Бегство колдуна [Андрей Снекиров] (fb2) читать онлайн

Андрей Снекиров Бегство колдуна

Пролог

***

Все произошло слишком быстро. Празднование в замке окончилось сущим кошмаром.

Тайлор сидел за общим столом, безучастно наблюдая, как люди вокруг наедаются и напиваются всеми возможными деликатесами королевства на пиру в столичном замке. Самому ему ничего в глотку не лезло — с утра настроение было паршивым и смурным, несмотря на праздник уходящего лета.

Рядом расселись его товарищи, которым он без всякого сомнения доверял и доверит спину, его верные подчиненные, такие же закаленные в боях, как и он сам. На соседнем стуле сидела маленькая Аня, его дочурка, и с пасмурным видом ковырялась в еде. Не у одного Тайлора было плохое настроение. Девочка истерику вечером устроила, не хотела отпускать его одного на праздник. Пришлось взять с собой, хотя он и не планировал. Что делать семилетнему ребенку в толпе вояк и наёмников?

С Тайлором ворковала какая-то барышня, лица которой, не то что имени, он уверен, даже и не вспомнит по утру. Она хохотала, но слишком громко, чтобы смех сошел за искренний, с его глупой шутки, и даже не заметила как из ее тонких аристократических пальчиков выпала вилка. Тайлор наклонился вниз, чтобы поднять ее и…

Все произошло слишком быстро.

Он не знал, как это обычно у “них” происходит. Читают ли они про себя заклинание или рисуют какую-то пентаграмму у себя в сознании или напрягают какой-то орган внутри, которого нет у нормальных людей, без дара? У него же все произошло спонтанно, без жертв, крови младенцев и длинной скороговорки на неизвестном языке.

Едва Тайлор коснулся вилки на полу, из его пальцев высыпалась сотня мелких ледяных звездочек, окатив собой ближайших к нему людей, в том числе и барышню. Он увидел, как резко загорается камень в его перстне пронзительным белым Светом. Так он уже тысячу раз оповещал своего владельца о колдуне неподалеку, но сейчас Свет был не мягким и согревающим, а словно жег клетчатку его глаз.

Люди в зале осознали увиденное не сразу. Потребовалось пара секунд, чтобы дама перевела свои глазки с искрящегося тумана на Тайлора, пораженно замершего и глядящего на свою руку, и завизжала что есть мочи:

— Колдун в замке!

Музыка стихла. Люди замерли в танце и оторвались от еды. Пол тысячи пар глаз сомкнулись сначала на кричащей деве, а затем — на нем и его творении.

Мужчины повскакивали из-за столов, выдирая из ножен мечи, женщины были тут же затолканы назад, за их спины. На него уже наставили несколько острых концов холодного железа. Поднялся и Тайлор, краем глаза замечая, как медленно встает бородатый темноволосый мужчина со своего трона и указывает на него:

— Убить колдуна, — прогремел голос, и корона из белого золота с тремя сапфирами на голове короля сверкнула в огнях.

Чернявый парень, сидящий ближе всех к нему, с уродливым шрамом по всему лицу отреагировал первым. Замахнулся мечом на Тайлора, своего командира. Его звали Дамир. Шесть лет он воевал под его началом. Шесть лет они отражали удары тварей с Севера. Шесть лет… И все это перечеркнуто разом. Тайлор не видел в его глазах злобы или ненависти к нему, лишь безнадежность всей ситуации. “Либо мы тебя, либо нас”.

Подполковник Тайлор, нет, теперь колдун парировал, уводя лезвие парня в сторону и ударил сам, проткнув юношу насквозь, поставив меч горизонтально между ребер.

“Вот и все”

— Папа! — тонкий голосок снизу. Аня.

А в спину метились еще с десяток мечей…

Но не все сегодня были против него.

Лестер проткнул шпагой шею воина, метящего в Тайлора.

— Извини, брат, — прошептал Лестер трупу.

Они встали спиной к спине, закрывая между собой маленькую девочку, ощетинившись и отражая удары всех вокруг.

Всего за полминуты в тронном зале воцарился настоящий хаос: люди резали и кромсали друг друга, получали заточенную сталь в спину, сами били куда попадет, резали чужие шеи, руки, ноги. Затем они поделились на три стороны. Одна, к удивлению Тайлора, была достаточно большой и защищалась. Вторая всячески мешала их продвижению и пыталась достать до него. А третья, женщины, дети и не-воины отступали по разным коридорам замка.

— Тайлор! К выходу! — знакомый голос полукровки.

Кеган и вовсе оказался в полном окружении. На него нацелились не хуже, чем на самого Тайлора — все знали, насколько тот был предан командиру. Но едва ли пятерка воинов могли сломить их лучшего бойца, и Кеган уже мчался к дверям, прорубая себе и остальным проход сквозь человеческие тела.

Тайлор подхватил Аню левой рукой и понесся к высоким дверям. Вокруг воины, его воины, прикрывали его, рискуя своими жизнями. Едва ли до выхода оставалось с десяток шагов, как рядом раздался хрип. Руку Лестера, держащую меч, перерубило одним мощным ударом.

— Беги! — лишь успел прокричать он, глаза его в последний раз сверкнули янтарным, нечеловеческим светом, прежде чем все тот же меч отрубил ему голову.

Перед тем, как развернуться и бежать дальше, Тайлор заметил, как на воина, убившего его, уже бросилась пара его парней.

Соратники выбегали из замка, и он вместе с ними.

Здесь, на широкой мраморной лестнице, ведущей вниз, они были полностью открыты для тех, кто там, наверху, выглядывает из окон на втором этаже.

— Лучники! — прокричали сверху, — Залп!

Их накрыла волна стрел и болтов.

Пара воинов рядом с ним споткнулась и упала.

По нему не попали.

Или..?

Но всего одной стрелы было достаточно, чтобы оборвать короткую жизнь.

Глава 1

Отцовская кама

***

— Розалинда. Роза. Просыпайся. Уже утро, — раздался мягкий мужской голос откуда-то сверху.

Под тяжелым пуховым одеялом, сейчас свернутым в бесформенное нечто, показалось движение, потом из-под него выглянула сначала крохотная ручка, а затем и такое же личико с большими серыми глазами.

Девочка не без испуга посмотрела на темноволосого мужчину, присевшего на краю ее постели.

— Что такое, пап?

Он с явным смущением кашлянул в кулак.

— Ну… Я, э-э, не слишком хорош в готовке. Сама знаешь, обычно готовила мама, а потом уже ты… Изначально я хотел сделать тебе другой подарок, думал прикупить чего-нибудь в городе, но так ничего и не нашел дельного. Да и к тому же в поездке у нас не было времени отметить праздник, так что… вот.

Он протянул ей плоскую деревянную тарелку, на которой было… что-то.

Непонятное месиво медового окраса лежало на поверхности, медленно растекаясь в разные стороны. Приглядевшись, Роза увидела неровные коржи, которые были навалены друг на друга и слеплены вместе непонятной жижей, придававшей всей конструкции охряный цвет. Сверху лежала яркая клубника, сильно контрастирующая с тем, что было под ней.

— С днем рождения, Розалинда, — улыбнулся он, и морщины под его глазами улыбнулись вместе с ним.

— Ва-а-а-у! — воскликнула девочка, — Это мне? Это все мне?!

— Ешь на здоровье.

— Спасибо, пап!

Девочка взяла ложку и, взяв ее в кулак, стала медленно есть, растягивая момент. Сладости были редкостью даже для богатых из деревни, что уж говорить про семью бедного вдовца?

Папа гладил ее по голове, пока она уплетала торт, и улыбался. Его ладонь наткнулась на шишку девочки, и улыбка моментом исчезла. Взгляд сам собой притянулся к синим отметинам от пальцев на гусиной шее девочки.

Он поднялся с кровати, разом помрачнев.

Ему нужно меньше выпивать. Он был в завязке уже больше месяца, но на Розалинде все так долго заживает…

Через несколько минут мужчина уже стоял около двери, за плечом у него был лук и колчан со стрелами, на боку висел новенький бастард — недавняя покупка на рынке в большом городе.

— Ты куда? — спросила Роза, оторвавшись от сладостей.

— На охоту с мужиками. Пригляди за хозяйством пока меня не будет, хорошо?

— А как же праздник..?

— Как вернусь, обязательно придумаем что-нибудь. Можем попросить у соседей лютню и спеть что-нибудь.

— А ты умеешь играть на лютне? Здорово!

— Научусь, если на то пошло. А ты полей огород к моему приходу и прополой грядки.

— Хорошо, — улыбнулась девочка, — Удачи.

Отец коротко кивнул ей и вышел из дома. По полу из-за открытой двери протянулся сквозняк утренней прохлады.

Розалинда отложила торт в сторону, и, не удержавшись от соблазна, легла обратно.

Пять минуточек поваляюсь, не страшно.

И с этими мыслями она погрузилась обратно в сон.

Проснулась она через несколько часов, когда солнце почти встало в зените.

— Блин!

Девочка вскочила на ноги, отбросив в сторону одеяло. Скинула с себя спальную одежду и кинула ту на кровать. Бросилась к сундуку, оттуда вырыла аккуратно сложенный розовый сарафан. На ходу надела его, схватила лежащий на столе кусок хлеба, пихнула его себе в рот и помчалась в прихожую, по пути застегивая пуговки у себя на спине. Около выхода она немного потопталась на месте, пытаясь попасть последней в петельку. Когда ей удалось, она надела свои башмачки, и почти выпрыгнула на улицу.

Солнце, такое жаркое и яркое для последнего месяца лета, стояло высоко в небе, опаляя все под собой, будто прощаясь перед долгими холодными месяцами. Несмотря на скорую осень, ни в деревьях, ни в траве не было даже намека на желтизну. По ярко-синему небу медленно плыли кудрявые, словно белые барашки, облака.

Деревня, в которой жила дочка с отцом была маленькой, совсем крошечной. С них даже не взимали ежемесячный оброк зерном и посевами, только ежегодный. В основном, дома были деревянные, но встречались и каменные, и даже был один большой двухэтажный, наполовину каменный, а на другую — деревянный. Их с отцом домик расположился на самой окраине, подальше от леса и поближе к речке.

Она свернула направо, в сторону небольшого огорода, огражденного забором. Открыла калитку и остановилась.

Близилась осень, а вместе с ней и пора сбора урожая. Плоды уже поспели, но папа сказал ей не собирать их без него, а только ухаживать: удалять сорняки, поливать и удобрять, пока он с другими мужчинами деревни были на охоте на лесную дичь. Глава семьи вообще редко оставляет ее одну — все-таки девочке нет и десяти лет — но когда он отсутствует, управление хозяйством переходит в руки Розы.

И уходил на охоту он, как и другие мужчины редко — дичи в лесу было мало.

С чего бы начать?

Конечно, розовый сарафан не очень подходил для копания в земле, но девочке уж очень хотелось похвастаться своим новым платьем перед другими детишками.

— Розалинда! — окликнул ее сбоку юношеский голос.

Над забором мелькнула белобрысая макушка и голубые глазенки, потом еще раз. И еще раз. Потом гостю надоело прыгать и сначала голова, а потом и все тело протиснулись через дыру в заборе.

Перед Розалиндой возник лопоухий мальчик семи лет от роду, с очаровательными светлыми кудряшками, обрамляющими веснушчатое личико. На среднем пальце левой руки было надето медное кольцо.

— Вы вернулись! — воскликнул он.

— Привет, Рональд, — улыбнулась девочка.

— И каков он?

— Кто?

— Ну… большой город?

— А-а-а… Ну-у он красивый, и людей много…

— Ва-а… А остальные тебя уже видели?

— Нет, мы с папой вчера очень поздно вернулись, когда все в деревне уже спали.

— Да? Тогда пошли, поздороваешься со всеми, — мальчик взял ее за руку и повел с огорода.

Девочка оглянулась на грядки и про себя решила, что польет их сразу после того, как погуляет.

Дети разных возрастов уже собрались на поляне и запускали в небо несколько воздушных змеев. Как только парочка вышла из лесной тени, на них все обернулись, и кто-то в толпе крикнул:

— Это же Роза!

Все внимание детишек сразу поглотила она и большой город. Они окружили ее с расспросами об поездке.

Розалинда, в свою очередь, сначала стеснительно, но потом привыкнув к аудитории, поведала им о том, как по пути в город на них напал отряд разбойников, как отец храбро сражался и они разбежались, как на них накинулась стая волков, и как они с папой отбивались от них с факелами. Правда, она немного приукрасила свой рассказ, и никаких волков и разбойников там не было, но остальные смотрели на нее восторженными детскими глазами.

— А что было потом? — спросила девочка чуть старше Розы.

— А потом мы успешно добрались до города и три дня ходили по местной ярмарке.

— А потом?

— А после мы вернулись обратно сюда, уже без происшествий. Видимо, тем ворюгам и псам хватило первого раза, ха-ха-ха, — девочка рассмеялась и ее смех подхватили все остальные…

Домой она вернулась, когда солнце уже близилось к горизонту. Уставшая и голодная она переоделась в свою повседневную одежду, а сарафан, на котором уже было небольшое пятнышко грязи — последствие беготни за дворовой кошкой — она кинула в корзину для стирки.

Собрав свои длинные волосы в высокий пучок, она направилась в огород поливать грядки.

Когда последняя грядка была изрядно полита, она доела торт, который был все таким же сладким, как утром. Ей нужно было дождаться отца, чтобы поиграть с ним на лютне, но она была слишком уставшая, и вскоре провалилась в сон.

В ту жаркую летнюю ночь Розалинда проснулась от криков. За окном пылал, разгораясь соседний дом, окрашивая комнату во все оттенки красного и оранжевого. Было светло как днем, хотя до рассвета было еще далеко. Вопли людей мешались с лязгом оружия.

Дверь в дом с силой распахнулась, и в проеме, на фоне алого зарева возник высокий мужской силуэт.

— Розалинда! — он вбежал внутрь, торопливо закрыв за собой дверь, и девочка узнала в нем отца, — Слава Богам с тобой все в порядке! — отец всунул в ее хлипкие руки деревяшку с изогнутым лезвием, напоминающим уменьшенную косу, — держи, используй для защиты.

— Что..? — дрогнула девочка, но каму приняла.

Совсем рядом за окном один за другим промелькнули силуэты.

— Убейте всех до единого! Не оставлять свидетелей! — прозвучал мужской хорошо поставленный голос.

Створки двери задрожали, кто-то отчаянно пытался вломиться внутрь.

Отец резко повернулся к дочери.

— Полезай в погреб и ни в коем случае… Ни в коем случае не вылезай оттуда! — он встряхнул ребенка за плечи, и когда ее круглые, полные звериного страха глаза, встретились с его, он спросил, — поняла?!

Она слабо кивнула.

Отец погладил ее мокрую щеку, мягко улыбнулся и, убрав со лба челку, поцеловал в лоб.

В его серых, как у Розалинды, глазах блестели слезы.

Но тут же его взгляд переменился — в дверь ломились. Судя по силе ударов, тараном.

Отец откинул ковер, открыл люк в полу. Поднял Розалинду за ее тоненькие плечики и опустил ее в прохладный мрак.

Едва он закрыл за ней погреб, как в дом ворвались люди.

Розалинда уже не вздрагивала — ее колотило от страха и озноба. Папа не успел прикрыть люк ковром, поэтому ей удавалось разглядеть что происходит в доме сквозь щели в полу.

Ворвавшихся было трое: два широкоплечих мордоворота, стояли по две стороны от третьего, ниже их, но все равно немаленького роста мужчины.

Отец Розы вытащил из ножен бастард. Человек, стоящий посередине, видимо, командир, судя по тому как он держался, сделал движение рукой и мордовороты удалились. Затем он достал изогнутый клинок (как потом узнает Роза, ятаган) и выставил его перед собой, встав в защитную позу. Они не обменивались ни приветствиями, ни оскорблениями, ни боевыми кличами — в этом не было необходимости. Они оба знали зачем они здесь и что произойдет дальше.

И они кинулись друг на друга, вызвав отвратительнейший лязг и сноп искр. Отец нанес удар сверху, командир парировал и сразу нанес удар сбоку. Папа блокировал, вывернув запястье и перехватив клинок на манеру кинжала.

Дальше Розалинда не могла ничего рассмотреть: сражающиеся вышли из поля ее зрения. Но по шагам она могла понять, что папа притесняет варвара к стене.

Если бы Роза только могла преодолеть эту дрожь, этот всепоглощающий ужас, возможно, она смогла бы помочь отцу…

Только бы преодолеть эту дрожь в теле…

Розалинда зажмурилась, мысленно сжимаясь внутри, чтобы страху больше не осталось в ней места, чтобы раздавить его своими органами, измельчить его в порошок, а затем выплюнуть как мокроту в горле.

Розалинда вздохнула, расслабляя тело. Дрожь прошла и не собиралась возвращаться. Она перехватила покрепче рукоять камы и аккуратно приподняла дверцу над головой.

Командир разбойников был повернут к ней спиной, а отец был слишком занят боем, чтобы заметить ее.

Она медленно выбралась наружу, стараясь двигаться как можно более тише. Она бесшумно прикрыла за собой люк как раз в тот момент, когда варвар использовал свой Дар.

Прежде Роза никогда не видела магию и любое ее проявление — в их маленькой деревне еще не появлялись люди, которых прокляли Боги. И поэтому сейчас она замерла в полудвижении, наблюдая, как из руки командира высыпаются маленькие стеклянные звездочки, кроваво-красные в луче света из маленького окошка, и расползаются, охватывая фигуру ее отца.

Он закашлялся, его движения замедлились. Один удар разбойника, и меч дрогнул в его руке, второй, и он полетел в угол комнаты, третий, и…

«Нет!»— хотела закричать Розалинда, но крик застрял у нее в горле от ужаса и отчаяния, заполнивших все ее нутро.

Меч варвара вошел в грудь отца, с хрустом, словно сломали пару сухих веток, пробил три ребра, прошел насквозь и вышел наружу с другой стороны. Папа Розалинды, еще не веря в свое поражение, схватился маслянистыми от крови ладонями в руки разбойника, медленно осел на колени, и уставился угасающими глазами в лицо своего убийцы.

Тот вытащил из трупа клинок, сильно и резко взмахнул в воздухе, так, чтобы кровь слетела с лезвия. И вложил ятаган обратно в кожаный чехол

«Сейчас» — подумала девочка — «сейчас или никогда»

И кинулась, выставив перед собой холодное изогнутое лезвие. Шесть шагов… Четыре… Два… Один… И!..

Розалинда пересекла комнату едва ли за несколько секунд, и двигалась она почти бесшумно. Как ей казалось.

Мужчина резко развернулся и ударил ладонью наотмашь, попав девочке по щеке. Она отлетела, прокатившись кубарем пару метров и врезалась в стену. Резко вскочила, тяжело дыша, и направила кончик камы в сторону убийцы. Но он даже не собирался доставать меч и вступать в бой.

Волосы девочки разметались во все стороны и теперь неудобно падали на лицо, закрывая добрую половину обзора. Ей хотелось убрать их, откинуть назад, но она не хотела сводить с него глаз ни на секунду. Она смотрела на него исподлобья, гневные слезы катились по ее щекам, костяшки пальцев побелели на рукоятке.

Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами. Розалинда — яростным и жарким, как пылающий пожар за окном, убийца — равнодушным и холодным.

Он склонил голову набок, словно кот, думающий оставить лакомство на потом или съесть сейчас.

— Хороший взгляд, — протянул он своим голосом, — не хочешь пойти с нами? Идти тебе все равно некуда.

Девочка лишь гневно сжала пальцы.

Он был отчасти прав. Никого, кроме отца у Розы не было.

Не дождавшись ответа, или прочитав все по ее глазам, он пожал плечами:

— Мое дело предложить.

Он уже был в дверях, когда обернулся и бросил через плечо:

— Не советую попадаться на глазам другим. Они не будут милосердны как я.

***

Утро следующего дня вышло промозглым и хмурым. Небо затопило грязными тучами, моросил мелкий неприятный дождь, барабаня по единственному окошку и крыше. Соседний дом, точнее обугленная конструкция, которая осталась от него после пожара, потухла, и теперь от нее поднимался тонкий сизый дымок.

У Розалинды с папой было не так уж много за душой — что можно взять с обычного деревенского вдовца — поэтому когда мародеры вошли в дом, один из них лишь недовольно цокнул:

— Тц! У этих деревенщин, что, вообще нихера нет кроме овощей и угля? Нахер мы вообще приперлись в такую глушь? — налысо бритый мужик с лицом, напоминавшим сырую глину, которую долго мяли и резали, с досадой пнул по глиняному горшку.

— Деревенщин? Морда, а вы у нас значит вельможа знатных кровей? — издевательски проговорил худощавый разбойник с носом, напоминавшем сливу и формой, и цветом, и тут же ужом извернулся от летевшего в него кувшина. Но его нога запуталась в смятом ковре, и он, громко выругавшись, упал на зад.

Лысый оглушительно загоготал, хлопая себя по коленке.

— Чем больше шкаф, тем громче он падает!! — пролепетал он сквозь слезы смеха.

— Иди ты, — буркнул худой, поднимаясь.

— Оп-па, — Морда усмирил гогочущий в горле смех и подошел к месту приземления высокого, — а у твоей задницы, Глеб, нюх на подвалы.

— Э-э? Не понял.

— Ну помнишь в прошлом году, когда мы были в поместье золотого льва, ты точно также упал на люк в винный погреб?

— А-а-а…, — протянул Глеб, — а ведь действительно. Хы-хы. Тибору тогда влетело за бочку вина, которую мы осушили.

— Ага. Он нас тогда чуть не повесил.

— Ну сейчас хозяева мертвы, так что…

— …может быть нам и сейчас так повезет? — Морда потянул за кольцо, откидывая дверцу наружу.

— Нье, — разочарованно выдал Глеб, — впрочем, на что мы надеялись?

— Мда… Ну я ожидал хотя бы запасы рассолов там или картошки… Но чтоб прям совсем ничего? Как они вообще собирались зимовать? Хотя… может быть там все-таки есть что-то? За уголком.

Он потянулся внутрь, но высокий его осек.

— Да ну, видно же что ничего совсем, пошли лучше другие дома осмотрим, может хоть там что-то есть.

Мужчина с лицом, словно сырая глина, которую долго мяли и резали, хмыкнул.

— Ну и пошли отсюда.

Когда дверь за ними захлопнулась, Роза, прятавшаяся в темноте подвала с шумом вобрала недостающий воздух в легкие и мысленно, как только могла, прокляла этих двоих и их «нюх на подвалы». Когда они открыли люк, она еле успела спрятаться под лестницу. Чудо, что этот уродец с помятым лицом не посмотрел вниз и не разглядел ее в сумраке.

Розалинда знала, что трупы людей нужно закапывать — два года назад они всей деревней хоронили знахарку. Раньше она думала, что это такой обряд, чтобы только попрощаться с умершими, и ничего более. Оказалось, что это необходимая мера.

Оказалось, что трупы быстро гниют и начинают ужасно смердеть. Поначалу, когда Роза рыдала над бездыханным, все еще теплым телом отца, зовя его и моля проснуться, запаха не было. Но утром от него начало нести сладковатым запашком, от которого Розу чуть ли не вырвало наизнанку. Она хотела его похоронить, как и следовало, но она не то чтобы не могла поднять его, но даже подойти к нему из-за рвотного рефлекса. Поэтому лишь накрыла его белой простыней.

Вскоре отвращение перебороло страх, и она, накинув на плечи походный плащ, тихонько отворила входную дверь. Побелевшие костяшки сжимали каму.

Улица встретила ее накрапывающим дождем, струями дыма со всех сторон деревни, поднимавшихся от сожженных домов, и трупами.

Трупы были повсюду. Мужчины, женщины, старики и дети. Никто не смог избежать смерти. Рой мух кружил над каждым из них. Розалинда отвернулась, не желая найти знакомые лица, но взгляд все же зацепился за молодую девушку, лежащую навзничь, с младенцем у груди. В одной ночнушке, задранной вверх.

Их соседка, они с мужем совсем недавно переехали из города в их деревню. Ее муж лежал неподалеку. Судя по всему разбойники напали, когда мужчины все еще были на охоте или возвращались оттуда. Сначала перебили тех, кто остался в деревне, а затем и вернувшихся охотников, но и те не смогли дать отпор.

Вот так вот. Вот так вот просто какие-то разбойники ворвались в их деревню и поубивали всех людей. И никто им даже помешать не смог. Роза видела вокруг только тела местных, но ни одного чужеземца. А где же воины Агранска, которые должны были защищать их в случае чего? А где был Свет, Святой Свет, их Бог?

Ворона, сидящая на уцелевшей балке дома, громко гаркнула, заставив девочку вздрогнуть и оторваться от своих мыслей. В клюве она держала за нерв чей-то глаз. Девочка не хотела, но все же разглядела его голубую радужку. Она подумала о голубых глазах Рональда, и ей стало тошно.

Роза пониже натянула капюшон и осторожно побрела вдоль сгоревших сооружений, трясясь в тенях. Запах разложения и сгоревшей плоти, жужжание бесконечного количества мух преследовал ее по пятам, а воронье кружило над головой и безостановочно каркало.

Мародеры не нашлись ни в деревне, ни в округе. Только вереница из множества следов в мокрой грязи свидетельствовали о направлении, в котором они ушли. Девочка блуждала среди сожженных сооружений. Некоторые дома, в которых, видимо, ночевали бандиты, остались целы, но стекла были выбиты, а двери слетели с петель.

Роза вдруг споткнулась обо что-то. Посмотрев вниз, она едва смогла сдержать крик, попятилась назад и чуть не упала. Из-под обломков рухнувшего здания торчала детская ручка. На среднем пальце было знакомое кольцо. Такое кольцо носил Рональд, светловолосый, вечно улыбающийся мальчик, который еще утром был жив. Девочке стало плохо от мысли, что перед ней лежит его труп, на глаза вновь накатили слезы. Она зло сморгнула их, не желая вновь впадать в истерику.

Через час она вышла из дома неподалеку, за плечом покоилась походная сумка с провиантом, сменной одеждой и даже лечебными травами. Розе очень повезло, что разбойникам не удалось найти эту заначку. Этот дом раньше принадлежал знахарке, а после ее смерти перешел в руки ее дочери с семьей. Их тела в спальной одежде лежали неподалеку в канаве. На лицах застыли гримасы бесконечного ужаса и боли. Она остановилась, стараясь держать лицо спокойным, и поклонилась.

— Спасибо вам за еду и одежду, с ними моя дорога станет легче и простите, что обворовала ваш дом. Пусть хранит ваши души Бог.

Жужжание мух и карканье ворон было ей ответом.

Их с папой дом был, наверное, самым маленьким и покосившимся во всей деревне. Он был заброшен, пока отец не привез ее в деревню и не сказал, что теперь они будут здесь жить около пяти лет назад. А что было до этого и где они жили, Роза, как ни старалась, не могла вспомнить.

Девочка накидала вокруг дома более-менее сухое сено. Встала на одно колено перед стогом и принялась ударять камень о камень.

Папа с утра упомянул ее маму в разговоре, что очень удивило Розу — маму она совершенно не помнит, хотя точно знает, что именно она научила ее готовить, шить и многое другое. Словно бы кто-то очень аккуратно вырезал маму из памяти и детали по ее исчезновению. Куда она делась? Умерла или ушла от них? Почему они с папой никогда не говорили о ней?

Впрочем, сейчас это было вторично.

Камень выбил искру, но сено не хотело поддаваться, от мелкой мороси оно начинало потихоньку намокать.

Она не могла похоронить отца должным образом, но и оставлять его тело гнить в своем собственном доме было немыслимо.

Камень продолжал выбивать искры, пока сено не разгорелось, и Розе не пришлось отшатнуться назад от жара.

Вот и все.

Она отступила на несколько шагов назад, наблюдая, как разгорается сено. В один момент ей показалось, что влага взяла вверх, и хотела уже вновь выбивать искры, но тут пламя поднялось изнутри и отовсюду одновременно, окружая домик. Влажное дерево сопротивлялось, но огонь не оставлял ни шанса.

Жар бросался ей в лицо, кусал ее за щеки, она должна была отойти, но продолжала стоять на месте. Горящие клочки сена отрывались от общей массы и взлетали вверх. Один даже приземлился Розе на щеку и мгновенно погас, но она даже не обратила внимания на ожог. Все продолжала стоять и смотреть на свой родной полыхающий дом.

Вот и все. Детство кончилось.

Глава 2

Волчий оскал

***

Тот разбойник, ворвавшийся в их дом, и убивший отца Розы, был прав — идти ей и вправду было некуда. Никаких родственников кроме папы у нее не было, или она просто не знала о них. До ближайшего поселения — до того города, куда они совсем недавно ездили на ярмарку — была неделя пути, и девочка здраво взвешивала свои силы и понимала, что в одиночку ей не добраться. Поэтому единственным путем для нее было преследование мародеров.

Но не более ли это самоубийственная идея? Конечно, она могла рискнуть и пойти до города, надеясь встретить по дороге людей, но у нее была еще одна причина идти за разбойниками, точнее за одним их них.

Гнев, который проснулся в ней в ту злополучную ночь, сейчас осел на дне где-то внутри нее. Но она знала, что если не утолит эту злобу внутри, рано или поздно она сожжет ее изнутри.

***

Утро выдалось мерзопакостно-промозглым. По коже моросил мелкий дождь, под плащ поддувал студеный ветер, не желающий почему-то разгонять густой туман, из-за которого нельзя было разглядеть ничего дальше вытянутой руки.

Мужчина ехал на лошади во главе отряда разбойников. Лошади были только у двух человек кроме него, остальные тридцать шли пешком. Порядком исхудавшие, озлобленные из-за долгой выматывающий дороги, словно дикие звери.

Без боли и не взглянешь.

— Тайлор! — позвал его женский голос.

Он придержал коня за уздцы, снижая скорость, и смуглая женщина на лошади поравнялась с ним.

— До привала долго еще? — спросила она.

— Часа два, не меньше. Ляжем сегодня поздно и встанем рано, как всегда. Мы спешим, сама знаешь.

Женщина нахмурилась.

— Люди устали, им нужен отдых.

— Лучше, чтобы королевские догнали нас? — возразил Тайлор.

— Догонят ли они нас — это лишь вопрос времени. Как ты предлагаешь сражаться с ними? Посмотри на своих воинов — они еле на ногах стоят!

Тайлор оглянулся. Серые лица, взгляды в никуда, редкие короткие диалоги.

Мужчина тяжело вздохнул.

— Ладно. Ты права, Марфа. Нам всем нужно передохнуть.

Местом для временного лагеря он выбрал глубь поляны. Люди расставили палатки, в котелках с помощью Марфы и Клинка забурлило ароматное варево из мяса барана из разграбленной ими деревни.

Тайлор вздохнул. Пять суток прошло с той ночи. Припасов, которых они смогли взять с собой, должно было хватить еще на недели две. Что делать потом Тайлор не представлял. Больше на их пути таких мелких деревушек не было. Вообще никаких поселений не было, кроме Агранска в неделе пути. Но, понятное дело, пограничный город они взять не могли.

И деревню они бы тоже обошли стороной, если бы не нужда в провизии. Хоть лето и кончалось, но дичи в лесу почти не было, и кормить солдат было нечем. Первому эта идея пришла Морде. Сначала Тайлор скривился от одной мысли, что они будут заниматься тем, чем занимались те, за кем они раньше охотились. Но голод поджимал к горлу, а войско короля наступало на пятки, и ему пришлось принять решение.

Еда, конечно, была важна, но Тайлор бы не стал убивать столько народу только ради нее. И ему оставалось только молиться Свету, чтобы его хлипкий план с бесовыми гончими удался.

Теперь же они оставили за собой пепелище, которое как бы кричало: «Мы здесь! Мы здесь!» их преследователям.

Ему вспомнилась та девчонка, отца которой он заколол. Ее большие серые глаза, которые смотрели на него с ужасом и гневом. И две дорожки слез на щеках.

Перед глазами всплыло заплаканное лицо с каплями крови на румяных щеках. Тихий плач. Маленькое тельце с быстро поднимавшейся-опускающейся грудкой. Затихающее дыхание. Холодеющие руки.

«Не вспоминать. НЕ ВСПОМИНАТЬ»

***

Пять дней. Прошло пять дней с тех пор как ее дом был разрушен. Как все, что ей было дорого, и все, что было ее миром, убито и сожжено. Как умер ее отец. С тех пор, как она впервые встретила того мерзавца. Пять дней она шла по их следам, то теряя, то снова находя их.

Отец нечасто брал ее в лес, а когда брал, то рассказывал про основу выживания и охоту в дикой местности. Также некоторые знания она находила в разговорах других мужчин в деревне.

И сейчас она брела по лесу. Изголодавшая, замерзшая, усталая. Все утро моросил мелкий дождь. Вроде бы незаметный и несильный, но со временем он промочил всю Розу насквозь. Волосы липли к ее лицу, капли из маленьких собирались в большие и скатывались по ее лицу. Одежда с сумкой отяжелели и давили на плечи. С каждым даже с самым слабым ветерком она содрогалась от холода, пронизывающего ее до костей.

В конце концов она не выдержала, решив, что дальше пойдет под покровом ночи, если морось к тому времени прекратится, и устроилась под густой елью.

Предыдущие дни она спала на толстых ветках деревьев, чтобы ночные хищники не смогли добраться до нее. Этому ее научил папа. Мысленно она отблагодарила его за то, что заставлял ее спать на неудобных балках под крышей их дома. Бесполезное занятие, как она раньше считала, помогло ей не свалиться ночью с ветки и не стать обедом какого-то медведя.

Одного она совсем недавно видела. Он шел один, в трехстах метрах от нее. Увидев его, она спряталась за ближайшую березу, и стояла там, пока он не скрылся из виду. К сожалению, следы разбойников вели в сторону косолапого, из-за чего ей пришлось сделать большой крюк, чтобы обойти его и не потерять мародеров, потеряв полдня.

Роза и так отставала от них как минимум на день, так еще и двигались они быстрее нее. Поэтому она не позволяла себе спать больше четырех часов, надеясь на то, что они тратят на сон больше времени.

Костер она не смогла развести. Влага пропитала весь лес и сухого хвороста нигде не было. Роза хотела схитрить, и когда дождь только начинался, она взяла сухие ветки и завернула их в свой плащ. Хоть дождь и был мелким, но шел уже целый день, из-за чего она промокла до нитки и ветки тоже.

Роза достала из мешка кусок вяленого мяса. Долго жевала, прежде чем проглотить. И, свернувшись калачиком, уснула под густой хвоей.

Разбудило ее рычание.

Роза медленно открыла глаза, еще не понимая где она и как она здесь очутилась, ей снился дом, ее отец и матушка, и увидела волчью морду прямо перед собой.

Секунду Роза смотрела на нее, то ли оцепенев от страха, то ли еще не соображая спросонья, а потом вскочила на ноги, ударившись головой об ветку.

Волк смотрел на нее.

Она поняла что безоружна, и выхватила каму отца из-под мешка, который она использовала как подушку.

Волк продолжал смотреть на нее.

Выставив перед собой лезвие, девочка замерла. Что ей делать? Бежать? (Нет, волк быстрее нее и с легкостью догонит). Оставалось только защищаться. (Только как?)

Волк с интересом разглядывал ее и, видимо, не собирался кидаться на нее.

— К-кто ты? — выдавила из себя девочка, мысленно ругая саму себя за дрожь в голосе и слабость.

Зверь рыкнул на нее, заставив ее вздрогнуть, развернулся и ушел в темноту леса.

Девочка дождалась, когда его серый с белым хвост полностью проглотит мгла, и осела на землю, привалившись к стволу ели. Сердце бешено колотилось, пальцы побелели, а ноги казались ватными и не слушались.

Почему не напал? — стучал в голове единственный вопрос.

Стояли сумерки, которые вот-вот должны были перейти в полноценную ночь. Морось, наконец, прекратилась, и девочка решила двинуться дальше в путь.

Она постоянно оборачивалась, боясь увидеть перед собой волчий оскал и пару желтых глаз, но ночной гость так и не показался вновь.

Стояла уже глубокая ночь, когда вдалеке она увидела огонь костра и услышала голоса людей.

Не веря своим ушам и глазам, она подошла поближе. Голоса становились громче и разборчивее с каждым шагом и складывались в слова и фразы…

Девочка неслышно подкралась к деревцу, спрятавшись за ним, и выглянула одним глазом. На поляне горел костер, вокруг которого сидело несколько мужчин. Ей не потребовалось много времени чтобы увидеть знакомые черты лица и рыжие пряди…

…Если бы у Розалинды были глаза на затылке, то она бы увидела выросший из тьмы позади нее высокий мужской силуэт, который секундой позже сильными руками схватил ее и поднял в воздух…

***

Тайлор сидел у одного из трех костров и прихлебывал суп из миски, слушая чужие разговоры.

Ночь выдалась прохладной, но без уже надоевшей мороси. На небе не было ни облачка, и если потушить все источники света, можно было увидеть звезды. Речь зашла как раз об короле Аргоне и его указе по отлову всех магов трехсотлетней давности (кто-то покосился на Тайлора), когда в лесу раздался девичий крик.

Разговоры умолкли, парни переглянулись и вопросительно посмотрели на капитана. Тот поднялся на ноги, но меч вытаскивать не стал.

Из тьмы леса на свет вышел Остьен, здоровяк с густой темной бородой и фигурой медведя, держа за тоненькие плечики свою добычу. Уже знакомая Тайлору девчонка извивалась, пинала мужчину по ногам, и делала все, чтобы выбраться из медвежьих объятьях, но удавалось только вывести мужчину из себя.

— Сходил я значит поссать в кустики, а эта барышня сидит за березкой и наблюдает за нами. Тайлор, что делать с ней? — заговорил Остьен низким басом.

Тайлор молчал, смотря в лицо девочки, отца которой он убил, и мысленно ругал судьбу за ее злые шутки, которые наделили девчонку такими глазами.

***

Варвар, убивший ее отца и забравший все, что у нее было, молча смотрел на нее, чего-то выжидая. Пять дней назад во мраке ее дома она не могла тщательно разглядеть его, но теперь она видела его рыжие, яркостью не уступающие огню в костре, волосы. Голубые глаза всматривались в нее, в ее душу, ища в ней все ее злые умыслы, слабости, страхи.

«Он знает. Знает зачем я здесь. Почему медлит? Почему не прикажет убить меня?»

Мужчина, схвативший ее в лесу, разжал руки, и она упала на землю, больно расшибив коленки.

Роза повертела головой, осматриваясь. Двадцать пар глаз смотрели на нее. Кто-то с любопытством, кто-то хмуро, кто-то с подозрительностью, а кто-то откровенно скучающе. Из толпы она сразу подметила тех двоих мордоворотов, которые вместе с Тайлором вошли в ее дом и ту парочку, Глеба и Морду. Последний был самым уродливым человеком, которого она когда-либо встречала.

— Я…э-э… Я из А-Агранска — пролепетала она, не зная что еще можно сказать в этой тишине.

Рыжий склонил голову на бок.

— До города минимум четыре дня ходу. Откуда ты взялась в такой глуши?

Она непонимающе моргнула. Его вопросительная интонация была такой искренней, что она на мгновение засомневалась насчет того, не опознала ли его. Но нет, это точно был он. Не забыл же он ее за это время? Что он задумал?

— Я… сбежала… из дома. Меня хотели выдать замуж за состоятельного старика, чтобы оплатить долг семьи, — голова Розы быстро работала, на ходу сочиняя обман, — и я сбежала.

— Замуж? Девка, да тебе лет восемь, какое замужничество? — спросил кто-то из толпы. Кажется, Морда.

— В некоторых странах довольно часто практикуется бракосочетание с раннего возраста, — ответила стоящая по левую руку от рыжего женщина, чью голову покрывал серый платок, открывая лишь смуглое лицо с острыми карими глазами, — опиши мужчину, за которого тебя хотели выдать.

Розалинде вспомнилась ее поездка с отцом в Агранск. Огромный рынок с вещами и людьми из разных уголков света. Мужчина с тряпкой на голове в белых одеяниях на странном животном с двумя горбами.

— Он был темнокож, всегда одевался во все белое и на голове у него был платок, закрепленный обручем.

— И разговаривал с отчетливым южным акцентом?

— Похоже, что да, с южным.

Женщина кивнула, принимая ее слова.

— Тебя будут искать? — это спросил, как назвал его здоровяк, Тайлор.

— Нет, за эти дни они уже должны были обнаружить мою пропажу, и раз так и не отправили никого, то уже не отправят, — и, видя что женщина хмурится, добавила, — кроме меня были и другие кандидатки. Так что он скорее всего выберет одну из них. Или всех.

— Ясно. Пока побудешь с нами до ближайшей деревни или города. А там посмотрим, — Тайлор хлопнул себя по коленям, подымаясь.

Он подошел к ней, наклонился, понизив голос.

— Попробуешь навредить кому-либо — поплатишься головой, — и добавил с нажимом, — поняла?

Роза была понятливой девочкой.

— Да.

— Клинк! — рыжий повернул голову в сторону.

— Да? — спросил вышедший из толпы парень старше Розы года на три.

— Проследишь за ней первое время, — Тайлор мотнул головой в сторону Розы, — пусть помогать будет.

— Почему я? — с досадой произнес он.

— Потому что больше “этой” заниматься некому. Все, парни. Отбой. Бродд, ты первый сегодня на дежурстве, — Тайлор ушел в палатку, показывая остальным пример.

Люди начали расходиться, кто-то остался у костра доедать похлебку, изредка посматривая на неожиданное пополнение отряда, кто-то сразу же улегся.

Глава 3

Пименьев

***

Почему он не убил меня в моем доме? Почему не приказал убить, когда меня обнаружили? Почему?

Роза лежала на траве, подстелив под спину плащ, а под голову — свой мешок, глядя в ночное небо. Понять облачно оно или нет, было невозможно — свет от факелов и костра затмевал свет звезд, а луны видно не было.

Тихая безмолвная ночь. Темная как омут и такая же холодная. Девочка поплотнее закуталась в плащ, стараясь хоть немножко согреться. Болезнь, даже самая простая, как простуда, для нее сейчас была смертельно опасной.

Неделя миновала с ее появления в отряде. Люди, первое время настороженно на нее поглядывающие, быстро привыкли к ее компании. Особого внимания она к себе не требовала, вообще старалась быть как можно более незаметной и тихой. Дневной марш по лесу давался ей с трудом, она плелась в самом конце вереницы, тяжело ступая по заросшей неровной тропе. (Интересно, откуда она тут? Дальше по материку нет никаких поселений, ее деревня самая крайняя, дальше только море. Или дорожка сохранилась еще со времен, когда Натлин и Авглор поддерживали торговый союз? Как же давно это было?) Несколько раз она отставала и едва не теряла разбойников, но чудом находила под вечер, когда уже разбивали лагерь. Ночью Роза замерзала от осеннего холода и, дрожа, куталась в свой грязный плащ из тонкой ткани. Когда шел дождь, она, как и раньше, спала под плотной листвой какой-нибудь ели.

Один раз Роза потеряла сознание от недоедания и усталости. Когда перед глазами заплясали черные круги, девочка отмахнулась от них, думая, что появившаяся в теле слабость пройдет и она переступит через нее, как ежедневно преодолевает голод и боль. Но изнеможение не желало проходить. Розе удалось пройти еще пять шагов, прежде чем ее сознание окончательно затуманилось и она провалилась во мрак.

Провалялась она всего полминуты, но за эти секунды ейпривиделся самый яркий из всех снов, что доводилось ей видеть. Роза лежала на ярко-зеленой летней траве, такой мягкой и свежей, в разы лучше всяких подушек из гусиного пуха. Рядом, и непонятно с какой стороны она чувствовала чье-то присутствие, теплое и согревающее, как солнце. На краю поля зрения промелькнули темно-бордовые локоны. Женский ласковый голос напевал мелодию без слов. Роза узнала этот голос. Мама.

Но очнулась девочка на чьем-то плече, и секунды три не могла сообразить, куда делось дивные грезы. И даже поняв, что ее кто-то тащит, она ничего не сделала. Не смогла, потому что была безмерно истощенной. У девятилетних девочек не такой уж большой запас сил.

— Да брось ты ее, — прохрипел грубый голос откуда-то слева, — зря устанешь только. Тебе никто свою порцию отдавать не будет!

— Бросить девчонку подыхать?! — яростно прошипели ему в ответ над ухом Розы, — Совсем озверел уже?! Всего месяц прошел, и ты уже растерял всю честь и достоинство! Мы и без того вон сколько невинных жизней погубили, тебе еще одну надо, кровопийца?!

— Да, братан, что ты взъелся то, а..?

— Не брат ты мне, ублюдок. Я еще не забыл, как ты убил ту женщину с ребенком!

— Да пошел ты к черту, Диппинс! Не было у нас другого выбора, ты понимаешь?! Либо они нас, либо мы их! — заорал собеседник.

— Кто “они”?! Жители деревни блять?! Чем их смерть может задержать Пименьева?! Да мы их только ради жрачки убили! Ради жрачки! Людей!

Роза почувствовала, как напрягается под ней спина, будто готовится к атаке, но тут прозвучал басовитый голос.

— Так, парни, а ну успокоились! Не устраивайте непонятно что. Драка или сомнения среди людей — сейчас последнее, что нам нужно.

Диппинс что-то хмуро возразил, но успокоился и больше не разговаривал, а Роза обратно погрузилась в сон, на этот раз беспокойный.

Проснулась она от того, что ее аккуратно положили на землю. Девочка не знала сколько проспала, но чувствовала, как ее тело одеревенело и не слушалось. Едва она поднялась на ноги, как ее глаза впились в кусок хлеба, лежащий рядом с ней на обрывке тряпки. Роза завертела головой, пытаясь вычленить из толпы человека, несшего ее, но тот словно растворился.

Хлеба хватило на два дня. Когда она попросила еды из общего чана, ее лишь грубо оттолкнул кто-то из мужчин и прогудел самой искать себе пропитание.

На следующий день она сошла с дороги, и стараясь не терять из виду разбойников, углубилась в лес.

Искомое она нашла через два часа шатания по труднопроходимым местам. Глухарь. Он стоял спиной к Розе, спрятавшейся, едва завидев его, за толстым дубом. Его хвост был раскрыт веером, все тело покрывали иссиня-черные перья. Роза медленно вышла из-за дерева и на носках зашагала к нему, аккуратно ступая по мокрой листве. До глухаря оставалось едва ли пара шагов, когда она поспешила, и опавшие листья под ногами зашуршали. Птица тут же обернулась, смотря на девочку. Роза никогда не видела живых глухарей, только их ощипанные тушки, и не знала как он себя поведет. Полетит? Вряд ли. У него хотя и были крылья, но слишком мелкие по сравнению с его жирным тельцем, и не могли поднять его в воздух. Убежать? Вот это уже более вероятно.

И тут он поднял свою голову вверх и издал непонятное щелканье. Он посмотрел на нее и непонятный звук повторился. Роза достала каму из-под ремня, и едва лезвие показалось на свету выглянувшего из-за облаков солнца, глухарь побежал прямо на нее. Девочка растерялась, и подпрыгнувший глухарь ударил ей прямо в грудь, выбив воздух из легких и оружие из ослабевших пальцев. Птица забила крыльями по ее лицу, когти вонзились в кожу под одеждой. Роза потеряла равновесие, и упала спиной на камни, спрятанные под ковром листьев. Глухарь придавил сверху ее легкое тельце.

Девочка с криком оттолкнула его от себя, обернулась в поиске камы, но та скрылась где-то в кустарнике. Роза схватила птицу за горло, и та успела издать звонкий писк, прежде чем было сломано набок.

Роза поднялась на ноги, отряхиваясь. Грудь и живот жгло от тонких царапин, но одежда чудом не пострадала. Спина ныла от удара о камни. Но, в целом, все было не так плохо.

— Ха-ха. Меня чуть не убил глухарь, — наигранно произнесла она в лесную пустоту.

Конечно, она мало верила в то, что глухарь мог убить ее, но выцарапать глаза — вполне возможно. Птица была ненамного меньше ее ростом, но шире. Она взглянула на его неподвижное тело.

— Прости меня, но мне нужно кушать.

Она взяла его за лапы и, перекинув через плечо, понесла в сторону дороги.

Отряд она догнала только под вечер, когда расставили все палатки и развели огонь. И перед девочкой возник внезапный вопрос. А как глухаря-то приготовить? Дома, вернувшись с охоты, папа сам ошкуривал и ощипывал пойманное им зверье, и затем готовил.

— Эй, мелкая! — окликнул ее кто-то со стороны костра, — сама поймала?

Откликнувшим был тот самый мужчина, поймавший ее в лесу. Ему было за тридцать, каштановые отросшие волосы и кудрявая борода весело играли всеми оттенками темного шоколада в свете костра.

Роза лишь хмуро глядела на него исподлобья, не желая заговаривать с ним.

— Давай я помогу тебе его разделать и приготовить, а ты уже поешь похлебку и поделишься со всеми, — продолжил он, будто не замечая ее угрюмости.

— А не заберете себе? — наконец выдавила она, как ей показалось, максимально жестко.

Мужчина устало хохотнул.

— Делать мне нечего, кроме как обманывать маленьких девочек на еду.

Но Роза и вправду вымоталась, и никаких сил у нее не оставалось. Она подошла к нему, не без облегченного вздоха уронила ношу между ними и опустилась сама, чуть ли не упала на землю в пяти ее шажках, или в двух шагах взрослого человека. Мужчина притянул к себе мертвого глухаря.

— Тяжелый, зараза. Умаялась, наверно, когда тащила его? — осведомился он.

Сказать, что все тело девочки ныло от усталости, ничего не сказать.

— Есть такое…

Мужчина достал широкий нож и принялся сдирать перья.

— Ну ничего, — сказал он, глядя на птицу, — Без труда не выловишь и рыбку из пруда. Так говорили в моей родной провинции.

— Без труда…? — машинально повторила Роза.

— …Не выловишь и рыбку из пруда, — закончил Остьен, — Это пословица такая. Ни разу не слышала?

Роза мотнула головой, на что Остьен хмыкнул.

— Эх, городские… Вы только этикет всякий учите, да как денежки считать, а с культурой не знакомы совершенно.

Тут подошел высокий загорелый воин с длинным мечом на поясе. Роза дала бы ему лет двадцать пять, не больше.

— А это еще откуда? — указал он на птицу.

— Девка притащила, — Остьен мотнул плечом в ее сторону, — а я вот ощипываю.

Высокий окинул ее своими серыми, светлее, чем у нее, безразличными глазами. Розе стало даже более жутко, чем когда Тайлор и Марфа допрашивали ее. Появилось нехорошее чувство, будто он разглядывает не живого человека с душой и мыслями, а уже остывающий и гниющий труп.

Мужчина был тонкокостным и стройным, но не худощавым. Его вытянутые уши заострялись на кончиках, что говорило хотя бы об одном эльфе в его родословной. Девочка никогда не видела настоящих эльфов и судила только по обрывкам слухов и чужих разговоров, но с уверенностью могла сказать, что чистокровным он не был — слишком уж густые брови и твердый подбородок, а нос так совсем человеческий, с горбинкой. У эльфов же, по крайней мере, у тех, кто из папиных сказок, более аккуратные и аристократические черты лица. Получается, полукровка?

Среди воинов он держался властно, что выдавало в нем человека, привыкшего отдавать приказы. И ехал он на одной из трех лошадей. Его звали Кеган.

— Знаешь, мне с самого начала твоя байка показалась очень подозрительной. Не бывает такого, чтобы какая-то девчонка просто так набрела на отряд в лесу в пяти днях езды от ближайшего города. Не отправили ли тебя, чтобы найти нас и, допустим, отравить? — проговорил он надменно и многозначительно посмотрел на птицу.

Руки Остьена остановились, он сначала посмотрел на нее, потом перевел взгляд на полукровку.

К горлу Розы вновь подкрался затаенный гнев,

Интересно, скольких деревенских он убил?

но его с легкостью перекрывал страх перед полукровкой. Ему же ничего не стоит просто взять и сломать ей шею, также как ей — глухарю. Роза не сомневалась, что эти на первый взгляд тонкие руки содержат гораздо больше силы, чем у самых больших громил из отряда.

— Я не отравляла глухаря, сэр, — медленно проговорила она, — и я буду есть его вместе с вами.

Кеган внимательно разглядывал ее с головы до пят, раздумывая.

— Попробуешь варево первой, а мы посмотрим на твою реакцию. И чтобы к котлу не подходила, поняла? — подытожил он.

— Поняла.

Он отвернулся и зашагал прочь. Роза повернула голову и по ту сторону костра наткнулась на голубые глаза, внимательно следившие за ней.

Через час в двух котелках уже кипел ароматный суп, в который та женщина с платком на голове, Марфа, добавила какие-то травы. Когда Розе сунули наполненную до краев миску, она поняла насколько сильно проголодалась за весь день. Большую часть она проглотила за минуту, остальное решила есть помедленнее, слушая разговоры.

За пять дней атмосфера среди разбойников смягчилась: тихие шепотки сменились полноценными разговорами, люди стали меньше хмуриться, взгляды перестали быть колючими. Ее пару раз пытались вовлечь в беседу, но она продолжала отмалчиваться.

Деревню Розы никто ни разу обсуждал, будто бы ничего и не было.

Где-то с юга раздался волчий вой. Ему вторило еще с десяток голосов.

Отряд притих. Вой продолжался еще минуту, а потом стало совсем тихо.

— Может, это оборотни? — тихонько спросил Морда, — луна-то полная сегодня.

— Угу, скажи еще бесовы гончие, — ответил Глеб, — их тут отродясь не было. Волки это обыкновенные.

— Ну мало ли… — смутился мужчина с лицом глины, которую долго мяли и резали.

— Вой, который мы слышали, действительно принадлежит обычным волкам, — сказала Марфа, — А бесовы гончие образуются в местах гибели большого количества живых существ. Чтобы появилась приличная стая, необходимо, чтобы умерло около сотни человек в примерно одинаковое время. Или какой-то колдун-неуч провел особо жестокое жертвоприношение нескольких дюжин. Но в этой глуши не было такой массовой резни. До нас.

Разбойники переглянулись, послышались встревоженные шепотки. Кто-то косо посмотрел в сторону рыжего. Роза и сама кинула взгляд на него. А тот продолжал невозмутимо хлебать суп.

Девочка отставила миску в сторону. Ей резко расхотелось есть.

Не для призыва ли этих гончих он приказал своим людям перебить жителей ее деревни?

— А почему неуч? — спросил обычно молчаливый Клинк. На него удивленно сомкнулось несколько пар глаз.

— Неуч, потому что любой, кто получил хоть малейшее образование, знает, что место, где в скором времени умрет какое-то количество людей, обязательно нужно освятить. Поэтому по периметру больниц, тюрем, лобных мест и даже некоторых городов, находящихся, например, рядом с вулканом, регулярно раз в месяц-два проводят обряд освящения. Иначе может повториться ситуация как в Итиннозаки.

Освятили ли они деревню Розы?

— Итиннозаки? — переспросил Кеган, обернувшись, — это тот город на юге, который двадцать лет назад уничтожило сильнейшее за последнюю сотню лет землетрясение? Да-а… Население в сто тысяч человек и почти все погребены заживо, а выживших добили бесовы гончие, которые потом перекинулись еще и на соседние города.

— Говорят, гончих, появившихся тогда, до сих пор можно встретить где-то в глуши, — добавил незнакомый девочке вояка.

— Да, с тех пор все города, у которых присутствует вероятность природных катастроф, обязывают осветиться.

— Тогда получается, что кладбища — это основное место появления гончих? — вновь подал голос светловолосый мальчик, чуть старше Розы.

— Нет. Они появляются именно в тот момент и в том месте, где душа расстается с телом. За своими трупами они не следуют. Даже наоборот — стараются уйти подальше как можно быстрее в поисках жертв, чтобы выместить на них свою боль.

— А как от них защититься? — полюбопытствовал он.

Женщина в платке тяжело вздохнула. Посмотрела мальчику в глаза.

— Слушай, ты у нас вроде из знати? Значит тебе должны были дать хоть какое-то образование. Почему ты не знаешь таких очевидных вещей?

Мальчик смутился, опустил голову и его длинная челка упала на глаза.

— Отец мне такого не рассказывал, — пробормотал себе под нос, но Марфа услышала.

И она еще раз вздохнула, в этот раз не так устало.

— От них можно избавиться, распылив обычную соль. Это самый простой и доступный способ.

— Доступный?! — воскликнул Бродд, молодой зеленоглазый парень, — это же буквально белое золото! За полкило можно купить добротный дом в столице, — он хмыкнул, — и невесту в придачу.

— Ну если у тебя есть серебряное оружие, заряженное Светом в одной из лицензированных церквей Авглора, напрямую контактирующей со Светом, и если тебе хватит ловкости попасть по гончей с первого раза, то, да, соль покупать несколько нецелесообразно. И не забывай, что Свет не любит задерживаться в материальных вещах, и он может «испариться» через месяц или через один удар, после чего оружие превратится в серебряную крошку.

— Соль? А что такое «соль»? — вопрос от Розы. Она и вправду ни разу ее не видела. Теперь и на нее посмотрели с удивлением.

— Сложно добываемый редкий продукт, чаще используемый в приготовлении еды. На гончих действует, как серная кислота — на человека.

Что такое серная кислота, Роза тоже не знала, но решила больше не доставать женщину вопросами. Кто знает насколько еще у нее хватит терпения?

Тайлор вскинул голову, отложил миску в сторону.

— Где Александр и Юлий? Они уже должны были вернуться с дежурства!

И тут справа от Розы раздался свист, а затем хруст и хлюпающий звук. Брызнула кровь, медленно орошая землю и правую сторону ее лица. Время словно замедлилось. Краем глаза она увидела, как вскакивает Тайлор, как плавно выскальзывает из ножен его ятаган, и как остальные воины начинают обеспокоенно вставать. То, что она увидела потом, повернувшись в сторону звука, отпечатается в ее памяти на всю оставшуюся жизнь.

Рядом с ней сидел чернявый парень, совсем молодой. Минуту назад он мирно беседовал с соседом, и его голос показался Розе смутно знакомым. Погрузившись в мысли, девочка лишь краем уха слышала, как он рассказывает анекдот про мемозин.

Больше он ничего не сможет рассказать — стрела, пробившая череп и торчащая из глазного яблока, не способствует обострению чувства юмора.

Из его рта успел вырваться предсмертный хрип, уцелевший глаз остекленел, и его тело неуклюже упало вперед, едва ли не попав в костер.

Роза побледнела, она почувствовала, как ее живот завязывается в узел, и через мгновение содержимое ее желудка вырвалось наружу.

***

Стрела со свистом вылетела из лесной мглы и встряла в черепе Диппенса. Девочку и пару человек, сидящих рядом, окатило брызгами крови. Мгновение, и Тайлор уже был на ногах, а в руке оказалась родная рукоятка меча. Следом вскакивали и все остальные воины, ощетинившись приготовленным оружием.

Из чащи начали выходить люди, облаченные в легкие доспехи, все как один из белого металла. Шеи оборачивал такой же белый, словно свежевыпавший снег, мех лисы северных лесов.

Рыцари Севера. Ну надо же!

В руках держали арбалеты, в основном направленные на Тайлора.

— Тайлор Калтенг, — среди рыцарей показался светловолосый мужчина с аккуратной бородкой. Его форма отличалась от остальных, была более парадной, — Общепринятой организацией Северного Королевства по отлову и уничтожению колдунов и ведьм вы признаны врагом народа и приговариваетесь к смертной казни через повешение. Сдавайтесь, и ваша смерть будет легкой и безболезненной.

Тайлор не сдержал усмешку.

— Полковник Пименьев! Собственной персоной! — театрально воскликнул он и отвесил поклон, как у шутов во дворцах, — чем же скромный колдун вроде меня заслужил такую громкую встречу?

— Своим появлением на свет Божий, — все также торжественно сказал Пименьев, — Как понимаю, вы не желаете следовать выставленным условиям.

— Меня не устраивают холодные камеры замка. Скудное меню там, — холодно проговорил в ответ.

Пименьев, который только этого и ждал, выхватил саблю из ножен, указал им прямо в грудь Тайлора и выкрикнул.

— Схватить колдуна! Остальных не щадить!

В воздухе засвистели арбалетные болты. Тайлор бросился в сторону. От одного он увернулся, несколько прилетели в щит на левой руке, еще один он отбил мечом. Воины рассредоточились по поляне и перешли в ближний бой. Благо, лес был только с одной стороны, иначе их бы уже окружили, и дело было совсем плохо.

На него бросились сразу трое. Взрослые мужчины, опытные солдаты. Судя по тому, как держали оружие в руках, как двигались сами — участвуют в боях не первый год.

Они ударили одновременно. Тайлор извернулся от двоих, третьего парировал щитом и ударил в ответ, промахнувшись, и вместо груди он попал в руку, держащую меч. Рыцарь ругнулся, но тут же перекинул меч в другую руку.

Полковник знал толк в выборе хороших бойцов — они отлично владели мечом. Но Тайлор владел лучше.

Солдаты начали окружать его. Правый, тот, чью руку он покалечил, ударил вновь, но медленнее, чем в первый раз, и Тайлор воспользовался шансом, в этот раз мазнув по шее ятаганом.

Легкий росчерк, словно пером по белой бумаге, и кровь окрашивает белоснежный мех, меч выпадает из ослабевшей руки, а сам воин хватается за горло и с бульканьем оседает на землю.

Тайлор крутанулся на месте, и меч второго прошел совсем рядом с его плечом. Он на секунду оглянулся…

…и в последний момент увернулся от алебарды, метящей ему в спину. Рыцарь, ожидая, что попадет в Тайлора, по инерции пронесся мимо него, и рыжий не упустил момента и вонзил меч в его спину.

Левой рукой он вынул из чехла на груди метательный нож и кинул его в голову воина, заносящего на него меч. Нож попал прямо в в щель шлема для глаз. Мужчина запутался в своих ногах, споткнулся и упал.

У второго Тайлор выбил оружие из рук, когда их мечи столкнулись, и он крутанул запястьем. Меч вылетел из рук второго, стукнувшись о землю, и через мгновение сам он лежал на земле.

А враги все приближались и приближались…

Что-то уткнулось в его спину. Он оглянулся.

Светлая взъерошенная грива волос и торчащие острые кончики ушей. Кеган. Под его ногами валялось уже четверо трупов. Пятый стонал, истекая кровью. Полуэльф ткнул его мечом под шлем, и он затих.

— Тайлор. дела плохи. Их в два раза больше нас, может и больше, — его голос звучал как всегда бодро, но уже начали слышаться отголоски одышки.

— Вижу. — он находил глазами трупы своих ребят, но трупов полковника было, к счастью и гордости, больше, — Пименьев нападает только когда полностью уверен в своей победе.

— Есть какие-нибудь идеи? Так нас всех перебьют.

— Есть одна… — и, повысив голос, закричал, — НАЗАД! ВСЕ!

Тайлор не стал применять Лед раньше — слишком большой шанс задеть кого-то из своих. Да и до конца он еще не доверял ему. Магия для него была чуждой и непокорной. Легче воевать было по старинке — мечом и щитом.

Его воины тут же отпрянули назад, и Тайлор вышел вперед, выкидывая левую руку вперед.

Мелкие снежинки высыпались на строй Пименьева, обдав собой две трети людей. Бойцы, сделав один вдох, закашлялись, по строю прошлась заметная дрожь.

И тогда Тайлор закрыл рот и нос шарфом, не для того, чтобы укрыться от снежинок — они были для него безвредны, он убедился в этом еще в том деревенском доме — а для того, чтобы показать своим людям что делать.

И кинулся вперед, закалывая элитных рыцарей Авглора, словно свиней на скотобойне. Рядом кружился в смертоносном танце Кеган с полуторным мечом. Половину его лица также скрывал кусок ткани. Остальные воины присоединялись к ним.

Они успели знатно проредить строй полковника, прежде чем Пименьев вынул из-за пазухи белый кристалл и вознес его к ночному небу…

Граненый кристалл идеально-ромбовидной формы вспыхнул в его руке чистым белым светом. Магические снежинки зажглись огнем, опалив одежду воинов. Тайлор зажмурился — таким нестерпимо ярким был свет кристалла, но он проникал и через веки, желая сжечь его глаза, достать до мозга, испепелить его…

Ятаган выскользнул из его рук, ладонями он закрыл глаза. Но свет… Свет от кристалла проходили и через них. Он упал на колени, опустив голову, лучи опалили его рыжую голову, он почувствовал как волосы стали разгораться…

— Я не хотел это использовать, — он услышал ровный и четкий голос, — для такой мелкой добычи как ты это слишком большие затраты. Но ты вынудил меня, Тайлор. Уж прости.

Сквозь головную боль и лязг оружия ему послышались, нет, он почуял приближающиеся шаги и нависающий над ним меч. Но перед ним пронеслась тень, заслоняя его.

Громкий лязг, сноп искр, резкое движение тени и скрип пробиваемого доспеха с хрипом владельца.

На Кегана, судя по всему, Свет не действовал. Да и на всех остальных тоже, раз звуки борьбы еще продолжались. Значит только на него, значит только на мага.

Боль тем временем все усиливалась. И когда Тайлор понял, что не выдержит, что сейчас его мозг расплавится и вытечет через уши и пустые глазницы — он был уверен, что его глаза уже сгорели — когда яркость Света достигла своего апогея, кристалл лопнул в вытянутой вверх руке полковника.

И все кончилось.

Боль ушла так же внезапно, как и началась. Он убрал руки с лица, раскрыл глаза, все еще боясь, что ослеп. Но нет, он сохранил глаза и дар зрения. Только ночная темень после Света была почти неразличимой.

— Тайлор! Вставай, мать твою! — голос Кегана над головой.

Он поднялся. Ноги казались ватными и слушались с неохотой. Его ятаган потерялся где-то в высокой траве, на него уже замахивался воин с бастардом, а Кегана зажимали двое.

Тайлор извернулся от удара и кулаком прописал снизу ему в челюсть. Что-то хрустнуло, Тайлор схватил бастард и убил воина его собственным мечом.

Отряд, вернее его остатки, израненные и побитые, сгрудились в оборонном кругу, а рыцари Пименьева окружали их со всех сторон.

У Тайлора заныло правое плечо. Все-таки его успел кто-то ранить, хотя скорее оцарапать. Про себя он понадеялся, что солдаты Королевства не начали вдруг ни с того ни с сего наносить на оружие яд.

— Ну что решил, колдун? Все-таки сдаться или пусть мои парни заколют тебя и твоих мальчиков как собак? — Пименьева видно не было, но его тяжелый бас звучал громко и грозно.

— Лучше подохнуть в честном бою, чем сгнить в темнице замка! — раздался чей-то голос за спиной.

— Мы не отступим, — голос Тайлора был хриплым, но ничем не уступал полковнику.

— Я говорил, что ты всегда был слишком гордым и наглым для подполковника. Твоя гордыня тебя и погубила.

И тут раздался вой. Но этот вой был не тем, который они слышали, сидя за костром. Этот был протяжным, потусторонним. В нем слышались бесконечные плачи, стоны, крики. И слышен он был гораздо ближе, и шел со всех сторон…

Сработало, — подумалось Тайлору, — Мой план сработал, деревенские жертвы не были напрасны.

Воины недоуменно замерли, в страхе оглядываясь на окружающую мглу. Кто-то зажег факел, но пронесшееся в метре темное вытянутое туловище потушило его, как и все костры и источники света. Вой стих. Люди замерли в страхе, не смея даже вздохнуть, чтобы ненароком не приманить тварей. Наступила тишина, в которой можно было различить, как с веток падают листья, шурша в воздухе.

И тут всего в двух шагах от людей зажглись синие огни глаз.

Одна пара, две, пять, десяток, три десятка,…

… и с потусторонним рыком, в котором слышались плачи, стоны и крики неизвестных людей, от которого задрожали коленки даже у Тайлора, хотя он категорически не хотел признаваться в этом даже самому себе, кинулись на людей. В свете выглянувшей из-за облаков луны метнулись черные волки.

— Не дыши, Тайлор! — раздался женский голос, и Марфа кинула мешочек о землю.

Мешочек взорвался густым белым облаком, заслоняя отряд от напасти. Волки, кинувшиеся было на них, рыкнув с обидой и злобой, отпрянули, зарычав, и принялись за солдат.

У Пименьева такого порошка не было.

— Отступаем! — крикнул Тайлор и они понеслись с злополучной поляны куда-то вглубь леса.

Позади еще долго слышались крики разрываемых когтями на части людей.

Во мгле нельзя было толком разглядеть этих тварей. Но Тайлору приходилось и раньше встречать их, но при свете дня.

Существа, похожие на волков, но в два раза больше, со светящимися синими глазами и сильным телом, покрытым иссиня черной шерстью, от которой непрестанно валятся клубы тьмы. Рот заполнен рядом острейших зубов, с пасти постоянно капает ядовитая черная, словно чернила, слюна.

Бесовы гончие.

***

Когда из ее желудка вышло все, что в нем было, на поляну вышли неизвестные. Их тела с ног до головы покрывали белоснежные доспехи, и единственным открытым местом была тонкая щелка в шлеме. Роза с широко раскрытыми глазами уставилась на этих вышедших, словно из сказки, рыцарей. Кто это?

До глуши в которой она жила, никогда не доходили даже слухи, не то что настоящие новости. Поэтому появление рыцарей она восприняла чуть ли не с благоговейным восторгом.

Тайлор закончил разговаривать с одним из рыцарей, которого назвал Пименьевым, и тут вокруг разверзся ад.

Что-то пролетело над головой, Роза с запозданием упала на землю, закрыв голову руками, и в нее не попали, только потому что не целились. Потом раздались боевые кличи, люди с оглушающим ревом понеслись друг на друга. Когда она попыталась подняться, кто-то второпях наступил на ее запястье, она закричала, но ее голос утонул в лязге металла и звуках борьбы.

Вокруг нее вдруг появилось много людей, ей не повезло быть в эпицентре сражения. Она с трудом встала на ноги, ее пару раз сбивали на землю, задевали локтями и ногами, но чудом ей удалось выбраться из толпы.

Над ней зависла тень, она обернулась, и с ужасом замерла перед рыцарем, замахивающемся на нее. Тело вдруг перестало ей подчиняться. Ее обвил всепоглощающий все эмоции и мысли, ужас… нет, УЖАС.

Сейчас… сейчас он убьет меня… Меч обрушится грозой на мою голову… сейчас…

Но «сейчас» не настало.

Рыцарь внезапно споткнулся, и она краем сознания, задыхающимся в объятиях страха, заметила воткнутый в его подколенную ямку, между двумя пластинами брони, кинжал, и мальчика, сжимающего этот кинжал.

Мальчик рывком вытащил оружие, и запрыгнув на спину рыцаря, ткнул его ему под шлем. Рыцарь с хрипом сопротивлялся, пытался стащить с загривка парня, но после повторных ударов ослаб.

Вместе они упали, шлем рыцаря больно ударился об ноги девочки, меч стукнулся в каких-то дюймах от ее руки.

Роза тупо уставилась на труп рыцаря у своих ног, не двигаясь. Ее глаза наполнились слезами, грозя истерикой, в горле появился ком. Всю ее била мелкая дрожь. Если бы у нее в желудке что-то оставалось, то она обязательно опустошила бы его вновь.

Чьи-то руки подхватили ее под локоть. С трудом вытащили из-под рыцаря и подняли на ноги.

— Шевелись! ШЕВЕЛИСЬ!!! — этот кто-то закричал почти у самого ее уха, вернув в реальность.

Она сморгнула слезы, не понимая как здесь очутилась, и почему ее душа еще не на небесах вместе с мамой и папой.

Мальчик, старше ее на три года, тащил Розу вперед, сквозь человеческую мясорубку, уворачиваясь и избегая своих и чужих. Она ускорилась, поравнялась с ним, и мальчик ослаб хватку, но не отпускал полностью.

Впереди один из рыцарей добил разбойника, и его шлем повернулся в их сторону. Девочка могла поклясться, что в тени разреза для глаз на мгновение она увидела растерянность. Но она тут же пропала, когда мальчик побежал на него, отпустив ее руку, с разбегу целясь в его ногу.

Во второй раз трюк не сработал: рыцарь увернулся, перехватил его запястье и уронил того на землю, прямо в лужу грязи после прошедших дождей. Кончик меча метил прямо мальчику в грудь…

Когда папина кама оказалась у нее в руке, Роза и сама не поняла. Может быть, когда сказочные рыцари перестали быть сказочными и решили поубивать всех, кто был на этой поляне, может быть, только что. Но вот она бьет в щель между пластинами брони на руке, держащей меч… и изогнутое лезвие бесполезно соскальзывает по металлу…

промахнулась?

Промахнулась!!!

Рыцарь ударил ее локтем в грудь, и она отлетела назад, хватаясь за ушибленное место.

И тут в него врезалось копье. Подоспевший воин проткнул его насквозь, повалил на землю и затем сверху наступил на него сапогом, вытаскивая оружие. Он повернулся, и она узнала каштановые волосы и кудрявую бороду. Остьен.

— Уходите отсюда! Детям здесь не мест…

— Сзади! — крикнула Роза.

Остьен отразил удар рыцаря, напавшего сзади, мечом. Копье мгновенно спряталось в ремешках за спиной.

Мальчик уже поднялся на ноги, помог ей, и они ускользнули в спасительную темень леса.

Они все бежали и бежали, иногда спотыкаясь о корни деревьев или скользя по влажному после дождя мху. Остановились, когда Роза упала на колени, обессиленная, а звуки борьбы доносились до них едва слышимым эхом.

— Дыши глубоко и ровно, иначе легкие повредишь, — голос мальчика и сам был хриплым, он нагнулся, уперев руки в колени. Роза заметила, как по его носу пробежалась капля пота.

— Что такое… «легкие»?

Она знала что означает слово «легкий», но «легкие»? Он говорил так, будто это что-то, а не какой.

— Такой орган в теле… он… они… отвечают за твое дыхание… именно благодаря им ты делаешь каждый вдох.

Понятнее не стало.

— Они находятся вот здесь, — он показал себе на солнечное сплетение, именно там у нее что-то болело и был тяжелый осадок, будто бы туда напихали влажных листьев.

Она оглянулась назад, позади них еще слышались звон стали и крики людей.

— Что дальше будем делать? — спросила она.

Но он не ответил. Мальчик резко переметнул взгляд ей за спину.

— Эй. Гляди, — кивнул он в сторону сражающихся.

Что-то зажглось за деревьями, осветив лес, словно днем, заставив тени вытянуться, как под вечерним солнцем.

— Что это?

— Какая-то антимагическая штуковина… Черт! Тайлор! Он же теперь тоже маг!

Это «теперь» зацепилось за ее разум, но она решила поразмышлять об этом в более спокойное время.

— Дождемся когда выжившие отступят и присоединимся к ним. Если выживших не будет, то… — конец фразы тяжело повис в тишине.

— Может вернемся? — прошептала она.

Сейчас, когда адреналин и страх схлынули, она поняла, что может пропустить что-то интересное, отсиживаясь в лесу.

— Совсем сдурела?

— Мы могли бы им помочь.

— Мы могли бы стать обузой и только мешались бы.

Роза тяжело присела у дерева. Он был прав.

— Ты спас меня. Я у тебя в долгу, Клинк.

— Я лишь выполнял приказ командира, — мальчик пожал плечами, — ничего личного.

— Ты следил за мной? С самого начала?

Клинк кивнул, и расплылся в насмешливой улыбке.

— Ты даже не представляешь каких усилий мне стоило не засмеяться во время твоего «боя» с той птицей! — он едва ли сдерживал смех.

Роза поджала губы.

— Мог бы и помочь! Он меня чуть не убил!

И тут он рассмеялся истерическим смехом.

— Чуть не убил… — сквозь смех выговорил он, — чуть не убил!

Он сжал живот обеими руками, и почти падал на землю.

Роза стиснула кулаки так, что костяшки побелели, в глазах заблестели слезы. До чего же ей было обидно, что над ней смеются!

Одной рукой облокотившись об дерево, а другой взявшись за живот, он успокоил клокочущий в горле смех и посмотрел на нее, все еще с трудом выговаривая слова.

— Девка, он бы тебя оцарапал, ну-у, может быть, при особой твоей неуклюжести и неудачи, выколол бы глаза. Но никак не убил! — последовал еще один взрыв смеха.

Розе надоело смотреть на него, поэтому она демонстративно отвернулась от него. И то, что она увидела всего в нескольких шагах от себя, заставило уже в который раз за сегодня побелеть ее лицо.

— Клинк, — ее голос дрогнул, — Клинк!

Его смех тут же прекратился. Он выпрямился, встал перед ней, загораживая от… от чего-то.

То, что было перед ними, назвать волком было сложно. Высокая тварь, по подбородок Розе, смотрела на них своими светящимися синими огнями в глазницах. От шерсти валил густой черный дым, а из пасти что-то непрерывно капало.

И тут раздалось чье-то рычание. И оно шло не от твари, а от мальчика перед нею.

Клинк широко расставил ноги, расправил в разные стороны руки, на которых как-то сразу появились острые нечеловеческие когти и угрожающе вытянул вперед шею.

Тварь смотрела на них двоих молча.

Точнее не на них, а на него.

А потом тявкнула что-то на своем и буквально растворилась в воздухе.

Прождав полминуты, Клинк выпрямился, когти вновь втянулись обратно в пальцы. Когда он развернулся, его глаза горели золотом.

— Это была бесова гончая, — сказал он скорее утвердительно, нежели вопросительно.

— Значит это и есть бесова гончая? — ей вспомнился разговор у костра. Почему-то стояло четкое чувство, будто это было очень долгое время назад, хотя разумом он понимала, что прошло от силы минут двадцать.

— Да, видимо, их притянул тот кристалл, который использовал полковник. Неудивительно, что они завелись в такой глуши.

— «Их»? — вновь спросила она.

— Да, «их». Они никогда не охотятся по одиночке, особенно на большие группы людей. Нам «повезло» встретить только одного. Странно, я не понимаю, что могло его спугнуть?

— Может принял тебя за своего? — вроде сказала серьезно, а вроде и с насмешкой.

Клинка ее слова задели.

— Не братья они мне, эти…

Она взглянула ему в его горящие глаза. Весьма знакомые.

— Так это был ты. Тогда, рядом с елью, — проговорила она.

— Да, — коротко ответил он.

— И ты сразу доложил всем в отряде?

— Да, так и сказал: «В лесу гуляет непонятная девочка и идет прямо за нами».

Роза почувствовала себя глупее некуда. Ну конечно! О ней знали с самого начала, поэтому так спокойно отнеслись к ее появлению.

На поле сражения послышались истошные крики и вопли.

— О, Свет… — прошептала Роза.

— Т-с-с-с! — он приложил палец к губам.

Клинк явно прислушивался к крикам.

Девочка уставилась на него, не понимая, как такое можно слушать, не то что вслушиваться.

Он посмотрел на нее и доложил:

— Знакомых голосов вроде не слышу.

Затем его ноздри раздулись, он повел головой туда… сюда… а потом будто поймав то, что надо было, медленно повел головой за этим, отслеживая движение.

— За мной! — сказал он, и не удосужившись, за ним она или нет, побежал куда-то в чащу.

И они вновь побежали, пока в ночной мгле захватывающей власть осени, не натолкнулись на знакомые фигуры…

Глава 4

Тухляшка

***

Когда он увидел две мелькающие между деревьями фигурки, про себя он лишь хмыкнул.

Надо же. Выжила.

Насчет Клинка Тайлор не сомневался, что тот выберется из междоусобицы живым и невредимым, его отец, насколько Калтенг знал, закалял его с детства к боям. Но вот эта девчонка, которую выкинуло из теплого дома совсем недавно, его удивила.

— Стойте! Стойте! — крикнул Клинк, хотя в этом уже не было надобности — все и так остановились вслед за Тайлором и смотрели в их сторону.

— Не кричи так! — прошипели им из отряда, когда они приблизились, — Эти шавки нас услышат.

Они догнали отряд, взъерошенные и напуганные до смерти.

Девчонка обвела взглядом людей, ее взгляд остановился на раненных.

— Дела плохи, — сказала она на выдохе.

— Спасибо, сами мы не поняли этого, — с сарказмом ответил ей Морда, державшийся левой рукой за окровавленный живот, куда его ткнули мечом. Алое пятно медленно растекалось по одежде, капало с ткани.

Они были правы: осталось лишь десять человек из тридцати двух. И только семеро могли самостоятельно стоять на ногах.

А ведь совсем недавно у него было больше сотни людей в подчинении…

— Оплакивать павших будем потом, сейчас главное — самим выбраться живым, — сказал он, и они направились подальше от прошедшей бойни.

Крики людей доносились до них еще очень долго…

Через несколько часов горизонт начал разгораться в рассвете. На небе не было ни облачка, и день обещал быть светлым и теплым.

Люди еще не могли отойти от событий прошедшей ночи, все еще у многих можно было наблюдать подрагивающие руки и угрюмые, задумчивые взгляды. Все постоянно оглядывались назад, хотя оттуда больше ничего не было слышно.

Морда вдруг стал заваливаться набок, но его подхватил Глеб, перекинув его правую руку себе через плечо. Даже в слабом свете поднимающегося солнца лицо раненого мужчины выглядело очень бледным.

— «Их тут отродясь не было», — угрюмо процитировал Морда долговязого мужчину с носом со сливу, — «Волки это обыкновенные».

— Да хватит тебе. Откуда ж мне знать было? — проворчал Глеб.

— Тайлор, — позвал его Остьен. Его интонация очень не понравилась Тайлору, — Начистоту. Зачем мы убили деревенских?

Люди остановились, смотря то на Остьена, то на Тайлора, но взгляды чаще останавливались на последнем.

Маг сжал руку в кулак. Он готовился к этому разговору, не могло же быть такого, чтобы воины так просто простили ему тот приказ… Они же не бездушные марионетки, чтобы убивать людей налево и направо. Но вопрос все равно застал его врасплох.

— Мы же не только ради припасов их убили? — продолжил Остьен.

— Верно, — Тайлор развернулся лицом к своим подчиненным и почти сразу натолкнулся на хмурый взгляд сереньких глаз, — Да, припасы были не единственной целью. Как мы знаем, весь Авглор защищен святым Светом наших церквей, поэтому нам не требуются маги для освящения наших земель. Но деревня, в которой мы… побывали, стояла на самом отшибе, свет от Агранской церкви до нее не доставал. Поэтому ко мне пришла безумная мысль принести жителей в жертву, чтобы восставшие гончие остановили Пименьева.

— Абсолютно безумная идея, — поморщился Кеган, — И если бы не сработало?

— Сработало же, — пожал плечами Тайлор.

Полукровка фыркнул, поджав губы. Ему тоже была неприятна эта тема.

— Мы убили стольких, только чтобы спасти свои собственные задницы? — пробормотал Остьен, — Марфа, ты знала?

— Да, — ответила женщина, коротко кивнув, и добавила, — С самого начала.

Слушая их, Тайлору становилось все поганее и поганее на душе. Стоили ли жизни деревенских, чтобы спасти остатки отряда? Нет. Если бы время обратилось вспять, он бы сделал то же самое? Да. Ради будущего всего Авглора. Да.

Он в последний раз бросил взгляд на девочку, прежде чем приказать воинам двигаться дальше, и словно сквозь глаза, как мысли кружатся и жужжат в ее голове, как стая мух. Тайлор еще раз проклял себя за свое глупое, на эмоциях решение оставить малявку в отряде.

Ничего, — пообещал он себе, — пересечем границу и оставим ее на первом же постоялом дворе.

***

С нападения Пименьева и появления гончих прошло восемь часов. К удивлению, небо все еще стояло чистым, а из-за крон деревьев начинало выглядывать рассветное солнце. Такое утро, к особой сентиментальности, можно даже назвать теплым, по сравнению с прошедшими дождями. Но было такое ощущение, будто природа набирается силами, прежде чем ударить осенними заморозками.

Сейчас они остановились на поляне возле небольшой речушки с медленным потоком. Вода была чистой и ледяной. Но искупаться и промыть раны можно было, что они и сделали по очереди.

Рубец на правом плече он уже успел самостоятельно зашить и обеззаразил одним из настоев Марфы. Сама женщина сейчас была занята — зашивала раненых.

Он как раз собирался ополоснуться, прежде чем увидел девочку, в одиночестве сидящую на берегу. Она подбирала с земли плоскую гальку и одну за другой кидала их в речку. Но из-за течения блинчиков не выходило.

— Эй, тухляшка! — крикнул он, выходя из-за деревьев.

Девочка вздрогнула, она резко повернулась к нему. Совсем не следит за спиной, что-ли?

— Как ты меня назвал? — девочка смотрела на него, как и всегда, хмуро, исподлобья. И сейчас на ее щеках проступил заметный гневный румянец.

— У тебя волосы цвета тухлой маляшки. Тухляшка, — с едкой ухмылочкой он сел рядом с ней.

— Что еще за маляшка? — спросила она.

— Что такое малина знаешь? — девочка коротко кивнула, — ну вот маляшка это почти как малина, но крупнее и слаще. А если стухнет, то становится такого же цвета, что и гнездо у тебя на голове.

Она еще раз зло зыркнула на него и отвернулась обратно к реке, вернувшись к своему монотонному занятию.

Он тоже поднял трое камешков правой рукой и начал их подбрасывать вверх, как это делают циркачи, поочередно жонглируя ими.

— Почему ты меня еще не убил? — спросила она, заставив его руку остановиться. Камешки рассыпались по земле.

Почему не убил? Сам же понимает, что из этой маленькой девочки вырастет взрослая женщина, которая обязательно захочет отомстить ему. И ладно, если бы она осталась в деревне, мир велик, она бы его не нашла, но нет же. Он позволил ей присоединиться к ним. И теперь ждет не дождется, чтобы проснуться со вспоротым брюхом.

Почему?

Потому что у них одинаковые глаза

— Мы тогда перебили достаточно народу, я не хотел стать еще и детоубийцей.

Он потянулся к ней и вытащил у нее из-за пояса серповидное орудие.

— Дай-ка глянуть.

— Эй! Отдай сюда! — она потянулась к нему, чтобы забрать, но наткнулась лишь на его выставленную ладонь.

Оружие было дорогим и искусно выкованным. Выглядело неброско, но смертоносно. Изогнутое лезвие, в длину чуть превышающее его ладонь, было прикреплено перпендикулярно к рукоятке, которая была в расстояние от кисти до локтя. Металл был черным, дерево — тоже. В его руке оно лежало как влитое, но для девчонки оно было великовато, если, конечно, она не держала его двумя руками.

— Это типо серп?

— Это кама!

— Хм, — с таким видом оружия он не был знаком, — А это что?

На лезвии было выгравировано белое насекомое с раскрытыми крылышками и распростертыми лапками.

— Почему муха? — спросил Тайлор у нее. Он видел и знал людей, которые разрисовывали свои мечи и щиты разными животными, например, львами или тиграми. Но муха…

Она продолжала, не переставая,толкать его, пытаясь дотянуться до своего оружия.

— Не знаю!

— Тебе его папа отдал?

Девочка остановилась. И теперь Тайлор впервые за все время посмотрел в ее детские большие глаза. Но взгляд был совсем не детским.

Она протянула пустую ладонь к нему и твердо произнесла:

— Верни.

Он еще несколько секунд смотрел на нее, борясь с противоречивыми мыслями.

— Пожалуй, будет лучше, если он останется у меня, — он сунул эту каму в освободившиеся ножны у себя на поясе. — не хватало еще, чтобы ты пырнула ей кого-нибудь.

И, поднявшись, посмотрел на нее. Девочка выглядела как ребенок, у которого отобрали мамин пряник. Глаза заблестели под солнечными лучами, а щеки и нос покраснели пуще прежнего. Но ничего она поделать не могла.

— А если на меня нападут? Как мне защищаться?

— Придумаешь что-нибудь, — бросил он небрежно.

Она еще секунду всматривалась в него, а потом, грозно зачерпнув ведром воду, пошла в сторону временного лагеря.

— Тебя звать то как? — спросил он, остановив ее.

Девочка недолго помолчала, прежде чем ответить.

— Ро… — начала говорить, но Тайлор ее резко перебил.

— Да шучу. Мне насрать, — он почесал начавшую отрастать щетину, которая обещала уже превратиться в бороду, — Буду звать тебя Фештой.

— Что еще за Фешта? — скривилась она.

— Переводится как «муха».

— Муха?! Нет! Ни за что!

— Тухляшка лучше? — он изогнул левую бровь в вопросе.

Она молчала, продолжая сверлить его своими глазками.

— Все иди уже, дай помыться.

И она ушла с багровыми от гнева ушами.

***

Не хотел стать детоубийцей…

Ей вспомнилась детская ручка ее друга под завалами сожженного дома.

Ага. Как же.

Роза еще долго размышляла насчет их с рыжим разговором на берегу реки. Там же она умылась впервые за все то время, как покинула родную деревню. Чуть больше двух недель! А казалось, что она уже всю жизнь только и делает, что бродит по бесконечным лесам и болотам с грязными и вонючими разбойниками, которые только и умеют, что убивать…

Ее вновь передернуло, но уже не от внезапного окрика или ледяной воды, а от нахлынувших воспоминаний.

Стрела, торчащая из глаза. Брызги крови. Вопли воинов и рыцарей. Меч, замахивающийся на нее, словно лезвие гильотины. Горящие синим пламенем глаза. Крики и стоны людей, разрываемых на части…

Она встряхнулась, отбрасывая от себя темные мысли. Но ее руки продолжали дрожать.

— Блин блинский, — она сжала их в кулаки так, что костяшки побелели.

На ее руках и коленях появились сине-фиолетовые синяки, которые, знала Роза, еще долго не будут сходить. На ней всегда все долго заживает. Придя на речку, она первым делом смыла с ссадин всю грязь, чтобы никакая зараза не попала внутрь. Благо открытых ран и царапин она смогла избежать.

Тем временем, вынырнув из раздумий, она вышла на поляну, на которой расположился отряд. Большинство лежали под открытым небом на своих плащах — палатки им пришлось оставить после сражения с полковником ввиду скорого побега.

Женщина в платке стояла на коленях, склонившись над лежащим перед ней Мордой, которому в рот была вставлена толстая дощечка. У нее в руках, то появляясь, то исчезая в животе воина, мелькала изогнутая игла с нитью, и каждый раз, когда она делала новое движение, мужчина стонал и сжимал зубы до хруста деревяшки, его ноги и руки метались туда-сюда и, казалось, что, если бы не руки Марфы, держащие его, он бы уже встал и убежал. По лицу бежали капли пота, а в уголках зажмуренных глаз стояли слезы.

Девочке стало даже жалко его, но она тут же опомнилась, взяв себя в руки.

Он был тем, кто убил беззащитных деревенских. Он не заслуживает жалости.

— Принесла воды? Замечательно, — Марфа оторвала на мгновение глаза от лежащего перед ней воина. Ее запястья были полностью в крови, — отфильтруй через несколько тряпок, которые найдешь, и поставь на огонь.

Роза не знала, что значит «отфильтруй», но общий смысл фразы поняла. Она сделала так, как ей сказали, и когда вода закипела, поставила котелок в заранее подготовленную лунку из песка.

Так получилось, что все воины отдыхали и отсыпались, поэтому помощь Марфе, единственному лекарю среди десяти человек, досталась Розе и Клинку.

— А теперь достань из сумки мазь из жилмоирской астры, — Марфа как раз закончила накладывать шов.

— Из чего..?

— Цилиндровая вытянутая деревянная банка с черной мазью с сиреневыми лепестками! Быстрее! — резко проговорила она. Как Роза уже заметила, у нее был достаточно вспыльчивый характер, особенно, когда дело касалось «неучей».

Девочка раскрыла ее мешок, и у нее на мгновение закружилась голова от разнообразия всяких мешочков, кристаллов, разной величины емкостей, деревяшек с узорами, каких-то статуэток и камней.

Слова «цилиндр» она тоже не понимала, поэтому ей пришлось открыть каждую вытянутую банку и смотреть на ее содержание. Подходящая нашлась на шестой раз. Роза сразу же вложила ее в руку Марфы.

— И века не прошло, — проворчала женщина в своей привычной манере.

Лекарь приняла мазь и щедро намазала вдоль вытянутой раны Морды.

— Заживлять она быстрее не будет, но снимет зуд и уменьшит боль. Немного, — пояснила она вроде для воина, но и в то же время, достаточно повысив голос, чтобы и Роза услышала.

Морда аккуратно сел, сморщив нос от боли, посмотрел на нее и перед тем как лечь спать, благодарно кивнул ей, при этом улыбнувшись, и его уродливые шрамы, исполосовавшие все его лицо, изогнулись змеями… Розу передернула от его вида, но Марфа этого будто и не заметила и крикнула:

— Следующий!

Она сняла с торса улегшегося перед ней мужчины замотанные на скорую руку бинты и вновь принялась за изогнутую иглу и нитку…

Так они и работали до самой ночи. Марфа штопала воинов, Роза подавала ей нужные склянки, а Клинк бегал за водой и менял бинты раненым.

***

Следующие дни, как и прежде, потекли один за другим, сливаясь в один тягучий и монотонный марш.

— До границы осталось чуть меньше недели, — однажды вечером, после долгого рассматривания карты, произнес Тайлор и добавил, обнадеживающе, — дойдем до первого пограничного города Натлина и можно будет отдохнуть.

Один из воинов не смог оправиться от ран и умер. Хромал, придерживаемый Остьеном и Кеганом, а потом в один момент просто повис у них на плечах, соскользнул, неловко упав на землю, и больше не поднялся.

Они похоронили его под раскидистой березой посреди поля. И продолжили свой путь.

Когда местность стала более каменистой и горной, когда лесных чащ стало появляться все меньше и меньше, и до людей начал доноситься солоноватый запах морских водорослей, Тайлор остановил отряд.

— Дальше нужно разделиться и пойти тройками, — и сразу пояснил, — с Натлином у нашей страны достаточно напряженные отношения, поэтому если увидят наш вооруженный отряд — нашпигуют стрелами сразу, как мы появимся в зоне поражения.

Поэтому вы и решили бежать именно сюда, надеясь, что погоня остановит свое преследование, побоясь ступать на вражескую территорию, — пронеслось у Розы в голове, — только вот что вы натворили, что за вами гонится Королевская стража?

— Морда, как твоя рана? — спросил рыжий.

— В норме. Еще немного и смогу нормально сражаться.

— Отлично. Тогда, Марфа, пойдешь с Броддом. Попутно подлечишь его. Кеган, защита нашего единственного лекаря на твоих плечах. Притворитесь торговцами. Разрешения у тебя с собой?

Марфа кивнула.

— Давай сюда.

Она достала из своей бездонной, как уже убедилась Роза, сумки записную книжку, перелистнула страницы одна за другой, пока не достала три бумаги с печатями и размашистыми подписями.

— Вот. Одно разрешение на экспорт и торговлю на территории Натлина, другие два — на въезд и неограниченное проживание.

— А они настоящие? — поинтересовался Клинк.

Женщина в платке хохотнула.

— Конечно же нет! Я что, похожа на зажиточного купца или уроженку Натлина? Бумаги поддельные.

— А если заметят?

— Не заметят, — ответил Тайлор, — человек, скопировавший эти документы — мастер своего дела и не раз доказывал это.

Тайлор взял две бумаги, одну протянул долговязому мужчине с носом, напоминавшем сливу.

— Глеб, пойдешь с Мордой и Клинком.

Клинк хотел было что-то возразить, но Тайлор на него так посмотрел, что даже Розе стало некомфортно.

— И остались я с Остьеном и Фештой.

— Фештой? — переспросил кто-то.

Тайлор кивнул в сторону Розы.

— Теперь ее зовут Фешта.

— Я не Фешта!

— Фешта, — припечатал рыжий и сменил тему, — Завтра с утра расходимся. Пересечем границу в разных местах, а потом встретимся в Туроо — ближайшем городе у границы. По прибытию ищем постоялый дом «У сирены», он там один, не ошибетесь, и ждем остальных неделю-две. Если какая-то группа не появится — придется идти без нее вглубь страны. Все всë поняли?

— А потом? — спросила Марфа.

— Перезимуем в одном из городов.

Глава 5

Морской орел

***

Кровь была повсюду: на полу, на ступенях, на людях, окружавших его, на руках, ноги скользили по ней. Она стекала по его лицу, капала с подбородка, окрашивала его волосы в алый. Кровь была на маленьком тельце в его руках.

Ее большие серые глаза округлились, став еще больше. Она смотрела то на него, то на что-то над ним, может быть, на ночное небо. Ее зрачки, сейчас уменьшенные до крохотной точки, дрожали и не могли сфокусироваться. Волосы липли к лицу, капли пота выступили на ее лбу и крупной испариной скатывались, мешаясь с брызгами крови.

— Нет… — его собственный голос был глухим и словно чужим.

Она прерывисто дышала. Он чувствовал, как быстро холодеют пальцы на ее детских ручках.

— Цветочек, не закрывай глаза, умоляю, кроха, — его ноги подогнулись, он упал на землю, но даже не заметил этого.

Он видел, как у нее накапливаются слезы, чувствовал, как его собственные уже текут у него по лицу.

Яркая артериальная кровь в ритм сердца хлестала у нее из-под подбородка ручьем. Он пытался закрыть рану руками, остановить поток, но кровь,

Будь она проклята!

не останавливалась.

Девочка хрипела, пытаясь что-то сказать, ее тело билось в предсмертных судорогах, рот ловил воздух, как у рыбы, выброшенной на сушу. Юное лицо превратилось в одну целую гримасу боли.

Ее глаза остановились на нем. На мгновение их взгляды встретились.

Блеск в глазах потух, зрачки вместе с радужкой закатились назад, тело безжизненно обмякло в его руках. И она перестала дышать.

— Нет. Нет. Нет. НЕТ! — болезненный хрип срывался на плач, — цветочек, не оставляй меня, прошу тебя, не оставляй…

Но арбалетный болт в шее не оставлял никаких шансов.

Он сжал ее, такую маленькую и хрупкую в своих руках, придерживая повисшую темную макушку ладонью. Он чувствовал, как сжимается его челюсть, скрежещут зубы, как сводят его скулы.

Что-то надломилось внутри него.

Сквозь вату в ушах и пелену перед глазами до него доносился топот десятков сапог по мраморному полу и крики, полные страха:

— Колдун! Во дворце! В самом сердце столицы!

И более решительные:

— К бою! Защищать командира!

И один очень знакомый, мужской, очень близко, почти у самого его уха:

— Вставай! Нас окружают! Поднимайся! Тайлор!!!

А потом прозвучал девичий голос, заглушив все остальные звуки:

— Тайлор. Вставай.

Он рывком принял из лежащего положения сидячее, и только потом понял, что проснулся.

Он встретился с двумя серыми глазами, смотрящих прямо на него. Фешта сидела перед ним на корточках, обняв свои худенькие коленки руками.

Как она подкралась к нему так незаметно? Или это он, идиот, расслабился и так крепко уснул?

— Остьен попросил разбудить тебя, — продолжила она. Ее голос был похож на шелест жухлой травы у них под ногами — такой же вялый и безжизненный.

Тайлор посмотрел за ее спину. Солнца видно не было, но небо уже успело окраситься в розоватый оттенок. Вдалеке начинали накапливаться тучи.

— Кто такая Аня? — неожиданно спросила Фешта.

Тайлор замер, стараясь не дрогнуть ни одним мускулом на своем лице. Смахнул пот со лба.

— Ты могла убить меня, пока я спал, — он ухмыльнулся своей гаденькой улыбочкой, — ну или хотя бы отобрать свою зубочистку.

— Я так и хотела сделать, но в последний момент передумала.

— Боялась, что Остьен увидит? Так его рядом не видно. Прирезала бы меня и делов то.

— Не получилось бы.

— Почему?

— Ты бы сразу проснулся и ткнул меня моей же камой. Мне так показалось.

Тайлор дернул уголком губ, но привычная ухмылка получилась кислой. Девка была права. Возможно, он и прошляпил ее приближение, чего никогда больше не случится, но вот совсем близко к себе он не подпустил бы — обязательно почуял бы.

Фешта поднялась, чтобы собрать свои скромные пожитки в свою походную сумку. Тайлор тоже поднялся, сделал короткую разминку, которую всегда делал после пробуждения.

Четыре дня миновало с тех пор, как их отряд разделился на три тройки. Число три считалось счастливым, так что Тайлор надеялся, что им повезет, и все вовремя доберутся живыми и невредимыми.

С наступления осени и до весны в этих краях день становился короче, а ночь захватывала большую часть суток. Поэтому сейчас, около семи утра, солнце не было даже близко к своему торжественному появлению. Лазурь утреннего неба плавно перетекала в нежно-розовый свет восходящего солнца. Плывущие облака окрашивались со стороны Востока в румяные цвета, словно испеченные булочки в печи.

Он присел перед костром.

— Похрустеть осталось чего?

— Не-а, — ответил подошедший Остьен, — от вчерашней перепелки ничего не осталось.

И, действительно, чуть поодаль лежала кучка костей.

Угли от костра они разбросали вокруг, а вырытую яму закопали. И продолжили путь.

К половине дня небо полностью затянуло облаками, поднялся сильный ветер. И без того редкие деревца перестали вовсе появляться, и они вышли на бескрайнюю степь. Под ногами были лишь камни, мхи и редкие кустарники.

А потом на горизонте сначала показалась синева моря, и подойдя ближе, они увидели пограничный форпост.

С их стороны он выглядел как две широкие низкие башни, соединенные стеной, но Тайлор знал, что за ними скрывались еще две, и вчетвером они прямоугольником окружали военный городишко и порт. Форпост находился на самом краю материка. И самый край означало то, что он стоял прямо на берегу моря.

Около столетия назад Натлинцы высадили на землю Авглора — Северного Королевства — свои войска и объявили, что этот кусок земли теперь принадлежит им. И никто им не препятствовал, потому что с южной стороны границы пытались отгрызть кусочек Твари с более глубокого Севера — более серьезные захватчики. Эти земли были необитаемы и территорией Северного Королевства считались лишь формально. Сергиус I — тогдашний король Авглора — махнул рукой и лишь потребовал, чтобы путь в Натлин был свободно открыт каждому авглорцу. Но за последние двадцать лет все успело поменяться.

Когда до форпоста оставалось едва ли семьдесят шагов, и Тайлор мог различить известняковые кирпичи, из которых была построена стена и башни, в двух метрах от них, просвистев, в землю воткнулась стрела.

Намек был более, чем понятен. Они замерли и молча наблюдали за пятью скачущим к ним лошадям. Фешта с любопытством и настороженностью выглядывала из-за Остьена, вцепившись ему в плащ пальцами, сам мужчина хмурился, не убирая руку с рукояти меча. Тайлор поднял над головой заранее подготовленное разрешение. Расписная бумага билась на сильном ветре.

Люди, облаченные в длинную кольчугу и закрывающие пол-лица шлемы, остановили лошадей в полукруге перед ними. Четверо держали в руках натянутые луки с направленными на них стрелами. Пятый посередине молча смотрел на них, положив руки с поводьями на переднюю луку седла.

Тайлор заговорил первым. Натлинский можно было и не учить — он походил на авглорский как родной брат.

Грубо говоря, все развитые страны мира разговаривали почти на одном и том же языке, но чем дальше они были друг от друга, тем больше различий между в лексике было. Например, в Кеа’ринне — родине эльфов — без переводчика не обойтись.

Но все нюансы языка Натлина он успел выучить, потому что ровно десять лет назад ему уже приходилось заезжать сюда по службе.

— У нас есть официальное разрешение на въезд и пребывание в Натлине! — ему приходилось кричать из-за сильного ветра, мчащегося со стороны моря.

— В наше время уже как двадцать лет не выдают такие разрешения, — заговорил мужчина посередине. Его спокойный, немного даже томный голос был слышен даже сквозь ветер.

— Документ подписан консулами как Авглора, так и Натлина!

После короткого раздумья мужчина спешился, отчего лучники заметно напряглись и придвинулись ближе, и направился к троице. Тайлор отдал в его вытянутую ладонь документ.

Он снял свой шлем, открыв светлые кудряшки и молодое, даже юное лицо, под свет солнца. Достал из внутреннего кармана круглое стеклышко в стальной оправе — монокль — и начал пристально изучать бумагу.

Монокль был непростым — обычное стекло не переливается всеми цветами радугами. Значит, магический. Значит, проверял он и на магическом уровне, не видимом обычным зрением. Что ж, пусть проверяет. Магический след, как и обычную печать, подделать возможно. В теории. И магов, способных сделать это, можно было сосчитать по пальцам — слишком тонкая и кропотливая работа. Но Марфа умела находить полезные знакомства.

Прошло больше двадцати минут, наездники расслабили руки и опустили луки, Остьен и Фешта переминались с ноги на ногу, устав стоять неподвижно, Тайлор скрестил руки у себя на груди в ожидании, когда блондин, наконец, поднял свою голову, вернул бумагу обратно и произнес:

— Добро пожаловать в Натлин, господин Калтенг. Следуйте за нами.

Когда они добрались до крепости и перешли под широкой аркой входа, его окликнул смутно знакомый голос.

— А ты подрос, рыжий.

Седой мужчина почетного возраста, но в хорошей физической форме стоял наверху лестницы и лучезарно улыбался им.

Тайлор присмотрелся к нему и узнал.

— Инспектор Мерикот! Рад вас видеть!

Он не был рад его видеть. Сейчас ему вообще не хотелось встречать знакомые лица, потому что точно возникнут ненужные вопросы…

— Что тебя привело сюда, рыжий бес? Опять служба?

Инспектор был тем человеком, которого можно назвать скалой, не покривив душой. У него было, как и у всех жителей Натлина, обветренное лицо с жесткими светлыми, почти прозрачными глазами. Подбородок его был широким и низким, таким, каким можно было разбивать орехи. В последний раз, когда Тайлор появлялся в Натлине, Мерикот, также его звали морским орлом из-за носа, напоминавшим клюв, управлял портом восточнее по материку. Что притащило этого ублюдка сюда?

— Не совсем, инспектор. Сами знаете, сейчас не самое лучшее время для посещения страны подполковнику, даже такому скромному, как я. Я в отставке, в Натлин плыву, чтобы осесть в одном из городов. Надоела мне эта вечная суета и переполох на работе.

— Накопил достаточно деньжат и решил бежать из своей страны? — морской орел спускался с лестницы к ним навстречу.

— Если вкратце, то так.

Мерикот рассмеялся.

— И правильно делаешь! Авглор — не та страна, в которой захочешь провести старость.

И тут его взгляд разом похолодел. Наружу всплыл хладнокровный и расчетливый стратег. Из памяти Тайлору всплыло воспоминание, в котором он с таким же выражением лица смотрел на повешение дюжины людей, пытавшихся тайно прокрасться на один из кораблей.

— А эти кто двое?

— Мои сопровождающие, человек с разрешением может взять двоих с собой.

— Правила изменились, — Мерикот плотоядно улыбнулся уголками губ, сверкнув клыками.

Морской орел встал всего в полуметре напротив Тайлора, старик был почти на полголовы выше его и шире в плечах, и в его глазах он увидел смерть.

— Но, отец! — подал голос блондин, проверявший их разрешение, — то есть, господин инспектор, это же Тайлор Калтенг, живая легенда! Это он со своим отрядом отбил Белую Крепость, вернул захваченную пиринами территорию, убил генерала Томза…

— Мне не нравится это восхищение в твоем голосе, Магнус! — прервал его Мерикот.

— Подождите, выслушайте. Тайлор добровольно отказался от службы, не глупо ли нам возвращать такого грозного противника обратно? Что, если он вернется через год-два, но уже с армией?

— Где гарантии того, что он не шпион?

— Они бы не стали посылать такую крупную и известную пешку. Подумайте, не сделаем ли мы себе хуже, отправив их обратно?

Лицо Мерикота стало еще более холодным и еще более жестким. Он заиграл желваками, раздумывая.

— Хорошо, Магнус, я услышал тебя, и в этот раз послушаю. Но это последний раз, когда ты перебиваешь меня.

Блондин коротко поклонился, и, выпрямляясь, он посмотрел на Тайлора, и уголки его губ чуть дернулись.

***

Их отвели наверх, в широкий зал с длинным столом. Там уже сидело около полсотни воинов и неспешно поглощали еду, переговариваясь. Когда они вошли, разговоры умолкли и обедающие, как один, поднялись и отдали честь Мерикоту, идущему впереди.

Инспектор уселся во главе стола, рядом с ним — его сын, Магнус, и тройка охранников, судя по всему личных, так как повсюду следовали за Мерикотом. Тайлор, Фешта и Остьен сели рядом с друг другом.

Остьену казалось, что обстановка за столом была напряженной, воины за столом то и дело поглядывали, а охранники не выпускали из рук оружия, но Тайлор, мило беседствующий с Мерикотом о житейских вещах: погоде, резко поднявшейся цене на сталь, новоизбранном короле в одной из стран юга, кажется, этого не замечал.

Остьен вместе с этой девочкой, Фештой, молча поглощали свою еду. Она с самого начала показалась ему подозрительной — ну не может девятилетняя девочка в одиночку сбежать из дома, и пять дней выживать в северном лесу на закате лета. Но когда она притащила на загривке дохлого тетерева — его подозрения еще больше усилились. Городские, насколько он знал, не умели охотиться в лесу, их с детства обучали манерам, этикету и прочей белиберде… Девчонка по его наблюдениям больше походила на деревенскую.

А еще она была необычайно удачлива — нашла и убила такую крупную птицу, пока ни один человек из отряда не нашел даже самой крохотной зверушки во всем лесу. И это осенью, когда чащи переполнены дичью! Поэтому им и пришлось ограбить ту деревушку. От голода.

Остьен нахмурился: он не любил, даже ненавидел подобного рода приказы, когда заставляли убивать беззащитных граждан. Но он понимал всю необходимость их действий. Они могли бы отобрать у них припасы, что означало для деревенских долгую и мучительную смерть от голода зимой, а впоследствии и каннибализм. Так что они даже поступили гуманно.

Гуманно…

Не бывает благородных и благих убийств. Убийство есть отнятие жизни у другого человека. Ничего здесь нет человеческого и милосердного. Они все убийцы, убийцы мирных людей.

Остьен мотнул головой, просыпаясь от дурных мыслей.

Нет, сейчас не время раскаиваться. Придет время, они осядут где-нибудь в глуши, тогда и можно будет порассуждать о своих грехах и замолить их в какой-нибудь церквушке.

После ужина (достаточно плотного, стоит отметить) их заселили в одну маленькую комнатушку с тремя кроватями. Комната располагалась в одной из башен на третьем этаже, так что прыгать с нее было самоубийством. Перед их дверью Мерикот поставил двоих охранников.

***

Около двух ночи, когда луна выплыла из-за туч, за дверьми раздался глухой хлопок, а через несколько секунд послышался короткий стук в дверь.

Остьен моментально проснулся, поднялся в кровати и посмотрел в сторону Тайлора.

Тот уже проснулся, хотя, судя по его не заспавшемуся лицу в свете луны, не спал вовсе. Выходит, ждал кого-то.

— Ну наконец-то, — произнес он, поднимаясь.

Остьен легонько пихнул девчонку, лежащую на другой кровати. Точнее, хотел пихнуть, потому что она уже поднялась на ноги и вопросительно смотрела то на Тайлора, то на дверь, стук по которой повторился.

Он, что, один спал?

Тайлор отворил дверь. Сначала показалось, что это тот блондин, Магнус, но нет, просто очень похож.

— Отто! Не представляешь как я тебя рад видеть.

— Господин Тайлор, нет времени объяснять, Вам срочно нужно уходить отсюда. Расскажу подробности по дороге.

Рыжий кивнул.

Они быстрым шагом вышли из комнатушки как раз тогда, когда второй человек, видимо, еще один сообщник, заталкивал одного из стражника в какую-то подсобку.

— Что с ними? — спросила девочка.

— Оглушены, — Ответил блондин, — поспят пару часиков и проснутся как ни в чем не бывало.

На лестнице между первым и вторым этажами их догнал второй, и они впятером направились по переполненной воинами крепости. Пару раз их останавливали, но сообщники что-то говорили о срочном указе Мерикота и от них сразу отставали. Мерикота боялись. А им играло это на руку.

— Около десяти минут назад в крепость пришло письмо от некого Пименьева, — сказал Отто.

— Что там было? — спросил Тайлор.

— Не знаем, вскрыть письмо можно только Мерикоту, но само его наличие уже говорит о многом.

Они вышли из крепости и сразу попали на порт. Спрятались от проходящего мимо патруля за какими-то ящиками, от которых несло рыбой. В ноздри хлынул соленый воздух Северного моря. Порт представлял из себя около дюжины освещенных стоянок. Четыре из них было занято.

— Вон тот корабль, — второй указал пальцем на корабль, стоящий в стороне.

Они уже хотели идти туда, но Тайлор придержал их за плечи.

— Подождите-ка.

И замер, закрыв глаза и хмурясь. Вытянул вперед руку, его пальцы, напряженные, стали похожи на когти зверя, и резко сжал их в кулак, будто что-то хватая. В эту же секунду все огни потухли. Немногие люди, в это время бывшие в порту, взволнованно заговорили.

Сообщники пораженно уставились на него. В их глазах читался страх.

— Из столицы доходили разные слухи, но чтоб такое…

— Поспешим! Это необычные факелы, долго удерживать я их не смогу!

И они побежали, пригнувшись. Луна светила им в спину — плохой знак. Так они будут хорошими мишенями.

Холодный ветер окатил спину Остьена. Воображение мигом нарисовало лучника на стене крепости и стрелу, метившую ему в лопатки…

Около корабля стояли двое. Едва заметив их, они хотели что-то выкрикнуть, достать мечи, но метко брошенные стилеты сообщников в их открытые шеи, заткнули их. И где этот рыжий бес находит таких способных людей, и как умудряется переманивать на свою сторону?

Они взошли на палубу среднего размера корабля. По обе стороны было по два весла.

— По местам! — скомандовал Тайлор.

Его тут же послушались и сели за весла.

Сам он отмотал трос, держащий корабль, от балки, и, оттолкнув ногами корабль, отправил в сторону моря.

Откуда-то из-под сидений Отто достал маленький барабан с двумя палочками. Тайлор взял его в руки, повернулся к Феште, все это время тихонько следовавшей за ними.

Задержал на ней взгляд. Что-то пронзительное было в его глазах…

— Фешта, побудешь нашим барабанщиком. Тебе нужно отбивать ритм, под который мы будем одновременно грести, поняла? Бей не слишком часто и не слишком медленно, я буду подсказывать тебе.

— Да, — ответила она, беря в руки.

Тайлор уселся перед Остьеном на свободное место, и кивнул, беззвучно говоря ей начинать.

И она ударила, хорошо смазанные весла рассекли воду, и лодка оттолкнувшись с места, поплыла вперед.

Тайлор поначалу говорил: «Ать! Два!» под которые она била, но вскоре она начала справляться без него.

Остьен быстро вошел в ритм. На удар левой палочки они поднимали весла, на удар второй — опускали в воду и толкали. В первые полчаса вроде бы легко, и барабанщик вовсе не нужен, и вообще можно и без него обойтись, но стоит пройти достаточно времени, как ты незаметно устаешь, ритм начинается сбиваться, все управляют веслами вразнобой и вот судно уже не плывет прямо, а виляет из стороны в сторону, а то и вовсе замирает, не понимая, чего от него хотят людишки. Поэтому роль барабанщика хоть и немного, но упрощала их задачу. А впереди был долгий путь…

Когда они были уже в трехстах метрах от порта, разом зажглись факелы.

А через пару минут забились тревожные колокола. Их перекатывающийся звон доходил и до них.

— Будет погоня, — утвердительно сказал рыжий, не оборачиваясь, — Готовьтесь, парни. Отто, у них есть маги?

— Нет.

Тайлор лишь кивнул — говорить было тяжело с веслом в руках.

Их догнали через час.

Высокое ярко освещенное судно с шестнадцатью гребцами и двумя парусами, пока что сложенными, как и у них, потому что ветер дул в противоположную сторону, поравнялось с ними и замедлило ход.

На носу корабля маячила седая макушка.

— ТАЙЛОРРРРР! — взревел Мерикот, — ЕСЛИ ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО СМОЖЕШЬ ТАК ПРОСТО СБЕЖАТЬ С МОЕГО ФОРПОСТА, ТО ТЫ ГЛУПЕЕ, ЧЕМ Я ДУМАЛ. СДАВАЙСЯ! И СМЕРТЬ ТВОЯ И ТВОИХ ЛЮДЕЙ БУДЕТ БЕЗБОЛЕЗНЕННОЙ!

— Где-то я это уже слышал… — Пробормотал рыжий.

— КОНЕЧНО, КРОМЕ ЭТИХ ДВУХ ПРЕДАТЕЛЕЙ. С НИХ, Я ПОЗАБОЧУСЬ, ЧТОБЫ СНЯЛИ ШКУРЫ ЖИВЬЕМ.

На судне показались лучники с натянутыми стрелами, кончики которых были охвачены огнем. Остьен отпустил весла и вместе с остальными схватил один из круглых щитов, прикрепленных к бортам. Они поставили их друг на друга, образуя плотную стену, и град стрел, отправленных к ним, врезался в нее. Остьен ощутил жар от пламени воткнувшихся стрел. Некоторые пробили насквозь плотное дерево с металлом, но без особого вреда, вроде бы…

Вскрикнул второй сообщник, так и оставшийся для него безымянным. Стальной наконечник прошел насквозь его руки с щитом и вонзился в грудь почти на пол ладони. Он сделал шаг назад, споткнулся и упал за борт, прямо в морскую мглу..

Огонь тем временем начал распространяться по всему кораблю. Остьену вспомнился магический лед, с помощью которого они отбились от Пименьева, он хотел уже напомнить о нем Тайлору, но тот уже взмахнул рукой и серебристая сверкающая корочка стенки корабля Мерикота, отчего их движение заметно замедлилось. Некоторым лучникам пришлось сесть обратно за весла, чтобы поддерживать темп.

— Прикройте лица! — крикнул он, скорее Отто, а не ему с девочкой.

Краем глаза он заметил, что Фешта скрылась за одним из щитов. Он полностью скрывал ее сгорбленную фигурку.

— Остьен! Отто! Садитесь за весла! — скомандовал рыжий.

Они повиновались. Тайлор встал перед ними, закрывая собой от корабля. В одной руке щит, в другую достал меч.

— Что он собрался делать?.. — голос Отто из-за повязки звучал глухо.

— Греби! Просто греби! — ответил Остьен.

Вдвоем двигать по резко взбунтовавшимся волнам было в четыре раза труднее. Воины напряглись и совместно сделали один толчок, потом второй, третий… С каждым толчком они ускорялись, но с кораблем Мерикота им тягаться было не под силу. Остьен заметил, как вздулись вены на его предплечьях.

Тайлор, рыжий, мать его, бес, ловил стрелы щитом одной рукой, а тех, которых не успевал, отбивал мечом, который сейчас был похож скорее на смертоносные крылья стрекозы, размывающиеся в воздухе, чем на полутора-килограммовый кусок стали. Когда щит начинал напоминать ежа, он менял его на другой, поднесенный Фештой. Смышленая девочка.

А потом обстрел потихоньку стал заканчиваться.

Взяли недостаточно стрел из-за спешки? Или решили, что это бесполезное занятие и решили перейти к абордажу?

Тайлор остановился. Его плечи и грудь вздымались в тяжелом дыхании. Остьен заметил, что одна из стрел пролетела и пробила его бедро насквозь, но он этого, кажется, не замечал.

Он вытянул вперед руку, и дно вражеского судна покрылось сверкающим льдом, который, хоть и замедлил ход корабля, но не намного.

А лучники зарядили новую порцию стрел…

Это конец, — подумалось Остьену, — только чудо или божественное вмешательство спасет нас.

Над головой сверкнула молния, осветив их на некоторые секунды.

Пролетел очередной огонек, один из тысячи, и его сердце екнуло — так было всегда, когда воин находился на самом краю гибели. Девочка, резво вскочившая на ноги, приняла на щит, прижатый к груди, стрелу, но не удержалась на ногах от силы удара, прилетевшего в нее, и упала на спину, ударившись затылком об угол скамейки. В небо уставились два раскрытых глаза, а губы застыли в беззвучном «О!».

Загремел гром, оглушая людей. Сверху полетели первые капли дождя, готовившегося превратиться в ливень.

Остьен секунду пораженно смотрел на нее, но потом заставил себя отвернуться от. В горле встал ком — девочку было жаль. Но жалеть он сможет, если выживет, поэтому он продолжил греблю.

И тут раздался вой из рога. Судно Мерикота начало тормозить, пока полостью не остановилось, и, повернув, поплыли в обратную сторону.

— Чего это они? — спросил Остьен озадаченно, не веря.

Тайлор, держась за плечо, в которое была воткнута еще одна стрела, обломил конец от нее и от той, что на бедре, устало опустился на скамейку и указал пальцем вперед, туда, куда направлялось их побитое подгорелое суденышко.

А там, даже в ночной темноте можно было разглядеть надвигающиеся тучи и увеличивающиеся волны. Сверкнуло сразу несколько раз, и с задержкой нескольких секунд, громыхнуло.

Взгляд Тайлора остановился на лежащем теле девочки.

Он упал перед ней на колени, взял неподвижное тело в руки, приложил окровавленный палец к ее носу, наклонился к ее груди ухом. Остьен видел с какой судорогой он проверял ее дыхание и сердцебиение. Какой ужас охватил его, хотя когда он отбивался от этих стрел, когда сражался с рыцарями Пименьева, когда бесовы гончие окружили их, на его лице не дрогнуло ни одного мускула даже в намеке на страх. А тут…

Остьен отпустил весла — их и так несло вперед.

— Аня… — прошептал рыжий, — держись, девочка.

— Тайлор, — позвал его Остьен. На рыжего было страшно смотреть: лицо искажено, а радужки широко раскрытых глаз переливались тем же слабым свечением, что и магический иней.

— Аня… — повторил тот.

— Тайлор… — проговорил Остьен, — Тайлор!

Он дернул его за плечо, разворачивая к себе.

Рыжий вздрогнул, посмотрел на него. По его скулам скатывались слезы, в его покрасневших глазах стояло что-то безумно-больное. А потом он моргнул и его прежний взгляд рассудительного и спокойного человека вернулся. Тайлор проморгался от слез, вытер их рукавом и сказал абсолютно спокойным голосом:

— Живая. Просто сотрясение.

— Я слышал новости из столицы… — подал голос Отто, — Мне жаль, господин.

— Сколько нам осталось до Натлина? — резко спросил Тайлор.

— Около двух часов. Но это по спокойной воде и на полной скорости, — ответил Отто.

— Плохо дело, — Остьен вынул из походного мешка длинную ткань, которая дала ему Марфа, — Тайлор, нужно перевязать твои раны,

Рыжий кивнул, соглашаясь, бережно положил Фешту на скамью.

Глава 6

Эшафот

***

Марфа с Кеганом и Броддом достигли границы Натлина через пару дней после разделения отряда. Сначала их остановили солдаты чтобы осмотреть их вещи и разрешение где-то в лесу в нескольких километрах до моря.

Невысоких мужчина с моноклем в правом глазу оторвался от тщательного изучения врученного ему документа и произнес:

— Все правильно, сэр Игнат. Могу я поинтересоваться о ваших сопровождающих?

— Конечно, — легко отозвался Кеган с доброжелательной улыбкой, — это моя жена, Александра, — он притянул ее к себе за талию, на что Марфа сощурилась, — и моя верная помощница.

— Могу ли я взглянуть на ее лицо?

— К сожалению, нет, господин. Ее вера запрещает показывать свое лицо всем, кроме мужа и приближенных ему людей.

Один из солдат фыркнул: «пиринцы с их верой!», за что сразу получил пинок от соседа.

Марфа сжала губы под капюшоном, закрывающим все ее лицо.

«До чего же он был прав!»

Мужчина с моноклем проигнорировал замечание солдата, лишь обернулся, кинул мимолетный взгляд, означающий, что кое-кто получит дополнительную работу на вечер.

— А это Марк, моя правая рука.

— Мда, ну хоть один у вас есть нормальный помощник, господин.

Проверяющий кивнул, еще раз посмотрел на Марфу, которая склонила голову в ожидании, словно покорная овечка.

Покорная овечка…

На щеках выступил гневный румянец.

До чего же она ненавидела себя в тот момент! Стоять, будто кланяясь перед этими жалкими солдатиками, в особенности перед этим, главным, с выглядывающим из-под кирасы свиным брюхом. Ей вдруг яростно захотелось вонзить в него кинжал, провести им внутри, разрезая жирную плоть, залезть внутрь по локоть и вытащить оттуда кишки, так, чтобы они бесформенной массой выпали на землю…

Она зажмурила глаза, ужасаясь до чего ее довели рассуждения. Что сделал ей этот мужчина, что она так возжелала его смерти?

«Потому что он думает, что ты слаба»

Она придавила каблуком подлые мысли, будто клубок змей.

«В этом особенность их менталитета, — повторила она про себя, — их правительство терпит мужчин-магов, и активно образовывает молодое мужское поколение, но стоит им узнать, что какая-то женщина умеет читать, не говоря уже о том, что разбирается в травах и снадобьях, да еще и лечит ими получше некоторых магов-целителей… На потеху народу устраивается огненное шоу.»

Вперед вышел один из солдат Натлина.

— Могу я осмотреть ваши товары?

— Конечно, — повторил Кеган.

Он распахнул сумку Марфы, раскрыл каждый бутыль, каждый мешочек, обнюхал все, словно пес, чуть ли не облизал все. А с учетом того, сколько всего было у нее с собой, то проверка заняла чуть ли не вдвое больше времени, чем проверка разрешения.

— Как эльфа занесло так далеко на север? — спросил солдат.

— Путешествия и торговля. Весь материк уже объездили.

— Вы пешком ходите или на лошадях?

— Мы ехали на повозке, но разбойники неделю назад напали на нас и забрали весь товар. Это — все, что осталось, и нам самим еле удалось ускользнуть.

Солдат вытащил банку с метеферозом и поднял ее на уровень глаз Кегана.

— Что это? — как бы не зная, спросил он, но Марфа сразу поняла, что он отлично разбирается в этом деле, если судить по тому, как он осматривал ее вещи.

Кеган это тоже понял.

Они уже репетировали, как будет проходить их встреча с солдатами. Кеган выучил названия и применения только самых выделяющихся вещей, примерно половину из всех, некоторых ему подсказала Марфа, некоторых он уже знал сам.

— Это Афродан, — ответил Кеган, видимо, сложив названия двоих других веществ.

— Понятно… — протянул солдат, начал поворачиваться к своим дружкам дать им сигнал.

И потянулся до рукояти меча.

Но не дотронулся.

Кеган взмахнул мечом, в мгновение ока оказавшимся у него в руках.

Четкий удар по шее.

И голова солдата отделилась от тела. Взмахнула в воздух, несколько раз крутанувшись, и упала оземь.

Марфа с силой кинула в землю стеклянный шарик, тот попал в острый камень и разбился на мельчайшие осколки. Внутренность — легкая пыль, безопасная для дыхания — заполнила собой воздух вокруг них, и втроем они упали на землю, прикрыв голову. Стрелы без вреда просвистели над ними.

Кеган с Броддом вскочили на ноги, кинулись вперед на солдат, до которых уже добралась пыль. Марфа не отставала, достала из потайного чехла длинный кинжал, с кончика которого в землю упала при резком движении черная капля. Земля под ней зашипела, просела, образуя небольшую воронку.

Солдат, доставшийся ей, пытался справиться с взбесившимся от пыли конем и не замечал ее.

Женщина выждала подходящий момент и ударила тому в живот. Он вскрикнул, бесполезно взмахнул мечом, целясь в то место, где она только что стояла, но сейчас она уже неслась к другому. Ударила она его несильно, едва ли достала до желудка, но черный яд пошел по его венам с ужасающей скоростью, будто живой. Солдат схватился за сердце, его тело выгнулось, голова запрокинулась вверх, изо рта пошла пена, и он тихо упал на землю головой, застряв одной ногой в стремени. Испуганная лошадь протащила его по земле.

«Покойся с миром»

Женщина всунула клинок обратно в ножны, вытащила, обновляя порцию яда.

Ее чуть не задавила одна из лошадей. Она встала на дыбы и нависла копытами над ней. Марфа увернулась, перекатившись по земле, и ударила всадника на ней.

Пыльное облако начинало развеиваться. Марфа разглядела вокруг четверку убитых солдат. Кеган как раз добивал последнего, с моноклем.

— Нет! Стой! Он мой! — закричала она, но Кеган уже опустил меч тому на шею.

Обернулся на нее.

— Хотела сама этого жирдяя убить? — он хохотнул, — я прям кожей чувствовал, какой гнев от тебя шел. Хорошо хоть не кинулась на него с кулаками, хотя-я… — он обвел глазами поле боя, — наверное, было бы лучше, если бы ты так поступила.

— Что было, то было, — отозвалась она, — идем скорее отсюда, если нас увидят рядом с трупами пограничников — вход в Натлин закрыт.

— Чего это они так резко отреагировали? — спросил Бродд.

— Тот солдат достал из сумки метефероз, наркотик, притупляющий чувства и увеличивающий поток крови. Его активно используют в армии Пиринии. Но у торговцев его тоже можно встретить, правда потребуется дополнительная лицензия. А когда он назвал его Афроданом — на удивление, очень похожим, но законным препаратом, они, видимо приняли нас либо за контрабанду, либо за шпионов-пиренцев.

— Вообще я сказал название, которое первое пришло мне в голову, — несколько смущенно проговорил полуэльф.

Марфа так и подумала.

Они постарались убраться оттуда как можно быстрее. Коней брать не стали — мало ли. Лошади были из тех животных, кои могли запомнить магический отпечаток человека или эльфа, а умеющий маг мог легко прочитать его.

Когда они добрались до порта, Марфа заставила выучить Кегана и, на всякий случай, Бродда названия, применениям и разные тонкости каждой вещицы, что была у нее в сумке. Кеган, будучи хорошим учеником, выучил все. Бродд — лишь половину, но для помощника сойдет.

Но среди стражей порта умников, как среди пограничников, не нашлось. Какой-то доходяга, который, кажется служил здесь солдатом, мимолетно оглядел их документ, даже не взяв в руки монокль, и вернул обратно, сказав, что ближайшую лодку, плывущую вНатлин, ждать два дня.

Они нашли себе узкую комнатушку, пропахшую рыбой и морем, за которую их нагло ободрали (Четыре серебренника за два дня!) и ждали. Приходили солдаты, спрашивали насчет недавно приезжих, после утвердительного ответа доходяги осмотрели их троицу.

Но они тщательно отмылись от крови и от пыли и прочистили одежду, так что солдатики уехали восвояси, ничего не обнаружив. Магов среди них не было.

А через день появилось судно рыбака, готового за небольшую плату отвезти их на остров. И через несколько часов плавания по спокойному морю в затхлой лодочке они пришвартовали к берегу.

Городишко Туроо нашелся неподалеку от моря, а там и постоялый двор «У сирены».

Зайдя внутрь, они сразу же встретились с сидящими Глебом, Мордой и Клинком. На столе лежала разложенная колода карт и выпивка.

— Марфа! Кеган! Бродд! — воскликнул последний, — вы пришли!

Мальчик кинулся к ним, расставив руки, будто бы готовый их всех разом обнять.

Кеган подхватил его на руки, крутанулся вокруг своей оси пару раз и поставил хохочущего мальчика на землю.

— Как у вас дела, солдат? — торжественно спросил он у Клинка.

Тот выпрямился в струнку, отдал честь правой рукой, сделал донельзя важное лицо.

— Чисто, командир. Врагов на горизонте не обнаружено.

Марфа не удержалась от теплой улыбки и растрепала его светлые кудряшки, отчего мальчик расплылся в улыбке.

— Как у вас дела? — спросил Бродд, обращаясь к Морде и Глебу, — Тайлор появился?

— Все отлично. Нас пропустили без последствий и почти сразу выдали корабль, Тайлора и остальных пока не видно. А вы, как я понимаю, вляпались, — ответил Глеб.

— Самую малость, но мы успели уйти, подметя за собой следы.

— Значит, остается ждать последних, — проговорил полуэльф.

***

Вода… много воды…

Последнее, что помнила Роза, был калейдоскоп из ярких цветов и воспоминаний.

Ночное море, ее страх и волнение, большое судно с пылающими огнями, щит в руках, танцующий в пылающем свете рыжий, его волосы, будто бы горящие на фоне огня, и яркая вспышка, которая оглушила ее, а потом темнота…

Но собрать целую картинку из этих осколков она не могла.

Главное сейчас было то, что она могла дышать. А если она дышала, значит она была жива.

Мертвые не дышат.

Она улавливала соленые запахи. Во рту стоял тошнотворный вкус водорослей. Последним вернулось осязание. Она почувствовала влажную одежду, липшую к ней, и что сама мелко дрожит от холода. А также что-то большое и теплое сбоку от себя.

Тяжелые веки не хотели поддаваться. Не хотелось просыпаться. Хотелось остаться здесь и уснуть на песочке…

Вода… Бездонная пропасть под ногами…

Но какие-то силы все-таки заставили ее раскрыть глаза. Она увидела чистое голубое небо, и чаек, беззаботно парящих в нем. Где-то позади виднелись штормовые тучи. Повернув голову, перед ней предстал песчаный берег, волны мирно накатывали на него, достигая ее ног, и отступали обратно. Девочка привстала на локтях, все еще борясь с тошнотой и мутью перед глазами.

Ее взгляд упал на то, что обнимало ее, на того, кто обнимал ее. Увидев рыжие волосы, она коротко вскрикнула, откинула от себя его руку, прижимающую к себе, отползла подальше.

Он все еще был без сознания. Отросшие волосы разметались в разные стороны, лицо было, как и всегда, спокойным и безмятежным. Он дышал.

Но это не надолго.

Она подкралась к нему, боясь разбудить, вытащила каму у него из-за пояса, свою родную каму. И размахнулась, целясь в его шею.

И ударила.

Перед глазами возникла стрела, торчащая из глазного яблока. Брызги крови, окатившие ее.

Кровь… Сейчас я сделаю то же самое? Пущу ему кровь?

Рука не пошевелилась, она все еще держала оружие в воздухе над ним.

Я… Должна это сделать… Во имя моего отца. Эта свинья должна поплатиться за его смерть.

Рука задрожала. Она взяла ее во вторую, пытаясь унять тремор.

Роза уже приблизила лезвие к его шее, к его пульсирующей вене. Его кадык заходил ходуном.

Сейчас? Вот сейчас? Вот так я возьму и лишу кого-то жизни?

Но ведь он спас ей жизнь…

Если бы не он, она бы сгинула в пучинах моря…

Она так и не ударила, так и стояла перед ним на коленях с лезвием в руке, пока ее не окликнул голос сзади.

— Фешта? Фешта!

Остьен заспешил к ним, спотыкаясь и увязая в мокром песке.

Он видел?

Она пригляделась к нему. Нет, лицо не отражало гнев или злобу, только тревогу. А рука не коснулась рукояти меча.

— Тайлор? — проговорил он белыми губами, — он жив?

— Вроде… да…

Он наклонился перед ним, дотронувшись пальцами к точке на шее.

Роза уже видела этот жест у Марфы, когда она осматривала одного воина, упавшего замертво.

Проверяет жив ли он?

Что-то нащупав, он выпрямился с облегченным вздохом.

— Живой… Чудом выжил. Я видел, как его несколько раз било деревяшками по голове, хотя он же маг теперь, а они более живучи, чем люди. А ты себя как чувствуешь?

— Нормально.

— Сама идти можешь?

— Могу.

Остьен снял с себя сумку, висящую за спиной, протянул ее девочке. Сам подхватил за руку рыжего, поднял его, закинул себе на спину. Песок под ним заметно просел. Рыжая голова упала ему на грудь.

— Идем в сторону леса, нужно найти сухое место.

— А где… четвертый?

— Сгинул где-то в шторму.

Шторму…

Ей вспомнилась прошедшая ночь. Видимо, она время от времени просыпалась, приходя в сознание и вновь теряя его. Она помнила то, как сначала накрыла их первая волна, размером с самое высокое дерево, что она видела, как опрокинула их лодку вторая, помнила сильные руки, держащие ее, не дававшие погрузиться во мглу бездны, помнила как их мотало из стороны в сторону, оглушающие раскаты грома, удары молний…

Она моргнула.

— Куда идти?

Остьен мотнул головой вперед.

***

Она не смогла. Не собралась с силами. Не осмелилась убить его. Ей не хватило достаточно решимости. Не была достаточно сильна для этого.

И много остальных «не».

Роза угрюмо ощипывала захудалую утку, пойманную Остьеном. Глаза ее были направлены на нее и на нож в руках, но мысленно она погрузилась глубоко в свои раздумья.

Утка напоминала ей себя.

Такая же худющая, жалкая и беспомощная.

Девочка помотала головой.

Не хватало еще начать жалеть себя! Не до этого сейчас!

— Что-то не так? — окликнул ее Остьен, сидящий по другую сторону от разведенного костра.

— Просто дурные мысли лезут в голову.

— Из-за шторма? — предположил он, — Неудивительно — это была настоящая Бездна. Даже мне не по себе до сих пор.

Он отдал ей свою куртку, поэтому она сейчас сидела у костра, завернувшись в теплый мех, и только ноги, вытянутые к костру выглядывали наружу. Влага на ней уже вся подсохла, и она сама перестала дрожать. Только тихонько всхлипывала и чихала время от времени.

— На-ка, — он протянул ей кружку с чем то горячим и вкуснопахнущим, — разболеешься еще.

Она удивленно посмотрела на него, не веря.

Не веря в то, что этот человек убивал когда-то мирных людей.

Он был из тех, кто вырезал ее деревушку.

Она должна была ненавидеть его, но…

— Ну? Заснула? Бери давай, не отравлено.

— Что это? — спросила она, принимая.

— Чай, — и видя непонимание в ее глазах, добавил, — заваренные вкусные травы. Уцелели у меня в мешочке.

Она глотнула обжигающий напиток. Он действительно был хорош.

— Еще бы медка сюда, — мечтательно сказал Остьен, и сам хлебнул, громко серпнув.

— Или сахара…

— Ну это что-то на богатом, — Остьен неумело спрятала улыбку в кружке.

Она хихикнула и чихнула одновременно.

Рыжий, лежащий неподалеку от костра, зашевелился под плащом, который был, как котелок и кружки, в сумке у Остьена. Маги не могли болеть, но мужчина с девочкой решили укрыть его на всякий на всякий.

Тот, тем временем привстал, жмурясь от света огня. Его руки потянулись тереть виски. Он сел, оглядел их вдвоем своими пронзительными голубыми, точно море, чуть не съевшее их, глазами.

— С пробуждением, кэп, — с неизвестным ей акцентом сказал Остьен, протягивая кружку.

— Где Отто?

Мужчина молча покачал головой.

— Понятно. Что-нибудь произошло пока я был в отключке?

Остьен вкратце пересказал ему, а на том моменте, где он нашел их с Фештой, рыжий встретился с ней взглядом. Та поспешно отвернулась.

“Кэп” посмотрел на спешно темнеющее небо.

— Переночуем здесь. С утра отправимся в Туроо, — сказал он, поднимаясь.

— Куда ты? — спросила Роза.

— Разведать обстановку, — бросил он через плечо, уходя.

Шел он в сторону моря, засунув руки в карманы.

***

На следующий день они уже прошли лес, вышли в заросшую высокой травой степь, земля которой была похожа на неспокойное море: в некоторых местах она то углублялась, то поднималась вверх в холмах, подобных волнам. А к обеду вдали показался Туроо.

Туроо оказался небольшим городком, огражденным высоким деревянным забором из заточенных сверху кольев. Он больше напоминал разросшуюся крупную деревню, чем полноценный город, даже двухэтажных домов можно было сосчитать по пальцам, а каменных — и того меньше. Не то, чтобы Роза видела много городов в своей жизни.

Как только они начали подходить, Тайлор собрал свои отросшие волосы в тугой хвост на затылке, так, чтобы ни один волос не падал на глаза. И спрятал их в капюшоне, натянув его чуть ли не на нос. Бороды больше не было — вчера он вернулся полностью бритым, а на подбородке красовалось несколько свежих царапин от ножа.

Остьен внезапное преображение никак не прокомментировал, поэтому и Роза спрашивать в лишний раз не стала. Если ему так необходимо спрятать свои рыжие волосы, значит на то есть причины.

И причина встретила их на самом входе в город.

После того, как их пропустили стражники через ворота, которым рыжий отдал пять медяков — по два за взрослых и один за ребенка — они вошли в пределы города и сразу оказались на главной площади. На ней, казалось, столпилось все население городишка.

В центре стоял небольшой помост, на котором стояло два столба, соединенных балкой сверху. К балке было прикреплено четыре веревки, завязанных в замысловатой петле.

— Идем отсюда, — хмуро проговорил Тайлор.

— Что это такое? — спросила Фешта.

— Что, ни разу казней не видела? — спросил Остьен, — виселица это.

— Висильница?

Они быстрым шагом поспешили убраться с площади, но не успели пройти и половины пути, как глашатай закричал объявление. Его голос разнесся по всей площади.

Человек не может так громко кричать, — подумалось Розе, — без магии тут не обошлось.

На подиум стали подниматься люди. Четверых, побитых, в каких-то лохмотьях в спину толкали стражники с копьями, поторапливая. По очереди, друг за другом, заключенные встали в шеренгу. Глашатай громко, с неким пафосом, объявил:

— Женщина, постигшая запретные знания и отказавшаяся от истинных ценностей!

На шею первой женщины среднего возраста с тонкими каштановыми волосами надели петлю.

— Вор, ограбивший и сотворивший непотребство с мирно спавшей жительницей города!

Горло второго мужчины обвила льняная веревка.

— Убийца, жертвой которого стало трое человек!

На третьего человека накинули веревку.

— И чудовище, скрывающееся под ликом обычного человека! Порождение самой Бездны!

С головы последнего человека сорвали мешок.

Толпа ахнула. Послышались крики и присвистывание. В мужчину полетели овощи и камни.

Его волосы оказались огненно-рыжими, правда, чуть блеклее, чем у Тайлора.

— И все они, каждый из этих еретиков, отринувших Свет, отправятся туда, куда им самое место. В БЕЗДНУ! — его последние слова превратились в самый настоящий гром.

Толпа эхом повторяла за ним: «В бездну! В бездну! В бездну!»

Тайлор закрыл рукавом глаза Розы.

— Лучше тебе на это не смотреть.

Но она его не послушала, выглянув из-за его руки.

Палач нажал на рычаг, и пол под ногами заключенных провалился, те вздернулись повисли в воздухе. Но падение вниз было недостаточным, чтобы разом сломать им шеи, поэтому они все еще были живы. Лица побагровели, ноги заходили ходуном, инстинктивно ища опору. Их тела извивались, будто проткнутые черви.

А люди на площади…

Роза думала, что сейчас они отпрянут в ужасе, закрывая глаза детям, ахнут в ужасе женщины…

Но вместо этого люди наоборот придвинулись ближе, первые ряды чуть ли не залазили на «сцену» сами, в толпе послышались одобряющие возгласы. Мужчина рядом с ними посадил себе на шеи маленького ребенка, чтобы тому лучше было видно происходящее.

Девочку не напугали ни выпученные глаза и языки повешенных, ни их искаженные лица (почти не напугали), но ее, до дрожи в коленках и холодного пота, ужаснули люди, стоящие на площади в метре от нее.

Их звериная жестокость в глазах, их наслаждение от происходящей казни, от убийства человека.

Вот что послужило вдохновением ее будущих кошмаров посреди холодных ночей…

— Почему… они смеются? — проговорила она, — Людей же убили.

— Убили, прикрываясь законами и справедливостью, — сухо ответил Тайлор, — и народ думает, что поступили правильно. Но я уверен, что как минимум двое из казненных были невиновны.

— Что сделал последний человек?

— Ничего. Просто родился не в том месте не с тем окрасом волос.

— В Натлине недолюбливают рыжих, — пояснил Остьен, — они верят, что каждый из них выходец Бездны и притягивает к себе и окружающим зло и нечисть.

— Это какая-то глупость. Не может же каждый рыжий быть таким.

— Люди всегда были и будут глупцами, — сказал Тайлор, — если не за цвет волос, то они будут ненавидеть за веру, за тон кожи, за «неправильную» форму ушей и так далее. Такие уж мы существа. Нам вечно нужно кого-то ненавидеть.

Он еще раз посмотрел на повешенного рыжего, уже задушенного, с фиолетовым лицом, и они отправились прочь.

Глава 7

Пара стекляшек

***

Кеган сидел на первом этаже таверны и медленно попивал разбавленное пиво. Оно, честно сказать, было отвратительным: горькое, с кислым привкусом, с какими-то разбухшими крошками внутри, будто бы в бочонок с ним уронили кусок хлеба, и при всем этом разбавленное водой. Оставалось надеяться, что, хотя бы вода была не из моря, и никто не харкался внутрь.

На первом этаже поочередно дежурил каждый из отряда, ожидая в любой момент либо появления Тайлора, либо кучки солдат, пришедших за полуэльфом-торговцем, ведьмой и их помощником. Прошло уже четыре дня с их прибытия в «У сирены». Ни те, ни другие до сих пор не объявились, что несказанно печалило и радовало одновременно.

В помещении стоял мрак из-за скромного освещения в виде нескольких свечей, распиханных в углы. На магические огни у хозяина не хватило либо денег, либо совести. Зависит от того, насколько большим был его кошель. Кеган как раз допивал жижу в кружке, когда внутрь вошел знакомый силуэт в капюшоне длинного плаща и направился к стойке, из-за чего полуэльф отставил пиво в сторону.

Он уже хотел встать, но человек, не оборачиваясь, дважды махнул указательным и средним пальцами, без слов говоря: «Оставайся на месте». Затем он сел на свободный стул в трех столиках от Кегана, заказал себе пива. Глотнул, не поморщившись, и его пальцы начали задумчиво выбивать будто бы ритм какой-то музыки.

Полуэльф прислушался.

«Неприятности», — гласил шифр, который знал весь отряд.

«Встретимся у северо-западных ворот».

И, оставив кружку на столике, Тайлор вышел.

***

Уже через полчаса их скромная компания воссоединилась в темном переулке недалеко от ворот. Тайлор где-то нашел и купил девять лошадей, еду и даже немного теплой одежды. И где он успевает находить столько денег?

— Как твоя рана, Бродд? — осведомился он.

— Хорошо, почти зажила, — кивнул воин.

— Фешта, Клинк, поедете на одной лошади. Другая будет загружена нашими припасами, — распорядился Тайлор, повернувшись к ним.

Оба молча кивнули.

— Что у вас там произошло? — у Кегана уже давно чесался язык, но Марфа его опередила.

— Долгая история. Расскажу по пути. Но, чтобы не томить вас в лишний раз, скажу, что возникли некоторые… непонимания с Мерикотом.

Морда аж поперхнулся воздухом и, возможно, слюной.

— Кха! С Мерикотом?! С самим Морским Орлом? Блять, Тайлор, ты можешь находить проблемы!

Рыжий склонился в шуточном полупоклоне.

— Всегда к вашим услугам, — потом выпрямился, сразу посерьезнев, — Выдвигаемся. Люди Мерикота наверняка уже прочесывают город.

***

— Разве это не очевидно, что мы, как разыскиваемые преступники забьемся в самый дальний угол страны? На месте Мерикота я бы начала искать там в первую очередь. Почему бы нам не засесть в каком-нибудь неприметном городке в глубине страны? — спросила Фешта.

— Потому что если нас засекут где-то внутри страны, то мы окажемся окружены со всех сторон. Поэтому идеальный для нас вариант — осесть у самой границы, чтобы нам не зашли в тыл, — ответил Кеган.

Прошло чуть меньше месяца с тех пор, как они покинули Туроо и полдня с тех пор, как заехали в Рурог — город посередине острова, на котором расположился весь Натлин. Компания из девятерых вооруженных людей наверняка бы вызвала подозрения как у граждан, так и у военных, особенно когда у Натлина с Авглором столь напряженные отношения, поэтому им вновь пришлось разделиться. Кеган в этот раз пошел с Броддом и детишками. Марфа, Остьен и Морда с Глебом решили по пути заглянуть в целебные лавки закупить недостающие женщине лекарства. Морда объявил, что неплохо разбирается во всей этой мути и добавил после того, как Марфа рассказала про их неудачу, едко добавил: «Уж получше нашего остроухого!». Кеган не возражал. Морда, конечно, тот еще придурок, но иногда в его изуродованной головушке бывает проблеск умных мыслей. Иногда.

Глеб присоединился за компанию, Остьену предложил пойти с ними Тайлор: «На всякий случай», и тот согласился. Одной Марфе опасно ходить по лавкам, продающим товары, для которых необходимо было образование как минимум в университете. Кеган ни разу не был в Натлине прежде, и до него лишь доходили слухи об… особенностях здешнего менталитета, но после рассказа Тайлора об повешенной «ведьме» на главной площади Туроо, слухи превратились в подтвержденный факт, из-за которого пришлось собирать целую группу, сопровождающую их целительницу. Так они с Мордой сочтут за доктора с супругой и двумя охранниками и не вызовут лишних вопросов.

Сам Тайлор ушел, сказав лишь, что нужно купить кой-чего и забрать еще одного пассажира. На заинтересованные вопросы ответил лишь: «Увидите».

Осталась лишь их четверка, задачей которой было прогуляться по городу, рассматривая здешнюю архитектуру и высматривать Морского Орла и его людей. Архитектура была действительно великолепной, все-таки Рурог числился второй столицей Натлина после Лейна, который они уже миновали. Дома высились четырьмя, пятью, а иногда даже и шестью этажами вверх, что Кегана удивляло после всех захудалых городков Натлина до этого. Но ему было не привыкать к подобной помпезности, все-таки Маффорд — столица Авглора — была по-роскошней, да и другие особо не впечатлились, но вот девочка, Фешта, озарялась вокруг с глазами рыбы, выброшенной на сушу и не понимающую, куда попала.

— Что, ни разу не была в больших городах? — спросил он ее, когда она чуть не попала под колеса проезжающей мимо кареты. Кучер проорал им что-то, удаляясь.

Кеган расслышал только маты ругательства, опустил девочку на землю, держа одной рукой за шкирку, которой вытащил ее в последнюю секунду до неизбежного.

— Я… э-э-э…

Кеган ненавидел в жизни только две вещи: плохое пиво и глупых детишек. И того, и другого он глотнул достаточно за последний месяц, поэтому он как следует тряхнул ее, чтобы она пришла в сознание

— Н-нет… папа только иногда возил меня в Агранск.

Полуэльф сощурился, чуя неладное.

— Так ты же жила в Агранске.

— Ну т-то есть, в другие города неподалеку от него, — ее голос все еще дрожал от хлынувшего в ее кровь адреналина. Кеган специально подгадал такой момент, чтобы устроить допрос. Люди заостряют свое внимание на приблизившейся опаности и не ожидают вопроса не в тему, поэтому отвечают быстро и не обдумав. И, чаще всего, первое, что приходит им на ум, это правда.

Кеган задержал на ней взгляд, пытаясь уловить, что было в ее словах ложью, а что правдой. В том, что она лгала, он не сомневался. Нутром чуял, что с ней что-то нечисто.

— Фешта! Ты в порядке?! — к ним бежал Клинк, а за ним — Бродд.

Полуэльф отвернулся от нее. Допросы подождут.

— Д-да, меня Кеган спас.

— Вот видишь, не прошел и день, как ты успела нажить себе проблемы и чуть не умереть или серьезно покалечиться, — едко прокомментировал полуэльф.

Благодарный блеск исчез из ее глаз, она нахмурилась, но промолчала, смотря на него. Он проигнорировал ее взгляд.

— Идем дальше, — скомандовал он, — и в этот раз не убегай вперед, девочка.

***

Ларек с искомым нашелся не быстро. Тайлору пришлось поплутать по городскому рынку, прежде чем отыскать глазами неприметный ящичек с небольшими глиняными емкостями.

— Уважаемый, — обратился он к пузатому торговцу, — что в этих бутылечках?

— Кофе, господин, — чудеса: если обращаться к человеку вежливо, то и он ответит тебе тем же. Конечно, не во всех случаях.

— Могу я посмотреть ближе?

Торговец провел рукой в воздухе, обозначая пригласительный жест.

Тайлор открывал каждую, пробовал на запах и растирал пальцами. Торговец внимательно смотрел на него, на его прикрытые волосы и бритый подбородок и, не выдержав, спросил:

— Для чего вам кофе?

Тайлор оторвался от изучения очередного бутылки с хной. Дружелюбно улыбнулся, ожидая подобный вопрос.

— Моя женушка просто обожает его. Ни одно утро не начинается без него и, честно говоря, я тоже успел подсесть на этот напиток.

— В таком случае, вам подойдет вот этот сорт, — пузатый указал на одну из банок.

— Пожалуй, я возьму два таких, — Тайлор выбрал тот, который получше красил его пальцы. Ему хватило бы и одного, но он взял еще один для одной старой знакомой.

Расплатился по договоренной сумме, которая была чуть ли не в два раза больше цен кофе в Авглоре, но это ничуть не удивляло: до Натлина от Арзи — страны, в которой производилось больше всего кофе — было гораздо больше расстояния. Он отправился дальше по рынку, собираясь покинуть его и идти глубже в город, но тут его внимание что-то привлекло.

Он как раз проходил мимо женщины с платком на голове, но что-то заставило его остановиться. Он окинул взглядом всю улицу. Обычный рынок. Товары, выставленные на улицу, торговцы, приманивающие покупателей: «Помидоры! Свежайшие помидоры! Обереги от зла! От Бездны! Рыба! Оленина!..». Люди, идущие по своим делам, иногда останавливающиеся у лавок. Вот играющие в догонялки дети. Один из них запнулся об ящик с помидорами и опрокинул ее, и овощи рассыпались в разные стороны по каменной улице. Закричал продавец, дети, хохоча, разбежались в разные стороны. Но не это привлекло его внимание.

А женщина, которую он только что обошел. Она неспешно шла, лицо на первый взгляд было спокойным, но бегающие глаза и влажный лоб выдавали ее волнение. Кожа была неестественно бледной, даже серой, а глаза — уставшими. Кажется, кто-то долго не выходил из дому. А еще на ее плече красовался рыжий волос.

Он подошел к ней, незаметно снял волос и тихо прошептал: «не останавливайтесь».

Они пошли вдвоем плечо к плечу, будто бы старые знакомые.

— Вы выдаете себя.

Короткий, но полный испуга взгляд от женщины.

— Успокойтесь, вы уже привлекли к себе внимание тех стражей, — он мотнул головой в сторону двоих, неприметно вставших в тень от дома, людей в форме городской стражи, продолжил, — идите в другой рынок. Ищите корицу, она поможет окрасить волосы в светло-коричневый. Или кофе, оно — в более темный. И то и другое используется в готовке, поэтому вы не привлечете к себе внимания.

Женщина остановилась, развернулась к нему, ее глаза расширились от немого ужаса, она что-то пролепетала, вроде «…не трогайте меня…» и убежала от него прочь.

Тайлор бесстрастно пожал плечами.

«Ну, я сделал все, что мог».

***

Он прошел еще несколько кварталов по городу, прежде чем остановился перед каменным двухэтажным домом.

Улица Святой Сианны, дом тринадцать.

Все правильно.

А теперь надо правильно постучать, иначе могут вовсе не открыть.

Один короткий стук, два длинных, снова короткий и опять длинный.

За дверью что-то зашевелилось, послышались глухие шаги, и спустя почти минутного копошения в замках, дверь отворилась. Наружу высунулся худощавый старик с лицом, испещренным морщинами и длинными, до плеч, пепельными волосами.

— Кого там бездна притащила? — проворчал он, но увидел Тайлора и его лицо просияло, — А-а-а… бесятина старая! Ну заходи, заходи…

— Здравствуй, друг.

Старик пропустил его внутрь, закрыл за ним дверь. Замков, как и десять лет назад, было больше дюжины. Щеколды, стальные замки, железные, медные и из других прочных металлов крепились почти во всю высоту двери. На этот раз Эрик закрыл только часть из них.

— Не забыл все-таки о своем должке. Я уж думал, ты не появишься вовсе.

— Я никогда не забываю о долгах, Эрик.

— Ты вырос, мальчик. Возмужал, — он улыбнулся ему, блеснув ровными зубами.

Помещение было обставлено, как и полагается дому тихого летописца, скромно и не вычурно. Мягкий свет из окон на первом падал на скромную кухню, в гостиную, на картины на стенах. Старик закончил с замками и проковылял на кухню, опираясь на трость из черного дерева.

— Чай? Морс?

— Морс.

— Плеснуть чего-нибцдь крепкого?

— Не стоит.

Они сели за кухонный стол напротив друг друга. Эрик достал двое деревянных стаканов, разлил по ним морс. Один толкнул в сторону Тайлор по идеально кладкой столешнице. Сделал глоток сам, дождался пока рыжий проглотит напиток.

— Ты пришел сюда за тем, зачем мы договаривались? — проговорил старик.

— Да. Вернуть старый должок за твою помощь.

— Мы договаривались, что ты вернёшься попозже, лет через пятнадцать-двадцать, но не прошло и половины, как я вижу на пороге тебя.

— У меня возникли некоторые проблемы в Авглоре, из-за чего пришлось бежать из страны в срочном порядке. И в ближайшее время я возвращаться туда и в Натлин не собираюсь.

— Проблемы? — он хмыкнул, — кажется, я понимаю о каких проблемах идёт речь, — и перевел тему, — Ты один?

— Нет, с небольшим отрядом.

— Одни мужчины? — он сощурился.

— Большинство, но есть одна женщина и маленькая девочка.

Старик подался вперёд, наклонился над столом, и его светлые выцветшие глаза вперились в Тайлора.

— Я отправлю письмо родственникам в Рерроке. Учти, если с моей девочкой что-нибудь случится, вас будет ждать очень теплый прием на берегу.

— Я понял.

Старик расплылся в доброжелательной улыбке.

— Славно.

Он поднялся, обошел стол, вышел из кухни, направился в гостинную. Откинул ковер, под которым оказался люк, взял за кольцо.

— Эй! Помоги-ка.

Вместе они откинули его наружу. Эрик аккуратно спустился вниз, Тайлор последовал за ним.

— Рината! Это я, не беспокойся. У нас гость.

— Угу, — донеслось откуда-то.

Подвал был достаточно узким, скорее напоминал коридор, нежели комнату. Но не из-за того, что был маленьким, даже наоборот, он был достаточно большим для подвала, площадью был почти половина от всего дома, а из-за шкафов, ломившимися от книг и свитков, которые создавали некий лабиринт.

Тайлор оглядел всю эту сокровищницу. Сколько книг! В последний раз, когда он посещал дом Эрика, ему не удалось побывать в их подвале.

Старик пошел вперед по коридору из шкафов, полок и книг, виляя то вправо, то влево.

— Откуда у вас… все это? — прошептал Тайлор. Кричать или даже повышать голос в таком месте ему показалось настоящим святотатством.

— Досталось от прабабушки Ринаты. Моей матери.

Они вышли из-за очередного стеллажа с книгами и перед ними предстало более-менее свободное пространство.

У каменной стены стоял небольшой угловатый столик, заваленный всякими закручивающимися свитками, бумагами, книгами и чернилами. Перо в тонких белых пальцах скрипело по одному из свитку, свисающего с другого края стола, вычерчивая очередную строку. Девушка, наклонившись над столом, даже не подняла на них голову.

Эрик кашлянул.

— Рината, поздоровайся хоть.

Она нехотя выпрямилась, опустила перо в чернильницу. Огонь от свечи блеснул в двух толстых стекляшках у нее на носу, рыжие вьющиеся волосы падали за спину, а когда она повернула голову в их сторону, несколько локонов упало вперед из-за плеча. Лицо было бледным, совсем юным, можно даже сказать, подростковым. В последний раз, когда он ее видел, ей не было и семи, сейчас ей около шестнадцати.

— Здрасте..? — произнесла она, склонив голову набок, изучая своими преумными глазами Тайлора.

— И ты здравствуй.

— Это господин Тайлор, — представил его Эрик, — помнишь я говорил о том, что однажды помог одному солдату из Авглора, и он пообещал помочь мне вытащить тебя из страны?

Это было десять лет назад, когда тогда еще юного и неопытного Тайлора отправили в Натлин как сопровождающего для переговорщика, но это официально. Его неофициальная миссия был шпионаж и сбор полезной информации. Его поймали. По глупости: пробрался в засекреченную библиотеку и не заметил как появился библиотекарь. Но тот не стал звать стражу, даже более того — поделился с ним документом с расположением военных баз Натлина и договорился с ним об ответной услуге. У старика забрали единственного сына и повесили его вместе с его рыжей невесткой, обвиняя в сокрытии дьявола и женитьбе на нем. Но ребенку повезло было остаться в тот злополучный день дома, когда парочка решила прогуляться по городу и, старик не знал как именно это произошло, но стража схватила невестку, а за ней и ее жениха. Старик и шестилетняя девочка остались одни. Опасаясь, что и Ринату заберут у него, Эрик попросил Тайлора, чтобы тот, если он когда-нибудь сюда вернется, увез Ринату в Ботней, якобы там живет ее тетя.

Тайлор задал вопрос, от ответа на который зависело, возьмет ли он ее с собой или оставит здесь. Просто так, естественно, он не хотел тащить с собой лишний рот.

— Ты понимаешь что-нибудь в магии? — спросил он, вызвав заинтересованный взгляд у Эрика.

У нее аж в глазах заблестело.

— Я? Понимаю ли я? Да я с пяти лет только и делаю что читаю все эти книги, — она обвела рукой всю сокровищницу, — а тут очень много всего по магии.

Тайлор прикрыл глаза, скрывая облегченный вздох. Наконец-то хоть что-то разъяснится об его Даре. Девочку определенно нужно взять с собой.

— Можем ли мы прихватить пару книг с собой?

***

На сбор вещей ушло больше часа. Тайлор терпеливо ждал на кухне, попивая свежий клюквенный морс.

— Точно не хочешь поплыть с нами? — спросил он у Эрика.

— Тайлор. Посмотри на меня, — старик развел руками, будто показывая всю худобу и костлявость своего тела, — Мне больше семидесяти, ну какой из меня путешественник? Я умру день ото дня, — тут из ванны раздалось: «Не говори так, деда!», — …рискуя неправильно встать с постели или неаккуратно хрустнуть шейкой, а тут целое морское путешествие. Мне… даже не представляешь как больно смотреть, как лучшие годы моей девочки проходят запертой дома, в страхе, что за ней придут, наблюдать, как она угасает с каждым днем… Я слышал о тебе, Тайлор. Ты надежный человек. Пожалуйста, не давай Ринату в обиду. Ты наша последняя надежда.

Отчаялся старик… Доверить свою внучку в руки малознакомого человека, которому когда-то помог.

Тайлору вспомнился повешенный рыжий в Туроо.

Если бы он родился здесь, а его дочь была бы рыжей, и сам он не мог доставить самостоятельно в безопасную страну… не поступил бы он также? Смог бы довериться кому-то? Доверить чужому человеку самое драгоценное, что было у него в жизни? Тайлор не знал.

Тут глаза старика, как и полагается мудрому семидесятилетнему летописцу, очень понимающе и очень умно посмотрели на него. Тайлор почти видел, как задвигались шестеренки у него в голове.

— Я слышал, что в столице прямо во время торжества в замке появился колдун. Да не просто колдун, им оказался подполковник, до того скрывающий свой Дар. Не заскочил ли ты к нам, потому что бежал из родной страны, а сейчас ищешь способ овладеть магией?

— Я не скрывал свой дар, — подправил его Тайлор, — я даже сам не знал о его существовании.

— Береги мою внучку. Она не соврала, когда сказала, что изучает теорию магии с раннего возраста. К сожалению, сама Рината не наделена никакими магическими способностями, но тебе она будет полезна.

Рината вышла из комнаты, в которой стояла широкая посудина, наполненная водой, пытаясь высушить волосы какой-то тряпкой. Теперь они были кофейного цвета, как и у Тайлора.

Девушка оделась по-походному в удобную мужскую одежду. Сверху накинула меховой плащ из бараньей шкуры. Тайор, оперевшись о косяк двери молча наблюдал, пока она прощалась с Эриком.

Когда она повернулась в его сторону, смахнула слезинку с щеки и закинула на плечо одну из сумок, ту, что была полегче. Вторую взял Тайлор. После открытия всех замков, они вышли наружу. Он заметил, как заслезились ее глаза от непривычного света, как она сразу зажмурилась. Пройдя пару шагов по улице, она обернулась на дом, и не удержавшись, кинулась обратно в объятия Эрика и разрыдалась. Старик спрятал свое лицо в ее плече, пряча свои слезы.

— Идем, скорее. Иначе уже не сможешь уйти, — произнес Тайлор.

Рината нехотя отпустила старика, в последний раз поцеловала его в щеку. Ее лицо было красным, глаза — опухшими и несчастными.

«Совсем еще дитя» — вздохнул про себя рыжий.

Вдвоем они пошли в постоялый дом, где должен был уже собраться весь отряд. За всю дорогу Рината не произнесла ни слова, лишь смотрела себе под ноги, о чем-то задумавшись.

***

Роза с Клинком сидели за столом, за которым собрался почти весь отряд. Лишь Марфа удалилась наверх, в комнату, раскладывать новоприобретенные травы, зелья и прочие вещицы. Разбойники из отряда рыжего пили пиво и играли в карты. Остьен уже отыграл, выиграв первым и теперь спокойно наблюдал за игрой. Кеган положил скрещенные ноги на край стола и был близок к выигрышу. Морда с гадкой ухмылкой, исказившей кожу на его многострадальном лице, наблюдал за напряженным Глебом. Девочке с оборотнем взяли по стакану клюквенного морса, здесь он был, видимо, достаточно популярен, раз почти каждый покупатель брал его.

— Ох-х блин, — Глеб откинулся на спинку стула, бросая карты на стол, — какой рукожопый хрен так раскладывал веер? Ни одной нормальной карты, мля.

— Играть просто надо уметь, — ответил Морда, который карты и раскладывал, — сам виноват.

— Это я то виноват?! — Глеб вскочил на ноги, опрокинув стул. Его щеки горели от выпитого алкоголя. Нос стал почти фиолетовым.

— Если хотите подраться, пожалуйста, покиньте помещение, — обратился к ним невысокий вечно щурящийся эльф, протирающий куском ткани очередную посуду, из-за барной стойки.

— Пошли выйдем, ты! Жополиций!

— Как ты меня назвал?! — теперь и Морда разозлился, поднялся с противоположного края стола. Они стукнулись лбом друг об друга, словно два барана.

— Так, парни, хватит, — вмешался Остьен, — нам сейчас не нужно привлекать к себе внимания.

— Не-е, — протянул Кеган, отхлебывая вина прямо из горлышка бутылки, — пусть продолжают. Ставлю на Морду, — он подкинул на стол один серебряник.

Глеб задел локтем одну из бутылок и та упала на пол, разбившись вдребезги.

Роза, безучастно наблюдавшая за представлением, замерла, смотря на осколки по всему полу, на разливающуюся жидкость. Звон от бьющегося стекла эхом отдавался у нее в ушах.

— Дорогой! Нет! Пожалуйста, не надо!!! — кричал женский, до боли в груди знакомый голос.

Перед глазами возникла занавеска, темно-бордовая, снизу подшитая золотой нитью в замысловатом узоре. Слева мелькнула чья-то тень.

Вновь раздался женский вскрик, на этот раз нечленораздельный.

А потом — удар.

Женщина кричала и визжала.

Удар.

Удар.

Удар.

Еще один удар, и бутылка не выдержала. Разбилась.

Голос тихо угас. Она больше не кричала, лишь тихо постанывала и всхлипывала.

Удар. Звон бьющегося вдребезги стекла. И осколок от бутылки дорогого вина отлетел на пол, где под столом пряталась Роза. Треугольный, с острейшими краями.

Еще один удар, но не глухой, как прошлые. Мокрый. Ударили по чему-то мягкому.

И наступила тишина.

— Роза? Роза-а, — ее толкнули в плечо.

Девочка вздрогнула, придя в себя. Она все еще находилась в таверне. На столе перед ней стоял нетронутый клюквенный морс

— Ты чего? — Клинк смотрел на нее с опасением, будто бы волнуясь.

— Я?

— Ты вдруг замерла, пялясь в одну сторону, а потом захныкала.

— Я?.. — она вытерла мокрые глаза рукавом, — да просто… привиделось что-то, — сказала она, отворачиваясь от него.

— Что привиделось?

— Э-э… — она задумалась, с удивлением обнаружив лишь глухое эхо на месте воспоминаний, — не помню…

Он протянул ей ее же морс.

— Попей.

Она приняла его, глотнула кислую жидкость. Ее яркий насыщенный вкус быстро привел в чувство. Она оглянулась вокруг. К счастью, на нее, кроме Клинка никто не обратил внимания и Слава Свету! Не хватало еще, чтобы все увидели ее стыдливые слезы. Они же все воины, у них не принято показывать слабость. Засмеют еще…

Двое воинов тем временем переместились в пустое пространство между их столиком и столиком соседей. Морда схватил за шиворот Глеба, его кулак был в два раза шире узкого подбородка мужчины с носом со сливу.

— Сученыш, ты сейчас получишь!.. — и уже размахнулся вторым кулаком, но тут дверь в таверну раскрылась, из-за чего все сразу обернулись, и знакомый голос, заставивший Розу сжать кулаки до побеления костяшек под столом, прорычал:

— А ну прекратили это немедленно!

Тайлор вошел внутрь, благодаря чему воины мгновенно остановились. Из-за его рыка они сами собой вытянулись по струнке, отдав честь.

— Просим прощения, товарищ…

— Тише вы! — прошипел рыжий… точнее нет. Больше он не был рыжим, теперь его волосы окрасились в темный каштан, и Роза даже с такого расстояния почувствовала исходящий от них незнакомый запах, — я больше не подполковник, а вы — не рыцари!

— Да, сэр…

Они расслабились, но в их глазах все еще читалась вина.

Девочка думала, что бывший рыжий сейчас их отчитает, но он отошел в сторону, уступая место зашедшей после него девушке с волосами такого же цвета, что и у него. Миловидное юное личико с интересом разглядывало воинов. На носу была пара стекляшек.

Розе они напомнили донышки бутылок.

…Темно-бордовые занавески…

Девочка зажмурилась, прогоняя нехорошие мысли.

Потом она еще подумает об этом, но не сейчас.

— Это Рината, господа, — представил девушку Тайлор, — Рината, эти два сумасброда, показавшие себя не очень с хорошей стороны, Морда и Глеб. Это Остьен, это Кеган, — Остьен молча кивнул, полуэльф отсалютовал бутылкой, — мальчик со светлыми волосами — Клинк, девочка рядом с ним — Фешта.

— Я постараюсь запомнить всех, — она нежно улыбнулась.

Морда, забывший о своем проступке, подошел к ней, опустился на одно колено, взял ее белоснежную ручку, прикоснулся к ней губами.

— Увидеть такую красавицу — честь для меня, — произнес он, вызвав у девушки смех, подобный журчащему ручейку.

Глеб со вздохом закатил глаза.

— Парни, Ринату не обижать, — обратился Тайлор ко всем, — она под моей личной опекой. Где Марфа?

— Наверху, — отозвался Кеган, — в комнате налево.

Атаман кивнул и повел девушку за собой.

Глава 8

Струны из овечьих кишок

***

Понадобилось еще пару недель, чтобы добраться до края острова, и день, чтобы дождаться судно, готовое перевезти до соседнего островка, размером как восьмая от всего Натлина. Морское расстояние между двумя островами была в два раза больше, чем между Авглором и Натлином, но в этот раз старушка-судьба была добрее, и погода радовала своим спокойствием.

Все перенесли путь легко, только у Ринаты оказалась морская болезнь, но девушка изо всех сил старалась выглядеть крепким орешком. Тайлор решил, что пока не будет донимать ее магией и прочей белибердой. Пусть привыкнет ко всему: к нему, к его отряду, к открытому миру, к людям в общем. В ее поведении до сих пор отражались все годы, проведенные без контакта с другими людьми взаперти в своем доме: она заикалась, ненадолго оставалась в их компании, да и вообще не ходила никуда одна без Тайлора или Марфы. К травнице Рината успела попривыкнуть, а от воинов, особенно от Морды, шарахалась и бледнела.

На вопрос Тайлора почему она не красила свои волосы на постоянной основе, она ответила, что такая частая покупка кофе или корицы быстро разорила бы их с дедушкой. Бывший подполковник поверил. За ту парочку небольших баночек он отдал среднее жалование десятника их армии. Годовое.

Больше всего, после Тайлора, Рината общалась с Марфой. С целительницей они нашли много общих тем для обсуждения. Особенно Марфу заинтересовали книги, взятые с собой девушкой. «Черт побери! Да это же настоящий антиквариат!» — воскликнула она, когда на постоялом дворе в Руроге Рината вытащила на свет четыре толстенных тома в кожаном переплете. «Теория магии том 2» — написано было на обложке золотыми чернилами. «Практика магии том 1, Теория магии том 3, Практика магии том 2 и 3».

— А где первый том теории? — спросил тогда Тайлор.

— Его я знаю наизусть, — улыбнулась тогда Рината, и в ее глазах в свете свечей блеснул безумный, даже фанатичный огонек.

Тайлор хотел начать свое обучение еще на корабле, но его остановила болезнь Ринаты и везде слоняющиеся матросы, которые не давали ни минуты побыть одному. Поэтому он наказал девушке спрятать книги поглубже в сумки — за такие драгоценности могли и убить.

Вскоре они прибыли на островок, на котором был всего один городок и несколькодеревень вокруг него. Зайдя в Дирлин — А именно так назывался город — Тайлор приятно удивился отсутствием военных, их встретила лишь спящая стража у полураскрытых ворот.

Они не стали будить их и незамеченно прошмыгнули мимо. Тайлору не удавалось бывать здесь раньше, поэтому он вместе со всеми сейчас заинтересованно оглядывался вокруг.

Город был жалким, даже беднее, чем Туроо. Двухэтажных домов можно насчитать лишь несколько, каменных так и вовсе не было, что уж говорить про стекла в окнах. Редкие прохожие косились на них, но встретившись с ним взглядом, резко отворачивались и старались тут же исчезнуть в темном переулке.

— Мда, ну и местечко, — пробормотал Остьен.

— Кажется, нам тут очень рады, — с сарказмом заметил Кеган.

***

Свободный дом нашелся на самой окраине города. Старушка-хозяйка оного потребовала плату на всю зиму вперед и пригрозила им, что в случае порчи мебели, обратится к властям и потрясла прямо перед носом Тайлора какой-то бумажкой. Он смог разобрать лишь: «Награда от губернатора…». Видимо, старые заслуги древней кашолки, которыми та до сих пор бахвалится. Рыжий отдал ей плату и проводил ее восвояси.

Дом был добротный, двухэтажный, на удивление. Построен хорошо, но было видно, что за ним давно никто не ухаживал: паутина, грязь, затхлый воздух. В углу крысы доедали своего собрата… В общем, вполне себе приличное помещение для городишки где-то на краю света.

Люди в отряде заметно расслабились, Тайлор и сам выдохнул с облегчением, когда они ступили за порог хоть и не очень опрятного, но все-таки безопасного дома.

Наконец, им дали передышку после этого безостановочного гона по всей стране. Им и раньше приходилось буквально выживать на передовой во всяких стычках с тварями Севера, но тогда хотя бы была опора за спиной, была надежда, они знали, что, если выживут, то вернутся на Родину. Больше у них таковой не было.

В один момент Тайлор потерял абсолютно все: дом, высокое воинское звание, родину и… и его сокровище, его маленькую кроху. А его соратники все равно пошли за ним. Не все, другие и вовсе кинулись на него, желая зарубить своего уже бывшего военачальника. Но его люди, его самые близкие и верные товарищи встали на его сторону. Они отправились с ним. Прикрывали его от стрел и мечей, рискуя собой. Жертвуя своими жизнями. Верность ему оказалась сильнее верности стране.

— Мы слишком много с тобой прошли, чтобы вот так вот бросить тебя, — ответил тогда Остьен, когда они скакали на полном ходу из столицы.

— Я не хочу служить стране, в которой хотят убить из-за какого-то Дара, — сказал Кеган.

Тайлор поджал губы.

Чем он заслужил такую преданность у них? Что он такого сделал, чтобы черствые воины так пригрелись к нему?

***

Прошло два месяца их скромного пребывания в Дирлине. Осень заканчивалась и зима наступала все ближе и ближе. Уже выпал первый снег и укутал своим покрывалом все земли вокруг. Натлин, конечно, не Авглор, но все еще считался севером, поэтому зима вступает в свои силы быстрее, чем на континенте.

Дни потекли один за другим, смешиваясь друг с другом, сплетаясь в один кусок под названием: «Зима». Тайлор одновременно и любил и ненавидел зиму. Ненавидел, потому что холодно, голодно и вообще лучше сидеть дома и не высовывать из теплого угла и носу. А любил, потому что…

Вот бывают такие утра, когда просыпаешься в своей уютной избушке, выползаешь из-под одеяла, выходишь на улицу, а там солнце светит над верхушками деревьев, глубокие сугробы сверкают алмазами, и безоблачное голубое небо над головой…

А вот Кеган, к примеру, зиму ненавидел всей своей полуэльфийской душой. Вечно мерз, из-за чего частенько хворал и, бывало, говорит о чем-то серьезном, скрестив руки на груди, и, резко прервавшись, уткнется красным носом в свой шерстяной шарф, негромко чихнет три, всегда три почему-то, раза подряд. А потом кинет угрюмый взгляд из-под светлых бровей на смеющегося Тайлора.

Эта зима не была исключением — Кеган выходил на улицу только в крайних случаях, топил камин до того, что в доме становилось душно. Даже припер откуда-то гигантскую посудину, набрал туда кипятка и почти часа два не вылезал оттуда. А когда вышел, из комнаты валил пар, заполнивший всю импровизированную баню, накинув на себя халат, и уселся в одном из кресел с такой довольной и расслабленной рожей, что Тайлору немедленно захотелось самому засесть в воде на час-другой.

— Кот, обожравшийся сметаны, — прокомментировал Остьен, глядя на него.

Кеган лишь расплылся в еще более широкой улыбке и поудобнее улегся в кресле.

Даже Марфа, смотря на полукровку, дернула уголками губ вверх:

— Похоже, в горячей воде наш эльфенок оттаял, — и тут же скрыла ехидную усмешку ладошкой, когда Кеган поднял теплую тряпку, положенную на глаза, и свирепо посмотрел на нее.

Но все равно остался довольным жизнью.

Тайлор молча наблюдал, как все вновь становилось на круги своя. Вот Остьен нашел где-то старенькую лютню, отремонтировал ее, вытянул из кишок овцы струны и теперь по вечерам радовал их мелодичными переборами. Парни начали подпевать ему, когда услышали знакомый мотив, даже растанцевались, благо на первом этаже хватало места, утянув за собой развязавшуюся от медовухи Ринату. И даже Фешту.

Девочка сначала отнекивалась, но упорство Глеба не знало предела, и она все-таки согласилась. Тайлор даже невольно улыбнулся, глядя на эту парочку. Он — долговязый и тощий, словно облысевшая сорока, с носом размером со сливу, и она — мелкая козявка, чуть ниже его пупка. И оба не умели танцевать совершенно. Но активно старались, а это было главное. Тень с лица Фешты окончательно спала, вечно угрюмое лицо просияло, и она, запрокинув вверх головушку, рассмеялась открыто и совсем по-детски. Так, как смеются беззаботные дети не знающие ни голода, ни смерти.

А потом она повернула голову и они встретились взглядом.

Медленно, будто прячущееся за горизонтом солнце, ее улыбка исчезла, она остановилась, глядя уже не на него, а в пустоту перед собой. Глеб, продолжающий танцевать, пихнул ее в плечо и что-то сказал. Она, встав на цыпочки, быстро заговорила. Тайлор расслышал лишь «себя… неважно…». А потом она пересекла комнату и быстро вбежала по лестнице.

Тайлор смотрел ей вслед. И весь оставшийся вечер настроение было паршивым.

***

Опора внезапно исчезла под ногами.

Девочка ушла под воду, и тут же инстинктивно задвигала всеми конечностями, чтобы подняться вверх, к воздуху. Ей удалось глотнуть воздуха. Но всего чуть, потому что ее сразу же поглотила другая волна, ударив ей по голове. Что-то врезалось в руку, она схватила это обеими руками, обняла всем телом. Деревяшка, отколовшаяся от разбитого волнами судна помогла ей оставаться на поверхности. Девочка отхаркалась от морской воды и оглянулась вокруг.

Мгла окружала ее. Ночное небо было заполнено сверкающими то тут, то там тучами.

Молния ударила всего в каких-то сотнях метрах от нее в воду, на секунду осветив остатки их лодки.

Где Остьен? Где Тайлор?

Ни того, ни другого видно не было.

Она дрожала от холода и страха, болтая ножками над темной бездной.

Она почувствовала, будто что-то коснулось ее ноги. Посмотрев вниз, она увидела лишь проплывший с рыбьей скоростью огромный силуэт. Большой силуэт. Еще более темный, на фоне моря. А потом показалась пасть. Огромная, в три ее роста.

Чудовище вынырнуло из воды на несколько метров вверх и своей пастью в полете поглотило большую часть обломков, плавающих неподалеку. А затем ушло под воду. Роза разглядела черную чешую, каждая чешуйка которой была с две ее ладошки, продолговатое вытянутое тело, забор острых плавников на спине и четыре конечности. Морда была похожа на голову ящерицы, но размером со взрослого человека и с длинными клыками.

Морской дракон или же…

Левиафан.

Легендарный зверь, вымерший тысячелетия назад. Должен был быть вымершим.

Роза прекрасно помнила, как матушка рассказывала ей перед камином теплыми вечерами сказки об этих существах. Но в сказках, конечно же, были еще славные рыцари-герои в сияющих белых доспехах, которые всегда побеждали все магическое и сверхъестественное и устанавливали мир и стабильность. И они, безусловно, справились бы с этим существом.

Но сейчас их рядом не было.

Была только она, девятилетняя девочка, голодная, замерзшая и обессиленная.

Такая маленькая в таком большом и опасном море.

Тварь плавала где-то внизу, потерявшись из виду.

Фешта покрепче вцепилась в деревяшку, легла на нее всем телом животом вниз, благо поверхность была подходящего размера, и принялась яростно бить ножками по воде.

Но вода не хотела отпускать ее.

Как бы девочка не старалась, она не двигалась ни на метр. Волны будто бы намеренно толкали ее назад, в сторону существа. Жидкость стала вязкой, ноги вязли в ней, словно в меде. В конце концов она и вовсе не смогла двигаться больше.

А потом ее кто-то схватил за ногу.

Она повернулась назад, через плечо с ужасом смотря на лицо своего отца.

— Роза-а, — его губы, бледно-мертвые, раскрылись, и из них потянулся этот вой ее имени, вместе со струйками черной крови.

Его лицо, искаженное в гневе было похоже на какую-то зловещую маску из дома какого-то маньяка извращенца, который снимал кожу со своих жертв, а потом натягивал ее на куклы. Бледная, сморщенная и порезанная в некоторых местах, разинувшая рот в животном оскале, с черными вылупленными глазами, беспрестанно кровоточащими, с расширенными ноздрями, маска.

— Отомсти за меня, — его голос напоминал рычание зверя, готовящегося к прыжку.

Роза вскрикнула и со всей силы ударил его свободной ногой по его лицу, но он словно и не почувствовал, она ударил еще раз. И еще раз. Ему было хоть бы хны. отец схватил обе ее ноги, потянулся вверх, хватая ее за одежды, вот он уже лежал на ней, его острый подбородок больно упирался ей в живот.

— Отомсти за меня, — повторил он, повышая голос. Его скулы напряглись, лоб покрылся морщинами, и он закричал, — Отомсти за меня! Убей их всех! Убей Тайлора! Разве ты забыла как он отнял мою жизнь?! Убей… Убей!!! УБЕЙ ИХ ВСЕХ РОЗА!

Ей не оставалось ничего, кроме отпустить деревяшку и начать обеими руками молотить по его голове. В ужасе она не могла издать ни звука, только испуганный скулеж на высокой ноте вырывался из ее плотно сжатых губ. Их накрыла очередная волна, сбивая девочку с твердой поверхности, и они вдвоем оказались в воде. Их вертело, кружило в забурлившей воде, переворачивало вверх ногами. Роза чувствовала себя куском теста, которого мнет опытная пекарша своими сильными мозолистыми руками.

Отец продолжал что-то кричать, но все его слова превращались в неразборчивый бубнеж на фоне шторма и раскатов грома.

Наконец, ей удалось избавиться от мертвой хватки мужчины. Вновь нахлынувшая волна отрезала его от нее, словно болезненную грыжу, и отец погрузился в тьму.

Роза выплыла на поверхность, оставшись один на один с беспощадной природой. Или не совсем.

Снизу послышался звук рассекаемых толщ воды, вновь показалось чешуйчатое тело морского дракона.

Сверкнула молния, на короткие секунды озаряя все вокруг.

И последнее, что видела Роза, была раскрытая пасть с длинными зубами и глубокой глоткой, движущаяся прямо на нее из глубин и увеличивающаяся с каждым мгновением.

***

Розе потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя ото сна. Она лежала, широко раскинув руки и ноги, на куче мягких тряпок и с гулко стучащим сердцем, и широко распахнутыми глазами смотрела в потолок.

Начало зимы. Четыре дня назад Марфа сказала, что была первая половина первого зимнего месяц. Значит, сегодня уже чуть больше. Значит, они в этом доме почти два месяца. Два месяца тихой и безопасной жизни — первая разборчивая мысль после того, как в голове у девочки все переварилось.

Роза приподнялась на локтях, вытирая рукавом рубахи мокрые глаза и откинув теплую шкуру, служащую ей одеялом. Села, сгорбившись на полу, причмокивая сухими потрескавшимися губами. В голове все шумело, глаза слипались и не хотели раскрываться. Наверное, это все последствия выпитой медовухи, которое украдкой дал ей Морда вчера.

«Ни слова Марфе!», — сказал он и улыбнулся, подмигнув.

Она повернулась туда, где обычно рядом с ней спал Клинк в облике волка. На вопрос почему именно так, хмурый подросток коротко буркнул, что ему так удобнее. Как девочка уже поняла, ему в принципе быть волком комфортнее, Клинк по дому ходит только на четырех лапах, но взрослые запрещают ему выходить на улицу в звериной ипостаси, боясь, что его увидит кто-нибудь из местных и забьет тревогу. Сейчас место рядом с Розой было пустым. Значит, он уже проснулся и наверняка тренировался в дворе. И не разбудил ее!

Девочка потянулась, вытянув руки вверх и сладко-сладко зевнула, нисколько не стесняясь и не прикрывая рот. Поднялась, накинула на себя вещи потеплее и спустилась вниз с чердака, на котором они вдвоем устроились около теплого дымохода. Окно с стеклом, в противоположной стене от трубы, заледенело, и невидимый художник разрисовал его своими узорами.

В зале на первом этаже была настоящая идиллия. Роза еще долго не могла уснуть от пьяных песен и танцев снизу, поэтому спящие прямо на полу Морда и Глеб в обнимку, ее ничуть не удивили. Морда громко храпел, из уголка раскрытого рта на пол стекала желтоватая слюна, а Глеб тихо посапывал, лежа головой на его волосатом пузе. Она вспомнила, как они подрались в таверне, перед тем, как Тайлор привел Ринату (как же давно это было!) и ей стало смешно. Эта парочка ее веселила. Они то дрались, грозя выбить друг другу глаза, то чуть ли не целовались в пьяном угаре. Она перешагнула через их ноги, Глеб при этом громко всхрапнул, и вышла на кухню.

И встретилась там с глубокими синими глазами.

Тайлор сидел за столом, поставив перед собой кружку, от которой валил пар. В руках держал книгу в фиолетовой обложке, от которой оторвал взгляд и сейчас смотрел на нее. Он ничего не говорил, она тоже не спешила. Молчание затягивалось.

Ей было стыдно за вчерашнее. Она забыла. Совершенно забыла в чей компании находится. Разбойники и убийцы — вот кто они все такие. А она забылась совсем, расслабилась от их лживых улыбок и лживого смеха.

Они вырезали всю мою деревню, убили моих соседей и друзей, моего отца.

“Убей их всех РОЗА!”

Тайлор раскрыл было рот, потом закрыл, задумчиво отхлебнул из кружки и заговорил. Правда, ей показалось, будто он хотел сказать что-то другое.

— Клинк на улице, во дворе. Тренируется.

— О, а вот и еще одна ранняя пташка, — Марфа выглянула из-за угла, — завтрак еще не готов. Иди, нагуляй пока аппетит, Фешта.

И, когда Фешта уже развернулась, чтобы покинуть кухню, травница крикнула:

— А! И разбуди этих двоих голубков, пусть помогут хоть.

Девочка пнула Морду. Безуспешно. Подергала его за плечо. Тот дернул им и отвернулся от нее набок. Глеб, упав с его живота на пол, что-то проворчал и поморщился сквозь сон.

— Они не встают!

Последовал лишь вздох, тяжесть которого Роза ощутила даже через комнату.

— Ну и пусть валяются тогда! Как проснутся, заставлю воду таскать!

Роза ничего и не ответила, лишь молча накинула на себя плащ, завязала ноги в изрядно протоптанные тряпки, которые назывались у нее уличной обувью и вышла наружу.

Девочка уже не раз и не два задумывалась о том с кого начать. И всегда останавливалась на Морде. Это существо, гадкое и обезображенное, что внутри, что и снаружи, бесило ее с самого первого появления. Потом Глеб, как его дружок… Такой же уродливый. Затем Бродд, Остьен, Марфа, Кеган и, наконец, как самый главный деликатес — Тайлор. Но было одно “но”.

Роза, будучи девятилетней девочкой, не настолько глупа, чтобы начинать поножовщину против семи взрослых человек, еще и воинов. Особенно в середине зимы, когда холода воистину смертоносны, и бежать ей попросту некуда. Можно, конечно, ударить в спину, но когда вскроется смерть одного из воинов, на кого первым падут подозрения? Можно было бы отравить всех, подмешав в общий чан какую-то гадость, но все, все что у нее было под рукой — это зимний мухомор в лесу, который максимум вызвал бы у всего отряда понос, после чего ее бы высекли розгами. А к волшебной сумке Марфы у нее доступа не было — целительница берегла его как зеницу ока.

Улица встретила ее прохладной теменью раннего утра. В это время летом уже давно бы встало солнце, но сейчас была почти середина зимы, поэтому день укорачивался чуть ли не вдвое. Под ногами хрустел свежевыпавший снег.

Роза подошла к фигуре, закутанной в меховой плащ. Он стоял, выпрямив спину и натянув тетиву со стрелой и, кажется, даже не замечал ее. Она тихонько подкралась и у самого его уха повысила голос:

— Ты чего не разбудил меня, а?

А он и не вздрогнул совершенно, и руки у него не шевельнулись даже. Клинк спокойным голосом сказал:

— Я будил тебя. Ты, видимо, опять заснула, — и, выпустив стрелу, которая со свистом попала в туловище манекена, туда, где у людей находится сердце, повернулся к ней, — ну ты, конечно, любишь дрыхнуть. Если бы меня разбудил отец, а я бы продолжил спать, то он бы меня высек.

— Твой отец?

— Угу, — подросток сразу помрачнел.

Клинк отвернулся и опустил голову. Роза поняла все и без лишних слов.

Она впервые задалась вопросом, участвовал ли Клинк в резне деревенских? Или так, просто отсидел в сторонке, наблюдая, как воины убивали мирных?

Убивать он, безусловно, умел. В этом Фешта… точнее Роза убедилась еще когда Пименьев напал на них, и Клинк убил почти двоих его рыцарей — неплохо для двенадцатилетнего мальчика! Хоть и оборотня.

Он протянул ей лук.

— Попробуй, может сегодня что-то выйдет.

Чаще всего они занимались сами, иногда к ним присоединялись Кеган, скорее от скуки, нежели от желания помочь, объясняли немного что да как, Полуэльф говорил о какой-то инерции, о траектории полета, о расчете скорости ветра, его направления и прочего, чего Роза, как бы ни старалась, не могла понять. А когда ему надоедало (что происходило довольно быстро), он уходил обратно в дом, удивляясь, как они могут торчать на такой холодине полдня.

А вот Клинк, кажется, вникал в суть его речей, даже наводящие вопросы задавал.

Она подняла лук, наложила стрелу, взялась за ее кончик и натянула невероятно тугую тетиву. Но, как бы ни старалась, не напрягала мышцы рук и спины, должным образом она так и не смогла зарядить лук. А потом она отпустила и стрела не пролетела даже и половину расстояния до мишени.

Клинк покачал головой.

— Для хорошей стрельбы из лука необходимы широкие плечи и сильные руки, чего ни того, ни другого у тебя нет. И навряд ли появятся, ты ж девка. У вас с мышцами всегда все плохенько.

— И что мне делать? Пострелять то хочется… А без стрелкового оружия никак.

Клинк почесал идеально гладкий подбородок так, будто на нем появилась длинная борода мудреца.

— Арбалет.

— Арбалет? — переспросила она.

Он перевернул лук горизонтально и изобразил человека с арбалетом в руках.

— Похоже на лук, но только более улучшенный и модернизированный, к тому же более убойный.

Такое она уже видела у вояк.

— Так почему же он полностью не заменил собой луки, если так хорош собой? — спросила Роза, искренне не понимая.

Клинк огорченно вздохнул.

— Слишком долгая перезарядка, и усилий нужно будет прикладывать гораздо больше для натягивания, хотя можно и выкрутиться, прицепив хитрый механизм. А еще арбалеты дорогие и сложные в создании. Одно дело найти гибкий прочный сук и привязать к двум концам веревку, и совсем другое смастерить целый арбалет. Такой сложной штукой целую армию не снабдишь.

Роза опустила глаза, глядя на снег и на собственные ноги, раздумывая. Если лук для нее — не вариант, то этот арбалет с неким хитрым механизмом должен подойти.

Они потренировались еще немного времени, Клинк стрелял, а Роза только и делала, что натягивала тетиву, пока в доме не послышались звуки пробуждения народа, а их животы не заурчали от голода.

***

Рагу из кролика, которого поймали Остьен и Тайлор на вчерашней охоте, вышло сочным и жирным, но Роза смогла съесть лишь одну порцию. Морда как раз рассказывал одну историю, как он говорит, которую прочитал из одной книги. Кеган хохотнул и с улыбкой проговорил:

— Морда! Да ты у нас сказочник! Кто поверит, что ты умеешь читать?

Чем вызвал смущение у мужчины с лицом, напоминавшим изрезанную глину.

— Я вообще-то в университете в Мерроне учился, — глухо пробормотал он.

А потом, когда полуэльф умолк, продолжил как ни в чем ни бывало:

— Итак. В тот день тучи заполонили все небо, и армия тьмы выбралась из бездны прямо в мир людей…

Розе быстро наскучило, ей вообще после вчерашнего претило находиться в большой компании, поэтому, незаметно улизнув, она поднялась на второй этаж и постучала в одну из дверей.

— Входите! — раздался мужской голос.

Она вошла внутрь, закрыв за собой. В двух краях комнаты стояли две кровати, Остьена и Бродда. На одной из них сидел сам Остьен, играя на лютне мелодичный перебор. У окна посередине комнаты стоял стол, на котором лежал нож для дерева и целая груда опилок.

— Фешта? Заходи, будь как дома путник, — улыбнулся он.

Он не удивился ее приходу, Фешта часто вертелась рядом с ним, помогая ему с ремонтом лютни и изготовлением струн… до чего же мерзкое дело вытаскивать кишки из еще только что испустившей душу овцы, очищать их от всего лишнего и затем скручивать вырезанные из них ленты в тонкие струны!

Но оно того стоило. Теперь Остьен радовал их музыкой.

Розе, если честно, даже в голову не приходило, что этот здоровяк умеет играть на лютне. К тому же, столь изящно. Вот уж действительно талант.

— Чего не внизу, со всеми?

— Хочется посидеть в покое.

— Тогда располагайся.

Она села на противоположную кровать, упершись спиной об стену и прижав коленки к груди. Остьен напротив нее перебирал грубыми пальцами струны, что-то мурлыкая себе под нос. Мотив был ей незнаком, но очень приятен на слух.

— Где ты научился так играть? — спросила она, когда он закончил, напоследок дернув первой струной, будто поставив точку в конце долгой и захватывающей истории.

— В юношестве, — коротко сказал он и добавил, — вместе с другом играли вдвоем, сначала от любви к великому искусству, а потом начали выступать и зарабатывать деньги.

Он хохотнул.

— Правда, не всегда удачно. Один раз после окончания очередного перфоманса нас закидали гнилыми овощами. Мы потом убегали от разозлившихся деревенщин по кукурузному полю, — он рассмеялся окончательно, — им, видите ли, не понравилась песенка об пастушке Бройе.

— Что за пастушка? — спросила Роза, наклонив в вопросе голову.

— Э-э — смутился он, откладывая инструмент, — тебе пока рано знать об этом…

Девочка еще сильнее заинтересовалась.

— Ну скажи! А я тебе всегда-всегда буду помогать!

— Не-е… — и сменил тему, — На-ка. Попробуй что-нибудь сыграть.

— Я не умею, — призналась она, принимая инструмент в руки.

— Так я научу. Вот смотри, в лютне пять пар струн…

Остьен все объяснял и объяснял. А Роза внимательно слушала и через пятнадцать минут уже знала о всех частях лютни и из чего их изготавливать, а через полчаса теребила струну одну за другой, складывая из отдельных звуков целую мелодию.

— Вау! — сама удивилась как красиво вышло.

— Быстро учишься, — он потрепал ее по голове и вдруг сказал совершенно серьезно, как со взрослым, — Фешта, я иногда сомневаюсь, что тебе десять лет…

— Мне девять, — перебила она его.

— Тем более. Ты рассуждаешь и иногда задаешь такие вопросы, до которых я не мог додуматься, когда мне было пятнадцать.

— Я просто быстро расту, — немного хвастаясь, сказала она, — Да и вообще, девочки растут быстрее мальчиков, — повторила давнюю фразу мамы.

Остьен о чем-то задумался, согнувшись на кровати, сцепив руки на коленях и смотря в них, но не видя. Роза еще раз проиграла мотив, который у нее с каждым разом получался все лучше и лучше, когда он спросил:

— Это правда, что твой отец хотел отдать тебя насильно замуж?

Она недоуменно моргнула, и только через несколько секунд до нее дошло о чем он говорит. Она же им всем сказала, что сбежала из дома от жениха…

— Ага…

Воин горько усмехнулся.

— М-да, дерьмовые же бывают отцы… — он посмотрел куда-то в окно, провел рукой по своей шее, — Пил еще небось?

— Да не особо, вроде, — Роза не понимала к чему Остьен клонит.

— А вот мой, помню, много… не было ни дня, чтобы он был трезвым целые сутки. Сколько себя знаю, всегда вместе с матушкой успокаивали его и укладывали спать, когда он буянил. Матушку он избивал частенько и меня заодно… А потом я подрос и смог дать сдачи. Он ушел из дому, побитый, как собака, со сломанной рукой, и больше я его не видел.

Мужчина продолжал задумчиво смотреть в окно.

А Роза не могла подобрать слов. Что за внезапные откровения? И что нужно говорить в таких случаях?

— Да уж… Так что мы, можно сказать, собратья по несчастью, — проговорил он рассеянно, — Ладно, что-то я заладил о грустном. Зима вечно навевает на меня безрадостные мысли…

— Я пойду, пожалуй… — проговорила она, ставя лютню у кровати, — спасибо за урок.

— Да… иди.

Она выскользнула из комнаты, словно маленький зверек, а Остьен, все также погруженный в свои мысли, подумал об оставленных в Авглоре жене и маленьком сыне. Мог ли он еще встретиться с ними? Или как-то изменить прошлое и остаться Авглоре, вместо того, чтобы поддержать Тайлора и бежать из королевства. Разве есть что-то дороже семьи? Он прекрасно помнил внезапный голос в его разуме, когда он засомневался перед выбором: “Иди за Тайлором”. Проснувшаяся совесть?

Глава 9

Прыжок

***

Сидеть дома не хотелось от слова совсем, поэтому Роза решила чуть прогуляться. Никому не сказав, хотя никто и не спрашивал, она быстро оделась и вышла на улицу.

Из ее головы не хотели уходить слова Остьена.

Дерьмовый отец, который избивал их и выпивал… Но разве не все отцы такие? Соседские дети нередко жаловались на такое, и ее собственный папа тоже частенько мог побить ее. Но ведь за дело! Он уставал на охоте или работе в поле, а когда возвращался, видел неубранный дом и неготовый обед… Как тут не разозлиться? Ну а то, что еды дома не было и готовить было не из чего… Ну так могла и придумать что-нибудь! Вон, соседская девочка тоже из бедной семьи, но ведь она то как-то выкручивалась! Каждый день что-то приготовленное у них было на столе.

Выпивать папа Розы тоже любил, а когда возвращался пьяный домой, бывало, мог ударить ее за… за всякое… могла как-то на него не так посмотреть и он уже набрасывался с кулаками: «Вся в мать! Такая же стерва растет!»

Мама…

Папа говорил, что она умерла от чахотки…

Удар. Удар. Удар.

Женский крик.

Занавески, подшитые снизу золотыми нитями.

И осколок от разбитой бутылки вина у ее ног.

…когда Розе не было и пяти. Девочка ее совсем не помнила, кроме ее темно-бордовых волос, как у нее самой, и нежной улыбки.

— Назовем ее Розалиндой! У нее волосы цвета роз, — самое раннее воспоминание из детства, которое она могла вспомнить. А может и не воспоминание вовсе, может это был сон, который породило ее детское воображение. Не было у них никакой клумбы в деревне, а розы она впервые увидела в Агранске.

Солнце уже скрылось за горизонтом, но небо все еще алело огнем на краю. Их дом располагался в восточной части городишки, на самой окраине. Девочка развернулась в сторону домиков и побрела в их сторону, погруженная в своих мыслях. Она нередко совершала вот такие экспедиции, поэтому уже наизусть знала все улочки, дома, дороги, темные углы, дыры в заборах и прочие отходные пути. На всякий случай. Сначала она скрытно преследовала Тайлора, который изучал все то же самое, потом уже начала бродить сама. Один раз на нее даже напали двое взрослых мальчишек, но она успешно отбилась от них, проткнув руку одного из них отцовской камой, и скрывшись в переулке. Учась на горьком опыте, она ходила осторожно, в лишний раз не показываясь на людях. Что и спасло ее сегодня.

В первый раз, когда она его увидела, последним, что он ей напоминал, был орел. Он скорее походил на скалу, стоящую посреди моря, с острыми чертами лица, обточенными тысячами вод и ветрами. Такой же высокий и непоколебимый. Казалось, что, случись конец света, он даже не шелохнется. Таков был Мерикот, морской орел.

Она замерла между двумя домами, надеясь, нет, молясь про себя Свету, чтобы тень была достаточно темной, чтобы укрыть ее. Даже задержала дыхание, потому что любой звук или движение могло выдать ее, настолько близко он и его сопровождение были. Мерикот только вышел на длинную улицу в окружении десятка солдат, и если бы она заметила его на несколько секунд позже, то попала бы прямо им под ноги.

Они шли маршем, горожане в ужасе разбегались по домам, кто-то замирал, пораженно смотря на солдат. Видимо, армии здесь шугаются похлеще бесов…

Роза вспомнила, как горожане убегали при их виде. Медленнее, к слову.

…Или разбойников.

Солдаты прошли мимо нее, не заметив.

Дошли до края улицы.

Надо предупредить своих как можно быстрее.

И она шагнула назад, в сторону щели между домами, в которую она протиснулась.

Под ногами предательски хрустнул снег. Мерикот сначала лишь скосил на нее глаза, а потом, узнав, резко дернул за поводья и посмотрел прямо на нее. На мгновение они встретились взглядами, а мгновением позже она уже прошмыгнула через щель и бежала по улице.

Но увеличивающееся с каждым шагом расстояние не помешало ей расслышать холодное:

— Догнать.

И хруст снега под несколькими бегущими в ее сторону пар сапогов позади. Сколько именно он за ней отправил, она сказать не могла — еще не научилась по звуку шагов определять количество людей.

Она сразу поняла, что если сейчас побежит обратно домой, то приведет погоню прямо в их логово, и туда сбежится вся стража города, поэтому она побежала на запад, петляя между улочками, протискиваясь в места, где не пройдет взрослый.

Через несколько кварталов она почувствовало знакомое присутствие.

— Клинк! — негромко позвала она его, — я знаю, что ты здесь!

Он вышел из-под лестницы, на ходу меняя свое обличье из волчьего в человеческое. Оборотень следил за ней с того момента, как она вышла из дома, как и всегда. Но она знала об этом и в этот раз ей удалось оторваться от него, сбив с толку.

— Фешта! Что случилось? Почему ты бежишь?

Он хотел поймать ее, остановить, но она извернулась и побежала дальше, а он за ней.

— Я видела Мерикота, а он меня, — отрывисто говорила она и на его вопрос «Кого?» ответила, — он охотится на нас. Сообщи всем в доме.

Дыхания не хватало, горло на морозе обжигало от ледяного воздуха вперемешку с острыми кристалликами снега.

— А ты? — спросил.

— Они видели меня! — повторила раздраженно, — И преследуют меня. Иди! Встретимся в порту!

Он послушался, обратился в зверя и скрылся из виду. Почти сразу в той стороне, куда он побежал, завизжала женщина: «Волк! Волк в городе!», но Роза этого уже не слышала, она вообще ничего не слышала, кроме гулких ударов сердца в ее ушах и собственного тяжелого дыхания.

Солдаты были взрослыми мужчинами и бегали в два раза быстрее нее, а она была одна и уставала быстрее.

Но она несколько месяцев жила в этом городе и досконально изучила его, а они были тут впервые и были слишком большими, чтобы протиснуться в тех местах, где она могла пробежать, не нагнувшись. К тому же ей помогала скрыться начавшаяся метель, усиливающаяся с каждым ударом ее сердца.

А потом — внезапно — тупик. Между двумя домами находился узкий проход, разделенный на две части высоким забором. В нем была большая дыра. Была. В последний раз, около недели назад, она тут была. Теперь ее тут не было. А Роза слишком поздно увидела новые доски, которыми заделали отверстие. А позади уже появились солдаты…

У нее было около пяти секунд, ну, может быть, шесть.

Ну. Была ни была!

Она, не останавливаясь, с разбегу прыгнула на забор, ухватившись за край, ноги соскользнули по доскам, не найдя опору. Она напрягла руки, как только могла, Господи, милый Свет! Как же она была благодарна тренировкам с Клинком, когда она напрягала руки, чтобы натянуть тетиву лука! А ведь до этого она бы ни за что не смогла бы так. Или это страх так помог ей?

Она подтянулась и перекинула одну ногу через забор, когда ее схватили за другую. Но она была уже готова к этому, поэтому резанула по руке молодого солдата заранее вытащенным лезвием камы. Он вскрикнул, и его пальцы разжались.

Повезло… повезло, что этот олух не носил варежки или другой какой-нибудь защиты на руках.

А она перепрыгнула через забор и уже неслась по другой улице.

Ночь обещала быть веселой…

***

Тайлор сидел внизу и вместе со всеми играл в кости. На этот раз даже Рината не постеснялась и вышла из комнаты. Естественно, вместе с Марфой.

И тут дверь, ведущая на улицу, распахнулась, впуская внутрь холодный вихрь со снегом.

Морда, сидящий ближе всех к двери, заругался:

— Твою мать, Клинк! Аккуратно двери надо открывать! Руками, а не ногами! Ну и кто теперь снег будет убирать, а?

Клинк, на лице которого все еще была светлая шерсть из-за скорой смены ипостаси закричал, не слушая его:

— Мерикот в городе!

Едва услышав это имя, Тайлор вскочил.

— Собираемся! Живо! Берем только все самое необходимое!

Воины без лишних вопросов поднялись вслед за ним и разбежались по комнатам. Только Рината медлила, но Марфа утянула ее за собой в их комнату.

— А Фешта где? — спросил он у Клинка.

— Она в городе, за ней погоня, отвлекает солдат на себя.

— Она что?!

— Она сама сказала…

— Ладно, — прервал он мальчика, — иди собирайся!

Не прошло и пяти минут, как они уже бежали в сторону порта, загрузившись сумками с припасами.

— Мы что, поплывем на корабле? — Ринате сразу стало плохо от одного воспоминания о морской болезни.

— Да, — коротко ответил рыжий.

— Это самоубийство — воскликнула Марфа, — плыть по северному морю в самый разгар зимы! Мы не сможем согреться и добыть еды, не говоря о том, что со дна моря в это время вся нечисть поднимается наверх.

— У нас нет другого выбора!

Корабль Мерикота стоял у причала. Тут и там ходили солдаты, облаченные в кирасы армии Натлина и смотрели по сторонам, ища глазами «Рыжего беса с его ублюдками». Морской орел наверняка обозвал их как-то так, это было в его духе.

Тайлор с отрядом скрылись за углами домов.

— Эй, — позвал он всех.

Все сразу обернулись, вопросительно смотря на него. Он подошел к каждому и по очереди докоснулся до плеч.

— А если у них будут маги? — спросила Рината.

— Не будут, — ответил он, — власти брезгуют ими.

В Натлине, конечно не как в Авглоре, но магов тоже не любили: накладывали дополнительные налоги, не позволяли работать на высоких должностях, объясняя тем, что маги «грязны» и на всем оставляют свой след. В их оправдание можно сказать, что их бывший король был обезумевшим на пороге смерти магом и наслал на всю страну чумную эпидемию.

Первым под руку попался Глеб. Он молча наблюдал, пока Тайлор, закрыв глаза, рисовал в голове заученную схему заклинания, а когда отпустил его, спросил:

— Магичил, что-ли?

— Да, — ответил рыжий, подходя к Морде, — Mearpustus la ar`medi, или, говоря простым языком, заклинание на сокрытие. Вы приблизитесь к кораблю Мерикота и избавитесь от каждого солдата на нем и поблизости. Но мне придется остаться тут поддерживать магию.

— Избавиться? — переспросил Остьен, — не убивать?

— На ваше усмотрение. Главное — лишить их способности размахивать оружием и звать на помощь.

— По-оняли, — протянул Кеган, когда каждого, кроме Ринаты и Клинка, отметил Тайлор, — тогда активируй колдовство свое.

Рыжий сконцентрировался, закрыв глаза. Но зрение не пропало окончательно — людей, отмеченных меткой он продолжал видеть по голубым лозам, исходящим по всему телу от места, где он оставил метку. Рината, стоящая справа, походила на легкую дымку, в которой иногда всплескивался страх пополам с решимостью. Тайлор не понимал, как он видит эмоции человека — он просто чувствовал их. Девушка, когда объясняла ему азы магии, сказала, что так и должно быть. Маги видят других людей насквозь и даже, если хорошо запомнят, смогут узнать человека по эмоциональному спектру.

— Клинк, найди пока Фешту. Возвращайтесь минут через пятнадцать.

Мальчик кивнул и убежал в город.

Тайлор свел брови к переносице, в образовавшейся складке потекла капля пота. А потом что-то щелкнуло у него в голове, и до этого блеклые метки зажглись ярким светом. Он открыл глаза.

— Воу, — проронил Бродд.

Удивляться было чему. Их тела теперь напоминали бесформенные сгустки тумана, будто бы их сначала нарисовали на холсте, а потом художник взбесился и размыл их не высохшие краски мокрой тряпкой.

Марфа шевельнулась, пятна, обозначающие ее руки поднялись к затылку. Он что-то там поковырялась, пока ее красные бусы, выделяющиеся на фоне темных одежд, не легли в руку Тайлора.

— Не потеряй.

— Идите. Не смейте умирать, — сказал Тайлор, — Кеган, ты в роли командира.

Полукровка лишь кивнул, блеснув клыками, чуть большими, чем у обычного человека.

Когда нечеткие фигуры воинов отдалились, различить их было почти невозможно обычным зрением.

Ну плывет по воздуху какой-то дымок от костра. Ну и пусть плывет себе.

Тайлор опустился на снег, прислонившись спиной к обледеневшей стене, покрытой инеем.

— Смотри, чтобы никто не подошел к нам, — бросил он Ринате и закрыл глаза.

Первыми воины сняли наблюдателя в «гнезде» на верхушке корабля. Марфа, судя по женскому очертанию тела, первой добралась до него, прошмыгнув через солдат внизу, вскарабкалась по мачте и закрыла рот мужчине, чья аура тотчас наполнилась страхом, ладонью. Тайлор не мог видеть что именно у нее в руке, но догадывался, что там был платок, смоченный усыпительным.

Через минуту его глаза закатились и он медленно опустился на пол. Марфа приложила пальцы к губам и раздался свист, напоминающий крики чайки.

Тотчас упали на землю парочка солдат, патрулирующих на суше, затем еще трое, стоявших неподалеку.

На корабле послышались вопросительные возгласы, солдаты стали подозревать что-то неладное.

Воины Тайлора вскарабкались по разным сторонам корабля и, невидимые, окружили озабоченных людей, смотрящих в это время на сушу.

Напали они одновременно. Шестеро невидимых воинов против семнадцати солдат Мерикота. То, что следующие несколько минут происходило на корабле сложно было назвать сражением. Это была бойня. Тайлор видел, как дымки аур обычных людей медленно рассеивались, после того как его воины делали резкие движения в их сторону. Солдаты кричали и размахивали в ужасе мечами по сторонам, надеясь попасть по невидимому врагу, но их попытки были бесполезны — воины разделывались с солдатами, будто с детьми, только взявшими в руки оружие. Когда от солдат осталась кучка из пяти человек, зазвенели взволнованно колокола.

Плохо.

Солдаты догадались взять в руки мешки с песком и осыпать ими невидимок. Их фигуры стали видны от прилипшего к ним песка, но солдаты все равно были им не ровня.

Тайлор поднялся на ноги. Больше необходимости в заклятии он не видел, поэтому снял его. Голова закружилась, а в глазах помутнело. Рината подхватила его под руку, когда он начал заваливаться на бок.

— Ничего, после первой волшбы всегда такой эффект.

Они направились в сторону заранее приготовленного на всякий случай корабля. Судно Мерикота брать не стали — слишком большой для команды из восьми человек и двоих детей, к тому же сомнителен в вопросе припасов.

Тайлору полегчало и до порта они уже добежали.

— Быстрее! Отвязываем корабль и садимся за весла!

Они были уже в метра в воде от причала, когда вдалеке показались бегущая фигурка и светлый волк рядом с ней.

— Это Фешта с Клинком! — Остьен углядел их быстрее остальных.

Выбежав с улицы города, за ними показалась целая толпа из солдат. Некоторые, видимо, прибежали за девочкой, другие — на звон колоколов. Завидя корабль и их отряд, солдаты разразились боевыми кличами.

— Твою ж мать! Кого она к нам привела?! — воскликнул Глеб обвиняюще.

— Тех, кого отвлекала от нас последние полчаса, — оборвал его Тайлор, — потом скажешь ей спасибо.

А корабль все продолжал отплывать. Он был в двух метрах, когда волк обогнал девочку и с животной ловкостью перемахнул через увеличивающееся расстояние и приземлился справа от Тайлора, неудачно упав набок.

Тайлор перепрыгнул через перила, встав на самый край, обхватив одной рукой поручень, другую вытянув вперед.

— Прыгай!!

Девочка, хоть и засомневалась, сбросив бег, но потом вновь набрала скорость и с разгону прыгнула вперед.

«Слишком далеко… А если упадет в воду, то окоченеет и заболеет. А болезнь сейчас, даже самая легкая, означает смерть»

О том, что Тайлор умеет лечить людей с помощью магии, он не подумал.

Вот она летит к нему, подогнув под себя ноги и подняв руки, вот начинает падать, инерции же не хватает. Чуть-чуть. Но их руки еще далеко друг от друга. Она заваливается вниз, ниже борта корабля.

И тут он, выгнувшись вперед, хватает ее за запястье. Тайлор увидел лишь, как сверкнули ее округлившиеся от страха серые глаза в свете выглянувшей на суматоху из-за туч луны, прежде чем одним рывком вытянул ее вверх, на палубу.

Он перепрыгнул назад, опустил ее на пол. Девочка едва ли держалась на ногах. Тут же подскочил Клинк, не дав ей упасть. Ее дыхание было глубоким и хриплым. Она опустилась на коленки в приступе тяжелого кашля. Оборотень ласково похлопал ее по спине.

Тайлору стало плохо от вида Фешты, держащейся за живот, кашляющей так, будто сейчас выплюнет свои легкие. Он заставил себя отвернуться.

К ней подбежала Рината и Марфа, перепачканная в крови. Женщина сунула в рот какую-то бутылку, заставляя выпить содержимое до дна. Кашель прошел, теперь девочка просто тяжело вздыхала.

— Дыши, девочка. Дыши. Медленно и глубоко. Нечасто у тебя такие пробежки, верно? — целительница внезапно прониклась остатками доброты своего черствого сердца к девочке.

Дальше Тайлор уже не слушал, сел за весла и вместе состальными погреб в противоположную сторону от суши. В них полетели стрелы с берега, но их судно было уже вне зоны досягаемости обстрела.

В этот раз Тайлор позаботился, и у них была не та захудалая лодочка, на которой они удирали с Остьеном и Фештой от Мерикота, а вполне себе приличное судно с трюмом, шестью веслами и парусом. Он бы еще обязательно поставил бы магическую защиту от огня и снарядов, но Рината сказала, что на такое заклятие нужен как минимум уровень эдак третий-четвертый, пока он едва ли преодолел первый. Тайлор не поверил, попробовал скопировать хитрый рисунок из книги у себя в сознании и мысленно перенести ее на одну из сторон корабля.

Его нашли на следующее утро, припорошенного сверху свежевыпавшим снежком. Тайлор потерял сознание и последнее, что он помнил, была усиливающаяся головная боль, когда он пытался «нарисовать» схему.

— Тебе очень повезло, что твои магические каналы не перегорели, иначе восстанавливался бы еще полгода. Ты легко отделался, — сказала тогда Рината.

Легко. Как же. А что было бы, нарисуй он на борту схему по-настоящему? Например, углем или чернилами. А если своей кровью, которая усиливает колдовство в разы? Его бы на месте молния пришибла?

Он уселся на скамейке перед одним из весел. В этот раз роль барабанщика досталась Ринате. Под ритмичные удары они уплывали, покачиваясь по волнам и кускам льда, вглубь моря, освещенные полной луной и звездами. Когда берег позади них превратился в точку, а потом и вовсе исчез из вида, они раскрыли парус и Тайлор магией раздул его, и корабль понесло в нужную им сторону.

— Отдыхайте перед боем, воины.

Ветер давался ему легче всего: достаточно было лишь направить уже имеющийся ветер над морем в парус.

Метель утихла.

Но это было лишь затишье перед бурей.

Глава 10

Из глубин

***

Их догнали через двадцать минут. Тайлору показалось, будто это был тот же корабль, что и в тот раз, но нет — этот отличался фигурой на носу. На том красовался морской змей, здесь — обнаженная девица с рыбьим хвостом, а-ля сказочная версия сирен.

Они приближались с потрясающей скоростью, будто бы это у них маг толкал судно вперед. Вместе с собой они принесли метель с ледяной крошкой, бьющей по лицу и царапающую кожу.

Мерикот поравнялся с кораблем Тайлора. Их судно было в полтора раза длиннее и шире, и самих солдат было около двух дюжин. Но у них не было магов.

Когда они стукнулись бортами, послышалось: «На абордаж!», тут же поставились доски, соединяющие оба судна. Один смельчак даже прыгнул с мачты, держась за веревку, впрочем, тут же был сбит стрелой в бок из лука Глеба.

Тайлор заранее обновил метки на сокрытие и теперь вновь зажег их, размывая их и так нечеткие во мгле очертания тел. Но в этот раз вместе со всеми пошел в бой.

Доска под ногами дрожала и заметно шаталась от ветра и не прекращающих движение двух кораблей. В лицо ветер кидал острый снег вперемешку с льдинками, царапая кожу. Тайлор неосознанно бросил взгляд вниз. Там волны перекатывались друг на друга, бились о борта, пенясь. Ему привиделись два темных вытянутых силуэта, промелькнувших в темной воде, словно две больших рыбины.

И он чуть не пропустил удар меча, промелькнувший прямо перед носом. Отбил щитом. Ударил в ответ. Мужчина в кожаной броне сделал шаг назад, уклоняясь. И Тайлор сделал подсечку ногой, солдат потерял равновесие и упал в воду с воплем. Краем глазом рыжий увидел, как вокруг всплывшего мужчины сомкнулись белые руки и утащили вниз, прежде чем встретился с еще одним солдатом.

Сбоку промелькнул силуэт — Кеган решил не идти по ненадежной поверхности, а просто перепрыгнул, сделал кувырок на вражеской палубе и ворвался прямо в толпу вооруженных солдат вихрем из меча, ног и кулаков, чтобы перерубить одному человеку руку, другого ранить в бок, а третьему и вовсе отрубить голову одним взмахом меча. Кеган и без всякой магии был профессионалом в сражении, а под сокрытием магии — машиной для убийства.

Солдаты Мерикота были вполне себе хорошими бойцами, но не ровня его отряду.

Позади слышались скорые шаги догоняющих их парней.

Удар по щиту с боку, чтобы увести его в сторону. Удар по открывшемуся месту. Уворот от следующего противника, мечущего ему в шею. Блок. Череда быстрых ударов по солдату, прикрывшимся мечом. Обманный финт в сторону, и меч очередного солдата вылетает из рук, в небе сверкнув от грянувшей молнии.

Метель забушевала в разы сильнее, корабли наплыли на огромную волну, доски попадали в воду. Палуба накренилась, ноги Тайлора сначала заскользили по пролитой крови, а потом и вовсе он упал на спину вместе с остальными воинами и покатился к краю. Сражаться было невозможно. Он успел зацепиться за какую-то веревку, прежде чем выпасть за борт. Перерезал сухожилия на руке солдата, хотевшего схватиться за эту же веревку. Тот так и не понял, что его порезало, и с удивленными большими глазами упал с корабля. Его крик заглушила метель, гром и вой других людей.

Корабль стал заваливаться вперед. Тайлору даже удалось подняться на ноги, добежать до двоих держащихся за мачту солдат и перерезать им глотки. Прежде, чем палуба вновь ушла у него из-под ног, он оглянулся: его парни делали то же самое что и он — пытались выжить и при возможности убить противников. Потерей не было. Пока что.

Их собственный корабль был уже в десятках метров от них. Оставшиеся на нем женщины и дети сняли парус, чтобы не порвался, и теперь сами пытались не упасть. Тайлор разглядел темную невысокую макушку, ауру, полную страха и одновременно решимости (как ей это удается?), и ему стало спокойнее.

Солдаты тем временем кончились. Неожиданно и резко. Морда столкнул последнего в море, где его схватили белесые руки. Теперь Тайлор детальнее смог разглядеть их длинные когти, перепонки и чешую. А через несколько секунд из воды выглянул обтянутый кожей, такой же белый, лоб с редкими седыми волосами, сквозь которых просвечивал скальп. Черные, без белка, глаза уставились прямо на него. А после женоподобное существо накрыл большой кусок льда, пряча такое уродство под собой.

Мерикот висел, пригвозденный копьем Остьена в грудь к двери в трюм. Сам владелец копья стоял в стороне, пропуская Тайлора к Мерикоту.

Море заметно успокоилось, но походка рыжего все равно была похожа на пьяного в стельку человека.

— А мы ведь могли договориться, — Тайлор навис над ним, — ты бы спокойно пропустил нас, и ничего бы этого не было.

— Не могли, — из рта Мерикота полилась темная, почти чернильная в ночной темноте кровь. Голос еле заметно дрожал, — нам не нужны в стране ублюдки, предавшие свою родину.

Глаза Тайлора сверкнули иссиня черной бездной, словно той, что была у них под ногами. И он заговорил жестким и утробным голосом, наблюдая с холодной жестокостью как меняется выражение лица Мерикота, как в его ауру проскальзывает нотка страха, заражая все его нутро Ужасом.

— Я никогда не предавал своей Родины.

И ударил, держа меч одной рукой, по его шее. Отрубленная голова взметнулась вверх, на добрую половину от высоты мачты и упала где-то за пределами судна. Сверкнула молния, означая поражение Морского Орла.

— Пора сваливать отсюда, — сказал он уже обычным голосом.

— Правда? А я хотел остаться подольше, поглазеть на этих тварей снизу, — с иронией отозвался Кеган.

К их радости парус на судне Мерикота был все еще цел, а у Тайлора оставалось немного магии в его каналах. Он направил воздух в сторону их корабля. В этот раз было гораздо сложнее — бушующий ветер так и норовил выскользнуть, не давая приручить себя.

Но вот они с трудом приблизились. Морда и Остьен держали его за плечи, не давая упасть. И когда корабли встали чуть более чем в пяти метрах друг от друга, магический резерв у Тайлора закончился.

— Все. Больше не смогу.

— Скиньте веревки! — закричал Глеб, перекрикивая шум вокруг.

Девочки отреагировали сразу. Надежно завязали вокруг перил бортов толстые веревки и скинули в море.

Морда прыгнул первым. Волны приблизили судна друг другу, сокращая расстояние, поэтому он почти допрыгнул, схватился за край бортиков и подтянулся.

За ним повторили и остальные.

Кеган не стал ждать и, разбежавшись, прыгнул вперед и с акробатической легкостью приземлился на ноги уже на палубе.

Последним был Тайлор. Расстояние к этому времени между кораблями увеличилось до метров семи, не меньше. Он также с разбегу кинулся вперед, нагруженный броней и мечом. До борта он уже и не надеялся долететь, но веревка была спасением для него. Схватился он за нее практически у самой кромки воды, ударясь об деревянную стенку плечом. Его тотчас накрыл волна, он покрепче сжал скользкую от воды веревку, закрывая голову от шальных кусков льда.

Затем пополз вверх, но тут его что-то ухватило за ногу. Он обернулся.

Черные без белков глаза смотрели на него. На этот раз тварь полностью выглянула из волны, открыв свое омерзительное лицо. Белое, как и все тело, с парой чешуек на худых скулах с торчащими костями черепа. Губ не было, лишь тонкая кожа с широкой, на пол черепа щелью. Острые когти сильнее впились в его ногу. Тварина подтянулась, щель на месте ее рта раскрылась, показывая ряд острейших зубов, которых было в раза два больше, чем у обычного человека.

Ее огромная челюсть сомкнулась на его голени быстрее, чем он мог что-либо сделать. Боли он не почувствовал — лишь резкий прилив сил, подбадриваемый страхом к неизвестному.

Он пнул ее по морде второй ногой со всех сил. Потом еще раз. И только на третий она отцепилась, с разочарованным воем уйдя под воду, оставив в ноге Тайлора подарочек.

Но он этого не заметил, полез вверх с рекордной скоростью, надеясь, что ее подружки не подтянуться к нему, занятые солдатами Мерикота.

Люди сверху потянули веревку вверх, упрощая ему дело. Когда его руки достигли краев борта, парни вытащили его на палубу. Он улегся прямо на полу, хватая ртом воздух и подставив лицо ветру со снегом. Нога кровоточила и боль начинала добираться до его нервов, но ему было уже до звезды.

— Тайлор! Твоя нога! — девичий голос.

— Тебя укусила одна из этих тварей? — это уже Марфа.

— Да! Я сама видела!

— Спокойно, они не ядовиты. Нужно просто перевязать рану, — и повысив голос, закричала, — Парни! Отвязывайте веревку от бортов, ищите любую другую и все, чем можно будет связать себя.

— Зачем? — Тайлор заставил себя сесть, пока женщина вместе с девочкой обрабатывают его рану.

— Эти твари владеют ментальной магией. Соблазняют моряков-мужчин и заставляют сброситься в море, в свои объятья. А там пожирают.

— Так кто это такие? — спросил Остьен, уже расплетая хитрый узел Марфы.

— Мемозины. Тайлор, ты знаешь заклинания, чтобы отсечь все звуки от нашей команды?

Рыжий посмотрел на Ринату. Та лишь покачала головой:

— Ментальная магия — самый сложный раздел магии. Неподготовленный маг скорее превратит разум в кашу, нежели сделает что-то полезное.

— Понятно, — кивнула она, — тогда вас нужно будет связать.

Буря, метель, кажется, даже ураган не хотели прекращаться, наоборот — усиливались с каждым стуком сердца Тайлора. А оно билось у него быстро.

Они привязали себя вокруг мачты, связав каждому руки и ноги отдельным полосками вырезанной ткани — импровизировали, как могли, — и обвились самыми толстыми веревками, что были, вокруг мачты.

Свободными остались лишь три девушки разных возрастов, даже Клинка завязали.

Не прошло и десяти минут, как мемозины поняли, что добавки больше не будет и принялись выманивать свой ужин или ранний завтрак, тут уже как посмотреть, из убежища.

Сначала Тайлор подумал, что ему кажется, но звук, поначалу слышимый на краю сознания, все увеличивался и увеличивался. Он чувствовал, будто бы какое-то насекомое залезает ему в ухо, скребется там своей сотней-другой ножек и наводит свои порядки, мешая его мысли друг с другом, скручивает их и подчиняет своей воле.

Тайлор стал различать, что это за звук. Пение. Тихое, мелодичное и без слов оно заглушало рокот грома и бушующие вокруг корабля волны.

Незнакомая мелодия все тянулась и тянулась, а рыжий меланхолично слушал ее, смотря куда-то в море.

А потом он увидел ее.

Гибкая девушка, столь изящная в каждом своем движении, сначала схватилась за бортики, а потом подтянулась легко наверх, словно снежинка. Такая же хрупкая и невинная. Улыбнулась ему, мягко и нежно, так, как на него не смотрела родная мать.

Светлая грудь, прикрытая вьющимися длинными волосами, поднималась в такт ее дыхания. Кудряшки падали на плоский животик, щекотя его. На бедрах было ничего.

Тайлор не мог оторвать от нее взгляда, все глядел, глядел. У него даже поднялся. Сколько у него не было женщины? Полгода? Какой ужас. Надо бы это исправить.

Он шагнул к красавице. Точнее, хотел шагнуть. Он запутался в веревках на своем теле. Черт побери! Откуда они взялись?!

Осознание пришло сразу же.

Марфа! Проклятая сука! Она солгала ему! Никаких мемозин не было и в помине! А связала она его, чтобы сдать Мерикоту, а самой остаться в Натлине. Ублюдошная предательница!

Кажется, он кричал. Может, только в мыслях проклинал ее.

Тайлор задергался в веревках, пытаясь выбраться любой ценой.

Меня не остановят какие-то тряпки! Я должен! Обязан вырваться!

Красавица, нет… сама богиня уселась на перила, согнув свои длинные ноги. Ее пухлые губы томно открывались и напевали мелодию. Она достала гребень из ракушки, перекинула волосы на одно плечо, открыв виду розовые набухшие соски, и стала расчесывать свои пряди.

Черт возьми! Да развяжите вы меня!

Кажется, он стал умолять. Даже заплакал от своей беспомощности.

Рядом кто-то тоже задергался.

Тайлор заставил себя перевести взгляд на соседа.

Остьен.

Воин дергался в веревках. Его шея была вытянута вперед, глаза жадно пожирали сидящую впереди девушку. Его девушку.

Приступ ревности охватил Тайлора. Как этот урод посмел посягать на его сокровище?! Это была его богиня и только его!

Правда ведь?

Он посмотрел обратно, надеясь на поддержку со стороны красавицы.

Красавицы не было. На перилах сидела худющая образина с клочками волос на скальпе

Тайлор моргнул.

И красавица вернулась обратно. Рыжий расплылся в довольной улыбке.

Ну конечно! Просто показалось!

А потом ему влепили пощечину. Перед глазами все расплылось, и он увидел перед собой Марину, свою погибшую жену.

Она была красива, как в день, когда они впервые встретились, и когда он видел ее в последний раз. Но красота ее была не в болезненной худобе или обнаженности, а в ее умных, расчетливых и добрых глазах. Как ей удается смотреть на него одновременно и обвиняюще и с такой заботой?

— Тайлор, — она заговорила, обхватив его лицо своими теплыми ладошками. Загородила собой беловолосую девушку, — очнись. Прошу тебя! — в ее серых глазах заблестели слезы, заставив его сердце заболеть в груди.

А потом растаяла также быстро, как и появилась.

Девушка на перилах больше не казалась ему красивой и тем более, богиней. Ее белые брови нахмурились, взгляд из-под черных густых ресниц ужалил.

А потом она приняла облик Марины. Теперь она сидела впереди, расчесывала свои русые локоны. Он смотрел на нее, но ничего не ощущал.

Она тепло ему улыбнулась.

Нет! Не тепло. Холодно!

И кожа ее была такой же.

Не согревающей. Отнимающая тепло.

Ее губы скривились, показывая клыки.

Тайлор зажмурился. Марины нет. Больше нет. Не она сейчас сидит перед ним. Марина мертва. Мертва!

— ТЫ мертва! — это он уже прокричал вслух.

Раскрыл глаза, приходя в свое сознание.

Мемозина сидела на перилах. Поняв, что ее разоблачили, ее уродливое лицо скукожилось, а затем, визжа, она поползла с неимоверной скоростью к нему.

А его руки все еще были связаны и слишком далеко от меча.

***

Фешта молча наблюдала, отойдя в сторону вместе с Марфой и Ринатой, как тварины запрыгнули на борт и сейчас сидели по краям, неотрывно смотря в глаза привязанных воинов.

Девочка хотела было достать каму и броситься на одну из них, но Марфа ее остановила.

— Спокойно. Мемозины не будут идти дальше. Они не заходят на людскую территорию.

Роза опустила оружие, но убирать не стала. Ринату рядом с ней било крупной дрожью, она не могла связать и двух слов.

А потом воины поддались чарам. Их лица, как одно, сначала приняло умиротворенное и блаженное выражение, потом, поняв, что они связаны, исказились от гнева. Они что-то кричали, проклиная Мерикота, Марфу, Ринату и незнакомых ей людей. Роза даже несколько раз услышала свое имя.

— Ты мертва! Мертва! — прокричал Тайлор, и его глаза удивленно расширились, когда он взглянул на существо по-новому.

Мемозина перед ним зарычала и, толкая себя вперед двумя руками и помогая рыбьим хвостом, поползла к нему. Вот она приблизилась к нему. Вот взмахнула когтистая лапа. И лишь чиркнула по веревкам, не нанеся никакого вреда.

Ее тело выгнулось дугой, она упала навзничь, перевернулась на спину. Закричала так, что у Розы заложило уши. Так и продолжала визжать и стенать, пока черная, как чернила, кровь не пошла пеной из ее рта и она не затихла в эпилептическом припадке.

У Тайлора аж лицо перекосило от отвращения, и, чуть погодя, до Фешты дошел смрад, исходящий от трупа мемозины. Тухлая рыба вперемешку с начавшими гнить водорослями и еще что-то кислое.

— Ну и вонища, — пробормотала Рината, и ее вырвало на палубу. К бортам она побоялась подходить.

Тайлор посмотрел на них вполне осмысленными глазами.

— Ты контролируешь себя? — спросила Марфа с подозрением.

Тот лишь озадаченно кивнул. Остальные воины тоже протрезвели от крика мемозины, теперь с тем же отвращением оглядывались на мемозин, не смевших перейти границу людской территории.

— Блять, и вот это я хотел трахнуть? — выдал Морда.

Веревка в том месте, по которому ударила когтями уже мертвая мемозина, лопнула. Мужчины от неожиданности попадали на колени, Бродд — неподвижным мешком.

Клинк поднялся мгновенно, посмотрел с улыбкой на тварину, манящую ее пальцем и понесся в ее сторону. Остьен, находящийся к нему ближе всех, схватил его за рукав.

— Стой, дурень!

Но тот с легкостью выскользнул.

Роза видела по его глазам, что он еще под действием магии мемозин, и сама кинулась за ним.

— Клинк! — крикнула она, но докричаться до его сознания было невозможно.

Он бежал на верную смерть, а она ничего не могла сделать. Клинк перепрыгнул через перила и полетел вниз головой. Розе пришлось упасть на живот и проехаться как пингвин по мокрой палубе, чтобы успеть схватить его за голень.

Не успела. Пальцы бестолково мазнули по его сапогу и его тело полетело вниз, где его поглотило ночное море.

Она в ужасе замерла, ее рука с растопыренными пальцами осталась вытянутой в сторону моря. Роза не кричала, не плакала — знала, что звать его уже бесполезно. Глаза ее не наполнились слезами, только в груди что-то больно екнуло.

А потом перед рядом с ней промелькнул силуэт. Вложил ей в ладонь конец веревки и исчез вслед за Клинком. Фешта увидела лишь рыжую макушку.

А потом веревка в ее руках натянулась, и она поняла, что сейчас сама упадет за борт.

Остьен появился сразу же. Выхватил веревку, обмотал ее вокруг своих рук и уперся ногами в перила. Подошли и другие воины, взялись за веревку, не давая ей выскользнуть.

***

В первые секунды во мраке ему ничего не было видно. Пузырьки вокруг, образовавшиеся после его падения, поднимаясь, защекотали ему кожу и нос. Тайлор, пока падал, успел образовать вокруг своей головы воздушный карман. Никудышная защита. Но хотя бы даст ему возможность дышать под водой.

Он чувствовал, что был не один. Рыжий вертелся в воде, неуклюже и медленно, и пытался угадать, с какой стороны нападет тварь, даже мечом размахивал.

А они кружили вокруг него, проворно и изящно, дразнили, касаясь то плеча, то ноги. Залезали под одежду своими ледяными руками и, хохоча, уворачивались от удара меча. Он слышал их смех сквозь толщу воды. Но убивать его не собирались, иначе он был бы уже разорван в клочья, едва попав в воду. Хотят поиграть с едой?

— То одолел нашу магию, человек, — перед ним, на расстоянии едва ли мизинца, возникло лицо Марины.

Точнее, нет. Не Марины. Мемозина лишь приняла ее облик, но в этот раз он остался в своем сознании.

— Кто вы? — спросил он, особо не надеясь на ответ.

И тут же хлестанул рукой по другой мемозине, укусившей его ухо. Та, звонко смеясь, отпрянула.

— Мы? Мы портовые шлюхи, которых моряки выбросили в море. Мы похищенные девушки, с которыми развлекались, а потом выкинули, как использованную вещь. Мы умершие в пути, но не похороненные должным образом, мы…

— Я понял.

Мемозина склонила голову, изучая его. Марина, когда была жива, делала точно также.

— Ты исключительный человек. Я давно не видела людей, способных не подчиняться нам, — она положила ему ладошку — теплую и мягкую, в точности как была у его жены. Он не стал убирать ее, — умный. И храбрый. Но с разбитым сердцем, — она коснулась места, где под кожей билось его сердце.

Она посмотрела на него своими глазами цвета теплого, как после костра, пепла.

— Оставайся с нами, воин. Мужчины тоже встречаются среди нас.

Он посмотрел в ее глаза.

И увидел там тьму.

— Нет.

Мемозина не обиделась, даже не разочаровалась. Лишь отплыла от него.

— Мы не будем убивать ни тебя, ни кого-либо из твоих людей. Сообщим о вас и другим племенам, они не задержат вас и не будут нападать. Этой ночью вы устроили нам настоящий пир, который мы не видели уже десять зим. Телами этих солдат мы сможем питаться еще столько же.

— Это… мило с вашей стороны.

— Но это не значит, что природа будет милосердна с вами.

Она махнула рукой и Клинк появился рядом с ним. Тайлор подхватил его за бок и ощутил, что мальчик дышит.

— Ты напоминаешь моего мужа. Он тоже был рыжим, — внезапно сказала мемозина в облике Марины, — мы путешествовали по миру в поисках лучшей жизни, когда на нас напали пираты. Его убили… а меня…

Ее лицо исказило гневом, но потом вновь стало прежним.

— …А я оказалась здесь.

Она подплыла к нему, пальчики коснулись его лица и, подавшись вперед, она чмокнула его в подбородок.

— Пусть удача будет на твоей стороне, рыжий.

Он лишь кивнул.

Мемозина слабо улыбнулась и, вильнув хвостом, ушла на глубину. Ее сестры уплыли вслед за ней.

А барьер, до этого разделяющий воду и сушу, исчез, и его с рывком потянули наверх.

***

Тайлор находился под водой более пяти минут. Ни один живой человек не может столько обходиться без воздуха. Так думала Роза.

— Тайлор — необычный человек. Он маг и научился управлять воздухом по книгам. Он дается ему легче всех остальных разделов магии. Перед падением он должен был создать вокруг себя резерв воздуха, — ответила Рината.

— А Клинк?

— Н-не знаю…

И вот веревка, до этого туго натянутая между водой и воинами, поддалась.

Они резко, словно бы что-то, что удерживало Тайлора там, резко пропало, вытащили его из воды, и Роза с облегчением увидела у него под левой рукой мальчика со светлыми волосами. Воины общими усилиями подняли их на борт. Тайлор перепрыгнул через перила и опустился на одно колен, бережно положив мальчика на палубу, которого, впрочем, тут же подхватила Фешта.

Губы Клинка побелели, тело бил озноб и изо рта плескалась вода.

Но он был жив.

Он жив!

— Ненадолго, если срочно не согреть его, — рядом возникла Марфа.

Она сказала это вслух?

— Фешта, тащи его в трюм. У меня там сумка со всеми лекарствами. Дай ему парочку и согрей его. Давай, как я тебя учила.

Фешта кивнула. Подхватила мальчика под руку и вбежала в трюм, пока взрослые остались наверху воевать с природой.

— Расскажешь, как ты уцелел от лап мемозин? — спросил его Морда с энтузиазмом.

— Расскажу, — не стал отнекиваться Тайлор, — обязательно. Но потом. Сейчас нам нужно бороться с природой.

Глава 11 Добрый старик

***

Старик Герыч был человеком добрым.

И сумки помогал дотащить, и бедняку подать медный, и девушке помочь с ее бедой.

Бедняжка рыдала навзрыд, когда он нашел ее в лесу недалеко от города. