Станция "Самосуд" (СИ) [Ена Вольховская] (fb2) читать онлайн

Станция "Самосуд"

Предисловие

Они жили в странное время. Ни вражды, ни дружбы, все такое смутное и непонятное. Громким словом «война» было названо несколько серьезных стычек между людьми и колдунами. Этого оказалось достаточно, чтобы последние поняли — с ранее беззащитными людьми придется считаться. Развитие науки и техники шагало семимильными шагами, быстро превратив мечи и луки в ружья и револьверы, кареты сменялись шумными автомобилями, медицина перестала базироваться на бабке-шептунье и подорожнике. Само собой, не одномоментно. Просто колдовская аристократия поняла это только после всаженных в нее пуль. Бойни продолжались в течении года и завершились мирным договором на условиях компромисса.

С той поры прошло больше десяти лет. Шаткий мир со скрипом продолжал существовать. На бумагах все было красиво. В законах — красивыми словами желанное равноправие, запрет дискриминации. В городах и селах красивые цифры о смешанном населении. По радио — красиво вещают о совместных достижениях. Только в головах все было не очень красиво. Сложно за каких-то несколько лет перейти с «второсортных» и «тиранов» к «братству». Но на бумагах-то все замечательно!

В этом мире они не должны были встретиться. Две девицы. Одна из семьи мечтающих об аристократизме колдунов. Вторая — дочь учителя и инженера. Слишком разные в головах были предрассудки. И, словно в насмешку, их свели воля случая и собственная нелюдимость.

Ранняя весна. Даже в этом маленьком городке при старинной магической академии почти везде растаял снег. Рида, девчонка тринадцати лет, бодро шлепала по грязным лужам. Еще полчаса назад она сидела в тепле дома и лениво препиралась с младшим братом, начитавшимся каких-то местных сказок. А теперь вынуждена переться на старое кладбище за городом, чтоб утереть нос наглому мальчишке, посмевшему обозвать ее трусихой на ее вполне резонное нежелание идти проверять эти сказки. Весенняя прохлада отрезвляла, но вернуться назад не позволяла какая-то особо мерзкая форма гордости. А спустя несколько пройденных резных надгробий и статуй домой, в общем-то, возвращаться перехотелось.

Место вовсе не казалось страшным и гнетущим. Скорее наоборот. Оно дарило своеобразное чувство умиротворения. Тишина, спокойствие, прозрачный холодный воздух. Вокруг ни души. Лишь произведения искусных кузнецов и скульпторов. Она замедлилась, с интересом разглядывая их работы. В какой-то момент разум тихонько шепнул, что тишина уже давно не абсолютная — ее бессовестно разрезала чуть рваная мелодия. Стараясь ступать настолько бесшумно, насколько это было возможно, она двинулась в сторону звука. Впереди, на полуразрушенной бетонной скамье сидела девочка в темно-синем пальто, похожем на суконное платье. Из-под шапки виднеются волнистые светлые волосы, отдающие в рыжину. Тонкая, бледная рука ловко орудует черным смычком по струнам упершейся в каменную дорожку виолончели. Лицо сосредоточено, чуть поджаты губы. Пальцы второй руки с трудом зажимают струны.

— Почему ты играешь здесь?

Девочка вздрогнула и исподлобья глянула на нежданную собеседницу. Низкий рост, цветастая курточка, аляповатый вязаный шарф и бежевая меховая шапка, из-под которой неопрятно торчат влажные от пота короткие темные пряди.

Рида смотрела прямо на незнакомку и не отводила глаз. Живой интерес и ничего более.

— Мертвецы не задают глупых вопросов, — фыркнула она в ответ, откладывая смычок в сторону.

— Оу, — протянула Рида, — очень остро! Было бы еще умно…

Ее одарили раздраженным взглядом.

— Ты мешаешь мне заниматься.

Смычок ударил по струнам, извлекая глухой и особенно громкий в кладбищенской тишине звук. Явно отказываясь чувствовать себя незваной гостьей, Рида поморщилась и подошла ближе, разве что не подсаживаясь.

— А ты не отвечаешь на мой вопрос, — она безразлично пожала плечами. — Ни один человек в здравом уме не попрется просто так в холодину на заброшенное кладбище. Тем более — для занятий музыкой.

— Только что ты назвала себя ненормальной, — беззлобно усмехнулась девочка.

— Ну… — голова в бежевой шапке чуть склонилась к плечу, — мне тринадцать. Бабушка говорит, что все тринадцатилетки странные.

— Вот как? Это все меняет!

— И все же, почему ты тут? — она села рядом и наклонилась вперед, заглядывая в серые глаза собеседницы. — Ни в специальной школе, ни дома… а тут.

Юная виолончелистка отвела глаза, пробубнив «Это не твое дело!». Но должной реакции не последовало: на нее все так же испытывающе смотрели.

— Это сложно, — холодно отозвалась она.

— Ну, с утра я была достаточна умна, чтобы понимать человеческую речь, — насмешливо улыбалась Рида.

— Я просто хотела побыть одна.

— Попроще местечко не пробовала найти? Парк там, заброшка… — музыкантка бросила на нее испепеляющий взгляд.

Девочка примирительно подняла руки и замолчала, но уходить не собиралась. Она просто сидела и болтала ногами, как ни в чем не бывало. Будто не она сейчас выпытывала у незнакомого человека детали личной жизни. Она будто излучала спокойствие. Которого никогда не было в жизни юной виолончелистки. Слишком искренняя, слишком открытая… Незаметно для себя она и сама начала открываться:

— Надоело, что родители трясутся надо мной, как над дорогой хрустальной вазой, — тихо говорила она. Собеседница не реагировала, хотя было видно, что она слушает. — Я не маленький ребенок. Но они никогда не слушают. Самое дорогое и самое безмолвное, — ее голос затихал еще больше. — Когда они уже поймут, что я — не их билет в счастливую жизнь… — слова перебивались едва сдерживаемыми слезами. — Что мной нельзя просто распоряжаться, как захочется! — неожиданно громко произнесла она и тут же осеклась.

— Прости, что? — неловкая улыбка.

— Н… нет, ничего… Не обращай внимания…

Рида резко поднялась и сделала несколько шагов вперед, остановилась и через плечо посмотрела на смущенную девочку.

— Знаешь, ты красиво играешь, — задумчиво сказала она и хитро улыбнулась. — Я у бабушки в ссылке еще надолго и завтра приду сюда. Хочешь одиночества — придется поискать другое место! Но если тебе нужен кто-то, кто тебя выслушает, приходи после полудня, — под удивленный взгляд маленькой колдуньи она направилась прочь. Однако в последний момент обернулась, чтобы небрежно бросить: — Кстати, мое имя Рида!

— Илинея, — автоматически кивнула колдунья, заворожено смотря вслед нахальной пришелице.

И, конечно же, на следующий день они вновь встретятся у той скамьи…

Шаг первый: Вызов

Двенадцать лет спустя. Рейнхарм, дом Вильи Бренан.

— Тяни сильнее!

— Да куда сильнее? Еще чуть-чуть и у тебя ребра треснут! — сдувая темные пряди с собственного лица, Рида из-за всех сил тянула ленты, упершись коленом в поясницу подруги. — На кого вообще рассчитан этот чертов корсет? Он, что, на китовом усе?!

— Да, — прохрипела и без того стройная колдунья, чуть ли не на коленях стоя возле старого диванчика. — У меня других нет. Так что заткнись и тяни!

В зал из-за шторы заглянул высокий молодой парень — при полном параде и с чемоданом. Темные глаза оценивающе окинули представшую картину, и загорелое лицо тут же скривилось в отчаянно уставшем выражении.

— Дирижабль через двадцать минут отходит, так-то, — выдохнул он. — Вы можете пошустрее собираться?

— Собранные мы, собранные, — почти прорычала Рида. — Последние штрихи… И вообще, Дори, — она особенно выделила имя, зная, как брат не любит это сокращение, — или помоги, или не мешай, — парень только открыл рот, чтобы что-то ответить, но девушка продолжила: — Хотя, лучше иди вперед. Попросишь подождать пару минут, если что.

— О да! Весь мир вас бросился ждать, — саркастично протянул Дориан, скрестив руки на груди.

Рида повернула к нему голову, на мгновение отпустив ленты, и, четко разделяя слова, проговорила:

— Подождут, не переломятся. Я от них чертежи двигателя месяц ждала!

— Сумки сами унесете?

— Да-да, иди уже, не стой над душой, — пробубнила она, с болью глядя на шнуровку. — С бабушкой попрощайся!

Уже не слушая ответа, Рида вновь потянула за ленты, извлекая из многострадальной тушки Илинеи еще пару хрипящих звуков.

— Иль, может, сообщим твоей матери, что корсет давно перестал быть орудием пыток? Серьезно, я слышу, как твои легкие рыдают.

— Удачи в переговорах, — фыркнула она в ответ. — Значит так, я сейчас выдохну, а ты тяни так, будто болты свои затягиваешь. Готова? — Рида кивнула. — Раз, два, три!

Раздался треск ткани. «Качественный дельвийский корсет» разошелся по швам, а следом за ним разошлась менее качественная нервная система Риды. Вдохнув поглубже, под отрешенный взгляд подруги она швырнула уже бесполезный элемент гардероба в сторону окна и подошла к комоду. Широкий, кожаный корсаж полетел уже в сторону пытающейся отдышаться блондинки.

— С этим сама управишься, — довольно улыбнулась Рида и вышла из зала.

В итоге «длительные сборы» резко закончились, и девушки быстро зашагали по улице, стремясь нагнать набравшего порядочную скорость Дориана. Они неслись мимо аккуратных домиков одной из центральных улиц. Впереди уже показалась станция, однако, Дориан, похоже, уже был внутри. За низким, отделанным металлом строением виднелся белоснежный корпус дирижабля, готовящегося к отбытию. Небольшая группа горожан потихоньку исчезала в темноте станции, проходя на посадку. У дверей дежурила парочка вооруженных людей в форме и выборочно осматривала багаж пассажиров, а иногда лениво подпинывала задерживающихся в дверях.

— Опоздаем, опоздаем… больше ныл, — усмехнулась Рида, прибавляя ход.

— Скажешь ему это, когда на места сядем. Сейчас реально без нас отправятся, — Илинея нервно тряхнула головой.

Раздался свист, оповещающий об отбытии. Девушки переглянулись, закинули сумки на плечо и помчались, крича что-то невразумительное работникам станции и размахивая свободными руками. Сотрудники бездействовали. Лишь легкая насмешка касалась их лиц. Однако дирижабль не спешил взмыть в воздух: на станции было какое-то странное копошение. Довольные заминкой девицы припустили еще сильнее, несмотря на сбившееся дыхание, и были уже у самых дверей. Когда раздался взрыв.

Вспышка пламени, и поднявшееся за ним облако дыма. Невыносимый грохот закладывал уши. Взрывная волна выбила стекла в окнах, кого-то зацепило осколком, выводя из транса. Пламя быстро охватывало прорезиненный корпус. Откинутые на землю девушки невидяще смотрели на поднимающийся столб дыма. Шок сменялся паникой. Кричащие и бьющиеся в истерике люди, маги, отчаянно пытающиеся сообразить хоть какую-то защиту. Первыми в себя пришли сотрудники и стали, как на учениях, быстро и методично уводить со станции всех уцелевших. Кто-то пытался связаться с пожарной частью.

С диким воплем из окна вывалился контролер, тут же начавший кататься по земле, пытаясь сбить пламя. Где-то вдали слышался вой сирены. Люди из ближайших домов высыпали на улицы, лихорадочно глядя то на станцию, то друг на друга, в надежде, что кто-нибудь что-то сделает. Из толпы вылетела женщина и вырвала из рук сотрудника мальчика лет десяти. И внезапно над хаосом разнесся нечеловеческий крик:

— Дориан!!!

Сумки полетели на землю. Единым движением Рида подскочила на ноги и, схватив какую-то тряпку, ломанулась внутрь. Однако сотрудник станции резко схватил ее за руку и оттянул на себя:

— Совсем мозги растеряла?!

Девушка бросила на него затравленный взгляд и крикнула ему в лицо:

— Там мой брат! — она вырвала свою руку из захвата мужчины и, тихо выплюнув: — Отойди, придурок! — проскочила между людьми.

— В здании еще остались люди! — крикнул охранник нескольким коллегам, отгонявшим людей от станции.

— Мы же всех вытащили!

— Дура одна забежала!

Илинея зацепилась за его рукав и встала с земли. Решительный взгляд. Она выставила руки вперед и, не обращая внимания на протесты, начала читать заклинание.

— Ты хочешь, чтоб она точно задохнулась?!

Она опустила руки и повернулась к охраннику, едва сдерживая слезы.

Треск перекладин, готовых обрушиться в любую секунду. Снаружи доносится ругань Илинеи, которая требовала или что-то предпринять, или отойти и не мешать. Ни черта не видно! От дыма слезятся глаза и першит в горле, и даже повязанная на лицо тряпка почти не помогает. Маневрируя между скамьями, Рида прорывалась к дирижаблю сквозь пылающий ад, пытаясь разглядеть знакомый силуэт. Кислорода стало катастрофически не хватать.

— Эта идиотка помрет там! — рычал мужчина в форме, натягивая мешок респиратора и бросаясь в пламя следом.

К полыхающему зданию уже неслись люди с ведрами, а по земле протянулся рукав, по которому качали воду из ближайшего хранилища, когда охранник и Рида вышли из дыма, с трудом волоча на себе бессознательное тело Дориана. Однако стоило ей покинуть пепелище станции, нехватка воздуха сделала свое черное дело: девушка рухнула рядом с крыльцом, едва сохраняя сознание. Как через вату, до нее доносились беспорядочные крики:

— Оттащите их подальше!

— Нашатырь несите! Живее!

— Всех вытащили?!..

— Тушите, пока на деревья не перекинулся!

— Где спирт, мать вашу?!

Нашатырный спирт быстро привел Риду в себя. Закашлявшись, она перевернулась на бок и стала глубоко втягивать в себя воздух. Голова кружилась. Она даже не поняла, как ее с братом погрузили во врачебный омнибус.

Их доставили в госпиталь меньше, чем через час. Перелом ноги и нескольких ребер, проблемы с дыхательными путями и ожоги разной степени, и все равно можно сказать, что Дориан легко отделался. Он остался на станции, чтобы попросить сотрудников немного задержать отправление дирижабля и не попал в эпицентр взрыва. О тех же, кто находился внутри… Некоторые погибли сразу, но многим повезло меньше: одни задохнулись в дыму, другие медленно умирали под обломками, третьи скончались от болевого шока по пути в госпиталь. Впрочем, была еще парочка выживших, отлучившихся в туалет, но на этом все.

Рида очнулась в полумраке палаты. Когда только успела заснуть? Она приподнялась на локтях, поморщившись от боли: тело ломило после удара о землю и саднило ожогами, пусть и несерьезными. Осторожно наклоняя голову в разные стороны, девушка разминала затекшую шею в момент, когда дверь приоткрылась, впуская внутрь женщину в белом кителе.

— Смотрю, вам уже лучше? — она ласково улыбнулась.

— Немного мутит, — прохрипела Рида и поморщилась собственному голосу, — но, в целом, нормально, — она оглядела палату и встрепенулась, резко подавшись вперед. — Где Дориан?!

— Прошу вас, успокойтесь! И говорите тише, — негромко, но приказным тоном сказала женщина. — Ваш брат за ширмой, — она кивнула на белое полотнище, разделяющее палату. — Сейчас он в полной безопасности, но ему нужен покой. Вам бы он тоже не помешал, — чуть укоризненно посмотрела она на пациентку.

— А Илинея? Моя подруга, я помню, она была рядом…

Из-за двери послышалось, как колдунья ругается с обеспокоенными родителями, и как ее голос постепенно сходит на нет, прерываясь всхлипами — за все двадцать пять лет жизни ей не было настолько страшно.

— Ясно.

Врачея кивнула и села на стул рядом с постелью девушки. Давление чуть ниже положенного, но не критично. Бубня что-то под нос, женщина стала вносить записи в карточку пациента. После еще нескольких процедур она промычала что-то удовлетворенное и вполголоса обратилась к Риде:

— Состояние удовлетворительное. Вы быстро поправляетесь, — вновь улыбнулась она. — Ваша подруга сидит тут с самого обеда. Можете пообщаться с ней, но будет лучше, если вы сделаете это в коридоре.

— «С самого обеда»? — Рида вопросительно приподняла брови. — Сколько сейчас времени?

— Девять вечера, — тихо ответила женщина и, кивнув на прощание, покинула палату.

Рида поднялась с постели и, чуть шлепая босыми ногами по крашенным доскам, обошла ширму. Плакать или радоваться? Хороший вопрос… Она молча смотрела на перебинтованное тело, на обожженное лицо, на чертов гипс во всю ногу! Смотрела и чувствовала, как внутри закипает ярость. Что-то сродни чувству хищника, угодившего в капкан. Она не понимала, как это произошло, и это злило больше всего. Случайность? Чей-то злой умысел? Но чей? Зачем? Пассажирский рейс из крохотного городка. Вопросы роились в больной голове злобными, готовыми жалить пчелами. Оставалось лишь найти для них жертву.

Хлопнув дверью громче, чем ожидала, Рида вздрогнула и под взгляды резко замолчавшего семейства подошла к скамье и немощно упала на нее. Илинея подошла ближе к подруге, но пристраиваться рядом не спешила: серые, как сталь, глаза пожилого мужчины в черном сюртуке насквозь прожигали девиц. Не дождавшись никакой реакции, он провел рукой по рыжим с сединой волосам и несколько отстранился. Мать же Илинеи поглядывала исподлобья на Риду и теребила тонкое обручальное кольцо

— С тобой все в порядке, Рида? — наконец выдавила она из себя.

— Да, нормально, — с хрипотцой ответила Рида, равнодушно глядя на светловолосую женщину — Илинея была почти точной ее копией, правда, с более мягкими чертами, — благодарю.

Повисло неловкое молчание.

— Пойдем, Аделина, — не выдержал отец Илинеи и подхватил супругу под руку, потянув ее за собой, — подождем в машине.

Кивнув, женщина пошла за ним.

С тяжким вздохом Илинея опустилась рядом с подругой. Молчание. Отрешенный взгляд направлен в потолок. Удивительным образом в гробовой тишине коридора стоял гвалт. Гвалт из чужих мыслей. И обе девушки думали примерно об одном. Наконец, устав молчать, Илинея повернулась к подруге:

— И? Что теперь?

— Что теперь? Ничего. Нужно связаться с родителями, чтоб не беспокоились и не ждали нас, — Рида повернула голову к двери, за которой лежало бессознательное тело. Хотя, по всей видимости, сейчас он просто спал. — Дориан относительно в порядке. Врачи говорят, что через пару недель, когда ожоги более менее заживут, его можно будет перевести на домашнее лечение. Наше опоздание стало удивительным спасением!

— Мы даже на собственную смерть опоздали, — невесело усмехнулась Илинея.

— Да уж, — улыбнулась Рида, однако улыбка выглядела натужно.

— Бабуля Бренан с этих новостей наверняка с ума сходит…

К девушкам подошла медсестра с требованием Риде вернуться в палату. Рида кивнула, попросив еще пару минут. Неодобрительный взгляд, и женщина в белом скрылась в коридоре.

— Я скоро обо всем ей расскажу, — тихо произнесла Рида. — Дождусь, когда Дориан придет в сознание, и сразу пойду домой.

— Вот как… — выдохнула Илинея, — я, пожалуй, тоже сегодня останусь у родителей. Выглядят так, будто они были на месте взрыва, а не я.

В коридоре вновь воцарилась тишина. Некоторое время девушки просто молчали, думая о каких-то мелочах, словно разум всеми силами спасался от болезненных воспоминаний. А потом колдунья так же молча встала и, кивнув на прощанье, покинула больничное крыло. Идти куда-либо не хотелось, тем более — отправляться к родителям, но разум для спокойствия требовал чего-то знакомого и родного.

Дориан очнулся ближе к вечеру и застал сестру тихо похрапывающей на стуле. Несмотря на увещевания врачей и заверения сестры, что ему нужно остаться в госпитале, что дома никто не сможет обеспечить ему должный уход, он отказался от госпитализации, и через час весьма затруднительных сборов их обоих доставили домой. Бабушка Вилья уже собиралась накинуться на внуков с расспросами и возмущениями, однако их состояние вынудило ее временно отступить.

В зале погасили свет, давая парню немного поспать. Рида же засела на веранде, поглощенная своими мыслями. Иногда она резко подскакивала с плетеного кресла и начинала расхаживать из стороны в сторону, что-то агрессивно бормоча под нос, а потом падала обратно в кресло с тяжким вздохом. И кто знает, сколько бы раз она повторила эту процедуру, если бы на веранду не вышла Вилья. Если бы она не вышла и не сказала твердое:

— Ты злишься.

— Что? — Рида замерла и непонимающе посмотрела на бабушку.

— Ты не грустишь, не тоскуешь, не впадаешь в отчаяние, а злишься. Почему?

— Почему? Почему ТЫ не злишься?! Десятки людей погибли просто так! Еще сегодня утром они допивали свой чай, а уже после обеда их не стало! — вываливая все, что только что бормотала, она стала быстрее расхаживать по комнате. — Мы могли быть там! Дориан жив только благодаря совпадению! Кто знает, когда он сможет нормально ходить? Да и сможет ли вообще?! А ублюдки, которые ответственны за это разгуливают на свободе! У меня так много вопросов, ты не представляешь!

Вилья выдохнула и подошла к столику у окна.

— Ты закончила? — неопределенный жест головой. — Я не злюсь, потому что вы живы. Все остальное поправимо. А теперь послушай меня, моя девочка, — она подошла к внучке и взяла ее лицо в ладони. — Выплесни свой гнев, но не позволяй ему брать над собой верх, нет смысла сидеть и прокручивать события снова и снова. Так и с ума сойти не долго.

— Бабушка… — робко произнесла Рида.

— Знаешь, у вас тоже могли быть и дядя, и тетя, но… — женщина запнулась. — Это не ваше дело, не лезьте в него. У меня больше нет слез, чтоб оплакивать еще и вас.

Девушка заторможено кивнула. Напоследок Вилья еще раз вгляделась в темные глаза и, обреченно вздохнув, вышла на небольшой дворик. Некоторое время Рида молча стояла посреди веранды, переваривая полученную информацию. Хотелось кричать. Кого-нибудь ударить. Хотелось засунуть виновников в самое пекло!.. Но сил просто не осталось. Сегодняшнее событие просто выжало ее. В какой-то момент, глядя в окно, она осознала, насколько бессильна, насколько бесполезна и беспомощна в сложившейся ситуации. Все, что она могла, отпустить ее. И внезапно стало легче. Вдохнув прохладный вечерний воздух, она вернулась в дом и услышала, как из зала доносилась пронзительная трель телефона.

Девушка устало посмотрела на него: она прекрасно знала, кто по ту сторону провода, и лучше от этого не становилось. Она тряхнула головой, прокашлялась, избавляясь от следов недавней истерии, и резко подняла трубку.

— Привет! Да все нормально, мам, отделались испугом, — бодро говорила Рида, хотя с выражением ее лица впору кого-нибудь хоронить. — Да что значит «не верю»?! Вот она я, прямо сейчас разговариваю с тобой! Нет, мы не сможем приехать: все пути перекрыли. Дать трубку Дориану? — Рида оглянулась на брата. Тот прокашлялся и кивнул: — Да, сейчас.

Рида положила трубку в перебинтованную руку, растянув при это провод донельзя.

— Привет, мам! Как у вас дела? У нас тут теперь горячо — полиция ищет виновников происшествия, — на этих словах девушка отвела взгляд. — Со мной? Да нормально, не жалуюсь. Мы опоздали на посадку, так что все обошлось. Да, пока, передавай отчиму «привет»!

Послышались короткие гудки, а за ними два облегченно усталых вздоха. В зал, где обустроили временное лечебное лежбище, с деловым видом вошла Вилья и поверх очков «кошачьих глаз» укоризненно посмотрела на внуков.

— Перестань, ба, и так тошно.

— Что это за цирк сейчас был? — женщина убрала седую прядь за ухо.

— Им ни к чему знать подробности, — покачал головой Дориан.

— Именно. Помочь они никак не смогут, только переживать будут почем зря. Пусть лучше думают, что все нормально. Тем более, что, учитывая детали, так и есть, — Рида исподлобья глянула на брата. — Мы, считай, почти и не соврали. А к тому моменту, когда полиция разберется со всем этим и пути откроют, малыш Дори будет как новенький, — усмехнулась она, глядя на обожженное скривившееся лицо.

— Грешно над болезными потешаться, сестричка.

— Я даже догадываюсь, в какой момент своей жизни ты вдруг уверовал. Есть хочешь? — спросила она.

— Я все вам принесу, только прекращайте свои дурацкие шутки! — грозно произнесла Вилья. — Всему должен быть предел!

— Да, бабуль, прости, — улыбнулся Дориан.

— Мы уже порядком устали от серьезности. Особенно сейчас.

— Я знаю, — произнесла Вилья, — и прекрасно вас понимаю, — с этими словами она покинула зал, оставив брата с сестрой наедине.

Тем временем на другом конце города, в опрятном выбеленном доме в два этажа, происходили схожие события. Илинея отправилась вместе с родителями еще засветло. И уже по дороге в вычурной механической повозке начался допрос. Илинея лениво отмахивалась: ничего не знаю, ничего не видела, и вообще, досталось меньше всех. И хотя все это было правдой, ни сидящая рядом мать, ни находящийся за рулем отец не унимались. В конце концов девушка просто перестала реагировать на вопросы и молча смотрела в окно. Это было похоже на сон с открытыми глазами.

Когда они, наконец, добрались до дома, Илинея лишь уточнила, осталась ли ее комната там же, или ей перебраться в гостевую. Получив ответ, она поднялась под встревоженные взгляды на второй этаж. Ее комната была все такой же, какой она оставила ее семь лет назад, когда перебралась в академию — сначала учиться, а затем и преподавать искусство иллюзии. Даже старая учебная виолончель стояла на своем законном месте в углу. Собственно, за нее первым делом и схватилась девушка. Через несколько минут кропотливой настройки инструмента по дому разлилась тихая, угнетающая мелодия. Девушка, не мигая, смотрела в одну точку и медленно водила смычком по струнам. Музыка часто сопровождала ее мыслительные процессы, что не раз заставило ее родителей пожалеть о своем решении: не для того они в свое время нанимали ей учителей.

Уже поздним вечером, когда музыка стихла, отец семейства, Зейн Девраиль, поднялся к дочери и, как никогда, робко постучался в бежевую резную дверь. Прозвучало отстраненное «Можно». Мужчина вошел в комнату и подсел на кровать.

— Пойми, мы, действительно, заботимся о тебе… — без вступления начал он.

— Я знаю, — Илинея поднялась на ноги и пошла ставить инструмент на место, — и я благодарна вам за это, — она повернулась лицом к отцу. — За ту часть, где вы действительно заботились обо мне, а не о своем будущем благосостоянии за мой счет, — челюсти Зейна сжались.

Подобный разговор происходил не впервые. Но если когда-то колдун утешал себя мыслями о том, что девочка слишком юна, чтобы понять все, то теперь… Теперь с ним говорила не маленькая девочка, не импульсивный подросток, уставший от уроков этикета. А взрослая девушка, твердо уверенная, что все детство ею манипулировали и собирались использовать, как разменную монету. Выдать замуж за богатого аристократа… Тогда Зейн считал, что этим обеспечит дочери счастливую и безбедную жизнь, ради которой можно потерпеть некоторые неудобства, но сейчас кое-что понял: это не было счастьем в понимании самой Илинеи.

— А еще я была бы вам благодарна, если бы вы хоть немного доверяли мне и моим решениям!

— Твоим решениям мы доверяем, — твердо произнес Зейн.

— Тогда почему вы вините Риду в случившемся? Я отправлялась в город не за компанию, а на конференцию. Можно сказать, что это они решили выехать на пару дней раньше, чтоб мы могли добраться вместе.

Мужчина с трудом удержался от того, чтобы закатить глаза. Ясно, где псина зарыта! Подружка из людей стала первым камнем преткновения. Хотя нет, первым поводом для конфликта. До нее все успешно, как им казалось, решалось наказанием или переговорами. А Рида… В высшем обществе общаться с людьми на равных — дурной тон, пусть и негласно. Появление боевой девицы в жизни семейства изрядно попортило им планы, ибо будило в дочери удивительнейшую непокорность. И способность думать своей головой. Нет, Илинея не была глупа, но ее ум подсказывал, что она зависима от родственников со всех сторон и ей остается лишь слушаться и верить в лучшее. Теперь это «лучшее» лежало в больнице и чудом не угробило его дочь.

— Как связано мое доверие тебе и твоя проходимка-подружка? — в голосе мужчины послышался яд.

— Ты думаешь, что оскорбляешь ее, но нет, — выдохнула Илинея. — Говоря подобные вещи, ты, в первую очередь, оскорбляешь меня и мой выбор. Очередной выбор, с которым вам придется смириться. Наш разговор окончен.

Вот, значит, как… Зейн резко встал и вышел, хлопнув дверью громче, чем хотелось бы. Девушка чуть вздрогнула. Вздох. Все же ехать сюда было не лучшей идеей. Попытка успокоить себя знакомой обстановкой, а родителей — присутствием целой и невредимой дочери под боком, только больше взвинтила семейство. Конечно, сейчас говорить с ним проще. Она лишь гость, и ей есть куда податься, если что-то пойдет не так. Да и сама чета Девраиль с возрастом стала все же проще относиться к дочери и ее поступкам, выходящим за рамки их контроля. Где-то через час Илинея спустилась в гостиную, где перед камином сидели ее родители, чтобы тихо проговорить:

— Спасибо. За все, что вы сделали для меня. Все будет хорошо, просто поверьте уже в то, что вы сделали. Спокойной ночи…

Она вновь поднялась наверх, так и не увидев слез в уголках глаз своей матери.

Когда утром Илинея направилась на старое кладбище за городом, чтобы подумать и просто поиграть в одиночестве, на своем месте она обнаружила дремлющую сидя подругу. Колдунья молча села на край полуразрушенной скамьи и начала играть что-то тихое и умиротворяющее. Теплый осенний ветер легонько перебирал бледно-рыжие волосы девушки, разносил мелодию по всему кладбищу. Иногда из-за шуршания листвы и веток деревьев казалось, что ее действительно кто-то слушает, что-то шепчет и, похоже, даже хлопает. Самый благодарный слушатель. Незаметно для себя девушка начала играть громче и, внезапно, почувствовала рядом копошение.

— Зачем ты пробудила меня? — замогильным голосом простенала Рида, открывая глаза и принимая нормальное положение.

— Дома надо спать, — Илинея усмехнулась.

— А не спится мне дома. Дориан всю ночь промучился, и я вместе с ним, — она зевнула. — В общем, у меня к подрывникам есть парочка претензий.

Илинея внимательно посмотрела на сонную подругу.

— Ты не думаешь, что это могла быть случайность? Серьезно, нет ни одной адекватной причины… Кому это может быть выгодно?!

— Иля, что полиция сказала?

— Неполадки с двигателем. Вроде как не выдержал давления и взорвался…

— Иля, — Рида повернулась к ней лицом, — я собирала этот двигатель! Я же с ребятами устанавливала его. С ним все было нормально. Нормальные чертежи, качественные детали, даже руки, которые собирали это все, внезапно, не из задницы росли! — она выдохнула и спрыгнула со скамьи на землю. — Не выдержал давления! Ну надо же! Какая потрясающая чушь! Он уже дважды отправлялся в рейс. Их осматривают после каждого подъема. И ты хочешь сказать, что, осмотрев его четыре раза только до нашего рейса, никто не заметил такой резкий износ двигателя?! Бред!

На несколько мгновений повисла тишина. Пара минорных нот, и Илинея подняла взгляд на Риду. Последняя молча смотрела на ближайшую из статуй. Ее глаза лихорадочно блестели. Казалось, еще немного, и у девушки из носа повалит дым. Несколько нот повыше и резкий спад.

— Итак, вот что выходит. Мы либо чего-то не знаем, либо по городу бродит пироманьяк. Честно говоря, и то, и другое не обнадеживает.

— Не обнадеживает то, как быстро и легко полиция списала десятки трупов, сгоревшее здание и покореженный дирижабль на «техническую неполадку», — буркнула Рида.

— Так давай найдем виновников сами!

— Бегать по всему городу, искать улики и неприятности, нарываться на закон — а я напомню, что никто нас сейчас к станции не подпустит. Забавно да? — и все это ради мести каким-то левым ребятам, которые даже не знают о нашем существовании. Я ничего не упустила?

Илинея с озорной улыбкой поднялась на ноги, убрала инструмент в чехол и закинула его за спину. Жестом позвав с собой, она медленно пошла по одной из заросших тропинок.

— Не будем называть это местью. Месть — это, все-таки, что-то более личное, — пространно рассуждала она, маневрируя между разросшимися кустарниками. — Да и само слово… «Месть», — девушка скривила лицо, изображая крайнюю степень брезгливости. — Назовем это возмездием. Нет, не так. Действием на опережение! И у наших действий сразу появляется куда больше смысла: найдем виновника — спасем кучу невинных жизней. Ну и самая малость собственного удовлетворения.

— Ммм, — протянула Рида, — две девушки спасают город от неизвестного преступника. Звучит, как дешевый бульварный детектив.

— Вся жизнь — один большой дешевый бульварный детектив, — Илинея обвела руками пространство вокруг.

— Главное, чтоб он закончился так же, как все бульварные детективы, а то придется переквалифицировать в трагичную классику, — фыркнула Рида, чуть обгоняя.

— Дешевая бульварная детективная комедия?

— Пойдет.

За разговором девушки вышли к городу. Обугленные развалины и несколько полицейских неприветливо смотрели на них. Странно. Формально, все разрешено, но работы на станции по выяснению обстоятельств ведутся, и туда не пускают даже сотрудников. Очевидно, в горожан просто швырнули успокаивающей «определенностью».

Девушки, начав демонстративно разговаривать о всякой ерунде, прошли мимо стражей порядка. Для вида Рида даже приветственно кивнула молодому колдуну в форме. Минут через десять они уже стояли во дворе дома Вильи и самым непримечательным, неприметным и обыденным образом обсуждали способ проникновения на станцию. Девушки довольно быстро пришли к выводу, что выдумывать особо что-то смысла нет, и стоит пробраться туда ночью, когда там останутся только несколько сотрудников охраны. Заметив, что прохожие начали невольно прислушиваться к теме разговора, девушки стали спешно прощаться.

— Значит, завтра после девяти…

— Послезавтра, — быстро поправила подругу Илинея. — Раз я не попала на конференцию, мне на завтра лекции поставили и несколько практикумов для старших курсов, — неловко пожала она плечами на недоумевающий взгляд.

— Мда уж, — Рида почесала затылок, разворошив короткие волосы, — получается нам придется уместить наше расследование в мой отпуск и согласовать с твоим расписанием?

— Никто ведь не сказал, что оно должно увенчаться успехом. Да и что там умещать? Вечерком придем, осмотрим все, еще не факт, что что-то найдем. В конце концов, пожар был не слабый.

— Как-то не вяжется это все с твоими предыдущими заявлениями о спасениях жизней, хотя вполне вяжется с реальностью, — выдохнула Рида. — Ладно, послезавтра, так послезавтра. Наш детектив постепенно превращается в какой-то абсурд, — девушка улыбнулась и, пожав на прощание руку Илинеи, вошла в дом.

Следующие сутки пройдут в дичайшем состоянии мандража.

Шаг второй: Место преступления

Утро следующего дня. Рейнхарм. Академия магических искусств им. Л.Тариони

Так и не попавшую на конференцию Илинею загрузили занятиями буквально через день. Вымотавшаяся после пяти лекций к ряду, она кое-как доползла до кафедры, чтобы наконец-то передохнуть и нормально поесть. Мертвым грузом она упала в кресло за своим столом и тяжко вздохнула на все помещение. Кто-то из молодых преподавателей сочувственно посмотрел на коллегу. Пусть физически она не пострадала, но бедняжка пережила такое потрясение! Можно же было дать ей пару дней, чтоб отойти! И все в этом духе буквально витало в воздухе, стоило кому-нибудь посмотреть на девушку. Никто не хотел бы видеть себя даже на ее месте, не говоря о местах поближе. И если раньше никто особо не обратил бы внимания, то сейчас, когда «авария» случилась чуть ли не под самым боком, событие в той или иной мере прочувствовали все. Прочувствовали и мерзенько перешептывались, обрывая разговор при виде профессора Девраиль. Впрочем, раздражающей силы такого «сочувствия и понимания» хватило где-то до третьей лекции, после которой девушка была способна сосредоточиться только на одной вещи, которой стала работа. А сейчас возможность прислушиваться к окружению и вовсе канула в лету.

Лишь после плотного обеда девушка стала замечать — чего-то явно не хватает. Она несколько недоумевающе обвела кафедру взглядом. Задумчиво выдохнула и поманила рукой зарывшегося в бумажках лаборанта-старшекурсника — уж что она твердо знала, «старшаки» всегда были в курсе всего, иной раз опережая по осведомленности преподавателей и охранников. Особенно, если дело касалось слухов.

— Да, профессор? Что-то случилось? — молодой рыжий парнишка подошел к ее столу и чуть наклонился.

— Я тут уже несколько часов и никто не пытается целенаправленно испоганить мне настроение… — задумчиво проговорила Илинея. — Где Чарльз? Его с самого утра не видно, даже скучно как-то стало.

Лаборант оглянулся на мило беседующих преподавателей, бросил взволнованный взгляд на дверь и недоверчиво глянул на девушку.

— Вы разве не знаете? Вы же должны были вместе лететь на конференцию.

Лицо Илинеи мгновенно посерьезнело. Весь год она выбивала у администрации академии разрешение на участие в этой конференции, однако про других участников от их учреждения ничего не слышала.

— Он… — медленно начала, отчаянно боясь подтверждения своих опасений, девушка. Взгляд глаза в глаза.

— Попал в эпицентр, — тихо ответил студент, — его с трудом опознали. Боюсь, это все, что мне известно.

— Ясно.

Между ними повисло тяжелое, напряженное молчание.

— Можно, я пойду? Еще работы много… — неловко промямлил парень, переминаясь с ноги на ногу.

— Да, да, иди, конечно, — голос прозвучал отстраненно.

Чарльз никогда ей не нравился. Склочный характер, отталкивающая внешность, отвратительное подобострастие к вышестоящим. И тысяча и одна колкость к новеньким в коллективе. А к девушке старый секретарь ректора прицепился особенно сильно, превратив «плевание ядом» друг в друга в ежедневный ритуал. Однако, несмотря на сильнейшую взаимную неприязнь, смерти она ему не желала. Тем более такой смерти. По телу пробежались неприятные мурашки. Будто в комнате разом стало холоднее. Резко захотелось встать и умчаться подальше. Ни домой, ни к родителям, ни даже к бабуле Бренан, а как можно дальше от этого городка. О смерти можно красиво рассуждать, расписывать и шутить, но когда она проходит рядом с тобой, становится не до философии.

Девушка бросила нервный взгляд на изящную коробочку часов, прекрасно понимая, что в этом нет смысла. До практикумов еще почти два часа. Домой она попадет уже после заката. Еще это дурацкое расследование! А ведь сама же и предложила… Впрочем, это нужно, как минимум, Риде. Просто, чтобы ничего не найти и успокоиться. Почему-то случайность и бесконтрольность происшествия нервировала куда меньше.

Весь день прошел, как на иголках. И если обычно девушка про такие дни думала «Прошел, и замечательно!», то сейчас дела обстояли иначе. Возвращение в крошечную квартиру, из тех, что выделяла академия преподавателям, на причины беспокойства никак не повлияло. Словно в трансе Илинея сбросила сумку на пол, не разуваясь, прошла к кровати и рухнула лицом в подушку. Из головы не шла новость о смерти коллеги. Больше, потому что девушка стала прислушиваться к разговорам, в которых хоть как-то упоминался Чарльз. Ни коим образом она не винила себя, но подсознание больно кусалось, говоря, что все это неспроста. Нечто, что напрочь выбивалось. Не соответствовало. Что-то в обстоятельствах его смерти не давало ей покоя.

Из сумки на девушку сиротливо смотрели тетради с результатами практических работ, которые еще предстояло проверить. А с учетом договоренности с Ридой, сделать это стоило сегодня, чтобы освободить весь следующий день под скандалы, интриги и теории заговоров. Мысли о работе отрезвляли. Раздался заглушенный подушкой полувздох-полустон, и, полежав еще минут десять в надежде, что подушка ее задушит и ничего делать не придется, Илинея поднялась с кровати.

— Что ж, посмотрим, насколько далеко я ушла от старших курсов, — криво улыбнулась она, предвкушая часы нудной и монотонной работы.

А в доме бабули Бренан с самого утра кипела жизнь. Преимущественно, из-за Дориана. Из-за травм парень не мог передвигаться от слова совсем. Не высыпающаяся уже вторую ночь подряд Рида чуть заторможено шла с кухни с подносом еды и невольно радовалась, что руки брата особо не пострадали. Она поставила поднос на журнальный столик с кованными ножками и замерла, глядя в одну точку на стену, на время потеряв связь с реальностью. Дориан бросил на поднос, стоящий слишком далеко, полный тоски взгляд. Громкий, обреченный вздох. Девушка вздрогнула. Нервно повернулась к брату лицом и подошла ближе, схватив под плечи и медленно подтягивая к спинке кушетки. Парень зашипел от боли. Прозвучали невнятные извинения, и ему на колени аккуратно поставили желанный поднос с завтраком. Рида устало шлепнулась на диван. А ведь сейчас только утро. Все же стоило ему душевно вправить мозги и заставить остаться в больнице! Вилья, конечно, всячески порывалась помочь внукам, однако «взрослые лбы», как они про себя отзывались, не хотели лишний раз напрягать старушку.

— Через час должен подъехать доктор, — в воздух проговорила Рида. — Может, ты подумаешь еще раз? — она повернула голову к брату. — Лучше, чтобы ты находился под присмотром специалистов.

— Что, уже устала нянчиться со мной? — как-то грустно усмехнулся Дориан.

— Да, устала, — спокойно ответила девушка. — Дориан, у тебя все тело в волдырях от ожогов, про твою ногу я вообще молчу! Прекрасно понимаю твое желание находиться дома. И все же… — она замялась, — не слишком ли большую ответственность ты кладешь на наши плечи? Бабушка физически не сможет таскаться с тобой, банально, помочь помыться, а я уже устала причинять тебе боль каждым чертовым прикосновением, — девушка выдохнула и откинулась на спинку дивана.

В комнате повисла тишина. С трудом сохраняя спокойный вид, Дориан отвел взгляд. Он не дурак и отлично знал, что в своем состоянии доставляет множество хлопот. Пожалуй, даже слишком много. И одно дело, если бы выбора у них особо не было. Однако он был. И был бессовестно проигнорирован.

Он знал, вне зависимости от его решения, сестра о нем позаботится, хоть будет высказывать все, что думает по этому поводу. И сейчас она больше всего боялась ошибиться. Девушка, которая с закрытымиглазами собирала сложные механизмы, стояла перед задачей, от которой руки с потемневшими от мазута ногтями дрожали — фактически собрать человеческую ногу. Когда Дориан только потребовал отпустить его на попечение сестры, та даже в шутку сказала, что ей будет проще приделать ему механическую ногу, чем старой помочь срастись с протезом.

Как и сказала Рида, ровно через час раздался стук в дверь. Знакомый доктор семьи, вызвавшийся ездить к ним для осмотра, прям в обуви прошел в зал под молчаливое осуждение Вильи. После длительной возни с одеждой доктор, наконец, смог нормально осмотреть ссутулившуюся тушу. В закованную в гипс ногу ввели обезболивающее, несколько рекомендаций по уходу и пара рецептов на мази, и доктор бодро покинул уютный дом, где удивительным образом сильно чувствовалось напряжение. Во дворе даже дышать легче было. Рида вынырнула за дверь следом.

— И как долго он пробудет в таком состоянии?

— Если все сделаете нормально, как и говорили, две-три недели. Потом ожоги должны сойти. С переломом, ясное дело, счет идет на месяцы. Впрочем, я видал и похуже, — мужчина поморщился, явно припоминая что-то неприятное.

— Ясно. Спасибо за помощь, — хмуро произнесла она, обхватывая себя руками.

— Не за что, это моя работа, в конце концов, — он непринужденно пожал плечами. — Хотя было бы гораздо проще всем нам, если б он на время притупил свои страхи и прошел лечение, как положено. Ладно, пойду я. У меня таких, как Дориан, еще пять человек на сегодня, — кивнув на прощание, он быстрым шагом направился к машине, где его нетерпеливо ожидал водитель.

Впереди еще целая вечность, которая умудрялась одновременно лететь и ползти. Домашние дела, уход за полубеспомощным отнимала массу времени, но ожидание меж ними просто сжирало девушку изнутри. С самого начала она хотела знать ответы, но сейчас, когда вместо смутной ярости Илинея поставила перед ней конкретные задачи, это желание невыносимо трепало нервы. Неведение жгло каленым железом, страх упустить виновников словно отрезал от нее по кусочку, а время издевательски наблюдало за процессом, иногда подкидывая новые опасения. Весь день девушка не покидала дом и не знала, хорошо это или плохо, ведь слухи могли успешно работать в обе стороны.

К вечеру она чуть не выла, а впереди словно в насмешку стелились еще практически сутки. В какой-то момент девушке даже стало казаться, что она сходит с ума. Попытки позвонить Илинее провалились — та была занята и не брала трубку. А может, просто считала, что даже Рида не станет звонить в столь поздний час и просто не рискнула отвечать на подозрительный звонок. Лишь под утро девушка забылась тревожным сном.

— Может, уже расскажешь, какого черта с тобой творится? — холодно спросил Дориан, едва заметив смутное пробуждение сестры. Если, конечно, в этом комке нервов вообще можно было опознать человека.

Девушка исподлобья глянула на брата, выбираясь из-под тяжелого пледа, котором ее накрыла Вилья. Взгляд на часы. Время перевалило за полдень. Невыносимо болела голова и ломило плечи, а во рту пересохло, как с похмелья. Она с трудом поднялась на ноги. В глазах потемнело.

— У-у, так вот ты какая, жизнь после двадцати пяти! — протянул Дориан — борьба сестры с гравитацией его явно забавляла.

Однако комментарий девушка пропустила, выделяя максимум усилий на то, чтобы не шлепнуться обратно на диван. Кое-как она привела себя в божеское состояние, но не вид — его она решила попросту проигнорировать, не рискуя смотреть на то, что отражалось в старом, еще серебряном, зеркале трюмо.

— И снова здравствуй, дивный мир, — пробубнила она и, не оборачиваясь, спросила у Дориана: — Тебе сейчас что-нибудь нужно?

Отрицательное мычание в ответ.

— Чудно, я до работы отлучусь на час-другой, не доставай бабушку.

— Ты за кого меня держишь? — притворно возмутился парень.

— За беспомощного хорька со сломанной ногой, — она слабо улыбнулась — в этом изменчивом мире, пожалуй, нет ничего стабильнее их агрессивно-братских отношений.

Грузно переваливаясь с одной ноги на другую, она морщилась на каждом шагу: за ночь лежавшие в одном положении ноги затекли, и тысячи иголочек нещадно впивались в ступни и икры. Минут через десять, поправив съехавшие за ночь вещи и придав беспорядку на голове вид творческого, Рида вывалилась на улицу и быстрым шагом направилась на остановку. Обколотая по углам, местами треснувшая бетонная платформа, которую девушка помнила еще с детства, встретила ее холодным молчанием. В разгар рабочего дня улицы городка пустовали. Ласковое солнце ранней осени согревало редких прохожих, играло лучами с еще зелеными листьями деревьев и легкими белыми облачками.

Девушка вздохнула и переместила вес с одной ноги на другую. Городской общественный транспорт здесь уже лет пятнадцать как запустили, но угадать, когда приедет это чудо инженерной мысли было практически невозможно. Иногда Рида искренне завидовала тем, кто жил напротив остановки и мог ждать в тепле и уюте дома. Новомодные омнибусы то и дело тормозили, чтобы набрать воду, но двигались быстрее старых добрых конок, которые, впрочем, пунктуальностью тоже не отличались. Однако девушке повезло: через пару минут ожидания из-за угла, грохоча колесами по мостовой, выехал красный — еще совсем новый — омнибус. Не считая трех работников, абсолютно пустой. Под напряженное молчание она вошла внутрь. Впереди предстояло около двадцати минут тряски на твердом сидении.

С отбитым копчиком и слегка укаченную девушку высадили в центре городка, откуда отлично виднелась академия. В отличие от окраины у дирижабельной станции здесь кипела жизнь, по магазинчикам сновали студенты и редкая колдовская аристократия. Не обращая на них особого внимания, маневрируя между каретами и автомобилями, Рида проскочила к невзрачному четырехэтажному зданию из грязного кирпича, смотрящего на мир зарешеченными окнами. Центральный офис производства, предназначенный для клерков и научных сотрудников. Впрочем, для себя любимой Рида успешно выбила небольшой кабинет, аргументируя это необходимостью работы с чертежами и прочей документацией. Руководство поворчало, но возражать не стало.

Девушка приветственно кивнула вахтеру, проводившему ее чуть удивленным взглядом. Увесистый ключ полетел в руки Риды. Пара обшарпанных лестничных пролетов, покрашенная в белый металлическая дверь, и девушка оказалась в кабинете с большим зарешеченным окном. Бежевые стены с деревянными рейками под потолком и темными плинтусами. Пара шкафов-сейфов, два широких стола, за одним из которых клевал носом сутулый мужчина лет сорока. Рида бросила недовольный взгляд на стол, заваленный чертежными инструментами и какими-то папками. Пофыркав, она повернулась к неприметной дверце, которую лениво покрасили в бежевый вместе со стенами. Несколько поворотов ключа.

— Твою ж за ногу! — мужчина вздрогнул и поднял голову. — Я в отпуске только четвертый день, а вы уже растащили мои инструменты! Эти замки здесь для красоты, по-вашему? — ворчала Рида, колупаясь в коморке в поисках чемоданчика, с которым она обычно ездила на производство за город.

— Вас, механиков, ворчать в институте учат? — выдохнул коллега. — Спроси в кочегарке, они там что-то подкручивали.

— Нормальным же языком просила, — продолжила бубнить Рида. — Так трудно возвращать все на место?

Еще пару минут мужчина слышал, как она ругается в коридоре, пока расстояние и стены, наконец, не заглушили ее голос. Он тяжко вздохнул и, бросив что-то нелестное в сторону коллеги, вернулся к работе.

А пока Рида разбиралась с нерадивыми «похитителями рабочего инструмента» и, в целом, активно готовилась к предстоящему мероприятию, иногда заскакивая домой, чтоб проверить брата, Илинея отсыпалась после бессонной ночи, которую успешно потратила на проверку работ старшекурсников.

Она очнулась около восьми вечера, с трудом придя в себя. Голова безбожно трещала от пересыпа. Добравшись до крошечной ванной, Илинея иронично глянула на впаянную в стену на уровне груди душевую лейку, повернула ее наверх и включила ледяную воду. Под сильным напором вода стала бить вверх и поливать и без того страдающую тушку. Визг, злобное шипение, и воду, наконец, закрыли, а из комнатки выползло мокрое трясущееся нечто в махровом халате и двинулось в сторону разрывающегося от звонка телефона.

— Да. Да, я помню, — раздраженно говорила она в трубку. — Рида, не разводи панику, встретимся, как договорились. Все, в девять я буду на месте! Не ной! — на этих словах она положила трубку, несмотря на доносящиеся из нее возмущения подруги.

Взгляд на часы. Маятник беспощадно двигался из стороны в сторону, приближая означенное время. Тянуть больше некуда. Девушка повела плечами, дергаясь от капнувшей с волос холодной воды, и подошла к небольшому зеркалу в прихожей. Несколько манипуляций с бытовыми чарами оставили светлые волосы чуть влажными. Еще через полчаса девушка в коротком синем пальто стояла на пороге и пыталась закрепить ремень от чехла виолончели. В голове крутилась лишь одна мысль: «Надеюсь, это хотя бы отчасти законно…» Разбираться с полицией и бегать по судам как-то не улыбалось.

Девушка прошла к конюшне, где крутилось несколько первокурсников, которых в наказание заставили чистить стойла. Каурый красавец с заплетенной гривой нетерпеливо забил копытом, заметив хозяйку на входе. Оглядев невольных тружеников, Илинея двинулась в стойлу своего коня.

— Кто сегодня дежурит? Ребекка? Шером? — один из первокурсников, больше опиравшийся на древко вил, чем работавший, открыл рот, чтобы ответить, но девушка, не обращая на него внимания, продолжила: — Впрочем, неважно. Передадите, что это я забрала коня. Верну ближе к утру, — она сняла виолончель из-за спины и запрыгнула в седло, закрепляя инструмент перед собой. — Кстати, если пойдут дурацкие слухи, никогда мне не сдадите. Все понятно?

Компания синхронно кивнула и усиленно стала делать занятой вид. Рысцой конь проносился мимо степенно прогуливающихся горожан, наслаждавшихся последним теплом. Через несколько минут они выбрались на почти пустой проулок, что выходил в небольшой парк в центре. Маневрируя на узких дорожках, они пробрались через парковые заросли и оказались на пыльной дороге, ведущей на старое кладбище. Тишина. Этой дорогой пользовались лишь редкие жители близлежащих домов да те немногие, что вынуждены ютиться в развалинах. Девушка повернула коня немного в сторону, заставляя двигаться через заросший лебедой двор. Еще пара улиц. Уже издалека видно загоревшиеся огни дома бабули Бренан.

— Бедняга Ручеек, совсем его загоняла, — с легкой улыбкой покачала головой Рида, стоя у ворот дома. — Заводи его на задний двор, к бочке для полива, и пойдем. Время не ждет.

— И тебе привет, Рида, я тоже рада тебя видеть и так далее, что там еще принято говорить при встрече, — издевательски протянула Илинея и спрыгнула с коня.

— Да, да, вот это вот все, — Рида насмешливо отмахнулась от подруги..

Привязав коня на заднем дворе дома, девушки целеустремленно направились к пепелищу станции, откуда пару часов назад ушли эксперты со следственной группой, оставив лишь несколько полицейских в качестве часовых.

— Ты так и будешь с ней таскаться? — Рида бросила взгляд на чехол с виолончелью за спиной подруги.

— Да, это нужно для заклинания, — тихо ответила Илинея, все больше забирая в сторону к скамейкам сквера у станции. — Или ты собиралась так пробираться? Скажу сразу: ты недостаточно неприметна для этого.

— Что-то не припомню, чтобы ты для своей магии еще какие-то приблуды использовала, — незаметно поглядывая на скучающих стражей порядка, патрулировавших местность, девушка опустилась на пыльную скамью.

— А ты приходи завтра утром, у меня как раз лекция по магии предметов.

— Еще б нас в академию пускали, — фыркнула Рида.

— Вот только не начинай!..

— И не собиралась. Как действуем?

Илинея вмиг посерьезнела. С равнодушным видом она добыла инструмент из чехла и стала его сосредоточенно настраивать, попутно объясняя детали чар Риде.

— Так, если смена караула в полночь, время на воздействие… еще где-то полчаса на то, чтоб они оправились… — она задумчиво подергала струну, а после резко повернулась к подруге лицом: — У тебя полтора часа. Через это время я перестану играть и уйду. Чары начнут рассеиваться, так что не задерживайся. Зашла, осмотрела, ушла. На детальный осмотр времени не будет. И постарайся не оставлять следов. Удачи!

Девушки кивнули друг другу, и Рида скрылась за одним из поврежденных зданий, где днем оставила ящик с инструментами. Вряд ли они сильно помогут, но чем черт не шутит… Она оперлась спиной на стену. Теперь оставалось только ждать.

Заиграла мелодия. Тихая, но отчетливо слышимая, пробирающая до мозга костей и уносящая разум куда-то далеко от несчастного пепелища. Рида тряхнула головой, отгоняя прилипчивый мотив. «Иллюзии — мощная штука», — как-то объясняла Илинея, — «Пока человек о них не знает. И если обман зрения еще как-то будет держаться, то слуховые и тактильные сыплются, как песок от порыва ветра». Рида улыбнулась. Каникулы после первого курса и первые разочарования в выбранных направлениях. Эта брешь в целой школе магии колдунью безумно злила.

Спустя минут десять послышался глухой удар о землю: один из полицейских, проводивших обход, под действием чар облокотился на стену, а потом и вовсе рухнул, погружаясь в глубочайший сон. Рида подхватила инструменты и вошла в покрытое сажей здание. Аккуратно ступая по наиболее исхоженным участкам, она обходила тела спящих людей.

Останки дирижабля представляли собой удручающее зрелище, хотя тела вынесли, едва огонь был потушен. Один шаг на ступени. Конструкция угрожающе скрипнула. Рида замерла на месте и нервно выдохнула, после чего решительно поднялась на борт. Само собой… все, что могло сгореть, сгорело, оставив лишь металлический каркас и сильно обугленную древесину.

Первым делом, ни капли не раздумывая, она прошла к узкой служебной двери. Покореженный взрывной волной металл тоскливо взирал на очередную посетительницу с петель, покорно пропуская ее в недра. Дирижабль скрежетал от каждого шага. Казалось, этот звук разносился по всему городу. Рида тряхнула головой и зажгла керосиновую лампу. Ей не терпелось взглянуть на официального «виновника» взрыва — двигатель, который якобы не выдержал давления.

Девушка поднялась в машинное отделение. Как ни странно, эта часть сохранилась куда лучше пассажирской гондолы. Отсыревшая от пара обшивка сравнительно не пострадала, пускай и покрылась слоем сажи. Покореженные баки для воды угрожающе склонились, с них все еще капала вода, ударяясь о пол. Небольшие лужицы мерзко хлюпали под ногами в такт скрипу конструкции, от чего Рида чудом не выла. Она приблизилась к двигателю. Металл искривлен, но цел… Фыркнув, девушка поставила ящик с инструментами на пол и достала разводной ключ, пару отверток и ножовку по металлу, на случай, если просто снять крышку с двигателя не выйдет. Поршень в порядке, клапаны повреждены, но как будто смяты. Внешним давлением. Вернув крышку на место, Рида окинула внимательным взглядом мрак помещения, разогнать который керосинка не в силах. Как и ожидалось, с двигателем все было в порядке. Не он стал эпицентром взрыва, но нечто рядом. Отблеск света коснулся топки. Печальное зрелище. Громадной печке досталось куда больше, и пожар успел сожрать куда больше следов, прежде чем вода добралась до него. Девушка заглянула внутрь, обвела взглядом дымоходную трубу и выдохнула с какой-то непередаваемой помесью разочарования и понимания — разорванная сверху конструкция явно наталкивала Риду на неутешительные выводы.

Рида подхватила инструменты и, подозрительно поглядывая на разрыв, направилась в пассажирскую гондолу. С одной стороны, печь — тоже, в некотором роде, часть двигателя, и речь, по-видимому, шла о ней; с другой же стороны… С другой стороны, десятки погибших пассажиров и пожар, который в машинном отделении довольно быстро прекратил свое существование. Если бы огонь распространялся от топки, у людей было бы время сбежать. Но тогда… Девушка сглотнула, вспоминая. Все произошло безумно быстро. Взрыв и пламя! Крики и скрежет! Выбитые стекла… Нет! Все не может быть так! Не может быть, что все это произошло из-за хренового дымохода!

Тряхнув головой, Рида вдруг осознала, что стремительно приближается лицом к полу. Откинув ящик чуть вперед, она схватилась за каркас сидения, тормозя падение. По дирижаблю прокатился невыносимый грохот, наверняка отлично слышимый снаружи. Рида замерла. Когда грохот, наконец, прекратился, она прислушалась: Илинея все еще играла, но мелодия явно близилась к финалу, а полученной информации для выводов маловато.

— Ладно, — выдох, — ладно. Времени нет.

Она поднялась на ноги и, прежде, чем потянулась за инструментом, бросила злобный взгляд на сидение, бессовестно поставившее ей подножку. И уже удивленно приблизилась. То, как вывернуло и местами порвало металл, явно выбивалось из общего «концепта». Будто кратер! Неужели… Рида осеклась: виолончель больше не звучала. Пора убираться!

Схватив ящик с инструментами, девушка выскочила из печальных останков и быстро помчалась мимо понемногу приходящих в себя сотрудников. Илинея, тем временем бесстрастно упаковывала виолончель в чехол, бросая короткие взгляды на станцию. Рида пронеслась мимо нее, словно смерч, на ходу зазывая ее с собой, и свернула куда-то за угол. Лишь там она позволила себе остановиться и выдохнуть. Не торопясь, колдунья проследовала за подругой.

— Итак?

— Отойдем отсюда подальше, — все еще пыталась отдышаться не привыкшая к подобным нагрузкам девушка.

— К Вилье?

— Нет, — она покачала головой, — туда, где лишних ушей не будет. Идем на наше место, по дороге все расскажу.

С этими словами она вновь зажгла керосинку и свернула в лесопосадку, за которой простиралось кладбище, пожалуй, самое уединенное место в городе. Они шли, не нарушая молчания, пока огни уличных фонарей не скрылись из виду. Лишь после этого Рида подала голос, тихо расписывая все, что видела.

— Я уверена, что это не случайность. Оно сдетонировало в двух местах, иного объяснения я не вижу.

— Мда… труба не могла бы нанести таких повреждений, — отстраненно проговорила Илинея, сосредоточенно глядя под ноги.

— Вот и я о том же! — на секунду она задумалась. — Да и не могло ее так из-за мусора разорвать! Еще этот пожар… Не знаю, зачем и кто это сделал, все, что могло к ним подвести, очень удачно сгорело!

— Почему эксперты несут всю эту ахинею? — Илинея не отрывала взгляда от земли.

— О чем ты?

— Ты, конечно, что-то в этом да понимаешь, но ты не специализируешься на… — она покрутила кистью, словно подгоняя к себе слова, — на взрывах и всем вот этом, на всех этих следах. Но даже ты, просто осмотрев останки, поняла, что случившееся далеко от несчастного случая. А эксперты словно дурачков изображают!

— Никто из посторонних не видел, что там внутри, предъявить им нечего, — Рида пожала плечами. — Может, ищут еще какие-то следы…

— Или пытаются их скрыть. Вспомни, в том году музей чуть не сгорел, сразу по радио разнесли. И про поджог, который «не точно, но скорее всего», и про подозреваемых. А здесь — тишина! — она остановилась у одной из оградок, почти ушедших под землю. — Очевидный подрыв, и тишина… Даже не так! Они не просто молчат, они нам лапшу на уши навешали, но «следствие» не прекратилось. Станцию постоянно караулят. Не расчищают, не говорят о ремонте или отстройке. Просто караулят!

— Иля, — Рида посмотрела на внезапно заведшуюся подругу, — два дня прошло только. Это странно все, конечно, но для паники рановато.

Илинея отвела взгляд.

— Да. Да, ты права.

— Ты сама не своя сегодня, — она положила руку на плечо блондинки. — Что-то еще случилось? В академии? Родители?

Колдунья притихла. В горле, будто ком застрял.

— Чарльз… — просипела она.

— И что он опять тебе наговорил? — Рида отставила ногу назад и скрестила руки на груди.

— Он умер, Рида, — колдунья влажными глазами посмотрела на нее.

Рида чуть удивленно вскинула брови, но никакого сочувствия на ее лице не читалось. Искренне сопереживать бедам незнакомцев она не могла, а уж бедам незнакомых магов — тем более. Так устроена жизнь: вокруг постоянно кто-то страдал, кто-то умирал, на всех сострадания не напастись! А Чарльз для Риды и вовсе никогда не был конкретным магом, лишь абстрактным образом, который доставлял подруги неприятности.

— Соболезную. Наверное, — пожала плечами Рида. — Но к чему такая истерика? Он никогда тебе не нравился. К тому же, он был довольно стар, это нормально…

— Он был на том же рейсе, Рида! — чуть не закричала колдунья. — Говорят, оказался в самом эпицентре. Его только по именному значку опознали, — тихо добавила она. — Он был не самой приятной личностью, но это слишком жестокая казнь за длинный язык.

Повисла гробовая тишина. Рида посмотрела на лицо подруги. Поджатые губы, глаза, опущенные к земле. Прохлада осени резко стала еще холоднее.

— Кхм… неловко вышло…

— Мне кажется, мы лезем туда, куда нам лезть не стоит, — Илинея покачала головой и посмотрела куда-то вдаль. Рида молча кивнула несколько раз, как болванчик. — Ладно, хватит с меня тайн на сегодня, идем домой, мне еще Ручейка в конюшню надо как-то провести.

Рида еще раз кивнула, явно думая о чем-то своем. Через мгновение до нее дошел смысл сказанного, и по лицу расплылась широкая улыбка.

— Подожди, — насмешливо начала она, — ты, что, украла коня?

— Вовсе нет, это же мой конь!

— Но конюшня-то академическая!

— А что еще мне было делать? Конюх первашей наказанных оставил и ушел! Я же предупредила их, что коня к утру верну! Перестань так улыбаться!

Усмехнувшись, Рида зашагала в сторону дома.

— Да ладно тебе, я лишь пытаюсь разрядить обстановку! Совсем загрузилась… — она скорчила «загруженную» рожицу. — Ну? Чего застыла? Пошли, Ручеек уже заждался!

Илинея покачала головой и направилась за подругой.

— У тебя же выходной завтра?

— Как и у всех, — ответила колдунья. — Так! Не смей меня никуда завтра втягивать! Сил моих нет!

Примирительно подняв руки, девушка чуть притормозила, чтобы повернуться к подруге лицом.

— Ни в коем случае! Просто уточняю. Тебе явно нужно проспаться, — Рида улыбнулась. — А мне — пообщаться с братцем. Может, уговорю этого барана лечь в больничку, а то и моих сил скоро не останется.

Девушки вывели коня за ограду и, тепло попрощавшись, расстались. Около десяти минут Рида стояла на обочине, глядя вслед подруге и прокручивая в голове ее слова. Это путешествие дало больше вопросов и мерзкое чувство недосказанности.

Шаг третий: Висяк

Следующим днем, после обеда. Рейнхарм, квартира Илинеи.

Прошлый вечер задался насыщенный на эмоции, и, когда Илинея вернулась домой, она валилась с ног и была уверена, что проспит весь выходной. Однако, по непонятным причинам, беспокойный сон прервался ранним утром, что, впрочем, не сыграло большой роли: она лишь разочаровано вздохнула и, несмотря на невозможность вернуться в блаженное небытие, не двинулась с места, намереваясь оставаться в постели ни секундой меньше запланированного.

Отдыха это мероприятие не принесло, зато поселило в голову ноющую боль и массу навязчивых мыслей, ее усиливающих. И через все это скопление беспорядочных, хаотично скачущих диалогов с собой ощутимо прослеживался единый мотив — игра не стоит свеч. Обнаруженные Ридой следы, говорили лишь, что кто-то приложил к взрыву руку, ни больше ни меньше. Кто мог это сделать? Зачем? Что предпринять? Нужно ли что-то предпринимать?

