошли… – Может, пушку взять? – Не надо. Там могут быть менты. – А если нас тоже? – Кому мы с тобой нужны? Панкратов вышел за калитку и неспешно направился в сторону луга, на просторах которого прошла значительная часть Бочиного детства. За ним уныло брел Артур. В конце улицы они остановились. – Хм… Думаю, дальше Кадык пойти не мог! – бросив взгляд на кочки, до половины залитые водой, высказал свое мнение Артур. – Добровольно – нет. – Хочешь сказать… – Ничего я не хочу. Просто рассуждаю вслух… Бочу заказали. Хором такие дела не делают… Нанимают исполнителя, волка-одиночку… Прятать труп, заметать следы настоящий профи не станет. Замочил, сверил по фотографии, произвел контрольный – и гуд бай. – Но ведь они совершенно не похожи! – Киллер наверняка не знал жертву раньше. Все, чем он располагает, – это снимок, может, пяти, а, может, и десятилетней давности… Немудрено ошибиться! – Точно. Тем более что за время отсидки Валера сильно изменился, я имел с ним «свиданку» – знаю. – В принципе убийца мог даже не смотреть на фото. Ведь он наверняка следил за Бочей. Еще с колонии. Исполнить приговор по дороге побоялся – слишком много свидетелей. Провел до дома, убедился, что это именно тот человек, которого ему заказали, – и стал ждать удобного момента… – Похоже на правду… – Как бы там ни было, искать труп в реке или на лугу бессмысленно. Если Кадык мертв, то его тело где-то здесь. Рядом. Под кустом, в канаве… Давай, разойдемся, я – налево, ты направо, и обшарим все вокруг. Артур, опасливо озираясь, пошел в указанном направлении. Шура, напротив, не сдвинулся с места. «Нет, так далеко он зайти не мог… Чувак только откинулся, а его ни свет ни заря будят и выгоняют во двор: “А ну, сгоняй, браток, к речке”… Ваши действия, товарищ Шерлок Холмс? Вышел… покурил, прошвырнулся вдоль улицы… И назад, в тепло. За особняком Бочаровых – всего три хаты. Дальше пустырь и луг. Спрятать труп негде… Хотя… Мы ведь пришли к выводу, что его никто не станет прятать. Значит, Кадык свернул куда-то в сторону… Куда? Думай, голова, думай… Стоп! Бегать он не будет – на фиг надо! – а вот посидеть где-нибудь, укрывшись от ветра, курнуть папироску – может. Между домами и пустырем – заброшенный участок. Халупа с заколоченными окнами, полуразваленный сарай, деревянный сортир… Может, он туда по утречку направился?» Согнутая спина в кожаной куртке маячила уже далеко впереди. Панкратов свистнул и, когда его сообщник повернул голову, махнул рукой, мол, следуй за мной, после чего решительно двинул в сторону нежилого, как он успел заметить, объекта. На влажном грунте виднелось множество отпечатков свежих следов. Они были разными. Один – неглубокий, с чешуйчатым узором (такие обычно оставляют кеды или кроссовки с пластмассовой подошвой) вел в глубь фруктового сада. Второй – тяжелый, широкий… (не иначе как ботинки сорок пятого размера!) был в двух направлениях (туда – обратно); отсюда Шура сделал вывод, что обладатель спортивной обуви назад не вернулся… Он огляделся по сторонам и, не заметив никого, кроме появившегося на горизонте Артура, шмыгнул за калитку. Сразу устремился к туалету. Рванул на себя дверь и… Скрюченный трупик со спущенными штанами вывалился из деревянного укрытия и рухнул в грязь. Недолго думая Панкратов запихнул в расстегнутый карман спортивной кофты Бочину справку об освобождении и задернул молнию. И в этот момент откуда-то сзади до него донеслись душераздирающие звуки. – Бэ-э, бэ-э… Это подоспевший «сподвижник» заметил «жмурика» и его желудок тут же отреагировал. Шура схватил мертвеца за редкий чубчик и приподнял голову: – Он? – Он… Бэ-э… Ка… бэ-э… дык! – Успокойся! – резко скомандовал Панкрат. – Нам пора линять отсюда. И так наследили больше, чем надо…Глава 8. Покойник был – покойника нет
Дальнейшие действия Шура продумал наперед. Первым делом вернулся в дом Бочаровых и как следует проинструктировал Валеркину половину – Ольгу. После чего та набрала «02» и сообщила о пропаже супруга. Мол, побежал на зарядку и не вернулся… Менты, естественно, пообещали разобраться, а сами не пошевелили даже пальцем… Загулял муженек, очухается – вернется, такое бывает каждый день. Затем, воспользовавшись мобильником Артура, Панкратов позвонил на свой мобильный, который предусмотрительно оставил в гостинице. Дождался, когда Валера поднял трубу, сказал всего лишь несколько слов: «Ты умер, никуда не выходи из номера!» – и выключил телефон. Шло время… Артур с Панкратовым попеременно торчали у окна в ожидании автомобиля с оперативно-следственной группой, а его все не было и не было… «Черт возьми, труп, наверное, до сих пор не нашли! – догадался Шура, когда Ольга начала подавать к обеду. – Так можно и месяц просидеть… Нет тела – нет дела! Надо поторопить события!» Он накинул куртку и пошел во двор. – Где здесь таксофон? – спросил у Кольки, Валеркиного сына, взрослого уже парня, студента юридической академии, специально приехавшего из Харькова, чтобы встретить освободившегося родителя. – Через сто метров – налево, возле отделения связи. – Спасибо! Как называется ваша улица? – Кутузова. – Еще раз – сенкью! К удивлению будущего правоведа, сначала гость отправился в противоположную сторону, разглядывая фасады соседских домов (так Шура намеревался узнать номер заброшенного хозяйства), и только потом повернул в указанном направлении. Быстро нашел телефон-автомат, прикрепленный к стене обычной «хрущевки», на первом этаже которой расположилось почтовое отделение, и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, набрал короткий номер. – Алло, – прохрипел в микрофон. – Здесь труп… Улица Кутузова, дом 28. Жду, – и повесил трубку. Доблестная милиция прибыла на место происшествия только через два часа. Как и предполагал Панкратов, в состав опергруппы входили молодые-зеленые ребята, слыхом не слыхавшие о существовании некогда могущественного «авторитета». А если бы и слыхали, то вряд ли бы смогли опознать его в убитом: со слишком близкого расстояния был произведен смертельный выстрел, пуля угодила в левый глаз и до неузнаваемости обезобразила лицо; кровь к тому же смешалась с грязью. Однако, что делать в таких случаях, – менты знали, и карманы покойного обыскали. Найдя справку, сообщили дежурному, который сразу вспомнил, что утром звонила супруга Валерия Бочарова, просила разыскать ее благоверного. Ольгу доставили на место происшествия, где она сыграла сценку «Плач Ярославны». Тело Кадыка погрузили в автомобиль и повезли в морг. Никаких исследований эксперты-криминалисты не проводили – это полагается делать только при дневном освещении, а на дворе уже начинало темнеть… А утром… Утром труп исчез! Дежурному санитару, и так еле живому после вчерашнего, устроили допрос, но бедняга не мог сказать ничего путного и только бесконечно повторял одно и то же: – Покойник был… Покойника нет…Глава 9. Живой труп
Выкрасть тело Кадыка труда не составляло. Морги у нас не охраняются. А дежурный санитар был, как уже упоминалось, в стельку пьян. Впрочем, находиться трезвому в такой среде врачи не рекомендуют, может запросто «поехать крыша»… Артур попросил на вечер старые «жигули» у одного из многочисленных приятелей, открутил на всякий случай номера и помчался в «трупарню» (именно так в украинском языке именуется сие заведение). Вездесущий Шура помог загрузить «жмурика» в багажник, после чего сообщники, не мудрствую лукаво, рванули за город и зарыли труп в лесопосадке. Спустя год останки Кадыка обнаружат местные селяне, копавшие траншею под газовую магистраль. «Тело неизвестного с огнестрельным ранением головы, пролежавшее в земле 10–15 месяцев» предъявят для опознания родственникам всех пропавших без вести мужчин в возрасте 35–40 лет, но личность пострадавшего так и не удастся установить… Ольгу «дергать» уже не будут, к тому времени она переедет на постоянное место жительства в Канаду и утратит все связи с Родиной. Осталось спросить: зачем нашим героям понадобился такой рискованный ход? Ответ прост и очевиден: чтобы никто (в том числе и правоохранители, среди которых были личные враги Бочи) не обнаружил подмены. Похороны известного «авторитета» не состоялись. А вот прощальный ужин пришлось устроить – братва горела желанием помянуть покойного… Закончилось все тем, что собравшиеся торжественно пообещали найти убийц своего предводителя и покарать похитителей его тела. Сам «живой труп» в это время уже мчал в сторону украинской столицы на шикарном перламутровом «лексусе». На заднем сиденье дремал уставший Панкратов. При въезде в Киев они распрощались. – Я, наверное, что-то тебе должен? – спросил Боча, когда его спаситель покидал машину. – Да. С тебя Плинтус, – протягивая руку с зажатой фотографией, почти торжественно заключил Шура.Глава 10. Мертвые не потеют?
