Феникс. Служение (СИ) [Светлана Залата] (fb2) читать онлайн

Феникс. Служение

Пролог

                                 

— То есть вы уверены, что выйти отсюда можно только открыв этот саркофаг?

Витор с Дианель переглянулись — и кивнули. Милатиэль остался безучастным, рассматривая ползущего по каменному полу жука. Арджан же и вовсе отошел в сторону, предоставив своей хозяйке разбираться со всем самостоятельно.

Магики единодушны, и, по тому, что мне говорило собственное чутье — саркофаг и правда придется открыть.

Перспектива не радовала.

А все так хорошо начиналось… Правая рука главы Сольда поручил мне присмотреть за группой наемников, решивших разобраться с таинственными исчезновениями горожан. Ради безопасности города и сотни золотых. Моего интереса в деле не было, но на что-то нужно есть и где-то нужно спать. Да и, в самом деле, не оставлять же взбалмошного эльфа, говорящего с растениями, и чародейку с ручной здоровенной бронированной прямоходящей ящерицей бродить по городу и творить что вздумается?

В итоге пропавших людей мы нашли, да. Оказавшись вместе с ними в непонятно где находящемся подземном убежище размером с небольшое поселение. Древняя система прибытия сюда была завязана на прямую телепортацию, и напрочь вышла из строя, активировавшись и начав перемещать в это место случайных людей.

И, что самое поганое, путь обратно предполагал починку этой самой поломанной магической ерунды. По мнению мага Витора, угодившего в этот подземный город раньше нас и вроде как успевшего во всем разобраться, для этого нужно было найти управляющий артефакт. Артефакт, находившийся внутри саркофага, которой мы все впятером обступили.

Я оглядела товарищей по несчастью. Был ли резон кому-то из них врать? Арджану — точно нет. Просто потому что он ничего и не сказал. Телохранитель чародейки вообще был немногословен. Здоровенная тварь в два с половиной метра ростом, в хорошем ламеллярном доспехе, с парой тяжелых кривых клинков, любимых чешуйчатым племенем, могла ничего и не говорить. С рядоми острых зубов, жестким хвостом, способным сбить с ног даже опытного воина, и подаренной когда-то далекими родственниками-драконами способностью дышать пламенем любой савр, прямоходящий ящер, был крайне опасен. Савр же, умевший воевать и вооруженный не только острыми когтями, — опасен вдвойне. Но Арджан был слугой Дианели, и делал лишь то, что она скажет.

Я перевела взгляд на полуэльфийку. Полу — потому что как ни подчеркивала она эльфийское происхождение и собранными в традиционной прическе долгоживущих светлыми волосами, и узорчатой вышивкой, и покроем одежд, и украшениями с Острова Луны, все равно мочки ее ушей и фигура выдавали человеческую кровь. И зачем так стараться? Все равно наметанный глаз все поймет.

Нам, полукровкам, проще притворяться людьми. Хотя бы потому что острые кончики ушей легко спрятать за длинными волосами. Конечно, если глаза хотя бы карие, как у меня, а не, скажем, аметистовые как у этой чародейки. Впрочем, было бы желание…

Дианель молода. Очень молода. Амбициозна. Но стала бы она пробираться сюда и пытаться что-то найти в этом месте в своих целях? Или лишь делает вид что все знает и умеет?

Скорее — второе.

Я скользнула взглядом по Милатиэлю. Чистокровный эльф по-прежнему наблюдал за букашкой своими темными глазами с золотистым зрачком. Он мог выглядеть куда эффектнее Дианель, но предпочитал простые цвета, простой покрой и множество подсумков и бутыльков на ремнях из кожи. Мог участвовать в обсуждении идей о том, как выбраться отсюда, но предпочитал заниматься своими делами. Впрочем от Дитя Природы чего еще ожидать? Странно что он вообще пришел в город вместе с чародейкой. Его интересы явно лежали в каких-то одним Владыкам ведомых плоскостях.

Оставался Витор. Рыжеволосый маг, так удачно встретившийся нам здесь. Маг, который удивительно хорошо знал этот подземный город. Маг, который ни за что бы не дошел сюда, до этого просторного, но еще недавно охранявшегося големами зала с саркофагом. В чем его выгода? Что он скрывает?

Отличная компания собралась — далекий от мира эльф, рыжий лис-маг, много мнящая о себе полуэльфийка с силами чародея в крови и ящерица. Впрочем, я, с лицом и телом южанки в этих далеких от юга землях, в броне и с мечом, редко носимым женщинами, не слишком далеко от них ушла.

Стоит ли удивляться, что мы оказались в этой дурацкой ситуации у этого дурацкого саркофага?

Я потянулась разумом к дремлющему в груди огню. Тот привычно пробежал по телу, вырвался в мир невидимыми искрами — и тут же вернулся.

Ничего. Никаких источников Тьмы.

Фитай даровал свои последователям разные силы, и среди них было и умение чуять зловредную магию, немертвых и всех запятнанных служением Сурту и его прихлебателям. Как, не чувствуя зла, искоренять его?

Но сейчас эти чувства молчали. Да, вокруг нас была магия. Да, ее было много. Очень много. Да что там — весь этот подземный город был построен с ее помощью. Но если и был где-то тут подвох, где-то был план, которому не стоит осуществляться — Фитай не давал о нем знать. Даже если очень попросить…

Интуиция же подсказывала, что ничего хорошего из идеи открыть саркофаг не выйдет. Впрочем, разум говорил, что из идеи сидеть тут и ждать, пока вернутся големы, хорошего выйдет еще меньше.

Дианель вызывающе подняла подбородок и уставилась на меня.

— Эй, ваше шерифское величество, вы как — поможете открыть эту прекрасную усыпальницу? Или нам самим справляться?

— Я не шериф, — отрезала я, давя желание огрызнуться.

Видит Фитай и остальные Владыки — чародейка была моим наказанием. Такая же, как и все будущие служители Сурта, — высокомерная, наглая, уверенная в своей безнаказанности и собственных силах.

— И вы, господа волшебники, можете и без нас справиться, — я спокойно смотрела в аметистовые глаза.

Выросла наверняка в роскоши. Отправилась в большой мир и думает, что всеми и тут может командовать.

— Я бы не стал рисковать, — влез Витор, — боюсь, здесь имеются весьма мощные чары, которые, однако, никак не защищают эту усыпальницу от вскрытия с помощью физической силы. Думаю, убрать крышку руками будет совершенно безопасно. И необходимо — управляющий артефакт внутри. Думаю, тут находится тот, кто построил это место или, по крайней мере, тот, кто напитал тут все магией.

— Ты много думаешь, — осадила я мага.

Витор лишь плечами пожал. Среднего роста, щуплый, с копной ярко-рыжих волос, в запыленных дорожных одеждах, с клинком на боку — он на обычного мага-книжника походил мало. Хотя гримуар носил с собой на поясе — как и все. Но и драться был выучен, пусть и не слишком хорошо.

Какой бы ни была его история — она явно не была простой.

— Ладно, не похоже, что у кого-то есть еще какие-то идеи, так что давайте и правда откроем этот саркофаг.

Как бы мне эта мысль ни претила — нужно что-то делать. Не вечность же торчать в этих подземельях?

— Арджан, помоги, — скомандовала чародейка.

Ящер молча подошел к саркофагу.

Он был куда выше меня и куда сильнее, но даже вдвоем мы не смогли сдвинуть каменную крышку. Пальцы соскальзывали, и даже большое усилие, отзывавшееся болью в поврежденном в последней схватке с големами плече, дало шанс сдвинуть тяжеленую плиту всего лишь на пару волосков.

— Сейчас, — Милатиаэль отвлекся от созерцания насекомого.

Дитя Природы, наследник знаний древних сил лесов, зверей и птиц, сжал одну из многочисленных подвесок на своем левом запястье и прикрыл глаза, прошептав длинный заговор на неизвестном мне языке.

По телу пробежала сила. Не злая — Огонь не откликнулся. Не добрая. Просто — сила.

Арджан задорно рыкнул, явно что-то тоже ощутив.

Одно усилие — и крышка саркофага сдвинулась с места. Сначала туго, потом легче и легче…

И из саркофага во все стороны хлынул поток переливающейся разными цветами энергии, прошедший насквозь всех, кроме вновь нагнувшегося к жуку Милатиэля.

Что бы это ни было — ни кольчуга, ни чешуя, ни Огонь не защитили. Прикосновение странной силы не принесло никаких ощущений. Лишь на секунду руку обожгло болью — и все исчезло. Энергия устремилась куда-то за пределы помещения и растворилась без остатка.

Каменная крышка отъехала в сторону по инерции, оглушив на мгновение грохотом.

В саркофаге лежала высохшая мумия человека, на чьем пальце все медленнее и медленнее пульсировало неярким белесым светом кольцо. В руке же мертвец в старой залатанной мантии держал какую-то расписную сферу, на вид достаточно таинственную, чтобы походить на местный «ключ от всех дверей».

Я прислушалась к своим чувствам. Ничего. Словно и не было этого потока силы. Только руку все еще тянуло, как от ожога. Интересно.

Я начала расстегивать наруч. Арджан проделал то же самое, а Дианель с удивлением и брезгливостью разом старалась, не уронив достоинства, закатать узкий рукав своего одеяния. Витор, единственный из всех, оставался совершенно равнодушным к происходящему. Словно знал что все так и будет.

— Ты сказал что снять крышку будет безопасно, — я разглядывала появившийся на внутренней стороне левой руки чуть выше запястья знак из семи кругов, образующих кольцо.

Знак не болел. Не ощущался как что-то темное. Но был.

Пальцы сами собой легли на рукоять меча. Я шагнула к неестественному спокойному магу. Огнь начинал разгораться в душе. Не из-за тьмы рядом, а от моей собственной злости.

— Ты знал что так будет. Знал. Говори, что ты скрываешь!

Клинок с привычным шелестом вырвался из ножен — и остановился, едва касаясь горла не успевшего ничего сделать мага.

Витор сглотнул.

— Я все объясню. Потом, когда мы…

— Сейчас.

— Это долгая история…

— Сейчас!

— Ладно, ладно. Если коротко — это из-за строителей этого места. Портрет одного из них я нашел на скрытой стене. Это знак Семерки, объединения колдунов, которые в Мире за Вратами развязали не одну войну и погубили тысячи людей ради господства над всеми. И теперь вы — их враги. Как и я.

Рука дрогнула. Клинок совсем чуть-чуть рассек кожу. Случайно…

Почти.

— Не ври, маг. Мне нужна правда. Врата Перехода захлопнулись столетия назад, никакие колдуны не живут столько лет.

Вообще-то эльфийские — живут. Но в саркофаге-то был обычный человек.

— Да, да. Госпожа Лекса, пожалуйста, можно без необоснованного насилия? — Витор покосился на меч и осторожно шагнул назад. — Я все объясню подробнее. Как выберемся. И — я хочу нанять вас. Всех. Вы все равно теперь — мишень для Семерки, но вместе, и со знаниями моего ордена, мы сможем покончить с этими черными колдунами, пробравшимися в наш мир, раз и навсегда.

— Ты знал что это! Знал и не сказал! — Огонь подкрался руке, готовясь сорваться с привязи и напитать клинок. Отвечая не самому праведному, но гневу. — Ты, недостойный щенок завшивленной гончей в…

Громкий перезвон ударил по ушам.

Я шагнула в сторону, разворачиваясь в сторону звука. И обнаружила, что чародейки и ящерицы в помещении нет.

— Они решили активировать управляющую сферу, — со скучающим видом пояснил Милатиэль, рассматривающий группу дохлых пауков, невесть как оказавшихся на бортике саркофага.

Ну разумеется…

В соседнем помещении, где мы и нашли местную «систему управления», которая тонкими магическими потоками отвечала вообще за все в этом подземелье, и, главное, за возможность выбраться отсюда, раздался тихий возглас.

Звон повторился.

Из коридора приближался размеренный топот привлеченных звуком охранных големов.

— С тобой мы потом договорим, — бросила я магу и, на ходу застегивая наруч, устремилась на помощь к чародейке и ее ящерице.

Надо выбираться отсюда. И вытрясти из этого Витора все о Семерке, его Ордене и обо все остальном.

В отличие от поиска пропавших горожан, искоренение зарвавшихся в своей жажде власти магиков — по моей части.

Глава 1 В пути. Знакомство с ящерами

Болота справа и слева тянулись до самого горизонта, сокрытого тяжелым маревом, лишь изредка перемежаясь зарослями каких-то невысоких узловатых деревьев, торчавших прямо над трясиной.

Ингрид всхрапнула, нетерпеливо махнув хвостом. Экие мы недовольные… Словно я могу как-то повлиять на жару, царящую на подъездах к Узару. А ведь сейчас даже не середина лета… Но болота вокруг Пирамиды рождали не только специфические запахи, но и висевшую в воздухе влагу, которая даже на исходе весны заставляла раз за разом отирать лицо от заливавшего глаза пота. Кобыла же, которую я вела на поводу, еще и на себе скарб тащила. Почти весь. Все же отказываться от привычки носить на поясе меч, а на теле — чешую из вываренной в адрианском настое кожи даже тогда, когда одна мысль обо всем остальном металле вызывала приступ раздражения, у меня намеренья не было. Да — жарко. Даже очень жарко. Но жару можно перетерпеть. Смерть — нет.

Впрочем, Ингрид все равно была бы недовольна, даже если бы поклажу я понесла на себе. Вредная кобыла. Черная и вредная. Зачем только держу…

Впрочем, достаточно было посмотреть на количество навьюченного на лошадь багажа, чтобы самой на этот вопрос и ответить. Ну и тем более — не оставлять же ее в городе? Я-то вряд ли в Сольд вернусь. В ближайшее время так точно.

— Ей жарко, — сообщил как-то оказавшийся рядом Милатиэль.

— Мне тоже, — лаконично откликнулась я, не без зависти оглядывая Дитя Природы.

Вот уж кто-кто, а он от жары точно не страдал. Поговаривали, что ни маги, ни чародеи, ни тем более колдуны не могли с такой же легкостью игнорировать влажность, жару, холод и прочие погодные неприятности, как служители Старших Сил. Впрочем, если учесть, что Дети Природы, или фронде на наречии юга, находили общий язык со всякими цветочками и животинками куда лучше, чем с людьми, то в целом завидовать им не стоило. Я, например, не рвалась узнавать то, какими словами могла бы обо мне высказаться Ингрид. Хотя часть ее ругани, наверное, была заслужена — два шрама, проходящие по крупу, проглядывали из-под поклажи.

— Ты не веришь Витору, — без какого-либо предисловия продолжил эльф.

Вот уж правда — если мысли долгоживущих порой причудливы, то мысли долгоживущих-фронде причудливы вдвойне.

— Я не доверяю Витору, — поправила я Милатиэля.

Караван шел позади не меньше чем в двух десятках шагов, и едва ли хоть кто-то мог бы нас подслушать. Путь в Узар выматывал всех, и что чародейка, что маг, что ее ящерица предпочти ехать на телегах в относительном комфорте.

Их дело. Мое дело — вовремя предупредить, если впереди покажется что-то, способное оторвать нам голову.

Узар — город торговцев лечебными травами и алхимическими зельями, которые готовят из этих самых трав самыми разными способами. Болота богаты для тех, кто знает цену этому богатству.

А еще болота — вотчина савров. Колыбель их много веков назад уничтоженной цивилизации. Все, что осталось — лишь руины вокруг да сам Узар, Пирамида, которая уже много веков как в руках людей. Поговаривали кстати, что на деле Узар построен саврами не как пирамида, а как ромб, и имеет столько же ступеней вниз, насколько и вверх. Зачем и для чего — никто не знал. Ящерицы давным-давно утратили свою веру, свои корни и даже свой язык. И даже равные народы здесь ни при чем.

Люди и остальные просто заковали в кандалы оставшихся савров и живут в их столице. А так — совершенно точно ни при чем.

Но, так или иначе — болота опасны. Любые болота опасны, и те, что вокруг Узара — не исключение. И потому что здесь водятся твари, с которыми не стоит встречаться, и потому что савры владели какой-то собственной магией, не до конца ушедшей из этих мест. И просто потому что не вся ящеры любят кандалы и ошейники, но все из них не прочь отправить на тот свет тех, кто готов этот самый ошейник затянуть на их шее.

— Почему не доверяешь? — не унимался эльф.

Как ребенок. Старше меня так, навскидку, раза в два, — но как ребенок. Впрочем, фронде все такие. Хотя нет, вру — есть еще старые и ворчливые, вне зависимости от возраста. Накладывает отпечаток их образ жизни, что сказать.

Впрочем, из всех моих нынешних «спутников» фронде беспокоил меньше всего. Дети Старших Сил любили природу, берегли ее и изучали ее. И были начисто лишены амбиций и властолюбия, присущего всем остальным магикам. Одно это делало присутствие Милатиэля хотя бы сносным.

— Я никому не доверяю. Доволен?

— Все Служители настолько подозрительны?

— А ты встречал еще кого-то?

— Нет. Потому и спрашиваю.

— Ты или понимаешь, что доверять можно только мечу, или отправляешься на корм рыбам очень и очень быстро.

Что тут еще ответить? Что впервые ощутив запах зла от того, кому доверял прикрывать спину, меняешь свое отношение к миру? Что возвращаясь в оставленные поселения и видя, как милые детишки стали взрослыми, одержимыми темной магией чудовищами, понимаешь, что нет ничего непорочного? Или что однажды ты или успеешь извернуться и перехватить направленный в спину нож, или так и упадешь замертво?

Впрочем, для последнего не нужно быть Служителем. Нужно лишь иметь слишком много амбиций.

— Но ты согласилась на предложение этого члена Ордена неизвестно кого, — продолжал гнуть свое эльф, — хотя его денег хватит лишь на еду и постой.

— Согласилась. Как и ты. Как и чародейка с ящерицей.

— Савр — не ящерица, — нахмурился эльф, — это человекосходное существо, с множеством отличий от природной твари.

Я отмахнулась.

— Суть одна.

Вообще-то я удивлена, что чародейка, Дианель, и правда решила «очистить мир от зла» и отправилась с нами в Узар. Наверняка рассчитывает поживиться чем-нибудь ценным у этой Семерки. Артефактами или знаниями — у колдунов такого уровня, как описывал их Витор, этого навалом. Или покрыть себя славой хочет. Или — и то, и то.

Эльф не отставал:

— И тем не менее. У тебя было место в городе. Должность. Непыльная доля — объезжать окрестные села да идти по следу, когда нужно. И ты все бросила и отправилась в путь неизвестно куда неизвестно зачем.

— Не знаю, все ли Служители подозрительны, — я не видела каждого из избранных Фитаем. Да и на деле встретила за всю свою довольно долгую жизнь всего одного. Давно и мельком, и сильно после того, как сама ступила на этот путь не по собственной воле. — Но все Служители отправляются в путь, когда на кону шанс уничтожить зло.

Фронде оглядел меня с явным недоверием.

— Ты веришь в рассказ человеческого мага? О том, что эта Семерка как-то пробралась в наш мир и скрытно ждет нужного часа в надежде реализовать давний и мрачный план?

План, о котором орден того самого рыжего человеческого мага, ехавшего сейчас позади нас на телеге, был не особо-то и в курсе. Судя по словам Витора, он и его товарищи знали только, что Семерка не была уничтожена раньше, и потому решили, что колдуны сумели сбежать сюда, пока Врата еще были открыты. И после или как-то залегли на дно, или нашли учеников, которым передали знания. И сейчас и колдуны, и ученики, и все вокруг лелеют коварные планы… Неудивительно, что с такими доказательствами важности своей «миссии» в ордене Витора было, так скажем, не слишком много энтузиастов. И денег у этих энтузиастов тоже было немного.

Но, с другой стороны — его орден боролся против Семерки и раньше. И его члены получали метки из семи колец на руках. Метки врагов черных колдунов.

И такую же метку носила теперь и я. И не только. Что интересно — у Витора этот знак тоже был, но не выжженный магией, а созданный из чернил. Он уверял, что теперь Семерка и ее приспешники будут чуять и меня, и чародейку с ящерицей, куда бы мы ни направились. Впрочем, была и хорошая новость — один из этих семи колдунов уже был мертв. И именно его саркофаг и наградил нас меткой. Так что по крайней мере в одном Орден Клятвы точно был прав — колдуны действительно пробрались в наш мир. Оставалось верить, что Витор не ошибся и в том, что кольцо на руке мертвеца, подавшее при открытии саркофага какой-то сигнал, было связано с перстнем другого колдуна Семерки. Какого — Витор не знал, но уверял, что мы наверняка найдем его в Узаре. Колдуна и его темный план.

А раз так, то нужно было ехать. Искать колдуна и отправлять его в Пламя.

К тому же градоправитель Сольда предпочел отдать награду за возвращение граждан не нам, открывшим в итоге ценой немалых усилий магические переходы из подземелья обратно в город, а банде оказавшихся в этом же подземелье заключенных. Просто потому что они переместились на поверхность раньше нас и первыми заявили права на награду. А градоправитель не захотел проблем. Что ж, коль так, то пусть ему бандиты и горожан освобождают из плена магического подземелья, и темных магов ловят, и нежить упокаивают. А я своей дорогой пойду.

Даже часть награды нам, несмотря на все мои доводы, этот жук отдавать отказался. Хотя деньги у него водятся, и немалые. Ну что ж, я в любом случае засиделась в Сольде, пора и честь знать.

— То есть ты согласилась просто потому, что сможешь…

Эльф замолк, не завершив фразу. Его чуткие уши задвигались, словно бы улавливая какие-то недоступные мне звуки.

Впрочем, что-то услышал не только фронде. Ингрид напряглась не меньше, остановившись. Кобыла всхрапывала и рассекала хвостом воздух, как делала каждый раз, когда ощущала опасность.

Мой огонь не пытался прорваться в реальность. Сила, дарованная Фитаем, не чувствовала никого, кого должна была истребить. Что бы ни шло с болот к нам, оно не было порождением магии или восставшим мертвецом, но точно несло с собой опасность.

— Кто-то приближается, — подтвердил мои догадки фронде.

— Надо предупредить остальных.

И привязать Ингрид. Рванет еще прочь, в топи, потонет там, зараза… А я к ней успела привязаться. И вещи привязать.

— Предупреждай, — пожал плечами эльф.

Вот ведь…

Фронде достал из-за пояса медный нож. Вновь к чему-то прислушался. Взмахнул руками в странном жесте — и бросил нож в землю перед собой. Прыгнул вперед, мощным и изящным движением кувыркаясь в воздухе прямо над рукоятью, и обернулся ястребом, взвившись в воздух с громким хлопаньем крыльев.

Я взглянула на нож. Он теперь напоминал небольшой пенек, словно бы на обочине дороги дерево когда-то росло, а теперь оказалось под корень срублено. Что ж, вот и выясняла, за что фронде оборотнями считают.

Я потянула повод Ингрид, разворачивая ее, и даже успела сделать пяток шагов навстречу каравану перед тем, как на меня едва не наехала первая из обозных телег. Пришлось резко уходить в сторону. Кобыла, благо, справилась и без моего понукания, разминувшись совсем близко с серым жеребцом. Тот, кстати, вел себя как обычно, словно и не чувствуя ничего.

— Эй, малахольная, — возницей первой телеги торгового обоза, с которыми мы преодолели уже почти весь путь из Сальда в Узар, был усатый Милто Ванич.

Отец Алто Ванича, хозяина всего предприятия. Как так вышло — не знаю. Знаю только что Милто был упрям, как осел, и безмозгл как свежеподнятый зомби. Митло остановил повозку и уставился на меня.

— Жизнь закончить под колесами захотелось?

— Собирайте людей и лошадей за телегами. С болот идет угроза.

— Девка, тебе что, жара голову напекла? Это ж главный Узарский Тракт, тут татей гоняют на лиги в стороны.

Гоняют, да. По болотам, как же.

— Останавливай свою телегу. Сейчас же.

Ну как можно быть таким идиотом…

Ингрид повела ушами — и едва не вырвала у меня из рук повод мощным движением всего тела. Ей не нравились болота, и еще меньше нравилось то, что шло с болот к нам.

— Да с каких это пор я должен слушаться какую-то ряженую бабу, да еще и не местную⁈

Я подавила желание выругаться в ответ. Все равно толку бы не было, проверено. Просто молча вытянула из-под ворота рубахи носимый под доспехом Отпечаток Пламени.

— С тех пор как говоришь со Служителем.

Пальцы грел кусок яркого огня в простенькой серебряной оправе. Талисман, который не украсть и не подделать. Знак Служителя, избранного Владыкой Огня и одаренного не то благословением, не то проклятием. То, что заставляет любого, в зависимости от его отношения к Фитаю и огненной вере, увидевшего или бояться меня, или ненавидеть.

Митло Витич был из вторых. Его усы гневно встопорщились — и тут же сникли в тот момент, когда рядом с ним возник Арджан и, видимо подошедший полюбопытствовать о причинах спора, Витор.

Ящера Митло тоже ненавидел — но боялся куда больше. Хотя бы потому что Арджан не носил ошейника, пусть и явно принадлежал чародейке, и вел себя как слуга-телохранитель, а не как раб.

— Проблемы? — осведомился Витор, с жадностью пожирая глазами впервые им видимый Знак.

Ящер реагировал менее ярко, пусть и желтые глаза с вертикальным зрачком на секунду остановились на талисмане, а раздвоенный язык скользнул по губам, словно пробуя воздух вокруг.

— С болот идет угроза.

Ингрид, словно подтверждая мои слова, вновь всхрапнула и попыталась взвиться на дыбы. Занервничали и остальные лошади обоза, даже серый жеребец начал нетерпеливо стегать хвостом бока. Не то из-за моей лошади, не то и сами что-то чуять начали.

— К словам Служителя глупо не прислушаться. Как и к собственным ощущениям, — обманчиво мягко заметил Витор.

Милто посмотрел на него. На меня. На Арджана. Потом обвел глазами унылый пейзаж вокруг и, плюнув, слез с облучка.

— Угроза с болот! Повозки вести ближе друг к другу, смотреть в оба, охрана — броню надеть, и чтобы без споров. Кто себе оборонить не может — за бортами держитесь. Всем ясно?

Охранники, которых тут было всего десяток, по два на телегу, новость восприняли без энтузиазма.

— Это центральный тракт! Здесь всех переловили еще три года тому, Совет следит в оба глаза! Вы этим пришлым не верьте и их россказням! — грузный Дамвит, старший из десяти, стражников выразил всеобщее неудовольствие.

— Я вам деньги не за длинные языки плачу, — донесся откуда-то с центра обоза голос Алто, хозяина товаров, — делайте как велено. Идем медленно, по сторонам смотрим. Береженному кров — дом родной, самонадеянному кров — земля сырая.

Спорить с ним никто не решался, пусть и довольными таким приказом охранники не выглядели. Я даже отсюда чувствовала полные злости взгляды людей, которых заставили по жаре на себя доспехи напяливать. Да плевать. Взгляды — не грязь, чай не прилипнут.

Благо, ненадолго, но мы все же остановились. Десяток человек могут облачиться в простую кольчужную броню быстро, если опыт есть, как, и щиты за спины закинуть, и наручи надеть, и в остальном к бою приготовится. Но только не на ходу.

Плохо только что остановились около зарослей болотных низкорослых деревьев, но тянулись эти заросли на сотню шагов, не меньше.

Я успела привязать упирающуюся Ингрид к повозке и отстегнуть притороченный сбоку к вьюкам щит в тот момент, когда шею сзади что-то кольнуло.

Огонь вспыхнул без всякого контроля даже раньше, чем я успела осознать, что тело странно обмякает. Пламя прошлось от макушки до пяток яркой, жесткой болью, ударило по разуму, на мгновение заволакивая все красной пеленой — и опало, освобождая от власти яда.

И вовремя — к дороге устремились два десятка перемазанных тиной савров, выскочивших как раз из-за зарослей.

Не такие массивные как Арджан, не то детеныши, не просто иной породы, они не имели ошейников. Зато имели в руках короткие копья и скособоченные щиты, а на поясах держали духовые трубки.

Ни единого звука. Ни одного боевого клича. Размеренная, неумолимая точность дикарей, чья кровь холодна, а разум неподвластен эмоциям.

Я оглянулась по сторонам, пытаясь понять, кто еще готов сопротивляться нападавшим. Воздух заполняли крики и ржание лошадей, учуявших неладное. Возницы пытались удержать коней, пешие обозники, примкнувшие к каравану, старались спрятаться за товарами.

Половину охраны яд вырубил сразу. Другая часть успела облачиться в броню или хотя бы достать щиты, и теперь оставшиеся на ногах люди пытались организовать оборону.

— Арджан, ко мне! — чародейка избежала попадания ядовитой иглы, и теперь, встав на средней повозке в полный рост, окружила себя магическим щитом.

Ящер, рассчитывавший на драку, разочарованно рыкнул, но пошел исполнять приказ.

Витор потянулся к мечу, с некоторой паникой на лице уставившись на группу из пяти савров, стремительно приближавшихся к нам.

Простой план — четыре группы, четыре телеги для разграбления. Быстро и несложно. Вывести из строя половину охраны, внезапно атаковать превосходящими силами другую половину, и забрать все, что хотели.

Ну уж. Не в этот раз.

— Назад, — я дернула направившегося было навстречу ящерам Витора за плечо, заставляя отступить к телеге. — Тут сиди.

— Но…

— Сиди. Магию применяй, а не с мечом наголо вперед лезь без брони.

И явно без опыта применения этого самого меча. Это даже по хватке на рукояти видно.

Я вытащила свой клинок из ножен и, прикрывшись щитом, быстрым шагом направилась к ближайшей пятерке савров.

Сколько врагов могут одновременно напасть на одного бойца? Не так много, как кажется. Проблема лишь в том, что даже два противника — слишком много чтобы победить одиночке.

Но ни один Служитель — не одиночка. Никогда.

Фитай, не оставь меня в трудный час.

Огонек ярости сполз по руке и обхватил клинок, расцвечивая мир вокруг всполохами белого пламени.

Первый савр, самый мелкий и худой, слишком поспешил с атакой. Вылез вперед, пытаясь проткнуть меня насквозь. Яростно — и предсказуемо.

Звякнул умбон, отводя копье влево и вверх. Савр не удержался, сунулся ближе — и в ту же секунду отточенная сталь, объятая пламенем, вошла ему в живот, не замечая преграды из твердой шкуры. Я шагнула в сторону с поднятым щитом. Чье-то копье оцарапало плечо. Взмах меча — и когтистая лапа упала на землю, так и не разжав древко. Смрадное дыхание обдало лицо — и я едва успела ударить кромкой щита в раскрытую для укуса пасть. Развернулась, прикрываясь щитом, быстрым движением рассекла оголенное бедро следующего савра.

В сторону — иначе возьмут в кольцо.

Успела отбить одно копье и принять другое на щит. Не слишком удачно ударила в ответ, не прорезав чешую.

Шаг назад. Все трое наступают, как один. Парирование. Щит. Шаг в сторону. Удар по древку — удачный. Громкий треск дерева. Теперь — довершить начатое ударом щита в грудь замешкавшегося врага. Стальной край соприкоснулся с плотью савра и промял ее, с хрустом врезавшись в ребра. Копье другой твари приблизилось к лицу, и я едва успела увернуться. Острие рассекло кожу на виске.

Еще один шаг, разворот — и новое копье прошло над головой. Удар ногой в нужное время — и ящер свалился на землю. Меч пронзил ему грудь и застрял в кости. Я рванула клинок на себя, но тот застрял намертво. Пришлось разжать рукоять и шагнуть назад, прикрываясь щитом.

Последний противник рванулся ко мне с громким рыком.

Я выставила щит ему наперерез, но савр успевал разгадать трюк. Перепрыгнул преграду, взмыв в воздух. Наконечник его копья явно мог проткнуть меня насквозь. Я попыталась подставить свободную руку, но слишком поздно, и…

И голову ящера пробила прозрачная стрела. Запахло паленой плотью. Туша обмякла в полете и грудой плоти свалилась прямо на меня. Острый наконечник впился в чешую у плеча, вызвав всполох боли.

Савр свалил меня с ног, застилая обзор. Тяжелая же туша…

Я спихнула его с себя, не слишком ловко выбираясь из-под уже мертвого врага. Выдернула из другой ящерицы меч ровно в тот момент, когда из глубины болот раздалось раскатистое кваканье. Оно явно было у ящеров заместо команды, и все оставшиеся на ногах савры принялись отступать, устремившись к источнику звука, бросая убитых и раненых, и на бегу стягивая для поживы с ближайших повозок то, до чего могли дотянуться.

Я оглянулась на обоз. Приходили в себя выведенные из строя отравой охранники, а их собратья по ремеслу кто кинулся догонять отступающих ящеров, кто отступил, поднимая щит и ожидая нового нападения. Лошадиное ржание, до того заглушаемое в моих ушах яростью схватки, вновь ворвалось в разум, прихватив с собой болотную вонь, запах крови и крики обозников, пытавшихся кто совладать с конями, кто — защитить себя или товары разграбления ящерами.

Взгляд выхватил главу каравана.

Алто, до того благоразумно стоявший в центре телеги с каким-то тяжелым тюком наперевес, с ревом бросился на ближайшего савра, решившего поживиться какой-то коробкой, лежавшей у ног торговца.

И очень зря бросился.

Ящер одним слитным движением выбросил вперед копье и буквально пробил им владельца каравана насквозь. Схватил коробку и был таков.

Глава 2 В пути. Немного Огня

— Алто! Алто! — Милто бросил поводья, спрыгнул с телеги и устремился к раненому, — сынок!

Серый конь, до того еле сдерживаемый усилиями старого возницы, оказался предоставлен сам себе. Испуганный, он рванул было вперед, но стоявший совсем рядом Витор успел подхватить повод. Магу не без труда, но все же удалось справиться с лошадью. Серый ржал, переступал копытами на месте, но, по крайней мере удрать больше не стремился. Фронде бы сюда — быстро бы успокоил.

— Спасибо. Это было своевременно, — признала я, подходя ближе к орденцу.

Прислонила щит к борту телеги, успокаивая дыхание и разглядывая рыжеволосого. Что-то с ним было не так. Руки мага подрагивали, и сам он был бледен до синевы. Но не хоть ранен, судя по всему. Первый бой, что ли? Вполне возможно, если принимать во внимание потерянный вид.

Витор рассеянно кивнул, осматривая в ответ меня. Его взгляд остановился на плече, из которого ладно хоть копье саврское не торчало. Маг явно намеревался что-то сказать, но не успел.

— Девка… Эй, Служительница, поди сюда! — в голосе Милто хамство каким-то потрясающим образом перемешалось с мольбой.

Огонь бежал по венам. Не тот, которым нужно сжигать тьму, а тот, что растапливался кровью. Моей или нет — неважно.

Я подошла, держа клинок в руках. Движения давались легко, очень легко. Тело по-прежнему было готово нападать и защищаться в любой миг. Жажда крови туманила разум — как и всегда, когда кто-то пробовал отобрать мою жизнь. Как и всегда.

Усатый идиот сидел на центральной телеге, держа на руках белого как мел, сына. Одежды Алто и тюки под ним окрасились красным.

Рядом, не сильно понимая, что нужно делать, топтались глава обозной стражи Дамвит и еще несколько его людей. По их лицам было видно, что каждый прекрасно осознавал происходящее, но никто не был готов сказать отцу, что его сын уже нежилец

— Спаси его, — в глазах Милто плескалось отчаянье. — Молю, спаси! Ты можешь, я знаю.

— Добить только могу, — я шевельнула мечом. — Не более.

— Не ври! Пожалуйста… Я знаю, вы, Служители, можете. Что угодно сделаю. В храм пойду. Сам служить буду. Пожалуйста!

Рядом, кажется, даже кони примолкли. Взгляды всех обозников скрестились на мне. Вот же… Осведомленный. Видать тоже читал «Книгу Огня». Вот только из написанного в ней многое — лишь сказки.

Я вспрыгнула на телегу, все еще держа меч в руке. На всякий случай.

Присела, рассматривая рану. Рассматривая лицо самого Алто, превратившееся в безжизненную маску. С таким не живут. Точнее, живут на самом деле. Но очень недолго. Конечно, я могу попробовать, могу попросить Пламя помочь этому человеку. Могу. Но холодок, шедший от молодого еще, в общем-то, торговца, подсказывал, что ничего мне не удастся. Встречала я уже такой холодок, и не раз.

Я взглянула на лицо Милто. В глаза усача застыла боль такой силы, что можно было потрогать руками. Пусть он и был недалеким глупцом, но сына явно любил.

Ладно, попробую. Мне торговец был не по нраву, но я — не Фитай, чтобы выбирать, кому жить, а кому умирать.

Огонь поднялся из глубины тела, пробежал по свободной руке, потянулся к посеревшему Алто — и отпрянул назад.

Увы.

— Он не переживет попытки излечения, — я покачала головой и поднялась на ноги.

Лучше так, чем говорить правду.

— Ах ты тварь! — Дамвит своей мощной лапой попытался поймать меня за плечо.

Вот поэтому я и не выпускаю меч из руки.

Длинный порез ладони заставил стражника отпрянуть. Лицо Дамвита налилось кровью, но прежде, чем он успел что-то сказать, раздался громкий клекот, и рядом из поднебесья спикировал ястреб, на ходу оборачиваясь в потрепанного Милатиэля. Фронде, впрочем, несмотря на некоторую помятость и порванный рукав рубахи, совсем недавно бывший целым, казался вполне невредимым.

Эльф вспрыгнул на телегу и сорвал со своего запястья одну из бусин быстрее, чем Домвит успел что-то сказать. Милатиэль положил бусину на рану Алто и принялся что-то напевать под нос. От его действий не доносилось привычного мне запаха волшебства, но, все же, магия тут точно была. Хотя бы потому, что до того вволю текущая кровь торговца теперь, повинуясь голосу фронде, медленно останавливалась.

К телеге с раненным начали стекаться все остальные обозники. Подошел сюда и Арджан, и чародейка, и Витор. Вот и отлично. Я спрыгнула с повозки, — теперь Дамвит и не пытался меня остановить, — и пошла искать какую-нибудь ненужную тряпку чтобы вытереть меч.

Возницы успокаивали напуганных лошадей. Охранники, которых вывел из строя яд, медленно приходили в себя, прощаясь с содержимым желудка. Судя по всему действовали дротики савров быстро, но и проходило их действие тоже быстро. Из оставшихся на ногах стражей двое склонились над телом третьего, чье горло проткнуло насквозь копье ящеров, а еще один присоединился к Дамвиту и теперь, повинуясь командам эльфа, то воду искал по телегам, то тряпки, то еще что-то.

Еще один стражник, совсем молодой парень, успевший только кольчужку одеть весьма паскудно выглядевшую, сидел за последней повозкой, вдали от всей суеты. Спокойненько так сидел, словно и не валялся совсем рядом изрубленный на куски савр.

Вообще-то это не мое дело. Надо заняться плечом, успокоить Ингрид, щит осмотреть, а то пробьют еще где похлипче дерево-то… Но горячка боя еще не покинула до конца тело и разум, и любопытство победило. Да и раньше доводилось мне видеть таких вот тихо сидящих воинов. Обычно они уже не вставали.

Парнишка, совсем молодой, был бледен. Не из-за природной светлокожести, а потому что зажимал рукой глубокую рваную рану на боку, кровь с которой была почти не видна на черных штанах и темной земле.

— Я в порядке, господин Дамвит, — пробормотал он, стоило мне сесть рядом на землю, — сейчас отдохну, встану и помогу вам…

Разум его был уже не здесь. Ну или не совсем здесь… Но душа пока не покинула тело, и, значит, его еще можно спасти. В отличие от Алто, за этого юношу просить было некому.

Я отодвинула от раны ослабевшую руку. Кольчуга, на боку особенно сильно проржавевшая и изношенная, изобилующая прорехами, — кто такую носит? — была разорвана. Когтистая лапа валявшегося рядом савра не просто так окрасилась человеческой кровью. Каменное копье врага молодой стражник сломал, но савр и без оружия — боец хоть куда. Говорят, для них нападать вот так, раздирая когтями плоть врага — значит признать себя диким зверем, но в бою все средства хороши. И этот ящер воспользовался природными талантами, распоров и хлипкую броню, и внутренности под ней.

Огонек внутри заинтересованно дернулся. От юноши не шло ни намека на стылый холод, пронизывавший хозяина каравана.

Я протянула руку, касаясь разорванной плоти. Пламя сбежало по пальцам и проникло в тело юноши. Проникло и осталось там, разгораясь все сильнее и сильнее. Огонь связал меня и его. Огонь горел в моем теле, в моих венах — и в теле чужом. Меняя. Исправляя. Залечивая. Возвращая силы и утекающую прочь жизнь.

Неизменная боль от прикосновения сил Пламени Владыки к моему, человеческому, недостойному телу и разуму, усиливалась и усиливалась. Ни с чем не сравнимое чувство сгорания заживо. Сгорания изнутри.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Я прикусила губу, продолжая дышать. Пламя — воля Владыки. Я никто чтобы перечить Ему.

Боль раздирала на куски. Боль сжигала. Боль ширилась, заволакивая мир…

И исчезла за мгновение до того, как красные всполохи перед глазами стали бы чернотой обморока.

— Вам плохо? — удивленно осведомился парень.

Я моргнула, прогоняя все-таки выступившие от боли слезы. Говорил тот самый «умирающий». Ну хоть на смерть бледную больше не похож, и ладно.

Я оглядела юношу, бесцеремонно отодвинув промокшую одежду. Кольчуга осталась изодранной, как и шерстяная рубаха под ней, а вот на коже не было и следов от глубоких ран. Вот и славненько. Я тут больше не нужна.

— Нет. Мне более чем хорошо, — я не без труда поднялась на ноги.

Тело, только что вытерпевшее не самые приятные мгновения, протестовало против такой поспешности.

— Мой тебе совет — выпей сейчас сладкого чая. Или хотя бы воды. Много воды. Почини кольчугу и держись подальше от лап и зубов савров, — бросила я и не слишком резво потащилась к Ингрид.

Чай мне не поможет, а вот успокаивающий настой — вполне.

Спасибо, Фитай, за благость твою и за милость твою.

Ржание стихло. Крики ужаса тоже. Возницы успокаивали все еще подрагивающих от страха лошадей, другие обозники собирали оброненные саврами товары. Несколько стражников убирали тела савров подальше к болоту. Остальные все еще продолжали хлопотать над раненым владельцем каравана. Все при деле.

Почти все, точнее. Я дотащилась до первой повозки, чувствуя, что броня на мне весит теперь уже совсеммного, а жара стала совсем нестерпимой — и обнаружила там сидящего и пьющего что-то из фляги Витора. Маг все еще был бледен. Впрочем, я бы выглядела сейчас так же, будь моя кожа менее смуглой. Наверное.

Многие сражения в прошлом не делают менее ярким сражение в настоящем. Чуть более привычным делают, но не более. И за обостряющей чувства яркостью следует неизбежная расплата.

Рубаха насквозь промокла от пота, да и не только она. Накатила усталость, и я, кажется, целую вечность искала нужный флакон в дальнем вьюке. Благо хоть Ингрид, не то чувствуя кровь на моем плече, не то просто проявляя благоразумие, почти не мешала. Только ткнулась пару раз губами прямо в щеку. Моя лошадь удивительно хорошо понимала, когда опасность уходила прочь, и валявшиеся в десятке шагов впереди тела савров ее теперь не пугали совершенно. Мертвые — и ладно.

— Можно подумать — ты меня любишь, — пробормотала я, делая глоток тайники.

Мерзкая кислая гадость. Но хотя бы тело скоро перестанет напоминать прожаренную изнутри котлету.

Ингрид, понятно, не ответила. Только еще раз ткнулась в щеку.

— Ты ранена, — неожиданно заметил Витор, как-то незаметно подошедший близко.

Видимо, хлопотать над раненным Алто ему наскучило.

Я спрятала почти пустой флакон, и, пару раз отмахнувшись от ставших исключительно назойливыми от запаха близкой крови мух, начала разглядывать плечо. Тонкий ручеек засохшей крови был хорошо виден на зелени рубашки.

— Ерунда. И не болит уже.

По сравнению с тем, что только что было… Ерунда.

— Хоть доспех сними. У меня есть чем обеззаразить.

— Меня не берет зараза, — я усмехнулась, — никакая. Я Служитель, помнишь? Позаботься о себе, вон бледен как упырь.

Витор поник.

— Я не… В общем, я больше исследователь чем воин.

— А. Никогда не видел как убивают и не чувствовал прекрасный аромат из дерьма и крови?

Я привыкла. Нет, не полюбила — я не берсерк с севера. Но привыкла. Почти.

Витор побледнел еще больше — и почти бегом полетел к обочине дороги. Кажется, мое напоминание стало для него последней каплей, и все, с трудом сдерживаемое, устремилось прочь. Спустя мгновения маг уже расставался с содержимым желудка. Его самого не было видно, наверняка иллюзия, но звуков она не скрывала. Тонкая натура.

Впрочем, мне было плевать. Не всем быть привычным к подобным вещам. Хотя интересно конечно, как Витор собирался охотиться на Семерку и уничтожать колдунов и их прислужников, если, похоже, сегодня первый раз отнял жизнь? Ну да и ладно, его дело.

Что ж, Узар весьма гостеприимен, ничего не сказать.

На удивление, путь до последнего перед прибытием в город-пирамиду места ночлега прошел без сюрпризов. Убитого охранника погрузили на расчищенную от товаров телегу его товарищи, эльф своими силами и с помощью чародейки привел в порядок Алто. Не исцелил, силы фронде — не Огонь, но отвел от смертной грани. Теперь глава каравана был погружен в лечебный сон на другой телеге, а командовать всем взялись его отец и Дамвит.

Охранники утроили бдительность, озирались через каждый десяток ударов сердца. Показывли свое рвение, которое, как по мне, стоило показывать раньше. Намного раньше. Но савры, получив отпор, возвращаться не собирались. Да и осталось из них меньше половины, остальные отправились на Путь от наших рук, так что едва ли кто-то из хладнокровных решил бы мстить в таком вот неравном составе. Да и на деле нападение было явно ради поживы. Усыпить всех вооруженных, тех, по кому иглы промажут — добить толпой, захватить все, что плохо лежит, и деру дать.

Вот только — зачем? Алто ведь вез ткани и некоторое количество всякого нужного портным товара: пуговиц, крючков, нитей, каких-то шнуров… Да, наверняка из последних были и серебряные, и золоченые. Да, наверное что-то и другое ценное имелось, бросился же купец не щадя живота своего на савра-похитителя коробочки своей. Но, все же — ящерам почти все обозные товары без надобности. Они не носят одежд, за исключением разве что повязок на бедрах, и то последние, кажется, переняли у людей. Не носят и не шьют. Думали, что у любого торговца что-то нужное им есть?

Или, что вероятнее, кто-то из людей готов платить чешуйчатым за товары сомнительного происхождения? Наверняка притом не золотом платить, а едой или травами.

Я была в Узаре очень давно в последний раз. Очень. Моя семья вела дела с кое-кем из тамошних богатеев, и в одно из путешествий за новыми контрактами отец взял меня с собой. С тех пор, конечно, немало воды утекло, но что тогда, что сейчас савры, при всей своей примитивности, не были глупцами. Это не отчаявшиеся крестьяне, в неурожайный год готовые иных путников есть заживо. Вовсе нет. Болота кормили чешуйчатое племя, поили и скрывали от гнева бывших хозяев.

Существование Узара и всех его жителей, связанных со сбором трав, поддерживала простая истина — худой мир с ящерами лучше доброй ссоры. Но так было не всегда. Да, савры, жившие тут задолго до людей, достигли во многом немалых высот. Но их медленно меняющийся уклад рано или поздно должен был быть разрушен кем-то или чем-то, с чем они просто не сумели бы справиться. И это случилось. Когда и почему — никто не знает, но когда люди и другие разумные прибыли сюда, то от когда-то великого общества савров, способного как минимум построить Узар-Пирамиду, остались лишь враждующие между собой племена, дерущиеся за остатки былого величия.

Ящеры пытались сопротивляться Равным народам, заявившим свои права на земли вокруг и на саму Пирамиду, но очень быстро проиграли. Все, до кого смогли дотянуться победители, получили рабские ошейники. Как и их потомство, и потомство их потомства. Те, кто укрылся в глубинах болот, и те, кто срывал ошейники и уходил в топи, порой пытались отвоевать утраченное… И однажды новые правители Узара, уставшие от набегов, собрали несколько тысяч воинов и магов и ударили в ответ.

Болота горели. Лилась кровь. Савры призывали своих покровителей и проклинали вторженцев. Маги находили каждую спрятавшуюся ящерицу, а воины разили без промаха любого, кто приближался достаточно близко, чтобы получить стрелу в грудь.

Этот поход, названный «Великим Очищением», запомнили обе стороны. Савры — потому что от них, и так потерявших Узар и большинство своих соплеменников, теперь остались лишь жалкие одиночки, чудом успевшие уйти достаточно далеко. Равные народы — потому что шаманы савров все же сумели призвать какие-то силы, вырвавшиеся на свободу и уничтожившие почти всех участников этого карательного похода.

С тех пор савры не докучали людям, а люди не совались в болота дальше проверенных временем делянок. «Людям» — потому что из Равных Народов кроме человеческого рода жили в Узаре разве что коренастые пайди, отличавшиеся от нас настолько мало, что многие и вовсе их с людьми считали одной народностью, да карлики-эфириалы, и то — небольшими кланами. Количество и тех, и тех было столь незначительно, что Узар именовался людским городом, как и многие другие поселения на западе, севере, юге и в Первых Землях.

Иногда людям не хватало рассудительности других равных. Неужели человеческие рода, любящие устраивать склоки, нарушили старый уклад? Или савры захотели большего, чем имеют, и забыли об Очищении? Ведь если главы Совета Семей узнают, что ящерицы нападают на торговцев, то наверняка вновь пойдут войной на болота. Не хватит своих сил — наймут кого-то. И вновь прольется море крови.

Благо, что бы ни послужило причиной нападение савров сейчас, новой попытки атаковать нас они или какое-то другое племя предпринимать не стали. Обоз добрался до асплаты без каких-то новых приключений.

Желающих открыть трактир на тропе посреди болот не нашлось, и асплата, ровная площадка для ночевки, огороженная по периметру камнями с обережными знаками, могла похвастаться лишь несколькими кострищами да запасом дров. Уже неплохо, хотя обычно у дорог что на западе, что на Первых Землях на вот таких заговоренных площадках сам собой вырастал трактир, а где места хватало — то и два. С другой стороны, на том же юге асплат почти не было — джунгли быстро брали свое, уничтожая обережные камни, а магов, желающих таскаться по городам и весям, и за мизерную плату вновь и вновь подпитывать защитную вязь, было не сыскать. В Узаре же не экономили, и защищенных площадок для отдыха путешественников тут было достаточно на всем протяжении дороги от Сольда. И площадок при том больших. Место хватило и пяти телегам, и лошадям, и всем обозникам. Впрочем, оно и неудивительно — торговцы водили в Узар и в два раза больше телег, и асплата должна была к тому же вмешать и не один такой караван.

Так что, к своему удовольствию, мне удалось найти место для собственного костра подальше от остальных. Не хватало еще продолжения разбирательств с отцом купца и его охраной. Да и правда надо было снять броню, протереть плечо от всякой заразы, — незачем Витору знать, что выжечь болезнь на себе я могу, но больно это едва ли меньше, чем вот так вот чужие дыры в боку латать. Лепешку, опять же, с сыром и остатками солонины поесть хотелось без чужих взоров.

Ингрид благодарно фыркнула, когда я отвязала с нее последний тюк. Пусть отдохнет. Благо хоть еда и питье для лошадей на асплатах обычно водились, и наше нынешнее пристанище исключением не являлась. Магия хранила эти места, и желающих проникнуть за обережную вязь и поживиться дармовым кормом ждало много поганых сюрпризов. Асплаты были ни много ни мало — храмами под открытым небом, посвященными Дроме, Владыке Путей. Каждый, кто крал здесь — крал у Владыки. Каждый, кто убивал здесь — убивал дома у Владыки. Поговаривают, что в старые времена Дрома сама являлась в тех местах, где нужно было возвести асплаты, но в это верят лишь глупцы да дети. А вот то, что ее именем и силой были вытесаны первые знаки на обережных камнях каждой такой площадки — истина. Я даже сейчас, по прошествии веков, чувствовала силу, скрытую в древних знаках. Иную силу, чем Огонь, но не менее могущественную.

В свете костра было не слишком хорошо видно рану на плече, но все же была точно одна хорошая новость — чешуя уцелела. Кровь пошла из-за одной перекосившейся заклепки, глубоко вошедшей в кожу и прорвавшей ее. Рубашку правда теперь стирать и латать придется, не ходить же с пятном на плече… Но ее в любом случае придется стирать с такой-то погодой. Ладно хоть к вечеру духота несколько спала, хотя свежего ветра все еще очень не хватало.

Благо переодеться было во что. Была у меня рубаха с оторванными рукавами — как раз плечо не потревожу. Рукав, точнее, изначально только один оторвали, и история была с этим связана скорее смешная, чем грустная. Потому и рубаха с бережно сделанной вышивкой по вороту и подолу осталась со мной, просто лишившись, уже по моей воле, второго рукава.

Ингрид улеглась спать привычно рядом с огнем, а я рассматривала синяк на плече. Здоровый. Рука уже сейчас не слишком хорошо двигается, а дальше что?.. Но и вновь сгорать не хотелось. И так после помощи юноше от Пламени одни угли остались… Не может огонь гореть постоянно, увы. Можно его разжечь попробовать, но это точно будет больно. Потерплю. Листья киаки вроде еще остались, отек снимут. Не в первый ведь раз.

Стоило только закипятить воду в маленьком котелке и начать крошить туда листву, как из окружающей тени бесшумно вынырнул эльф.

— Ты знаешь, что стражники подумывают сдать тебя Совету за сотрудничество с саврами? — со смеющимися нотками в голосе проговорил фронде.

На мгновение я потеряла дар речи. Нет, правда, всякое дерьмо бывало. Даже у плахи стояла раз. Но чтобы так…

— Я же вроде пока никого не отправила в Огонь…

Обычно меня пробуют кинуть к ногам «правосудия» все же после того, как очередная гнида, прикидывающаяся «хорошим человеком» находит свое упокоение, и еще одна душа перестает питать Сурта и расшатывать его клетку.

После, а не до.

— В этом-то все и дело!

В глазах Милатиэля сиял почти детский восторг. Сколько ему лет, интересно? Ведь старше меня, а и мне лет немало по меркам людей. И хорошо если старше всего лишь в два раза, а не в пять, скажем. А так вот посмотришь иногда — ребенок, право слово.

— Звучит так, словно мне нужно тотчас взять в руки меч и пойти доказывать им, что это не так, — я не без любопытства следила за лицом фронде.

С таких, как этот эльф, станется на что-то подобное рассчитывать. Из одного желания познать что-то для себя неведомое. Дети Природы нередко пресыщаются, собственно, природой и вспоминают, что Равные Народы вообще-то тоже часть мира, который фронде берегут. И тогда так же, как этот долгоживущий, покидают свои уютные лесные, и не только лесные, уголки, которые считают домом, и выходят посмотреть на других разумных. Посмотреть с какой-то своей собственной стороны.

— О, нет, — скрыть толику разочарования Милатиэлю все же не удалось, — я ведь не считаю собственную родню кем-то вроде муравья, перед которым нужно лишь положить правильную травинку — и смотреть, как он нападает на всех и каждого из своих сородичей. Просто думал, что тебя это развеселит.

— Что ж — повеселило. Такой глупости я давно не встречала.

— Киака, белая тень, — втянул носом воздух эльф. — Хорошая трава. Но собрана поздно.

— Куплена у аптекаря.

— А. Да. Может быть я могу помочь?

— Не в чем. Лучше скажи — эти остолопы правда уверены, что я сначала навела на их караван савров, потом всех предупредила о нападении, потом подралась с саврами, а потом, по их мнению, обязалась спасти идиота, полезшего на копье, но решила этого не делать по собственному капризу?

— Они пока не сошлись во взглядах. И если хочешь знать, Витор настаивает на твоей невиновности.

Я только фыркнула на это заявление.

— Он, видимо, просто догадывается, насколько глупо будет выглядеть такое обвинение.

Мда, отличная идея — винить Служителя в сговоре с мелкими чешуйчатыми бандитами.

— Что-то неспокойное творится здесь, — без паузы сменил тему эльф. — Природа волнуется. Шамана савров, что скрывал их от наших глаз до самого приближения словно бы кто-то побудил совершить это.

Я нахмурилась. Пропитала отваром специально припасенную тряпицу и приложила к плечу. Благо, думать все это не мешало.

— Запугивание торговцев через ящериц? И зачем?

— Круги хотят власти, — неожиданно раздался рядом еще один голос.

Я, увлекшись своими мыслями, и не заметила, как к моему костру подошел еще один гость. Тот самый парень с паршивой кольчугой.

Старею. Теряю хватку.

— Простите, господа, — немного нервно склонил он голову. — Я слышал о том, что Дамовит хочет сделать. Глупость это. Вы, госпожа, мне жизнь спасли. У меня нет богатств, но если вы в Узар собираетесь, то может быть то, что знаю я и те, с кем я знаком, смогут в ваших делах помощь оказать.

— Садись к огню, — я поискала в вещах еще одну кружку, — как тебя звать хоть?

— Калеб. Калеб Быстроногий. Вы в Узаре обо мне в «Приюте Крысы» спросите — и будете там приняты. Ну, если надо, — смутился юноша.

Что-то мне подсказывало, что «Приютом крысы» звался не трактир для аристократов.

— Держи, — немного северной настойки у меня осталось.

Огонь исцеляет плоть, но все же после него нужен покой, а не полдня на ногах. Этот юноша по какой-то причине не сказал о ране своему командиру, которому, похоже, не очень-то доверял, и шел вместе со всеми. И сейчас был изнурен куда больше других. И, так или иначе, если кто-то из этой «Семерки» в Узаре, то любое знание обо всем подозрительном будет кстати. Пирамида — не хуторок в три дома, где чутье к нужному подполу приведет. А значит — нужно искать круги по воде. Круги от черного такого камня у ноги утопленника.

Парень безропотно выпил. На меня он смотрел как на Владыку, вот воистину. На эльфа — почти так же.

В пламени костра, без доспеха, в одной только изодранной рубахе, кажется, у него одежка была лишь одна, и в потертых штанах юноша казался еще младше чем на дороге.

— В общем, у нас сейчас неспокойно. Ну, в городе. Никто ничего не говорит, но Круги давно хотят больше свобод, и, кажется, теперь уже всерьез задумываются о смене власти.

— Круги? — с удивлением осведомился эльф.

Ну да, у Детей Природы ведь собрания их тоже Кругами зовутся.

— Город живет сбором трав, господин, — охотно пояснил Калеб быстрее, чем я открыла рот, — и их обработкой. Многие семьи занимаются этим много поколений. Имеют деньги, склады, своих алхимиков, свою охрану, свои контракты. Они и составляют Совет Семей Узара. Они правят городом. Но есть и Круги. Объединения простых трудяг. Почти все узарцы не из Старых Семей работают на них так или иначе. И богатеям плевать что к летнему солнцестоянию, скажем, топляки всех на куски разрывать готовы, никто охраны и не выделит по своему почину. А Круги это решают. И много что еще.

— И свой процент имеют, — усмехнулась я.

Вот он, типичный житель нижней ступени Узара. Уверен что Круги, образованные жителями предприимчивыми, но не родившимися в семьях первых переселенцев, правда пекутся о благе народа.

На деле все проще — все травы никто не соберет. Но можно нанять кого-то из Круга, и он принесет нужный объем. Организует сбор, найдет людей, возьмет свой процент и от собранного, и от оплаты. И все довольны. Кто-то из, скажем, изготовителей зелий получил нужную ему траву в нужных количествах. Человек Круга получил и деньги, свою долю товара и уважения. Простые сборщики получили деньги и чувство, что Круг-де о них заботиться и навстречу в пожеланиях идет. И все прекрасно.

Калеб посмотрел на меня с восхищением.

— Вы много знаете, госпожа.

— Бывала тут. Давно.

— В общем, Круги хотят большего.

Ага. Не только процент, но все дело, так? Об этом в мой визит сюда отец говорил. Зачем быть на побегушках у кого-то, если можно сами распоряжаться собранным, а то и цех алхимический под это дело выкроить у города в аренду, верно? Но пока только Старые Семьи имеют право заключать контракты с иногородцами, а без таких контрактов местным много не продашь.

— Круги хотят право договора, — подтвердил мои мысли Калеб, — Совет против. И теперь они схлестнулись не на шутку. Шериф и его люди пытаются разобраться со всем, но в городе слишком неспокойно. Говорят, и с Союза, и с Лиги там у многих свои интересы. Слухи ходят еще о том, что кто-то ящеров освобождает, и отпускает их в болота через Нижнюю Пирамиду. Ну и говорят люди, что савры, мол, нападают на торговцев по чьему-то наущению. Я и не думал, что правда это, нанялся за звонкую монету, заработать хотел, а тут… Будьте осторожны. И, — Калеб замялся… — в общем, лучше с Алто не ссорится. Вы, господин ему жизнь спасли, — юноша эльфу поклонился, — можете потребовать что за это. Но…

Он вновь замялся.

— Выкладывай. Ты ведь за этим пришел, — было очевидно, что парень не только о положении дел в городе знал.

Калеб повертел головой. Поняв, что рядом никого нет, он нагнулся к нам так близко, как мог, и зашептал:

— Алто — человек непростой. Я всего во второй раз с ним хожу, но перед выходом не спал совсем, и видел как он с Домвитом мелкие сундучки да коробки проверял. А там, клянусь вам — под узорчатыми лентами аккуратно так золото блестело. И Йован из «Крысы» говорил, что видел отца его, Милто, в Нижней Пирамиде. А там, говорят, сейчас Круг собирается и планы свои по роспуску Совета вынашивает. Или что похуже происходит.

О как. Интересно, очень интересно. Не там ли, в Нижней Пирамиде, и сидит сейчас кто-то из Семерки?

Очень похоже на то, что Витор и правда верно понял, где нам искать следующего из древних колдунов. Не этот ли сигнал с кольца мертвеца заставил кого-то там, под городом, начать претворять свои планы в жизнь, и, быть может, сместить Совет? Или все началось намного раньше, и виновата в том простая жадность и жажда власти?

Что ж, теперь понятно, почему Алто так всполошился, когда савр решил коробочку украсть.

Я кинула взгляд на сидящего поодаль Дамвита, о чем-то беседующего в свете костра с отцом Алто и, почему-то, Витором.

Вы заодно? Или ты хочешь узнать что-то, маг, для своего Ордена или самого себя?

Глава 3 Узар. Добро пожаловать

— И до чего вы договорились?

— Что? — шедший рядом Витор явно погрузился в свои мысли, и потому теперь едва не подпрыгнул от неожиданности.

Сегодня с самого утра маг был задумчив и то и дело кидал взгляды то на меня, то на чародейку, то на ящерицу.

— Сразу как придем в город побежишь сразу сдавать меня Совету Семей, или обождешь?

— А. Ты знаешь…

— Я многое знаю.

— Слушай, — маг провел руками по лицу. Судя по всему что вчерашний бой, что разговор, при котором наверняка было немало эля, дались ему непросто. — Пойми и их. Незнакомцы при оружии присоединяются к каравану. На караван нападают в до того спокойных местах, причем двое из пятерых новых воинов вообще не участвуют в битве, еще один незадолго до нее исчезает, а ты и вовсе отказываешься помогать умирающему купцу.

Я хмыкнула.

— Как будто это в моей власти.

— А нет? — с искренним любопытством спросил Витор.

— Я — слуга, а не хозяин.

— А.

Глубокомысленно. Впрочем, большинство разумных знает о Служителях только то, что мы — не жрецы. Убиваем потому что чаще.

— В общем — инцидент исчерпан, — подытожил Витор.

— Вот и прекрасно.

Некоторое время маг молчал. Потом все же решился:

— Нам нужно действовать сообща.

Я с любопытством вгляделась в веснушчатое лицо Витора. Сколько ему лет было — два десятка? Два с половиной? Вряд ли сильно больше. Да еще наверняка учился ведь где-то магии сколько — лет десять? Нет, за десять в Башне только учеником мага можно стать, так что точно больше.

Наивный ведь он. Наверняка почти всю жизнь среди книг провел.

— Нужно, — зачем с очевидным спорить?

— В общем… Может, поделишься тем, что знаешь? Тот паренек из стражников вчера не просто так подходил к вам с эльфом.

Я склонила голову.

— Может быть мы просто договаривались втроем предаться плотским утехам?

Витор сглотнул. Кажется, такой вариант он даже не рассматривал.

— Целибат для Служителей — миф, — добила мага я.

А он ведь правда очень молод. Это и по смущению видно, и по тому, как рука потянулась к одному из колец на пальце. Нареченная? Или это лишь какой-то их, магов, обет? Может и второе. Целибат там или одна женщина на всю жизнь, или еще что… Всякое бывает.

— Ладно, расслабься. Расскажу то, что окажется полезным в нашем деле, а не одними намеками на политические дрязги. И, кстати, если ты радеешь за наше совместное уничтожение злобных колдунов, то поговори с Дианель. Если в следующий раз она будет бесполезным грузом, стоящим на телеге и защищающим лишь свою шкуру, о всяком сотрудничестве можно забыть. Мне не нужна обуза.

Можно подумать, что я не заметила того, как эта «царственная» особа решила во что бы то ни стало прикрыть свою задницу и в итоге магический щит вокруг себя красивой держала, и ящерице пойти не дала на помощь стражникам.

Витор кинул немного неуверенный взгляд на шедшую позади чародейку. Савр, явно недовольный вниманием к своей госпоже, обнажил зубы.

— В бою можно растеряться, — осторожно попытался оправдать почти коллегу маг, — а защищать себя мы не все хорошо умеем, и…

— Мужественный отличается от труса тем, что умеет действовать, смотря в лицо своему страху. А трус, получив магию, в погоне за собственной безопасностью подвергает опасности других.

Витор еще немного помялся, словно желая что-то возразить, но все же передумал.

— Я понял твою позицию.

— Вот и славно.

Маг отправился обращаться с чародейкой. Фронде, шедший неподалеку от них, с явным любопытством прислушивался к разговору. Судя по выражению лиц и жестам, разговор этот был непростым.

Здоровенный савр в хорошем доспехе и с парой клинков на моей стороне был бы неплохим козырем против любого колдуна, хоть древнего, хоть не очень. Но к нему прилагалась бесполезная чародейка, годная только задирать нос и кичиться своими силами. Которые, кстати, вовсе не ее заслуга, а лишь награда от далеких предков. И если эта дамочка и дальше будет думать только о себе, то нам точно не по пути. В подземелье, где из неприятелей только пара бандитов особо наглых была, мрачного вида савра и моего меча было достаточно. Теперь — нет.

И это не говоря уже о том, что охотиться на колдунов с магиками рядом — в принципе не самая лучшая затея.

Не знаю уж о чем общался Витор с чародейкой, но ко мне он больше не подходил. Шел рядом с Дианель и просто улыбался как дурак.

К Пирамиде мы вышли ближе к полудню. До того лишь силуэтом проглядывающая в мареве болотных испарений, обступавших сейчас дорогу с двух сторон, древняя столица рухнувшей цивилизации савров все приближалась и приближалась, но оставалась размытой тенью на горизонте. Так продолжалось до момента, когда караван пересек невидимую черту, оставив висящий в воздухе отвратительный туман позади. Поговаривали, что древние строители Узара были искусны в магии и орошении, и сумели сделать так, что болота обступали пирамиду из темного камня, но не приближались к ней. Более того — близь саврского города почва была чрезвычайно плодородной, а чистая вода поступала внутрь исполинского каменного сооружения сразу по несколькими никогда не пересыхавшим и никогда не загрязнявшимся каналам. Как это было возможно и почему Пирамида, колоссальных размеров сооружение из пяти ступеней, на которых и в которых жили равные народы, имевшая под землей, по слухам, свое зеркальное отражение, еще не ушла в трясину под собственной тяжестью было решительно непонятно.

Особенно если учесть, что нынешние савры, были, мягко говоря, примитивными, и никакими хоть сколько-нибудь сложными технологиями строительства не владели. Некоторые ученые юга предполагали, что строилось тут все вовсе не нынешними ящерами, а какими-то их более высокоразвитыми родственниками или и вовсе народом, покорившим чешуйчатых, который при открытии Врат и начале заселения этого мира Равными использовал собственный межмировой портал и удрал куда-то в другое место.

Так это было или нет — никто уже не ответит. Но, несомненно, Узар производил впечатление на каждого, кто по какой-то надобности посещал этот город. Сначала — своей необычной пятиступенчатой формой и величием огромного черного строения, нависавшего над бесконечными болотами, ровными возделанными участками земли вокруг и каналам с чистой водой, которых тут не должно было быть. Потом — загаженными улицами-коридорами, крохотными строениями в лабиринте внутренностей нижних ступеней шумом и гвалтом в средних и алхимическим чадом в верхних.

Прекрасное место для тонких душой путешественников и купцов, что потом годами рассказывают всем желающим о чудной пирамиде, в которой довелось побывать, и отвратительный город для жизни любого разумного. Кроме, пожалуй, тех семей, что владели домами на самой вершине Узара. Там хороший вид, достаточно простора, и, — всегда, — ветер, гонящий алхимические пары куда-то к болотам. Но все это было доступно лишь для членов Совета Семей, правителей Узара и полноправных владетелей права заключать крупные торговые контракты.

С иной стороны пирамиды, той, которая не была видна с главной дороги, находилась еще и небольшая пристань. Там, если ничего не изменилось за прошедшие годы, ширина канала позволяла проходить лодкам, а сам канал вел дальше на юг, и быстро выводил к Такару, гавани, через которую Узар и вел торговлю со всеми, кому проще было доставлять товары в Пирамиду и из нее по морю. Говорят, где-то там, около гавани, были проходы для контрабандистов, уходящие на многие десятки шагов под землю, в иной, перевернутый город.

Слухи. Или нет. Но, пожалуй, колдуну, что древнему, что не очень, в таком месте легко спрятаться. И удрать при случае тоже будет легко.

На полях вокруг Узара трудились даже не десятки, а сотни савров. Они были из той же мелкой породы, которая сильно уступала в сложении Арджану, и носили ошейники — все как один.

Перед прямоугольным, вырубленном в черном камне входом в первую ступень, где стража в одинаковых черных коттах проверяла документы и собирала пошлины, выстроилась немалая очередь. В основном из савров с котомками и корзинками на спинах, и их хозяев.

— Рабство — традиция людей, — Милатиэль зачем-то отвязал от запястья одну из бусин и протянул мне. — Они равно любят владеть зверями и другими разумными. Держи, пусть будет у тебя.

Самая обычная деревянная бусина. Только внутри что-то было.

Магия. Причем вновь такая магия, которая мной не ощущалась. Только слабое-слабое тепло на пальцах свидетельствовало о том, что эта бусина была немного живой — своей собственной жизнью. Никакого запаха, исходящего от любого чародейства и, особенно, от всего, связанного с отродьями Сурта и их силами, не было. Словно бы фронде не волшебство творил, а делал что-то настолько естественное, что было просто частью мира вокруг.

— Каменная клетка без жизни — не то место, где я хочу быть. Но мне интересны знания шаманов ящеров и интересно, кто из людей настолько отважен, чтобы презреть правила и удобства и дать саврам волю. А кто-то ведь решил сделать это, если верить молодому стражнику. И жители болот должны знать, кто именно. Пока это у тебя, я смогу найти вас когда что-то узнаю.

И, не дав мне и слова вставить, фронде развернулся и пошел назад по дороге мимо обоза, почти сразу свернув и направившись к ближайшему работающему на плантации савру.

Он что, их просто так расспрашивать хочет? Ну да ладно, я фронде точно не указ. Строго говоря, ему, не получившему метки, и внимание Семерки-то не грозит. Впрочем, оно и мне не грозит ничем, а вот этим беглым колдунам смерть угрожает в полный рост. Фитай выжжет всех, кто связал себя с Суртом и тьмой.

Раньше в Узаре не чинили препятствий на въезд никому из желающих посетить город. Теперь же нас вчетвером, внимания охраны не избежал даже совсем не боец Витор, обыскали сверху донизу. И… не пустили.

— Оружных без приглашений от уважаемых горожан по распоряжению шерифа не пускаем, — никак не хотел сдаваться даже под напором доводов от Витора прыщавый юнец, заведовавший проходом в город. — А у вас еще и савр без ошейника.

— Арджан — не раб, — пробасил ящер, улыбаясь.

С его рядом острейших зубов улыбка вышла плотоядной. Но, увы, на упиравшегося всеми силами стражника она впечатления не произвела.

— На территории Узара действую законы, и каждый, кто заходит в город, обязан их соблюдать. Савры должны иметь ошейник с печатью хозяина, и никакого оружия с длиной клинка больше ладони проносить нельзя, — он покосился на книгу, выглядывающую из подсумка на поясе Витора. — А господам магикам нужно отдельное разрешение от Коллегии…

— Значит так, — мое терпение быстро заканчивалось в подобных ситуациях. Слишком часто такие вот «хранители дверей» мешали мне раньше. Я вытащила Знак из-под ворота. Второй раз за последние два дня делаю так… — Или вы сейчас нас пропускаете в город с уплатой всех ваших грабительских пошлин и прочего, или я решаю, что вы заодно с теми адептами Сурта, что орудуют здесь, и правосудие над которыми вы мешаете свершить мне и моим людям. Доходчиво?

Водянистые глазенки стражника округлились при виде амулета. Но он, гад, стоял на своем:

— Господин шериф не велел, это всех касается, и…

— Значит отведи нас к нему!

— Не велено, и…

Искорки огня, и так чуть-чуть разгоревшиеся от моего раздражения, теперь еще сильнее потеплели, словно желая сжечь этого недалекого. В назидание. Еще немного и Пламя станет видимым и реальным.

— Гут, отведи их, я посмотрю тут за всем, — к нам из-за каменного свода ворот в Узар подошли еще двое стражников.

Говоривший был старшим из них, с окладистой седой бородой, лысой головой и цепким взглядом старого вояки.

— Но господин шериф обязал меня быть старшим в смене, и…

— И я уверен, что Нар по достоинству оценит твои старания по защите города от чужаков, — с немного усталой готовностью отозвался пожилой стражник.

Юнец оглядел нас, бросил взгляд за очередь, скопившуюся за нашими спинами, и с явным неудовольствием произнес:

— Если что-то случится, ты будешь отвечать, Маро.

Пожилой Маро, голос разума среди местных защитников закона, согласно кивнул.

— Что ж, если вы так хотите — идем к господину шерифу, — скривился юнец, — впрочем, не удивлюсь, если он прикажет скинуть вас вниз, как и другое отребье.

— Как ты меня назвал, безродный? — вскинулась чародейка, чьи глаза опасно потемнели.

На руках полуэльфийки зажглись искорки огня. Не благословленного Истинного Белого Пламени, но тоже внушительно.

Юный наглец побледнел. Но все же с собой справился и выпалил:

— За оскорбление власти вы получите штраф. А за оскорбление чести и достоинства рода Морде я могу прямо сейчас вызывать вас на дуэль!

Двое ближайших помощников юнца-Морде шагнули к нему, положив руки на рукояти мечей.

— Давайте не будем торопиться… — начал было Витор, видя, как сделал шаг вперед Ардажн.

— Не будем, — усмехнулась я. Вот почему этот прыщавый так меня раздражал… Фамильное сходство. — Хотя бы потому что Анам Морде был исключен из Совета, лишен всех привилегий и выслан из города за торговлю черным лотосом и попытку отравить как минимум трех высокородных и их торгового партнера с юга. Ах да, и еще вся его семья была лишена всей собственности, хотя для сына Анама и его детей было решено заменить высылку лишь лишением богатств и титулов.

Анам, редкостная гнида, решил, что смерть приехавшего для заключения новых контрактов торговца с юга откроет ему и его компании шанс продавать свои травки втридорога другим чужеземным купцам. И как-то не учел, что жители Союза неплохо поднаторели в ядах и защите от них.

Это был знатный скандал. Отец, надо признать, извлек тогда из всего немалую выгоду. А потом через пару лет сам обрек свою семью на нищету и жизнь крестьян. Но эта была иная история…

И все-таки неплохая у меня память на лица. Вон как этого Гута перекосило. Интересно кто он Аману — внук? Правнук?

— Или я не права? — я с издевательской улыбкой продолжила изучать медленно наливающиеся гневом глаза стражника.

— Думаю, будет лучше всего вам пойти со мной, — Маро поманил нас за собой, пока нахал сжимал и разжимал кулаки в бессильной злости, а народ в очереди за нами, кажется, уже принимал ставки. — А мой коллега продолжит заниматься важным и ответственным делом.

— Он назвал меня… — начала была чародейка, но чешуйчатый неожиданно взял ее за плечо и буквально поволок за собой, не давая продолжить.

— Идем, — рыкнул Арджан.

Что ж, ну хоть у кого-то есть мозги.

Маро, пока юнец-недоаристократ не опомнился, быстро повел нас вглубь переплетений коридоров Пирамиды. Здесь все было так же, как и в моих очень давних воспоминаниях. Длинные коридоры, освещаемые лишь тусклым магическим светом, с многочисленными узкими проходами, каждый из которых вел или в магазин, или в таверну, или еще в один коридор. В котором такой же ряд проходов позволял пройти или в крошечные комнатушки местных, или в третий коридор, и дальше…

Никогда не умолкающий гул голосов. Аромат множества людей, живших вместе на небольшом пространстве и вовсе не под открытым небом, и едкий запах благовоний и приправ, которые узарцы использовали как раз для того, чтобы притупить вонь самого разного толка.

Прекрасное место. Воистину прекрасное.

— Прошу простить Гута, — пожилой стражник вел нас одному ему знакомыми переплетениями улиц-коридоров, — у нас сейчас неспокойное время. Воду мутят всегда, а сейчас как-то совсем уж сильно. Вот шериф и отдал указ не пускать наемников в город, у нас сейчас и с теми, которые тут уже есть, проблем по горло.

— Мы не наемники, — отозвался Витор.

— Я понимаю, — примирительно ответил страж, — и уверен, что шериф Нар не создаст вам никаких препятствий. Служители давно не посещали наш город, но мы всегда рады избранникам Фитая. Мы ведь делаем одно дело.

Он повернулся ко мне и показал правую руку с закатанным рукавом. Знак огня и символ Фитая были запечатлены у Маро на запястье.

— Когда постарше становишься — понимаешь, что служишь-то не только людям, но Владыкам. Падаль всякую к очищению приближаешь, — довольный собой стражник продолжил путь, теперь выведя нас на второй уровень Пирамиды по узкой лестнице.

Судя по тому, что тут не было других желающих подняться — лестница на том конце охранялась. И правда — вывели нас вырубленные в камне ступени прямо к двери, на которой было выбито «Шериф и охранители Узара».

Стражники в Пирамиде занимали немаленькое такое здание-нишу и в пределах пирамиды, и имели несколько пристроек на ее ступени. Именно в такой пристройке, с собственным широким окном, из которого открывался неплохой вид на причал у канала внизу, обитал шериф Узара Дирет Нар.

Глава местной стражи располагался в совсем небольшом для своей должности кабинете, сейчас буквально заваленном бумагами. Места тут было настолько мало, что мы вчетвером заняли почти все пространство перед столом шерифа. Хотя, пожалуй, будь Арджан человеком — было бы чуть проще.

Помимо нас в помещении была и еще одна девушка, черноволосая, в форме стражи, и лицом похожая на самого Нара. Стояла перед главой охранителей навытяжку с какими-то донесениями в руках.

Дирет Нар, сидевший в жестком кресле, оказался щуплым невысоким мужчиной с острыми чертами лица, небольшими усами и с забранными в хвост черными волосами. Местный шериф был удивительно похож на своего предка, чей портрет висел прямо за ним, но был куда менее тучен и более молод.

А еще прямо под портретом некого Ани Нара на специальном постаменте лежал меч в потертых ножнах. И портрет, и постамент, и меч были, кажется, единственными элементами роскоши в этом месте. И не случайной роскоши — в мече чувствовался жар Пламени. Настоящего.

Оружие, отмеченное прикосновением Фитая. Хотя при том сам Дирет явно не был Служителем. Просто уставший от всего человек.

Стоило нам зайти, как шериф одним взглядом отослал прочь посетительницу.

— Альса, мы закончили. Жду отчета на закате. Итак, господа наемники, зачем прорываетесь в мой город?

— Мы не прорываемся, — решил уточнить Витор. — Позвольте нам все рассказать как есть.

— Рассказываете.

Витор рассказал. А шериф напрочь проигнорировал все его объяснения и почему-то начал буравить меня на удивление тяжелым взглядом карих глаз.

— Вы уверены, что в моем городе есть кто-то, на кого ваш Владыка обратил внимание? — хмуро заметил шериф.

Ну, строго говоря, пока не обратил. Но это явно не самый лучший ответ прямо сейчас.

— Не только мой. Меч за вашей спиной…

— Принадлежит моему предку, а не мне, — отрезал Дирет. — Я решаю все сам, а не полагаюсь на переменчивых Владык. Потому возвращаюсь к делу — вы считаете, что в городе есть кто-то, кто верен Сурту?

Я кивнула.

— И ваши спутники желают вам помочь в праведном деле, а не приехали за звонкую монету продавать свои мечи и магию Семьям или Кругам?

— Все верно.

— И вы хотите, чтобы я вам поверил просто потому что у вас есть Знак?.. С этим знаком вы можете убить хоть меня, хоть безгрешного младенца, говоря всем, что ваш Владыка так решил.

— Это не совсем так работает.

— Да? И какие у вас есть доказательства присутствия тут кого-то из колдунов или иных суртополонников?

— Кроме провидения?

Его-то, благо, не проверишь… Я решила немного приоткрыть карты:

— Купец, с которым мы шли в Узар, возит золото кому-то в низовьях города. Под город, если точнее.

Шериф отмахнулся.

— Этим занимается половина здешних торгашей в уверенности, что я ничего не знаю. Это ничего не доказывает.

— Ящеров принудили напасть на караван.

— Разборки купцов, — отрезал Нар. — Служитель, маг, чародейка и свободный савр-боец. Вы вчетвером наделаете дел больше чем иные ватаги Серебряных Мечей. Почему я должен пустить вас в обход собственного запрета?

— Мы можем быть полезными, — заметил Витор. — Можем помочь с магическими проблемами, с которыми не всегда может справиться меч и щит.

— Меч, щит и мозги справляется со всем. Впрочем… — шериф осмотрел нас четверых холодным, расчетливым и неожиданно тяжелым взглядом.

Глаза старика смотрели на лице тридцатилетнего мужчины. Что ему довелось пережить?..

— Хотите свободно перемещаться по городу — заслужите это. Докажите, что вы не безголовые жадные до злата Клинки, взявшие себе в спутники Служителя желая прорваться в Узар в обход запретов и найти тут себе богатенького нанимателя.

— И как же? — Витор прищурился.

Магу все происходящее явно не нравилось. Его дипломатические таланты впечатлили лишь купцов-караванщиков, и это выводило этого последователя неизвестного ордена из себя.

— Разберетесь с де Гат, — шериф достал из вороха пергаментов на своем столе один из и начал что-то быстро писать, — меня она уже достала со своей кошкой, а денег и гонора у нее столько, что хватит на восьмерых. У нас достаточно дел с наемниками, и с Кругами и с Советом, которые вцепились друг другу в глотки, чтобы заниматься и ее проблемой.

— Вы хотите чтобы мы нашли кота? — еле сдерживая удивление спросил Витор.

— Да. Кота. В лаборатории мага Антуана де Гата.

— Это автор «Тридцати способов смерти при неосторожном перемещении в реальности», — не то с восторгом, не с ужасом заметил Витор. — Не знал что он отсюда. И ведь де Гат исчез несколько лет назад…

— Именно. Поэтому вы пойдетеи узнаете, что творится в его лаборатории, и вернете обратно суртову кошку Натали де Гат, которая отвлекает моих людей от важных дел с завидным упорством. Сделаете это бесплатно — и получите верительную грамоту и мою благодарность. Устную. Маро покажет вам где живет Натали и присмотрит за вами. Пожалуется на что-нибудь — и прохода в город вам не видать.

— Но мы только приехали, хотели бы принять ванну, и… — протянула чародейка.

— Ванну? Что ж, пожалуйста. У нас сегодня помывочный день в третьей казарме, желаете присоединиться? Нет? Тогда, думаю, вам все понятно.

— Наши вещи остались около ворот, — насупилась чародейка.

— С вашим другом-купцом, которого вы легко сдали? Сходите и заберите, то, что нужно для нынешнего дела. А остальное и лошадь оставите на площадки для арестованных доказательств.

Шериф дописал бумагу и передал ее мне.

— Если ты тут Служитель и уверяешь, что твои товарищи благородные и непорочные, то и за их проступки ответишь головой. Вам все еще нужно право находится в моем городе? Тогда вперед.

— Но мы были в пути две недели! — Дианель гнула свою линию.

Шериф улыбнулся.

— Сегодня через полчаса будут банные процедуры у южной офицерской когорты. Хотите присоединиться к ним?

Чародейка побагровела.

А ящер же, даю голову на отсечение, пытался спрятать смех, выдыхая струйки дыма.

— Еще спалите мне все! Пошли вон к Маро и за дело, и иначе вышвырну!

Глава 4 Узар. Лабораторные открытия

Натали де Гат оказалась весьма миловидной юной девушкой в просторных пурпурных одеяниях, расшитых золотыми нитями. Жила она в пятой, самой высокой ступени города, и было невооруженным взглядом видно, что девушка этим фактом гордилась безмерно.

Пожалуй, гордиться и вправду было чем. Здесь текла совершенно иная жизнь, ничем непохожая на происходящее внизу. Размеренная, спокойная, без всевозможных неприятных запахов, услужливо отгоняемых множеством пронизывающих это место чар. Декоративные сады перед жилыми не то домами, не то нишами, — как это еще назвать в Пирамиде? — пестрели алхимическими цветами, способными расти даже в столь сложных условиях, свет тут был ярок, но не резал глаза, и мог изменяться по настроению жильцов.

Натали беседовала с нами на террасе перед домом, держа в руках чашку с прекрасным южным кофе. Такие же чашки из искусного фарфора были предложены и нам. Точнее, не совсем «нам» — мне, Дианели и Витору Впрочем, насчет Арджана было не совсем понятно — выказала так хозяйка дома отношение к его народу или просто поняла, что огромная лапища савра не сумеет нормально держать маленькую чашку, да и пить из нее у ящера вряд ли получится. Впрочем, не похоже, что Арджана это хоть как-то задело. Тем более что угощение в виде местной выпечки ему все же предложили.

— Итак, наш строгий, но справедливый шериф наконец сжалился над попавшей в беду девушкой и прислал хоть кого-то мне на помощь, — не без некоторой иронии заметила Натали. — Вы явно немало досадили ему, коль, несмотря на грозный вид, здесь. Мой отец по просьбе Совета и предшественника нынешнего шерифа пахал день и ночь, и коль ему самому уже никто и ничем не поможет, то хотя бы пускай помогают мне разобраться с его наследием. Хоть бы и вы.

— Хоть бы и мы, — хмыкнула чародейка. — Высокая оценка.

— Я вас не знаю, — чуть пожала плечами Натали, — никто не знает. Так что пока — какая есть. Итак, все просто: найдите мою Брусничку.

— Кого? — она что, правда хочет, чтобы мы кошку искали?

— Брусничку. Кошку из лаборатории отца. Все, что есть на память после того как великий Антуан де Гат решил, что познал все тайны измерений и начал проводить свой «гениальный эксперимент». Никого не спросив, между прочим. В итоге только Брусничка и осталась на месте его великого ритуала… а теперь и она сбежала. Пробралась в лабораторию — соседка видела. Пробралась, и, похоже, там и осталась. А меня саму туда големы охранные не пускают.

— То есть вы хотите, чтобы мы сходили в лабораторию вашего отца-волшебника, сломали все охранные механизмы и принесли находящуюся там кошку, верно? — судя по лицу Витора, он не был уверен в том, что все правильно понял.

Нет, такую ерунду еще придумать нужно, но все-таки…

— Все верно.

— А если мы выясним что ваша кошка, кхм, скажем так…

— Погибла? — Натали подняла бровь, — говорите уже как есть. Тогда принесете мне ее тело, чтобы я ее похоронила. Знаете, она в мелочах так похожа на отца… Впрочем, чему тут удивляется — Брусничка торчала в его лаборатории день и ночь почти два года. И если… В общем, я хочу определенности насчет ее судьбы. Это не так уж и много за то, что отец почти двадцать лет отдал этому городу и своим книгам, знаете ли.

Что ж, судя по обиде в словах — Антуан был не только не самым удачливым магом, коль ухитрился пропасть без вести во время какого-то своего явно пошедшего не так эксперимента, но еще и на поприще отцовства не преуспел. Ладно, какая разница. Если чтобы нормально передвигаться в этой дрянной пирамиде надо пойти в лабораторию исчезнувшего мага и найти там кошку, то пойдем в лабораторию и найдем кошку.

Маро, наш сопровождающий от стражников, все это время с незаинтересованным видом сидевший на небольшой скамеечке неподалеку от веранды, даже не попытался встать чтобы направиться вместе с нами в лабораторию. Впрочем, его оправили надзирателем, а не помощником.

Место для магических экспериментов предусмотрительно располагалось в отдельной нише на немалом удалении от дома Натали. И правильно. Знавала я пару магиков, решивших свои эксперименты проводить прямо в доме. Вместо жилища одного из них в пригороде Сольда по сей день кратер.

— С ума сойти — мы полезем в лабораторию мага за кошкой, — Витор покачал головой, — я подозревал, что некоторые люди слишком любят животных, но не думал что настолько сильно.

— Какая разница за чем именно идти в эту лабораторию? — легкомысленно заметила чародейка. — К тому же — мы сможем прикоснуться к результатам исследований, найти немало того, в чем эта явно недалекая наследница не понимает, и…

— Даже не думай, — оборвала Дианель я, — если узнаю, что ты хоть что-то вытащишь оттуда, то лишишься и рук загребущих, и жизни.

Аржан неодобрительно щелкнул зубами. Пускай — на меня такое уже давно не действует.

— Да кто тебе сказал, что у тебя есть право решать, что я могу откуда-то выносить, а что нет⁈

— Владыка Огня, — я повернулась лицом к чародейке, — хочешь поспорить? Думаешь, ты первая и последняя из тех, кто думает, что ему все можно просто потому, что он владеет магией и имеет силы черпать и черпать могущество из чужих книг и артефактов, а?

— Да ты…

— Хватит, — бас ящера и его непривычный говор заставили замолчать Дианель.

Ну и меня, да. Я ожидала, что вмешается скорее Витор, чем савр. Интересно, если сравнивать ящера и чародейку — кто из них умнее?

— Цель одна. Идем к ней. Остальное — потом.

Когтистая лапа указала на высеченную, судя по всему, прямо из камня дверь, которая явно должна была не поворачиваться, — петель не было, — а открываться каким-то иным способом.

Впрочем, Натали дала нам ключ от лаборатории своего отца в виде какой-то небольшой пирамидки. Очевидно, необычному ключу — необычный замок.

— Идем, — Дианель, упрямо вздернув подбородок и кинув на меня презрительный взгляд, шагнула вперед и, вырвав из руки Витора ключ, ставила его прямо в центр странного узора на плите перед нами.

Сработало — плита с тихим шорохом отошла в сторону.

— Тут могли быть зловредные чары, — с оттенком наставительно неудовольствия заметил Витор, — и при контакте с ключом и дверью они бы сработали.

Чародейка отмахнулась.

— Я что-то не вижу перед дверью големов, которые не пускают нашу доблестную дочку мага в его лабораторию. Значит они внутри, и значит — она эту дверь открывала один раз минимум, и никакие чары ничего с ней не сделали.

— Возможно на нее просто был допуск, — пожала плечами я и, чувствуя на себе задумчивый взгляд Витора, первой вошла в обитель мага.

Обитель темную, причем темную абсолютно, хоть глаз выколи. Мое зрение полукровки было куда лучше человеческого, но, тем не менее, даже мне тут было совершенно ничего не видно.

Огонь, зародившийся в теле, пробежал по руке и расцвел зыбким лепестком на ладони. Иллюзия, дающая крохи тепла — но разгоняющая тьму. Правда, как-то не слишком уже активно разгоняющая. Не было бы источника света за спиной — едва ли бы удалось разглядеть что-то дальше чем в паре шагов. Магическая темнота какая-то что ли? Я сосредоточилась на ощущениях. Магия — рядом. Впрочем, а чего от лаборатории мага-то ждать? Это с равной долей вероятности могли быть и какие-то оставшиеся от бывшего владельца этого места артефакты или магические компоненты, и правда что-то, мешающее зрению.

— Интересно, — пробормотал зашедший следом Витор, — похоже на какую-то сложную иллюзию. И где, собственно, охранные големы?

Хороший вопрос.

Я углубилась в помещение, рассматривая то немногое, что не терялось в темноте. Какие-то клетки, какие-то истертые чертежи, обрывки рисунков, книжки, многие из которых были, на удивление, открыты… Словно хозяин этого места просто ненадолго вышел куда-то, даже не потрудившись прибраться. Впрочем, пожалуй, так и было — вряд ли этот Антуан де Гат предполагал, что затеянный им эксперимент унесет его жизнь.

Интересно, что маг хотел сделать перед тем как пропал? Здесь я чувствовала пряный, раздражающий ноздри запах магии. Свежий запах, не рассеявшийся. Впрочем, в местах, где волшебство творилось часто, такой вот запах может не уходить десятилетиями. Но ни сладковато-противного духа немертвых, ни тонкого, но бесконечно отвратительно, пробирающегося в разум гнилью аромата истинной тьмы, наследия Сурта, не ощущалось.

Не то чтобы мертвеца за что-то можно было осудить, но все равно несколько проще понимать, что не находишься в месте, которое стоит спалить дотла просто за то, что тут некогда творилось. Справа и слева встречались груды мусора, состоявшие в основном из каких-то железяк и бутыльков. От них пряный запах недавней магии исходил сильнее. Я приблизилась к одному из таких вот нагромождений хлама, пытаясь понять, есть ли там что-то внутри…

Очень зря.

Окружающая нас темнота сгустилась и потекла к этим самым кучам мусора, которые оказались вовсе не случайным нагромождением случайных предметов. Совсем нет. Это и были, собственно, охранные големы.

Хорошо спрятанные, но погано сделанные.

Существо передо мной слишком медленно собиралось, подымаясь во весь свой немалый рост. Слишком медленно.

Меч, привычной тяжестью легший в руку, с легкостью вонзился прямо в центр мусорного голема. Разумеется, такому созданию обычная сталь не нанесла никакого урона. А вот Пламя, сбежавшее по лезвию — очень даже.

Маги любят подобных существ. Оживленные предметы, куски камня, самые разные деревянные, металлические и, — видела я и такое, — даже тканьевые нагромождения, в которые при определенных, довольно простых обычно, условиях начинает втекать магическая сила, формируя вот такого вот созданного из сырой энергии и материального компонента охранника. Творения сильных магов было непросто одолеть, и сражаться с ними мне приходилось чаще чем хотелось бы. Но — то творения сильных магов. Это же существо было создано явно неопытным в делах подобного рода волшебником. Достаточно было совсем слабого движения Огня, уничтожавшего равно плоть и магию, и поддерживающие существование голема токи энергии прервались, а «охранник» закончил свое существование.

Сформировавшаяся рядом с чародейкой груда мусора успела целый шаг сделать. Пыталась сделать и второй, но тут Дианиэль допллела свои чары, и резкий порыв ветра разбил голема на куски с жутким грохотом. Витор же медлил, явно запутавшись в движениях руками, и его противник уже успел перевернуть ближайший лабораторный стол в стремлении добраться до незадачливого мага.

Еще двое мусорных созданий насели на отбивавшегося разом двумя клинками Арджана. Сталь не наносила големам никакого вреда, и их отсеченные части тела прирастали вновь на свои места. Разозлившись, савр отбросил клинки и попросту врезался в ближайшего врага всем телом, сбивая по дороге лабораторный стол.

Я шагнула к мусорному охраннику, оставшемуся без внимания ящера. Еще один удар, еще одна ярка вспышка Пламени — и третий голем перестал представлять угрозу.

Четверного и пятого Дианель разбила одним заклинанием. Сильна.

Темнота окончательно рассеялась после того, как я добила последнего.

И тут Витор наконец-то разобрался со своими чарами. Волна магии без всякого предупреждения прокатилась по лаборатории, переворачивая столы и стеллажи и сбивая с ног. Я успела сгруппироваться и приземлиться больно, но без существенных потерь, пусть доспехи и неприятно врезались в тело. Рядом с грохотом рухнул савр.

Подниматься на ноги было не то чтобы совсем легко. Все же уничтожение трех големов за короткий срок и полет до ближайшей стены не прошли даром. Арджан раздраженно шипел. Дианель же осталась на ногах, с легкостью избежав магического толчка. Вокруг нее потухала тонкая радужная сфера.

А неплохая у этой чародейки реакция…

— Простите, — немного сконфуженно произнес маг, — я несколько не рассчитал.

— Несколько? Совсем, — не без превосходства в голосе заметила Дианель. — Вас что, в своих башнях не учат, как ненужную сформированную силу распускать?

— Я предположил, что тут могут быть еще враги.

— Разве что слишком злобные тени твоего невежества, — Дианель поморщилась, словно бы нахождение рядом с Витором для нее было чем-то малоприятным.

Впрочем, гримаса выглядела несколько наигранной. Но рыжий все равно смутился.

— Ладно, давайте искать кошку, — предложил маг.

— Бесперспективно, — я оглядела феерический бардак в до того выглядевшей не заброшенной, а, скорее, на минутку оставленной лаборатории.

Столы, стеллажи, книги, склянки, куски големов и Владыки знают что еще теперь почти равномерно устилало пространство у всех четырех стен, оставляя чистый круг посередине помещения. Ровно там, где стоял Витор.

Хотя нет, не ровно.

— Что-то тут не так.

Я, вернув меч в ножны с приятным уху щелчком, подошла ближе к Витору. Маг отшатнулся, словно речь шла о казни за дурацкое заклинание. На деле меня другое интересовало. Орденец до того стоял на пятачке теперь свободной от всех вещей земли, но не в ее центре, а словно бы на краю.

Витор, поняв, что я изучаю, сам прищурился, оглядывая лабораторию и беспорядок в ней.

— Это нормальное явление? — полюбопытствовала я у мага.

— Нет. При правильном исполнении заклинания волна расходится от центра равномерно.

— При правильном исполнении, да, — хмыкнула Дианель.

Арджан что-то изучал в куче хлама около входа, не то ожидая незваных гостей, не то опасаясь, что придется очень быстро бежать очень далеко. Впрочем, если учесть с кем он путешествовал, то я не удивлюсь, если савру быстро бегать приходилось довольно регулярно.

— Я все сделал абсолютно верно, по формулам, — задумчиво протянул маг, — и почему такой эффект?..

Он начал вычерчивать пальцами какие-то непонятные символы, которые оставались в воздухе и через некоторое время перетекали в другие, не менее непонятные символы. Мне была недоступна эта магия, раздражающая своим запахом пряностей. Но хоть пряности, а не что-то более мрачное. Ладно, вреда от этого быть не должно, а так может хоть к разгадке приблизимся.

Я отошла в сторону. Все же творимая вблизи магия нервировала. К тому же савр теперь с большим интересом изучал какую-то найденную вещь, которая могла быть очень опасной. Хотя бы потому что не стоило вообще ничего трогать в лабораториях у магов. Особенно в лабораториях у магов, пропавших в ходе своего неудачного эксперимента.

Как оказалось, внимание ящера привлекла не какая-то магическая безделушка, а странная дощечка со следами когтей. Многих когтей, и, судя по цвету дерева, некоторые следы были совсем свежие.

— А кошка тут и правда бывала, — усмехнулась я, — и непонятно куда делась.

— Понятно куда, — усмехнулась Дианель.

Я повернулась — и обнаружила ее и Витора около люка в полу.

— Весьма искусная иллюзия, — заметил маг, — не чета остальным местным сюрпризам. Нет, конечно мусорные големы действительно впечатляют, но…

— Но кто-то мало смыслит в охране и неплохо соображает в том, как что-то хорошо спрятать.

— Ага. И наверняка до того сверху был стол.

— И кошку мы все еще не нашли, — протянула чародейка, — хотя, если моя идея верна, ищем мы не совсем кошку.

— Если ты что-то знаешь… — я почувствовала непроизвольное желание вновь вынуть из ножен меч.

— Не знаю. Но догадываюсь. И вы догадаете, если мозгами пораскинете.

Не то чтобы у меня было желание играть в шарады. Ладно, надо выяснить, нет ли ничего опасного в этой сокрытой части лаборатории. А потом, скорее всего, придется без хороших новостей к Натали возвращаться — никакая кошка не пролезла бы в плотно запертый люк.

С обнаруженного прохода Витор, морщась и ругаясь, медленно и напевно снял несколько заклинаний. Зачем так что-то прятать было решительно непонятно, потому что люк, выдолбленный в камне, вел в небольшое помещение, заваленное книгами и пергаментами. И здесь же с грустным видом сидел ярко-рыжий кот. Выглядел он так, словно мы оторвали его от важного дела.

Вот кто вообще устраивает себе потайную библиотеку под лабораторией, еще и настолько маленькую, что мы с Дианель занимали тут почти все пространство? И что тут забыл кот — спит что ли на книгах?

— Вот мы и нашли тебя, Брусничка, — с ноткой веселья проговорила чародейка, — или лучше — Анутан де Гат?

Кот посмотрел на нее. На меня. Опять на нее. Потом протяжно мякнул.

— Ты наверняка умеешь общаться телепатически, — усмехнулась Дианель, — пошли с нами наверх, поговорим.

Кот прищурился.

— Тебе деваться некуда, — я с любопытством рассматривала кота. А ведь и правда была в нем или на нем какая-то магия. Да и смотрело животное, весьма худое, ну слишком уж осмысленно. — Или скрываешься от правосудия?

— Лучше даже не думай так делать, — продолжила веселиться Дианель, — иначе эта служительница пламени быстро всю тут спалит. Все — и всех. И так уже сверху все разгромила.

Глаза кота округлились — и он бодро затрусил наверх, забравшись в люк по явно специально нагроможденным для этого стопкам книг.

Горестный вопль ознаменовал появление кота в лаборатории. Орал он так, что стены едва не затряслись. Я выбралась наружу и успела увидеть, как кошкак метался, словно ужаленный, видимо пытаясь оценить масштаб ущерба.

— Да ладно, нечего было охрану тут ставить. Да и починить все не проблема. Хотя… Ладно, не важно. Мы с Витором сможем тебя и без всего этого обратить, — кажется, чародейка и права прониклась видом взъерошенного и совершенно несчастного кота, который закончил бегать туда-сюда и разом потускнел и словно бы усох, — а если и не сможем, то мой знакомый фронде тебе новое тело сделает. Рассказывай давай что случилось. Или расскажем твоей хозяйке, что у нее за питомец на самом деле.

Не надо, — раздался голос незнакомого мужчины в моей голове. — Не стоит ее шокировать. Из-за неудачного обмена я… Вот я. И даже говорить мне тяжело. Да, вы верно догадались. Да, ничего не изменить, сколько я не искал способа. Сначала хотел рассказать Нате, потом понял — зачем ей отец-неудачник в облике кота? Ей пора на ноги самой становиться. Помогал как мог, присматривал. Она молодец, справляется.

— Так помогал, что он уже не один день ищет своего любимого питомца, — хмыкнула чародейка.

Я иногда ей подсказываю. В разных вопросах. Она не знает об этом — но чувствует.

— Ты мирно жил в облике кота ведь не один год. Что изменилось? — говорить с котом было странно, но необходимо.

Не знаю. Что-то идет снизу. Я исследовал прорехи в пространстве, я знаю, как это ощущается. Я чувствую. Там, в Отраженной Пирамиде, что-то затевается. И никому нет до этого дела. Все ссорятся друг с другом, как и всегда. Я надеялся, что все-таки смогу найти способ вернуть себя достойный доверия вид, и предупредить об опасности. Попытался для этого ускорить исследования, которые веду все это время. Но безуспешно.

— Что ж, не слишком много информации, — усмехнулась Дианель. — Боюсь мой знакомый, посвященный в таинства Старых Сил, не станет связываться со всем этим делом ради такой малости.

Это все что я знаю. Увы.

Кот с грустью улегся около люка, вытянув передние лапы и положив на них голову.

— Ладно, давайте тут все приберемся, — с оттенком стыда предложил Витор. — И вернем пропажу хозяйке. И потом решим, что будем со всем делать.

— Что делать? — я глянула на кота. — Врать заканчивать и от ответственности бегать. А то хорошо ведь целый день есть и как сыр в масле кататься.

Ната любит свою кошку. Не думаю, что ей стоит знать правду. К тому же не думаю, что правда это то, во что она сумеет поверить.

— Люди во многое верят.

Чародейка хмыкнула. Я бросила на нее взгляд: Дианель собирал магией из осколков какую-то бутылку. Легко, быстро, непринужденно.

— Лекса, поможешь? — пробасил Арджан, возясь с громоздким лабораторным столом, завалившимся набок и никак не желавшим вставать ровно.

Помогу. И, пока руки заняты, стоит подумать, что делать со всем узнанным.

Одно дело — полумифический, пусть и могущественный, колдун из Семерки, которого тут может и не быть, и совсем другое — какой-то кретин или кретины, играющиеся с Прорехой. Кто-то, желающий прорезать дыру в реальности и впустить в нее то, чему в нашем мире просто не место.

Впрочем, вполне возможно — это один и тот же человек.

Глава 5 Узар. Крысиный приют

Несколько часов, ушедших на исправление разрушений в лаборатории, не были потрачены даром. И вознаграждением был вовсе не восторг Натали от обретения «Бруснички». Интересно, этот великий волшебник и правда оказался заперт в теле кота женского пола, или его дочь не слишком внимательно рассматривала животное, давая ему кличку? Ладно, неважно. Важно то, что мы получили заверенные шерифом бумаги, позволявшие свободно перемещаться по городу, а также выходить за пределы Пирамиды и возвращаться обратно. Ну и смогли наконец забрать вещи и помыться

Надо признать, что дочь мага, расчувствовавшись от возвращения своей любимицы, все же небольшую награду нам заплатила. Денег было достаточную, чтобы снять не крошечную нишу-клетушку внутри первого этажа пирамиды, как предлагал Витор, а несколько чуть-чуть менее крошечных комнаток в «Болотном Звере», таверенке, построенной тоже на первой ступени, но на внешней части пирамиды. Пусть освещение тут было так себе из-за узости окон, которые выглядели так, словно строители не знали что это вообще такое и просто сделали «дырки в стенах», но зато запахов ненужных меньше хотя бы. Да и других посетителей не слишком много. Это объяснялось просто: цены тут были кусачими для обитателей первой или второй ступени, а место слишком, в прямом смысле этого слова, низким для тех, кто жил на третьей ступени и выше.

Так что в местную баньку очереди не было. После долгого перехода из Сольда привести себя в порядок было весьма и весьма приятно. Одно дело — использовать капли известных снадобий, чтобы избавить тело и волосы от неизбежно возникающих там паразитов, и совсем другое — полноценная баня. Даже удивительно, что в Пирамиде вообще есть такая услуга — смотря на местных и не скажешь, что мытье тут популярно. Впрочем, если учесть, что многие работают на болотах или и вовсе лазают по подземелью под городом…

Куда надо и нам. Ладно, стоит заглянуть в эту «Крысу», о которой молодой стражник этот, неудачную кольчугу себе взявший, говорил. Приличное место так не назовут, а вот посетители неприличного наверняка что-то знают о происходящем в городе. Калеб упоминал о готовящемся восстании Кругов, и, кажется, шериф с ним был согласен. По крайней мере ограничил проход в город вооруженных людей и магиков он именно из опасения перед возможными бунтами. Может ли эта напряженность быть как-то связана с тем, что сказал Антуан-кот? Да, маг из него тот еще, но все же…

Суртопоклонники могли отвлекать стражу и власть имущих самыми разными происшествиями, вплоть до спонсирования войн с соседями. Хотя так же часто они и просто пытались ловить рыбу в мутной воде, пользуясь какими-то трудностями и волнениями для того чтобы привлечь к себе недовольных происходящим и провернуть свои дела во всеобщей неразберихе.

Но пока о чем-то рано выводы делать.

Сколько нужно для временного обустройства на новом месте? Не много, но и не мало. Хотя бы помыться, покормить и почистить устроенную тут же, в небольшой конюшне, Ингрид. Переложить в комнатный сундук вещи и вычертить у замка оттиск Знака, способный отпугнуть воришку. И, наконец, запереть дверь и направится в «Крысу». Но стоило ключу повернуться в замке, как меня отвлекла высунувшаяся из своей комнаты чародейка.

— Ты собираешься прогуляться по городу, верно? Купи мне пастилы.

— Что?

Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет!

— Купи мне пастилы. Яблочной. После всей этой кутерьмы с поломкой и починкой я хочу сладкого.

— Сама себе купишь. Я иду не на базар, а за информацией.

— Да? Тогда я пойду с тобой. Постой и подожди меня.

— Я не…

— Я сейчас, — чародейка скрылась в своей комнате.

Послышалась возня и шелест какой-то ткани.

— Проще смириться, — пробасил Арджан, пришедший к своей комнате, которую он уделил с Витором, из бани.

Надо сказать, мокрая здоровенная ящерица в одних штанах, и тех по колено закатанных — то еще зрелище.

— Давно ее знаешь?

— Почти всю жизнь, — пожал плечами савр. — И — проще смириться. Ты привыкнешь.

— Ну уж нет. Пускай тобой командует.

Арджан еще раз пожал плечами и скрылся в комнате. Савр — он и есть савр. Что с них, хладнокровных, взять.

Дианель собралась быстро. Настолько, что я не успела половины пути на выход из таверны проделать, как рядом возникла разодетая чародейка с самым деловым видом. Ладно, может и будет от нее какая-нибудь польза.

С мечом на боку даже по узким коридорам постоялого двора ходить было неудобно, что уж говорить о лабиринте первой ступени, в центре которой и располагалась «Крыса». Найти это «заведение» удалось лишь с подсказок местных, и то даже не мне, а Дианели, которая явно щедро сдабривала свои расспросы магией. Пряный и при том чуть сладковатый запах ее магической силы выделялся даже на фоне местного сочетания ароматов.

Впрочем, хотя мне это и не нравилось, но нельзя было не признать — плоды свои такой подход приносил. Да и вреда, собственно, не было. Конечно, кто-то о чем-то мог и догадаться, но проблем с этого было не больше, чем, собственно, вообще проблем от того, что мы со своими расспросами залезли в самую глубь бедной части города, а на моей спутнице были серьги, кулоны, перстни и наряды на такую сумму, что желающие поживиться наверняка бы и в местах поприличнее нашлись.

Так что когда очередной любезно подсказанный поворот к «Крысе» вывел нас не к искомому заведению, а в крошечную тупиковую комнатушку, где места как раз хватило чтобы развернуться и увидеть, что выход перекрыт парой молодцов в драных одеждах, один из которых держал в руках видавший виды самострел, ржавый настолько, что вообще непонятно как его взвести можно было, я вздохнула с облегчением. Ожидание подлянки — куда хуже самой подлянки.

— Кажется, вы заблудились, — слово взял второй «бандит», державший в руках самодельный кистень.

Интересно, он им в таком узком помещении не боится в голову себе же заехать? А стоило бы.

Надо признать, на нормальных грабителей это двое тянули мало. Худые, угловатые, в лохмотьях… Обычные городские бедняки, решившие, что взять в руки орудие убийства вместо орудия труда значит раздобыть себе десяток, а то и сотню золотых без забот.

— Юноши, боюсь, вам стоит покинуть это место и впредь получше выбирать себе занятие. Честный труд как-то лучше глупой смерти в этих коридорах, не так ли?

— Эй, заткнись и отдавай деньги! И твоя спутница тоже! А то мы вас пристрелим! — тот, что с кистенем, ткнул свободной рукой на арбалет товарища, словно кто-то из нас мог его не заметить, — и драгоценности снимайте с себя, я вижу, у тебя на шее цепочка есть — отдавай!

— Может тебе еще и меч отдать? — откровенно потешаясь спросила я.

Нелепы. Эти парни правда были нелепы. А сражаться с нелепыми врагами — себя не уважать.

— А как же! И доспех! — глаза у арбалетчика загорелись.

— Хм. Заманчивое предложение, — я посмотрела на направленный мне сейчас прямо в грудь арбалет — и шагнула вперед.

Парнишка, что его держал, дернулся всем телом — но болт не выпустил. Убивать вот так, смотря в лицо, мало кто умеет. Это куда сложнее, чем кажется. Я шагнула еще раз, показательно держа руки на виду и не пытаясь атаковать. Еще шаг. У того, что с арбалетом, затряслись руки. Еще шаг.

— Если хочешь меч — то возьми его, — я повернулась боком. — Не хочу чтобы меня случайно подстрелили, так что доставайте все сами.

Арбалетчик, до которого мне оставался шаг, неловко дернулся от такого предложения, и только сильнее сжал самострел. Но его товарищ купился на идиотскую фразу и шагнул вперед, оттесняя своего дружка и протягивая руку к моему мечу. Что ж — жадность до добра не доводит. Поймать ладонь горе-грабителя оказалась проще простого, как и вывернуть ее в нужную сторону.

В этот момент тихий шелест чужих слов и поток сладковатой пряности пронесся мимо, обволакивая стрелка. Лицо его тут же осоловело, глаза закрылись, и он сполз по стене, обнимая свой арбалет как невинное дитя игрушку. Похрапывать «грабитель» стал еще в падении.

Я позволила огню стечь по пальцам, прижигая липкую кожу соратника уснувшего парня:

— Грабить нехорошо. Владыки наказать могут. Слышал об этом?

Тот не ответил. Несмотря на мой захват попытался взмахнуть кистенем. Вот правда — дурак. Я рванула его ладонь в сторону, попутно лишая парня равновесия. Судя по треску костей — в следующий этот оборванец явно задумается перед тем, как руки тянуть куда не надо. Рухнул на пол он не слишком элегантно, зато вставать не пытался, тихо поскуливая.

— Думаю, теперь слышал, — заметила неестественно высоким голосом подошедшая чародейка.

На ее руке плясали какие-то злые пряности.

— Не нужно магии, — примирительно заметила я, — они больше не опасны.

— Да. Милые котики.

— Скорее — глупые щенки, — усмехнулась я, забирая арбалет у спящего и ломая его ногой.

— Кай, Болт, немедленно прекратите! Они спасли мне жизнь, а вы…

По проходу к нам несся бледный Калеб. Без кольчуги он выглядел, надо признать, не сильно лучше этих двух оборванцев. Неплохо бегает, кстати, для почти умершего недавно. Пусть и платит за это неестественной бледностью.

Парень с кистенем попытался собраться кучу и подняться, но кинул на меня взгляд — и передумал.

— О, вы и сами справились, — облегчение в словах Калеба было очевидно. — Прошу прощение за это недоразумение. Пойдемте, дамы, выпивка в «Крысе» за мой счет.

— Если все так, как я думаю, то тебе придется нам доплачивать только за то, что мы то пойло понюхаем, — хмыкнула я, для верности выдирая кистень из руки «грабителя».

— Не, Мо плохого спиртного не возит, — Калеб улыбнулся с немалым облегчением. — Идем, здесь недалеко.

Идти и правда было недалеко. На самом деле, мы ошиблись лишь раз, на прошлой развилке.

— Работу твои друзья искать не пробовали? — осведомилась я у Калеба, когда мы заняли угловой столик в мрачной тесной прокуренной насквозь таверне.

«Крыса» соответствовала своему названию. Мелкая забегаловка для мелких же преступников. Местные оборванцы кидали на Дианель многозначительные взгляды. Да что там «многозначительные взгляды» — скорее уж пожирали ее глазами. Догадываюсь я, что не будь с нами Калеба, который в этом заведении явно чувствовал себя как рыба в воде, кроме многозначительных взглядов были бы и вполне однозначные комментарии.

На меня тоже глазели, но уже посдержаннее. Видимо, меч и броня заставляли немного задуматься о том, чем я занимаюсь. Ну и во внешности я Дианель проигрывала с треском, что уж там.

Эль правда был почти не отвратительным. Так, самую малость похож на ослиную мочу.

— Они работают, — Калеб поморщился, — но платят мало.

— Да, да. Очередной плач о том как злые богатеи обижают несчастных работяг, и те от большой нужды выходят на грабежи с арбалетом. И будь это не мы — ты бы и глазом не моргнул ведь.

Калеб отвел взгляд.

Я сложила руки перед собой, без всякого интереса рассматривая сколы, кажется, от лезвия ножа на столешнице.

— Знаешь, по-хорошему шериф должен знать о твоих товарищах. Очень должен. А по-плохому — им стоит подумать о смене места жительства. На сыру землю. Я очень не люблю когда мне угрожают, знаешь ли. И то, что у твоих товарищей здесь, — я оглядела с десяток собравшихся в таверне молодцев и девиц с самодельным простецким оружием, заплатанной одеждой и понурыми лицами, — что-то похожее на кистени и топоры совершенно ничего не изменит. Магия уничтожит вас за секунды, а кого вдруг не сможет — того уничтожу я.

Разумеется, кровавая бойня в мои планы не входила. Ни прямо сейчас, ни вообще. Я не мясник в конце концов. Но Калебу и остальным его юным бандитам этого знать было не обязательно.

Если бы я никогда в своей жизни не видела мела, то сейчас точно могла бы сказать, какой у него цвет — настолько сильно побелело лицо моего нового знакомого. Он беспомощно оглянулся на одноглазого тавернщика, бросил взгляд на пару совсем юных девушек в углу. Сглотнул.

— Я знаю, что Служителей нельзя подкупить. Но если я могу что-то для вас сделать — то скажите.

Умный мальчик. Дианель демонстративно разожгла огонь на ладони. Не настоящий, я бы почувствовала. Иллюзию. Но все равно смотрелось эффектно.

— Знания — сила. Так говорят, — протянула чародейка. — Хотя что вы в своей дыре можете знать, если даже не способны понять, кому можно угрожать, а кому нет?

Калеб вздохнул.

— У нас… Сложная ситуация. Совет Семей и Круги впились друг в друга. Круги хотят прав на заключения договоров и, по сути, самостоятельности. Совет хочет урезонить Круги. А страдают работники. Кай с Болтом, и другие наши, работали на дальних плантациях у Манфреда Кана. Мелкий собственник, из старой, но почти разорившейся семьи. Ближайший Круг, во главе которого Одноглазая Герда, сначала подбивал работников объединиться, рассказывая про выходные, уменьшение выработки, охрану и больше золотых, а когда все согласились, то Герда с остальными просто пришла к Манфреду и вместо переговоров избила его и верных ему сотрудников, и выкинула с плантации. Тот пожаловался в Совет. Те прислали шерифа. В итоге Герда смылась, Кан вернул все назад, и, разумеется, всех, кто ее поддержал, выгнал. И другим сказал чтобы не брали. Вот и…

— Слезливая история, — фыркнула я.

Вот всегда одно и то же. Кто-то у них виноват.

— Мне плевать на ваши сложности и на грызню за власть, — я прищурилась, разглядывая Калеба. Нет, о колдунах он точно ничего не знает. Но может быть знает того, кто что-то видел или слышал. Такие как он держат ухо востро. — Плевать на Круги и Совет. Но мне надо знать, кто мутит воду. В Зеркальной Пирамиде. Тайные сообщества. Странные собрания. Ночные песнопения. Исчезновения людей. Одержимость. Странное поведение савров, их тела или, наоборот, их исчезновение. Если что-то будет нам полезным, то, возможно, твоим друзьям просто придется настоятельно подумать над своим поведением. И поискать работу, не связанную с угрозами насилия.

— Если, — улыбнулась чародейка.

Я бросила на нее взгляд. Подыгрывает — или наслаждается? Грань тонкая, но стоит ее переступить — и все закончится очень и очень плохо.

Калеб глубоко задумался. Юноша склонил голову и постукивал пальцами по столу, словно выбивая какой-то ритм.

Я отпила эль. Народу в таверне прибавилось — не иначе как подтянулись остальные «бандиты». Выглядели новоприбывшие правда не лучше чем местные завсегдатаи, только разве что чуть больше решительности во взглядах имели. Те же оборванцы с таким же самодельным оружием.

— Я немногое знаю, — осторожно подвел итог своим размышлением Калеб. — Может быть это и не поможет вам.

— Рассказывай, сами решим, поможет или нет, — я отпила эль.

Противный все-таки. Не совсем моча, но противный.

— В общем, из всего что может вас заинтересовать… Есть два человека. Йован сейчас не в Узаре, но он вернется скоро и будет готов поговорить. Он ходит вниз регулярно, и как-то сказал, что часть проходов там теперь контролируют какие-то непонятные наемники. Он думал, что из-за всех этих властных пертурбаций кто-то решил, скажем так, увеличить свою долю в… поставках.

— В контрабанде, — поправила я его. — Мы ведь взрослые люди. Лотос? Черный дурман?

— Нет, нет, мы такого… Йован с таким не работает, — Калеб замотал головой, — ни в коем разе. Слишком опасно. Для всех. Нет. Просто… Скажем так — не все хотят платить пошлины.

— И ты ради расширения рынка устроился в охрану каравана?

— Нет. Ну, точнее — меня Йован попросил. Да и денег искал, — парень вздохнул, — надеялся честно заработать. Ну и узнать, не связан ли Алто и Домвит с проблемами Йована. Йован — человек хороший, он нас в трудную минуту поддерживает всегда, и мне помочь ему не жалко. Плюс серебро все-таки.

— И как — узнал что-нибудь?

Калеб повел плечом — и залпом выпил свой эль.

— Только то, что вам сказал — Алто возит в Узар деньги. И деньги идут через Низ. А кому — не ведомо. Кажется, Домвит почуял что-то — потому его люди меня и не прикрыли, как савры полезли. И, кстати, о них может быть вам Марек что-то важное расскажет. Марек, поди сюда.

Мареком оказался щуплый парнишка лет пятнадцати, немало похожий лицом на Калеба. Он искоса пялился на чародейку, и также искоса поглядывал на мой меч.

— Марек, расскажи моим друзьям то же, что ты говорил мне. Про Арену. И савров.

Паренек замялся.

— Говори. Так надо.

— Ладно. Ладно. Госпожи, в общем, это. Скажем так, есть люди, готовые за савровские ногти и чешую… Платить в общем. А я их добываю.

— Маникюр делаешь что ли ящерицам? — усмехнулась я.

— Мани… что?

— Когти стрижешь, — с прохладцей разъяснила чародейка.

— А. Ну да. Когда они с арены. Ту, того. Потом все равно жгут. А у меня прибыток. Я с печником тамошним дружу. И, в общем, в последнее время савров, что там, ну в боях, померли, тел вполовину меньше стало. Вот.

Интересно, интересно. Кто-то подговаривает савров нападать на обоз торговый, кто-то еще берет их тела. Некромант? Или кто-то из колдунов, им тела могут подойти для ритуалов. Алхимик? Некоторым нужны свежие органы.

— Я думал, что, в общем, это кто-то другой такое же занятие нашел, — продолжил Марек, — но нет. Я смотрел. И печник Владыками клянется, что никто другой не собирает ничего с мертвых. Что всех, кто к нему попадает, он мне показывает. Вот так вот.

— Боюсь это все чем мы помочь можем, — вздохнул Калеб.

— Покажете где тут ваша Арена, — хмуро ответила я, понимая, что большего с этих оборванцев не взять, — и мы…

— Мы посмотрим еще раз в глаза тем очаровательным грабителям, — подхватила Даниэль. — Совсем чуть-чуть. И поговорим с вашим контрабандистом как он здесь окажется. И будем в расчете.

Калеб тяжело вздохнул.

— Кай, Болт, подойдите сюда.

Два «грабителя» подошли не сразу. На деле Калебу пришлось привести их почти за руки.

— О, прекрасно, — Дианель улыбнулась, оглядывая подошедших, — вы оба любите нападать на женщин. Демонстрировать свою силу и власть, — на руке чародейки появились красно-черные искры, — что ж, думаю, ваш сегодняшний поступок был последней такой демонстрацией. Отныне и пока вы не станете достойными представителями рода мужского, да не будет ваше естество потребно к удовольствиям ни с одной дамой, будь то девка продажная или женщина родовитая. Атейнеро!

С руки чародейки слетели красивые черно-красные искры, облетели двоих застывших парней — и впитались каждому ровно туда, куда можно было подумать из всего сказанного.

И пряный запах магии тут же исчез, как исчезли из нашего поля зрения оба неудачника.

— Сурово, — сглотнул Калеб, с опаской посмотрев на чародейку, — но, думаю, справедливо.

Марек, невольно наблюдавший все от начала и до конца, очень старался просочиться под камень куда-нибудь вниз.

— Вам сейчас дать проводника до арены? — уточникл Калеб.

— Наши товарищи в «Болотном приюте», и мы бы хотели пойти все вместе, — просто ответила я, — так что вернемся сюда в полном составе и тогда проводишь.

— Хорошо. Все равно бои будут завтра после заката. Тогда буду ждать вас и ваших друзей.

Я поднялась из-за стола, положив серебрушку около кружки.

— Думаю, тебе, Калеб, не стоит угощать меня выпивкой из-за столь недостойных господ.

Чародейка лишь усмехнулась.

Обратный путь прошел без приключений. Уже около нашего временного пристанища, когда Дианель вышла из каким-то чудом еще не закрывшегося магазина с деликатесами, я все же решила поинтересоваться:

— Не припомню чар, способствующих мужским неудачам.

Если бы они были, мои очень бывшие подругис юга наверняка бы ими пользовались. И я бы пользовалась в своем прошлом ремесле в оконченной жизни.

— Ты не обладаешь магической силой, и не тебе о ней судить, — надменно заметила Дианель.

А она почти перестала меня раздражать…

— И все же.

Чародейка усмехнулась.

— Лучшая магия та, в которую веришь.

Глава 6 Узар. Арена

Следующее утро началось по моим меркам поздно. Духота мешала нормально, несмотря на крайне насыщенные событиями последние два дня, и в итоге глубокий сон пришел лишь под утро.

Фронде так и не вернулся, так что на крошечном заднем дворике «Болотного Зверя», где я пробовала починить заклепку на поврежденной в схватке с саврами чешуе, а Арджан, явно довольный собой, разминался, обороняясь и нападая на несуществующего врага двумя клинками разом, мы были вчетвером.

Витор казался задумчивым.

— Вы думаете, что пропажа тел погибших на подпольных боях как-то связана с нашими делами?

Арджан не ответил, проводя довольно сложный прием. Интересно, кто учил его сражаться? Так на моей родине развлекались иногда кшатрии, желая впечатлить зевак своим мастерством и прославить своего господина. Нигде больше не не использовали разом два равновесных клинка. Разве что на Острове Луны.

Дианель покосилась на меня и пожала плечами. Чародейка явно объяснять ничего не желала. Или ничего не знала. Я заметила очевидную, в общем-то вещь:

— Свежие тела могут быть нужны многим некромантам, да и не только им.

Витор, явно желавший услышать что-то менее очевидное, обернулся ко мне.

— Это твоя идея.

— Моя. Ты против?

— Нет. Просто не думал, что нам нужно будет искать кого-то из Великой Семерки на арене для боев, вот и все.

— А где ты предлагаешь их искать?

Маг немного смутился.

— В старых летописях говориться, что Семерка любила все масштабное и помпезное. А тут — трупы савров…

— Можешь работать сам. Тем более что твои товарищи по ордену наверняка поделились какой-то более достоверной информацией по нашему делу, верно?

Витор страдальчески поморщился.

— Им нужно время.

— О. Разумеется.

Маг тяжело вздохнул.

— Скепсис в твоем голосе оправдан. Но все же — ты действительно думаешь, что здесь есть связь?

А ему, видать, только что-то масштабное нужно…

— Я думаю, что здесь может быть связь. Просто потому что если кому-то понадобились дохлые ящерицы, то стоит выяснить для чего. Не чучела же из них набивать. А ни для чего хорошего трупы что савров, что равных, что хоть орков не подходят. Я по крайней мере никакого не связанного с тьмой применения придумать не могу. Суртопоклонники не будут жертвовать мертвецов своему господину, а вот впустить в них крупицы его силы и его воли могут, и могут потом отправить таких вот немертвых убивать, запугивать, или что-то важное охранять. А тела савров достать проще всего — их никто не хватится. В Узаре достаточно ящеров, и наверняка немалое их количество хозяева готовы продать на арену за долги. Такие развлечения любят все — и зрители, и организаторы. А что потом будет с проигравшими…

— Всем плевать, — Арджан вогнал клинки в ножны. — Пока ты на песке арены побеждаешь, ты почти свободен. Как только удача отворачивается — ты вновь никто, как и был до того.

Я бросила взгляд на Дианель. Чародейка смотрела на своего спутника с интересом.

— Ты дрался на арене, Аржи? — спросила она, склонив голову. Рассматривая савра так, словно впервые его видела. — Думала, ты из свободных кланов юга.

— Я из клана Орахай, что был свободным, — ящер щелкнул зубами, — но Наре и ее новому властителю понадобились наши земли. И он не стал церемониться. Я вырос на арене. И сегодня вечером я буду драться снова. За Орахай и за всех, кто остался в Клетке Нары. Ищите что хотите там сами — у меня есть дело.

Что ж — это все упрощает. Впрочем, не думаю что нам будет слишком уж сложно выяснить нужное — в таком-то составе.

— Тогда план прост — идем на арену. Я и Арджан участвуем в поединках, ты, Витор, попробуй с помощью магии узать, что там происходит. Да, наверняка есть защитные контуры, но все же никакая защита не может быть совершенной. Если кто-то выносит трупы ящеров — то кто-то другой об этом точно знает. Там должны быть договоренности, и что-то можно подсмотреть или подслушать. Диаэнель, будешь делать вид, что у тебя много денег и власти на Острове Луны.

— У моей семьи достаточно денег, — чародейка скрестила руки на груди. — И влияния достаточно, чтобы никакая безродная оборванка мне не указывала.

— А. Простите, ваше благородие. Есть идея получше?

— Заставлю распорядителя, или как там организатор всего этого зовется, мне все рассказать.

— Только если женским кокетством. Иначе придется твоим богатым и влиятельным родственникам тебя из тюрьмы вытаскивать.

— С чего это?

— С того что магия не все решает.

— Да тебе откуда знать⁈

— Дамы, минуту, — вклинился Витор, — давайте не будем ссориться по пустякам. Дианель, Лекса права. В таких местах немало жулья, и порой и среди них магики бывают, и всегда или свои волшебники есть, или амулеты, или уловители… В общем, если бы внушения или иллюзия бы работали в таких вот местах, то владельцы арен давно разорились все как один. Так что подобное полностью запрещено, и у нас будут проблемы, если кто-то узнает о применении чар, особенно к распорядителю и его подчиненным. Даже при том, что сама арена едва ли легальна, на попытку использования там магии могут пожаловаться тем стражникам, кто в курсе всего. И мы быстро вылетим из города. Лекса, почему ты считаешь, что магическую часть должен исполнять я? Я, конечно, постараюсь не потревожить защиты, но все же Дианель куда более талантлива.

Льстец. А чародейка, судя по лицу, ведь и правда впечатлена…

— Ты сойдешь за своего даже среди служак, — я усмехнулась, — а вот наша прекрасная принцесса одним своим видом хоть где-нибудь кроме мест для богатых господ вызовет массу вопросов. К тому же, как показывает мой опыт, женщинам мужчины доверяют чаще, а там наверняка будет с кем пообщаться. И это будут мужчины. Нет, конечно, если вы хотите поменяться…

— Не хотим, — быстро кивнул Витор.

— Про доверие женщинам — из личного опыта? — ухмыльнулась Дианель.

Словно я всегда была такой вот как сейчас…

— Из него самого. Трупы начали недавно пропадать, так что кто-то из новых завсегдатаев или служителей арены может быть во всем замешан, надо искать его. Ну или, если ничего не добьемся, я поговорю с распорядителем.

— Так же как и с Калебом вчера? — не без веселья заметила чародейка.

— Вроде того.

— Хотела бы я на это посмотреть, — усмехнулась чародейка. — Ладно, предположим, я просто буду собой. И буду наблюдать за победой своего савра.

Арджан довольно оскалился.

На деле, конечно, на план это походило мало, но, как показывает моя многолетняя практика — в подобных делах любые планы очень быстро становятся совершенно бесполезными. Нас четверо, так что шансы на успех есть. Я поговорю с бойцами, наверняка кто-то что-то слышал. Дианель будет сорить деньгами и кичиться положением. Вряд ли в подобном месте ей кто-то будет угрожать — просто потому что едва ли в Узаре несколько подпольных бойцовских арен, так что на этой будут не только низы общества. Да и любые распорядители подобных мест крайне заинтересованы в отсутствии сложностей с аристократами любых видов. Так что дама при деньгах, желающая подзаработать на собственных телохранителях едва ли будет там белой вороной — пока не начнет вынюхивать что-то. Потому вынюхивать стоит Витору. А дальше — по обстоятельствам.

Не то чтобы меня прельщает идея драться на подпольных боях с сомнительными правилами, чьей задачей было позволить устроителям разбогатеть, но это занятие — самое очевидное для вооруженного наемника, чью роль я собиралась сыграть. Серебряный клинок — отличное прикрытие, на самом деле.

Подпольные бойцовские ямы существовали в том или ином виде, пожалуй, в каждом городе мира, кроме поселений юга, где все подобные развлечения проводились с одобрения властей. Правила Пакта запрещали любые потенциально смертельные поединки, и его законов формально придерживались и на Первой Земле, и в северных городах Лиги, и здесь, в западных вольных поселениях.

Впрочем, я сильно удивлюсь, если Совет Семей Узара не в курсе, чем занимаются по ночам в последний день каждый семедницы в весьма просторном, по меркам Пирамиды, зале, расположенном в середине третьей ступени. Что-то подсказывало, что это помещение изначально использовалось для каких-то ритуальных целей. На потолке были видны слабые следы краски и какие-то темные точки, кое-где на полу сохранились куски светлых и совершенно гладких камней, отдаленно похожих на какое-то подобие плитки. Впрочем, для чего бы ни предназначали это место строители Пирамиды, Равные решили по-своему.

Зал был большим настолько, чтобы вместить в центре, на деревянном постаменте, клетку с бойцами, а вокруг — ряды скамеек и столиков.

В Наре, Городе-в-Сердце-Джунглей, о котором говорил савр, все примерно так же. Только клетка не сверху, а, наоборот, утоплена в помещение. Здесь же просто некуда было бы вместить амфитеатр, в виде которого обычно и строились подобные места. Впрочем, местные и из этого извлекли преимущество — в полу клетки были люки, не то чтобы усложнить бойцам жизнь, не то ради того чтобы не проносить тело очередного пострадавшего или погибшего мимо зрителей, а просто сбросить вниз. Ну или и для того, и для другого. Этот мальчишка из банды Калеба говорил, что знаком со здешним «печником», кто тела сжигает, хоронить-то их в Пирамиде просто негде. А коль есть печь, а для таких дел абы какая не подойдет, значит должен быть и проход к ней. Где-то внизу. Интересно, интересно.

Из самого помещения был еще один выход — помимо главного.

Когда мы пришли, в зале собралось уже немало Равных. Почти все — люди, хотя мелькали и пайди, чьи массивные приземистые тела немало выделялись в толпе, и была даже пара эфириалов, которые, кажется, забрели сюда от скуки. Впрочем, их народ, кажется, вообще все делает со скуки.

Ближе всего, почти вплотную к помосту с рингом, сидели по двое-трое богатеи и их телохранители. От их рядов тянуло магией так, что хотелось потереть нос. Впрочем, мерзких нитей разложения и зла в этих запахах не было. Наверняка многие в таком месте пользовались чарами и амулетами, чтобы скрыть свою внешность, да и не только для этого.

— Поговори с волшебниками, — шепнула я Дианель, пока мы втроем, — Витор смешался с толпой у входа, пользуясь своим не самым богатым одеянием, — шли к распорядителю, — тут их много.

— И без тебя вижу. Не лезь не в свое дело.

— Ты переигрываешь.

Чародейка многозначительно подняла бровь.

Мы втроем подошли к распорядителю, которым тут был пайди, такой же квадратный и бородатый, как и весь их род.

— Мои бойцы хотят поучаствовать в состязаниях, — полным надменности голосом обратилась к нему Дианель.

— О, разумеется, госпожа, — церемонно поклонился пайди. — Вы совершенно точно обратились по адресу. Я — Гольд фон Брок, и я буду рад включить ваших воинов в число состязающихся, госпожа…

— Дианель Алетрутаивель, — милой крокодильей улыбкой улыбнулась чародейка, — пожалуйста, ничего не напутайте в произношении.

— Разумеется, — этого Брока так просто было не пронять. — Вы желаете видеть сражения насмерть? Или поединки по турнирным правилам?

— Видеть я желаю все. А дерутся пусть по турнирным, мне они еще пригодятся.

Я хмыкнула. Вот же все-таки…

Дианель в ответ окатила меня ледяным взглядом, словно я тут не «наемник», а ее личный раб, ни больше ни меньше.

— Хорошо, как вам будет угодно, — чуть поклонился пайди, — я запишу ваших воинов. Им придется оставить все снаряжение в наших охраняемых комнатах и использовать затупленное оружие, страндартное для всех поединщиков. В случае серьезных травм мы предоставляем услуги целителей и бодрящие зелья. Сегодня у нас как раз в первой половине вечера турнир претендентов, хорошее время чтобы показать себя новым бойцам, а после него — бои насмерть между чешуйчатыми. Хотите сделать ставки на своих бойцов или на кого-то еще?

— Хочу. Позже.

— Разумеется. Запишите тогда их вот сюда…

— Я и сама могу роспись поставить, — мое терпение лопнуло. Да, грамотный наемник. И так бывает, — где?

Распорядитель не без удивления пододвинул ко мне пергамент. «Ксандра», — вывела я. Не совсем настоящее мое имя, но настоящее знать никому и не обязательно.

За Арджана расписывалась Дианель. Не то он был не обучен грамоте, что скорее всего было правдой, не то все-таки был обучен, но не хотел показывать это.

— Господа бойцы, пройдемте, — к нам подошел закутанный в просторные одежды савр с чешуей красноватого цвета, — за мной. Ат-та проводит вас.

— Идите, — царственно махнула нам рукой чародейка, — и проиграете — останетесь без жалования.

Я едва подавила желание рассмеяться. Что ж, надо признать, командовать у чародейки выходило легко и естественно. Как у любого, кто вырос в роскоши и среди сильных мира сего.

Как и у меня когда-то.

Служка-савр повел нас в дальний проход к второму выходу из зала. Мимо клетки, в которой пара бойцов просто разминалась, демонстрируя зрелищные, но совершенно бесполезные в реальном бою телодвижения, разогревая публику. За проходом был спуск вниз, в помещения, находившиеся под залом арены.

Там был самый настоящий лабиринт со множеством комнат, тесных даже по узарским меркам.

— Здесь оставлять оружие и доспехи, — Ат-та кивнул на небольшое помещение с множеством сундуков, часть из которых сейчас была открыта, — и забирать ключ. Мы оттуда ничего не брать — ключ один. Таковы правила. Потом идти в зал ждать. С него — в клетку. Там драться от гонга до гонга. Чудес нет, проклятий нет, только сила и мечи.

— Правила? — поинтересовалась я, стаскивая чешую и расстегивая ремни на наручах. Кольчуга отправилась в сундук следом за остальной броней.

— Не убивать. В шею не бить. Судья решит кому лучше удалось.

Вот и хорошо.

В одной рубахе было непривычно, особенно после того как клинок тоже отправился в сундук. Словно и вовсе без одежды осталась. Я усилием воли превратила Знак на шее в татуировку, заставив огонек стечь куда-то к середине груди. Меньше шансов что заметят и поймут, что это.

Арджан снимал свои доспехи куда медленнее, но его броня была и куда массивнее моей. Савр и остался в одном исподнем, стянув и набитую конским волосом рубаху, одеваемую под броню.

Ат-та, наш провожатый, замер, уставившись на Арджана. А именно на его шею, на которой не было ни клейма, ни ошейника. Ат-та несколько вдохов не двигался и даже не моргал. Потом зашипел на саврсокм наречии:

— Ты… Ты свободен⁈

— Я рожден свободным и завоевал свободу, — ответил не без гордости Арджан.

— Свободу нельзя завоевать. Нам никогда не дадут вкусить ее по-настоящему, — разочарованно ответил Ат-та, проводя рукой по своему горлу, на котором была видна тонкая лента ошейника, — тебя заставили драться?

Аржан выпустил облако дыма из ноздрей.

— Я хотел. Дианель не может мне запретить.

Ат-та моргнул.

— Эта девушка с тобой чтобы ты не сбежал?

— Нет, мы лишь делаем одно дело, — вклинилась я.

Саврский у меня был так себе, но нельзя жить на юге и совсем ничего не знать из слов на языке ящеров.

Аржан и Ат-та переглянулись.

— Ты знаешь наш язык, — Арджан прищелкнул пастью. — Достижение для крови Равного.

— На юге почти все его знают.

Ящер выпустил из ноздрей клубы дыма.

— Только те, кто хочет говорить с нами. А таких немного. Даже в Приграничье.

Что ж, на языке Пакта савр говорил лучше, чем я — на его.

Ат-та же продолжил смотреть на Арджана так, словно увидел божество. На миг глаза ящера с красной чешуей остановились на мне — но в них была лишь тень интереса. Все внимание Ат-та поглотил сородич.

Где-то наверху ударил гонг.

— Нужно идти, — спохватился ящер-служка. — Пора-пора.

Пора — так пора.

Пока, вправду, пора было еще не на арену, а в круглое помещение под ней, где ждали своей очереди бойцы. Помимо нас сюда набилось еще полдюжины участников. Люди. Мужчины. Интересно, в этих землях женщины вообще не берут в руки клинок, или лишь не выступают на арене?

Здесь же располагались две небольшие платформы, на которые полагалось встать после того, как называли твое имя и имя твоего соперника. Встать, до того взяв тренировочный клинок и щит, или какое-то еще из стандартного затупленного снаряжения. После этого открывался люк, и хитрый подъемный механизм в верхней части зала начинал со скрипом вращаться, заставляя платформу подниматься. Судя по возгласам — такое вот «прибытие» бойца было частью шоу.

И правда было — в этом я убедилась сама, когда первый раз сама ступила на движущуюся платформу. И с трудом не скривилась от того, как расхваливал «таинственную вооруженную южанку» распорядитель, чей голос явно был усилен магически.

Моим первым противником был какой-то весьма смазливый на вид юноша, залихватски крутящий в руках сразу два клинка. В отличии от Арджана, ими он явно владеть не умел, вертя во все стороны без всякого смысла. Да и вообще бойцом парень был явно не слишком опытным, едва ли не в первый раз взявшим в руки оружие. Он почему-то решил, что если у меня есть меч и небольшой щит, а у него меча целых два, то он просто обречен на победу, и рванул в атаку, ни о чем не заботясь. Тренировочный клинок лежал в моей руке иначе, чем родной меч, но все же достаточно хорошо чтобы отбить первый слишком широкий удар, увернуться от второго. Осталось ударить кромкой щита в кисть, и тут же достать мечом колено, чтобы лишить юношу желания нападать, да и вообще ко мне приближаться.

Остальной поединок до гонга прошел без каких-либо проблем. Юноша сдаваться не собирался, пусть и хромал и один меч из руки выпустил. У меня не было желания его увечить, так что оставалось только держаться в двух шагах да отбивать редкие нелепые выпады. Атаковал и защищался мой противник уже не слишком уверенно, так что периодически я чувствительно охаживала его по подставленной то руке, то ноге.

Победу предсказуемо отдали мне.

Следующие два боя прошли без моего участия. Один из поединков Арджан выиграл, и сделал это, судя по крикам сверху, весьма и весьма красиво.