Предположение о вмешательстве властей или кого-то столь же влиятельного и вовсе выбивали из колеи. Если это так… Какие у них вообще шансы? Это дело с самого начала не вызывало энтузиазма, а теперь руки и вовсе опустились. Может, оно и к лучшему.

Илинея села на кровати. Единственный нормальный выходной летел в тартарары, и даже обвинить в этом некого! Она смотрела в одну точку, чувствуя невероятное раздражение, и не могла понять, что бесит ее больше. Столько претендентов! Отсутствие зацепок, риск противостоять превосходящему противнику, когда на руках у тебя сомнительные способности к магии и гаечный ключ подруги, или дело все же в жуткой головной боли. На несколько мгновений девушка потеряла связь с реальностью, но лишь за тем, чтобы вновь вернуться в свое бренное тело и заняться обычными мелкими делами. Все равно это дело еще предстоит обсудить с Ридой. Это не тот вопрос, который можно решать в одного.

Раздалась пронзительная трель телефонного звонка.

— Дерьмо! — простонала колдунья, схватившись за голову.

Рыча проклятья в адрес звонящего, она сняла ажурную трубку и нечеловеческим голосом произнесла «Ало!». На той стороне испугано икнули и после пятисекундной паузы пискнули: «Прошу прощения, можете позвать профессора Девраиль к телефону?»

— Ох, Ингрид, это ты! — выдохнула Илинея. — Извини, не хотела напугать тебя. День просто не задался… Так, что тебе было нужно?

— Все нормально, — протараторила лаборантка с кафедры теории и снизила голос. — Сегодня приходили сотрудники полиции, спрашивали про вас в деканате. Что им нужно, я не знаю, не слышала, но, думаю, вам стоило узнать хотя бы об этом. Скорее всего придут снова…

— Разве деканат работает сегодня?

— Разгребаем завалы… Да суть не в этом! Просто будьте готовы к визиту. Всего доброго! — с этими словами лаборантка положила трубку, не дожидаясь ответа.

Послышались гудки. Трубка опустилась, а следом с тяжким вздохом, не ошеломленная, но уставшая от новостей, опустилась на стул Илинея. За последние несколько дней ее жизнь начала принимать весьма неприятный оборот. Она бросила пустой взгляд на плохо занавешенное окно. Густая, тянущая боль постепенно сходила на нет. В конце концов, девушка откинулась на стуле и резко поднялась, решив, что все это проблемы ее из будущего, а она настоящая сейчас будет отдыхать перед завтрашними практикумами.

Она медленно и дотошно приводила себя в порядок, чего не могла позволить себе в обычные дни. Мысли уже блуждали где-то в центре, в области магазинов и парикмахерских, пусть не так давно она планировала провести «растратное турне» в совсем другом городе, но судьба распорядилась иначе. На кухне засвистел чайник, и минут через десять по квартире разнесся дивный, сладковатый аромат отвара сарцина — мелких полевых цветочков желтого цвета. Может, жизнь и катилась черте куда, но, по крайней мере, этот день начал преподносить что-то приятное.

Где-то через час Илинея уже бродила по торговым кварталам, улыбаясь не особо довольным продавцам — все же большими траты были лишь на взгляд самой колдуньи и ее скромной зарплаты преподавательницы. Она шла по мощенной грязно-оранжевыми булыжниками площади, с которой торопливо сметали опавшие листья, и вскользь разглядывала витрины. Она шла, радуясь долгожданной пустоте в голове, пока ее взгляд не зацепился за очаровательную подвеску в антикварной лавке. Символ на ней… Девушке показалось, что где-то она его уже видела.

Не раздумывая долго, она вошла в крошечный магазинчик. Пожилая женщина в «хищных» очках и юноша лет семнадцати, которому она что-то объясняла, вздрогнули — к ним явно давно не заглядывали. Через мгновение сообразив, что у них покупательница, женщина расплылась в доброжелательной улыбке, пока парнишка неловко откатился в сторону. Илинея заторможено кивнула и прошла внутрь, якобы осматриваясь.

— Я хотела спросить: что за подвеска у вас на витрине? Круглая такая, с узором в виде завитков…

— А! Трискель! — женщина яро закивала в знак понимая. — Это, так называемый, родовой кулон. Этот символ принадлежал одному из ныне не существующих аристократических родов чародеев. По крайней мере, формально он оборвался около пятнадцати лет назад, — она подошла к витрине и бережно достала кулон. — Говорят, что дочь последнего из рода то ли погибла, то ли исчезла, — Илинея удивленно вскинула брови, изображая заинтересованность историей. — А этот кулон… Я помню, как почти тридцать лет назад девушка вроде вас принесла мне его на продажу. До сих пор не знаю, что вынудило ее продать подобную вещь: в кругах колдовской аристократии это все равно, что отказаться от собственной семьи…

— Я, кажется, знаю, кто и почему принес вам его, — тихо проговорила Илинея. — И я хочу его купить. Сколько?

Владелица лавки встрепенулась, и даже стажер с любопытством взглянул на девушку. Загибая пальцы и прикидывая что-то в уме, женщина щурила глаза и что-то бубнила себе под нос.

— Тогда я за него дала немаленькую сумму, — задумчиво начала она, — но кулон с тех пор, кроме вас никого не интересовал… Тысяча!

— Что? — переспросила Илинея, стараясь не выдавать свое изумление.

— Тысяча нинге, — спокойно повторила женщина.

Треть зарплаты! Илинея чудом удержалась от того, чтобы схватиться за голову. Купить вещичку, значит обречь себя на питание в академической столовке, но…

— Я беру его, — она достала из сумки изрядно похудевший кошелек и вынула из него две купюры.

Из лавки она вышла со смешанным чувством удовлетворения и «давящей жабы», говорившей, что побрякушка, несмотря на раритетность, столько не стоила. Но она отлично понимала, что для колдуньи, которой она несет этот кулон, он стоит гораздо дороже.

Она пошла через дворы, пробираясь в спальные районы. Минут через тридцать пятиэтажные здания стали сменяться огороженными двориками частных домов, а впереди замаячила знакомая черепичная крыша. Белоснежные стены двухэтажного дома и увитое увядающим плющом крыльцо, маленькая беседка, выглядывающая из-за угла. Илинея тряхнула головой, выдохнула и вошла в хорошо знакомый двор.

— Мам, пап, вы дома? — она бесшумно шагнула в прихожую, оглядывая пространство перед собой.

Из комнаты неожиданно вынырнул Зейн.

— Илинея? Мне казалось, ты хотела провести выходные в академии. Я как раз собирался тебя проведать.

— Зейн, не надо, — раздался из гостиной голос матери. — Проходи, милая, чай недавно вскипел…

— Какой чай, Аделина?! — с металлом в голосе произнес мужчина. — А ты проходи, не стой в дверях. Заодно расскажешь мне, почему к нам пришли полицейские и расспрашивали про тебя, — чеканил он каждое слово.

— И к вам тоже, — выдохнула Илинея, опускаясь на пуфик для переобувания.

— Что значит «и к вам тоже»?

— Сегодня мне уже звонили из академии, теперь, оказывается, они и сюда добрались. Неужели, сложно заявиться в рабочий день? Или прямо ко мне домой, а не шататься по всему городу? Я же не прячусь!

Зейн отошел на шаг и кивнул в сторону гостиной:

— Раздевайся и иди к матери.

— К ней и шла, — буркнула колдунья, но последовала распоряжению.

Девушка подсела на софу рядом с Аделиной. Она приветственно кивнула, но этим и ограничилась, не обнимая и не говоря с дочерью. Домашнее платье приглушенных тонов облегало стройную фигуру, подчеркивающее многие достоинства, но не способное скрыть общего напряжения — казалось, женщина готова подскочить с места, а то и броситься на неведомого противника.

— Они были здесь три часа назад, говорили, что видели тебя рядом со станцией, когда все ее сотрудники внезапно, разом уснули, — Зейн подошел к креслу у камина и оперся обеими руками о его спинку. — Довольно нестандартное стечение обстоятельств, ты так не думаешь?

— Им стоит нанимать кого-то более компетентного, раз их способна усыпить виолончельная партия, — пожала плечами Илинея, после чего подалась чуть вперед, подперев лицо руками. — Вы же знаете, я часто репетирую в том районе. А парк возле станции стал особенно… вдохновляющем после недавних событий.

— Как я и сказала, — облегченно выдохнула Аделина.

— Допустим, я тебе верю…

— Допустим, не допустим! — резко перебила девушка. — Что вы им сказали?

Аделина хитро улыбнулась.

— Кстати, об этом, — незамысловатым, но изящным движением руки женщина указала на лестницу, ведущую на второй этаж. — На сколько баллов оцените, профессор? — она повернулась к лестнице лицом и громко позвала: — Илинея, спустись, пожалуйста, у нас гости!

Меньше, чем через минуту, дверь комнаты наверху хлопнула, послышались шаги, и в гостиную спустилась точная копия Илинеи, остановившись посреди лестницы.

— Мам, что это значит? — спросила копия голосом и тоном, идентичными оригиналу, на что Илинея чуть не присвистнула.

— И тактильная?

— И тактильная, — ответила Аделина, явно довольная собой.

— Это сразу «отлично», мам! Настолько натурально, что даже как-то жутко. Можешь отослать ее назад? А то мне не по себе, — заулыбалась девушка.

Аделина махнула иллюзии рукой, и та направилась прочь.

— В общем, — заключил Зейн, — имей ввиду, ты ночевала у нас. И эту, подружку свою, предупреди. Нам ни к чему проблемы с властями, — с этими словами он покинул гостиную и направился в сторону кухни.

Девушка откинулась на спинку и тихо рассмеялась.

— Да уж, заскочила на огонек!

Аделина тепло улыбнулась. Спустя пару мгновений колдунья примостила голову на плечо матери и обняла ее обеими руками, повернувшись боком и подобрав под себя ноги. В тишине, нарушаемой лишь потрескиванием пламени в камине, они просидели всего пару минут, но и этого было более, чем достаточно. Больше, чем раньше. Ближе.

И все же девушка отстранилась. В конце концов, она пришла не за этим. Спрыгнув с софы, она потянула мать за руку.

— Давай поднимемся на чердак, — вполголоса, чтобы отец на кухне ее не услышал, предложила Илинея.

— Не знаю, дочь… Там сейчас довольно холодно…

— Не так уж и холодно! — улыбнулась она, поднимая Аделину с нагретого места. — К тому же мы ненадолго. Идем!

Женщина с улыбкой покачала головой, поднимаясь следом за дочерью. Все же в детстве она была куда спокойнее. Удивительно, как пара человек в окружении могут поменять жизнь! Они поднимались по деревянным ступеням почти бегом. Пару раз Илинея спускалась, чтобы убедиться, что мать идет за ней. Дойдя до конца коридора на втором этаже, колдунья сначала потянулась к палке с крюком, чтобы спустить лестницу на чердак, но потом опомнилась и просто щелкнула пальцами, магией запуская механизм.

Они поднялись на пыльный чердак. Когда-то здесь была обставлена очаровательная площадка с двумя креслами и столиком, чтобы с чашечкой чая наблюдать за закатом в большое окно, треугольник которого занимал почти всю стену. Но сейчас место скорее удручало. В какой-то момент чердак стал просто складом вещей из тех, что не нужны, но выбросить рука не поднимается. Уверенным шагом, морщась от ощущения грязи под ногами, она прошла к занавешенному полотном трюмо — единственной вещью, которую Аделина забрала из дома, когда выходила замуж. По крайне мере, так считала девушка. Аделина же прошла буквально по ее следам, и с каждым шагом в душе нарастали неясные подозрения. Сжав кулон в ладони, Илинея глубоко вдохнула и резко развернулась, хватая мать за руку и вкладывая в нее трискель.

— Это твое.

Аделина непонимающе посмотрела на дочь и подняла кулон к глазам. Картинка резко стала мутной из-за подступивших слез. Чуть отступая, женщина ухватилась рукой за спинку кресла, чтобы не упасть на пол. Буря эмоций от изумления и недоверия до радости, близкой к эйфории, пронеслась по ее лицу. Она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, приходя в себя, после чего спокойно и даже чуть холодно поблагодарила дочь за подарок.

— Очень… милый кулон. Только не понимаю, почему нужно было подниматься сюда, — неловко улыбнулась женщина.

— Это родовой кулон. Пятнадцать лет назад, — начала Илинея, попутно снимая с трюмо ткань, — умер последний из рода, которому он принадлежал. Этот символ, — ткань застряла в створках, и девушка недовольно полезла вытаскивать ее, не прерывая рассказа. — Я никогда не знала своих бабушку и дедушку с твоей стороны, но этот символ очень хорошо помню, — наконец ей удалось стащить полотно с трюмо, на столешнице и ручках которого красовался такой же трискель. — Я помню, как пятнадцать лет назад после очередного объявления по радио ты выронила из рук кружку, а после поднялась на чердак. Как ты рыдала над этим трюмо, думая, что никто не видит. Но я видела. Тогда я не понимала, в чем дело, но теперь… теперь понимаю. Этот кулон принадлежал тебе, «пропавшей» дочери мэтра Лиона, — с трудом проталкивая слова сквозь ком в горле, закончила она.

Аделина упала в кресло, подняв облако пыли. На ней не было лица, а рука крепко сжимала кругляш кулона. Пробормотав «Я принесу воды», Илинея мигом спустилась вниз, ненадолго оставляя мать размышлять в одиночестве. Когда девушка, отмахиваясь от расспросов отца, поднялась со стаканом воды, Аделина уже почти пришла в себя, хотя круглые глаза и глубокое, медленное дыхание выдавали легкое состояние шока. С благодарностью она приняла чуть трясущейся рукой стакан и выпрямилась в кресле.

— Подними лестницу, — чуть сипло произнесла женщина, прикладываясь к стакану с прохладной жидкостью.

Кивнув, Илинея выполнила просьбу матери, оставив недоумевающе и возмущенно разведшего руки отца внизу, и вернулась к креслу.

— Не думала, что когда-нибудь вновь увижу эту вещь, — она с неясной тоской посмотрела на кулон. — Даже не знаю, рада этому или нет. Где ты вообще нашла его?

— В антикварной лавке…

— Там, куда я его и отнесла, — понимающе кивнула женщина. — Подумать только! Эта вещица пролежала там целых тридцать лет, чтобы вновь вернуться ко мне! — она тихо рассмеялась.

Илинея села на пол и положила голову на подлокотник кресла, всем видом призывая рассказывать дальше. Еще подростком она поняла, что ничего не знает о собственной семье, а попытки что-либо выяснить обычно заканчивались сведением темы в сторону. В искусстве ухода от разговора ее родителям едва ли можно было найти равных. Особенно, если дело касалось их личной жизни.

Однако в этот раз Аделина не стала вилять. Она откинулась на спинку кресла, прочищая горло от пыли, запустила руку в длинные, светлые с рыжиной волосы дочери и стала тихо рассказывать:

— Твой дедушка был… не очень доволен тем, что мы с Зейном начали встречаться. О! Он с удовольствием напоминал нам об этом при каждом удобном случае! Да и неудобном тоже, чего уж там, — горько усмехнулась женщина.

— Что-то подобное я уже видела, — саркастично протянула Илинея.

— Да уж… прости, милая, — она потрепала девушку по голове. — Вряд ли Зейн проводил параллели между нами и вами с подругой. Так вот. Зейн тоже колдун, как и все мы — иначе бы ты у нас не родилась — однако он не был знатных кровей. Это люди думают, что все маги поголовно были аристократами с людьми в качестве рабов, — Аделина презрительно хмыкнула. — Папа просто фыркал, пока мы встречались, но когда мы объявили о помолвке, он не оценил. Он был категорически против, чтобы кто-то из рода Лион, а тем более его дочь, связывал себя черными магами. «Позор и клеймо на всю жизнь!», так он говорил, — женщина замолчала и начала глубже дышать, пытаясь не дать одержать верх накатившим слезам. Вернув себе дар речи, она отпила воды и продолжила: — Как ты могла заметить, я его не особо слушала, и вскоре мы с твоим отцом прибыли в администрацию, чтобы закрепить наш союз на бумагах. Когда папа узнал об этом, он был в бешенстве! Не подумай, он не кричал, не буянил, ничего такого, он всегда был очень сдержанным. Но в тот вечер он сказал, что у него больше нет дочери, что он не знает, кого растил все эти годы. Чтобы эта непонятная женщина, черная магичка, собирала свои вещи и немедленно покинула его дом! — хмыкнула Аделина. — А меня тогда характер был резкий… Не знаю, какой реакции ожидал он, но я тогда собрала самые необходимые вещи и ушла, не попрощавшись. Какое-то время мы с Зейном жили у его родителей, но, сама понимаешь, молодой семье нужно было свое пространство, и где-то год мы мотались по чужим квартирам и домам. Потом начались эти стычки с людьми. До сюда особо не доходило, действия больше в крупных городах проводились, но про относительно спокойную жизнь нам пришлось забыть еще на два года, которые мы вновь провели у его родителей. Сражения закончились, но началось другое — облавы на магов. Все это было неофициально, само собой, просто разгоряченные боями и безнаказанностью люди решили «додавить» нас. До крупных родов они добраться не могли, а вот вылавливать черных магов… Было страшно. Многие колдуны стали скрываться. Тогда я решила продать этот кулон. Вещь, напрямую говорившую о моей принадлежности к двум ненавистным группам сразу — и к магам, и к аристократам. Оценщица дала мне невероятно большую по тем временам сумму за этот кулон, почти четыре тысячи нинге. Такими кулонами не разбрасывались, и достать их было практически невозможно…

— Подожди, мам, — Илинея подняла на нее взгляд, — эти кулоны подтверждают принадлежность к роду. То есть, если бы его кто-то купил до меня…

— Нет, нет, — покачала головой Аделина, — как ты верно подметила, принадлежность к роду подтверждает именно кулон, а не его наличие, — женщина надела его на шею, и он приветливо сверкнул в полумраке чердака. — Если надеть его на кого-то другого, он потемнеет и обожжет несчастного. Их искали не для мошенничества или чего-то подобного, а как трофей, — она грустно улыбнулась и продолжила: — Эти деньги стали первым взносом за этот дом. Тогда он был меньше и в один этаж, но это был наш дом! А еще мы тогда купили радио, — фыркнула она. — Для связи с миром, как сказал Зейн, и для того, чтобы казаться обычными. Меньше магии, больше людских штук. Все для общего спокойствия. А через пару лет, когда все более менее устаканилось, родилась ты. Отец узнал об этом. Впервые за пять лет он появился на пороге нашего дома и подарил трюмо для своей внучки, — она поднялась с кресла и подошла к ящичкам трюмо. — «Может, хоть у нее будет побольше мозгов, чем у вас», говорил он, — хлопнув самым верхним ящиком, она повернулась к дочери и протянула ей такой же кулон. — Я давно должна была отдать его, но не могла. Зейн все грезил вернуть меня и тебя в роскошь той жизни, из которой он нас забрал. Правда, мне это никогда было ненужно. Я сделала свой выбор тогда, тридцать летназад, и не жалею о нем. Но я не должна была лишать тебя права выбора.

Илинея накрыла ладонью кулон в руке матери и, не глядя, положила его на столешницу:

— Спасибо, мам, но я свой выбор тоже сделала, — улыбнулась девушка. — Род Лион в прошлом, пусть там и остается. К тому же, — она скривила лицо, — Илинея Лион, язык сломаешь! Да и мои студенты не оценят.

На пару мгновений на чердаке повисло молчание, взорвавшееся звонким женским смехом. А потом они говорили. Обсуждали все на свете до самого вечера под возмущенные крики отца снизу и звуки его жалких попыток откинуть лестницу. Илинея покинула отчий дом уже на закате в удивительно хорошем настроении. Однако оставался еще один не решенный вопрос. И с постепенно мрачнеющими мыслями колдунья пошла на остановку, дожидаться нужного омнибуса, который бы доставил ее в сторону дома бабули Бренан.

Когда она добралась до пункта назначения, солнце уже почти скрылось за горизонтом, оставив лишь ярко-алую полосу и чуть сиреневое небо. Вилья копалась в клумбах на дворе перед домом и несколько удивленно поприветствовала гостью. Стушевано кивнув, она спросила, дома ли Рида, и, получив положительный ответ, проскочила внутрь.

— Просто сделай мне чай! — заунывно доносилось из зала.

— Мы пили чай недавно!

— Обделяешь больного человека! Ни стыда у тебя, ни совести! Неси чай!

С нечленораздельным ворчанием из комнатки слева вышла Рида и на мгновение остановилась в коридоре, удивленно окидывая взглядом подругу. После этого встала, сложив руки на груди.

— Что? Тебе тоже чаю? Если да, говори сразу, второй раз не пойду, — девушки улыбнулись. Рида подошла к подруге и приобняла ее за плечи. — Раздевайся, проходи, чего стоишь в дверях? Пойду пока этому гремлину чай налью.

— Я все слышу!

— Я знаю, я сделала это намеренно! — крикнула Рида в ответ.

Через несколько минут девушки уже сидели в той самой комнате, откуда вышла Рида — крохотная спальня с узкой кроватью, шкафом и столиком. Две кружки с горячим чаем в руках и мисочка с домашним печеньем на столе, освещаемые лишь парочкой свеч, несмотря на наличие в доме куда более ярких газовых фонарей.

— Итак… — Рида отхлебнула чаю из огромной белой кружки, — я думала, ты хотела отдохнуть дома перед занятиями.

— Так и есть, в общем-то. Но сегодня в полдень мне позвонили из академии.

— Они работают сегодня?

Илинея махнула рукой.

— Академия экономит на кадрах, как может, так что у них в администрации вечный завал. Лаборантов и тех припахали, — Рида фыркнула, всем видом показывая, что другого и не ожидала. — Ингрид сказала, что ко мне приходили ребята из полиции. Вернее, приходили они в деканат с расспросами. Ко мне они придут завтра. Руку даю на отсечение, что заявятся посреди занятий и завалят вопросами до конца пары, — выдохнула колдунья и упала назад, не рассчитав ширину кровати и больно ударившись о металлический каркас, прикрытый лишь тонким пледом, после чего со злобным шипением вновь приняла сидячее положение. — Придется заваливать группу домашкой или выкраивать время на дополнительное занятие, — поморщилась она то ли от пульсирующей боли, то ли от бренности бытия. — Мало того, они еще и к моим родителям заявились, — на этих словах Рида подалась чуть вперед, с подозрением заглядывая в лицо подруги. — Да успокойся ты! Они сказали, что я всю ночь была у них.

— То есть они заглянули и расспросили буквально кого угодно, но не тебя? — Илинея развела руки. — Может для сверки показаний опрашивают, но все равно странно, — усмехнулась Рида.

— Да шут бы с этим! Рида, охрана станции рассказала сотрудникам, что видела, как я играю рядом!

— А твои родители, что ты была у них… Ситуация, конечно, та еще, — брюнетка на пару минут задумалась. — Так и подтверди версию родителей, в чем проблема? Мало ли кого там охранники видели! Ты не единственная блондинка с виолончелью на весь Рейнхарм, в конце концов! Пусть ищут, раз неймется. Формально, это нападение при выполнении служебных обязанностей, или как там, но никаких серьезных последствий от наших действий нет. Мне кажется, они быстро закроют глаза на это дело.

— Не уверена, что это работает именно так. В любом случае, это не та причина, по которой я здесь, — она понизила голос. — Я думаю, нам нужно свернуть наше недоследствие. Мы уже нарушили несколько законов, ко мне уже стучится полиция, что дальше? Пока у них нет ничего серьезного на меня, но если мы продолжим… В лучшем случаем, мы обе вылетим с работы за порчу репутации, в худшем — отправимся в места не столь отдаленные.

— Не преувеличивай, — хмыкнула Рида, — за это все лишь штрафуют. Хотя меня это все тоже не вдохновляет. У нас буквально ни одной зацепки, а теперь еще и власти обратили на тебя внимание… Кстати, разве ты притащила виолончель не за тем, чтобы отвести глаза?

— Чары, накладываемые с помощью предметов, не оставляют следов в энергетическом фоне и вызывают меньше подозрений, чем размахивание руками и чтение заклятий. Но это не отменяет того факта, что несколько человек разом заснули, — пожала плечами колдунья.

— Мда… Ну что ж, полагаю, наша игра все-таки не стоит потраченных на нее свеч, — Рида бросила на догорающие свечи многозначительный взгляд, когда из зала донесся голос Дориана:

— О! То есть вы, наконец-то, перестанете маяться дурью?

Девушки переглянулись, обмениваясь взглядами, не сулящими ничего хорошего, и поднялись в кровати. Рида прошла к залу и оперлась на дверной косяк, Илинея же прошла в глубь комнаты и села на край дивана.

— Поясни.

— А что там пояснять? — Дориан сидел на кушетке, до пояса накрытый одеялом, и пил чай. Растрепанные темные волосы, немногим короче, чем у сестры, бледное лицо, «украшенное» ожогами, расстегнутая почти до пупа рубашка позволяла отчетливо рассмотреть бинты, перевязывающие торс парня. Впрочем, выражение его лица говорило, что жизнью он вполне доволен. — Ходите, очень неподозрительно шушукаетесь, пропадаете посреди ночи с набором инструментов… Даже бабушка уже заподозрила неладное, — фыркнул он.

— Скажи-ка, что там у вас с больницей? — нарочито доброжелательным тоном спросила колдунья, глядя на Дориана, но, очевидно, обращаясь к подруге.

За спиной Риды хлопнула, закрываясь, входная дверь и по коридорчику, ворча под нос, прошла Вилья.

— Завтра утром за ним заедут, — буркнула женщина, — я уже с доктором созвонилась и, вон, вещи собрала, — кивнула она на небольшой куль в кресле и пошла на кухню отмывать от травы руки.

Под обиженный взгляд Дориана девушки прыснули со смеху.

— Дня наедине с этим цуциком ей хватило, чтобы отправить его на лечение. Благо, с бабулей у нас не спорят, — довольно пояснила Рида.

— Да ну вас! — Дориан наиграно отвернулся и приложился к чашке.

— Может, тебе сарцина отсыпать? Я слышала, в человеческих больницах туго с хорошим чаем, — на этот раз без тени иронии и издевки спросила Илинея.

Дориан задумчиво помешал ложечкой в полупустой кружке, активно изображая сложные мыслительные процессы. После чего он окинул блондинку оценивающим взглядом и коротко ответил:

— Да. А ты думала, я откажусь? А вот и нет, неси свой сарцин.

Колдунья добродушно улыбнулась:

— Тогда после работы заскочу к тебе в больницу. Ладно, — поднялась с дивана девушка, — отдыхай, — Дориан кивнул, взглядом провожая ее до входа в зал, пока она не скрылась за шторой. — Ладно, я пойду, а ты подумай над тем, что я сказала.

— Ну и куда ты пойдешь? — Рида кивнула на темноту за окном — на их улице так и не удосужились сделать освещение. — Ладно бы верхом была, а так одной по темноте… сейчас даже транспорт не ходит!

— И что ты предлагаешь? Мне к первой паре так-то, — колдунья положила руку на пояс и чуть наклонила голову.

— Оставайся на ночь! Какая разница, ляжешь ты на час позже или встанешь на час раньше? В комнате постелем тебе, я на диване посплю!

— Какая разница? — засмеялась Илинея. — Вот уж от кого я точно не ожидала такого вопроса!

— Да давай! Как в детстве, помнишь?

— Помню, конечно, — усмехнулась колдунья, — отец всегда бесился, когда я у тебя оставалась. Но я все же пойду. Утром омнибуса не дождешься, а я не хочу опаздывать в столь знаменательный день, — она скривилась, намекая на визит полиции.

— Ну что ж… — выдохнула Рида и, подойдя к вешалке, сняла с него короткое пальто, — тогда хоть до перекрестка тебя провожу. Трудяга!

Девушки быстро собрались, подхватили любимую Ридой керосинку и, попрощавшись с Вильей, покинули дом. Воздух изрядно остыл, и холодный ветер тянул липкие пальцы под одежду. Тучи то и дело перекрывали свет луны и звезд, оставляя лишь маленькую лампу в качестве единственного источника света. Золотая осень еще не кончилась, но уже начала сдавать позиции. Подружки молча шли по обочине дороги.

— Все же хорошо было в детстве, никаких проблем, — Илинея выдохнула едва различимое облачко пара. — А сейчас черт знает что!

— Да не, так же все было, просто проблемы за нас придумывали и решали взрослые, а теперь это дивное занятие перекочевало в наши руки, — беззлобно усмехнулась Рида. — Ностальгия ослепляет. Многие вещи, которые мы сейчас вспоминаем со смехом, тогда были вообще не смешными, — она покачала головой. — Вот помнишь, как мы ягоды воровали у ваших соседей напротив?

— До сих пор не понимаю, зачем мы это делали, — развела руками Илинея, — у нас в саду росли абсолютно такие же. Но это было весело!

— Ага, только тебя после этого на домашний арест посадили, а меня бабушка выпорола. В четырнадцать лет! Прямо во дворе! — возмущалась Рида.

Илинея на секунду задумалась.

— Кажется, после этого случая ты впервые не приехала в Рейнхарм на каникулы, — задумчиво протянула она, на что Рида лишь несколько раз кивнула подобно болванчику. — Я тогда вплоть до начала весны думала, что с тобой либо что-то случилось, либо ты меня бросила, — укоризненно произнесла колдунья.

— Я отправила тебе письмо, как только смогла. Мама была уверена, что моя «деревенская», — Илинея сквасилась, — подружка на меня плохо влияет. В конце концов, я додумалась попросить учителя отправить его. Мда, только сейчас понимаю, насколько бесправными мы были, — сощурив глаза, протянула Рида.

— А помнишь, как мы устроили домик в «заброшке» на параллельной улице. Порядок там навели, украсили все…

— А нас потом гнали оттуда ссаными тряпками собственники? Помню. Даже лучше, чем хотелось бы. Что?! Я за все время там никого не видела, я думала, он заброшен! — на слишком громкое восклицание в одном из дворов залаяла собака.

— А как мы сбежали из дома по садовой лестнице посмотреть на ярмарку и подрались с ребятами с окраины, когда эта «полиция моды» пристала к Дориану? — Илинея заулыбалась, как кот, наевшийся сметаны и не попавшийся на месте преступления.

— Нет, — Рида отвела взгляд и подозрительно посмотрела на колдунью, — но теперь я понимаю, почему твои родители меня недолюбливают.

— Они, кстати, после этого убрали садовую лестницу в сарай…

Так за разговорами, вспоминая глупости своего детства, они дошли до перекрестка, где появились первые на их пути, газовые фонари. Девушки остановились. Пару минут они просто стояли на перекрестке, вдыхая холодный воздух и не особо желая расходиться. Но, в конце концов, Илинея подняла руку на прощание и зашагала в сторону академии. Рида посмотрела ей в спину, прикусила губу, а после крикнула ей вслед:

— Иля! — девушка остановилась и глянула на подругу. — Я решила! Оно того не стоит. Просто сделаем вид, что ничего не было!

Илинея кивнула и продолжила путь, а Рида, развернувшись, пошла домой, кидая косые взгляды на несколько любопытных лиц в окнах.

Шаг четвертый: Затишье

Неделю спустя. Рейнхарм, кабинет ректора

Высокий мужчина в возрасте беспокойно расхаживал перед столом в кабинете. Пиджак из плотной ткани темно-коричневого цвета протестующе кривился по фигуре и, казалось, иногда скрипел, всем видом показывая, что он не предназначен для активных действий, а вот вышарканные брюки явно давно смирились со своей участью. Пару раз ректор Вомин останавливался, резко поворачивая голову, чтобы глянуть на недавно добытый из недр стола магический шар, и на каждое такое движение остатки его некогда длинной шевелюры, сейчас поредевшей и освободившей области на макушке, забавно дергались и взметались вверх.

Мужчина заметно нервничал, ожидая чего-то, что известно лишь ему. Крупные ноздри трепетали от глубокого дыхания, вызывая какие-то смутные ассоциации. Ректор вообще был весьма своеобразной личностью, начиная от нетипичной внешности и заканчивая странными ежедневными ритуалами, вроде «круга почета» вокруг стола перед тем, как идти читать эти лекции. Не то чтобы это кого-то удивляло. Необычный разрез глаз и смуглая кожа, несмотря на почтенный возраст и годы жизни в весьма холодном климате юго-западной Таврии, где и примостился Рейнхарм, четко выдавали в нем южанина. Да и не только это! Пусть ректор и прожил здесь всю свою жизнь, родители-эмигранты все же передали ему кое-какие черты и привычки, свойственные жителям некоторых стран юга.

Одной из самых раздражающих оказалась манера произношения: он постоянно выделял шипящие звуки, словно чуть протягивая их, из-за чего создавалось ощущение, что общаешься с какой-то ящерицей или змеей. Учитывая не самый приятный характер ректора, не трудно представить, какие шутки шутились за его спиной.

Другой чертой, над которой потешались коллеги, стала удивительная любовь к всевозможным побрякушкам и блестяшкам. Злые языки поговаривали, что ректор на них половину заработка спускает, а то и больше. Правда это или нет — неизвестно, но то, что Лино Вомин всегда носил колец и перстней не меньше, чем позволяло количество его пальцев на руках, знал каждый камень в академии. И если приезжие чародеи дружно кивали, считая ректора приверженцем магии предметов, то любой, кто прообщался с ним хотя бы пару-тройку недель, прекрасно знал, что Вомин — сорока, каких поискать.

И все же вещь, за которую коллеги порой хотели придушить его, оказалась вообще никак не связана с его происхождением. Как уже было сказано, ректор не отличался приятным нравом и вполне мог наорать из-за мелочи или, что называется, нагадить в душу. Но вишенкой на этом торте всегда был «постскандал», а именно добродушное, спокойное поведение ректора сразу после конфликта, будто ничего и не произошло. Так что к традиционным «змея» и «лысая сорока» быстро присоединилось «энергетический вампир» и еще пара обидных и нелицеприятных слов.

Впрочем, даже коллеги не могли состязаться в придумывании таких прозвищ с тем, чьего ответа сейчас ждал ректор. Почти полчаса магический шар мерцал, едва слышно гудел и иногда потрескивал, заставляя мужчину вздрагивать. И резко замолк. Лино, увлекшийся путешествием по кабинету, не сразу это заметил, и лишь покашливание по ту сторону шара заставило его вспомнить о первоначальной цели и подлететь к столу.

— Приветс-ствую вас-с, мэтр Аврил! — ректор почтительно склонил голову.

Молодой на вид мужчина с длинными темными волосами, убранными в небрежный хвост, молча кивнул, и, хотя качество картинки не радовало, Лино точно знал, что министр брезгливо кривился. Вероятно, даже сильнее, чем на личных встречах.

— Ректор Вомин, — холодно ответил он, — не скажу, что рад вас видеть. Более того, я неоднократно просил не связываться со мной по шару. В конце концов, вы должны понимать, это не только моя прихоть.

— И вс-се ж-ше вы ответили, — спокойно парировал Лино.

Диалог, который давно стал обычным приветствием. Аврил застал еще предыдущего ректора и не скрывал своей неприязни к нынешнему, пусть и не совсем ясно, было ли это связано с личностью Лино или же с его профессиональными качествами.

— Вас… вашу настойчивость трудно игнорировать. Мне ли вам рассказывать, что звонок по шару может отменить лишь тот, кто его начал? — в голосе чувствовались нотки раздражения и непреодолимое желание закончить диалог.

В любой другой ситуации эти нотки были бы именно тем, чего ждал ректор — Аврил в таком состоянии гораздо легче шел на уступки. И министр, прекрасно об этом осведомленный, решил пойти на опережение:

— Министерство не может оказать Академии финансовую поддержку в этом квартале, ректор Вомин. Вы уже получили субсидии в начале прошлого месяца, а вот мы отчет об их использовании — нет, — устало проговорил он, и даже мутная, расплывчатая картинка в шаре на удивление ясно отобразила утомленное лицо Аврила. — И кстати! Я понимаю ваше увлечение историей, но звание мэтра в отношении глав Маджистериума не используется со времен мирового договора. Сейчас это должность министра.

— Не так уж-ш и давно, — пожал плечами Лино. — Однако я к вам не по вопрос-су финанс-сирования… минис-стр Аврил. Полагаю, вам из-свестно об из-сменениях в с-списках конференции?

— Да, я слышал, что Академия имени Тариони, вроде как, отозвала своих участников, — осторожно ответил Аврил. В голосе сквозило напряжение: мужчина явно ожидал подвоха. — Очень жаль, тема доклада, «Эффект зеркала», профессора Девраиль уже успела вызвать интерес. Не могли бы вы попросить ее почтой прислать текст?

Лино едва удержался от того, чтобы закатить глаза. Сомнений в талантах профессора у него не было, но эти таланты сейчас бодро уводили разговор в сторону.

— Да, вс-сенепременно.

— Разрешите узнать, чем вызвано такое решение?

— Смерть, — резко и, на удивление, четко проговорил ректор Вомин. По ту сторону шара резко замолкли. — Около недели наз-сад, когда долж-шен был отбыть дириж-шабль с учас-стниками конференции, на с-станции произош-шел вз-срыв, — мрачно говорил он. — Выж-шили лиш-шь немногие. Увы, один из-с учас-стников, Чарльз-с Фиро, не в их чис-сле.

В кабинете повисла тишина. Кажется, министр уже успел забыть и о собственных возмущениях, и о том, что это звонок по рабочему вопросу. Он лишь молча сидел перед шаром, не в силах что-либо из себя выдавить

— Это, безусловно, ужасная трагедия, но я не понимаю, что вы хотите от меня? — максимально спокойно ответил Аврил.

— Чарльз-с был отличным с-струдником и даж-ше другом. Я лиш-шь хотел убедитьс-ся, что Минис-стерс-ство не з-сабывает с-своих людей…

— И поэтому вы звоните мне, Лино?

— Его даж-ше похоронить нормально не выйдет — некому да и нечего, — Аврил поджал губы. Лино, определенно, давил на него, но зачем он пока не понимал. — Однако у него ос-сталс-ся подопечный. Ес-сли я правильно помню, гос-сударс-ство должно поз-саботиться о с-семьях с-своих погибш-ших с-служащих?

— Замечательно, что вы заботитесь о подопечном своего подчиненного, — глубоко вдохнул Аврил. Это не первое такое заявление, но отвергать их каждый раз одинаково тяжело. — Потому что мы позаботиться о нем не сможем. Мэтримониум еще полгода назад принял решение о выводе колдовских академий из-под эгиды государства. Даже вы, ректор Вомин, скоро перестанете считаться государственным служащим, а обладатели меньших должностей — подавно. Мне жаль, но боюсь полномочий террского министра образования недостаточно, чтобы идти поперек решений Мэтримониума.

— Я понимаю, — кивнул Лино. — Полагаю, диалог окончен? — получив утвердительный ответ, ректор провел по шару рукой, и тот резко затих и стал мутным.

Ректор откинулся в кресле. Один из самых бесполезных и идиотских диалогов в его жизни. Но лучше так… Скрипнула дверь.

— Решает Мэтримониум, а страдать неповинному ребенку, — тихо произнесла молодая женщина с темными волосами.

Едва заметно вздрогнув, Лино чуть повернул голову и холодно бросил:

— Вы придаете с-слишком много з-сначения подс-слушанным диалогам, Ингрид!

— Простите, ректор, это вышло случайно… Но как можно не придавать значения словам руководства? Это ведь может касаться всех нас… — последние слова Ингрид чуть не пропищала под уничтожающим взглядом ректора. Ровно неделю назад лаборантку быстро повысили до личного секретаря, однако, как ей казалось, она уже не нравилась собственному начальству.

Внезапно ректор смягчился и дружелюбно сказал:

— Ус-спокойтес-сь, Ингрид, это ведь прос-сто с-случайнос-сть, — он улыбнулся. — И больш-ше не повторитс-ся, — Ингрид яростно закивала. — Видите, как вс-се з-самечательно с-слож-шилос-сь! И не берите в голову — подопечному Чарльз-са хорош-шо з-са двадцать.

— Но вы ведь…

— Для вас-с, Ингрид, это неваж-шно! — вновь холодно прервал Лино и жестом прогнал девушку из кабинета.

Сложное утро, сложные разговоры. По крайней мере, девица — цыпленок и вопросов лишний раз задавать не станет.

***

— Магия предметов, предметная магия или магия вещей, называйте, как хотите, суть остается одна. Записываем: это использование заранее подготовленных предметов материального мира для проведения через них потоков энергии с целью создания узкого круга чар. Разберем определение, — Илинея подошла и осторожно постучала ноготком по черной поверхности доски. В это же мгновение на ней появились, будто начертанные мелом, надписи «Подготовленные предметы», «Проведение энергии» и «Узкий круг чар». — Кстати, вот вам пример такой магии. Я наложила чары на эту доску еще на последнем курсе обучения. Правда, для несколько иных целей, — улыбнулась колдунья, а по аудитории прокатился смешок. — Как вы могли понять, для данной магии подходят любые предметы. Зачаровать можно даже комок мусора, вопрос лишь в долговечности и целесообразности выбора такого… предмета. Зачаровать можно не только, что угодно, но и как угодно, но к этому мы перейдем чуть позже.

Для наложения чар недостаточно просто взять случайную вещь. Во-первых — это можно не записывать — выбор предмета должен быть целесообразным. Для чего вы будете его использовать. Например, чары, используемые на этой доске, позволяют в письменном виде транслировать на нее свои мысли. Для какого-нибудь кольца подобные чары бесполезны. Или нет? — она многозначительно посмотрела на аудиторию. — Если ваша цель — донести и показать что-то одновременно целой аудитории — да, бесполезны. Но если речь идет о передаче записок или списывании — они бесценны, — аудитория загалдела, явно оценившая этот момент. — Только тихо, это я вам, как недавняя выпускница, говорю. Как преподавательница, я, конечно же, осуждаю. К слову, кольца очень любят стихийники — маленький предмет, можно с десяток набрать и тратить сил по минимуму. Одним движением создавать сразу несколько разрушительных заклинаний. Предупреждая вопрос, с большинством других школ этот номер не проходит. Для самого простого заклинания, например, иллюзии требуется больше внимания и концентрации, чем для стихийного заклинания того же уровня. Про целесообразность, думаю, понятно. Перейдем к главному — подготовке.

Нельзя просто взять случайный предмет и колдовать с его помощью. Как вы знаете из курса теории, энергия каждого чародея уникальна. Магия же предметов ее обезличивает — что, кстати, используется многими колдунами-отступниками, чтобы их не обнаружили специалисты-ищейки. Из-за этой особенности важно, чтобы вещь была крепко связана с вами. Лучшие привязки — эмоциональная и временем, так что идеальным предметом будут личные вещи или какие-нибудь памятные подарки. Но, если вы вдруг окажетесь в такой ситуации, когда у вас не будет к ним доступа, или вы просто не захотите использовать их для магии, хотя мне трудно представить такую ситуацию, вы можете в течение не слишком продолжительного времени пропитывать вещь своей энергией. Когда связь станет достаточно прочной, можно приступить к зачарованию. Но такой метод недолговечен и годится больше для крайних ситуаций.

Как только нужный предмет будет зачарован, можно переходить к его использованию, а именно проведению потоков энергии. Да, многие люди, молодые чародеи и даже некоторые обученные чародеи старой школы считают, что такой предмет используется сам по себе. Якобы зачарование позволяет использовать магию даже тем, кто ей не одарен, а запас энергии в таких вещах ограничен. Это распространенное заблуждение. Магия предметов — это способ колдовства, способ преобразования энергии проще, экономичнее, быстрее, бесследнее, нежели классический, «прямой» способ. Хотя предметы, о которых многие непросвещенные думают при словах «предметная магия», существуют. Так называемые, магические концентраты, помещенные или перевоплощенные в вещь. Однако их давно не производят — слишком много усилий ради скромного результата. О них вы можете подробнее прочесть в исторических источниках.

Энергия проводится через вещи только при непосредственном взаимодействии, физическом контакте, с данной вещью.

Еще одной характеристикой, отталкивающей многих чародеев, является узкий круг заклинаний. Вы можете наложить на предмет любые чары, но редко предмет позволяет проводить через себя более двух-трех заклинаний. Те же кольца и вовсе способны уместить в себя лишь одно. Хотя некоторые, например, музыкальные инструменты, способны использовать до пяти заклинаний. А один виртуоз умудрился зачаровать церковный орган на семь заклинаний, но там были другие проблемы. Количество заклинаний, на которое вы можете зачаровать вещь, зависит от многих факторов, но в основном — от характеристик самой вещи. Материал, размер, даже изначальный функционал могут оказывать на это влияние. Так ткани зачаровываются охотнее металлов, но не выдерживают высокоуровневых заклинаний, древесина почти непригодна для стихийных чар. Сложносоставные вещи умещают больше заклинаний, но простые — позволяют использовать более сильные чары. Много нюансов. Однако это вводная лекция. Более подробно вы сможете разобрать их на факультативе в следующем семестре.

Магия предметов сама по себе довольно сложна, и, несмотря на все ее преимущества, большинство чародеев предпочитают обходиться своими силами и использовать «прямой» способ преобразования энергии. Так, до конца пары еще двадцать минут. Если у вас нет вопросов, можете идти, — Илинея постучала о стол пачкой бумаг, выравнивая их, и обвела аудиторию взглядом.

Какой-то парнишка на задних рядах хотел робко поднять руку, но одногруппник тут же ткнул его локтем в бок. Незаметно фыркнув, Илинея кивнула студентам и направилась к двери под аккомпанемент двигающихся стульев и нарастающего гвалта. Не то чтобы она и рассчитывала на вопросы. Это была скорее формальность. Сама-то Илиния еще отлично помнила, как сидела по ту сторону от преподавательского стола и мечтала поскорее отправиться по своим делам.

Хотя, по эту сторону мало что изменилось в этом плане. Это была последняя лекция на сегодня, однако отправиться по желанным «своим делам» ей не дали. Едва она зашла на кафедру за сумкой, как лаборант подкинул ей какую-то стопку бумаг на ознакомление.

— Что это? — выдохнула колдунья, без энтузиазма беря в руки верхний лист.

— Списки на курсовые работы и методические материалы. Ознакомиться можете потом, просто чирканите мне подпись о получении, — ответил лаборант и подсунул ей журнал, где уже красовались размашистые подписи коллег.

Поставив маленькую, аккуратную закорючку, она вернула журнал лаборанту и вернулась к просмотру первого листа, которым оказался примерный список тем для курсовых кафедры иллюзионистов.

— Надеюсь, его еще не утвердили? — брезгливо спросила Илинея, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Формально нет, — невысокий мужчина-практик, набиравший для повышения «научный багаж» преподаванием некоторых факультативов, пожал плечами, потягивая какой-то дешевый отвар у окна. — Но это список, который тут уже лет семь висит, его даже обсуждать не будут.

— Я заметила, что это тот же самый список, — колдунья скривилась. — Хоть бы нумерацию поменяли ради приличия! По этим темам и семь лет назад ничего интересного написать нельзя было! Вам еще не надоело каждый год эту ахинею читать?

— Что-то не нравится, ты всегда можешь обсудить это с ректором, — равнодушно протянула пухленькая доцентка. — Списки утверждает он.

— Умеете вы урезонить, — тут же притихнув, пробурчала Илинея. — Мне его утверждения для поездки на конференцию хватило…

— Вот поэтому мы каждый год и читаем одно и то же. Потому что лучше тонуть в словесном потоке студентов, пытающихся еще как-то вывернуть заезженную тему, чем один на один общаться с этим шепелявым, — так же равнодушно продолжила доцентка. — Не понимаю, как Ингрид согласилась на это «повышение». Как по мне, так лучше маленькая зарплата, чем большой мозгоклюй.

— Угу, благодаря такому подходу ты и киснешь на этой кафедре, а могла бы уже в столице преподавать! — усмехнулся практик.

— По крайней мере, я «кисну» в качестве доцента, а не временного младшего преподавателя, — язвительно бросила женщина. — Ладно, пойду я. Один и тот же практикум третий день пройти не можем! Недобор, недобор, потом вот мучайся с этими «доборными»! — ворчала она, собирая со стола материалы.

— Вот ведь разошлась! — усмехнулся практик и вернулся к законному обеду.

— Я тоже пойду, — Илинея закинула сумку за спину. — Кстати, я тут активно агитирую за ваш факультатив, — она подмигнула поперхнувшемуся практику. — А то надоели уже чаи гонять, пока мы работаем!

— И что ж я вам сделал, Илинея? — покачал он головой.

— Надо гадость эту просмотреть, может, все же загляну к ректору.

С этими словами она вышла из кабинета кафедры, подхватив листок с темами. Она вышагивала по безлюдным коридорам академии, иногда поглядывая на список, но, фыркнув, тут же опускала его. Перед лестницей, ведущей наверх, к кабинету ректора, она на мгновение затормозила, однако неприязнь вновь победила, и девушка, свернув «гадость» пополам, убрала ее в сумку и направилась домой.

— Профессор Девраиль! — послышалось за спиной.

Илинея остановилась и в непонятках оглянулась. Голос явно принадлежал молодой девушке, скорее всего, студентке, однако колдунья никого не видела. Да и рано еще до таких отчаянных выкриков — экзамены еще не скоро, о наборе на курсовые еще тоже не объявляли. Светлые брови задумчиво съехались к переносице. Может, чтения какие-нибудь или круглый стол? Девушка поморщилась. Раздался звонкий стук каблучков.

— Я боялась, что вы уже ушли! — по лестнице чуть ли не летела Ингрид — бывшая лаборантка и главное солнышко кафедры теории. Впрочем, за последние дни «солнышко» изрядно потухло. Под глазами еще вчерашней студентки уже красовались первые синяки, которых не было даже в самые суровые сессии, а в сочетании с тонкой бледной кожей и почти черными волосами это смотрелось особенно жутко.

— Да он реально вампир! — невольно вырвалось у Илинеи, на что ее наградили сначала непонимающим, а потом возмущенным взглядом.

— Вы ему сейчас в лицо это не скажите, — строго произнесла девушка.

— Я, в общем-то, — Илинея бросила пару взглядов в сторону, однако пустой коридор не спешил ее спасать, — домой уже собралась…

— Профессор, пожалуйста, — она подошла почти вплотную и снизу вверх посмотрела в глаза Илинеи, — не создавайте мне дополнительной работы.

Колдунья инстинктивно отшатнулась:

— Хорошо, хорошо! Только скажи сразу — это связано с тем визитом полиции на прошлой неделе? — Ингрид отрицательно покачала головой, и, выдохнув, Илинея пошла за ней в кабинет ректора.

— По официальной версии, вас там не было. Либо вы хорошо поработали, заметая следы и заговаривая зубы. Так или иначе, ваша репутация, а вместе с ней и репутация академии, чиста. Ректору этого достаточно, — холодный тон, почти перечисление.

— Ингрид, — колдунья шагнула вперед, чуть обгоняя, и заглянула в напряженное лицо девушки, — у тебя все хорошо? Может, тебе нужна помощь? Ты сама не своя!

Ингрид остановилась и посмотрела, словно насквозь. На мгновение показалось, что она очень тяжело вздохнула, но это впечатление исчезло так же быстро, как и возникло.

— Я просто очень устала, Илинея, — тихо прошептала она. — На кафедре было спокойнее. У Вомина поменьше дел, но ты постоянно сидишь в таком состоянии, — она чуть склонила голову и согнула руки в локтях, словно пытаясь сжать воздух в пальцах, — никогда не знаешь, что от него ждать, пошутил он или серьезно… Такое чувство, будто любая фраза может лишить тебя работы!

— Ты уверена, что за такую работу стоит держаться? — Илинея глянула за спину собеседницы и осмотрелась по сторонам, убеждаясь, что у их разговора нет свидетелей.

— У меня нет выбора! — она говорила шепотом, но, казалось, кричала. — Вернусь на кафедру — он мне жизни не даст, а вне академии… С моими способностями да еще и с ребенком на руках меня никуда не возьмут! — девушка не заметила, когда оказалась в объятьях Илинеи. Похоже, она выглядит совсем жалко… — Все не так плохо, — она попыталась слабо улыбнуться. — Просто перенапряглась — третью неделю без выходных работаю, — она крепко обняла колдунью, которую всегда считала просто хорошей знакомой, и отстранилась, вытирая выступившие в уголках глаз слезы.

Илинея посмотрела в темные глаза и улыбнулась:

— Работа никогда не кончится, а себя беречь надо. Ладно, пойдем разбираться с Вомином! Тебе наверняка и без меня есть, чем заняться, — и зашагала дальше по лестнице к горячо «любимому» кабинету, так и не услышав тихое «Спасибо!».

Через пару мгновений, опомнившись, Ингрид побежала следом за уже скрывшейся в дверях приемной колдуньей. Илинея же внутри боролась с собой и презрением на лице. Благо уютная приемная, отделявшая кабинет ректора от коридора, подарила девушке нужные мгновения. Остановившись у двустворчатых деревянных дверей с металлическими вензелями, Илинея вдохнула и буквально стряхнула наваждение внезапной исповеди Ингрид. Сумка удобно пристроилась в ближайшем кресле, список тем зажат в руке. Стук в дверь. Приглушенное ворчание за ней. Не дожидаясь официального разрешения, колдунья вошла внутрь и, не оборачиваясь, элегантным движением захлопнула двери. Действие, однако, осталось без внимания — хозяина в кабинете не было. Илинея бегло осмотрела неприметную дверцу в дальнем углу кабинета, нетерпеливо стукнула ноготками по столу и, раздраженно закатив глаза, стала разглядывать детали в ожидании ректора.

Небольшой кабинет не менялся еще дольше, чем списки тем. Огромный стол из черного дерева, по словам доцентки, помнил еще предыдущего ректора, а это заслуживало уважения, ибо даже самые старые из преподавателей обучались уже при Вомине. А вот витражные окна прямо за столом уже меньше веяли стариной — цветной витраж заменили на обычное стекло каких-то лет десять назад, когда один из студентов-стихийников в порыве ярости попытался магией выкинуть ректора в окно. Однако досталось только несчастному витражу, а студента признали больным и отправили в «лечебницу души». Слухи об этом инциденте ходят по академиям до сих пор. Два высоких стеллажа у левой стены, за которыми и пряталась дверь в приватную часть кабинета, забиты папками с бумагами и личными книгами ректора. «Нужная книга откроет тайную комнату» — одна из любимых местных легенд, которую старшие курсы с удовольствием вешают на уши младшим.

На столе, помимо всего прочего, несколько позолоченных и медных статуэток драконов, витиеватая рамка с мутным от времени фотопортретом и маленькая шкатулка, в которой на мягкой подушечке красовалась старинная монета с гербом Таврии времен, кажется, Второго совета. Единственное, что обновилось в кабинете — появилась карта, которую Илинея, вероятно, в спешке не заметила во время прошлого визита. А может, она появилась за два месяца летних каникул? Девушка приблизилась к карте, краем глаза замечая приоткрывшуюся дверцу.

— Не знала, что вы увлекаетесь картографией, — произнесла она, поворачиваясь боком к ректору, остановившемуся у стеллажей.

— Ес-сли бы вы в с-свое время охотнее пос-сещали мои лекции, с-сиера Девраиль, вы бы з-снали, что карты — неотъемлемая час-сть ис-сторических наук. И наверняка поняли, что перед вами карта времен Таврии Первого с-совета! — снисходительным тоном ответил Лино и прошел за стол.

— Уверяю вас, саро Вомин, для этого более чем достаточно поднять глаза и прочитать дату составления, — девушка подавила ехидную улыбку, поворачиваясь к ректору лицом. — Древняя вещица, не боитесь, что рассыплется?

— Не боюс-сь, — подобно змее он смотрел ей прямо в глаза, — в те времена умели накладывать превос-сходные защ-щитные чары.

— Ясно… — выдохнула Илинея. — Полагаю, вы позвали меня не для дискуссии?

— Нет, вы просто потряс-сающ-щая! — гортанно рассмеялся ректор. — Вы с-сами начинаете это диалог, а потом делаете вид, будто я вас-с з-садерж-шиваю!

Илинея подошла к столу и опустилась в кресло.

— Однако я уже перешла к сути, а вы продолжаете словоблудие, — колдунья упрямо не отводила взгляд. Ей нечасто приходилось общаться с ректором, но за эти несколько раз она усвоила одно: свои границы нужно обозначать резко и сразу, давая Вомину понять, что давление и манипуляции не пройдут. Работает эта тактика не всегда, но хотя бы работает.

— В общ-щем-то, ничего ос-собенного, — ректор пожал плечами и откинулся в кресле, прерывая зрительный контакт. — Вам так и не удалос-сь попасть на конференцию, однако для нас-стоящего таланта не с-сущ-ществует преград и расстояний, — он расплылся в доброжелательной улыбке.

— Ммм, столько приятных слов! — покачала головой Илинея. — Да вы, никак, убить меня задумали? Заранее почву подготавливаете?

Ректор вновь низко засмеялся, однако веселье не тронуло его глаз, которые четко показывали, как ему надоел этот разговор.

— Расслабьтес-сь, с-сиера, это не мои с-слова, — Илинея закатила глаза. — Мне довелос-сь пообщ-щаться с-с вес-сьма высоко с-сидящ-щими колдунами, и, по какой-то причине, их з-саинтерес-совала ваш-ша работа. Я лишь хочу, чтобы вы отправили ваш-ш текст на адрес-с Минис-стерства образ-сования. Отказ-са я не приму — мы ведь не хотим, чтобы уваж-шаемый Аврил Венделия расстраивалс-ся!

— Сразу с козырей заходите? — хмыкнула колдунья. — Я бы и так согласилась, — она поднялась с кресла и еще раз посмотрела на карту. — А вы бы сняли ее, если так боитесь расстроить Аврила. Вряд ли политики оценят нездоровый интерес к Первому совету у руководителя одной из ведущих академий страны, — она кивнула на прощание и направилась к двери, когда до нее донеслось презрительное:

— Это, с-сиера, не ваш-шего ума дело!

Илинея резко остановилась, будто вкопанная, и язык сработал быстрее мозга:

— Вот как! Да… Да, вы правы! Моим умом трудно понять, как можно с вашим происхождением восхищаться той эпохой! — резко развернулась она обвинительно глядя на ректора. — Вы же историк! Или вы просто игнорируете, что к южным магам во времена Первого совета относились хуже, чем к людям? Их даже простые, черные маги на работу не брали, а аристократия расценивала их как дикарей, которым не место в дивном обществе чародеев! Позор магического сообщества! — разорялась Илинея. Это было похоже на доклад оратора: четко, уверено, с расстановкой. Однако какой-либо заметной реакции не следовало. Ректор Вомин все так же сидел, откинувшись на спинку кресла, и с ноткой интереса наблюдал за представлением. — Или, может, вам напомнить про Южную экспансию, когда совет закрывал глаза на зверства в отношении местных жителей? Даже среди аристократов симпатия к политике Первого совета осуждается, а ведь только они и чувствовали себя нормально в то время! Диктатура родовитых богачей, пролившая столько крови, едва не уничтожившая целый культурный пласт! У них из хорошего были только связи с Империей Прелотов, и те построены на продаже рабов! — под конец речи Илинее уже не хватало воздуха. Ей было, что сказать, однако некому было это слушать.

Вомин лишь с важным видом кивнул и медленно, издевательски похлопал:

— Ну надо ж-ше! С-спус-стя четыре года, вы наконец-то с-сделали домаш-шнее з-садание! З-самечательная осведомленнос-сть, прекрас-сная подача! Но! Увы, вы опоз-сдали, з-садание я не приму, — он наиграно покачал головой. — А теперь покиньте мой кабинет так ж-ше быстро, как и на первом курс-се!

Едва открыв рот, девушка тут же его закрыла. Накатившая волна возмущения и понимания, что все выступление ушло в никуда, сбили весь настрой. Девушка развернулась и, кипя от злости, вышла за дверь, где за скромным столиком работала Ингрид. Она бегло глянула на зажатый в руке профессора лист и кивнула на него:

— Вас за этим вызывали?

Илинея глубоко вдохнула и поднесла список к глазам. Рыкнув «Черт!», она скомкала его, схватила сумку и, не глядя, закинула в большой карман.

— Крепись, Ингрид! — на выдохе произнесла она и ураганом вылетела из приемной, оставив девушку в неведении.

Впрочем, для понимания состояния Илинеи ей и не нужны были детали.

В квартиру колдунья забежала злая, как стая скальных врахов, разве что прохожих в общее гнездо не утаскивала. Сумку безжалостно кинули к стене, а сама девушка, разуваясь и раздеваясь на ходу, напролом шла к телефону, ибо лишь один человек в городе был способен выдержать ее гнев. Болеро с корсажем полетели на кровать, а многослойная юбка бесформенной кучей упала рядом со столом. В одних чулках и расстегнутой бежевой блузке она сидела на табуретке в прихожей и крутила номерной диск, набирая подругу. Шел четвертый час дня…

***

Утро Риды, несмотря на отпуск, началось довольно рано. На прошлой неделе Дориан-таки согласился вернуться в госпиталь и проходить лечение, как нормальный человек, и невыносимая жизнь Риды превратилась в невыносимо скучную. Илинея всю неделю пахала, света не видя и подумывая разработать ответное проклятье для учетного отдела, решившего базовый курс иллюзии для непрофильных групп впихать в один месяц. Компания нескольких общих знакомых, с которыми девушки иногда собирались, Риду не особо прельщала, ибо один на один с ними было довольно скучно, а с коллегами по работе Рида из принципа не общалась. Принцип этот назывался «будем честны, мы бы продали друг друга за один нинге». В офисе Риду не любили. Но, справедливости ради, стоит сказать, что офисники вообще никого не любили, в том числе, друг друга. Корпоративный дух не позволял.

Возможно, одинокий отпуск проходил бы гораздо веселей, если бы изначально не планировался совершенно иным образом. Атеперь… планов не было, дом блестел, и Рида маялась бездельем, по привычке просыпаясь в восемь утра.

Она сидела на кухне, у дровяной печи, и лениво листала одну из старых книг бабушки. Как назло, та предпочитала мелодрамы, так что процесс шел медленно и, в принципе, существовал больше для создания вида и самообмана. Взгляд девушки то и дело останавливался, а потом вновь начинал бегать по тексту, перечитывая тут же забытые строки. Книга казалась ей столь скучной, что она невольно следила за всем вокруг, но не за сюжетом. Она ждала.

Ждала, когда в госпитале начнутся часы приема, когда пойдут первые рейсы омнибусов… Она отложила книгу на кухонный стол, накинула куртку и вышла во двор. Осеннее солнце поднималось лениво и незаметно, словно пасмурное небо светлело само по себе. Холодный воздух пробирался под одежду, выстужая разгоряченное пламенем тело, успокаивая и завораживая. Шагая по мокрой, пожухлой траве, Рида подошла к обочине дороги. Жители соседних домов просыпались. Где-то только загорался свет, где-то в окнах виднелись торопливо одевающиеся люди, а кто-то уже спешил по делам, шустро перебирая ногами и бросая удивленные взгляды на зевающую у обочины девушку. Она лениво осматривалась, пока на грани сознания что-то не зацепило ее внимание. Протерев глаза, девушка прищурилась и пригляделась к виднеющейся в дали станции.

— А?

Не отрывая взгляда, она повернулась и пошла в дом, где бабуля Бренан уже пила свой утренний чай. Вилья сидела за столом и смотрела в одну точку, помешивая терпкий напиток маленькой серебряной ложечкой, которую носила на шее в красивом металлическом футляре. И хотя Рида и другие родственники неоднократно интересовались вещицей, Вилья бережно хранила тайну ее появления, оставляя окружающих в неведении. «Мне кажется, я заслужила право на маленький секрет!» — возмущенно говорила она каждый раз, когда кто-то вновь поднимал эту тему. Дочь Вильи, Аша, была уверена, что это подарок одного из поклонников. По крайней мере, она не помнила, чтобы что-то подобное дарил ей отец. Дедушка Риды вообще подарками не увлекался и был человеком крайне прагматичным. Родня же в большинстве своем склоняется, что за маленькой ложечкой на цепочке кроется что-то криминальное или болезненное. И только Дориан помнил, как еще совсем маленьким ходил с бабушкой на барахолку, где она и выторговала симпатичную вещицу у ушлого торговца сувенирами. Причем купила она ее просто так, но общий интерес к старинной вещице женщину забавлял, и она решила активно подыгрывать, подбрасывая все больше самых разных зацепок и наслаждаясь глупостями, строившимися вокруг обычного сувенира.

Впрочем, сейчас Вилье было не до шуточек — тело с кровати она подняла, но еще толком не проснулась. Хотя в голове уже прорабатывался план садово-огородных работ, крутившихся, в основном, рядом с пунктом «отложить на завтра и упасть на уши соседке». Она громко зевнула и вопросительно посмотрела на внучку, остановившуюся в дверях. На фоне чуть шумяще разговаривало радио, желавшее всем доброго утра и обсуждавшее какую-то ерунду из жизни знаменитостей.

— Утро доброе, — кивнула Рида, раздеваясь и падая на стул напротив. Вилья отстраненно угукнула что-то в ответ и поднесла кружку к тонким губам. — Не знаешь, как давно станцию строительными лесами обнесли?

— Дня два уже, — женщина пожала плечами. — О восстановлении на местном радио еще на выходных сказали… Рида! — девушка вздрогнула и испуганно посмотрела на бабушку. — Эк тебя перекосило! Скоро мне стол своими взглядами сожжешь!

— Прости, ба, — она наклонила голову. — Да, я обещала больше туда не лезть и вообще забыть, как про страшный сон!..

— Но?

— Я не могу перестать об этом думать! Столько людей погибло, а они официально закрыли дело на следующий день, а через неделю уже начали восстанавливать станцию! Это… ненормально! — она подперла голову рукой и нервно постучала по столешнице.

— Началось с утра пораньше, — простонала Вилья в кружку.

— Да все, все! Молчу, — Рида чуть сползла под стол, недовольно глядя в сторону.

— Если тебя это успокоит, ты не одна возмущена таким раскладом. Вчера на рынок ходила, у отделения полиции столпотворение больше, чем у террской администрации в День Равнения, — Вилья фыркнула. Ко Дню Равнения она относилась даже хуже, чем колдуны, хотя неформально в человеческих кругах его и называли днем освобождения или днем победы над колдовской диктатурой. Понадобилось шесть лет, чтобы Вилья в этот день перестала закрываться в доме, чтобы поплакать в одиночестве в память о погибших в баталиях старших детях. Детях, как по злой иронии, погибших за несколько дней до объявления мира. Она понимала знаменательность даты, но ей казалось, что и люди, и маги забыли ее суть и видели в ней лишь выходной и повод выпить. — У Фимы там сын работает, говорит, приказ свыше, — Рида нахмурилась. — Он больше тебя не рад, что следствие свернули: родственники потерпевших его чуть не разорвали. Слушай, ты лица такие не строй! Кто-нибудь напугает, так и останешься с косой рожей! — Вилья рассмеялась и приложилась к кружке.