Почти год назад Тимченко подал в отставку и, получив на «дембель» генерала, подрядился возглавлять секьюрити на одном очень крупном предприятии, подконтрольном народному депутату Волчуку. Антон Быстренко «выпал из обоймы» всего на несколько месяцев – пока Боча сидел в СИЗО, но как только «наш самый гуманный» отмерил Валерке увесистый срок, он вышел из подполья и с тех пор открыто «делал морду» своему любовнику и патрону, быстро выбившись чуть ли не в главные пиарщики страны. Все трое с ужасом ожидали того дня, когда «авторитет» выйдет на свободу. Нет, они не боялись разоблачений – с недавних пор в стране стало даже модным быть замешанным в каком-нибудь скандале, просто не хотелось шумихи, лишней нервотрепки… «Замочить суку» – куда проще и спокойнее. Желающие исполнить заказ всегда найдутся – только свистни! Степан Петрович лично разработал сценарий операции по устранению недруга. Но с самого начала дело как-то не заладилось… Прикончить Бочарова по дороге домой не удалось, и тогда Тимченко отдал киллеру распоряжение: «Ни жрать, ни пить, за домом следить до тех пор, пока этот урод ходит по свету!» То утро, когда ликвидатор позвонил и сообщил, что задание выполнено, заговорщики посчитали «одним из самых светлых в своей жизни» и решили организовать по такому поводу «всенародный праздник», благо, он совпал по времени с днем Международной солидарности трудящихся. На загородный пикник пригласили всю политическую элиту страны. Но ни шашлыки, ни прекрасное испанское вино почему-то не доставляли наслаждения Степану Петровичу. Что-то необъяснимое тревожило и волновало старого лиса, что-то беспокоило, вызывало сомнения, но что? Может быть, то, что по телевидению до сих пор не объявили о смерти криминального лидера? В два часа дня Тимченко не выдержал и набрал номер своего ставленника – подполковника Брагина. – Привет, Серега. – Здравствуйте, дорогой Степан Петрович! – Как там у тебя… криминогенная обстановка? – Нормалек. – Слыхал, вчера Боча откинулся… – Серьезно? – А я когда-то шутил? – Да нет, не припоминаю. – Тут мои друзья им интересуются… Ты дай знать, если он опять начнет мутить воду. – Понял. – Запиши мой новый номер… Прошло еще несколько часов, а мобильный по-прежнему молчал. Точнее, он, как обычно, чуть ли не ежеминутно разражался разными звонками, стилизованными под мелодии известных песен, каждая из которых соответствовала определенному абоненту, но это все было не то… И только вечером, когда гости разошлись и на даче остались одни организаторы праздника, в трубке раздался взволнованный голос подполковника: – Степан Петрович, Степан Петрович… Бочу замочили! Лишь тогда Тимченко облегченно вздохнул и выпил залпом огромный фужер «Шампанского». – Все кончилось, друзья мои! – радостно констатировал он, подмигивая подельникам. Но, как оказалось, это было еще не все… Утром все тот же Брагин сообщил, что труп куда-то исчез при невыясненных обстоятельствах. Эта новость огорчила отставного генерала куда больше, чем вечернее сообщение о смерти «авторитета». «Вот что значит бардак в стране!.. Уже покойники начали сбегать из моргов! – мысленно выругался Тимченко. – А еще говорят, что мертвые не потеют… У нас не только потеют, но и ходят!»Глава 11. Случайная встреча
В Киеве Бочаров имел немало «корешей», но все они так или иначе были связаны с преступным миром и могли в любой момент попасть под пресс правоохранительных органов, а Валерию, фактически пребывавшему на нелегальном положении (из документов у него остался лишь «совковый» военный билет), светиться не хотелось, поэтому от заманчивых предложений братвы пришлось отказаться. Друзья быстро нашли выход – сняли двухкомнатную квартиру. На Тургеневской, за триста баксов в месяц. Деньги у Бочи покамест имелись. Две «штуки», одна из которых первоначально предназначалась для Кадыка, передала Ольга через Панкрата, еще тысячу вернул столичный авторитет по кличке Сава… Пять лет тому назад он попал в аварию на Варшавской трассе и обратился за помощью к местному «пахану»… Валерий давно вычеркнул из памяти тот эпизод, но Сава не забыл доброты и без всяких напоминаний выложил на стол десять стодолларовых бумажек… Долг – это святое! В квартире был стационарный телефон, но звонить к себе домой Боча не решался. Все указания передавал супруге при помощи письменных сообщений – «эсэмэсок», для чего приобрел трубку и стартовый пакет одной из самых раскрученных компаний. Первое ЦУ оказалось таким: «Готовь документы для выезда на ПМЖ за границу. Дядя В.». Уехать в Канаду к родственникам Ольга мечтала давно, еще до мужниного срока, как действовать и какие документы оформлять – знала, поэтому без промедления приступила к выполнению наказа. Проблемы возникли только с сыном Колей – ему пришлось бросить академию. Как бы там ни было, к концу года они оказались в Северной Америке, где еще много месяцев ждали любимого супруга и отца… Но мы забежали вперед. Причем – очень и очень далеко… С первых дней пребывания в Киеве Валерий начал осторожно интересоваться «жизнью и творчеством» своих обидчиков. Побывал на Крещатике, но офиса ЧАНа на прежнем месте не обнаружил. Зато однажды в «ящике» увидел Быстренко рядом с известным украинским политиком. Друзья пояснили – Антон переключился на «паблик рилейшн», теперь он работает у Волчука кем-то вроде главного по деланию из дерьма пули. Сразу после праздников, как всегда, растянувшихся на всю первую декаду мая, Боча забил стрелку одному из новых друзей вблизи Софии Киевской для обсуждения перспектив совместного бизнес-проекта, связанного опять же с геополитическими особенностями его родного региона, и, прогуливаясь по улице Владимирской, случайно заметил вывеску: «Служба безпеки Украины»… «А что, я ничем не рискую!» Придя к такому выводу, он смело шагнул в просторное фойе. – Вы к кому? – грозно поинтересовался постовой. – К полковнику Тимченко. – Степан Петрович вышел в отставку… – Давно? – С начала года! – Жаль… Валерий развернулся, собравшись уходить, но тут его взгляд зацепился за обычный листок бумаги, вывешенный под стеклом на стене офиса главной украинской спецслужбы: «График приема граждан руководителями СБУ»… Одной из первых там значилась фамилия его приятеля! «Врио начальника подразделения полковник Карпов Павел Иванович…» – Скажите, я могу записаться на прием к господину Карпову? – Да, конечно… Позвоните его секретарю… – А по внутреннему можно? – Почему бы нет? Волнуясь, Боча подошел к телефону и набрал короткий номер. – Алло? – раздался в трубке игривый женский голос. – Запишите меня на среду… – Как ваша фамилия? – А инкогнито нельзя? – Нет. – Я хочу сделать ему сюрприз. – Вы знакомы? – Да… с детства… – Может, вас переключить на Павла Ивановича? Он как раз в кабинете? – Давайте… В трубке что-то щелкнуло и совсем рядом прозвучал могучий карповский бас: – Я слушаю! – Привет, Карпуша! Полковник замолчал, прикидывая, кто может столь фамильярно обращаться к нему, но спустя секунду сообразил, что таких людей больше не осталось, и грубо спросил: – Кто вы? – Не узнал? – рассмеялся Бочаров. – Последний раз я звонил тебе из «подвала»… – Ты? – вздох удивления и облегчения вырвался из груди контрразведчика. – Я, Карпуша, я… – Вот уж не ожидал! – Мы по-прежнему друзья-товарищи? – А то как же! Ты внизу? – Да. – Поднимайся ко мне. – Нельзя, сам понимаешь… Давай встретимся через час. У памятника Богдану Хмельницкому. Ты в штатском? – Да… И на тачке… Пятисотый «мерс» темно-зеленого цвета… – О’кей. Будь один в машине. – Лады! – припомнил почти забытое словцо Карпов.Глава 12. Старый друг – лучше новых двух
Беседа с потенциальным партнером по бизнесу заняла минут пять – семь, не больше… После этого Бочаров купил в киоске бутылку пива и теперь медленно поглощал напиток, развалившись в кресле за пластиковым столиком. Без четверти час в центре площади остановился «мерседес» с затемненными стеклами и блатным номером, состоящим из одних пятерок. Его владелец на несколько секунд приоткрыл окно, дабы противная сторона смогла убедиться в том, что в салоне никого больше нет. С почти пустой посудой в руке Валерий подошел к автомобилю и, не спрашивая разрешения, завалился на переднее пассажирское сиденье. Они обнялись. И только тогда Боча осознал, что Карпуша мог измениться за эти годы, «скурвиться» и сдать его органам! Ничего подобного, к счастью, не случилось. Нет, недаром говорят: «Старый друг – лучше новых двух!» – Как я рад, что ты живой! – довольно говорил Павел, изучающе разглядывая постаревшее лицо своего друга и компаньона. – Теперь мы такое с тобой замутим, такое… – Мне нельзя. Я на нелегале. – Чего так печально? Разве не ты сам инсценировал собственную гибель? – Нет, конечно. Меня «заказали», а я раскусил. Получилось, что подставил вместо себя другого… – Кто решился на такую наглость? – А хрен его знает… То ли Тима, то ли тот байстрюк телевизионный со своим шефом… – Можешь не гадать… Теперь это одна шайка-лейка! – Поясни… – Волчук сейчас здорово раскрутился, Быстренко