Марина Цветаева. Письма. 1928-1932 [Марина Ивановна Цветаева] (fb2) читать онлайн
- Марина Цветаева. Письма. 1928-1932 (и.с. Марина Цветаева. Письма-3) 2.78 Мб, 666с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Марина Ивановна Цветаева
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Марина Цветаева. Письма. 1928-1932
1928
1-28. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 3-го января 1928 г.Милая Анна Антоновна, еще неохотно вывожу 1928 г. — как каждый новый, впрочем. Заминка руки и сердца, под заминкой — измена. Не сомневаюсь, что стерпится — слюбится. (Кстати, люблю эту поговорку только навыворот, та́к — только терплю.) Огромное и нежнейшее спасибо за новогодний подарок, прямо в сердце, а осуществление — чудное серебряное старинное кольцо Але, с камеей: амуром-Муром, и столик Муру. Получат послезавтра под елкой. Будет столько гостей, а Вас не будет. Будет, кстати, герой моей Поэмы Конца [1] — с женой [2], наши близкие соседи, постоянно видимся, дружественное благодушие и равнодушие, вместе ходим в кинематограф, вместе покупаем подарки: я — своим, она — ему. Ключ к этому сердцу я сбросила с одного из пражских мостов, и покоится он, с Любушиным кладом, на дне Влтавы — а может быть — и Леты [3]. Кстати, в Праге, определенно, что-то летейское, в ветвях, в мостах, в вечерах. Прага для меня не точка на карте. Новый Год встречала с евразийцами [4], встречали у нас. Лучшая из политических идеологий, но… что мне до них? Скажу по правде, что я в каждом кругу — чужая, всю жизнь. Среди политиков так же, как среди поэтов. Мой круг — круг вселенной (души: то же) и круг человека, его человеческого одиночества, отъединения. И еще — забыла! — круг: площадь с царем (вождем, героем). С меня — хватит. Среди людей какого бы то ни было круга я не в цене: разбиваю, сжимаюсь. Поэтому мне под Новый Год было — пустынно. (Чем полней комната — тем…) То, что я Вам рассказываю, Вам не новость: нам не новость. После-завтра елка, в Париже игрушки от 5 сант<имов> (блестящие пилки, ножницы, молоточки), елка будет вся обвешана. Есть еще и пражские игрушки. Да! третьего дня, когда ездила в Париж за подарками, на старинной площади S<ain>t Germain des-Prés (жила там, когда мне было 16 лет) [5] — моя спутница, вдруг: «Слоним!» — «Где?» — «Окликнуть?» И я, неожиданно: «А ну его к чертям!» — без злобы, добродушно. До того не нужен. («К чертям, конечно не в ад, а к его обычным делам, заботам, удачам.) Думал ли он, и — главное — думала ли я тогда под Рождество 1924 г., что через три года и т. д. Лучше — не знать будущего! «Вёрсты» вышли, но своих номеров у нас еще нет, как будут — вышлем. Получите их, надеюсь, еще до газетной травли, чтобы знать, за что травят. Номер боевой: чуть ли не четыре статьи о евреях [6]. Получила вчера большое милое письмо от В<алентина> Ф<едоровича> Булгакова, как Вы думаете — не притянуть ли его к устройству моего вечера? Он сам рад будет повидаться. Неужели не наскребем тысячи крон? Волосы мои порядочно отросли, но — новая напасть: нарыв за нарывом, живого места нет, взрезывания, компрессы, — словом уж три недели мучаюсь. Причина 1) трупный яд, которым заражена вся Франция, 2) худосочие. Есть впрыскивание, излечивающее раз навсегда, но 40-градусный жар и лежать 10 дней. Не по возможностям. М<ожет> б<ыть> когда-нибудь… А пока хожу Иовом [7].
_____
Алино рисованье подвигается: очень способна и старается. Но моя работа сокращена ровно на три дня в неделю, ибо я с 11 ч<асов> утра до 6 ч<асов> вечера одна с Муром. Вот, кстати, наша сегодняшняя с ним беседа: — «Мама, ты любишь машину?» — «Нет». — «Почему?» — «Потому что я люблю ноги». — «А червяки тебя любят?» — «Нет, и я их не люблю». (Пауза, и — тоном утверждения): — «Пауки — тебя любят!» «Машина» у него, как у русских шоферов, — автомобиль. От меня, т. е. от Вас к Рождеству получает столик, от С<ергея> Я<ковлевича> стройку, от Али цветные карандаши. Странно он будет помнить заграницу, где Рождество после Нового Года (Новый Год все русские празднуют по-новому, Рождество — почти все — по-старому). О елке Вам напишет Аля, это ее праздник._____
Спасибо за чудную мечту о совместной Праге и далее. Как Ваше здоровье? В Париже климат неизмеримо-хуже, чем в Праге, не зима, а болото. Все кругом простужены. Вспоминаю чудные вшенорские холмы: холод, хворост. Мне хорошо было там жить, хотя мальчишки и кидались камнями. Целую Вас нежно, сердечный привет Вашим, Шопена [8] люблю и узнаю как никого. М. Очень рада, что Вам понравился Мур. Вот Вам Аля с ним, посылаю ради Али, он засмеялся и расплылся.Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 58–59 (с купюрами). СС-6. С. 363–364. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 78–80.
2-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 9-го января 1928 г.Дорогая Саломея, Всячески сочувствую: то же и хуже, — кроме харка, сморка и хорка (у меня) еще короста, честное слово! т. е. вся голова в нарывах, выстрижена в 10-ти местах, несколько дней ходила перебинтованная как солдат, в самочувствии Иова [9], — и резали, и мазали, — все новые и новые, теперь лечусь дрожжами и кажется вылечиваюсь. Во вторник боевая лекция Алексеева, первое открытое выступление Евразийцев [10], афишу прилагаю, а в среду доклад Слонима о молодых писателях за рубежом [11] (где он их видел?? [12]), пойду исключительно в целях Вашей книги и его посрамления. Давайте так: Вера С<увчин>ская Вам позвонит и Вы с ней сговоритесь, а она меня известит. Алексеев, к сожалению, уезжает на днях. До свидания, желаю здоровья, сердечный привет А<лександру> Я<ковлевичу> [13]. Целую Вас. М.Ц.
Впервые — СС-7. С. 111. Печ. по СС-7.
3-28. Б.Л. Пастернаку
<1 февраля 1928 г.> Борису. Трехлетие Мура. Je n’y re<garde> pas de si près [14]. Отъезд Т<омашевских> [15]. — Орша [16]. — Туда в страну чудес, глухую, неучтимую. Изв<лекла> тебя к себе, себя — к тебе! Провалилась, проп<ала> как в сон нын<ешней> ночи. Москва опоганена Ланнами (воспоминаниями) [17], заселена нечест<ивыми>, перенаселена. Глухие места! Я и ты правы, п<отому> ч<то> Г-жа Ролан умирала с портретом Бриссо, а Бриссо с портретом Г-жи Ролан [18]. И об этом пишут в учебн<иках> для юношества. Из-за тебя я в первый раз выслушала 1½-часовой доклад о формальном методе, из которого впервые узнала об Опоязе и несбывшемся каком-то Емельке (М.Л.К.)[19], несколько хороших мыслей Шкловского [20] (наследие по линии дядя — племянник: из которого след<овало> что Пушкин наследник не Державина. Я: А кого же? — Не исследовано. Сложный узел и т. д. — «А м<ожет> б<ыть> негрской крови?» — Он не был негром, а эфиопом).Впервые — Души начинают видеть. С. 466. Печ. по тексту первой публикации.
4-28. Н.П. Гронскому
Медон, 4-го февраля 1928 г., суббота.Милый Николай Павлович, Чтение Федры [21] будет в четверг, в Кламаре, у знакомых [22]. Приходите в 7 ч<асов>, поужинаем вместе и отправимся в Кламар пешком. Дорогой расскажу Вам кто и что. Лучше не запаздывайте, может быть будет дождь и придется ехать поездом, а поезда редки. До свидания. МЦ.
Впервые — Русская мысль. 1991.7 июня (публ. А. А. Саакянц). СС-7. С. 198. Печ. по СС-7.
5-28. Л.О. Пастернаку
5-го февраля 1928 г. Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’ArcДорогой Леонид Осипович, Пишу Вам после 16-часового рабочего дня, усталая не от работы, а от заботы: целый день кручусь, топчусь, верчусь, от газа к умывальнику, от умывальника к бельевому шкафу, от шкафа к ведру с углями, от углей к газу, — если бы таксометр! В голове достукивают последние заботы: выставить бутылку — сварить Муру на утро кашу — заперт ли газ? Так — каждый день, вот уже — сколько? — да уж шесть лет, с приезда заграницу. России не считаю, то (1917 г<од> — 1922 г<од>, Москва) — неучтимо. Времени на себя, т. е. стихи, совсем нет, всю жизнь работала по утрам, днем не могу, но хуже, вечером и ночью — совсем не могу, не та голова. А утра — непреложно — не мои. Утра́ — метла. Я не жалуюсь, я только ищу объяснения, почему именно я, так приверженная своей работе, всю жизнь должна работать другую, не мою. Дело не в детях — они помогают: дочь (14 лет, я вышла замуж 17-ти) [23] вполне реально, сын (3 года) — тем, что существует. Дело — всю жизнь, даже в Революцию не верила! — может быть действительно — в деньгах? Были бы деньги, села бы в поезд и приехала бы к вам (Вам и маме Бориса) в Берлин, посетила бы Вашу выставку [24], послушала бы о Вашей молодости и Борисином детстве, я люблю слушать, прирожденный слушатель — только не лекций и не докладов, на них сплю. Вы бы меня оба полюбили, знаю, потому что я вас обоих уже люблю. Борис мне чудно писал о своей маме — отрывками — полюбила ее с того письма [25]. А Борис совсем замечательный, и как его мало понимают — даже любящие! «Работа над словом»… «Слово как самоцель»… «Самостоятельная жизнь слова»… — когда все его творчество, каждая строка — борьба за суть, когда кроме сути (естественно, для поэта, высвобождающейся через слово!) ему ни до чего дела нет. «Трудная форма»… Не трудная форма, а трудная суть. Его письма, написанные с лету, ничуть не «легче» его стихов. — Согласны ли Вы? По его последним письмам вижу, что он очень одинок в своем труде. Похвалы большинства ведь относятся к теме 1905 года, то есть нечто вроде похвальных листов за благонравие. Маяковский и Асеев? Не знаю последнего, но — люди не его толка, не его воспитания, а главное — не его духа. Хотелось бы даже сказать — не его века, ибо сам-то Борис — не 20-го! Нас с ним роднят наши общие германские корни, где-то глубоко в детстве, «О Tannenbaum, о Tannenbaum» [26] — и всё отсюда разросшееся. И одинаковая одинокость. Мы ведь с Борисом собирались ехать к Рильке — и сейчас не отказались — к этой могиле дорожка не зарастет, не мы первые, не мы последние. — Дорогой Леонид Осипович, когда освободитесь, — запишите Рильке! Вы ведь помните его молодым [27].
_____
Много и с большим увлечением рассказывала о вас обоих Анна Ильинична Андреева, восхищалась московскостью жизненного уклада — «совсем арбатский переулочек!», а главное вашей — обоих — юностью и неутомимостью. Она меня очень благодарила за эту встречу, а я — ее за рассказ. Горячо радуюсь делам выставки. Бесконечно жалею, что не увижу. Я Вас видела раз в Берлине, в 1922 г<оду>, где-то около Prager-Platz, Вы шли с совсем счастливым лицом, минуя людей, навстречу закату. Я Вас очень точно помню, отпечаталось. Ради Бога, не считайтесь сроками и письмами, для меня большая радость Вам писать. Давайте так: Ваша мысль в ответ пойдет за письмо. МЦ.Да! Недавно, с оказией, послала Борису чудный портсигар с металлическим (змейкой) затвором и зажигалку, самую лучшую, — ее мне недавно подарили. Что раньше потеряет?
Впервые — НП. С. 254–257. СС-6. С. 295–297. Печ. по СС-6.
6-28. П.П. Сувчинскому
<Начало февраля 1928 г.> [28]Милый Петр Петрович, Обращаюсь к Вам с большой просьбой: сделайте все возможное, чтобы пристроить прилагаемые билеты, издатель взял на себя 25, на мою долю пало 15, тогда только книга начнет печататься [29]. Техника такова: подписчик заполняет бланк (нужно для нумерации) [30] и направляет по указанному адресу, издателю. С<ергей> Я<ковлевич> доскажет остальное. Бланк важен только с деньгами, иначе он называется посул. Простите, ради Бога, за просьбу. МЦ.
Впервые — Revue des Etudes slaves. С. 220. CC-6. С. 325. Печ. по СС-6.
7-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 5-го февраля 1928 г.Дорогая Саломея, две больших просьбы. Ради Бога — иждивение или хоть часть, в этом месяце С<ережа> не играл [31], а я ни строки не напечатала, нечем жить, и каждый день может нагрянуть газ. Опускаю и молочников и булочников. Положение поганое, меня хоть в Сов<етской> России и наградили богемским миросозерцанием, но в отношении задолженности (зависимости) трагически-буржуазна. — Выручайте! — Второе: ПУ — ТЕР — МАН. Что́?! Где?! КАК?! В из<дательст>ве домашнего адреса не дают, как узнать? Со всех сторон расспросы о книге — что отвечать? Вообще, что мне с ним делать? [32] Посоветуйте. Уже дважды просили на отзыв. От факта книги (какова бы ни была!) многое зависит, могла бы съездить напр<имер> почитать в Чехию, мне об этом писали. И — пустые руки. Расскажите ему об этом, если позвонит. Ради Бога, простите за лишние заботы. Целую Вас. МЦ.
<Приписки на полях:> Пишу хорошую вещь [33]. Саломея! Достаньте и прочтите упоительную книгу сов<етского> писателя Вячеслава ШИШКОВА «Бисерная рожа». (Рассказы) [34].
Впервые — СС-7. С. 111–112. Печ. по СС-7.
8-28. Л.О. Пастернаку
9-го февраля 1928 г. Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’ArcДорогой Леонид Осипович! Обращаюсь к Вам с большой просьбой: не найдете ли Вы мне нескольких подписчиков на мою книгу стихов «После России»? Посылаю в отдельном конверте 5 бланков. Техника такова: подписчик заполняет бланк и отсылает его издателю с соответствующей суммой. Деньги идут не мне, а в типографию в уплату за книгу, — чтобы только не выглядело, что я прошу на себя! Я со всей книги наверное ничего не получу. Если окажутся желающие, поторопите их с осуществлением, от него зависит появление книги. Это называется изданием по подписке, так издаюсь в первый раз и, по совести сказать — неприятно. Не по мне — «роскошная» бумага и нумерованные (хотя бы от руки!) экземпляры [35]. Моя нумерация — сердечная. Ради Бога, не думайте, что нужно устроить все 5 подписок, посылаю на всякий случай. Мне вообще очень стыдно за эту просьбу. Как за всё, касающееся денег, которые — если только не старинная монета! — ненавижу. Это не письмо, в счет не идет, откликнетесь, когда сможете. Сердечный привет Вам и Вашим. МЦветаева
Впервые — НП. С. 257–258. СС-6. С. 297. Печ. по СС-6.
9-28. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 10-го февраля 1928 г.Дорогая Анна Антоновна, обращаюсь к Вам со следующей большой просьбой, — не найдете ли Вы мне подписчиков на мою книгу «После России», — посылаю Вам три бланка в отдельном конверте. Дело с книгой таково: по внесении в типографию 2/3 стоимости книги (4000 фр<анков>) книга, совсем готовая, начнет печататься. Издатель разместил уже 25 подписок, но больше не может, остальные 15 должна разместить я. Вот и прошу Вас, может быть удастся? Техника такова: подписчик заполняет бланк и отсылает его издателю, по указанному адресу, с приложением соответствующей суммы. Проще будет, если эти деньги будут сразу вручены Вам, Вы, с заполненными бланками, перешлете их издателю. (Заполненные бланки важны для нумерации, каждый подписчик получит свой №.) М<ожет> б<ыть> та редакторша подпишется? Хорошо бы разместить все три, и поскорее: от быстроты зависит появление книги. Ясно ли Вам? Дорогими экземплярами мы с издателем окупаем часть издания, ибо наличных ни у него, ни у меня нет. Деньги идут не мне, а в типографию. Издатель очень торопит, книга залежалась, пора выпускать. Хотела просить Вас сделать все возможное, но Вы и так всегда делаете — больше, чем можете! В субботу у нас Брэй [36], побеседуем, расскажет о Вас, о Праге. Спасибо за открыточку, — жаль, что не зашел, но уезжающий, как сумасшедший, судить нельзя [37]. Целую Вас нежно, тороплюсь отправить МЦ.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 60–61 (с купюрой). СС-6. С. 364–365. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 80–81.
10-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 11-го февраля 1928 г.Дорогая Саломея, огромное спасибо за двойное спасение. Конечно нам нужно повидаться до Вашего отъезда (завидую!). В ответ на предложение П<утер>мана встретиться у Вас в один из трех последних дней недели (оцените долготу периода!) я назначила ему воскресенье, — он должен был запросить Вас и оповестить меня. Но приезд А<лександра> Я<ковлевича> меняет дело. Давайте так, — со следующей среды когда хотите. Вчера целый день рассылала челобитные в сопровождении подписных бланков [38], — вплоть до России! Посмотрим. Хожу в Вашем в серо-синем осином свитере, Аля не влезла. Но обе юбочки ей как раз. До свидания, еще раз от всего сердца спасибо за мужски-молниеносную помощь (NB! старинных времен-мужски!) Буду ждать Вашего оклика, а — паче чаяния уедете раньше среды — добрый путь. Сердечный привет А<лександру> Я<ковлевичу>. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 112. Печ. по СС-7.
11-28. Б.Л. Пастернаку
<Первая половина февраля 1928 г.>Дорогой Борис, хочу тебе покаяться в одних страшных <вариант: ужасных> вещах, в которых мы, как во всем, что не наше действие, неповинны. Ужасные вещи три и они есть одна: в первый раз за жизнь — скука, в первый раз за жизнь отвиливание от писанья, точно такое же самочувствие, как у других во время беременности — равнодушие, неохота, пониженный жизненный тон вплоть до тошноты от всего — состояние, знакомое мне только по рассказам, ибо все (3x9=27) 27 месяцев своих жила, как всегда (NB! не подумай, ибо этого не может быть и не потому, почему 99 раз на 100 не может быть, мой случай — сотый: изъятие себя из числа <вариант: выбытие из строя> вот уже около 4 лет). Итак, неохота к тетради, всё чаще и чаще, сбегаю, ища поводов и находя их, естественно, в излишке. Не Россия, Борис, а м<ожет> б<ыть> любовь. Когда мне в любви не везло (всегда), я отыгрывалась, мое писанье было отыгрыванье от человека (если бы ты знал историю Царь-Девицы и Красного Коня, — да всего!) [39]. Последняя моя вещь — Попытка комнаты [40] — почти мертвая. И наивно утверждение окружающих: «Поэма конца (или Горы) мне нравится больше»… — точно она написана не на костях (не только моих!) [41]. Я просто, как Ася говорила в детстве, «задушилась». С 1924 г., Борис, — четыре года — ни одного рассвета, ни одного ожидания, ни одних проводов. Да, был Рильке, был — твой приезд, но всё это было еще или уже в Царствии Небесном, всё под черепом. Не принимай меня за то, что я не есть, мне мало нужно, знать, например, что через столько-то месяцев я тебя увижу. Но знать. Ждать. А я сейчас никого не жду. Это — основное. Второе — отсутствие собеседников, мое вечное в чужом кругу и в своем соку. Из меня возносится, в меня же падает, обрушивается. Фонтан. А я — река. Мне нужно берега, мимо которых, и м<ожет> б<ыть> несуществ<ующее> море, в которое. Мне нужно клонящееся и глядящееся в меня, хотя бы, чтобы ветки по-иному (по-моему!) двигались и дома по-иному стояли: не стояли. Я плеч<ами>, и грудью, и головою чувствую себя рекою, которая ничто иное как ПЛОВЕЦ, несущая других пловцов. В Медоне нет реки, и в Медоне я не река, меня застояли.
Продолжение Вот из этой несостоявшейся застоявшейся реки и прост<ой> женской моей скуки, п<отому> ч<то> я никого не жду («Только пела и ждала» [42], отсеки ждала — и петь перестанешь) и выведи, Борис, меня настоящего дня: без бер<егов> р<ека> (NB! болезнь ведь тоже бер<ег>, корм<лю> собой недуг (врага), что — меня ест и усыпляет и обескровливает. Как только свободная минута — сплю, могла бы спать Und schlafen möcht ich schlafen Bis meine Zeit herum [43].
Впервые — Души начинают видеть. С. 466-467. Печ. по тексту первой публикации.
12-28. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc Февраль 1928 г.Дорогая Анна Антоновна, отвечаю Вам тотчас же. На Прагу я никогда не надеялась, — слишком хотелось. Тешила себя мечтой, но знала, что тешу. Читали ли Вы когда-нибудь Der Trompeter von Säckingen? [44] Там песенка, с припевом:
Behüt Dich Gott — es wär zu schön gewesen!
Behüt Dich Gott — es hat nicht sollen sein! [45]
Behüt Dich Gott — es wär zu schön gewesen,
Behüt Dich Gott — es hat nicht wollen sein? [47]
<Приписка на полях>: Аля напишет отдельно — и о Муркиных елках, и о дне рождения, — она прирожденный летописец. И, кажется, хочет послать Вам рисуночки. Но это сюрприз. Сердечный привет от С<ергея> Я<ковлевича>, от меня же — больше чем могу сказать. МЦ
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 61–62 (с купюрами). СС-6. С. 365–366. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 81–84.
13-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 25-го февраля 1928 г.Дорогая Саломея, сгораю от самой черной зависти, но у нас тоже весна, — обскакавшая себя на месяц! Погода трогательна донельзя, уже не сидится, а идти некуда, потому что парк знаю наизусть, а в лесу хулиганы. Виделась с П<утер>маном, дела неплохи, есть надежда на выход книги в марте. Огромное спасибо за чудо десяти билетов, мною пока продано три. Остальные (адресаты) молчат. Есть надежда еще на подписчиков в России. Да! В Печати и Рев<олюции> огромная статья об «эмигрантских писателях», больше всего о Бунине и обо мне [55]. № у меня есть, приедете покажу. Кое в чем упреки — мне — правильны, но не так направлены. Я бы упрекнула себя лучше. (Говорю о малоумии, — Вы ведь читали отчет?) [56]. Дорогая Саломея, огромная просьба, я бы очень хотела устроить Алю в студию Шухаева [57], но он берет 200 фр<анков> в месяц, а мне и 100 невозможно. Нельзя ли было бы бесплатно, тем более, что она, по обстоятельствам нашей жизни, могла бы ездить только через день, в послеобеденные часы. (У Шухаева от 9 ч<асов> до 4 ч<асов>.) Она очень способна, с осени учится во франц<узской> школе рисования, но — безнадежной, как большинство таких школ. Вы настолько знаете меня, что не заподозрите ни в материнском преувеличении данных, ни в материнской же излишней требовательности к школе. Просто — Аля очень способна, а школа «pour dames et demoiselles» [58], ерунда, жалко моего времени, которое на это уходит (с 12 ч<асов> до 6 ч<асов>, в эти дни, пасу Мура и ничего своего не делаю). Подумайте. И если что-нибудь возможно — сделайте. Я знаю двух учеников этой Студии, оба они меньше одарены чем Аля. Но — платежеспособны. И мне обидно. Как лучше — написать ему (Вам) или отложить до Вашего приезда? Вам виднее. Пишу русскую вещь, начатую еще в России. Хорошая вещь. Замечаю, что весь русский словарь во мне, что источник его — я, т. е. изнутри бьет. Целую Вас, поправляйтесь, бегство у таких как Вы — победа. МЦ.
Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 171–172. СС-7. С. 112–113. Печ. по СС-7.
14-28. Б.Л. Пастернаку
<4 марта 1928 г.>Дорогой Борис, я всегда буду тебя уступать, не п<отому> ч<то> я добра или не вправе, а п<отому> ч<то> мне всего мало, чем больше — тем меньше, и на этот свет я все равно давно плюнула — или махнула рукой. Когда я вижу как сходятся и расходятся, сводят и разводят, меня охватывает ужас от их уверенности / устойчивости, тот же ужас (недоумения) охватывал меня в первые месяцы <19>18 г., когда я увидела как все вокруг стали устраиваться накрепко в воздухе, как все поверили, — и еще раньше, после землетрясения Мессины. Я тогда в Сицилии, сев в цинковую ванну, чуть не умерла от иной достоверн<ости> [59]. — К чему всё это? Чтобы сказать тебе, что никому из твоих и моих ничего не грозит, не п<отому> ч<то> я не гроза, а п<отому> ч<то> моя гроза, я, гроза, семей — чужих и моих — иду мимо, эти поля миную, разражаюсь не так и не здесь. Ннно, Борис, уступив заранее всё здесь, ничего не уступаю внутри, ничего не включаю и не совмещаю. Женю твою любить не смогу, как твой не мною согретый сердечный левый бок. Я всегда буду думать, что ты со мной был бы — нет, не то — что своего ребенка от тебя я бы любила больше, т. е. en plus gr<ande> connaissance de cause [60], чем она своего, и много других вещей буду знать. Я буду задушена всей своей правотой, равняющейся здесь бесправию. Не надо мне ей писать, мне очень легко любить, меня очень легко любить, меня все женщины любят, самые разные, я им тот homme rêvé [61], всем, всем —. И именно п<отому> ч<то> так начинать эту любовь между Женей и мной — бесполезно, лишняя боль, п<отому> ч<то> человека напополам не раздерешь. Всё это — голое, грубое, — О другом. Чтобы понять тебе меня в другом, в моем соответств<енном>, нужно было бы тебе говорить вещи, которые написать нельзя, я большой трус, рука не отваж<ится>. Из-за трусости руки, да что — руки: языка! я и загубила свою ж<изнь>. Из-за невозможности сказать. А внутри выла и орала (выло и орало) с первой минуты. Борис, пойми меня: я всю жизнь и в данный час не на воле и не на привязи, жена и не жена, не чья-нибудь и не ничья, я со всей моей четкостью так напутала… Есть грубые слова и всё, и здесь бы многое дал формальный метод. И главное: что я всё чудесно знаю: гениальный врач над безнадежным больным (это я, кстати, сказала о Прусте [62]). Борис, я всегда жила любовью. Только это и двигало мною. Все вещи напереч<ет>, н<и> одной безымянной, хотя чаще: псы, а не отцы. Сейчас — до-олгое сейчас — полных четыре года я никого не любила, ни одного поцелуя никому — 4 года. Сначала (Поэмы конца, горы, Крысолов, Тезей) жила старым порохом. Письмо с моря — игра (с морем!), Попытка комнаты — <пропуск одного слова>. Федру я уже писала в окончательном тупике, абсолютно равнодушная к ее судьбе / ко всем в ней, так же. Начало иссякновения. Прорыв — Письмо к Рильке, единственная после Крысолова моя необходимость за эти годы. Был бы жив Рильке, приехал бы ты. —
С 1925 г. ни одной строки стихов [63]. Борис, я иссякаю: не как поэт, а как человек, любви — источник. Поэт мне будет служить до последнего вздоха, живой на службе мертвого, о, поэт не выдаст, а накричит и наплачет, но я-то буду знать. Просто: такая жизнь не по мне, в Чехии был колодец, и ведро, и деревья, и нищенство, и всё, что ты знаешь и чего не знаешь, в общем я всю Чехию насквозь пролюбила, отсюда — всё. А сейчас тоска без тоски: всё же промчится скорей песней обманутый день [64]. И я их гоню, да, загоняю, зовут — иду, в музей так в музей, на лекцию так на лекцию, и ничего мне этого не нужно, мне нужен физический стук чужого сердца в ухо, иногда завидую врачам. Мне нужна моя собственная душа из чужого дыхания, пить себя. Та сушь, которой я сначала так радовалась, губит меня. Сейчас Егорушка по долгу чести [65]. Сказка, небывалая сказка, сама себя завораживаю — о как я знаю свою кривую. С 42° Поэмы конца к 35° Федры, к 32° Поэмы Воздуха. Пойми меня правильно. Крысоловом (мною во мне) я отыгрывалась, как когда-то Царь-Девицей [66]. Ведь две возможности справиться: либо Поэма Конца (ты, тебя, тебе, тобой и т. д.), либо Крысолов / либо войти в рану, поселиться в ней, либо засыпать ее горящей золой, на которой новый дом. Этой золой и домом был Крысолов. В рану — над раной — но всегда РАНА. А — с чего мне сейчас писать? Я никого не люблю, мне ни от кого не больно, я никого не жду, я влезаю в новое пальто и стою перед зеркалом с серьезной мыслью о том, что опять широко. Я смотрю на рост своих волос и радуюсь гущине. И радуюсь погоде. И всему очередному, вплоть до блинов у Карсавина [67], которые пеку не я. В ушах жужж<ание> Ев<разийцев> (сл<овно> <пчелиный рой?>), в глазах пробеги очередного фильма, вчера например Декабристы [68]. Кстати, вчера впервые <с> России услышала ушами слово «товарищ» (зал был советский), очевидно здешние опаздывают. Смотрела, думая о тебе, на всех молодых советских барышень, в меру нарядных, в меру сознательных, улыбалась. Да, Борис, сейчас умирает брат моей подруги, брат Вашего московского Чацкого (Завадский), Володя [69], которого мы с С<ережей> угов<орили> сделать операцию. Он совсем умирал (туберкулез кишок), мы понадеялись на нож, Алексинский сделал чудо [70], больной стал было поправляться, но с удесятеренной силой перекинулось на легкие, словом общий туберкулез, безнадежн<ый>. Если бы меня через стену родных, врачей и сиделок допустили к нему, я бы сказала ему: «Володечка, на час раньше или на час позже… Позвольте мне открыть окно, впустить к вам солнышко и взбрызнуть вам столько морфия, чтобы вам стало совсем хорошо — навсегда». Я бы говорила с ним весело и деловито, как лучшие врачи — наверняка. И — м<ожет> б<ыть>, не знаю, скорей да — предложила бы ему поменяться, уступая бы ему свои остающиеся годы, как всегда всю жизнь и особенно в Советской России уступала вещи тому кто наиболее — более меня! — в ней нуждался, будь то хлеб или книга или <оборвано>. Принадлежность вещи по признаку наипервейшей в ней необходимости, вот мое освящение и освещение собственности. Так Володя прекрасно, ничтоже сумняшеся, употребил бы мои даром-зрящие дни, не гнал бы их и не <пропуск одного слова> бы так бесполезно. У меня всё время, Борис, сознание как у некой старухи, что я заедаю чью-то жизнь. Не от того, что я даю меньше, а другой дал бы больше: нет! беру меньше. Не в коня корм. Клянусь тебе, что пишу это письмо в полном сознании и твердой памяти, у него нет числа, «de toutes les h<eures> de ma vie» [71]. «— Hy, a я <<подчеркнуто трижды>?!!» Ты? Последнее здесь, как Рильке первое там, то последнее, чего я захотела и не получ<ила>. И еще, Борис, Россия так далёко, после вчерашнего смотра войск (в отд<еле> Смесь) [72] еще дальше, после сегодняшней крестьянки М<арьи>, учащейся стрелять по портрету Чемберлена [73] — еще дальше, Рильке на том свете, а Россия всей прор<вой> сво<ей> так<ой> ту-свет, что м<ожет> б<ыть> вру, говоря последнее здесь, м<ожет> б<ыть> — перв<ое> там. Вот тебе отчет.
Впервые — Души начинают видеть. С. 473–477. Печ. по тексту первой публикации.
15-28. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 11-го марта 1928 г.Дорогая Анна Антоновна, пишу Вам в тесном соседстве — Мура, у меня под левым локтем доламывающего игрушечные часы. — «Я уже сломал. Нужно в починку отдать одной Мадам. Я ей дам свои, а она мне даст новые». Убегает в коридор и стоя у входной двери: «Откро-ойте! Пожалуйста! Покупать мне нужно часы! Вот эту дверь самую! Раскрашенную!» Мур в Ваших чудесных зеленых штанах (Jägerhose, Wildleder [74]) и Вашей — еще той посылки — зеленой рубашечке, подтяжки — третья зелень, сын лесника — или браконьера. (Я часто думаю об обратных союзах: судьи и подсудимого, лесника и браконьера, вплоть до палача и жертвы. Родство.) Книжка чудесна, Аля каждый вечер раскрашивает по картинке, чешскому еще не разучилась, понимает всё. Очень трогательно со стороны Г-жи Жегулиной [75], что сама занесла, я очень благодарила ее и приглашала зайти посидеть, но она торопилась. Сказала, что вторую часть посылки доставит Евреинов [76]. Я его знаю, встречалась с ним в Праге, его дочь училась в Тшебовской гимназии одновременно с Алей. Как благодарить? У Мура в жизни не было таких чудесных штанишек, всё, что он носит — всегда ношенное, обжитое, как приятно влезть в новую вещь. Кроме того они никогда не проносятся. Словом, если бы я выбирала сама, я бы других не выбрала.
_____
— Милое лицо у художницы, и здоровое и болезненное, вроде dolcezza е dolore [77]. И очень славянское. То есть, у писательницы, это муж — художник. Огромное спасибо за устройство подписок, Вы сделали чудо. Тэффи [78], напр<имер>, у которой такие связи (Великие Князья, генералы, актрисы, французская знать), не могла устроить ни одного. Три билета мне еще устроил отец Б. Пастернака, Леонид Пастернак, художник (живет в Берлине) [79]. Вообще мне на заочность везет, мое царство. — Книга скоро выйдет, к несчастью издатель вроде автора: всё на Божию милость. «Где-нибудь, когда-нибудь». У нас в России бывали такие ямщики: он спит, а лошадь везет. А иногда: он спит и лошадь спит. Недавно, на самых днях, пережила очередную встречу со смертью (помните, в «Твоя смерть» — кто следующий?). Умер от туберкулеза кишок брат моей подруги, Володя, 28 лет, на вид и по всему — 18. Доброволец, затем банковский служащий в Лондоне [80]. Содержал мать и больную сестру, — она-то и есть моя подруга, 11 лет больна туберкулезом, от обоих легких один полумесяц, остальное съедено, ни работать ни ходить не может, красавица, 32 года. Работал, работал, посылал деньги, посылал деньги, приезжает в Париж к матери повидаться — жар. Пошли к врачу: туберкулез обоих легких. Подлечился, поступил на службу уже здесь, простудился, кровохарканье, туберкулез кишок. Никто дома не догадывался:…«слабый желудок», врачи, видя безнадежность, молчали. С<ережа> настоял на операции, сделана была Алексинским (гениальный московский хирург и добрейший человек) блестяще. Вырезано было пол слепой кишки (не только отросток), но зараза оказалась по всему кишечнику. Зашили. Прожил еще месяц. Ни секунду за всю болезнь не подозревал об опасности. «Вот поправлюсь»… А жизнь ему нужна была не для себя, а для других. Жить, чтобы работать и работать, чтобы другие жили. Умер тихо, всю ночь видел сны. — «Мама, какой мне веселый сон снился: точно за мной красный бычок по зеленой траве гонится»… А утром уснул навсегда. Это было 8-го, — вчера, 10-го хоронили. У французов не закапывают при родственниках, родные оставляют голый гроб. Насилу добились у могильщика, чтобы заровняли яму при нас, и длилось это 1 час 20 мин<ут>. Час 20 мин<ут> мать стояла и смотрела как зарывают ее сына. Лопаты маленькие, могильщики ленивые, снег, жидкая глина под ногами. А за день погода была летняя, все деревья цвели. Точно природа, пожалев о безродном, захотела подарить ему на этот последний час русские небо и землю. Проводила мать и сестру до дому, зашла — тетушка накрывает на стол, кто-то одалживает у соседей три яйца, говорят про вчерашнее мясо. — Жизнь. — В тот же вечер мать принялась за бисерные сумочки, этим живут. Вот и будет метать бисер и слезы._____
— Огромное спасибо за всё: подарки, билеты, а главное — долгую память любви.<Рукой М. Цветаевой письмо от лица Мура>: Милая тетя Аня! У меня есть перо, я могу сам написать на бумажке чернилом, пером. Спасибо за штаны, я в них поеду в Москву и будутете покупать гребенку, вел’сипед, еще другой вел’сипед, много. Я ей еще куплю чулки в Бомарше (Bon Marché, больш<ой> магазин) и башмаки, такие но-овые! [81]
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 62–63 (с купюрами). СС-6. С. 366–367. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 84–86.
16-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 14-го марта 1928 г.Дорогая Саломея! Где Вы и что Вы? (Où suis-je? Que vois-je? [82]) Если Вы целы и невредимы, зримы и видимы, назначьте мне какой-нибудь день (вечер) в начале следующей недели (начиная с понедельника), захвачу Федру, если захочется почитаем, можно ведь не всё. Сейчас читаю Пруста, с первой книги, (Swann) [83], читаю легко, как себя и все думаю: у него всё есть, чего у него нет?? Итак, жду оклика, а пока целую Вас. МЦ. P.S. Хорошо бы по поводу Федры вытянуть моего дорогого издателя и совместно — бархатными лапами — на него напасть [84].
Впервые — СС-7. С. 113. Печ. по СС-7.
17-28. В КОМИТЕТ ПОМОЩИ РУССКИМ ПИСАТЕЛЯМ И УЧЕНЫМ В ПАРИЖЕ
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 18-го марта 1928 г.Марины Ивановны Цветаевой-Эфрон Прошение [85] Находясь в крайне-затруднительном материальном положении сердечно прошу Комитет оказать мне посильную помощь. М. Цветаева-Эфрон
Впервые — Russian Studies. Ежеквартальник русской филологии и культуры. СПб.: Пушкинский фонд. 1994. № 1. С. 301 (публ. В.Е. Кельнера и В.Г. Познер). СС-6. С. 663. Печ. по СС-6.
18-28. Н.П. Гронскому
<Конец марта — начало апреля 1928> [86]Милый Николай Павлович, Только что получила Волю России с «Попыткой комнаты» [87]. Будьте очень милы, если вернете мне ее завтра, посылаю Вам ее по горячему следу слова «Эйфель» [88]. Вещь маленькая, прочесть успеете. Завтра на прогулке побеседуем. До завтра! МЦ.
Впервые — СС-7. С. 198. Печ. по СС-7.
19-28. В.Н. Буниной
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 20-го марта 1928 г.Дорогая Вера Николаевна, Вы незаслуженно-добры ко мне. Это не фраза. Сейчас обосную. Если бы Вы любили мои стихи — или любили бы меня — но ни тех ни другой Вы не знаете (может быть и знали бы — не любили бы!) — поэтому Ваш жест совершенно чист, с моей же стороны — ничем незаслужен. И, честное слово, в данную минуту, когда пишу, он совершенно затмевает (прочтите производя от света, наоборот) мне все то, что реально несет. Вроде как: когда есть такие хорошие люди — черт с деньгами! Когда мне говорят: «хочу, но не знаю выйдет ли» или «хотел, но ничего не вышло», я слышу только «хочу» и «хотел», — «ничего» никогда не доходит. — «Спасибо за хочу». — Ну вот. А засим, со стыдом, как от всего денежного, которое ненавижу и которое мне платит тем же (кто кого перененавидит: я ли деньги, деньги ли меня??) — вот прошение [89]. И наперед, выйдет или не выйдет, — спасибо за хочу. МЦ.
— Да! Скоро выйдет моя книга «После России», все стихи написанные за границей, я Вам ее пришлю [90], не давайте мужу, пусть это будет вне литературы, не книга стихов, Ваше со мной. Очень хочу, чтобы Вы ее как-то — приняли, — а если ничего не выйдет, Вы мне тоже скажите: — Спасибо за хочу!
Впервые — НП. С. 397. СС-7. С. 234. Печ. по СС-7.
20-28. Л.О. Пастернаку
20-го марта 1928 г. Meudon (S. et 0.) 2, Avenue Jeanne d’ArcДорогой Леонид Осипович, Сердечное и, к большому стыду моему, сильно запоздавшее спасибо за подписки. Каждый день хотела благодарить и каждый день откладывала из-за желания сделать это по существу. Но очевидно и сегодня не удастся. Знаете ли Вы гениальное стихотворение какого-то нашего современника (сама не читала, говорю со слов), кончающееся припевом — «у нас есть всё: то-то, то-то и еще это — nur Zeit» [91]. (Стихотворение о рабочих) [92] — Так и я. Часто получаю письма от Бориса, он по-моему замучен людьми, — не оборотная, а лицевая сторона славы! Поэты, не умеющие писать стихи и приходящие к нему за рецептом, не думая о том, что он-то сам — ни к кому не ходил! В России 10 тыс<яч> зарегистрированных поэтов — нет, ошибаюсь: в одной Москве! В России-то, наверное, тысяч сто! Всячески внушаю Борису жёсткость, если не жестокость. День состоит из часов, часы из минут. «На минутку»…. Мой рецепт Борису — формула: «Вас много, а я один». — О книжках. Как только будут пришлю все три Вам, Вы раздадите. Еще раз, дорогой Леонид Осипович, от всего сердца спасибо за помощь. Сердечный привет и наилучшие пожелания Вам и Розе Исаевне [93]. МЦ.
Впервые — НП. С. 258–259. СС-6. 298. Печ. по СС-6.
21-28. Н.П. Гронскому
Милый Николай Павлович, Очень жаль, что меня не застали. Хотела сговориться с Вами насчет Версаля и дале [94]. М<ожет> б<ыть> у нас временно будет одна старушка [95], тогда я буду более свободна, и мы сможем с Вами походить пешком, — предмет моей вечной тоски. Я чудный ходок. Еще: очень хочу, чтобы Вы меня научили снимать: С<ергей> Я<ковлевич> сейчас занят до поздней ночи, совести не хватает к нему с аппаратом, да еще в 1 ч<ас> ночи! а Мур растет. И пластинки заряжены. Приходите как только сможете. Часы: до 2/4 ч<асов> или же после 5 ч<асов> Вечерами я иногда отсутствую. Побеседовали бы о прозе Пастернака и сговорились бы о поездке и снимании. Итак, жду. МЦ.Медон, 2-го апреля 1928 г., понедельник. — Завтра я ухожу в 5 ч<асов>, если успеете зайдите утром, т. е. до 2½ ч<асов>. Или уже в среду.
<Приписка на полях:> Я не была ни в Fontainebleau, ни в Мальмэзоне [96] — нигде. Очень хочу. P.S. Как-нибудь расскажу Вам и о Вас. Когда (и если) будет старушка. Такой рассказ требует спокойного часа. Лучше всего на воле, на равных правах с деревьями. Та́к — а может быть и что́ — Вам скажу, Вам никто не скажет. Родные не умеют, чужие не смеют. Но не напоминайте: само, в свой час.
Впервые — Мир России. С. 161. СС-7. С. 199 (с неточностями). Печ. по кн.: Несколько ударов сердца. С. 10.
22-28. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 10-го апреля 1928 г.Христос Воскресе, дорогая Анна Антоновна! Окликаю Вас на перегибе вашей и нашей Пасхи, в лучший час дерева, уже не зимы, еще не лета. Ранней весной самый четкий ствол и самый легкий лист. Лето берет количеством. Как у вас в Праге? В Медоне чудно. Первые зазеленели каштаны, нет — до них какие-то кусты с сережками. Но, нужно сказать, французская весна мне не по темпераменту, — какая-то стоячая, тянущаяся месяцы. В России весна начиналась, т. е. был день, когда всякий знал: «весна!» И воробьи, и собаки, и люди. И, начавшись, безостановочно: «рачьте дале!» [97] как кричат ваши кондуктора. Но худа или хороша — всё же весна, то есть: желание уехать, ехать — не доехать: заехать (Два смысла: 1) завернуть 2) не вернуться. Беру во втором.) У нас в доме неожиданная удача в виде чужой родственницы [98], временно находящейся у нас. Для дома — порядок, для меня — досуг, — первый за 10 лет. Первое чувство не: «могу писать!», а: «могу ходить!» Во второй же день ее водворения — пешком в Версаль, 15 километров, блаженство. Мой спутник [99] — породистый 18-летний щенок, учит меня всему, чему научился в гимназии (о, многому!) — я его — всему, чему в тетради. (Писанье — ученье, не в жизни же учишься!) Обмениваемся школами. Только я — самоучка. И оба отличные ходоки. — Сердечное, к большому стыду сильно запозд<алое> спасибо за шоколад. Угощались и угощали. — Читали ли в Воле России «Попытку комнаты»? Эту вещь осуждает все мое окружение. Что́ скажете? Действительно ли непонятно? [100] Не могу понять. Как встречали Пасху? Были ли за-городом? Как здоровье — Ваше и Ваших? Что думаете о лете? Как работается? Счастлива буду получить от Вас весточку. Простите за короткое письмо, оно не в счет, просто хочется окликнуть. Посылаю Вам Мура в Wildleder-Jäger-штанах [101], его любимых. Он «чешское» употребляет как похвалу. — «Хорошая погода: чешская», «красивая машина: чешская». Оттого, что из Чехии для него, пока, одна радость. Снимали его в медонском лесу, в 7 мин<утах> от нашего дома. Нежно Вас целую, отдыхайте, поправляйтесь на Пасху.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 63–64 (с купюрой). СС-6. С. 367–368. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 87–88.
23-28. Н.П. Гронскому
<19 апреля 1928 г.> [102]Дорогой Николай Павлович, Жду Вас не в субботу, а в воскресенье (Волконский [103]), к 4 ч<асам>, с тем, чтобы мы, посидев или погуляв с Сергеем Михайловичем и проводив его на вокзал, остаток вечера провели вместе. Словом, субботний вечер переносится на воскресный. (В субботу у меня народ: приезжие — проезжие — из Праги, отменить нельзя.) Захватите тетрадь и готовность говорить и слушать. Всего доброго. МЦ. Медон, четверг.
Впервые — СС-7. С. 199. Печ. по СС-7.
24-28. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 20-го апреля 1928 г.Милая Раиса Николаевна, Экспресс пришел без меня, я на три дня уезжала загород, за чужой загород, потому что Медон, в котором я живу, тоже загород. Только потому не отозвалась тотчас же. Сердечное спасибо за Бориса Леонидовича и за себя [104]. Способ пересылки, как видите, очень хорош, но мне очень совестно утруждать Вас. Два года назад, даже меньше, я была в Лондоне, у меня там был вечер стихов, могли бы встретиться. Но может быть — Вас там не было? [105] (Стихи с предварительным докладом Кн<язя> Святополка-Мирского, из которого я поняла только собственное имя, да и то в английской звуковой транскрипции!) Еще раз сердечное спасибо. Марина Цветаева
— Да, Пастернак мой большой друг и в жизни и в работе. И — что самое лучшее — никогда не знаешь, кто в нем больше: поэт или человек? Оба больше! Редчайший случай с людьми творчества, хотя, по-моему, — законный. Таков был и Гёте — и Пушкин — и, из наших дней, Блок. А Ломоносова забываю, Вашего однофамильца, а может быть — предка? [106]
Впервые — Минувшее. С. 211. СС-7. С. 313. Печ. по СС-7.
25-28. В.Н. Буниной
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 21-го апреля 1928 г.Дорогая Вера Николаевна, Не будет ли с моей стороны нескромным запросить Вас, вышло ли что-нибудь из моей писательской получки [107] — от журналистов через С.В. Познера я уже получила [108]. Может быть еще и собрания не было? Простите, ради Бога, за хлопоты. Сердечный привет и благодарность. М. Цветаева.
Впервые — НП. С. 398. СС-7. С. 234. Печ. по СС-7.
26-28. Н.П. Гронскому
Медон, 22-го апреля 1928 г., понедельник.Дорогой друг, Оставьте на всякий случай среду-вечер свободным, может быть и, кажется, наверное — достану 3 билета — Вам, Але и мне — на вечер Ремизова [109], большого писателя и изумительного чтеца [110]. (Не были на прошлом?) Хочу, или — что́ лучше: жизнь хочет! чтобы Вы после Волконского [111] услышали Ремизова, его полный полюс. Такие сопоставления полезны, как некое испытание душевной вместимости (подтверждение безмерности последней). Если душа — круг (а так оно и есть), в ней все точки, а в Ремизове Вам дана обратная Волконскому. Так, в искаженном зеркале непонимания, понятию «волхонщина» можно противуставить «ремизовщина». В Ремизове Вам дана органика (рожденность, суть) обратная органике Волконского [112]. Точки (В<олконского> и Р<емизова>) чужды, дело третьего, Вас, круга — в себе — породнить. Ничего полезнее растяжения душевных жил, — только так душа и растет!
_____
Итак, жду Вас не позже половины восьмого, в среду. Поедем вместе, так как билет, м<ожет> б<ыть> будет общий. Да! очень важное! Никогда не буду отрывать Вас от Ваших занятий и обязанностей, но — в данный раз: Ремизов сто́ит лекции, какая бы ни была. Его во второй раз не будет [113]. Любуюсь на Ваши янтари. МЦ. Просьба: захватите в среду пленки с Муром, боюсь, что они так и сгинут, хочу отдать проявить, не примите за укор, знаю, что заняты [114].Впервые — Поэзия. Альм. М.: Молодая гвардия, 1983. № 37. С. 141, неполный текст (публ. Е.Б. Коркиной). СС-7. С. 199–200 (то же). Печ. по кн.: Несколько ударов сердца. С. 11–12.
27-28. Н.П. Гронскому
<29 апреля 1928 г.> Медом, воскресенье вечеромДружочек! Просьба, вроде: поди туда не знаю куда, принеси то не знаю что́ (помните Ваш вопрос, бывший уже ответом? Начинаю думать, учитывая и сопоставляя разное, что из Вас ничего не выйдет, кроме всего, т. е. поэта. Философ есть вопрос человека вещи, поэт есть человеку — вещи — ответ. Или же: вещь спрашивает через философа, и отвечает через поэта.) Но — отвлекаюсь — (вовлекаюсь) — извлекаюсь! Голубчик, до среды, т. е. к Вашему приходу, узнайте мне (см. начало) лучшую, полнейшую биографию Ninon de Lenclos [115], мне нужен один эпизод из ее жизни, до зарезу, для вещи, которую, в срочном порядке необходимости, хочу писать, не хочу выдумывать бывшего. Вещь, касающаяся Вас, имеющая Вас коснуться. Если бы где-нибудь посмотреть в однофамильном — полу-одно, четверть-однофамильном мне словаре (верно ли я считаю? у словаря — две, у меня — две, одна общая, — какова степень родства?) [116] — там всегда есть библиография. Сделайте это для меня, мне кажется, это будет первая живая, насущная вещь за годы. Приходите не позже, а то и раньше ½ 9-го, у нас с Вами так мало времени на все. Непременно — стихи, старые и новые. МЦ.
<Приписка поперек страницы:> Понедельник. <30 апреля 1928 г.> Хорошо, что не запечатала (правда, в этом жесте невозвратность, чувство, что все кончено, что не в твоей воле изменить. Заметьте, что не отсылаются только незапечатанные письма. Первая невозвратность: запечатание, вторая — ящик (берите мои слова вне содержания письма, в абсолютности понятия письма!) Собственный язык, зализывающий, и жестяной ящик — формы Рока. Письмо — стрела — книга стихов — три самодержавности = стийности — САМОСТИ. (Как я люблю Ваш слух, как физически ощущаю проникновение в Вас СЛОВА: звука, смысла. Помните Пушкина: в горах — отзы́в? [117] (Есть и в низах — отзы́в: в безднах!) Ведь горе, чтобы отозваться, надо услышать, отдать — ПРИНЯТЬ! — Видите, опять не могу кончить! За-ночь моя просьба разрослась: узнайте, а может быть уже знаете, одежды того времени (половины XVII в<ека>), мне нужно знать как их одеть, не хочу гадать. Очень хочется до начала вещи поговорить с Вами о ней, услышать Ваше толкование данных, совместно скрепить духовный костяк. — Привыкаете к почерку? В него нужно вовлечься.
_____
Учитесь, пожалуйста!Впервые — Несколько ударов сердца. С. 12–13. Печ. по тексту первой публикации.
28-28. А.И. Цветаевой
Триумф<альная> Арка Медон, 3-го мая 1928 г.Дорогая Ася, у меня для тебя целая коллекция таких открыток — нумерую. А ты мне сразу ответь — дошли ли, тогда буду посылать. Видела я Асю О<боленскую> [118], приезжала ко мне в Медон. Вот что от нее узнала о смерти В<али> [119]. С первого дня Пасхи ей стало несравненно лучше, умирая — стала оживать. Доктора дивились, ибо уж с месяц каждые минуты были сочтены. В<аля> за время умирания со смертью свыклась, смирилась, — пришлось заново привыкать жить. Жить ей с 1-го дня Пасхи страстно хотелось, поверила, что будет — и Асю уверила. Ей было настолько — непрерывно — неуклонно — лучше, что Ася уже не стояла над ней, как над умирающим, встречалась с радостью, расставалась без страха. И вот — шел сильный дождь, Ася промокла — «пойду переоденусь и вернусь часа через три». Вернулась — В<али> уже не было. Попросила у сестры бульона, та пошла за ним, В<аля> закашлялась — хлынула кровь — одна из больницы побежала предупредить сестру — та пошла — все было кончено. От кашля до смерти не прошло и двух минут. Можно сказать, что смерть мгновенная. Напиши про Бориса, про здоровье. Я ему писала, но он не отвечает [120]. Совсем ли поправился? Целую тебя и А<ндрюшу> [121]. М. Аля твой Зоол<огический> Сад развесила над Муриною кроватью.
Впервые — НП. С. 381–382. СС-6. С. 193–194. Печ. по СС-6.
29-28. В.Н. Буниной
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 4-го мая 1928 г.Дорогая Вера (можно?) Дела с билетами хуже нельзя [122]. Все отказываются. Из тех по Вашим адресам продано пока два — по 25 фр<анков>. Вечерами объелись и опились. Последний вечер — ремизовский [123] — окончательно подкосил. Отказы складываю в один конверт, — не деньги, так опыт (бесполезный, ибо знала наперед). Познер, напр<имер>, не ручается ни за один и трогательно просит забрать — «может быть еще как-нибудь пристроите». Таких писем у меня уже 7. Зал будет полный (входные по 5 фр<анков>, дороже нельзя из-за налога), а касса пустая. Я в полном огорчении. У Мура (сына) кашель уже 8-ой месяц, как начал после скарлатины так и не кончил. Его необходимо увезти, ибо наследственность с обеих сторон дурная (у мужа 16-ти лет был процесс, возобновившийся в Галлиполи, а с моей стороны — умерла от легочного туберкулеза мать). Я слишком умна, чтобы ненавидеть буржуазию — она ПРАВА, потому что я в ней — ЧУЖОЙ, куда чужее самого архи-коммуниста. (NB! Обратное буржуа — поэт, а не коммунист, ибо поэт — ПРИРОДА, а не миросозерцание. Поэт: КОНТР-БУРЖУА! Итак, все правы и всё в порядке, кроме Муркиных бронх, — и это единственное, по существу, до чего мне, кроме стихов, дело. — Читаю сейчас вересаевскую летопись «Пушкин в жизни» — знаете? (Сплошь свидетельства современников или их близких потомков, одно например такое:) [124] «Плохие кони у Пушкина были, вовсе плохие! Один был вороной, а другой гнедко — гнедой… Козьяком звали… по мужику, у которого его жеребеночком взяли. (Козьяк, а то Козляк, — тоже болотный гриб такой). Этот самый Козьяк совсем дрянной конь был, а только долго жил. А вороной, тот скоро подох». Михайловский старик-крестьянин по записи И.Л. Щеглова. Новое о Пушкине. С. П. Б. 1902, стр. 202.
_____
Спасибо за Надю [125]. О ней, бывшей, речь еще впереди. А знаете полностью тот стих Рильке? Vergangenheit steht noch bevor. Und in der Zukunft liegen Leichen… [126] Не хотелось — Leichen (начертания). Целую Вас, пишите. МЦ.Впервые — НП. С. 400–401. СС-7. С. 235. Печ. по СС-7.
30-28. Н.П. Гронскому
Медон, 4-го мая 1928 г.Мой родной, 10 — не среда, а четверг — а нынче пятница (до-олго!) Хотите во вторник на Экипаж (Convention) [127]. Если да, безотлагательно сообщите мне точный поезд с Вашего медонского вокзала (Montparnasse) — поезд, на который не опоздаю — не опоздаете? Начало в 8½ ч<асов> Convention от Montparnass’a близко. Если не можете, тоже сообщите. Пишу Вам, молча проговорив с Вами целый час: ПО-ЗВУ-ЧИЕ, крайний звук которого есть ПРЕДЗВУЧИЕ. Не бойтесь потерять мундштук [128], у Вас в руках — больше, чем в руках, ближе чем в губах! — несравненно большее. Если бы Вы знали всю бездну [129] нежности, которую Вы во мне разверзаете. Но есть страх слов. МЦ. Все это не в жизни, а в самом сонном сне.
<Приписка на полях:> Нынче пятница, до вторника долго, учитесь, пожалуйста! Напишите, на когда условились с С<ергеем> М<ихайловичем> [130], чтобы я заранее оставила вечер.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 13–14. Печ. по тексту первой публикации.
31-28. В.Н. Буниной
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 5-го мая 1928 г.Дорогая Вера Николаевна, Я все еще под ударом Вашего письма [131]. Дом в Трехпрудном — общая колыбель — глазам не поверила! Первое, что увидела: малиновый бархат, на нем альбом, в альбоме — личико. Голые руки, открытые плечи. Первое, что услышала: «Вера Муромцева» (Раечка Оболенская, Настя Нарышкина, Лидия Эверс [132], никогда не виденные, — лица легенды!) Я росла за границей, Вы бывали в доме без меня, я Вас в нем не помню, но Ваше имя помню. Вы в нем жили как звук. «Вера Муромцева» — мое раннее детство (Валерия меня старше на 12 лет) [133], «Вера Муромцева», приезды Валерии из института — прерываю! — раз Вы меня видели. Я была в гостях у Валерии (4 года) в приемный день, Валерия меня таскала по всему институту, — все меня целовали и смеялись, что я такая серьезная — помню перегородку, над которой меня подняли. За ней был лазарет, а в лазарете — скарлатина. Поэтому до сего дня «скарлатина» для меня ощущение себя в воздухе, на многих вытянутых руках. (Меня подняли всем классом.) Валерия нас с Асей (сестрой) любила только в детстве, когда мы выросли — возненавидела нас за сходство с матерью, особенно меня. Впервые после моей свадьбы (<19>12 г.) мы увиделись с ней в 1921 г. — случайно — в кафе, где я читала стихи. Есть у нас еще родство, о нем в другой раз, — семейная легенда, которую Вы может быть знаете. — Но [134] — как Вы могли, когда я была у Вас, меня не окликнуть? Ведь «Трехпрудный» — пароль, я бы Вас сразу полюбила, поверх всех евразийств и монархизмов, и старых и новых поэзий, — всей этой вздорной внешней розни. — Уже люблю. — Целую Вас. МЦ.
Если Вам любопытна дальнейшая судьба «Лёры» — расскажу Вам, что знаю.
<Приписка на полях:> «Вера Муромцева». «Жена Бунина». Понимаете, что это два разных человека, друг с другом незнакомых. (Говорю о своем восприятии, до Вашего письма.) — Пишу «Вере Муромцевой», ДОМОЙ.
Впервые — НП. С. 400–401. СС-7. С. 236. Печ. по СС-7.
32-28. А.В. Бахраху
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 6-го мая 1928 г.Милый Александр Васильевич, Обращаюсь к Вам с большой просьбой: помогите мне распространить билеты на мой вечер, имеющий быть 17-го [135]. Посылаю 10, распространите что́ сможете. Цена билета не менее 25 фр<анков>, больше — лучше, (NB! Думаю, что у меня будет полный зал и пустая касса!) Посылаю книгу [136]. Всего лучшего, простите за просьбу. МЦветаева.
Впервые — Мосты. Мюнхен. 1961. № 6. С. 341 (с купюрой) (публ. А.В. Бахраха); ЛО. М., 1991. С. 111 (полностью) (публ. Дж. Мальмстада); СС-6. С. 6 М. Печ. по СС-6. 53 Марина Цветаева
33-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 10-го мая 1928 г.Дорогая Саломея, Почему мы с Вами так долго не видимся? Теряюсь в догадках. Может быть Вы обиделись на мое внезапное исчезновение из поля Вашего зрения на Евразийцах? [137] Дело было не во мне, С<ергей> Я<ковлевич> внезапно меня увел, — ему нужно было исчезнуть незаметно и безвозвратно. Я не успела опомниться, как уже оказалась на улице. Можно попросить Вас об очередном иждивении? Когда увидимся? Хочу прочесть Вам Красного бычка [138]. (замогильным, нет — заупокойным голосом:) — Что Путерман?? [139] Целую Вас. МЦ.
Впервые — СС- 7. С. 113–114. Печ. по СС-7.
34-28. Н.П. Гронскому
Милый Николай Павлович, До последней минуты думала, что поеду, но никак невозможно, — у меня на виске была ранка, я заклеила пластырем — загрязнение — зараза поползла дальше. Сижу с компрессом. Если не боитесь видеть меня в таком виде, заходите завтра, когда хотите, сказать о театре с С<ергеем> М<ихайловичем> и рассказать о докладе [140]. Всего лучшего, передайте пожалуйста письмо С<ергею> М<ихайловичу>. МЦ.Медон, 10-го мая 1928 г.
— завидую Вам! а Вы — хвали́те за меня!
_____
Принесите мне что-нибудь почитать.Впервые — СС-7. С. 200. Печ. по СС-7.
35-28. Н.П. Гронскому
Медон, 17-го мая 1928 г.Ко́люшка, может быть я плохо делаю, что говорю с Вами беспощадно — как с собой. Например сегодняшнее — о простоте, доброте, чистоте. Кто был со мной — если не проще — то добрее и чище Вас? Мы мне начинаем напоминать такую быль. Кто-то — Италия, Возрождение — приревновал свою жену к какому-то юноше. Мечта «застать с поличным». И застает — сомолящимися [141]. Что мы с Вами — как не вместе молимся? (Каким богам?) А о простоте — что ж! не дано ни мне ни Вам. То есть — слепости в простоте, как вообще ни одной слепости. А «зеленью светел Праотец-Змей» [142] — МАГИЧЕСКАЯ строка, вся как драгоценный камень, не «как», а — сам драгоценный камень. Эта строка не аллегорический, а живой изумруд, оборот его в руках. Никакого дела в Париже не сделала, вошла в тот дом и вышла, вернулась домой и вот, с тоской в сердце (может быть — по СЛЕПОСТИ в простоте!) — пишу Вам. Спасибо за цветы В<олконскому>, переписку В<олконского>, за тот песочный овраг, за «среду» взамен «завтра». За вся и за все. М.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 14–15. Печ. по тексту первой публикации.
36-28. В.Н. Буниной
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 23-го мая 1928 г.Дорогая Вера Николаевна, Ваше письмо совершенно изумительно. Вы мне пишете о Наде Иловайской, любовью к которой — нет, просто КОТОРОЙ — я болела — дай-те вспомнить! — год, полтора. Это было мое наваждение. Началось это с ее смерти — я тогда была в Германии, в закрытом учебном заведении, мне было 10 лет. «Умерла Надя Иловайская» (письмо отца). Последнюю Надю я помнила в Нерви — розу на гробах! — (все вокруг умирали, она цвела) — Надю на Карнавале, Надю на bataille de fleurs [143]. Я ей нравилась, она всегда меня защищала от матери, которой я тогда — et pour cause! [144] — не нравилась. Но дружны мы не были — не из-за разницы возраста — это вздор! — а из-за моей робости перед ее красотой, с которой я тогда в стихах не могла справиться (пишу с 6-ти лет, в Нерви мне было 8 л<ет> [145] — проще: дружны мы не были, потому что я ее любила. И вот — неполных 2 года спустя — смерть. Тут я дала себе волю — полную — два года напролет пролюбила, про-видела во сне — и сны помню! — и как тогда не умерла (не сорвалась вслед) — не знаю. Об этом — о, странность! — я Вам говорю ПЕРВОЙ. Помню голос и похолодание спинного хребта, которым — с которым я спрашивала отца на каком-нибудь Ausflug [146] в Шварцвальде (лето 1904 г.) — «А… Надя Иловайская… когда умирала… очень мучилась?» Эту любовь я протаила в себе до — да до нынешнего часа! и пронесла ее сквозь весь 1905 г. Она затмила мне смерть матери (июль 1906 г. — от того же). «Надя Иловайская» для меня — вся я 10 лет: БЕЗДНА. С тех пор я — что? научилась писать и разучилась любить. (И первое не совсем, и второе не совсем, — даст Бог на том свете — первому разучусь совсем, второму научусь за́ново!) — В первый раз «Трехпрудный», во второй раз «Надя Иловайская» — Вы шагаете в меня гигантскими шагами — шагом — души.
_____
А поэтессу, о которой Вы говорите, я знаю, имею даже одно письмо от нее [147] (1925 г., тогда только что приехала в Париж) — по письму и по встрече с ней (одной) не полюбила, может быть из Ваших рук — полюблю, но это будете Вы. Предпочитаю из Ваших — Вас же. Как и Вас (говорю о книге, которая до сих пор не вышла) [148] прошу любить или не любить — но без ПОСРЕДНИКА. Почему Вы думаете, что поэтесса лучше поймет? И может быть мне Ваше непонимание (ОРГАНИЧЕСКОЕ) дороже. И ведь можно — совсем без стихов! Стихи, может быть. — pis aller [149], — а? Еще одно: не бойтесь моего жара к Вам, переносите его со спокойствием природы — стихов — музыки, знающих род этого жара и его истоки. Вы на меня действуете МАГИЧЕСКИ, «Трехпрудный», «Н<адя> И<ловайская>» — слова заклятья. При чем тут Вы? И при чем тут я? Этих времен никто не знает, не помнит, Вы мне возвращаете меня тех лет — незапамятных, допотопных, дальше чем ассири<яне?> и вавилоняне. Я там никогда не бываю, живу свой день, в холоде, в заботе, в жесткости — и вдруг «Sesam, thue dich auf!» [150] (моя «контр-революция» распространяется и на немецкое правописание: Thor, That [151] и т. д. Ненавижу ущерб). Как же горе́, раскрывшейся (проследите сказку с точки зрения горы, а не героя. Совпадение желаний — мало! — необходимость) — как же горе, раскрывшейся, не благодарить, не обнять, не замкнуться на нем? Подумайте об одиночестве Сезама!_____
О другом. Скоро мой вечер [152], хочу заработать на летний отъезд. Куда ехать на Средиземное море? Пансион не нужен (нас четверо), нужно самое скромное, распроубогое — но — жилище — minimum 2 комн<аты> с кухней, моя максимальная платежеспособность — 350 фр<анков> в месяц. (Хочу на 3 месяца.) В город не хочу ни за что, хочу дыры. Может быть Вы́ знаете? Что-нибудь около 1000 фр<анков> за три месяца, немножко больше. Дико соскучилась по югу, на котором не была — да уже 11 лет! Мой последний юг — октябрь 1917 г., Крым. Мур (сын) всю зиму напролет прокашлял, Сережа (муж) еле таскает ноги (болезнь печени, а главное — истощение), я вся в нарывах (малокровие), всё это святая правда. Была бы Вам очень благодарна, дорогая Вера Николаевна, за совет. Еще: кто бы мне из Ваших знакомых здесь в Париже помог с билетами (25 фр<анков>), на эти билеты вся надежда, остальные входные по 5 фр<анков> (больше нельзя из-за налога). Вечер 17-го июня, меньше месяца. А летом Вы бы ко мне приехали в гости, ведь Grasse не так далеко от — предположим Hyères [153] (все говорят об Hyères и его окружении, но ни одной достоверности). Познакомились бы со всеми нами. Аля (14 лет) выше меня ростом, огромная, но девочка будет красивая. Мур уже сейчас красив, но по-своему. Громадный породистый — не то амур, не то кот. А когда серьезен — ангел. Все: «он у Вас с какого-то старинного мастера»… один даже определил месторождение: «с Севера Италии, из Ломбардии». В следующем письме пришлю его карточку, сегодняшнее бы перетяжелило. Да! никаких 300 фр<анков> от журналистов, естественно (отнесите последнее не к своей доброй воле, а к моему злосчастию!) не получила. А как были — есть — будут нужны! Целую Вас нежно. Зовите меня Мариной. МЦ.Впервые — НП. С. 402-405. СС-7. С. 236-238. Печ. по СС-7.
37-28. Т.Л. Толстой
Meudon (S. el О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 27-го мая 1928 г.Дорогая Татьяна Львовна! Мне очень стыдно, что мое первое письмо к Вам — просьба, а именно: не помогли бы Вы мне распространить билеты на мой вечер стихов — 17-го июня [154]. Цена билета minimum 25 фр<анков>, больше — лучше. Посылаю 5. Шестой — приложение Вам и дочке [155]. Очень хочу побывать у Вас, боюсь помешать. Кроме того, хотелось бы видеть Вас не на людях, а более или менее одну. Возможно ли это? Если да — черкните словечко, приеду, очень хочу. Целую Вас. Еще раз — простите за просьбу. М Цветаева.
Впервые — в кн.: Неизвестный Толстой в архивах России и США. Рукописи. Письма. Воспоминания. Наблюдения. Версии. М.: АО-Техна-2, 1994. С. 415 (публ. Н.А. Калининой). СС-7. С. 349. Печ. по СС-7.
38-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 27-го мая 1928 г.Дорогая Саломея, Разлетелась к Вам и …Madame est partie [156]. Почему не окликнули? Праздный вопрос и еще более праздный укор. Милая Саломея, быка за рога, посылаю Вам 10 билетов на мой вечер 17-го июня с докладом обо мне [157] (достаточно странно?) — угадайте кого? — похитителя Фернандэза [158]: Слонима. Слоним будет читать, а я буду молчать, потом я буду читать, а Слоним молчать (ему труднее, чем мне!) Постарайтесь распространить в Лондоне, докажите пострадавшим, что они, в конце концов, в выигрыше: билет есть, а идти не только не надо: НЕВОЗМОЖНО. За билет берите сколько заблагорассудится, — т. е. не меньше чем дадут. Этот вечер — вся моя надежда на лето. Опишите положение, т. е. ОСВЕЖИТЕ скарлатину (из-за которой мы в прошлом году прогадали море), — кроме того у Мура уже 7 мес<яцев> бронхит, не сдвигающийся с места несмотря на жару, мне необходимо его увезти. С<ергей> Я<ковлевич> недавно был у Алексинского [159]: резать-не резать, но всяческие недуги, режим, а главное — отдых. В Медоне его быть не может. Настоящее письмо напишу Вам на днях, бумага не терпит иных сожительств. Целую Вас, буду рада, если напишете. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 114. Печ. по СС-7.
39-28. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 29-го мая 1928 г.Дорогая Раиса Владимировна [160], Простите великодушно: замоталась с вечером, имеющим быть 17-го июня. Нужно ловить людей, устраивать и развозить билеты, всего этого я не умею, а без вечера мне не уехать [161]. Париж раскаленный, 49° на солнце, 34° в тени. Люблю жару, но речную и морскую. Сущность камня — холод, в пышущем камне нарушена его природа. Непосредственно после Вашего письма написала Борису [162] — все письмо было о Вас, как жалко, что получил его он, а не Вы! А перед Вами я осталась невежей. Знаю. Пишу между двумя поездами, т. е. билетными поездками. Моя сущность — [одиночество] [163] сам по себе. Во мне, предлагающей билеты, нарушена моя природа. Простите за несвязность речи и безобразный почерк. Все хотелось написать Вам по-настоящему — хотя бы про поэтов и соловьев. Не вышло. Вышло — невежа. Не сердитесь! Сама сержусь. Сердечный привет и благодарность М. Цветаева P.S. Мой поезд конечно ушел.
Впервые — Минувшее. С. 212. СС-7. С. 313. Печ. по СС-7.
40-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 7-го июня 1928 г.Дорогая Саломея, очень обрадовалась Вашему письму, я по Вас соскучилась. Обескураживает отсутствие прямого адреса (Ваша прислуга мне давала, но что-то странное, вроде: Лондон — Саломея!) не верю в достоверность Мирского, на которого пишу, — когда у меня с человеком кончается, кончается человек, следовательно и дом, где он живет, а уж во всяком случае номер, — нет! только номер остается, как в царстве будущего (О или О bis!) С вечером у меня очень плохо: никто не берет. Цветник отказов, храню. Одни (Т.Л. Сухотина [164], жена Эренбурга [165], значит: одне!) не видаются с русской эмиграцией (чем французы-туземцы хуже? — для вечера! а налетчики-американцы??) другие издержали весь свой запас дружественной действенности на недавний вечер Ремизова [166], — вообще вечеров, Саломея! вот 13-го вечер Рощина (писателя, читали? я нет) и с какой программой: Рощина-Инсарова, Кошиц, Дон-Аминадо, еще кто-то [167] — не то что НАШ тощий Слоним! Г<оспо>жа Фундаминская (Амалия? какая жуть!) [168] по всем отзывам могущая взять 20 — и по — 100! (ни секунды не верила!) взяла, на всякий случай, 4 по 25. Единственно неунывающие — Прокофьевы, у них, должно быть, какое-нибудь слово [169]. С<ув>чинский, знающий всех музыкантов и не давший мне ни одного! Друг тот кто делает — согласны? Все иное я называю слизанием сливок (кошки). И кончится все, согласно прошлогодней поговорке Мура — его первой фразе — «Народу масса, денег мало», — видите, не всегда рифмуют МАССА и КАССА. — Рада, что рады книжке [170]. Я ее еще не читала, наверное никогда и не прочту в страхе заведомых опечаток. Милая Саломея, мне билеты важнее чем подписки, с книги я все равно никогда ничего не получу, горестно уверена. С П<утер>маном мы встретились средне: я ему сказала, что Поволоцкий [171] жулик, а оказался его друг. Сначала мы оба злились и надписывали, нет! он взрезал (страницы, как животы) я же: № 1, № 2, № 3 — Марина Цветаева Марина Цветаева Марина Цветаева [172] — до полного одурения — потом отходили и пили чай. Все это на фоне огромной безмолвной Али, весьма напоминавшей полежаевских «молодцов» [173]. П<уте>рман даже, не без робости: «А дочка у Вас атлетического сложения», на что я: «Да и я ничего». (Тут-то он и дал чаю.) До свидания, милая Саломея, обрываю из-за билетных дел — опять к кому-то идти, кого-то улещать. Мне очень жалко, что П<утер>ман Вам послал книжку без надписи, но тогда, у него, я бы двух слов не выжала. Хотите — пусть эта пойдет А<лександру> Я<ковлевичу>, а я Вам дам другую? МЦ. Спасибо Мирскому за чек. Пусть, когда поедет (он ведь собирается в Париж?) захватит книгу, я ему надпишу [174]. Деньги пока не высылайте, буду тратить «мирские»[175], а Ваши пойдут на терм (1-го июля).
Впервые — СС-7. С. 114–115. Печ. по СС-7.
41-28. А.И. Цветаевой
Grand Opéra. <Июнь 1928>Да! Идиотская публикация А<ста>фьева (мужа и жены) [176]. Такой-то извещает о смерти Валентины Павловны (Валечки) [177] — опять вроде восстановления титула. Добросердечные, но — дураки, а? Впрочем, Бог с ними.
_____
Вышла моя книга. Надписала и отложила тебе нумерованный (на хорошей бумаге) экз<емпляр> [178], — когда получишь? Отзывов еще нет [179]. 17-го мой вечер, билеты («дорогие», т. е. 25 фр<анков>), идут плохо, объелись вечерами. Будет полный зал (входные по 5 фр<анков>) и пустая касса, словами прошлогоднего Мура: «Народу масса, денег мало». Вечер мне нужен для лета: отъезда. Жел<езная> дор<ога> дико дорога, все дорого, страшно трудно уехать. Но хочу ради Мура (кашляет 8 мес<яцев> и Сережи). М<ожет> б<ыть> поедем на Средиземное море, мое любимое, к<оторо>го не видала с Палермо (1912 г. — почти что 1812 г.!) [180]. Мур все растет, недавно остригла — жарко. Но тут же — остатками — корешками — завился. Чудесно говорит. Как-нибудь напишу о нем отдельно. Аля учится у Шухаева [181], но предоставленная самой себе (Шухаев в студии бывает раз в неделю — 15 мин<ут>), ленится. Меня переросла на полголовы, а тяжелее на пуд с лишним. Мы очень плохо живем, куда хуже, чем в прошлом году [182], и конских котлет (Алина невозбранная услада!) уже нет. Мяса и яйца не едим никогда [183].Впервые — НП. С. 382–383. СС-6. С. 194. Печ. по СС-6.
42-28. Т.Л. Толстой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 18-го июня 1928 г.Дорогая Татьяна Львовна, Приношу Вам сердечную благодарность за проданный билет [184] и милую приписку. Как-нибудь буду у Ивонны [185] и зайду поблагодарить Вас лично. А книжку [186] послала Вам не для чтения, а просто как знак внимания и симпатии, — на стихи нужно время, знаю, что у Вас его нет. Целую Вас, привет дочери. М Цветаева
Впервые — в кн.: Неизвестный Толстой в архивах России и США. Рукописи. Письма. Воспоминания. Наблюдения. Версии. М.: АО-Техна-2, 1994. С. 415 (публ. Н.А. Калининой). СС-7. С. 349. Печ. по СС-7.
43-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея? Вопросительный знак (случайный) относится к: почему не были на вечере? Сидели потом всей компанией: Мирский, Сувчинский, еще разные, и вспоминали Вас. Мирский был ЧУДНЫЙ. Милая Саломея, если возможно, пришлите иждивение, а то придется грабить тощую вечеровую кассу. Мне не повезло: вчера и единств<енный> спектакль Антония [187], и половина моей публики ушла туда. Целую Вас, когда увидимся? Пока занята только в среду. МЦ. 18-го июня 1928 г.Впервые — СС-7. С. 115–116. Печ. по СС-7.
44-28. Б.Л. Пастернаку
<Июнь 1928 г.>Б<орис>, наши нынешние письма — письма людей отчаявшихся: примирившихся. Сначала были сроки, имена городов — хотя бы — в 1922 г. — 1925 г. [188] Из нашей переписки исчезли сроки, нам стало стыдно — что? — просто — врать. Ты ведь отлично знаешь — то, что я отлично знаю. Со сроками исчезла срочность (не наоборот!), дозарезность друг в друге. Мы ничего не ждем. О Б<орис>, Б<орис>, это так. Мы просто живем, а то (мы!) — сбоку. Нет, быв впереди, стало — вокруг, растворилось.
Ты мне (я — тебе) постепенно стал просто другом, которому я жалуюсь: больно — залижи. (Раньше: — больно — выжги!)
Впервые — НСТ. С. 388–389. Печ. по кн.: Души начинают видеть. С. 490–491.
45-28. Н.П. Гронскому
<28 июня 1928 г>Дорогой! Приходите на авось завтра в пятницу не позже 6 ч<асов>. М<ожет> б<ыть> удастся провести весь вечер вместе. Если же нет — сговоримся на субботу вечером наверное. Много новостей (чуть-чуть не уехала завтра в La Rochelle [189], уже горевала). Итак, жду. МЦ. Сонет хороший, по-итальянски, должно быть, чудесный. А еще лучше стихи о любви (ГЛЫБЫ О ЛЮБВИ!) Микель-Анджело [190]. Тема прихода — нынешний экзамен Волконского [191].
_____
Итак, жду.Впервые — Несколько ударов сердца. С. 15–16. Печ. по тексту первой публикации.
46-28. А.В. Бахраху
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 29-го июня 1928 г.Милый друг, Две радости, начнем с меньшей: деньги за билеты, которых я вовсе не ждала (думала, что Вам дала только пять, которые Вы и вернули), вторая — наличность твердых знаков в Вашей приписке, знаков явно приставленных, т. е. идущих от адресата. Спасибо за долгую память, за такую долгую память, твердый знак в конце слова, обращенного ко мне, для меня больше, чем слово, каким бы оно ни было. Та́к: «я всегда помнил Вас», с радостью отдам за «совсемъ забылъ Васъ». (Ъ — значит помните, т. е. рука помнит, сущность помнит!) [192]. Я перед Вами виновата, знаю, — знаете в чем? В неуместной веселости нашей встречи. Хотите другую — ПЕРВУЮ — всерьез? Я скоро уезжаю — в конце следующей недели [193]. Серьезно, хочу снять с себя — угрызение-не угрызение, что-то вроде. (А Вы еще читаете мой почерк?) А у Вас сейчас — я-переписки и я-встречи — в глазах двоюсь, хочу восстановить единство. Хотите — приезжайте ко мне, хотите встретимся где-нибудь в городе, остановка электр<ического> поезда Champ de Mars, например, выход один. Хорошо бы часов в 6, вместе пообедаем, побеседуем, потом погуляем, обожаю летний Париж. Итак, назначайте день (можно и к 7 ч<асам>). Только узнавайте меня Вы́, я очень робкая и боюсь глядеть. Дружочек, м<ожет б<ыть> Вы очень заняты или особенной охоты видеться со мной не имеете, — не стесняйтесь, не обижусь. Но если хотите — торопитесь, скоро еду. (Если не смогу, извещу телеграммой, молчание — согласие.) МЦ. Других мест не предлагаю, п<отому> ч<то> Париж не знаю. Лучше ответьте телеграммой, к нам pneu [194] не ходят.
Впервые — Мосты. Мюнхен. 1961. № 6. С. 341 (неполный тест; публ. А.В. Бахраха); ЛО. М. 1991. С. 111–112 (полностью; публ. Дж. Мальмстада); СС-6. С. 624–625. Печ. по СС-6.
47-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
29-го июня 1928 г.Дорогая Саломея, Спасибо за иждивение и не считайте меня невежей, после вечера столько дел, еще больше, чем до. Мечемся по всей карте в поисках 2 pièces et cuisine [195] на фоне моря, — занятье гиблое, вечер дал гроши, а ради отъезда все и делалось. Надеюсь уехать в конце следующей недели (С<ергей> Я<ковлевич> на днях едет вперед, искать), непременно забегу проститься — на счастье. Предстоят все предотъездные хлопоты, голова кругом идет. Напишите словечко, в какие часы Вас легче застать — принципиально. Лучше не вечером, вечера уходят на переписку и правку Федры, к<отор>ую должна сдать на самых днях в надежде на недоданные 300 фр<анков> (ТОРГУЮТСЯ, НЕГОДЯИ! Здесь 1 фр<анк> строка, в России РУБЛЬ!) Целую Вас и жду весточки. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 116. Печ. по СС-7.
48-28. Н.П. Гронскому
<1 июля 1928 г.> [196]Милый Н<иколай> П<авлович>. Спасибо за мешок — отлично. Я, кажется, еду 10-го. Очень благодарна была бы Вам, если бы зашли ко мне завтра или во вторник, сразу после завтрака. Словом до 3-х буду дома. (В среду — нет.) Всего лучшего. МЦ. Воскресенье
Впервые — СС-7. С. 200. Печ. по СС-7.
49-28. Н.П. Гронскому
<2 июля 1928 г.> [197]Итак, жду Вас завтра (вторник) в 9 ч<асов> веч<ера>. Спросонья Вы очень тихи (голосом) и злы.
Впервые — СС-7. С. 201. Печ. по СС-7.
50-28. Н.П. Гронскому
<3 июля 1928 г.> [198] Милый Николай Павлович, Не сердитесь, не имела никакой возможности предупредить Вас, — неожиданно два срочных дела именно в 4 ч<аса> и в 6 ч<асов>. А до этого — четыре или пять других, и все предотъездные, неотложные. Если свободны, зайдите ко мне в 2 ч<аса>, дня в четверг. Billet de famille [199] в Ройян уже заказан, будет в среду, в среду же выезжает С<ергей> Я<ковлевич>. Будем чинить детскую коляску, — умеете? Да! Одобряю или ободряю, смотря по тому, выдержали ли или провалились [200]. (Оцените количество ли) Итак, до четверга. МЦ. Вторник.Впервые — СС-7. С. 201. Печ. по СС-7.
51-28. М.И. Цветаева, С.Я. Эфрон, К.Б. Родзевич Б.Л. Пастернаку
Париж, 4 июля 1928 г., среда<Рукой М.И. Цветаевой:> Дорогой Борис, сидим — С<ережа>, Родзевич и я — в пресловутой Ротонде [201] — пережидаем время (до Сережиного поезда). Сейчас 7 ч<асов>, Сережин поезд идет в 10½ ч<асов>, — оцениваешь эту бесконечность? Едет вслепую — в Ройян [202] (найди на карте!). Мы: двое нас и двое детей считаемся famille nombreuse [203] (отец, мать и дитя — famille moyenne [204]). А Ройян, Борис, недоезжая до Bordeaux, севернее.
<Рукой С.Я. Эфрона:> Я испытываю волнение большее, чем перед отъездом на фронт. Там враг за проволокой — здесь вокруг — в вагоне, на вокзале, на побережье, а главное в виде владельцев дач. Боюсь их (владельцев) больше артиллерии, пулеметов и вражеской конницы, ибо победить их можно лишь бумажником. А кроме всего прочего — у меня врожденный ужас перед всеми присутственными местами, т. е. перед людьми, для которых я — не я, а что-то третье, которым я быть не умею. Это не неврастения. Обнимаю Вас и очень Вас чувствую. С.Э.
<Рукой К.Б. Родзевича:> С<ергей> Я<ковлевич> уезжает уже целую неделю. Вместе с ним я побывал и на границе Испании и на берегах Женевского озера и на Ривьере и… но всего не перечислишь! Я так привык к этой смене мест, пейзажей, ожиданий и разочарований, что сейчас, когда отъезд стал реальным, я с грустью чувствую себя возвращенным домой. Но до отхода поезда еще 2 часа. А вдруг мне удастся продолжить мое неподвижное путешествие. Нет, сложенные корзины, пакеты, вокзалы, справочные бюро — все говорит за то, что я остаюсь. Ваш К.Р.
Впервые — Мир Пастернака. Каталог выставки. М.: Сов. художник, 1989. С. 171–172. СС-6. С. 274–275. Печ. по кн.: Души начинают видеть. С. 494–495.
52-28. А.В. Бахраху
Милый друг [205], Письмо пришло слишком поздно: вчера вечером, т. е. как раз когда Вы меня ждали и когда меня не было: ни на Champ de Mars, ни дома, — провожала С<ергея> Я<ковлевича> в Ройян, куда с детьми на самых днях еду вслед. Я ведь недаром говорила Вам о телеграмме: знаю за́город: его неторопливость, за которую и люблю. За́город никуда не торопится, потому что он уже всюду. Ну а мы — увы! Итак, до осени, до встречи. МЦ. 5-го июля 1928 г., четверг Еду послезавтра, в воскресенье. Повидаться не успеем._____
Телеграммы не получала.Впервые — Новый журнал. Н.-Й. 1990. № 181. С. 137–138 (публ. А. Тюрина). СС-6. С. 625. Печ. по СС-6.
53-28. Н.П. Гронскому
Pontaillac, Villa Jacqueline Gilet (Charente Inférieure) 10-го июля 1928, вторник [206]Дружочек! Первое о чем мне хочется Вам сказать — о мифологической роще, такой, где живут божества, — именно мифологической, а не мифической, ибо тогда бы ее не было. Вошла в нее как домой. Вы конечно знаете (средневековые? возрожденские? [207]) изображения метаморфоз? — три не то женщины, не то дерева (Гелиады [208]) — (других сейчас не помню, есть, конечно), — говорю о са́мой секунде превращения, еще то́, уже это, не то, не это, третье: секунда перехода, преосуществление. Так во́т — такие деревья, роща меньше Аполлонова, Зевесова, чем — их Любовей, мужских и женских. Роща андрогинов [209], дружочек, бессмертной юности, Ваша, моя. Это мое самое сильное впечатление, — сильнее моря (прекрасного и нелюбимого), — сильнее самой меня под солнцем. Это была моя первая встреча с Вами, м<ожет> б<ыть> самая лучшая за всё время, первая настоящая и — (но это м<ожет> б<ыть> закон?) без Вас. Деревья настолько тела, что хочется обнять [210], настолько души, что хочется (— что́ хочется? не знаю, всё!) настолько души, что вот-вот обнимут. Не оторваться. Таких одухотвореннных, одушевленных тел, тел-душ — я не встречала между людьми. Так поздно пишу потому что только сейчас свой угол, — хороший, у окна. Вчера целый день ходила, — разгон еще медонский — дохаживала. Мур сопровождал с полуоткрытым ртом. — «Мур, что́ это ты?» — «Пью ветер!» Скалистое море, как на первой открытке, прямо перед домом. Другое, с плажем, дальше и менее завлекательное, люблю пески, а не плаж. Окрестности чудесные. Да! Та рощица — из chêne vert [211], очень похожая цветом на маслину. Преосуществление дуба в маслину, вот. (Вот Вам и новый миф!) Лист без выреза (не дуб) но шире масличного (не маслина!) низ серебряный, верх лакированно-зеленый, роща виденная снизу — оливковая, сверху — дубовая. Говоря о деревьях, говорю о Вас и о себе, — и еще о С<ергее> М<ихайловиче> [212], к<оторо>му напишу в Вашем завтрашнем письме.
_____
Жду подробного отчета о последующем дне и днях (после-моего-отъездном).<Поперек письма и на полях:> Пишите как спали, что снилось, что делали утром, хочу весь Ваш день. Главного не пишу. (Этим — написано.) Эти камни посылаю за сходство с долмэн’ами [213].
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 18–19. Печ. по тексту первой публикации.
54-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
11-го июля 1928 г.Дорогая Саломея! Второй день как приехали [214]. Чудная природа: для меня — рощи, для остальных море (вода грязная и холодная, купаюсь с содроганием), чудная погода, но дача — сезон — 2 тыс<ячи>, по соседству такие же — 3½ и 4, нам еще «повезло». (По-моему, такая прелесть как лето и такая радость как дом (все с ним связанное) должны быть даром, а?) Поэтому, если можно, пришлите иждивение, не хочется сразу открывать счет в лавке, нас не знают. Слава Богу, и квартира и обратный проезд оплачены, нужно только на жизнь. Простите за такое короткое и скучное письмо, обживусь — напишу как следует. Пишите об Ирине [215] и о себе. Целую Вас. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 116. Печ. по СС-7.
55-28. Н.П. Гронскому
Pontaillac (Charente Inférieure) près Royan Villa Jacqueline — a Gilet при чем? кажется — плаж! — [216] 12-го июля 1928 г.Мой родной мальчик! Я в полном отчаянии от всего, что нужно сказать Вам: скажу одно — не скажу всего — значит, не скажу ничего — значит, хуже: раздроблю все. Все, уменьшенное на одно, размененное на «одно» («два»). Ведь только так и надо понимать стих Тютчева: когда молчу — говорю всё [217], когда говорю — говорю одно, значит не только не всё, но не то (раз одно!) И все-таки говорю, потому что еще жива, живу. Когда умрем, заговорим МОЛЧА. Родной мой! Мы за последние те дни так сроднились, не знаю как. Заметили, кстати, на вокзале воздух отъединения, которым нас — м<ожет> б<ыть> сами не думая — окружали все? Другие просто отступали, Вы все время оказывались рядом со мной, Вам молча уступали место, чтя в Вас — любимого? любящего? Просто ТО <<подчеркнуто дважды>, оно, божество, вечный средний род любви (кстати, как ночь, мощь — не мужское (ъ) не женское (а) — мягкий знак, умягченное мужское, утвер(ж)денное женское). Что думал Владик? [218] Ручаюсь — ничего. Если бы подумал — осудил. Он, как животное (хвала в моих устах!) просто повиновался силе. А Вы ведь были самый веселый из всех, еще веселей Али, куда веселей меня! Веселье — от силы, дружочек, всегда! особенно — когда через силу. Это — это — это! <<подчеркнуто дважды> — я так люблю в Вас! Ваше сердце как скаковой конь, для таких пробегов, пустынь, испытаний создано. Не конь скачек, конь пустынь. О другом. Не люблю моря. Сознаю всю огромность явления и не люблю. В который раз не люблю [219]. (Как любовь, за которую — душу отдам! И отдаю.) Не мое. А море здесь навязано от-всюду, не хочешь, а идешь, не хочешь, а входишь (как любовь!), не хочешь, а лежишь, а оно на тебе, — и ничего хорошего не выходит. Опустошение. Но есть для нас здесь — непростые рощи и простые поля. Есть для Вас, дружочек, долмэны и гроты. Если то, что Вы и я хотим, сбудется (не раньше 10-го сент<ября>!) Вы будете жить в Vaux-sur-Mer, в 1½ кил<ометрах> от моря и от меня, в полях, — хорошо? И лес есть. Там в сентябре будут дешевые комнаты. Там Вы будете просыпаться и засыпать, все остальное — у нас. Поэтому шесто́вские 100 фр<анков> не шлите [220], берегите про запас, понадобятся на совместные поездки, здесь чудесные окрестности, все доступно, — игрушечный паровичок, весь сквозной, развозящий по всем раям.
_____
Вчера вечер прошел в семье Лосских [221] (философ) — большая русская помещичья семья с 100 лет<ней> бабушкой — доброй, но Пиковой-дамой, чудаком-папашей (филос<оф>) («un monsieur un peu petit» [222]), a про Сережу (местные) «un monsieur un peu grand» [223]), мамашей в роспускной кофте, и целым выводком молодежи: сыновей, их невест, их жен, друзей сыновей, жен и невест друзей — и чьим-то общим грудным ребенком. Умные сыновья у Лосского, умней отца, — загорелые, с грубыми голосами и добрыми лицами. Цветет велосипед. Вчера, сидя со всеми ними над обрывом, под звездами, ноги в море, я с любопытством думала — заменили ли бы они все Вам — одну меня. Все они — куда образованнее меня! И все — велосипедисты (кроме 100 летней и месячного). Я, напр<имер>, вчера искренно удивилась, когда узнала, что Константинополь в… Европе! — мало удивилась: разъярилась. — «Город в к<отор>ом есть ЕВРОПЕЙСКИЙ квартал!! Да это же вздор!!!» — «Если К<онстанти>нополь в Азии, тогда и Петербург в Азии» — мрачно прогудел один из Лосских. — «Петербург? На том свете» — установила я. ВСЕ ЗАМОЛЧАЛИ. (Все-таки — «поэтесса!») Потом дружно заговорили о тендерах, тормозах и педалях. Тогда замолчала — я. Ненавижу «компании», всегда страдала дико, убегала, опережала. Так и вчера. (Все небо поделенное на разновидности звезд — и глаз, на них смотрящих — и гул, их называющих. Что же остается — мне?) А В<олкон>ский опять без письма! (Так мало бываю одна, что тороплюсь, глотаю слова и мысли! М<ожет> б<ыть> и буквы, — простите и прочтите quand même! [224]) Ваше письмо про кошку [225] получила за завтраком, читала — на авось — вслух, молодёц! всем было интересно, мне — нежно, всю кошку отнесла к себе, перевела на себя. Чувствовала себя — и ею в Ваших руках, и Вашей рукою. Целую Вас за это первое письмо в головочку, до того родную. — Ничего не написала. А ты пиши — как часто хочешь, о чем хочешь, все прочту сквозь (как тебя, себя — сквозь кошкину шерсть и блохи). Не удивляйся, если следующее письмо будет другое, сегодня пишу одна в доме. Знай все навсегда. Обнимаю тебя. М. Пиши про свою жизнь (жизнь дня, дней) подробно.<На полях:> Читаешь ли мои книги? Au grand large [226], Цвейга? [227] — Выспались наконец? —
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 21–23. Печ. по тексту первой публикации.
56-28. Н.П. Гронскому
Pontaillac, près Royan Charente Inférieure Villa Jacqueline 13-го июля 1928 г.Ко́люшка, вот наш плаж [228], мой нелюбимый, к<оторо>му подвергаюсь ежедневно от 2 ч<асов> до 5 ч<асов>. Вчера ходила (в первый раз одна) в ту нашу рощицу — полдень — мой час — ни души, сидела на скале и читала немец<кую> (греч<еческую>) мифологию, посмертный подарок Рильке [229]. Из нее узнала, что жертвенный камень в Дельфах — тот камень, который Гея [230] дала сожрать Хроносу вместо Зевеса, предварительно обернув его в тряпки. Когда Хронос, расчухав, камень изверг, он упал прямо в Дельфы (кстати, аэролит). Приехали Андреевы, все трое [231], девушка — кобыла, ожесточает грубостью, непрерывные столкновения. Тех (молодых людей) слава Богу вижу мало, но очень неприятно сознание такой тройной животной силы по соседству. В воскресение приезжает (уже не к нам) Вера С<ув>чинская [232], за ней П<етр> П<етрович> [233], нынче — Карсавины [234], вся семья. Русская колония. Вчера опять гуляли с Лосскими, был большой спор о море, я единственная не люблю, т. е. имею мужество в этом признаться. «Любить — обязывает. Любить море — обязывает быть рыбаком, матросом — а лучше всего Байроном (и пловец, и певец) [235]. Лежать возле и даже под ним не значит любить. Любить — знать, любить — мочь, любить — платить по счету. Как я смею сказать, что я люблю море, когда я не плаваю, не гребу, не-не-не…». Никто не понимал. — «Ах, море!» Кто-то мне даже предложил «созерцательную любовь», на что́ — я: «Спасибо. Меня та́к всю жизнь любили, пальцем не шевельнув. В России я с такой любви потеряла от голоду Зхлетнего ребенка [236]. Смотрели и любовались, а я дохла. Любовь — прежде всего — делать дело, иначе это ТУПИК — как море для не-пловца: меня. …Вот вы все, любящие, и я, нелюбящая, — есть разница? Да, в словах. Море вас не преобразило, вы им не пахнете, оно не стало вашей кровью и вашим духом, я, его нелюбящая, с моим именем больше морская, чем вы». Родной, такими речами (т. е. всей собой) я всех отталкиваю. А Вам с ними было бы хорошо, п<отому> ч<то> Вы разностороннее и любопытнее меня, для Вас спор — спорт, для меня — страдание. Познакомлю Вас со всеми, если захотите. Приезжайте на месяц, к 1-му сент<ября>, комнату найду. Вместе поедем. Нынче получила книги, завтра вышлю [237]. Пишу мало, у меня сейчас неблагодарная пора. Утешаюсь сознанием собственного усердия и упорства, остальное — дело богов. Голубчик, пишите то, о чем я Вас просила, очень прошу. Если будут стихи, присылайте. Это не письмо, а весточка, привет. М.
<На полях:> Не забудьте — Бальзака для Пастернака! [238] И книжку Гончаровой [239]. Прилагаю Алину картинку [240].
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 23–25. Печ. по тексту первой публикации.
57-28. Н.П. Гронскому
Pontaillac, près Royan (Charente Inférieure) Villa Jacqueline 17-го июля 1928 г.Мне хочется ответить Вам чисто-лирически, т. е. по самой чести, на самую чистоту [241]. Давайте заведем издалека. Есть пытка водой, нет пытки небом. По этому одному уже горы (небо) выше моря. (Горы — доступное нам, земное небо). Могу ли я, не любящая моря и не любящая любви (то же) звать Вас на́ море и в любовь. (He-любить для меня: не чтить.) Могу ли я — снижать Вас, в самом прямом смысле слова (уровень понтальякского плажа и — любой горы!) Могу ли я Вас звать в гости, когда Вы хотите к себе (ко мне). Будь я в горах, а Вы бы захотели на́ море, Вы бы действительно захотели от меня, предпочли не мое — мне. Предпочитая горы — морю, Вы 1) предпочитаете меня — не мне 2) идею меня, вечную меня, заочную меня — достоверной и преходящей — живой — мне. Мне, живой, Вы просто предпочитаете конец Переулочков [242]. Это во мне говорит честь поэта.
_____
Второе опускаю.Третье и самое важное, единственное, с чем нужно считаться. Вам море вредно, здесь жара, в горы Вы можете сейчас, а ко мне только к 1-му сент<ября>. В Медоне Вы задохнетесь. Не надо задыхаться — во имя мое. Будьте умником, поезжайте с отцом [243], не расстраивайте его лета. Он работает, труд свят. Это во мне говорит мать — Мура в будущем, чтобы другая когда-нибудь не низвела его от меня, с моих гор — на море.
_____
«Вы больше гор» [244] — это слово тоже гора, нужно поднять (мне)._____
И недаром же я Вам подарила горную палочку!_____
На́ море Вы поедете к той женщине, которая Вас будет любить меньше, чем я. М.<На полях:> Езжайте с Богом!
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 27–28. Печ. по тексту первой публикации.
58-28. Н.П. Гронскому
Pontaillac, près Royan Charente Inf<érieure> Villa Jacqueline 19-го июля 1928 г.Дружочек! Надеюсь, что мое следующее письмо будет уже по новому адресу — горному. Когда едете и куда едете? Та́к, у нас будет за́ лето две добычи: морская и горная, я привезу Вам живую нереиду [245], Вы мне — живого великаненка (великаны живут только в горах). Будет приток с двух сторон. (Зима — мель, — согласны?) — Со мной делается странная вещь, начинаю кое-как втягиваться в море, т. е. не физическое (не люблю), в понятие его, в смысл его. Беру на помощь всех нереид и тритонов[246], — заселяю его, а во-вторых — осмысляю его. Законие оно или беззаконие, — смысл должен быть. Та́к, дою́ его (свое пребывание на нем, под ним, с ним, в нем) — по-своему, с непривычного для него краю. (Морскую корову дою́ с головы!) Всё это, конечно, переплеснется в стихи [247]. Абсолютное сходство с земной любовью, которую я тоже не люблю и которой я обязана своими хорошими стихами и — м<ожет> б<ыть> — часами. (Конечно, часами раз — стихами!) На́ море — физически — бываю мало. Утром вожусь и пишу, после завтрака иду одна в ту рощицу (нашу, которую Вы никогда не увидите, вот листики), на́ море бываю с 3 ч<асов> до 5 ч<асов>, купаюсь, сохну, чураюсь местной русской колонии, растущей с каждым часом, от 5 ч<асов> до 7 ч<асов>, опять стихи и письма, — ужин — ночная прогулка — Лесков [248] — сон. Во́т день и дни. С Вами бы мы исходили все окрестности. Могла бы с Саввой А<ндреевым>, но у него велосипед, к<отор>ый он, естественно, не променяет на мое общество. Могла бы с Владиком [249] (приехал вчера), но он 1) дико обжёгся, 2) облезши будет еще обжигаться и опять облезать, — и все это либо лежа, либо плавая. Кроме всего, по чести, мне после Вас ни с кем не ходится и не беседуется (ходьба: беседа: одно). Здесь много юношей, с каждым днем больше, храни их Бог! М<ожет> б<ыть> Бог и хранит, но боги не хранят, боги о них и не знают, как и они — о богах. А я друго́го ничего не знаю. Нынче начнем снимать, в два аппарата, тождественных, — В<ера> А<лександровна> Сувчинская привезла свой. Сниму и дачу, и плаж, и ту рощицу. А Вы захватите свой и поснимайте мне повороты дорог, по которым… Все хорошо, дружочек, все как надо. Перед отъездом передайте ключи Ал<ександре> Зах<аровне>, если не собирается уезжать, а — собирается — бабушке Туржанской [250]. Дружочек, большая просьба, у Вас есть мои деньги, купите мне хороший стальной лорнет (серебряного цвета, не золотого) скорее на коротком стержне, крепкий, хорошо действующий, не расхлябанный, — в общем самый простой, и вышлите мне сюда по почте в коробочке. Стекла подберу в Ройяне, ибо №№ не знаю. Могла бы и весь лорнет купить здесь, но так как это вещь каждого часа и надолго — хочется, чтобы она была связана с Вами. Оправа, конечно, должна быть круглая <рисунок>. Если Вас не затруднит, осуществите это поскорее, хожу не только без глаз, но и без возможности их. Вторая просьба. Помните Rue Vaugirard (возле Bd Montparnasse) где мы с Вами были. Пойдите по нашим неостывшим следам, по правой стороне, и обратите внимание на витрину одного из первых антикварных магазинов, с огромным количеством мелочей, все цены обозначены, дешевые. Продает дама, средних лет, скромная. Купите там для Али коралловое ожерелье (не то 20, не то 40 фр<анков>) просто кораллы на нитке, одна нитка, другой нет, висит в витрине. Хочу ей подарить ко дню рожденья (в сентябре). Вышлите вместе с лорнетом, оценив в какую-н<и>б<удь> небольшую сумму. Этот магазинчик (у него 2 окна, бусы и мелочи в первом, если идти от Montparn<asse>) тогда был заперт. Он не то первый не то второй по Vaugirard, с правой стороны. Да! никому о нем не говорите, это мой магазин, а то всё растащут до моего приезда, я на многое зарюсь. О моих поручениях (лорнет и кораллы) в письмах упоминайте какими-н<и>б<удь> общими словами, хочу чтобы Але был сюрприз. С бусами не откладывайте, их могут купить. Кораллы настоящие (помните Ундину и Бертальду? [251] Чудное место!) — потому мне и хочется их для Али. Да! Когда Ваш день рождения и имянины? Мои имянины 17/30 июля, поздравлять не с чем, но вспомнить можно. Хотя — есть с чем: с именем! Чудное имя, а? Назовете так дочь? Хожу в Ваших бусах и в Вашем любимом платье, самом голом (для солнца, а не для мужчин!) т. е. с открытыми плечами, цвета мореного дуба (плечи, а не платье, платье с цветочками). Деточка! Завтра же, по мере сил и возможности, окрещу стихи, нужно найти тетрадку и восстановить в памяти — что́ давала [252], сейчас тороплюсь на почту. Буду идти чудным выжженным холмом, который — один — предпочитаю всему морю. (Холм: земная волна). До завтра, дружочек, пишите чаще, — можно — а мне — нужно. М.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 28–30. Печ. по тексту первой публикации.
59-28. Н.П. Гронскому
Pontaillac, près Royan Charente Infér<ieure> Villa Jacqueline 20-го июля 1928 г.Дружочек! Помните, в предыдущем письме: второе опускаю. Вот оно. (Выписываю из тетради, куда сгоряча, не дождавшись письма, между строками стихов и столбцами слов, вбрасываю свои вздохи и вопли) [253]. «Дружочек, конечно больно. Конечно каждый из нас тупо и слепо хочет, чтобы его любили больше всего, больше себя, больше него, против него, просто — любили. И еще — Переулочки останутся, а я пройду (дважды, — нужно ли объяснять?) Как тот через 100 лет поглядел бы на Вас [254], на Вашей нынешней горе. Как Вы сами — через 10 лет — поправ все земные вершины — поглядите. («Поправ» не переносно, — пято́й!) Что́ больше: мое без меня, или не-мое — со мной. И нет ли в этом измены, дружочек, предательства родства, почти что: предпочесть мечту обо мне в горах — мне, живой, в тюрьме (море). Это во мне говорит — хотела сказать: женщина, нет — просто моя движущая сила — тоска» [255].
_____
Тогда — опустила. Не хотела смущать, направлять, давить. Чуть-чуть — но в последнюю секунду рука не пошла! — не написала Вашей маме — или отцу [256] (никогда бы — обоим!) о Вас и море (вред), о Вас и горах. Но — мне стыдно стало прибегать к отцу и матери в деле, касающемся только Вас и Вашей души [257]. И вот опустив всю себя к Вам, отправила Вам только Вас. Вас соблазняла Вами. (Примета тросточки — последний соблазн!) Не выпито. Тем лучше. «Еду в горы». Хочу понять. Что́ бы я почувствовала? Первое: радость за Вас, второе: боль за себя, третье: «я́ бы не так поступила. Для меня, ТАК любящей природу, человек — maximum природы, больше лес, чем лес, больше гора, чем гора. От меня — ехать в горы! То же, что взамен моего вечера (Лоллий Львов [258]) идти на Турандот [259] («Россия»), пусть на Виринею [260] даже, — я́ — Россия, я — горы, я — я — я»… Вы бы никогда ничего не узнали, я бы с радостью встретилась с Вами осенью, я бы втайне, может, рукоплескала Вам — Вашей молодости, Вашей безоглядности, тому Поликрату, которому и не снился перстень! [261] — но — это было бы любование чуждым, а не родным. «Полюбоваться — и пройти мимо». А та́к — я Вас просто бесконечно люблю. Ваш довод. Улыбаюсь. Всякий другой бы на Вашем месте: «хочу к Вам, потому что хочу к Вам. Точка». Вы же: «хочу к Вам, п<отому> ч<то> не хочу всё время думать о Вас». Довод по издалечности и сложности — мне родственный. Мы с Вами так много путешествовали мысленно, всю карту исходили! А вот Вам и уголок Carte du Tendre [262]._____
Колюшка, не раскаетесь! Здесь не море (купанье) а ОКЕАН (понятие). Здесь, кроме понятья ОКЕАНА, чудные прогулки вдоль и от, т. е. вглубь страны. Здесь затерянные деревни, куда никто не ходит. Но приехать Вы должны не раньше и не позже 1-го сент<ября>, как раз русский разъезд, здесь слишком много знакомых. И жара спадет, — первое легчайшее дуновение осени. Морская осень, океанская осень (синь), — звучит? Здесь — т. е. за 4–5 кил<ометров>, вчера была, целая приморская Сахара, с остатками — или останками? — боченков, якорей, — кораблей. Напишите непременно будете ли здесь к 1-му сент<ября>. Ждать осталось месяц 10 дней. Спасибо за Алиных Нибелунгов [263], — чудесный перевод, нынче ночью буду читать. Алины кораллы (1) если достали 2) если еще не отослали) привезете сам, ее рождение 5/18-го сент<ября>. Будем праздновать. У нас сейчас полоса прогулок. Нынче снимались — Аля, Мур и я — в волне. В следующем письме пришлю. Теперь о стихах [264]. Давайте проще простого: «К озеру вышла» — ПЕРСТЕНЬ. «Разлетелось в серебряные дребезги» — ЛЕБЕДЕНОК. «Не сегодня-завтра» — ГОСТЬ. «Голуби реют серебряные» — ГОЛУБИ. «Приключилась с ним странная хворь» — ОТРОК. «Устилают — мои — сени» — ПАСХА. «В день Благовещенья» — В ДЕНЬ БЛАГОВЕЩЕНЬЯ. По-моему — все. Только не перепутайте! А если какие-н<и>б<удь> забыла [265] — напомните. Пишите чаще, — о прогулках, местах, книгах. А что в Цвейге от Декобры́? (В. Туржанский [266] ничего лучше не нашел как дать мне Madonne des Sleepings [267], — просила не Декобру [268], а вообще что-н<и>б<удь>, почитать. Не дочла, — слишком густо!) В Цвейге есть какой-то неуловимый дурной вкус, тень дешевки, — в чем? И только в единоличных вещах. У него есть чудесная книга: Der Kampf mit dem Dämon (Борьба с демоном, или лучше: Ратоборство с демоном) о Гёльдерлине, Клейсте и Ницше [269]. И чудесная книга о Рол<л>ане [270]. Обе безупречные. А та, что Вы читаете — упречна [271]. Невнимание к слову? Еще не знаю. Человек большой души. Пишет ТО, но не ТАК. Какая вещь Вам больше понравилась? Не забудьте ответить. — Что́ кошка? Неужели ни тени? М<ожет> б<ыть> она вернулась домой? [272] Куда и когда едет Павел Павлович? (Простите, что в строку!) Аля пишет стих за стихом, я — увы — строку за строкой. А Вы?Впервые — Несколько ударов сердца. С. 31–34. Печ. по тексту первой публикации.
60-28. Н.П. Гронскому
Pontaillac, près Royan Charente Infér<ieure> Villa Jacqueline <24 июля 1928 г.>Милый друг, вот Вам живой случай, как он был, без оценки. Плаж. Мы все. Знакомая Вам фигура Мура, чудного, шоколадного, в красном трико, направляется к сыну Лосского, Андрюше (11 л<ет>), лежащему рядом с дочерью Карсавина, Сусанной (8 л<ет>) [273] и переливающему с ней песок — из пустого в порожнее — как и мы все, на плаже (за <что?> не люблю). Мур, уперевшись руками в колени — видите? — заглядывает в разговор, затем ложится тут же. Андрюша: «Мур, уйди пожалуйста, ты загораживаешь мне солнце». Мур, поняв или не поняв, остается. Я, срываясь с места: «Мур, иди сюда!» Мур не двигается. Тогда я как ястреб впиваюсь в него всего сразу, и — «Ты Андрюше загораживаешь солнце, идем!» — «Но мне с Андрюшей интересно». — «А ему с тобой — нет. И — ты застишь ему солнце! Ты, видишь ли, бросаешь на него тень! Уйдем, п<отому> ч<то> это очень глупый мальчик!» Ставлю на вид: плаж расплавлен от солнца, еще немножко — и стекло. Меня дома (беру своих и знакомых) никто не понял. Поймете ли Вы? Два вопроса: 1) откуда мое негодование 2) права ли я в нем (в Ваших глазах, в своих — права). Не забудьте ответить. Что́ меня возмутило? [274] А ну́-ка…
_____
Вот карточки, — рады? Еще пришлю._____
Мой родной, неужели сегодня (24-ое) Ваш день рождения? 19 лет? [275] Спрашиваю, п<отому> ч<то> у Вас (почерк) что июня — что июля. Думаю, июля, т. е. сегодня (11/24). Если бы июня — неужели бы Вы от меня скрыли, не оповестили? Такой чудный праздник. С чем Вас поздравлю? С уже-судьбой, сущностью: «si jeunesse savait» [276] — Ваша — SAIT! [277] Чего Вам пожелаю? Меня еще на целый год. И шучу, и нет. В «меня» многое входит, особенно для Вас, Вашей породы, моей породы. Меньше всего говорю о себе, живой. Да, дружочек, поздравленья — поздравлениями, пожеланья — пожеланьями, а подарок впереди. И непременно — осязаемый. Дайте только найти._____
В<олкон>скому написала до́ Вашего письма. Он, конечно, не понимает юмора, особенно — положений, понимал бы — не был бы он. «Du sublime au ridicule»… [278] — он весь на грани. Очень оценила отмеченную серьезность интонации: «ГУЛЯЕТ», он думает, что это серьезное занятие. Писатель пишет, кузнец кует, кошка гуляет. — А с ангорским конечно хорошо! (Особенно с по́лу-!)_____
Со стихами — если увидите, что данных долго не печатают — давайте другие, но по одному за раз, чтобы не было возможности выбора. Напечатают — следующее. Названия я Вам послала._____
Относительно лорнета: если еще не купили, не покупайте [279], кажется С<ережа> хочет подарить мне на имянины, если же купили — тотчас же известите, чтобы мне успеть предупредить С<ережу> и не оказаться с четырьмя совиными глазами. Опишите мне завтрак с В<олкон>ским. Какпонравился Вашей маме? Отцу? Что племянница? [280] Спасибо за стихи, о них особо. МЦ.Впервые — Несколько ударов сердца. С. 38—40. Печ. по тексту первой публикации.
61-28. Н.П. Гронскому
Pontaillac, près Royan Charente Infér<ieure> Villa Jacqueline. 26-го июля 1928 г.Милый друг, вот что случилось. Только что отослала конец Федры по адресу 9 bis, rue Vineuse Paris, XVI Réd. de «Sowremennïe Zapisky», — a это адрес «Дней», a «Дни» издохли и наверное в них нет ни души [281]. Позвоните, пож<алуйста>, в «Дни», если ничего не добьетесь — пойдите сами и извлеките мою рукопись с тем, чтобы передать ее в книжный магаз<ин> «La Source», где настоящая редакция Совр<еменных> Зап<исок> [282] — А если в «Днях» никого нет? Сомневаюсь, так как Керенский жив, жив и Сухомлин [283], и наверное на имя газеты продолжает приходить корреспонденция. Посылаю сопроводительное письмо в «Дни» с просьбой сдать Вам на руки рукопись (на обертке адрес отправителя). С этим нужно спешить. Начните с телефона, чтобы зря не мотаться и не метаться. Вот наш плаж. Сегодня на солнце 60 жары, у С<ережи> вроде солнечного удара, 38,5, сильная головная боль. То же у В<еры> А<лександровны> С<ув>чинской. Жара по всей Франции, кончились лимоны, с орех — 2 фр<анка>, и то последние. Тупо едим мороженое, от к<оторо>го еще жарче. Я от жары не страдаю, хожу без шляпы, в выгорающих добела сеточках. Ни одного дуновения, море вялое, еле дышит. Приехал проф<ессор> Алексеев [284], неутомимый ходок. Приехал в горном костюме вроде Тартарена, комичен и мил [285], восторженно рассказывает мне о Савойе (Haute [286]), где жил прошлое лето. Уже живу мечтой о будущем: Савойе. Морем объелась и опилась.
_____
Кончаю просьбой о срочном высвобождении Федры, я и так запоздала, боюсь затеряется совсем, а рукописи мне не восстановить, многое выправлялось на месте. Как медонская жара? Здесь все-таки — пекло. МЦ.Впервые — Мир России. С. 163. СС-7. С. 201–202. Печ. по кн.: Несколько ударов сердца. С. 40–41.
Написано на двух видовых открытках: 1) Royan (Côte d’Argent). — Route de la Corniche et Pins tordus a Saint-Palais [287]. На белом поле надпись Цветаевой: «Лаокооны». 2) Royan — Pontaillac (Côte d’Argent). — La Plage. — Marée basse [288].
62-28. П.П. Сувчинскому
<Между 16 и 29 июля 1928 г.> [289]Милый Петр Петрович, Поселим Вас не на краю леса, а на краю мяса: единств<енное> свободное помещение у мясника на Route de Veau [290] <нарисована голова теленка>, 21/г километра от моря. Нынче дам задаток. М. — Шучу. — МЦ
Впервые — Revue des Etudes slaves. С. 221. CC-6. С. 325. Печ. по СС-6. Приписка к письму (на открытке) В.А. Сувчинской П.П. Сувчинскому (из Понтайяка).
63-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 29-го июля 1928 г.Дорогой Ко́люшка, до Вашего приезда остался месяц. Море будет бурное как сейчас, — нынче первый день люблю его. Не море — горы! Вчера в огромные волны купалась, т. е. скакала через них и по ним, нынче купаться уже нельзя — в три нечеловеческих роста и утягивают. Кстати, идея: ничего Вам заранее снимать не буду, к 1-му сент<ября> освободится пол-Понтайяка. Свалитесь как снег на́-голову, день-другой переможетесь у нас, и отыщете. — На две недели? На месяц? Сентябрь здесь почти всегда ясный и бурный, будем втроем ходить: он, Вы и я. К 1-му сент<ября> из всех здешних останутся еще только Андреевы (до 10-го). Напишите мне, Вы только хотите ехать или едете? А если не знаете, когда будете знать? Завтра мои имянины и я, кажется, получу лорнет. Если купили [291] — ни за что не отсылайте, выйдет обида. (Дай Бог, чтобы не купили!) А Алины кораллы? [292] Кстати, Алино рождение 5/18-го сент<ября> будем праздновать вместе. Если не боитесь потерять дорогой, привезите сам.
_____
А вот нечто из письма С<ергея> М<ихайловича> [293]. «Вчера я должен был завтракать у Гронских. В половине 12-го Николай должен был ко мне зайти, мы должны были вместе отъехать с Монпарнасского вокзала и быть встречены на Медонском его отцом, а его матерью в их жилище. Но человек предполагает, а Морфей [294] располагает. Николай проспал, а я, дожидаясь его, читал у себя в кресле у окна. Вечером в восьмом часу он явился с объяснением. Можете себе представить растерянность в его красивых глазах, и неуверенность (!!!) в том, как я это приму (???). Я пригласил его пообедать в том ресторанчике, где однажды мы и с Вами обедали, и решили возобновить переговоры о замене несостоявшегося завтрака на будущей неделе»._____
Теперь я знаю что́ я Вам подарю!_____
Прошлое письмо писала на́-людях, потому такое. Кстати, что́ с Федрой? Спешу кончить [295].МЦ.
<На полях:> Пишите немножко менее непосредственно, чуть-чуть.
<После подписи приписка карандашом:> Бессонов [296], по отзыву С<ережи> и других, к<отор>ым верю, развязный, пошлый авантюрист. То, как он пишет о Боге (чи стихи, чи нет) — само по себе пошлее всякой пошлости. Что Вы в нем нашли? Так к Богу не приходят, если бы пришел — так бы не писал. Просто — для красного словца. Вы очень добры, что верите.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 44—45. Печ. по тексту первой публикации.
64-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 17/30 июля 1928 г.Ко́люшка родной, сегодня день моих имянин, с утра с Алей в Ройян за дрожжами, исходили весь, наконец нашли на складе, — всё это, естественно, для имянинного пирога. Туда и назад в сквозном поездке, постоянно подымающем пожары. Прихожу — твое письмо, да еще какое! (объем) [297]. Прочла, три четверти поняла, поцеловала. Слава Богу, что не удалось с лорнетом [298], т. е. именно удалось, — нынче утром получила от С<ережи>. От Али красные эспадрильи [299] (доживут ли до тебя?) и розовый передник (моя страсть!). По дороге на плаж пришли поздравлять все Евразийцы, нанесли шампанского и винограда, трогательно, а П<етр> П<етрович> Сувчинский еще мундштук. Мужской. Одобришь. Имянины у меня евразийские, гости: С<ув>чинские, он и она, двое Карсавиных, Алексеев и Владик [300]. Самые милые и интересные люди в Понтайяке, зову не по примете Евразийства. Кстати с Алексеевым я подружилась, расскажу как. В доме сейчас горячка, пироги и пирожки, начинки и закваски. Горюю, что тебя нет и тут же радуюсь, что будешь — на Алином рождении, 5/18-го сент<ября>. М<ожет> б<ыть> все уйдем в ночевку, а? Месяц последних падающих звезд, мой любимый. Родной, одну вещь тебе и о тебе, которую я постоянно забываю: ты мне никогда ничем не показал, что ты человек. Ты все мог. Божественно. Еще одно: сколько в юноше — девушки, до такой степени столько, что — кажется — может выйти и женщина, и мужчина. Природа вдохнула — и не выдохнула. Задумавшийся Бог. И как это чудесно, и как это больше всего, что потом. (С женщиной нет, ибо женщина обретает ребенка, целую новую себя, окончательную и беспредельную.) И еще (возвращаюсь к тебе) соседство — перемежение — сосуществование детства и мужества (беру как эпоху), чем был и чем будешь. «И стало вдруг видно во все концы земли» [301].
Богатство, которое ты мне несешь, равно только богатству, которое несу тебе я.
_____
Кораллы? М<ожет> б<ыть> Бог с ними! Я думала: либо 20 либо 40, а 60 уже порядочно [302]. Оставь те 100 фр<анков> про запас, нам здесь понадобятся. Если довисят (кораллы) до моего приезда — судьба._____
Родной, сейчас придут, не дадут, кончаю. О С<ергее> М<ихайловиче>. — Будь все-таки настороже, со мной он о таких вещах не говорил [303], а очень любил, значит — тебя или любит больше (пол!) или бессознательно пытает почву. Жаль мне такие вещи говорить, но не хочу в твоей памяти его искаженного (и та́к и та́к) лица. Вспомни гениальный по замыслу и чутью рассказ Цвейга [304]._____
— Неужели новая книга Р<ильке>. Его письма? [305]_____
Спасибо за защиту [306],Vous plaidez Votre cause! [307] M.Впервые — Несколько ударов сердца. С. 46–47. Печ. по тексту первой публикации.
65-28. А.А. Тесковой
Pontaillac, près Royan Charente Inférieure Villa Jacqueline 1-го августа 1928 г.Моя дорогая Анна Антоновна! Получила Вашего рыцаря [308] на берегу Океана, — висит над моим изголовьем, слушая то, чего наверное никогда не слыхал — прилив. Мы здесь две недели, всей семьей + дама, полу-чужая, полу-своя [309], живущая у нас с весны и помогающая мне по хозяйству и с Муром. С<ергей> Я<ковлевич> скоро уезжает обратно, — евразийские дела, мы все остаемся до конца сентября. Поехали на́ море, а не в горы, потому что все, кроме меня, его — им предпочитают. Горы у меня где-то впереди, еще дорвусь. Здесь и лучше и хуже, чем в Вандее. Скалы, деревья, поля, — это лучше (там — только пески), а хуже — здесь все-таки курорт, хотя и семейный, — с казино, теннисами и всякой прочей мерзостью. (Любя Спарту [310], ненавижу спорт). Кроме того, в С<ен->Жилле, где мы были в третьем году, никого знакомых не было, поэтому С<ергей> Я<ковлевич>, напр<имер>, чудно отдохнул. Здесь же ½ пляжа — русские, купаются, гуляют (любя ходьбу, ненавижу гулянье) и едят вместе. Третий минус: пришлось, из-за денежных соображений, сдать одну комнату детям А<нны> И<льиничны> Андреевой — 19-ти, 18-ти и 15-ти лет [311]. Много лишнего шуму и никакого чувства дома, точно сам живешь в чужой квартире. Уехали мы на деньги с моего вечера — был в июне и скорее неудачный: перебила III Моск<овская> Студия, приехавшая на несколько дней [312] и как раз в тот день в единств<енный> раз дававшая «Антония» (Чудо Св<ятого> Антония, Метерлинка). Но все-таки уехали. Здесь из русских: профессора Карсавин и Лосский с семьями, проф<ессор> Алексеев, П<етр> П<етрович> Сувчинский с женой, жена проф<ессора> Завадского с дочерью и внуком, эсеровская многочисленная семья Мягких и племянник проф<ессора> Завадского, Владик Иванов [313]. Кроме Лосских и Мягких — всё евразийцы. Но, евразийцы или нет — всех вместе слишком много, скучаю, как никогда — одна [314]. Про Мура. Чудесно говорит, рост и вес шестилетнего, веселый, добрый, смелый, общительный, общий любимец. С утра до вечера на пляже, купается. Самый красивый ребенок на всем пляже. Разговор. Я рассказываю ему Белоснежку [315]. «Лес был темный, страшный, но она не боялась». Мур: «Она была солдат?» (Сказку знает наизусть). Сегодня утром: «Я хочу в Медон, мне здесь надоело, все время отлив. Не люблю океан!» (Дело в том, что Медон для него — вагон, а вагон он любит больше всего и больше океана). Вот карточки, не все удачные, но все-же что-то дают. — Простите за поверхностное письмо, живем пятеро в двух комнатах, при чем я в проходной, все время входят и выходят, никогда не бываю одна. Что наш план о моей осенней поездке? [316] Нечего надеяться? А как хотелось бы провести с Вами несколько дней, в тишине. Парижа я так и не полюбила.
Пишите о своем лете. Хорошо ли Вам? Как здоровье Вашей матушки?
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 64–65 (с купюрами). СС-6. С. 368. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 88–90.
66-28. Н.П. Гронскому
Pontaillac, 2-го августа 1928 г.Мой родной, сейчас полная луна и огромные приливы и отливы. Вы приедете как раз в эти дни. Вчера луна была такая, что я, я! <<подчеркнуто дважды> (меня — мать — Вы знаете?) выхватила из кровати засыпающего Мура: «На́-мол, гляди!» Мур, никогда луны не видевший (такая встает поздно, когда такая встает, такие как Мур уже спят), совсем не удивился, а, наоборот, еще нас всех удивил утверждением: «А вот еще луна» — оказавшаяся лампой в окне Андреевых. Вас Мур вспоминает часто и — всегда — озабоченно: «Почему Н<иколая> П<авловича> нет? Он остался на вокзале? Почему он не поехал в поезде? Ему больше хотелось в Медон?» Да! — Вас ждет здесь большая радость, целый человек, живший в XVIII в<еке>, а кончивший жить в начале XIX (1735–1815) — мой любимец и — тогда — конечно любовник! Charles-François Prince de Ligne [318], на свиданье к которому я в самый голод и красоту московского лета 1918 г. ходила в Читальню Румянцевского Музея [319] — царственную, божественную, достойную нас обоих — и где, кроме нас, не было ни человека. Я тогда писала «Конец Казановы», где и о нем [320] (он был последний, любивший Казанову, его последний меценат, заступник, слушатель, почитатель и друг). Лето 1918 г. — 10 лет назад, я — 23 л<ет> — тогда у меня появились первые седые волосы. Я сидела у памятника Гоголя, 4-летняя Аля играла у моих ног, я была без шляпы, солнце жгло, и вдруг, какая-то женщина: «Ба-арышня! Что ж это у тебя волосы седые? В семье у вас та́к, или от переживаний?» Я, кажется, ответила: «От любви». А у себя в тетради записала: «Это — ВРЕМЯ, вопреки всем голодам, холодам, топорам, дровам Москвы 18 года хочет сделать меня маркизой (ЗОМ!)». Тетрадочка цела. В Медоне покажу. Я тогда любила двоих: Казанову и Prince de Ligne, и к двоим ходила на свиданье. Когда я просила-произносила: «Casanova, Mémoires, v<olume> 10» и «Prince de Ligne, Mémoires, vol<ume> VI» [321] я опускала глаза. Однажды… Продолжаю и кончаю на диком солнце, в рощице, куда ушла с Вашим письмом (карточка). Морда свирепая, такую иногда делает Мур. Говорю о треугольнике, головой вниз, бровей. У дьявола такие брови. Жара такая, что пот льется на руки, на платье и на тетрадь, боюсь — растает графит.
_____
1) Ничем не задели [322]. Меня. Или — та́к задели, как задевает крылом — ласточка. Но — у меня нет надежного места, либо при мне, либо в тетради, а тетрадь на столе, все ходят. Скоро Вы мне смож<ете> писать совсем открыто, извещу. (NB! Никто не прочтет, но сознание, что могут прочесть! То же самое что сознание бомбы в дому. Боюсь, попросту, чужой боли, Вы меня поймете). 2) Что с теми стихами? (турнир). Пришлите [323]. 3) Есть ли в Медоне полынь? Здесь — нет. Единств<енное> средство от блох. Хорошо бы вывести, тем более, что здесь ни одной. Отвычка. А С<ергей> Я<ковлевич> едет уже между 4-тым и 9-тым, не позже. Голубчик, если полынь — мечта, купите того средства и шпарьте. Они его действительно съедят. Ваш приезд. Неужели только 15-го? Постарайтесь к 1-му! Провели бы вместе целый месяц — вечность! И лучший из всех. После 10-го сент<ября> наверное (непреложный срок отъезда Андреевых), а м<ожет> б<ыть> и до — сможете жить у нас, освободится целая большая комната. Сыты тоже будете. Так что все дело в дороге, т. е. 200 фр<анках> или даже меньше (aller et retour [324]). Если еще целы шестовские — вот Вам aller, a retour возьмите у отца и — заранее. Бросьте статью! Стихи лучше. От стихов растут, я через них все узнаю, ЗНАННОЕ уже с колыбели! Осознаю. Так — с каждым пишущим. Гёте до Фауста ничего не знал ни о Фаусте, ни о Мефистофеле, ни о Елене, — разве что о Гретхен! Да и то… После Фауста (ангельского хора в тюрьме) Гёте бы уж не мог бросить ее, а если бы и бросил, — если и бросал! (всю жизнь! всех! отрывался с мясом!) — то с сознанием, что ни она, ни ее ребенок не пропадут, что есть Бог для бросаемых — и суд для бросающих [325]. Стихи — ответственность. Скажется — сбудется [326]. Некоторых вещей я просто не писала. Пиши стихи, брось статью [327], бери у отца 100 фр<анков>, — устроится. — Кто знает, м<ожет> б<ыть> нам самим придется уезжать 20-го (если дождь и холод, у меня не будет никакого основания упорствовать на Понтайяке.) Еду 1-го. Нет, — буду 1-го. Вот что́ я хочу увидеть черным по́ белу в твоем следующем письме._____
Дошли ли последние карточки? (Отосланы 31-го. С<ережа>, Мур, Аля — Мур, Аля, я — и еще несколько). Приедешь — будем снимать. — Аля все более и более отдаляется от меня. Целые дни с В<ерой> А<лександровной> С<увчин>ской, с к<отор>ой может досыта говорить о кинематографе и газетных новинках. Я ей не нужна: тяжела. Если бы Вы знали, как она меня когда-то любила! А сейчас ей первый встречный — дороже? нет! — ПРИЯТНЕЙ. Она дорогое меняет на приятное, — если бы дорогое на дорогое — никакого бы промена не было! А здесь одну область на другую, весь мой мир — на весь сей. Совершенно не рисует, до́-чиста — не думает. Bains de mer [328] — и всё. «Идем гулять!» Молчит. — «Не хочешь?» Молчит. Достаточно. Да со мной никому не весело, ищущий веселья и обходящий меня за сто верст — прав. А я от веселых — бегу._____
А ты — веселый. Т. е. моим весельем, смехом победы над тяжестью. Твое веселье — бег! Так боги веселы! Твое веселье — без слов, просто — улыбка. Ты веселишься как собака. Не ты веселишься. В тебе веселится. О тебе веселится Бог! С грустными мне скучно, с веселыми мне скучно, с тобой мне весело. Ты — двусветный, двушерстный, двусущный как я._____
Да! Чтобы кончить о Lign’e. «La vie de Charles-François Prince de Ligne» [329] — Алин подарок мне ровно 10 лет спустя того романа [330]. Тот же месяц. Случайность. Судьба. Прочтешь ее здесь._____
Как ты познакомился с Г<оспо>жой д’Ориоль? [331] (Помнишь Алиного «Губе́ра», «macaroni» [332], — ее сын! [333]) Она очень милая. С<ережу> обожает, меня уважает, — Не забудь ответить. Хорош — герб? [334] Обнимаю тебя.<На полях:> Муру: Солнцу!! сказать: незасть! (Разгадка). То, что я почувств<овала> за Мура, почувст<вовал> сам за себя Александр [335]. Читай Рильке.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 50–53. Печ. по тексту первой публикации.
67-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 5-го августа 1928 г.Мой родной, пишу Вам после баснословной прогулки, блаженной, моего первого события здесь, прогулки, длившейся 12 ч<асов> и длившейся бы еще сейчас, если бы не вернулись в поезде, т. е. лишили бы себя еще этого блаженства! (Крохотный поездок, меньше Муриных жестяных, сквозь строй сосен). Côte sauvage [336], в 20-ти верстах от Понтайяка, 15 из коих сплошной сосной: смолой и иглой. К соснам приделаны ведрышки: сосна дойная. Смолу эту ела. Иные места — Россия, иные — Чехия, иные — Шварцвальд [337], все вместе — рай. Вся дорога (шли линией поездка, только раз уступив ему дорогу) в кокосовых орехах, тут же, на рельсах, — кокосовых! каких отродясь не видывала на соснах. За́росли ежевики. Ни души. Поездок ходит два раза в день. Океан хвои, за которым — за невидимым валом дюн — другой океан. И все это не кончается, ты все время по самой середине, как в любви. И — Сахара. Настоящая. Только — приморская. Точнее — две Сахары. (Ведь сущность Сахары не в безводии, а в жажде!) Сахара соли и Сахара песка [338]. Ни жилья. Обломок корабля. Угрожающие жесты обгоревших — неведомо с чего — деревьев. Côte sauvage. Тянется на сотни верст. Купались. В Понтайяке — залив, соединение Жиронды с океаном, здесь — океан. Другие волны, другое дно, другое всё. Чудесные раковины. Перемежение созерцания (здесь это слово уместно, что иного делать с океаном??) и игры. Созерцаешь океан и играешь с берегом. (С океаном никто не играл, кроме Посейдона! [339] Игра самого с собою!) Купалась с упоением. Но дело не в купании (подробность!) а в осознании: тебя лицом к лицу со — ВСЕМ! Другой мир. Я сегодня не жила, я была.
_____
Решение: мы с Вами не будем жить, мы будем ходить. Уходить с утра и возвращаться вечером — и обратно. Мы все время будем отсутствовать. Нас нигде не будет, мы будем ВЕЗДЕ. Я не мыслю с Вами жизни: дня (здесь — плажа), житности, бытности. «В мою бытность в Понтайяке», этого Вы не скажете. «Когда меня в Понтайяке не-было» (активное) — так Вы будете рассказывать внукам. (ДЕНЬ ПРИДЕТ!) Реально: день — ходить (не-быть, БЫТЬ!) день — жить. Жить, это, для меня, все мои обязанности, всё, что я на себя взяла. Их не будет в хрустальном доме Тристана [340]. Дай нам Бог хорошего сентября, такого, как нынешний день. Непременно приезжайте к 1-му, еще можно будет купаться без содрогания. Возьмите и это!_____
Беседовала с Вами мысленно целый день — и чего Вам не сказала! А сейчас, как всегда, тороплюсь, обрываю не начав. Все реальности в следующем письме (Ваш приезд, вопрос жизни у нас, гонорар за стихи в Посл<едних> Нов<остях>, блохи, прочее).<На полях:> Спасибо за Федру [341], за всю Вашу помощь. С<ергей> Я<ковлевич> возвращается 10-го. Дошли ли вторые ф<отогра>фии? Посылала дважды. Как статья? Гонорар — не химера? Непременно прочту. Готово ли кольцо? Обнимаю. Спокойной ночи! М.
II
Простите за Алины раскаряки, но под рукой другой бумаги нет [342]. Дела Первое печальное. Те 100 фр<анков>, на к<отор>ые я рассчитывала (философские, шестовские) мне нужны немедленно, так же как гонорар из Посл<едних> Новостей, сколько бы ни было. При подсчете оказалось, что тратится последняя сотня (был такой блаженный конверт!) — деньги здесь горят, ибо цены вдвое против медонских, а сейчас самый сезон, всё растет. Кроме того, пришлось одолжить сто А<ндрее>вым, к<отор>ые пока что не отдают. Итак, соберите, пож<алуйста>, гонорар Посл<едних> Нов<остей>, попросите отца и, приложив шестовские, вышлите переводом или в конверте с объявл<енной> ценностью. В кредит мы можем жить не больше недели (пишу 6-го), здесь все богатый или достаточный купальщик («le baigneur»). Надеюсь, что из Посл<едних> Нов<остей> можно взять без доверенности? Вам на поездку, по размышлении, нужно порядочно, а именно: 200 (немн<ого> меньше) дорога, 100 (немн<ого> больше) на 2 недели комнату (1-го — 15-го сент<ября>, А<ндреевы>вы навряд ли уедут раньше) — итого 300 фр<анков>, прибавьте minimum 50 на непредвид<енные> расходы. По чести — не меньше 400 фр<анков>. Достанете ли их? Не можете ли, числу к 15-го, поговорить серьезно <<подчеркнуто дважды> с отцом? Позже первого сент<ября> ехать не стоит, м<ожет> б<ыть> нам придется уехать в 20-тых числах. Подумайте и ответьте. Вы все-таки выдержали экз<амен> (отец) это — козырь. Хорошо бы — выслали причитающиеся мне франки возможно скорее, С<ережа> едет в пятницу и на отъезд уйдет последнее. Чтобы я получила не позже 13-го — 14-го. Простите за быт и разорвите бумажку. ЭТО НЕ Я.Впервые — Несколько ударов сердца. С. 56–58. Печ. по тексту первой публикации.
68-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 10-го августа 1928 г.Сыночек родной, все дело в том, очень ли, крайне ли ты хочешь приехать? Ибо тогда — препятствий нет. Слушай внимательно: А<ндрее>вы уезжают 5-го, их комната свободна, и ты можешь жить в ней сколько хочешь. Сегодня же пишу их матери, что комната, с 6-го, сдана. Об остальном не думай, где кров там и пища, одно ведет другое, ты у нас просто гостишь. Дорога: делай, что можешь, чтобы достать, проси у отца так или в долг, постарайся установить дело с бывшим гонораром, словом — предоставляю твоему воображению и — воле (ко мне, к данной вещи, — только в такую верю. Воля — ОХОТА.) Если же ничего не выйдет, т. е. у тебя ни копейки не будет, достану тебе в оба конца, только молчи, ничего не говори родным, — достал и достал. Мне от тебя нужно одно: «Дорогая Марина, буду у Вас 1-го» (до 6-го переможешься в моей комнате, я уйду к детям). Мне нужно это слово прочесть глазами. Все это — только в том случае, если ты этого сентября со мной хочешь так же, как я — его — с тобой, т. е. предельно. Иначе — не для тебя писано
_____
Итак, препятствий нет. Числа 25-го ты мне окончательно напишешь, как дела. Ничего не выгорело — тотчас высылаю деньги на билет aller-et-retour, узнай точно сколько. Вышлю заказным письмом, чтобы не привлекать внимания (скажешь — карточки, или стихи). И 1-го — или 5-го — ты выезжаешь, а мы с Алей встречаем в Ройяне. Помирись с Алей [343], — не стоит ссориться. Кроме того, скоро ее день рождения, поставь эту размолвку на счет ее уходящего четырнадцатилетия [344]. Колюшка, теперь слушай еще внимательнее. Этот сентябрь невозвратим. Хочу его с тобой всеми силами своей души. Для тебя как для себя. Если он тебе немножко менее нужен, чем мне — не езди. Всё это только при абсолютном равенстве необходимости. Проверь себя. М<ожет> б<ыть> тебе и так хорошо: «пройдет лето, будет осень, осенью увидимся, будем гулять». Если та́к — не езди. А если ВСЕ ОБРАТНОЕ — не считайся ни с какими бытовыми соображениями, ты в середине текущей реки — меня, река уйдет, — «никто дважды не вступал в ту же реку» [345]. — «Будущее лето» — вздор, не верь, не верю, жизнь безоглядна, а за ней, по пятам — смерть. Ясные дни и лунные ночи, ясные дни и темные ночи, дороги, пески, звук слова ОКЕАН… — устала! не хочу ломиться в стену, ты сам должен знать, а если не знаешь — Бог с тобой, иди мимо или — оставайся позади._____
Ни о чем другом сейчас писать не могу. Твое письмо для меня большое горе. «Либо совсем нет, либо на 3–4 дня»… Перечти начало, вдумайся и ответь, — сигналов с кольцом не нужно [346], черным по белому: «буду 1-го (или 5-го)». Что мне нужно? Твое согласие на заём у меня в 200 фр<анков>. Если ты МЕНЯ, НАС ОБОИХ можешь променять на ребяческое мужское самолюбие «не могу-де, ибо не знаю, когда отдам» — Бог с тобой, Бог с нами обоими, — ничего не было, ничего не будет, очередное недоразумение, тоска._____
Tentation chamelle [347] — твоя или его? Или — взаимная? Хочу знать. Кто он? И — конец турнира. Но — прежде всего — едешь или нет?<На полях и между абзацами:> Как была встреча С<ережи> на вокзале? А посещение В<олкон>ского? Пиши обо всем. Если ты решил не ехать, т. е. после этого моего письма не решил ехать — я просто меняю русло, мы просто — bons amis [348]. М<ожет> б<ыть> — тоже хорошо? Пиши совсем свободно, о чем хочешь, как хочешь, сколько хочешь. Письма запечатывай сюргучом, погуще. О чем ТО́М ты хотел писать? («осторожность накладывает руку на бумагу»). Отвечай возможно скорей, ты меня никогда еще не мучил — не стоит начинать. Люблю тебя. М.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 60–62. Печ. по тексту первой публикации.
69-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 12-го августа 1928 г.Милый друг, мне совершенно серьезно, вне всякой лирики, желаний и нежеланий, необходимо знать, едете ли Вы или нет — и когда — и насколько. Ведь есть реальная жизнь, в пристрастии к которой Вы меня, поэта, ведь не заподозрите? У меня со всех сторон просят комнату, я не знаю что́ говорить. Я с радостью оставлю ее для Вас (освобождается 6-го), но если Вы колеблетесь и не знаете, я не имею никакого основания (ни внешнего, ни внутреннего) не сдавать ее людям, к<отор>ым она нужна. Та́к, напр<имер>, у меня ее вчера просила А<нна> И<льинична> Андреева, для своей дочери [349], к<отор>ая, в зависимости от того, свободна комната или сдана, уедет с молодыми людьми 5-го или не уедет. А нынче ее просит у меня М-elle Туржанская [350], приехавшая вчера. Я не знаю, что́ им всем отвечать. Ибо это — только начало. Будут приезжать и просить, русских много, — что́ мне делать? Повторяю — делайте всё, чтобы достать деньги помимо меня, не достанете — одолжу Вам 200 фр<анков> на дорогу. С дорогой — та́к: билет «bains de mer» [351] на месяц 167 фр<анков> (узнайте, есть ли «bains de mer» в сентябре, на Монпарнассе есть осведомительное бюро) aller et retour — 120, но это на неделю и, посему, вздор. Простой билет 105 в один конец и столько же в другой. Еще одно: в комнате А<ндрее>вых нет кровати, т. е. есть, но ее снимают в Ройяне. М<ожет> б<ыть> Вам придется истратить 50 фр<анков> (меньше чем на месяц нельзя) на кровать. Обдумайте и отвечайте возможно скорей.
_____
Отъезда своего, пожалуйста, ни от кого не скрывайте. В первом же письме С<ергей> Я<ковлевич> мне пишет: «К Вам собирается Гронский? Узнал стороной». Это нехорошо, исправьте. В сентябре, п<отому> ч<то> плохо переносите жару и любите ходить — КАК ОНО И ЕСТЬ. Больше Вам обо всем этом писать не буду. И меньше всего хотела бы, чтобы Вы мою деловую точность приняли за душевную настойчивость. Мне человек нужен поскольку я нужна ему. Невзаимных отношений — нет. М.<На полях:> Привезете с собою какое-н<и>б<удь> учение, п<отому> ч<то> я по утрам всегда занимаюсь.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 65–67. Печ. по тексту первой публикации.
70-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 16-го августа 1928 г.Дорогой Ко́люшка, Ваше буду — еду и книжку С<ергея> М<ихайловича> получила [352]. Последняя — еще не разреза́ла — на меня производит впечатление наивности, но заведомо знаю, что не может быть наивной-сплошь, что найду в ней и остроту, и зоркость, и точность. Таков будет В<олконский> до последнего дня. Любите его, Ко́люшка, — пусть себе спит. Спящий орел. Ганимед, стерегущий Зевеса [353]. Всё — миф. О наших с вами делах. А<ндрее>вы (кажется — все) уезжают раньше срока, сегодня же окончательно запрашиваю их мать. Собираются 25-го — 26-го. Вы должны объявить отцу, что позже нет смысла (говорю о 1-ом), что твердо решили ехать 1-го. Вы говорите, что деньги достанете — тем лучше! — важно их достать заблаговременно, раньше 1-го, — иметь их на руках. Не выйдет — вышлю, но все делайте, чтобы вышло. (У Али развалились башмаки, Мур внезапно из своих — вырос, множество непредвиденных и насущных трат, не стесняюсь Вам писать, у нас с вами ведь cause commune [354], и общий враг — БЫТ). В доме у нас Вы застанете — нас, и еще 3<инаиду> К<онстантиновну> [355] с подругой, к<отора>ая приезжает в конце месяца, но будут жить, собственно, в соседнем доме, нашего же хозяина. У нас в доме, кроме нас всех и Вас, никого не будет, как в Медоне, когда Вы, зайдя, застревали до вечера, варя кофе по собственной системе, предварительно накрутив его. Будет очень хорошо — как бы ни было. Начались отъезды: завтра Карсавины, после-завтра П<етр> П<етрович> С<ув>чинский, за ним — проф<ессор> Алексеев, 25-го — А<ндрее>вы, к тому же времени В<ера> А<лександровна> С<увчин>ская. Из русских остаются только семья Лосских, и еще одна дама с дочерью и внуком, жена [356] проф<ессора> Завадского, моего большого друга и, что́ важнее, большого друга Зелинского [357]. На жене Зелинский не отразился, она просто милая дама, бывшая институтка и красавица (пребыло и то, и то). Рассказываю Вам все это, чтобы Вы немножко знали мое окружение, бытово-людскую констелляцию. Жить мы всем этим с вами не будем, будем жить вне. Ко́люшка, две мечты. Осуществимая: городочек Talmont, в 30-ти кил<ометрах> отсюда, с церковью XI в<ека> на скале. Полу-осуществимая: Бордо, 100 километр<ов>, магия порта, юга и старины, но — 2 билета туда и обратно — 100 фр<анков>, 2 номера в гостинице — 30 фр<анков>, в общем, на двоих — полтораста. Можно обойтись и сотней, если без ночевки (жаль! лучше нет — утра в чужом городе, пробуждения в новизне!) — но эту сотню нужно иметь. С<увчин>ский недавно ездил, заворожен, один из лучших городов за его жизнь, а был — всюду. Жаль было бы отказаться. Во всяком случае — давайте мечтать! Поезд из Ройяна в 7 ч<асов> утра, а обратно в 6 ч<асов> веч<ера>, у нас было бы 12 ч<асов> на осмотр. Я на такие вещи жадна, упускать мне их больнее, чем что-либо. — Неосязаемые владения. — Чувство себя в данном городе и данного города в себе. Нечто — навек.
_____
Мне уже трудно писать Вам о своей жизни, Вы уже отчасти здесь, мне м<ожет> б<ыть> надоело писать Вам, хочется быть с Вами. Раздражительно, даже тревожаще действуют чужие приезды. Кажется, что все едут, а вот Вы один ни с места. — Стосковалась по ходьбе. С Владиком уехали мои последние ноги, никто не хочет ходить, все всё время: к морю! к морю! особенно — отъезжающие. Здесь чудесные поля._____
— Как понравился С<ергей> М<ихайлович> Вашей маме? Общее впечатление и точные слова. Анекдот неуместен [358], но — глубок. Вход без выходов и выход без входов. Впрочем, я все перемалываю (ламываю) по-своему. А что думал С<ергей>М<ихайлович> — один Бог его знает. (Такими он, очевидно, кормил папских гвардейцев!)_____
Не нужно ли еще стихов для Посл<едних> Нов<остей> [359]. Не забудьте ответить. А польскую работу Вы можете заканчивать здесь [360], я по утрам пишу, будете писать тоже. У Вас будет отдельная комната. Итак, объявите отцу, что едете 31-го вечером, установите дело с деньгами, когда можно рассчитывать, и — с Богом! 16-ое — 31-ое — две недели. Не забудьте справиться на Монпарн<асском> вокзале о billets de bains de mer [361] (167 фр<анков> туда и обр<атно>, срок — месяц) — даются ли таковые <дальнейший текст написан на полях и между абзацами> на сентябрь. (Сезон: июль — авг<уст> — сент<ябрь>). Сделайте это тотчас же, ведь это большая льгота. (210–167). С<ергею> М<ихайловичу> пишу благодарность. А что с турниром? Есть хорошие строки в Ваших стихах. М.Когда отвечаете, всегда кладите письмо перед собой, иначе из Зх вопросов неизбежно опустите 2. Этому меня научила моя швейцарская бабушка [362] (из La Chaux-de-Fonds, près Neufchâtel).
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 67–69. Печ. по тексту первой публикации.
71-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Pontaillac, près Royan Charente Infér<ieur> Villa Jacqueline 20-го августа 1928 г.Дорогая Саломея, все ждала от Вас весточки, — где Вы и что́ Вы, а, главное, что с Ириной? [363] Я Вам писала последняя. У нас начался разъезд, — 8-го уехал С<ергей> Я<ковлевич>, вчера С<ув>чинский и Алексеев, днем раньше — Карсавины. Но не-евразийцев здесь еще гибель, у русских по летам таинственная тяга друг к другу. Милая Саломея, мне очень тяжело напоминать Вам, особенно сейчас, когда у Вас такая забота, — откладывала со дня на день и занимала у знакомых — нельзя ли было бы получить август<овское> иждивение? 28-го уезжает В<ера> А<лександровна> С<ув>чинская (при встрече много об этой странной паре расскажу) я ей кругом должна, хотелось бы отдать, и, вообще, не на что жить, — здесь очень дорого, в Париже держишься дешевкой, т. е. разностью качества и цен тех же предметов (можно за 1 фр<анк>, можно за 10 фр<анков>, — здесь всё за 10 фр<анков>. Карсавины, сняв на 3 мес<яца>, просуществовали месяц. Если бы не дороговизна, здесь очень хорошо. Чудесные окрестности, — огромный сосновый приокеанский лес, на десятки верст, деревеньки со старыми церквами, кроты (не люблю!) Сам Понтайяк — суша, жив только пляжем. Пробуду здесь с детьми до конца сентября, радуюсь тишине. Очень жду от Вас вестей, заходил ли к Вам С<ергей> Я<ковлевич>, м<ожет> б<ыть> в первые дни не успел, — за его отсутствие скопилось множество дел по из<дательст>ву, — евразийский верблюд. (Кажется, будет редактировать евраз<ийскую> газету [364], но м<ожет> б<ыть> это секрет.) Целую Вас нежно, простите за просьбу, пишите. МЦ. Посылаю заказным, чтобы во всяком случае переслали.
Впервые — СС-7. С. 116–117. Печ. по СС-7.
72-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 21-го авг<уста> 1928 г.Дружочек, получила Ваше негодующее письмо — простите мне то́, меня просто зло взяло, что все едут, а Вы нет. Когда меня спрашивают, что такое быт, я не задумываясь говорю: препона. И, пожалуй, правильно: на том свете быта не будет. «На кой чорт мне тогда деньги…» хочется, по Волконскому, сказать: «Как это мило». Рифмую этого чорта с Вашим — помните? «Я бы? Философом — или меценатом». Мне тогда это страшно понравилось, меценатство раскрылось как широкие ворота. Милый друг, мне иногда жалко, что Вы мужчина, а я женщина, — было бы то же и — хотела: чище, нет! — стойче. Пол, в дружбе — вулкан (для совершенства подобия нужно было бы, чтобы погибла не Мессина, а Сиракузы) [365]. Взрыв — изнутри. Для дураков — лавина: накатывающая, вещь извне. Такой я была 16 л<ет>, такова сейчас, такой умру. Тайное сопротивление не другому, не себе, а вещи. Яблока — червю. (Проверьте подобие: червь прогрызает нору, выжигает черноту, опустошает). И — озарение! будь я не «она», а «он» — тогда бы мы уж наверное были вместе. Что другим гарантия, то нам — а ну-ка, обратное гарантии? Ко́люшка родной, мне с Вами хорошо по-всякому, как Вам со мной, несовпадения быть не может. Кстати, при встрече — любопытный спор с Саввой о Тристане, касающийся каким-то краем, — да пожалуй и всеми! если сверху: superposer! [366] — и Вас. В общем спор сводится к: герой или не-герой Тристан. Ответьте мне, что думаете [367]. Потом расскажу и нападение и защиту (трудней, чем думала —ете).
— В воскресенье отправила письмо П<авлу> П<авловичу> — просьба о гонораре и — приглашение. Побудительные причины (несколько) Вы знаете: здесь и расчет, и ставка, и искушение судьбы (себя), и непосредственное желание доставить радость, и женски-светское приличие, и русское гостеприимство, и — «а ну́»? Повторяю, нам с Вами по-всякому хорошо, будет хорошо и так. — «Я тебе не помешаю?» — «Нет». Не уговаривайте и не отговаривайте, «под небом места много всем» [368]. Приглашала убедительно, деловито, чистосердечно. Не приедет — останется факт приглашения. — Очень любопытно, как встретил мое письмо? Сказал ли? Показал? Как вели себя — Вы́? Безукоризненно, не сомневаюсь.
_____
Уехали К<ар>савины, А<лекс>еев и С<ув>чинский, 25-го уезжают А<ндрее>вы, — твердо. Комната готова и ждет Вас. (А<ндрее>вы превратили ее в логово, эманация — не точно, но по звуку лучше: излучение — останется. Не камин — очаг, не потолок — свод, а постели вовсе нет. Кстати, напишите, оставлять за Вами? И можете ли Вы с П<авлом>П<авловичем> спать в одной? — Огромная. — Можно, как А<ндрее>вы: один на ней, другой под ней, т. е разрознить тюфяк и матрас. За ней в первых числах сентября приедут. Оставлять или нет? Цена 75фр<анков>, м<ожет> б<ыть> уступят за 50 фр<анков>. И можете ли Вы, в крайнем случае, спать на полу, на одеялах?)_____
Нынче 21-ое, до 1-го — 10 дней. Просьба: узнайте мне 1) цену Тилля Уленшпигеля [369] (хорошее издание, хотела бы для Али) 2) что есть в продаже из каталога Тристана и Изольды (есть два издания, в моем нет каталога, м<ожет> б<ыть> есть в другом [370]. Спросите в книж<ном> магаз<ине>.) То же из<дательст>во выпустило ряд эпических вещей — поэм — разных народов. Мне бы хотелось знать, какие сейчас есть. И цену тома. — Не забудете? — Простите за вечные просьбы. Когда мне было 16–18 л<ет> я тоже стихи вела от человека (посвящения), постепенно связь между данным и вещью ослабевала, видоизменялась.<На полях:> Пока, наконец, в Переулочках [371] — не разорвалась. Герой — народ. Или — вещь (Лестница) [372]. Так будет и с Вами. Зайдите как-н<и>б<удь> к С<ергею>Я<ковлевичу>, вечерком, вытащите погулять или расскажите что-н<и>б<удь>. Тут же скажете и о поездке: «м<ожет> б<ыть> поедем с отцом» или — как знаете, спокойно, естественно.
Будем снимать, аппарат починен. До свидания, родной. М
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 70–72. Печ. по тексту первой публикации.
73-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 23-го авг<уста> 1928 г., среда [373].Милый Николай Павлович, гонорар получила, поблагодарите отца [374]. Посылаю Вам открытку из-за названия — «Богоматерь — Конца — Земли» [375]. И — правильно — везде, где начало моря — конец земли и земле! — Рай для меня недоступен, ибо туда можно только на пароходе, а я укачиваюсь от одного вида. Стихи для П<оследних> Нов<остей> вышлю завтра [376]. Уезжают последние русские (знакомые), погода чудная, как Ваши отъездные дела? — У этой церкви хорошо расти — и жить — и лежать. Возле такой похоронен Рильке. Читаете ли его книгу? [377] МЦ.
Впервые — СС-7. С. 72–73. Печ. по СС-7.
74-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 23-го авг<уста> 1928 г.Дружочек, пишу Вам накануне андреевского отъезда, едут рано утром. Знаете их последний Понтайяк? После ночного купания в фосфоре, голые, забрались в чужую лодку и выехали в открытое море. Гребли руками. Везут в бутылке морскую воду и, в бутылке же, — смолу с Côte Sauvage. Литр смолы. Литр янтаря. Их нельзя любить и ими невозможно не любоваться.
_____
Ваш приезд начинает становиться необходимостью. Я осталась с Алей, Нат<альей> Матв<еевной> и В<ерой> А<лександровной> С<ув>чинской, из к<отор>ых никто, кроме неупомянутого Мура, ходить не хочет. — Будь Мур на 10 лет старше! —_____
Аля вышивает, В<ера>А<лександровна> печатает фотографии, Н<аталья> М<атвеевна> убирает, я бешенствую. Такие дивные прогулки — и такие ночи! У меня тоска в ногах, как у лошади. Сегодня, за ужином cri du coeur [378]: «Господи, да когда ж, наконец, Гронский приедет?» В<ера>А<лександровна>. — «А что?» — «ХОДИТЬ!!!»_____
Дружочек, Вы, случайно, не разучились? А у нас кошка, — котенок, тигровый, красавица. Вся спина в кабаллистических знаках. Злая. Подобрали с В<ерой>А<лександровной> на шоссе. Спит у меня. (Чувствуете??)_____
24-го авг<уста>. Проводили А<ндрее>вых. Комната чиста и пуста. Нынче жду от Вас письма. Письмо есть (Тристан и Изольда). Спор с Саввой — устно. Савва обвиняет его в малой любви к Изольде: «делил с Королем Марком». (Мещанское «не ревнует — не любит», отсюда до «не бьёт — не любит» недалёко!) Но не хочу комкать. При встрече. Посылаю Вам стих для Посл<едних> Нов<остей>, это одна вещь, несмотря на цифры, разбивать нельзя [379]. Сдайте отцу, пусть объяснит, сдавая. (— Как раз на башмаки Муру! — Мур Вас помнит, но я ему еще не сказала, что Вы приедете, а то одолеет.) О стихах: сдавайте эти, в следующем письме пришлю еще. Когда выезжаете? Можете хоть сегодня. Только непременно предупредите, встретим. Завтра напишу еще, хочу, чтобы письмо пошло сегодня же. А нельзя ли достать подержанного Уленшпигеля? М<ожет> б<ыть> есть? В<олкон>скому о визите к Вам ничего не писала. Спасибо за него. Обнимаю. М
— Хорошие стихи? 11 л<ет> назад. Лучше, чем сейчас пишут?