— Нужно поговорить с ним… — чуть не прохрипела Рида, еще больше сползая под стол под насмешливую улыбку бабушки.

— Но ты обещала Иле, — также улыбаясь, подытожила Вилья.

— Но я обещала Иле, — повторила Рида, окончательно укладываясь спиной на сидушку. — Начну разбираться, она меня с потрохами сожрет. И так ее подставили…

— Когда к ней полиция-то приезжала из-за вашей вылазки? — хмыкнула Вилья.

— Да… — проблеяла Рида, а потом резко подскочила, ударяясь головой о спинку стула: — А ты откуда знаешь?!

— Рида, — женщина посмотрела внучке в глаза, — я старая, но не глухая! — Рида медленно опустилась на стул, будто кто-то пристыдил ее за детскую выходку. — К тому же ты бормочешь во сне, — рассмеялась Вилья, довольная реакцией.

— Да ну тебя, ба! — Рида махнула рукой. Она бросила взгляд на настенные часы и встала из-за стола: — Ладно, хрен с этой станцией! Пойду до госпиталя съезжу, скоро часы для посещения.

Она завалилась в свою комнату и стала оперативно приводить себя в порядок. Обтягивающие брюки из чуть лоснящегося материала, белоснежная блуза с длинными рукавами, на запястье завязанными темно-коричневыми лентами, широкий корсаж под грудь с декоративной шнуровкой на спине и медными креплениями спереди. Подумав пару минут, она с тяжким вздохом натянула поверх вязаный свитер с высоким воротом.

— Что, модница, собралась? — улыбнулась Вилья пробегающей в зал Риде. — Э! Куда коньяк потащила?

— Ба, — Рида остановилась, — я иду в больницу, где лежит Дориан. Который боится больниц. Это его лечащему врачу за терпение, — Рида усмехнулась и положила небольшую бутылку в закрепленную на бедре сумку. — Ладно, — она накинула куртку, натянула ботинки на широкой подошве, — я полетела! — и выбежала за дверь.

— Ну лети, летучка, — покачала головой Вилья, — а я, пожалуй, с Фимой парой слов перекинусь…

На улице светлело. Рида, быстро перебирая ногами, шла на остановку, иногда приветственно кивая соседям. За спиной уже слышалось тарахтение первого омнибуса, и девушка прибавила ходу. Через двадцать минут тряски она прибыла к двухэтажному зданию из кирпича и с плоской крышей, огороженному витым забором, закрепленном на обложенных кирпичом по спирали трубах. Она прошла в отсутствующие ворота к крыльцу, которое, хоть и было вымыто совсем недавно, почти не виднелось под слоем грязных следов. Открыв простую металлическую дверь, девушка прошла внутрь, к регистратуре.

Холл пустовал. Если не считать нескольких больных на деревянных скамьях вдоль стены, что ждали осмотра. Несколько крупных и множество мелких газовых ламп ярко освещали помещение, по которому сновал медперсонал. Пожилой мужчина в застекленном помещении регистратуры равнодушно осматривал осточертевшую ему картину и украдкой поглядывал на Риду. Немного удивленная безлюдности помещения в часы посещения, она прошла чуть вперед, надеясь выловить кого-то из врачей или санитаров, когда стеклянное окошко открылось и хриплый голос рявкнул:

— А ну вышла! Рано еще!

Вздрогнув, Рида повернулась и подошла к регистратуре:

— В смысле? Десять уже!

— Санитарный день! — довольно произнес он.

— И до скольки этот «санитарный день» будет? Мне брата навестить надо, — спокойно ответила она, видя, как в глазах сухонького деда гаснет свет довольства от не свершившегося скандала.

— Еще два часа, — буркнул дед.

— Ясно, — задумчиво кивнула Рида и, прежде, чем дедок придумал что-то колкое, покинула госпиталь.

Она остановилась перед крыльцом. Планы на день несколько сдвинулись — это не страшно, проблема больше в том, что выяснилось это не дома, а на пороге пункта назначения. Теперь предстояло где-то прошляпить два часа жизни. Желательно, не замерзнув и не промокнув под намечающимся дождем.

— Ладно, пополним запас сарцина для этого идиота, — она натянула капюшон и зашагала в сторону центра, в тот единственный магазин, где на утонченный взгляд инженера-механика из большого города можно было взять нормальный чай.

Минут через сорок плутания по торговым рядам под недовольные взгляды продавцов Рида вышла к площади, где гуляли, закупаясь к праздникам, такие же бездельники. Она шла вдоль выключенного фонтана, шагая так медленно, как только могла. Шла и стала невольной свидетельницей разговора компании ребят, разочарованно загудевших на заявление одного из них о том, что он через пару дней уезжает в соседний город. И лишь скромно сидящая сбоку девушка осторожно заметила, что после взрыва на дирижабельной станции все пути перекрыли. Незаметно кивнув высказанной мысли, Рида продолжила свою внеплановую прогулку и уже на грани слышимости уловила — разрешили движение паровоза. Почему-то вспомнились слова бабушки о закрытии дела по приказу свыше. Впрочем, на мгновение появившаяся в голове связка тут же исчезла, когда какой-то подросток на велосипеде едва не наехал на девушку.

Выругавшись, Рида отскочила в сторону и направилась обратно в сторону госпиталя, но несколько окружным путем. Ноги будто сами собой несли девушку мимо отделения полиции, которое, как и несколько дней назад, обложили возмущенные граждане. Часть из них молча топталась вокруг, кто-то выкрикивал требования найти пироманьяка или позвать командира, особо активные пытались прорваться внутрь, у некоторых стихийников почти получилось, правда среди полиции также числились колдуны, которые успешно нейтрализовали сородичей. Покачав головой в разочаровании от дикости населения, девушка прошла мимо. Обещание есть обещание. Да и санитарный день в госпитале почти закончился.

С видом победительницы Рида вошла в госпиталь и максимально вежливо уточнила у деда в регистратуре насчет посещения Дориана Бренана. С кислой миной он отправил ее на второй этаж правого крыла. Когда она поднялась по лестнице, из самой дальней палаты, чудом не хлопая дверью, вышел ее старый знакомый и, по совместительству, лечащий врач Дориана. Остановившись перед дверью, он выдохнул, выпрямился и только тогда заметил визитершу.

— Рида! — приветственно махнул он рукой. — Рад тебя видеть! Не думал, что скажу это, но кататься к вам домой, чтоб его осмотреть, было проще и приятнее, — он искоса посмотрел на бежевую дверь палаты.

— И тебе привет, Тарлин, — она улыбнулась колдуну. — Я еще после первого раза заподозрила, что надолго тебя не хватит, — ловким движением она вынула коньяк из сумки. — Я знала, кого мы отправляем сюда. И пока ты любезно лечишь моего брата, я столь же любезно полечу твои нервы, — они рассмеялись.

Тарлин многозначительно похлопал по плоским карманам кителя и неловко развел руками:

— Очень мило, но положить некуда, — беззлобно усмехнулся он. — Заскочишь потом ко мне в кабинет, а то неудобно… благодарности в коридоре принимать!

— Упс! — девушка примирительно подняла одну руку, другой убирая бутылку в сумку. — Все поняла! Как он там? Ну помимо того, что ноет из-за твердой кровати, плохой еды и жутких щипцов, что привиделись ему в ночи?

— Волдыри сошли. Кожа воспалена и шрамы останутся, но, в целом, все быстро заживает. Я бы даже сказал, что его ткани регенерируют просто с удивительной скоростью! Будто колдуна, а не человека обхаживаю, давно такого не встречал, — он что-то пометил в карточке пациента, а после показал Риде результаты последнего осмотра, будто она в этом что-то понимала. — С ногой, понятное дело, хуже. Ему изрядно досталось на той станции. Ладно, пойду я. Ты ведь не меня проведать пришла, — Тарлин с улыбкой кивнул на дверь. — Заскакивай после смены или на выходных!

— Обязательно!

Мужчина развернулся на каблуках и направился в палату через пару дверей, а Рида без стука вошла к брату. Одиночная палата, приспособленная больше для инфекционного карантина, чем для физически травмированных. Обычная металлическая кровать, белая тумбочка и стул. Скромно. Дориан полусидел на кровати и листал какую-то замусоленную книжку, которой, судя по круглому, рельефному отпечатку что-то подпирали. Рида закрыла за собой дверь и остановилась перед ней, сложив руки на груди.

— Дориан, я же вижу, что у тебя взгляд в одну точку уперт.

Спустя пару минут Дориан с важным видом оторвался от книги и вопросительно посмотрел на сестру. Темные волосы растрепаны, будто у ежа иголки напились, бинты с торса сняли, под глазами круги, взгляд умный и загадочный, словно не из этой палаты сейчас выбежал врач с уничтоженными нервами.

— Ну что, кошмар медперсонала, ты чего устроил, что от тебя даже Тарлин сбежал? — Рида скинула куртку и положила ее на широкий подоконник.

Дориан кивнул на стул, приглашая сесть.

— Да ничего, — он осторожно пожал плечами, — я уже привык, так что последние пару дней невероятно мирный. А твой Тарлин минут сорок не мог понять, как я себя чувствую и как дальше лечение продолжать! — отвел взгляд Дориан, но скрыть толики самодовольства не смог. — Все утро меня по процедурным и рентгенам катал.

— То есть ты сорок минут мурыжил человека, вместо того, чтобы просто сказать ему, что с тобой не так? Он, по-твоему, телепат, чтоб понять, где у тебя что болит, мутит и ноет? Ожоги хотя бы видно…

— А что? Он же колдун, — Рида бросила на него испепеляющий взгляд.

— Знаешь, то, что тебя в детстве из-за той заразы в одиночную палату без права посещения положили, еще не повод доставать единственного врача, который с пониманием к этому относится и готов тебя терпеть, — проворчала девушка, скорчив ехидно-недовольное лицо, села на стул и стала копаться в набедренной сумке.

Дориан вжался в подушки, с трудом удержавшись от болезненного шипения — ожоги все еще саднили.

— С чего ты вообще взяла…

— Мне-то не пять лет было, — фыркнула она, откидываясь на несуществующую спинку и тут же восстанавливая баланс, — я помню, какую истерику маленький Дори закатил нам и «злым тетям и дядям» в белых кителях, когда мама сказала, что ей не разрешили лечь вместе с тобой, — Дориан скривился и покачал головой. — Мать тебя потом у школьного психолога чуть не прописала. Но, видать, не помогло, — она ядовито захихикала, ловя одну из подушек. — Ладно, разбойник, я ж не за этим. Лови лекарство! — она выудила из кармашка сумки маленький бумажный пакетик сарцина и швырнула его на постель к брату.

— Подкупить меня хочешь? — Дориан хитро прищурился, взял пакетик и принюхался. — С ягодами? Ладно, у тебя получилось!

— Пф, подкупать тебя еще! На, — она передала ему какую-то тонкую книжку, больше похожую на брошюрку.

Он поднес книжку к лицу, близоруко щурясь. Рука невольно потянулась к тумбочке за очками, которые в обычной жизни он не носил, но над оформлением книжки и текста в ней работал явно какой-то садист.

— Что это? Методичка?

— Ну, — Рида почесала в затылке, — мы ж должны были в поездке твои документы на поступление отдать. Все прошляпили с этим взрывом, — голос девушки на мгновение зазвучал невыносимо удручающе, но тут же выровнялся. — Я на днях звонила в приемную комиссию, объяснила ситуацию. Эти змеи мне плешь проели, но разрешили отослать документы почтой, — Дориан медленно приподнялся на локтях. — Тебя зачислили, Дори!

— Да ладно?! — парень чуть не подскочил, но тут же упал обратно на подушки, зашипев от боли. — Ох, черт… Поверить не могу! Я уже думал, опять вступительные сдавать, кататься туда-сюда, звонки, очереди на почте. Брр… — он поежился, устраиваясь поудобнее под насмешливый взгляд девушки.

— Ясно, почему у тебя кость ровно не лежит, — в воздух произнесла она и продолжила: — В общем, списки литературы и материалы для контрольных они в течение месяца обещали прислать, а к зиме, на сессию, уже своим ходом доберешься. За полгода-то уже как новенький будешь, — улыбнулась Рида, положив руку на плечо брата.

— Не знаю, как ты это сделала, — Рида отвела взгляд, когда в памяти пронеслись кадры часового унизительного нытья и просьб в трубку, — но спасибо огромное! Это стоило всех твоих шуточек, — парень чуть не светился.

— Да ладно, не могли же они упустить человека, для которого «гувернер» — это призвание! — она посмотрела в окно. — Мама порадуется, что хоть кто-то по ее стопам пошел. Хотя вряд ли она ожидала, что это будешь ты, — девушка потрепала его по волосам, но это мало что поменяло.

— Зато дед от твоего выбора был в восторге, — хрипло рассмеялся Дориан и тут же замолчал, положив руку на грудь.

— Ребро? Рано бинты сняли… Давай Тарлина позову! — резко встала Рида.

Дориан покачал головой и жестом попросил сесть на место, после чего стал медленно дышать, с каждым разом чуть глубже, и, наконец, выдохнув.

— Нерв защемило, — пискнул он, на что получил очень многозначительный взгляд и произнесенную одними губами фразу «Напугал, идиот!».

— Ладно, отдыхай. Приду послезавтра. Фруктов тебе захватить?

Рида подошла к подоконнику и взяла куртку в руки, но надевать не спешила. Остановившись у окна, она пустым взглядом посмотрела на брата. Сама еще здесь и, вроде, даже слушает, но мысленно уже покинула госпиталь. А может и не только.

— Книжку лучше интересную принеси, — он помахал той самой потрепанной книгой, которая оказалась старой редакцией местного регламента, — а то совсем грустно. О! К ребятам в литературный клуб заскочи, а то они меня потеряли уже. Пусть посоветуют что-нибудь, бабушкины мелодрамы по второму кругу я не переживу, — они переглянулись и одновременно скривились. — Хотя нет, не приноси, пусть лучше Мирна принесет! Она, кстати, не заходила?

— Мирна, значит? — по лицу Риды расплылась мерзкая улыбка, на которую Дориан закатил глаза, явно пожалев о своей просьбе. — Нет, не заходила, но я всенепременно ей все передам!

— Передай, — Дориан несколько раз мелко качнул головой. — И себе кое-что передай. Прям вот сюда, — указательным пальцем он постучал по виску, — где мозги должны быть.

Рида удивленно повернула к нему голову, от необъяснимого возмущения даже взгляд прояснился. А Дориан резко стал серьезным. Настолько, что девушка даже недоверчиво проморагалась — за добродушным, простоватым обаяшкой Дори таких взглядов на ее памяти не водилось.

— Рида, ты буквально с ума сходишь. Говоришь со мной, а смотришь куда-то в сторону, будто торопишься. С той вылазки черти что происходит. И не отнекивайся. Я отлично вижу, чем забита твоя голова! — девушка хмыкнула и с чрезмерной иронией посмотрела на брата, ожидая, что же тот выдаст. — Не знаю, что вы там нашли, но абсолютно уверен, что это того не стоит. Пусть этим занимается полиция, службы безопасности и прочие. Не мне за тебя решать, но я очень бы не хотел, чтобы ты вмешивалась и рисковала собой ради ничего. Заткнись и дай мне договорить! — чуть повысил голос он, когда Рида открыла рот, чтобы возразить. — Я прекрасно знаю, что ты скажешь! Что ты уже обещала Иле и что давно бросила эту ерунду. Но я тебя как облупленную знаю. Я же вижу, что ты едва сдерживаешься. Любой щелчок, малейшая зацепка — и ты не выдержишь, наплевав на все и вся. Рида, я, черт возьми, волнуюсь и за тебя, и за Илю, которая, без вариантов, пойдет за тобой! Я не закончил! — он поднял руку, жестом тормозя готовую разразиться оправданиями и возмущениями сестру, и продолжил тише и с куда меньшим напором. — Рида, забудь об этом, выбрось из головы. У тебя нет ни одной весомой причины заниматься этим. Мы все живы, я буду здоров меньше, чем через полгода, если именно это причина балагана. Ты — взрослый человек. Неглупый человек. Но ты вцепилась в эту идею, эти поиски дыма, как импульсивный подросток, — Рида исподлобья посмотрела на него и коротко глянула на дверь, надеясь, что кто-то из персонала войдет и прекратит это. — Я знаю, решать не мне, но прошу тебя. Перестань. Позвони маме, вытащи Илю в кафешку или театр, займись собой… Да хоть к Тарлину съезди! Бедняга уже не знает, с какого бока к тебе подкрасться! Да! И не смотри на меня так! Не все тебе меня с Мирной подкалывать! — парень вдохнул, собираясь с мыслями. — Рида, это не твое дело, и оно того не стоит. А теперь, так как ты вряд ли внемлешь моим предостережениям: когда будешь перепрыгивать через табличку «Не влезай! Убьет!», хотя бы смотри под ноги! — грустно усмехаясь, закончил он. — Будь осторожна, хорошо?

Девушка молча застыла на месте, переваривая отповедь. Наклон головы. Ее плечи мелко затряслись, вынуждая Дориана чуть приподняться, чтобы увидеть лицо. Тихий смех постепенно нарастал, и, наконец, девушка, хохоча, откинула голову и стала утирать выступившие слезы.

— Пришла проведать, называется, — сквозь смех проговорила она. — Не завидую я твоим будущим воспитанникам, Дори, совершенно!

— Я ж знаю, что мы оба без тормозов, — пожал плечами парень, опускаясь обратно на подушки, — приходится подменять их друг для друга.

— Я все обдумаю, — Рида подошла к кровати, наклонилась и приобняла брата за плечи. — Постараюсь направить энергию своей одержимости в более безопасное русло. А ты выздоравливай, ни о чем не беспокойся. С Мирной я поговорю, материалы принесу, как только доставят. Ладно, пока! — она накинула куртку и подняла руку.

— Пока, — кивнул Дориан, — и еще раз спасибо. Бабуле привет!

Рида вышла за дверь и невольно повторила действия доктора, восстанавливая душевное равновесие. Это, конечно, не совсем то, что она ожидала от встречи. Этот монолог словно с каждым словом выпивал из нее силы. Все же Дориан был прав, как минимум, в одном: он ее отлично знал. Лучше многих. Лучше нее самой. Она молча стояла минут пять, как громом пораженная. И думала над словами самого вредного, но самого близкого и верного человека в ее жизни. Неизвестно, сколько бы она стояла у дверей палаты под любопытными взглядами пациентов и посетителей, если бы бутылка в сумке не решила сменить свое положение и не стукнула девушку по бедру. Чуть дернувшись, она перевела еще мутный взгляд на приемный кабинет Тарлина. В голове промелькнули слова брата, тут же перебитые ворчанием внутреннего голоса о непозволительности такого вмешательства в личную жизнь со стороны родственников. Пораскинув кипящими мозгами, Рида решила ограничиться дружеской передачей и через пару минут прощания с Тарлином и пожелания ему удачи покинула госпиталь.

При встрече время пролетело незаметно и давно перевалило за обед, о чем не преминул напомнить желудок девушки, громогласно ее об этом известив. Впрочем, именно он и повел Риду по уже знакомой дорожке в центр. Повел и просчитался. У отделения все еще бушевала толпа, которая, похоже, за два часа только выросла. На улицу даже вывалилось несколько крупных молодчиков в плотных черных куртках с нашивками и принялись отгонять особо прытких. Кто-то из старшего состава орал из-за дверей, что им мешают работать, на что тут же схлопотал пару оскорбительных фраз, суть которых сводилась к «пить чаи — это не работа». Рида замедлила шаг рядом с отделением, прислушиваясь к выкрикам, но так ничего и не поняла. Она уже занесла ногу, чтобы пробиться поближе ко входу, но тут же поставила ее на место, одернув себя не так давно данным обещанием.

— Вы смеетесь над нами?! — раздался гулкий мужской голос над гвалтом толпы. — У меня там дядя погиб, а я даже материалы дела увидеть не могу! — люди вокруг дружно загудели, поддерживая парня.

И в эту секунду Риду переклинило. Всего пара вопросов. Просто удовлетворить любопытство. Что в этом плохого? Бабушке наверняка тоже будет интересно… Спросить. И все! Она кивнула собственным мыслям и приблизилась к толпе. Однако положение стало только хуже: шум теперь закладывал уши и разобрать что-либо было просто невозможно. Девушка вздохнула и ловким движением руки, привыкшей тягать тяжелые детали, дернула на себя какую-то женщину в возрасте. Со смесью удивления, возмущения и легкого испуга еще полыхающая яростью толпы женщина уставилась на Риду. Шокированная наглостью она прошла несколько шагов и только в стороне остановилась и выдернула руку из хватки.

— Девушка, вы что себе позволяете?!

Девушка нависла грозной тенью над тут же притихшей женщиной и, не церемонясь, холодным тоном спросила:

— Что за столпотворение? С самого утра его наблюдаю, — черные брови чуть сползли к переносице.

Женщина нервно сглотнула. На мгновение Риде даже стало жаль ее, но с такими кумушками иначе нельзя: или на уши присядут, или права качать начнут. Что одно, что второе — пустая трата времени. «Кумушка» на удивление быстро пришла в себя и, гордо вскинув голову, начала вещать:

— А то вы не знаете! Сидите по домам, ничего дальше своего носа не видите, — Рида мысленно закатила глаза, а крайние обитатели толпы начали отвлекаться от основного занятия и кидать заинтересованные взгляды на зачинающийся конфликт. — У нас по городу какой-то маньяк-подрывник бродит, а эти… — женщина махнула рукой в сторону отделения. — Закрыли дело! То доказательств нет, то состава, то вообще несчастный случай! Хоть бы договорились, о чем врать будут! — кто-то одобрительно забубнил. — У меня тетка там погибла! Приехала в гости, называется, — женщина чуть не рыдала. — А они… даже останки не отдают, — рукавом пальто она утерла выступившие слезы и всхлипнула.

Рида боковым зрением посмотрела на толпу, которая потихоньку меняла дислокацию, приближаясь к ним и окружая. Если что-то пойдет не так, ее с потрохами съедят. Она положила руку на плечо женщины и посмотрела прямо в глаза.

— Послушайте, я понимаю, как вам больно. Терять близких людей ужасно. Но они не вернутся от того, что вы просто обложите отделение и будете орать в окна…

— Оставьте женщину в покое!

— Да!

— Вас там не было!

Сотрудники отдела выдохнули, невольно радуясь, что практически все внимание переключилось на новую участницу. Однако облегчение быстро прошло, когда Рида бросила в их сторону укоризненный взгляд. Под возмущенные возгласы Рида выпрямилась и осмотрела собравшихся вокруг нее: горластых и обезумевших от собравшихся в одну точку горя и ярости.

— Да вы что! — тихо, хрипло и с нарастанием голоса произнесла девушка. Она отошла от женщины и запрыгнула на бордюрчик. — Меня зову Рида Бренан! Я должна была лететь тем же рейсом и лишь благодаря случаю стою перед вами. Я своими глазами видела, как там все вспыхнуло. Мой брат погиб бы под обломками, если бы я не бросилась его вытаскивать оттуда! Восемнадцатилетний парень до сих пор лежит в больнице с переломами и ожогами по всему телу!..

— Однако вы живы! — вперед вышел парень, который умудрился перекричать толпу пару минут назад.

Стоя на земле, он все равно был выше Риды. Стоял прямо перед ней и обвинительно смотрел в глаза.

— Да, — кивнула Рида, — как и вы, — темные, карие глаза так жестоко не смотрели еще ни на кого. — Только я прошла через ад и выжила, — она говорила медленно, четко разделяя слова, и таким тоном, что никто не рискнул даже пискнуть, — а вы сидели дома, даже провожать своего дядю не пошли. Ваши вопли под окном отделения, — она перевела взгляд на толпу, — мертвых не воскресят, справедливость не восстановят и пироманьяка, которого, может, и нет, не найдут. Вы чего хотите? Увидеть дело? Порядок знаете, все инструкции на стенах висят. Останки, если таковые есть, в морге хранятся. Чего вы сюда все ломитесь? А хотите возобновления дела — пишите жалобы, расскажите, что знаете, а не страдайте ерундой! Это вам не поможет! Никому не поможет, — тихо закончила она, опустив взгляд к посыпанной мелким камнем дорожкой, и сошла с бордюра.

Толкнув парня плечом, она пошла вперед сквозь расступающуюся толпу. Кто-то из сотрудников остановил ее, тронув за плечо и прошептал «спасибо».

— «Спасибо» на мои вопросы не ответит. Вы, впрочем, тоже, да и момент неподходящий. Пожалуйста, в общем.

С резко упавшим настроением Рида выдвинулась в сторону остановки, забыв про голод. Энтузиазм пропал, как не было. Такое чувство, будто она своей речью свою же глупость и обличала. Да, она со своей навязчивой идеей была ничуть не умнее всех этих людей. Не то чтобы она не знала этого раньше, но осознание и понимание пришли только сейчас и больно дали под дых. Хотелось просто прийти домой, выпить чаю, а потом проснуться где-нибудь в другой стране, времени и мире и удивляться, какой странный сон ей приснился. Но это был не сон.

— И какие же ответы искали в полиции вы? — спросил парень, догоняя Риду чуть поодаль от отделения.

— А вас не учили, что подслушивать нехорошо?

— Вы сами сказали, что были там. Вы можете что-то знать, — Рида иронично скосила на него взгляд. Шпала здоровенная, волосенки рыжие, короткие и глазки хитрющие. От таких глазок добра не ждут. — Простите, что так грубо… — он отвел взгляд. — Поймите меня, мой опекун, дядя Чарльз, так внезапно погиб… Какого черта его вообще направили на эту конференцию?! Он вообще в отпуск должен был уйти! — парень нервно повел головой. — Простите.

Рида остановилась, чудом удерживая маску спокойствия. Чарльз, конференция… Коллега Илинеи? Скорее всего. Парень может знать что-то еще. Быстрый взгляд. Нет, не похоже. Он совершенно убит и ничего не понимает. Сказать? А смысл? Никто не будет искать. Ложная надежда сделает только хуже. Знать, что твоего родственника фактически убили и ничего не мочь сделать. Но может…

— Что вы хотите от меня услышать? Мы тогда опоздали. Все, кто находился на борту, мертвы. Рвануло так, что в ближайших домах стекла выбило. Простите, но у меня нет ничего, что могло бы вам помочь. Лучшее, что вы можете сделать, это принять случившееся. Мне жаль. Всего доброго, — с этими словами она почти побежала на остановку, оставляя парня позади.

Еще пару минут он безнадежно смотрел вслед, взглядом провожая облачка пара от горячего дыхания девушки. В глазах читалось непонимание и непередаваемая тоска. Он чувствовал, что что-то здесь не так. Знал это. Но единственное доказательство, способное опровергнуть или подтвердить опасения, почти прямым текстом послало его и скрылось за дверью омнибуса. Парень развернулся и направился домой. В темную и пустую квартиру. Как обычно, но вечером уже никто не придет.

Рида завалилась в дом, на ходу снимая обувь и верхнюю одежду. Хотя на улице было еще светло, в зале горел свет: под какую-то бодрую мелодию скрипки на радио бабушка листала свежую газету, пролистывая все объявления. Девушка заглянула за шторку и кивком поприветствовала бабушку, после чего поплелась к себе.

— Тебе «привет» от Дориана. Ожоги почти зажили, ребра, вроде тоже. Ноге дурная башка покоя не дает, и кость смещается. Тарлин обещал его бинтами к кровати примотать, если так продолжится, — кричала она из комнаты, а бабушка только усмехалась, глядя в газету поверх очков.

Безвольной тушей упав на прогнувшуюся кровать, она молча пялилась в потолок. Еще только разгар дня, но безумно хотелось спать. И кушать. Будь сейчас утро, вопрос бы даже не встал, но сейчас середина очень напряженного дня, и запах пирога победил в неравной борьбе. Со скрипом свалившись с кровати ногами на пол, она поплелась на кухню и, когда уже принялась нарезать пирог, услышала визг телефона. Всеми силами она игнорировала его, надеясь, что бабушка возьмет трубку, но бабушка активно притворялась глухой, хотя еще утром утверждала обратное. Рида резким, рваным движением отложила нож, схватила кусок пирога и пошла к трубке.

— До Мэтримониума проще дозвониться, чем до тебя, — раздался злобный голос Илинеи по ту сторону провода.

— Что-то случилось? — взволнованным тоном спросила Рида, прекрасно зная, что в столь агрессивном состоянии проще сначала дать Иле высказаться и только потом переходить к конструктивному диалогу. Да и вообще к любому диалогу.

— Да это саро Упырь Вомин выбесил меня, — устало на выдохе произнесла Илинея, а Рида, спросив про детали, пристроилась на стул и приготовилась слушать.

А слушать предстояло много, ибо если кто-то удостаивался в их дружеском разговоре обращения «саро» или «сиера», кости несчастному перемывали все, а не только те, что так расстроили колдунью. И Рида, как и полагается хорошей подруге, слушала. От начала и до конца. Поддакивая и чуть подливая масла в огонь. Возмущалась положением бедняжки Ингрид, про которую много слышала, но никогда не встречала лично. Неопределенно фыркала на части про курсовые — сама Рида не особо понимала злопыхания подруги по этому поводу, ибо у механиков были практические проекты без всяких заведомо придуманных тем. И задыхалась от ярости, когда Илинея детально воспроизвела диалог о Первом совете. Бабушка Бренан все это время притворялась заинтересованной объявлениями в газете, мысленно делая пометки для уточняющих вопросов и будущих подколов.

— А чего он вообще тебя позвал? Или ты сама к нему пошла? — спросила Рида, когда Илинея, наконец, выдохлась и более менее успокоилась.

— Аврил Венделия хочет получить текст моего доклада, — как-то вяло и без энтузиазма ответила колдунья, явно не особо довольная задетой темой.

— Ааа, тот самый Венделия, который… ладно, кто это?

На пару мгновений повисло молчание.

— Ты серьезно? — не получив какого-либо комментария, Илинея вздохнула и сказала: — Это террский Министр образования. Мне казалось, комнатный политолог должен быть в курсе, кто у нас во власти сидит.

— Это местное управление, оно не считается, — пробурчала Рида в трубку и уже нормальным голосом спросила: — И что тебя не устраивает? Тобой в Министерстве заинтересовались, пусть и в местном…

— Меня не устраивает, что это старший Венделия, — хмыкнула Илинея. — Не забивай голову, это семейные разборки.

— Хм, ясно, я сделаю вид, что меня это не интересует и я все мимо ушей пропустила, — усмехнулась Рида и девушки продолжили просто болтать.

Разговор мотался от сплетен из академии и нового рецепта пирога к новостям в мире и городе. Рида невольно отметила запуск паровозных рейсов и высказала мысль о поездке к родителям, которых видит лишь раз в год, но мысль быстро замялась и потонула в шутках и разговорах ни о чем. Автоматически поддакивая какой-то истории с кафедры, девушка задумалась. Ей хотелось поделиться, рассказать про случай у отделения полиции, но в голове устойчиво барабанило «Прекрати, ты обещала! Вы уже все обсудили!».

— Иля, я спросить хотела, — колдунья замолчала, столь бесцеремонно перебитая, — это нормально, что у вас на конференцию уровня терры секретаря отправили?

Илинея задумалась. В трубке было слышно лишь усиленное пыхтение.

— Вообще, да. Необязательно, чтоб именно преподаватель представлял академию, любой сотрудник пойдет и даже студент, если у него работа подходящая есть. Почему ты спрашиваешь? Рида, мы же договорились!..

— Да успокойся! — Рида махнула рукой, хотя никто и не мог этого видеть. — Я сегодня по дороге домой с племянником Чарльза сцепилась, — колдунья что-то вякнула, выражая желания услышать более подробную версию. — Потом, при встрече, расскажу. В общем, он не верит, что Чарльз просто умер. Похоже, подозревает убийство.

— Эм… и что? Как бы там куча народу погибла. Мы, конечно, сошлись на том, что с дирижаблем явно кто-то поработал, но как-то странно устраивать подобное ради смерти одного-единственного колдуна. Понимаешь?

— Да все я понимаю, — Рида прикрыла трубку рукой и медленно повернула голову к высунувшейся из зала Вилье. — Ба, давай ты дальше будешь из зала подслушивать, а не над душой стоять. Спасибо, — она отняла руку в сторону. — Ало, слышишь? Тебя не смутило, как он там оказался? Ты год пороги администрации обивала, а его просто отправили. Не знаю, как объяснить…

— Рида, я же не спрашивала списки участников. Может, его после меня вписали, может, он проект приготовил и долго клевал мозг ректору…

— Он племяннику сказал, что у него отпуск должен начаться. Явно не планировал заранее поездок на ваши научные сходки! У нас мало деталей, но мне кажется, что Чарльза не просто так отослали. Мне кажется, кто-то очень постарался, чтобы он оказался именно на этом дирижабле, — последнее она произнесла очень тихо, краем сознания вспомнив истории о возможной прослушке, хотя и прекрасно знала, выпытав у сына тети Фимы, что это не так.

— И что ты предлагаешь? Завалимся в администрацию академии… нет, лучше сразу к Вомину! Завалимся и без каких-либо серьезных доказательств начнем рассказывать им об убийстве? По факту, обвиняя кого-то из них, — Илинея говорила несколько громче обычного, будто вновь начала жаловаться. — Нет, я не спорю, это подозрительно и странно, и так не должно быть. Только смысл об этом говорить, если мы сделать ничего не можем? Все, что можно было найти на дирижабле, — почти шепотом произнесла она, — мы уже нашли. Но этого мало. У нас только наши слова, которые больше вопросов вызовут, и слова племянника Чарльза, который толком ничего не знает! Одни подозрения и все.

— Ладно, ладно, все! — громко сказала Рида, принимая капитуляцию перед лицом неоспоримых фактов. — Мне просто нужно было поделиться. Я поделилась. Ты права, а я пойду отвлекусь на что-нибудь. Или кого-нибудь.

— И хорошо, — Рида не видела Илинею, но была уверена, что та улыбалась и мелко кивала. — У меня завтра только пара лекций — даже не верится — может, вместе отвлечемся?

— Да, давай, мне есть что рассказать, — усмехнулась Рида. — Ты в курсе, что у Дориана есть подружка? Вот, завтра подробнее расскажу. Глядишь, сама побольше деталей узнаю. Но он прям бесится! — особенно довольно проговорила Рида, и разговор самовольно ушел в другое русло.

Солнце клонилось к горизонту, погружая город в пурпур.

Шаг пятый: Возобновление по вновь открывшимся обстоятельствам

Два дня спустя. Рейнхарм, квартира Чарльза при академии

Маленькая квартира не так давно потеряла весь свой уют. Единственная комната, лишь наполовину отгороженная от кухни, тоскливо взирала холодной, нетронутой мебелью на двух визитеров, приоткрывших входную дверь. Пара мужчин вошли внутрь. Медленно и словно борясь с собой. Впереди с мрачным лицом, похожим на маску, деревянными ногами шел племянник Чарльза. Он был здесь дару дней назад и лишь сейчас собрался с духом, чтобы прийти сюда вновь. Не снимая обуви — еще до прошлого визита здесь кто-то потоптался — он прошел по крошечному коридору и свернул в комнату. Кулаки невольно сжимались. В уголках глаз собрались соленые капли. Глухой удар. Второй парень, чуть пониже ростом, тревожно поглядывавший в спину первому, посмотрел за стену.

— Дамиан… — тихо произнес он, доставая из небольшого портфеля темный бутылек с успокоительным.

Дамиан стоял на коленях посреди почти пустой комнаты. В тонкую нитку превратились дрожащие губы, кадык ходил туда-сюда от едва сдерживаемых то ли криков, то ли рыданий. И взгляд. Безжизненный. Пустой взгляд широко распахнутых глаз. От кукольных их отличала лишь красная сетка сосудов. Парень с коротко стриженными русыми волосами, выругавшись, бросил портфель и прошел на кухню. Он схватил кружку, в прошлый раз заведомо оставленную на столе, набрал воды и стал отсчитывать капли успокоительного, сладкий запах которого быстро наполнил комнату.

— Все нормально, — хрипло отозвался Дамиан, садясь на пол, однако его спутник заверениям не внял и, закатив глаза, продолжил замешивать препарат. — Шен, я серьезно. Просто дай мне пару минут. Я его, как живого, вижу… — голос дрожал и сбивался, а по щекам покатились крупные капли слез.

Нервным, резким движением он провел по лицу тыльной стороной ладони и глубоко вдохнул. Как наяву, загорелся свет, помещение наполнилось голосами. Чарльз привычно сидел в своем кресле, читая газету после рабочего дня. Он всегда предпочитал газету новомодному радио. Дамиан, еще совсем ребенок, не больше десяти лет, носился по полу, собирая железные детали конструктора и что-то рассказывал про школу. Пару лет назад он лишился родителей, и вся семья закрыла глаза на ребенка, «слишком травмированного, чтобы кто-то из нас смог его выходить». Он потерял родителей, и без того скромные силы, способность говорить… Только двоюродный брат матери из соседней терры решился взяться за мальчика. Вырастил, воспитал, вылечил. Дамиана тогда все сотрудники «лечебниц души» знали в лицо.

А теперь этого колдуна нет.

Дамиан даже не заметил, как оказался на кровати с кружкой успокоительного в руках. Несколько газовых ламп действительно горели. Он поднес кружку к губам. Уже привычный, вопреки запаху, горький травянистый вкус обволакивал.

— Его больше нет, Шен. Пол месяца прошло, я до сих пор не могу с этим смириться, — он пару раз моргнул, фокусируя зрение. — В морге сказали, что от него только «тень» осталась на борту и железки эти, — осторожным движением, бережно, будто боясь потерять и это, он достал несколько стальных пластин с именем и фамилией. Именные жетоны, которые на цепочке или одежде носили все сотрудники академии.

Шенери присел на край кровати и положил руку ему на плечо. Парень не знал, что еще можно было сказать. Да и нужно ли что-то говорить? В голове еще свежи были воспоминания первого дня. Шок. Истерика. Он боялся, что Дамиан пойдет сводить счеты с жизнью. Куча успокоительных, половину из которых выдавали лишь по рецепту врача. Бессонная ночь. И тысячи слов, неспособных восполнить утрату, но, возможно, показавших, что Дамиан не остался с горем один на один. Сейчас слов не было. Лишь молчаливая поддержка и готовность подставить плечо.

— Он не заслуживал такого. Такойжестокой смерти, — Дамиан положил свою ладонь поверх руки Шена и крепко ее сжал. — Всегда говорил, что эта змея его в могилу сведет, — голос дрогнул, и Шен осторожно сжал руку Дамиана, приводя в чувство.

— Ты все еще думаешь, что Вомин в этом замешан? — Шен спрашивал тихо и очень осторожно.

— Да я не удивлюсь, если это он и подорвал станцию! — парень резко подался вперед, поднимаясь с кровати. Он схватился свободной рукой за лицо и глубоко вдохнул. — Дядя про него много странных вещей говорил. И эта внезапная поездка! Не могло так совпасть! Не могло!

— Прошу тебя, успокойся, — попросил Шен, глядя на него снизу в верх. — Это не вернет твоего дядю. Уверен, он меньше всего хотел, чтобы ты так убивался.

— Я знаю, что не вернет, — покачал головой Дамиан. — Я хочу справедливости. Хочу, чтобы убийца понес наказание. Та женщина что-то знала, но не стала говорить…

— Ты опять за свое? Эту женщину ты видел один раз в жизни! Она наверняка просто испугалась незнакомого колдуна, вот и убежала от тебя поскорее…

— Я знаю, что я видел и слышал, Шен! Как она говорила, как ее взгляд потом задержался… Она точно обдумывала, что мне ответить, — быстро шептал он.

— Если ты на нее так же, как сейчас, смотрел, я не удивлен, что она обдумывала каждое слово прежде, чем сказать его тебе, — резко ответил Шен и тут же замолчал. Не лучшее время для конфликта. — Дамиан, рано или поздно убийца получит свое. Возможно, не полиция станет орудием наказания, но сама жизнь. Нельзя просто убить кого-то и остаться чистеньким, — он поднялся с кровати, подошел к Дамиану и посмотрел в его глаза. — А пока постарайся принять его смерть. Чарльза больше нет в этом мире. Но он всегда будет с тобой. Здесь, — дотронулся он кончиками пальцев до виска парня, — в твоих воспоминаниях. Не думай о том, что случилось, вспоминай все хорошее, что было с ним связано. Не дай боли уничтожить все светлые моменты.

Дамиан аккуратно взял его за руку и медленно, словно нехотя, убрал ее от лица. Взгляд исподлобья глаза в глаза, и он едва заметно, чуть заторможено кивает, давая Шену понять, что услышал его. Шен усадил Дамиана в старое кресло и вернулся на кухоньку, чтобы поставить чайник.

— Сколько времени нам дали?

— Неделю, — буркнул Дамиан. — Дом моего детства, место, видевшее добрую половину жизни дяди… А теперь этот лысеющий врах дает неделю, чтобы убраться отсюда, — возмущение, презрение и горечь сочились из каждого слова брюнета.

— Хотя бы не выперли на следующий же день, — выдохнул Шен, подходя к окну и опираясь на высокий подоконник.

— Конечно, — со злым ехидством усмехнулся колдун, — смерть еще нужно на бумажках подтвердить! Основания, документация! Тьфу! — он едва сдержался от реального плевка и с силой откинулся в кресле, впиваясь пальцами в подлокотник. — А теперь строит из себя доброту и сочувствие. Мерзкий лицемер!

Шен поджал губы и молча вручил ему кружку с горячим напитком. Он прекрасно понимал чувства Дамиана. Боль утраты и ярость от безнаказанности виновника, в существовании которого он был твердо уверен. Шен понимал, но не знал, как еще можно помочь. Жизнь в семействе аптекарей, видевших отчаяние немногим реже врачей и целителей, накладывала свой отпечаток. Боль постоянна, от нее не спрятаться. Это часть жизненного пути. Ее можно лишь принять, смириться с ней. Лишь тогда, со временем, она перестанет напоминать о себе и лишний раз терзать душу. Коротко поблагодарив и успокоив дрожь, Дамиан взял в руки чай.

— Шен.

— Да?

— Я останусь здесь на пару дней, — Шенери резко дернулся и посмотрел на него со смесью удивления и легкого возмущения. — В этом месте все воспоминания о дяде. Последняя неделя здесь, я хочу нормально попрощаться и хотя бы еще чуть-чуть…

— Я понимаю, — кивнул Шен. — Но точно этого хочешь? Ты уверен, что… ну… выдержишь? Я буквально позавчера тебя отсюда в состоянии истерики увозил. Прости, но я не хочу обнаружить твой труп посреди квартиры с предсмертной запиской!

Дамиан поднялся с кресла, положил руки на плечи Шенери и, прижавшись лбом ко лбу, ответил:

— Все будет хорошо. Точно обойдусь без крайностей, — Шенери недоверчиво посмотрел исподлобья. — Мне нужно это, Шен! Очень нужно! Иди домой и не переживай. Хочешь, я буду отзваниваться в течение дня?

Шен отстранился и кивнул.

Они просидели в квартире до конца дня, стараясь привести себя в некое подобие душевного равновесия, после чего Шенери, еще раз убедившись, что все относительно в порядке, направился домой.

Дамиан пару минут молча стоял в промежутке между кухней и комнатой, после чего окинул тоскливым взором окружающее пространство и начал приводить его в порядок, параллельно проделывая то же самое со своими мыслями.

***

Илинея сидела в обширной аудитории. Раньше здесь оттачивали свое мастерство на практике маги-стихийники, но после намеренного поджога со стороны группы старшекурсников весь факультет на два месяца перевели на сугубо теоретическое обучение в качестве наказания. Будущие иллюзионисты пытались друг на друге практиковать «мороки» — простенькие заклинания, призванные обмануть зрение. Однако через некоторое время бесплодных, в основном, попыток молодые колдуны высыпали в коридоры и стали практиковаться на неосведомленных студентах других факультетов, набрасывая кошмары и мелкие нематериальные пакости в аудитории и рекреации. Одно только это заставляло Илинею довольно улыбаться: как минимум одно правило школы иллюзии ее студенты запомнили. То самое, которое когда-то безумно расстроило ее саму.

— Так, время на подготовку вышло, — громко объявила Илинея. — Вы, трое, собирайте остальных в коридоре, заходите парами.

— Уже? — разочаровано раздалось с разных концов аудитории.

— Бегом. Кто не сдаст, будет писать курсовую по списку тем у доцента кафедры! — аудитория резко замолчала, а трое «посыльных» тут же умчались искать сокурсников.

Через пару минут раздался стук в дверь.

— Сказала же, по двое заходите!

Дверь приоткрылась, и в аудиторию заглянула Ингрид.

— Эм… профессор Девраиль…

— О, Ингрид! Неплохо выглядишь! Заходи, у нас есть пара минут пока студенты в коридоре кучкуются, — улыбнулась Илинея, невольно отмечая поздоровевший вид лица собеседницы — видимо, она все же выпросила отгул.

Ингрид проскользнула в аудиторию, но проходить дальше не стала, остановившись у дверей, покрытых подпалинами и плохо оттертой сажей. Девушка заметно нервничала, на что тут же обратила внимание Илинея и нахмурилась, чуть наклонив голову.

— Боюсь, вам придется отложить проверочную, — она поджала губы. — Ректор Вомин ждет вас в своем кабинете…

— По поводу? — перебив, спросила Илинея. Серые глаза потемнели, будто в них собрались грозовые тучи: из памяти никуда не делся весьма неприятный конфликт, да и две встречи с Вомином за одну неделю — это перебор.

— Не знаю, но он такой довольный… — Ингрид поежилась, бросив взгляд в сторону. — Даже не знаю! Будто дотации выделили или деканша уволилась. В общем, ничего хорошего ждать не приходится.

— Ясно, — мрачно выдохнула Илинея.

Колдунья поднялась из-за стола и тяжелым, размашистым шагом направилась прочь из аудитории. В коридоре уже собралась вся группа и, когда клубок гнева выплыл из-за двери, круглыми глазами уставилась на преподавательницу.

— На сегодня все свободны, проверочная переносится на неопределенный срок. Все подробности на следующем занятии, а пока почитайте про массовые зрительные иллюзии. Аудиторию закроете, ключ на кафедру. Вопросы? — староста удивленно покачал головой, и студенты стали оперативно расходиться, пока профессор не передумала. — Отлично. Просто отлично! Надеюсь, у него веская причина срывать мне контрольное занятие! У меня все по часам расписано! Все сдвигать придется, — под нос ругалась Илинея, двигаясь по галерее к лестнице. — Или вообще на допчасы выводить! Да меня студенты сожрут! Сначала меня, потом его! Второй раз уже отменяю!

Несмотря на общее недовольство, ближе к кабинету ректора запал девушки поутих, позволяя ей вернуться в более спокойное состояние и нормально оценивать происходящее. Колдунья остановилась перед дверьми, крепко стиснув зубы. Хрупкие кисти рук сами собой сжались в кулаки. Ингрид даже показалось, что у нее задергался глаз. Предельно тихо, даже древние петли не заскрипели, Илинея открыла дверь и вошла в приемную. И хотя она прекрасно знала, что в кабинете Вомина прекрасная звукоизоляция, девушка ступала легким шагом, не особо торопясь заходить внутрь. Ингрид же, напротив, совершенно спокойно, но чуть торопливо, вернулась за свой рабочий стол: дел невпроворот, а домой хотелось вернуться не посреди ночи.

Колдунья задержалась рядом со столом знакомой, бурча о том, как сильно она не хочет туда идти, на что Ингрид с пониманием кивала, не слушая, но точно зная, что говорит собеседница. С механически кивающей девушки Илинея перевела взгляд на чуть покоцаный, заваленный бумагами стол и остановилась на странном пятне. Квадратный участок лакированной древесины, который выгорел значительно меньше, всей остальной поверхности.

— Не припомню, чтоб Чарльз держал на столе цветы или сувениры, — Ингрид подняла непонимающий взгляд на колдунью. — Да тут, — Илинея указала на «пятно», — явно что-то долго стояло, хотя мне всегда казалось, что у Чарльза на столе только рабочие материалы были, — девушка безразлично пожала плечами и развернулась к двери кабинета, показывая, что ответа не ждет.

— Так у него тут монета на подложке была, — на мгновение задумавшись, протянула Ингрид. — Коллекционная! Времен Второго совета. Или Третьего? Хотя там небольшой разброс по времени… — Илинея остановилась и повернулась к ней, на что бывшая лаборантка вздрогнула и быстро продолжила: — Чарльз ее перед конференцией домой забрал! Декан «теории» еще удивился тогда: он ведь ее даже в отпуск тут оставлял, говорил, что у академии охранные системы лучше, чем у жилых корпусов.

— Оу… Ладно… — не совсем понимая, к чему ей эта информация, неловко улыбнулась Илинея и скрылась в кабинете Вомина.

В этот раз ректор был на своем рабочем месте. Он сидел за столом и разговаривал по телефону с какой-то женщиной, вероятно, ректором другой академии, так как речь шла об организации совместных чтений для студентов. Вомин поднял взгляд на вошедшею преподавательницу и приветственно кивнул, небрежным жестом указывая на кресло. Однако садиться Илинея не стала, предпочитая смотреть на собеседника сверху вниз, что создавало некую иллюзию уверенности. Да и ругаться так было удобнее: и жесты шире, и ногой притопнуть можно, и до двери ближе, если придется отступать.

Взгляд вновь упал на стол: эта сорока любила сувениры и на столе было немало занятных вещиц. В том числе и монета на подложке-шкатулке, которую еще в прошлый визит заприметила Илинея. Монета времен Второго-Третьего совета… Колдунья приблизилась к столу и, пальцем указав на заинтересовавший экспонат, тихо спросила «Можно посмотреть?». Вомин лишь небрежно махнул рукой, выражая то ли согласие, то ли безразличие, так что Илинея не стесняясь подняла шкатулку. Сделав вид, что рассматривает простенькую деревянную коробочку с монетой, отметила круглый след на столе, оставшийся под шкатулкой. На всякий случай она подняла ближайшую статуэтку с круглым основанием. Неопределенно хмыкнув, она поставила вещи на место. В голове зародилось несколько вопросов, осталось лишь правильно их преподнести.

— Прис-саж-шивайтесь, профес-ссор Девраиль, — улыбнулся Вомин.

— Спасибо, постою. Может, вы объясните, почему я сейчас нахожусь перед вами, а не принимаю контрольную работу у своей группы? — она стояла, расправив плечи, и смотрела в глаза ректора.

— Как з-снаете, но я бы, на ваш-шем мес-сте, вс-се ж-ше прис-сел, — он наклонился к папке из новенького, сверкающего белым глянцем и парой грязных отпечатков картона с какими-то бумагами. — Такие новос-сти лучш-ше с-слуш-шать без-с рис-ска упас-сть с-с выс-соты с-своего рос-ста.

Илинея нахмурилась. День один хуже другого, и к плохим новостям она уже привыкла. Но, когда подобным образом о новости говорит Вомин, стоит насторожиться. Она кивнула, готовая слушать.

— С-скаж-шите, Илинея, — перешел на имена ректор. Плохая примета, если ты не его личный секретарь, — вы з-снаете, что у меня на с-столе? — он кивнул на папку с бумагами. Колдунья едва заметно приподнялась на носочки, пытаясь разглядеть написанное, однако рукописный текст, перевернутый вверх ногами, расшифровке поддаваться не желал, и девушка покачала головой. — Это дело в отнош-шении вас-с. Прос-ступок, конечно, но довольно с-серьез-сный. Вы ещ-ще помните виз-сит полиции? Допрос-с с-свидетелей и обс-следование с-сотрудников с-станции показ-сали, что там вс-се ж-ше поработал колдун. Колдунья, ес-сли быть точнее, пораз-сительно похож-шая на вас-с. Хотя ваш-ши показ-сания добавили из-срядно путаницы… — Вомин демонстративно вздохнул. — Дело в с-суд ещ-ще не передали, но понятно, к чему вс-се движ-шется. Мож-шет, расс-скаж-шете, з-сачем был этот цирк с-с виолончелью и с-сонными з-саклятьями пос-среди ночи?

— Разгрузка после тяжелого рабочего дня и стрессовой ситуации, связанной с риском для жизни, — фыркнула Илинея. — Лучше вы мне скажите, что личная вещь Чарльза, которую он, как мне известно, забирал домой, делает у вас на столе? — девушка решила сразу взять быка за рога, будто забыв, с кем имеет дело.

Однако нет, не забыла. Вомин резко переменился в лице, пусть лишь на пару мгновений, но этого было достаточно, чтобы распалить подозрения.

— Это не имеет з-сначения, — отмахнулся ректор и откинулся на спинку кресла, — ос-собенно, в контекс-сте наш-шей бес-седы…

Илинея начала тихо, гортанно смеяться и прервала почти хохот глубоким вдохом, чем несколько выбила Вомина из колеи. Тот глянул на нее, удивленно подняв густые брови и немного повернув голову в сторону, словно смотря из-за угла. Она подошла ближе, наклонилась вперед и оперлась руками на стол.

— Вы даже не представляете, насколько эти вопросы взаимосвязаны! Просто ответьте мне. Это ведь не сложно, правда? Мне просто нужно удостовериться, что имеющиеся у меня обрывки информации сложились в правильную картину, — она оттолкнулась и вернулась в полностью вертикальное положение, совершенно спокойно и обыденно смотря на Вомина.

Лицо ректора словно застыло маской доброжелательности, хотя пальцы нервно барабанили по картонке дела. Вряд ли девушка придала бы этому значение в любой другой ситуации — сами по себе жесты для Вомина абсолютно нормальные. Обычно таким постукиванием сопровождался мыслительный процесс. Однако то, что он, пусть недолго, но думал над тем, как правильно ответить на этот безобидный вопрос, только добавило пунктов в мысленный список подозрительных действий и совпадений. Она все для себя решила и сейчас лишь искала подтверждение своим выводам. Типичная ошибка новичка, за которую регулярно расплачиваются невинные.

— Не з-снаю, что вы с-себе напридумывали, — спокойно и с толикой безразличия начал ректор, — у вас-с, иллюз-сионис-стов, вс-сегда такая богатая фантаз-сия, однако, ваш-ши «иллюз-сии» я пос-спеш-шу раз-свеять, — он взял монету с подложки и почти любовно погладил ее по ребру. — Чарльз-с был мне близ-ским другом…

— Хм, вашу «дружбу» на всех этажах было слышно: Чарльз — не маленькая тихоня Ингрид, двери не закрывал и за словом в карман не лез, — вклинилась в драматическую паузу Илинея и уже тише, на вздохе, добавила: — Уж мне ли не знать…

Лино бросил на нее полный снисходительного презрения взгляд и продолжил, будто никто и не говорил ничего:

— Он передал ее мне на хранение перед отъез-сдом. С-сами з-снаете, охранные с-сис-стемы в корпус-сах у нас-с ос-ставляют ж-шелать лучш-шего, — монета заняла свое законное место. — Ж-шаль, что больш-ше она не увидит с-своего хоз-сяина. Такая трагедия! Ещ-ще и племянник его один на один с-с этим ос-сталс-ся. Бедный мальчик! — словно сокрушаясь, покачал он головой.

— Действительно, трагедия, — похожим тоном ответила Илинея. — А ведь мог сейчас спокойно в отпуске сидеть, в который он так собирался последние дни! — пальцы Вомина, продолжавшие чуть медленнее постукивать по делу замерли, однако лишь на пару мгновений. — Знаете, саро, в этом ведь есть какая-то особая ирония: кто-то целый год бегает, нервы гробит, тратит время и силы, чтобы получить разрешение на выступление, а кто-то даже и не думал, чтобы куда-то ехать, что-то зачитывать, а его за пару дней распределили и тут же отправили. И вот как все кончилось! Даже странно как-то, не находите? — она говорила чуть отстраненно и нарочито вежливо, будто речь шла о чем-то далеком и незнакомом.

— Не с-совсем понимаю, к чему вы клоните… с-сиера, — устало вздохнул Вомин.

— Да так, — Илинея пожала плечами и, подняв монетку двумя пальцами, стала крутить ее, словно рассматривая, но взгляд был направлен сквозь небольшой кругляш. — Странно просто это все. Чарльз в отпуск должен был уйти. Тут его выдергивают на конференцию, разрешение на посещение которой только у администрации академии получить можно. Монету свою коллекционную домой забирает, хотя всю жизнь на столе у себя держал. А потом погибает, оказавшись в самом эпицентре взрыва, и монетку эту вам, как выяснилось оставил…

— Что вы к этой монете прицепились? — фыркнул ректор.

— Мутно это все как-то, подозрительно, — она невольно сделала крошечный шаг назад. — Я, кстати, не знала, что Чарльз наукой увлекается. Он и в академии только базовый курс окончил, нет? — вопросительно приподняла бровь девушка, шагнула вперед и вернула монетку на место. — Какая у него тема была? Да не напрягайтесь вы так, чисто профессиональный интерес!

Вомин усмехнулся, сцепил перед собой руки в замок и, опершись на них лицом, с предельно невинным видом ответил:

— Не з-снаю, он почему-то не хотел об этом рас-спрос-страняться, что-то из-с теории бытовой магии. Вряд ли вам будет это интерес-сно.

— Надо же! Работа от имени кафедры, которую он все время с грязью смешивал, считая бесполезной? Какой многогранный мужчина! — якобы изумленно покачала головой колдунья. — Вы бы хоть подумали прежде, чем вешать на уши лапшу такого сорта колдунье, с которой Чарльз контактировал чаще всего. Пусть и не… — она потерла пальцами перед лицом, будто пытаясь потрогать слово, — в положительном ключе.

Вомин ничего не ответил, продолжая поглядывать на собеседницу, как на наивную и одновременно умалишенную. За спиной колдуньи чуть приоткрылась дверь, однако ректор щелчком пальцев захлопнул ее, не давая Ингрид, обеспокоенной затянувшимся безвестием, подслушивать. А колдунья тем временем напирала. Она подошла вплотную к столу и скрестила руки на груди.

— Я действительно была там. После взрыва. Посреди ночи. И знаете. Эпицентр мистическим образом переместился из официального машинного отделения четко в пассажирскую гондолу, — немного приврала Илинея, сочтя информацию о втором эпицентре излишней и не способствующей достижению цели. — Честно говоря, мне трудно придумать более подозрительную цепочку совпадений, и, я полагаю, она заканчивается на вас!

Вомин продолжал молча смотреть на нее, ожидая продолжения, которого, впрочем, не последовало, и колдун только цокнул языком и вновь откинулся на спинку кресла. Казалось, ему просто нечего сказать в свою защиту, и, в то же время, во взгляде по-прежнему сквозило снисходительное презрение, уже столь привычное, что почти незаметное. В конце концов, Вомин особенно гадко улыбнулся и все же нарушил затянувшееся молчание.

— Да уж-ш… Неож-шиданно. Потряс-сающ-щее обличение! Ес-сли с-сделать пару допущ-щений, конечно, но потряс-сающ-щее! — Илинея чуть подняла брови, удивленная реакцией, но отчаянно старающаяся этого не показывать, даже губу изнутри прикусила от напряжения. Однако иронично-веселый тон ректора сей же момент сошел на нет, обратившись серьезностью взгляда и задумчивыми нотками: — Вы, помнится, в доценты кафедры метили? Перебраться в с-столичную академию, помочь родителями с-с их… нерез-сультативными потугами прорваться в выс-сш-ший с-свет. С-столько ус-силий прилож-шили! Талантливая чародейка, любимая с-студентами преподавательница…

— Вы пытаетесь меня подкупить?

Вомин, поднявший папку с материалами дела, чтобы поправить бумаги внутри, замер и медленно поднял взгляд на девушку.

— Подкупить? Вас-с?! — послышался гортанный смех, перешедший в дикий хохот.

Илинея стояла в недоумении и даже немного попятилась, когда смех стал настолько непрерывным, что Вомин начал задыхаться. Это длилось почти пять минут, за которые девушка успела пожалеть о хорошей звукоизоляции кабинета. Наконец ректор глубоко вдохнул и более менее успокоился, хотя смех еще прорывался наружу. Мужчина провел рукой по волосам, откидывая выпавшие пряди, и повернулся лицом к ошарашенной колдунье, явно непонимающей, что столь смешного она сказала.

— Илинея, дорогая моя, — с насмешкой в голосе начал он, — никто не будет вас-с подкупать. Ваш-ше полож-шение, с-статус-с ваш-шей с-семьи — вс-се это так мало! Ваш-ши с-слова нез-сначительны. Вы нез-сначительны. От вас-с с-с ваш-шими подозрениями, доказательс-ствами, какими-то кос-свенными логичес-скими цепочками отмахнутся, как от мухи! — он взмахнул рукой, как бы демонстрируя, и неторопливо поднялся из-за стола, мгновенно возвращая позицию взгляда «сверху вниз» себе. — В то время, как одного моего с-слова дос-статочно, чтобы уничтожить вс-се, что вам дорого, превратить ваш-шу ж-шизнь в ж-шалкое кош-шмарное с-сущ-ществование! В моих с-силах сделать так, чтобы вс-се магичес-ское с-сообщ-щество отвернулось от ваш-шей с-семьи, лиш-шив вас-с даж-ше минимального ш-шанс-са на нормальное отнош-шение. И не только в этом занюханном городке. Вы даж-ше не подозреваете, с-сколь далеко протягиваются ниточки, з-са которые я дергаю! — Вомин подошел к окну и чуть повернулся, лишь краем глаза следя за девушкой. — С-скаж-шите, Илинея, вы ведь отнюдь неглупы, так почему вы пытаетес-сь вс-стать на пути у паровоз-са? — и чуть тише добавил: — На удивление, многие пытаются… — после чего повернулся лицом к мрачной колдунье и продолжил, как ни в чем не бывало: — Но мы вс-се раз-сумные, цивилиз-сованные личнос-сти. Мы умеем держ-шать с-себя в рамках. З-снаете, Илинея, я хотел предлож-шить вам замять это, по сути, без-свредное дельце, — он кивнул на материалы. — В конце концов, терять с-столь ценный кадр тяж-шело. Но, пос-сле вс-сего, что вы мне наговорили, я виж-шу лиш-шь один вариант, который ус-строил бы нас обоих, — не глядя, он достал из стола лист писчей бумаги и протянул его Илинее, попутно подвинув чернильницу с пером. — Пишите «по собственному», если не хотите вылететь по закону, — он постучал пальцем по материалам дела. — Вы ж-ше понимаете, что я прос-сто не имею права держ-шать в качестве преподавателя кого-то, кто с-своим поведением не только дис-скредитирует наш-ше заведение, но и наруш-шает з-сакон? Это ведь неправильно, так? Мало ли какая любопытная ищ-щейка потом выйдет на это! — особенно выделил он последнее предложение.

Илинея посмотрела ему в глаза. Наглые, ухмыляющиеся, довольные одержанной победой над «зазнавшейся малолеткой». Посмотрела и взяла перо. Правой рукой она старательно выводила слова «Прошу уволить по собственному желанию», имя, фамилия, дата и подпись — маленькая, аккуратная закорючка, которую чуть повело в сторону. Лист бумаги с парой мелких клякс лег перед Вомином.

— Самоуверенность многих довела до могилы! — четко произнесла она и, хлопнув дверью, вышла из кабинета.

Она бросила Ингрид короткое «Созвонимся!» и зашагала домой. По крайней мере, выселить до полного расчета ее не смогут. Хоть что-то радовало! Подходя к одному из жилых корпусов, она на краю сознания подумала, что в эту квартиру счастливой почти не приходит. Даже в общежитии, где все по расписанию, вредный вахтер и даже чихать лишний раз не стоит, дышалось легче. Хотя вряд ли дело было в жилье. «Стоило ли держаться за такую работу?» Илинея бросила расфокусированный взгляд на шпили старинного здания академии. Знала бы Тариони, во что превратилось ее детище!

Колдунья отвернулась. Ее жизнь стремительно менялась, и, возможно, девушке стоило даже вздохнуть с облегчением и устроить ее заново в другом месте, но злость и тоска застилали глаза. Она любила эту академию. И яростно презирала того, кто ею руководит! Врах с этим увольнением! Куда больнее и ощутимее кусали почти прямые угрозы. Угрозы, которые больше отдавали предупреждением. От этой мысли стало не по себе. Девушка не сомневалась, что Вомин способен на убийство, и, пусть прямых доказательств нет, скорее всего, именно он расправился с Чарльзом. Или, как минимум, «подергал нужные ниточки».

Илинея поднялась по лестнице на третий этаж и открыла дверь квартиры, внезапно ставшей чужой. Даже сумку она аккуратно повесила на крючок, будто пришла в гости. Она села на корточки, размышляя. Связываться с Вомином не хотелось. Его слова не были шуткой. В городе, где академия являлась главной составляющей, трудно найти кого-то более влиятельного, чем ее ректор. Особенно этот. Все инстинкты верещали, что нужно бежать, залечь на дно, сделать вид, что все в порядке. Определенность оказалась куда более пугающей, чем неизвестность.

Колдунья решительно встала и в обуви прошла к телефону. Страхи, опасения, тьфу! Пару недель назад она могла превратиться в кусок горелого мяса или гарь на корпусе дирижабля, а теперь испугалась какого-то упыря сомнительной важности? Бред! Вомин еще не знал, с кем связался. Не знал, что стоит на пути у тарана, которому сам и дал нужный, недостающий импульс!

— Рида, нужно поговорить. Подъезжай в академгородок, я тебя встречу на остановке, — трубка телефона вернулась в пазы, завершая звонок и оставляя девушку на другом конце провода в некотором недоумении.

Рида медленно, не совсем понимая, что произошло, положила трубку на место и пошла в комнату одеваться. Понять, почему разговор не может состояться по телефону, она еще могла, по крайней мере, придумать пару-тройку достойных причин проблемой не стало. Но вот, почему Илинея решила поговорить у себя на квартире, оставалось загадкой. За все время, что Рида жила и работала в Рейнхарме, она ни разу не была в гостях у подруги. Гораздо более удобным, чем крохотная квартира преподавательницы, был большой дом бабули Бренан, а скрыться от любопытных глаз и ушей позволяло ставшее родным старое кладбище неподалеку. Так что вопросов у Риды было немало, но она решила, что спокойно уточнит все на месте, и меньше чем через пятнадцать минут уже ехала в сторону академии.

Когда омнибус подъехал в район академгородка, Илинея уже топталась на остановке и нервно поглядывала на дорогу, высматривая в окнах немногочисленного транспорта знакомую фигуру. Рида, несколько обеспокоенная непривычным состоянием подруги, выпрыгнула из омнибуса чуть ли не на ходу, получив порцию возмущения от сотрудников. Девушки кивком поприветствовали друг друга и выдвинулись в сторону жилых корпусов, находящихся, в отличии от общежитий, за пределами огороженной территории. Шли они молча, торопливо, не глядя по сторонам. Лишь Рида время от времени смотрела на напряженное лицо подруги.