у него – правая рука, а Тимченко – шеф службы безопасности… Ты уверен, что это их работа? – А то чья же? – Например, конкурентов… из числа братвы. – Нет. Наши так не умеют… – Как «так»? – Они даже на Хозяина наезжали, чтобы перевел меня на другую, подконтрольную им зону или хотя бы назвал дату моего освобождения. – Да, серьезные ребята… – Пока они живы – я не могу чувствовать себя в безопасности. – И что ты предлагаешь? – Ну… Тиму я замочу. Самолично. За то, что жизнь мою искалечил. А с писаки просто собью бабки. В тройном размере. – Ты, наверное, не понимаешь, с кем имеешь дело… Стоит кому-нибудь из них только пошевелить пальцем – и тебе капут. – Шевелили. Как видишь – ничего не вышло! – Второй раз они не промажут. – И что ты посоветуешь? – Договориться… – Нет… Так не пойдет… Слишком долго я на нарах ни за что корежился. – Вот и слупи с них компенсацию… У Волчука денег – куры не клюют, прижми Тиму в темном уголке – мол, так и так, за тобой должок. Выбирай: или пуля в лоб, или звони шефу – пусть везет наличку… Никуда они не денутся! – И каковы суммы их теперешних возможностей? – Они измеряются цифрами с девятью нулями… Не в гривнах, естественно. – Впечатляет! – Сто тысяч, во всяком случае, для Волчука не деньги… А тебе хватит… перебиться… на первое время. – Да, пожалуй, – протянул Боча и заглотил остатки пива. – Может, я и воспользуюсь твоим советом. – Другого выхода нет… Ну, прольется Тимина кровь, а дальше что? А так… срубишь «капусту» – и за бугор. – А с паспортом поможешь? – Какие проблемы? Запиши номер моего мобильника… – Может, посидим где-нибудь, вкинем по сто пятьдесят по старой памяти? – С большим удовольствием. Но после работы. Я с шефом на ножах, со дня на день могу вылететь с работы, лучше не искушать его терпение… Даже опоздать не имею права – так что извини, еще минут десять – и разбегаемся! – Что, «запорол бочину»? – Нет. Это он порет. Чуть ли не ежедневно. Все поставки оружия под себя подмял, сука. Смотреть противно. – Говорят, что время лечит… А ты, как был идеалистом, так и остался… – Нет, я понимаю – все не без греха… Мы с тобой тоже в свое время оторвали кусочек пирога… Только не за чужой счет, не за народные бабки! – И то правда. Конфискат все равно гнил на складах. – Вот видишь. А так: я поднялся, хату построил, ты от рэкета отошел, занялся бизнесом… Кому от этого хуже? – Никому! Да, кстати, как у тебя дома? – Лучше не бывает. – Деток сколько? – Двое… Дочка и сын… – Юля и… – Угадай! – Неужто, Валерчик? – Точно! – Ну спасибо, брат… уважил! – Это тебе спасибо… Мы с Машей каждое воскресенье за твое здоровье в церкви свечку ставим! – За кой фиг? – За то, что познакомил нас… Она тебя с Ольгой часто вспоминает, говорит, что в жизни не встречала более порядочных и честных людей. – А ты? – И я… И я… И я того же мнения! – Почему тогда не проведывал, писем не писал? – Не мог, ты ведь понимаешь… служба! Так… передавал втихаря кое-какие «дачки». Книги, одежду… Думаешь, только братва о тебе заботилась? – Карпов посмотрел Боче прямо в глаза и тяжело вздохнул. – Вот ведь как бывает… Единственный по жизни друг – и тот по другую сторону баррикад… – Нет, Паша, это они по другую! – сердито сплюнул Валерий. – И я до них очень скоро доберусь! – Лады… Вечером продолжим нашу беседу. Может, мне удастся тебя переубедить!Глава 13. У Самвела
Ровно в шесть вечера Бочаров с переговорного пункта набрал номер своего друга. – Ты где? – выслушав приветствие, бросил Карпов. – На Тургеневской. – Выходи к «рыбному» через пятнадцать минут… – Понял. Валерий, как всегда, был пунктуален, но Павел все равно успел раньше и, припарковавшись напротив магазина «Дары моря», теперь нетерпеливо покуривал в салоне «мерса», свесив на тротуар длинные ноги. Боча заметил его издалека и приветливо махнул рукой. Полковник приоткрыл правую дверцу и включил зажигание. Спустя мгновение пассажир занял предназначенное для него переднее место, и заждавшийся автомобиль резко рванул вперед. – Куда поедем? – как бы между прочим поинтересовался Карпов, ловко маневрируя в сплошном потоке автомобилей. – Я здесь ничего не знаю… Поэтому всецело доверюсь твоему вкусу. – «Курень», «Диканька»? – Мне по фиг… Лишь бы там людей поменьше было! – Будь спок – нас поместят в отдельный кабинет… Ты как относишься к восточной кухне? – Положительно. – Значит, едем к Самвелу… У меня там большая скидка. – Не волнуйся – я угощаю. – Нет, старина, теперь моя очередь! …Ресторанный комплекс, названный по имени его владельца, состоял из одного большого зала и нескольких отдельных «бунгало», внешне напоминавших средневековые мазанки. У входа в зал стоял высокий негр с дружелюбным, чуть ли не фиолетовым, лицом, принимавший у посетителей верхнюю одежду. Павел что-то шепнул ему на ухо, тот кивнул головой и указал рукой на свободный домик. Друзья вошли туда и удобно расположились за столом. Буквально через несколько секунд в помещение влетел черный, как смола, человек, то ли кавказец, то ли житель Средней Азии – нерусский, одним словом. – Пал Иваныч, дарагой, добрый вечер! – Здравствуй, Самвел… Знакомься: это мой коллега… Ва… Валентин Васильевич. – Очинь приятна. Очинь. Вчера у меня был день раждения. Разрешите угастить вас? – Мы хотели бы поговорить наедине. – Вам никто не памишает. Я только накрою стол на свой усматрение. И за свой счет. – Что ж, действуй. – Я мигам! Самвел поклонился и, не разгибаясь, стал пятиться к выходу. – Кто это? – спросил Боча. – Владелец ресторана. – Хорошо быть «уважаемым человеком», да? – В каждой работе есть свои прелести… Хотя иногда все это так противно… – Что ты имеешь в виду? – Ну почему я, полковник могущественной украинской спецслужбы, должен все время ловчить, химичить, иногда даже откровенно нарушать закон? Вот у меня три квартиры. Одна на родине, одна в Крыму, недавно в Киеве получил трехкомнатную. Зачем мне столько? – Как зачем? А дети? – Вот! Вот! Дети! Я ведь прекрасно понимаю, что ни Юле, ни Валерке ничего в нынешней ситуации у нас в стране не светит… Если мы сейчас принимает кого-то в свои ряды – обязательно заставляем сдавать справки о наличии собственной жилплощади, чтобы молодые специалисты не требовали постановки на квартирный учет… Хорошо, что у меня была возможность, а каково другим, чья карьера лишь начинается и кому действительно негде жить? Вот они и хватают все, что можно. А потом, когда дорываются до власти, не могут остановиться… Думаешь, один я такой? У шефа только в столице – три особняка! На жену, на тещу, на сына… Но по сравнению с некоторыми чиновниками он просто нищий! Знаешь, что меня бесит больше всего? – Что? – Когда высокопоставленные госслужащие поднимают шумиху по поводу своих низких окладов… Если б они жили на одну зарплату! А то… Вступил в должность – получи квартиру! И не какую-нибудь. Коттеджного типа. Как раньше говорили – улучшенной планировки. С полным евроремонтом. Да что я тебе рассказываю? Ты сам прекрасно знаешь, как они изощряются… – Знаю. Наш мэр в свое время за одни только отделочные работы выложил более двухсот тысяч. Не гривен – долларов. – Возьмем домик скромнее – за пятьдесят. По средней стоимости… Обычная трудовая деятельность – двадцать пять лет. Делим пятьдесят на двадцать пять. Получаем две штуки в год. То есть более ста шестидесяти долларов в месяц. Помимо «низкого оклада»… Далее – льготные тарифы на оплату коммунальных услуг, бесплатное (не на бумаге, а на деле) медицинское обслуживание и лекарства, автомобиль, средства связи… Некоторые деляги из правительства обвешались десятками мобильников, на одну только оплату телефонных разговоров из бюджета уходят такие суммы – что фуфайка заворачивается! – Да… Нас всех они кинули в эпоху дикого капитализма, а сами остались жить при коммунизме… Как сказал наш с тобой земляк, Вася Простопчук: «Аби щасливими були, нам синьо-жовтий стяг дали, а решту все собі взяли!»[29] – Чиновники жируют, а мы их покрываем. И себя не забываем, – с горечью в голосе призналсяПавел. – Они постановили выплачивать по десять окладов тем, кто выходит на пенсию, – и мы туда же… Кое-кто посноровистее умудряются отхватить десятки тысяч гривен! Иные наши граждане за жизнь столько не зарабатывают… В это время в «бунгало» зашла официантка, поздоровалась, аккуратно разложила столовые принадлежности: ножи, вилки; расставила тарелочки, стопки и фужеры. Как только девица ретировалась, явился ее босс с большим подносом, на котором возвышалась бутылочка армянского коньяка и корзинка с экзотическими фруктами. – Пазволите? – Да, пожалуйста. – Сичас мы выпьем за мае здаровье – и я больше не буду вам надаедать! Он наполнил стопочки. Сказал, коверкая украинские слова: – Как гаварят на Украине: «За нас, бо мы того варти!»