Второе мое появление на арене было уже под чуть более одобрительный гул. В противниках оказался рослый северянин, покрытый узорами кланов, со здоровенным топором в руке. Уверенный в себе и своем мастерстве. И бьющий сильно и точно, явно из тех, кто не только на арене свое боевое мастерство оттачивал.

Рука с щитом начала болеть уже на третий удар. На четвертый я отбросила этот самый щит — толку все равно было мало, рано или поздно не сумею удар отвести. Нужен иной подход, нужен поединок по моим правилам.

Я нырнула влево от опускающегося лезвия, приняла на предплечье неприятный удар обухом, целившийся в голову — и схватила рукой топорище, одновременно шагая в сторону. Отбросила меч, обхватывая топор еще и второй рукой и рванула на себя. Растерянный северянин, не желая выпускать оружие, подался вперед — и полетел на настил, запнувшись о выставленную ногу.

Он почти успел подняться до того, как я сомкнула пальцы на его горле. Если нет правил — то не всегда нужен меч в руках.

Северянин боролся до конца. Раза три по мне попал ну очень чувствительно, извивался, как кот дворовой, все пытаясь вырваться из моей хватки. Но все же сдался. Хотя пару ребер, кажется, мне сломал напоследок.

Странный бой. И странная победа. С настоящим оружием такого не повторить, но тут-то — почему нет? Публики понравилось, надо признать.

Внизу после еще нескольких боев остались я и Арджан. Впрочем, ненадолго — почти сразу Ат-Та привел еще четверых савров. Один из которых, самый тощий и худой, расспрашивал его о чем-то, отчаянно шипя. До меня донеслось:

«Уговор?» «Да, просто притворись мертвым…» «Господин…» «Да. Только тихо».

Арджан, уловив мою озабоченность, только кивнул, пробуя языком воздух. Надеюсь, он лучше понял о чем шла речь.

Было бы дерьмово драться с двухметровой ящерицей со сломанными ребрами, болящими при каждом вдохе. Благо, Огонь способен справиться с этим. Да и много еще с чем.

И с ящерицей в том числе. Но здесь, на арене, было не место для Пламени.

В третий раз толпа зрителей приветствовала с интересом нас обоих. Кажется, кто-то даже выкрикивал мое имя. Не думаю, что даже завтра они его вспомнят, но все равно это было довольно лестно. Вряд ли я выиграю и третий поединок, но все же.

Савр отсалютовал мне клинком приветствием воинов юга. Я повторила его жест — и поединок начался.

Не знаю кто учил Арджана — но он делал это на совесть. Мастерство ящера было несомненно. Ровные, отточенные удары, встречаемые неизменными выкриками из-за пределов арены. Идеальное сочетание атаки и защиты. Выверенные шаги, быстрые для его веса.

У меня и достать-то его получилось только один раз, и то легко, по ребрам, а остальное время оставалось лишь обороняться. В конце и вовсе деревянные клинки, с силой опускаемые ящером, сломали щит, и пришлось идти в безрассудную атаку. Мой меч просвистел на волосок от шеи савра, а ящер, не будь дураком, в ответ пнул меня в колено с такой силой, что на миг боль ослепила разум.

Я сжала зубы, сдерживая огонь, и выпустила меч из рук. Ящер же почти галантно закинул меня на платформу, которая тут же пошла вниз.

Огонь — это больно. Очень больно. Но к моменту, когда внизу появилась недовольная травмой «своего» бойца возмущенная Дианель, а сверху спустился с увесистым мешком в руке Арджан, я могла ходить. Хромая, но ходить.

— Хороший бой, — признал ящер, водя языком по воздуху, — я не хотел бы с тобой встречаться вне арены.

— Тогда выбирай правильную сторону.

Натягивать доспехи под взглядом Дианель было почти мучением. Наверху шумела толпа, приветствуя дерущихся насмерть савров.

— У них есть уговор, — уверившись, что никто не подслушивает, прошипел Арджан, — проигравшие притворяются мертвыми и возвращаются сюда, когда больше не могут продолжать бой. И тут Ат-та с какими-то господином выводит их на болота.

— С господином Альбином Винкро, — уточнила довольная собой Дианель. На языке ящеров.

А саврский-то популярен, я смотрю.

— Ладно, идем наверх. Найдем Витора и придумаем что-нибудь.

Наверх пришлось хромать. Долго хромать. Зато мага искать не понадобилось. Сначала появился пряный запах, а потом темнота в моей голове прошептала голосом Витора:

— Найдите предлог и покиньте зал. У меня есть план.

Предлог искать не пришлось — Дианель едва ли не скандал устроила из-за моего ранения, пусть и причиненного ее собственным бойцом, говоря что-то про какие-то там чары и амулеты, ограничивающие физическое воздействия. Но деньги свои, на ставках выигранные, получила.

Неподалеку от выхода из зала для подпольных боев нас ждал Витор.

— Судя по всему, все интересное происходит после окончания боя савров. Я все изучил. Мы можем без проблем пойти вниз под «хамелеоном», если брать не отвод глаз, а именно преломление света, — начал маг, — там правда есть чары и на арене, и на устроителях с их помощниками, им ничего не внушить. Но если изменить физическое отражение, то…

— Валяй, — отмахнулась я, вслушиваясь в крики толпы, — сейчас недобитых ящеров сбросят вниз и начнется все самое интересное. Надо вернуться обратно незамеченными пока толпа не рванула на выход.

Язык магии не похож ни на один язык, как не похожи и жесты, и запахи на те, что можно было бы описать или объяснить. Их знают маги и их применяют по наитию чародеи. И колдуны, что жаждут получить силу, которой не обладают. Но для обычного человека это все сущая бессмыслица.

— Только тихо, — странно было слышать слова из ниоткуда, ведь каменного коридора вокруг нас был пуст, — звуки это все не скрывает.

— Потому что кто-то — недоучка, — фыркнула другая пустота голосом Дианель.

— Нет, потому что иначе мы друг с другом говорить не сможем, — парировал Витор.

— И не надо. Сейчас я все исправлю — и пойдем.

Еще несколько слов, теперь от Дианель, и на мои уши опустилась тишина. Огонь в груди бунтовал, не желая, чтобы магия влияла на меня, но его удалось укротить. Не без труда, но удалось.

Мы вернулись в зал с ареной вовремя, разминувшись буквально на пару мгновений с первыми выходящими, и не без труда принялись обходить зрителей, покинувших свои места и устремившихся на выход. Магия Витора работала, и помогла спуститься вниз без всяких препятствий.

В комнате под ареной, где еще недавно мы с Арджаном ждали своей очереди, обнаружились два лежащих на спине окровавленных ящера, одного из которых Ат-та поил каким-то зельем. Здесь же стоял молодой весьма модно одетый мужчина, державший в руках маску, которая, видимо, до того скрывала его лицо.

— Я в первый раз здесь, Альбин Винкро, а уже наслышана о вас и ваших делах, — Дианель без всяких жестов и слов разрушила магию вокруг, делая нас четверых и видимыми, и слышимыми. — Наследник великой фамилии опустился до воровства трупов?

Мужчина обернулся. Он был молод, и при виде нас растерялся. Впрочем, быстро взял себя в руки.

— Вы не имеете права здесь находиться! Объяснитесь!

Я вытащила Знак, вновь ставший куском огня на цепочке.

— Думаю, объясняться надо не нам, господин, а вам. Иначе придется разговаривать с Фитаем.

А ведь от этого Винкро никаким злом не несло. Огонь потух после того как на меня перестали действовать чары, и больше не разгорался.

— Суртопоклонничество карается по законам Пакта и Узара, — нахмурился Витор, — мы обязаны доложить шерифу о том, что вы делаете с этими несчастными.

Мужчина оглядел нас четверых. Тяжело вздохнул:

— Я не делаю ничего плохого. Это не то, что вы подумали. У нас с распорядителем есть уговор, — Альбин потер руками лицо, — тех, кто больше не может сражаться, его помощница поит зельями из моих запасов, отводящими от смертной грани, а потом выводит из Узара и передает родичам. Вот и все.

Помощница? Ат-та — женского пола? Впрочем, кто их, ящеров, разберет. Вроде как по оттенкам чешуи можно было отличить их женщин от мужчин, но и то известные мне савры посмеивались над этим, называя суеверием.

— И зачем же все это?

Этот Винкро, кажется, не врал. Вопросу он искренне удивился.

— Как зачем? Они должны быть свободны. Они завоевали свободу, разве нет? И вообще — нигде в мире, кроме как в Узаре, так не относятся к савром. Они — потомки великого народа, а низведены до уровня рабов. Разумеется. Ведь если признать их равными, то придется, платить им деньги, обеспечивать хорошие условия. Терять прибыль.

— Ты вроде не ящерица. А печешься о них так, словно хвост имеешь.

— Я помогаю им чем могу. На свои личные деньги, между прочим.

— Твоя семья не в курсе, — я кивнула на маску.

— Разумеется. Были бы в курсе — бы я делал это иначе, разве не ясно? Но нет, стоило попытаться объяснить, что свободные рабочие заинтересован в результатах труда и будут работать куда лучше невольников, как меня едва не признали сумасшедшим. Отец отправил меня в Пакт чтобы я выучился там и понял, как вести дела, а теперь, когда я со своими знаниями смотрю вокруг и делаю выводы, он не хочет соглашаться с этими выводами. И вот я, сын одной из Десяти Великих Семей, как тать в ночи пытаюсь делать то, что нужно делать днем и с гордо поднятой головой — помогаю разумным.

— Ты или безумец, или идиот, — высказалась Дианель.

И я была с ней согласна.

Аристократ со странными идеями только плечами пожал.

— Я думаю, что мы зря потратили время, — с сожалением констатировал Витор, — исчезающие тела савров никак не связаны с колдунами.

— Колдун — злой чаротворец? — прошипела Ат-та.

Ящерица по-прежнему смотрела на Арджана как на божество.

Так, а вот это уже интересно. Тот, кто забирает «трупы» ящеров никак нас с колдуну не приблизил, но, быть может, это удастся самим ящерам?

— Да. Ты что-то знаешь о нем? Здесь, в городе.

— Ат-та не знать. Верховный Всеокий знать о злых чаротворцах, а Ат-та лишь слышать слухи.

— Верховный Всеокий — ваш шаман, так? Ты можешь показать, как к нему идти?

Ат-та облизнула губы. Смотрела она на Арджана.

— Вы стоите бок о бок со Свободным. Если вы готовы идти путем болот, то Ат-та может провести вас с Нгренгом и Саратой в свое племя. Всеведующий предсказал, что придет Свободный на крыльях бури, и выступит против зла из Тьмы. И теперь Ат-Та видит Свободного. Предсказание сбывается.

Прежде чем я успела что-то ответить, Арджан решил все испортить:

— Я не предсказанный герой. Я носил ошейник, как и вы, пусть и не всю жизнь. Просто его следы убрала магия.

— Нет-нет, — помотала головой Ат-та, — ты — Свободный. Потому что ты ровня Равным по словам и делам. Неважно что было в прошлом — теперь ты один из них. Ты воистину свободен.

Глава 7 Болото. Всеслышаший

Под ногами чавкала грязь. Ровно так же как и весь остальной день, проведенный в пути.

Мы вышли из Пирамиды на рассвете, когда оба савра, «погибшие» на арене, благодаря зельям оказались способны передвигаться. Разумеется, никто не выпустил бы из центральных ворот нашу четверку с Ат-та и двумя побитыми, по ковыляющими вперед ящерицами без ошейников, так что выбирались мы из города через один из подземных выходов, который до того, похоже, был руслом ныне пересохшего канала. Оставалось только верить, что золотые, уплаченные хозяйке «Болотного зверя», помогут сохранить за нами комнаты, а Ингрид по возвращению не придется разыскивать по всей Пирамиде. Конечно, в Узаре не то чтобы было много мест, где можно было спрятать лошадь, но все же.

Солнце уже клонилось к закату, а запасы взятой с собой воды закончились. Несмотря на то, что самую жару мы провели, отдыхая в тени местных низких деревьев, да и шли медленно из-за раненых савров, все равно путешествие в гости к племени «истинных», к которому принадлежала Ат-та, было крайне выматывающим. Пот лил ручьем, а колено, пусть и залеченное Огнем, ныло при каждом шаге. Впрочем, если я буду отвлекаться на все свои старые травмы, то, боюсь, придется отправляться в храм Мортиса и молить жрецов о последней милости.

Духота стояла невероятная. Кажется, даже Арджан, явно привычный к такой местности, и шагавший ровным, размеренным, шагом, уже устал, двигаясь куда медленнее, чем вначале пути. Про магиков и говорить не приходилось. Чародейка явно шла из чистого упрямства, и даже Витор, у которого, по виду, нынешний пеший переход все же не был первым в жизни, шел, опустив голову.

— Как ты тащишь на себе столько железа и идешь быстрее меня? — не выдержал маг, с трудом догнав меня на более-менее ровном отрезке пути. — У вас что, на юге, все — одно сплошное болото?

— На юге по-разному, — я пожала плечами. — Арджан лучше расскажет. Я давно там не живу.

— И тем не менее, — не унимался маг, — савры, это доказанный факт, хорошо переносят жару, влажность, и крайне выносливы. Крайне. Намного больше чем люди. А ты — человек.

Дианель, шедшая позади рядом, скептически хмыкнула.

— Что? Я не прав что ли?

— Мда, ты не только соображаешь в магии туго, но и в остальном не лучше, — ухмыльнулась чародейка, — она человек настолько же, насколько и я.

Витор растерянно перевел взгляд с меня на Дианель и обратно.

Я вздохнула, и, сняв с головы кусок ткани, повязанный на манер головного убора южных пиратов, отодвинула в сторону прядь волос, обнажая заостренный кончик уха.

— О. Никогда бы не подумал. Но ведь эльфийская кровь не делает более выносливым, вот госпожа Дианель…

Чародейка уже приоткрыла рот в возмущении, но я не дала ей ничего ответить. Пора было заканчивать бессмысленный разговор:

— Не один год практики, вот и все. Ат-та, путь еще далек?

Наша провожатая помотала головой.

— Идти мало. Дом близко.

— Вот и отлично. Предлагаю ускориться, быстрее пойдем — быстрее окажемся там, где есть вода и тень.

Я прибавила шагу, стараясь не сверзиться с узкого ряда кочек, по которым нас вела Ат-та. Шире шаг — меньше разговоров.

До конца пути и правда оказалось недалеко. Поселение савров располагалось на небольшом, но ровном и на удивление твердом возвышении среди болот. Больше это основание напоминало внушительного вида каменную плиту или что-то подобное, но откуда тут взялись камни — вопрос отдельный. Впрочем, я как-то слышала мысли о том, что, дескать, местные болота — последствия какой-то древней катастрофы, постигшей всю цивилизацию ящеров, и из-за которой и осталась только одна Пирамида в память о былом могуществе. Можно было и поверить глядя на каналы вокруг Узара, на пелену испарений, прятавших город от чужих глаз, но при том отступавших на достаточное расстояние чтобы под его стенами можно было комфортно выращивать пищу.

Мне доводилось бывать в разных уголках мира. Местные болота не несли угрозы, но они несли в себе слабоуловимый запах магии — и древности. Что бы не случилось тут, оно произошло точно до того как открылись Врата и люди и остальные равные отправились покорять этот мир. Задолго до того.

Жили савры в чем-то, отдаленно похожем на небольшие шатры, какими пользовались на юге жители районов, граничащих с Великой Пустыней. Мне довелось однажды побывать в таком поселении — давно. В той, иной жизни. Пустынники были кочевниками, и могли с легкостью переносить свои жилища не только на спинах верблюдов, но и на собственных спинах. Не удивлюсь, если и местные передвигаются с места на место по каким-нибудь собственным тропам в соответствии с каким-нибудь собственным календарем, и носят при этом скарб с собой.

Шатры савров были сделаны из чего-то, похожего на грубую ткань, растянутую на простом каркасе. Шатров таких было с несколько десятков, и повсюду между ними висели на растянутых веревках пучки трав, туши змей и лягушек. Приходилось кое-где подныривать под такие вот «гирлянды» даже мне, с моим не самым большим ростом. Но в остальном — поселение как поселение, только полей, обычных вокруг деревень, не видно, и запахи болотные в нос лезут. Да и жители при нашем появлении попрятались.

Нас не то чтобы с комфортом, но разместили в тени самого большого шатра, который находился прямо в центре деревни, и дали, стараниями Ат-та, воды, которая премерзко воняла тиной. Я, после короткого торга с собственной совестью, очистила питье магиков с помощью Пламени. Огонь при этом неприятно отдавался покалыванием внутри черепа и заставлял колено пульсировать еще сильнее. Арджан же выпил все еще до того как я успела предложить помощь. Впрочем, местные-то савры как-то такое пили. Хотя может быть их порода, куда более мелкая, чем та, из которой происходил Арджан, просто приспособилась к окружающим болотам? Так или иначе, телохранитель чародейки явно не считал, что пить такую вот воду для него хоть немного опасно. Ну да и ладно, его дело.

Ат-та увела внутрь шатра двоих освобожденных савров, наказав нам ждать, пока не поговорит с Всеслышащим.

Всеокий, Всеведающий и Всеслышащий явно были одним лицом, каким-то местным не то правителем, не то шаманом. Впрочем, меня особенности жизни савров занимали мало. Это Витор, немного отдохнув, принялся с помощью небольших пассов запускать по сторонам магические искры с восторгом первопроходца. Исследовать деревню в магическом плане ему явно нравилось. Я же наблюдала за лицами ящеров то тут, то там показывающимися из-за кусков ткани, которые служили дверьми в шатрах. Любопытство было сильнее страха, но, тем не менее, никто из них не выходил из своего жилища совсем уж открыто посмотреть на чужаков. Наше оружие их явно тревожило, а вот прибытие вместе с Ат-та и другими сородичами — успокаивало, это я сумела уловить из быстрых шепотков. Увы, ничего более понять не удалось — все же мое знание саврского от совершенства было весьма и весьма далеко.

Ат-та довольно долго отсутствовала. Солнце уже начало настойчиво клониться к закату, когда савра с яркой чешуей, вернувшись к нам, поведала, постоянно пробуя языком воздух:

— Всеслышаший рад, что Предсказанный нашел путь сюда. И он готов говорить. Если Предсказанный докажет свою природу и вернет посох Та-чи.

Дианель поморщилась.

— А просто рассказать все нельзя? Без вот этого вот всего.

Ат-та моргнула и чуть повела головой:

— Всеслышаший мудр, и он готов делиться своими знанием, опасным знанием, только с тем, кто достоин. Та-Чи был Свободным и Равным, и Предсказанному надо стать на его следы.

— Скоро стемнеет, — я поднялась на ноги без большого энтузиазма, — далеко там ваш посох?

Ат-та покачала головой.

— Гробница Та-Чи близко. Мы придем туда до темноты.

— Обнадеживает, — презрительно бросила чародейка.

— Веди коль так заведено, — Арджан встал во весь рост с металлическим позвякиванием брони. — Я докажу, что достоин.

Надеюсь, что докажет. А то выяснится, что шли зря…

Еще один короткий, но изнуряющий переход по болотам, где тропинки стали еще уже — и мы вновь оказались на широком камне. Теперь без всяких шатров, зато с вполне отчетливо видным люком там, где в деревне был дом вождя.

— Однако, — только и заметил Витор.

— Та-Чи был свободным и дружил с владеющими силой. Он был равным и защищал свой народ. Его друзья помогли ему упокоиться в древних гробницах, — несколько нараспев, но все еще с большим шипящим акцентом объяснила Ат-та на языке Пакта, — в его гробнице был и посох, унесенный из Великой Столицы. Теперь ни один сородич не может взять посох, что давал власть над звездами. Но предсказано, что однажды Та-Чи воплотится вновь и вновь придет на родные земли, вновь будет бороться с великим злом. Возьми в руки посох, Предсказанный, и Всеслышащий укажет тебе путь.

— Так, давай уточню, — Витор разглядывал люк, — нам надо спуститься внутрь и принести посох, так?

Провожатая кивнула и отошла к краю камня, к самой границы болота:

— Ат-та не будет мешать.

Савра отвернулась, смотря теперь куда-то вдаль.

— Надо поторопиться, — протянула чародейка, — в их деревню, где я надеюсь переночевать, хотя бы москиты не летают, а я уже устала поддерживать чары против этих жужжащих кровопийц.

Витор же, присевший на корточки около люка, покачал головой, делая резкие пассы руками:

— Здесь наложены странные чары. Я таких раньше не видел, снять будет сложно.

— Разумеется сложно. Для всяких недоучек.

Маг недобро посмотрел на чародейку.

— Сама пробуй.

Витор поднялся и отошел, освобождая пространство. Дианель прищурилась, взмахнула рукой, бросила резкой, пробирающей до костей кислой магией ровно в люк. И тут же подалась назад в момент, когда сила, отразившись от камня, вернулась к ней резким росчерком. Вокруг чародейки вспыхнул щит — и тут же опал.

Выглядела полуэльфика теперь изрядно побледневшей и растрепанной.

— Не все можно сломать просто так, — покачал головой Витор. — Нужно понять, как его открыть. Должен быть способ. И если вы не будете мешать, то я его найду. Но не сразу.

Я честно не мешала. Пока окончательно не стемнело, а речитатив мага, постоянно пробовавшего новые слова и формулировки, не стал каким-то совсем уж обреченным. Да и сидеть на одном месте надоело, а короткий перекус припасенными продуктами закончился быстрее, чем хотелось бы.

Тем более что была тут у меня одна мысль… Я подошла к заметно погрустневшему магу и спросила:

— Витор, может есть иной путь?

— Что?

— Ну, ты плетение-ключ ищешь, так?

Все подобные запоры, если в них предусматривалась возможность открыть дверь, не развеивая чары, имели ключ. Слово, фразу, плетение — неважно. Опытный маг мог найти такой ключ даже у чужого запора. По крайней мере книги, в юности прочитанные, об этом говорили. Вот и пригодилось знание.

— Ищу, — с некоторым удивлением отозвался Витор. — Откуда ты знаешь про ключи?

— Неважно. Важно другое — может, ключ не магический? Сам посуди: савры ведь все равно открыть дверь магией не смогли бы, нет у них магиков в роду. Только шаманы, но у них ведь свои силы. Жезл этот, чем бы он ни был, положили в могилу героя, дружившего с людскими магами. Коль люк на виду — значит тот, кто его закрывал, верил в то, что его кто-то откроет. Ну не архимаг ведь тогда, который бы просто сломать тут все мог бы, верно? Значит все попроще должно быть. Коль к тому же легенда гласит что Та-Чи или как там его переродится в такого же Свободного, друга равных народов.

Витор склонил голову. Потом сделал еще несколько пассов и ободрившимся голосом молвил:

— Аржан, подойди, пожалуйста.

Савр, до того глубоко ушедший в свои мысли, подошел, позвякивая броней.

Витор достал откуда-то из поясной сумки небольшой ритуальный кинжал. Новый совсем, кстати.

— Нужна твоя кровь. И моя, думаю.

— Чего это — твоя? — осведомилась подошедшая ближе чародейка.

— Не уверен. Но точно должна быть смешенная кровь савра и кого-то еще.

Дианель нахмурилась. Несколько пассов без былой прыти — и чародейка покачала головой.

— Ничего не вижу. И не верю.

Витор только пожал плечами.

— Ахеево плетение. Третичное отклонение четверичного хода.

— И тем не менее.

— А больше чем с одним смешать можно? — пробасил ящер.

Витор подумал — и кивнул.

— Отсечения тут нет, так что, думаю, нужно просто условие выполнить.

— Тогда режь всем руки, и дело с концом.

Что ж, почти братание на крови — не худшее, что приходилось делать. Четыре капли крови смешались в плоской выемке в середине люка — и что-то внутри камня щелкнуло. Запах магии рассеялся.

— Друг свободных народов, мда.

Люк спустя один очень неудобный спуск по почти вертикальной лестнице привел в довольно узкий каменный проход, в нишах по краям которого лежали высохшие тела. Просто проход и ниши в три ряда. И тела, тела давно уже умерших савров. Ни у кого из них не было никакого посоха, скипетра или завалявшегося жезла. Увы.

Затхлый воздух вызывал желание чихать, но в нем, в отличии от иных склепов, не было сладковатой нотки разложения. Это место было свободно от любой нежити. Ну и хорошо, а драться в таком узком проходе — так себе развлечение. Да и не видно почти ничего.

В дальнем конце прохода находился лаз, больше похожий на провал куда-то еще ниже.

— Предположу что нам куда-то туда, — заметил Витор и поднял повыше магическую сферу с заключенным в ней иллюзорным огоньком, разгонявшую тьму вокруг, — причем в самый низ. Коль этот герой тут похоронен последним, то искать его там надо.

— Я пойду, — щелкнул зубами Арджан, — это место моего народа. Не нужно лезть всем. Если ты, маг, дашь мне сферу.

Витор сотворил еще один источник света, зависший над плечом савра. Арджан же начал медленно разоблачаться, стягивая с себя броню. В узком коридоре это было не слишком удобно, но он все же справлялся. Лестницы вниз тут не было, и доспех мог помешать спуску, зацепившись за что-нибудь. Да и вообще лазить в такой тяжело броне — то еще развлечение. Особенно по отвесному колодцу с редкими выемками для, видимо, не сохранившихся балок или ступеней.

— Ждите, — тряхнул головой ящер и полез вниз.

— Интересно, как туда направляли тела? — Витор заглянул в провал когда шар света савра уже скрылся где-то глубоко под нами. — Не левитацией ведь.

Я кивнула на висящее под потолком колесо.

— Думаю, веревками.

— Вообще странный способ хоронить мертвых, — заметил Витор, вглядываясь в темноту, — примитивный народ вытесал это все в куске камня просто чтобы упокоить тела предков? И ведь ящеры прекратили тут хоронить после того как маг запер люк, словно и не нужно было это на самом деле.

— Посмотри вокруг. Это не склеп, — усмехнулась чародейка, — это подземное убежище, ставшее склепом. Наверняка если посмотреть, там, внизу, множество проходов через такие же люки есть. Я была в одном таком. Их немало на острове Луны, давно оставленных.

— Убежище, — повторил с задумчивостью Витор, — а ведь это близко к истине. Савры живут в этом мире куда дольше нас. Возможно, они застали и Великие Бури. Это бы объяснило и то, как построен Узар — с большим подземным основанием.

— Великие Бури — не миф? — не без удивления спросила я.

В нашем мире Ветра, потоки сырой магии, идут своими Дорогами, над морями и дальними краями обжитых земель. Любой, кто попадает в такой ветер раз и навсегда теряет свой облик, или погибая, или превращаясь… Во что-то. Когда-то, во времена первых переселенцев, Дороги Ветров мешали расселяться с Первой Земли, которая и сейчас заселена плотнее всего. Но вскоре появились карты магических потоков, и мореходы поняли, когда безопасно пересекать Дороги, а когда нет.

В юности мне довелось читать книгу, где один философ времен Переселения излагал мысль о том, что когда-то Ветра властвовали над всем миром, покинув свои Дороги из-за каких-то там процессов в магическом отражении мира. Звучало, честно говоря, странно. Но маг вон говорил, что это правда.

— Не миф, — кивнул Витор. — В теории по крайней мере. Но по тем расчетам, что проводили маги Белой Башни, да и не только ее, выходит, что Буря действительно имела место быть. Далеко не факт что ящеры застали ее, но, вполне возможно, отголоски этого события повлияли на их культуру и архитектуру.

— Подземное убежище, — повторила чародейка. — И что-то это мне напоминает.

— О, не думаю, что кто-то из Семерки вдруг зачем-то решила озаботиться возведением в недрах земли укрытия. К тому же с момента Переселения до наших дней не было никаких оснований полагать что Великая Буря повторится. Так что мы с вами побывали в простом подземном укрытии колдуна. Наверняка туда должны были попасть и остальные из Семерки, и превратить его в свою базу, но почему-то этого не произошло. А вот это место савров и правда могло быть построено для того чтобы переждать Ветер. Хотя бы из-за древности этих проходов. И если брать в расчет глубину — то даже сильная Буря могла не нанести вреда обитателям такого убежища. Если, конечно, оно было защищено магически.

— У савров нет магиков.

Это очевидная истина, известная каждому, кто хоть немного интересовался этим вопросом. Шаманы ящеров действительно владели какими-то силами, некоторые из них по крайней мере, но силы эти были небольшими и скорее походили на силы фронде. Возможно, саврский род молился кому-то из древних Владык или что-то в этом роде. Так или иначе, магии в том смысле, который вкладывали в это слово равные народы, ящеры не знали.

— Это дискуссионный вопрос, — внизу появился свет, начавший медленно к нам приближаться. Пока Арджан лез, Витор все же решил закончить объяснения, — у них нет чародеев, прирожденных магиков. Но в теории, при прохождении соответствующего обучения некоторые из них, возможно, смогут овладеть плетениями. Прецедентов не было, так что утверждать, что савры необучаемы нельзя. И мы точно не знаем, какими силами они владели раньше. Так что все может быть.

Свет приблизился достаточно чтобы различить Арджана, карабкающегося вверх. Одной рукой он придерживал небольшой металлический посох, прицепленный за пояс.

— Что ж, думаю, наша экспедиция увенчалась успехом, — заметил Витор.

Ящер полностью вылез и принялся надевать доспехи. Посох он положил рядом с собой.

— Там внизу лежит мой предок, — ни к кому ни обращаясь заметил он, — из южной породы. Думаю, мы достаточно беспокоили его сон чтобы задерживаться здесь.

Облачался в броню Арджан очень быстро. Впрочем, и мне не то чтобы хотелось задерживаться среди мертвецов.

Ат-та, увидев за поясом Арджана посох, не то оскалилась, не то улыбнулась, и бодрым маршем по ночному болоту повела нас в деревню. На сей раз сидеть под шатром местного шамана-вождя не понадобилось — нас сразу пригласили войти.

Внутри был очаг, пучки трав, и плетеные циновки для того чтобы сидеть у огня. На центральной из них восседал немного сгорбленный ящер крупных размеров и с полностью белой чешуей. Савр-альбинос.

— Приветствую, Свободный и его друзья, — говорил он на языке Пакта без всякого акцента, легко и свободно. — Приветствую в моем логове. Прошу, Свободный, дай мне осмотреть наследие Та-Чи.

Арджан с поклоном передал добытое в усыпальнице. В свете огня посох казался неожиданно темным, пусть магии от него и не исходило. Савр-альбинос внимательно осмотрел переданное. Прикрыл глаза, словно с кем-то или чем-то советуясь — и вернул посох Арджану.

— Храни его, Предсказанный. Дух Та-чи — с тобой. Многие поколения назад Та-чи и люди, которые были его сородичами, помешали великому врагу нашего и иных народов проникнуть в подлунный мир. Теперь пришел ваш черед. Вы вернулись потому что вернулся Враг.

— Враг? — явно заинтересовался Витор.

— Фимомват. Существо из Далеких Пределов. Некогда наши предальние предки, ища могущества, протянули руки к тем Звездам, Что Светят В Бездну. Они строили Пирамиды, одна часть которых была над землей, а вторая — в отражении, внизу. В Звездных Залах пирамид мудрецы искали большей мудрости, заглядывая туда, куда заглядывать не стоило. Звездные залы дня, надземные, позволяли связываться со многими существами, чуждыми и чудными. Звездные залы ночи же вели в Пределы, казавшиеся пустыми… Но однажды оттуда смотревшим в Пустоту мудрецам Пустота посмотрела в ответ, и был то взгляд Фимомавата. И ему захотелось оказаться в нашем мире, — савр-вздохнул, — и наши предки заплатили ужасную цену за свою глупость. Они решили, что на деле Фимомат не дотянется до этого мира — и жили дальше. А потом было поздно. Лишь в Великом Граде могущественные пророки и жрецы сумели сдержать натиск Врага — и разрушить оба звездных зала, не дав Врагу прорваться в реальность. Из других же, меньших пирамид, пришли его прислужники. И была битва… Сейчас же мы живем на руинах тех великих городов. Когда-то тут кипела жизнь… Но все в прошлом. Это давняя история.

— Но Та-Чи не жил тогда, — вклинилась я.

Иначе вряд ли бы он смог дружить с человеком.

Альбинос кивнул.

— Не жил. Я знаю все, что знал каждый Летописец, и знаю и это. Однажды, поколения поколений позднее великой битвы, люди, жившие в Пирамиде тогда еще бок о бок с нашим народом восстановили зал Ночи и попытались призвать Фимомата. Веря, что сумеют с ним совладать. Мы пытались помешать — то тщетно. Та-Чи же отдал жизнь, вместе со своими братьями и сестрами останавливая тот ритуал. Тогда Дверь приоткрылась, и только совместные усилия Та-Чи и его друзей-Равных не позволили Врагу пробраться в мир. Тогда братья и принесли тело Та-Чи в Усыпальницу и тогда было Предсказано, что Враг еще раз соблазнит людские сердца. И час приближается. Мы пытались остановить тех, на кого указало око богов, подстерегая караван с ними, но, кажется, лишь направили историю по проторенному не нами пути.

— То есть вы считаете, что кто-то в городе хочет восстановит этот звездный зал и призвать там демона, а мы должны этому помешать? — перевел рассказ на человечий Витор.

— Придет Враг — Пирамида падет. Как и другие. Придут его слуги, меньшие фимоматы — будут смерть и кровь.

— Кто-то из Семерки теперь решил подчинить себе демона, — помрачнел Витор. — Выродки. А где нам искать звездный зал ночи?

Альбинос только облизнул языком губы.

— Проходы к нему были уничтожены. Но если зло подняло голову — то кто-то нашел к ним путь.

Все это крайне дурно пахло. Очень дурно. Но, увы, на этом ночная аудиенция у шамана и закончилась. Больше альбинос ничего не знал, или не хотел ничего рассказывать.

Нам выделили что-то вроде «гостевого» шатра, где не было даже дров у очага — одни циновки да что-то вроде давно не использовавшейся земляной печи. Ат-та принесла еще немного протухшей воды и каких-то на вид не внушающих доверия фруктов — и любезно позволила остаться в поселении до рассвета. Словно мы собрались задержаться тут надолго…

Все это время Витор, расположившийся с краю шатра и смотрящий куда-то на те небольшие части неба, что были видны в прорехи в крыше, был задумчив и подавлен.

— Ты что-то знаешь.

И мне это «что-то» точно не понравится.

— Проблема в том, что в жезле нет магии, — отозвался Витор.

— Нет? — Арджан с недоверием посмотрел на орденца.

— Нет. И не было. Он служит для чего-то иного, а может и просто для каких-то ритуальных целей, но точно никак не поможет магически в борьбе с чем бы то ни было. И если там и правда есть какой-то зал с демоном, то нужно узнать, как этого демона изгнать, — продолжил маг, — я займусь этим сразу как вернусь в город. Яков, один из моего Ордена, должен уже прибыть в Узар. Возможно он что-то знает. Надеюсь. Я не представляю, что мы сможем сделать против существа с той стороны своими нынешними силами. У меня нет идей, как помешать этому Врагу.

Демоны… Мне не доводилось иметь дела с этими существами, легко презирающими холодное железо и людскую магию. Огонь Фитая мог бы помочь… Надеюсь, его хватит, чтобы остановить тварь, уничтожившую савров.

— Ладно, просто постараемся поймать колдунов до того как они призовут хоть что-нибудь, — подвела я итог невеселым размышлениям.

Очень постараемся.

Глава 8 Болото. Неприятная встреча

Утро может и было мудренее вечера, но нельзя сказать что радостнее. Меня за ночь никакая гениальная идея не озарила, и моих спутников тоже, потому по болотам обратно к Узару мы в сопровождении Ат-та шли в довольно мрачном расположении духа. Оснований не верить шаману не было. Увы.

— Как раньше в твоем Ордене боролись с демонами, призванными Семеркой? — решила узнать я у Витора, погруженного в свои мысли.

Надо признать, обратно маг шел едва ли не быстрее меня. Не то хотел поскорее встретиться с этим своим орденцем Яковом, не то просто стремился вернуться на более-менее твердую землю.

Сперва Витор не ответил, и я уже подумала, что он вообще не услышал вопроса, пребывая мыслями где-то далеко отсюда, но, как выяснилось, он просто подбирал слова:

— Мы сейчас, к сожалению, владеем далеко не полной информацией о возможностях наших противников.

— То есть вы понятия не имеете как это делать, — хмыкнула идущая чуть позади Дианель, — и что это за Орден такой, который даже не знает, как противостоять тем, для борьбы с кем был создан? Как вы вообще называетесь?

— Орден Клятвы, — не с самой большой охотой пояснил маг, — наши предки поклялись искоренить Семерку на любой земле, куда ступят поганые колдуны, и мы делаем все чтобы приблизить этот миг. Но после Падения Врат многое осталось в Старом мире. Мы слишком поздно узнали о том, что Семерка не погибла при штурме их последнего убежища, а ухитрилась удрать сюда через свои собственные Врата, слишком поздно начали собирать силы. В итоге Перейти удалось лишь немногим из старого братства до того, как наши враги почуяли нас и уничтожили врата.

— То есть, если переводить на человеческий язык, века назад сюда при Переселении проникла группка энтузиастов без особой подготовки и знаний, и теперь их потомки продолжают никому, кроме самих себя, не нужное дело? — ехидно спросила Дианель. — У вас-то хоть резиденция нормальная есть, или только комнатушка в чьем-то поместье? Понятно почему я о твое ордене никогда не слышала, да и никто не слышал. Сколько вас — десяток? Два?

— Достаточно, — отрезал Витор. — Достаточно чтобы нести дозор и напасть на след. Орден пробуждается ото сна, и скоро о нас услышат и на Острове Луны, и во всех уголках земного шара.

Меня, признаться, перспективы неведомого Ордена Клятвы мало интересовали. Судя по всему в чем-то Дианель была права. Как бы не обстояли дела в Старом Мире и какими бы злодеяниями там не прославилась Семерка, здесь о ней уже забыли все, кроме небольшой группы потомков их врагов, сейчас действующих лишь на одном энтузиазме.

И был тут один интересный момент в словах Витора.

— Ты говоришь, что Семерка уничтожила Врата, — заметила я, — но почему об этом неизвестно миру? Неужели никто не хотел найти и предать огню и мечу ответственных за случившееся?

Падение врат… Расплата за гордыню и глупость равных народов.

Много поколений назад в Старом Мире, о котором теперь лишь рассказывают легенды, да хранят память на Острове Луны и в древних книгах из старых храмов, маги создали первый — и, кажется, не единственный, — портал перехода, который вел не на сотни верст или на другой континент, а в другой мир.

Как это возможно — сложно сказать. Я не маг и никогда им не была. Жрецы, с которыми я как-то беседовала, волшебники, фронде и просто философы имеют очень разные ответы на этот вопрос. Волшебники рассуждают о теории некого «эфира» в котором есть множество обитаемых миров, удаленных друг от друга не в физическом смысле. Жрецы уверяют, что все есть милость Владык. Фронде рассказывают, что такова природа и что миры находятся у небесных звезд. Философы… говорят разные. Но смысл один — иногда можно открыть прореху, ведущую… Куда-то. Говорят, в Старом Мире быстро научились призывать существ из мест, куда людям вход заказан. Их называли деймонами, или демонами, жителями Той Стороны. Чаще всего они были враждебны разумным народам из-за своей природы. Некоторые были разрушительными и безмозглыми, как огонь или шторм, другие — странными и чарующими, как фэйри, существа, родственные долгоживущим, но большинство лишь желало удовлетворять свои желания, не считаясь ни с чем и ни с кем.

Говорят, первым таким деймоном был Сурт. Иные считают, что Сурт, Змей Черного Пламени, всегда подтачивал Старый Мир — и захотел получить себе иной. Иные считают что Сурт и Фитай и вовсе родились в один миг, но один выбрал тьму, а второй свет.

Неважно.

Важно иное — столетия магики Старого Мира умели лишь на мгновения приподнимать завесу, что разделяла известное им пространство и любое другое. Но все же любая задача рано или поздно получит решение, и однажды им удалось создать постоянный проход в другой мир. Мир, где могли существовать равные народы. Мир, центральный континент которого по морю ограждали Дороги Ветров. Новый мир. Некос, иначе «Мир Ветров», как назвали его первые переселенцы.

Желающие попытать счастья в ином месте, получить никем, кроме гоблинов и гноллов, не занятые земли нашлись быстро. Потянулись сюда и политики с богатеями, желающие больше власти, и вояки, любящие риск, и просто земледельцы и мастеровые, надеющиеся застолбить за собой неосвоенные земли.

Мало кто знает сколько длилось Переселение. Наверное, где-то на острове Луны, в обители долгоживущих, есть об этом записи. Но это не так уж и важно. Равные народы приходили и приходили. Те, кому не хватило места подле Врат, уходили все дальше и дальше в земли Некоса. Те, кто не хотел подчиняться правилам Пакта, желающего «чтобы все было по-старому», сумели найти маршруты через Дороги Ветров и отправились на юг, север и запад, а до того на восток уплыли эльфы.

Запад отвоевали у орков, оттеснив их в Дальние Степи. Савров по всей земле сделали грубой рабочей силой, принудив служить равным. На юге воевали с гноллами, джунглями и огромными зубастыми ящерами, не то предками савров, не то их каким-то безумным видом. На севере больше всего проблем доставлял климат, хотя пайди быстро наладили там, в горах, добычу многих и многих металлов и камней. На Фэре и сейчас, кстати, основной враг — холод и неурожаи, хотя и стычки между северянами порой бывают. К тому же там, на дальнем севере, проходит одна из Дорог Ветров, порой изменяя животных и поднимая мертвецов, которые начинают нападать на разумных. Впрочем, немертвые со времен Падения Врат ходят по всему миру…

Собственно, история гласила о том, что энтузиазм знакомства с новыми территориями закончился в один миг. Врата Перехода были уничтожены. Большинство версий сходится на том, что виной этому было вмешательство служителей Сурта, которые хотели таким образом отдать своему любимому покровителю новый мир. Быть может, они надеялись выпустить своего Владыку из Клетки Ясного Огня… Безумцы. Но Клетка осталась цела, несмотря на все усилия. А вот Врата восстановить так и не удалось, как и Протипол, первый город, образовавшийся вокруг них и полностью уничтоженный во время Падения.

Знания о том, как воссоздать Врата, остались по ту их сторону. Хотя, быть может, и там они остались лишь в каких-нибудь старых книгах, уничтоженных временем. Так или иначе, Старый Мир теперь был лишь легендой, ничуть не менее реальной, чем любые другие легенды о далеком прошлом.

И я впервые слышу о том чтобы кто-то знал настоящих виновников Падения — и никому не сказал об этом.

На этот раз Витор молчал еще дольше. Я уже решила было повторить вопрос, но он все же ответил:

— У Ордена тогда не было прямых доказательств. Мы говорили о том, что знали, но все, что было понято из наших слов — то, что врата уничтожили суртопоклонники. Даже те, кто знал о деяниях Семерки в Старом мире, были уверены, что при уничтожении их цитадели все колдуны погибли, и на том их история закончилась. Лишь немногие знали правду. Мы поклялись завершить начатое в войне с Семеркой, но одних наших слов не хватило. У нас нет Знаков или иных даров Владык.

Намек на то, что нам, Служителям, верят благодаря капли Пламени на шее. Мило.

— И у вас не было никаких реальных доказательств того что Семерка вообще все-таки появилась в этом мире, так? — не без веселости заметила Дианель. — Вот почему ты в том подземелье так хотел открыть тот саркофаг. А потом нет-нет, а пялился на наши знаки, из-за тебя, кстати, полученные. Орден Клятвы, ха. Ваши истории о семи злобных колдунах были никому не нужны — потому никто и не поверил, что они уничтожили Врата и вообще они есть здесь. Поэтому твой орден — так, лишь сборище неизвестно что ищущих магов-недоучек, ничего из себя не представляющий. Потому что сколько — все полтысячи лет с Падения Врат вы так ничего и не нашли? Просто верили что ваши предки не гонялись за призраками, не так ли?

— Неважно что было раньше, — отмахнулся Витор. — Важно то, что теперь у нас есть доказательства. У вас они есть. Вы были вместе со мной в том убежище колдуна и все видели своими глазами. А теперь мы идем по следу следующего из Семерки, замыслившего призвать деймона в сердце Узара. Это — все что имеет значение.

Я искоса глянула на Витора. Вот значит почему он так бежит в Пирамиду… Воодушевился, видать, перспективой стать спасителем Узара и всем доказать, что их вот Орден во всем прав, а остальные — нет. Как дитя, вот в самом деле.

— Витор, а сколько тебе лет-то?

Хуже магика, уверенного в своем величии, может быть только магик, восторженно устремленный к одной, непременно важной и нужной, цели, и с непосредственностью малого ребенка ломающий все на своем пути к ней. Лучше уж гордец — таких легче найти и остановить. А я думала — у него план какой-то там, у саркофага, был. Ага, был — свои надежды смелые оправдать, на нас эксперимент поставив.

Маг зыркнул на меня исподлобья.

— Думаешь такое уместно спрашивать?

— Ну ты вроде как не девица на выданье. Или я чего-то не знаю?

— Не девица. Но я решительно не понимаю, зачем тебе эта информация.

— Просто любопытно, до какого предела может простираться твоя наивная увлеченность старыми мифами. Которые, даже оказавшись не мифами, все равно не то, что должно радовать открывающимися перспективами.

— Меня не радует деймон в Узаре, ясно? Но разве плохо то, что мы встали на след древнего врага после столетий поисков? Разве плохо, что нам выпал шанс избавить земли этого мира от зла? А, Служительница? Ты ведь должна быть в восторге от возможности ради защиты невинных сразиться с деймоном. Разве нет?

— Никто не в восторге от предстоящей смерти, знаешь ли.

Возможно, Огонь может сжечь демона. Даже этого «Врага» с непроизносимым саврским названием. Истинный Огонь ведь ограждает Сурта от мира — что говорить о простом пришельце с Той Стороны.

Наверняка может. Мы все — сосуды для Огня Владыки. Мы все — проводники его Воли. И если сосуду нужно разбиться от жара того, что окажется в нем… Что ж, так тому и быть.

— Что, есть желание придать своим деяниям больше бессмысленного пафоса? — усмехнулась чародейка. — Я была в Храме Светлых Владык, общалась там со слугой Фитая — вот ровно те же страдания о невыносимых жертвах во имя человечества.

— Дианель, боюсь, это несколько бестактно, — решил почему-то вступиться за меня Витор, которого мои слова о смерти явно встревожили, — мы не знаем всего…

В уже привычно-тяжелый запах болот неожиданно вклинился новый аромат. Пряный с ноткой гнильцы и зловония.

— Я знаю точно то, что сколько бы Служители не говорили о своей великой миссии и самопожертвовании, они почему-то спокойненько остепеняются, когда им надоедает ходить везде с мечом и видеть врага в каждом встречном без всяких того причин. Заводят семьи и потом поучают в храмах прихожан о том, что любого магика нужно превентивно сжигать во имя их Владыки, а то ведь все владеющие магией как один прогнили насквозь. И она и о нас с тобой так думает. И защищать ее…

Запах приближался. Отчетливо так приближался.

— Тихо, — рыкнула я, вытаскивая клинок из ножен, — что-то идет к нам.

— Не смей переводить тему, ты…

Арджан, все это время шедший впереди на десяток шагов бок о бок с Ат-та, поднял руку, призывая замереть, и сам потянулся к рукоятям клинков.

Впереди узкая тропинка, использовавшаяся саврами, шла через довольно широкий, не меньше полусотни шагов, более-менее сухой и ровный участок. Возможно это был очередной гигантский камень, или что-то подобное, просто покрытый дерном, а может и что-то иное — неважно.

Важно было то, что на глаз этот участок был пуст. Но тем не менее там что-то было, что-то, ощутимое моим чутьем, до того никогда не подводившим.

Я приблизилась к Арджану и Ат-та, мягко ступая по чвакающей почве. Болота справа и слева терялись в дымке испарений. На вид мы едва ли бы смогли там пройти, не увязнув в трясине. Может магики и смогли бы перелететь их или использовать иные чары, но не я с ящерами. Обходного пути не было.

— Что-то чувствуешь? — тихо спросила я на саврском Арджана.

— Что-то есть. Незваный гость, — ответила Ат-та, — впереди.

— Засада, — Арджан облизал языком губы, — я чую запах. Человеческий.

— Есть иной путь?

Ат-та, явно испуганная, выдохнула облако дыма.

— Не знаю. Мы ходили этим. Всегда. Мои братья и сестра. И…

Вонь резко ударила в ноздри. Раздался отвратительный звук разрываемой матери — и позади, за спинами Витора и Дианель, реальность распалась на куски.

Магики, не сговариваясь, рванули вперед. И вовремя — из червоточины в никуда вылезло… существо. Тварь, больше всего похожая на гигантскую прямоходящую жабу-переростка с сотней огромных бородавок на зеленой коже, с объемистыми телесами, с раздутым, свисающим из пасти языком и с длинными крючьями-когтями на каждой из отвратительных лап.

— Гохар! — Ат-та сжалась в страхе.

Впереди исчезла иллюзия — и оказалось, что на ровной площадке находится добрых два десятка вооруженных мужчин и женщин со скрытыми платками и капюшонами лицами. На отребье они мало походили. Похожие клинки, похожие доспехи… И пара фигур в черных мантиях без всяких мечей и топоров, но со светящимися жезлами. Отличная компания, что сказать.

— Так-так, — произнес тот, кто стоял ближе всего ко мне. Знакомый, очень знакомый человек. Дамвит, глава охраны каравана, с которым мы распрощались два дня тому. — Значит и правда не стоило бросать вас в казематы сразу же, — глухо проговорил он.

Существо за нашими спинами нетерпеливо квакнуло. Один из колдунов поднял жезл — и новый квак прервался в самом начале.

— Достаточно было проследить за вами — и все вышло как нельзя лучше. Незачем сами идти к этим примитивным тварям, — усмехнулся Дамвит, — вы можете отдать нам вещь, полученную на болотах — и никто не пострадает. Мы прекрасно знаем, что она у вас. Мои друзья чувствуют ее присутствие у вашего большого чешуйчатого приятеля.

— Мы похожи на простаков, способных поверить в ваши мирные намеренья? — я постаралась чуть сдвинуться, так, чтобы видеть и людей, и тварь.

— А может… — протянула чародейка.

— Нас не отпустят, — перебил ее Витор.

А он чуть-чуть взрослее, чем я думала. Кажется.

— Отказываетесь? Жаль. Тогда придется забрать нужную вещь с ваших трупов, — протянул Дамвит.

— В ином случае трупами мы бы стали после того, как отдали бы требуемое, — хмыкнула я. — Так что вам придется чуть-чуть напрячься, господа.

— Что ж, видят Владыки, я пытался, — Дамвит усмехнулся. — Я думаю, все…

В этот же момент ему в горло воткнулся короткий дротик, прилетевший откуда-то слева. Еще один пролетел над головой у ближайшего воина в темных одеждах. Другой впился в доспех девушки рядом.

Дамвит с бульканьем рухнул на землю. Раздались крики боли и удивления. Поднялась суета.

Слева, со стороны непроходимого болота с огромной скоростью приближалась две плоскодонки, на каждой из которых сидел с десяток перемазанных в тине савров, сжимающих в руках метательные копья. В вышине раздался крик совершенно неуместного над болотами орла.

Все смешалось в один миг. Воздух наполнился кровью, яростью и звяканьем стали.

Воины бросились кто на нас, кто на прыгнувших с лодок на площадку савров. Одна из черных фигур начала плести какие-то чары — и в унисон с ней что-то зашептал Витор. Дианель метнула сгусток огня в пару ближайших к нам нападающих — и резво отскочила в сторону, отходя от удара твари позади, явно сорвавшейся с поводка. Я успела принять на щит пару ударов, отрубить кому-то выставленную слишком далеко ногу. Бросила взгляд назад — и увидела, как Витор застыл, повторяя слова заклинания, а лягушка-переросток уже начала обвивать его шею своим чудовищно длинным языком. Чародейка же, окружив себя защитой, не беспокоилась ни о чем, отбрасывая порывами ветра решивших пробиться к ней бойцов.

Я врезала щитом ближайшему врагу в лицо и под хруст носа прыгнула в сторону, ударом меча перерубая язык жабы. Та издала закладывающий уши рев и рванулась ко мне, отбросив в тину по-прежнему бормочущего себе под нос мага.

Всего один удар чудовищной силы когтей с треском проломил щит, едва не сломав мне руку. Я увернулась от второй лапы, поднырнула под вновь опускающуюся первую — и в длинном выпаде добралась до пуза твари.

Из разрубленных бородавок брызнул сок, плавя доспех, мокрую землю и мою собственную кожу. Боль захватила половину лица. Огонь взвился, требуя мести, прошел по телу, пробрался по руке безумным жаром — и вырвался на волю яркой вспышкой, окутавшей меч. Один удар рассек и лапу твари, и ее саму буквально на две половины. Едкая жидкость вновь окатила лицо и тело.

Жаба с сотрясшим болото воплем завалилась на спину, окатывая грязью все вокруг.

Я развернулась в сторону, отбрасывая бесполезный теперь щит, и пытаясь одним видящим глазом найти ближайшего врага.

Но бой закончился так же быстро, как начался, оставив после себя аромат крови, и не только, и тела на болотной земле.

Я оглянулась, осматривая невольных спутников.

Последнего шевелившегося человека-воина добивал кто-то из так вовремя появившихся савров. Арджан, покрытый кровью, методично вытаскивал клинки, застрявшие в чьем-то теле. Витор медленно выбирался из трясины, куда его забросила жаба.

А вот чародейка лежала на спине, широко раскинув руки и судорожно пытаясь вдохнуть, и вокруг нее вились полосы тьмы.

Я шагнула к Дианель, чувствуя, как запекаются коркой раны на теле. Чувствуя, что сейчас Огонь удастся зажечь еще раз — и только раз. И чувствуя, как половина лица превратилась в месиво из плоти, изъеденное кислотой, выплеснувшейся из жабы.

Я опустилась на одно колено рядом с раненной. Дианель утратила свой лоск, утратила весь шарм почти-эльфийки из богатой семьи и с магией в крови. Она лежала в грязи, раскинув руки, и магия, презревшая бесполезную от таких вещей физическую защиту, пила ее жизнь вволю.

— Это чары Сурта, — Витор вылез из грязи и принялся торопливо объяснять, — Я пытался помешать им, но сил хватило только на себя, а потом меня прервали. Черный…

— Цветок, да.

Я вгляделась в лицо полуэльфийки, чьи глаза были закрыты, а лицо превратилось в маску страдания. Кем она станет? Кем могла бы стать? Избалованная, себялюбивая, чувствующая свое превосходство во всем… Может быть это проклятие — подарок Судьбы? Воля Фитая? Ведь мои действия помещали Витору остановить эту магию…

Или она не умерла сразу именно потому что Огонь милостиво дает шанс жить дальше?

— Фитай, да будь ты благосклонен к слугам твоим и к агнцам твоим, — прошептала я, прикрывая глаза и кладя чуть меньше пострадавшую правую руку на грудь чародейки, — даруй Огнем своим спасение от чар врагов твоих.

Слова — ерунда. Они нужны просто чтобы задушить собственную боль.

Огонь вновь расцвел в душе. Яркий, светлый, яростный огонь. Расцвел — и устремился потоком ни с чем не сравнимой боли в чужое, страдающее от иного, черного пламени, тело.

Фитай, будь благосклонен к слугам твоим. Не дай оступиться. Не дай отвернуться.

Дай силы пережить дар твой.

Глава 9 Болото. Последствия и планы

Огонь — это боль. Всегда. И к этой боли, как и любой другой, нельзя привыкнуть. У меня не получилось, по крайней мере.

Черный огонь — сила Сурта. Белый огонь, Ясное, Истинное Пламя — Фитая. Борьба между ними в одном теле — то, что едва может пережить человек.

Я это знаю. Я очень хорошо это знаю. Именно с этой боли и началась моя нынешняя жизнь, жизнь Служителя, охотника на темных тварей в человеческом обличии.

Чародейке повезло, что она провалилась в забытье сразу, как только Цветок коснулся ее тела. Иначе орала бы на все болота. Фитай не отказал в милости. Долгие, мучительные мгновения я старалась сосредоточится на своем дыхании. Так проще пережить боль, возникающую, когда Огонь течет по телу. Коль решение принято, то стоит ему следовать, а я все же хотела спасти эту надменную полуэльфийку.

Спустя одну вечность Огонь выжег скверну без следа. И потух, оставляя мне холод, ожоги и лишь один видящий глаз, перед которым медленно рассеивалась красная пелена.

Усталость короткого поединка и всего что, последовало за ним, туманила разум настолько, что я не сразу поняла, что рядом с чародейкой, помимо нас четверых, был еще один теплокровный.

Эльф подошел ко мне и присел на корточки, разглядывая лицо.

Запоздало пришла мысль о том, что это он, наверное, парил в вышине птицей, которой на болотах нечего делать. И благодаря его силам савры, пришедшие нам на помощь, оказались сюрпризом для всех, и в первую очередь — для наших противников.

— Своевременное прибытие, — говорить из-за стянутого ожогом уголка рта выходило не слишком внятно.

Милатиэль лишь коротко кивнул. Сорвал со своего запястье небольшой деревянный амулет в виде листа, разломал на две части и вытащил тонкую почти прозрачную пластину. Сжал в ладони, что-то проговорив не на эльфийском наречии, и протянул мне светящееся нечто, казавшееся похожим на крохотный узкий листик.

— Съешь. Это придаст сил. Боюсь, нам нужно вернуться в город как можно быстрее.

Огонь молчал. Впрочем, кажется, пламя в принципе не думало откликаться на силы фронде.

Я оглянулась. Что-то подсказывало, что эльф прав. Как бы то ни было, этих наемников скоро хватятся, или, возможно — уже хватились, если бывшие с ними колдуны сумели кого-то известить в городе.

Я оглянулась, словно могла найти что-то, подтверждающее или опровергающее передачу такого послания. Увы — ничего. Савры обирали погибших и ухаживали за теми из своих, кто пострадал в стычке. Арджан же вместе с крупным, покрытым кровью почти с ног до головы, ящером допрашивал кого-то из нападавших. Ответов и вопросов я отсюда не могла расслышать. Попробовала подняться и подойти ближе — и чуть не свалилась из-за ставшими вдруг неожиданно тяжелыми доспехов.

Все это время фронде шептал заклинания, окутывающие зеленой дымкой Дианель, но на меня все же посматривал.

Пришлось после короткого раздумья все же отправить в рот отданный им листик. Поначалу был лишь привкус мяты, но довольно быстро он сменился чем-то холодным и свежим, и усталость начала проходить.

Я потянулась и достала с пояса уже почти опустошенную флягу. Несколько глотков — и можно идти дальше. По крайней мере можно подняться и подойти к саврам, которые, кажется, намерены просто запытать пленника до смерти.

С ожогами разберемся потом.

Долгоживущий вместе с Витором продолжили приводить в чувство чародейку, я же прошла по земле, щедрой политой кровью, стараясь не опираться на правую ногу, бедро которой было разъедено в нескольких местах содержимом бородавок почившей твари, и остановилась около савров.

Один раз, давно, был один парень, набивавшийся ко мне в ученики. Он все пытался узнать, что самое важное в жизни Служителя. Словно так мог как-то увеличить шансы на прикосновение Огня… Хотя кстати Рыцарем Пламени он все же стал. Не Служитель, но тоже неплохо. Давно наши дороги разошлись… Неважно.

Я тогда была намного моложе и в каких только высокопарных речей не вела, хотя на деле ответ-то был простой: нужно уметь терпеть боль. И привыкать к вони и крови.

Немолодой мужчина из нападавших, каким-то чудом еще живой, несмотря на торчащее из живота зазубренное копье, буквально прибившее его к земле, свою боль терпеть не мог. Впрочем, такое, наверное, вытерпеть не удалось бы и мне. Тем более что Арджан, добрая душа, методично ломал ему уже третий палец.

— Не скажу. Убьете. Все равно. Не скажу. Владыка вознаградит меня за преданность.

— Что вы от него хотите? — осведомилась я на языке Пакта, присаживаясь рядом.

Приходилось прилагать усилия чтобы говорить хоть немного четко.

Местный ящер, явно не понявший моего вопроса, прошипел что-то о теплокровных, везде сующих свой нос. Шипеть в ответ я не рисковала, язык савров определенно не был тем, на которым я могла говорить свободно, а ненароком оскорбить на нем сейчас из-за ожога и непривычного произношения было кого-то легче легкого.

— Этот человек громко похвалялся тем, что наша победа здесь ничего не решит, — прорычал раздраженный Арджан. — И что Великий придет все равно, и все наши попытки сохранить Жезл тщетны. Но больше говорить ничего не хочет. Несмотря ни на что.

Арджан согнул палец мужчины под неестественным углом. Послышался нехороший хруст — и с уст раненного сорвались проклятия. Но он тут же замолк, оборвав сам себя.

— Слушай, воин, — я вгляделась в затуманенные болью глаза. — Ты можешь молчать. Можешь терпеть когда тебе будут ломать пальцы, а потом руки и ноги. Можешь откусить себе язык, скажем. Хотя и я, и мой приятель-форде мигом все вернут как было и продлят тои мучения столько, сколько нам захочется, а пара магиков вывернут твои мозги и узнают все, что захотят, так что все твои страдания будут тщетны. Но в целом ты можешь и дальше молчать. Можешь. Но видишь ли в чем дело — когда мы вывернем твои мозги набекрень, насладимся криками, а савры начнут есть твое еще живое тело, ты умрешь. Ты все равно умрешь — и ты это знаешь. Но не знаешь ты того, что будет после смерти. А я знаю.

Я вытащила Знак, чуть заискрившийся в тонких лучах солнца, пробивавшихся через болотную дымку.

— Я знаю что там. И знаю что ты, в жизни не нарушавший клятву своему господину, служивший ему с рождения, и повинный лишь в исполнении приказов, после своей кончины сгниешь здесь, в болоте. А душа твоя, прельстившаяся на лживые речи Сурта, которого ты сейчас защищаешь, будет вечно гореть в черном пламени его клетки без забвения, без прощения и помилования. Для тебя не будет Пути и не будет Круга Новых Рождений. Только черный огонь, который нельзя погасить, и бесконечные мучения, по сравнению с которыми все земные пытки лишь пыль.

— Лжешь, — выплюнул раненный, нет-нет, а бросая взгляд на Знак.

— Увы. Такова моя природа. И моя служба. Я знаю что ждет тебя. Одиночество и вечное горение на черном костре. Но у тебя есть шанс вернуться на Путь. Фитай милостив, воин. Мы можем выпотрошить твой разум и узнать все сами, а ты, после того как с тобой поиграются ящеры, отправишься дорогой всех служителей Сурта. Или ты расскажешь нам то, что мы и так узнаем, и вернешься на Путь. Не знаю насколько будет милостив к тебе властелин смертной дороги Мортис, но все же ты получишь новую жизнь и новый шанс, а не вечность чудовищной боли.

— Лжешь, — уже без былой уверенности отозвался мужчина.

Я улыбнулась. Половина лица была стянута массой запекшейся плоти, и от этой улыбки, кажется, передернулся даже Арджан.

— Ты все еще в этом уверен, — протянула я с разочарованием. — Что ж, значит твоей душе уготована вечность страданий. Ты сделал выбор.

Я спрятала Знак под доспех.

— Я исполнила волю Владыки Огня. Фитай готов подарить свою милость, но он никого ни к чему не принуждает.

Стоило подняться на ноги и сделать шаг в сторону, как раненный резко поменял свое мнение.

— Эй, эй! Ладно. Я расскажу. Расскажу.

Пришлось сесть обратно.

— Я немного знаю. Правда. Нас Дамвит вел с магиками Посвященных. Я служу своему господину и его семье, и семья отдала приказ. Я подчинился. Мы должны были найти в болотах чешуйчатых тв… жителей, и забрать у них какую-то палку, на которую укажут маги. Но Дамвит сказал, что достаточно просто забрать ее у тех, кто заберет у савров. Сказал что те, кто первыми заберут палку, могут помешать делу наших семей. И мы пошли на болота, ждали. Магики нас скрыли.

Теперь он говорил быстро, словно боялся, что не успеет рассказать все. Может и правда не успеет, с его ранами долго не живут, судя п лицу и дыханию, а у меня нет сил на исцеление. Как и у фронде, занятого с чародейкой. И, как бы то ни было, пока воин говорил вовсе не то, что мне нужно было знать.

— Не интересно. Чем ты похвалялся? Почему ваше поражение вдруг перестало иметь смысл?

Раненый облизал губы.

— Дамвит сказал что если мы не найдем посох, магики Великого справятся и без него. И что сегодня падет последняя преграда на пути Великого в мир, и нам никто не сможет помешать.

— И что за преграда? Что-то не вижу я раскаянья и желания продолжить Путь, одни ничего не значащие фразы.

Мужчина сглотнул.

— Я… Есть вторая группа. Немного их. Они должны сегодня убить шерифа, который будет встречаться с кем-то из слуг Великого в Верхних Термах через три часа после полудня. И после нам никто не будет мешать.

— Где пробудится Великий?

— Я не знаю. Я просто выполнял приказы. Охранял господина. Иногда вместе с Дамвитом мы наказывали мешающих контрабандистов. И все. Я просто выполнял приказы. Я ничего не знаю.

Арджан клацнул зубами.

— Сейчас узнаешь.

Ящер подался вперед, потянувшись к другой руке мужчины, где пальцы еще оставались целыми. Потянулся, задевая неловким движением торчавшее в его животе копье. Глаза раненного расширились, рот открылся — но он не успел издать ни звука до мига, когда душа ступилана Путь.

К прекрасным ароматам поля боя вокруг добавился еще один.

Арджан с неудовольствием хлопнул по щеке мужчины. Тот, как и положено мертвецу, не пошевелился.

— Слабак, — оскалился ящер. — Я почти его не тронул. Только легонько задел.

— Иногда и соломинка переламывает спину верблюду, — усмехнулась я одной старой пословице с юга, пришедшейся как нельзя кстати.

Голова работала не то чтобы споро, но все же работала.

— Нам нужно идти дальше, и быстро. Но все же нужно выяснить откуда эти люди. Арджан, можешь с местными осмотреть их и поискать гербы или клейма? Я займусь магами.

— Мы займемся, — к нам подошел Витор, Милатиэль и Дианель, с трудом, но стоящая на ногах.

На меня чародейка почему-то старалась не смотреть.

— Мы — так мы.

Вместе точно будет быстрее.

Судя по всему, эти «налетчики» на свое поражение не слишком рассчитывали, так что очень скоро удалось найти с десяток вещей с самыми разными гербами и знаками, часть из которых явно не являлись геральдическими. Круговая порука? Возможно. Слуги Сурта и его Эмиссаров, и просто всяческие заговорщики иногда такое использовали. Если в каком-то тайном незаконном деле участвовали несколько семей, то одному-двум представителям от каждого рода везде должно было быть. С семейными или иными знаками с собой — чтобы при малейшем подозрении в неверности идеалам дела можно было виновного властям сдать или прирезать и в канаву на месте событий. Разумеется, если такой вот отряд ловили — то проблемы возникали у всех. Но и усердия у каждого, в дело втянутого, такой подход прибавлял немало.

На обоих колдунах из всех знаков были лишь Суртовы клейма в виде черного треугольника, да заковыристый знак из многих линий, смутно напоминающий огромную жабью морду. Прекрасное доказательство того, что все колдунское племя повязано трижды проклятым Черным Огнем. Пусть в Узаре культ этого Фиома-что-то там собирался призвать какого-то жуткого демона из легенд ящеров, все равно для того они обращались именно к силе того, кто, если дать ему волю, исказит наш мир, как уже исказил их души.

Вот из-за таких и пали Врата.

Я осмотрела колдунов. Ничего интересного. Один из них нес с собой уже выработанный магический жезл, с помощью которого, видимо, и открыл прореху, из которой вышел наш жабовидный враг, нынче разлагающийся в болоте неподалеку. Жезл же второго превратился в щепки от удара кого-то из савров.

— Оберите их и продайте все, — обратилась я к Ат-та, — сейчас сожжем тела и пойдем дальше.

Я собиралась было оттащить ближайшего колдуна, у которого не было ничего ценного, к краю каменной площадки, откуда потом будет проще сбросить кости в болото, но долгоживущий остановил меня.

— Савры справятся сами. Позволь мне осмотреть твои раны.

— У нас немного времени.

— Много времени и не нужно.

Осталось только отойти туда, где крови на земле не было, найти хоть немного сухое место, сесть и не мешать Милатиэлю.

Не могу сказать что магия форде мне была по душе. Все же я привыкла ощущать след творимого волшебства, а тут его попросту не было. К тому же эльф честно заметил, что ожоги нужно будет смазывать средством, которое еще нужно готовить, а глаз и вовсе возвращать ни одни сутки займет. Но хотя бы боль уменьшил — и то хлеб. Времени приходить в себя под неспешные разговоры у огня попросту не было.

Мы отправились в путь едва усилиями форде и мага куча тел зашлась огнем. Не с чего им тут погребальный костер складывать, сколько продержится магический огонь — столько продержится. По-хорошему надо было сразу кинуть их болото, да и все. Но все же немало людей остаются верны своим сюзеренам несмотря ни на что. И эти были из их числа. Предпочли не думать, а просто верить.

После стычки до города мы шли в хорошем темпе. Три часа пополудни приближались, благо хоть до Узара осталось не так уж и долго идти. Я бы, честно говоря, предпочла бы сейчас лошадь своим двоим. Пусть Ингрид в болото и не затащишь. Доспех давил, но хоть щит на спине не болтался, упокоившись в болоте. Почти терпимо, особенно если не слишком уж наступать на уже меньше, но всееще болевшую ногу.

Не будь на мне всего этого «железа», и не только, по всему бы телу вот так вот кожа сплавилась. Потому и ношу все на себе.

Шлем только в здешних широтах бесполезен, с ним быстрее будет от перегрева с ног свалится. Да и все равно лицо бы не спас, а с бармицей и не видно ничего. Ну его. Видела однажды, еще в детстве, как кшатрия, по всем их обычаям одоспешенного, в шлеме, где только глаза и видно, гнолл-недобиток подстерёг и сбоку бросился, в подмышку свой нож вогнав. А воин просто не увидел ничего…

Все равно путь мой Владыкой отмерен, и семьи и степенной жизни не будет никогда, не для чего себя сохранять. И лучше уж видеть и слышать врага, чем гадать, нет ли его слева или справа.

Размышления и воспоминания помогали отвлечься от всего и просто идти вперед.

Говорили мало. Чародейка притихла и о чем-то раздумывала. Арджан и Ат-та просто шли вперед размеренным шагом. Милатиэль коротко поведал, что узнал от местных ящеров примерно то же, что и мы от альбиноса, и подтвердил мысли о том, что все нападения савров на торговцев близь Пирамиды были спровоцированы их предчувствиями о приближении Врага, готового появиться в городе. Судя по рассказам форде, ящеры все же владели какими-то собственными магическими техниками, которые, по крайней мере, помогали им предвидеть будущее. Потом Витор начал расспрашивать долгоживущего о каких-то только магу известных подробностях прошлого, о котором эльфы, разумеется, знали больше остальных Равных Народов, и я окончательно утратила интерес к разговору.

Пока со мной неожиданно не поравнялся Арджан и не спросил:

— О Клетке и посмертии — правда?

Я покосилась на ящера. Понятия не имею, зачем ему это знать, но все же…

— Те, кто служит Сурту, кто пользуется его силами и кто отдал ему свою душу, после смерти становятся топливом для пламени, что сдерживает Черного Владыку подальше от нашего мира.

— Но человек был просто воином.

— И в последний миг пытался быть верен своему господину, чья верность уже продана тьме.

— Он лишь делал то, что ему сказали. Он не мог иначе.

— А ты ломал ему пальцы.

Арджан пожал плечами.

— Мы на разных сторонах. Нужно было узнать что он знал.

— Именно.

— Значит ты солгала? Мой народ говорит о иных путях мертвых. Кто тогда прав?

Хороший вопрос. Очень хороший. И не могу сказать, что у меня был на него четкий ответ.

— Не думаю, что это важно. Важнее то, во что веришь.

Арджан мотнул головой, проговорив что-то о странных людях.