<На полях:> Такая я тогда была.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 75–76. Печ. по тексту первой публикации.
75-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 27-го авг<уста> 1928 г.— и в этом, собственно, все мое письмо. Ко́люшка, крайняя пора знать — Вам и мне! Чего Вы ждете? Если отец деньги дает — берите, если не дает — пишите мне. Ведь мне нужно еще время на пересылку. Мне досадно за каждый синий день. Сейчас луна, скоро будет полная. И Вас встретит — самый большой отлив. Руку на́ сердце положа — мне нечего больше писать. Нет! есть: как ухо? Но можно лечить и здесь, здесь скорей пройдет. Я надеюсь — не вопрос кокетства? В каждой женщине — не спит, а бодрствует — сестра милосердия. (Во мне — брат!) Дружочек, езжайте! М.
Перед отъездом лучше бы зайти к нам, м<ожет> б<ыть> у С<ергея> Я<ковлевича> есть поручения. Сделайте это во всей простоте и чистоте: роли, которые нас заставляет играть жизнь, всегда фальшивые, будемте больше их.
_____
Если отец даст что обещал, купите на свои Уленшпигеля — нового или старого, верну здесь. Как я хотела бы, чтобы это письмо было предпоследним!_____
Не берите ни в коем случае недельного билета, я Вам и обрадоваться не успею, бессмысленно. И — непременно с ночным поездом — как мы!Впервые — Несколько ударов сердца. С. 79. Печ. по тексту первой публикации.
76-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 29-го авг<уста> 1928 г., среда.(30-ое — четверг, 31-ое — пятница, 1-ое — суббота) — Сыночек родной! Только что — Ваше большое письмо, отъездное. 31-го — 1-го — 2-го, когда бы ни было — непременно телеграмму. Efron Villa Jacqueline Pontaillac Arrive [380] такого-то утром (или вечером) — причем не число, а день недели, я в них меньше путаюсь, они — крещеные (среда напр<имер>, — чем не имя? А четверг? Даже род есть!) Часа не надо, справлюсь. Если выедете с нашим поездом, будете в Ройяне в 8 ч<асов> утра. Хорошо с вечерним! Конец дня — конец данного отреза жизни. Новый день — новый мир. Это — в законе. Но конечно делайте, как хотите. Встречу во всяком случае. Русская страсть — провожать. А у меня и — анти-русская. Позвольте мне материнский совет: непременно захватите фуфайку, ночи холодные. И непромокаемое пальто, — нет-нет да и дождь. — Нынче, напр<имер>, после сияющего вчерашнего дня. Но петухи уже поют — погода на повороте. Приедете в самое полнолуние. Если приедете в субботу утром, встретитесь на вокзале с отъезжающей В<ерой>А<лександровной> С<ув>чинской, жаль, что уезжает, без него — бесконечно-мила. В пятницу уезжает в Россию Аренская [381], у меня с ней сейчас не переписка, а перестрелка, нечто вроде «перед смертью не надышешься». Поедем с Вами осенью на кладбище к ее брату? [382] Она мне завещала, а я одна не найду. И — мне так хорошо с Вами всюду! Радуюсь перстню на руке. А печать так же ощутила на письме, как если бы была! О Р<ильке> много правильного [383], кроме одного: никаких влияний. Влияет сейчас на всю молодую Францию. Не франц<узские> писатели повлияли, а Франция — влилась. Недаром — вторая родина. (Первая — Германия, до́-родина — пра́-родина — Россия: Я.) Вы мой большой умник (линия Р<ильке> — Платон [384]). Отказавшись сразу перерастаешь. Осиротеет С<ергей> М<ихайлович>! Ничего, будем ему писать. Люблю его. Спасибо, что зашли. Всё — хорошо, и должно быть — хорошо, и будет — хорошо. Передали ли стихи для Посл<едних> Нов<остей>. Непременно — телеграмму. Ушко залечим: подуем.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 80–81. Печ. по тексту первой публикации.
77-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Понтайяк, 1-го сентября 1928 г.Дорогая Саломея! Слава Богу, что тиф, а не что-нибудь другое, — дико звучит, но т_а́_к. Но какое у Вас ужасное лето. И как все вокруг беспомощны сделать его иным. Пишу Вам так редко не из равнодушия, а — стыда; точнее — несоответствия того, чем живу я, и того, чем живете Вы, — все равно, что больному о чудной погоде, Вы же сейчас хуже, чем больной. Надеюсь, что последнее все-таки относится к прошлому, что Ирине с каждым днем лучше, следовательно и Вам. Когда Вам опять будет дело до всего и всех, напишите, расскажу Вам много развлекательного. (Кто жаднее больного на новости, когда дело пошло на поправку? Удесятеренная жизнь. Так будет и с Вами!) А пока — сердечное спасибо за быстрый отклик с иждивением, мне даже стыдно благодарить. Мы остаемся здесь до конца сентября, очень рада буду, если, отойдя, напишете. Целую Вас нежно. Привет А<лександру> Я<ковлевичу>, если с Вами. МЦ. Pontaillac. Charente Infer<ieur> Vilia Jacqueline.
Впервые — CC-7. C. 117. Печ. по CC-7.
78-28. B.A. Сувчинской
Понтайяк, уже 1-го сентября 1928 г., 2 ч<аса> ночиВы конечно не ждете этого письма, как не ждала его я. (Мысль: нужно ли дальше? Все уже сказано! Факт письма присутствующему, то, что не смеешь сказать, а что не смеешь сказать? Ясно.) Для пущей же ясности: мне жалко, что Вы уезжаете [385]. Потому что я Вас люблю. Полюбила за эти дни. Полюбила на все дни. За гордость. За горечь. За му<д>рость. За огромную доброту. За не знающий ее — ум. За то, что Вы — вне пола. (Помните, мы шли, и я Вам сказала: «зачем на духу? Как духу!») За душевное целомудрие, о котором упоминать — уже не целомудрие. За то, что Вы так очевидно и явно растете — большая. За любовь к котам. За любовь к детям. Когда у Вас будет ребенок, я буду счастлива. Мне очень больно расставаться с Вами. Кончаю в слезах. Письмо разорвите. М.
Впервые — Звезда. 1992. № 10. С. 34 (публ. И.Д. Шевеленко). CC-7. С. 181. Печ. по СС-7.
78а-28. В.А. Сувчинской
<Август 1928 г.?>Письмо Вере (тогда С<увчинской>, потом Т<рейл>, ныне — ?) — Вы конечно не ждете этого письма, как не ждала его — я. Хотите в двух словах его содержание? Если бы я была мужчина — я бы Вас любила. Грубо? Как всякая формула. Что же мне мешает сейчас, будучи женщиной и т. д. Знаю. Сама говорила и буду говорить. (NB! Мешала мне тогда, очевидно, полная ненужность ей женской любви. И — поэтовой любви. Нужность ей только мужской любви. Всчётность для нее — только мужской. Но это выяснилось — год спустя. 1938 г.) (Мысль: нужно ли дальше? Всё уже сказано. Сам факт письма отъезжающему — то, что не смеешь сказать — а что́ не смеешь сказать? Ясно.) Для пущей же ясности: мне жалко, что Вы уезжаете. Потому что я Вас люблю. Полюбила за эти дни. Полюбила на все дни. За гордость. За горечь. За детскость. За огромную доброту. За неженский ум. За душевное целомудрие, о к<отор>ом упоминать — уже не целомудренно. За то, что Вы так очевидно и явно — растете больше. За любовь к котам (скотам). За любовь к детям. Когда у Вас будет ребенок — я буду счастлива. Мне очень больно расставаться с Вами. Кончаю в слезах. Письмо разорвите [386].
<Далее идет поздняя приписка Цветаевой к письму>. — Знаю, что хранит (десять лет подряд). Еще знаю — пришлось узнать, невольно! — что два года спустя получения этого письма старательно и цинически уговаривала С<ережу> со мной разойтись (рукоплещу Вашей новой жизни — зачем В<ам> нужна М<арина> — и хуже) — в жизни продолжала ласкаться. И я ничего не чуяла — и ничего <подчеркнуто трижды> не чуя! — разлюбила — и даже отвратилась — и постепенно превратила ее в нарицательное — пустоты и низости: — Вот и вырастешь — Верой С<увчин>ской. (Сердце — чуяло!) Это она первая развела меня с Алей, на к<отор>ой — навсегда ее печать: пустоты. Теперь вижу, что над этим разводом — работала. И над этим. И здесь — удалось. Кстати, единственный в моей жизни случай женского предательства, женского заспинного удара. Но — все ее братья умерли в детстве, не доживали, последний (Твоя Смерть) был — блаженный: 13-ти лет — трехлетним [387]. И м<ожет> б<ыть> вся ее низость (и предательство) — только мозговой порок. Ребенок у нее есть — 9 л<ет> спустя после моего пожелания — а у ребенка (девочки, к<отор>ую назвала Kiki) кроме русской няни и бабушки — еще скандинавская няня, и ребенок этот (7 мес<яцев>!) отправлен с Nurse [388] — в Plessis-Robinson [389]. А мать — здесь: ходит по гостям и собраниям. А письмо — хранит. (Документ? Патент на благородство? Но — кому я его ни выдавала!!! Скорей — примета обратного!)
Вариант письма с поздней припиской впервые — НСТ. С. 398–399. Печ. по НСТ.
79-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 1-го сентября 1928 г., субботаСыночек родной, а сегодня я тебя уже встречала на вокзале. Поезд пришел, с поезда шли, тебя не было. Но я не удивилась, ибо ждала телеграммы. Сейчас половина второго, я только что сказала Але: «Аля, а возможно, что все-таки приедет сегодня. Вдруг письмо не дошло, где прошу о телеграмме? Отсюда письма долго идут». И Аля, не успев ответить мне, кому-то в дверь: «Merci, Monsieur». В руке пачка писем. Аля: «Вере Александровне» (вижу мой голубой конверт и край ее улыбки) — «Зинаиде Константиновне» и — молча — мне. Гляжу на вид письма, вижу, что большое, и сразу знаю — то, что знаешь ты. Первое письмо, которому я — в руках — не обрадовалась. Нынче было не время для писем. Милый друг, ты поступил как надо, как поступила бы, и всю жизнь поступала, и поступать буду — я. Ты поступил не как труднее (труднее было бы оставить) а как больнее (остаться). Ты поступил как больше. Всё — судьба, Ко́люшка, недаром ты на последок, на последнее «до-меня» оставил себе книгу Р<ильке>, оду боли. Р<ильке> подготовлял твою нынешнюю, ее в тебе и тебя к ней. Вспомни его всего, всю — его, ее — всю, и тебе будет легче нести свою, мою. Неси свое горе в чистоте, никому ничего, — утешая обкрадывают. Неси свое горе, как свою любовь — молча. (Не все ли равно как это называется: горе — любовь — мать — я — раз оно заставляет молчать!) Не пей и отцу не давай, вино еще больше обкрадывает, чем друзья. Не утешайся, родной, и не утешай: утишай. Пусть не будет шума. Однажды, когда я выбирала между домом и миром [390] (хорош «выбор»! РАЗРЫВАЛАСЬ) — я сказала (третьему, конечно! себе) — «Здесь язва (гной), там рана (кровь). Не могу гноя». (Совести.) И — осталась. И остался ты. А твоя мать — ушла, и гнойник уже в ней, и отравит ей все. Так недавно еще — третьего дня! 30-го — я в связи с твоим приездом (ее отъездом, уехала нынче утром) рассказывала В<ере> А<лександровне> С<увчин>ской о твоей матери: «Волосы черно-синие. Старше меня на 10 с лишком лет, и ни одного седого волоса. Не сын — брат, не внучка — дочка. Индусская царевна. Или прабабушкин медальон. Тишайшая, — как те — громчайшие. А сын — чудесная смесь отца и матери, дитя обоих, воплощенная несовместимость, чудо. Такого бы сына я хотела!» А помнишь, как ты мне о ней рассказывал. Мы — Аля, ты и я — шли к Шестову, ты нас ждал, вышли — мост, линия эл<ектрической> ж<елезной> д<ороги> — ты рассказывал о ней и том, ты был суров, а я, вспомнив ваши — всех в доме — громкие голоса: «Вы ее просто оглушили. Дайте ей отойти — с другим! Детей она вырастила, дар загубила, — всё честь честью. Молодости — еще час, дайте ей этот час, она на него вправе». Вправе-то вправе, но не у всякого из нас хватает силы на свое право, у меня, например, бы не хватило — никогда не хватало. Сила или слабость? Не знаю, нет, знаю: отвращение к усладе, презрение к счастью, «с ним буду счастлива» — это не резон. Я с тем, кто без меня жить не может, не будет, кому я — счастье? нет, жизнь. Как и ты сейчас. Мы одной породы, Ко́люшка, раз навсегда запомни: идя против себя, пойдешь против меня! Иного противу-меня — нет. Так и твой приезд сейчас был бы для меня — ударом, крушением всего здания — того, знаешь, с окнами? (Тристан). Дарю тебе чудное слово Рол<л>ана: «Il n’est permis à personne de préférer son coeur à son devoir, mais aussi ne faut-il pas reprocher au coeur de ne pas être heureux en faisant son devoir» [391]. Наш случай. Но дело не в счастье. Взгляни назад. Пора возле Пасхи. Ты получил мое первое письмо, оказавшееся зовом, ты пошел со мной в лес, думая, что идешь со мной в лес, вошел в мою жизнь. Наша встреча тогда — разве не подготовление твоей сейчас разлуки с матерью? Бог, знавший, подумал: «Ему еще нужна мать. Его — уже ушла (для Бога ушла, раз уйдет!) — дам ему — на первую трудную пору — эту». И я, прослышавшая:
— Как все — издалека-проясняется! Не верь после этого стихам! Мать я тебе не заменю, — (кощунство созвучия мать: замена) — я буду твоей невозможной матерью, каких не бывает, или бывают только в снах или детских сочинениях, где с возрастом не считаются. (Для того, чтобы иметь такого сына как ты, мне нужно было бы выйти замуж 13-ти или 14-ти лет!) Буду твоей матерью-однолеткой, как ты мне однолеткой-сыном, ибо, Ко́люшка, если я, «поцеловав мальчика, стала совсем одного с ним возраста», то и ты, поцеловав меня, стал совсем одного с моим, т. е. ВСЕГДА. И еще одно: войдя в мою жизнь, ты этим вошел в порядок ее, перешел из своего порядка — в мой, попал в мой закон, а мой закон — неосуществление, отказ. Наша невстреча, разминовение, несбывание сейчас — только внешне идет от тебя. Мой закон — чтобы не сбывалось. Так было всю мою жизнь, и, клянусь, если бы я глазами увидела тебя на ройянском вокзале — я бы глазам не поверила! Отсюда моя спешка, и то письмо, на к<отор>ое ты обиделся, я звала на помощь факты, даты, быт. Деньги? Добудем! Ты будешь со мной на песках. — Вот и не сбылось, ибо сбылся мой закон. Я понадеялась на тебя, порядок твоей жизни, твою удачу, и — пересилила. Ты не приехал, п<отому> ч<то> это была я, а не другая.
_____
Чуяло мое сердце и недаром я тебя звала с отцом._____
Будут ли у нас когда-нибудь дни с тобой? Дни, не знаю, — вечность уже есть. Жить с тобой в одном доме и спать с тобой под одним кровом мы конечно уже не будем. Для этого все должно было сойтись как сошлось. Дважды этого не бывает. (И четырежды — только не у нас!) Что я хотела от этого лета? Иллюзии (плохое слово, другого нет) непрерывности, чтобы ты не приходил и уходил, а был. Я еще не плачу, но скоро буду. Ты просто предпочел бо́льшую боль — меньшей: боль отца по уходящей — моей по тебе, не-приехавшему. Боль кровную, с мясом — боли блаженной, душевной. (Уйти больше, чем не-приехать, не говоря уже о 25 годах и ни одном дне совместной жизни! Разве — сравнимо?!) Боль чужую — своей. Нынче ты мне еще лишний раз не-доказал, что ты — человек._____
После письма надела твои бусы — в первый раз за все лето, — не выношу ничего нашейного, висели на иконке._____
Но одну боль ты мне причинил. «Теперь я у всех буду просить дома, попрошу и у тебя». О, домов у тебя будет больше, чем хочешь, люди жадны на чужую боль, — только объяви! Первая рана и уже сразу всем — зализывать? Дом заменять собирательным? Имея меня нуждаться в других? «И у тебя»… — «Ты мой дом», так это должно было звучать. Дружочек, вспомни Р<ильке>, не дававшегося и не давшегося врачам (умирал в страшных муках, без морфия) чтобы познать СМЕРТЬ во всей ее чистоте. Что́ ты будешь знать о себе, если сразу пойдешь к другим? (Заговорят, залечат, залижут). И как ты узнаешь себя, если не через боль? — «Стисну зубы» — этого я от тебя ждала. Прости за суровость, — настолько чувствую тебя сыном! Другого бы я — просто — пожалела._____
Видишь, письмо двоится, троится. Горе твое — о матери, твое — об отце, отца — о ней, и еще твое — о нас, нет времени подумать о своем. (Одного не упомянула: ее — о тебе, м<ожет> б<ыть> потому, что оно еще впереди!) Вот — жизнь: сделай шаг, и все основы потрясены. Так лавина шагает, Этна дышит._____
И — кто знает? М<ожет> б<ыть> всё к лучшему. Отказ от меня, любимой и любящей, это пожалуй было бы не под силу даже мне. (Говорю не об отказе неприезда, ра́зовом, — о другом, отказе присутствия, ежечасном!) Ты, никогда не видавший меня на воле — увидел бы — не оторвался бы — не мог бы без меня дней и ночей. Лучше тебе меня — такой — не знать! И еще об одном (говорю совсем тихо) может быть в одну из этих ночей начался бы, Ко́люшка, твой сын, сын твоих 18-ти лет, как Аля дочь моих 18-ти [393], дитя дитяти, первенец мальчика. — А таких люто любят! — О, наверное было бы так. И это было бы — конец всему: моему с другим, моему с тобой. Ты бы, обретя (?) сына, потерял меня — в жизни, в днях, мы бы не могли не расстаться. Вижу, только однажды виденный мной, твой взгляд, именно взгляд, а не глаза, ибо глаз — двое, а это одно, и оно плыло, растопленное в чем-то. Это был взгляд самой ночи, понимаешь? И вокруг — глаз на этот раз — весь легкий пожар бессонницы. Ко́люшка, целый вечер вчера (31-го, пятница) я, не зная почему, одна в комнате, впрочем был уже 3-ий час ночи, и следовательно 1-ое — напевала припев старинной немецкой песенки):_____
Волосы? Дружочек, только что стриглась в S<ain>t Palais, и так коротко, что ничего не отхватишь. Зачем мои? Вот тебе — больше чем мои, мои извнутри меня — Мурины.<На полях:> Запечатай письмо кольцом! Теперь я прошу. Обнимаю тебя за головочку, прижимаю к груди, раздвигаю твои губы своими, пью, пою. М. Пиши — как отец? Как — дни? Не уехать ли тебе с ним куда-н<и>б<удь>? Или он не может?
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 82–88. Печ. по тексту первой публикации.
80-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 3-го сентября 1928 г., понедельникМой сыночек родной! Что ДЕЛАТЬ? Читать Рол<л>ана. Jean-Christophe [397]. Жаль, если уже читал — значит, читал не во́-время. Р<ильке> для тебя, 19-ти лет, еще слишком косвенен, 19-ти годам, даже твоим! Даже самого Р<ильке>! нужна прямая речь. Она в наши дни есть только у Рол<л>ана. Еще — у Конрада [398], но Рол<л>ан — родней. На билетные 100 фр<анков> купи себе всего Жана-Кристофа — сразу — и дома, над Парижем, над деревьями, под небом, по ночам — читай. Если бы я сейчас была — хотя бы в Медоне! тебе бы не нужно было Рол<л>ана. Дороже прямой речи — прямая живая речь. Но меня весь этот месяц не будет, доверяю тебя Рол<л>ану. Мне весь день хочется писать тебе, верней я в непрерывном состоянии письма к тебе, из к<оторо>го, когда сажусь, выхватываю. «Сколько мыслей!» говоришь ты (твой трехстенный дом — хрустальный дом Тристана — «если бы я сошел с ума» — Tristan fou [399] —) мой родной мальчик, как люблю тебя за такой возглас в самой гуще горя. «Сознание своей юности есть уже бессмертная юность», так сказала одна молодая девушка, любившая старого Гёте и по-детски равнявшаяся с ним возрастом [400]. Сознание своего горя есть уже бессмертное горе, т. е. ГОРЕ БЕССМЕРТНОГО, — так скажу я. Ко́люшка, я не шучу и не преувеличиваю, у тебя все данные для полубога, что́ собственно рознит тебя от Ахилла или Тезея? Века, протекшие, — только. А ведь какой это вздор — даже с точки зрения геологии! У меня совершенно ясное сознание, что я люблю существо божественное, которое всё может. Предела можения своего ты мне еще не показал. Такого сына как ты я бы хотела. Понимаешь? это я говорю.
_____
И С<ережа> породы божественной, только старше тебя в довременном. С<ережа> из чистых сынов Божьих, меньше герой, чем святой. (В тебе совсем нет святости, другое ответвление божества). Для ГЕРОЯ, даже звука этого, С<ережа> слишком — внутри себя и вещей. Он — праведник, а в жизни — мученик. Ты ни то, ни другое, ты — Heroïca [401] чистейшей воды: чистейшего мрамора. Ты все то же сделаешь, что и С<ережа>, но по-другому, из-за другого. У тебя — честь, у него — любовь (совесть, жалость: Христос). И Ваши костры разные: твой веселый. Помнишь, я тебе говорила о веселии, — взываю к нему в тебе. А вчера к Р<ильке> в тебе: боли. Бетховенское: «Durch Leiden — Freuden» [402]. Потому не хочу, чтобы ты пил, не хочу, чтобы ты таскался по знакомым, все это меньше тебя. Но — возвращаясь к С<ереже>: иного не ждала. Во всех больших случаях жизни — божественен. (Ни тени жеста! т. е. осознания поступка.) А ты думаешь я за другим могла бы быть 15 лет замужем, — я, которую ты знаешь? Это мое роковое чудо. Рада, что увидел его помимо меня._____
Ты не пишешь о матери. Ты на нее сердишься? Судишь? Вспомни, какая она всегда была отдельная среди вас. Все вы — и она. И воздух ее комнаты — другой. Разве она, по существу, могла быть замужем? Женой? Не знаю другого, но знаю, что и он — не тот. Я бы больше поняла ее, если бы она ушла — на свободу. «Хочу жить одна». ОТ, а не К — Где будет жить? В Париже? (Тогда у тебя — два дома). Я сразу поверила тебе на́-слово, но может быть это — вспышка? И все уляжется. (Не верится.) Ко́люшка, давай считать дни. Нынче 3-ье, в сентябре 30 дней. Еще 27. (Боюсь, что уже отгорю, как ты бы меня любил — такой!) Погода адова, т. е. самый блаженный сентябрь. А вот стихи, все откладывала, (все лето было — канун приезда!) — накануне не стоило. — Пиши мне каждый день, пиши мне много, иди домой, чтобы писать мне письмо. До свидания, мой обожаемый мальчик. Не на высоте событий, а на высоте замыслов. М<На полях:> Днем позже получишь мой запоздавший подарок к рождению, — как раз в срок. Не пожалей времени, напиши мне все как было и как есть, хочу знать твои дни. А не лучше ли тебе куда-н<и>б<удь> уехать с отцом? Это — возможно? На волю, в природу. В какой-н<и>б<удь> другой загород.
<На отдельном листе:>
Оползающая глыба,
Из последних сил спасибо
Дубу юному, обвал
Задержавшему как знал.
Издыхающая рыба,
Из последних сил спасибо
Близящемуся (прости!)
Силящемуся спасти
Валу первому прилива.
Иссякающая лира —
Божескому, нелюдску
Бури чудному персту.
Как добры, в час без спасенья,
Силы первые — к последним…
Пока рот не пересох:
Спаси, боги! Спаси Бог!
Иссякающая сила —
Из последних сил — спасибо. [403]
_____
Хлябь! Сплошная маслобойня
Света! Быстрое, рябое,
Бьющееся без забрал…
Погляди, как в час прибоя
Бог играет сам с собою. —
Так и ты со мной играл. [404]
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 90–92. Печ. по тексту первой публикации.
81-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 4-го сентября 1928 г., вторникПосле ЗЗх кил<ометров> — на Côte Sauvage туда и обратно — загнать тоску. (Загнала, но внутрь.) Ходили втроем — я, Аля и еще одна барышня, одни через огромный лес, как в сказке. На Côte Sauvage была один единственный раз, второй должен был быть с тобой. Это был наш раз (ты приехал 1-го, первые три дня ушли на рощицу, Vaux (деревня в полях, церковь XI в<ека>), S<ain>t Palais, ежевику.) Всю дорогу на тебя оглядывалась. Côte Sauvage. Иссиня-исчерна-лиловое море, такое как нигде, с наступающей в полном боевом порядке армией волн — черный остов затонувшего корабля — песок, свистящий под ногой как птица или рвущийся шелк. Спала. Собирала раковины. Купалась с Алей и той барышней (кстати, замужем и мать 1½ годов, ребенка, но 22 года — на воле — девичество!), купались в луже, оставленной океаном. Лужа журчащая, прозрачная, глубокая. С доброе озерцо. Мы бы с тех песков (дюны, сосна) не ушли до утра. Мы просто не ушли до утра, сейчас лунная ночь, лежим с тобой — одни на всем побережье — на всех песках одни! Растянувшись на всю Côte Sauvage. (Увидала сейчас мысленно твое лицо, то, что я так люблю: румянец под глазами: карее, отблеснувшее алым, и вместе дающее жар: огонь.) День не прошел, а прошагал, промчался моим шагом. Возвращаюсь (с 8 ч<асов> утра до 8 ч<асов> вечера) — Мур в безумном волнении ждет. Даже смутился: поздоровался сперва с собакой (не гуляла, но вбежала вместе с нами.) Уложила — посидела — простилась — сижу ужинаю — вопль: «Мама! Ма-а-ама!» Прихожу — рыдает (никогда не бывает!) — «Мур, что с тобой?» Все тело ходуном. — «Вы меня обидели: Вы ушли обедать!» (ОБИДЕЛИ: УШЛИ.) Нет измены мужу. Есть измена сыну. Нет детей — нет измены. — Но о другом: о тебе. Почему меня нет с тобой в эти адовы дни? Ты бы забегал ко мне на минуточку, или я бы к тебе — на сколько хочешь, к тебе наверх, в твою чудную комнату, где я была только раз и которую никогда не забуду. Сидели бы с тобой на краешке кровати, м<ожет> б<ыть> молча. (Ах, Ко́люшка, сглазил ты свою поездку: «Жаль, что не будет писем» (последнее — до того) — вот письма и пребыли!) Внизу — что угодно, наверху — ты и я (ты: я). Ты бы у меня набирался сил. Ты бы просто отдыхал. И — может быть — я бы тебя даже не целовала. (Обнимала — наверное.) — Все письмо из сослагательного наклонения. — А если — безумная надежда! — все «наладится», ты бы не мог ко мне на неделю? Если мать скажет остаюсь. Не сразу — через несколько дней — на несколько дней. Не говори нет (Дружочек! ради Бога, не бросай моих писем на столе. Либо рви, либо прячь.) Подумать о тебе 5/18-го? Да разве я о чем-нибудь другом думаю? Не думаю, а льну к тебе всем телом и всей душой, всей мною к всему тебе. Эти дни просто не выпускаю тебя из рук. Ах, Нинона, Нинона [405], пролежавшая трое суток в постели с таким-то и думавшая, что любит! — От всего, что шлешь, мне больно. Ты что-то добиваешь (наш сентябрь). Так армия, отступая, взрывает мост. Единственное, что я могу, сберечь деньги для той осени, Фонтенбло, пр<огулки?>. Октябрь по-чешски (и по-польски?) ЛИСТОПАД, будем шуршать. Давай утешаться, Ко́люшка, я вернусь в последних числах сентября — через три недели — беспредельности суток не будет (о ней горюю!), но будут часы, «нечислящиеся на часах» [406]. И совсем простая вещь будет: рука в руке. Не думай о прошлом (настоящем!) минуй Ройян, точно он уже кончился — он все равно бы кончился! — минуй Ройян, как я — жизнь (всю). Поздняя ночь. Ты мне дорог беспредельно, навсегда. Засыпай и просыпайся со мной, как я с тобой. Не чувствуй себя одиноким, пока я жива у тебя есть дом — РАСТУЩИЙ ВМЕСТЕ С ТОБОЮ. Навсегда, Колюшка, и это я говорю. Пиши мне каждый день (ты предвосхитил мою просьбу) — как сейчас, хотя бы несколько строк. Прошу это в первый раз в жизни. Я знаю, что я тебе необходима, знаю это всей необходимостью тебя — мне. — С<ереже> написала, что не едешь «по каким-то сложным семейным делам», дома сказала, что очевидно твоя мама больна, м<ожет> б<ыть> даже предстоит операция, и ты не хочешь говорить. У меня волчий страх глаз (соглядатая) и твои дела — мои. Спокойной ночи, сыночек родной! Сажусь к тебе на колени, обнимаю за́-гoлoвy и, баюкая, убаюкиваюсь сама. М.
— уже 5-ое, третий час утра. С рыцаря срежь весь белый кант (всю бумагу), иначе будет вещь, а не рыцарь [407]. Срежь белый кант и окантуй, будет вроде missel [408]. — Нравится тебе?
<На полях:> Пиши подробно про свою жизнь. Впечатление — бредовое. Спишь ли ты, по крайней мере? Боюсь за твое сердце. О тебе, явно, никто не думает. А я — только о тебе. Мур все тебя ждет.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 94–96. Печ. по тексту первой публикации.
82-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 5-го сентября 1928 г., средаМилый друг, пишу Вам со смешанным чувством расстроганности и недоумения. Что за надпись на Алиной книге и что она должна означать? [409] Во-первых — у всякого человека есть ангел. Ариадна — не Октябрина, и празднуется 18-го сентября. Это формально. Второе: у Ариадны еще особая святая, по чьему имени и названа, — та Ариадна, с двух островов: Крита и Наксоса. (Говори я с другим, я бы настаивала только на христианской великомученице, но я говорю с Вами.) В-третьих: раскройте мою Психею, где нужно, и прочтите:
Ангел! ничего — всё — знающий,
Плоть — былинкою довольная,
Ты отца напоминаешь мне, —
Тоже ангела и воина. [410]
Впервые — Мир России. С. 164–165. СС-7. С. 202–203. Печ. по СС-7.
83-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 7-го сентября 1928 г., пятницаКо́люшка, мне дико жаль твою маму. Как она кивала и кивала… Если бы она ушла, мне было бы жаль ее наперед, та́к мне ее жаль — сейчас. Ей предстоят тяжелые месяцы [415]. Если бы я могла, я бы усыпила ее на всё избывание несбывшегося. У меня над женщинами большая власть, Ко́люшка, — куда большая, чем над — вами. С детства. Из-за меня (не ко мне!) 14-летней ушла от мужа 36-летняя женщина, после 18-ти лет брака [416]. Мою дружбу с женами (не подумай дурного!) плохо переносили мужья, еще хуже — друзья. Эту силу в себе знаю и никогда не употребляла во зло. Я женщин люблю так, как их никогда не полюбит ни один мужчина, я для них l’amant rêve [417], они льнут ко мне (прочти это с задержкой на ль, тогда поймешь!) — вот и сейчас, последнее письмо А<рен>ской… [418] Они будут любить меня и тогда, когда и твой след простынет, дружочек! Я многое могу для твоей мамы, больше чем кто-либо, и СМОГУ — если захочешь. Не ревнуй, все вернется в тебя. Люблю ее еще и за то, что она слышала тебя — когда тебя никто не слышал, знала тебя — когда никто не знал. И не такой ли ты потому, что она, нося тебя в себе, сама была — в мире идей. Я много знала 18-летних, — и сверстников, и младше себя, когда опередила. Такого как ты по чистоте я никогда не встречала. С тобой все чисто, и ты, что бы ни делал, чист во всем. Оттого мне так невозможно — противоестественно — ставить между нами какой-либо предел. Пусть об этом позаботится (и кажется уже заботится!) жизнь. Странно, я совсем не думаю о том, до того он неважен. Ее глаза так долго глядели в одну точку (отсутствовали) что точка зашевелилась, затуманилась (туманность Ориона) и проступила — лицом. Она просто выглядела его из стены. Мне все равно какой он, его нет, есть она. Ты возьмешь меня когда-нибудь к ней в гости? На тот верх? [419] И приведешь ее когда-нибудь ко мне? Не бойся «втроем», будет два вдвоем, одно вдвоем: мое с тобою, все остальное — включено. «Как Вы можете жить среди таких?» спросила я ее однажды, наглотавшись твоей сестры и ее мужа, — при муже и сестре: «Как Вы могли уцелетьтакой, какая Вы есть, жизнь проведя — с такими?!» И она, так же тихо, как я громко, так же кротко, как я гневно: «О, не судите их! И не верьте им на слово! В них много такого, о чем они и не знают…» Скажу по чести, я не люблю твоей сестры [420]. Чистая линия отца, а в женщине это ужасно. У него рассудок, у нее резонерство. Без его мужского размаха. Прости, если больно. Кроме того, все еще может прийти (и уйти!) с ребенком. — Хочешь правду? Сейчас после твоего письма о перемещении взамен ухода, 3-ем этаже дома взамен — прыжка в неизвестность, я так же, почти так же, рвусь к ней, как к тебе. М<ожет> б<ыть> — схлынет. Все вспоминаю простую как смерть песенку Лоренцо:
О ché bella giovinezza… [421]
_____
О другом. О Савве [422]. Не надо. Юбочник. Сластолюбец. Дня не живет без бабы. Пишет страстные письма и бегает за другой — другими. Притирается. Весь потный и плотский. Влюблен в свое тело и преувеличивает ему цену. Итальянец. Сплошная Santa Lucia. Для меня Савва явно нечто низкое. («Как Савва»…) Дружи со всеми, я же никогда не ревновала! — только не с ним. Я им брезгую. Улыбка до ушей, того гляди вывалится язык. — «Такая хорошенькая! Какая фигурка!» (про очередную). Грязи, если хочешь, в этом нет, ибо природа его (NB! его!), но есть — слизь. Так и вижу его, лежащим и дышащим. У него здесь был роман с прелестной девочкой, француженкой, Франсуазой, она уехала, он хотел вслед, был в отчаянии, я было поверила, переводила ему его (и ее!) письма, и — в итоге — т. е. через неделю — другая француженочка, а за ней — младшая дочка Карсавина [423], та уехала — еще какая-то… Физическая потребность в губах. Разве это — любовь? Никогда не забуду его расплывшейся физиономии — конверт в руке — «Какие она чудесные письма пишет!» а у самого вечером свидание с «Марьяшей». Я была оскорблена за ту девочку, поверившую. («О, Sava! Sava!») (Рисует отлично. Если портрет — у них — напиши мне впечатление от дома. При встрече расскажу. В этом доме ты должен был быть, когда я читала Федру.) [424] Ты скажешь: Казанова. Но Казанова — КОЛИЧЕСТВО СТАВШЕЕ КАЧЕСТВОМ. Не говоря уже об уме (Савва — 0) о жизни по всем фронтам (Савва по двум: спорт и «барышни», рисованье не в счет: не любит), об эпохе, воплощенной в Казанове. Ты прав, переправив «подружились» на «ехали вместе в купэ». Если бы ты мог быть другом Саввы, ты бы никогда не мог — другом моим._____
Спасибо за деньги. Грустно. Сберегу на нашу осень, — отрывочную, всю из «который час?» и «домой». («Домой» — но значит: «по домам». — Будешь писать, держись просторечья. Об этом — подробнее — в другой раз, есть что сказать.) Возвращаюсь к самому тебе. Эта осень — какая проба сил! Кто-то торопит тебя с ростом. Нынче днем, идя по слепящей и известковой дороге (жара — июльская, заново загораем) я подумала: «когда маленькие дети чихают, им говорят: «будь здоров — расти большой — будь счастливый», когда большие дети чихают им говорят только «расти большой». Кончаю ночью, черной, со всеми звездами. Океан совсем у дома — огромный прилив. Мы бы с тобой сейчас продирались сквозь какую-нибудь рощу (гущу), или — лучше — шли бы полями: КАКИЕ ЗДЕСЬ ПОЛЯ! Местами — Россия. Но не думай, что я тебя люблю только в большие часы жизни, на больших фонах, — нет! обожаю тебя в быту, завтра, напр<имер>, на имянинах Нат<алии> Матвеевны, на которых ты не будешь. И подумать, что мы с тобой полгода прожили бок-о́-бок, в одном саду, не зная, не чуя._____
Прочла Психею [425]. Как — по-латински! Сказано всё без остачи. Почему Апулей — ты? [426] И зачем отождествлять себя с таким бесконечномилым — и малым? Хорошая сказка — и прекрасный символ (Психея (Душа) соперница Венеры. Психеей (Душой) плененный Амур. Душа на Красоту: коса на камень). Но — как весомо, как осязаемо, как земно. Сказка, которую нужно написать за́ново: одухотворить — Душу. Недаром я люблю немцев и греков. Но с книжечкой сплю и буду спать. (По-моему «Аленький цветочек» — помимо эпизода с Венерой — точь-в-точь то же. Но — насколько лучше!)_____
Р<ильке> еще не читаю, именно потому что очень хочу. Страх радости и — может быть — страдания. Чего-то жду, это не книга, нельзя просто. А ту́ — тебе дарю. Высылаю тебе завтра две книжки, пока без надписи, прочти и напиши. Одну из них ты, верно, знаешь, прочти еще. Одну из них любил Гёте, другую — Р<ильке>. Не считайся с моим мнимым мнением, пиши свое. До моего приезда осталось 3 недели. Радуюсь кольцу, печать чудная, вожатый — либо Эрос, либо Вакх. — Пиши о маме. — Прилив у самой двери. Впущу тебя — впущу его.<На полях и между абзацами:> Что С<ергей> М<ихайлович>? Давно у него не был? (Я — давно не писала). Пойди, окунись в родное. Обнимаю тебя. М. Когда-нибудь — когда ты будешь большой, а я старая, ты приедешь сюда, в Понтайяк, пойдешь — один — лесом на Côte Sauvage? Ты же меня здесь — не терял! Только тогда — потеряешь.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 101–104. Печ. по тексту первой публикации.
84-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 7-го сент<ября> 1928 г.Ко́люшка родной! Простите мне вчерашнее письмо, но — «за птенца дралась наседка» [427] (еще Слоним обиделся за амазонку [428], не поняв, что в том-то и вся соль!) — не могу несправедливости. У меня не по́-милу хорош, а по-хорошему — мил, особенно с тобой. Только что твое письмо о перемещении матери [429]. А ты где теперь будешь? Чуяло мое сердце, что на том верху я буду только раз! (бывший). — Ты сберег мать от большого ужаса, но — может быть — и от большого счастья. Думал ли ты о последнем часе — в ней — женщины? Любить, это иногда и — целовать. Не только «совпадать душою». Из-за сродства душ не уходят из дому, к душам не ревнуют, душа — дружба. Но — ты дал ей чистую рану (того она, конечно, вознесет превыше облаков, и ТАМ — с ним будет!) — сейчас в ней огромная пустота не-сбывшегося, — заполнит работой. Я рада за нее — и мне больно за нее. А боль всегда слышней радости. — Когда ты когда-нибудь захочешь уйти из дому, тебя твой сын так же удержит, как ты — сейчас — мать. La justice des choses [430]. О, Ко́люшка, такой уход гораздо сложнее, чем даже ты можешь понять. Может быть ей с первого разу было плохо с твоим отцом (не самозабвенно — плохо) и она осталась, как 90 или 100 остаются — оставались — как будет оставаться 1 на 100 — из стыда, из презрения к телу, из высоты души. И вот — молодость кончается. Ей за-сорок, — еще 5 лет… И другой. И мечта души — воплотиться, наконец! Жажда той себя, не мира идей, хаоса рук, губ. Жажда себя, тайной. Себя, последней. Себя, небывалой. Себя — сущей ли? — «Другой»? Средство к самому себе, наш слепой двигатель. Посылаю тебе две книжки, ничего не скажу, скажи — ты. Дошел ли рыцарь? [431] (Заказным, пропасть не может.) Сейчас ухожу в Ройян, обрываю письмо, вечером буду писать еще, люблю и обнимаю тебя, спасибо за все. М. Чудесная печать.
До чего мне ее жаль! Как себя. — Дай ей когда-нибудь мою Поэму конца. Всё поймет! (Напишет — изнутри — заново.)
Впервые — Мир России. С. 165. СС-7. 202–203. Печ. по СС-7.
85-28. А.А. Тесковой
Понтайяк, 9-го сентября 1928 г.Дорогая Анна Антоновна! Получила Ваше письмо из чешских лесов, где Вас уже нет (и где я — еще есть!). Мой океан тоже приходит к концу, доживаю. Впереди угроза отъезда: перевозка вещей, сдача утвари — хозяйке, непредвиденные траты, финальный аккорд (диссонанс!). Боюсь этих вещей, томлюсь, тоскую. Зачем деньги? Чтобы не мучиться — душевно — из-за разбитого кувшина. В сентябре должен был приехать сюда ко мне один мой молодой (18 л<ет>) друг, чудесный собеседник и ходок [432]. Сентябрь — месяц беседы и ходьбы: беседы на ходу! я так радовалась — и вот — как всегда — что́? — несвершение. В последнюю минуту оказалось, что ехать не может, действительно не может, и я бы не поехала. Остался по доброй воле, т. е. долгу, — как я всю жизнь, как Вы всю жизнь — оставались, останемся, оставаться — будем. Так же не поехал на океан, как я не поеду к Вам в Прагу. — Порядок вещей. — Не удивилась совсем и только день горевала, но внутренно — опустошена, ни радости, ни горя, тупость. Ведь я в нем теряю не только его — его-то совсем не теряю! — а себя — с ним, его — со мной, данную констелляцию в данный месяц вечности, на данной точке земного шара. Хороший юноша. Понимает всё. Странно (не странно!) что я целый вечер и глубоко в ночь до его приезда (должен был приехать 1-го, ходила на вокзал встречать, возвращаюсь — письмо) напевала:
Behüt Dich Gott — es wär zu schön gewesen —
Behüt Dich Gott — es hat nicht sollen sein! [433]
A celle qu’un jour je vis sur la grève
Et dont le regard est mieux qu’andalou —
Donne un coeur d’enfant pour qu’elle le crève:
— II faut à chaqun donner son joujou… [434]
Я знаю, что таких любят, о таких поют, за таких умирают. (Я всю жизнь — с старыми и малыми — поступаю как мать.) Что ж! любви, песни и смерти — во имя — у меня достаточно!
Я — die Liebende, nicht — die Geliebte. [436]
_____
Нынче 8-ое, Вы ещё успеете написать мне сюда, тронемся 27-го (7 — любимая цифра Рильке) [439]. А не успеете —2, Avenue Jeanne d'Arc Meudon (Seine et Oise)
_____
Вам хочется что-нибудь подарить Муру? Подарите ему башмаки, самые простые, для улицы, — его №-31. В Чехии чудная обувь, куда лучше чем в Париже. — Лучше коричневые, это наряднее. Я сдуру купила ему 32 №, сваливаются с ног, дорастет только через год. А № 31 — как раз на всю эту зиму. Простите, ради Бога, за нескромную просьбу._____
Пишите об осенней Праге. Господи, до чего мне хочется постоять над Влтавой! В том месте, где она как руками обнимает острова! Я еще когда-нибудь напишу о Праге — как никто не писал — но для этого мне нужно увидеть ее за́ново — гостем. На приезд не надеюсь ich hab’es schon verschmerzt [440]. Целую Вас нежно, о Муре подробно напишу в следующем письме (с фотографиями). Аля напишет сама. Сердечный привет Вашим. МЦ.Зовите меня просто Марина.
_____
Але на днях (5/18) исполняется 15 лет. Правда, не верится? В Чехию приехала 9-ти. А мне — тоже скоро (26-го сент<ября> — 9-го окт<ября>) [441] — 34, в Чехию приехала 28-ми. А Муру 1-го авг<уста> исполнилось 3½ года. В Чехию приехал О дня. Выиграл, в общем, только Мур._____
— «Мур, молись: «Святый Боже» — «Святый Боже»… — «Святый крепкий» (Мур, уже с сомнением:) — «Святый… крепкий?» «Святый бессмертный»… «Как — бессмертный? Это Кащей бессмертный!» — «Помилуй нас!»Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 65–67 (с купюрами). СС-6. С. 369–371. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 90–93.
86-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 11-го сентября 1928 г.Дружочек! Посылаю Вам морской подарок, какой не скажу, чтобы ждали и не знали. Надеюсь, что Вам понравится [442]. (Я это соединение люблю, и символически, и та́к.) Дома можете сказать, что я Вам проиграла пари и что Вы попросили «что-нибудь с моря», а это — морское. Пари придумайте. Чтобы не увидели — показывайте, не спрашивали — говорите сами. — Был у меня целый ряд ядовитых реплик Вам по поводу «дня ангела», но стоит ли (Вам и мне) по поводу ангела разводить — змей? Мне не хочется с Вами ссориться. Но и Алю — надписью — обижать и явно восстанавливать против Вас — не хочется [443]. Посему, разрешите подарить ей мне — Уленшпигеля, тем более, что у меня никакого другого подарка для нее нет. — Идет? — Получила от Т<атьяны> Л<ьвовны> Сухотиной «La vérité sur la mort de mon père» [444] — читали? По-моему — мягко. М<ожет> б<ыть> как дочь обоих и не могла иначе (мог же однако Аксаков, как сын обоих, — в Семейной хронике!) [445] — С<офья> А<ндреевна> встает только-несчастная. Дана мать, жена, но не дана лгунья, сладострастная старуха, нечисть. Он бежал не только от ее рук, рыщущих [446], но и от ее губ, целующих (ИЩУЩИХ — лучше!) Такая жена Толстому — за грехи молодости! Толстой обратное Пушкину: Толстой искал, Пушкин — находил. Толстой обратное ПОЭТУ [447]. Поэт может искать только рифмы, никак не смысла жизни, который — в нем дан. Искать формы ответа. Я, конечно, предпочитаю поэтов, и — они не меньше страдают. Решила ехать 27-го (любимое число Р<ильке>). Погода блаженная, много снимаю, но более или менее неудачно. — Будем снимать? Радуюсь и я драконам. (Кстати, никогда не была в Версале осенью, а ведь — лучшее, что есть?) Спешу на почту с посылкой. Пишите о себе и своих. М.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 110–111. Печ. по тексту первой публикации.
87-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 11-го сентября 1928 г.Дружочек! Помните, с чего началось? «Ко мне временно переезжает чужая родственница [448] — по хозяйству и к Муру. Я впервые за 10 лет свободна. Давайте гулять». Нынче этой свободе — конец: «чужая родственница» уходит к своим настоящим, по их требованию, даже не доехав до Медона. Я опять с утра до вечера при-шита, —паяна, —клепана к дому, к его надобам. С утра рынок, готовка, после обеда прогулка с Муром, — чай — ужин — (посуда! посуда! посуда!) — все как было. Вы, отказываясь от поездки, отказались от большего, чем думали. Вы (мы) думали: «но есть Версаль». Нет Версаля, п<отому> ч<то> Аля должна учиться [449], а я — быть с Муром. Сентябрь 1928 г<ода> в Понтайяке был моей последней свободой вообще. 5½ мес<яца> свободы [450] (как когда-то — советской службы!) [451]. Моя свобода называлась — ВЫ. Le sort se sert de moyens humbles, c’est à cela-même que je le reconnais [452]. — «Наталья Матвеевна» — «Анна Ильинична» [453] — Родственная размолвка — моя свобода — МЫ. — «Но: нет дня — есть вечер». Нет — вечера, п<отому> ч<то> С<ережа> целый день работает [454] и не должен, возвращаясь, находить пустые стены. Вы меня поймете. Дружочек, есть выход, милосерднейшая из погрешностей — компромисс. То тирэ между либо — либо, именуемое у католиков чистилищем. Не вдвоем, а втроем. Вы, Мур, я. В мои одинокие прогулочные часы, Вам совсем неподходящие, ибо учитесь. От 2 до 5-ти. Не два билета в Версаль, а 2½. И — иногда — вечерок. Это будет Ваш час. Пользуйтесь им, когда хотите. Через день — два раза в неделю — раз — этот час Ваш. Я его ни у кого не отнимаю: Муру втроем веселей, чем вдвоем! Если бы Мур был ревнив, не было бы и этого. — Спасибо за казачью постель [455] — ни конца ни краю. Перекличка с Тристановым домом [456]. Всё об одном!
_____
Другое. Не из-за Вас и меня, ибо — судьба (не судьба!), из-за меня и стихов — ибо СУДЬБА — должна быть! — ведь у меня совсем не будет времени писать, пожалейте меня просто по-дружески, утопленница — Левку́: «парубок, найди мне мою мачеху» [457] — Коленька, найди мне «чужую родственницу» — «в тихий дом, — по хозяйству и с “ребенком” [458], 200 фр<анков> на всем готовом, отдельной комнаты нет» — ведь у тебя знакомая вся русская колония, у меня никого кроме Адамовичей и К° [459], неужели не найдется такая сирота — старая дева какая-нибудь — лучше не воровка — и т. д., все, что знаешь. Миленький, спрашивай у всех. Клянусь тебе, что не думаю ни о тебе ни о себе (не о тебе-и-себе) — устраивать свою сердечную жизнь — низость, на это — боги! и весь тот свет (grand large! [460] — а только о Перекопе [461], к<отор>ый пишу и должна дописать, потому что никто за меня не напишет, ни на сем свете, ни на том. Я ОДНА МОГУ ТО, ЧТО ДЕЛАЮ, ибо Я ОДНА МОГУ БОЛЬШЕ, ЧЕМ МОГУ. Поэтому (панночка, — а я ведь тоже панночка, и имя панненское: польское) [462] — парубок, найди мне мою мачеху! — «Не было печали»… — Всегда накачают! Качай и ты — в обратную сторону. — Как подарок? Мой последний свободный жест. (А то письмо — Ильиничны к Матвеевне уже шло, мало — шло: я с посылкой на почту, почтальон с почты с письмом). Обнимаю тебя. М.<На полях:> Будь я не я, я бы отстояла Н<аталью> М<атвеевну>, но я — я, и руки опускаются. Исконная неспособность на HE-СВОИ поступок. Мне уже не живется здесь. Доживается. Ходить с Муром (нашим шагом!) можно только неся его на плечах. Помнишь холмы Родэна? [463] Моя любимая окрестность. Туда — в складчину — плеч хватит.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 111–113. Печ. по тексту первой публикации.
88-28. В.А. Сувчинской
Понтайяк, 12-го сент<ября> 1928 г.Дорогая Вера Александровна, очередной и так же предвиденный подарок судьбы: уходит Н<аталья> М<ихайловна> — обратно к Андреевым, не уходит, а забирается обратно. А<нна> И<льинична> — «Я должна Вас огорчить: забираю у Вас Наталью». Спрашивает, когда, и если не торопить — торопит. Я — ничего. («Даешь?». «Даю»). И никакое «чего» не возможно. Н<аталья> М<атвеевна> молчит, вчера целый день не ела и даже не пыталась, смотрит на Мура прощающимися глазами, мне всё это щемит сердце, и — ничего не могу. Я только сказала ей: «Н<аталья> М<атвеевна>, от нас бы Вы не ушли, пока бы не захотели сами, мы бы — никогда не захотели». Неравный бой: натиска — и такта, тех всех слов и одной моей жалкой фразы. Стихи мне и здесь портят (сжатость). Словом, — посуда! посуда! посуда! — и центральное отопление, к<отор>ое гаснет, и каждый день за кониной, всё то же в те же часы — и, главное: жалко Мура, Н<аталья> М<атвеевна> с ним так хорошо обращалась, а Аля его дразнит и уходя вечером я буду непреложно знать, что уложен немытым <Страница оборвана>
Печ. впервые. Письмо (черновик) хранится в РГАЛИ (ф. 1190, оп. 3). Предполагалось ранее, что письмо было адресовано В.А. Аренской (31 августа 1928 г. вернулась в Россию).
89-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 12bis сентября 1928 г.Дорогой друг! К книге «Дафнис и Хлоя» чувствую отвращение, потому не надписала [464]. Эта книга у тебя не от меня. Позволь конспективно: отвращение к идиллии вообще, ибо идиллия есть бездушие (душа — боль, отсутствие боли — отсутствие души). Отвращение к сладострастию. Книга сладострастна насквозь. Содрогание от сладострастия у детей. Дафнис и Хлоя — сладострастные дети. Презрение к бездарности этих детей — в их же пороке. — С чего начинается любовь Хлои? С того, что она МОЕТ Дафниса (может ли быть ТОШНЕЕ?) Вся книга из притираний и принюхиваний. Кто Дафнис? Никто, кто Хлоя? Никто. Не кто, а что: она — свой пол, он — свой. Непросветленный пол. И — глупый пол (м<ожет> б<ыть> — всегда глуп? не утверждаю). Пол не знающий ходу к другому. Всё мне здесь омерзительно, сплошное jeu de mains [465], — неужель ты не почувствовал? Вспомни Ромео и Джульетту — тоже дети! A Manon и Desgrieux! [466] А себя — с первой. — Ты был таким? Ты ТАК — домогался? И фон тошный: все эти козы и козлы. Уайльд с мальчиком [467] — да, Дафнис с Хлоей, — нет. Оскопите Дафниса — будет ли Хлоя его любить? Нет. А Элоиза — Абеляра [468] — любила. Дафнис с Хлоей — козел с козой. Поучительно? Нет. Я — не коза, чему мне здесь учиться? И какое мое дело — как у животных? Лишь бы плодились! Книга не только плотская, — скотская.
_____
А Гёте любил и советовал непременно, раз в год, перечитывать. П<отому> ч<то> сам — всю свою жизнь — по десятку в год любил таких Хлой. (Kätchen — Gretchen). Гёте, написавший Фауста, бежал трагедии. Хлоя (ТЕЛО) — его прибежище. А я ничего родного не бегу, пусть оно даже зовется ад (Мо́лодец)._____
Другая книга. Книга не любовницы, а любящей. Моя книга — если бы я не писала стихи. Думал ли ты хоть раз, читая, что она с ним — лежала (NB! Дафнис и Хлоя — ЛЕЖАЧАЯ книга). А ведь тоже был — первый раз! И пуще, чем Хлоин первый, — МОНАШКА! ИСПАНКА! Но все сгорает, чистота пепла. Эту книгу я тебе надпишу. Знаю как._____
Я еду 27-го. Зайди как-нибудь к С<ергею> Я<ковлевичу> и спроси, не нужна ли ему будет помощь с вещами на вокзале, когда мы приедем. «Я бы очень хотел помочь, но не хотел бы помешать», — говори то, что есть. И не сейчас, ближе к сроку, — после 20-го. А лучше так, С<ергей> Я<ковлевич> встретит нас на Montpamass’e, а ты — в Медоне, м<ожет> б<ыть> тележку достанешь там же. Можно с Владиком сговориться, чтобы не носило характера исключительности. — Почему на 2–3 дня раньше просишь? Я уже написала С<ергею> Я<ковлевичу>, что 27-го. — Спасибо за статью В<олконского> [469]. О книге ему уже написала, напишу и о статье. Хорошо, что ты сидел у его ног и хорошо, что чувствовал себя мрамором. Любовь — соучастие. Любя Зевеса становишься Ганимедом [470]. (Ганимеда — Зевесом, это уж — долг В<олкон>ского.) Как я рада этому Вашему союзу.Как добры — в час без спасенья
Силы первые — к последним… [471]
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 118–120. Печ. по тексту первой публикации.
90-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 15-го сентября 1928 г.Дружочек! я очень счастлива, что куртка пришлась, мне она в витрине сразу понравилась. Как я бы умела тебе дарить, если бы мне сейчас за 100 строк платили то́, что через 50 лет — моим потомкам — за одну! Редко кто умеет брать, ты чудесно берешь, просто — радуешься. Знаешь, что́ мне очень нравится в твоем лице? то, на что я в других лицах совсем не смотрю — раскраска. Согласованность глаз, щек, губ. Карее в глазах отблеснувшее на щеках — румянцем. Румянец — продолжение глаз. Говорю это тебе, как говорила бы о портрете 500 лет назад. И ты так же примешь. О Д<афнисе> и Х<лое>. — Еще? — Еще! (Мережковский [472] прочел бы: о Дионисе и Христе, не смущаясь последовательностью. Нет, только о Дафнисе и Хлое.) Выписываю из записной книжки (шла с Муром на плаж): «Дафнис и Хлоя. Книга первого удивления. Я люблю, когда первые удивления — позади.
_____
Дафнис и Хлоя — des niais [473] (недаром — déniaiser [474]). А вся книга — des niaiseries [475]._____
Одно — любовь от взгляда, другое — от прикосновения. Франческа, Джульетта, — всё лики Психеи. Поэтому — трепет от строк. В лепете Джульетты и молчании Франчески трепет крыл бабочки [476]. Мы этих детей ЧТИМ, к Д<афнису> и Х<лое> мы (не я!)… снисходим»._____
Ко́люшка, Ко́люшка, не доверяй слову «язычество». Только ПРЕОБРАЖЕННОЕ оно — довод. А Д<афнис> и Х<лоя> язычество в чистом виде. Такими, может быть, были боги и богини, когда «в первый раз»… А — может быть — те боги только сейчас доросли до себя? В нас. — И все-таки, я не ошиблась, посылая тебе эту книгу. Во-первых и не в главных — ты должен ее знать, ибо читаться она будет пока мир стоит. А в главных — она тебе, ты ей все-таки — соответствуешь. Ведь она по тону родная сестра Апулеевой Психее [477]. (Чортовы римляне: что Психея, что Хлоя — им все одно.) И именно этот тон (все латинство ВО ВСЕМ, ЧТО НЕ МЫСЛЬ) мне непереносим. Возьми у своей мамы моего Мо́лодца и открой где хочешь — вот мои Дафнис и Хлоя! Пастух и пастушка — парень и девка, оливковая роща — околица, ИДИЛЛИЯ — ПРЕИСПОДНЯ! Эти книги рядом не будут лежать, как я́ не буду — да ни с кем, пожалуй, потому что меня сожгут. («Не будут» как: не смогут: не ВЫЛЕЖАТ!) А Португальская монахиня с Мо́лодцем — да еще ка-ак! Такого ей было нужно, а не графа S<ain>t-Léger! — Lettres d’une religieuse portugaise [478], — пять или шесть? И ВСЯ ЖИЗНЬ, вся эта, вся та́. Лет ей было наверное столько сколько Хлое. Увидела с балкона. Балкон обвалился в ад. О, Гёте этой книги бы в комнате на ночь не оставил! — Р<ильке> с ней не расставался. В ней ничего особенного, кроме всей СТРАСТИ СТРАДАНИЯ. Эта книга вечная, потому что ее всегда будут писать за́ново, и сейчас пишут — какая-н<и>б<удь> комсомолка в Тверской губ<ернии> — комсомольцу же. Любил — оставил. Жаль, что нет ее портрета (никогда и не было). Одни глаза._____
Спасибо, сыночек, за предложение помощи по дому. Ты меня умиляешь. Такое слово — уже́ дело, «давайте подмету» для меня — уже́ выметено. Ничего мне от тебя не надо, кроме твоей души, подсказывающей тебе такие слова. Нет, дружочек, мы с тобой будем мести — леса, с ветром, октябрьским метельщиком. Ты меня тронул и с Муром. …Жалко — письма кончатся? Как ты похож на меня — ту́ (еще второго десятка!) И 500 километров, как 500 верст собственной земли. — Будет из тебя или нет — поэт? М.<На полях:> Почему дома — чертовщина?
<На новом листе:> — Жалко — письма кончатся? Как ты похож на меня — ту́! (еще второго десятка). И 500 километров разлуки как 500 километров собственной земли… Будет из тебя или нет — поэт? О стихах скажу: в тебе пока нет рабочьей жилы, ты неряшлив, довольствуешься первым попавшимся, тебе просто — лень. Но — у тебя есть отдельные строки, которые — ДАЮТСЯ (не даются никаким трудом). Для того, чтобы тебе стать поэтом тебе нужны две вещи: ВОЛЯ и ОПЫТ, тебе еще не из чего писать. Не бросай стихов, записывай внезапные строки, в засуху — разверзтые хляби. — Скоро на Вы. Скоро — отчества. Но скоро и твой стук и мою дверь, может быть — мой в твою. Где и с кем ты живешь? Какая — комната? Ту я видела во сне.
_____
Почему дома — чертовщина? Не слишком ли веселое слово для всей той тоски (всех тех тоск?) Школьное — слово.Впервые — Несколько ударов сердца. С. 123–125. Печ. по тексту первой публикации.
91-28. В.Б. Сосинскому
15-го сент<ября> 1928 г.Дорогой Володя, обращаюсь к Вашей протекции: сделайте все возможное и невозможное: чтобы вытянуть у «Воли России» в лице — да в любом! — гонорар за моего Красного бычка, 96 строк — 100 франков (для круглости цифры) [479]. Сделать это нужно срочно, ибо 25-го мы должны уехать, а нынче 15-ое. Если Сухомлин [480] в городе, лучше обращайтесь к нему, мы с ним расстались друзьями, — новыми друзьями, я ему Бычка читала, бычок вроде как его крестник, так и скажите. КРЕСТНИКУ (РОГАТОМУ!) НА ЗУБОК. А 100 фр<анков> деньги маленькие, не для нас, а для редакции, ерунда — 100 фр<анков>. Красного бычка выслала давно, месяц или полтора назад. Отъезд предстоит мрачный. Мы ведь жили с А<ндрее>выми, дикими существами, очень трудно, спустя, установить количество лома. Уехали они, ничего не возместив, а писать А<нне> И<льиничне> сейчас, до проверки с хозяйкой вещей, — невозможно. [Зачеркнуто.] (На обороте оказалось начало какого-то письма, простите.) Поэтому со всех сторон тяну — пытаюсь — авансы и остатки. С<ув>чинский, напр<имер>, сломал стул, нужно покупать новый, а это, здесь, — 100 фр<анков>. Вот тебе и Красный бычок!
_____
Ни о чем не пишу, потому что скоро увидимся. Очень радуюсь встрече со всеми вами. Грустную новость об уходе Н<атальи> М<атвеевны> [481] Вы наверное уже знаете. Жальче всех — ее. Милый Володя, умоляю Вас — добудьте мне эти 100 фр<анков>, даже если Бычок пойдет не скоро. Пусть они Вам их дадут, а Вы отправьте, а то наобещают и забудут. Скажите, что крайне и срочно нужно. Сердечный привет Вам и всем. МЦ. Pontaillac (Charente Infér<ieure>) Villa JacquelineВпервые — НП. С. 239–240 (с пропуском двух предложений). СС-7. С. 87–88. Печ. по СС-7.
92-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 16-го сент<ября> 1928 г., воскресенье.Ко́люшка родной! Меня во сне всегда осеняют самые чудные мысли. Сегодня (только что!) мне снилось, что твоя мама лепит голого Мура. Давай это осуществим! Если бы ты знал, как он сейчас хорош! Посылаю тебе слабые подобия. Понимаешь — возраст амура. Все — амура. Другого такого нет. Опасения: необходима ли долгая поза? Мур на нее заведомо-не-способен. То есть: ходить мы с ним будем хоть месяц каждый день, но как он будет сидеть и стоять — увы, даже не вопрос! Я бы тоже твоей маме могла попозировать — тело. Меня тоже во второй раз не найдешь, не шучу, худых много, но моей худобы (худоба не как отсутствие, а как присутствие, наличность, самоутверждение, насущность, — сущность!) я еще не встречала. Собственно, — мужская сущность женского тела [482]. Природа колебалась, решила в последнюю минуту. Милый, если бы я была красавица, я бы не предлагала, но я не красавица, я — я, мне ничего не стыдно, и дурно обо мне еще не думал никогда никто. — Но это я ей сама предложу, тебе неловко, обо мне, прошу, не упоминай. Поговори с мамой о Муре, покажи ей карточки. ВОЗМОЖНО ли? Второе: можно начать в октябре, хотя бы с 1-го, но — не холодно ли в мастерской? Есть ли возможность тепла, сильного? (Твоя мама (как я!) всегда мерзнет, ей как раз будет хорошо.) Какова печка в мастерской — твоей бывшей комнате? Говорю, точно все уже решено [483]. Ко́люшка, это необходимо! Главное — обе стороны (обе матери!) равно заинтересованы, для обеих — приобретение. Вот она, твоя «находка». Заходили бы по дороге в парк — часам к 2½, оттуда гулять — иногда — с тобой. Еще одно — сходство. Я — за сходство. И твоя мама — за, не знаю как — словами, но — ДЕЛАМИ. Ты — похож, твой отец — похож [484]. Мур должен быть похожим, ибо дело художника уже сделала природа, как во всяком совершенном творении. (Этого маме не говори, — ничего о сходстве — художники обидчивы.) Ко́люшка, очередное поручение, справься в надежном умном книжном магазине существует ли перевод Eckermann Gespräche mit Goethe [485] — ПОЛНЫЙ <подчеркнуто дважды>, не выдержки. Какого времени. Мне нужен наиболее современный, т. е. с наиболее полного издания. Хочу подарить тебе. Эта книга будет твоя насущная, она тебе нужна на всю жизнь. Сам не покупай, только подробно осведомься, ты должен ее иметь из моих рук. Сделай это скорее, тотчас по моем возвращении получишь. Ты не знаешь, что тебя ждет. Будем читать вместе: ты — франц<узское> изд<ание> [486], я подлинник. (ГЁТЕ НА ФРАНЦУЗСКИЙ ПЕРЕВОДИМ ВПОЛНЕ.)
_____
Самое интересное: «Николаю я всегда рад. Но наши встречи редки и вращаются больше вокруг меня, нежели вокруг него. Мать его мне скорее понравилась, но мне кажется, что наш друг очень там одинок. Отец мне не нравится, хотя он со мной очень внимателен, любезен; а чем не нравится, тоже не могу сказать. Вообще я с людьми только в редких случаях определенен, а в большинстве — никак. Сестра и ее муж были там, когда я завтракал; скорее приятное впечатление. Николай приходил на мое чтение (Вы наверное уже знаете). Сказал мне много приятного, и я ему верю в его впечатлениях: это как будто я сам говорю, только без САМОхвальства. Встретил отца на следующий день; сказал ему, что сын меня одобрил, прибавил, что я ему очень верю. — “Да, он мальчик рассудительный”. Он мне показался очень… посторонен»._____
Не будучи близка твоему отцу, по существу согласная с С<ергеем> М<ихайловичем>, здесь скажу, что он реплики твоего отца не понял, явного холода и скрытой гордости (радости) ее.<На полях:> Он здесь бежал от того же САМО-хвальства, от к<оторо>го всю жизнь бежит В<олкон>ский. Но у В<олконского> детей нет, и он не ЗНАЕТ, что САМО- может распространяться и на сына — ошибочно, конечно. Я за и на своих всегда явно радуюсь, СКРОМНОСТЬ ПОЭТА, ЗНАЮЩЕГО, ЧТО ЛУЧШАЯ СТРОКА — САМА. Но этого не знает — твой отец! Обнимаю тебя. М. Страстно жду ответа насчет Мура (лепки). Я не знаю твоей мамы, ты ее знаешь, не испорть НАТИСКОМ дела! Все лето и каждый день благодарю тебя за аппарат. Твой подарок.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 125–126. Печ. по тексту первой публикации.
93-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Pontaillac. Charente Infér<ieur> Villa Jacqueline. 17-го сентября 1928 г.Дорогая Саломея, можно Вас попросить об иждивении? 25-го мы уезжаем, и предстоят платежи. Наш отъезд — последний, и нас никто не провожает. Провожали и проводили всех. В Руаян я больше никогда не вернусь, когда возвращаются — вещи двоятся. Кроме того, Руаян для меня кусок жизни, а не город. Отсюда — невозвратность. Хорошее лето, без событий, одна природа. Я бы долго могла так жить, если бы не, с половины лета, угроза отъезда. А отъезд для меня — помимо лирики — сломанные или испорченные за лето вещи, страх очной с ними — хозяйка, счеты, подсчеты, увязка, отправка, — БОЮСЬ И НИ О ЧЕМ другом НЕ ДУМАЮ, вот уже две недели. Я страшный трус, Саломея. Напишите мне словечко о своей жизни, давно не писали. Встала ли Ирина [487]? Скоро увидимся, мне здесь всего 8 дней. Пишу во втором ночи, целый день снимала и печатала, только что — проявляла, много хороших снимков, покажу. Целую Вас МЦ.
Впервые — СС-7. С. 117–118. Печ. по СС-7.
94-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 5/18-го сентября 1928 г. — двойной цифрой всё сказано [488]М<акс> Волошин, когда увидел меня в первый раз, сказал: «Двойной свет Возрождения» [489]. Мне было 15 лет, Волошину за тридцать [490]. То же мне сейчас говоришь — ты. Христианка. Невытравимая. Но — до Христа, без Христа. Рассеянный свет христианства. М<ожет> б<ыть> не могу перенести мысли, что Христос уже был, что нечего ждать [491]. (О как бы меня обспорили богословы!) Что БОЛЬШЕЕ — позади. Идти к Христу для меня — физический оборот головы назад, в те поля, в ту Палестину, в было. (Господи, Колюшка, до чего странно: смотри первую строку: «двойной цифрой все сказано», — я об Алином рождении говорила, и вслед — почти слово под словом: «двойной свет Возрождения», без всякой связи. — Переигралось.) Сегодня подарила Але твоего Уленшпигеля, надпись не уничтожив, а закрыв. На столе лежали две книги в одинаковых обертках — твой Уленшпигель и твой Рильке. Я, думая, что Уленшпигель, раскрываю: Франческа и Паоло — Р<ильке> — Родэн, изумительная вещь [492]. Вот! вот! вот! О как бы меня с Хлоей и Франческой понял Родэн, уже понял, — ее! Она рукой закрывает ему глаза, не то вцепилась в волосы, не то: «не гляди», это — борьба, это — СТРАДАНИЕ. Где тут услада? Не переношу благополучия в любовной любви, очевидно — не переношу брака. Верней, — брак сам не переносит любовной любви, она его разрушает, разрушит. Люблю любовников (и слово и всё) — или уж братьев и сестер (лучше оба в одном) — а не женихов и невест, ибо что же Хлоя как не «невеста», Дафнис — как не «жених». О, ИДИОТЫ! Невинность? Невинность, когда так любят, что о ПОЛЕ не думают, уничтожают его — объятьем. Франческе все равно, что Паоло друг, а не подруга, для нее Паоло — ЛЮБОВЬ. Для Хлои Дафнис — мужчина. Понял меня? Франческа до книги играла в куклы, Хлоя до Дафниса — сказала бы, да… Хлоя Дафниса раз-любила на кусочки, Франческа — того — целиком, ни queue ni tête [493], ОН. Я говорю сейчас не как христианка, а как монашка, — ТА. Бог Франческу удостоил ада, мог бы и рая, — а куда с Хлоей? Куда с телом? В землю, гний. Хлоя, понимаешь, неодушевленный предмет. Если это природа, я за против-природу
…Мне синь небес и глаз любимых синь
Слепят глаза. Поэт, не будь в обиде,
Что времени им нету на латынь.
Любовницы читают ли, Овидий?
Твои — тебя читали ль? Не отринь
Наперсницу своих же Героинь. [494]
«Нечитанное мною Ars Amandi [495].
Мне синь небес…»
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 130–132. Печ. по тексту первой публикации.
95-28. С.Я. Эфрону
<В Медон> Понтайяк, 19-го сентября 1928 г.Дорогой Лёвинька, купила от Вас Але Шатобриана «Mémoires d’Outre-Tombe» [500] — не бойтесь, просто писал в старости воспоминания о Вандее, эмиграции и Наполеоне. Новатор в искусстве — нет, не могу, в моих устах — фальшь — проще: зачинатель эпохи в литературе и контрреволюционер в жизни, люблю это соединение. Книга выдержек (мемуаров — 6 огромных томов) — как раз для Али. Она такие книги любит, читает с увлечением и, попутно, учится. Одобряете выбор? Издание «Adolescence Catholigue» [501]. Лёвинька, очередные карточки — воскресные — возили Н<аталью> М<атвеевну> на Grande-Côte [502] (молча-прощальное, как ее стирка). Карточки неважные (а Зиночку [503] сняла — так позорно, — тоже пришлю) — но берегите, тщательно промыты, много возни. Выньте все карточки из моих писем и сложите в отдельный конверт, это будут — Ваши. Нынче 2 раза гоняла в Ройян за вираж-фиксажем, обещали к вечеру, не оказалось. С ф<отогра>фиями — измучилась: всем хочется, и Вам и себе, и В<ере> А<лександровне> [504], и Н<аталье> М<атвеевне>, и Тешковой [505], — а снимаю по три, — и еще 2 коробки старых, — извожусь. Ничего другого не делаю, ни о чем другом (кроме стула С<увчин>ского [506], пришлёт или нет?) не думаю, изводящая страсть. А в Медоне новое: лес и Мур, Версаль и Мур, парк и Мур. (Пишу под звон фильтра: ПРОМЫВАЮТСЯ ОЧЕРЕДНЫЕ. Лучшая впереди.) Я рождена фотографом. (Помните возглас Л<ьва> П<латоновича> [507], когда у меня аппарат всё время «ехал»: — «Фотографа из Вас никогда не выйдет».) Сейчас 12, промывать буду до 2 ч<асов>. На окне сохнут оттиски. Зеваю. Случается, под звон фильтра — засыпаю. Уже сплю. Скоро увидите свою ополоумевшую (Ры) [508]
Впервые — НИСП. С. 337–338. Печ. по тексту первой публикации.
96-28. Н.П. Гронскому
Понтайяк, 21-го сент<ября>. 1928 г.Дорогой друг, Ваш почерк — чудовищен, будь я Волконским я бы сказала Вам, что такой почерк непочтение к адресату, нет просто бы сказала — без Вам, Вам бы он этого не сказал — потому же, почему не говорю — я. Если мой неразборчив, то — существом своим, замыслом каждой буквы, а не неряшеством. У меня нет недописанных букв. Клянусь Вам, что в последнем письме я при первом чтении не поняла 2/3, я — отлично читающая почерка! 1/3 так и осталась непонятой. Отдельные слова, без связи. Сосредоточьте руку. Пожалейте букв, — этих единиц слова. Каждая — «я». Есть союзы, но, как и у нас, не больше двух. Примеры: «зритель» зр — зонтик — другое з, но каждый раз с р дает — зр, — такие вещи законны, беззаконна только случайность. А у Вас — сплошной союз, у Вас единица начертания письма не буква, а слово, одно сплошное слово, — ах, как Вам сейчас легко вывернуться («конечно: ЛЮБЛЮ»). Не сердитесь, родной, Вы так обскакали свой возраст — миновав разум — мудрость, самолюбие — гордость, и т. д. что мне досадно неожиданно видеть в Вас — просто школьническое. Пишите не так скоро — вот и всё.
_____
За Эккермана [509] сержусь. Ведь это — поручение. И все равно у Вас эта книга будет, — не затрудняйте мне достачи ее. Я прошу только об осведомлении. Покупать пойдем вместе. Сделайте это, родной! Вам дарить — одно блаженство._____
Плацкарты на 27-ое — взяты, выезжаем в 9 ч<асов> 15 мин<ут> утра с Rapide [510], не экспрессом. Аля сама брала и не потеряла billet de famille [511], — вот она какая умная. Скоро укладка. Привезу тебе ра́кушки._____
Только что твое второе письмо, с рекой. Я всю жизнь хотела такого как ты. Слушай историю. Я была в возрасте Франчески — 14 [512], любви совсем не любила (сейчас — не совсем люблю!) — живой любви, с поцелуями. И вот — сон. Лужайка. Кудрявые облака и бараны. Я зову: «Жильбер!» И — с холма — холмов — всех холмов весны — мальчик, подросток. Целует. Целую. И всё. Этот сон я запомнила на всю жизнь, — как всю любовь. — Бо́льшего я от нее не хотела. (Странно, что я обычный глагол «иметь» заменила «быть», — только сейчас осознала: «БЫТЬ с кем-нибудь», иначе не говорю. Как хорошо, глубо́ко: «я с ней был», как однозначуще самой вещи, как односмысленно. И вот — я, конечно с тобой буду.) Мы с тобой странно-похожи, страшно похожи, — до страсти похожи! Сплошные соответствия. Я, думая об Алином детстве: ангел, о Мурином — амур (или Амур!) и вдруг в тот же день читаю то же в твоем письме._____
О стихах. Ты еще питаешься внешним миром (дань полу: мужчины вообще внешнее женщин), тогда как пища поэта — 1) мир внутренний —2) мир внешний, сквозь внутренний пропущенный. Ты еще не окунаешь в себя зримость, даешь ее как есть. Оттого твои стихи поверхностны. Твои стихи моложе тебя. Дорасти до самого себя и перерасти — вот ход поэта. Ты сейчас отстаешь (ты многое знаешь, чего еще не умеешь сказать — оттого, что недостаточно знаешь) — вровень будешь лет через 7, дальше — перерастание, во всей его неизбывности, ибо — чем больше растет поэт — тем больше человек, чем больше растет человек… Это я о насущном, внутреннем. О внешнем: ты еще не умеешь работать, в тебе еще нет рабочьей жилы, из которой — струна! Слова в твоих стихах бо́льшей частью заместимы, значит — не те. Фразы — реже. Твоя стихотворная единица, пока, фраза, а не слово (NB! моя — слог). Тебе многое хочется, кое-что нужно и ничего еще не необходимо сказать. В прозе ты старше. Давай лестницу: моложе всего — на́ людях, постарше — в беседе, еще старше в мысли, — старше всего в поступке. А поступок — сущность. Ты отродясь знаешь как поступать._____
«Гляди вокруг себя!» (окрик отца). — «Гляди внутрь себя!» — моя тишайшая просьба. И, чтобы закончить о речах и о стихах: ты еще немножко слишком громок._____
Сейчас, укладывая Мура на дневной сон, взяла его на́ руки — горизонтально, а не вертикально. И он: «Вы меня держите, как Николай Павлович», — помните, в кламарскую грозу? (Кстати, никогда не целовала в рот Алю, и никогда не в рот — Мура.)_____
Тург<еневская> библиотека? [513] Передадите, когда приеду. Теперь у нас своя будет в Медоне [514]. Лапу жалею (левую). Но м<ожет> б<ыть> сама судьба хочет, чтобы не встречали? Если не были еще у С<ергея> Я<ковлевича>, м<ожет> б<ыть> лучше не заходить. Увидимся 28-го, без свидетелей. С<ергей> Я<ковлевич> будет стесняться сказать: нет, а м<ожет> б<ыть> ему хочется одному. А если уже были — тоже судьба. Везу чудные снимки Мура. Аппарат чувствую Вашим подарком, — сколько радости Вы мне им доставили! Без Вас никогда бы не купила. До свидания, родной, на Вы́, на ты́, ртом, рукой, — обеими! Люблю Ва́с и люблю тебя. М. Ne laisser pas traîner mes lettres! [515]<Ha полях:> Дома плохо? Естественно. Ваш отец избрал худую долю. Тот — благую. А мать? …mais il est bien permis au coeur de ne pas être heureux en faisant son devoir… [516] Жалею ее и люблю.
Впервые — СС-7. С. 204–205 (неполный текст). Печ. полностью по кн.: Несколько ударов сердца. С. 135–138.
97-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Понтайяк, 23-го сент<ября> 1928 г., воскресенье.Дорогая Саломея, выезжаем 26-го, в среду, вечером с огромным трудом достали плацкарт, откладывать невозможно. (Поезда идут перегруженные.) Очень прошу Вас перевести мне деньги телеграфом, чтобы получить 25-го — хотя бы вечером. На имеющиеся у меня 100 фр<анков> никак не выехать, одна доставка багажа в Ройян — 30 фр<анков> (осел), и еще починка мебели, и возмещение битой посуды, — а главное счет в лавке (последние 10 дней живем в кредит). Очень прошу Вас и прислать и простить. Целую Вас. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 118. Печ по СС-7.
98-28. А.А. Тесковой
Понтайяк, 25-го сент<ября> 1928 г.Дорогая Анна Антоновна, только что Ваше письмо, послезавтра утром едем, пишу в самую уборку и укладку. Третьего дня уехали г<оспо>жи Завадские, т. е. жена Сергея Влад<иславовича> и падчерица [517], в Праге будут 1-го, повидайтесь с ними, они Вам много о нас всех расскажут. Хотела Вам с ними послать что-нибудь, но сидела абсолютно без денег, а сейчас, когда деньги пришли, они уже уехали. Но ничего, оказии еще будут. Посылаю Вам пока Мура, — видите какое разное лицо? Карточки сняты одна за другой. С<ергей> Я<ковлевич> пишет, что пришла от Вас посылка — Але и Муру. Спасибо! Радуемся. Сердечное спасибо и башмачки, не бойтесь, что велики! если № 31 то как раз. Мур ростом и размером с хорошего шестилетнего. (Вес 27 ¼ кило — голый!) Кончаю, нежно Вас целую, из Медона напишу еще. Это только записочка. Марина Meudon (S. et O.) 2, Avenue Jeanne d’Arc
<Приписка на полях:> Это мой польский (бабушкин) герб [518].
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 94. Печ. по тексту первой публикации, с уточнением по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 124.
99-28. Н.П. Гронскому
Дорогой Ко́люшка, последний привет с Côte d’Argent, — едем послезавтра в четверг [519] 27-го утром — rapide [520], 9 ч<асов> 15 м<минут>, всё это Вам ни к чему. Вот два последних (пред, — остальных везу непроявлеиными) Мура. Хорош? Пишу в самую разборку и раскладку (уборку и укладку). Погода до конца не дрогнула. Непреложная синь. Если не будете на вокзале приходите 28-го — к 2 ч<асам>, я наверное буду дома, но не позже, сразу после завтрака. До свидания! М. Понтайяк, 25-го сент<ября>, 1928 г., вторникВпервые — Несколько ударов сердца. С. 144–145. Печ. по тексту первой публикации.
100-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея, сердечное спасибо, пишу в самую уборку и укладку. Отъезд послезавтра, никакой лирики, сплошные тарелки и кастрюльки. Целую Вас, до скорого свиданья, простите за бомбардировку. Бомбардировал — страх. МЦ. 25-го сент<ября> 1928 г.Впервые — СС-7. С. 118. Печ. по СС-7.
101-28. Н.П. Гронскому
Медон, 5-го Октября 1928 г., пятницаДорогой Николай Павлович, я уже успела по Вас соскучиться. Лежу второй день, жар был и сплыл, но нога (прививка) деревянная, а когда не деревянная, то болит. Двигаться не могу, разве что на одной. Лежу в чудной розовой ночной рубашке — новой — подарке Али, жаль, что Вы меня в ней не увидите, — и не только в ней, вообще — лежащей, т. е. самой доброй и кроткой. Завтра вторая прививка, может б<ыть> будет еще третья, во всяком случае встану не раньше вторника. Рука еще болит — видите, как пишу? Вчера у меня был в гостях Товстолес [521], просидел на сундуке до сумерок, говорили о Балтике (оттуда) и черной магии. Оказывается, мы оба под знаком Сатурна [522], все приметы совпадают. Очень радовался не-евразийской теме беседы (евразиец). А почему Вы тогда сказали: «После того как я от Вас тогда ушел, мне уже было все равно — на людях или одному»… Вам было так хорошо? Или так плохо? Или так — КАК? Ответьте. Вообще напишите мне — как здоровье, что делаете, что читаете, скучаете ли обо мне. Какая дикая жалость — такое совпадение! (болезней). Вы бы сидели у меня целый день — или ½ — или ¼ — сколько смогли бы и захотели. Нынче с утра налетела А<нна> И<льинична> Андреева и забрала у меня Н<аталью> М<атвеевну> на два дня. Справляемся с Алей, вернее — справляется одна, я лежу и ничего ускорить не могу. Если придет Ваша мама, передам Вам, через нее «подарочек». До свидания, родной, Вы мне снились, спрашивала Вас о том же (вопрос по середине письма). Пишите про здоровье, как я была бы счастлива, если бы Вы сейчас вошли. — Сидите дома. — М.
Впервые — Мир России. С. 166. СС-7. С. 205. Печ. по СС-7.
102-28. Н.П. Гронскому
Я — здесь, а с других хватит и закрыток [523]. МЦ. 5-го окт<ября> 1928 г.Впервые — СС-7. С. 205. Печ. по СС-7.
103-28. Н.П. Гронскому
Медон, 6-го октября 1928 г.Дружочек родной! Вчера заснула с мыслью о Вас и всю ночь видела Вас во сне. Мы были вместе на юге, одни, Вы без родителей, я без детей (никогда никакие слова не передадут сна, — воздуха, всей иной атмосферы его!) Был канун отъезда, пошли к старой старухе в глубокую деревню, она нам говорила, т. е. нам гадала. Помню голос, убедительные и усовещевательные интонации, слов не помню, да все равно не поняла бы, проснувшись. Ключ к сну — сам сон, только в нем — понимаешь. После этого сна еще больше Вас люблю, потому что была с Вами на полной свободе, какой нет на земле. Вчера, в разговоре с Вашей мамой, она — мне: «…Вы настолько моложе меня», т. е. то́, что я так часто говорю — Вам. И я поняла: я как раз на полдороге от Вас к ней. Полдороги, пол-поколения. Потому я равноблизка Вам и ей. (Не знаю как Вы, мне это на Вашем месте слышать было бы больно, поэтому: Вы мне сейчас ближе всех, ни одной секунды не приравниваю, говорю только о возможности понимания). Говорю с нею. Вы, в ее освещении, для меня — сын, говорю с Вами: она, в Вашем освещении (ОТСВЕТЕ верней) для меня — мать. Не совсем-сын, не совсем-мать. Думаю, что я — та точка, на которой вы лучше всего сойдетесь, ГАРАНТИЯ РОДСТВА. — У нее Ваш смех, — знаете, когда смеетесь тихо, внутри себя, как куперовский Следопыт [524]. Много говорили о Вас, больше — она, о Вашем младенчестве, детстве, росте, — со сдержанной любовью, чуть-с иронией — точь-в-точь так же, как я слушала. На одном мы — страстно сошлись (для нее настоящее, для меня будущее) — «Нельзя жить ребенком» (подразумевалось — сыном) — «нельзя, чтобы кроме — ничего, нужен противовес» (Бог, работа, любовь, — другого, кажется, нет) «иначе — ЗАЛЮБИШЬ». Она, пожалуй, еще отрешеннее меня. Может быть — лишнее десятилетие.
_____
Ты пишешь «приласкать»? [525] О, как не умею. Только Мура и тебя (тогда уж — заласкать). А твою маму особенно трудно, — она в броне. Я никогда бы не решилась лишний раз взять ее за руку. Да ей и не нужно, не моя рука ей нужна сейчас. — Но было очень хорошо, — два духа. Немножко напомнило мне первые беседы с тобой. Ей не хотелось уходить, а мне не хотелось отпускать. Она мне всегда нравилась, но источник этого тяготения — конечно, ты. — Незадача, дружочек! Как ты бы чудно у меня сидел весь день — на своем сундуке! Все сидят, кроме тебя, а мне никого не нужно, кроме! И Н<атальи> М<атвеевны> нет, и дети гуляют, мы бы были совсем одни (ты бы иногда слезал со своего сундука? Ты бы на него и не сел!) Думай сам дальше. — Сегодня попробовала встать, пишу за столом. Самочувствие, когда хожу, старого (и доблестного) инвалида. Или еще — деда Лорда Фаунтельроя [526]. А вечером — вторая прививка, и опять в лежку. Кстати, ни 40° ни судорог, сразу заснула как убитая, а на другой день — 38°, пустячен. «И яд не берет», — вроде Распутина [527]. Дивная погода. Как мы бы с тобой гуляли! Если бы у тебя не было родных, я бы к тебе нынче, до второй прививки — сбежала, (т. е. шла бы к тебе ровно 2 ч<аса>!) — просто поцеловать. — Аля тебе изложит мою просьбу — исполнишь? Дело в Георгии Николаевиче [528]. Впрочем, для ясности: 1) и насущное — окантовать гравюрку Петербурга, подклеив до нормы, т. е. срезав рваные куски и надставив, бумагу посылаю, а м<ожет> б<ыть> подклею сама, так что — только окантовать, но непременно до понед<ельника>, к понедельнику (имянины С<ергея> Я<ковлевича>.) [529] Картинка краденая, вырванная на глазах владельцев, — чистейший патриотизм, Георгию Н<иколаевичу> не говори. Кант простой черный. Второе: попросить Г<еоргия> Н<иколаевича> как только сможет вставить у нас стекло, по ночам холодно, а С<ережа> кашляет. Посылаю тебе Stello [530], читай не пропуская ни строчки: сам Stello — условность, повод для трех рассказов. Лучший — последний, но не опережай. Читаю Калевалу [531], а ты Stello читай сейчас и скажи мне потом — не крупнейшая ли вещь на франц<узском> яз<ыке> за все прошлое столетие? Прочти и крохотную биографию, — та́к нужно писать. — Кто же раньше: ты ко мне или я к тебе? Если три вспрыскивания, встану не раньше пятницы, два — в среду. Скучаю по тебе и нет часа, чтобы не думала. — Тебе очень плохо было в последний раз (у меня) со мной? Все думаю о твоей фразе. Замечательное слово Оливье к Ролан<д>у [532], спасибо, ТА́К читает — только поэт! Обнимаю тебя, родной, рука устала, пишу в первый раз. МII
Вторые сутки люто болит нога (отравленная). А жар маленький, 38 (докторша гарантировала 40 и бред). — Мне очевидно легче умереть, чем бредить. Но довольно о болезнях. Читаю Чортов мост [533]. До чего мелко! Величие событий и малость — не героев, а автора. Червячек-гробокоп. Сплошная сплетня, ничего не остается. Сплетник-резонер, вот в энциклопед<ическом> словаре будущего аттестация Алданова. Такие книги, в конце концов, разврат, чтение ради чтения. Поделом ему — орден 5-ой [534] <подчеркнуто дважды> степени от сербского Александра! Читала его после камфары, негодование вернуло меня к сознанию._____
Калевала. Хорошо, но Гайавата [535] лучше. (Народ хорошо, но поэт лучше? Всегда утверждала обратное.) Несостоявшаяся эпопея, отсутствие главных линий, одной линии. В общем — журчание ручья по камням. Пока слушаешь — пленяешься, отошел — остыл. Материал для эпопеи. — Но довольно о книжках._____
Встану, если не будет третьей прививки, в пятницу, в субботу или воскресенье (верней) зайду к Вам, если сами раньше не выберетесь. Как Ваш кашель? Топите ли? Кто бывает? Как Stello? Под всем сказанным о франц<узской> (и всякой!) Рев<олюции> подписываюсь обеими руками [536]. Вот Вам Виньи, а вот Алданов. М<ожет> б<ыть> пришлю Вам обе книжки (Джима и Чортов мост) через Алю. Напишите мне письмецо, чем больше, тем лучше. Да! попросите П<авла> П<етровича>, если можно, достать гонорар из Посл<едних> Нов<остей>, как мал бы ни был. До свидания. Не забывайте меня. М.Дружочек, пишу Вам после 2-ой прививки (7-го) от которой чуть было не отправилась на тот свет [537]. Обморок за обмороком, сердце совсем пропало, все: дышите глубже! а мне совсем не хотелось дышать, хотелось спать. Звон в ушах был — грозный, ни с чем несравнимый, звенели все 4 стены + потолок. К счастью (или к несчастью) Н<адежда> И<вановна> Алексинская [538] еще не уехала, праздновала имянины Лелика у А<лександры> 3<ахаровны> [539], Радзевич [540] побежал за ней, пришла, вспрыснула камфару (лошадиную дозу). Наблюдение: мне, чтобы не потерять сознание, все время хотелось — выше, навалили подушек. Казалось, что — лягу — умру. Это был — инстинкт. А первое, что сделала докторша — уложила меня плашмя. Как понять? Разве сердце (физическое) ошибается? Повторяю, последними остатками сознания хотела — выше, стойком. Я теперь немножко знаю как умирают: ждешь сердца, и его нет. Смерть будет — когда не дождешься. Но это только первая половина смерти, во вторую — если есть — не заглянула.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 147–150. Печ. по тексту первой публикации.
104-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, 9-го Октября 1928 г.Дорогая Саломея, пишу Вам в постели, после второй прививки пропидонта (?) от которого — честное слово! — чуть было не отправилась на тот свет: сердце совсем пропало, обморок за обмороком, к счастью (или к несчастью) доктор оказался под рукой и вспрыснул камфору [541]. Это было третьего дня, сейчас я уже обошлась, хотя очень болит нога (отравленная) и жар. Говорят, что все это в порядке вещей. Теперь я немножко знаю, как умирают, т. е. перестают быть, т. е. первую часть смерти, — если есть вторая (быть начинают). После 3-ей прививки м<ожет> б<ыть> узнаю и вторую. А в общем буду у Вас дней через 10, очень по Вас соскучилась. Целую Вас. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 118–119. Печ. по СС-7.
105-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея, все еще никак не могу попасть к Вам, после вспрыскиванья хромаю и с трудом дохожу до ближней лавки. Если не трудно, пришлите мне иждивение, очень нужно. Дошла ли до Вас моя весточка из кровати? Напишите мне о себе. Слышала от В<еры> А<лександровны> С<ув>чинской (уехала в Лондон) [542], что Ирине лучше, радуюсь за Вас. Целую Вас и скоро надеюсь увидеть. МЦ. Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 16-го Октября 1928 г.Впервые — СС-7. С. 119. Печ. по СС-7.
106-28. Н.П. Гронскому
<Медон, октябрь 1928 г.>— Вы знаете, я сразу поцеловала Ваше письмо, как тогда — руку — в ответ (на ответ “не совсем чужая” — скромность этого ответа: «не совсем чужая» — Ваша — мне!). Подумать не успев.
Думаю, что целование руки у меня польское, мужско-польское (а не женско-сербское, где все целуют — даже на улице). Целует руку во мне умиление и восторг. Итак, письмо поцеловала, как руку. Я была залита восхищением. Та́к нужно писать — и прозу и стихи, та́к нужно глядеть и понимать — входы и выходы. Вы предельно-зорки: я, действительно, шагнув — отступаю перед тьмой — даже если она белый день: перед тьмой всего, что́ не я, перед всем не-мною, ожидая, чтобы оно меня окончательно пригласило, ввело — за́ руку. Я отступаю так же, как тьма, в которую мы выходим. Не отступаю — чуть подаюсь. Шаг назад — после сто́льких вперед — мой вечный шаг назад! А выхожу я — опять правы! — как слепой, даже не тычась, покорно ожидая, что — выведут. Не выхожу, а — стою. Мое дело — войти, ваше — вывести. Наблюдение об уверенности шагов к Вашей двери — простите за слово! — гениально, ибо, клянусь Вам, идя — сама подумала: — Та́к сюда иду — в первый раз. А вчера вошла как тень — дверь была открыта — всем, значит и мне. А Вы хотите, чтобы я пришла к Вам — потом, — если уйду раньше Вас — или будете бояться? — Как мне хорошо с Вами, легко с Вами, просто с Вами, чисто с Вами — как Вы всегда делаете что́ нужно, ка́к нужно. Никогда до встречи с Вами я не думала, что могу быть счастлива в любви: для меня люблю всегда означало́ больно, когда боль переходила меру — уходила любовь. Мне пару найти трудно — не потому что я пишу стихи, а потому что я задумана без пары, состояние парой для меня противоестественно: кто-то здесь лишний, чаще — я, — в состоянии одинокости: молитвы — или мысли — двух воздетых рук и одного лба… Но дело даже не в боли, а в несвойственности для меня взаимной любви, к<отор>ую я всегда чувствовала тупиком: точно двое друг в друга уперлись — и всё стоит.
_____
Тем, что Вы любовь чувствуете не чувством, а средой благоприятной для (всякого величия!), Вы ее приобщили к таким большим вещам, как ночь, как война, вывели ее из тупика самости, из смертных — в бессмертные! Вы знаете много больше, чем еще можете сказать._____
Соскучилась по Вас у себя — даже на моем тычке и юру́. А знаете — как Вы́ входите? Стук — открываю — кто-то стоит, с видом явно не при чем, точно и не собирается войти, явно «не я стучал», совершенно самостоятельно от двери. (Может — ветер, может — я.) Мне всегда хочется сказать: — ннну? У Вас при входе — сопротивление. — Возьму да не войду. — Вы необычно-долго (т. е. ровно на 5 сек<унд> дольше чем другие) не входите. — Нынче и завтра свободна до позднего вечера — и никто не ждет — Вы́ ждете, а я не приду — ибо во всех подобных делах безнадежно-воспитана, ибо нельзя — тем более что никто не запрещает! — ходить каждый день, злоупотребляя расположением матери и широкостью взглядов — отца. Ах, шапка-невидимка! Ковер-самолет!_____
Кто-то взял у нас и осень. (Ни разу не были в медонском лесу и только раз — вчера — в парке.) А что́ зимой будем делать?Впервые, как записанное в тетради — НСТ. С. 462–463. Текст отправленного письма см. ниже (имеются разночтения).
106а-28. Н.П. Гронскому
Медон, 17-го октября 1928 г.Вы знаете, я сразу поцеловала Ваше письмо, как вчера — руку — в ответ (на ответ: «не совсем чужая!») Подумать не успев. Думаю, что целование руки во мне мое, мужско-польское (а не женско-сербское, где все целуют, даже на улице. Кстати, прадед с материнской стороны — Данило, серб.) [543] Целует руку во мне умиление и восторг: Вашей руке долго быть целованной! Письмо. Я была залита восхищением. Та́к нужно писать — письма, стихи, все. Та́к нужно глядеть и понимать. Вы предельно-зорки: я, действительно, шагнув — отступаю — перед тьмой всего, что не я, всем не-мною, ожидая, чтобы оно меня — чуть ли взяло за́-руку. (Звонок, как стук, далеко́ еще не: ВХОЖУ! а: «можно войти?» «НУЖНО войти?») До двери я — я, за нею — я + все, что за нею. Я отступаю так же, как тьма, в которую мы выходим. Чуть подаюсь. — Шаг назад — после всех вперед, мой вечный шаг назад. А выхожу я — опять правы! — как слепой, даже не тычась, покорно ожидая, что выведут. (В окно бы — сумела!) Наблюдение об уверенности шагов по коридору — простите за слово: гениально, ибо — клянусь Вам — идя, сама отметила: «та́к сюда иду в первый раз». — А вчера вошла как тень — дверь была открыта всем — значит и мне. (А Вы хотите, чтобы я пришла к Вам потом — если уйду раньше Вас — или будете бояться?) — Как мне хорошо с Вами, легко с Вами, просто с Вами, чисто с Вами, как Вы всегда делаете что́ нужно, ка́к нужно. Еще одно, чем бесконечно восхищаюсь: Вы не задавлены полом (для людей — всё, если не ничто), Вы в него ныряете. Так Антей касался земли [544]. (Попутная мысль о Метаморфозах [545]: символы больше, чем их разработка, МИФ больше чем Овидий, — а Гомер — нет.)
_____
Тем, что для Вас любовь не чувство, а среда (воздух, почва, нечто в чем и из чего происходит) Вы ее приобщаете к таким огромностям как ночь (тоже среда, а не время дня!) как война, выводите ее из тупика самости, из смертных — в бессмертные! — Вы знаете много больше, чем еще можете сказать. — Соскучилась по Вас у себя, — Вас на пороге, Вас на сундуке. А знаете — как Вы́ входите? Дверь открывается, кто-то стоит с видом явно не при чем, с лицом явно: «не я стучал» (может ветер, может я). Если у меня при входе — одумка, у Вас явно сопротивление. Мне всегда хочется сказать: — ннну́? Вы необычайно долго (секунды на три дольше, чем полагается) не входите._____
— Знаете, что меня внезапно осенило в связи с Вашим последним письмом — В<олкон>ский С ДУШОЮ. — Вы понимаете какая это вещь?_____
Нынче и завтра свободна до позднего вечера, никто не ждет (вчера ждали, и было очень тяжело) — Вы́ ждете — а я не приду, ибо нельзя — будучи мною — злоупотреблять благосклонностию матери и широтою взглядов отца. Ах, шапка-невидимка! Ковер-самолет! Кто-то взял у нас и осень. А какая нынче (продолжаю в четверг) — блаженная! Как хочется в лес и в лист. В медонском лесу не была еще ни разу. До свидания. Зайду, как смогу — или завтра или в субботу, занесу стихи для Посл<едних> Нов<остей>. Кстати, надеюсь достать из Праги мои «Юношеские стихи» (1913 г. — 1916 г.) [546] — нигде ненапечатанные, целая залежь. Стихи ради которых мне простят нынешнюю меня. Хорошие стихи. Прокормлюсь ими в Посл<едних> Нов<остях> с год, если не больше. Так Вы, постепенно, будете знать меня всю, весь ХОД КОНЯ (название книги Шкловского, которой не читала) [547]. — В пятницу или в субботу, в зависимости когда буду свободна (не на учете ожидания). Обнимаю Вас, дружочек! Просьба: уберите все мои письма с Вашего стола, завяжите в пакет, пакет в стол. Прошу Вас. М.Впервые — Несколько ударов сердца. С. 151–152. Печ. по тексту первой публикации. (Черновик письма см. выше.)
107-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Я, неблагодарная свинья, до сих пор не поблагодарила Вас за иждивение. Мне даже стыдно показаться Вам на глаза. Не будь это, я бы давно была у Вас. Позовите меня, пожалуйста. Свободна со среды, когда хотите. Перешлите, пожалуйста, прилагаемый листок Путерману [548] — если еще жив. Прочтите, пожалуйста. Безнадежное предприятие? Целую Вас и жду приглашения. Принесу с собой летние снимки, есть веселые. МЦ. Meudon (S. et О.) 2, Av(enue) Jeanne d’Arc 28-го Окт<ября> 1928 г., воскресеньеВпервые — СС-7. С. 119. Печ. СС-7.
108-28. А.В. Бахраху
Meudon (S. et О.) 2, Av(enue) Jeanne d’Arc 7-го ноября 1928 г.Милый Александр Васильевич, Давайте повидаемся. У меня на этой неделе свободна только суббота — хотите? Станция электр<ической> ж<елезной> д<ороги> Pont-Mirabeau, в 8 ½ ч<асов> веч<ера>, выход один. Погуляем или посидим — как захочется. Если не можете — известите. Всего лучшего. МЦветаева. Я очень близорука, — вся надежда, что Вы меня узнаете.
Впервые — Новый журнал. Н-Й. 1990. № 181. С. 138 (публ. А. Тюрина). СС-6. С. 626. Печ. по СС-6.
109-28. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 18-го ноября 1928 г.Дорогая Анна Антоновна! Во-первых и в-главных: башмачки дошли — чудесные — Мур носит не снимая. Не промокают и размер как раз его. Спасибо от всего сердца, это больше чем радость — необходимость. Рада, в свою очередь, что наша посылочка дошла, отослана она была 26-го сентября. Но винить нельзя, Г<оспо>жа Завадская очень занята (кстати, она гораздо лучше и проще и милее, чем я думала, в Понтайяке я с ней очень сошлась, — просто очень хороший человек, без мелкости) [549]. Очередная и очень важная просьба. Мы очень нуждаемся, все уходит на квартиру и еду (конину, другое мясо недоступно — нам), печатают меня только «Последние Новости» (газета), но берут лишь старые стихи, лет 10 назад [550]. — Хороши последние новости? (1928 г. — 1918 г.). Но весь имеющийся ненапечатанный материал иссяк. Вот просьба: необходимо во что бы то ни стало выцарапать у Марка Львовича [551] мою рукопись «Юношеские стихи» [552]. Писать ему — мне — бесполезно, либо не ответит, либо не сделает. Нужно, чтобы кто-нибудь пошел и взял, и взяв — отправил. На М<арка> Л<ьвовича> никакой надежды, я его знаю, «найду и пошлю» — не верьте. Передайте ему прилагаемую записочку, где я просто прошу передать «Юношеские стихи» Вам, не объясняя для чего (чтобы у него не было возможности обещать — и не сделать). Если можно — сделайте это поскорее. Раз в неделю стихи в Посл<едних> Новостях — весь мой заработок. Все Юношеские стихи ненапечатаны, для меня и Посл<едних> Новостей (где меня — старую — т. е. молодую! — очень любят) — целый клад. Выслать необходимо заказным, у меня даже черновиков нет. Я знаю как тяжело такое поручение, но у меня, кроме Вас, дорогая Анна Антоновна, в Праге друзей нет. (Слоним, в делах, — враг!) Рукопись у него в Праге, сам говорил. Когда-то дала почитать, так и осталась. Если скажет «сейчас не могу, найду» спросите: «когда?», не верьте обещаниям, я — хорошо к нему относясь, слишком хорошо его знаю. Присылкой этой рукописи Вы меня спасете, там есть длинные стихи, по 40–50 строк, т. е. 40–50 фр<анков> в неделю: деньги! Тщетно стараюсь накопить на выходные башмаки: два месяца собирала 100 фр<анков>, и в 5 дней (на еду) истратила — нынче пятый. Вот и вспомнила «Юношеские стихи». Слава Богу, погода теплая, почти не топили.
— Пишу большую вещь — Перекоп [553] (конец Белой Армии) — пишу с большой любовью и охотой, с несравненно большими, чем напр<имер>, Федру. Только времени мало, совсем нет — как всю (взрослую!) жизнь. С щемящей нежностью вспоминаю Прагу, где должно быть мне никогда не быть. Ни один город мне так не врастал в сердце! Behüt Dich Gott! es wär zu schön gewesen — Behüt Dich Gott! es hat nicht sollen sein! [554] Целую Вас нежно. Марина
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 67–68 (с купюрами). СС-6. С. 371–372. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 94–95.
110-28. Н.П. Гронскому
<Ноябрь 1928 г.> [555]Милый Николай Павлович, Будьте завтра у меня в 6 ч<асов>, пойдем в Кламар за женой Родзевича [556] и Владиком [557], а оттуда все вместе на Маяковского. Непременно. Завтра, во вторник, в 6 ч<асов> у меня. Жду. Это его последнее чтение. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 206. Печ. по СС-7.
111-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея, очень, очень, очень нужно иждивение, пришлите что можете и позовите меня в гости. Целую Вас. МЦ. Медон. 19-го ноября 1928 г.Впервые — СС-7. С. 119. Печ. по СС-7.
112-28. В.Б. Сосинскому
Meudon, 24-го ноября 1928 г.Дорогой Володя! Не думайте, что я забыла, что я должна Вам 100 франков — такой долг священен — но по сей день надеялась на 100 фр<анков> из «Воли России» за «Бычка», а «Бычка» и в ноябрьском нет — в чем дело? [558] Рукопись сдала — помнится — в июне, — 6 месяцев лёжки — не слишком ли? [559] Не могли бы Вы узнать у одного из редакторов — в чем дело, хотят ли, нет ли, если хотят — когда (NB! пока не расхотела я!) Беспокоюсь в данном случае о Вашем гонораре, т. е. своем долге. Буду очень признательна, если черкнете словечко. — Простите за задержку, сейчас нигде кроме Посл<едних> Нов<остей> не печатаюсь, а это — грош: по 20–25 фр<анков> в неделю. МЦ
Впервые — НП. С. 241. СС-7. С. 88. Печ. по СС-7.
113-28. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 29-го ноября 1928 г.Дорогая Анна Антоновна! Во-первых и в-главных: огромное спасибо за рукопись, настоящий подарок! Без Вас я ее никогда бы не достала. М<арк> Л<ьвович> ни словом, ни делом на письма не отвечает, — не по злобе, — по равнодушию («les absents ont toujours tort» [560] в этом он обратное романтикам, у которых «les absents ont toujours raison, — les présents — tort»! [561]) Нежно благодарю Вас за заботу, мне вспоминается стих Ахматовой:
Сколько просьб у любимой всегда! [562]
30-го ноября, четверг.
Вчера уехал Савицкий и всё повез. Обещал вещи Вам переслать с кем-нибудь из знакомых. Он, кажется, человек точный. Живет загородом. Проф<ессор>Петр Николаевич Савицкий. (Евразиец). Напишите впечатление от «Евразии» и Ваше и других! (Говорю о № 1 евразийской еженедельной газеты, к<отор>ую, надеюсь, получили [569]). В след<ующем> письме напишу Вам о Маяковском, к<отор>ого недавно слышала в Париже [570]. (В связи с моим обращением к нему в газете. NB! Как его толкуете? Не забудьте ответить.)
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 68–69 (с купюрами). СС-6. С. 372–373. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 96–98.
114-28. Н.П. Гронскому
<Ноябрь-декабрь 1928> [571]Милый Николай Павлович, увы, увы пролетает и вторая башмаковая сотня: мне крайне нужны деньги, дайте Але те 28 фр<анков>, а если еще спите, занесите их мне сразу после завтрака (до 2/4 ч<асов>. —потом уйдем). Итак, жду Кстати, расскажете про Ивонну [572]. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 220. Печ. по СС-7 (с уточнением даты).
115-28. В.В. Маяковскому
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 3-го декабря 1928 г.Дорогой Маяковский! Знаете чем кончилось мое приветствование Вас в «Евразии»? [573] Изъятием меня из «Последних новостей», единственной газеты, где меня печатали [574] — да и то стихи 10–12 лет назад! (NB! Последние новости!) «Если бы она приветствовала только поэта-Маяковского, но она в лице его приветствует новую Россию…» Вот Вам Милюков [575] — вот Вам я — вот Вам Вы. Оцените взрывчатую силу Вашего имени и сообщите означенный эпизод Пастернаку и кому еще найдете нужным. Можете и огласить. До свидания! Люблю Вас [576]. Марина Цветаева.
Впервые — в кн.: Катанян В. Маяковский. Литературная хроника. 3-е, доп. изд. М.: ГИХЛ, 1956. С. 367. СС-7. С. 350. Печ. по СС-7.
116-28. А.В. Бахраху
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 10-го декабря 1928 г., понедельник.Милый Александр Васильевич, Я не только ответила Вам, но назначила Вам и ждала Вас. — В который раз — диву даюсь! Это было недели две тому назад. Не дождавшись, естественно не написала, считая объяснения лишними. Но вот Вы опять пишете, и я опять отвечаю. Вся эта неделя у меня занята. Хотите — в следующий вторник, 18-го, Вы заедете за мной в 7½ ч<аса> и мы вместе куда-нибудь отправимся, лучше всего в к<инематогра>ф, где можно и говорить и не говорить. — Интересно, дойдет ли это письмо? До свидания! МЦ.
P.S. «Тряпичный лоскут» [577] даже в кавычках к моим письмам неотносим! Электр<ическим> поездом, станция Meudon Val-Fleury, от вокзала налево в гору, никуда не сворачивая, упретесь прямо в мой дом. 1-й эт<аж>, стучите.
Впервые — Новый журнал. Н.-Й. 1990. № 181. С. 138 (публ. А. Тюрина). СС-6. С. 626. Печ. по СС-6.
117-28. В Комитет помощи русским писателям и ученым
Покорнейше прошу Комитет не отказать мне в пособии, в котором очень нуждаюсь. Марина Цветаева Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 12-го декабря 1928 г.Впервые — СС-6. С. 663. Печ. по СС-6.
118-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 17-го декабря 1928 г.Дорогая Саломея! Можно Вас попросить об иждивении? Очень нужно. Все собиралась узнать о Вашем здоровье и делах, — в последний раз я Вас видела лежащей. Сейчас в Париже Мирский, — не хотите ли встретиться втроем? Я бы приехала. Вторник и среда у меня заняты, остальное пока свободно. Жду весточки и целую Вас. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 119–120. Печ. по СС-7.
119-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Огромное спасибо за иждивение. Сейчас у меня в доме лазарет: Мур лежит, С<ергей> Я<ковлевич> лежит — грипп. Мы с Алей ухаживаем. Вчера видела Мирского, — он никуда не едет, очень добрый и веселый. Очень хочу Вас повидать, с Мирским или нет — равно. Захвачу новые стихи. Целую Вас. М. 22-го дек<абря> 1928 г.Впервые — СС-7. С. 120. Печ. по СС-7.
120-28. Н.С. Гончаровой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 31-го декабря 1928 г.С Новым Годом, дорогая Наталья Сергеевна! Ставлю свой под знак дружбы с Вами. О, не бойтесь, это Вам ничем не грозит. На первом месте у меня труд — чужой, на втором — свой, на третьем — труд совместный, который и есть дружба. — Столько нужно Вам сказать, — Писать о Вас начала, боюсь — выйдет не статья, а целая книжка. Сербы подавятся [578], чехи задохнутся [579], проглотит только добрая воля (к нам обеим) «Воли России» [580]. (Впрочем, остатками накормим и чехов и сербов!) Просьба: когда я у Вас попрошу, дайте мне час: с глазу на глаз. Хочу, среди другого, попытку эмоционально-духовной биографии, я много о Вас знаю, всё, что не зная может знать другой человек, но есть вещи, которые знаете только Вы, они и нужны. Из породы той песенки о «не вернется опять» [581], такие факты. Написаны пока: улица, лестница, мастерская [582]. Еще ни Вас, ни картин. Вы на конце мастерской, до которого еще не дошла. Пока за Вас говорят вещи (включаю и века Вашего дома). Говорю Вам, любопытная вещь. А вот два стиха о Наталье Гончаровой [583] — той, 1916 г. и 1920 г. — встреча готовилась издалека. А вот еще головной платок паломника, настоящий, оттуда, по-моему — Вам в масть. Целую Вас и люблю Вас. — До 3-го! МЦ.
Впервые — по копии в рукописной тетради (РГАЛИ. Ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 19). СС-7. С. 351. Печ. по тексту оригинала: Цветы и гончарня. С. 21–22. В текстах оригинала и копии имеются незначительные разночтения.
1929
1-29. А.А. Тесковой
Meudon (S. et O.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 1-го января 1929 г.С Новым Годом, дорогая Анна Антоновна! Желаю Вам в нем здоровья, покоя, удачи, работы. Вчера, на встрече у евразийцев, думала о Вас и в 12 ч<асов> мысленно чокнулась. Как Вы глубоко́ правы — та́к любя Россию! Старую, новую, красную, белую, — всю! Вместила же Россия — всё (Рильке о русском языке: «Deine Sprache, die so nah ist — alle zu sein!» [584] наша обязанность, вернее — обязанность нашей любви — ее всю вместить! Написала Вам большое письмо и заложила, — знаете? как это бывает? — вошли, оторвали, сунула, — столько бумаг! Найду — дошлю. — Как Вы встречали? Дома? На людях? А может быть, спали? Аля нарисовала чудесную вещь: жизнь, по месяца́м Нового Года. Январь — ребенком из камина, февраль — из тучки брызжет дождем, март — сидя на дереве раскрашивает листву и т. д. Она бесконечно даровита, сплошной Einfal [585]. — Это не письмо, записочка, чтобы не подумали, что не думаю. Пишу сейчас большую статью о лучшей русской художнице — Наталье Гончаровой [586]. Когда-нибудь, в письме, расскажу Вам о ней. Мур болен: 2 недели глубокий бронхит, лежит в постели. Просит передать тете Ане, чтобы она скорее к нам приехала, «а то Новый Год состарится, и мои новые игрушки поломаются, а я хочу ей их показать». Мы с Алей крепко целуем Вас и всех Ваших, от С<ергея> Я<ковлевича> сердечный привет и пожелания. МЦ.
Книга М<арка> Л<ьвовича> очень поверхностна, напишу Вам о ней подробнее [587]. На такую книгу нужна любовь, у него — туризм. NB! Не говорите. У нас чудный синий день, — первый за всю зиму, — а у Вас? Обнимите за меня всю Прагу!
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 69–70 (с купюрой). СС-6. С. 356–358. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 99–100. С уточнениями по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 132.
2-29. Н.П. Гронскому
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 1-го января 1929 г., вторникС Новым Годом, милый Николай Павлович! Давайте к Гриневич [588] в воскресенье, — все остальные вечера у меня разобраны. Заходите за мной к 8 ч<асам>, к 9-ти час<ам> будем у них. Как Ваше здоровье? Аля сказала, что Вы кашляете и хрипите. Я тоже. Всего лучшего, поздравьте от меня ваших, особенно — маму. МЦ.
Если не трудно, напишите г<оспо>жам Гриневич [589], что в воскресенье.
Впервые — СС-7. С. 296. Печ. по СС-7.
3-29. В.Б. Сосинскому
С Новым Годом, дорогой Володя! Большая просьба: достаньте мне в «Воле России» моего «Героя труда» (о Брюсове), в каких №№ не знаю, но знаю, что в 1924 г., — в двух нумерах [590]. Еще: «Твоя смерть» (о Рильке) — кажется в феврале — м<ожет> б<ыть> в марте — 1927 г. (в одной книге) [591]. Мне эти вещи нужны для вечера — 17-го, в Тургеневском о<бщест>ве, м<ожет> б<ыть> приедете? [592] Просят читать прозу, — у меня ничего на руках нет. Если Вам некогда просматривать каталог [593] — дайте Гронскому. Ему же сообщите ответ и, по возможности, дайте книги, мне они нужны срочно, устроители торопят для объявлений. Всего лучшего, простите за беспокойство. МЦ. 3-го янв<аря> 1929 г. — Как мой Бычок? Корректуры не было. С<ережа> говорил про какую-то ЦИКОЛОДКУ — конечно: Щ! [594]Впервые — НП. С. 241–242. СС-7. С. 88. Печ. по СС-7.
4-29. Д.Г. Резникову
<4 января 1929 г.> [595]Отрывок письма (другому — самым подлым образом меня предавшему — за́ 2 года до этого письма) [596] — — Es war einmal ein junger Kaufmannssohn [597]. — Так начиналось. Не малодушие — не Великодушие — меня заставляет — мне дозволяет — Вам писать это письмо, просто — Душа: безвоздушность, в к<отор>ой живу. Вы меня выдали (предали) я Вас — нет. Никогда не простила бы Вам, если бы в ответ выдала Вас — я. Я не могла предать вида с горы и руки в руке — Вашей ли в моей, моей ли в Вашей. Когда вчера на докладе [598] М<арк> Л<ьвович> привел чьи-то слова: «Разве нужно всю жизнь есть и гулять вместе» я ответила: — Нет. Я никогда не старалась понять Вашего поступка, я уперлась в него — и отступила, унося всю меня. Горе от него, могшее быть, немогшее не быть, растворилось в известии о смерти Р<ильке> [599], совпавшей. Мне стало стыдно быть меньше этой смерти (так явно — жить!). Но не скрою, друг, что по сей день, при упоминании Вашего имени, под слоем презрения и забвения что-то живет: болит — весь мой Вы, неосуществившийся, Ваша я, могшая осуществиться только через Вас — и ни через кого другого (вот смысл местоимений мой, твой) проще мы (после я и ты не он, а — мы! Он — это опять я! и та же его одинокая мука.) Вы предали, Д<аниил>, (<поздняя приписка> его звали Даниил, 1938 г) не только меня, но и себя, не меня, не себя, нас, нашу cause commune [600]. Заговорщик, называя, предает не друзей, а — заговор. Как мне вчера было больно еще раз подтвердить, что я не ошиблась, что из сорока́ — значит четырехсот — значит четырех тысяч (нули проставляйте сами — пока рука не устанет!) — Слушая вчера Ваши (безымянные, чьи-то, не мне, всем) слова о Z<amyatin> [601] (говоря об одном, говоришь обо всем: всегда обо всем!) я содрогалась всем содроганием родства, знала наперед каждое слово, п<отому> ч<то> это — я говорила! Но — разница — в Вашем голосе был покой знания, говоря то, я бы говорила не так, я моложе Вас (на много! много! жизней: на весь непокой страсти) — и за это еще, за старшего в Вас! (люблю́ Вас). Что вчера произошло? Чудо. Из 40 человек, — значит (brûlons les étapes) [602] — 400 миллионов — я отозвалась на одного. Этот один назывался — Вы. Вчерашняя я подтвердила ту, 2 года назад (переизбрание вслепую!) — слепая подтвердила зрячую. Значит, права же я была в своей оценке (отношении) два года назад, значит Вы именно тот, к<ого?> я видела, не ошибаются же дважды в том же направлении… Значит, мне за́ново Вас терять (погребать воскресшего). За́ново Вами болеть. Это началось та́к: сначала прислушалась к голосу (ведь я не знала кто́ говорит, вместо лица́ — пятно) и — о удивление — слова подтверждали голос, человек говорил то и так. И — удивленье третье — и мысль была та. Так я Вас, в постепенности, узнала. Разве дело в E<vgeny> Z<amyatin’e>. Всё — повод к сущности, и <подчеркнуто дважды> литературные прения! Мне больно, друг, и так как мы когда-то были мы, возвращаю Вам Вашу долю — нет, всю боль! — потому что она не делится.
_____
<Поздняя приписка> (Нужно думать — этого письма не послала. Во всяком случае, никогда на него не получила ответа.)Впервые — НСТ. С. 394–395. Печ. по тексту первой публикации.
5-29. Н.П. Гронскому
<5-го января 1929 г.> [603] Милый Николай Павлович, Будьте у меня в 7 ч<асов>, после 7-ми поездов много, а В<ера> С<тепановна> просила, что приехать пораньше, иначе она очень устает. Итак жду МЦ. СубботаВпервые — СС-7. С. 206. Печ. по СС-7.
6-29. Н.П. Гронскому
<Начало января 1929 г.> [604]Милый Николай Павлович! Если можете, зайдите ко мне к 2 ч<асам>, не можете — как писала, в воскресенье в 8 ч<асов>. Жду Вас до 2 ч<асов>. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 206. Печ. по СС-7.
7-29. Н.С. Гончаровой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 7-го янв<аря>/ 25 декабря 1929 г.Дорогая Наталья Сергеевна, Мы не договорили. Назначьте мне в<ечер> (свободна все, кроме 10-го и 17-го). Тол<ько> <на> этот раз приеду раньше. Только н<а этот> раз поставим будильник. Помню белую молочную лошадь [605] т<ого> света. Вас — пишу, и обязана Вам многими новыми мыслями. Хочу, чтобы Вы мне рассказали о Вашей работе, как о детстве [606], Вы даете как раз то́, что мне нужно. Шаль чудесная, буду в ней нынче на ёлке, на которой — жалею, что не будете — Вы. Но ко мне идут по снегу, потому и не зову. Итак, жду весточки и целую Вас. МЦ.
Впервые — Наше наследие. 2005. С. 77. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 23–24.
8-29. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 9-го января 1929 г.Дорогая Анна Антоновна! Я в большой тревоге: чешское иждивение (500 кр<он>, приходившее ровно 1-го числа, до сих пор не пришло. Это совпало с русским Рождеством (нынче 3-ий день), вторую неделю живем в кредит, а здесь не то, что в Чехии: смотрят косо. Ради Бога, узнайте в чем дело: недоразумение или — вообще — конец? Без предупреждения: 1-го ждала, как всегда. Говорила со Слонимом, — говорит: пишите Завазалу [607]. Но я его с роду не видала и совсем не знаю как ему писать. И — главное — если заминка, писать вовсе не нужно, если же конец — нужно очень выбирать слова и доводы, — если вообще таковые могут помочь. Что мне нужно делать? Без чешского иждивения я пропала. И вот, просьба: пойдите к д<окто>ру Завазалу и узнайте, и, если конец, сделайте все, чтобы продлить. Стихами не наработаешь, печататься негде, Вы сами знаете. Большинство писателей живет переводами на иностранные языки, у поэтов этого нет. Гонорар — 1 фр<анк> строка. Я нигде не печатаюсь, кроме Воли России, с Посл<едними> Нов<остями> из-за приветствия Маяковскому — кончено [608], «Федра» в Совр<еменных> Зап<исках> проедена еще 1 г<од> с лишним назад, во время скарлатины. У меня просто ничего нет. Скажите все это д<окто>ру Завазалу и поручитесь, что это правда — которую все знают. Я все-таки единственный живой поэт за границей. (NB! От этого мне не легче). — Елка все-таки была (и есть) — с прошлогодними и самодельными украшениями. Каждый раз, зажигая, вспоминаю Вас. Мур целый месяц болел (грипп и затяжной бронхит) сегодня в первый раз вышел. Они оба — Аля и он — сияют. Сияю и я — елочным и их сиянием. У меня есть для Вас подарок, подаренный мне и мысленно уже передаренный Вам. — Не знаете ли оказии? У евразийцев раскол, и Савицкий вряд ли повезет [609]. — Таковы дела. — Целую Вас нежно, сердечный привет и пожелания Вашим, простите за трудную просьбу, — если бы не крайность… МЦ.
Я Вам писала последняя — сравнительно недавно — дошло ли?
Впервые — Письма к Анне Тесковой,1969. С. 59–60 (с купюрой и ошибкой в датировке). СС-6. С. 374. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 100–101.
9-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 11-го янв<аря> 1929 г.С Новым Годом, дорогая Саломея. Почему мы с Вами не видимся? Где Вы и что с Вами? МЦ.
Впервые — СС-7. С. 120. Печ. по СС-7.
10-29. Н.С. Гончаровой
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 1/14-го января 1929 г.Дорогая Наталья Сергеевна, Тщетно ждала от Вас ответа, т. е. назначения дня встречи — дошло ли до Вас мое письмо? Я дописалась до того места, дальше которого — без Вас — не могу [610]. Напоминаю Вам, что в четверг, 17-го, читаю в Тургеневском о<бщест>ве (77, Rue Pigalle — Métro Pigalle — начало в 814 ч<аса>) «Герой труда» — о Брюсове [611], — хочу, чтобы Вы послушали, как образец моего мышления и видения. Целую Вас, до встречи. МЦ.
<Приписка:> Вся техника входа: войти и взять билеты в 3 фр<анка>.
Впервые — Цветы и гончарня. С. 25. Печ. по тексту первой публикации.
11-29. Н.С. Гончаровой
<Январь> [612] Милая Н<аталья> С<ергеевна>. Приезжала нарочно из Медона просить Вас назначить мне вечер встречи, свободна начиная с субботы, лучше всего час<ам> к 6-ти. Жду. Целую Вас МЦ. Статья моя как вкопанная, — без Вас дальше не могу.Meudon (S et. О) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc
<Ha конверте:> (ход через двор, налево по лестнице, на самый верх, стучите).
Впервые — Цветы и гончарня. С. 25–26. Печ. по тексту первой публикации.
12-29. Н.П. Гронскому
Н.П. Гронскому — прошу ответа —<Январь 1929 г.> [613]
Милый Николай Павлович, Можете ли Вы завтра утром проехать со мной в чешское консульство, срочно необходимо, боюсь, что и так опоздала [614]. А вторая просьба: узнать, где это консульство (кажется, что Av<enue> Kléber, но только кажется, и № не знаю) [615]. Именно консульство (Consulat tchècque), а не посольство. Ответьте, пож<алуйста,> через Алю. — Перевожу сейчас письма Р<ильке> [616]. — Да! Не поедете ли со мной в пятницу на Miss Cavel (Convention «Magique») [617]. Подумайте! МЦ.
<Приписка на полях:> Пятница — завтра. К<инематогра>ф дешевый и чудный.
Впервые — СС-7. С. 206–207. Печ. по СС-7 (с исправлением датировки).
13-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc <21 янв<аря> 1929 г., понед<ельник> [618]Дорогая Саломея, У нас тоже беды, — только что закончился Муркин грипп (с бронхитом месяц), как у С<ергея> Я<ковлевича> резкий припадок печени, с ослаблением сердца. Пролежал неделю, сейчас бродит как тень. Множество евраз<ийских> неприятностей, о которых Вы наверное уже знаете [619] (между прочим, Алексеев — подлец, м<ожет> б<ыть> Вы тоже уже знали?) Целую Вас и очень хочу повидаться, — только не торопитесь, зовите, когда удобно. Спасибо за иждивение. До свидания. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 120. Печ. по СС-7.
14-29. Н.С. Гончаровой
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc <21 или 28> янв<аря > 1929 г., понедельник [620]Дорогая Наталья Сергеевна, А я уж думала, что Вы на меня обиделись — только ломала голову за что́ — или уехали в Марокко. Случилось, как всегда, проще, — насущный хлеб гриппа. Очень хочу с Вами повидаться, и больше чем хочу — нужно. Дописала вещь докуда могла, всё, что пока знала, дальше знаете Вы. Мне нужно только Ваш рассказ 1) о методе работы 2) о постепенности работ, этапах их. — Игоря [621] Вашего люблю как редко что: попал в самое сердце. Итак — когда? Мое посещение не будет утомительным, как никогда не утомляет — слух. О Брюсове, впрочем, расскажу. — Забавно. — Читала в Вашей шали [622]. Целую Вас. МЦ.
Впервые — Наше наследие. 2005. С. 78. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 26.
15-29. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 22-го января 1929 г.Дорогая Анна Антоновна! О Ваших письмах: я их храню, ни одного не потеряла и не уничтожила за все эти годы. Вы один из так редких людей, которые делают меня добрее: большинство меня ожесточает. Есть люди, которых не касается зло, дважды не касается: минует и — «какое мне дело?!» Это я — о Вас. Меня — касается, ко мне даже притягивается, я с ним в каком-то взаимоотношении: тяготение вражды. Но это я в скобках, вернемся к Вам. Вас бы очень любил Рильке. Вы всем существом поучительны (lehrreich) и совсем не нравоучительны, Вы учите, не зная, — тем, что существуете. В священнике я всегда вижу превышение прав: кто тебя поставил надо мною? (между Богом и мною, тем и мною, всем — и мною). Он — посредник, а я — непосредственна. Мне нужны такие, как Р<ильке>, как Вы, как Пастернак: в Боге, но как-то — без Бога, без этого слова — Бог, без этой стены (между мной и человеком) — Бог. Без Бога по образу и подобию (иного мы не знаем). Недавно я записала такую вещь: «самое ужасное, что Христос (Бог) уже был» [623]. И вдруг читаю, в посмертных письмах Р<ильке> (перевожу, пойдут в февральской Воле России — «Aus Briefen Rainer Maria Rilkes an einen jungen Dichter» [624]) — «Warum denken Sie nicht, dass er der Kommende ist» [625]. Бог — не предок, а потомок, — вот вся «религиозная философия» (беру в кавычки, как рассудочное, профессорское, учебническое слово) — Рильке. Я рада, что нашла формулу. Р<ильке> когда-то мне сказал: «Ich will nicht sagen, Du hast Recht: Du bist im Recht», im Recht-sein, im Guten-sein [626] — это все о Вас. (Убеждена, что Р<ильке> бы Вас любил, — почему «любил», — любит). Убеждена еще, что когда буду умирать — за мной придет. Пе-ре-ве-дет на тот свет, как я сейчас пе-pe-во-жу его (за руку) на русский язык. Только та́к понимаю — перевод. — Как я рада, что Вы так же (за руку) перевели меня — что́ меня! меня к Рильке! — на чешский [627]. За что я та́к люблю Вашу страну?!
_____
О жизни, житейском. Башмакам очень радуюсь, ничего, что Г<оспо>жа Т<уржанская> не взяла, кто-нибудь авось возьмет — к весне! Об иждивении узнала от М<арка> Л<ьвовича> С<лонима>, а он из консульства — что вместо 1-го будут выдавать после 20-го, но кому из парижских литераторов — неизвестно [628]. Будем ждать. Бесконечное спасибо за очередную помощь, сразу заплатила долг в лавке, — здесь не Чехия — кредит не любят. Камень с плеч! Писала ли я Вам о Му́риной болезни: грипп и затяжной (глубокий) бронхит, тянувшийся месяц. Слава Богу, прошел. Но — вслед — сильный припадок печени, с осложнением сердца, у С<ергея> Я<ковлевича>. Лежал неделю, — он, который никогда не лежит. Сейчас еле бродит. У евразийцев раскол [629]. Савицкий — сумасшедший (раз), сумасшедший честолюбец (два), он и проф<ессор> Алексеев вдвоем утверждают, что С<ергей> Я<ковлевич> чекист и коммунист. Если встречу — боюсь себя… Проф<ессор> Алексеев не сумасшедший, но негодяй, верьте мне, даром говорить не буду. Я лично рада, что он уходит, но очень страдаю за С<ережу>, с его чистотой и жаром сердца. Он, не считая еще двух-трех, единственная моральная сила Евразийства. — Верьте мне. — Его так и зовут «Евразийская совесть», а проф<ессор> Карсавин о нем: «золотое дитя Евразийства». Если вывезено будет — то на его плечах (костях)._____
Про Муркино Рождество Вам напишет Аля. Елку разобрала только на днях — 6/19-го. Игрушки были еще чешские, приехавшие в той знаменитой корзине. Зажигала с Сочельника каждый вечер. «Я люблю смотреть издалека» (Мур). Он очень умный, очень добрый, очень особый мальчик. 1-го ему исполняется 4 года, — как годы бегут! Целую Вас нежно, пишите о здоровье. Как я хочу к Вам! Марина.Если горячее и подробнее не благодарю, то только из смущения. Прочтите — та́к.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 70–71 (с купюрами). СС-6. С. 374–375. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 101–103. С уточнениями по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 136–137.
16-29. С.В. Познеру
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 26-го янв<аря> 1929 г.Милый Соломон Владимирович, Разрешаю себе напомнить Вам, что я от писательского вечера [630] получила только 200 фр<анков> и очень рассчитываю еще на 100, если по примеру прошлых годов мне присуждено 300 фр<анков>. Может быть Вы мне дошлете их просто в письме? Всего хорошего, сердечный привет. МЦветаева.
Впервые — СС-7. С. 189. Печ. по СС-7.
17-29. Н.П. Гронскому
<Февраль 1929 г.> [631]Милый Николай Павлович, С<ергей> Я<ковлевич> очень Вас просит обменять ему книги в библиотеке, вместо 4 книг взять 3 (там знают), взять последние №№ сов<етских> журн<алов> — Красн<ая> Новь, Кр<асная> Звезда, Печать и Рев<олюция> [632]. Мне, пожалуйста, обменяйте Лескова на Лескова же (не Соборяне [633]) или — Мельн<икова->Печерского [634]. Я вечером (к 9 час<ам>) часто дома — м<ожет> б<ыть> сегодня зайдете? Завтра меня не будет. — Когда Волконский? [635] Всего лучшего МЦ.
Впервые — СС-7. С. 207. Печ. no СС-7.
18-29. Н.С. Гончаровой
<18 февраля 1929, понедельник> [636]Дорогая Наталья Сергеевна! Я у Вас буду в среду к 8½ — 9 ч<асам> чтобы 1) сразу смотреть и просмотреть возможно больше 2) (оно же в третьих) — не обедать и не объедать (NB! о пользе твердого знака). Буду на Jacques Callot [637]. До свидания. Вы у меня выходите замечательная, — такая, какая Вы и есть. М. Цветаева
Медон, каж<ется> 19-го февр<аля>, наверное понедельник [638].
Впервые — Наше наследие. 2005. С. 78. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 27.
19-29. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 19-го февраля 1929 г.Дорогая Анна Антоновна! Вчера вечером — только села Вам писать письмо, разложила блокнот, уже перо обмакнула в чернильницу — гость, нежданный и нежеланный. Пришлось, не написав ни слова, всё сложить и унести. Но сегодня, слава Богу, день дошел уж до такого часа, что ни жданному, ни нежданному не бывать. Чудно бьют часы на башне — одиннадцать. Вспоминаю Прагу, связанную для меня с часами и веками [639]. (Я так люблю Прагу, что — уверена — в ней никогда не буду.) Кстати, историйка. Недавно Аля от кого-то принесла домой книгу «La maison roulante» [640], которую я когда-то читала и обожала в детстве, в далеком детстве, до первой заграницы, до 8 л<ет>. Смотрим картинки — знакомые — давно-недавно-знакомое: ночь, башня, мост, — Прага! Карлов мост. Оказывается, я раньше по нему ходила, чем ходила ногами, раньше на целых 20 лет! (Книга о цыганах, Bohéme [641] — Богемия. Прага тогда была Богемией, следовательно, волей слов, герой книжки, украденный мальчик Adalbert — и я за ним — должен был бродить по Праге.) Страшная картинка: цыганка с ножом, а месяц над ними как кинжал.
Теперь о нынешнем. Иждивение за 2 месяца (на что́ не надеялась) получила и купила кастрюльку — Litor [642], волшебную, со свистком, к<отор>ая всё варит в 15 мин<ут>, самые огнеупорные супы. Овощи и картошку — в 5 мин<ут>. Волшебство. Когда вещь готова, кастрюлька свистит. Но если тотчас же снять крышку — взрывается на тысячу свинцовых пуль. Не только самовар, но самострел. Еще не варила. Жду свободного утра С<ергея> Я<ковлевича>, чтобы показал — ка́к. (Купила вчера, и еле довезла, — точно уже́ с 8 литрами щей!). Вот бы Вам такую! Есть ли это в Чехии? Через границу без пошлины не перевезти. Принцип: варка паром. Завинчивается наглухо.
_____
Только что продержала корректуру перевода 7-ми писем Рильке (не ко мне, конечно!) и вступления к ним. Прочтете в следующем (февральском) № «Воли России». Убеждена, что во всем, что Р<ильке> говорит и я говорю — услышите свое. Письма Р<ильке> — о писании стихов (dichten) — о детстве — о Боге — о чувствах. Перевела как только могла, работала, со вступлением, три недели. — Пишу большую не-статью о Н. Гончаровой, лучшей русской художнице, а м<ожет> б<ыть> и художнике. Замечательный человек [643]. Немолодая, старше меня лет на 15. Видаюсь с ней, записываю. Картины для меня — примечания к сущности, никогда бы не осуществленной, если бы не они. Мой подход к ней — изнутри человека, такой же, думаю, как у нее к картинам. Ничего от внешнего. Никогда не встречала такого огромного я среди художников! (живописцев). Из этого отношения может выйти дружба, может быть уже и есть, но — молчаливая, вся в действии. Я ее пишу (NB! как художник, именно портрет!), а она пишет иллюстрации к моему «Молодцу» [644]. Но ни я, ни она не показываем. Много сходства: демократичность физических навыков, равнодушие к мнению: к славе, уединенность, ¾ чутья, ¼ знания, основная русскость и созвучие со всем… Она правнучка Н.Н. Гончаровой, пушкинской роковой жены. — Есть глава и о ней. —_____
У нас были морозы в 20 гр<адусов>, при здешней одежде и обуви — беда. А у меня еще живы высокие теплые чешские башмаки, — вот и ходила, даже бегала. Здесь такие не достать ни за какие деньги, — весь женский Париж без исключения — в туфельках. А я ходила в них и в толстых черных чешских шерстяных чулках (весь Париж в светлых). В угольных складах мгновенно не оказалось углей, приходилось вымаливать по ведру. Но теперь, слава Богу, потеплело. Мур Вашей голубой (от медвежьего костюмчика) куртки не снимал ни днем ни ночью, самая теплая. Башмаки тоже служат лучше нельзя. Он всё растет, огромный, 7 л<ет> на вид и вес, — 1-го февр<аля> ему исполнилось 4 года. Летит — время?? Аля большая, красивая, добрая, умная, спокойная. Чудесно пишет и очень хорошо рисует. («Nur Zeit» [645]). С эсерами не вижусь никогда, с М<арком> Л<ьвовичем> изредка переписываемся по журнальным делам. Кончаю на др<угой> день, уже ничего не успею, целую Вас нежно, спасибо за всё. МЦ.Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 71–72 (с купюрами). СС-6. С. 375–376. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 103–106.
20-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 19-го февраля 1929 г.Дорогая Саломея! Можно Вас попросить об иждивении? Мороз пожрал все наши ресурсы, внезапно замерзли все вагоны с дешевым углем, пришлось топить англ<ийским> коксом, т. е. в дву́дорога. Хожу в огромных черных чешских башмаках и — с добрую овчину толщиною — черных и чешских также — чулках, всем и себе на удивление. С ногами своими незнакома, так и держусь. (А другие знакомятся — и с любопытством!) — Закончила перевод писем Рильке, написала вступление [646], прочтете в февр<альском> № «Воли России». Пишу дальше Гончарову [647], получается целая книга. Когда повидаемся? Вы меня совсем разлюбили. А все-таки целую Вас. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 120–121. Пен. по СС-7.
21-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея, Мое письмо, очевидно, пропало, я Вас просила об иждивении, — очень нужно, задолжали кругом. Я уж думала, что А<лександр> Я<ковлевич> [648] уехал в Англию, но вчера от М<ирского> звонили, оказывается — здесь. Совестно за напоминание, но совсем негде взять. Целую Вас. МЦ. Meudon (S et О.) 2, Av(enuey Jeanne d’Arc 26-го февр<аля> 1929 г.Впервые — СС-7. С. 121. Печ. по СС-7.
22-29. Н.С. Гончаровой
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 28 февраля 1929 г.Дорогая Наталья Сергеевна, Мы не сговорились о часе. Буду у Вас в понедельник к 8½ — 9 ч<асам>, на Jacques Callot. Пишу Вас вовсю (есть искушение так и назвать: живописание), на́-черно для сербов [649] кончила. В воскресенье сдаю, так что к Вам приду уже отчасти налегке. Хороший конец [650], хотя, боюсь, для сербов — сложно. Итак, до понедельника в 9 ч<асов>. Целую Вас. Да! У меня одна чудная идея — предложение — только обещайте, что непременно! МЦ.
Впервые — Цветы и гончарня. С. 29. Печ. по тексту первой публикации.
23-29. Н.П. Гронскому
<5 марта 1929 г., вторник> [651]Дорогой Николай Павлович, Если будете нынче в городе, не могли бы завезти Гончаровой следующую записку, — крайне нужно. (Либо 13, Visconti, либо 16, Jacque-Callot, — вернее первое [652].) В крайнем случае воткните в дверь мастерской, а в лучшем (случае) привезите мне ответ. М<ожет> б<ыть> с моего вокзала поедете? Тогда зайдите, — столкуемся о Яннингсе [653]. До свидания! МЦ. Вторник — Хорошо бы, если зашли. М<ожет> б<ыть> к 12 ч<асам>? Тогда у нас позавтракаете.
Впервые — СС-7. С. 213. Печ. по СС-7.
24-29. Н.П. Гронскому
<5 марта 1929 г.> [654] Милый Николай Павлович, застаю пустынный дом, такой же как улицы, которыми шла. Жду Вас завтра к 12½ ч<асам> (завтра рынок и, боюсь, что к 12 ч<асам> не управлюсь). Но не позже. Спокойной ночи!Впервые — СС-7. С. 213. Печ. по СС-7.
25-29. Н.С. Гончаровой
<5 марта 1929 г., вторник> [655]Дорогая Наталья Сергеевна! Если податель сего [656] Вас застанет, назначьте ему, пожалуйста, вечер на этой неделе, когда встретимся, — нынче не могу, мне взяли билет на Стравинского [657]. (NB! не предпочтение, а необходимость, о которой очень жалею.) Если же Вас не будет, чтобы не затруднять Вас писанием — давайте встретимся во вторник на следующей неделе, после Вашего обеда, к 8½ ч<аса>, на Jacques Callot, — Сухомлин [658] тоже хочет быть, захвачу почитать из другой статьи, русской. Очень хотела бы, чтобы был и М<ихаил> Ф<едорович> [659]. А если свободны завтра вечером (среда), могла бы дочесть Вам сербскую [660], к<ото>рую в четверг сдаю. (Тот вторник с В<асилием> В<асильевичем> [661] — остается.) МЦ. Целую Вас. Привет М<ихаилу> Ф<едоровичу>.
(Надпись на конверте:) Наталье Сергеевне Гончаровой Слезьте Mabillon, пересечь сразу улицу и другую (B<oulevar>d S<ain>t Germain) идти до Place S<ain>t Germain, оттуда no Rue Bonaparte к Сене до Rue Visconti справа (щель) д<ом> 13, справа. Войти во двор и сразу налево в нору. Идти по лестнице, по лестнице до самого верха — стучать или звонить — и говорить: Аля [662].
Впервые — Наше наследие. 2005. С. 78. Печ. с уточнением датировки по: Цветы и гончарня. С. 28
26-29. В Комитет помощи русским писателям и журналистам
Марины Ивановны Цветаевой-Эфрон Прошение Покорнейше прошу Комитет о выдаче мне пособия — по возможности в прежних размерах, а не прошлого раза (получила только 200 фр<анков>). Марина Цветаева-Эфрон Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 5-го марта 1929 г.Печ. впервые по копии с оригинала, хранящегося в архиве BDIC.
27-29. Н.С. Гончаровой
<Март 1929 г.> [663]Дорогая Наталья Сергеевна! Рукопись кончена [664]. — Когда мне у Вас быть? Ряд вопросов: 1) Какую музыку Вы иллюстрировали, кроме Равеля? [665] 2) По дороге — куда? — сгорели декорации М<ихаила> Ф<едоровича>? [666] Есть еще, но те — устно. Да! Написала «Завтрак» [667]. Привезу и, кстати, посоветуюсь. Возвращаю, с благодарностью, статью. Не потеряйте — Вы. Я все вечера свободна, черкните, с Алей — когда и куда. Хотелось бы поскорее. Целую Вас. Тороплюсь. МЦ.
Впервые — Цветы и гончарня. С. 30. Печ. по тексту первой публикации.
28-29. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 17-го марта 1929 г.Дорогая Анна Антоновна! Только что Ваше письмо. Я Вас люблю, зачем Вы живете такой жизнью, есть обязательства и к собственной душе, — вспомните Толстого — который, конечно, подвижник, мученик дома (долга) — но который за этотподвиг ответит. Вы правы кругом — и Толстой был прав кругом — и вдруг мысль: грех — что́! Грехи Бог простит, а — подвиги?? Служил ли Толстой Богу, служа дому? Если Бог — труд, непосильное: да. Если Бог — радость, простая радость дыхания: нет. Толстой, везя на себе Софию Андреевну [668] плюс всё включенное, не дышал, а хрипел. «Пора и о душе подумать», глубокое слово, всегда противуставляемое заботам любви, труду любви, семье. «Не вправе». Вы не вправе, но Ваша душа — вправе, вправе — мало, то́, что для Вас — роскошь, для нее — необходимое условие существования. Вы свою душу губите. И, в ответ: «Кто душу положит за други своя!» [669] И еще в ответ: «Оставь отца своего и мать, и иди за мной» [670]. Я сейчас на краю какой-то правды.
_____
У нас весна. Нынче последний день русской масленицы, из всех русских окон — блинный дух. У нас два раза были блины, Аля сама ставила и пекла. Мур в один присест съедает 8 больших. Его здесь зовут «маленький великан», а франц<узская> портниха: «le petit phénomène» [671]. В лесу чудно, но конечно несравненно с чешским. Вы не думайте, что «игра воображения», я очень упорна в любви, Чехию полюбила сразу и навсегда. Мне и те деревья больше нравятся. — Был у нас доклад М<арка> Л<ьвовича> о молодой зарубежной литературе [672]. «Молодой зарубежной литературы нет, есть молодые зарубежные писатели». Прав, конечно. Потом разбор, справедливый, посему — безжалостный. (Вспомните основу суда: не милосердие, а справедливость). Из пражан определенно выделил Лебедева [673] и Эйснера [674], с чем согласна. Из парижан — Поплавского [675]. Даровитый поэт, но путаный (беспутный) человек. Мысли М<арка> Л<ьвовича> часто остры, форма обща, все время переводит на настоящие слова. Те мысли — не теми словами. — Одна работа о Гончаровой кончена и сдана, даю сербам, — 2 листа, немножко меньше (28 печ<атных> стр<аниц> формата «В<оли> Р<оссии>») — 8 чудесных иллюстраций (снимки с ее картин). Жизнь и творчество. Подумайте, нельзя ли было бы куда-нибудь устроить в Чехию? Или Чехия и Сербия — слишком близко? Пойдет в следующем № сербского Русского Архива [676]. Другая работа, большая, пойдет в Воле Р<оссии>, начиная с апреля [677]. Большая просьба: если прочтете и понравится, напишите от себя в редакцию, — а м<ожет> б<ыть> не от себя, пусть кто-нибудь из знакомых напишет — какие-нибудь одобрительные слова, просто: Читатель (не могла ли бы написать Ваша сестра? Вашу руку знают) — а то волероссийцы — неявно, но все же — как-то затруднялись брать, — вещь на 2, на 3 номера. Можно написать по-чешски. И лучше — после майского №, когда они начнут отчаиваться в нескончаемости! Да! чудная и скорая оказия для башмаков: в Париж в конце марта — м<ожет> б<ыть> уже в 20-тых числах — значит, на днях — едет Сталинский [678]. Позвоните ему по телефону, чтобы условиться, но де́ла не называйте: по телеф<ону> отказать легко. Он весь день в «В<оле> Р<оссии>». Думаю, для меня — повезет. Только непременно почерните подошвы, — хорошо, если бы кто-нибудь поносил день, два. Скажите Сталинскому (Евсей Александрович), что очень нужно, что башмаки лежат уже полгода и т. д. Пусть везет на риск. М<ожет> б<ыть> возьмет и Муриного медвежонка. (Воображаю радость Мура! Обожает зверей!) Мур весь в Вашем, башмаки редкостные, всю зиму носит, ни разу не чинила. До свидания. О Маяковском напишу непременно. Но лучше сказали Вы: грубый сфинкс. О нем (и о двух других) появится на днях очень хорошая статья С<ергея> Я<ковлевича> во франц<узском> журнале [679]. Пришлю. Как Вам понравился перевод Р<ильке>? [680] Целую Вас. М<ожет> б<ыть> в этом году соберетесь в Париж? (На Пасху!) А? Провели бы с Вами чудный месяц! — Подумайте. МЦ.Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 72–74 (с купюрами). СС-6. С. 377–378. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 106–108.
29-29. Н.С. Гончаровой
Дорогая Наталья Сергеевна! Буду у Вас в пятницу, но не к 8½ ч<а-сам>, а если разрешите пораньше, часам к 7-ми, на Visconti. Я Вас так давно не видела, что мне того сроку (под страхом поезда!) мало. (Вообще, я Вас гораздо больше люблю, чем Вы меня, — чему и радуюсь, ибо нет хуже, чем когда наоборот!) [681] Да! Рукопись (для первой книги) [682] сдала и крайний срок говорит о неразбивке набора. Я боюсь. Вы тоже. Попросите М<ихаила> Ф<едоровича>. А то скоро поздно будет. — Спасибо за деньги, получила и уплатила. Итак, до пятницы. Целую Вас. МЦ. 2-го апреля 1929 г., вторник.<Приписка на полях:> Вернулся из Праги Сталинский. Очень хочет пригласить Вас и М<ихаила> Ф<едоровича> к себе. Он вас обоих, очень любит, даже предан.
Впервые — Наше наследие. 2005. С. 80. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 33.
30-29. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 7-го апреля 1929 г.Дорогая Анна Антоновна! Нынче кончила переписку своей большой работы о Гончаровой, пойдет в В<оле> России, в апрельском номере [683]. Сербская уже переводится. В общей сложности — 7 печатных листов, очень устали глаза. Первое письмо — Вам, и первое в письме — нежное спасибо за посылку. Башмаки чудные, таких в Париже не найдешь, будут служить мне как Муру — его, которые всю зиму носит не снимая. Мурин медведь и барашек до сих пор целы: жалеет: не ест. Отгрызет маленький кусочек от подножья овцы и — «Ой, что́ я сделал! Жа-алко!!» Алину коробку — не жалели, а бумажки жалели, не рвали и храним. Сталинский, привезший, много рассказывал о Чехии, особенно она [684]. — Вы ее не знаете? — добродушная дама в каракулевом саке. Почему-то от Праги — в восторге. Говорю почему-то, потому что ни с мостами, ни с островками, ни с туманами не связывается. Но было приятно, что хвалит Прагу. Я ничего не умею хотеть, кроме как в работе, в которой не хотеть — не умею. Ничего не умею добиваться. Мне всегда за кого-то и что-то стыдно, когда у меня нет того, на что я вправе — только любовь дает права — когда у меня нет того, без чего я — не я. Кому-то и чему-то ведь было бы несравненно лучше, если бы я завтра же, забрав и Мура и Алю, могла выехать к Вам в Прагу. Я Вас считаю самой настоящей Муриной крестной, обе (одна крестила, другую вписали) — неудачны: совершенно равнодушны [685]. О<льгу> Е<лисеевну> <Колбасину->Чернову (вписанную в метрику, — отсутствовавшую) Вы должны знать по Союзу Писателей. Мы у нее жили по приезде в Париж. Лучший пример: ее дочери чудно шьют и мать боготворят [686], Мур из всего молниеносно вырастает, лоскутов — полный дом, — ни рубашечки. И попросить нельзя, — удивленные лица. Не заходит никогда. Мура водила раз за всю зиму. Другая (собственно-крестившая) Мура любила до полутора года, потом перестала — неизвестно почему. За всю зиму была — раз. Живет в трех минутах. Всё это на час, а крестные — навек. Поэтому, хотите или не хотите, я Вас самым серьезным образом считаю Муриной крестной — пусть заочной, но самой настоящей и любящей. Крестный его — Ремизов [687] — его не видел ни разу (живет в Париже) и ни разу не позвал. Мне не повезло. Но, руку на́ сердце положа, я Вас в крестные тогда не позвала только из-за того, что крестил о<тец> Сергий [688], который бы мог узнать, что Вы не православная, и даже наверное знал (общий круг). А помните увлечение Муром Г<оспо>жи Андреевой? [689] (Живет в Кламаре, в 20 мин<утах> от Медона). — И не вспоминает!
…Ах, дружба, любовь двухдневная, —
А забвенье — на тысячу дней! [690]
…Держала тонкие листы
И странно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело. [693]
_____
У нас весна. (Боже! сколько раз это писано!) Первые распустились ивы — мое любимое дерево. Дубы молчат. Я все вспоминаю куст можжевельника на горе [694], который я звала кипарис. А иногда Борис (Пастернак). Он тоже не пишет. Целую Вас нежно, пишите, люблю Вас, спасибо за всё. МЦ.Впервые — Письма к Анне Тесковой,1969. С. 74–75 (с купюрами). СС-6. С. 378–379. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 108–110.
31-29. Н.С. Гончаровой
<Апрель 1929 г.>Дорогая Наталья Сергеевна, Очень прошу Вас: приезжайте скорей. Всё цветет, а цвет короток. Пишу — непосредственно после Вас — запоем Перекоп [695]. Думаю: самое большое после Троянской войны [696]. (Ведь там тоже — ахейцы с данайцами! [697]) Жалею, что не родилась мужчиной: столько гнева даром пропадает! — Сговоритесь с Алей — когда. Invalides [698] близко, сразу после завтрака, чтобы застать всю красоту. Если будет дождь — естественно отпадает. У нас чудные места: лесные. Жду также и М<ихаила> Ф<едоровича>. Целую Вас нежно. МЦ.
Впервые — Наше наследие. 2005. С. 80. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 34.
32-29. Н.С. Гончаровой
Дорогая Наталья Сергеевна, Вчера я была у Вас в гостях — во сне. Мастерская была песком [699], в песке — кое-где — подрамники, стен не было видно, а может быть — просто не было. Я кинулась в песок — как была — в берете. Вы уезжали в Польшу — «13 раз съезжу в Польшу, потом вернусь в Париж». В песке я нашла медное донце, работы Челлини [700]. Тут же на песке стоял стол, пили чай. С Вами были какие-то чужие девушки, очень красивые, — Вам помогали. До свидания! Когда увидимся? Хочу проверить. Песок был розовый. МЦ. Медон, 30-го апр<еля> 1929 г., вторник.Впервые — Наше наследие. 2005. С. 80. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 35.
33-29. Н.П. Гронскому
<Около 30-го апреля 1929 г.> [701] Николай Павлович! Приходите завтра утром ни свет ни заря по делу выступления Волконского [702]. Ведь у меня читает Св<ятополк->Мирский и Волконского нужно предупредить (не знаю их взаимоотношений), а объявление (платное) в П<оследние> Нов<ости> должно быть сдано завтра до 12 ч<асов> [703], — кого же объявлять?? Словом, будьте у меня не позже 9 ч<асов> [704] (девяти). А то — неизвестно что. Благодарная днесь и впредь МЦ.Впервые — СС-7. С. 206. Печ. по СС-7 (с уточнениями по кн.: Несколько ударов сердца. С. 154–155).
34-29. Н.С. Гончаровой
9 <мая> 1929 г. [705]Дорогая Наталья Сергеевна! Я еще не поблагодарила Вас за те тюльпаны — чудные — из всех красот Пасхи уцелели одни они. Жаль, что не повидались на праздниках, у нас все цветет, я так радовалась четвергу. Ваши телеграммы всегда огорчительны [706]. У меня к Вам большая просьб<а: на> днях к Вам заедет молодой чел<овек и> завезет билеты на мой вечер 2 <билета>. М<ожет> б<ыть> предложите кому-нибудь? <…> и М<ихаилу> Ф<едоровичу>. Цена 25 фр<анков>, больше — луч<ше, но> больше — трудно. Вечер моя единственная надежда на лето, а на входные билеты не уедешь. Буду читать на вечере отрывки из новой вещи — Перекопа — кот<орый> сейчас пишу [707]. Давайте сговоримся через Алю, когда повидаться. Хотите — приеду к Вам? Пишу Вам на собрании Кочевья [708], докладчик мешает. Целую Вас нежно, простите за возню с билетами. Сердечный привет М<ихаилу> Ф<едоровичу>. МЦ.
Впервые — Наше наследие. 2005. С. 80. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 36.
35-29. Н.П. Гронскому
<Май 1929 г.> [709]Милый Николай Павлович, Заходите как только сможете — дело спешное, с вечером — я дома до 2 ч<асов> и после 5 ч<асов>, но если можете в течение утра. Готова ваша карточка с Сергеем Михайловичем [710]. Итак, жду. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 207. Печ. по СС-7.
36-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 12-го мая 1929 г.Христос Воскресе, дорогая Саломея! 25-го мой вечер, посылаю Вам 10 билетов с горячей просьбой по возможности распространить [711]. На вечере буду читать отрывки из Перекопа — большой поэмы, которую сейчас пишу. Когда увидимся? Целую Вас.
Впервые — СС-7. С. 121. Печ. по СС-7.
37-29. В.С. Познеру
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d Arc 12-го мая 1929 г.Милый Владимир Соломонович, На этот раз с просьбой о билетах — к Вам (всегда просила Вашего папу) [712]. 25-го мой вечер, вступительное слово о русской поэзии читаете Вы [713] (читаете?) потом я — et tout ce qui s’en suit [714], в частности — отрывки из Перекопа, большой поэмы. Цена билета 25 фр<анков>, посылаю 5. Всего лучшего, позвоните по тел<ефону> Clamart 411 и вызовите Сергея Яковлевича Эфрона и сговоритесь с ним, нам необходимо повидаться. МЦветаева.
Впервые — СС-7. С. 352. Печ. по СС-7.
38-29. В.С. Познеру
Милый Владимир Соломонович, Есть слух, что Вы на днях уезжаете из города. Известите меня тотчас же, читаете ли Вы на моем вечере или нет, и можно ли наверняка на Вас рассчитывать. До вечера 10 дней, а от Вас до сих пор ни слова. Мне нужно знать. Жду Вашего ответа. Всего лучшего. МЦветаева. Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 14-го мая 1929 г.Впервые — СС-7. С. 352. Печ. по СС-7.
39-29. Н.П. Гронскому
<Около 24 мая 1929 г.> [715]Милый Николай Павлович, Будьте у нас в 7 ч<асов>, мы вместе поедем к С<ергею> М<ихайловичу>, с которым я еще должна посоветоваться о его чтении, а Вы направитесь в зал, — мы с С<ергеем> М<ихайловичем> приедем вместе. Не запаздывайте! МЦ. Стало быть Вы отвозите меня к С<ергею> М<ихайловичу>.
Впервые — СС-7. С. 207. Печ. по СС-7.
40-29. А.И. Гучкову
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 28-го мая 1929 г.Сердечное спасибо, дорогой Александр Иванович! Посылая Вам билеты, я вовсе не надеялась на устройство всех, и присланное Вами — подарок. Очень я жалею, что не были на вечере [716], меньше из-за Перекопа (восстановимого), чем из-за любопытного состава зала, соединившего на час все крайности эмиграции. (Дольше часу это бы не продержалось!) А Вы не забыли моих дроздовцев? [717] Думаю выехать около 15-го, кажется в окрестности Гренобля, откуда жду ответа [718]. — А каковы Ваши планы? В<ера> А<лександровна> [719] получила новый купальный халат, и море предрешено. Еще раз горячее спасибо за участие, — каждый проданный билет — толчок вдоль рельс! (Перевод вечеровых билетов на железнодорожные.) Сердечный привет. МЦветаева.
Впервые — СС-7. С. 353. Печ. по СС-7.
41-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 28-го мая 1929 г.Дорогая Саломея! Сначала деловое: деньги С<ергею>Я<ковлевичу> за Евразию переданы и с благодарностью получены. Федоров Вам высылается [720]. Теперь основное: вчера в гостях у Манциарли [721] (восемь туземцев, — один метэк [722]: я, а м<ожет> б<ыть> и не восемь, а восемнадцать) — разговор о снобизме, попытка определить. Я вспомнила <статьи> [723] и Тэффи — о снобизме [724] и подумала, что одно из свойств сноба — короткое дыхание, просто — отсутствие легких, вместо них — полумесяц, причем сверху, а низа вообще нет: глухо. Без длительности звука. Будь Вы снобом, Вы бы давно устали участвовать и сочувствовать (участие и сочувствие — в глубину, а весь сноб на верхах: отсюда его вечный восторг: астматиков). И — помимо рассуждений — я бесконечно тронута длительностью Вашего <сочувствия?>: persévérance [725] — по-русски нет. — Скучно с французами! А м<ожет> б<ыть> — с литературными французами! [726] Да еще с парижскими! Будь я французом, я бы ставку поставила на бретонского мужика. — Разговоры о Бальзаке, о Прусте, Флобере. Все знают, все понимают и ничего не могут (последний смогший — и изнемогший — Пруст). Видела американскую дочь, в красном, молчала. Мать — ку-уда! [727] — Вечер, по-моему, прошел отлично [728]. Пока, с уплатой зала и объявлений, чистых почти <нрзб> тысячи. Я очень довольна, столького не ждала, и есть еще с десяток 25-фр<анко>вых надежд. Думаю ехать в окрестности (Парижа?), но до этого хочу сводить С<ергея> Я<ковлевича> к врачу, не знаю, что с ним, — м<ожет> б<ыть> предпишет Vichy [729], тогда будем жить в какой-нибудь деревне около, если таковые имеются. Как только выяснится — напишу. Получила самое трогательное письмо от Св<ятополк>-М<ирского>. Скажите ему, что, во имя его, Врангеля [730] все-таки не читала (а хороший!!!) Целую Вас нежно. Сердечный привет А<лександру> Я<ковлевичу>. Пишите. МЦ
Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 172 (публ. Г.П. Струве). СС-7. С. 121–122. Печ. по СС-7.
42-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 11-го июня 1929 г.Дорогая Саломея! Не люблю закрыток, но сейчас под рукой нет ни бумаги, ни конвертов, а хочется написать с утра. Приехал <Святополк->Мирский. Приехал Карсавин. Последний на днях справляет серебряную свадьбу [731]. Газета стала выходить раз в две недели [732], и С<ергей> Я<ковлевич> чуть-чуть поправился. Мы еще никуда не едем, — есть предложение из-под Гренобля. Пустой дом в лесу за 100 фр<анков> в месяц, в получасе от всякого жилья, глубоко-одинокий, очевидно проклятый какой-то, ибо даже хозяин не живет. Мрачно и — невозможно: есть погреба и амбары, но нет стульев, не говоря уже о кроватях. Покупать негде, а я без папирос бешусь. А лечим пока что — на вечеровые деньги — с Алей… зубы. Холод и дожди тоже не располагают к отдыху. Была на Дягилеве, в Блудном сыне несколько умных жестов [733], напоминающих стихи (мне — мои же): превращение плаща в парус [734] и этим — бражников в гребцов. — Куда из Лондона? Сообщите мне, пожалуйста, адрес Ани Калин [735], хочется ей написать. Целую нежно. Иждивению, как всегда, буду рада. Привет А<лександру> Я<ковлевичу>. МЦ. <Приписка на полях:> 4 книги Федорова с неделю тому назад высланы по парижскому адр<есу> — получили ли? [736]
Впервые — СС-7. С. 122–123. Печ. по СС-7.
43-29. А.К., В.А., О.Н. Богенгардт
12-го июня 1929 г. Meudon (S. et О.) 2, Av<eme> Jeanne d’ArcМилые Антонина Константиновна, Оля и Всеволод! Вот Ваше чадо [737]. Если нужно — отпечатаю еще, только напишите ка́к — посветлее (есть одна светлая) или потемнее. Светлые скорей выцветают. На одной карточке — увы! — Саша не вышел, виноват Мур, занявший все место. Да! Не забыла ли я у вас куска своего мундштука (деревян<ного>) — оплакиваю его! Всего лучшего, целую МЦ.
Впервые — ВРХД. 1992. № 165. С. 175 (публ. Е. Лубянниковой и Н. Струве). СС-6. С. 649. Печ. по СС-6.
44-29. В.С. Гриневич
Meudon (S. et О) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 18-го июня, вторникДорогая Вера Степановна! А я о Ильине и думать забыла, потому что их мно-ого! [738] Не думаю, чтобы Н<иколай> А<лександрович> [739] из-за раскрытия истины согласился потерять поклонника, — факты же, конечно, могу сообщить [740]. Извинялся он (за подпись под оповещением) [741] и перед С<ергеем> Я<ковлевичем> и перед Сувчинским (из-за к<оторо>го якобы вышел <не окончено>
Печ. впервые по копии с оригинала, хранящегося в РГАЛИ (Ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 99, л. 1).
45-29. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 19-го июня 1929 г.Дорогая Анна Антоновна! Начинаю день с письма к Вам. Знаете русское выражение: некогда о душе подумать. Так и со мной. (Так и с Вами.) Сегодня мне вспомнилась Прага — сады. Сады и мосты. Летняя Прага. Что́ мне сделал этот город, что я его так люблю? И вот мечта: осенью coûte que coûte [742] приехать к Вам — о душе подумать. В один конец я бы денег достала, не могли ли бы Вы достать в другой? Но м<ожет> б<ыть> последнего бы и делать не пришлось, ибо тысячу крон своим выступлением в Праге конечно соберу. А не тысячу — так пятьсот: обратный путь. Давайте решим это твердо. М<ожет> б<ыть> нашелся бы в Праге какой-нибудь музыкант (или музыкантша, что даже предпочитаю), который бы согласился выступать у меня на вечере бесплатно, чтобы устроить смешанный вечер: стихи и музыка [743]. (Можно — стихи, проза и музыка.) Билеты бы распространили предварительно. Дешевые — при входе. Так это делается здесь. По-моему — важен факт приезда, уже-присутствия. Заочно — всё трудней. Вы бы меня познакомили с чешскими дамами, и они бы помогли. Тем более, что у меня сейчас есть «хорошие» платья, и вид парижский (NB! Помогают охотнее красивым и богатым, Вы это знаете). Словом, начать не с конца нужды, а с обратного. Их много. В Праге я конечно буду счастлива: — и это располагает. Жила бы я у Вас — если можно. На жизнь у меня денег нет, кроме того — хочу быть с Вами, для этого и еду, ибо Прага для меня Вы. Та́ Прага. Была бы чудная жизнь, 2 недели чудной жизни, по возвращении я бы конечно о Праге написала, и этим бы и внешне окупила поездку. Прогостила бы у Вас 2 недели. Я бы Вам помогала и была бы с Вами только, когда бы Вы этого захотели. Я умею быть одной. Давайте решим это серьезно. 2-го ноября будет 4 года с моего приезда сюда: 4 года тоски по Праге. Выберем прежде всего месяц: м<ожет> б<ыть> сентябрь? (Вторая половина). Или все еще «на даче»? Мне бы хотелось в хорошую погоду, зимой боюсь: без меня простудят Мура. Я могла бы приехать к Вам 15-го, а вечер устроить — 30-го, перед самым отъездом. Подумайте о музыкальной части, чехи так музыкальны, наверное найдется. Можно и пение (хорошо бы старые народные песни, а я читала бы русское народное: свое). Можно устроить чудесный вечер, и для души! Мой парижский прошел отлично [744]. Хотела было ехать со всеми своими в горы или на море, но… зверские цены (2 комн<аты> с кухней — 2000 фр<анков> за три месяца) — да еще билеты — да еще всё то же хозяйство. Руки опускаются. Целый день готовить можно и в Медоне. И лес у нас по́д боком. (NB! угрюмый, заросший, заколдованный какой-то, — страшно-мрачный, совсем без цветов, один плющ. И хвои нет, — моей любви! Но — все-таки лес, и Муру хорошо). Поездка в Прагу мне будет наградой за лето в Медоне (о как мне надоедают всё те же места!) Давайте решим. Буду жить мечтой, потом доставать визу, потом — телеграмму Вам: буду такого-то — и 2 недели с Вами, Вы — со мной. Хотите? Деньги на дорогу туда у меня есть. Не истрачу. Заклею конверт [745]. Утром буду писать, после завтрака — что хотите. А чудные вечера!! — Пишите о Вашем лете: едете ли куда-нибудь? М<ожет> б<ыть> уже уехали? Если едете или уехали — когда вернетесь? Итак, подумайте обо всем (месяц, музыкальная часть, возможность моего гощения) и напишите мне возможно скорей. Мое решение настолько серьезно, что посылаю заказным. Целую и обнимаю Вас. Пора свидеться! МЦ.
А потом Вы ко мне — знакомиться с Вашим крестником Муром (чудный!) и заново с Алей. — Да? —
7-го июля 1929 г. Письмо залежалось, и кое-что изменилось: м<ожет> б<ыть> все-таки поедем в горы, в Савойю, в городок С<ен->Мишель, над Греноблем. (Посмотрите на карте). Есть дешевый дом с двумя кроватями и столами — остального ничего, но можно обойтись ящиками. В глубоком лесу, пейзаж — преувеличенная Чехия. Так что, если поедем, моя поездка в Прагу переносится на октябрь (если поедем, то на 2 месяца, до конца сентября). Но желание и решение остаются в силе. Очень жду от Вас весточки, до свидания — через 3 месяца? Целую Вас М.Ц.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 75–76 (с купюрами). СС-6. С. 379–380. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 111–113.
46-29. Н.П. Гронскому
<Конец июня>Сердечное спасибо, милый Николай Павлович, и глубочайшие извинения за гвозди. — Что ж: не судьба! верней: судьба. Утешаюсь холодной погодой, человека сжимающей, обратно жаре, выгоняющей его из кожи и из квартиры (что́, впрочем, то же!) — Пишите о своей жизни: ландшафтах, прогулках, знакомствах [746]. Пришлите снимки, если есть. — Дальше конечно не ищите: явно-бесполезно. М<ожет> б<ыть> отправлю Алю на́ две недели на́ море (в Бретань) гостить к знакомым, а сама осенью на столько же в Прагу — давняя мечта [747]. Еще раз, спасибо от всего сердца — и за это, и за все. Вы удивительный человек. Числа не знаю, конец июня 1929 г. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 208. Печ. по СС-7 (с небольшими уточнениями по: Несколько ударов сердца. С. 157).
47-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 29-го июня 1929 г., суббота.Дорогая Саломея, спасибо и простите; деньги я конечно получила, но не знала, куда Вам писать, ибо Вы ехали в Голландию, страну для меня баснословную, в которой я совершенно не мыслю знакомого человека. Очень рада, что Вы опять в досягаемости: в Париже. На этой неделе я занята в понед<ельник> и четверг, остальное пока свободно. Очень хочу Вас повидать и жду весточки. Целую Вас. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 123. Печ. по СС-7.
48-29. Н.П. Гронскому
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 7-го июля 1929 г.Милый Николай Павлович! Очень возможно, что мы с Вами скоро свидимся. В С<ен->Мишеле [748] (немножко над) есть дом — очень дешевый — с двумя кроватями и столами. Дело в стульях и в тюфяках, первые можно осуществить ящиками, вторые — соломой (NB! блохи!!!) Часть скарба придется везти отсюда (посочувствуйте!) остальное купить в С<ен->Мишеле на базаре (NB! и тащить на себе в гору — 20 мин<ут> или больше). Жду окончательного ответа от русского полковника-рабочего [749], который там живет уже третий год. С<ен->Мишель — густо-лесной, римская дорога и развалины. Жители старые и в старом. Узнайте на всякий случай сколько туда (и обратно) дорога от Вас, м<ожет> б<ыть> я попросила бы Вас побывать там до нашего приезда и встретить. И немножко устроить (ящики, напр<имер>, ибо таскать придется мне одной: Аля — с Муром, а полковник на заводе) — испытать плиту, м<ожет> б<ыть> купить кое-что из хозяйственного. Напишите 1) цену ж<елезной> д<ороги> 2) возможно ли это в идее, т. е. пожертвовали ли бы Вы 2–3 днями блаженства в Аллемоне на муку в <Сен->Мишеле. М<ожет> б<ыть> и не придется. М<ожет> б<ыть> доро́га настолько дорога́ — я ведь не представляю себе расстояний, — мой путеводитель Вы увезли. На мой запрос ответьте скорее. Второе — важное. Какова — нормально — (на не-норму нормы нет!) погода в августе и в сентябре? Сто́ит ли вообще ехать? Меньше чем на два месяца не имеет смысла, а выедем мы к концу июля, — не раньше 20-го, т. е. в расчете на август и сентябрь. Спросите у своего хозяина — есть ли смысл, т. е. не попадем ли мы в стужу. Но Вы ведь тоже будете до конца сентября? — Есть (будут) ли грибы? Черника? С<ен->Мишель — сплошь-лесной, преувеличенная Чехия. Расспросите о С<ен->Мишеле Вашего М. Manin [750], м<ожет> б<ыть> он был или знает. Итак 1) что Вы думаете о предварительной поездке туда (не забудьте цену проезда, деньги вышлю как только решу — если решу) 2) норма ранне-осенней погоды. У нас позднее осенняя: ветер, тучи, ни дня без дождя, полная ненадежность. Жары — и в помине нет. — Служит ли Вам моя палочка? Очень хотелось бы с Вами полазить. До свидания — может быть скорого. МЦ.
P.S. Наш дом среди десятка таких же, — не тот страшный одинокий за 60 фр<анков>. Пришлите мне какие-нибудь виды Аллемона, обожаю горы. Сердечный привет от всего семейства.
_____
Вы — Isère, а мы — Savoie! [751]Впервые — Мир России. С. 167–168. СС-7. С. 208–209. Печ. по СС-7.
49-29. Н.С. Гончаровой
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 8-го июля 1929 г.Дорогая Наталья Сергеевна! Сто лет не виделись. Назначьте мне через Алю вечер, когда Вы свободны, — хотите вместе пойдем в кинематограф? Есть одна чудная вещь — Solitude [752] — если еще не видели. А я с радостью посмотрю во второй раз. Она сейчас всюду идет. Условимтесь сейчас о часе — 7 ч<асов>, в Вашей мастерской. А день (недели) сообщите Вы — через Алю. Второе: [несколько слов зачеркнуто] если увидите В<асилия> В<асильевича> [753], скажите (от себя!!!), что моя вещь о Вас полна грубейших опечаток, совершенно искажающих смысл. Продержали ее 4 месяца и не дали корректуры. Я в большом огорчении и негодовании. Если бы за каждую опечатку автору бы платили — их бы не было. Привезу Вам расчерканный [754] номер. Очень зову Вас к себе. Сегодня чудный день, первый такой за неделю. Сомневаюсь, что продержится. М<ожет> б<ыть> Вы раньше соберетесь к нам? Как Вам удобнее. План. Хорошо бы устроить маленькое пиршество в честь выхода статьи. У Вас или у нас? Это также — как удобнее, п<отому> ч<то> есть вся посуда. Но об этом сговоримся при встрече. Очень хочу Вас видеть. Целую. МЦ. Когда приду, буду уже знать, где-то идет Solitude. М<ожет> б<ыть> и М<ихаил> Ф<едорович> соблазнится? Вещь — чудная.
Впервые — Наше наследие. 2005. С. 80–81. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 37.
50-29. Н.П. Гронскому
<12 июля 1929 г.> [755]Дорогой Николай Павлович! Спасибо. Дела таковы: мне предлагают дом — дешевый — в горах. Предлагает человек бессемейный — военный — рабочий, м<ожет> б<ыть> не знающий всех трудностей, связанных с семьей и оседлостью. Свободен он раз в неделю, времени на подробности у него нет. Ехать вслепую — боюсь. Что́ за дом? Возможный или нет? Кто соседи (группа в 10–12 домов над С<ен->Мишелем) и что у них наверняка можно достать? (Молоко, яйца, зелень.) Есть кафе, — есть ли в нем табак и спички? На каком точно расстоянии от С<ен->Мишеля? Сколько ходу? Полковник писал о 2 кроватях и столах (одну «пару» дает он, другую хозяин). Реальность ли? Можно ли в С<ен->Мишеле купить ящики — вместо стульев и полок? Ведь нельзя же жить на полу, — я все-таки надеюсь заниматься. Приеду я по всей вероятности одна с детьми, — все будет на мне. — Как с водой? (есть ли колодец?) Боюсь заехать. По-моему, самое лучшее было бы сев на поезд (проще! погулять мы с Вами успеем) доехать до С<ен->Мишеля, познакомиться с полковником и сообща все обдумать — он очень милый человек. Вместе осмотреть Дом и взвесить. М<ожет> б<ыть> — если такая гора (устройство!) — заслонит все горы и — просто — не сто́ит. А м<ожет> б<ыть> только издалека так страшно. У полковника нет времени и у него другой строй жизни, он не может войти в мое положение. Вы — можете, ибо живете семьей и знаете, что́ это значит. Решите за меня и отпишите. Действует ли плита? (на случай порчи примуса) Чем топят? Очень важно расстояние от С<ен->Мишеля: придется неустанно таскать тяжести — продовольствие, керосин — учтите. Сильно ли в гору и сколько ходу? Кто соседи? Еде живет хозяин? (Большая ли семья и нет ли ведьм — о, не киевских! [756] — бытовых). Мое письмо возьмите с собой. — Каков С<ен->Мишель? Аптека? Лавки? (Красота — потом. На то́м — (свете!)) Будь я Вами, я бы списалась с полковником, когда он свободен, проехала бы прямо к нему. После осмотра — отписала бы мне, в освещении собственного впечатления (NB! живой Волконский). Я бы решила, и тогда мы оба принялись бы действовать: я выслала бы Вам деньги на самонужнейшее обзаведение и Вы бы нас, в означенный день, встретили. Все это очень трудно, но может выйти и чудно, — Вы бы к нам наезжали, гуляли бы вместе, и т. д. Странно: прошлым летом Вы́ ко мне (сорвалось!) теперь я — к Вам — и м<ожет> б<ыть> не сорвется. Ад<рес> полковника: M<onsieur> Georgers Gaganidzé Usine de la Saussay S<aint->Michel-de-Maurienne (Savoie) Георгий Романович Гаганидзе [757]. Посылаю Вам его письмо — вчитайтесь [758].
_____
Напишите ему, что Вы по моему поручению и т. д. хотели бы осмотреть дом. Пусть он Вам назначит день и сообщит свой домашний адрес. Пока всего лучшего, спасибо, буду ждать вестей. МЦ.P.S. Если он свободен только в воскресенье — в это (нынче пятница), Вы уже не поспеете, а ждать следующего — долго. Вы могли бы с ним повидаться вечером после его службы, переночевать у него (если возможно), и утром отправиться самостоятельно — de la part de M<onsieur> Gaganidzé pour une famille russe [759] и т. д. Так лучше, а то я к 1-му августу и не соберусь. Напишите об этом Гаганидзе, т. е. можно ли у него переночевать, и приведите доводы. Я ему о Вашем возможном посещении пишу нынче же [760]. — М<ожет> б<ыть> у него за это время что-нибудь другое наладилось, более удобное, — тоже не исключается. МЦ. Очень хочу в горы.
Впервые — Мир России. С. 168–169. СС-7. С. 209–210. Печ. по СС-7.
51-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 15-го июля 1929 г.Дорогая Саломея! Мне приходится опять просить Вас об иждивении («точно это было вчера»…) Деньги с вечера у меня есть, но конверт с некоторых пор заклеен (au bon moment! [761]) ибо надежда на поездку в горы еще не оставлена [762]. (Место дешевое, но дома пусты, без ничего, — вот и колеблюсь.) Дошло ли до Вас мое последнее письмецо, уже на парижский адр<ес> и почему молчите? Очень хотелось бы повидаться, но сомневаюсь, что Вы в городе. Целую Вас. МЦ. Саломея! Если Вы в городе, не могли бы Вы — если найдете это нужным — встретить меня с Вырубовым? [763] Я сейчас собираю материал для одной большой вещи [764] — мне нужно все знать о Государыне А<лександре> Ф<едоровне> — м<ожет> б<ыть> он может указать мне иностранные источники, к<отор>ых я не знаю, м<ожет> б<ыть> живо что-нибудь из устных рассказов Вырубовой [765]. М<ожет> б<ыть> я ошибаюсь и он совсем далек? Но тогда — общественные настроения тех дней (коронация, Ходынка, японская война) — он ведь уже был взрослым? (я росла за границей и японскую войну помню из немецкой школы: не то). — Подумайте. — А если его в городе нет, м<ожет> б<ыть> дадите мне его адр<ес>? Простите за хлопоты.
_____
Кто еще может знать? (О молодой Государыне).Впервые — СС-7. С. 123. Печ. по СС-7.
52-29. Н.П. Гронскому
<20 июля 1929 г.> [766] Remettez départ lettre suit. Marina [767]Впервые — CC-7. C. 229 (в комментариях). Печ. по кн: Несколько ударов сердца. С. 163.
53-29. Н.П. Гронскому
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 24-го июля 1929 г.Дорогой Николай Павлович! Не сердитесь, — все вышло помимо меня. Вы ведь знаете, что я от себя не завишу. Первое: ответ полковника, что тот дом в 80 фр<анков> — ушел (NB! оказалось — и кровати можно достать, и столы и даже шкаф, — чего же не говорил раньше??). Второе: дела С<ергея> Я<ковлевича>, не дающие ему возможности выехать — что-то случилось, случается [768] — что́, рассказать не могу, словом — деньги с вечера целиком должны уйти на жизнь. Об отъезде и думать нечего. Простите за все беспокойство, — вопросы, расспросы, поручения. Мое единственное оправдание — полная уверенность, что поеду. Рухнуло сразу. Алю надеюсь на 2 недели отправить в Бретань, к знакомым [769]. О себе пока не думаю, знаю только, что дико устала от Медона и хозяйства, хозяйства и Медона и что ни хозяйство, ни Медон, ни усталость не пройдут. Радуюсь за Вас, что Вы там, и горюю за себя, что Вас здесь нет — вспоминаю прошлогодние прогулки. У меня нет спутника, не гуляла уже — да с нашего последнего раза. Никого не вижу, не знаю почему. Должно быть — еще скучнее, чем с собой. Да и многие разъехались: письма из Швейцарии, с Пиреней, из Голландии. А мои — всё из Медона. К В<ере>С<тепановне> [770] не тянет, — она все о «втором Христе» (Кришнамурти) [771], с С<ергеем> М<ихайловичем> [772] изредка переписываемся, он тоже никуда не уехал, но у него нет хозяйства. Гончарова на Средиземном море. (А я в Медоне.) Ваш папа рассказывал чудеса об аллемонских грибах. Соберите и насушите — и подарите, я вскоре совсем обнищаю (не шучу!) а это — чудный ресурс. Мне когда-то из каких-то лесов прислал мешочек Шингарев [773], — полгода ели. У нас грибов еще нет, — недавно ходили целое утро — всем семейством — ни поганки! Ваш хозяин наверное знает как сушат грибы. (А может он gentilhomme [774] и даже не знает как они растут? Тогда его домоправительницу — если не померла.) Шингарев сушил на солнце, разбросав на листе бумаги, это лучше, чем связками. Можно и в духовке, которой в вашем замке наверное нет. О грибах — мечтаю. 18-го / 31-го июля 1929 г. — А вчера были мои имянины (17-го). Были: Карсавины — всем семейством [775], — Ивонна [776], Радзевичи [777], Владик [778] и В<ера> А<лександровна> С<увчин>ская. Подарки: от Али — серебряный пояс, кошелек (копытом) и грам<мофонные> иголки, от С<ергея> Я<ковлевича> 2 тома Пруста «La Prisonnière» [779], от Ивонны почтовую бумагу (не терплю коробок — только блок-ноты!), от Радзевичей тетрадь и чернила, от Карсавиных: фартук, папиросы и дыню, от Владика дыню, от В<еры> А<лександровны> цветок и вино. Было чудное угощение, очень жалела, что Вас не было, сидели поздно. Мур побил Сусю [780] (младшую Карсавину) ружьем. Вчера он в первый раз в жизни был у парикмахера и обнаружил совершенно отвесный затылок. — «Ça Vous étonne? Moi non, — il y en a, il y en a des têtes!» [781] — философический возглас парикмахера. Да! нынче открытка от С<ергея> М<ихайловича>. Горюет, что не видит ни Вас ни меня. Написал Вам письмо по старому адресу. Завтра еду к нему и дам Ваш новый, — напишу и приколю на стенку. Прочла совершенно изумительные мемуары Витте — 2 огромных тома [782]. Советую. Обвинительный приговор рукой верноподданного. Гениальный деятель. — Из новостей: бракосочетание Максима Ковалевского с Ириной Кедровой [783] и бракосочетание Сосинского с Адей Черновой [784] (не близнецом! «близнец» — остался-лась!) [785]. Но это уже давно. На свадьбе Ади был убит — сбит с велосипеда автомобилем — один из гостей, Шарнопольский [786], варивший пунш. Хороший юноша, большой друг Гончаровой и, немножко, мой (видела его во второй раз). Последний с кем говорил — со мной. Ужасная смерть. Расскажу при встрече. (Погиб на тихой уличке Pierre Louvrier.) — Когда возвращаетесь и успеем ли мы с Вами, до зимы, погулять? Навряд ли. Я по Вас соскучилась. Пишите. МЦ.
<Приписки на полях:> Пишите о природе и погоде. У нас опять холода, но я уже не обращаю внимания. У меня был дикий скандал с лже-евразийцем Ильиным [787] — у Бердяева — у которого (знакома 16 лет!) была в первый раз [788]. Присутствовала Вера Степановна. Скандал из-за царской семьи, <про> которую он, Ильин, обвиняя евразийцев в большевизме, говорил как большевик 1918 г. — Теперь таких нет. ХАМ. При встрече расскажу.
P.S. Когда Ваш день рождения? Что-то в этих числах [789]. У меня для Вас есть подарок.
Впервые — Русская мысль. Париж. 1992. 16 окт. (спец. прилож.). (Публ. Е.Б. Коркиной). СС-7. С. 210–212. Печ. по тексту первой публикации.
54-29. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 7-го августа 1929 г.Дорогая Анна Антоновна! Я уже вижу себя у Вас — хотя не знаю где, — не представляю себе улицы, а дом — кажется — большой? Комнату помню, одну, где сидели, а другую — из которой шла музыка. Но м<ожет> б<ыть> у Вас новая квартира, и я ничего не помню. А Савойя — улыбнулась (увы, увы!). Господин, с которым я списывалась, упустил тот домик, и у меня не хватило мужества начинать поиски в другом месте. Всё хорошее занято и всё дешевое занято, меня касается только последнее. — Так мы и не уехали. Отправляю Алю на 2 недели в Бретань, к Лебедевым [790] (тем), буду пасти Мура. А осенью — к 1 — му ноября? — к Вам, если не передумаете, я не передумаю, ибо ни о чем другом не думаю. Всё, что Вы пишете о вечере, вечерах, очень подходит. И о домах, куда, и о дамах, с которыми… Отдаюсь всецело в Ваше распоряжение. Боюсь только, что меня начнут расспрашивать о парижских новинках, а у меня только одна новинка — да и та медонская — Мур. «Quel triste plaisir que de s’amuser!» [791] — так я смотрю на вечерний Париж. Его приманки — не для меня. Но, в крайнем случае, для поддержания престижа парижанки, могу врать и буду врать. А знаете заветную мечту «парижанки»? — Овчина [792]. Честное слово. Сплю и вижу во сне. Здесь достать нельзя, а я так малокровна, верней бескровна, что ничем кроме меха согреться не могу, выйдя на улицу, сразу коченею и при 2–3 гр<адуса> мороза отмораживаюсь. Души не у́было, а крови у́было. — И вот, надежда на Чехию, верней Словакию, — в Праге я видела словацкие полушубки на овечьем (бараньем меху). Но мне полушубка (коротенького) мало, п<отому> ч<то> с России отмороженные колени, мне нужна длинная шуба — или просто овчина, которой смогу подбить имеющееся пальто. (Здесь мех носят наружу, «для красоты», и готовы пойти в меховом хоть в апреле месяце. Весь Париж — напоказ). Как Вы думаете, что́ могла бы сто́ить либо такая шуба (на бараньем меху) либо овчина. Если в Праге нет, нельзя ли выписать из Словакии? (Там баранов много, мне говорили). Хотелось бы хорошенькую, кудрявую, как у нас в России, — были такие: чистенькие, без запаха. М<ожет> б<ыть> можно достать по случаю? Было бы дешевле. В Париже последнее кошачье «манто» — тысяча фр<анков>, не хочу кошки, хочу барана. Если у Вас есть кто-то в Словакии, нельзя ли было бы спросить? Я думаю, на месте — дешевле. Овчину на целое пальто. Можно было бы купить заранее (узнав цену, деньги вышлю), а по приезде мне бы всё устроила г<оспож>а Завадская [793], она отлично шьет и дорого за шитье не возьмет. И границе платить бы не пришлось, ибо поехала бы обратно — в нем (баране). Простите за такую длительную баранью мечту, но слишком намучилась от прошлогодних холодов, и тогда же решила — овчину coûte que coûte [794]. — Сейчас август, 7-ое, ждать около 3-х мес<яцев> — Пройдут. — Прошли же почти 4 года! (выехали 1-го ноября 1925 г. — видите, и числа те же). Хорошо бы — для рифмы — и сейчас выехать 1-го! М<ожет> б<ыть> так и будет. — Уже знаю подарок, который Вам привезу. Мало — знаю! есть. О другом, а именно — Хашеке [795]: Бравый солдат Швейк. — Знаете, конечно. И очаровывающая и отталкивающая книга. Чешский Иванушка-дурачок, — просто русский денщик. Бездарны места с чистой идеологией, иногда пересол с духовенством, но в целом — даровитый человек и единственная вещь. Как жаль, что так рано умер. И как безнадежна попытка друга (другого!) закончить [796]. Как сразу все добреет и тупеет. А вот Вам — бравый солдат Мур. Хорош? Карточки передержаны, в жизни он — блондин. Скоро пришлю Вам большого Мура (лицо) и Алю. Аля страшно радуется поездке и страшно горюет, что оставляет меня без рук. — Трогательная девочка, и отпуск (первый за 5 л<ет>!) заслужила. Из новостей: вышла замуж младшая дочь О<льги> Е<лисеевны> Черновой — м<ожет> б<ыть> помните? — Адя, за молодого писателя Сосинского [797], к<оторо>го м<ожет> б<ыть> читали в В<оле> Р<оссии> [798]. Рада, что понравилась Гончарова [799]. «Окончание в следующем номере». Неужели вы еще на М<арка> Л<ьвовича> — удивляетесь? (Неответ на письмо). Как Вы хорошо думаете о людях! Его воспитанность часто накожная (ergo [800]: ничтожная) — чуть царапки — сцарапнул! Но он не груб, ибо грубость — активность и страстность, либо: природа, дикарство, а в нем: ни активности (кроме как в политике или очередном романе) ни страстности (никогда!) и уже конечно — ни природы. Точно он не рожден, а сделан.
Пора кончать. Надеюсь, что перешлют. Обнимаю Вас, радуюсь Вашему лету. Привет Вашим. Пишите. М
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 76–77 (с купюрами). СС-6. С. 380. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой. 2008. С. 113–116.
55-29. Н.П. Гронскому
Медон, 12-го августа 1929 г.Дорогой Николай Павлович, было у меня к Вам большое письме, но неотосланное вовремя, затерялось. Если найду — дошлю. Пока же: Аля уехала в Бретань, в старинный городок, где Мария Стюарт ждала жениха-дофина [801]. С<ергей> Я<ковлевич> в Бельгии [802], уехали в один день и час (9 ч<асов> 30 утра) только с разных вокзалов, — Аля с Montparnasse, С<ергей> Я<ковлевич> с Nord. От Али блаженные письма: все в национальных костюмах, старый город, (молодые годы!) и постель без блох. (У нас засилье вроде прошлогоднего, С<ергей> Я<ковлевич> с Алей, собственно — сбежали, мы с Муром отдуваемся). Итак пасу Мура с утра до вечера, в промежутки убираю и готовлю, вечерами сторожу. Я думаю, что в жизни не встречала такого непротивленца как я. Что ни заставьте делать — буду, где и как ни заставьте жить — вживусь, втянусь и в этот сон. NB! у меня совершенно нет сознания реальности собственной жизни — точно я чужую жизнь живу, или не я — живу. «Что ни заставьте» — лишь бы безлично, т. е. не X или Y, а жизнь, необходимость. Я даже не могу сказать, что я несчастна — говорю не о данном отрезке жизни, а вообще, о всей — сознание несчастности ведь тоже действенность, — я по поводу своей жизни ничего не чувствую. И кое-что — думаю. Всё для меня важнее чем я, т. е. моя душа, — чего же в конце концов она — я — мы с ней — стоим? Да как раз того, что имеем (не имеем, ибо здесь имеем — бессмыслица). «Душу отдаст за други своя́» [803], — но тогда не нужно быть поэтом! Как жизнь меняется: раньше я, непрерывно греша перед Богом, была чиста перед богами, теперь, чиста или нет перед Богом — не знаю, но перед богами — грешна. Просто — не успеваю писать, всё важнее, чем мои стихи (не мне, — жизни!) Друзей у меня нет, говорю это спокойно. Никто не выручает, никто не негодует. Никто не приглашает (а сколько вилл в 10 комнат, из которых пустует 5!) Я к себе беспощадна, поэтому и другие. Это я задала тон. И не пеняю. Конечно Вы мне друг, но как только человек мне друг — его-то и не хочется отягощать.
_____
Мур чудный, веселый, послушный, и если бы не непрерывные разговоры об автомобилях, которыми он меня уже дразнит… Сегодня мы с ним нашли свою Савойю: холмик в 10 мин<утах> ходьбы от входа в лес. Я штопала, Мур играл, — так и прошел день. …Все же промчится скорей штопкой обманутый день… (В подлиннике — ПЕСНЕЙ. Стих, кажется, Овидия [804]). До свидания! Пишите МЦ.Впервые — Несколько ударов сердца. С. 169–170. Печ. по тексту первой публикации.
56-29. В.Б. Сосинскому
Медон, 20-го авг<уста> 1929 г.Милый Володя! Что сие означает?? Ведь Гончаровой еще 2 печатных листа, а в последнем № «В<оли> Р<оссии>» никакого «продолжение следует». Куды-ж Вы (вы) с ними теперь денетесь?? [805] Или — трюк, чтобы не раздразнивать честного эсеровского читателя? Как бы то ни было — остаток рукописи получите на днях. Я бы советовала целиком в след<ующую> книжку, чтобы не размазывать на 4 № (уже в двух!), но мое дело — написать… Слонима уже известила, дивлюсь на него: отлично знал, что около 5-ти листов. Напечатано же меньше трех. Почему мне не дают корректуры? Последнего № еще не просматривала, но в предыдущем зверские опечатки. Очень прошу корректуры хотя бы конца [806]. Да! Не знаете ли Вы адр<еса> Резини? [807] Если знаете, напишите на записочке, устно С<ергей> Я<ковлевич> забудет. Мур болен, а то бы пришли с ним в Кламар. До свидания! Привет Вашим. МЦ. <Приписка на полях:> Рукопись сдам на самых днях.
Впервые — НП. С. 242–243. СС-7. С. 89. Печ. по СС-7.
57-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<emie> Jeanne d’Arc 20-го августа 1929 г.Дорогая Саломея! Я никуда не уехала; но удалось Алю отправить в Бретань на несколько недель, в чудное место с настоящим морем и жителями. (Это мне почему-то напомнило поэтессу Марью Шкапскую [808], которая приехав в Берлин, все стонала — «Нужно ходить как мать-природа» и не выходила от Вертхейма [809]. Эту же М<арию> Шкапскую один мой знакомый, не зная ни кто ни что, принял за акушерку [810].) С<ергей> Я<ковлевич> ездил в Бельгию по евраз<ийским> делам и в очаровании от страны. Был на Ватерлоо [811]. Сейчас он болен (очередная печень), болен и Мур — что-то в легком, лежит в компрессах и горчичниках, простудился неизвестно как. Докторша нашла у него послескарлатинный шумок в сердце, кроме того советует вырезать аденоиды. Я вся в этих заботах, с Алиного отъезда (2 недели) просто не раскрыла тетради, которую уже заплел паук. До Муркиной болезни непрерывно с ним гуляла, а в лесу да еще с ним — какое писанье! Прочла весь имеющийся материал о Царице, заполучила и одну неизданную, очень интересную запись — офицера, лежавшего у нее в лазарете [812]. Прочла — довольно скучную — книгу Белецкого о Распутине с очень любопытным приложением записи о нем Илиодора, еще в 1912 г («Гриша», — м<ожет> б<ыть> знаете? Распутин, так сказать, mise a nu [813]) [814]. Прочла и «Im Westen nichts neues» [815], любопытная параллель с «Бравым солдатом Швейком» — (Хашека) — к<оторо>го, конечно, знаете? В обеих книгах явный пересол, вредящий доверию и — впечатлению. Не удивляйтесь, что я это говорю: люблю пересол в чувствах, никогда — в фактах. (Каждое чувство — само по себе — пересол, однозначащее). Не всякий офицер негодяй и не всякий священник безбожник, — это — Хашеку. Не всех убивают, да еще по два раза, — это — Ремарку. (Rehmark? тогда — немец. А — Remark? — читала по-французски.) [816] Да, чтобы не забыть: деньги за Федорова в из<дательст>ве с благодарностью получены [817]. (А старая Кускова взбесилась и пишет, что у евразийцев принято убивать предков. Прочтите ответ в ближайшей (субботней) «Эмигрантике», принадлежит перу С<ергея> Я<ковлевича> [818].) <…> С<ергей> Я<ковлевич> пролежал три дня, вчера потащился в Кламар и еле дошел — так ослаб от боли и диеты. Великомученик Евразийства. Сувчинский где-то на море (или в горах), В<ера> А<лександровна> служит, никого не видаю, п<отому> ч<то> все разъехались, кроме того — Али нет, и привязана к дому — или Медону, что то же. Лето у нас прошло, все улицы в желтых струйках, люблю осень. До свидания! Горы люблю больше всего: всей нелюбовью к морю (лежачему) и целиком понимаю Ваше восхищение (NB — от земли!) Целую Вас. Привет А<лександру> Я<ковлевичу>. Пишите. МЦ.
Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 173–174 (публ. Г.П. Струве). СС-7. С. 124. Печ. по СС-7.
58-29. А.А. Тесковой
Медон, 6-го сент<ября> 1929 г.Дорогая Анна Антоновна! Ваше письмо ждала вчера, а получила сегодня. На каком основании (ждала)? Своей уверенности в нем. — «А сегодня будет письмо от А<нны> А<нтоновны>» (Говорила из завтра). — Мигрень — и что? Давайте радоваться! У меня вот шея болит — гланды — Бог еще знает какие, но гланды не я, я — еду. Слушайте: в награду за безвыездное лето, за всё тот же лес всё в новых сальных бумажках (сгребаю Муркиными граблями и жгу, вопреки полному воспрещению костров), за вот уже месяц неписания (Алина Бретань!) — за все это и другое многое — хочу в середине октября съездить в Бельгию. Близко, дешево, есть где остановиться, новая страна, старые города — С<ергей> Я<ковлевич> недавно был по евразийским делам и в очаровании. Но к Ватерлоо это слово уже не относится, — вещь посильнее! Стоял там, где стоял Наполеон и мысленно следовал за боем. Всего этого хочу и я. Устрою в Брюсселе вечер, который окупит дорогу. Поеду на неделю. А в первых числах ноября — к Вам.
_____
Виделась (после полугодового перерыва, бывали — дольше!) с М<арком> Л<ьвовичем> С<лонимом>, приезжал ко мне, гуляли. Отношения приязненные, очень далекие, он всё сбивается на литературу, а я, как всегда, соответствую. Говорили о поездке в Прагу. Очень советует вечер в Pen Club’e [819] (м<ожет> б<ыть> неправильно пишу?), ручается за материальный (гнусное слово!) успех. Обещает перед отъездом дать ряд советов и писем. Жаль, что его не будет, — освободил бы Вас от части хлопот. А с другой стороны, единственной! — не жаль, мне хочется Вашей Праги. Я Праги совершенно не знаю. Хочу знать всё. Не была ни в одном музее, ни на одном концерте, — только в кафе со С<лонимом>, зато, кажется, во всех. (Была, впрочем на Шаляпине и на Стравинском [820], но это к Праге не относится). Зато в садах — была. Какие чудные сады! Хотелось сказать — особенно весною, нет! — особенно зимою, когда никого нет. У меня в Праге есть приятельница, Катя Рейтлингер (дочь легкомысленного отца [821], к<оторо>го Вы наверное знаете), она меня тоже сможет поводить. В Праге я никогда не была свободной, — хотя бы от страха последнего поезда, как чудно будет знать, что некуда спешить. Заматываться мы с Вами не будем: больше всех музеев и концертов я мечтаю о вечерах с Вами — беседах, музыке, тишине. Я от зрелищ и сборищ сразу устаю. Радуюсь Завадским — ему и ей [822]. Она вопреки видимости — прелестный человек._____
Куда — за́город? Я лучше Мокропсов и Вшенор места не знаю. Моя мечта — когда-нибудь приехать туда на лето с Муром, показать ему его колыбель. Он бы в Чехии был счастлив — с гусями, с ручьями! Здесь ему — тесно: в глубь леса не ходим (опасно), а вблизи от дома — всё те же дамы, и пары, и глаза. Никто его не пропускает без изумленного возгласа или взгляда. Он, среди французских детей, не из другой страны, а с другой планеты. Голова — последний детский размер, ростом мне по грудь (4½ года!), а я не маленькая. И голове и росту нужен простор. Здесь дети пищат, он, когда на воле, орет, — просто от силы. Неловко, когда орет один — «Мур, нельзя!» — «Но почему же? Здесь же нет соседей!» — Жаль его. Подпражская природа несравненно крупнее подпарижской. Я с тоской вспоминаю реку, сливы, поля, — здесь по́ля совершенно нет. Как жаль, что у меня в Чехии не было аппарата. Свой привезу, м<ожет> б<ыть> удастся снять, хоть поеду в самую туманную пору. — Помню один новогодний день в Праге — солнце, синева, сброшенное пальто. («Прага» — собирательное, дело было в родных Мокропсах). Проще: Мокропсы была деревня, со всем деревенским: гусями, козами, даже — кузницей! Здесь ничего этого нет: пригород, сплошные лавочки. Многие (особенно многия!) бы со мной поменялись, но мне Crème Toucalon [823] не нужен, а что́ кроме? Сознание, что в Париже? Слишком залюбленный город, я актерам не поклонница. Если бы Вы сюда приехали, мне все бы это сразу понравилось — от желания, чтобы понравилось, и сознания, что нравится — Вам. И я бы места нашла, что́, несомненно, есть. Но такого загаженного леса Вы и в худшем сне не видели! Всё бросают. Не земля, а сплошные консервные жестянки — гнусные. (В 40° в тени (вот уже неделя!) есть консервы, когда рынок лопается от зелени. Пьют, кстати (зимняя норма!) по 4 литра вина в день, не считая «аперитивов»). Напишите про новое место, про здоровье — Ваше и мамы. Начало ноября — подходит для приезда? Итак, через 2 месяца, которые пролетят как день. Целую Вас нежно, спасибо за всё. МЦ.Спасибо за запрос об овчине, в Прикарпатской Руси конечно есть [824].
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 77–78 (с купюрами). СС-6. С. 381–382. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой. 2008. С. 116–118 (с уточнениями по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 152–153).
59-29. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 12-го сентября 1929 г.Дорогая Г<оспо>жа Ломоносова (а отчество Ваше позорно забыла, — в говоре оно слито, а та́к, в отвлечении, отпадает — по крайней мере у меня. Имя — помню.) Как жаль, что Вы не попали в Париж и какой стыд, что только сейчас, полгода по несвершении, от меня это слышите [825]. Дело не в «собирании» написать, а в лютости жизни. Встаю в 7 ч<асов>, ложусь в 2 ч<аса>, а то и в 3 ч<аса> — что́ в промежутке? — быт: стирка, готовка, прогулка с мальчиком (обожаю мальчика, обожаю гулять, но писать гуляя не могу), посуда, посуда, посуда, штопка, штопка, штопка, — а еще кройка нового, а я так бездарна! Часто за весь день — ни получасу на себя (писанье), ибо не забудьте людей: гостей — или в тебе нуждающихся. Нас четверо в семье: муж, за которого я вышла замуж, когда ему было 18 лет, а мне не было 17-ти [826], — Сергей Яковлевич Эфрон, бывший доброволец (с Октябрьской Москвы до Галлиполи — всё, сплошь в строю, кроме лазаретов (три раненья) — потом пражский студент, ученик Кондакова (о котором Вы наверное слышали — иконопись, археология, архаика, — 80-летнее светило) [827] — ныне один из самых деятельных — не хочу сказать вождей, не потому что не вождь, а потому что вождь — не то, просто — отбросив «один из» — с_е_р_д_ц_е Евразийства [828]. Газета «Евразия», единственная в эмиграции (да и в России) — его замысел, его детище, его г[е][829]орб, его радость [830]. Чем-то, многим чем, а главное: совестью, ответственностью, глубокой серьезностью сущности, похож на Бориса, но — мужественнее. Борис, как бы сказать, женское явление той же сути. Это о муже. Затем дочь — Аля (Ариадна), дитя моего детства, скоро 16 лет [831], чудная девочка, не Wunder-Kind, a wunder-bares Kind [832], проделавшая со мной всю Советскую (1917 г. — 1922 г.) эпопею. У меня есть ее 5-летние (собственноручные) записи, рисунки и стихи того времени (6-летние стихи в моей книжке «Психея», — «Стихи дочери», которые многие считают за мои, хотя совсем не похожи) [833]. Сейчас выше меня, красивая, тип скорее германский — из Kinder-Walhalla [834]. — Два дара: слово и карандаш (пока не кисть), училась этой зимой (в первый раз в жизни) у Натальи Гончаровой [835], т. е. та ей давала быть. — И похожа на меня и не-похожа. Похожа страстью к слову, жизнью в нем (о, не влияние! рождение), непохожа-гармоничностью, даже идилличностью всего существа (о, не от возраста! помню свои шестнадцать). Наконец — Мур (Георгий) — «маленький великан», «Муссолини» «философ», «Зигфрид», «le petit phénomène», «Napoléon à S<ain>te Hélène», «mon doux Jesus de petit Roi de Rome» [836] — все это отзывы встречных и поперечных — русских и французов — а по мне просто Мур, которому таким и быть должно. 4½ года, рост 8-летнего, вес 33 кило (я — 52), вещи покупаю на 12-летнего (NB! француза) — серьезность в беседе, необычайная живость в движениях, любовь 1) к зверям (все добрые, если накормить) 2) к машинам (увы, увы! ненавижу) 3) к домашним. Родился 1-го февраля 1925 г., в полдень, в воскресенье. Sonntagskind [837]. Я еще в Москве, в 1920 г. о нем писала:
Все женщины тебе целуют руки
И забывают сыновей.
Весь — как струна! Славянской скуки
Ни тени — в красоте твоей! [838]
<Приписки на полях:> Сообщите отчество, которое я раз 10 сряду протвержу вместе с именем, тогда сольется. Как Ваш сын? [841] О Борисе ничего не знаю давно. Читала его «Повесть» в Совр<еменном> Мире [842]. — Чудно. — Написала зимой большую работу о Н. Гончаровой (живописание). Идет в «Воле России». У меня есть большой друг в Нью-Йорке: Людмила Евгеньевна Чирикова [843], дочь писателя — не в этом дело — и художница — не в этом дело, — только как приметы. Красивая, умная, обаятельная, добрая, мужественная и — по-моему — зря замужем. Начало девическое и мужественное. Узнайте у кого-нибудь ее адрес и при случае познакомьтесь. Вы ее полюбите. Ей тоже очень трудно жить, хотя внешне хорошо устроена. Любовь к ребенку и к ремеслу: двойное благословение Адама и Евы. — Целую Вас. Не сердитесь? Не сердитесь. Вы меня тоже любили. МЦ.
Впервые — Минувшее. С. 213–215. СС-7. С. 314–315. Печ. по СС-7.
60-29. В.Б. Сосинскому
Милый Володя! Умоляю о корректуре (всего данного, досылаю листки) — чтобы хоть кончить прилично [844]. Не задержу. Много поправок, да и печать кое-где слаба, — очень прошу Вас! У меня, напр<имер>, ПАРУСКОВ, а напечатают ПАРУСОВ [845] и т. д. и чем далее — тем хуже. Не задержу. Привет вашим. МЦ. 17-го сент<ября> 1929 г.<Приписка на полях:> У меня в конце более чем где-либо игра на знаках, а игра — вещь серьезная. Кор — рек — ту́—у́—у́ру́?!
Впервые — НП. С. 243. СС-7. С. 89. Печ. по СС-7.
61-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Где Вы и что́ Вы? Писала Вам в Швейцарию, но безответно. Пишу Вам в торжественный для меня день — Алиного шестнадцатилетия. Ее шестнадцать лет + не-совсем-восемнадцать тогдашних моих — считайте! [846] Аля только что вернулась из Бретани [847], а я никуда не уезжала. Целую Вас и жду весточки. МЦ. 5/18-го сент<ября> 1929 г. Медон.Впервые — СС-7. С. 125. Печ. по СС-7.
62-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 19-го сент<ября> 1929 г.Дорогая Саломея! Наши письма скрестились. Очень рада повидаться, позовите меня с С<ергеем> Я<ковлевичем> — есть грустные новости [848] — лучше вечерком. Аля вернулась из Бретани, и теперь мне свободнее. Спасибо за посылку иждивения. Целую Вас и жду. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 125. Печ. по СС-7.
63-29. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2. Avenue Jeanne d'Arc 27-го сентября 1929 г.Дорогая Г<оспо>жа Ломоносова! Это письмо Вы получите раньше первого, отправленного недели две назад. Направляю к Вам Елизавету Алексеевну Хенкину [849], моего большого друга, которая ныне покидает Медон на Нью-Йорк. Она Вам обо мне расскажет, — знает моего мужа, детей, жизнь, меня. — Живая связь. Уверена, что эта встреча к общей радости. Обнимаю Вас Марина Цветаева
Впервые — Минувшее. С. 217. СС-7. С. 315–316. Печ. по СС-7.
64-29. A.A. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 30-го сентября 1929 г.Дорогая Анна Антоновна! Получили ли Вы мое письмо — недели две назад — с детскими карточками — не заказным? Писала в Прагу, как Вы просили. Есть новости: 20-го в Брюсселе мой вечер и оттуда я могла бы прямо проехать в Прагу. Но — вопрос: будет ли к тому времени все готово для моего вечера? Когда Вы его предполагаете? Если не позже 7-го — 8-го ноября, я бы могла проехать непосредственно из Бельгии, считая днем выезда приблизительно 22-ое — 23-ье. Если же позже — между 15-тым, скажем, и 20-тым, вернусь из Брюсселя в Париж и отсюда поеду. (Не могу так долго отсутствовать из дому). Плавная забота по вечеру в предварительном распространении билетов. Пражский вечер нужно устроить по образцу парижских. Отпечатываются билеты-приглашения (прилагаю образец) и распределяются между устроителями вечера (Вами — и?). Билеты без указания цены, вроде как бы почетные, и предназначаются для богатых — кто сколько даст. В Париже минимум — 25 фр<анков>, в Чехии возьмем — 25 крон. Каждый устроитель сам продает, сколько может, остальные же просит (купившего) распространить между его знакомыми, предупреждая о цене. Словом — распространение по периферии. В день вечера — верней: ко дню вечера — непроданные билеты возвращаются. Деньги за билеты предпочтительно брать тотчас же, но если «у меня сейчас нет на руках» — «запла́тите потом». Лишь бы взяли. Словом, по образцу подписки на имеющую появиться книгу, с той разницей, что вечер будет непременно, и книга иногда — и не пишется! — Ясно ли Вам? Всё дело и вся надежда на успех — именно в предварительной продаже билетов, ибо входные будут дешевые и дадут мало. На билете-приглашении ни за что не указывать цены. (Если говорить по чести, все сходится к платному приглашению). Стало быть, билеты нужны двух типов: приглашения и входные, — в два разных цвета. На входных цена помечается. Хорошо бы — 5 кр<он>, 7 кр<он>, 10 кр<он> (входные). В Бельгии назначают 5 фр<анков>, 10 фр<анков>, 15 фр<анков> (входные) — подумайте. Продешевить мне нельзя, ибо уже очень дорога́ дорога. Но отсюда входную плату трудно установить, Вам виднее. Нужен один основной вечер, — первый, — козырной, в зале, вмещающем не меньше 300 человек. Потом можно и вечерки, — отдельный прозы, например, которые тоже что-нибудь дадут (по образцу Рейна (кабы Rheingold! [850]) с притоками). Да! Слоним советует отдельный вечер в Pen Club’e — Ваше мнение? — Смогу прочесть, по-французски, прозу, и м<ожет> б<ыть> Вы прочтете по-чешски из моего Рильке. (Или чехов заденет — «австриец»? Не думаю.) Основной вечер. Нужна музыка. Хорошо бы пение чего-нибудь народного чешского. Но — найдем ли мы даровых участников (участниц)? В Париже идут охотно. Нет ли у Вас, среди знакомых, хороших голосов или рук (рояль, скрипка). Музыка необходима. Не могу же я полтора или два часа сряду читать стихи. А так, с музыкой — 2 отделения: I — музыка, II — стихи, или даже три. С передышкой. — Чехи музыкальны. — Подумайте. — «Не согласились ли бы Вы выступить на вечере М<арины> Ц<ветаевой>» [851] — и т. д. Нужно, все установив, назначить число и отпечатать билеты-приглашения. И тут же начать раздачу. Вам нужны помощники (-цы! в них больше толку). Нужен небольшой дамский комитет по устройству вечера — человек пять, семь, со связями. От себя могу предложить только Катю Рейтлингер (дочку резвого старичка, к<оторо>го Вы не можете не знать) — в замужестве Кист, ее адрес конечно знает Бем (его ученица и, кажется, любимица) и не-даму: Н.А. Еленева [852], которому уже пишу. Катя (Катерина Николаевна) все сделает, что может, т. е. — больше. Когда будет выяснен день, нарисует афиши, к<оторо>ые сама же разнесет по столовым, книжным магаз<инам> и иным людным местам. Можно будет на вечере у отдельного столика устроить продажу автографов, — если удобно? Мне все равно — ибо денег со стихами не связываю, или: стихи от денег не хуже, а деньги от стихов — лучше [853]. (NB! Я бы сама купила такой автограф — Ахматовой, например.) Но если в Чехии это — «дурной тон» — не будем. Итак: найдите зал (не меньше как на 250 чел<овек>!), бескорыстных участников-музыкантов (певцов или инструмент — что́ будет, хорошо бы — хороший женский голос, вообще вечер нужно под женским знаком, в конце поясню) — назначить число, отпечатать «Invitations» [854] — и с Богом! Хватит ли Вам на все это — месяца? Нынче 30-ое, письмо вы получите 3-го, вечер — крайний срок — 7-го, 8-го. Это я на случай маршрута Брюссель — Прага, без заезда в Париж. Но если времени мало и в конце ноября, напр<имер>, выгоднее — отложить до назначенного Вами 20-го скажем или другого числа, я из Брюсселя вернусь домой и поеду уже отсюда. В Париже я обычно начинаю за месяц, — м<ожет> б<ыть> и в Праге можно? Тогда увидимся скоро. — О женском участии в устройстве. О женских руках. Верю в них — и знаю их. Помните, у Р<ильке> — «Die Liebenden» [855] и у Беттины — «Ich will keine Gegenliebe!» [856] Женщины живы сочувствием. Кроме того — в нашем реальном случае — женщины гордятся своими, приобщая и приобщаясь. Много смеются над женскими журналами. Мне они — милее мужских, с их политической грызней и сплетнями. Есть ведь в Праге женский журнал? Хорошо бы, если бы Вы, в связи с вечером, написали обо мне несколько слов — заметочку — в очень общих чертах, что́ хотите (всё — есть!). Или — дали бы кому-н<и>б<удь>, написать, внушив содержание (NB! меня же чехи не знают). Фотографию пришлю непременно, м<ожет> б<ыть> какую-нибудь удачную с Муром. Можно поместить вместе с заметочкой, — за неделю, скажем, до вечера. Если я погощу у Вас до, Вы меня познакомите с какими-нибудь дамами, я «дам» не боюсь, разве уж каких-нибудь закоренелых (в дамстве!), которых — тоже не боюсь. И я для них — не опасна (не соперница!) Ирину Одоевцеву, напр<имер>, автора непристойного романа «Ангел Смерти» — если не читали — видали — в Посл<едних> Новостях? [857] — Одоевцеву бы — боялись, и ненавидели, ибо сама — дама, да какая!) Итак, чтобы кончить о вечере: жду. Адр<ес> Еленева: Николай Артемьевич Еленев Křemencová 8 Ruský domov Praha II Ему уже написано.
_____
Как жалко, если то письмо мое пропало! (Надеюсь, что нет). С карточками Мура и Али. Аля недавно вернулась из Бретани, счастлива бывшим — и счастлива сущим. Скоро возвращается Гончарова с Юга и возобновляются уроки. Гончарова ее очень любит, в них есть сходство: глубокий покой, тихий ход. Привезла из Бретани замечательные рисунки, — не с натуры, и с натуры, — как поэты с натуры пишут [858]. Например: две бретонки с колоколенками на головах мимо домиков — в чепцах. Та́м кружево, зде́сь кружево, перемещение: сгущение. Скромность сущности при, временами, сознании силы. Как жаль, что нельзя ее взять к Вам! Вы бы на нее не нарадовались. На днях 5/18-го сентября, ей исполнилось 16 лет [859]. Знаете песенку (30-тых годов) — «Мне минуло шестнадцать лет — Но сердцу было боле»…[860] Не боле! а если «боле» — то на целых триста. Подарила ей на рождение маленький аппаратик «Brownie», самый дешевый, и отлично снимающий. Им она меня и снимет для журнала. «Евразия» приостановилась, и С<ергей> Я<ковлевич> в тоске, — не может человек жить без непосильной ноши! Живет надеждой на возобновление и любовью к России [861]. А Мур, как я, — любовью к жизни. Только он — веселей меня (NB! никогда не была веселой), действеннее. Но нрав и темп — мои. У него уже есть враги — почти все уличные мальчишки, которые считают его ровесником (им 10 л<ет> — ему 4½) и которых раздражает его особость. Здесь все дети — скелеты, ноги как нитки, бледные, вялые, страшно смотреть. А он толст и крупен и весел. Во французскую школу его отдать нельзя, — всё другое. Он там был бы глубоко-несчастен, ибо дети злы, — особенно к «пришлому», Мур же — страшно-русский, на лбу написано. С каким-то вызовом — русский. — Что́ с ним будет дальше? Дети его не любят. Женщины — да. Кончаю. Сейчас они с Алей придут с прогулки и начнется кормежка. Здесь детей кормят почти исключительно хлебом и шоколадом, по́ят — вином. Целый день сладкое и холодное. Одевают в тряпки зимой и в шерсть — летом. На шее, в июле и в январе, неизменный шарф. Ноги — зимой — синие. Не нравятся мне французские дети, а еще меньше — их родители. — Записалась. — Обнимаю. — Пишите. МЦ. Что мечта моей души — овчина?_____
Пригласительный билет: Invitation a la soirée de MARINA ZWETAEWA — Poésie — Ayant lieu le 17 juin 1928 38, B<oulevar>d Raspail 9 h<eure> du soir [862]<Ha пригласительном билете, под фамилией, рукой Цветаевой приписано:> Cvetajeva. <На обороте:> Сообщите мне, пож<алуйста>, адрес Булгакова [863], хочу попросить его лично.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 79–80 (с купюрами). СС-6. С. 382–384. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 118–123.
65-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 10-го октября 1929 г.Дорогая Саломея! 16-го я уезжаю в Брюссель, где у меня вечер [864]. Очень прошу Вас, если только можно, выслать мне иждивение до 16-го, чтобы я успела взять визу и заграничный паспорт. С<ергей> Я<ковлевич> сейчас в из<дательст>ве (третий месяц) ничего не получает — и что-то не предвидится, иначе я бы Вас не беспокоила. Из Брюсселя напишу Вам, еду на неделю. Простите за просьбу. Целую Вас. МЦ. Видела Слонима и беседовала с ним о Фернандэзе (Рамоне?) [865]
Впервые — СС-7. С. 170 (с купюрами). Печ. полностью по: Русская газета. С. 12.
66-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Брюссель. 21-го Октября 1929 г. Дорогая Саломея! Я собака, — до сих пор Вас не поблагодарила. Брюсселем очарована [866]: не автомобили, а ползуны, ждут пока решусь и не решаются — пока не решусь. Была на Ватерлоо, — ныне поле репы. Вечер прошел средне, даже в убыток, но много милых знакомых, и о поездке не жалею. Колония здесь совсем другая, глубоко-провинциальная, с человеческим примитивом, что́ так люблю. Скоро увидимся. Целую Вас. МЦ.Впервые — СС-7. С. 125. Печ. по СС-7.
67-29. А.А. Тесковой
Брюссель, 26-го октября 1929 г.Дорогая Анна Антоновна! Ваше письмо мне переслали в Брюссель. Расскажу Вам о своем вечере. Здесь колония маленькая, бедная и правая, т. е. — увы! — бескультурная. Но все-таки набралось около ста человек, — для литературного выступления успех невиданный! Чистый сбор — 70 бельг<ийских> франков, т. е. 50 франц<узских>. Дорога, паспорт, виза, жизнь — не меньше 400 фр<анков>. Но могло быть и хуже, по крайней мере покрыты расходы по залу и объявлениям. Живу я здесь у очень милых и сердечных людей, но не отдыхаю, п<отому> ч<то> всё время езжу, хожу, осматриваю, разговариваю. И больше всего — выслушиваю. Все, с кем мне приходится встречаться, проголодались по новому человеку. Бельгия мне напоминает Прагу, — тишина, чистота, старина. Была, кроме Брюсселя, в Антверпене, в Брюгге и на́ море. Концы маленькие. Брюгге — лучшее, что я видела в жизни. Сплошная Slata ulička [867]. Но — с веянием моря, к<отор>ое здесь рядом. Мечту о Праге не оставила. Будем ждать. Лучше бы вечер до января, ибо м<ожет> б<ыть> повлияло бы на продление иждивения. С<ергей> Я<ковлевич>, с перерывом Евразии, ничего не зарабатывает, мои доходы Вы знаете. Если и 500 чеш<ских> крон кончатся — не знаю, что́ будем делать. С грустью и радостью прочла об овчине — сейчас денег нет — я ее только чтопроездила в Бельгию. Думаю, приличная — крон за 700? (Не слишком тяжелая). Что ж, м<ожет> б<ыть> за зиму и накоплю. Деньги, какие будут, буду отсылать Вам на хранение, дома удержать нельзя. А пока похожу в чем есть. Убийственно дорого в Париже егеровское [868] шерстяное белье — 50 фр<анков> штаны, 40 фр<анков> фуфайка. Сколько — в Чехии? Боюсь думать о зиме, которая вот-вот начнется. Да! О Вашей шубе. Здесь меховая (настоящая белка, не кролик, но белка не со спинки, а с живота, серо-коричневая) 900 фр<анков>. Верх — мех, низ — шелк. По сравнению с пражскими ценами — дешево. За 1 т<ысячу> фр<анков> — кротовая шуба (taupe). Не подделка. М<ожет> б<ыть>, если надумаете и есть деньги, привезти Вам такую шубу на себе? Белка прочнее и на 100 фр<анков> дешевле. Подумайте. — Свое пальто взяла бы на руку. Покрой прямой и элегантный. Сейчас белка не в моде, в прошлом году эта же шуба стоила 2 т<ысячи> фр<анков>. Если бы надумали, пошла бы с дамой высокого роста и крупнее меня, на нее бы купила и на себе бы привезла. Но это только с заведомостью поездки в Прагу, т. е. уже назначив день. А для поездки в Прагу мне нужно обеспечение полутора тысяч крон, т. е. верных 1½ тысячи. Меньше нельзя: дорога в два конца, паспорт, жизнь. Т. е. три вечера, за к<отор>ые мне заплатят по 500 кр<он>. Иначе не выйдет, просто — не на что. Провал в Брюсселе — ничего, на него у меня хватило, на пражский риск — не хватит. Из Медона напишу еще. Целую Вас нежно, в свидании уверена. Не забудьте упомянуть про шубу — по-моему, выгодно. И провоз обеспечен. Если бы покупала — то только со сведущим человеком, хотя сама знаю меха отлично. Очень хочется чувствовать Вас в тепле и видеть Вас нарядной. Могу прислать каталог, где обе шубы: и овчина, и кротовая. Пишу в 7 ч<асов> утра, в мансардной комнате, где живу и всегда хотела бы жить: чистота, пустота. Обнимаю Вас, сердечный привет Вашим. Как здоровье всех? МЦ. Как Вам нравится мальчик-фонтанчик?..[869]
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 80–81 (с купюрами). СС-6. С. 384. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 124–125.
68-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 7-го ноября 1929 г.Дорогая Саломея! Приехала, благополучно прогорев на брюссельском вечере, т. е. оплатив из него, кроме расходов по залу и пр<очему>, один конец дороги. Могло быть хуже. Очень хочу Вас повидать, есть слухи, что Вы в Лондоне, но я верю только Вашему почерку. До свидания! Отзовитесь. Целую Вас. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 125. Печ. по СС-7.
69-29. Н.П. Гронскому
<Ноябрь 1929 г.> [870]Милый Николай Павлович, большая просьба, у нас беда с водой: ванна заткнута, а горячий кран в умывальнике не закрывается, черт знает что́. С<ергей> Я<ковлевич> болен четвертый день, не встает и починить не может, кроме того, нет отвертки. Не зашли бы Вы с инструментами (если есть) сразу после завтрака (завтракать не зову, ибо обнищали), после к<оторо>го мне нужно в город — м<ожет> б<ыть> поедем вместе? Если можно — ответьте через Алю. Всего лучшего, простите за беспокойство. МЦ.
Впервые — Мир России. С. 162. СС-7. С. 212. Печ. по СС-7.
70-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
<Ноябрь 1929 г.> [871]Дорогая Саломея, большая просьба: не могли ли бы Вы мне дать вперед половину иждивения или, если нельзя, франков двести. Я рассчитывала на деньги за статью, а там задержка [872]. Мне очень совестно беспокоить Вас, особенно в неурочный срок. Видела Д<митрия> П<етровича>, который заверил, что Вы были в Лондоне и вернулись [873]. — Когда увидимся? — Есть ряд забавных рассказов по линии Мирский — Бунин [874]. Целую Вас. МЦ.
Впервые — Русская газета. С. 12. Печ. по тексту первой публикации, сверенной с копией с оригинала.
71-29. Н.П. Гронскому
<1929 г.> [875]Милый Николай Павлович! Очень жаль и чувствую себя очень виноватой, хотя на пятницу не сговаривались, а вчера в субботу была дома ровно в 5 ч<асов>, т. е. 2 или 3 мин<уты> спустя Вашего ухода, — даже немножко пошла вслед. Но у Вас ноги длинные. Нынче сдаю (на просмотр) первые главы [876], а завтра так или иначе извещу Вас, скорей всего зайдем с Муром утром. А м<ожет> б<ыть> и сегодня возле 3 ч<асов>? Когда Вы вообще дома? МЦ.
Впервые — СС-7. С. 213. Печ. по СС-7.
72-29. А.Л. Бему
30 ноябряМилый Альфред Людвигович! Простите, что задержала [877]; заболел (возобновление легочного процесса на почве крайнего истощения) Сергей Яковлевич, все последние недели ушли на его болезнь. Д<окто>ра посылают в санаторию [878], а денег нет (NB! докторов сколько угодно!). Положение трудное, вся надежда на людей (друзей), своего нет ничего. Если увидите Катю Рейтлингер — расскажите, едва ли удосужусь написать ей. Если «автобиография» длинна [879], сокращайте. Писала наспех, но даты точны [880]. Рады, что понравилась книжка [881]. До свидания — м<ожет> б<ыть> весной, все еще не оставила надежду на Чехию, по которой страшно скучаю.
М.Цветаева Meudon (S.et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc France 30 ноября 1929 г<ода>
Впервые — Константин Бальмонт, Марша Цветаева и художественные искания XX века: Межвузовский сб. научных трудов. Вып. 3. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 1998. С. 192–195 (публ. Л.А. Мнухина). Печ. по тексту первой публикации.
73-29. Н.П. Гронскому
Милый Николай Павлович! Не удивляйтесь моему молчанию — очень болен С<ергей> Я<ковлевич>. На почве крайнего истощения — возобновление старого легочного процесса. Страшный упадок сил, — так называемая под-температура: 35,8-37, т. е. то же повышение в сутки на один градус. Все эти дни — исследование крови, рентген, снимки и т. д. Основная болезнь еще не найдена, — она-то и точит. Все врачи в один голос: воздух и покой, — то чего нет в Медоне: воздух — сплошной пар, а покой — Вы сами знаете. Вся надежда на людей (друзей). Еще большое горе (особенно для С<ергея> Я<ковлевича>, близко знавшего) — умерла Н<адежда> И<вановна> Алексинская [882], — сгорела в 4 месяца (туберкулез легких). Бесполезно спрашивать, как Вы́, раз все равно не можете ответить. Надеюсь, что все хорошо, ибо плохого не слышу. Будет ли у Вас полная дезинфекция? Иначе не представляю себе встреч. Зараза годами живет в стенах, — очень уж страшна болезнь. Надеюсь на дезинфекцию из-за Вашей племянницы, — где-то она? [883] Не в одном же доме, или Вы — вне? До свидания, не будьте в обиде — всякий день хотела писать Вам, но все отрывало — поправляйтесь, дезинфицируйтесь и пишите. (NB! Ни у кого из нас (тьфу! тьфу!) не было — чего, Вы сами знаете, Муру сделано две прививки, Аля — будет, мне не советуют из-за сердца, С<ергею> Я<ковлевичу> и подавно, — следовательно, будьте осторожны!) Вскоре напишу еще. Привет вашим — если с Вами. МЦ1-го дек<абря> 1929 г. <Приписка на полях:> Как странно, помните Вы мне за неск<олько> дней рассказывали про еврея-врача, не побоявшегося? А болезнь уже в Вас сидела.
Впервые — СС-7. С. 212–213. Печ. по СС-7.
74-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Простите, что так долго не подавала голосу и даже не поблагодарила Вас за последнее иждивение, — Вы м<ожет> б<ыть> слышали уже от Д<митрия> П<етровича> [884] о болезни С<ергея> Я<ковлевича>? Хотелось что-то выяснить, началось хождение по врачам, — всякий свое (диагноз и рецепты), но все одно: немедленно уезжать. Место найдено: пансион в Савойе, 1600 метр<ов> высоты — не доезжая до Chamonix. Кажется на днях едет. Давайте повидаемся на следующей неделе, напишите мне. Пока целую Вас и еще раз прошу простить. МЦ. Медон, 11-го дек<абря> 1929 г.— !!! Фернандэз [885] у меня, с собственноручным письмом Слонима, к<оторо>го кстати сейчас режут (аппендицит).
Впервые — СС-7. С. 126. Печ. по СС-7.
75-29. В Комитет помощи писателям и ученым
Марины Ивановны Цветаевой-ЭфронПрошение В виду тяжелой болезни мужа (туберкулез легких) и вызванной ею полной его неработоспособности покорнейше прошу Комитет о выдаче мне денежного пособия, по возможности значительного. Марина Цветаева-Эфрон Meudon (S.et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 12-го декабря 1929 г.
<На полях приписка:> Согласен на выдачу двухсот франков. Ив<ан> Ефремов [886].
Печ. впервые по копии с оригинала, хранящегося в архиве BDIC.
76-29. А.А. Тесковой
<1929> [887]Дорогая Анна Антоновна! Давным-давно от Вас нет вестей. (В последний раз писала Вам из Брюсселя, — письмо, не открыточку.) А у нас — печальные: на почве крайнего истощения у С<ергея> Я<ковлевича> возобновился старый легочный процесс — пока не активный, но грозный именно из-за этого истощения. (Т° утром 35 с десятыми, — так слаб!). А причина истощения пока темна, сейчас делают исследование крови и на днях ведут просвечиваться рентгеном. Его случай сложен, ибо всё расшатано: и сердце, и легкие, и печень (старая болезнь). Посажен (из-за печени) на строгую диету, а легкие требуют усиленного питания — с которым не справляется желудок. Врачебная помощь нам обеспечена, но главное дело в санатории (отъезд, отдых, воздух, покой) = больших деньгах. Евразия кончилась, а с ней и редакторское скромное жалование, живем в долг, — куда там санатория! А она нужна. Нужен, помимо режима (питания) воздух, которого я не могу дать — (а Медон в котловине и с 4 ч<асов> дня в пару́ от близкого сырого леса) и покой — который при нашей жизни — невозможен. Надеюсь на людей (друзей). М<ожет> б<ыть> выручат. Еще не поздно и спасти можно. Д<окто>ра удивляются силе его организма, при ряде хронических болезней и ужасной жизни (все эти годы ложился в 2–3 ч<аса> ночи, ел когда-попало и что-попало и т. д.) так долго сопротивлявшегося. Ради Бога, чтобы только не прекратилось в 1930 г. чешское иждивение! Тогда мы совсем пропали. Вот я полгода писала Перекоп (поэму гражданской войны) — никто не берет, правым — лева по форме, левым — права по содержанию. Даже Воля России отказалась — мягко, конечно, — не задевая, — скорее отвела, чем отказалась [888]. Словом полгода работы даром, — не только не заплатят, но и не напечатают, т. е. не прочтут. О поездке в Чехию — увы (и какое увы! целый вой) — сейчас думать не приходится. С<ергей> Я<ковлевич> должен уехать по крайней мере на три месяца. Отложим до весны, — м<ожет> б<ыть> и лучше, — поездим с Вами по окрестностям, вспомним те годы — для меня — несчастно-счастливые. М<ожет> б<ыть> к весне и Вам будет легче наладить мой приезд (выступления). Сейчас Вы молчите — значит не выяснено или не вышло [889]. От Праги не откажусь ни за что, не отказывайтесь от меня и Вы! Все последние недели ушли на болезнь С<ергея> Я<ковлевича>. Кроме того, Аля поступила в «Ecole du Louvre» [890] — на ряд лекций, через 3 года будет диплом. Значит, у меня еще меньше времени на себя: стихи. Откликнитесь скорее: надеюсь (!) что с вечером еще не наладилось. Видаюсь с М<арком> Л<ьвовичем>, он стал лучше: менее самонадеян, более отзывчив. Дай ему Бог, я когда-то ничего не могла дать (не сумел взять). Тороплюсь, хочу дать Але время порисовать, т. е. забираю к себе Мура. Целую Вас и обнимаю МЦ.
Прилагаю анкету для Бема [891], — потеряла открытку с его адр<есом>. Перешлите, пожалуйста, городской почтой. Итак, жду весточки. Сердечный привет Вашим.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 81–82 (с купюрами). СС-6. С. 385. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 126–127.
77-29. Н.С. Гончаровой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 22-го дек<абря>, суббота <1929> [892]Дорогая Наталья Сергеевна, собираемся к Вам с Кн<язем> Д<митрием> П<етровичем> Святополком-Мирским на следующей неделе [893]. Напишите, когда можно? Три вечера на выбор: среда, четверг, пятница. (Днем не могу, мальчик в постели). Заехали бы к Вам часов в 7, вместе бы поужинали в том ресторанчике, а оттуда к Вам. Очень хотелось бы, чтобы Мирский посмотрел Ваши вещи. Поговорим и о Мо́лодце (англ<ийском> тексте [894]) в связи с иллюстрациями. Не позвали ли бы Вы в компанию Сухомлина [895], он ведь не может помешать? Если сможет, будет и Сергей Яковлевич. Ответьте мне пож<алуйста> телеграммой, одно слово (jeudi [896] или какой день назначите). Pneu [897] ко мне не ходят, а я должна успеть известить <Святополк->Мирского, к<отор>ый здесь только на неделю. До свидания. Люблю Вас. МЦ.
Впервые — Наше наследие. 2005. С. 82. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 38.
78-29. А.А. Тесковой
Медон, 25-го декабря 1929 г.Дорогая Анна Антоновна! Сердечно поздравляю Вас с праздником Рождества Христова и с наступающим Новым Годом! Мне жалко этой цифры — 29, рука свыклась, глаз свыкся. У меня в детстве была странная игра: писать наперед годы. Помню восьми лет, в 1902 г. длинный столбец — 1928 г., 1929 г. и т. д. (начиная от 1902 г.) Писала в полном сознании предвосхищения и неизбежности. Третьего дня уехал С<ергей> Я<ковлевич> — в Савойю. Друзья помогли, у нас не было ничего. Перед отъездом проболел целую неделю, — 39°, безумные боли в желудке. Пять дней ничего не ел, — только чай. Уехал во всяком случае на два месяца. Воздух там дивный, горный, — 600 метров высоты. Уединенный замок, — ныне пансион для выздоравливающих [898]. Все очень хвалят. Я за него счастлива, — первый отдых за 15 лет.
_____
Полтора месяца ничего не писала, извелась, жизнь трудная. Весь день раздроблен на частности, подробности, а вечером, когда тихо — устала, уж не могу писать, голова не та. Теперь, с отъездом С<ергея> Я<ковлевича>, опять примусь. Я всегда взваливаю на себя гору. Очередную. Федра — Гончарова — Перекоп. — Ныне — но не называю, чтобы не сглазить [899]. Что́ бы мне писать восьмистишия! Беспоследственные и безответственные. А то — источники, проверка материалов, исписанные тетради, вся громадная работа до. «Как птицы небесные»… [900] Нет._____
Про Мура. Громадный. Ростом с 8-летнего, а вещи на 10-летнего. Всё еще в тех давних Ваших башмаках, — жаль расставаться, до того крепки. И в фуфаечку голубую (от медвежьего костюма) еще влезает. Надставили штанами. Любит его больше всех «такая лохматая, привычная, уютная, — как собака голубая». Говорит чудесным русским языком, немножко начинает по-французски. Произношение отличное. На присланные Вами сто фр<анков> купила ему 2 пары теплых штанов (10–12 ans!!! [901]), Але три пары шерстяных чулок, и себе пару. Вот мы все Вами и одарены! — С кем и как встречаете Новый Год? Пишите о себе. Как Ваше здоровье? Вашей матушки? Сестры? Всё следующее письмо о себе, непременно. Жду его. …А по моему Г<оспо>жа Ю<рчинова> ищет не героя для своего романа, а — героя своего романа, т. е. будущего Г<осподи>на Ю<рчинова> [902]. — Найдет. —_____
Целую Вас нежно, благодарю и мысленно чокнусь с Вам под Новый Год, — дай Бог — год нашей встречи. МЦ.Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 82 (с купюрами). СС-6. С. 384–385. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 127–129.
79-29. Б.Л. Пастернаку
Медон, 31 декабря 1929 г.— Борис! Это совпало с моим внезапным решением не встречать Нового Года, — отправить Алю туда, где меня будут ждать, а самой сидеть при спящем Муре и писать тебе. (Почему нет С<ережи>, сейчас узнаешь.) «Борис! Аля ушла на Новый Год, сижу с Муром, который спит, и с тобой, которого нет», — так начиналось, предвосхищая сроки. Утром сказала Але, а вечером твое письмо — да ка́к еще! Ездила в город, вернулась поздним поездом, на столе записка; «Мама! Очень интересное письмо. Если хотите получить — разбудите». (Ruse de guerre [903].) И я конечно не разбудила и конечно не искала, а письмо получила, потому что проснулась сама. Борис, я с тобой боюсь всех слов, вот причина моего неписанья. Ведь у нас кроме слов нет ничего, мы на них обречены. Ведь всё что с другими — без слов, через воздух, то теплое облако от — к — у нас словами, безголосыми, без поправки голоса. Мало произнесено (воздух съел) — утверждено, безмолвно проо́рано. Борис, во всяком людском отношении слова только на выручку, на худой конец, и конец — всегда худой. Ведь говорят — на прощанье. Есть у Степуна, не знаю собственное ли, но исчерпывающее определение: «Романтики погибли оттого, что всегда жили последними» [904]. Каждое наше письмо — последнее. Одно́ — последнее до встречи, друго́е — последнее навсегда. Может быть оттого что редко пишем, что каждый раз — все за́ново. Душа питается жизнью, здесь душа питается душой, саможорство, безвыходность. И еще, Борис, кажется, боюсь боли, вот этого простого ножа, который перевертывается. Последняя боль? Да, кажется, тогда, в Вандее, когда ты решил не-писать [905] и слезы действительно лились в песок — в действительный песок дюн. (Слезы о Рильке лились уже не вниз, а ввысь, совсем Темза во время отлива.) С тех пор у меня в жизни ничего не было. Проще: я никого не любила годы — годы — годы. Последнее — вживе — то, из чего Поэма Конца, шесть лет назад [906]. Рождение Мура все то — смыло, всё то, и российское всё. Мне стало страшно — опять. И эту неприкосновенность — почувствовала. Я опять вернулась к своей юношеской славе: «не приступиться». Все это без слов. Совсем проще: я просто годы никого не целовала — кроме Мура и своих, когда уезжали. — Нужно ли тебе это знать? Все это — начинаю так думать — чтобы тебе было много места вокруг, чтоб по пути ко мне ты не встретил ни одной живой души, чтобы ты ко мне шел по мне (в лес по́ лесу!), а не по рукам и ногам битв. И — никакого соблазна. Все что не ты — ничто. Единственный для меня возможный вид верности. Но это я осознаю сейчас, на поверхности себя я просто закаменела. Ах, Борис, поняла: я просто даю (ращу) место в себе — последнему, твоему, не сбудься который у меня отсечено — всё быть-имеющее, всё, на чем я тайно строю — всё. Борис, последний день года, третий его утренний час. Если я умру, не встретив с тобой такого, — моя судьба не сбылась, я не сбылась, потому что ты моя последняя надежда на всю меня, ту́ меня, которая есть и которой без тебя не быть. Пойми степень насущности для меня того рассвета. [907] — Борис, я тебя заспала, засыпала — печной золой зим и морским (Муриным) песком лет. Только сейчас, когда только еще вот-вот заболит! — понимаю, насколько я тебя (себя) забыла. Ты во мне погребен — как рейнское сокровище [908] — до поры. С Новым Годом, Борис, — 30-тым! А нашим с тобой — седьмым! С тридцатым века и с седьмым — нас. Увидимся с тобой в 1932 — потому что 32 мое с детства любимое число, которого нет в месяце и нужно искать в столетии. Не пропусти! М.
NB! Меня никто не позвал встречать Новый Год, точно оставляя — предоставляя — меня тебе. Такое одиночество было у меня только в Москве, когда тебя тоже не было. Не в коня эмиграции мой корм! А идти я собиралась на новогоднюю встречу Красного Креста, ни к кому. Не пошла из-за какого-то стыда, точно бегство от пустого стола. Письмо сто́ит стакана! Это письмо от меня — к тебе, от меня-одной — к тебе-одному (твоей — моему). Вслед другое, о всем, что еще есть. Нынче ночью — вслед — другое письмо. Про всё. Обнимаю тебя.
Впервые — Вопросы литературы. 1985. № 9. С. 277–278 (публ. А.А. Саакянц). СС-6. С. 275–276. Печ. по СС-6.
80-29. Б.Л. Пастернаку
31 декабря <1929 г.>SANTE COURAGE FRANCE MARINA [909]
Телеграмма.
Впервые — Души начинают видеть. С. 515. Печ. по тексту первой публикации.
1930
1-30. Н.С. Гончаровой
5 янв<аря> 1930 г.Дорогая Наталья Сергеевна! Итак, Аля заедет за Вами завтра между 4 ч<асами> и 5 ч<асами>, чтобы вместе ехать к нам на елку [910]. Будете только Вы. Радуюсь встрече. Аля зайдет в мастерскую, а если Вас там не будет — на Jacques Callot [911]. Завтра — понедельник, 6-е — Сочельник. Целую Вас. Мур Вас очень ждет. МЦ.
Впервые — Наше наследие, 2005. С. 82. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 39–40.
2-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, 20-го янв<аря> 1930 г.С — все еще Новым Годом, дорогая Саломея! Очень хочу повидаться, но не знаю, в Париже ли Вы. Напишите мне словечко. От С< ергея> Я<ковлевича> хорошие вести: за 3 недели прибавил 4 кило, по-моему хорошо. Итак жду Ваших новостей и вестей. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 126. Печ. по СС-7.
3-30. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 1-го февраля 1930 г.Дорогая Раиса Николаевна! Вы живете в стране, которой я всегда боялась: два страха: по горизонтали — отстояния от всех других, водной горизонтали, и по вертикали — ее этажей. Письмо будет идти вечно через океан и — вторая вечность — на сто-сороковой — или сороковой — этаж. Письмо не дойдет, или — дойдет уже состарившимся. Не моим. Отсюда — всё, то есть: мое безобразное молчание на Ваше чудное, громкое как голос, письмо, и подарок. Есть у меня друг в Харбине [912]. Думаю о нем всегда, не пишу никогда [913]. Чувство, что из такой, верней на такой дали всё само-собой слышно, видно, ведомо — как на том свете — что писать потому́ невозможно, что — не нужно. На такие дали — только стихи. Или сны. Вы не так видите, ибо там живете и там для Вас «здесь», но если бы Вы хоть час провели со мной, на воле, наедине, то Вы бы меня сразу поняли, ибо из таких чувствований, страхов, поступков — вся я. К тому же — я в Америке никогда не буду, знаю это, — не говоря уж о визах («визы» — вздор!) — чем устойчивее, благоустроеннее, благонадежнее пароходы — тем они мне страшней. Моя уверенность, т. е. уверенность моего страха (ВОДЫ), вызвала бы крушение — или ка́к это на́ море называется. Из-за одного неверующего (обратно Содому!) весь корабль погибнет [914]. Континентальнее человека не знаю. Реку люблю: тот же континент. На море — самом простом, почти семейном («plage de famille» [915], как в путеводителях) — томлюсь, не знаю, что́ делать. Уже два раза во Франции ездила по летам на́ море, и каждый раз, к вечеру первого же дня: не то! нет — то, то самое, т. е. первое детское море Генуи после: «Прощай, свободная стихия!» Пушкина [916]: разочарование. После первого раза — привычное. Сколько раз пыталась полюбить! Как любовь. Все мои обожают: Мур за песок, Аля за свободу (от хозяйства и, может быть, — немножко от меня), Сережа (муж, так же странно звучит как звучало бы о Борисе, чужое слово, но называю, чтобы не вышло путаницы) за всю свою раннюю юность: Крым, Кавказ и — другой Крым, 1919 г. — <19>20 г. Я одна, как белый волк, — хотя бурый от загара — не знаю что́ делать на этом, с этим, в этом (песке, песком, песке). Лежать не могу, купаться — замерзаю. Люблю плоскую воду и гористую землю, не обратно. На ездящих в Америку — на столько-то, т. е. определенный, или назначенный срок — и из нее возвращающихся смотрю как на чудесные чудовища, существа с Марса или далее.
_____
Недавно (для Америки недавно — с полгода назад) туда уехала моя большая приятельница, Елизавета Алексеевна Хенкина, жена певца, — м<ожет> б<ыть> слышали? С хорошим большим мальчиком [917]. (Приснилось или нет, что Вы мне о ней писали? Будто она писала — Вам!) [918] Есть у меня в Америке еще одна приятельница, дочка писателя Чирикова, Людмила (в замужестве Шнитникова), художница, красивая, даровитая, очаровательная [919]. В Нью-Йорке. (Для меня, как для всех необразованных людей, Америка — если не ковбои — так Нью-Йорк.)_____
Как грустно Вы пишете о сыне: «Совсем большой. Скоро женится — уйдет» [920]. Моему нынче — как раз 5 лет. Думаю об этом с его, а м<ожет> б<ыть> с до — его рожденья. Его жену конечно буду ненавидеть. Потому что она не я. (Не обратно.) Мне уже сейчас грустно, что ему пять лет, а не четыре. Мур, удивленно: «Мама! Да ведь я такой же! Я же не изменился!» — «В том-то и… Всё будешь такой же, и вдруг — 20 лет. Прощай, Мур!» — «Мама! Я никогда не женюсь, потому что жена — глупость. Вы же знаете, что я женюсь на тракторе». (NB! Утешил!) На Ваш подарок он получил — на Рождество: башмаки, штаны, бархатную куртку, Ноев ковчег (на колесах, со зверями), все постельное белье, и — ныне — чудный «дом на колесах» — «roulotte», где живут — раньше — цыгане, теперь — семьи рабочих. Приставная лесенка, ставни с сердцами, кухня с плитой, — все по образцу настоящего. Мур напихал туда пока своих зверей. Аля на Рождество (тот же источник) получила шубу, башмаки и запись на Cours du Louvre: Histoire de l’Art: Histoire de la Peinture [921]. Учится она y Гончаровой, — ее в Америке хорошо знают, много заказов [922]. Москвичка как я. Я о ней в прошлом году написала целую книгу, много месяцев шедшую в эсеровском журнале «Воля России». Хотела статью, получилась книга: Наталья Гончарова — жизнь и творчество. — М<ожет> б<ыть> будет переведена на англ<ийский> яз<ык> [923]. (Оцените идиотизм, мне кажется — потому что Вы в Америке — что по-русски не дойдет. Мое отличие от остальных идиотов, что я свой — сознаю.) Сейчас пишу большую поэму о Царской Семье (конец). Написаны: Последнее Царское — Речная дорога до Тобольска — Тобольск воевод (Ермака, татар, Тобольск до Тобольска, когда еще звался Искер или: Сибирь, отсюда — страна Сибирь). Предстоит: Семья в Тобольске, дорога в Екатеринбург, Екатеринбург — дорога на Рудник Четырех братьев (та́м жгли) [924]. Громадная работа: гора. Радуюсь. Не нужна никому. Здесь не дойдет из-за «левизны» [925] («формы», — кавычки из-за гнусности слов), там — туда просто не дойдет, физически, как всё, и больше — меньше — чем все мои книги. «Для потомства?» Нет. Для очистки совести. И еще от сознания силы: любви и, если хотите, — дара. Из любящих только я смогу. Потому и должна._____
Муж болен: туберкулез легких, когда-то в ранней юности болел и вылечился. Сейчас в Савойе. Друзья сложились и устроили на два месяца в санаторию. Дальше — не знаю. Начал прибавлять. (1 м<етр> 87 сант<иметров> росту и 65 кило весу: вес костей! И тяжелая болезнь печени, тоже с юности, мешающая питанию, т. е. восстановлению легких. Заколдованный круг.) Я уже месяц одна с детьми. Уборка, готовка, стирка, штопка, прогулка с Муром, и — «как? уже два часа?» (ночи). Как и сейчас. Пишу по утрам, пока кипят супы и картошки. А по ночам — письма. Но я все-таки очень виновата перед Вами. Борис пишет часто, рвется на Запад (по мне — на волю!). А у нас украли Кутепова. По мне — убили [926]. Сейчас лягу и буду читать Ludwig’a «Wilheim der Zweite» [927]. Дорогая! А вот вещь, похожая на чудо — и на головоломку: любовь к тебе второго, сообщенная третьему, третьим — четвертому и четвертым тебе (Вам). Учтите, что четвертый первого (и обратно), третий первого (и обратно), второй первого (и обратно) — но это еще не всё! третий второго (и обр<атно> никогда не видел. Теперь подставлю имена: первый — Вы, второй — Борис, третий — Кн<язь> Святополк-Мирский, четвертый — я. Слушайте: …«А вот случай. У нас приятельница, Р.Н. Ломоносова, живущая когда в Англии, когда в Америке. В 26-том году в Германию ездила моя жена [928], и для нее эта дружба, завязавшаяся раньше путем переписки, нашла воплощение в живой и все оправдавшей встрече. Я же ее никогда, как и Вас, в глаза не видал. Пять лет тому назад ей обо мне написал К.И. Чуковский [929], речь шла о переводе Уайльдовских Epistola in carcere et vinculis [930], с авторизацией, которую ей легко было достать для меня. Все делалось без моего ведома, К<орней> И<ванович> знал, что я бедствую и т<аким> обр<азом> устраивал мой заработок. Но фр<анцузский> и англ<ийский> яз<ыки> я знаю неполно и нетвердо, до войны говорил на первом и понимал второй, и все это забылось. Сюрпризом, к<отор>ый мне готовил К<орней> И<ванович>, я не мог воспользоваться. Но вряд ли он знает, какой бесценный, какой неоценимый подарок он мне сделал. Я приобрел друга тем более чудесного, то есть невероятного, что Р<аиса> Н<иколаевна> человек не «от литературы», и только в самое последнее время я мог убедиться, что мои поделки что-то говорят ей (она мне писала про “Повесть”). По всему я бы должен был быть далек ей. Она живет миром недоступным мне (я бы должен был родиться вновь, и совсем совсем другим, чтобы в нем только найтись, если не очутиться); она иначе представляет себе мой обиход и мою обстановку. Ее занимает движенье европ<ейских> вещей, т. е. по ее счастливой непосредственности прямо говорит ей о движущихся под этим глубинах. Я не менее ее люблю Запад, но мне надо было бы уйти от явности, от злобы дня в историю, от заведомости в неизвестность, чтобы свидеться с глубиной, с которой она (т. е. Вы. МЦ.) сталкивается походя, уже на поверхности. Она — жена большого инженера и профессора, Ю.В. Ломоносова. Они никогда подолгу не заживаются на одном месте — журналы, путешествия, переезды, общественность — все это она, видно, осиливает, смеясь. — И вот, меня волнует один ее почерк, и это можно сказать Вам, а не ей, потому что это совсем не то, что может получиться в прямом к ней отнесеньи. Иногда сюда приезжают просто путешествующие англичане и американцы, ездят, как съездили бы в Индию, или Грецию, или в Тунис. Было два случая, когда это были знакомые Р<аисы> Н<иколаевны> с рекомендацией от нее. Так, осенью, мы были в гостинице у некой Ms. М. Kelsey (?МЦ.), седой, порывистой, горячо во все вникающей, — милой — дамы [931]. В исходе долгой беседы она спросила, не имеется ли чего в переводе из того, что она записала под мою диктовку (я назвал ей с десяток имен прозаических и трех или четырех поэтов) и нет ли статей по-англ<ийски> или по-фр<анцузски>. И тут жена назвала Вашу статью в «Mercury». (NB! Тут следует чистопастернаковское, в самом прямом смысле отступление, как перед врагом — перед хвалой ему Мирского [932]. Так же, впрочем, Борис отступает перед всяким (завершенным) делом своих рук.) «Оно (т. е. отступление, МЦ.) послужило поводом к рассказу о Ломоносовой, а не может быть той дряни, которая этим обстоятельством не была бы обелена. Я уже познакомил М<арину> И<вановну> с нею. Теперь знакомы и Вы». Это отрывок из письма Бориса Святополк-Мирскому (проф<ессору>) русской лит<ературы> в Лондоне, единственному в эмигр<ации> критику, ненавидимому эмиграцией, англичане любят и чтят), переславшему письмо на прочтение мне. Источник этого письма, заряд его — Вы, нужно, чтобы творение вернулось к творцу, или еще лучше — река вспять, как Темза в часы отлива. У меня здесь явно сознание завершенного круга, все сошлось — как в песне, как в сказке. Увидят ли когда-нибудь иначе как синим или лиловым или черным чернилом на бумаге — четвертый первого, второй третьего, третий первого, первый второго? [933] МЦ.Об этом дохождении письма Борис не должен знать. Это его смутило бы. Не я переслала, само вернулось.
<Приписки на полях:> Спасибо за карточку свою и сына. Какой большой сын! Какая большая даль! Какая маленькая Вы! Как девочка в стране гигантов. Придет весна — солнце — опять буду снимать, тогда пришлю всех нас. А тот затылок (кудрявый) — моего сына, а не дочери, она совсем гладкая, как мы все, — и Мур вьется за всех. — «Мама, как по-франц<узски> генерал?» — «Général». — «Потому что у него — жена?» Обнимаю и бесконечно — благодарю, и тронута, и смущена. МЦ.
Впервые — Минувшее. С. 218–223. СС-7. С. 316–319. Печ. по СС-7.
4-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Я все занята красно-кре́стными хлопотами для стипендии С<ергея> Я<ковлевича> — чудно поправляется, а скоро уезжать, нужно продлить, Красный Крест дает, но с условием перевести его в настоящую (т. е. ужасную) 30-франковую франц<узскую> санаторию, — отвоевываю деньги на ту, где он сейчас, не знаю что́ выйдет, уж очень старорежимны, циркулярны — и все, что отсюда следует — люди. Концы дальние, возвращаюсь в запущенный дом, Але некогда — учится — и т. д. Очень попрошу Вас, если можно, выслать иждивение, — новая беда: Але 16 л<ет> 5 мес<яцев> [934], т. е. 17 мес<яцев> штрафу за неимеющуюся carte d’identité [935], — боюсь приступить, а комиссар новый и свирепый — прежнего, милого за взятки убрали. Очень хочу повидаться. Да! не придете ли 25-го во вторник на франко-русское собеседование о Прусте: Вышеславцев и не знаю кто [936] — 5, Rue Las-Cases — Musée Social, нач<ало> в 9 ч<асов>, Зайцев напр<имер> [937], — о Прусте: интересно! До свидания, привет, как Вы́ живы? МЦ. Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 20-го февр<аля> 1930 г.Впервые — СС-7. С. 126. Печ. по СС-7.
5-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
3-го марта <1930> [938] понед<ельник>Дорогая Саломея! <…> не могли бы ли Вы на следующей неделе в любой вечер кроме четверга позвать меня с Дю-Боссом [939], мне это до зарезу нужно из-за Мо́лодца, которого сейчас перевожу — стихами, на песенный лад, для Гончаровских иллюстраций, уже конченных [940]. С Дю-Боссом я раз виделась у Шестова, и он меня помнит, — часто спрашивает обо мне у Извольской [941]. Позвать к себе не решаюсь — очень уж беспорядочно, да и Мур не даст поговорить. Говорю не о текущей, а о следующей неделе. Днем не могу из-за Алиных занятий. Целую Вас, еще раз спасибо.
Впервые — СС-7. С. 127. Печ. по СС-7.
6-30. Н.С. Гончаровой
<3 марта 1930 г.> [942]Дорогая Наталья Сергеевна! Ждем Вас завтра на блины. Позавтракайте пораньше, чтобы пораньше выехать, встретим Вас на вокзале и пойдем гулять в парк, в котором Вы еще никогда не были — с чудными террасами (La Terrasse de Bellevue [943]) — от нас совсем близко. Блины будут в 5 ч<асов>, сможете вернуться не поздно. Сделайте всё, чтобы именно завтра, у нас с Алей свободный день, и погода обещает быть чудной, — два дня совсем тепло, и уже есть цветы. Почитаю Вам новое из Мо́лодца, за которого взялась [944]. Если не можете завтра, то в четверг, в то же время и с теми же планами. Моему английскому переводчику написала [945], скоро будет ответ. На вокзале встретим. Аля Вам скажет поезд, которым выезжать с Инвалидов. Целую Вас и жду. Очень рада буду, если и М<ихаил> Ф<едорович> [946] сможет. Привет ему. МЦ. 3-го марта, понед<ельник> — в лесу уже цветы (желтенькие).
Впервые — Цветы и гончарня. С. 31–32. Печ. по тексту первой публикации (с уточнением датировки).
7-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, 19-го марта 1930 г.Дорогая Саломея! Спасибо за предложение того поэта [947], но хочу сначала начисто сделать хотя бы треть. Стихосложение усвоила в процессе работы, помог конечно слух. Вещь идет хорошо, могла бы сейчас написать теорию стихотворного перевода, сводящуюся к транспозиции, перемене тональности при сохранении основы. Не только другими словами, но другими образами. Словом, вещь на другом языке нужно писать заново. Что и делаю. Что взять на себя может только автор. Видели ли Числа? [948] Даю во II № стих Нереида, можете прочесть его у Д<митрия> П<етровича>, как-то посылала. М<ожет> б<ыть> не возьмут из-за строк [949]:
Черноморских чубов:
«Братцы, голые топай!»
Голым в хлябь и в любовь —
Как бойцы Перекопа —
В бой. Матросских сосков
Рябь… — «Товарищ, живи!»…
В пулю — шлем, в бурю — кров, —
Вечный третий в любви.
Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 174 (неполностью; публ. Г.П. Струве). СС-7. С. 127–128 (полностью). Печ. по СС-7.
8-30. Н.П. Гронскому
<20 марта 1930 г.> [955]Милый Николай Павлович! Если свободны, приходите завтра вечером, пойдем в наш к<инематогра>ф (хороший фильм) и расскажу Вам новости про свой вечер title="">[956]. Завтра — пятница. Жду Вас до 8½ ч<асов>, но лучше будьте к 8¼ ч<асам>. МЦ. Четверг. Не можете — заходите в субботу, не позже 3-х ч<асов>. Кстати передам Вам библиотечную книгу.
Впервые — СС-7. С. 213–214. Печ. по СС-7.
9-30. В.Б. Сосинскому
29-го марта 1930 г.Милый Володя, как видите — устраиваю вечер и, увы, очень скоро, т. е. очень спешу с билетами [957]. Сделайте их, по дружбе, в возможно скорый срок и по образцу — прелестных! — прошлогодних [958]. М<ожет> б<ыть> в виду большего текста придется увеличить формат, — Вам виднее. Не удивляйтесь, что помечен Вадим, еще не успела запросить, но уверена, что не откажет, нынче пишу ему [959]. Сообщите мне, пож<алуйста>, адр<ес> Поплавского [960], — еще тоже не оповещен, но тоже уверена. Мне нужно наработать на Сережино лечение [961]. Очень благодарна буду за возможно скорое выполнение билетной просьбы, — дней так мало, а выбора нет — мой главный козырь Тэффи уезжает в начале мая. Сердечный привет Вам и Вашим. МЦ.
P.S. Если не трудно, отошлите прилагаемое письмо Поплавскому, — не знаю адреса.
_____
Милый Володя! Мне до зарезу нужно 3 экз<емпляра> № Воли России с «Твоя смерть» (проза о Рильке) — по-моему февраль или март 1927 г. Для франц<узского> и немецк<ого> перевода. Непременно три. За один готова заплатить.Впервые — НП. С. 243–244. СС-7. С. 89–90. Печ. по СС-7.
10-30. Н.П. Гронскому
<1 или 8 апреля 1930 г.> [962]Милый Николай Павлович, Письмо от Тэффи, ждет меня завтра в среду к 11 ч<асам>, чтобы составить заметку для Возрождения [963]. До завтра мне необходимо знать, в каких книжн<ых> магаз<инах> продаются билеты. Нынче я дома от 5 ч<асов> весь вечер, завтра еду поездом 10 ч<асов> 50 мин<ут>. Ради Бога — известите, а то зря поеду. У Вас в доме никого, только белье кипит в одиночестве. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 214. Печ. по СС-7.
11-30. Н. Вундерли-Фолькарт
Meudon (S et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 2-го апреля 1930 г.Милостивая государыня, ушедшее от нас письмо более не принадлежит нам, если даже тот, к кому оно ушло, тоже принадлежит к ушедшим. Мои письма к Р<айнеру> М<ария> Р<ильке> принадлежат ему — кого все слушали и кому ничего не принадлежало. Мои письма к Р<айнеру> М<ария> Р<ильке> — это он сам, которого в жизни не было, который всегда свершается, который — будет. Поэтому, милостивая государыня, отдайте мои письма будущему, положите их рядом с другими, которые будут, — пусть лежат они пять коротких десятилетий [964]. Если через пятьдесят лет кто-нибудь о них спросит и потянется к ним — Вы предоставите их Вашим потомкам. Так лучше.
Письма Рильке, его книги с надписями и его — наверное, последнюю — Элегию [965] я завещаю веймарскому Дому Рильке [966] (почему не Святилищу — ведь любой дом был или станет благодаря ему святилищем?) с такой же просьбой: через 50 лет после моей смерти. Милая милостивая государыня (Вы не можете не быть милой или быть немилостивой, раз Вы близко знали Р<ильке> и по-прежнему близки к нему) — в 1927 году я напечатала в русских журналах новогоднее письмо (стихотворение) к Р<ильке> [967] и еще одно, как бы это сказать, — Р<ильке> был моей последней Германией, как я — его последней Россией — словом — тоже письмо о его смерти между другими двумя: смертью старой девы и смертью мальчика (так уж случилось) — длинная фраза! [968] Что до стихов — я просто не знаю, кто мог бы их перевести; по-русски я считаюсь одним из двух «самых трудных» поэтов (другой — Борис Пастернак, сын художника Леонида Пастернака, дружившего когда-то с Рильке, и, по-моему, — и не только по-моему — величайший поэт русского будущего), но другие страницы (проза, как это принято называть) [969] вполне переводимы. Будь у меня лишь время! (Лишь время.) [970] Милая и милостивая государыня, разрешите задать Вам один вопрос, что стало с переведенным Рильке «Словом о полку Игореве» (древнерусский памятник), о чем не раз идет речь в его письмах? Ведь это я загадала желание, чтобы он однажды перевел Слово, а спустя три года после его смерти узнаю, что перевод выполнен уже двадцать лет тому назад [971]. — Такой вот удар в сердце. — Вероятно, Вам будет приятно знать, что через две недели после его ухода я получила от него подарок: греческую мифологию по-немецки — 1875 года (год его рождения?) — для юношества. Он, собственно, доверил это своей русской помощнице, и книга пришла, когда он ушел [972]. Через несколько дней Вы получите французский — увы! плохой — перевод моего вступления к письмам Рильке, переложенным мной на русский. Слово «mystère» звучит по-французски иначе, чем наша русская «тайна» или Ваше немецкое «Geheimnis» (Geheimrath [973] и conseiller privé [974]). Да и сам французский холодней, светлей и раскатистей. Я исправила, где могла (то есть вычеркнула). К сожалению, вся интонация искажена: чересчур учтиво. Я пишу иначе [975]. Марина Цветаева
Ничего, ничего не знаю я о его смерти. Как ушел? Знал ли? Кто был возле него? [976] Какое слово было последним? Только то, что в газетах [977]. И некого мне было спросить, ни одного имени я не знала — настолько я была с ним одна. Милая милостивая государыня, если только это в Ваших силах, сообщите мне все, что знаете, — наверное, Вы знаете все, — а я даже не знаю, кто Вы. Лишь одно: Вы близки к нему.
Впервые — Небесная арка. С. 184–186. СС-7. С. 354–355. Печ. по СС-7.
12-30. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) France 2, Av<enue> Jeanne d’Arc 3-го апреля 1930 г.Дорогая Раиса Николаевна! Как благодарить?? Поставьте себя на мое место и оцените его — или мою — безысходность. Всю безысходность моей благодарности. Мне часто говорят, еще чаще — говорили, что у меня вместо сердца — еще раз ум, — что отнюдь не мешало — критикам например — обвинять мои стихи в бессмысленности [978]. Ответ мой был один: когда у меня болит, и я знаю что болит и отчего болит — болит не меньше, м<ожет> б<ыть> больше, потому что нет надежды, потому что болезнь, при всей видимости случайности, хроническая. Так с чувствами. Хотите слово самого большого поэта — не хочется сказать современности, не мое мерило — просто самого большого поэта, который когда-либо был и будет — Рильке (Rainer Maria Rilke). — Er war Dichter und hasste das Ungefähre [979] — (можно еще и Ungefährliche [980]: от Gefahr, т. е. безответственное) — так и я в своих лабиринтах. Простите за такое долгое лирическое отступление, но иначе Вам меня не понять. Мне бесконечно жалко, что у меня нет на руках своих вещей — иных уже не достанешь — насколько легче было бы беседовать через океан. Ведь всякое письмо — черновик, не доведенный до беловика, отсылая — страдаю. А времени проработать письмо — нет. Всякое письмо сопровождается угрызением моей словесной совести (совести пишущего, а м<ожет> б<ыть> и са́мого слова во мне). Эта своеобразная и трагическая этика была дана мне — если не взамен, то в ущерб другой. Трагическая потому что ей ни в сем мире ни в том — что награды! ответа — нет. Так например я могла бы быть первым поэтом своего времени, знаю это, ибо у меня есть всё, все данные, но — своего времени я не люблю, не признаю его своим.
_____
От Бориса давно ничего. Он пишет припадками. Как бы я его хотела за границу! Продышаться. Тоже «игра судьбы» ему расплачиваться за Россию, когда он весь под знаком готической стрелы [988]. Тоже неравный брак. Ему платить по счетам современности, когда:Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе? [989]
_____
А чек поехал обратно на три недели. Так мне сказали, п<отому> ч<то> нет compte courant [990] (courant — куда? Как реки в море?) Была в страшном банке на страшном ездовом узле Concorde [991]. (Хорошо «Согласие», — всё врозь!) Англичанин, прямо глядя в глаза: — «Qui êtes-Vous, Madame» [992]. Я, подумав: «Une réfugiée russe, Monsieur» [993]. Вот и поехал чек, опять через море. Скоро Пасха, приедет на три дня муж из санатории, скоро мой вечер [994], м<ожет> б<ыть> потом удастся уехать в горы. Рядом с Château [995], где санатория, крохотный домик, к<отор>ый С<ергей> Я<ковлевич> облюбовывает для нас. С двумя козами. Целую Вас. Простите за бессловность моей благодарности МЦ.<Приписка на полях:> Недавно видела Вашу Пасадену [996] в кинематографе. — Красавица. — Пишите про природу и про погоду.
Впервые — Минувшее. С. 226–229. СС-7. С. 319–321. Печ. по СС-7.
13-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanned d’Arc 6-го апреля 1930 г.Дорогая Саломея! Но Вы уже поняли, в чем дело: вот они — 10 счетом [997] — но на этот раз по 50-ти, потому что всякой твари по паре, а есть и единственные. Вечер мой, все это мои бескорыстные участники, но продавать можете как Вам удобнее. Милая Саломея, я Вас еще не поблагодарила за прошлое иждивение, очень замоталась с вечером. Хочу повидаться и рассказать Вам про Тэффи. Целую Вас. МЦ. Впервые — СС-7. С. 128. Печ. по СС-7.
14-30. В.Н. Буниной
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 10-го апреля 1930 г.Дорогая Вера Николаевна, Чувствую и сознаю, что минута неподходящая, но — этот вечер [998] вся моя надежда: у меня очень болен муж (туберкулез легких — три очага + болезнь печени, к<отор>ая очень осложняет лечение из-за диеты). Кр<асный> Крест второй месяц дает по 30 фр<анков> в день, а санатория стоит 50 фр<анков>, мне нужно 600 фр<анков> в месяц доплачивать, кроме того стипендия со дня на́ день может кончиться, гарантии никакой, а болезнь — с гарантией — с нею не кончится. Билеты продаю по 50 фр<анков> и по 25 фр<анков>. Просьба, если за 50 фр<анков> дело не выйдет, отчеркните правый угол конверта красным карандашом, это значит, что билет 25 фр<анко>вый. (А то 50-франковые захотят сидеть в первых рядах, — чтобы не было путаницы). Один билет, для образца, отчеркиваю. Мне очень совестно всегда просить Вас, но мне сейчас труднее чем когда-либо: дочь учится, я одна с мальчиком, хозяйством, вечером, писаньем, заботами о муже, т. е. одна со своими двумя руками. Вот. Сердечное пожелание удачи Вам — ва́м — в ва́шем вечере. М. Цветаева
Впервые — НП. С. 405–406. СС-7. С. 238–239. Печ. по СС-7.
15-30. И.Г. Церетели
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc <Апрель 1930> [999]Многоуважаемый Ираклий Георгиевич, Посылаю Вам два билета на Вечер Романтики, — это собственно мой вечер, но я сочла милее для своих участников дать его под этим названием. Цена билета 50 фр<анков>. Я бы с радостью пригласила Вас просто, но вечер — на лечение мужа, который очень болен (туберкулез), и моя единственная надежда. Честным трудом (т. е. стихами) не заработаешь никогда. Билеты Вам шлю по совету М<аргариты> Н<иколаевны> Лебедевой. Простите за неприятное письмо, но мне достаточно неприятно его писать. Кроме того, вечер действительно интересный: от Кн<язя> С<ергея> Волконского (Санкт-Петербург) до Поплавского (Монмартр), а посередке мы с Тэффи, к<отор>ая будет читать не-смешное. Кроме того — трое петербуржцев — гумилевцев — Адамович, Г<еоргий> Иванов, Оцуп (предреволюционная эстетика) и, наконец, Вадим Андреев, сын Леонида. Услышите целую эпоху [1000]. До свидания, надеюсь 26-го (суббота на Пасхальной неделе). Всего доброго. На вечере увидите ту Алю, детские писания которой Вам так нравились, — 16 лет, выше меня. М Цветаева
Впервые — ВРХД. 1995. № 171. С. 173–174 (публ. Е.Н. Лубянниковой и Л.А. Мнухина). СС-7. С. 376. Печ. по СС-7.
16-30. А.А. Тесковой
Медон, 21-го апреля 1930 г., второй день Пасхи.Христос Воскресе, моя дорогая Анна Антоновна! Сначала были заботы — болезнь С<ергея> Я<ковлевича>, хлопоты, Алино учение, т. е. моя связанность домом, подготовка к вечеру (в субботу, 26-го — Вечер романтики [1001]) — а теперь стряслось горе [1002], — какое пока не спрашивайте — слишком свежо, и называть его — еще и страшно и рано. Мое единственное утешение, что я его терплю (subis), а не доставляю, что оно — чистое. Но нужно жить, — каждый день и каждую минуту. У Али скоро экзамены — нужно чтобы выдержала. После вечера нужно решить с отъездом: решиться на отъезд, говорят об Эльзасе — будто дешево и хорошая природа, — вроде Шварцвальда. Я трагически-неумела в этих делах и пока никого не вижу кто бы мне в этом помог — поездка в оба конца 150 фр<анков> — ехать в слепую невозможно, особенно с Муром, нужно снять заранее. М<ожет> б<ыть> попытаюсь устроиться с кем-нибудь из знакомых, но увы — одни совсем не могут ехать (служат), другие едут в пансионы, т. е. нам не по дороге, п<отому> ч<то> самый дешевый — даже 25 фр<анков> в день — нам (два с половиной человека) слишком дорого. Нужно искать комнату с кухней, а где их найдешь? Вместе с тем Мура и Алю увезти нужно, Медон (мы прошлым летом никуда не уезжали) летом грязен, пылен, весь город приезжает в лес бить бутылки и бросать сальные бумажки. Какая-то помойка. На горе у меня сейчас нет времени, — оказывается — тоже роскошь. — Даст Бог — как-нибудь. —
_____
А в Чехию — кто знает? — м<ожет> б<ыть> все-таки попаду, был здесь эсер Махин [1003], очень милый, сердечный и дельный человек, сам предложил мне будущей зимой поездку в Сербию (вечер), м<ожет> б<ыть> на обратном пути заеду в Прагу, — думаю, что пражский вечер все-таки что-нибудь даст. Проведем с Вами недельку. — Счастлива была бы. Не сердитесь, дорогая Анна Антоновна, за такое эгоцентрическое письмо, Вам пишет человек — под ударом. Не знаю, знаете ли, т. е. писала ли — мой Мо́лодец сейчас переводится на английский язык [1004], уже кончен — Гончаровские иллюстрации тоже — все дело за издателем, к<отор>ый по всей вероятности найдется. Тогда все-таки получу авторские, хоть что-нибудь. Сама перевожу его на франц<узский>, — стихами — сделана половина, авось летом кончу, нужно кончить. Простите за долгое молчание, люблю и помню Вас всегда. МЦ.— Бедный Маяковский! (Ваш «сфинкс».) Чистая смерть. Всё, всё, всё дело — в чистоте [1005]. Аля и Мур Вас целуют.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 83 (с купюрами). СС-6. С. 386. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 129–130.
17-30. В.Б. Сосинскому
Милый Володя! А Вы сможете быть у меня на вечере распорядителем? А то у меня только одно лицо мужского рода, — маловато. Об этом же прошу и Варшавского [1006]: надпишите пожалуйста закрыточку, не знаю адреса. Думаю (между нами) что вечер будет постыдноватый: одновременно бал в пользу Триречья [1007] и еще что-то. — А у меня на вечере новый номер, к<оторо>го не угадать! Сама удивлена выше слов. — Насчет распорядительства ответьте. (Хотя — может быть — и рассаживать будет некого! Разве что — участников!) Написали ли заметочку? [1008] Сердечный привет всем. МЦ. Медон, 23-го апр<еля> 1930 г.Впервые — НП. С. 244–245. СС-7. С. 90. Печ. по СС-7.
18-30. В.Н. Буниной
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 23-го апреля 1930 г.Христос Воскресе, дорогая Вера Николаевна! И одновременно — Воистину, потому что милое письмо Ваше не могла воспринять иначе как: Христос Воскресе! — Сердечное спасибо, Вы очень добры, и все это очень растравительно. Трагическая часть вечера — в сочувствии, а не в равнодушии: последнее в бытовом порядке вещей, и во мне ничего не вызывает. Такая же присылка как Ваша — ВСЁ. Ну вот. Целую Вас. МЦ.
… Будет скоро тот мир погублен!
Погляди на него тайком —
Пока тополь еще не срублен
И не продан еще наш дом… [1009]
Да! Если устали (а устали наверное!) — на мой вечер не приходите, тем более, что я буду читать последней и немного. Когда-нибудь (- да!) увидимся по-человечески — посидим, поговорим, а это ведь лучше «вечеров»? —
Впервые — НП. С. 406–407. СС-7. С. 239. Печ. по СС-7.
19-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Милая Саломея! Если можно — назначьте мне вечерок поскорее. Пока все свободны кроме среды. А то после вечера ряд свиданий, и я боюсь, что опять вся неделя разойдется. Пока не связываюсь ни с кем. М<ожет> б<ыть> дадите телеграмму? Просто день, я буду знать, что от Вас. Аля учится, я свободна только вечером. Целую Вас. МЦ. Медон, 2-го мая 1930 г., пятница.Впервые — СС-7. С. 128. Печ. по СС-7.
20-30. Н. Вундерли-Фолькарт
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 8-го июня 1930 г.Милостивая государыня, всего лишь несколько слов, чтобы Вы знали: я получила Ваше славное письмо. В ближайшие дни я еду в Савойю — там должны мы были встретиться с Р<ильке>. Он спрашивал: «Когда?» [1012] Я сказала: «В комнатах я сидеть не желаю, а на улице зимой холодно, так что…» [1013] Тут он сразу же отозвался, и странно (весь он!) — писал о чем-то другом и внезапно, отрывисто:
Только не надо ждать весны! [1014]
_____
Приветствую Вас всем сердцем, полным надежды. Марина Цветаева Мой адрес: Г-же Цветаевой-Эфрон Замок д’Арсин Сен-Пьер-Рюмийи Верхняя Савойя Это адрес моего мужа, своего я еще точно не знаю [1019]. Он передаст мне Ваше письмо. Замок д’Арсин напоминает замок Райнера: такая же древность, такое же положение. И Сен-Лоран — совсем близко. — Далеко! Бесконечно далеко! Что делает мать Р<ильке> на его могиле? Почему ее не было у его постели? Бедная старая женщина! [1020] Хороша ли (справедлива ли) книга Лу Саломе? Есть ли в ней Он? [1021]Впервые — Небесная арка. С. 187–188. СС-7. С. 355. Печ. по СС-7.
21-30. Н.П. Гронскому
<9 июня 1930 г.> [1022]Милый Н<иколай> П<авлович,> Нынче забыла у Вас ручку — тростниковую [1023], маленькую, рядом с чернильницей. Ради Бога тотчас же спрячьте и занесите мне ее в пятницу. Поезд в 10 ч<асов> 50 мин<ут> [1024]. Будьте не позже 10 ч<асов> 30 м<инут> у нас. До свидания! Спасибо. МЦ. Понедельник.
Впервые — СС-7. С. 214. Печ. по СС-7.
22-30. Н.П. Гронскому
С<ен->Лоран, 18 июня 1930 г.Милый Н<иколай> П<авлович>. В саду ручей, впрочем не сад, а лес, и не лес, а тайга: непродёрная. Над щетиной елей отвес скал. Все прогулки — вниз, мы последний жилой пункт. Почты нет, пишите на: S<ain>t Pierre-de Rumilly [1025] Château d’Arcine (H<au>te Savoie) мне. Завтра y Вас экз<амен>, ни пуху ни пера! [1026] Третья гроза за 2 дня. Электричество потухло, пишу при уютной керосиновой лампе. Мур спит. Немножко обживусь — напишу подробнее. Спасибо за проводы и неизменную преданность. МЦ.
<Приписка на полях:> МУР — ЧИТАЕТ И ПИШЕТ!!!
Впервые — СС-7. С. 215–216. Печ. с исправлением датировки по кн.: Несколько ударов сердца. С. 173.
23-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
S<ain>t-Pierre-de-Rumilly (H<au>te Savoie) Château d’Arcine 19-го июня 1930 г.Дорогая Саломея! Я конечно не в Château [1027] — я в дивной Alpenhütte [1028], о которой Гёте пишет в Фаусте — настоящая изба с громадным чердаком, каменной кухней и одной комнатой с жилплощадью во всю нашу медонскую квартиру [1029]. Рядом ручей, с неба потоки дождя, водой хоть залейся: по две грозы в день. Мы последний жилой пункт, выше непродерная щетина елей, за ними — отвес скалы. Почты нет и быть не может. От станции 1½ в<ерсты>, от Сережи — 3 в<ерсты>, деревня возле станции, горстка домов с большой церковью. Я страшно довольна и хочу, как Мур говорит: «сначала жить здесь, а потом — умереть!» (Новооткрытое и уточненное «vivre et mourir»! [1030]) С<ереже> лучше, сильно загорел, немного потолстел, ходит, работает на огороде, но все еще кашляет. Видимся с ним каждый день, Мур дорогу знает. Мур в полном блаженстве: во дворе молотилка, телега, тут же сеновал, колода от бывш<его> колодца и т. д. Аля еще в Париже, держит экзамены [1031].
Жду весточки о Вас, здоровье, лете, планах, хорошем, плохом. Целую Вас, простите, что не написала раньше — обживалась. С<ергей> Я<ковлевич> очень кланяется. МЦ.
Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 175 (публ. Г.П. Струве). СС-7. С. 129. Печ. по СС-7.
24-30. Н.П. Гронскому
<23 июня 1930 г.> [1032]Милый Н<иколай> П<авлович>. Большая просьба. 28-го июня, т. е. на днях, в нашей квартире будет трубочист, необходимо, чтобы кто-нибудь был в ней с 8 ч<асов> утра. Если можно — переночуйте, чтобы не опоздать. Печка у нас в ужасном виде, прочистить необходимо, а звать отдельно осенью будет дорого, да и не дозовешься. Ключ у Али [1033], т. е. у прислуги Жанны — 18 bis, Rue Denfert-Rochereau, кв<артира> Лебедевых. Можете взять в любое время. Потом оставьте у себя до отъезда, кому передать — извещу. У нас все грозы, но теперь по ночам, а дни чудные. Палочку пришлю недели через 2, возьмите в Медоне, адрес сообщу. Выберу покрепче [1034]. Как Ваши экз<амены>? Напишите словечко. Привет и спасибо заранее за трубочиста: 28-го июня 8 ч<асов> утра.
<Приписка на обороте:> Числа не знаю, знаю что нынче — понедельник. Если увидите С<ергея> М<ихайловича> [1035] — горячий от меня привет. МЦ.
<Приписка на обороте:> Это — ближайший от меня городок, быв<шая> столица Савойи [1036].
Впервые — СС-7. С. 214–215. Печ. по кн.: Несколько ударов сердца. С. 174–175.
25-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
S<ain>t-Pierre-de-Rumilly (H<au>te Savoie) Château d’Arcine [1037] 27-го июня 1930 г.Дорогая Саломея! Наши письма встретились. Сердечное спасибо за память и за иждивение. Огорчена Вашим Лондоном — он Вам никогда не впрок. И Париж не впрок, Вам бы нужно жить в С<ен->Лоране, непосредственно под скалой. Завтра жду Алю, которая только что отлично сдала экз<амен> в Ecole du Louvre [1038], я рада: умеет хотеть. С<ергей> Я<ковлевич> поправляется (тьфу, тьфу), худ, но уже не страшен, и кашель лучше. В замке бываю часто — чудесные хозяева — и остальные пансионеры милые. Замок — баснословный. Но мне лучше в избе. Свойственнее. Мур здесь совершенно (тьфу, тьфу!) счастлив, в замке барствует, а у меня — дикарствует. Весь день во дворе, в сене, с собакой, палками, досками, строит, роет. Но — ежедневные дожди и грозы, как-то было три сразу. Нет солнца — сразу осень, и даже поздняя. Но кажется так везде. Стынет — земля! Целую Вас, куда и когда едете, не забывайте. МЦ.
<Приписка на полях:> Сюда в августе собирается Д<митрий> П<етрович> [1039]. Не соберетесь ли и Вы? В замке — чудно. Больных (серьезных) нет.
Впервые — СС-7. С. 129–130. Печ. по СС-7.
26-30. Н. Вундерли-Фолькарт
S<ain>t-Pierre de Rumilly (Haute Savoie) Château d’Arcine 5-го июля 1930 г.Милостивая государыня! Когда я впервые читала Ваше письмо, я не поняла почти ни одного слова — потому что была поглощена буквами, то есть читала глазами. Во второй раз (сегодня) все встало вдруг на свое место. Ваше письмо зазвучало, — сегодня я читала слухом, просто ведомая Вашим голосом. Сегодня Вы говорили со мной. Правда ли все то, что меж нами, что происходит, приходит и — чуть было не сказала: проходит? Это имеет место. Стало быть, оправданно, правда (как правота ребенка). Р<ильке> однажды написал мне (его полное имя я пишу неохотно — слишком звучно, растянуто — нет, большое, безмолвное и отвесное Р. как его скала Рарон, как его Рона, падающая со скалы, Р. — имя человека и поэта вместе [1040], Р. просто он [1041]), словом, Р. написал мне однажды: ты не права, ты вправе [1042] (в право-царствии [1043], так скажу я). Иметь право — нечто случайное, частичное и собственническое (иметь!), нет! — быть в праве, в самой сердцевине — всегда. Вот — правда Р. и — моя правда. Когда-то, милая милостивая государыня, — Москва, революция, голод — мне пришлось обучать французскому языку одну богатую и ленивую девочку 12-ти лет. Итак: être-avoir [1044]. Знаете, что открылось мне на первом же уроке? Я поняла сама, что Etre vaux mieux qu ’avoir [1045]. И это было для меня несказанно большей (и дольшей!) радостью, чем пять фунтов картофеля, что дала мне за урок мать девочки, ибо: Etre vaux mieux qu’avoir, a мое открытие и было être. Я ничего не хочу иметь (не имею детей, я сама — мои дети), лишь быть в вещах, прозревать их (не так, как Гёте, которого люблю, словно светлое неведомое чудо, вроде Богом сотворенного леопарда), не так, как Гёте (глубоким взором!), слышать вещи, как Р. (глубоким слухом — трубой), в них вслушиваться, их слушаться, им принадлежать, быть — вещами.
(Р. был сам Беттиной, поэтому так и не нашел ее [1046].) Милая милостивая государыня, Вы тоже нужны мне — нужны, чтобы быть. Мне не с кем говорить о Р., то есть продолжать им жить. Многие знали его в Париже [1047], — и все они, когда-либо его видевшие, его чтили, но никто из них не нуждается в Р<ильке> так, как нуждаюсь я, никогда его не видевшая: не слышавшая. Мне нужны Вы, милая и милостивая, а не я — Вам, я обращаюсь к Вам, а не Вы ко мне. Вся ответственность — моя. Писать ему письма в тетради? На это у меня никогда не хватит времени, а, сверх того, безмолвная, бессловесная речь, не-речь, ему теперь (как и тогда, именно потому, что он был поэт) куда ближе. И в конце концов я хороню его, закапываю в себе так глубоко, что и сама уже не могу отрыть. Так получается. Нечто, нет: всё! еще пылает во мне — яркое пламя! — высоко вздымаясь — до его гроба. Его гроба, что высоко в небесах. На гробницу Наполеона смотрят вниз [1048], на гробницу Рильке смотрят ввысь. Как и всё в этой жизни — он существует. Знаете ли Вы историю
его завещании? Старуха встречает кого-то из замка Мюзот и просит, чтобы нынешний владелец не тревожил трех усопших: молодую женщину, что выбрала обоих (или никого), умерла молодой и спит меж теми двумя [1049].
Это исходит, собственно (скажите, как правильно пишется это слово), от молодой русской, от переписчицы [1050]. Знакомы ли Вы с ней? — она прислала мне его последний подарок [1051], подарила его фотографию (Мюзот — на балконе) [1052] и много рассказывала мне о нем. Он радовался ее здоровью и всегда держал ее за руку, как ребенок, он чувствовал в ней опору.
Она прочла ему вслух мое последнее письмо (открытка с видом Медонской террасы) из Медон-Валь-Флери [1053]. Три с половиной года я жила в Праге, не подозревая, что это его родной город [1054], и четыре года в его Медоне, не зная, что это был (и есть) его город — Медон его роде-новой юности, — лишь этой весной узнала об этом из его писем [1055].
…Это был лист печатного (на пишущей машине) текста, мне очень хотелось бы его иметь, возможно ли это? (Завещание.)
Дорогая госпожа Нанни, мне хотелось бы прочесть книгу Лу Саломе, но приобрести ее не могу — ибо ничего не имею и живу подаянием — не можете ли прислать мне эту книгу? И его юношеские пражские истории, которые я видела лишь на витрине [1056]. Из его книг у меня есть только «Элегии», «Орфей» и «Сады» — это он подарил мне, все прочие остались в России — со всем прочим. И еще письма, подаренные мне мужем на Пасху [1057]. Вот и все.
Если Вы готовы на такую любезность — большей радости Вы не сможете мне доставить.
Обнимаю Вас и жду Вашего письма.
Марина
Впервые — Небесная арка. С. 189–191. СС-7. С. 356–358. Печ. по СС-7.
27-30. Н.П. Гронскому
S<ain>t-Pierre de Rumilly Château d’Arcine (а в общем — S<ain>t-Laurent, тесовый сруб) 8-го июля 1930 г.Милый Николай Павлович, Спасибо за трубочиста. С экзаменами — удивили, головой бы поручилась, что — выдержите. Но м<ожет> б<ыть> — к лучшему. Мейерхольда не видела, но отзыв Ваш о нем самый эмигрантский: белградский [1058]. Мейерхольд в истории театра во всяком случае — этап [1059], Ваше отношение не серьезно. То же самое, что ничего не понимая в стихах и, главное, не любя их, ругать Маяковского. Я лично уже слышала о Мейерхольде многократное обратное (галлицизм). Ирина Карсавина добрая девушка, но резонерша (именно — ша), выйдя замуж — образуется, но замуж хочет только за богатого, чтобы были и выходы и выезды. М<ожет> б<ыть>, любя Вас (?) переменится [1060]. Отцовский склад, без его ума. Марьяша куда лучше, и цельнее, и умнее. Марьяша — в мать, а мать — замечательная [1061]. Во всяком случае (пока сами не влюбитесь в Иришу) пишите мне о Ваших делах, я в этой семье — свой. Большая просьба, безболезненней (бло́хи!) но сложнее, чем с трубочистом. Оренбург выпускает книгу «Русские писатели о Франции и Германии» [1062], ему в первую голову нужно мое «О Германии». Он очень занят и в крайнем случае обойдется без меня, поэтому необходимо ему статью — доставить. Для этого пойдите в Дни и отыщите (нужно думать — есть оглавление за́-год) №. Вещь печаталась либо в декабре 1925 г., либо в первых числах (март включая) 1926 г. «О Германии» (выписки из дневника). Можете, если будут трудности (коих не предполагаю) обратиться к А<лександру> Ф<едоровичу> Керенскому от моего имени: «М<арина> И<вановна> Цветаева издает книгу прозы и ей очень нужна вещь О “Германии”, печатавшаяся у Вас (тогда-то). Разрешите поискать». № Газеты (не вырезая) перешлете мне («imprimé recommandé» [1063]), а я, исправив, отошлю Эренбургу. Эренбург очень торопит, поэтому тороплю и я. Книга будет переводиться на все яз<ыки> и пойдет в Сов<етскую> Россию, жаль было бы, если бы мой голос отсутствовал. Очень, очень прошу. Посылаю Вам 200 фр<анков> на Ундину [1064] (помните, у Арбузова? [1065]) Попытайтесь выторговать за 200 фр<анков> (было 200 с чем-то) не сможете — доплатите остальное из своих. Верну через неделю. Это необходимо сделать мгновенно, боюсь, что книга уже ушла. Если нет, т. е. купить удастся, оберните ее хорошенько и вышлите мне imprimé recommandé, причем я всем буду говорить, что это — Ваш подарок (каковым, в сущности, книга и является). Буду ждать с нетерпением, умоляю не откладывать. Поторгуйтесь, но если не уступит — давайте что просит (225? 250?). Спросите еще Арбузова, нет и у него (не бывает ли) Русских сказок Полевого, издание с раскрашенными картинками, приблиз<ительно> 1850 г. [1066] — там есть Бесы, напр<имер>: дядя на дереве, а внизу, в зеленой гуще — рожи и хвосты. Издание для детей, посвященное дочке Полевого — Лизе. Сразу узна́ете. Начались грибы. Есть земляника. Чудная погода. После 1-го августа освобождается чудная комната за 200 фр<анков> (дешевле нет), не соблазнились ли бы? Кормились бы у нас. Так что весь расход — билет и комната. Подумайте. Помечтайте. Места — чудные. Комната в нашем же дворе, но у других хозяев. М<ожет> б<ыть> уступят за 150 фр<анков>. Заниматься в ней чудно: три окна, тишина. Отсюда прогулки в Aix, в Annecy (30 кил<ометров>, дивное озеро) в Chamonix (50 кил<ометров>), много-куда [1067]. Палка Вас уже ждет. Подумайте. Помечтайте. Но если Ва́м не подходит, не сообщайте об этом никому из знакомых, предпочитаю, чтобы хозяин сдал французам: у русских склонность пожирать чужое время и терять своё. Итак: 1) Дни (о Германии) — 2) Ундина — 3) приезд. С нетерпением жду ответа. Да! Если Ундина ушла (не дай Бог!) сообщите: хотел Вам подарить Ундину, но, увы — ее уже купили, в этом роде. Нынче С<ергей>, Аля и Тася [1068] (Вы ее знаете) ушли за 20 верст в горы, в деревню Troulala, я сторожу Мура. МЦ
Бываете ли у С<ергея> М<ихайловича>? Если да, передайте ему мой самый нежный привет и самую верную память. Так и скажите. И узнайте у него адрес Елены Николаевны [1069], мне он необходим.
<Приписка на полях:> Аля меня много снимает. Скоро пришлю карточки. Если ку́пите Ундину сотрите резинкой цену.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 176–178. Печ. по тексту первой публикации.
28-30. Н.П. Гронскому
С<ен->Лоран, 10-го июля 1930 г.(1)
Милый Н<иколай>П<авлович>! Посылаю Вам пока 100 фр<анков> — на задаток. (Если книга ушла, верните так же, простым заказным) [1070]. Узнайте, кстати, последнюю цену и сообщите где-нибудь сбоку письма, мелко, просто цифру — пойму. И через неделю дошлю остаток. Перед покупкой проверьте хорошенько книгу, нет ли вырванных листов или гравюр. Поаккуратней заверните. А это — La Roche-sur-Foren, чудесный городок, куда ездим на рынок, вернее — ходим [1071]. А сегодня за нами увязалась собака (моя, благоприобретенная: chien-berger-quatre-yeux [1072]) и пришлось — так как обратно из-за груза ехали поездом платить за нее 5 фр<анков> 50 коп<еек> [1073], т. е. вчетверо дороже, чем за человека. Вчера ходили с хозяйкой (пришла из города за земляникой) и набрали — ходили мы с Тасей [1074] — каждая по литру. 2 часа сбору. Места самые змеиные, ноги и руки изодраны в кровь, но ни одного змеиного хвоста не видали.(2)
Мимо этого замку ходим каждый раз, — не знаю какого века, жил кардинал. (Мур, зараженный древностью: — «Мама! Когда Томми родился?» Томми — лошадь хозяев Сережиного замка, возящая и отвозящая «les hôtes» [1075], к тому же пашущая.) Здесь три замка: Сережин, рядом — другой — Comte de Chambos и кардинальский. Все — разные. Замки и избы, домов меньше всего, медонского образца совсем нет, — как будто не строят. Нашему дому ровно 100 лет, еще застал Гёте. Пишите — как дела с Ир<иной> К<арсавиной> (бывает ли в доме, самая лучшая — мать, потом Марьяша, она очень добрая и гораздо умнее сестры) [1076]. Кланяйтесь им всем от нас и узнайте их письменный адрес, знаю дом только с виду. Итак, с нетерпением жду насчет Ундины. Простите за вечные хлопоты. Что — «О Германии»? [1077] Надо торопиться. Фотогр<афии> получились отлично, вышлю через неделю — заказаны. МЦ.Впервые — Мир России. С. 169. СС-7. С. 215. Печ. по СС-7.
29-30. Н.П. Гронскому
S<ain>t-Pierre-de Rumilly (H<au>te Savoie) Château d’Arcine 26-го июля 1930 г.(1)
Дорогой Н<иколай> П<авлович>. Спасибо за все. Простите, что не писала раньше, болен Мур — вот уже почти месяц. Свалился в ручей и, хотя тотчас же был извлечен и высушен, застудил себе весь bas-ventre [1078], — вроде воспаления пузыря. Д<окто>р сначала подумал, что — нервное, прописал бром, бром не помог, тогда прописал ежедневные (даже 2 раза в день) горячие ванны, приволокли за 12 кил<ометров> цинковую бадью — и с третьей ванны — простуда. Лежит в постели уже неделю, на строгой диете, очень похудел. Я никуда не выхожу и нигде еще не была, ни в Annecy ни в Aix’n ни в Chamonix (куда мне совсем не хочется, хочется в Annecy — из-за Руссо, к<оторо>го я только что кончила) [1079]. Болезнь Мура затяжная — когда-то вылезет? Условия для
невозможные: холод, льет, топить нечем.
<На обороте открытки приписка:> Не видала в Савойе еще ни одной коровы [1080]. ОТКУДА МОЛОКО?
(2)
Погода ужасающая, злостный ноябрь. Дела полны руки, у нас на пансионе Извольская [1081], нужно хорошо кормить, в деревне ничего, кроме молока, хлеба и сыра — нет, бегаем в La-Roche — 12 кил<ометров> aller-et-retour [1082], времени на писание (даже писем) совсем нет. Один примус вообще угас, другой ежеминутно заливается нефтяными фонтанами. Целый день отмываю копоть с кастрюль, — с рук уже не сто́ит. Все простужены. Вот тебе и горы! С<ергею> Я<ковлевичу> нечем доплачивать за пансион (Кр<асный> Крест дает 500 фр<анков>, нужно еще 500 фр<анков>, 2 раза доплачивала я, но иссякла). Вот наши невеселые дела. Эта дорога рядом с Château d’Arcine, внизу шумит зелено-черный Борн, высота страшная [1083]. Напишите о себе, своем лете, всем. Занимаетесь ли? Куда и когда едете? Как погода? Как здоровье Ваше и Нины Николаевны? [1084] Поцелуйте ее за меня. МЦ.<Приписки на полях:> Еще раз спасибо за Германию [1085]. Деньги нашла: пошли Муру на ванну (Ундина!) [1086] Пожелайте мне к моим имян<инам> (17/30-го) Муркиного выздоровления.
Впервые — Мир России. С. 169–170. СС-7. С. 216. Печ. по кн.: Несколько ударов сердца. С. 182–183.
30-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Не писала Вам так долго потому, что болен Мур: свалился в ручей и застудил себе низ живота: расстройство, недержание мочи и, вдобавок, из-за прописанных горячих ванн и ужасной погоды — простуда. То лежит, то ходит, но что-то не поправляется. Болеет уже около месяца. Погода ужасающая, злостный ноябрь, мы все простужены. Льет почти непрерывно, весь день в болоте. Вообще условия и для здорового тяжелы, не то что с больным ребенком: в деревне ничего нет, за всем — вплоть до хлеба — бегать в соседний городок La-Roche (12 килом<етров> — aller-et-retour [1087]) кроме того у нас на довольстве Е<лена> А<лександровна> Извольская, нужно хорошо кормить, т. е. целый день готовить. Из двух примусов один совсем угас, другой непрерывно разряжается нефтяными фонтанами. С<ергей> Я<ковлевич> помогает, но трудно — за 6 кил<ометров>. Так и живем. Спасибо за иждивение (июньское), к<отор>ое смогла получить только вчера, т. е. около месяца спустя: чек отослали в Париж, а там он куда-то канул, ждала денег 3 недели, вчера наконец дождалась. Если можно, милая Саломея, июльское иждивение пришлите просто переводом, на Сережино имя, ему от города ближе. По адресу в конце письма. — Мгновенно куплю нам с Алей грубые башмаки, по пуду весу каждый, это пока — вся мечта. Нигде еще не была, ни в Aix’e, ни в Chamonix, ни в Annecy, хотя все рядом, нельзя из-за Мура. Простите, милая Саломея, за мрачное письмо, надеюсь Ваше будет веселее. Целую Вас. МЦ.S<ain>t-Pierre-de-Rumilly (Haute Savoie) Château d’Arcine 26-го июля 1930 г.
Впервые — СС-7. С. 130. Печ. по СС-7.
31-30. Н.П. Гронскому
S<ain>t-Pierre-de Rumilly (H<au>te Savoie) Chateau d’Arcine — мне — 5-го авг<уста> 1930 г.Дорогой Николай Павлович! Сердечное спасибо за чудный подарок, — держа в руке, долго гадала: что́? И оказалось — самое нужное и приятное. Идея: почему бы Вам не проехать в С<ен->Лоран? Ночевали бы на сеновале, где часто ночует С<ергей> Я<ковлевич>, засидевшись до срока закрытия замка. Сеновал чудный, свод как у храма. Из Гренобля в С<ен->Лоран совсем недалеко, С<ергей> Я<ковлевич> дважды ездил к Афонасову [1088]. Могли бы, при Вашей любви к ходьбе, полдороги сделать в вагоне, остальное пешком. — Серьезно. — Буду Вам очень, очень рада, проедем вместе в Annecy, на дивное озеро. Повидаете снежные горы (Chamonix, Mer de Glace). Все это осуществимо, и — странно, что Вам самому не пришло в голову. Погостили бы недельку. С голоду бы не умерли, еда простая, но много, и готовлю я, как Вы знаете, на целую артель («на мало — не сто́ит труда!») [1089]. Словом — жду. Помните, в Понтайяке не удалось, пусть удастся сейчас. Пойдем компанией в ночевку на Môle (высшая гора поблизости, 2 тыс<ячи> 500, С<ергей> Я<ковлевич> с Алей были, там цветы с кулак, и любимая Вами «область скал». Вверх — 5 ч<асов>, вниз —7 ч<асов>). Никаких отговорок, мы сейчас соседи, вообразите, что Вы в Bellevue, а я в Медоне. Не сможете на неделю — на три дня. Отвечайте тотчас же: во-первых да, во-вторых — когда. Мы с Вами столько лазили по холмам, что не грех разок и на́ гору. До свидания (скорого). Предупредите заранее, п<отому> ч<то> может статься, что получу днем позже — из-за осложнения с почтой. Узнайте час прихода поезда, встретим.
_____
Итак МЦ.<Приписка на полях:> Угощу Вас чудным малиновым вареньем: еще горячее! Собирали Аля и Наталья Николаевна [1090]. Никаких доводов не принимаю.
Впервые — Мир России. С. 170. СС-7. С. 217. Печ. по СС-7.
32-30. Н. Вундерли-Фолькарт
S<ain>t-Pierre de Rumilly (Haute Savoie) Château d’Arcine 11-го августа 1930 г.Милостивая государыня! Все получила, ибо то, что я получила, воистину — все [1091]. А в октябре Вы получите его последнюю Элегию с моим повторяющимся чужеземным именем и его почтовым штемпелем: Медон-Валь-Флери [1092]. А позднее — когда-нибудь — и копии его писем. Переписанное моей рукой не значит отданное для печати, попавшее в Ваши руки («в руки Лу…») [1093] не значит «обнародованное»: разбазаренное: преданное. К Вашему Р<ильке> добавится у Вас мой. (Подчеркиваю, ибо так говорю.) Могла же Беттина — бескорыстная расточительница любви! — подарить письма Гёте, написанные его рукой, отдать их своему юному другу [1094], который их (и Беттину, и письма) позднее предал: потерял. Вы меня никогда не предадите. Несколько Ваших слов доставили бы мне высокую радость. Жму руку и спасибо за все. Марина
Впервые — Небесная арка. С. 192. СС-7. С. 358. Печ. по СС-7.
33-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
S<ain>t-Pierre-de-Rumilly (Haute Savoie) Château d’Arcine 15-го авг<уста> 1930 гДорогая Саломея! Вы верно не получили моего последнего письма — вероятно с парижской квартиры непересланного. В нем я писала о болезни Мура (свалился в ручей и застудил себе низ живота: все последствия) и просила Вас июльское иждивение выслать не чеком, а деньгами, п<отому> ч<то> с июньским чеком местный банк устроил проволочку в 3 недели — отослал в Париж, тут 14-е июля [1095] — задержка и т. д. И вот — еще ответа нет, хотя писала я Вам около 3-х недель назад. Простите за напоминание, но очень давно сижу без денег, а у С<ергея> Я<ковлевича> тоже ничего нет, т. е. минус-имущество, п<отому> ч<то> Мирский давно перестал доплачивать за санаторию. Платила я — остатками вечера, теперь все иссякло. Последнее иждивение, полученное, было июньское. С<ергей> Я<ковлевич> поправляется, но дико томится в пансионе. 0 себе рассказывать нечего: лето неудачное. Целую Вас крепко, простите за скуку, напишите о себе: здоровье и лете. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 130–131. Печ. по СС-7.
34-30. К.Б. Родзевичу
S<ain>t Pierre-de-Rumilly (Haute Savoie) Château d’Arcine 15-го авг<уста> 1930 г. — день рождение Наполеона.Дорогой Р<одзевич>! Вот какое дело: помните, я взяла у Вас в Annecy 100 фр<анков>? Это было на старинный серебряный браслетик с львами, который я увидела в окне и который бы, не купи я его, отравил мне остаток моих дней — хотя бы в С<ен->Лоране!
Но, помятуя налоги (около 800 франков!) о покупке сообщить не решилась и сказала на Вас — что Ваш подарок. Так знайте: две львиных (или догьих) морды, соприкасающихся — подарили Вы. Уверьте себя и сам в этом, тем более, что почти правда: без Вашей сотни у меня бы их не было. Кроме того, увидь Вы этих львов и, главное, мои глаза, пожирающие их сквозь стекло, Вы бы конечно — хотя бы чтобы освободиться от этого зрелища — мне бы их (львов) преподнесли. — Не обиделась бы только М<ария> С<ергеевна>! [1096] Скажу — если понадобится — что подарок к имянинам.
_____
Завтра утром уезжает Е<лена> Ал<ександровна> [1097], нынче утром приехал Туржанский [1098], На<талия> Ник<олаевна> [1099] рада средне, — оба уезжают в понедельник. Вчера Сережа с Нат<алией> Ник<олаевной> ездили в Thonon — по желанию С<ережи> без меня — всё еще удивляюсь, но начинаю привыкать. Всю жизнь меня убеждал, что без меня жить не может и загубил мне этим немало — из немногих моих! — прекрасных дней. (Что скучает без меня каждый час.) Думаю, что более меня была удивлена Нат<алия> Ник<олаевна> — А м<ожет> б<ыть> мне самой хотелось в Annecy с Вами одним (наверное даже!) не поехала же — потому что неловко — и жаль.Дай ему Бог на этой дороге — успеха.
_____
Погода разная, но больше — грязная. Надеюсь на сентябрь — месяц всех наших, кроме Муриного, рождений. Про браслет ничего не пишите, да и про Thonon — я ведь все письма читаю вслух — от того же нежелания обидеть. (Дура я!)Обнимаю Вас. Письмо уничтожьте непременно МЦ
Впервые — Письма к К.Б. Родзевичу. С. 181–183. Печ. по тексту первой публикации.
35-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
<Конец августа 1930> [1100]Дорогая Саломея! Огромное спасибо. Пишу поздно ночью, а завтра утром рано надо в соседний городок на рынок — 12 кил<ометров> aller et retour, причем retour с пудами: картошки, овощей, хлеба, здесь кроме молока и сыра ничего нет. Кончила — минус последние пять страниц, жду франц<узского> текста русской литургии — Мо́лодца, написала ряд стихов к Маяковскому [1101]. Прочла Mireille [1102] Мистраля и читаю Коринну [1103]. Погода (тьфу, тьфу не сглазить!) последние две недели — блаженная. Мур (еще более тьфу, тьфу!) поправился — и от падения в ручей и от ржавого гвоздя, который пытался согнуть ногой и который, проткнув толстую подошву сандалии, прошел ему в ногу. Читать учиться не хочет ни за что, стихи ненавидит. — «<Мама!> Почему Вы сделались… ну — писательницей (NB! слова не слыхал, изобрел) — а не шофером или чем-нибудь таким?» Аля пишет и вяжет — множество заказов, чудная вязка. Я шью Муру пижамные штаны, в которые свободно влезаю сама. Думаю домой между 1-м и 15-м Октября. А Вы — когда и куда? Целую Вас, надеюсь, что Ваш «зноб» прошел. Еще раз, большое спасибо МЦ
Да! Главное. Был Д<митрий> П<етрович> — на два дня — подымался в наш С<ен->Лоран, мычал, молчал. Хмур, неисповедим. Разговорить невозможно. Должно быть — плохи дела. О С<увчин>ских ни слова. Ворчал, что Вы уехали, не дав адреса. Отсюда — в Гренобль к сестре [1104]. Дальнейших планов никаких. С<ергей> Я<ковлевич> не толстеет, но чувствует себя хорошо, д<окто>р находит, что ему лучше (легкие), но до полного выздоровления еще далеко. Написал две вещи (проза) — очень хорошие. Вот, пока, и все новости. _____ Напишите, Саломея, как Вы восприняли конец Маяковского? В связи ли, по-Вашему, с той барышней, которой увлекался в последний приезд? Правда ли, что она вышла замуж? [1105] И — помимо: какое чувство у Вас от этой смерти, Вы его наверное знали. Посылаю заказным, думая, что так вернее пересылать. Куда-то заложила письмо с адресом.
Впервые — СС- 7. С. 131–132. Печ. по СС-7.
36-30. А.А. Тесковой
S<ain>t-Pierre de Rumilly (Haute Savoie). Château d’Arcine. — мне —Это Сережин адр<ес>, но у нас своего нету. <20 сентября 1930> [1106]
Дорогая Анна Антоновна! Наконец Вам пишу. Лето прошло как сон, — в работе всегда так, а работы — впрочем Вы сами знаете — сколько. Живем даже не в деревне, а над деревней, под самой горой, без хозяев, в маленьком chalet [1107] с огромным двором — сараи, сеновалы, мельница, все старое, наполовину отслужившее. Нашему домику сто лет ровно. С<ергей> Я<ковлевич> за три километра, в настоящем замке XV века, в котором ныне русский пансион. Он там уже 8 месяцев, — платит Кр<асный> Крест. Видимся почти ежедневно, то мы к нему, то он к нам. Раз в неделю ходим — Аля, Мур и я — в соседний городок La Roche на рынок, закупаем на целую неделю. В деревне ни овощей, ни мяса нет. Природа здесь очень живописная, но Чехию люблю несравненно больше. Леса сырые, не тропинки, а ручьи, не дороги — потоки. Слишком много воды, и не только из-за дождливого лета: близость снеговых гор. Лес неприветливый, мрачный, вроде тайги, — весь в плюще и в ежевике, не продерешься. А под ногами — вода. Прогулки только дальние, на целый день, ближних, как в Чехии, нет, т. е. одна: в тот же La Roche, шоссе — слава Богу почти без автомобилей. Но народ чудный: вежливый, радушный, честный, добрый — как во времена Руссо. Он в этих местах провел всю молодость [1108]. Аля много ездила: в Chamonix, в Annecy, теперь ее собираются контрабандой, т. е. без визы, провезти в Женеву, к<отор>ая всего в 50-ти километрах от С<ен->Пьера. Я за все лето ни одной горной прогулки не сделала, все оставалась с Муром и горы видела только снизу. Мур отличный ходок, делает сразу по 12 километров, не устает никогда. Теперь ему 5½ лет. А Але третьего дня исполнилось 17 л<ет>. Бежит — время? Вы Алю помните девяти и даже восьмилетней. За лето кончила перевод на франц<узский> (стихами) своего Мо́лодца, к к<оторо>му Гончарова давно уже закончила иллюстрации, и написала ряд стихов к Маяковскому — думаю отдать в Волю России [1109]. Простите за этот отчет вместо письма, но совсем нет времени, видите по почерку. Сейчас, напр<имер>, нужно бежать в местную Fromagerie [1110] (2 кил<ометра>) за молоком, а обратно идти в полной темноте, спотыкаясь о щебень. Но все-таки Савойей я довольна: тишина. Целую Вас нежно, если скоро отзоветесь — застанете нас еще здесь, а недели через три пишите уже на Медон — обычное 2, Avenue Jeanne d’Arc, Meudon (S. et O.) Пишите про свое лето, общее здоровье, планы, работу. И — что меня еще любите. М.Ц.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 83–84 (с купюрами). СС-6. С. 387. Печ. по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 131–132 (с уточнением датировки по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 168–169).
37-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
S<ain>t-Pierre-de-Rumilly (H<au>te Savoie) Château d’Arcine — мне 20-го сент<ября> 1930 г.Дорогая Саломея! Опять надоедаю Вам просьбой об иждивении (сентябрьском). (Перечла и подумала: а не похоже ли мое «надоедаю» на — помните? — письмо Ремизова к А<лександру> Я<ковлевичу> [1111] — «Зная Ваше доброе сердце»…?!) Дорогая Саломея, зная Ваше доброе сердце, еще просьба, даже две: 9-го Окт<ября> (26-го сент<ября> по-старому) мой день рожденья —36 лет — (недавно Але исполнилось 17) [1112], подарите мне по этому почтенному, чтобы не написать: печальному, случаю две пары шерстяных чулок, обыкновенных, прочных, pour la marche [1113], хорошо бы до 9-го, ибо замерзаю. На 38–39 номер ноги. Это — первая просьба. Вторая же: если у Ирины есть какая-нибудь обувь, ей ненужная, ради Бога — отложите для Али. Горы съели всё, т. е. и сандалии и башмаки, а наши дела таковы, что купить невозможно. Аля носит и 38 и 39 и, по желанию, 40-вой, преимущественно же 39-тый. Так что, если что-нибудь освободится и еще держится — не отдавайте никому. На ressemelage [1114] мы способны. — Кончила Мо́лодца, — последняя чистка. Теперь нужно думать — куда пристроить. Написала встречу Маяковского с Есениным — (стихи)3. Да! Забавная история: письмо от Оцупа — редактора «Чисел» [1115] — с просьбой о пяти стихотворных автографах для пяти тысячефранковых экз<емпляров> III книги. Я: «Автографы либо даю, либо продаю, а продаю 100 фр<анков> штука». Ответ: «Числа бедны, большинство сотрудников [1116] работают бесплатно, не говоря уже о редакторах [1117] — словом, давай даром. Я: — На продажу не дарю, — впрочем — вот вам «Хвала богатым» — хотите пять раз?!
(…И за то, что их в рай не впустят,
И за то, что в глаза не смотрят…)
ХВАЛА БОГАТЫМ
(предоставленная автором для нумерованного экз<емпляра> Чисел — безвозмездно). Мне — нравится! Но м<ожет> б<ыть> — откажутся. Тогда пропали мои 200 строк и рабочее утро. Где наше ни пропадало! Лист будет вклейкой. Кому не понравится — пусть выдерет._____
Стипендия С<ергея> Я<ковлевича> кончилась, хлопочем до 1-го ноября, но надежды мало. Говорила о нем с д<окто>ром «Pour le moment je le trouve mieux, mais l’avenir c’est toujours l’inconnu!» [1120] — Знаю. За все лето было три летних недели. Раз ездила в очаровательный Annecy, здесь дешевое автокарное сообщение, но для меня это то же, что пароход в Англию. Был у нас Мирский — давно уже — два дня — дико-мрачен, и мычливей чем когда-либо. О С<ув>чинских не знаю ничего. Обнимаю Вас, пишите о себе и не вините меня в ре́мизовстве [1121].<Приписка на полях:> О Хвале богатым пока молчите: сюрприз! МЦ.
Впервые — Часть речи. Н.-Й. 1981/1982. № 2/3. С. 40-42 (публ. В. Полухиной). СС-7. С. 132–133. Печ. по СС-7.
38-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Огромное спасибо. Возопила к Вам по телеграфу из-за необходимости внезапного отъезда С<ергея> Я<ковлевича> — кр<асно->крестовая стипендия кончилась, а каждый лишний день — 45 фр<анков>. Мы наверное тоже скоро вернемся — не позже 10-го, очень уж здесь холодно по ночам, утром и вечером (NB! А когда — не). Приеду и почитаю Вам Мо́лодца и попрошу совета, что мне с ним делать дальше — разные планы. Целую Вас и горячо благодарю. МЦ. S<ain>t-Pierre-de-Rumilly (H<au>te Savoie) Château d’Arcine 27-го сент<ября> 1930 г.
Впервые — СС-7. С. 133. Печ. по СС-7.
39-30. С.Н. Андрониковой-Гальперн
3-го окт<ября> 1930 г.Дорогая Саломея! Огромное спасибо за чудные чулки — как раз по мне и уже на мне. Ходила за ними вчера на почту под отъездный колокольный коровий звон. — Странная вещь! Ася (сестра), знавшая Маяковского, писала мне, что он умер из-за одной тамошней женщины, той с которой коротал последнюю ночь [1122]. Писала Пастернаку, знавшего ближе [1123]. Хотелось бы выяснить. Ведь Ваша версия — отместка старого мира, тогда как «тамошняя» — просто — лирической, сущности поэта, еще проще — любви. Про Маяковского когда-н<и>б<удь> напишу, вернее запишу ряд встреч, которые помню все [1124]. Ася немногословная, потому и помню. 1-го, т. е. третьего дня, проводили С<ергея> Я<ковлевича>. Он по-моему поправился, но все зависит от дальнейшего хода дней. Думаем выезжать не позже 7-го. Страшно радуюсь встрече с Вами, давайте этой зимой чаще видаться! — Спасибо за обещание Алиной обуви, лучше большие, чем никакие (последнее, по простоте, из Козьмы Пруткова) [1125]. Прочла чудную жизнь Дузе — Рейнгардта, брата того, посоветуйте приобрести А<лександру> Я<ковлевичу>, книга немецкая [1126]. Обнимаю Вас и сердечно благодарю. МЦ. Да! Письмо от («Otzoûp! Otzoûp! Veux-tu de la soupe?» [1127] — так его должны были дразнить во французском лицее, в котором он никогда не учился) [1128] — от Оцупа, с настоятельной просьбой «дать что-нибудь другое» — раз и не настаивать на «любезно предоставленное автором» — два [1129]. Скушное письмо, не может такой письмописец писать хороших стихов! Когда-то им захлебывался О<сип> Мандельштам [1130].
Впервые — Русская газета. Печ. по тексту первой публикации.
40-30. Н.П. Гронскому
<Начало октября 1930 г.> [1131]Милый Николай Павлович! Я приехала [1132] и очень рада буду повидаться. Если П<авла> П<етровича> [1133] сейчас нет дома, попросите его захватить письмо завтра и, если не трудно, занесите. А то оно давно лежит. Жду Вас либо нынче вечерком, либо завтра. МЦ
Впервые — СС-7. С. 222. Печ. по СС-7.
41-30. Ш. Вильдраку
<Медон, октябрь, 1930 г.> [1134]Дорогой господин Вильдрак, я получила письмо Ваше, и книгу [1135]. Не ответила Вам раньше лишь из нежелания превращать Ваш летний отдых в эпистолярный. Но поскольку Вы уже вернулись… Вы спрашиваете меня, почему я рифмую свои стихи:
Я католик, я крещеный.
У меня есть пес ученый.
Очень я его люблю,
Хлебом я его кормлю!
Если бы указанный автор указанного четверостишия возгласил: «Я — христианин, обладатель собаки, которую кормлю хлебом», — этим бы он ничего не сказал ни себе, ни другим: этого бы просто не было; а вот — есть. Вот почему, господин Вильдрак, я рифмую стихи.
_____
Белые стихи, за редчайшими исключениями, кажутся мне черновиками, тем, что еще требует написания, — одним лишь намерением, не более. Чтобы вещь продлилась, надо, чтобы она стала песней. Песня включает в себя и ей одной присущий, собственный — музыкальный аккомпанемент, а посему — завершена и совершенна и — никому ничем не обязана. (Почему я рифмую! Словно мы рифмуем — «почему»! Спросите народ — почему он рифмует; ребенка — почему рифмует он; и обоих — что такое «рифмовать»!)_____
Вот попытка ответа на Ваш — легчайший! — упрек мне в том, что звуковое начало в моих стихах преобладает над словом, как таковым (подразумевается — над смыслом)! — Милый друг, всю свою жизнь я слышу этот упрек, просто — жду его. И Вы попали в точку, ничего обо мне не зная, с первого взгляда (по первому слуху)! Однако Вы оказались проницательнее других, сопоставив не только звук и смысл, но и — слово (третью державу!) Упрек же Ваш, вместо того чтобы огорчить или опечалить, заинтересовал меня, как повод к спору, из которого сама я могла бы немало извлечь для себя. Я пишу, чтобы добраться до сути, выявить суть; вот основное, что могу сказать о своем ремесле. И тут нет места звуку вне слова, слову вне смысла; тут — триединство. Поймите, дорогой господин Вильдрак, я защищаю не свой перевод «Мо́лодца» — не самое себя, а свое дело: правое дело. Я Вам буду только благодарна, если Вы укажете мне те или иные — или просто неудачные — или невнятнозвучащие — места, тем более что я — иностранка. Я могу плохо владеть рифмой — согласна; но Вам никогда не убедить меня в том, что рифма сама по себе — зло. (Только не сердитесь! Если сержусь я — то в полном к Вам доверии.) О Вашей книге. Знаете ли, она мне очень напоминает Рильке, Рильке в «Записках» [1136]. Ваша книга — обнаженное сердце, не защищенное формой, книга — сказанная, не написанная, а поэтому скорее услышанная, чем прочтенная. Я ее перечитала три раза. И себя нашла в ней (вот Вам случай поверить мне на слово!) — главное в «Быть Человеком» [1137], главное в: «Коль встретишь ты того, кто золотом владеет», главное в: «Бесстрастно говорят — подай и принеси» [1138], главное в этих «подай и принеси», весомых, как существительное; которые я выделила бы курсивом; которые я прочла — курсивом! «Кушать подано» — та, подающая, та, принимающая, о «подаче» не думают; но Вы — я — мы — поэты, мы — обостренный слух, думаем за них: подано обеими моими руками — ее рукам, платиновым и праздным. Не так ли? Харчевня, это весь Рильке. Рассказы о Боге [1139], Его собственное во внутренней сущности вещей. Когда я произношу имя Рильке, я имею в виду братство. Подделываться под Рильке невозможно, можно родиться, можно быть Рильке [1140]. В этой книге, наполненной любовью, Вы его брат, как человек, в этом Вы вместе — «братья-люди». Вы как его брат-дерево, его брат-волк. И что меня особенно трогает — не знаю и не хочу даже знать, почему, — столь часто повторяемое Вами слово «милый», «милая», — не столько к людям относимое, такое скромное и такое не стихотворное!…Voici le cavalier sans cheval! [1141]
_____
…Не странно ли, что я, влюбленная в рифму более, чем кто-либо, обратилась именно к Вам, высокомерному ее неприятелю? Не проще ли было бы привести моего «Мо́лодца» в гостеприимный стан друзей рифмы — если таковой существует? [1142] Прежде всего и во всем: мой инстинкт всегда ищет и создает преграды, т. е. я инстинктивно их создаю — в жизни, как и в стихах. Итак, по-своему, я была права. Дальше: нас с Вами связывают узы родства. Вы ведь любите Россию и Пастернака; и, главное, Рильке, который не поэт, а сама поэзия. Пишу все это, чтобы сообщить Вам, что я с большим удовольствием приду в этот вторник к 4 ч<асам> на 12, rue de Seine [1143]. До свидания, дорогой господин Вильдрак. Вам решать, хотите ли Вы меня видеть. Если бы я не послала Вам рукопись, я бы испытывала по отношению к Вам ту же свободу, что и по отношению к Вашей книге: âme à âme [1144] (восхищаетесь этими тремя a!), но — мне неловко, что я попросила Вас ее прочитать, и поэтому буду молчать, пока не заговорите Вы. МЦ.P.S. Присланный Вами милый стишок о тетушке, которая, подметая пол, нашла апельсин, полон смысла и солнца; солнечное воскресенье, вощеный паркет, апельсиновый апельсин… и сама тетушка в чепце, смахивающем на фригийский колпак [1145]… но меня понесло, и Вы уже морщитесь. P.P.S. Мой Жако незнаком с псалмами, ибо он — истинный язычник и сын язычников, к тому же ходит в коммунальную школу, а не к г<осподи>ну кюре. Только рифма (необходимость срифмовать ученую собаку) превратила его в «крещеного». Как всегда, «в начале было слово», что до самой собаки, вернее — пса, то он действительно существует, с чего мне и следовало начать. Это — Зиг; ученый или нет, он шастает по помойкам.
Впервые — Новый мир. 1969. № 4. С. 203–205. (Пер. с фр. и публ. А.С. Эфрон). СС-7. С. 377–379. Печ. по СС-7. См. также перевод данного письма, выполненный Ю.П. Клюкиным в 1989 г. для предполагавшегося тома «Литературного наследства» М. Цветаевой (НСТ. С. 620–622).
42-30. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 12-го Октября 1930 г.Дорогая Раиса Николаевна, Счастлива была получить от Вас словечко, но какой ужас с мотоциклом, самым ненавистным мне из современных способов передвижения. Каждый раз когда вижу и слышу содрогаюсь от омерзения, личная ненависть — точно по мне едет. Но, подумав о том что́ могло бы случиться, приходится говорить: — счастливо, что только нога! [1146] Страшная вещь — взрослый сын, нужно что-то заранее в себе осилить, замкнуть, в какой-то час — ставку на другое. Иначе жизни нет. Только что все вернулись из Савойи, где жили — С<ергей> Я<ковлевич> в санатории, мы остальные в деревне, над деревней, в избе — целое лето, хотя дождливое, но чудное, без людей, с ручьем. Стипендия мужа кончилась, вернулись. Д<октор> сказал: «Pour le moment je le trouve mieux, mais l’avenir c’est toujours l’Inconnu!» [1147] — Знаю. — Тяжелый год. Газета Евразия, к<отор>ую он редактировал, кончилась, на завод он, по болезни, не может, да и не взяли бы, по образованию — филолог. Вся надежда на устройство моего Мо́лодца, к<отор>ый переведен — неким поэтом Броуном [1148] (Alec Brown, из молодых, у него есть книги) на английский яз<ык> и мною на французский. Работала полгода, новая вещь, изнутри франц<узского> языка. Оба перевода должны пойти с иллюстрациями Натальи Гончаровой, о которой Вы наверное слышали. Иллюстраций много, — и отдельные, и заставки [1149]. Большая книга большого формата. Но кто за это дело возьмется — неизвестно. Гончарова умеет только рисовать, как я — только писать. Перевод стихами, изнутри французского народного и старинного яз<ыка>, каким нынче никто не пишет, — да и тогда не писали, ибо многое — чисто-мое. Если встретимся — почитаю отрывочки. Как жаль, что всего на один день! (да еще неизвестно) — а то вместе пошли бы к Гончаровой, в ее чудесную мастерскую, посмотрели бы ее работы. Она замечательный человек и художник. Я в прошлом году живописала ее жизнь, целая книга получилась, — шло в Воле России, в 6-ти нумерах [1150]. Истоки и итоги творчества. О Борисе. Жив и здоров, летом получил отказ заграницу — писал мне прямо из секретариата, на бланке. Сильный удар: страстно хотел. Восемь безвыездных лет. Не отпускать Пастернака — идиотизм и неблагодарность. Без объяснений. Просто: отказано [1151]. С лета писем не было — месяца три. Недавно писала ему. Да! написала этим летом ряд стихов к Маяковскому (смерть), которые прочту Вам при встрече, а если минуете Париж (чего очень не хочу) — пришлю. Там есть встреча (тамошняя) с Есениным. Разговор [1152]. Спешу. Плохо пишу, простите, в доме приездный развал — только что ввалились, день ушел на поиски ключей, у меня дар — замыкать безвозвратно, как символисты некогда писали: la clef dans un puits! [1153] Мур (сын) совсем великан, тесно ему в Медоне, на все натыкается и от неизрасходованной силы — как я — свирепеет. В Савойе блаженствовал. Про Монблан сказал: — «Хорошая гора. Только — маленькая». А в С<анта->Маргерите я была девочкой, один из самых счастливых дней моей жизни [1154], при встрече расскажу. Пусть она будет! Обнимаю Вас М. Цветаева.
PS. Имейте в виду — к нам в Медон pneu (городск<ая> воздушн<ая> почта) не ходят, — мы уже banlieue [1155]. Лучше всего известите телеграммой.
Впервые — Минувшее. С. 231–232. СС-7. С. 322–323. Печ. по СС-7.
43-30. Н.П. Гронскому
Здравствуйте, Милый Николай Павлович! Буду рада повидаться. Не забудьте ключ. Лучше всего к 3 ч<асам>, когда выходим на прогулку с Муром. До скорого свидания! МЦ. 14-го Окт<ября> 1930 г.Впервые — СС-7. С. 217. Печ. по СС-7.
44-30. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 17-го Окт<ября> 1930 г.Дорогая Анна Антоновна! Булгакова [1156] не при чем, ее в Савойе не было, и я с ней не переписывалась. Просто — урвала у жизни какой-то час и написала Вам. Я Вас всегда помню, т. е. Вы всегда во мне присутствуете. Свидание с Вами было бы одной из огромных радостей моей жизни. Жаль, что меня никак не пристегнешь к Достоевскому, а то бы — чудный повод к встрече [1157]. Если бы Лескова чествовали — встретились бы. Из русских писателей это мой самый любимый, родная сила, родные истоки. Мне, чтобы о человеке сказать, нужно его любить пуще всего. И о Лагерлёф [1158] сказала бы. И о Сигрид Унсет [1159] — читали ли Вы ее? Замечательная книга. Норвежский эпос. Трилогия: Der Kranz — Die Frau — Das Kreuz [1160]. Лучшее что написано о женской доле. Перед ней — Анна Каренина — эпизод. Вся вещь называется: Kristin Laurinstochter [1161]. Когда-нибудь да эту книгу приобрету. После нее долго ничего не хотелось читать. 9-го мы вернулись из Савойи. Жизнь трудная: С<ергей> Я<ковлевич> без работы — Евразия кончилась, а ни на какой завод его не примут, — да и речи быть не может о заводе, когда за 8 мес<яцев> прибавил всего 5 кило, из к<отор>ых уже сбавил два. Это больной человек. — Сейчас поступил на курсы кинематографической техники, по окончании которых сможет быть оператором. — Кончала Мо́лодца, это моя единственная надежда на заработок, но нужно ждать, зря отдавать нельзя, — 6 месяцев работы. Живем в долг в лавочке, и часто нет 1 фр<анка> 15 с<антимов>, чтобы ехать в Париж. Иногда я думаю, что такая жизнь, при моей непрестанной работе, все-таки — незаслужена. Погубило меня — терпение, моя семижильная гордость, якобы — всё могущая: и поднять, и сбросить, и нести, и снести. Если бы я была как все женщины моего круга (NB! а есть ли у меня круг?!) — или как все писатели (моего круга, которого уже заведомо нет!), за меня бы всё делали, а я бы глядела. Женщина бы глядела, а писатель бы писал. Если буду жить в другой раз — буду знать. Очень огорчена, дорогая Анна Антоновна, Вашим неудачным летом, погода и у нас была ужасная, но была — тишина. Удивляюсь, что богатые так дорого оплачивают шум, которого так много на улице.
_____
Оставила в Савойе — в квартире запрещено — безумно-любимую собаку, которую в память Чехии я окрестила: Подсэм (поди сюда?). Это был chien-berger-quatre-yeux [1162], черная, с вторыми желтыми глазами над глазами-бровями. Никого за последние годы так не любила [1163]._____
Мо́лодца кончила совсем (рифма: Подсэм!), на днях повидаю Гончарову, будем думать — что дальше? Сейчас продолжаю большую вещь о Царской Семье, начатую еще прошлой зимой. Писать некогда, но все-таки пишу. Жизнь, из-за безденежья, еще не налажена. Никого, кроме Гончаровой, из парижских, не хочется видеть: у всех настолько другая жизнь — и внешняя и внутренняя. — Распродаю вещи, прекрасные шелковые платья, которые когда-то подарили — за грош. Да! Совсем о другом: подружилась — издалека — со старой (годами, а не сердцем) приятельницей Рильке [1164], живет в Швейцарии, на чудном Bodensee [1165], там у нее старый дом в старом саду. Шлет мне все его книги, вчера получила второй том его писем, чудное издание Insel-Verlag’a [1166]. Большая радость._____
Помните ли Вы, дорогая Анна Антоновна, некоего Владика Иванова [1167], племянника Завадского. Он сейчас служит в какой-то американской компании транспорта, и за полгода уже два раза был в Чехии — на сутки. Много и с любовью рассказывал о Праге. Был и во Вшенорах, где все изменилось — застроилось. Разыскивал там свою собаку, которую кому-то передал, уезжая — ни человека, ни пса!_____
Спасибо, что переводите, или думаете переводить, Гончарову. Можно было бы предложить журналу поместить с иллюстрациями — снимками ее картин — как сделали сербы (в Русском Архиве — видали?) [1168]. Вещь бы оживилась, — и чехи ведь очень любят графику? Как мне бы хотелось сходить с Вами в ее мастерскую. Сделаемте так, чтобы увидеться! На чествование Достоевского у меня мало надежды. Кстати — прекрасную тему Вы выбрали! [1169] Мало живой природы, но когда есть — незабвенная. Я бы сказала о Д<остоевском>, что у него все как во сне — без цвета, неокрашенное, в ровном условном свете ф<отографи>ческой пленки, только очертания. Помню Ипполита где-то на даче, «клейкие листочки» Ивана [1170], — а еще?_____
Кончаю. Сейчас Аля с Муром приходят с прогулки, надо всех кормить завтраком. — Когда же я Вас угощу? Аля в шато, где С<ережа>, лечился, научилась чудным блюдам. Сделали бы парижский обед. Аля чудно вяжет, связала куртку Муру, две куртки на заказ (50 фр<анков> за minimum 2 недели работы!), сейчас вяжет себе. Мечтает связать Вам. Скоро опять будет ездить на лекции Луврской школы. 5-18-го сент<ября> ей исполнилось 17 лет [1171]. Все наши Вас приветствуют. Обнимаю Вас. МЦ.Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. (с купюрами). СС-6. С. 387–389. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 132–135.
45-30. Н. Вундерли-Фолькарт
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 17-го октября 1930 г.Милостивая государыня! Как странно получается иной раз: когда я писала Вам о русской секретарше, я должна была сразу взять другой лист, ибо не успела опомниться, как на бумаге появились слова: чересчур здоровая. Теперь я Вам это все же скажу. «Светловолосая девушка» (Черносвитова — украинское имя, означает: та что носит черную рубашку) обращалась с последним Р<ильке> примерно как с отпечатками его последних фотографий — ее собственностью: это мое, и я даю их когда хочу и сколько хочу, и кому хочу. Случайно оказавшись возле него (как могла она расстаться с ним за несколько дней до его ухода, полагаясь на его «nous nous reverrons» [1172], означавшее совсем другое!), она принимала и даровала эту случайность как судьбу. Я встретилась с ней лишь раз и отпустила ее от себя — не тоскуя.
_____
Сегодня, 17-го, я получила Ваше письмо и письма [1173] — всё переслали мне из Савойи. Письмо Ваше пенится и плещется, и сверкает — Бодензее [1174] — слово из моего детства, я жила тогда во Фрейбурге (Брейсгау), и у меня была подруга — Брунхильда — девочка из тех мест, похожая на русалку. Я так ее полюбила, что нам вовсе запретили встречаться. Как будто я была озером (а то и целым морем!), желающим ее умчать домой — со школьной скамьи или песчаной отмели. (Знаете ли, что Марина и Афродита [1175] — одно, я знала это всегда, теперь это знают ученые — Марина, морская [1176])._____
Милая госпожа Нанни, Вы так долго не писали, что я подумала: госпоже стало боязно, она не желает полноты чувства, она переполнена, и я не прерывала Вашего молчания и не написала бы, если бы не Ваш оклик._____
Грядет холодная зима, уже холодно, хотя зимы еще нет — последние прекрасные дни, как в июне, которым совсем не радуешься, ибо: незаслуженная радость! — мужу пришлось покинуть санаторию, так как русский Красный Крест не мог больше платить, он по-прежнему болен (болезнь легких и — <…>), работать не может, в эмиграции не найти «интеллигентной» работы, разве что шофером в такси или на заводе Рено, это ему не по силам, у него все время усталость, с самого утра, его не возьмут — уже по тому, как он выглядит, — ни на какую фабрику. Изнурительная, удушающая нищета, распродаю вещи, что были мне подарены, вырученные 20–30 франков тут же улетучиваются, дочь вяжет, но за свитер с длинными рукавами — две недели труда, не меньше, ибо есть еще множество других дел! — дают всего лишь 50 франков. Я умею только писать, только хорошо писать, иначе давно бы разбогатела. Целых шесть месяцев я работала, переводя на французский мою большую поэму «Мо́лодец», теперь она готова, выйдет в свет с рисунками Натальи Гончаровой, великой русской художницы, но когда, где? [1177] Придется ждать, чтобы не обесценить вещь. С русской эмиграцией лажу плохо, ибо — к ней не принадлежу. Собственно говоря, я вовсе не эмигрант, мне дали уехать потому, что моя дочь (трехлетняя девочка) умерла от голода и еще потому, что во мне, по словам одного коммуниста, «мелкобуржуазности меньше, чем в любом из нас». — «А Вы знали хоть одного мелкобуржуазного поэта?» — ответила я. «Мелкобуржуазных нет, только феодальных», — заявил коммунист — и выдал мне паспорт [1178], — хотя прекрасно знал, что мой муж с самого первого дня был в Белой армии. Я взяла с собой моего другого ребенка, восьмилетнего (сейчас ему семнадцать), и уехала. Итак: с русской эмиграцией лажу плохо, живу лишь в моих тетрадях — и долгах — и если изредка раздается мой голос, то это всегда правда, без всякого расчета, как совсем недавно, когда наш великий советский поэт Владимир Маяковский (Вы, наверное, читали о его самоубийстве? Прекрасная смерть!) выступал здесь, в Париже, вернее, просто читал свои стихи. На другой день появилось мое открытое письмо к нему — ликующий зов! [1179] — Россия еще жива! А на другой день меня выкинули из всех эмигрантских газет (где изредка печатались мои стихи) — дескать, «советская, опасная»… не помню, что еще. Меня, которая в разгар революции, в 1919-м, самом страшном году, перед залом в 2000 человек вещала с эстрады о своей любви к последнему царю [1180]. Я совсем одинока, и в жизни, и в работе — как во всех школах моего детства: за границей — «русская», в России — «иностранка» — со многими друзьями, которых никогда не видела и не увижу. Совсем одна — с моим голосом._____
Милая госпожа в красном парке (моя мать, что умерла молодой, всегда писала roth [1181], Thor [1182] и That [1183], хотя ее поколение уже низвергло владычество буквы «h»), милая госпожа в красном парке, великое Вам спасибо за Ваш великий подарок. В поздний час, когда все окна вокруг черны, лишь в одном — свет: в моем, я открываю книгу, и это снова я: опальная, как написано в старых немецких законах — вольная, словно душа. Марина О, мне очень хотелось бы получить копию завещания Р<ильке>, я лишь бегло прочитала его однажды, из рук Черносвитовой, она сказала, что не может предоставить мне копию, и была, пожалуй, права._____
Сегодня (18-го) я уже читала книгу Р<ильке>. Дойдя до места, где он рассказывает о встрече с Эллен Кей [1184], я невольно улыбнулась, почти — засмеялась. Р<ильке> — и скупость, Р<ильке> — и франки, Р<ильке> — и автобус. И как он не желает этого понять (принять) — и пытается объяснить, почти — прояснить — и в конце концов все-таки понимает (принимает!). (Р<ильке> — и «идеалы»!) [1185] Тяжко ему приходилось, среди множества друзей и подруг, что всегда стремились к нему, как он сам — к самому себе. Голос, уставший от благородства и — жалости. Вел ли он когда-нибудь дневник? [1186] Это была бы самая подлинная его книга: Р<ильке> и он [1187]. Обнимаю Вас. Поклонитесь от меня самому старому Вашему дереву.Впервые — Небесная арка. С. 193–196. СС-7. С. 358–361. Печ. по СС-7. В черновой тетради сохранились наброски к этому письму. (См.: НСТ. С. 425–426, пер. с нем. 600–601). Имеются незначительные разночтения.
46-30. Н.П. Гронскому
Медон, 18-го окт<ября> 1930 г.Милый Н<иколай> П<авлович!> (Так Царица писала Саблину) [1188] Вот листок для France et Monde [1189]. Если думаете зайти ко мне в понедельник, заходите не позже 6-ти, ибо уезжаю. Если же не можете — во вторник утром. Сердечный привет. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 218. Печ. по СС-7.
47-30. Н.П. Гронскому
<20 октября 1930 г.> [1190]Милый Н<иколай> П<авлович>, Только что письмо от Фохта [1191], где он пишет, что денег в Редакции нет, что он сам мне передаст деньги и т. д., — словом обычная морока. Но Вы все-таки поезжайте. 1) м<ожет> б<ыть> и сказки, т. е. все-таки заплатят (мое положение ужасно) 2) если скажут, что платежами заведует Фохт, Вы им вручите прилагаемое письмо, к<отор>ое Вас уполномачиваю прочесть [1192]. Спасибо заранее. Если сможете — зайдите рассказать до шести, не сможете — завтра утром. М<ожет> б<ыть> они Вам сразу передадут несколько номеров журнала для меня, попросите. МЦ. Понедельник
Впервые — СС-7. С. 218. Печ. по СС-7 (с уточнением даты).
48-30. Н.П. Гронскому
<Конец октября 1930 г.> [1193]Милый Н<иколай> П<авлович>, Сейчас получила вторичную повестку на кв<артирный> налог — 450 фр<анков> — saisie en huit jours [1194], т. е. 7-го нас будут описывать. Нужно во что бы то ни стало выдрать фохтовские деньги, т. е. — Заходите за мной завтра, чтобы вместе отправиться в Humanités Contemp<oraines> [1195] (France et Monde) и попытаться наконец получить. Возьму с собой повестку. Приходите та́к, чтобы вернее застать кого-н<ибу>д<ь> в редакции. Итак жду. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 218. Печ. по СС-7.
49-30. В.Б. Сосинскому
Дорогой Володя! Большая просьба: отпечатайте мне несколько (если возможно — ) [1196] оттисков Маяковского, очень нужно, — в первую голову для Пастернака и близких. Есть возможность переслать. Вторая большая: очень внимательно проверьте, это не простые стихи, и достаточно меня будут ругать по существу, чтобы я еще отвечала за опечатки. Выписываю отдельно [1197]. (Оцените: вместо:Будь, младенец — Володимир!
Будь, младенцем Володимир!)
Пятница <7 или 14 ноября 1930 г.> [1199]
Впервые — ВРХД. 1974. № 114. С. 211 (публ В.Б. Сосинского). СС-7. С. 90. Печ. по СС-7 (с уточнением датировки).
50-30. Ю.П. Иваску
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 7-го ноября 1930 г.Многоуважаемый Г<осподи>н Иваск, Письмо и «Русский Магазин» [1200] получила. Участвовать согласна. Условия (2 фр<анка> строка) подходят. Прилагаю стихи. Большая просьба: так как я сейчас крайне нуждаюсь (это говорят все — всегда — но есть разные степени этой крайности, говорю о крайней) сделайте все, что можете, чтобы немедленно выслать мне гонорар, этим Вы меня не только выручите, а — спасете. О стихах. Если можно — пришлите корректуру, вышлю обратной почтой, если никак не возможно — правьте сами, очень прошу, сохраняя все мои знаки, особенно в последнем стихотворении, где всё на знаках. А вот это > обозначает промежуток между строками. (Когда нет — в строчку). В двух первых стихотворениях — легко, ибо идут четверостишьями. Словом, мой текст очень ясен, все дело в корректуре. Итак, еще раз — горячая просьба о срочном гонораре и, по возможности, корректуре [1201]. Всего лучшего Марина Цветаева
<Приписка на полях:> Журнал приветствую.
Впервые — СС-7. С. 380. Печ. по СС-7.
51-30. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 15-го ноября 1930 г.Дорогая Раиса Николаевна! Ваша помощь — чудо: мы совсем погибали. Налоги: octroi [1202] и квартирный, газ, электричество, долг в лавку, плата за Сережино (школа кинематографич<еской> техники) и Алино (Arts et Publicité) [1203] учение, — все это вырастало в гору и под этой горой была — я. Теперь — свобода, ощущение небывалой легкости, всё как по взмаху дирижерской палочки — или моцартовской (Zauberflöte) [1204]. Самые вопиющие долговые гло́тки — заткнуты. Чем — когда — Вам воздам?? — Так странно все сошлось: перед письмом Г<оспо>жи Крыловой [1205], просившей заехать — письмо от Бориса, первое после нескольких месяцев молчания. О моем французском Мо́лодце (Gars), выписки из к<оторо>го я в конце лета посылала ему в письме. Вещью восхищен и — Боже, какая тоска по отъезду в каждой строке, из каждой строки. …«Как еще сказать тебе о действии твоих столбцов и всей этой новости? Прими во внимание, что тут у нас свирепейшая проза, и я стараюсь, и мне не до преувеличений. Так вот, утрачивая чувство концов и начал в этом бесплотно-капканном времени…» и дальше: «Пишу и чувствую, что издалека ты, в особенности же мужчины (инициалы мужа и Св<ятополк>-Мирск<ого> должны меня за этот замогильный тон презирать. Что же делать? Сейчас из-под Москвы от Б<ориса> Н<иколаевича> Б<угаева> (Андр<ея> Белого [1206]) получено письмо как из Сахары в Сахару». И еще: — О себе не пишу не случайно. (NB! все письмо, кроме приведенных строк, о моем Мо́лодце.) Это — не тема, пока лучше не надо.
_____
Борис, Борис. За что ему, западнику всем строем (— лиры!) так расплачиваться за Россию: приемную страну._____
Моя сестра из Москвы пишет: «П<астернак>ов видаю редко. Женя грустная и трудная» [1207]._____
О себе. Летом к нам в Савойю приезжала переводчица Извольская, чудный человек, редкостный [1208]. Я ее мало знала. Близко сошлись. Это первый, нет — единственный человек, который помог мне в осуществлении, верней — в овеществлении Мо́лодца: подарила мне православную службу на франц<узском> яз<ыке>, — ОТЫСКАЛА! — и, теперь, переписывает на машинке всю вещь — длинную — 105 страниц. Если что выйдет — только благодаря ей. Забыла я Вам сказать, что она работает — без преувеличения — 16 часов в сутки, иногда и 18. И вот, отрывая от сна — помогает мне двигать мою вещь._____
С моим английским «Мо́лодцем» произошла странная вещь, а именно: вещь переведена, а переводчик (Алек Броун, живет в Сербии) — скрылся, просто — канул — кстати с четырьмя иллюстрациями Н. Гончаровой, которые, в бытность свою в Париже, месяцев восемь <а то и девять?> назад, захватил с собой на показ лондонским издателям. С тех пор — ничего ни Гончаровой ни мне. (Брал на неделю, хотел взять все, слава Богу, Гончарова в последнюю минуту дала только четыре.) Недавно писала Мирскому с просьбой воздействовать на странного переводчика. Писала и непосредственно последнему. Пока ответа нет. Мирский, присутствовавший при встрече, говорил, что перевод — чудесный. Огромное спасибо за адрес издателя, как только Броун оживет — сообщу ему. — Посылаю Вам первую главу своего франц<узского> Мо́лодца, чтобы Вы приблизительно могли судить об общем тоне вещи. Кстати, журнал до сих пор — т. е. почти год прошел — не заплатил мне за нее ни копейки. А всего-то — 200 фр<анков>! [1209]_____
Дорогая Раиса Николаевна, один вопрос, может быть нескромный: не по поручению ли Б<ориса> Л<еонидовича> то, что Вы мне послали с Г<оспо>жой Крыловой? Мне это необходимо знать, чтобы каким-нибудь образом выяснить одно тёмное место в его письме — и как-то отозваться [1210]. Кстати, жалуется, бедный, что за последнее время, с тоски, все пишет за границу, отлично сознавая подозрительность такого поведения. — Чем не времена Николая I, когда не иначе выпускали за границу за 500 р<ублей> серебром (паспорт) — чтобы меньше ездили, и все письма читали? Читали ли Вы, кстати, очень любопытную книгу — Мемуары Панаевой (гражданской жены Некрасова) в советском издании Academia. Там о цензуре — как будто вырезка из нас [1211]._____
С большим горем слушала от Г<оспо>жи Крыловой подробности о несчастном случае с Вашим сыном. Но, не скрою, в связи с предстоящей (не дай Бог!) войной, о которой говорят все, шевельнулась мысль: «а ведь, в случае чего — не возьмут!» Изнутри собственной материнской сущности. Г<оспо>жа Крылова говорила мне о трудности Вашего выбора: либо с мужем в Америку, либо с сыном в Лондоне. Как это ужасно. В таких случаях помогает только одно: СЛУХ. (Wer ist dein nächster? — Der Dich am notwendigsten braucht [1212] — толкование ближнего на протестантском уроке Закона Божьего в моем детстве [1213]. Видите — не забыла, хотя с этого уже больше двадцати лет прошло.) Я в жизни всегда выбирала та́к._____
Еще раз спасибо за всё. Напишите как понравились «Fiançailles» [1214]. Я тогда совсем еще не знала франц<узского> стихосложения, выяснилось в порядке работы, со второй главки уже правильные стихи. А это — как хотите — ритмическая проза или неправильные стихи. Обнимаю Вас и жду весточки о всём. МЦ.Г<оспо>жа Крылова показывала мне чудные виды Кембриджа. Пошлите такую стопочку Б<орису> Л<еонидовичу> — он будет счастлив: Англия его детская любовь.
Впервые — Минувшее. С. 234–237. СС-7. С. 323–325. Печ. по СС-7.
52-30. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О ), 2, Avenue Jeanne d'Arc 17-го ноября 1930 г.Дорогая Анна Антоновна! Сердечное спасибо за помощь. Простите, что не отозвалась раньше, хотелось написать Вам большое письмо, но жизнь все не давала — и сейчас не дает. Проводы Мура в детский сад туда и обратно — 4 конца — 12 километр<ов> (детский сад в соседнем городке, сообщения нет) —устройство Али в школу Arts et Publicité [1215] (для заработка) — начавшиеся холода и вызванное ими усиленное шитье: все из всего выросли, даже я — из-за новой длинной моды — всего не перечтешь: все две страницы уйдут! — вот и опять отчет вместо письма. Вчера видалась с Г<оспо>жой Лебедевой [1216], очень расспрашивала меня: какой именно съезд русских писателей [1217], специально ли правый, кто — председатель, имеют ли эсеры вес, ибо — если да́ — мое дело устроено. Сейчас в Праге М<арк> Л<ьвович>, Г<оспо>жа Лебедева уверена, что он все сделает для моего приезда, зная как я люблю Вас и Прагу. Милая Анна Антоновна, повидайтеся, посоветуйтесь с ним! Кроме того: проездом из Сербии в Праге на днях будет Лебедев [1218]. Если бы Вы сразу мне ответили (что́ за съезд и от кого зависит) Г<оспо>жа Лебедева отсюда бы написала ему, чтобы все сделал, чтобы утвердить мой приезд. И — сделает. Верю в свое любимое число 32 (ведь съезд в феврале 1932 г.?) —которого нет в месяце, но который есть в жизни (миновало) и в столетии — наступает. Итак: что за съезд и от кого зависит? (Мне же важна не честь приглашения, а оплаченный проезд!) М<ожет> б<ыть> к тому времени уже выйдет мой франц<узский> Мо́лодец с иллюстр<ациями> Гончаровой — чехи ведь любят Францию? — можно будет устроить вечер с отрывками из него. М<ожет> б<ыть> и заработаю немножко. Я вдруг поверила, что в этом году мы свидимся. Погощу у Вас, если разрешите, вместе посетим мою любимую Прагу — и Вшеноры — былые места. Итак: очень, очень прошу Вас 1) повидаться с М<арком> Л<ьвовичем> 2) поскорей и поподробней оповестить меня про съезд, чтобы Г<оспо>жа Л<ебеде>ва успела попросить мужа еще в его бытность в Праге. Он ко мне чудно относится и все сделает. И, в конце концов, я ведь все-таки русский писатель! Все дело в проездных деньгах. Слава мне не нужна. Мне нужны Вы и Прага: Вы, т.е. Прага, Прага, т.е., Вы. Обнимаю Вас от всей души. МЦ.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 135-137. Печ. по тексту первой публикации.
53-30. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 29-го ноября 1930 г.Дорогая Раиса Николаевна! Пишу Вам в 6 ч<асов> утра, в темноте, то есть при свете, — сейчас везу Мура в город, в детскую клинику, на показ врачу — жесточайший бронхит, который у него, по примеру прошлых лет, затягивается обычно до весны. Коварный неопределенный здешний климат. Вернувшись напишу Вам по-настоящему. Пока же: самое горячее — и смущенное — спасибо за присланное [1219]. Это меня растравляет, именно от Вас я бы не хотела ничего, именно потому, что Вы так относитесь. Сейчас иду будить — и одевать — и кормить — и увозить Мура. Для него поездка на метро — счастье. Нынче же постараюсь найти какую-нибудь его похожую карточку из Савойи. Обнимаю Вас. До письма! МЦ.
<Приписка на полях:> Как страшно по утрам воют фабричные трубы!
Впервые — Минувшее. С. 239. СС-7. С. 325. Печ. по СС-7.
54-30. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 4-го дек<абря> 1930 г.Дорогая Раиса Николаевна! У нас первые морозные дни, совпавшие с первыми рождественскими витринами. Нынче я целый день провела в Париже, в погоне угадайте за чем? — частью центрального отопления, а именно ручки для протрясания пепла, без которой надо ежечасно печь выгребать руками, что я уже и делаю целый месяц. Ручка эта, оказывается, называется ключом (хотя ничего не открывает), а ключа этого нигде нету. Вот я и пропутешествовала из одного «Grand magasin» в другой, с тем же припевом. Но дело не в этом — по́ходя увидела предрождественский Париж, а главное, в перерыве между 12 ч<асами> и 2 ч<асом>, когда все завтракают, побродила по знаменитым «quais» [1220] с их книжными ларями. Продавцы обдували и обметали особенно ценные книги, или просто дули себе на руки от мороза. Чего только в этих ларях нет: и какая-то ржавчина, бывшая оружием, и сомнительные миниатюры, и несомненно-поддельные подписи великих людей, и несомненно-достоверный хлам, которому имени (и применения) нету! За 2 ч<аса>, которые я там прогуляла, дожидаясь открытия печных лавок, никто ничего не купил. Эти продавцы, неизбежно — философы. Были чудные гравюры: какие-то девушки с овечками, и Дианы с ланями [1221], и старый Париж — и старый Лондон. Унесла их всех мысленно с собой, даже не их, а их время — когда они были последним словом новизны и даже моды. (Тогда они были хуже.) А последнее слово парижской моды: гвозди, по которым надо переходить перекрестки. С 1-го января — за неповиновение — штраф. Шоферы ругаются, пешеходы ругаются, полицейские ругаются. Вспоминаю спокойные лондонские обычаи, — в Лондоне я совсем не боялась машин. Память у меня о Лондоне — была раз в жизни, 5 лет назад — самая волшебная: король, туман, студенты с факелами, река идущая вспять, мохнатые собаки в Hyde Park'e… [1222]
_____
Жизнь идет. Мои учатся, только Мур дома, в обычной простуде. Сдала стихи к Маяковскому, когда выйдут (в декабрьском № Воли России) вышлю. О Числах помню. Они у меня даром выпросили 5 автографов для вклейки в 1 тысячефр<анковые> (!!!) нумера, посмотрим, дадут ли даром две книги [1223]. Пошла на хитрость, играя на их славолюбии: дескать для отправки, с оказией, в Сов<етскую> Россию. А пойдут в Оксфорд! [1224] Сейчас надо бежать в аптеку за лекарством Муру, через четверть часа закрывается. Пойдите, если не были, на потрясающий фильм по роману Ремарка: «На Западном фронте без перемен». Американский. Гениальный [1225]. Знаю, что в Лондоне уже давно идет. Обнимаю Вас, спасибо за все, скоро вышлю русского Мо́лодца. Пишите о себе и здоровье Чуба [1226]. МЦ.P.S. Забыла добавить, что ключ от печки все-таки нашла. Теперь буду беречь «пуще ока». Мой Броун молчит упорно: думаю, что потерял иллюстрации Гончаровой.
Впервые — Минувшее. С. 239-240. СС-7. С. 325-326. Печ. по СС-7.
55-30. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 8-го декабря 1930 г.Дорогая Раиса Николаевна! Представьте себе: мой Броун — нашелся! И, представьте себе: один его издатель прогорел, а другой обокраден своим компаньоном, после чего уединился в деревню — со всеми рукописями и иллюстрациями. Там его навестил Броун — который сейчас в Норфольке — и, посочувствовав, извлек у него свой перевод и гончаровские картинки. Броун утешает, что через годик-другой… И — мысль: нет ли у Юрия Владимировича знакомого издательства в Америке? Американцы, когда платят, чудесно платят (NB! не всегда платят, особенно если это русские американцы). Не может быть, чтобы все американские из<дательст>ва прогорели?! В книге сто с чем-то страниц текста (стихотворного) и 16 отдельных иллюстраций, не считая заставок и концовок. Мирский (знаток) броуновским переводом очень доволен, говорит: замечательно. Нынче своего Мо́лодца (французского) несу к пастернаковскому другу, писателю Шарлю Вильдраку, пьеса которого на днях пойдет в Comédie Française [1227]. Как будто — все козыри: Гончарова сейчас (декорации к «Petite Catherine» [1228]) ГРЕМИТ, Вильдрак (предстоящая постановка в Comédie) ГРЕМИТ, — на таких двух выездных конях — ужели мне не выехать?? Меня французы не знают, но это ничего. У нас опять дивная погода: весна. Солнце, сквозь окна, жжет. Как иногда хочется, бросив всё (рукопись Мо́лодца, штопку чулок, варку бараньей головы (сегодня, например!) — СТРАШНОЙ — С ЗУБА-АМИ! — С ГЛАЗА-АМИМ!) бросив всё с утра поехать в Версаль, который от нас — рядом. Жизнь, это то место, где ничего нельзя [1229]. Читаю сейчас жизнь Кромвеля. Человека этого ненавижу [1230]. Просыпается Мур от дневного сна. Бегу будить. Целую МЦ.
Пишите про сына. Как, должно быть, нестерпимо ему так долго лежать! — Что Вы думаете про американского Мо́лодца?
Впервые — Минувшее. С. 241-242. СС-7. С. 327. Печ. по СС-7.
56-30. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc <23 декабря 1930 г.> [1231]Дорогая Анна Антоновна! Только два слова приветствия к наступающим праздникам — таким чудесным и таким вечным. В Париже Рождество — витрины. Нынче видела вывеску игрушечного магазина: «А Jésus adolescent» [1232]. Если бы не наивность — было бы кощунством. К новому Году напишу еще. А пока — нежно целую. МЦ. Впервые — Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 137. Печ. по тексту первой публикации.
57-30. Жану Шюзевилю
Дорогой Жан Шюзвиль! [1233] Вы еще помните обо мне? Вы были так молоды, мы оба были молоды. Это было в Москве. Было Рождество. Шел снег. Вы писали стихи. Я писала стихи. Мы читали их мадемуазель Hélène Guedwillo [1234]. Вы любили Франсиса Жамма, я любила Эдмона Ростана [1235]. Но мы хорошо понимали друг друга. Мадемуазель Guedwillo любила стихи и молодость. Приехав в 1925 г. в Париж, я уже не возобновила связей ни с кем из моего детства. Прошлое всегда в прошлом, а это прошлое (война, революция) было абсолютно прошлым, никогда не существовавшим. Но я все же никогда не могла услышать Ваше имя без того, чтобы в моем воображении не возникли Москва — снег — Рождество — очки —молодость — это видение тотчас вызывало улыбку, которая устанавливала между моим собеседником и мной большую дистанцию, чем та, что отделяет 1909 г. от 1930 г. Вас я впускала в свое детство, а мой собеседник оставался за его пределами._____
Дорогой Жан Шюзвиль, когда мадам Г<ородецк>ая [1236] передала мне Ваш сувенир [1237], — не будем бояться громких слов, которыми все равно невозможно выразить наши ощущения, — я испытала чувство, похожее на воскрешение: не Ваше воскрешение, а именно мое, я воскресла такой, какой была в прошлом. То, что не засвидетельствовано, никогда не существовало. Я — это то, что не засвидетельствовано. Дорогой Жан Шюзвиль, в жизни я, как правило (сама того не желая), приносила сама себе больше вреда, чем добра. Особенно своими письмами. Я всегда хотела быть собой, собой целиком. Часто я зря преувеличивала. Итак, может быть, я себе причиняю вред тем, что сейчас пишу Вам это письмо, вместо того, чтобы написать другое, приятное, «простое» и ненужное [1238]._____
Дорогой Жан Шюзвиль, вот и Рождество. Приезжайте ко мне. Это в пригороде — Meudon — напишите, и я буду Вас ждать. Маршрут такой: садитесь в маленький поезд на станции Invalides —или Pont de l'Alma — или Champs de Mars — или Mirabeau — выходите на станции Meudon — Val-Fleury — пройдете через мостик — поднимитесь по улице Louvois и, не сворачивая ни направо, ни налево, Вы окажетесь прямо перед моим домом — 2, Avenue Jeanne d'Arc, первый этаж слева, постучите. Предпочтительно к 4 часам. Вы увидите моих детей, Вы меня видели ребенком. МЦ. Рождество 1909 г. — Рождество 1930 г. Москва — МедонВпервые — Русская мысль. Париж. 1991. 10 мая (публ. Л.А. Мнухина, перевод с фр. А. Цетлин-Доминик). СС-7. С. 419-420. Печ. по СС-7. См. также перевод данного письма, выполненный Ю.П. Клюкиным в 1989 г. для предполагавшегося тома «Литературного наследства» М. Цветаевой (НСТ. С. 623-624).
58-30. А.А. Тесковой
С Новым Годом, дорогая Анна Антоновна! От души желаю Вам в нем: здоровья, силы на жизнь, здоровья Ваших, а главное — хотя бы скромных двух часов тишины в день. И нам обеим — встречи. Есть у меня для Вас маленький новогодний подарок, который получите несколько позже, когда разгрузится почта. Обнимаю Вас и буду думать о Вас нынче под Новый Год. МЦ.Медон, 31-го дек<абря> 1930 г.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 137. Печ. по тексту первой публикации. Письмо написано на почтовой карточке с видом зеркального зала в Версальском дворце.
1931
1-31. В Союз русских писателей в Париже [1239]
6-го ян<варя> 1931г. Meudon (S. et. О.) 2 Avenue Jeanne d'ArcМарины Ивановны Цветаевой-Эфрон
Прошение
Покорнейше прошу Комитет оказать мне посильную помощь. Муж болен (туберкулез), дочь учится и нужно платить за школу [1240], литературного заработка никакого, — положение ужасное. Марина ЦветаеваВпервые — ЛО. 1990. С. 107. СС-6. С. 664. Печ. по СС-6.
2-31. Н.С. Гончаровой
<Начало года.> [1241]Дорогая Наталья Сергеевна! Большая просьба: устройте мне встречу с Авксентьевым [1242], с которым, единственным из редакторов Совр<еменных> Записок, я не знакома и на которого, говоря о культурности редакции, все ссылаются. Мне необходимо видеть его по делу двух рукописей — чужой и «Перекопа», от которого Воля России окончательно отказалась [1243]. А устроить его мне нужно, — жить совершенно не на что, а работала я над ним полгода. Всего этого Авксентьеву не сообщайте, и Перекопа не называйте, — просто: мне хотелось бы видеть его по делу. Трудность в том, что я ему своего Перекопа на прочтение дать не могу, он у меня не переписан, а переписывать не наверняка слишком большая трата времени. Мне придется ему почитать, как — помните — на вечере [1244]. Нельзя ли было бы устроить встречу у Вас? Пусть назначит, условившись с Вами, день и час на той неделе. Лучше вечером, но могу уже с 5 ч<асов>. Словом — дело Ваше и его. В Медон мне его звать не [зачеркнуто полторы строчки] хочется, он наверное очень занят. А в редакции встречаться — дело гиблое. На удачу с Перекопом у меня мало надежды, не принят уже в двух местах. Совр<еменные> Записки наверное будут —третье. Но попытаться нужно — для очистки деловой совести. Когда же Вы к нам соберетесь? Сегодня, например, дивный день. Лес ждет. Целую Вас. МЦ. <Приписка на полях:> Ваши «Мрамора» и «Раздорожье» [1245] вспоминаю как зачарованная. Вычеркнутое — начало письма Пастернаку [1246].
Впервые — Наше наследие. 2005. С. 83. Печ. по тексту первой публикации.
3-31. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 22-го января 1931 г.Дорогая Анна Антоновна, сердечно рада, что дошло. Да, лилия бурбонская и вещичка старая, купила я ее на самой длинной улице Парижа — Vaugirard — у старого учтивого антиквара, который все никак не мог утешиться, что Avant-Guerre [1247] ушло безвозвратно. A Avant-Guerre —для него — des ballots de turquoises d'ambre, de lapis-lazuli [1248], — словом «же́мчуга — куры не клюют!» [1249] — как в сказке. Я, собственно, хотела Вам колечко — подходящего не оказалось — взяла медальон. Но в колечке не отчаиваюсь, только — но́сите ли Вы? Живу средне. Единственное утешение — тетрадь и Мур. Аля совсем от рук отбилась, жду ее целыми днями из школы, возвращается когда хочет, несмотря на все мои просьбы и угрозы (NB! чем — грозить??), все свободное время (NB! мое свободное время, т.е. когда бы она занималась хозяйством или гуляла бы с Муром, а я — писала) проводит у Лебедевых (помните, волероссийские, пражские?) с девочкой, с которой дружит [1250]. Дома — скучно, там — весело, дома — обязанности, там — веселье, дома — посуда — там «чай пить». Дома — дома, там — «гости». Добиться ничего не могу. Магнит чужого уюта и собственного выбора. Так и сижу целые дни и вечера. Является: «мама, простите, но…» (и т.д.) Сло́ва не держит никогда. Ей 17 лет, это и много и мало. Для наказаний — много, для примирения (моего) — мало. Люди живущие вместе должны считаться друг с другом, каких бы лет они ни были. «Приду в 2 ч<аса»> А приходит — в 6 ч<асов>. Каждый день. Богатые своих 17-летних дочерей отдают в швейцарские и немецкие пансионы, бедные — служить. И то и другое — порядок. А что я могу? — Терпеть? — Но как я этого не <подчеркнуто трижды> умею! (Всю жизнь терплю, но — со скрежетом). С<ергей> Я<ковлевич> рассеян, озабочен не тем — и еще меньше педагог чем я. В этом он мне не помощь, а — наоборот — пассивностью своей — помеха. Кроме того, тут же при детях постоянно обрушивается на меня. — «Это (т.е. какое-нибудь распоряжение или требование мое) —идиотизм». С какой стати той же Але с этим требованием — считаться? Словом, так или иначе виновата всегда — я. Мур пока меня только радует: еще мне верит и со мной считается. Но — Соломонов перстень — и это пройдет [1251]. Стало-быть остается — тетрадь.
_____
С французским Мо́лодцем пока ничего не вышло. Издательский кризис. Поэтов не издают совсем. 8 месяцев работы. — И иллюстрации Гончаровой (очень здесь известной) не помогли. Перекоп (6 месяцев работы) — лежит. В<оля> Р<оссии> взять не может (Добровольчество!), а Современные Записки даже не ответили. Такова же судьба вещи, которую сейчас (уже около года) пишу — Поэма о Царской Семье. Все это — на потом, когда меня не будет, когда меня «откроют» (не отроют!). Друзей у меня, кроме Е<лены> А<лександровны> Извольской [1252], нет. С Гончаровой что-то остыло. М<ожет> б<ыть> в обиде, что Аля поступила в школу? [1253] Держалось — моей заботой о ней и ее с Алей, обе кончились. Приду — рада. Не зовет — никогда. А Е<лена> А<лександровна> Извольская выше головы занята переводами и статьями, физически нет времени встречаться, видимся на лету, на́ людях. Я бы хотела друга на всю жизнь и на каждый час (возможность каждого часа). — Вас. — Кто бы мне всегда — даже на смертном одре — радовался. Такого нет. Есть знакомые, которым со мной «интересно» — и домашние, которым со всеми интересно кроме меня, ибо я́ дома: — посуда — метла — котлеты — сама понимаю. Простите за: я, мне, меня, но правда — некому и не к кому! Обнимаю Вас МЦВпервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 86-87 (с купюрами). СС-6. С. 389-390. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 138-140.
4-31. Н.П. Гронскому
<Январь-февраль 1931 г.> [1254]Милый Николай Павлович! Большая просьба: у меня есть надежда издать Перекоп отдельной книжкой [1255], но для этого необходимо переписать его на машинке. — 1 000 строк. — Отдельного беловика, с которого бы можно было переписывать, у меня нет, пришлось бы с голосу, т.е. мне — диктовать. Думаю, если бы по 100 строк (коротеньких) в день — справились бы дней в десять. Вы же знаете мою строку — короткую. Ответьте пожалуйста — можете ли? Обращалась в контору, но безумные цены. Если да, нужно было бы приступить сразу. Всего лучшего. МЦ. Утром я почти всегда свободна, но об этом сговорились бы потом. Если да, сообщите свои более или менее свободные часы: утро? apres-midi [1256]? вечер? Я очень связана отъездами в город С<ергея> Я<ковлевича>, но выкроить бы можно было. У Вас ли книги, бывшие у Странге [1257]: 2 тома Дюма и Гёста Берлинг? [1258] Я его совсем не вижу, боюсь книги пропадут.
Впервые — Русская мысль. 1991. 14 июня (публ. А. Саакянц). СС. 7. С. 218219. Печ. по СС.7.
5-31. Н.П. Гронскому
<Февраль 1931 г.>Милый Н<иколай> П<авлович>, Перекоп более или менее готов. Когда Вы можете ко мне придти печатать? Мое самое удобное время 5 ч<асов>. Если дома — ответьте. Привет МЦ. Вторник Нет ли у Вас хоть немножко свободных денег? Мы погибаем. Все ресурсы разом прекратились, а Новая газета статьи не взяла [1259].
Впервые — Русская мысль. 1991. 14 июня (публ. А. Саакянц). СС.7. С. 219. Печ. по СС-7.
6-31. Н.П. Гронскому
<Февраль 1931 г.>Милый Николай Павлович! Приходите нынче на блины к 12½ ч<асам>, после попечатаем. Машинку накормим тоже. Если случайно не можете (на блины), приду к 2 ч<асам> — я. Но лучше смогите. До свидания. Не запаздывайте и не забудьте машинку. МЦ. Воскресенье.
Впервые — Русская мысль. 1991. 14 июня (публ. А. Саакянц). СС-7. С. 219. Печ. по СС-7.
7-31. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d 'Arc 10-го февраля 1931 г., вторникДорогая Раиса Николаевна! Большая прореха — пробел — пробоина моей жизни — отсутствие женской дружбы: женского друга. И если бы мне сейчас дали на выбор мужскую или женскую, я бы в первом (крепчайшем) сне ответила бы: женскую. Вот какой-то мой первый ответ на Ваши подснежники (точно Вы мне их подарили, да и подарили: я тот кто за тысячи верст (и только на таком отстоянии) и за сотни лет ду́ши — присваиваю). Но на этот раз, после по крайней мере — десятилетней — засухи, я бы хотела дружить воочию, заживо, проще: чтобы Вы вдруг в комнату — вошли, или, что еще лучше, чтобы я из комнаты — вдруг — навстречу к Вам — вышла. Могу сказать, что жизнь свою я прожила как в Царствии Небесном [1260] — или по памяти — без всяких доказательств, что это — на земле, что земным теплом, живым теплом — таким коротким! — не воспользовалась. Меня мало любили, ко мне шли с иным — за иным — с детства и посей день. Мать мною восхищалась, любила она мою младшую сестру. (Людям в голову не приходило, что можно (нужно) меня любить!) Очевидно все это законно, во всяком случае это — мое, я, моя судьба. Это —о всей жизни. О данном же часе, т.е. последнем пятилетии в Париже: не по мне город и не по мне среда. Город — смены и мены: всего на всё, среда — остатки и останки — хотя бы Российской Державы! Еще точнее — женщины: либо убитые (жены убитых, матери убитых) или просто убитые бытом, либо перекраивающиеся на французский — парижский лад. «Домашние» и «светские», я ни то ни другое. Нет КРУГА для ДРУГА [1261] — да еще при моей замкнутой жизни. …Вот почему меня как-то в сердце ударили Ваши подснежники.
_____
С французским Мо́лодцем пока ничего не вышло. Читают, восхищаются, — издать? невозможно: крах. Не умею я устраивать своих дел: крах — верю на слово и сраженная выразительностью звука (крах! точно шкаф треснул) — умолкаю. Рукопись с удовольствием пришлю: отпечатана на машинке, чистая, — но м<ожет> б<ыть> Вы не о моем (французском) переводе говорите, а о броуновском (англ<ийском>)? От Броуна вчера письмо, он сейчас в Англии — и своего (английского) Мо́лодца не устроил. Св<ятополк->Мирский по-моему ничего не хочет предпринять, когда-то он безумно любил мои стихи, теперь остыл совершенно — как и к самой мне: не ссорились, просто — прошло. Итак, дорогая Раиса Николаевна, буду ждать Вашего ответа: о каком — французск<ом> или англ<ийском> — моем или броуновском Мо́лодце — речь? Если об английском напишу Броуну с просьбой прислать Вам. (Иллюстрации — одни.) Радуюсь за Вас, что Ю<рий> В<ладимирович> не уехал, что вы все вместе, что сыну лучше. У моего мужа тоже болезнь печени — с 18 лет: полжизни — изводящая вещь. В другом письме, расскажу Вам о детях и о всех своих делах. Нежно целую Вас, будьте все здоровы. МЦ.Посылаю стихи к Маяковскому из последнего № «Воли России».
<Приписка на полях:> Завтра должна познакомиться с Пильняком [1262], я его писания средне люблю, — а Вы?
Впервые — Минувшее. С. 243-244. СС-7. С. 327-328. Печ. по СС-7.
8-31. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d 'Arc 13-го февр<аля> 1931 г.Дорогая Раиса Николаевна! События бросают тень вперед — не знаю кем, может быть уже Гомером — сказано [1263]. Итак — вечер у борисиного друга, фран<цузского> поэта Вильдрака. Пригласил «на Пильняка», который только что из Москвы [1264]. Знакомимся, подсаживается. Я: — А Борис? Здоровье? П<ильняк>. — Совершенно здоров. Я: — Ну, слава Богу! П<ильняк>. — Он сейчас у меня живет, на Ямской. Я: — С квартиры выселили? П<ильняк>: — Нет, с женой разошелся, с Женей. Я: — А мальчик? [1265] П<ильняк>: — Мальчик с ней. Я: — А где это — Ямская? Тверскую-Ямскую я знаю. (Пять минут топографии, речь переходит на заграницу.) Я: — Почему Борису отказали? П<ильняк>: — П<отому> ч<то> он обращается именно туда, где только отказывают. Последние месяцы он очень хлопотал о выезде за границу Евгении (отчество забыла) и Женечки, но тут началась Зинаида Николаевна [1266], и Женя наотрез отказалась ехать. — С Борисом у нас вот уже (1923 г. — 1931 г.) — восемь лет тайный уговор: дожить друг до друга. Но Катастрофа встречи все оттягивалась, как гроза, которая где-то за горами. Изредка — перекаты грома, и опять ничего — живешь. Поймите меня правильно: я, зная себя, наверное от своих к Борису бы не ушла, но если бы ушла — то только к нему. Вот мое отношение. Наша реальная встреча была бы прежде всего большим горем (я, моя семья — он, его семья, моя жалость, его совесть). Теперь ее вовсе не будет. Борис не с Женей, которую он встретил до меня, Борис без Жени и не со мной, с другой, которая не я — не мой Борис, просто — лучший русский поэт. Сразу отвожу руки. Знаю, что будь я в Москве — или будь он за границей — что встреться он хоть раз — никакой 3<инаиды> Н<иколаевны> бы не было и быть не могло бы, по громадному закону родства по всему фронту: СЕСТРА МОЯ ЖИЗНЬ. Но — я здесь, а он там, и всё письма, и вместо рук — рукописи. Вот оно, то «Царствие Небесное» в котором я прожила жизнь. (То письмо Вам, как я это сейчас вижу, всё о Борисе: события которого я тогда не знала, но которое было.) [1267] Потерять — не имев. О Жене будете думать Вы, которая ее знали. Знаю только, что они были очень несчастны друг с другом. «Женя печальная и трудная», так мне писала о ней сестра, с которой у нас одни глаза. Просто — не вынесла. «Разошлись». Может быть ушла — она. В данную минуту она на все той же Волхонке с сыном. Борис на пустой квартире у Пильняка. («Ямская»). Кончил Спекторского (поэма) и ОХРАННУЮ ГРАМОТУ (проза) [1268]. — Дай ему Бог. — Главное, чтобы жил. Живу. Последняя ставка на человека. Но остается работа и дети и пушкинское: «На свете счастья нет, но есть покой и воля» [1269], которую Пушкин употребил как: «свобода», я же: воля к чему-нибудь: к той же работе. Словом, советское «Герой ТРУДА» [1270]. У меня это в крови: и отец и мать были такими же. Долг — труд — ответственность — ничего для себя — и всё это врожденное, за тридевять земель от всяких революционных догматов, ибо — монархисты оба (отец был вхож к Царю). Не знаю, напишу ли я Борису. Слишком велика над ним власть моего слова: голоса. «ТОЛЬКО ЖИВИТЕ!» — как мне когда-то сказал один еврей [1271]. Еще пять лет назад у меня бы душа разорвалась, но пять лет — это столько дней, и каждый из них учил — все тому же, доказывал — все то же. Так и получилось Царствие Небесное — между сковородкой и тетрадкой.
_____
О Д<митрии> П<етровиче> С<вятополк->М<ирском> (правда, похоже на учреждение?) — «Дружить со мной нельзя, любить меня не можно» [1272] — вот и окончилось намеренным равнодушием и насильственным забвением. Он меня в себе запер на семь замков — в свои наезды в Париж видит всех кроме меня, меня — случайно и всегда на людях. Когда-то любил (хочется взять в кавычки). Я ему первая показала, т.е. довела до его сознания, что Темза в часы (отлива или прилива?) течет вспять, что это у меня не поэтический оборот:_____
Нынче же пишу Алеку Броуну. Вот его адрес: Fressingfield nr Diss Norfolk Alec Brown [1276] Если — потом когда-нибудь — нужны будут иллюстрации Гончаровой вышлем их Вам. А есть ли у Вас мой Мо́лодец? Посылаю на авось, м<ожет> б<ыть> еще что-нибудь найдется, у меня почти нет своих книг [1277]. Пишу под огромный снег, недолетающий и тающий. СИЛА ЖИЗНИ. Будем учиться у подснежников. Обнимаю Вас МЦ.Перешлите, пожалуйста, милая Раиса Николаевна, прилагаемую записку Броуну — в своем письме.
Впервые — Минувшее. С. 245-248. СС-7. С. 329-331. Печ. по СС-7.
9-31. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 25-го февраля 1931 г.Дорогая Анна Антоновна! Еще раз повторяю Вам: живи я с Вами (хотя бы в одном городе, хотя бы в одной стране) у меня была бы другая жизнь, вся другая. Мое горе с окружающими в том, что я не дохожу. Судьба моих книг. Всякий хочет 1) попроще 2) повеселей 3) понарядней. Так одинока как это пятилетие я никогда не была. Дома я вроде «стража беспечности» [1278] (как мне нравилось это чешское название!) — роль самая невыгодная. Весь день дозирать, направлять, и всё по мелочам. Иногда с горечью думаю: все у меня в доме и все вокруг более «поэты», чем я. У меня от «поэзии» —только моя несчастная тетрадь. У меня нет человека, к которому бы я могла придти вечером, сбыв с плеч день, который, раскрыв дверь, мне непременно обрадовался бы, ни одного человека, которого не надо бы предварительно запрашивать: можно ли? Я здесь никому не нужна. Есть — знакомые. Но какой это холод, какая условность, какое висение на ниточке и цепляние за соломинку. Какая нечеловечность. Помните, я Вам писала о начинающейся дружбе с переводчицей Извольской — вместе жили в Савойе, соседи по Медону. И вот, 2-го янв<аря> узнаю́ от нее, что она выходит замуж — в Японию! Сорок суток езды морем, не говоря уже о моем паническом страхе перед ним, — никогда не забуду часового—с четвертью переезда в Англию. Не говоря уже о визах, о 5 тыс<ячной> цене билета, о семье, которая мне — даже не бойся я моря и получи и деньги и визы с неба — никогда не даст. Просто — человек уезжает безвозвратно. — Гончарова. С Гончаровой дружила, пока я о ней писала. Кончила — ни одного письма от нее за два года, ни одного оклика, точно меня на свете нет. Если виделись — по моей воле. Своя жизнь, свои навыки, я недостаточно глубоко врезалась, нужной не стала. Сразу заросло. Про мужчин и не говорю. Плохие друзья! Тот же М<арк> Л<ьвович>. Виделись раз — час. Разговоры о литературе, равнодушные. Даже не «что́ пишете?», а «что́ из того, что пишете, пойдет для Воли России?» Что я для него? Сотрудник. Когда С<ергей> Я<ковлевич> в прошлом году уезжал в санаторию, у нас месяцами никого не было. Дверь молчала, а если стучала, то — либо газ, либо электричество. Будь я в Праге, или Вы в Париже, я бы вечерком забегала к Вам, просто — забегала: почитать написанное, послушать Вас — о Вашем детстве, о прежней Праге, о Ваших бедах с новой жизнью. Если бы Вы знали как я люблю слушать и как редко — сто́ит, т.е. как редко люди хотят и умеют пользоваться этим моим даром. Я всю жизнь, с детства тянулась к людям старшим и лучшим меня. Скучала: сначала с детьми, потом с подростками, потом с молодежью, ныне — с людьми моего возраста, завтра — с завтрашнего. Как бы мне хотелось кого-нибудь доброго, мудрого, отрешенного, никуда не спешащего! человека — не автомобиля, — не газеты («Quotidien» [1279]). — С писательскими делами мне — не лучше. 1928 г. — 1931 г. Из всего написанного напечатана только моя Гончарова, которую Вы знаете. Перекоп (6 мес<яцев>) работы) и французский Мо́лодец (8 мес<яцев>) — лежат. Первого не взяли ни В<оля> Р<оссии>, ни Совр<еменные> Записки, ни Числа [1280]. Второго («Le Gars» [1281]) слушало несколько поэтов, хвалили все, никто пальцем не двинул [1282]. «Отнесите туда-то, но будьте готовы к отказу» (на днях, один из редакторов «Nouvelle Revue Française)) [1283]). Спрашивается — зачем тогда нести? Не зарабатываю ничего. «Перекоп» мне один знакомый перепечатывает на машинке [1284], как кончит, пришлю Вам оттиск, в печатном виде Вы его никогда не увидите.
_____
Очередное, даже сегодняшнее. М<арк> Л<ьвович> настойчиво просил меня статьи для 1-го № Новой Литературной Газеты. Написала о новой детской книге [1285] — там, в России, о ее богатстве, сказочном реализме (если хотите — почвенной фантастике), о ее несравненных преимуществах над дошкольной литературой моего детства и — эмиграции. (Всё на цитатах.) Но тут-то и был «Hund begraben» [1286]. Нынче письмо: статьи взять не могут, п<отому> ч<то> де и в России есть плохие детские книжки. Писала — даром. (NB! В статье, кстати, ни разу! «советская» — все время: русская, ни тени политики, которая в мою тему (до-школьный ребенок) и не входила). Деньги, на к<отор>ые издается газета, явно — эмигрантские. Напиши мне Слоним та́к, я бы смирилась (NB! не сто́ю же я — эмигрантских тысяч!), так я — высокомерно и безмолвно отстраняюсь. Всё меня выталкивает в Россию, в которую я ехать не могу. Здесь я не нужна. Там я невозможна [1287]._____
Таковы мои дела. Мура отказались принять в детскую (дошкольную) школу из-за роста. (Принимают до 7-ми лет, ему тогда не было 6-ти). Аля на целые дни уезжает. Работает вяло. Дома ей скучно, я страшно измучена их вечными ссорами и, вообще, жизнью, — громкий смех (ха-ха-ха!) страшно раздражает, м<ожет> б<ыть> потому что никогда сама так не смеялась. — «Вы хотите, чтобы мне было 30 лет». В ответ — молчу. К довершению всего у меня на почве общего истощения (ходила в клинику, смотрел при 20-ти студентах профессор) вылезла половина брови, — прописал массаж и мышьяк: ничего не растет, так и хожу с полутора бровями. Но к этому отношусь созерцательно, ничего кроме иронии не чувствую. Точно не моя._____
Одна радость: скоро весна. Зима была бесконечная, грязная, без снега, с вечным дождем, пресловутый «climat doux» [1288] Парижа. Чувство, что замерзла до дна души. Пишите о себе, дорогая Анна Антоновна, о здоровье, работе, самочувствии, семье, душе. Когда-то увидимся? Целую Вас нежно. МЦ.Читали ли Вы замечательного Петра I — Толстого [1289] (к<отор>ый в России).
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 87-89 (с купюрами). СС-6. С. 390-392. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 140-143.
10-31. А.А. Тесковой
Медон, 27-го февраля 1931 г.Дорогая Анна Антоновна! Вот уже поистине — пришла беда раскрывай ворота́! Я попала в самую настоящую беду. На следующий же день, после моего письма к Вам — неужели только вчера? — получаю банковский конверт. Вскрываю: дирекция просит зайти для ликвидации какого-то дела. — ? — Вчера же еду, и — 24-го декабря я получила по чеку деньги, и они ошибкой вместо 6 фунт<ов> выдали мне 10 ф<унтов>, т.е. вместо 750 фр<анков> —1250, т.е. я им должна 500 фр<анков>. Расписка этой операции у них налицо. Дело в том, что я, когда получала, не посмотрела на чек, просто — дала, и когда получила больше, просто обрадовалась: д<олжно> б<ыть> на этот раз прислали не 6 фунт<ов>, а 10. А теперь — надо отдавать. Срок по 1 —ое апреля, листок мне пришлось подписать, единственное, чего я добилась — платежа частями. С<ергею> Я<ковлевичу> я конечно ничего не сказала: извелся бы, тем более, что достать ему не у кого, и так еле наскреб на учение (курсы кинематографической техники). Если бы он знал, что я подписала такую бумагу, он бы с ума сошел от ужаса, а что мне было делать? Они могли бы меня еще обвинить в злостном воспользовании их ошибкой, — ведь нужно быть мной, чтобы не посмотреть на чек! Главное горе в том, что этот чек был последний, что помогавший нам Св<ятополк->Мирский (Вёрсты — критик) [1290] больше помогать не может. (Потому-то я и подумала, что в последний раз прислал больше!) Что у него-то просить, ему рассказывать всю эту историю — совершенно немыслимо. Он, кажется, то немногое что́ имел — потерял на каких-то бумагах. Словом, умоляю Вас, дорогая Анна Антоновна, каким-нибудь чудом достать мне половину этой суммы — т.е. 250 фр<анков>. После вечера (будет весной) [1291] отдам. Вечер, какой ни есть, всегда дает 1½ тыс<ячи> франков. Боюсь, что если долго не буду платить, они мне опять напишут, и С<ергей> Я<ковлевич> все узнает, — конверт с печатью банка. Из чешск<ого> иждив<ения> я пока получила только за январь, а когда следующее — неизвестно. Мы кругом должны, и в лавке и знакомым. Взять негде, а в течение месяца должно быть уплочено всё, т.е. все 500. Если бы Вы мне достали половину, я бы как-нибудь (Воля России, займы) достала бы вторую. Одна — я утону. Хорош чиновник! Хороша я!
_____
И ответное письмо и, если достанете, деньги — по адресу: Madam Nina Svistounoff [1292] 1, Avenue de la Gare Meudon — Val-Fleury (S. et O.) На письме можно пометку: для М<арины> Ц<ветаевой>, на переводе — два слова там, где пишут: для М<арины> И<вановны>. Об этом дома не должен знать никто. Обнимаю Вас. Простите. МЦ.Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 89-90 (с купюрами). СС-6. С. 392. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 143-145.
11-31. Игорю Северянину
<28 февраля 1931 г.>Начну с того, что это сказано Вам в письме только потому, что не может быть сказано всем в статье. А не может — потому, что в эмиграции поэзия на задворках — раз, все места разобраны — два; там-то о стихах пишет Адамович, и никто более, там-то — другой «ович» и никто более, и так далее. Только двоим не оказалось места: правде и поэту. От лица правды и поэзии приветствую Вас, дорогой. От всего сердца своего и от всего сердца вчерашнего зала — благодарю Вас, дорогой. Вы вышли. Подымаете лицо — молодое. Опускаете — печать лет. Но — поэту не суждено опущенного! — разве что никем не видимый наклон к тетради! — всё: и негодование, и восторг, и слушание дали —далей! — вздымает, заносит голову. В моей памяти — и в памяти вчерашнего зала — Вы останетесь молодым. Ваш зал… Зал — с Вами вместе двадцатилетних… Себя пришли смотреть: свою молодость: себя — тогда, свою последнюю — как раз еще успели! — молодость, любовь… В этом зале были те, которых я ни до, ни после никогда ни в одном литературном зале не видала и не увижу. Все пришли. Привидения пришли, притащились. Призраки явились — поглядеть на себя. Послушать — себя. Вы — Вы же были только той, прорицательницей, Саулу показавшей Самуила… [1293] Это был итог [1294]. Двадцатилетия. (Какого!) Ни у кого, может быть, так не билось сердце, как у меня, ибо другие (все!) слушали свою молодость, свои двадцать лет (тогда!) Двадцать лет назад! — Кроме меня. Я ставила ставку на силу поэта. Кто перетянет — он или время? И перетянул он: Вы. Среди стольких призраков, сплошных привидений — Вы один были — жизнь: двадцать лет спустя. Ваш словарь: справа и слева шепот: — не он! Ваше чтение: справа и слева шепот: — не поэт! [1295] Вы выросли, вы стали простым. Вы стали поэтом больших линий и больших вещей, Вы открыли то, что отродясь Вам было приоткрыто —природу, Вы, наконец, раз-нарядили ее… И вот, конец первого отделения, в котором лучшие строки:
— И сосны, мачты будущего флота… [1296]
_____
Сонеты. Я не критик и нынче — меньше, чем всегда. Прекрасен Ваш Лермонтов — из-под крыла, прекрасен Брюсов… Прекрасен Есенин, -«благоговейный хулиган» — может, забываю — прекрасна Ваша любовь: поэта — к поэту (ибо множественного числа — нет, всегда — единственное)… [1297]_____
И то́, те́!.. «Соната Шопена» [1298], «Нелли», «Карета куртизанки» [1299] и другие, целая прорвавшаяся плотина… Ваша молодость. И — последнее. Заброс головы, полузакрытые глаза, дуга усмешки, и — напев, тот самый, тот, ради которого… тот напев — нам — как кость —или как цветок… — Хотели? на́те! — — в уже встающий — уже стоящий — разом вставший — зал. Призраки песен — призракам зала.Впервые — альманах «Поэзия». М. 1983. № 37. С. 142 (публ. Е.Б. Корки-ной). СС-7. С. 421—422. Печ. по СС-7.
12-31. Н.П. Гронскому
<Конец февраля-март 1931 г.>Дорогой Николай Павлович, Принесите мне нынче все уже напечатанное, мне нужно спешно исправить и представить. Просьба: пока никому о моих планах и надеждах насчет устройства Перекопа. Итак, жду Вас к 4 ч<асам>½, нам нужно сделать нынче возможно больше. Сердечный привет. Вы меня очень выручаете. Нынче же уговоримся насчет поездки к В<ере> С<тепановне> [1300]. МЦ. Понедельник.
Впервые — Русская мысль. 1991. 14 июня (публ. А. Саакянц). СС-7. С. 219-220. Печ. по СС-7.
13-31. Н.П. Гронскому
<Конец февраля-март 1931 г.> [1301]Милый Николай Павлович! Очень жаль и чувствую себя очень виноватой, хотя в пятницу не сговаривались, а вчера в субботу была дома ровно в 5 ч<асов>, т.е. 2 или 3 мин<уты> спустя Вашего ухода, — даже немножко пошла вслед. Но у Вас ноги длинные. Нынче сдаю (на просмотр) первые главы [1302], а завтра та́к или иначе извещу Вас, скорей всего зайдем с Муром утром. А м<ожет> б<ыть> и сегодня возле 3 ч<асов>. Когда Вы вообще дома? МЦ.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 192. Печ. по тексту первой публикации.
14-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, 3-го марта 1931 г.Дорогая Саломея! Высылаю Вам Новую газету [1303] — увы, без своей статьи, и очевидно без своего сотрудничества впредь. Как поэта мне предпочли — Ладинского [1304], как «статистов» (от «статьи») — всех. Статья была самая невинная — О новой русской детской книге [1305]. Ни разу слова «советская», и равняла я современную по своему детству, т.е. противуставляла эпоху эпохе. Политики — никакой. Ннно — имела неосторожность упомянуть и «нашу» (эмигрантскую) детскую литературу, привести несколько перлов, вроде:
В стране, где жарко греет солнце,
В лесу дремучем жил дикарь.
Однажды около оконца
Нашел он чашку, феи дар.
Дикарь не оценил подарка:
Неблагодарен был, жесток.
И часто чашке было жарко:
Вливал в нее он кипяток.
А черный мальчик дикаря
Всегда свиреп, сердит и зол —
Он, ЛОЖКУ БЕДНУЮ МОРЯ,
Всегда бросал ее на ПО́Л (NB! ударение)
_____
А дела на редкость мрачные. Всё сразу: чехи, все эти годы присылавшие ежемесячно 300 фр<анков>, пока что дали только за январь и когда дадут и дадут ли — неизвестно. Д<митрий> П<етрович> уже давно написал, что помогать больше не может, — не наверное, но почти, или по-другому как-то, в общем: готовьтесь к неполучке. Вере С<увчин>ской (МЕЖДУ НАМИ!) он потом писал другое, т.е. что только боится, что не сможет. А терм 1-го апреля и не предвидится ничего. Мирские деньги были — квартирные. Просто — негде взять. С газетой, как видите, сорвалось, сватала Перекоп Рудневу — сорвалось, Мо́лодца — Паррэну и другим — сорвалось. Поэтому, умоляю Вас, дорогая Саломея, не называя меня — воздействуйте на Д<митрия> П<етровича>. Без этих денег мы пропали. Если бы он категорически отказался, но этого нет: «боюсь, что не смогу» —пусть не побоится и сможет. (NB! этого не сообщайте, вообще меня не называйте, просто скажите, что я — или мы (NB! он больше С<ергея> Я<ковлевича> любит!) в отчаянном положении, что я сама просить его не решаюсь, — словом, Вам будет виднее — ка́к!). Этот несчастный терм (1-го апреля) — моя навязчивая мысль. — Единственная радость (не считая русского чтения Мура, Алиных рисовальных удач и моих стихотворений) — за все это время — долгие месяцы — вечер Игоря Северянина [1310]. Он больше чем: остался поэтом, он — стал им. На эстраде стояло двадцатилетие. Стар до обмирания сердца: морщин как у трехсотлетнего, но — занесет голову — все ушло —соловей! Не поет! Тот словарь ушел. При встрече расскажу все как было, пока же: первый мой ПОЭТ, т.е. первое сознание ПОЭТА за 9 лет (как я из России)._____
Обнимаю Вас, дорогая Саломея, умоляю с Мирским. Бровь моя так и осталась с лысиной, т.е. я — полуторабровой. МЦ.ГОВОРЯ С Д<МИТРИЕМ> П<ЕТРОВИЧЕМ> НЕ УПОМИНАЙТЕ НИ О КАКОЙ ВЕРЕ. P.S. А вдруг Вы уже вернулись и с Д<митрием> П<етровичем> говорить не сможете? Дни летят, Ваше письмо — только что посмотрела —от 20-го, и Вы пишете, что Вы уже две недели в Лондоне. Посылаю на Colisée в надежде, что перешлют. Как ужасно, что я Вас только сейчас благодарю за иждивение!
Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 176-179 (с купюрой). (Публ. Т.П. Струве). СС-7. С. 134-135. Печ. полностью по СС-7.
15-31. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 6-го марта 1931 г.Дорогая Раиса Николаевна! Столько Вам нужно рассказать и сказать, но начну с самого тяжелого: мы совершенно погибаем. Люди, которые нам помогали пять лет подряд, неожиданно перестали: м<ожет> б<ыть> — устали, м<ожет> б<ыть> действительно не могут [1311]. С чешской стипендией (350 фр<анков> в месяц) то же: с января (нынче март) ничего. Мы должны кругом: и в лавку, и угольщику, и всем знакомым, живем в грозе газа и электричества и, главное, терма. Отпавшие деньги шли на квартиру. Они — отпали, их нет, платить нечем. Срок 1-го апреля, потом еще пять дней отсрочки. Денег нет ни на что, едим то́ что отпускают в долг в лавке, в город ездить не́ на что, едет либо С<ергей> Я<ковлевич>, либо Аля, завтра не поедет никто, эти деньги на марку — последние. Пыталась с Перекопом. Три попытки — три отказа. («Числа», «Воля России», «Современные Записки». Последние, устами редактора Руднева — последнего городского головы Москвы: «У нас поэзия, так сказать, на задворках. Вы нам что-нибудь лирическое дайте, коротенькое, строк на 16» (т.е. франков на 16)). С франц<узским> Мо́лодцем — ничего. Читала — порознь — четырем поэтам. Восхищение — поздравления — и никто пальцем не двинул [1312]. Свели меня (на блинах) с одним из редакторов Nouvelle Revue Française [1313], к<отор>ый женат на моей школьной товарке Чалпановой [1314]. Тип французского коммуниста, советофил. Слушал — слушал — и: «В стихах я ничего не смыслю, я заведую отделом статей по такому-то вопросу. Но — при случае скажу. — Приносите, только будьте готовы к отказу. Кроме того, денег у нас все равно нет». Весь последний месяц билась с этими двумя вещами. Безнадежно. То — «издательский кризис», то — «вещь нова» (это — о франц<узском> Мо́лодце). Перекоп же просто никому не нужен. И не скрывают. Дальше. Начинается у нас Новая литер<атурная> газета. Приглашают. Что́ угодно — только непременно в 1 № [1315]. Пишу статью о новой русской детской литер<атуре>. Сравниваю с дошкольными книжками моего детства — и с местным производством. Всё на цитатах. О реализме и фантастике. О фантастике почвенной (народной) и фантастике-ахинее: тамбовских эльфах. 200 строк — 100 фр<анков>. Радуюсь. И — отказ. И в России-де есть плохие детские книжки (агитка). Кроме того он, Редактор, очень любил фей. Провалились и эти сто. Словом — БЬЮСЬ. Бьется и С<ергей> Я<ковлевич> со своей кинемат<ографической> школой, бьется и Аля со своим рисованьем (на конкурсе иллюстраций — вторая, — «поздравляли») и вязаньем —50 фр<анков> ручной дамский свитер с рисунком. Весь дом работает —и ничего. Писала ли я Вам, что у меня от общего истощения (была в клинике у хорошего проф<ессора>) вылезло полброви, прописал мышьяк и массаж, — вот уже месяц как была: не растет, так и хожу с полутора. Ждать неоткуда. Через три недели терм. Удушены долгами, утром в лавку — му́ка. Курю, как в Сов<етской> России, в допайковые годы (паек мне дали одной из первых, потому что у меня от голоду умер ребенок [1316]) курю окурковый табак — полная коробка окурков, хранила про черный день и дождалась. С<ергей> Я<ковлевич> безумно кашляет, сил нет слушать, иду в аптеку. — Есть ли у вас какой-нибудь недорогой сироп? Франков за пять? — Нет, таких вообще нет, — самый дешевый 8 фр<анков> 50 с<антимов>, вернете бутылку — 50 с<антимов> обратно. — Тогда дайте мне на 1 фр<анк> горчичной муки. Иду, плачу — не от унижения, а от кашля, который буду слышать всю ночь. И от сознания неправедности жизни.
_____
Так живу. Ныне на последние деньги марку и хлеб. Фунт. Уже съели. (Я и в России не умела беречь — когда фунт.)_____
И вот просьба. Ведь через 6-8 мес<яцев> С<ергей> Я<ковлевич> наверное будет зарабатывать (кинооператор). Но — чтобы как-нибудь дотянуть — м<ожет> б<ыть> Вы бы рассказали о моем положении нескольким человекам, чтобы каждый что-нибудь ежемесячно давал (так мне помогали те, которые отпали). Именно ежемесячно, чтобы знать. Вроде стипендии. Нам четверым на жизнь нужно тысячу франков, — если бы четыре человека по 250 фр<анков>! Просила еще в одном месте — тоже женщину — большого друга поэта Рильке, о котором я столько писала, но не знаю, пока молчит [1317]. Чувство, что все места (в сердцах и в жизни) — уже заняты. На столбцах — наверное._____
Встретилась еще раз с Пильняком. Был очень добр ко мне: попросила 10 фр<анков> — дал сто. Уплатила за прежний уголь (48 фр<анков> и этим получила возможность очередного кредита. На оставшиеся 50 фр<анков> жили и ездили 4 дня. А не ездить — С<ергей> Я<ковлевич> и Аля учатся — нельзя, а каждая поездка (поезд и метро) около 5 фр<анков>. Б<орис> Пильняк рассказывал о Борисе: счастлив один, пишет, живет в его, Пильняка, квартире — особнячок на окраине Москвы — про ту женщину знает мало (NB! я не спрашивала), видел ее раз с Борисом, Борис отвел его, Пильняка, в сторону и сказал: «Обещай, что не будешь подымать на нее глаз». — «Я-то не буду, да она сама подымает!» (Это Пильняк — мне). Бедный Борис, боюсь — очередная Елена (Сестра моя Жизнь) [1318]. Читала чудные стихи Бориса «СМЕРТЬ ПОЭТА» [1319] — о Маяковском, совсем простые, в гостях, не успела переписать, если достану перепишу и пришлю Вам. В другом письме напишу Вам о замечательном вечере Игоря Северянина который (т.е. билет на который) мне подарили. Впервые за 9 лет эмиграции видела — поэта [1320]. Обнимаю Вас МЦ.Дошел ли русский Мо́лодец? [1321]
<Приписка Р.Н. Ломоносовой:> Это письмо верните мне, пожалуйста. Р.Л. [1322]
Впервые — Минувшее. С 251-253. СС-7. С. 331-333. Печ. по СС-7.
16-31. Н. Вундерли-Фолькарт
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 6-го марта 1931 г.Милостивая государыня! Бесконечно тяжело для меня писать Вам это письмо — Вам — это — но — я буквально иду ко дну, молча, как и случается с такими людьми. Когда тринадцатилетний Юлиан, великий маленький музыкант, сын Александра Скрябина, утонул в днепровском омуте [1323], никто не слышат ни единого звука, хотя от других его отделял лишь поросший кустарником островок — величиною с мою ладонь, — и его учительница музыки, пианистка Надежда Голубовская [1324], говорила мне позже, что Юлиан просто не умел кричать — она хорошо знала мальчика. Так было бы и со мной, не имей я близких, что делают нас другими (ими!), — потому-то у Р<ильке> и не было никаких «близких». Очень просто: люди, помогавшие мне все 5 лет моей парижской жизни — подававшие мне, — устали и ничего не дают [1325]. — «К сожалению, я больше не в состоянии…» и т.п. Что мне остается? — «Спасибо за то, что было» и — молчанье. Мои, как говорится, — «проблемы». Ничего не имею, кроме моих рук и моих тетрадей. Вся моя работа последних трех лет («Перекоп» —большая поэма о войне русских с русскими; «Мо́лодец» — другое) — лежит. Сейчас не время для больших поэм. Дайте нам лучше что-нибудь «лирическое» и не длиннее, чем шестнадцать строк (то есть — 16 франков). А о французском «Мо́лодце» — лишь одна присказка: «Слишком ново, непривычно, вне всякой традиции, даже и не сюрреализм» (NB! от коего меня — Господи упаси!). Никто не желает courir le risque [1326], ибо это большое произведение —100 страниц и более, с иллюстрациями Гончаровой, и издавать его нужно по большому счету. Признана и отвергнута. Будь я одна на свете, я молча пошла бы ко дну — от сознания полной невиновности и исполненного долга. С самого раннего детства я делала больше, чем могла.
_____
Что мне нужно, о чем я прошу Вас, милостивая государыня, пожалуйста: месячное вспомоществование, сколь бы малым оно ни было. То, что приходит, и на что, сколь бы малым оно ни было, можно рассчитывать — сколь бы недолго оно ни длилось. Это особенно трудный год. Муж занимается кинематографией (кинооператор — как же это по-немецки? prises de vues [1327]) — занимается всерьез и с явным успехом, хорошее место ему обеспечено, правда, не раньше чем через 6-8 месяцев [1328]. Моя дочь — вторая в рисовальной школе («Arts et Publicite» [1329]), и была бы первой, если бы не «etrangere» [1330]. Но — прежде чем она начнет зарабатывать, она должна пройти курс в этой школе, да и слишком обидно было бы бросить. Странное семейство, где все так! работают и никто ничего не получает._____
Простые люди в квартале любят нас и готовы месяцами ждать, пока мы заплатим, но все-таки это французы, у них свои заботы, и они не могут ждать бесконечно, тем более что с каждым прожитым днем наши долги увеличиваются (молоко, картофель, овощи, уголь). Газ тоже не ждет. И электричество не ждет. И «терм» (3-месячная плата за квартиру) не ждет, то есть всего лишь пять льготных дней. Что будет дальше, не знаю, продавать мне нечего — разве что книги, которые никому не нужны. На четверо человек — четыре простыни. Милостивая государыня, если Вы можете что-нибудь сделать — сделайте что-нибудь! МаринаВпервые — Небесная арка. С. 197-199. СС-7. С. 361-362. Печ. по СС-7.
17-31. Н. Вундерли-Фолькарт
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 9-го марта 1931 г.Милостивая государыня! Как, какими словами благодарить? Вы даете мне много больше, чем я просила, я просила немного, Вы даете все — целый терм! Да еще остается, чтобы заткнуть глотку самым кричащим долгам. (Чем молчаливее кредиторы, тем громче вопят долги.) Но всего хуже, когда кредитор терпелив, тут-то и чувствуешь себя настоящим должником. Не чувство долга: чувство вины! Если бы кто-то из них стал кричать на меня, я была бы счастлива. Французы никогда не кричат на других, для русского человека (бунтаря) это тяжело. Он сам начинает кричать. Милостивая государыня, никто, даже из русских, — ибо никогда не было у нас такого поэта (были поэты, какие есть и будут у немцев), никто никогда не говорил о русских так, как Р<ильке>. Как поэт Р<ильке> — то же, что русские как народ и Россия как страна: ВСЁ. «Русский человек не революционер, ибо терпелив...» — в таком духе говорил Р<ильке> в 1905 году о русских событиях. И далее: «Поэт — не мятежник». И все же: мы: русские и поэты — бунтари. В ином царстве. Против иных законов. Нельзя сделать шаг во имя чего-то, не сделав его против чего-то. И как раз оттого, что мы — великие бунтари, мы не должны иметь дела с политическими революциями, что всегда мелки, ибо вершатся лишь — ради хлеба насущного? нет: ради проклятых денег. А теперь выслушайте, милостивая государыня, короткую историю одной судьбы. Когда в 1905 году (первая революция) моя умирающая в Крыму (в Ялте) мать диктовала свое завещание, мы, две ее дочери, Ася — девяти лет, и я — одиннадцати [1331], находились в комнате, что-то писали или рисовали, и, не прислушиваясь, слышали. «Нет! — говорила она, — я не желаю, чтобы все было истрачено на этот кошмар (революцию). Старшая (я) станет революционеркой — уже такая! — и, достигнув совершеннолетия, все тотчас отдаст для партии. А младшая подражает старшей. Пусть лучше эти деньги лежат, и пока детям не исполнится сорок (до сорока люди молоды, знаю это — мне ведь 34!), они не должны попасть им в руки. А к сорока их роман с революцией кончится». И вот — деньги, большие деньги, остались лежать. И мы — Ася и я — их даже не почувствовали. Собственно — ни разу их не имели. — Деньги (золото!) — призрачные. Почти что рейнское золото! [1332] Мы тратили мало, были спартанцами, как наша мать (она по матери — высокородная польская дворянка), — лишь книги, на это у нас хватало. Мой первый Париж! 15 лет — одна — летние занятия [1333]. Что привезла в Москву? Севрскую статуэтку: маленький римский король [1334], подпись Наполеона (Premier Consul [1335]) и все парижские набережные с книгами (NB! каждая стоила тогда не больше 100 франков!). Ни одного платья, я всегда стыдилась новой одежды. Так и шло. Потом — детский брак [1336]. С процентами все еще было предостаточно. Путешествия? За границей всегда только третьим классом. Другие ведь путешествуют третьим классом, так почему не я? Деревянные сиденья? Даже лучше, чем жаркий, красный, зловеще пыльный бархат. В конце концов — конец пришел скоро — когда пришла революция, мы ничего не потеряли, очень мало. Остались без домов? Ну и слава Богу! Все время дворник (тот, кто убирает двор) со своими требованиями: забор покосился, нужно обновить асфальт перед домом, и все время бумаги — их надо подписывать, и т.д. И экономка — и много всякой разной прислуги — и мы одни, вместе взятые — муж, я и ребенок — не достигшие сорока лет, совсем неповинные в нашей огромной собственности. Когда я завела разговор в банке (в начале 1917-го, еще можно было все получить), служащие сказали мне: нельзя. Особая оговорка: не выдавать до 40 лет. Пропало все, насовсем. —Призрачные деньги! Самое изумительное, что наша мать, как две капли воды похожая на нас, дочерей, оставила нам очень много стипендиатов, которым мы регулярно должны были помогать, среди них — трех революционеров: двух мужчин (евреев) и юную девушку, все — легочные больные, ее знакомые по санатории (Нерви, близ Генуи) — там, за время ее короткой болезни она встретила и полюбила их. Они потеряли от переворота больше, чем мы, и наша последняя выплата была еще в апреле 1917-го. Один из них вернулся в Москву в 1918 году и умер через два месяца в одиночестве, в реквизированной гостинице, в комнате без окна. Он предлагал мне деньги (подозреваю, что втайне мать все-таки его любила, он-то любил ее наверняка) [1337] — я не могла взять, а он был уже слишком болен и слишком далек, чтобы вложить их мне в руку. (Он знал меня еще 8-летним ребенком — тогда, на Ривьере! Теперь мне было 22 года, а мать — давно умерла!) Наш первый жест — самый искренний, чуткий — когда нам что-нибудь дают — всегда: Нет! — отдернув обе руки, отступив на три шага.
_____
Когда моя мать заболела и мы уехали за границу, она все оставила дома — броши, кольца, серьги и т.д. — потому что их не любила. (Наследство и свадебные подарки.) А когда четыре года спустя — после смерти матери — мы вернулись в Москву — ничего уже не было, одни футляры._____
Я жду другого завещания, его завещания. Будьте благополучны. Благодарю Вас. И обнимаю. МаринаЛюбил ли Р<ильке> евреев? Отличал ли от других? Еврейство ведь тоже стихия (огонь, вода, воздух, земля), как российство. Я более стыжусь благодарить, чем просить. Не потому, что я мало чувствую, потому, что я много чувствую. Благодарение застревает у меня в горле, я готова расплакаться.
Впервые — Небесная арка. С. 200-203. СС-7. С. 362-364. Печ. по СС-7.
18-31. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 11-го марта 1931 г.Дорогая Раиса Николаевна, вчера вечером одно письмо, нынче утром другое. Всё получила, спасибо от всего сердца за себя и за своих. Вчера — двойная радость: Ваше письмо и поздно вечером возвращение С<ергея> Я<ковлевича> с кинематографического экзамена — выдержал. Готовился он исступленно, а оказалось — легче легкого. По окончании этой школы (Pathe) ему открыты все пути, ибо к счастью связи — есть. Кроме того, он сейчас за рубежом лучший знаток советского кинематографа, у нас вся литература, — присылают друзья из России. А журнальный — статейный — навык у него есть: в Праге он затеял журнал «Своими путями» [1338] (который, кстати, первый в эмиграции стал перепечатывать советскую литературу [1339], после него — все. А сначала — как ругали! «Куплен большевиками» и т.д.), в Париже редактировал «ВЕРСТЫ» [1340] и затем газету Евразию, в которой постоянно писал [1341]. Пришлю Вам № «Новой Газеты» с его статьей, выйдет 15-го [1342], — увидите и, если понравится, м<ожет> б<ыть> дорогая Раиса Николаевна, поможете ему как-нибудь проникнуть в английскую прессу. Тема (Сов<етский> Кинемат<ограф>) нова: из русских никто не решается, а иностранцы не могут быть так полно осведомлены из-за незнания языка и малочисленности переводов. Повторяю, у С<ергея> Я<ковлевича> на руках весь материал, он месяцами ничего другого не читает. Другая статья его принята в сербский журнал [1343] (но увы вознаграждение нищенское). Может писать: о теории кинематографии вообще, о теории монтажа, различных течениях в Сов<етской> Кинематографии, — о ВСЕМ ЧТО КАСАЕТСЯ СОВЕТСКОГО и, вообще, кинематографа. Но связей в иностранной прессе (кроме Сербии) у нас пока нет. В эту его деятельность (писательскую) я тверже верю, чем в кино-операторство: он отродясь больной человек, сын немолодых и безумно-измученных родителей (когда-нибудь расскажу трагедию их семьи) [1344], в 16 лет был туберкулез, (в 17 л<ет> встреча со мной, могу сказать — его спасшая), — болезнь печени — война — добровольчество — второй взрыв туберкулеза (Галлиполи) — Чехия, нищета, студенчество, наконец Париж и исступленная (он исступленный работник!) работа по Евразийству и редакторству — в прошлом году новый взрыв туберкулеза. В постоянную непрерывную его работу в к<инематогра>фе верить трудно — работа трудная, в физически-трудных условиях. Подрабатывать ею — может. Главное же русло, по которому я его направляю — конечно писательское. Он может стать одним из лучших теоретиков. И идеи, и интерес, и навык. В Чехии он много писал чисто-литер<атурных> вещей, некоторые были напечатаны. Хорошие вещи [1345]. Будь он в России — непременно был бы писателем. Прозаику (и человеку его склада, сильно общественного и идейного) нужен круг и почва: то́, чего здесь нет и не может быть. Я — другое, меня всю жизнь укоряют в безыдейности, а советская критика даже в беспочвенности [1346]. Первый укор принимаю: ибо у меня взамен МИРОВОЗЗРЕНИЯ — МИРООЩУЩЕНИЕ (NB! очень твердое). Беспочвенность? Если иметь в виду землю, почву, родину — на это отвечают мои книги. Если же класс, и, если хотите, даже пол — да, не принадлежу ни к какому классу, ни к какой партии, ни к какой литер<атурной> группе НИКОГДА. Помню даже афишу такую на заборах Москвы 1920 г. ВЕЧЕР ВСЕХ ПОЭТОВ. АКМЕИСТЫ — ТАКИЕ-ТО, НЕО-АКМЕИСТЫ — ТАКИЕ-ТО, ИМАЖИНИСТЫ — ТАКИЕ-ТО, ИСТЫ-ИСТЫ-ИСТЫ — и, в самом конце, под пустотой: —и— МАРИНА ЦВЕТАЕВА (вроде как — голая!) Так было так будет. Что я люблю? Жизнь. Всё. Всё — везде, м<ожет> б<ыть> все то же одно — везде. Из-за приветствия Маяковского на страницах Евразии (два года назад) меня прогоняют из Последн<их> Новостей (Милюков: «Она приветствовала представителя власти» [1347], NB! М<аяков>ский даже не был коммунист, его не пускали в пролетарские поэты!), из-за поэмы Перекоп (добровольчество), к<отор>ую, продержав 2 года в ящике и — вынужденная необходимостью — я может быть, если примут, помещу в правом (где ничего в стихах не смыслят) еженедельнике «Россия и Славянство», за поэму Перекоп меня может быть прогонят из единственного) журнала, где сотрудничаю вот уже 9 лет, с России, — из «Воли России» (левые эсеры). Но Перекоп-то они не взяли! (Bête noire [1348] Добровольчество!) и Совр<еменные> Записки, и Числа не взяли, — куда же мне с ним деваться?! Работала 7 месяцев, держала в столе 2 года, жить не на что, вещь люблю и хочу, чтобы она появилась. Из-за моего интервью (т.е. приехала сотрудница и расспрашивала, я — отвечала, пошлю) в Возрождении (правые) [1349], С<ергею> Я<ковлевичу> отказали в сотрудничестве в одном более или менее левом издании. Это было третьего дня. Раз я его жена — и т.д. Словом, дела семейные! Простите за такую подробную отпись, если скучно читать — представьте себе, что это — через 100 лет — мемуары. (Я и на собственные беды так смотрю!)
_____
О Мо́лодце. Простая русская сказка: как девушка полюбила мо́лодца, а мо́лодец оказался упырем — и загубил всю семью — и ее самоё. А потом — едет барин, видит цветок — и т. д. Остов сказки — народный, я очень мало что изменила. А гости (м<ожет> б<ыть> они вам показались большевиками?) простые бесы, готовые приехали, чтобы нагадить. Пользуясь слабостью барина, вынуждают его везти ее («барыню» — Марусю!) в церковь, а в церкви — он, Мо́лодец! который до последней секунды остерегает ее: Не гляди! НЕ ХОЧЕТ ГУБИТЬ. Короче: РОК, где нет виновных. Если увидимся, покажу Вам эту сказку в подлиннике, она у меня со мной [1350]._____
О Борисе. Борис — влюбляется. (Всю жизнь!) И влюбляется — по-мужски. По-пушкински. В Женю он никогда влюблен не был. Был влюблен — в Елену (катастрофа) [1351] — и в многих других (только — полегче!) нынче — в ту, эту. Катастрофа неминуема, ибо девушка глазастая. И Борис уже боится: уже проиграл. (Знаете ли Вы мою «Попытку Ревности»? [1352] И есть ли у Вас моя книга «После России»? Если нет — пришлю.) Пора кормить своих, обрываю. Благодарю бесконечно, страшно смущена, тронута, растравлена. Ради Бога — не шлите больше ничего, а то я буду окончательно уничтожена. Обнимаю МЦ.Впервые — Минувшее. С. 251–253. СС-7. С. 333–335. Печ. по СС-7.
19-31. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d 'Arc 12-го марта 1921 г.Дорогая Анна Антоновна! Открытку и коробку получили — сердечное спасибо. Точно гора (содержание открытки) с плеч свалилась! Мне помогают только женщины — та́к, впрочем, было всю жизнь. Пытаюсь устроить свой Перекоп в «Россию и Славянство», — боюсь только платить не будут: очень бедны. И дайте мне добрый совет: как по-Вашему, не прекратят ли чехи иждивение из-за моего сотрудничества — т. е. напечатания вещи — в правом органе? Но что же мне делать, когда ни Совр<еменные> Записки, ни Числа, ни Воля России не берут? В «России и Славянстве» сотрудничает Бем [1353]. Об иждивении: другие писатели получили извещение, что иждивение кончилось, я получила анкету, которую, заполнив, отослала. Прошло два месяца — ничего. Тогда я обратилась к Марку Львовичу, он очевидно напомнил обо мне, и я получила деньги с пометкой: пока что за январь. С тех пор — ничего, т. е. за февраль и март — ничего. К М<арку> Л<ьвовичу> обращаться не хочется из-за истории со статьей (заказал и не принял), обращаюсь, дорогая Анна Антоновна, к Вам. Другие писатели уверяют, что иждивение мне осталось, ибо я не отказ получила, а анкету. М<арк> Л<ьвович> достоверно говорил мне, что оставлено мне и, кажется, еще Ремизову [1354]. В чем дело? Почему не шлют? Расскажите о моем положении: больной муж, двое детей, издательский кризис, — жить не на что. Без этих денег мы пропадем. Сначала ждали каждый день, должали в счет, теперь и ждать перестали. Не получено за февраль и март. (Всегда присылали 3-го — 4-го). Не сочтите это за письмо: очередной бытовой вопль!
_____
Конфеты чудные, угощали ими вчера писательницу Извольскую ту, что выходит замуж в Японию. Вспоминали с Алей давнишние времена: рождение Мура — нашу хижину во Вшенорах — Вас в нашей хижине. Помните? Тому уже — шесть лет. Мур читает и пишет. Скоро напишет Вам письмо. Пока же: <Рукой Мура:> Конфеты чудные Мур._____
С<ергей> Я<ковлевич> выдержал письменный экз<амен> по кинематографии, в понедельник — устный, занятия серьезные [1355]. Обнимаю Вас и благодарю, на днях напишу еще. Нужда ужасная. МЦ.Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 90 (с купюрами). СС-6. С. 392–393. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 145–146.
20-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Сердечное спасибо за иждивение. Очень рада, что пришелся Мур, Вы ему тоже пришлись. (Выходя: — понравилась? Он: грубым голосом: «Вообще — милая». А вообще женщин без исключения — не переносит.) Перекоп сдаю (на авось) [1356] в воскресенье. На очереди «Gars» [1357], (Muselli [1358]). Хотите повидаемся на следующей неделе? М<ожет> б<ыть> соберемся с С<ергеем> Я<ковлевичем>, он очень хотел бы Вас повидать. Целую Вас. МЦ. 17-го марта 1931 г.Машиной играет весь дом.
Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 179 (с купюрой). (Публ. Г.П. Струве). СС-7. С. 136 (полностью). Печ. по СС-7.
21-31. Б.Л. Пастернаку
<18 марта 1931 г.>Баллада хороша [1359]. Так невинно ты не писал и в 17 лет — она написана тем из сыновей (два сына), который крепче спит. Горюю о твоем. Но — изнутри Жени, не мальчика [1360]. Какое блаженство иметь тебя — отцом раз, тебя отцом на воле — два. Если он твой — ему лучшего не надо. Ты бы в детстве дорого дал — за себя, отсутствующего.
_____
Б<орис>, из памяти: когда я через Смиховский холм (мою «гору») шла от С<ережи> к Р<одзевичу> и через Смиховский же холм — от Р<одзевича> к С<ереже> — туда была язва, оттуда рана. Я с язвой жить не могла. (Помнишь того богача из хрестоматии, созвавшего друзей и в конце пира — под пурпуром — показавшего им язву? [1361] Ведь пировали — они.) Моя радость, моя необходимость в моей жизни не значили. Точнее: чужое страдание мгновенно уничтожало самую возможность их. С<ереже> больно, я не смогу радоваться Р<одзевичу>. Кто перетянет не любовью ко мне, а необходимостью во мне (невозможностью без). Я знала — да так и случилось! — что Р<одзевич> обойдется. (М<ожет> б<ыть> за это и любила?!) Катастрофа ведь только когда обоим (обеим) нужнее. Но этого не бывает. Для меня весит давность. Не: nous serions si heureux ensemble! — nous étions si malheureux ensemble! [1362] Я не любовная героиня, Борис. Я по чести — герой труда: тетрадочного, семейного, материнского, пешего. Мои ноги герои, и руки герои, и сердце, и голова. С Р<одзевича> — никого не любила. Его вижу часто, он мне предан, обожает Мура, ничего не чувствую. Вот тебе мой опыт._____
У тебя еще сложнее: ведь и у нее — свое, тот же выбор. Но, верь моему нюху: четверо легче чем трое, что-то — как-то — уравновешено: четверостишие. Трое, ведь это хромость (четыре ноги). И еще: весь вес на одном (центральном: ней — как тогда — мне). Нет, слава Богу, что — четверо._____
Еще, Б<орис> — уезжает Е<лена> А<лександровна> И<звольская> [1363], раздает книги, как зверей — в хорошие руки — и вот частушка Переяславль-Залесского уезда:Не об том сердце болит —
Который рядом сидит
А об том сердце болит —
Который издали глядит.
_____
Не совет. Пример. Отчет._____
Я знаю только одну счастливую любовь: Беттины к Гёте. Большой Терезы — к Богу [1364]. Безответную. Безнадежную. Без помехи приемлющей руки. Как в прорву. (В огромную ладонь — прорвы. В провале́нную ладонь — прорвы.) Что бы я с тобой стала делать до́ма? Дом бы провалился, или бы я, оставив тебя спящим и унося в себе тебя спящего — из него вышагнула — как из лодки. С тобой — жить?!_____
Дай ей Бог всего этого не знать, быть просто — счастливой, отстоять тебя у совести, Бога, богов, тебя. (NB! что же у нее останется?? 1938 г.)_____
…А знаешь — дела дивные! — раскрываю Гёте «Aus meinem Leben» [1365] и — эпиграф: — Es ist daffir gesorgt, dass die Baume nicht in den Himmel wachsen [1366] — т. е. то, что постоянно, всю жизнь говорю о себе и своей жизни, — только у меня: — Es ist von Gott besorgt, dass die Baume [1367] — Ну — обнимаю.Впервые — Души начинают видеть. С. 534–536. Печ. по тексту первой публикации.
22-31. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 20-го марта 1931 г.От всей души спасибо, дорогая Анна Антоновна! Уже внесено. Если бы Вы знали какая гора с плеч! Все сделаю, чтобы вернуть Вам, ибо именно у Вас не хочется взять, именно Вам хочется дать. Потому что я Вас люблю. Весна моя начинается грустно: неожиданно в гостях узнала от приезжего из Москвы, что Борис Пастернак разошелся с женой — потому что любит другую [1368]. А другая замужем, и т. д. Боюсь за Бориса. В России мор на поэтов, — за́ десять лет целый список! [1369] Катастрофа неизбежна: во-первых муж, во-вторых у Б<ориса> жена и сын [1370], в-третьих — красива (Б<орис> будет ревновать), в-четвертых и в-главных — Б<орис> на счастливую любовь неспособен. Для него любить — значит мучиться. Летом 26-го года, прочтя где-то мою Поэму Конца [1371], Б<орис> безумно рванулся ко мне, хотел приехать — я отвела: не хотела всеобщей катастрофы. (Годы жила мечтой, что увижусь.) Теперь — пусто. Мне не к кому в Россию. Жена, сын — чту. Но новая любовь — отстраняюсь. Поймите меня правильно, дорогая Анна Антоновна: не ревность. Но — раз без меня обошлись! У меня к Б<орису> было такое чувство, что: буду умирать — его позову. Потому что чувствовала его, несмотря на семью, совершенно одиноким: моим. Теперь мое место замещено: только женщина ведь может предпочесть брата — любви! Для мужчины — в те часы, когда любит — любовь — все. Б<орис> любит ту совершенно так же как в 1926 г. — заочно — меня. Я Б<орису> написала: «Если бы это случилось пять лет назад… — но у меня своя пятилетка!» Острой боли не чувствую. Пустота…
_____
Обрываю. Надо в город. Горячо и верно люблю Вас, упорно надеюсь на встречу, с Вами я была бы счастлива. Может быть — все-таки увидимся? Спасибо за все. Пишите опять домой. М.С чешским иждивением пока — ничего. Получила только за январь. Нынче 20-ое марта.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 90–91 (с купюрами). СС-6. С. 393–394. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 147–148.
23-31. Р.Н. Ломоносовой
Дорогая Раиса Николаевна! Простите, что не поблагодарила сразу — все дни уходили на спешную правку и переписку поэмы Перекоп, о которой и будет все следующее письмо — на днях. (То есть: печатать или нет?) Большое письмо от Бориса, — и о нем напишу. В общих чертах — все равно. Радоваться за него — рано. Я написала ему большое письмо, которое так и не отослала. Еще раз — от души спасибо. Живу в смуте — из-за дилеммы (поэмы) Перекоп. До скорого большого письма. Обнимаю Вас МЦ. Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d'Arc, 22-го м<арта 1931 г.>Впервые — Минувшее. С. 260–261. СС-7. С. 335. Печ. по СС-7.
24-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d'Arc 26-го марта 1931 г.Дорогая Саломея! Большая, большая просьба: не подарили ли Вы бы мне 80 фр<анков> на башмаки, мои совсем отслужили: одни отказались чинить, а другие, к<отор>ые ношу три года, так разносились, что спадают с ног, так что ходить не в чем. А в Самаритэне как раз продаются Semelle Uskide [1372], такие же, какие я проносила 3 года, не чиня подошвы. 80 фр<анков>. Но их безнадежно — нет. Вы бы этим подарком меня спасли. — Очень хорошо у Вас было в прошлый раз — м<ожет> б<ыть> впадение в детство с Аней Калин? Кстати, дома она была Нюта, у нас, из протеста, Аня [1373]. До свидания, надеюсь скорого. Мур твердо ждет приглашения. Свободен все дни кроме четверга (Закон Божий!) МЦ.
Впервые — СС-7. С. 136. Печ. по СС-7.
25-31. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 31-го марта 1931 г.Дорогая Раиса Николаевна! Попытка настоящего письма, хотя с головой, разбитой суетою бытового дня. Не взыщите, у меня как у немцев — лучшая голова — утренняя. Во-первых — Ваша болезнь. Сердце — лютая вещь и — надежная вещь. Лютая — при малейшем перебое — земля из-под ног: состояние землетрясения, с той разницей, что оно — внутри. Надежная ибо держит больше чем обещает и может больше чем может. Я сердце (орган) люблю как можно любить человека: с восхищением и с благодарностью. Сердце — герой. А Сиротинин [1374] врал, т. е. не учел чудесности органа. Здесь врач знает меньше чем поэт. У меня, например, сердце — шалое. Могу — галопом — полверсты в гору и не могу — полное обмирание, до дурноты — при первом повороте автомобиля. На местной, очень веселой карусели, с отделяющимся постепенно сиденьем, чуть не умерла. Не могу лифта (всегда пешком). Воображение? Нет. Не воображают же другие! И не воображаю же в поезде. Не могу — дурнота — когда другой с высоты, о себе уже не говорю: через ж<елезно->д<орожный> мост, где в прогалы видны рельсы, прохожу сжав зубы. Могу все, что пешком, и на земле, нога на земле. И не я могу или не могу, а — сердце. От мысли о Вашей автомобильной поездке через всю Европу — физически — обмираю. Нет, лучше где-нибудь на море или в горах, в тишине. Со своими, без чужих. С какой-нибудь одной книгой на все лето. Такая у меня была прошлым летом — знаете ли? — Sigrid Undset — три части: Der Kranz — Die Frau — Das Kreuz [1375]. Всего около 2000 стр<аниц> и — ни одной лишней строки. Норвежский эпос — и женский эпос. Вся страна и вся судьба. Кажется за нее именно получила нобелевскую премию. Наверное переведена на английский, я читала по-немецки, так все лето и прожила — в Норвегии. — Кто с Вами целые дни — раз лежите? Чуб работает, Ю<рий> В<ладимирович> наверное тоже занят. Есть ли у Вас в Лондоне близкие друзья? Тоскливо — когда сердце! А вот вещь которая Вас обрадует и с которой может быть и следовало начать: вчера чек на 25 долл<аров> от Вашего Тихвинского. Правда — удивительно? Факт отдачи удивителен, независимо от человека. Просит прислать две расписки, одну Вам, одну ему. Вашу — прилагаю [1376]. С несказанной благодарностью. Теперь сразу смогу внести за Алину школу, и еще останется. Терм, благодаря Вам, будет завтра выплачен целиком. А теперь и с Алиной школой устроено! Не примите за сухость, но просто: слов нет. Аля получила первый приз на конкурсе иллюстрации. Теперь сама гравирует свою вещь (в первый раз). Если удастся, пришлю Вам оттиск. Результат конкурса — бесплатное обучение гравюре (в этой школе за каждый курс отдельно). Написала нынче Борису. Вспоминала, как и я хотела уйти (6 лет назад) [1377]. Выбор был между язвой (если уйду от С<ергея>) и раной (если уйду от другого). Выбрала чистое: рану. Я своим счастьем жить не могу, никогда с ним не считалась, просто на него глубоко́, отродясь неспособна. Прошу Б<ориса> только об одном — жить. А Вас, дорогая и милая и близкая и далекая, незнакомородная Раиса Николаевна — выздоравливать, то есть: верить в сердце. О своем злосчастном Перекопе в другой раз. И об очередном большом огорчении — одном отъезде [1378]. Обнимаю в бесконечно благодарю. Все получила. М.
<Приписки на полях:> У нас после жаркой весны — ледяные ветра, но с дивной синевой, точно на океане. Скоро пришлю Вам карточку Мура, нынче снимали. И напишу Вам о нем.
Впервые — Минувшее. С. 261–262. СС-7. С. 335–336. Печ. по СС-7.
26-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Сердечное спасибо, дорогая Саломея! Башмаки куплены — чудные — будут служить сто лет. Обнимаю Вас! ТВЕРДООБУТАЯ МЦ.Что Ваша Голландия? Ваш голландец (летучий) уже здесь [1379]. Скрывается (NB! Кажется — только от меня!)
Медон, 31-го марта 1931 г.
Впервые — СС-7. С. 136. Печ. по СС-7.
27-31. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 12-го апреля, первый день Пасхи <1931>Христос Воскресе, дорогая Раиса Николаевна! Какой ужас с сыном! [1380] Если я до сих пор не могу опомниться — каково Вам? Слава Богу, что не дали беде ходу, вмешались и пресекли сразу. В таких случаях обыкновенно ждут утра, а когда утро приходит оказывается, что именно утра не нужно было ждать. (Почему беда так любит ночь?) Дай Вам Бог — нынче Пасха, лучший день в году и все добрые пожелания должны сбыться! — Дай Вам Бог скорее и вернее успокоиться, для Вас дело не в Вас, мать лично неуязвима, — только через сына — дай Бог Вашему скорой и верной поправки. М<ожет> б<ыть> лучше, что так разом прорвало, а то бы с медленным процессом внутри, тянулось бы и тянулось, теперь чувство, что внутри — чисто. (Виноват ли в происшедшем врач, оперировавший в первый раз? Его ли недосмотр, или развилось самостоятельно?) Часто-часто среди дня укол в сердце — мысль о Вас и Вашем сыне. Напишите скорей, хотя бы два слова, о дальнейшем ходе болезни — если найдете минутку. Вчера Мур впервые был с нами у заутрени — 6 лет, пора — впервые видел такую позднюю ночь, стояли на воле, церковка была переполнена [1381], не было ветра, свечи горели ровно, — в руках и в траве, — прихожане устроили иллюминацию в стаканах из-под горчицы, очень красиво — сияющие узоры в траве. Нынче блаженный день, весь его провели в лесу, уйдя от могущих быть визитеров. Жду весточки, обнимаю, люблю, болею. Дай Бог! МЦ.
Письмо залежалось, были проводы двух друзей, — Кн<язя> С<ергея> Волконского на Ривьеру (болен, в Париже жить запрещено) и Е<лены> Извольской — в Японию [1382]. Но все-таки посылаю, чтобы не думали, что о Вас не думала.
Впервые — Минувшее. С. 264–265. СС-7. С. 337. Печ. по СС-7.
28-31. Н.П. Гронскому
<Между 12 и 19 апреля 1931 г.> [1383]Милый Н<иколай> П<авлович> Я совершенно запамятовала когда вечер с С<ергеем> М<ихайловичем>. А мне как раз нужно провожать на днях свою приятельницу, в путь еще более дальний [1384]. Ради Бога нынче в течение дня оставьте мне записку под дверью, — нас целый день не будет — с днем, часом и местом нашей встречи. Если Вы к С<ергею> М<ихайловичу> едете из города могу приехать сама, адрес в кухне на стене, но для верности напишите еще раз. Мне нужно знать нынче — когда? МЦ. Христос Воскресе!
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 192. Печ. по тексту первой публикации.
29-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Запоздалое Христос Воскресе, дорогая Саломея! Где Вы и что́ Вы? Были ли в Голландии? Видела Мирского, но не преувеличивая (здесь: не преуменьшая) ровно три минуты, на вокзале, на проводах Извольской [1385], в толпе снимающих, снимающихся, плачущих и напутствующих. Напишите два словечка и, если можно, пришлите иждивение. Целую Вас. МЦ. 21-го апреля 1931 г. Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d'ArcВпервые — СС-7. С. 137. Печ. по СС-7.
30-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, 23-го апреля ____________ 1931 г. 6-го маяСердечное спасибо, дорогая Саломея, за иждивение и за позднюю благодарность. Нынче Мурины имянины (Георгиев день) и ознаменованы они следующим речением: — Мама! как по-французски Бердяев? — Так и будет — Бердяев [1386], если хочешь — Berdiaéff. — А-а… А почему я на одной книге прочел — BOURDEL? [1387] Кстати, когда я ему передала, что сейчас у Вас уехала прислуга и т. д. — «А зачем мне прислуга?» — «Ты же собирался у Саломеи завтракать!» — «А Саломея сама не умеет готовить?» — «Нет». — «Пусть научится!» П<етр> П<етрович > С<ув>чинский tout crache [1388].
_____
Обнимаю Вас. МЦ.Впервые — СС-7. С. 137. Печ. по СС-7.
31-31. Р.Н. Ломоносовой
Дорогая Раиса Николаевна, Не пишу потому что боюсь тревожить, а вместе с тем так хочется знать о Вас и о сыне. Нынче очередной взнос от Тихвинского, просит выслать Вам расписку, прилагаю [1389]. Напишите хоть словечко! Обнимаю Вас МЦМного есть о чем рассказать, но не решаюсь занимать собой. Вот когда Чуб поправится!
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 10-го мая 1931 г.
Впервые — Минувшее. С. 265. СС-7. С. 337. Печ. по СС-7.
32-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 10-го мая 1931 г.Дорогая Саломея! Хорош вечер [1390]: 1) без брови (к 30-му от остающегося миллиметра не будет и следа) 2) без платья (то что есть — до колен) и без участников. Боясь душевных осложнений (просить, благодарить, жалеть, что просила и благодарила) — решила одна. 1-ое отд<еление> — стихи, второе — проза (новая, для Вас ОСОБЕННО — интересная, честное слово!) третье — опять стихи. Посылаю Вам 10 билетов с безмолвной просьбой. А если Путерману послать штук пять — продаст (хоть один??) Если думаете, что да (хоть ½), сообщите мне, милая Саломея (NB! здорово я написала Ваше имя!) его адрес. Когда повидаемся? Что у Вас нового? Как здоровье? Напишите словечко! МЦ.
Впервые — СС-7. С. 137–138. Печ. по СС-7.
33-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d'Arc 18-го мая 1931 г.Дорогая Саломея! Можно в спешном порядке попросить Вас об иждивении: шьется — с грехом пополам — платье (из бывшего, далеких дней молодости, к счастью длинного — платья вдовы посла Извольского [1391]. Красного (платья, а не посла!) и нужно на днях за него платить. Дикая жалость, что Вас на вечере не будет, ибо — Христом Богом, умоляю: до 30-го никому ни слова — читать буду:
История одного посвящения [1392]
— то есть: «Уезжала моя приятельница в дальний путь, замуж за́ море» — разбор и пожжение бумаг — то же по инерции у меня дома — и, — налету уже жгущей руки — что это такое? Печатное — большое — кем-то вырезанное.и:
Где обрывается Россия Над морем черным и глухимII
Г<ород> Александров Владимирской губ<ернии>. Лето. Шестнадцатый год. Народ идет на войну. Я пишу стихи к Блоку и впервые читаю Ахматову. У меня в гостях Осип Мандельштам. — Эпизоды — (прогулка по кладбищу, страх быка (теленка), М<андельшта>м и нянька, М<андельшта>м и монашка и т. д.) — Отъезд. — Из Крыма стихи:Не веря воскресенья чуду…
III
Читаю газетную вырезку с описанием как, где и кому написаны эти стихи. Оказывается — очень хорошенькой, немножко вульгарной женщине-врачу — еврейке — на содержании у армянского купца. В Крыму (вместо Коктебеля, места совсем особого, единственного, дан Крым Ялты и Алупки). Местное население показывает М<андельшта>му свиное ухо (NB! В Крыму! На добрую четверть состоящем из евреев!) И та́к далее. И вот, строка за строкой — отповедь.Заключительные строки: — Не так много мне в жизни посвящали хороших стихов и, главное, не так часто вдохновение поэта — поэтом, чтобы мне это вдохновение уступать так даром зря (небывшей) подруге (небывшего) армянина. Эту собственность — отстаиваю. Автора фельетона [1393] — угадываете. Нужно думать — будет в зале. Поделом. Да, еще такая фраза: — Если хочешь писать быль, знай ее. Если хочешь писать поэму — жди сто лет либо не называй имен.
_____
Вот потому-то и жалею, что Вас, милая Саломея, не будет, ибо в 2-ой части дан живой М<андельшта>м и — добро́ дан, великодушно дан, если хотите — с материнским юмором. Очень, очень прошу — до вечера ни слова, пусть будет сюрприз. Обнимаю Вас и люблю. МЦ.Пишите о жизни, здоровье, летних планах. Когда думаете в Париж?
Никто ничего не отнял, —
Мне сладостно, что мы врозь!
Целую Вас через сотни
Разъединяющих верст.
Я знаю, наш дар — неравен,
Мой голос впервые — тих.
Что Вам, молодой Державин,
Мой невоспитанный стих!
На страшный полет крещу Вас:
Лети, молодой орел!
Ты солнце стерпел, не щурясь, —
Юный ли взгляд мой тяжел?
Нежней и бесповоротней
Никто не глядел Вам вслед
Целую Вас — через сотни
Разъединяющих лет.
_____
12-го февраля 1916 г.Из Москвы в Петербург О. Мандельштаму — М.Ц. (NB! Я не знала, что он — возвращается)
Впервые — Часть речи. Н.-Й. 1981/1982. № 2/3. С. 42–44 (публ. В. Полухиной). СС-7. С. 138–139. Печ. по СС-7.
34-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон. 31-го мая 1931 г., Троицын деньДорогая Саломея, Все в порядке и большое спасибо и большое простите — не писала из-за вечера, который — слава Богу — уже за плечами. До последней минуты переписывала рукопись «История одного посвящения», где, не называя Вас (ибо не знаю как бы Вы отнеслись), если ничего не возражаете, в печати назову — вещь пойдет в Воле России [1394], где не называя Вас, защищала и Ваше (посвящение) от могущих быть посягательств и присвоений. Вечер прошел с полным успехом, зала почти полная. Слушали отлично, смеялись где нужно, и — насколько легче (душевно!) читать прозу. 2-ое отд<еление> были стихи — мои к М<андельшта>му[1395], где — между нами — подбросила ему немало подкидышей — благо время прошло! (1916 г. — 1931 г.!) (Он мне, де, только три, а ему вот сколько!) А совсем закончила его стихами ко мне: «В разноголосице девического хора», — моими любимыми. Денежный успех меньше, пока чистых 700 фр<анков>, м<ожет> б<ыть> еще подойдут, — часть зала была даровая, бо́льшая часть 5-франковая, «дорогих» немного. Но на кварт<ирный> налог (575 фр<анков>) уже есть — и то слава Богу. Хотя жаль. С иждивением, милая Саломея, то, что Вы мне писали — грустно, но что́ ответить, кроме (как в любви) — Спасибо за бывшее. Дайте мне кстати адрес Ани Калин (в гимназии она была Аня и Калин), хочу ее поблагодарить. Да! Георгия Иванова (автора лже-воспоминаний — «Китайские тени» — уже вышли отдельной книгой) [1396] на вечере не было, ибо — en loyal ennemi [1397] приглашения не послала, но Г. Адамович (близнец) был и — кажется — доволен [1398]. С<ергей> Я<ковлевич>, сидевший рядом с ним, слышал его ремарку: «Нападение номер два». (По-моему — хорошо.) Обнимаю Вас и люблю. Пишите. Когда «домой»? (Беру в кавычки ибо у Вас как у Персефоны[1399] дома нет.) МЦ.
<Приписки на полях:> С<ергей> Я<ковлевич> Вас очень приветствует и тоже по Вам соскучился. А Мур упорно и терпеливо ждет приглашения. Автомобиль жив. Да! Читала я в красном до́ полу платье вдовы Извольского и очевидно ждавшем меня в сундуке 50 лет. Говорят — очень красивом. Красном — во всяком случае. По-моему, я цветом была — флаг, а станом — древком от флага [1400]. Когда читала о М<андельшта>ме, по залу непрерывный шепот: «Он! Он! Он — живой! Как похоже!» и т. д.
Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 179–180 (с купюрой). (Публ. Г.П. Струве). СС-7. С. 139–140 (полностью). Печ. по СС-7.
35-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
<Между 30 мая и 10 июня 1931 г.> [1401]Саломея, родная, большая просьба, пришлите мне от Британского Музея открыток с персидской и индусской живописью Persian & Indian Paintings — они в красках, коллекциями по 15 шт<ук>. Если можно 2 пачки (разных). Способна уплатить за одну. Очень нужны Але для школы [1402].
_____
Только непременно заказным.P.S. ПРИВЕЗЕТЕ ЛИ СОБАКУ? — С приятельницей Д<митрия> П<етровича> [1403] (Мо́лодец — Commerce) теперь, сбыв вечер, спишусь. — Мо́лодца Muselli пошлю [1404]. Теперь отвода вечера — нет — .
Печ. впервые по хранящейся в архиве составителя копии.
36-31. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 3-го июня 1931 г.Дорогая Анна Антоновна! Наконец мой вечер позади [1405] и я могу Вам написать. Но до рассказа о всех событиях — вечер, отъезда Е<лены> А<лександровны> Извольской, новой дружбы с Еленой — хочу сказать Вам, что Вы в моей жизни присутствуете непрерывно, что — а этого кажется не могу сказать никому, кроме Вас — хотела бы не встречи с Вами, а жизни с Вами. Нынче на Колониальной выставке [1406] (весь Париж перебывал, я — кажется — последняя) меня взяла острая тоска по Вас, под пальмами, в синем тумане настоящих тропик. Сколько тут дам и господ ходит, сколько аппаратов щелкает, запечатлевая все тех же дам и господ — таких случайных! — а Вас, которой все это: Индо-Китай, Судан, Конго и т. д. — так много бы дало, и которая, этим, всему (и мне!) так много бы дали — нету. И, проще: всегда когда вижу что-нибудь красивое, редкое, настоящее — думаю о Вас и хочу видеть это с Вами. (Боже, до чего слабое, должно быть, мое хочу во всем, кроме работы! До чего я для себя не умею хотеть!) Дома у меня жизнь тяжелая — как у всех нас — мы все слишком особые и слишком разные, коллекция, а не семья! Каждому нужно — физически — место, к<оторо>го нет: все друг у друга под локтем и по́д боком… С работой у меня весь этот «школьный год» (конечно — школа!) тоже не блестяще: Аля много в Париже из-за — своей школы, я с Муром, который труден, — кроме того пишу вещь, которая при невероятной трудности осуществления (сколько раз — бросала!) никому не нужна — поэму о Царской Семье. Не только не нужна, но вот нынче письмо из Лондона от незнакомой мне знакомой моей московской сестры [1407]: умоляет — во имя сестры — ничего «такого» не печатать, иначе той грозит высылка на Соловки. Это отнимает у меня последний кураж. Слишком много у меня и так уж «посмертных сочинений». И вот, возвращаясь к Вам — к нам — если бы жили в Медоне! Все окружение меня считает сухой и холодной, — м<ожет> б<ыть> и так — жизнь, оттачивая ум — душу сушит. И потом, знаете в медицине: подавленный аффект, напр<имер> горе или радость, сильная вещь, которой не даешь ходу, в конце концов человек остро заболевает: либо сильнейшая сыпь, либо еще какой-нибудь внешний знак потрясения. Так вся моя взрослая жизнь: force refoulée, désir créateur — refoulé [1408], что я иного в жизни делаю как не-пишу — когда мне хочется, а именно: все утра моей жизни?! 14 лет подряд. Это тоже холодит и сушит.
_____
Сердечно рада, что мои скромные подарки понравились, как охотно послала бы их Вам через себя, т. е. чтобы — из рук в руки! У нас не лето и не весна, не знаю что́, нынче 3-ье июня и, с весны, пятый хороший день. Нет куражу и на летние мечты: денег вечер принес мало, п<отому> ч<то> полный зал был полон 5-франковыми, а не 25-ти франковыми слушателями (т. е. любящими, а не нелюбящими!) На лучший конец — тысяча фр<анков>, из к<отор>ых немедленно нужно изъять квартирный налог (575 фр<анков>!) и газ (около ста). Немного останется. И — не умею я устраиваться!_____
Пишите о себе: сняли ли дачу, где, когда едете? Вам то необходимо после такой трудовой зимы! — М<ожет> б<ыть> в будущем году свидимся? М<ожет> б<ыть> не я в Чехию, а Вы в Париж? Обнадежьте! Вот ничего и не написалаВам о событиях, очевидно дело не в них. Очень тороплюсь, пользуюсь сном Мура, а то — опять гулять по тем же — сначала камням, потом тропинками. Насколько я больше любила вшенорский лес! Всю ту жизнь, по которой никогда не перестану тосковать. Обнимаю МЦ.Аля напишет отдельно, а пока нежно целует. Сердечный привет и память Вашим.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 91–92 (с купюрами). СС-6. С. 394. Печ. полностью по: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 148–150.
37-31. C.H. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et O.) 2, Av<enue> Jeanne d'Arc 11-го июня 1931 г.Дорогая Саломея, Вы наверное уже приехали. Открытки — чудные, каждая — драгоценность, — не знаю почему: единственный вид живописи мне глубоко́-близкий. Аля в очаровании и благодарит вместе со мной. Да! Хотите, когда приеду, захвачу ту прозу (Мандельштам — Иванов) [1409] и почитаю? А то — долго не будет напечатана. До встречи, надеюсь скорой. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 140–141. Печ. по СС-7.
38-31. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d'Arc 17-го июня 1931 г.Дорогая Раиса Николаевна! Давно не писала Вам, и Вы давно не писали. Будем надеяться: pas de nouvelles — bonnes nouvelles [1410]. Причина моего неписания: мой ежегодний вечер [1411] со всем предшествующим и последующим: сначала просьбами о размещении билетов, (потом?) благодарностями за размещенные. Вечер — душевно — был необычайно-удачным: решила провести его одна, без других участников, так сказать — всухую, и вышло лучше чем когда-либо. (Раньше у меня играли, пели, даже танцевали, и публика, которую я же хотела развлечь, всегда укоряла.) Читала прозу — История одного посвящения, которая пойдет в Воле России [1412] и которую пришлю Вам — второе отделение стихи. Была в первый раз за все свои вечера (пять или шесть) не в черном, так как моя приятельница Извольская уезжая подарила мне распоротое девическое платье своей матери (— жены посла, рожденной баронессы Толль [1413], — для современников «Nini» — «le sourire de l'ambassade» [1414] —) платье 50 лет (если не 55) пролежавшее в сундуке — чудного шелка и цвета: чисто-красного. Так как цвет сам по себе был восхитителен, я решила не [красить] [1415] портить ради одного вечера, отдав в краску, и шить как есть. Оказалось, что я в нем «красавица», что цвет выбран (!) необычайно удачно и т. д. — Это мое первое собственное (т. е. шитое на меня) платье за шесть лет. Вечер дал мало, хотя народу было полный зал, но всё дешевые билеты, ибо любящие — не имеют, имеющие — не любят. Кроме того многие разорились. Так что уехать на лето не придется. Но обеспечена уплата квартирного налога. Кроме того, лето пока не жаркое, и мы все-таки за́ городом. Хуже с квартирой. Полоумная хозяйка затеяла переделку: вроде Метаморфоз Овидия: из кухни — ванную, из ванной — кухню, и повышает за это годовую плату за 1200 фр<анков>. Мы даем 500, если не согласится придется съезжать, т. е. все лето (съезжать надо 1-го октября) искать. Ненавижу квартирные переезды, выбивающие из рабочей колеи на недели по крайней мере. Была два раза на Колониальной выставке [1416], лучшее — негры, из стран — Конго, т. е. их жилища и искусство. Портит выставку множество ресторанов и граммофонов с отнюдь не колониальной музыкой, а самыми обыкновенными тенорами и баритонами. Но, если в синий день, в полдень (когда все завтракают, т. е. отсутствуют) да еще среди чудных гигантских благожелательных негров — можно почувствовать себя действительно за тридевять земель и морей.
_____
Пишите, дорогая Раиса Николаевна, о сыне; — надеюсь выздоровлении — о лете, планах и достоверностях. От Бориса давно ничего, да и я не пишу. Может быть что-нибудь знаете от Жени? [1417]_____
Дорогая Раиса Николаевна, большая просьба: выходит отдельным изданием моя поэма «Крысолов», по подписке. Не найдется ли среди Ваших знакомых несколько подписчиков? Подписные бланки посылаю отдельно, а вот, пока, один на показ [1418]. Обнимаю Вас и жду весточки. МЦ.Впервые — Минувшее. С. 266–267. СС-7. С. 338–339. Печ. по СС-7.
39-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Спасибо за весточку и за приятную весть (билеты). Читать Мандельштама лучше вечером и без Мура. Если позовете на чтение Путермана — думаю — доставите ему удовольствие — ввиду сюжета. Muselli [1419] наконец написала — целый опросный лист — но ответа нет, может быть давно уже у себя на родине (родинах: двух, — в Нормандии и Корсике [1420], или так: на одной родине и в одном отечестве). Есть всякие новости, одна из них — предстоящий визит к Бассиано [1421] (Commerce) и связанная с ним большая просьба: у меня два платья: одно черное, до колен — моего первого вечера (1926 г.) [1422] другое красное, до земли — моего последнего вечера (1931 г.) ни одно не возможно. Может быть у Вас есть какое-нибудь Вам не нужное, милая Саломея, Вы ведь выше меня, так что Ваши по-коленные мне под-коленные. — Какое ни на есть у меня, кроме этих двух, только фуфайки или из toile basque [1423] (зебра или забор!). Новости расскажу устно, жду оклика, обнимаю Вас, прошу прощения (попрошайничество) и благодарю (билеты). МЦ. Медон, 21-го июня 1931 г.
Впервые — СС-7. С. 141. Печ. по СС-7.
40-31. Б.Л. Пастернаку
<Между 2 и 10 июля 1931 г.>Дорогой Борис, я стала редко писать тебе п<отому> ч<то> ненавижу зависимости от часа, — содержание, начертанное не тобой ни даже мной — не начертанное, а оброненное случайностью часа. <Над строкой:> Мне хотелось бы чтобы я писала тебе? а не такое-то июля именно мне диктовало. Пиши я тебе вчера, после того-то и того-то — я бы тебе написала одно, пишу тебе нынче — читаешь это, неизбежно-другое, чем завтра прочел бы. В этом разнообразии не богатство, а произвол. Случайность часа и свои законы пера — где же тут ты, и где же тут я? Мне тебя, Борис, не завоевывать — не зачаровывать. Письма — другим, вне меня живущим. Так же глупо (и одиноко) как писать письмо себе. Начну со стены. Вчера впервые (за всю с тобой, в тебе — жизнь), не думая о том, что́ делаю (и — делая ли то, что́ думаю?), повесила на стену тебя — молодого, с поднятой головой, явного метиса, работы отца [1424]. Под тобой — волей случая — не то окаменевшее дерево, не то одеревеневший камень — какая-то (как Евгений Онегин) столетней работы или: «игрушка с моря», из тех, что я тебе дарила в Вандее в <19>26-ом [1425]. Рядом — дивно-мрачный Мур, 3-х лет. Когда я — т. е. все годы до — была уверена, что мы встретимся, мне бы и в голову, и в руку не пришло та́к выявлять тебя воочию — себе и другим, настолько ты был во мне закопан, завален, за <пропуск окончания слова>, зарыт. Выходит — сейчас я просто изъяла тебя из себя — и поставила — Теперь я просто могу сказать: — А это — Б<орис> П<астернак>, лучший русский поэт, мой большой друг, говоря этим ровно столько, сколько сама знаю. Морда (ласкательное) у тебя на нем совершенно с колониальной выставки. Ты думал о себе — эфиопе — арапе? О связи, через кровь, с Пушкиным — Ганнибалом — Петром? О преемственности. Об ответственности. М<ожет> б<ыть> после Пушкина — до тебя — и не было никого? Ведь Блок — Тютчев — и прочие — опять Пушкин, ведь Некрасов — народ, т. е. та же Арина Родионовна [1426]. Вот только твой «красивый, 22-летний»… [1427] Думаю, что от Пушкина прямая кончается вилкой, вилами, один конец — ты, другой — Маяковский. Если бы ты, очень тебе советую, Борис, ощутил в себе эту негрскую кровь (NB! в 1916 г. какой-то профессор написал 2 тома исследований, что Пушкин — еврей [1428]: ПЕРЕСТАВЬ), ты был бы счастливее, и цельнее, и с Женей и со всеми другими легче бы пошло. Ведь Пушкина убили, п<отому> ч<то> своей смертью он не умер никогда бы, жил бы вечно, со мной бы в 1931 году по Медону гулял. (Я с Пушкиным мысленно, с 16-ти лет всегда гуляю [1429], никогда не целуюсь, ни разу, ни малейшего соблазна. Пушкин никогда мне не писал «Для берегов отчизны дальней» [1430], но зато последнее его письмо, последняя строка его руки мне, Борис, — «так нужно писать историю» (русская история в рассказах для детей) [1431], и я бы Пушкину всегда осталась «многоуважаемая», и он мне — милый, никогда: мой! мой!) Пушкин — негр (черная кровь, Фаэтон [1432]) самое обратное самоубийству, это все я выяснила, глядя на твой юношеский портрет. Ты не делаешь меня счастливее, ты делаешь меня умнее.
_____
О себе, вкратце. Получила окольным путем остережение от Аси, что если я сделаю то́-то, с ней случится то́-то — просьбу подождать еще 2 года до окончания Андрюши [1433]. Ясно, что не два, а до конца времен. Таким образом у меня еще два посмертных тома. Большую вещь, пока, отложила [1434]. Ведь я пишу ее не для здесь, а именно для там, — реванш, языком равных. Пишу, пока, отдельное. Ряд стихов. Как только дашь наверный адрес — пришлю (боюсь, что и так уже в К<иев> запоздала! [1435]). Несколько дней назад тебе писал С<ергей> Я<ковлевич>, просьбу его можешь исполнить смело, я — порукой [1436]. — А жена? — Жена пока и т. д. — Ой, ой, ой, да ведь это же — разрушать семью! — Хороший должно быть человек._____
Очень болен Дмитрий Петрович [1437]: грудная жаба. Скелет. Мы с ним давно разошлись, м<ожет> б<ыть> — он со мной, приезжает, уезжает — не вижу его никогда. Сережа видится в каждый приезд, у Сережи с ним отношения ровнее. Возвращаюсь к Дмитрию Петровичу: положение серьезное, но не безнадежное: при диете, ряде лишений может прожить очень долго._____
Это лето не едем никуда. Все деньги с вечера ушли на квартиру, как раз и внесла. Все эти годы квартиру оплачивал Дмитрий Петрович, сейчас в связи с лечением не может. Как будем жить дальше — не знаю, ибо отпадает еще один доход (300 франков в месяц, который одна моя приятельница собирала в Лондоне [1438]). Словом, верных ежемесячных у нас 700 франков на всё. Пожимаю плечами и живу дальше. (Раисе Николаевне ничего не пиши, о тяжелой болезни сына ты знаешь) [1439]. М<ожет> б<ыть> Сережа на две недели съездит в деревню, к знакомым рабочим, обещают кормить так что наша — только дорога. Сейчас он пытается устроиться в кинематографе (кинооператором), у него блестящие идеи, но его все время обжуливают. — Так что мой адрес на всё это время — прежний. Да! ты пишешь о высылке II части Охранной Грамоты, у меня и I нет. Посылал? [1440]Впервые — НСТ. С. 441–444. Печ. по кн.: Души начинают видеть. С. 539542. (По сравнению с первой публикацией имеются незначительные разночтения).
41-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
<4 июля 1931 г.> (<4 июня 1932 г.>) [1441]Дорогая Саломея, Уговорились с Чабровым [1442] (монахом) придти к Вам — С<ергей> Я<ковлевич>, Чабров, я — во вторник. Свободны ли Вы? Если нет — телеграммой назначьте другой вечер (после вторника), чтобы я успела оповестить Чаброва. Лучше на этой же неделе, ибо скоро возвращается в монастырь. Чабров — contre-jeu [1443] — Сувчинскому, мой человеческий выбор. Ценность, думаю, та же. Очень хотелось бы во вторник, сделайте все возможное, п<отому> ч<то> в других его вечерах не уверена. Пригласите нас к обеду (около 7 ч<асов>?), чтобы ему не сразу уходить (в 9 ½ ч<асов> должен быть в монастыре). Чтобы успели поиграть. Услышите. Итак, вторник или нет — жду телеграммы. Целую Вас. Захвачу стихи. МЦ.
Других гостей лучше не зовите, исхожу из Вашего эгоизма. Суббота, 4-го.
Впервые — Русская газета. С. 12. (Без указания даты). Печ. по хранящейся в архиве составителя копии.
42-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, 20-го июля 1931 г.Дорогая Саломея, Только что отказ от Commerce, куда я через знакомую Д<митрия> П<етровича> пыталась устроить своего франц<узского> (и злосчастного!) Мо́лодца. (Кстати, г<оспо>жа Бассиано [1444] пишет с большими синтаксическими ошибками, очевидно итальянский муж слинял). Ну что ж, по-ахматовски:
Одной надеждой меньше стало —
Одною песней больше будет! [1445]
Мур: — «Мама, какая у Вас голова круглая! Как раз для футбола! Вот я ее отвинчу и буду в нее играть ногами».
_____
— Мама, если бы я был Бог, я бы всегда делал хорошую погоду. Значит, я умнее, чем теперешний Бог. Впервые — СС-7. С. 141–142. Печ. по СС-7.43-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея, Сердечное спасибо. О провале Мо́лодца я Вам писала? Вот он «goût pas trop sûr de la (ou des!) Princesse (— cesses!)» [1446] — то́, о чем меня предупреждала приятельница Д<митрия> П<етровича> — прелестная старо-молодая англо-француженка, сдающая русское «bachot» [1447]. С<ергей> Я<ковлевич> слава Богу уехал, сейчас в Ardèch'e около Валанса[1448] в деревне, ловит раков. Пробудет сколько денег хватит, часть пребывания нам подарили. Что с Ва́шим летом? Обнимаю МЦ. Медон, 29-го июля 1931 г.Впервые — СС-7. С. 142. Печ. по СС-7.
44-31. Н. Вундерли-Фолькарт
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 11-го августа 1931 г.Милостивая государыня! Сердечно благодарю за прелестный пучок лаванды, да будет жизнь Ваша столь же благоуханна, как сейчас моя комната. Странно: накануне вечером мне опять случилось так долго (и напрямик) думать о Вас: где Вы, как Вам живется и помните ли Вы еще обо мне, а утром, словно аромат в воздухе, — Ваша посылка! Однажды я так же — запросто — послала Р<ильке> ракушки и морскую гальку из Вандеи, ракушки — зов, а камушки — подпись (между ними — морская изморось!) и несколько дней спустя получила от него «Verger» [1449] с таким посвящением:
Прими песок и ракушки со дна
французских вод моей (что так странна!)
души… Хочу, чтобы ты увидела, Марина,
пейзажи всех широт, где тянется она
от пляжей Cote d'Azur [1450] в Россию, на равнины.
Р<ильке>
Прочитав позже в Вашей р<ильковской> книжке о Родене: «Le poete s'exprime par des mots, le sculpteur par des actes» [1452], я вспомнила, как мы с ним обменялись этими дарами [1453]. Сегодня Вы действуете как скульптор! Тысячекратное Вам спасибо и — человеку все мало! — все-таки просьба: сказать мне однажды еще и словами, как Вам живется, каково Вам и Вашей душе, и удалось ли Вам еще раз навестить деревья-гиганты Вашего детства (на Боденском озере?), — многое и все. Вышел ли следующий том писем Р<ильке>? [1454] Наверное, нет — из-за кризиса. Жаль. Жива ли еще его мать? [1455] Все это и многое другое мне хочется знать. А пока — обнимаю Вас от всего сердца. Марина Цветаева-Эфрон
P.S. Надеюсь, Вас порадует мое ответное деяние — эта древняя-древняя вещь из татарского Крыма, привезенная мной еще из России [1456].
Впервые— Небесная арка. С. 192. СС-7. С. 364–365. Печ. по СС-7.
45-31. Н. Вундерли-Фолькарт
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 19-го августа 1931 г.Милостивая государыня! Это не письмо (письмо следом!), пишу Вам глубокой ночью — сегодня после трехнедельного отсутствия вернулся муж из своей санатории [1457], а завтра, рано утром, дочь уезжает к друзьям в Бретань [1458], — и вот целый день я распаковывала и упаковывала вещи, поэтому совсем глупа и тупа. Сегодня пришел «Feuille de recherches» [1459], я уже ответила: письма почтальон оставляет консьержке, а та их потом раздает. Почтовый ящик отсутствует. Когда дома никого нет, почту подсовывают под дверь. Как раз недавно у нас появилась новая консьержка, а до нее долгое время не было никого, и propriétaire [1460] (мой бедный немецкий! Пишу только Вам) сама раздавала письма. Иногда этим занималась «femme de menage» [1461] и т. д., словом — беспорядок, я все собиралась попросить почтальона, чтобы он сам отдавал письма в дверях, но постоянно что-то мешало — так всегда и бывает — пока что-нибудь не стрясется. Милая госпожа Нанни, сейчас глубокая ночь, я поднимаю голову и вижу все книги Р<ильке> (Ваши книги Р<ильке>), что стоят над моим огромным столом (моя первая и последняя огромность) на нескольких полках. — И все становится таким легким, все письма получены, даже те, что не написаны (его). Обнимаю Вас и скоро напишу Вам опять. Простите мне это неписьмо, не-то-письмо, не-я-письмо! Марина
То, что Вас обрадовала татарская вышивка, радует и меня (взаимная радость). Тоска — по вещам? Никогда. Лишь по собственной душе — ведь до нее мне почти никогда не добраться. Этой вещи, пожалуй, не меньше ста лет, старое дерево, хотя все еще и навеки — деревцо.
Впервые — Небесная арка. С. 206–207. СС-7. С. 365. Печ. по СС-7.
46-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Где Вы и что Вы? Можно Вас попросить об иждивении? В жизни Д<митрия> П<етровича> есть новость, которую Вы наверное уже знаете — давно готовилась: семейного порядка [1462]. Пасу Мура по холодным пастбищам Медона и когда могу пишу. Целую Вас, напишите о себе. МЦ. Meudon (S. el О.) 2, Av<enue> Jeanne d'Arc 21-го авг<уста> 1931 г.Впервые — СС-7. С. 142. Печ. по СС-7.
47-31. Н.В. Синезубову
<Август 1931 г.>…Если Вы не забыли меня и по-прежнему питаете ко мне добрые чувства… — не забыла — кого? питаю — к кому? — уж д<олжно> б<ыть> настоящие добрые чувства были, раз человек так уверенно на них ссылается — та́к до самой подписи и не догадалась, а прочтя — безумно обрадовалась — всеми своими старыми добрыми чувствами. Дорогой друг! А ведь (1921 г. — 1931 г.) пожалуй — десятилетие дружбы! [1463]
Впервые — НСТ. С. 456. Печ. по тексту первой публикации.
48-31. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 29-го авг<уста> 1931 г.Дорогая Раиса Николаевна, Давно-давно Вам не писала — и Вы мне. Все мое лето прошло в отъездах и сборах: С<ергея> Я<ковлевича> в Савойю и Али в Бретань [1464]. Оба по приглашению и — казалось бы — просто, но нужно было доставать удешевленные проезды — и деньги на эти проезды, проезды не приходили и деньги проедались. Наконец уехал (и уже вернулся, — приглашали на две недели) С<ергей> Я<ковлевич> и теперь уехала Аля. Кроме сборов и проводов — ремонт квартиры, т. е. насильственная переделка ванной в кухню и кухни в ванную (плод лихорадочной фантазии хозяйки), от которой мы ничего не выиграли, кроме 1) месяца безванния (старую унесли, а новую не поставили) 2) недельной уборки после ремонта (по всей квартире известка толщиной в три пальца) 3) надбавки 100 фр<анков> в месяц, т. е. 300 фр<анков> в терм, т. е. 1200 фр<анков> в год. — А переехать в другую квартиру не смогли, ибо нужно было бы сразу [внести] [1465] выложить эту тысячу, даже больше: сам переезд и залог значат около полутора. Пришлось согласиться на ремонт. Третье занятие этого лета: собственноручное шитье Муру штанов, — не смеюсь, честное слово, что три пары отняли у меня около месяца, причем шила каждую свободную минуту, и в лесу и дома, и ни одной строки не написала. Ему шесть лет, на вид и вес — десять русских и 14 французских, готового ничего найти нельзя, ибо всё на один очень узкий манекен. Портнихи отказываются, наконец нашла одну, заплатила за 2 пары 30 фр<анков> и всё пришлось распороть, ибо с первого разу треснули по шву, хотя мерили (и для этого ездили в Париж и теряли по полдня, не говоря уже о франках) четыре раза. Эти-то штаны и перекраивала и перешивала целый месяц. Мое главное горе: полнейшее отсутствие КОНСТРУКТИВИЗМА, из-за него-то (т. е. отсутствия его) и крою («конструирую») собственноручно Муру штаны. Причем Мур вовсе не какой-нибудь феномен — просто большой и толстый мальчик, вполне пропорциональный и даже хорошо-сложенный. Портних пугает непривычность размеров.
_____
Так прошло лето, ибо — прошло. С мая по нынешнее 29-ое августа 2 недели хорошей погоды, остальное — ливни, грозы, холода, туманы, вторая парижская зима. Летних платьев совсем не носили. Но лес — все лес, люблю его всяким, и зелень — все зелень, хотя и под дождем. Теперь начались грибы, это большое подспорье, помимо той несравненной радости: найти белый гриб! Берем (NB! так мужики говорят: брать — грибы, ягоды) берем и ежевику. Насколько лес добрее моря, в котором только жесткие и колючие крабы! Была минутка когда я чуть-чуть не уехала к морю: да к какому: Средиземному! (не была с детства) да куда: в Монте-Карло! Уезжала одна знакомая дама [1466], приехала с нами проститься в Медон, сидим с ней на пне, Мур роет песок. — «Подумайте, М<арина> И<вановна>, до чего я одинока! Вот сейчас — еду в Монте-Карло совершенно одна. Две комнаты с тремя кроватями, кухня, — зачем мне все это? так и будет стоять пустым. Ведь двоих могла бы пригласить, — ни одного не нашлось! Ведь даром, — только проезд! Приглашаю Г<оспо>жу такую-то — не может, Г<оспо>жу еще такую-то — с радостью бы, да уже приглашена в другое место, — так и еду одна, на шесть недель». Молчу с сжатым горлом, на губах почти срывающееся: — «А мы? Я и Мур, Мур и я, которые никуда не едем и всюду бы поехали — и тотчас! Я бы на всех готовила и Вам было бы дешевле чем в ресторане. Мур бы с утра до ночи был бы в саду или у моря, в природе он идеален, Вы бы его не слышали» — и т. д. Но она не предлагает, и я молчу. Так и уехала. Провожала ее на Лионский — морской — вожделенный! вокзал и теперь получаю письма: «Одна — не с кем молвить — и красота не радует» и т. д. Странные — люди? …Так я всю жизнь пропускала «свое счастье». Мне еще цыганка в Москве, в грозу, помню ее руку в серебре, вцепившуюся в мою — тогда восемнадцатилетнюю — говорила: — Линий мало: мало талану [1467] — (Талан, по-народному, везение, удача, «счастье».) Я потом ее эти слова взяла в стихи: вот мой единственный ТАЛАН! Наши дела чернее черного. 600 фр<анков> неуплаченных налогов и через месяц терм: 1300 фр<анков> из которых у нас нет ни одного. Д<митрий> П<етрович> С<вятополк->Мирский (критик и большой друг) все эти годы помогавший на квартиру (2/3 терма) — сразу перестал. Одна любительница моих стихов, грузинская княжна, ныне жена богатого коммерсанта, собиравшая для меня ежемесячно около 600 фр<анков> — тоже больше не может, т. е. и этого не может, ибо дающие отказались, дает теперь триста [1468]. И вот все что у нас есть. Продала — еще российские — два кольца, оба с бирюзой, старинные, одно за сто, другое за полтораста, на них жили около двух недель (на еду 15 фр<анков>, но кроме еды нужно ездить в город!). С<ергей> Я<ковлевич> тщетно обивает пороги всех кинематографических предприятий — КРИЗИС — и французы-профессионалы сидят без дела. А на завод он не может, да и не возьмут, ибо только-только хватает сил на «нормальный день», устает от всего. Сейчас он совсем извелся от неизвестности, не спит ночей и т. д. Была надежда на устройство франц<узского> «Мо́лодца» в Commerce, самый богатый и снобистический (NB! ненавижу) парижский журнал [1469], ведают им меценаты Бассиано (он итальянский князь, она американка) [1470] — и вот, письмо: «Целиком напечатать не можем из-за объема (100 страниц), а дробить — жалко». (М<ожет> б<ыть> — им, мне — нет, но не могу же я их уговаривать!) Так и лежит мой франц<узский> Мо́лодец. Русская большая рукопись «История одного посвящения», долженствовавшая мне принести 750 фр<анков> (2/3 терма) тоже лежит, ибо № (Воли России) не выходит и неизвестно выйдет ли._____
Но стихи все-таки писала и пишу. Ряд стихов к Пушкину [1471] и, теперь: Оду пешему ходу [1472]. Очень жду письма, хотя бы короткого, про Вас, здоровье сына, лето, самочувствие, планы на зиму, — так давно не видела Вашего почерка! Обнимаю Вас сердечно МЦ.Впервые — Минувшее. С. 269–271. СС-7. С. 339–341. Печ. по СС-7.
49-31. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 31-го августа 1931 г.Дорогая Анна Антоновна, спасибо за письмо и открытку с лесом, за любовь и память. Живу из последних (душевных) жил, без всяких внешних и внутренних впечатлений, без хотя бы малейшего повода к последним. Короче: живу как плохо действующий автомат, плохо — из-за еще остатков души, мешающей машине. Как несчастный, неудачный автомат, как насмешка над автоматом. Всё поэту во благо, даже однообразие (монастырь), всё кроме перегруженности бытом, забивающим голову и душу. Быт мне мозги отшиб! Живу жизнью любой медонской или вшенорской хозяйки, никакого различия, должна всё что должна она и ничего не смею чего не смеет она — и многого не имею, что имеет она — и многого не умею. В тех же обстоятельствах (а есть ли вообще те же обстоятельства??) другая (т. е. не я, — и уже все другое) была бы счастлива, т. е. — и обстоятельства были бы другие. Если утром ничего не надо (и главное не хочется) делать, кроме как убирать и готовить — можно быть, убирая и готовя, счастливой — как за всяким делом. Но несделанное свое (брошенные стихи, неотвеченное письмо) меня грызут и отравляют всё. — Иногда не пишу неделями (NB! хочется — всегда), просто не сажусь. Реально: месяц этого лета налаживала поездку С<ергея> Я<ковлевича> в горы, две недели шила Муру 2 пары штанов, другие две налаживала Алин отъезд в Бретань (к Лебедевым, помните?) — Потом ремонт квартиры: переделка кухни в ванную и ванной в кухню, — фантазия хозяйки, за которую нам надбавила по 100 фр<анков> в месяц — ремонт, т. е. чужие люди в квартире и по окончании работ груды известки, которую потом неделю выгребала. Наконец возвращение С<ергея> Я<ковлевича> и мысли (не только мысли, а письма, хождения: время!) — о его устройстве, попытка пока беспоследственная, ибо кризис и большинство кинематогр<афических> предприятий стоит. Через месяц, т. е. 1-го октября, очередной терм: 1300 фр<анков> и неуплоченных налогов на 600 фр<анков>. Французский мой Мо́лодец (Gars, работа 8-ми мес<яцев>) не понадобился никому. Проза в три листа «История одного посвящения» тоже лежит, ибо очередной № «Воли России» пока не выходит. (Очевидно, и у них «кризис».) И «Gars» и «История одного посвящения» должны были мне дать вместе 2750 фр<анков>, — т. е. и терм и налоги, и еще бы осталось на жизнь. Д<митрий> П<етрович>С<вятополк>-Мирский, все эти годы помогавший на квартиру, платежи прекратил. Другая знакомая, собиравшая в Лондоне 500 фр<анков> ежемесячно, известила, что помогавшие больше не могут, но что она, пока, будет давать 300 фр<анков> [1473]. Словом, если надеяться на чехов, в месяц у нас 300 + 375 = 675 фр<анков> на четверых, когда одна квартира стоит 500 фр<анков>, не считая отопления (100 фр<анков>). Сейчас жили на остатки с вечера. И С<ережа> и Аля были приглашены, т. е. сто́ила только дорога. Вот мои внешние дела, ибо — клянусь Богом — моей души они не касаются. А о внутренних — в начале письма: нет времени на свою душу, где-то есть и просыпается при малейшей перемене — хотя бы погоды! — но лучше бы уже совсем не просыпалась: одна растрава. Стихи все-таки писала: ряд стихов к Пушкину, теперь — Оду пешему ходу. Но — такая редкая роскошь (в России, даже Советской, я из стихов не выходила) — тропинка зарастает от раза к разу. Не смогла дописать, спешно кончаю, обнимаю. МЦ.
P.S. Если получите печатный (на машинке) листок — не удивляйтесь: Вам такие вещи не нужны, но другим они импонируют.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 92–93 (с купюрами). СС-6. С. 395–396. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 150–152 (с небольшими уточнением по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 192–193).
50-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон. 7-го сен<тября> 1931 г.Дорогая Саломея! Сердечное (и как всегда — запоздалое) спасибо [1474]. А Вы знаете что́ написано на могиле Рильке?
Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 180–181 (публ. Г.П. Струве). СС-7. С. 142–143. Печ. по СС-7.
51-31. М.Ф. Ларионову и Н.С. Гончаровой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 8-го сентября 1931 г.Дорогие Михаил Федорович и Наталья Сергеевна, Направляю к Вам художника Николая Васильевича Синезубова, моего московского приятеля и ближайшего друга Сергея Михайловича Романовича [1481], с большой просьбой помочь ему с французской визой. Ему совершенно необходимо остаться в Париже, и вся надежда на вас двоих. Сердечный привет. Наталья Сергеевна, Вы меня забыли! М. Цветаева
Впервые — Цветы и гончарня. С. 42. Печ. по тексту первой публикации.
52-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d'Arc 10-го сентября 1931 г.Дорогая Саломея, Наши письма — как часто — разминулись (встретились). А сейчас пишу Вам вот по какому делу: приехал из Берлина — работать в Париже — известный в России художник Синезубов [1482] (ряд картин в Третьяковке и в петербургском Музее бывш<ем> Алекс<андра> III), преподаватель Вхутемаса (московск<ое> Училище Жив<описи> и Ваяния) — вообще quelqu'un [1483]. Я его хорошо знаю с России. И вот, французы приписали ему в паспорте «sans possibilité de renouvellement» [1484] визу, к<отор>ая истекает 20-го Октября. Он в отчаянии, ему сейчас 38 лет — и с 18-ти рвался в Париж. Я его хорошо знаю, он никакой не большевик, просто художник, и — страстный художник. Из разговоров выяснилось, что ему принадлежит последний портрет Татьяны Федоровны Скрябиной [1485], сестры Шлецера [1486], портрет которой он тогда же в Москве (1921 г.) подарил Марии Александровне Шлецер [1487], матери Татьяны и Бориса Федоровичей, она должна это помнить, но Б<орис> Ф<едорович> может этого не знать. (Т<атьяну> Ф<едоровну> писал уже умершей.) Не помог ли бы ему Б<орис> Ф<едорович> с визой? И — может ли? Есть ли у него связи с французами? Наверное же? Его мать тогда предлагала Синезубову за портрет деньги и любую вещь на выбор, — он конечно ничего не взял. Он — абсолютно-благороден, я за него ручаюсь во всех отношениях. Ему необходимо помочь. Так вот: не сообщите ли Вы мне адрес Б<ориса> Ф<едоровича> и не поддержите ли моей просьбы? Вас он ценит и любит, а Вы мне верите. Столько бед вокруг, милая Саломея, что забываешь о своих. Целую Вас. МЦ.
Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 181–182 (публ. Т.П. Струве). СС-7. С. 143–144. Печ. по СС-7.
53-31. А.А. Тесковой
Медон, 14-го сентября 1931 г.Дорогая Анна Антоновна! Наше положение прямо-отчаянное: 14-ое число, а чешского иждивения нет. Без него мы погибли. Меня не печатают нигде (очередной № В<оли> Р<оссии> где должна была пойти моя проза «История одного посвящения» — не вышел) [1488], С<ергей> Я<ковлевич> без места, Аля должна кончать школу. Нам не помогает никто. Лавка, где мы брали в кредит (и всегда платили до копейки) четыре года, точно что-то почуяв внезапно и резко потребовала весь долг целиком — 230 фр<анков>. Это были мои последние деньги с вечера, — уплатила и раз навсегда покончила с кредитом. 1-го платеж квартиры —1200 фр<анков>. У нас ничего: никаких надежд. Если бы чехи знали до чего я нуждаюсь они бы у меня иждивения не отнимали. По нашим средствам мы все должны были бы жить под мостом. Пишу стихи — лирические (так я определяю отдельные, короткие, но в общем всё — лирика! что́ не лирика?!) — был ряд стихов к Пушкину (весь цикл называется «Памятник Пушкину») — Ода пешему ходу — Дом (автопортрет) — сейчас: Бузина [1489] (знаете такое дерево все в мелких-мелких ядовитых красных ягодах, — растет возле заборов). В общем, если бы печатали, если не вырабатывала бы — то: прирабатывала. А та́к — ничего: всё остается в тетради. Будет время — перепишу и пришлю (даже если не будет времени!) Умоляю, дорогая Анна Антоновна, попытайтесь отстоять меня у чехов. — Совестно всегда просить, но виновата не я, а век, который десять Пушкиных бы отдал за еще одну машину. Обнимаю Вас и прошу прощения за несмолкаемые просьбы. МЦ.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 93–94 (с купюрой). СС-6. С. 396. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 152–153.
54-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 16-го сентября 1931 г.Дорогая Саломея, Прежде всего — в ответ на Ваше «и совсем не чувствую себя счастливой» —
На свете счастья нет, но есть покой и воля [1490]
Впервые — ВРХД. 1983. № 138. С. 182–183 (с купюрой). (Публ. Г.П. Струве). СС-7. С. 144–145 (полностью). Печ. по СС-7.
55-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея, Завтра (1-го) у нас терм, но у нас отсрочка на еще несколько дней. Если можете прислать иждивение — ния (сентябрь и октябрь) до 5-го, буду Вам бесконечно-благодарна. Очередная консьержка ушла и получает сама хозяйка, а с ней лишний раз встречаться — омерзение. Вернулась из Бретани Аля с множеством зарисовок, гораздо лучше тех, что Вы видели на стене. Заставляет лизать все свои вещи (вплоть до чемодана), чтобы (мне) почувствовать, какое море соленое. Дела наши хуже нельзя. Да! я тогда по-настоящему и не поблагодарила Вас за те сто фр<анков>, только с жадностью их забрала. — Спасибо огромное. До свидания, целую Вас. МЦ. Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d'Arc 30-го сент<ября> 1931 г.Нынче иду с Синезубовым к Вожелю.
Впервые — СС-7. С. 145. Печ. по СС-7.
56-31. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 8-го Окт<ября> 1931 г., Сергиев день.Дорогая и Милая Анна Антоновна, (Милая — нечаянно, а м<ожет> б<ыть> не-нечаянно написала с большой буквы: нечаянного — нет, кто-то или что-то за нас — в нас — чает). И письмо и деньги и подписки — всё получили, подписки и деньги переданы кому следует, бесконечное спасибо, вы мой самый верный ДРУГ. Катастрофа нашего терма (трехмесячной квартирной платы) разрешилась благополучно, — и люди помогли, и как раз чешское иждивение пришло (сокращенное, но слава Богу, что вообще дают!) словом, сбыли эту гору с плеч и на три месяца спокойны. Я, вообще, за «Grands efforts» [1496] в жизни, — лучше сразу непомерное, чем понемножку — всё равно непосильное, ибо нам по нашему имущественному положению нужно было бы жить под мостом. Пишу Вам так подробно, п<отому> ч<то> знаю, что Вы и черновики (любимых вещей) любите. Вся жизнь — черновик, даже самая гладкая.
_____
Вернулась из Бретани Аля, привезла всем подарки: ей на ее именины мать ее подруги [1497] подарила 50 фр<анков>, — купила на все деньги шерсти и связала Муру и мне две чудных фуфайки, с ввязанным рисунком, как сейчас носят — (и хорошо делают, что носят). Мне зеленую с белым ожерельем из листьев, Муру сине-серо-голубую, северную, в его цветах. На днях начинаются ее занятия в школе, берет три курса: иллюстрацию, гравюру по линолеуму (по дереву — не по средствам, обзаведение не меньше чем 300 фр<анков>) и натуру. Очень старается по дому и вообще бесконечно мила. Очень красива, выровнялась, не толстая, но крупная — вроде античных женщин. Моей ни одной черты, кроме общей светлости. Мур растет, — 6 л<ет> 8 мес<яцев>, переменил четыре зуба, а если не похудел, так постройнел, мне почти по плечо. Нрав скорее трудный, — от избытка сил всё время в движении, громкий голос, страсть к простору — которого нет. Дети, а особенно такие дети, должны расти на воле. Французские дети ученьем замучены: от 8 ½ ч<асов> до 12 ч<асов>, перерыв на 1 ч<ас> и опять до 4 ч<асов> — когда же жить, играть, гулять? Дома уроки и сон, ни на что не остается. Ребенок до 10 л<ет> должен был бы учиться три часа в день, а остальное время — расти. Согласны? Потому до сих пор не могу решиться отдать его в школу, ибо все школы таковы, утренних нет. Это моя большая забота, ибо растет без товарищей, которых страстно любит. Пишет и читает по-русски и читает (самоучкой) по-франц<узски>, начинает бойко (хотя неправильно) говорить. Как мне бы хотелось Вам, дорогая Анна Антоновна, их обоих показать! Когда увидимся?? С<ергей> Я<ковлевич> пока без работы — обещают — но при самой доброй воле трудно, — и французы без мест. Обнимаю Вас нежно, скоро еще напишу — о той другой жизни, где мы с Вами никогда не расставались. МЦ.Обо всем забыла спросить: как здоровье Ваше и Ваших? Планы на зиму? Есть ли литературные люди? Пишите о себе. Будет ли кто-нибудь помогать по хозяйству?
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 94–95 (с купюрами). СС-6. С. 396–397. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 153–155.
57-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, 8-го Октября 1931 г., сегодня имянины С<ергея> Я<ковлевича>, а он в постели, в гриппе.Дорогая Саломея, Огромное спасибо за иждивение, — терм с Божьей и Вашей помощью с плеч сбыли. Но тревожит чужая тревога, а именно дела Синезубова. Мы были с ним у Вожеля [1498], который нас очень хорошо принял, паспорт рассматривал с тщательностью пограничника, ничего не забыл, обо всем спросил и, главное, все записал. Расстались мы на том, что он известит Ва́с. Но нынче уже 8-ое, а синезубовская виза кончается 20-го, бедный малый в безумной тревоге и тоске, а главное — и м<ожет> б<ыть> вина моя — что он еще не подавал никакого прошения о продлении визы. Моя просьба к Вам, милая Саломея, сводится к следующему: узнайте у Вожеля (он, естественно, мог забыть) есть ли надежда на продление визы — раз, и нужно ли, и кому, и как подавать прошение — два. Я в этих делах абсолютно-неопытна, а Синезубов уж подавно (подавлен). И еще одна просьба, милая Саломея (NB! сказка про рыбака и рыбку, — но рыбак плохо просил) на этот раз для Али: не смогли бы Вы достать у Вожеля «Les Tricots» — Octobre 1931- supplément au Jardin des Modes [1499], — у него их наверное много, купить — 15 фр<анков> (чудный альбом и стоит) — а Але необходимо, так как она все время вяжет и часто на заказ, в следующий раз приеду в ее фуфайке. До свидания, милая Саломея, а то, боюсь, еще что-нибудь попрошу МЦ.
— Ту статью все еще пишу [1500] и обращаю ее к «воображаемому собеседнику» — Вам.
Впервые — СС-7. С. 146. Печ. по СС-7.
58-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, 23-го Октября 1931 г.Дорогая Саломея! On Vous prie par des parolez, Vous répondez par des actes [1501]: только что письмо от Синезубова, — Вы представляете себе какое! [1502] Его Вы, в случае чего, предъявите на страшном суде. А вторым (первым в порядке дней) act-ом, т. е. «Les Tricots» [1503], по-своему осчастливлена Аля и — рикошетом — я, потому что у меня будет чудная фуфайка. Словом (тьфу, тьфу!) все к лучшему. Бесконечно-рады, С<ергей> Я<ковлевич> и я, за Синезубова, это сейчас абсолютно-счастливый человек. Ему, кроме работы в Париже, ничего не нужно. Кстати, это выкормыш того странного монаха [1504], который у Вас что-то унес. Монах сейчас священник в Марселе и обучает маленьких детей (как уносить — подальше).
Статья моя (NB! целая книга) об искусстве кончена, если разрешите посвящаю ее Вам: знаю, что во всех пунктах спорная, а в целом неотразимая (как все очень живое, как я сама). Обнимаю Вас и бесконечно благодарю МЦ.
Впервые — СС-7. С. 146–147. Печ. по СС-7.
59-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, 17-го ноября 1931 г.Дорогая Саломея! Во-первых — огромное спасибо за Синезубова: счастливее человека нет. Во-вторых — статью Искусство при свете совести я мысленно посвятила Вам с первой секунды нашего последнего разговора — до всяких Синезубовых. В-третьих — статью, а не поэму, потому что высоких поэм у меня, кажется, нет — (вообще, кажется, нет!) — а статья определенно на высокий лад, без обольщений (неисполненных, никогда, искусством обещаний). В-четвертых — очень хочу повидаться (нумерация по срочности выяснения: не хочу думать, что Вы думаете, что я что-нибудь способна сделать в благодарность за поступок (С<инезубо>ва), а не за сущность (Вас самоё, безотносительно меня и С<инезубо>ва). В-пятых: С<ергей> Я<ковлевич> фабрикует картон для домов: тепло-хладо-звуко-непроницаемый. (Этот картон — почему-то — из стекла.) Изобретение не его. Он — только руки. В-шестых и кажется в последних — скромная просьба об иждивении (слово, привезенное мною из Чехии и понятное только русским студентам и профессорам — и ВАМ! <)> Нет — и, в-седьмых, нашлось! — как только кончу переписку статьи, дам ее Вам на прочтение, взяв слово, что дочитаете до конца. Целую Вас, С<ергей> Я<ковлевич> сердечно приветствует. МЦ. Мур Вас помнит и изредка делает попытки проникнуть к Вам в гости.
Впервые — СС-7. С. 147. Печ. по СС-7.
60-31. А.А. Тесковой
Медон, 18-го ноября 1931 г.Дорогая Анна Антоновна! Пишу Вам на сей раз в паре с Муром, письмо его совершенно самостоятельное и писал он его два дня, ибо особым прилежанием не блещет (думаю — естественное от-вращение от ремесла родителей). Спасибо нежное за письмо, 1-го ноября особенно вспоминала Вас с Алей: шестилетняя годовщина нашего отъезда из Чехии. Бежит — время?? О первоначальной школе и согласна и нет, — согласна бы ежели бы: не 40 человек в классе, а 10 (группы), не шесть часов сидения, а три — и любящие люди, а не чиновники. С Муром особенно сложно: ему и так проходу на улице не дают из-за роста, толщины, всей его несхожести с франц<узскими> детьми. В Чехии, где дети — дети, а не красивые старички и старушки, он был бы не заметен. Кроме того он мало знает французский и даже ответить не сумеет. Прибавьте к этому мое эмигрантское бесправие и мой вовсе-не эмигрантский нрав. —
_____
Очень большая просьба, дорогая Анна Антоновна: уже 18-ое, а иждивения до сих пор нет, мы в ужасном положении. Нельзя ли справиться? Ведь навряд ли прекратят без предупреждения? Обыкновенно присылают 2-го, 3-го. Переписываю сейчас свою большую статью «Искусство при свете совести» — есть надежда, что возьмет Воля России [1505]. Потому сегодня пишу так коротко. Аля начала учиться гравюре по дереву — в Чехии этому делу наверное лучше учат. Обнимаю Вас сердечно. М.Ц.Скоро напишу еще. Заяц, про к<оторо>го Вам пишет Мур [1506] — шоколадный, живет уже четвертый год, весь поседел.
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 95–96 (с купюрами). Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 155–156.
61-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, <конец ноября — начало декабря 1931> [1507], субботаДорогая Саломея! Это письмо Вы должны были получить вчера, т. е. не это, а потерянное: потеряла в доме и найду через год. Повторю вкратце: Не писала Вам сначала, п<отому> ч<то> со дня на день ждала иждивения, а потом, чтобы не звучало как напоминание, но все время о Вас думала, вернее думала, что Вы считаете меня свиньей. Очень хочу повидаться, давайте на через-следующей неделе, когда хотите, на этой я должна допереписать свою статью (м<ожет> б<ыть> возьмут сербы (!) [1508] — очень большая и статья и работа, а времени мало: вчера заболел Мур (желудочное, с рвотой и жаром: три дня ели одну чечевицу «lentilles russes» [1509], вот и засорился). Нынче жар уже меньше (вчера вечером было под сорок), заняли немножко денег и купили слабительного. С<ергей> Я<ковлевич> служит [1510], но службу выселили с квартиры (с huissier! [1511]) С<ережа> спасал динамомашину и материалы. Потому временно не платят, но потом кажется опять будут (200 фр<анков> в неделю, больше у нас нет ничего, а сейчас просто ничего). Итак жду Вашего зова от понедельника той недели, когда хотите. Целую Вас и очень люблю МЦ.
Впервые — СС-7. С. 147–148. Печ. по СС-7.
62-31. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, 29-го декабря 1931 г.Дорогая Саломея, Обращаюсь к Вам с очередной просьбой, а именно: не могли бы Вы поспособствовать Алиному устроению в какой-нибудь модный журнал (figurines [1512]). Она очень талантлива как раз в фигуре, линии и т. д. и не сомневаюсь, что была бы принята — если была бы двинута. Вся надежда сейчас на ее заработки: мои Вы знаете (NB! вечер дал всего 200 фр<анков>, а 1-го терм — 1300 фр<анков>, а С<ергей> Я<ковлевич> своим картоном вырабатывает всего 200 фр<анков> в неделю да и то с задержками и перерывами в работе [1513]. Сейчас например две недели перерыву, т. е. две недели не будет ничего. Положение отчаянное, вот я и подумала, что м<ожет> б<ыть> Вы что-нибудь сможете сделать для Али. Ее рисунки ничуть не хуже хороших профессиональных, а — была бы надежда на устройство — после месяца «figurines» в школе она бы многих просто забила. Не материнское самомнение, а мнение знающих. Подумайте об этом, милая Саломея, тогда она с 1-го января записалась бы на курс figurines и к 1-му февраля могла бы уже подать мастерские вещи. Другого исхода не вижу. Если бы Вы захотели, она могла бы Вам привезти показать имеющееся. Простите за зверский эгоизм письма, но мы по-настоящему тонем. Целую Вас. МЦ.
Впервые СС-7. С. 148. Печ. по СС-7.
63-31. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 29-го декабря 1931 г.С Новым Годом, дорогая Раиса Николаевна! Как давно от Вас нет вестей! [1514] Как здоровье сына, справился ли он наконец с своей упорной болезнью? Это ведь — главное в Вашей жизни, об остальном даже не хочется спрашивать. Если откликнетесь (я даже не знаю в точности где Вы, пишу по инерции в Кембридж) — охотно расскажу Вам о себе, пока же сердечно желаю Вам и Вашим всего, всего лучшего в наступающем 1932 году. Целую Вас. МЦ.
Прилагаемая иконка — от Али [1515].
Впервые — Минувшее. С. 273. СС-7. С. 341. Печ. по СС-7.
64-31. Н. Вундерли-Фолькарт
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 29-го декабря 1931 г.Милостивая государыня! Странные бывают совпадения. Сегодня после долгого молчания я взялась, наконец, за письмо, и оказалось, что сегодня — 29-ое декабря, день смерти Рильке. 1926–1931: пять лет! Если меня в моем глубочайшем сне спросят: когда это было? — Вчера! Только что! Никогда! Никогда не будет и никогда не может быть. Никогда и не было. А теперь, милостивая государыня, небольшое происшествие — рильковское. Поскольку дома я не успеваю добраться до чтения (как и до писания и до себя самой), то я всегда читаю в маленькой электричке Медон — Париж, коей, вероятно, и в помине не было, когда в Медоне жил Рильке. Так и на этот раз. Я читала первый том его писем и так глубоко потерялась в нем, как можно потеряться и (найтись!) лишь в лесу, и когда вдруг поезд остановился, я не могла понять, где же выход. (Выхода в этот момент не было.) Поезд стоял, я бесшумно металась взад-вперед под испуганным взглядом всех остальных. Никто не проронил и звука, никто даже не шелохнулся, как будто их всех — всех тех — я погрузила в мой сон. Наконец один — слегка улыбнувшись — открыл мне дверь. Все это длилось ровно минуту: целых шестьдесят секунд: сколько ударов сердца? Эту историю всего охотней я рассказала бы Райнеру. Но его «нет» (как не оказалось и двери, точь-в-точь как и двери), и я дарю ее Вам, милая госпожа Нанни, к седьмой (любимое число Рильке!) годовщине его отсутствия. После Р<ильке> я никого не полюблю — не захочу, не смогу. А ведь мы и не любили друг друга, да никогда и не полюбили бы. Об этой нелюбви он и пишет в своей последней Элегии (для Марины) [1516].
_____
Вот еще, прямо из моей записной книжки: — Поскольку дома у меня нет времени — не бываю дома (ибо всегда в себе) — я читаю твои письма только в поезде или подземке (прекрасное слово!) — и как внутренне я защищаюсь, Райнер, от всего и всех — тобою, так внешне защищен и ты — твоя книга — моей (под моей) рукой — крылатой рукой плаща._____
Милая госпожа, я ничего не знаю о Вас с той поры, как потерялось письмо. Где Вы (у меня лишь один из Ваших адресов), какой была или будет зима? Жива ли еще мать Рильке? [1517] Знаете ли вы что-нибудь о его дочери и внучке? [1518] (Его кровь!)_____
Мои дела очень плохи, потому что очень плохи наши дела. Муж работает в частной конторе [1519], с 9 утра до 10 и даже 12 ночи, и получает за это 260 франков в неделю — он тратит их на питание и проезд. Вот все, что мы имеем, собственно, не имеем даже этого, потому что как раз теперь у него каникулы, значит, целых две недели — ничего. Единственный журнал, куда я писала (в эмиграции все партийно, я же не принадлежу ни к одной партии), мой единственный журнал истаял, став тоненькой тетрадью [1520]. Дочь работает много и не зарабатывает ничего. Она — первая в своей школе («Arts et Publicité»), первая по трем специальностям: иллюстрация, литография, гравюра, и могла бы немало зарабатывать, если бы о ней кто-нибудь позаботился. Но никто о нас не заботится. Маленький великан (Георгий, 6 лет) растет и становится большим. (Зачеркнутые места — начало неудавшегося русского новогоднего письма [1521].) Милая госпожа Нанни, вспомните о его завещании. Сегодня, сегодня, сегодня ушел он. Желаю Вам здоровья и спокойствия в Новом 1932-м году! Сердечно обнимаю Вас. МаринаВпервые — Небесная арка. С. 208–210. СС-7. С. 366–367. Печ. по СС-7.
1932
1-32. А.А. Тесковой
Медон, 1-го января 1932 г. [1522]С Новым Годом, дорогая Анна Антоновна! Пишу Вам на странице своей рукописи, которой и кончила старый, которой и начала новый год [1523]. Весной будет ровно десять лет как я уехала из России, летом — ровно десять лет как приехала в Чехию, осенью (1-го ноября) ровно семь лет как уехала из Чехии, т. е. приехала во Францию. А странно: Чехия — как период времени в моей памяти гораздо больше чем Франция, я бы сказала: в Чехии пробыла семь, в Париже — три. Франции несмотря на всё (этому всему — знаю цену!) я все-таки как-то не полюбила, может быть потому что мне ее — душевно — нечем помянуть. Настоящих друзей здесь у меня не было, были кратковременные дружбы, не выжившие. Единственный человек, которого я здесь по-настоящему полюбила, который меня во Франции по-настоящему полюбил, была Елена Александровна Извольская, которая уехала — замуж в Японию, я Вам об этом расставании писала. Во Франции — за семь лет моей Франции — выросла и от меня отошла — Аля. За семь лет Франции я бесконечно остыла сердцем, иногда мне хочется — как той французской принцессе перед смертью — сказать: Rien ne m'est plus. Plus ne m'est rien [1524]. Кроме Мура: очень сложного и трудного, но пока (тоже на какие-нибудь семь лет) во мне нуждающегося. После этих семи — или десяти лет — я уже на земле никому не нужна, м<ожет> б<ыть> тогда и начнется моя настоящая: одинокая и уединенная жизнь, которая у меня кончилась с семнадцати лет [1525]. Может быть я тогда напишу еще несколько хороших вещей, может быть одну вещь: мою. Я пока еще живу на старый — отчасти российский, отчасти чешский — капитал (смешно звучит — от меня — да еще в эту зиму!). Париж мне душевно ничего не дал. Знаете как здесь общаются? Гостиные, много народу, частные разговоры с соседом — всегда случайным, иногда увлекательная беседа и — прощай навсегда. Так у меня было много раз, потом перестала ходить (пишу о французах). Чувство, что всякий все знает и понимает, но занят целиком собой, в литературном кругу (о котором пишу) — своей очередной книгой. Чувство, что для [одно слово неразборчиво] тебя места нет. Так я недавно целый вечер пробеседовала с Alain Gerbault [1526], знаменитым одиноким путешественником (A la poursuite du soleil [1527]). И — что же? Да то, что самая увлекательная, самая как будто — душевная беседа француза ни к чему не обязывает. Безответственно и беспоследственно. Так, как говорит со мной, говорит с любым, я только подставное лицо, до к<оторо>го ему никакого дела нет. Французу дело до себя. Это у них называется искусством общения.
Эх дружба, любовь двухдневная
И забвенье на тысячу дней!
Короткая память душевная
У здешних людей…
_____
И все-таки, дорогая Анна Антоновна, с Новым Годом! Простите за эгоцентризм письма, но мне все это некому сказать. Простите — если омрачила. 1-го (Господи, забыла, что это 1-го нынче!) 1-го — терм, надо заплатить 1300 фр<анков>, у нас — 300 фр<анков>. Что́ будет — не знаю. 17-го читаю доклад (свой первый в жизни!) Поэт и Время, — главу своей статьи «Искусство при свете совести» [1530] — м<ожет> б<ыть> заработаю франков 300 — дай Бог. С<ергей> Я<ковлевич> опять без работы и положение отчаянное. Из Праги, пока, об окончании иждивения не предупреждали. Что-то будет? Обнимаю Вас от души, желаю в Новом Году здоровья и душевного покоя, удачи в работе, — всего, чего себе! И — больше чем себе! Пишите, не забывайте, сопутствуйте душевно. Я еще более одинокий путешественник чем Alain. МаринаВпервые — Письма к Анне Тесковой, 1969 (с купюрами). С. 96–98. СС-6. С. 398–399. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 156–159.
2-32. Б.К. и В.А. Зайцевым
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d'Arc 11-го января 1932 г.Дорогие Борис Константинович и Вера Алексеевна. Во-первых — с Новым Годом, во-вторых (а м<ожет> б<ыть> это во-первых) — с новым Наташиным счастьем (если только правда) [1531] — а в-третьих, милый Борис Константинович, похлопочите, как всегда, о выдаче мне пособия с писательского вечера [1532]. Наши дела ужасные. Сердечный привет и всяческие пожелания от нас всех. М. Цветаева
Прошение прилагаю.
Впервые — ЛО, 1990. С. 105–106. СС-7. С. 423. Печ. по СС-7.
3-32. Н. Вундерли-Фолькарт
Meudon-Val-Fleury (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 12-го января 1932 г.Милостивая государыня и — дорогой друг! Рождественский дар! [1533] Эту книгу я буду читать долго читать медленно, как можно дольше и медленней. Читать? Жить ею [1534]. Чу́дное начало с русскими стихами латинским шрифтом [1535] (я перевела латинские буквы обратно в кириллицу, а так они звучат по-чешски, по-родному, ибо Прага — моя вторая родина, как для Р<ильке> — первая). Первая поездка в Россию. Первый Рильке. (1899-й — мне было тогда пять лет [1536]). Милая госпожа! Очень важный для меня (пожалуй, и сам по себе) вопрос. Я знаю, что все переводы Р<ильке> на французский, кои появились доселе, сделаны Морисом Бетцом. Переводит ли Бетц и его письма [1537], то есть получил ли он права на эту работу? Не могли бы Вы, милая госпожа Нанни, столь близкая ко всему, что касается Рильке (я не знаю — не знала — никого, кроме него самого, а его больше нет), выяснить в издательстве «Insel» [1538] (или у наследников), даны ли уже кому-нибудь права на эту работу (французский перевод писем Рильке). Если нет — я взялась бы за перевод всех трех томов и сделала бы это не хуже самого Р<ильке>. По-французски я говорю и пишу так же, как по-русски, и уже перевела рифмованными стихами мою большую поэму (Le Gars [1539]) да и много еще. Р<ильке> и его язык я настолько знаю изнутри, что у меня получится лучше, чем у кого-то другого. Чтобы переводить поэта (любого, не говоря уже о таком!) да еще переводить прозу поэта, которая — особого рода, нужно самому быть поэтом. Никто другой не может и не должен этого делать. Это была бы большая работа. Знаю. Чем больше — тем больше радости. Больше, чем большая работа, — вторая жизнь. Внутренняя жизнь — в-нем-жизнь, и все же — деятельная жизнь. Итак, дорогая госпожа Нанни, если Вы готовы оказать мне милость — напишите обо мне и моем предложении в издательство «Insel» или наследникам: русская поэтесса Марина Цветаева, знающая французский как свой родной — умеет не только писать на нем, но и сочинять стихи — хотела бы перевести письма Рильке на французский язык и спрашивает, свободна ли еще эта работа. Я могла бы уже сейчас перевести несколько писем — и показать их. (Кому?) Таков мой громадный (выполнимый ли?) план. (Все места в жизни уже заняты, — с этим убеждением родилась — но: остается ведь еще целый мир наверху! Сперва горы, в конце (или в начале?) — небо.) Во-вторых. Первым делом я хотела бы выбрать и перевести из писем Р<ильке> все, что в них есть о России. R.-M. Rilke et la Russie или: La Russie de R.-M. Rilke [1540] — звучит лучше и — глубже. (Его Россия, как его смерть: все и только то, что не принадлежит никому, принадлежало ему. Его жена — нет, его ребенок — нет, его Россия — да.) Будет ли и у меня право на эту подборку (и французский перевод)?
«La Russie fut le grand évenement de son être et de son devenir» [1541], — так начиналось бы мое предисловие. Мой французский был бы в точности его немецким. Я писала бы его языком (он сам однажды написал мне с улыбкой о моих — и своих — частых скобках в письмах: «Ты так сильна и в моем языке, что, думая о тебе, каждый раз я вынужден писать по-твоему…» Намек на мои короткие фразы и длинные скобки) [1542].
Это не должно стать книгой, то есть для книги еще слишком рано, ведь в последующих томах будет еще не раз помянуто о России (повеет и пахнет Россией!). Сперва это могло б появиться в каком-нибудь хорошем журнале. И стать книгой — той самой: русско-рильковской, которую ведь он хотел написать. И в конце концов написал. Ее нужно всего-навсего составить и — вот она! Не: Рильке о России, не Рильке и Россия — Россия в Рильке, так я это ощущаю. Россия Рильке, переведенная русским поэтом на его второй стихотворный язык — французский. Я думаю, он был бы (будет) рад.
Если Вы, дорогая госпожа Нанни, обратитесь в издательство «Insel» или к наследникам по поводу французского перевода, не могли бы Вы попутно спросить и о русском? Ибо мне хочется перевести Рильке и на русский язык, — все три тома, конечно, тяжело, да я и не знаю здесь, в эмиграции, ни одного издателя для такого огромного и серьезного дела (в новой России — тем более; Рильке понял бы и ее, она Рильке — нет). Я делала бы это потихоньку и — ожидала бы. Как делаю и со многими собственными сочинениями. Не ради скорейшей публикации, что нынче, в данный момент невозможна (говорю о всем массиве писем — звучит как горный массив!). Но Россия Рильке могла бы уже теперь появиться по-русски. Как и французский перевод — в каком-нибудь журнале. Многие русские не знают немецкого, а молодые и подавно. Но — Рильке должен прийти к ним, прийти именно к ним. Так должно быть.
Я говорю только о праве перевода. Не печатать, только переводить. А если когда-нибудь дойдет до того, что работа будет готова (скажем, первый том писем полностью), все остальное смогут обсудить и решить между собой французский издатель и издательство «Insel». Я же хочу одного: быть уверенной, что — если я получу право на перевод — никто другой его не получит — никто, кроме меня. Иначе — что толку в моей работе! С кем-то другим я тоже не желаю работать, да и не смогла бы. Один писал письма — один и должен их переводить. Если издательство «Insel» захочет узнать, кто я такая и на что гожусь, — достаточно ли будет письма от А<ндре> Жида? [1543] Обнимаю Вас и благодарю безмерно Марина Цветаева
P.S. Жива ли еще мать Рильке? Знакомы ли Вы с ней? А что получилось из Клары Вестхоф — скульпторши Клары Вестхоф? [1544] А из маленькой Рут? А из маленькой Кристианы, которой, думаю, минуло уже девять лет? [1545] Нет ли у Вас фотографии могилы в Рароне? [1546]
Впервые — Небесная арка. С. 211–214. СС-7. С. 367–369. Печ. по СС-7.
4-32. Р. Зибер-Рильке
Meudon (S. et О.), France, 2, Avenue Jeanne d'Arc, 24-го января 1932 г., воскресеньеДорогая госпожа Рут, Ваша подпись, когда я прочла ее, была для меня ударом — ведь еще вчера вечером я заглядывала в Вашу колыбель, совершенно не зная, «что из нее (Вас) получится» [1547]. И вот — спустя столько лет — получилось. В каждом письме — стихе — время останавливается — навсегда, то есть становится чем-то вечным. (Если этого нет, значит, и написанного вовсе нет — или оно ничтожно.) Вечно начинается маленькая Рут. Вот почему, дорогая госпожа, этот — почти что — ужас и это — более чем изумленье, когда я увидала Вашу подпись. Значит, время все-таки движется. Значит, есть какое-то иное время, которое только и делает, что движется. — Точно так и с Р<ильке>. В своих ранних письмах молодой Р<ильке> останавливается — неподвижно, как он стоял у окна, — навсегда. И пока я пишу эти строки, мне становится ясно, что Р<ильке>, собственно, никуда не двигался (в смысле своего продвиженья, развития), он всего лишь рос, как наши русские столпники, что пятьдесят лет подряд неподвижно стояли на деревянном столпе и в конце концов перерастали небо. (Я знаю, что) Р<ильке> любил ходьбу, но когда в ходьбе не замечаешь, не чувствуешь своих ног, ощущая собственный шаг лишь по бегущим (летящим) мимо небесам и землям, это опять-таки рост — неподвижность — устремленность. Вам хотелось бы иметь письма? — Длинное, длинное тире. — Чтобы напечатать? Или только прочесть (получить)? Когда четыре года назад я перевела на русский несколько его писем (кажется, из книги (или журнала) его памяти в издательстве «Insel») и еще одно женское письмо о нем («Неизвестная» (Inconnue [1548]) — знаете ли Вы это письмо — из книжки Эдмона Жалу), я написала небольшое предисловие: почему я не публикую писем Р<ильке> ко мне [1549]. Кратко: раз я не сделала этого вчера, почему я должна это сделать сегодня? Произошло ли что-либо между вчера и сегодня, что дало бы мне внутреннее право (и могло бы пробудить желание) сделать это? Его смерть? Но во мне его смерть еще не исполнилась, ведь я каждую минуту хочу ему что-то сказать — и говорю — даже о погоде. Есть русское поверье, что душа после смерти тела пребывает в доме еще сорок дней. Я тоже в этом уверена — кроме числа дней. С моей матерью (умерла в 1905-м [1550]) я никогда не разговариваю, она вся для меня обратилась в образ и вечность. В своей внутренней жизни я не желаю связывать или стеснять себя такой случайностью (напастью), как смерть. Печатать? Зачем? Чтобы доставить радость другим? Тогда почему я не порадовала их (тех же самых!) вчера? Чтобы сохранить письма? Но для этого их не нужно печатать, достаточно их не трогать (пусть себе спят и творят во сне). Я не хочу, чтобы его смерть свершилась. Так писала я четыре года тому назад, так чувствую и поныне, с тем, видно, останусь до конца моих дней. Пока вещь во мне, она — я, стоит только ее назвать — она принадлежит всем. Ну а напечатать? То, что не имеет и не могло иметь своего завершенья, ибо не имело истинного начала (почему? — об этом как-нибудь позже), завершится тотчас, как будет напечатана первая (или последняя) строчка. Вот все, что написал мне Р<ильке>. Больше он мне ничего не пишет. Таковы, дорогая госпожа Рут, причины моего «нет». Но — раньше я говорила «нет» просто по своей воле, никем не принуждаемая, сама себя — испытуя, сама себе — отвечая, с собственной совестью наедине; теперь же я стою перед Вами, дорогая госпожа Рут! Вы, единственный его ребенок (который не мог быть сыном), единственная его кровь (как высоко он ценил это слово и вещество!), — Вы имеете полное право на всего ушедшего. Ваше право на него — его право на самого себя. Вам я верну его письма. О копии Вы не должны беспокоиться, дорогая госпожа Рут: все, даже любое вычеркнутое слово, даже буква (если бы нашлись таковые) будут в копии точно соответствовать оригиналу. Достаточно — как рука поэта — в вещах поэта. Итак, временно — для чтения и восхищения, не для печати. А когда хронологически этим письмам подойдет черед (лето — осень 1926 года) [1551], Вы обратитесь ко мне еще раз, да? Поживем — увидим, может, я все-таки соглашусь. Кроме меня никто не читал этих писем. Лишь Элегию я переписала для Бориса Пастернака, сына художника Леонида Пастернака (друга Р<ильке>) и — величайшего поэта России.
_____
О Р<ильке> я уже кое-что напечатала, мое к нему: по-русски: новогоднее письмо (к его первому новому году — там) — стихи — и лирическую прозу «Твоя смерть», собственно, тоже письмо о его смерти в ближайшем соседстве — справа и слева — двух других смертей: бедной маленькой француженки (учительницы) и русского мальчика Вани. (Обоих я любила и знала, маленькая француженка умерла незадолго до него, маленький мальчик Ваня — вскоре после него, во мне они оказались его соседями.) Хотите ли иметь эти произведения (напечатаны в русских журналах)? Вдобавок ко многому, что появилось уже в память о нем и еще появится? Перевода, к сожалению, нет, но, будь у меня уверенность или хотя бы надежда, что это делается не для меня одной, я могла бы взять на себя и выполнить оба немецких перевода. Благодарность России за его великую любовь к ней, еще и так это мыслится._____
О его письмах. Первое, с чего я хотела б начать, если издательство «Insel» даст согласие на ту работу, — перевод на французский и русский языки русской выборки из томов его писем. Ведь Р<ильке> всегда мечтал написать такую книгу, да она уже и написана, ее надо только составить. Всё, даже мелочи, каждая отдельная строчка должны войти в нее, скажем, строчка из первого тома: «Полночь, необычная полночь — сегодня в России начинается Новый Год» [1552]. Уже в одной строчке — весь Р<ильке>, все его отношение к России, я не знаю, что Вы при этом чувствуете, высокочтимая госпожа Рут, я же чувствую дрожь и трепет — так завораживает! Мне можете Вы доверить выбор! …И наконец — ведь в каждом томе наверное будет что-нибудь о России — получится эта книга (Россия Рильке), написанная им самим. Его волжский мир. Точное слово! [1553] Это была бы работа, параллельная появленью новых томов его писем, и с выходом последнего тома вся книга была бы готова. — Согласны ли Вы, дорогая госпожа Рут, с французским (оно же будет и русским) заглавием книги: La Russie de R.M. Rilke. Это звучит (да и по сути) глубже, чем «R.M. Rilke et la Russie». Более Он. Более цельно. Его Россия, как его смерть. По-французски я умею писать и сочинять стихи так же, как на родном языке. Не беспокойтесь и будьте во мне уверены. Россия оказалась неблагодарной к любившему ее великому поэту — не Россия, но эта наша эпоха. Моя работа стала бы началом бесконечной благодарности._____
(Отнеситесь с терпеньем ко мне и моему письму — нам не обойтись без длиннот!) Когда и если будете отвечать мне, не забудьте, пожалуйста, сообщить, что Вы думаете о возможности немецкого перевода моих уже упомянутых произведений о Р<ильке> («Новогоднее» и «Твоя смерть»). Ибо ради себя одной я не стану этого делать: у меня едва остается в день два свободных часа для работы, и я пишу все время что-то свое (а Р<ильке> ведь понимает по-русски! [1554]). Я взялась бы за перевод лишь при полной уверенности, что это делается для других. С почтительным поклоном Вам и Вашей матери (ведь ее Вы подразумеваете, когда пишете «мы»? [1555]) Марина ЦветаеваP.S. Мне очень хотелось бы иметь фотографию маленькой Кристианы, о которой Р<ильке> летом 1926 писал с такой гордостью: «И третий год ее жизни уже давно позади» [1556]. Моему сыну шел тогда второй год. Письма, Элегию и посвящения на книгах (он подарил мне «Орфея», «Элегии» [1557] и напоследок «Verger» [1558]) Вы получите немного позже, но наверняка — в достовернейших копиях. И еще — позже все будет мной завещано Музею Рильке, нет — Святилищу Рильке, ибо так это должно называться: Музей Гёте и Святилище Рильке.
Впервые — Русская мысль. 1991. 28 июня. Лит. прилож. № 12. С. 10–12 (публикация и пер. с нем. К. М. Азадовского). СС-7. С. 423-426. Печ. по СС-7.
5-32. А.С. Штейгеру
Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d'Arc 25-го января 1932 г.Милый А<натолий> Штейгер — Простите — не знаю отчества — Самое сердечное спасибо за книжку [1559], отзыв и письмецо. О книжке: чувство недостаточной задетости тем, о чем Вы пишете, недостаточной насущности: необходимости. Стихи будут — как только будет насущность произносимого: двойная обреченность — на него и на него через стихи. То́, а не другое, та́к, а не иначе.
Из всей книжечки мне больше всего нравится восьмистишие «Об этом мире слишком много лгут» [1562], ничего лишнего, ничего случайного, человек сказал как раз то́, что хотел, т. е. то́ что ему нужно было сказать. Следующая духовно- и стихотворно-иерархическая ступень: то́ чему нужно было быть сказанным. От хочу — к нужно, и от нужно — к до́лжно: не могу не.
_____
О Вашем отзыве. Всё — только не небрежность. И не «всё», а очень определенное нечто, небрежности обратное. Небрежность ведь это — «как легче», выход из положения (а может быть и из самой жизни) мною отродясь презираемой. Ведь в строках не данных, а заработанных — либо уминать слово на предмет сохранения формы, либо разбивать форму на предмет сохранения сущности. Я, для которой всё — только средство к сущности, отродясь делаю последнее. Не подаешься (форме) — разобью. Всё это, конечно, не я делаю (думаю, решаю), — «я» — только старая скверная привычка — а, не мною решенное, через меня — мною — делается. Я только средство к освобождению (раз-воплощению и вновь-воплощению) вещи. Я последнее время много об этом думала._____
Если же «небрежность» по-просту: не беречь, Вы правы, правы — Вы́, с поправкой: кроме. Ничего не берегу ибо ничем не дорожу — кроме._____
Кончу просьбой. Как ни странно — кончу просьбой. Вы третий человек, которого прошу. Первый не отозвался, второй замял, может быть — Вы, Дело в книге. В книге, о которой я давно — третий год — мечтаю, книге, которую —будь я — не я — я бы давно себе подарила. Sigrid Unsed: Christin Laurins-tochter. 1. Theil. Der Kranz [1563]. Трилогия норвежской писательницы, которую читала, которой и которую жила полгода собственной жизни, как вторую жизнь. Книга, которую я по своей настоящей, неизбывной Богом сужденной — и может быть благословенной — бедности (до предстоящей описи включительно, а м<ожет> б<ыть> когда-нибудь и до под-моста́) — никогда не смогу себе купить, даже первого тома. Томов три: Der Kranz, die Frau, das Kreuz [1564]. Будет первый (т. е. случится это чудо) может быть прирастут и остальные, как-нибудь сами собой, не ко мне, а часть к части, воссоединятся, ибо по существу — одно. Только — непременно по-немецки: мой любимый, м<ожет> б<ыть> любимей русского, язык. И край. Простите, что не зная отчества, прошу. Но Вы́ знаете обо мне — больше чем отчество. Могла бы Вам конечно указать где и как достать, но — что-то претит, запрещает, даже знаю что, два чувства: уточнять — связывать, второе: облегчать — умалять: и дар и радость._____
Не дивитесь и не сердитесь, что в отзыве отметила только — спорное. Отозвалась только на неприемлемое. Не дурной нрав, а страсть к выяснению, просто — к ясности, в которой меня кажется никто еще не заподозрил. На то хорошее, что Вы говорите обо мне — что́ мне сказать? Наша благодарность дару есть во-первых — наша радость дарящему. Радуюсь на Вас. Ну вот. Сердечный привет. Марина ЦветаеваMährisch Frübau [1565] — я тоже там была, и даже жила, и люблю как кусочек того — света. В моей памяти оно осталось как Mahrchen Frübau — с старинным h (Mähre). — Хорошее Ваше место — Vésinet? [1566] Вы всегда там живете? В четверг буду на докладе Эйснера [1567], если будете — окликнете, я очень близорука.
Печ. впервые по копии с оригинала, хранящегося в частном собрании.
6-32. А.А. Тесковой
Медон, 27-го января 1932 г., среда [1568]— Есть, кроме обычного малодушия неписания еще особое малодушие: неотсылки. У меня та́к: если не отошлю тотчас же — не отошлю никогда. Нынче, разбирая бумаги и обнаружив целых четыре страницы мелкописи, уж хотела было — разом в печь, со всем и ко всем остальным — и — одумка: письмо-то, по существу, не мое, а Ваше. Да еще (хотя и мрачное) поздравление с Новым Годом, с которым — выходит — не поздравила, — а может быть он-то и есть счастливый?! — к которому — выходит — не пожелала, а может быть он-то и есть — тяжелый, в пожеланиях нуждающийся? Словом, люблю и помню, поздравляю и желаю, и в Чехию — рано или поздно — но вернусь непременно, и непременно — к Вам. Вы знаете, дорогая Анна Антоновна, я, обратно всей нашей семье, гостить не умею: дико томлюсь! Необходимостью собственной любезности и внешней благодарности, мыслями, а часто и вымыслами — что я — тягость, чужим распределением дня, всей чужой (хотя и доброй!) надо мной волей. А у Вас бы я гостить сумела, у Вас бы я даже не заметила, что гощу! К Вам бы я приехала домой, в мир Сигрид Унсет и ее героев, не только в их мир и в их век, но в их особую душевную страну, такую же достоверную как Норвегия на карте. Я знаю что я оттуда. Я там все узнаю́. Я знаю что и Вы оттуда, я и Вас там узнаю, я и это там в Вас узнаю. Мы с Вами люди одной породы, без всякого иносказания: горной. Люди гор. Суровые. Как было в России суровое полотно, суровый холст — из которого кому-то (не нам!) паруса. Которые не рвутся. (И вот — мысль: на парусах моих стихов все выплывут в открытое море, кроме меня. Ибо я только ткач, ткач, который сидит.) Сигрид Унсет. Sigrid Unsed: Der Kranz — Die Frau — Das Kreuz [1569]. И вот — внезапное озарение: кто же мне подарит эти книги как не Вы, которая их — почти что писали и совсем жили?! Не все. Вторую часть: die Frau. Первую мне, я почти уверена, подарит один здешний молодой поэт [1570], к<отор>ый был в VII кл<ассе> Тшебовской гимн<азии>, когда Аля поступила в 1 кл<асс>. Еще совсем не поэт: только начинает учиться рифмовать, но — благородное сердце, без чего поэта — нет. У нас с ним общая любовь — Рильке, с той разницей, что его любимая вещь — Cornet [1571], т. е. его собственный юношеский возраст. До всего Р<ильке> ему остается расти всю жизнь, а м<ожет> б<ыть> и несколько. — Вот на этого рильковского читателя (горячо любит мои стихи [1572]) у меня и надежда, что подарит 1 ч<асть> der Kranz. Хочу непременно по-немецки, на франц<узском> эта вещь просто не мыслится. Читала я трилогию два года с лишним назад, жила ее. А просила подарить уже два раза — и оба раза безнадежно: первый человек просто не отозвался, второй пообещал — и всё. Знаю, что все три тома продаются отдельно, глазами видела здесь, в немецком магаз<ине>, и естественно не могла купить. Мы в полной нищете, за кв<артиру> не плачено (послали из 1300 фр<анков> — 700 фр<анков>, пока, хозяйка вернула обратно, желая сразу всё, естественно начали тратить, ибо жить не на что, чехи не пишут и не шлют, литер<атурный> отдел В<оли> России кончился, печататься негде, С<ергей> Я<ковлевич> без работы, ищет, обещают ах!). Но вот потому-то, из-за того-то и хочу трилогию, чтобы рядом с этой жизнью шла другая жизнь: моя! О Kristin Laurinstochter мечтаю третий год, сейчас эта мечта дошла до тоски [1573]. Половину бы своих книг (у меня есть очень хорошие!) за нее отдала.
_____
21-го был мой доклад «Поэт и Время». В зале ни одного свободного места, слушатели очень расположенные, хоть говорила я резкие правды. Характерно, что из всех приглашенных [1574] для обмена мнений людей старшего поколения, всех представителей времени (философов или возле) пришел только шахматист и литер<атурный> критик Зноско-Боровский [1575]. Ни одного философа, ни одного критика. Только поэты. Трогательно выступал (из публики) старичок Сергей Яблоновский [1576] (лет за семьдесят), увидевший во мне (и в моем докладе) — свет — правдивость — бесстрашие (его слова). Очень горяч был молодой поэт А<лексей> Эйснер [1577]. В четверг иду на его доклад в Кочевье «Генеральная линия современной литературы» [1578]. Он молод и trägt seine Jugend hoch [1579]. — Заработок 450 фр<анков>, за зал — 100 фр<анков>, итого 350 фр<анков> — 100 фр<анков> налог, 100 фр<анков> газ, остальное по лавкам. А я-то мечтала о хотя бы одном томе Sigrid! Муру 1-го — 7 лет. Разговор. С<ережа> — мне: «Странные это стихи «Трусоват был Ваня бедный» [1580], совсем не в пушкинском»… Мур: — «Стиле». Я: — Что такое стиль? — Мур: — Качество. — Я: — А что такое качество? — Мур: — «Крепкий — слабый, твердый — мягкий. Такое». Наряду с этим вполне ребенок, обожает книжки с картинками, игрушки и т. д. Аля продолжает идти первой в школе. Сейчас пойдем с Муром опускать это письмо. Обнимаю от всей души и любви. М.Ц.Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 98–99 (с купюрой). СС-6. С. 399–401. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 159–162.
7-32. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Страшно жаль, но Муру второй день нездоровится — надеялась, что нынче пройдет — не прошло, и быть с ним нынче у Вас никак не можем. Тут же назначьте мне день (час тот же) в начале следующей недели, я очень Вас люблю и очень хочу Вас видеть. Не сердитесь! Без вины виноватая М.Ц 10-го [9-го — зачеркнуто] февр<аля> среда. <1932 г.> [1581]Впервые — Русская газета. С. 12 (без указания даты). Печ. по хранящейся в архиве составителя копии.
8-32. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, 22-го февраля 1932 г. 2, Av<enue> Jeanne d'ArcМилая Саломея, (Помните: Шаломея — от: шалая). Вы меня совсем забыли, никогда не зовете в гости и я даже немножко обижена (что без меня так окончательно-хорошо обходятся). Хотя знаю, что Вы служите, а может быть и хвораете. Поэтому не зовите меня скоро, но когда-нибудь все-таки позовите.
_____
Дела наши гиблые, гиблейшие… 1-го апреля переезд — мы уже отказались, ибо вытянуть не можем — пока неизвестно куда. Жалею лес, которым утешалась. Обнимаю Вас и жду весточки, спасибо за Алю, что вы думаете о ее хронических лошадях? Сердечный привет от всех, Мура включая, Вы единственное женское существо, про которое он говорит: ничего себе (высшая хвала!). МЦ.<Наверху-рисунок лошади; внизу — приписка рукой А. Эфрон:> Дорогая Саломея Николаевна, нет ли у Вас книги «La belle saison» Martin du Gard'a? [1582] На эту книгу объявлен конкурс иллюстраций, у нас ее нет, купить, конечно, не на что; и вот ищу по знакомым. Целую крепко. Аля.
Впервые — СС-7. С. 148. Печ. по СС-7.
9-32. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d'Arc 11-го марта 1932 г.Дорогая Саломея, завтра еду в Брюссель читать уже знакомый Вам доклад «Поэт и время» [1583] в Клубе Русских Евреев (приглашение). Поэтому в понедельник быть у Вас не смогу — возможно, что задержусь на несколько дней в попытке устроить французский вечер. Положение наше отчаянное: с квартиры съезжаем 1-го, не платили 2 месяца, итого 900 фр<анков>, сняли другую в Кламаре [1584], дешевле нашей на тысячу, исходив предварительно все окрестности. 1-го должны внести тысячу фр<анков> за триместр (нашли без залога). Из Бельгии привезу немного, — знаю от уже ездивших по тому же приглашению, немного подработает и С<ергей> Я<ковлевич>, но все это конечно не составит и половины. Без уплаты здесь — не выпустят, а без уплаты там — не впустят. А еще переезд. Воплю о помощи на все стороны, воплю и к Вам: милая Саломея, выручите еще раз, соберите что можете — иначе нам совсем погибать. По возвращении из Брюсселя спишусь с Вами, когда встретиться. Желаю здоровья и приличного самочувствия — у меня от всех этих лестниц, этажей, debarras-ков [1585] с окном и без, достоверных жеранов [1586] и призрачных hussiers [1587] — несколько безумное. Обнимаю Вас МЦ.
Впервые — СС-7. С. 149. Печ. по СС-7.
10-32. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.) 2, Av<enue> Jeanne d'Arc 18-го марта 1932 г.Дорогая Саломея, Обращаюсь к Вам со следующей отчаянной просьбой: я только что из Бельгии, из поездки ничего не вышло: 250 бельг<ийских> франк<ов> вместо 500 франц<узских>, на которые рассчитывала и вправе была рассчитывать. Подробности моих злоключений — устно. Пока же: 1-го, т. е. через 12 дней, мы должны выехать и въехать, ибо подписала новому хозяину обязательство, как и он — нам. Плата с триместрами, т. е. при въезде нужно внести ровно тысячу. Здесь мы не платили два месяца, итого 866 фр<анков>, словом (переезд включая) необходимы две полных тысячи. Тысячу надеюсь сколотить из предполагаемого на днях заработка С<ергея> Я<ковлевича>, авансов в Воле России [1588] и одном сербском журнале [1589] и ряде частных заемов по 50 или возле-франков. Но второй тысячи нет и быть не может, наши возможности исчерпаны досуха. Д<митрий> П<етрович> прислал 2 фунта, которые уйдут на жизнь, — до 1-го. В доме голод и холод. Дорогая Саломея, сделайте чудо, иначе мы по-настоящему погибли. Вещей без уплаты здесь естественно не выпустят, вообще — тупик. Целую Вас и воплю о помощи. МЦ. Самое ужасное, что у нас всего 12 дней.
Впервые — СС-7. С. 150. Печ. по СС-7.
11-32. А.А. Тесковой
Clamart (Seine) 101, Rue Condorcet 8-го апреля 1932 г.Дорогая Анна Антоновна, Как видите новый адрес, то есть конец одной жизни и начало другой. Выехали и въехали 31-го марта, переезжали, вернее — перетаскивались по вчерашний день. Причина переезда — невозможность платить прежнюю цену, наша новая квартира на 1200 фр<анков> в год дешевле, самая дешевая из всех виденных в Медоне и в Кламаре — на комнату (мою) меньше, и без ванной, словом 2 ½ комнаты и кухня. Половина — то место где мой стол и книги, но постель не вмещается, сплю в кухне, большой и светлой. Помогли (выехать и въехать) люди. Один Сережин приятель (ныне шофер) без устали возил по вечерам наши ящики с книгами и всякий бытовой хлам [1590]. Половину квартирной платы (платеж по триместрам вперед) внесла Е<лена> А<лександровна> Извольская, которая вернулась [1591]. Муж (помните фантастическое сватовство через 18 лет знакомства — из Японии в Медон) муж оказался маньяком и эгоистом, она не выдержала и уехала обратно (из Нагасаки — в Медон!) со старушкой-матерью 76 лет [1592]. Вернулась разбитая, но не убитая. С места в карьер — за рабочий стол, ибо на обратный путь (Канада — Нью-Йорк) ушло все что было и не было. Теперь нужно отрабатывать — свободу. Но, увы, только она — в Медон, как мы — из Медона. Недалеко: 20 мин<ут> ходьбы, но одна вечером не пойдешь, п<отому> ч<то> места пустынноватые и очень пристают. В Кламаре у нас ни души, но пока столько работы по дому, что и не жалею.
_____
В Медоне мы прожили пять лет. В Медоне вырос Мур. В Медоне в трех минутах был лес и в трех — вокзал. В Медоне на десять домов девять старых. В Медоне когда-то охотились короли. Кламар новый, плоский и скучный. С трамваем. С важными лавками. Может быть — придется полюбить, но —_____
Пишите о себе, дорогая Анна Антоновна. Что пишете, что читаете, на чем отводите душу? Как здоровье Вашей матушки? Как Ваше? (Знаю, что ее для Вас важнее, потому пишу первым). Каковы летние планы? (Или — рано?) У нас — никаких, вся надежда на лес. Пока-что он мрачен, сер и особенно, по зимнему, пуст. Но все-таки ходим. Очередное радостное событие — русская Пасха. В этом году Мур впервые будет говеть, ибо ему 1-го февраля исполнилось 7 лет. Он за эту зиму сильно-похудел, ели плохо. Ходит раз в неделю в русскую четверговую школу — Закон Божий и русский. Остальное время — дома, читает, пишет и рисует. И — гуляет._____
Кончаю свою бесконечную статью «Искусство при свете совести», прерванную месячным (разборка, укладка, раскладка, чистка двух домов) переездом. Может быть пойдет в Современных Записках, об этом старается А. Эйснер, с которым я только недавно познакомилась и который мне решительно нравится [1593]. Смесь ребячества и настоящего самобытного ума. Лично — скромен, что дороже дорогого. Ко мне, неизвестно за что и почему, добр, всё пытается устроить мою рукопись._____
С<ергей> Я<ковлевич> без работы, томится, Аля учится. Вот и все наши новости. Да! той книги (Вы заказали «Die Frau»?) до сих пор не получила, о чем сильно горюю. На медонской почте застрять не могла, ибо оставили адрес и все пересылается. Но может быть — к Пасхе? Обнимаю Вас и очень жду весточки, хотя бы самой короткой, а то так давно молчите. МЦ.Простите за бытовое письмо: что у кого болит —
Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 100 (с купюрами). СС-6. С. 401–102. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 162–164.
12-32. А.А. Тесковой
Clamart (Seine) 101, Rue Condorcet 17-го апреля 1932 г.Дорогая Анна Антоновна, Пишу Вам на́спех, по горячему следу радости и благодарности: только что получила книгу и чудную коробку Муру. Все это больше двух недель пролежало у людей, которых за это нельзя судить п<отому> ч<то> у них тяжело болел (и еще болен) ребенок. Я же ничего не знала, а то бы давно съездила и достала. Die Frau для меня — огромное счастье, сбывшаяся мечта двух, если не трех лет [1594]. Смотрю — и не верю (что — моя, что не нужно отдавать). Главная же радость — Вы будете, а может быть не будете — смеяться: что почти 600 страниц, что на так долго — радости. Та́к книгам я радовалась только в детстве. Еще раз бесконечное спасибо и за книгу и за надпись. Мур пока съел одного золотого петуха, решил беречь до русской Пасхи, вернее мы решили, а он охотно покорился. Я еще по сей день люблю шоколадное золото, только его и люблю.
_____
Обнимаю Вас от всей души, на днях напишу еще. МЦ.Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 100–101 (с купюрами). Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 164.
13-32. А.С. Штейгеру
Clamart (Seine) 101, Rue Condorset 26-го апреля 1932 г.Милый Штейгер! Ответьте мне пожалуйста, заказан ли I том (Der Kranz), потому что у меня уже есть второй и есть возможность получить еще один, и вот не знаю — первый или третий. Если Вы мне не ответите, сочту что I том не заказан. Всего лучшего. МЦветаева
Печ. впервые по копии с оригинала, хранящегося в частном собрании.
14–32. Н.С. Гончаровой
Clamart (Seine) 101, Rue Condorcet 1-го мая 1932. 1-й день ПасхиХристос Воскресе, дорогая Наталья Сергеевна! Когда же мы, наконец, увидимся? Ведь это не Париж и Москва, а только всего Париж и Кламар. Слышала от Лебедевых [1595], что Вы пишете для сербов свою рабочую автобиографию — страшно соблазнительно (прочесть) [1596]. А я — для них же — Искусство при свете совести [1597], где есть главка: Состояние творчества — должно быть о том же, и м<ожет> б<ыть>, и то же (что — Вы). Не соберетесь ли к нам или не позовете ли к себе? Аля отлично работает в школе, особенно гравюру, есть чудесные вещи. Подкармливает (безработных) родителей figurin'ами [1598] — 10 фр<анков> штука. Мур очень вырос, немного говорит по-французски и отлично, со страстью, рисует. Недавно впервые были на исповеди (7 л<ет>, уже — отрок). — ЧЕРТИ. — ЗЛОПАМЯТНОСТЬ. — РУГАНЬ. — ДРАКА. Это все, что́ он сказал батюшке. Обнимаю Вас и люблю и всё еще помню, несмотря и вопреки. Сердечный привет Михаилу Федоровичу. МЦ.
Впервые — Наше наследие, 2005. С. 84. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 43.
15-32. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Clamart (Seine) 101, Rue CondorcetДорогая Саломея! Сердечная просьба: 26-го мой доклад — Искусство при свете Совести [1599] (помните разговор осенью? то самое). Посылаю Вам 10 билетов с просьбой по возможности распространить — чем дороже, тем лучше, но не меньше 10 фр<анков> билет. Мы в самой черной нищете, живем вчетвером на Алины еженедельные 40 фр<анков> (figurines), то есть — гибнем. В Париж ходим пешком и т. д. Оттого не писала и не бывала. Обнимаю Вас и люблю МЦ. 16-го мая 1932 г.
Впервые — СС-7. С. 150. Печ. по СС-7.
16-32. Н.А. Оцупу
Clamart (Seine) 101 Rue Condorcet 16 мая 1932 г.Многоуважаемый Николай Авдеевич, Обращаюсь к Вам со следующей просьбой: 26-го в четверг я читаю доклад — Искусство при свете Совести. Не согласились ли бы Вы выступить в качестве собеседника? [1600] Мне кажется — тема привлекательная. Очень благодарна буду Вам за скорый ответ М.Цветаева (Краткое содержание доклада на днях появится в «Посл<едних> Новостях»).
Впервые — Марина Цветаева и Франция: Новое и неизданное / Под. ред. В. Лосской и Ж. де Пройяр. М.: Русский путь; Париж, Институт Славяноведения, 2002. С. 105–106 (публ. Л. Цибарт). Печ. по тексту первой публикации.
17-32. Г.П. Федотову
Clamart (Seine) 101, Rue Condorcet 16-го мая 1932 г.Глубокоуважаемый Георгий Петрович, Обращаюсь к Вам со следующей просьбой: 26-го в четверг мой доклад — Искусство при свете Совести (основу которого Вы уже знаете через Эйснера) [1601]. Не согласились ли бы выступить в качестве собеседника? Мне думается — тема интересная, и возразить: вернее отозваться — будет на что́. Очень благодарна буду Вам за скорый ответ. М. Цветаева
Краткое содержание доклада на днях появится в Последних Новостях.
Впервые — Новый журнал. 1961. С. 164. СС-7. С. 427. Печ. по СС-7.
18-32. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Clamart (Seine) 101, Rue Condorcet 12-го августа 1932 г.Дорогая Саломея, видела Вас нынче во сне с такой любовью и такой тоской, с таким безумием любви и тоски, что первая мысль, проснувшись: где же я была все эти годы, раз так могла ее любить (раз, очевидно, так любила), и первое дело, проснувшись — сказать Вам это: и последний сон ночи (снилось под утро) и первую мысль утра́. С Вами было много других. Вы были больны, но на ногах и очень красивы (до растравы, до умилительности), освещение — сумеречное, всё слегка пригашено, чтобы моей тоске (ибо любовь — тоска) одной гореть. Я все спрашивала, когда я к Вам приду — без всех этих — мне хотелось рухнуть в Вас, как с горы в пропасть, а что́ там делается с душою — не знаю, но знаю, что она того хочет, ибо тело = самосохранение. — Это была прогулка, даже променада — некий обряд — Вы были окружены (мы были разъединены) какими-то подругами (почти греческий хор) — наперсницами, лиц которых не помню, да и не видела, это был Ваш фон, хор, — но который мне мешал. Но с Вами, совсем близко, у ног, была еще собака — та серая, которая умерла. Еще помню, что Вы превышали всех на́ голову, что подруги, охранявшие и скрывавшие — скрыть не могли. (У меня чувство, что я видела во сне Вашу душу. Вы были в белом, просторном, ниспадавшем, струящемся, в платье, непрерывно создаваемом Вашим телом: телом Вашей души.) Воспоминание о Вас в этом сне, как о водоросли в воде: ее движения. Вы были тихо качаемы каким-то морем, которое меня с Вами рознило. — Событий никаких, знаю одно, что я Вас любила до такого исступления (безмолвного), хотела к Вам до такого самозабвения, что сейчас совсем опустошена (переполнена). Куда со всем этим? К Вам, ибо никогда не поверю, что во сне ошибаются, что сон ошибается, что я во сне могу ошибиться. (Везде — кроме.) Порукой — моя предшествующая сну запись: — Мой любимый вид общения — сон. Сон — это я на полной свободе (неизбежности), тот воздух, который мне необходим, чтобы дышать. Моя погода, мое освещение, мой час суток, мое время года, моя широта и долгота. Только в нем я — я. Остальное — случайность [1602].
Милая Саломея, если бы я сейчас была у Вас — с Вами — но договаривать бесполезно: Вы меня во сне та́к не видели, поэтому Вы, эта, меня ту (еще ту!) навряд ли поймете. А та — понимала, и если сразу не отвечала, когда и где, если что-то еще длила и отдаляла, — то с такой всепроникающей нежностью, что я не отдала бы ее ни за одно когда и где.
_____
Милая Саломея, нужно же чтобы семь лет спустя знакомства, Вам, рациональнейшему из существ — я, рациональнейшее из существ… Если бы я сейчас была с Вами, я наверное — ни рацио, ни семилетие знакомства, ни явная нелепость сна при свете дня — rien n'y tient! [1603] — достоверно — знаю себя! — врылась бы в Вас, зарылась бы в Вас, закрылась бы Вами от всего: дня, века, света, от Ваших глаз и от собственных, не менее беспощадных. — Сознание (иногда): неузнавание, незнание, забвение. Саломея, спасибо, я после нынешней ночи на це́лую тоску: це́лую себя — богаче, больше, дальше. Дико будет читать это письмо? Мне еще не дико его писать. Мне было так естественно его — жить._____
Саломея, у меня озноб вдоль хребта, вникните: наперсницы, греческий хор, обряд ложноклассической променады, мое ночное видение Вас — то́чное видение Вас 0<сипа> М<андельшта>ма [1604]. Значит, прежде всего поэт во мне Вас такой сновидел, значит — правда, значит, Вы та и есть, значит, та — Вы и есть. Не могут же ошибиться двое: один во сне, другой наяву. (Двух поэтов, как вообще ПОЭТОВ (множественного) нет, есть один: он все тот же.) Нынче ночью Вы были точным лицом моей тоски, так давно уже не заимствовавшей лиц: ни мужских, ни женских. И — озарение: ах, вот почему тогда, семь лет назад, Д<митрий> П<етрович> С<вятополк>-М<ирский> не хотел нас знакомить. Но — откуда он взял (знал) меня — ту, не ночующую даже в моих стихах, только в снах, которых ведь он — не знал, меня в которых — ведь — не знал: меня — сновидящую? А как он был прозорлив в своей ревности (за семь лет вперед!) и как дико неправ — ибо та́к, та́к, та́к любить, как я Вас любила в своем нынешнем сне (так — невозможно!) — я никогда не могла бы — что́, его! — никого, ни одного его, ни на каком яву. Только женщину (свое). Только во сне (на свободе). Ибо лицо моей тоски — женское._____
Милая Саломея, это письмо глубоко-беспоследственно. Что с этим делать в жизни? И если бы я даже знала что́ — то: что с этим сделает жизнь! (И вот уже строки:) Сознанье? Дознанье— и дальше:
Дознанье сознанья
— и еще:
_____
Мне сегодня дали прочесть в газете статью Адамовича о стихах [1605], где он говорит, что я (М<арина> Ц<ветаева>) хотя и хорошо пишу, но — ничей путь. Саломея! он совершенно прав, только это для меня не упрек, а высшая хвала, т. е. правда обо мне, о правде поэтов сказавшей: «Правда поэтов — тропа, зарастающая по следам» [1606]. Так и моя (сонная, данная правда о Вас, правда меня к Вам когда-нибудь зарастет, но я нарочно не иду, стою посереди своего сна как посереди леса, спиной ощущая, что та — Вы (ТЫ — Вы!) еще там (здесь). Саломея, Вы сухи, Вы сплошная сушь (кактус), и моя сушь по сравнению с Вашей — подводная яма. Я никогда, ни разу за все семь лет не видела Вас что-нибудь до самозабвения любящей, но раз я Вас, именно Вас, без всякого внешнего повода, о Вас не думая и даже — забыв — Вас такой видела, та́ Вы есть, другая Вы — есть. Иначе вся я, с моими стихами и снами, ничего не сто́ю, вся — мимо._____
Кончаю в грозу, под такие же удары грома, как внутри, под встречные удары сердца и грома, под такие же молнии, как молния моего прозрения — Вас: себя к Вам. Ибо — оцените такт моего сердца, хотя и громового. — Вы меня во сне вовсе не так любили (так любить двоим — нельзя, места нет!).— Саломея, электричество погасло, чтобы одни молнии! пишу в грозовой темноте — итак: Вы меня в моем сне вовсе и не любили, Вы просто ходили зачарованная моей любовью, Вы ходили, чтобы я на Вас смотрела, Вы просто красовались, но не тем кобылицыным красованием красавиц, а красотою любимого и невозможного существа.
_____
Милая Саломея, письмо не кончается, оно единственное, первое и последнее от меня (во всем охвате вещи) к Вам (во всем охвате — Вашем, который знаете только Вы). И даже когда кончится — как нынешний сон и, сейчас, гроза, — внутри не кончится — долго. Я все буду ходить и говорить Вам — всё то же бесполезное, беспоследственное, беспомощное, божественное слово. Милая Саломея, лучше не отвечайте. Что́ на это можно ответить? Ведь это не вопрос — и не просьба — просто лоскут неба любви. Даю Вам его — в ответ на всё, целое, которое в том (уже — том!) сне дали мне — Вы._____
Знаю еще одно, что при следующей встрече — через день или через год — или: через год и день (срок для найденной вещи и запретный срок всех сказок!) — на́ людях, одна, где и когда бы я с Вами ни встретилась, я буду (внутри себя) глядеть на Вас иначе, чем все эти семь лет глядела, может быть вовсе потуплю глаза — от невозможности скрыть — от безнадежности сказать. МаринаP.S. — 14-го авг<уста> 1932 г. Но все-таки (сознаю свое малодушие) хочу знать, Саломея, о Вас: где Вы и что́ и как Ваше здоровье и чему Вы радуетесь и радуетесь ли. Ведь не могу же я сразу (два дня прошло) утратить Вас — всю. Видите — обычная сделка с жизнью.
_____
Еще одно: помните, Вы как-то целый вечер воевали с каким-то платочком (нашейным), вся прелесть которого якобы долженствовавшая состоять в его непринужденности. — Не могу носить неприкаянных вещей! — та́к Вы, кажется, сказали и, наконец с отвращением — его сняли. Вспомнила это, вспоминая ту́ — Вашего ночного шествия (вдоль моей Души!) — одежду, явно — не Вашу, ибо явно — наброшенную. И Вы, Саломея, в моем сне были на свободе, на той, которую в жизни не только не ищете — не выносите. Ах и под самый конец — листка и сна — поняла: это были просто Елисейские Поля, не эти — те, и только потому я все семь лет подряд ничего не видела, что не вслушалась в смысл слова.<Припискана полях:> (NB! Причем — Théodore Deck?!) [1607]
Впервые — День поэзии. 1980. М.: Сов. писатель, 1980. С. 139–140 (публ. Л.Н. Васильевой). СС-7. С. 150–153. Печ. по СС-7.
18а-32. С.Н. Андрониковой-Гальперн
<Август 1931 г.>(Набросок письма) Дорогая С<аломея>, видела Вас нынче во сне с такой любовью и такой тоской, с таким безумием любви и тоски, что первая мысль, проснувшись: — где же я была все эти годы, раз та́к могла ее любить (раз, очевидно, та́к любила) и первое дело, проснувшись — письмо Вам: сказать Вам и последний сон ночи (снились под утро) и первую мысль. С Вами было много, и А<лександр> Я<ковлевич> [1608], Вы были больны, но на ногах, и очень красивы (до умилительности, до растравы), освещенье — сумеречное, всё слегка пригашено, чтобы моей тоске — жарче, ярче гореть. Я все спрашивала, когда я к Вам приду — без всех этих — мне хотелось рухнуть в Вас — как с горы в пропасть, а что́ там делается с душою — не знаю, но она того хочет, п<отому> ч<то> ни одно тело еще не хотело разбиться. …Это была прогулка, даже променада, Вы были окружены подругами, наперсницами, лиц которых не помню, это был — фон, хор, но который мне мешал. Но с Вами была еще собака — та серая, которая умерла. Воспоминание о Вас в этом сне — как о водоросли в воде: все движения. Вы были тихо качаемы каким-то морем, к<отор>ое меня с Вами рознило. Событий никаких, знаю одно, что я Вас любила и хотела к Вам до такого самозабвения, какого мне не дано в жизни, но — не в жизни — дано. Куда со всем этим? К Вам, ибо никогда не верю, что во сне ошибаются, что сон ошибается, что я во сне могу ошибиться (везде — кроме). Порука тому — моя предшествующая сну — запись: «Мой любимый вид общения — сон, не во сне, сам он: сон, тот воздух, который мне необходим, чтобы дышать. Моя погода, мое освещение, мой час суток, мое время года, мой возраст, мой век, моя страна. Только в нем я — я. Остальное — случайность». Милая С<аломея>, о которой я сейчас так двойственно думаю, если бы я сейчас была у Вас — но договаривать здесь решительно бесполезно: Вы меня во сне та́к не видели, поэтому Вы, эта, меня — ту (еще ту!) навряд ли поймете — как и себя — ту. А та — понимала, и если сразу не отвечала, когда и где, если что-то еще длила и отстраняла, то с такой всепроникающей нежностью, что я не отдала бы ее ни за одно когда и где. Милая С<аломея>, нужно же, чтобы шесть (?) лет спустя знакомства, Вам, рациональнейшему из существ, приходится слышать это от меня (да, все-таки!) рациональнейшего из существ… [1609] И — озарение — так вот почему тогда, шесть лет назад, Д<митрий> П<етрович> не хотел Вас знакомить со мною. Но — откуда он взял (знал)? меня — ту, не гостящую даже в моих стихах, только в снах, только в снах. Ведь он не видел моих снов, меня — в моих снах, сновидящей. А как был прав в своей прозорливости, ревности, как дико неправ — ибо так, так, так Вас любить как я Вас любила в своем нынешнем сне (так — невозможно!) — я никогда бы не могла любить — что́ — его! — никого, ни одного его, ни на каком яву, — только женщину (свое) — только во сне (на свободе). Ибо лицо моей тоски — женское.
_____
Так безысходно, заведомо-безнадежно я любила только в детстве, очень, очень раннем, до-грамотном, до-четырехлетнем. Черноглазую барышню на Патриарших прудах. Зеленую актрису из Виндзорских проказниц. Зеленую куклу в Пассаже — с муфтой [1610]._____
Милая С<аломея>, это письмо глубоко-беспоследственно. Что́ с этим делать в жизни? И даже — если бы знала — то: что́ с этим сделает жизнь!_____
До-знанье (наперед-знанье) обратное дознанию (post fact'ному и посмертному) — игра́ не слов, а смыслов — и вовсе не игра._____
Мне сегодня утром дали прочесть в газете статью о стихах — А<дамови>ча, где он говорит, что я (М<арина> Ц<ветаева>) — ничей путь. (Всякий поэт — свой собственный путь — в пропасть.) С<аломея>, он совершенно прав, и я счастлива, что это — так: — Правда поэтов — тропа зарастающая по следам, — это я́ сказала. Так и моя правда — сонная, данная — о Вас — правда, меня — к Вам — когда-н<и>б<удь> зарастет, но я нарочно иду медленно, а может и вовсе стою — ногами посреди своего сна, спиной ощущая, что та́ Вы (ТЫ — Вы!) еще там (здесь). С<аломея>, Вы сухи, Вы сплошная сушь, и моя сушь — по сравнению с Вашей — но не надо водного сравнения, ибо во мне ничего от воды и от водоросли — но моя сушь — огонь. Я никогда не видела Вас что-нибудь до самозабвения любящей, но раз я Вас, именно Вас, без всякого внешнего повода, о Вас не думая — Вас — такой — видела, та Вы — есть, другая Вы — есть. Иначе вся я, с моими стихами и снами — ничего не сто́ю, вся — мимо. Кончаю в грозу — души и природы, под такие же удары грома — как сердца, под встречные удары сердца и грома, под такие же молнии, как молния моего прозрения о Вас: себе — к Вам. Ибо — бесконечный такт моего сердца — хотя громового! — Вы меня в моем сне вовсе не так любили, так любить двоим, т. е. друг друга нельзя. — С<аломея>! Электричество погасло чтобы одни молнии! — пишу в темноте, итак: Вы меня во сне вовсе не так любили, Вы ходили как зачарованная — моей любовью, конечно — Вы ходили, чтобы я Вами любовалась, Вы — красовались, но не тою дурацкой красотой красавиц, а красотою любимого и невозможного. NB! Случайно пропущенная страничка книжки, после "из существ" — последняя строка третьей страницы назад.(Случайный — при переписке — пропуск:)
…Если бы я сейчас была с Вами я бы — знаю себя! — врылась бы в Вас, зарылась бы в Вас, закрылась бы Вами от всего белого света, дня, часа, века — от Ваших глаз и от собственных, не менее яснозрящих. С<аломея>, спасибо: я, после нынешней ночи, на целую тоску: целую себя — богаче. Дико будет читать это письмо? Мне еще не дико было его писать. Мне не было дико его жить, так естественно было — его жить. С<аломея>, у меня озноб по коже, вникните: наперсницы, греческий хор, одежда, ложно-классическая променада — точное видение Вас 0<сипа> М<андельшта>ма. Значит, прежде всего — поэт во мне Вас такой сновидел, значит — правда, значит — Вы такая и есть, дважды — правда, дважды — такая, значит — та Вы и есть, только та — Вы и есть. Не могут же ошибиться: целый сон и два целых поэта: один — во сне, другой — наяву. Я во сне видела не Вас, а свою любовь к Вам, Вы были лицом моей любви, моей жажды — точным лицом моей тоски — так давно уже не женским лицом, но — мужским не заменимым и не затмеваемым! И — озарение (дальше — 2 стр<аницы> назад, предпоследняя строка третьей назад. — Теперь — продолжаю.) …(Почему у меня всё время, после сна, м<андельштамов>ское начало Федры:
Как этих покрывал и этого убора
Мне роскошь тяжела — средь моего позора [1611]
Впервые — НСТ. С. 486-490. Печ. по тексту первой публикации.
19-32. М.Л. Слониму
<15–17(?) сентября 1932 г.>Милый М<арк> Л<ьвович>. Увы, с Б<альмонтом> [1613] ничего не вышло, наотрез отказывается и, когда его слушаешь — соглашаешься (как всегда — когда слушаешь поэта). Я очень долго его уговаривала, и очень ласково, ни длительность ни ласковость не помогли. Кроме того, он в ужасном унынии: — ничего не хочет и не ждет. (NB! Оказалось, начало болезни) [1614]. Я о М<аксе> В<олошине> — пишу [1615], и с увлечением. Пишу Вам в чудном зеленом саду — чужом.
Впервые — НСТ. С. 496. Печ. по тексту первой публикации.
20-32. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея, Простите, что начинаю с просьбы. 13-го, в четверг (Maison de la Mutualité) мой вечер — вернее вечер моей памяти о М<аксе> Волошине [1616]. А 15-го — терм. Посылаю Вам 10 билетов с горячей просьбой по возможности распространить. Дела мои очень плохи. Обнимаю Вас. МЦ. Clamart 101, Rue Condorcet 6-го окт<ября> 1932 г.Впервые — СС-7. С. 154. Печ. по СС-7.
21-32. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Clamart, 14-го Октября 1932 г.Дорогая Саломея, Как я счастлива, что Вы наконец вернулись. У меня такое странное чувство к Вам — несказа́нное в жизни — может быть когда-нибудь в стихах — такое щемящее чувство… что я счастлива, что я не на десять лет моложе: когда я еще пыталась такие чувства — все же — как-то — осуществить. (Сколько было бы лишней муки!) — Ладно. —
_____
Вечер прошел очень хорошо, увлеченно и увлекательно. Читала, Саломея, 2 ч<аса> 45 м<инут> с крохотным перерывом — дух перевести! — до самого закрытия зала: два раза отчаявшийся швейцар присылал записки, что потушит свет. Кончили в полночь. Зал — весь читательский: ни одного писателя (св<олочи>, нет, ст<арики>, именно дохлые ст<арики>, я не из-за себя ругаюсь, из-за Макса). Но можно сказать, что мой скромный зал вчера был сплошной и один очаг любви [1617]. (Отрывки Вам с удовольствием почитаю при встрече, все — щемяще-веселые!) Обнимаю Вас и совсем не знаю, как опять влезу в благонадежное русло нашего с вами приятельства. Марина<Приписки на полях:> Самое сердечное спасибо за билеты и за то, что не говорите ка́к было трудно вручить. Саломея! А у нас с вами общийприятель [1618]: кавказец, с лица родной дедушка Мура. Угадайте!
Впервые — СС-7. С. 154. Печ. по СС-7.
22-32. А.А. Тесковой
Clamart (Seine) 101, Rue Condorcet 16-го Окт<ября> 1932 г.Дорогая Анна Антоновна, Писала Вам — Мур и я — последние, и долго и тщетно ждали ответа. Адр<ес> был 17, Grégrová, а теперь Катерина Николаевна [1619] говорит, что 1080? Ради Бога, сразу пришлите мне открытку с точным адресом. Нет бо́льшей обиды, чем недошедшее письмо. Пишу Вам в первый же свободный день — за плечами месяц усиленной, пожалуй даже — сверх сил — работы, а именно: галопом, спины не разгибая, писала воспоминания о поэте М<аксе> Волошине [1620], моем и всех нас большом и давнем друге, умершем в России 11-го августа. Писала, как всегда, одна против всех, к счастью, на этот раз, только против всей эмигрантской прессы, не могшей простить М<аксу> Волошину его отсутствие ненависти к Сов<етской> России, от которой (России) он же первый жестоко страдал, ибо не уехал. К<атерина> Н<иколаевна> Вам расскажет о чтении. Так как надежды на печатание — ни здесь, ни в Сов<етской> России — нет, а писала я о М<аксе> В<олошине> для того, чтобы знали, мне пришлось читать почти целиком всю рукопись, т. е. 2 ч<аса> 45 м<инут> подряд, с перерывом на 10 мин<ут>. Читала до самого закрытия зала. Зал (слушатели) был чудный (большинство женщины), слушали, несмотря на усталость — свою и мою — лучше нельзя. М<аксу> Волошину я обязана первым самосознанием себя как поэта и целым рядом блаженных лет (от лето) в его прекрасном суровом Коктебеле (близ Феодосии). — И сто́льким еще! —
_____
О своей жизни. Тяжело. Семейные глубокие нелады. Аля и Мур, живущие в одной комнате, друг друга не выносят. Вечные ссоры и даже скандалы, где как всегда оба виноваты и правы. С<ергей> Я<ковлевич> совсем ушел в Сов<етскую> Россию, ничего другого не видит, а в ней видит только то́, что хочет. Аля больна: нарыв от малокровия, совсем худая и сквозная. У меня нервы в отчаянном состоянии: чуть что́ — слезы градом и комок в горле. Всё это от нужды, т. е. тесноты, в к<отор>ой приходится жить. Вечно на глазах, никогда — одна. Утешаюсь только, когда пишу — или, случайно, чудом, оказываюсь одна на улице — хотя бы на пять минут. Тогда всё проходит. Если я больна — то только от совместности._____
Но — мерещащееся улучшение. Помните, я писала Вам о Е<лене>А<лександровне> Извольской, к<отор>ая уехала в Японию замуж? Не прожив год с мужем, разошлась и вернулась. Но — пустое место тоски, жить дома, со старой матерью и еще старшим дядей (вместе 160 лет!) — как прежде — не может, они всё еще ее (40 лет) считают за девочку. Мечтает хотя бы отчасти жить с нами, т. е. снять у нас комнату, где бы она проводила 2 дня в неделю. Для этого нам нужно переехать в бо́льшую квартиру, с отдельной комнатой для нее. Но ни в Кламаре ни в Медоне нельзя — родные обидятся, нужно хотя бы другое имя, чтобы выглядело, что она едет куда-то в деревню, а не сбегает от своих. (В таких вещах — всё психология!) Завтра едем с ней в один городочек неподалеку — смотреть. Мечтаю об отдельном домике с садом, устала от улиц и от людских глаз. Не знаю, удастся ли. Все хорошее — дорого. От квартиры мы уже отказались и 15-го января должны переехать. Пожелайте удачи! Сад важен и для лета, мы очень страдали от городской квартиры, и с лесом в получасе ходьбы. А выехать куда-нибудь в зелень навряд-ли удастся._____
Лето было ужасное. Но об этом лучше не писать. М<ожет> б<ыть> лучше, что то письмо пропало._____
Когда увидимся? Почему люди, которым нужно быть вместе, должны быть врозь? Я бы все свои свободные вечера (не так много!) проводила бы с Вами. Мне общество не нужно, мне нужен человек, и из всех людей — больше всего Вы. Я глубоко завидую Катерине Николаевне. Мне с Вами тихо, Вы понимаете, что́ это значит? Как в большом поле — какие есть только в России. Та́к тихо, что не было бы шумно (с Вами) даже на парижских «Grands boulevards»-ax [1621], к<отор>ые все, неизвестно почему — так любят. Нет, известно почему: за шум. За то, что — «себя не слыхать»._____
Иногда вижу М<арка> Л<ьвовича>. Недавно с ним спорила. Он танец ставит на одну высоту со словом. «Бог — или истина — или красота — или добро» — когда человек так говорит, я знаю одно: что ему глубо́ко всё равно. Что он, даже, по существу ни одного называемого не ощущает. Так этот «Бог или красота или добро», по его мнению, равно́ проявляется в балерине и в пророке. На что я ему ответила, что можно любить балет больше Священного Писания, но что оправдать этого (уравнять их) — нельзя. Либо признать равенство души и тела, чего не призна́ю никогда. Еще пример: 82-л<етний> Гёте — Второй Фауст, а 80-летний танцор?? Не о бестелесных же танцах он говорит, не о хороводах же душ, а о — живом танце, т. е. тел. Всякий поэт хочет (удачно или неудачно) сказать свою душу, а из танцоров — один на миллион. Танцор хочет сказать свое тело: силу, легкость, грацию. Это через него хочет сказаться. Апогей тела, и в лучшем случае переборотый закон земного тяготения: но — силой ног (таких-то мускулов) лечу, не силой духа. Согласны? Ответьте непременно. Утверждения М<арка> Л<ьвовича> — конечно, общее место, каждый эстет и под-эстет так говорит. Просто: ему одинаково (а м<ожет> б<ыть> и больше приятно) смотреть на балерину, как читать стихи. Приятнее смотреть, чем думать. Как большинству. (Хлеба и зрелищ.) Смотреть есть не-думать. — Пусть! Но зачем же пытаться оправдать это разумом! Слово — разум, танец — инстинкт. Ели жертвенное мясо, а потом танцевали, не знали что́ сказать — и потому танцевали [1622]. Козлы тоже танцуют. И журавли, кажется. (И очень хорошо делают!) И ребенок скачет раньше, чем говорит. Танец — потребность тела. Слово — души [1623]. Из всего этого М<арк> Л<ьвович> вывел, что я «просто ничего не понимаю в танце», который, кстати, сравнивается с архитектурой (NB! Реймсский собор [1624]). Такие вещи меня больше задевают, чем мои личные (бытовые и людские) неудачи и беды. Здесь мое задето. И только из-за таких вещей могу не-спать. (Страшно хотелось бы устроить об этом диспут, но всем все — так всё-равно!)_____
Очень хочется Вам что-нибудь послать, дорогая и навсегда любимая Анна Антоновна. Нынче буду перерывать свои «сокровища», не взыщите, если подарок и на сотую долю не отразит моей Вам преданности и, даже, приверженности. Просто хочется — что-нибудь живое, хоть когда-нибудь — не конверт! Мур пишет сам. Он очень большой, похудел, но сильный. Уже читает — сам — Тараса Бульбу, по собственному желанию и выбору. Пишет на двух языках, для семилетнего прилично и грамотно. Читает по франц<узски> свободно, сам научился. Со мной — чудесен. Но ум опережает сердце, я бы предпочла либо равномерность, либо обратное. Добр как все дети, т. е. в свой час, совсем не всегда. А умен — непрерывно. Мой доклад прослушал весь целиком, хотя я дала ему франц<узскую> детскую книгу с картинками, чтобы он развлекался. — И не заглянул. Теперь, дорогая Анна Антоновна, жду Вашего большого письма. Спросите на всякий случай на почте: 17 Grégrova, отослано с месяц назад, м<ожет> б<ыть> полтора. Писал и Мур. Обнимаю Вас от всей души. М.Ц.P.S. Только что узнаю, что Извольская после месячных совместных планов — раздумала жить вместе. Есть такая басня Крылова:
Нам страшно вместе быть с тобой.
И вот — скажу тебе не для досады:
Твоих мы песен слушать рады, —
Да только ты от нас подальше пой! [1625]
_____
Колечко — с кусочком крыла тропической бабочки. Милая А<нна> А<нтоновна>, если не трудно — присылайте нам те 20 фр<анков> прямо, а то Карсавины собираются уезжать [1626], — и все равно: Вы одна присылаете. Сердечное спасибо! МЦ.Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969 (с купюрами). С. 101–103. СС-6. С. 402–404. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008, С. 165–169.
23-32. Б.Л. Пастернаку
<Конец октября 1932 г.>Милый Борис, я все горюю о Максе [1627]. Не носом в подушку, а — если хочешь — носом в тетрадь, п<отому> ч<то> от тех слез по крайней мере хоть что-нибудь остается. Словом: 20-летие дружбы. Словом: большая тетрадь Живое о живом и ряд стихов [1628], конца которому ——
Впервые — Души начинают видеть. С. 542. Печ. по тексту первой публикации.
24-32. Н.А. Тэффи
<Октябрь 1932 г.> [1629]Дорогая Н<адежда> А<лександровна>! Весь вечер накануне Вашего письма беседовала о Вас — с дамой, имени которой я не знаю, она знает всех и двоюродная сестра Цетлиных [1630] (маленькая, черная, оживленная, немолодая). Узнала о Вас, о Вашем творчестве, нраве, подходе к себе и к людям, — а утром, очень рано, Ваше письмо, которое читала еще слепыми от сна глазами. Бесконечно радуюсь, что дошло: дошла. А знаете, почему я Вас так долго не окликала? — от сознания своего неисправимого свинства перед Вами — свинства видимого, не сущего! Вы так помогли мне с вечером [1631], а я вдруг исчезла. А исчезла — Вы мне поверьте — только потому, что потеряла Ваш адрес, только помнила: мост и мимо моста — дом налево [1632]. Конечно, могла бы написать на «Возрождение» [1633], но писать в такое место как-то — психологически — безнадежно… И как чудно, что сейчас окликнули, т. е. сняли с меня эту кабанью кожу неблагодарности <…> Хотите — встретимся? Позовите меня к себе, т<ак> к<а> у нас — иной круг (у меня — никакого: stranger heart [1634] — везде), но важно ведь не: круг, а: друг. Никогда не сужу о человеке по его окружению, но окружение — какое бы ни было — всегда сужу за то одиночество, в котором часто оставлен человек. Я еще в России думала: 150 миллионов — я (т. е. один) не в счет. Но если я (одна!) не в счет, и мой сосед (один!) не в счет, и этот встреченный на улице дворник с метлой не в счет, и этот станционный телеграфист не в счет, ведь никаких 150 миллионов не будет! 150 миллионов держатся то ли нами, то ли мной, каждым мной! Обнимаю Вас и жду вестей… МЦ.
Впервые — Новый мир. 1969. № 4. С. 205 (публ. А.С. Эфрон по черновику в рукописной тетради). Печ. по тексту первой публикации.
24а-32. Н.А. Тэффи
Clamart (Seine) 101, Rue Condorcet 19-го ноября 1932 г.Дорогая Надежда Александровна, Весь вечер беседовала о Вас с дамой — имени которой я не знаю, она знает всех и двоюродная сестра Цейтлиных (маленькая, черная, оживленная, худая, немолодая) — о Вас: о Вашем творчестве, нраве, подходе к событиям и к людям, а утром, очень рано, — как и должна приходить радость — Ваше письмо которое читала еще спящими глазами. А теперь о моем свинстве, даже — кабанстве: кабанстве очевидном, но не сущем, ибо провалилась я — Вы мне поверите — только потому что потеряла Ваш адрес, а с ним и чувство Вашей достоверности: только помнила мост и мимо моста — дом налево.
…И по ночам задумчиво искать
Ту улицу — которой нет на плане… [1635]
Хотите, захвачу почитать из дневников? Никому не известных [1639].
Впервые — ЛО, 1990. С. 103. СС-7. С. 437–138. Печ. по СС-7.
25-32. Н. Вундерли-Фолькарт
Clamart (Seine), 101, Rue Condorcet, 22-го ноября 1932 г.Дорогая госпожа Нанни! Да, дела мои (наши) шли и идут очень плохо, муж болен, дети исхудали (дочь совсем истощена и бескровна: с весны и до поздней осени мы голодали, как в Москве) — и т. д. — я очень далека от всякого круга (имею в виду круг людей), значит, и от литературных кругов, что поглощены здесь политикой больше, чем литературой, то есть больше кричат и ненавидят, чем молчат (пишут) и любят, — все места заняты, я билась над чужими переводами, хочу сказать: если кто-то сделал плохо, мне приходилось переделывать, то есть все переписывать наново [1640]: за неделю такой работы — примерно 100 франков, часто меньше. И т. д. — не хочу докучать Вам этими — в конечном итоге мелкими — заботами. Итак: ищу работу, нигде не могу ее найти и — тут начинается история. Распахивается дверь, и моя приятельница (и покровительница) с сияющим лицом: — Есть работа и радость! — В ее протянутой руке книга: Карл Зибер — «Рене Рильке (Юность Райнера Мария Рильке)» [1641]. Открываю: детские фотографии: очень мило! Первая — на втором году жизни — вылитая моя дочь, я знала это и раньше, однажды я написала Р<ильке>: «У нее твои глаза» [1642], — а здесь, в двухлетнем возрасте, то же лицо. Потом — читаю. И уже с самого начала: предисловие, нет, до того еще раньше, едва я вникла в это «Рене» — он ведь никогда не был «Рене», хотя и был так назван, он всегда был Райнер — словом, мое первое чувство: ложь! <…> Дорогая госпожа Нанни, это ответ на Ваше милое письмо, которое мне переслали, — я давно уже (к сожалению!) покинула Медон-Валь-Флери. (Его Медон, теперь там как раз реставрируют дом Родена.) [1643] Напишите мне скоро еще раз, мне так хотелось бы знать, что я не одинока в моем возмущении.
_____
Завтра я должна буду отказаться от перевода — моя покровительница огорчится — да и другую работу (достаточно трудную) я опять-таки не получу так быстро, но: ничего не поделаешь. Я не могу и не хочу такой работы — Боже упаси такое мочь и хотеть! Обнимаю Вас от всей души. Фотографии Рильке доставили мне огромную, глубокую и грустную радость. МаринаВпервые — Небесная арка. С. 220–221. СС-7. С. 369–370. Печ. по СС-7.
26-32. Г.П. Федотову
Clamart (Seine) 101, Rue Condorcet 26-го (?) ноября 1932 г. достоверно — понедельник [1644]Милый Георгий Петрович, Оказывается — муж может достать мне только Новый Мир, а этого мало, чтобы дать Пастернаков фон [1645]. В Тургеневской Библиотеке я не записана. Так что обращусь к Вам с просьбой: достать что можете. Чем больше достанете — тем живее будет вещь (о стихах можно писать только на примерах, т. е. возможно меньше говоря, возможно больше давая говорить). Моя дочь часто бывает в городе, напишите когда и куда ей зайти, — а м<ожет> б<ыть> проще переслать, вернее пересылать по мере поступления — по почте? Книг задерживать не буду, тут же выпишу что́ нужно и верну — Вам. Очень хотелось бы побольше материалу, но я здесь совершенно беспомощна, могу только написать. Прилагаемые стихи передайте жене, ей может быть будет приятно узнать (вспомнить) и такого Макса, а может быть — и ту меня, которую она — наверное единственный человек в Париже, если не шире, и к моему глубокому удивлению — хочется сказать: еще застала [1646]. («Мальчиком, бегущим резво — я предстала вам» [1647] позовите меня в гости (как-нибудь вечером) и я вам обоим почитаю — и стихи той поры и теперешние.) До свидания. Спасибо, что вспомнили. Очень буду ждать книг. МЦ.
Про съезд думаю и с ответом не задержу [1648].
Впервые — Новый журнал. 1961. С. 164–165. СС-7. С. 427. Печ. по СС-7.
27-32. С.Н. Андрониковой-Гальперн
<Декабрь 1932> [1649]Дорогая Саломея! Как грустно, что мы только билетно общаемся! Все ждала Вашего обещанного зова, сколько раз выходила из Вашего метро — и все не в ту сторону. Зайти на авось — не решалась, но каждый раз думала — не без горечи. А теперь опять это билетное дело. Нужда зверская (собранное берегу для будущего терма и переезда) — а тут еще праздники, и все идут за чаями. Вечер, пока, наш единственный ресурс. Милая Саломея, сделайте что можете. Буду читать стихи 20 лет назад [1650]. Придете? Обнимаю Вас. МЦ.
Впервые — СС-7. С. 154–155. Печ. по СС-7.
28-32. Г.П. Федотову
<14 декабря 1932 г.> [1651]Милый Георгий Петрович, Ответьте мне по возможности сразу: могу ли я вместо Пастернака написать Маяковского, либо сопоставить Маяковского и Пастернака: лирику и эпос наших дней? Все равно ничего исчерпывающего об остальных не могу дать, их много, книг мало, ненавижу безответственность [1652]. Когда в точности дать статью? (Последний срок) — Будут те же 8 страниц [1653]. Жду ответа. Сердечный привет Вам и Вашим. МЦ.
Впервые — Новый журнал. 1961. С. 165. СС-7. С. 428. Печ. по СС-7.
29-32. Г.П. Федотову
<16 декабря 1932 г.> [1654]Милый Георгий Петрович, Ваша книга наконец обнаружилась — запропала в дебрях при переезде — Маяковский, и Аля ее нынче же доставит в библиотеку, сказав, что Ваша. Если будет штраф, выплачу из гонорара, только скажите — сколько. — Хорошо бы на Петре, т. е. на чудном Пастернаке, всячески выгодно, но есть, страницы за две, еще место, на к<отор>ом можно прервать [1655]. Спасибо за все и простите за Маяковского, о нем не пекитесь, нынче же будет возвращен. МЦ. Четверг.
Впервые — Новый журнал. 1961. С. 165. СС-7. С. 428. Печ. по СС-7.
30-32. Г.П. Федотову
Clamart (Seine) 101, Rue Condorcet 16-го декабря 1932 г.Милый Георгий Петрович, Еще вопрос, даже — запрос. С моим докладом на Съезде Православной Культуры [1656] не безнадежно, и вот почему: у меня есть начатая вещь: Две Совести (совесть перед вещью и совесть перед Богом: — хорошо сделано! и что́ сделано?) которую мне нужно было бы Вам показать, вернее — из к<отор>ой почитать, ибо это, пока, непроходимый черновик [1657]. Если бы Вы нашли, что это подходит (думаю — да), я бы, тотчас же после сдачи Вам статьи для Нового Града, принялась бы за нее и сделала бы что́ могла. Но — важный вопрос — выступление бесплатно? Ведь мне бы пришлось работать полных две недели, т. е. в это время не делать ничего для заработка, а как ни плохо оплачиваются самые случайные переводы — они все-таки что-то дают. Нельзя ли было бы выяснить этот вопрос заранее? Если же Вы заранее знаете, что безнадежно — или неудобно что все выступают даром и т. д. — то и выяснять не надо. Во всяком случае мне бы надо Вам вещь — в черновом виде — показать, м<ожет> б<ыть> и не пригодится. Не совсем приятно также, что все эти ученые господа с радостью будут рвать меня на части, здесь отбиться я навряд ли смогу, — у них цитаты, а у меня только живые примеры, почти — бытовые примеры. Хотите встретимся на будущей неделе? Не соберетесь ли Вы в Кламар (в любой день от 4 ч<асов>, но непременно предупредив заранее), тогда обо всем рассудим. Книжку Аля обменяла, мне абонемент очень послужит для статьи. Сердечный привет Вам и Вашим. МЦ.
<Приписка на первом листе:> М<ожет> б<ыть> удастся переехать до 15-го янв<аря>, так как новая кв<артира> пустая [1658].
Впервые — Новый журнал. 1961. С. 166. СС-7. С. 428–429. Печ. по СС-7.
31-32. Г.П. Федотову
Clamart (Seine) 101, Rue Condorcet 20-го декабря 1932 г.Милый Георгий Петрович, Не поможете ли Вы и Елена Николаевна мне в распространении билетов на мой вечер 29-го — Детских и юношеских стихов [1659] — ТЕРМОВЫЙ вечер, роковой, ибо кроме терма еще переезд! Цена билета 10 фр<анков>, посылаю три, четвертый вам обоим, дружеский. Сделайте, что можете! И еще — не знаете ли Вы случайно, что́ с «писательским балом»? Будет ли и есть ли надежды? Боюсь пропустить срок прошению, а неловко просить, не зная, будет ли «бал» [1660]. Из-за полной нищеты нигде не бываю и никого не вижу. — Статья пишется и будет готова к 1-му. Сердечный привет вам всем. МЦ.
P.S. Вчера писала Рудневу с просьбой дать мне 100 фр<анков> авансу за конец «Искусства при свете совести» в январской книге [1661], — уже получила корректуру. Не могли бы Вы, милый Георгий Петрович, попросить о том же Фундаминского? [1662] Идут праздники — уже на ноги наступают — а нам не то что нечего дать на чай, сами без чаю и без всего. — Если можете! —
Впервые — Новый журнал. 1961. С. 166–167. СС-7. С. 429. Печ. по СС-7.
32-32. Неизвестной [1663]
<Декабрь 1932 г.> [1664]Милостивая государыня, Вы — единственное существо, кому я могу писать с <пропуск>, потому что Вы — единственное существо, от которого мне еще не было больно <написано поверх строки: не приходилось страдать> (не хочу сказать, что другие причиняют мне боль, но ведь можно ощущать в себе рану, даже если другой ее не наносил) <1↓> Расскажу Вам: с раннего детства, уже в возрасте Вашей дочери — какие у нее ангельские глаза, и еще славянские — такие ясные! — я всегда была влюблена — в кого и во что угодно: в няню, в собаку, в куклу на витрине, в гостью, и пр., и пр. И всё это — это единственная любовь, вечно меняющаяся, и вечно одна и та же — лишь одно и неизменное страдание: собака умирала, няня уходила, гостья не возвращалась, кукла из витрины исчезала<,> кто-то ее покупал… Потом — школьные подруги, которыми я восторгалась издалека, никогда не решаясь приблизиться — из-за глубочайшего чувства неполноценности: посмотрите «Девушек в форме» [1665]: Мануэла оттуда — это я. И всё это — восхищение и обожествление другого человека — продлилось… приблизительно до моих десяти лет. Потом… в один прекрасный день я сделала открытие: оказалось, что всё это: собака, няня, подруга, божество — было во мне, было мной, что я всегда была одна со своей любовью, что существ, которых я любила, просто не было. <1↑> (Это врожденная и роковая способность). (Тот самый роковой дар старой, обиженной феи: способность ранить себя всем, к чему приблизишься, — даже на расстоянии: рана — с первого взгляда — на всю жизнь — и без срока давности!) Возможно, однажды и Вы причините мне боль <не дописано> Я сижу, слезы текут у меня между пальцев, я плачу без причины, из-за <не окончено>
Впервые — Красная тетрадь. С. 31. (Пер. с фр.). Печ. по тексту первой публикации.
33-32. Неизвестной
<Между 23 и 29 декабря 1932 г > [1666]Милостивая государыня<,> Я по-прежнему думаю о Вас. Я Вас <нрзб>. Я Вас люблю, [зачеркнуто: 30<-го> я должна] 29-го мой литературный вечер [1667] (за триместр, читайте: на терм), а 30<-го> я должна сдать статью о двух больших русских поэтах [1668]: Борисе Пастернаке и Владимире Маяковском, первый [1669] из которых покончил с собой в расцвете сил и славы — в 35 лет — из-за несчастной любви (будто она бывает счастливой!), а второй, Борис Пастернак, — сын одного из ближайших русских друзей Рильке. Работаю две недели, а получу хорошо если 100 франков. Но работаю-то я не за сто франков, <написано поверх строки: сто франков не имеют никакого отношения> а просто из добросовестности по отношению ко всему великому. Эти 100 франков могут превратиться в тысячу или вообще отмениться — то, что я пишу, не станет от этого ни лучше, ни хуже, я [зачеркнуто: Я пишу] [зачеркнуто: Не бывает работы за 100 франков] Я работаю так, как если бы завтра был Страшный Суд. Я никогда никогда не могла написать ни строчки по-другому <не окончено>
Впервые — Красная тетрадь. С. 31. (Пер. с фр.). Печ. по тексту первой публикации.
34-32. И.Э. Бабелю
<Конец декабря 1932 — начало января 1933 г.> [1670]С Новым Годом, милый Бабель! Прощаю Вам для него Ваше огорчительное и уже хронически упорное равнодушие к единственному не-эмигрантскому поэту эмиграции, к единственному тамошнему — здесь [1671]. (А почему не там? Сложно. Хотя, уезжая, предупредила, что вернусь не раньше как через 10 лет<)>. Итак, Голубчик, я бы давно Вас окликнула, если бы не (совершенно излишний) страх, что могу Вас чем-нибудь скомпрометировать, вернее страх Вашего страха. Настолько не могу, что я бы… Но сейчас, по окончании большой статьи о Маяковском и Пастернаке, в которой своей рукой пишу следующую страницу Считаю себя в полном и спокойном праве через всю разлуку никогда не видавшихся людей и через весь ров [зачеркнуто: рубежа, такого же иллюзорного] как [зачеркнуто: Франции, Германии] России [зачеркнуто: просто на] так же протянуть Вам руку как через какой-нибудь стол в Москве. Итак — <не окончено>
Впервые — Вернуться в Россию стихами и прозой. Литература русского зарубежья. Сб. под научн. ред. Г. Нефагиной. Слупск, Польша, 2012. С. 96 (публ. Л.А. Мнухина по копии с оригинала факсимиле письма в кн.: Tsvetaeva М. Le Cahier rouge. Paris: Edition des Syrtes, 2011. C. 163). Печ. по тексту первой публикации.
Дополнение
Н.П. Гронскому
1928–1932 гг. [1672]
1.
Дружочек! Сейчас ко мне заходил Ваш папа и, не застав С<ергея> Я<ковлевича>, сказал, что зайдет к 9-ти ч<асам>, с поезда. Поэтому — приходите раньше, часам к 6 ½, вместе поужинаем и, если не будет дождя, пойдем ходить, или еще что-нибудь придумаем. Мне не хочется, чтобы Ваш папа думал, что Вы все время у нас ПОТОМУ ЧТО ЭТОГО НЕТ. А м<ожет> б<ыть> — Аля, Вы и я втроем в кинематограф? (наш). Говорю на случай дождя. Словом, увидим. М<ожет> б<ыть> уже к 6-ти придете? Не настаиваю, п<отому> ч<то> боюсь отрывать Вас. Но на 6 ½ настаиваю. До свидания! МЦ.Впервые — СС-7. С. 220–221. Печ. по СС-7.
2.
Воскресенье Cher ami, Venez me tenir compagnie avec Mour [1673]. Все уходят, я сижу с ним целый день. Приходите сразу после завтрака, если будет дождь посидим дома, солнце — Вы проводите нас с ним в Кламар. У меня есть для Вас приятная находка, душевного порядка. Варенье не несите, ибо завтрашний день не упраздняется. Жду. МЦ. P.S. Если солнце — не позже 2 ½ ч<асов>. Лучше к 2 ч<асам>.Впервые — СС-7. С. 221. Печ. по СС-7.
3.
В субботу идем. Выясните, может ли Павел Павлович. Остальное как условлено. МЦ. СредаВпервые — СС-7. С. 222. Печ. по СС-7.
4.
Милый Н<иколай> П<авлович>. Простите, что не дождалась, — пришлось неожиданно ехать в город. Жду Вас сегодня вечерком, после 8 ч<асов>. Посидим — побеседуем. МЦ.Впервые — СС-7. С. 221. Печ. по СС-7.
5.
Милый Ник<олай> Павлович. Приходите ко мне, если можете, завтра часа в два — пойдем за ящиками (4 уже есть) — если есть, захватите пилку для полок. Итак, жду до 2 ½ ч<асов>. МЦ.Впервые — СС-7. С. 222. Печ. по СС-7.
6.
Милый Николай Павлович! Вы мне очень и срочно нужны. Я дома от 12 ч<асов> до 2 ½ ч<асов> и вечером от 5 ч<асов> до 7 ч<асов>. Дело важное. Привет. МЦ. Вторник Если не спите и дома — скажите Але когда будете.Впервые — СС-7. С. 222. Печ. по СС-7.
7.
Милый Николай Павлович! Предложение: хотите нынче вечером в Кламар, на хороший фильм (Fièvre [1674], американский). Приходите как условлено в 7 ч<асов>, поужинаем и отправимся. Расскажу о своих вечеровых делах. Только не запаздывайте. До скорого свидания! МЦ. ВоскресеньеВпервые — СС-7. С. 221. Печ. по СС-7.
Приложение
От составителя
В настоящем издании, являющемся продолжением публикации эпистолярного наследия М.И. Цветаевой, сохранены принципы подготовки текста, принятые в предыдущих томах (Цветаева М. Письма 1905–1923 и Письма 1924–1927). Как и в предыдущих изданиях, в настоящем томе письма расположены в хронологической последовательности. Письма печатаются по оригиналам или копиям с оригиналов, а при их недоступности — по первой полной публикации. Большинство писем, опубликованных ранее, сверены или исправлены по оригиналам или их копиям. Все тексты писем печатаются по современной орфографии, но с максимальным сохранением индивидуальных авторских особенностей написания и произношения отдельных слов, а также пунктуации. В авторской транскрипции приводятся также некоторые названия, имена и фамилии. Пропуски в текстах обозначены угловыми скобками. В угловых скобках также раскрываются недописанные и сокращенные слова (кроме общепринятых). Слова и фразы, подчеркнутые в подлиннике, выделяются курсивом или разрядкой. Тексты расшифрованных черновиков, содержащие большое количество недописанных Цветаевой слов, для удобства читателей печатаются без обозначения сокращений, т. е. без угловых скобок. Для указания мест в рукописи, которые трудно поддаются чтению, применяется ремарка <нрзб>. В квадратных скобках приведены слова и выражения, зачеркнутые в рукописи М. Цветаевой. Авторские даты и указания мест написания помещены слева (вверху или внизу, в зависимости от места их указания в оригинале). Даты, установленные по почтовым штемпелям или по содержанию, заключены в угловые скобки. Слова, введенные Цветаевой в датировку (обозначение дня, название праздника и т. д.), сохранены. Оставлено без изменения обозначение календарного стиля: после 1 февраля 1918 г. Цветаева долгое время придерживалась старого (русского) стиля или ставила две даты — по старому и новому стилю. Варианты писем или черновики содержит дополнительное буквенное обозначение (например, 18а-30). Переводы иноязычных слов даются подстрочно. В разделе «Дополнения» публикуются письма к Н.П. Гронскому, даты которых определить не представляется возможным. Сведения об адресатах писем включены в отдельный указатель. Составитель приносит благодарность за помощь в работе З.Н. Атрохиной, Л.О. Мистрюковой, Г.Л. Мазалецкой (Мемориальный Дом-музей Марины Цветаевой, Болшево), Э.С. Красовской, М.Ю. Мелковой, О.А. Ростовой, В.Л. Телицыну, О.Ю. Тесленко, М.М. Уразовой (Дом-музей Марины Цветаевой, Москва), А.И. Бардеевой, Т.Н. Дубровиной, Е.В. Коротковой, К.В. Рыжак (Российская государственная библиотека), Г.А. Чесновицкой (Москва), Е.И. Лубянниковой (Санкт-Петербург), Р. Дэвису (Лидс, Англия), М. Авриль, К. Беранже, Т. Гладковой, В. Лосской, С. Хавину, А. Хананье (все — Париж).Условные сокращения, принятые в комментариях
Архив BDIC. — Архив Библиотеки международной современной документации в Нантере, Франция / Archive de Bibliothèque de documentation internationale contemporaine (BDIC), Nanterre, France. Архив А.Л. Бема. — Архив А.Л. Бема. Литературный архив Музея национальной письменности в Праге. Библиография. — Марина Цветаева. Библиография / Bibliographic des œuvres de Marina Tsvetaeva / Сост. Т. Гладковой и Л. Мнухина. — Paris; М.: Institut d'Ètudes slaves, Дом Марины Цветаевой, 1993. ВРХД. — Вестник русского христианского движения. Париж; Нью-Йорк; Москва. Отв. ред. Н.А. Струве. Годы эмиграции. — Марина Цветаева в воспоминаниях современников: Годы эмиграции / Сост. Л.А. Мнухин и Л.М. Турчинский. М.: Аграф, 2002. Документы к истории. — Документы к истории русской и украинской эмиграции в Чехословацкой республике (1918–1939) / Сост. 3. Сладек, Л. Белошевская и др. Прага: Изд-во Еурославика, 1998. Д.П. Мирский. Письма. — Davies R., Smith G.S. Mirsky D.S.: Twenty-Two Letters (1926-34) to Salomea Halpern, Seven Letters (1930) to Vera Suvchinskaia (Д.П. Мирский: Двадцать два письма (1926–1934) к Саломее Гальперн, семь писем (1930) к Вере Сувчинской) / Oxford Slavonic Papers. New series. Vol. XXX. Oxford University Press, 1997. Души начинают видеть. — Марина Цветаева. Борис Пастернак. Души начинают видеть. Письма 1922–1936 гг. / Изд. подгот. Е.Б. Коркина и И.Д. Шевеленко. М.: Вагриус, 2004. Красная тетрадь. — Цветаева М.И. Красная тетрадь / Сост., подгот. текста, примеч. Е.И. Лубянниковой и А.И. Поповой. Перевод А.И. Поповой. СПб.: Изд-во Пушкинского Дома, 2013. ЛО, 1990. — Цветаева в письмах / Публ. Дж. Мальмстада. 1990. № 7 // Литературное обозрение. ЛО, 1991. — Переписка М.И. Цветаевой с А.В. Бахрахом /Публ. Дж. Мальмстада // Литературное обозрение. 1991. № 10. Лосская В. — Лосская В. Марина Цветаева в жизни. Воспоминания современников. М.: ПРОЗАиК, 2011. Минувшее. — Письма Марины Цветаевой к Р.Н. Ломоносовой (1928 1931 гг.) / Публ. и коммент. Р. Дэвиса. Подгот. текста Лидии Шоррокс. // Минувшее: Ист. альм. Paris: ATHENEUM, 1989. 8. Мир России. — Саакянц А.А. Оползающая глыба. Марина Цветаева и Николай Гронский (1928–1930). Мир России. Научн. — публ. журн. М.: ОЛМА-Пресс, 1993. П. № 1. Наше наследие. 2005. — Цветы и гончарня: Письма Марины Цветаевой к Наталье Гончаровой / Публ. и коммент. Н.А. Громовой. Наше наследие. Илл. ист. — худож. журн. М. 2005. № 73. Небесная арка. — Небесная арка: Марина Цветаева и Райнер Мария Рильке / Вступ. статья, сост., подгот. текстов, перевод и примеч. К.М. Азадовского. СПб.: Акрополь, 1992. НЗК-1 и НЗК-2. — Цветаева М. Неизданное: Записные книжки: В 2 т. Т. 1 и 2 / Сост., подгот. текста, предисл. и примеч. Е.Б. Коркиной и М.Г. Крутиковой. М.: Эллис Лак 2000, 2001. НИСП. — Марина Цветаева. Неизданное. Семья: История в письмах / Сост. и коммент. Е.Б. Коркиной. М.: Эллис Лак, 1999. Новый журнал. 1961. — Письма М. Цветаевой к Г.П. Федотову / Публ. Е.Н. Федотовой // Новый журнал. Нью-Йорк. 1961. № 63. НП. — Цветаева М. Неизданные письма / Под общей ред. Г. Струве и Н. Струве. Париж: YMCA-Press, 1992. НСТ. — Цветаева М. Неизданное. Сводные тетради / Подгот. текста, предисл. и примеч. Е.Б. Коркиной и И.Д. Шевеленко. М.: Эллис Лак, 1997. Несколько ударов сердца. — Марина Цветаева. Николай Гронский. Несколько ударов сердца. Письма 1928–1935 годов / Изд. подгот. Ю.И. Бродовская и Е.Б. Коркина. М.: Вагриус, 2005. Письма к Константину Родзевичу. — Цветаева М. Письма к Константину Родзевичу / Изд. подгот. Е.Б. Коркина. Ульяновский Дом печати, 2001. Письма к Анне Тесковой, 1969. — Цветаева М. Письма к Анне Тесковой / Вступ. статьи 3. Матгаузера, В.В. Морковина. Подгот. текста и примеч. В.В. Морковина, науч. ред. 3. Матгаузер. Прага: Academia, 1969. Письма к Анне Тесковой, 2008. — Цветаева М. Письма к Анне Тесковой / Сост., подгот. текста и коммент. Л.А. Мнухина. Вступ. статья А. Главачека. М.: Мемориальный Дом-музей Марины Цветаевой в Болшеве, 2008. Письма к Анне Тесковой, 2009. — Цветаева М. Спасибо за долгую память любви…: Письма Марины Цветаевой к Анне Тесковой. 1922–1939 / Предисл., публ. и примеч. Г.Б. Ванечковой. М.: Русский путь, 2009. Письма 1905–1923. — Цветаева М. Письма 1905–1923 / Сост. Л.А. Мнухина (при участии Л.Г. Трубицыной). Подгот. текста Л.А. Мнухина. М.: Эллис Лак, 2012. Письма 1924–1927. — Цветаева М. Письма 1924–1927 / Сост. Л.А. Мнухина (при участии Л.Г. Трубицыной). Подгот. текста Л.А. Мнухина. М.: Эллис Лак, 2013. Письма Д.П. Мирского П.Л. Сувчинскому. — Smith G.S. The Letters of D.S. Mirsky to P.P. Suvchinski, 1922–1931 (Письма Д.П. Мирского П.П. Сувчинскому, 1922–1931) / Birmingham, University of Birmingham, 1995. Поэт и время. — Марина Цветаева. Поэт и время: Выставка к 100-летию со дня рождения. М.: Галарт, 1992. РГАЛИ. — Российский государственный архив литературы и искусства. Родство и чуждость. — Марина Цветаева в критике современников: В 2 ч. Ч. 1. 1918–1941 годы. Родство и чуждость / Сост. Л.А. Мнухина, подгот. текста и коммент. Л.А. Мнухина и Е.В. Толкачевой. М.:Аграф, 2003. Рождение поэта. — Марина Цветаева в воспоминаниях современников: Рождение поэта / Сост. Л.А. Мнухина и Л.М. Турчинского. М.: Аграф, 2002. Русская газета. — Неизданные записки Марины Цветаевой к Саломее Андрониковой-Гальперн // Русская газета: Еженедельник в Болгарии. София. 2005. № 14. 18–24 апр. С. 12. (Публ. В. Лосской). Саакянц А. — Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. М.: Эллис Лак, 1997. СС 1–7. — Цветаева М. Собр. соч.: В 7 т. / Сост., подгот. текста, и коммент. А.А. Саакянц и Л.А. Мнухина. М.: Эллис Лак, 1994–1995. Труды симпозиума в Лозанне. — Цветаева М. Труды 1-го международного симпозиума (Лозанна, 1982) / Под. ред. Робина Кембала в сотрудничестве с E. Эткиндом и Л. Геллером. Bern; Berlin; Frankfurt/M.; New-York; Paris; Wien, Peter Lang, 1991. Хроника, I–IV. — Русское зарубежье. Хроника научной, культурной и общественной жизни. Франция. 1920–1940. Т. 1–1 / Под общей ред. Л.А. Мнухина в сотрудничестве с М. Авриль, Т. Гладковой, В. Лосской и Н. Струве. М.: ЭКСМО; Paris: YMCA-Press, 1995–1997. Цветаева А. — Цветаева А. Воспоминания. 3-е изд, испр. и доп. М.: Сов. писатель, 1983. Цветы и гончарня. — Цветы и гончарня. Письма М. Цветаевой к Н. Гончаровой. 1928–1932. Марина Цветаева. Наталья Гончарова: Жизнь и творчество / Предисл., подгот. текста и примеч. Н.А. Громовой. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2006. Эфрон А. — Эфрон А. О Марине Цветаевой: Воспоминания дочери / Сост. и автор вступ. статьи М.И. Белкина. Коммент. Л.М. Турчинского. М.: Сов. писатель, 1989. Revue des Ètudes slaves. — Письма М.И. Цветаевой из архива П.Л. Сувчинского. «Revue des Ètudes slaves». Paris. 1992. LXIV/2. C. 207–208. (Публ. Ю. Клюкина, В. Козового и Л. Мнухина).БАБЕЛЬ Исаак Эммануилович (1894–1940) — писатель. С творчеством Бабеля Цветаева была знакома хотя бы потому, что в 1926 г. в эмигрантском журнале «Версты» (Париж), который выходил при ближайшем участии Цветаевой (как значилось на его обложке), были напечатаны «История одной голубятни» Бабеля и ее «Поэма Горы». Был репрессирован, расстрелян. БАХРАХ Александр Васильевич (1902–1985) — литературный критик, мемуарист. В 1920 г. эмигрировал, жил в Берлине, Париже. Писал критические статьи для газеты «Дни». Рецензия на сборник «Ремесло» (1923) послужила началом переписки между поэтом и критиком, пик которой пришелся на лето 1923 г. Первая личная встреча состоялась сразу по приезде Цветаевой в Париж, в 1925 г. «…За все ее парижские годы я побывал у нее считанное число раз <…> Вероятно, это происходило потому, что разговор с ней у меня никогда не клеился, мне казалось, что приходится подниматься на крутую гору. Хоть и был он утонченно литературен, но вместе с тем в каждой брошенной ею фразе, в любом ее полуслове мне чудился какой-то второй смысл, намек на что-то, что перегорело или, строго говоря, что было измышлено» (Годы эмиграции. С. 199–200). К А.В. Бахраху обращены цикл «Час души» (1923), стихотворения 1923 г.: «Наклон», «Раковина», «Заочность», «Письмо», «Минута». БЕМ Альфред Людвигович (1886–1945) — историк литературы, публицист, переводчик, критик. С 1922 г. жил в Праге. Организатор литературного объединения «Скит поэтов» и «Общества Достоевского» в Праге. Один из ведущих литературных критиков русской эмиграции. Публиковал статьи («Письма о литературе») в газетах «Руль» (Берлин), «Молва» (Варшава), журнале (затем газете) «Меч» (Варшава) и др. Знакомство Цветаевой с А. Бемом состоялось в Праге, возможно, на одном из заседаний «Скита поэтов». Сложившиеся между ними уважительные отношения сохранялись многие годы. А.Л. Бем отводил Цветаевой первое место среди современных поэтов эмиграции (Меч. Варшава. 1938. 12 июня), неоднократно откликался в своих статьях 1930-х гг. на публикации Цветаевой в периодической печати. Был арестован советскими органами, расстрелян. БОГЕНГАРДТ Антонина Константиновна (урожд. Никольская; 18671948) — педагог, преподаватель. Мать В.А. Богенгардта. Бывшая начальница Женской гимназии в Красноярске. В начале 1920-х гг. выехала к сыну за границу. Жила в Чехословакии. Работала в Русской гимназии в Моравской Тршебове, преподавала французский и немецкий языки. В середине 1920-х гг. уехала во Францию. БОГЕНГАРДТ Всеволод Александрович (1892–1961). Капитан Марковского полка, педагог. Учился в Московском университете. В Первую мировую войну служил в санитарном отряде. В Гражданскую войну воевал в составе Марковского полка Добровольческой армии, участник 1-го Кубанского похода. Однополчанин С.Я. Эфрона. Эмигрировал через Галлиполи в Константинополь, затем переехал в Чехословакию. Работал воспитателем в Русской гимназии в Моравской Тршебове, где училась Ариадна Эфрон. В середине 1920-х гг. уехал с семьей во Францию. Работал шофером. БОГЕНГАРДТ Ольга Николаевна (урожд. Стембок-Фермор; 18931967) — педагог. Жена В.А. Богенгардта. Участница Гражданской войны. Эмигрировала в Константинополь, затем переехала в Чехословакию. Работала воспитателем в Русской гимназии в Моравской Тршебове. В середине 1920-х гг. уехала во Францию. БУНИНА Вера Николаевна (урожд. Муромцева; 1881–1961) — писательница, мемуаристка, переводчик. Жена И.А. Бунина (вторая). Окончила естественный факультет Высших женских курсов в Москве. В эмиграции с 1920 г. Член Комитета помощи русским писателям и ученым во Франции, участвовала в его благотворительной работе. Переписка М.И. Цветаевой с В.Н. Буниной началась во Франции весной 1928 г. и продолжалась без малого десять лет. «Она мне написала, я отозвалась — и пошло, и продолжается, и никогда не кончится — ибо тут нечему кончаться: все — вечное…» — писала позднее Цветаева о Вере Николаевне (СС-6. С. 430). Ей Цветаева посвятила свою автобиографическую прозу «Дом у Старого Пимена».
ВИЛЬДРАК Шарль (наст. фам. Мессаже; 1882–1971) — французский поэт, прозаик, драматург, теоретик поэзии. Впервые выступил в 1901 г. с брошюрой «Свободный стих» («Leverlibrisme»). В 1920 г. в Москве вышла его (в соавторстве с Ж. Дюамелем) книга «Теория свободного стиха» (Заметки о поэтической технике.) (пер. В. Шершеневича). Переписка Цветаевой с Вильдраком началась в 1930 г., когда она послала ему главы своего французского «Мо́лодца» («Le Gars»). Вундерли-Фолькарт Нанни (1878–1962) — близкая знакомая P.M. Рильке в последний период его жизни. Согласно завещанию Рильке, была его душеприказчицей и распоряжалась его литературным и эпистолярным наследием. Поводом для возникновения переписки между Цветаевой и Вундерли-Фолькарт послужило письмо последней, в котором она обратилась к Цветаевой с вопросом, как поступить с ее письмами к Рильке, находящимися в архиве поэта.
ГОНЧАРОВА Наталья Сергеевна (1881–1962) — живописец, график, театральный художник. Жена М.Ф. Ларионова. Училась в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. С 1906 г. участница художественных салонов и выставок русского искусства. С 1915 г. жила в Париже. Оформляла спектакли для Русского балета С.П. Дягилева и др. Проводила самостоятельно и совместно с Ларионовым выставки в парижских галереях. Жертвовала свои картины в пользу Комитета помощи русским писателям и ученым. Цветаеву с Гончаровой в 1928 г. познакомил М.Л. Слоним. «Обе друг другу понравились… Марина Ивановна говорила, что Гончарова действует на нее успокаивающе и была от нее в восторге» (Годы эмиграции. С. 127, 128). Их встречи и возникшая переписка продолжались во время работы поэта над очерком «Наталья Гончарова» (1929). Некоторое время Гончарова занималась рисунком с дочерью Цветаевой Ариадной. В 1930 г. она иллюстрировала поэму-сказку «Мо́лодец», которую Цветаева перевела в том же году на французский язык. (Поэма при жизни Цветаевой напечатана не была.) ГРИНЕВИЧ Вера Степановна (урожд. Романовская; ? — не позднее 1939) — библиотекарь, занималась вопросами педагогики. Дочь коменданта Судакской крепости, племянница Е.П. Блаватской, давняя знакомая М. Цветаевой. Была в дружеских отношениях с М.А. Волошиным, С.Я. Парнок, А.К. и Е.К. Герцык и др. В эмиграции — во Франции. Жила в Севре (под Парижем). Была близка к теософским кругам Парижа. ГРОНСКИЙ Николай Павлович (1909–1934) — поэт. Во Франции с 1920 г., жил в Медоне (под Парижем). Учился в Русской гимназии. Окончил филологический факультет Парижского университета. Писал диссертацию о Г.Р. Державине. Цветаева и Гронский подружились в 1928 г., она высоко ценила его стихи. Сохранилась переписка Цветаевой с Тройским за 1928–1933 гг. После смерти Гронского его родители вернули Цветаевой ее письма, и она намеревалась издать эту переписку. Гронскому посвящены стихотворный цикл «Надгробие» (СС-2) и эссе «Поэт-альпинист» (СС-5). Погиб в результате несчастного случая в парижском метро. Посмертно вышел его сборник «Стихи и поэмы» (Париж, 1936), куда вошли стихотворения «Отпер дверь я. — Два синих крыла…» и «Из глубины морей поднявшееся имя…», обращенные к Цветаевой. ГУЧКОВ Александр Иванович (1862–1936) — общественный и политический деятель, лидер партии октябристов, председатель 3-й Государственной думы (1910–1911 гг.), военный министр Временного правительства. Участвовал в финансировании Добровольческой армии. С 1919 г. за границей. Отец В.А. Сувчинской.
ЗАЙЦЕВ Борис Константинович (1881–1972) — писатель, мемуарист, переводчик. Учился в Горном институте в С.-Петербурге, на юридическом факультете Московского университета. В 1921 г. избран председателем Московского отделения Всероссийского союза писателей. В 1921 г. Аля Эфрон гостила за городом в доме родителей Б.К. Зайцева. В 1922 г. с семьей эмигрировал в Берлин. В 1923 г. был избран вице-председателем Союза русских писателей и журналистов в Германии. С 1924 г. Зайцевы жили в Париже. Член правления Союза русских писателей и журналистов в Париже (с 1924 г.). В 1929–1930 гг. участвовал в собраниях русских и французских писателей. В эмиграции он и его жена продолжали помогать Цветаевой. Их дочь Н.Б. Зайцева-Соллогуб была подругой Ариадны Эфрон. Оставил воспоминания о Цветаевой (Рождение поэта. С. 104–107). ЗАЙЦЕВА Вера Алексеевна (урожд. Орешникова; 1878–1965). Жена Б.К. Зайцева. В эмиграции с 1922 г., в Париже с 1924 г. Участвовала в общественной и литературной жизни русской колонии. ЗИБЕР-РИЛЬКЕ Рут (1901–1972) — дочь P.M. Рильке. Вместе с мужем Карлом Зибером в те годы занималась сбором писем Рильке, готовила их к печати. В связи с этим она обратилась к Цветаевой с просьбой прислать в Веймар письма поэта. Цветаева письма не послала, Рут свою просьбу не повторила. В итоге письма остались у Цветаевой.
ИВАСК Юрий Павлович (1907–1986) — поэт, критик, историк литературы. В 1920 г. семья Иваска переселилась из России в Эстонию. В 1932 г. Иваск окончил юридический факультет Тартуского университета. Участник «Цеха поэтов» в Таллине. Во время Второй мировой войны попал в Германию, в 1949 г. переехал в США. Автор статей о творчестве Цветаевой, а также нескольких стихотворений, ей посвященных. Активная переписка между ними завязалась в 1933 г. В своих письмах Иваск постоянно запрашивал Цветаеву о ее поэтическом ремесле, а также и о ее жизни. В 1938 г., во время пребывания Иваска в Париже, они несколько раз встречались. О трех таких встречах Иваск оставил запись в своем парижском дневнике (Годы эмиграции. С. 296–300).
КОМИТЕТ ПОМОЩИ РУССКИМ ПИСАТЕЛЯМ И УЧЕНЫМ ВО ФРАНЦИИ. Образован в Париже в 1919 г. Комитет ставил своей задачей оказание материальной и моральной помощи русским писателям и ученым, «проживающим во Франции и ее владениях, а равно в странах, где нет местных обществ помощи русским писателям и ученым». Главным в работе Комитета была организация добывания средств (благотворительные вечера и издания, поиски меценатов, связи с аналогичным комитетом в Америке и т. д.) и последующее распределение этих средств среди нуждающихся писателей и ученых. С начала 1930-х гг. функции распределения и выдачи пособий отошли к Союзу русских писателей и журналистов в Париже (см.).
ЛАРИОНОВ Михаил Федорович (1881–1964) — художник, сценограф, художественный критик, мемуарист. Муж Н.С. Гончаровой (в первом браке). Окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества. С 1905 г. участник художественных салонов и выставок русского искусства. В 1913–1914 гг. разработал в живописи принцип «лучизма» и его последующей фазы «пневмолучизма». В 1915 г. поселился в Париже. Работал как сценограф. Оформлял спектакли для Русского балета С.П. Дягилева. Проводил самостоятельно и совместно с Гончаровой выставки в парижских галереях. Жертвовал свои картины в пользу Комитета помощи русским писателям и ученым. ЛОМОНОСОВА Раиса Николаевна (урожд. Розен; 1888–1973) — литератор, меценатка. Жена известного русского инженера-железнодорожника, профессора Юрия Владимировича Ломоносова (1876–1952). Ломоносову с Цветаевой познакомил заочно Б.Л. Пастернак. Знакомство и последовавшая за ним переписка длились в общей сложности более трех с половиной лет, в течение которых Ломоносова оказывала материальную помощь Цветаевой.
МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович (1893–1930) — советский поэт. Цветаева очень высоко ценила творчество Маяковского, считала его первым русским поэтом масс. Посвятила ему стихотворение в 1921 г. и стихотворный реквием после его кончины в 1930 г. (СС-2), часто упоминала в письмах и статьях (см., например, статью «Эпос и лирика современной России. Владимир Маяковский и Борис Пастернак»). Всю жизнь Цветаева хранила по отношению к Маяковскому «высокую верность собрата». Маяковский, напротив, относился к Цветаевой недоброжелательно, резко отзывался о ее творчестве в своих выступлениях. Подробно об отношениях поэтов см.: Саакянц А. Владимир Маяковский и Марина Цветаева. — В мире Маяковского. Сб. статей. Кн. 2. М.: Сов. писатель, 1984. С. 193–194).
ОЦУП Николай Авдеевич (1894–1958) — поэт, прозаик, литературовед, редактор. Учился на юридическом факультете С.-Петербургского университета. Участвовал во «Втором цехе поэтов» Н.С. Гумилева. В 1922 г. выехал из России, жил в Берлине, в 1924 г. поселился в Париже. Член Союза молодых поэтов и писателей. Участник собраний и литературных вечеров журнала «Звено», объединения «Кочевье», литературных собраний «Зеленой лампы». Основатель и редактор журнала «Числа» (1930–1934).
ПАСТЕРНАК Борис Леонидович (1890–1960) — поэт, прозаик, переводчик. С ним Цветаева познакомилась в Москве после октябрьских событий на поэтическом вечере. Горячая дружба завязалась летом 1922 г., когда Пастернак написал Цветаевой в Берлин восторженное письмо о ее книжке «Версты» (1921), а Цветаева с восторгом отозвалась о его сборнике «Сестра моя — жизнь». Завязавшееся эпистолярное общение достигло апогея в 1926 г., но к 1936 г. постепенно сошло на нет. Пастернак посвятил Цветаевой стихотворения «Не оперные поселяне…» (1926), «Марине Цветаевой» (1929), акростих «Мгновенный снег, когда булыжник узрен…» (1929), «Памяти Марины Цветаевой» (1943) и вспоминал о ней в автобиографическом очерке «Люди и положения» (1956,1957). Она стала одним из прототипов героини поэмы Пастернака «Спекторский» (1924–1930) и др. Цветаева написала на книгу Пастернака «Сестра моя — жизнь» рецензию «Световой ливень» (1922), о его стихах говорила в статьях «Эпос и лирика современной России» (1932), «Поэты с историей и без истории» (1933). К «собрату по песенной беде» обращен цикл стихов «Провода» (1923) и стихотворения «Неподражаемо лжет жизнь…» (1922), «Сахара» (1923), «Строительница струн — приструню…» (1923), «Двое» (1924), «Расстояние: версты, мили…» (1925), «В седину — висок…» (1925), «Русской ржи от меня поклон…» (1925). Поэма «С моря» (1926) написана как поэтическое послание к Пастернаку. К нему и P.M. Рильке обращена поэма «Попытка комнаты» (1926). История переписки Цветаевой и Пастернака и сама их переписка составили отдельный том (Души начинают видеть). ПАСТЕРНАК Леонид Осипович (1862–1945) — живописец и график, отец Б.Л. Пастернака. С 1921 г. жил в Германии, затем в Англии. Личного знакомства Цветаевой с Л.О. Пастернаком, по-видимому, не произошло. ПОЗНЕР Владимир Соломонович (1905–1992) — поэт, журналист, историк литературы. Сын С.В. Познера. В конце 1920-х гг. стал писать по-французски и в основном прозу (опубликовал книгу «Panorama de la littérature russe contemporaine». Paris, 1929). С начала 1930-х гг. — член Французской компартии. ПОЗНЕР Соломон Владимирович (1876–1946) — журналист, юрист, общественный деятель. Отец B.C. Познера. Окончил юридический и историко-филологический факультеты С.-Петербургского университета. С 1921 г. в эмиграции во Франции, жил в Париже. Постоянный сотрудник газет «Последние новости», «Народная мысль», редактор еженедельника «Еврейская трибуна». С 1920-х гг. в течение многих лет член правления, секретарь парижского Союза русских писателей и журналистов. В 1924–1934 гг. секретарь Комитета помощи русским писателям и ученым во Франции.
РЕЗНИКОВ Даниил Георгиевич (1904–1970) — поэт, критик, издатель. Муж Н.В. Черновой (Резниковой). В эмиграции с 1919 г. Во Франции жил в Кламаре (под Парижем). Занимался литературным трудом, издательской деятельностью. Вместе с женой издавал произведения A.M. Ремизова (издательство «Оплешник»). Сотрудник журналов «Версты», «Воля России», «Благонамеренный», печатался в газете «Дни». РОДЗЕВИЧ Константин Болеславович (1895–1988) — мичман, общественно-политический деятель, художник. Во время Первой мировой войны доброволец, участвовал в Гражданской войне в составе Красной флотилии; попал в плен к белым, был помилован. Эмигрировал. С начала 1920-х гг. жил в Праге, где окончил Русский юридический факультет Карлова университета. С 1926 г. жил в Кламаре (под Парижем). Продолжал образование на юридическом факультете Сорбонны. Участник Евразийского движения. Соратник П.Л. Сувчинского, С.Я. Эфрона. Член Коммунистической партии Франции. Участник Сопротивления. Занимался живописью, деревянной скульптурой. Близкий друг Цветаевой. Ему посвящены цикл «Овраг» (1923), «Поэма Горы» (1924, 1939), «Поэма Конца» (1924), ряд стихотворений 1923–1924 гг.
СЕВЕРЯНИН Игорь (наст, имя и фам. Игорь Васильевич Лотарев; 18871941) — поэт. С 1918 г. жил в Эстонии. В 1931 г. Северянин приехал в Париж, где дважды (12 и 27 февраля) выступил с чтением своих стихов. Цветаева присутствовала на втором вечере. Это посещение и послужило поводом для письма. Автор иронически-враждебного сонета «Цветаева» («Блондинка с папироскою, в зеленом…»), вошедшего в его книгу «Медальоны» (Белград, 1934). СИНЕЗУБОВ Николай Васильевич (1891–1956) — художник, декоратор. Близкий друг А.А. Чаброва. Учился на юридическом факультете Московского университета, в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. С 1922 г. проводил персональные выставки в Москве и Петрограде (Ленинграде). В 1928 г. выехал по командировке Народного комиссариата просвещения в Германию, в СССР не вернулся. До 1931 г. жил в Германии, в 1931 г. жил на Корсике, в 1932 г. переехал в Париж. Цветаева была с ним знакома до отъезда за границу. СЛОНИМ Марк Львович (1894–1976) — общественно-политический деятель, критик, публицист, переводчик, редактор. Окончил Институт Высших наук во Флоренции (Италия), завершил обучение на романо-германском отделении филологического факультета Петроградского университета. Член партии социалистов-революционеров. Эмигрировал в 1919 г. Жил во Флоренции, Берлине, с 1922 г. Праге. Был соредактором журнала «Воля России», заведовал в нем литературной частью. С 1927 г. подолгу жил в Париже, в 1932 г. поселился здесь окончательно. Возглавлял Франко-славянское издательство. Основал в 1928 г. и возглавил объединение «Кочевье». Был редактором «Новой газеты» (1931). В 1941 г. переехал в США, в 1965 г. вернулся в Европу. С Цветаевой познакомился в Берлине в 1922 г., часто встречался в Праге и в Париже. Близкий друг Цветаевой. «Может быть одна из самых больших его не только редакторских, но и просто человеческих заслуг было его отношение к творчеству Цветаевой. Изгой зарубежной литературы Марина никак не могла пожаловаться на охотно печатавшего ее стихи и прозу Марка Львовича. В их дружбе было прежде всего неконформистское притяжение двух высоких интеллектуальных уровней. Как люди они были мало сходны» (С. Рафальский. «Доброй памяти <М.Л. Слонима>». — Русская мысль. Париж. 1976. 13 мая). Автор обстоятельных, одних из лучших воспоминаний «О Марине Цветаевой» (Годы эмиграции. С. 90–145). СОСИНСКИЙ Владимир Брониславович (наст, имя и фам. Бронислав Брониславович Сосинский-Семихат; 1900–1987) — писатель, критик, журналист. Участник Белого движения. Эвакуировался в 1920 г. в Константинополь. С 1924 г. жил в Париже, окончил Сорбонну. Занимался литературной деятельностью. Был директором Франко-славянской типографии. Входил в литературное объединение «Кочевье». С 1928 г. секретарь редакции журнала «Воля России». Знакомство Цветаевой с Сосинским состоялось сразу же после ее приезда в Париж на квартире О.Е. Колбасиной-Черновой. Муж А.В. Черновой. Многолетний друг семьи Цветаевой. Автор воспоминаний о М. Цветаевой (Годы эмиграции. С. 178–188) и С. Эфроне (Вопросы литературы, 1991, № 6. С. 197–207). В 1960 г. возвратился в СССР. СОЮЗ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ И ЖУРНАЛИСТОВ В ПАРИЖЕ. Образован в 1920 г. Первым председателем был избран И.А. Бунин. С 1921 г. во главе Союза стал П.Н. Милюков и был в течение многих лет почти бессменным его председателем. Работа Союза была направлена, главным образом, на благотворительную деятельность, на организацию мероприятий, которые приносили бы средства для нуждающихся его членов. Другой своей задачей Союз ставил пропаганду лучших достижений русской культуры и литературы. Проводились ежегодные Пушкинские праздники (с 1924 г. получившие название «Дней русской культуры»), вечера памяти русских писателей и поэтов и т. д. Цветаева была членом Союза. СУВЧИНСКАЯ Вера Александровна (урожд. Гучкова, во втором браке Трейл; 1906–1987) — дочь военного министра Временного правительства А.И. Гучкова, жена П.Л. Сувчинского, журналистка, переводчик. После революции в эмиграции, жила во Франции. Участвовала в евразийском движении, входила в Союз возвращения на родину. С 1932 г. член Коммунистической партии Франции. Участвовала в нелегальной работе под контролем ГПУ (по показаниям С.Я. Эфрона, была завербована лично им). В 1930-е гг. была дружна с А.С. Эфрон. Цветаева познакомилась с ней в 1926 г. СУВЧИНСКИЙ Петр Петрович (1892–1985) — музыковед, философ, критик, педагог, один из основателей евразийского движения. С 1920 г. в эмиграции. В 1922–1928 гг. возглавлял издательство «Евразия» (Берлин, затем Париж). Знакомство Цветаевой с Сувчинским, по-видимому, состоялось в Берлине, летом 1922 г., где они сотрудничали в издательстве «Геликон». Продолжилось и укрепилось после переезда Цветаевой в Париж. Вместе с Д.П. Святополк-Мирским, С.Я. Эфроном являлся организатором и соредактором журнала «Версты» (1926–1928). СУХОТИНА Татьяна Львовна. — См. ТОЛСТАЯ Татьяна Львовна.
ТЕСКОВА Анна Антоновна (1872–1954) — чешская писательница, переводчица произведений Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, Д.С. Мережковского и др. Общественная деятельница, одна из основателей Чешско-русской Едноты. Цветаева познакомилась с ней в конце 1922 г., когда Тескова написала ей письмо с просьбой выступить на литературном вечере. Личное знакомство длилось до отъезда Цветаевой во Францию, дружеские, доверительные отношения и переписка сохранились до 1939 г. В течение всего времени их знакомства Тескова оказывала Цветаевой действенную материальную и моральную помощь. Цветаева посвятила Тесковой стихотворный цикл «Деревья» (1922–1923). ТОЛСТАЯ Татьяна Львовна, графиня (Сухотина-Толстая, урожд. графиня Толстая, в браке Сухотина; 1864–1950) — мемуаристка, художница, общественная деятельница. Дочь Л.Н. Толстого. С 1925 г. за границей. В 1926–1929 гг. жила в Париже. Основатель и директор Русской художественной академии в Париже. ТЭФФИ Надежда Александровна (урожд. Лохвицкая, в замуж. Бучинская; 1872–1952) — писательница, автор юмористических рассказов и фельетонов, драматург, литературный критик. В 1919 г. эмигрировала через Константинополь в Париж. С 1921 г. член Союза русских писателей и журналистов в Париже, в 1930-е и 1940-е гг. входила в правление Союза. Участвовала в собраниях русских и французских писателей, выступала на Франко-русских собеседованиях, на вечерах в пользу русских ученых и литераторов, на балах русской прессы и др. Сотрудничала во многих русских и французских периодических изданиях.
ФЕДОТОВ Георгий Петрович (1886–1951) — публицист, историк, религиозный мыслитель, переводчик. Окончил историко-филологический факультет С.-Петербургского университета. В 1925 г. получил разрешение поехать в Германию для изучения истории Средних веков. В Россию не вернулся. Переехал во Францию. Профессор Богословского института в Париже (19261939). Участвовал в собраниях литературных объединений «Числа», «Кочевье», «Зеленая лампа». Один из редакторов журнала «Новый град». С 1926 г. сотрудничал во многих русских и французских периодических изданиях. В 1941 г. переехал в США.
ЦВЕТАЕВА Анастасия Ивановна (Ася; 1894–1993) — младшая сестра М.И. Цветаевой, писательница, мемуаристка. Ей посвящены многие стихотворения 1908–1913 гг. В 1927 г. ненадолго приехала к сестре в Париж после посещения М. Горького в Италии. В момент возвращения М.И. Цветаевой в Россию в 1939 г. А.И. Цветаева находилась в заключении. Автор обширных воспоминаний о детстве и юности сестры. ЦЕРЕТЕЛИ Ираклий Георгиевич (1881–1959) — общественно-политический деятель, один из лидеров меньшевизма. Учился на юридическом факультете Московского университета. В 1917 г. министр почты и телеграфа во Временном правительстве. В 1921 г. эмигрировал во Францию, занимался адвокатской деятельностью. С 1940 г. жил в США.
ШТЕЙГЕР Анатолий Сергеевич, барон (1907–1944) — поэт, прозаик. В 1920 г. с семьей эмигрировал в Константинополь. Окончил Русскую гимназию в Моравской Тршебове в Чехословакии. Недолго пробыл в Праге, затем переехал во Францию, жил в Париже, Ницце. Примыкал к Объединению младороссов. Член Объединения русских писателей и поэтов. В 1932 г. Штейгер прислал Цветаевой свой сборник «Эта жизнь», она ответила. Однако в этот год продолжения переписки не последовало. В 1936 г. Цветаева вновь получает от Штейгера его сборник, на этот раз под названием «Неблагодарность» (1936). Тяжело больной туберкулезом, он находился на лечении в швейцарском санатории. Цветаева сразу откликнулась. Завязалась переписка, длившаяся в течение нескольких месяцев и с первых же писем перешедшая в эпистолярный роман. К Штейгеру обращен цикл «Стихи сироте» (СС-2). Цветаевой Штейгер посвятил стихотворение «60-е годы» («В сущности, это как старая повесть…», 1930-е), вошедшее в его посмертный сборник «2x2=4. Стихи 1926–1936» (Н.-Й., 1982). ШЮЗЕВИЛЬ Жан (1886 — не ранее 1959) — французский поэт, критик, переводчик русских поэтов и писателей. Его перу принадлежат многочисленные критические обзоры русской литературы («Lettres russes») в парижском журнале «Mercure de rance» за 1913–1914 гг. В одном из этих обзоров впервые во французской периодике появилось и имя Цветаевой (1913. № 106. 1 ноября. С. 203). В 1913 г. Шюзевиль составил первую антологию современной русской поэзии. Знакомство Цветаевой с Шюзевилем состоялось в 1909 г. в Москве (см. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 16 сентября 1931 г.). В конце 1930 г. Шюзевиль вновь напомнил о себе и Цветаева ответила письмом. Состоялась ли предполагаемая в письме встреча, неизвестно.
ЭФРОН Сергей Яковлевич (домашнее прозвище Лев; 1893–1941) — беллетрист, редактор. Муж Цветаевой, отец Ариадны, Ирины и Георгия Эфрон. В 1917 г. офицер, участник октябрьских событий в Москве. В Гражданскую войну воевал в Добровольческой армии. В 1920 г. эвакуировался в Галлиполи, затем жил в Константинополе, в 1921 г. уехал в Чехословакию. Окончил Пражский университет. В конце 1925 г. переехал в Париж. Занимался журналистикой, издательским делом, кинематографом. Один из основателей и член редакции журнала «Версты» (1926–1928). Примкнул к Парижской евразийской группе. В 1928–1929 гг. один из издателей и редакторов газеты «Евразия». Регулярно участвовал в литературных собраниях «Кочевья». С 1931 г. сотрудник Иностранного отдела ОГПУ. Играл активную роль в Союзе возвращения на родину. В 1937 г. переправлен в СССР. В 1939 г. арестован, в 1941 г. расстрелян. Ему посвящено много стихотворений Цветаевой: «Бабушкин внучек» (1911), «Венера» (1911), «Контрабандисты и бандиты» (1911), «Из сказки — в сказку» (1910-е), цикл «Сергею Эфрон-Дурново» (1913), «Генералам двенадцатого года» (1913), «С.Э.» («Я с вызовом ношу его кольцо…», 1914), «Я пришла к тебе черной полночью…» (1916), «На кортике своем: Марина…» (1918), «С.Э.» («Хочешь знать, как дни проходят…», 1919), «Писала я на аспидной доске…» (1920), цикл «Разлука» (1921), «Благая весть» (1921), «Георгий» (1921), «Как по тем донским боям…» (1921), «Новогодняя», «Новогодняя» (вторая) (1922), «Не похорошела за годы разлуки!..» (1922), «Верстами — вновь — разлетаются брови…» (1922), поэма «Перекоп» (1928–1929, 1939). В 1912 г. С. Эфрон выпустил книгу «Детство», посвященную Марине Цветаевой.
Указатель писем по адресатам[1675]
Андроникова-Гальперн С.Н. 1928 — 2, 7, 10, 13, 16, 33, 38, 40, 43, 47, 54, 71, 77, 93, 97, 100, 104, 105, 107, 111, 118, 119; 1929 — 9, 13, 20, 21, 36, 41, 42, 47, 51, 57, 61, 62, 65, 66, 68, 70, 74; 1930 — 2, 4, 5, 7, 13, 19, 23, 25, 30, 33, 35, 37–39; 1931 — 14, 20, 24, 26, 29, 30, 32, 34, 35, 37, 39, 41-43, 46, 50, 52, 54, 55, 57–59, 61, 62; 1932 — 7-10, 15, 18, 18а, 20, 21, 27Бабелю Н.Э. 1933 — 34 Бахраху А.В. 1928 — 32, 46, 52, 108, 116 Бему А.Л. 1929 — 12 Богенгардт А.К., В.А., О.Н. 1929 — 43 Буниной В.А 1928 — 19, 25, 29, 31, 36; 1930 — 14, 18
Вильдраку Ш. 1930 — 41 Вундерли-Фолькарт Н. 1930 — 11, 20, 26, 32, 45; 1931 — 16, 17, 44, 45, 64; 1932 — 3, 25
Гриневич B.C. 1929 — 44 Гончаровой Н.С. 1928 — 120; 1929 — 1, 10, 11, 14, 18, 22, 25, 27, 29, 31, 32, 34, 49, 77; 1930 — 1, 6; 1931 — 2; 1932 — 14 Гронскому Н.П. 1928 — 4, 18, 21, 23, 26, 27, 30, 34, 35, 45, 48–50, 53, 55–61, 63, 64, 66–70 ,71, 73, 76, 79–84, 86, 87, 89, 90, 92, 94, 96, 99, 101–103, 106, 106а, 110, 114; 1929 — 2, 5, 6, 12, 17, 23, 24, 33, 35, 39, 46, 48, 50, 52, 53, 55, 69, 71, 73; 1930 — 8, 10, 21, 22, 24, 27–29, 31, 40, 43, 46–48; 1931 — 4–6, 12, 13, 28; дополнения — 1–7 — с. 576–578 Гучкову А.И. 1929 — 40
Зайцевым Б.Л. и В.А. 1932 — 2 Зибер-Рильке Р. 1932 — 4
Иваску З.П. 1930 — 50
Комитету помощи русским писателям… 1928 — 17, 117; 1929 — 26, 75
Ларионову М.В. и Гончаровой Н.С. 1931 — 51 Ломоносовой Р.Н. 1928 — 24, 39; 1929 — 59, 63; 1930 — 3, 12, 42, 51, 53–55; 1931 — 7,8, 15, 18, 23, 25, 27, 31, 33, 38, 48, 63
Маяковскому В.В. 1928 — 115
Неизвестной 1932 — 32, 33
Оцупу Н.А. 1932 — 16
Пастернаку Б.Л. 1928 — 3, 11, 14, 44, 51; 1929 — 79, 80; 1931 — 21, 40; 1932 — 23 Пастернаку Л.О. 1928 — 5, 8, 20 Познеру B.C. 1929 — 37,38 Познеру С.В. 1929 — 16
Резникову Д.Г. 1929 — 4 Родзевичу К.Б. 1930 — 34
Северянину И. 1931 — 11 Синезубову Н.В. 1931 — 41 Слониму М.Л. 1932 — 19 Сосинскому В.Б. 1928 — 91, 112; 1929 — 3, 56, 60; 1930 — 9, 17, 49 Союзу писателей в Париже 1931 — 1 Сувчинской В.А. 1928 — 78, 78а, 88 Сувчинскому П.П. 1928 — 6, 62
Тесковой А.А. 1928 — 1, 9, 12, 15, 22, 65, 85, 98, 109, 113; 1929 — 1, 8, 15, 19, 28, 30, 45, 54, 58, 64, 67, 76, 78; 1930 — 16, 36, 44, 52, 56, 58; 1931 — 3, 9, 10, 19, 22, 36, 49, 53, 56, 60; 1932 — 1, 6, 11, 12, 22 Толстой Т.Л. 1928 — 37, 42 Тэффи Н.А. 1932 — 24, 24а
Федотову Г.П. 1932 — 17, 26, 28-31
Цветаевой А.И. 1928 — 28, 41 Церетели И.Г. 1930 — 15
Штейгеру А.С. 1932 — 5, 13 Шюзевилю Ж. 1930 — 57
Эфрону С.Я. 1928 — 95
Указатель имен
А
Абеляр П. 163, 165 Авксентьев Н.Д. 415, 416 Авриль М. 582, 585 Адамович Г.В. 66, 160, 162, 241, 261, 298, 343, 345, 427, 433, 471, 473, 542, 546, 548, 551 Азадовский К.М. 228, 357, 496, 513, 526, 584 Азеф 574 Айзенштейн Е.О. 548 Аксаков С.Т. 89, 147, 159 Алданов М.А. 189, 191, 518 Александр I Карагеоргиевич 189, 191 Александр III (музей) 305, 498 Александр Македонский 96, 110, 111 Александра Федоровна, имп. 269, 341 Алексеев Н.Н. 10, 11, 81, 98, 99, 102, 105, 106, 119, 122, 124, 221, 223, 224, 227, 258, 530 Алексинская Н.Н. 189, 192, 192, 307 Алексинский И.П. 30, 31, 33, 61, 192 Альбертини Т.М. 60 Андреас-Саломе Лу 349, 350, 357, 369 Андреев В.Л. (Вадим) 83, 217, 245, 333, 334, 343, 345, 533, 542 Андреев В.Л. (Валентин) 83 Андреев Л.Н. 13, 40, 343 Андреев С.Л. (Савва) 83, 87, 123, 127, 149, 150, 152 Андреева А.И. 13, 15, 24, 83, 104, 106, 115, 117, 119, 159, 161, 162, 169, 185, 243, 245 Андреева Вера Л. 83, 117—118 Андреева И.П. 77, 121, 122, 130, 173, 376 Андреева Н.М. 40, 41-42, 104, 106, 126, 138, 150, 159, 161, 162, 169, 170, 175, 178, 187 Андреева О.В. 243, 245 Андреевы 82, 100, 107, 113—115, 117, 119, 124, 127, 152, 169 Андроникова-Гальперн С.Н. 10, 11, 13, 17, 20, 26, 31, 35, 50, 54, 54-55, 60, 60-61, 62-64, 67, 68, 71, 72, 75-76, 77, 92, 99, 114, 121, 122, 130, 131, 173, 178, 182, 185, 192, 193, 198, 199, 209, 210, 221, 223, 228, 233, 241, 251, 254–257, 262, 269, 270, 273, 280, 281, 290–292, 297–299, 301–304, 308, 319, 325, 327, 329–332, 334, 341, 342, 348, 352, 354, 366, 367, 370, 372, 373, 376–379, 381, 388, 409, 413, 416, 418, 420, 430, 435, 437–439, 442, 443, 445, 455, 460, 463, 466, 468-474, 476, 479, 483-486, 489, 490, 493, 495-499, 501, 502, 505–507, 509, 510, 522, 533-536, 542, 544–554, 562, 567, 568, 571, 574, 583, 585, 586, 595 Антокольский П.Г. 92, 93 Анучин Д.Н. 482 Апулей Луций 146, 147, 152, 167 Арбер А.Ф. 340 Арбузов А.С. 359, 362 Аренская В.А. 31, 34, 129, 148, 151, 163 Ардовы 111 Арним Б. фон 139, 142, 295, 298, 316, 356, 357, 369, 457, 458 Арнольд Е.Н. (Арнольд д'Арко) 360, 362 Асеев Н.А. 15, 452 Астафьев К.Н. 65 Астафьевы 65 Атрохина З.Н. 582 Афонасов (Афанасов) Н.В. 367, 368 Ахматова А.А. 22, 111, 203, 205, 267, 295, 469, 485, 502, 564, 586Б
Бабель Е.Б. 574 Бабель Н.Э. 234, 574, 575, 586 Бабель Т.Н. 574 Байрон Дж. Н.Г. 82, 409 Баланчин Дж. 257 Бальзак О. де 83, 84, 254 Бальмонт К.Д. 228, 273, 304, 454, 518, 542, 553, 554 Бандке Е.С. 111 Бардеева А.И. 582 Баснер Е.В. 388 Бассиано М. де 474, 479, 485 Батюшков К.Н. 69 Бахрах А.В. 53, 54, 70, 71, 74, 145, 172, 199, 208, 209, 395, 553, 583, 586 Бедье Ж. 114 Беккер П. 526 Белецкий С.П. 281, 283 Белкина М.И. 583 Белошевская Л.Н. 583 Белый А. 401, 403 Вельский Л.П. 191 Бем А.Л. 106, 220, 261, 262, 277, 294, 297, 303, 304, 311, 392, 453, 454, 495, 496, 583, 586, 587 Беранже К. 582 Берберова Н.Н. 229, 518 Берг А.Э. 176 Бергсон А. 381 Бердяев Н.А. 36, 37, 258, 272, 274, 329, 405, 466, 467, 533, 570 Бернар С. 257 Бёрнет Ф. 190 Бессонов (Безсонов) 100, 101 Бетховен Л. ван 142, 286 Бетц М. 519, 522 Билибин И.Я. 290 Блаватская Е.П. 273, 588 Блок А.А. 43, 459, 469, 480, 502 Богенгардт Александр, сын 257, 258 Богенгардт А.К. 257, 587 Богенгардт В.А. 257, 537, 538, 587 Богенгардт О.Н. 257, 587 Богенгардты 538 Босенко В. 94 Брей А.А. 19, 20, 24 Брентано К. 298 Брисо Ж.-П. 11, 12 Бродовская Ю.И. 584 Брокгауз Ф.А. 48 Броун А. 312, 330, 332, 345, 345, 386, 388, 402, 408, 409, 422, 425-427 Брюсов В.Я. 20, 152, 190, 214, 215, 222, 225, 426, 435, 502 Брюхоненко М.Г. (гимназия) 413 Бугаев Б.Н. см. Белый А. Булгаков В.Ф. 8, 297, 298, 351 Булгаков С.Н. (о. Сергий) 9, 228, 243, 245, 405, 570 Булгакова М.С (Муна) 9, 202, 206, 273, 371, 372, 389, 391 Булгарин Ф.В. 13 Бунаков И.И. 64, 416, 533, 562, 571 Бунин И.А. 26, 64, 228, 302, 303, 376, 587, 593 Бунина В.Н. 36, 38, 44, 49, 51, 52-53, 56-59, 61, 192, 334, 342, 345, 358, 587 Бурдейль П. де 466, 467В
Вагнер Р. 317 Ванечкова Г.Б. 584 Варшавский B.C. 346, 439 Василенко С. 381 Васильева Л.Н. 548 Васко да Гама 324 Вахтангов Е.Б. 68, 92 Вейдле В.В. 25, 533 Вейтхейм М. см. Ветхемер М. Вересаев В.В. 50, 51 Вестхоф К. см. Рильке К. Ветхемер М. 281, 282 Вильгельм II 322, 326 Вильдрак Ш. 382–386, 409, 410, 423, 587, 588 Вильмен А.Ф. 410 Виноград Е.А. 442,443,451 Виньи А. де 189, 191, 192, 413 Витте С.Ю. 272, 273 Вишняк М.В. 416 Вожель Л. 502, 503, 505, 506 Волконский A.M. 121 Волконский С.М. 42-43, 45, 46, 51, 52, 55, 56, 69, 70, 76, 77, 79, 96, 100—103, 116, 118, 120, 121, 123, 127, 129, 151, 164, 166, 172, 179, 229, 243, 245, 248–250, 253, 257, 266, 271–273, 343, 345, 353, 354, 360, 362, 373, 464, 465, 542 Волошин М.А. 12, 31, 65, 173, 176, 214, 553–556, 559–562, 566, 588 Врангель П.Н. 162, 201, 255, 256 Вундерли-Фолькарт Н. 147, 335-337, 345–348, 355–357, 369, 390, 392-396, 442-447, 486-488, 493, 512–514, 519–522, 526, 527, 564, 565, 588 Вырубов В.В. 269 Вырубов Н.В. 270 Вырубова А.А. 269, 270 Вышеславцев Б.П. 327, 328 Вышеславцев Н.Н. 22Г
Газданов Г.И. 11, 241, 252 Гаганидзе Г.Р. 263, 266–268, 271 Гальперн А.Я. 11, 20, 63, 131, 233, 234, 283, 332, 376, 377, 379, 549, 553 Гальтрих Й. 217 Гамильтон Э. 191 Ганнибал А.П. 480, 482 Гармаш В. 286 Гастин, Марко де 94 Гаурик П. 487 Гашек Я. 276, 277, 282 Гедвилло Е.А. 412,413 Геллер Л. 585 Гёльдерлин Ф. 81, 92, 94, 316 Гераклит Эфесский 117 Герцык А.К. 214, 588 Герцык Е.К. 214, 588 Гёте И.В. 43, 69, 108, 111, 139, 142, 151, 164, 167, 171, 172, 298, 316, 352, 355, 363, 369, 457, 458, 526, 558 Гиппиус З.Н. 192, 228 Гитлер А. 257 Главачек А. 584 Гладкова Т.Л. 582, 583, 585 Глинка М.И. 286 Глез М. 94 Гоголь Н.В. 46, 103, 107, 161, 162, 267, 360, 542 Голенищев-Кутузов И. 324 Голлидэй С.Е. 25, 89, 92 Голсуорси Дж. 286 Голубовская Н.Н. 443, 445 Гомер 196 ,423 Гончаров Н.А. 213 Гончарова Н.Н. см. Пушкина Н.Н Гончарова Н.С. 83, 84, 210–213, 218, 219, 221, 222, 224, 225, 229–238, 240–242, 244, 247–250, 264, 265, 271, 272, 276, 277, 280, 288–291, 296, 302, 306, 311–313, 318, 321, 325, 329, 330, 344, 375, 387, 388, 390–392, 394, 402, 405, 408–410, 415, 417–419, 426, 428, 429, 431, 444, 498, 526, 540, 541, 584. 585, 588, 590 Горбов Д.А. 27, 452 Городецкая Н.Д. 201, 329, 412, 413, 452, 483 Горький М. 81, 94, 388, 483, 595 Гоцци К. 92 Грибоедов А.С. 13, 229 Гримм Я. и В., братья 106 Гриневич В.С. 213, 214, 218, 258, 271–273, 436, 588 Гриневич Л.П. 214 ГромоваН.А. 584, 585 Гронская Н.Н 90, 92, 96, 100, 120, 134, 135, 137, 140, 144, 148, 151, 153, 167, 170–172, 181, 185, 187, 190, 197, 214, 365, 366 Гронская (Прокофьева) Н.П. 148, 151, 171 Гронская, племян. 96 Гронский Н.П. 11, 13, 31, 37, 40, 41, 42, 42-43, 45-47, 50, 51-52, 55, 56, 64, 68, 69, 72, 73, 75, 78-103, 106, 107-111, 110–121, 123130, 133–155, 157–168, 170, 172476, 178–190, 192, 194–197, 201, 202, 206, 213, 214, 218, 222, 227, 229, 235–237, 245, 247, 248, 250, 253, 258, 261–265, 268, 270–274, 277, 302, 303, 307, 312, 327, 333, 334, 350, 351, 353, 358–361, 363–368, 381, 382, 388, 396–399, 404, 419-421, 431, 436, 455, 465, 488, 529, 576–578, 582, 584, 588 Гронский П.П. 85, 86, 90, 92, 96, 108, 113-115,120, 122, 124, 125, 127, 128, 134, 136–138, 141, 149, 151, 153, 171, 172, 181, 184, 189, 197, 179, 271, 381, 382, 576, 577 Гронские 100, 172 Губёр 110, 111 Гузевич Д. 332 Гуль Р.Б. 172, 273, 574 Гумилев Н.С. 459, 590 Гучков А.И. 253, 589, 593 Гучков Ваня 524 Гучкова Н.А. 133 Гучкова М.И. 331, 332 Гюндероде К. фон 298Д
Д'Ориоль И. 67, 68, 110, 111, 206, 207, 271, 273 Данте 176, 182 Даргомыжский А.С. 286, 298 Даусон-Скотт К.Э. 286 Декобр М. 91, 94 Де ла Мотт Фуке 362 Дельвиг А.А. 298 Делюк Л. 578 Деникин А.И. 92 Державин Г.Р. 11, 12, 470, 588 Детуш Ф. 205 Диоген 96 Добужинский М.В. 229 Доде А. 99 Дон-Аминадо 63, 64, 229 Достоевский Ф.М. 10, 311, 328, 389, 391, 392, 586, 594 Дроздовский М.Г. 254 Дросте-Гюльсгоф А. 22 Дубецкий Ф. 254 Дубровина Т.Н. 582 Дуглас А. 160 Дузе Э. 379, 381 Дэвис Р. 410, 582, 584 Дю Босс Ш. 329 Дю Гар Роже М. 534 Дю Плесси Б. 373 Дюамель Ж. 588 Дюма А. (отец) 420 Дюмон-Вильден Л. 111 Дягилев С.П. 256, 257, 588, 590Е
Евреинов Б.А. 33, 35 Евреинова Н.Б. 33, 35 Екатерина II 191 Еленев Н.А. 89, 177, 294, 296, 297 Елизавета, англ. кор. 409 Елита-Вильчковский К. 224 Еремеева З.Н. см. Пастернак З.Н. Ерофеев А.С. 443 Есенин С.А. 376, 387, 435, 452, 459, 518 Ефремов Н.Н. 36, 37, 308, 309 Ефимов М. 303 Ефрон И.А. 48Ж
Жако, мальчик 382, 385 Жалу Э. 523 Жамм Ф. 412,413 Жанна (Иоанна) д'Арк 223 Жанна, прислуга 353 Жекулина А.В. 33, 34 Жербо А. 516, 517 Жигулина А.В. см. Жекулина А.В. Жид А. 328, 521, 522 Жильбер Н.Ж. 191 Жорж Санд 10 Жуве Л. 81 Жуковский В.А. 89З
Завадская К.И. 105, 106, 121, 183, 199, 201, 275, 277, 284, 287 Завадский В.А. 30, 31, 33, 34, 129, 130 Завадский С.В. 24, 25, 105, 106, 119, 183, 284, 287, 390 Завадский Ю.А. 129 Завозал З.И. 219, 220 Зайцев Б.К. 92, 192, 214, 228, 327, 329, 518, 565, 589 Зайцев К.И. 329 Зайцева В.А. 518, 589 Зайцева Н.Б. см. Зайцева-Сологуб Н.Б. Зайцева-Сологуб Н.Б. 518, 589 Замятин Е.И. 216, 217 Звягинцева В.К. 443 Зелинская В.О.(И.) 48, 49, 65 Зелинский Ф.Ф. 119, 121 Зибер Карл 337, 526, 565, 566, 589 Зибер Кристина (Христина) 350, 513, 514, 522 Зибер-Рильке Р. 337, 350, 513, 514, 521–526, 566, 589 Зилоти А.И. 332 Зноско-Боровский Е.А. 66, 532, 539, 542 Зощенко М.М. 452И
Иванов В.Д. (Владик) 24, 25, 78, 80, 87, 89, 102, 103, 105, 106, 120, 164, 202, 271–273, 343, 345, 390, 392 Иванов B.C. 452 Иванов Вяч. И. 69 Иванов Г.В. 470-472, 476 Иванова А. 233, 234, 388 Ивановский А.В. 31 Иваск Ю.П. 86, 186, 399, 400 Игорь, кн. 225, 286, 336, 337 Извольская Е.А. 329, 365, 366, 371, 372, 401, 403, 418, 428, 430, 453, 456, 458, 464-466, 468, 471, 474, 477, 479, 495, 515, 537, 538, 556, 572 Извольский А.П. 468, 471, 472 Илиодор (Сергий Труфанов) 281, 283 Иловайская Н. 50, 51, 56-58 Иловайские 53 Ильин И.А. 258 Ильин В.Н. 224, 258, 272, 274, 530 Ильин М.Д. 258 Ишимова А.О. 482К
Кавель Э. 223 Казанова Дж. 107, 110, 150 Калин А.С. 256, 257, 460, 471 Калинина Н.А. 60, 67 Калугин В. 245 Кальдерой Б. де 152 Кант И. 130 Карел В. 276, 277 Карл I, англ. кор. 410 Карсавин Л.П. 9, 10, 29, 31, 81, 83, 105, 106, 178, 179, 227, 256, 289, 359, 361, 533 Карсавина И.Л. 84, 358, 359, 361, 362 Карсавина Л.Н. 31, 83, 256, 359, 361, 495 Карсавина Мар. Л. 84, 149, 152, 359, 361, 362, 495 Карсавина Сусан. Л. 84, 95, 96, 271, 273 Карсавина Т.П. 241, 361 Карсавины 82, 83, 102, 119 , 122, 124, 271, 272, 362, 559, 560 Катанян В.А. 202, 207 Кедрова И.Н см. Ковалевская И.Н. Кедровы 274 Кей Э. 395, 396 Келси М. 323, 326 Кельнер В.Е. 36 Кембал Р. 585 Кенеман Ф.Ф. 286 Керенский А.Ф. 97, 98, 359 Киттен Р. 286 Клейст Г. фон 92, 94 Клементьев А. 362 Клементьева С. 362 Клиффол-Барни Н. 495 Клодель П. 361, 413 Клюкин Ю.П. 385, 413, 509, 570, 585 Кобылянский В.А. 447, 448 Ковалевская И.Н. 272, 273 Ковалевский М. 272, 273 Коган Н.А. см. Нолле-Коган Н.А. Коган Саша 24, 26, 31 Коганы 24 Кожебаткин A.M. 66 Кожевников П.А. 117, 119 Козовой В.М. 585 Козьма Прутков (А.К. Толстой и бр. А., В. и А. Жемчужниковы) 379 Колбасина-Чернова О.Е. 20, 243-245, 276, 574, 575, 593 Кондаков Н.П. 287, 289 Конрад Дж. 139, 142 Коркина Е.Б. 46, 283, 435, 583 Корнев Ю.Б. 192 Корнилов Л.Г. 101 Короткова Е.В. 582 Костер Ш. де 125 Котляров Ю. 286 Кохно Б. 257 Кошиц Н.П. 63, 64 Крамарж К. 311 Крамарж Н.Н. 311, 496 Красовская Э.С. 582 Краусс В. 331, 332 Кремье Б. 329 Кривошеева Е. 186 Кришнамурти Дж. 271, 273 Крклец Г. 234 Крок, кн. 9 Кромвель О. 410 Кроткова К. 473 Крутикова М.Г. 584 Крылов А.Н. 402 Крылов Н.А. 332, 559, 560 Крылова Е.Д. 401–403 Кубка Ф. 496 Кудрова И.В. 345 Кузнецова Г.Н. 57, 59 Купер Ф. 187, 190 Куприн А.И. 192, 228 Купченко В.П. 214 Кускова Е.Д. 282, 283 Кутепов А.П. 322, 325 Кэмбелл Т. 426 Кюхельбекер В.К. 12Л
Лагерлёф С. 389, 391 Ладинский А.П. 11, 437–439 Лазаревский Б.А. 228 Лалу Р. 329 Ланкло Н. де 47, 48, 144, 145 Ланн Е.Л. 11, 12, 22 Лаперуз Ж.-Ф. де 324 Ларионов М.Ф. 84, 229, 230, 237, 238, 242, 247, 249, 250, 265, 330, 410, 498, 540, 542, 588, 590 Лафонтен Т. 152, 332 Лебедев В.И. 170, 274, 276, 277, 353, 405, 406, 489 Лебедев Вяч. М. 239, 241 Лебедева И.В. (Ируся) 276, 417, 419, 504, 505 Лебедева М.Н. 274, 276, 343, 353, 404, 405, 489, 495, 504, 505 Лебедевы 274, 276, 353,417, 499, 540 Ледуховская М.Л. 162, 183 Леонардо да Винчи 152 Лермонтов М.Ю. 125, 368, 435 Лесков Н.С. 87—89, 229, 389 Леспинас Ж. де 156, 157 Лещенко-Сухомлина Т.Н. 426 Либуше 7, 9 Линь Ш.Ж. де 107, 110, 111 Лихачев Д.С. 380 Лифарь С. 257 Ломоносов М.В. 43, 44 Ломоносов Ю.В. 402, 403, 409, 422, 462, 463, 590 Ломоносов Ю.Ю. (Чуб) 289, 290, 320, 323, 325, 326, 386, 388, 402, 408-410, 422, 462, 464, 465, 467, 472, 482, 493, 511 Ломоносова Р.Н. 43, 44, 61, 62, 64, 287, 289, 292, 293, 319–323, 325, 326, 330, 337–341, 345, 366–388, 395, 397, 400-404, 406–410, 419, 421-427, 431, 440–443, 445, 448-452, 454, 458, 459, 461-464, 467, 477–479, 482, 483, 490–493, 511, 514, 584, 590 Ломоносовы 463 Лонг 165 Лонгфелло Г.У. 192 Лопатин Г.А. 182 Лосская В.К. 111, 201, 252, 328, 385, 543, 582, 584, 585 Лосская Л.В. 81 Лосские, семья 79, 81, 82, 105 Лосский А.Н. 81, 94—95, 96 Лосский Б.Н. 9, 10, 81, 106 Лосский В.Н. 81 Лосский Н.О. 79, 81, 105, 106 Лубянникова Е.И. 258, 343, 435, 541, 582, 583 Лурье А.С. 586 Львов Л.Н. 90, 92 Любич Э. 235 Людвиг Э. 322, 326 Людовик IV 341 Людовик XIII 147 Лютер А. 225М
Магр А.С. 337 Мазалецкая Г.Л. 582 Макаева К.П. 106, 183 Маклаков В.А. 190 Максанс Ж. 329 Малатесту Дж. 176 Малашкин Л.Д. 286 Мальмстад Дж. 53, 71, 583 Мальстоун Л. 283, 409 Мандельштам О.Э. 341, 379, 381, 425, 427, 469-472, 476, 479, 496, 546, 548, 552, 553, 586 Мария-Антуанетта 517 Манциарли Н.В. де 254, 255, 273, 332 Матгаузер З. 584 Махин Ф.Е. 344, 345 Махно Н.Н. 247 Маяковский В.В. 15, 198, 202, 205–208, 220, 221, 224, 227, 240, 241, 270, 345, 358, 372, 373, 375–381, 387, 394, 396, 398, 399, 408, 423, 442, 450, 452, 459, 480, 482, 496, 567–569, 573, 574, 590 Медичи Л. (Великолепный) 152 Мейерфельд М. 326 Мейн А.Д. 121, 198 Мейн Д. 196, 198 Мейн М.А. см. Цветаева М.А. Мейн С.В. (Тье) 121, 339, 341 Мейерхольд В.Э. 358, 360, 362 Мелкова М.Ю. 582 Мельников-Печерский П.И. 229 Мережковский Д.С. 152, 165, 166, 191, 228, 594 Мериме П. 68 Метерлинк М. 68, 104 Мечников, общ. 32 Микеланджело Б. 69, 70 Милюков П.Н. 92, 207, 208, 450, 593 Миндлин Э.Л. 362 Мирский Д.П. см. Святополк-Мирский Д.П. Мистраль Ф. 372, 373 Мистрюкова Л.О. 582 Михайловский, крестьянин 50 Мнухин Л.А. 142, 304, 343, 413, 435, 478, 574, 583, 584, 585 Мозжухин И.И. 175, 177 Мольер Ж.Б. 152 Моравская М.Л. 245, 516, 518 Морковин В.В. 286, 310, 584 Мочульский К.В. 501, 502 Муромцева В.Н. см. Бунина В.Н. Мусоргский М.П. 286 Муссолини Б. 288, 290 Мухина В.И. 32 Мюзелли В. 455, 473, 479 Мягких А.Г. см. Мягков А.Г. Мягков А.Г. 105, 106 Мягков Г.А. 105, 106 Мягкова А.А. 105, 106 Мягкова В.В. 105, 106Н
Н.З., критик 324 Наполеон I Бонапарт 10, 97, 177, 283, 284, 326, 331, 332, 356, 357, 370, 371, 446 Наполеон II 290, 413, 446, 448 Нарышкина Н. 52 Натузиус Ф.З. 369 Неизвестная 572, 573 Нейгауз Г.Г. 426 Нейгауз З.Н. см. Пастернак З.Н. Некрасов Н.А. 12, 402, 480 Нельсон Г., адм. 191 Немирович-Данченко Вас. И. 191 Нерлер П. 381 Неслер В. 25 Несмелов А. 319, 324 Нефагина Г. 574 Николай I 402 Николай II 273, 341, 396 Нилендер В.О. 117 Ницше Ф.В. 92, 94 Ноай А. де 350 Новалис 316О
Оболенская А.В 48, 49 Оболенская Р. 52 Оболенский А.В. 49 Оболенский В.А. 92 Овидий П.Н. 31, 175, 177, 196, 198, 279, 280, 477 Одоевцева Н.В. 295, 298 Оннерт Р. 328 Осоргин М.А. 229, 241 Островский А.Н. 360 Оцуп Н.А. 42, 274, 332, 343, 345, 376, 377, 379, 381, 533, 542, 543, 590П
Павел I 191, 235 Павлова К.К. 426 Панаева А.Л. 402, 404 Панов И.З. 362 Парнок С.Я. 31, 588 Пархомовский М. 332 Парэн Б. 431, 438 Пастернак Б.Л. 9, 11, 14-16, 21-25, 27, 27-32, 33, 39, 43, 44, 49, 55, 61, 62, 68, 69, 73, 74, 81, 83, 84, 89, 106, 125, 130, 142, 192, 207, 226, 241, 244, 256, 279, 280, 288–290, 304, 314, 317, 320, 322, 323, 326, 335, 339, 341, 361, 379–381, 384, 387, 388, 398, 401-404, 410, 416, 417, 423–427, 442, 443, 451, 455-460, 462, 478, 480–483, 489, 496, 497, 511, 524, 560, 567–569, 573, 574, 583, 590, 591 Пастернак Е.Б. 317, 326, 380, 423, 424, 426, 443, 455, 457-459 Пастернак Е.В. (Женя) 28, 317, 322, 326, 401, 403, 423, 424, 426, 451, 458, 459, 478, 481 Пастернак З.Н. (Нейгауз) 424, 426, 457–459, 481, 483 Пастернак Л.О. 14-16, 18, 33, 35, 39, 335, 337, 480, 482, 524 Пастернак Р.И. 14, 16, 39 Пастернаки 401 Пате Ш. и Э., бр. 454 Пеги М. 329 Петипа М.М. 175, 177 Петр I 430, 431, 480 Петрарка Ф. 69 Пик Л. 332 Пильняк Б.А. 423, 424, 426, 442, 459 Пильский П. 66, 67 Платон 129, 130 Поволоцкий Я.Е. (М.) 23, 25, 63, 64, 190 Познер В.Г. 36 Познер B.C. 49, 245, 251, 252, 591 Познер С.В. 44, 45, 228, 251, 252, 591 Покровская Е.М. 261 Полевая Е.П. 359, 362 Полевой П.Н. 359, 362 Полежаев А.И. 64 Поливанова К.М. 380 Полонская В.В. 379 Полухина В. 377, 471 Полякова З.Л. 178, 179 Поплавский Б.Ю. 11, 239, 241, 333, 334, 343, 345, 400, 533 Попов А.Д. 93 Попова А.И. 583 Похитонова С.П. 372, 373, 497, 502 Правдухин В.П. 93 Прево А.Ф. 165 Преображенская О.И. 64 Прокофьев С.С. 63, 64, 257 Прокофьев, муж сестры Н.П. Гронского 171 Прокофьева Елена, дочь сестры Н.П. Гронского 151 Прокофьева Л.(К.) И. 63, 64 Прокофьевы 63, 64 Пруст М. 28, 31, 35, 254, 255, 271, 273, 327, 328 Пуришкевич В.М. 190 Путерман И.Е. 17, 20, 26, 54, 55, 63, 198, 199, 252, 332, 479 Пушкин А.С. 11, 12, 43, 47, 48, 50, 51, 55, 152, 158, 211, 234, 257, 320, 325, 424, 426, 480–483, 493, 495, 500–502, 542 Пушкина Н.Н. 211, 232Р
Рабинович М. 286 Равель М. 238 Расин Ж. 84 Распутин Г.Е. 188, 190, 281, 283 Рафальский С.М. 593 Рейзини Н. 280, 281 Рейнгардт Г.Э. 379, 381 Рейнгардт М. 379, 381 Рейтлингер Е.Н. (Кист) 284, 287, 294, 304, 311, 555, 557, 559 Рейтлингер Н.А. 284, 287, 294 Рейтлингер Ю.Н. 287 Рейхштадтский, герцог см. Наполеон II Резини Н. см. Рейзини Н. Резников Д.Г. 80, 215–217, 274, 592 Резникова Н.В. 46, 243, 245, 541 Рей-Гонно Е. 206 Ремарк Э.М. 282, 283, 409 Ремизов A.M. 27, 45, 46, 49, 63, 64, 214, 228, 229, 243, 245, 378, 400, 453, 454, 518, 592 Ригели Дж. 177 Рильке Клара 521, 522, 526 Рильке P.M. 15, 16, 21–23, 29, 30, 50, 51, 59, 82, 83, 103, 110, 125, 126, 129, 130, 134, 136, 139, 146, 147, 151, 156–158, 162, 140, 142, 167, 174, 176, 204, 205, 212–215, 217, 223, 226–228, 231, 233, 240, 273, 294, 295, 297, 298, 304, 306, 315, 316, 334–338, 340, 348-350, 355–358, 369, 383–385, 390, 392, 395, 396, 426, 442, 443, 446, 448, 458, 486–488, 496, 497, 512–514, 519–527, 531, 532, 565, 573, 584, 588, 589 Рильке Р. см. Зибер-Рильке Р. Рильке С. (мать P.M. Рильке) 349, 350, 487, 488, 513, 514, 521 Римский-Корсаков Н.А. 238 Роден Ф.Р.О. 103, 146, 147, 161, 171, 176, 358, 467, 487, 565, 566 Родзевич К.Б. 7, 9, 22, 73, 74, 136, 189, 192, 202, 271, 273, 317, 370, 456, 457, 463, 584, 592 Розанов В.В. 13 Розенфельд О.И. 312 Ролан М. 11, 12 Роллан Р. 94, 135, 139, 142, 182 Романов Алексей, царев. 341 Романова Анастасия, вел. кн. 341 Романова Мария, вел. кн. 341 Романова Ольга, вел. кн. 341 Романова Татьяна, вел. кн. 341 Романовичем. 498 Романовы, династия 191, 341 Ростан Э. 155, 157, 412, 413 Ростова О.А. 582 Рощин Н. 63, 64, 644 Рощина-Инсарова Е.Н. 63, 64, 214 Руо Ж. 257 Рубинштейн А.Г. 16 Рубинштейн Н.Г. 16, 305 Руднев В.В. 324, 418, 438, 440, 495, 571 Руссо Ж.Ж. 365, 366, 374 Рыжак Н.В. 582С
Саакянц А.А. 13, 86, 291, 316, 381, 420, 421, 436, 452, 454, 478, 500, 584, 585, 590 Саблин Н.П. 396 Савинков Б.В. 106 Савицкая В.И. 206 Савицкие 204-206 Савицкий П.Н. 204–206, 220, 221, 224, 227, 258 Савич О.Г. 362 Савуар А. 410 Саган Л. 573 Сазонова Ю.Л. 329, 361 Свистунова Н.А. (А.) 433 Святополк-Мирский Д.П. 35, 36, 42, 43, 61, 62, 64, 64, 68, 194, 206, 210, 248, 249, 252, 256, 302, 303, 308, 311, 312, 322, 323, 326, 331, 332, 345, 354, 370, 372, 377, 401, 402, 409, 422, 425, 427, 432, 433, 438, 439, 452, 463, 473, 474, 481, 483, 485, 486, 489, 492, 494, 497, 502, 536, 546, 550, 583, 585, 594 Северянин И. 433-435, 439, 442, 443, 592 Сеземан В.Э. 81 Сейфулина Л.Н. 93 Сергеенко А., о. 465 Синезубов Н.В. 489–490, 496-499, 502, 503, 505–507, 592 Сиротина В.Н. 461, 462 Скрюдери М. де 93 Скрябин А.Н. 261, 443, 445, 484, 499 Скрябин Юлиан А. 443,445 Сладек З. 583 Слободзинский Г.Н. 188, 190 Слоним М.Л. 8, 10, 11, 20, 24, 60, 61, 63, 66, 152, 170, 198, 200, 201, 203, 213, 215, 217, 219, 226, 232, 239, 241, 244, 245, 270, 276, 280, 284, 294, 299, 308, 310, 325, 346, 404, 405, 428, 429, 431, 437, 453, 472, 530, 533, 542, 553, 554, 557, 558, 560, 588, 592, 593 Солженицын А.И. 303 Соллогуб А.В. 518 Сологуб Ф. 459 Соломон 418, 419 Сосинский В.Б. 11, 80, 98, 169, 170, 179, 203, 214, 217, 222, 237, 241, 245, 265, 272, 276, 277, 280, 281, 290, 312, 333, 334, 346, 397–399, 533, 542, 593 Сталинская Л.А. 243, 244 Сталинский Е.А. 170, 240, 241, 242, 243, 246 Сталь Ж. де 316,373 Степанов И.В. 279, 281, 283, 416 Степун Ф.А. 315, 571 Стоюнина М.Н. 81 Стравинский И.Ф. 236–238, 284, 286 Стражеско Н.Н. (Тася) 119, 121, 360, 364, 368, 371,372 Струве Г.П. 59, 241, 255, 332, 352, 397, 439, 452, 455, 472, 497, 499, 502, 584 Струве Н.А. 258, 583-585 Струве П.Б. 36, 340 Стюарт М. 278, 279 Суворов А.В. 191 Сувчинская В.А. 10, 82, 83, 87, 97, 99, 106, 109, 119 , 126–129, 162, 178, 179, 193, 194, 253, 254, 271, 272, 282, 331, 332, 345, 438, 439, 463, 489, 496, 502, 583, 589, 593 Сувчинский П.П. 10, 16, 17, 44, 63, 68, 81, 82, 83, 99, 102, 105, 119 , 122, 124, 169, 178, 179, 206, 221, 249, 258, 282, 289, 331, 427, 452, 467, 484, 496, 585, 592-594 Сувчинские 9, 102, 331, 372, 377, 502 Суарес К. 273 Суриц Б. 340 Сухомлин В.В. 97, 98, 169, 170, 236, 237, 265,312 Сухотина-Толстая Т.Л. см. Толстая Т.Л. Сухотина Т.Л. см. Толстая Т.Л.Т
Таганов А.Н. 273 Таиров А.Я. 533 Танеева А. 270 Телетова Н.К. 388 Телицын В.Л. 582 Терапиано Ю.К. 325 Тереза Авильская (большая) 457, 458 Тереза (маленькая) 458 Тескова А.А. 7-11, 13, 17, 19, 20, 22–25, 31, 32-37 , 36, 37, 40, 41-42, 54, 59, 60, 64, 75, 80, 104—106, 121, 145, 154, 156, 157, 176, 178, 179, 188, 198–208, 211–213, 219–221, 223–228, 230–232, 239–247, 249, 250, 252, 255, 259–262, 273–277, 280, 283–287, 293–197, 299–301, 303, 309–314, 320, 325, 329, 330, 332, 334, 341-345, 347, 350, 358, 372–375, 378, 386, 388–392, 404–406, 411, 414–421, 427-433, 439, 442, 443, 445, 453, 454, 458, 459, 463, 474–476, 493–495, 500, 503, 504, 508, 509, 516–517, 521, 530-533, 535, 537–539, 541, 533, 555–559, 564, 570, 584, 594 Тескова Авг. А. (сестра А.А. Тесковой) 240, 246, 313, 375 Тескова Анна. А. (мать А.А. Тесковой) 10, 105, 246, 285, 313, 375, 538 Тесленко О.Ю. 582 Тио см. Мейн С.Д. Тихвинский Л.М. 462, 463, 467 Тихвинский М.М. 463 Тихонов Н.С. 241, 452 Товстолес Т.Н. 185, 186 Толкачева Е.В. 585 Толстая Е.В. 159 Толстая С.А. 159, 239, 240 Толстая Т.Л. 27, 60, 63, 64, 67, 68, 111, 158, 159, 207,594 Толстой А.Н. 430, 431 Толстой Л.Н. 12, 60, 67, 158,159, 234, 239–241, 328, 329, 542, 594 Толль (Толь) М.К. 468, 471, 472, 477, 537–539, 556 Томашевская P.P. 11, 12 Томашевский Б.В. 11, 12 Траншель А. 362 Трейл В.А. см. Сувчинская В.А. Трейл Р. 194 Троцкий Л.Д. 282 Трубецкие 9 Трубецкой Е.Н. 341 Трубецкой Н.С. 221 Трубицына Л.Г. 345, 584, 585 Трухачев А.Б. (Андрюша) 49, 480, 483 Тургенев Н.С. 12, 55, 182 Туржанская А.З. 87, 89, 93, 189, 192, 226, 243, 244, 362 Туржанская З.К. 117—119, 121, 122, 133, 138, 178 Туржанская Ю.П. 87, 89 Туржанские 89, 362 Туржанский Владимир К. 91, 93 Туржанский Вячеслав (Виктор) К. 89, 93, 118, 192, 362, 371, 372 Туржанский Олег (Лелик) 89, 189, 192 Турнёр М. 51 Турчинский Л.М. 583, 585 Тэффи Н.А. 33, 35, 228, 254, 255, 333–335, 342, 343, 345, 423, 431, 518, 561, 562, 570, 594 Тюрин А.Н. 75, 199, 209 Тютчев Ф.И. 78, 80, 245, 480У
Уальд. О. 165, 322, 326 Уилкокс Г. 223 Унсет С. 358, 389, 391, 521, 528, 530, 531 Уразова М.М. 582Ф
Федоров В.Г. 254–256, 282 Федотов Т.П. 182, 405, 406, 538, 542–544, 566, 568–571, 584, 594 Федотова Е.Н. 544, 566, 571, 584 Фейош П. 265 Фернандез Р. 60, 61, 299, 308 Филиппов Б. 283 Флейшман Л. 221, 224, 259 Флобер Г. 255 Фолькарты 395 Фондаминский И.И. см. Бунаков И.Н. Фофанов К.М. 522 Фохт В.Б. 327, 328, 397–399 Франк С. 392 Франсуаза, знакомая С.Л. Андреева 149, 150 Франческа 176, 179, 180, 182 Франциск П. 279 Фрезинский Б.Я. 332 Фрейденберг О.М. 403 Фрейдин Г. 575 Фрёлих К. 573 Фондаминская А.О. 63, 64Х
Хавин С. 582 Хананье А. 582 Хартберг В. 15 Хашек Я. см. Гашек Я. Хенкин В.Я. 292 Хенкин К.В. 325 Хенкина Е.А. 292, 293, 320, 325 Ходасевич В.Ф. 10, 27, 66, 67, 408, 518 Хэмерли-Шиндлер Т. 337Ц
Цаплин Д.П. 426 Цвейг С. 80, 81, 91, 94, 103 Цветаев И.В. 57, 106, 117, 305, 339, 424, 560 Цветаева А.И. (Ася) 21, 48, 49, 52, 59, 65, 67, 114, 339, 378, 388, 391, 401, 420, 422, 424, 446, 448, 475, 476, 481, 483, 595 Цветаева В.Н. (Лёра) 52, 53, 59 Цветаева М.А. (Мейн) 15, 16, 50, 52, 57, 106, 114, 121, 198, 305, 339, 394, 424, 446–448, 523, 526, 527, 529, 560 Церетели И.Г. 343, 595 Цетлин М.О. 377, 378, 562 Цетлина А.О. 561, 562 Цетлина М.С. 36, 37, 214, 378, 562 Цетлины 561, 562 Цетлин-Доминик А. 413, 414 Цибарт Л. 543Ч
Чабров А.А. 483, 484, 592 Чайковский П.И. 239, 286 Чалпанова (Челпанова) Н.Г. 438-440 Чаттертон Т. 191 Чемберлен Н. 30, 32 Черепнин Н.Н. 64 Чернова А.В. (Сосинская, Адя) 243, 245, 272, 274, 277, 593 Чернова Н.В. (Наташа; Резникова) 152, 274, 592 Чернова О.В. (Оля) 152, 479 Чернова О.Е. см. Колбасина-Чернова О.Е. Черновы 479 Черносвитова Е.А. 83, 337, 356-358, 392, 395 Черный С. 64 Чесновицкая Г.А. 582 Чехов А.П. 12, 329 Чириков Е.Н. 192, 290 Чирикова Л.Е. 289, 290, 320, 541 Чирикова-Шнитникова Л.Е. см. Чирикова Л.Е. Чуковский К.И. 322, 326, 404 Чхеидзе К. 259Ш
Шаляпин Ф.И. 284, 286 Шапиро М.И. 81 Шарнипольский (Шарнопольский) 272, 274 Шатобриан Ф.Р. 177, 178 Швейцер В.А. 277 Шеффель И.В. фон 25 139 Шевеленко И.Д. 131, 221, 224, 259, 583, 584 Шекспир У. 553 Шенье А. 191 Шершеневич В.Г. 588 Шестов Л.И. 36, 37, 79, 81, 108, 113, 134, 329, 452 Шиль С.Н. 350 Шингарев А.И. 273 Шингарев В.А. 271, 273 Шишков В.Я. 17, 18 Шкапская М.М. 281, 282 Шкловский В.Б. 11, 12, 197, 198 Шлёцер Б.Ф. 499 Шлёцер М.А. 499 Шлёцер-Скрябина Т.Ф. 499 Шлифштейн С. 400 Шмелев И.С. 228 Шнитникова Л.Е. см. Чирикова Л.Е. Шопен Ф. 10, 16, 435 Шоррокс Л. 584 Штейгер А.С. 25, 314, 361, 392, 420, 527–532, 540, 595 Штейнберг А.З. 10 Штепанек Я. 286 Штольц де, писательница 232 Шторм Т. 290 Штранге М.М. 314, 420 Штранге, семья 314 Шуман Р. 286, 527, 529 Шумов П.И. 229 Шухаев В.И. 26, 27, 65, 229 Шюзевиль Ж. 172, 412–414, 501, 502, 595Щ
Щеглов И.Л. 50Э
Эверс Л. 52 Эйснер А.В. 239, 241, 529, 530, 532, 533, 538, 539, 543, 544, 542 Эйфель А.Г. 37 Эккерман И.П. 171, 172, 179, 182 Эллис (Л.Л. Кобылинский) 448 Элоиза 163, 165 Энтц К. 350 Эренбург И.Г. 63, 64, 332, 357, 359, 362 Эренбург Л.М. 63, 64 Эткинд Е. 585 Эфрон А.С. (Аля) 7-9, 14, 15, 20, 23, 24, 26, 33-34, 45, 59, 63, 65, 67, 78, 83, 88, 91, 92, 93, 100—102, 107, 109, 111, 113—117, 119, 124, 126, 132–134, 137-139, 143, 145–147, 156–159, 161, 163, 174, 175, 177, 178, 180, 181, 183, 185, 188, 189, 201, 204, 206, 210, 212, 213, 220, 223, 227, 230, 232, 236, 238, 239, 243, 244, 246, 247, 249, 256, 260, 262-265, 271, 274, 276, 278, 279, 281, 282, 288, 290–292, 296, 298, 302, 307, 310, 313, 314, 318, 320, 321, 327, 329–331, 342–345, 348–354, 360, 367, 368, 372, 374–377, 379, 385, 391–394, 400, 404, 411, 415, 417–419, 430, 439–442, 444, 452, 453, 462, 473, 474, 476, 484. 488, 489, 490, 494, 495, 497, 500, 505, 506, 508–511, 513, 515, 530–532, 534, 538, 540-542, 556, 561, 564, 566, 569, 570, 576, 578, 583, 587–589, 593, 595 Эфрон Г.С. (Мур) 7-9, 14, 24, 26, 32, 32–34, 40, 41, 46, 49, 50, 58, 61, 63, 65, 67, 76, 85, 91, 94—97, 104, 105, 107, 109—111, 112, 119, 126, 127, 137, 138, 143, 145, 146, 156, 157, 159–162, 166, 167, 170–172, 175, 178, 180, 181, 183, 184, 187, 199, 204, 205, 210, 212, 220, 223, 227, 232, 239, 240, 242–244, 246, 257, 260, 263, 272, 274–276, 278, 280, 281, 284, 285, 288, 295, 296, 303, 307, 310, 313–315, 318, 320, 321, 324, 329, 342, 344, 345, 349, 351, 352, 354, 360, 363–367, 370–372, 374, 387, 388, 391, 404, 406, 408, 410, 417, 430, 436, 439, 453-456, 460, 462, 464–466, 472, 474, 475, 479, 480, 485, 489, 491, 492, 494, 497, 504, 507–509, 513, 515–517, 526, 532, 534, 537, 539, 541, 555, 556, 558, 559, 564, 595 Эфрон Е.Я. (Лиля) 177, 409, 454, 483, 511, 533 Эфрон И.С. (Ирина) 82, 84, 394, 595 Эфрон С.Я. 8, 10, 12, 16–18, 24, 31 33, 40, 50, 54, 55, 58, 61, 65, 67, 71, 73, 73, 74, 79, 81, 94, 96, 97, 100, 101, 104, 108—110, 113, 114, 116, 118, 122, 124, 128, 132, 133, 140, 144, 160, 161, 164, 177–179, 181–183, 188, 190, 192, 208, 210, 213, 214, 223, 226, 227, 229, 231, 240, 241, 249, 251, 254–256, 258, 261, 268, 271, 273, 278–284, 287–290, 292, 296, 299, 300, 302, 303, 307–314, 320, 321, 327, 331–334, 340, 342, 343, 345, 349, 351, 352, 354, 357, 360, 363, 365-368, 370–372, 374, 375, 377–379, 386, 389, 391, 393, 394, 400, 403, 409, 415, 416, 418–420, 428, 432, 438, 440–442, 444,448–452, 454-456, 462, 472, 481-483, 486, 488-490, 492, 494, 495, 497, 500-502, 504–507, 509–511, 513, 517, 531–538, 556, 564, 576, 587, 592-596Ю
Юрчинова Э. 313, 314 Юсупов Ф.Ф. 190Я
Яблоновский С.В. 532, 533 Яковлев А.Д. 480, 482 Яковлев А.Е. 27, 229 Яковлева Т.А. 373 Якубович И.С. 395, 396 Якушев И.А. 324 Янигс Э. 235 Яншин М.М. 379 Ярославна 225B
Barota M. 522 Bedier J. 125 Bubenikova M. 454D
Davies R. 583G
Gerbault A. см. Жербо A. Goethe см. Гёте И.В.H
Holderlin см. ГёльдерлинL
Liotard, бр. 232M
Magne E. 48 Manin M. 264 Muret E. 125 Musselli V. см. Мюзелли В.S
Smith G.S. 583, 585V
Vachalovska L. 454 Vogel L. см. Вогель Л. Vogel, мадам 541Примечания
1
К.Б. Родзевич, герой «Поэмы Конца» и «Поэмы Горы». В 1934 г. в письме к А.А. Тесковой Цветаева вспоминала: «…помните мою Поэму конца? (Прага, 1924). Ведь как меня человек любил, как звал! Но я не могла, помню свое ему последнее слово: — Я не могу жить с язвой. Вы для меня — чистая рана, а разбей я семью — будет язва, и она меня загрызет. Это была самая сильная любовь моей жизни» (Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 201). См. также черновик письма к Б.Л. Пастернаку от 18 марта 1931 г. в наст. томе. См. также: Письма к Константину Родзевичу. (обратно)2
Жена К.Б. Родзевича — Булгакова Мария Сергеевна (во втором браке Сцепуржинская; 1898–1979), дочь С.Н. Булгакова, близкая знакомая М. Цветаевой до ее отъезда в СССР (ей адресована одна из последних открыток, посланных Цветаевой из Гавра перед отправлением парохода 12 июня 1939 г.). В июне 1926 г. вышла замуж за К.Б. Родзевича. От первого брака имела дочь Наталью, от второго — сына Федора. Родзевич с женой жили в Кламаре, недалеко от Медона. (обратно)3
Правильно: Ли́бушиным кладом. Ли́буше — чешская княжна, дочь князя Крока, согласно легенде, основавшего крепость (замок) Вышеград. Согласно той же легенде, ее золотой клад хранится на дне Влтавы. По преданию, именно здесь княжна предсказала расцвет и мировую славу чешской столице — Праге. Лета — река забвения (греч. миф.). (обратно)4
В 1927 г. многие евразийцы переселились из Праги и Берлина в Париж и обосновались в Кламаре (среди них Карсавины, Трубецкие и др.). Ранее туда переехали и Сувчинские, семья Цветаевой-Эфрон) (Лосский Б.Н. В русском Париже (1927–1935) // Минувшее. Ист. альм. Вып. 21. М.; СПб.: Atheneum-Феникс, 1997. С. 7–13). См. также: Лосский Б.Н. Что мне вспоминается // Годы эмиграции. С. 87. (обратно)5
…когда мне было 16 лет. — Цветаева пишет о своем посещении Парижа летом 1909 г., когда она слушала в Школе языков курс старофранцузской литературы. Жила на улице Бонапарта (59-bis, rue Bonaparte), которая пересекает упоминаемую Цветаевой площадь (6-е). (обратно)6
В состав третьего выпуска «Верст» вошли публикации: «Россия и евреи» Л.П. Карсавина, «Социальная база русской литературы» С.Я. Эфрона, «Ответ Л.П. Карсавину» и «Достоевский и еврейство» правоведа и философа А.З. Штейнберга. О возникшем конфликте между «Современными записками» и «Верстами» по поводу сотрудников-евреев журнала «Версты» и его содержания см. письма Цветаевой к В.Ф. Ходасевичу от октября 1926 г. и к Л.П. Карсавину и П.П. Сувчинскому от 9 марта 1927 г. и коммент. к ним (Письма 1924–1927). (обратно)7
…хожу Иовом — то есть в струпьях, как библейский пророк, веру которого Бог испытывал страданиями. (обратно)8
Шопен (Францишек Фридерик; 1810–1849) — польский композитор и музыкант-виртуоз. Цветаева неоднократно писала Тесковой о своей любви к Шопену, произведения которого часто исполняла мать А.А. Тесковой. См., например: «Пристрастие мое к Шопену объясняется моей польской кровью, воспоминаниями детства и любовью к нему Жорж Санд» (Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 28). (обратно)9
См. коммент. 7 к предыдущему письму. (обратно)10
Доклад проф. Н.Н. Алексеева «Идеократия и евразийский отбор» состоялся на заседании парижской группы евразийцев 10 января 1928 г. (Salle de la Société de Géographie 184, boulevard Saint-Germain). О Н.Н. Алексееве см. коммент. 4 к письму Н.П. Гронскому от 26 июля 1928 г. (обратно)11
11 января на литературно-общественном собрании, устроенном редакцией журнала «Воля России», М.Л. Слоним прочел доклад «Молодые русские писатели за рубежом» (Taverne Dumesnil, 73, boulevard Montparnasse). (обратно)12
…где он их видел?? — В журнале печатались многие молодые писатели русской эмиграции, в том числе Г. Газданов, Б. Поплавский, В. Сосинский, А. Ладинский и др. (обратно)13
А.Я. Гальперн (1879–1956) — муж С.Н. Андрониковой-Гальперн, адвокат. (обратно)14
Настолько вблизи я его не рассматриваю (фр.). (обратно)15
Речь идет о литературоведе, пушкинисте Борисе Викторовиче Томашевском (1890–1957) и его первой жене Раисе Романовне Томашевской. Супруги возвращались из поездки во Францию домой. В Париже состоялась их встреча с Цветаевой (см.: Души начинают видеть. С. 675). (обратно)16
Орша — город в Витебской губернии. Отъезд Томашевских домой по маршруту Париж — Москва напомнил, по-видимому, Цветаевой проходившей через этот город маршрут ее заграничного свадебного путешествия с мужем по Франции, Италии и Германии в 1912 г. Сергей Эфрон писал с дороги М.А. Волошину: «Сейчас проехали Оршу» (НИСП. С. 124). (обратно)17
Евгений Львович Ланн (наст. фам. Лозман; 1896–1958) — русский советский писатель, поэт и переводчик. См. письма Цветаевой к нему (Письма 1905–1923). (обратно)18
Жак-Пьер Бриссо (1754–1793) — один из вождей партии жирондистов, член Законодательного собрания и Конвента. Манон Ролан (1754–1793) — хозяйка знаменитого в Париже салона, была близка к партии жирондистов. Имела большое влияние на ход политических событий. Окончили жизнь на эшафоте. (обратно)19
Опояз (ОПОЯЗ). — Общество изучения поэтического языка. М.Л.К. — Московский лингвистический кружок. Оба научных общества конца 1910-х — начала 1920-х гг. представляли собой два разных направления русской формальной школы. Доклад, вероятно, был в Париже прочитан Б.В. Томашевским. (обратно)20
Виктор Борисович Шкловский (1893–1984) — писатель, литературовед, критик, киновед и киносценарист. Один из основателей ОПОЯЗа, лидер филологической формальной школы. Пушкин наследник не Державина. — Речь идет о трактовке Шкловским появления литературных традиций и школ: «То, что пишет Пушкин про Державина, не остро и не верно <Видимо, имеются в виду пушкинские строки из «Евгения Онегина»: «Старик Державин нас заметил / И, в гроб сходя, благословил». — Ред.>. Некрасов явно не идет от Пушкинской традиции. Среди прозаиков Толстой также явно не происходит ни от Тургенева, ни от Гоголя, а Чехов не идет от Толстого». Далее Шкловский поясняет свою мысль о зарождении литературного процесса: «Эти разрывы происходят не потому, что между названными именами есть хронологические промежутки. Нет, дело в том, что наследование при смене литературных школ идет не от отца к сыну, а от дяди к племяннику. <…> В каждую литературную эпоху существует не одна, а несколько литературных школ. Они существуют в литературе одновременно, причем одна из них представляет ее канонизированный гребень. Другие существуют не канонизовано, глухо, как существовала, например, при Пушкине державинская традиция в стихах Кюхельбекера и Грибоедова одновременно с традицией русского водевильного стиха и с рядом других традиций, как, например, чистая традиция авантюрного романа у Булгарина. Пушкинская традиция не продолжалась за ним, т. е. произошло явление того же типа, как отсутствие гениальных и остро даровитых детей у гениев». Статья Шкловского впервые под названием «Тема и образ “Сюжет Розанова”» в неоконченном виде была опубликована в журнале «Жизнь искусства» в 1921 г. Затем издана отдельным изданием (Пг., 1921) под названием «Розанов. Из книги “Сюжет как явление стиля”». В первом издании книги «О теории прозы» (М., 1925) стала завершающей ее главой под названием «Литература вне “сюжета”». Была ли знакома Цветаева с какой-либо из этих работ, неизвестно. (обратно)21
См. коммент. 2 к письму Цветаевой к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 14 марта 1928 г. (обратно)22
Чтение трагедии «Федра» состоялось в доме Анны Ильиничны Андреевой (урожд. Денисевич, в первом браке Карницкая; 1883–1948), вдовы писателя Л.Н. Андреева (см. письмо к А.А. Тесковой от февраля 1928 г.). Цветаева познакомилась с А.И. Андреевой в 1924 г. в Чехии, вскоре их знакомство переросло в дружбу, продолжавшуюся и во Франции до самого отъезда Цветаевой на родину. (обратно)23
Неточность. Дочери шел 16-й год, Цветаева вышла замуж в 19 лет. (обратно)24
Первая персональная выставка Л.О. Пастернака за границей, открывшаяся в конце 1927 г. в Берлине, в частном салоне В. Хартберга. «Успех превзошел все мои ожидания как в моральном, так и в материальном отношении», — писал о выставке Л.О. Пастернак (Записи разных лет. М.: Сов. художник, 1975. С. 93). (обратно)25
В апреле 1926 г. Б. Пастернак прислал Цветаевой анкету для предполагавшегося издания биобиблиографического словаря современных писателей. В анкете Цветаева написала, что ее мать была «ученица Рубинштейна, редкостно одаренная в музыке. Умерла рано» (СС-4.С. 621). В письме к Цветаевой от 20 апреля 1926 г., о котором она упоминает, Пастернак рассказал о своей матери: «Вчера я прочел в твоей анкете о матери. Все это удивительно! Моя в 12 лет играла концерт Шопена, и кажется Рубинштейн дирижировал. Или присутствовал на концерте в Петерб<ургской> консерватории. Но не в этом дело. Когда она кончила, он поднял девочку над оркестром на руки и, расцеловав, обратился к залу (была репетиция, слушали музыканты) со сл<овами>: «Вот как это надо играть». <…> Она жива. Я, верно, в нее. Она воплощенье скромности, в ней ни следа вундеркиндства, все отдала мужу, детям, нам. Но это я пишу о тебе. Утром, проснувшись, думал об анкете, о твоем детстве и с совершенно мокрым лицом напевал их, балладу за балладой, и ноктюрны, все в чем ты выварилась и я. И ревел. Мама при нас уже не выступала. Всю жизнь я ее помню грустной и любящей» (Души начинают видеть. С. 185). (обратно)26
«О Tannenbaum, о Tannenbaum» — «О ёлочка, о ёлочка» (нем.). — название и первая строка немецкой рождественской песенки. (обратно)27
В серии зарисовок «Мои встречи и модели» Л.О. Пастернак «записал» портрет молодого Рильке: «В один из прекрасных осенних дней <…> в моей мастерской стоял молодой, очень еще молодой, белокурый, хрупкий, в темно-зеленом тирольском плаще. <…>…весь внешний облик этого молодого немца <…> с его небольшой мягкой бородкой и крупными голубыми, по-детски чистыми, вопрошающими глазами и то, как он стоял, осматривая комнату, скорее напоминал русского интеллигента. Его благородная осанка, его жизнерадостное, подвижное существо, необузданный восторг по поводу всего виденного уже в России <…> — все это сразу очаровало меня» (Там же. С. 146). Кисти Л.О. Пастернака принадлежит также портрет Рильке, написанный в 1926 г. (Там же. С. 149). (обратно)28
Письмо датируется по содержанию. (обратно)29
Речь идет о книге стихов Цветаевой «После России», вышедшей из печати в конце мая 1928 г. Издание книги субсидировал И.Е. Путерман (о нем см.: Письма 1924–1927. С. 560), оставшаяся часть необходимой суммы собиралась по подписке. По выходе книги в свет Цветаева подарила один экземпляр Сувчинскому с надписью: «Петру Петровичу Сувчинскому — в знак будущего. Марина Цветаева. Медон, 31 мая 1928 г.» (СС-6. С. 333). (обратно)30
О нумерованных экземплярах сборника см. письмо Цветаевой к Л.О. Пастернаку от 9 февраля 1928 г. и коммент. к нему и письмо к А.А. Тесковой от 10 февраля 1928 г. (обратно)31
С.Я. Эфрон подрабатывал на киностудии в качестве статиста. (обратно)32
См. письмо к тому же адресату от 25 февраля 1928 г. (обратно)33
Имеется в виду поэма «Егорушка», начатая еще в России (см. СС-3). См. также указанное выше письмо. (обратно)34
Шишков Вячеслав Яковлевич (1873–1945) — русский советский писатель. Сборник его рассказов «Бисерная рожа» вышел в 1927 г. в издательстве «Земля и фабрика» (Библиотека сатиры и юмора). (обратно)35
В анонсе на новую книгу Цветаевой была оговорка, что «ограниченное число экземпляров (не более ста) этого издания, нумерованных и подписанных автором, будет отпечатано на роскошной бумаге и в продажу не поступит. Цена нумерованного экземпляра по подписке 100 франков». (обратно)36
Брэй. — Правильно: Брей Александр Александрович (1894–1931) — обрусевший англичанин, литератор, актер. Был соседом Цветаевой во Вшенорах под Прагой. Неоднократно выступал с чтением ее стихов, в том числе после выступления Цветаевой с воспоминаниями о Брюсове в Чешско-русской Едноте 22 октября 1925 г.; после доклада М.Л. Слонима о творчестве Цветаевой в Праге И февраля 1927 г. и др. См. о нем письмо к О.Е. Колбасиной-Черновой от 27 декабря 1927 г. (Письма 1924–1927. С. 106). (обратно)37
А.А. Брей с семьей уезжал из Праги в Лондон. (обратно)38
Об условиях подписки на сборник Цветаевой «После России» см. предыдущие письма. (обратно)39
Работе над поэмой «Царь-Девица» предшествовал роман Цветаевой с Н.Н. Вышеславцевым, работе над поэмой «На красном коне» — ее недолгое увлечение Е.Л. Ланном. См. письма к ним (Письма 1905–1923). (обратно)40
Поэма «Попытка комнаты» была написана летом 1926 г. и обращена к Б.Л. Пастернаку и Р.М. Рильке (см. письмо Цветаевой к Б.Л. Пастернаку от 9 февраля 1927 г. Письма 1924–1927. С. 534). Была опубликована в журнале «Воля России» (Прага. 1928. № 3). (обратно)41
Подразумевается роман Цветаевой с К.Б. Родзевичем, героем «Поэмы конца» и «Поэмы горы». (обратно)42
Из стихотворения Анны Ахматовой «Помолись о нищей, о потерянной…» (1912). (обратно)43
И спать, я спать хотела б / Всё время напролет (нем.). — Финальные строки стихотворения немецкой поэтессы Аннеты фон Дросте-Гюльсгоф (1797–1848) «Die Taxuswand» («Стена из тиса»), в оригинале: «О, schlafen möcht’ ich, schlafen…» (Души начинают видеть. С. 674). (обратно)44
Трубач из Зекингена (нем.). (обратно)45
Храни Тебя Бог, это было бы слишком прекрасно!
Храни Тебя Бог, этому не суждено было быть! (нем.) (пер. М. Цветаевой).
46
На свободу (нем.). (обратно)47
Храни Тебя Бог, это было бы слишком прекрасно!
Храни Тебя Бог, этому не хотело быть! (нем.) (пер. М. Цветаевой).
48
Цветаева получила тираж своей книги во второй половине апреля. Книга была напечатана в издательстве, которым владел Яков Евгеньевич (Моисеевич) Поволоцкий (1881–1945) — владелец книжного дела, издатель. С 1908 г. жил в Париже. Основал издательство «Общество Я. Поволоцкий и К», держал книжный магазин в центре Парижа (13, rue Bonaparte, 6-е). (обратно)49
Речь идет о рецензии Н. Дашкова (псевдоним Владимира Вейдле) на № 3 «Верст», опубликованной в газете «Возрождение» 3 февраля 1928 г. (обратно)50
О поэмах Цветаевой Н. Дашков отозвался крайне отрицательно: «Два стихотворения (т. е. «С моря» и «Новогоднее». — Сост.) этой поэтессы (я намеренно не говорю поэта, потому что стихи эти — именно дамские стихи) помещены в «Верстах». Они крайне расплывчаты, многословны, написаны не только ни о чем, но и ни с чем. Род кликушества выдается в них за вдохновение и случайное привешивание слова к слову за глубокое сталкивание и срастание слов». (обратно)51
С 1910 г., когда вышел первый сборник Цветаевой «Вечерний альбом». (обратно)52
Речь идет о статье «Световой ливень» (1922), опубликованной в литературном ежемесячнике «Эпопея» (1922. № 3). (СС-5. С. 231–245) …посвятила ему «Мо́лодца». — Сказку «Мо́лодец» (Прага, 1924) Цветаевой предваряет посвящение «Борису Пастернаку — «за игру за твою великую, за утехи твои за нежные…» (СС-3. С. 280). (обратно)53
Сезам, откройся (нем.). — Выражение из арабской сказки «Али-Баба и сорок разбойников». Означает ключ для преодоления препятствий. (обратно)54
Завадский Сергей Владиславович (1871–1935) — известный до революции судебный деятель. Профессор русского юридического факультета в Праге, преподавал русский язык и литературу. Цветаева с ним встречалась в Чехии, была знакома по журналу «Ковчег», в редакционную коллегию которого она входила. Племянник. — Иванов Владислав (Владик) Дмитриевич (ок. 1901 — не ранее августа 1973) — поэт, автор книги «Концы и начала. Попытка эпоса» (Париж, 1930). Сотрудничал в газете «Евразия», в журналах «Воля России», «Своими путями», «Евразийская хроника». Цветаева подарила ему свой сборник «После России» с надписью: «Дорогому Владику Иванову — родному. Марина Цветаева. Медон 31-го мая 1928 г.» (Частное собрание). (обратно)55
Имеется в виду статья советского литературоведа Дмитрия Александровича Горбова (1894–1967) «10 лет литературы за рубежом» (Печать и революция. 1927. № 8. С. 9–35; Родство и чуждость. С. 331–340). Наряду с признанием у Цветаевой богатства поэтических форм и ритмов, выразительности, силы художественных средств (все на примере «Поэмы Горы» и «Крысолова») критик усмотрел в ее творчестве отсутствие «корней», «мелочность тем», «непонимание революции». Горбов определил Цветаеву как «художника малой мысли». Журнал Цветаевой в феврале прислал Пастернак: «Высылаю тебе № Печати и Революции, где статья об эмигрантской литературе, и о тебе и о Верстах. Но ведь у тебя нет мерила, чтобы оценить даже и такой тон! А как мне дать его в письме тебе? Горбов еще и партийный к тому же. Оцени и насладись» (Души начинают видеть. С. 469). (обратно)56
Под «отчетом» имеется в виду рецензия В. Ходасевича (под псевдонимом Гулливер) на статью Д. Горбова, в которой он язвительно заметил: «Он (Д.А. Горбов. — Ред.) — правоверный коммунист (из недавних), а потому его выводы и оценки известны заранее, ибо декредитированы сверху. <…> Есть, однако, два писателя, для которых не все еще потеряно. Это Ремизов и Цветаева, “поэт большого творческого темперамента”, но “малой мысли”» (Литературная летопись. Возрождение. Париж. 1928. № 982. 9 февр.). (обратно)57
Шухаев Василий Иванович (1887–1973) — художник, график, сценограф, педагог. В эмиграции с 1920 г, обосновался в Париже. Открыл вместе с А.Е. Яковлевым Художественную школу-мастерскую (17, rue Campagne Première, 14-е). С 1929 г. преподавал живопись и рисунок в Русской школе живописи Т.Л. Сухотиной-Толстой. В 1935 г. вернулся в СССР. См. также письмо к А.И. Цветаевой от июня 1928 г. и коммент. 5 к нему. (обратно)58
Для дам и барышень (фр.). (обратно)59
Разрушительное землетрясение в Мессине случилось в 1908 г. Цветаева была в Сицилии в апреле 1912 г., находясь в свадебном путешествии по Франции, Италии и Германии. 1 апреля С.Я. Эфрон в открытке М.А. Волошину упомянул: «Проездом мы видали разрушенную Мессину» (НИСП. С. 129). (обратно)60
С большим сознанием значения (фр.). (обратно)61
Мужчина мечты (фр.). (обратно)62
Пруст Марсель (1871–1922) — французский писатель. Цветаева высоко ценила его талант. 25 февраля 1930 г. участвовала во французско-русском собрании, посвященном писателю, выступала в прениях. См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 20 февраля 1930 г. и коммент. к нему. Точной цитаты найти не удалось. (обратно)63
Несколько стихотворений были написаны в 1926 г.: «Брат по песенной беде — …», «Тише, хвала!», «Кто — мы! Потонул в медведях…». К стихам Цветаева вернулась к лету 1928 г. («Юноше в уста», «Разговор с гением» и др.). (обратно)64
…всё же промчится скорей песней обманутый день. — С.Я. Парнок в сборнике стихотворений (1916) поставила эту строку, восходящую к Овидию, эпиграфом к четвертому разделу. Этой же строкой заканчивается ее стихотворение «Если узнаешь, что ты другом упрямым отринут…» (1912). (Души начинают видеть. С. 678). (обратно)65
В 1928 г. Цветаева вернулась к поэме «Егорушка», начатой в 1921 г. Однако она так и не была завершена. (обратно)66
Крысоловом (мною во мне) я отыгрывалась, как когда-то Царь-Девицей. — См. письмо Б.Л. Пастернаку от первой половины февраля 1928 г. и коммент. к нему. (обратно)67
Карсавин Лев Платонович (1882–1952) — историк, философ, богослов, один из лидеров евразийского движения. Выслан из России. Цветаева и Карсавин нередко встречались. Через Карсавина, а затем, после его отъезда в Литву (1928), через его семью, на несколько лет задержавшуюся во Франции, А.А. Тескова пересылала из Праги Цветаевой денежную помощь. Жена Л.П. Карсавина, Лидия Николаевна (урожд. Кузнецова; 1881–1961), преподаватель, была членом Комитета помощи Марине Цветаевой (1930-е гг.). (обратно)68
«Декабристы» (1927) — первый в СССР историко-революционный фильм (немой) о восстании декабристов, снят режиссером Александром Викторовичем Ивановским (1881–1968). Посвящен столетию восстания. (обратно)69
Завадский Владимир Александрович (1897–1928) — младший брат подруги Цветаевой, В.А. Аренской (Завадской; о ней см. коммент. 1 к письму Н.П. Гронскому от 29 августа 1928 г.). На его смерть Цветаева откликнулась поэмой «Красный бычок». Опубликована в «Воле России». 1928. № 12. (СС-3). (обратно)70
Алексинский Иван Павлович (1871–1955) — хирург, профессор, общественный деятель. Окончил медицинский факультет Московского университета. Член I Государственной думы. Работал в госпиталях во время Первой мировой и Гражданской войн. Участник Белого движения. В эмиграции с 1920 г., в 1923 г. обосновался в Париже. Один из основателей Франко-русского госпиталя в Вильжюифе, под Парижем. Работал в нем хирургом. Летом 1935 г. в этом госпитале оперировал Мура по поводу аппендицита. Председатель Общества русских врачей имени Мечникова. Участвовал в организации благотворительных вечеров в пользу неимущих больных и безработных. После 1937 г. переехал в Марокко. (обратно)71
Из всех часов моей жизни (фр.). (обратно)72
Речь идет, по-видимому, о советской кинохронике, сопровождавшей показ упомянутого выше фильма «Декабристы». В феврале 1928 г. в Москве и Ленинграде прошли торжественные парады, посвященные 10-летию Красной армии (Души начинают видеть. С. 679). (обратно)73
В газете «Последние новости» (1928. 4 марта) были помещены фотографии скульптуры В.И. Мухиной «Крестьянка» и фотография работницы за станком, озаглавленная «Пли, по Чемберлену». Подпись под второй фотографией: «Московская работница за прицельным станком учится стрелять. Мишенью служит портрет Чемберлена». Чемберлен Невилл (1869–1940) — английский политический деятель, будущий премьер-министр Великобритании. В 1927 г. дипломатические отношения между двумя странами были разорваны (Души начинают видеть. С. 679). (обратно)74
Охотничьи штаны, звериная кожа (нем.). (обратно)75
Жегулина — правильно: Жекулина Аделаида Владимировна (урожд. Евреинова; 1866–1950) — педагог, общественный деятель. Эмигрировала в Константинополь. Занималась созданием детских садов и гимназий. Основала гимназии, которые затем были переведены в Чехословакию (в Моравскую Тршебову) и Болгарию. Сотрудничала с русскими педагогическими организациями во Франции. С 1922 г. жила в Чехословакии. (обратно)76
Евреинов Борис Алексеевич (1888–1933) — историк, писатель. Племянник А.В. Жекулиной. В эмиграции с 1920 г., с 1923 г. жил в Праге. Работал в Русском заграничном историческом архиве (РЗИА). Дочь — Евреинова Наталья Борисовна (в замужестве Андро де Ланжерон; 1913 — не ранее 1995). (обратно)77
Радость и печаль (ит.). (обратно)78
Тэффи Надежда Александровна (урожд. Лохвицкая, по мужу Бучинская; 1872–1952) — писательница, автор юмористических рассказов и фельетонов. С 1920 г. в эмиграции. «…У Вас — иной круг…» — писала Цветаева Тэффи (см. письмо от 19 ноября 1932 г.). (обратно)79
Л.О. Пастернак устроил Цветаевой три подписки (из пяти). См. письмо к нему от 9 февраля 1928 г. (обратно)80
См. коммент. 9 к письму к Б.Л. Пастернаку от 4 марта 1928 г. (обратно)81
К письму также приложен рисунок Мура и письмо Ариадны Эфрон (см.: Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 113–114). (обратно)82
Где я? Что я вижу? (фр.) (обратно)83
Роман М. Пруста «По направлению к Свану», открывающий его цикл романов «В поисках утраченного времени». См. письмо Цветаевой к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 20 февраля 1930 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)84
Речь идет о Д.П. Святополк-Мирском. Цветаева хотела напечатать «Федру» в третьем номере «Верст», а Святополк-Мирский, один из редакторов журнала, возражал против этой публикации (Д.П. Мирский. Письма. С. 102). В итоге «Федра», работу над которой Цветаева закончила в декабре 1927 г., была сдана в «Современные записки» и опубликована под названием «Тезей. Трилогия. Часть вторая» в № 36, 37 за 1928 г. (СС-3). Еще в декабре 1927 г. Цветаева писала А.А. Тесковой: «Кончила Федру. Писала ее около полугода… Не знаю, куда сдам. М<ожет> б<ыть> в Совр<еменные> Записки…» (Письма 1924–1927. С. 689). (обратно)85
См. также письма к В.Н. Буниной от 20 марта и 21 апреля 1928 г. Почти одновременно с прошением Цветаевой в Комитет помощи пришли письма в ее поддержку:«Мы, нижеподписавшиеся, сим удостоверяем, что Марина Ивановна Цветаева сейчас в большой нужде и просим Союз оказать ей возможную помощь. Л. Шестов, Н. Бердяев. Париж, 14-го марта 1928 г.»
Аналогичная просьба содержится в письме казначея Комитета М.С. Цетлиной на имя его председателя И.Н. Ефремова:
<Не позднее 21-го марта 1928 г.> «Глубокоуважаемый Иван Николаевич, По независимым от меня обстоятельствам я м<ожет> б<ыть> не смогу присутствовать сегодня на заседании. Очень прошу обратить особое внимание на заявления по поводу П.Б. Струве и Мар<ины> Цветаевой, находящихся в исключительно тяжелых условиях. Примите мои приветы. Мария Цетлина» (СС-6. С. 666).
Шестов Лев Исаакович (1866–1938) — философ, религиозный писатель. С 1920 г. в эмиграции, жил в Париже. См. письма к нему (Письма 1924–1927). Бердяев Николай Александрович (1874–1948) — философ, религиозный деятель, публицист. В 1922 г. выслан из Советской России. Жил в Берлине, с 1924 г. во Франции. Поселился в Кламаре, под Парижем. Член Комитета помощи М.И. Цветаевой. Цетлина Мария Самойловна (1882–1976) — доктор философии, издатель, меценатка. Эмигрировала, с 1919 г. жила в Париже. См. письма к ней (Письма 1905–1923). Ефремов Иван Николаевич (1866–1945) — общественно-политический деятель, юрист. В 1917 г. министр юстиции и генеральный прокурор Временного правительства. В эмиграции жил во Франции, Швейцарии. С 1926 г. председатель Комитета помощи русским писателям и ученым во Франции. (обратно)
86
Датируется по содержанию. (обратно)87
Журнал «Воля России» (1928. № 3) с «Попыткой комнаты» появился в свет в последних числах марта. См. также письмо к А.А. Тесковой от 10 апреля 1928 г. (обратно)88
«Эйфель» — парижская Эйфелева башня, названная по имени ее автора Эйфеля Александра Гюстава (1832–1923), французского инженера. В тексте поэмы «Попытка комнаты»: «Где-то башня, зовется Эйфель» (см. СС-3. С. 117). (обратно)89
Речь идет о прошении Цветаевой, адресованном Комитету помощи русским писателям и ученым, от 18 марта 1928 г. В.Н. Бунина входила в состав этого Комитета. (обратно)90
См. коммент. 4 к письму Цветаевой к В.Н. Буниной от 23 мая 1928 г. (обратно)91
Только время (нем.). (обратно)92
О каком стихотворении идет речь, установить не удалось. (обратно)93
Правильно: Роза (Розалия) Исидоровна. Жена Л.О. Пастернака, мать Б.Л. Пастернака. См. письмо Цветаевой к Л.О. и Р.И. Пастернак (Письма 1924–1927), а также коммент. 3 к письму к Л.О. Пастернаку от 5 февраля 1928 г. (обратно)94
О состоявшейся вскоре прогулке с Гронским в Версаль Цветаева писала А.А. Тесковой в письме от 10 апреля 1928 г. (обратно)95
Речь идет о Наталье Матвеевне Андреевой (урожд. Стольниковой; 1883–1962), вдове брата писателя Л.Н. Андреева, Всеволода (1873–1916). Прожила в семье Цветаевой несколько месяцев, помогая по хозяйству. См. ниже письмо к А. А. Тесковой. (обратно)96
Fontainebleau (Фонтенбло), Мальмезон — живописные места под Парижем, связанные с историей Франции (дворцы, парки). (обратно)97
Проходите, пожалуйста! (чешск.). (обратно)98
Н.М. Андреева. (обратно)99
Н.П. Гронский. См. письмо к нему от 2 апреля 1928 г. (обратно)100
См. письмо к Б.Л. Пастернаку от первой половины февраля 1928 г. и ком-мент. 2 к нему. Действительно ли непонятно? — Ср.: Д.П. Святополк-Мирский, называя одновременно поэмы Цветаевой «С моря», «Новогоднее» и «Попытка комнаты», утверждал, что «динамика ее словотворчества перерождается здесь в автономную словесную вязь, которая не закрепляет тему, а уводит ее в сторону назойливых и утомительных фонетических ассоциаций» (D. Sv’atopolk-Mirskij. Die Literatur der russischen Emigration // Slavische Rundschau. 1929. № 4, S. 294. Цит. по кн.: Небесная арка. С. 273). Поэт и литературный критик Н.А. Оцуп, один из немногих, отозвался на поэму «Попытка комнаты»: «Очень неблагодарно самое задание этих стихов, нарочито бесцветных, как геометрический чертеж или алгебраическая формула» (Дни. 1928. 22 апр.). (обратно)101
См. перевод, на с. 32. (обратно)102
Датируется по почтовому штемпелю (20.04.1928). Это письмо, а также анализ последующих датированных Цветаевой писем, у которых сохранились конверты с почтовыми штемпелями, показывают, что, как правило, день погашения марки штемпелем является следующим за датой написания письма. (Иными словами, Цветаева писала письма вечером, отправляла их на следующий день.) Потому в дальнейшем письма, где отсутствует авторская дата и имеется лишь ссылка на дату штемпеля, датируются по изложенному выше принципу без дополнительных оговорок. (обратно)103
С.М. Волконский, князь. См. письма к нему (Письма 1905-1923). (обратно)104
Знакомство Цветаевой с Р.Н. Ломоносовой заочно организовал Б.Л. Пастернак. В письме от 5 апреля 1928 г. он писал Ломоносовой: «Все искал способов не затруднять Вас моей просьбой, с которой сейчас и начну, так как других путей не нашел. Ради Бога, исполните ее, если это вообще возможно, во всей точности. Сообщите мне, пожалуйста, кому бы из Ваших здешних родных или друзей я мог бы передать сто рублей, и только в таком случае переведите такую же сумму Марине Ивановне Цветаевой по адр<есу>: М. Tsvétaïeva-Efron, 2 Avenue Jeanne d’Arc, Meudon (S.-et-O.) France. Она самый большой и передовой из живых наших поэтов, состоянье ее в эмиграции — фатальная и пока непоправимая случайность, она очень нуждается и из гордости это скрывает и я ничего не писал еще ей о Вас, как и Вам пишу о ней впервые» (Минувшее. С. 209). Как видно из письма Цветаевой, Ломоносова сразу откликнулась на просьбу Пастернака. (обратно)105
Во время поездки Цветаевой в Лондон в марте 1926 г. Р.Н. Ломоносова находилась в Берлине. О поездке Цветаевой см. письма к П.П. Сувчинскому (Письма 1924–1927). (обратно)106
Старинный дворянский род, к которому принадлежал муж Р.Н. Ломоносовой, не имел родственных связей с М.В. Ломоносовым (1711–1765). (обратно)107
Цветаева, по всей вероятности, просила В.Н. Бунину о содействии ей в получении денежного пособия от Комитета помощи русским писателям и ученым (см. письмо в Комитет помощи от 18 марта 1928 г., а также письмо к В.Н. Буниной от 20 марта 1928 г.). (обратно)108
Здесь речь может идти о пособии от Союза русских писателей (литераторов) и журналистов, куда Цветаева могла также направить, как и в Комитет, свое прошение. С.В. Познер был секретарем Комитета помощи и одновременно секретарем парижского Союза русских писателей и журналистов. См. письма Цветаевой к нему (Письма 1924–1927). (обратно)109
Вечер чтения А.М. Ремизова состоялся 25 апреля 1928 г. в Русском клубе (70, Rue de l’Assomption). В первом отделении писатель читал свои рассказы из книги «Посолонь» и легенды, во втором — отрывки из «Мертвых душ» Н.В. Гоголя. (обратно)110
«Все, кому посчастливилось слышать чтение А.М. Ремизова с эстрады, никогда его не забудут. У А.М. был довольно низкий, приятный голос. <…> Его искусство чтения было несравненно: очень выразительное, без внешних эффектов, подчеркиваний и усилений — он скорее прибегал к понижениям и паузам. Чтение Ремизова производило огромное впечатление и заставляло присутствующих слушать, затаив дыхание. Даже те, кому искусство Ремизова было непонятно и скорее враждебно, слушали с восхищением» (Резникова Н.В. Огненная память: Воспоминания о Алексее Ремизове. Berkeley, 1980. С. 79). (обратно)111
23 февраля и 8 марта 1928 г. С.М. Волконский выступал с лекциями в Тургеневском обществе (77, Rue Pigalle): «О поэзии Пушкина. По России вслед за его музой» (23 февраля) и «Русский язык. Засорение и мистика» (8 марта). (обратно)112
Ремизов писал свои особые сказки языком, стилизованным под фольклорно-религиозные древние речения, однако препарировал язык на свой лад. Цветаева противопоставляет стиль Ремизова литературной речи С.М. Волконского: «старомодно-изысканной, державинско-пушкинской». (обратно)113
Обычно А.М. Ремизов выступал по 2–3 раза в год. (обратно)114
Н.П. Гронский весной 1928 г. сдавал экзамены на юридическом факультете Парижского университета. (обратно)115
Magne Е. Ninon de Lenclos. Portraits et documents inédits. Paris: Emile-Paul frères, 1925. Нинон де Ланкло (наст, имя Анна де Нинон де Ланкло; 1615/1623—1705) — французская куртизанка, хозяйка литературного салона, писательница. Цветаева намеревалась написать о ней, включила ее в список героев своих будущих произведений: «То, что хочу написать» (НЗК-1. С. 345). (обратно)116
…в однофамильном-полу-одно, четверть-однофамильном мне словаре… — Цветаева имеет в виду русский «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» в 82 основных и 4 дополнительных томах, изданный акционерным издательским обществом Ф.А. Брокгауз — И.А. Ефрон (СПб., 1890–1907); в паспорте Цветаева была записана под двойной фамилией: Цветаева-Эфрон (Несколько ударов сердца. С. 239). (обратно)117
Помните Пушкина: в горах — отзы́в? — Такой строки у Пушкина найти не удалось; не исключено, что Цветаевой пришли на память строки: «Как я любил твои отзывы, / Глухие звуки, бездны глас…» («К морю», 1824) и «Ты внемлешь грохоту громов / И гласу бури и валов, / И крику сельских пастухов — / И шлешь ответ; / Тебе ж нет отзыва… Таков / И ты, поэт! («Эхо», 1831). (обратно)118
Оболенская Александра Владимировна (1897–1974), в монашестве — мать Бландина, сестра А.В. Оболенского. См. письма Цветаевой к нему (Письма 1924–1927). (обратно)119
Зелинская Валентина Осиповна (Иосифовна) — близкая подруга А.И. Цветаевой, член Парижского студенческого христианского движения. Умерла от туберкулеза 22 апреля 1928 г. в г. По на юге Франции. (обратно)120
Б.Л. Пастернак. Последнее его письмо Цветаевой было написано 22 апреля, где он благодарит ее «за письма и карточки» (Души начинают видеть. С. 485). (обратно)121
А.Б. Трухачев (1912–1993), сын А.И. Цветаевой от первого брака. (обратно)122
О готовящемся вечере Цветаевой см. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 27 мая 1928 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)123
См. письмо к Н.П. Гронскому от 23 апреля 1928 г. и коммент. 1 и 2 к нему. (обратно)124
Вересаев В. Пушкин в жизни: В 4 вып. М.: Недра, 1927–1928. Цветаева неточно цитирует запись из вып. 2. С. 34. (обратно)125
Н. Иловайская. См. о ней в последующих письмах к В.Н. Буниной и очерке «Дом у Старого Пимена» (СС-5). (обратно)126
Прошедшее еще впереди,
И в будущем лежат трупы… (нем.)
127
«Экипаж» (1928) — фильм (немой) французского режиссера Мориса Турнёра (1873/1876-1961). Convention — название кинотеатра (27, rue Alain-Chartier, 15-е). (обратно)128
Мундштук. — См. в стихотворении «Юноше в уста» (1928), обращенном к Н.П. Гронскому: «Пенковый мундштук / Женского соска / Сто́ит» (СС-2. С. 267). (обратно)129
Т.е. всё без-конца нежности. (Примеч. М.И. Цветаевой.) (обратно)130
С.М. Волконский. (обратно)131
Очевидно Цветаева отвечает на письмо В.Н. Буниной, из которого узнала, что та — урожденная Муромцева и что через Иловайских была связана с цветаевским домом, дружила с Валерией Цветаевой (Лёра). (обратно)132
По-видимому, подруги В.Н. Буниной и В.И. Цветаевой. (обратно)133
Валерия старше М. Цветаевой на 9 лет. См. письма М. Цветаевой к ней (Письма 1905–1923) и воспоминания В. Цветаевой (Рождение поэта. С. 9—18). (обратно)134
Буква «Н» подчеркнута М. Цветаевой три раза. (обратно)135
О вечере Цветаевой 17 июня 1928 г. см. письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 27 мая 1928 г. и к А.А. Тесковой от 1 августа 1928 г. и коммент. к ним. (обратно)136
Речь идет о только что вышедшем сборнике Цветаевой «После России». В своих воспоминаниях Бахрах писал: «Книга эта у меня уцелела и стоит на книжной полке. Она мне тем более дорога, что Цветаева включила в нее, не указывая адресата, ряд стихотворений, которые когда-то, в дни “туманной юности”, когда еще мало думалось о жизненной прозе, она мне заочно посвятила (добавлю при этом, что с ней не раз бывало, что свои стихи она затем перепосвящала другим, но можно ли было за это на нее обижаться?). Экземпляр “После России”, вероятно, ее последний осязаемый привет, она прислала мне с лаконическим “на память”, без каких-либо дальнейших уточнений, и это единственная сохранившаяся у меня ее книга с автографом» (Годы эмиграции. С. 200–201). На посланной Бахраху книге Цветаева оставила автограф: «Александру Васильевичу Бахраху на добрую память. Марина Цветаева. Медон, 7-го мая 1928 г.» (Частное собрание). (обратно)137
Возможно, речь идет об одном из собраний Парижской группы евразийцев (очередные состоялись 26 марта и 2 апреля). С.Я. Эфрон был их постоянным участником. (обратно)138
Поэма Цветаевой «Красный бычок». См. коммент. 9 к письму к Б.Л. Пастернаку от 4 марта 1928 г. (обратно)139
Путерман Иосиф Ефимович (ок. 1885–1940) — издатель, редактор, переводчик. Выходец из России, в конце 1920-х — начале 1930-х служащий советского торгпредства в Париже и пайщик издательства «Плеяда». Составитель и издатель по-французски сборника из произведений А.С. Пушкина (1937). Издатель сборника Цветаевой (см.: Письма 1924–1927. С. 560). (обратно)140
Цветаева из-за болезни не смогла пойти на лекцию С.М. Волконского «И.С. Тургенев», которая состоялась 10 мая 1928 г. в помещении Русского Тургеневского артистического общества (77, rue Pigalle, 9-е). (обратно)141
О чем идет речь, установить не удалось. (обратно)142
А «зеленью светел Праотец-Змей». — Возможно, это строка из неопубликованного стихотворения Н. Гронского (Несколько ударов сердца. С. 240). Праотец-змей. — Некий священный Ящер-праотец, создавший якобы все живущее на Земле (миф.). (обратно)143
Битва цветов (фр.). — Традиционный народный праздник «Битва цветов» в итальянском городке Нерви описала в своих воспоминаниях В.И. Цветаева. (См. в кн.: Цветаева М. Соч.: В 2 т. М.: Худож. литература, 1980. Т. 2. С. 488). (обратно)144
И не без основания! (фр.) (обратно)145
В Нерви Цветаева была в 1902–1903 гг., т. е. в десятилетнем возрасте (см. Цветаева А. С. 93–129). (обратно)146
Экскурсия (нем.). (обратно)147
Вероятнее всего, речь идет о Галине Николаевне Кузнецовой (1900–1976), которая с 1927 г. жила у Буниных в Грассе (НП. С. 513). (обратно)148
Имеется в виду «После России» (см. письмо к В.Н. Буниной от 20 марта 1928 г.). К моменту написания письма книга уже вышла. Возможно, у Цветаевой не было под рукой лишних экземпляров. Спустя неделю Цветаева надписывает В.Н. Буниной книгу «После России»: «Vergangenheit steht noch bevor… Дорогой Вере Буниной, Марина Цветаева, Медон, 30-го мая 1928 г.». Экземпляр хранился в архиве Г.П. Струве (НП. С. 513). Ту же строку из Рильке Цветаева уже цитировала в письме к В.Н. Буниной от 4 мая 1928 г. (обратно)149
Крайнее средство (фр.). (обратно)150
См. перевод на с. 24. — См. коммент. 7 к письму к А.А. Тесковой от февраля 1928 г. (обратно)151
В современном языке: — ворота, — дело, поступок. (обратно)152
См. примеч. 7 к письму к А.А. Тесковой от февраля 1928 г. (обратно)153
Grasse (Трасс), Hyères (Йер) — города на юге Франции. Цветаева с семьей лето провела в Понтайяке, на берегу Атлантического океана (запад Франции). (обратно)154
О вечере Цветаевой 17 июня 1928 г. см. письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 27 мая 1928 г. и к А.А. Тесковой от 1 августа 1928 г. и коммент. к ним. (обратно)155
Дочка — Альбертини Татьяна Михайловна (урожд. Сухотина; 1905–1996). (обратно)156
Мадам ушла (фр.). (обратно)157
На вечере 17 июня 1928 г. Цветаева читала свои последние произведения (Salle La Démocratie, 38, boulevard Raspail, 7-е). Со вступительным словом о творчестве Цветаевой выступил М.Л. Слоним. О подготовке вечера см. также письма к В.Н. Буниной от 4 и 23 мая 1928 г. (обратно)158
Фернандес Рамон (1894–1944) — французский поэт и прозаик мексиканского происхождения. Опубликовал в «Верстах» (1927. № 2) «Заметки о современной французской литературе» (перевод с фр. Д.П. Святополк-Мирского). (обратно)159
Алексинский И.П. — См. коммент. 10 к письму к Б.Л. Пастернаку от 4 марта 1928 г. (обратно)160
О путанице с отчеством Р.Н. Ломоносовой см. письмо Цветаевой к ней от 12 сентября 1929 г. См. также коммент. 3 к наст. письму. (обратно)161
Цветаева рассчитывала на средства, вырученные от вечера 17 июня, уехать с семьей на отдых (обратно)162
Письмо Цветаевой Борису Пастернаку, о котором идет речь, не сохранилось. Ответным письмом Пастернака, по-видимому, является его письмо от 28 мая 1928 г., где он пишет: «Ты неправильно называешь Ломоносову: ее зовут Раиса Николаевна, ты же пишешь PB.» (Души начинают видеть. С. 487). (обратно)163
Зачеркнуто. (обратно)164
Т.Л. Толстая (Сухотина-Толстая). См. письма к ней. (обратно)165
Эренбург Любовь Михайловна (урожд. Козинцева; 1900–1970) — жена И.Г. Эренбурга. (обратно)166
О вечере А.М. Ремизова см. письмо к Н.П. Гронскому от 23 апреля 1928 г. и коммент. 1 и 2 к нему. (обратно)167
Вечер Рощина 13 июня также состоялся в Русском клубе. Рощин Н. (наст, фам. и имя Федоров Николай Яковлевич; 1896–1956) — писатель, в эмиграции был близок к И.А. Бунину. В 1946 г. вернулся в Россию. Рощина-Инсарова Екатерина Николаевна (наст. фам. Пашенная; 1883–1970) — артистка, до революции играла в Малом театре. Кошиц Нина Павловна (1888–1965) — оперная певица, пела в Мариинском театре. Дон-Аминадо (наст. фам. и имя Шполянский Аминад Петрович; 1888–1957) — писатель, поэт-сатирик. Однако, как следует из программы вечера, ни Кошиц, ни Дон-Аминадо участия в нем не принимали. Были заявлены Саша Черный, балерина Ольга Преображенская (1871–1962), композитор Н.Н. Черепнин (1873–1945) и др. (Хроника, 1. С. 465). (обратно)168
Правильно: Фондаминская Амалия Осиповна (урожд. Гавронская; 1882–1935) — жена соредактора «Современных записок» И.И. Бунакова (Фондаминского). Занималась благотворительностью, поддерживала нуждающихся. (обратно)169
Прокофьевы. — Прокофьев Сергей Сергеевич (1891–1953) — композитор, пианист и дирижер; с 1918 по 1933 г. в эмиграции, с 1921 г. жил, преимущественно в Париже. Прокофьева Лина (Каролина) Ивановна (урожд. Кодина; 1897–1989) — певица, актриса. Жена С.С. Прокофьева. (обратно)170
Речь идет о только что вышедшей книге Цветаевой «После России». (обратно)171
Я.Е. Поволоцкий. См. письмо к А.А. Тесковой от февраля 1928 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)172
Сто экземпляров тиража «После России», отпечатанные на улучшенной бумаге, по условиям издания книги, были подписаны автором. (обратно)173
Возможно, сравнение связано со стихотворением А.И. Полежаева (1804–1838) «Тюрьма», герой которого («молодец») погружен в «грусть нестерпимую». (обратно)174
После своего вечера Цветаева подписала Д.П. Святополк-Мирскому экземпляр книги «После России»: «Дорогому другу Димитрию Петровичу Святополк-Мирскому, на память о том Вилетте, том Лондоне, той Вандее — Марина Цветаева. Медон, 17-го июня 1928 г.» (Труды симпозиума в Лозанне. С. 201). (Хранится в архиве Школы славянских исследований Лондонского университета.) (обратно)175
Д.П. Святополк-Мирский помогал Цветаевой с оплатой квартиры до лета 1931 г. См. письмо к P.H. Ломоносовой от 29 августа 1931 г. (обратно)176
Астафьев Константин Николаевич (1889–1975) — художник (псевдоним Астори). Его жена — Ольга Васильевна (урожд. Трофимова; 1886–1974). Знакомые М.А. Волошина. В эмиграции жили в Нью-Йорке. А.И. Цветаева знала Астафьевых по Коктебелю. Некролог о В.О. Зелинской за их подписью был напечатан в «Последних новостях» (1928. 31 мая). См. письмо к А.И. Цветаевой от 3 мая 1928 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)177
Правильно: Осиповны (Иосифовны). Речь идет о Зелинской В.О.(И.). (обратно)178
Сборник «После России». Судьба нумерованного экземпляра, предназначенного для А.И. Цветаевой, нам неизвестна. (обратно)179
Первый отзыв на сборник «После России» появился за подписью М. С<лонима> (Дни. 1928. 17 июня), сразу вслед за первым отзывом были опубликованы рецензии В. Ходасевича (Возрождение. 1928. 19 июня) и Г. Адамовича (Последние новости. 1928. 21 июня), немного позднее: Е.А. Зноско-Боровского (Иллюстрированная Россия. 1931. № 33. 11 авг.) и П. Пильского (Сегодня. Рига. 1928. 25 авг.). (См. в кн.: Родство и чуждость. С. 343–354, 355–358.) Критика весьма высоко оценила сборник. «Видимая трудность восприятия стихов Марины Цветаевой не имеет ничего общего с туманностью или с поэтическими ребусами символистов. Нет ничего неправильнее ходячего представления о Цветаевой, как о непонятном поэте. Наоборот, ее стихи до того определенны, их выражения до того точны и сжаты, что порою они достигают почти математической четкости. Они требуют лишь одного — сосредоточенности внимания. Они рассчитаны на читателя, который способен на некоторое духовное усилие и в поэзии ищет некоего “полета души”, некоей возвышенной серьезности эмоций и мыслей. Трагическая муза Цветаевой всегда идет по линии наибольшего сопротивления. Есть в ней своеобразный максимализм, который иные назовут романтическим. Да, пожалуй, это романтизм, если этим именем называть стремление к пределу крайнему и ненависти к искусственным ограничениям — чувств, идей, страстей… Стихи и в самом деле полны такой подлинной страсти, в них такая, почти жуткая насыщенность, что слабых они пугают, — им не хватает воздуха на тех высотах, на которые влечет их бег Цветаевой» (Марк Слоним). «…Почему стихи Марины Цветаевой мне все-таки нравятся и почему, наконец, “плюсы” их в моем представлении перевешивают “минусы”. Дело в том, что один из этих плюсов исключительно велик и значителен, и его ничто перевесить не может: стихи Цветаевой эротичны в высшем смысле этого слова, они излучают любовь и любовью пронизаны, они рвутся к миру и как бы пытаются заключить весь мир в объятия. Это — их главная прелесть. Стихи эти писаны от душевной щедрости, от сердечной расточительности, — не знаю, как сказать яснее. Можно действительно представить себе, что от стихов Цветаевой человек станет лучше, добрее, самоотверженнее, благороднее. Признаюсь, я не нахожу в себе ни сил, ни желания довести эстетизм до такого предела, чтобы, сознавая это, стихи Цветаевой отвергнуть. Поэтому я их “принимаю”. И все оговорки мои не колеблют этого основного признания» (Георгий Адамович). «Эмоциональный напор у Цветаевой так силен и обилен, что автор словно едва поспевает за течением этого лирического потока. Цветаева словно так дорожит каждым впечатлением, каждым душевным движением, что главной ее заботой становится — закрепить наибольшее число их в наиболее строгой последовательности, не расценивая, не отделяя важного от второстепенного, ища не художественной, но скорее психологической достоверности. Ее поэзия стремится стать дневником…» (Владислав Ходасевич). «Эта книга — горячая, бунтующая, нервная, конечно, талантливая, отданная не пониманию, а прочувствованию, не логике, а чутью. Это — откровение в темпе, раскрытие души в ритме. Ее смысл и ценность в непрестанных колебаниях, внутренней дрожи, безмерном страстном порывании вперед» (Петр Пильский). (обратно)180
См. в письме А.М. Кожебаткину от 4 апреля 1912 г.: «Мы встречаем Пасху в Palermo…» (Письма 1905–1923. С. 123). Цветаева посетила Италию, находясь в свадебном путешествии по Европе. (обратно)181
См. письмо С.Н. Андрониковой-Гальперн от 25 февраля 1928 г. (обратно)182
Цветаева сравнивает условия своей нынешней жизни с осенью 1927 г., когда Ася гостила у нее в Медоне. (обратно)183
Ср. с воспоминаниями А.С. Эфрон о жизни семьи Цветаевой во Франции: «Ели — из мяса — только конину; на базаре брали самую мелкую картошку, самое дешевое из остатков зелени и т. д. Яйца бывали только на Пасху; сливочное масло — только для папы (ТВС) и Мура (маленький). Сладкого не было вообще» (ЛО. 1981. № 12. С. 100). (обратно)184
См. предыдущее письмо к Т.Л. Толстой. (обратно)185
Ивонна д’Ориоль — француженка русского происхождения. См. также письмо к Н.П. Гронскому от 2 августа 1928 г. (обратно)186
Вероятнее всего, Цветаева послала Т.Л. Толстой сборник своих стихов «После России», только что вышедший из печати. (обратно)187
Речь идет о гастролях Московского театра имени Евг. Вахтангова, которые проходили в те дни в Париже. 17 июня в театре «Odéon» были показаны спектакли «Чудо Святого Антония» М. Метерлинка и «Карета со святыми дарами» П. Мериме (Хроника, I. С. 467). (обратно)188
Речь идет о несостоявшейся встрече с Пастернаком, замысел которой Цветаева вынашивала все эти годы. См., например, ее письма к Пастернаку 1923 г.: «В два места я бы хотела с Вами: в Веймар, к Goethe, и на Кавказ. (Единственное место в России, где я мыслю Гёте)» (Письма 1905–1923. С. 504); «Я буду ЖИТЬ этим все два года напролет» (С. 527); «Я терпелива, и свидания буду ждать, как смерти…» (С. 547). И т. д. (обратно)189
La Rochelle — небольшой город недалеко от Бордо. Н.П. Гронский прислал Цветаевой в тот же день письмо на листке с машинописным текстом сонета Петрарки «Благословен день, месяц, лето, час…» (перевод Вячеслава Иванова сонета LXI, см.: Петрарка Ф. Избранное. М.: Худож. литература, 1974. С. 271). Батюшков перевел сонет «На смерть Лауры» (вольный перевод, форма сонета не соблюдена) и написал стихотворение «Вечер. Подражание Петрарке», использовав общую схему и тематические мотивы L канцоны (см.: Батюшков К.Н. Вечер. Подражание Петрарке («В тот час, как солнца луч потухнет за горою…») // Батюшков К.Н. Полн. собр. стихотворений. М.; Л.: Сов. писатель, 1964. С. 114–115). (Несколько ударов сердца. С. 240.) (обратно)190
Микель-Анджело. — Микеланджело Буонарроти (1475–1564) — итальянский скульптор, живописец, архитектор, поэт. (обратно)191
…нынешний экзамен Волконского. — Речь идет о выпускных экзаменах в консерватории, где преподавал С.М. Волконский. (обратно)192
Цветаева вплоть до отъезда в СССР не признала новой орфографии, писала исключительно по старой. (Некоторые журналы, правда, например, «Воля России», печатались уже по новому правописанию.) Ср. запись в январе 1939 г. по поводу будущей публикации своей поэмы «Перекоп»: «Если когда-нибудь — хоть через сто лет — будет печататься, прошу печатать по старой орфографии» (СС-3. С. 184). (обратно)193
Нам нужно познакомиться! Мне много вздору говорили о Вас, Вам — еще больше обо мне: СМЕТЕМ! (Приписка на полях. — Сост.). (обратно)194
Пневматическая почта (фр.). (обратно)195
2 комнат и кухни (фр.). (обратно)196
Датируется по содержанию данного письма, письма к Н.П. Гронскому от 3 июля 1928 г. и письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 29 июня 1928 г. Речь идет об отъезде Цветаевой на лето в Понтайяк (Руайян). Судя по содержанию последнего из указанных писем, 29 июня Цветаева еще не знала точной даты отъезда, а 3 июля она пишет, что билет уже заказан. Между этими датами воскресенье приходится на 1 июля. (обратно)197
Датируется условно по содержанию данной записки и предыдущего письма. (обратно)198
Датируется по содержанию с учетом предыдущих писем. (обратно)199
Семейный билет (фр.). (обратно)200
Н.П. Гронский учился на первом курсе юридического факультета и сдавал годовые экзамены. Впоследствии, получив звание бакалавра, он перешел на факультет литературы и языка Парижского университета, который окончил в 1932 г. (обратно)201
Знаменитое кафе в Париже на бульваре Монпарнас, место встречи художников, артистов, писателей. (обратно)202
С.Я. Эфрон направлялся на побережье Атлантического океана снять дачу для летнего отдыха семьи. Правильно: Руайян (Royan). (обратно)203
Большой семьей (фр.). (обратно)204
Средняя семья (фр.). (обратно)205
Письмо написано на обороте приглашения на вечер Цветаевой 17 июня 1928 г. О вечере см. письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 27 мая 1928 г. и к А.А. Тесковой от 1 августа 1928 г. и коммент. к ним. (обратно)206
Письмо написано на двух открытках с изображением берега и выветренных скал… — Charente Inférieure (Нижняя Шаранта) — департамент Charente Maritime (Приморская Шаранта). (обратно)207
Во всяком случае германские, несколько тяжеловесные, большеголовые. (При-меч. М.И. Цветаевой.) (обратно)208
Гелиады (греч. миф.) — дочери Гелиоса и Климены, сестры Фаэтона. Запрягли для брата коней вопреки запретам отца. Боги превратили их в тополя, которые грустно шумят, оплакивая Фаэтона. (обратно)209
Андрогины (андрос — мужчина, тине — женщина; греч.) — мифологические существа, наделенные признаками обоих полов (двуполые). Бог создал человека-андрогина и только позже разделил его на мужчину и женщину (миф.). (обратно)210
Ср. в стихотворении «Когда обидой — опилась…» (цикл «Деревья», 2): «…Деревья! К вам иду! Спастись / От рева рыночного! / Вашими вымахами ввысь / Как сердце выдышано! <…> К вам! В живоплещущую ртуть / Листвы — пусть рушащейся! / Впервые руки распахнуть! / Забросить рукописи!..» (СС-2. С. 143). (обратно)211
Молодых дубков (фр.). (обратно)212
С.М. Волконский. (обратно)213
Долмэны — древние погребальные культовые сооружения, сложенные из больших плит. Строились, как правило, в приморских зонах Европы, Азии, Северной Африки. Долмены встречаются у нас на Кавказе. Сохранились они и в окрестностях Медона и Кламара. (обратно)214
На место летнего отдыха: Понтайяк (курортное место близ Руайяна), на берегу Бискайского залива. (обратно)215
Дочь С.Н. Андрониковой-Гальперн от первого брака, Ирина Павловна Андреева (1911–1990). (обратно)216
Адрес — Гронский писал Цветаевой свои письма, направляя их по адресу: Villa Jacqueline Gilet. Pontaillac (près Royan), (Charente Inférieure). Слово «Gilet» (жилет) здесь было лишним. Цветаевой, видимо, оно было созвучно со словом «Plage» (пляж). (обратно)217
Когда молчу — говорю всё… — Речь, очевидно, идет о стихотворении (1829) Федора Ивановича Тютчева (1803–1873) «Silentium» («Молчание» — лат.), в котором рефреном трижды повторяется мысль о молчании, ибо «молчание» больше «слова», так как последнее не может передать всю глубину мысли и красоту человеческой души: «Мысль изреченная есть ложь». (обратно)218
Владик. — В.Д. Иванов. См. коммент. 8 к письму к А.А. Тесковой от февраля 1928 г. (обратно)219
Не люблю моря… В который раз не люблю. — Ср., например, в письмах в мае 1926 г. (Письма 1924–1927): «Море рассматриваю как даром пропадающее место для ходьбы. С ним мне нечего делать. Море может любить только матрос или рыбак» (В.Б. Сосинскому от 11 мая), «Море я и не пытаюсь любить, чтобы быть вправе его любить, нужно быть или рыбаком или моряком. Поэт — здесь — несостоятельность» (Д.Г. Резникову от 25 мая), «…я не люблю моря. Не могу. Столько места, а ходить нельзя. Раз. Оно двигается, а я гляжу. Два… Главного не сказала: море смеет любить только рыбак или моряк» (Б.Л. Пастернаку от 23 мая) и т. д. Ср. также в следующем письме к Н.П. Гронскому, где Цветаева рассказывает про спор с Лосским о море. (обратно)220
Шестовские сто франков… — очевидно, деньги, переданные для Цветаевой Л. Шестовым. Лев Исаакович участвовал в оказании Цветаевой материальной помощи (СС-7. С. 51). (обратно)221
Вчера вечер прошел в семье Лосских… — Семья философа Николая Онуфриевича Лосского (1870–1965), приехавшая из Праги и проведшая лето 1928 г. в Понтайяке, состояла из него самого, его жены Людмилы Владимировны (урожд. Стоюниной; 1875–1943), его тещи Марии Николаевны Стоюниной (урожд. Тихменевой; 1846–1940) и сына Андрея Николаевича (1917–1997). Вместе с ними в Понтайяке отдыхали и два других сына Н.О. Лосского, живших в Париже: Владимир Николаевич (1903–1958) с женой Магдалиной Исаакиевной Шапиро (1905–1968) и Борис Николаевич (1905–2001). Н.О. Лосский писал в своих воспоминаниях: «В 1928 г. было решено, что вся наша семья проведет лето во Франции. Наш Владимир искал для нас помещение в Pontaillac. <…> Поездка наша во Францию была предпринята главным образом потому, что летом должна была состояться свадьба нашего Владимира. <…> После свадьбы молодые совершили поездку по Италии и после нее присоединились к нам в Pontaillac’e. В этом купальном месте собрались на лето многие видные деятели евразийства того времени — П.П. Сувчинский, Н.Н. Алексеев, В.Э. Сеземан, С. Эфрон (муж писательницы Марины Цветаевой), Карсавин» (Лосский Н.О. Воспоминания: Жизнь и философский путь. СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1994. С. 268–269). О пребывании всей компании в Понтайяке см. также: Лосский Б.Н. В русском Париже (1927–1935) // Минувшее. Ист. альм. Вып. 21. М.; СПб.: Atheneum-Феникс, 1997. С. 12–13). (обратно)222
Слишком маленький господин (фр.). (обратно)223
Слишком высокий господин (фр.). (обратно)224
Как следует (фр.). (обратно)225
Ваше письмо про кошку. — Н.П. Гронский в письме (от 10 июля 1928 г.) рассказал Цветаевой о злоключениях с кошкой, которую Цветаева, по-видимому, оставила ему на лето. (обратно)226
На великом просторе (фр.). — «Au grande large» — в декабре 1926 г. Луи Жуве поставил в Театре Монте-Карло пьесу с таким заглавием (адаптация с английского) Sutton Vane; в 1927 г. в Париже она вышла отдельной книжкой. Об этом ли произведении идет речь в письмах, установить не удалось (Несколько ударов сердца. С. 243). (обратно)227
Цвейг Стефан (1881–1942) — австрийский писатель, критик. В 1927 г. в письме М. Горькому Цветаева писала о книге С. Цвейга «Борьба с безумием» (с тремя биографиями): «одна из них — Гёльдерлина — лучшее, что о нем написано» (СС-7. С. 197). См. также письмо Н.П. Гронскому от 20 июля 1928 г. и коммент. к нему. (обратно)228
Письмо написано на двух открытках с изображениями местного пляжа. (обратно)229
…читала немец<кую> (греч<еческую>) мифологию, посмертный подарок Рильке. — Книга от Рильке… — Цветаева просила Рильке прислать ей книгу Штолля «Мифы классической древности» (1875). Однако Рильке не успел это сделать. Книгу прислала Цветаевой секретарь Рильке Е.А. Черносвитова (Письма 1924–1927. С. 469, 526). (обратно)230
…жертвенный камень в Дельфах… который Гея дала сожрать Хроносу вместо Зевеса… — Рея (а не Гея — у Цветаевой описка) — дочь Урана и Геи, беременная Зевсом, смогла сохранить своего ребенка, спрятав его в пещеру. Хроносу же, своему супругу, пожиравшему ранее всех ее детей, она дала проглотить камень. (обратно)231
Приехали Андреевы, все трое… — Дети А.И. Андреевой: Савва Леонидович Андреев (1909–1970), впоследствии танцовщик, создатель балетной труппы в Буэнос-Айресе, художник; Вера Леонидовна Андреева (в замуж. Рыжкова, 1911–1986), автор книги воспоминаний «Эхо прошедшего» (М.: Сов. писатель, 1986); Валентин Леонидович Андреев (1913–1988), будущий художник, переводчик. (обратно)232
В.А. Сувчинская. (обратно)233
П.П. Сувчинский. (обратно)234
Карсавины: Л.П. Карсавин. Его жена — Л.Н. Карсавина. См. о них подробнее коммент. 7 к письму к Б.Л. Пастернаку от 4 марта 1928 г. Их дочери — Ирина, Марианна, Сусанна (1921–2003). Об Ирине и Марианне см. коммент. 3 и 4 к письму Н.П. Гронскому от 8 июля 1930 г. (обратно)235
Еще бы немножко, и сказала бы: Посейдоном! (Примеч. М. Цветаевой.) (обратно)236
В 1920 г. в Кунцевском приюте умерла младшая дочь Цветаевой — Ирина (13.04.1917- 15.01.1920). (обратно)237
Речь идет, скорей всего, об авторских экземплярах сборника «После России». (обратно)238
Бальзака для Пастернака… — В письме к Цветаевой от 28 мая 1928 г. Пастернак просил о покупке и присылке ему 2-го и 3-го томов романа Бальзака «Утраченные иллюзии» в довоенном издании Calmann Levy. В письме к Цветаевой от 12 июля 1928 г. Н.П. Гронский сообщал: «Пастернаку купил, но еще не отправил» (Несколько ударов сердца. С. 20, 242). (обратно)239
…книжку у Гончаровой… — По-видимому, Цветаева просила Н.П. Гронского завезти Н.С. Гончаровой только что вышедшую книгу «После России». Сохранился экземпляр этого сборника с дарственной надписью: Наталье Гончаровой — от дома в Трехпрудном до расинского дома — с любовью. Марина Цветаева. Мёдон, 7-го июля 1928 г. (Частное собрание). М. Цветаева и Н. Гончарова в Москве жили в одном переулке, в Трехпрудном. В Париже, на улице Висконти (6-е) находилась мастерская Н. Гончаровой и М. Ларионова в двух шагах от дома, где жил и умер драматург Жан Расин, автор трагедии «Федра». (обратно)240
Приложена рекламная карточка духов «Royan Mystère» (Несколько ударов сердца. С. 244). (обратно)241
Цветаева отвечает на письмо Н.П. Гронского от 15 июля 1928 г. (Там же. С. 25), в котором он пишет «Отец говорит мне: поеду в горы. Я ему: Я в Royan. — Поезжай в горы. — Не поеду (знаю, что Вы лучше гор, да простят мне они)». (обратно)242
…предпочитаете конец Переулочков. — Речь идет о поэме-сказке Цветаевой (1922). Сюжет «Переулочков» (CC-3. C. 270–279): героиня завораживает молодца и соблазняет его тремя стихиями: земной, водной и небесной («лазоревой»). Но ни в одну из стихий молодец не попадает, все это ему только внушается. Героиня «Переулочков» сулит молодцу истинную любовь только в мире ином, где нет земных соблазнов. В финале чародейка превращает его в тура с золотым рогом и привязанного к воротам ее дома. Это и есть конец поэмы. (Подробнее см.: Саакянц А. Марина Цветаева. С. 294–297). Позднее, в письме к Ю.П. Иваску от 11 октября 1935 г. Цветаева назовет свою поэму «историей последнего обольщения (душою: в просторечии: высотою)» (СС-7. С. 401). (обратно)243
Отец — Павел Павлович Гронский (1883–1937) — специалист по праву, профессор Петербургского университета, видный деятель партии кадетов. С декабря 1919 г. в эмиграции. Работал в редакции «Последних новостей». (обратно)244
В упомянутом письме Н.П. Гронского было: «Вы лучше гор». См. ком-мент. 1. (обратно)245
Нереиды (греч. миф.) — морские божества, дочери Нерея и океаниды Дориды. Жили во дворце отца, где пряли на золотых прялках. Олицетворяли спокойное, ласковое море. (обратно)246
Тритон (греч. миф.) — бог мифологии, сын Посейдона и Амфитриды. (обратно)247
…переплеснется в стихи. — Речь идет о стихотворении «Наяда», написанном в Понтайяке. Под названием «Нереида» было опубликовано в журнале «Числа» (1930, № 2/3. С. 5–7). (СС-2. С. 270–272). (обратно)248
Лесков Николай Степанович (1831–1895). — В присланной Б.Л. Пастернаком анкете Академии художественных наук, которая намеревалась создать био-библиографический словарь писателей XX в., Цветаева ответила, что ее любимыми русскими прозаиками являются «Лесков и Аксаков» (Письма 1924–1927. С. 335). (обратно)249
Владик — В.Д. Иванов. (обратно)250
Александра Захаровна Туржанская (урожд. Дмитриева; 1895–1974) — актриса, первая жена Вячеслава (псевдоним Виктор) Константиновича Туржанского (1891–1976), знаменитого кинорежиссера, одного из создателей немого кино в России, затем — классика французского немого кино. В эмиграции с 1920 г. Брак А.З. и В.К. Туржанских распался еще до эмиграции. После развода жила с сыном Олегом (Леликом). По свидетельству Н.А. Еленева, в Медоне Туржанские жили в пяти минутах ходьбы от Цветаевой (Годы эмиграции. С. 42). …бабушке Туржанских… — Юлия Протасовна Туржанская (?—1936), свекровь А.З. Туржанской (Несколько ударов сердца. С. 245). (обратно)251
Ундина и Бертальда. — Цветаева вспоминает об эпизоде из главы XV «Ундины» (в пер. с нем. В.А. Жуковского): во время поездки по Дунаю Ундины, рыцаря Гульдбранда и его возлюбленной Бертальды последняя не смогла уберечь свое жемчужное ожерелье, а Ундина, опустив руку в реку, вынула затем из воды ожерелье «из чудных кораллов» и подала его Бертальде. Этот эпизод подробно был пересказан Цветаевой Сонечке Голлидэй в «Повести о Сонечке» (СС-4. С. 378–380). (обратно)252
…нужно найти тетрадку и восстановить в памяти — что давала… — Вероятно, речь идет о стихах Цветаевой, которые она готовила для публикации в «Последних новостях». См. письмо к Н.П. Гронскому от 20 июля 1928 г. (обратно)253
Помните, в предыдущем письме… — См. письмо от 17 июля 1928 г. (обратно)254
Как тот через 100 лет поглядел бы на Вас… — Имеется в виду адресат стихотворения Цветаевой «Тебе — через сто лет» (1919), ее будущий истинный читатель. В записной книжке 1919 г. Цветаева сделала запись: «И самое обидное, что я ведь знаю, как меня будут любить через 100 лет!» (НЗК-1. С. 372). «Вчера целый день думала о том — через 100 лет — и писала ему стихи. Стихи написаны — он будет». (Там же. С. 376). (обратно)255
Данная запись в опубликованных тетрадях не обнаружена (НСТ). (обратно)256
Мать Гронского — Нина Николаевна Гронская (урожд. Слободзинская, во втором браке Гронская-Лепёхина; 1884–1957), скульптор. С 1921 г. — в эмиграции, в Париже. Выставляла свои работы в Салоне Независимых. Создала ряд скульптурных портретов современников: А.И. Деникина, П.Н. Милюкова, В.А. Оболенского, Б.К. Зайцева и др. (обратно)257
Такое обращение — отчасти — страховка от собств<енной> слабости. Предотвратить возможность перемены, закрепить отказ. (Примеч. М.И. Цветаевой.) (обратно)258
Лоллий Иванович Львов (1888–1967) — поэт, историк литературы, художественный критик. В эмиграции с 1919 г., в 1924 г. обосновался в Париже. Сотрудничал в журнале «Иллюстрированная Россия», в газетах «Россия и славянство» и «Возрождение». (обратно)259
«Турандот» — сказка итальянского писателя Карло Гоцци (1720–1806), поставленная в 1922 г. Е.Б. Вахтанговым в Третьей студии МХТ. В июне 1928 г. театр (с 1926 г. Театр имени Евг. Вахтангова) гастролировал в Париже. Начал свои гастроли в Париже 12 июня 1928 г. спектаклем Карло Гоцци «Принцесса Турандот». Литературный вечер Цветаевой, состоявшийся 17 июня 1928 г., совпал с гастролями театра. См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 18 июня 1928 г. и коммент. к нему. Во время гастролей театра Цветаева встретилась с Павлом Григорьевичем Антокольским (1896–1978), одним из героев ее «Повести о Сонечке». Поэт и актер, он в 1919–1934 гг. был режиссером этого театра. Встречу с Цветаевой в Париже Антокольский описал в своих воспоминаниях (см.: Рождение поэта. С. 113–114). При встрече Цветаева подарила ему только что вышедший сборник «После России» с надписью: «Дорогому Павлику Антокольскому. Москва — Медон — Марина Цветаева. Медон, 20-го июня 1928 г. Vergangenhait steht noch hervor?» (Прошлое еще проявляется? — нем.)(Частное собрание.) (обратно)260
«Виринея» — пьеса Лидии Николаевны Сейфулиной (1889–1950) с участием ее мужа, литературного критика Валериана Павловича Правдухина (псевд. В. Щанявец; 1892–1938), была поставлена в Третьей студии МХТ режиссером Алексеем Дмитриевичем Поповым (1892–1961) в 1925 г. Эта пьеса завершала парижские гастроли театра. (обратно)261
…тому Поликрату, которому и не снился перстень! — Поликрат (др. греч:, дата рождения неизвестна — 522 до н. э.) — правитель греческого города Самос. По легенде, был известен своим масштабным строительством и успешным правлением, чем вызвал ревность богов. Чтобы умиротворить их, Поликрат послушался совета египетского фараона Амасиса и бросил в море перстень, который ценил выше всего на свете. Спустя несколько дней простой рыбак поймал большую рыбу и решил подарить ее Поликрату. Слуги, выпотрошив ее, нашли Поликратов перстень. Поликрат понял тогда, что это знак его скорой гибели. (обратно)262
Карты Нежности (фр.). — …уголок Carte du Tendre. — Намек на аллегорическую Страну Нежности (Pays du Tendre), описанную в романе Мадлен де Скюдери (1607–1701) «Клелия» (Несколько ударов сердца. С. 247). (обратно)263
Алины Нибелунги… — Н.П. Гронский послал Але книгу «Песнь о Нибелунгах», сопроводив свой подарок письмом от 15 июля 1928 г.: «Милая Аля. Лучше перевода я не мог достать. Берите уж этот, а если придумаете надпись лучше — напишите» (Там же. С. 246). (обратно)264
Теперь о стихах… — Перечисленные стихотворения были опубликованы в «Последних новостях»: 12 июля — «К озеру вышла…», 22 июля — «Не сегодня-завтра растает снег…», 26 июля — «Разлетелось в серебряные дребезги…», 5 августа — «Голуби реют серебряные…», 13 сентября — «Устилают мои сени…» (два последних были напечатаны с авторским заглавием: «Голуби», «Пасха» соответственно), 18 октября — «Приключилась с ним странная хворь…» и «В день Благовещенья». (обратно)265
…какие-нибудь забыла… — Кроме упомянутых в письме стихотворений еще несколько было напечатано в июле и октябре того года в «Последних новостях». Возможно, они и были в числе «забытых»: 12 июля — «Посадила яблоньку…», 4 октября — «Над черным очертаньем мыса…», «Так, руки заложив в карманы…», «Смывает лучшие румяна…», «Ревнивый ветер треплет шаль..» (цикл из 4 стихотворений под общим названием «Любви старинные туманы»), 25 октября — «Я эту книгу поручаю ветру…» и др. Стихи 1916–1917 гг. (См.: Библиография. С. 509–511.) (обратно)266
Туржанский Владимир Константинович (1888–1947) — юрист, артист, деверь А.З. Туржанской, старший брат ее мужа Вячеслава Туржанского. Окончил юридический факультет Московского университета, был в Москве присяжным поверенным. Учился в студии Московского художественного театра, играл в спектаклях. В эмиграции жил в Париже и его окрестностях. Оставил сцену, освоил профессию гримера. (обратно)267
«Мадонна спальных вагонов» (фр.). (обратно)268
Декобра Морис (1888–1973) — французский писатель. Автор романа «La Madonne de Sleeping» («Мадонна спальных вагонов». 1925). В фильме режиссеров Марко де Гастина (1888–1982) и Мориса Глэза (1898–1974), снятого в 1927 г. по этому роману, принял участие в крохотном эпизоде в роли заключенного-смертника С.Я. Эфрон (Босенко В. Сергей Эфрон — 12 экранных секунд. — Лит. газета, 2000. 21–27 февр.) (обратно)269
Der Kampf mit dem Dämon (1925) — В русском переводе «Борьба с безумием». Гёльдерлин Иоганн Кристиан Фридрих (1770–1843) — немецкий поэт-романтик. О последних годах его жизни см. письмо Цветаевой к М. Горькому от 8 октября 1927 г. (Письма 1924–1927). Клейст Генрих фон (1777–1811) — немецкий писатель. Ницше Фридрих Вильгельм (1844–1900) — немецкий мыслитель, филолог, поэт. См. также письмо Н.П. Гронскому от 17/30 июля 1928 г. и коммент. 8 к нему. (обратно)270
У него есть чудесная книга… Книга о Рол<л>ане)… — «Ромен Роллан. Его жизнь и творчество» (1919–1921). (Zweig St. Romain Rolland. Der Mann und das Werk. Frankfurt а. M., 1921.) (обратно)271
А та, что Вы читаете… — О какой книге идет речь, установить не удалось. Это мог бы быть сборник рассказов или новелл С. Цвейга. В ответном письме Гронский писал о Цвейге: «Больше всего из его рассказов мне нравятся: Игрок (первый рассказ), история с проф. и студентом и тот, в котором разобрана психология мальчика. Есть один рассказ на очень низкий вкус — это про доктора, который попросил дорогой платы за свою помощь…» (Несколько ударов сердца. С. 34). (обратно)272
Кошка. — См. письмо Н.П. Гронскому от 12 июля 1928 г. и коммент. 7 к нему. (обратно)273
Лосский Андрей — см. коммент. 6 к письму Н.П. Гронскому от 12 июля 1928 г.; Карсавина Сусанна — см. коммент. 7 к письму Н.П. Гронскому от 13 июля 1928 г. (обратно)274
Гронский ответил в письме от 28 июля 1928 г.: «Мой ответ: от кого солнце можно “загородить” — тому солнце не нужно. Есть один случай — Александр и Диоген, но там было к месту, не буду говорить, почему — известно, но еще — Александр думал — “Я солнце!”, а Диоген своими словами “а, вот и нет!”. Но возвратимся к случаю. Мальчик сказал Муру одно безумное слово, — оно у меня выросло на всю страницу — “МОГ СОЛНЦЕ”, тогда как солнце всех (или никого, что то же самое). Теперь сводка — 1) Ваше негодование от super-эгоизма мальчика, 2) Вы правы, Ваш ответ (увод Мура) это ему (мальчику) трижды по лицу. Если отвечаю неверно, то напишите» (Несколько ударов сердца. С. 43). (обратно)275
День рождения Н.П. Гронского — 24 июля. (обратно)276
«Если бы молодость знала» (фр.). (обратно)277
ЗНАЕТ (фр.). (обратно)278
«От великого до смешного»… (фр.) — Начальные слова фразы Наполеона I, сказанной им во время бегства из России (1812). Полностью: Du sublime au ridicule il n’y a qu’un pas (От великого до смешного один шаг). (обратно)279
Лорнет еще не был куплен (см. письмо Н.П. Гронского от 28 июля 1928 г.): «Выискал один лорнет — серебряного цвета, но с синью, не знаю, вдруг не понравится…» Приписка: «Письмо Ваше — вовремя» (Там же). (обратно)280
См. коммент. 5 к письму Н.П. Гронскому от 7 сентября 1928 г. (обратно)281
Редакция газеты «Дни», выходившей с 1922 г. под редакцией А.Ф. Керенского (сначала в Берлине, затем в Париже), действительно находилась по этому адресу и размещалась в одной из комнат книжного магазина «La Source» («Родник»). С 1 июля 1928 г. из-за финансовых трудностей газета перестала существовать как ежедневная и вскоре стала еженедельником (по 1933 г.). Здесь же одно время, в книжном магазине, располагались редакция и контора «Современных записок». (обратно)282
К 1928 г. книжный магазин находился уже по новому адресу: 106, rue de la Tour, в том же районе. Вместе с ним сюда перебрались и «Современные записки». (обратно)283
Сухомлин Василий Васильевич. См. о нем коммент. 2 к письму В.Б. Сосинскому от 15 сентября 1928 г. Возможно, Цветаева уже обращалась раньше к нему со своими просьбами. В 1928 г. она надписала В.В. Сухомлину свой сборник «После России»: «Василию Васильевичу Сухомлину — неосуществившемуся другу. Марина Цветаева. Медон, 30-го июня 1928 г.» (Частное собрание). (обратно)284
Алексеев Николай Николаевич (1879–1964) — профессор, философ права. Окончил юридический факультет Московского университета. Участник Гражданской войны. Заведовал литературной частью отдела пропаганды Добровольческой армии. В 1920 г. эвакуировался в Константинополь. В эмиграции жил в Праге, затем жил в Берлине, Париже, Белграде и др. Участник евразийского движения, сотрудничал в евразийской периодической печати. (обратно)285
Тартарен — герой трилогии (в том числе романа «Тартарен в Альпах») французского писателя Альфонса Доде (1840–1897)…комичен и мил — ср. характеристику, данную Алексееву Цветаевой в письме к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 21 января 1929 г. (обратно)286
Верхней (фр.). (обратно)287
Руайян. — Дорога над обрывом и искривленные сосны Сен-Палэ (фр.). (обратно)288
Руайян — Понтайяк. — Пляж. — Отлив (фр.). (обратно)289
Датируется по содержанию. Речь идет о приезде П.П. Сувчинского в Понтайяк. Его приезд был не ранее 15 июля и не позднее 30 июля (см. письма Цветаевой Н.П. Гронскому от 13 и 17/30 июля соответственно). (обратно)290
Шоссе теленка (фр.). (обратно)291
Лорнет. — См. коммент. 5 к письму Н.П. Гронскому от 24 июля 1928 г. (обратно)292
Алины кораллы… — В письме к Цветаевой от 28 июля 1928 г. Гронский спрашивал о подарке для Али: «…а бусы коралловые — 60, а не 40–20. Покупать ли?» (Несколько ударов сердца. С. 41). (обратно)293
С.М. Волконский. (обратно)294
Морфей (греч. миф.) — бог сновидений. Его отец Гипнос — бог сна. (обратно)295
Федра. — О «Федре» см. письмо Н.П. Гронскому от 26 июля 1928 г. (обратно)296
Бессонов (Безсонов) Юрий (Георгий) Дмитриевич (1891 — конец 1950-х) — ротмистр, публицист. Участник Первой мировой войны. После революции участвовал в походе генерала Корнилова на Петроград. В 1918 г. арестован. Прошел тюрьмы и лагерь на Соловецких островах. В 1925 г. бежал из Советской России через финскую границу, затем перебрался во Францию. Опубликовал в Париже книги «Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков» (1928) и «Партия сильных» (1942). Цветаева отвечает Гронскому на его отзыв о книге Ю.Д. Бессонова «Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков». Гронский писал: «Я с Бессоновым уже на Соловках и боюсь смертельно за него, что он лжец. Он себя описывает героем и пр., но что важно. — В тюрьме он пришел к Богу — Любви, и если здесь хула, то не простится ему. Слухи о нем очень плохие…» (см. письмо от 23 января 1928 г. — Несколько ударов сердца. С. 34–35). (обратно)297
Большое письмо Н.П. Гронского от 28 июля 1928 г. (Несколько ударов сердца. С. 41–44). (обратно)298
Лорнет (см. то же письмо). (обратно)299
Эспадрильи (от фр. espadrille) — тапочки из натуральной ткани на веревочной подошве. Носят на босу ногу. (обратно)300
Владик — В.Д. Иванов. (обратно)301
«И стало вдруг видно во все концы земли». — Неточная цитата из повести «Страшная месть» Н.В. Гоголя. У автора: «Вдруг стало видимо далеко во все концы света» (Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 6 т. М.: ГИХЛ, 1952. T. 1. С. 179). (обратно)302
Кораллы. — См. коммент. 2 к предыдущему письму. (обратно)303
…со мной он о таких вещах не говорил… — Волконский говорил с Гронским, видимо с определенными намеками, о вопросах пола. (обратно)304
О каком рассказе идет речь, установить не удалось. См. также письмо к Н.П. Гронскому от 20 июля 1928 г. и коммент. 16 к нему. (обратно)305
Рильке. — 30 июля Гронский писал Цветаевой: «…подарок Ваш (мой)… будет книга R.M. Rilke (кажется, новая вышла» (Несколько ударов сердца. С. 45). Речь идет о французском переводе книги Рильке о Родене: Rilke R.M. Auguste Rodin. Trad, de Maurice Betz. Paris, 1928. Книга сохранилась в архиве Цветаевой (РГАЛИ, ф. 1190, оп. 2, ед. хр. 169), на авантитуле дарственная надпись Гронского: «Письмо от Рилькэ, которое он Вам посылает через меня» (Поэт и время. С. 129). (обратно)306
Спасибо за защиту… — Речь идет о «защите» стихов Цветаевой, о которой Гронский сообщал Цветаевой в своем письме от 28 июля 1928 г.: «Спорил вчера за Ваши стихи. Один такой критиковал, даже двое. Стихи эти: “Не сегодня-завтра расстает снег”. До того злился (дураки) и до того ликовал (за Вас!), что защита была очень плохая, т. е. самая лучшая» (Несколько ударов сердца. С. 41–42). (обратно)307
Вы защищаете свое дело! (фр.) — Vous plaidez Votre cause! — Cp. в Песни пророка Исайи, где нарисована картина суда Господня над языческими народами. В Библии слова Господни: Plaidez votre cause… (Представьте дело ваше. — фр.) (Ис. 41, 21). (обратно)308
Речь идет о статуе рыцаря на Карловом мосту в Праге. В письме к А. А. Тесковой от 1 октября 1925 г. Цветаева писала: «Очень хотелось бы узнать происхождение: приблизительное время и символ — того пражского рыцаря на — вернее — под Карловым мостом — мальчика, сторожащего реку. Для меня он — символ верности (себе! не другим). И до страсти хотелось бы изображение его — (где достать? нигде нет) — гравюру на память» (Письма 1924–1927. С. 258). Полученную гравюру Цветаева вскоре передарила Гронскому. См. письмо к Н.П. Гронскому от 4 сентября 1928 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)309
Н.М. Андреева. См. коммент. 2 к письму Н.П. Гронскому от 2 апреля. (обратно)310
Спарта (Лакедемон) — древнее государство на полуострове Пелопоннес, система воспитания в котором была жестко подчинена задаче физического развития и подготовки граждан-воинов при отсутствии материальных благ. Со «спартанским» образом жизни Цветаева столкнулась и в своей семье. В автобиографии она писала: «(Страсть к труду, отсутствие карьеры, простота, отрешенностью.) Слитое влияние отца и матери — спартанство» (СС-5. С. 622). (обратно)311
Дети А.И. Андреевой. — См. коммент. 4 к письму Н.П. Гронскому от 13 июля 1928 г. (обратно)312
Об истории с июньским вечером Цветаевой см. коммент. 6 к письму Н.П. Гронскому от 20 июля 1928 г. (обратно)313
Иванов Владик. — См. коммент. 8 к письму к А.А. Лесковой от февраля 1928 г. (обратно)314
Л.П. Карсавин. — См. коммент. 7 к письму Б.Л. Пастернака от 4 марта 1928 г. Н.О. Лосский. — См. коммент. 6 к письму Н.П. Гронскому от 12 июля 1928 г. Н.Н. Алексеев — См. коммент. 4 к письму к Н.П. Гронскому от 26 июля 1928 г. С.В. Завадский. — См. коммент. 8 к письму к А.А. Лесковой от февраля 1928 г. Его жена Завадская Калерия Ивановна (урожд. Гостинопольская, в первом браке Полешко; 1876–1963). Ее дочь (от первого брака) Макаева Клавдия Петровна (урожд. Полешко; 1906-?), будущая актриса. …жена Сувчинского — В.А. Сувчинская. Мягких — правильно: Мягков Александр Геннадьевич (1870–1960) — горный инженер, эсер. Мягкова Вера Викторовна (урожд. Савинкова; 1872–1942) — жена А.Г. Мягкова, сестра политического деятеля Бориса Викторовича Савинкова (1879–1925). С 1921 г. жили в Праге. Их дети — Геннадий и Лидия. …евразийцы или нет — всех вместе слишком много, скучаю… — Ср. у Бориса Лосского: «Со всем этим неоевразийским кругом мы прожили в тесном и дружеском соседстве летние каникулы 1928 года на берегу океана…» (Годы эмиграции. С. 87–88). (обратно)315
Белоснежка — персонаж сказки братьев Гримм «Белоснежка» (в некоторых современных изданиях под названием «Снегурочка»). (обратно)316
А.А. Тескова собиралась заниматься вечером Цветаевой. Ср. ее августовское письмо А.Л. Бему: «Марина Ивановна писала. Она там же проводит лето, где Лосские. Собралась вся евразийская колония. Всё подумываю, как бы М<арине> И<вановне> осенью Прагу на несколько времени устроить, хорошо бы для нее и для нас» (Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 393). (обратно)317
Темные кипарисы! / Мир слишком веселый, — / А ведь все будет забыто! (нем.) (обратно)318
Charles-François Prince de Ligne — правильно: князь де Линь Шарль Жозеф (1735–1814), австрийский фельдмаршал и дипломат, знаменитый мемуарист и военный писатель эпохи Просвещения. См. многочисленные записи о нем и выписки из его сочинений в записной книжке: НЗК-1. (обратно)319
…ходила в Читальню… — О своем посещении читальни в июле 1919 г. Цветаева оставила запись: «Читальный зал торжественен: роскошь и строгость, совершенно понятно, что простонародье туда не ходит. На редко поставленных стройных шкафах старинные золотые вазы. Всё очень бело. Окна полукруглые, длинные. <…> Сажусь с 8-м томом Казановы к окну, за совершенно пустой стол…» (НЗК-1. С. 359–360). (обратно)320
«Конец Казановы», где и о нем… — Пьеса Цветаевой «Конец Казановы» под названием «Феникс» (1919) опубликована в «Воле России» (Прага. 1924. № 8–9). Ранее, в 1922 г. московское издательство «Созвездие» выпустило одно лишь третье действие под названием «Конец Казановы. Драматический этюд». Одним из действующих лиц пьесы является князь Ш.Ж. де Линь. (обратно)321
«Казанова, Воспоминания, т. 10» и «Князь де Линь, Воспоминания, т. VI» (фр.) — Издания мемуаров — полные выходные данные: Casanova J. de Seingalt. Mémoires. V. 1–11. Paris: Edition de Sirène. 1924–1932 и Prince de Ligne. Mémoires, et méianges historiques et militaires. V. 4. Paris, 1829. (обратно)322
Ничем не задели. — В письме от 1 августа 1928 г. Н.П. Гронский писал: «Почему одно мое письмо Вам не понравилось? Худо было оно? Задело? Ради Бога скорей отвечайте. Это у меня ревность к самому себе (другой ревности не знал, не знаю и знать не хочу). Немного поплакал Вам в письмах?..» (Несколько ударов сердца. С. 48). (обратно)323
Что с теми стихами? (турнир). Пришлите. — Речь идет о дружеском состязании молодых поэтов. В письме от 9 августа 1928 г. Гронский отвечает: «Хочу рассказать про чтение стихов. Все трое стихи написали. Кому читать? — Противники хотели, чтобы читал первый я (самый молодой!) — Я соглашался только на жребий. Жребий был признан. Он выпал на первого меня… окончание турнира (его кстати могло не быть) узнаете потом» (Там же. С. 58–59). В этом письме и письме от 11 августа Гронский переписал Цветаевой два своих стихотворения (Там же. С. 59, 64–65). (обратно)324
Туда и обратно (фр.). (обратно)325
Фауст, Мефистофель, Гретхен (Маргарита), Елена (Елена Прекрасная) — герои трагедии Гёте «Фауст» (1823–1831). (обратно)326
Скажется — сбудется. — Стихи сбываются — так считала Цветаева. Во время своей встречи в 1941 г. в Москве, в доме Ардовых, она с упреком сказала А. Ахматовой: «Как вы могли написать: “Отыми и ребенка и друга, и таинственный песенный дар?” Разве вы не знаете, что в стихах все сбывается?» Ахматова ответила: «А как вы могли написать поэму “Мо́лодец”?» Цветаева: «Но ведь это я не о себе!» «Я хотела было сказать: “Разве вы не знаете, что в стихах все о себе?”, но не сказала», — вспоминает Ахматова (Лосская В. Песни женщин. Париж; М., 1999. С. 44). (обратно)327
…брось статью… — Н. Гронский готовился поступать на филологический факультет Парижского университета и писал статью о Ежи Самуэле Бандтке (1778–1835), польском историке, библиографе и филологе немецкого происхождения. Бандтке считается основоположником польской библиографии. Ряд его трудов по истории переведен на немецкий и русский языки. (обратно)328
Морские купанья (фр.). (обратно)329
«Жизнь князя Шарля-Франсуа де Линя» (фр.). (обратно)330
…ровно 10 лет спустя того романа. — Речь идет о пьесе «Феникс» (1919), где одним из героев является князь де Линь, личностью которого Цветаева была увлечена, когда работала над пьесой. Алин подарок. — Книга бельгийского писателя Луи Дюмон-Вильдена (Louis Dumont-Wilden; 1875–1963), правильное название: «La Vie de Charles-Joseph de Ligne, prince de l’Europe française», Paris, Librairie Plon 1927, («Жизнь Шарля-Жозефа де Линя, князя французской Европы»). (обратно)331
Ивонна д’Ориоль — см. письмо к Т.Л. Толстой от 18 июня 1928 г. (обратно)332
Макароны (ит. — прав.: maccheroni). (обратно)333
Алиного «Губера», «macaroni» — ее сын! — О ком идет речь, неизвестно. (обратно)334
Гронский в письме от 3 августа ответил на вопрос о гербе: «Ваш герб, дважды оперенный для полета — стрела и крыло, и вот тяжелый ключ слева уравновешивает». Этой печати, которой Цветаева иногда запечатывала свои письма, посвящены строки в стихотворении «Попутчик» (1921): «Соратник в чудесах и бедах / Герб, во щитах моих и дедов /… выше туч: /…— Крыло — стрела — и ключ…» (СС-2. С. 11). (обратно)335
Сам за себя Александр… — Имеется в виду эпизод с Муром, когда он на пляже заслонял мальчику солнце. См. коммент. 2 к письму к Н.П. Гронскому от 24 июля 1928 г. (обратно)336
Букв.: дикий берег (фр.). (обратно)337
Шварцвальд. — В 1904 г. летом Марина и Ася Цветаевы с матерью едут в Германию, в Швацвальд. В стихотворении «Сказочный Шварцвальд» Цветаева оставила восторженные воспоминания об этом немецком городке: «Что приснится, сбудется, как в книге, — / Темный Шварцвальд сказками богат!» (СС-7. С. 41). Вошло в сборник «Вечерний альбом» (1910). (обратно)338
Сахара. — См. стихотворение «Сахара» (1923): «Песками засыпанный, / Сахара твой холм» (СС-2. С. 207–208). Включено в сборник «После России» (Париж, 1928). (обратно)339
Посейдон (греч. миф.) — бог морей. «Персонаж» трагедии Цветаевой «Ариадна». Набрасывая план произведения, она включила его в список: «Герои: Эгей. Тезей. Посейдон» (НСТ. С. 188). (обратно)340
…в хрустальном доме Тристана… — Цветаева, по-видимому, имеет в виду вольную реконструкцию рыцарского романа о Тристане и Изольде (1900), выполненную французским медиевистом Жозефом Бедье (1863–1938). Там есть строки о том, что Тристан живет в хрустальном жилище, между небом и землей, и ожидает встречи со своей возлюбленной. (обратно)341
Федра. — См. коммент. 2 к письму к С. Андрониковой-Гальперн от 14 марта 1928 г. и письмо Гронскому от 26 июля 1928 г. (обратно)342
Вторая часть письма, отмеченная цифрой II, написана карандашом на листке с рисунками Али. (обратно)343
Помирись с Алей… — Речь, видимо, идет о письме Н.П. Гронского от 20 июля 1928 г., где он обратился к Цветаевой: «Дорогая Марина». Аля сочла это обращение к матери фамильярным и написала Гронскому: «Милый Николай Павлович, не забывайте, пожалуйста, что моего дедушку звали Иваном. Ваша Ариадна Сергеевна». Поперек Алиной записи Цветаева приписала: «Не обижайтесь, под шуткой — мнится — ревность, т. е. та же любовь ко мне. Но — будьте осторожны» (Несколько ударов сердца. С. 246). (обратно)344
…скоро ее день рождения. — 18 сентября Ариадне должно было исполниться 16 лет. (обратно)345
…«никто дважды не вступал в ту же реку». — Изречение Гераклита. Сохранился экземпляр «Фрагментов» Гераклита Ефесского (М.: Книгоиздательство «Мусагет», 1910, перевод Владимира Нилендера), принадлежавший Цветаевой, с ее многочисленными отчеркиваниями и подчеркиваниями. Среди них: «к вступающим в те же самые потоки — иные и иные воды притекают…» (с. 9) и «нельзя вступить в тот же самый поток…» (с. 35) (Частное собрание). (обратно)346
…сигналов с кольцом не нужно… — В своем последнем письме (от 9 августа 1928 г.) Гронский писал: «Если приеду, то запечатаю письмо Вашим кольцом, — по конверту и узнаете. Если же письмо кольцом не будет запечатано, то — не приеду» (Несколько ударов сердца. С. 60). (обратно)347
Плотский соблазн (фр.). (обратно)348
Добрые друзья (фр.). (обратно)349
Вера Андреева. — См. коммент. 4 к письму Н.П. Гронскому от 13 июля 1928 г. (обратно)350
Туржанская Зинаида Константиновна (1886–1970), сестра кинорежиссера В.К. Туржанского. (обратно)351
«Морские купанья» (фр.) — сезонный железнодорожный билет со скидкой. (обратно)352
В письме от 11 августа 1928 г. Гронский сообщал Цветаевой: «Посылаю книжку Волкоши, прочти и р<ади> Бога не суди» (Несколько ударов сердца. С. 63). Речь идет о книге: Волконский С., Волконский А. В защиту русского языка. Сб. статей. Берлин: Медный Всадник, 1928. В книгу вошла одна статья, принадлежавшая С.М. Волконскому — «О русском языке». Она уже была раньше опубликована в «Современных записках» (1923, № 15). Соавтор. — Волконский Александр Михайлович, князь (1866–1934) — дипломат, публицист. Брат С.М. Волконского. (обратно)353
…Ганимед, стерегущий Зевеса… — Ганимед (греч. миф) — прекрасный юноша, сын царя Трои, который из-за своей красоты был похищен Зевсом и перенесен на Олимп. (обратно)354
Общее дело (фр.). (обратно)355
З.К. Туржанская и Наталья Николаевна Стражеско (позднее в замуж. Туржанская; 1905–1995). (обратно)356
…жена профессора Завадского — см. коммент. 8 к письму к А.А. Тесковой от 1 августа 1928 г. (обратно)357
Зелинский Фаддей Францевич (1859–1944) — русский филолог-классик (по происхождению поляк), историк культуры, поэт, переводчик. В 1920 г. эмигрировал в Варшаву. Заведовал кафедрой классической филологии Варшавского университета. (обратно)358
Анекдот неуместен… — Об анекдоте, который рассказал Волконский, см. в письме Гронского от 11 августа 1928 г. (Несколько ударов сердца. С. 63). (обратно)359
Не нужно ли еще стихов для Посл<едних> Нов<остей>. — Через три дня (19 августа) Гронский отвечал: «Считаю Ваши строчки — как бы П<оследние> Н<овости> не ужилили (не ошиблись, когда дадут деньги)». (Там же. С. 70). См. также письмо к нему от 20 июля 1928 г. и коммент. 11 к нему. (обратно)360
…польскую работу Вы можете заканчивать здесь… — См. коммент. 9 к письму Н.П. Гронскому от 2 августа. (обратно)361
Билетах на морские купанья (фр.). (обратно)362
…моя швейцарская бабушка… — Сусанна Давыдовна Мейн (домашнее прозвище Тьё, урожд. Эмлер; 1845 — 1919) — вторая жена А.Д. Мейна, деда Цветаевой со стороны матери. (обратно)363
Ирина — дочь С.Н. Андрониковой-Гальперн. См. коммент. 2 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 11 июля 1928 г. (обратно)364
Речь идет об участии С.Я. Эфрона в редколлегии будущего еженедельника «Евразия». Первый номер вышел 24 ноября 1928 г. (Всего за 1928–1929 гг. — 35 номеров.) (обратно)365
Мессина, Сиракузы. — О разрушительном землетрясении в Мессине см. коммент. 1 к письму Б.Л. Пастернаку от 4 марта 1928 г. Город Сиракузы, также расположенный на острове Сицилия, землетрясение не затронуло. (обратно)366
Наслаивать (фр.). (обратно)367
…герой или не-герой Тристан. — Гронский ответил Цветаевой в тот же день (23 августа): «Тристан герой (сраженье со змеем, до змея еще был Морхольт — это формально). <…> Продолжая формально, говорю — с Изольдой тоже — он чист (опять-таки формально) — вина в вине. А по чести с Изольдой он “не более, чем благородный”. Любовь его к Изольде это hymne de chasteté <гимн целомудрия. — фр>. Или иначе — в этой любви завоеванья не было. Любовь пришла к любви — здесь нет геройства» (Несколько ударов сердца. С. 73–74). (обратно)368
Строка из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Валерик» (1840). (обратно)369
«Легенда об Уленшпигеле» (1867) Шарля де Костера (1827–1879). (обратно)370
Тристан и Изольда — есть два издания… — Роман «Тристан и Изольда» издавался во Франции многократно и в различных переложениях. (Le Roman de Tristan par Thomas, publié par J. Bedier, 2 vis, P., 1902–1905 (Текст и исследование); Le roman de Tristan par Béroul et un anonyme, pub. p. E. Muret, P., 1903; Les deux poèmes de la Folie Tristan, pub. p. J. Bedier, P., 1907; Le roman de Tristan et Iseut. Poème du XIIe siècle. Béroul; édité par Ernest Muret. 1913, и др.) В 1920-е гг. роман переиздавался практически ежегодно, в основном в парижском издательстве H. Piazza et Cie. (обратно)371
Пока, наконец, в Переулочках — не разорвалась. — «Переулочки» — поэма Цветаевой (1922). См. письмо Н.П. Гронскому от 17 июля 1928 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)372
Лестница. — «Поэма Лестницы» Цветаевой (1926). (обратно)373
23 августа приходится на четверг. (обратно)374
…гонорар получила… — Речь идет, скорее всего, об оплате публикаций стихотворений Цветаевой в летних номерах «Последних новостей». См. ком-мент. 11 к письму к Н.П. Гронскому от 20 июля 1928 г. (обратно)375
Текст письма написан на открытке с изображением местной церкви, подписанной: La Basilique Nôtre-Dame-de-la-Fin-des Terres (Богоматерь-Конца-Земли) (фр.). (обратно)376
См. коммент. 11 к письму к Н. Гронскому от 20 июля 1928 г. (обратно)377
Речь идет о книге Р.М. Рильке «Записки Мальте Лауридса Бригге» (Париж, 1926, в переводе на французский). (обратно)378
Крик души (фр.). (обратно)379
Речь идет о цикле «Любви старинные туманы», написанном в августе 1917 г. (СС-1. С. 365–366). «Последние новости» напечатали его 4 октября 1928 г. в том виде, в каком просила Цветаева. (обратно)380
Приеду (фр.). (обратно)381
Аренская Вера Александровна (урожд. Завадская; 1895–1930) — соученица Цветаевой по одной из московских гимназий, сестра Ю.А. Завадского и В.А. Завадского; в эмиграции нашла Цветаеву и возобновила знакомство; ей посвящено стихотворение Цветаевой «Хвала времени» (1923). (обратно)382
…на кладбище к ее брату?.. — В.А. Завадский похоронен в Париже на кладбище Банье. См. коммент. 9 к письму к Б.Л. Пастернаку от 4 марта 1928 г. (обратно)383
Роман Р.М. Рильке «Записки Мальте Лауридса Бригге» (1910) представляет собой дневник человека, оказавшегося в сложных жизненных обстоятельствах. Его герой — 28-летний датчанин, представитель знатного рода, попадает в Париж, на самое «дно» общества. Он одинок и нищ. Ничто не может ему помочь. Он приходит к выводу, что обстоятельства сильнее всяких правил морали. Смерть для больного Мальте — логическое завершение жизни человека, попавшего в трудное положение. 24 августа после прочтения «Записок Мальте Лауридса Бригге» Рильке Гронский писал Цветаевой: «Если бы Рильке был философом, то м<ожет> б<ыть> он был бы побольше Платона или Канта, но и так он больше них, ибо от философии он видимо отказался» (Несколько ударов сердца. С. 77). Цветаева в эссе «Твоя смерть» (1927) обращалась к Рильке, вспоминая о герое этого романа: «Вспомни своего Мальте, как все, те, по всем улицам Парижа за ним ходили… вымаливая у него у него не все, а всего его… Вспомни Мальте, передающего через стену, соседу, волю, соседу, которого в глаза не видал. Сосед ведь тоже не просил. Но Мальте-то вопль — слышал!» (СС-5.С. 204). У Цветаевой была книга Рильке, которую она увезла из Москвы в эмиграцию и не расставалась с ней ни в Праге, ни в Париже. (обратно)384
Платон (ок. 427–347 до н. э.) — древнегреческий философ. (обратно)385
В.А. Сувчинская собиралась ехать в Лондон (см. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 16 октября и коммент. к нему). (обратно)386
Письмо Сувчинская не разорвала, даже показала Сергею Эфрону. Оно в настоящее время находится в фонде В.А. Трейл в Русском архиве в Лидсе (Англия). (обратно)387
…последний был блаженный… — Иван Александрович Гучков (см. о нем в очерке Цветаевой «Твоя смерть», 1927): «Умер русский мальчик Ваня. Впервые об этом мальчике я услышала этим летом, у моря, от его сестры. Я сидела на песке и играла со своим полуторагодовалым сыном. — А у меня есть брат, неожиданно сказала моя знакомая, почти такого же развития, как Ваш сын. <…> Сколько лет? — Тринадцать. — Недоразвитый? — Да, и очень хороший мальчик, очень добрый. Ваня — зовут» (СС-5. С. 195). (обратно)388
Няня (фр.) (обратно)389
Дальнее южное предместье Парижа. (обратно)390
Однажды, когда я выбирала между домом и миром… — Речь идет об отношениях с К.Б. Родзевичем. (обратно)391
«Никому не разрешено предпочитать сердце долгу, однако нельзя упрекать сердце, что оно не испытывает счастья, исполняя свой долг» (фр.). — Имеется в виду Ромен Роллан. Источник цитаты не обнаружен. См. также следующее письмо к Н.П. Гронскому и коммент. к нему. (обратно)392
Из стихотворения «Юноше в уста» (1928), посвященного Н.П. Гронскому (СС-2. С. 256). (обратно)393
Аля дочь моих 18-ти… — Цветаева родила дочь Ариадну, когда ей было 20 лет (5/18 сентября 1912 г.). (обратно)394
Эти строки из стихотворения немецкого поэта И.В. фон Шеффеля. Цветаева часто цитировала в своих письмах. (обратно)395
См. перевод с немецкого на с. 23 (в скобках те же строки на фр. языке). — Письмо 12-28 А.А. Тесковой (OCR) (обратно)396
Ахилл, Патрокл, Пелей (греч. миф.). — Патрокл и Ахилл — друзья, участвовали в Троянской войне. Пелей — отец Ахилла. (обратно)397
Читать Роллана. Jean-Christophe. — «Жан-Кристоф» (1904–1912) — роман-эпопея (в 10 т.) французского писателя Ромена Роллана (1866–1944). Герой романа Жан-Кристоф Крафт — гениальный музыкант, бунтарь духа, «новый Бетховен». В присланной Пастернаком анкете для будущего био-библиографического словаря писателей XX в., Цветаева ответила, что ее любимыми писателями-современниками являются «Рильке, Р. Роллан, Пастернак» (Письма 1924–1927. С. 335). См. также: Мнухин Л. Марина Цветаева и Ромен Роллан // Марина Цветаева: Время и место. XVII и XVIII Цветаевские чтения в Болшеве. Город Королев: Музей М.И. Цветаевой в Болшеве, 2007. С. 63–71. (обратно)398
Конрад Джозеф (наст. имя Юзеф Теодор Конралд Кожаневский; 1857–1924) — английский писатель польского происхождения. (обратно)399
Безумный Тристан (фр.). — Тристан — см. коммент. 4 к письму Н.П. Гронскому от 5 августа 1928 г. (обратно)400
…так сказала одна молодая девушка, любившая старого Гёте и по-детски равнявшаяся с ним возрастом. — Писательница Беттина фон Арним (1786–1859), поклонница Гёте. См. о ней, например: «Я знаю только одну счастливую любовь Беттины к Гёте» (НСТ. С. 525). (обратно)401
Героика (нем.). (обратно)402
Сквозь страдание — радость (нем.). — «Durch Leiden — Freuden» — «Через страдание — радость» — жизненный девиз Людвига ван Бетховена (1770–1827). (обратно)403
Оползающая глыба… — Стихотворение <5> из цикла «Надгробие», посвященного Н. Гронскому. Записано Цветаевой с некоторыми сокращениями и разночтениями по сравнению с окончательным вариантом. См. СС-2. С. 327–328. Это единственное стихотворение цикла, написанное до гибели Гронского. (обратно)404
Хлябь! Сплошная маслобойня… — Вариант стихотворения «Лес: сплошная маслобойня…», с большими разночтениями. В окончательном варианте — посвящение «Н.П.Г. — в память наших лесов» (см.: СС-2. С. 270). В НСТ (С.389) приписка расположена после стихотворения. (обратно)405
…Нинона, Нинона… — Имеется в виду Нинон де Лакло. См. коммент. 1 к письму Н.П. Гронскому от 29/30 апреля 1928 г. (обратно)406
…«нечислящиеся на часах»… — Фраза из первого стихотворения (1923) цикла «Час души»: «В глубокий час души и ночи, / Нечислящийся на часах, / Я отроку взглянула в очи, / Нечислящиеся в ночах» (СС-2. С. 210). Обращено А.В. Бахраху. Включено в сборник «После России». (обратно)407
…иначе будет вещь, а не рыцарь. — Цветаева подарила Гронскому только что полученное от А.А. Тесковой гравюрное изображение своего любимого рыцаря Брунсвика — с надписью (на обороте репродукции): «ПРАЖСКИЙ РЫЦАРЬ. Н.Г. — М.Ц. Понтайяк, 1-го сентября 1928 г.» (Хранится в Доме-музее Марины Цветаевой в Москве). См. также письмо к А.А. Тесковой от 1 августа 1928 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)408
Картинки в требнике (фр.). (обратно)409
«Цветаева и Гронский «обменялись» лирическими дарами. О подарке Цветаевой см. коммент. 2 к предыдущему письму. Гронский, в свою очередь, подарил ей книгу Рильке о Родене, надписав: «Письмо от Рильке <sic!>, которое он посылает через меня». (О книге Рильке см. также коммент. 3 к письму к Н. Вундерли-Фолькарт от 11 августа 1931 г.) Но здесь произошла небольшая размолвка: одновременно Аля получила от Гронского в подарок книгу. Его надпись («Але с днем ангела, хотя у нее ангела и нет»), в которой намекалось на то, что у Али нет «ангела», задела Марину Ивановну» (Русская мысль. 1991. 14 июня). В ответном письме Гронский пытался объяснить смысл своей надписи на Алиной книге. При этом добавил: «Не нравится надпись на Алиной книге — вырвите…» и поклялся «Але книг больше никогда не надписывать» (Несколько ударов сердца. С. 107–108). (обратно)410
Из стихотворения «Але» («В шитой серебром рубашечке…») (1919), вошедшего в цикл «Стихи к дочери» в сборнике «Психея» (1923). См: СС-7. С. 476. (обратно)411
Апулей Луций (ок. 124 н. э. — ?) — древнеримский писатель, автор романа «Метаморфозы, или Золотой осел»). Знала… сказку с детства — вероятнее всего, речь идет о знаменитой «Сказке об Амуре и Психее», входившей в «Метаморфозы» Апулея. На русский язык была переложена С.Т. Аксаковым (известны также другие переводы). (обратно)412
Сказка С.Т. Аксакова. (обратно)413
Для меня Родэн — его недостроенный дом… — Франсуа Рене Огюст Роден (1840–1917) — французский скульптор, один из основоположников импрессионизма в скульптуре. В 1895 г. в Медоне Роден приобрел на аукционе двухэтажную, стоящую на холме виллу в стиле Людовика XIII. Мастерская могла вместить до 50 человек, среди которых были скульпторы, ученики и рабочие. В саду скульптор расставил свои работы. Дом был открыт для друзей, клиентов, французских и зарубежных посетителей. Впоследствии, после реконструкции здания, здесь был открыт Музей Родена. Скульптор похоронен там же, в усадьбе. В 1905–1906 гг. в домике рядом с виллой жил Рильке, состоявший секретарем Родена. (обратно)414
Моему великому другу Родену (фр.). — Рильке посвятил Родену вторую часть «Новых стихотворений»: «A mon grand ami Auguste Rodin». (обратно)415
…жаль твою маму. — Н.Н. Гронская. См. коммент. 4 к письму Н.П. Гронскому от 20 июля 1928 г. Речь идет о драматических событиях в семье Гронского: его мать решила оставить отца и уйти к другому человеку. Гронский не мог примириться с разрушением семьи. (обратно)416
О ком пишет Цветаева, установить не удалось. (обратно)417
Сновиденный возлюбленный (фр.). (обратно)418
Аренская В.А. — См. коммент. 1 к письму Н.П. Гронскому от 29 августа 1928 г. 31 августа Аренская покинула Францию и вернулась на родину. (обратно)419
Ты возьмешь меня когда-нибудь к ней в гости? На тот верх? — 4 сентября Гронский писал Цветаевой: «Буду ходить в гости к маме наверх. Три этажа 4 квартиры (4 быта, жизни, прозябания). Лестница мамы (Знаешь ее? Помнишь?)…» (Несколько ударов сердца. С.97). (обратно)420
Сестра Гронского Нина Павловна (в замужестве Прокофьева; 1905–1980) и ее дочь Елена жили в одном доме с родителями. (обратно)421
О как прекрасна юность… (ит.). — «…песенку Лоренцо». — Правильно: «Quant’e bella giovinezza…», первая строка популярной итальянской песни на слова стихотворения «Il trionfo di Вассо е Arianna» («Триумф Вакха и Ариадны»; 1490) итальянского правителя Флорентийской республики в эпоху Возрождения и поэта Лоренцо Медичи (прозванного Великолепным; 1449–1492). «И на завтра не надейся». — Наиболее часто цитируемый перевод строки из припева песни: «Chi viol esser liento — sia! / Di doman non c’è certezza…» («Счастлив будь, кто счастья хочет. / И на завтра не надейся!»). Пер. Д.С. Мережковского. (См. в его романе «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи. М.: Худож. литература, 1990. С. 487–488). В переводе В.Я. Брюсова: «Счастья хочешь, — счастлив будь / Нынче, завтра — неизвестно» (Зарубежная поэзия в переводах Валерия Брюсова. Сб. Сост. Е.С. Гиндин. М.: Радуга, 1994. С. 125). (обратно)422
Савва — С.Л. Андреев. См. коммент. 4 к письму Н.П. Гронскому от 13 июля 1928 г. Перед этим Гронский писал Цветаевой: «Что делать с Саввой? Дружить не хочу (не могу), а у него добрая воля (как Вы говорите). Ну, пусть пишет портрет, не растаю» (Несколько ударов сердца. С. 97). (обратно)423
…младшая дочка Карсавина… — Марианна. См. коммент. 7 к указанному выше письму. (обратно)424
…когда я читала Федру. — Цветаева читала «Федру» в доме Андреевых. См. письмо к Н.П. Гронскому от 4 февраля 1928 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)425
Прочла Психею. Как — по-латински! — Психея в греческой мифологии является олицетворением души; изображается в виде бабочки, птицы или крылатой девочки. Наиболее распространенный рассказ о Психее приводится в романе Апулея «Asinus aureus» («Золотой осел» — лат.). К теме «Психея» обращались также Кальдерон, Мольер, Лафонтен и др. На знаменитом февральском вечере Цветаевой (см.: Письма 1924–1927. С. 296–297) она выступала в черном платье, на котором Наташа и Оля Черновы вышили ей символическую бабочку — Психею (Годы эмиграции. С. 116). (обратно)426
Почему Апулей — ты? — В письме от 3 сентября Гронский писал: «Вы тоже Психею написали, Вы поймете, почему мне Апулей не дорог, а — я» (Несколько ударов сердца. С. 93). Гронский, вероятно, имел в виду стихотворение Цветаевой «Психея» («Пунш и полночь. Пунш — и Пушкин…»; 1920), где есть строки: «…И — как призрак — / В полукруге арки — птицей — / Бабочкой ночной — Психея!») (СС-1. С. 508). (обратно)427
«За птенца дралась наседка». — Цитата из третьей картины трагедии Цветаевой «Федра» (СС-3. С. 664). (обратно)428
…Слоним обиделся за амазонку… — В той же третьей картине «Федры» в рассказе слуги о гибели Антиопы есть строки об амазонке: «…Как с отцом твоим бок о бок / Билась! Амазонка — против / Племени, — плоть против плоти / Собственной, тьмы мужевражьей / Дщерь — сама против себя же!» (СС-3. С. 663). Возможно, Слоним, будучи редактором «Воли России», где печаталась «Федра», не согласился с образом амазонки у Цветаевой. Ср. его позднее высказывание об эссе Цветаевой «Письмо к амазонке» (СС-5. С. 484–497): «Очень любопытна также ее работа над французским “Письмом к Амазонке”» (Годы эмиграции. С. 94). (обратно)429
См. коммент. 1 к предыдущему письму. (обратно)430
Порядок вещей (фр.). (обратно)431
См. коммент. 3 к письму Н.П. Гронскому от 4 сентября 1928 г. (обратно)432
Н.П. Гронский. (обратно)433
См. перевод на с. 23. — См. коммент. 1 к письму к А.А. Тесковой от февраля 1928 г. (обратно)434
Той, которую я видел однажды на плоском песчаном берегу / И чей взгляд нежнее, чем андалузки, / Дай сердце ребенка, чтобы она его растерзала, / Каждому надо дать его игрушку… (фр.). (обратно)435
Из «Баллады о Новом Годе» Эдмона Ростана (1868–1918), французского поэта и драматурга. (обратно)436
Любящая, не — возлюбленная (нем.). (обратно)437
De Lespinasse. — Жюли де Леспинас (1732–1776) — французская писательница, автор книги, составленной из писем к любимому человеку (опубл. 1809 г.). (обратно)438
Из стихотворения Цветаевой «Ночного гостя не застанешь…» (1922). (СС-2. С. 131). (обратно)439
В письме от 10 мая 1926 г. к Цветаевой Рильке назвал семь «своим благословенным числом» (Небесная арка. С. 61). (обратно)440
Я этим уже переболела (нем.). (обратно)441
…26-го сент<ября> — 9-го окт<ября>… — к датам рождения XIX в. по новому стилю прибавляется 12 дней, то есть день рождения Цветаевой 8 октября. (обратно)442
Вероятнее всего, подарок Цветаевой Гронскому представлял собой шерстяную куртку, «красно-синего цвета», надев которую он «сразу стал красавчиком» и т. д. (См. ответное письмо Гронского. Там же. С. 116, 117, а также письмо Цветаевой к нему от 15 сентября). (обратно)443
…Алю — надписью — обижать и явно восстанавливать против Вас — не хочется… — См. коммент. 1 к письму к Н.П. Гронскому от 5 сентября 1928 г. (обратно)444
«О смерти моего отца и об отдаленных причинах его ухода» (фр.). — Имеется в виду очерк Т.Л. Сухотиной-Толстой «О смерти моего отца и об отдаленных причинах его ухода», напечатанный ею в журнале «Europe» (1928. № 67. 15 juil; в рус. переводе Е.В. Толстой: Лит. наследство. М.: Изд-во АН СССР, 1981 Т. 69. Кн. 2. С. 244–285), в котором она пыталась защитить свою мать, С.А. Толстую от нападок прессы, обвинявшей ее в создании в семье тяжелой моральной обстановки, усугубившей состояние отца в последние годы его жизни и ускорившей его уход из дома (Несколько ударов сердца. С. 258–259). (обратно)445
Семейная хроника (1856) — автобиографическая книга С.Т. Аксакова. (обратно)446
Он бежал не только от ее рук, рыщущих… — С.А. Толстая боялась, что Лев Николаевич напишет завещание не в пользу семьи. (обратно)447
Пушкин — находил. Толстой обратное ПОЭТУ. — См.: «Искусство при свете совести» (1932) (СС-5. С. 456). (обратно)448
Н.М. Андреева. — См. коммент. 2 к письму Н.П. Гронскому от 2 апреля 1928 г. (обратно)449
Аля должна учиться… — См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 25 февраля 1928 г. и коммент. к нему. (обратно)450
ОЦЕНИ НЕПОЛНЫЕ ШЕСТЬ, — тоже судьба! (Примеч. М. Цветаевой.) (обратно)451
…советской службы!.. — В 1918–1919 гг. Цветаева служила в Информационном отделе Комиссариата по делам национальностей (Наркомфине), а затем в Центральной коллегии попечения о пленных и беженцах (Центропленбеж). Описала свои впечатления о работе в этих учреждениях в очерке «Мои службы» (1918–1919). (СС-4). (обратно)452
Рок оправлен в скромную оправу, потому я его и узнаю (фр.). (обратно)453
Н.М. и А.И. Андреевы. (обратно)454
С<ережа> целый день работает… — С.Я. Эфрон был поглощен евразийским движением, готовился к изданию газеты «Евразия», подрабатывал статистом на киностудиях. (обратно)455
Спасибо за казачью постель. — В письме от 10 сентября Гронский писал Цветаевой: «Вот, что я о нас вчера придумал (придумал), вот что было и будет. Оба, знаете, тогда мы бываем беззащитны, как два бойца, которые оба сдаются на полную волю победителя. Вчера лежа в огромной кровати, думал о Тебе и подумал — Марина рядом — “это”, нет — просто м<ожет> б<ыть> уснули бы и волосы наши смешались бы на подушке. “То” — тоже прекрасно, но не хотел бы на постели, — где не знаю. Постель — сразу вспомню самую большую, которая будет, знаешь, ту, — “все на одной постели, как жених с невестой” — Бульба казакам» (Несколько ударов сердца. С. 109). У Н.В. Гоголя в повести «Тарас Бульба» главный герой, обращаясь к казакам перед боевым походом, призывал их, уж если погибать, то только «честной, козацкой смертью — всем на одной постеле, как жених с невестою» (Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 7 т. М.: Современник, 1983. Т. 2. С. 209). (обратно)456
Тристанов дом… — см. коммент. 4 к письму к Гронскому от 5 августа 1928 г. (обратно)457
…утопленница — Левку: «парубок, найди мне мою мачеху»… — Из повести Н.В. Гоголя «Майская ночь, или Утопленница» (1831). Юноше приснился сон, в котором панночка просила помочь найти ее мачеху среди утопленниц. (Гоголь Н.В. Указ. соч. T. 1. С. 112). (обратно)458
ЛЬВЕНКОМ! (Примем. М. Цветаевой.) (обратно)459
Адамович Георгий Викторович (1892–1972) — ведущий литературный критик Русского зарубежья. Между ним и Цветаевой сложились непростые отношения. См., например, статью Цветаевой «Поэт о критике» (СС-5). (обратно)460
Великий простор (фр.). (обратно)461
…о Перекопе — поэма Цветаевой «Перекоп» (1928–1929) описывает события, связанные с защитой Марковскими полками Добровольческой армии Перекопского перешейка весной 1920 г. При жизни Цветаевой не публиковалась. Позднее, 1 июля 1929 г., Цветаева признавалась: «Последнее вдохновение — Письма к Р<ильке> (Новогоднее). Федра — уже колодки, Перекоп — вдохновленность не стихом, а темой» (НСТ. С. 406). (обратно)462
…я ведь тоже панночка, и имя панненское: польское… — Цветаева часто подчеркивала свое польское происхождение, идущее от бабушки со стороны матери — М.Л. Ледуховской. (обратно)463
См. коммент. 5 к письму Н.П. Гронскому от 5 сентября 1928 г. (обратно)464
«Дафнис и Хлоя» — пасторальный роман греческого писателя Лонга (ок. II в). Его герои Дафнис (15 лет) и Хлоя (13 лет) лет влюбляются друг в друга. Роман рассказывает об истории их детски невинной и неопытной любви. Изображение милых и наивных переживаний приводит Д.С. Мережковского к выводу об отсутствии мужественных черт у Дафниса и женской страсти у Хлои: «Дафнис — мужчина только телом, но не духом… по характеру он такая же девушка, как Хлоя. В его действиях… нет ни одной черты героизма. У Хлои <…> нет и следа женской силы…» (Мережковский Д.С. О символизме Дафниса и Хлои // Дафнис и Хлоя. Повесть Лонгуса. СПб., 1904. С. 10). Это и пытается растолковать Цветаева Гронскому. Однако в период раннего творчества Цветаева использует имена этих героев как символ влюбленности. См. в стихотворении «В огромном липовом саду…» (1914): «О, Дафнис, вспомни Хлою!» (включено в так и не вышедший при жизни Цветаевой сборник «Юношеские стихи»), (СС-1. С. 199–200). Получив в подарок книгу, Гронский благодарил Цветаеву: «Ты — умница — подарила мне книгу, которую часто, часто буду перечитывать» (Несколько ударов сердца. С. 113). (обратно)465
Рукоблудие (фр.). (обратно)466
Manon и Desgrieux! — герои романа аббата Антуана Франсуа Прево «История кавалера де Гриё и Манон Леско» (1733). В центре повествования, ведущегося от лица де Гриё, — история роковой любви, страдающей под воздействием официальной морали. (обратно)467
Уайльд с мальчиком. — Оскар Уайльд (1854–1900) — английский писатель, поэт, критик, драматург. В 1891 г. познакомился с Альфредом Дугласом, который был младше него на 16 лет. В 1895 г. был осужден по обвинению в «грубой непристойности с лицами мужского пола» и приговорен к двум годам каторжных работ. После освобождения (1897) переехал в Париж. Дуглас ни разу не поинтересовался его судьбой. Не исключено также, что Цветаева имела в виду сказку О. Уайльда «Мальчик-звезда» (1891; включена в книгу «Гранатовый домик), которая повествует о том, как после долгих скитаний и невзгод, испытав на себе все тяготы жизни и презрение людей, жестокий мальчик понял истинный смысл человеческих отношений и стал добрым и справедливым. (обратно)468
Элоиза — Абеляра. — Элоиза — сирота, которая воспитывалась дядей, каноником собора Нотр-Дам. В женском монастыре, куда дядя отдал девочку на воспитание, Элоиза получила блестящее образование. Встретившись с Элоизой, Абеляр воспылал к ней любовью. Они тайно обвенчались, но их тайна стала известной и вызвала кривотолки. В результате оба ушли в монастырь. Абеляру было под сорок, Элоиза не достигла еще и восемнадцати лет. Пьер Абеляр — французский поэт, философ (1079–1142). Трагическая история любви его к Элоизе (ок. 1100–1164) отразилась в их переписке. См. стихотворение «Ты этого хотел. — Так. — Аллилуйа…» (1920) в цикле <Н.Н.В.>. (СС-1. С. 532–533). (обратно)469
Спасибо за статью В<олконского>. — См. коммент. 1 к письму Н.П. Гронскому от 16 августа 1928 г. (обратно)470
Любя Зевеса становишься Ганимедом. — См. коммент. 2 к тому же письму Н.П. Гронскому. (обратно)471
Из стихотворения «Оползающая глыба» (цикл «Надгробие», 5). См. письмо Н.П. Гронскому от 3 сентября 1928 г. и коммент. 6 к нему. (обратно)472
Д.С. Мережковский. — См. коммент. 1 к предыдущему письму. (обратно)473
Простаки / глупцы (фр.). (обратно)474
Лишить невинности (разг. фр.). (обратно)475
Глупости / вздор / пустяки (фр.). (обратно)476
…лики Психеи <…> трепет крыл бабочки. — См. коммент. 10 к письму Н.П. Гронскому от 5 сентября 1928 г. (обратно)477
…сестра Апулеевой Психее. — См. коммент. 10 и 11 к письму к Н.П. Гронскому от 5 сентября 1928 г. (обратно)478
Письма португальской монахини (фр.). (обратно)479
С 1926 г. В.Б. Сосинский работал секретарем редакции и корректором журнала «Воля России». Поэма «Красный бычок» была напечатана в № 12 журнала за декабрь 1928 г. «Воля России» ежедневная газета, затем еженедельник, с 1925 г. — ежемесячный журнал политики и культуры под редакцией В.И. Лебедева, М.Л. Слонима, Е.А. Сталинского и В.В. Сухомлина. Орган партии эсеров, с конца 1922 г. — ее левого крыла (Прага, 1920–1932). (обратно)480
Сухомлин Василий Васильевич (1885–1963) — политический деятель, журналист, переводчик, соредактор «Воли России». В 1907 г. бежал из ссылки за границу. Жил в Италии, Чехословакии, Франции. См. также коммент. 3 к письму Н.П. Гронскому от 26 июля 1928 г.. (обратно)481
Н.М. Андреева. — См. коммент. 2 к письму Н.П. Гронскому от 2 апреля 1928 г. (обратно)482
Верхней — женская трактовка мужского тела. (Примеч. М. Цветаевой.) (обратно)483
Удалось ли осуществить идею с лепкой фигуры Мура, неизвестно. (обратно)484
Ты — похож, твой отец — похож. — Оба скульптурных портрета Цветаева видела в доме Гронских. (обратно)485
…перевод Eckermann Gespräche mit Goethe… — Речь идет о мемуарах секретаря И.П. Эккермана «Разговоры с Гёте в последние дни его жизни». Цветаева неоднократно упоминала об этой книге в письмах разным адресатам (С.М. Волконскому, Р.Б. Гулю, А.В. Бахраху и др.). (обратно)486
На французском языке книга Эккермана («Conversations de Goethe avec Eckermann») неоднократно издавалась в переводе Ж. Шюзвилля. (обратно)487
Ирина. — См. коммент. 2 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 11 июля 1928 г. (обратно)488
…двойной цифрой все сказано… — Цветаева долгое время после введения в феврале 1918 г. советской властью нового календарного стиля придерживалась старого и довольно часто обозначала важные памятные даты двойной цифрой. (обратно)489
М. Волошин… «Двойной свет Возрождения». — Об этих словах Волошина (приводя их несколько по-другому) Цветаева вспоминала также в письме к А.Э. Берг от 17 ноября 1937 г.: «…над моей головой (как сказал поэт Макс Волошин обо мне, 16-летней) двойной свет: последнего язычества и первого христианства…» (СС-7. С. 511). (обратно)490
М.А. Волошин и М.И. Цветаева познакомились 1 декабря 1910 г. на собрании издательства «Мусагет», 3 декабря он побывал у нее в гостях в Трехпрудном переулке (СС-4. С. 161–165). Цветаевой было тогда 18 лет, Волошину — 33 года. (обратно)491
…Христос уже был, что нечего ждать. — См. письмо к А.А. Тесковой от 22 января 1929 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)492
…раскрываю: Франческа и Паоло — Р<ильке> — Родэн, изумительная вещь. — Летом Гронский прислал в подарок Цветаевой книгу Rilke R.M. Auguste Rodin (см. коммент. 9 к письму к Н.П. Гронскому от 17/30 июля). Цветаева раскрыла книгу на помещенную в ней фотографию скульптуры Родена «Паоло и Франческа» (между с. 32 и 33). Франческа и Паоло. — Юная Франческа вышла замуж за жестокого тирана г. Римини Джанчотто Малатесту (XIII в.). На свою беду она полюбила младшего брата своего мужа Паоло. Застав их вместе, Джанчотто убил любовников. Данте увековечил героев в своей «Божественной комедии», поместив их в круг Ада к другим трагическим парам. (обратно)493
Sans queue ni tête — без начала и без конца (фр.). (обратно)494
…Мне синь небес и глаз любимых синь… — Из стихотворения Цветаевой «Как жгучая, отточенная лесть…» (1915; СС-1. С. 243–244). (обратно)495
Ars Amandi. — Правильное название поэмы Овидия «Наука любви» — «Ars amatoria». См. стихотворение Цветаевой «В гибельном фолианте…» (1915; СС-1. С. 244): «В гибельном фолианте / Нету соблазна для / Женщины. — Ars Amandi / Женщине — вся земля». (обратно)496
Моисеево Второкнижие… — Моисей — пророк и законодатель, вывел евреев из Древнего Египта. По-видимому, Цветаева имеет в виду не только Второзаконие (Пятая книга Моисеева Ветхого Завета), но и книги Исход, Левит и Числа (Вторая, Третья и Четвертая книги Моисеевы), в которых даны Десять заповедей и подробнейшим образом расписаны законы, ритуалы и правила поведения народа Израиля. (обратно)497
Помню, читала эти стихи старику на 55 лет старше меня… — Цветаева вспоминает о вечере в честь М.М. Петипа в Камерном театре в декабре 1915 г. Мариус Мариусович Петипа (1850–1919) — актер, сын известного танцовщика и балетмейстера М.И. Петипа, исполнявший в Камерном театре роли Сирано де Бержерака, Фигаро (в «Женитьбе Фигаро» Бомарше). Был старше Цветаевой на 42 года. В 1915 г. ей было 23 года, Петипа — 65 лет. 21 декабря 1915 г. она писала Е.Я. Эфрон: «…в Петипа я влюбилась, уже целовалась с ним и написала ему сонет, кончающийся словами “пленительный ровесник”» (СС-6. С. 88). Текст сонета Цветаевой неизвестен. Подробное описание вечера см. в воспоминаниях его очевидца (Еленев Н.А. Кем была Марина Цветаева? // Годы эмиграции. С. 21–25). (обратно)498
Мозжухин (не терплю!) в «Le Président»… — Речь идет о посещении фильма итальянского режиссера Дж. Ригелли (1928) с участием известного актера и режиссера Ивана Ильича Мозжухина (1889–1939). (обратно)499
— Линии мало… — Из стихотворения (цикл «Гадание»): «В очи взглянула…» (1917), вошедшего в сборник «Версты. Вып. 1» (М.: Костры, 1922). В беловой тетради под стихотворением приписка: «Трехпрудный пер<еулок>, рядом с нашим домом, гадали на заборе — 19-го мая 1917 г. NB! Линии мало — точное слово цыганки, к<оторо>го я бы никогда в цыганском гадании не употребила. Но Аллах — мудрее…» (СС-1. С. 606). (обратно)500
Франсуа Рене Шатобриан (1768–1848) — французский писатель. «Замогильные записки» (изд. 1848–1850) — итоговое произведение, представляющее собой дневник его философских и художественных исканий. (обратно)501
«Католическое отрочество» — серия книг для юношеского возраста. Цветаева выбрала книгу в подарок на день рождения дочери, 18 сентября 1928 г. ей исполнилось 16 лет. (обратно)502
Grande-Côte — природная достопримечательность южного побережья Франции. (обратно)503
Зиночка — лицо неустановленное. Возможно, это Зинаида Туржанская, приехавшая в Понтайяк 12 августа (см. письмо Н.П. Гронскому от 12 августа). Менее вероятно, но не исключено, что это могла бы быть Зинаида Полякова (см. письмо к ней в:. Письма 1924–1927. С. 546–548). Имена Поляковой и Сергея Эфрона упоминаются рядом в письме Цветаевой к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 28 мая 1927 г.: «Получила письмо от — давайте, просто: — Полячихи (Zina), нынче с тоской в сердце еду завтракать. С<ергею> Я<ковлевичу> нужен старый фрак для к<амуфляж>а, потому и еду. (Как Вы думаете, есть у Zina старый фрак??)» (Там же. С. 588). (обратно)504
В.А. Сувчинская. (обратно)505
А.А. Тескова. (обратно)506
П.П. Сувчинский, который сломал хозяйский стул (см. письмо к В.Б. Сосинскому от 15 сентября 1928 г.). (обратно)507
Л.П. Карсавин. (обратно)508
Перед подписью — рисунок: голова рыси. (обратно)509
Эккерман. — См. коммент. 3 к письму Н.П. Гронскому от 16 сентября 1928 г. (обратно)510
Скорым <поездом> (фр.). (обратно)511
«Семейный билет» (фр.). (обратно)512
…в возрасте Франчески — 14… — В «Божественной комедии» Данте о возрасте Франчески да Римини не сказано. (обратно)513
Тургеневская библиотека. — Была основана в 15 февраля 1875 г в Париже революционером-народником Германом Александровичем Лопатиным (1845–1918) при непосредственном участии И.С. Тургенева, жившего тогда в Париже. После смерти Тургенева в 1883 г. библиотеке было присвоено его имя. После 1917 г Тургеневская библиотека стала одним из культурных центров русской эмиграции. Цветаева не была в ней записана (см. письмо Г.П. Федотову от 26 ноября 1932 г.). С.Я. Эфрон был ее читателем. (обратно)514
своя будет в Медоне. — В недавно открывшемся в Медоне Русском доме (10, Rue Alexandre Guilmant) начала работать библиотека-читальня (Хроника, I. С. 374–375). (обратно)515
Не разбрасывайте моих писем! (фр.) — Ne laisser pas traîner mes lettres! — Автоцитата из первого стихотворения цикла 1917 г. «Любви старинные туманы» (СС-7. С. 365). (обратно)516
…но нельзя упрекать сердце, что оно не испытывает счастья, исполняя свой долг… (фр.) — См. коммент. 2 к письму Н.П. Гронскому от 1 сентября 1928 г, где Цветаева цитирует эту фразу Р. Роллана. (обратно)517
С.В. Завадский, его жена и падчерица. — См. письма к А.А. Тесковой от февраля и 1 августа 1928 г. и коммент. 8 к ним соответственно. (обратно)518
См. письмо к Н.П. Гронскому от 11 сентября 1928 г. и коммент. 11 к нему. Изображение герба в письме не обнаружено. (обратно)519
В сводной тетради Цветаевой сохранился отрывок из ее письма, написанный, по-видимому, сразу после возвращения из Понтайяка: «Мой родной, Вы не знаете, как сжалось у меня сердце, когда я по возвращении прочла “только не в четверг après-midi [после полудня (во второй половине дня) (фр.)" — это, кажется, моя первая боль от Вас, я увидела, что в своей безрасчетности — просчиталась, либо Вы мне мстите (мне — Вы, когда мы — братья!) — либо мы (Вы + я, я + Вы) в данную минуту жизни для Вас не то, что для меня, т. е. не ВСЁ. Какая-то другая жизнь, где меня (нас с вами) нет, другие уговоры, и — главное — за час до моего отъезда. Родной, неужели Вам с другими лучше, чем с нами. Как мне больно». Позднее Цветаева сделала к отрывку приписку: «(Очевидно — Н.П. Г<ронскому> и очевидно — случайно посреди тетрадки, на первом свободном месте (среди августовских записей 1928 г. — Сост.), п<отому> ч<то> уехала значительно позже, а тут — отъезд. МЦ. 1938 г.) (НСТ. С. 393): «…B четверг Вы были один дома, в субботу я — одна, а встретились мы в пятницу. Что́ это, как не жизнь, с ее непрерывными случайностями, с ее мазней, жизнь — обратное сну (чистовику сна), где всё когда надо и как надо. Zum rechte Zeit — am rechten Ort — der rechte Mann — das rechte Wort — В нужное время — в нужном месте — нужный человек — нужное слово (нем.). — (NB! спросите у папы). Мы сейчас чудесно говорили — еще потому, что сейчас последнее небо дня. (А будет небо последнего дня!)» (Там же. С. 393–394). (обратно)520
Скорый (фр.). (обратно)521
Товстолес. — Товстолес Григорий Николаевич (1887–1957), черниговский дворянин, коммерсант. Эмигрировал в Константинополь, с 1925 г. жил в Париже, в 1931–1938 гг. — в Медоне. Один из первых евразийцев, позже масон (Кривошеева Е. К истории евразийства, 1922–1924 гг. Российский Архив (История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв. Вып. V. М.: Студия ТРИТЭ — «Российский архив», 1994. С. 501)). В 1950 г. был выслан из Франции в Советский Союз. Репрессирован. (обратно)522
…мы оба под знаком Сатурна. — Сатурн в мировой астрологии считается планетой, приносящей несчастья. Днем недели, которому покровительствует Сатурн, является суббота. Товстолес и Цветаева, оба, родились в субботу: он — в субботу 26 марта (по старому стилю), она — «…родилась еще в прошлом веке 26-го сентября 1892 г., ровно в полночь с субботы на воскресенье, в день Иоанна Богослова…» — из письма Цветаевой к Ю.П. Иваску от 3 апреля 1934 г. (СС-7. С. 385). (обратно)523
Открытая записка на куске картона, посланная, видимо, вслед отправленному письму. (обратно)524
…куперовский Следопыт. — Главный герой цикла из пяти романов Ф. Купера Натти Бампо. В романе «Следопыт» (1840) многократно упоминается его веселый, но беззвучный смех (см., например.: Купер Ф. Следопыт. Пб.; М.; Берлин: Гржебин, 1923). (обратно)525
Гронский просил Цветаеву: «Приласкайте мою мать» (Письмо от 4–5 октября 1928 г.: Несколько ударов сердца. С. 145). (обратно)526
Дед Лорда Фаунтельроя. — Лорд Доринкорт, герой книги американской писательницы Френсис Бёрнет (1849–1924) «Маленький лорд Фаунтельрой» (1886), страдал подагрой, поэтому передвигался с трудом. Цветаева с детства знала эту книгу. Героев своих произведений она нередко сравнивает с героем книги Бернет. Так, в очерке «Герой труда» (1925) Цветаева называет В.Я. Брюсова жестоким и злым человеком: «Он похож на дедушку Лорда Фаунтельроя. Его может полюбить только такое существо, как Фаунтельрой. Если бы его повели на суд, он бы ложь говорил как правду, а правду как ложь» (СС-4. С. 34). (обратно)527
«И яд не берет», — вроде Распутина. — Распутин Григорий Ефимович (наст. фам. Новых; 1864 или 1865, по другим сведениям 1872–1916), крестьянин Тобольской губернии, имел большое влияние на царскую семью, пытался вмешиваться в политику. Убит группой монархистов. По одной из версий, перед убийством его угостили вином и пирожными, отравленными цианистым калием, который, по словам Пуришкевича, принес на встречу В.А. Маклаков. Однако яд не подействовал (Пуршикевич В.М. Убийство Распутина. Париж: Изд-во Поволоцкого, 1923. С. 26–27, 70–71). См. об этом также: Юсупов Ф.Ф., кн. Конец Распутина. Воспоминания. Париж, [Б. и.], 1927. С. 140–153. (обратно)528
Георгий Николаевич. — Г.Н. Слободзинский (1896–1967), старший брат Н.Н. Гронской. Художник, график. Эмигрировал в 1920 г., с 1923 г. жил в Париже. (обратно)529
…имянины С<ергея> Я<ковлевича>… — 25 сентября (8 октября н. ст.) празднуется память св. преподобного Сергия Радонежского. День рождения Сергея Эфрона — 29 сентября (11 октября), отмечался вместе с днем рождения Цветаевой — 26 сентября (8 октября). (обратно)530
Посылаю тебе Stello… — Роман Альфреда де Виньи (1832) «Stello, ou Les diables bleus» («Стелло, или Синие дьяволы»). Герой романа, поэт Стелло одержим приступами тоски и мизантропии. В один из таких моментов к нему является Черный Доктор, который ведет с ним философские беседы и на примерах историй из жизни поэтов Никола Жозефа Жильбера (1750–1780), Томаса Чаттертона (1752–1770) и Андре Шенье (1762–1794) склоняет героя к мысли, что настоящий поэт должен оградить себя от мирской суеты и постоянно пребывать в одиночестве. Мысль де Виньи, что любое общество губительно для поэта, была близка и Цветаевой. Посланная книга, скорее всего: Vigny Alfred, de, Stello. — Paris: Fernand Baldensperger, 1925. (обратно)531
Читаю Калевалу. — «Калевала» — карело-финский национальный эпос, составленный из народных песен и устных преданий. Из изданий на русском языке наиболее распространенным был полный стихотворный перевод Л.П. Бельского, многократно переиздававшийся, начиная с 1888 г., в России и СССР. Были издания на французском и немецком языках. (обратно)532
…слово Оливье к Ролан<д>у… — Герои старофранцузской эпической поэмы «Песнь о Роланде» (ок. 1170). Во время войны французов с маврами оба командовали одной армией. Оливье, заметив приближающееся громадное войско противника, советует Роланду затрубить в рог и вызвать подкрепление. Ср. стихотворение Цветаевой «Роландов рог» (СС-2. С. 10). (обратно)533
…Чортов мост. До чего мелко! — «Чертов мост», роман Марка Алданова, входящий в тетралогию «Мыслитель» (1921–1927) и охватывающий период с 1796 по 1799 г. (отрывки: Современные Записки. 1924. № 21; 1925. № 23, 25; отд. изд. — Берлин: Слово, 1925). В романе освещаются наиболее значительные события русской и европейской истории (в центре сюжета — переход Суворова через Альпы), среди его героев — Екатерина II, Павел I, адмирал Нельсон, лорд и леди Гамильтон и другие выдающиеся политические деятели. Проза Алданова пользовалась в эмиграции исключительным успехом. Скептически-иронический взгляд писателя на историю и человеческую природу как таковую безусловно должен был вызвать резкое неприятие Цветаевой (Несколько ударов сердца. С. 278). (обратно)534
…орден 5-ой степени от сербского Александра! — Александр I Карагеоргиевич (1888–1934) — король Югославии (1928–1934; 1921–1928 — Королевства сербов, хорватов и словенцев). Получил образование в России, был связан с царским домом Романовых родственными узами. Покровительствовал русским эмигрантам. Речь идет о награждении литераторов Русского Зарубежья сербским орденом св. Саввы на Съезде русских писателей и журналистов за рубежом (Белград, 25–30 сент. 1928 г.). Участников съезда принимал король Александр. Цветаева ошибается: Алданов не мог получить орден, так как не присутствовал на Съезде. Если бы он принял участие в съезде, он, вероятнее всего, мог бы претендовать на более высокую степень награды. Ордена получили писатели Вас. И. Немирович-Данченко и Д.С. Мережковский (первой степени), А.И. Куприн, Б.К. Зайцев, Е.Н. Чириков и З.Н. Гиппиус (второй степени). (обратно)535
Гайавата — «Песнь о Гайавате» (1855) американского поэта Генри Уотсворта Лонгфелло (1807–1882). Образцом для «Песни о Гайавате», как по форме, так и по содержанию, послужил эпос «Калевала». (обратно)536
Под всем сказанным о франц<узской> (и всякой!) Рев<олюции> подписываюсь обеими руками. — Речь идет, по-видимому, о следующих суждениях Черного доктора: «В самом деле, революция — штука, весьма удобная для посредственности. Время, когда рев заглушает ясный голос разума, рост ценится больше величия характера, болтовня с уличной тумбы затмевает красноречие с трибуны, а брань бульварных листков на миг заставляет забыть непреходящую мудрость книг; когда публичный скандал разом приносит известность и славу, пусть даже маленькую; когда столетние честолюбцы дурачат безусых школяров, притворяясь, будто прислушиваются к их поучениям, а мальчишки встают на цыпочки и читают наставления мужам; когда великие имена без разбора запихиваются в мусорный мешок популярности и рука памфлетиста, встряхнув его, вытаскивает их наугад, как выигрышные номера в лотерее; когда старинные родовые пороки становятся чем-то вроде отличий и многие признанные таланты хвастаются ими, как драгоценным наследством; когда брызги крови на лбу венчают егоореолом, — это, честное слово, недурное времечко!» И т. д. (Виньи А. де. Избранное / Пер. с фр. Ю.Б. Корнева. М.: Искусство, 1987. С. 336–337). Цит. по: Несколько ударов сердца. С. 279. (обратно)537
…пишу Вам после 2-ой прививки (7-го) от которой чуть было не отправилась на тот свет. — См. также ниже письмо к С.Н. Адрониковой-Гальперн от 9 октября 1928 г. (обратно)538
Алексинская Надежда Ивановна (1897–1929) — врач, дочь хирурга И.П. Алексинского. (См. о нем коммент. 10 к письму к Б. Пастернаку от 4 марта 1928 г.) Во время мировой и Гражданской войн работала в московских военных госпиталях. В эмиграции с 1920 г. Служила во Франко-русском госпитале под Парижем. Организовывала бесплатные койки для русских. Подруга еще по России А.З. Туржанской, знакомая Эфрона и Цветаевой. В 1934 г., во время очередной болезни, Цветаева писала В.Н. Буниной: «…грянули нарывы, целая нарывная напасть, вот уже второй месяц вся перевязанная, замазанная и заклеенная, а прививки делать нельзя, п<отому> ч<то> три-четыре года назад чуть не умерла от второго “пропидона” (?) и Н.И. Алексинская (прививала она) раз-навсегда остерегла меня от прививок, из-за моего неучтимого сердца» (СС-7. С. 269). (обратно)539
Лелик. — Олег Вячеславович Туржанский (1916–1980), сын А.З. Туржанской и В.К. Туржанского (см. коммент. 6 к письму Н.П. Гронскому от 19 июля 1928 г.) (обратно)540
Радзевич. — Цветаева нередко писала фамилию К.Б. Родзевича через «а». См. письмо к нему в наст. томе. (обратно)541
См. предыдущее письмо. (обратно)542
В.А. Сувчинская не раз выезжала в Лондон. Она гостила у Д.П. Святополк-Мирского, который жил в Лондоне с 1921 г. и с которым ее связывала многолетняя дружба; здесь она познакомилась с будущим мужем, шотландским коммунистом Робертом Трейлом, в 1935 г. вышла за него замуж (погиб в Испании в 1937 г.); в 1941 г. поселилась в Лондоне. (обратно)543
…прадед с материнской стороны — Данило, серб. — Имеется в виду отец Александра Даниловича Мейна (1836–1899), деда Цветаевой по матери. (обратно)544
Антей касался земли. — По легенде, древнегреческий герой Антей, касаясь земли, получал от нее огромную силу. (обратно)545
«Метаморфозы» — поэма Овидия, в которой собрано и обработано большинство античных мифов, так или иначе связанных с превращениями (метаморфозами). Всего таких историй представлено более 200. (обратно)546
…надеюсь достать из Праги мои «Юношеские стихи» (1913 г. —1916 г.)… — Поэтический сборник, составленный Цветаевой из ее стихов 1913–1915 гг. При жизни Цветаевой не был издан. В эмиграции она пыталась публиковать стихи из сборника в периодической печати. Несколько стихотворений «Из неизданной книги Юношеские стихи» были напечатаны в газетах «За свободу» (Варшава) и «Дни» (1924) и журнале «Воля Россия (1925) (см.: Цветаева М. Библиография. С. 504–505, 506, 507). Уезжая из Чехии, Цветаева оставила рукопись сборника М.Л. Слониму, редактору «Воли России». По просьбе Цветаевой А.А. Тескова забрала у Слонима рукопись и переслала ей в Париж (см. письма к А.А. Тесковой от 18 и 29 ноября 1928 г.). Однако в «Последних Новостях» стихи из «Юношеских стихов» напечатаны не были (см. письмо к А.А. Тесковой от 18 ноября и письмо к В.В. Маяковскому от 3 декабря 1928 г.) (обратно)547
Ход коня — сборник статей В.Б. Шкловского (М.; Берлин: Геликон, 1923). (обратно)548
И.Е. Путерман — см. коммент. 3 к письму С.Н. Андрониковой-Гальперн от 10 мая 1928 г. (обратно)549
К.И. Завадская. См. письмо к А. А. Тесковой от 25 сентября 1928 г., а также коммент. 8 к письму к ней же от 1 августа. (обратно)550
О публикации стихов Цветаевой в «Последних новостях» см. коммент. 11 к письму Н.П. Гронскому от 20 июля 1928 г. (обратно)551
М.Л. Слоним. (обратно)552
…мою рукопись «Юношеские стихи». — См. письмо к Н.П. Гронскому от 17 октября 1928 г. и коммент. 4 к нему. История с «Юношескими стихами» в изложении М.Л. Слонима выглядит совсем иначе: «Она дала мне их для “В<оли> Р<оссии>”, я ей сказал в 1927 г. или в начале 28-го, что лучше их напечатать в “Последних новостях” или “Современных записках”, ибо нигде, как в “В<оле> Р<оссии>”, может она печатать свое новое, самое смелое. Я предпочитал то, что другие боялись печатать. И поэтому такая чушь, что я не отослал бы “Юношеских стихов” — да я в тот же день с превеликим удовольствием это сделал бы, эта тетрадь мне, как редактору, была в тягость. Неужели она этого не понимала — несмотря на весь свой ум?» (Лосская В. С. 351–352). Кстати сказать, из этого сборника в «Воле России» в 1925 г. были напечатаны два стихотворения под общим заголовком «Из книги Юношеские стихи»: «Аля» («Аля — Маленькая тень…» (№ 2) и «Уж сколько их упало в эту бездну…» (№ 3). (обратно)553
См. коммент. 10 к письму к Н.П. Гронскому от 11 сентября 1928 г. О трудностях работы над поэмой Цветаева рассказывала Н.Д. Городецкой в 1931 г. «С “Перекопом” у меня сложная история. <…> Поэма о стодневном перекопском сидении. Жизнь вала, работы по укреплению, аэропланный налет, приезд Врангеля и, наконец, — знаменитый прорыв, когда ночью служили молебен и “потушить огни” — двинулись. Прорвались и вышли — на Русь… Перетопили латышей. На этом я и кончила, но мне хотелось дать и последний Перекоп, последних два, три дня, конец всего. <…> Не могу найти очевидцев» (СС-4. С. 626). См. также письмо к А.А. Тесковой от 1929 г. (следующее после октябьского) и коммент. 2 к нему. (обратно)554
См. перевод на с. 23. — См. коммент. 1 к письму к А.А. Тесковой от февраля 1928 г. (обратно)555
Датируется условно по содержанию. Известно, что Цветаева была на выступлении В.В. Маяковского в кафе «Вольтер» (place de l’Odéon) 7 ноября 1928 г. (См. ее опубликованное в «Евразии» открытое письмо в комментариях к письму Маяковскому от 3 декабря 1928 г.) Однако если предположить, что в записке идет речь именно об этом выступлении, то придется смириться с некоторыми неувязками, возможно, описками Цветаевой. Во-первых, 7 ноября 1928 г. — среда, а Цветаева пишет о вторнике. Во-вторых, выступление Маяковского Цветаева называет последним, хотя Маяковский находился в Париже еще месяц, до 3 декабря. Вполне вероятно, что это чтение, нигде не зафиксированное, состоялось в конце ноября. (30 ноября 1928 г. Цветаева писала А.А. Бесковой, что «недавно слышала в Париже» Маяковского.) Не исключена и возможность того, что записка могла быть написана 11 марта 1929 г. Маяковский, приехав в Париж 22 февраля 1929 г., 12 марта, во вторник, выступил в полпредстве в Париже с чтением отрывков из поэмы «Хорошо». Это выступление Маяковского могло быть последним в Париже в данный его приезд. (Во всяком случае так зафиксировано в хронике. См.: Катанян В. Маяковский. Хроника жизни и деятельности. 5-е изд., доп. М.: Сов. писатель, 1985. С. 458–459). (обратно)556
М.С. Булгакова. См. письмо к А.А. Бесковой от 3 января 1928 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)557
В.Д. Иванов. (обратно)558
См. коммент. 1 к письму В.Б. Сосинскому от 15 сентября 1928 г. (обратно)559
Судя по указанному выше письму, рукопись «Красного бычка» была послана в редакцию в начале августа 1928 г. (обратно)560
«Отсутствующие всегда правы» (фр.). (обратно)561
«Отсутствующие всегда правы, присутствующие — неправы!)» (фр.). — Цитата из пьесы «L’Obstacle impévu» («Неожиданное препятствие») французского драматурга Филиппа Детуша (наст. имя и фам. Нерико; 1680–1754). (обратно)562
Неточно цитируемая первая строка стихотворения без названия. У А.А. Ахматовой: «Столько просьб у любимой всегда!..» (1913). (обратно)563
Перевод очерка «Твоя смерть» на чешский А.А. Тескова выполнила и опубликовала в журнале «Lumir» (Прага. 1928. № 6/7). (обратно)564
«С отечественным “пожалуйста”» (нем.-чешск.). — Райнер Мария Рильке родился в Праге, там прошли его детство и юность. Цветаева перефразировала строку из его стихотворения «Im Dome» («В соборе»). У Рильке «Mit leisem: “Prosim!”» («С тихим: “Пожалуйста!”»). (Небесная арка. С. 43, 240). (обратно)565
Савицкий Петр Николаевич (псевдоним П. Востоков; 1895–1968) — экономист, географ, видный деятель евразийского движения. В эмиграции с 1920 г., жил в Праге. Доцент Русского юридического факультета. Член Союза русских писателей и журналистов Чехословакии. Савицкая Вера Ивановна (1898–1960) — жена П.Н. Савицкого. (обратно)566
Больше (фр.). (обратно)567
Жакерия — от Jacquerie (фр.): восстание французских крестьян в 1358 г. Причиной восстания явились тяготы и лишения крестьян, возросшие в связи со Столетней войной. Восстание получило название от бытовавшего среди аристократии презрительного прозвища крестьян Jacques Bonhomme — «Жак-Простак». В XIX в. порой означало: «Валять дурака» (коммент. Екатерины Рей-Гонно). Близко по употреблению к русскому: «Иванушка-дурачок». (обратно)568
Zolla. — Сеть магазинов модной одежды и обуви. (обратно)569
В № 1 газеты «Евразия» от 24 ноября 1928 г. было опубликовано приветствие Цветаевой Маяковскому. См. ниже текст опубликованного приветствия и письмо к В.В. Маяковскому. Позже Д.П. Святополк-Мирский отметил: «…своим приветствием Маяковскому она дала тон № 1 газеты. Для читателя вообще это было самое яркое и недвусмысленное в первых номерах» (Письма Д.П. Святополк-Мирского П.П. Сувчинскому. С. 126). Против этой публикации выступил ряд ведущих евразийцев (см. коммент. 3 к письму к А.А. Тесковой от 9 января 1929 г.) (обратно)570
Цветаева слышала выступление В. Маяковского с чтением стихов в кафе «Вольтер» (place de l’Odéon) 7 ноября 1928 г. (Катанян В. Маяковский. Хроника жизни и деятельности. М.: Сов. писатель, 1985. С. 445). Позже Цветаева в записной книжке оставила помету об этом вечере: «Мне в/на жизнь даны вылазки (именно на жизнь, как на врага, ибо — враг) схватить и заглонуть — как того Маяков<ского> напр<имер> в Кафе Вольтер и пот<ом> годы самопитаться» (НЗК-2. С. 351). (обратно)571
Датируется условно по содержанию и с учетом письма к А.А. Тесковой от 18 ноября 1928 г. («…стараюсь накопить на выходные башмаки: два месяца собирала 100 фр<анков>, и в 5 дней (на еду) истратила…»). (обратно)572
Ивонна д’Ориоль. — См. коммент. 2 к письму к Т.Л. Толстой от 18 июня 1928 г. (обратно)573
В это время Маяковский находился в Париже, и Цветаева опубликовала на страницах парижской газеты «Евразия» за 24 ноября 1928 г. следующее приветствие:«Маяковскому 28-го апреля накануне моего отъезда из России, рано утром, на совершенно пустом Кузнецком я встретила Маяковского. — Ну-с, Маяковский, что же передать от Вас Европе? — Что правда — здесь. 7 ноября 1928 г., поздним вечером, выйдя из Café Voltaire, я на вопрос: — Что же скажете о России после чтения Маяковского? Не задумываясь ответила: — Что сила — там».В архиве библиотеки Базельского университета сохранились два экземпляра газеты с публикацией Цветаевой. На первом из них рукой М. Цветаевой красным карандашом помечено ЦЕННЫЙ. Слева приписка синими чернилами НУЖНЫЙ. На втором экземпляре рукой С. Эфрона надпись: «Марине — мой верблюжий горб. Meudon 23 novembre 1928 г.» Вместо подписи рисунок: голова льва. На полях с. 8, где помещено приветствие Цветаевой, приписка ее рукой: «За это меня мгновенно выгнали из Последних Новостей. М.Ц.» (обратно)
574
Сотрудничество газеты с Цветаевой было прервано вплоть до 1933 г. Негативная реакция на это приветствие Цветаевой последовала не только со стороны «Последних новостей», но и привела к расколу в среде евразийцев. См. об этом письма к А.А. Тесковой от 29 ноября 1928 г. и 9 января 1929 г. и коммент. к ним. (обратно)575
Милюков Павел Николаевич (1859–1943) — общественно-политический деятель, историк, публицист. Министр иностранных дел Временного правительства. Эмигрировал, с 1921 г. жил в Париже. Главный редактор «Последних новостей». Председатель Союза русских писателей и журналистов (с 1923 г.). (обратно)576
В сводной тетради Цветаевой сохранился набросок (с пробелами) ее письма Маяковскому, судя по расположению в тетради написанный в эти же дни 1928 г. «Милый М<аяковский>! С <пробел> прошло 10 лет — и мы, естественно, поумнели: Вы признали величие <пробел>, я <пробел>. (Пло́хи мы были бы, плохим Вы были бы — собой, я — собой, если бы признали их уже тогда!) М<аяков>скому — сдача» (НСТ. С. 401). (обратно)577
«Тряпичный лоскут». — Из стихотворения Цветаевой «Письмо» («Так писем не ждут…»; 1923). Обращено к А.В. Бахраху. См. СС-2. С. 217. (обратно)578
Имеется ввиду очерк «Наталья Гончарова». См. письмо к Н.С. Гончаровой от 28 февраля 1929 г. и коммент. к нему. (обратно)579
Цветаева просила Тескову узнать о возможности напечатать очерк и в Чехии. См. письмо к А. А. Тесковой от 17 марта 1929 г. (обратно)580
Очерк был опубликован в «Воле России» (1929. № 5/6, 7, 8/9). (обратно)581
Речь идет о сюжете цветаевского очерка, где Гончарова вспоминала о песне своей няньки: «—Вы говорите, первое воспоминание. А вот — самое сильное, без всяких событий, тоска. Песня. Нянька пела. Припев, собственно:А молодость не вернется,
Не вернется опять» (см: СС-4. С. 76).
582
Написаны пока: улица, лестница, мастерская. — Цветаева перечисляет главки очерка «Наталья Гончарова». См. СС-4. С. 64, 67, 68–71. (обратно)583
К письму приложены стихотворения, обращенные к Н.Н. Гончаровой, жене Пушкина: «Счастие или грусть…» (1916), «Психея» («Пушкин и полночь. Пунш — и Пушкин…»; 1920). (СС-1. С. 325, 508) (обратно)584
«Твой язык, который так близок ко всеобщему!» (нем.). — В письме к Цветаевой от 17 мая 1926 г. Рильке писал о русском языке: «Знаешь ли, что я переоценил свои силы? А ведь еще десять лет назад я почти без словаря читал Гончарова и все еще довольно свободно читаю русские письма, и часто какое-нибудь из них видится мне в таком свете, при котором все языки — один язык (а этот, твой, русский, и без того очень близок ко всеобщему!) — не потому ли я переоценил свои силы?..» (Небесная арка. С. 76). (обратно)585
Причуда (нем.). (обратно)586
Очерк «Наталья Гончарова». См. письма Цветаевой к Н.С. Гончаровой в настоящем томе. (обратно)587
Речь идет о книге М.Л. Слонима «По золотой тропе. Чехословацкие впечатления» (Париж, 1928). Автор подарил Цветаевой свою книгу в декабре 1928 г. с надписью: «Дорогая М<арина> И<вановна>, мне очень хотелось посвятить Вам эту книгу». В 1938 г. Цветаева вспомнила о подаренной книге: «10 лет (вечность!) назад. Книга, как всё этого автора — легкомысленная: слишком много любил, кроме этой “золотой тропы”, но все-таки — ландшафты, имена, кусочки истории, кусочки жизни…» (Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 297). (обратно)588
В.С. Гриневич. См. письмо к ней в наст. томе. Как следует из письма В.С. Гриневич в Россию к Е.К. Герцык, в январе этого года к ней приходила М. Цветаева с предложением устроить вечер памяти поэтессы Аделаиды Герцык (1874–1925) (сестры Е.К. Герцык) с участием А. Ремизова и Б. Зайцева (Купченко В. Труды и дни Максимилиана Волошина: Летопись жизни и творчества. 1917–1932. СПб.: Алетейя, Симферополь: Сонат, 2007. С. 414). Литературно-музыкальный вечер памяти А.К. Герцык с участием Б.К. Зайцева, М.С. Цетлиной, актрисы Е.Н. Рощиной-Инсаровой и др. состоялся в Париже в зале частного отеля (139, bd du Montparnasse, 6е) 29 марта 1929 г. М. Цветаева и А. Ремизов участия в вечере не принимали (Хроника, I. С. 550). (обратно)589
Вероятнее всего, речь идет о В.С. Гриневич и ее приемной дочери, Людмиле Павловне Гриневич (1899, по другим сведениям 1891-?) (с 1926 г. жила в Париже). (обратно)590
«Герой труда» был опубликован в № 9/10 и 11 журнала за 1925 г. (см. СС-4). (обратно)591
Эссе «Твоя смерть» напечатано в «Воле России» в № 5/6 за 1927 г. (см. СС-5). (обратно)592
На вечере в Тургеневском артистическом обществе (77, rue Pigalle, 9-е), состоявшемся 17 января 1929 г., Цветаева читала «Воспоминания о Валерии Брюсове» («Герой труда»). (обратно)593
…каталог… — Имеется в виду систематический указатель статей, напечатанных в «Воле России» за 1922–1926 гг., опубликованный в № 2 журнала за 1927 г. (обратно)594
Поэма Цветаевой «Красный бычок» находилась в печати. Ошибка в корректуре была в строфе: «Взгляд. — Не поднять! — Чувство — понять! / Точно за дверь вытолкан. / Не позабыть старую мать / В глинище — по щиколку» (Воля России. 1928. № 12. С. 36). (обратно)595
Датируется по содержанию. Письмо написано на следующий день после вечера 3 января (см. ниже коммент. 4). (обратно)596
В 1926 г. Цветаева была недолго увлечена Д. Резниковым, выбрав, по воспоминаниям В.Б. Сосинского, «самого красивого», «самого талантливого», «самого в себе замкнутого» из трех. (В.Л. Андреев, В.Б. Сосинский, Д.Г. Резников. — Сост.) (Годы эмиграции. С. 181). «Очень рада была бы, если бы Вы летом приехали. <…> У нас целая бочка вина — поила бы Вас — вино молодое, не тяже́ле дружбы со мной. <…> Чем еще Вас завлечь?..» — писала Цветаева Резникову весной 1926 г. (Письма 1924–1927. С. 386). Увлечение вскоре сошло на нет. См. письмо Цветаевой к Д.Г. Резникову от 27 декабря 1926 г. (Письма 1924–1927. С. 510–511). (обратно)597
Жил-был юный купеческий сын (нем.). — Начало немецкой сказки «Die versteckte Königstochter» («Спрятанная принцесса») Josef Haltrich (Йозеф Гальтрих; 1822–1886) из его книги: «Sächsische Volksmärchen aus Siebenbürgen» («Саксонские сказки из Трансильвании»). По сюжету сказки, спрятанную королем от людей дочь мог взять в жены лишь тот смельчак, который, пройдя ряд испытаний, смог бы ее отыскать и развеселить. Купеческий сын, переодевшись в медвежью шкуру, преодолел все трудности и завоевал принцессу. (обратно)598
Речь идет о докладе М.Л. Слонима «Советская литература в 1928 г.», прочитанном им на собрании литературного объединения «Кочевье» 3 января 1929 г. (помещение таверны «Dumesnil», 73, bd du Montparnasse, 6-е). (обратно)599
P.M. Рильке умер 29 декабря 1926 г.; Цветаева узнала о его смерти 31 декабря. (обратно)600
Общность (фр.). (обратно)601
См. также ниже в тексте: «E.Z.». В докладе М.Л. Слонима о советской литературе 1928 г. и в прениях речь, очевидно, шла о Евгении Ивановиче Замятине (1884–1937), авторе романа «Мы» (с 1927 г. роман печатался в «Воле России» без согласия писателя). Автор и его роман подверглись в СССР резкой критике. В 1929 г. роман был переведен на французский язык. В 1931 г. писатель уехал за границу с 1932 г. жил в Париже. (обратно)602
Едем без остановок (фр.). (обратно)603
Датируется условно по содержанию с учетом письма от 1 января 1929 г. (обратно)604
Датируется условно по содержанию с учетом предыдущего письма. (обратно)605
Возможно, речь идет о лошади с картины Гончаровой «Ранняя весна» (большая трехчастная композиция, 1906). Была представлена на огромной (семьсот холстов) выставке Гончаровой в Художественном салоне на Большой Дмитровке в Москве в 1913 г. (обратно)606
См. главу «Младенчество» в очерке «Наталья Гончарова» (СС-4. С. 75–80). (обратно)607
Завазал Зено (Зенон) Иосифович (ок. 1881–1934) — чешский чиновник Министерства иностранных дел, занимавшийся вопросами русской эмиграции. В конце января 1929 г. А.А. Тескова писала А.Л. Бему о задержке иждивения Цветаевой: «Была история с иждивением М<арине> И<вановне> Ц<ветаевой>, пришлось много переписываться за невозможностью личного посещения разных лиц…» (Архив А.Л. Бема). В феврале Цветаева получила иждивение сразу за два месяца. (обратно)608
О том, что Цветаева лишилась места на страницах «Последних новостей», см. ее письмо В.В. Маяковскому от 3 декабря 1928 г. и коммент. к нему. (обратно)609
У евразийцев раскол… — Публикация Цветаевой привела не только к изгнанию ее из «Последних новостей», но и способствовала расколу в рядах евразийцев. Против публикации выступил один из лидеров евразийского движения Н.Н. Алексеев, входивший в редакцию «Евразии». Как следует из содержания «Меморандума» П.Н. Савицкого, он и Н.С. Трубецкой также категорически возражали против публикации приветствия Цветаевой Маяковскому. П.П. Сувчинский эти возражения проигнорировал. Подробно обо всем этом и роли, которую сыграла публикация приветствия Маяковскому в расколе евразийцев, см.: Шевеленко И.Д. К истории евразийского раскола 1929 года // Themes and Variations. In Honor of Lazar Fleishman (Темы и вариации. Сб. статей и материалов к 50-летию Лазаря Флейшмана). Stanford:, 1994. Р. 376-416. Савицкий П.Н. — см. коммент. 5 к письму к А.А. Тесковой от 29 ноября 1928 г. Трубецкой Николай Сергеевич (1890–1938) — философ, филолог, общественно-политический деятель. Теоретик евразийства. (обратно)610
Речь идет об очерке «Наталья Гончарова». (обратно)611
См. письмо к В.Б. Сосинскому от 3 января 1929 г. и коммент. к нему. (обратно)612
Датируется условно по содержанию. (обратно)613
Датируется по содержанию. (Письмо написано в четверг 10 или 17 января). (обратно)614
Цветаева была обеспокоена задержкой чешского иждивения. (См. письмо к А.А. Тесковой от 9 января 1929 г.). (обратно)615
Чешское генеральное консульство находилось по адресу: 11 bis, avenue Kléber. (обратно)616
Письма Рильке Цветаева перевела в январе 1929 г. и сдала в февральский номер «Воли России». (См. письма к А.А. Тесковой от 22 января и 19 февраля 1929 г. и коммент. к ним.) (обратно)617
Miss Cavel — речь идет о фильме английского режиссера и актера Герберта Уилкокса (1892–1977) «Dawn» («На заре», 1928), рассказывающего о трагической судьбе его героини Эдит Кавель, сестре милосердия, казненной немцами во время Первой мировой войны. Фильм демонстрировался в Париже с 25 января в кинотеатрах «Ciné Magic-Palace» и «Barbes Palace», а не в кинотеатре «Magique» (204–206, rue de la Convention), как пишет Цветаева. В «Magique» шел фильм «Мученичество Жанны д’Арк». (обратно)618
Датируется по содержанию с учетом письма к А.А. Тесковой от 22 января 1929 г. (обратно)619
В начале 1929 г. раскол в евразийском движении, наметившийся ранее после публикации письма Цветаевой Маяковскому в газете «Евразия» (см. письмо к А.А. Тесковой от 9 января 1929 г. и коммент. 3 к нему), получил свое дальнейшее развитие под названием «кламарского». Одним из его проявлений стала выпущенная в Париже Н.Н. Алексеевым, В.Н. Ильиным и П.Н. Савицким брошюра «О газете “Евразия” (газета “Евразия” не есть евразийский орган)». По их мнению, передовые статьи газеты защищали марксизм, а некоторые положения учения их авторы использовали в построении своих идеологических конструкций. Алексеев считал, что в «антиевразийской» газете «Евразия» коммунизм был отождествлен с «общим делом» (его статья «О газете “Евразия”, указанная брошюра, с. 18). Брошюра была разослана всем абонентам «Евразии». Девять сотрудников «Евразии» во главе с П.Н. Савицким заявили о своем выходе из газеты (Последние новости. 1929. 20 янв.). «Облик отколовшейся фракции — бледен. Пока — это отбор по отрицательному признаку: только своим разрывом с газетой “Евразия” отколовшиеся и связаны» (Е<лита>-В<ильчковский> К. «Эмигрантика». — Оповещение Союза младороссов. Париж. 1929. № 5–6. С. 69–70). Подробнее см.: Шевеленко И.Д. К истории евразийского раскола 1929 года // Themes and Variations. In Honor of Lazar Fleishman (Темы и вариации. Сб. статей и материалов к 50-летию Лазаря Флейшмана). Stanford, 1994. Р. 376–416. (обратно)620
Датируется по содержанию. (обратно)621
Речь идет об иллюстрациях Н. Гончаровой к немецкому изданию «Слова о полку Игореве» («Die Mar von der Heerfahrt Igors». München, 1923. Перевод с древнерусского Артура Лютера). См. в очерке Цветаевой: «Игорь. Иллюстрации к немецкому изданию Слова. Если бы я еще полгода назад узнала, что таковые имеются, я бы пожала плечами: 1) потому что Игорь (святыня, то есть святотатство); 2) потому что я поэт и мне картинок не надо; 3) потому что я никого не знаю Игорю (Слову) в рост. Приступала со всем страхом предубеждения и к слову, и к делу иллюстрации. Да еще — Слова!» (СС-4. С. 127). И еще: «Есть среди иллюстраций Игоря — Ярославна, плач Ярославны. Сидит гора. В горе — дыра: рот. Изо рта вопль: а-а-а… Этим же ртом, только переставленным на о (вечное о славословия) славлю Гончарову за Игоря» (СС-4. С. 128). Ср. стихотворение Цветаевой «Плач Ярославны» (1921) (СС-2. С. 7–8). (обратно)622
См. предыдущие письма к Н. Гончаровой (от 7 и 1/14 января). (обратно)623
В письме Н.П. Гронскому от 5/18 сентября 1928 г. Цветаева писала: «М<ожет> б<ыть> не могу перенести мысли, что Христос уже был, что нечего ждать. <…> Что БОЛЬШЕЕ — позади. Идти к Христу для меня — физический оборот головы назад, в те поля, в ту Палестину, в было». (обратно)624
«Из писем Райнера Мария Рильке к молодому поэту» (нем.). — Перевод Цветаевой писем Рильке был опубликован с ее предисловием в журнале «Воля России» (1929, № 2). (СС-5). (обратно)625
«Почему Вы не думаете, что он — Тот, Кто еще придет» (нем.). — Цитата из письма Рильке молодому поэту от 23 декабря 1903 г. (СС-5. С. 651). (обратно)626
«Я не хочу сказать, что ты имеешь право: ты просто права», пребывать вправе, пребывать в добре (нем.). — Цветаева пересказывает начало письма Рильке к ней от 28 июля 1926 г. В письме у Рильке это место выглядит так: «…и в первом твоем письме, и в каждом последующем меня удивляет твое безошибочное умение искать и находить, неистощимость твоих путей к тому, что ты хочешь сказать, и твоя неизменная правота. Ты всегда права, Марина, (не редкий ли случай для женщины?) — права в самом обычном, самом безмятежном смысле. Это правообладание бесцельно и, должно быть, безначально. Но ты права своей чистой непритязательностью и полнотой целого, откуда ты черпаешь, и в этом — твое беспрерывное право на бесконечность…» (Небесная арка. С. 98. Перевод К.М. Азадовского). (обратно)627
…на чешский. — См. коммент. 3 к письму к А.А. Тесковой от 29 ноября 1928 г. (обратно)628
Пособие для русских писателей во Франции получали (до начала 1930-х гг.) наряду с Цветаевой К.Д. Бальмонт, С.Н. Булгаков, И.А. Бунин, З.Н. Гиппиус, Б.К. Зайцев, А.И. Куприн, Б.А. Лазаревский, Д.С. Мережковский, А.М. Ремизов, Н.А. Тэффи, И.С. Шмелев. См. коммент. 2 к письму к А. А. Тесковой от 12 марта 1931 г. (обратно)629
См. письма к А.А. Тесковой от 9 января 1929 гик С.Н. Андрониковой-Гальперн от 21 января 1929 г и коммент. к ним. (обратно)630
Речь идет о благотворительном новогоднем писательском вечере 13 января 1929 г., который ежегодно устраивался в пользу Комитета помощи русским писателям и ученым в отеле «Лютеция». В этот раз бал был организован с более широким размахом, чем предыдущие. Помимо участия известных писателей (А. Ремизов, М. Осоргин, Н. Берберова, Дон-Аминадо и др.), впервые в благотворительной акции приняли участие художники Н. Гончарова, М. Добужинский, М. Ларионов, Б. Шухаев, А. Яковлев и др., пожертвовавшие на нужды Комитета свои картины. Свои фотоработы пожертвовал Петр Шумов (Хроника, I. С. 519.) (обратно)631
Датируется по содержанию. (обратно)632
С.Я. Эфрон готовил обзор советских журналов для «Евразии». Был опубликован («По советским журналам. Национальные литературы») 2 марта 1929 г. Красная новь — литературно-художественный и научно-публицистический ежемесячный журнал (Москва-Ленинград, 1921–1942). Красная звезда — под таким названием выходила ежедневная газета, а не журнал. Возможно, Цветаева имела в виду ленинградский журнал «Звезда». Печать и революция — ежемесячный журнал критики и библиографии (Москва, 1921–1930). (обратно)633
Соборяне — роман Н.С. Лескова, одно из любимых произведений Цветаевой. (обратно)634
Мельников-Печерский. — Мельников Павел Иванович (псевдоним Андрей Печерский; 1818–1883) — русский писатель. Автор исторических работ и дилогии «В лесах» и «На горах». (обратно)635
Речь, по-видимому, идет об одном из выступлений С.М. Волконского. 7 и 14 февраля 1929 г., в связи со столетием со дня смерти А.С. Грибоедова, С.М. Волконский выступал в Тургеневском артистическом обществе с чтением его произведений (Хроника, I. С. 529, 532). (обратно)636
Датируется по содержанию и с учетом предыдущего письма к Н.С. Гончаровой. (обратно)637
Дом № 16 по улице Жака Калло (6-е), где с 1919 г. жили Гончарова и Ларионов. (обратно)638
19 февраля 1929 г. был вторник. (обратно)639
Средневековые астрономические часы, расположенные в южной стене ратуши на Староместской площади. Являются любимой достопримечательностью пражан. (обратно)640
Дом на колесах (фр.). — «Дом на колесах» — книга французской писательницы де Штольц (наст.: Фанни де Бегон, 1820–1898). К началу 1929 г. книга выдержала 20 изданий. (обратно)641
Богемией Чехия называлась в составе Габсбургской империи (до 1918). Bohémien — цыганский, бродяга (фр.). (обратно)642
Французская фирма (с 1934 г. «Primagaz»), основанная в XIX в. братьями Liotard. Специализировалась на производстве нагревательных, газовых и светильных устройств. (обратно)643
О работе Цветаевой над очерком «Наталья Гончарова» см. письма к ней. (обратно)644
Н.С. Гончарова сделала иллюстрации к поэме «Мо́лодец» в расчете на отдельное издание на французском языке (в переводе М. Цветаевой). Сохранилась папка с 31 рисунком к поэме. (Подробнее см.: Цветаева М., Tsvetaeva М. Мо́лодец. Поэма. Le Gars. Poème. Illustration de Nathalie Gontcharova. Coст., подгот. текста, вступ. статья, коммент. А. Ивановой. Ил. Н. Гончаровой. М.: Эллис Лак 2000, 2005.) (обратно)645
Только время (нем.). (обратно)646
Вступление «Несколько писем Райнера Мария Рильке» и подборка «Из писем Райнера Мария Рильке» (шесть писем). (СС-5). (обратно)647
Очерк «Наталья Гончарова». (обратно)648
А.Я. Гальперн. (обратно)649
Речь идет о сокращенном варианте очерка «Наталья Гончарова», предназначенном для перевода и публикации на сербско-хорватском языке в журнале «Руски архив» (Белград, № 4 и 5/6 за 1929 г.) Перевод выполнил хорватский поэт и переводчик Густав Крклец (1899–1977) (переводил А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, И. Бабеля и др.). Оригинал сокращенного варианта очерка хранится в отделе рукописей Государственной Третьяковской галереи (Ф. 4, ед. хр. 1349), факсимиле рукописи воспроизведено: Цветаева М., Tsvetaeva M. Le Gars. Мо́лодец // Сост., подгот. текста, вступ. статья, коммент. А. Ивановой. Ил. Н. Гончаровой. М.: Эллис Лак 2000, 2005. С. 194–240. (обратно)650
Конец очерка, опубликованного в «Воле России» (СС-4. С. 129) и в рукописи для сербского журнала «Руски архив» совпадает: «…C творческой личностью — отчеркни всю живопись — все останется и ничто не пропадет, кроме картин. С живописцем — не знай мы о ней ничего, все узнаем, кроме разве дат, которых и так не знаем. — Всё? В той мере, в какой нам дано на земле ощутить “всё”, в той мере, как я это на этих многих листах осуществить пыталась. Всё, кроме еще всего. Но если бы меня каким-нибудь чудом от этого еще — всего, совсем-всего, всего-всего отказаться — заставили, ну просто приперли к стене, или разбудили среди ночи: ну? Вся Гончарова в двух словах: дар и труд. Дар труда. Труд дара. И погашая уже пробудившуюся (да никогда и не спавшую!) — заработавшую — за игравшую себя — всю: Кончить с Гончаровой — пресечь. Пресекаю». (обратно)651
Датируется по содержанию и с учетом письма к Н.С. Гончаровой (см. ниже). (обратно)652
В доме 13 на rue Visconti находилась мастерская Н.С. Гончаровой. См. также коммент. 2 к письму к Н.С. Гончаровой от 18 февраля 1929 г. (обратно)653
Яннингс Эмиль (наст, имя и фам. Теодор Фридрих Эмиль Яненц; 1884–1950) — немецкий актер немого кино. По-видимому, речь идет о посещении одного из последних фильмов с его участием, а именно американского фильма «Патриот» (режиссер Эрнст Любич; 1892–1947), психологической драмы из времен Павла I, где Яннингс сыграл роль российского императора. (обратно)654
Датируется условно по содержанию с учетом предыдущего письма. (обратно)655
Датируется по содержанию. (обратно)656
Вероятнее всего, Н.П. Гронский. См. выше письмо к нему. (обратно)657
Авторский концерт И.Ф. Стравинского с участием оркестра Филармонического общества состоялся во вторник, 5 марта, в зале Pleyel (Хроника, I. С. 541). (обратно)658
В.В. Сухомлин. См. письма к Н.П. Гронскому от 26 июля 1928 г. и В.Б. Сосинскому от 15 сентября 1928 г. и коммент. к ним. (обратно)659
Ларионов Михаил Федорович (1881–1964) — художник, сценограф, художественный критик. Муж Н.С. Гончаровой. Окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества. С 1905 г. выставлялся в Москве и Санкт-Петербурге. Разработал в живописи принцип «лучизма». В 1919 г. вместе с женой поселился в Париже. Работал как сценограф. Проводил самостоятельно и совместно с Гончаровой выставки в парижских галереях. В 1928 г. пожертвовал свои картины в пользу Комитета помощи русским писателям и ученым. (обратно)660
См. коммент. 1 к письму Н.С. Гончаровой от 28 февраля 1929 г. (обратно)661
В.В. Сухомлин. (обратно)662
Надпись на конверте, как пройти к Гончаровой, предназначалась, видимо, для Н.П. Гронского. (обратно)663
Датируется по содержанию. (обратно)664
Речь идет о рукописи для сербского журнала. (обратно)665
Кроме балета «Испанки» на музыку М. Равеля Гончарова оформила балет «Спящая Царевна» П.И. Чайковского (1912), оперу-балет «Золотой петушок» (1914), балет «Садко» (1916), балет «Русские игрушки» (1921) (все — Н.А. Римского-Корсакова), балеты «Свадебка» (1923) и «Жар-птица» (1926) И.Ф. Стравинского и др. См. главу «Гончарова и театр» в очерке (СС-4. С. 114–116). (обратно)666
Цветаева приводит рассказ М.Ф. Ларионова о погубленных декорациях: «— “Печальная работа — декорации. Ведь хороши только в первый раз, в пятый раз… А потом начнут возить, таскать, — к двадцатому разу неузнаваемы… И ведь ничего не остается — тряпки, лохмотья… А бывает — сгорают. Вот у нас целый вагон сгорел по дороге…” (говорит Ларионов). Я, испуганно: — Целый вагон? Он, еще более испуганный: — Да нет, да нет, не гончаровских, моих… Это мои сгорели, к…» (СС-4. С. 115). Где именно случился пожар в вагоне с картинами, Цветаева ответа от Гончаровой, видимо, не получила. (обратно)667
Описание Цветаевой картины Гончаровой «Завтрак» (1924) см. СС-4. С. 126–127. Цветаева могла ее видеть в мастерской художницы. В настоящее время находится в Государственной Третьяковской галерее. (обратно)668
Толстая Софья Андреевна (урожд. Берс; 1844–1919) — жена Л.Н.Толстого. (обратно)669
В Библии сказано: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). (обратно)670
В повести Л.Н. Толстого «Фальшивый купон» есть цитата: «Христос говорит: “Оставь отца своего и мать свою и иди за Мной”» (Собр. соч: В 22 т. М.: Худож. литература, 1983. Т. 14. Гл. 12. С. 188). Имеется в виду библейское изречение: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10:37). (обратно)671
«Маленький феномен» (фр.). (обратно)672
Доклад М.Л. Слонима «Молодая зарубежная литература» состоялся на открытом литературном вечере объединения «Кочевье» 7 марта 1929 г. в таверне Дюмениль (73, bd du Montparnasse, 6-е). В прениях приняли участие Г. Адамович, Г. Газданов, М. Осоргин, В. Сосинский, М. Цветаева и др. (Хроника, I. С. 542). Основные положения доклада были затем опубликованы под названием «Молодые писатели за рубежом» в журнале «Воля России» (1929, № 10/11). (обратно)673
Лебедев Вячеслав Михайлович (псевд. Виктор Ляпин; 1896–1969) — поэт, прозаик, входил в пражское литературное объединение «Скит поэтов». Критика отмечала влияние Цветаевой на поэзию Лебедева. (См., например: Струве Г. Заметки о стихах. Вячеслав Лебедев. — Россия и Славянство. Париж. 1929. 24 авг.) Умер в Чехословакии. (обратно)674
Эйснер Алексей Владимирович (1905–1984) — поэт, прозаик. С 1925 г. жил в Чехии, с 1931 г. — во Франции. Вернулся в 1940 г. в СССР, был репрессирован. Оставил о Цветаевой воспоминания (Годы эмиграции. С. 202–212). См. также письмо к А. А. Тесковой от 8 апреля 1932 г. и коммент. 4 к нему. (обратно)675
Поплавский Борис Юлианович (1903–1936) — поэт, прозаик, один из наиболее ярких представителей молодой поэзии Русского зарубежья. Поэзия Поплавского не была близка Цветаевой. Она отмечала отсутствие у него «воли» «довести творённое, до рожденного, заданное до данного…», добавляя при этом: «Сгубил малого Монпарнас» (НСТ. С. 463). (обратно)676
См. письмо к Н.С. Гончаровой от 28 февраля 1929 г. и коммент. 1 к нему. Публикация была проиллюстрирована черно-белыми репродукциями работ Н.С. Гончаровой: «Портрет Карсавиной в испанском костюме», «Испанки», «Весенний букет», «Бегство в Египет», «Голова испанки», «Пьющие вино», «Город», «Христос». (обратно)677
В мае «Воля России» начала печатать «Наталью Гончарову» (1929. № 5/6, 7, 8/9). (обратно)678
Сталинский Евсей Александрович (1880–1952) — публицист. В эмиграции с 1919 г. Соредактор журнала «Воля России» (с 1924). (обратно)679
Статья С. Эфрона (под псевдонимом S. Doumovo) «Les Poètes de la nouvelle Russie» («Поэты новой России») была опубликована в журнале «Cahiers de l’étoile», Paris, 1929. III–IV. C. 275–286. Посвящена русской советской поэзии (В. Маяковский, Б. Пастернак, Н. Тихонов). (обратно)680
См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 19 февраля 1929 г. и коммент. к нему. (обратно)681
См. ниже письмо к А.А. Тесковой от 7 апреля 1929 г. («Не знаю, что выйдет из дружбы с Гончаровой…» и т. д.) (обратно)682
Т. е. для «Воли России» (1929, № 5/6). (обратно)683
См. коммент. 9 к письму к А. А. Тесковой от 17 марта 1929 г. (обратно)684
Лицо неустановленное. Возможно, речь идет о жене Е.А. Сталинского, Людмиле Александровне. О привезенных из Праги подарках см. ниже письмо А. Эфрон. (обратно)685
…одна крестила… — А.З. Туржанская. См. коммент. 6 к письму Н.П. Гронскому от 19 июля 1928 г. (См. также: Письма 1924–1927. С. 474, 487)…другую вписали… — Ольгу Елисеевну Колбасину-Чернову (1880 (1885, 1886) — 1964). В 1923–1924 гг. была в Чехии соседкой Цветаевой. Ко времени крещения Мура уже находилась в Париже. (См. письма к ней: Письма 1924–1927.) Цветаева подробно описала ей в письме на следующий день сцену крещения Мура (Там же. С. 218–220). (обратно)686
Дочери О.Е. Колбасиной-Черновой: Ариадна (см. коммент. 6 к письму к А.А. Тесковой от 7 августа 1929 г.), Наталья Викторовна (в замужестве Резникова; 1903–1992) и Ольга Викторовна (в замужестве Андреева; 1903–1979) Черновы. (См. Письма 1924–1927.) (обратно)687
Ремизов Алексей Михайлович (1877–1957) — писатель. В эмиграции с 1921 г. Жил в Берлине, с 1923 г. в Париже. Отвечая на вопрос анкеты газеты «Возрождение», какие произведения русских писателей в 1925 г. являются наиболее ценными, Цветаева назвала: «Вся творческая работа Ремизова» (Возрождение. 1926. 4 марта). В 1920-е гг. был близок к евразийскому движению. (обратно)688
Булгаков Сергий (Сергей Николаевич; 1871–1944). Философ, богослов, протоиерей. В 1922 г. выслан из Советской России в Константинополь. В 1923–1925 гг. профессор церковного права и богословия Русского юридического факультета в Праге. В 1925 г. переехал в Париж. Профессор Богословского института. (обратно)689
Андреева Анна Ильинична. Дружеские отношения Цветаевой и А.И. Андреевой поддерживались практически до отъезда Цветаевой из Франции. См. коммент. 2 к письму Цветаевой к Н.П. Гронскому от 4 февраля 1928 г. (обратно)690
Начальные строки из стихотворения Марии Людвиговны Моравской (1889–1947) «Короткая память» (1915) (Русская женская поэзия. Антология. Под ред. В. Калугина. М.: Эксмо, 2007. С. 956.) Цветаева могла слышать это стихотворение на знаменитом вечере поэтесс в Политехническом музее 22 января 1916 г. Среди участниц были и Цветаева и Моравская (Рампа и жизнь. М. 1916. № 3. С. 10; Женская жизнь. М. 1916. № 3. С. 17). Впоследствии Моравская уехала в Латинскую Америку. (обратно)691
С.М. Волконский. См. письма к нему (Письма. 1905–1923). (обратно)692
Весной 1928 г. по инициативе М.Л. Слонима, В.Л. Андреева и В.Б. Сосинского в Париже было образовано литературное объединение «Кочевье», ставившее своей целью, как говорилось в его программе, «развитие творческих сил молодых писателей и самоутверждение их в эмигрантской литературной среде, в которой представители нового литературного поколения не всегда встречали поддержку и сочувствие». Еженедельные собеседования превратились в публичные собрания. За период с весны 1928 по осень 1931 г. их прошло 110 ([Памятка, посвященная вступлению «Кочевья» в четвертый год своего существования], Париж, 1931). Цветаева была участником многих собраний. Упомянутое в письме собрание «Кочевья» состоялось 4 апреля все в той же таверне «Дюмениль» и было посвящено устным рецензиям на последние издания в Париже (Хроника, I. С. 553). См. также коммент. к письму к В.С. Познеру от 12 мая 1929 г. (обратно)693
Неточная цитата из стихотворения Ф.И. Тютчева «Она сидела на полу…». У Тютчева: «Брала знакомые листы / И чудно так на них глядела…» и т. д. (обратно)694
В одном из последних писем (31 мая 1939 г.) к А.А. Тесковой Цветаева писала о пребывании в Чехии: «Вспоминаю мою деревню, как я в последнюю минуту побежала прощаться с кустом (верней, деревцем) можжевельника <…> к<оторый> меня всегда первый приветствовал наверху горы» (СС-7. С. 478).К письму Цветаевой приложено письмо А. Эфрон:
2 апреля 1929 г. Дорогая тетя Аня. Поздравляю Вас с праздником и благодарю за чудесные конфеты. Здесь таких нету, ни конфет, ни коробок. Сталинский рассказывал о чешских морозах. Нам почти не верилось — здесь вербы, фиалки и деревья начинают зеленеть. Недавно были с мамой и с Муром в Версале — там все мраморные амуры похожи на Мура, который важно разгуливал по аллеям, держа руки за спиной и с почтением поглядывая на голых Геркулесов. Особенного праздника тут не видно, точно не Пасха, а воскресенье, три воскресенья подряд! Гуляют нарядные французы, гуляют нарядные француженки, гуляют нарядные французята, едят, бросают в лесу бумаги и шкуры от бананов, а к вечеру уезжают в Париж. Только прекрасны колокола, они-то пасхальные! И еще витрины пасхальные — в яйцах и зайцах. Мур страшно обрадовался Вашему подарку, особенно медведю, которого желает и жалеет есть. Он Вам написал письмо — моей рукой, и еще мне диктовал массу вещей, «чтобы тётя Аня приехала со мной кататься на поезде в Версаль», и что нужно приготовить много конфет для тёти Ани… словом, он Вас очень серьёзно ждёт. Посылаю Вам один из моих последних рисунков — это Тристан и Изольда, Тристан увозит Изольду к королю Марку. Как здоровье Вашей мамы, Ваше и сестры? Мы тут по два раза переболели гриппом, Мур до сих пор кашляет. Целую Вас и Ваших крепко, и еще раз благодарю за чудные подарки. Ваша Аля.
Письмо Мура, написанное рукой Али:
Милая тетя Аня Я очень рад своим шоколадным зверям. Приезжайте к нам. У нас хорошо побыть. У нас погода хорошая, посмотреть можно. Целую Вас. Мур.
Печ. по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 145–146. (обратно)
695
Цветаева вернулась к работе над поэмой о Гражданской войне «Перекоп». См. письма Цветаевой к Н.П. Гронскому от 11 сентября 1928 г. (второе) и А.А. Тесковой от 18 ноября 1928 г. и коммент. к ним. (обратно)696
Событие, — а не мои стихи! (Примеч. М. Цветаевой.) (обратно)697
Трою осаждали ахейцы (у Гомера они назывались также данайцами), поэтому правильно говорить о войне ахейцев (данайцев) с троянцами. (обратно)698
Invalides — станция скоростного метро (RER) в 6-м округе Парижа, откуда можно было добраться до Медона. (обратно)699
Ср. в описании Цветаевой мастерской Натальи Гончаровой: «Пол. Если от простора и света впечатление пустыни, то пол — совсем пустыня, сама пустыня. Не говоря уже о беспредметности его (ничего, кроме насущного ничего) — физическое ощущение песка, от стружек под ногами. <…> Не стружки даже, — деревянная пыль, пыльца, как песок, осуществляющая тишину. Что тише земли? Песок. <…> Пещера, пустыня и — не сон же все эти глиняные горшки и миски — гончарня. Как хорошо, когда так спевается!» (СС-4. С. 69). (обратно)700
Бенвенуто Челлини (1500–1572) — итальянский скульптор, ювелир. В юности Цветаева читала книгу его мемуаров «Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Челлини флорентийца, написанная им самим во Флоренции» («когда мне было 17 лет, в гётевском переводе») (СС-6. С. 146, 147). (обратно)701
Датируется по содержанию. (обратно)702
Речь идет о предполагаемом участии С.М. Волконского в вечере Цветаевой 25 мая в зале Vaneau (34, rue Vaneau, 7-е). (См. ниже.) (обратно)703
К моменту публикации первого объявления в «Последних новостях» (2 мая) вопрос об участии Д.П. Святополк-Мирского и С.М. Волконского, видимо, еще не был решен, так как в напечатанном анонсе была указана лишь Цветаева. В последующих публикациях объявлений в газете (21, 23 и 24 мая) программа вечера была уточнена: М. Цветаева — чтение из книг «Царь-Девица», «Мо́лодец», «После России», отрывков из новой поэмы «Перекоп». С.М. Волконский. Рассказ «Репетиция и представление» (Хроника, I. С. 574). Что касается участия в этом вечере Святополк-Мирского, то в письме С.Я. Эфрону от 19 мая 1926 г. он писал: «На вечере М<арины> И<вановны> выступать считаю большой честью, но боюсь, что <…> мое участие многих оттолкнет». По совету Сувчинского Святополк-Мирский от участия в вечере отказался (Письма Д.П. Мирского П.П. Сувчинскому. С. 217). См. также коммент. 2 к письму к А.А. Тесковой от 19 июня 1929 г. (обратно)704
Подчеркнуто дважды. (обратно)705
Письмо в оригинале датировано 9 апреля: описка Цветаевой. Исправлено по содержанию. Пасха в 1929 г. была 5 мая; очередной вечер «Кочевья» состоялся в четверг 9 мая (был посвящен литературному содержанию «Воли России» за 1928–1929 гг., Хроника, I. С. 566); хлопотать о своем вечере 25 мая Цветаева начала в самом конце апреля и т. д. (обратно)706
Возможно, в «огорчительной» телеграмме Гончарова сообщила, что не сможет принять приглашение Цветаевой в эти дни. Она готовилась участвовать (вместе с Ларионовым) в художественной выставке «Русский современный театр», которая должна была пройти в мае в помещении Театра Елисейских полей. На выставку оба художника представили свои театральные работы (декорации и костюмы). (Наталья Гончарова. Между Востоком и Западом. М.: Государственная Третьяковская галерея, 2013. С. 406.) (обратно)707
О вечере М. Цветаевой см. предыдущее письмо. (обратно)708
См. коммент. 1 к настоящему письму и коммент. 10 к письму к А. А. Тесковой от 7 апреля 1929 г. (обратно)709
Датируется условно по содержанию с учетом предыдущего и следующего писем к Н.П. Гронскому. (обратно)710
Цветаева, видимо, не раз фотографировала Н.П. Гронского с С.М. Волконским. Такой снимок был сделан ею в 1930 г. На обороте фотографии, где они стоят вдвоем на улице, надпись Цветаевой: «Это была моя последняя пластинка, — как я боялась, что не выйдет! Апрель 1930 г.» (По копии с оригинала из архива составителя). (обратно)711
О вечере 25 мая см. предыдущие письма. (обратно)712
Цветаева несколько раз просила С.В. Познера о предоставлении ей пособия от Комитета помощи русским писателям и ученым во Франции, секретарем которого он был (см. Письма 1924–1927. С. 559, 693) и письмо к нему от 26 января 1929 г. (обратно)713
В.С. Познер на вечере не выступал и, скорее всего, даже не присутствовал (см. следующее письмо). Идея пригласить В.С. Познера, возможно, родилась у Цветаевой после обсуждения его книги «Panorama de la Littérature russe contemporaine», Paris, 1929 («Панорама современной русской литературы»), которое состоялось в объединении «Кочевье» 4 апреля 1929 г. (См. письмо к A. А. Тесковой от 7 апреля 1929 г. и коммент. 10 к нему). Цветаева, участвовавшая в этом обсуждении, выступила против нападок Г. Газданова на книгу B. Познера (Воля России. 1929. № 4. С. 123). В письме к В.С. Познеру (мы располагаем лишь его фрагментом) она писала: «Пересказ Газданова: “Познер Цветаеву сводит исключительно к технике и вменяет ей в вину книгу, к<отор>ую она выпустила в VI кл<ассе> гимназии, а писала в IV”. Я подумала: “Меня не убудет”. Нападали они на Вас несправедливо (есть умные нападки, за которые — только спасибо) — не с того боку, хотя я и не знаю книги. Вас очень защищали Св<ятополк->Мирский и Путерман. — Когда-нибудь, когда мне будет всё — всё равно, и я всем, я сама нападу на себя, разберу все свои вещи, укажу и докажу все свои промахи, сделки, немощи, которые — все — знаю только я одна. Дорог укор — в упор». (По копии из архива С.В. Познера, хранящего в РГАЛИ). В упомянутой книге В.С. Познера стихам М. Цветаевой посвящены с. 299–302. В переводе на русский язык В. Лосской см.: Родство и чуждость. C. 378–381. См. также статью В.С. Познера «Сжигальщики и сжигаемые» (1926), где он отрицательно отозвался на эссе Цветаевой «Поэт о критике» (Там же. С. 276–277). (обратно)714
Всё, чтобы продолжить его (фр.). (обратно)715
Датируется по содержанию и по дате вечера 25 мая с участием С.М. Волконского (см. выше). (обратно)716
На вечере 25 мая 1929 г. (обратно)717
Дроздовцами называли военнослужащих полка (позднее дивизии) Добровольческой армии по имени начальника, генерал-майора Михаила Георгиевича Дроздовского (1881–1919). «Лебединой песней Дроздовцев» были последние бои на Перекопе (Дудецкий Ф. Дроздовцы. Русская мысль. 1958. 22 нояб.). Можно предположить, что один из «моих дроздовцев» — С.Я. Эфрон (на самом деле воевал в составе Марковского полка Добровольческой армии). (обратно)718
Выезд Цветаевой на летний отдых в 1929 г. не состоялся. См. также письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 29 июня 1929 г. (обратно)719
В.А. Сувчинская. (обратно)720
Речь идет, по-видимому, о Василии Георгиевиче Федорове (1895–1959) — поэте, прозаике (жил в Праге); его повесть «Финтифлюшки» была напечатана в четырех номерах (№ 3–6) «Воли России» за 1928 г. (см. следующее письмо). (обратно)721
Манциарли Ирма Владимировна, де (1898–1950) — теософ, журналист, редактор. Жила во Франции, Индии, США. Соредактор и финансист первых четырех номеров парижского журнала «Числа» (1930–1932). (обратно)722
Метэк (метек) — чужеземец, человек без прав (греч.). (обратно)723
В копии неразборчиво. — Сост. (обратно)724
Что именно вспоминала здесь Цветаева, установить не удалось. Возможно, она имела в виду повесть Н.А. Тэффи «Предел», представляющую собой монолог мужчины, влюбленного и самовлюбленного. Повесть сопровождается возгласами героя: «Я был слишком занят собой», «Как я любовался собой…», «Я очень доволен собой» и т. д. Была опубликована в литературном сборнике «Окно», III (Париж, 1923. С. 189–232). В этой же книге были напечатаны стихи Цветаевой из цикла «Деревья». (обратно)725
Упорство, постоянство (фр.). (обратно)726
См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 20 февраля 1930 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)727
О ком пишет Цветаева, установить не удалось. (обратно)728
См. предыдущее письмо, а также коммент. 2 к письму к А.А. Тесковой от 19 июня 1929 г. (обратно)729
Город к юго-востоку от Парижа (департамент Алье), бальнеологический курорт со множеством минеральных источников. (обратно)730
По-видимому, речь идет о «Записках» П.Н. Врангеля, опубликованных в берлинском сборнике «Белое дело» (1928. № 5, 6). (обратно)731
Л.П. Карсавин женился в 1904 г., еще будучи студентом историко-филологического факультета Петербургского университета. Жена — Лидия Николаевна. О них см. коммент. 7 к письму Б.Л. Пастернаку от 4 марта 1928 г. (обратно)732
Имеется в виду газета «Евразия», выходившая ранее раз в неделю. (обратно)733
Балет «Блудный сын», одна из последних постановок Русского балета С.П. Дягилева (1872–1929). Музыка С.С. Прокофьева (1891–1953), либретто Бориса Кохно (1904–1990), хореография Джорджа Баланчина (1904–1983), декорации и костюмы французского художника Жоржа Руо (1871–1958). Главную партию танцевал Серж Лифарь. В 1937 г. Цветаева собиралась подарить ему свою рукопись «Стихов к Пушкину» (СС-7. С. 646). «Прекрасная декорация… На темном фоне очертания города, море, несколько парусов. Упрощение до последней степени, а глубина красок вызывает впечатление сочной роскоши. Благородная скупость средств… Музыка Прокофьева очень динамична, психологически могуча, не будучи “танцевальна”, она тем не менее ложится под пластическое толкование», — писал о «Блудном сыне» С.М. Волконский в статье «Открытие Дягилевских балетов» (Последние новости. 1929. 25 мая). Премьера «Блудного сына» состоялась 21 мая в театре Сары Бернар (Place Châtelet). Второй (и последний) раз балет был показан 23 мая (Хроника, I. С. 572, 573). (обратно)734
См., например, стихотворения Цветаевой «Я берег покидал туманный Альбиона…» (СС-7. С. 435), «По холмам — круглым и смуглым…» (СС-2. С. 17). (обратно)735
Калин Анна Самойловна (1896–1984) — гимназическая подруга сестер Цветаевых, дочь меховщика, жившего в Москве, затем в Германии. С приходом Гитлера к власти семья Калин эмигрировала в Англию. В Лондоне А.С. Калин работала на радио Би-Би-Си. Была дружна с С.Н. Андрониковой-Гальперн до самых ее последних дней. Марина Цветаева в своем «Вечернем альбоме» посвятила Анне Калин акростих «Акварель» (СС-7. С. 40).) (обратно)736
См. коммент. 1 к предыдущему письму. (обратно)737
Младший сын Богенгардтов, Александр. Ему шел четвертый год. (обратно)738
…их много!… — Цветаева имеет в виду, в первую очередь, двух Ильиных: Ильин Владимир Николаевич (1890–1974) — философ, богослов, литературовед, композитор, общественно-религиозный деятель. В эмиграции с 1919 г., с 1925 г. — в Париже. Участник евразийского движения, соредактор «Евразийского сборника». Ильин Иван Александрович (1883–1954) — философ, правовед, публицист. В 1922 г. выслан из России. Жил в Германии, Швейцарии. Печатался в парижских газетах и журналах. Вряд ли Цветаева была наслышана еще об одном их однофамильце, а именно об Ильине Марке Дмитриевиче (1879–1955), генерале, известном в Париже казачьем деятеле. Занимался историей Войска Донского. Печатался в казачьей прессе. В письме речь идет о В.Н. Ильине. См. письмо к Н.П. Гронскому от 24 июля 1929 г. и коммент. к нему. (обратно)739
Н.А. Бердяев. См. коммент. к письму в Комитет помощи русским писателям и ученым от 18 марта 1928 г. (обратно)740
См. письмо к Н.П. Гронскому от 24 июля 1929 г. (обратно)741
…за подпись под оповещением… — Речь идет о подписи В.Н. Ильина под оповещением следующего содержания: «Мы, нижеподписавшиеся, настоящим заявляем, что не состоим ни в редакционной коллегии, ни в числе сотрудников газеты Евразия и с упомянутой газетой не имеем ничего общего». (Кроме В.Н. Ильина оповещение подписали Н. Алексеев, П. Савицкий, К. Чхеидзе и др. (Последние новости. 1929. 20 янв.). См. также: Шевеленко И.Д. К истории евразийского раскола 1929 года // Themes and Variations. In Honor of Lazar Fleishman (Темы и вариации. Сб. статей и материалов к 50-летию Лазаря Флейшмана). Stanford: 1994. № 376–377). (обратно)742
Любой ценой (фр.). (обратно)743
Те скова к этому времени уже предпринимала попытки сделать вечер Цветаевой «смешанным»: «Хочет (Цветаева. — Сост.) пожить у нас недели две, дать вечер для того, что бы были деньги на обратный путь, походить по Праге и т. д. Была перед нашим отъездом Елена Максимовна Покровская. Я ее просила сыграть на вечере Цветаевой Скрябина, — отказалась. Говорит, никто из русских на вечер не пойдет, т. к. С<ергея> Я<ковлевича> чуть <ли> не большевиком считают (был какой-то инцидент). Как по Вашему? Ведь это могло бы поездку в Прагу испортить» (Из письма А.А. Тесковой А.Л. Бему от 7 августа 1929 г. Архив А.Л. Бема). Покровская (Покровская-Ермолаева) Е.М. (?—1961) — пианистка, педагог. Выступала в Праге с сольными концертами. (обратно)744
Программу вечера 25 мая см. коммент. к письму к Н.П. Гронскому от 30 (около) апреля 1929 г. О вечере хорошо отозвался Георгий Адамович. Вот как он его описывает: «Литературный вечер Марины Цветаевой собрал много слушателей. У Цветаевой есть поклонники даже среди людей, не понимающих ее стихов. Покоряет “голос”, оживляющий всякую ее строчку, даже неудачную. Пленяет свободное, смелое и легкое дыхание этих строк. Одним словом, несомненная “Божья милость” цветаевского таланта привлекает к ней людей. Не все друзья поэзии долго остаются Цветаевой верными, но каждый из них испытал когда-нибудь хотя бы мимолетное ее очарование. Цветаева читает стихи старые и первую часть новой своей поэмы “Перекоп”. В старых стихах очень хороши “Стихи о Москве”. Если мне не изменяет окончательно память, они появились в “Северных Записках” весной 17-го года. Я помню впечатление, которое они произвели — особенно в Петербурге. Может быть, в этом сыграло роль уже начавшееся тогда соперничество двух городов, — кому быть, кому не быть столицей. В Петербурге очень болезненно все ощутили тогда “конец императорского периода” — независимо от политических симпатий и чувств, конечно, — и с ревнивой опаской поглядывали на Москву. Над цветаевским циклом петербургские поэты “ахнули” — над прелестью, над неожиданностью ее Москвы» (Иллюстрированная Россия. 1929. № 24. С. 14). (обратно)745
В том же письме А.А. Тесковой А.Л. Бему: «Писала Марина Ивановна. Был у нее удачный вечер в Париже. Вырученные деньги залепила в конверт и спрятала для осенней поездки в Прагу» (Архив А.Л. Бема). (обратно)746
Летом 1929 г. Гронский уехал в Аллемон, в горы. О пребывании там Гронский рассказывал Цветаевой в ответных письмах. См. статью Поэт-альпинист (СС-5) и письма Н.П. Гронского (Несколько ударов сердца). (обратно)747
О поездке Али в Бретань см. письмо Цветаевой к А.А. Тесковой от 7 августа 1929 г., поездка Цветаевой в Прагу не состоялась. (обратно)748
Речь идет о возможности снять на лето дом в Савойе в местечке Saint-Michel-de-Maurienne. (обратно)749
Г.Р Гаганидзе. См. следующее письмо к Н.П. Гронскому (от 12 июля). (обратно)750
Хозяин дома в Аллемоне, где остановился Гронский. (обратно)751
Названия департаментов; расположены рядом на востоке Франции. (обратно)752
«Solitude» («Одиночество») — альтернативное название фильма «Lonesome» («Одинокие»). Фильм венгерского режиссера Пала Фейоша (США, 1928) повествует об одном дне из жизни мелких американских служащих, которые развлекаются в Луна-парке на Кони-Айленд. Рабочий и телефонистка встречаются, проводят весь день вместе, влюбляются друг в друга, а затем теряют один другого в толпе… (обратно)753
В.В. Сухомлин. См. коммент. 4 к письму к Н.С. Гончаровой от 5 марта 1929 г. (обратно)754
Речь идет о № 5/6 «Воли России» с первой частью очерка «Наталья Гончарова». Проблемы с публикацией рукописи продолжались непрерывно. См. письмо к В.Б. Сосинскому от 20 августа 1929 г. (обратно)755
Датируется по почтовому штемпелю (13.07.1929). (обратно)756
…не киевских — здесь: ведьм из народных поверий (наверное, по ассоциации с «Вечерами на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя), в отличие от злых женских существ в обычной жизни. Ср. строки из стихотворения Н.С. Гумилева «Из логова змиева» («Из логова змиева, / Из города Киева, / Я взял не жену, а колдунью…»; 1911), обращенного к жене, Анне Ахматовой. (обратно)757
Гаганидзе Георгий Романович — «полковник-рабочий», знакомый С.Я. Эфрона. Г.Р. Гаганидзе — участник Гражданской войны в составе Добровольческой армии, в эмиграции в Болгарии, затем переехал во Францию. (обратно)758
Приводим текст письма Г.Р. Гаганидзе, пересланного Цветаевой Н.П. Гронскому.30-го июня 1929 г. Глубокоуважаемая Марина Ивановна! Вот только теперь, я собрался Вам ответить на те вопросы, которые Вы поставили мне. Конечно Вы вправе и сердиться и быть недовольной, таким, с моей стороны невниманием, затянуть так ответ, на такие казалось пустяки, как кровати и пр., так и мне казалось, но уверяю Вас что вот эти самые кровати и оказались камнем преткновенья. Оказывается здесь достать кровати в наем нигде нельзя. Я обошел все магазины наши и опросил всех кого можно и должно. Хотел подыскать в самом С<ен>-Мишеле меблированную квартиру и такой в данное время нет, все пустые. Теперь несколько слов в общем на все другие вопросы хозяйственные. Все жители окрестностей, разбросанные по горам, спускаются в С<ен>-Мишель за покупками, т. е. главным образом за хлебом, если где и есть торговля, обыкновенно где кафе, то вероятно мелочь можно доставать в виде папирос (что вас так пугало). И вот принимая во внимание все Ваши желания, т. е. работать и вести хозяйство, которое не отнимало бы много времени, я Вам ручаюсь что это не так страшно, я же думаю что Вы могли бы в два дня потратить 1 час, чтобы купить необходимое и затем спокойно сидеть я работать и вообще не думать уже за это время о мелочах. Возвращаюсь теперь опять к домикам. Тот, который я Вам предлагал за 60 фр<анков>, я отставляю, хотя он и дешев, и как говорится, под самым носом у города, но очень действительно изолированный и неблагоустроенный, пустой. А вот другой немного выше, более бы подходил, ибо здесь уже группа домов (10–12), два кафе, одним словом, там Вы не будете одна среди леса. Хозяин даже сказал, что он 1 кровать даст и стол за плату, в нем 3 комнаты, 2 на верху и одна внизу — 80 фр<анков> в месяц. Одну еще кровать, вероятно, могу достать я, и таким образом можно как-нибудь все это и наладить. Одна здешняя семья согласна дать стол. Перевезти все можно нанять здесь автомобиль или повозку. При таких условиях, Вам нужно было бы брать с собой: необходимую посуду для готовки и еды, постельное белье, если возможно один два тюфяка. В городе есть у нас отель, недорогой, поэтому если бы Вы приехали и остановились в нем на несколько дней, могли бы лично осмотреться и выбрать и место и то что Вам лично понравится. Может и в самом городе за это время что-либо откроется подходящее, я все время слежу. Если Вы решаетесь на дом, то прошу за несколько дней (2–3) пришлите письмо, чтобы снять и так сказать приготовить, если прямо в гостиницу, то телеграмму о дне приезда, я Вас встречу. Простите что пишу плохо и несвязно т<ак> к<ак> спешу послать его скорее. Привет Сергею Яковлевичу. Искренне расположенный и уважающий Вас Геор<гий> (Романович) Гаганидзе. (обратно)
759
От господина Гаганидзе для одной русской семьи (фр.). (обратно)760
Через неделю Цветаева телеграммой отказалась от своей просьбы (см. ниже). См. также письмо к Н.П. Гронскому от 24 июля 1929 г. (обратно)761
До лучшего момента (фр.). (обратно)762
Поездка в горы не состоялась. См. следующее письмо. (обратно)763
Имеется в виду Василий Васильевич Вырубов (1879–1963) — земский деятель, председатель Особого комитета по объединению общественных организаций во время Гражданской войны. В Париже принимал участие в деятельности Общества охранения культурных ценностей. Современники отмечали его увлекательные рассказы о прошлом (Наше наследие. 1993. № 28. С. 107.) С.Н. Андроникова-Гальперн была хорошо с ним знакома. Сын В.В. Вырубова, Николай, какое-то время жил в доме Саломеи Николаевны (там же. С. 107–108). (обратно)764
Речь идет о замысле написания «Поэмы о Царской Семье» (СС-3). «Марина Ивановна объяснила, что мысль о поэме зародилась у нее давно как ответ на стихотворение Маяковского “Император”. Ей в нем послышалось оправдание страшной расправы, как некоего приговора истории. Она настаивала на том, что уже неоднократно высказывала: поэт должен быть на стороне жертв, а не палачей, и если история жестока и несправедлива, он обязан пойти против нее», — вспоминал Марк Слоним (Годы эмиграции. С. 138). См. также письмо Цветаевой к Р.Н. Ломоносовой от 1 февраля 1930 г. и коммент. 10 к нему. (обратно)765
Вырубова Анна Александровна (урожд. Танееева, впоследствии монахиня Мария; 1884–1964) — фрейлина, приближенная к императорской семье. С 1920 г. в эмиграции. Автор воспоминаний: Танеева А. Страницы моей жизни. Русская летопись. Париж. 1922. Кн. 4; вышли отдельной книгой в Берлине в 1923 г. (обратно)766
Телеграмма датирована по почтовому штемпелю. См. письмо к Н.П. Гронскому от 12 июля 1929 г. (обратно)767
Отправленное письмо отменяется. Марина (фр.). (обратно)768
Вероятно, Цветаева имеет в виду продолжение и углубление раскола в евразийском движении. См. письма к А.А. Тесковой от 9 и 22 января 1929 г. и к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 21 января 1929 г. и коммент. к ним. (обратно)769
См. письмо к А.А. Тесковой от 7 августа 1929 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)770
В.С. Гриневич. (обратно)771
Кришнамурти Джидду (1895–1986) — индийский религиозный мыслитель и поэт. Был провозглашен европейскими теософами мессией. В Париже в 1928–1930 гг. выходил журнал «Тетради Звезды» (под ред. Ирмы де Манциарли и Карло Суареса), пропагандировавший взгляды Кришнамурти. В журнале сотрудничали как французские, так и иностранные авторы, в том числе деятели русской эмиграции. Цветаева была лично знакома с Манциарли (см. ее письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 28 мая 1929 г.), в «Тетрадях Звезды» летом 1929 г. был напечатан французский перевод цветаевского эссе «Несколько писем Райнер-Мариа Рильке» (Rainer Maria Rilke par Marina Tsvétaeva // Cahiers de l’Etoile. 1929. № 10 (juillet-août). P. 564–573). B.C. Гриневич, племянница Е.П. Блаватской, была близка и к теософским кругам Парижа (Несколько ударов сердца. С. 287). (обратно)772
С.М. Волконский. (обратно)773
Шингарев Владимир Андреевич (ок. 1895 — после 1935), сын А.И. Шингарева (1869–1918), политического деятеля, знакомый Цветаевой и Эфрона по Праге. «Дружу еще с сыном Шингарева — есть такие святые дети…» — писала Цветаева Р.Б. Гулю в 1924 г. (Письма. 1924–1927. С. 25). (обратно)774
Дворянин (фр.). (обратно)775
См. коммент. 7 к письму к Н.П. Гронскому от 13 июля 1928 г. (обратно)776
Ивонна Д’Ориоль. (обратно)777
Радзевичи — К.Б. Родзевич и М.С. Булгакова. (обратно)778
В.Д. Иванов. (обратно)779
«Пленница» (фр.). — Пятый роман М. Пруста из семитомного цикла «В поисках утраченного времени» («A la recherche du temps perdu»), Цветаева высоко ценила его творчество. Подробнее см.: Таганов А. Н. Марина Цветаева и Марсель Пруст// Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Сборник. Иваново, 1993. С. 179–188. (обратно)780
Сусанна Карсавина. (обратно)781
«Это Вас удивляет? Меня нет, — есть, есть такие головы!..» (фр.). (обратно)782
Витте Сергей Юльевич (1849–1915) — русский государственный деятель. Инициатор различных экономических реформ. Автор «Воспоминаний» («Царствование Николая II»: В 2 т. Берлин: Слово, 1922), являющихся фундаментальным трудом по русской истории конца XIX — начала XX в. (обратно)783
Ковалевский Максим Евграфович (1903–1988) — регент, церковный деятель, духовный композитор. В 1920 г. вместе с семьей эмигрировал во Францию. Ковалевская Ирина Николаевна (урожд. Кедрова; 1904–1989) — актриса, исполнительница старинных французских песен и танцев, происходила из известной музыкальной семьи Кедровых. Во Франции с 1923 г. (обратно)784
См. письма к А.В. Черновой (Письма 1924–1927). (обратно)785
…«близнец» — остался — лась! — Имеется в виду одна из старших сестер А.В. Черновой — Наталья, вскоре вышедшая замуж за Д.Г. Резникова. О сестрах Черновых см. коммент. 4 к письму к А.А. Тесковой от 7 апреля 1929 г., а также письма к ним (Письма. 1924–1927). (обратно)786
Шарнопольский — правильно: Шарнипольский Соломон Петрович (1901–1929) — художник и поэт. В посмертном издании, подготовленном к печати его друзьями, вышел маленький сборник «Стихотворения» (Париж, 1930). По поводу сборника поэта, не успевшего выразить себя, Н. О<цуп> писал: «…О стихах посмертной его книги нелегко говорить. Да, конечно, способности у Шарнипольского были. Но то, что он оставил, еще не вышло из стадии первых опытов, где ничего еще для автора не прояснилось» (Числа. Париж. 1930/1931. № 4. С. 267). (обратно)787
Ильин Владимир Николаевич. См. коммент. 2 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 21 января 1929 г. и письмо к В.С. Гриневич от 12 июня 1929 г. и коммент. к нему. (обратно)788
Н.А. Бердяев жил в пригороде Парижа, Кламаре (Clamait, 83, me du Moulin-de-Pierre). (обратно)789
День рождения Н.П. Гронского — 24 июля. (обратно)790
Лебедевы — Владимир Иванович (1884–1956) — журналист, политический и общественный деятель, эсер. В эмиграции с 1919 г., жил в Праге, Белграде, Париже. Соредактор журнала «Воля России». Уехал в США. Его жена, Маргарита Николаевна (урожд. баронесса Спенглер; 1880–1958) — врач, член партии эсеров. Лебедева Ирина Владимировна (в замужестве Коль; род. 1916), их дочь. Подруга А. Эфрон. По словам А.С. Эфрон, в доме Лебедевых «никогда не уставали от Марининых бед, нужды, неурядиц, никогда не отстранялись от ее неподъемного таланта и неподъемного характера, всегда радовались ей. <…> дружба эта не только длилась без спадов, путь ее шел в гору и достиг наивысшей, дозволенной жизнью, точки в самые тяжелые, самые затравленные эмиграцией годы, непосредственно предшествовавшие Марининому возвращению на родину» (Рождение поэта. С. 321). См. о них также в кн.: Лебедев В., Цветаева М. Пераст / Perast. Сост. В.А. Швейцер. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 1997. Цветаевой принадлежит переводэссе В.И. Лебедева «Пераст» на французский язык. (обратно)791
«Какое грустное удовольствие — развлекаться!» (фр.). (обратно)792
Получив письмо Цветаевой, А.А. Лескова обратилась с просьбой к А.Л. Бему и его жене: «Мой взгляд на поездку М<арины> И<вановны> в Прагу такой же, как и Ваш. На днях она опять писала. И вот вследствие того просьба к Антонине Иосифовне: М<арине> И<вановне> нужна теплая шуба. Мечтает о пальту (так!) на овчине. Пожалуйста, Антонина Иосифовна, спросите там кого-нибудь знающего (соображаю, что в Прикарпатской Руси такие есть), можно ли там купить хорошую овчину (легкую и хорошо вычищенную) и — главное — на сколько?» (Письмо от 17 августа 1929 г. Архив А.Л. Бема). (обратно)793
К.И. Завадская. См. коммент. 8 к письму к А.А. Лесковой от 1 августа 1928 г. (обратно)794
См. перевод на с. 259. (обратно)795
Хашек (Лашек) Ярослав (1883–1923) — чешский писатель-сатирик, автор романа «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны» (1921–1923). (обратно)796
Ванек Карел (1887–1933) — чешский писатель, фельетонист, журналист. После смерти Ярослава Лашека по просьбе издателя закончил четвертую часть романа, а впоследствии напечатал пятую и шестую части — о судьбе Швейка в русском плену (роман «Приключения бравого солдата Швейка в русском плену» (Osudy dobrého vojâka Svejka v ruském zajeti, 1923). В переводе на русский язык вышел в России в 1928 г. (обратно)797
Сосинский В.Б. — См. письма к нему (Письма 1924–1927 и в наст. томе). Младшая дочь О.Е. Колбасиной-Черновой — Чернова (Чернова-Сосинская) Ариадна Викторовна (1908–1974), литератор, переводчик. Написала воспоминания о Цветаевой (Годы эмиграции. С. 81–83). См. письма к ней (Письма 1924–1927). (обратно)798
В «Воле России» были напечатаны рассказы В.Б. Сосинского «Ita-Vita» (1926. № 4), «Махно» (1927. № 5/6), «Рассказы о несуществующем» (1929. № 2), «В гостях у времени» (1929. № 12), «Трус» (1930, № 10) и ряд рецензий. (обратно)799
«Наталья Гончарова» (очередные главы — Воля России. 1929. № 7). (обратно)800
Стало быть (лат.). (обратно)801
Аля уехала в Бретань… где Мария Стюарт ждала жениха-дофина. — Аля ездила в небольшой городок Роскоф, связанный с именем Марии Стюарт. Легенда гласит, что Мария Стюарт в возрасте шести лет была увезена из Шотландии во Францию в качестве невесты дофина, будущего короля Франциска II. Роскоф был первым французским городком, где остановилась эскадра, сопровождавшая королеву, и где высадилась Мария Стюарт. Цветаева допускает ошибку: шотландская королева не ждала своего жениха в Бретани, а сама ехала ему навстречу через всю страну, впервые они увиделись только в Сен-Жермене. О своем пребывании в Роскофе А.С. Эфрон много лет спустя вспоминала в письме Б.Л. Пастернаку от 17 августа 1955 г.: «Я тебе вот что хотела рассказать: когда мне было лет 14, я прожила целое лето в бретонском городке Roscoff — очень старинном, как все бретонские города. Там была церковь почему-то в мавританском стиле, а колокола, что на звоннице, были когда-то принесены из Англии двумя дельфинами, в это все жители верили, и я тоже. <…>…один из самых ближайших к морю был дом Марии Стюарт. Она жила в нём, будучи невестой дофина. Океан налетал с грохотом и отступал с грохотом, точно сам был обут в сабо, как все бретонцы. Дом был трёхэтажный, высокий и узкий, в середине — от земли и до крыши, стоял резной деревянный столб, становой хребет всего дома, резной, коричневый. Там, между гроздьев винограда и виноградных листьев, пробирались маленькие святые с большими руками и большими грубыми лицами, в негнущихся одеждах. Вокруг столба шла винтовая лестница. Комната Марии была на самом верху, и все три узких высоких окна глядели на океан, и она оттуда глядела на океан. Переплёты оконные были мелкие-мелкие, как раз чтобы прижаться лбом. Внизу был старый порт, и слева — часовенка, воздвигнутая дофином для того, чтобы его невеста за него молилась. <….> Да, да, совсем недавно жила она в том доме и смотрела в то окно на тот океан. И писала стихи — «Adieu, mon doux pays de France» («Прощай, моя милая родина Франция». — фр.) И мне она так близка, как будто бы не тогда когда-то ей отрубили голову, а вот сейчас недавно расстреляли, и давно прошедшее так же непоправимо, как недавнее, и сегодняшний день так же неотвратимо нелеп, как вчерашний» (Эфрон А. С. 447–448). (обратно)802
С<ергей> Я<ковлевич> в Бельгии… — Целью поездки Эфрона были контакты с брюссельской группой евразийцев, во главе которой стоял И.В. Степанов. См. письмо к С.Н Андрониковой-Гальперн от 20 августа 1929 г. и коммент. 5 к нему. (обратно)803
См. коммент. 2 к письму к А.А. Тесковой от 17 августа 1929 г. (обратно)804
…Всё же промчится скорей штопкой обманутый день… (В подлиннике — ПЕСНЕЙ. Стих, кажется, Овидия). — «Все же промчится скорей песней обманутый день» — стих из автобиографической X элегии Овидия (IV книга «Скорбных элегий»). См. также коммент. 4 к письму Б.Л. Пастернаку от 4 марта 1928 г. (обратно)805
Окончание очерка «Наталья Гончарова» было полностью напечатано в № 8/9 «Воли России» за 1929 г. (обратно)806
Цветаева всегда проявляла особое внимание к своим корректурам, поскольку их качество из-за низкого уровня профессионализма в редакциях оставляло желать лучшего. См. также письмо к В.Б. Сосинскому от 17 сентября 1929 г. (обратно)807
Рейзини (Резини) Николай (наст, имя и фам. Наум Георгиевич Рейзин; 1902–1979) — журналист, переводчик. Был известен в литературных кругах Парижа начала 1930-х гг. как пародист поэтов-современников. Во время Второй мировой войны переехал в США, где разбогател, занимаясь торговлей оружием. (обратно)808
Шкапская Мария Михайловна (урожд. Андреевская; 1891–1952) — поэтесса, впоследствии стала писать очерки. В 1922 г. приезжала в Берлин, выступала в Клубе писателей. (обратно)809
Вертхейм — правильно: Вертхеймер Макс (1880–1943) — немецкий психолог. Занимался исследованиями в области психологии восприятия. В 1916–1928 гг. читал лекции в Берлинском университете. (обратно)810
В статье «Вне-октябрьская литература» Лев Троцкий писал: «Для Шкапской — такой органической, биологической, гинекологической (Шкапская — талант неподдельный!) Бог — нечто вроде свахи и повитухи, т. е. с атрибутами всемогущей салопницы» (Правда. 1923. 5 окт. Цит. по републикации: Минувшее. 1989. № 8. С. 346). «Темы стихов Марии Шкапской в основном ограничены кругом переживаний жены-любовницы-матери. Любовь, зачатие, беременность, аборт, смерть ребенка, ревность — “женская Голгофа”…» — позднее то же самое в поэзии Шкапской отметил критик Борис Филиппов (ВРХД. 1971. № 100. С. 274). См., например, сб. М. Шкапской «Mater dolorosa». Пг., 1921. Кто из знакомых Цветаевой говорил ей о Шкапской, установить не удалось. (обратно)811
Место под Брюсселем, где в 1815 г. была разгромлена армия Наполеона. (обратно)812
Речь идет о рукописи И.В. Степанова «Лазарет Ея Величества», которую Цветаева очень ценила и безуспешно пыталась устроить в печать (Коркина Е. Поэма о Царской Семье. В сб.: Марина Цветаева. Статьи и тексты: Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 32. Wien, 1992. C. 189.) (обратно)813
Здесь: в обнаженном виде (фр.). (обратно)814
В книге С.П. Белецкого (1873–1918) «Григорий Распутин» (Из записок) (Пг., «Былое», 1923) в качестве приложения приведена запись иеромонаха Илиодора (Сергея Труфанова) «Гриша». Эта запись 1912 г. является первоначальным наброском известного очерка Илиодора «Святой черт», опубликованного в журнале «Голос минувшего» (СПб. 1917. № 3). (Коркина Е. Указ, соч.) (обратно)815
«На Западном фронте без перемен» (нем.). (обратно)816
Ремарк Эрих Мария (1898–1970) — немецкий писатель. Его роман «На Западном фронте без перемен» вышел в 1929 г. и сразу же был переведен на французский и русский языки. По роману Ремарка режиссером Льюисом Майлстоуном (1895–1980) в Америке был снят фильм. См. письмо также к P.H. Ломоносовой от 4 декабря 1930 г. (обратно)817
См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 28 мая 1929 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)818
Кускова Екатерина Дмитриевна (во втором браке Прокопович; 1869-1958) — общественно-политический деятель, публицист. В 1922 г. выслана из СССР. В статье «Коварные вопросы» (Последние новости. 1929. 20 авг.), говоря о «евразийских бреднях об особой культуре востока Европы», Кускова описала случай на Камчатке, где трое эскимосов обратились за разрешением к председателю ревкома убить свою тетку-старуху, «которая уже не могла нести никакой работы». При этом было <подчеркнуто, что «содержание просьбы — евразийское». В рубрике «Эмигрантика» в газете «Евразия» (1929. № 35. 7 сент.) С.Я. Эфрон (анонимно) в заметке «Простой ответ на “коварный вопрос” возразил Кусковой: «Кускова решила приписать евразийству столь кровожадные измерения…» и т. д. (обратно)819
Pen Club (ПЕН-клуб) — международное объединение писателей, основанное в 1921 г. английскими писателями Дж. Голсуорси (1867–1933) и К.Э. Даусон-Скотт (ум. в 1934 г.). Сначала его задачей было создание чисто светского объединения писателей. Впоследствии важное место в деятельности ПЕН-клуба заняли вопросы свободы слова и защиты авторских прав. Пражский ПЕН-клуб был основан 15 февраля 1925 г. Об одном из его заседаний Цветаева писала Тесковой 26 июня 1925 г.: «О Pen Club’e расскажу — непосредственно, как всегда. Очень жалела, что Вас там не было, сидели бы вместе». (Подробнее о заседании ПЕН-клуба 18 июня 1925 г. с участием Цветаевой см.: Морковин В. Пражский ПЕН-клуб и его русские гости. Československá rusistika. 1968. № 5. С. 293–295). (обратно)820
Шаляпин Федор Иванович (1873–1938) — оперный певец (бас). В эмиграции с 1922 г. За время пребывания Цветаевой в Праге Шаляпин дал единственный концерт, который прошел с участием пианиста М. Рабиновича и скрипача Я. Штепанека в зале «Люцерна» 9 октября 1925 г. В программе: «Ночь» Чайковского, ария Кончака («Князь Игорь»), «Ночной смотр» Глинки, «Два гренадера» Шумана, «В гробнице темной» Бетховена, «Как король шел на войну» Кенемана, «Титулярный советник» Даргомыжского, ария Лепорелло («Дон-Жуан»), «Эй, ухнем!», «Песня о блохе» Мусоргского, «О, если б мог выразить в звуке» Малашкина, «Вдоль по Питерской» (Хроника культурной, научной и общественной жизни русской эмиграции в Чехословацкой республике. T. I. 1919–1929. Прага: Славянский институт АН, 2000. С. 211). Газета «Lidové novine» отмечала после концерта: «Как только Шаляпин появляется на сцене, между ним и публикой возникает живой и сердечный контакт… Он убеждает и не допускает, чтобы в момент исполнения им какого-либо произведения кто-нибудь в зале мог не поверить ему…» (11 октября). (Цит. по: Летопись жизни и творчества Ф.И. Шаляпина: В 2 кн. Кн. 2. 2-е изд. / Сост. Ю. Котляров, В. Гармаш. Л.: Музыка, 1989. С. 240). Стравинский Игорь Федорович (1882–1971) — композитор, дирижер. В эмиграции жил в Швейцарии, Франции, США. Его концерт в Праге с участием певицы Р. Киттен, на котором могла присутствовать Цветаева, состоялся в зале «Люцерна» 13 ноября 1924 г. (Хроника культурной, научной и общественной жизни русской эмиграции в Чехословацкой республике. T. I. С. 168). Были исполнены: концертная сюита для трио из «Сказки о солдате», три стихотворения из японской лирики, песня Соловья из оперы «Соловей». «Этот концерт ожидался с большим интересом и поэтому зал “Люцерны” был почти полон чрезвычайно разнообразной публикой. Больше всего была представлена немецкая публика, так как концерт устраивали немецкие импресарио, немало было, однако, и чехов, меньше же всего — русских, так как огромные цены не дали возможности русской Праге придти на концерт <…> по окончании одна половина зала горячо аплодировала и вызывала композитора, а другая не менее ожесточенно свистела и выражала свое неодобрение» (Руль. Берлин. 1924. 18 нояб.). (обратно)821
Рейтлингер Катерина (Екатерина) Николаевна (в замужестве Кист; 1901–1989) — архитектор. В эмиграции с 1919 г. Цветаева познакомилась с ней через С.Я. Эфрона, учившегося на одном факультете с ее старшей сестрой — Юлией Николаевной. В Праге нередко сопровождала Цветаеву в поездках. Была в то время студенткой строительно-архитектурного отделения Пражского политехнического института. Автор воспоминаний о Цветаевой (Годы эмиграции. С. 66–71). В 1955 г. вернулась в СССР…отец. — Рейтлингер Николай Александрович (1862–1931) — политэконом, получил юридическое образование. В эмиграции с 1920 г. (обратно)822
Завадский Сергей Владиславович (см. письмо к А. А. Тесковой от февраля 1928 г. и коммент. к нему) и его жена Калерия Ивановна (см. письмо к А.А. Тесковой от 1 августа от 1928 г. и коммент. к нему). (обратно)823
Крем Тукалон (фр.). (обратно)824
См. письмо к А.А. Тесковой от 7 августа 1929 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)825
Часть зимы 1929 г. Р.Н. Ломоносова провела в Италии, и по пути в США она собиралась остановиться в Париже. (обратно)826
Когда Цветаева вышла замуж за С.Я. Эфрона (29 января 1912 г.), ей шел двадцатый год, а ему девятнадцатый. (обратно)827
Кондаков Никодим Павлович (1844–1925) — выдающийся историк византийского и древнерусского искусства. В Праге с 1922 г. Читал лекции на философском факультете Карлова университета. С.Я. Эфрон занимался в его семинаре. (обратно)828
С.Я. Эфрон примкнул к евразийскому движению еще в Чехословакии. В 1926–1929 гг. он стал в Париже более заметной фигурой в движении. См. также коммент. 8 к письму к П.П. Сувчинскому и Л.П. Карсавину от 9 марта 1927 г. (Письма 1924–1927. С. 556). (обратно)829
В рукописи зачеркнуто. (обратно)830
См. коммент. 2 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 20 августа 1928 г…его горб… — См. надпись С. Эфрона, адресованную Цветаевой, на газете «Евразия» (коммент. 1 к письму В.В. Маяковскому от 3 декабря 1928 г.). (обратно)831
18 сентября 1929 г. А.С. Эфрон исполнилось 17 лет. (обратно)832
Не чудо-ребенок, а чудесный ребенок (нем.). (обратно)833
Последняя часть книги Цветаевой «Психея: Романтика» (Берлин, 1923), «Психея: Стихи моей дочери» — состоит из 20 стихотворений, помеченных «Москва. Весна 1920 г., 7 лет». (обратно)834
Детская Вальгалла (нем.). — Валгалла (Вальхалла) — небесное жилище для избранных, главным образом, павших в битве воинов (сканд. миф.). (обратно)835
См. очерк «Наталья Гончарова» (СС-4) и письма к ней. (обратно)836
«Маленький феномен», «Наполеон на Св. Елене», «Мой нежный Иисус маленький римский король» (фр.). — Муссолини Бенито (1883–1945) — фашистский диктатор Италии. Ср. его широко известное высказывание о себе: «…Я еще ни разу не встречал человека, который бы был умнее меня!» Зигфрид (Сигурд) — герой немецких сказаний, эпоса. Его подвиги воспеты в песнях «Старшей Эдды», «Младшей Эдды», «Песне о Нибелунгах» и др. …маленький римский король — герцог Рейхштадтский, сын Наполеона I. Ему Цветаева посвятила несколько стихотворений (СС-7). (обратно)837
Воскресное дитя (нем.). (обратно)838
Из стихотворения «Сын» («Так, левою рукой упершись в талью…», 1920). (СС-7). (обратно)839
Имеется в виду «Поэма о Царской Семье» (СС-3). См. письмо к Р.Н. Ломоносовой от 1 февраля 1930 г., а также письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 15 июля и 20 августа 1929 г. и коммент. к ним. (обратно)840
См. перевод на с. 105. — Часто цитируемое Цветаевой трехстишие из стихотворения Теодора Шторма. (обратно)841
Ломоносов Юрий Юрьевич (1908–1954) — увлекался мотоциклом и нередко попадал в аварии. (обратно)842
Неточность Цветаевой. «Повесть» Б. Пастернака была опубликована в «Новом мире» (1929. № 7). (обратно)843
Чирикова Людмила Евгеньевна (в замужестве Шнитникова; 1896–1995) — художник-график, ученица И.Я. Билибина, дочь писателя Е.Н. Чирикова. С 1920 г. в эмиграции. С Цветаевой познакомилась в Берлине, сделала обложку и заставки для книги Цветаевой «Царь-Девица» (1922, изд-во «Эпоха»). См. также письма к Л.Е. Чириковой (Письма 1905–1923). (обратно)844
Речь идет о корректуре последней части очерка «Наталья Гончарова» (Воля России. 1929. № 8/9). (обратно)845
Из последней главы «Заграничные работы»: «Красный корабль. Как на детских пиратских — неисчислимое количество — по шесть в ряд, а рядов не счесть — боеготовных вздутых парусков» (курсив наш. — Сост.). (СС-4. С. 125). (обратно)846
Але в этот день исполнялось 17 лет; в 1912 г. М. Цветаевой было 20 лет. (обратно)847
По свидетельству А.А. Саакянц, А.С. вспоминала суровую Бретань как самое любимое место во Франции (Саакянц А. С. 523). (обратно)848
По-видимому, Цветаева имеет в виду возобновление у мужа старого легочного процесса. (обратно)849
Хенкина Елизавета Алексеевна (урожд. Нелидова; 1881–1963) — актриса, теософка. Зимой 1929/30 г. ее муж, артист Хенкин Виктор Яковлевич (1881–1944) гастролировал в США, и его семья переселилась на несколько месяцев из Парижа в Нью-Йорк. К письму Цветаевой была приложена записка Е.А. Хенкиной, адресованная Р.Н. Ломоносовой: «Посылаю Вам письмо Марины Ивановны Цветаевой и очень хотела бы познакомиться с Вами. Очень задержала письмо, — было столько всяких треволнений и суеты. Позвоните мне Academy 3041; удобно звонить около 10, 2-х и 7-ми. Пока желаю Вам всего лучшего и жду встречи. Ваша Е. Хенкина. Мой адрес. Mrs Henkin 381 Central Park West New York City» (Минувшее. C. 218). (обратно)850
Золото Рейна (нем.). (обратно)851
По-видимому, попытки А.А. Тесковой организовать вечер Цветаевой сопровождаются все возрастающими трудностями. Получив данное письмо Цветаевой, она в отчаянии пишет А.Л. Бему: «У меня много хлопот с приездом Марины Ивановны. От нее письмо, из которого видно, что соображения ее об устройстве вечера в Праге совершенно неправильны. И с Еднотой беда. Всё бы бросила и убежала бы в деревню» (Письмо от 4 октября 1929 г. Архив А.Л. Бема). (обратно)852
Еленев Николай Артемьевич (1894–1967) — прозаик, историк искусств. В эмиграции жил в Чехии, Франции. Занимался историей русского искусства. Автор воспоминаний о Цветаевой (Годы эмиграции. С. 16–43). (обратно)853
См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 20 сентября 1930 г., в котором Цветаева также писала по поводу автографов. (обратно)854
«Приглашения» (фр.). (обратно)855
«Любящие» (нем.). — В «Книге образов» Рильке есть стихотворение «Die Liebende» («Любящая»). (обратно)856
«Я не хочу ответной любви!» (нем.). — Беттина Брентано (в замужестве фон Арним; 1785–1859) — немецкая писательница. Цветаева хорошо знала ее творчество, нередко обращалась к изданным Беттиной перепискам: с Гёте, с подругой Каролиной фон Гюндероде, братом Клеменсом Брентано. О высказывании Беттины, приведенном в письме Цветаевой, см. также в ее статье «Несколько писем Райнера Мария Рильке» (СС-5. С. 320–321). (обратно)857
Одоевцева Ирина Владимировна (урожд. Гейнике; наст, имя Ираида Густавовна; 1895 (по другим сведениям 1901) — 1990) — поэтесса, прозаик, мемуарист. В 1922 г. эмигрировала в Ригу, затем переехала в Берлин. С 1923 г. жила во Франции. В 1987 г. вернулась на родину. Автор мемуарных книг «На берегах Невы» (1967) и «На берегах Сены» (1983), в последней одна главка посвящена Цветаевой. (См.: Годы эмиграции. С. 301–307). «Ангел Смерти» — роман печатался не в «Последних новостях», как пишет Цветаева, а в газете «Дни». Затем вышел отдельным изданием (Париж, 1928). Цветаевскую оценку романа Одоевцевой ср. с отзывом Г. Адамовича: «"Ангел смерти" прелестно задуман и очень искусно написан… надо было бы признать в нем большие достоинства: вкус, простоту, которую только самый неопытный глаз примет за небрежность, свободу, точность…» (Звено. 1928. № 6. С. 293–294). (обратно)858
Серия рисунков А. Эфрон с изображением характерных образов женщин Бретани (бумага, тушь, перо). (Частное собрание). (обратно)859
См. коммент. к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 5/18 сентября 1929 г. (обратно)860
Неточно цитируемые начальные строки стихотворения А. Дельвига «Первая встреча» («Мне минуло шестнадцать лет, Но сердце было в воле…», 1814). На это стихотворение А. Даргомыжским был написан романс «Шестнадцать лет». (обратно)861
Вышедший 7 сентября номер еженедельника «Евразия» оказался последним. Издание возобновлено не было. (обратно)862
Приглашение на поэтический вечер Марины Цветаевой. Состоится 17 июня 1928, 38, бульвар Распай, в 9 ч<асов> вечера. (обратно)863
Цветаева намеревалась просить В.Ф. Булгакова помочь с организацией ее вечера в Праге. Булгаков Валентин Федорович (1886–1966) был председателем Союза русских писателей и журналистов в Чехословакии. См. письма к нему (Письма 1924–1927). (обратно)864
Объявление о вечере стихов Цветаевой 20 октября в Брюсселе (Salle, 65, rue de la Concorde) было напечатано в «Последних новостях» 18 октября 1929 г. (обратно)865
См. коммент. 2 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 27 мая 1928 г. (обратно)866
О поездке в Брюссель и вечере 20 октября подробнее см. ниже (письмо к А.А. Тесковой). (обратно)867
Злата уличка (чешск.) — улица в старой Праге. (обратно)868
От Jäger — охотник (нем.). (обратно)869
Письмо Цветаевой написано на небольшом листке бумаги и двух открытках с фотографиями знаменитого брюссельского фонтана «Маннекен-Пис». (обратно)870
Датируется условно по содержанию с учетом письма этому же адресату от 1 декабря. На обороте записки надпись: «Н.П. Гронскому — прошу ответа — » (Несколько ударов сердца. С. 308). (обратно)871
Датируется условно по содержанию. (обратно)872
Речь идет, по-видимому, об очерке «Наталья Гончарова», окончание которого было опубликовано в «Воле России» (1929, № 8/9). Журнал вышел в конце октября. Не исключено также, что имеется в виду публикация данного очерка в переводе на сербско-хорватский язык в белградском журнале «Руски архив», вышедшем осенью этого же года. (обратно)873
О предполагаемой поездке С.Н. Андрониковой-Гальперн в Лондон Святополк-Мирский пишет ей в своем письме от 20 октября 1929 г.: «Но помнится, Вы говорили, что приезжаете в Лондон?» (Д.П. Мирский. Письма. С. 112). (обратно)874
Что имела в виду Цветаева под «забавными рассказами», установить не удалось; возможно, это были устные высказывания Святополк-Мирского. См. также: Ефимов М. И.А. Бунин и Д.П. Святополк-Мирский: полемика, идеология, контекст // Ежегодник Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына, 2011. М: Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына, 2011. С. 74–97. (обратно)875
Датируется условно по содержанию. (обратно)876
Речь идет о поэме «Перекоп». См. коммент. 2 к письму к А.А. Лесковой от <декабря> 1929 г. (обратно)877
Имеется в виду отправка автобиографии. Текст самого письма идет после автобиографии, являясь как бы припиской к ней. (обратно)878
См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 11 декабря 1929 г. Лечение С.Я. Эфрона частично оплачивал французский Красный Крест. (обратно)879
Данная автобиография является сокращенным вариантом известного ответа Цветаевой на анкету, присланную ей в 1926 г. Б.Л. Пастернаком (СС-4. С. 621–624). При этом имеются, хотя и незначительные, но любопытные расхождения. Например, Цветаева пишет, что читала «Ундину» в подлиннике и переводе, чего не было в предыдущих автобиографиях и ответах на анкеты, свои сборники избранных стихотворений она впервые называет антологиями и т. д. (обратно)880
Это не совсем верно. В отдельных датах и названиях Цветаева допускает неточности: «Ремесло» вышло в 1923 г., а не в 1922-м; «Ковчег» — в 1926 г., а не в 1925-м; «Письмо к Рильке» опубликовано под другим названием — «Новогоднее»; своим годом рождения указывает, как это бывало уже неоднократно, 1894 (вместо 1892) и т. д. Текст автобиографии и библиография произведений приводится без изменений и исправлений. Подробнее об ее изданиях и публикациях см.: Библиография. (обратно)881
Вероятнее всего, речь идет о последнем сборнике Цветаевой «После России» (Париж, 1928). «…Ее книжка “После России”, на мой взгляд, объективно куда более значима, чем мы сейчас это осознаем», — писал позднее А.Л. Бем в статье «В защиту читателя» (Руль. Берлин, 1931. 16 июля). <Автобиография> Марина Ивановна Цветаева. Родилась в Москве, 26 сентября 1894 г. Отец, Иван Владимирович Цветаев, профессор истории искусств, выдающийся археолог, директор Румянцевского Музея, основатель первого в России музея скульптуры (бывший «Музей Александра III»), автор целого ряда ученых трудов. Мать — литературно и музыкально одаренная, владеющая пятью языками, кроме родного, ученица Рубинштейна. Детство до 8 лет в Москве и городке Таруса, хлыстовском гнезде Калужской губернии. Отрочество, в связи с болезнью матери, за границей в странах: Италии, Швейцарии и Германии. В 1905 г. возвращение в Россию и смерть матери. С 1905 г. по 1912 г. — Москва с ежегодными поездками заграницу (Германия, Париж). В 1912 г. — замужество. В 1922 г. отъезд из России. 1922 г. —1929 г. жизнь в странах: Германии, Чехии, ныне — Франции. Первое воспитание — музыкальное. Ранний рост весь под влиянием матери. По сей день одна из любимых книг — Ундина (в подлиннике и переводе). Писать начала шести лет, печататься — шестнадцати, еще в школе.Книги Дата написания Дата и место издания Вечерний альбом 1908 г.—1910 г. Москва, 1910 г. Волшебный фонарь 1910 г.—1912 г. Москва, 1912 г. Юношеские стихи 1912 г.—1915 г. не издана Версты I 1916 г. Москва, Госиздат, 1922 г. Версты II 1917 г.—1920 г. не издана
Драматические поэмы: Метель 1918 г. Париж, Звено, 1923 г. Фортуна 1919 г. Париж, Современные Записки, 1923 г. Приключение 1918 г. Прага, Воля России, 1923 г. Конец Казановы 1919 г. Прага, Воля России, 1924 г. Царь-Девица 1920 г. Москва, Госиздат, 1922 г. (поэма-сказка) Берлин, Эпоха Ремесло 1921 г.—1922 г. Берлин, Геликон, 1922 г.
После России Чехия 1922 г. — 1925 г. После России 1922 г.—1925 г. Париж, 1928 г. Мо́лодец (поэма-сказка) 1922 г. Прага, Пламя, 1924 г. Поэма Горы 1924 г. Прага, Версты I, 1926 г. Поэма Конца 1924 г. Прага, сборник Ковчег, 1925 г. Крысолов 1925 г. Прага, Воля России, 1925 г. Тезей (I ч<асть> трилогии) 1924 г. Париж, Версты II Франция 1925 г.—1929 г. Поэмы: С моря 1926 г. Париж, Версты III Попытка Комнаты 1926 г. Париж, Воля России Лестница 1926 г. Париж, Воля России Письмо к Рильке 1926 г. Париж, Версты III Поэма Воздуха 1927 г. Воля России, январь 1930 г. Красный бычек 1928 г. Воля России, 1928 г. Федра (II ч<асть> трилогии) 1928 г. Современные Записки, 1928 г. Перекоп 1929 г.
_____
Антологии Психея (из Верст I и II) Берлин, Гржебин, 1922 г. Стихи к Блоку (из Верст I и Ремесла) Берлин, Геликон, 1922 Разлука (из Ремесла) Берлин, Геликон, 1922Проза Световой ливень (о Борисе Пастернаке) Берлин, Эпопея, № 2 Вольный проезд Париж, Современные Записки, 1923 г. Мои службы Париж, Современные Записки, 1924 г. Герой труда (о Валерии Брюсове) Прага, Воля России, 1925 г. О благодарности Брюссель, Благонамеренный, № 1 Твоя смерть (памяти Рильке) Прага, Воля России, 1927 г. Наталья Гончарова (жизнь и творчество) Париж, Воля России, 1929 г. (обратно)
882
Н.И. Алексинская. — См. коммент. 15 к письму Н.П. Гронскому от 6 октября 1928 г. (обратно)883
См. коммент. 5 к письму Н.П. Гронскому от 7 сентября 1928 г. (обратно)884
Д.П. Святополк-Мирский. (обратно)885
См. коммент. 2 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 27 мая 1928 г. (обратно)886
Ефремов Иван Николаевич (1866–1945) — общественно-политический деятель, юрист. В 1917 г. министр юстиции Временного правительства. В эмиграции жил в Париже, Швейцарии. С 1926 г. председатель Комитета помощи русским писателям и ученым во Франции. (обратно)887
Датируется по содержанию (в машинописной копии В.В. Морковина писем М. Цветаевой данное письмо идет вслед за предыдущим). (обратно)888
Закончив весной 1929 г. поэму «Перекоп», Цветаева пыталась в течение нескольких месяцев пристроить ее в один из журналов («Воля России», «Числа», «Современные Записки»), М.Л. Слоним вспоминал: «…в начале 1929 года М<арина> И<вановна> заканчивала свой “Перекоп” и дала мне прочесть эту “белогвардейскую поэму”, как она называла ее с усмешкой. При ближайшей встрече она спросила, стоит ли предложить ее “Воле России”. Я сказал, что если “Перекоп” нельзя устроить в другом журнале, мы можем его напечатать, ведь мы ни одной ее вещи не отвергли — но, честно говоря, сделаем это без особого энтузиазма, она сама должна решить. “Это значит по дружбе и снисхождению, а не по убеждению”, — заметила М<арина> И<вановна>… Затем, подумав, прибавила: “Ну, ничего, пускай полежит”. Сергей Яковлевич, как я узнал впоследствии, посоветовал ей не торопиться с “Перекопом”, и — редкий случай — она его послушалась» (Годы эмиграции. С. 126). (обратно)889
Было похоже, что приезд Цветаевой в Прагу окончательно был отложен. 17 декабря 1929 г. А.А. Тескова писала А.Л. Бему о проблемах с публикациями о Достоевском, а затем перешла к положению дел с помощью Цветаевой: «Ходатайство мое в деле Марины Ивановны тоже мне показывает, что повеяло там, где меня всегда радушно встречали, каким-то враждебным ветерком. Ну, Бог с ними со всеми! Я рада оказии. Побоявшись, что таковой не будет, послала М<арине> И<вановне> денежку, чтобы там купила; но все же еще кое-что найдется для посылочки. Придется списаться с Катериной Николаевной <Рейтлингер>. А с г<оспо>жой Крамарж не выйдет ничего. Раз, она сейчас в Париже. Второй, — кто-то уже постарался очернить Марину Ивановну. Когда пробовала обратить внимание сих “мощных” (посредничеством моей знакомой, которая с г<оспо>жой К<рамарж> на “ты”) и на М<арину> И<вановну>, мне сказали — это дело пропавшее» (Архив А.Л. Бема). Крамарж Надежда Николаевна (урожд. Хлудова; 1862–1936) — жена премьер-министра Чехословакии Карела Крамаржа (1860–1937), общественная деятельница, почетный председатель Успенского братства. Покровительствовала русским эмигрантским организациям в Чехословакии. (обратно)890
Художественное училище при Лувре. Основано в 1882 г. (обратно)891
А.Л. Бем. См. письмо к нему. По-видимому, потеряв адрес Бема, Цветаева пересылает ему анкету со своим письмом через А.А. Тескову. (обратно)892
22 декабря 1929 г. было воскресенье. Датируется по содержанию. (обратно)893
В письме от 9 сентября 1928 г. Орест Иванович Розенфельд (1891–1964), друг И. Гончаровой, пишет ей: «…получил для Вас пневмопочту от Эфрона (Евразийское издательство в Париже). Рекомендуется как муж Марины Цветаевой. Говорит, что получил от нее телеграмму с просьбой повидать Вас вместе с кн. Святополком-Мирским, который на днях уезжает в Лондон. Я ему ответил пневматически в качестве Вашего секретаря — и дал Ваш адрес» (Отдел рукописей Государственной Третьяковской галереи. Ф.180). (обратно)894
Имеется в виду так и не изданный перевод Алека Броуна, английского поэта и переводчика. См. письма к А.А. Тесковой от 21 апреля 1930 г., к Р.Н. Ломоносовой от 12 октября и 4 декабря 1930 г. и коммент. к ним (обратно)895
В.В. Сухомлин. См. письма к Н.П. Гронскому от 26 июля 1928 г. и к В.В. Сосинскому от 15 сентября 1928 г. и коммент. к ним. (обратно)896
Четверг (фр.). (обратно)897
Пневматическая почта (фр.). (обратно)898
Уединенный замок. — Замок д’Арсин (Château d’Arcine) недалеко от города Франжи в Верхней Савойе, в нем размещался русский пансион, который принадлежал семье Штранге. Младший Штранге, Михаил Михайлович, был знакомым С.Я. Эфрона. См. коммент. 3 к письму к А.А. Тесковой от 22 января 1931 г. См. также письма Цветаевой А.С. Штейгеру (СС-7). (обратно)899
Сразу после окончания «Перекопа» Цветаева летом 1929 г. приступила к работе над «Поэмой о Царской Семье». См. письмо в Р.Н. Ломоносовой от 1 февраля 1930 г. (обратно)900
«Как птицы небесные…» — От иносказательного «Как птица небесная питаться», т. е. неизвестно чем. Ср.: «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницу; и Отец наш Небесный питает их» (Мф. 6: 26). (обратно)901
10–12 лет!!! (фр.) (обратно)902
Юрчинова Эва (псевдоним Анны Веберовой; 1889–1969) — чешская писательница. См. также Письма. 1924–1927. (обратно)903
Военная хитрость (фр.). (обратно)904
Степун Федор Августович (1884–1965) — философ, писатель, критик. В 1922 г. выслан за границу. В эмиграции жил в Германии. Был знаком с Цветаевой еще в России. (См. его воспоминания: Рождение поэта. С. 101–103.) Источник приведенной цитаты из Ф.А. Степуна установить не удалось. Возможно, подобное суждение было высказано во время их разговора при встрече до отъезда: «Познакомился я с Цветаевой ближе, впервые по-настоящему разговорился с ней в подмосковном имении Ильинском, где она проводила лето… Говорим о романтической поэзии, о Гёте, мадам де Сталь, Гельдерлине, Новалисе и Беттине фон Арним. Я слушаю и не знаю, чему больше дивиться: той ли чисто женской интимности, с которой Цветаева, как среди современников, живет среди этих близких ей по духу теней, или ее совершенно исключительному уму: его афористической крылатости, его стальной, мужской мускулистости» (Там же. С. 101). (обратно)905
В конце июля 1926 г. между Цветаевой и Пастернаком возникла размолвка. О причинах см. отрывок письма Цветаевой к Пастернаку от 20 (около) июля 1926 г. (Письма 1924–1927. С. 444-445) и письмо к Рильке от 14 августа 1926 г. (Там же. С. 465). В письмах от 30 и 31 июля 1926 г. Пастернак просил Цветаеву, ввиду сложных психологических переживаний, касавшихся его жены и сына, приостановить их переписку (Души начинают видеть. С. 260–264). (обратно)906
Т. е. время встречи Цветаевой с К.Б. Родзевичем, вдохновителем ее «Поэмы Горы» и «Поэмы Конца». См. письма к нему (Письма 1924–1927). (обратно)907
Ср. с основными мотивами этого письма сохранившийся фрагмент письмаЦветаевой от 25 января 1930 г.: «Не суждено нам было стать друг для друга делом жизни, на страшном суде будешь отвечать не за меня (какая сила в: не суждено! Какая вера! Бога познаю только через не свершившееся)» Души начинают видеть. С. 690). (обратно)908
…рейнское сокровище… — Легендарный клад, о котором идет речь в тетралогии Рихарда Вагнера (1813–1883) «Кольцо Нибелунга». Ср. в статье «Поэт о критике»: «Мы золото Рейна ищем и мы в него верим. И в конце концов — отличие от алхимиков — мы его найдем» («гадательное золото Рейна, в которое верят только поэты») (СС-5. С. 278). (обратно)909
Здоровья мужества Франция Марина (фр.). (обратно)910
Ранее приглашение отправила и Аля Эфрон (там же. С. 45):Meudon. 2 янв<аря> 1930
Дорогая Наталья Сергеевна, Сочельник, оказывается, не 5-го, а 6-го, в понедельник. Поэтому ждем Вас 6-го, когда стемнеет, как сговорились. Если не сможете, тогда предупредите, а если письма не будет, будем Вас ждать. Целую Вас крепко. Ваша Аля. (обратно)
911
См. коммент. 2 к письму к Н.С. Гончаровой от 18 февраля 1929 г. (обратно)912
…друг в Харбине — вероятнее всего, Несмелое Арсений (наст, имя и фам. Арсений Иванович Митропольский; 1889–1945) — поэт. Находился под влиянием Цветаевой, с которой состоял в длительной переписке. О своем корреспонденте в Харбине Цветаева пишет и в 1934 г., на этот раз в письме к В.В. Рудневу (СС-7. С. 450). (обратно)913
Думаю о нем всегда, не пишу никогда. — Это не совсем верно. Во всяком случае, есть свидетельства, что Цветаева письменно откликалась на присланные ей Несмеловым стихи. В письме к редактору пражского журнала «Вольная Сибирь» И.А. Якушеву от 4 апреля 1930 г. он сообщает: «Марине Цветаевой, которой я посылал мою поэму “Через океан”, последняя понравилась. Но она нашла в ней некоторые недостатки, которые посоветовала изменить. На днях она пришлет мне разбор моей вещи, и я поэму, вероятно, несколько переработаю» (Рубеж. Владивосток. 1995. С. 241). В другом письме, к И. Голенищеву-Кутузову от 30 июня 1932 г., Несмелов вновь возвращается к вопросу о поэме: «Я хотел посвятить ее Марине Цветаевой и почти получил от нее разрешение на это. Но потом как-то это не вышло» (Там же. С. 248). Нелишне будет отметить, что в упомянутой поэме явно слышится голос Цветаевой. Например, такие строки: «Бот на ост, пароход на вест. / Ставь, капитан, на восточном крест, / Жми, капитан, желваки скул: / Будут собою кормить акул. / Васко да Гама и Лаперуз / С морем иную вели игру-с; / Там удальцы, королевский флот, / Это же — русский дырявый бот…» и т. д. (Несмелов А. Через океан. Шанхай: Гиппокрена, 1934. С. 7). Справедливо заметил критик, подписавшийся инициалами Н.З. в рецензии на поэму «Через океан», что «песенный лад и свобода в обращении с синтаксисом» у Несмелова «заставляют вспомнить о Цветаевой» (Чураевка. Харбин. 1934, окт. С. 6). У Несмелова немало стихов, когда уже их начальные строки заставляют вспомнить Цветаеву. Некоторые из них: «Солдат» («У ветра единственный клич — прочь…»), «Гребные гонки» («Руки вперед до отказу — …»), «В сочельник» («Не звенеть колоколами / В эту ночь тебе, Москва! / Золотыми куполами / Не сияет синева…»), «Написанное для женщины» («Есть строгий час, когда голубоватым…») и др. К своим стихотворениям «За 8000 верст» (Воля России. 1927. № 11/12. С. 32–35) и «Начало правды» (Рупор. Харбин. 1930, 18 мая) Несмелое в качестве эпиграфа взял строки из Цветаевой. В 1931 г. в Харбине он выпустил сборник стихов «Без России». Название книги явно было навеяно сборником Цветаевой «После России». (обратно)914
…уверенность моего страха (ВОДЫ)… — Ср.: «Страх воды. Страсть к морю. Но в Америку не через море, а через океан, всю воду, всю бездну, все понятие воды. И, мнится мне, не только воды, а символа Америки — парохода боится, Титаника…» («Наталья Гончарова», СС-4. С. 105). Содом — Содом и Гоморра, два города на берегу Мертвого моря, жители которых погрязли в распутстве, за что были испепелены огнем, посланным с небес (ветхозав.). (обратно)915
Семейный пляж (фр.). (обратно)916
Из стихотворения А.С. Пушкина «К морю» (1824). (обратно)917
Е.А. Хенкина. — См. коммент. 1 к письму к P.H. Ломоносовой от 27 сентября 1929 г. Ее сын, Кирилл Викторович Хенкин (1916–2008) — переводчик, литератор. В раннем возрасте был увезен родителями за границу. Жил в Праге, Берлине, Париже. Участник Гражданской войны в Испании на стороне республиканцев. Был завербован НКВД. С 1973 г. жил во Франции. Автор книги «Охотник вверх ногами», где посвятил несколько страниц трагической судьбе семьи Цветаевой (Франкфурт-на-Майне, [Б.г.]; М.: Терра, 1991. С. 45–50). (обратно)918
См. письмо Цветаевой к Р.Н. Ломоносовой от 27 сентября 1929 г. и коммент к нему. (обратно)919
См. коммент. 16 к письму к Р.Н. Ломоносовой от 12 сентября 1929 г. (обратно)920
Сыну Р.Н. Ломоносовой Юрию в это время было 22 года. См. коммент. 14 к письму к Р.Н. Ломоносовой от 12 сентября 1929 г. (обратно)921
Курсы при Лувре: История искусств и живописи (фр.). (обратно)922
В 1927 г. в Чикаго в Арт-клубе были выставлены знаменитые «испанки» Гончаровой. Ср. из очерка «Наталья Гончарова»: «“Ей бы в Америку…” Как другие всегда лучше знают! <…> Если Гончарова когда-нибудь в Америку поедет, то не за именем вслед, а собственным вещам навстречу, и через — и не воду даже, а собственный страх. Перешагнет через собственный страх. И, не сомневаюсь, даст нам новую Америку» (СС-4. С. 106). (обратно)923
«Наталья Гончарова» на английский язык переведена не была. (обратно)924
См. о содержании поэмы также письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 15 июля 1929 г. и коммент. 3 к нему и в воспоминаниях М.Л. Слонима о чтении поэмы Цветаевой в кругу знакомых в 1936 г. (Годы эмиграции. С. 138–139). (обратно)925
… не дойдет из-за «левизны»… — О «левизне» другой своей поэмы («Перекоп») Цветаева писала А.А. Тесковой в конце 1929 г. На первое место в эмиграции среди «немногочисленных последователей “левизны”» поставил Цветаеву поэт и критик Юрий Терапиано (1892–1980) в своей обзорной статье «О зарубежной поэзии 1920–1960 годов» (Муза Диаспоры: Избранные стихи зарубежных поэтов 1920–1960. Франкурт-на-Майне: Посев, 1960. С. 11). (обратно)926
Кутепов Александр Павлович (1882–1930) — генерал-лейтенант, в Гражданскую войну командующий армией. С 1924 г. жил в Париже. Председатель Российского общевоинского союза (РОВС). 26 января 1930 г. был похищен в Париже агентами советской разведки. По одним сведениям, скончался от сердечного приступа на советском пароходе, по другим — был убит на территории Франции. (обратно)927
Людвиг, «Вильгельм Второй» (нем.). — Людвиг Эмиль (1881–1948) — немецкий писатель, автор множества беллетризованных биографий великих людей. «Wilhelm der Zweiter» (Berlin: E. Rowohlt, 1926) — книга о немецком императоре Вильгельме II (1859–1941). Другую книгу Эмиля Людвига, о Наполеоне («Napoléon». Paris, 1928), Цветаева называла «гениальной», «лучшей книгой о Наполеоне» (Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 187). (обратно)928
Жена — Е.В. Пастернак. См. коммент. 3 к письму к Р.Н. Ломоносовой от 13 февраля. (обратно)929
Чуковский Корней Иванович (наст, имя и фам. Николай Васильевич Корнейчуков; 1882–1969) — писатель, литературовед, переводчик. 7 июля 1925 г. («пять лет тому назад») он писал Р.Н. Ломоносовой: «Есть в Москве поэт Пастернак. По-моему — лучший из современных поэтов. К нашему общему стыду — он нуждается. Все мы обязаны помочь Пастернаку, ибо русская литература держится и всегда держалась только Пастернаками. Он пишет мне горькие письма. Ему нужна работа. Он отличный переводчик. Не пришлете ли Вы ему какую-нибудь книгу для перевода — стихи или прозу, он зн<ает> немецкий и англ<ийский>» (Минувшее. 1989. № 8. С. 208). (обратно)930
Под названием «Epistola: in carcere et vinculis» вышли в немецком переводе Макса Мейерфельда (Berlin: S. Fischer, 1925) посмертно опубликованные произведения английского писателя Оскара Уайльда (1854–1900) «De Profundis» («Глубины») (1905) и «The suppressed portion of «De Profundis» («Запрещенная часть “Глубин”» (1913). Уже существовал перевод «De Profundis» в издании «Сочинения Оскара Уайльда» (М.: Гриф, 1905). (обратно)931
Kelsey. — Келси Мэри (1877–1948) — квакер, американская общественная деятельница, председатель Общества культурного сближения с Советской Россией (Филадельфия). (обратно)932
В статье «The present state of Russian letters» Д.П. Святополк-Мирский дал очень высокую оценку творчеству Пастернака и Цветаевой (The London Mercury. 1927. № 93. С. 275–286); Mirsky D.S. Uncollected writings on Russian literature. Berkeley, 1989. C. 246–257). (обратно)933
Цветаева так и не встретилась с Р.Н. Ломоносовой. В письме к Пастернаку от 18 марта 1930 г. Р.Н. Ломоносова пишет: «Недавно получила длинное письмо от М.И. Ц<ветаевой>. Какой она интересный и хороший человек. А встречи боюсь <…>. Вдруг окажутся две М<арины> И<вановны> <…> И за себя боюсь наибольше, скучная, некрасивая». Пастернак и Святополк-Мирский встречались после возвращения последнего в СССР в 1932 г. Пастернак остановился у Р.Н. и Ю.В. Ломоносовых в Лондоне в 1935 г. по пути из Парижа в Ленинград после Международного конгресса писателей в защиту культуры (Минувшее. С. 226). (обратно)934
См. коммент. к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 18 сентября 1929 г. (обратно)935
Удостоверение личности (фр.). (обратно)936
В 1929 г. группой русских литераторов (инициатор — В. Фохт; см. о нем коммент. 2 к письму Н.П. Гронскому от 20 октября 1930 г.) и их французскими коллегами была организована Франко-русская студия, в рамках которой проводились публичные собрания (собеседования), посвященные русской и французской литературе и их взаимосвязям. Каждое собрание открывалось двумя содокладами, с русской и французской стороны, затем присутствующим предоставлялось слово для обсуждения. Стенограммы собраний публиковались в журнале «Двухнедельные тетради» (Cahiers de la quinzaine). На первом собрании (30 апреля 1929 г.) были представлены писатели, согласившиеся участвовать в собеседованиях. О русских писателях, в том числе Цветаевой, рассказал В. Фохт. В течение 1929–1930 гг. Франко-русской студией было проведено более 10 встреч («Достоевский в представлении наших современников», «Творчество и влияние Андре Жида», «Лев Толстой», «Роман после 1918 года», «О взаимном влиянии французской и русской литератур» и др.). Собрание, посвященное Марселю Прусту, состоялось 25 февраля 1930 г (зал «Musée Social», 5, rue Las-Cases, 7-е). Со вступительным словом о М. Прусте и его творчестве с «французской» точки зрения выступил Роберт Оннерт. «Русскую» точку зрения представлял религиозный философ Борис Петрович Вышеславцев (1877–1954). Докладчик отметил «близость Пруста к русской эстетически настроенной интеллигенции довоенного времени», но вместе с тем, сравнивая его с Толстым и Достоевским, определил Пруста как писателя некоей «средней сферы», не испытавшего удара революции, никогда не доходящего в своем анализе до глубины «я», до «сокровенного сердца человека», не стоящего перед пределами небытия или вечности, но остающегося в своем анализе на психологической поверхности и устремленного только к прошлому, а не к будущему — писателя, регистрирующего жизнь, благодаря своей исключительной и чисто эмоциональной памяти, как документальный и импрессионистический фильм» «Пруст остается нечувствительным к объективной трагедии человечества», — как бы подвел итог своему выступлению Б.П. Вышеславцев (Россия и Славянство. Париж. 1930. 22 марта. С. 6.) В прениях по докладу Цветаева выступила с резкими возражениями: «Я бы хотела ответить моему соотечественнику Господину Вышеславцеву. Когда он говорит о том, что он называет “маленький мирок” Пруста, Г<осподин> Вышеславцев забывает, что не бывает “маленьких мирков”, бывают только маленькие глазки. Что касается отсутствия больших проблем — искусство заключается не в том, чтобы ставить их, а в том, чтобы уметь давать на них большие ответы. Весь Пруст и есть ответ — откровение. По поводу цитаты “дар видеть поверхность вещей”, я бы сказала: “скорбь вещей”. Сравнивая Пруста с поколением довоенных русских, Г<осподин> Вышеславцев забывает о том, что пить чай, спать днем, а ночью гулять — все это с искусством не имеет ничего общего. Иначе все мы были бы Прустами. Большое достижение Пруста заключается в том, что он обрел жизнь свою в писании, тогда как поколение довоенных русских растратило ее в разговорах. Кроме того, меня лично удручает банальность примеров, приведенных Господином Вышеславцевым. Каждый из нас, хоть раз в жизни, наслаждался запахом хороших духов или красотой осеннего вечера. По отношению к Прусту он мог бы и даже должен был выбрать что-нибудь получше» (Cahiers de la quinzaine, XX-ème série. T. 5. Paris, 1930, 25 février. C. 50–51. Пер. с фр. В. Лосской.) В обмене мнениями приняли участие Бенжамен Кремье, Ренэ Лалу, Марсель Пеги, Н.Д. Городецкая, Жан Максанс, Ю.Л. Сазонова. (обратно)937
Имеется в виду Б.К. Зайцев (в числе приглашенных на собрание был также его однофамилец — Зайцев Константин Иосифович (в монашестве — архимандрит Константин; 1887–1975), литературный критик, богослов. (обратно)938
Датируется по содержанию. (обратно)939
Дю Босс (Du Bos) Шарль (1882–1939) — французский писатель, автор многочисленных критических статей и этюдов. Высоко ценил русскую литературу, написал эссе о Толстом и Чехове. «Дю Босс был очень оригинальный человек, не похожий на среднефранцузский тип. Он не был человеком нашего времени, он был человеком романтического века. У него был романтический культ дружбы… В нем была большая чистота и благородство, настоящий духовный аристократизм… Это был фанатик великой культуры и ее творцов», — писал о нем Н. Бердяев (Bulletin de Association Nicolas Berdiaev. Paris. 1975. № 4. C. 16, 18). (обратно)940
Историю перевода Цветаевой своего «Мо́лодца» на французский см. письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 20 и 27 сентября 1930 г. и от 3 марта 1931 г., письма к А. А. Бесковой от 21 апреля 1930 г. и 22 января 1931 г., а также письма к Р.Н. Ломоносовой. (обратно)941
Е.А. Извольская. См. письмо к Р.Н. Ломоносовой от 22 января 1931 г., а также 15 ноября 1930 г. и коммент. 4 к нему. (обратно)942
Датируется по содержанию с учетом письма к Р.Н. Ломоносовой от 12 октября 1930 г. и письма к А. А. Бесковой от 21 апреля 1930 г. (обратно)943
Терраса Бельвю (фр.). (обратно)944
В упомянутом письме к Р.Н. Ломоносовой Цветаева писала, что работала над сказкой полгода, т. е. с весны этого же года. (обратно)945
А. Броуна. См. письмо к А.А. Тесковой от 21 апреля 1930 г. и коммент. 4 к нему, а также письмо к Р.Н. Ломоносовой от 15 ноября 1930 г. (обратно)946
М.Ф. Ларионов. (обратно)947
Речь идет об А. Броуне. См. письмо к Р.Н. Ломоносовой от 12 октября 1930 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)948
Первый номер литературно-художественного сборника «Числа» вышел в Париже в конце февраля. Всего за период 1930–1934 гг. появилось десять номеров сборника. Первые четыре номера редактировались совместно И.В. де Манциарли и Н.А. Оцупом, следующие шесть одним Н.А. Оцупом. (обратно)949
Под названием «Нереида» было напечатано в сдвоенном номере № 2/3 «Чисел» стихотворение Цветаевой «Наяда» (СС-2. С. 270–272). (обратно)950
Краусе Вернер (1884–1959) — немецкий актер театра и кино. Речь идет о фильме немецкого режиссера Лупу Пика (1886–1931) «Наполеон на Святой Елене» (1929). (обратно)951
Цикада, пропев (фр.). — Из басни французского писателя Жана Лафонтена (1621–1695) «La cigale» («Цикада»). В русском варианте в басне И.А. Крылова «Стрекоза и муравей» — «Стрекоза, лето красное пропела…» (обратно)952
…вроде как голодает… — Материальное положение П.П. Сувчинского в это время Святополк-Мирский называл «катастрофическим» (Д.П. Мирский. Письма. С. 110). (обратно)953
Мать В.А. Сувчинской — Гучкова Мария Ильинична (урожд. Зилоти; 1871–1938), сестра пианиста и дирижера А.И. Зилоти. (обратно)954
И.Е. Путерман. — См. коммент. 3 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 10 мая 1928 г. Информация Цветаевой о женитьбе Путермана, по-видимому, не точная. В эти годы для своих друзей он «всегда холостяк» (Фрезинский Б. Две судьбы: художник и журналист (парижский круг Ильи Эренбурга) // Русские евреи во Франции: Статьи, публикации, мемуары и эссе. Кн. 2. Сост. М. Пархомовский и Д. Гузевич. Иерусалим, 2002. С. 205). (обратно)955
Датируется на основании даты почтового штемпеля (21 марта 1930) и содержания («четверг»). (обратно)956
См. следующее письмо. (обратно)957
Речь идет о «Вечере Романтики», состоявшемся 26 апреля 1930 г. (См. письмо к А.А. Тесковой от 21 апреля 1930 г. и коммент. 1 к нему.) Первоначально вечер, по-видимому, планировалось провести 10 апреля и посвятить всецело творчеству М. Цветаевой (об этом сообщила газета «Возрождение» 10 апреля). (обратно)958
В.Б. Сосинский одно время работал в парижской типографии, где печатался журнал «Воля России». (обратно)959
В.Л. Андреев. (обратно)960
Б.Ю. Поплавский и Н.А. Тэффи приглашались на вечер в качестве участников, читающих свои произведения. (обратно)961
С.Я. Эфрон продолжал в это время лечение в санатории в Верхней Савойе. См. также письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 11 декабря 1929 г. и письмо к В.Н. Буниной от 10 апреля 1930 г. (обратно)962
Датируется по содержанию («завтра в среду», «заметку для “Возрождения”») и с учетом содержания писем, перечисленных ниже. (обратно)963
Речь идет об анонсе «Вечера Романтики» 26 апреля 1930 г. (см. предыдущее письмо к В.Б. Сосинскому и письмо к А. А. Тесковой от 21 апреля 1930 г.). Объявление о вечере с участием Н.А. Тэффи появилось в «Возрождении» 12 апреля 1930 г. (Последний анонс — в день вечера — 26 апреля.) (обратно)964
Ср. в статье «Несколько писем Райнер Мария Рильке»: «Дело не в целях, дело в сроках. Через пятьдесят лет, когда все это пройдет, совсем пройдет, и тела истлеют и чернила посветлеют, когда адресат давно уйдет к отправителю (я — вот первое письмо, которое дойдет!), когда письма Рильке станут просто письма Рильке — не мне — всем, когда я сама растворюсь во всем, и, — о, это главное — когда мне уже не нужны будут письма Рильке, раз у меня — весь Рильке. Нельзя печатать без спросу. Без спросу, то есть-до сроку…» (СС-5. С. 318). (обратно)965
Текст «Элегии» и ее перевод см. СС-6. С. 444-447. (обратно)966
С 1928 г. в Веймаре жили дочь поэта Рут Зибер-Рильке (см. письмо к ней от 24 января 1932 г.) и ее муж Карл Зибер (см. письмо к Н. Вундерли-Фолькарт от 22 ноября 1932 г. и коммент. 2 к нему), занимавшиеся сбором материалов о поэте и изданием его писем. (обратно)967
«Новогоднее» (СС-3). (обратно)968
Имеется в виду очерк «Твоя смерть» (СС-5). (обратно)969
Заглавие — «Твоя смерть». (Примеч. М. Цветаевой.) (обратно)970
Лишь время. — Ср. письмо к Л.О. Пастернаку от 20 марта 1928 г. (обратно)971
Отрывок из «Слова о полку Игореве» в переводе Рильке был опубликован в 1930 г. в еженедельном приложении к немецкой пражской газете «Prager Presse» от 16 февраля 1930 г. Во вступительной статье чешского слависта А.С. Магра (подпись — Mgr) было сказано о завершении Рильке своего перевода еще в 1904 г. (Небесная арка. С. 335). (обратно)972
«Мифологию» Цветаевой переслала секретарь Рильке Е.А. Черносвитова. См. письмо Цветаевой к ней и коммент. 2 и 8 к нему (Письма 1924–1927. С. 525–526). (обратно)973
Тайный советник (нем.). (обратно)974
Тайный советник (фр.). (обратно)975
Очерк Цветаевой «Несколько писем Райнер Мария Рильке» в переводе на французский был напечатан в журнале Cahiers de l’Etoile (1929. № 10. С. 564–573). Кто был переводчиком этой прозы на французский язык, не установлено. (обратно)976
Возле умирающего Рильке находились врач Т. Хэммерли-Шиндлер (1883–1944), Н. Вундерли-Фолькарт и сестра-сиделка. (обратно)977
О последних часах Рильке см. воспоминания Т. Хэммерли-Шиндлера в кн.: Небесная арка. С. 336. (обратно)978
См., например, высказывание П.Б. Струве о стихотворении Цветаевой «Старинное благоговение», которое, по его мнению, «произведение беспредметно и не только невнятно, но и прямо непонятно, а потому безнужно» (Родство и чуждость. С. 271). (обратно)979
Он был поэтом и терпеть не мог приблизительностей (нем.). — Цитата из «Записок Мальте Лауридса Бригге» Рильке, где пишется о смерти Алексиса Феликса Арвера (1806–1850). «Он мирно, спокойно отходил, и сиделке, вероятно, показалось, что он зашел дальше, чем то было на деле. Очень громко она распорядилась насчет того, где то-то и то-то найти. <…> она выговорила “колидор”, полагая, что так произносить и следует. И тут Арвер прервал умирание. Ему показалось необходимым сперва ее поправить. Совершенно очнувшись, он ей объяснил, что следует произносить “коридор”. И затем он умер. Он был поэт и терпеть не мог приблизительностей» (пер. с нем. Б. Суриц. Цит. по изд.: Рильке P. М. Записки Мальте Лауридса Бригге. М.: Известия, 1988. С. 123–124). (обратно)980
Безопасное (сущ.) (нем.). (обратно)981
Последняя строфа стихотворения Цветаевой «Хвала времени» (1923). (СС-2. С. 197). (обратно)982
Не снисхожу (фр.). (обратно)983
…семеро было — вместе с Николаем II и его супругой Александрой Федоровной были убиты царевич Алексей и четыре Великие княжны (Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия). (обратно)984
Ср. заключительные слова эссе «Искусство при свете совести»: «Но если есть Страшный суд слова — на нем я чиста» (СС-5. С. 374). (обратно)985
Во время Февральской революции Цветаевой шел 25-й год. (обратно)986
Имеется в виду Сусанна Давидовна Мейн (Тьо). (обратно)987
Риск — это я (фр.). — Переиначенное Цветаевой известное выражение Людовика IV: «Государство — это я». (обратно)988
…весь под знаком готической стрелы. — Ср. у Е.Н. Трубецкого (1863–1920): «Византийский купол над храмом изображает собою свод небесный, покрывший землю. Напротив, готический шпиц выражает собою неудержимое стремление ввысь, подъемлющее от земли к небу каменные громады. И, наконец, наша отечественная “луковица” воплощает в себе идею глубокого молитвенного горения к небесам, через которое наш земной мир становится причастным потустороннему богатству» (Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древнерусской религиозной живописи. М.: Типография товарищества И.Д. Сытина, 1916. С. 9). Ср. также у О. Мандельштама: «Хорошая стрела готической колокольни — злая, потому что весь ее смысл — уколоть небо, попрекнуть его тем, что оно пусто» (Утро акмеизма. В сб.: Литературные манифесты (От символизма к Октябрю). М., 1929. С. 47). (обратно)989
Из стихотворения Б. Пастернака «Про эти стихи» (1917). (обратно)990
Текущий счет (фр.). (обратно)991
Название площади и станции метро в Париже. (обратно)992
«Кто Вы, мадам» (фр.). (обратно)993
«Русская беженка, месье» (фр.). (обратно)994
Вечер 26 апреля 1930 г. О нем см. письмо к А.А. Тесковой от 21 апреля 1930 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)995
Замок (фр.). (обратно)996
Пасадена — город в Калифорнии, где в 1929–1930 гг. находилась Р.Н. Ломоносова. (обратно)997
Билеты на вечер 26 апреля 1930 г. («Вечер Романтики»). См. о нем ком-мент. 1 к письму к А.А. Тесковой от 21 апреля 1930 г. (обратно)998
«Вечер Романтики» 26 апреля 1930 г. (обратно)999
Датируется по содержанию. (обратно)1000
Программу вечера см. коммент. 1 к следующему письму. (обратно)1001
Вечер Романтики состоялся 26 апреля 1930 г. в большом зале Географического общества (184, bd Saint-Germain, 6-е). Назвав вечер таким образом, устроители хотели тем самым отдать дань отмечаемому в Париже столетнему юбилею французского романтизма. Участвовали С.М. Волконский (читал «Воспоминания юности»), Г.В. Адамович, Г.В. Иванов, Н.А. Оцуп, В.Л. Андреев, Б.Ю. Поплавский (все с чтением своих последних стихов), Н.А. Тэффи (рассказы). Вечер закончился выступлением М.И. Цветаевой (Хроника, II. С. 50–51). (обратно)1002
По предположению И.В. Кудровой, речь идет о сердечном увлечении, которое переживал в это время С.Я. Эфрон. Д.П. Святополк-Мирский в письме от 14 апреля 1930 г. сообщал Вере Сувчинской: «Про Эфроновскую барышню я все выяснил. Зовут ее Léry (Валерия) Rahm, она швейцарка из Казани. Отец ее миллионер и бывший консул. <…> Эфрон говорит, что он начинает отходить от своего безумия и сомневаться в том, пара ли она ему…» (Д.П. Мирский. Письма. С. 118–119). (обратно)1003
Махин Федор Евдокимович (1882–1945) — полковник, общественный деятель, издатель. Во время революции возглавлял штаб военной организации эсеров. В эмиграции с 1919 г. Жил во Франции, Англии, Югославии. Сотрудничал в «Воле России», журнале «Pour la Russe». В Париже бывал наездами. Цветаева могла с ним познакомиться на одном из литературных вечеров. На момент встречи с Цветаевой был председателем Земгора в Югославии. Основал сербско-русский журнал «Руски архив» (Цветаева печаталась в нем). (обратно)1004
К осени 1930 г. перевод «Мо́лодца» на английский язык был выполнен поэтом и переводчиком Алеком Броуном. См. также письмо к Р.Н. Ломоносовой от 12 октября 1930 г. и коммент. 2 к нему, а также письмо к ней же от 15 ноября 1930 г.). (обратно)1005
Такую же по эмоциональной окраске оценку самоубийства В. Маяковского Цветаева дает и в наброске письма к Н. Вундерли-Фолькарт от 17 октября 1930 г.: «прекрасная смерть». Она писала: «— Самое обидное, что́ можно сейчас сделать М<аяков>скому (а сделать ему может сейчас — всё — всякий — на к<оторо>го он даже бы не плюнул!) — это сказать, что он умер разочаровавшись в <пропуск одного слова>. Он был ей предан вплоть до двух (2х) тысяч уплаченного налогу. Сила этой смерти — в том, что он умер в полной силе, на высоте дара и судьбы. Поэтому я его не жалею, а на него (за него) — радуюсь» (НСТ. С. 423) (обратно)1006
Варшавский Владимир Сергеевич (1906–1977) — прозаик, публицист. После октябрьских событий — в эмиграции. Окончил юридический факультет Пражского университета. В 1926 г. перебрался в Париж. Сведений об участии Варшавского в вечере 26 апреля в хронике событий не обнаружено. (обратно)1007
По мнению В.Б. Сосинского, здесь речь идет о каком-нибудь из многочисленных парижских землячеств. Возможно, имеется в виду концерт-бал «сибиряков и дальневосточников», который состоялся 26 апреля 1930 г. в Salle «Jean Goujon» по адресу: 8, rue Jean Goujon, 8-е (Последние новости. 1930. 25 мая). (обратно)1008
Вероятно, имеется в виду заметка В.Б. Сосинского в соавторстве с М.Л. Слонимом о деятельности литературного объединения «Кочевье» (в котором участвовала и Цветаева) для информационного выпуска этого объединения (увидел свет в 1931 г.). (обратно)1009
Из стихотворения Цветаевой «Ты, чьи сны еще непробудны…» (1913) (СС-7. С. 196). (обратно)1010
В 1910 г. Цветаевой было 18 лет. Стихотворение было написано в 1913 г. (обратно)1011
Дом Цветаевых в Трехпрудном переулке после революции был снесен на дрова. В письме к А.А. Тесковой от 20 января 1936 г. Цветаева вспоминала о родном доме: «…стою перед ним — и нету. Закрываю глаза — есть, открываю — нет: одни развалины камина торчат. — Снесли на дрова, ибо был деревянный: из мачтовой строевой сосны. Было ему — около 100 лет» (Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 243). (обратно)1012
В письме от 14 августа 1926 г. Цветаева писала Рильке: «Райнер, этой зимой мы должны встретиться. Где-нибудь во французской Савойе, совсем близко к Швейцарии, там, где ты никогда еще не был» (Письма 1924–1927. С. 466). «Прямого» вопроса «когда?» Рильке в ответном письме не задавал. (обратно)1013
В письмах Цветаевой к Рильке этих слов не содержится. (обратно)1014
У Рильке в письме к Цветаевой от 19 августа 1926 г. «…Не откладывай до зимы!» (Небесная арка. С. 105). (обратно)1015
В книге «Небесная арка» приводится надпись Цветаевой на французском переводе ее очерка о Рильке в Cahiers de l’Etoile (см. выше): «Может быть я однажды и переведу это на немецкий — но я слишком уж отдалилась от этого языка. Р<ильке> был моим последним немецким. Моим любимым языком, моей любимой (даже во время войны) страной, как для него Россия (волжский мир). С тех пор, как он ушел, у меня нет ни друга, ни радости». Слова «волжский мир» Цветаева заимствовала у Рильке (Там же. С. 324, 334). (обратно)1016
Ариадне Эфрон было в то время почти 18 лет, самой Цветаевой — 37 лет. (обратно)1017
Название поселка в Верхней Савойе. (обратно)1018
Одновременно с письмом Цветаева отправила Н. Вундерли-Фолькарт номер «Cahiers de l’Etoile» с переводом своего очерка (см. коммент. 9 к письму от 2 апреля 1930 г.). На титульном листе журнала была сделана надпись: «Госпоже Ханне Вундерли-Фолькарт — с любовью Марина Цветаева. Медон, 7 июня 1930 Франция». (Там же. С. 337–338.) (обратно)1019
См. письмо к А.А. Тесковой от 20 сентября 1930 г. (обратно)1020
«Знаете ли Вы, — писала Цветаева Анне де Ноай, — что Р<айнер> М<ария> Р<ильке>, имея мать (70 лет), бабушку (90 лет), дочку (30 лет), внучку (5 лет) умер один, что никто из них не пришел его проводить» (Письма 1924–1927. С. 577, 578). (обратно)1021
Имеется в виду книга: Lou Andreas-Salome. Rainer Maria Rilke. Leipzig, 1928. Андреас-Саломе Лу (урожд. Луиза фон Саломе; 1861–1937) — немецкая писательница. Вместе с Рильке в 1899 и 1900 гг. совершила путешествие в Россию. «Они оба (Рильке и Андреас-Саломе. — Сост.) выучились говорить по-русски и любят Россию и все русское больше немецкого…» — писала знавшая их Софья Николаевна Шиль (1863–1928), писательница и переводчица (Путь. М. 1913. № 12. С. 29–30). (обратно)1022
Датируется на основании даты почтового штемпеля (10.06.1930) и содержания («понедельник»). (обратно)1023
Эта бамбуковая вставочка для пера с надписью «Марина Цветаева» на колпачке была подарена Цветаевой В.Ф. Булгакову в 1937 г. для организованного им в Чехии Русского культурно-исторического музея. Позже Булгаков передал ручку дочери поэта, в свою очередь, в 1971 г. отдавшей ее в РГАЛИ (ф. 1190). (обратно)1024
Цветаева с сыном (позже к ним присоединилась Аля) уезжали на лето в Верхнюю Савойю (Сен-Лоран), где жили на снятой ферме, в трех километрах от пансиона, в котором лечился Сергей Эфрон. (обратно)1025
St. Pierre-de Rumilly (Сен Пьер-де-Рюмийи) — городок в Верхней Савойе. (обратно)1026
См. коммент. 2 к письму Н.П. Гронскому от 3 июля 1928 г. (обратно)1027
Замок (фр.). (обратно)1028
Альпийская хижина (фр.). (обратно)1029
Ср. с картиной «Лесная пещера» из первой части «Фауста». Точнее, у Гете: «Ein Hüttchenauf dem kleinen Alpenfeld» («Хижина на альпийской лужайке», нем.). (Цит. по: Небесная арка. С. 340). (обратно)1030
«Жить и умереть!» (фр.). (обратно)1031
См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 27 июня 1930 г. (обратно)1032
Датируется на основании даты почтового штемпеля (23.06.1930) и содержания («понедельник»). (обратно)1033
На время сдачи экзаменов Аля жила в Париже у Владимира Ивановича и Маргариты Николаевны Лебедевых. О ключе А. Эфрон сообщила Гронскому запиской (СС-7. С. 231):Милый Николай Павлович, Ключ от нашей квартиры находится у M<ada>me Neyen (нашей бывшей консьержки) 119, rue des Ruisseaux. Как Ваши экзамены? Мои, слава Богу, сданы — mention bien [Отзыв положительный (фр.).]. Аля. Paris 26 juin 1930 (обратно)
1034
Для ходьбы по горам местными ремесленниками изготовлялись специальные палки. В ответном письме Гронский благодарил Цветаеву: «Большое спасибо за горную палку, которую я получу. Буду ходить с ней по здешним местам» (Несколько ударов сердца. С. 176). (обратно)1035
С.М. Волконский. (обратно)1036
Текст письма написан на открытке с видом Bonneville l’Eglise. Приписка сделана внизу под картинкой. (обратно)1037
Это адрес С<ергея> Я<ковлевича>, но своего у меня нет, пришлось бы отдельно нанимать почтальона. (МЦ) (обратно)1038
Школа при Лувре (фр.). (обратно)1039
Д.П. Святополк-Мирский. (обратно)1040
Сходным образом, — как заметил в комментариях к данному письму К.М. Азадовский (Небесная арка. С. 340), — Цветаева обыгрывала звук «р» в стихотворении из цикла «Сугробы» (СС-2. С. 101), посвященном И.Г. Эренбургу: «Как раскатилося гулко / Вашего имени Эр! <…> / Эр! — необорная крепость! / Эр! — через чрево — вперед! / Эр! — в уплотненную слепость / Недр — осиянный пролет!..» и т. д. (обратно)1041
Игра звуков: «он» по-немецки: «er». (обратно)1042
См. письмо Рильке к Цветаевой от 28 июля 1926 г. и коммент. к нему (Небесная арка. С. 96, 282). (обратно)1043
По-немецки: im Reiche Recht. (обратно)1044
Быть — иметь (фр.). (обратно)1045
Лучше быть, чем иметь (фр.). (обратно)1046
Об отношении Рильке к Беттине фон Арним см. там же. С. 326–328. (обратно)1047
Рильке находился в Париже с 7 января по 18 августа 1925 г. (обратно)1048
Имеется в виду гробница Наполеона, расположенная в открытой крипте Дома Инвалидов в Париже. (обратно)1049
В завещании Рильке просил в случае его смерти в Швейцарии не хоронить его ни в Сьере, ни в Льеже, ссылаясь на заклинания одной неизвестной старухи: «дабы сызнова не тревожить блуждающую по ночам несчастную Изабель де Шеврон». Речь идет об одной из легенд, согласно которой Изабель де Шеврон потеряла рассудок после того, как два жениха, добиваясь ее руки, убили друг друга на поединке. По ночам она тайком отправляется в деревню Льеж, где похоронены оба жениха. Однажды утром ее мертвой находят на кладбище(там же. С. 340–341). (обратно)1050
Черносвитова Евгения Александровна (1903–1974) — переводчик, преподавательница иностранных языков. Ребенком, вместе с родителями, покинула Россию в 1913 г. Жила в Швейцарии. В 1926 исполняла обязанности секретаря Рильке. Автор воспоминаний о Рильке («Les Lettres», Paris. 1952). Единственное письмо Цветаевой к Черносвитовой содержит ее отклики на смерть Рильке и напоминание о присылке книги «Мифология». См. письмо к ней (Письма 1924–1927. С. 525–526). (обратно)1051
Имеется в виду книга античных мифов, которая была получена Цветаевой от Черносвитовой через две недели после смерти Рильке (Там же). (обратно)1052
Эта фотография Рильке (1926) висела у Цветаевой в комнате над письменным столом. «У меня над столом карточки Рильке и С. Унсет, гляжу на них и чувствую, что я — их» (Из письма к В.Н. Буниной от 10 января 1935 г. СС-7. С. 282). В другом письме: «…вижу лицо Сигрид Унсет <…> А рядом — Рильке, под веткой боярышника, а м<ожет> б<ыть> терновника (острые листы с шипами и красные ягоды), которую я подобрала на улице. <…> Он на балконе: весна: еще черные ветки, он с наставленным, как у собаки, ухом стоит и слушает» (Из письма к А.А. Тесковой от 24 ноября 1934 г. СС-6. С. 416). (обратно)1053
Последнее письмо Цветаевой к Рильке (от 7 ноября 1926 г.) было отправлено не из Медона, а из Бельвю. (обратно)1054
Рильке родился в Праге, в 1882–1886 гг. учился в местной немецкой школе, в 1895–1896 гг. посещал занятия в Пражском университете Карла-Фердинанда. (обратно)1055
В Медоне Рильке жил с сентября 1905 по май 1906 г., исполняя секретарские обязанности у Родена. (обратно)1056
Речь идет о книге «Zwei Prager Geschichten von Rainer Maria Rilke». Stuttgart, 1899. (обратно)1057
Книга: Rainer Maria Rilke. Briefe aus den Jahren 1902 bis 1906. Leipzig, 1930. (обратно)1058
Мейерхольда не видела… — С 17 по 24 июня в Париже в помещении театра «Montparnasse» проходили гастроли Государственного театра имени Вс. Мейерхольда (ГОСТИМ). Были показаны «Ревизор» Н.В. Гоголя и «Лес» А.Н. Островского. …но отзыв Ваш о нем самый эмигрантский: белградский. — В письме от 4 июля 1930 г. Гронский, после посещения спектакля «Ревизор», поделился с Цветаевой своими негативными впечатлениями: «Две сцены — одна внизу, другая за моей спиной (оборачивался). Хихиканье и смех животом. Единоутробный хохот, единодушные рукоплескания. <…> Сущность Мейерхольда — ложь, она потопила все» (Несколько ударов сердца. С. 175). Югославия и ее столица Белград считались, в глазах парижан, культурной периферией русской эмиграции. В целом же спектакли ГОСТИМа имели успех у публики («единодушные рукоплескания»). Литературный и театральный критик, историк театра Юлия Сазонова (1887–1957) в заключении своей пространной рецензии на обе постановки констатировала: «…нельзя не признать громадного таланта и театральной силы режиссера Мейерхольда» (Числа. Париж. 1930. № 2/3. С. 233). В финале «Ревизора», в знаменитой «немой сцене», окаменевших от ужаса персонажей пьесы изображали не актеры, а их куклы, выполненные в натуральную величину. Знаменательно, что этот же прием в финале спектакля в 1999 г. был использован в театре «Комеди Франсэз». (обратно)1059
Совсем противоположными высокой оценке Цветаевой творчества Мейерхольда были его слова, что «ее (Цветаевой) природа» «враждебна всему тому, что освящено идеей Великого Октября» (Письма 1905–1923. С. 377). См. также историю их несостоявшегося сотрудничества в 1921 г. (ей было предложено участие в переводе и переделке «Златоглава» Клоделя и переделке шекспировского «Гамлета»), приведшую к конфликту; стороны обменялись колкими письмами в печати (см.: Вестник театра. 1921. № 83/84. 22 февраля и письмо «В редакцию «Вестника театра» от середины февраля 1921 г. Там же. С. 376–378). (обратно)1060
Карсавина Ирина Львовна (1906–1987) — старшая дочь Л.П. Карсавина. Преподаватель. Училась на историко-филологическом факультете в Сорбонне. Жила во Франции, Англии, Литве. В 1948 г. была арестована по обвинению в связи с эмиграцией и осуждена на 10 лет. В 1955 г. освобождена, вернулась в Вильнюс. В 1955–1966 гг. преподавала английский и французский языки в университете. Друг семьи Карсавиных, Аарон Штейнберг, вспоминал: «Лев Платонович решил посоветоваться со мной относительно своей старшей дочери: “Поскольку вы обо мне так много знаете, о моих дочерях и многое другое, я должен рассказать вам о своей старшей дочери Иришке. Она очень похожа на свою знаменитую тетю Тамару Карсавину. Ей как-то трудно найти мужа. За ней многие ухаживают, но ей никто не нравится”. Было очевидно, что Ирине хотелось бы найти человека, который хоть отдаленно напоминал бы ей отца… “Ну что ж мне делать? Я без папы жить не могу”» (Штейнберг А.З. Друзья моих ранних лет. Париж, 1991. С. 216). …любя Вас (?) переменится. — Гронский в письме к Цветаевой от 4 июля написал: «Ирина Карсавина, кажется, от нечего делать влюбилась в меня…» (Несколько ударов сердца. С. 175). (обратно)1061
Марьяша. — Марианна (в замуж. Сувчинская; 1911–1994) — средняя дочь Л.П. Карсавина, художник, чертежник. В 1930-е гг. работала в парижском журнале «Vogue». Мать — Л.Н. Карсавина (см. комент. 7 к письму Б.П. Пастернаку от 4 марта 1928 г.) В 1928–1933 гг. Цветаева и Л.Н. Карсавина часто встречались, главным образом, в доме Карсавиных в Кламаре, «в неделю раза два обязательно, а то и три». При этом каждый раз Цветаева читала ей свои новые стихи (Клементьев А., Клементьева С. Марина Ивановна Цветаева и семья Карсавиных // ВРХД. 1992. № 165. С. 192). (обратно)1062
Речь идет о проекте И.Г. Эренбурга (совместно с О.Г. Савичем) собрать высказывания русских писателей о странах Западной Европы и выпустить серию книг (Франции, Германии, Италии). Проект осуществлен не был. Вышло только одно издание, посвященное Франции: Эренбург И., Савич О. Мы и они: Франция. Берлин: Петрополис. 1931. Фрагменты из произведений Цветаевой в книгу не вошли. Цветаевская дневниковая проза «О Германии» (1919) была напечатана в газете «Дни» 13 декабря 1925 г. (обратно)1063
Заказным отправлением (фр.). (обратно)1064
«Ундина» — романтическая повесть (1811) немецкого писателя Ф. де ла Мотт Фуке (1777–1843), переведенная на русский язык в стихах В.А. Жуковским; одна из любимейших книг Цветаевой в детстве (СС-4. С. 622). По-видимому, исходя из цены, Цветаева хотела приобрести одно из старинных изданий повести. (обратно)1065
Арбузов Николай Сергеевич (1884–1935) — хозяйственник, книготорговец. В Гражданскую войну руководил хозяйством Симферополя. Эмигрировал в Югославию, в 1923 г. переехал в Париж. Занялся книжной торговлей, открыл в середине 1920-х гг. в Париже книжный магазин (3, rue d’Anjou, 8-е). (обратно)1066
Имеется в виду издание: Народные сказки в изложении П. Полевого. С рисунками И. Панова, исполненными в Париже. СПб.: Тип. и хромолит. A. Траншеля, 1874. Полевой Петр Николаевич (1839–1902) — историк литературы, беллетрист, переводчик, критик, преподаватель Петербургского, Новороссийского (Одесского) и Варшавского университетов. Его дочь — Полевая Елизавета Петровна. (обратно)1067
Aix (Aix-les-Bains, Экс-Ле-Бэн), Annecy (Аннеси или Анси), Chamonix (Шамони) — небольшие городки в Савойе и Верхней Савойе. (обратно)1068
Тася. — Наталья Николаевна Стражеско (1905–1994), знакомая Цветаевой и семьи Туржанских. В 1932 г. вышла замуж за деверя А.З. Туржанской, B. К. Туржанского. (обратно)1069
Елена Николаевна Арнольд (Арнольд д’Арко) — знакомая Цветаевой с послереволюционных московских лет. По воспоминаниям Э.Л. Миндлина, в то время она состояла в фиктивном браке с С.М. Волконским (Рождение поэта. С. 157). В Париже Цветаева посещала ее («За 6 лет Парижа я у Е<лены> Н<иколаевны> была в третий раз…» (Запись в тетради, 1931 г. — НСТ. С. 446). (обратно)1070
Речь идет о покупке Гронским, по просьбе Цветаевой, книги «Ундина». См. предыдущее письмо. Книгу Гронскому купить не удалось. «Об Ундине. Простите мне то, о чем не знаете. Простите мое умолчание. Уплыла Ундина. Продал ее Арбузов через два дня после Вашего вечера» (из письма Гронского от 12 июля. Несколько ударов сердца. С. 179–180). (обратно)1071
Письмо написано на двух открытках с видами городка La Roche-sur-Foron: La Tour des Capicins (Башня капуцинов) и Château de l’Echelle (Лестничный замок). (обратно)1072
Собака-пастух, четырехглазая (фр.). (обратно)1073
Описка Цветаевой. Имелись в виду сантимы. (обратно)1074
Н.Н. Стражеско. См. предыдущее письмо. (обратно)1075
«Постояльцев» (фр.). (обратно)1076
См. предыдущее письмо. (обратно)1077
См. коммент. 5 к предыдущему письму. (обратно)1078
Низ живота (фр.). (обратно)1079
С Annecy связан эпизод в биографии французского писателя Жан-Жака Руссо. Несправедливо наказанный в мастерской гравировщика, которому он был отдан в учение, Руссо бежал от него и прибыл без всяких средств в Annecy. Здесь юношу приютила одна госпожа, сделавшаяся, несмотря на разницу лет, его любовницей. Об этом он повествовал в автобиографической книге «Исповедь» («Confessions»), В 1938 г. в черновой тетради Цветаева назвала книгу Руссо в числе тех, которые она бы взяла с собой в случае отъезда (НСТ. С. 430–431). (обратно)1080
Текст письма написан на двух видовых открытках. Одна из них: En Savoie. — Sur la Montagne. Les Vaches an Pâturage (В Савойе. — На горе. Коровы на пастбище). 2). Приписка сделана на первой открытке. (обратно)1081
Е.А. Извольская. См. письмо к Р.Н. Ломоносовой от 15 ноября 1930 г. и коммент. 4 к нему. (обратно)1082
Туда и обратно (фр.). (обратно)1083
Вторая видовая открытка — Gorges des Evaux et les Rochers de Foreles (Ущелье Эво и скалы форелей). Борн, высота страшная. — Ср. в письме 1936 г. из Савойи: «Три больших камня, внизу — Борн (как на мосту написано: <…> Иду по вьющейся между скалами тропинке, местами — лестницы. Высота, даль, внизу Борн, никого и ничего» (СС-7. С. 584). (обратно)1084
Н.Н. Гронская, мать Н.П. Гронского. (обратно)1085
См. выше два предыдущих письма к Гронскому. Задержка Гронским с присылкой нужного Цветаевой номера газеты «Дни» была вызвано отсутствием в редакции свободного экземпляра. Гронскому пришлось переписывать (в два приема) очерк от руки (Несколько ударов сердца. С. 180). (обратно)1086
См. выше два предыдущих письма к Н.П. Гронскому. (обратно)1087
См. перевод на с. 365. (обратно)1088
Афонасов — правильно Афанасов Николай Вонифатьевич (1903–1941) — бывший десятник водоканала в г. Калуге. Участник Гражданской войны на стороне белых; эмигрировал вначале в Болгарию, затем во Францию. Состоял в парижской группе евразийцев, работал в отделе распространения газеты «Евразия». Был завербован советскими спецслужбами. В 1936 г. вернулся в Россию. Арестован, осужден одновременно с С.Я. Эфроном за участие в контрреволюционной деятельности и расстрелян 27 июля 1941 г. (Столица. 1992. № 39. С. 62). (обратно)1089
Перефразированная строка из стихотворения М. Лермонтова «И скучно и грустно» (1840). В оригинале строка: «…на время — не стоит труда». Цветаева часто ее цитировала. (обратно)1090
Н.Н. Стражеско. См. коммент. 10 к письму Н.П. Гронскому от 8 июля 1930 г. (обратно)1091
Н. Вундерли-Фолькарт откликнулась на просьбу Цветаевой (см. письмо от 5 июля 1930 г.) и прислала несколько книг Рильке. (обратно)1092
Ошибка Цветаевой: «Элегия для Марины» была написана в замке Мюзот и послана оттуда во Францию. (обратно)1093
Лу. — Лу Андреас-Саломе. «Вложено в руки Лу» — слова посвящения Рильке на «Часослове». (обратно)1094
…юному другу… — имеется в виду Натузиус Филипп (1815–1872) — поэт и публицист. Состоял с Беттиной фон Арним в переписке. Утверждение Цветаевой, что Беттина подарила Натузиусу автографы писем Гёте, которые он впоследствии «потерял», безосновательно (Небесная арка. С. 342–343). (обратно)1095
14-е июля — штурм восставшим народом крепости Бастилия (Париж) 14 июля 1789 г. явился началом Великой Французской революции, этот день отмечается с 1880 г. как национальный праздник Франции (нерабочий день). (обратно)1096
М.С. Булгакова (см. коммент. 2 к письму к А.А. Бесковой от 3 января 1928 г.) (обратно)1097
Е.А. Извольская. (обратно)1098
Туржанский В.К. См. коммент. 13 к письму Н.П. Гронскому от 20 июля 1928 г. (обратно)1099
Н.Н. Стражеско. (обратно)1100
Датируется по содержанию. (обратно)1101
См. коммент. 3 к письму к А.А. Тесковой от 20 сентября 1930 г. (обратно)1102
Mireille — поэма французского поэта Фредерика Мистраля (1830–1914) «Мирей», написанная на материалах фольклорных сказаний (1859). (обратно)1103
Роман французской писательницы Жермены де Сталь (1766–1817) «Коринна, или Италия» (1807). В письме С.М. Волконскому от 28 марта 1921 г. Цветаева признавалась: «Любимые книги, задумываюсь, те любимые без <сверху: от> которых в гробу не будет спаться: M-me de Staël — Коринна…» (Письма 1905–1923. С. 389). (обратно)1104
Речь идет о старшей сестре Д.П. Святополк-Мирского — Софье Петровне (по мужу Похитоновой; 1887–1978), фрейлине Императорского двора. В эмиграции — церковная деятельница. В 1947 г. вернулась в Россию. (обратно)1105
Имеется в виду Татьяна Алексеевна Яковлева (во втором замужестве — Либерман; 1906–1991), племянница художника А.Е. Яковлева. В 1925 г. приехала к нему в Париж. Снималась в рекламных фильмах, работала модисткой. С Маяковским познакомилась в октябре 1928 г. во время его пребывания в Париже. (Подробнее см.: «…Здесь нет людей его масштаба…» Письма Т. Яковлевой в Россию. — Литературное обозрение. 1993. № 6. С. 46–54.) 23 декабря 1929 г. в Париже состоялось венчание Т.А. Яковлевой и виконта Бертрана дю Плесси, коммерческого атташе французского посольства в Варшаве. Б. дю Плесси погиб в 1941 г. на фронте. (обратно)1106
Датируется по содержанию и по дате написания открытки А. Эфрон (см. ниже). (обратно)1107
Домике (фр.). (обратно)1108
См. письмо к Н.П. Гронскому от 26 июля 1930 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)1109
Цикл «Маяковскому» из семи стихотворений, написанный на кончину поэта, был опубликован в № 11/12 «Воли России» за 1930 г. (СС-2. С. 273–280). Вместе с письмом М. Цветаевой была послана открытка Ариадны Эфрон:S<ain>t-Pierre de Rumilly. 20 сент<ября> 1930 г.
Дорогая тетя Аня, Как провели Вы это лето? У нас оно было дождливое и холодное — но все-таки хорошее — горы уютны во всякую погоду, не то что море. Мур вырос, он очень умный мальчик и уже знает почти все буквы (научился сам). Скоро будет уметь читать, и, видно, научится легко. Давно я от Вас не получала известий — да и Вы от меня тоже. Но я часто, часто с нежностью и любовью вспоминаю Вас и Прагу и, надеюсь, что мы скоро увидимся. Целую Вас, маму и сестру. Ваша Аля. (Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 169). (обратно)
1110
Магазин сыра (фр.). (обратно)1111
А.Я. Гальперн. (обратно)1112
М. Цветаевой — 38 лет, Але — 18. (обратно)1113
Для ходьбы (фр.). (обратно)1114
Починку подошв (фр.). (обратно)1115
См. комментарии 2 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 19 марта 1930 г. и письмо к Н.А. Оцупу в наст. томе. (обратно)1116
Я: «Бунин, напр<имер> (!), Ремизов, напр<имер> (!!!)…» (Примеч. М. Цветаевой.) (обратно)1117
А Оцуп — из тщеславия. (Примеч. М. Цветаевой.) (обратно)1118
Цейтлин — правильно: Цетлин (псевдоним Амари) Михаил Осипович (1882–1945) — поэт, прозаик, литературный критик, редактор. В эмиграции жил в Париже. Редактор отдела поэзии в журнале «Современные записки» (1920–1940). Вместе с женой издавал и редактировал литературный журнал «Окно» (1923–1924), держал литературный салон. См. также письма к М.С. Цетлиной и коммент. к ним (Письма 1905–1923). (обратно)1119
Муж от Мари: к Мари (игра слов; фр.). (обратно)1120
«В настоящий момент я нахожу, что ему лучше не знать свое будущее!» (фр.) (обратно)1121
Цветаева высоко ценила творчество А.М. Ремизова. См. коммент. 5 к письму к А. А. Тесковой от 7 апреля 1929 г. (обратно)1122
Тамошняя женщина. — Вероника Витольдовна Полонская (1905–1994) — актриса МХАТ, последняя любовь В.В. Маяковского. Он застрелился 14 апреля 1930 г. после свидания с Полонской в своей комнате в Лубянском проезде (д. 3/6). Но был ли причиной самоубийства поэта ее отказ немедленно связать с ним жизнь, бросив театр и не объявив об этом мужу (М.М. Яншину), доподлинно не известно. Было много иных обстоятельств, подтолкнувших Маяковского к самоубийству (в том числе бойкот рапповцами его выставки «20 лет работы», провал постановки «Баня», изъятие из журнала «Печать и революция» приветствия по поводу 20-летнего юбилея его работы и другие факты, до сих пор покрытые завесой тайны). (обратно)1123
Писала Пастернаку… — Письмо Цветаевой Б.Л. Пастернаку с вопросом о подробностях гибели Маяковского не обнаружено. Об обстоятельствах самоубийства Пастернак сообщал Цветаевой 18 апреля 1930 г.: «…Ты все знаешь уже, вероятно, из газет. Если можно, удовлетворись тем немногим, что прибавлю о себе. Три дня я весь в совершившемся, плакал, видел, понимал, плакал и восхищался. На четвертый день меня отлучили от события, и этого было достаточно, чтобы мое чувство, объявленное чужим и далеким, перестало на него отзываться на общей церемонии. Я нигде не мог пристроить двух столбиков о нем, которые ничего страшного, кроме признанья красоты его свободного конца, не заключали» (Души начинают видеть. С. 523–524). И позднее в мае того же года: «Когда застрелился Маяковский, я два дня прокипел в здоровом, чистом, укрепляющем горе. <…> Я писал тебе, что во всем перечувствованном получил скорый отпор» (там же. С. 325). Речь в письмах Пастернака идет о его стихотворении, написанном на кончину поэта и носившем название «Смерть поэта». Оно было опубликовано в январском номере «Нового мира» за 1931 год с большими цензурными сокращениями (с названием «Отрывок» и без трех последних строф). «Отлучение», которое получил Пастернак от окружения Маяковского, связано, в частности, с публикацией этого стихотворения, предпоследние строфы которого:Друзья же изощрялись в спорах,
Забыв, что рядом — жизнь и я.
Ну что еще? Что ты припер их
К стене, и стер с земли, и страх
Твой порох выдает за прах?
Но мрази только он и дорог,
На то и рассуждений ворох,
Чтоб не бежала за края
Чрезмерно скорая для хворых.
Так пошлость свертывает в творог
Седые сливки бытия.
1124
Замысел Цветаевой написать о встречах с Маяковским осуществлен не был. Маяковскому (и Пастернаку) она посвятила сравнительное литературно-философское эссе «Эпос и лирика современной России» (СС-5). (См. также: Саакянц А.А. Владимир Маяковский и Марина Цветаева // Москва. 1982. № 10. С. 181–194.) (обратно)1125
Афоризм Козьмы Пруткова: «Лучше побольше, чем поменьше». (обратно)1126
Речь идет о книге немецкого театрального деятеля и писателя Эдмунда Рейнхардта (наст. фам. Гольдман; 1875–1929) «Das leben der Eleonora Duse» («Жизнь Элеоноры Дузе»; Берлин, 1928), младшего брата режиссера и актера Макса Рейнхардта (1873–1943). Дузе Э. (1858–1924) — итальянская актриса. (обратно)1127
«Оцуп! Оцуп! Хочешь суп?» (фр.). (обратно)1128
После окончания Царскосельской гимназии Оцуп недолго учился в Париже в Школе права, затем слушал лекции Анри Бергсона в Коллеж де Франс (1913). (обратно)1129
О просьбе Н.А. Оцупа к Цветаевой см. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 20 сентября 1930 г. (обратно)1130
Отношение О.Э. Мандельштама к Оцупу было засвидетельствовано в его дарственной надписи на первом сборнике «Камень» (1916): «Дорогому Николаю Авдеевичу с истинной дружбой» (Инскрипты и маргиналии О.Э. Мандельштама / Подгот. С. Василенко, П. Нерлера // «Сохрани мою речь». Записки Мандельштамовского общества. М.: РГГУ. Вып. 5. Ч. 1. С. 205). Высказываний О. Мандельштама о стихах Н. Оцупа обнаружить не удалось. (обратно)1131
Датируется условно по содержанию и с учетом письма Н.П. Гронского от 23 сентября 1930 г., где говорится о письме для Цветаевой, пришедшем на адрес «Последних новостей» (Несколько ударов сердца. С. 188). (обратно)1132
Т. е. вернулась из Верхней Савойи. (обратно)1133
П.П. Гронский. (обратно)1134
Письмо включает в себя фрагменты других писем Цветаевой к Вильдраку, написанных в то же время (пер. с фр. В. Лосской). (обратно)1135
Судя по содержанию письма, Цветаева получила от Вильдрака его сборник стихов «Livre d’amour» («Книга любви», 1914). Эта книга была в составе библиотеки Цветаевой, привезенной в Россию и предназначенной для продажи (РГАЛИ, ф. 1190, оп. 2, ед. хр. 128). В архиве Цветаевой хранится также книга для детей Вильдрака «L’ile rose» («Розовый остров», 1929), которую автор подарил Цветаевой со следующей дарственной надписью: «A madame Marina Zwetaeva en souhaitant que cette histoire soit jugée par elle digne d’être racontée à son petit gars. Charles Vildrac» («Госпоже Марине Цветаевой, с надеждой на то, что эта история покажется ей достойной быть рассказанной ее маленькому молодцу. Шарль Вильдрак») (пер. А.С. Эфрон). (обратно)1136
Имеются в виду «Записки Мальте Лауридса Бритте» (1910) Рильке. (обратно)1137
Стихотворение Вильдрака из его сборника «Книга любви». (обратно)1138
Первые строчки стихотворения без названия из «Книги любви». (обратно)1139
Имеется в виду сборник рассказов Рильке «Истории о господе Боге». (обратно)1140
Переписывая письмо в тетрадь, Цветаева здесь сделала помету: «кто угодно не может родиться Рильке. 5 августа 1938 г. — переписывая». «Из дружбы с Ш<арлем> В<ильдраком> ничего не вышло: дружбы не вышло. Переписывались по поводу моего «Gars» — ни в чем друг друга не убедили — и не разубедили — я поэт, он нет (и поэт: à ses heures [В определенное время (фр.).], а у меня — ни часу, чтоб не), несколько раз встретились в гостиной, с гостями — в столовой, с семьей — и потом кончилось: понемножку сошло на нет», — писала Цветаева в 1938 г., перенося письмо Вильдраку в тетрадь (СС-7. С. 379). (обратно)1141
Вот всадник без коня! (фр.) — Начальная строка стихотворения Ш. Вильдрака из цикла «Les Conquérants» («Завоеватели»). (обратно)1142
Об одном из чтений Цветаевой перед публикой своего французского «Мо́лодца» см. письмо к А.А. Тесковой от 25 февраля 1931 г. и коммент. 3 к нему. (обратно)1143
По-видимому, адрес Ш. Вильдрака. (обратно)1144
Душевность в ответ на душевность (фр.). (обратно)1145
Головной убор древних фригийцев, послуживший моделью для шапок участников Великой французской революции. (обратно)1146
Сын Р.Н. Ломоносовой попал в очередную аварию при езде на мотоцикле. См. коммент. 14 к письму к Р.Н. Ломоносовой от 12 сентября 1929 г. (обратно)1147
См. перевод на с. 377. — «В настоящий момент я нахожу, что ему лучше не знать свое будущее!» (фр.) (обратно)1148
Броун Алек (Alec Brown) (1900–1962) — английский писатель, поэт, переводчик, специалист по Сербии. Был дружен с Д.П. Святополк-Мирским. Перевод «Мо́лодца» издан не был. (обратно)1149
Иллюстрации и наброски Н.С. Гончаровой к французскому «Молодцу» хранятся в Государственном Русском музее в Санкт-Петербурге (31 рисунок). Воспроизведены в кн.: 1) Цветаева М. Мо́лодец / Tsvetaeva М. Le Gars: Поэма / Ил. Н. Гончаровой. Издание подгот. Н.К Телетовой. СПб.: ДОРН, 2003. 2) Tsvétaeva М. Le Gars / Цветаева М. Мо́лодец: Поэма. / Ил. Н. Гончаровой. Сост., подгот. текста, вступ. статья, коммент. А. Ивановой. М.: Эллис Лак 2000, 2005. Подробнее см.: Баснер Е.В. О работе Наталии Гончаровой над поэмой «Мо́лодец». — Поэт и время. С. 183–188. (обратно)1150
Очерк «Наталья Гончарова» был опубликован в пяти номерах «Воли России» (трех книгах): 5/6, 7, 8/9 за 1929 г. (обратно)1151
Б.Л. Пастернак сообщал Цветаевой в письме от 20 июня 1930 г.: «Я хочу, чтобы ты это знала. Этой весной я хлопотал и получил отказ. Я писал Г<орькому>, слово которого в этих вопросах всесильно, и вчера получил ответ. Под разными предлогами он отклоняет мою просьбу и советует подождать. Не могу, но хотел бы научиться верить, что это слово что-нибудь значит, т. е. что время изменит что-то и приблизит, что это не навсегда, что попытку можно будет возобновить» (Души начинают видеть. С. 526–527). (обратно)1152
См. коммент. 3 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 20 сентября 1930 г. (обратно)1153
Ключ в колодце (фр.). (обратно)1154
О поездке в Санта-Маргериту во время пребывания в Нерви см.: Цветаева А. С. 117–118. (обратно)1155
Пригород (фр.). (обратно)1156
М.С. Булгакова. См. коммент. 2 к письму к А.А. Тесковой от 3 января 1928 г. О каком эпизоде в письме идет речь, неизвестно. (обратно)1157
См. ниже коммент. 9. (обратно)1158
Лагерлёф Сельма (1858–1940) — шведская писательница. Ее роман «Сага о Иесте Берлинге» (1891) был одним из самых любимых произведений Цветаевой (Цветаева А. С. 398). (обратно)1159
Унсет (Ундсет) Сигрид (1882–1949) — норвежская писательница. Главное ее произведение — исторический роман-трилогия «Кристин, дочь Лавранса» (1920–1922) — одно из самых любимых Цветаевой. См. также письма к А.А. Тесковой 1932 г. (от 27 января, 17 апреля). (обратно)1160
Венок — Женщина — Крест (нем.). (обратно)1161
Кристин, дочь Лавранса (нем.). (обратно)1162
См. перевод на с. 363. — собака-пастух четырехглазая (фр.). (обратно)1163
Спустя годы Цветаева «встретилась» с любимой собакой: «А сейчас — волей судеб — иду на свидание с собакой, которая меня любила больше, чем все люди вместе, и которую я не видела шесть лет. (Собаки помнят два года, гениальные — четыре. Любящие — X лет.) Его зовут Подсэм (чешское: Поди сюда). Я Вам о ней напишу отдельное письмо, из к<оторо>го Вы меня больше узнаете, чем из всего доселе Вами читанного» (Из письма к А. Штейгеру от 18 августа 1936 г. СС-7. С. 578). (обратно)1164
Речь идет о Н. Вундерли-Фолькарт. (обратно)1165
Боденское озеро (нем.). (обратно)1166
Издательство «Инзель» (нем.). (обратно)1167
См. коммент. 8 к письму А.А. Тесковой от февраля 1928 г. (обратно)1168
Проза «Наталья Гончарова» с вклейками фотографий картин художницы была напечатана в журнале «Руски архив» в № 4 и 5/6 за 1929 г. (обратно)1169
В феврале 1931 г. в Праге отмечалось 50-летие со дня смерти Ф.М. Достоевского (9 февраля). Союз русских писателей и журналистов в Чехословакии, Семинарий по изучению Достоевского и Философское общество провели заседание 7 февраля. С докладами выступили А. Бем и С. Франк. 9 февраля в торжественном собрании, организованном Обществом Достоевского, членом которого была А.А. Тескова, участвовали преимущественно чешские слависты и писатели (Хроника жизни русской эмиграции в Чехословакии, II. С. 47). В письме, скорее всего, речь идет о будущем собрании 7 февраля. А.А. Тескова, очевидно, была участником обоих собраний. (обратно)1170
Ипполит, Иван — персонажи романов Ф.М. Достоевского «Идиот» и «Братья Карамазовы» (соответственно). (обратно)1171
А. Эфрон исполнилось 18 лет. (обратно)1172
«Мы еще увидимся» (фр.). (обратно)1173
Имеется в виду только что изданный второй том писем Рильке «Briefe aus den Jahren 1906 bis 1907». См. также предыдущее письмо. (обратно)1174
Семейству Фолькарт принадлежало имение Зеебург на Боденском озере, расположенном в предгорьях Альп. (обратно)1175
Афродита — богиня любви и красоты, возникшая из морской пены (греч. миф.). Ср. стихотворение Цветаевой «Кто создан из камня, кто создан из глины…» (1920). См. СС-7. С. 534–535. (обратно)1176
«Марина» по-латыни означает «морская». (обратно)1177
О попытках Цветаевой издать своего французского «Мо́лодца» см., например, письма к Р.Н. Ломоносовой. (обратно)1178
Возможно, имеется в виду Игнатий Семенович Якубович (1881 — после 1938), дипломат. В 1920-е гг. состоял первым секретарем Советского полпредства в Германии. В письме к А.В. Бахраху от 30 июня 1923 г. Цветаева писала о нем: «…сейчас в Берлине некий Игнатий Сем<енович> Якубович, человек к<оторо>му я обязана выездом своим из России, моя давняя дружба и вечная благодарность» (Письма 1905–1923. С. 584). (обратно)1179
См. письмо к В.В. Маяковскому и коммент. к нему. (обратно)1180
См. главу «Вечер поэтесс» в очерке «Герой труда» (СС-4). (обратно)1181
Красный (нем.). (обратно)1182
Ворота (нем.). (обратно)1183
Деяние (нем.). (обратно)1184
Кей Эллен (1849–1926) — шведская писательница, знакомая Рильке. (обратно)1185
В письме к жене 29 мая 1906 г., приведенном в полученном Цветаевой томе писем, Рильке рассказывает о своих встречах с Кей в Париже: «Эллен Кей чуть ли не обижается, когда ей где-либо предлагают заплатить, и с чрезвычайным недоверием относится к тому, кто берет ее деньги. Как игрок в кегли провожает свои шары, так она всем своим существом долго провожает каждый франк, ожидая, что он собьет сейчас всю девятку. Она скупа, я заметил, добрая Эллен Кей <…> С тех пор как она здесь, я сам, будучи рядом с ней, оказываюсь в невероятной нищете. Мы ждем с ней то одних, то других автобусов на самых разных углах, иногда едим с ней, словно украдкой <…> и мне подчас сдается, будто она питается в основном тем, что подают ей в гостях. Такая скупость горька, хотя и оборачивается свободой, которой мы можем пользоваться. <…> Но она добра и честна, милая Эллен Кей, и убеждена в своей правоте, и так трогательно далека от любого опыта. <…> Да и о внутренней жизни с ней вряд ли возможно говорить, ибо у нее остались какие-то странные праздничные идеалы…» (цит. по: Небесная арка. С. 351). (обратно)1186
См. коммент. 1 к письму к Н. Вундерли-Фолькарт от 12 января 1932 г. (обратно)1187
По-немецки: R. und er. (обратно)1188
Саблин Николай Павлович (1880–1937) — старший офицер гвардейского экипажа, флигель-адъютант, один из близких к Николаю II людей. После отречения Николая от престола Саблин покинул окружение царской семьи. (обратно)1189
См. следующее письмо и коммент. 1 к нему. (обратно)1190
Письмо датируется по содержанию и с учетом предыдущего письма. В обоих письмах речь идет о попытках Цветаевой получить деньги в журнале «France et Monde» (1930. № 138. С. 76–78) за публикацию главы «Fiançailles» («Помолвка», из французского «Мо́лодца»), «France et Monde» («Франция и мир» — фр.) парижский журнал экономики и социальной жизни (1921–1932). См. также письмо к Р.Н. Ломоносовой от 15 ноября 1930 г. (обратно)1191
Фохт Всеволод Борисович (1895–1941) — поэт, журналист. Соредактор парижского журнала «Новый Дом» (1926–1927 гг.). Сотрудничал на почве создания Франко-Русской студии с французскими журналами, в том числе с «France et Monde» (Струве Г. Русская литература в изгнании. Paris: YMCA-Press, 1984. С. 195). Именно через Фохта Цветаева деньги в конце концов получила, о чем сообщает в конце октября В.Б. Сосинскому. Что касается ноябрьского письма к Р.Н. Ломоносовой, где Цветаева скрывает факт выплаты журналом этих денег, то, очевидно, поступает так, чтобы подчеркнуть свое бедственное положение. (обратно)1192
К письму Цветаева приложила доверенность: «Je prie la Rédaction de “France et Monde” de bien vouloir remettre a M<onsieur> Nicolas Gronsky le honoraire pour mon poème «Fiançailles» («France et Monde», I trimestre 1930). Marina Zvetaieva Meudon (S. et O.) 2, Av<enue> Jeanne d’Arc le 18 octobre 1930» Перевод: «Я прошу редакцию «Франция и мир» любезно передать г<осподину> Николаю Гронскому гонорар за мою поэму «Помолвка» («Франция и мир», I квартал 1930). Марина Цветаева. Медон (С. и У.), ул. Жанныд’Арк, 2, 18 октября 1930 г.» (фр.). (обратно)1193
Датируется по содержанию и с учетом предыдущих писем к Н.П. Гронскому. (обратно)1194
Наложение ареста на имущество в восемь дней (фр.). (обратно)1195
Современные и гуманитарные науки (фр.). (обратно)1196
«М<арина> И<вановна> забыла здесь проставить цифру». (Примеч. В.Б. Сосинского.) (обратно)1197
«Отдельного листочка с опечатками в стихах «Маяковскому» (Воля России. 1930. № 11–12) нет: по-видимому, тогда же я отдал его в типографию». (Примеч. В.Б. Сосинского.) (обратно)1198
См. дневниковую запись: «Фохт, платя мне гонорар, плакал чернильными слезами (огромная клякса на жемчужно-серое новое платье моей соседки)» (НСТ. С. 459). (обратно)1199
Датируется условно по содержанию (пятница) с учетом последних октябрьских писем к Н.П. Гронскому. (обратно)1200
Литературно-художественный журнал, изданный в Ревеле (1930), под ред. Ю. Иваска и С. Шлифштейна. Первый (и единственный) номер журнала вышел осенью 1930 г. Среди авторов были: А. Ремизов, Б. Поплавский, Ю. Иваск, Вяч. Лебедев и др. Однако средств у издателей хватило только на печатание одного номера. (обратно)1201
Понятно, что стихи Цветаевой напечатаны не были. (обратно)1202
Городские налоги (фр.). (обратно)1203
Искусство и реклама (фр.). (обратно)1204
Волшебной флейты (нем.). (обратно)1205
Крылова Елизавета Дмитриевна (урожд. Драницына; 1868–1948) — первая жена академика-кораблестроителя Алексея Николаевича Крылова (1863–1945), коллеги Ю.В. Ломоносова по Российской железнодорожной миссии за границей. Жила в Лондоне, Париже. (обратно)1206
А. Белый снимал дачу в Кучине по Нижегородской (Горьковской) желез-ной дороге. (обратно)1207
О все ухудшавшихся отношениях Пастернака с первой женой, Евгенией Владимировной, см.: Пастернак Б. Переписка с Ольгой Фрейденберг (Нью-Йорк; Лондон, Harcourt Brace Jovanovich, 1981. С. 134). (обратно)1208
Извольская Елена Александровна (1897–1975) — переводчица, религиозная писательница, многолетняя приятельница М. Цветаевой. «Моя встреча с Мариной Ивановной Цветаевой, — вспоминала Извольская, — относится к двадцатым годам в Париже, или, вернее, под Парижем. Марина только что переехала с семьей в Париж из Праги. <…> Особенно близко я подружилась с Мариной Цветаевой летом 1930 года. Сергей Эфрон в то время лечился в санатории, расположенном в Савойе. Марина наняла поблизости старый, полуразвалившийся и очень живописный крестьянский дом. К ней я переехала на каникулы. Мне отвели единственное свободное помещение, нечто вроде погреба. <…> Мы жили как в пустыне, в самой примитивной обстановке. А были неизмеримо счастливы» (Годы эмиграции. С. 219, 220, 225). См. о ней в очерке «История одного посвящения» (СС-4). См. также письма к А.А. Тесковой от 22 января 1931 г. и 1 января 1932 г. (обратно)1209
Речь идет о публикации первой главы из французского «Мо́лодца» «Fiançailles». См. письмо к Н.П. Гронскому от 20 октября 1930 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)1210
В письме к Б.Л. Пастернаку от 18 ноября 1930 г. Р.Н. Ломоносова сообщала: «…то, что Вы просите, сделала десять дней тому назад от вас. Через недели три опять смогу послать пятьдесят — сто долларов» (Минувшее. С. 238). (обратно)1211
Панаева Авдотья Яковлевна (урожд. Головачёва; 1820–1893) — писательница. Речь идет о ее книге: Воспоминания. 1824–1870. Под ред. К. Чуковского. 2-е изд. Л.: Academia, 1928. См. с. 158 о «плате за заграничный паспорт в 500 руб., с целью ограничить число уезжающих русских, стремившихся пожить в Европе»; с. 242, 244, 347–349 — о цензуре. (обратно)1212
Кто твой ближний? — Кому ты нужнее всего (нем.). (обратно)1213
См. о том же в заключительной части очерка «Твоя смерть» (СС-5. С. 204). (обратно)1214
См. коммент. 5. (обратно)1215
См. перевод на с. 400. (обратно)1216
М.Н. Лебедева. — См. коммент. 1 к письму к А.А. Тесковой от 7 августа 1929 г. (обратно)1217
О каком предполагаемом съезде русских писателей в Праге идет речь, выяснить не удалось. В отчетах о деятельности Союза русских писателей и журналистов в Чехословакии за 1930-е гг. сведений о таком съезде не обнаружено. (Документы к истории. С. 95 —103). С другой стороны, не исключено, что речь идет об одном из съездов Лиги православной культуры. Первый такой съезд прошел в мае 1930 г. во Франции с участием С.Н. Булгакова, Т.П. Федотова, Н.А. Бердяева и др., и в дальнейшем подобные съезды собирались более или менее регулярно. Участвовать в очередном таком съезде Г.П. Федотов, один из организаторов съездов, пригласил Цветаеву. «Про съезд думаю и с ответом не задержу», — писала она Г.П. Федотову 26 ноября 1932 г. По прошествии некоторого времени Цветаева возвращается к вопросу о своем участии в съезде (см. ее письмо к Г.П. Федотову от 16 декабря 1932 г.). В итоге ее участие в съезде не состоялось. В издании 2009 г. в коммент. к этому письму говорится, что Съезд русских писателей в Праге (после съезда русских эмигрантских писателей в Белграде в апреле 1928 г.) планировался, но не состоялся (Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 175). (обратно)1218
В.И. Лебедев. — См. коммент. 1 к письму к А.А. Тесковой от 7 августа 1929 г. (обратно)1219
См. коммент. 6 к письму от 15 ноября 1930 г. к Р.Н. Ломоносовой. (обратно)1220
Набережные (фр.). (обратно)1221
Диана с ланями. — Диана (Артемида), богиня охоты и богиня плодородия (миф.). Персонаж произведений многих живописцев, графиков, скульпторов. Наиболее известным изображением Дианы-охотницы считается статуя, которая находится в Лувре: она известна под названием «Диана с ланью». (обратно)1222
Память у меня о Лондоне… — В 1934 г. в письме к В.Ф. Ходасевичу Цветаева вспоминала «свой» Лондона 1926 г.: «Когда я, несколько лет тому назад, впервые подъезжала к Лондону, он был весь во мне — полный и цельный: сразу утренний, ночной, дождевой, с факелами, с Темзой, одновременно втекающей в море и вытекающей из него…<…> Было ясное утро — но где Лондон туманов? Нужно ждать до вечера; но где Лондон факелов? В Вестминстерском аббатстве я вижу только один бок — но где оно — целиком, со всех сторон сразу? <…> Город на моих глазах рассыпался день за днем, час за часом рассылался на собственные камни, из которых был построен, я ничего не узнавала, всего было слишком много, и всё было четко и мелко — как близорукий, внезапно надевший очки и увидевший ¾ лишнего. Лондон на моих глазах рассыпался — в прах. И только когда его не стало видно, отъехав от него приблизительно на час, я вновь увидела его, он стал возникать с каждым отдаляющим от него оборотом колес — весь целиком, и полнее, и стройнее; а когда я догадалась закрыть глаза, я вновь увидела его — мой, целый, с Темзой aller et retour, с Гайд-Парком, соседствующим с Вестминстерским аббатством, с королевой Елизаветой об руку с лордом Байроном, Лондон единовременный, единоместный, Лондон вне- и всевременный» (СС-7. С. 464—465). (обратно)1223
См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 20 сентября 1930 г. (обратно)1224
Цветаева путает Оксфорд с Кембриджем. (обратно)1225
Фильм американской студии «Универсал» (1930). Режиссер Льюис М. Майлстоун. С.Я. Эфрон писал сестре, Е.Я. Эфрон, в Москву: «Видел недавно очень хороший здешний (немецкий) фильм. Инсценировка книги Ремарка "На Западе без перемен". Удивляет, что полиция разрешила демонстрацию — до такой степени этот фильм обличает бывшую войну. В Германии расисты срывают демонстрации фильма. В Париже демонстрация проходит довольно спокойно» (письмо от 10 декабря 1930 г. НИСП. С. 346). (обратно)1226
Семейное прозвище сына Р.Н. Ломоносовой, Юрия. (обратно)1227
Шарль Вильдрак — см. письмо к нему. Познакомился с Б.Л. Пастернаком осенью 1929 г., когда приехал на празднование 30-летия Московского Художественного театра. Премьера комедии Ш. Вильдрака «La brouille» («Ссора») состоялась в театре «Comédie Française» 1 декабря 1930 г. (обратно)1228
«La petite Catherine» («Маленькая Катерина») — пьеса французского драматурга Альфреда Савуара (наст. фам. Познанский; 1883-1934). Декорации для постановки в театре «Antoine» М.Ф. Ларионова, костюмы Н.С. Гончаровой. (обратно)1229
Ср. строки из «Поэмы Конца» (12 глава): «Жизнь — это место, где жить нельзя» (СС-3. С. 48). (обратно)1230
Кромвель Оливер (1599-1658) — деятель английской буржуазной революции XVII в. Возможно, Цветаева читала одну из широко известных в то время книг о Кромвеле на французском языке «История Кромвеля по воспоминаниям его времени и парламентским отчетам», т. 1-2 (Париж, 1819) историка Абеля Франсуа Вильмена (1790-1870). Р. Дэвис предполагает, что Цветаева заинтересовалась ролью Кромвеля в английской революции и в казни короля Карла I в связи с работой над «Поэмой о Царской Семье». (обратно)1231
Датируется по содержанию и с учетом поздравления А. Эфрон, написанного на оборотной стороне ее рождественского рисунка (Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 176).Медон 23 декабря 1930 г.
Дорогая тетя Аня, Поздравляю Вас и Вашу семью (включая кота Муцика) с праздниками. Как у вас в Праге верно хорошо! А в Париже и снегу ни разу не было, так Рождество не очень чувствуется. Эту картинку я нарисовала для Вас, нравится ли Вам она? Спасибо вам большое, большое за письмо — это не ответ на него, ответ будет потом. Целую нежно всех. Аля. (обратно)
1232
У юного Иисуса (фр.). (обратно)1233
Согласно литературной практике того времени Цветаева писала Шюзвиль (сейчас принято писать: Шюзевиль). (обратно)1234
Гедвилло Елена Адамовна — преподавательница французского языка женской гимназии М.Г. Брюхоненко, где училась Цветаева. Это было в Москве. — См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 16 сентября 1931 г. (обратно)1235
Ср. в очерке «Живое о живом»: «…утверждаю свою любовь к совсем не Франси Жамму и Клоделю, а — к Ростану, к Ростану, к Ростану» (см. СС-4 С. 164). Жамм Франсис (1868-1938) и Клодель Пьер (1868-1955) — французские поэты. Ростан Эдмонд (1868-1918) — французский поэт и драматург. В юношеские годы герой его пьесы «Орленок» (герцог Рейхштадтский) был кумиром Цветаевой. См. стихотворение «В Париже» (1909; СС-1. С. 27-28). (обратно)1236
Городецкая Надежда Даниловна (1901-1985) — писатель, философ, журналист. В 1919 г. эмигрировала, во Франции с 1924 г. Участник собраний литературного объединения «Кочевье» (1928-1930) и Франко-русской студии (1929-1930). Цветаева также принимала в них участие. См. заметку Городецкой «В гостях у М.И. Цветаевой» (СС-4. С. 626-628). (обратно)1237
Вероятнее всего, речь идет о сборнике стихов А. де Виньи, изданном Шюзевилем: Alfred de Vigny. «Les Poèmes». Texte établi et présenté par Jean Chuzevill (Paris: Editions Fernand Roches, 1929). Книга была подарена Цветаевой с дарственной надписью: «Madame Marina Zvétaieva, hommage d'un ami de vingt ans. J. Chuzeville» «Мадам Марине Цветаевой, моему другу двадцатилетней давности. Ж. Шюзевиль» (перевод с фр.). (Архив составителя.) (обратно)1238
В тетради, куда, по обыкновению, Цветаева переписала письмо, она сделала запись слов Шюзевиля, адресованных ей, возможно, в ответном письме: «Я так Вас боялся: Вы были настолько умны, настолько умны, Вы внушали мне страх. Вы так мало были похожи на ту мечту о девушке, которая есть у каждого юноши…» (перевод с фр. А. Цетлин-Доминик). И позднее, разбирая архив перед возвращением на родину, добавила в ту же тетрадь к словам Шюзевиля еще одну запись: «Горько слушать — даже 21 год спустя! Даже (1938) 29 лет спустя! И когда будет — не горько? Мое последнее чувство от людей будет — горечь: незаслуженность обиды» (Русская мысль. 1991. 10 мая.) (обратно)1239
С начала 1930-х гг. вместо Комитета помощи русским писателям и ученым во Франции денежную помощь писателям распределял непосредственно Союз русских писателей (литераторов) и журналистов в Париже. (обратно)1240
См. коммент. 5 к письму к А. А. Тесковой от 22 января 1931 г. (обратно)1241
Датируется по содержанию и с учетом двух последующих писем к А.А. Тесковой и Н.П. Гронскому. (обратно)1242
Авксентьев Николай Дмитриевич (1878-1943) — общественно-политический деятель, публицист, один из идеологов партии эсеров. В Париже с 1919 г. Член Общественного комитета помощи русским беженцам. Входил в состав редколлегии журнала «Современные записки» со дня его основания (1920). Однако активную работу по редактированию журнала он вел лишь в первые годы его издания. «Затем он стал принимать участие в заседаниях редакции лишь в исключительных случаях» (Вишняк М. «Современные записки». Воспоминания редактора. Bloomington, 1957. С. 104). Всю редакторскую работу выполняли М.В. Вишняк, И.И. Бунаков-Фондаминский и В.В. Руднев. (обратно)1243
…двух рукописей — чужой и «Перекопа»… — Под «чужой», по-видимому, подразумевается рукопись И.В. Степанова «Лазарет Ея Величества». См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 20 августа 1929 г. и коммент. 5 к нему. По поводу поэмы «Перекоп» см. коммент. 2 к письму к А.А. Тесковой от декабря 1929 г. Цветаева пыталась предпринять последние усилия, чтобы устроить поэму, которые так и не увенчались успехом. (обратно)1244
Речь идет о вечере 25 мая 1929 г., на котором Цветаева читала отрывки из поэмы и на который она пригласила Гончарову (см. письмо к ней от 9 мая) (обратно)1245
Имеются в виду иллюстрации Гончаровой к поэме Цветаевой «Мо́лодец». (обратно)1246
На полях письма две зачеркнутые строки, начинающиеся с обращения «Борис» (Наше наследие. 2005. С. 83. Факсимиле письма). (обратно)1247
До войны (фр.). (обратно)1248
Тюки с бирюзой, лазуритом, янтарем (фр.). (обратно)1249
От известного выражения «Куры денег не клюют», означающего: много чего-либо. (обратно)1250
И.В. Лебедева. См. коммент. 1 к письму к А.А. Тесковой от 7 августа 1929 г. (обратно)1251
По преданию, на перстне царя Соломона было написано: «И это пройдет». См. об этом стихотворение Цветаевой «Минута» (СС-2. С. 217). (обратно)1252
Е.А. Извольская. См. письмо к Р.Н. Ломоносовой от 15 ноября 1930 г. и коммент. 4 к нему. (обратно)1253
Зимой 1928/29 г. Аля занималась рисунком с Н.С. Гончаровой. В сентябре 1930 г. она «благополучно сдала свой экзамен» в Школе прикладного искусства при Лувре («Arts et Publicité»), о чем и написала в письме художнице (Наше наследие. 2005. С. 84). (обратно)1254
Датируется, как и три следующих письма к Н.П. Гронскому, по содержанию и с учетом письма от 25 февраля 1931 г. к А.А. Тесковой. Во всех этих письмах речь идет о перепечатывании Н.П. Тройским на пишущей машинке поэмы «Перекоп». (обратно)1255
Точными сведениями о возможности издания «Перекопа» отдельной книжкой не располагаем. В марте 1931 г. Цветаева писала А.А. Тесковой (письмо от 12-го) и С.Н. Андрониковой-Гальперн (от 17-го) о возможности публикации поэмы в газете «Россия и Славянство». (обратно)1256
Послеобеденное время (фр.). (обратно)1257
Странге — вероятно, имеется в виду Штранге Михаил Михайлович (19071968) — литератор, историк. В то время студент историко-филологического факультета Сорбонны, знакомый С.Я. Эфрона. Семейству Штранге принадлежал замок д'Арсин, где был открыт русский пансион. Цветаева приезжала сюда дважды (летом 1930 и 1936 гг.), С.Я. Эфрон — гораздо чаще. В те годы открыто говорили, что замок д'Арсин является центром советской разведки. В 1947 г. М.М. Штранге вернулся в СССР. См. также письма к А.С. Штейгеру (СС-7. С. 600,610). (обратно)1258
Гёста Берлинг — роман С. Лагерлёф «Сага о Йесте Берлинге». См. коммент. 3 к письму к А.А. Тесковой от 17 октября 1930 г. (обратно)1259
Речь идет о статье «О новой русской детской книге». См. письмо к А.А. Тесковой от 25 февраля 1931 г. и коммент. 6 к нему. (обратно)1260
Ср: «Всякий поэт по существу эмигрант, даже в России. Эмигрант Царства Небесного и земного рая природы» («Поэт и время», СС-5. С. 335). (обратно)1261
Ср. в письме к Н.А. Тэффи от 19 ноября 1932 г.: «…у Вас — иной круг (у меня — НИКАКОГО), но важно ведь не: круг, а: друг». (обратно)1262
См. следующее письмо. (обратно)1263
Это цитата из баллады «Lochiel's Warning» английского поэта Томаса Кэмбелла (1777-1844). Цветаева, возможно, знала балладу в переводе на французский Каролины Павловой («Les Preludes», Париж, 1839). (обратно)1264
Пильняк Борис Андреевич (наст. фам. Вогау; 1894-1938) — русский писатель. Направлялся в США по приглашению и остановился в Париже. По воспоминаниям актрисы и писательницы Т.Н. Лещенко-Сухомлиной (1903-1998) Пильняк вместе с Цветаевой посещал мастерскую ее мужа, советского скульптора Дмитрия Филипповича Цаплина (1890-1967), проходившего стажировку в Париже. «Марина Ивановна очень мне понравилась, она была вся пепельная какая-то, с милыми серыми глазами, просила видеться…» (Лещенко-Сухомлина Т. Долгое будущее: Дневник-воспоминания. М.: Сов. писатель, 1991. С. 364). (обратно)1265
Жена, Женя. — Пастернак Евгения Владимировна (урожд. Лурье; 1899-1965) — художница; мальчик — Пастернак Евгений Борисович (1923-2012) —сын Б.Л. и Е.В. Пастернак, литературовед. (обратно)1266
Еремеева Зинаида Николаевна (1897-1966) — жена пианиста Генриха Густавовича Нейгауза (1888-1964), стала второй женой Пастернака в 1934 г. (обратно)1267
См. предыдущее письмо. (обратно)1268
Роман в стихах Б. Пастернака «Спекторский» вышел отдельным изданием в 1931 г. (М., ГИХЛ). М. Цветаева была одним из прототипов героини — Марии Ильиной. Повесть «Охранная грамота» выпущена в том же году (Изд-во писателей в Ленинграде), посвящена Рильке. (обратно)1269
Из стихотворения А.С. Пушкина «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…» (1834). (обратно)1270
Ср. название очерка Цветаевой о Валерии Брюсове (СС-4). (обратно)1271
Ср. стихотворение Цветаевой «Только живите! — Я уронила руки…» (1917) (СС-1. С. 357) и рассказ, приведенный в записях «О любви» (СС-4). (обратно)1272
Первая строка из стихотворения Цветаевой без названия цикла «Комедьянт»(1918). См. СС-7. С. 452. (обратно)1273
Из стихотворения Цветаевой «Милые спутники, делившие с нами ночлег!..» (1917). См. СС-1. С. 332-333. (обратно)1274
См. письмо Б. Пастернака М. Цветаевой от 14 июня 1922 г. (Души начинают видеть. С. 11-13) и ответ Цветаевой (Письма 1905-1923. С. 482-485). (обратно)1275
В письме к ПЛ. Сувчинскому от 15 марта 1926 г. Цветаева писала: «Мандельштам "ШУМ ВРЕМЕНИ". Книга баснословной подлости. Пишу — вот уже второй день — яростную отповедь. Мирский огорчен — его любезная проза. А для меня ни прозы, ни стихов — ЖИЗНЬ, здесь отсутствующая. Правильность фактов — и подтасовка чувств» (Письма 1924-1927. С. 311). См. также коммент. 1-3 к этому письму (Там же. С. 312) и статью «Мой ответ Осипу Мандельштаму» (СС-5). (обратно)1276
Вклеена вырезка из письма Броуна с его адресом. Имя вписано рукой Цветаевой. (обратно)1277
В собрании Р.Н. Ломоносовой хранится экземпляр «Мо́лодца» с дарственной надписью: «Дорогой Раисе Николаевне Ломоносовой на долгую дружбу — и скорую встречу. МЦ. Медон, 17-го февраля 1931 г.P.S. А слова посвящения — слова прощания морского царя с Садком (былина) — единственные, которые из всей вещи привел (должно быть дальше не пошел!) и на которые обрушился местный критик Адамович, как на образец дешевой и слащавой лже-народности. (БЫЛИНА!) Эта книжка одна из моих любимых — моих» (Минувшее. С. 250). (обратно)
1278
Полицейский (устарев.). (обратно)1279
«Ежедневная газета» (фр.). — «Le Quotidien» — французская ежедневная правая газета. (обратно)1280
Числа. — См. коммент. 2 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 19 марта 1930 г. (обратно)1281
«Мо́лодец» (фр.). (обратно)1282
Ср. с воспоминаниями Е.А. Извольской: «В надежде облегчить трудную жизнь Марины мы однажды попытались заинтересовать в ее творчестве французские литературные круги. Как раз в то время она закончила французский перевод своего "Мо́лодца" и была приглашена в один из известных в то время парижских литературных салонов. Я сопровождала Марину и очень надеялась, что она найдет в нем и помощь, и признание. Марина прочла свой перевод "Мо́лодца". Он был выслушан в гробовом молчании. Увы! <...> …после неудачного выступления Марина замкнулась в свое одиночество» (Годы эмиграции. С. 239). Ср. ответ Цветаевой на вопрос «Правда ли, что Вы пишете поэму по-французски?» в интервью для газеты «Возрождение». — «Да. Знаете "Мо́лодца"? Я попробовала перевести, а потом решила — зачем же мне самой себе мешать, — кроме того, многого французы не поймут, что нам ясно. Вышло, что вокруг того же стержня заново написала. У них, например, нет слова "вьюга" — пришлось говорить о снеге, чтобы подготовить, — а когда я, наконец, произношу "rafale" — ясно, что это не ветер, а метель… Я и сама никогда не думала, что возьмусь за такую работу. Вышло это почти случайно: Наталья Гончарова, знавшая вещь по-русски, сделала иллюстрации и пожалела, что нет французского текста. Я и начала — ради иллюстраций, а потом сама вовлеклась» (СС-4. С. 626-627). (обратно)1283
Речь идет о Брисе Парэне (1897-1971) — писателе и философе, члене редколлегии крупнейшего журнала «Nouvelle Revue Française», секретаре издательства Gallimard. В 1920-е гг. занимал пост атташе по культуре посольства Франции в СССР. В 1926 г. вернулся с женой в Париж. См. также письмо к Р.Н. Ломоносовой от 6 марта 1931 г. (обратно)1284
Поэму М. Цветаевой перепечатывал Н.П. Тройский. См. письма к нему от февраля 1931 г. (обратно)1285
Правильно: «Новая газета». Двухнедельник литературы и искусства, выходила в Париже в 1931 г. (выпущено пять номеров). Редактор М.Л. Слоним. Цветаева дважды участвовала в ответах на анкеты, предложенные редакцией этой газеты писателям (СС-4. С. 625). Написала статью «О новой русской детской книге», которая была опубликована в журнале «Воля России» (1931. № 5-6). (СС-5). (обратно)1286
«Собака зарыта» (нем.). (обратно)1287
Ср. запись в тетради в тот же день: «…Здесь я — ненужна, там я невозможна. Вокруг пустота, мой вечный, с младенчества, круг пустоты. Нет друзей, в будущем — нищета (дающие когда-нибудь да устанут — перестанут), но это — в быту, душевно — хуже, просто — ничего» (НСТ. С. 432). Ср. также фрагменты писем к Р.Н. Ломоносовой от 6 марта 1931 г. и к Н.А. Тэффи от 19 ноября 1932 г. (обратно)1288
Мягкий климат (фр.). (обратно)1289
«Петр I» — исторический роман А.Н. Толстого. (обратно)1290
Святополк-Мирский Дмитрий Петрович, князь (1890-1939) — критик, историк литературы. С 1921 г. жил в Англии. Профессор Школы славянских исследований Королевского колледжа Лондонского университета. Участник евразийского движения. Автор двухтомной «Истории русской литературы» (на английском языке). Учредитель и соредактор журнала «Версты» (1926-1928). Член редколлегии еженедельника «Евразия» (1928-1929). В 1932 г. вернулся в СССР. Погиб в лагере. Многие годы был горячим поклонником таланта Цветаевой, писал рецензии на ее поэмы («Мо́лодец», «Крысолов»), отвел ей заметное место в своей «Истории русской литературы». В 1926 г. организовал Цветаевой поездку в Лондон (см.: Письма 1924-1927. С. 306-312). Оказывал ей материальную помощь. (обратно)1291
…вечер (будет весной)… — Этот вечер состоялся 30 мая (см. письмо к А.А. Тесковой от 3 июня 1931 г. и коммент. 1 к нему). (обратно)1292
Svistounoff. — Свистунова Нина (Антонина) Александровна (урожд. Масленникова; 1895-1974) — общественная деятельница, литератор. В эмиграции жила в Париже. Организатор и участница благотворительных вечеров русской колонии в 1930-е гг. в Медоне. Писала пьесы. Цветаева дает чужой адрес, чтобы домашние не узнали про перевод. (обратно)1293
Речь идет о волшебнице, которая явила по просьбе иудейского царя Саула умершего пророка Самуила (ветх. зав.). (обратно)1294
Программа вечера состояла их трех отделений: «Классические розы» (Новая лирика), «Медальоны» (12 характеристик), «Громокипящий кубок» (Лирика довоенная). Подробнее см.: Лубянникова Е., Мнухин Л. «Моя двусмысленная слава…» (Игорь Северянин в Париже). — Литературное обозрение. М. 1988. №4. С. 104-108. (обратно)1295
Ваш словарь <…> не поэт! — См. также письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 3 марта 1931 г. (обратно)1296
Неточная цитата из стихотворения И. Северянина «Вода примиряющая» (1926). У Северянина: «Где сосны — …» и т.д. (обратно)1297
Речь идет о сонетах, прочитанных на вечере и посвященных поэтам и писателям (из книги «Медальоны». Белград, 1934). Сонет-«медальон», посвященный в этой книге Цветаевой, носит иронически-недружелюбный характер («Блондинка с папироскою, в зеленом.:» С. 96) и, по-видимому, на вечере зачитан не был. Впервые сонет был опубликован: За свободу. Варшава. 1926. 29 авг. (обратно)1298
Вероятно, имеется в виду стихотворение И. Северянина «Это было у моря…» (1910). (обратно)1299
«Нелли», «Каретка куртизанки» — стихи И. Северянина (1911). (обратно)1300
B.C. Гриневич. См. письмо к ней. (обратно)1301
Датируется по содержанию. (обратно)1302
Главы поэмы «Перекоп». (обратно)1303
«Новая газета». — См. коммент. 6 к письму к А.А. Тесковой от 25 февраля 1931 г. (обратно)1304
Ладинский Антонин Петрович (1896-1961) — поэт и прозаик, реэмигрант (с 1955 г.). В «Новой газете» (№ 1) было опубликовано его стихотворение «Среди кузин и теток…» (1931), а также рецензия В. Варшавского на первую книгу его стихов «Черное и голубое» (1930). (обратно)1305
О статье «О новой русской детской книге» (СС-5) см. письмо к А.А. Тесковой от 25 февраля 1931 г., а также письмо к Р.Н. Ломоносовой от 6 марта 1931 г. (обратно)1306
См. письмо к А.А. Тесковой от 25 февраля 1931 г. и коммент. 4 к нему. (обратно)1307
См. там же. (обратно)1308
Челпанова (у Цветаевой описка) Наталья Георгиевна (в замуж. Парэн; 1897-1958) — художник-график, педагог, жена Б. Парэна. В Париже с 1926 г. Занималась оформлением детских книг. (обратно)1309
Район Парижа, округ (фр.). (обратно)1310
См. письмо к И. Северянину и коммент к нему. (обратно)1311
См. письмо к Р.Н. Ломоносовой от 29 августа 1931 г., письмо к А.А. Тесковой от 31 августа 1931 г. и коммент. к нему, а также письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн. (обратно)1312
См. письмо к А.А. Тесковой от 25 февраля 1931 г. и коммент. 3 к нему. (обратно)1313
Брис Парэн — см. то же письмо и коммент. 4. (обратно)1314
См. коммент. 6 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 3 марта 1931 г. (обратно)1315
См. указанные письма к А.А. Тесковой (25 февраля) и к С.Н. Андрониковой-Гальперн (3 марта) и коммент. к ним. (обратно)1316
Младшая дочь Ирина. Подробнее см. письмо к В.К. Звягинцевой и А.С. Ерофееву от 7/20 февраля 1920 г. и коммент. к нему (Письма 1905-1923. С. 287-290). (обратно)1317
Речь идет о Н. Вундерли-Фолькарт. См. письма к ней. (обратно)1318
…очередная Елена (Сестра моя Жизнь). — Многие из стихотворений Б. Пастернака в книге «Сестра моя — жизнь» навеяны его любовью к Елене Александровне Виноград (по мужу Дороднова; 1896-1987). Роман был недолгим. Подробнее см.: Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Материалы для биографии. М.: Сов. писатель, 1990. С. 297-316. (обратно)1319
Опубликовано в журнале «Новый мир» (1931. № 1. С. 117). (обратно)1320
См. письмо Игорю Северянину и письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 3 марта 1931 г. (обратно)1321
См. письмо к Р.Н. Ломоносовой от 13 февраля 1931 г. и коммент. 15 к нему. (обратно)1322
Р.Н. Ломоносова, очевидно, показывала письмо знакомым, уговаривая их помочь Цветаевой материально. (обратно)1323
Скрябин Юлиан (1908-1919) — сын композитора А.Н. Скрябина, музыкально одаренный ребенок. Утонул в Днепре. (обратно)1324
Голубовская Надежда Иосифовна (1891-1975). (обратно)1325
См. письма 1931 г. к А.А. Тесковой (от 25 февраля), С.Н. Андрониковой-Гальперн (от 3 марта), Р.Н. Ломоносовой (от 6 марта) и др. (обратно)1326
Рисковать (фр.). (обратно)1327
Киносъемка (фр.). (обратно)1328
См. письмо к Р.Н. Ломоносовой от 29 августа 1931 г. (обратно)1329
См. перевод на с. 400. (обратно)1330
«Иностранка» (фр.). (обратно)1331
В 1906 г., когда М.А. Цветаева умерла, Анастасии было 12, Марине — 14 лет. (обратно)1332
…рейнское золото — «гадательное золото Рейна, в которое верят только поэты» (см. статью «Поэт о критике». СС-5. С. 278). (обратно)1333
Цветаева ездила в Париж, когда ей было неполных семнадцать лет. Летом 1909 г. она посещала курсы старофранцузской литературы в Сорбонне (Alliance Française). См. также письмо к Эллису от 22 июня 1909 г. и коммент. 3 к нему (Письма 1905-1923). (обратно)1334
Герцог Рейхштадтский. (обратно)1335
Первый Консул (фр.). (обратно)1336
Свой брак с С.Я. Эфроном (29 января 1912 г.) Цветаева считала «ранним». (обратно)1337
Речь идет о революционере-эмигранте Владиславе Александровиче Кобылянском, жившем в Нерви в 1902-1903 гг. одновременно с Цветаевыми. «После февральской революции Кобылянский вернулся в Россию уже тяжелобольной туберкулезом. Он был редактором газеты в Крыму, а потом заведующим австро-итальянским отделом Наркоминдела. Он тотчас же разыскал Марину в Москве <…> Встретились они как родные. <…> Он сказал Марине: "В тяжелые минуты жизни дух вашей матери всегда витал вокруг меня, поддерживая и утешая. <…> Он умер в 1919 году от туберкулеза…"» (Цветаева А. С. 127). (обратно)1338
«Своими путями». — Литературно-художественный и общественно-политический иллюстрированный журнал. Выходил в Праге. С.Я. Эфрон был инициатором его издания и бессменным членом редакционной коллегии. В 1924–1926 гг. вышло 13 номеров. Подробнее см.: Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. М.: Эллис Лак, 1999. С. 421–423. (обратно)1339
Речь идет о № 6/7 за 1925 г. журнала, посвященного Советской России. Поэзия была представлена стихами С. Есенина, Н. Тихонова, Н. Асеева, проза — рассказами Вс. Иванова, М. Зощенко, «Воздушными путями» Б. Пастернака и др. (обратно)1340
«Версты» — журнал под редакцией Д.П. Святополк-Мирского, П.Л. Сувчинского и С.Я. Эфрона при ближайшем участии А. Ремизова, М. Цветаевой и Л. Шестова (Париж. 1926–1928. № 1–3). Целью журнала было «если не объединить все лучшее в современной русской литературе (это не под силу одному изданию)», то хотя бы «указывать на это лучшее». Подчеркивалось, что журнал не будет проводить различия между русской культурой, создаваемой на родине и за ее рубежами (Версты. 1926. № 1. С. 5). Подробно об истории создания и существования «Верст» (вышло всего три номера) см.: Саакянц А. Журнал «Версты» // Новый журнал. Н.-Й. 1991. № 183. С. 211—217; Струве Г. Русская литература в изгнании. Париж: YMCA-Press, 1984. С. 73–77. (обратно)1341
В «Евразии» С.Я. Эфрон напечатал: «Очерки русского подполья» (1928, 29 дек.; 1929, 12 янв.); «От Комитета Парижской Группы евразийцев» (1929, 26 янв.); «Кадеты и революция» (1929, 9 марта); отзывы о советских журналах и др. (обратно)1342
В «Новой Газете» (1931. № 4. 15 апр.) была опубликована статья С.Я. Эфрона «Долой вымысел: о вымысле и монтаже». В № 5 (1 мая) — «Заметки о кино». (обратно)1343
«Руска кинематографска индустриjа» — Руски архив (Белград. 1931. № 13. С. 99–108). (обратно)1344
Историю семьи С.Я. Эфрона см.: Эфрон А. С. 43-44, 46–47, 50–52. (обратно)1345
Например: «Октябрь 1917 года» (На чужой стороне. Берлин; Прага. 1925. № 11); «Видовая» (Своими путями. Прага. 1926. № 12/13); «Тиф» (Ковчег. Прага. 1926. № 1); «Тыл» (Благонамеренный. Брюссель. 1926. № 2). (обратно)1346
Об отсутствии «почвы Октября» у М. Цветаевой (и А. Ремизова) писал советский критик Д. Горбов в статье «Десять лет русской литературы за рубежом» (Родство и чуждость. С. 331–340). (обратно)1347
Cм. письмо к В.В. Маяковскому и коммент. к нему. (обратно)1348
Пугало (фр.). (обратно)1349
Н. Городецкая. «В гостях у М.И. Цветаевой» (СС-4). (обратно)1350
Русская народная сказка «Упырь». См. также коммент. к «Мо́лодцу» (СС-3). (обратно)1351
См. коммент. 8 к письму к Р.Н. Ломоносовой от 6 марта 1931 г. (обратно)1352
Стихотворение 1924 г. (СС-2). (обратно)1353
Бем А.Л. — См. письмо к нему. О его сотрудничестве в газете «Россия и славянство» можно говорить с большой натяжкой (см.: Alfred Liudvigovich Bem. Bibliography. By M. Bubeniková, L.Vachalovská. — Prague, 1995). (обратно)1354
24 декабря 1930 г. Министерство иностранных дел Чехословацкой республики направило своему генеральному консулу в Париже письмо о пособиях для русских писателей во Франции. В письме говорилось: «Так как средства Фонда помощи для русских на следующий год значительно ограничены, Министерство иностранных дел может оказать содействие в поддержке за границей только тех русских эмигрантов, которые имели заслуги перед ЧСР в прошлом, и которые в настоящее время работают в пользу ЧСР. По этой причине Министерство иностранных дел оставляет возможность предоставления пособия только следующим русским эмигрантам: Алексею Ремизову, Константину Бальмонту, Марине Цветаевой, остальным <…> пособие приостанавливается с 31.12.1930 г.» (Документы к истории. С. 91). Цветаева получала пособие до конца 1931 г. См. о чешском пособии Цветаевой также письмо к А.А. Тесковой от августа 1926 г. (Письма 1924–1927. С. 453–154). (обратно)1355
В письме от 11 ноября 1930 г. С.Я. Эфрон писал своей сестре Е.Я.Эфрон в Москву: «…я порешил "перевооружиться" и обрести профессию, могущую предоставить мне относительную свободу и независимость. И вот на старости лет я поступил на высшие курсы кинематографии Пате. Я хочу основательно ознакомиться с кинематографической техникой во всем ее объеме, одновременно по возможности устроившись на работу в какую-либо киностудию…» (цит. по кн.: Саакянц А. Марина Цветаева: Жизнь и творчество. М.: Эллис Лак, 1997. С. 537–538). Однако по окончании курсов С.Я.Эфрон постоянную работу получить не смог (недолго служил во французском кинематографическом обществе, затем в частной лаборатории и др.). Опубликовал о кино статьи в «Новой газете» (см. письмо к Р.Н. Ломоносовой от 12 марта 1931 г. и коммент. 5 к нему), в сербском журнале (там же, коммент. 6) и в «Воле России» (Советская кинопромышленность. 1931. № 3/4). (обратно)1356
По-видимому, речь идет о возможности напечатать «Перекоп» в газете «Россия и Славянство» (см. предыдущее письмо). Однако публикация поэмы не состоялась. (обратно)1357
О публикации отрывка из французского «Мо́лодца» («Le Gars») см. коммент. 1 к письму Н.П. Гронскому от 20 октября 1930 г. (обратно)1358
Muselli. — См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 21 июня 1931 г. и коммент. к нему. (обратно)1359
В письме от 5 марта 1931 г. Пастернак рассказал Цветаевой о вспыхнувшем летом 1930 г. его романе с Зинаидой Нейгауз и прислал в письме посвященную ей балладу («На даче спят. В саду, до пят…»). Души начинают видеть. С. 531–532). См. следующее письмо. (обратно)1360
Женя. — Сын Б. Пастернака. См. следующее письмо. (обратно)1361
Ср. библейскую притчу о богаче и Лазаре: «Жил на свете один богач, у которого были красивые одежды и который пировал каждый день, в то время как бедный Лазарь лежал голодный у его дверей. Собаки приходили лизать струпья, которыми было покрыто его тело» (Лк. 16: 19–31). (обратно)1362
Мы были бы так счастливы вместе! — мы были так несчастны вместе! (фр.). (обратно)1363
Е.А. Извольская. См. письма к Р.Н. Ломоносовой от 15 ноября 1930 г. и 12 апреля 1931 г. и коммент. к ним. (обратно)1364
Я знаю только одну счастливую любовь: Беттины к Гёте. Большой Терезы — к Богу. — Речь идет о Беттине фон Арним (1785–1859), книгу которой «Переписка Гёте с ребенком» Цветаева особенно ценила, восхищалась самой Беттиной (см. «Несколько писем Райнер Мария Рильке». СС-5. С. 320–322). Большая Тереза. — Тереза Авильская (1515–1582), испанская монахиня-кармелитка, католическая святая, автор мистических сочинений. Большой ее иногда называют в отличие от доктора церкви, Терезы (Маленькой) из Лизьё. (обратно)1365
«Из моей жизни» (нем.). (обратно)1366
Он заверил, что деревья не растут до небес (нем.). — Es ist dafur gesorgt… — Цветаева цитирует эпиграф к третьей части книги Гёте «Из моей жизни. Поэзия и правда». (обратно)1367
Богом установлено, чтобы деревья… (нем.). (обратно)1368
Приехавший из Москвы Борис Пильняк рассказал Цветаевой, что Пастернак разошелся с женой (см. письмо от 13 февраля 1931 г. к Р.Н. Ломоносовой, в котором также говорится о возникшем у Цветаевой чувстве ревности и обиды). О второй жене Б.Л. Пастернака см. коммент. 4 к этому письму. (обратно)1369
…за десять лет целый список: Блок, Гумилев, Есенин, Сологуб, Маяковский. (обратно)1370
Жена. — Е.В. Пастернак. Женя — сын (см. о них коммент. 3 к письму к Р.Н. Ломоносовой от 13 февраля 1931 г.). (обратно)1371
Свое впечатление, полученное от прочтения «Поэмы конца», Пастернак описал 25 марта 1926 г. в письме к Цветаевой: «Я четвертый вечер сую в пальто кусок мглисто-слякотной, дымно-туманной ночной Праги, с мостом то вдали, то вдруг с тобой, перед самыми глазами, качу к кому-нибудь, подвернувшемуся в деловой очереди или в памяти, и прерывающимся голосом посвящаю их в ту бездну ранящей лирики, Микеланджеловской раскидистости и Толстовской глухоты, которая называется Поэмой Конца…» и т. д. (Души начинают видеть. С. 148). (обратно)1372
Обувь фирмы «Ускид» (фр.). (обратно)1373
См. коммент. 5 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 11 июня 1929 г. (обратно)1374
Сиротинин Василий Николаевич (1856–1934) — врач-терапевт, профессор Военно-медицинской академии. Эмигрировал, с 1922 г. жил в Париже. Работал в Русском госпитале в Вильжюифе (под Парижем). (обратно)1375
Вся вещь, по-немецки: Kristin, Laurinstochter. (Примеч. М. Цветаевой.) — См. письма к А.А. Тесковой от 27 января и 17 апреля 1932 г. (обратно)1376
К письму приложена расписка: «25 долларов от Г<осподи>на Тихвинского получила. Марина Цветаева. Meudon (S. et О.) Jeanne d'Arc, 31-го марта 1931 г.». Леонид Михайлович Тихвинский (1897–1976) был сыном расстрелянного за участие в «Таганцевском заговоре» Михаила Михайловича Тихвинского (1868–1921), профессора химии, коллеги Ю.В. Ломоносова по Киевскому политехническому институту. Л.М. Тихвинский в 1929–1941 гг. работал инженером-конструктором в фирме Вестингауза в Америке, должен был деньги Ломоносовым, и, надо полагать, что, отправляя перевод Цветаевой, он гасил часть своего долга. (обратно)1377
Цветаева, возможно, имеет в виду свой роман (1923–1924 гг.) с К.Б. Родзевичем. См. письма к нему (Письма 1905–1923, Письма 1924–1927). (обратно)1378
См. письмо к Р.Н. Ломоносовой от 12 апреля 1931 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)1379
Д.П. Святополк-Мирский. В своем письме от 7 марта 1931 г. он приглашал С.Н. Андроникову-Гальперн приехать в Голландию: «…я собираюсь быть в Амстердаме 29 марта и остаться в пределах Голландии и Бельгии приблизительно до 10 апреля… <…> Будьте душенькой и приезжайте в Амстердам мне на встречу. Я Вам за это подарю тюльпан…» Д.П. Мирский. Письма. С. 118–119). (обратно)1380
Речь идет об осложнениях, связанных с лечением Ю.Ю. Ломоносова (см. письмо от 12 октября 1930 г.). Некоторое время существовала даже угроза ампутации ноги. (обратно)1381
В Медоне Цветаева с Муром ходили в небольшую православную церковь Св. мученика Иоанна Воина (была освящена в апреле 1929 г.). Ее настоятелем в то время был о. Андрей Сергеенко (1902–1973). Упоминается в черновой тетради Цветаевой (НСТ. С. 467). Вспоминал о медонской церкви в 1941 г. в своем дневнике и Георгий Эфрон: «Когда-то ходил в православную церковь, причащался, говел (хотя церковь не переносил)» (Эфрон Г. Дневники: В 2 т. М.: Вагриус, 2004. Т. 1. С. 451). (обратно)1382
С.М. Волконский, чтобы поправить свое здоровье, собирался на Ривьеру. Вернулся в Париж в январе 1932 г. В те же дни уезжала к жениху в Японию Е.А. Извольская. «Во время нашего пребывания в Медоне мне пришлось принять важное решение: уехать надолго из Франции. Решение это было для меня очень трудным. Марина превратила мой отъезд в настоящую драму. Это не значит, что она особенно горевала обо мне. Нет, в ее глазах, в моей жизни кончались "будни", наступило время тревог, неуверенности, полета в неизвестность <…> Разлука действительно сделалась трагедией. Помню Марину на вокзале, когда я села в вагон. Она стояла на перроне, бледная, безмолвная, неподвижная, как статуя» (Извольская Е. Поэт обреченности. Н.-Й. Воздушные пути. 1963. III. С. 160). В Японии Е.А. Извольская пробыла недолго, выйдя замуж, она вскоре вернулась во Францию. См. также первую главку «Истории одного посвящения» (СС-4). (обратно)1383
Датируется по содержанию с учетом предыдущего письма. (обратно)1384
См. предыдущее письмо и коммент. 2 к нему. (обратно)1385
См. два предыдущих письма. (обратно)1386
Н.А. Бердяев. См. коммент. 1 к письму в Комитет помощи русским писателям и ученым от 18 марта 1928 г. (обратно)1387
Бурдель (Bourdel) Эмиль-Антуан (1861–1929) — французский скульптор, ученик О. Родена. (обратно)1388
Абсолютно похожий (фр.). (обратно)1389
«25 долларов от Г<осподи>на Тихвинского получила. М. Цветаева. Медон, 10-го мая 1931 г.». См. также письмо к Р.Н. Ломоносовой от 31 марта 1931 г. и коммент. 3 к нему. (обратно)1390
О вечере М. Цветаевой 30 мая 1931 г. (зал «Эвритмия», 6-bis, rue Campagne-Première. Хроника, II. С. 195) см. письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 18 и 31 мая 1931 г. (обратно)1391
Извольский Александр Петрович (1856–1919) — дипломат, посол России во Франции (1910–1917). Его вдова, Маргарита Карловна (урожд. баронесса Толь, Толль; ок. 1860–1940, Америка). Родители Е.А. Извольской. (обратно)1392
Очерк «История одного посвящения» и коммент. к нему см. СС-4. (обратно)1393
Автор фельетона — Георгий Владимирович Иванов (1894–1958) — поэт, прозаик, литературный критик. С 1922 г. в эмиграции, жил в Париже. См. следующее письмо и коммент. 3 к нему. (обратно)1394
«История одного посвящения» при жизни Цветаевой опубликована не была. «Воля России» прекратила существование в начале 1932 г. О несостоявшейся публикации очерка см. также у М.Л. Слонима (Годы эмиграции. С. 126–127). (обратно)1395
«Никто ничего не отнял!..», «Собирая любимых в путь…», «Ты запрокидываешь голову…», «Откуда такая нежность?..» и др. (СС-1). (обратно)1396
Часть беллетризованных мемуарных очерков, написанных Г.В. Ивановым в 1920-е гг., составила книгу «Петербургские зимы», которая вышла в 1928 г. (Париж, изд-во «Родник»). Глава в книге, посвященная Мандельштаму, гораздо в меньшей степени беллетризована, чем поздний очерк «Китайские тени» (Последние новости. 1930. 22 февр.), вызвавший резкую критику Цветаевой. (обратно)1397
Верному врагу (фр.). (обратно)1398
Однако в своем отзыве о вечере М. Цветаевой Адамович не удержался, чтобы не упрекнуть ее в «мелочности», излишнем «полемическом задоре» (Иллюстрированная Россия. Париж. 1931. № 26. С. 13). (обратно)1399
Персефона — богиня царства мертвых, дочь богини Деметры, часть года могла жить на земле, а остальное время вынуждена была находиться в подземном царстве (греч. миф). (обратно)1400
Поэтесса Кристина Кроткова, вернувшись с вечера Цветаевой, оставила в тот же день запись в дневнике: «Только что с вечера Марины Цветаевой. Билеты дорогие, но публики довольно много. С изрядным опозданием на деревянной сцене появляется она — в ярко-красном вечернем платье, декольте. Держит себя очень непосредственно, но почти не бестактно. Звонкий, не низкий голос, которым она прекрасно владеет. Вероятно, из нее вышла бы не плохая актриса. <…> Очень остроумно, талант бьет ключом и не угасает…» [Минувшее: Ист. альм. Т. 21. М.; СПб.: Atheneum — Феникс. 1997. С. 386). (обратно)1401
Датируется по содержанию, с учетом даты вечера 30 мая и письма к адресату от 11 июня 1931 г. (обратно)1402
С.Н. Андроникова-Гальперн выполнила просьбу Цветаевой. См. письмо от 11 июня. (обратно)1403
Речь идет, по-видимому, о княгине М. де Бассиано, знакомой Д.П. Святополк-Мирского. См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 21 июня 1931 г. и коммент. 3 к нему. (обратно)1404
Muselli. — См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 21 июня 1931 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)1405
О вечере М. Цветаевой 30 мая 1931 г. см. письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 18 и 31 мая 1931 г. (обратно)1406
Международная Колониальная выставка проходила в Париже в мае-октябре 1931 г. (обратно)1407
Московская сестра — А.И. Цветаева. См. коммент. 10 к письму Б.Л. Пастернаку, написанному между 2 и 10 июля 1931 г. К письму приложен пригласительный билет: Invitation Soirée Littéraire Marina Zvétaiéva Samedi 30 mai à 21 heures 6 bis, Rue Campagne Première (обратно)1408
Подавленная сила, подавленное творческое желание (фр.). (обратно)1409
«История одного посвящения». (обратно)1410
Отсутствие новостей — хорошие новости (фр.). (обратно)1411
О вечере 30 мая 1931 г. см. письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 18 и 31 мая 1931 г. и коммент. к ним. (обратно)1412
См. коммент. 1 к письму к С. Н. Андрониковой-Гальперн от 31 мая 1931 г. (обратно)1413
См. коммент. 1 к письму к С. Н. Андрониковой-Гальперн от 18 мая 1931 г. (обратно)1414
Улыбка посольства (фр.). (обратно)1415
В рукописи зачеркнуто. (обратно)1416
О выставке см. письмо к А.А. Тесковой от 3 июня 1931 г. (обратно)1417
Е.В. Пастернак лечилась в это время в Германии. (обратно)1418
Отдельным изданием «Крысолов» не вышел. Текст подписного бланка см.: Цветаева М. Фотолетопись жизни поэта. Сост. А. Саакянц и Л. Мнухин. М.: Эллис Лак, 2000. С. 236. (обратно)1419
Muselli Vincent (Мюзелли Винсент; 1879–1956) — французский поэт. Тесно сотрудничал с И.Е. Путерманом (см. о нем коммент. 3 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 10 мая 1928 г.), издал у него в 1929–1931 гг. четыре своих стихотворных сборника. (обратно)1420
…родинах: двух, — в Нормандии и Корсике… — Цветаева, видимо, пишет о том, что Мюзелли родился в Нормандии (г. Аржантан), а по отцу был корсиканцем. Его отец, уроженец Корсики, во время рождения сына служил в Нормандии. (обратно)1421
Бассиано Маргарет (Маргрит Гаэтани) де, княгиня (урожд. Чапин; 1880—1963). О ней и ее «воскресеньях», устраиваемых для сотрудников «Соттегсе» на версальской вилле, см.: Iswolsky Helen. Light before dusk: a Russian catholic on France. 1923–1941. New York, Toronto, Longmans, Green and Co., 1942. P. 4345. См. также письмо к Р.Н. Ломоносовой от 29 августа 1931 г. «Соттегсе: Cahier trimestriels» (1924–1932) — парижский ежеквартальный литературный журнал. (обратно)1422
Платье, подаренное Цветаевой Черновыми: «черное платье с замечательной бабочкой сбоку, которую вышила Оля» (Письма 1924–1927. С. 296). (обратно)1423
Льняная ткань с характерной для юга Франции расцветкой или вышивкой (фр.). (обратно)1424
По-видимому, речь идет о копии с известного портрета (автолитографии) Б.Л. Пастернака работы Л.О. Пастернака (1924). См.: Пастернак Л.О. Записи разных лет. М.: Сов. художник, 1975. С. 103. (обратно)1425
См. поэму «С моря» (СС-3). Была написана в мае 1926 г. как поэтическое письмо к Б. Пастернаку. (обратно)1426
Арина Родионовна Яковлева, няня Пушкина, крепостная его бабушки. (обратно)1427
Т. е. В.В. Маяковский. Слова из стихотворения Б. Пастернака «Смерть поэта» («Спал и, оттрепетав, был тих, — / Красивый, двадцатидвухлетний…»). То же в «Охранной грамоте»: «Лицо возвращало к временам, когда он сам назвал себя красивым, двадцатидвухлетним…». Так себя Маяковский назвал в поэме «Облако в штанах»: «Мир огро́мив мощью голоса, / Иду красивый, двадцатидвухлетний». (обратно)1428
Речь, возможно, идет о работе Д.Н. Анучина «А.С. Пушкин (Антропологический эскиз)» (1899), где рассматривался вопрос об этническом происхождении предка Пушкина — Ганнибала (уроженца Абиссинии) и указывалось, что абиссинцев современная антропология относит к хамитской группе. Подробнее см.: НСТ. С. 605. (обратно)1429
См., например, о прогулке с поэтом в стихотворении «Встреча с Пушкиным» (1913) (СС-7. С. 187–188). (обратно)1430
У А.С. Пушкина «Для берегов отчизны дальной…» (1830). (обратно)1431
…«та́к нужно писать историю» (русская история в рассказах для детей)… — В письме, написанным перед дуэлью, Пушкин обращался к автору «Истории России в рассказах для детей» А.О. Ишимовой: «Сегодня нечаянно открыл Вашу "Историю в рассказах" и поневоле зачитался. Вот как надобно писать!» (Пушкин А.С. Полн. собр. соч. М.; Л.: АН СССР, 1949. Т. 16. С. 227). (НСТ. С. 605). (обратно)1432
Фаэтон (блистающий, пылающий) — в древнегреческой мифологии сын Гелиоса (Солнца), который попытался править колесницей отца, но не смог этого сделать. Античные толкователи отождествляли Фаэтона с Землей (отсюда-черный). (обратно)1433
«Остережение» от сестры Анастасии касалось возможной публикации поэм Цветаевой «Перекоп» и «Поэмы о Царской Семье». См. очерк Н. Городецкой, опубликованный 7 марта 1931 г. в газете «Возрождение» «В гостях у Цветаевой» (СС-4. С. 626–627). См. также коммент. в НСТ. С. 606. Андрюша. — Трухачев Андрей Борисович (1912–1993) — сын А.И. Цветаевой от первого брака. (обратно)1434
Большую вещь… — «Поэму о Царской Семье». (обратно)1435
Б.Л. Пастернак собирался с З.Н. Нейгауз в летнюю поездку на Кавказ и должен был заехать за ней в Киев (Души начинают видеть. С. 539). (обратно)1436
Речь идет о письме С.Я. Эфрона к Б.Л. Пастернаку с просьбой о содействии ему в получении советского гражданства. 29 июня 1931 г. Сергей Яковлевич писал сестре Е.Я. Эфрон: «У меня к тебе спешное и серьезное дело. Я подал прошение о сов<етском> гражданстве. Мне необходима поддержка моего ходатайства в ЦИКе. <…> Мое прошение пошло из Парижа 24 июня. Следовательно нужно оч<ень> торопиться. <…> Одновременно написал Горькому и Пастерн<аку>» (НИСП. С. 352). Письмо Эфрона Пастернаку не сохранилось. (обратно)1437
Д.П. Святополк-Мирский. (обратно)1438
Речь идет, скорее всего, о С.Н. Андрониковой-Гальперн. (обратно)1439
Р.Н. Ломоносова. См. письма к ней. (обратно)1440
12 мая 1931 г. Пастернак писал Цветаевой, что высылает ей на адрес С.Я. Эфрона автобиографическую прозу «Охранная грамота» (Души начинают видеть. С. 507). А 30 мая он сообщает ей: «Мне вернули с почты ранее принятую бандероль с рукописью на твое имя при разъяснении, что на такие пересылки требуется специальное разрешение» (Там же. С. 507). Вероятно, речь идет о рукописи (или машинописи) первой части книги. (обратно)1441
Датируется условно по содержанию и с учетом письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 23 октября 1931 г., где упоминается визит Чаброва к Саломее Николаевне. Из двух суббот, которые приходятся в 1931 г. на 4-е число (апрель и июль), более реальной представляется суббота летняя: в апреле Андроникова-Гальперн могла быть в отъезде (см. письма к ней от 31 марта и 21 апреля). С другой стороны, в своих воспоминаниях А.С. Эфрон о писала Чаброве: «Он разыскал нас в 30-е годы и каждые год-полтора приезжал к нам в Кламар и Ванв под Парижем, погостить несколько дней…» (А. Эфрон. С. 68). Если учесть, что в Кламар из Медона Цветаева переехала в марте 1932 г., а суббота в том году приходится на 4 июня, то возможна и такая датировка. Хронологически предпочтение отдано первому варианту. (обратно)1442
Чабров Алексей Александрович (наст. фам. Подгаецкий; 1883–1935) — актер, музыкант, друг А.Н. Скрябина. Окончил Брюссельскую консерваторию как пианист. В эмиграции с 1923 г. В 1927 г. принял католичество, в 1931 г. — сан священника. См. письмо к нему (Письма 1905–1922). Получил приход на Корсике, одно время служил в Марселе. Ему Цветаева в 1922 г. посвятила поэму «Переулочки» (СС-3) и стихотворение «Не ревновать и не клясть…» (СС-2). (обратно)1443
Противоположность (фр.). (обратно)1444
См. коммент. 3 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 21 июня 1931 г. (обратно)1445
Из стихотворения А. Ахматовой «Я улыбаться перестала…» (1915). (обратно)1446
Не очень хороший вкус княжны (княжон!) (фр.). (обратно)1447
Экзамен на степень бакалавра (фр.). (обратно)1448
Город на реке Роне, к югу от Лиона. (обратно)1449
Правильно: «Vergers» («Сады»), сборник Рильке, изданный во Франции (1926). (обратно)1450
Лазурный берег (фр.). (обратно)1451
Оригинальный текст дарственной надписи (по-французски) см.: Поэт и время. С. 129. (обратно)1452
Поэт выражает себя словами, скульптор — деяниями (фр.). (обратно)1453
Год назад Цветаева получила от Н. Вундерли-Фолькарт (см. начало письма от 11 августа 1930 г.) среди книг Рильке, по-видимому, и его книгу о Родене во французском переводе (Rainer Maria Rilke. Auguste Rodin. Paris, 1928). Афоризм, неточно цитируемый Цветаевой, принадлежит итальянскому автору Помпонию Гаурику (ок. 1480–1530) и использован Рильке в качестве одного из эпиграфов к его книге «Огюст Роден» (У Гаурика: «У поэта — слова, у скульптора — деяния». — Из диалога «О скульптуре», 1504). См.: Небесная арка. С. 358–359, а также письмо Н.П. Гронскому от 5 сентября 1928 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)1454
См. коммент. 1 к письму к Н. Вундерли-Фолькарт от 12 января 1932 г. (обратно)1455
Софи Рильке (урожд. Энтц) умерла в 1931 г. в возрасте 80 лет. (обратно)1456
См. конец следующего письма. (обратно)1457
С.Я. Эфрон провел летом 1931 г. три недели в замке д'Арсин в Верхней Савойе. (обратно)1458
Летом и осенью 1931 г. Ариадна Эфрон гостила у В.И. и М.Н. Лебедевых. (обратно)1459
Розыскной лист (фр.). (обратно)1460
Хозяйка (фр.). (обратно)1461
Приходящая домашняя работница (фр.). (обратно)1462
В ответном письме от 2 сентября 1931 г. С.Н. Андроникова-Гальперн, только что вернувшаяся из Швейцарии, писала: «Что значит фраза о Мирском? Женился? На Вере <Сувчинской>?» (Мир Пастернака. М.: Сов. художник, 1989. С. 167). См. также письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 7 и 16 сентября 1931 г. (обратно)1463
К черновому фрагменту письма в тетради приписка: «(NB! Я уехала из Р<оссии> в 1922 г. и до 1931 г. его не видала. Начало письма к художнику Синезубову)». Синезубов обратился в письме к Цветаевой с просьбой помочь ему в продлении французской визы. Будучи невозвращенцем, до этого он жил в Германии. Цветаева написала об этом С.Н. Андрониковой-Гальперн (см. письмо от 10 сентября 1931 г.). См. также последующие письма. (обратно)1464
См. коммент. 2 к письму к Н. Вундерли-Фолькарт от 19 августа. (обратно)1465
В рукописи зачеркнуто. (обратно)1466
Лицо неустановленное. (обратно)1467
Строки «Линий мало, / Мало талану» из стихотворения Цветаевой «В очи взглянула…» (1917). См. СС-1. (обратно)1468
С.Н. Андроникова-Гальперн. См. письма к ней и коммент. 1 к письму к А.А. Тесковой от 31 августа 1931 г. (обратно)1469
См. письма к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 21 июня и 20 июля 1931 г. и коммент. к ним. (обратно)1470
Бассиано. — См. коммент. 3 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 21 июня 1931 г. (обратно)1471
Цикл «Стихи к Пушкину», написанный летом 1931 г., был напечатан лишь в 1937 г. (Современные записки. № 63, 64). См. СС-2. (обратно)1472
Стихотворение «Ода пешему ходу» при жизни Цветаевой не публиковалось. См. СС-2. (обратно)1473
С.Н. Андроникова-Гальперн. До 1934 г. выплачивала Цветаевой «иждивение» в размере от 300 до 500 франков. Практически в это же время в Париже по инициативе Е.А. Извольской был организован Комитет (Общество) помощи Марине Цветаевой (цитируемое ниже письмо А.А. Тесковой позволило уточнить дату создания Комитета. В комментариях к «Письмам М. Цветаевой к В.В. Рудневу» ошибочно был указан 1933 г.). В Комитет вошли Е.А. Извольская, С.Н. Андроникова-Гальперн, Л.Н. Карсавина, М.Н. Лебедева, французская писательница Натали Клиффорд-Барни и др. Было составлено обращение Комитета с призывом помочь Цветаевой. «Маринины друзья создали "Общество помощи Цветаевой", и им удалось найти деньги, чтобы оплатить ее квартиру», — писала Е.А. Извольская (Годы эмиграции. С. 230). Обращение Комитета дошло и до Праги. В письме от 20 сентября 1931 г. А.А. Тескова просит совета у А.Л. Бема: «А ведь у меня опять заботы, заботы с Цветаевой! Получила на машинке писаную грамоту от г-жи Карсавиной. Извещает меня, что Цветаевой всегда в последнем времени было плохо (относительно денег), но сейчас уже так плохо, прямо нищета. Сошлись несколько друзей, основали "Комитет помощи Цветаевой" и т. к. им знакомо мое доброе отношение к ней, просят меня немедленно заявить, сколько буду ей высылать ежемесячно, и в которое число, дать им дальнейшие советы, и приобрести членов Комитета в Праге. Вдогонку за этим письмом второе письмо самой Цветаевой, отчаянное: иждивения в этом месяце не получили, лавочник, где брали на прокат, потребовал немедленной уплаты и отказал в дальнейшем кредите, 1.Х у них 1200 fr. За квартиру заплатить надо (а то хоть под мост переезжай) и еще как в этом же месяце какие-то проценты и какие-то уплаты, кругом 3000 fr. — ну просто ужас. И я, признаться, в виду своих всесторонних забот, совсем смутилась. Право, не знаю, как за дело взяться. Был бы досуг!.. Очень бы мне нужно выслушать Ваш совет насчет Цветаевой, и, пожалуй, не совет, а мнение (именно, можно ли располагать, что найду членов для Комитета помощи). Подумывала о Надежде Николаевне Крамарж, но вспомнила ее отрицательное отношение к стихам М<арины> И<вановны> и т. д. Чехов, знающих М<арину> И<вановну>, очень мало. Почитающий ее, например, Кубка — не согласится на расходы, также и другие; публиковать ли воззвание в газетах?..» (Архив А.Л. Бема). Судя по всему, регулярную помощь из Праги организовать не удалось. (обратно)1474
В уже упомянутом письме, написанном на двух открытках (на одной — фотография церкви в местечке Рарон в Швейцарии, где похоронен Рильке, на другой — фотография его могилы), С.Н. Андроникова-Гальперн сообщала: «О Вас же думала в поездке, как видите: была на могиле Рильке и посылаю Вам снимок церкви, у кот<орой> он похоронен, могилу и цветы с могилы, — кот<орые> сорвала для Вас» (Мир Пастернака. М.: Сов. художник, 1989. С. 167). (обратно)1475
Роза, о чистое противоречие! Радость Сном забыться ничьим под сенью множества век! (нем.) (пер. с нем. КМ. Азадовского). (обратно)1476
Перевод надписи на французский принадлежит, по-видимому, Цветаевой. (обратно)1477
Н.В. Синезубов. (обратно)1478
См. коммент. 1 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 31 мая 1931 г. (обратно)1479
Речь, вероятно, идет о статье Д.П. Святополк-Мирского «Histoire d'une émancipation)) («История одной эмансипации»), опубликованной в № 37 «Nouvelle Revue Française» (Париж. 1931. С. 384–397). В статье автор предлагал для более глубокого проникновения в суть произведения, будь то театр, кино или поэзия, использовать учение марксизма. (обратно)1480
В.А. Сувчинская. См. также письмо от 16 сентября. (обратно)1481
Романович Сергей Михайлович (1894–1968) — живописец, график, монументалист. В 1912–1914 гг. участвовал в выставках, организованных Ларионовым в России. (обратно)1482
Будучи уже за границей, Цветаева в 1923 г. вспоминала Синезубова: «Я бывала у него в Москве, в маленьком бабы-ягинском доме, в пустыре. Он жил без вещей и без печки. Зяб на полу. Он походил на лукавого монашка. Некое сияющее исподлобье. Я всегда любовалась им» (Письма 1905–1923. С. 607). (обратно)1483
Важная особа (разг. фр.). (обратно)1484
«Без возможности возобновления» (фр.). (обратно)1485
Шлецер-Скрябина Татьяна Федоровна (1883–1922) — вдова А.Н. Скрябина. Цветаева познакомилась с ней летом 1920 г., их дружба продолжалась до смерти Скрябиной в апреле 1922 г. Ей посвящено стихотворение Цветаевой «Бессонница! Друг мой!..» (1921) (СС-1. С. 286–287). (обратно)1486
Шлецер Борис Федорович (1881–1969) — музыкальный и литературный критик, переводчик. С 1921 г. в Париже. Сотрудничал в «Современных записках», во французской прессе. (обратно)1487
Мария Александровна Шлецер (урожд. Боти; 1847–1937), по происхождению бельгийка. (обратно)1488
Очерк «История одного посвящения» при жизни Цветаевой опубликован не был (СС-4). (обратно)1489
Окончательное название цикла — «Стихи к Пушкину». Четыре стихотворения цикла были опубликованы в № 63 и 64 «Современных записок» (1937). «Дом» («Из-под нахмуренных бровей…») — в № 51 этого журнала (1933). Стихотворения «Ода пешему ходу» и «Бузина» при жизни поэта не публиковались (СС-2). Историю написания «Стихов к Пушкину» и других стихотворений лета-осени 1931 г. см. также: Саакянц А. Марина Цветаева. С. 547–555. (обратно)1490
Из стихотворения А.С. Пушкина «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…» (1834). (обратно)1491
Терм — ежеквартальная квартирная плата. (обратно)1492
Мочульский Константин Васильевич (1892–1948) — филолог, литературный критик. В эмиграции с 1920 г., в Париже — с 1922 г. Читал лекции по русской литературе в Парижском университете. Автор монографий о Блоке, Белом, Брюсове, Достоевском. В 1923 г. опубликовал статью «Русские поэтессы. Марина Цветаева и Анна Ахматова» (Родство и чуждость. С. 127–132). (обратно)1493
См. письмо к Ж. Шюзевилю и коммент. к нему. (обратно)1494
Начальная строка стихотворения А.С. Пушкина «Вурдалак» («Песни западных славян», 1834). (обратно)1495
См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 8 октября 1931 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)1496
«Большие усилия» (фр.). (обратно)1497
М.Н. Лебедева и ее дочь Ирина. См. коммент. 1 к письму к А.А. Тесковой от 7 августа 1929 г. (обратно)1498
Вожель (Vogel) Люсьен (1886–1954) — издатель, редактор журнала «Vu» («Vu et Lu»), в котором сотрудничала С.Н. Андроникова-Гальперн, по всей вероятности, имел связи с посольством. (обратно)1499
«Вязание» — Октябрь 1931 — приложение к журналу «Сад моды» (фр.). (обратно)1500
«Искусство при свете совести» (см. СС- 5, а также два следующих письма). (обратно)1501
Вас просят словами, Вы отвечаете поступками (фр.). (обратно)1502
Хлопоты по продлению визы Н.В. Синезубову увенчались успехом. См. предыдущие письма. (обратно)1503
«Les Tricots» — см. предыдущее письмо. (обратно)1504
См. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 4 июля 1931 г. и коммент. к нему. (обратно)1505
Речь идет о задуманном Цветаевой осенью 1931 г. трактате о творчестве, который назвала «Искусством при свете совести». Работа над ним продолжалась вплоть до весны следующего года. Фрагменты из этой большой работы были опубликованы в «Современных записках» (1932, № 50 и 1933, № 51). В 1932 г. в журнале «Руски архив» также были напечатаны фрагменты эссе в переводе на сербскохорватский язык, в котором были главы, отсутствующие в русском тексте. См. коммент. 2 к следующему письму. Подробнее об истории публикации см. в кн.: Цветаева М. Искусство при свете совести (Реконструкция полного текста статьи, выполненная Ю.П. Клюкиным). М.: Дом Марины Цветаевой, 1993. (обратно)1506
Письмо Мура, приложенное к письму Цветаевой, см.: Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 198. (обратно)1507
Датируется по содержанию. (обратно)1508
…сербы — белградский журнал «Руски архив». Часть статьи «Искусство при свете совести» была опубликована в № 16/17 журнала за 1932 г. (под названием «Поэт и Время»), другая часть (под своим названием) — в № 18/19 за тот же год. См. также СС-5. (обратно)1509
Русская чечевица (фр.). (обратно)1510
См. следующее письмо. (обратно)1511
С привратником (фр.). (обратно)1512
Здесь: силуэт, рисунок (фр.). (обратно)1513
С.Я. Эфрон писал сестре Лиле: «Я очень долго был совсем без работы. С месяц как раздобыл место у одного американского изобретателя нового строительного материала (вид картона). Работа, как видишь, совсем не по моей специальности — но не скучная и на том спасибо. Пока получаю совсем мало (200 fr. в неделю), а работаю до 8 ч. вечера» (НИСП. С. 354). (обратно)1514
В письме от 20 ноября 1933 г. к Б.Л. Пастернаку Р.Н. Ломоносова комментирует прекращение переписки с Цветаевой: «…приходили отчаянные письма от М.И. Ц<ветаевой> с просьбами о денежной помощи, а мы сами были в долгу у всех друзей. Каждая Чубина операция, больничные счета увеличивали долги… и наша переписка с М<ариной> И<вановной> прервалась. Она приняла невозможное за нежелание» (Минувшее. С. 273). (обратно)1515
К письму приложена открытка с рождественской картинкой работы А.С. Эфрон: «Meudon 29 дек<абря> 1931 г. Милая Раиса Николаевна, поздравляю Вас и Ваших с Рождеством и Новым Годом, желаю всего, всеголучшего, а главное — здоровья сына! Очень хотим все с вами увидеться — увидеть воочию! Целую Вас. Ариадна Эфрон» (Там же). (обратно)1516
«Рильке пытался сказать в "Элегии для Марины" не столько о своей "не-любви", сколько об одиночестве, как пути, ведущем любящих к полноте бытия» (коммент. К.М. Азадовского. Небесная арка. С. 360). «Элегию для Марины» см. там же, с. 86–87. (обратно)1517
См. коммент. 5 к письму к Н. Вундерли-Фолькарт от 11 августа 1931 г. (обратно)1518
Дочь — Рут Зибер-Рильке, внучка — Кристина Зибер-Рильке (1903–1947). (обратно)1519
См. письмо этого же дня к С.Н. Андрониковой-Гальперн и коммент. к нему. (обратно)1520
Речь идет о «Воле России». (обратно)1521
На второй странице письма был черновик письма к Р.Н. Ломоносовой, отправленного в тот же день: «С Новым Годом, дорогая Раиса Николаевна! Пишу Вам на последнем листе блокнота, успевшего за протекший год уже выцвести по краям. Давным-давно от Вас…» (Небесная арка. С. 360–361). Окончательный текст — см. предыдущее письмо. (обратно)1522
Написанное на нескольких страницах новогоднее письмо отослано не было, 27 января Цветаева продолжила его и только затем отослала (см. письмо к А.А. Тесковой от 27 января 1932 г., среда). (обратно)1523
«Искусство при свете совести». (обратно)1524
Мне больше ничего не остается. Больше мне не остается ничего (фр.). — Словами «мне больше ничего не нужно» ответила французская королева Мария-Антуанетта в день своей казни на предложение тюремной служащей съесть специально приготовленный для нее суп. (обратно)1525
Цветаева имеет в виду свое замужество. Оно состоялось, когда ей было 19 (а не 17) лет. (обратно)1526
Alain Gerbault — французский писатель Алэн Жербо (1893–1941), совершивший в одиночку кругосветное путешествие по морю, описал его в своей книге «Seul a travers l'Atlantique» («Один через Атлантический океан») (1929). (обратно)1527
Следом за солнцем (фр.). (обратно)1528
М.Л. Моравская. См. коммент. 8 к письму к А.А. Тесковой от 7 апреля 1929 г. (обратно)1529
Здесь — Страна (нем.). (обратно)1530
Доклад Цветаевой состоялся в Доме Мютюалите 21 января 1932 г. 17 января «Последние новости» опубликовали содержание доклада: «Большой поэт неизбежно современен. Что такое современность? В какую минуту и почему поэт перестает быть современным? Поэт в эмиграции и поэт в Сов<етской> России. Всякий поэт по существу эмигрант. Обыватель и новое искусство. Причина гибели Есенина. Быть современным — творить свое время. Что такое время и почему я должна ему служить?» (обратно)1531
Дочь Зайцевых, Наталия Борисовна (1912–2008), сообщила, что стала невестой Андрея Владимировича Соллогуба (1906–1996), за которого вышла замуж 6 марта 1932 г. Бракосочетание состоялось в Св. Александро-Невском храме в присутствии A.M. Ремизова, Н.А. Тэффи, В.Ф. Ходасевича, М.А. Алданова, К.Д. Бальмонта, Н.Н. Берберовой и др. (Возрождение. 1932. 8 марта). (обратно)1532
Имеется в виду новогодний бал, который ежегодно устраивался 13 января Союзом русских писателей и журналистов в пользу своих нуждающихся членов. (обратно)1533
Цветаева получила от Н. Вундерли-Фолькарт только что вышедший очередной том Рильке: Rainer Maria Rilke. Briefe und Tagebucher aus der Fruhzeit 1899 bis 1902. Leipzig, 1931. (Письма и дневники периода 1899–1902 гг.) Книга явилась первым изданием дневников Рильке, которые он вел в отдельные периоды своей жизни. (обратно)1534
Ср. в письме к А.А. Тесковой от 27 января 1932 г.: «Читала я трилогию (С. Унсет. «Кристин, дочь Лавранса». — Сост.) два года с лишним назад, жила ее». (обратно)1535
Имеется в виду стихотворение Константина Михайловича Фофанова (1862–1911) «Весна и ночь», переведенное Рильке на немецкий язык в 1902 г. В издании 1931 г. русский текст стихотворения был воспроизведен латинскими буквами (С. 27). Подробнее см.: Barota М. К вопросу о трансформации и компенсации («Весна и ночь» Фофанова в переводе Рильке). — Slavica tergestina, Univ. degli studi di Trieste. 1997. № 5. C. 147–157. (обратно)1536
Рильке впервые приехал в Россию весной 1899 г. Цветаевой шел тогда седьмой год. (обратно)1537
М. Бетц (1898–1946) — французский писатель, переводчик; переводил также и письма Рильке. См.: Небесная арка. С. 361. (обратно)1538
Издательство «Insel» в Лейпциге обладало издательскими правами на все произведения и письма Рильке. (обратно)1539
Мо́лодец (фр.). (обратно)1540
Р.-М. Рильке и Россия или: Россия Р.-М. Рильке (фр.). (обратно)1541
«Россия была огромным событием его бытия — и его развития» (фр.). (обратно)1542
В Небесной арке к этому месту дается такой комментарий: «Цветаева соединяет здесь слова Рильке из двух его писем к ней (от 10 и 17 мая). "Длинные скобки" и "короткие предложения"» — цветаевская интерпретация слов Рильке из его письма от 10 мая: "…и, подобно тебе, спускаюсь из фразы на несколько ступенек вниз, в полуэтаж скобок, где так давят своды…"» (С. 362–363). (обратно)1543
Жид Андре (1869–1951) — французский писатель. См. письмо к нему (СС-7. С. 640–645). (обратно)1544
Рильке (урожд. Вестхоф) Клара (1878–1954) — жена Рильке. Их недолгий брак распался в 1902 г. Клара Рильке занималась скульптурой, а также немного живописью. (обратно)1545
Рут — Рут Зибер-Рильке. См. следующее письмо. Кристиана (Кристина) Зибер-Рильке (1923–1947), внучка Рильке. Рильке ни разу ее не видел. (обратно)1546
О могиле Рильке см. письмо к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 7 сентября 1931 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)1547
Цветаева читала книгу писем Рильке (см. коммент. 1 к предыдущему письму). В своих письмах конца 1901 — начала 1902 г. Рильке, сообщая своим знакомым о родившейся у него 12 декабря 1901 г. дочери, описывает ее в колыбели, размышляет о ее будущем. (обратно)1548
Незнакомка (фр.). (обратно)1549
См. статью «Несколько писем Райнер Мария Рильке» и подборку переводов «Из писем Райнер Мария Рильке» в СС-5. (обратно)1550
М.А. Цветаева умерла 5 июля 1906 г. (обратно)1551
Статья «Несколько писем Райнер Мария Рильке» была написана в 1929 г. (обратно)1552
Неточная цитата из письма Рильке к художнице Пауле Беккер (1876–1907) от 13 января 1901 г. (Rainer Maria Rilke. Briefe und Tagebucher aus der Fruhzeit 1899 bis 1902. C. 94). (обратно)1553
См. коммент. 4 к письму к Н. Вундерли-Фолькарт от 8 июня 1930 г. (обратно)1554
Рильке изучал русский язык в 1899–1902 гг. В письме от 17 мая 1926 г. он писал Цветаевой: «…еще десять лет назад я почти без словаря читал Гончарова и все еще довольно свободно читаю русские письма…» (Небесная арка. С. 74). (обратно)1555
Мать Рут, Клара Рильке, жила в те годы под Бременом. Слово «мы» в письме Рут относилось к ее мужу Карлу Зиберу. (обратно)1556
Из письма Рильке к Цветаевой от 17 мая 1926 г. (Там же. С. 70). (обратно)1557
На «Дуинезских элегиях» (1923) Рильке сделал надпись: «Марине Ивановне Цветаевой. Касаемся друг друга. Чем? Крылами. // Издалека ведем свое родство. // Поэт один. И тот, кто нес его, // встречается с несущим временами. Райнер Мария Рильке. (Валь Мон, Глион, Кантон Во, Швейцария, в мае 1926)». На «Сонетах к Орфею» (1923) — «Поэтессе Марине Ивановне Цветаевой. Райнер Мария Рильке (3 мая 1926)». (См. Письма 1924–1927. С. 358, 360). (обратно)1558
Правильно: «Vergers» («Сады»). См. письмо к Н. Вундерли-Фолькарт от 11 августа 1931 г. и коммент. 1 к нему. (обратно)1559
Штейгер прислал Цветаевой свой второй сборник «Эта жизнь: Стихи» (Париж, 1932). (обратно)1560
В нужное время / в нужном месте / нужный человек / нужное слово (нем.). — Эти же строки Цветаева уже приводила ранее в дневниковой прозе «Земные приметы» (СС-4. С. 516). Цветаева цитирует их и в наброске письма к Н.П. Гронскому в 1928 г. (НСТ. С. 394). (обратно)1561
…мне однажды мать сказала… — Из автобиографического очерка Цветаевой «Мать и музыка»: «Мама (это было ее последнее лето, последний месяц последнего лета) — почему у тебя "Warum" выходит совсем по-другому? — Warum — "Warum"? — пошутила с подушек мать. И, смывая с лица улыбку: — Вот когда вырастешь и оглянешься и спросишь себя, warum все так вышло — как вышло, warum ничего не вышло, не только у тебя, но у всех, кого ты любила, кого ты играла, — ничего ни у кого — тогда и сумеешь играть "Warum". А пока — старайся» (СС-5. С. 30). «Warum» («Почему» — нем.) — фортепианная пьеса немецкого композитора Р. Шумана (1810–1856) (у Цветаевой в письме описка). (обратно)1562
Восьмистишие: «Об этом мире слишком много лгут, / Об этой жизни ходит много басен, / Но все же этот мир — прекрасен, / И этой жизнью все-таки живут…/ Пройдут года и, заглушая вздох, / Раздастся вдруг невольное признанье: — / О, этот бедный мир совсем не плох! / О, эта жизнь — совсем не наказанье!» (Штейгер А. Эта жизнь: Стихи. С. 16) (обратно)1563
Сигрид Унсед: Кристин — дочь Лавранса. Часть 1. Венок (нем.). — См. письмо к А.А. Тесковой от 17 октября 1930 г. и коммент. 4 к нему, а также см. следующее письмо. (обратно)1564
Венок — Женщина — Крест (нем.). (обратно)1565
Mährisch Frübau. — Немецкое название чешского города Моравска Тршебова. Под некоторыми стихами в упомянутом сборнике Штейгера указано как место их написания. В Русской гимназии в Моравской Тршебове в 19231924 гг. училась Ариадна Эфрон, в связи с чем Цветаева с мужем в сентябре 1923 г. и январе 1924 г. приезжали в этот город. См. следующее письмо. (обратно)1566
Vésinet, Le. — Предместье Парижа (20 км). (обратно)1567
А.В. Эйснер. — См. коммент. 6 к письму к А.А. Тесковой от 17 марта 1929 г. Его доклад на тему «Генеральная линия современной русской литературы» состоялся на Евразийском семинаре в Театре Мютюалите 28 января. Цветаева была в числе приглашенных участвовать в прениях. Помимо Цветаевой на доклад были приглашены Н.Н. Алексеев, М.Л. Слоним, В.Н. Ильин и др. (Хроника, II. С. 270). (обратно)1568
Продолжение письма, написанного 1 января (см.). (обратно)1569
Перевод см. на с. 528 (Венок — Женщина — Крест (нем.)). — См. письмо к А. А. Тесковой от 17 октября 1930 г. и коммент. 4 к нему. (обратно)1570
А.С. Штейгер. См. предыдущее письмо. (обратно)1571
Речь идет о повести Рильке «Die Weise von Liebe und Tod des Cornets Christoph Rilke» (1906) («Песня о любви и смерти корнета Кристофа Рильке» — нем.). (обратно)1572
См. письмо к А. Штейгеру («О Вашем отзыве…») (обратно)1573
А.А.Тескова выполнила просьбу Цветаевой и прислала ей книгу «Die Frau» (Франкфурт-на-Майне, 1930) с дарственной надписью: «Дорогой Марине Ивановне Цветаевой на радость… с любовью. А.А. Teskova 24.111.32. Прага» (Частное собрание). См. также письмо к А.А. Тесковой от 17 апреля 1932 г. (обратно)1574
На доклад Цветаевой (см. выше коммент. 7 к письму к А.А. Тесковой от 1 января) были приглашены «в качестве собеседников»: В.Л. Андреев, Н.А. Бердяев, И.И. Бунаков (Фондаминский), В.В. Вейдле, Е.А. Зноско-Боровский, Л.П. Карсавин, Н.А. Оцуп, Б.Ю. Поплавский, М.Л. Слоним, В.Б. Сосинский, Т.П. Федотов, А.В. Эйснер (Хроника, II. С. 268). (обратно)1575
Зноско-Боровский Евгений Александрович (1884–1954) — прозаик, критик, историк театра, шахматист. В эмиграции во Франции с 1920 г. Член Союза русских писателей и журналистов в Париже. Автор рецензии на книгу Цветаевой «Ремесло» (Воля России. 1924. № 3). См. Родство и чуждость. С. 167–170. (обратно)1576
Яблоновский Сергей Викторович (наст. фам. Потресов; 1870–1953) — журналист, театральный критик. В 1920 г. эмигрировал в Египет, затем переехал в Париж. Член Союза русских писателей и журналистов в Париже. В 1915 г. в письме к Е.Я. Эфрон от 21 декабря Цветаева писала: «Мы сидели в кабинете Таирова, Яблоновский объяснялся в любви моим книгам и умильно просил прочесть ему «Колыбельную песенку», которую вот уже три года читают перед сном его дети…» (Письма 1905–1923. С. 208). (обратно)1577
В тетради Цветаевой сохранился ответ А. Эйснеру на его «горячее» выступление на вечере: «Эйснеру я отвечаю: спасибо за защиту и прибавляю, что так себя защитить, как он — меня — я бы не посмела. Обывателя я не трогаю пока он меня не трогает, т. е. — не судит» (НСТ. С. 474). (обратно)1578
Доклад А. Эйснера состоялся не в объединении «Кочевье», а на Евразийском семинаре (см. коммент. 8 к предыдущему письму). (обратно)1579
Горд своей молодостью (нем.). (обратно)1580
«Трусоват был Ваня бедный…» — См. коммент. 5 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 16 сентября 1931 г. (обратно)1581
Датируется условно, исходя из факта, что 10-е февраля приходите на среду в 1932 г. Письмо не очень согласуется со следующим письмом. (обратно)1582
«Прекрасный сезон» Мартена дю Гара (фр.). — Мартен дю Гар Роже (1881–1958) — французский писатель, автор известной хроники «Семья Тибо». (обратно)1583
С этим докладом Цветаева уже выступила 21 января 1932 г. в Париже. См. письмо к А.А. Тесковой от 27 января 1932 г. и коммент. 7 к нему. (обратно)1584
См. также письмо к А.А. Тесковой от 8 апреля 1932 г. (обратно)1585
Чулан, чуланчик (фр.). (обратно)1586
От gerant — управляющий домом (фр.). (обратно)1587
Привратников (фр.). (обратно)1588
В «Воле России» готовилась публикация статьи «Поэт и время». Была напечатана в № 1/3 за 1932 г. На этом выпуске существование журнала прекратилось. (обратно)1589
См. коммент. 2 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от конца ноября — начала декабря 1931 г. (обратно)1590
Речь идет о В.А. Богенгардте. См. письма к семье Богенгардт (Письма 1905-1923; наст. том). (обратно)1591
Об отъезде Е.А. Извольской в Японию см. письмо к А.А. Тесковой от 25 февраля 1931 г. (обратно)1592
Старушка-мать. — См. коммент. 1 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 18 мая 1931 г. (обратно)1593
По свидетельству самого Эйснера, Цветаева вскоре изменила свое отношение к нему: «…где-то с 32-го года я бросил писать стихи. Тут Цветаева стала очень плохо ко мне относиться, потому что… я ее обманул. Поэт не может бросить писать стихи. Она считала, что я поэт, и она ко мне хорошо, нежно относилась. А я бросил, значит, я притворялся поэтом. Она ко мне потеряла интерес, больше со мной не имела дела, то есть руку мне подавала, я руку целовал, но она со мной почти не разговаривала, цедила что-то сквозь зубы» (Годы эмиграции. С. 209). (обратно)1594
См. письмо к А.А. Тесковой от 27 января 1932 г. (обратно)1595
Лебедевы. — См. коммент. 1 к письму к А.А. Тесковой от 7 августа 1929 г. (обратно)1596
Гончарова пишет автобиографию вслед за очерком «Наталья Гончарова». Вероятно, духовная биография, написанная Цветаевой, вызвала потребность у художницы выстроить самостоятельно линию судьбы и творчества (Гончарова Н. Декорцjие и костими у «Свадби» // Руски архив. Београд, 1932. Т. XX–XXI. С. 19–31). (обратно)1597
См. коммент. 1 к письму к А.А. Тесковой от 18 ноября 1931 г. (обратно)1598
См. перевод на с. 510 (Здесь: силуэт, рисунок (фр.)) — В данном случае «фигюринки» — рисованные модели для журнала мод (по воспоминаниям Н.В. Резниковой. См.: Письма М.И. Цветаевой к Л.Е. Чириковой-Шнитниковой / Сост. подгот. текста и примеч. Е.И. Лубянниковой. М: Дом-музей Марины Цветаевой; Изограф, 1997. С. 120). Сохранилось письмо Ариадны Эфрон к Н.С. Гончаровой, написанное в начале года, где она пишет о своих занятиях (Наше наследие. 2005. С. 85).7 января 1932 г. Дорогая Наталья Сергеевна, Не думайте, что я пропала или настолько упала духом, что бросилась с какого-нибудь моста! Не сердитесь на меня за то, что я так исчезла и ничего Вам не писала, кроме какого-то отчаянного и странного письма (мне кажется, что оно было очень странным!). Сейчас у меня есть надежда попасть к m<ada>me Vogel и делать figurines, поэтому я стараюсь сейчас приобрести эту самую технику figurine. Это, м<ожет> б<ыть>, даст маленький заработок, который даст мне возможность заработать. За школу еще не заплачено, я говорила с директоршей, она не торопит. Но так как я первая ученица, она мне обещала не брать платы за ателье иллюстрации. Милая Наталья Сергеевна, мы Вас очень ждем на елку (она у нас маленькая, но славная!). Мы почти все ве. дома, напишите, когда сможете приехать, у меня есть для Вас маленький подарочек. Очень Вас хотим видеть у нас, а я к Вам приеду после школы, показать что сделала (работала все это время). Целую Вас нежно. Привет М<ихаилу> Ф<едоровичу>. Ваша Аля. (обратно)
1599
Доклад Цветаевой «Искусство при свете совести» состоялся 26 мая 1932 г. в Доме Мютюалите (24, rue Saint-Victor). Содержание доклада: «Искусство есть та же природа. — Бесцельность, вненравственность и безответственность искусства. — Пушкинский гимн Чуме. — Поход Толстого на искусство. — Гоголь, жгущий Мертвые Души. — Поэт — орудие стихий. — Какова правда поэтов. — Состояние творчества есть состояние наваждения. — Кого, за что и кому судить. — Заключение» (см. «Искусство при свете совести», СС-5). В качестве оппонентов были приглашены: Г. Адамович, Вадим Андреев, К. Бальмонт, кн. С. Волконский, Е. Зноско-Боровский, Н. Оцуп, М. Слоним, В. Сосинский, Г. Федотов, А. Эйснер (Последние новости. 1932. 22 и 25 мая; Хроника, II. С. 315). Реплики Цветаевой своим оппонентам, выступившим на вечере (М. Слониму, К. Бальмонту, Г. Адамовичу, Г. Федотову, Б. Поплавскому и А. Эйснеру) см.: НСТ. С. 476–477. (обратно)1600
См. коммент. к предыдущему письму. (обратно)1601
В предисловии к первой публикации писем Цветаевой жена адресата Елена Николаевна Федотова (урожд. Нечаева; 1885–1966) писала: «Г.П. Федотов был издавна большим поклонником поэзии Марины Цветаевой. Помню, с каким восторгом он читал ее "Поэму Горы". Но лично познакомился он с Цветаевой довольно поздно. Вероятно, посредником был наш общий приятель, пражский поэт Алексей Эйснер <…> Думаю, что рассказы Эйснера о чтении у нас "Крысолова" и о восторге Г.П. Федотова послужили поводом для первого письма Марины Ивановны с просьбой принять участие в прениях по ее докладу "Искусство в свете совести"» (С. 162). Программу вечера и список приглашенных см. предыдущие письма. (обратно)1602
См. также: Айзенштейн Е.О. Сны Марины Цветаевой. СПб.: Академический проект, 2003, в частности, главку «Соломинка» (С. 322–327). (обратно)1603
Ничего своего! (фр.). (обратно)1604
Ср. стихотворение О. Мандельштама «Соломинка» (1916), обращенное к С.Н. Андрониковой-Гальперн (Мандельштам О. Соч.: В 2 т. Т. 1. М.: Худож. литература, 1990. С. 110–111). (обратно)1605
В статье «Стихи» Адамович писал: «Авторы… больше не знают и не понимают, как надо писать. Но как писать не надо — это они знают, чувствуют и понимают отлично… <…> Случается, им указывают, с упреком и укором: "вот Марина Цветаева, например, вот поэт Божьею милостью: Сила, страсть, напор, новизна!" Они глядят на Марину Цветаеву, но остаются при прежнем своем недоумении: нет, так нельзя писать, это-то уж ни в каком случае не путь… Поклонники Цветаевой, конечно, немедленно спрашивают, с заранее торжествующей запальчивостью: скажите, а как же "надо"? — "Не знаем. Но, наверно, не так: это не выход. Лучше молчание"» (Последние новости. 1932. 11 авт.). (обратно)1606
Цитата из главы «Правда поэтов» статьи «Искусство при свете совести» (СС-5. С. 365). (обратно)1607
Письмо написано на бланках, имеющих в верхнем правом углу надпись: «3. VILLA THEODORE DECK. XV». Villa Théodore Deck — маленькая улица в 15-м районе Парижа. (обратно)1608
А.Я. Гальперн. (обратно)1609
Здесь пропуск. Он находился после…невозмож<ного> существа (НСТ. С. 487). (обратно)1610
Ср. в автобиографической прозе «Дом у Старого Пимена»: «Когда я все дальше и дальше заношу голову в прошлое, стараясь установить, уловить, кого я первого, самого первого, в самом первом детстве, до-детстве, любила, — и отчаиваюсь, ибо у самого первого (зеленой актрисы из "Виндзорских проказниц") оказывается еще более первый (зеленая кукла в пассаже), а у этого самого — еще более самый (чужая дама на Патриарших Прудах) и т. д.» (СС-5. С. 123). См. также письмо к А.В. Бахраху от 10 января 1924 г. (Письма 1924-1927. С. 9). Виндзорские проказницы. — Комедия У. Шекспира. (обратно)1611
Начальные строки стихотворения О. Мандельштама (1915, 1916). Вошло в его сборник «Tristia» (1922). В оригинале «пышность» вместо «роскошь». (обратно)1612
Элизиум (лат. Elysium) — часть загробного мира, обитель душ блаженных, то же, что Елисейские Поля (др. греч.). «Эти» (в отличие от «тех») Енисейские поля — центральная магистраль Парижа. (обратно)1613
Цветаеву просили (видимо, М. Слоним) уговорить Бальмонта (соседа Цветаевой по Кламару) выступить на вечере памяти М. Волошина (Там же. С. 496; Хроника, II. С. 338). Подробнее о вечере см. последующие письма. (обратно)1614
Возможно, речь идет о первых признаках душевной болезни поэта, которые все отчетливее стали проявляться с середины 1930-х гг. (обратно)1615
Имеется в виду очерк «Живое о живом». См. письмо к А.А. Тесковой от 16 октября 1932 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)1616
См. письмо к А.А. Тесковой от 16 октября 1932 г. и коммент. 2 к нему. (обратно)1617
Позже Цветаева оставит запись в черновой тетради о своем «читательском зале»: «…на мои рядовые вечера — именно на вечера-чтения: без всяких соблазнов! выхожу и читаю — годы подряд приходили всё те же — приблиз<ительно> 80-100 человек. Я свой зал знала в лицо. Иные из этих лиц, от времени до времени исчезали: умирали. 1938 г. Ванв» (НСТ. С. 437). (обратно)1618
Лицо неустановленное. (обратно)1619
Е.Н. Рейтлингер-Кист. См. коммент. 3 к письму к А.А. Тесковой от 6 сентября 1929 г. (обратно)1620
Волошин Максимилиан Александрович (наст.: Кириенко-Волошин; 1877–1932) — поэт, критик, художник. Цветаева познакомилась и подружилась с М.А. Волошиным в конце 1910 г. Их встречи продолжались до 1917 г. Воспоминания о нем «Живое о живом» Цветаева опубликовала в «Современных записках», 1933. № 52, 53 (СС-4; см. также письма Цветаевой к Волошину: Письма 1905–1923). (обратно)1621
Большие бульвары (фр.). (обратно)1622
Не знают, что сказать и потому танцуют! А постарше играют в бридж. (Приписка на полях) (обратно)1623
М.Л. Слоним написал в своих воспоминаниях о возникшем споре с Цветаевой: «…в 1932 году М<арина> И<вановна> очень разволновалась из-за моего случайного замечания о синкретизме (сочетании "несопоставимых" образов мышления. — Сост.) всех видов искусств. Я говорил, что различные формы самовысказывания — на одной плоскости, одного происхождения, и, вероятно, жест и танец предшествовали слову и выражают бессознательное, тайное в человеке — Дионисово начало до Аполлона. Как многие близорукие люди с необычайно развитым слухом, Цветаева не видела, а слышала и сама соглашалась, что в этом ее основное различие от Пастернака. Она ничего не унаследовала от отца, директора музея и искусствоведа, и живопись, скульптура и архитектура, танец до нее по-настоящему не доходили — точно так же, как мать-пианистка не внушила ей желания заниматься музыкой. И ей казалось ересью, богохульным выпадом против поэзии сравнение (не мое, я повторял) балета — движения во времени — с архитектурой, застывшим движением в пространстве или застывшей музыкой. "И вы балет сравниваете с Реймсским собором!" — воскликнула она в негодовании. И тут пошла новая баталия: я был воспитан на итальянском Возрождении, а М<арина> И<вановна> — на германской готике, она инстинктивно отталкивалась от Греции и Средиземного моря. В конце концов М<арина> И<вановна> подтвердила, что не любит всяких там лазурных берегов, а признает лишь океан, а еще больше — горы, вышину…» (Годы эмиграции. С. 111). (обратно)1624
Реймсский собор — архитектурный памятник французской готики в г. Реймсе. Отличается богатейшим скульптурным убранством. Место, где до 1825 г. короновались французские короли. (обратно)1625
Неточная цитата из басни И.А. Крылова «Змея» (1830). Эту же цитату, но уже точную, Цветаева приводит в НСТ (С. 267). (обратно)1626
Карсавины. — См. коммент. 7 к письму Б.П. Пастернаку от 4 марта 1928 г. Речь идет, по-видимому, об окончательном переезде семьи Карсавиных в Литву. (обратно)1627
М.А. Волошин. См. предыдущие письма. (обратно)1628
Памяти М.А. Волошина, помимо очерка, Цветаева посвятила цикл стихов «Ici — Haut» (1932–1935) (СС-2. С. 303–308). (обратно)1629
Текст переписанного набело и отосланного позднее (в ноябре) письма см. ниже. В оригинале Цветаева заметно отступила от черновика и расширила его. (обратно)1630
Амалия Осиповна Фондаминская (урожд. Гавронская; 1882–1935) — двоюродная сестра М.О. Цетлина, жена И.И. Фондаминского. О М.О. Цетлине см. коммент. 5 к письму к С.Н. Андрониковой-Гальперн от 20 сентября 1930 г., а также письма к М.С. Цетлиной (Письма 1905–1923). (обратно)1631
Возможно, речь шла о вечере 13 октября 1932 г., на котором Цветаева читала свои воспоминания о М.А. Волошине. (обратно)1632
Тэффи жила по адресу: 22/24, Avenue de Versailles, рядом с двумя мостами: pont Mirabeau и pont de Grenelle. (обратно)1633
«Возрождение» — парижская ежедневная (с 1936 г. еженедельная) газета (1925–1940), одна из ведущих в эмиграции. Н.А. Тэффи постоянно публиковалась на ее страницах, была основным автором в жанре юмористики, с 1928 г. публиковала свои воспоминания, в 1931 г. напечатала в газете «Авантюрный роман» и т. д. (обратно)1634
Чужая душа (англ.). (обратно)1635
Неточная цитата из стихотворения А. Ахматовой «Из памяти твоей я выну этот день…» (1915). У Ахматовой: «И в городах задумчивых искать…» и т. д. (обратно)1636
В рукописи над словом вписано Цветаевой: fatal (фатальный — фр.). (обратно)1637
См. перевод на с. 338. (Не снисхожу! (фр.)) — Ср. текст из «Черта» (1935): «Ты <Мышатый> — автор моего жизненного девиза и могильной надписи: Ne daigne! — чего? Всего: ничего не daigne — да хотя бы — снизойти до здесь-лежащего праха» (СС-5. С. 55). См. также запись в тетради: «Девиз своему сыну я дарю:NE DAIGNE!
Последние комментарии
1 день 9 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 5 минут назад