[30] – За тебя! Успехов и процветания твоему делу! – искренне пожелал Карпов. Выпили. Гостеприимный хозяин почистил апельсин, съел несколько долек и откланялся. Друзья снова остались одни. – Твой сын в юракадемии учится? – продолжил тему Карпов. – Да. – На платном? – А ты как думал? – За пять лет вы истратите столько, сколько он за всю жизнь не заработает, если воровать не будет. А начальство учит своих детей бесплатно. Точнее – за бюджетные средства. И все чаще – за границей. Или в том же Харькове, где по окончании обучения им выплачивают подъемные. По двенадцать тысяч гривен. Нормально? – Ништяк. – Были б мои дети постарше, я б им тоже коммунизм устроил… А так… Вылетишь с работы – и конец, никто с тобой даже разговаривать не станет! Дверь снова заскрипела. Все та же официантка поставила перед ними две огромных тарелки. На одной дымилось, издавая приятный аромат, свежеприготовленное мясо, вторая была полностью заполнена разнообразной зеленью. Павел налил по пятьдесят. – Давай, дружище, за наши семьи. За жен, за детей… – Чтобы в этой стране все наконец наладилось, – поддержал его Валера, – и чтобы они, я имею в виду не жен – детей, ни от кого не зависели! …Мясо еще не кончилось, а им подали очередное аппетитное блюдо. Боча, даже попробовав кусочек, не смог определить, что это: птица или рыба. – Шашлык из сома! – подсказал Карпуша. – Мое любимое кушанье. – Будем живы – летом порыбачим… Один мой кореш озеро арендует… Но я, кажется, когда-то уже упоминал об этом? – Да? А я не помню, – хитро прищурил глаза полковник. – У него там маточник с килограммовыми карасями… Когда я приезжаю, Колька обычно говорит: «Можешь выловить пару штук!» Беру кусок палки с леской, червячка, закидываю – и сразу: бац! Иди сюда! Удилище дугой, ноги дрожат, ладони потеют – кайф, лучше не придумаешь! – А я стал большим фанатом подводной охоты… Костюм купил за двести баксов, ласты, естественно – ружье, маску… Давай завалимся куда-нибудь на выходные. Оторвемся по полной программе! – Забыл: мне надо кое с кем поквитаться… – Тс-с! – прошипел Карпов. – Докатились, даже в ресторане нельзя поговорить по-человечески! Хоть бери и вызывай Панкратова! – Кто такой? – Мой дружбан… Официальный представитель ЗАО «Интехстрой»… – Погоди, Ва… Валик, их главный офис в Туле? – Ага… – Стоп. Нам пора перекурить! Павел поднялся, впихнул в рот дорогую сигарету, щелкнул зажигалкой и пошел во двор. Некурящий Бочаров неохотно поплелся за ним следом. – Недавно шеф заключил с ними договор на сотни тысяч баксов, – продолжил контрразведчик уже на улице. – Полагаю, не одна «штука» осела в его карманах… – Вполне возможно, Шура парень не жадный, – согласился Валерий. – У тебя есть на него выход? – Самый прямой. Через мобильник. – Мне нужны детали этой сделки. – Зачем? – В нашей системе лишняя компра на руководство никогда не помешает. Хочу перестраховаться и, когда на меня будут наезжать, выложу на стол свои козыри. Поможешь? – Легко! Он вошел в телефонную книжку своего мобильника, в которой под первым номером значилась фамилия Панкратов, и нажал соответствующую кнопку. Вскоре в трубке раздался знакомый голос: – Алло. – Это я, о, мой спаситель. – Не прикалывайся, дружэ. – Дело к тебе есть. – Давай… Карпов замахал руками, мол, не по телефону. – Говорят, ты в Украине теперь бываешь чаще, чем дома? – Точно. Сейчас в Москве, тут выставка грандиозная намечается… Недельку потусуюсь – и снова в Киев. – Появишься – найдись! – Оставь свои координаты. – Мои нельзя. У меня связь односторонняя… – Это правильно. Береженого Бог бережет. – Наберешь моего друга. Павлом его звать. Записывай… Он знает, как меня найти. – Заметано… Ты уже уладил свои дела? – Пока нет. Но наш уговор я не забыл – можешь не волноваться! – Долг платежом красен… – За мной не заржавеет! Бочаров выключил «трубу» и уставился в темно-синее небо, на котором появлялись первые звездочки. Где-то в вышине над городом, играя огнями, грациозно проплывал «неопознанный объект», то ли спутник, то ли самолет. Валерий поневоле залюбовался его полетом. Эх, сложить бы руки крыльями да рвануть куда подальше с этой грешной земли! – Ты уснул, что ли? – вернул его к действительности голос друга. – Да так… Задумался малехо… – Ну, что сказал Пакратов? – Скоро будет… Я дал ему твой телефон… – Почему не свой? – Я сам забыл его номер! – Ой-ой, думаешь так сложно его узнать? Завтра же возьму распечатку… – А кто тебе сказал, что я звонил с мобильного? – Панкрат тоже не лох. У него там знаешь сколько аппаратуры? Наверняка все звонки фиксируются и автоматически определяются номера… – Ну и что? Я, брат, все равно трубку не поднимаю! Карпов с уважением взглянул на товарища. – И когда ты только всего этого набрался? – Зона порой такому научит – вовек не догадаешься… – Шуру ты тоже того, на зоне подцепил? – А то где же? – И что он там делал? – Командира проведывал… – Какого командира? – Володю Гринько… – Постой, это тот лжекиллер, про которого недавно писали все газеты. – Ага… – Значит, так… Панкрат дает мне компру на шефа, а я – подписываю амнистию его другу. – Каким образом? – У нас есть запись разговора двух высокопоставленных прокурорских работничков. Левицкого и Виноградова. Из него вытекает, что дело Гринько сфабриковано от начала до конца! – Паша, отдай мне эту запись! – Хорошо… А ты пообещай, что не убьешь Петровича. – Неужели он тебе столь дорог? – Не все так просто, как ты думаешь… У генерала в запасничке наверняка есть что-то типа: «Вскрыть только после моей смерти!» Это может повредить моей карьере. – Ладно, договорились… Но «бабки» с него я все равно собью! – Не возражаю. Более того – даю тебе «наколку». – Валяй! – С первого июня Тима будет жить на даче. В Ворзеле. – Адрес? – прохрипел Боча. – В следующий раз! Мне надо заглянуть в служебный блокнот. – Хорошо, я найду тебя… Завтра. – Все. Завязываем базар. А то наши шашлыки уже задубели!Глава 14. Ночной разговор
Бочаров сидел в своей квартире и в который раз прокручивал кассету с откровениями двух защитников закона, из которой явствовало, что Владимир не виновен… Черт возьми, как просто засадить человека за решетку! Козел отпущения был нужен и бандитам, и правоохранителям… А вечно пьяный «афганец», профессионально разбирающийся в оружии всех видов, оказался самым подходящим кандидатом в киллеры! Конечно, Левицкий не говорил обо всем открытым текстом. Но и того, о чем он упомянул, может оказаться достаточно если не для полной реабилитации Гринько, то хотя бы для пересмотра его дела! – Скажи, Ференц, ты хоть иногда газеты читаешь? – Ну… – Писаки твоего «крестника» извлекли из нафталина и снова поднимают на щит! – Достали они меня, Сергей Борисович! Вчера опять эта дура из оппозиционной газеты приперлась… «Что вы можете сказать?» Короче, послал я ее на… куда любая баба попасть не против! – Ты с ней полегче. Она теперь в предвыборном штабе одной из самых влиятельных левых партий… Еще нашепчет кому на ухо: «Давай заработаем политический капитал на освобождении невинного человека: офицера, орденоносца…» Начнутся депутатские запросы, служебные расследования, комиссии… Долбать будут – только успевай подмахивать! – Может, лучше подать в отставку – и в Израиль? Пока сыр-бор не разгорелся? – Не паникуй! Глухой в могиле… – Это-то как раз и плохо! Саня живо заткнул бы всем глотки! – Да… Оборзел народ, распоясался… Взять хотя бы того придурковатого эксперта… Три «штуки» дают, бери, радуйся, так нет: «Я не пойду против своей совести»… – Урод конченый. – Менты тоже хороши. Весь дом перевернули, а нашли только каплю крови! Не мог ты их вздрючить на полную катушку? – Да кто же знал, что «инвалиды» зажмут деньги? Не пожалели б, суки долбаные, червонец, все было бы чики-пики! – Ничего не поделаешь: таков хохляцкий менталитет… И рыбку съесть, и удобно сесть. А так не бывает. – Точно! – Ты… Лучше потри мне спинку. Так, хор-ро-шо! Левее бери, левее… Работай… пока, особо переживать не стоит: это дело я держу на контроле, при малейшей угрозе – свистну… Что ж, пора обрадовать Панкратова… С недавних пор Шура был единственным человеком, которому Валерий доверял не на девяносто девять – на все сто, поэтому маскироваться не стал – впервые позвонил со своего мобильника. – Привет, спаситель. – Отстань… Ты знаешь сколько времени? Боча взглянул на часы. – Двадцать три ноль-ноль. – Это у вас двадцать три, а у нас все двадцать четыре! – Извиняй. – Что там у тебя? – Пэрэмога![31] Безоговорочная и полная. – Ты нашел Плинтуса? – Хуже… То есть лучше. Приезжай быстрее – не прогадаешь! – Понял… Потерпи денек-другой… Пока выставка не закроется. Работы – по уши. Каждый день подписываю несколько контрактов! – Это хорошо… Больше денег получишь. – На хрена мне столько? Я в тайгу хочу. Или на необитаемый остров… А там бабки ни к чему! – Ладно… Не кипишуй… Будет тебе остров. Дичь. Рыба. Какао с чаем. Вот только вызволим Гриню – и я все организую! – Ловлю на слове. – Бывай здоровый! – Покойной ночи…Глава 15. Опять у Самвела