Странных, да. Только очень странные люди могли решить, что призвать существо, с Той Стороны — хорошая мысль. Но во чтобы они во главе с этим колдуном из Семерки не верили, плоды их веры пожинать нам. Остальные могут и пойти своим путем, но мой долг — остановить это. Быть может именно ради этого мига мне и была дарована нынешняя жизнь.

Скоро узнаю.

Глава 10 Узар. Купальни

По счастью, Ат-та без каких-то проблем провела нас скрытым ходом обратно в Узар ровно так же, как и вывела из него. Форде брезгливо поморщился, стоило нам вступить под каменные своды города, но смолчал.

— Ты знаешь, как попасть в термы? — спросила я у Ат-та перед тем, как предоставить савру своим делам.

Та покачала головой.

— Высоко. Ат-та слышала только что туда есть отдельный путь для важных господ через мало кому известные проходы. Чтобы никто не отвлекал их от мыслей.

Ага, и чтобы никто не видел как их из терм под руки выводят. Такие места по всему миру одинаковые — для дел, чистоты тела и для вина и разговоров. Купцы юга вообще предпочитают заключать контракты и союзы обговаривая все сначала за столом в кабинете, а потом с вином в терме. А им в мудрости не откажешь.

Хм. Если в стенах есть проход…

Калеб говорил о том, что у него есть знакомый контрабандист, готовый рассказать о ходах, перекрытых «подозрительными личностями». И эти ходы могли быть связанны с действиями колдунов и культа в нижней Пирамиде. Но, быть может, он знал и о других, сейчас более важных.

— Идем в «Приют Крысы», туда, где нам рассказали о пропадающих саврах. Кому как не крысам знать все о лазах в городе, где они живут.

Дианель весьма выразительно поморщилась. Впрочем, лучших идей все равно ни у кого не было.

На сей раз никто не пытался на нас напасть в первой ступени. Впрочем, удивляться тут было нечему. Стража еще не арестовала никого из нас за неподобающий вид только потому что никого из стражников мы не встретили вовремя, благо, не самого длинного пути по закоулкам до «Крысы». Кровь и вонь отлично распугивали всех вокруг.

Калеб даже встречать нас вышел на ступеньки своего «заведения». С арбалетом. Не иначе решил, что мы его логово штурмовать пришли.

— Лекса? Что случилось?..

— Потом. Проводник-контрабандист. Йован. Где он?

— Он сейчас вне города, будет вечером, и…

Я выругалась.

— Ладно. Ты знаешь как скрытно попасть в Великие Термы?

— Э…Ну…

— Я знаю, — тот пацан, который рассказывал про исчезновение савров, Марек, кажется, показался из-за спины Калеба.

— Веди тогда.

— Сейчас? Там охрана, и…

— Сейчас.

— Десять золотых, — вклинился Витор. — Как только дойдем до выхода.

— О! — глаза мальчишки округлились. — За мной.

И, оттолкнув с дороги Калеба, наш маленький и жадный провожатый поспешил в переплетение коридоров-улиц Узара, тут же свернув куда-то за угол на ближайшем перекрестке.

Оставалось только не отставать. И радоваться быстрому темпу, взятому пацаном. Время неуклонно бежало вперед, и глупо получиться если мы, зная о нападении, просто не успеем его предотвратить. Можно было бы конечно пойти в резиденцию стражи, но пока бы нас выслушали, пока бы сообщили Нару о засаде… Если бы вообще стали слушать, а не кинули сразу в камеру…

Оставалось верить, что Марек не подведет.

Без проводника мы бы точно потерялись в лабиринте коридоров-улочек, подъемов, в том числе и по внешней стене Пирамиды, и переходов. Витор, едва на очередном перекрестке пришлось притормозить, ожидая когда пройдет мимо патруль стражи, наложил на нас с Арджанам чары отвлечения внимания. Словно это скрыло бы запахи, ощутимые даже в зловонии нижних ступеней… Но все лучше, чем ходить по городу в заляпанной кровью одежде, на которую все будут пялиться. Так хотя бы взгляд ничей случайно не зацепится.

Очередной коридор привел нас к узкому винтовому подъему, где Арджан едва не застрял. Не самый приятный путь по шероховатому лазу — и мы вышли прямо к входу в помещение с массивными дверями из белого дерева, за которыми шумела вода.

— Охраны нет, — удивился Марек заглядывая в щелочку между дверью и косяком, — обычно стоят там, у входа, надзирают. Это не главный вход, но там, за ним, холл, и там всегда кто-то есть. А сейчас — увы.

— Тогда нам внутрь, — я обнажила меч.

Криков слышно не было, но охрану уже убрали. Мы вовремя. Надеюсь.

— Эй, а заплатить?

— Держи, — Витор протянул пацану кошелек-мешочек, — тут даже больше должно быть.

— Ладно, — Марек взвесил кошель рукой, — я пошел тогда.

Арджан рывком отворил дверь.

За ней находилось светлое, весьма большое по меркам Пирамиды совершенно пустое помещение с мраморными полами, потолком, высокими окнами и фонтаном посередине. Здесь было несколько лавок для ожидания и столик-конторка, за которым сейчас никого не было.

Отсюда вели три двери, совершенно одинаковых на вид.

Арджан пошел вперед, обнажая клинки. Принюхался — и направился в левую дверь.

Я последовала за ящером. Запаха тьмы не было, но если в засаде нет колдунов — то он и не появится. Обычные наемники… Намеренья таких можно ощутить лишь стоя совсем рядом, и то если они и правда молились Сурту, а не просто выполняли приказы своих господ.

За дверью было небольшое помещение с купальней в центре, наполненной теплой водой. Пар скрывал потолок и узоры на стенах, но никак не скрывал пять фигур с клинками наголо, ожидающих около двери в противоположной от нас части комнаты.

И нас пар тоже не скрыл. Да и скрип двери эти, готовые в любой момент вступить в бой, наемники явно слышали. На нас уставилось пять пар глаз.

— Посторонние! — завопил ближайший к нам убийца и бросился в атаку.

Кажется, у парня совсем сдали нервы. Он и бежал-то вперед, размахивая коротким ножом так, словно правда думал пропороть насквозь доспехи…

Аржан снес ему голову одним резким движением. Тело рухнуло в купальню, окрашивая воду в красный цвет.

Второй убийца бросился на меня, но не удержался на скользком полу и заскользил вперед, сбивая с ног и придавливая своим весом. От удара запястьем о камень пола меч выпал из руки.

В нос ударил пряный запах магии. Где-то теперь уже сверху начали звенеть клинки.

Мой враг решил было откатиться и встать, желая закончить начатое. Я успела поймать его за ногу, дернуть — и приложить головой о пол. А потом еще раз, схватив за выбившиеся из-под слетевшего капюшона, волосы. И еще. И еще — пока не послышался весьма знакомый хруст.

Я постаралась так быстро, как могла, подняться на ноги, что было не так уж и просто на мокром и липком теперь полу. Схватила выбитый меч, развернулась, готовясь атаковать или защищаться…

Но могла бы и не торопиться. Все закончилось без меня. Эта пятерка явно была из поганых бойцов, только и годных, что толпой одного безоружного подстерегать.

В купальне плавало не одно, а три тела. Еще один из убийц, одетый в весьма искусно расшитые одежды, лежал ничком около той самой двери, которую стерег. Он не успел даже и шагу ступить к нам, как магия отправила богатея на Путь.

Все вокруг было залито кровью. Витор, вернувшись в помещение с фонтаном, опорожнял желудок во что-то похожее не то на урну, не то на пустую вазу из-под фруктов с характерными звуками. И где только взял…

— Отсутствие стражи само по себе — дурной знак, — раздался из-за закрытой двери голос Маро, пожилого стражника, несколько дней назад сопровождавшего нас во время «поисков кота». — Семья Итора имеет дела с Хусатом, а там ты сам знаешь что сейчас творится. Им веры нет. А термы — удобное место чтобы…

— Сам знаю, — отрезал голос шерифа.

— И запах, там…

Дверь, около которой еще недавно ожидала засада, отворилась. На пороге появился шериф в купальных шортах и с полотенцем в руках, и Маро — в таком же наряде.

Шериф медленно обвел взглядом помещение. Так же медленно оглядел нас.

На его висках набухли вены.

— Что. Здесь. Происходит⁈

Что ж, очевидно, что информацией придется поделиться.

Дирет Нар оказался на удивление хладнокровным человеком. И, что еще более удивительно, не оказался сволочью из тех, что при любом непонятном происшествии брызжет слюной, топает ногами и обвиняет первых, кого видит, в случившейся из-за собственной промашки проблеме. «Из-за собственной промашки» — потому что если ответственного за безопасность в городе едва не убили в этом самом городе, то с безопасностью проблемы.

Впрочем, и в восторг от «чудесного спасения» шериф тоже не пришел.

Дождался, пока Маро переоденется и приведет в терму следователей, и милостиво предложил нам продолжить разговор в соседней, не залитой кровью, купальне.

Не думаю, что причина тут было в том, что Дирету Нару вдруг захотелось все-таки принять ванную после происшедшего или нас отблагодарить плаваньем в теплой чистой воде, непонятно как сюда, на верх Пирамиды, поступавшей. Причина была куда проще — как оказалась, в купальнях недалеко от входа можно было найти за мраморной облицовкой несколько управляющих кристаллов, способных, в том числе, и по периметру комнаты какую-то терпковатую на запах магию установить.

— Чары конфиденциальности, — заметил более-менее пришедший в себя Витор.

Маг единственный из всех снял обувь, закатал штаны и теперь сидел на краю купальни, опустив ноги в воду. Чародейка, прямая как стрела, стояла у окна. Фронде вновь куда-то запропастился, кажется, исчезнув еще до того, как мы вошли в Термы. Впрочем, его дело. Аджан, кое-как отмывшийся от крови, уселся на пол, заметив, что пара хрупких лавок по периметру помещения его не выдержат.

Зато выдержат меня. И шерифа, который теперь имел вид человека, предчувствующего непременный поход к костоправу и выдергивание не одного больного зуба. Может быть и не своего…

Ладно хоть полотенце вокруг бедер сменил на штаны с рубахой, а это было бы уже слишком.

Рассказ о том, как мы все узнали, много времени не занял. Говорил Витор, затронувший и встречу в Сольде, где мы, желая найти пропавших жителей, оказались в подземном убежище колдуна из Семерки, и то, как получили знаки на руках, — здесь метки пришлось показать живо заинтересовавшемуся ими шерифу, — и то, как отправились сюда и что из этого вышло.

С каждым новом словом взгляд Дирета Нара становился все тяжелее и тяжелее. Подводя итоги он и вовсе, думаю, был бы способен придавить глазами кого-нибудь к полу без всякой магии.

— То есть вы склонны считать, что где-то в городе группа заговорщиков во главе с древним колдуном из мифической организации из прошлого мира хочет распечатать Зал Ночи и воспользоваться им, чтобы призвать некое существо, которое савры называют своим Врагом, так?

— Семерка — не миф! Вы же видели знаки…

— Которые мог поставить кто угодно. Ладно, плевать на таинственного колдуна, деймон в городе меня волнует больше. Моя семья живет в Узаре с самого заселения города, и до того как вы пришли сюда никто и никогда не говорил о том, что проход в Зал Ночи уцелел и кто-то пытается им пользоваться.

— То есть зал существует?

Шериф поморщился.

— Разумеется. Савры строили свои Пирамиды зеркально, и записи о Залах Ночи и Дня можно найти в библиотеке, — он поджал губы, — вот только ходы к искомому месту завалены века назад, а Зал Дня и вовсе используется для того, чтобы там сражались на потеху публике. С чего мне верить в вашу историю?

— Как минимум потому что мы спасли вам жизнь, — скучающим тоном заметила я.

Что-то было не так в нынешней ситуации. Шериф совершенно точно не был кем-то, против кого мог бы подняться Огонь, чьи крохи вновь теплились глубоко внутри, вернувшись после борьбы с Черным Пламенем в чужом теле. Но он, казалось, знал больше, чем говорил. Или пытался показать, что знает больше, чем говорит?

— А кто сказал, что она была в опасности? Я видел лишь трупы охраны. И убитого вами представителя одной из семей совета, между прочим.

Ладно, зря я решила что он — не сволочь.

— То есть надо было просто стоять и ждать пока они вас зарежут? А уже потом мстить? — осведомилась чародейка.

Голос ее потерял половину привычной въедливости, надо признать.

Шериф смерил ее взглядом.

— Единственная причина по которой я слушаю ваш бездоказательный рассказ — это то, что вы тут никто и явно не нужны ни Кругам, ни Совету, чьи склоки раздирают на части город, который моя семья поклялась охранять, — холодно заметил он. — И да, я хотел бы воочию убедиться в намереньях «нападавших», о которых знаю только с ваших слов, и более чем способен себя защитить.

Против пятерых в одном полотенце? Ну-ну.

— Может это вас убедит? — я достала из подсумка все доказательства причастности к нападению на нас на болотах самых разных родов.

Нашивка, серьга, монета, еще нашивка, кинжал с клеймом, срезанный кусок кожи с татуировкой…

Шериф нахмурился, рассматривая разложенные на лавке вещи.

— Семейства Дримтак, Надир и Самтак. Четвертый и десятый Круги и Круг Ретейги. А это, если я правильно помню, знак ватаги Темного Песка, они служат семейству Мидо. Отличный набор. И откуда?

— Насобирали с напавших на болотах.

Шериф, и так не слишком веселый, нахмурился еще больше.

— Круги и Совет никогда не выделят своих людей на одно дело. Да и нет ни одного дела, которое было бы в интересах и тех и других. Совет испокон веков обладал правом подписывать торговые договоры, а теперь эти выскочки из Кругов решили переделить власть. Но только полные идиоты попробуют для своих целей призвать кого-то с Той Стороны.

— Уже призвали. Тварь с болот… — начал было Витор, но шериф перебил его:

— Местный обитатель. Содержимое бородавок этого создания при правильной обработке быстро, но ненадолго, усыпляет жертву, чем любят пользоваться наши друзья-ящеры. Да, кто-то поймал и поместил ее в пространственный карман, и кому-то понадобился ваш жезл, но к настоящему деймону это отношения не имеет.

— Может и не имеет, — вклинилась я, — но суртопоклонники любят прикрываться сварами, и завлекать к себе и аристократов, и простолюдинов, и любого, кто рвется к власти. Колдун из Семерки, окопавшийся в городе, наверняка уверяет своих последователей, что стоит им призвать деймона, как они смогу получить его силы и могущество, и заставить тварь служить себе.

— Это невозможно, — Витор обернулся ко мне. Даже ногами болтать перестал, — любой маг в курсе, что тварей оттуда можно лишь удержать, и то ненадолго, а уж никак не подчинить.

— Магия работает пока в нее верят, — усмехнулась я. — Всегда находятся те, кто уверен, что у него все получится.

— И вы мне рассказываете, что в городе живет древний колдун, проникший в наш мир еще во времена до Падения Врат, и что он каким-то чудом объединил враждующих уже не одно десятилетия разумных обещаниями могущества и власти. И теперь представители этих враждующих семей собираются использовать заваленный много поколений назад зал, чтобы из него вылез деймон, погубивший савров на пике их могущества. То есть, по сути, рассказываете, что узарцы — идиоты.

В дверь купальни постучали, и почти сразу она открылась и появилась голова Маро:

— Господин шериф, мы закончили с жертвами. Какая-то чепуха, — он просочился в помещение и плотно прикрыл за собой дверь, — убит Клейдо из семейства Таки, его телохранитель — Гут опознал, а вот остальные трое — один из Первого круга, второй из дома Самтак, а третий просто наемник. Вот только Самтак и Таки — кровники ведь, и у нас нет никакой идеи, почему они тут были.

— Ты Гута зачем пустил сюда? Я же велел держать его у ворот… — шериф резко поднялся. — Он все ведь Совету доносит. Иди, верни его на пост. Сейчас же.

Маро быстро вышел за дверь.

— Значит так, — шериф оглядел нас, — колдуна, кем бы он ни был, в Узаре пришлым не найти. Или ты, Служительница, его тут чуешь?

Я покачала головой.

Увы. Иначе все было бы куда проще.

— Мне не нужен самосуд и реки крови, как и не нужны отрубленный головы Советников. Ищите доказательства. Ищите, где собираются эти вот последователи колдуна. Зал Ночи был завален и вымаран со всех карт, но если вы правы, то значит кто-то его нашел. У нескольких старых семей могли сохраниться старые описи города, но даже не думайте приближаться к Верхней Ступени. Мне не нужны головорезы там, не нужны провокации, не нужны обвинения и стычки, и не нужно чтобы вы тыкали палками в осиное гнездо. Вам самое место внизу — вот там и ищите. Контрабандисты. Мелкое ворье. Беспризорники. Савры. Отраженная Пирамида — не место для жизни, но она никогда не пустует, и если там кто-то что-то расчищал — то кто-то об этом знает. И если что-то найдете — сообщайте мне или Маро, ему я доверяю. Золота у Узара достаточно, к тому же, — шериф окинул меня взглядом, — слугам Пламени ведь в радость уничтожать подобных тварей, верно?

Ага. Радость прям на лице написана. Аж глаза от нее светятся.

Шериф же, явно решив, что разговор закончен, вышел из купальни, оставляя нас в одиночестве. Вот и стоило из-за этого торопиться, в самом деле?

Никакой благодарности…

Я опрокинула в себя остатки зелья из фляжки. Благодаря «листу» форде и его заговорам силы что-то делать еще были. И делать что-то надо было, и быстрою. Пока колдун и его культ не залегли на самое дно, не сбежали из города, коль их план с шерифом провалился, или не попробовали провести ритуал как можно быстрее, чтобы Дирет Нар и его люди не сорвали не вмешались.

Надо было решить, что делать дальше. Я стояла у фонтана и в холле и отмывала то, что могло отмыться, но еще не отмылось, от крови. Мерный бег воды успокаивал и предлагал отдохнуть. Но, увы, времени на отдых не было. Арджан занимался тем же самым. Магики что-то обдумывали.

— Нам надо разделиться и узнать как можно больше о том, где этот Зал Ночи, — предложила я.

Дианель вопросительно посмотрела на меня. Витор же кивнул, кажется, даже с немалым облегчением.

— Я сам хотел предложить такой вариант. Мой товарищ по Ордену уже прибыл в город. У нас есть способы связи, скажем так. Он старше и мудрее меня и наверняка знает, как справиться с деймоном. Ну или как ритуал сорвать. Я хочу навестить его.

Я кивнула. Может и орден этот правда на что-то сгодится…

— Я вернусь в «Приют». Там должен быть проводник-контрабандист, о котором все твердил Калеб. Кто-то должен что-то знать. Что-то чувствовать.

Что-то чувствовать…

— Кот, — лаконично заметил Арджан.

— Что?

— Кот. Да, а это мысль, он наверняка что-то должен знать, — протянула чародейка.

— Не думаю что Натали будет в восторге, когда мы заявимся к ее коту, — заметила я.

— К ней пойдет недавно переехавшая в город леди, ищущая знакомств и развлечений, и оставившая компанию телохранителей на нижней ступени, — парировала Дианель. — Светский разговор, не более.

— С котом?

— Разумеется — нет. С котом поговорит кот. Я найду Милатиэля, и мы отправимся вместе. Арджан, иди с Лексой.

Ящер неодобрительно клацнул зубами.

— О, будь Натали злобной волшебницей, ее бы наша Служительница уже спалила дотла, — мило улыбнулась медленно, но возвращающаяся к привычной манере общения чародейка, — так что мне грозит разве что смерть от скуки. Но вот тебя я легко смогу найти на просторах города, а нашу злобную огненную воительницу — нет.

— Злобную — дважды, — заметила я. — Повторяешься.

Дианель только плечами пожала.

— Я зайду в нашу скромную обитель и приведу себя в подобающий вид без осквернения фонтанов. Счастливо оставаться, — чародейка махнула рукой и пошла прочь из Терм.

Вслед за ней отправился прочь и Витор.

Я же, поколебавшись, все же обратилась к одному из стражников с просьбой провести до первой ступени. Вертикальная архитектура Узара слишком сильно отличалась от нормальной чтобы я, проведя тут четыре дня, могла ориентироваться в переплетении коридоров и лестниц. А, в отличии от магиков, умения брать магический след к ориентирам у меня не имелось.

Что ж, буду верить, что этот Йован действительно хорошо знает Зеркальную Пирамиду. В противном случае Узар может и вовсе перестать существовать.

Глава 11 Узар. Угроза

Внизу было куда неспокойнее, чем еще пару часов назад. Туда-сюда сновали вооруженные и нет оборванцы, слышались разговоры о Прошении, подводились какие-то итоги… Словно в небе, которого тут никогда не было видно, луна закрыла солнце — что-то дурное витало в воздухе.

Калеб вновь обнаружился входа в свое заведение. Ждал он, кажется, все-же не нас, явно удивившись моему и ящера появлению, но при том милостиво позволив войти и уверив, что проводник Йован скоро подойдет. Но арбалет у Калеба готов к стрельбе. А на бедре — тесак, хорошего такого размера.

Остальные обитатели «Приюта крысы» тоже были при оружии, и так же явно были готовы в любой момент вступить в бой, правда пока непонятно с кем именно этот бой должен был завязаться.

— У вас тут что-то намечается? — спросила я рассматривая немного бледного, но решительного Калеба.

Парень в ожидании проводника, который должен был скоро прийти, сидел за столом напротив и задумчиво переводил взгляд то на меня, но на Арджана, в чьей лапе кружка с элем казалась игрушечной. Калеб нервно покусывал губу, словно прикидывая, стоит ли делиться знаниями или нет.

Наконец он решился:

— Слухи… Разные ходят. Сегодня в Совете будут рассматривать прошение от Кругов о большей автономии.

— То есть о том, чтобы самим заключать контракты.

Калеб кивнул.

— Его отклонят, и Пирамида утонет в крови?

Парень пожал плечами.

— Не знаю. Мы пытаемся никуда не лезть…

— Но не против подзаработать.

Калеб хотел что-то возразить, но в этот момент Пирамиду ощутимо тряхнуло. Где-то наверху раздался грохот. Звуки города вокруг, до того глуховатые, усилились, словно все разом пришло в движение.

Где-то пробежало разом с десяток ног. Раздался треск, словно кому-то высаживали дверь. Крики разом на нескольких языках смешались воедино. Кто-то зарыдал…

— Началось, — пробормотал Калеб.

— Отличное вы выбрали время для прогулки вниз, — худой парень с землистым лицом, одетый в до серости вылинявшую рубашку и шаровары, подошел к нашему столу. — Я ведь угадал, это вы вдвоем хотите чтобы я показал вам дорогу туда, где обосновались непонятные пришлые типы?

— Да.

Калеб поднялся из-за стола.

— Вверяю вас друг другу. Йован проведет куда скажете.

— Исключительно по дружбе, — подмигнул контрабандист. — Друзья Калеба — мои друзья. Ненадолго, правда, но, думаю, на одну прогулку этой дружбы вполне хватит. Что ж, идем, пока еще наши прекрасные узкие улочки все до одной не перекрыли те, кто решит воспользоваться ситуацией и свести старые счеты. Поговаривают, что и на наш приют кое-кто точит зубы, так что не зря крысята вооружились. Давайте за мной, если не хотите прорываться до низа с боем. Вы-то сдюжите, но, боюсь, трупы могут кое-где и проход перекрыть, хех.

Оставаться в «Крысе» и правда не стоило. Хотя потому, что до моих ноздрей долетал пока тонкий-тонкий, но все же до того неощутимый зловонный аромат, не имевший ничего общего с не самыми приятными запахами низа Пирамиды. Колдовской ритуал или уже начался, или скоро начнется.

Ладно хоть ни один ритуал не достигал своей цели в момент. У нас еще были шансы успеть. По крайней мере мне хотелось в это верить.

Йован вел нас совсем иначе, чем Марек. Парнишка буквально бежал вверх, не то желая как можно скорее получить плату, не то стремясь показать что ему-то ведомы все уголки в городе. Йован же шел быстро, но при том уверенно, не переходя на бег и не торопясь сверх меры. Мы двигались за ним, озираясь и пережидая и патрули стражи, и ватаги местных, которым не стоило попадаться на глаза. Несмотря на необходимость торопиться, глупо будет просто застрять в какой-нибудь стычке и потерять драгоценного времени больше, чем на обход опасностей.

Дважды Йован давал знак вернуться и пойти другим путе, когда выбранный коридор преграждал кто-то или что-то.

Что бы ни произошло наверху — это явно было сигналом для всех начать решать былые противоречия. А этих противоречий было очень, очень немало. Как и желающих воспользоваться ситуацией. Справа, и слева, сверху и снизу цари хаос. Звуки ударов перемежались криками и детским плачем. Лилась кровь — и ползли пряные магические шепотки. Где-то что-то горело…

Пока стража пыталась успеть везде и сразу, жители нижней ступени решали свои проблемы. Сводили старые счеты и сами выносили приговоры всем, кому считали нужным. Хотя, судя по звукам, такое происходило на всех уровнях города. И будет происходить до тех пор, пока все, что может быть переделено, не будет переделено.

За очередным поворотом мы едва-едва разминулись в проходах и коридорах с целой группой вооруженных мужчин и женщин в одинаковых черных повязках.

Йован сплюнул.

— Змеи. Твари, каких поискать. Давно на наше заведение зуб точат. Но Калеб и остальные надают им по рожам.

— Атаковать? — Арджан похлопал по клинкам.

Йован покачал головой.

— Наши справятся сами. Вы — пришлые, и не сможете каждый раз вмешиваться. А здесь или ты можешь сам постоять за себя, или отправляешься в болото. Это знают все. Идем.

«Или ты можешь постоять за себя — или отправляешься в болото» — подходит ко всему миру. Но тут, внизу Узара, каждый рождался и умирал с этой мыслью. Мы шли через тонущий в насилии город. Не все детали происходящего выхватывал взор, но тех, что выхватывал, было более чем достаточно.

Четверо крепких мужчин отбивались от банды подростков, явно пытавшихся прорваться в лавку со снедью. На моих глазах какой-то ушлый пайди вырвал у лоточника выручку — и тот помчался возвращать деньги все со скоростью куда большей, чем я могла бы развить сама. Какая-то девушка при виде нас убежала прочь от тела эйфириала в богатых одеждах, на чьем затылке багровела шишка. Неподалеку, в жилых комнатах, с десяток женщин разных возрастов тягали друг друга за волосы и пытались выцарапать друг другу глаза. Где-то ближе к центру ступени двое парней дрались на кулаках под улюлюканье толпы, в которой работало сразу трое карманников.

— И часто у вас тут такое? — полюбопытствовала я, когда мы огибали тело какого-то бедолаги, чью голову разбили камнем.

Позади остались две ватаги савров, методично разрывающие когтями какого-то зверя. Наверное зверя…

— Не то чтобы, — отозвался Йован. — Но в последние годы во главе Совета стоит Яков Маги, а он и свой ночной горшок без помощи не найдет. Перевыбрать его не могут, никто не готов вотум недоверия выносить. Да и всех устраивает то, что выпросить у него можно что угодно. На этом фоне Круги набирают популярность и хотят откусить кусок пожирнее. И все знают, что пока верхи делят власть, низы делят жизни. Ничего, уляжется все рано или поздно. Главное не влипнуть никуда и вовремя ноги уносить что от стражи, что от погромщиков. Но в самом низу сейчас тихо, там делить нечего, так что за себя не бойтесь.

Внизу-то как раз и было чего бояться… Но проводнику этого знать было не обязательно.

Неудивительно, что Йован «по дружбе» готов провести нас. Пересидит небось все — и вновь продолжит заниматься своим делом что при новой власти, что при старой.

Такие всегда выкручиваются. Вот всегда.

Мы уходили прочь с первой ступени, ниже и ниже. Сейчас меня радовало, что чародейка ведет беседы с котом — лучше таким держаться подальше от суртопоклонников и их вещей и мест. А то бывает так — сначала борется вместе с тобой с тьмой, а через десяток лет Огонь пожирает душу бывшего союзника…

Пламя справится. Нужно только лишь успеть. Успеть до того как будет поздно.

Йован вел нас лабиринтами переходов, поворотов и заброшенных помещений, где вместо людского запаха и благовоний стояла вонь гниения, испражнений и затхлости, пока мы с Арджаном не оказались около одного из проемов, ведущих куда-то еще на уровень ниже. Коридор впереди терялся в темноте.

— Вам туда.

Я принюхалась. Туда. Там что-то было. Что-то знакомо-отвратительное. Что-то похожее на огромного, дохлого кита, разлагающегося на солнцепеке дни и недели.

— Тут обычно стоял один из молодцев, — пояснил проводник, — но теперь, как видите, пусто.

— И что там?

— А мне почем знать?

Логично.

— В общем — удачи вам, — проводник повернулся и отправился прочь какими-то лишь ему ведомыми путями.

Что ж, дальше только наша дорога. Я достала из торбы маленькую масляную лампу, все же видеть в полной темноте даже кровь долгоживущего не помогала, и двинулась вперед. Арджан последовал за мной.

Через десяток шагов коридор, по которому мы шли, перестал казаться безликим и пустым. То тут, то там виднелись следы человеческого присутствия. В один момент лампа выхватила впереди огромный завал, который был наполовину расчищен. Арджану, правда, пришлось протискиваться с трудом, но все же.

За завалом коридор был буквально в пять шагов и заканчивался массивными запертыми дверями без всяких отверстий для замка. На дверях было выбито нескольких звезд и существо, похоже на савра, с посохом в руке.

Запах просачивался из-за этой двери. Совершенно точно закрытой двери. Впрочем, те, кто сейчас находились внутри, нашли другой путь внутрь, не став разбираться с запором. Рядом в стене кто-то просто проплавил в камне сквозную дыру в соседнее помещение. Пустое и темное — но оттуда песнопения было громче, и запах зла — сильнее.

Я вытащила меч, намереваясь просто ворваться и атаковать колдуна и свиту. Надеюсь, из-за этого энергия ритуала не хлынет во все стороны. Да даже если и хлынет… Лучше, чем деймон.

За спиной послышались быстрые шаги, гулко отдававшиеся от каменных стен. Я развернула лампу.

В проход протискивалась Дианель, за ней следовал Милатиэль. В воздухе около магиков плыли несколько неярких шаров.

— Еле успели, — выдохнула чародейка, — в городе творится безумие и льется кровь. Этот кот Де Мар может и неудачник — но неудачник много знающий. Он намяукал, что Пирамида сама по себе концентрирует магию в Залах, и сейчас культисты в Зале Ночи, впитывают кровь и смерть со всего города, чтобы открыть и поддерживать Прореху.

— Отлично. А хорошая новость есть?

— Да. Де Мар говорил о жезле, с помощью которого савры направляли эту энергию с помощью зала, крови, кое-каких формул и много чего еще. И жезл у нас есть. По идее как-то и без него можно обойтись, но…

Из-за двери запах становился все сильнее и сильнее. Огонь разгорался, расползаясь по венам.

— Пошли вперед пока не поздно, — я кивнула на проход. — В обход.

— Достойный савр с жезлом откроет дверь. Если верить легендам.

— Отлично. Мы слушаем кота, — и что тот маг вообще может знать, если даже свой эксперимент не сумел нормально провести?

— А есть выбор? — парировала чародейка.

Арджан пожал плечами. Покорно вытащил жезл из заплечной торбы, шагнул к двери… И на ней появилась ручка. Самая обычная, только под руку явно большую, чем человеческая.

Магии в жезле нет, магии в жезле нет…

Арджан взялся за ручку и без усилий открыл дверь. Дохнуло отвратительной, тяжелой вонью.

Я устремилась внутрь держа в руке лампу. Не ради света — тут его хватало от неярких алхимических шаров, а ради того чтобы разбить об чью-то голову.

Зал Ночи был большим помещением. Ровно таким же, как и второй Зал сверху, который с клеткой для боев, только этот — полузаброшенный и со звездами на потолке. В центре вместо арены — постамент с каменной аркой. Вокруг арки — фигуры в черных балахонах. И магия, удушающая, черная, забивающая легкие…

Ненависть, ярость, боль, страдания людей и нелюдей сверху изливались широким потоком и омывали Узар, который создали именно таким неспроста. Изливались, формируя поток энергии. Поток магии, льющейся в Прореху в центре этого Зала и призывающий то, что было Там.

Огонь охватил тело без всякого моего ведома. Стек по мечу, заставил направиться к кругу колдунов, пока за спиной что-то о жезле говорили магики и ящерица… Шаги были легкими — Пламя гнало вперед, но вперед вели меня и мои собственные помыслы.

Из арки уже наполовину вылезло существо, едва видимое, расплывчатое, но ощутимое. Весь мир вокруг пульсировал и искажался от силы твари, малая часть которой просочилась в нашу реальность, но даже эта часть была невообразимо сильна.

А безумные призыватели все направляли и направляли удушающий поток-послание прямо во врата, призывая, предлагая, расчищая путь…

За спиной зашипел что-то Арджан. Магия в комнате взметнулась, растревоженная вмешательством. Поток, устремившийся к Вратам, взметнулся, утрачивая стабильность. Резкий хлопок резанул уши. В жуткой черной вспышке весь круг призывателей превратился в искореженные куски плоти. Сила, которую они направляли, вырвалась и уничтожила слишком слабые людские тела. Сила, что сродни Черному Огню Сурта меняла мироздание, искажая реальность, исказила теперь тех, кто решил ее покорить.

Увы, ритуал это не остановило.

Раздался чудовищной силы рев, и существо по ту сторону Врат вбросило часть себя в этот мир. Прореха сузилась, но огромная, до потолка, искореженная тварь, напоминавшая раздутую полувысохщую ящерицу, осталась с этой стороны. Тварь состояла из чистой черноты, черноты, враждебной всему живому в нашем мире.

Деймон принюхался — и рванул к Арджану и магикам. А они даже не шелохнулись, объятые пляской синеватых магических всполохов, создаваемых жезлом… Все еще пытались перехватить контроль над силами, что питали Прореху в надежде не то остановить тварь, не то окончательно закрыть Врата…

Чудовищной силы запахи забивали ноздри и туманили разум. Огромные силы были здесь — и кто-то должен был дать им отпор.

Я шагнула вперед, наперерез тьме. Бросила лампу — она прошла сквозь существо. Взмахнула клинком — но твари не было там, где прошло лезвие.

Огонь, горевший во мне, обжигал. Рвался на волю. Я шагнула, не думая ни о чем, и вновь обрушила пылающий ярким белым пламенем меч на бесплотное существо. Один из ударов попал в цель, отрезая от твари кусок. Раздался рев — и лапа деймона, прошедшая сквозь броню, пробила мою грудь холодным, безумно холодным прикосновением. Холодом звезд.

Рана не была реальной — но она была.

По телу прошла волна боли. Я устояла. Попыталась вновь поднять клинок, Огонь на котором почти потух. Но тело перестало слушаться, словно окоченев.

Деймон занес вторую лапу. Быстро, так быстро, что не уклониться, не уйти прочь…

И яркий, режущий глаза свет появился за моей спиной.

Как во сне я наблюдала воина в ореоле чистого белого Пламени с клинком, горящим так ярко, что хотелось закрыть глаза. На щеке его был знак. Такой же, как и на моем запястье. Вот только, я чувствовала это каким-то совершенно непонятным способом, — воин носил его с гордостью. Как знак клана носили кшатрии моей родины.

Служитель взмахнул клинком с такой силой и ненавистью, что разрезал тьму пополам. И еще раз. И еще. И еще. И еще. Деймон взревел, пропуская удар за ударом от воина, что двигался быстро и разил без промаха.

Тень всколыхнулась, утрачивая стабильность. Отступила. Втянулась обратно в прореху, к которой теперь уже тянулось куда меньше магии.

— Вон из моего города, — раздался усталый голос шерифа совсем рядом.

За тот миг, пока я следила за бегством тени, огонь угас, а Дирет Нар, пришедший к нам на помощь, осел на пол.

Он выгорел. Я чувствовала это так же хорошо, как крохи собственного Огня, как то, что магики и савр с посохом медленно, но верно забирали под контроль стекающиеся в зал силы и запечатывали врата. Выгорел душой, проведя через себя слишком много Огня.

Но знак…

Теперь я могла двигаться. Могла — и неуклюже подошла и села рядом, чувствуя, как медленно проходит холод от прикосновения твари. Попыталась рассмотреть щеку шерифа, который дышал спокойно и ровно, и на вид казался человеком, сделавшим тяжелое, но важное дело. Довольным человеком. Сейчас его тело было еще живо, но скоро оно превратится в прах. Огонь больше не охватывал Дирета Нара снаружи, но пожирал — изнутри.

Книга Пламени говорит, что так бывает со всеми, кто заканчивает Службу в бою. И теперь я знаю, что это — правда.

Дирет Нар поднял на меня удивительно глубокий взгляд глаз, что видели куда больше, чем любой встреченный мной равный. Спокойный взгляд.

— В ящике стола… — шериф с трудом, но пытался говорить, — возьми… закончи…

Он рваным движением сорвал что-то с шеи и попытался передать мне, но это «что-то» со звоном упало на пол. Кожа на пальцах воина начала расплываться, плавясь и превращаясь в пепел.

Сила Фитая велика. Наше же тело неспособно вместить ее.

Я прикоснулась к щеке. К своей — но шериф понял:

— Все… Верно. Не дай… одурачить себя… ложью…

В следующий миг Огонь забрал свое. Все тело Дирета Нара поплыло, меняя очертания — и рассыпалось пеплом.

Я подобрала уроненную шерифом вещь — ей был небольшой серебряный ключик, еще горячий.

Отравительный запах зла исчез. Магия, сила безумия, насилия и боли, стекавшихся сюда, тоже уходила прочь, подчиняясь жезлу и усилиям магиков и савра. А Дирет Нар, Служитель, и, кажется, тот, за кем мы прибыли сюда, превратился в пепел.

Я с трудом поднялась на ноги, сжимая ключ. Усталость была едва преодолимой, но сильнее усталости был долг. Долг — и чуть-чуть любопытства.

В городе царит хаос. Надо этим воспользоваться, пока не поздно.

— Все получилось! — воскликнула чародейка в тот миг, когда магия окончательно рассеялась, а каменная арка, в которой еще недавно зияла Прореха, стала совершенно пустой каменной аркой. — Мы смогли перехватить контроль, и… Но тела… Что здесь случилось?

Кажется, они ничего не видели и не слышали. И к лучшему.

* * *

Немного магии Дианель и моей наглости — и мы с чародейкой сумели попасть в кабинет шерифа. Достаточно было убедить Маро, смертельно уставшего, что мне надо оставить доказательства существования культа прямо на столе его начальника. Дианель же просто усыпила уставшего пожилого стражника на то время, пока я обыскивала стол.

Ключ подошел к крошечной шкатулке, в которой был небольшой, явно пострадавший от времени дневник, письмо, и…

Знак Фитая. Такая же частица Огня, которую я носила на шее. Как? Если верить Книге, а только она и хранила в себя знания о Служителях, Знак же нельзя было снять, он погибал вместе с владельцем… Вопросы. Вопросы-вопросы-вопросы.

Я проглядела дневник. Почти все записи были на совершенно неизвестном мне языке. Последние правда, были все же читаемы, и записаны на диалекте Пакта. Они были подписаны, временем заселения Западных Земель или около того. Тут было совсем немного. Имена, подписи и… прически, стиль одежды и отметины. И комментарии о том, как погиб тот или иной человек. Или…

Я бросила взгляд на портрет первого шерифа и портрет того, кто сгорел в Огне, защищая город.

На очень похожие портреты. Родовое проклятие, наследственность, или… Или.

Письмо же несло на себе знак семи колец, такой же, как и на моей руке, еще один знак из круга и пары квадратов и странный текст:

Тоа, надеюсь мой разум и духи не подвел меня и я верно понял где ты!

Посланник Имдира меня очень встревожил. Я не чувствовал его, а теперь знаю, что и он пока не с нами. Надеюсь с тобой все в порядке. Тоа, мне нужна твоя помощь! Я даже не хозяин сам себе, а поиск тебя и написание этих строк отняли те немногие крохи силы, что я собирал долгие годы. Я не смогу написать больше. Если это письмо попадет не в те руки и о моей природе станет известно, это может плохо закончиться. Но я верю, что ты сможешь меня найти. Я застрял в городе Гослар, Верхний район. Пришлось снова оказаться на «старом посту». Тут творятся дела, чьих виновников должен уничтожить твой Огонь. Верю и надеюсь на скорую помощь.

Удачи тебе, старый друг!

Все как один.

Лоак Догос

— Ну что там? — чародейка заглянула мне через плечо, — что это за письмо?

— Шериф сказал, что сам охотился на колдунов, — не моргнув глазом соврала я, — и что перехватил послание следующему из них. Просил закончить начатое.

— Неплохо. А то уж я думала, что после того, как все эти, в черном, на тот свет разом отправились, мы потеряли нити, дальше ведущие. Знать бы только был ли тот, из Семерки, среди них.

— Наверняка. И даже если нет — мы в Узаре в нынешнем бардаке на месяцы застрянем, особенно если стража дознается, что мы были внизу, и решит что-то копать. Пора уходить отсюда, пока не поздно.

— А что, твое чутье молчит?

Молчит. Как молчало каждый раз, когда я оказывалась рядом с один из древних могущественных злобных колдунов. Который меньше часа назад пожертвовал собой чтобы изгнать тень деймона из мира.

— Молчит.

— Тогда пора покинуть этот гостеприимный город и отправится в Гослар. У тебя там часом нет знакомых?

— Есть. Но с ними лучше не встречаться.

— О. Отлично, расскажешь по дороге.

Едва ли. Хотя плыть нам не один месяц. Но все равно — едва ли.

Не дать себя одурачить…

Мда, легко сказать.

Глава 12 В пути. Знания и вопросы

Я рассматривала свое лицо в зеркале, любезно одолженном чародейкой. В небольшой каюте, больше похожей за отгороженный закуток с переборкой, выделенной нам вчетвером капитаном «Ясноглазки», корабля, следовавшего с Западного Тамера, с Вольных Земель, в центральный Торис, Первые Земли, сейчас не было никого. И я могла наконец при свете дня и без суеты выяснить размер причиненного жабьей «кислотой» ущерба. До того пришлось в огромной спешке покидать Узар, за немаленькие деньги выбивая себе место в одном из уже отплывавших кораблей, чей капитан явно желал убраться подальше из охваченного смутой города. И тут наши желания совпадали.

Надо сказать, что магия долгоживущего и какая-то неприятная мазь, им же выданная, сделали свою работу. Иронично — раньше я обычно успевала затянуть Огнем полученные в бою уродства на лице до того, как естественное, но ускоренное дарами Фитая, заживление сделает свое дело с появлением рубцов и шрамов.

Раньше.

Впрочем, пожалуй, мне везло. И до того — потому что шрамов было много, но не настолько, как могло быть, и сейчас — могла бы и ослепнуть насовсем.

Я потрогала подживавшее месиво из плоти, занимавшее почти половину лица. Что ж, теперь меня точно будут бояться. Или ненавидеть. Впрочем, ничего нового.

На море было мало толка от ношения доспехов, а вот пойти с ними на дно можно было легко. Сидеть в одной рубахе без рукавов, привычной всем рожденным на юге, и коротких, до колена, портах было не очень привычно. Но воевать здесь, в сердце Западного Океана, было не с кем, а пиратов можно было бы сейчас, почти в полный штиль, заметить издалека. Так что броня заняла место в сундуке, как и меч, с которым ходить по кораблю было не слишком удобно. Да и капитан, квадратный и белобородный пайде Горманасон, максимально вежливо попросил меня не нервировать остальных пассажиров оружием, обещая заботиться о безопасности всех находящихся на борту разумных день и ночь. Впрочем, думаю, остальных пассажиров Арджан без клинков и брони нервировал больше, чем я даже с оголенным клинком.

Но все же с капитаном спорить не стоило, так что сейчас на поясе лишь подсумок и кинжал, и чувствовала себя безоружной и голой. Ладно хоть чародейка уже перестала пялиться на покрывавшие тела шрамы, которые в моем нынешнем наряде, да еще и под ярким солнцем, были видны особенно сильно.

Я отложила зеркало. Одним уродством больше, одним меньше — какая разница? В бою не помешают, а остальное и неважно.

Даже без того, что сейчас скрывала одежда, мое тело было усеяно следами прошлых битв. Ни одна из этих ран не прикончила меня милостью Фитая, но напоминание они о себе оставили.

Я провела пальцами по левой руке. Вот тут, у запястья, отметина от зубов тигра, едва не оторвавшего руку. Повыше — от топора, пробившего щит. Еще выше, наискось — клинок одного из суртопоклонников, оказавшегося в прошлом воином. Ожог на плече — от попытки сжечь заживо силами жителей одной деревни. К их сожалению, дурмана усыпить Служителя надолго не хватило. Локоть, раздробленный, что смешно, на почти-дружеском турнире, по сей день иногда ныл на непогоду. Другая рука… А какая разница.

Я просунула ладонь под ворот рубашки и нащупала пальцами тонкую нить шрама на груди. Тонкую-тонкую. Единственная отметина, имевшая значение. Единственная соединяющая мою прошлую жизнь — и эту.

В дверь постучали — и почти сразу, не спрашивая разрешения, вошел форде в своих неизменных зелено-коричневых одеяниях.

— Предполагается, что стоит сначала дождаться разрешения перед тем, как заходить в чью-то комнату.

— Я не просто так пришел, — словно это его извиняло, заметил Милатиэль, — и, к тому же, свидетелем чего я мог бы быть? Твоей наготы? Иных проявлений естества?

— Например.

— Не думал, что для тебя это важно, — просто ответил форде, садясь на гамак чародейки, висевший рядом с моим. — Если ошибся, то приношу извинения. Как я уже сказал, — я по делу. Думаю, ты бы не хотела всю жизнь промахиваться, воюя с одним глазом, верно?

— Я не промахиваюсь.

Не совсем так. Два глаза даны нам Владыкой Жизни не просто так. Лишившись одного я могла видеть мир вокруг и могла держать в руки меч, но все же куда хуже, чем раньше, понимала, сколь близко или далеко все вокруг. Мелочь, на самом деле. Но такая же мелочь отделяла, скажем, нынешний шрам на левом бедре от того, чтобы рана, нанесшая его, прошла через артерию и убила бы меня года назад. Мелочь.

Фронде чуть улыбнулся.

— Даже так. Но все равно два глаза лучше одного, не так ли?

— И какова плата?

Кажется, мой вопрос Милатиэля позабавил.

— А чем платят те, в чьих поселениях ты выкорчевываешь зло, уничтожая увлекающихся черной магией и запятнавших свою душу пособничеством тьме?

Я усмехнулась.

— Когда как. Кто колодками, кто просто в розыск подает, иногда линчевать пытаются, но чаще всего просто проклинают вслед.

Так часто те, кто по ночам славят Черного Государя, пытает ради удовольствия и силы в его славу детей, мужей и стариков, используют магию для вреда всем и вся — вовсе не гравюрные злодеи в черных балахонах из Узара и иных городов. Вовсе нет. Они жрут плоть, пьют кровь и разрывают жизни — но кажутся идеальными людьми, законопослушными и добродетельными.

Я отправила в огонь прекрасных мэров и судей, добропорядочных мастеровых, отцов и матерей семейств, молодых родителей, и даже одного бывшего жреца, сумевшего скрыть потерю благословения своего Владыки. И много еще кого. Конечно, некоторые из них были ублюдками, и за них и так была назначена награда, или владетели земли благодарили меня. Но — запоминается все же иное. И если уходить прочь в одиночестве после сделанного дела было привычно, ладно хоть редких наград хватало чтобы было что есть и на что снаряжение ремонтировать, то вот историй, где приходилось сбегать прочь от «обрадованных» моим вмешательством было куда больше, чем хотелось.

— Вот как, — фронде склонил голову.

В его золотистых зрачках плясали отражения солнца, казалось, куда более древнего и великого, чем то, что пробивалась через крошечное обзорное окошко каюты.

— Тех, кто сажает колоски, любят больше, чем тех, кто выдергивает сорную траву? — с некоторым интересом спросил он.

— Скорее больше тех, кто дергает сорную траву, что на вид похожа на колоски.

Эльф чуть улыбнулся.

— Это легко понять.

— Ты не ответил на вопрос.

— А тебе так хочется заплатить? — с искренним интересом уточнил Милатиэль.

— Никто не делает ничего просто так.

— Ты делаешь. Как и я. Но если тебе так проще — ты спасла жизнь моей сестре. Этого достаточно. Я буду рад, если ты поможешь ей в нужде, если она возникнет, вновь. Она еще слишком юна.

— Твоей… сестре?

— Дианель Алетрутаивель, — пояснил форде. — У нас с ней один отец. Она всегда жила слишком быстро, и сбежала из дома еще до того, как перестала быть неразумным дитем. Стоило подождать еще пару десятков зим, накопить знаний… Но, видать, человеческая кровь слишком сильна, а люди вечно торопятся. Дианель родилась с магией в крови и всегда мечтала о странствиях. Ладно хоть Арджана забрала с собой, но он лишь ее тень, да и сам не так много где успел побывать. Ты же многое знаешь, и видела что происходит, если в погоне за властью и могуществом утратить разум и совесть.

Более чем.

Я кивнула. Вот и ответ на вопрос, почему фронде путешествует вместе с чародейкой. Не знаю, правда или нет, но я слышала, что некоторые долгоживущие привязываются к своим младшим кровным родственникам или друзьям, ища возможности разделить столетия существования заботой о ком-то. Видимо, Милатиэлю заботы о природе было мало. Или, может быть, было тут что-то иное, недоступное мне.

— Просто пока мы идем бок о бок, не дай ей свернуть шею где-нибудь по глупости — и этого достаточно, — продолжил фронде. И сменил тему: — Ожог уже полностью свести не выйдет, что могу — сделаю, не более. Но глаз вернуть несложно. Скажи только, столько тебе лет, если не хочешь получить разные глаза, где один иначе будет видеть, чем другой, и я приступлю.

— Ожогом больше, ожогом меньше. Плевать. А лет… В первой жизни или во второй?

Фронде посмотрел на меня с удивленным любопытством.

— Ты не нежить, — протянул он. — И лишь наполовину эльф, ты не можешь помнить иные воплощения на этой земле.

Я усмехнулась. Вот что его удивило… Да, говорят, что эльфы помнят иные жизни. А правда то или нет — не знаю. Впрочем, я говорила о другом.

— Я их и не помню. Ты не знаешь, как становятся Служитем?

Мало кто знает, впрочем. Нас мало. А «Книгу Пламени», кажется, и не все поклоняющиеся даже одному Фитаю знали, что уж говорить о верующих во всех Светлых Владык?

Эльф искренне покачал головой.

— Я никогда не интересовался этим вопросом. Дианель говорила, что рядом с домом ее матери, когда она еще жила с ней, был храм, где жил Служитель, настраивавший всех против магиков и проповедовавший очищение и смирение, но тебя я при храме представить не могу. К тому же у того человека была семья, а ты же, как я понимаю, проводишь все дни в охоте на колдунов.

С редкими перерывами вроде жития в Сольде — да.

— Если он жил при храме, то не был Служителем. Или Рыцарь Огня, или простой жрец, или даже клирик, если не имел никаких сил, — я пожала плечами. — У Служителей нет семьи. И жизни нет кроме той, что дарует нам Фитай. Однажды каждый из нас уже умирал, и наша душа покидала разрушенное тело. Но Владыка Огня в великой мудрости избрал нас, сделал своим сосудом и наполнил своим Огнем, поддерживающим чистоту телесную и духовную. Ни у кого из Служителей нет дома, нет семьи и нет иной жизни кроме борьбы с тьмой и защиты разумных от врагов Владыки и всякой мерзости. Нам отмерен путь, и в его конце мы сгорим навсегда.

Так записано в «Книге». И так жила я, каждый миг ощущая, что ради этого я тут, на этой земле.

Милатиэль слушал с любопытством. И, после паузы на размышления, заметил:

— На Острове те, кто помнят прошлый мир, говорили, что там существовали Возрожденные Фениксы, избранные Повелителем Пламени, которым он даровал бессмертие. Я всегда думал, что это лишь легенда о тех, кто хорошо владел огненной магией, но, судя по всему, я ошибался.

Однажды я видела в древнем храме, что стоял на самых окраинах Первого Города у алтаря Фитая изображение дивной, необычной птицы, объятой огнем. О фениксах ходили легенды на юге, но лишь легенды, как и о драконах. Эти существа не последовали во Врата, а здесь им было неоткуда взяться.

— Так все же — сколько тебе лет? С рождения, — Милатиэль не умерил своего любопытства по этому поводу.

— Восемьдесят семь.

Из которых шестьдесят четыре я живу одолженной у Владыки жизнью.

— О, будь ты чуть-чуть старше, я бы сказал, что ты в три раза взрослее Дианель, — не без улыбки заметил эльф, — Но увы. Впрочем, и того что есть достаточно. Благо, чтобы вырастить тебе именно твой глаз мне не придется сжигать его и восстанавливать вновь, — не без веселья продолжил он.

Что ж, и на том спасибо.

Не знаю уж, может ли кто-то еще из магиков восстанавливать утерянные глаза, и как при этом себя будет ощущать исцеляемый, но фронде проделал этот трюк легко, пусть ощущения и были довольно… Специфическими. Никогда не думала, что смогу почувствовать как в глазнице что-то двигается и зудит. И не просто почувствовать раз, а ощущать это три полных дня.

Зато когда на исходе третьих суток Милатиэль позволил снять повязку и убрал все свои чары, мешавшие напрягать глаз, я вновь видела так, словно и не случилось той схватки на болотах. Шрамы на лице остались, но и говорить они почти не мешали, и видеть. Ну а что людей вокруг распугивают… Да плевать.

После заката, когда на палубе остались лишь те, кто нес вахту, я, прихватив меч, вышла на свежий воздух. Вынужденное ничегонеделание в тесноте кают утомляла, к тому же торчавшая там сейчас чародейка, все своим видом показывающая как ее расстраивает мое общество, раздражала. Мы были из разных миров, и если мне это было привычно, то ей, кажется, — нет.

К тому же хотелось проверить, не подведет ли меня зрение в бою. Не то чтобы я не доверяла эльфу, но все же.

Качка, сейчас бывшая совсем небольшой, не мешала моему занятию, как и любопытные глаза посматривающих на упражнение матросов. Я взмахнула клинком, повторяя много лет назад усвоенные связки и переходы. В настоящем бою так никто, разумеется, не сражается, но отточить навык и привыкнуть делать хорошо каждый элемент по отдельности подобные движения помогали. Никто не даст тебе нанести подряд десяток ударов и сделать пять-шесть пируэтов. Один удар, второй, третий — и или кто-то будет ранен, или убит, или бой разведет дальше. И все.

Но чтобы нанести эти два-три удара так, как нужно, и тогда, когда нужно, стоит выполнить десятки, соревнуясь лишь с собой.

Когда-то меня обучил этому Акиф, Рыцарь Огня с моей родины. Иронично — сначала я помогла ему в одной заварушке, а он, ворча что истинному Служителю не пристало полагаться на один Огонь, взялся наставлять меня во владении мечом, желая научить сражаться и без дарованных Владыкой сил. И эта наука выручала меня больше раз, чем я могла вспомнить.

На удивление Акиф, пусть и был до Рыцарства кшатрием, предпочитал прямой клинок, чьему владению обучился в юности где-то, кстати, близь Гослара. К моему еще большему удивлению учить он умел, и мне удалось хотя бы немного, но освоить то, чему учили годами, за куда меньшее время. А потом были годы практики.

Наши пути давно разошлись. Акиф был человеком, и давно уже лежит в сырой земле. У него была семья, был сын. Интересно что с ним стало — тоже подался в Рыцари? Или нет? Хотя наверняка и он уже мертв.

Привычные движения порой давали слишком большой отдых разуму, и я, вспомнив Акифа и свои первые тренировки, безнадежно отвлеклась от реальности, возрождая в памяти и свою кровную семью. Ни у кого из них не было крови долгоживущих, но ведь наверняка кузен женился и имел наследников. Кем они стали? Какой век прожили? Существует ли еще дело отца?

Углубившись в прошлое, я не сразу поняла, что за мной наблюдают. Очень пристально наблюдают, и этот взгляд все же нервировал.

Я прервала движение и повернулась, ища глазами того, кто проявлял интерес к моему занятию. С Арджаном состязаться не хотелось — победить в честном бою рослого и умелого ящера мне было не под силу, и потому приходилось постоянно удерживать Огонь, что раздражало. Наверное, стоило быть благодарной Владыке за такую возможность развивать терпение… Но была у меня еще одна причина не слишком усердствовать в совместных поединках.

Жизнь часто разводит союзников по разные стороны баррикад.

Возможно однажды Пламя протянется к Дианель… Фронде попросил присмотреть — и я присмотрю. Но — не вечность. А она с кровью долгоживущих, и проживет срок куда больший, чем любой человек, и без всякого Огня.

Ну или мне просто не нравилось то, что ящер был сильнее, ловчее и быстрее. Большинство моих поражений остались в прошлом, опыт все же был весьма и весьма важен. А тут — неприятное напоминание о том, что опыт, собственно, — далеко не все, что нужно воину.

Но наблюдал за мной Витор.

Маг зачем-то притащил на палубу свой видавший виды клинок, и теперь замер в некоторой нерешительности около юта.

Я вернула клинок в ножны и подошла к орденцу.

— Шпионишь?

Витор, кажется, даже немного покраснел.

— Нет. Нет, извини, если я не вовремя. Я хотел поблагодарить тебя… И попросить кое о чем.

— Поблагодарить?

Это было что-то новое.

Маг запустил руку в волосы, лохматя и так не самую аккуратную прическу.

— Ты помешала на болотах той жабе меня задушить. А я так и не нашел времени чтобы выразить свою признательность.

Я пожала плечами.

— Выражением признательности будет удержание своей магии подальше от меня.

Витор облизнул губы. Несмотря на яркость внешности и явное стремление во многих ситуациях показать себя, он все же был молод, и сейчас словно бы стеснялся этого разговора.

— Но иногда заклинания полезны, я могу отвлечь внимание, и…

— Иногда.

— Да. Да, конечно. Еще раз спасибо. И, Лекса, коль уж мы еще не одну неделю будем на этом корабле, а я прочитал уже все книги, и… В общем — научи меня убивать. Клинком.

Я оглядела мага в поисках подвоха. Огонь молчал.

Он дурак?

— Ты умеешь держать меч, — вслух заметила я.

— Я обучен… Некоторым вещам, как того требует Клятва. Но я никогда… В общем — у меня небольшой практический опыт. И у того, кто учил меня — тоже. А у тебя он есть.

— Он есть и у Арджана, — парировала я.

— Да. И я обратился к нему с такой просьбой, понимая, что у тебя могут быть иные заботы. Но, в общем, он сказал, что моим мечом только на дуэлях сражаться, дал мне свои клинки и показал приемы, которые я не могу повторить. Никак. И его оружие… Я едва могу держать его без дрожи в руке, а что говорить уже о том, чтобы бить сильно и точно…

Клинки ящера не были тяжелыми, но вот баланс их отличался от короткого легкого меча, носимого на поясе Витором. Пожалуй, без привычки ими и правду сложновато наносить удары.

— Я все же маг, а не воин, и я понимаю, что не сумею научиться всему и сразу, — торопливо продолжил Витор, — но все же думаю, что практика лишней не будет. Никакая.

— А еще ты прочитал все свои книги, — поддела я.

У мага тяжелые книги составляли, кажется, половину багажа. И он, когда мы сматывались из Узара, те, что получил от своего товарища, с которым провел время, пока мы с деймоном разбирались, из рук не выпускал.

— Не без этого.

Я оглядела Витора. В его словах не ощущалось обмана и подвоха. По крайне мере в просьбе об обучении.

Сам ли он заблуждался насчет Семерки, или хотел сделать нас убийцами? Он и его орден верил в существование злобных темных колдунов, но в Узаре один из колдунов не только поколениями был шерифом, но и без сомнения отдал Огню свое тело чтобы уничтожить ту часть деймона, что проникла в город. Сделал ли Тоа это потому что понял, что мы нашли его след? Почему, если печати на нас — знак врагов Семерки, один из колдунов этой самой Семерки не атаковал, хотя мог, не подослал убийц — вообще ничего не предпринял? Почему…

«Почему» было много. Очень много.

И самое главное — почему Огонь, то, что сжигает всех суртопоклонников, черных колдунов и прочую мерзость, был в руках у одно из этих самых вроде как черных колдунов, а мое чутье, которое не обмануть никакой магией, никак не раскрыло в шерифе, сидящем в паре шагов, одного из древних злобных темных магиков?

— Баш на баш. Я покажу тебе простые, но действенные уловки, а ты расскажешь мне все что знаешь о тех, за кем мы гонимся.

— Я не так много знаю, как хотел бы, — Витор несколько погрустнел, — первые Клятвенники хорошо знали, кого мы преследуем, и им не нужны были лишние слова или записи. Орден был велик, а резиденция его была в Первом Городе, неподалеку от врат.

Я сложила руки на груди.

— И вы теперь хоть знаете, как зовут-то наших колдунов?

— Да, да. Имена сохранились, как и записи о некоторых их злодеяниях. Мы знаем например, что Семерка, долгое время бывшая по сути правителями небольшого герцогства, чей формальный владетель помогал им творить что вздумается, однажды объявила войну сразу трем соседним государствам — и победила, установив там свой протекторат и уничтожая местное население своими бесчеловечными экспериментами. Знаем, что они похитили из Башни Великих первые записи о том, как отрывать стабильный межмировой портал — и отказались отдавать их, объявляя войну от имени герцогства и его сателлитов всем, кто пытался поддержать господ магов в их законном желании вернуть эти разработки. Семерка желала могущества, и не сумев добиться славы в своем мире, отправилась сюда. Я дам почитать нашу орденскую книгу со свидетельствами и записями свидетельств их злодеяний. Имена же я помню наизусть: Имдир — мастер артефактов, Азар — мастер чар, Тоа Дан — мастер пламени, Истрид Мар — мастер жизни, Маруэль Коратиандир — мастер смерти, Лоак Догас — мастер духов, Вермар — мастер Воды и воздуха.

Тоа Дан — мастер пламени…

— Мастер — это титул?

Витор несколько замялся.

— Мы считаем, что под «мастером» подразумевался «повелитель» в том смысле, что каждый колдун в совершенстве освоил какую-то одну нечестивую область магии.

Повелитель Огня. Но служитель может лишь призывать Пламя чтобы уничтожить своего врага или исцелить свои или чужие раны. Так говориться в «Книге». Но «Книга» ведь написана уже здесь. Она не точна, и мы можем больше? Или Тоа так называли именно за то, что он был Служителем?

Ладно, об этом потом подумаю. Сейчас — баш на баш.

Я отошла на пару шагов и сделала знак Витору приблизиться.

— Дашь потом свои книги. А пока доставай меч, становись в стойку, из которой намерен бить врага. Посмотрим, чему тебя учили.

Лучше бы вместо владения клинком через пень-колоду в этом Ордене рассказывали о Семерке что-то большее чем «злобные черные колдуны». Имена, кусочки старых летописей… Этого мало. Этого очень мало.

Глава 13 В пути. Человек из прошлого

Ингрид в который раз за день встала, как вкопанная. Недовольная животина не преминула выразить свой протест против целого дня под вьюками. У четверых моих спутников вещей было немало, так что недовольство лошади, до того полтора месяца безвылазно просидевшей в трюме, а теперь тащившей на себе весь наш скарб, было понятно. Но менее раздражающим это выражение эмоций не становилось.

— Отдам на мясо, — мрачно погрозила я Ингрид, потянув за повод. — Твое путешествие сюда мне знаешь во сколько обошлось? Не знаешь. Вот и молчи.

Лошадь стеганула хвостом воздух, но вперед все же пошла.

Вообще-то были мысли оставить ее в Узаре, там бы сыскались хозяева из фермеров или караванщиков. Но тогда пришлось бы по Первой Земле таскаться сами навьюченными как мулы, или где-то в портовых городах другое копытное создание искать, дороже, да и с характером непонятным.

Да и как-то жалко ее бросать было, на самом деле

И да — долгие дни под вьюками, проведенные в пути от побережья Первой Земли до Гослара, изредка перемежающиеся отдыхом в придорожных трактирах были не то чтобы слишком веселыми. Но всего и нужно было — просто идти вперед. Местные дороги, служившие не только путешественникам вроде нас, но и многим торговцам, были довольно безопасным. Нападение на путников среди рыцарей было большой редкостью, потому что слишком часто было поводом для соседей карательным налетом исправить мнимую несправедливость, а разбойников все желающие отличиться оруженосцы да наемники переловили давно. Им за это неплохо платили, да и рыцарское звание особо успешным могли дать.

— И что — правда отдашь? — полюбопытствовал шедший рядом фронде

Тут ответ мог быть только один:

— Нет. Но она об этом не знает.

Эльф усмехнулся.

— Зато знаешь ты. Тебе ведь она дорога.

— Дорога. Тридцать золотых — и это только на выкуп ушло, между прочим. Про подковы, костоправов и такие вот путешествия я молчу.

По ровному госларскому тракту, вокруг которого все было перепахано и засеяно, идти было одно удовольствие. Временами нам встречались и другие путники, и телеги с товарами, но ширина вымощенной ровными камнями дороге позволяла без проблем разойтись даже двум телегам. Во времена Первого Города ведь строили на совесть. Впрочем, так и сейчас бы строили, только денег обычно не хватает.

— Если мне не изменяет память, то ближе к ночи мы должны уже добраться до города.

Тракт после переправы через реку Госларку забирал сильно влево, и оттуда до самого Гослара рукой подать. А мост через реку уже виднелся вдалеке.

— Ты давно была там? — полюбопытствовал в последнее время мрачный и задумчивый Витор.

— Да что-то около пару дюжин лет назад. А что?

Маг кинул на меня короткий взгляд.

— Не встречала там городского судью Мартина Витта?

Осведомленный он, однако. Но скрывать мне было нечего.

— Из-за того, что пришлось отрубить ему голову прямо на городской площади, меня в Госларе не ждут с распростертыми объятиями. Хотя там, наверное, уже правитель-то сменился, герцог Вист тогда был уже стар и слаб. Но меня больше интересует откуда его знаешь ты?

Витор вздохнул.

— Мой отец и его собрат по ордену подозревали Витта в том, что он один из Семерки или кто-то из их учеников. Но доказательств не нашлось, и за публичную клевету госларский суд принял закон, по которому ни отец, ни его друг, ни все их родственники до седьмого колена не могут войти в городские ворота.

— Значит тебе придется перелезть через стену, — усмехнулась Дианель. — Справишься с левитацией, а?

— Я не архимаг чтобы летать, — парировал Витор, — но проберусь внутрь если понадобится. И, с вашего позволения, я постараюсь для начала узнать, действителен ли вообще указ. А там уже буду думать, как поступить.

— То есть ты намерен оставить нас самим все разгребать, — Дианель поджала губы, — напомнить что ты нам не платишь?

— Я дам денег на проживание. И, я думаю, будет уместнее, если мы приступим к поискам Лоака сразу с нескольких направлений, так куда больше шансов, что он ускользнет. В старых книгах моего ордена говорилось, что мастер духов умеет занимать чужие тела, и если это так, то он может быть где угодно.

Я вспомнила письмо — и тот вопрос, что все хотела задать Витору и постоянно забывала об этом:

— В письме Лоак указывал, что он находится на «старом месте». В той книге, что ты показывал мне, очень мало понятно о том, что это было за место.

В той книге вообще мало что понятно. В ней было в основном про первых членов Ордена Клятвы и их великие подвиги, и совсем мало о Семерке. Увы.

— А. Да, это в другой рукописи, она в Резиденции хранится. В общем, насколько нам известно, именно Лоак был советником у того герцога, на чьей территории обустроили себе гнездо колдуны. Он и до того часто ошивался где-то рядом с правителями, и ничем хорошим для них это, кстати, не заканчивалось.

— То есть искать где-то в Госларских верхах.

Мда. А ведь там наверняка меня еще помнят, не все же еще в могилы отправились из старой аристократии.

— Думаю это я могу взять на себя, — небрежно заметила Дианель, — провинциальные городки — не Железная Гавань, там и приезжему несложно быстро узнать все, что нужно.

— Гослар старше Гавани, — усмехнулась я, — лет на очень много.

Гослар был построен как пограничная застава в самом начале Переселения, когда еще Первый Город не то что не пал — еще был совсем небольшим поселением. Много лет Гослар, названный так по фамилии до сих пор властвующей там семьи, был самым обычным фортом, стоящим около реки и обороняющим Старую Столицу от возможных угроз с запада и с севера во времена, когда морозные гоблины еще не были окончательно истреблены, и не погибли последние жившие на Первой земле савры, пытавшиеся воевать с равными народами на свою беду. Если близь Узара, на юге и на острове Луны их род еще был жив, пусть и подневолен, то на Первых Землях чешуйчатых уничтожили подчистую и очень давно.

Падение Врат изменило мир, и даже ускорило расселение с центральных земель всех, кто раньше лишь подумывал о том чтобы поискать счастья вне Пакта. Гослар же, стоявший на реке, впадавшей в Северное море, в целом был не в самом плохом положении. Да, богатством Железной Гавани или городов Лиги он похвастаться не мог, но все же поток товаров по Госларке не оскудевал. Форт давно оброс множеством домом под своими стенами, и сейчас предместья располагались уже за вторым рядом укреплений — высоким деревянным частоколом в два человеческих роста. Гослар был старомоден и хранил традиции Первого Города, как и многие другие поселения близь древней столицы. Там еще жило рыцарство, не храмовое рыцарство Владык, а самое обычное, с гербами и клятвами, там все еще проводили турниры и состязания, а правители устраивали пиры для всех достойных воинов континента.

И подавали на них отличные, кстати, вина.

Неплохое место. Можно жить, и жить в тиши и уюте. Если не убивать достойных граждан на глазах у других достойных граждан.

Мост через Госларку обнаружился там же, где я его и помнила. А за ним, на крохотной аспате, которую обычно использовали те, кто попросту не хотел платить за лишнюю ночевку в городе, горел костер. На удивление, телеги или чего-то подобного на площадке не было. Только две лошади, одной из которых был тяжелый рыцарский конь, покрытый цветной попоной с зелено-красным орнаментом, да и второй скакун совсем уж крестьянской клячей не выглядел.

Орнамент на попоне казался смутно знакомым.

Я оглядела нехитрый скарб остановившихся на ночлег. Никаких палаток, одни лежаки, на которых сейчас сидели немолодой уже коренастый мужчина и, подле него, — совсем молодой, еще безусый, парень, на руке которого был необычный наруч, чья магия щекотала ноздри.

Я сбавила шаг, не без любопытства оглядывая старого воина и не то его сына, не то слугу. Обычно зачарованные вещи все же носили вовсе не оруженосцы… Впрочем, вряд ли мы бы вот так сразу нашли злобного колдуна, зачем-то укрывшегося в теле мальчика, который остановился в получасе пути от Гослара. Просто — привычка. Любопытство.

Ладно, не мое дело. Никто не мешает хоть младенцу артефакт носить.

Мое внимание не осталось незамеченным. Пожилой воин поднялся на ноги и сделал несколько шагов в мою сторону. Его лицо с широкими скулами, тронутыми сединой волосами и многими шрамами казалось мне почему-то смутно знакомым. Особенно — криво вправленный нос.

— Лекса? — с сомнением спросил он. — Александритиэль?

Я остановилась, уставившись на воина во все глаза и соображая, откуда он мог знать не только мое привычное имя, но и то, что было дано при рождении.

Витор подошел ближе, а Арджан и вовсе стал со мной плечом к плечу, всем видом показывая, что неприятностей каждый, кто решит что-то умыслить против нас, не оберется.

Мужчина широко улыбнулся.

— Ты, наверное, меня уже не помнишь. Берт. Берт из рода Каде. Когда мы виделись в последний раз, я был моложе на четверть века, и еще не обзавелся и половиной шрамов. А вот ты совсем не изменилась.

Моложе на четверть века…

Я представила этого человека с меньшим количеством шрамов, с длинными черными волосами…

И наконец вспомнила, когда мы познакомились.

Собственно, на одном из проводимых тогда в Госларе турниров. Том единственном, на котором я участвовала. Мне нужен был повод попасть на праздничный ужин к герцогу. Очень нужен. Так что финал пеших поединков закончился сломанным носом у моего никак не желавшего уступать оппонента, котором и был Берт. Он мне, кстати, тогда переломал руку и чуть глаз не выбил — в какой-то момент мы оба лишились оружия и вынуждены были пойти врукопашную.

А потом, уже в городе, была заварушка, закончившаяся обезглавливанием судьи, заморившего голодом во славу Сурта двоих своих приемных детей, прямо перед огромной собравшейся толпой. Судья тот стал причиной еще и одного весьма неприятного проклятия, павшего на земли близ города. Но голова его летела тогда под вздохи удивления и сожаления.

Достойный человек был, определенно.

— Здравствуй, — улыбнулась я.

— Проходите к огню, у нас кролик есть. Вы ведь наверняка на турнир, верно? — Берт обвел взглядом нашу компанию, остановившись на Арджане, — и у вас хорошие шансы его выиграть. Очень, очень хорошие.

— Благодарю за приглашение, — я улыбнулась во второй раз за недолгое время, и это было… необычно, — но мы хотим до темноты попасть в город. Турнир — прекрасное времяпрепровождение, но у нас иная надобность.

— В город? Вы не слышали про указ герцога?

Я покачала головой. Что-то подсказывало, что его содержание мне не понравится.

Берт посмотрел сочувственно. И пояснил:

— С тех пор, как прокляли наследницу, в Гослар никого не пускают. Но если вам в город прям очень надо, то вроде как герцог собирался сделать исключение для тех, кто докажет свою верность идеалам рыцарства и законам чести на турнире. Сейчас там все поляны забиты шатрами да палатками. Как последняя стычка с северными пиратами закончилась, так заняться-то и нечем, да и, говорят, кто найдет способ проклятие снять, тому герцог не пожалеет золота и руку дочери отдаст. Ты со своими проходи, садись, я расскажу, что знаю. Проклятие конечно пытались снять и жрецы, но может упустили чего, вон у тебя как раз в прошлый раз получилось. До сих пор о том чудесном исцелении в Госларе и окрестностях толкуют.

— И меня уже нет в списках у воротных стражей?

Берт пожала плечами.

— Чего не знаю — того не знаю.

Ингрид заржала. Тяжеловес ответил тем же. Лошадь потянула повод и самовольно направилась к коневязи, показывая, что дальше она никуда не идет. За ней, улыбаясь странной улыбкой, следовал фронде.

Одна ночь ничего не решит, а вот узнать о том, что здесь происходит не помещает. Если колдун-Лоак «устроился» в Госларе, то наверняка кто-то что-то об этом будет знать. Он конечно мог «устроиться» так же как и шериф-Тоа в Узаре, живя в городе веками, но в прошлое свое пребывание здесь я бы заметила такого мощного колдуна.

Наверное. Вот только на шерифа Огонь не реагировал… Ладно, проще всего пойти самым простым путем и узнать, что происходило странного и необычного в последнее время в Госларе. Хоть бы и насчет проклятия этого наследницы ныне правящего герцога.

Берт оказался неплохим рассказчиком. Его оруженосец, Ивер, был не сыном, но воспитанником, и молча глазел на нас с Арджаном, тогда как сам Берт успел и отвесить пару комплиментов Дианлель, и уверить Милатиэля, что кабан был добыт в честном бою и не на землях Круга Хранителей Леса, которые располагались дальше на север, и позволить Витору изучить меч, с которым и был связан наруч мальчишки. Только изучить. Впрочем, оруженосец через время, став чуть менее настороженным, по просьбе мага и с согласия Берта рассказал историю обретения артефакта, в которой, кажется, фигурировали сестры-эльфийки и каменный голем.

Я же слушала рыцаря, неспешно поедая предложенную порцию мяса.

— Я о том не так чтобы много знаю, — рассказывал Берд, закусывая кабаньей ногой хороший глоток из фляги с элем, — но слухами земля полнится, мда. В общем, это, у нынешнего герцога Гослара, Даэдора, ты его помнишь наверное, он ведь тогда даже сам в меле общем сражался, только свалился одним из первых, есть трое детей уже. Ну и первая-то, представь, девушка родилась. Ну он, как честный человек, ее признал, а не как прадед-то, Гилберт Окаянный, который, пока парень не родился, кровь свою именем рода-то не привечал. В общем, Селена — наследница. Я ее мельком видел — истинная наследница. На тебя в чем-то похожа, только без доспехов. Такой, знаешь, палец в рот не клади. В общем, проклял ее кто-то. Спит и спит. И маги будили, и жрецы, и даже говорят, с югов кого-то герцога сын привечал — и без толку. Так что и решил Даэдор, что одна голова хорошо, а много лучше. Ну, поговаривают, что, мол, жрецы ему нашептали, что все это — Владык проклятие, вот он и решил устроить для людей пир, для воинов — потеху, а самых достойных испытать в праведных делах — и дать им шанс наследницу спасти. Ну и, самому получитьстатус правителя Гослара — тому, кто разбудит Селену, брачный договор полагается.

— То есть герцог верит, что какой-то рыцарь, не в обиду, Берт, сможет снять проклятие, перед которым и маги спасовали, и жрецы?

— Ну а на что ему еще уповать?

Мда, какая-то логика в этом есть. Наверное. Но что уж взять с пактцев, с не самых образованных жителей Первой Земели…

Это у нас, на юге, образование, обучение основам наук было неотъемлемой частью воспитания любого, кто хотя бы отдаленно мог оказаться даже не приближенным к власти, а хотя бы претендентом стать где-то неподалеку от высшего общества. И среди прочего рассказывали и о таких вещах, с которыми немагик не справится, будь он хоть доблестным, хоть воином великим. Есть дела, в которых преуспеет или магик обученный, маг в смысле, или прирожденный — чародей, или с Владыкой связанный — жрец. Никто больше.

И проклятия к такому относились.

Интересно, интересно. Не это ли событие, которое позволило Лоаку оказаться на своем месте? Или он — в теле этой девушки? А ведь вполне возможно. Тогда понятно почему у него мало сил — наверняка сильная душа сопротивляется такому кощунству. Или нет… Но мысль проверить надо. Непременно надо.

А для этого надо как-то попасть в резиденцию герцога. И вообще в город хотя бы. Там-то наверняка хоть что-то да прояснится.

Ближе к полуночи разговоры утихли, и Берт, который пару раз осторожно вспоминал о «старых днях», словно боялся, что я ничего не помню, лег отдыхать. За ним последовал и оруженосец, который, нет-нет, а поглядывал на нас. Пусть Берт, верный традиции знатных родов Центра Мира, как порой называли это место жители окружающих городов и деревень, и запрещал своему слуге, не знатному кстати, самому задавать вопросы или докучать хоть кому-нибудь хоть чем-нибудь, запретить воспитаннику интересоваться незнакомцами он не мог. Хотя парнишка, надо отдать ему должное, просто смотрел и молчал даже после того как рыцарь захрапел, погрузившись разумом в царство снов.

Надо же. Берт — и с оруженосцем. Впрочем, я-то его запомнила едва получившим титул рыцаря и право носить цвета рода. Здесь, на землях Пакта, иначе — на Первых Землях, еще со времен самого начала Переселения сохранилось огромное количество подобных Гослару крепостей, чьи командиры, после падения Первого Города ставшие совершенно самостоятельными, быстро смекнули, что теперь им выгодно объединится с крестьянами ближайших земель, получая продовольствие в обмен на защиту от обитателей других таких же крепостей. Те, кто когда-то был просто солдатом Первого Города, стали самостоятельной силой. Чтобы удержать воинов на службе, командующие шли на всякие ухищрения, в том числе и отдавали им деревни для того чтобы такой воин мог сам получать напрямую все, что крестьяне были готовы — или нет — отдать. Многие из таких вот солдат заводили на новой земле семьи, привлекали друзей, иногда основывали свои форты…

Многие из потомков тех, кто в период смуты и войн, последовавших за Падением Врат, завоевал себе место под солнцем и кусок земли по-прежнему жили на завоеванном предками. И так же получали продовольствие и налоги со своих владений в обмен на защиту этих владений и от тварей из расстилавшегося на юго-востоке Беспредельного Измененного леса, и от соседей. Такие воины-землевладельцы не приносили обетов Владыкам, и видели доблесть лишь в защите своей земли и интересов рода и сюзерена.

Морозные гоблины давно истреблены, набеги речных пиратов почти прекратились, но Лес стоит на месте, да и соседи нет-нет, а найдут повод для свары, так что рыцарство и сейчас здесь чувствует себя в сердце Первых Земель прекрасно. Такая вот интересная традиция…

На юге воинов-кшатриев воспитывают группами с самого рождения, и они — лишь тень государя. На западе каждый город сам себе на уме, и своими силами организует и стражу своих улиц и стен, и дозор за окружающими территориями. Ресурсов и пространств там пока достаточно для того чтобы вести короткие войны лишь за выгодные торговые сделки. Так же обстоят дела и в приморских городах что самого Ториса, что северного Фра. Пайди и эфириалы сами охраняют свои поселения, а уж как несут дозор жители острова Луны знают только они сами. Рыцари же, плоть от плоти земель центра изведанного мира, стараются прославить свой род подвигами, а то и крестьян заинтересовать житьем под крылом могучего защитника. И если не удается совершить подвиг на поле брани или найти в Лесу какого-нибудь достойного монстра, то частенько удалью хвастают на турнирных ристалищах.

Арены есть везде. Северяне любят напоказ биться голыми кулаками, на юге кшатрии порой устраивают целые представления для простолюдинов, прославляя своего владыку. В Железной Гавани на аренах проводят целые постановки с реальной смертью настоящих актеров. А здесь рыцари дерутся что один на одного, что группой, что в строю пешем и конном, в броне и по старым правилам, которым ни одно столетие, на турнирах, которые проводят богатые вельможи в честь знаменательных событий.

Я участвовала на одном таком, и там же видела Берта впервые. Порывистый мальчишка с едва появившимися усами. Удалой — но мальчишка. Теперь же мальчишка стал степенным, рассудительным воином, неспешно разговаривающим, но не потерявшим в остроте мысли и в движениях тела. Воином, что готов в любой миг сорваться в бой, но не намерен делать этого без значимого повода. Когда-то мне казалось, что он никогда не повзрослеет… И вот мы встретились вновь. Он — в новеньких доспехах, с дорогим конем и при оруженосце, молодом, но смышленом, да еще и этот оруженосец ходит с раздобытом где-то в Тероне зачарованным мечом…

Берт теперь шел на турнир даже не биться за славу и почет, а, — сам признался, — ради желания показать Иверу как такое действо проходит, а то и дать с другими оруженосцами побиться, вроде как приедут многие окрестные бойцы… А я? А я по-прежнему гоняюсь за тварями в человеческом обличии, скитаясь по городам и весям. Вот только, кажется, нынешняя история немало так запутаннее всех предыдущих, и не Огню, а мне, быть может, придется выносить приговор.

Я кинула взгляд на Дианель, которая, несмотря на поздний час, еще не спала, тихо сидя на краю лагеря и общаясь с Витором, чьи глаза в отблесках костра казались слегка затуманенными, и вовсе не магией. На Арджана, вытянувшегося на тонкой циновке во все свой рост и даже во сне казавшимся смертоносным убийцей… На Милатиэля, ничего не выражающим взглядом смотрящего в вышину в привычной позе для эльфийской медитации.

Мы на деньги Ордена Витора гоняемся за Семеркой темных колдунов. Одного из которых Фитай одарил своей силой, а не сжег на месте за злодеяния прошлого.

Кем может быть Лоак? В чьем он теле? Будет ли на турнире? Стоит ли он за проклятием, наложенным на принцессу, находится ли в ней или никак в этом не замешан? Что мы будем делать если найдем его: выведем на чистую воду или казним, как судью?

И, наконец, самый сложный вопрос:

Что делать, если черный колдун окажется вовсе не черным и не колдуном?

Глава 14 Гослар. Под стенами

На следующее утро, наскоро позавтракав, мы теперь всемером выдвинулись в путь к Гослару. Стоило миновать лес, немало приглушавшийся звуки, и вывернуть на заключительный, прямой как стрела отрезок дороги, как впереди показался город. Река, оставшаяся за спинами, сильно левее поворачивала и вновь приближалась к поселению. Приближалась, проходя совсем рядом, настолько, что небольшая расположенная на реке пристань буквально упиралась во внешние стены города. Внутренние же сейчас возвышались за рядами черепичных крыш, очерчивая старый замок и несколько десятков домов тех богатых семей, чьи предки одними из первых поселились здесь. Река обвивала Гослар — и уходила прочь, дальше в Беспредельный Лес.

Со стороны же дороги сейчас были видны не только ряды ферм, опоясывающих городок, но и вместительный палаточный лагерь под его стенами. Сейчас там было почти тихо, но множество реющих флагов с гербами самых разных семей со всей, кажется, территории Первой Земли говорили о том, что тишина эта — временная. Столько рыцарей в одном месте в любом случае не могут вести себя тихо.

Если присмотреться, то можно было различить даже видневшиеся за шатрами деревянные трибуны, возведенные наверняка специально ради нынешнего турнира.

— Знаешь что смешнее всего, Лекса? — Берт, шедший, как и мы, пешком, видимо из солидарности, тоже остановился, разглядывая город. — У меня вообще-то в Госларе дом есть, дядевский. Я там бываю конечно не шибко часто… Но как о турнире узнал, подумал: поживу там, покажу Иверу потеху, сам может в меле поучаствую… И, значит, прихожу я к воротам вчера — и что ты думаешь? От ворот мне и поворот. Не велено. Хочешь пройти — покажи бумагу от герцога, что живешь в Госларе. А где я ее добуду, ежели герцог по ту сторону ворот? Я и так, и эдак, предложил чтобы неугомонные со мной сходили, ключ показал — а они уперлись, как бараны. Не велено — и не велено. Теперь вот придется окончания турнира ждать, герцог должен хотя бы тогда появиться на награждении и пиру последнем. Надеюсь, хоть он стражу образумит. А то — история: дом есть, а попасть в него не могу. Кому сказать — не поверят.

— А когда все начинается?

Вот зря мы решили большую часть пути по суше до Гослара проделать по Старой Дороге, кое-где срезая через леса. Да, так быстрее, да, фронде с легкостью на верный путь направлял, но так глядишь и видели бы где объявление об этом турнире. Будет смешно, если придется довольствоваться ролью зрителей.

— Сегодня вечером юнцы себе показывать будут, да потешные схватки пройдут, — с охотой разъяснил Берт, — а уже потом и пешие поединки, и конные. Итогом — общая сеча, а там уже, как говорят, отличившимся сам герцог расскажет, кто к дочери его допущенной будет и вылечить ее попытается.

— И десятки воинов будут соревноваться за право сделать то, что они сделать не смогут? — удивление Дианель было самую каплю издевательским.

Берт издевки явно не услышал, продолжив серьезно:

— Ну так к самому герцогу в замок допустят — это раз. Прославишься, даже если не удастся ничего — это два. Да и чем Владыки не шутят — может и повезет, а? а там и золото, и женитьба, и почет до конца дней. Да и хорошему воину что нужно для счастья? Хорошая драка! А что уж там в награду дадут — дело десятое.

— А еще ведь на состязаниях подобного рода действует право победителя, — вклинился Витор.

Берт отмахнулся.

— Это только в книгах мудрых осталось. Кто ж сегодня захочет участвовать в поединках, если все потеряет быстро? Этот обычай остался только для вызовов, по обоюдному согласию, когда враги непримиримые сходятся. Но такое редко бывает, на моей памяти всего раз. Так-то если хочешь подзаработать, то проще крестьянам наказ дать, чтобы поле городили и места для зевак строили. Ну, участники-то платят герцогу, все до единого. Но потом кто себя хорошо покажет может в Госларе не просто с проклятием разбираться остаться, а на службу к самому герцогу пойти. Да и не только в Госларе, так-то на турнир люд съезжается отовсюду. И поглазеть, и себя показать, и, чего тут скрывать — может найм какой-найти. Хозяйство-хозяйством, а куда отправится с мечом — все интереснее. Вон, в последний раз герцог лучших воинов взял в поход против тварей лесных. И золото, и развлечение. Ну и, наконец, победителям платят-то. И монетами, и внимание. Ты, Лекса, знаешь сколько ко мне девушек после нашего с тобой боя розы прислало?

— С красным бантом?

Старая традиция, живая в Первых Землях — если девушка благосклонна к юноше и вовсе не против его внимание увидеть, то присылает три розы с красным бантом. А если хочет дать понять, что все в прошлом — то с белым.

— С красным, с красным, — выглядел Берт довольным.

— Трое?

— Пятеро!

— И какая из них стала твоей суженой?

Рыцарь вздохнул.

— Ни одна. Но это к делу не относится. Вон Айлси, ты его помнишь, высокий такой блондин, женился после турнира, и по сей день счастлив. Может и Ивер кого найдет себе. Да, Ивер?

Оруженосец, слегка покраснев, помотал головой.

— Думаю, мне пока рано думать об этом. Я хочу стать воином для начала.

— А, — отмахнулся Берт, — что любовь, что вона — все едино. Ну да и ладно, выбор твой. Вы так — что вообще, участвовать будете? Схватки завтра только, но записываться лучше сейчас, а то скоро там и от зевак, и от участников с челядью не протолкнуться будет. Многие то, как и я, в окрестностях ночевали, там-то, на поляне, и так яблоку негде упасть. Но место найти где-нибудь надо будет, не спать же каждый раз в лесу.

Я думала об этом, но так ни к какому решению и не пришла.

— Думаю, Аржан покажет местным, кто чего стоит,– протянула Дианель. — Да, Аржи?

Ящер только кивнул, на мгновение вновь попробовав языком воздух.

— Только тут, боюсь, лошади для вашего друга не найдется.

— С этим проблем не будет, — ответил фронде, с отстраненным видом прислушивающийся к чему-то далекому.

— Там по всей арене всегда маги свои плетения вешают, чтобы все честно было. Внутри — никакого волшебства, — осторожно заметила я.

— Ага, — поддержал Берт, — говорят, нынешний магик герцога, ученик Кетрольца который, семедницу камни заговаривал, когда его мастер за день раньше управлялся. Впрочем, он юн пока.

— А сам Кетрольц опять делает вид что ничего не происходит?

Госларского волшебника я помнила. Мешался под ногами, давал глупые советы и уверял, что все «само пройдет». Судья-то ему другом был.

— Так умер он, еще с полгода тому. Старый был, и — человек.

Старый… Пожалуй. Кетрольц еще в мой прошлый визит сюда имел седые волосы и морщинистое лицо. Но все равно — смерть мага, проклятие, павшее на наследницу…

— Маг умер незадолго до того как прокляли принцессу?

Берт головой мотнул.

— Вроде как нет. Я о проклятии только два месяца как слышал, слухи-то у нас быстрее огня в лесу ползут. Окончил старик земной путь — что с него взять?

Пожалуй.

— Ладно, как бы то ни было — боюсь, лучше магию для лошади Арджана, если такая найдется, не применять. Позора не оберемся и о проходе в город забыть можно будет.

— А зачем мне магические силы к лошади применять? — искренне удивился фронде, — просто коль нужна выносливая лошадь — то будет вам выносливая лошадь. Все равно тут я чую Круг где-то в лесу, вот только… В общем, проверить кое-что надо. Но нужна к завтра лошадь — добуду.

— А ты, Аржан, через барьер драться умеешь? — полюбопытствовала я у ящера.

— Разберусь, — отмахнулся савр.

— В копейной сшибке, думаю, сложновато без привычки будет, — одобрительно кивнул Берт, — зато в меле общем ваш друг, если усидит на животине, как ни крути — грозный враг.

— Усидит, — лаконично заметила Дианель.

— Непременно, — поддержал ее фронде.

Чтобы не задумал Милатиэль — уверенности в хорошем исходе предприятия ему было не занимать. Эльф сделал два шага в сторону, достал из-за пазухи нож и воткнул его в землю. Прыгнул, кувыркнулся — и взмыл в небо орлом. Сделал круг над головами, крикнул что-то — и полетел в сторону леса.

Ивер так и застыл, разинув рот. Даже Берт немало удивился.

— Во потеха… Говорят, там где-то в глубинах леса живут волхвы, что превращаться в зверей и птиц умеют, но я, по правде говоря, никогда досужим рассказам не верил. Думал, что Круг и Хранители Леса навроде егерей… Ладно, коли будет лошадь какая, что вашего друга вывезет — то чтобы не поучаствовать? Коли и нет заверенной родословной, то хотя бы как Серебряный клинок пойти может. Роз, конечно, наймиту не дадут, но все же. А ты, Лекса?

Хороший вопрос. Конечно, чем больше участников — тем больше на победу шансов. А так если один за стены проникнет — то за ним и остальные смогут, придумаем как.

— Боюсь, тут меня могут вспомнить, и недобрым словом, — признала очевидное я.

— Как и меня, — вздохнул Витор. — Так бы я мог тебя за себя выставить, у меня-то есть родословная и права представления, но, боюсь, не стоит навлекать на нас гнев герцога в столь сложный момент и выяснять, действует ли еще старый указ, моего рода касающийся.

Берт фыркнул.

— Ты, не в обиду будет сказано, хиловат для бойца. Ну представление можно было конечно использовать, но только если ранили в бою, а хоть один круг схваток прошел уже, так что толку-то с твоих бумаг? А вот ты, Лекса… Ты не подумай, хотя в бою тебя видеть — одно удовольствие, — на этом Дианель скептически фыркнула, — закрой лицо, да возьми другое имя — и хватит того. Это я тебя узнал, и при том по голосу, а на арене что? Доспехи да шлема глухие. Можешь и вовсе из тех взять броней, что за золото одолжавают — тогда точно никто не заподозрит. Да и шрамов на тебе прибавилось с тех пор, вон как лицу досталось. К тому же хочу посмотреть, как ты Андриана и его клику на лопатки положишь.

Андриан… это имя казалось ну очень смутно знакомым, как-то и правда связанным с Госларом.

— Андриан — средний сын герцога. Он с Селеной, что спит беспробудным сном — двойняшки. И, между прочим, тот турнир, где мы с тобой бились — в честь их подсказанного дня появления на свет был. Их уже именовали еще тогда по нашим традициям.

И как он все помнит? Хотя, наверное, если твоя жизнь как раз турниры да вылазки в лес вместе с праздниками да редкими стычками с соседями — то, наверное, это и правда помнится долго.

Я, покинув Гослар, выбросила его из памяти, почти сразу найдя следующую цель. Никогда не думала, что сюда вернусь. И что встречу кого-то из прошлого.

Хотя вот так если правда немного напрячься, память услужливо подсказывала, что я прибыла в Гослар, ведомая Огнем, в дни турнира, организованного почившим уже, видать, старым герцогом в честь вычисления жрецами храма Плодородия даты рождения внуков, детей его единственного сына, который тогда и правду сам бился на ристалище. Две старые традиции — чувствовать еще не родившихся наследников, задабривая богов, и самому устроителю сражаться на организованном своей семьей турнире. У нас на юге обычно проводили игры в честь наследников, здесь же — бились в поединках.

И про двойню помню. При рождении наверняка присутствовали жрецы и целители, видать поэтому на престол должна взойти эта Селена, первой пришедшая в мир. Я бы на месте ее брата была бы весьма расстроена…

— Андриан — не магик?

Берт чуть плечами пожал.

— Не ведаю. Но вроде как слухов таких нет. Но он на юг год тому назад ездил со своей кликой, вернулся, говорят, еще надменнее, чем раньше. Сам бы его на землю бы повалил с удовольствием, но принц — боец хороший, и порезвее меня. А ты с ним справишься.

И если он или его «клика» замешана в чем-то и привезла сюда Лоака, оказавшегося «на старом месте», то, по крайней мере, выйдя на поединок я смогу почувствовать хоть что-нибудь.

Наверное…

Но все же стоит попробовать.

— Тогда буду участвовать. Пошли записываться и искать место на три дня.

Аспата — это отлично, но нужно будет слушать ползущие по лагерю слухи — как минимум. Круги всегда расходятся по воде, и кто бы во всем не замешан был — что-то кто-то да знает. И — узнаю и я.

На удивление, стоило и правда закрыть лицо платком так, как делают живущие близь южных пустынь, и представится «Огненным Цветком» на южном наречии, как меня действительно записали в ряды «безродных» участников. Не самое старое нововведение, на самом деле. В прошлый раз, когда я была здесь, Серебряные Клинки, те, кто на жизнь мечом зарабатывал, допускались на ристалище едва ли в третий раз за все время. Впрочем, тогда нашествие тварей из Леса проредило ряды рыцарей, и многие землевладельцы покрупнее хотели привлечь на свою сторону новых воинов, с которыми, как знать, может и можно было что-то да отобрать у соседа.

Традиция прижилась, что сказать.

Сейчас весь лагерь, ставший неровными рядами палаток вокруг ристалища, только начинал пробуждаться. Отовсюду слышались выкрики, глухие сетования, лязг доспехов и конское ржание. Судя по царившему вокруг запаху — вчерашняя пирушка удалась на славу.

В дальней части лагеря был помост под навесом, и сейчас, несмотря на все усилия местных служек, следы попойки все еще бросались в глаза. Что ж, воины во всех частях мира любят две вещи — драки и хмель.

Витор после коротких извинений растворился в предместьях, пообещав выяснить что-нибудь о настроении местных. Оставалось верить, что за мага не придется краснеть. Мне, в общем-то, все равно, какая судьба его ждет, но, во-первых, продолжать преследовать Семерку при этом еще и стараясь заработать на хлеб куда сложнее, чем просто ее преследовать, и, во-вторых, проблемы, в которые он мог влезть, имели шансы стать общими проблемами, если кто-то поймет, что мы пришли все вместе.

Мне доводилось побывать в тюрьмах Первой Земли. Спасибо, больше не хочу.

Берт, записав на турнир Ивера и важно сказав, что подумает о том, чтобы участвовать самому, увидел каких-то знакомых вояк и направился к ним. Я же решила пока прогуляться по территории лагеря, оставив вещи около любезно арендованной на деньги Витора палатки.

В воздухе здесь от ристалища исходил довольно сильный терпкий аромат с вкраплениями базилика и почему-то жасмина. Судя по всему магические символы, нанесенные на камни, расположенные со всех сторон прямоугольника для будущих битв, несли в себе немалую силу. Впрочем, не удивлюсь, если в своей первой серьезной работе нынешний молодой маг герцога старался изо всех сил сделать все идеально. Случись какая оказия — отвечать ему.

Увы, рвение зачарователя мне вышло боком. Запах магии от камней начисто забил другой, невероятно слабый, но все же уловимый аромат, который исходил непонятно откуда. Аромат отвратительно маслянистый. Запах дурной магии. Одна надежда была на то, что где-то еще, подальше от ристалища, его почую.

Я обошла лагерь, рассматривая знамена всех цветов и форм, и дивясь причудливости гербов. Скажем, единорог еще — ладно, а кому в голову пришло совместить верхнюю половину от зайца, а нижнюю — от рыбы? Или колесо из трех ног с головой в центре? Свинья с мечом в руках еще ладно, говорят, в некоторых местах ее за кормилицу почитают… Но все же.

Большинство рыцарей и оруженосцев были заняты своими делами,. Нашелся и кузнец, у которого надо будет поискать доспехи в аренду по размеру, а то без шлема и чего покрепче моей, пусть и пропитанной алхимическим составом, но все же простой кожаной чешуи с кольчугой на ристалище выходить не стоит. Это ламелляр савра должен выдержать не один бой… Да и едва ли тут найдется что-то, что на ящера налезет.

Рыцари, рыцари, слуги, оруженосцы, маркитантки, недовольные рыцари и довольные маркитантки… Мне тут точно были не рады, кое-то и руку на клинок клал. А что — конкуренция.

Я же искала иное — запах. Еле уловимый, тонкий, как волос, он все же чуть-чуть усиливался, стоило найти верный путь.

Вот это удача!

Я ускорила шаг, направляясь по следу. Пошла насквозь лагерь, обогнула помост для пиршеств. Позади остались конюшни, фермы, еще фермы…

А впереди был ров — и закрытые ворота в город.

Оставалось только скрипнуть зубами от разочарования. Пытаться прорваться силой или еще как-то — точно не лучшая идея. К тому же запах, который здесь, в отличие от Узара, появился сразу, был мне знаком. В городе он почти наверняка смешается с защитными знаками на городских стенах, с теми силами, что спят у порогов домов, с ароматами алхимических зелий и тех немногих магических артефактов, который можно было найти в местах, подобных Гослару. Да, я все еще смогу попробовать найти его источник — но нужно будет время. И чтобы никто не отвлекал или не догадался развеять черное колдовство.

А значит нужно будет действовать неспешно, и точно не пытаться что-то доказать страже. Весть о появлении Служителя в таком городе быстро по окрестностям разойдется, и колдуны свернут свое все.

Так что стоило вернуться к ристалищу и воинам, а то на меня уже начали охранники недобро посматривать.

Стоило развернуться и сделать шаг по направлению к лагерю, как дорогу мне перегородила сморщенная старушка в выцветших крестьянских одеждах.

— Доброго дня, сынок… или доченька? Я тебя здесь раньше не видела, верно?

— Я недавно тут.

Старушка расплылась в улыбке.

— Тебя сами Владыки послали. Не откажи в милости, помоги мне и честным людям. Прошу. Я к герцогу на поклон пришла — так ворота закрыты и не пускают никого. Ждите, говорят, когда он с речью к участникам обратиться. Так я-то стара и слепа, как уж мне к нему подойти будет? Ты не серчай, воин, помоги. Напасть у нас в деревне завелась, и никто помогать не хочет. Все к битве потешной готовятся. А мне и предложить взамен нечего, только доброе слово. А у кого ни спроси — все заняты. Заняты. Так поможешь?

— А что за напасть-то?

Обычная старушка. Не магик.

— Да поселилось что-то в пещере лесной. У нас хутор маленький, дела нет никому. Мой сын да внучек хотят сами все устроить, друзей с Синевки соседней позвали. А мое сердце чует — неладное это что-то, не медведь никакой. Но их разве образумишь, разве заставишь помощи просить? Молодежь… Хотят старую Марту одну на белом свете оставить. Никого не слушают. Помогите, прошу! Тут недалеко совсем, у меня телега есть, довезу. А то сложат головы же, окаянные…

Хм… Что-то в пещере. Это вообще-то заботы местного правителя, но не отворачиваться же? Тем более что все равно все интересное на ристалище будет уже вечером, а то и завтра.

— Хорошо. Я помогу. Где телега ваша? У меня друзья есть, попробуем вместе разобраться с вашим чудовищем.

— Да вот тут же, за фермой, — старушка указала на действительно выглядывавший из-за заборчика неподалеку край телеги. — Храни вас Владыки, госпожа воин.

Может то, что поселилось в пещере, прольет свет на происходящее? Надо кого-то из магиков захватить, авось пригодятся, если это «что-то» — не простой медведь.

Глава 15 Гослар. Охота на зверя

Удалось отыскать мне только Витора, с задумчивым видом сидевшего неподалеку от «нашей» палатки, расположенной на самом краю лагеря участников турнира, и Арджана, сидящего прямо на земле рядом и медленно точащего свой клинок. Дианель нигде видно не было. Судя по спокойному лицу савра — чародейка на самом деле была где-то неподалеку. Видимо и правда решила завести знакомства среди местной знати. Может и будет от того польза, слухами все же земля полнится, а если здесь есть могущественный колдун, то хоть какие-то слухи ходить хоть о чем-то будут.

А у меня была пока своя цель. К тому же не стоило привлекать лишнего внимания к себе. Никакого внимания привлекать не стоило. Я удивлюсь, если история с судьей тут забыта, и кто-то может попробовать связать вновь появившуюся воительницу с юга и прошлые события. А это было последним, что мне нужно.

Что ж, возможно «чудовище из пещеры» даст какие-нибудь ответы. Ну или местное население. Ну или просто что-то полезное сделаю, что уж тут.

Стоило рассказать о том, что я собираюсь пойти и разобраться с «чудовищем» из пещеры, как Витор тут же поднялся на ноги.

— Пойдем. Ди… Дианель пока строит мосты с местными, я там только помешаю. Арджан?

Ящер лениво стеганул хвостом по земле. Отложил точильный камень, обвел взглядом лагерь — и покачал головой.

— Я бы с радостью. Но если она влипнет, а меня не будет, то…

— Ясно. Ладно, мы тогда скоро вернемся.

— Удачи, — ящер вновь взмахнул хвостом и вернулся к равнодушному созерцанию окружающего мира, задумчив сжав лапой заточенный клинок.

Что ж, один не умеющий воевать маг — больше обуза, чем подспорье. Но может на что и сгодится. Тем более что в бою мне помощник не нужен, а что-то в магии понять Витор сумеет, надеюсь.

Жалко только я щит так и не купила еще. В портовом Марберге цены кусались, а больше мы ни в каких крупных городах и не были. Я на Гослар надеялась, но увы. Ладно, обойдусь.

Благо на длинный, носимый обычно в рюкзаке нож у меня были ножны для подвеса на пояс. Лучше чем ничего. Потом куплю, что уж тут. Цены у тех, кто продавал снаряжение участникам турниру, кусались еще больше, чем в порту. Как рыцари схлынут — так и золота меньше просить меньше будут. А я как-то не хочу пока выбирать — купить щит и остаться с пятеркой золотых неизвестно насколько, или все же приноровиться пока с одним мечом воевать и ножом. Благо Огонь позволял срезать некоторые углы в вопросах самозащиты.

Пожилая крестьянка терпеливо ждала нас у весьма и весьма потрепанной повозки, в которую была запряжена не менее потрепанная кляча. Впрочем, правила клячей крестьянка умело, и шла лошадка бодро. Старушка, несказанно обрадовавшись тому, что мы согласились поехать с ней, тут же рассказал множество не слишком важных слухов, фактов и историй обо всем и сразу. Правда, почти все они или были просто куда более развернутым пересказом всего, что поведал Берт о заколдованной принцессе и о турнире, или жалобами на тех или иных чиновников и оброки.

Интересного было немного. Например, Марта была уверена, что принцесса уснула, как в старых легендах, вот только пока суженного рядом не появлялось, который бы ее расколдовал поцелуем. Интересно, герцог тоже в эту легенду верил, что ли? Была она уверена и в том, что в последнее время что-то в лесу не совсем ладиться, и не только с той самой пещерой.

— Я такие вещи чую. Столько зим и лет прожить… Видать там, в глуши, Повелители Леса на нас разгневались. Как иначе бы тварь какая проникла бы в пещеру, до которой от нашего хуторка меньше часа ходу-то? Никогда так близко ничего не жило. И не зверь это, ни медведь никакой. Где это видано, чтобы медведь кровь животную пил, а не мясо ел, а?

— И давно этот кровопийца у вас живет? — поинтересовалась я.

И правда — животные, нормальные животные лесные, а не комары какие-нибудь, не пьют одну лишь кровь.

Марта задумалась.

— Мы трупы зверей выпитые находить начали месяца как четыре. Но не беспокоились поначалу — ну нашел Гринвальд одного такого — и что? В лесах многое есть, всякое. Может зверь какой перед Лесным Хозяином провинится — и все, и крови лишиться, и жизни. Но потом то лиса, то заяц — все чаще и чаще. А день тому Вшивый, пес моего сынка, с опушки в лес по вечере бросился. Ну и нашли его — в сотне шагов от домов жилых. Осмелела тварь-то, скоро и за нами придет. Ну Гринвальд и решил собрать мужиков, уверяет он, что медведь такой, просто кровь пьет, как проклятый. А я говорю: «Не лезь ты туда». Ну и он говорит: «А кто наш дом-то защитит? Герцогу плевать всегда было, он со своими пирушками, игрищами да дочкой только рыцарей и развлекает». Ну а я-то помню, как воины нас защищали. Вот было же при прошлом владетеле, когда судью городского, который детей голодом заморил, прямо на площади головы лишили, да прилюдно, чтобы ни у кого и мыслей не было с змием черным поганым связываться. И знал простой люд, что его защитят. А сейчас…

Старушка тяжело вздохнула.

Благо хоть выражения лица моего и Витора Марта не заметила. Лишние вопросы иногда могут быть очень лишними…

До хуторка, находившегося на опушке леса, мы ехали молча. Витор попытался, точнее, что-то вызнать о твари в пещере, но ничего конкретного так и не уяснил. Разве что дорогу нам старушка во всех подробностях расписала.

Впрочем, на самом деле — могла бы и не стараться. Стоило пройти полпути по небольшой лесной стежке, как моих ноздрей коснулся слабый запах магии, которой в лесу не должно быть.

Стоит ли говорить, что дальше мы шли настороже?

— Есть мысли, что это? — спросила я Витора.

Судя по выражению лица, он явно почувствовал в маячившей на горизонте пещере магию. Орденец сотворил несколько заклинаний, чьи сложные слова в спокойном, почти умиротворяющем душу лесу были особенно дисгармоничны. Покачал головой.

— Не знаю точно. Но кровь — это энергия.

Мда, информативно.

— Ладно, держись за мной и не лезь никуда сам.

Я выхватила меч, вытащила из не самых удобных ножен нож для левой руки, и, мягко ступая по лесной траве, направилась к темной пройме пещеры.

Запах усиливался и усиливался.

Стоило войти в пещеру, как за спиной Витор торопливо разжег светящийся шар.

Зря.

До того спящее в глубине своего логова существо, напоминавшее разом и паука, и гротескную пародия на человека, вскочило, щелкнуло жвалами — и устремилось веред с немыслимой скоростью.

Щита не было — пришло уходить в сторону. Жвалы щёлкнули вновь. Пара лап с когтями-крюячями потянулись ко мне. Я взмахнула рукой, клинок опустился на них — и прошел насквозь, словно их там и не было.

Вот значит как.

Огонь прокатился по телу, объял клинок.

Призванная тварь заклекотала. Атаковала вновь — теперь оставалась без одной лапы, но Огонь встретился с окутывающей тело этого существа магией — и нанес урона меньше, чем мог бы. Еще атака разом с двух сторон — и крючья проехались по руке и сломали нож. Еще атака, еще, еще… Мои попытки нанести урон не принесли особого успеха — когда у тебя столько рук, то отбиться от одного меча легко. А отсечь Огнем лапы существа не удавалось — неприятная магия хранила чудовище.

Витор замер, начав читать какой-то зубодробительный катерн.

Я же старалась защищаться, хотя и чувствовала, что все же долго отбиваться сложно будет. Все же лап у твари было много, а прикосновение находившихся не совсем в этом мире конечностей только что разрезали наруч и лезвие ножа так, словно их и не было. Так и без головы недолго остаться.

Пару раз я едва и не осталась. Тварь атаковала все яростнее и яростнее, заставляя отступать, уходить влево, влево, и…

И в один момент она метнулась к Витору, который остался чуть слева. Я успела завернуться, дотянулась до загривка чудовища клинком. Маг же, видя приближающегося врага, вскрикнул, потерял контроль — и резкая пряная магия вырвалась вперед уничтожающим все на своем пути потоком необузданной силы.

Тварь замешкалась. Вырвавшая сила врезалась в чудовище и смяла его, как поток воды сминает хлипенькую плотину из пары веток на своем пути. Понеслась дальше, ко мне…

Огонь вспыхнул вокруг на мгновение, храня меня от магии. Объял — и опал.

Витор тяжело дышал, смотря на дело рук своих.

Твари испарялась на глазах. Вся пещера была буквально раскрашена во разные цвета радуги, а в дальней ее части, около логова твари, теперь высилась какая-то непонятная груда из сплавленных в один ком деревяшек и чего-то металлического.

— Прости, — Витор глубоко вздохнул и попытался взять себя в руки. — Я не хотел. Увидел Привязанного арахтопса, решил снять привязку, но он бросился, и…

Я отмахнулась.

— Все целы.

Наруч потом починю.

— Что это за архтопс такой? — я подошла к тому, что было «лежанкой» твари.

— Это магически конструкт. Запрещенный. Ну вроде как на юге можно его использовать, да. Что-то вроде третичного умертвия с измененным плетением Власкеса паучьим телом.

— Давай без замудренных слов. Его сюда кто-то принес или сам пришел?

— Принес. И маг притом. Его привязали здесь. Ну, к месту. Но видать подкормки силовой мало оставили, это же лес, тут фон иной. Ну он голодать начал, если по-простому. Ну а в крови — энергия. Вот он и начал охотиться. Разматывал поводок все дальше и дальше, на то сил ему нужно было все больше и больше, в итоге до деревни дошел. Только вот что сторожил-то — непонятно.

Теперь — непонятно. Почти.

Все что было за логовом этого архтопса сплавилось магией, но не различить в проблеске дерева на ящиках искаженные, но понятные по смыслу клейма, которые каждая уважающая себя торговая компания ставила на переправляемый груз, было сложно.

Как и сложно не узнать в прослойках древесины то тут, то там попадавшиеся фрагменты арбалетов и кистеней.

— Зачем оставлять привязанного сторожить товары? — с некоторым удивлением спросил подошедший ближе Витор.

Я обернулась на мага. У него что, из-за этого «магического всплеска» в голове помутилось?

— Пошли на свежий воздух. Только подожги это для начала, нечего тут таким вещам оставаться.

Витор покачал головой.

— После удара сырой магии с этим никто больше ничего сделать не сможет. И лучше, наверное, не трогать тут ничего. Кажется, тут нет искажений или еще чего-то, но все же.

— И скрыть ты это тоже не сможешь?

— Увы.

— А пещеру завалить? Не хватало еще чтобы местные полезли внутрь и превратились потом в какое-нибудь такое вот шестиногое чудо.

Маг еще раз покачал головой.

— А создать видимость того, что тут завалено все?

— Можно попробовать.

— Тогда пошли пробовать.

На самом деле пробовал, разумеется, Витор. А я пыталась понять, возможно ли сюда что-то на телеге отвезти. По всему выходило что нет — от хутора. А вот с другой стороны, шагах в тридцати, тянулась старая заросшая колея, одним концом уходящая куда-то глубже в лес, а вторым, если я правильно понимала направление, ведущая к Гослару.

Когда я вернулась обратно к пещере, то она выглядела так, словно внутри и правда произошел обвал. Слабый запах горькой травы подсказывал, что это — лишь видимость, а желание отойти от входа — лишь обман чувств.

— Я не знаю сколько продержаться чары, — с некоторым смущением объяснил уже окончательно пришедший в себя после схватки Витор. — Такие заклинания надо обновлять, особенно в лесу. Поэтому это существо и вышло из пещеры.

— То есть оно должно было сидеть там и охранять то, что там лежит, так?

— Я не эксперт в привязке, но думаю что да.

— Ладно. Пусть так и остается, потом скажем что завалили пещеру, и все. Пошли посмотрим, кто тут оружие для восстания прячет, или хотя бы откуда он приехал.

Маг кивнул, последовал за мной, и только когда мы прошли половину пути до дороги, решил уточнить:

— Почему ты думаешь, что речь идет о восстании?

— А что в арбалетах да кистенях такого ценного, что их везет кто-то в лес и прячет под охранной магической твари?

Мы вышли на дорогу и пошли по направлению к Гослару. Потом надо узнать и куда дальше этот путь ведет. Но если верить картам, то дальше в той стороне, в лесу, крупных поселений нету, так что оттуда привезти могли только разве что проржавевшие мечи да доспехи со старых фортов, заброшенных под напором существ из чащи и отсутствия оплаты служивым.

— Пошлина? — с сомнением предположил Витор. — Но тварь привязать недешево. Даже если сам — маг. Там ингредиенты на несколько золотых нужны.

— Заплатить будет дешевле, чем тащить это сюда. Так что или в добродетельной обители рыцарства идут торговые войны, или оружие нужно для чего-то другого. А если учесть, что с арбалетами, которые лежали в ящиках, справится и ребенок, то я поставлю на второе. Госларские простолюдины вряд ли вдруг решат скупить столько самострелов — кому нужно, у того и так есть. А рыцари если и решат отказаться от поединка лицом к лицу ради стрельбы, то возьмут что-то подальнобойнее и потяжелее, им-то сил на взвод не занимать. Кистени, те, простые, и вовсе вряд ли кого-то вроде того же Берта заинтересуют. Значит оружие или переправят куда-то, или раздадут в урочный час. Точнее — раздали бы.

Витор задумался, словно пробуя на вкус мои доводы.

— Звучит вполне логично. Брат решил избавиться от сестры?

— Возможно. Или третий ребенок — от них обоих.

— Ему вроде как двенадцать, — с сомнением отозвался Витор.

— Ну я и не говорю, что двенадцатилетний наследник рода Госларов носил все ящики сам. К тому же тут явно замешан маг.

— Колдун! Наверняка это этот, из Семерки. Привязку может любой разбирающийся в нужных рисунках магик провести.

Я подумала — и покачала головой.

— Если Семерка была очень могущественна, то кто из ее членов оставил бы что-то тут более смертоносное. И оно бы сидело тихо скорее всего.

— Значит ученик. В Узаре вокруг колдуна целый культ был, как я по рассказам понял. Как кстати выглядел тот, кто погиб там, около арки?

— Не знаю. Их искорежило так, что остались груды плоти.

— Жаль, — Витор сделал неопределенный жест рукой. — Я изучил письмо, которое ты нашла у шерифа города, много раз. Оно подлинное, как думаю. Не знаю уж как шериф сумел его перехватить, но все же у него это удалось. Письмо было адресовано Тоа, а он — мастер Огня. В наших хрониках он обычно сражался за своих нечестивых братьев с клинком в руке, и потому вдвойне любопытно, какой замысел Семерки натолкнул его на мысль призвать деймона. Это совсем другое направление магии! Колдуны, конечно, в отличие от остальных магиков, способны получать от своих покровителей любые нечестивые силы, но все же обычно они предпочитают останавливаться на чем-то одном. Тем важнее узнать, почему Тоа вдруг решил изменить себе.

— А ты — эксперт в колдунах, я смотрю.

Вышло это насмешливо, но что поделать.

Колдуны не способны получать у своих покровителей «все что захотят». Чаще они получают слабую возможность взаимодействовать с магией мира на манер чародеев. И вот в последнем случае колдун сможет что угодно делать по книгам магов, если, конечно, сумеет их прочесть и понять. Такие чаще всего занимаются всевозможными ритуалами или зельеварением, где все довольно просто и где крох их сил достаточно для нужного дела. Второй вариант — получить что-то одно. Возможность менять облик. Силу повелевать огнем. Способность разжигать и гасить страсти.

Или слабая магия, или дар. Никак иначе.

Витор нахохлился.

— Хватит намекать на то, что я ничего не знаю и Орден Клятвы — одни простаки. Вон на свою руку глянь, если не веришь. Убивать суртополонников — прекрасное занятие, но это не значит что ты все обо всехзнаешь и знаешь кто они и чем занимаются.

Интересно, он из-за сидения в башне такой ребячливый? Говорят, там учатся безвылазно десятилетиями чтобы развить искры дара до ровного пламени. И что все это время ученики проводят, по сути, в изоляции от внешнего мира.

Смотря на Витора — охотно верю.

— Думаю, я знаю достаточно.

Более чем достаточно.

За разговором мы вышли к месту, где полузаросшая колея выходила на плохонькую, но все же — дорогу. Ту самую, по который мы со старушкой на хутор ехали. Что ж, пора зайти, объяснить, что дело сделано.

Увы, припомнить кто проезжал по «дороге к старой Башне» никто из обитателей хутора не смог. Угостили квашеной капустой и недурными пирожками, дали молока, сердечно поблагодарили — и все.

Благо до лагеря у ристалища старушка нас подвезла на все той же повозке. И нас, и целое ведро диких яблок, переданное в безвозмездное пользование.

Что ж, и на том спасибо.

Глава 16 Гослар. Честность принца

Вернулись в лагерь мы за полдень, но посмотреть на первый день ратных состязаний успели.

Начало вечерних поединков оруженосцев предваряло довольно красочное представление скоморохов, факиров и акробатов, которые выступали, кстати, без использования магии, прямо на арене, в кругу защитных знаков. Впрочем, не удивлюсь, если у них просто не было денег платить даже плохонькому волшебнику за совместные представления. Конечно, некоторые чародеи, особенно бедные, иногда прибивались к таким вот труппам в поисках заработка и занятия, которое позволило бы отточить свои умения, но такое происходило редко. Те, кто умели услаждать взгляд публики сверхъестественными способами, выступали обычно где-то на званых ужинах или, на худой конец, на площадях крупных городов, а Гослар, несмотря ни на что, крупным городом все же не был. Это где-нибудь в Железной Гавани ловкому магу-иллюзионисту щедрый люд платил бы за его труды серебром, а то и золотом. Тут же жители если и подавали выступающим, то одну только медь. Конечно, скорее всего герцог за такое развлечение уже заплатил из городской казны, но все же.

Ничего подозрительного в артистах не было. Как не было у меня и желания на них смотреть, хотя остальные, кажется, были не против подобных развлечений. Ну за исключением Берта, дававшего последние наставления своему оруженосцу. Ивер, одетый в, кажется, не до конца подогнанный под его долговязую фигуру доспех, кивал — на все. Выглядел парень разом напряженным и решительным, явно желая показать всем, и в том числе себе, что он заслуживает в будущем стать рыцарем.

Я не без труда, но все же сумела уйти с трибуны, кое-где продираясь сквозь толпу зевак, поглощенных представлением. Может платить госларцам было и нечем, но публика тут была благодарной. Восторженные охи на каждый кувырок акробатов и аплодисменты на каждый из простейших трюков фокусников перемежались с восторженной тишиной во время весьма неплохих, на мой взгляд, выступлений музыкантов между номерами.

Надо сказать, что когда я здесь была в последний раз, никаких подобных развлечений толпы не предусматривалось. Видимо нынешний правитель решил задобрить Владык и подданных подобным способом. Впрочем, неудивительно в свете всего происходящего здесь.

Подумав попытать счастья у кузнеца я направилась в ту часть лагеря, где с утра видела его шатер. Может, если не сам бронник остался за своим товаром следить, то хотя бы кто-то, кто сможет помочь с мерками и прочим.

На деле такая вот оплата за пользование, но не покупку, брони, на госларских турнирах была и раньше. Неплохой источник дохода для рыцарей из тех, кто не желал идти на ристалище из-за возраста, болезни или еще по какой причине, но хотел заработать денег. Ну и прибыток в городской бюджет — немало количество амуниции было из хранилищ Гослара. То, что было не по размеру нынешним стражникам, то, что выдавали впервые нанявшимся в какой-нибудь поход на лесных чудищ воинам без своих полных доспехов, множество отдельных элементов брони, снятых с убитых по лесам и окрестным полям, и не нашедших себе нового владельца… Не самые удачные изделия местных умельцев, наконец.

Словом, груда порядком проржавевшего и мало на что годного металла, которой на пару дней придали лоск и за которую брали втридорога.

Рассчитано все это было на всяких охотников до славы, для которых, между прочим, оплата участия была выше втрое. И все равно в броне с чужого плеча до финала не добраться. Но попытка — не пытка, и многие пытались.

Кузнец, который тут наймом брони и заведовал, немолодой уже и лицом, и телом бородатый мужчина, чье лицо от уха до подбородка пересекал шрам, обнаружился там же, где был и с утра. Обмерял меня он без всяких вопросов, и на удивление споро для своего возраста принялся вытаскивать из кучи доспехов, разложенных по всему шатру, то, что могло еще сослужить хорошую службу и сохранить от случайной раны. Бились тут хоть и специальным, затупленным оружием, но все же от той же копейной сшибки можно было простыми щепками, под броню вошедшими, покалечится. Можно было на ристалище выйти и в моих нынешних доспехах, легких по местным меркам, но это точно внимание привлечет, так что выделяться не стоило.

Что-то подошло, что-то даже надевать не хотелось, как погнутый и не до конца очищенной от ржавчины и, кажется, даже крови предыдущего владельца горжет, что-то с помощью дополнительных дырок в ремнях удалось подогнать хоть как-то.

Кроме шлема. Не подходил ни один. То вообще ничего не было видно, то двигался на голове так, что любой удар оглушит наверняка, то тяжел настолько, что шею сломать недолго.

Наконец бронник, что-то бурча себе под нос, из какого-то самого нижнего ларя вытащил шишковидный шлем с плотной кожаной бармицей. Понятно, почему он был спрятан так далеко — кожа едва ли была способна защитить от сильного удара. Кроме той, что вываривали в соках тиувана мастера юга. На вид она от обычной почти не отличалась, только стоила целое состояние и, мало в чем уступая стали, весила меньше нее.

Я постаралась успокоить дыхание и ничем не выдать себя. Металл под пальцами был знаком, я и гравировку на внутренней стороне наносника нащупала без труда.

Когда-то за уничтожение культа суртопоклонников «Дремлющий змей» один из высокопоставленных вельмож Железной Гавани отдал мне этот шлем. Один из редких случаев, в которых моя служба была вознаграждена благами земными.

Я замерла, ощупывая кожу и металл. Кажется, никто его не трогал с тех пор, как шлем вместе со всем моим тогдашним снаряжением пришлось бросить во время побега из Гослара после убийства судьи. Неудивительно — мало кто знал о тиуване. Кроме южан, конечно.

Стоит ли говорить, что и сел шлем идеально?

— Сколько стоит?

— На турнир или навсегда? — не без ехидцы уточнил бронник.

— И то, и то.

— На турнир — десятка. Навсегда — отдам бесплатно, как истинной хозяйке. Если завтра Андриана на лопатки уложишь.

Я медленно отложила шлем, вглядываясь в смутно знакомое лицо кузнеца. Он широко ухмылялся.

— Может тряпка твоя на лице и обманет кого-нибудь, но только тот, кто знает цену этой вещи, рискнет такой шлем на сшибку взять. Да и помню я тебя, Служительница, уж больно хорошо. В первом ряду, считай, стоял, когда на площади все случилось. А твои движения и манера держаться не пропали никуда, да и эльфов мне доводилось видеть в жизни своей, не все годы-то в Госларе сидел. Да и, что уж, немного у нас в округе людей с оружием женского полу. Ну и, что тут таить, повод-то твоего прибытия понятен.

— Вы меня с кем-то путаете.

Бронник криво улыбнулся.

— Твоя тайна в безопасности. И коль не хочешь быть узнанной — то держись подальше от герцога. Кто-то мутит воду, и, поверь, у меня нет никакого желания наблюдать, как сторонники Адриана и его отца разорвут мой город на куски, вцепившись друг другу в глотки. Но — я тебе этого не говорил.

— А…

Спросить я ничего не успела. Послышались шаги, и в палатку вошел сначала статный молодой черноволосый рыцарь в одеждах с гербом Гослара, а после — парень едва ли старше Ивера с магической книгой на поясе.

— Ваше Высочество, — бронник поклонился.

Повторила его жест и я.

Стараясь не выдавать тот факт, что от вошедшего тянуло слабым-слабым, но уловимым ароматом неприятной скользкой словно бы магии.

— Делай что должно, — мрачно сказал юноше рыцарь. — У меня еще здесь дела. Думаю, посторонним стоит выйти.

— Мне при проверке доспехов ни от кого не будет помехи, — осторожно заметил юный волшебник.

— Определенно — стоит выйти, — с нажимом повторил Андриан Гослар.

Я коротко поклонилась, не желая ссориться, и, уверив бронника что вернусь за выбранным снаряжением, быстрым шагом покинула палатку.

Уже выходя я заметила, как молодой маг развел руки — и складки его одеяний чуть разошлись, явив висевший на поясе архаичный каменный кинжал с треугольником и кругом на рукояти. Таким же знаком, какой был и в письме. Стоит ли говорить, что от юноши не исходило никакого ощущения, а огонь лишь слабо интересовался лишь принцем-рыцарем…

Не стоило нервировать и так чем-то недовольного наследника Гослара и отираться поблизости от кузнеца. Пойду что ли гляну на бои.

И, надо признать, местные юные бойцы были весьма и весьма неплохи. Следить за ними было одно удовольствие.

Уже после окончания представления, после выступления оруженосцев — Ивер вылетел аж в четвертом круге, что весьма и весьма недурно для новичка, каким он явно был, мы сидели около палатки под чарами налегавшего на яблоки Витора и обменивались новостями.

Где-то в отдалении играла музыка, раздавался звон бокалов и звонкий смех. Рыцари, оруженосцы, слуги и просто знатные жители города участвовали в масштабной пирушке. Туда могли попасть и мы с Арджаном, и даже Дианель, если бы захотела. Но я не стала рисковать, а чародейка заявила, что уже пообщалась с местными куда больше, чем считала нужным.

— Разумеется, кто проклял принцессу никто не знает, — задумчиво заметила Дианель, попивая невесть откуда взявшееся вино, — но многие думают на самого герцога.

— Что? — Витор едва не поперхнулся яблоком.

— Будешь много их есть — завтра из кустов не вылезешь, снисходительно заметил Арджан. — И даже я слышал, что все так.

— Но зачем ему это?

— Наследники, — лаконично отозвалась чародейка.

— Не понял, — Витор слушать предупреждение чешуйчатого насчет яблок явно не хотел, отправив в рот очередное.

И как он их ест, кислятина же?..

— Многие сходятся к тому, что Селена и Андриан — никудышные наследники престола, — словно малому дитю пояснила чародейка. — У них есть свои сторонники из молодежи, согласные с тем, что надо обновлять Гослар, упразднять привилегии рыцарей и вместо них нанимать Серебряных Клинков, как на побережье делают, но таких немного.

Я хмыкнула.

— С такими идеями — я не удивлена.

Упразднить рыцарство в Госларе? Да их за то отправят в Лес. Без оружия.

— Конечно, говорят они это не совсем так, но суть ясна. Старшие дети нынешнего правителя не прочь, скажем так, и титулами поторговать, и земли у многих из старой знати отобрать, а то и вовсе лишить всех привилегий. Отец их обоих отправлял в путешествие по Первой земле, а Андриана даже — в Гавань и на Юг, чтобы мир вокруг не только на картах видели, и, кажется, они настроены сделать из Гослара Гавань. Так что немало толков о том, что так герцог хочет своевольной Селене навязать мужа, и его своим преемником назначить на посту главы города. Тут у них, кажется, и правда так можно закон о наследовании первенцем обойти. Наследовать будет принцесса, а Госларом управлять ее супруг.

— А принц останется у разбитого корыта.

— Именно так. Многие Адриана жалеют, кто-то сочувствует, хотя и считает, что он сам виноват и зря против себя своими речами и горожан, и рыцарей настраивает. Да и не любят то, что он со своими друзьями, которых нашел за морями, якшается, и народу не помогает почти. Кто-то рассказывает, что с юга мол Адриан привез еще и какого-то заклинателя, а они там все Сурту служат.

— Лоак… — пробормотал Витор.

Я коротко поведала о знаках на кинжале местного заклинателя.

— Странно это, — нахмурилась чародейка, — паренек этот тут живет сызмальства, воспитан придворным магом нынешнего герцога. В поведении резко не менялся, сил великих не показывал. Старается во благо города работать. Может кинжал этот — часть какого-то сокровища с юга, и нам остальное найти надо, и так на Лоака выйдем?

— Или мальчик одержим колдуном, — уперся маг.

— Или. Но сидя под стенами города мы все равно ничего точно не узнаем.

И то верно.

Лагерь заснул далеко за полночь. Теперь понятно, почему с утра тут было так тихо и пустынно.

Впрочем, несмотря ни на что, на следующий день состязания начались довольно рано.

Зрителей с утра было мало. В основном или молодежь из близлежащих сел и самого Гослара, или челядь участников, или кто-то вроде Берта, кто сам собирался участвовать разве что в завтрашних конных поединках, но уже отошел от вчерашнего вечера.

Я, не без помощи крутившегося вокруг Ивера, натянула на себя полный комплект доспехов и, лязгая металлом и с трудом приноравливаясь к непривычной тяжести на теле, отправилась к площадке у ристалища, где разместились ожидающие своей очереди бойцы. Участников было немало, и в этой связи радовало, что бились не до сдачи одного из поединщиков, как иногда бывало. Внушительные песочные часы переворачивали — и если за отмерянное ими время никто не падал или не сдавался, то трое маршалов, судей из немолодых рыцарей, называли победителя, проявившего лучшие навыки, большую силу и смекалку.

Пешие поединки должны были продолжаться весь день. Шли они на выбывание, и стоило только определиться победителю в одной номинации, как начинался новый круг с новыми правилами. Сначала — поединок с мечом и щитом без барьера, потом — с мечом и щитом через барьер, потом на алебардах через барьер, и последними — с любым оружием без барьера. Те, кто более-менее хорошо себя показывал, допускались к завтрашним конным поединкам. По регламенту «во избежание ненужных увечий от недостаточных навыков», а по факту — потому что лошадей боевых, в отличии от доспехов, на всех многочисленных пришлых безлошадных участников недоставало.

Раньше, кстати, все номинации отдельно были. Я бы в жизнь конные сшибки выиграть бы не смогла. Впрочем, сейчас все равно первейшей задачей было встретиться с кем-нибудь из дружков Адриана, которые крутились вокруг принца, и, как и я, не носили никаких гербовых цветов, только серебряную повязку на руке. На ристалище я должна понять, есть ли среди них кто-то, на кого откликнется Огонь.

На принца-то он уже откликнулась.

Первым были поединки без барьера с щитом и мечом.

Пока мы ждали своей очереди около ристалища, ящер, чья морда сейчас немного нелепо торчала из-под шлема, с любопытством осматривал щиты и клинки, которыми должны были сражаться бойцы. Один даже на руке взвесил. Обхватил короткую для себя рукоять и с сожалением был вынужден один палец положить на гарду. Так иногда делали кшатрии.

— Тебя учили воевать на юге, — заметила я. — Не эльфы.

— Не эльфы, — согласился Арджан.

— Но ты оказался там.

Ящер клацнул зубами — и вернул клинок на стойку.

— Я стал телохранителем и всюду следовал за той, кого охраняю. Как и сейчас.

Я уставилась на савра. Дианель — южанка? По лицу не скажешь. Вот совсем… Хотя если эльфийская кровь была очень сильна и ее мать сама была приезжей откуда-нибудь, да хоть с Первой Земли…

Интересно, интересно.

— Глупый маг не послушал меня вчера, — савр клацнул зубами, меняя тему, — и зря.

Вот значит почему я Витора с самого утра не видела… И правда — зря.

Помощник распорядителя, молодой черноволосый оруженосец в одеждах с цветами Гослара, объявил, что следующая схватка будет с моим участием.

— Удачи, — савр начал взвешивать на ладони следующий клинок.

Впрочем, в первом бою удача мне не понадобилась. Противник был очень юн и неопытен, и все время лез слишком прямо, постоянно раскрываясь при атаке. В итоге мне удалось, благодаря паре обманных движений и некоторой наглости, заставить его раскрыться настолько, чтобы как следует ударить кромкой щита в шлем и опрокинуть навзничь. Оправиться от этого рыцарю в бело-красных геральдических цветах так и не удалось.

Несмотря на видимую легкость победы, я бы все-таки предпочла не носить на себя такую кучу железа. Ну и не ходить постоянно с платком на лице, но что поделать — у ристалища меня узнать легко могли немолодые рыцари, как бронник вчера, а ходить все время не снимая шлем — значит проиграть следующий бой еще до его начала.

Отдых, наблюдение за другими сшибками, — высокорослый Арджан с легкостью буквально вбил в пыль ристалища своего куда более низкого противника, который даже ни разу не дотянулся до его головы, — и еще один бой.

Тут удача понадобилась, и еще как. Жребий свел меня с кем-то из опытных бойцов. Очень опытных. Приходилось постоянно закрываться щитом и наносить редкие, но меткие удары. Сколько бы ни держал в руках клинок мой оппонент, он все же еще даже не родился, когда я уже ходила по земле с мечом в руке. К тому же правила не запрещали бить по бедру, а рыцарь зачем-то снял набедренники, видимо, рассчитывая так уменьшить вес доспеха и рассчитывая, что бедро прикроют полы кольчуги. Зря. С отбитой ногой воевать сложно, а я отбила ему эту самую ногу жесткими ударами быстро.

В третьем бою мне повезло. Без шуток — повезло. Оппонентом был один из товарищей Андриана, ловкий как уж и быстрый, как убийца из Клана Тени. Было в нем что-то смутно знакомое — в движениях, скорее. Бывший кшарий?

И тот, на кого Огонь ощутимо заворчал. Не так, чтобы принуждать к казни здесь и сейчас, но достаточно, чтобы отвлекаться на необходимость удерживать Пламя под контролем.

Со свитой Андриана точно было что-то нечисто.

Уловки, движения, даже знакомые оскорбления на языке Союза… Он был южанином. Воином. И ходил при обычно том без доспеха — это очень хорошо чувствовалось, особенно по тому, как ближе к концу боя замедлились движения и ушла резкость. Мой визави был воином, но не рыцарем. И щит раньше вряд ли часто использовал — когда его напор не принес результата, и я стала забирать себе инициативу и наращивать темп, атакуя сильнее и сильнее, он подставлял дерево под удары несколько неловко. В итоге обмануть южанина и под самый конец поединка нанести несколько очень хороших ударов прямо но шлему оказалось задачей непростой, но выполнимой.

После этого круга нас осталось четверо — я, Андриан, Арджан и пожилой лысый воин в черно-зеленых цветах, чьего имени я не запомнила.

Обиднее всего было бы биться с Арджаном — но мне повезло. В соперники достался Андриан.

И, к огромному моему удивлению, бойцом он оказался куда более худшим, чем встреченный мной во втором круге рыцарь. Двигался медленно, атаковал вяло, — только Огонь раздражал, пусть и меньше, чем в бою с южанином, — велся на уловки легко… И как только предыдущих бойцов одолел?

Не прошло и половины отведенного времени, как мой даже не самый удачный удар по кисти заставил принца выронить меч, а уже привычная атака кромкой щита в шлем — упасть навзничь.

Трибуны взорвались аплодисментами.

Правда, радоваться было рано. В последней битве мне противостоял Арджан. Ящер был выше, сильнее, и, кажется, веса своих доспехов вообще не чувствовал. Может быть стоило попытаться бить по незащищенной челюсти… Но пробовать желания не было. Да и не факт что дотянулась бы. Так что предсказуемо мои редкие контратаки маршалов не впечатлили, и победу отдали савру.

Между этими боями и теми, что через барьер, планировался перерыв до следующего удара гонга. Все потихоньку начали расходиться по своим делам. Я краем глаза заметила Адриана, что-то с пунцовым лицом резко выговаривающего главному распорядителю турнира.

Что, злится, что не выиграл? Да и пускй.

У палатки, рядом с которой я растянулась во весь рост, обнаружился фронде, явно довольный собой. Вскоре подошли и Дианель, и Берт с Ивером, и савр, и порядком измученный Витор.

— Принц рвет и мечет, — заметила Дианель, — ходят слухи, что он потребовал переписать правила для участников.

Берт нахмурился.

— Сейчас?

— Да, сейчас.

— Это невиданно! Отец дал ему провести соревнования пеших бойцов — и что получается, теперь по его указу любую несправедливость творить можно? — рыцарь поджал губы. — Да и бился он не лучшим образом, а вот его противники — еще хуже.

— Подставные бои?

— Не совсем, — чародейка мягким движением руки направила на все же уставшего и страдавшего от жары в доспехах савра поток воздуха, — скорее тут каждый знает, что если выиграть у Андриана, то проблем не оберешься.

И правда — не оберешься. Стоило мне подойти к помощнику распорядителя чтобы узнать, за какой очередью мой бой в круге поединков с барьером, как тот с сожалением сообщил:

— Приношу высочайшие извинения, но Его Величество принял решение освободить от продолжения соревнований тех, кто не может получить приз.

— Что?

— Ну вы ведь не сможете жениться на принцессе, верно?

— Да тут половину народа женаты, — стоявший рядом боец, тот самый, которого одолел Арджан, подошел ближе, — и что, всех вон? Зачем мы деньги платили?

— Нет-нет, указ касается только леди.

Ах ты мстительная скотина!..

Огонь взметнулся, грозя выйти из-под контроля, но я все же сумела сдержаться, сохранить достоинство, развернуться и уйти с гордо поднятой головой.

Ладно хоть принц Арджана не тронул. Он видать может женится на Селене…

Я отправилась к броннику — отдавать снаряжение. Тот, неожиданно, сдержал свое слово и просто отказался принимать шлем:

— Наведите в Госларе порядок, прошу вас. Сами видите что творится. Да и Андиана вы на лопатки-то повалили, так что и шлем — ваш.

Не то чтобы я его носить намеренна… Но хоть какая-то компенсация, что ли.

Я вернулась к палатке, где фронде показывал все еще отдыхающему Арджану на черную лошадь, которую привел из леса.

— Тебя выдержит, слушаться будет. Объезжать не надо, только не свались.

— Ага, и не переходи дорогу принцу. Меня он исключил из участников турнира.

Савр зашипел длинную ругательную тираду.

— И поспеши, там скоро все начнется.

Арджан кивнул и почти бегом устремился к ристалищу, трибуны которого заполнялись народом.

Черная лошадь смотрела на меня. Не мигая. Что-то в ней было…

— Ты освободилась, — прищурившись заметил фронде. — Не хочешь избавить мир от зла?

— Только если утопить наследника Гослара в канаве.

— Нет. В лесу есть что-то колдовское, вроде духа, кажется, в каком-то каменном строении в чаще. Я не рискнул с этим связываться, но тебе как раз будет. На лошади тут недалеко.

— А что тебя на ристалище нет? — к нам вразвалочку подошел Берт.

— Да так, некоторые разногласия с организаторами. Ты знаешь что за здание в глубине леса с призраком?

— Дозорная башня что ли?

— Возможно.

— Знаю. И дорогу до нее. Показать? За пару часов доберемся.

Почему бы и нет.

— Тогда пошли седлать лошадей.

— А Витор где? — спросила я фронде. — Он бы нам пригодился.

— А он пожинает плоды своей недальновидности и жадности, — губы эльфа изогнулись в легкой улыбке, — и увы, я ему помочь ничем не могу.

— Ладно, тогда поедем втроем.

— Вчетвером, — Берт указал на Ивера.

Ладно. Вчетвером — так вчетвером.

Глава 17 Леса у Гослара. Заброшенная башня

Мы были почти похожи на местных рыцарей: я на Ингрид, которой явно не слишком нравилось вместо поклажи тащить свою хозяйку, Берт на своем могучем тяжеловесе, Ивер — на лошади попроще, и Милитаэль — в образе птицы сидевший на моем плече. Весил он, кстати, тоже как птица.

Берт сначала поглядывал на сойку, облик которой выбрал фронде, а потом перестал, не то смирившись, не просто решив, что если он перестанет смотреть на проблему, но и все связанные с ней чувства уйдут прочь. Ивер же глазел на птицу в открытую. Судя по всему, раньше он с Детьми Старших Богов не сталкивался.

Впрочем, с ними вообще мало кто сталкивался. Мне повезло в свое время найти одного такого слугу природы в родных джунглях, и потому о возможностях этих странных магиков мне было известно хоть что-то. Хотя в прошлый раз мне довелось увидеть лишь малую часть того, что на самом деле могли фронде, и Милатиэль это неустанно доказывал.

— Эй, Лекса, ты что, не остепенилась еще?

— Что? — иди мы сейчас галопом — точно бы с лошади сверзилась.

Какая Берту вообще разница?

— Нет, — лаконично ответила я.

И почему я вообще хоть что-то на эту тему сказать решила⁈

— О. Ты прости, — видать, мое лицо было достаточно выразительно, — я обиды чинить не хотел. Просто как-то принято у нас, ну у тех, кто на земле сидит или в Лес или к берегу ходит, спрашивать. Что б знать, когда звать в поход, а когда уже только в гости напрашиваться, — хохотнул рыцарь. — Вот я и спросил не подумав.

— Ты лучше вот что скажи, — обсуждать эту тему у меня желания вот точно не было, — можно ли верить слухам, что, мол, герцог сам что-то с наследницей сделал, чтобы партию ей без ее воли найти?

— Все-то ты знаешь… — Берт чуть настороженно оглянулся, — я тебе, Лекса, вот что скажу — я любым слухам поверю. И даже подсоблю, если только это не на руку близнецам будет. Знаю, что тебя не подкупить и приговор твоей рукой Огонь Владыки выносит, знаю. И что друзья твои наверняка такие же, и если следующей по площади голова не судьи катиться будет, а герцога — значит так тому и быть. Но все же буду надеяться и верить, что все по справедливости будет.

— Значит, россказни о том, что принц намерен отменить ваши, рыцарские, привилегии — правда?

— Да не при отроках будет сказано, — Берт покосился на Ивера, который тут же отвернулся и принялся с энтузиазмом рассматривать лес у дороги, — но некоторым в монарших родах вот не стоило на свет появляться. Да простят меня Владыки. В любом ином — но не у престола.

Ингрид фыркнула и едва не подпрыгнула в момент, когда в кустах рядом зашуршала мышь. Не слон, но тоже боиться.

Я же все же удержалась на лошади. С ней вот ухо востро держать нужно, да. И не только с ней…

— Я не люблю политику, Лекса. Я воин, — с какой-то тихой грустью проговорил Берт, — и наследовать меня воин будет, — он кивнул на оруженосца. — Я вот эти все браки, все расчеты, все просчеты, все законы и кулуарные разговоры не приемлю. Я доспех ношу, меч держу, на коня залезаю сам — а остальное уже не мое дело.

— Но все же ты считаешь, что ни принцесса, ни принц не будут достойными правителями?

— Ты сама видела, на что принц способен. Задели его самолюбие — и тут же он свою власть использовал, на честь наплевав. Ты меня прости конечно, но как вернемся — и друг твой чешуйчатый тоже наверняка по надуманному поводу вылетит. Чтоб наследнику путь на джостру открыть. Удивительно что, Андриан срразу этого не сделал. Думаю, считает, что савр поддаваться ему будет, как и остальные, или что по незакрытому лицу ударить сможет и удаль показать. И в таком он весь. Вряд ли бы правитель из него и хороший вышел. Они с принцессой, как с центра нашего, из сердца Первой Земли выбрались в поездку свою, так и привезли идеи заграничные. Хотят наши наделы в свое введенье забрать, самим с них оброк брать, и нанимать на службу тех, кому платить дешевле всего. Зачем нужен тот, кто плоть от плоти земли, кто сызмальства воевать обучен, кто экзамен жизни с мечом в руке держал, если можно платить по сербрушке в день любому проходимцу, себя воином величающему, и при том все деньги со всех окрестных земель в карман класть? Близнецы любят рассказывать, что мол в Гавани или на побережье все властители со всех земель оброк собирают, нанимают удалых людей на охрану или ополченцев воспитывают, из крестьян или босоты, которая за еду и кров будет службу нести. И так-то оно так, но там Леса рядом нет, из которого в любой день вылезти что угодно может. И с соседним Марбургом и Цанлором у нас мир пока, но только на словах. Если получится у принца свои задумки воплотить, многие под их знамена встанут, чтобы дом свой вернуть, и война будет.

— Ты говоришь о планах принца. А принцесса? Она не отдаст власть?

— Не отдаст, — покорно согласился Берт, — но я ее мыслей не ведаю. Но никто не видел, чтобы она на людях с братом спорила. Может и пойдет иным путем, но все же. К тому же у принца есть сторонники. Не только друзья его заморские, но и местные из крестьян и горожан, зубы уже на наши усадьбы точащие. Так что ежели принцесса править будет, то может принц попробовать все равно по-своему сделать.

— А третий ребенок?

Берт плечами пожал.

— Стефания мала совсем пока. Думаю, если вдруг она на престоле окажется, то править будет как скажут. Ей-то всего десять зим еще. Герцогиня еще три зимы назад к Владыкам отправилась, так что случись что с герцогом — многое в Госларе изменится, многое.

Хм. Может герцог решил если не сам проклясть ребенка, тогда проще уж насмерть, а ситуацией воспользоваться? Интересно, тут можно спящую с кем-то поженить по воле отца? А то было бы удачно — и дочка своевольная сладким сном спит, не тревожа никого, и городом правит тот, кого герцог в преемниках видеть хочет.

И чье было оружее в пещере? Принца, выходит, простой люд поддержит. Его? Или принцессы, о планах брата знающей? Или и вовсе то-то, кто решит посадить третьего ребенка, малого, чтобы управлять им по своей воле? Интересно, интересно.

Рыцари вряд ли поддержат принца. И он это наверняка знает. Разве что кто-то из совсем молодых, их перемены часто прельщают. К тому же арбалеты да кистени против рыцарей, конечно, неплохое оружие, но любое оружение надо уметь применять. Много ли наемников в Госларе? Крестьяне-то против воинов, с детства к войне приученных — не бойцы. Но если в городе внезапно все начнется, где тех рыцарей обычно всего ничего, живет большинство-то в своих поместьях, то может что и выгорит.

К тому же есть южанин — Тень…

Интересно, интересно. Хотя, очевидно, до конца турнира не начнется ничего. Рыцарей под стенами много, кто решит пикнуть и что-то с герцогом сотворить — мигом Стефанию силой клинков коронуют.

Понятно почему Андриан так турнир рвется выиграть.

И непонятно, как это все связано с Лоаком и колдунами в частности. Надо его искать среди южан из свиты принца? Или кинжал на поясе подмастерея как-то со всем связан? Может, кто-то не в свите, а торговый партнер или еще кто-то? При правителе… А кто сказал, что правитель должен быть старый?

— Берт, а что случиться, если джостру выиграет завтра Адриан? Он победителем будет? Он ведь сам не может на сестре жениться, хотя и может попытаться проклятия снять.

Рыцарь задумался.

— Непростой вопрос. Думаю, старый герцог еще какие-нибудь испытания затеет, может и те, где победа больше чем у одного будет. Понятно, что свадьба не состоится тогда, но все же, думаю, он попробует сделать так, чтобы получилась группа воинов, которым доверят дальнейшие поиски способа проклятия искать

— И из которых герцог будет наместника искать?

Рыцарь кивнул.

— Может если не мужем к Селене, то телохранителем к Стефании определит.

А что — умно.

— Не получилось наследника воспитать — то нового изыщет?

Берт хмыкнул.

— Выходит и правда что так. Герцог — человек мудрый, но он, как и его отец, и отец отца — рыцари. И такие правители и нужны Гослару. А не такие, которые в Гавани кого угодно за медняк на улицы выпускают горожан сторожить.

Положим там все совсем не так. Но какой смысл спорить?

За разговором мы как-то незаметно добрались до Старой Башни.

Это было действительно старое строение, расположившееся на небольшом лесном холме у реки. На деле простой «башней» назвать это здание было бы кощунством. Перед нами был старый, давным-давно оставленный, донжон, подобный тому, что находился в самом сердце Гослара и многих окрестных городов. Только это место, возведенное, конечно, не в сердце леса, но куда дальше от обжитых мест чем госларские хутора, едва ли могло стать чем-то большим, чем просто приграничной крепостью. Когда-то такие вот форты были защитой земель близ Первого Города от любой угрозы с любой из частей неизведанного тогда еще мира. После Падения Врат какие-то из них стали самостоятельными городами, какие-то остались не больше чем местом проживания владельца пары окрестных деревень, а какие-то, вроде этого, приходили все в больший и больший упадок.

Запах разложения и поганого колдовства бил в ноздри.

Я слезла с нервничающей лошади, привязав Ингрид к ближайшей подходящей для этого низкой ветки дерева, и вытащила меч. Спешились и рыцарь с оруженосцем.

Фронде принял свой настоящий облик. Присел на одно колено около ближайшего к форту дерева, приложил руку к его коре и прикрыл глаза, что-то шепча.

— Внутри что-то поганое есть. Возможно вам и не стоит туда соваться, — честно предупредила я Берта.

Рыцарь только плечами пожал. Потом на наруч Ивера указал:

— Его клинок все берет, и живое, и мертвое. Да и я может подсоблю чем. Хоть двери отворить, там поди прогнило все давно.

— А сколько вообще эта ваша Старая Башня не используется?

Следы темного колдовства могли быть и старыми… А могли быть и нет.

— Ой, да не скажу. С десяток зим уж точно. Раньше, при прежнем герцоге, мы частенько рядом с башней или и вовсе в ней лагерь разбивали. Ну, молились понятно Мортису за упокой тех, кто тут в подвалах лежит, и потом по реке вверх подымались пешими. Но мы в последний раз там все, что могли, вычистили, выжгли и могильники, и гнездовья химер, и гоблинские норы, и черных волков проредили. С нами священники были, они там поставили обереги, и нечисть всякая лезть оттуда и перестала. Даже навки, которые ох как докучали в Лесу всегда. Так что с того похода мы стали севернее забирать, ехали там до Урочного Холма, и потом на группы делились, там все расчищали, как надобность появлялась. Так что лет десять как, да. А люд здесь обычный, не останавливается, боится.

— Боится?

— Там, в подвале, во времена После Падения, остались не похороненными последние защитники. Говорят, когда Врата пали, Ветер во все стороны рванут. Кого-то принес сюда, кого-то — туда. Магия, что б ее… В общем вроде как что-то в Лесу тогда завелось много всякого разного. Ну а местные в башне остались без связи, без подкреплений, без провизии. Ну и итог, как понимаешь, не радужный. Ну и поднялись они призраками. Владыка Гослара и священники из храма нашего как нашли все это, так перезахоронили, упокоили, все чин по чину. Давно это было, века прошли, а все о том судачат. Не знаю уж почему… Один из основателей моего рода участвовал в том походе, записал все потом на старости лет как было. А местные, кажется, по сей день боятся, что призраки тут есть.

— А они есть, — отозвался фронде, отодвигаясь от дерева. — И умертвия тоже. На первом этаже, кстати.

Берт и Ивер сотворили обережные знаки Морта.

— Я давно тут не бывал, — рыцарь вытащил меч и начал осторожно посыпать его лезвие заговоренной серебряной пылью, — но с чего это похороненным по всем канонам, пусть и не сразу, обратно лезть? Или еще кого-то тут оставили волкам на съедение?

— Вот сейчас и выясним, — ответила я, направляясь к входу в башню.

От нее и правда несло мертвичиной, и чем ближе я подходила, те сильнее был запах.

Двери заброшенного форта на удивление еще были на месте. Впрочем, если раньше тут останавливались, то может поддерживал их кто-то в приличном состоянии. В отличие от стен, которые во многих местах уже начали осыпаться, словно кто-то когда-то стрелял в них из требуете.

Берт из лишних вопросов отворил передо мной тяжеленую резную створку. Я шагнула вперед, в удушливую темноту, позволяя огню течь по клинку. Серебро рыцаря на мече — это лучше, чем одна сталь, но все еще меньше, чем нужно, чтобы с нежитью толком сражаться.

А внутри немертвых было вдосталь. С десяток высохших, полуразложившихся тел, зашевелившихся при моем появлении. Умертвия. Тупые, примитивные, неспособные открыть дверь… Поднятые неизвестно кем и неизвестно зачем они просто толпились в пустом помещении первого этажа старого донжона, где когда-то, судя по всему, были вместительные казармы. Теперь же тут были только пыль, запустение, мох — и мертвецы.

Немертвые ненавидят Огонь. И это взаимно.

Твари рванули ко мне с прытью, больше приличествующей высшей нежити.

Я пошла им навстречу. Можно было отступить, отбиваться в дверях… Но тогда и оруженосец, и рыцарь, и форде могли бы пострадать, а это уж точно плохая идея.

Первую бросившуюся ко мне безмозглую тварь меч разрезал на две части. Лезвие, объятое Огнем, с легкостью прошло насквозь мертвое тело. В нос ударила вонь в тот миг, когда черная сила, поддерживающая нежизнь, расплавилась и исчезла.

Умертвие свалилось к моим ногам.

Как и следующее, разрубленное от пояса до плеча. Как и следующее — обратным движением клинка лишившееся головы. Еще двое напали разом. Пришлось шагнуть в сторону — и понять, что рядом со мной полыхает незнакомая магия.

Ивер. И его странный меч, горящий холодным серебристым светом и разрезающий мертяков на части.

Еще один уход в сторону, еще одно движение — и кто-то остался без ног. Удар, взмах, уворот…

Резкий, безумный крик, ударивший по ушам. Приближающийся черный невесомый силуэт. Взмах мечом. Вспышка огня, слетающая с клинка, разрезающая мир вокруг и обхватывающая призрака, что за мгновение исчезает в белом пламени.

Подкравшееся умертвие настигает меня. Зубы скрежещут о наруч. Толчок рукой, два точных удара — и последняя дохлая тварь рассыпалась на куски.

Рядом Ивер с остервенением бил уже четвертованный труп вновь убитого мертвеца.

Запах мертвичины исчезает. Запах зла — нет.

— Эй, перестань, — Барт, чуть позади нас с Ивером стряхнул с меча все-таки уничтоженное им с, поддержкой, кажется, фронде, умертвие, и подошел к оруженосцу.

— Спасибо, Ивер, — я хлопнула парня по плечу.

Успокаивать убивших своего первого мертвеца оруженосцев не входит в мои умения.

— Пойдем на воздух, — Берт вернул свой клинок в ножны и, подхватив за руку вцепившегося в свой меч Ивера, полууводит, полууносит его прочь.

Милитаэль же подхошел ко мне. Осмотрел мертвецов и выругался и на эльфийском, и на своем собственном языке фронде.

— Нарушителям Закона не место в лесах, — негромкого сказал он, — но все же они тут есть. Деревья и вода не лгали.

Я кивнула — и, отерев меч и вернув его в ножны, начала разжигать лампу. Без Огня — он уже прогорел.

Без подпитки смертью тела, что стали умертвиями, почти мгновенно вернулись к своему первоначальному скелетоподобному состоянию. Нечистая, магическая плоть, что заменяла им мышцы и жилы, распадалась с немалой скоростью — но все же куда медленнее, чем должна была.

— Что-то рядом подпитывает их, — заметила я. — Пойду, поищу.

Этим приходится заниматься чаще, чем хотелось бы. Искать проклятую вещь, какой-то артефакт суртопоклонников, или просто то, что стало проводником Черного Пламени в мир, вроде игрушки ребенка, заморенного голодом.

И после недолгих поисков я нашла то, что ожидала найти. В дальнем углу помещения, там, где потолок не имеел ни единой дыры, лежал на камне небольшой круглый кусок совершенно черного хрусталя. Свет на него не падал — ни из старых окон-бойниц, ни из дыр в стенах. Но все же в свете лампы я видела на камнях вокруг вещицы тонкие, но знакомые своей сутью линии.

Я вновь достала меч.

— Подожди. Дай я посмотрю, — фронде, невесть как обзаведшийся свитой из целого роя светлячков, подошел ко мне. Присмотрелся. Выругался и бросил: — уничтожай эту погань. Могу подсобить.

— Не надо.

Фитай, владыка мой, дай мне силы бороться с врагами твоими. Дай мне силы защитить мир от козней их. Дай мне силы сломать деянья их. Дай мне силы уничтожить чары их.

Болезненный теперь Огонь вновь разгорелся, пожирая не силы и ярость, а, кажется, саму душу. Разгорелся, стек по мечу, охватил клинок невообразимо ярким сиянием… Достаточно легкого тычка — и лезвие входит в твердый камень сферы как нож в масло. Металл и хрусталь — лишь видимость. Важнее — чернота и белый свет. Грязь — и выжигающий ее огонь.

Один вдох. Другой. Третий.

Огонь плавил разум. Выжигал душу. И уничтожал уродливую кляксу тьмы на полу без остатка.

Шар хрусталя треснул и рассыпался на многие куски с мерзким запахом горелой кости. Тьма, вырвавшаяся из него, шипела, словно пытаясь добраться до меня — но ей не достало сил, и Черное Пламя уходит прочь, к Змию-повелителю.

Я на мгновение прикрыла глаза, стараясь стоять ровно. Пережидала слабость — и убирала меч в ножны.

— Рисунок разрушен, — негромко сказала я наблюдающему за мной фронде.

Эльф кивнул. Он был задумчив и, кажется, немного грустен.

— Такой же я нашел там, где кто-то осквернил Круг. Такой же — и ту же вещь.

— Осквернил Круг?

— Здесь в лесах жили несколько подобных мне. Но их разум помутился после того, как кто-то сотворил отвратительные чары на Алтарном Камне, камне, что питает Круг и наши земли. Если мы связаны с Кругом, то связанны и с Алтарным Камнем. Некоторые в древности, пытаясь задобрить леса, думали, что мы — духи, и приносили на Камень жертвы. Это глупо. Но все же Камень важен для нас. Если его осквернить… Хранители этого лесалишились разума, обратились в зверей и сбежали прочь. Я сумел развеять чары и уничтожить проклятый предмет, и тогда ощутил еще один — здесь, в этой башне. Он никогда бы не появился здесь, будь жив хоть кто-то из Круга. Как и нежить. Но все же — эта вещь здесь. Была здесь.

— И как давно осквернили Камень?

— Сложно сказать. Но, думаю, не меньше двух месяцев назад.

Вроде как тогда же примерно прокляли и принцессу.

— Это может быть связано со случившимся с наследницей, — заметила очевидное я. — И ты знаешь, что это за магия?

— Не имею не малейшего понятия, — с сожалением ответил фронде. — Думаю, что эти черные сферы могут быть якорем, проводником чего-то темного, что и извратило Камень. Но это лишь догадки.

Интересные такие догадки…

Глава 18 Гослар. Реванш?

Обратно к лагерю у ристалища мы возвращались в задумчивости. Втроем. Милатиэль теперь не на моем плече сидел, а, обернувшись еще до того, как я залезла в седло Ингрид, улетел куда-то. Улетел так улетел, я ему не пастух

Какое-то время Берт молчал, как и Ивер, который все еще выглядел потерянным. Потом, где-то на полпути, рыцарь все же высказался:

— Никогда не видел, чтобы человек птицей обернуться мог. А чем-то большим он может? Ну, в бою что пригодно? И — этому выучиться можно? Я только легенды про оборотней слышал, но они ж в полную луну оборачиваются.

— Не в полную, — усмехнулась я, — это миф. Который, кстати, сами оборотни и распространяют. Но Милатиэль — не оборотень, он — фронде, защитник природы.

— Защитник природы… Это как наши пастыри леса?

— Ну я ваших «пастырей леса» не знаю, но скорее всего речь идет о фронде, да.

И некоторые из них бегают по этому лесу в обличье диких зверей. Хотя, может, они и счастливы от такой жизни, кто знает…

Некоторое время Берт молчал. Потом все-таки продолжил расспросы:

— То есть выходит, что пастыри нашего леса, это просто… долгоживущие?

— Ну я их не видела, так что не скажу — просто эльфы или не просто. Фронде и человек может быть, и эфириал, и пайди. Если возьмут на обучение и удастся силами Старших Богов овладеть.

— И ты путешествуешь с таким вот хранителем… зачем? Ты прости любопытство, но может я чем подсобить смогу. Я конечно в бою тебе не помощник против нечисти, Ивер тут только справится.

Оруженосец торопливо кивнул. Кажется, это вообще было чуть ли не его первое участие в разговоре.

— Ты дело хорошее делаешь, всякую дрянь на Путь отправляешь. Светлым Владыкам это угодно. Но все-таки, — продолжил Берт, — я многое знаю и многих знаю, что в Госларе, что в окрестностях. Поговорить могу с много кем так, с глазу на глаз. Может и не придется тогда тебе головы рубить на площади, если с кем-то из местных договоришься, разве нет?

Я повернулась в седле, глядя на рыцаря. Берт казался искренним. Вот только… Зачем ему все это? Слава? Просто желание самому голову сохранить, или иное что-то?

— Пожалуй. Только какой в этом тебе прок?

Прямой вопрос — иногда самый верный.

— Ну так. Ты не просто так именно сейчас к нам пришла. Все чувствуют, что что-то грядет. А, что бы то ни было, лучше в любых заварушках чести держаться и воли Владык.

Значит таки не хочет головы лишиться…

— Я тебе ведь не сообразил толком в прошлый раз помочь. И вот судьба нас вместе свела.

Что ж, это правда. Но, что-то мне подсказывает — не единственная правда. Но кое-что рассказать можно.

— Пока мало о чем я сказать могу. Не знаю. Где-то в Госларе есть темный маг, — и его магию я даже ощутила уже однажды, — но пока мы под стенами, то это все, что я точно знаю.

— То есть тебе в город именно попасть надо? Так давай я тебя гостьей своей впишу в верительные бумаги. Завтра-то на джостре будет уже сам герцог, я с ним и потолкую насчет новых этих порядков, и часовых на воротах, которые меня в мой собственный дом пускать не хотят.

Я задумалась. Неплохой вариант. Денег у Витора все равно не бесконечное количество, да и живя в доме местного, а не в таверне, можно узнать чуть больше… И что-то упустить.

— Весьма лестное предложение, — дипломатично заметила я, — но у меня есть опасение, что в таком случае мое проживание может принести нежелательные проблемы и привлечь лишнее внимание.

Берт плечами пожал.

— Как знаешь. Но если что — милости прошу. Я на малой площади живу, в сиреневом доме.

— И ты после турнира там тоже будешь?

— Думаю да, несколько семедниц точно. Криан Тот собирался вроде как вылазку в Лес устроить, весть прислать обещался — но пока ничего. Так что подожду немного, так-то собраться мы должны были недалече отсюда, не ехать же мне к нему в имение через половину Первой Земли? Да и, чего таить, интересно, как тут, в Госларе, все обернется. Так что милости прошу.

Я кивнула, показывая, что услышала.

На деле мысль о то, чтобы жить в доме с наверняка работающими обережными знаками от паразитов, с перинами и наверняка в купальне установленным камнем, тепло державшим, привлекала. Такое удавалось редко. Последний раз я уж и не помню, когда. В Сольде мне доводилось вполне приличную комнату снимать. Но без оберегов, увы. Недешево их ставить.

Говорят, такова старость — когда комфорт тела заботит больше важности дела. Не думала, что и сама вот так вот постарею…

Дурацкие мысли в голову лезут. О теплой купальне и обережных знаках. Глупости все это. Если для того чтобы Лоака поймать надо будет жить в таверне — буду жить в таверне. Надо будет жить у Берта — значит у него поселимся, вот и вся недолга. Но пока в город еще попасть надо.

Благо по возвращению в лагерь оказалось, что Арджан не только не был лишен возможности участия в пеших поединках, так еще и попал в число участников джостры. Как и я.

— И как так вышло? — поинтересовалась я у ящера, отдыхавшего около «нашей» палатки.

Савр выглядел помятым, но вполне довольным собой.

— Магики, — лаконично ответил он.

Ну вот, отлично. Вмешиваться магией в турнир герцога Гослара. Прекрасная идея, что сказать. Нам, конечно, в город нужно, но от такого маневра вреда будет больше, чем пользы.

Я отправилась искать Витора. Он точно задолжал мне объяснение. Как и Дианель.

Нашлись они оба около края лагеря, у реки, сидевшими у обрыва и о чем-то разговаривающими.

— И кто вам дал право магией влиять на решение сына герцога? — прищурилась я, оглядывая обоих мага с чародейкой.

— Вообще-то обычно в таких случаях говорят «спасибо», — усмехнулась Дианель.

— Я жду объяснений.

— Расслабься, — отмахнулась чародейка, — никто ни о чем не узнает.

— И? Можно магией людей воли лишать?

— Да никого я воли не лишала.

— Это было просто убеждение, — вклинился Витор, — старый герцог согласился с тем, что его сын, скажем так, повел себя не очень честно. Не по-рыцарски.

— Да? И почему мне вдруг просто так дали шанс продолжить борьбу, при условии, что я в остальных номинациях пеших не участвовала вовсе?

— О. Ну герцог и придворные очень впечатлялись тем фактом, что ты, благородная воительница, готова от постигшего тебя бесчестья отправиться на Путь раньше срока.

— Что⁈

Да как ей такое вообще в голову пришло⁈

Чародейка бесстыдно улыбалась.

Рядом бесшумно появился Арджан, и пришлось ограничиться несколькими ругательствами на родном языке.

— Еще раз устроишь что-то подобное — и дальнейшие наши пути разойдутся навсегда, — как можно спокойнее сказала я.

Плевать, конечно, на все эти бредни. Тут у меня чужое имя, платок на лице, и, если все сложится удачно — то мы разберемся с Лоаком так, что о том никто и не узнает. Да и если узнает — какая разница? Я покину город вскорости и вернусь сюда через года, или и вовсе никогда. Про меня забудут — я забуду про эту историю, и вспомню лишь если воля Фитая вновь приведет меня в эти земли.

Это точно не стоит свары, и уж тем более — смертоубийства.

В прошлой жизни та, кем я была, отравила бы ужин Дианель. Хотя, если учесть ее брата-фронде, то, наверное, лучшим выходом был бы кинжал.

Потому та, прошлая, жизнь закончилась в тот прекрасный момент, когда кинжал в спину всадили мне. И я не могу сказать что совсем уж незаслуженно.

Но прошлая жизнь осталась в прошлом, а в нынешней я только пожала плечами, всматриваясь в явно прямо-таки желавшую скандала чародейку. Такое ощущение, что ей доставляло удовольствие сама мысль о том, что «ради дела» можно сделать и вот так. Как дитя малое. Впрочем, кажется, она действительно была очень молода.

— Милитаэль рассказал о вашей поездке, — сменил тему Витор, — и, увы, я по его описанию не могу ничего сказать об увиденном.

Ладно хоть вокруг никто уши не грел… Впрочем, для того чтобы понять, о чем речь, как минимум надо было знать о том, куда именно мы ездили.

— Значит ждем возможности попасть в город и выяснить, нет ли там подобных сюрпризов. Вы что-то полезное узнали?

Витор обернулся, и, не найдя никого рядом, негромко сказал:

— Кажется, между герцогом и его сыном не самые лучшие отношения.

— То есть ничего нового, — усмехнулась я, и отправилась к палатке.

Ладно, остается завтра выступить достойно, если я все еще хочу отказаться от идеи проникнуть за ворота в роли гостьи Берта.

Ночь принесла вновь гулянья, на которых были и магики, и Арджан — правда, ничего интересного не узнали.

А утро… Утро принесло джостру. Благо, местные поединки были не до трех сломанных копий — тогда можно было и не участвовать, — а до падения. Сшибка копейная была лишь одна, и после если оба оставались в седлах, то предполагалось биться через барьер до тех пор, пока один не сдастся — или не свалится.

Главное было — от копья не из седла не вылететь.

Госларская система боев была сложной и запутанной, поэтому я даже не пыталась в нее вникать. Просто вышла на ристалище, ведя Ингрид под уздцы. Конечно, не прекрасный рыцарский конь, но и не чахлая крестьянская лошадка. Мне доводилось принимать конный бой на ней, так что и сейчас была надежда, что верная лошадь не подведет. К тому же фронде с таинственным видом сказал, что с копытными ни у меня, ни у савра проблем не будет.

Первым мой противник был из южан, а на землях Союза копье на копье сроду не сражались. Выбить из седла мне его не удалось — копье чиркнуло по щиту. Но он целился в голову, а Ингрид так удачно шагнула чуть ближе к барьеру, что и его удар ушел мимо.

Быстро развернуть лошадь в куда более тяжелом, чем привычный мне, турнирном доспехе было тем еще делом. Но Ингрид, на удивление, слушалась даже не повода, а, кажется, мысли. Моему сопернику с конем повезло меньше, он толком и защититься не успел, когда я его нагнала и толчком в корпус сбросила из седла.

Аржан, за чьим поединком я наблюдала из простого любопытства, выбил из седла своего неприятеля. Его громадный черный конь шел легко, спокойно, и от удара и так здорового савра, да еще и на таком мощном скакуне, невысокий, щуплый даже, рыцарь в красно-черных гербовых цветах слетел со своего коня, с железным лязгом приземлившись на ристалище.

Мой второй бой прошел примерно так же, как и первый, с той разницей, что второй оппонент целился в щит — и попал в него, пусть и в край. Меня шатнуло в сторону, и лишь везение и милость Светлых Владык удержали в седле. Копье пришлось бросить просто чтобы уцепиться рукой за гриву Ингрид, на удивление не ставшую от такого на дыбы. Я успела вынуть меч до того, как мой оппонент обрушился на меня со своим клинком. Разом биться и править лошадью у меня не выходило совершенно, в отличие от куда более опытного в этом деле рыцаря. В итоге я плюнула на все и просто вцепилась в него, таща на вниз.

На землю мы рухнули оба.

Во втором поединке Арджан его визави на лошадях усидели, сломав каждый свое копье. Впрочем, рыцарю это не помогло. Через барьер савр резко и четко бил противника по голове, а тот, пытаясь перехватить инициативу, в один момент слишком сильно повернулся — и ящер попросту стащил его с коня.

Третьего своего оппонента я сбросила с лошади. Его конь в последний момент оступился — и мое кривонаправленное копье попало точно в цель, выбрасывая из седла невезучего рыцаря. Его же удар ушел мимо.

Сил идти на трибуны и смотреть поединки Арджана не осталось.

Мой следующий бой закончился быстро: стремительно несущееся в грудь копье, удар, сравнимый с ударом разогнавшегося быка — и вот в глазницах шлема уже не враг и ристалище, а глубокое синее небо.

Падать, кстати, в доспехах не менее больно, чем без них. И подыматься тяжелее.

Пока шли следующие сшибки, я отошла в подальше от камней вокруг ристалища, улавливающих магию, и призвала Огонь, окутывая им тело. Нужно продолжать, несмотря на усталость.

Со следующим рыцарем мы оба промазали копьями оба. В изнуряющей же схватке на мечах у меня осталось под конец больше сил в руках, и поединок завершается в мою пользу.

На этом везение закончилось: еще два поединка подряд я проиграла — и выбыла из дальнейших состязаний. Осталось четверо бойцов, и один из них — Арджан. Впрочем, ящер выбыл вслед за мной, уступив кому-то из опытных рыцарей, и в итоге выиграл Андриан Гослар, предсказуемо посветив эту победу своей сестре.

Что ж, чтобы показать себя осталось еще меле, общий бой, где есть две стороны и задача сбивать укрепленные на шлемах противников мелкие треугольные флажки. Не удивлюсь, если Адриан свой каким-нибудь вечным алхимическим клеем приклеит. А после меле — итоговая речь герцога да пир.

— Ну что, ты на общую схватку пойдешь? — Берт, до того бывший только зрителем, с помощью Ивера облачался в доспехи. — Говорят, тому, кто последний на коне остается, честь и почет будет.

— Ага, и это будет наследник герцога. Но — пойду.

А то Дианель, чего доброго, опять язык распустит. К тому же, чего уж таить, коль жизнь привела меня на этот турнир, и кое-чьими стараниями я все еще имею право выходить на ристалище, то стоит этим воспользоваться. Хотя бы ради какой-никакой тренировки. К тому же Ингрид подозрительно хорошо начала меня слушаться, может, нынешний наш с ней опыт еще когда сгодится.

— Мне герцог завтра все бумаги выправит, — продолжил Берт, застегивая горжет, — так что приглашение в силе.

Возможно, я им и воспользуюсь. Но пока попробую пойти собственным путем.

Конная сшибка на небольшом ристалище — всегда свалка. Свои, чужие — кто разберет? Сталь звенит, летят искры, ржут кони, кто-то пытается попасть по твоему шлему, кого-то ты стремишься достать. С грохотом и лязгом кто-то падает вниз, сваленный крепкими ударами. Кто-то пытается выехать прочь, лишившись флага и выбыв из борьбы. Вместо меча в руке — увесистая дубинка, но и ей попасть десяток-другой раз по шлему или плечу — не рад будешь. А если уж она сломается, и осколок куда войдет…

Уставшие после джостры рыцарь сталкивались друг с другом с грохотом и лязгом, но не без задора. Я перестала замечать хоть что-то кроме сыпавшихся со всех сторон ударов и то и дело появляющийся то тут, то там черных флагов, которые и надо было сбивать почти сразу после того, как «наша» и «не наша» конные лавины схлестнулись. Мое место в строю было с краю, и только это, кажется, и спасло от того чтобы оказаться в центре мешанины из дубинок, щитов, коней и стали.

Вот я приняла чей-то удар на щит. Ударила сама — точно, сбивая чей-то флаг. Развернулась, едва не вывалившись из седла, и пропустила мимо чужую дубинку. Привстала в стременах — и сбила флаг щитом. Прикрыла свой, едва не лишившись его. Вновь развернулась, пытаясь достать какого-то незнакомого рыцаря. Ударила, защитилась, вновь ударила…

В один момент щит, и так не самый качественный, не выдержал и треснул, и я швырнула его бесполезные обломки в чью-то голову. Поймала рукой вражескую дубинку, ударила сама, но промазала, попав не в флаг, а ниже, в плечо. Неудачно попав. Или удачно… Дубинка сломалась с хрустом, а вот рыцарь, пытавшийся уйти от атаки, не удержался в седле и начал заваливаться в сторону. Немного помощи, благо руки свободны — и одним бойцом у врага стало меньше.

Я дернула за повод, заставляя Ингрид резко уйти в сторону, в желании увернуться от следующего удара… Но удара нет.

В шлеме почти ничего не видно — и я как слепой крот водила головой направо и налево, пытаясь понять, где все.

И тут обзор заслонил приближающийся конник в цветах Гослара. Ну кто бы сомневался…

Его флаг реял над шлемом. Черный флаг.

А у меня — ни оружия, ни щита.

Под первый удар я подставила руку, встав на стременах. Больно — но мой флаг в целости. Ингрид сделала широкий шаг, сблизившись с конем рыцаря, и я поймала ладонью кромку щита, вцепляясь в металл со всей силы. Второй рукой я попыталась дотянуться до флага. Андриан резко дернул щит — но мне удалось схватить его за шлем.

Один вдох — и щит из руки вырван. Но я все еще держала Адриана за шлем, пусть и теряя равновесие, да и он явно устал…

Мы вместе повалились на ристалище.

Чье-то копыто опустилось мне на ногу — и мир растворился в боли.

Впрочем, ненадолго.

Пришлая я в себя уже когда кто-то, — Ивер? — пытался оттащить меня прочь с места падения. С помощью Берта — даже почти успешно. И зачем только перед этим вы с меня шлем стянули?..

Стоило только покинуть ристалище, и оказаться вне круга заклятых камней, как я попросила рыцаря остановиться. Разожгла Огонь глубоко внутри и не то попросила, не то приказала ему стечь в раненную ногу, исцеляя плоть. Я прикрыла глаза, прислонившись спиной к дереву трибуны и ожидая, пока боль уменьшится до терпимых пределов.

— Сейчас я приведу лекаря,– начал взволнованный оруженосец, — и…

Я подняла руку, останавливая его от способной раскрыть меня глупости, и через десяток вдохов произнесла:

— Не нужно, — я не слишком резво, но все же поднялась на ноги, — я в порядке.

— Но как…

— Хороший вопрос, — раздался совсем рядом смутно знакомый голос.

Я повернулась, желая понять, кто говорит, и обнаружила, что сейчас здесь, за трибунами, где остальные рыцари окружены оруженосцами и челядью, рядом со мной, кроме Берта и Ивера, стоял еще один человек. Немолодой, лысый и полноватый, в роскошных одеждах в цветах Гослара. Изучающий меня насмешливым взглядом.

Я склонила голову. Даэдор Гослар — не мой сюзерен, но все же он — хозяин этих земель, и стоит проявить уважение.

— А я-то думал, кто эта бесстрашная дева с юга, что решила помериться силами с рыцарями Первой Земли, а все оказалось так просто. Идем, Служительница, есть разговор, — он поманил меня за собой.

Герцогам, даже маленьких городов, не отказывают, так что я похромала следом за мужчиной в сторону большого шатра, расшитого черным и зеленым, цветами Госларов. Внутри обнаружилось двое молодых рыцарей, которых властитель взмахом руки отослал прочь.

— Сними платок, — повелел герцог, отходя к дальнему сундуку в углу шатра и откидывая его крышку.

Он повернулся спиной ко мне с легкостью. Провоцировал? Проверял? Сейчас и узнаю.

Я стащила платок, пропитавшийся потом. Притворство никогда не было моей сильной стороной.

Герцог достал из сундука тубус, и повернулся ко мне с любопытством и живым интересом рассматривая лицо.

— А правду говорят, что над вами время не властно. Истинную правду. Я, кстати сказать, не разделяю убеждения своего отца о том, что ноги Служителя не должно быть в моем городе. Ты, уверен, знаешь о том, что случилось с моей дочерью. И пока не нашла никого среди доблестных рыцарей, кого можешь привлечь к ответу, не так ли?

Я кивнула, продолжая вопросительно смотреть на герцога. Горячка боя ушла еще в тот момент, когда меня тащили с ристалища прочь,. Теперь осталась только ноющая нога и слабый интерес к происходящему.

— Я был бы плохим сыном, если бы не уважал волю отца. И плохим отцом, если бы не искал любого спасения для дочери. Потому я могу отменить запрет на твое пребывание в Госларе. Даже убийца может претендовать на милость герцога. Но наши законы таковы, что сделать это можно лишь для того, кто совершит подвиг. Например, избавит старую дорогу на Ольслар от тролля, который отваживает караваны.

Тролль, отваживающий караваны? Это что-то новенькое.

Герцог протянул мне тубус.

— Карта. Голова тролля в обмен на пропуск в город. Иначе придется тебе свою службу за решеткой заканчивать. Вечное Изгнание отменить не так уж и просто. Свободна.

Испытывать судьбу и дальше находясь рядом с герцогом желания не было, и я направилась к палатке Витора. Вот и закончился турнир. Теперь нужно вернуть кузнецу одолженные элементы снаряжения и узнать у Берта где именно находится старая дорога и как лучше к ней проехать в настоящем, а не нарисованном мире.

Рыцарь нашелся неподалеку, разоблачаясь с помощью Ивера. Рядом был и фронде, залечивающий какой-то мазью длинную царапину на бедре своей лошади. Моему вопросу Берт почти не удивился. Он предпочел ничего не спрашивать и просто пояснил, водя пальцам по карте:

— Мост недалече, вот здесь направо сворачиваете, а здесь — налево, и прямо вдоль реки. Да, не ходят там караваны наверное уже с полгода как. И раньше дорога не в лучшем состоянии была, а теперь совсем, говорят, развалилась. А еще и тролль…

— Тролли — не разбойники. Они не нападают на караваны забавы ради, — нахмурился фронде.

Берт пожал плечами. Выглядел он уставшим и помятым.

Да, тролли не нападают на караваны. Они вообще редко выходят из лесов. Но зато эти недалекие создания легко подчиняются суртопоклонниками.

Очень легко. Поэтому надо ехать и выяснить, что там за тролль и почему он вышел к дороге. Не удивлюсь если и там замешан кусок черного горного хрусталя и какой-то непонятный ритуал.

Глава 19 Леса у Гослара. Тролли

Речь герцога после меле сводилась к тому, что десятка самых лучших бойцов на турнире должна была отправиться в лесную глушь и поохотится там на оборотней, чьи семьи начали докучать местным жителям. Те, кто сумеет принести под ворота Гослара голову волколака, и получат пропуск в город, где будут бороться с «темными силами в сердце моей наследницы».

На этом фоне тролли выглядели предпочтительнее — ловить волколаков в лесу так же легко, как ветер в поле. А если это еще и их лес… К тому же не удивлюсь, если выяснится, что за несчастными оборотнями устремится половина всех этих важных рыцарей. А там, глядишь, и каких-нибудь еще тварей распугают…

Впрочем, местных вояк, кажется, не смущал тот факт, что из всех призов, помимо, собственно, похода в лес к оборотням, были только небольшие мешочки с монетами да выкованные с большим изяществом шпоры «лучшего рыцаря», доставшиеся, разумеется, Адриану. Дали возможность себя показать, эль и яства на стол ставили — и ладно.

Мы решили выехать к Старой Дороге сразу после того, как герцог закончил свою речь. Для всех участников полагался пир горой, но присутствовать на нем ни у кого желания не было. Берт с Ивером остались вкушать обещаные явства, что, впрочем, меня сейчас только радовало. Неожиданно остался и фронде, сказав, что у него есть дела в лагере. Дела — так дела. Справимся без него.

— А неплохо госларцы устроились с этими турнирами. И денег подзаработали, и нечисть лесную им распугают, — протянула чародейка, успевшая за пару суток и себе, и Витору добыть по лошади. Не самых ухоженных и породистых, но вполне крепких. — И хватит пялиться на Грензеля, я его выкупила честно, между прочим.

Грензель был гнедым мерином, послушно шедшим сейчас рядом с такой же гнедой кобылой Витора во главе нашего небольшого отряда из четырех всадников. Маг уверял, что прекрасно читает карты и способен найти путь в лабиринте тропок и дорог, оплетавших предместья Гослара тонкой и кривоватой паутиной.

— Что, у вас есть лошади, а мне не положено что ли? — продолжила чародейка с легкой досадой, — и никакой магии, все честно. Скинули нам цену исключительно потому что взяли обоих сразу. И все.

Я сделала вид, что поверила.

— В общем я говорю о том, что местные на этих игрищах неплохо наживаются, — продолжила чародейка, — взносы заплати, доспехи за деньги арендуй, а приз — вылазка в лес за оборотнями. Уверена, что стол и трибуны обошлись не слишком дорого. Про ставки я умолчу.

— Ставки?

А вот это что-то новенькое. В прошлый раз местный люд к таким вот «развлечениям» относился прохладно, только среди совсем уж простаков было несколько ушлых ростовщиков, принимавших ставки и выдававшиъ проигравшимся ссуды. Благородные же рыцари себя таким не обременяли. Они предпочитали проигрывать состояния в кости, наперстки и иные игры, где облапошивали тебя самого, а не ставить средства на чужую победу или поражение.

— Да, с легкой руки принца тут популярны ставки, — подтвердил Витор. — И не только на турнирах. И собачьи бои проводят, и скачки на лошадях по окрестностям. Молодым рыцарям это нравится, к тому же принц с принцессой, кажется, заразили многих рассказами о том, как на побережье строятся ипподромы и проходят игры атлетов во славу Владык. Так что тут, кажется, это что-то вроде моды.

— И благодаря этой моде у нас есть Грензель и Гретель, — дополнила мага Дианель. — Никакой магии. Только воинский талант Арджана. Госларцы были почему-то уверены, что он не сможет посоревноваться с ними в проворстве.

— Здесь не живут савры, и, думаю, если о них местные и слышали, то как о рабах в Узаре или на юге, не больше, — заметил Витор.

— Плевать. Главное что деньги они проигрывать любят, — усмехнулась Дианель. — Жаль только что на то, уничтожим мы тролля или нет, никто ставить не захотел.

— Вопрос в том — уверены ли госларцы в победе — или в поражении?.. — пробормотал Витор.

— Я удивлена что тролль вообще еще цел, живя так близко к оплоту рыцарства, — фыркнула чародейка, — они же безголовые совсем, убить любого — пара пустяков.

— Но не этого, — подал голос Арджан.

— Что?

— Его боятся, — продолжил ящер. — Многие.

— Откуда ты знаешь?

Чешуйчатый провел раздвоенным языком по зубам, демонстрируя их полный набор в пасти.

— Один человек сравнил меня с троллем. Я хотел знать почему — и выяснил, что этого тролля боятся.

— Холодное железо не берет этих тварей, — откликнулась я. — И серебро, помогающее против нежити, против них не пойдет. Точнее, пробить шкуру можно — но даже две половины тролля могут обратно срастись. Против них огонь нужен, а про то не все знают.

— А ты — знаешь, — скривилась чародейка.

— Суртопоклонники иногда используют этих существо для решения грубых физических задач, — откликнулся нравоучительным тоном Витор. — Такие случаи бывали, и не раз. Контролировать тролля несложно. Ходят слухи, что на окраинах Южного Союза некоторые маги, и не только, и вовсе эксплуатируют этих созданий для самых разных своих нужд. И не только их кстати.

— Почему — эксплуатируют? Работа в обмен на еду, — я пожала плечами.

Вы еще скажите, что на юге слонов «эксплуатируют».

— То есть это правда?

— Правда. Но возни с ними много, так что держат только в приграничье вместо десятка мулов, да и все.

Мы свернули с одной тропинки на другую. Закатное солнце наливало пашни вокруг и лесок впереди насыщенными цветами, и оттого места, по которым мы шли, меньше всего казались похожими на Приграничье. Но, если верить карте и росказням, где-то впереди в леске и правда жил тролль.

Мы, пока шли сюда, оставили позади пару хуторков, чьи жители, явно расстроенные отсутствием привычного потока караванов в соседний город, владельцы которых покупали у них провизию и спиртное, а то и продавали что-то, слезно просили помочь разобраться с напастью. Но ничего кроме того, что обнаружился тролль где-то по весне, больше и не сказали. Ну еще бы не сказали — зимой-то спят эти твари в своих логовах, ну или куда забиться смогут.

— То есть того факта, что тролль мог сам к дороге прийти вы, охотники на злых магиков, не рассматриваете? — Дианель скользнула по лицу Витора с укором, а по моему — с раздражением.

— Рассматриваем, — спокойно заметила я, принюхиваясь в поисках темной магии, но пока не ощущая ничего подозрительного, — как маловероятное совпадение. Троллей разводят на юге и уничтожают их северную разновидность, йети, на севере. На Первой же Земле они выходят к людям только в голодные года, и тогда нападают на всех без разбора. А тот сидит себе в лесу, словно ему задание дали — перекрыть дорогу.

— Если тебе верить, то все вокруг — часть заговора злобных темных магов, — раздраженно бросила Дианель.

Я пожала плечами — и спешилась. С троллем нельзя договориться, а конных поединков за прошедшие два дня мне хватило на всю жизнь. Нога немного ныла при ходьбе — но и только. Лес придвинулся совсем близко, и выяснять, где именно находится троллиная засада, я хотела бы на своих двоих. При всем уважении к вытерпевшей даже поездку в корабельном трюме копытной животине так все-таки было надежнее.

— Прижигать его будете сами, — заметила я, перехватывая повод явно задумавшейся о том, чтобы сбежать по своим делам, Ингрид. Она была умной, удивительно бесстрашной — но вредной до ужаса. Иногда по крайней мере.– На меня не рассчитывайте.

— Больно надо, — отмахнулась чародейка. — И что тебе на коне не сидится?

— А ты сражаться с троллем на паникующей от его вида лошади хочешь?

Чародейка хмыкнула — но тоже спешилась За ней последовали и савр с магом.

— Лекса, ты ведь видела троллей на родине, так? — полюбопыствовал Витор.

— Видела.

— И какие они?

— Не буду портить сюрприз.

Не то чтобы мне хотелось вспоминать о том, когда я их видела. Да и значения это не имеет.

То, что в лесу и правда есть кто-то, кого там быть не должно, было понятно хотя бы по тому, что лошади начали волноваться почти сразу, стоило нам углубиться по дороге под сени осин. То тут, то там попадались по обеим сторонам дороги не поваленные, а явно вырванные с корнем немаленькие такие деревья. Птицы пели где-то в отдалении, а вот все вокруг нас было окутано напряженной, давящей на разум тишиной.

Чем дальше мы шли в лес, тем сильнее упирались лошади. В какой-то момент до моих ноздрей донесся неприятный запах зловредной магии — где-то в большом отдалении и, на удивление, в стороне от дороги. Я вышла вперед, намереваясь найти просеку в тех местах, где живущий в лесу тролль выходил к дороге ради нападения на обозы. Шла быстро, не таясь. Завернула за поворот дороги, принюхиваясь…

И куча веток по левую сторону от меня вдруг ожила, распрямляясь с диким ревом. Ингрид рванула прочь, вырывая поводья из руки. Слишком резко, слишком сильно — и я шлепнулась на спину, потеряв равновесие.

Лес наполнился ревом, криками и ржанием испуганных лошадей.

Над головой пронесся огненный росчерк. Огромный, в три человеческих роста тролль, зарычал пуще прежнего — и рванул к магикам и савру, едва на меня не наступив.

Я перекатилась, вскочила на ноги. Огляделась.

Лошади — все четыре — неслись прочь по дороге. Арджан взмахивал клинками, не давая троллю пройти. Чародейка воздела руку, что-то призывая с небес, яростная и опасная. Одетая в одну набедренную повязку из шкур серокожая громадина пыталась достать дубинкой неожиданно верткого ящера. Витор что-то скороговоркой бубнил себе под нос, стоя дальше всех.

И нож, и меч скользнули в руки.

— Эй, туша!

Троль продолжил наступать на савра.

Вот же…

От Огня, сегодня уже давашего силу и исцелившего рану на ноге, остались жалкие угольки. Я направила один из них в нож. Шагнула вперед, целясь в оказавшуюся перед лицом серокожую ногу.

Огонек вспыхнул — и угас. Нож сломался, не пробив шкуру твари.

Тролль ко мне даже не повернулся. Ударил дубиной по Арджану. Савр увернулся, атаковал в ответ, но клинки отскочили от крепкой шкуры. Удар дубиной — и мощеная дорога обзавелась выбоиной. Саврв вновь достал неповоротливого врага, но клинки опять отскочили от шкуры.

Я сжала зубы, заставляя все оставшиеся угли ярко вспухнуть. Огонь прошелся по мечу, тролль, даже не видя меня, очень вовремя переставил ногу, и клинок разрезал воздух. Монстр взревел, раскручивая дубину чтобы задеть и меня, и савра, и чародейку…

И яркое пламя обрушилось на него с небес. Нос заложило от резкого запаха паленой шерсти. Повязка на тролле вспыхнула. Серокожий монстр швырнул дубину прочь и ломанулся сквозь лес с дикими воплями.

Туда, откуда доносился привлекший меня запах темной магии.

Чародейка покачнулась, едва не упав. Ей содеянное далось нелегко, но выглядела она более чем довольной результатом.

— Идем за ним, пока пламя Ашура не погасло, — устало, но с победными нотками в голосе призвала Дианель.

Смотрела она при том на меня.

— Лошади… — начал было Витор.

Чародейка его перебила:

— С ними Милт договорился, они вернутся в лагерь. Идем, пока не пришлось начинать все сначала.

— Там что-то есть. Темное, — заметила я.

— Ну значит идем осторожнее, — недовольной неудачей Арджан лязгнул челюстями.

Он перехватил поудобнее мечи и быстрым шагом устремился вслед за троллем. Выследить монстра было легко — по поваленным деревьям и отвратительному запаху, и потому ящер быстро перешел на бег, желая настигнуть цель. Мне пришлось перейти на бег чтобы не отстать от мощного савра. Нога этому рада не была.

Мы углублялись в лес. Магики остались позади.

Впереди показалось небольшое озерцо. В нем маячила голова тролля.

Ах ты ж тварь!

Я прибавила ходу, призывая все оставшиеся крупицы Огня и игнорируя прошившую тело насквозь боль. Выбежала на берег — и едва успела увернуться от еще одной серокожей громадины. Эта тварь была меньше — но столь же злобной. Одетая в набедренную повязку и куртку из шкур, вооруженная дубиной, она с яростью бросилась на нас.

От ошейника на ее шее и несло магией, привлекшей меня.

Я уклонилась от удара. Всполохи огня сбежали по мечу, окутывая его белым пламенем. Выпад, удар — клинок прошел сквозь шкуру, достал до кости.

Но, увы, одного удара недостаточно чтобы остановить такое сушество, а магики далеко.

Второй тролль взревел и бросился на нас. Черная кровь лилась на траву из разорванной ноги — но монстру было плевать.

Я в последний момент успела убрать голову. Дубина тролля протела настолько близко от головы, что взлохматила волосы порывом ветра. Тролль ударил вновь так быстро, что пришлось прыгнуть в сторону. Поврежденную в меле ногу прозила боль, и я упала на траву, потеряв равновесие. Перекатилась и уведела, как из пасти савра, издавшего резкий свист вырвалась волна огня, окатившее приблизившееся чудовище. Шкуры на тролле вспыхнули как факел. Рычание перешло в визг — и тролль плюхнулся к своему товарищу в озеро, окатывая все вокруг волной брызг.

Я медленно поднялась на ноги.

К нам добежали Дианель и Витор. Чародейка, не сбавляя шага, швырнула ближайшую торчащую троллиную голову сгусток магии — но тот серокожий под водой, и заклинание прошло мимо.

— Вот же… — выругалась Дианель. — И что делать будем?

Я задумалась. Надо выманить их из воды и не дать вновь туда сбежать.

— Грозу вызвать сможешь?

— Я могу, — неожиданно заявил Витор. — Только времени много нужно будет.

— А мы и не спешим, — ответила Дианель.

Тролли из озера выходить тоже не спешили. Переплыть его они вряд ли сумеют — слишком тяжелые твари чтобы на воде держаться. За толстокожесть приходится платить. К тому же тот, что в цепях, прикован магией к пещере неподалеку, около которой, кстати, кострище огромное. Под троллиный размер.

— Я могу быстро призвать молнию, — задумчиво произнесла Дианель. — Но обратно понесете.

— Молний нет, — раздался глухой бас со стороны озера.

А я еще думала что голос Арджана — низкий…

И вообще — троллям разговаривать обычно не положено. Хотя у нас их просто никто не спрашивал особо вроде бы…

— Что? — Витор нашелся первым.

— Нет молний. Мы сдаваться, — это говорил тот тролль, которого мы первого в воду загнали.

— Что⁈

— Мы сдаваться. Белый флаг. Говорить. Дого… Дог… Говорить. Мир.

Второй тролль энергично закивал. Или… закивала? Шкура на серокожей громадине оплавилась, и теперь была видна, скажем так, ее половая принадлежность.

Маленький лоб, сплюснутая голова, полное отсутствие волос… И полный какой-то звериной грусти взгляд. До того этих двоих мне не удавалось рассмотреть как следует, но теперь было видно, что оба тролля похожи друг на друга.

— Мы давать сокровища, — тот, дальний, сделал к нам несколько шагов. — Вам сокровища. Вы уходить. Мы жить. Вы жить. Мир.

— И какие у вас сокровища? — я все же вернула меч в ножны. Все равно толку от него — никакого.

— Железо, — проскрежетала… троллиха? Тролка? — носить железо. Ты носить, — она ткнула в меня, — он носить, — палец указал на Арджана, — мы не носить. Сокроища.

— Доспехи? — Витор нахмурился. — Откуда они у вас?

Тролли переглянулись.

— Люди в железе приходить. Мы — бить. Люди уходить без железа.

Что-то мне подсказывало, что если вдруг первый тролль проигрывал, то бежал сюда — и в дело вступала его сестра или кто она там. Немудрено что рыцари их боялись. Небось несколько попало в западню, позорно лишились доспехов с мечами, а то и коней, и наверняка потом начали баять что, мол, тут не тролли, а какие-нибудь ужасы, огнем не берущиеся, живут.

Вот только… Мне вообще-то головы их нужны. И чтобы они отсюда убрались. И что это за цепь?

— Вы мешаете людям ходить по дороге. Это должно прекратиться.

— Мы не уйти, — грустно сказала троллина и потрогала ошейник. — Мы сидеть здесь, пугать и забирать все. Или умереть.

— Забирать все? — Витор нахмурился. — Что — все?

Тролли переглянулись — и синхронно пожали плечами.

— Люд возить. Мы — брать что возить. Вы — смотреть что мы брать, — они указали на пещеру.

Я указала головой магу:

— Проверь. Иллюзию распознать сможешь.

Витор направился к пещере, на всякий случай подняв палку и запалив ее короткой магической вспышкой.

— Кто одел ошейник?

— Ош… что?

Мда, негусто они знают человеческий язык.

Я похлопала по шее.

Троллина грустно потеребила железку.

— Человек. Как он, — она указала на входящего в пещеру Витора, — и как ты, — теперь уже на меня.

— Как я?

Это кто же такой?

– Человек. Темный. Похож.

— Мужчина со кожей как у меня?

Второй тролль закивал.

— Мы жить лес. Сами жить. Охотиться. Говорить с теми, кто хранить лес. Они учить нас говорить как человек. Мы учиться. Много учиться. И говорить. Они — летать, они бежать, а мы — смотреть. Они — приходить.

— А потом приходить он, — троллина еще раз поскребла ошейник, — мы думали — они. А это — он. И еще — такие. Темные. Огонь… Жжжется. Мы не любить огонь. Темные люди принести огонь и заставить нас идти сюда. Я — сидеть тут. Брат — мешать дороге и забирать все. Темный человек приходить.

Витор вернулся из пещеры, несколько удивленный.

— Там и правда немало железяк, помятых, словно от разных комплектов. Сосуды с зерном. Бочки с маслом и вином. Еще больше кусков ящиков, остатки тканей, какие-то игрушки — словно там было много разных товаров, и их забрали. А, и еще — конские упряжи.

— Мы забирать все с дороги. Темные люди забирать у нас.

— А неплохой источник дохода, — усмехнулась я. — Надо бы узнать, кто из дельцов Гослара ассортимент товаров расширил. Мда…

Почему-то убивать этих существ мне хотелось. За что, собственно? Судя по тому, что говорили старосты на хуторах — караванщики и их люди сбегали сами, едва поняв, что тролля не берет ничего. Да и, выходит, они тут и сами пострадали.

Тролли, если обучены речи, — местных видать фронде из ныне загубленного Круга учили, — врать вряд ли смогут. Мозгов не хвататит. У них-то вообще мозгов немного, и, что еще смешнее — если голову отрубить, и тело не сжечь, то новая голова вырастет. Небыстро — но вырастет.

Хм…

Я посмотрела на Дианель. На Витора.

— Ты что задумала? — прищурилась чародейка.

— Вы с ошейника магию снять сможете?

Витор подумал. Потом произнес длинную скороговорку — и бросил в троллину мятного запаха чары.

— Смогу. Проще только разорвать связь у пещеры, я там видел направляющий камень, к которому нить подчинения прицеплена. Но смогу.

Тролль попытался приблизиться еще к выходу из озера — благо пока показался только по пояс, не больше.

Дианель выразительно подожгла ближайшую сухую ветку.

Тролль шагнул назад.

— Эй, тролль. Мы освободим твою сестру. Снимем ошейник. А взамен ты нам голову отдашь.

— И мир?

— Мир.

— Свобода! — троллина начала вылазить из воды. — Я уходить!

— Э, сначала голова.

— Или гроза, — Дианель подожгла еще одну ветку.

— Мир! Мир!

Отрубание головы троллю, даже предварительно эту голову подставившего — то еще развлечение. Благо, с помощью чародейки и ее огня, окутавшего мой клинок, все удалось, пусть и не сразу. Витор же снял заклинание с камня.

Не знаю, что меня позабавило больше: вид обнявшихся троллей, уходивших дальше в лес, при том что троллина поддерживала своего безголового брата, или постоянно болтавшая о мире и всем хорошем, — в силу умений, — троллья голова, которую нес на поясе Арджан.

Заткнулась голова только когда мы глубокой ночью вернулись к лагерю у ристалища. Видать, новая отрастать начала.

Некоторым бы людям срубить так вот голову не помешало бы. И отросла бы — новая, без идиотских мыслей о том, чтобы троллей неволить и на людей натравливать.

Но теперь мы хотябы точно знаем, что у южан из свиты принца рыльце в пуху по самую макушку. Осталась всего ничего: узнать, куда товары девались, кто принцессу проклял, кто из южан — Лоак и при чем тут кинжал на боку молодого мага. Так, сущие пустяки.

Глава 20 Гослар. Вопросы…

Гослар не изменился с тех пор, как я была тут в последний раз. Все те же хаотично построенные низкие одно- и двухэтажные домики за первыми воротами и старая крепость рядом с массивными домами самых богатых жителей за вторыми. За эти вторые, кстати, без приглашения не пускали. У меня приглашение было — одноразовое. И предполагавшее необходимость под присмотром стражника отправится прямо в герцогскую резиденцию, в небольшой замок, чуть расстроенный из форта-донжона вроде того, где в лесу кто-то зачем-то спрятал кусок черной призмы. Здесь на третьем этаже и располагались покои самого герцога, его почившей супруги и их наследников. И именно в эти покои мне и надлежало проследовать.

Точнее, мне надлежало сначала подождать на первом этаже в приемной для просителей, пока его светлость освободится от дел — и потом проследовать наверх вместе с герцогом.

Не то чтобы я горела желанием все это делать — но правителям не отказывают. Да и, определено, посмотреть на проклятую своими глазами стоило.

Схватка с троллями не прошла даром, бумаги, позволявшие пройти в город, мы получили, и с утра воспользовавшись ими, прошли за первые ворота.

Я, забросив вещи в комнату-клетушку на втором этаже постоялого двора с каким-то петухом на вывеске, отправилась прогуляться по городу — и тут же привлекла взгляды и хозяина гостиницы, и посетителей, и всех окрестных жителей. Еще бы — девушка с оружием, да еще и с платком на лице, да еще и смуглокожая. И ладно — постоялый двор, он тут был не самого лучшего пошиба и привлекал внимание не самых богатых и законопослушных личностей, так что плевать на все пересуды здесь. Где-то в Госларе отирается этот южанин-Тень, который наверняка заинтересуется происходящим, но пока я его не чувствовала — и ладно.

А вот если жить у Берта, за вторыми воротами — то все мои, да и остальных моих спутников, движения на виду будут у знати. Да и у герцога тоже. Но надо будет заглянуть к рыцарю. Возможно он что-то знает. Заглянуть, а не селиться.

Несмотря на то, что пустили нас в город с рассветом, я все же успела выяснить, где находится источник колдовства, чей аромат зловредной магии бросился мне в нос еще когда мы только в первый день в лагере у ристалища место заняли. Запах привел меня к дому кого-то явно небедного. Без всяких вывесок, из всего интересного — только скрещенные мечи на воротах — не то родовой герб, не то просто украшение. Внутрь залезть хотелось — но это было бы верхом глупости. Пока.

Фронде с Витором и Дианель обещали понаблюдать за домом и его обитатели. Савр нашел себе развлечение в виде попыток померяться силами в руках со всеми окрестными мужчинами, которые почему-то не теряли энтузиазма, несмотря на явный перевес ящера в размерах. А я… Я отправилась к герцогу. За голову тролля полагался не только проход в Гослар, но и обязанность прийти и осмотреть принцессу. Ладно хоть без очереди — рыцари из Леса еще не вернулись.

На обратном пути наверное к Берту и заверну, что тянуть.

Ждать герцога пришлось долго. Я успела уже пересчитать раз десять количество камней в стене напротив — и заставить приставленного ко мне стражника едва ли не мелкой дрожью дрожать. Для последнего всего пары взглядов хватило. И что это он?

— Что, я такая страшная?

Худой мужчина в цветах Гослара, кажется, трястись еще сильнее начал.

— Нннет, госпожа.

— А что тогда боишься?

Стражник сглотнул. Провел рукой по бригантине, словно проверяя, на месте ли она.

— Вы похожи на од-одну женщину.

— А. Ясно.

— Она с юга была. И прямо на площади голову человеку отрубила. Просто так. И ушла, словно и не было ничего. Ни один мускул не пошевелился. Об этом каждый в городе знает.

— О как. А за что убила-то?

— Не знаю, — кажется, стражник, высказав свой страх, немного приободрился. — Никто не знает. Хороший был человек. Говорят, что мол неверная жена, которую он схоронил, так свой характер проявила.

Не схоронил, а Сурту пожертвовал, отравив. Ну да ладно, мелочи.

— Теперь каждый мужчина боится, что Смерть за ним придет. Южане они… Не такие как мы, — выкрутился словоохотливый мужчина, поняв, что меня чуть не оскорбил.

— Даже те, которые приехали вместе с принцем?

Стражник побледнел и сглотнул. Он обернулся по сторонам, и, уверившись что в крошечной каморке «ожидающих аудиенции» мы одни, прошептал:

— Они еще хуже. Намного хуже.

Вот как…

— Реис, не приставай к гостье своими разговорами, — из кабинета наконец появился герцог, — можешь идти на пост.

— Но… — стражник с подозрением уставился на меня.

— Иди. Это приказ.

— Да, господин, — стражник кивнул и чуть ли не бегом покинул каморку ожиданию.

— Идем. Надеюсь, Реис не доставил хлопот? Он, скажем так, не самый разумный из моих людей. Зато верный. Мне.

Герцог проигнорировал желание кого-то из молодых рыцарей, стоящего у входа на третий этаж присоединится к нам, остановив охранника движением руки. Он вновь прошел первым в узкую дверь, продемонстрировав свою спину.

— Он боится, — заметила я.

— Все боятся, — спокойно парировал герцог. — Когда среди бела дня убивают одного из благовидных жителей города — это оставляет след. Не говоря о том, что кто-то может взять и пример с такого вот поступка. Например — попробовать отрубить голову герцогу.

— Даже так… Соболезную.

— Мой отец скончался в своей постели. Хотя после того случая на люди выходил в доспехах.

— Но вы, как я смотрю, от него отличаетесь, — заметила я, продолжая следовать за герцогом в дальнюю часть покоев правящей династии Госларов.

Не слишком роскошно, надо признать. Стены толстые, комнаты маленькие. Мебель добротная — но простая. Только ковер в коридоре с теплым ворсом, каким больших денег стоят, и выдает средства герцога. Ну и мечи из хорошей стали да доспехи, то тут, то там установленные.

— Я знаю достаточно о том, кто ты, Служительница. И знаю, что ты выносишь приговор тем, кто заслужил его. Тем, кто погряз во тьме и не готов вернуться к свету. Я же, смею надеяться, не из таких. К тому же, — уже более ровно продолжил герцог, — если ты и твой Владыка захотите моей смерти, то совершенно неважно, как я ее встречу, лицом или спиной к пламени.

Это правда. С Огнем не совладать никому. По крайней мере — никому из обычных воинов, а герцог был обычным. На нем было ни тьмы, не магии — ничего. Просто человек, причем человек усталый.

И дочь его, юная красавица, прожившая пару десятков с лишним зим — тоже человек.

Почти.

Принцесса лежала на роскошной кровати под балдахином. Она казалась спящей — но разбудить ее было нельзя.

— Она просто легла спать — и теперь вот такая. Есть и пить не выходит, зубы ничем не разжат. Но и не худеет. И ничего… Словно время над не властно, — герцог с сожалением посмотрел на дочь. — Я не лучший отец. Сын подумывает, как отправить меня на Дорогу, дочь кто-то проклял, за младшей увиваются все, кому не угодил сын… Ладно. Это к делу не относится. Тебе, Служительница, благо на власть плевать. Сможешь помочь?

Просто очень усталый человек. Настолько усталый, что готов любого просить.

— Жрецы ничего не сделали. Старик-волшебник так некстати умер, а его наследник мал еще, хотя успехи делает. Но сразу сказал, что ему не по силам разобраться. Даже Андриана друзья ничего не сумели. Ты — Служитель. С тобой — магики. Вы сможете помочь?

Вместо ответа я принюхалась.

И замерла.

Ничего. Точнее…

Я подошла ближе.

Что-то было. Там глубоко-глубоко внутри, кажется, не тела даже, а разума принцессы. И все.

Она словно бы… спала? Нет. Тут была магия — но иная. Не проклятийная. Даже не темная.

Да, с таким не справится жрец. Это не магия Сурта. Что-то иное. Иное, что кощунственно уничтожать силой Фитая. На что не загорится огонь.

— Мне нужно заняться расследованием. Когда я узнаю, кто это сделал, тогда, думаю, смогу все исправить.

Герцог кивнул. Выглядел он чуть менее усталым. Хотя, быть может, просто хватался за любую соломинку.

Интересно. Очень интересно.

Ладно что хоть выпустили меня из резиденции герцога без проблем. А то был случай, когда также просили разобраться с проклятием — и когда выяснилось, что дело в запущенной чахотке, а Фитай в милосердии болеющему отказал, как меня в темницу отправить пытались. Словно это мой выбор был.

Подумав, я решила отправиться к Берту. У меня были к нему вопросы, и немало. В особенности — о смерти старого мага.

То, что не давало принцессе проснуться — не было проклятием. По крайней мере — было не только проклятием. Что-то темное было внутри, но сама магия просто… просто была, и все. Принцессу в ее состоянии поддерживала именно магия. Самая обычная магия. Надо и магиков расспросить, как такое возможно, и попробовать выяснить, не был ли старый волшебник или его ученик замешаны в чем-то колдовском. Конечно, случаи смешения магии и колдовства были редки, но все же, в теории — не невозможны.

И, быть может, Берт что-то знает о южанах. Вдруг. К тому же действительно стоит опираться на кого-то из местных, хотя бы поначалу. Может быть рыцарь что-то и том доме с чем-то колдовским внутри расскажет.

Берт был у себя. Тренировался на заднем дворе своего довольно-таки небольшого, но двухэтажного и довольно красивого особняка. Рядом разучивал упражнения с деревянным мечом Ивер.

— О, и ты тут, Лекса. Не хочешь небольшую разминку? Так, ненадолго. Любопытно, научился ли я чему-то за все прошедшие годы, или все же нет. До трех касаний.

Ивер остановился, смотря заинтересованно.

Я могла отказаться. Но зачем? К тому же Берт выглядел искренне желающим померяться силой. Доказать самому себе, что прошлое поражение было лишь случайностью.

И, надо признать, шансы у него на это были. Чувствовалось, что опыта у него стало больше, движения — вернее, связки — гармоничнее, а глаз — острее. Рыцарь больше не поддавался на провокации, не лез необдуманно в драку…

Но скорость и резкость он уже начал утрачивать. К тому же я воевала больше, чем он жил на свете, так что сошлись мы на ничьей. Возможно, мне следовало быть чуть внимательнее и двигаться так быстро, как я могла… Но любопытный Ивер меня останавливал. Может это было и высокомерием, но мне не хотелось унижать рыцаря. Наше столкновение с самого начало было по сути своей нечестным. Все же Берт — не Арджан, у него такой силы и роста нет, а в остальном все козыри — мои.

— Я вот спросить хотел, — после короткого спарринга Берт повел и меня, и оруженосца в столовую на чашку чая и перекус, — ты, Лекса, с юга — по лицу. Но сражаешься почти как рыцарь. Как так?

Я откусила пирожок с повидлом. Поднос с выпечкой был водружен на стол немолодой служанкой Берта. Она же принесла чай — и исчезла где-то на кухне.

— Меня учил Рыцарь Пламени, — скрывать это не было смысла.

— Рыцарь Пламени? Это Служитель-мужчина?

— Нет. Просто воин, сражающийся в честь Фитая, а не за честь сеньора.

— И он, ну, не был… Как ты?

— Он был обычным человеком, если ты об этом. Мог призывать огонь — редко. И все.

— И так можно… — задумчиво проговорил Берт.

Неожиданно в дверь постучали, и рыцарь пошел открывать. Ивер, немного искоса посмотрев на меня, все же спросил:

— Ваш меч — волшебный? Вы поэтому смогли нежить в той башне убить?

— Упокоить. И нет, не совсем. Это — дар Фитая, Владыки Огня, а не свойство меча.

— И как можно его получить?

— По-разному, — я коротко улыбнулась, — например, защищать людей от чудовищ.

— А…

— Лекса, думаю, вам все же стоит переехать, — Берт вошел вместе с Арджаном, который держал в руках вещи, при том — не только свои.

— Что случилось?

Вот точно ничего хорошего…

— Дианель со мной связалась, — провел языком по зубам савр, — они поссорились с хозяином усадьбы, за которой смотрели, и не хотят возвращаться на постоялый двор. Предложила остаться здесь.

— Поссорились с хозяином усадьбы — это как? К нему что ли влезли?

Арджан только зубами щелкнул.

— Видимо, это — ответ «да», — я поднялась из-за стола. — Ладно, пошла за вещами. Надеюсь, господа магики догадаются прийти сюда и не найти проблем по дороге. Говорят у герцога глубокие темницы.

Как бы то ни было — догадались. Жаль было уплаченных за ночлег в таверне комнат, но что уж тут. К тому же у Берта и правда были обережные круги во всех спальнях, и гостевых в том числе.

Ближе к закату мы все собрались в столовой. Магики вернулись недавно и выглядели так, словно несколько кругов по городу навернули.

— В общем, нечисто что-то с этим домом, — заметил очевидное Витор. — Мы решили проверить, что там за магия. Так-то ее следы из пристройки шли пустующей. Залезли под отводом глаз — а там возьми и проявительный контур появись. Ну мы и оттуда. Все еще под отводом — но в доме кто-то из южан, кажется, был. Мы думали — пронесло. Так нет же — южане, трое, с оружием, за нами потом по городу ходили. Мы их со следа — они его берут. Мы их опять со следа — они опять. Как привязанные. Насилу сбили их перед тем как сюда идти. Не хватало еще в этот дом хвост привести.

— Да пусть попробую сюда сунуться, поганцы, — Берт опер мощные руки на стол. — Они не граждане даже, не то что не стражники, нечего им мечами-то размахивать. Принц думает, что коль из путешествия, отцом оплаченного, кстати, привез друзей новых да знания о том, как все хорошо устроить и денежки грести, то властителем мира стал. Не бывать этому.

— А что, правда зарабатывает хорошо?

Уж не на краденных ли товарах?..

— Ну уж не знаю, но один его друг-южанин стал партнером в мелкой лавочке, которой Дикон владеет. И дела у них в гору пошли, ассортимент расширился — тогда как Дикон-то всегда дуб дубом, наследство все промотал. Он даже себе дом купил за воротами. Жил в предместье до того, а теперь вот может себе дом у Грега Калина выкупить.

— Это случайно не поместье с перекрещенными клинками на воротах? — все так просто?

— Оно, оно, — кивнул Берт. — Калин давно искал, кому продать. Дом старый, он в Госларе и не бывал, живет у себя в имении. Но все никак. А Дикон взял, не торгуясь. Недавно совсем. Пару месяцев тому, кажется.

Что ж, по всему выходит, что во всем принц виноват. Вот только как это доказать? Ему-то голову отрубить можно, конечно, но потом город в крови утонет, если сторонники Адриана, а они наверняка были, и не только южане эти, решат что я заодно с герцогом. Да и не факт что со смертью принца заклинание на его сестре рассеется.

— А вы не знаете, что могло храниться под домом Калина? — спросил Витор.

— Под домом? Да понятия не имею. Хотя подвал там есть, да. Вино там дед его хранил. А это важно? Могу расспросить, если надо.

Маг задумался.

— Пока не надо. Но может быть туда ход какой есть еще?

— Чего не знаю, того не знаю.

Берт побарабанил пальцами по столу.

— Был бы старый маг жив — он бы может и сказал. Он много знал, любил город, изучал карты днями. Чудной был, но с добрым сердцем. Ученик его может и знает что, а может и нет. Он вон ночи напролет сидит в башне наставника, пытается свое обучение завершить. Такой молодой — а уже придворный маг. Но старается, что сказать…

Такой молодой — а придворный маг.

Лоак всегда был около правителей.

Может мы не там ищем? Ночные бдения… Да и вообще поговорить с этим молодым волшебником не мешает, надо признать.

— В последнее время, мне Ритти Одноглазый вчера за элем поведал, около башни и вовсе завывания чудные слышаться. Поговаривают, что мальчонка дух наставника призвать хочет.

Даже так…

— Надо будет пойти и посмотреть, — я поднялась на ноги. — Пообщаться.

Дианель и Витор устало переглянулись. Фронде же обернулся в кота, явно намереваясь пойти со мной.

— Скоро вернусь, — я отправилась за кольчугой наверх.

Стоило нацепить всю броню перед тем как идти пообщаться с малолетним магом. Или древним колдуном?.. Во втором случае никогда не знаешь, что пригодится.

Берта удалось отговорить следовать за мной. Основным аргументом было то, что его присутствие около башни магов может вызвать вопросы, а мне вроде как терять нечего. Хотя, на деле, просто она, башня, находилась недалеко от резиденции герцога, и Андриан, если он там, мог два и два сложить. Лучше было не рисковать. Не знаю, пожалуются ему южане или нет, но лучше все-таки не показывать всем и каждому, что Берт во всем с нами. Ему еще тут жить.

Со мной пошел савр, не то что бы попугать юного мага, не то что бы потом все чародейке рассказать, и фронде, но он в кошачьем быстро скрылся где-то в городских кварталах.

Где находилась башня мага я помнила по прошлому визиту в город. Хотя могла и без всякой памяти идти, просто ориентируясь на запах магии. Что-то в этой башне происходило. Что-то масштабное…

Башня находилась в своеобразном тупичке, зажатая между стеной и складами, и оттуда действительно доносилось бормотание. А еще магия сейчас скручивалась внутри строения в такой тугой клубок, что я бы почувствовала ее, наверное, от места, где ристалище было, или и вовсе от леса.

Что этот малолетний маг там устроил?

Я перешла на бег, доставая меч. Арджан без всяких слов обогнал меня и снес своим телом входную дверь.

Кажется, где-то неподалеку бряцали чьи-то доспехи. Магия происходящего в башне явно привлекла не только меня с савром.

Первый этаж — пусто. Что-то вроде прихожей, уставленной книгами и заваленный пергаментами, часть из которых догорала в затухающем камине.

Короткий забег — и на втором этаже, в круге ритуальных линий обнаружился парень-волшебник. Он стоял сейчас спиной к нам, занеся кинжал над распростертым на каменной плите телом. Пацан проговаривал странные, непривычные мне звуки заклинаний. К каменному кинжалу в ладонях стремилась энергия. Еще мгновение, и…

Я прыгнула, сбивая парня с ног. Кинжал выпал из его руки — и я успела подхватить оружие до того, как малец даже подумал о том, чтобы вернуть его.

Магия разноцветным потоком рванулась во все стороны, уничтожая валявшиеся в помещении пергаменты и сжигая книги. Пацан, не то ударившийся головой при падении, не то не выдержавший срыва ритуала сейчас лежал на каменном полу без единого движения.

Я поднялась, сделала шаг вперед, желая убедить жертву на каменной плите в том, что опасности больше нет…

И поняла, что на алтаре лежала кукла. Деревянная кукла!

Великие Владыки, это что еще за ерунда?

Кто-то по-прежнему приближался к башне — из узкой бойницы зала я видела в темноте чьи-то фигуры, даже факелов с собой не захватившие. И их было много. Очень много.

Что, идиотка, довольна? — раздался резкий, немного скрипучий голос в моей голове. — Мозгами Владыки обделили — значит упорством брать надо? Такой план испортила…

Что? Это не может проклятием. И магией… Или может?.. Огонь тих. Огонь не видит угрозы.

Я посмотрела на кинжал, который так и не выпустила из руки все это время. Каменный, с примитивными знаками. Словно бы… живой?

Да, да, дубина стоеросовая, живой. И если и ты быть живой хочешь, то вали немедленно в подвал. И Савву захвати со своим дружком. Иначе принц и его прихвостни и его, и вас на куски разорвут.

Я принюхалась. Никакого отвратительного запаха черной магии. Ничего настораживающего. Только голос в голове.

И приближающееся бряцанье доспехов.

Ну же, уходи! Я расскажу о том, что в городе творится, только шевелись!

Сколько их тут — десяток? Два? Три?

Убийства принца нам вот точно не простят.

— Арджан, бери пацана и пошли вниз, быстро.

Ящер, до того, кажется, не заметивший моего диалога с кинжалом, спорить не стал. Подхватил бессознательного юношу — и направился следом за мной вниз по лестнице.

Отлично. Дожили. Я руководствуюсь мыслями разумного кинжала. Прекрасно, просто прекрасно.

Хотя были у меня идеи о том, кто со мной говорил на самом деле. Но пока их проверка могла бы и подождать.

Глава 21 Гослар. Некоторые ответы

Внизу обнаружился проход в подвал, который я едва успела запереть. К башне уже приближались воины, скрывавшие лица платками — так, как было принято на востоке.

Иди вперед. Проход за бочками, почуешь.

Альтернатива — драться со всеми здесь и сейчас, и эту альтернативы стоило оставить на потом. Подвал был — всем подвалам подвал. И дверь в него была крепкая — но пропускавшая лучи света. Иначе даже мое зрение вряд ли бы помогло.

Времени долго искать проход за бочками руками не было. Разумеется, клика принца, который решил не брать на — арест? Убийство? — парнишки-мага стражу, нас видела. И теперь те, кто первыми добежал до двери в подвал пытались ее выбить.

Башню над нами заполонили возгласы людей, потерявших свою добычу.

На подземном этаже башни не было ничего кроме, собственно, бочек, хлама, старых ящиков — и овального прохода куда-то прочь, скрытого иллюзией настолько примитивной, что я бы ее наверное и без чутья опознала.

И не надейся. Потом путь все время прямо и один раз, в конце, налево. И живее только. Я усилю иллюзию, когда мы пройдем, но колдун ее снимет рано или поздно.

— Идем, — я поманила за собой ящера.

Благо, савр никаких вопросов не задавал. Проход в подвал под ударами сторонников принца держался, и начал трещать только когда мы пошли уже почти сотню шагов по длинному каменному тоннелю, пропустив пару ответвлений по пути. При том дверь, несмотря на треск, пока не поддавалась. Не поддалась она и тогда, когда мы свернули налево — и уперлись в конец хода, узкий, ведущий к воде — и перекрытый решеткой.

Ах ты…

Спокойно. Она не настоящая. Иди ближе и сама проверь.

Я подошла. Проверила. И правда — иллюзия. Причем различимая только с очень близкого расстояния.

Савр в нерешительность выглядывал из-за моего плеча, стегая хвостом Я вылезла первой, безжалостно давя страх, который испытывал слабый человеческий разум в тот момент, когда тело прошло сквозь несуществующий, но видимый и пахнущий пряностями металл.

Ход вел на берег реки. Тонкие камни у выхода явно были зачарованы на то, чтобы не пропускать воду. Интересно, интересно. Но, благо, было где встать. И куда переданного Арджаном пацана примостить, чтобы не в воду. Молодой магик так в себя и не пришел, хотя и дышал.

Вот и отлично. А теперь прояви свое человеколюбие еще раз и вместо спасения манекена позови с помощью маяка своего дружка-эльфа, иначе мальчик по твоей милости на тот свет отправится, и никакая твоя бездумная сила ему не поможет.

От кинжала сейчас исходил тонкий-тонкий запах магии. Не пряной и черной, скорее что-то, похожее не то на бриз, не то на заснеженные горы.

Взялся командовать еще…

Кто ты? Если ты демон или наваждение, то…

Ты хочешь ребенка спасти или нет? Сделай что-нибудь! По твоей милости я этого сделать не могу. Или для твоего Служения это слишком добрый поступок⁈

Парень правда выглядел скверно. Голова вроде цела — значит дело в последствиях сорванного ритуала, скорее всего. Ладно, правда — как я ему помогу? Огонь в таких вещах может и не подсобить, это ведь не черная скверна и не телесный какой недуг…

Я достала тот амулет, что выдал мне фронде еще перед Узаром, и сдавила его в руке. Надеюсь подействует, его-то магию я не чувствую. Савр вопросительно дернул хвостом. Я откликнулась:

— Подождем здесь пока.

Да и тут, немного в стороне от города, нас вряд ли будут искать вот прям сейчас. Со стороны подземного хода не доносилось никаких звуков, а из города наши фигуры в нынешней ночи не увидит и эльфийский глаз.

Надо только кое-что прояснить. Пока ждем.

Ты кто?

А то ты не догадалась. Лоак, великий и ужасный. Да-да, прямо вот такой великий и ужасный каменный кинжал.

Вот же…

Да, да. Поверь, я тоже не в восторге. Но если ты не хочешь чтобы в городе все окончательно вышло из-под контроля, то пока, уж прости, придется нам заодно быть. Тем более что ты десять минут назад надолго вывела из игры единственного человека, который пытался помочь мне бороться с тьмой, обосновавшейся в этом оплоте ходячих консервных банок.

Почем кинжал не жег мне руку своей чернотой? Почему не расцветал Огонь внутри, всегда так ярко откликавшийся на любое проявление не то что колдовства — даже магии ко мне?

Не потому ли, почему же и шериф Узара не вызвал никаких подозрений?

Кинжал молчал. Не то утомился, не то просто чувствовал, что если будет говорить еще — то отправится на дно речное. Так, чтобы вопросов меньше было.

— Люди принца взялись не только за нас, но и за дитя, — прошипел на саврском Арджан. — Но он делал что-то неправильное. Мы с ним — друзья?

— Думаю, если выбирать между ним и принцем, то я предпочту услышать точку зрения магика.

Интересно, почему люди принца именно сегодня решили прорваться в башню? Почувствовали ритуал?

— Что ж. Тогда нам нужно показать его долгоживущему.

— Он сам скоро придет.

— А.

Ящер щелкнул пастью — и уселся прямо на илистый берег с самым непринужденным видом. Ждать ему явно было не впервой.

Фронде пришел довольно быстро. Не пришел даже — прилетел какой-то мелкой пичугой. Осмотрел мелкого волшебника, покачал головой, сорвал с руки какой-то листик очередной, что-то пробормотал, покачал головой еще раз — и, призвав савра взять явно не способного идти дальше юношу на руки, направился куда-то обратно в переплетение подземных ходов, бросив мне, что нужно возвращаться в дом Берта через подземную часть Гослара.

Я лишь рассеяно кивнула, раздумывая о том, что делать дальше. Очевидно, что с пацаном без меня разбираться будут.

— Не думаю что Огонь тут мой поможет, — пробормотала я, смотря на воды реки, текущие совсем рядом.

Хотелось бросить туда кинжал и прогнать из головы все мысли.

— Думаю что вариант с твоими силами стоит оставить на крайний случай, — согласился фронде. — Ты идешь с нами? Сторонники принца рыскают по городу в поисках того, на кого можно выместить злость.

Я бы охотней выместила злость на них.

— Иду, иду.

Фронде бросил взгляд на кинжал. С любопытством, не более.

Интересно, видел ли он того, кто был внутри?

Видел. И сейчас видит, дети Жизни — не дураки. Вы собираетесь вообще делать что-то или так и будете стоять тут как истуканы? Пацан так к праотцам отправится. По твоей вине.

Вот ведь приставучий же…

Лезть обратно через иллюзию выхода было крайне неудобно. Как и парня через нее тащить. Но, с другой стороны, что сказать на воротах, особенно если учесть бессознательного ученика мага у Арджана на руках — никаких идей не было. Благо хоть строители Гослара явно позаботились не об одном выходе из крепости. Впрочем, не удивлюсь, если эти ходы прорыли после падения Первого Города, когда власть в этих землях менялась едва ли не ежедневно, и необходимость быстро сматываться не через главные ворота могла возникнуть у любого богача. Да и не только у богача.

Так и пошли мы обратно по переплетениям подземных ходов, которые тут, кажется, если не все, то многие дома соединяли. Благо, люди принца если сюда и спустились, то мы с ними разминулись.

Пока мы шли по очередному тоннелю, ведомые Милатиэлем, я задала вопрос Лоаку, или кем был тот, кто сидел в кинжале. Вопрос, который меня интересовал с самого Узара:

Я же твой враг. Почему ты со мной говоришь?

Что? Враг? Ты? Не смеши меня. Ты — недальновидный фанатик, сорвавший мой, взращиваемый десятилетиями, план по обретению хоть какого-то подобия тела. Но с чего враг-то? Я искренне рассчитываю, что в данных тобой клятвах, — да он издевается,— – есть та, которая предполагает необходимость исправлять причиненный собственными действиями ущерб. И, собственно, рассчитываю что ты поможешь мне разобраться со сложившейся идиотской ситуацией в городе, никого не поубивав лишнего в процессе. Ты и твои друзья. Только наследнику Обманутых, который рядом вьется, лучше не говори пока ничего, а то он от шока или бучу устроит, или попробует мое вместилище уничтожить. Придется обороняться, убивать глупого, но хорошего человека с не лучшими пра-пра-пра-пра и еще раз пра- дедом или столько же пра- бабкой. Вот оно кому надо? Тебе же убивать только тех, кто магию во зло использует положено, разве нет? А будет свара… Так что повторюсь — ты для меня не враг, а возможность. Будь врагом — мы бы сейчас не разговаривали. Хотя, признаю, силы твоего Владыки тебя могут и защитить… А могут и нет. И будь ты моим врагом — я бы попробовал это выяснить. Даже в нынешнем положении.

Что-то я вообще перестала понимать хоть что-нибудь…

Хотя одно было точно ясно — несмотря на то, что кинжал был вместилищем… кого-то, положим, верить на слово этому болтливому «кому-то» не стоило, я определенно не чувствовала от него никакого зла. Никаких ненужных запахов — кроме запаха магии. Немного необычной, похожей на ту, которую некоторые волшебники южан из живущих на отшибе, в джунглях, племен используют. Но — и только.

Буть дух враждебен — чутье бы не подвело. Уже бывало так. И тогда Огонь охватил меня даже без просьб…

И, это подсказывал уже здравый смысл, говорить о находке Витору и правда не стоило. Лоак для него — враг. Витор так воспитан. Но я чую здесь еще какую-то грань. Какую-то истину. Я хочу ее узнать. Кинжал уничтожить успею. Но сначала — правда. Огонь истины.

Дианель тоже лучше не говорить. Или попытается отобрать кинжал ради тайн того, кто в нем заключен, или расскажет Витору.

Остается верный чародейке Арджан, и эльф, который и сам все знает. Впрочем, с фронде скорее всего разговор состоится тогда, когда он этого захочет. Если захочет.

Одно ясно точно — если я хочу узнать, почему Тоа, колдун, прогнал демона Огнем, чистым Огнем Владыки, то с этим сидящем в кинжале духом придется еще поговорить. Хотя бы раз. И все же…

На мне ведь метка.

Ну да. И что?

Метка врага Семерки.

Что? Кто тебе такую ерунду сказал?

Перед глазами всплыл образ Витора.

Обманутый… Мда. Скверно же все обернулось, коль о нас такая память тут сложилась… Я расскажу все, что ты и твои друзья захотят узнать. Только держи мое вместилище поближе к себе, иначе Обманутый может догадаться. И Тоа — не колдун. Никто из нас никогда не использовал колдовские силы. Никто из нас не взывал к Сурту. Никогда.

Но принцесса… — тут до меня дошла одна неприятная правда , — и вообще, ты мои мысли можешь знать?

А как ты, по твоему, со мной общаемся? И — прости, но в этих мыслях нет ничего интересного. Жаль лишь что Тоа развоплотили, но радует что он сумел доверить хоть кому-то, пусть и тебе, и мою тайну, и свой камень души. Значит еще не все потерянно.

Камень души? Знак?…

Я окончательно перестала что-либо понимать.

Потом расскажу. А твоя непривычная к размышлениям голова по швам треснет.

Да пошел ты.

Мы наконец добрались до дома Берта. Ну как до дома — выбранный эльфом проход вывел нас прямо в подвал, за завал из какого-то хлама, который пришлось расчищать в основном мне. Интересно, Берт вообще знает что у него в подвале есть иллюзорная дверь?

Не знает — как выяснилось. Потому что пришел встречать нас с мечом в руке.

— Что произошло? И почему с вами ученик мага?

— Кажется, они что-то не поделили с принцем, — заметила я. — А еще он выполнил непосильное заклинание и было глупо оставлять его без помощи.

Ну что, почти правда.

А в мое время Фениксы и врать права не имели, между прочим.

Я не вру. Или рассказать правду о том, что мы видели?

Дух не ответил.

В доме началась суета. Фронде командовал магиками, савром и Бертом с домочадцами, прося принести то то, то это. Выглядел парень-магик и правда погано — бледный, почти не дышавший, словно того и гляди на Путь уйдет.

Твоими стараниями.

Да что ты.

А кто тебя лезть просил?

Так человек же был на вид…

А ты думать сначала не пробовала? Смотреть там по сторонам? К носу своему, или как вы там магию чуете черную, обращаться?

Вот же… А ведь и правда. Я была так уверенна в том, что напряжение магии и тело на столе чревато проблемами, что даже и не задумалась о том, что чувствовала — именно магию. Не колдовство, не суртовы чары — магию.

Ладно уже. Хватит на него глазеть, до утра Савва все равно твоими стараниями не очнется. А потом я с ним поговорю, придумаем как все объяснить. И как принцессу остановить, чтобы ее душа вечно в пламени горела…

Принцесса? Так…

Ладно.

Смотреть на то, как фронде читает заговоры, вываривает зелья и бусины свои с рук использует было довольно бессмысленно.

— В общем лично я иду спать, толку от меня все равно нет, — предупредила я. — Думаю, пока не стоит далеко выбираться из дома. Чтобы не происходило в городе, к этому точно причастен принц — и мы сегодня перешли ему дорогу. Может как парень очнется — что-то расскажет.

Возражать никто не стал.

Стоило добраться до своей комнаты и попытаться найти для кинжала место в рюкзаке, как дух завопил прямо в голове:

С ума сошла?!! Хочешь чтобы меня засек Обмантуый? Или чтобы на таком расстоянии поисковиком от суртоеда зацепило? Меня ищут, ты не чувствуешь что ли?

Я не маг.

Хотя в воздухе и правда что-то было.

Не маг. У магов мозги есть и умение ими пользоваться. Держи при себе пока, хотя бы до тех пор пока от этой семейки безумцев герцогской не скроемся. Иначе вы быстро в тюрьму отправитесь или на плаху сразу, с вами Адриан церемониться не будет. Ладно хоть аура твоя, Феникс, меня скрывает. В общем, при себе держи. Плевать как.

Я подумала, подумала — и нашла ненужные уже ножны от ножа, сломанного о тролля. Приладила их на пояс, утопила каменный кинжал так чтобы видно не было. Сойдет.

Ну так что с принцем и принцессой? Ты ее проклял? Или южанин?

Доверять говорящему кинжалу — безумство. Но выслушать его версию стоило, он-то точно что-то да знал.

Ее проклял идиотизм и жажда власти! Вот где была ты со своим мечом и огнем, когда надо было?

Что? Я где была? О чем это вообще?

О чем, о чем… Эта идиотка наслушалась всякого дерьма, сбежав из под папенькиного крыла, и где-то на побережье нашла себе возлюбленного и по совместительству — просвещенного, знающего о Вечном Великом Владыке Сущего, которого взбунтовавшиеся недруги посадили в клетку между миров.

О, я это где-то слышала. Типичная провопить суртопоклонников.

Именно.

Так, подожди. Ты намекаешь, что принцессе Селена, дочь герцога — суртопоклонница?

Не намекаю, а говорю прямым текстом. И не просто любительница Черного Огня. Вовсе нет. Она с братцем прознала о таинстве Перерождения.

Быть не может.

Самое мерзкое, последнее таинство. За убийствами, за испитием крови и поеданием плоти. За подчинением воли, за нечестивыми воззваниями.

Перерождение. Предложение Черному Дракону войти в тело.

Да, клетка надежно держит Сурта-Разрушителя. Но есть отвратительнейший способ, финалом которого является добровольное призвание сути Черного Огня в живое тело его Служителя.

Тело Служителя…

Если все проходит верно, то слуга, раб, теряет навсегда свою душу — но взамен получает черную силу. Способность менять сам мир по своей воле. Искажать все вокруг так, как хочется Сурту, или, как говорят те, кто идет за Черным Пламенем — так, как есть истинно. Они ведь верят, что именно Черный Дракон — отец всего сущего, и мы все — его дети. Верят, что Перерождение — это миг, в котором ты впускаешь в душу истинную суть мира.

Черный хрусталь, найденный на месте поднятия нежити в лесной башне заиграл совсем другими красками.

Чтобы провести Перерождение нужно было выбрать несколько точек или в местах, где темная сила была сильна сама по себе, вроде башни, в которой некогда были неупокоенные души, или в местах, которые колдовское присутствие оскверняло само по себе — вроде Круга фронде.

Подходили так же и места, где просто происходило что-то очень дурное.

Третья точка прорыва — в подвале дома с мечами?

Ага. Знаешь как прекрасно сидеть в кретинской каменюке, иметь из собеседников тринадцатилетнего мальчишку, чьего наставника «несчастный случай» унес, и понимать, что скоро в городе начнется?

Перерожденный изменяет все. Все вокруг. Изменяет. Искажает.

Если он появляется где-то, где есть люди — то начинается настоящий ад.

К тому же я в такой форме Двери закрыть не могу. Так что решил усыпить эту наивную идиотку, вместе со своим братцем верящую во все, что ей говорят, и тьму в тело призвавшую. Потом рассчитывал получить хоть какое-то сносное тело и дальше со всем разобраться. И что же? Один очень активный полоумный Феникс все испортил! Вот все! Ритуал мне сорвала, мальчонку едва не угробила, друзья твои в городе бучу подняли, в дом прихвостней принца забравшись… Теперь не удивлюсь если и принц выкинет что-нибудь поганое, устав ждать пока его сестренка и по совместительству владетель мозга, который у них явно один на двоих, проснется. А она проснется, мои-то чары Перерождение вечно не будут сдерживать, даже если часть Дверей и закрылась. Часть!

Для древнего мага ты слишком истеричен, — заметила я. — Особенно для древнего злого мага.

Злого… — кажется, или в речи духа появилась грусть? — мы никогда ничего не желали для себя. Хотели сделать мир лучше. Потом хотели спасти этот же мир от собственных открытий. И в итоге ничего из этого так и не сделали.

И что случилось?

Это длинная история, Феникс. И я расскажу ее. Когда мою магию перестанет подтачивать южанин, а недоперерожденная перестанет питаться Черным Огнем.

Я запомню.

Глава 22 Гослар. Рубин

— Ты что за ритуал проводил-то? — поинтересовался Витор после завтрака у пришедшего в себя Саввы.

Молодой маг был худ и бледен. Он занял одну из гостевых спален Берта, и, хотя уже не напоминал умирающего, все равно пока с постели не вставал.

В комнате парня сейчас были магики — и я. Берт, ведомый хорошим воспитанием и не вмешивающийся в происходящее, тренировался на заднем дворе с Арджаном. Судя по тому, что было видно в окно, рыцарь с оруженосцем пытались одолеть вдвоем савра. Пока — безуспешно.

Юный маг явно не был рад нашей компании, но на вопрос ответил:

— Какая разница? — насупился он. — Все равно же не получилось ничего. И все сгорело.

Утром горничная Берта, она же его кухарка и садовница, принесла новость: башня мага выгорела из-за ночного пожара. Пожар, надо признать, был весьма компактным — ничего не обрушилось, да и огонь потух сам собой. Поговаривали всякое. И что ученик волшебника с магией напортачил, и что дух старого мага обрушился на принца, решившего его ученика силой на свою сторону перетащить. Хотя по большей части в народе уверяли, что повинен во всем тот же, кто проклял их принцессу. Некоторые, самые прозорливые, даже были готовы биться о заклад, что пожар был вызван тем, что у юного доблестного волшебника получилось что-то узнать, и недруг атаковал его, опасаясь раскрытия своих планов.

О судьбе самого ученика мага ходили разные толки. Кто-то говорил, что он сгорел, кто-то что спрятался, кто-то и вовсе упоминал о похищении. Последние были в чем-то правы, да и предпоследние тоже.

Не знаю, мог ли с Саввой кинжал общаться как-то, и если да, то что сказал, но в любом случае молодой волшебник не пытался завести разговор ни об истинном ритуале, ни о духе, ни еще о чем-то.

Прознал колдун, тварь такая, что тот, кто усыпил принцессу, в башне бывает, — донеслись до меня мысли духа. — Решил что там якорь моих чар и что огонь все разрушит. Ты знаешь какой огонь.

А на самом деле?

О «якорях» магии я знала немного. Колдуны применяли их для того чтобы подкидывать суртову волю, разрушающее все Черное Пламя, к недругам. Возьмет человек такую вещь — и злобный огонь его изнутри жжет, сил лишает… Но вроде как такие якоря для поддержания площадных чар и маги делать могли. Как камни рунические, где заклинание само поддерживалось, без магика.

Я что — дурак оставлять якорь в месте, где его черное пламя сжечь может?

И где он?

Где, где… В храме конечно.

И ты…

Что — я? Богам, думаешь, нравится, когда из их творений врата для Черного Огня делают?

И с чего ты решил вообще вмешаться?

А надо было ждать? Я вообще-то рассчитываю когда-нибудь перестать быть болтающей каменюкой. И этому Прорыв и утонувший в крови и смертях город мало способствуют.

Ушел бы вместе с пацаном, и все.

Дух замолчал, словно такая мысль ему в голову не приходила.

Савва же излагал в целом почти то же, что я уже благодаря «кинжалу» и так знала.

— Я читал такое в книгах. Ну и понял, что наставник не простотак принца опасался. Узнал, что принц и принцесса замыслили — сделать три якоря и напитать Селену черной силой. Андриан своим людям бы оружие раздал, ну и заняли бы они Гослар. Принцесса, она замуж не хотела никогда, править только хотела. Вроде как и оружие они как-то принесли. Принц уже намекал, чтобы я его сторону занял. Ну а что я могу? Я пытался герцогу рассказать, что среди южан колдун есть, а он про «дипломатический скандал» все говорил. Ну я и пошел богам молиться. И они принцессу и усыпили.

Выкрутился же.

— Божественное вмешательство, — протянула чародейка. — Потому ее никто разбудить из жрецов не смог?

— Ага. Да тут жрецов-то двое, молодой Копар и старый Димьяр. За храмом смотрят, хоронят, молятся за путь легкий по Дороге. И они конечно против воли богов идти не стали, хотя принц и упрашивал, и угрожал. Да и как они силу свою тут могут использовать? Не послушается она. Вот и сказали, что не могут проклятие снять. Ну а магикам такое и не под силу, что уж. Вы простите конечно, — парень обвел нас всех почему-то, даже на мне задержался на секунду, — не думаю, что вы снять сможете этот сон даже если герцог очень того хочет. Да и если и получится, то ритуал до конца дойдет и принцесса станет проводником Черного Огня. Надо ритуал Перерождения остановить. Убрать маяки. Тогда боги должны ее помиловать и пробудить. Ну, я так думаю. А принц решил, что я во всем виноват, и думал видать, что я хочу им помешать ритуалом последним своим, вот и собрал сторонников.

— А что ты сделать то хотел? — не унимался Витор.

Савва насупился.

— У наставника совета спросить, ясно?

— Через куклу? — удивленно спросила чародейка. — Даже на мой взгляд это ерунда.

— Да не в кукле дело, — отмахнулся парень, — думал, может Отпечаток, ну, дух его, захочет в нее переселиться. Добровольно. Но не вышло ничего. И теперь принц наверняка попробует что-то сделать. Или якоря проверять пойдет. Или попробует со своим колдуном-подручным больше черного пламени призвать, чтобы чары богов разрушить.

Врет ведь и не краснеет…

— Тогда его сестра умрет, — заметил Витор.

— Не обязательно, — вклинилась я.

Маг нахмурился.

— Если две силы в теле человеческом встретятся — то они его уничтожат.

— Или одна ослабнет. Это не Огонь Фитая, который бы принцессу убил давно. А у богов свои законы. Может статься,что они этим сном нам, людям, время дали. Но коль мы ничего не сделаем, то и они свое вмешательство прекратят.

— Мы с тобой видать в разных богов веруем, — Дианель закинула прядь волос за ухо, — мне вот твоей коллега по вере в Фитая рассказывал, что Огонь его, значит, все нечистое колдовство сжигает. И всех причастных тоже.

— Неисповедимы пути Владык, — спокойно откликнулась я, — и, так или иначе, там нужно не теологией заниматься, а последний якорь Черного Огня уничтожить. Он один остался, тот, что вы нашли в том особняке с южанами. И если мы все верно сделаем, то сумеем герцогу открыть глаза на происходящее до того, как его сын нас всех на плаху отправит. И не знаю как вы, а я намерена выяснить, как пробраться в подвал и сломать там якорь.

— Я смог бы провести, — слабо заметил Савва. — Но нужен рубин. Подношение. Карата два хотя бы. Он был в башне, был у наставника… Но там или все сгорело уже, или южанин-колдун забрал.

— Призыв элементаля? — Витор явно понимал о чем речь идет. — А ты справишься?

— Думаю да. Наставник учил, говорил, что у меня сродство есть с такими созданиями говорить. Я с людьми не очень лажу… А с нелюдьми проще всегда. Если элементалю дать подношение — он проведет в подвал любого дома. Я знаю куда вам нужно, но сам я что против людей принца сделаю? А элементаля драться не заставить там, где колдун ритуалы проводил. Да и я пока не так хорошо его знаю, чтобы вообще заставить не только за собой вести, а сражаться. Вдруг его ранят еще?

— Кого? — удивился Виор.

— Элементаля. Они же тоже чувствовать могут.

Мда. Упаси Владыки еще раз иметь дело с детьми-волшебниками. Даже если и те — говорящее прикрытие для древнего духа в кинжале.

Вообще-то — это его план, а не мой, — серьезно заметил дух. — И для своего возраста он правда хорошо ладит с элементалями. С Сарехом сразу подружился.

С Сарехом? У него есть имя?

Ну разумеется. А ты думала — я до случайного элементаля дозовусь в таком виде и с помощником-ребенком? Только до старого знакомого. Ленивого старого знакомого. Сарех сможет протащить вас через чары колдуна и его охрану. Но взамен ему нужен рубин.

— Я схожу в башню, — фронде кивнул каким-то своим мыслям. — Рубин был в тайнике?

— Да На втором этаже, за стеллажом с книгами.

Фронде достал нож с пояса, воткнул в половицу, обернулся вороном — и был таков.

Савва открыл рот, явно никогда не встречая никакого подобного колдовства.

Я же направилась к выходу и окликнула Витора:

— У тебя хватит денег купить такой рубин?

Не то чтобы в городе обязано быть что-то подобное. Но вдруг.

Маг сокрушенно покачал головой.

— Ладно, пойду узнавать, кто сможет помочь нам с камнем.

Я вышла в коридор и спустилась уже вниз, когда маг догнал меня. Осыпал нас обоих каким-то пряным и резким заклинанием и спросил:

— Пацан темнит о ритуале. Ты ему веришь? Серьезно?

— А у нас есть выбор?

— Возможно, принцессу проклял Лоак…

Догадливый.

— Возможно. Но я ее видела — и это не проклятие колдуна, Витор, — и это тоже правда. — Огонь не возьмет его. А вот внутри нее что-то есть. И в доме, куда вы залезли, тоже что-то есть — я это чувствую. И даже если версия пацана не все объясняет — я хочу залезть в этот подвал и все увидеть своими глазами. К тому же у принца и правда рыло в пуху по самую макушку.

— Да, но… Я тебя не понимаю. У саркофага в подземном городе ты на меня чуть ли не с мечом наголо пошла, а тут веришь недорослю какому-то.

— Недорослю я не верю. Но его версия пока объясняет намного больше, чем любая другая. Или у тебя есть еще идеи? К тому же я смогу уничтожить элементаля, если надо. Ну и к тому же есть еще вариант.

— И какой же?

— Всех убить, — я пожала плечами. — Залезть в подвал через главный вход. Убить всех, кто придет по сигналке и залить там все кровью. А потом уничтожить всех, кто придет разбираться.

Витор несколько побледнел.

— А потом отправть на Путь всех стражников и рыцарей, которых пошлет принц и герцог.

Витор побледнел еще сильнее.

— А ты можешь?

— Могу. Но все же считаю что вариант с рубином чуть проще.

Маг подумал — и кивнул, свернув заклинание и отправившись по своим делам. А я продолжила путь к Берту. Если кто и знает, где искать рубины, так это житель поместья за вторыми воротами.

На заднем дворе на тренировочных клинках дрался с савром Ивер. Берт наблюдал за поединком. Держался оруженосец неплохо, хотя ящер его явно щадил. Впрочем, даже будь Ивер опытным бойцом — его габариты все равно были бы несопоставимы с размерами Аржана.

— Что, вы вдвоем его загоняли? — поинтересовалась я у Берта, стоявшего у края тренировочной площадки и тяжело опирающегося на деревянный меч.

— Да если бы… Скорее он загонял нас. Даже вдвоем. Почти достали, но он так в оберуч рубится, словно и не человек совсем.

— А он и не человек, — заметила очевидное я.

— Что, давай вместе, а? Твой друг уверяет, что готов так хоть до полудня упражняться.

— Увы, результат будет тот же. Я против него не боец.

Берт прищурился.

— Ты двадцать с лишним лет с мечом в руках по миру ходишь точно. И, думаю я, ты и когда мы встретились в первый раз вовсе не юной воительницей была, ведь верно? А опыт ведь важнее стати.

— Не всегда.

К тому же Берт забывает одну важную вещь — я ведь не воин. Я — палач. Убить я Арджана может быть и убью, но точно не честном поединке.

— Да ну…

Я покачала головой.

— Поверь на слово. К тому же я по делу. Ты знаешь, где в Госларе найти рубин в пару карат и человека, способного его уступить за услугу магиков или мою? В рамках закона и порядочности, разумеется.

— Рубин? Дай-ка подумать…

Берт склонил голову, погрузившись в размышления.

Я украдкой наблюдала за Ивером и Арджаном. Они прекратили бой, и савр что-то сейчас втолковывал парню, показывая, как правильно отражать удары столь превосходящего по массе противника, как он сам.

Было в этом что-то… искреннее, что ли. Легко было представить ящера, с фырканьем и шипением проходящегося перед строем таких вот молодых оруженосцев, готовых внимать его знаниям и разделять его опыт. А что — не вечно ведь Арджану с чародейкой вместе путешествовать? Хотя он ведь ее телохранитель. Рано или поздно сложит голову в какой-нибудь заварушке…

Впрочем, такова судьба любого воина. И палача тоже. Сколько бы мы не тешили себя местами о доме и уюте — им не суждено сбыться. Хотя… Нет, воин может повесить меч на стену. Скажем, станет савр жить при чьем-нибудь дворце, ремеслами может каким овладеет или и правда будет молодняк учить.

Воин может распрощаться с войной. Палач остается палачом навсегда.

К тому же я сама закрыла перед собой все двери. Совершенно добровольно.

— Вобщем есть у меня одна мысль, Лекса, — Берт наконец пришел к каким-то своим выводам. — Сходи к Мишель Ограм, она живет в доме с желтой кованой оградой, здесь недалеко. У нее отец ювелиром был и зарабатывал неплохо. Наверняка у нее что-то подобное сыщется. Она сама живет скромно, сокровища свои продает изредка, хотя и помочь готова нуждающимся. Когда голод был два года тому, и пока Хранители Леса не вмешались, она несколько драгоценностей продала и за свой счет простую полевую кухню организовала. Замкнутая она, редко выходит из дома, но тебе, думаю, не откажет.

— Мне?

Интересно, почему?

— Тебе. После смерти судьи от твоих рук в городе буча была. Ну и те, кто на погибшего зуб имел, герцога осадили. Тот, не желая большего недовольства и боясь, что следующим его голова слетит, повелел пересмотреть все решения, что суртопоклонник вынес. Ну и Данте Ограма, отца Мишель, и оправдали тогда. Он правда прожил потом недолго, но все же…

Мда. Говорят, у эльфов есть какая-то история про камни, которые, как не разбрасывай, собирать приходится.

Я попрощалась с Бертом, который, кажется, вновь намеревался схлестнуться с Арджаном в попытке взять реванш, и направилась к «Дому с желтой оградой». Благо даже спрашивать не надо было куда идти — приметное здание я запомнила еще когда шла из резиденции герцога к Берту в гости. Было это, благо, недалеко, и риск столкнуться с кем-то из свиты принца тут был минимальным.

Поместье Мишель внутри и снаружи было старым, запущенным и довольно темным. Дверь мне после нескольких ударов старомодным дверным молотком по не менее старомодному диску открыл глубокий старик в простых одеждах, видимо, бывшей у Ограмов кем-то вроде дворецкого.

На удивление, мне даже не понадобилось просить аудиенции с Мишель — старик словно бы меня ждал и без слов пустил в дом. Провел в гостиную и, предложив подождать кофе, ушел куда-то на кухню.

Мишель появилась спустя немало времени. Я уже начала думать, что речь идет о какой-то ошибке и меня с кем-то спутали, и теперь хозяева не знают, как прогнать вооруженную незнакомку с платком на лице, но все же пожилая женщина спустилась в гостиную. Одета она была в вечернее платье, закрытое и довольно элегантное.

Почти сразу старик дворецкий принес нам кофе со сладостями и, бросив странный взгляд на свою госпожу, почти бегом удалился из комнаты.

— Вы можете не скрывать лица, — вместо приветствия проговорила скрипучим голосом Мишель. — Я знаю, кто вы, Служительница. Я давно вас жду. Выпьете со мной кофе?

Я чуть склонила голову, рассматривая старуху. Внимательный, цепкий взгляд глубоких глаз. Внимательный и… обреченный?

Что тут вообще происходит?

Женщина взяла свою чашку, я — свою. Вдохнула аромат, чувствуя в его глубине тонкие, незнакомые нотки…

Выпьешь — умрешь.

Меня нельзя отравить. Но переживания кинжала о моей судьбе льстят.

Я посмотрела на старуху, склонив голову. Отставила чашку.

— Мне редко предлагают кофе с ядом те, кого я даже не знаю.

На лице пожилой аристократки промелькнула целая гамма эмоций. Потом она отставила и свою чашку. Тяжело вздохнула. Оглянулась по сторонам. Сел поудобнее в широком кресле, запрокинула голову…

— Я готова. Не нужно медлить. Только, прошу, один удар, не хочу мучаться.

— Что?

Фитий, дай мне сил… Она безумна?, Вроде нет. От безумцев нередко исходил специфический запах… Но тут его не было. Не было и запаха тьмы, запретной магии и прочих «приятных» ароматов.

— Ты — Служитель Огня и погибель для всех, преступивших закон. Даже судья, сам выносящий приговоры, для тебя никто перед лицом истинного правосудия, — говорила старуха все еще сидя в нелепой позе, хоть и пыталась на меня посматривать как могла. — И я знала, что ты придешь за моей жизнью, которой мне платить за мои прегрешения.

О Владыки! Я же не жрец, чтобы мне каялись во всех грехах…

— Давайте повременим с казнью, — дипломатично заметила я, — у меня есть вопросы. Например, зачем вы меня сначала впустили, а потом попытались отравить… что, кстати, подмешав?

— Черный корень, — с готовностью признала старуха, садясь чуть ровнее.

О как. Огонь бы справился, но больно бы было…

Я предупреждал.

— И зачем? Или раскаянье, или покушение на палача, разве нет? Зачем все сразу?

Старуха, кажется, сбрендила. Но достать черный корень…Сильно. Смертельная штука, кстати.

— Я — раба Владык и грешна, — с готовностью призналась владелица дома. — Я желала облегчить жизнь отцу и себе — и отправила его на Дорогу раньше срока. И я знала, что кара меня настигнет, что та, кто убивает убийц, придет в мой дом. Но всем разумным хочется жить — и я, пусть и слаба, но не исключение.

Иными словами, она убедила себя, что я непременно отправлю ее на тот свет, и решила разобраться с проблемой радикально. А когда не удалось — приняла свой удел. Так что ли?

Или кто-то просто хочет избавиться от чувства вины? И это стремление может пригодиться…

Я свела пальцы перед собой, смотря на старуху оценивающим взором.

Фитай, да прости меня, слабую слугу твою.

— Я — Служительница. И я оборвала жизнь недостойного, совершившего много тяжких грехов. Но Владыки не желают, чтобы их дети раньше срока шли на Дорогу. И коли того можно избежать — то того нужно избегать. Есть разная плата за разные грехи. Поведай мне о своих, и я скажу, насколько они тяжки.

Старуха, кажется, понявшая, что прямо сейчас ее без головы не оставят, и вообще может быть казни и не случится, приободрилась и начала рассказывать. Ярко, бурно, со всеми подробностями. Мне оставалось слушать — и направлять изложение в нужное русло.

Отравление отца, после тюрьмы сошедшего с ума и едва не убившую и ее, и ее дочь, вместе с мелкими махинациями с ценными бумагами и сортами драгоценных камней обошлись Мишель Ограм в три рубина.

К концу беседы старуха немало так повеселела, как человек, избавившийся от того, что годами его тяготило, и даже попыталась завести со мной светскую беседу. Не очень успешно.

Фитай, прости слугу свою недостойную. Но порой, чтобы уничтожать зло, и самому приходится быть злом.

Едва ли облегчение кошелька взамен на облегчение души — зло, Феникс.

Разумеется. А вот пользоваться доверием и мошенничать — вполне себе зло.

В том, чтобы соответствовать ожиданиям нет мошенничества.

А ты знаток в вопросах о том, что хорошо и что плохо, как я вижу.

Боюсь, это слишком индивидуальная сфера, чтобы быть в ней знатоком. Но ты судишь себя очень строго, Феникс. Зачем?

Чтобы не закончить духом в кинжале.

Ответа не последовало.

Глава 23 Гослар. Скрытое проникновение

— И почему здесь? — в кои-то веки не с презрением, а с любопытством осведомилась Дианель.

Мы стояли в подвале сожженной изнутри башни, в которой недавно жил ученик мага. Стоило мне добыть рубины, как Савва принялся упрашивать фронде помочь ему восстановить возможность творить магию до ночи.

Милатиэль, надо отдать ему должное, отказывался. Долго. Но в итоге все-таки сдался под напором целого ряда аргументов. Нельзя было игнорировать, например, то, что теперь, когда люди принца наверняка будут пытаться как можно быстрее осуществить свой план, лежать в постели просто некогда.

К тому же призыв элементаля, по словам молодого магика, был в целом весьма простым ритуалом. Сложность была в том, чтобы на него кто-то откликнулся, что происходило далеко не всегда, и чтобы этот «кто-то» не напал на призвавшего его мага. Если учесть, что дурной силы элементалям не занимать, то охотников с ними связываться было немного. Проще уж самому все сотворить, чем такого непредсказуемого и сильного помощника звать.

Но Савва уверял, что Сарех его послушается и вообще ни с чем проблем не будет.

— Здесь меня засечь сложнее, — рассудительно заметил юный магик, вычерчивая на полу сложные символы. — В башне годами творилась магия, и черный огонь за раз все не сожжет. Следы. А вот вещи…

Савва тяжело вздохнул. Видно было, что юного мага тревожило не сотрудничество с нами, компанией вооруженных незнакомцев с непонятными намереньями, — тут явно кинжал постарался, точнее дух в нем, — а то, что его жизнь в башне подошла к концу, и то, что все вещи, связывавшие его с наставником, погибли в огне южного колдуна. Как я поняла, Савва попал к старому городскому магу почти десять лет назад, совсем ребенком, и с его смертью потерял не только учителя магических наук, но и того, кто заменял отца.

Возможно, из-за того, что юный магик винил принца в смерти старого мага, или еще из-за чего-то, но помогать нам Савва взялся с большим энтузиазмом. В итоге фронде таки каким-то сложным наговором передал ему сил — и с кровати встать, и призыв элементаля провести. Правда, потом ученику волшебника предстояло провести не один день в постели — но он был на это согласен.

— К тому же Сарех сюда приходить привык, — Савва закончил вычерчивать сложный узор в месте где, кажется, в камнях уже были тонкие линии от таких же узоров. — И так с ним будет проще договориться. Так, ладно, я его позову. Вы только это, — он оглянулся на всех нас пятерых, собравшихся в подвале. Даже по Арджану взглядом скользнул. — Не мешайте только, ладно? Я справлюсь. Это может странно выглядеть, но я справлюсь.

— Валяй, — усмехнулась Дианель.

Витор, который план не одобрял и ходил мрачный как туча, только кивнул. Он стоял в углу, рассматривая и рисунок и молодого магика. И периодически кидая взгляды то на фронде, то на меня. Что-то заподозрил, что ли? Хотя если и так — плевать. Все равно рано или поздно надо будет с ним поговорить.

Пока есть дела поважнее.

Я в курсе.

От вас, Фениксов, всего можно ждать. И разборок посреди города с полуобратившеся принцессой.

А то ты много знаешь нас.

Ты — вторая. И мне этого достаточно.

А первый…

Да-да, ты и сама в курсе кто первый.

Тоа — тоже Служитель, так?

Он — Феникс. А все остальные тонкости — это не ко мне. Потом сама с ним поговоришь и все выяснишь.

Он мертв. Его огонь выгорел.

Его тело мертво, — ехидства в голосе духа было не занимать. — Как и мое. Правда, в отличие от меня, боюсь наш с тобой общий знакомый ни с кем говорить самостоятельно не в состоянии будет. Но рано или поздно, так или иначе…

Врешь.

Я в твоей памяти вижу, как он Огонь призвал. Как, по-твоему, он это сделать мог?

Витор говорил что Семерка — магики.

Ну а тебе кто учиться-то магии мешает? Или по голове слишком много раз получала и теперь все мозги оттуда выбило?

Я хотела что-то возразить духу. Глупая идея — Служителю учится магии, вот правда. Но отвлек разрезавший тишину вокруг тихий свистящий шепот:

— Ссааарехха! — Савва стоял перед сложным рисунком на полу, и шипел-свител, призывая: — Ссааарехха! Ссааарехха!

Парень раскинул руки в разные стороны, словно пытался вобрать в себя весь мир. Помещение заполонил тот самый странный запах, какой исходил и от кинжала. К нему примешались сырость, затхлость и сложноописуемый аромат, который можно ощутить, лежа на земле после недавнего дождя.

Несколько ударов сердца ничего не происходило. Потом запах усилился до невероятных пределов — настолько, что я едва не зажала нос рукой. Увы, не помогло бы…

Запах усилился — и резко словно бы втянулся в рисунок перед Саввой. И в тот же момент часть пола вспучилась, поплыла вверх, словно быстрорастущее дерево. Вверх, вверх, почти до полотка… И в миг камень опал с гулким грохотом.

В рисунке, нетронутым и горящим сейчас белым огнем, появилось диковинное существо.

Больше всего элементаль походил на каменного червя-переростка, стоявшего на хвосте, с несуразными руками и смутно похожим на человеческое лицо узором на каменной же морде. Был он ростом с Савву и выглядел, честно говоря, скорее как что-то нелепое, чем как что-то могущественное.

Только вслух этого не ляпни. Не хочу лежать веками тут в одиночестве после того как вас камнями раздавит.

— Ты меня звал, дитя человека? — неожиданно глубоким басом проговорило это существо.

Голос элементаля словно бы отдавался эхом, хотя в этом подвале эху взяться бы неоткуда было…

— Звал, — видно было, что внешне простой ритуал дался Савве нелегко, — проводи моих друзей. Я покажу образ.

— Плата?

Савва достал приготовленный рубин — и кинул существу, не сходя с места.

— В обе стороны.

Человек-червь поймал рубин. Присмотрелся, взвесил на руке — и тут же отправил в рот, начав довольно хрустеть драгоценным камнем так, словно это был какой-нибудь орешек.

— Плата принята. Твой старший желает говорить?

Савва замотал головой.

Я украдкой бросила взгляд на Витора, ставшего еще более хмурым. Дураком маг не был. К сожалению.

— Жаль. Очень жаль. Куда вести? — элементаль протянул руку вперед, пересекая ей границу круга.

Савва, по-прежнему не сходя с места, на прикосновение ответил. Несколько секунд ничего не происходило — а потом юный маг побледнел и отступил, явно едва стоя на ногах. Элементаль же, словно ничего не заметив, развернулся — и начал погружаться в камень. Делал это он словно бы немного наискосок, закапываясь все дальше и дальше. Через пару вдохов и выдохов он погрузился в камень полностью и начал отдалятся прочь, оставляя за собой узкий лаз прямо в толще земли.

Савва медленно осел на пол.

— Идите, — довольно слабым голосом сказал маг, — Сарех не обманет. Потом пройдете по его же ходу обратно. Сделка заключена, он не навредит. Не сумеет.

Милатаэль покачал головой. Фронде подошел к парню, пробормотал не то заклинание, не то ругательство — и сел рядом на колени.

— Идите без меня, — бросил он.

Я пожала плечами и направилась к лазу. Перспектива лезть по следу магической твари совершенно не радовала, но с другой стороны прохода, куда бы он не вел, тянуло гнилостным запахом отвратительного колдовства.

Фитай, дай сил выдержать испытания. Не оставь слугу своего.

Лаз был не слишком широким и пах так резко, словно меня в затхлую пещеру занесло. И почему это я, интересно, магию не изучаю… Мда.

Но, что странно — по ощущениям ползти пришлось буквально несколько десятков вдохов до того, как «проход» пошел вверх, к источнику вони, источнику чего-то отвратительно-черного. Хотя напрямую до нужного нам особняка от башни было идти не так уж и мало. Магия, как она есть.

Лаз привел в какое-то затхлое помещение. Источников света здесь не было, но, по меньшей мере, голова моя не задевала потолок, а шаг вперед не заставил уткнуться в стену. Чернота была полна вони — и тихого шипения.

Я вытащила меч, слыша, как за спиной бряцают доспехи вылезающего из провала Арджана.

Что-то неслышно ходило впереди. Что-то отвратительное. Еще один шаг…

Я позволила Огню, сейчас еще неяркому, сползти из тела к ладони, а с ладони — по лезвию клинка. Огонь еще не был ярок — но в его свете место, куда привел нас элементаль, было видно достаточно хорошо.

Подвал. Или погреб — неважно. Пустое, шагов десять от стены до стены, помещение. В центре которого в тонких линиях ритуального рисунка лежала уже знакомая мне черная сфера. А около нее, внутри еще одного, явно магического, рисунка побольше, ходили туда-сюда три отвратительные твари. Безумная помесь человека и паука. Искаженные. Отдаленно похожие на того, кто сторожил оружие в пещере, вот только там была призванная из этого мира тварь, а эти…

Эти были людьми. Мужчина, женщина и старик. Полуголые, в рваных тряпках вместо одежд, с белой кожей, высохшие, они получили по две пары лишних рук, тонких и неимоверно отвратительных. На лицах было по восемь глаз, а рок и нос уступили место мерзким жвалам. Головы этих существ покрывали жесткие усики вместо волос.

Вот что бывает, если Черный Огонь коснется неподготовленного разума. Почти наверняка силу, получаемую из-за Двери, направил колдун-южанин, придавший этой тройке такие вот черты. Искаженные, лишенные разума, получившие простой приказ «сторожить», эти трое влачили здесь жалкое существование. Им не нужна была пища, им доставало крох Черного Огня, просачивающегося из-за Двери. Все, что они хотели и что могли — выполнять приказ, торча в ограничивающем их рисунке и нападая на каждого, кто нарушит его границы.

Когда-то они были людьми. Семьей. Судя по обрывкам одежды — еще и не самой бедной. Владельцы этого места? Их гости, чьего исчезновения никто не хватился? Кто-то, чье лицо теперь носит колдун, дурача горожан?

Ладно, это не имело значения. Никакого значения.

Позади из лаза с ругательством вылезла Дианель. Почти сразу над нашими головами вспыхнул яркий свет — и что-то с шорохом прошлось по помещению. Волна, черной гнилостной магии.

Твари в кругу замерли.

— Магики, запечатайте дверь, — бросила я, шагая ближе к кругу.

— Что здесь происхо… — окончание фразы вылезшего из прохода Витора потонуло в тонком крике.

Верещали Искаженные.

— Запечатайте дверь! — рыкнула я, шагая в круг с тварями.

Ближайшее существо прыгнуло наперерез. Неестественным, дерганным, нечеловеческим движением.

Взмах клинка — и все левые руки твари упали на пол. Существо завизжало. Завизжало и соседнее, в которого врубился Арджан, чьи клинки едва-едва, но пробивали измененную плоть. Тварь без левых рук сдаваться не собиралась. Сразу три конечности устремились ко мне. Одну я успела отрубить, от одной — увернуться, а третья ударила прямо в грудь.

Как бревном, право слово. Но чешуя выдержала.

Воевать Именные обучены не были. Один резкий удар — и мой меч перерубил шею. Искаженная голова полетела в низ с глухим стуком, тело же, еще размахивавшее оставшимися руками, охватил белый огонь. Вопль твари взвился, едва не оглушая.

Две твари насели на Арджана. Я развернулась, вложила силу в удар — и разрезала ближайшую на две половины.

Вновь огонь — и вновь вопль.

Кто-то, и едва ли это были наши союзники, били дверь со всей силы — но та пока не поддавалась.

Чародейка что-то пела за спинами.

Я пропустила атаку твари над головой. Измененный не удержал равновесия — и Арджан, ударив с огромной силой, поверг его на пол. Я вогнала меч в грудь твари. Что-то хрустнуло, огонь пробежал по телу, вызывая спазмы — но цель сжег. Я шагнула вперед, прицелилась как следует, и рубанула по куску черного камня, по Двери, питавшей принцессу и ее Перерождение. Черный кристалл лопнул, разбрызгивая во все стороны черноту. Что ж, хотя бы сделали то, за чем пришли.

И вовремя сделали — дверь затрещала и начала поддаваться. Кто-то за ней выкрикивал угрозы на языке южан.

Голос Дианель, по-прежнему что-то певшей, изменился, став громким и гортанным. Она выкрикнула несколько незнакомых слов, словно бы отразившихся от стен небольшого подвала. Отразившихся — но не эхом, а жутким треском и грохотом. Что-то прямо над моей головой словно бы хрустнуло — и по потолку начали змеиться трещины.

— Прочь! — рявкнула я, с трудом увернувшись от пролетевшего рядом камня. — Обратно, быстро!

Меч с щелчком вернулся в ножны.

Арджан зашипел, грязно ругаясь.

Потолок над нашими головами начал оседать. Сначала — над дверью, потом — все ближе и ближе.

Я рванулась к лазу. Витор уже успел исчезнуть там. Арджан буквально впихнул в проход Дианель. Потолок обвалился над рисунком. Крупные камни упали совсем рядом. Ящер помедлил мгновение — но все же полез в проход.

Медленно, слишком медленно.

Потолок начал оседать прямо на голову.

Каменная масса устремилась ко мне, прикоснулась к спине… И застыла, словно кто-то остановил ее.

Застыла и я.

Пахло затхлостью и землей.

Чего ждешь-то? В лаз давай. Или вознамерилась Сареху скормить все добытое за спасение своей головы что ли?

Обойдется.

Но и правда надо двигаться. Быть раздавленной насмерть — так себе идея.

Стоило втянуться в проход, как за моей спиной что-то затрещало и развалилось с жутким грохотом.

Обратный путь по лазу был куда быстрее, чем путь в этот дрянной колдовской подвал. Хотя, думаю, едва ли тоннель стал короче, а вот ползли мы быстрее. Я так точно.

Подвал сожженной башни мага не изменился. Савва стоял на ногах около Милатиэля, и, стоило мне вылезти из прохода, созданного элементалем, как юный маг сделал сложный жест, странным образом переплетя пальцы — и рисунок, из которого совсем недавно появился человек-червь, развеялся.

— Кто как, а я иду на воздух, — бледный Витор почти бегом устремился из башни.

Находится и дальше в замкнутом пространстве ни у кого желания не было.

Дома у Берта мы, не сговариваясь, собрались во дворе, у тренировочной площадки. Все, кроме ученика мага, ушедшего по требованию фронде отдыхать. Хозяина и его оруженосца не было, так что говорить можно было без помех.

— Ди, зачем ты это сотворила? — всегда спокойный эльф уставился на родственницу немигающим взглядом золотистых глаз. — Вас засыпало бы там за мгновения, не вмешайся элементаль!

— Надо было держать дверь и…

— Существуют десятки чар для этого, — отрезал фронде. — Твоя самонадеянность могла убить тебя в первую очередь

— Ну прости, — выплюнула полуэльфийка, — укрепить дерево и камень мог ты. Но ты с нами не пошел!

— Я помогал тому, благодаря которому элементаль держал проход открытым, — по лицо фронде сложно было сказать, какие эмоции он испытывает, — иначе вам пришлось бы выходить иным путем.

— Ну и вышли бы! Сунулись из-за этого недоростка неизвестно куда, и…

— Довольно, — гулкий голос ящера прервал спор. — В спорах нет толку.

Дианель фыркнула. Фронде покачал головой.

— Савр прав, — как бы мне ни хотелось указать сумасбродной чародейке на ее глупость, большого толка от этого не было бы. Вот правда, идиотизм порой опаснее любых козней Сурта… — Боюсь, наш план с предоставлением доказательств герцогу только что провалился. С треском. В самом прямом смысле этого слова.

Витор чуть склонил голову.

— Подвал, если мы во всем правильно разобрались, находился под пристройкой, а не под самим домом. Если проникнуть в поместье и выяснить…

— Что выяснить? Не думаю, что у кого-то там будут храниться «Дневники Культистов», они-то обычно и писать не умеют. Товары? Скорее всего какие-то бумаги на них будут. Троллей не позовешь в свидетели, а мое слово против слова принца, — я фыркнула, — ерунда. Оружие, которое мы нашли? Могло принадлежать любому. И если то, что принц готовит восстание мы еще доказать можем, герцог и так его подозревает, то вот с принцессой все сложнее.

— Но она ведь проснется, верно? — Витор разглядывал меня в упор.

— Должна.

Проснется же?

Меня поднеси к ней — и проснется.

— Тогда нам надо попасть к герцогу, — рассудил Витор, — до того как принц что-нибудь еще попробует сделать.

— О, Лекса, вот ты где! — к нам из дома подошел Берт. — Город гудит — там дом Калина магией зловредной разрушили. Сначала вдруг пристройка осела, а потом, он только товары начал выносить со своими работниками, как пожар вспыхнул. Насилу потушили… — лицо рыцаря с одной стороны было покрыто не до конца смытой копотью, — и мне он, ну, Калин, послание передал. Вообще жуткий стал старик, с тех пор как его сынок с женой сбежали из Гослара куда-то на юг, а он сам с южанами спутался. Вот, держи. Лично в руки.

Магией от пергамента не пахло. Только от Берта — но слабой-слабой… Что-то, думаю я, вовсе не Калин говорил с рыцарем. Калина-старика мы прикончили недавно. Как и его сбежавших сына и невестку.

Послание на языке Союза было простым:

Приходи к заброшенной башне, Служительница. На закате. Иначе сын твоего друга изменится навсегда.

Сын моего друга…

По спине пробежал холод нехорошего предчувствия.

— Берт, а где Ивер?

Рыцарь обернулся. Почесал в затылке.

— А что б я помнил… Я ему сказал в огонь не лезть, а потом он куда-то подевался, неугомонный.

Я скомкала письмо и бросила Витору:

— Идите к герцогу без меня. У меня тут есть дело в округе. Пара вопросов к одному колдуну с юга.

Глава 24 Леса у Гослара. Смерть колдунам

— И что ты намерена делать? — полюбопытствовал фронде, смотря на то, как я регулирую ремни для одолженного у Берта щита.

Рыцарь рвался пойти вместе со мной. Очень рвался. И угрозы того, что он может попасть под удар зловредной магии его не останавливали. Не удивлюсь, если все равно пойдет следом… Словно мало тел моих союзников за спиной осталось.

— Что, что… — я подтянула пряжку. Примерилась — и полезла искать шило среди вещей. Без лишних дырок болтаться и мешаться только все будет. — Пойду да и отправлю южного ублюдка на тот свет.

— Одна? — в голосе фронде был вполне искренний интерес.

— Одна. Понятия не имею, что конкретно этот экземпляр припас для меня, но мне хватило одного спасения твоей сестры. Повторять не хочу. Это моя война, долгоживущий. Вас нанял Витор искать Семерку и положить ей конец. А южный колдун…

— Не Лоак, не так ли? — эльф склонил голову. — И ты, я смотрю, в этом совершенно уверена.

— Тебя это смущает?

Фронде улыбнулся. Оторвался от подоконника в комнате, выделенной мне Бертом и с наслаждением потянулся.

— Мне просто любопытно, что такого сказал тебе древний магик, заключенный в кинжале на твоем поясе, что ты, Феникс, Служительница Истинного Огня, отказалась от идеи предать его очищающему пламени.

Я бросила взгляд за дверь. С магами в доме и у стен есть уши, хотя в последний раз я видела Витора и Дианель что-то обсуждающими во дворе. Было это что-то личное или что-то магическое — понять было сложно. Впрочем, возможно, это было и что-то лично-магическое.

Запаха магии я в комнате не чувствовала. Но все же…

Фронде, явно видя мое замешательство, махнул рукой.

— Нас не подслушают. Моя сестра увлечена своими планами и новым знакомым, а Витор, я уверен, пришел к тем же выводам, что и я сам. Правда, не знаю, готов ли он их озвучить или нет.

— Будет обвинять меня в одержимости? — я не удержалась от смешка.

Служитель, одержимый злобным духом. Смешно.

Фронде пожал плечами.

— Не знаю. Его воспитали с определенными убеждениями, и их нелегко будет изменить. Я не хочу ничьей смерти, если, скажем так, правда выйдет наружу не самым мирным образом.

— Поэтому ты — переговорщик? — я с любопытством посмотрела на долгоживущего.

— Нет. Я лишь любопытный эльф, — неожиданно легко отозвался он. — И из всех встреченных мной представителей других народов ты вызываешь у меня наибольший интерес. Потому я хотел бы узнать твое видение происходящего. Я понимаю, что в этом городе затаилось зло, и исходит оно вовсе не от того, кого мы должны найти и убить изначально, не так ли?

Я склонила голову, рассматривая Милатиэля.

Он говорил совершенно искренне. Из всех моих спутников именно фронде, чей разум и тело от искушений Сурта хранят собственные верования и стремления мог бы стать моим союзником.

Если бы его сестра не была увлечена магом-членом Ордена, чья клятва предполагала необходимость уничтожить Семерку, один из членов которой был, как и я, Служителем, а второй находился в кинжале на моем поясе. Отличный расклад…

Эльф терпеливо ждал, смотря на меня с благожелательным интересом. Способен ли он понять? Или нет? Все могло нести в себе риски.

Жаль, что мне не удалось прочитать все заметки Тоа, написанные на незнакомом языке. Быть может, там было бы что-то, что могло служить лучшим доказательством, чем мои слова. Но, с другой стороны, все равно правда раскроется, рано или поздно. Есть надежда, что фронде, если узнает правду, останется хотя бы нейтральным в случае возможного противостояния…

Интересно. У меня теперь и не было мыслей о том, чтобы уничтожить кинжал до тех пор, пока правда не будет узнана. И я точно знаю что если Витор захочет этого — я буду способна обнажить на него не Огонь, конечно, но меч — вполне.

Твое влияние?

Дух засмеялся.

Ты — Феникс, а твой Владыка — покровитель борьбы со всем темным, что есть в мире. Но лишь с темным. В старом мире Фениксы нередко спасали чаще, чем убивали, веря, что так они делают мир лучше. Служили людям разными способами. Но никому из вас не чужда справедливость, и тебе в том числе. А убивать без суда и следствия, и даже без приговора в виде горящего в груди Огня — несправедливо.

И все равно…

Я — ключ к разгадке того, кто такой Тоа. А еще ты хочешь узнать — кто ты. Вот и все.

Это было ближе к истине.

Одно время я хотела узнать о том, зачем Фитай вернул меня к жизни. Понять, почему именно мне он дал Огонь, дал чутье, никак не желающее обличать духа в кинжале, дал ярость. Но ничего, кроме того, что избранные воины Владыки Пламени призваны бороться со злом и могут продемонстрировать Знак как подтверждение своей миссии, не было в книгах. Ничего. Я верю в то, что была причина, по которой именно на меня пал выбор Владыки. Верю, что мое дело — бороться с колдунами. Но есть вопросы, на которые хотелось бы найти ответы…

Эльф все еще смотрел на меня.

— В Узаре магиком Семерки был не один из культистов, — обтекаемо ответила я фронде.

— А шериф, верно? — эльф сузил глаза. — Шериф, победивший деймона, так?

Я кивнула.

— Лоак считает что шериф, Тоа — Феникс. Как и я.

Эльф несколько секунд стоял, склонив голову. Понять по его лицу что он думает о таких новостях было совершенно невозможно.

— Я знаю о Фениксах не так много, как хотел бы, но все же даже мне известно что они неспособны использовать колдовские силы. И в этом случае то, с чем мы имеем дело, не похоже на сборище темных колдунов. Опасных волшебников — возможно, но все же… Интересно, почему Тоа не напал на вас в Узаре? Он же должен был видеть метку врага.

Метку врага? Это он о чем?

То, что у меня на руке.

Нейтрализатор? Серьезно? Причем тут… Ах да, я, кажется, понимаю. Каким путями идет человеческая память… Это знак, показывающий, что ты сунула нос в место, способное убить и при том это было место, принадлежащее нам. Или прикоснулась к чему-то способному убить и принадлежащему нам. Наша попытка защититься от случайных жертв собственных действий и заодно дать понять, что не стоит соваться к нам без разрешения. А теперь — метка врага… Вот как все обернулось.

— Лоак говорит что этот знак — нечто иное.

— Интересно. Весьма интересно, — эльф свел кончики пальцев. — Значит, давность времени и места изменила правду, и теперь у нас есть две точки зрения. Бывает и так. И теперь я понимаю твое желание докопаться до истины.

— Мое желание, — я наконец разобралась с подгонкой ремней, — отправить на тот свет колдуна. Вытащить Ивера, который попал под раздачу, и разобраться с принцессой и ее любовью к непонятным ритуалам. А потом сдать всю эту компанию любителей Сурта герцогу — и тогда выяснить все о Семерке.

В том числе и то, как они разрушили Врата. Интересно было бы послушать эту историю.

— И сейчас я отправлюсь к башне, — я поднялась на ноги и принялась доставать из комнатного сундука те части доспеха, которые не носила обычно.

— Ты понимаешь, что это ловушка?

— Разумеется.

— И все равно намерена ехать в одиночку.

— Это мое сражение. К тому же здесь, в городе, может произойти что-то. Почти наверняка произойдет. Но и рисковать жизнью невиновного я не намеренна. К тому же, даже если колдун не совсем простак, его люди мне не помеха. Как и он сам.

Я затянула ремни на наручах и закинула на спину щит. Снаряжение давило на плечи, несмотря на хороший пояс. Черное дерево, из которого был отданный Бертом щит, было несколько тяжелее того, из которого был мой прошлый, и ремни были все же не совсем привычны. Но ничего, все одно лучше чем ножом отмахиваться.

— Я отправляюсь с тобой, — сказал тоном, не подразумевающим спора, Милатиэль.

— Это еще зачем?

Фронде — птица вольная, захочет — полетит или поскачет. Но все равно такое решение было странным.

— Ты вызываешь мое любопытство, Феникс. Как и все дело с Семеркой. И если ты сложишьголову, или вместилище духа утратишь, то будет уже не так интересно. К тому же, быть может, мальчику понадобится помощь. Все же твой способ исцелять не самый подходящий в некоторых случаях.

— С Черным Огнем я справлюсь.

— Но всех и сразу ты спасти не можешь. Колдун — твой, но мне дело найдется.

Я оглядела фронде. Тащить его с собой непонятно против как колдунских трюков не хотелось, но и доля истины в его словах была. Огонь не воскресит мертвецов, а южанин может попытаться отыграться на оруженосце.

— Хорошо. Только не мешай.

Фронде ответил сложночитаемой полуулыбкой.

В итоге, — удивительно, — ехали к «старой башне» мы втроем. Могли бы и вчетвером, но эльф вновь обернулся птицей и полетел прочь. Берт не захотел слушать никаких моих аргументов насчет того, что Ивер на самом деле может быть где-то в городе и вернуться в дом наставника, а третью лошадь оседлал Витор. Маг был мрачен как туча, но уверял, что если что-то пойдет не так в городе, то Дианель с ним свяжется. Хотя, возможно, просто хотел узнать, что я делать буду. Смотрел-то с подозрением…

Ящер остался в доме рыцаря вместе с чародейкой. Последняя явно помнила, чем закончилось ее прошлое столкновение с враждебно настроенными колдунами, и довольно легко дала себя уговорить ни во что пока не вмешиваться. К тому же нам и правда нужен был магик в городе. Почти наверняка принц и его люди что-то попробуют провернуть после того, как выманят меня из Гослара.

Манией величия я не страдала. Простой расчет, не более. Колдун прекрасно знал, что стоит ему только дернуться, только попытаться провести хоть что-то масштабное, как я это почувствую. И, думаю, принц Адриан должен был понимать, что я молчать не буду. Едва ли он не знает о том, что герцог просил меня о помощи. И едва ли не понимает, что его и принцессы участие во всем этом для меня очевидно. Значит попробует что-то сделать тихо, за спиной.

Мы неспешное выехали из Гослара. Препятствий никто не чинил, разве что один из караульных на воротах, кажется, как-то слишком пристально смотрел на меня и на Берта. Ну или просто показалось…

Я пустила Ингрид рысью, едва город остался позади. Берт и Витор следовали шаг в шаг, а фронде парил где-то в вышине. Доспехи ритмично позвякивали, бил по спине мягкий край щитового чехла, а по бедру несколько непривычно постукивал обычно отсутствующий шлем, теперь притороченный к седлу.

Я не ощущала опасности впереди, по крайней мере пока, и позволила себе обратиться частицей своего внимания к кинжалу на поясе.

Не хочешь пробудить принцессу, дух?

И как я это сделаю? Отнеси меня к ней — тогда и разбужу. К тому же, боюсь, она вряд ли поменяла свои планы насчет досрочного становления сиротой и правительницей Гослара, так что лучше это делать, скажем так, при свидетелях. И я бы предпочел сделать это сегодня вместо того чтобы соваться головой в петлю.

Может пострадать невиновный.

Или полгорода превратится в руины, если эта венценосная парочка сообразит, как обойти мои чары и попробует создать новую Дверь и завершить Перерождение.

Этого не будет.

Да конечно. Ты уже испортила мне один план, и, уверен, испортишь и еще один.

Но ты не пытаешься меня остановить.

Только дурак будет пытаться остановить цунами, — в голосе духа чувствовалась досада.

Цу… что?

Очень большая волна. Ты все равно поступишь по-своему, Феникс. К тому же я все еще рассчитываю на твою будущую помощь, знаешь ли.

И что тебе нужно от меня в итоге?

Я хочу найти своего брата.

Кого?

Маруэля. Если кто и сможет вернуть меня к нормальному существованию и, кстати, воскресить Тоа во всем великолепии, то только он.

Отлично. То есть теперь мне нужно помогать духу древнего колдуна найти еще одного древнего колдуна.

Я. Не. Колдун. ЯСНО? — от вопля духа у меня по черепу волна боли прокатилась. Вот же гад.

Ладно, ладно. Вообще-то меня наняли вас убить. Так, между прочим.

Ты — Феникс. Твой бог просит помогать невинным. Тем более тем, кому ты причинила вред. А мне ты вред причинила, сорвав план, который я, между прочим, не один год вынашивал.

Ну уж…

Пригнись!

На одних инстинктах я пригнула голову. И там, где только что был мой лоб, просвистела стрела, воткнувшаяся в ствол дерева с другой стороны дороги.

Я рванула повод Ингрид, заметив движение слева и справа.

Отлично! До башни мы еще не доехали, а в ловушку уж угодили.

Занимался закат, и откуда-то спереди потянуло тонким-тонким ароматом отвратительной черной магии. Колдун начал свое отвратительное дело.

Частичное перерождение.

И без тебя знаю.

Знаток, что б его. Черные фигуры — пятерка — приближались. Ингрид поднялась на дыбы и я едва успела ухватиться за седло.

— Ах ты ж!

Коротко пропела еще одна стрела, ушедшая мимо головы. Спустя мгновение в направлении стрелявшего в черных одеждах полетел сгусток пряной магии. Раздался вопль — и кто-то упал на землю, сминая кусты. Может и не зря Витор с нами поехал…

Пятерка «засадных» высыпала на дорогу. В черных халатах поверх доспехах, с черными куфиями и широкими, тяжелыми клинками. И своими тяжелыми клинками они явно вознамерились сначала убить безбронных лошадей, а потом уже добить тех, кто с них упадет. Нас то есть.

Меня такой расклад не устраивал, и Ингрид тоже. Она заржала на весь лес и встала на дыбы. Сражаться со мной на спине она явно не желала, а желала сбежать отсюда подальше.

— Скачи, я разберусь! — Берт выхватил клинок и без сомнений толкнул пятками своего скакуна прямо на ближайшего противника. Тот не успел отскочить и был отброшен и раздавлен мощными копытами. — Скачи!

Долго раздумывать мне не дали. Бросать рыцаря тут не было желания, но Ингрид, совсем ошалев от страха и наплевав на повод, метнулась прочь, мимо врагов, и, едва не сбросив меня на землю, устремилась вперед по дороге. Куда угодно, лишь бы подальше. Куда угодно…

Мда, не быть мне рыцарем. Ну или ей — рыцарской лошадью.

Но, что мне всегда нравилось в Ингрид, остывать она умела так же быстро, как и принимать решение о том, что надо уносить ноги. До башни в итоге я доскакала за несколько десятков вдохов, но к концу пути лошадь перестала делать вид, что на ней нет всадника и никаких поводов этот всадник не дергает. Так что я успела и спешится, и щит в руку взять. Последнее уже на бегу — в башне вершилась магия. Неровная, словно бы рваная, но отвратительная — и сильная.

Я рванула внутрь, чувствуя, как разгорается в груди Огонь ярости и гнева.

Фитай, направь мою руку.

Дверь была открыта. Теперь вместо нежити внутри — шестерка бойцов в черных одеяниях. За ними — колдун со своими отвратительными песнопениями, и тело Ивера в ритуальном круге.

Я — Ярость. Я — Пламя.

Я не стала сбавлять скорости, прорываясь вперед. Огонь стек по клинку, освещая помещение словно полуденное солнце.

Сдохните, твари.

Первого черного на пути я разрубила на две части одним движением. Огонь охватил клинок, и для пылающей стали не было преград. Никаких. Ни броня, ни плоть, ни даже кости не значат ничего.

Я приняла на щит удар второго врага — и в ответ проткнула черного воина насквозь. Успела выдернуть меч и шагнуть в сторону, пропустив вражеский удар мимо. Мой удар в ответ достиг цели и чужая кисть полетела прочь. Кровь залила лицо, крик раненного взвился — и замолк в миг, когда голова отделилась от шеи. Я отпихнула тело прочь щитом. Следующий враг пытался защититься — и мой клинок разрезал его саблю на две половины. Черный поднял щит. Зря — остался без защиты ноги, и спустя один мой взмах — вообще без ноги. Второй удар моего щита — и скулящее тело одноногое упало на спину. Следующий черный при виде этого неловко шагнул назад, споткнулся и упал. Остался один, замешкавшийся. Первый мой удар лишил его вытянутой руки, обратный взмах снес голову. Два шага, резкое движение — и мой меч проткнул насквозь пытающегося уползти труса.

Я шаганула в ритуальный круг.

Фитай, защити.

Стена огня стекла с клинка и окутала меня, разрушая зловредное колдовство вокруг. Несколько шагов — и я вижу глаза колдуна, чьи защитники пали, а защитные обереги бессильны. Глаза, полные бесконечного удивления и страха. Полные неверия.

Взмах меча — и безголовое тело слуги Сурта вспыхнуло невозможно ярким пламенем.

Последний всполох огня, — и вся тьма ритуала, что выплеснулась в мир, рассеивается. Рисунок под моими ногами потух, как потухло и отгоревшее свое пламя в груди.

Навалилась усталость, и все, что раньше не было важно, дошло до разума.

Весь зал пропитался запахами крови, дерьма и страха. Кто-то из доживающих последние мгновения приспешников колдуна тихо молился своему нечестивому покровителю, но голос его слабел и слабел с каждым мгновением.

Я заметила движение. Краем глаза — закат уже почти отгорел, дверь за мной давала мало света, а огонь вокруг клинка погас. Но заметила и подняла меч. Зря — это Ивер пытается отползти подальше от безголового тела колдуна, тихо всхлипывая. На руке оруженосца мягко светится наруч, охватывая тело парня какой-то мятной по запаху магией. При виде меня парень начал ползти прочь еще быстрее.

Хлопнули крылья, и с потолочной балки слетела птица, оборачиваясь во фронде.

— Помоги мальчику. Если хочешь, — бросила я и направилась на выход из башни.

Полные ужаса глаза спасенного… Как всегда. Впрочем, за сколько по его времени эти семеро стали искалеченной грудой плоти? Наверно, это и правда могло испугать. Особенно того, кто не привычен к человеческой смерти. Но, увы, в том, что я делаю нет ни благородства, ни красоты.

Намечался дождь. Тучи собрались и здесь, над лесом, и над Госларам рядом. И, кажется, от них веет слабым запахом магии. Или мне лишь хочется так думать.

Ингрид попыталась сбежать от меня, покрытой кровью с ног до головы. Могла бы уже и привыкнуть, не в первый же раз… У меня есть тряпица — вытереть меч. Но до нее еще надо добраться. И лошадь успокоить, что ли…

Ладно, колдун и его прихлебатели мертвы.

Теперь надо всего ничего: вытереть меч, выпить отвар, позволяющий не клевать носом от усталости… Осталось уже на донышке фляги. А жаль. Отмыться бы — да где? И что там на дороге, где остались Берт с Витором и пятеро южан?

Стоило мне задуматься над этим вопросом, как дороги донесся стук копыт. Еще несколько мгновений — и к башне подлетел Грензель. Или как там звали коня Витора? Но сидел на нем почему-то Берт…

На перчатках и панцире рыцаря — капли крови. Но сидел он в седле ровно.

— Где маг? — спросила я.

Вот не надо было его брать с собой…

— Остался проверить что-то, — рыцарь спрыгнул с коня. На вид — не ранен, и то хорошо. — Моего Доброго тварь ублюдочная прикончила. Пришлось взять этого. А где…

Отвечать не понадобилось — из башни вышел бледный, но вполне на вид невредимый оруженосец, чья одежда, тем не менее, была пропитана кровью. Фронде шел следом, спокойный и немного задумчивый.

— Ивер? Ты цел? Это… — Берт подскочил к парню.

Ивер смотрел немного в никуда. И — мимо меня.

— Это не моя кровь. Мне ничего не сделали, — деревянным голосом сказал парень.

Я принюхалась. Подошла ближе — Ивер отшатнулся, едва не упал.

Чутье молчало. Кажется, колдовство суртопоклонника не задело его. Внутри и снаружи его разума и тела я не чувствовала отвратительной липкости черной магии, разрушающей частенько душу верней, чем иные искушения.

Оружие хранит Меченосца, Феникс. Пусть он еще ребенок и пусть сила древнего клинка, зачарованного Индиром, что хранит своего владельца от вредоносных чар, не чета Огню, но все же.

Что ж, не самая плохая новость.

— Нам нужно в город, — бросил фронде. — Дианель связалась со мной. Кажется, там что-то затевается.

— Лошади… — начал было Берт, но эльф только качнул головой.

— Вынесут по двое. Я договорюсь. Проникнем город через лаз, по крайней мере вы вдвоем точно, — фронде обвел меня и рыцаря взглядом. — Если не пойдет дождь.

Если…

Приближалась буря. Колдун был мертв, но буря, увы, лишь приближалась.

Глава 25 Гослар. Сбор некоторых камней

Дождь начал накрапывать после того, как мы проехали половину пути до Гослара, и влил стеной когда мы уже приближались к воротам.

Ну хоть перебираться через реку ради того, чтобы лезть по лазу не пришлось. И к лучшему — стаскивать с себя доспехи и искать возможность навьючить их на лошадь не хотелось совершенно, а в броне что я, что Берт проплыть могли разве что по дну — и недолго.

Ингрид, несмотря на то что фронде и правда с ней поговорил, фыркая и издавая совсем невозможные для эльфа звуки, отказалась нести двоих взрослых всадников. Так что поначалу, до места засады, я ехала сама, а Ивер — с Бертом.

Витор обнаружился ровно там, где я его и оставила. Он не терял времени даром — успел отволочь с дороги всех южан и снять седло с павшей лошади рыцаря, которой кто-то очень «удачно» сначала подрубил ноги, а потом и пробил грудь. Эти черные явно умели сражаться с конными воинами… И пускай на Путь отправляются. Не стоило служить суртопоклоннику.

Магу все это явно далось нелегко, и выглядел он бледным. И наотрез отказался садиться ко мне на Ингрид. Впрочем, лошадь все равно явно не поменяла своего мнения насчет предельного веса «пассажиров», и в итоге ко мне пересел Ивер, который явно старался не прикасаться ко мне, хотя последнее, если ехать вдвоем на одной лошади, было невозможно. Ну, почти. Оруженосец правда прикладывал все усилия. Кажется, даже дышал через раз.

Что ж, надеюсь, уведенное не отвратит его от пути воина.

Юный Меченосец крепче чем ты думаешь. Просто дай ему время. Он привыкнет.

Пожалуй. Особенно когда я окажусь как можно дальше от него, а эта бойня забудется как страшный сон. Не удивлюсь, если потом башню будут обходить стороной. Из убитых Огнем не получается нежити, но все равно надо будет известить жрецов. Мне нет дела до посмертия псов колдуна, но, быть может, местный служитель Мортиса решит иначе. Те, что погибли у дороги, тоже вряд ли вернуться к не-жизни, все же любая дорога облегчает Путь, но может кто и решит по ним тризну справить.

Берт ехал молча. Судя по взгляду рыцаря, он был разом рад спасению Ивера, расстроен тем, что не успел помочь ему сам, и глубоко опечален потерей своей лошади. Что ж, его можно было понять.

Несмотря на отвар, сначала мерно накрапывающий, а потом уже во всю разошедшийся дождь, чьи капли стекали по чешуе и наручам, а кое-где пробирались даже к крепкой кожаной рубахе, носимой под кольчугой, навевал сон. Схватка была короткой, но отняла сил куда больше, чем могло показаться какому-нибудь стороннему наблюдателю. Правда, ручейки воды, неспособные пропитать усиленную травами кожу, кое-где просачивались за ворот и касались исподнего, и определенно мешали смежить веки и подремать в седле хоть немного до возвращения в город.

Потом мороки будет с этой влагой… Броня со мной была не один год, и сохранялась она во многом благодаря умению находить даже в далекой глуши нужные масла и протирки, делавшиеся по рецептам моей родины. На юге, чей климат кое-где определяли Ветра, магия и воля Владык, а не привычные законы природы, немало людей жило в местах, отвоеванных у влажных лесов. Там любой металл быстро приходил в негодность. Алхимики укрепляли кожу, чтобы та могла сравниться со сталью и превзойти ее — из такой была бармица на шлеме и часть моей чешуи. Но на всех дорогостоящего материала не хватало, и многие исследователи искали возможности укреплять обычный металл. И находили. Но за пределами Союза стоило это все очень немало…

Глупости. Просто глупости, лезущие в голову каждый раз, когда Огонь затухает. Глупости — и усталость.

Дождь смыл стражу. Смыл горожан с улиц. Дождь и ночь потушили многие огоньки в домах. И было в этом дожде что-то беспокоящее. Еще не проявившее себя, словно бы затаившееся — но ощутимое.

Этот дождь создан магией. Но приближается еще один, иной, созданный из магии.

Информативно.

Берт повел Ивера внутрь поместья. Я осталась расседлывать Ингрид, когда стоявший рядом со своей лошадью Витор повернулся ко мне. Повернулся — и покачал головой.

— Не стоит. Боюсь, мы тут не задержимся. Если ты, конечно, все еще с нами и все еще готова сражаться с Семеркой.

— Отправлять в Вечный Огонь колдунов — мой долг, — говорить это было легко.

Дождь стучал по крыше конюшни. Сапоги чавкали по грязи, уже появившейся от воды, просачивающейся в тех местах, где эта самая крыша уже прохудилась. С волос капала вода, и, несмотря на исход лета, здесь было холодно и неуютно.

Холодно.

Интересно — считается моя последняя фраза ложью? Может, Служителям и правда нельзя врать? Никогда об этом не думала. Не было необходимости. Нигде о том не было написано.

Служители — избранники Вечного Огня. Избранники — и палачи. Семь мертвых тел за сколько — десяток вдохов? Два десятка?

А этих тел могло быть и больше… И вот поэтому Служителям верили, стоило показать знак. И боялись.

Возможно даже, боялись — и верили во все, что я не говорила бы, пусть это могла быть и ложь. Не знаю. Мне как-то не доводилось проверять.

— Как бы то ни было… Даже если там, в башне, ты убила Лоака… В чем я сомневаюсь, — Витор покосился на ножны с каменном кинжалом на моем поясе, — но что-то происходит здесь, неподалеку. Что-то идет. Я это чувствую. И если это что-то связано с принцессой, которая и правда захотела Перерождения, то, как бы все не обернулось, после здесь нам не будут рады.

В этом орденец прав. Совершенно прав.

— Нам при любом раскладе не будут рады, — в конюшню вошла чародейка с вьюками, и принялась седлать своего коня. Была она в походной одежде, которую паутинка магии берегла от воды, — когда вы уехали, в городе начались волнения. Вроде как стража по приказу герцога избила какого-то лавочника, который косо посмотрел на одного из рыцарей, которого, как и нас, пустили в город после турнира. Поднялась буча. Правда, до очень большой драки дело не дошло — куда безоружным крестьянам до рыцарей? А несколько из тех воинов, кто решил «добиться справедливости у правителя» быстро повернули назад, когда поняли, что добиваться ее в одиночестве придется, простолюдинов-то дождь быстро утихомирил да по дамам разогнал. Но пока я занималась этим самым дождем, вы лезли в капкан, а Арджан помогал страже, кто-то умыкнул принцессу.

Вот почему я ее так странно чувствую… Перемещение тела.

Это вообще мне?

Нет, умнейшему из нас двоих — то есть совершенно точно НЕ тебе.

Да пошел ты.

Дианель закончила со своей лошадью и начала крепить поклажу к лошади Витора. Видимо, в ее вьюках были не только ее вещи. Мило.

— И как это связано с отъездом прямо сейчас?

— Сестру забрал брат, — в конюшню вошел Арджан, направившейся к своей лошади. Тоже с поклажей. — Я потолковал со стражниками. Они все и выложили, в благодарность за пару точных ударов по самым ретивым.

Вот значит как… Попробовал все-таки устроить бунт. Но не сумел. Или и не хотел? Ведь если принцу все удастся, у него в руках сила появится огромная, и как сам Адриан наверняка думает — покорная ему одному. Конечно перед таким стража сразу свое мнение сменит и колени преклонит. Ну или сбежит подальше.

— И в буре что-то есть… — пробормотала я, чувствуя, как где-то в отдалении от города что-то наливается тяжестью, набухая, как гнилостный надрыв. — Брат с сестрой нашли способ завершить начатое?

— Тебе виднее, — отозвался Витор.

— Но я думаю что да, — Дианель говорила без насмешки. — Я с Аржи и Витом выеду из города и попробую найти то место, куда отвезли принцессу. Здесь она бывала слишком часто, все мешает. Скверная магия. Скверные силы. Боюсь если убьем кого-то из наследников, то…

— Я понимаю.

Чародейка вывела коня из конюшни.

— Милатиэль сообщит, когда мы что-то найдем. Если тебе интересно. Извини, с собой не зову, твоя сила мне очень мешать будет. Позиционирование и так непростое.

«Извини?» Что-то новенькое…

Я пожала плечами — и отправилась собираться.

Адриан явно понял, что зашел слишком далеко. Что пообещал ему южанин, или кто там надоумил наследника Гослара начать служить «Истинному Богу»? А плевать. Да все что угодно. Хоть силы на то, чтобы править в своем городе справедливо и мудро, хоть бессмертие, хоть прикосновение к тайнам мироздания. У каждого есть то, чего он жаждет. То, что запретно, что невозможно — но чего хочется.

И стоит сделать шаг по тропе к запретному, презреть один раз привычные ограничения ради своей, неизменно великой и правильной цели, как все остальные шаги начнут приближать к пропасти. В один миг занесешь ногу над пустотой, обернешься, видя, сколько пройдено — и сделаешь новый шаг.

Черное Пламя — пламя запретных страстей. Сурт питает его — и оно питает его. Но на деле не будь Черного Змия — его место занял бы кто-нибудь иной. Эмиссар Лжи Дегал, эмиссар предательства Тирен, эмиссар Ура… Их ведь десятки, подчиненных Сурту меньших зол. Но не будь его — кто-то иной разжег бы Черный Огонь. Тот запретный огонь, что горит в наших душах вмести с огнем праведным и ясным.

И в душах некоторых это запретное пламя горит сильнее. Неважно — наследники ли это трона Гослара или крестьяне, солдаты или плотники, судьи или бандиты… Если Черный Огонь вырывается — плохо всегда и всем.

Мой долг — остановить этот прорыв. Ну а пока магики ищут, где он произойдет, нужно собираться. Коль у меня есть роскошь подготовиться к побегу, то ей надо пользоваться.

В доме Берта было тихо. Савва, кажется, спал, убаюканный дождем. Пока я собирала вещи и ухаживала за броней и клинком — ушел к себе и Ивер.

Осталось только навьючить Ингрид, что я проделала не без сопротивления от не слишком желавшей ехать куда-то в ночь лошади, и ждать. Возможно чародейка не хотела моего присутствия, желая что-то темное провернуть, но все же то недоверие, что было у меня к ней изначально, уже давно поуменьшилось.

Заносчивая, гордая собой, Дианель, тем не менее, после столкновения с колдунами на болотах Гослара, пусть и не стала менее язвительной, все равно изменилась. Стала понятнее — для меня. Пожалуй.

К тому же она не первая из магиков, кому в сложных ритуалах мешала мое присутствие.

Такова плата за твое умение разрушать чары, Феникс. Я тоже терпеть не могу творить свои чары рядом с Тоа. Все серьезные чары.

Приму к сведению.

Я видел у тебя в вещах его дневник.

Видел⁈

В некотором роде.

Вот ведь…

Какого вообще ты ко мне прицепился? Почему ты не смотришь там глазами своего Саввы? Или Арджана? Или там чародейки наконец?

Ну с Саввой я говорил. И мы оба пришли к выводу, что ему пока будет лучше освоить как следует те навыки, которые он уже получил. А передал я ему, поверь, немало. Ему нужен покой и компания кого-то, отличающегося от старого маразматика.

А еще он не пойдет искать твоего брата.

Не без этого. Но, на деле, он хотел. Но он ребенок — пока. Потом, я уверен, мы еще встретимся.

А остальные?

Я пробыл в этой форме дольше, чем хотел. И, кстати, замечу, что рядом с тобой, Феникс, находится нелегко и мне. Но вообще-то тут причины две. Первая очевидная — если я, дух из саврского ритуального кинжала, сумею убедить помочь себе Феникса, то желающих помешать мне будет мало.

Дух замолчал.

А вторая? — поторопила я его.

Ты схватила меня первой.

Вот просто?

Вроде того. К тому же я не против пообщаться с твоими спутниками. Когда это будет безопасно. Ах ты ж…

Дух выругался.

Недомерок-колдун лезет в мои чары. Надеюсь, твои друзья-магики найдут и остановят его раньше, чем он отопрет новую дверь.

Колдун? Кто?

Тебе ли не знать что правильные слова может сказать кто угодно, достаточно лишь распалить в себе нужную жажду?

Это уж точно…

Не отвлекай. Я попробую помешать.

По кинжалу на моем поясе прошла вспышка света. Запахло грозой.

Ладно, я все равно не могу вмешаться в эту борьбу… Буду верить, что у остальных все получится.

Я потрепала Ингрид по шее и отправилась в дом. Продолжение диалога лучше уж в тепле вести. Если это продолжение будет.

Я успела найти себе эля, отрезать кусок сыра и сесть у камина, когда откуда-то, кажется, из винного погреба, появился хозяин поместья.

Берт почти упал на соседний стул. От него разило вином, но держался рыцарь ровно.

— Спасибо тебе. За все. Прости, я так к своей привык… — он оглядел меня. Остановился на доспехах. — Щит забирай. Дарю. И ничего не говори, вижу, что пора тебе. Только… — Берт замялся, а потом выпалил: — слушай, я знаю, что вы как закончите все, так отправитесь из города. Но… В общем… Выходи за меня.

— Что?

Я думала, что разучилась удивляться лет сорок назад.

Не разучилась, нет.

— Слушай, я знаю, это странно звучит. Правда знаю. Я речей говорить там не умею красивых всяких для услады женской. Но, Великие Владыки, клянусь, я после того дня на ристалище, когда ты меня как пацаненка уделала, больше никого рядом не вижу. Постель согреть — одно, а вот чтобы рядом, опора и поддержка, и в горе, и в радости… Я тогда глупый был, упустил шанс, все злился: как же так, баба меня одолела. Уже потом понял, что такие как ты раз в жизни встречаются, а я проморгал этот раз. Но по воле Владык я ведь снова вижу тебя. Настоящую. Мы вновь встретились. Это ли не судьба?

Я молчала, не в силах вымолвить ни слова в ответ на эту странную речь.

Рыцарь мое молчание истолковал иначе.

— Ты не думай, я еще ого-го. И деньги скопил, и дом этот мой здесь, а еще есть поместье в Аквицах, небольшое, но доходное. Ученик вон, если надо, и тебе помогать будет в чем скажешь. Яства будут какие хочешь, наряды. Или доспехи с клинками, если милы. Это я скромно-то живу, думал Иверу все оставить, но я не беден. И не дурен. Ну если шрамы не считать.

Недурен — весьма. Видела я его без рубахи на заднем дворе с мечом упражняющимся — шрамов немало, но тело воина есть тело воина. Не пылкая красота юноши, а стать мужчины. Все это отрицать было глупо.

— Берт, — как можно мягче ответила я, давя слабую тень сожаления о того, что должно было быть произнесено, — я ценю твое предложение. Но я — Служитель. Мой путь — с мечом в руке. И я очень скоро отправлюсь прочь из Гослара и если и вернусь, то через десятки лет. Прости, но я не могу согласиться.

— Мы можем идти этим путем вместе. Оставим все на управляющих, и будем плечом к плечу сражаться с тьмой. Вечный поход во имя справедливости и чести, а? Я не буду обузой. А Иверу пора научится жить походами. Коль у него меч такой… А если стану немощен — то оставишь меня и пойдешь дальше, а я буду благодарить за все, что мы прожили вместе, даже если наш совместный путь коротким окажется.

— Я…

— Подумай, ладно? — Берт встал, кажется, уже стыдясь своего порыва. — Я все понимаю, но все-таки — подумай. Я буду ждать. И верить. Сколько нужно тебе времени — столько и буду ждать.

Рыцарь быстрым шагом вышел с кухни, оставив меня в одиночестве.

Впрочем — ненадолго. Стоило залпом допить стакан эля, чтобы заглушить странное чувство в груди, как неожиданно до того сидевшая в углу мышь вытянулась вверх, поплыла, меняя очертание — и вместо нее появился фронде.

— Теперь оборачиваешься без ножа. И подслушиваешь, — не без горечи констатировала я.

Эльф показал мне нож, который держал в руке.

— Не буду спрашивать — как.

Идущие путями жизни подобны жрецам Владык, вот только хранят они свои тайны ревностнее всех магиков вместе взятых.

— Не надо. Я думал прервать вас, как вернулся, но потом понял, что поступлю бестактно.

— Фронде беспокоится о такте? Ваше племя ведь во всем, что не зеленое, не бегает на четырех лапах или не летает, находят забаву.

— Я отправился в мир не только из-за нрава Дианель, но и потому, что хотел узнать Равных, — парировал эльф. — Но сейчас не время говорить об этом. Витор вычислил место ритуала — это старая дозорная башня к югу от города. Такая же, как та, что была в лесу, только это до недавнего времени была в лучшем состоянии. Мы можем выдвигаться.

Я пожала плечами — и пошла в конюшню к Ингрид.

Фронде последовал за мной. Он, судя по всему, вновь собирался превратиться в кого-то. По крайней мере лошадью Мелитаэль так и не обзавелся.

— Один вопрос, — все же не удержался он в тот момент, когда я закончила подтягивать подпруги. — Ты правда не хочешь иметь дом и семью?

— Я потеряла шанс иметь и то, и другое.

— Ты говоришь о мнимой смерти, — не унимался эльф, наблюдая, как я подтягиваю ремни на вьюках. Так, на всякий случай. — Но я ведь прикасался к тканям твоего тела и совершенно уверен, что оно такое живое, как и мое. Тебе Фитай даровал силу сражаться со злом так же, как мне была дарована сила защищать живое. Что бы ни случилось в прошлом — ты вольна жить свободно дальше. К тому же бороться с темными магами можно ведь и правда не в одиночку.

— Однажды я сделала свой выбор, и теперь лишь пожинаю его плоды. Той, у которой мог быть дом и семья, уже давно нет на свете. А если мы не поторопимся к башне — то не будет и кого-то еще. Показывай дорогу.

Глава 26 Гослар. Спящая красавица

Южная башня отличалась от подобного укрепления в лесу только тем, что ее явно поддерживали в хорошем состоянии все то время, пока оставленный форт разрушался природой и временем. Высокое, в десяток человеческих ростов, сооружение находилось на границе обжитых земель и Леса. С нее наверняка можно было видеть и происходящее в городе, и суда и лодки, проплывающие по Госларки, и, почти наверняка, какие-то поляны и ручьи в самом Лесу.

Но, так или иначе, истинное предназначение башни не имело значения. Сейчас здесь вершилось зло.

Я добралась от дома Берта довольно быстро, но тем не менее около входа в башню уже стояли готовые бою Арджан, Витор и Дианель. Дождь превратился в морось, но над башней зрели и зрели иссиня-черные грозовые тучи, несущие в себе всполохи молний, в глубине которых чудились черные прожилки. Там, на вершине, что-то происходило. Что-то весьма и весьма нехорошее.

Ни ночных птиц, ни каплей дождя, ни шелеста ветра. Словно все замерло в ожидании раската грома, неумолимо приближающегося и несущего с собой что-то, чему совершенно точно не место в этом мире.

Я слезла с Ингрид. Лошади остальных стояли под ближайшими к башни деревьями — но не на привязи.

— Я договорился — они, если и решат сбежать, все равно вернутся. Когда все закончится, — фронде, до того в облике птицы показывающий мне дорогу, вернулся в свою эльфийскую ипостась.

— Или достанутся тому, что первый найдет, — произнесла я вслух то, что и так было очевидно.

— А ты полна надежд, — не без иронии отметила хмурая чародейка.

— Вроде того, — я стащила щит со спины, беря его в руку.

Подумала — и натянула шлем. Снять если что всегда успею. А так-то совсем недавно чуть в лоб стрелой не получила. Так видно было погано конечно, но если принц припас еще сторонников каких-нибудь, убивать их придется без всякого Огня. Все, что у меня осталось — лишь угли. На один удар их хватит, но вряд ли — на что-то большее.

Наверное, Андриан этого и хотел. Пожертвовал колдуном, пожертвовал своими сторонниками в городе, которых за решетку отправят чтобы нас измотать и свой истинный план реализовать. Или просто так удачно совпало?

— Есть мысли, что это может быть наверху? — больше для того, чтобы чем-то занять разум, спросила я, направляясь к башне.

Там вершилось колдовство. Я чувствовала это так же ясно, как чувствовала вес брони на плечах или рукояти ремня щита в руки.

Витор нет-нет, да поглядывал на ножны на моем поясе. Но пока не решался ни бросаться обвинениями, ни задавать вопросы, который совсем недавно задавал эльф. Может боялся, может понимал, что сейчас не время.

Да плевать почему в общем-то. Потом все равно придется разбираться со всем этим и говорить длинные разговоры. И у меня действительно много вопросов и к его «Ордену», и к Лоаку. Я хочу узнать правду, но для этого надо сначала разобраться с Адрианом, Селеной и всем тем, что они затеяли. И выжить при этом.

— Думаю, принц или кто-то еще из его окружения пытается завершить ритуал Перерождения, — произнес фронде так, словно мы говорили о погоде. — Не дожидаясь пробуждения сестры. Эта башня находится ровно посередине трех мест, где были открыты Двери, и, пусть я не эксперт в колдовстве, все же могу предположить, что он решил таким образом просто уничтожить наложенные на Селену чары сна.

Я принюхалась. Тряхнула головой. Может и правда так. Или что-то другое призывает…

Да какая разница? Скорее всего фронде прав. И это ничего не меняет. Надо подняться наверх и остановить эту безумную парочку. Так себе отец вышел из нынешнего герцога, надо признать. Ну или яблоко все же далеко падает от яблоньки, по крайней мере иногда.

Внутри башня цела и тиха. Никакой нежити, никаких воинов в черном, никакой магии.

Почти спокойно. Почти уютно. Только лестница наверх узковата чтобы по ней со щитом идти, но что поделать — не самое большое неудобство.

Вот этаж где были казармы. Следующий — пустой. Потом этаж поменьше — с бойницами и наблюдательным пунктом.

Я шла по узким ступеням, чувствуя разом усталость и злость. Тело, еще недавно вынужденное действовать на пределе возможностей, хотело отдыха, а не движения вверх с таким количеством железа на горбу.

Что ж, мы не всегда получаем то, что хотим. И это всего лишь нормально.

Остальные поднимались вверх за мной. Кажется. По крайней мере я слышу шорох брони савра и тихие, легкие шаги магиков. Или это мои собственные шаги, так отдающиеся в дурацком шлеме?

Сверху веет злом. Тянет отвратительным, мерзким запахом, чей источник хочется вырезать под самый корень. Угли, оставшиеся где-то глубоко в душе, жгут, торопят, призывают идти, обещая разгореться пламенем и выжечь тьму впереди. И я иду за этим зовом, на ходу вытаскивая клинок.

Площадка на вершине башни в пятнадцать шагов. И здесь несет зловонием колдовства так, что хочется зажать нос. Над нами, в отвратительных чернильных облаках, чей неестественный цвет видим моему глазу даже в ночной темноте, копится и копится Черное Пламя. Сила, тянущаяся к фигуре мокрого юноши, чьи руки раскинуты в стороны в мольбе и хвале той твари, что живет за гранью мира. Адриан, а это он возомнил себя великим колдуном, просит снисхождения, милости и силы. Не для себя — для своей сестры, что лежит у его ног. Молит о том, чтобы чернота пробудила ее ото сна. Он жаждет совета той, что направляла. Хочет помощи сестры, думает, что она сможет найти выход, превратит нынешнюю победу в поражение.

Я чувствовала это до безумия четко. Что в этом — благословление Фитая, в своей мудрости показывающего те искушения, что сбивают с пути каждого из нас? Влияние Сурта, верящего, что мою руку остановит жалость? Сила духа на поясе, показывающего истину, быть может даже не желая этого?

Плевать. Ради чего бы ни старался принц, что бы ни искал: орудия для захвата города, совета той, что всегда все знала лучше или просто привычной близости сестры, чей разум теперь был затянут пеленой чар — это не имело значения.

Принц не обратил на меня внимания, повторяя нечестивые слова, и я шагнула вперед, занося меч для удара.

В небесах прямо над нами сверкнула молния.

Стой!

Дух колдуна не остановит правосудия.

Угли. Не огонь даже, а лишь угли. Но порой и этого достаточно.

Принц даже не попытался повернуться ко мне в тот миг, когда остро отточенная сталь врезалась в его шею. Без Огня мне не хватило сил перерубить позвоночник. Кровь брызнула во все стороны, стоило вытащить клинок, и Адриан нелепо потянулся зажать рану, несомненно живой. Но второй удар не понадобился — принц, несколько мгновений еще стоявший на ногах, рухнул на камень, лишившись чувств. Пусть его голова и осталась на положенном месте — это не имело значения. Если не умер сейчас — то умрет совсем скоро. Кровь заливала накидки с гербовыми цветами Гослара, пятная герб на груди.

Идиотка! Теперь вызванную силу ничего не сдерживает!

Открытая Андрианом Дверь там, в высоте над нами, захлопнулась.

А вот то, что через нее проникло в наш мир, никуда не делось. Принц, жалко булькающий у моих ног, больше не контролировал призванный им Черный Огонь, и тот с новой молнией устремился к тому вместилищу, в который его призывали месяцы назад — к телу принцессы.

Я шагнула к ней, пытаясь лишить головы и шанса силе Сурта закрепиться внутри… Но поздно. Молния всегда быстрее человеческой руки.

На миг юное, красивое женское тело осветилось изнутри ярким белым светом… Который тут же сменился чернотой. Еще миг — и во все стороны от Селены рванулся ветер, сбивая с ног и отбрасывая прочь.

Меня впечатало в камень. В голове помутилось, но прокатившийся по черепу жар вернул в реальность.

Площадку сотряс раскат грома, и тут же за ним хлынул ливень. Вода обступила стеной, со всех сторон, словно кто-то разом опрокидывал с небес бочку за бочкой и не намеревался останавливаться.

Штаны промокли в мгновение. Все, что могло промокнуть — промокло в мгновение. Я поднялась на ноги, влажными руками с трудом стаскивая шлем, в котором ничего толком не видела из-за потоков водя вокруг.

Раздался вой. Не вой — вопль.

Еще одна вспышка молнии — и тело принцессы, гротескно изменившееся, раздувшееся и исказившееся, поднялось на неестественно тонкие ноги, возвышаясь над нами. Селена, наследная правительница Гослара, стала отвратительным, разбухшим от черной силы созданием, мерзкой тварью Сурта, лишившейся разума и человеческого тела.

Существо завыло — и хлопнуло в ладоши черными руками с пальцами-крючьями. Звук от хлопка словно бы на миг собрался перед Перерожденной в тугой шар — и распрямился, разлетелся вокруг, ударяя по ушам, оглушая, заставляя на миг замереть.

Лишь на миг.

Я рванулась вперед, прикрываясь щитом. Плевать что за спиной, плевать что еще где-то. Плевать на дождь, плевать на все.

Фитай, дай мне сил. Направь мой клинок.

Угли могут стать пламенем. Достаточно скормить им себя.

Новый хлопок. Вторая волна звука столкнулась с Огнем, окутавшим щит, и ушла прочь. С грохотом полетели камни с краев площадки. Кто-то упал позади.

Еще два шага — и клинок взметнулся, целясь в ногу чудищу. Рядом из стены дождя вынырнул Арджан, крича что-то на саврском. Мимо плеча пролетела вспышка магии откуда-то из-за спины.

Существо передо мной вновь заревело.

Все смешалось в рваные обрывки, куски образов, выхваченные из дождя, вони и рева.

Удар. Отскок. Блок щитом — и треск дерева, пробитого огромными когтями чудовища. Еще удар по крепкой плоти. Вопль твари, разорвавший мир вокруг в миг, когда клинок савра врезался ей в ногу. Вспышка черной молнии, устремившаяся куда-то мимо меня. Раскат грома, сильный и резкий… И словно бы объямный, реальный, способный сбить с ног. Сбить с ног даже меня.

Мгновение полета — и я врезалась спиной во что-то. В груду камней. Кажется, такие валялись у самого края площадки. Не будь их… Лететь далеко, да.

Я во второй раз подняла на ноги. Отбросила теперь бесполезный щит, перехватив поудобнее меч, шагнула к твари.

Та не видела меня. Следующая молния полетела в магиков, но ее поглотила вспышка чародейского щита.

Перерожденная негодующе взвыла, и вой превратился в гром, разлетевшийся упругой волной во все стороны. Я устояла, а вот Витор, в паре шагов от меня творивший какие-то чары, не удержался на ногах. Попятился, пытаясь сохранить равновесие, но тщетно… Тело мага изогнулось, устремляясь назад, туда, где в каменном парапете башни дыр уже больше, чем целых камней.

Я бросилась к нему быстрее, чем сообразила, что делаю. Успела хватить за руку — и сама не удержала на ногах, поскользнувшись на мокрых камнях. Кисть, столкнувшуюся с камнем, прошила боль, и меч выпал. К счастью — Витор был тяжел, и увлек меня за собой прочь от любой опоры, но освободившейся теперь рукой я успела ухватиться за край парапета.

Плечо полыхнуло болью в тот миг, когда наше с магом движение остановилось. Кто-то что-то закричал, но слышен лишь ветер — и дождь.

Падать далеко. Но камень мокрый, и даже тот бугорок, за который я держусь, выскальзывает из пальцев.

Еще одна вспышка молнии. Еще один порыв ветра, грозящий сбросить вниз быстрее, чем подведет тело.

Сбрось его! Спасай себя!

Да пошел ты, дух.

Пошли вы все.

Ярость застилает разум. Я не хочу умирать. Я умерла раз — и этого достаточно. И убивала я уже достаточно, чтобы убить еще раз невиновного.

Я убиваю лишь колдунов и ублюдков. И я убью ту тварь, что возжелала власти и превратила себя в чудовище. Убью. Сейчас. И — только ее.

Ярость дала сил. Ярость вскормила яркий, безумно ярки Огонь, наполнивший силой уставшее тело.

Я со всей силы потянула мага к площадке. Тот что-то выкрикнул — и в тот же миг нас обоих окутали пряные чары, и и мои руки и ноги словно бы приросли к камню. Ничегоне выскальзывает из ладони.

Одно движение, другое, третье… И ярость, Огонь и магия вытаскивают нас с края.

Я поднялась на ноги в третий раз. Да сколько уже можно⁈

Дождь и не думал прекращаться. Впереди савр сражался с тварью в свете молний, а Дианель с фронде что-то пели в унисон. Витор за спиной пытался отдышаться.

А Перерожденная смотрела на все это — и ее смех пробивался даже через шум дождя.

Недолго тебе смеяться осталось, тварь. Я отыскала глазами выпавший из руки, но не свалившийся вниз меч. Пальцы сомкнулись на знакомой рукояти. По телу пробежал знакомый жар, охватив и руку, и клинок. Огонь горел ровно и ярко, и никаким черным чарам и нашептыванием слабаков его не сломить.

Я — слуга Фитая. Я — защитник людей.

А впереди — тварь, которой не должно быть.

Которой и не будет.

Савр почти отрубил одну ногу Перерожденной, но той, кажется, на это было глубоко плевать. Она нашла меня взглядом — и черная молния ринулась в атаку. Плевать. Огонь хранит мое тело и разум. Пламя, стекшее с клинка и охватившее тело, без труда поглотило и это молнию, и следующую, и поры ветра, пытавшийся сбросить вниз.

Один шаг. Другой, третий, пятый.

Я опустила объятый пламенем меч на измененную плоть.

Истинное Пламя против Черного Огня. Они на миг встретились, уравновешивая друг друга. Равные силы… Равные. Но ненадолго равные. Огромная масса камней, запущенная фронде и чародейкой, влетела прямо в грудь твари.

Тварь дернулась, словно чувствуя, что ее Черный Огонь больше не способен противостоять пламени правосудия. Белому Пламени, окутавшим все тело бывшей принцессы Селены, от которой новый удар Арджана отрезал тонкую искаженную конечность. Вторая нога Перерожденная подломилось под весом измененного тела, и она с громким, закладывающим уши воем упала на камни.

Пряная сила магии Витора сбросила поверженное горящее тело с башни прочь, в ночную темноту. Вой перешел в визг, и меньше чем через вдох визг сменился мерзким хрустом. Призванная покойным Адрианом черная сила покинула свое искореженное, ни на что не годное вместилище, расползаясь по округе тонкими, безвредными струйками.

Почти тут же дождь, до того и не собиравшийся останавливаться, начинал замедляться все больше и больше, словно где-то там, наверху, закончились бочки с водой, которые нужно было перевернуть на наши головы.

Я успела только поднять шлем и пристроить на спине разбитый щит до того момента, когда неестественные, чернильные тучи стали просто облаками, а кое-где и разошлись, обнажая край полной луны и едва видимые около нее звезды.

— Думаю, нам пора убираться отсюда, — фронде, сама невозмутимость, указал рукой в сторону хорошо видного с такой высоты города, который для столь позднего часа был подозрительно хорошо освещен.

Кажется, всадники с факелами уже на мосту через реку.

А ведь тут неплохой вид… Я бросила взгляд на мертвого принца. Хорошое место он выбрал. Красивое… Если в смерти вообще может быть красота.

— Уходим, — согласилась с эльфом я. — В Госларе, когда поймут что случилось, нам больше не будут рады.

— Пожалуй, — Дианель была бледна и сжимала руку мага, словно тот собирался пойти и сброситься с крыши вслед за Перерожденной. — Совершенно точно не будут рады.

Надо сматываться, и быстро. Каким бы на вид не был великодушным герцог, вот уж не думаю, что он простит мне смерть своего сына и дочери. Да даже если и сам простит… Его верные люди точно не поймут такого прощения. А в тюрьме или на плахе я уже бывала, и больше желания там оказываться нет.

Путь вниз по ступенькам башни для меня куда труднее, чем наверх. Хотя бы потому что болят плечи, да и все тело после столь яростного сжигания Огня просит пощады. Пощады и спать.

— Я могу показать вам путь к камням Круга, — фронде, как только мы спустились, переливистым свистом подозвал лошадей, спрятавшихся от непогоды под густыми кронами деревьев поодаль от башни. — Мы редко приводим туда чужаков, но сейчас — особый случай. Колдовской Двери там больше нет, и там нас никто не найдет. Думаю, нам многое нужно обсудить.

— Многое, это уж точно, — пробормотал Витор.

В глаза мне маг почему-то старался не смотреть. Вот интересно, почему…

— Давай, — соглашаюсь я с фронде, — что бы ни случилось дальше, сейчас нам нужно укрытие.

И сон, да.

Тебе придется о многом им рассказать, — ожил кинжал.

И где он был во время заварушки? Только мешал мне своим идиотским советом. Пускай сам все рассказывает, не буду за него отдуваться.

Тебе. Сам посвятишь остальных в свои планы.

Я…

Найдешь способ.

Ладно. Ладно. Не злись, а то еще спалишь меня ненароком. Расскажу. Как смогу.

И еще раз ты будешь подстрекать к убийству — уничтожу.

А я могу. Я чувствую это. Могу расплавить и камень, и духа в нем. Так, что и следа не останется.

Прости, тебе явно нужна была мотивация.

Моти… что?

Потом расскажу.

Ты о многом расскажешь.

А куда я денусь?

Определенно — никуда.

Глава 27 На перепутье

К Кругу мы прибыли уже ближе к полдню. Мне отчаянно хотелось спать. Фляжка с отваром, проясняющим разум, окончательно опустела, и я временами задремывала прямо на ходу. Благо, фронде, обернувшись молочно-белым конем, вел только ему ведомыми тропами за собой даже не столько нас, сколько наших лошадей, беспрекословно следовавших за вожаком табуна.

На заветной поляне в центре рос огромный, исполинского размера дуб, у чьих корней покоился необычно-белый камень, на котором были выбиты незнакомые письмена. Сейчас камень казался словно бы треснувшим, хотя при ближайшем рассмотрении было видно, что трещина эта — лишь видимость, пришедшая из мира скорее духа, чем материи.

Дуб и камень с надписями обрамлял круг камней, узких и вытянутых, но все же чем-то неуловимо напоминавших обережные камни по периметру аспат.

Потому что эти камни и те, что хранят места отдыха путешественников — суть одно и то же, — решил поделиться очень нужным сейчас знанием дух.

Где-то с краю полянки в лесу было слышно журчание родника.

— Здесь можно отдохнуть, — Милатиэль вернулся в свой истинный облик.

Эльф подошел к камню, на мгновение провел по его поверхности рукой — и покачал головой.

— Не скоро это место станет домом для Хранителей Леса, но все же за дни, недели и месяцы не разрушить то, что создавалось веками. Местные Пастухи Природы не любят чужаков, но их жизни еще многое дни будут подобны жизни животных. Нам не стоит злоупотреблять их гостеприимством, но и несколько дней в безопасности провести вполне можно.

— К тому же если нас и будут искать, то точно на дорогах, — я слезла с Ингрид, едва не свалившись на землю от боли в мышцах. Огонь — огнем, а тело все же имело свои пределы. — Только припасов немного и…

Фронде отмахнулся.

— Воду можно пить без тревог, а о пище не беспокойтесь. Если, разумеется, вы не против грибов.

Арджан облизнул языком зубы.

— В твоем исполнении не против.

Витор немного затравленно обернулся.

— А какие-то спелые плоды тут есть? Ну только не те, маленькие…

— Есть, — отозвался фронде с короткой усмешкой.

— А… где? Мой последний опыт с грибами, был, скажем, так, не самым лучшим.

Я усмехнулась про себя. Ну да, грибы ведь росли во множестве там, в подземном убежище, из которого мы начали путь. И там ведь Витор времени провел больше, чем мы.

— Я принесу. Пока — располагайтесь. Можете отпустить лошадей, хищники их не тронут. И нам, и им нужен отдых — и понимание того, что делать дальше.

Понимание нужно, да. Очень нужно.

На удивление, несмотря на то, что особой магии я не ощущала, после питья простой родниковой воды, после купания в заводи небольшой речушки, обнаружившейся неподалеку, и после завтрака из грибов и корней, приготовленного фронде, сил прибавилось. По крайней мере спать уже не хотелось настолько отчаянно.

К тому же без доспехов — я даже чешую стянула с себя, явно неуместную в сердце леса, — в одной рубахе и штанах, разве что с тяжестью меча на боку и кинжала за поясом было почти легко, путь мышцы и болели по-прежнему.

К тому же доспехи стоило осмотреть, пока была возможность отдохнуть.

Шлем, например, буквально раскололся на затылке. Видимо там, куда попала при падении моя голова, был камень. Ну надо же… Интересно, можно его починить? Вряд ли конечно, но быть может потом как-то удастся. Ну или кожу с бармицы на что-нибудь пущу.

— Ты уверена в том, что уже Лоака нет в Госларе, — Витор, до того все кидавший взгляды то на меня, то на остальных, не выдержал. — С чего это?

Мы сидели вокруг костерка в углу поляны. На огне закивал отвар каких-то набранных фронде трав.

Витор выглядел усталым, но судя по решительному лицу, маг явно отступать не собирался.

— Лоак — не захудалый колдун с юга, убитый тобой вместе со своими приспешниками. Не принц и не принцесса — я бы понял. Но его рука и его воля совсем рядом. Да и что-то я не помню, чтобы у Саввы был его кинжал, а? Кинжал, который у тебя на поясе. Что Лоак рассказал тебе? Как побудил, тебя, Служительницу, преступить против воли своего Владыки? Как совратил?

Я чуть не засмеялась. В голос.

— Так, так. Давай на будущее все же замечу с учетом собственного опыта: глупо спрашивать такое у того, кто, как думаешь, находится под чужим влиянием. Правды тебе не расскажут, а вот выдавать свою осведомленность об одержимости недальновидно.

Мальчишка.

Согласна.

— То есть ты сговор с колдуном не отрицаешь, — с некоторым удивлением заметила Дианель.

Наверное, будь у нас у всех силы на более активный разговор — тут бы уже в ход пошла магия и обвинения. Но сил ни у кого не было, несмотря на еду и питье.

Забавно, что, кажется, чародейка о подозрениях кавалера знала и раньше, но ему не особо верила.

— С колдуном — отрицаю. Это невозможно из-за моей природы, — улыбнулась я, потягивая отвар. Поднявшийся слабый ветер трепал волосы, и это расслабляло. — Лоак — магик. Как и Тоа, которого мы все знаем как шерифа Узара.

— Что?

— Ложь! — Витор уставился на меня. — Тебя обманули!

— Меня нельзя обмануть магией, орденец. А доказательства того, что тот, кто владел Огнем, был членом Семерки я видела своими глазами. Так что, боюсь, из нас двоих обманули тебя.

— Нет! Это не так! Колдуны коварны! Ты сама это знаешь, разве не так?

— Знаю.

Разумеется, он вряд ли примет реальность. Или нет?

— Я видела кто такой Тоа. И решила узнать, что не так с историей о семерых колдунах, подчинивших себе тот мир и собиравшихся подчинить и этот, да еще и Врата взорвавших. Увы, твои, Витор, книги, поведали крайне мало фактов. Но, думаю, Лоак нам сам расскажет свою версию истории. И планы на будущее. Кстати — именно он усыпил принцессу.

Там, на башне, я чувствовала это. Как и то, что дух в кинжале пытался помешать принцу выполнить задуманное, сражаясь с тьмой.

Расскажу. Положи меня на алтарь жрецов Старых Богов — тогда я смогу говорить со всеми.

Я бросила взгляд на фронде.

— Я не оскорблю тебя и сородичей, положив на рунический камень вместилище духа?

Эльф покачал головой.

Я поднялась, преодолевая протест до предела уставших мышц, и положила кинжал на рунический камень. Изрезанная знаками поверхность была теплой на ощупь, хотя и находилась в тени дуба.

— Я не могу говорить долго, — раздался голос из ниоткуда. — Проецирование звука тратит скудные силы моей души. Так что коротко — да, я — Лоак, один из Семерки Братьев и Сестер. Мы в прошлом мире создали многое, и в наивности своей верили, что делаем добро. Когда нашлись те, кто решил противостоять нам, мы защищали себя и свои заблуждения. Глупо, яростно и бессмысленно. Мы проиграли, оставили союзников, и бежали прочь, воспользовавшись собственным стабильным Проходом в этот мир. Увы, стабильным он был лишь в нашем воображении. Нас раскидало по временам, лишило сил. Мое тело и вовсе погибло при переходе, и я чудом успел перелить себя в кинжал какого-то племени ящеров, и лишь недавно все же попал из далеких джунглей в обитаемые земли. Я хотел привязать свой дух к вместилищу получше и потому сумел, влияя на южанина-торговца с нечистыми намереньями, попасть туда, где магов немного, чтобы мне никто не помешал — в этот городишко, где мы встретились. Мне нужен был союзник — и я попал в руки к Савве. Рассказал ему многое. Начал учить по его просьбе. К тому времени старый маг погиб, и пацан остался наедине со своими силами. Я написал письмо его руками Тоа, ощущая собрата и помня способы, которыми мое послание нашло бы адресата через любые расстояния. Мы с Тоа были близки и раньше, и его душа была ощутима мне — единственная из душ всех Братьев и Сестер. К тому же южане, что привезли меня сюда, явно что-то затевали вместе с наследником, и я надеялся, что Тоа поможет. Он лучше всех из нас боролся с колдунами и их происками. Но время шло, он не появлялся — а позже и огонь его души потух, пусть и не исчез насовсем. Надеяться было не на кого, колдун-южанин с принцем уже открыли Двери. Я усыпил ту, что должна была стать вместилищем Черного Огня. Множество смертей не то чтобы входили в мои планы. Я узнал, что в город прибыл в том числе и Феникс и решил ускорить подготовку к переселению, чтобы поговорить с ней и остальными в приличном облике. Марионетка лучше кинжала при достаточной маскировке. Но все пошло прахом, как вы и сами знаете. И — я отвечу тебе, Феникс, почему я не увел Савву и не уехал сам. Однажды мы уже покинули мир, спасая свои жизни. И — я об этом сожалею. У меня было много времени для размышлений. Очень много. Мы сбежали, наворотив дел — и это было ошибкой. Несмотря на чудовищную нестабильность портала мы волей богов и слепой судьбы все еще живы. Камни душ моих Братьев и Сестер еще горят, а один из них вы и вовсе носите с собой. И глупо повторять свои ошибки. Я немного узнал об этом мире из чужих мыслей, но то, что знаю, пугает. Врата, как мы и опасались, пали. Знания и силы утеряны, люди живут небольшими общинами у стен городов, разделенные милями пустынной земли, населенной тварями и нечистью. Культы властвуют повсеместно. Да, пусть однажды мы — я — ошибся, но мы, Семерка, все еще маги, способные дать этому миру множество знаний, вернуть утраченное и воссоздать забытое. Как умеем. Мое время разговора подходит к концу. Скажу всем: ваши знаки на руках — лишь символ того, что вы открыли вместилище с опасной магией. Саркофаг моего брата, чей дух в тот же миг переместился в кольцо. Я видел воспоминания. Сырая магия вырвалась в тот момент на свободу, и наши же чары, поставленные на такой случай, защитили вас. Вот и все. Это не метка врага. Да, в старых войнах многие из тех, кто желал нашей смерти, также вскрывали наши тайники и брали в руки наши артефакты, и получали такое клеймо, но и только. Вы — не враги нам. И я прошу помощи. Чутье Феникса никогда не показывала угрозы от меня или Тоа — а это хоть что-то да значит. Я хочу попасть к Вратам. Тем, что привели сюда людей. Не мы их разрушили. И там я смогу доказать это. И найти своих братьев. Точнее, одного из братьев, способного вернуть мне тело и вернуть в мир и Тоа, и Азара. Я, — дух на мгновение замялся, — я прошу помощи. У вас всех. Помощи — и прощения за прошлые ошибки. Мы не желали зла — но совершали его.

Кинжал, до того слабо светившийся, словно бы погас.

Витор с мрачным выражением сверлил взглядом вместилище духа.

— И вы готовы поверить этому бреду? Колдун в наших руках, и он расскажет все что угодно чтобы спасти себя!

— Возможно, — спорить с магом было глупо. — Но я лично хочу узнать иную сторону правды. Одну ты показал нам, как тебе показала твоя семья. Я хочу знать и вторую.

— И ты готова пойти за ним?

— Да, — признание вышло легко. — Хотя бы потому что не сделаю этого я — он найдет другого. А я хотя бы смогу уничтожить духа, если понадобится.

Я смогу защитить мир от Лоака.

Но это лишь отговорки.

На самом деле я хочу узнать как тот, кто совершал преступления, а совершенное зло признает и Лоак, сумел многие столетия жить в Узаре, иметь ребенка и занимать должность шерифа. Не звал ли его Огонь куда-то в странствия? Или звал — но Тоа не пошел, и при том остался жив и с Пламенем?

Как вообще Огонь остался у него несмотря на прошлое… Каким бы оно ни было?

— Ты выпустишь в мир зло, хуже которого нет! Ты обманута. Даже без магии. Обманута речами этого ублюдка, искажающего все в свою пользу!

И ведь даже у меня особо и нет сил чтобы спорить так громко. А у Витора — есть.

Я склонила голову, рассматривая мага, чьи рыжие волосы, казалось, должны были вспыхнуть в любое мгновение.

— Тебе незнакома идея второго шанса?

— Нет никаких вторых шансов для проклятых колдунов! Они недостойны жить! Никогда, не для кого, и… — с пальцев мага сорвалась вспышка.

Полетела в сторону кинжала — но я лишь вытянула руку, и легкий всполох пламени поглотил магию.

Пламени, что пробудилось, накормленное гневом.

Я поймала взгляд умолкшего на полуслове Витора. По телу проходили вспышки пламени, и я огромным усилием воли сдерживалась от того чтобы вытянуть руку — и обратить щенка в прах.

Фитай бы позволил. Я чувствовала это. Не знаю почему — но позволил.

— Один из проклятых колдунов, недостойных жить, спас тебе сегодня жизнь, орденец, — я говорила четко и тихо. — Один из проклятых колдунов спас твою возлюбленную в болотах. Один из проклятых колдунов, убивавший во имя Черного Пламени, лгавший, очаровывавший и предававший сражался с тобой плечом к плечу и ел из одного котла на привалах. Один из проклятых колдунов говорит тебе все это. Фитай дал мне второй шанс, и милостью его я иду ныне иным путем. И я никто, лишь пыль на одеждах Владыки, но не мне отбирать этот шанс у другого. Завтрашним утром я выдвинусь к Первому городу за ответами и доказательствами. Любой из вас может пойти со мной — или пойти иным путем. Но если я разделю путь Семерки, а вы решите его прервать — то разговор поведут клинки. Выбирай, Витор, что для тебя важнее — догматы старых книг, из которых мало что сохранилось, или шанс узнать истину.

Я поднялась на ноги и забрала кинжал, вернув его в ножны. Подхватила свой спальный коврик и ушла прочь от костра, под сень деревьев. Вечерело, и сонливость навалилась с огромной силой.

Плевать что они решат.

Меч я положила рядом. Случалось спать и в худших обстоятельствах, и сейчас круг камней фронде, защищавший от бродящих в чаще созданий, казался неплохой границей. Пусть рядом со мной и был желающий уничтожить духа маг, его возлюбленная чародейка с телохранителем и ее брат-эльф.

Усталость была слишком велика.

Я разбужу если что. Никто из них не сможет усыпить меня или обмануть.

Ну хоть какая-то от тебя польза.

Ответом была сухая усмешка.

* * *

Несмотря на уверения духа и усталость выспаться не удалось. Сон был полон огня, суматошных видений и криков толпы, жаждущий крови колдуна.

Ближе к полуночи я, плюнув на все, отправилась к костру, захватив пару сушенных травок из своих вьюков. Есть отвары, успокаивающие разум. И есть те, что утихомиривают боль. Надо спать, но от усталости и эмоций сон не приходит. Так бывает — но редко.

Любой человек имеет пределы. А я, кем бы ни была в некоторых вопросах все же тоже человек. Пусть и бывший.

Усталость и боль от падений на вершине башни туманили разум. Я никогда не позволю себе отвлечься от дела из-за боли, но после… после все возвращается во сто крат.

Я прикрыла на миг глаза, помешивая начавший булькать котелок. Протянула руку, коснувшись кожей языка огня. Старая игра, нравившаяся мне до того, как погиб отец, а новоявленная наследница рода не начала свою игру в погоне за властью и силой. Игру, закончившуюся кинжалом, объятым Черным Огнем, в спине.

Послышались тихие шаги. Из темноты вынырнул фронде. Остальные уже давно спали поодаль. Здесь, за безопасным кругом камней можно было не выставлять дозор, так что даже ящер, частенько засиживавшийся у костра с клинками под боком, после изматывающих суток уже видел десятый сон. Кажется, они не опасались, что я в ночи перережу им глотки. Все — кроме Витора. Он провел вокруг себя обережную черту.

Смешной. Что мне эта магия?

Эльф явно не намеревался уходить. Просто сел рядом на пятки. Его золотистые глаза светились в темноте.

Огонь почти прогорел, и угли давали совсем немного тепла, но мне не хотелось вытаскивать руку из-под плаща и докидывать новые. Совсем не хотелось.

— Мы отправимся в Первый Город все вместе. Витор верит, что в старой резиденции его ордена найдется что-то обличающее Семерку.

— Или что по дороге он успеет стащить кинжал и смыться.

Фронде усмехнулся.

— Глупость — бросать вызов Фениксу. Тем более такому как ты. История с Семеркой интересна, и я рад, что останусь ее частью. Скажи лучше об ином: ты сожалеешь, что отказалась от предложения рыцаря?

В ночной тишине голос эльфа был мягок и мелодичен. Казалось, спрашивал он из одного любопытства, не более. Словно я — кто-то из его жуков-пауков, совершивший что-то необъяснимое и непонятное.

— Найди себе другой объект для наблюдения.

— Я вполне искренен. К тому же — Арджана и Дианель я знаю много лет. Маг спит, да и он куда менее интересен, чем ты.

— Мне нужно радоваться твоему интересу?

— Я просто подумал, что, быть может, ты захочешь поговорить. Нам нечего делить, и мы, едва закончится эта история, разойдемся в разные стороны и едва ли встретимся хоть когда-нибудь.

— И ты изучаешь меня как явление природы.

Фронде рассмеялся. Без издевки, надеюсь. Эмоции долгоживущих никогда не были для меня до конца понятны.

— Прости. Я думаю, ты понимаешь, что я старше тебя куда сильнее, чем ты старше любого из тех, с кем обычно ходишь плечом к плечу. И ты отличаешься и от нас, долгоживущих, и от любых других встреченных мной равных, которых, признаю, было немного. Ты похожа на крепкий дуб, под сенью которого растут малые деревца. Могучий — но с пустотами внутри и с сердцевиной, страдающей от недуга. Я думал, что ошибся в своих наблюдениях, но сегодня понял, что не так.

— Отлично. Про меня говорили много всего, но вот с деревом сравнивают впервые.

Фронде провел рукой по волосам.

— Я просто подумал, что, может быть, смогу помочь тебе.

— У меня оба глаза на месте, спасибо. И раны уже затянулись. А отвар скоро доварится и без магии.

Мышцы болят, но это пройдет.

— Я не об этом.

Вот же неугомонный… Увидел один раз то, что не предназначалось для его глаз — и теперь вот интересуется.

— А о чем? О предложении наивного рыцаря, которого слишком сильно в юности треснули по голове, что ли?

— Мне казалось что он говорил от чистого сердца.

— Ты признавался совсем недавно, что мало знаешь людей, — отмахнулась я. — И Берт может и говорит то, что на душе, но менее глупой его идея не становится.

— Почему глупой? — не унимался эльф.

Вот же…

— Потому что, — отрезала я.

— Так говорят когда не хотят продолжать разговор. Это тайна?

— Да нет в этом тайны никакой! — вспылила я. Потом продолжила тише: — он вбил себе глупости в голову, семьи так и завел, хотя мог. Придумал что-то себе и поверил в это. И жизнь испортил. А мог своих детей иметь и все прочее. Решил, что мы вдруг вместе можем быть.

— Тебе отвратительны другие люди?

— Да что ты пристал, ну в самом деле?

— Я люблю жизнь. — просто ответил фронде, — во всех проявлениях. И когда я вижу того, кого не понимаю, я хочу понять. Неважно сколько у него ног и зубов.

— А я думала, что ты меня с бревном сравниваешь.

— Не уходи от темы. Ты — жива, чтобы там не считала. Ты, я уверен, и правда могла бы, как закончится эта история с Семеркой, остаться в Госларе и беречь его от сил зла год, два или даже пару десятков. Не думаю, что Владыка Огня бы был против того, что здесь, на границе Леса, будет жить его слуга. И этот рыцарь ведь — не книжник и не пекарь, он и сам с удовольствием путешествовал бы с тобой, реши ты покинуть город. Берт бы принял твое желание помочь Лоаку. И он, и его ученик.

— Оруженосец.

— Что?

— Не ученик — оруженосец.

— Какая разница?

— Оруженосец при посвящении в рыцаре станет безземельным, но дворянином. Наймется куда или имущество чье унаследует — и сможет свой род основывать, скажем.

— Это не важно. Ты опять уходишь от ответа.

Я тяжело вздохнула. Вот же пристал… И не отстанет же ни завтра, ни третьего дня, пока не расскажу. Фронде — как дети, любопытные сверх всякой меры.

— Ладно. Хорошо. В прошлой жизни у меня была семья. Единственного, кто от нее остался, я самолично в Огнь отправила, и за дело. Доступно?

Фронде в лице не изменился, только золотистые глаза чуть поблекли.

— Приношу свои соболезнования.

— Незачем. Я делала то что считала нужным тогда. И делаю то что должна сейчас.

Довольно долго эльф молчал. Потом все-таки спросил:

— Ты никогда не думала о том, что за столько лет защиты мира от зла заработала прощение за прошлые прегрешения?

— Есть вещи, за которые нельзя простить.

Слава Владыкам, на этом фронде угомонился и, посидев еще немного, отправился спать на свою циновку. Оставил меня наедине с разбуженными воспоминаниями, которые давно должны были быть похороненными в глубинах памяти.

Должны были быть — но не были.

Я потянулась, впуская под плащ холодный в этой лесной чаще воздух, и бросила в кострище еще дров. Совсем слабый костерок, за которым я не следила, казалось, почти потух, неспособный справиться с широким бревном, не самым сухим к тому же. Но немного усилий, немного дыма с отвратительным запахом — и дровина все же занялась, как и две остальные.

Я вытянула руку, почти касаясь языков огня. Те, казалось, ластились ко мне.

Нет двух одинаковых костров. Что бы понять это достаточно лишь разжигать пламя то тут, то там, и иметь мудрость наблюдать за его движениями. Каждый костер пожирает то, чем его кормишь, но кое-что остается в кострище, не обращаясь в пепел.

Так и память с нами навсегда.

Некоторые жрецы Фитая верят, что каждый человек не проживает свою жизнь, а сжигает ее — и горит пламенем. И если он сжигает ее в трудах, заботах, любви и радостях, — то пламя греет его и всех, кто рядом, питая чужой огонь и питаясь им. Так даже два огонька способны разжечь костер, который не задуют бури жизни, а уж если огней будет больше…

Но если вместо труда будет одна лишь праздность, вместо заботы — зависть, вместо любви — ненависть, а вместо радости — жажда обладать, то пламя почернеет и начнет калечить огоньки всех вокруг, или сжигая их топливо без остатка, или делая и их такими же черными.

Возможен ли первый вариант? Не знаю, я не находила тому никаких свидетельств.

Возможен ли второй? Я видела его слишком много раз чтобы сомневаться.

Эпилог

Владыка Гослара стоял у окна своего кабинета, смотря на разгорающийся в отдалении рассвет.

Очередной рассвет после того, как его сын и дочь пали от руки Служительницы.

Годами он наивно думал, что однажды посмотрит в лицо божественного правосудия — и увидев меч, приближающийся к шее, почувствует лишь спокойствие и робкую надежду на лучшую жизнь после Дороги. Верил, что если грозный Владыка Огня осудит его, то он, Даэдор Гослар, примет это с достоинством.

Жизнь распорядилась иначе. И ему было плевать, заслужили или нет кару мечом и огнем его дети. Плевать что там думал себе Фитай, Служительница, жрецы и кто угодно на земле.

Его дети мертвы. И кто-то за это ответит.

Дверь за спиной герцога отворилось. Властитель Гослара повернулся вовремя, чтоб поприветствовать вошедших. За его личным охранником следовал легко двигающийся черноволосый эльф в весьма элегантных одеждах и в коротком кожаном плаще.

Стражник поклонился — и был таков.

— Вы нуждаетесь в наемнике, — не спросил, а констатировал очевидное эльф. — В том, кто выполнит поручение деликатно и кто возьмется за дело из тех, что верные вам рыцари сочтут неподобающим. Я — Блейдвинг, и, пусть моя слава могла и не добраться до этого места, я все же замечу, что способен выполнить любое деликатное поручение.

— Блейдвинг, — медленно проговорил герцог, словно пробуя имя наемника на вкус. — «Крылатый клинок».

Так говорили в Гавани. Кажется. Блейдвинг… Странное имя.

— Да.

— Так не зовут эльфов.

— О, разумеется. В моей профессии странно называться тем именем, что дано при рождении. А что касается прозвища…

Эльф отодвинул полу плаща, и герцог увидел закрепленную там почти дюжину ножей без рукояти. Одни лезвия.

Короткий жест — и лезвия вылетели из своих мест и окружили эльфа.

Герцог потянулся к мечу на поясе.

Эльф лишь щелкнул пальцами — и лезвия вернулись на места.

— Я заслужил имя и репутацию, и справлюсь с поимкой любого преступника, кем бы он или она не были бы. Половины оплаты — вперед.

Герцог сложил на груди руки. И на что он рассчитывал, зовя наемника?..

— Речь идет об убийстве, а не о простой поимке.

Эльф пожал плечами.

— За достойную оплату — что угодно. Кроме сношений с колдунами — их я сам отправлю в Пламя не медля. Ну и все виды постельных игрищ мне по душе.

Герцог почувствовал что его лицо заливает краска. Да как этот длинноухий посмел!

Вслух же правитель Гослара лишь сказал сухо:

— Моего сына и дочь вероломно убила южанка. С ней были двое магиков, савр и какой-то оборотень.

Эльф присвистнул.

— Ну и компания, однако. Магики не так часто путешествуют друг с другом. Южные колдуны обычно не терпят рядом никого, кто мог бы бросать им вызов.

— Значит вы не беретесь?

— Почему же. Почтенный рыцарь, герцог Гослара, хочет смерти рожденной на юге и путешествующей с интересной компаний… Что-то мне подсказывает, что вы не договариваете важных деталей, связанных с моей будущей работой. От вас сбежала избранница?

Герцог побагровел.

— Оставь свои домысли при себе, наемник! Эта тварь убила моих детей, сожгла их заживо!

— Ладно, ладно, — миролюбиво поднял руки эльф, — я понял. Мы ищем не вашу избранницу, сбежавшую из-под венца, а колдунью, владеющую Черным Огнем. Я все понял. Будет сделано в лучшем виде, не сомневайтесь. А теперь поговорим об оплате.

Оглавление

Пролог

Глава 1 В пути. Знакомство с ящерами

Глава 2 В пути. Немного Огня

Глава 3 Узар. Добро пожаловать

Глава 4 Узар. Лабораторные открытия

Глава 5 Узар. Крысиный приют

Глава 6 Узар. Арена

Глава 7 Болото. Всеслышаший

Глава 8 Болото. Неприятная встреча

Глава 9 Болото. Последствия и планы

Глава 10 Узар. Купальни

Глава 11 Узар. Угроза

Глава 12 В пути. Знания и вопросы

Глава 13 В пути. Человек из прошлого

Глава 14 Гослар. Под стенами

Глава 15 Гослар. Охота на зверя

Глава 16 Гослар. Честность принца

Глава 17 Леса у Гослара. Заброшенная башня

Глава 18 Гослар. Реванш?

Глава 19 Леса у Гослара. Тролли

Глава 20 Гослар. Вопросы…

Глава 21 Гослар. Некоторые ответы

Глава 22 Гослар. Рубин

Глава 23 Гослар. Скрытое проникновение

Глава 24 Леса у Гослара. Смерть колдунам

Глава 25 Гослар. Сбор некоторых камней

Глава 26 Гослар. Спящая красавица

Глава 27 На перепутье

Эпилог