— Меня уволили, — наконец подала голос колдунья.

Рида недоумевающе повернулась к подруге, ожидая разъяснений. Илинея любила свою работу, своих студентов и едва ли променяла бы их на что-то другое.

— Сказал, написать по собственному или увольнение по статье, — Илинея втянула голову, став похожей на нахохлившуюся птичку.

— Какая еще статья?! У него совсем крыша потекла? — скривилась Рида.

— На меня завели дело по проступку. Меня тогда видели жители ближайших домов. Да и магию не удалось полностью скрыть. В фоне следов не остается, специалисты-ищейки не найдут, но врачи подтвердили магическое воздействие на центральную нервную систему. Полиция сложила два и два и завела дело.

Рида большим шагом выскочила вперед и тормознула подругу. Оглядев почти пустые в разгар дня улицы и дворы, колдунья остановилась и вопросительно посмотрела на нее.

— Полиция к тебе приходила? Ты видела материалы? Что там?

— Дело передали Вомину, — осторожно протянула Илинея, отстраняясь от подруги, — оно у него на столе лежало…

— Подожди, подожди! — перебила Рида, слега тряхнув колдунью за плечи, а после, заметив любопытные взгляды редких прохожих, кивнула ей, намекая продолжить путь, и продолжила говорить уже тише: — У Вомина было твое дело? Серьезно? Его хрен получишь, будучи его участником, а он просто взял его, как из личного стола?!

— Знаешь, я бы удивилась, если бы речь шла о ком-то другом!.. — попыталась возразить Илинея.

— Он просто ректор в академии в заднице страны!

— Он — целеустремленная сволочь с огромными связями и расходными средствами в виде академии!

— Допустим, — выдохнула Рида, глядя, как Илинея открывает подъездную дверь. — Ты хотя бы удосужилась полистать это дело? Показания там почитать, заключения врачей и ищеек? — Илинея замерла на входе и отвела глаза. — Нет?

— У меня голова была занята несколько иными вещами, — пробурчала девушка.

— Хм, удиви меня! — Рида закатила глаза и скользнула в полумрак помещения.

— Удивлю, но когда окажемся в квартире.

Колдунья обогнала подругу и стала стремительно подниматься наверх, оставляя девушке лишь возможность следовать за собой. Они остановились перед гладкой металлической дверью. Небольшой граненый камень, бирюзового цвета коснулся выемки над замочной скважиной, раздался тихий гудящий звук, после которого колдунья вставила ключ и провернула его.

— Что ж, добро пожаловать в мои хоромы! — усмехнулась она, не поворачиваясь к Риде лицом, и вошла внутрь. — Только сильно не привыкай. Максимум через две недели мне придется идти на поклон к родителям.

— И что ты им скажешь? — с толикой любопытства оглядывая скромное пространство, спросила Рида и закрыла за собой дверь.

— Скажу, как есть. А потом побегу по судам и буду требовать признать увольнение незаконным, якобы заявление писала не я. Экспертиза это подтвердит, — колдунья скинула одежду на стул и повернулась к подруге, которая оперлась на стену и, скрестив руки на груди, всем видом демонстрировала, что ход мысли она упустила. — Я правой рукой писала заявление, хотя обычно пишу левой. Выглядит похоже, а наклон и детали другие. Меня этому отец еще научил, когда у него похожая ситуация была.

— Это-то я поняла, — Рида последовала примеру подруги и повесила куртку на крючок в прихожей. — Меня больше напрягает, что ты планируешь туда вернуться. В место, где царь и бог Упырь Вомин, — она согнула руки в локтях и от себя развела кисти в стороны, глядя на колдунью.

Илинея привычно упала на стул, приминая собой холодную верхнюю одежду.

— Отличное замечание! И оно переводит нас к той части, которая должна тебе понравиться, — чуть с придыханием и коварной улыбкой произнесла она. Рида наклонила голову, выражая заинтересованность, прошла в квартиру и села на табурет. — Я считаю, что Вомин как-то замешан во взрыве на станции.

— Воу! — Рида аж отшатнулась, чуть не упав с табурета. — Притормози-ка! Знаешь, сажать кого-то по подложному обвинению, да еще и просто за то, что он тебя уволил, это ни в какие ворота не лезет. Да и вообще на тебя не похоже!

— За кого ты меня принимаешь?! — возмущенно посмотрела на нее колдунья. — Слушай, у меня есть все основания для обвинений, — уже спокойно пояснила она, поднялась и скрылась за стенкой на кухне. — Теперь у меня есть все, чтобы продолжить начатое, — говорила она, набирая воду в чайник, но Рида все равно смогла разобрать сказанное. — И хуже мне не станет, и направление поисков обозначено чуть ли не красными лентами.

— Это значит… — Рида подалась вперед, заглядывая на кухню.

— Да, это значит, что мы снова суем наши носы туда, где их, вероятно, оторвут. Но мне все равно. В этот раз, — колдунья вернулась в комнату и села напротив подруги, едва не подскакивающей на радостях. — Завтра я пойду в деканат, сдам ключи от помещений академии, — она на секунду задумалась. — Оригинал ключей. Там же узнаю, где жил Чарльз, и начнем.

Рида довольно усмехнулась и откинулась на стену, приняв довольно кривое положение, но делая вид, что так и задумано.

— Ты предлагаешь просто вломиться к нему на квартиру?

— Я была уверена, что он живет с племянником, — задумчиво протянула Илинея. — Но захвати инструменты. На всякий случай.

Рида скривилась и забурчала:

— Почему инструменты? Почему вечно я должна таскать этот ящик? Ты же можешь просто пошевелить пальцами, и замок откроется! — она могла бы еще долго ворчать и с удовольствием воспользовалась бы такой возможностью, если бы не получила в свой адрес раздраженный взгляд колдуньи.

— Во-первых, я — иллюзионистка, а не взломщица, — вздохнула Илинея, а после четко, чуть ли не по слогам произнесла: — А во-вторых… Магия. Так. Не работает!

Глядя в лицо, напряженное от едва сдерживаемого смеха, колдунья обреченно вздохнула и вновь отправилась на кухню, но уже за тем, чтобы разлить по чашкам горячий настой сарцина. И еще чего покрепче. Риде хорошо. Рида в отпуске. И не ее начальник, вероятнее всего, убийца-пироманьяк. А колдунье этот день еще внутренне пережить надо. Переварить, продумать. Принять и успокоиться. Ибо за такие дела, как месть и расследования, нужно браться с холодной головой и ясным взглядом.

Шаг шестой: Следственные действия

Около семи вечера следующего дня. Рейнхарм, территория академии

Илинея прошла во двор академии. До завершения рабочего дня еще около получаса, но народ большей частью расползся по домам: студенты, коим не свезло получить дополнительные часы, предпочитали грустно ожидать в аудиториях, не имея сил и желания проявлять даже малейшую активность, а немногочисленные преподаватели, обеспечившие это чудное развлечение, сидели в кабинетах кафедр или торопливо разжевывали материал, надеясь уйти не позже управленческого состава. Идеальный момент для вопросов и просьб. Администрация торопится домой, тратить время и ерепениться не станет. Проще же ответить, чтоб отстали! По крайней мере, ребята из деканата считали именно так, пусть грузная дама, начальница, и не одобряла такой философии.

Двигаясь мимо конюшни, колдунья краем глаза увидела высокого, подтянутого мужчину в возрасте. Шером, конюх и сменщик Ребекки, ритмично высыпал из мешка помесь круп в кормушки и что-то незатейливое насвистывал в такт движениям. Простой и приятный в общении, добрый и веселый. Многие заглядывались, но этим и ограничивались — срывать добродушную маску со старого вдовца никто не стремился. И конюха это вполне устраивало.

Улицу огласило ржание коня. Каурый жеребец, увидевший хозяйку, нетерпеливо перебирал ногами и качал головой, чем привлек внимание Шерома. Посмотрев на Ручейка, он перевел взгляд на проходящую мимо колдунью и махнул рукой, приветствуя и призывая ее подойти ближе.

— Шером! — улыбнулась колдунья. — Давно тебя не видела! Болел?

— Да так, спину сорвал с этими, — он с улыбкой скосил взгляд на жующих лошадей, — умными зверьми. Ты-то как? Ребекка сказала, ты вчера отсюда чуть ли не бежала. Случилось что?

Колдунья поморщилась и, не глядя, провела рукой по светлой морде Ручейка.

— Об этом… — она прикусила губу. — Я пришла ключи сдать. Отправил меня «на волю», — чуть ли не выплюнула она последние слова. Шером неверяще уставился на нее. Кого-кого, а Илинею в очереди на увольнение он видел чуть не самой последней. — Вы тут присмотрите за Ручейком. Разберусь с жильем, с работой и окончательно выкуплю его. Да, хороший мой? — она улыбнулась и потрепала коня по холке.

А конюх стоял, как громом пораженный, и, не зная, что сказать, просто кивнул. Но колдунье и этого было предостаточно. Коротко попрощавшись, она ускоренным шагом направилась в глубь академии.

Вся восточная башня была предоставлена под нужды администрации. Из управляющего состава только ректор обитал в центральной части здания. Приветственно кивая редким колдунам в коридорах и отмахиваясь на немногочисленные вопросы, Илинея стремительно приближалась к заветной башне. Чуть не взлетев по винтовой лестнице, она остановилась перед недавно замененной дверью, аккуратно приоткрыла ее и вошла внутрь. Несколько колдунов подняли на нее взгляд и тут же вернулись к работе, остальные не наградили даже этим. Лишь начальница спокойно попивала чай в отделенном стеной помещении. Наученная жизнью, она давно покончила с запланированными делами и сейчас лишь ждала официального окончания рабочего дня. Илинея мысленно усмехнулась. Вряд ли она обрадуется подвалившей работе, но днем до них не достучаться.

— Иля?! — деканша аж чаем поперхнулась.

Илинея вынула руку из кармана пальто. На среднем пальце красовалось кольцо со связкой ключей, которая тут же грохнула об стол. Поморщившись от неожиданно громкого звука, девушка отступила на шаг назад в ожидании хоть какой-то реакции. Женщина молча взяла ключи и убрала в стол, взамен вручив журнал и перо — для учета.

— Что ж вы так, Иличка? — сокрушенно покачала головой деканша. — Мы уж все привыкли к вам, считай, как родня, а вы так уходите! Ни с того, ни с сего!

Илинея молча проглотила ненавистное обращение, которое обычно использовали дальние родственники и «друзья» родителей. В очередной раз поставив закорючку подписи, она поставила перо в чернильницу. В голове пронеслась масса ответов от остроумных, издевательских и язвительных до усталого мычания, но ни один из них не вел к нужным результатам. Колдунья посмотрела в глаза уже бывшей коллеге.

— Не хочу закончить, как Чарльз, — выдохнула она. — Он же, кстати, где-то здесь жил, не знаете?

— Да, рядом тут, — кивнула деканша, чуть смущенная ответом колдуньи, но явно нашедшая ему какое-то свое объяснение. — Корпус со студенческой клиникой. Недавно племянника его вызывали, как раз с квартирой разбираться. Совсем никакой, — сочувственно произнесла она.

— Ясно, — протянула Илинея и развернулась к выходу, радуясь, что все оказалось гораздо проще, чем она ожидала.

— А вы, Иличка, хоть иногда заглядывайте!

Но Илинея уже не слушала. Она закрыла за собой дверь и отправилась домой, где ее ждала Рида, заявившаяся на два часа раньше оговоренного времени. Впрочем, другого она от подруги и не ожидала. Опаздывать было не в ее вкусе: ей всегда казалось, что на нее тогда обращают слишком много внимания. А тут еще и мероприятие долгожданное! Если б не инструменты, оставшиеся дома, она бы, скорее всего, не дробя заночевала у колдуньи, чтоб вообще ничего не упустить.

— Три этажа, один подъезд, половина здания отведена под клинику, — с порога начала Илинея, моментально переключая на себя внимание Риды, листающей какой-то учебник. — Придется искать. Может, кто из соседей пальцем ткнет.

— Ну, это лучше, чем по всему академгородку рыскать, — спокойно отозвалась девушка и отложила книгу. — Я тут подумала, обычный замок еще можно как-нибудь снять, а вот с кристаллами вашими мы что делать будем?

Илинея пару секунд помолчала, переводя дух и расстегивая пальто, после чего презрительно фыркнула:

— Они одинаковые. В жилых корпусах с магической защитой вообще не заморачивались, — скривилась она. — Это в академию не проберешься без ключей, — она звякнула связкой дубликатов, — или хороших навыков взлома. А здесь все на честном слове держится. Я все ценности поэтому к матери увозила. Ну? — посмотрела она на подругу. — Чего расселась? Собирайся и пойдем. Пока дойдем, уже окончательно все по домам разойдутся.

Уговаривать девушку не пришлось. Более того, сумки, в которые она распихала необходимый набор инструментов, уже были закреплены на поясе. Так что, довольная, как ребенок в первый день каникул, Рида оперативно поднялась со стула, откладывая не особо понятный текст, и накинула короткую, черную куртку из плотной плисовой ткани. Не застегиваясь, она на ходу натянула ботинки, попутно вываливаясь в коридор. Илинея лишь со вздохом покачала головой и вышла следом, погасив единственную горящую лампу и заперев дверь на ключ. Длинный пустой коридор, освещенный лишь с лестницы, позволил девушкам без лишних вопросов покинуть корпус. На улице уже порядком стемнело. Фонарщик лениво зажигал уличный свет, который разгорался под стать ему: медленно и неохотно.

Шли девушки не торопясь, словно прогуливаясь, и разглагольствовали о каких-то совершенно посторонних вещах. Ничто в их поведении не говорило о задуманном. Да и некому было наблюдать за этим цирком: как и сказала Илинея, народ после тяжелого трудового дня уже с полчаса радостно куковал дома. Но сознание уверенно рисовало картинки заинтересованных лиц в окнах, и, в целом, казалось, что каждому столбу сейчас было до них дело. Особенно сильно это чувство было у Риды, привыкшей ощущать на себе взгляд любопытных соседей, в то время, как маги считали подобное плохим тоном и жизнью прохожих не интересовались.

Постепенно они приближались к тому самому корпусу. Даже снаружи было видно его разделение на жилую часть и клинику: добрая половина здания была выкрашена известью, уже покрытой грязными брызгами и чьими-то следами от ботинок.

— Знаешь, если мы выберемся из этой передряги так же успешно, как затолкали себя в нее, я напишу про это книгу, — кутаясь от промозглого ветра, пропыхтела Рида. — И назову ее как-нибудь по-дурацки, вроде «Профессорские страсти. Убийство в академии»! Ну или еще что-то в этом духе. Надо с Дорианом посоветоваться.

— Будто у вас никогда ничего похожего не происходило, — огрызнулась Илинея. — Тишь да гладь!

— Похожего? — усмехнулась Рида, невольно притормаживая. — Нет! По крайней мере, — тише добавила она, — я не припомню разговоров об убийствах, интригах и чокнутом ректоре. Хотя, трагедии были. Некоторые студенты вешались, — мрачно и тихо произнесла она, вспоминая такие истории с собственного курса.

— В смысле… — настороженно начала колдунья.

— В прямом, — буркнула Рида и положила ладонь на дверную ручку. — Не выдерживали нагрузки, ненавидели свою профессию, а уйти не могли. Не выдерживали и решали все радикальным методом. Были и другие причины, конечно… — выдохнула она. Уже и не рада, что началась эта беседа.

Илинея понятливо кивнула, и девушки вошли в полумрак лестничной площадки. Коридор первого этажа встретил их добрым десятком однотипных дверей с цифрами и полнейшей тишиной. И вот где-то здесь разгоряченным дамам и пришла в голову разумная мысль.

— А как искать-то будем? — озадаченно посмотрела в конец коридора Рида. — Стучать в квартиру, не открыли — взламываем? — чуть ехидно спросила она, на что тут же получила от колдуньи взгляд, сомневающийся в ее умственных способностях. — Да шучу я, шучу! — примирительно подняла руки девушка и постучалась в первую же попавшуюся квартиру.

На стук решительно никто не отвечал, и девушка повторила операцию. Лишь после этого за дверью раздались едва различимые копошения, переходившие по мере приближения в неотчетливое ворчание. Щелчок замка, и в узком промежутке между дверью и косяком показалось недовольное лицо.

— Добрый вечер! — милейше улыбнулась Рида, не давая несчастному колдуну даже слово ставить. — Нам нужно попасть в квартиру Чарльза Фиро. Не подскажете?

— Вы кто такие? — возмутился колдун, порываясь закрыть дверь, но ботинок Риды не позволял ему это сделать. — Вряд ли Фиро ждет гостей. Умер он! — тихо, но отчетливо произнес несчастный.

— Мы знаем, — спокойно вступила в диалог Илинея, выходя из тени. — Администрация академии недавно вынесла представление, согласно которому квартира изымается из владения Фиро, — чеканила она слова так, будто сама подписывала эти документы и они у нее на руках. Рида же лишь делала уверенный вид, внутренне аплодируя находчивости подруги.

— Ну так уже племянник его и приехал, вещи собирать, — хмыкнул колдун. — Уходите, пока я не вызвал полицию!

— Не надо никакой полиции, вы чего! — замахала руками Рида. — Мы же просто друзья! Он нас помочь просил вещи перевезти! — девушка выдохнула. — Послушайте, нам нужен всего лишь номер квартиры, мы же ничего больше не просим. Мы же знаем, как ему сейчас тяжело. Мы хотим помочь!

— Я давно его таким не видела, — тяжело выдавили из себя Илинея, отводя взгляд.

Колдун окинул их особенно мрачным взглядом. Он заметно сомневался, но куда больше хотелось, чтобы незнакомки просто оставили его в покое.

— Второй этаж, самая дальняя дверь, — буркнул он, и Рида, наконец, убрала ногу в сторону, позволяя двери закрыться.

Переглянувшись, девушки стали торопливо подниматься по лестнице, не озвучивая, но думая обо одном: что говорить племяннику, если он все еще там? А за спиной внезапно раздался голос колдуна:

— Эй, а племянника-то как зовут? — однако ответа на столь простой вопрос не последовало, и мужчина, выругавшись, побежал к соседке, чтобы та позвонила в полицию.

Девушки уже почти добрались до нужной квартиры, когда из нее вышел молодой парень с короткими каштановыми волосами в светлом пальто. Вернее, он еще что-то говорил внутрь квартиры прежде, чем закрыть за собой дверь и направиться по своим делам. Убитое выражение лица, пустой взгляд, ссутулившаяся спина. Он так резко погрузился в свои мысли, что почти не заметил, как столкнулся плечом с Ридой. Лишь пролепетал невнятные извинения.

— Ты племянник Фиро? — резко спросила девушка, выводя его из транса.

— Ч… Что? Нет, — он покачал головой. — Дамиан сейчас там, — кивнул он на дверь. — А я… друг. Близкий, — заметно стушевавшись, добавил он и внезапно опомнился: — А вам что нужно? Дамиан не говорил, что кто-то придет, — холодно и чуть высокомерно спросил он, оценивающе оглядывая визитеров.

Девушки искоса посмотрели друг на друга, Рида медленно потянулась к сумке, но все же отдернула руку.

— Есть разговор.

— И, думаю, твоему… другу будет интересно нас послушать, — кивнула Илинея.

Шенери осмотрел нежданных гостий и медленно, не поворачиваясь к ним спиной, шагнул назад к двери. Все еще следя за их действиями, он провернул ключ и открыл квартиру, довольно громко оповестив находящегося внутри Дамиана о визите. Где-то через минуту в коридоре показался сам племянник Чарльза, и тогда девушки поняли, что его друг, по сравнению с ним самим, был вовсе не «убит и преисполнен горя», а просто опечален. Дамиан же больше походил на труп. Ни тоски, ни печали, ни отчаяния, ничего из того, что так привычно приписывают пережившим утрату. Он был… никаким. Что есть, что нет. Рида даже невольно отступила на шаг под впечатлением. Перед ними будто не парень стоял, а манекен со стеклянными глазами и посеревшей кожей. А потому резкое оживление с его стороны изрядно напугало даже находящегося рядом Шена.

— Это ведь ты! — Дамиан резко подался вперед и схватил Риду за руку.

Девушка рефлекторно дернулась назад, второй рукой потянувшись к сумке с разводным ключом. Шенери тут же вцепился в плечо колдуна в попытке оттянуть его в сторону. Однако проблема была решена приставленными к виску парня чуть мерцающими пальцами Илинеи.

— Отпусти, — с могильным спокойствием произнесла колдунья, желавшая поскорее перейти к конструктивной части. — Поговорим внутри, — она кивнула на приоткрытую дверь квартиры.

Немая сцена продлилась всего пару мгновений, после чего Дамиан отступил и прошел внутрь, жестом пригласив остальных. Девушки переглянулись. На всякий случай, Рида открыла сумку и все же ухватила разводной ключ, пусть и не спешила его вытаскивать. В напряженной обстановке нормально чувствовала себя только Илинея, заготовившая немало серьезных заклинаний против «неадекватной реакции». Друг за другом они вошли в квартирку. Замыкавший цепочку Шенери прикрыл дверь, не запирая ее, обошел гостий и встал чуть за спиной Дамиана, опершегося боком на стену.

— Присесть не предлагаю, — сухо оповестил последний. — Что вам нужно? — спросил он, вперившись взглядом в Риду.

— Меня зовут Илинея Девраиль. Мы с подругой проводим свое расследование касательно взрыва на станции, — почти умиротворенно начала Илинея. — Мы знаем, что там погиб ваш дядя при весьма нетривиальных обстоятельствах. Есть некоторые мысли по этому поводу, но сначала мы бы хотели послушать вас.

Дамиан фыркнул и отвел взгляд:

— Мне нечего вам рассказать.

— Послушайте…

— Вы считаете, что вашего дядю убили, — перебила подругу Рида, чуть выходя вперед. — Однако погибло множество невинных людей и магов. Неужели, вы безосновательно полагаете, что кто-то настолько желал смерти Чарльза, что пошел на столь радикальный шаг? К тому же, — она выпрямила спину, на ходу начиная ощущать странный прилив уверенности, — я помню ваши возмущения там, рядом с отделением полиции.

— А ты все же что-то знала, — горько усмехнулся Дамиан, отлипая от стены.

— И по сей день знаю, — пожала плечами Рида. — А сколько вы бы рассказали бешеному мужику, хватающему вас за руки на улице?

— Справедливо, — кивнул он в ответ и жестом предложил пройти в комнату. — Можете не разуваться, я так и не вымыл здесь полы, — донеслось уже из-за стены.

Девушки прошли к окну в небольшой квартирке. На полу действительно красовалась масса следов, в основном, пыльных, но виднелись и ошметки земли.

— Здесь до вас кто-то был? — задумчиво переводя взгляд по полу, спросила Илинея и посмотрела на сидящего на кровати колдуна.

— Да, — тихо донеслось со стороны кухни, где стоял Шен. — Мы не сразу обратили внимания, по понятным причинам, — глянул он на Дамиана. — Но здесь кто-то был. Вероятно, один: чужих следов было совсем немного. Хотя я до сих пор не понимаю, зачем кому-то приходить сюда. Только идиот станет хранить здесь ценности!

— Ничего и не искали, — выдохнул Дамиан. — Все вещи на местах. Если что-то и забрали, то они точно знали, где это лежит.

— Ясно, — себе под нос произнесла колдунья. — Разрешите, я осмотрю квартиру?

— Разрешу, — буркнул Дамиан, — если вы, профессор Девраиль, ответите, в чем ваш интерес. Вы терпеть не могли моего дядю, а теперь вы здесь ищете убийцу.

— Да, ты прав, мы с Чарльзом разве что не ненавидели друг друга…

— Но куда больше мы ненавидим, когда нас пытаются взорвать! — чуть ли не выплюнула Рида, а Илинея лишь благодарно кивнула.

— Вас? — удивленно поднял бровь Дамиан. — И почему вы уверены, что кто-то настолько вас ненавидел, что решился на столь радикальный шаг? — едва заметно передразнивая Риду произнес он.

— Да, нас, вместе со всеми, кто собирался лететь на этом проклятом дирижабле! — Рида чудом уловила тот момент, когда голос стал чрезмерно повышаться, и продолжила уже в пол голоса: — А уверена я в этом, потому что видела точки разрывов. Потому что я знаю, как выглядит двигатель, который «не выдержал давления». Потому что я, врах тебя сожри, собирала этот конкретный двигатель! Он. Был. В норме! — под переглядки находящихся в квартире магов Рида глубоко вдохнула и выдохнула, приводя себя в порядок. — Кто-то явно постарался над этим «несчастным» случаем.

— И? — развел руками Шенери. — Что теперь? Мы знаем, что кто-то намеренно устроил взрыв на дирижабле. И все. Больше ничего.

Девушки с ехидными улыбками переглянулись, вспоминая, как совсем недавно сами пережили подобный диалог. Попросив Шена закрыть дверь на ключ, Илинея с молчаливого согласия Дамиана села на кресло и стала рассказывать, иногда уступая подруге дополнить детали. Все с самого начала. Каждый момент, ставший, на их взгляд, ключевым. И когда Илинея уже подходила к части о монете Чарльза, обнаруженной у ректора, в дверь постучали. Забывшаяся компания синхронно вздрогнула, а Рида хлопнула ладонью себе по лбу.

— Похоже, наш навигатор вызвал полицию, — хмыкнула она.

— Пусть Дамиан просто выйдет и подтвердит, что мы его друзья, вот и все. Нашли проблему! — Илинея пожала плечами и поднялась с кресла. Дамиан молча встал с кровати, из пальто в прихожей достал удостоверение личности и вышел в коридор проводить разъяснительную беседу. — Шенери, можно вас на минутку? — парень приблизился к колдунье. — Я так понимаю, вы не были частым гостем здесь, но, может быть, заметили еще что-нибудь? Как те же следы? Повреждения на замке? Может, соседи что-то обсуждали?

Шенери, на пару мгновений задумавшись, лишь покачал головой, подтверждая, что неизвестный визитер не только знал, где и что искать, но и имел ключ от квартиры. Либо же, что куда больше вписывалось в стройную версию Илинеи, был колдуном, достаточно осведомленным в области магии изменения, а, вместе с тем, и взломщиком.

Через пару минут Дамиан вернулся в квартиру, коротко уведомив о решенной проблеме, и молодежь вернулась к перебиранию имеющихся фактов. Сам колдун, к слову, потихоньку «оживал». Пусть умерших не вернуть, но мысль о том, что убийца понесет наказание, согревала и придавала сил. Вместе с Шенери они сидели на кровати и слушали не шибко эмоциональное повествование колдуньи. При упоминании ректора парни резко помрачнели. Поняв, что движется в правильном направлении, Илинея продолжила пересказ увиденного и услышанного. А главное, коротко и прямо сообщила свои выводы о том, что Вомин, как минимум, во всем этом замешан, и кража монеты это только подтверждает. Дамиан со вздохом откинулся на стену.

— Даже не знаю, что можно вам рассказать. У меня и правда были лишь предположения. Что все это странно и неправильно, что он не должен был никуда лететь, — он смотрел в потолок, приводя мысли в порядок и выстраивая логические цепочки. — Не скажу, что вы открыли мне глаза. У дяди с Вомином были очень своеобразные отношения. В детстве мне даже казалось, что им нравится ненавидеть друг друга, — слабо улыбнулся Дамиан, на что получил чуть удивленный взгляд Шена. — Помню, когда они ругались, дядя часто угрожал рассказать о чем-то властям и выдворить «прохиндея» из страны, — задумчивым тоном произнес он. — Однако на мои расспросы дядя всегда отмахивался, что это меня не касается. Так что… вот, — он вернулся в исходное положение, чуть ссутулившись, и посмотрел на девушек.

Рида, все это время молча стоявшая у окна и осматривавшая квартирку на предмет «подозрительностей», прошла ближе к центру комнаты:

— Я, конечно, не профессиональный детектив и даже не полицейский, но что-то мне подсказывает, что пора наведаться в кабинет Вомина.

Не глядя на подругу, Илинея пробурчала:

— Мы сейчас не попадем в академию…

— У тебя ключи есть, — фыркнула Рида и только открыла рот, чтобы продолжить, как Илинея вновь, мыслями явно находясь где-то далеко, добавила:

— От кабинета ректора у меня ключа нет.

— Я и не предлагаю вломиться к нему и все прошерстить. Если он хотя бы на половину так умен и хитер, — последнее было произнесено довольно ядовитым, язвительным тоном, — он не будет оставлять улики преступления себе на память и, тем более, держать их на рабочем месте, — Илинея повернулась к ней лицом и, молча, одними глазами, вопросила. Похожим образом на нее посмотрели и парни, прекрасно понимавшие, что их роль на этом завершена, но по-прежнему заинтересованные в исходе. По смуглому лицу Риды расползлась ехидная улыбка. — Кроме одной улики. Себя в утиль не сдашь и не отмоешь! Мы столько времени крутимся вокруг да около! Предлагаю перейти к агрессивному допросу.

— Так он все и рассказал, — выдохнул Дамиан, разочарованный услышанным.

— Ты даже не представляешь, как быстро маги раскалываются при угрозе… нарушения их физической целостности, — ехидство словно переросло в кровожадность. Или это тени так легли? Колдуны единодушно решили сойтись на последнем. Для собственного спокойствия. — Как раз в духе Первого совета, а? — довольная собой, она чуть наклонила голову.

— Вряд ли ему будет до иронии, — покачала головой Илинея. — В любом случае, уже поздно. Даже Вомин не станет задерживаться в академии до десяти. Разберемся с этим завтра, — Рида лишь пожала плечами. — А вас благодарю за сотрудничество. Если что-то узнаем, сообщим. Дамиан… крепитесь! Всего доброго! — с этими словами она направилась на выход и остановилась в коридоре, ожидая прощающуюся с новыми знакомыми подругу.

Через пару минут обе девушки уже стояли на улице и дышали свежим воздухом, характерным именно для засаженного деревьями академгородка. Рида бросила взгляд за простирающийся за кованным забором «учебный корпус». Корпус! Ага. Замок целый! Вернее, дворец. С башенками и парапетами, и крошечными балконами, на которые лишь изредка, по праздничным мероприятиям, выходили студенты. Вот инженерный институт действительно был «корпусом»! Кирпичная коробка в три этажа и кучей пожарных выходов. Практично? Да. Удобно? Безусловно. Но порой душа требовала эстетики не только движения поршней и шестеренок. Впрочем, романтический образ Академии Тариони волновал Риду скорее второстепенно, где-то на фоне. Куда больше ее интересовал горящий в некоторых окнах свет.

— Так, — повернулась она лицом к Илинее, — куда теперь? К тебе пойдем? Или все же… — она кивнула на замок.

— Нет, — колдунья также смотрела на окна академии. — Нужно подготовиться. Продумать вопросы, — Рида приподняла брови, с ехидством посмотрев на нее, — пути отступления. Нельзя оставлять следов!

Рида зевнула и, повернувшись, пошла по дороге.

— Он все еще сможет рассказать о нас. Свой визит мы из его памяти не сотрем, — спокойно отметила она и с удовольствием потянулась.

Ответа не поступило. Колдунья молча шла следом, погруженная в свои мысли. Под звук собственных шагов они добрались до нужного корпуса, и, когда Рида уже потянулась к двери подъезда, Илинея коротко и почти восторженно произнесла:

— Вообще-то можем!

— Что можем? — удивленно повернулась Рида.

— Стереть участки памяти, — тихо проговорила Илинея, опасаясь, что это заявление может услышать какой-нибудь запоздавший прохожий или гуляющие студенты. — Заклинание времен Второго совета. Они так «вырезали» государственные тайны из памяти тех, кто, по тем или иным причинам, уходил со службы.

— В чем подвох?

— В том, чтобы не стереть все и не превратить мозги в кисель, — поморщилась колдунья и открыла дверь подъезда.

Они завалились в квартиру Илинеи в районе одиннадцати вечера и, молча поскидывав вещи в прихожей, разбежались по разным углам. Рида пошла ставить чайник, решив, что вечер выдался достаточно богатым на эмоции, которые теперь не помешает запить. А вот большой результативности от этой пробежки девушка не видела. Разве что, очередное подтверждение подозрений в отношении Вомина. Что ж, лучше так, чем потом к стенке невиновного прижимать.

А вот колдунья сразу начала заниматься подготовкой к допросу: достала виолончель, несколько старых тетрадей, исписанных какими-то расчетами и пиктограммами, и учебники. Как позже пояснила колдунья, учебники лишь в общем описывали принципы действия подобных чар, но подробно рассказывали о способах защиты. В теории, отталкиваясь от способов защиты и того, на что они нацелены, можно рассчитать само заклинание, хотя «развлекаются» подобным редко. В основном, на последних курсах, на факультативах, ибо большинство заклинаний разрешены к использованию и находятся в свободном доступе.

Пока кипятился чайник, Илинея сосредоточенно что-то играла, иногда останавливаясь и бурча себе под нос. После нескольких сыгранных нот струны начинали светиться и издавали звук, словно рвались, что поначалу заставляло обеих девушек вздрагивать. И пусть Рида никогда не имела никакого отношения к музыкальным инструментам, она прекрасно понимала, что может произойти, если туго натянутая струна действительно порвется. Разум же услужливо подкидывал образы самых жутких исходов такой случайности. Лишь к концу процедуры девушки привыкли к особенному звуку снятия зачарования. Когда же колдунья устало отложила от себя инструмент, на кухонном столе ее уже ждала чашка горячего чая и на скорую руку сделанные бутерброды.

Рида села напротив, задумчиво посмотрела на чашку слишком горячего чая и отодвинула ее чуть в сторону.

— До скольки наш дружок обычно заседает в академии? — опершись подбородком на сложенные в замок руки.

— По-разному, — хмыкнула Илинея. — Зависит от нагрузки. Иногда его и в семь не застанешь уже, иногда, вон, — она кивнула в сторону окна, хотя академия находилась практически в противоположной стороне, — как сейчас. Начало семестра. Сейчас должны утверждаться всевозможные мероприятия и прочие бумажные радости. Будто заняться больше нечем! — с какой-то особенной досадой произнесла колдунья, которую бюрократия успела достать еще в бытность студенткой. — Так что сидеть он будет допоздна. Вряд ли, как сегодня, конечно. Проблема больше в том, что другие сотрудники тоже будут уходить поздно. Нужно уловить тот момент, когда в академии почти никого не останется, чтобы Вомин не мог привлечь внимание.

— Ты говорила, там хорошая звукоизоляция, — отметила Рида.

— Тревожный колокол, — коротко пояснила Илинея, отпивая горячий чай. — На случай стихийных и иных бедствий в каждом кабинете установлен особый колокол, на который нужно воздействовать магией. Крошечная волна, и вся академия в курсе, где что-то произошло.

В комнате повисло молчание.

— Слушай, — задумчиво произнесла Рида, — а Вомин… он сильный? Как маг, в смысле. Ну и в целом, — чуть замявшись, добавила она. — Он же ректор, в конце концов.

— То, что руководство у нас определяется по параметру силы, глупый стереотип. Или хочешь сказать, что у вас заправлял самый механистый механик? — Рида только беззлобно фыркнула, припоминая, как директрисой института стала молодая докторантка языковедения, которая в специализации института ни черта не знала, зато руководительницей оказалась весьма неплохой. Поговаривали, она в итоге в собственный институт поступила на заочное. — Ну вот и все! Вомин — историк всей душой, хотя диплом у него с кафедры изменения материи. Не скажу, что он особо крут, дело больше в связях и изворотливости. Я свяжусь с Ингрид ближе к концу рабочего дня и узнаю, как обстоят дела. Заодно попрошу уйти пораньше, — Рида понимающе кивнула. Она не знала Ингрид лично, но была наслышана о молодой лаборантке от подруги.

— Я утром домой съезжу, захвачу… средства удержания на месте, — Илинея вопросительно посмотрела на нее. — Хомуты, — пояснила девушка. — Не хочу, чтоб он смотался. А веревки — это долго, муторно и подходящих у меня все равно нет. То ли дело хомут металлический! Его и крепить быстрее, и снять потом или кусачками, или ножовкой. Красота!

— Иногда у меня к тебе появляется столько вопросов, — протянула Илинея, чуть шокировано жуя бутерброд.

— Странно слышать это от мага, знающего, как превратить мозги в кисель, — ехидно улыбнувшись, ответила Рида. — Ладно, я спать ложусь. Если понадоблюсь — распинаешь, — потянулась девушка и скосила глаза на часы — круг, разделенный на две неравные части: до двенадцати дня и до тринадцати ночи, служивших одновременно точкой отсчета начала следующего дня. Старинные часы явно висели здесь еще до заселения Илинеи, и тринадцатый час, в лучших традициях, был закрашен карандашом. — Сильно не засиживайся, лучше днем доделать, — с неопределенными нотками тревоги произнесла Рида.

Колдунья подняла глаза на часы:

— Боишься тринадцатого часа? — Рида, замявшись, отвела взгляд. Привыкнув слыть несколько безрассудной, храброй и непредвзятой, она стыдилась страха перед глупым суеверием, но ничего поделать не могла. — Рида, злобные маги уже давно не уводят детишек под покровом ночи, успокойся. Как минимум, у тебя у самой под рукой «злобный маг», который не даст трогать своих людей, — подмигнула она подруге, на что та лишь тихо рассмеялась.

— Ну смотри сама! Если меня кто-нибудь утащит… — Рида наклонила голову. — И все равно не задерживайся. Нужно выспаться перед ответственной операцией.

Колдунья кивнула, и Рида спокойно легла спать, расстелившись на полу. Еще какое-то время на кухне горел свет. Сквозь сонную пелену доносился бубнеж, тихая ругань, чирканье карандаша и звон струн. Зачарование — процесс сложный. Еще сложнее — наводить чары не столько на вещь, сколько на ее функции. Так что занимала данная деятельность не час и не два.

Рида невольно проснулась, когда стрелка часов показывала четыре часа после полуночи. Проснулась от внезапного осознания полнейшей тишины. Грешным делом подумав просто перевернуться на другой бок и продолжить прерванный сон, она бросила полуслепой взгляд на кровать. Еще застеленную. Недовольно скривив губы, она поднялась с пола и прошла на кухню, где все также горела газовая лампа. Виолончель стояла на полу, опершись грифом о стол, на котором мирно посапывала Илинея поверх собственных записей.

Спокойно улыбнувшись, девушка вернулась в комнату и расстелила кровать. Она осторожно тронула подругу за плечо и слегка потрясла, тихо позвав ее по имени. Немного очухавшись, колдунья позволила увести себя на более удобное место для сна и вскоре вернулась в мир собственного подсознания, накрытая теплым одеялом. За ней последовала и Рида, погасив свет на кухне.

Полностью собранные, «вооруженные до зубов» в районе девяти вечера девушки предстали перед величественным зданием академии. Как и вчера, в некоторых окнах горел свет. Конюх Ребекка заканчивала смену и не обращала внимания на прохожих, которых здесь быть не должно. Уверенным шагом девушки проследовали внутрь еще не запертого корпуса, встретившего их молчанием пустых коридоров. Большинство преподавателей и сотрудников уже были дома или собирались туда отправиться, а студенты, и подавно, сбежали при первой же появившейся возможности.

— Я б тут жила, — восхищенно прошептала Рида, осматривая сводчатый потолок, лакированный паркет и ажурные перила лестниц.

— Все так думают. До первых экзаменов, — так же тихо ответила Илинея, после чего встряхнулась и направилась к кабинету ректора. — Я сначала зайду одна. Хочу посмотреть на эту бесстыдную морду!

— Буду держаться рядом, — согласилась Рида.

Поднявшись на второй этаж, Илинея едва слышно открыла дверь, и девушки вошли в приемную. Переглянулись. Рида отошла в сторону, чтобы не попасть в поле зрения, а Илинея резко распахнула дверь, моментально привлекая к себе внимание собирающего вещи ректора. Ударившись о стену, дверь отскочила и прикрылась. Ректор, даже бровью не поведя, с немым вопросом в глазах и недовольством на лице осмотрел колдунью.

— Добрый вечер, с-сиера Девраиль, — отложив пальто на кресло, Вомин поприветствовал ее и выжидательно посмотрел.

— Добрый, саро Вомин, — кивнула в ответ Илинея, наградив его ледяными взглядом, и подошла чуть ближе.

— Мы видимс-ся пораз-сительно час-сто, — разочарованно выдохнул ректор. — И с-с какой целью вы з-сдес-сь? Наз-сад не воз-сьму, с-сами понимаете, — в тоне сквозили усталость и пренебрежение. — А вам и не надо, я погляж-шу, — усмехнулся он. — Много нынче платят уличным муз-сыкантам?

— Не знаю, — спокойно ответила колдунья. — Можете сами оценить, — она улыбнулась и стала доставать виолончель из чехла, про себя раздражаясь необходимости делать это в тонких, кожаных перчатках.

Ректор тут же напрягся.

— Давайте обойдемс-ся без-с концертов, — сглотнув, ответил он. — В ваш-ших навыках я не с-сомневаюс-сь. А теперь, с-с ваш-шего позволения, я пойду, ес-сли у вас-с нет никаких вопрос-сов…

— Вопросы есть, — она поставила инструмент на пол, — а вам стоит присесть. Такие новости стоит слушать без риска падения с высоты своего роста, не правда ли?

Колдун, угрюмо глядя на лежащий на струнах смычок, обошел стол и остановился перед девушкой, глядя сверху вниз.

— Вы ведете с-себя, как ребенок! — строго проговорил он. — А ваши с-сонные чары на меня подейс-ствуют, — кивнул он на инструмент, явно намекая на случай на станции. Краем глаза заметив в щели между дверью и косяком мельтешащую тень, он отчетливо произнес: — Выведите пос-стороннюю с-с территории академии! — и небрежным жестом послал энергетический пучок к тревожному колоколу.

Изящным движением Илинея подняла смычок по траектории движения энергии и попросту сбила его, подобно мячику, встречным пучком, проведенном через инструмент.

— Не вынуж-шдайте меня опус-скаться до рукоприкладс-ства, — злобно прошипел Вомин, нависнув над колдуньей и вынуждая ее отойти в сторону.

Он шагнул следом, моментально сокращая дистанцию и поворачиваясь к двери боком. Тень за дверью активизировалась.

— А мне-то казалось, — глядя в сощуренные глаза ректора, говорила Илинея, мелко отступая еще назад, но стараясь не отводить его слишком далеко от двери, — вы предпочитаете грязную работу чужими руками выполнять. Билеты, например, в один конец организовывать!

Тихо пискнув, колдунья увернулась, подставляя смычок под заклинание. Нагревшись от неоформленной энергии, он чуть задымился. Вомин остановился, глубоко вдохнул и выдохнул.

— Немедленно покиньте мой кабинет или с-следующ-щая наш-ша бес-седа пройдет в отделении…

Не договорив, колдун резко рухнул на пол, открыв вид на вооруженную гаечным ключом Риду. Девушки, не сговариваясь, подхватили Вомина под руки и усадили на ближайшее кресло, про себя радуясь его не особо крупному телосложению. Начавшему приходить в сознание колдуну смычок приставили к горлу на манер ножа, чтобы лишний раз не дергался. Меньше, чем через минуту, обе руки ректора были зафиксированы хомутами на резных подлокотниках, и довольная проделанной работой Рида выпрямилась и похлопала по месту, где металл соприкасался с древесиной.

— Проще кресло сломать, чем их открыть, — кивнула она на ленты, алюминиевой змеей опоясывающие запястья.

Окончательно пришедший в себя колдун, несмотря на боль, пронизывающую затылок, несколько раз дернулся, тут же получив слабые магические разряды от смычка, одновременно пресекавшие магию несчастного. Попытка пошевелить руками также провалилась, отозвавшись лишь острой болью в скованных конечностях. Чудом не запыхтев от злости, он яростным взглядом обвел стоящих рядом девиц.

— Вы дорого з-саплатите з-са это!

— Не дороже тебя, золотко! — довольно улыбалась Рида, явно получая от происходящего особое, садистское удовольствие. Улыбка, от которой даже Вомину стало не по себе. — Следов, — она подняла руки в перчатках, — не останется. В грязи на полу кабинета возиться никто не станет — бесполезно. А если ты рассчитываешь на ищеек, то… — она скорчила утрированно разочарованное выражение лица, надув губы и сведя брови домиком, и перевела взгляд на Илю. — Ты лучше меня должен знать, что вещи обезличивают магию. Как-то так, да?

Колдун усмехнулся и откинулся в кресле, отстраняясь от смычка.

— Ну что ж-ш, давайте пос-сидим. Мне торопиться некуда, — кривая улыбка, призванная изобразить уверенность, легла на тонкие губы. — На что вы вообщ-ще рассчитываете?

— Явно, не добропорядочность и гражданскую позицию, — фыркнула Илинея.

— А давай, — пожала плечами Рида. — Мне тоже торопиться некуда. Хоть всю ночь можем светские беседы вести, — Вомин закатил глаза и дернул ногой, демонстрируя раздражение. — Только я предложу немного разнообразить нашу беседу. Мы будем задавать вопросы, и за каждую вашу попытку уйти от ответа, устроить скандал и, вообще, всего, что мне не понравится, — она покрутила в руках плоскогубцы, — я буду затягивать хомуты на ваших руках. Зная ваш характер, могу сказать, что они до предела будут затянуты меньше, чем через полчаса…

— И?

— Посмотрим, как вы визжите от боли и вида отмирающих конечностей, и пойдем домой, — с безумным взглядом Рида подалась вперед, в одно мгновение сокращая расстояние между их лицами, при этом держалась предусмотрительно сбоку, чтобы избежать пинков. Колдун попытался отшатнуться еще больше, но спинка кресла сказала свое весомое «нет». А Рида продолжала изгаляться, смакуя каждую фразу: — Во всем здании, считай, никого и не осталось. Ори, не ори — никто не придет! В лучшем случае вас обнаружат утром, да только вряд ли Ингрид будет спешить вас проведать, — Рида провела плоскогубцами по скуле мужчины и пока аккуратно ухватила ими за мочку уха. Вздрогнув одними плечами, колдун прикрыл глаза. От девушки явственно веяло даже не жестокостью, а настоящим безумием. И это, пожалуй, пугало еще больше самих жгутов и угроз. Что от такой ждать — неизвестно. — А там… некроз тканей. Как минимум — останетесь без рук, а то и от боли окочуритесь. Шутки кончились! Добро пожаловать на станцию «Самосуд»!

— Рида! — одернула заигравшуюся подругу Илинея.

Взгляд колдуньи, строгий, упрямый и словно напуганный, впился в фанатичную маску лица Риды. Девушка медленно, словно нехотя, повернула голову к ней и отошла, все же продолжая держаться опасно близко. Незаметно для себя колдун облегченно выдохнул. Он поднял гордый, но будто смирившийся взгляд на Илинею, не забывая боковым зрением следить за играющейся с плоскогубцами Ридой.

— А ес-сть ли с-смыс-сл в наш-шем раз-сговоре? Похож-ше, вы уж-ше вс-се для с-себя реш-шили, — тяжело вздохнул ректор. — Ж-шдете чис-стос-сердечного признания?

— Если бы мы все решили, мы бы сейчас не разговаривали! — едко бросила Рида.

— Не реш-шили, з-сначит? Мож-шет, ещ-ще с-скаж-шете, что будете с-слуш-шать доводы, противополож-шные ваш-шим догадкам? — Вомин старался говорить тихо и спокойно, не желая никого провоцировать.

— Не припомню, чтобы высказывала какие-то догадки, — с нахмуренным лицом холодно произнесла Илинея, чуть дернув смычком у шеи колдуна.

— Вы так акцентировали на этом внимание при наш-шей прош-шлой вс-стрече, — фыркнул Вомин, тут же украдкой глянув на Риду: та стояла рядом, не проявляя какой-либо серьезной активности. — Я не дурак, с-сиера, я тож-ше могу с-складывать логичес-ские пос-следовательнос-сти…

Рядом, на спинку кресла глухо приложился гаечный ключ. Глаза Вомина округлились, а голова вжалась в плечи.

— Он всегда так разговаривает? Будто помехи на радио, — раздраженно произнесла Рида, лениво убирая ключ от кресла и садясь на стол.

Пару раз еще Вомин услышал металлическое щелканье справа от себя и тихонько выдохнул. В голове молниеносно пронеслась упоительная картина дачи показаний в органы и дальнейшая беготня в суд. Сразу вспомнилось несколько фамилий, к носителям которых стоило обратиться, чтоб устроить парочке садисток дивную жизнь.

— Южане, — пожала плечами Илинея, давно привыкшая и к говору, и к манере речи. — Мы готовы выслушать вашу версию, — вскинула она подбородок. — По нашей версии, вы инициировали взрыв на станции, а после зачем-то выкрали единственную ценность, — она перевела взгляд на монету, — из квартиры Чарльза.

Колдун попытался удобнее устроиться в кресле и окинул Илинею печальным взглядом, лишь после этого начав говорить:

— Вы так с-старательно с-собирали факты, улики, доказ-сывающ-щие мою причас-стнос-сть… — сбоку вновь раздалось металлическое щелканье, а Рида спрыгнула со стола, заставив Вомина нервно вздрогнуть и заговорить быстрее и четче, — и массы домыслов, что забыли о столь важной составляющей, как мотив, — жгут на правой руке стал самую малость туже.

Колдунья иронично посмотрела на подругу, а когда Вомин перевел на Риду непонимающий взгляд, отрицательно покачала головой, на что она лишь коротко произнесла:

— Ближе к делу, маг!

— Убить кого-то из неприяз-сни, — колдун тут же прикусил себе язык, — возможно, устраивать подрыв же в общественном месте с этой целью — глупо и ненадежно, — он многозначительно посмотрел на колдунью. — Столь мас-сштабная кампания всенепременно вызовет ажиотаж и внимание властей. И, если уж даже парочка… — щелк! — неспециалистов в данной области смогла заподозрить что-то неладное и даже выйти на какой-то с-след, представьте, как быстро меня бы обнаружила полиция, если бы я был к этому причастен.

— Однако следствие закрыли.

— По совершенно липовому поводу, — злобно прошипела Рида.

Илинея кивнула.

— Именно. «Повод» назвали чуть ли не на следующий день. Фактически же следствие прекратили где-то через неделю. По приказу свыше. Очень удобно, правда? — она медленно перевела взгляд с лица пленника на гриф и осторожно подцепила одну из струн, заставляя колдуна внутренне напрячься.

— Вы переоцениваете мои возмож-шности, Илинея…

— Ну… откуда-то вы взяли мое дело, о котором даже меня не оповестили, — иронично вскинула брови колдунья. — Вряд ли прорывались с боем в отделение и вымаливали его у сотрудников. Как минимум, вам о нем сообщили.

— Естественно, мне о нем сообщили! — возмущенно и резко ответил Вомин, подавшись вперед, насколько это было возможно. — Обвинения, предъявленные вам, серьезный повод для увольнения. Как работодателю мне сообщают обо всех подобных делах в отношении подчиненных!

— О как запел! — едва слышно отметила Рида. — Доставлять материалы прямо в кабинет тоже должны?

Колдун отвел взгляд.

— Старая договоренность, — буркнул он. — В свое время пришлось надавить через министерство ради этой маленькой привилегии, — трость смычка прижалась вплотную к шее, пульсируя жаждущей вырваться наружу силой. — Никто не стал бы покрывать моих преступлений! — торопливо произнес он с хрипящими нотками в голосе. — С-сама та договоренность была направлена на с-своевременное устранение криминальных элементов из сис-стемы образ-сования, — уже спокойнее закончил он, когда колдунья отвела смычок в сторону.

Илинея задумалась, на пару минут погружая кабинет в гнетущую тишину, разрываемую клацаньем металла. Разум усиленно цеплялся к упоминанию министерства, подбрасывая недавно пересказанный Ингрид разговор Вомина. Странный и в некоторой мере бессмысленный, от того еще более подозрительный, ведь колдун перед ними даже не почесался бы без какой-либо выгоды. Подставлять Ингрид не хотелось, но мысль о древних чарах, пока спокойно лежащих на струнах виолончели, успокаивала. Если все сделать правильно, он их не вспомнит, если неправильно — не вспомнит даже себя.

— А какой «маленькой привилегии» вы пытались добиться разговорами о несчастном подопечном Чарльза? — приподняла бровь Илинея.

Стройная концепция «Вомина-пироманьяка» уже перестала казаться такой уж стройной. Желание навесить вину на ректора в какой-то момент пересилило логику и жажду справедливости, позволяя неприязни заслонить собой некоторые противоречия.

— Ваш вопрос бес-стактен и не относ-сится к делу! — прошипел колдун, с ужасом отмечая приближение Риды и последующее затягивание хомута на второй руке. Кровь к кистям еще поступала, но конечности начали потихоньку неметь. Нужно ускорить исповедь! — Парень там по документам с детства проживает! Если бы он попал под действие старого закона, квартира бы фактически перешла в его руки, а я бы избежал массы бумажной работы! — протараторил колдун. — Кроме того, министерство должно было бы выделить средства на обустройство дополнительных площадей для персонала.

— Ясно, — фыркнула Рида. — Вернемся к вопросам «по делу».

— Как нам сообщил его подопечный, Чарльз Фиро был направлен на конференцию незадолго до собственного отпуска… — монотонно начала говорить колдунья, когда Вомин прервал ее:

— В свой отпуск он и отправился! — он глубоко вдохнул. — За пару дней до взрыва он з-сашел ко мне в кабинет и спрос-сил, можно ли сдвинуть его отпуск. Оказ-салось, ему позвонил муж дочери…

— У него есть дочь? — удивлено произнесла Илинея.

— Я предпочитаю не лез-сть в семейные с-соры.

— Что было дальше? — поторопила его Рида.

— Сказал, что она длительное время не поправляется — дефект распределения энергии. Попрос-сил у меня Сферу Лаос-сы, — Вомин, отчасти смирившийся с положением, говорил размеренно, словно море, и, похоже, все меньше следил за действиями девушек, а потому упустил момент, когда от мелькнувшего осознания расширились глаза колдуньи. — Сдвинуть отпуск я не мог: с-слишком много документации, слиш-шком много времени. Проще было оформить его, как участника конференции, что позволяло ему уехать на две недели раньше. Даже отдал ему одну из-с своих неопубликованных работ… — с неясной нежностью произнес колдун.

— А Сферу? — нетерпеливо уточнила Илинея, крепче сжимая смычок — конский волос больно впивался в руку, отрезвляя и не позволяя делать глупостей.

— С-сферу я выменял…

— Вы позволили ему взять артефакт на пассажирский рейс?! — со смесью ужаса и ярости едва ли не закричала Илинея. Колдун лишь опустил взгляд, становясь похожим на нашкодившего зверька или ребенка, ждущего наказания. — Да уж… Не вы Чарльза убили, нет. Его и еще несколько десятков жизней унесло ваше легкомыслие! — разорялась колдунья, от возмущения опустив руку со смычком, а Рида лишь с непониманием смотрела на подругу. — Поврежденный магический концентрат непредсказуем! Это же сила в чистом виде! Вы понимаете, что большинство этих людей и магов могли выжить?! Травмы, ожоги, но они были бы живы! — колдун сидел, не шелохнувшись, переживая ураган эмоций. — На что, врах вас утащи, вы обменяли несколько десятков жизней?!

Колдун осторожно двинул головой в сторону неприметной дверцы в углу:

— В подсобке, — Илинея кивнула Риде, чтобы та посмотрела. — Дальний комод, верхний ящик.

Девушка, с подозрением посмотрев на Вомина, прошла в указанном направлении, зажгла единственную газовую лампу в комнате и открыла верхний ящик, заваленный бумагами и конвертами.

— Нужно сдвинуть письма влево, зажать панель на стенке комода и потянуть за ручку, — нервно диктовал колдун, пытаясь шевелить занемевшими пальцами.

— Без фокусов, Лино, — прошептала колдунья.

— Здесь шкатулка, — оповестила Рида из подсобки и вернулась в кабинет. — Не хватает детали, вскрыть не смогу.

Она продемонстрировала золотистого цвета шкатулку, покрытую многочисленной мелкой резьбой, Илинее. Среди этого великолепия имелось круглое углубление. Не глядя, колдунья вновь резким движением приставила смычок к горлу ректора.

— Монета — ключ! — прохрипел он, и смычок плавно отвели в сторону, позволяя мужчине вновь свободно дышать. — Он отдал мне ее в день отъезда. Можете спросить Ребекку, она видела, как приходил Чарльз!

«Следы вели, будто их оставивший четко знал, где лежит нужная вещь… Чарльз второпях сам забежал?» Илинея внимательно посмотрела на ректора. Тот тяжело дышал и старался лишний раз не шевелиться, двигая только пальцами рук в попытке разогнать кровь. Лицо бледное, глаза широко распахнуты, глядят то на нее, то на Риду, и капля пота сползает по виску. Он либо не врет, либо в Рейнхарме пропадает гениальнейший актер.

Пока Илинея усиленно размышляла над скрытыми талантами ректора, Рида молча взяла монету и стала проворачивать ее, пока рисунок не совпал. С тихим скрипом, едва слышным за дыханием ректора, звоном одной-единственной струны и скрежетом мыслительных шестеренок колдуньи, шкатулка открылась, являя любопытному взору девушки идеально сохранившиеся телеграммы, витиеватые письма, написанные ныне проявившимися невидимыми чернилами и какие-то чертежи. Рида поставила шкатулку на стол подле старинной статуэтки ящера и вынула первую попавшуюся телеграмму. Датировано шестьсот пятьдесят третьим годом тысячелетия Темной звезды. Примерно тридцать один год назад. Сбивчивые формулировки, ошибки и обороты, не свойственные высокообразованным чародеям, казалось бы, столь недавнего промежутка времени. Имена и фамилии зашифрованы, но из контекста можно было понять, что телеграмма — благодарность их нынешнему собеседнику за предоставленные сведения. Рядом красовались чертежи, в которых Рида с трудом разгадала старую конструкцию огнестрельного оружия. Письма же, написанные от руки, явно принадлежали самому Вомину, строчившему их настолько увлеченно, что местами он умудрился перенести свою шепелявость на бумагу. Описание мероприятий, крупных скоплений чародеев, наименее охраняемых постов. От обилия информации Рида аж присвистнула, выводя колдунов из своеобразного транса.

— Знаешь, я не удивлена, что он без задней мысли обменял какой-то там артефакт на эту коробочку, — она протянула через стол одну из телеграмм Илинее. — За эти каракули он тридцать лет назад должен был под трибунал попасть, — краем глаза наблюдая за Вомином, с каждым вынутым письмом будто бы становящимся еще тише и бледнее, чем он есть, Рида достала еще один рукописный шедевр, датированный годом позже и адресованный «дорогому другу Чарльзу». — О! Вот это интересно! — она пробежала глазами по содержанию. — Так выкуда воевали-то? Не тощее ли седалище для сидения на двух стульях? — она издевательски помахала письмом у Вомина перед лицом и тоже передала подруге.

— Хм, — колдунья нахмурилась. — Защищены магией от повреждения. Дать второй шанс, но сохранить компромат… У вас и правда были своеобразные отношения, — Илинея отдала письма назад, и бумаги были благополучно возвращены в шкатулку. — Пусть остается на вашей совести! — вынесла она вердикт найденным записям. — Не хватало еще влезть в интриги магического сообщества.

Отступив в сторону, Илинея отперлась спиной на стену и внимательно вгляделась в сидящего перед ней мужчину. Ломанный силуэт, смиренное выражение лица и презрительный, граничащий с брезгливой ненавистью взгляд. В истории этого колдуна все было слишком… обыденно. Слишком правильно и реально. Случайный убийца десятков людей и магов, не имеющий ни малейшего представления о том, что запустило цепь событий, тенью себя сидел в кресле. Сломленный и напуганный.

— Вы знаете, как зовут дочь Чарльза? Как с ней связаться?

Колдун устало покачал головой, глядя в пол.

— Чарльз не любил говорить о ней. Но с-сорвалс-ся с места при первом же признаке опас-сности, — тихо добавил он.

— Закончим на этом, — суровым тоном произнесла Илинея и взглядом попросила Риду выйти из кабинета.

Помещение наполнил тихий шепот, растянутый и певучий. Пальцы зажали струны виолончели, что начали испускать едва видимое свечение, отливающее синевой и оттенками зеленого. Колдун резко поднял взгляд, исполненный первобытного ужаса и недоверия, на девушку.

— К-как? Откуда?!

— Я умею считать, — безразлично ответила Илинея.

В тщетных попытках защитить себя, колдун стал дергаться и изворачиваться, но хомуты честно выполняли возложенную на них обязанность. Смычок ударил по струнам, оглушая неожиданно громким для пустой академии звуком, и тело чародея обмякло безвольной куклой. Нежные движения по струнам несколько раз прерывались полуистеричным дерганьем. Бессвязная какофония звуков сливалась воедино, образуя пронзительный поток, проникающий в самое сознание. Казалось, ему не будет конца. Но оборвался он так же стремительно и резко, как и начался. Кабинет погрузился в полную тишину, приятно обволакивающую и успокаивающую.

Не спеша, девушка убрала инструмент в чехол и лишь затем открыла дверь в приемную, где мрачно и нетерпеливо топталась Рида. Она быстро вошла внутрь, вынула из сумки кусачки и обрезала «хвост» хомутов. Тонкогубцы осторожно подцепили алюминиевую ленту и с силой потянули вверх, раскрывая импровизированные наручники.

— Подумать только! Артефакт, призванный исцелять, обернулся кошмарной смертью… — прошептала Илинея, глядя на бессознательное тело.

— Надеюсь, ты его не прибила.

— Вроде, нет. Заклинание прочитано правильно, все должно быть нормально, — тихо ответила Илинея. — В любом случае, он пробудет в таком состоянии еще несколько часов, — колдунья внимательно следила за работой подруги и, когда та закончила, попросила: — Помоги перетащить его на то кресло… хотя нет! Оставим рядом со столом, пусть думает, что неудачно упал.

Рида хмыкнула и подхватила его под руки. Повозившись с бессознательным телом какое-то время и убрав все, что могло подсказать об их визите, девушки позволили себе выдохнуть. Брюнетка подхватила шкатулку с письмами, вернула монету на подложку, а саму коробочку отнесла в подсобку. После этих нехитрых махинаций девушки покинули уже пустую академию, заперев двери дубликатом ключей.

Они молча шли по улице, освещенной новенькими газовыми фонарями. В окнах домов горел свет, кое-где еще можно было увидеть гуляющих студентов и не только. Академгородок жил своей жизнью.

— Пойдем быстрее, — тихо произнесла Рида, особенно мрачная после случившегося. — Хочу поскорее смыть с себя этот вечер. Никогда не чувствовала себя более… мерзкой, — девушка дернулась и отвела взгляд.

— Так было нужно, — словно себе не веря, произнесла Илинея. — Иначе бы он ничего не сказал…

— Все, что мы узнали: мы ошиблись и должны искать дальше, — с мертвецким равнодушием ответила девушка. — Нужно рассказать обо всем Дамиану. Думаю, ему будет легче знать, что его дядя не погиб от руки того, кого считал другом.

Колдунья задумчиво покивала. Казалось, решение так близко. Буквально на блюдечке подано, бери — не хочу! Но нет. Все оказалось настолько мимо, насколько возможно.

Вскоре они поднялись в скромное жилище Илинеи, и первым делом Рида юркнула в душ — смывать с себя когтями впившийся образ маньячки. Пугающий. И пугающе манящий. За тонкой стенкой возилась Илинея, соображая поздний ужин, а Рида дерганным движением открыла холодную воду. Ледяные струи почти обжигали, но, главное, уносили с собой чуждый азарт.

— И что дальше? — в пустоту спросила колдунья, когда услышала стихающие звуки воды.

— Будем искать, — отозвалась Рида, упаковывая себя в хозяйский халат. — Не останавливаться же на полпути. Кроме того, Вомин не ответил нам на один вопрос: мы так и не знаем, кто отдал приказ о закрытии следствия.

— Едва ли полиция поделится с нами.

— Полиция-то да, не поделится, а вот отдельный ее представитель, который не умеет держать язык за зубами, — Рида, дрожа от холода, вышла из душа и примостилась напротив колдуньи. — Сынок тети Фимы нам все выложит. Но! Сила не поможет. Придется раскошелиться на коньяк. Вероятно, не единожды.

Илинея вскинула брови, с трудом сдерживая улыбку.

— Может, Дамиан знает, как связаться с дочерью Чарльза, — предположила она.

— Завтра и выясним! — улыбнулась Рида, поднимая кружку с чаем на манер алкоголя.

Слаженный стук керамики торжественно обозначил завершение дня.

Через пару часов, когда почти весь город блаженно спал, в сердце Академии Тариони, кряхтя и постанывая от боли, с пола поднимался ее нынешний ректор. Он медленно осмотрелся вокруг. Отлично осознавая, что собирался пойти домой, он совершенно не помнил, как оказался на полу, но саднящий затылок и гудящая с ним остальная часть головы настойчиво твердили о сотрясении и охотно подкидывая «недостающие» воспоминания о падении. Единственное, что смущало, это сильное раздражение на запястьях, но и их поврежденный разум успешно списал на «разодранные при падении». Не долго думая, ректор вернулся к первоначальной цели и, собрав вещи, отправился домой.

Шаг седьмой: Перенаправлены по подведомственности

Около двух часов после полудня следующего дня. Рейнхарм, центр

Солнце давно сияло на небосклоне, освещая усыпанные листьями дороги и грея довольных неожиданно теплыми деньками обывателей. Это даже отчасти напоминало лето, если бы только голые деревья и слишком бледная, близкая к серому, синева неба не возвращали в суровую реальность. Риду же сейчас куда больше интересовала игра света в янтарной жидкости бренди на полках одного из магазинов. Около получаса она выбирала «подарочный» алкоголь для разговора с сыном соседки Фимы. Нет, девушка вовсе не бегала по всем мало-мальски презентабельным магазинам. Все полчаса она простояла в первом же попавшемся, по несколько раз обходя стеллажи, вглядываясь и принюхиваясь, как к дорогому парфюму, и мысленно прикидывала, сколько ей может понадобиться для достижения нужного эффекта и как этой покупкой не пробить дыру в бюджете. Продавцы же, молодые парень с девушкой — явно, подрабатывающие студенты — лишь тяжко вздыхали и закатывали глаза, стараясь делать это незаметно для единственной за весь день клиентки. Попытки помочь в выборе и тем самым ускорить процесс, провалились в бездну из «спасибо, не надо» и «ребят, не напрягайтесь, я сама разберусь».

Дверь небольшого магазинчика распахнулась и вместе со светловолосой девушкой в темно-синем пальто впустила свежий воздух, звуки улицы и запах надежды для продавцов. Который, впрочем, тут же выветрился, стоило потенциальной покупательнице приблизиться к выбирающей девушке.

— Как успехи? — с улыбкой спросила Илинея, глядя на сосредоточенное лицо Риды.

— В процессе, — задумчиво протянула девушка, поправляя взъерошенное каре. — Понять не могу… Здесь только пятилетний? — громко спросила она, поворачиваясь к продавцам у стойки.

Ребята, только прекратившие наблюдать на девушками, даже вздрогнули от неожиданности. С чуть испуганным взглядом студент посмотрел на покупательницу и пролепетал что-то в духе «На соседнем стеллаже посмотрите». Кивнув в знак признательности, Рида бодро переместилась к полкам с трехлетним бренди и стала так же пристально их рассматривать.

— Да ты, оказывается, ценитель! — Рида посмотрела на ехидно улыбающуюся подругу и фыркнула. — А какая разница? Спирт он и есть спирт, — пожала плечами Илинея, предпочитающая травяные отвары любому алкоголю.

— Трешки на вкус мягче и по мозгам не так сильно дают, — поморщилась Рида, осторожно беря одну из фигурных бутылок в руки. — Нам же его тоже пить, в конце концов, да и человечек нам в сознании нужен, — будничным тоном произнесла она. — А у тебя как дела обстоят?

— Они ничего не знают, — разочарованно сказала Илинея. — Говорит, Чарльз не поддерживал с ней связь, — продавцы навострили уши, уловив для себя интересную сплетню, и стали усиленно делать вид, что они ничего не слушают и, вообще, чертовски заняты. — По крайней мере, писем не писал, а телефона у него в квартире нет.

— Даже имя не знает? — удивленно спросила Рида, разглядывая бренди на свет.

— Не-а, — покачала головой колдунья. — Говорит, он сразу с темы сворачивал. Да и что это даст?

— Да уж, действительно, — выдохнула Рида. — Упакуйте, пожалуйста! — на вытянутой руке она продемонстрировала бутылку продавцам. — Хотя, нет. Упакуйте две. Не хочу бегать лишний раз.

Через пару минут девушки покинули магазин, оставляя студентам возможность самим додумать и начало, и финал услышанного.

Подруги чудом успели запрыгнуть в собравшийся отъехать от остановки омнибус и, неловко извинившись и вручив деньги за проезд, пристроились на самые дальние сиденья. Мимо окон проносился чудный город Рейнхарм, еще наряженный золотой осенью, пусть уже уступающей холодам и серости. Но неслышный за шумом механизмов разговор велся не о погоде за окном, а о планах «штурма». Камнем преткновения стал один единственный вопрос «Какой повод? С чего они вдруг могли бы подарить алкоголь незнакомому человеку?» Хотя «незнакомость» была относительной. Соседа Рида знала в силу знакомства ее бабушки и тети Фимы. Женщины не то чтобы крепко дружили, просто хорошо относились: обсуждали новости через забор, иногда пили чай, ходили на рынок и, по-соседски, выручали друг друга по мелочи. Рида же с сыном тети Фимы, младшим следователем Тиршем Марино, пересекалась редко и предпочитала ограничиваться бытовой вежливостью, так что вопрос о поводе стал неожиданно животрепещущим.

Впереди показалась нужная улица, и девушки стали спешно подниматься и подходить к выходу. Никто не говорил, что они должны немедленно приступить к допросу, можно ведь спокойно продумать все в доме Вильи, но отчего-то мандраж изрядно усиливался по мере приближения омнибуса. С остановки они шли медленно и словно неохотно. Прогулочным шагом завалились во двор и лишь тогда заметили сцену во дворе соседей. Фима, полная женщина с роскошной рыжей косой с седыми прядями, несколько моложе Вильи, стояла со дворе в простом, элегантном платье в пол с почти прямой юбкой и коротком пальто и кого-то поносила. Пройдя чуть дальше, мимо ягодных кустов, Рида увидела виновника торжества. Сынок Фимы стоял в дверях, опершись на косяк, и что-то мямлил. Остановившись за кустами, Илинея наклонила голову в сторону подруги и тихо проговорила:

— Да он же уже пьян!

— Знаешь, нам в последнее время так везет… Мне кажется, нас потом машина собьет или еще что похуже. Весь лимит удачи израсходовали, — словно не веря глазам, шептала Рида.

— Меня уволили и завели дело в полиции — это считается восстановлением лимита? — криво улыбнулась Илинея.

— Вполне, — кивнула Рида. — Не могу понять, в чем суть, — она с сосредоточенным лицом прислушалась к ругани за забором, но Фима стояла слишком далеко, чтобы точно разобрать слова.

— Она кроет его за то, что он что-то разбил, — тихо ответила Илинея, чуть ли не утопая в кустах. — Напился… угробил… За вазу какую-то, похоже.

— Опять гавкаются? — раздался голос за спиной, заставивший девушек вздрогнуть и обернуться.

Вилья стояла перед ними при полном параде. Китель темно-серого цвета с закрепленными на нем наградами, брюки в тон, волосы собраны на затылке красивой заколкой. Грозной скалой она стояла над склонившимися к кустам девушками.

— Привет, ба, — кивнула Рида, выпрямляясь. — Знаешь, что там случилось? — она кивнула в сторону соседей.

— День вооруженных сил там случился, — фыркнула Вилья, поправив несколько наград. — Полицейские почему-то твердо уверены, что к ним этот день тоже относится. Вот и празднует. С самого утра, — усмехнулась женщина. — Видать, уже натворил чего. Давно Фимка так не разорялась!

— А может ты ее с собой возьмешь? — тут же нашлась Рида. — Отдохнете вместе, пообщаетесь. Что они в этом году устроили? Концерт?

— Театральная постановка. Концерт нам вон устраивают, — кивнула она на соседей. — Фима, — громко позвала женщина, подойдя к открытой части забора, — да оставь ты его, дурака пьяного!

— Вилья! — от неожиданности воскликнула соседка, поворачиваясь лицом и подходя ближе. — Перед соседями нас позоришь! — махнула она кулаком горе-сыночку. — Здравствуйте, девочки! — приветственный кивок. — Ой, а шо это ты так красиво нарядилась сегодня?

Девочки промямлили неловкое приветствие и стали отступать к крыльцу, далее наблюдая оттуда и за женщинами, и за заторможенным соседом.

— По той же причине, по которой накидался твой сынок, — иронично ответила Вилья. — Профессиональный праздник. А ты в честь чего? — кивнула она на платье.

— Да так, — отмахнулась Фима, — настроение быть красивой!

Бабуля Бренан понимающе кивнула и с фразой «Грех такому настроению дома пропадать!» позвала ее на театральную постановку. Девушки на крыльце переглянулись, окончательно переставая верить в реальность происходящего, перевели взгляд на удаляющихся женщин.

— Нас точно машина собьет после такого, — прошептала Рида.

— Ага…

К этому времени Тирш уже начал что-то соображать и решил вернуться в дом. Тело порывалось срочно отправиться следом, чтобы быть «в тему», «вовремя», но Вилья с Фимой еще не отошли достаточно далеко и могли заметить весьма нетипичное поведение. Поведение, которое могла проигнорировать только Вилья, посвященная в «детективные игры» девушек. А вот Фима могла расценить такую прыть весьма превратно, и не объяснишь ведь ничего! С трудом дождавшись, когда женщины отойдут дальше, подружки быстро спустились по деревянным ступенькам. Посмотрев на дорогу, где по делам шастал разный народ, Рида махнула колдунье рукой и пошла глубже во двор. За сарайчиками с садовым инструментом и небольшим стеклянным палисадником забор, делящий дворы, отсутствовал. Убедившись в отсутствии любопытных глаз — в некоторых из дворов играла ребятня, но их разум еще не был столь испорчен, чтобы заинтересоваться целями девушек — они прошли в соседский двор и направились к дверям дома.

Вдох. Глубокий, почти до головокружения. Отчего-то стало страшно и неловко. Вариант с угрозами и сильной позицией девушкам импонировал куда больше, чем актерские игры в поддакивателей и осторожное выяснение деталей. Однако проворачивать номер с хомутами на полицейском, пусть и не высокого звания, было чревато последствиями — воздействия обнаружатся при первом же выходе на работу на медосмотре. Выдох. Расслабить лицо. Натянуть на него доброжелательную улыбку.

— Пошли! — решительно произнесла Рида и постучала в дверь.

Первая попытка не дала никаких результатов. Нервозность резко пошла на спад, уступая место раздражению. Не получив ответ и на третью попытку, Рида стала долбить по двери ногой, грозясь вызвать медиков, если реакции не последует. Илинея же, чуть отстраненно неловко посмеиваясь, стояла с запакованными бутылками и иногда поглядывала на дорогу. Однако за дверью все же началось какое-то смутное движение и где-то через минуту она открылась. Поплывшая от алкоголя морда Тирша недовольно взирала на посетительниц и секунд через тридцать, на удивление трезво, спросила:

— Что-то нужно?

— И тебе привет, Тирш! — «доброжелательная улыбка» стала больше похожа на усмешку. — У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться! — под мутный взгляд мужчины Рида ловким движением извлекла из упаковки одну из бутылок коньяка. — С Днем вооруженных сил!

— О! — радостно выдавил из себя изрядно подвыпивший полицейский и жестом пригласил девушек пройти внутрь, скрываясь в полумраке веранды.

Рида быстро повернулась к Илинее:

— У меня в кармане ключ, — хлопнула она по набедренной сумке. — Приготовь пару заклинаний. У враха мысли ясней, чем у пьяного.

Илинея утвердительно кивнула, и, вернув лицу некоторую безмятежность, девушки шагнули следом за Тиршем. Мужчина с ярко-рыжими волосами спешно шарил по полкам на кухне в поисках съестного и посуды. Через пару минут для гостей все стояло на столе в гостиной, а именно: пара пухлых рюмок и остатки какого-то пирога, не считая почти пустого стакана и ошметков солений, которые и ранее покоились там. Сам же Тирш, пройдя по коридорчику и попутно указав девушкам на одежный шкаф, плюхнулся в старое кресло и вольготно закинул ногу на ногу. Скинув верхнюю одежду, девушки прошли в небольшую гостиную с кирпичным камином в углу на пересечении с другой комнатой, массивным деревянным столом на металлических ножках, парой жестких кресел и изящной софой, доставшейся, судя по суровости остального концепта, в подарок. Одна из бутылок коньяка громко стукнулась о древесину, занимая почетное место в центре стола, а девушки, не дробя, пристроились на софу. Поправив домашнюю застиранную рубашку, когда-то белого цвета, мужчина отточенным движением наполнил рюмки и долил коньяк прям в остатки старого напитка в своем стакане.

— Да вы угощайтесь! — показал он рукой на пирог и подхватил стакан.

— Спасибо, — сдержано улыбнулась Илинея, беря в руки рюмку.

— У вас тут чего произошло-то? — задорно говорила Рида, повторяя махинацию подруги. — Тетя Фима еще ни разу так не орала на моей памяти, — она поднесла рюмку к лицу и вдохнула аромат алкоголя, однако к нему словно примешивалось что-то еще.

— Да… — мужчина почесал маковку, отведя взгляд, а Рида, тем временем отвела рюмку в сторону и повела носом. — Вазу ее любимую зацепил. Подарок покойного отца, сами понимаете. Вдребезги разбилась… эх! — он опрокинул в себя содержимое стакана.

— Газом пахнет, — тихо произнесла Илинея, подтверждая подозрения подруги.

И действительно! По дому разносился едва слышный запах газа.

— Может, в лампах утечка? Сейчас угорим здесь дружной компанией.

— Расслабьтесь, — махнул рукой Тирш. — Мы недавно газ у новой компании заказывали. Вонища стоит — жуть! Не выветришь! Но ничего, не угорели! — рассмеялся мужчина. — Да нормально все, вы чего! Мы ж все сразу на утечки проверили. Понамешают всякого, потом от запаха не избавишься, — покачал он головой и подлил себе еще коньяка.

Рида лишь пожала плечами и слегка пригубила напиток, буквально мазнув им по губам. Нужно сохранять трезвость мысли предельно долго. Благо, Тирш уже достаточно пьян, чтобы не обращать внимания на почти не убывающий в рюмках девушек коньяк!

Минут через пять напряжение спало, хотя тело все еще порывалось задать вопросы и убраться из пропахшего газом дома. Однако торопиться было нельзя. И начались разговоры в пустоту. С особым огоньком компания перешла от скучных городских новостей к обсуждениям о несправедливости на работе: лишили премии, уволили, последний день отпуска… Под громкое «За хреновую работу!» компания подняла тары с коньяком и, не чокаясь, приложилась к ним. Напряжение исчезло окончательно, Илинея охотно включилась в диалог, с особым удовольствием обсуждая начальство с порядком окосевшим Тиршем. Полицейский наперебой жаловался то на бюрократию, то на глупые правила, а после очередной «рюмки» поплыл и начал ныть о проблемах в личной жизни.

Рида откинулась на спинку софы. Казалось, запах газа только усилился, и начала кружиться голова. Сколько они тут уже? Час? Два? С трудом фокусируя взгляд, она искала в гостиной часы, кругляш которых висел на стене. Стоило поторопиться и переходить к делу. Под нос пробурчав что-то о самочувствии, Рида встала и открыла окно.

— Проветрить немного, — пояснила она, на что Тирш просто кивнул.

Беседа продолжилась. Преимущественно Илинеей. Девушка сочувствующе поддакивала мужчине, то и дело возвращая разговор к его работе. А тот и рад! Хоть кому-то пожаловаться на нелегкую жизнь стража порядка!

В конце концов Рида начала чувствовать пульсирующую головную боль, очень похожую на ту, что была при пожаре. На предложение выйти на улицу Тирш только отмахнулся, аргументировав холодом, и продолжил налегать на «свободные уши», пока не обмолвился о странном приказе сверху. Рида тут же оживилась, вновь заняв место на софе, и начала расспрашивать о деталях:

— А с чего вдруг этот приказ нарисовался? — почти возмущенно спросила она, старательно избегая повышенной громкости.

— Та если б я знал, Ридочка! — уже с трудом ворочая языком, ответил Тирш. — Фух, крепкую штуку взяли! Совсем мозги поплавились, — странновато хихикнул он.

Илинея глянула на подругу, с трудом держащую равновесие.

— Все в порядке?

— Иди в дом, вызови скорую и возвращайся, — прошептала Рида в ответ, пока Тирш что-то увлеченно вещал. — Проверяльщики враховы! Иди быстрее!

Илинея встала и незаметно покинула дом.

— Че-то темно, — прокряхтел Тирш, поднимаясь с кресла. — Подожди, я свет зажгу… — и тут же шлепнулся обратно. — Не зажгу, — разочарованно протянул он.

— Ты мне скажи, — будничным тоном продолжила Рида, подливая коньяк и отчаянно скрывая облегчение, — кто приказ-то отдал? Бочонок наш?

Тирш пьяно хрюкнул, забавляясь народным именем руководителя отдела.

— Не-а, с террского управления пришло… ох…

— Вставай! — гаркнула Рида, заметив, как полицейский начал сползать на пол.

Мужчина рефлекторно дернулся и вновь попытался встать. Ватные ножки очень неохотно способствовали подъему, в отличии от кресла под боком и удивительно сильной руки инженерки, оперативно подошедшей ближе.

— Бегом на улицу! Ну! Шевели ногами! — она закинула его руку себе на плечи. — Иля! — позвала она подругу, едва вошедшую обратно в дом. — Помоги мне вывести его!

— А ч… чего случилось? — непонимающе моргал Тирш. — Да нормально все! Щас прилягу, просплюсь…

— Если приляжешь, уже не проснешься! — злобно прошипела Рида. — Проверяли они! Шевели булками, гений!

Илинея закинула вторую руку полицейского себе на плечо. Кое-как выровнявшись, девушки медленно, но верно потащили, кажется, начавшую что-то соображать тушу Тирша. Мужчина пытался перебирать ногами, но это лишь мешало продвижению, так что после синхронного рявка со стороны девушек, он практически повис на них. На сбор вещей время и силы не тратили, тем более, вскоре должны были прибыть медики.

— Знаешь, когда мне в школе говорили, что история циклична, я думала, речь идет о чем-то глобальном, а не о промежутке времени в несколько недель, — усмехаясь, прокряхтела Рида и с пинка открыла входную дверь.

Когда они вывалились на улицу и немного отошли от дома, ко двору уже подъезжал небольшой паромобиль с нарисованной на нем миниатюрой газового баллона. Несколько человек в плотной одежде, тканевых мешках респираторов и измерительным оборудованием в руках вошли во двор и направились к компании. Илинея, осторожно отпустив руку Тирша, пошла на встречу и коротко объяснила про утечку газа, добавив, что хозяин дома не в состоянии что-либо подсказать. Девушка махнула рукой на полицейского, с трудом держащегося на ногах то ли от газа, то ли от количества выпитого. Специалисты кивнули и прошли в дом.

— Где там эта скорая? — простонала Рида, хватаясь за лицо.

Мир устраивал перед глазами бешеные пляски, голова раскалывалась, а тело предательски отказывалось слушаться, выполняя возложенные на него задачи лишь после титанического пинка от силы воли. Колдунья подбежала и приняла на себя почти весь вес Тирша. На прохладном свежем воздухе мужчина начала приходить в себя и даже пытался стоять на своих двоих. Хотя соображал все еще с трудом.

В отличии от газовиков, которых Илинея вызвала вместе с медиками, скорую пришлось ждать несколько дольше. У Риды к этому времени почти прошло головокружение, а Тирш начал стоять почти без поддержки — в прохладе алкоголь атаковал мозг не столь усиленно, оставляя почти всю работу на отравление. Мужчина стоял, чуть цепляясь за Илинею, и пустым взглядом смотрел на дорогу, совершенно не понимая, как такое могло случиться. А девушки тем временем искренне надеялись, что Тирш в полицию попал случайно. Мысль о том, что за безопасностью следят десятки Тиршев отчего-то пугала.

Минут через пятнадцать-двадцать карета скорой помощи была подана, и несколько человек в белоснежных кителях заводили пострадавших внутрь. Женщина, сидящая за рулем, с удивлением проследила за девушками, невольно отметив, что с подобным диагнозом она их уже возила. Один из медиков запрыгнул на место рядом с водительницей, в то время как врач, наоборот, прошел к пациентам. Тарлин устало улыбнулся и кивком поприветствовал девушек.

— Зачастили вы, — он достал блокнот с карандашом и стал внимательно осматривать уложенного на носилках Тирша, который в тепле паромобиля решил дать волю алкоголю и уснул.

— Глядишь, однажды на отдельную палату наболею, — криво улыбнулась Рида, откидываясь на спинку сидения. — Постоянная клиентка, как никак! — с болезненным выражением лица она глубоко вдохнула.

Бросив оценивающий взгляд на Риду, Тарлин повернулся и начал расспрашивать колдунью, явно чувствующую себя лучше остальных:

— Как долго вы находились в помещении?

— Часа полтора точно, — спокойно ответила Илинея, обеспокоенно посмотрев на Риду. — Однако мы не знаем, как долго газом дышал он. Быть может, протечка случилась во время нашего визита, а, может, значительно раньше.

— Он с матерью живет, — произнесла Рида, все также глядя вверх. — Мы видели ее. Не похоже, что она дурно себя чувствовала.

— Если утечка небольшая, а помещение регулярно проветривали, симптомы могли быть незначительными. Вы даже не представляете, сколько людей попадает в больницу с отравлением газом, симптомы которого они считали воздействием погоды или давления, — Тарлин пожал плечами и пометил что-то в блокноте, когда Тирш забурчал во сне.

— Он говорил, что недавно получил какой-то особо вонючий газ, что его отдушку полностью выветрить не получалось… — медленно произнесла Рида, потихоньку соображая, что дело не в отдушке.

— Ясно, — выдохнул Тарлин. — Придется класть в стационар, — он кивнул на полицейского. — С тобой, Рида, определимся после осмотра. А вам, Илинея, я настоятельно рекомендую посетить целителей, боюсь, моих полномочий и знаний для вашего осмотра недостаточно. Отделение колдовской клиники есть буквально через улицу от госпиталя, — Илинея проговорила нечто нечленораздельное в знак согласия. — Хотя, похоже, ваш организм справился с отравлением… хм, — Тарлин вновь чирканул в блокноте и отвел взгляд, демонстрируя, что разговор окончен.

— Я смогу проведать Дориана? — тихо спросила Рида.

— Если состояние позволяет, то да, само собой. Можешь не переживать, он идет на поправку.

Рида кивнула и позволила себе уснуть, положив голову на плечо подруги.

В очередной раз госпиталь принял их с распростертыми объятьями. Тирша тут же унесли на прочистку легких, а Риду попросили направиться на осмотр.

— Я… — начали Илинея, притормозив в холе, — все же схожу к целителям.

— Конечно иди! Регенерация — не панацея, лучше проверить, — слабо улыбнулась Рида. — Обсудим все позже.

Девушки обнялись на прощание и разошлись. Чуть шаткой походкой Рида подошла к окошку регистратуры и, поприветствовав уже знакомого деда, попросила вечером позвонить Вилье, дабы та предупредила Фиму о местоположении ее сына. Дедок недовольно заворчал, но номер телефона и просьбу записал. Лишь затем девушка направилась на осмотр.

В небольшом кабинете с единственным зарешеченным окном, металлическим столом на треть помещения, парой стульев без обивки и кушеткой сидела уставшая женщина, похоже, дежурившая этой ночью. По крайней мере, темные круги под глазами и чуть заторможенные движения врачеи явно говорили о недостатке сна, а рассказы Тарлина лишь подтверждали не лучшие условия труда. Нехватка рабочих рук вынуждала сотрудников выходить на дополнительные смены, а это, в свою очередь, отпугивало многих специалистов. И конца этому порочному кругу не видать! Женщина кивнула на стул рядом с ней и начала расспрашивать о жалобах, однако небольшая бумажка с направлением быстро ответила на многие вопросы. Осмотр скорее походил на формальность. Несколько коротких вопросов о самочувствии, о предшествующих событиях, непонятные измерения… Меньше, чем через пять минут Риду отправили в палату на втором этаже.

— Отлежитесь день под наблюдением, — сообщила молоденькая медсестра. — Если состояние не ухудшится, пойдете домой. Сейчас примете лекарства, — она положила на тумбочку маленькую мисочку из стекла с лежащими в ней таблетками, — и ложитесь отдыхать. Позднее врач еще раз вас осмотрит. А пока старайтесь пить больше жидкости. Почувствуете себя хуже — обратитесь за помощью к любому из сотрудников… Хотя зачем я вам это рассказываю? — улыбнулась медсестра. — Думаю, вы и с прошлого раза все отлично помните!

— Не особо, — выдавила из себя кривую улыбку Рида, — я тогда была малость не в себе. Благодарю за инструкции! — она налила из ополовиненного графина воды в граненый стакан и горстью закинула в себя препараты.

Медсестра удовлетворенно кивнула и покинула палату, оставив девушку наедине с головной болью. Погасив свет, Рида аккуратно уложила голову на подушку, морщась от каждого резкого движения и громкого звука. Несколько раз к ней действительно приходили врачи, ближе к вечеру пыталась прорваться бабуля Бренан, но вне часов посещения ее не пустили, сообщив, что все хорошо. Однако девушка крепко спала, больше механически поднимаясь, чтобы выпить воды и очередную порцию лекарств.

Незадолго до отбоя, дверь в палату открылась, и Тарлин завез внутрь коляску с Дорианом. Парень сидел в широких штанах, подвернутых выше колена на поврежденной ноге, домашней рубашке и потрепанном теплом халате и улыбался с непередаваемой иронией. Он поблагодарил колдуна за помощь, и тот, предупредив, что вернется за десять минут до отбоя, оставил родственников наедине. Дориан внимательно всмотрелся в сокрытое полумраком лицо сестры.

— Я вижу, что ты не спишь, — вполголоса произнес он. — Рида. Не притворяйся. Если б ты спала, храп стоял бы на весь этаж, — елейным голоском, почти нараспев, сказал он, с удовольствием наблюдая за недовольно открывшимся глазом.

— Кто тебя из палаты выпустил? — прохрипела Рида и приподнялась на локтях.

Потянувшись вперед, они стукнулись кулаками в знак приветствия.

— Угадай с одного раза, — фыркнул Дориан. — Лучше расскажи, зачем тебя в палату впустили? Не припомню, чтобы ты отличалась болезненностью.

— Газом надышалась, — Рида отмахнулась, садясь на кровати, жалобно скрипнувшей под ней. — Ты-то как? Тарлин говорил, на поправку идешь…

— Не переводи тему, — резко прервал ее Дориан, глядя неожиданно серьезно. — Почему, — почти шепотом начал он, — вы до сих пор этим занимаетесь? Вам проблем в жизни мало?

Рида вздохнула, опуская голову.

— Не знаю. Может, потому что хочу правды? Может, меня захватил азарт? — Дориан неодобрительно смотрел на сестру, но продолжал молча слушать. — Или потому что сделано слишком много, чтобы все бросить? А, может, дело в том, что это не мимолетная проблема? Мы могли умереть там! — девушка чуть повысила голос, на деле, просто начав громче и яростнее шептать. — Я не хочу думать об этом каждый раз, садясь на транспорт! Можно закрыть на все глаза, можно тихо бояться в уголке, надеясь, что тебя пронесет снова, ведь ты «не делаешь ничего плохого»! Но истина такова, что кто-то может позволить себе безнаказанно слить в унитаз несколько десятков жизней. Я не хочу быть однажды убитой с осознанием того, что неудобное дело просто закроют! Хочу хотя бы думать, что в мире найдется пара идиоток, которые надерут преступнику зад! — под конец тирады девушка тяжело дышала — отравление еще давало о себе знать, пусть уже и сходило на нет.

— И что дальше? — совершенно спокойно спросил Дориан.

Младший Бренан отлично знал упертость сестры — отговаривать ее отчего-то было глупо. Тем более, если усилия по реализации уже приложены. Так что оставалось убедиться, что у нее есть хотя бы наброски плана действий или идеи, на худой конец. Он посмотрел в лицо Риде. Шутить расхотелось окончательно. Взгляд карих глаз, сосредоточенный, серьезный, как при чтении чертежей, пронизывал насквозь, подобно игле или даже шилу, с силой вгоняемого в глубины сознания. По коже пробежали мурашки. Он успел порядком подзабыть, насколько страшным может быть сочетание злости и решимости, особенно, в исполнении этого человека.

— У меня есть некоторые мысли, но это… проблематично, — выдохнула девушка, сжимая руки в кулаки. — Но я отлично знаю, что делать вам с бабушкой, — Дориан поднял бровь, с любопытством и удивлением готовый слушать. — Забудьте все, что вы знаете о нашем расследовании. Под дурачков косите, как угодно. Главное, не дайте вас в это впутать! Меньше всего, я хочу, чтобы вам что-то угрожало.

— Ты серьезно?! — парень чуть не подскочил с коляски. — Нет, ты, вот, не шутишь сейчас, да? Что происходит, Рида? — возмущенно прошипел он. — Во что ты ввязалась? С чего нам должно что-то угрожать? Да даже если и так, почему я должен просто смотреть? Ты моя сестра! И говоришь мне просто игнорировать какую-то опасность?!

Рида подняла руку, призывая к молчанию, тихо произнесла:

— Хочешь помочь мне — не позволяй использовать вас.

— Ты совсем рехнулась? — Дориан постучал по двери, не отрывая взгляда от абсолютно серьезного лица Риды. — Ты сумасшедшая… Ладно! Будь по-твоему! Но! Береги себя, — прошептал он в момент открытия двери.

Не задавая вопросов, Тарлин просто вывез коляску из палаты и попутно сообщил, что завтра в обед Рида может идти домой. Дверь захлопнулась, а Рида рухнула на подушку. Мысли беспорядочно роились в голове. Возмущение Дориана было понятно ей. Вряд ли сама она смогла спокойно принять подобные указания, но разум говорил ей, что это правильно. Что ее афера не должна задеть кого-то из непричастной родни. А интуиция, что обычно молчала, ясно и четко говорила: заденет. Она все делает правильно, но как тяжело убедить в этом слепое подсознание!

***

Они встретились на квартире Илинеи. Колдунья, с утра пораньше разругавшаяся с бухгалтерией и получившая выходное пособие, нервно собирала вещи, едва удерживая себя от того, чтобы просто комком скинуть все в сумки. Злость обуревала. Почти треть жизни она отдала Академии, и получить пинок под зад оказалось чертовски больно. Особенно обидно было проходить мимо своих студентов, тут же начинавших шушукаться, отводя взгляды. Она не сделала ничего плохого, но перед ними было безумно стыдно. Хотелось втянуть голову в плечи, закрыть глаза и больше их не открывать! Скандал в бухгалтерии только распалил начавшие остывать угли.

Рида же приехала в четвертом часу с миной, которой можно было пугать детишек, сухо поинтересовалась состоянием здоровья Илинеи и села на стул в комнате. В руках она агрессивно мяла какую-то бумажку, явно представляя что-то другое на ее месте. Или кого-то. Несколько раз они мимоходом подняли тему вчерашней беседы, но нормального, конструктивного диалога не вышло. Впрочем, и этого оказалось достаточно, чтобы понять: ноги у приказа растут из Сильверона.

— Кстати, почему не расспросим ребят, которые проверяли двигатель перед отправкой? — Илинея переводила задумчивый взгляд с подаренной вазы на сумку, наполовину уже забитую одеждой.

— Потому что они мертвы, — мрачно произнесла Рида, глядя в одну точку. — Их бы вне очереди допросили… Но проверка происходит непосредственно перед отправлением, они, считай, первыми… — договаривать она не стала. И так все ясно.

— Что-то случилось? — коротко спросила Илинея, отставляя вазу в сторону и скидывая в сумку записи.

— Меня сегодня принудительно присоединили к обществу вольных граждан, — безэмоционально ответила Рида. Колдунья удивленно повернулась. — Сказали, что человек, по вине которого погибло столько народу, создает пятно на репутации компании и не может у них работать.

— Какого?!. Ты-то здесь причем? — возмущенно произнесла Илинея и швырнула какую-то тетрадку в сторону.

— Официальная причина аварии — двигатель не выдержал давления, — все так же глядя в одну точку, мрачно поясняла Рида. — Так как он новый, проблема должна быть либо в конструкции, либо в материалах. И в первом, и во втором случае руководством занималась я. Так что самые большие шишки мне и достались, — она выдохнула и нахохлилась подобно замерзшей птице. — Они так оперативно мне еще ни одни документы не оформляли. Я едва сдержалась, чтоб кадровику их в лицо не кинуть.

— Ты, вроде, без них пришла…

— Ну да, — кивнула Рида. — Я их на стол швырнула и пожелала им подавиться этими бумажками, — безразлично говорила она. — Сейчас даже немного стыдно за эту детскую выходку. Нет, еще, главное, все так аккуратно сделали! Все гладко и по закону, даже конца отпуска дождались, не подкапаешься!

Диалог зашел в тупик. В комнате повисла гнетущая тишина. Рида поднялась со стула и подошла к Илинее.

— Давай мелочевку сюда, — она похлопала по набедренным сумкам. — Уже обсуждала переезд с родителями? Или так заявишься?

— Так приду, — буркнула Илинея. — Они все еще держат комнату для меня. Там даже ничего не поменялось за эти годы, — она грустно улыбнулась. — Закинь к себе, — она швырнула подруге именные жетоны.

Подхватив их за цепочку, она поднесла металлические плашки к глазам. Фамилия, имя, должность и глупые завитки по углам, обозначающие принадлежность кафедре Иллюзии. Илинея обожала свою кафедру. Всегда охотно рассказывала забавные истории. Рида вообще не помнила ни одного плохого слова в адрес иллюзионистов. Хотя, куда больше колдунья любила студентов, будучи еще слишком близкой к ним. Открытые уроки, чтения, научные выставки, конференции. Все то, чего в своем институте Рида старательно избегала, но выступления подруги старалась посещать. Рида посмотрела словно сквозь жетоны. Она ничего не смыслила в магии, да и не должна была! Но всегда сидела в первых рядах, начиная аплодировать одной из первых. Однажды, когда Рида заболела и на пару недель сослала себя в Рейнхарм, она даже сговорилась с сиерой Аделиной, услышав, что первая выставка подруги срывается из-за банального отсутствия посетителей. Они притащили в академгородок всех знакомых и несколько дней готовили вопросы для докладчицы. Даже Зейн пришел поддержать…

Рида заторможенным движением положила жетоны в карман сумки и посмотрела на подругу. Неужели, можно просто взять и отнять у нее все, что ей дорого, ради призрачного торжества справедливости? Руки от этой мысли почему-то опускались, а на глаза наворачивались слезы. А в этой ли мысли дело?

— Думаю, я отправлюсь в Сильверон, — тихо начала она, опустив взгляд к полу.

— Как? — усмехнулась Илинея. — Коня украдешь? Пешком туда дня три топать!

— Я, вроде, говорила… Пустили паровозы. Сяду на вечерний рейс и к утру буду уже в городе, — голос девушки звучал приглушенно и как будто гортанно.

— В смысле, «сяду»?! — возмутилась колдунья и с праведным гневом посмотрела на Риду. — Ты собралась ехать одна? У тебя от газа мозги поплавились?

Рида закрыла лицо руками и медленно сползла по стенке.

— Мне бы не хотелось, но я не могу просить тебя о таком риске, — сказала она через ладони, после чего убрала руки в сторону. — На нас уже куча проступков! Мы связались с кем-то очень влиятельным…

— И ты решила, что справишься одна?

— Нет, — тихо ответила Рида. — Я хочу, чтобы мы ехали вместе, но я не хочу подставлять тебя! Мне в любом случае придется покинуть Рейнхарнм! С клеймом убийцы мне здесь нормальной жизни не видать. Да я даже на работу не устроюсь: после случившего и с этой меткой мне и полы мыть не позволят! А висеть на шее у бабушки…

— Ну да, — мрачно протянула Илинея и села на стул, отведя взгляд от неправильно беспомощного лица.

— А у тебя здесь вся жизнь! Мать с отцом. Они любят тебя! Академия, из нее только Вомина вытурить и все! — голос дрожал, интонации все больше походили на какое-то отчаяние. — Друзья…

— Мой лучший друг пытается сбежать от меня в город, заперев меня в «безопасной» клетке!

— Просто подумай! — поднялась на ноги Рида. — Мы всегда по инерции шли друг за другом, но, мне кажется, это тот момент, когда делать так… безрассудно!

— Рида, ты просто… — «сумасшедшая» чуть не вырвалось у Илинеи, однако взгляд серых глаз натолкнулся на абсолютно убитое выражение лица. Хуже выглядел только Дамиан. — Хорошо, я подумаю, — спокойно ответила Илинея. — Может, ты и права. Знаешь, иди лучше домой, тебя всю трясет, — чуть более заботливо произнесла колдунья, слабо улыбаясь подруге.

Рида заторможено кивнула и, коротко попрощавшись, покинула квартиру. Колдунье оставалось лишь надеяться, что по дороге ворох странных мыслей не заставит ее наделать глупостей. Блуза, что Илинея держала в руках все это время, неожиданно громко треснула по шву, выводя хозяйку из транса. Вздрогнув, девушка поднесла ткань к глазам и швырнула ее к мусору. Она никак не могла поверить, что Риде пришла в голову подобная глупость.

Посмотрев на раскиданные пополу вещи, Илинея подошла к шкафу и достала с верхней полки вещмешок. Из плотной грязно-зеленой ткани, с крепкими лямками и, по словам Зейна, совершенно не подходящий леди! Зато как хорошо он подходил сумасбродным девочкам-подросткам, сбегавшим на кладбище из-под надзора взрослых! Чуть улыбнувшись воспоминаниям, колдунья стала оперативно скидывать в него самые необходимые вещи: сменная одежда, банальные средства гигиены, испещренные пиктограммами и шифровками тетради, документы и конвертик с выходным пособием, отвоеванным со столь невероятным трудом.

Илинея быстро оделась, окинула взглядом квартиру, убеждаясь, что все самое важное забрала, подхватила сумки и выбежала из дома. В голове проскочила мысль о необходимости сдать ключи, но она тут же была задвинута в сторону веским «Потом!» Около часа она провела на остановке, дожидаясь транспорта. Внутри распугала всех желающих пристроиться рядом отстраненным, рассерженным выражением лица, хотя на деле она просто продумывала, как правильно обозначить свое появление. К родительскому дому она прибыла ближе к восьми и, не говоря ни слова, наклоном головы поприветствовав удивленную чету Девраиль, поднялась в свою комнату.

— Поговоришь с ней? — бегло глянул на жену Зейн.

— Боишься, что она снова тебя выставит?

— Разъяснять точно ничего не будет…

Аделина отложила книгу с какой-то боевой сценой на обложке и поднялась с софы. Следом, собрав силу воли в кулак, поднялся Зейн, а на столик полетела тонкая рисованная книжка, замаскированная какой-то серьезной аналитикой. Они уже собрались подняться в комнату дочери, как девушка сама спустилась по лестнице и жестом попросила их следовать за ней. Чета Девраиль переглянулась между собой, напряжение резко возросло. Подобное поведение дочери никогда не предзнаменовало что-либо хорошее.

Настороженные, они почти синхронно зашагали по лестнице, с удивлением поняв, что звали их не в комнату на душевный разговор, а на чердак. Аделина внутренне сжалась. Чуть покопавшись с механизмом, Илинея опустила лестницу и оперативно забралась наверх. Холодно. Утепление давно не обновляли.

В полном молчании они прошли к креслам, и девушка повернулась к родителям лицом, остановившись возле трюмо. Не сводя с них угрюмого взгляда исподлобья, одним движением руки она открыла верхний ящик и достала медальон.

— Завтра вы идете в ратушу, и мама восстанавливается в статусе белого мага, — холодно произнесла она и кинула медальон матери. — На случай, если вы вновь посеяли мамин…

— Илинея, что-то случилось? — робко спросила женщина.

— Если бы это было возможно, мы бы давно так сделали, — со сталью в голосе произнес Зейн. — Твой дед отлучил Аделину от рода!

— На словах, — равнодушно парировала Илинея. — К тому же он мертв, — она бегло посмотрела на чуть дернувшуюся от этих слов мать. — Не считая меня, мама — последняя представительница рода Лион. Опровергнуть это будет некому.

— Прекратите оба! — гаркнула Аделина, заставляя шумный дует разом закрыть рты и посмотреть на нее. — Может, наконец, объяснишь мне, что происходит? Ты сама, на этом же месте говорила, что нашла свое место и все в этом духе, а теперь ни с того ни с сего требуешь моего восстановления в правах! Леди Илинея Девраиль, постарайтесь объясниться!

Илинея опустила взгляд и вдохнула. Объяснить, да? И какую часть они действительно хотят услышать? Наверное, ту, где говорится, что это глупая шутка.

— Я не могу, — сдавленно ответила она. — Чем меньше вы будете знать, тем меньше шансов, что вам придется пользоваться результатами моей просьбы. У меня есть проблемы, и с помощью вас мне могут добавить новых, — угрозы в голосе смешивались с беспокойством. — Если аристократа хоть пальцем тронут, поднимется общественный резонанс. Удивительно, но возмущенные вопли окружающих иной раз способны защитить лучше магии и полиции!

— Илинея! — повысил голос Зейн, но колдунья прервала его:

— Я не собираюсь ничего обсуждать. Просто сделайте, как прошу! В конце концов, вы всегда этого хотели. Вот и совместите приятное для себя с полезным для меня. Все будет хорошо! — она лучезарно улыбнулась матери, словно этого буреподобного разговора вовсе и не было, и быстрым шагом покинула чердак, уже неслышно произнеся: — Главное, все сделать правильно!

Аделина и Зейн еще долго стояли на чердаке, не в силах переварить полученную информацию. Слова дочери обрушились на них ледяным градом, оставляя особенно ужасающие ощущения, на фоне которых любые выходки казались детским садом. За их спиной ребенок ввязался во что-то опасное. Настолько опасное, что она пытается их защитить от этого.

Колдунья не заметила, когда ее дрожащие ноги подогнулись и она почти упала на пьедестал. Зейн молча приобнял ее за плечи, не отрывая взгляда от лестничного проема. Верить в реальность происходящего не хотелось. Что делать? К кому обратиться? Удерживать бесполезно — множество провалов отлично доказали это. Как обезопасить? Как помочь? Множество безответных вопросов крутились в голове.

Ближе к ночи Зейн поднялся к запертой комнате дочери, надеясь спокойно все обсудить, но рука, положенная было на дверную ручку, тут же опустилась. Звуки рвущихся струн доносились из комнаты. Похоже, все еще серьезнее, чем могло показаться. Поджав губы, мужчина выдохнул и спустился в гостиную. Она часто обвиняла его в недоверии. Тот ли это момент, когда нужно дать ей решать самой? Мужчина горько усмехнулся. Да что за вопрос? Она уже давно все распланировала! Оставалось лишь пустить все на самотек.

На следующий день, ближе к вечеру, колдунья схватила вещмешок и чехол с виолончелью и, молча обняв родителей, вышла из дома. Под спутанные мысли ноги несли ее прямиком на кладбище. Солнце потихоньку клонилось к закату, окрашивая небо в красно-сиреневые цвета. Девушка шла по пустынной дороге, толком не глядя вокруг. Поежившись от пронизывающего ветра, она вошла под кроны деревьев, оставляя городок за спиной. Впереди виднелись статуи и решетки. Полуразрушенные дорожки с трудом различались под листвой. Как и смутная фигура у статуи плачущей женщины.

— Какая ирония! — с тоской во взгляде и легкой улыбкой произнесла Илинея, привлекая к себе внимание. — Много лет назад мы впервые встретились здесь ранним весенним утром.

— И осенним вечером мы расстаемся, — медленно кивнула Рида. — Будто закончился день длиной в двенадцать лет, — она сглотнула застрявший в горле комок и повернулась лицом к подруге. — Столько воспоминаний! Все еще перевозишь вещи?

— Да, — коротко ответила колдунья. — Просто решила заглянуть сюда. Мы давно здесь не были. Это, кстати, могила мэтрессы Тариони, — она кивнула на статую.

— Я помню, — улыбнулась Рида. — Вы ей чтения посвящали.

Однако улыбка погасла так же быстро, как появилась, следом за тяжким вздохом. Белое облачко пара медленно поднималось вверх, рассеиваясь, исчезая, так и не добравшись даже до вершин деревьев. Девушки молча стояли рядом друг с другом, думая каждая о своем.

— Столько времени приживаться здесь! Доказывать каждой псине, что ты на своем месте и чего-то да стоишь! И вылететь с позором даже не по собственной вине! — Рида замахнулась ногой, собираясь пнуть мелкий камень, но, бросив взгляд на покрытую сеткой трещин статую, остановилась. — Я полгода потратила только на то, чтобы «настоящие механики» меня перестали воспринимать за кабинетное украшение! И еще столько же, чтобы получать задания, соответствующие моей должности… — возмущалась она. — Ай, ладно! Нытье пользы не приносит! — она резко всем телом повернулась к подруге и крепко обняла ее. — Мне пора. Надеюсь, скоро увидимся! — и тут же отвернулась, скрывая влажные глаза.

Быстрым шагом Рида удалялась от привычного места встреч и одного из самых близких существ. Едва сдерживая слезы, она почти бежала и не замечала бьющие по лицу ветки. Люди расходились, бросая на девушку странные взгляды — слухи в маленьком городе расползаются быстро. Краем глаза она заметила тетю Фиму, через забор громко жалующуюся бабушке. Последняя же подняла на внучку строгий взгляд. Рида расправила воротник коротенького пальто, стараясь скрыть лицо, и спешно поднялась на ступени омнибуса. До отбытия еще около часа, но что-то словно в спину подталкивало и торопило ее.

Маячащее впереди здание вокзала отчего-то успокаивало, словно даря чувство освобождения. Однако это ощущение не продлилось долго. Стоило девушке ступить под своды иронично величественного здания, посостязаться с которым могла лишь ратуша, если не брать в расчет академию, тревога взяла свое. Воспоминания еще были слишком свежи. Каждый нерв внутри верещал об опасности, подбрасывая картинки обвалившихся балок, черного дыма и вездесущего пламени. Мерзкое чувство, словно органы пытались оказаться ближе друг к другу, а лучше просто сжаться в единое месиво, остановило Риду у самых дверей.

Зал ожидая был почти пуст. Лишь несколько человек, которым срочно нужно было уехать, сидели на скамьях, а эхо каждого их действия разносилось по зданию. Каждый шаг, каждый вздох, каждый шорох. Рида стояла в дверях, как парализованная, иногда забывая дышать. Видимой опасности не было, но в ушах стояли чужие крики. Невероятным усилием воли она шагнула внутрь и крепко сжала руки в кулак, позволяя ногтям впиться в грубую кожу. Боль отрезвляла, но тревога все еще не оставляла сознание девушки, холодными щупальцами пробегаясь по спине. Неосознанно, Рида старалась держаться подальше от путей и не отходила далеко двери. Лишь когда в зал вышел мужчина средних лет и громко оповестил о посадке, Рида оперативно помчалась через обширный зал к гудящему за ним паровозу.

Выкрашенная в черный махина приветливо распахнула двери трех несчастных вагонов. Проводники, чуть нервные из-за слухов, стояли рядом, раздраженно ожидая тех немногих пассажиров, что отважились на путешествие. Продемонстрировав билет, Рида забежала внутрь вагона и ввалилась в первое же незанятое купе. Ассоциации ослабевали. Дышать становилось легче. Она поставила единственную сумку на сидение рядом с собой и позволила себе расслабленно откинуться на обитую кожей спинку.

Первый шаг сделан, но упрощаться ситуация не спешила. Ограниченное время, ограниченные средства. Рида посмотрела на бесформенную сумку. Если затянуть пояс, денег, отведенных на отпуск, должно хватить на пару месяцев. Может, пару недель можно будет пожить у матери. Девушка прикрыла глаза. Впереди долгая дорога, будет еще время все обдумать.

Раздался гудок, оповещающий об отбытии. Вот и все. Впереди только Сильверон — местная столица лицемерия! Девушка выдохнула в унисон с открывшейся дверью купе и даже не повернулась на того, кто вместо множества пустых купе решил зайти к ней.

— Здесь не занято?

— Нет, — буркнула Рида и тут же изумленно распахнула глаза. — Иля?! — она поднялась на ноги и тут же рухнула обратно, когда вагон качнуло.

— У тебя есть еще варианты? — Илинея швырнула вещмешок на свободное сидение. Девушка критично осмотрела купе и перевела взгляд на шокировано молчащую подругу. — Я, к слову, Вилью видела. Похоже, она не шибко довольна.

— Я сказала, что еду навестить мать, но она, по всей видимости, не поверила, — сдавленно проговорила Рида, все еще не веря своим глазам, но уже едва сдерживая улыбку. — Как ты… ты же, вроде, решила…

— Как тебе вообще в голову пришло, что я тебя одну отпущу? — самодовольно усмехнулась колдунья, усаживаясь напротив. — Мы вместе вляпались в эту… субстанцию, вместе ее и разгребем! К тому же, Аша мне лицо отгрызет, если с тобой что-то случится! — чуть нервно засмеялась она.

И незнающий людских волнений паровоз мчал сквозь закатные лучи.

Шаг восьмой?.

Раннее утро следующего дня. Сильверон, вокзал

Паровоз прибыл в город еще в предрассветной мгле. Получив щедрый нагоняй от проводницы, будившей их около десяти минут, сонные девушки вывалились на перрон и, толком не соображая, пошлепали по мокрой дороге. Движение по улицам только-только началось — кто-то возвращался с ночной смены, кто-то, наоборот, с кислой миной торопился на работу. В целом же, дороги были пусты, можно было спокойно идти хоть посередине. Общественный транспорт еще мирно покоился в гаражах, как, впрочем, и большинство личных «механических коней».

Под серым небом огромного города, похожего на спящего великана, подружки просто шли вдоль дороги, нисколько не радуясь этим мирным, тихим моментам. Аша, мать Риды, обитала отнюдь не в двух шагах от вокзала, а сама девушка уже с трудом вспоминала правильную дорогу. Илинея же молча плелась за подругой и будто спала с открытыми глазами. Разговаривать не хотелось совершенно. Большую часть дороги они и так провели за обсуждениями проблем насущных и грядущих и сейчас были готовы лечь прямо на мостовой.

Свернув с главной дороги, они пошли через дворы. Колдунья невольно отметила, что Рида как-то механически полезла в сумку и достала оттуда разводной ключ. В паре дворов питомцев выгуливали замерзшие и сонные собачники, где-то на лавках можно было увидеть бездомных. Вскоре девушки вышли к дорожке, пролегающей вдоль парка, и рука Риды крепче сжала ключ. Со стороны парка послышался вопль, похожий одновременно на крик ребенка и гудок паровоза. Ветки деревьев затрещали, и какой-то серо-коричневый ком кинулся на девушку. Илинея, взвизгнув, отпрянула в сторону, а Рида машинально зарядила ключом по твари. Та навзничь рухнула на землю и пару раз дернулась, не предпринимая попыток ни напасть, ни сбежать.

— Это… — на вдохе произнесла Илинея, со смесью страха и изумления глядя на существо и показывая на него дрожащим пальцем, — горный врах?!

— А? — Рида заторможено повернулась.

На земле лежало довольно крупное существо, покрытое грязно-коричневой шерстью, на шее переходящей в перьеподобный воротник. Передние трехпалые лапки задраны кверху черными коготками. От локтевого сустава поднимается тонкая перепонка, крепящаяся к основанию кожистых крыльев. Длинная узкая морда с мелкими клыками и крошечная для такой морды башка, по которой стекала тонкая струйка черной крови, образуя лужицу под тушей. Рида безразлично осмотрела животину и осторожно ткнула носком ботинка в бок.

— Сильверон в предгорье расположен, — пожала плечами девушка. — Правда, так глубоко в город они только в это время залетают: боятся больших скоплений народа. В основном в пригороде охотятся, мелкую скотину таскают, — она села на корточки и осторожно сдвинула гаечным ключом шерстяной ворот. — А этот домашний, похоже, — она поддела тонкий ошейник. — С прогулки сбежал. Никак ребята не поймут, что из враха питомца не сделаешь! Так что по паркам осторожно гуляй…

— Я надеюсь, ты шутишь, — нервно усмехнулась Илинея.

— Я сейчас слишком плохо соображаю для шуток, — Рида зевнула и продолжила идти, как ни в чем не бывало.

— А с этим что? — догнала Илинея подругу и кивнула на животное.

— Ничего, я его больше поцарапала, чем ударила, — Рида сунула разводной ключ в сумку, но руку не вынимала. — Они же притворщики! Сейчас мы уйдем подальше, он вскочит и побежит по своим делам.

Илинея поджала губы и чуть повернула голову. Животное все еще лежало на месте, но стоило девушкам сделать еще несколько шагов, как оно исчезло, радостно цокая когтями по деревьям. Колдунья поежилась. В Рейнхарме врахи были лишь прижившимся выражением и никогда не водились в тех местностях. Особенно крупные виды с гор.

Тучи над городом постепенно расходились, рассветное солнце оживляло, на первый взгляд, вымершие улочки. И чем больше расцветал Сильверон, тем инороднее на его фоне выглядели мрачные сонные девушки. Прогулка длилась уже больше часа, ноги гудели, сумки оттягивали плечи, а Илинея, после столкновения с хищным крылатым, стала еще и с подозрением озираться по сторонам. Настроение не падало — оно уже смиренно лежало на дне очередной лужи и тоскливо взирало на мир из-под толщи грязной воды.

Однако при виде красивого здания с округлой крышей и множеством вензелей, украшающих белоснежные стены, Рида оживилась и прибавила шаг, вынуждая колдунью последовать своему примеру.

— Исследовательский центр, — посмотрела Рида в сторону здания с непонятной колдунье теплотой. — Здесь раньше картинная галерея была, но лет десять назад ее перенесли в новое здание в паре кварталов отсюда, а эту красоту отдали под исследования в области медицины. А это, — девушка чуть наклонила голову, немного заглядывая за угол, и показала пальцем на кирпичную пристройку, уродливо выделяющуюся рядом с основным зданием, — вход в химическую лабораторию. Сомневаюсь, что даже городские власти в курсе происходящего там. Никого не пускают, даже сотрудников центра, — Рида фыркнула. — Пойдем, осталась всего пара дворов!

— Ты будто в восторге от этого места, — улыбнулась колдунья, нагоняя подругу, которая, казалось, скорость только прибавляла.

— Мама часто брала нас с мелким на работу. Тогда это была зачуханная трехэтажка с плохим оборудованием и откровенно дерьмовыми аудиториями. Знаешь, эти крошечные кабинеты с партами, которые давно пора сдать в утиль, но средств на новые нет, так что их просто латают и красят каждый год, — скривилась Рида.

Что-то подобное было и в ее школе. Хорошее образование для людей тогда еще только налаживалось, и им не повезло жить рядом со старой школой, куда господа любезно позволяли ходить отпрыскам своей прислуги, но в оборудование и ремонт если и вкладывались, то в самую последнюю очередь. За несколько лет после войны та школа так и не получила должного финансирования, продолжая существовать на честном слове и том немногом, что могли вложить родители и сами сотрудники. Илинея же молча кивнула, чуть отведя взгляд. Она была наслышана о сомнительном положении учреждений для людей, но никогда не была там. А школа при Академии Тариони о финансовых проблемах и не слышала.

— Я даже не знаю, кто из нас больше был рад переводу центра сюда, — усмехнувшись, Рида быстрым шагом пересекла дорогу и нырнула во дворы. — Наверное, все те ребята, которым она лекции читала!

— Не знала, что Аша преподает, — прокряхтела Илинея, поправляя чехол с виолончелью, больно ударивший по спине.

— Это, вроде как, только часть ее работы. Та, на которой нам с Дорианом было позволено присутствовать.

Рида резко остановилась и задрала голову, глядя на окна четвертого этажа. В них все еще царил мрак. Хотя куда большее внимание девушки привлекли многочисленные провода, тянущиеся к крышам домов. Электрификация потихоньку захватывала крупные города, в то время, как в маленькие она лишь слегка просочилась. И даже в тех домах, которым повезло находиться рядом с электросетями, предпочитали обходиться значительно более дешевым газом. У бабули Бренан к сети были подключены лишь телефон и радио, а вот соседка Фима и вовсе отказалась от этих научных достижений.

Девушка похлопала по набедренной сумке, сняла с плеч вещмешок и стала шариться по мелким кармашкам. Спустя пару минут копошений, она с разочарованным стоном выпрямилась и направилась к подъездной двери.

— У тебя нет ключа, да?

— Обычно я не выкладываю его отсюда, — уклончиво ответила Рида. — Готовься ломиться в дверь, будто это твой последний шанс, она до будильника из принципа не встанет, — повернувшись на лестнице, сказала девушка.

Они остановились перед обитой металлом дверью с дурацкими узорами из шляпок гвоздей. Рида глубоко вдохнула и стала настойчиво, монотонно стучать в дверь. Через пару минут чертовски отлаженного равномерного звука колдунья неуверенно заглянула за плечо подруги, начиная сомневаться, что стук производит человеческая рука, а не какой-нибудь странный хитроумный механизм. Стучала девушка, вопреки собственным словам, не особо громко, не желая привлекать внимание соседей. Никакого раздражения и вообще эмоций. Будто не она долбится в дверь уже целую вечность. Минут через десять терпение все же было вознаграждено — замки защелкали и дверь резко распахнулась, чудом не прибив увернувшуюся Риду.

За порогом со скорбным видом стояла невысокая женщина в выцветшей синей пижаме с какими-то птичками. Темные волосы длиной чуть ниже лопаток растрепаны беспокойным сном; прямоугольные очки, надетые в спешке, криво съехали на нос. В руке женщина держала тяжелую сковороду, явно ненамеренная вести переговоры с нежданными гостями. Лишь после некоторого затишья она опустила руку со сковородой и качнула головой, приглашая в квартиру.

— Доброе утро, мам, — неловко улыбнулась Рида.

— Здравствуйте, — пискнула колдунья из-за спины подруги.

Девушка почему-то представляла себе мать подруги несколько иначе и, совершенно точно, не ожидала подобного приема. Хотя, кто знает, может, дело в раннем утре? Рида тоже не большая любительница этого времени суток.

Аша указала на встроенный в стену одежный шкаф в прихожей и пробурчала себе под нос, чтобы девушки шли на кухню. Пока Илинея пыталась промямлить что-то в ответ, Рида закрыла дверь на ключ и скинула пальто. Для нее в этом месте ничего не изменилось. Разве что газовые лампы на стенах исчезли, уступив место новеньким лампам накаливания. Рида аккуратно пристроила вещмешки к стене у шкафа и заглянула в зал, где Аша приводила себя в хоть сколько-нибудь нормальное состояние.

— Лован спит? — тихо спросила Рида.

Аша замерла на месте с руками, удерживающими волосы в хвосте. Нахмурившись, Рида вошла во мрак комнаты и стала ждать ответа. Вид матери не внушал радужных мыслей. А ведь вопрос такой простой!

— Не знаю, — бесцветным голосом ответила Аша, продолжив манипуляции с волосами. — Его здесь нет.

Рида поджала губы, решив попридержать любопытство. Тон матери показался ей неожиданно жестким. Сдержав громкий вздох, Рида покинула зал и прошла в крошечную кухню, освещенную лишь уличными фонарями. Илинея, сидя на стуле, тревожно стучала ноготками по лакированному столу и судорожно подняла взгляд на вошедшую фигуру. Рида же просто опустилась на стул рядом и покачала головой.

Спустя несколько минут Аша вошла в кухню уже в коричневой блузке и брюках. Не глядя щелкнув выключателем, она зажгла на кухне свет и подошла к окну, опершись тылом на подоконник. Тишина. Дамы смотрели друг на друга, перекидывая взгляды, как мячик, и не решаясь начать беседу. В конце концов, Аша выдохнула и серьезным тоном произнесла:

— Так, мне скоро на работу, поэтому ускоренный допрос. Цель прибытия?

— Меня уволили, попытаю удачу здесь, — коротко ответила Рида, даже бровью не поведя.

— Где Дориан?

— В больнице. Сломал ногу. Обучается заочно в этом семестре.

Аша удовлетворенно кивнула.

— Илинея? — колдунья кивнула, не решаясь поднять глаза. — Рада знакомству! — тепло улыбнулась женщина. — Можете расположиться в зале, суп на плите, детали обсудим вечером, — с этими словами она направилась в спальню — заканчивать наведение марафета.

— Потрясающая женщина! — прошептала Илинея, выглядывая в коридор.

— Ага, — заторможено кивнула Рида и поднялась со стула. — Пойду, постелюсь. Голова совсем не соображает. Тебе софу застелю. Спать пойдешь — на меня не наступи, — зевнула она и оставила колдунью в неловком одиночестве. В чужом городе. На чужой кухне чужой квартиры. И так тоскливо стало… будто что-то ценное забрали.

Однако усталость быстро взяла свое и еще до ухода Аши колдунья проскочила в зал и, с трудом стянув корсаж и юбку в одной блузке и чулках завалилась спать. Как там сказала Аша? Детали вечером? Хорошая мысль. Пожалуй, даже отличная.

Илинея проснулась ближе к ночи. Плотные бежевые шторы задернуты; дверь с нелепым стеклянным окошком закрыта, но сквозь нее беспрепятственно сочился свет из коридора и дивный аромат поджарки с кусочками мяса. Колдунья, последний раз евшая перед отъездом, сглотнула голодную слюну и опустила взгляд на пол. Сейчас там красовался лишь узорчатый ковер с мелким ворсом, а тонкий ватный матрас, аккуратно скрученный, выглядывал из промежутка между стеной и шифоньером. Рядом, на витрине, в редких лучах света поблескивала эмаль «парадной» посуды, а на соседних полках стройными рядами отсортированные по названиям стояли научные труды вперемешку с какими-то бульварными романами в мягкой обложке.

Колдунья наощупь нашла брошенную вчера одежду и натянула на себя юбку. Тряхнув волосами, чтоб привести их хотя в пародию на порядок, Илинея поморщилась от приступа головной боли. Организм явно не восторгался резкой сменой режима. Шаткой походкой она подошла к двери.

— Рида? — девушка внутренне вздрогнула: осипший хриплый голос казался совершенно чужеродным.

— Она ушла за продуктами пару часов назад, — донесся с кухни голос Аши. — Скоро должна вернуться. Присаживайся!

Илинея вошла в непривычно светлую кухню, села на стул и склонила голову в ту единственную позицию, в которой она болела менее всего. Синее пламя на плите завораживало…

— Долго она, — тихо произнесла колдунья.

— Да вон, — Аша отошла от плиты и кивнула в сторону окна, — с кем-то во дворе треплется, — привычными движениями женщина перекрыла газ и поставила на стол тарелки с чашками. — Мы так нормально и не познакомились, — золотистый травяной отвар наполнил белоснежные чашки. — Не знаю, что дочь рассказывала обо мне, так что… Аша Бренан, мама Риды и Дориана, работаю в Исследовательском центре в области генной инженерии. Хотя, я больше теоретик, — Аша чуть смущенно улыбнулась. — Рада, наконец-то, познакомиться с вами, Илинея. Рида мне все уши прожужжала, — она протянула ладонь для рукопожатия.

— Аналогично, — колдунья неловко пожала руку Аши. — Хотя я надеялась встретится с вами при иных обстоятельствах и примерно на месяц раньше.

— Да уж… Хотела бы я знать, как так вышло, — Аша откинулась на угол буфета, — и почему Сильверон молчит об этом, — серьезное, нахмуренное и чуть пафосное лицо женщины удивительно гармонировали с бархатистым бордовым халатом, ниспадающим по фигуре подобно плащу.

— Мы бы тоже, — мрачно кивнула Илинея. — Рейнхарм до сих пор гудит, но власти и информирование словно головы под землю спрятали и уходят от ответа. Риду обвинили в неполадках с двигателем, из-за которых все, якобы случилось.

Аша удивленно вскинула тонкие черные брови.

— Разве их не осматривают перед вылетом?

Илинея пожала плечами, не желая демонстрировать излишнюю осведомленность. Чем меньше Аша будет знать об их активной деятельности, тем проще всем будет жить. Женщина лишь тяжко вздохнула и разом опустошила кружку. Ломанным, нервным движением человека, уставшего от сюрпризов жизни, она поднялась с насиженного места и развернулась к окну. Звякнули щеколды; вата, утепляющая раму, посыпалась в стороны, и окно, наконец, открылось.

— Домой иди! Сколько можно ждать? У тебя крупа в сумке скоро заколосится! — рявкнула Аша, почти наполовину высунувшись в окно.

Илинея за ее спиной невольно вжала голову в плечи и широко распахнула глаза. Закрыв окно, Аша развернулась к напуганной гостье и мило улыбнулась, чуть подрагивающими тонкими губами. Подлив колдунье чаю, она быстрым шагом, аж хвостик подпрыгивал, удалилась в спальню.

Оставшись в маленькой светлой кухне, Илинея механически сербала горячий напиток, не до конца понимая, что происходит.

Через пару минут в квартиру ввалилась запыхавшаяся Рида. Просипев что-то про бывшего одноклассника, согнувшись в три погибели, она протянула руку с холщевой сумкой. Аша с беззлобной усмешкой, покачав головой, выхватила провиант.

— Что? Выдохлась?

— Четыре этажа бегом! Фух! — она выпрямилась, скидывая ботинки. — О! Ты уже встала! Ну, в общем-то, зря! — хихикнула она, глянув на часы. — Мам! Так как? Мы пару недель у тебя поживем? — крикнула Рида.

Женщина вздохнула, раскладывая продукты по ящикам, и незаметно улыбнулась. Несколько часов назад, когда она только вернулась с работы, Рида задала ей тот же вопрос. Будто она может отказать собственной дочери в крыше над головой! Вопрос цеплял и забавлял одновременно, и женщина решила засыпать дочь ответными. Сколько времени, на какие деньги, куда дальше и множество других. Вопросы, сами по себе, важные, но не имеющие для Аши большого смысла. Получив неожиданно подробные отчеты, она сказала, что подумает, отправив заметно расстроенную, но готовую к такой реакции дочь за продуктами.

— Глупый вопрос! Живите здесь, сколько потребуется! — крикнула Аша в ответ и, когда Рида показалась на пороге кухни, хитро прищурившись, добавила: — Какого мнения ты обо мне, если думаешь, что я собственного ребенка за порог попру?

— Спасибо! — тепло улыбнулась взъерошенная девушка, намеренно игнорируя вопрос. — Мы не доставим тебе больших неудобств.

— Я знаю, — Аша легонько щелкнула дочь по носу и ушла к себе.

Подружки переглянулись.

— Так что дальше? — тихо спросила колдунья.

— Дальше спать, — Рида пожала плечами. — Ты явно не в лучшей форме, да и у меня башка гудит.

Илинея что-то согласно пробурчала, а Рида молча направилась в зал и грохнулась на софу. Предстоял длинный вечер, полный нетерпения и неловкости. Аша дверь в спальню плотно закрыла, как обычно делала, когда не желала, чтобы ее беспокоили.

Ближе к тринадцатому часу, когда большинство людей уже спали, Илинея достала виолончель и, получив молчаливое разрешение, стала тихо играть. За всей беготней и бесчисленными проблемами, которые нужно немедленно разрешить, девушка совсем забросила увлечение. Все чаще музыка становилась просто инструментом для наложения чар. Минорная мелодия лилась из-под потрепанного жизнью смычка, заполняя надоевшую тишину, погружая в собственные мысли. Далекие и отстраненные. Почти не касающиеся реально происходящих вещей.

Дождь застучал по стеклам, вплетаясь в музыку, столь похожую на него самого. И темп нарастал. Под яркое крещендо сверкнула молния и послышались оглушающие раскаты грома. Раскаты, за которыми сидящая в кресле с книгой Рида не сразу различила голос матери за стеной. Под недоумевающий взгляд Илинеи девушка настороженно поднялась с кресла и махнула рукой подруге, на мгновение переставшей играть. Колдунья пожала плечами и продолжила увлеченно перебирать пальцами, зажимая струны.

На цыпочках в полумраке коридора Рида подкралась к двери в спальню и остановилась рядом, приложившись ухом к косяку. Настрой разговора не давал ей покоя, но, даже подойдя ближе, она не могла разобрать слов. Кажется, Аша ругалась с кем-то по телефону. Особенно драматично под нарочито печальный плач струн. Трубка телефона громко бряцнула. В этот момент Рида постучала в дверь, больше предупреждая, чем спрашивая разрешения.

Аша стояла рядом с застеленной темным покрывалом двуспальной кроватью и с яростью смотрела на телефон, трубка которого тоскливо свисала с прикроватного столика. Женщина резко повернула голову на вошедшую дочь и тут же выпрямилась.

— Что-то случилось? — совершенно спокойно спросила она.

Рида подошла к столику и под напряженный взгляд матери подняла трубку. Мужской голос по ту сторону провода требовал ответа и раскидывался угрозами, так что девушка, не раздумывая, завершила звонок, положив трубку на место.

— Лован?

— Зажравшийся придурок из трущеб! — выплюнула Аша и села на кровать, закрыв ладонями лицо.

— Я так и сказала, — едва слышно произнесла Рида и, сев рядом, обняла мать за плечи. — Что он наговорил тебе?

— Скорее уж я ему! — грустно усмехнулась женщина. — Он-то вернуться хотел, даже извинялся, — она презрительно фыркнула и сжала ладонь Риды. — У нас в последние месяцы не пойми что происходило. Я предложила пожить раздельно, понять, нужно ли нам это. Не маленькие детки, опытным путем свою прочность проверять уже не хочется… Так этот скот в тот же день припер в мою квартиру какую-то девицу с работы! Тупое животное! — устало произнесла она. — Почему же так не везет?!

Она уткнулась носом в плечо Риды, а та лишь крепче обняла ее и погладила по распущенным волнистым волосам. Что говорить, девушка не знала. Еще прабабка стала носить девичью фамилию после смерти третьего мужа, а Вилья лишь укрепила эту зарождающуюся традицию. Отец Риды трагичную традицию нарушать не стал и погиб через пару лет после рождения Дориана во время обвала на производстве. «Трагедия семейства Бренан». Так с презрительным страхом отзывались немногие осведомленные, кто-то даже придумал историю про проклятие, наложенное бывшим хозяином семейства на «баб со скверным характером». И только сами Бренаны уже устали придумывать этим смертям оправдания, просто смирившись с трагичными совпадениями.

Рида не знала, сколько времени они так просидели, хотя была уверена, что довольно долго — Илинея уже перестала играть. За все это время Аша не проронила больше ни слова. В какой-то момент Риде даже показалось, что та спит.

Отстранившись от дочери, Аша спокойно и ясно посмотрела ей в глаза. «Хорошо, что ты приехала», — тихо прошептала она, и внутри девушки что-то оборвалось. Нервно сглотнув и выдавив из себя благожелательную улыбку, она снова обняла мать, поднялась с кровати и, пожелав доброй ночи, вернулась в зал. Илинея уже дремала на софе. Постелившись, Рида улеглась на спину и полночи просто пролежала с открытыми глазами. Чужой здесь себя чувствовала уже она…

Поднявшись где-то через час после ухода Аши, Илинея чуть не споткнулась о лежащую на полу подругу. Колдунья опустила взгляд и с удивлением обнаружила Риду, лежащую с открытыми, красными от недосыпа глазами и скорбной миной.

— Что-то случилось? — осторожно спросила Илинея, наклоняясь почти до пола.

— Бессонница, — буркнула Рида и села. — Нужно кончать с этим побыстрее. Мне уже надоело окружающих за нос водить.

Илинея неопределенно качнула головой и начала одеваться, в то время как Рида вчера так и улеглась при полном параде. Руками поправив топорщащиеся во все стороны короткие волосы, Рида поднялась, с тихой руганью повернула перекрутившийся за ночь корсаж и, как попало свернув матрас, направилась на кухню, в надежде с завтраком влить в себя хоть какое-то настроение и силы.

— О чем вы говорили вчера? — закалывая волосы гребнем, невзначай спросила колдунья, чтобы разрушить напряженное молчание.

— Бытовуха, — отмахнулась Рида. — Не обращай внимания.

— Кажется, Аша так не считает, — осторожно заметила Илинея.

— «Проклятье рода Бренан»! — пародируя призрачный вой произнесла Рида, движением чашек в руках изображая волну. — Не везет парням с нами, — фыркнула она. — И мама от этого не в восторге. Мы здесь ничем не поможем, разве что поддержкой. Так что не бери в голову.

— Тогда вернемся к нашим делам, — колдунья поставила чайник на огонь и изящным движением пристроилась на стул. — Как нам вытянуть ответы из террского Управления по безопасности? Вряд ли нас ждут с распростертыми объятьями и отчетностями на протянутых руках.

— Я подумывала о том заклинании… — отведя взгляд, сказала Рида.

— Его воздействие обнаружат при первом же осмотре. Мы, кажется, именно поэтому отказались применять эту тактику на Тирше, или как его там, — строго ответила Илинея. — К тому же, я уже сняла чары. Не хочу, чтобы список моих нарушений пополнило еще и действующее запрещенное заклинание.

— Резонно, — пробубнила Рида, роясь в шкафчике под подоконником, где Аша обычно хранила варенье.

— Может, пробраться в здание ночью?

— Мы же не в приключенческой книжке. Мы не смогли бы даже в Рейнхармское отделение пробраться! — фыркнула Рида, с громким стуком ставя банку на стол. — А это главное региональное управление. Нас еще на подходе скрутят, — тоскливо вздохнула девушка.

— Тогда не знаю, — под свист чайника Илинея перекрыла газ.

— У нас, оказывается, так мало вариантов… — Рида села на стул и ладонью подперла голову.

Колдунья разлила отвар по чашкам. Подняв одну из них, она поднесла отвар к лицу, вдохнула яркий травянистый аромат и поставила чашку обратно на стол.

— В теории, мы можем просто прийти туда и устроить сцену. В худшем случае нас просто выпрут оттуда, в лучшем — кто-нибудь сболтнет лишнего. В конце концов, незачем все сразу усложнять, — без особого энтузиазма предложила Илинея.

— Почти наверняка это не имеет смысла и ничего нам не даст.

— Как и предыдущие варианты, — пожала плечами колдунья. — Но этот, по крайней мере, не приведет нас за решетку в первый же день пребывания в городе.

Рида нервно постучала пальцами по столу, обожглась о спешно отпитый чай и, откинувшись на посудный шкаф, сказала:

— Да, давай! Может, при осмотре здания что-нибудь еще придумаем, — задумчиво протянула она. — Слушай, а что с тем проступком у тебя?

— Штраф прислали, — безразлично ответила колдунья. — Меня бы с этой радостью на паровоз не пустили бы, — прикрывшись чашкой, зевнула она. — Ладно, когда выходим? У меня хотя бы час на расхаживание есть?

— Даже полтора, — зевнула в ответ Рида.

На этом и порешили. Потихоньку просыпаясь не только телом, но и разумом, девушки болтались по квартире, пили чай и лениво перебрасывались фразами, не имеющими большого смысла. Просто разрядка для мозгов, не приходящих в большой восторг от не исчезающего напряжения последних недель.

А за окном мерзко моросил дождь и суетливо бегали люди и маги, торопясь по делам или, наоборот, домой. Золотой осени Сильверон не знал, чуть ли не с первых дней «балуя» горожан серым небом, дождем и листьями, больше похожими на грязь. Тоскливый, меланхоличный и вместе с тем суетливый и равнодушный. Мерзкий. Как и большинство ему подобных. И лишь немногие придавали этому значение. Большинство просто привыкло, вклинившись в ритм. Даже Рида, немалую часть жизни проводящая за его пределами, старательно игнорировала эту сторону города.

Как и было оговорено, через полтора часа девушки уже собранные стояли на лестничной клетке и запирали квартиру дубликатом ключей, ранее принадлежавшем Ловану. Разделенный на четыре района город имел отделение полиции в каждом из них. Главное же Управление по вопросам безопасности Западной терры Таврии расположилось в историческом центре Сильверона в здании поместья, ранее принадлежавшего побочной ветке аристократического рода Венделия. Набитый битком омнибус остановился рядом с площадью перед обширным двухэтажным зданием, вся роскошь которого была перекрыта небрежной серой краской. Над центральным входом с резными двустворчатыми дверьми прибита простая табличка с названием, а над ней гордо возвышался высеченный герб Венделия, скрыть который краска оказалась не в силах.

— Как символично! — скривилась Илинея, с остановки глядя на невзрачную табличку под огнедышащим ящером.

— Даже спрашивать не буду, чем тебе, магу, не угодили Венделия, — иронично произнесла Рида и направилась к зданию.

— Кроме того, что они регулярно подминали и подминают под себя Мэтримониум и оказываются во всех громких скандалах, а потом умудряются остаться и чистенькими, и у руля? Так, ничем, — в тон подруге ответила колдунья, притормозив перед конницей.

— А Лионы отличались благородством? Мне казалось, быть по уши в общественной грязи — отличительная черта замешанных в политике.

— В душе не чаю. Если и делали что-то эдакое, следы заметали умело. До сих пор я ничего значимого не видела и не слышала. Хотя, — она на секунду задумалась, — дед отметился на переговорах с Империей! А так все. Будто целыми днями из поместий не высовывались! — усмехнулась колдунья.

— Прекрасно! У нас, как раз, задача отметиться в переговорах! — хищно улыбнулась Рида и тут же приняла самый благонравный вид, на который только была способна, чинно вышагивая по мощеной площади.

Девушки чуть ли не синхронно шли по мокрой дорожке мимо немногочисленных прохожих. Мелкие капли воды, не успевшие пропитать скромные прически, мерцали на свету, стекали по серьезным, даже суровым лицам. Чем ближе девушки подходили к зданию, тем быстрее и отчетливее бились сердца. Волнение нарастало. Даже самая первая вылазка на осмотр дирижабля не была столь волнительной. Слишком много здесь зависело от подачи, от красивых слов, от снисхождения на безнадежное дело благодати небесной. Обе девушки отлично понимали: гражданских девок, не обличенных властью, не поддерживаемых знатью, просто отправят восвояси. Весь расчет Илинеи строился на мелких деталях. Неосознанно брошенных фразах. На реакциях. Рида же больше высматривала пути и охрану, не особо ударяясь в психологию.

Просторный холл с огромной лестницей на второй этаж нелепо контрастировал с минималистичными металлическими лавками, решеткой, разделяющей помещение, и пристройкой, где сидела уставшая, полная женщина с видом, который отпугнул бы и бывалого маньяка. Уверенным шагом колдунья приблизилась к застекленному окошку пристройки и постучалась, вынуждая сотрудницу со вздохом поднять на нее взгляд.

— Добрый день… — начала было Илинея, как ее грубо перебили:

— По какому вопросу? — скрипуче спросила женщина.

— Хотелось бы кое-что узнать о недавних событиях в Рейнхарме, — вежливо продолжала колдунья, старательно игнорируя интонации.

— Так туда и езжайте! Это, девушка, управление по всей терре, сюда всякая мелочевка не доходит!

— Подорвали дирижабль, на котором находилось несколько десятков пассажиров, — возмущенно повысила голос колдунья. — Не считая экипажа и группы инженеров. Если это «мелочевка»…

Проходящие мимо сотрудники с любопытством глянули на визитерок и продолжили свое шествие по коридору.

— Я хочу написать заявление! — громко произнесла Рида, показываясь из-за спины подруги. — Здесь есть образцы?

Женщина перевела замученно-раздраженный взгляд на девушку. Не сводя глаз с посетительниц, она подняла трубку телефона и позвала кого-то разобраться. Илинея чуть отступила, смущенная такой реакцией, Рида же сложила руки на груди в ожидании «подкрепления». Быстрым шагом из-за угла вышел невысокий парнишка, открыл решетку и пригласил за собой, жестом попросив женщину обыскать посетительниц на предмет запрещенных в Управлении предметов. Так ключи и набедренная сумка Риды с инструментами, которую она захватила больше по привычке, перекочевали в пристройку. Троица пошла по коридору, ранее бывшему несколькими комнатами. В кабинетах сраспахнутыми настежь простыми деревянными дверьми работали люди и маги. Что-то писали, клеили, куда-то звонили и коротко общались между собой. Спустя пару дверей они прибыли в светлый, просторный кабинет с крупными зарешеченными окнами. Перья, чернильницы, листы писчей бумаги аккуратно стояли на краю каждого из трех столов, а на пробковых стендах красовались образцы заявлений.

— Будут вопросы — я в кабинете напротив. Когда допишете, отнесете туда же, — отчеканил он привычные слова и оставил девушек одних. Если, конечно, не брать в расчет идеальную просматриваемость помещения из того самого кабинета, где, помимо парня, находилось еще несколько человек и колдун-ищейка.

— И какое заявление ты собралась писать? — наклонившись к Риде, спросила Илинея. Идея подруги ей была не совсем ясна.

— Я придумала только, как нам оказаться по эту сторону решетки, — также тихо ответила Рида, скорчив неловкую рожицу. — На этом мои идеи… все.

Колдунья вдохнула и села за один из столов, который из кабинета должен проглядываться хуже всего. Металлический кончик пера окунулся в старые синие чернила и принялся криво выводить имя и фамилию колдуньи.

— Так что пишем? Заявление, жалоба?

— А толку? Будем потом полгода ждать, пока нам пришлют вежливо-официальное «идите лесом»? — Рида подтащила стул и уселась на него верхом.

— У меня нет идей. У тебя тоже, — раздраженно прошептала колдунья. — И раз уж мы здесь, попробуем сделать все по правилам. Глядишь, хоть раз система сыграет «за» нас! — она откинулась на спинку стула и уже спокойнее произнесла: — Нам нужны лишь имена… Кстати, иди и спроси на чье имя писать жалобу!

— Все-таки жалобу? — вскинула брови Рида, поднимаясь с только-только насиженного места.

— Поною про бездействие местных властей, — пожала плечами колдунья. — Больше эмоций, меньше фактов. В конце концов, формально мы и не должны знать больше. А там посмотрим.

Илинея, отступив пару строк, стала в красках расписывать произошедшее и собственное возмущение столь халатным отношением сотрудников безопасности.

— Надеюсь, мы сможем вытянуть хотя бы что-то! — пробурчала себе под нос Рида и направилась в соседний кабинет.

Небольшое помещение было буквально напичкано коробками с бесчисленными томами, бумажками, документами, конвертами. Вся эта радость заваливала и столы сотрудников. Невольно опустив взгляд, Рида даже заметила, что пожилая сотрудница канцелярии поджимает ноги, потому что под ее столом тоже стояло несколько таких коробок. Девушка мысленно содрогнулась, переступая через «архивный» ряд.

Колдун-ищейка, единственный сидевший в углу без дела, поднял на Риду скучающий пронзительный взгляд, от которого все органы словно скукожились, а на лбу выступили капли холодного пота. Рида тут же ускорила шаг, уже не видя, как колдун вернулся к тоскливому созерцанию ботинок. Пробравшись к столу молодого секретаря, сидящего спиной к ажурному окну с грубой решеткой, девушка чуть наклонилась и елейным голосом, чуть заикаясь, спросила:

— П-простите, а на чье имя писать жалобу? — сидящий с боку мужчина уже было открыл рот, как Рида тут же добавила: — В образцах не совсем понятно, — она неловко потрепала волосы на затылке. — Ситуация, знаете, нетривиальная…

— У вас у всех ситуации «нетривиальные»! — проворчала пожилая сотрудница за спиной девушки.

Парень тяжко вздохнул, достал из ящика какую-то папку и, натянув на лицо предельно нейтральное выражение, стал задавать наводящие вопросы:

— Вы местные? Нет? — он перевернул сразу добрую половину страниц. — Поселение? Город?

— Город Рейнхарм, — парень устало кивнул и перевернул еще пару страниц.

— Это все, что было нужно, — он перевернул папку так, чтобы Рида могла видеть текст, и ручкой пера указал сочетание имени и фамилии. — Запишите, — протянул он ей перо и клочок бумаги.

— А он здесь сейчас? — невзначай поинтересовалась Рида, переписывая данные.

— Да, но это не значит, что вашу жалобу рассмотрят прямо сейчас, — парень многозначительно посмотрел на гору таких же бумажек на своем столе. — И тем более, не значит, что вас примут.

Рида коротко кивнула и, бормоча под нос слова благодарности, покинула кабинет.

— Иногда я жалею о существовании права на обращение, — скривился мужчина и продолжил набивать на машинке какой-то текст.

Подойдя к увлеченно строчащей подруге, Рида положила бумажку на стол и склонилась над ним, опершись руками на полированную поверхность. Колдунья отвела руку от листа бумаги и подняла на Риду недовольный взгляд.

— Этот тип должен будет рассматривать жалобу, — девушка подвинула бумажку с именем. — Он здесь и наверняка что-то знает! — возбужденно шептала она.

— Чудно, — буркнула Илинея, вписывая имя в текст жалобы.

— Иля, они все по кабинетам сидят! Я могла бы просто найти его и…

— Рида, не смей!

Колдунья поднялась с места и взяла лист в руки.

— Просто заговори их! Я пробегусь по коридорам, найду этого типа и расспрошу! Если меня заметят, всегда можно прикинуться дурочкой! — прошептала Рида, хватая подругу за руку и притормаживая ее.

— У меня даже появились сомнения, что тебе прикидываться придется! — фыркнула колдунья, вырывая руку. — Ты хоть представляешь, какие будут последствия?

— Просто вали все на меня, в чем проблема?

Колдунья раздраженно посмотрела на Риду:

— В чем проблема? Ты окажешься за решеткой, Аша спустит с меня шкуру, а информации мы можем и не получить! Я знаю, что ты жаждешь действий, но сейчас не лучший момент для радикальных методов, — выдохнула она, тем самым невольно вливаясь в общую атмосферу усталости.

Рида отвела взгляд, чуть поморщившись, и девушки молча направились назад в канцелярию. На всякий случай, колдунья вцепилась в руку подруги, надеясь предотвратить все возможные выходки, которые могли больно по ним проехаться. Под почти синхронное поднятие голов Илинея положила заявление прямо поверх заполняемых парнем бумаг.

— Надеюсь, в скором времени у вас найдутся ответы на мои вопросы! — строго и даже немного высокомерно бросила колдунья под насмешливое фырканье ищейки.

Секретарь посмотрел на бумажку, проверяя оформление, и нахмурился, вчитываясь и мрачнея с каждой строчкой, чем вызвал неподдельный интерес коллег. Не глядя, он протянул руку к единственному на весь кабинет телефону и набрал номер.

— Добрый день, беспокоит канцелярия, — из трубки послышалось невнятное ворчание. — Жалоба в отношении рейнхармского отделения полиции. Третья за эту неделю. Да, сейчас, — несколько дергано доложил он и поднялся из-за стола. — Ждите на проходной, — махнул он рукой в сторону коридора.

Девушки недоумевающе переглянулись, но все же покинули кабинет и отправились к пристройке. Около получаса они стояли, облокотившись на решетку, неимоверно этим раздражая королеву проходной, и тихо переговаривались между собой, пока из коридора вновь не показался их провожатый. С тяжелой миной он махнул им рукой, подзывая к себе, и скрылся за поворотом. Долго не размышляя, девушки быстрым шагом нагнали секретаря, уже начавшего подниматься по узкой лестнице на второй этаж.

Пройдя несколько подсобных помещений, огромный бальный зал, переоборудованный для совещаний или каких-то крупных собраний, они вошли в узкий коридор с множеством резных дверей с мутными окошками. Стеклянные таблички с подсунутыми под них бумажками подсказывали имена тех, кому посчастливилось пробиться по службе, и самая замызганная из них принадлежала главе комитета по безопасности Рейнхарма и близлежащих поселений. Парень остановился.

— Проходите, — девушки недоверчиво посмотрели на него. — Не заставляйте себя ждать, — нервно добавил он и направился прочь, едва Рида открыла дверь.

От подобного поворота боевой запал сошел на нет, оставив за собой неясное стеснение. Девушки вошли в полумрак кабинета, где хорошо освещен был лишь красивый рабочий стол, явно перекочевавший из кабинета бывшего хозяина поместья. В отличии от канцелярии здесь не было ничего «лишнего»: все материалы превосходно размещались на паре стеллажей и дополнительном столике у правой стены.

Мужчина средних лет сидел за столом и читал жалобу, которая еще полчаса назад тяжкой ношей рухнула в руки секретарю. Не поднимая глаз на посетительниц, он вынул изо рта короткую курительную трубку и провел ею по густым усам с легкой сединой.

— Добрый день, дамы, — с хитрецой в голосе поприветствовал он девушек и положил лист на стол. — Удивительно подробное повествование! — движением кисти руки он указал на аккуратные строчки. — Ваши предшественники подобным материалом не располагали…

— Скорее всего, наши предшественники — родственники погибших, — настороженно парировала Илинея, делая уверенный шаг вперед. — Мы же чудом не оказались среди последних!

— Вряд ли ваше присутствие в момент взрыва дало бы вам столь детальную информацию о закрытии дела, — улыбнулся мужчина.

— О приказе нам сообщили в отделении, когда мы пытались подать жалобу туда, — солгала Рида, глядя на притихшую подругу, явно начиркавшую лишнего. Илинея мельком бросила на нее вопросительный взгляд. — Кстати, советую направить туда проверку, уж больно резко они отправляют заявителей… — махнула рукой Рида, показывая направление.

— Я ничего не говорил о приказе, — продолжал улыбаться он, глядя, как Рида неловко отступила назад.

— Чего вы хотите? — нахмурившись, спросила колдунья.

— Я хочу правды, как и вы, — он встал с кресла. — На подведомственном мне участке происходит взрыв, народ негодует, и узнаю я об этом лишь от его представителей, — он достал из ящика стола еще несколько бумажек. — Глава отделения что-то блеет в трубку про приказ, а две девицы готовы штурмом брать мой кабинет, чтобы разузнать о нем, — девушки напугано переглянулись, пытаясь понять, как их могли услышать.

— Только не говорите, что сами о нем ничего не знаете! Откуда еще он мог поступить? — возмущенно произнесла Рида.

— В том-то и дело. Приказ миновал Управление, хотя опечатан нашей печатью.

— Почему вы рассказываете это нам? — недоверчиво спросила колдунья.

Происходящее напоминало ей какой-то сюрреалистичный рассказ. В каждом слове мужчины чувствовался подвох. Слишком просто. Так не бывает!

— Потому что у полиции нет ни одного легального повода начать расследование. Все, как по инструкции, даже подписи от подлинных не отличить, — он оперся руками на стол. — А вы пока единственные, кто заинтересован и относительно успешен в этом деле. Там, наверху, что-то явно гниет, и у меня нет возможности даже посмотреть, что именно…

Зазвонил телефон, и мужчина, запнувшись на полуслове, поднес трубку к лицу. Превосходно слышался голос секретаря, требующего скорее закончить с посетительницами ввиду чьего-то прибытия. Парень тихо произнес чье-то имя и тут же бросил трубку. Чуть побледнев, мужчина отметил для себя звук приближающихся шагов и достал мелкую бумажку. Начав что-то писать на ней, он, не глядя на девушек, громко произнес:

— Сколько можно повторять? Ваша жалоба будет рассмотрена в течение месяца! У вас у всех срочно! Девушки, я все понимаю, но ничего не могу для вас сделать…

Глядя на появившийся в окошке двери силуэт, служащий быстро протянул колдунье бумажку и жестом приказал выйти из кабинета. Не до конца понимая происходящее, колдунья сжала бумажку в руке и развернулась к двери, когда та почти беззвучно открылась, впуская внутрь незнакомого колдуна. Скользнув друг по другу равнодушными взглядами, они разошлись, и девушки направились к выходу, уже краем уха услышав, как служащий расшаркивается перед «господином министром».

Забрав вещи с проходной, девушки покинули здание управления и быстрым шагом направились прочь. Они молча шли до тех пор, пока бывшее поместье полностью не скрылось из вида. Лишь тогда они остановились на краю тротуара и раскрыли бумажку.

«Найдите Кристин Мауэр».

Подруги вновь переглянулись и убрали листочек в сумку Риды. Домой решили пойти пешком. Слишком много вопросов, чтобы обдумывать их в четырех стенах. Подобных результатов не ожидала даже Илинея, в момент слабости начавшая склоняться к идее Риды о штурме.

Они молча двигались вдоль дороги мимо спешащих прохожих. Дождь давно кончился, и местами даже выглядывало солнце, но в головах девушек была все та же темень. Кто такая Кристин Мауэр? И почему ее нужно найти? Разве она может знать больше, чем целое Управление по безопасности? От последней мысли отчего-то стало не по себе. Если бы только не пришел этот министр или кто он там! Сколько еще бы им рассказали? А главное, зачем? Полиция так беспомощна, что готова любого добровольца кидать в криминальное пламя? Безумно много вопросов и лишь один ответ. Кристин Мауэр.

Через каких-то два часа девушки добрались до нужного квартала. С центральной улицы можно было увидеть ухоженную пятиэтажку, в которую они напросились. Однако желание возвращаться отсутствовало. Странный день острыми когтями скреб подкорку мозга, заставляя поежиться от холода, но пройти мимо. Не сговариваясь, девушки направились гулять по городу, постепенно погружающемуся в ранние осенние сумерки.

Постепенно напряжение дня стало пропадать, и подруги начали перебрасываться ленивыми замечаниями. А когда они случайно завернули на украшенную лентами и волшебными огоньками аллею, стало особенно легко. Разговор плавно перетек в русло детских воспоминаний. Илинея восторженно рассказывала про удивительно красиво украшенную торговую площадь Рейнхарма, когда на День Равнения там собрался весь город. И особенно сильно ностальгия коснулась сияющего шоу иллюзионистов, сыгравшего в жизни маленькой Илинеи отнюдь немаленькую роль.

За разговором девушки покинули аллею и невольно ушли куда-то в сторону, куда крайне неохотно плелся фонарщик. За парой домов начинался пустырь…

Резким движением Рида одернула заболтавшуюся подругу. Колдунья бросила недоумевающий взгляд, на что Рида лишь кивнула в сторону нескольких плохо освещенных улиц. Бараки-общежития. Бедные двухэтажные дома протянулись недружелюбным кварталом буквально через пустырь от них. Еще недавно здесь селили принадлежащих им людей знатные и просто обеспеченные маги, а после мирного договора комнатушки стали гордо зваться квартирами и перешли в собственность их обитателей. Сейчас кварталы бывших невольников стали рассадником криминала, который маги презрительно называют «врахов вольер» или «квартал нищеты».

— Обойдем, — коротко произнесла Рида. — Даже я не рискну туда приближаться, а мага местные с потрохами сожрут. Интересно, ребята, которые радостно считают статистку и пишут о спаде конфликтов между населением, хоть раз заглядывали в эти районы? — она угрюмо посмотрела во мрак грязных дворов, куда даже дорога не была проложена. — Или делают вид, что их не существует?

— Это же…

— Дома невольников, — кивнула Рида. — Когда пропадают маги, многие смотрят туда, но расследований там не ведут. Закрывают глаза, помечают умершими.

Илинея тревожно подняла глаза и отступила на шаг, с нервной усмешкой произнеся:

— А не боятся своих прибить? Будто они мага от человека отличить могут…

Рида саркастично фыркнула и, уводя на главную дорогу, потянула колдунью за руку. Иногда девушка совершенно забывала, что это она выросла в большом городе, а Иля никогда не знала всех его «прелестей».

— Не только маги могут различать «своих» и «чужих», — медленно шагая по тротуару, говорила Рида. — Просто люди определяют это не с помощью… — она замялась в попытке подобрать подходящую терминологию, — назовем это «магическим чутьем», — Илинея кивнула. — Если рядом поставить двух гипотетических, совершенно одинаковых мага и человека, точно их различит только маг. Но в жизни так не бывает. В жизни есть то, что позволяет и нам различать представителей разных рас. Люди не носят ювелирных украшений — мы не так давно перестали быть нищими и бесправными, чтобы у нас появилась традиция так себя украшать. Выдает все. Одежда, например. И я сейчас даже не о ценах. Люди не носят тугих корсетов — у части населения, занимающейся преимущественно тяжелым физическим трудом не могло возникнуть такой моды, ведь она мешает. Даже манера разговора способна показать, кто ты — нормальное образование для всех людей, а не избранных хозяйских любимцев, появилось тридцать лет назад. Раньше тебя не пускали учиться дальше школы. Хорошо, если ее полностью дадут закончить. Это мелочи. Мы не замечаем их, эти особенности. Пока не столкнемся с тем, кто отличается. Возьми то же шипение Вомина. Большинство южан так разговаривает, для нас же это совершенно непонятно. Люди и маги ненавидят друг друга. Первые не понимают сил вторых. «Как так?» — думают они. Ведь мы буквально одинаковы снаружи. Вторые боятся внезапной конкуренции. Вдруг бывшие рабы превзойдут своих хозяев? Люди оказались способнее в вопросах технологических, более развиты физически и имунны к большинству болезней. Я говорю утрировано, всего лишь концентрирую суть. Но скоро ты и сама увидишь это. Лишь ненависть, презрение и страх. Это не Рейнхарм. Не маленький городок, население которого должно существовать в симбиозе, или все просто рухнет. Люди обеспечивают инфраструктуру, а магическая академия — известность города и приток населения. Здесь же кажется, что избавление от какого-либо элемента пройдет безболезненно и незаметно. Здесь правит лицемерие и двуличность. Большие города — это нарывающие раны, исполненные злобой и болью, рискующие взорваться не хуже сломанного артефакта или бочки с порохом.

Илинея притихла, позволяя увести себя подальше от страшного места. Особенно страшного с учетом того, что для кого-то это родной дом. От этой мысли в душе все словно переворачивалось. Колдунья вздрогнула, краем глаза заметив на пустыре подозрительное движение, и Рида сильно потянула ее за руку, приводя в чувства.

— Пошли домой. Это место не особо подходит для экскурсии, — Рида незаметно сглотнула вставший в горле ком. Мать с раннего детства пугала ее невольничьим кварталом, хоть и не действительными его опасностями.

Колдунья кивнула, и девушки стали спешно возвращаться назад.

— Так что насчет этой Кристин? — тихо спросила Илинея, стараясь отвлечься.

— Наведаемся в регистрационный дом, там должны знать, где она живет, — с мрачной задумчивостью ответила Рида.

На самом деле она сама с трудом представляла, как ее искать. Еще меньше понимала, зачем. Но других зацепок попросту не было. Единственная ниточка фактически оборвалась. Впрочем, судьба, похоже, к ним благосклонна…

Поиски впотьмах

Следующий день, после полудня. Сильверон, Управление миграции, регистрационный дом

Девушки вышли из дома рано утром, собираясь предельно бесшумно и шепотом ругаясь, чтобы не разбудить Ашу в ее выходной. Меньше всего Риде хотелось отвечать на неудобные вопросы, придумывая правдоподобную ложь. Вчерашняя неосторожность еще аукалась в голове, крутясь навязчивыми мыслями и подозрениями. Записка служащего, комком брошенная в прихожей на полке с зеркалом, удивительно быстро привлекла внимание женщины. И спокойно полетела бы бумажка в мусорное ведро, не реши Аша проверить ее содержимое. Нет, женщина не отличалась чрезмерным любопытством или наглостью и обычно не позволяла себе лезть в личные дела своих детей. Но… Пару часов назад, перед возвращением девушек с прогулки, ей позвонил Дориан, беспокойно интересуясь жизнью сестры, и на вопрос матери о причинах столь явного волнения получила лишь молчание и короткое «Не могу объяснить, просто предчувствие», будто намеренно призывающее быть внимательнее.

— И зачем вам Кристин Мауэр? — как бы невзначай, с легкими шутливыми нотками спросила Аша, после тяжелого рабочего дня наливая себе вино.

Чуть дернувшись, Рида тут же состроила недоумевающее выражение лица. Меленькая бумажка из кармана халата перекочевала на кухонный стол. Илинея молча отвела взгляд, доверяя дело актерской игре подруги. Рида, хмыкнув, развернула бумажку и озадаченно почесала маковку, пробурчав что-то, про знакомого, который должен был написать ей номер телефона местного завода, где требуется механик. Добавив тихое «Что за хрень нацарапал?», встала и выкинула бумажку, краем глаза наблюдая за выражением лица матери.

В представление Аша не поверила, но говорить ничего не стала. Хотя Риду куда больше напрягал театр, устроенный самой Ашей. Что-то в интонациях и мимике говорило: женщина спросила это не просто так. Создавалось впечатление, что она прекрасно знала, о ком шла речь в маленькой записке. Но заводить беседу в это русло не стоило — возникнет слишком много вопросов, а Рида решила не вмешивать мать в разборки, становящиеся все более странными и опасными.

Сейчас же девушки уже пару часов изнывали в бесконечной очереди в регистрационном доме. Влюбленные парочки, мечтающие узаконить отношения; убитые горем родственники погибших и внезапно объявившиеся наследники, ждущие выдачи документов; нервничающие и раздраженные мигранты. И десятки уставших сотрудников и сотрудниц, бегающих от одного окошка к другому. Поломка машинки, потеря печати, собрали не все нужные бумажки!.. Аура всеобщего бешенства и бессилия буквально клубилась в очаровательном зале с бежевыми колоннами, тяжелыми коричневыми шторами на огромных окнах, деревянными панельками, отгораживающими один кабинет от другого и от общего помещения без малейшего намека на сидения. Если поначалу хотелось ругаться и требовать ускориться, то потом плавно появилось желание взвыть и просто забиться в уголок, пока не настанет твой черед, а лучше вовсе уйти.

Однако девушки стоически пережидали начало начал бюрократического ада, морально готовясь не получить ничего. Как и многие другие в этом месте.

Еще около получаса девушки топтались практически на одном месте, провожая взглядом окружающих и шастающих меж ними ребят, желающих поживиться за чужой счет. То ли безуспешно, то ли слишком профессионально, ибо панику никто не поднял.

Когда очередь подружек подошла, они даже не сразу это поняли. Лишь многозначительное покашливание со стороны вернуло девиц в реальность, и они спешно подошли к окошку, за которым сидел мужчина, настроем до боли напоминающим женщину с проходной в Управлении по безопасности. Подняв уставший взгляд на очередных посетительниц, мужчина механически спросил о цели визита.

— Нам нужно найти одну женщину, — ответила Рида, но не успев договорить, тут же в лоб получила:

— Мы не ищем пропавших, девушка. Вам нужно обратиться в полицию.

— Нам нужна женщина по имени Кристин Мауэр, — терпеливо произнесла Илинея, глядя в лицо сотруднику, едва заметно удивившемуся такому запросу. — Вы хоть что-нибудь можете нам рассказать о ней? Она хотя бы в Сильвероне зарегистрирована? Она вообще жива? — колдунья чуть наклонилась, увеличивая эффект давления.

Стоящие рядом люди предпочли чуть отойти, но слушать стали только внимательнее. Служащий тяжко выдохнул, можно было заметить, как у него задергался глаз. Он открыл какой-то журнал и окунул перо в чернильницу:

— Документы предоставьте, — сухо произнес он. Рида, покопавшись в сумке, извлекла потрепанную временем и парой случайных стирок книжечку и просунула удостоверение личности в небольшой вырез внизу окошка. Служащий открыл ее на первой странице. — Кем вам приходится Кристин Мауэр? — в зале что-то заметно зашевелилось. Девушки переглянулись. — Никем, я полагаю, — скептически осмотрел он их и просунул документ обратно. — Ничем не могу помочь, не имею права разглашать личные данные, — произнес он и собрался позвать следующего.

— Постойте! — подалась вперед Рида. — Это очень важно! Может, мы сможем как-то решить этот вопрос?

— Я зову охрану, — выдохнул служащий.

— Простите, мы уже уходим, — протараторила Илинея, утягивая подругу на улицу под осуждающе-насмешливые взгляды. — Ты с ума сошла? — прошипела колдунья, когда девушки оказались на улице.

— А что еще делать? Эта женщина — наша единственная зацепка! — раздосадовано простонала Рида и села на нагретые ленивым осенним солнцем ступени. — Мог бы хоть написать, с чего начать. Такое чувство, будто только мы в этом городе не знаем, кто такая эта Кристин! — она нервно дернула перекрутившуюся на бедре сумку, а потом и вовсе отстегнула ее. — Что это вообще за полиция? «Мы видим, что это не правильно, но ничего не можем сделать, — передразнивая, более низким голосом говорила Рида, чуть размахивая руками, — поэтому вот вам бумажка, действуйте!» Пф…

Илинея с иронией посмотрела на психующую подругу.

— И что дальше?

— Не знаю, — Рида развела руками. — Я похожа на генератор здравых идей? Можно знакомых поспрашивать, попытаться вытянуть что-то из мамы, — колдунья фыркнула, выражая сомнение, — окончательно рехнуться и начать листать газеты, в надежде наткнуться на упоминание… Бред-то какой! — Рида поднялась со ступенек и отряхнулась, глядя в лицо подруге. — Но дальше мотаться по «властным структурам» у меня нет ни малейшего желания!

Рида наклонилась, чтобы пристегнуть ремешки, как положено, когда мимо кто-то пронесся, вырвав сумку у девушки, оставив в ее руках только те самые ремни. Выругавшись сквозь зубы, Рида рванула следом за тощей рыжей девчушкой. Едва опомнившаяся колдунья побежала следом, путаясь в подоле.

— Ну надо же! — разгоняясь, рычала Рида. — А я-то думала еще лучше день уже не станет! А ну стой, малявка! — рявкнула она.

Однако вздрогнувшая девчушка даже не замедлилась. Ловко петляя между прохожими, она неслась по многолюдным улицам. Следом врезались в толпу преследовательницы. Возмущенные вопли, угрозы, отчаянные крики «Да там даже денег нет!» и перекрывающие все биение сердца и собственная отдышка.

Воровка все дальше убегала с площади, заворачивая к жилым кварталам. Чуть не падая, Рида, как таран, летела следом, активно работая локтями. Кто-то грозился вызвать полицию, но с воплем обегал в сторону.

— С дороги! Эта сволочь украла мою сумку! — рявкнула она на зазевавшихся прохожих. — Где она?!

Девушки завернули в темный проулок и стали нервно оглядываться.

— Да как?!. — удивленно выкрикнула колдунья.

Рида перевела взгляд наверх. Резво цепляясь за выступы и подоконники, воровка взбиралась на крышу. Оказавшись наверху, она бросила на преследовательниц насмешливый взгляд и помахала рукой с сумкой.

— Она играет с нами! — возмутилась Рида и побежала вдоль здания.

Девица бежала по крыше, чудом не соскальзывая с черепицы и не сшибая ее вниз. С визгом вниз рухнул трубочист и завис на веревке в воздухе. Дворовая «интеллигенция» отпрянула в сторону, пропуская красных от напряжения девушек.

— Ты не сможешь сидеть там вечно! — крикнула Рида, добежав до края дома.

Воровка лениво посмотрела на них и резко подалась в сторону, с разбега прыгая к соседнему дому и цепляясь за водосток. Шипя от боли, она перебралась на карниз и просто спрыгнула вниз, в кучу подгнивших листьев. Подруги рванули в соседний двор. Перекатившись, девица вскочила на ноги и побежала в узкий переулок.

— Я ей руки оторву! — прохрипела Рида, на мгновение останавливаясь, не вписавшись в поворот.

С трудом отталкиваясь ногами от земли, девушки побежали дальше. Однако прямо на их глазах воровка ловко перемахнула через заросший забор. Рида злобно выдохнула.

— Может, ты просто восстановишь документы? — простонала Илинея.

Рида чуть отошла назад и, с разбега подпрыгнув, зацепилась руками за забор. Нелепо упираясь ногами в ближайшую стену, она перевалилась на ту сторону. Воздев руки к небесам и ругаясь, на чем свет стоит, колдунья повторила номер подруги, слушая, как рвется ткань юбки, и чувствуя, как расползаются чулки. Спрыгнув на землю, она приземлилась рядом с настороженной Ридой. За забором крылся заброшенный огород и несколько полуразрушенных сараев. Островок тлена почти в самом сердце города.

— Куда она побежала?

— Не знаю, — прошептала Рида. — Она не могла так быстро скрыться. Не здесь.

Пространство впереди расширялось, являя собой колодец из стен домов с единственным входом, огороженным забором. Внимательно глядя по сторонам, девушки двинулись вперед. На кончиках пальцев Илинеи пробежали искры парализующих чар. Послышались шорохи. Рида резко подалась вперед и сию же секунду полетела лицом к земле, едва успев выставить руки вперед. Над головой щелкнул, проворачиваясь, барабан револьвера. Беглый взгляд в сторону. Рядом с колдуньей тоже кто-то стоял. Кто-то в очень потрепанных ботинках.

— Вставай, — раздался прокуренный мужской голос.

Девушка послушно поднялась на ноги. Попытка посмотреть на незнакомца за спиной была тут же пресечена дулом, приставленным к виску. Илиея прижала руки к себе, в ошметках юбки пряча зеленоватое сияние. Надежда оставалась на ее чары. За одним из сарайчиков послышалось копошение и диалог, суть которого осталась для девушек загадкой. Наконец в поле зрения показалась та самая рыжая девушка. Потрепанный комбинезон из мягкой кожи, штанины которого заправлены в черные сапоги со шнуровкой, тонкая темная кофта, ремень с многочисленными бутыльками, мешочками, отмычками и складным ножом. Она медленно, вальяжно шла по пожухлой траве «колодца», ехидно глядя на преследовательниц, тихих и переполненных явным желанием свернуть воровке шею. Следом уверенно, но оставаясь в тени следовал высокий, худощавый молодой человек.

— Фарвин, мне кажется, это чересчур, — тихо произнес он, надеясь, что пленницы его не услышат. — Есть другие, более действенные способы…

— Так, куколка, — громко произнесла та, кого назвали Фарвин, отмахиваясь от компаньона, как от надоедливого жука, — советую свои заклинания сбросить. Любое неосторожное движение, и твоей подружке придется тебя со стены соскабливать!

Колдунья сжала кулаки, хотя заклятие больно прижигало кожу. Воровка удовлетворенно кивнула и сделала пару шагов вперед.

— Кристин Мауэр, — твердо произнесла она. — Зачем вы ищите ее? Что вам известно? — девушки молча переглянулись. — Ну? — дуло сильнее уперлось в висок.

Рида чуть отклонила голову.

— Если б мы сами что-то знали! — почти выплюнула она.

— Ищете кого-то неизвестного для чего-то непонятного, — фыркнула она, вырисовывая кистью руки замысловатую фигуру в воздухе. — Ты кому лапшу на уши вешаешь? Я слышала, что вы работаете с полицией!

— Плохо ты слушала! — усмехнулась Рида.

— Нам всем будет гораздо проще, если вы ответите на вопросы, — безэмоционально произнес сопровождающий парень.

— Мы ведем собственное расследование, — тихо произнесла Илинея. — Сотрудник полиции посоветовал нам найти эту женщину, но ничего конкретного не сказал. Мы даже не знаем, кто эта женщина и чем она может нам помочь, — она исподлобья посмотрела на собеседников.

— Верится с трудом, — скривилась Фарвин.

— Если вы сами ищете ее, — почти сквозь зубы произнесла Рида, — мы могли бы помочь друг другу…

— Себе помогите! — хохотнула воровка. — Даже интересно, на что рассчитывал этот ваш полицейский. Кристин пропала полгода назад. Помогала, прикрывала, а потом свистнула все наши данные и пропала! Вот ведь совпадение!

— Фарвин…

— Заткнись! — прошипела она. — Ты всегда защищал эту суку! «Кристин такая хорошая, такая молодец! Кристин вытащит нас из этого дерьма!» А вытащит она тех, кто погиб из-за ее выходки? Напомнить, сколько операций сорвалось? — она развернулась к девушкам спиной и задумчиво сделала несколько шагов.

— Так или иначе, — он отвел взгляд и посмотрел на пленниц, — сейчас мы ошиблись, — подойдя к девице, едва слышно сказал сопровождающий. — Снова. Все они знают не больше нашего. Пора уже признать, что этот план провален, и уйти, пока мы действительно не нарвались на полицию.

— Да уж, — она бросила полный омерзения и презрения взгляд на девушек. — Только ладони зря ободрала! — девица тоскливо глянула на красные руки

— С этими что? — вновь раздался прокуренный голос над головой.

— Полагаю, имеет смысл мирно расстаться. В этом районе за последние дни и так народу пропало слишком много. Если полиция начнет шевелиться, они наверняка выйдут на нас, — спокойно говорил сопровождающий.

Илинея незаметно двинула рукой, привлекая внимание Риды. Она выставила три пальца и дернула ими. Рида осторожно кивнула. Три. Два. Один! Девушки резко подались вперед. Раздался выстрел. Одновременно с этим колдунья спустила заклинание, мгновенно поразившее всех в «колодце», кроме самой Илинеи. Парализованные, как деревянные фигурки, попадали на землю. Одним движением оказавшись рядом с подругой, она быстро привела ее в рабочее состояние, и, вырвав сумку из окоченевших пальцев воровки, девушки помчались назад, отчаянно желая скрыться в толпе. Легкие горели, звуки погони стояли в ушах, хотя обе прекрасно понимали, что вооруженная компания еще даже не отошла от действия чар.

Девушки остановились, лишь перебежав площадь и несколько жилых дворов. Они буквально рухнули на заросшую скамейку во дворе полуразрушенного дома. В ушах звенело, перед глазами все плыло.

— Ха… кха… Думаешь, это они? — пытаясь отдышаться, произнесла Илинея. — Они могут быть как-то связаны с нашим делом?

— Не… фух… не знаю. Но очень странно, что нас послали искать женщину, пропавшую полгода назад, и это вывело нас на этих… — выдохнула Рида и откинулась на ствол дерева.

Она завела руку за голову и зашипела от боли. Адреналин постепенно сходил на нет, позволяя телу вновь прочувствовать все прелести физического мира и отсутствия должной подготовки. По затылку текла кровь.

— Зацепило, — поморщилась девушка.

— Дай гляну, — Илинея придвинулась ближе и раздвинула короткие темные пряди. — Буквально скользнуло. Как только нажать успел! Паленым пахнет, обработать нужно, но жить будешь, — она хлопнула подругу по плечу.

— Сильно заметно? — лениво оглянулась Рида. Колдунья неопределенно покачала головой. — М-да… Пошли домой, у меня все болит, да и тебе явно не понравится в таком виде разгуливать, — грустно усмехнулась она, тоскливо глядя на истерзанную в клочья юбку и изгвазданное грязью пальто с оторванными пуговицами.

Впрочем, сама Рида выглядела не сильно лучше.

Колдунья, не привыкшая к забегам дальше, чем до остановки, и все еще пытающаяся выровнять дыхание, подняла руку в слабом жесте, прося еще пару минут. Рида только с пониманием кивнула и вновь откинулась на дерево. Несколько минут они молча сидели под звуки собственного дыхания и городской шум где-то на грани сознания. Окно на втором этаже единственного жилого дома в этом дворе распахнулось, и из него на улицу выглянула крупная женщина в возрасте, на ворчание которой о «назойливых бездомных» девушки даже не обратили внимания.

— А ну пошли вон отсюда! Весь двор загадили, врахи беспризорные! — чуть ли не вываливаясь из окна, заорала она.

Девушки непонимающе огляделись по сторонам, остановились взглядами друг на друге и, хрюкнув от смеха, снова расслабились.

— Значит, нормального языка не понимаете? — разорялась красная от злости женщина. — Эй, дед, — крикнула она в глубь квартиры, — неси ружье! Тут снова эти!

Рида ткнула Илинею локтем:

— Потом отдышишься, уходим отсюда! Хватит с меня и одного пулевого ранения, — она резко подскочила и потянула подругу, сидящую с таким видом, будто она только этой пули сейчас и ждет.

Кряхтя, будто за эту пробежку к ее возрасту накинулось лет шестьдесят, колдунья нехотя поднялась со скамьи, и девушки торопливо покинули на вид заброшенный дворик. Они вышли на одну из главных дорог и поплелись на ближайшую остановку. Мимо крошечных лавок с сувенирами, магазинчиков и кафешек, пустые веранды которых оставляли не самые лучшие ощущения. Местные, занятые своими делами, почти не обращали внимания на пару «оборванок» в центре города, хотя и находились те, кто неодобрительно цокал вслед или просто презрительно косился.

Колдунья отчаянно куталась в пальто, скрывающее почти голые ноги лишь до колен, и с печалью в глазах смотрела, как проезжают неподходящие маршруты.

— Давай зайдем, — Рида кивнула в сторону магазинчика, витрина которого была завалена механическими игрушками и неизвестными приборами. — Хоть отогреешься, а то нам еще минут пятнадцать идти.

Илинея только кивнула, и девушки свернули к неприметной двери.

Помещение, больше освещавшееся с улицы, чем парой лампочек под потолком, внутри оказалось несколько просторнее, что трудно было предположить, глядя на витрину. Вдоль выкрашенных в желтоватый цвет стен с плоскими деревянными панелями по низу стояло несколько стеллажей с механическими зверушками, коробками конструктора и просто очаровательными наборами инструментов, похожими на детские игрушки, хотя они просто были рассчитаны на миниатюрные детали местных товаров. А вот стеллажи у противоположной стены были уставлены куда более непривычными вещицами. Прототипами компактных фотоаппаратов, новенькими радио в отдекорированном латунью и темным деревом корпусе. В тени спряталась крупная металлическая спираль с кривой подписью «электрический водонагреватель», а рядом примостились часы — за стеклянной коробкой резво вращались шестеренки и пружины, которые задевали металлическую лапку, и та переворачивала крошечную металлическую пластинку с цифрой. Рида, как зачарованная, уставилась на любопытный механизм, пока Илинея пыталась отогреться, подойдя ближе к батарее под витриной.

За прилавком сидел человек лет тридцати или чуть больше и копошился в объемной деревянной коробке. Наверху коробки красовался замысловатый механизм из нескольких металлических цилиндров, на один из которых, самый крупный, ровным слоем намотана фольга. Над этим цилиндром расположилась сверкающая латунная труба, похожая на музыкальный инструмент.

— Хм… впервые вижу такую конструкцию, — задумчиво произнесла Рида, отрываясь от часов и подходя ближе к прилавку.

Мужчина отвлекся и немного рассеяно посмотрел на посетительницу.

— Не удивительно. В продажу они так и не поступили, — пожал он плечами и поднялся со стула, с какой-то особой гордостью разворачивая вещицу скрытой частью механизма. — Это фонограф, прибор для записи звука, — Илинея у окна закатила глаза, мысленно начиная отсчет времени. — Но вот качество звука, его громкость оставляют желать лучшего. Фольга быстро изнашивается. Да и много на него не запишешь. Так что, можно сказать, этот первопроходец нуждается в доработке, — с теплой улыбкой хлопнул он по корпусу.

Рида с интересом осмотрела «первопроходца».

— Может, попробовать заменить фольгу воском? — задумчиво произнесла она. — Не знаю, как это скажется на звуке, но воск можно хотя бы использовать неоднократно… Хотя лучше было бы как-то отлить форму с записанным звуком.

— Любопытная мысль, — вскинул брови мужчина. — И весьма неожиданная. Уж простите, но вы не похожи, — он окинул взглядом попорченный наряд Риды, — на специалиста в данной области.

— Позвольте представиться! — слабо улыбнулась девушка, протягивая руку. — Рида Бренан, инженер-механик. Это, — кивнула она на фонограф, — не совсем по моей части, но я люблю подобные вещицы.

— Михель Велман, рад знакомству, — мужчина пожал руку девушки.

— Иля, хорош у двери топтаться, ты только глянь! — позвала Рида подругу, отойдя немного в сторону.

Колдунья неохотно подошла ближе, пытаясь рассмотреть, что здесь могло вызвать волну восхищения, и, так и не найдя ответа, пожала плечами.

— Да, это здорово… наверное, — она неловко отвела взгляд.

Однако внимания никто не обратил.

— Просто представь, сколько проблем можно было решить, будь эта вещица просто меньше! Спрятать в сумку и записывать чужие обещания или собственный список дел… — она скованно засмеялась. — Не отвертишься потом! Сколько преступлений могло быть раскрыто просто вовремя записанными словами! — на этом моменте она резко затихла, вспоминая об их собственном деле. — Благодарю за рассказ! — торопливо произнесла она. — Загляну к вам как-нибудь позднее, а сейчас нам пора! Сами видите, мы не в лучшей форме, — рассмеялась Рида, двигаясь к выходу.

— Ладно, — с легким недоумением на лице сказал Михель им в спину. — Удачи!

Девушки буквально вывалились на улицу и быстрым шагом продолжили свой путь. Резкий и странноватый выход из магазина колдунья просто проигнорировала, наоборот, довольная, что не пришлось по третьему кругу рассматривать игрушки в попытке убить время. Меньше, чем через час, они уже заходили в квартиру Аши, выглядящей на удивление свежо и довольно. Особенно на фоне только что вошедших девушек. Едва сдержавшись от того, чтобы накинуться с расспросами, одновременно вызванивая госпиталь, Аша с непередаваемой смесью удивления, беспокойства и чего-то еще осмотрела подружек и задала только один вопрос:

— Что серьезное?

— Нет. Просто упали, — с каменным лицом ответила Рида. — С лестницы.

Аша кивнула, понимая, что правды ей сегодня не добиться.

— Чаю? Может, вина?

— Да, — с таким же выражением лица и интонацией произнесла колдунья и, скинув верхнюю одежду и обувь, пошла искать более целые вещи.

Пожав плечами, Аша вошла в зал, чтобы достать с витрины еще пару бокалов, после чего направилась на кухню, откуда и продолжила диалог:

— Илинея, со мной сегодня связались твои родители, — шорохи в зале прекратились. — Поздравляли, говорили что-то о публикации твоей работы, — Илинея высунулась в коридор, с подозрением глядя на Ашу. — Там только согласие нужно подписать. Хотя меня смущает, что по адресу, который мне продиктовала сиера Аделина, находится здание Маджистериума.

— Может, это тот доклад для конференции? — спросила Рида, параллельно стягивая с себя штаны.

Колдунья лишь пожала плечами.

— Наверное. По времени что-нибудь уточняли?

— Нет, — покачала головой Аша, отставляя бутылку из темного стекла в сторону. — Но вряд ли они будут ждать долго. Сколько там нужно, чтобы добраться сюда с окраин терры? Двое суток, кажется. Подписать, утвердить, направить в печать… Даже не знаю, — она приложилась к бокалу,присаживаясь на подоконник, до сих покрытый ошметками утеплительной ваты.

Раздался тяжкий вздох.

— Рида, натягивай штаны обратно. Разберемся с этим сегодня, — нарочито спокойно произнесла колдунья, даже не оборачиваясь на протяжный стон боли за спиной.

Так, не успев даже немного отдохнуть, девушки вновь направились в центр, к тем самым «властным структурам», которые Рида так яро не желала более видеть. Радовало лишь то, что повод в этот раз был абсолютно законным и даже обещал быстро разрешиться. Водитель омнибуса и ребята, обеспечивавшие его движение, даже вежливо поприветствовали девушек, которых наблюдали все чаще.

Здание Маджистериума находилось немного дальше исторического центра города и было построено уже в послевоенные годы на месте одного из обширных парков. Строилось оно на скорую руку, без архитектурных изысков и больше напоминало кирпичную коробку, к которой лишь спустя годы приваяли что-то похожее на колонны и глиняные наличники. К огромной, двустворчатой двери вела скромная дорожка из укатанного мелкого щебня с некогда белоснежными бордюрами, вдоль которых росли декоративные кустарники, сбрасывавшие зеленую листву лишь с первым снегом. И если снаружи зданию мало что помогало от серости, то внутри создавалось впечатление, будто кому-то разрешили использовать резьбу, позолоту и художественную ковку в неограниченном количестве и он не смог отказаться. Рида могла поклясться, что в одном из окон она даже видела витраж.

Оказавшись внутри, девушки направились через огромный холл. Почти пустой. Часть пространства в нем занимала пара широких колонн с пуфами у подножья и несколько крупных вазонов с высокими растениями. Здесь же, рядом с постом охраны, расположилось несколько вешалок для одежды, но девушки их решительно проигнорировали. Воспоминание о погоне за воришкой еще больно саднили по всему телу, а уверенности в пожилом колдуне за столом с журналом не было, как и в охранных чарах в этой части Маджистериума. Подруги подошли к охраннику, назвались и уточнили расположение Министерства образования.

Пройдя дальше, в коридор, скрывающийся за резной дверью, колдунья напряглась. Здесь охранные заклинания были куда серьезнее, в некотором смысле, давление чужих сил ощущала даже Рида. Широкий светлый коридор был увешан множеством картин, в основном пейзажей. Здесь же расположились и парочка дверей, за которым расположились сотрудники, обслуживающие это здание, и спуск к котельным. Дойдя до первого поворота, девушки поднялись по узкой лестнице на второй этаж, в рекреацию. Три двери — три министерства. Образование, медицина, внутренняя безопасность. На каждой двери по две таблички: одна крупная и поменьше со стеклянным окошком, за которое можно было пропихнуть бумажку с именем действующего главы министерства. Девушки разошлись к разным дверям в поисках нужного, и, буквально, через секунды Рида попросила подругу подойти. «Министерство внутренней безопасности Западной терры Таврии» — гласили кованные медные буквы. «Реймонд Мауэр» — припечатала полоска бумаги ниже.

Девушки переглянулись. Рука Риды потянулась к двери, однако колдунья перехватила ее, не сводя глаз с таблички.

— И что ты ему скажешь? — прошептала Илинея. — Здравствуйте, нам в полиции сказали найти вашу однофамилицу, может, подскажете? Так? — Рида дернулась, опуская руку вниз, и сжала губы. — К тому же, за десять минут он никуда не денется, — Рида согласно кивнула и отвернулась от двери, обманчиво манящей ответами на вопросы.

Пройдя к двери в противоположной стене, девушки, больше из привычки постучавшись, вошли в просторное светлое помещение. Справа расположился широкий одежный шкаф, рядом с которым, перед огороженным тонкой стеной пространством, расположился секретарский стол. Слева от входа, на расстоянии пары шагов находилась еще одна дверь из дорогой древесины и с именной табличкой, не менявшейся столь долго, что ее отлили из металла. Чуть дальше, за углом министерского кабинета виднелось еще несколько столов. Сотрудники, кроме суровой секретарши в темном платье с турнюром и высокой прической, даже взгляда от бумаг не отняли. Женщина же строго приказала подойти к ней и назваться. Минуты три она шарила в записной книжке и, найдя нужное имя, кивнула сама себе, попросила девушек немного подождать и без стука вошла в кабинет. Через одну из самых долгих минут в жизни, проведенную под короткие разговоры и стук печатных машинок, женщина пригласила девушек пройти внутрь, а сама вернулась на рабочее место.

Слева от двери расположился массивный стол, за которым сидел сам Аврил и монотонно объяснял что-то по старому, вычурному телефону. Молодой на вид колдун нервно постукивал ухоженными пальцами по столешнице, иногда убирая выбившуюся из низкого хвоста темную прядь волос, сильно контрастирующую с бледной кожей. Под глазами красовалась пара синяков от переутомления, невольно оттеняющие светлые глаза. Стеганый жилет из бардового атласа плотно прилегал к телу, почти сливаясь с темной рубашкой и небольшим кружевным жабо. Из небольшого кармашка на груди торчало пенсне в округлой медной оправе, хотя сам министр на зрение не особо жаловался, спокойно разбирая мелкий почерк на бумаге. Министр кивком поприветствовал посетительниц и жестом предложил им сесть на стулья у окна, напротив входа. Кабинет министра больше напоминал архив. Здесь не было каких-то личных вещей, фотографий или деталей, которые бы как-то характеризовали своего хозяина. Разве что висящее над головой традиционное изображение двух вертикальных полос красно-синего флага, призванного обозначить расовое равенство в государстве нового Совета. Зато большая часть кабинета была заставлена стеллажами. Стопки старых газет на нижних полках; толстые папки с документами, для прочности закрепленные толстым картоном и круглыми металлическими скобами. Коробки с разными предметами, примостившиеся на самом верху. Открытые металлические шкафы, переполненные какими-то свитками и хранящие в себе несколько сломанных печатных машинок. За спиной министра расположился шкаф почти на всю стену, из которого Илинея явственно ощущала поток энергии от хрустального шара, и высокий сейф. С подоконника шею щекотало какое-то буйно вьющееся растение.

— Аврил Венделия, министр образования Западной терры, — колдун положил трубку и, приветливо улыбнувшись, начал копаться в ящике стола в поисках нужных документов. — Рад, наконец-то, встретить вас лично, Илинея Девраиль, пусть и обстоятельства вашего прибытия далеки от радужных, — Илинея лишь кивнула в ответ, выдавив из себя дежурную улыбку. — А к вам, простите, как обращаться? — перевел он взгляд на нервно ерзающую девушку.

— Рида. Не обращайте внимания, я здесь в качестве поддержки и карты города, — протараторила она, отводя взгляд в сторону.

— Как скажете, — с легким смехом произнес Аврил. — Мне, как и другим организаторам конференции, безумно жаль, что вам не довелось выступить лично, профессор Девраиль.

— Боюсь, я уже некоторое время не являюсь профессором. Мне пришлось покинуть Академию Тариони с подачи нашего… — Илинея застопорилась, перебирая в голове все известные ей прозвища и обращения к Вомину. — С подачи нашего многоуважаемого ректора, — выдохнула она.

Аврил немного повернул голову, едва заметно скривившись.

— Понимаю, о чем вы. Полагаю, буду прав, если сообщу вам об отстранении Лино Вомина от должности, — девушки почти синхронно вскинули брови. Рида от удивления даже подалась вперед, заглядывая за подругу. — Хм… О! Вот оно! — воскликнул Аврил, выуживая из шкафа толстую папку с личным делом. — Около недели назад он прибыл в клинику с жалобой на головные боли и эпизодическую потерю памяти. Обследование показало, — с некой хитрецой выглянул он из-за листа бумаги, — что нервные связи в его мозгу повреждены сильными чарами. Вероятно, одним из запрещенных заклятий, — колдунья крепко сжала подол юбки, но в остальном выражала полнейшую непричастность. — Есть некоторые подозрения, — он вновь пристально посмотрел на девушек, — но никаких прямых доказательств нет. И не будет.

— Из-за этого его отстранили от должности? Мне кажется, у него были куда более серьезные проколы в работе, чем проблемы с памятью, — недоверчиво проговорила Рида.

— Да, вы правы, отстранили его не из-за этого, — совершенно будничным тоном ответил Аврил. — Он снят с должности на время следствия. А так как при обыске его кабинета была обнаружена шкатулка с весьма любопытным содержимым, за которое тридцать лет назад его должны были отдать под трибунал… Сейчас это уже нельзя счесть преступлением, да и сроки давно прошли. Однако, сами понимаете, магическое сообщество не оценит, если мы позволим ему и далее руководить академией, — он постучал стопкой бумаг по столу и вернул личное дело на место. — Так что, если пожелаете, вы можете без проблем вернуться на свою должность. Хотя сейчас речь немного не об этом, — министр сел обратно за стол. — Комиссия конференции сочла вашу работу достойной публикации в научных журналах. Нужно лишь ваше согласие, — он протянул через стол несколько листов с напечатанным текстом. — Как член комиссии, я прошу вас ознакомиться и, если вас все устраивает, расписаться внизу каждого листа и в конце документа напротив вашего имени.

Колдунья чуть привстала, забирая бумаги из рук Аврила, и опустилась обратно на стул, принявшись внимательно читать условия. Тем временем министр вновь вернулся к работе, просматривая, судя по его нахмуренному лицу, какую-то жалобу или просьбу, чудом просочившуюся в общий поток почты. Пару раз в тишину кабинета, разрезаемую лишь шуршанием бумаги, заглядывали сотрудники, однако тут же ретировались, заметив все еще не ушедших посетительниц.

Рида откинулась на спинку стула и задумчиво смотрела на висящие на стене часы. Обещанные десять минут давно прошли, и в голове начали крутиться навязчивые мысли о министре внутренней безопасности. Илинея, очевидно, была права. Даже если бы их допустили к самому Реймонду, что само по себе маловероятно, речь была не выстроена. Какие вопросы задавать и что они вообще хотят услышать? И пускай Риде не хотелось в это верить, все еще оставался шанс, что Реймонд и Кристин просто однофамильцы. Особенно эту теорию возвышали диалоги воров, которым Кристин якобы как-то помогала, и тот факт, что министр внутренней безопасности ничего не предпринял. По крайней мере, ничего заметного. Скромный опыт подсказывал, что пропади его жена, дочь или какая родственница, об этом бы знал и трещал не только весь Сильверон, но и ближайшие поселения. С другой стороны, с ее пропажи прошло уже полгода. Возможно, общественный резонанс просто не докатился до Рейнхарма…

В какой-то момент дверь кабинета бесцеремонно распахнулась, и секретарша твердым шагом вошла внутрь, озаряя помещение своим недовольством.

— Саро Венделия, — строго произнесла она, — ваша сестра только что сообщила, что не может до вас дозвониться, — Аврил поднял растерянный взгляд на женщину, потом перевел его на свой телефон, трубка которого едва не сползала с пазов. — Ясно, — фыркнула она. — Поправьте, я сообщу ей, что вы можете с ней говорить.

— Да… да, конечно, — он спешно положил трубку, как нужно, и лишь после этого женщина, развернувшись на каблуках, покинула кабинет.

Телефонная трель раздалась меньше, чем через две минуты. Извинившись, мужчина поднял трубку и ласково поприветствовал девушку на том конце провода.

— Аврелия, пожалуйста, я работаю! Давай обсудим это позднее! — тихо ответив на пару бытовых вопросов, настойчиво попросил мужчина, не заметив, как сбоку от сдерживаемого смеха хрюкнула Рида.

Однако поток речи из трубки не прекратился, и министр лишь неловко улыбался посетительницам, коротко отвечая сестре. Покачав головой, Илинея взяла перо и проставила на документе свои подписи, после чего положила все на стол. Министр, прикрыв трубку рукой, кивнул и тихо попросил:

— Мне еще нужно кое-что уточнить у вас. Не могли бы вы немного подождать за дверью?

Девушки наперебой проговорили что-то согласное и вышли за дверь, оставляя министра решать его семейные проблемы.

— Десять минут, да? — ехидно произнесла Рида, опираясь на стену у входной двери и приветливо улыбаясь секретарше.

— Кто ж знал, — пожала плечами колдунья. — Интересно, что еще ему нужно.

— Скоро узнаем, — вздохнула Рида и внимательно посмотрела на что-то старательно пишущую женщину.

Немного помявшись у стены, девушка подошла ближе, покашляла, привлекая внимание, и, смущенно извинившись, тихо спросила:

— Нам сейчас еще нужно заглянуть к саро Мауэру… — секретарша подняла на нее вопросительный взгляд. — Я много разных вещей о нем слышала, и мне немного боязно. Может, вы сможете мне что-то рассказать? Успокоить…

— Девушка, — устало выдохнула женщина, — я не вмешиваюсь в частную жизнь сотрудников и не распространяю сплетни. Могу лишь заверить вас, что в рабочих вопросах вам совершенно не о чем беспокоиться.

— Вот как, — задумчиво покачала головой Рида. — Благодарю!

— Однако, — Рида притормозила, а Илинея навострила уши, — я советую вам очень внимательно следить за речью в его присутствии, — вполголоса проговорила женщина. — Должность позволяет ему… многое, и он этим охотно пользуется.

Рида еще раз пробормотала слова благодарности и изрядно загруженная вернулась к такой же задумавшейся подруге. Высказывание не было слишком информативным, но отлично будоражило подсознание с его догадками. Создавалось ощущение, что не хватает лишь одного или двух кусочков, чтобы собрать картинку целиком. Спустя несколько минут дверь кабинета вновь открылась, и Аврил позвал девушек продолжить разговор. Пока Рида прикрывала дверь, Илинея подошла к столу министра. Перед ним лежала рукописная версия доклада колдуньи об эффекте «зеркала», раскрытая ближе к концу, где девушка высказывала некоторые из своих гипотез.

— С вашего позволения, сиера, мы бы хотели убрать из финальной версии предположение о том, что рассматриваемый эффект от сильных чар может распространяться не только на заклинателя, но и на ближайшие живые объекты, — глядя в глаза колдунье, спокойно произнес Аврил.

— А в чем проблема? Мне кажется, доказательная база для этой гипотезы достаточна, — со смесью непонимания и возмущения, присущего творцу, защищающему свое произведение, произнесла Илинея. — В конце концов, это даже не утверждение!

— Я понимаю ваши чувства и не сомневаюсь ни в вашей компетенции, ни в качестве работы. Просто, — он глубоко вдохнул, прикладывая ладонь ко лбу, — этим предположением очень нездорово заинтересовался другой член комиссии, — девушки переглянулись и вопросительно посмотрели на колдуна. — Министр внутренней безопасности, — сдался Аврил. — Реймонд… очень непростая личность с такими же непростыми отношениями с магическим сообществом. Мне бы не хотелось лишний раз раздувать опасения среди недостаточно осведомленных масс. Они могут счесть подобный эффект чрезмерно опасным, и я не сомневаюсь, что мой коллега охотно поддержит эту позицию. Хотя я не могу винить его после случившегося с его женой…

— А что с ней произошло? — осторожно спросила Рида.

— Она пропала около полугода назад, — неохотно выдавил из себя Аврил, отводя взгляд. — Ходят разные слухи, одни абсурднее других, но все сходятся на участии в этом магов. К счастью или увы, мы не были близко знакомы, я видел ее здесь пару раз и мне трудно представить, кому было бы выгодно ее исчезновение. Впрочем, я не расскажу вам чего-то, что было бы скрыто от общественности, — слабо улыбнулся он. — Если вам это так интересно, вы можете полистать любое официальное издание. О пропавших обычно пишут рядом с некрологами, — пожал он плечами и посмотрел на Илинею. — Так как? Мы можем вырезать эту часть текста? — и протянул ей еще одну бумажку-согласие.

Колдунья только хмыкнула и, пробежав текст глазами, поставила свою подпись. Поблагодарив за уделенное время, девушки покинули кабинет. Аккуратно закрыв дверь, выходящую в рекреацию, девушки невольно выдохнули и развернулись, собираясь уйти из здания Маджистериума. В этот момент из кабинетов Министерства внутренней безопасности вышел невысокий, крепко сложенный мужчина с зачесанными набок короткими русыми волосами. Он торопливо поправил пальто из плотного темно-коричневого сукна и, повернувшись, столкнулся взглядом с подругами. Он слегка встрепенулся, на лице отразилось смутное сомнение. Илинея незаметно толкнула подругу локтем. Это был тот же колдун, которого они встретили в Управлении. Рейонд Мауэр собственной персоной.

— Не помню, чтобы у меня были встречи на сегодня, — с толикой недовольства произнес он. — Вы ко мне? — он кивнул на дверь.

— Нет, — спешно ответила Илинея и потянула подругу за собой. — Мы уже уходим, — деловитым тоном добавила она.

Втроем они спускались по одной лестнице, и все это время девушки чувствовали изучающий взгляд. Одна лестница, один коридор, один холл. Казалось, будто их преследуют. Однако на улице они разошлись в разные стороны: министр направился к низкому паромобилю, в котором его уже ожидал водитель, а девушки двинулись вдоль аллеи. Но жуткое ощущение почему-то не покидало. Вероятно, потому что им еще предстоит встретиться. Девушки переглянулись и решительно промолчали. Потом. Будет куда более подходящее время.

Отойдя подальше, Рида внезапно усмехнулась.

— Аврелия, да? Похоже у этого семейства совсем нет фантазии!

— Рида! — возмущенно протянула Илинея.

— Что? — рассмеялась девушка. — Аврелия Венделия! Жуть!

— Это просто традиция, — вздохнула колдунья. — Во многих чародейских семьях принято называть близнецов схожими именами!

Рида насмешливо фыркнула:

— Отличная традиция! Мало того, что лица одни и те же, они еще и называются одинаково! Кто вообще это выдумал?

Колдунья лишь пожала плечами, чуть ускоряя шаг и обгоняя идущих впереди прохожих. Это был довольно тяжелый день, но лицо колдуньи излучало покой и безмятежность. Даже Рида спокойно шагала рядом. Основная проблема еще и близко не была решена, но теперь девушкам казалось, что в этот раз у них есть все части загадки и их оставалось лишь сложить.

— Я, кстати, не помню, чтобы у нынешнего главы рода была сестра, — задумчиво произнесла колдунья, глядя в почти чисто небо.

По серому небосводу неспешно плыли легкие облака, почти не способные перекрыть уже холодное осеннее солнце, спешащее укрыться за горизонтом. Да, это солнце отчасти было похоже на суетливых горожан, вечно куда-то бегущих, чтобы поплакаться о проходящей мимо жизни.

— Говоришь так, будто знаешь каждого белого мага в стране, — ехидно прокомментировала Рида.

— Мама с детства пичкала меня информацией об аристократах. Как и ее саму пичкали когда-то, — тихо дополнила Илинея. — Сейчас этого, конечно, нет. Но Аврилу далеко не двадцать-тридцать лет! Он так же выглядел и тогда, когда мама рассказывала про Венделия. Я к тому, что сестра-близнец просто не могла появиться у него уже после того, как я съехала от родителей! — путано поясняла колдунья, активно жестикулируя и привлекая ненужное внимание возмущенных чужой несдержанностью зевак.

— И? — Рида остановилась, перекрывая путь подруге и с любопытством ожидая от нее ответа.

— Я… ладно, я не знаю! — подняла руки колдунья, словно признавая поражение в несуществующей битве. — Может, она и не близнец вообще. Да и какая разница! Слишком много внимания семейству империалистов уделено за сегодня! — как-то чопорно произнесла колдунья и с гордо поднятой головой двинулась к остановке.

Иронично хмыкнув колдунье в спину, Рида ускорила шаг. Через несколько минут девушки с руганью перебежали удивительно оживленную дорогу, коих в Рейнхарме отродясь не наблюдалось, и остановились в паре шагов от бетонной плиты остановки.

— А что там с этим эффектом зеркала? — опершись на ствол дерева, подозрительно спросила Рида.

— А что с ним? С ним все в порядке, спасибо, что интересуешься, — язвительно бросила колдунья, но в ответ получила лишь укоризненный взгляд. Осмотрев занятых своими делами прохожих, она подошла ближе к подруге. — Как бы сказать… Эффект «зеркала» — это отражение части энергии обратно в заклинателя по траектории измененного магического фона, — Рида, сделав умный и заинтересованный вид, покивала. — Однако эта часть очень мала. Большинство вообще ничего не ощущает. Известно лишь несколько мощных и, само собой, запрещенных боевых заклинаний, которые могут нанести вред через этот эффект. В основном же, худшее, что может случиться, это головная боль или подпаленные брови… Тебе это не интересно, да?

Рида прочистила горло и отвела взгляд, словно высматривая омнибус на дороге.

— Меня, как не мага, больше интересует часть с отражением в иной живой объект.

— Расслабься, это просто теория, — покачала головой Илинея. — Неизвестно, так ли это на практике. К тому же, если даже заклинателю почти не достается, окружающим вообще волноваться не о чем!

На пару мгновений повисло молчание, заполненное бесконечными звуками города.

— И к чему тогда весь этот цирк с вырезанием части из доклада?

— К тому, что окружающие, как и ты, в первую очередь обратят внимание на сам факт отражения. И лишь немногие посмотрят, насколько он незначителен.

— Это ж как ловко можно манипулировать мнением общественности, — куда-то в воздух произнесла Рида, доставая деньги из сумки.

Колдунья только печально кивнула, и девушки заскочили в транспорт.

Почти час молчания или разговоров ни о чем. В головах крутилась совсем другая тема, но открыто обсуждать подобное в набитом людьми и магами омнибусе казалось занятием глупым и рискованным. Так что почти всю дорогу девушки молча смотрели в окно мысленно готовясь перелопачивать газеты полугодичной давности в поисках того самого объявления о без вести пропавшей женщине.

В почти родной двор девушки добрались уже к закату, лениво подсвечивающему розовым полоску горизонта. Перед домами, на сломанных качелях и в старых металлических домиках с жуткими, заржавевшими рожицами, бесились дети. В основном школьники, наконец-то вырвавшиеся из опостылевшей утренней рутины. С каким-то особым, непередаваемым удовольствием на грани сознания девушки наблюдали за этой картиной, стоя рядом с подъездной дверью. Маленькие волшебники радостно показывали маленькие чудеса. Радугу в ладошках или сверкающих бабочек. И детвора заворожено наблюдала за сказочным действом, не имеющим для них ничего общего с кошмарами совсем недавнего прошлого. Откуда-то слышались звуки хлопушек, и ребята постарше, вымазанные в краске и саже, но довольные донельзя, с визгом выбегали оттуда.

Новое поколение уже сильно отличалось. В лучшую сторону. Лишь бы этот мерзкий мир не прогнул их под себя. И так однажды, шаг за шагом, они создадут свой мир, прекрасный и новый. В котором не будет места всему тому дерьму, с которым так тщетно пытается бороться их поколение. И только такие идеалистические мысли позволяли им дальше бороться и строить тот самый удивительный мир, который им самим, увы, не увидеть. Оставалось лишь покачать головой, как взрослые тетушки, и отправиться домой, допивать уже выветрившееся вино.

Правда мертвеца

Утро следующего дня. Сильверон, городская библиотека

Вернулись девушки в пустую квартиру. Однако обсудить без свидетелей они ничего не смогли, в коротком разговоре успев только сойтись на походе в библиотеку. Едва они разделись, дверь квартиры открылась, и внутрь вошла веселая и изрядно подвыпившая Аша. С порога радостно обняв девчонок, она лишь поздравила Илинею с публикацией и, на ходу скидывая верхнюю одежду, завалилась в ванную. Подружки же, подхватив чужой настрой, махнули рукой на бессмысленное размусоливание прошедшего дня и довольно приговорили остатки вина.

И если вечер компания провела слегка навеселе, комментируя истории Аши с работы, то на ночь этот настрой не распространялся. Большую часть ночи девушки провели без сна. Риду слегка потряхивало от непонятных предчувствий и неясного страха перед тем, что они могут найти. Перед пониманием, что ясная череда действий давно закончилась. И больше всего девушку мучил вопрос: что дальше? Что делать, если они действительно найдут преступника?

Илинея же просто кляла бессонницу подруги, ее бормотания и постоянные подъемы с прогулкой по квартире.

Так что ранним утром девушки уже были на ногах и, решив не терять время даром, собрались и умчались в городскую библиотеку, расположенную в паре кварталов от Исследовательского центра. Они бодро и в то же время нервозно двигались по почти пустым улицам. Отчасти это напоминало книжные описания городов после конца света: серое небо, запах дыма, пронизывающий ветер, время словно застыло. Тишину разрывали лишь редкие «выжившие», которым не повезло работать в такую рань.

Рида довольно и тепло улыбалась, проходя мимо Исследовательского центра и глядя на уставшего сторожа в потрепанном шерстяном пальто поверх вязанной кофты. Зевая во весь беззубый рот, он гасил фонари на здании и снимал замок с парадной двери. Помахав рукой деду, уже давно забывшему какую-то там дочку сотрудницы и потому лишь неловко почесавшему затылок в ответ, Рида ускорилась.

Обойдя несколько дворов, девушки вышли в небольшой сквер. Чуть ли не вылизанные дорожки из округлых камней, короткая пожухлая трава на пятачках земли, огороженных изящными кованными заборчиками, создавали некий абстрактный узор, увидеть который возможно было лишь с высоты. Вероятно, его видели целиком лишь трубочисты и те, кто выглядывал с окон второго этажа библиотеки. Вдоль дорожек под светом еще зажженных высоких вычурных фонарей красовались влажные после густого утреннего тумана деревянные скамьи. А впереди виднелась и сама городская библиотека — бледно-зеленое двухэтажное здание времен Третьего совета с множеством выбеленных барельефов и кронштейнов, тонким карнизом, разделяющим этажи и подчеркивающим темную черепицу крыши. Крыльцо библиотеки окаймляла невысокая каменная балюстрада, давно нуждающаяся в реставрации, хотя работники и старались придать ей свежий вид парой слоев известки.

Библиотека еще даже толком не начала работать. На окнах первого этажа одна за одной отдергивались тяжелые шторы, свет горел не во всем помещении. Сквозь стекло можно было заметить пару библиотекарш средних лет в платьях с жестким корсетом и небольшим турнюром, приподнимавшем верхнюю юбку. Женщины чинно расхаживали между полками и поправляли книги. Рядом с дверью, за столиком регистрации, крутился молодой парнишка, который то ли приходился кому-то из сотрудниц сыном, то ли устроился на подработку.

Рида поднялась на крыльцо и, приоткрыв дверь, заглянула внутрь. Парнишка тут же встрепенулся, чуть ли не подскакивая с места, женщины же синхронно посмотрели на дверь. Одна из них молча кивнула, позволяя посетительницам войти, в то время как вторая скрылась где-то за полками с материалами по иностранным языкам.

Парнишка, одернув рубашку, встал со стула и чуть подрагивающим от волнения голосом поприветствовал девушек, уточнив какого рода литература их интересует.

— Нам нужны новостные издания полугодичной давности, — отчеканила Рида и на секунду замолкла, подумывая, стоит ли уточнять, и качнула головой собственным мыслям. — Нас интересуют некрологи и объявления о пропавших горожанах, — добавила она, наблюдая, как парень неловко хлопает глазами.

Стоило ему выйти из-за столика, как подлетела одна из библиотекарш:

— Вы ранее брали здесь книги? — доставая ключи из стола, спросила она.

— Да, Рида Бренан, — кивнула девушка. — Там студенческая карточка должна быть, я не меняла ее.

Женщина пару раз цокнула.

— Боюсь, вы не сможете забрать книги с собой, пока не обновите документацию.

— Ничего страшного, — пожала плечами Рида. — Мы можем пройти в читальные залы на втором этаже? Нам предстоит длительное обсуждение, не хотелось бы никому мешать, — Рида чуть наклонила голову.

Библиотекарша кивнула и вручила один из ключей парню:

— Угловой зал, где обычно кружки проводят, — тихо проинструктировала она и вновь повернулась к девушкам: — Еще раз: какой период вас интересует?

— Новостные издания, вышедшие от семи до пяти месяцев назад. Будет лучше, если это будет местный «Вестник».

Девушки, заранее поблагодарив, направились за парнишкой к широкой деревянной лестнице, ведущей на второй этаж. Они шли по коридору мимо множества дверей, внимательно глядя под ноги после того, как Илинея первый раз споткнулась о приподнятый временем красный ковер. Дойдя до самой дальней двери, парень открыл ее огромным медным ключом и, отойдя в сторону, пустил девушек внутрь, после чего, не дожидаясь какой-либо реакции, направился вниз. Рида обошла круглый стол, занимающий большую часть пространства, и распахнула плотные шторы, впуская утренний свет в помещение. Сняв пальто и повесив его на вешалку у двери, колдунья с любопытством подошла с стеллажам, расположенным вдоль стены. В основном на полках стояли до дыр зачитанные книги по рукоделию и небольшие поделки. Побродив по небольшому помещению, Илинея пристроилась на стул рядом с Ридой, в ожидании пером ковыряющей засохшие чернила, которые долгое время спокойно стояли в стеклянных тарах в центре стола.

— О чем задумалась? — тихо спросила колдунья, откинувшись на спинку стула и от души потянувшись.

— Да просто… — Рида выдохнула сквозь стиснутые зубы и прислушалась к тишине за дверью. — Что мы будем делать, когда… если найдем преступника?

— При штурме кабинета Вомина тебя это не особо беспокоило, — колдунья посмотрела на подругу из-под прикрытых ресниц и усмехнулась.

— Ну, тогда все мероприятие на эмоциях прошло, — уже спокойнее произнесла девушка, пожимая плечами. — Если подумать, нам, буквально, повезло, что не он оказался главным подрывником. Просто представь на секунду, что это не так? Что мы делали? Сообщили полиции? Попутно зарывая самих себя, — фыркнула она. — То, что мы сейчас делаем, вероятнее всего, лишь крошечный шаг. Но рано или поздно мы достигнем конечной цели, — Рида на мгновение замерла, вновь прислушиваясь, и продолжила уже тише: — Мы найдем преступника. И что дальше? Убить его? — резко поднявшись на ноги, она замолчала.

Илинея удивленно повернула на нее голову, как в следующие секунды дверь распахнулась и внутрь вошел тот же парень, с трудом удерживая на вытянутых руках стопку газет, едва не перекрывающую ему обзор. Рида обошла стол и сняла часть стопки. Неловко пролепетав слова признательности, парень сгрузил остатки на стол, уточнил, нужно ли девушкам что-то еще и, получив отрицательный ответ, скрылся за дверью, быстро топая по коридору. Колдунья оценивающе осмотрела пожелтевшую стопку с местами безумно плохой печатью и стянула самую верхнюю газету.

— Так что? — привлекая внимание подруги, спросила Рида и подошла к двери, чтобы убедиться, что их разговор останется между ними.

Илинея поморщилась и отвернулась к окну.

— Я не знаю, — тихо ответила она. — Убийство… — у девушки будто ком в горле встал. — Даже если отмести мораль и тот факт, что потом следствие будут вести уже в отношении нас, решит ли оно главную проблему? Преступник явно не просто какой-то маньяк-одиночка. У него наверняка есть сообщники. И, судя по тому, как резво от него отвели следствие, сидят они высоко, — Илинея нервно раскрыла газету и стала искать нужные страницы. — Не знаю, как ты, а я не профессиональная убийца, чтобы спокойно и методично выслеживать неизвестное количество народа и отстреливать его!

— Но и в полицию мы пойти не можем! — припечатала Рида и так же стянула одну из газет, сразу раскрыв ее ближе к середине. — У нас есть только слова и подозрения, которые сами по себе ничего не значат. А если покопаться в том, откуда эти слова взялись, у нас проблем будет гораздо больше, чем у реальных преступников!

— Знаешь, — хищно прищурившись, резко сказала Илинея, — о конкретных действиях будет гораздо проще рассуждать, если у нас хотя бы подозреваемые будут и какая-нибудь информация о них!

— Резонно, — кивнула Рида и опустила взгляд к тексту.

Номер за номером они просматривали тексты в поисках знакомого имени, однако стопка, казалось, и не думала уменьшаться, а нужный выпуск ехидно прятался ближе к концу. И как назло, между полноценными газетами скрывались тонкие брошюрки в два-три листа — платные объявления о пропаже и некрологи убитых, хотя последних было немного. Часть убийств успешно замалчивалась, чтобы лишний раз не будоражить население, особо чувствительное к плохим новостям после пересмотра состава Мэтримонума, которым многие остались недовольны.

Рида быстро пролистывала страницы, бегло просматривая объявления, и внимательно прислушивалась к звукам за дверью. Сейчас еще рано. Лишь единицы заглядывали сдать просроченную книжку. По-настоящему библиотека заполнялась по вечерам, когда сюда сбегались школьники и студенты, но ближе к обеду здесь наверняка начнутся мероприятия. Рида бросила раздраженный взгляд на неубывающую кипу. Стоило поторопиться. Откинув в сторону очередную газету, Рида плюхнулась на стул и посмотрела на подругу, которая с каждым прочитанным объявлением становилась все мрачнее.

— Так много смертей, — удрученно и с неясной толикой удивления произнесла колдунья, осматривая очередной некролог, вышедший вне новостного выпуска. — Не задалось времечко в Сильвероне…

— Ты просто свежие выпуски не видела, — равнодушно бросила Рида. — То траванутся, то с крыши грохнутся, то врахи растащат, то в трущобах пропадут, потом в канавах находят. А как паромобили в цене упали, совсем грустно стало — бьются, как мухи о стекло.

Илинея хмыкнула и вернулась к чтению. Еще некоторое время они бесплодно копались в старых бумагах, пока, наконец, не дошли до середины стопки. Колдунья взяла в руки потертую газету, уже машинально открыла ее на странице перед некрологами и чуть не взвизгнула, подзывая Риду к себе. Черно-белый карандашный портрет молодой женщины красовался на пол страницы, что вызвало немалое удивление, ведь пресса обычно не могла похвастаться какими-либо изображениями. Но, видимо, пропажа жены министра стала достаточным основанием заморочиться. Впрочем, изображение пропажи девушек пока волновало меньше всего. Тем более, что женщина на протрете не имела каких-либо заметных отличительных черт. Да и какова вероятность, что художник досконально перенес образ на бумагу, никак его не приукрасив и ничего не упустив?

Гораздо более ценной была информация под портретом.

«Как в воздухе растворилась: пока одни ищут, другие сыплют обвинениями» — гласило название статьи, написанное большими вычурными буквами.

«Во время ежегодного весеннего парада, проведенного в рамках Новогоднего фестиваля в центре города, неподалеку от Аллеи искусств, буквально исчезла всеми любимая общественная деятельница и жена министра внутренней безопасности Кристин Мауэр. В тот день Кристин в составе организаторской группы отвечала за магическое представление. По словам очевидцев, она подошла к коробке со светокристаллами, чтобы запустить фейерверк, однако вместо этого всю Аллею озарила яркая вспышка, сопровождаемая металлическим скрежетом. Когда все прекратилось, кристаллы взмыли в небо, однако женщины на месте не было, как и следов, которые могли бы прояснить ситуацию. Версии произошедшего сильно разнятся от спланированного похищения до смерти женщины.

И хотя практикующие маги-иллюзионисты отрицают возможность физического вреда от таких, по их словам, «детских игрушек», теоретики осторожно заявляют, что при неправильном использовании чар мог случиться неконтролируемый выброс сил. Эффект от данного явления непредсказуем и мог, как переместить женщину в пространстве и времени, так и расщепить несчастную на частицы. При таком подходе остается вопрос: почему же пострадала только Кристин? Ответа на него нет.

Однако уже долгое время никаких известий о женщине нет, расследование не движется, и версия о ее смерти кажется наиболее правдоподобной. Если данная версия подтвердится, кто знает, вероятно, магическое сообщество ждут новые ограничения в использовании их способностей».

Илинея отложила газету в сторону и встала со стула, начав расхаживать по помещению в попытке осмыслить и проанализировать прочитанное. Рида, облокотившись на стол, барабанила пальцами по спинке стула и выжидающе смотрела на подругу, пока та, наконец, не остановилась.

— И что нам это дает? — колдунья уперла руку в бок и наклонила голову.

— То, что это мемориальная статья и нам нужен более ранний выпуск, — выдохнула Рида и отвернулась к столу.

Время близилось к обеду. За дверью уже слышались чьи-то негромкие разговоры и топот ног. Приглушенные звуки, обрывающиеся в самом начале коридора, когда посетители скрывались в читальных залах.

Девушки уже по номерам искали более ранние выпуски. Процесс пошел быстрее, но результатов пока не принес. Схватив следующую газетенку, Рида откинулась на спинку, выгибаясь так, что корсаж стал протестующе трещать.

— Мяса хочу, — спустя пару минут молчания выдала она.

Илинея нарочито медленно повернула голову.

— Ты серьезно? Вот прям щас? Лучшего момента не нашлось?

— Здоровенный кусок, поджаристый, с приправками… — простонала Рида, резко принимая вертикальное положение.

— Рида, прекращай, я тоже не завтракала! — возмущенно пробурчала Илинея, чуть ли не ныряя в газету.

— Оу, мне почти стыдно, но ты только представь…

— Ищи. Объявление! — прошипела колдунья. — Чем быстрее найдем, тем быстрее уйдем отсюда.

Рида печально вздохнула и только собралась продолжить поиски, как Илинея дернула ее на себя, положив газету на стол. В углу страницы расположилось объявление о пропаже. Значительно меньше предыдущей статьи и без декоративных элементов.

«Пропала женщина. Колдунья. Низкий рост, крепкое телосложение, светлые вьющиеся волосы до лопаток, нос прямой, губы тонкие, глаза черные. Зовут Кристин Мауэр, может быть также известна под фамилией Фиро…»

Илинея дернулась и закрыла газету, глубоко вдыхая и поворачиваясь лицом к подруге. Та неподвижно стояла и смотрела на стол, после чего вновь открыла объявление:

«… Если увидите кого-то, подходящего по описанию, просим сообщить полиции. Так же просим оказать полиции помощь в сборе данных, если у вас есть возможность связаться с родственниками или друзьями женщины».

— Вот и все… — пораженно выдохнула Рида, откладывая газету в сторону.

— Реймонд Мауэр, — сжала губы Илинея. — Ну что ж, я подозревала, что мы не на простого горожанина выйдем, но как махаться с министром безопасности…

— М-да, — почесала затылок Рида и зашипела от боли — небольшое ранение еще давало о себе знать. — Так или иначе, мы нашли то, за чем пришли.

Рида собрала газеты в две стопки и вручила одну из них колдунье. Все еще несколько шокированная колдунья машинально взяла ее в руки и, погруженная в мысли проследовала за подругой. Пройдя мимо парнишки, пришедшего как раз, чтобы попросить девушек перейти в другой зал, в котором уже прошло мероприятие, девушки спустились вниз и поставили чтиво на регистрационный столик. Библиотекарша критично осмотрела стопки и собиралась начать пересчитывать выпуски, когда подняла взгляд на девушек, стоящих с отстраненным скорбным видом. Прочистив горло и еще раз осмотрев девиц, женщина махнула им рукой, позволяя убраться восвояси. Те, что-то вежливое пробормотав в ответ, накинули пальто и вышли на улицу.

За дверьми библиотеки сияло холодное осеннее солнце, прогуливались студенты, сбежавшие с занятий, рабочий народ возвращался с обеденного перерыва. Девушки молча шли домой, не зная, что сказать, да и не особо желая этого. Нет, они вовсе не были потрясены, а единственное, что удивляло, это косвенное родство брюзги-секретаря из магической академии и террского министра. В остальном же подружки с самого начала подозревали, что выйдут не на второсортного пироманьяка. Однако именно сейчас перед ними остро встал вопрос, чуть раньше заданный Ридой: а что делать теперь? Теперь, когда речь идет не о поисках абстрактного преступника. Когда перед ними конкретный колдун, обличенный властью и влиянием, так или иначе, значительно большими, чем у них самих. И самое отвратительное во всем этом, что вариантов не то чтобы не было. Но выборка была скудна и сильно напоминала альтернативу между способами выбраться из дракона: такая же неприятная и малореальная.

Илинея, идущая чуть позади, остановилась и внимательно посмотрела в спину Риде. По лицу колдуньи пробежала смутная тень сомнения. Она сжала кулаки, чуть прикусила губу, набирая в грудь больше воздуха. Рида остановилась и оглянулась.

— Все в порядке? — обеспокоенно спросила она.

— Просто думаю, — покачала головой колдунья.

Виолончели под рукой сильно не хватало, все же с ней сосредоточиться было бы намного проще.

— И как успехи? — Рида кивнула в сторону, призывая подругу поравняться с ней на дорожке.

— Так себе, — пожала плечами колдунья, приближаясь к Риде. — Не могу понять одну вещь… — Рида вопросительно приподняла брови. — Ладно, больше, чем одну, но сейчас речь только об одной. Зачем нам сказали найти Кристин Мауэр? — тихо произнесла она, одними глазами следя за окружающими. — Нет, конечно, все очень удачно сошлось, если о нашем деле так можно выразиться! Но откуда ему было знать, что нам известны подобные детали? Я в жалобе ничего такого не писала, да и разговор у нас не ахти какой вышел. Я думала, она какой-то информатор или что-то в этом духе! Пострадавшая или очевидица…

— Возможно, так и есть, — прервала поток речи Рида, сворачивая во дворы. — Доподлинно неизвестно, мертва она или нет. Видимо, наш полицейский знал о случившемся на шествии гораздо больше.

— Может, у него и спросим?

— Может, — кивнула Рида. — Но сначала обед, я уже устала торговаться с желудком! К тому же, у нас есть еще не решенные вопросы, — чуть притормозив, она выразительно посмотрела на Илинею.

— Я знаю, — с толикой безысходности ответила Илинея. — И я оттягиваю ихрешение, как могу.

На этих словах девушки скрылись в подъезде.

На звук открывшейся в квартиру двери медленно, как гроза, идущая над морем, из кухни с чашкой сарцина в руке вышла Аша. Подол старого коричневого халата, принадлежавшего ее мужу, волочился по полу подобно шлейфу, волосы собраны в небрежный хвост с парой упавших на лицо прядей. И взгляд. Хищный, чуточку надменный, смотрящий прямо в душу. Она остановилась, опершись на косяк двери в спальню, и смотрела четко в прихожую, на раздевающихся с улицы девушек и одновременно мимо них.

— Что-то случилось? — стягивая обувь, спросила Рида.

— А? — как бы приходя в себя, дернулась Аша, фокусируя взгляд на дочери. — Нет, нет… Все нормально, — она отхлебнула чая и открыла дверь в спальню, уже из-за порога добавляя: — Илинея, звонили твои родители. Интересовались, как ты тут. Будет замечательно, если ты все же лично с ними переговоришь, — она особенно выделила слово «лично» и скрылась в комнате.

Оставалось легкое ощущение недосказанности. Будто женщина собралась говорить о чем-то совершенно ином, но в последний момент решила воздержаться. Впрочем, эту странность заметила лишь Рида, в отличии от подруги, знакомая с особенностями поведения Аши. Однако даже она не придала этому большого значения.

— Хм, раньше они не особо охотно связывались со мной, — фыркнула Илинея, откидывая волосы назад и проходя в ванную.

— Раньше ты не жила в чужом городе не пойми где и не занималась врах знает чем, — иронично отметила Рида по пути к кухонной раковине.

Девушки засели на кухне с чаем и бутербродами. Тепло квартиры слегка разморило. Не хотелось ни выходить куда-либо, ни, тем более, ругаться со служащими. Да чего там! Даже думать о происходящем не хотелось. Где-то на грани сознания то и дело вскакивали важные вопросы, но тут же задвигалось обратно, как коробка старого хлама под кровать. В конце концов! Как можно в тепле, уюте и безопасности, у матери под крылышком думать о том, что где-то рядом кого-то убили, похитили! Что у власти сидит некто, спокойно взрывающий полные дирижабли. Что, вообще-то, его они и искали…

Нет! Хотелось просто отвернуться от жестокого грязного мира, завернуться в стеганный плед и распинаться о том, как в глупом романе что-то неправильно расписано и в реальности все было бы гораздо проще. Да уж, проще! Проще думать над тем, что случилось, анализировать прошедшее и размышлять, как сделать лучше. А вот думать, что сделать прямо сейчас да, желательно, чтоб с приемлемым исходом… Уже гораздо сложнее.

Девицы молча пили чай. Настолько тихо, что Аша пару раз выглядывала из спальни, подозревая что-то неладное. Через какое-то время Илинея отставила кружку в сторону и направилась в комнату Аши, где расположился единственный в квартире телефон. Аша с пониманием покинула спальню позволяя девушке наедине переговорить с родителями, а сама подошла к Риде, неподвижно сидящей на стуле и словно заснувшей с открытыми глазами. Она одной рукой обняла дочь за плечи и тихо попросила:

— Я бы хотела, чтобы вы поменьше гуляли по центру. Сейчас очень сомнительные слухи ходят, конфликты, кражи. Не хочу потом читать некролог про собственную дочь, — строго добавила Аша.

— Да, мам, я понимаю, — отстраненно ответила Рида, на что Аша лишь покачала головой, прекрасно видя, как ее просьбу бессовестно игнорируют.

— Может, все же расскажешь мне в чем дело? Вы, как приехали, нервные, дерганые! А сегодня так и вовсе… У нас счетоводы так же выглядели, когда у них по финансам что-то не сходилось, — фыркнула Аша и отошла шкафчикам, чтобы долить в чай бренди. — Еще и Дориан с бабушкой воду мутят, — она хитро прищурилась и наклонилась немного вперед, уперев руку в бок.

Однако реакции от Риды не последовало. Лишь на мгновение скосив глаза на мать, она все также продолжила смотреть в окно. Девушке хотелось посвятить ее в детали, спросить совета и, в то же время, не подвергать близкого человека даже малейшим рискам. И хотя на грани подсознания залегла мысль о том, что они обе знают значительно больше, чем говорят друг другу, Рида все же предпочла второе. В конце концов, если ты сознательно выбрал залезть в болото, вовсе ни к чему тянуть с собой других.

— Дочь? — настороженно произнесла Аша.

— Да все нормально, мам! — вдруг улыбнулась Рида. — Просто поругались со студентами в библиотеке. Не бери в голову! И мы будем осторожны, гуляя в центре.

Аша цыкнула, недоверчиво усмехаясь. Открылась дверь спальни, и оттуда совершенно спокойная вышла Илинея. Обменявшись с колдуньей кивками, Аша взяла с тарелки кусок рыбного пирога и удалилась к себе. Иля же, на удивление довольная, вновь заняла свой стул.

— Она все-таки восстановилась в статусе белого мага, — удовлетворенно произнесла она. — Статус — не панацея и не щит, но подступиться к ним уже будет не так просто, — Рида внимательно смотрела на подругу. — Еще и отца туда затащила. Подумать только! Он всю жизнь мечтал об этом, а решение буквально под боком спало!

— О! Так вас можно поздравить, сиера Лион! — устало и с беззлобным ехидством спросила Рида.

— Вот еще! — фыркнула колдунья. — Мне для этого самой придется идти и подтверждать кровное родство. А пока что я Девраиль, как и была! — она с улыбкой подняла кружку и приложилась к ней, будто там и не чай вовсе. — Я так понимаю, мы сегодня никуда больше не идем?

— Не-а, — покачала головой Рида. — Хватит с меня новостей. Да и так ли важно это сейчас?

Короткий осенний день стал плавно перетекать в уютный вечер с тихо барабанящим по стеклам дождем. Никаких планов, никаких вопросов, ничего, что могло вызвать хотя бы малейшее волнение. Весь оставшийся день они занимались мелкими бытовыми вопросами, читали, разговаривали, играли в дурацкие игры, к которым позднее присоединилась и Аша. И конечно же, слушали душевную виолончельную музыку, иногда переходящую на знакомые мелодии. Тихий, семейный вечер. Да…

Утро следующего дня началось с пустых кухонных шкафов и записки, нацарапанной на скорую руку с просьбой сходить за продуктами. Рида подругу решила не будить, быстро собралась и выскользнула из квартиры. Легкая утренняя прохлада, запах влажной после ночного дождя земли… Девушка медленно шла в сторону небольшого магазинчика, принадлежавшего знакомым фермерам. В свое время именно от них маленькая Рида наслушалась историй о нападениях врахов за пределами города. Рида невольно улыбнулась детским воспоминаниям, когда после этих историй она наотрез отказывалась ехать к ним в гости и чуть ли не со слезами отговаривала мать.

Подняв голову, девушка прислушалась к шуму на дороге. Чьи-то разговоры, журчание грязной воды. Где-то вдали можно было различить тарахтение паромобиля, заглушаемое близким ржанием лошадей, везущих по рельсам небольшую конку. В городе их осталось совсем немного, и все больше они играли роль развлечения. Даже маршрутные ветки оставили лишь рядом с культурными памятниками и значимыми местами вроде того же Исследовательского центра.

Едва Рида подумала перебраться на другую сторону, буквально в лицо ей прилетело несколько свернутых в трубку газет, а мимо пронесся мальчишка, мечтающий поскорее избавиться от своего груза и получить заслуженные нинге за работу. Рида отшатнулась назад и со смесью любопытства и недовольства подняла один из экземпляров, где первый же заголовок заставил девушку резко помрачнеть.

«Глава комитета по делам внутренней безопасности Рейнхарма Ирон Ян убит в собственном доме» — выведено крупными витиеватыми буквами на первой же странице. Рида нервно сжала руку в кулак, глубоко вдохнула и, свернув газету в несколько раз, убрала ее в сумку. Превосходное начало дня! Даже открывать не хотелось, но что-то подсказывало — надо. Она посмотрела через дорогу, где виднелся квартал с магазинчиками, повернутыми к дороге. Ладно, все по порядку!

Рида вернулась домой минут через тридцать с полной котомкой продуктов за плечами и выражением лица столь суровым, что только поднявшаяся Илинея мгновенно проснулась. На вопрос «Что случилось?» Рида не отвечала. Молча разделась, скинула котомку на кухонный стол, а после достала из поясной сумки свернутую газету и с психом швырнула ее на стол.

— Доброе утро, Иличка!

Илинея недоумевающе проморгалась, одернула подол блузки и, откинув волосы назад, взяла газету в руки.

— Утро начинается не с чая… — пораженно прошептала она. — И что там? Есть какие-то детали?..

— Я не читала, — нервно ответила Рида. — Посреди улицы как-то неудобно анализировать мотивы убийцы!

Илинея, поджав губы, вдохнула и ушла в зал одеваться, пока Рида засела на подоконник, дергая ногой и стуча пальцами по древесине. Затягивая декоративную шнуровку на юбке, Илинея громко спросила:

— Когда это случилось?

Рида сцапала газету со стола и открыла нужную страницу:

— Буквально пару дней назад. Соседи вызвали полицию, когда услышали крики его жены, — она на пару мгновений замолчала, вчитываясь в текст, тем временем Илинея показалась из-за угла. — Говорится, что она встала попить воды, а когда вернулась в спальню, обнаружила мужа со свернутой шеей и вспоротым животом. Убийца, похоже, выбрался через окно, — девушки невольно глянули на такое хрупкое стекло.

Илинея поежилась, в красках представляя случившееся.

— Это просто… тупая жестокость! — возмутилась колдунья. Рида подняла на нее заинтересованный взгляд. — Вряд ли он… — колдунья запнулась на полуслове. — Убить, так еще и над трупом поизмываться! — она отвернулась.

— Шустро он, — задумчиво произнесла Рида. — Бесшумно пробраться на, — она провела пальцем по тексту, — третий этаж, провернуть дело и скрыться. Пока женушка за стенкой воду пьет.

— Думаешь, она сама его?..

Рида покачала головой.

— Даму в госпиталь отправили. Бредит. Я больше склоняюсь к магии, — Илинея скривилась. — Либо по городу щеголяет какой-то совершенно лютый профессиональный маньяк, — Рида продолжила читать.

— Кажется, вчера Аша говорила о каких-то беспорядках в центре…

— Так или иначе, мы лишились надежного источника информации, — пробормотала девушка, старательно игнорируя возмущения во взгляде подруги. — Очень любопытно, что наш служащий был убит буквально в тот же день, когда мы к нему пришли. И после того, как к нему заглянул Реймонд. Может и совпадение, но верится с трудом… — в квартире на несколько мгновений поселилась тяжелая, давящая тишина, после которой Рида холодно изрекла: — Дальше тянуть некуда. Нужно что-то решать с Реймондом, а дальше будь что будет. Разберемся!

Илинея кивнула и перевела взгляд на газету:

— А с этим что?

— Если они связаны, мы об этом узнаем. Если нет… Следствие еще не закрыто, и нас это не касается, — пожала плечами Рида.

Илинея покачала головой, явно необрадованная ответом. Всегда хотелось сделать, как лучше. Правильно, по справедливости. Но в реальности всего просто не успеть. Да и как это правильно? Бросить все и бежать искать другого маньяка? Будто одного мало! Колдунья невольно сжала руки в кулаки. Нужно сосредоточиться на деле. На деле, решения которому они так и не придумали. Стоит подготовиться к худшему!

— Ты куда? — чуть удивленно спросила Рида, глядя на резко, по-военному развернувшуюся спиной колдунью.

— Пойду перезачарую виолончель. На всякий случай, — равнодушно отозвалась Илинея и скрылась в зале.

Рида промолчала, отклонившись к окну. «На всякий случай»… Будто они штурмом Маджистериум брать собрались! Девушка усмехнулась, но улыбка тут же сползла с ее лица. Критикуешь — предлагай. Рида отлипла от подоконника и подошла к котомке с продуктами, вновь дергаясь каждый раз, когда «рвались» струны заклинания за стенкой. Что делать? Какой дурацкий вопрос! А чего они вообще хотят добиться? Рида замерла, словно движение могло спугнуть мысль.

А ведь действительно! Что они хотят получить в итоге? Какова цель их расследования? Простые очевидные вопросы озарением из глубин темного космоса рухнули на голову Риды с такой силой, что та едва не села. Все это время они просто искали имена, даже не заметив, что поиски в итоге стали самоцелью. И теперь, когда они закончились… Ради чего все это? Месть? Отчасти. Отрицать неслабый налет ненависти к тем, кто покалечил ее брата и едва не убил их самих, Рида не могла. Но отлично понимала, что их смерти ей будет… недостаточно? Отчего-то после встречи с Дамианом ощущение, что это личные разборки, пропало окончательно. Слишком отчетливой была мысль «От наших действий зависит больше, чем мы сами».

И что тогда? Справедливость? Восстановление доброго имени? Рида усмехнулась. С Илей уже все разрешилось. Стоило лишь выпереть Вомина. А сама Рида… Было, конечно, обидно. Но от мерзкой записи об увольнении ее никакое разоблачение преступников не спасет. Предвзятость — зараза с очень глубокими корнями вне зависимости от того, что ее посеяло. Азарт? М-да, истина куда прискорбнее. Рида глубоко вдохнула, расставляя банки по шкафам.

Все, что приходило ей в голову так это необходимость дополнительной информации. Если отталкиваться от целей более благородных, нужно узнать, кто еще замешан в этой каше из магии и пороха. Слушая очередной «бдзынь» из зала, Рида тихо заскулила, вспоминая, как ловко все прошло в Академии. С Вомином было проще. Все известно. Кто где находится, когда уходит. Все можно уточнить. Да и появление Илинеи не было чем-то сверхъестествнным. Здесь же… В Маджистериум незамеченным не прорваться. Тяжесть охранной магии чувствовали даже люди. Да и не похоже, что господин министр склонен задерживаться на работе.

— Слушай, — Рида заглянула в зал, где, сидя на софе, Илинея сосредоточенно осматривала инструмент, будто чары могли ошметками лежать на поверхности, — а ты невидимость какую-нибудь можешь наколдовать?

Илинея подняла на подругу мутный взгляд.

— Невидимость — барахло! — презрительно фыркнула она. — Оно сложное, требует постоянного обновления, к тому же при движении все равно заметно… некоторое визуальное искажение пространства. Может, однажды найдется кто-то, кто доработает его, но сейчас… Пф, — колдунья скривилась.

— Я просто подумала, мы ведь знаем, когда Реймонд уходит из Маджистериума. Можно было бы проследить за ним, узнать, где он живет… — осторожно говорила Рида, после чего быстро выпалила: — Свернуть ему шею и вспороть брюхо, чтобы все решили, что это очередная жертва маньяка, — Илинея аж воздухом поперхнулась, широко раскрытыми глазами уставившись на подругу. — Ну и доказательства поищем, кто у него в союзниках и вот это все… — немного стушевавшись, закончила Рида.

Илинея отвела взгляд, раздумывая над сказанным.

— Можно использовать отвод глаз. Вещь специфическая, заметная на грани предчувствий, но надежнее невидимости. Это, конечно, если ты найдешь способ, как нам вести слежку за паромобилем, — с претензией предложила колдунья, навязывая зеленоватый поток энергии паралича на струны. — Да и резать я никого не хочу, если уж на то пошло! Зачем? Мы можем просто найти вещественные доказательства и принести их в полицию, — нотки возмущения и праведного гнева звенели в ее голосе.

— Хорошо, — выдохнула Рида, проводя ладонью по лицу. — Если получится, сделаем так. Хотя я сомневаюсь, что в этом есть смысл. Реймонд — министр внутренней безопасности. Он буквально и есть наша полиция! — она скрылась в коридоре и через мгновение вновь оттуда выглянула: — Мы сделаем, как ты сказала. Но! На твоем месте, я бы еще что-нибудь поубойнее вспомнила, — показывая пальцем на инструмент, с укоризной ответила Рида.

Илинея перевела все еще возмущенный взгляд на виолончель и отставила ее в сторону, прервав процесс зачарования на середине, отчего струна с жалобным писком лопнула и звучно ударила по деревянному полу. В ход пошли кольца. Хотя чего-то серьезного и, тем более, могущественного на них не нанести. И пускай в смене инструмента был свой резон, сделала она это, чтобы отвлечься от мыслей, не излучающих оптимизм. Хотелось поскорее разобраться с делом и забыть его, как страшный сон, вернувшись в тихие, порой раздражающе спокойные будни Рейнхарма. И не мучиться дилеммами о правильности убийства преступника. Да она вообще не хотела когда-либо задаваться такими вопросами!

Колдунья сильно сжала старое медное кольцо, чуть погнув его. Бросить все. Убежать и спрятаться. И продолжить жить иллюзией, что все эти смерти, интриги и врах знает что еще происходят где-то там, далеко! Не с тобой или твоими близкими. Ужастики из большого города, где совершенно непонятно, как могут спокойно жить обыватели. Поиграли в детективов на свою голову!

За стенкой что-то зашумело — Рида взяла с кухни табуретку и принесла ее в коридор, чтобы дотянуться до антресоли. Через пару минут шума сдвигаемых в сторону вещей и бормотания ругательств, девушка вновь заглянула в зал.

— Ты же отвод глаз готовишь? Ближе к четырем едем к Маджистериуму.

Илинея насмешливо изогнула брови.

— Кажется, ты с конца начала. Давай лучше с того места, где начинается план действий по слежению за паромобилем, — фыркнула она, параллельно выбирая украшение, которое бы лучше всего подошло для чар.

— А чего тут думать? — пожала плечами Рида. — Ясное дело, что мы за ним не побежим, — оттаскивая табурет на кухню, начала она. — Значит, нужно, чтобы он либо оставлял след, либо устранился, — Илинея накренилась, с любопытством выглядывая в коридор, откуда вскоре показалась Рида с торжественно поднятой ручной дрелью. — Я больше ко второму склоняюсь, конечно, но модель новая и непонятно, смогу ли я быстро и незаметно поколдовать над ее двигателем, чтоб он заглох. А вот бочку с водой продырявить где-нибудь снизу, чтоб и невидно, и след оставило, вполне выполнимо, — девушка почти любовно погладила инструмент по рукоятке.

Илинея лишь покачала головой, глядя на довольную подругу, и заявила, что закончит с чарами где-то минут через тридцать. Развязка близилась, и это лишь все усугубляло, усиливая волнение и страх перед неизвестностью.

***

Лучи вечернего солнца освещали полупустой кабинет, окрашенный в кремовый цвет. Здесь не было никаких излишеств. Прямые углы, простые плинтуса. Если бы Реймонд мог, он бы отказался и от насмешливо следящих за ним флага и герба над рабочим столом. Министр подошел к единственному шкафу, расположившемуся у двери, и достал оттуда папку с бумагами на подпись с пометкой «Срочно!!!». Со всем остальным колдун предпочитал вдумчиво разбираться у себя дома. По крайней мере, последние полгода. С тех пор, как Кристин «пропала», в доме стало намного тише. Как минимум, никто не задает неудобных вопросов.

Реймонд невольно почесал руки в тонких кожаных перчатках, скрывающих множество едва заметных порезов. Маленькое напоминание от супруги, что лезть в чужие секреты вредно для здоровья. Он слегка улыбнулся и сел за стол, такой же простой, как и все в кабинете. Покончить с этой папкой и уехать. Туда, где его совершенно точно никто не побеспокоит. Да уж, золотко Кристин золотком никогда не была! Суровая, своенравная, амбициозная девица с неплохими способностями. Такой ее знал Реймонд. И мало кому приходило в голову, что такая женщина могла прийти из крошечного городка, из семьи ничем не примечательного секретаря академии. Раздалась трель телефонного звонка, на что мужчина лишь поднял трубку и тут же опустил ее назад. Если что-то важное, секретарь сообщит.

Прошло больше года, а шрамы все еще саднили, будто заросли совсем недавно. Он до сих пор не знал, что за магию Кристин наложила на ежедневник. Но отлично понял, что за его содержимое она муженька спокойно угробит. Впрочем, что-то подобное Реймонд мог сказать и про себя. Их отношения никогда не были полюбовными. Они были просто удобными. В первую очередь, для репутации, ведь окружение отчего-то свято верило, что уж семейные пары друг друга поберегут и не будут вытворять что-либо опасное и незаконное. Реймонд насмешливо фыркнул. Статистика всегда говорила обратное.

Из небольшого кейса мужчина достал печать и шлепнул ею по бумаге, оставляя почти идеальный оттиск своей подписи. Куда быстрее и грязи меньше. Хотя более высокие чины все еще возмущенно ворчат, наблюдая такую подпись. Ее и подделать проще и печать можно украсть. Министра же это мало смущало. По разным причинам.

С самого дна папки он вытащил плотный конверт без каких-либо пометок. Риверс, собака! Реймонд нервно отбросил конверт в свободный угол стола. Заниматься делами подчиненного не хотелось от слова совсем. Такие конверты обычно предвещали массу волокиты и звонков куда надо, чтобы, так сказать, сгладить острые углы. Не то, чтобы остальные сотрудники и подчиненные никогда не доставляли таких проблем… Хотя, нет. Именно таких проблем и не доставляли! Риверс же никогда не действовал посередине. Он либо не оставлял за собой следов вообще, либо с треском проваливался. На его счастье, последнее случалось заметно реже.

Глубоко вдохнув, Реймонд продолжил перебирать бумаги. Указы, приказы, планы эвакуации… На неделе еще и проверка из департамента Мэтримониума! Несколько подписей заняли положенное место, планы и проверки вернулись в шкаф до завтрашней планерки. Он откинулся на спинку кресла с длинной жалобой в руках, иногда бросая тоскливый взгляд на конверт. Приписав вверху жалобы отказать, министр по телефону позвал секретаря. Меньше, чем через пару минут, в кабинет вошел высокий молодой парень в сюртуке, который явно провисал на плечах.

— Пусть подготовят официальный ответ. Сейчас, — протянул ему жалобу Реймонд. — Сразу все печати проставлю и отправите. Понятно?

Парень кивнул и взял протянутый лист, однако покидать кабинет не спешил, замявшись на самом пороге. Реймонд поднял на него уставший взгляд.

— К вам посетитель, — чуть заикаясь пояснил недавний выпускник. — Но у него ни записи, ничего нет.

— И что же? У него и имени нет? — переведя взгляд на бумаги, спросил Реймонд.

— Виермо… — начал было секретарь, но министр его резко прервал:

— Пусть зайдет через десять минут, — и потянулся к конверту.

Секретарь дергано кивнул, явно не горя желанием находится с непонятным визитером в одном помещении, и вышел за дверь. Реймонд же с тяжким вздохом раскрыл конверт и вынул оттуда несколько рукописных листов от доверенных лиц из отделений в разных районах города. Подозреваемый, замечен, некто похожий, схожий след ранения… С едва сдерживаемым гневом он отложил бумаги в сторону. Десять минут… Еще есть немного времени, чтобы успокоиться.

Конечно, приказ был не из простых. Но потому он и отправил Риверса! Ян — уважаемый колдун с боевой закалкой военных лет. Но Реймонд должен был заставить его молчать. Всегда слишком правильный, он мог запросто разворошить это осиное гнездо, донести историю с подрывом до Мэтримониума, и тогда властям Западной терры несдобровать! Мэтримониум сделал бы все, чтобы угомонить паникующих граждан, и голова Реймонда, как ответственного за безопасность, полетела бы первой. И это при условии, что никто не узнал бы про его причастность к взрыву.

Реймонд глубоко вдохнул.

Нужно было самому приехать за тем проклятущим артефактом! Кто же знал, что эта старая рухлядь настолько хрупкая, что способна рвануть от малейшего напряжения!

Мужчина протянул руку к документам. Мало всего прочего, так в последнем агентском отчете еще и сообщалось, будто дело пытались закрыть по приказу за его подписью. Откуда только он взялся?

Реймонд глянул на время.

Три… Два… Один…

Дверь отрылась.

Точен, как часы!

Реймонд поднял голову, оценивающе осматривая посетителя. Здоровый крепкий мужчина вальяжно расположился у двери, опершись на темный косяк. Черное длинное пальто расстегнуто и, как бы невзначай, демонстрирует пристегнутые к ремню на брюках ножны с небольшим кинжалом и кобуру с револьвером. Старая модель, которую он в качестве трофея забрал из ныне несуществующего подразделения личной охраны Мэтримониума.

Виермо Риверс собственной персоной! Он по привычке поправил очки с темным стеклом, какие обычно носили механики и сварщики, на пару мгновений демонстрируя миру почти белые радужки глаз. «Слепые» глаза. Пугают окружающих и при этом отлично видят. Пожалуй, даже слишком хорошо.

Не дожидаясь какой-либо реакции со стороны министра, он подтащил один из стульев и сел напротив Реймонда, терявшего терпение с каждой секундой. Поправив вульгарно растрепанные волосы, длиной доходящие почти до подбородка, Виермо с непередаваемым удовольствием, сочащимся из слов, из жестов, из фривольной позы, коротко произнес:

— Полагаю, вы уже видели последние новости, — и, подавшись вперед, едва слышно, с гортанным смехом добавил: — Городской «Вестник», первая полоса! Неплохо, да? И никто ничего не знает! — он откинулся на спинку стула, не придавая ни малейшего значения каменному выражению лица Реймонда.

— Видал новости и посвежее, — холодно ответил министр, двигая бумаги из конверта к собеседнику. — Твои развлечения мне дорого обходятся.

Риверс бегло прочитал содержимое бумаг, вспоминая каждый случай, после чего презрительно швырнул их на стол.

— Они ничего не докажут!

— Если они наберут на тебя достаточно материала, мои слова уже не только не помогут тебе, но и меня загонят в крайне невыгодное положение, — чеканил слова Реймонд, иногда поглядывая на дверь. — Хочешь развлекаться — делай это за свой счет. Я уже устал подчищать за тобой трупы. В твоих интересах, чтобы я таких конвертов больше не получал. Иди! Распоряжения получишь к вечеру.

— Так точно, — фыркнул Риверс и поднялся с кресла. Остановившись у самой двери, он немного повернул голову: — Вас, кстати, караулят у машины. Забавные девицы, даже над отводом глаз поработали. Еще б он на меня действовал, — усмехнулся мужчина и тут же покинул кабинет, оставляя Реймонда наедине с этими словами.

Дверь бесшумно закрылась, и лишь тогда Реймонд позволил себе немного расслабиться, положив руки на подлокотники и задрав голову к потолку с парой древних свечных люстр. Столько навязчивых мыслей… Планы, идеи, работа, проверки и две девицы, играющие в шпионаж. Агенты несли любопытные известия с самого Рейнхарма, хотя до встречи в Управлении Реймонд находил это лишь забавным чтивом. Далеко не первые гражданские на его практике, что решили, будто они могут все сделать лучше специально обученных служб. Хотя, стоило признать, дамочки забрались далеко. Гораздо дальше многих. Министр усмехнулся. Ни к чему заставлять девочек ждать!

Просмотрев оставшиеся бумаги и убрав печать и содержимое конверта в портфель, Реймонд поправил серый пиджак, накинул пальто и вышел из своего кабинета. Он неспешно раздал указания сотрудникам, запер кабинет на замок и непривычно бодрой походкой направился прочь из Маджистериума. Удивительное состояние! Своеобразное предвкушение, в то же время, очень похожее на чувство, когда слушаешь ложь, зная правду. Веселье в некоторой извращенной манере.

И все же на подходе к холлу, где охранник, заметив министра, спешно спрятал бутерброд под стол, Реймонд взял себя в руки, возвращая походке степенность и важность, а взгляду — деловую отстраненность. Он вышел на улицу и завернул в сторону. Водитель уже сидел на своем месте, привычно ожидая министра. Реймонд невзначай окинул пространство холодным взглядом и едва заметно улыбнулся. Риверс был прав. «Шпионки» действительно хорошо поработали над маскировкой и, похоже, даже использовали магию через вещи. Ловко! Однако, ищейку таким трудно обмануть. Само заклинание министр превосходно видел, а почти физическая боль и зрительные искажения при попытке целенаправленно посмотреть на девушек лишь подтверждали подозрения.

Кивком поприветствовав Реймонда, водитель вышел, открыл дверь, пропуская его на заднее сидение, и вернулся за руль. Колдун со страдальческим видом откинулся на спинку сидения. Что ж, поиграем по правилам!

— У меня, — тяжко вздохнул Реймонд, прикладывая ладонь ко лбу, — ужасно болит голова. Езжай помедленнее.

— Как скажете, — пожал плечами водитель и стал медленно выезжать на дорогу.

Паромобиль, пыхтя и рыча не хуже стаи горных врахов, выбрался к мостовой и неспешно поехал вдоль домов, большинство из которых не так давно служили поместьями знатным магическим родам. Свисток на крыше машины, поднимая к небу облако пара, радостно приветствовал других водителей и распугивал излишне размеренных горожан. Впрочем, уже после второго гудка, Реймонд гневно потребовал прекратить и продолжил с особым довольством смаковать ощущение безликой магии неподалеку. Да… Следом за машиной, торопливо перебирая ногами, шли две девушки, сокрытые от любопытных взглядов заклинаем старым, как мир, и отчаянно старались не потерять из виду тонкую струйку воды.

Они прибыли к относительно небольшому двухэтажному дому в соседнем районе города где-то через полчаса. Почти в два раза дольше обычного. Но осознание того, что за машиной, сбивая дыхание, торопились две девицы, искренне считавшие, что их план сработал, поистине бесценно. Пока водитель отгонял машину в гараж, Реймонд спокойно прошел во двор, приглашающе оставляя кованную калитку приоткрытой. Даже любопытно, сколько времени им потребуется на то, чтобы решиться вломиться в маняще беззащитное «логово злодея». С трудом сдерживая рвавшийся наружу саркастичный смех, колдун скрылся за высокой, округлой дверью из темного дерева, обитого металлом.

Подруги застыли в небольшом отдалении, рядом с декоративными кустами, листва которых изрядно облетела. С подозрением они смотрели на зазывающую калитку, сейчас больше напоминавшую пасть дракона.

— Этот врахов выродок нас заметил, да? — будничным тоном с толикой раздражения больше утверждала, чем спрашивала, Рида.

— Да, — разведя руками, ответила Илинея. — Похоже, с самого начала. Возможно, он из ищеек.

— Придем ночью или завтра?

— Нас будут ждать.

— И что теперь? До старости здесь сидеть будем? — фыркнула Рида. — Ты смотри, у меня треть жизни прожита, тебе в одного тогда идти придется, — она криво улыбнулась и просунула руку под пальто, поправляя лямки рабочего комбинезона.

— Поторопимся, и жизнь на трети и прервется, — задумчиво ответила Илинея.

Колдунья внимательно осматривала дом. Точнее, ту его часть, которую можно было увидеть из-за изгороди. Попытки уловить охранные чары успехом не увенчались: то ли их вовсе не было, то ли они были гораздо слабее среднестатистической «охранки». Так или иначе, в общем энергетическом шуме обнаружить она их не смогла.

Дом выглядел самым непримечательным образом. Два крыла, два этажа. Побелку фасада давно не обновляли; карнизы, окрашенные в черный, местами облупились, будто по ним регулярно лазали. Впрочем, сетка вьюнков отлично скрывала неряшливость здания, пусть и сильно пожухла. Во двор два входа: калитка и ворота для паромобиля. А вот дверь, похоже, только одна. Разве что на задний двор выходил погреб. На окнах вычурные решетки, так что бежать в случае чего будет тяжко. Да и попробуй удрать от того, кто буквально заправляет полицией во всей терре!

Илинея тяжко вздохнула. Можно, конечно, надеяться, что противник глуп или излишне самоуверен, но такой подход обычно загоняет в могилу. Если они не заявятся к нему сейчас, какова вероятность, что он не воспользуется артефактами, услугами сильных магов или просто не поставит доверенных лиц в качестве охраны позже? Колдунья глубоко вдохнула и перевела взгляд на терпеливо выжидающую подругу.

— Идем, — уверенно произнесла Илинея. — Двигаемся молча. Отвод снимем внутри, — с этими словами она сделала шаг вперед.

— Все-таки штурм? — усмехнулась Рида.

— Других вариантов я не вижу, — тихо ответила Илинея. — Он знает о нашем присутствии и просто так не позволит нам совать нос в свои дела. Постараемся не доводить до драки, но, если что, — она обернулась, — кольцо на паралич у меня тоже с собой, — и перешла через дорогу, приближаясь к калитке.

Отвод глаз стал просто формальностью, защищающей разве что от взора соседей и прохожих. Девушки прекрасно осознавали, что с каждым шагом, сделанным сейчас в сторону двери, хрупкий план о мирной добыче вещественных доказательств буквально трескался и рассыпался, как утренний лед на лужах. Илинея нацепила кольца, готовясь к радушному приему, а Рида в который раз уже пожалела, что так и не смола оформить себе разрешение на оружие. Самым опасным в ее арсенале была лишь ручная дрель, с которой она тащилась от самого дома.

Они решительно шагнули в полумрак прихожей, и дверь за ними захлопнул ветер, как в детской страшилке. Девушки замерли. В такт задергавшемуся глазу, Рида глубоко вдохнула и выдохнула. Больно сильно это напоминало поход по обломкам дирижабля. Рефлекторно вытерев обувь о коврик у порога, они прошли дальше, в большую гостиную с камином, диваном в центре и отделенным шкафами библиотечным уголком с креслом-качалкой, поскрипывающим, будто с него недавно встали. В доме царила удивительная тишина, если не брать в расчет кажущийся зловещим треск пламени.

Справа, за дверью с прозрачным окошком, виднелась столовая, освещаемая лишь через окна, а слева, за перегородкой, вдоль которой змеилась чугунная батарея, горели газовые лампы. Колдунья скривилась.

— Прямо сейчас, — тихо, почти шепотом, произнесла Рида, — мы направляемся в очевидную ловушку. Добровольно. Своими ногами.

— Раньше тебя это не смущало, — всматриваясь в подвижные тени, ответила Илинея. — Подергай ручку. Осмотрим все.

Рида кивнула и открыла дверь, настороженно входя в помещение в светлых тонах и с большими окнами. Длинный стол откусил большую часть пространства, почетное место вдоль стен занимали витрины с посудой и небольшой бар с алкоголем в фигурных бутылках. Свет из окон рассеивали высокие растения в тяжелых вазонах, которые обычно ставили на улице. Мельком заглянув в кухню, вход в которую притаился рядом с одной из витрин, девушки медленно двинулись дальше, иногда поглядывая назад, в гостиную, тени в которой почти не позволяли разглядеть ее за стеклом. Впереди виднелась лестница, ведущая на второй этаж, и неприметная дверца под ней, запертая на амбарный замок. Тоскливо взглянув на дверцу, девушки предельно тихо стали подниматься наверх.

Второй этаж дома чем-то сильно напоминал учреждения. Освещенный парой газовых ламп коридор делил помещение пополам. Справа от девушек примерно на одинаковом расстоянии друг от друга расположилось три деревянных двери, под центральной можно было заметить полоску света. По всей видимости, именно там их и ждали. Слева же имелось всего два помещения, разделенных небольшой зоной с креслами и выходом на балкон. Пара спален, простых, предназначенных для гостей. Кроме кроватей и пустых шкафов, смотреть было не на что. Гораздо больший интерес представляли комнаты справа. И если одна из них была заперта на ключ, то вторая со скрипом, который, казалось, слышали на другом конце Сильверона, распахнулась, впуская девушек в запыленное помещение. Узкая кровать с кремовым балдахином, тяжелый платяной шкаф, словно вывезенный из какого-то поместья. Из-под темно-коричневых бархатных штор пробивались полоски света, падающие на серебряную поверхность зеркала трюмо, стоящего у левой стены. Здесь не было фотографий, шкатулок, украшений. Никаких деталей, говоривших бы о том, кто здесь жил. Все подчистую убрали и лишь затем оставили пылиться. Но что-то подсказывало, что именно здесь не так давно обитала жена министра Кристин.

Девушки аккуратно прикрыли дверь, пусть и прекрасно осознавали, что их присутствие ни для кого не секрет. Они застыли перед центральной дверью, никак не решаясь зайти внутрь. Последний шанс развернуться назад. Все обдумать, перепланировать или вовсе бросить все. За дверью она. Точка невозврата. На балконе послышалось копошение, и подруги синхронно развернулись, но никого не увидели. Рида нервно дернулась и положила ладонь на рукоять. Переглянувшись с подругой, она толкнула дверь, а вместе с тем Илинея сняла маскирующие чары.

После полумрака яркий свет кабинета больно ударил по глазам, вынуждая зажмуриться. Реймонд, заполняя какие-то бумаги по работе, сидел за резным лакированным столом прямо напротив двери. На посетительниц он даже взгляда не поднял. По обе стороны красовалась пара книжных шкафов и картотек, а у окна виднелся маленький столик с кружкой. Милейшая картина, если не учитывать детали встречи. Девушки остановились на пороге, ожидая подвоха, на что Реймонд лишь протяжно произнес:

— Несколько дольше, чем я ожидал. Впрочем, — он отложил перо и шлепнул печатью внизу листа, — было бы удивительнее, если бы вы сразу бросились сюда. Как мотыльки, — он улыбнулся, наконец поднимая голову. — Что же вы стоите? Проходите. Разговаривать через порог, по меньшей мере, некрасиво.

— Мы пришли не любезностями обмениваться, — шагнула вперед Рида, крепко сжимая в руке дрель.

— Да, я знаю, — с какой-то грустью, граничащей с безразличием, ответил Реймонд. — Вечно только по делу. Хоть бы раз кто просто в гости заскочил, — он поднялся с кресла. — Что ж, я весь в вашем распоряжении, — усмехнулся он, разводя руки в стороны.

Одно из колец Илинеи угрожающе засияло, обволакивая руку красным свечением.

— Мы знаем, что это ты организовал подрыв дирижабля в Рейнхарме, — Илинея резко подалась в сторону министра, останавливая протянутую руку с готовым сорваться заклинанием совсем рядом с его шеей.

Выходкой подруги была удивлена даже Рида, непонимающе переводящая взгляд между колдунами. Однако Реймонд лишь едва заметно вздрогнул и тут же расслабился — у девушки не хватит воли. К тому же в тенях рекреации уже ждали его распоряжений.

— Чудно, — хитро улыбнулся Реймонд. — И что вы сделаете? Убьете меня?

Илинея на мгновение опустила взгляд. Нет, конечно, нет. Куда больше опасений вызывала человеческая компаньонка, которая явно была не прочь просверлить не только бак паромобиля.

— Назови хоть одну причину, по которой мы не должны этого сделать, — подтверждая предположения министра, произнесла Рида, настороженно поглядывающая за дверь. — Ты разом угробил несколько десятков пассажиров, группу механиков, сотрудников станции. Ты, бесполезный кусок колдуна, покалечил моего брата! И радостно отменил все расследования!

— На самом деле, — колдун отстранился и опустил руку Илинеи вниз, — на моей совести гораздо больше. Вот только относятся ли к числу моих грехов ваши обвинения? Вопрос с подвохом…

— Хватит ходить вокруг да около!

Реймонд усмехнулся и присел на край стола, наслаждаясь нервозными выражениями лиц девушек, прислушавшихся к звуку проворачиваемого в револьвере барабана.

— Магия или пуля? Война успешно доказала, что быстрее. Не думаю, что вы желаете проверить это опытным путем. Вы злы, вы обижены, вы ничего не понимаете. Вы влезли в игру, правила которой вам не ведомы. Скажите, дамы, ваша новая игрушка стоит того, чтобы за нее умереть?

— А эта твоя игра стоит того, чтобы за нее гибли невинные?

— Невинные? Вы глупы, если считаете, что в этом мире есть невинные, и еще глупее, если думаете, что для них не найдется обиженных судей, — он глухо рассмеялся. Перед глазами четко, как наяву, встал образ пропавшей супруги. — Нет, дело не во мне и не в тех, кто помогает мне или противостоит. Если мы исчезнем, наше место займут другие. Все дело в обществе, в «невинных», которых вы так яростно защищаете, что додумались вломиться в дом министра. Это общество… — он выдохнул, чуть откидывая голову назад. — Оно насквозь прогнило и упивается собственной гнилью. Каждый день, пропитанный фальшью! Все эти люди и маги, они ненавидят друг друга, они бы содрали друг с друга шкуры, будь у них такая возможность. И «кварталы невольников» отличное тому подтверждение. Ваша наивная дружба столь редка, что почти уникальна в стране, где чуть больше четверти века назад маги относились к людям чуть лучше, чем к скоту. А сейчас вы ходите и делаете вид, будто всего этого не было. Будто одна маленькая война могла разгрести тысячелетнее дерьмо в головах обывателей! Нет, — он резко подался вперед, проходя чуть по кругу, — этого недостаточно. Нельзя прятать гноящуюся рану, ее нужно вскрыть и отчистить, лишь тогда она начнет заживать!

— И как чертов взрыв мог в этом помочь?! — рявкнула Рида, взглядом следя за каждым движением колдуна. — Очень сильно сомневаюсь, что ты на этот рейс годами собирал «гниль», чтоб разом избавиться от нее!

Реймонд остановился и проложил ладонь ко рту, заглушая рвущийся наружу ядовитый смех.

— Потрясающее умозаключение, но одного дирижабля было бы маловато! Я думаю, взрыв — не самоцель, это лишь повод, один из многих. Раздуть скандал, дать людям и магам возможность показать свои лица, свое истинное отношение. Понимаете? — карие глаза лихорадочно блестели. — Дать этим псинам наконец-то сцепиться! Дать их ненависти шанс уничтожить существующий порядок и позволить новому миру родиться из пепла!

Девушки стояли посреди кабинета, не веря собственным ушам. По спине лился холодный пот, а затылки сверлил чей-то внимательный взгляд из темноты. Они слушали откровения министра и с каждым словом все ярче осознавали, что не только не знают, как действовать дальше, но и нужно ли действовать. Отчасти каждая из них была согласна и отлично понимала ход его мыслей. Лишь один вопрос не давал им покоя.

— Вы ведь колдун! «Привилегированный класс»! Какой вам резон в этом равенстве, в этом свержении устоев и прочем? — опустив руки вдоль тела и глядя на мужчину исподлобья, спросила Рида.

— Вы ищите подвох там, где его нет, — спокойно пожал плечами Реймонд. — Скажите… как вас по имени?

— Рида, — буркнула девушка.

— Вот скажите, Рида, вам известно, кто такие ищейки?

— Те, кто рожден магом, но силы не имеет, — тихо ответила Илинея, которая начала потихоньку понимать личные мотивы министра. — При этом они отлично чувствуют магию других. Как цвет, запах, звук или иначе…

— Верно, — кивнул Реймонд. — От профессора меньшего не ждали, — он ехидно улыбнулся и вновь уселся на край стола, чуть наклоняясь вперед словно в попытке заглянуть поникшим девушкам в глаза. — Этакие «недомаги», которым в мире, где правит сила, уготована лишь унизительная роль собаки, ищейки. Прекрасно, когда тебе лишь по праву рождения цепляют ошейник, швыряют в отдельный класс, откуда дорогалишь в учреждения или на улицу! В нынешнем же мире нам и просто слабым чародеям места и вовсе нет. Мы не можем, подобно людям, претендовать на особую защиту и помощь. Ведь мы маги, «привилегированный класс», как вы заметили. В то же время даже самый средненький колдун не сочтет нас равными. Вы видели этот ужас в глазах родителей в момент, когда им сообщают, что их чадо рождено с дисфункцией энергетических центров? Когда их чадо рождено ищейкой? — голос был тверд, но в нем звучала злоба, копившаяся годами. Чуть тише мужчина добавил: — Смертей тех «невинных» я не искал, просто так вышло. Но будьте уверены, я о них не сожалею! — он криво оскалился и, не сводя довольного взгляда с потрясенных, растерянных девушек, вернулся в кресло. — И так… Рискнете? — тишина. — Нет, как я и думал. Сегодня я в удивительно прекрасном расположении духа. Я позволю вам, маленьким девочкам, заигравшимся в детективов, не только уйти отсюда, но даже дам вам пару дней, чтобы покинуть город!

— Просто не хотите пачкать ковры нашей кровью? — мрачно произнесла Рида.

— Поосторожнее со словами, Рида Бренан, — девушка вздрогнула, услышав свою фамилию. — А то в деле об убийстве главы комитета появится пара подозреваемых. Или следующие заголовки будут голосить уже у двух трупах, — Реймонд перед лицом сложил руки в замок.

Это было похоже на падения с обрыва. Они стояли перед лицом того, кого так долго искали, того, кто, очевидно, заслуживал наказания, и ничего не могли сделать. Потому что он был прав. Как минимум в том, что на его место просто придут другие. А как максимум… Колдунья сглотнула вставший в горле ком. Сейчас не до рассусоливаний. Они совершенно точно на прицеле. Девушки переглянулись и медленно пошли прочь из кабинета. Делать здесь больше нечего.

— Риверс, проследи, чтобы наши гостьи успешно покинули город, — под заглушающийся звук шагов произнес Реймонд, возвращаясь к работе. — Если будут вытворять что-то подозрительное… ты и сам знаешь. Только не попадись!

И словно от стены отошел кусок тени и выпрыгнул с балкона.

Сомнение

Примерно часом позже. Сильверон, дворы неподалеку от квартиры Аши

Девушки медленно шли с остановки. Всю дорогу они молчали, не в силах отвязаться от ощущения, что пешка Реймонда все еще наблюдает за ними. Иногда они сворачивали во дворы, где кипела жизнь: носились дети, а старшее поколение, укутанное в шарфы и шали, сидело по скамейкам, обсуждая что-то свое. Вскоре змеевидный, путанный маршрут привел их в собственный двор. Девушки остановились, устало оглядывая местность.

— Аша ведь скоро придет домой? — тихо спросила колдунья, бросая долгий взгляд на небольшой балкончик.

— У них какой-то проект, так что даже не знаю, — пожала плечами Рида. — Может, она уже дома, а может к ночи придет.

Колдунья кивнула и двинулась в сторону одной из свободных скамеек. Нужно просто уложить мысли в голове и как следует проветриться. Она грузно опустилась на отполированные временем доски, краем глаза наблюдая, как Рида опирается спиной на фонарный столб, выглядящий на фоне серого неба особенно мрачно.

— В принципе, могло быть и хуже… — выдохнула Рида.

Да уж! Хуже. Их могли прибить в первой же подворотне. А точно ли все кончилось? Им, конечно, от щедрот отсыпали пару дней на сборы, но толку? А если они задержатся? А если охотнику надоест просто наблюдать и он не будет выжидать целых два дня? Но да, могло быть и хуже. И они прекрасно это понимали, когда решились идти напролом. Да твою ж медь! Этот план был настолько дырявым и составлен буквально вслепую левой пяткой из подручных средств! Чудом было то, что он хоть как-то сработал!

Илинея с тяжким вздохом запрокинула голову. Да, они знали все с самого начала, с самого Рейнхарма. Но силы кончились именно сейчас. Исчез чистый энтузиазм и непонятная ярость, с которыми они начали этот путь. Осталось лишь желание собрать манатки и уехать. Неважно даже куда! Такое чувство, будто на самом пике полета кто-то резко дернул ее вниз, направляя по инерции прямо к земле.

Колдунья повернула голову к подруге. Лицо девушки не выражало абсолютно ничего. Будто восковая маска. Однако мрачное настроение чувствовали даже незнакомцы, резко сворачивающие и обходящие подруг по широкой дуге. Хотя, возможно, дело было в дрели, которую Рида все еще держала в руках.

— Можно ли насилие оправдать благими намерениями? — тихо, осипшим голосом, не сводя взгляда с точки где-то вдали, спросила Рида. — Стоят ли фантазии о всеобщем благе реальных жизней? Не каких-то гипотетических идейных врагов, а обычных людей… и магов. Которые всего лишь родились и выросли в этой культуре.

— Не знаю, — столь же тихо ответила Илинея. — Я уже ничего не знаю.

— Пойдем, не хочу оставаться на одном месте, — Рида отстранилась от столба и протянула руку колдунье.

Прогулочным шагом они направились в неизвестном направлении, продолжая обдумывать слова Реймонда. Пожалуй, одно из самых мерзких ощущений, когда ты разделяешь слишком многое из позиции того, кого пару часов назад готова была убить довольно жестоким образом. Девушки шли мимо Исследовательского центра, откуда выскользнула знакомая фигура, но, не заметив их, двинулась в сторону дома. Глядя на прохожих, Илинея немного отстала от подруги. Она чувствовала некое противоречие, нечто, заставлявшее ее соглашаться с доводами Реймонда и, в то же время, безумно противиться этому. А было ли противоречие в словах? Илинея задумчиво продолжила идти вперед, заметив, что Рида впереди остановилась и оглянулась на нее.

Ей, похоже, было еще тяжелее определиться с собственным взглядом на вещи. Все же у серой морали есть свои минусы. Колдунья едва заметно улыбнулась. Для Риды, предпочитающей действовать и думать над «здесь и сейчас», вопросы вечности и перспектив, мотивов и намерений всегда были сложными и раздражающими. Тем более, что ответы на них зачастую не давали никакой информации о том, что нужно сделать прямо сейчас. А без конкретных действий это лишь рассусоливание и болтовня ни о чем!

Девушки приближались к знакомому парку. Отчасти создавалось ощущение, что они идут на вокзал и вот-вот покинут город. На мгновение остановившись перед аркой входа, Рида резко развернулась в противоположную сторону.

— Лучше сейчас находиться ближе к толпе. Помочь нам не помогут, но, если нас попытаются убить, у этого будут свидетели, — безразличным тоном пояснила она.

А колдунья невольно почувствовала чужой взгляд, искренне надеясь, что ей лишь показалось. В эту секунду на нее снизошло некое озарение. Методы! Можно ли оправдать насилие намерениями? Хороший вопрос, однако речь идет немного не об этом. Реймонд использует насилие, страх и смерть, чтобы заставить людей и магов самих начать двигаться в нужном направлении. Он выбрал сложную цель. Решил изменить, уничтожить влияние культуры, создававшейся тысячелетиями, чуть больше, чем одним махом. Между долгим и муторным выколачиванием «дерьма» из голов, результаты которого, вероятно не увидели бы даже его правнуки, и разрушительной диктатурой, стальной дланью с корнем вырывающей привычный уклад и карающей инакомыслие, он попытался выбрать нечто среднее. Нечто, что позволило бы ускорить первое и не допустить второго. Теневая диктатура, которая якобы позволяет тебе спокойно существовать, но готова в любой момент, случайный или же когда ты просто станешь неудобным, отобрать твою жизнь и размахивать ею, как флагом, трактуя в нужную сторону.

— Почему он не мог быть просто гадом?! — вырывая Илинею из пучины размышлений, возмущенно прошипела Рида. — Просто алчным, жадным до власти говнюком или маньяком каким? Было бы гораздо проще! Я уже устала думать над тем, кто прав, а кто виноват!

— Вопрос не в том, кто прав, а кто виноват, — покачала головой Илинея, обходя компанию подростков. — Чего мы планируем добиться — куда более насущная проблема. Чего мы хотим? Мы все еще хотим наказать подрывников? Или мы собираемся вернуться к прошлой жизни настолько, насколько это возможно после всего случившегося? — она кивнула в сторону, где, предположительно, находился вокзал. — А может, наши цели незаметно для нас приобрели совсем другой масштаб? И Реймонд — лишь часть общей картины? — она обошла подругу и заглянула в ее глаза.

Заглянула и тут же отпрянула. В темных глазах, опущенных к мостовой, скопились слезы. Злые, отчаянные. Рида ничего не ответила, продолжив молча идти вперед.

Солнце начало клониться к горизонту. На дверях магазинчиков одна за одной вывешивались таблички «Закрыто», а в окнах загорался свет. Фонарщики зажигали уличное освещение, а народу становилось все меньше — каждый стремился поскорее попасть в тепло родных стен или завалиться в салун после тяжелого дня. Лишь девушки все также медленно брели по дорогам, хотя осенний ветер уже сильно выстудил одежду. Они шли лишь по одной причине — решение не принято.

— Что, если он прав? — сжав руку в кулак, выдавила из себя Рида.

— Я и не говорю, что он не прав. Я говорю, что он врах, приложивший руку к массовому убийству. И это только Рейнхарм, — угрюмо ответила Илинея, пряча руки в карманы и немного нахохлившись. — А с учетом его размаха, дела обстоят еще хуже. Идеи у него прекрасные, а реализация хромает… на чужих оторванных ногах.

Рида удивленно посмотрела на подругу, едва сдержав ядовитый смешок, и несколько раз мелко кивнула.

— Я просто думаю, а не делаем ли мы что-то подобное, — уже спокойнее произнесла Рида, оглядываясь по сторонам и всматриваясь в особо плотные тени. — Судить и отнимать жизни…

— Ты хочешь, чтобы я сказала, какая ты нормальная и хорошая и вовсе не поступаешь дурно в представлениях нашего общества? — вскинула брови Илинея.

Рида нервно отвела взгляд:

— Уже нет.

— Так что мы решили? Меня устроит любой вариант.

— Зайдем, — кивнула Рида на двери шумного салуна, из которого тут же вылетел какой-то в хлам пьяный колдун.

Колдунья недоверчиво, с ноткой удивления посмотрела на подругу, но все же проследовала к заведению. Под потолком обширного помещения светилось несколько новеньких электрических ламп, однако основной, неровный свет исходил от развешанных вдоль стен керосинок. Толкнув двери, смутно напоминающие крылья, девушки шагнули внутрь, окунаясь в дивное амбре из перегара, пота и запахов еды. Слева от самого входа тянулась длинная барная стойка, за которой мужчина и женщина средних лет только и успевали, что подливать засевшим рядом гостям. Напротив стойки расположилось несколько столов, занятых подвыпившими, но еще сохраняющими рассудок служителями порядка, судя по вскрикам, отмечающими день рождения коллеги. Дальше относительно узкое помещение расширялось, превращаясь в большой зал, уставленный круглыми столами и со сценой у дальней стены. Пианистка играла что-то поразительно знакомое, ядреное, будто в преддверии кабацкой драки, и пожилой скрипач с удовольствием вторил задорной мелодии.

Приветственно кивнув хозяевам салуна, девушки приближались к сцене и параллельно с этим высматривали свободный столик. В самом центре помещения компания сдвинула два стола и шумно играла в карты, то и дело подзывая официанток. За столиками у сцены больше пили и слушали музыку, а из углов можно было услышать обрывки оживленных политических дебатов и нытье о работе. Девушки напряженно всматривались в окружение, пока, наконец, изрядно пьяная троица не освободила место, шаткой походкой покинув заведение. Слушая скомканные извинения сотрудников, спешно убирающих со стола, девушки устроились рядом со сценой и неподалеку от «дискуссионного кружка», позволяя звукам из вне заглушить их собственные голоса. Минут через десять рослый официант поставил девушкам пару кружек с элем и вновь исчез, убегая за следующим заказом.

Рида разом осушила половину кружки и звучно грохнула ею о деревянную поверхность стола. Она мрачно осмотрелась и перевела взгляд на пианистку.

— Значит, увеличиваем масштабы деятельности? — задумчиво протянула Рида, барабаня пальцами по кружке. — Окунуться в дерьмо, которое, вероятнее всего, отнимет годы нашей жизни. Нормальной, так точно…

— Нормальной жизни нам теперь все равно не видать. Сомневаюсь, что от нас так просто отстанут, — пожала плечами Илинея и поднесла эль к лицу. — Вряд ли нам дадут даже доехать до нормальной жизни. Что помешает ему устроить террор в поезде? В его случае, это весьма удобно, — с соседнего столика на девушек заинтересованно посмотрели, но получив в ответ неловкую улыбку, тут же отвернулись.

— Вдвоем нам это не вывезти, — откинулась на стуле Рида. — Нужны сторонники, последователи, связи, в конце концов. У Реймонда все это есть. У нас же, — она скосила глаза в сторону, — только хвост с пушкой.

— Можно попробовать вывести Реймонда из строя. Лишить его влияния, возможности действовать так открыто…

Рида вновь приложилась к кружке и под осуждающий взгляд Илинеи прикончила остатки эля. Вытерев капли рукавом посеревшей от постоянной носки и стирок рубашки, она выдохнула и серьезно посмотрела на колдунью.

— Иля, давай просто признаем — мы ничего не можем. Мы облажались буквально на каждом этапе нашего путешествия, и ты это видишь гораздо лучше меня, — она жестом окликнула официанта и протянула ему пустую кружку. — У нас против него — голый энтузиазм. И тот кончился!

— А теперь уезжать отсюда так же опасно, как и оставаться здесь, — вздохнула Илинея, глядя на плавающие в эле ошметки пены.

— Да уж… Мне кажется, нужно было все же прибить его, пока была возможность.

— Будто была возможность, — покачала головой колдунья. — Находиться на прицеле… К тому же, мы лишь сейчас отошли от его слов. Кто знает, возможно, предложи он в тот момент сотрудничество, мы бы могли и согласиться. Сгоряча и не подумав, — она неохотно подтолкнула кружку Риде.

— Говорить он умеет, — хмыкнула Рида, которую в тепле помещения стало понемногу развозить.

— Проблема даже не в этом, — музыка в зале начала стихать, а вместе с ней тише говорила и колдунья. — Дело в его статусе. Что бы мы двое ни сказали, наши слова против его ничтожны, что бы ни сделали — это будет восприниматься как нападки на министра. Впрочем, о чем говорить, мы и подобраться к нему не сможем.

Сбоку внезапно нарисовался крупный силуэт. Девушки вздрогнули и, вооружившись первыми попавшимися под руку предметами и чарам, резко развернулись в сторону гостя. Перед ними стоял, улыбаясь во все зубы, поддатый мужчина очень средних лет. Девушки переглянулись и медленно опустили «оружие».

— Здесь занято, — холодно произнесла Рида, глядя прямо в глаза оппоненту, однако градус в его взгляде был значительно выше и явно перекрывал обзор.

— Д-девчат, — он едва ворочал заплетающимся языком, — я тут вас того… немного подс-слушал, — Рида опустила руку в сумку, нащупывая гаечный ключ, а руки Илинеи стали сиять простым огненным заклинанием. — Чего вам этот… как его там… Реймонд! О! Он ж явно скот какой-то, — он положил руку на спинку стула и попытался его отодвинуть, чтобы присесть рядом, однако, просвистев прямо перед его носом, на край стола приземлился увесистый гаечный ключ.

— Сказала же. Занято, — Рида исподлобья глянула на стремительно трезвеющего мужика. — А теперь чеши отсюда, грей уши в другом месте!

— Д-да ладно, чего вы? — обиженно скуксившись, произнес мужик и поднял руки в примирительном жесте. — Я ж из лучших побуждений… — получив очередной яростный взгляд уже от колдуньи, он тут же заткнулся и поспешил убраться за свой стол.

Еще с минуту девушки неподвижно сидели, скосив взгляд на незадачливого героя-любовника. Лишь убедившись, что никто более не обращает на них внимания, подруги позволили себе выдохнуть и обменяться чуть напуганными взглядами.

— Ты тоже подумала, что это наш «хвост»? — шепотом спросила Рида.

Илинея кивнула.

— Здоровенный такой, — она загасила чары и забрала у Риды свою кружку. — У меня чуть душа тело не покинула!

В этот момент откуда-то из-за барной стойки раздался зычный женский голос:

— А ну рты закрыли! И вы пиликать переставайте! Щас срочные новости передавать будут!

— Ну Марта! Опять ты с этим ящиком!

С разных сторон доносились возмущенные возгласы, однако стоило женщине прибавить на радиоприемнике громкость, как посторонние шумы один за другим стали умолкать. «Ящик», как и прилагающуюся к нему электропроводку, позволить себе мог далеко не каждый. И даже в домах, куда государство планово электричество проводило, многие предпочитали воздерживаться от покупки не самой дешевой вещи, а то и вовсе отказываясь использовать новое благо цивилизации, останавливаясь на более доступном газе. Так что прослушивание радио в салуне или иных заведениях было вполне себе развлечением.

Налоги повысили, ввели новые экзамены для магических академий. За возмущением публики едва можно было услышать тяжкий вздох Илинеи, еще лелеющей мечты о возвращении в преподавание. Экономика в который раз уже восстает из мертвых, в отличие от очередной жертвы маньяка, найденной в подворотне недалеко от регистрационного дома. Девушки напряглись. Пулевое ранение в голову, тело найдено несколько дней назад. Подруги незаметно переглянулись, невольно припоминая недавний инцидент. Рида едва смогла подавить желание дотронуться до зарубцевавшегося шрама на затылке. А тем временем шум начал набирать обороты: грядущая городская уборка территорий и прогноз погоды выпившую и вдохновленную «чернухой» толпу не особо интересовали. Как, впрочем, и девушек, решивших, что новости лучше просто чем-нибудь заесть, но не обсуждать.

— Знаешь, — произнесла Рида, когда официант, поставивший сомнительного вида суп на стол, удалился от их столика, — а ведь это идея! — Илинея вопросительно посмотрела на подругу. — Все радиоканалы принадлежат государству. Что бы не сказали по радио, это воспринимается за чистую монету. В конце концов, проверить утверждения на истинность просто нет возможности.

— Это все замечательно, но что толку? Вероятность того, что это даст нам хоть какой-то значимый результат, крайне мала, — лениво и больше для приличия возразила колдунья, копаясь ложкой в картофельном пюре.

— Как и у всего того, что мы делали ранее, — пожала плечами Рида. — Просто, ты же сама сказала, что мы в опасности вне зависимости от того, что мы сделаем. Так давай хотя бы попробуем ему жизнь подпортить! Ну, а если нет, я хотя бы помирать буду с мыслью о том, сколько дерьма ему придется пройти, чтоб восстановить репутацию.

— М-да, до чего мы докатились, — вздохнула колдунья, опираясь лицом на подставленную ладонь. — Что-то на уровне прокисшего молока. Только вероятность отравления прокисшим молоком выше.

— Так как?

— Как обычно. Надеюсь, ты знаешь, откуда ведется радиовещание. И надеюсь, что там нет сильной магической защиты, — перечисляла Илинея.

— Превосходно! Пора сеять семена сомнений! — Рида подняла кружку с элем.

Действовать решили следующим днем, во время вечерних новостей. Сюрприз напоследок, так сказать. Сейчас же изрядно подпитые дамочки шаткой походкой, оглушая прохожих громким смехом, вернулись в квартиру. Пустую квартиру. В прихожей чувствовался легкий запах цитрусовых духов, которые Аша наносила перед выходом из дома. Однако пьяный угар не позволил девушкам обратить внимания на такие мелочи. С трудом скинув с себя уличную одежду и не утруждая себя никакими вечерними процедурами, подружки завалились спать на софу.

Ближе к обеду, изнывая от головной боли и жажды, проснулась Илинея. Едва не споткнувшись о Риду, ночью свалившуюся на пол, но решившую, что и так сойдет, колдунья направилась на кухню. Осушив пару кружек воды, она поставила на газовую плиту чайник, вновь наполнила кружку водой и медленно, лишний раз стараясь не шевелить головой, опустилась на стул. Лишь затем она заметила сложенный пополам лист, лежащий на кухонном столе. «Ушла на дежурство. Не теряйте, вернусь завтра вечером. Аша».

Колдунья свернула записку и положила ее обратно на стол. Мало ли чем развлекается взрослая женщина. Удивительно, что она вообще их предупреждает! Откинувшись на шкаф за спиной, Илинея прикрыла глаза, раздраженные слишком ярким дневным светом, и не заметила, как вновь задремала. Минут через тридцать она дернулась, просыпаясь от резкого звука удара по столу. Подняв красные напуганные глаза она увидела абсолютно довольную Риду. Похоже, что вчерашний вечер вообще никак не сказался на девушке. Рида кивнула на кружку, где плескалось немного вина.

— Давай, приводи себя в порядок, — усмехнулась она. — А я пока подумаю над речью, — с этими словами Рида подхватила чашку сарцина и на скорую руку сделанный бутерброд и ушла обратно в зал.

Поморщившись от мерзкого металлического скрежета петель о гардины, донесшегося из зала, Илинея поднесла кружку с вином к лицу. Говорила мама, что алкоголь даже у людей не ахти как усваивается, да только кого ж это останавливало! Колдунья выпила содержимое кружки, после чего поднесла холодную керамику к виску. Вчерашний день был похож на сон. Смутный, словно в тумане. Словно ничего этого и не было. Но девушка прекрасно осознавала обратное. Параноидальный страх окатил ее с головы до ног, как ведро ледяной воды, мгновенно приводя в чувство. За ними по-прежнему «приглядывает» цепной пес Реймонда, готовый сделать их участницами первой полосы в местной прессе в любой момент. В момент, в который надоест бегать за ними. Или который он сочтет потенциально опасным для министра. Можно было бы тайком попробовать выскользнуть из города, но что дальше? Без припасов слоняться по округе, где охотятся горные врахи? Залезть на чью-нибудь ферму? Ближайшее селение, из которого можно было бы уехать в Рейнхарм в сутках пешим ходом! Можно понадеяться на честность предложения Реймонда…

Нет, он не дурак, чтобы просто отпускать ходячий компромат на себя. Иллюзия надежды, что их выходка останется безнаказанной, если они будут вести себя «хорошо».

Неужели, все? Умереть вот так? Из-за любопытства? Жажды справедливости? Умереть за пакостью колдуну, до которого не можешь добраться… Илинея тяжко вздохнула. Интересно, восстанови она свой статус белого мага, фамилию Лион, могло бы это как-то повлиять на ситуацию? Колдунья горько усмехнулась. Несомненно! Из дома Реймонда они бы тогда не вышли.

Головная боль стала потихоньку отступать. Из комнаты Аши послышалась трель телефонного звонка. Колдунья медленно, словно надеясь, что ей показалось или звонок сейчас прервется, поднялась со стула и направилась в спальню. Телефон разрывался. Казалось, даже трубка подскакивала. Девушка осторожно сняла трубку и поднесла ее к уху, готовая услышать все, что угодно.

— Ало… — неуверенно произнесла она.

В комнату заглянула Рида, однако колдунья жестом попросила ее уйти.

— Илинея? — раздался по ту сторону провода немного удивленный голос Зейна. — Ну надо же! Обычно, когда мы звоним, трубку берет сиера Бренан, — пробубнил он и, отстранившись от телефона, приглушенно позвал Аделину. — У тебя все хорошо? — вернувшись, заинтересованно спросил он. — Ты почти не звонишь нам.

— Все, — понуро начала колдунья, но тут же исправила тон на совершенно непринужденный: — Все нормально, пап. Я всего неделю в отъезде! К тому же мы связывались совсем недавно.

— Да, да, я знаю, — несколько расстроено ответил Зейн. — Просто… то, как ты ушла, все эти речи о безопасности… Мы волнуемся за тебя!

Илинея нервно сглотнула.

— Все хорошо, пап, не переживай, — выдавила она из себя.

И когда Зейн, явно чувствуя подвох, хотел озвучить свои сомнения, трубку телефона перехватила всполошенная Аделина. Завалив дочь схожими вопросами и рассказав новости из Рейнхарма, женщина произнесла то, что невольно заставило колдунью оторопеть:

— Мне тут по восстановлению в статусе из городской администрации позвонили, сказали, нужно прибыть в террский Маджистериум для подписания последних актов, — весело говорила женщина. — Это я к чему: мы на неделе приедем в Сильверон. Я позвоню тебе, когда заселимся в гостиницу!

— Да? Так здорово…

Обменявшись на последок любезностями, колдунья положила трубку. Какая ирония! Ее отношения с родителями едва стали налаживаться, они скоро приедут и хотят увидеться… А еще даже не ясно, наступит ли завтра. Колдунья вошла в зал и бесцеремонно стащила у подруги один из листов бумаги, на которых она пыталась нашкрябать вразумительную речь для вечернего выпуска новостей.

— Есть еще перо?

— Посмотри в тумбочке, — кивнула Рида и после подняла на подругу полный подозрения взгляд. — Что-то случилось?

— Кроме того, что сегодняшнее радиовещание — это, вероятно, последнее, что мы сделаем в этой жизни? Нет, — пожала плечами Илинея. Рида отложила перо в сторону и с сосредоточенным видом посмотрела на подругу. — Ты понимаешь, что сегодня все. Последний день! Мои родители решили приехать в город, а я их, скорее всего, даже не увижу! И ты Ашу, кстати, тоже. Она вернется, когда мы уже уйдем. Рассказывать правду! — последнюю фразу она произнесла с таким ядом в интонации, что ей самой стало не по себе. — А Дориан? А Вилья? Нет. Это все. Действительно все. Ты понимаешь, что уже завтра-послезавтра их позовут на опознание тел? — Рида отвела взгляд. Она и сама думала об этом, хоть и пыталась выглядеть решительно. Какая разница, где именно найдут их тела: в подворотне или на вокзале? Ничто не толкает на безрассудство и глупости, как уверенность, что выхода все равно нет. Остается лишь кичиться своей непоколебимостью! — Возможно, я не права. Мне хочется верить в это. Возможно, Реймонд просто припугнул нас и продолжил заниматься своими министерскими делами. Но если это не так, я хочу, чтобы моя мать знала, почему ее дочь так глупо померла! — она хлопнула дверкой тумбы, вытащив оттуда перо с чернилами, и ушла на кухню.

— Я все понимаю, — неслышно ответила Рида, вытащила из-под стопки листов неаккуратное письмо и бесшумно отнесла его в комнату Аши, оставив на кровати.

Через несколько часов они стояли в прихожей. Рида в старой блузке и рабочем комбинезоне упаковывала в набедренную сумку отвертки и гаечные ключи разного калибра больше на случай обороны, нежели для применения по назначению. Илинея же воевала с ремнем на штанах, взятых у подруги и несколько широких для колдуньи. Кольца на отвод глаз. Кольца с простыми огненными чарами. И складной нож в кармане пальто. Несмотря на мрачные мысли, сдаваться без боя дамы не намеревались. А подручного Реймонда были и вовсе готовы прибить при первом же появлении, не дожидаясь никакой агрессии с его стороны.

Радиовещание в Сильвероне велось с одной единственной точки в паре кварталов от торгового центра города. Трехэтажное здание довоенных времен с главной радиовышкой. Словно гуляя и наслаждаясь вечерним воздухом, к зимним холодам все больше наполняющимся ароматом гари, который в большом городе, полном паромобилей, и так неплохо чувствовался, девушки направлялись к пункту назначения. Все это время ощущение слежки никуда не девалось. Хотелось списать это на собственные предубеждения, но не получалось. К тому же, это позволяло подругам постоянно быть на чеку, мельком высматривая в тенях хищника.

До вышки они добрались без происшествий. Внутри все трепетало и скручивало от нетерпения. Скоро все кончится. Так или иначе.

Перед самым входом в переулке почудилось движение. На всякий случай девушки поудобнее ухватили свое скромное вооружение и вошли в неприметную дверь сбоку. Служебный вход начался парой металлических ступеней и продолжился плохо освещенным коридорчиком со множеством труб вдоль стен. При большом желании отсюда можно было услышать неформальные беседы сотрудников и сотрудниц, однако само вещание происходило в звукоизолированных помещениях.

До вечернего выпуска новостей еще около пятнадцати минут.

Нужно как-то найти кабинет с аппаратурой. Глубокий вдох, и магия окутывает две женские фигуры отводом глаз, почти незаметно смущая общий фон. Едва ли на него обратят здесь внимание. Тем более, что радиовещанием в большинстве своем занимались именно люди. Дальше по коридору расположилась небольшая раздевалка и туалет, а после, за металлической дверью, начиналось рабочее пространство — множество столов, лишь местами разделенных перегородками. Часть сотрудников уже отсутствовала, часть собиралась домой и только парочка ребят с синяками под глазами осталась что-то строчить в этом «цехе» обработки новостей. Незаметно проскользнув мимо болтающих журналисток к металлической лестнице, ведущей наверх, и отчаянно цепляясь за деревянные перила в попытке не издавать лишнего шума, девушки поднялись на второй этаж. Наверху было значительно тише, хотя именно здесь работа все еще кипела — ведущие и персонал, обслуживающий громоздкую и капризную аппаратуру, работали с утра и едва ли не до полуночи.

Девушки двинулись по коридору, всматриваясь в таблички на немногочисленных плотно закрытых дверях. К сожалению, помеченными оказались лишь «Служебное помещение», оказавшееся коморкой со швабрами, и кабинет главного редактора в самом конце коридора, рядом с лестницей на третий этаж, проход куда оказался и вовсе заперт. «Идут технические работы» — гласила потрепанная картонная табличка, висящая на ручке двери. Осталось четыре двери. И минут десять от силы. А ведь еще нужно сообразить, как начать эфир!

Попытки прислушаться к звукам за дверью провалились одна за одной — по всей видимости, вещание велось за каждой дверью, пусть и на разные волны. По крайней мере, иного объяснения подобной звукоизоляции девушки не нашли. Так что, спустя пару минут размышлений, в ход пошла магическая звукоизоляция и открытие дверей по очереди. Увлеченные ведущие, сидящие в окружении аппаратуры по одному или по двое, начитывали заранее подготовленные тексты, иногда разбавляя их фразами, создающими иллюзию непринужденности. Девушки приоткрывали дверь, позволяя звукам просочиться в коридор, немного слушали, определяя повестку станции, и шли дальше. В конце концов, нужное помещение было найдено.

Комната немногим больше пресловутой коморки. Один парень, сидящий спиной к двери и перечитывающий текст. И техника под самый потолок. Предназначение большинства приборов неясное и трудно угадываемое, но на столе перед ведущим определенно стоял микрофон. Необычное устройство, которое едва ли можно увидеть в будней жизни, походило на круглую шкатулку, стоящую на боку, или на миниатюрное колесо паромобиля.

Девушки вошли внутрь, неслышно закрыв за собой дверь. Сокрытые отводом глаз и собственной сосредоточенностью ведущего на тексте, они подошли ближе. Еще ближе. Рида стала внимательно осматривать аппаратуру, однако ее знания могли лишь объяснить, как все это работает, разобрать и, возможно, собрать обратно, но никак не хотели подсказать, куда нажать и что провернуть, чтобы начать вещание. Повернувшись лицом к подруге, она молча покачала головой и кивнула на ведущего. До начала эфира всего несколько минут. Колдунья медленно моргнула, давая согласие на более явные действия, и подошла к двери на случай, если перепуганный человек ломанется на выход.

Рида сунула руку в сумку и вытащила крупную крестовую отвертку. Подойдя к ведущему, начавшему чувствовать что-то неладное, она, как бы невзначай, приложила стержень инструмента к оголенной шее. Парень вздрогнул и тут же замер на месте, пытаясь увидеть вошедших боковым зрением, однако виднелись лишь лживые расплывчатые силуэты. Холод металла на шее отрезвлял и вгонял в панику одновременно. Ведущий попытался поднять руки, но стержень лишь сильнее прижался к шее.

— Сейчас, — с заметной хрипотцой произнесла Рида, — я дам тебе текст. Озвучишь его в начале эфира, — парень нервно сглотнул и мелко закивал, когда на стол перед ним лег исписанный где-то до половины лист бумаги. — Затем я уйду, и мы сделаем вид, что этого никогда не было. Понятно? — ведущий еще раз кивнул, поднимая лист дрожащими руками. — Попытаешься юлить, я всажу тебе отвертку прямо в глотку. Вопросы есть? — наклонившись почти к его уху, сипло спросила девушка.

Ведущий покачал головой и стал судорожно читать текст, кажется, совершенно не понимая написанного. Отчего-то отвертка в шее показалась ему даже страшнее ножа, о котором он подумал сначала.

Минута до эфира.

Илинея бросала чуть нервные взгляды то на подругу, то на дверь. Радовало лишь то, что в этой коморке незаметно поместиться больше никто не смог бы. Как минимум, псине Реймонда придется подождать еще немного.

Не понимая, что и за что все это происходит с ним, прося удачу повернуться к нему лицом и дать ему выйти отсюда живым, ведущий начал щелкать некоторыми рычажками и приводить механизм в действие. По лицу стекали крупные капли пота, будто замедляющиеся под суровым, жестоким взглядом неизвестной женщины за спиной.

— Вас приветствует главная радиостанция Сильверона, — моментально поборов дрожь, начал ведущий, чем приятно удивил и даже восхитил девушек. — В эфире ежевечерняя сводка новостей… Секунду! — он выдержал небольшую паузу, поднеся лист к глазам. — Только что нам поступило срочное сообщение! Месяц назад в Рейнхарме произошла большая трагедия, о которой наши правоохранительные органы решили умолчать, — с каждым прочитанным словом глаза ведущего становились все шире и, казалось, вот-вот окажутся на столе перед ним. Содержание текста, в лучшем случае, выглядело плохой шуткой, в худшем… Парень сглотнул. Отвечать перед судом, а то и перед Собранием Маджистериума за вещи, которые были озвучены, но к которым он не имел никакого отношения. Страшно. Но стержень отвертки, теперь упирающийся в шею уже крестовиной, был опасностью более ощутимой и реальной. — Произошел подрыв гражданского воздушного судна. Все, кто был на борту, погибли, однако местное отделение полиции не довело дело даже до суда, списав произошедшее на технические неполадки. Спустя месяц частного расследования наши источники наконец-то вышли на виновника, — ведущий замолк. И хотя со стороны слушателей это больше напоминало драматичную паузу, на деле ведущий лишь боролся с собственным удивлением. — Министр по делам внутренней безопасности Реймод Мауэр подозревается в организации взрыва на дирижабельной станции Рейнхарма с целью разжигания расовой вражды. Так же есть основания полагать, что он замешан в недавнем убийстве Ирона Яна, главы комитета по делам внутренней безопасности Рейнхарма. Если вам что-либо известно об этом, просьба обратиться в местные отделения полиции для дачи показаний…

Ведущий затих, пару мгновений переваривая сказанное. Он даже не заметил, что отвертка возле шеи уже исчезла. Так и не рискнув оборачиваться, ведущий взял записи с изначальным вариантом эфира и продолжил работать. Кем бы ни была эта женщина, она сдержала свое обещание. Осталось сдержать свое и забыть о случившемся, как о страшном сне, хотя у него не было ни одного варианта, как сделать это. Он на весь город обвинил министра безопасности в организации террористического акта. К нему точно будут вопросы. И хорошо, если только они.

Девушки, удовлетворенные результатом, незаметно выскользнули за дверь и плотно ее закрыли. Тревога накрывала с головой, но довольство сделанным все же было сильнее. Они бесшумно скользили вдоль коридора к лестнице. Пройдя мимо усердно работающих журналистов, подозрительно нервно уткнувшихся в печатные машинки, чуть ли не ныряя в них головой, девушки спокойно выбрались на улицу.

Солнце почти село. Холодный ветер пронизывал до кости. Во дворах шумели подростки, а в скверах мило беседовали студенты. Увеличился поток машин на дорогах — рабочий народ спешил вернуться домой. И только Илинея с Ридой застыли рядом с магазинчиком в квартале от радиостанции. Вернуться домой? Или срочно бежать из города, пока оппоненты не успели что-либо предпринять? Впрочем, если их подозрения верны и за девушкам бдительно присматривают…

— Можно попробовать убраться отсюда через «кварталы невольников», — тихо произнесла Рида, внимательно глядя вокруг себя. — Под отводом глаз нас не должны заметить местные. В ту сторону есть деревня, где можно будет обдумать дальнейшие действия. Но. Если этот крендель прибьет нас в «кварталах», нас даже искать не станут.

— Слишком рискованно, к тому же добираться через весь город, — покачала головой Илинея.

— Можно переждать на ферме Авитов, — почти беззвучно предложила девушка и махнула рукой подруге, зазывая идти следом — стоять на одном месте сейчас неразумно. — Проберемся через лесопосадку. Они все равно в этом году туда больше не пойдут.

— А врахи? — неуверенно спросила колдунья.

— Забились по норам до весны, — пожала плечами Рида, уворачиваясь от прохожего, идущего прямо на девушек, сокрытых чарами. — Тебя сейчас действительно волнуют эти дивные зверушки?!

Илинея вздохнула. Да уж, врахов бояться, когда на тебя зуб власть имущие точат!

— Идем, — махнула она рукой.

Рида кивнула и быстрым шагом направилась к ближайшей остановке омнибусов. Сняв чары перед самым появлением транспорта, девушки изрядно напугали окружающих и заскочили внутрь. Через полчаса они прибыли в уже родную часть города и Рида вновь взяла на себя роль проводницы. Около двух часов девушки шли мимо домов, закрывающихся магазинчиков и постепенно пустеющих аллей. Прекрасно зная, что путь можно было сильно сократить, Рида намеренно вела подругу через самые оживленные места в надежде хотя бы отсрочить столкновение. В стороне, через несколько дворов, можно было увидеть шпили крыш Исследовательского центра. Еще через некоторое время стали отчетливо слышаться паровозные гудки. Чем ближе к окраине они подбирались, тем уже становились улицы и чаще они оставались пустыми. Где-то недоплатили фонарщику, и он оставил часть домов без уличного освещения, где-то в ветхих домах селились не самые благополучные жители города, но все это казалось безобидной чепухой на уровне врахов. В конце концов девушки добрались до железнодорожных путей, за которыми в этой части города начиналась лесопосадка.

Подруги остановились. Путь перекрывал еще на загруженный товарный поезд, частично скрытый крупным зданием склада.

— Знаешь, а ведь нам не обязательно ехать официально и давать Реймонду знать об этом, — задумчиво протянула Илинея. — Мы могли бы убраться отсюда на товарняке. Кто знает, может, он идет до Рейнхарма. Впрочем, это не столь важно… — она оглянулась, мрачно осматривая помещения складов. Часть из них была в столь отвратительном состоянии, что почти невозможно поверить в их используемость.

— Сейчас не получится, — покачала головой Рида.

— Да, не получится, — раздался за спиной хриплый низкий голос, — они в ночь не ходят, — усмехнулся мужчина.

Девушки напряглись и неохотно повернулись к нему лицом. Мужчина спокойно стоял в нескольких шагах от них. Черное пальто расстегнуто, будто на улице вовсе не бушует ветер, очки натянуты на лоб. Колдунья присмотрелась и слегка дернулась, что не укрылось от внимания преследователя. Белые глаза. Во время учебы Илинея часто слышала, что не так давно членов Мэтримониума сопровождала стража с белыми глазами. Слишком зоркими, слишком заметными, слишком чувствительными к свету… Слишком явно говорящими, что над их владельцем постарались столичные ученые. Тогда это считалось байкой. А теперь один из таких стражей стоял перед ними, но служил уже магу рангом пониже.

— Похоже, Реймонду придется немного раскошелиться, — он криво улыбнулся, демонстрируя зубы, часть которых заменена золотистыми протезами. — Он-то думал, что у вас хватит мозгов сбежать, поджав хвосты. Надеялся, по крайней мере. Но я таких, как вы, хорошо знаю. Инстинкт самосохранения в вас умер еще на стадии зачатия! — тихо засмеялся он, вытаскивая револьвер из кобуры. — И что ж вам дома не сидится!

Девушки мельком переглянулись и стали расходиться в разные стороны, вынуждая противника выбирать первую жертву. Даже если он сказочно быстрый, просто стоять на прицеле — значит лишиться всякого шанса на выживание.

— Ты знаешь, почему мы здесь. Мог и сообразить, что нас устраивают только экстремальные путешествия, — настороженно и несколько презрительно произнесла Рида, медленно доставая разводной ключ из сумки — самая тяжелая вещь из тех, что она с собой взяла.

— Мило, — он искоса глянул на девушку и наставил дуло на колдунью, — а успеешь? Практика показывает, что нет, — не переставал он улыбаться.

Очевидно, Риверс не расценивал девушек не только как равных, но как соперниц в принципе. Конечно, что могут сделать инженерка и учительница против того, кого еще подростком учили убивать? Столько моментов, чтобы избавиться от них… Он намеренно упускал один за другим, наслаждаясь тревогой и паранойей девушек. Даже сейчас, когда он мог просто всадить по пуле каждой из них, пока они стояли к нему спиной. Но разве это интересно? К тому же столь безрассудную смелость нужно поощрять! Хотя бы дать увидеть лицо их смерти. Он неподвижно следил за каждым действием, не прекращая улыбаться. Вам стоило играть в куклы в своей деревне и не высовываться!

Раздался звук выстрела, и Риверс почувствовал странное движение магии. Буквально один шаг. Девица незаметно ушла с прицела и запустила в него парализующим заклинанием. Насмешливый оскал. Чары даже не задержались на нем. А ведь девочка так старалась, даже без своих зачарованных игрушек!

Несколько шагов за спиной. Мужчина резко ушел в сторону и с разворота ударил девушку коленом в живот. Рида согнулась пополам и отшатнулась назад. От боли помутилось в глазах, однако ключ девушка сжала лишь крепче.

— От станка сильнее прилетало! — прохрипела она, замахиваясь для удара.

Сильная рука тут же перехватила инженерку за запястье. Сжать до побеления. Колдунья стоит за спиной, растерянная и беспомощная без своих чар. Пальцы Риды деревенеют, и инструмент звучно ударяется о щебенку. Дуло револьвера играючи поднимается к солнечному сплетению и словно натыкается на препятствие. Рида вцепилась в оружие под удивленный взгляд Риверса перенаправляя дуло в сторону от себя. Резкое, неожиданное движение в сторону, казалось бы, обезвреженной рукой и… Боль. Лютая острая боль в паху. Отпустив руку девушки, мужчина злобно зашипел. Игра кончилась!

Следующий удар пришелся по лицу. Ноги подкосились, и Рида рухнула на мелкие острые камни, с трудом оставаясь в сознании. Сплюнув кровь, она попыталась подняться, когда в грудь прилетел еще один удар. На этот раз без усмешек и колких фраз. Жесткий и с расчетом на перелом. Острая боль пронзила грудную клетку девушки. Сознание медленно уплывало.

Илинея дрожащей рукой нащупала в кармане нож. Страх парализовывал не хуже магии. Хрип захлебывающейся кровью подруги… Колдунья даже не поняла, когда оказалась прямо за спиной убийцы. Удар. Еще один. Поясница. Ребра. Бок. С оглушающим рыком мужчина откинул колдунью назад. Она сидела на земле с окровавленным ножом в руках. Резкий рывок к подруге прервал щелчок проворачивающегося барабана. Илинея подняла испуганный взгляд на мужчину. Ехидная, полная превосходства улыбка вновь вернулась на его лицо. Дуло пистолета направленно на Риду. Она бросила злобный взгляд исподлобья и тут же зажмурилась. Сил двигаться больше нет. Руки Илинеи засияли зеленым светом парализующей магии.

Риверс тихо засмеялся:

— Тупица! Таких, как я, создавали для защиты Совета. А защищали его в первую очередь от магов! — он усмехнулся.

И за пару мгновений до нажатия на курок колдунья швырнула заклятие в подругу. Выстрел. Напуганные птицы поднялись в воздух. Глаза колдуньи наполнились слезами, и девушка под насмешливый взгляд мужчины бросилась к подруге.

— Прелестно, — фыркнул он, смотря, как Илинея прижимает к себе деревенеющее тело подруги. — Даже интересно, на что тебя хватит одной…

С этими словами он вернул оружие в кобуру. Он дотронулся до самого болезненного ранения на спине, сплюнул в сторону не сводящей с него яростного взгляда колдуньи и поспешил убраться из этого места. Вряд ли они додумались смазать клинок ядом, но рисковать не стоило.

Убедившись, что преследователь действительно ушел, колдунья вытерла рукавом слезы и отпустила подругу. Впервые в жизни Илинея действительно жалела, что она иллюзионистка, а не целительница, хотя человеку эта магия едва ли помогла бы. Она стянула с Риды пальто и наколдовала маленький сгусток света рядом с собой. Нужно действовать быстро, пока паралич не спал и не позволил мышцам и органам гнать кровь в обычном темпе. Щелкнули кнопки на лямках комбинезона. Илинея резко дернула блузку в стороны, открывая вид на огромную гематому. Глубоко вдохнув, колдунья разодрала блузку на полосы. Она приложила плотно свернутые куски ткани к ранениям на боку. Одну из пуль, застрявшую в ребре, можно было даже увидеть, но колдунья спешила хотя бы остановить кровотечение, грозящееся усилиться через пару минут, после спадания паралича. Илинея спешно перевязывала раны и надеялась лишь на то, что Рида сможет протянуть до госпиталя… Госпиталь, как же! Колдунья сильно затянула «бинты» и зафиксировала их на месте. Она понятия не имела, где здесь ближайший госпиталь! И вряд ли Рида сможет в этот раз руководить путешествием. Мышцы вновь начали обретать пластичность, а по перевязке стремительно расползалось кровавое пятно. Рида сипло вдохнула и уперлась руками в щебенку, пытаясь встать.

— Стой! — колдунья поднесла к виску девушки сияющие белым пальцы. — Должно помочь, — Рида кивнула, чувствуя, как боль отступает, хотя чары всего лишь заставляли мозг перестать на нее реагировать. Колдунья помогла Риде одеться и закинула ее руку на свои плечи, позволяя подняться на ноги. — Ты сможешь идти?

— Да, — едва слышно ответила Рида. — Домой…

— Здесь наверняка есть лечебница, — нервно проговорила Илинея, начав медленно двигаться вперед.

— Просто… домой, — едва передвигая ногами, прохрипела Рида и тут же закашлялась.

Илинея кивнула и усилила обезболивающее воздействие заклинания, пусть это и означало, что Рида едва будет оставаться в сознании. Механического передвижения конечностями сейчас достаточно.

Весь путь прошел, как в тумане. Риду то и дело вело в сторону, а Илинею мутило. От страха, от крови, пульсирующей в висках, от безысходности. От ноющей боли, в конце концов. Похоже, отделалась ссадинами и ушибом, но острая боль твердила, как минимум, о трещинах. Себе Илинея колдовской роскоши, обманывающей мозг, позволить не могла. Слишком велик риск, что тогда они просто не доберутся.

Казалось, они шли целую вечность. Однако Илинея не помнила почти никаких подробностей. Лишь неверный свет фонарей, испуганные лица редких прохожих, шарахающихся в сторону, как от прокаженных, и устойчивый запах крови. Запах, влагу под рукой, которой она поддерживала Риду. Сводящую с ума кровавую влагу, сочащуюся между пальцев. И тяжелое дыхание подруги, идущей вперед на чистом упрямстве. На зло.

Колдунья не помнила даже, как они оказались под дверью квартиры, как взбирались по ступеням на четвертый этаж. В себя она пришла, уже сидя на кухне в квартире Аши. Она сидела, как и пришла, в пальто и обуви, и просто смотрела в стену. Руки бешено тряслись, разум отказывался верить в произошедшее. Казалось, что ничего не было… Вообще ничего. Что они только-только приехали. Что Рида просто отошла на рынок или дремлет в соседней комнате. Рида…

Колдунья резко поднялась со стула и тут же рухнула на пол, упершись в него руками. Ноги дрожали, а поясница сильно болела, не позволяя толком разогнуться. Адреналин отступил. Илинея с трудом поднялась на ноги и, держась за стену, шагнула в сторону зала. Послышались неясные шорохи, и оттуда вышла белая, как мел Аша. Темно-синее рабочее платье пропитано кровью, на руках она местами уже запеклась. Не говоря ни слова Аша посмотрела в глаза Илинее, и колдунья аж отшатнулась назад — столь безнадежным был взгляд женщины.

Аша прошла мимо колдуньи, достала из шкафа неподписанный графин с прозрачной жидкостью и налила ее в два стакана, один из которых поставила на стол рядом с Илинеей, а второй разом осушила до дна, тут же налив себе еще. Илинея опустилась на стул, боясь зайти в зал, и поднесла стакан к лицу. Лишь сейчас она почувствовала отчетливый запах спирта. Глубоко вдохнув, Аша тихо спросила:

— Вы хотя бы осознаете, что вам просто невероятно повезло? — севшим голосом, выделяя каждое слово, произнесла она. — Насколько сильно вам повезло? Пройди пуля чуть левее… — голос женщины стал срываться на плач. Она медленно опустилась на стул и достала из кармана платья две свернутые записки, среди которых Илинея узнала и свою. — Чем вы вообще думали?! — Аша посмотрела на колдунью и отвернулась. Она все равно не сможет ответить. Не сейчас. — Неважно, — женщина скомкала обе записки и гневно швырнула их в стену. — Риде все еще нужен покой и уход, — колдунья незаметно выдохнула. — Но я не могу оставить вас здесь. Как только ее состояние стабилизируется, я уведу вас отсюда и попрошу только об одном: покиньте город. Лучше терру или даже страну! Я не хочу больше видеть кровь своих детей, Илинея! — на грани истерики произнесла Аша и глубоко вдохнула, чтобы не сорваться. — Я знаю, что у вас один мозг на двоих, — с легким оттенком безумия и отчаяния рассмеялась она, — и твоя половина, вроде, пострадала меньше. Илинея, пожалуйста, уезжайте! Реймонду не понадобиться много времени, чтобы сообразить, что вы еще живы!

Илинея медленно кивнула и отпила из стакана.

Через несколько часов, когда только начала заниматься заря, Аша приказала собрать все необходимое. Вещи, деньги, документы. Илинея, все это время почти неподвижно просидевшая на кухне, поднялась со стула и прошла в зал. Рида лежала на софе с полностью перебинтованным торсом и грудью и пусть тяжело, но уже спокойно дышала. Рядом на столике лежал едва ли не полный хирургический набор, по крайней мере, такое впечатление создалось у колдуньи. Щипцы, пинцеты, ножницы. Несколько шприцов с неизвестным девушке содержимым. Бутылек хлороформа в качестве анестезии. Он был почти пуст. По полу валялись окровавленные отрезки бинтов и вата. И на краю столика, в стеклянной чашечке покоились две пули небольшого калибра.

Колдунья вновь перевела взгляд на подругу. Совсем бледная. Она уже просто спала, что не могло не радовать. Облегченно вздохнув, Илинея пошла собирать сумки.

Риду решили разбудить лишь перед самым выходом. С трудом соображая, не без помощи матери и подруги, она оделась и вышла из квартиры. Из происходящего до нее дошло только одно: они с Илинеей покидают город. Однако когда они остановились у двери в пристройку Исследовательского центра, понимание исчезло.

Аша достала связку ключей из кармана и отперла дверцу, жестом приказывая девушкам пройти внутрь. Внутренняя обстановка еще больше сбивала с толку. Помещение сильно напоминало химический класс, разве что без окон и с небольшой «прихожей» с вешалкой.

— Идем, — коротко приказала Аша, двигаясь между столами.

В нос бил сильный запах формалина, хотя в помещении не наблюдалось ничего подозрительного. Простые столы со скромным по меркам Исследовательского центра оборудованием. Множество пустых пробирок и колб. Вылизанные до блеска реторты и мерные стаканы. Даже реагентов не видно. Впрочем…

Аша подошла к одному из металлических шкафов и открыла дверцы, после чего надавила на заднюю стенку, и та с глухим скрежетом отъехала в сторону. Девушки ошарашено застыли, на что Аша лишь раздраженно потребовала идти вперед. По лестнице они спустились глубоко под землю, с каждой ступенькой все меньше веря своим глазам. Впереди виднелся освещенный газовыми лампами коридор со множеством ответвлений. Если не знать, что ты спустился в какое-то тайное помещение, можно даже решить, что это обычные подвальные коридоры. Трубы, сырая побелка, побитая плитка на полу.

— Мам… — тихо пискнула Рида. — Можно один вопрос?

— Ты уже назадавала вопрос на два пулевых ранения и трещину в ребрах, — строго ответила женщина. — Это я еще молчу про то, что будет, когда Реймонд все узнает, — она устало вздохнула. — Меньше всего я хотела ввязывать в это вас с Дорианом. Ну что ж, хотя бы наполовину я с этим справилась!

Девушка затихла.

Они быстро шли по коридору. Первое время девушки пытались запомнить все повороты, но, сбившись где-то на десятом, бросили это гиблое дело. Как Аша ориентировалась в абсолютно идентичных коридорах, оставалось загадкой. Они шли около часа, но под землей время тянулось невероятно медленно. Несколько раз пришлось останавливаться. Если поясница колдуньи вернулась в рабочее состояние за несколько часов покоя, то Рида подобными успехами регенерации похвастать не могла.

От кровопотери кружилась голова и клонило в сон. Слабость, немного отступившая на свежем воздухе, с двойной силой вернулась в спертом, сыром воздухе подземелья. И это она стоически замалчивала ноющую боль по всему телу и еще отнимающиеся после местной анестезии мышцы возле отверстий от пуль.

В какой-то момент Аша замедлила шаг, прислушиваясь к окружающим звукам. На пол посыпались комки земли — первый омнибус проехал по дороге над ними. Удовлетворенно кивнув собственным мыслям, женщина свернула в неприметное, совсем узкое ответвление. Они шли друг за другом с Илиней, замыкающей цепочку, пока Аша резко не остановилась. Минутное молчание. Неясные звуки копошения впереди. Щелчок. И очередная стенка отъехала в сторону.

Они вошли в темное помещение с несколькими стеллажами, заваленное различными запчастями. Рида огляделась. Помещение отчего-то казалось ей смутно знакомым. Задвинув «стенку», Аша прошла вперед и открыла дверь, ведущую в спальню. С бледно-желтыми стенами…

— Михель! — громко произнесла она.

Однако никакой реакции не последовало. Спальня была пуста, а кровать словно и не расправлялась. Женщина фыркнула и открыла очередную дверь. За ней уже скрывался склад, из которого можно было разглядеть знакомый магазин. Девушки переглянулись, кажется, окончательно теряя связь с реальностью.

— Михель, — уже спокойнее окликнула она светловолосого мужчину, что-то увлеченно изучающего на полках.

Изобретатель вздрогнул, услышав знакомый голос, и неуверенно повернулся к его источнику. Брови резко взметнулись вверх.

— Аша? Не думал, что еще увижу тебя… — удивленно проблеял он.

— И не должен был, — Аша покачала головой, протестующе двинув рукой. — Но обстоятельства сильнее меня. Видишь их? — она кивнула на парочку за своей спиной, чем удивила мужчину еще больше. Он промямлил что-то утвердительное. — Мне нужно, чтобы ты увел их из города. В ближайшее время. Лучше сегодня. Реймонд будет искать их и не должен найти. Понятно?

Михель несколько раз изумленно кивнул, глядя то на Ашу, то на девушек, то на пол, и невразумительно брякнул:

— Да, — он проглотил комок, застрявший в горле. — Все понятно.

— Превосходно, — выдохнула женщина. — Я рассчитываю на тебя! Рида, — она подошла к дочери и осторожно обняла ее, — береги себя, пожалуйста! Однажды все утихнет, — казалось, и сама Аша не верит своим словам.

В уголках ее глаз собрались крупные капли слез, а голос дрожал так, будто это последнее, о чем они говорят.

— Все будет хорошо, мам, — Рида уткнулась носом в плечо матери.

Илинея подошла ближе, разрывая семейную идиллию.

— Аша, я хочу попросить… — тихо начала она, не поднимая от пола взгляда полного глубокого отчаяния и надежды в одно и то же время.

— Я придумаю, что им сказать, не переживай, — кивнула Аша. — Главное, останьтесь живы, а дальше что-нибудь точно решится!

— Спасибо, — одними губами ответила Илинея.

И Аша скрылась в узком коридоре. Шла быстро, не оборачиваясь. Спешно утирая слезы и просто надеясь, что все наладится.

В магазинчике за ее спиной остались трое, на деле с большим трудом представляющие, как им выполнить такую простую, на первый взгляд, просьбу. Солнце медленно поднималось по небосводу, в городе начинался новый день. Тысячи людей и магов продолжали жить свои обычные маленькие жизни.

Немного тревожнее, чем всегда.

Послесловие

Реймонд, усталый, но довольный, откинулся в рабочем кресле. Все срочные дела разобраны, проблемы решены. Осталось лишь следить за текущими делами и ждать, пока оппоненты, как крысы, прячущиеся в канализации города, сделают свой ход. Не расстраивал даже Риверс, завалившийся к нему в кабинет с утра пораньше с требованием выигрыша от их маленького пари. Крошечная сумма, не сопоставимая с проблемами, которые доставляют любопытные носы.

Дверь резко открылась и тут же захлопнулась, впустив лишь переполошенного секретаря, который выглядел так, будто сбежал из горного гнезда.

— Журналисты с ума сходят, господин министр! Двери выламывают! — истерично взизгнул он. — Охранник даже ничего делать не стал!

Реймонд нахмурился и поднялся из-за стола.

— И с чем это связано?

— Вы не слышали вчерашний выпуск новостей?! — изумленно распахнул глаза секретарь. — После них сегодня половина аппарата министерства внутренней безопасности подала на увольнение…

Дверь сильно толкнули. Гул нарастал.

Реймонд кивнул в сторону, приказывая секретарю отойти от двери, которая в ту же секунду с грохотом ударилась о стену. Несколько человек тут же пробилось в кабинет, окружая министра и наперебой задавая вопросы

— Как мне это понимать? — холодно спросил Реймонд, презрительно осматривая журналистов.

Толпа притихла, и стало заметно, как кто-то еще пытается прорваться внутрь. Несколько человек в полицейской форме потеснили журналистов, вызвав довольную, полную превосходства улыбку на лице Реймонда. Однако вперед вышел высокий боевой маг в офицерском звании и с предписанием в руках.

— Реймонд Мауэр, — гулко прозвучал голос чародея, — вы обвиняетесь в организации террористического акта на территории города Рейнхарма. По разным данным, погибло от тридцати до сорока трех граждан Таврии.

— Это абсурд! — возмущенно взвился колдун.

— Это обвинение. И очень тяжелое, — припечатал офицер, передавая предписание в руки министра. — С согласия Мэтримониума вы отстранены от должности до выяснения обстоятельств. Вам так же запрещается покидать пределы города. Дальнейшие действия я объясню вам в отделении, а сейчас прошу вас освободить кабинет!

Реймонд, неверяще читая текст предписания, шел за офицером, которого теперь ни один журналист не смел задерживать. Он сжал лист бумаги, едва не проделав в нем дыры. Риверс, собака!

А тем временем на другом конце города, в единственном оставленном роду Венделия поместье, события шли своим чередом. Большой подвал, скорее напоминающий лабораторию безумного ученого и в то же время будто пытающийся казаться уютным, огласил стук каблуков. Женщина со светлыми волосами, аккуратно уложенными в пучок на затылке и украшенными тонкими косами, уверенно шла к двери, держа в руках толстую папку с бумагами. Сведения со всей терры и даже из некоторых других частей страны, до куда добралось их влияние.

Бордовое платье в пол с заметным турнюром путалось под ногами и цеплялось за выступающие плитки, с каждой минутой все больше раздражая свою носительницу. Тонкие черные перчатки скрывали изуродованные магией некогда изящные руки, в одной из которых она держала связку ключей. Она быстро приближалась к двери, словно спеша рассказать последние новости, но на самом деле просто хотела скорее преодолеть ненавистное помещение.

Ключом, существующим лишь в двух экземплярах, она открыла замок, за которым скрывалась единственная причина, по которой подвал пытались украсить тканями и картинами. Почти двухметровая стеклянная капсула, на две трети заполненная чуть сияющей жидкостью, стояла посреди помещения в латунной подставке, к которой тянулось множество шлангов и проводов. Верхняя часть капсулы зафиксирована железной клешней, готовой в нужный момент поднять стекло и выпустить ее. Хрупкую девушку с длинными белоснежными волосами и тонкой кожей, под которой можно разглядеть даже сетку капилляров. Один из многих побочных эффектов.

Женщина закрыла за собой дверь и положила папку на стол рядом с телефоном. Обитательница капсулы спала. То ли девочка, то ли женщина. Трудно сказать. Человеческая иммунная система, борющаяся с энергетическими центрами в колдовском теле, вызывала быстро развитие и износ организма.

— Кристин? — тихо спросила она из капсулы, приоткрывая глаза.

Уровень жидкости начал постепенно падать. Шум механизма закладывал уши, но, похоже, девушку внутри это совершенно не смущало.

— Это ни к чему, — покачала головой женщина, поворачивая один из вентилей и прекращая движение жидкости. — Здесь ничего особо важного, полистаешь на досуге.

Кристин провела тонкими пальцами по корешку папки и подошла к огромной машине, похожей на насос со множеством циферблатов, отражающих состояние обитательницы капсулы. Раздраженно откинув шторку, за которой прятался механизм, она нажала на несколько кнопок, меняя питательный раствор, подаваемый внутрь. Механизм затарахтел. Удивительно, что Аврил позаботился о том, чтобы вид машины не «травмировал нестабильную психику существа», но совершенно не подумал о звуках!

— Совсем ничего? — улыбнулась альбиноска.

— Аврелия, — улыбнулась в ответ женщина, — настолько ничего, что самое важно там — временное смещение нашего «друга» с должности.

Кристин задернула штору и встала прямо напротив собеседницы.

— Вот как, — она склонила голову набок.

Казалось, известие ее даже немного расстроило. Непослушный министр… доставлял столько неприятностей, но это было весьма неплохим развлечением в дурацком подвале.

— Михель знает, кто ему помог, — усмехнулась женщина. — Думаю, скоро у нас будет возможность познакомиться ближе.

Она достала из крошечного ящичка в столе печать. Второй экземпляр подписи Реймонда. Он помог подправить не одно расследование. На губах женщины заиграла почти ностальгическая улыбка. Даже обидно, что печатка может больше не понадобиться.

— Всенепременно… — без особого энтузиазма ответила Аврелия. — Но смотри, чтобы нас тоже не сместили.

С этими словами она вновь погрузилась в сон.

Конец первого тома

Оглавление

Предисловие

Шаг первый: Вызов

Шаг второй: Место преступления

Шаг третий: Висяк

Шаг четвертый: Затишье

Шаг пятый: Возобновление по вновь открывшимся обстоятельствам

Шаг шестой: Следственные действия

Шаг седьмой: Перенаправлены по подведомственности

Шаг восьмой?.

Поиски впотьмах

Правда мертвеца

Сомнение

Послесловие