Бочаров по-прежнему не звонил Карпову со своих телефонов. Ни с домашнего, ни с мобильного. Только с таксофонов. Шут их знает, этих чекистов… Следят друг за дружкой, подслушивают, подглядывают, еще заинтересуются, с кем так усиленно общается врио начальника подразделения. Занять его место мечтают многие! Свой номер тоже никому не давал. Даже жене и Панкратову. Мобильник иногда напоминал о себе режущими слух противными прерывистыми звонками, – может, кто-то что-то проверял, может, просто не туда попадал, но Валерий и не думал отвечать. Лишняя осторожность еще никому не мешала! О приезде Шуры ему сообщил Павел, которому Боча, согласно устной договоренности, звонил через день, по парным числам, в одно и то же время – шесть часов вечера. «Стрелку забили» в воскресный полдень на площади у «Золотых ворот». Первым туда приехал Карпов на «мерсе», сразу за ним – Бочаров на обычной городской маршрутке. Последним прибыл Панкратов. В элегантном костюме с галстуком и черным чемоданчиком. Хотя… Кто знает? Может, он давно наблюдал за местом встречи? Вдоволь наобнимавшись, один за другим полезли в просторный салон Павлушиного автомобиля. Бывший представитель, а с недавних пор и вовсе гендиректор «Интехстроя», как и подобает, занял переднее сиденье. Беглый (точнее – «покойный») «авторитет» – заднее. – Это мой друг Павел. А это мой друг Шура, – сообщил он уже оттуда. – Мы знакомы! – в один голос заверили мужчины и пожали друг другу руки. – Встречались в вашей «конторе», – уточнил Панкратов. – Куда едем? – полковник, как всегда, попытался внести ясность в предстоящие планы. – Может, снова к Самвелу? Мне у него понравилось, – не мудрствуя лукаво предложил Валерий. – Я предпочитаю не вести конфиденциальные беседы в местах общественного питания, – поморщился Карпов. – Наши ребята все подобные заведения утыкали жучками… – За это не волнуйтесь. Забыли, с кем имеете дело? – растянул рот в улыбке Панкратов. …Карпов сразу послал негра за боссом, и когда тот вскоре предстал пред ними, спросил: – Вчера у тебя не было никакого праздника? – Нет… – Значит, гуляем за мои. – Абижаешь, дарагой Пал Иваныч… Твой друзья – мой друзья. Все будет па висьшему классу! Вам накрыть в зале или как в прошлый раз? – Он указал рукой на бунгало, в котором не так давно уже отдыхали наши герои. – А розетки там имеются? – удивил товарищей Александр. – Прастите, какие разетки? – Обычные. Электрические. – Зачем? – Магнитофон хочу включить. – К сожалению – нет. – А в зале есть укромные места? – Да. Две кабинки. – Две нам не надо. Одну. Но с розеткой. – Будет сделана. Прашу, гости дарагие! Самвел провел троицу через весь зал и толкнул дверь, за которой располагался отдельный кабинет с небольшим столом посередине и четырьмя стульчиками. – Здесь вам никто не памешает! – Спасибо! – поблагодарил Карпов. – Мое любимое блюдо приготовишь? – Нет, – виновато посмотрел на него хозяин. – Я же не знал, что вы приедете и не запасся сомятиной… Но… Магу придлажить шашлык из асетрина. Не мение вкусна! – Тащи. – А пить что будете? – Как всегда… – Армянский, азербайджанский, грузинский? – Дагестанский. – Я пас, – отказался Пакратов. – У меня тяжелый день! – Сигодня же васкрисение! – Это ничего не меняет… Вечером у меня встреча. С председателем… – Колхоза? – Почти… – Ну ладна, я пашел. – Хозяин догадался, что дальнейшее его присутствие нежелательно – слишком громкие имена могут быть названы вслух! – и недолго думая убрался восвояси. – Приступим к беседе или будем дожидаться «хавчика»? – озвучил два варианта развития событий неугомонный Боча. – Пусть сначала наш русский друг продемонстрирует свои выдающиеся возможности, – недоверчиво буркнул Павел. – Нет проблем! Шура раскрыл «дипломат», размотал шнур находящегося в нем прибора и вставил в розетку. – Батарейки сели! – пояснил при этом. – Что за хрень у тебя в руках? – опасливо покосился полковник. – Звукопоглощатель. Когда он включен – можно болтать на любые темы. – Ты уверен? – На все сто… У тебя есть с собой жучок? – Нет, конечно. – А любое другое звукозаписывающее устройство? – Вы мне не доверяете? – Чудак ты, Павел Иванович… Хочу показать на практике, как функционирует наше оборудование… На, держи, – он достал из кармана пиджака миниатюрный диктофон со вставленной кассетой. – Пользоваться умеешь? Карпов ухмыльнулся и, ни слова не говоря, нажал нужную кнопку. Лента плавно тронулась с места… – Не молчи, рассказывай, – тем времен решил поторопить его Панкратов. – Что? – На каком участке трудишься? – А… Временно возглавляю управление по борьбе с коррупцией. – Достойное место. – Это он добыл доказательства невиновности твоего командира и моего кореша, – проинформировал товарища Валерий. – Стоп, – заорал полковник. – Не мелите языками, пока я лично не убедился, как работает аппаратура… Он выключил диктофон и перемотал пленку назад. Включил. Из динамиков доносилось только шипение. – Да, чудеса! Нам бы такую технику… – Заказывайте… Сделаем… – У нас шеф сам за всех решает. – Единолично? – Ага. – Так уж повелось в нашем государстве, – красноречиво прокомментировал его вывод Бочаров. – Я начальник – ты дерьмо, ты начальник, я – дерьмо… Между прочим, Карпуше нужна компра на председателя… Он помог нам, теперь мы обязаны помочь ему… – Каким образом? – Паша подозревает, что в договоре на приобретение спецсредств у твоей фирмы слишком завышены цены и разница оседает в чьем-то кармане. – Надеюсь, вы понимаете, что это коммерческая тайна? – Аудиозапись, которой я хочу поделиться с вами, не менее конфиденциальна. – Пленка у тебя? – Нет, уже у Валерия Михайловича. – Ты взял ее с собой? – Да! – Бочаров достал кассету и положил ее на стол. В это время пришел владелец ресторана. Принес коньяк и обещанные шашлыки из осетрины. – Вижу, здесь намичается сирьезный разгавор… Поэтаму обслужу вас лична… – Ты очень голоден? – спросил Карпов, в очередной раз смерив высокого российского гостя оценивающим взглядом. – Порядком… – Что еще закажем? – Мне бы что-нибудь национальное… Красный борщ с галушками, деруны… Чем еще знаменита украинская кухня? – Магу пригатовить бычьи яйца… С цыбулькай[32]. Сам Паплавский их очинь уважает, – встрял в дискуссию Самвел. – Кто такой? – удивленно протянул Шура. – Как, вы не знаете Михал Михалыча? – Не велика шишка, – скривился Боча. – Ректор университета культуры. И по совместительству популярный эстрадный исполнитель. Хотя из него такой певец, как из моего члена молоток. – Что не мешает дядьке слыть в нашей стране одним из главных секс-символов! – ехидно уточнил Павел. – Хотя, если честно, я не знаю, какая баба даст этому клоуну. – Он что же, лезет на сцену, нажравшись бычьих гениталий? Во, блин, интеллигенция! – схватился за голову Панкратов. – Зато на лимузине ездит! – уважительно констатировал гостеприимный хозяин. – Значит, так: три стейка и побольше травы, понял?! – подвел черту Валерий. – Будит сделана! Поклонившись, Самвел в очередной раз покинул помещение. Панкратов мигом поменял местами кассеты. «Ты хоть иногда газеты читаешь?» – сразу полилось из динамиков… – Ну, как? – спросил Карпов когда запись закончилась. – Занятная штучка… Кто эти люди? – Заместитель генпрокурора Сергей Борисович Виноградов и его друг Ференц Романович Левицкий; в середине девяностых именно он возглавлял областную прокуратуру на родине Гринько, а несколько месяцев тому назад получил высокую должность на Резницкой…[33] – Одно плохо: господа не называют имени-фамилий… – Как специалист могу заверить: в данном случае по вторичным признакам можно с высокой степенью вероятности установить личность человека, о котором идет речь. Что мы в принципе, и сделали… – Насколько я понимаю, существует несколько вариантов развития событий… Первый: мы начинаем шантажировать господ Левицкого-Виноградова, требуя отменить незаконный приговор и направить дело на повторное расследование, второй: передаем запись журналистке, о которой упоминают фигуранты… Третий – официально раскручиваем дело через правоохранительные органы… – Я бы рекомендовал остановиться на первом, – предложил Карпов. – С писаками лучше не связываться – Валерчик уже имел с ними дело – и обжегся… В органах, как вы поняли, о кассете знают, но предпринимать ничего не собираются… Вот когда их снимут с должностей – тогда пожалуйста! Расскажут обо всем без утайки, как на духу. Панкратов о чем-то задумался и вдруг спросил: – Слушай, что значит фраза: «Может, подать в отставку – и в Израиль…» – А то и значит… У них только фамилии славянские… Мать Ференца – Фрида Ицхаковна давно живет в Тель-Авиве, а Серега по отцу – Борухович, его настоящая фамилия то ли Винтер, то ли Винграндт – уже и не помню… В дверь постучали… Конечно же это Самвел принес мясо, зелень и тарелку настоящего бурякового[34] борща. Специально для россиянина. Наши герои еще долго пировали в тот день… Панкратов сначала терпел-терпел, ломался-ломался, а потом как приложился – мало не показалось. Конечно, встречу с председателем пришлось отложить. Шура набрал его по мобильнику и соврал, что не доехал, мол, буду только завтра. К шести вечера они с Карповым стали закадычными друзьями, и совсем скоро гендиректор начал выдавать производственные секреты: – У нас правило. От двух до десяти процентов тем, кто помогает заключить сделку. Неважно кто это будет: посредник, физическое лицо или чиновник. Вынь и положи… Но твой начальник захотел иметь еще помимо комиссионных и сам предложил завысить цену на наши услуги и товары. В среднем – в полтора раза… То есть на ровном месте скосил «полтинник». – Это можно доказать? – Конечно! – Панкратов достал еще одну кассету и помахал ею перед лицами своих собеседников. – У меня все запротоколировано. Но получишь запись ты только после того, как Володя выйдет на свободу. Хошь – сам наезжай на этого прокуроришку, хошь – вместе с Бочей, мне фиолетово… По домам разъехались поздно – когда стрелки часов готовились совпасть в вертикальном положении. Первым высадили Панкратова и погнали в сторону Валеркиной конспиративной квартиры. – Не хотел раньше говорить, но мы с тобой почти соседи, – признался полковник, когда они остались одни. – Ты на Тургеневской живешь, а я сразу за универмагом «Украина». – Класс! – Скажи, Михалыч, что тебе известно о нашем друге Шуре? – Хороший парень. «Афганец». – А я и не говорю, что плохой… Но… слишком… Как бы это правильно выразиться? – Может, навороченный? – О! Точно! Не в бровь, а в глаз! Сразу видно – специалист высочайшего класса. А профессионализм предполагает соответствующую подготовку. Образование. Что он заканчивал? – Не знаю, – пожал плечами Бочкарев. – Наш это кадр. Нутром чую. Охотник охотника видит издалека! – Ой, вряд ли… Он в армии рядовым был. – И как ему удалось возглавить такую крутую организацию? – Братан его Витька – директор Тульского оружейного… – Брат братом, а тут еще и мозги нужны! – Их у него достаточно. – Вот именно… – Да и по большому счету мне по фиг: «конторский» он или еще чей-то… – заявил Боча. – Главное, что Панкратов меня от верной смерти уберег… – Ну-ка, ну-ка… – Это длинная история. – А я никуда не тороплюсь. – Короче, он каким-то образом пронюхал, что на меня готовится покушение… Пригнал в зону за сутки до освобождения и, когда за мной пришла машина с надежным человеком, тоже, кстати, приглашенным по его просьбе, посоветовал посадить в нее вместо себя другого человечка… Тот спокойно доехал ко мне домой, переночевал, а утром… Шура выгнал беднягу на физзарядку, там тот и нарвался на пулю киллера. – Слушай, а зачем ему все это? – Он перед Володькой в долгу. Тот его на собственных плечах раненого с поля боя вынес… – Ну и… – Гринько обвиняют в том, что он взорвал некоего Плинтуса. А того, говорят, видели в Австралии… Вот я и пообещал Панкрату посодействовать в его поисках, чтобы снять с командира обвинения. – Постой… Что-то башка ни хрена не соображает. Ты ему до того обещал или после? – После освобождения… – Так на кой фиг он тебя спасал? – Тут вот какое дело: все опера на зоне – за Гриню. Они давно что-то мутят, чтобы его досрочно выпустить… Когда-нибудь это непременно случится, и у Шуры есть все основания полагать, что, выйдя на свободу, Вовка кое-кому обязательно открутит башку и отправится назад за решетку! Например, Левицкому или тому же Плинтусу… Вот он и старается не допустить беспредела. Хорошо хоть с Глухим кто-то поквитался… – А ты знаешь, как он умер? – Нет. – Его взорвали в собственной квартире. – Ясный перец. Гриня за решеткой, а тот, за кого его принимали, продолжает убивать. – Но… Но! – Карпов поднял вверх указательный палец и выдержал паузу. – Накануне Глухой приобрел для своих нужд некое техническое оборудование. Противоподслушку. Сказать у кого? – Ты-то откуда это знаешь? – Когда мы заполучили аудиозапись, то стали проверять всех ее фигурантов (если не забыл, Глухой там тоже упоминается). И выяснили, что его ликвидировали. Причем точно таким же способом, какой вменяется нашему знаменитому лжекиллеру. Мои люди пришли к выводу, что неизвестный мститель пытается убить сразу двух зайцев: поквитаться с врагами своего несправедливо осужденного товарища и доказать, что взрывы в городе вершил не Гриня, а кто-то другой. – Это похоже на правду… Но если ты, Паша, хоть что-то предпримешь для окончательного установления истины, я не посмотрю, что мы друзья. – Успокойся, старик. Друг моего друга – мой друг. Напротив цирка он вдруг затормозил и, когда автомобиль остановился, приоткрыл дверцу. Высунул голову наружу и, глядя назад, сильно газанул на нейтральной скорости. Потом, не выключая зажигания, дернул ручник и вышел на улицу. Опустился на корточки и заглянул под колеса. – Что-то не так? – не покидая салона, спросил Валерий. – Какой-то странный стук в районе заднего моста… Выйди, поможешь… – Я в технике ничего не понимаю. – Крутить домкрат – ума много не надо! Делать нечего. Бочаров наконец оставил понравившуюся иномарку и, слегка пошатываясь, побрел к другу. – Возьми в багажнике насос! – крикнул Карпов. – Ну и че с ним делать? – «чеканье» было отличительной чертой Валеркиной речи. – Качни пару раз… для приличия… – Не понял? – Кажется, за нами наблюдают… В «мерсе» может быть маяк. Мы сейчас дадим кружок вокруг цирка и поедем ко мне… Там и заночуем. – Не, Паш, я в такие игры не играюсь… Выйдем вместе, ты пойдешь к себе, а я пересижу в подъезде. Не будут же тебя пасти всю ночь. – Хорошо. Друзья вернулись в машину и, тронувшись с места, как ни в чем не бывало стали трепаться на отвлеченные темы – вдруг в салоне не только маяк, но и жучок, хотя, наверное, было уже поздно – они и так наговорили предостаточно… – Ну что, не слышно стука? – Доедем… А завтра погоню на яму. – Ты где тачку оставляешь? – На одной фирме… Там, Валик, круглосуточная охрана. – Далеко? – Напротив моего дома… Возле высокого каменного забора Павел посигналил. Ворота почти сразу отъехали в сторону – охрана, видно, еще не спала. Мужчина в камуфляже через открытое окошко принял от полковника хрустящую банкноту и жестом указал на свободное место в длинном ряду транспортных средств. Карпов втиснул свой «пятисотый» меж двумя «ауди» и, увлекая за собой товарища, неспешно направился в сторону одинокой многоэтажки, играющей редкими огнями в ста метрах от места парковки. – Да, не забудь… Предупреди Шуру, что ты – Валентин Васильевич, вы служили вместе в Афганистане… – Неужели все так серьезно? – А как ты думал? Вдруг руководство начнет интересоваться, с кем это я бухал у Самвела… – Придумаешь что-нибудь. – Э, брат, начальству врать нельзя… У него на руках могут оказаться документы! – Какие? – Например, фотографии нашего застолья. Шуру придется сдать, тем более что ему от этого ни холодно ни жарко. – Все равно некрасиво получается. – Почему? – Шура звонил председателю, говорил, что приедет только завтра. – Но я же не виноват в том, что он решил сначала встретиться с нами? Хотя, конечно, если нас выследили, разговор будет неприятный… – Ты участвовал в переговорах между твоей конторой и «Интехстроем»? – Поскольку-постольку. Составлял список необходимого оборудования, лично передавал заявку Панкратову. Конечно, перед этим нас представили друг другу… – Уже лучше. Скажешь, что он позвонил тебе с Москвы, попросил, чтоб ты встретил на вокзале его боевого друга из… скажем, Харькова и организовал для них вечеринку в одном из ресторанов… Вот поэтому Шура и отменил встречу с руководством СБУ. – Ладно, выкрутимся. Ты только не забудь предупредить Панкратова! …У входной двери был установлен домофон и кодовый замок. Карпов одновременно нажал две кнопки с цифрами «3» и «7», и друзья очутились в чистом, ухоженном подъезде. – Я поднимусь на второй этаж и посмотрю в окно, – устало обронил Павел. – Когда все будет чисто, дам тебе знать. Обычно они долго не задерживаются… – Что, не в первый раз? – Да… Не в первый и, даст бог, не последний! – Слышь, Карпуша, а если они допросят Самвела и тот скажет, что мы однажды уже «гудели» с тобой в его кабаке? – Не скажет. – Уверен? – Существует правило: если не хочешь, чтоб тебя уличили во лжи, – говори правду. Но не всю. И только о последней встрече. Самвел проинструктирован на этот счет. Он уже не раз доказывал свою преданность и смышленость…Глава 16. ДТП
Через пять минут Бочаров покинул свое укрытие и дворами рванул на Тургеневскую. Сзади не было ни машин, ни каких-то подозрительных прохожих. Значит, следили все-таки за полковником, а не за ним. Такой вывод действовал успокаивающе… Без приключений Валерий добрался домой, поставил на восемь утра будильник и завалился спать… Проснувшись, первым делом набрал Панкратова… – Алло, Шура? – Я. – Узнал? – Не так по голосу, как по номеру телефона. – Я тебя прошу – сотри его из памяти. – Будь спок: доступ посторонних – заблокирован. – Запомни, на всякий случай: мы с тобой служили в Афгане… Звать меня Валентин Васильевич. – Слушай, зачем нам этот цирк? – Нам, может, и не нужен, а Пашке… – Хорошо. Я запомнил. – Это еще не все. Ты позвонил Карпову из Москвы и попросил встретить своего друга из Харькова. То есть меня. Телефонами вы обменялись в прошлый раз, когда полковник передавал тебе список необходимой для закупки спецтехники… Я в Киеве – один день, проездом, поэтому ты перенес встречу с председателем… – Значит, вы для него придумали легенду? Хорошо, что предупредил… А то у нас встреча. В одиннадцать. – Я наберу тебя… Ближе к вечеру. – Давай в двадцать один ноль-ноль… Сам понимаешь, у меня сегодня напряженный график. Опять пить придется.Карпов проснулся в семь утра и поспешил на стоянку. Сразу загнал «мерс» на яму и основательно обследовал его при помощи портативного сканера. «Жучка» в машине не оказалось – только радиомаяк, это давало надежду на то, что смысл вчерашнего разговора с «живым трупом» Бочаровым сохранится в тайне. На работу пришел в половине девятого. Секретарши еще не было, и полковник принялся самолично заваривать себе кофе. В этот момент в кабинете раздался телефонный звонок. – Зайди ко мне! – приказным тоном рявкнул Председатель и швырнул трубку. …Ничего хорошего внешний вид генерала не предвещал, и Павел мысленно поблагодарил Бога за то, что вчера надоумил его грешного обсудить с Валерой все нюансы утреннего поведения. – Что это? – спросил босс и бросил на стол несколько снимков. Почти на всех из них Карпов был рядом с Панкратовым, Боча если и попадал в объектив, то выходил как-то смазано, не четко. Видимо, филеры не акцентировали на нем внимания. А зря! – А… Это! Это мы вчера малость оторвались. У Самвела… – Копать под меня вздумал? – Как вы можете?! – Панкратов обещал провести вечер со мной. В обед перезвонил, сказал, что не успевает. И вдруг я узнаю, что вы в это время гуляете в ресторане! – Моей заслуги в этом нет. Вины тоже. Панкратов позвонил мне из Москвы, попросил встретить своего друга, Валентина Васильевича. Тот случайно разнюхал, что Александр Иванович будет в Киеве, и пожелал встретиться… Господин директор не смог отказать – они вместе служили в Афганистане… – Почему я ничего не знал об этом? (Версия выглядела вполне правдоподобной, и генерал чуточку умерил свой гнев.) – Вероятно, Панкратов не хотел надоедать вам с такими мелочными просьбами. – А ты? Ты почему не поставил в известность руководство о своих планах? – Да я как раз собрался написать докладную… Вчера, как вы понимаете, был выходной… – У меня есть мобильный. – Виноват! – Ты же знаешь, мы с «Интехстроем» – бизнес-партнеры. Поэтому все контакты с представителями компании без моей санкции я буду считать предательством интересов службы… – Понял. – А сейчас собирайся в командировку. Через два часа летишь в Крым, тамошнюю оперативную обстановку лучше тебя никто не знает. – Есть! …В одиннадцать председатель встретился с Панкратовым; тот полностью подтвердил слова полковника, но мысленно генерал уже дал себе клятву при первой возможности избавиться от неугодного сотрудника. Еще Тимченко предупреждал: «Не связывайся с Карпушей», – так нет, не послушался, вытащил поганца из грязи в князи, а теперь он роет под своего благодетеля, мразь!
Бочаров, как обычно, позвонил в шесть вечера. С переговорного. – Алло, Пал Иваныч? – Валентин Васильевич, это вы? – Я, – удивленно протянул Валерий. – Здравствуйте. Вы уже в Харькове? – Еще нет. Подъезжаю. – А я в Симферополе… У нас, знаете ли, как всегда, не слава богу… – Берегите себя, господин полковник. – Стараюсь, насколько это возможно. Но не все от меня зависит, – он ненадолго замолчал и внезапно переключился на совсем другую тему: – Как ваш сынок, учится? – Нормально… – Моему тоже помогите, когда вырастет… Извините, не могу больше разговаривать – у нас еще идет совещание, вы как раз в перерыв попали… Боча положил трубку и уставился в окно переговорного пункта. У Карпуши неприятности… Но друга он не выдал. Иначе, зачем так настойчиво заметать следы? А на следующий день в новостях передали сообщение: – Сегодня утром в автомобильной аварии погиб исполняющий обязанности начальника одного из подразделений Службы бэзпэки Украины полковник Карпов Павел Иванович, пребывавший в командировке в автономной республике Крым, где он раньше возглавлял управление СБУ… По предварительным данным, водитель автомобиля, в котором ехал высокопоставленный сотрудник спецслужбы, не справился с управлением и врезался в груженый КАМаз на горном участке дороги вблизи населенного пункта Грушевка. По свидетельству очевидцев, это было обычное дорожно-транспортное происшествие, коллеги Павла Ивановича в своих комментариях не связывают его со служебной деятельностью полковника. Хотя руководитель парламентского комитета… Дальше Бочаров ничего не слышал – запищал мобильный, и он впервые задумался: включать или не включать. Как выяснилось позже – звонил Панкратов, смотревший телевизор в гостиничном номере, но Валерий так и не решился откликнуться на его зов…
Глава 17. Бессилие и злость
После гибели друга Боча долго не находил себе места. Все планы, намерения, задумки пошли прахом, полетели к чертям. Совсем недавно ему казалось, что освобождение Гринько – не за горами, стоит только припугнуть Левицкого… Но, оказалось, что люди, достигшие вершин власти, не из робкого десятка. Так просто, с наскока, голыми руками их не взять. Пример Карпова – наглядное тому подтверждение. Нет, прав был Паша – с такими лучше не конфликтовать, а договариваться… Бессилие и злость – так можно охарактеризовать его состояние в те дни. Злость на должностных лиц, за то, что не спешат прислушаться к проблемам маленького человека, рядового украинца; за то, что без взяток не хотят заниматься самыми элементарными вопросами, разрешение которых по идее должно стать повседневной практикой для людей из власти, тем более, если она прикрывается термином демократическая, то есть народная… Бессилие из-за невозможности что-либо изменить, довести до логического конца даже справедливое, как говорят, правое дело. Панкратов со своей стороны делал все возможное, чтобы как можно быстрее претворить в жизнь идею по освобождению своего командира, даже просил председателя СБУ поговорить с генпрокурором, но последний категорически отказался. Мол, не я его сажал, а Левицкий, с ним и разбирайтесь. Шура понял, что председатель по каким-то причинам просто не хочет портить свои отношения с могущественными коллегами – так и должности лишиться можно! Чуть позже к Виноградову был направлен «решала», но прокурор залупил такую сумму, что даже у небедного Панкратова отвисла челюсть. Эдак и фирму разорить можно! Через несколько дней этот же человек намекнул Сергею Борисовичу на то, что его оппоненты имеют на руках аудиозапись, на которой он и Левицкий обсуждают участь Гринько; прокурор только рассмеялся ему в глаза и сказал, что они с Ференцом высказывали свое частное мнение, и вообще – виновность человека устанавливает суд, а не прокуратура. Отчасти он был, конечно, прав… Но друзья решили не сдаваться. Кассету передали оппозиции. Журналистка, проникшаяся судьбой осужденного орденоносца, прослушав запись, тоже заявила, что ничего криминального в ней нет и… посоветовала искать Плинтуса. Мол, не надо даже тащить парня в Украину, докажите, что он жив, снимите на видео – и тогда мы подымем такую бучу! Валерий был готов немедленно отправиться в Австралию, но, во-первых, у него не было заграничного паспорта, а теперь и товарища, обещавшего решить эту проблему, а во-вторых, он еще не разобрался с Тимой. Хорошо хоть Карпуша перед смертью успел сообщить адрес генеральской дачи! Как много все-таки сходилось узлом на его персоне! «Спасибо тебе, Паша. Ты погиб, но кореша не предал. Я тоже буду верен нашей дружбе всю оставшуюся жизнь. И деток твоих подтяну, и Маше помогу, и памятник тебе поставлю. Конечно, если выберусь живой их этой передряги», – мысленно рассуждал Боча, в компании Панкратова отправляясь на электричке в пригородный Ворзель.Глава 18. Без следов насилия
– У тебя есть оружие? – спросил Шура, огибая широкую замусоренную канаву, отделяющую дачный поселок от роскошного соснового бора. – Нет, конечно, – отмахнулся Валерий. – Я его голыми руками задушу. – Возьми мой ПСС… На всякий случай. – «Стечкин»? – Не АПС, а ПСС… – Что за хрень? – Пистолет для скрытой стрельбы. Очередное ноу-хау российских оружейников, не имеющее аналогов в мире… – Это в твоей Туле изготовили? – Нет, в подмосковном Климовске. – И чем он знаменит? – А ты нажми на спусковой крючок… – На курок, что ли? – На курок сколько ни нажимай – выстрела не последует. – Че они тогда в книжках пишут? – На то и книги, чтобы сбивать людей с толку… Ну, не дрейфь. Бочаров вложил оружие в потную ладонь и, прицелившись в ближайшее дерево, нажал на спуск. О том, что выстрел уже произошел, не говорило ничего, только кусок коры отлетел от вековой сосны. – И это все? – Все. – А почему не бахнуло? – Конструкция такая… – Но ведь у пистолета даже нет глушителя! – Все дело в патроне СП-4… – А… – глубокомысленно протянул Боча, хотя так ничего и не «догнал». …Генеральскую дачу они заметили издалека: ее выдавала неординарная архитектура, резко контрастирующая с сооружениями старой застройки, и черная цифра «18» на свежевыбеленном фасаде. Шура остался ждать у границы леса – он должен был предупредить товарища по мобильному, если Волчук, которому предложат привезти выкуп, окажется не один; а Валерий, перекрестившись, шагнул за калитку. Дверь домика оказалась незапертой. Бочаров быстро обследовал все помещения, но никого в них не нашел. Тогда он метнулся к окну и сразу увидел своего недруга, который в одних плавках копошился в огороде. «Пожалуй, так Тима может провозиться до позднего вечера. Надо как-то привлечь его внимание!» Он присел на табуретку в самой маленькой комнатушке, игравшей роль кухни, и начал ощупывать ее глазами. При этом взгляд Валерия упал сначала на добротный белый пенал, на котором стоял комплект кастрюль, сложенный по принципу матрешки – меньшая в большей, потом – на кошку, мирно дремавшую у подножия газовой плиты, а затем и на открытую форточку. О!!! Подражая герою из «Операции “Ы”» (надеюсь все помнят, как Трус выбирал себе горшок?), он схватился за ручку самой нижней посудины и потянул на себя. Кастрюли с грохотом полетели вниз. Степан Петрович обернулся, бросил тяпку и, беззаботно насвистывая мотив известной песни шестидесятых «Как хорошо быть генералом», пошел в домик. Кошка там расшалилась, что ли? Боча, как в ковбойском фильме, сидел на табуретке, закинув ноги на стол. В его руке поблескивал грозный ПСС. Тимченко, словно вкопанный, застыл на пороге своей кухни. Зрачки его серых глаз расширились от ужаса. – Ты?.. Ты?.. Он вдруг схватился за сердце и стал хватать воздух широко открытым ртом. – Брось свои заморочки, Петрович, – спокойно произнес непрошеный гость. – Убивать тебя я не собираюсь. Хочу лишь получить долг. По десять штук за каждый проведенный в неволе год. Плюс «полтинник» за организацию покушения на мою скромную персону… Однако Тима продолжал сползать по оббитой вагонкой стене. – Ты что не понял? Звони Волчуку, пусть везет сто тысяч – и мы в расчете. Тело генерала рухнуло на пол. Голова врезалась в одну из кастрюль. Только тогда Боча понял, что он не прикидывается. Подошел, измерил пульс. Его не было! «Вот тебе и контрразведчик! Стальные нервы, трезвая голова, чистые руки… Тьфу, слабак!»Глава 19. Заключительный аккорд
Мстить Антону Быстренко Валерий передумал. Если «железные» чекисты «клеят ласты» при одном его появлении, что тогда говорить о слабонервных писаках? Лишний труп никому не нужен… А деньги… Пару штук туда, пару – сюда; с Петровича он надеялся сбить гораздо больше! После скоропостижной смерти генерала Тимченко в Киеве наших героев больше ничего не задерживало. Но прощаться друг с другом они не торопились – еще надо было обсудить перспективы объединившего их дела… Сразу после возвращения из Ворзеля друзья засели в Бочиной квартире (необходимость конспирации практически отпала) и попробовали в который раз обсудить ход операции по освобождению Гринько. – Ну как, ты не передумал? – начал Панкратов. – Насчет чего? – Дойти до конца! – Нет, конечно. Плинтус с меня… Я же обещал… – И как ты думаешь на него выйти? – Мои на днях выезжают на ПМЖ в Канаду. У Ольги там куча родни… Я присоединюсь к ним позже, когда добуду паспорт… – У меня есть идея. – Говори. – Пока я в Украине, мы еще раз проведаем командира. – Замечательно. – Скажем Соломе, что ты потерял справку об освобождении, и он выпишет новую… – Куда я с ней? Все считают, что Бочаров мертв. Только сунься в паспортный – налетят, как коршуны, – откуда взялся? И кто вместо тебя получил в лоб пулю? – Это здесь, на Украине. В России совсем по-другому… – Система всюду одинакова… Они обязаны сделать запрос по месту жительства. Оттуда придет ответ: убит такого-то числа. Покойникам, как известно, ксивы не выдают! – А если я посодействую, и они запросят только колонию? – По-любому сначала надо изготовить наш паспорт, потом выйти из гражданства… Это растянется на долгие месяцы, если не на годы… – Все решается гораздо проще. Я «подпишусь», где следует, и ты в считанные дни станешь полноправным российским подданным. Получишь на руки документы и рванешь к своей ненаглядной… За это выполнишь несколько поручений нашей организации… – Выходит, прав был Пашка… – хмыкнул Валерий. – Ты о чем, дружище? – Это мое сугубо личное… – Ну что, согласен? – Я и так у тебя в долгу. Одним обязательством больше – одним меньше… – Правильно рассуждаешь… Когда выезжаем? – А чего тянуть? Утром и тронемся!Солома выпендриваться не стал. Выписал справку, не вдаваясь в длительные расспросы. После чего устроил у себя в кабинете банкет с участием все тех же действующих лиц: Серобородько, Костицкого и Марчука. Гриню тоже пригласили и даже разрешили выпить сотку. Но тот отказался. В последнее время Владимир серьезно увлекся религией и старался не потакать плоти, даже курить бросил. Шуре и Валерке он обрадовался, как самым родным людям. Впрочем, почему как? Они и в самом деле давно стали ему родными… Известие о том, что законным путем вряд ли удастся добиться его освобождения, Гринько воспринял смиренно и даже с легкой иронией, мол, что я вам говорил? Перед тем как попрощаться, узник крепко обнял сначала Панкратова, затем Бочарова и вполне оптимистично заключил: – Вы особо не усердствуйте и собою не рискуйте. Здесь не так уж и плохо… Я даже в некоторой степени благодарен Господу за то, что вовремя меня остановил – хуже было бы, если б я действительно кого-то убил… – Не богохульствуй! – прервал его Шура. – Значит, таков мой крест, и я пронесу его до конца с достоинством и честью. – Мы сделаем все возможное, чтобы эта пытка закончилась как можно быстрее, – подвел итог Боча.
В России все происходило именно так, как и предполагал Панкратов. Уже в конце лета Бочаров получил визу и благополучно переправился через океан… К тому времени Ольга не только обжилась на новом месте, но и получила наследство, завещанное младшим братом ее покойной бабушки, в свое время побоявшимся возвращаться на Родину из лагеря для военнопленных, в который он, тогда еще лейтенант Красной армии, угодил в июне 1941-го. Дедок не имел своих детей и так обрадовался внучатой племяннице, что… умер через неделю после ее приезда. Кроме денег после него осталась огромная вилла на окраине Ванкувера, в которой поселилась воссоединившаяся семья. В доме помимо всего прочего был компьютер, за которым сын Коля проводил большую часть своего свободного времени. В Стране кленового листа ему почему-то не понравилось, и юноша вовсю бомбардировал электронными посланиями эмиграционные департаменты различных государств. Вскоре у него завязалась переписка с одним из австралийских чиновников, и отец, случайно присутствовавший при очередном сеансе связи, руководствуясь правилом «чем черт не шутит», попросил того сделать запрос на господина Плинтусова К. Л. Полученный через месяц ответ просто шокировал нашего героя. Действительно, несколько лет тому назад человек с такой фамилией прибыл на Зеленый континент по венгерской визе. Живет на пособие по безработице по адресу… Неужели украинские правоохранители сразу не могли установить истину? Боча не стал гадать, как беглецу удался этот кунштюк, и сразу вылетел в Сидней. Быстро разыскал убежище Плинтуса – небольшой современный домик, крыша которого была утыкана телевизионными антеннами разных конфигураций. Нажал кнопку домофона. И когда никто не откликнулся, принялся прогуливаться взад-вперед вдоль декоративной ограды. Костю он узнал издалека. Но на всякий случай еще раз бросил взгляд на фотографию, с которой не расставался с тех пор, как получил ее от Панкратова. Плинтусов К. Л. тем временем подошел к калитке, недоверчиво покосился на незнакомца, не сводившего с него глаз, и достал из кармана ключ. – Ну, здоров, Плинтус, – приязненно улыбаясь, по-русски молвил Валерий. – Ты кто? – Твой тезка – живой труп. Жить и дальше хочешь? – Ну… – Тогда пошли. – Куда? – К тебе домой. – И что мы будем там делать? – Снимать кино. – Какое еще кино? – В этой сумке – портативная видеокамера. Сейчас я выставлю дату, время, и ты скажешь пару слов своим родственникам в Украине. Мол, жив, здоров, домой возвращаться не собираюсь. – Зачем? – Мой друг устал париться на нарах… За чужие грехи! – Какой друг? – Гриня… – На него повесили мою «мокруху»? – А то ты не знал… – Нет, конечно, век воли не видать! Шеф сказал: линяй за бугор, на тебя менты взъелись… Я ноги в руки – и нелегалом в Венгрию, чтобы на таможне не задержали… – Тогда тебе нечего бояться. – Конечно нет! Глухой в могиле… А Гриня. Он мне ничего плохого не сделал… – Разве что спустил с лестницы, – съехидничал Боча.
…На следующий день одна видеокассета отправилась по адресу оппозиционной газеты, вторая – для гарантии – в Тулу, к Панкратову. В ответном послании журналистка поблагодарила Бочарова и пообещала устроить, как она выразилась, грандиозный фейерверк. Вы еще ничего не слышали об этом? Значит, она хочет приурочить скандал к очередным выборам. Наберитесь терпения – ждать осталось недолго…
Последние комментарии
22 часов 17 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 4 часов назад
1 день 6 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 12 часов назад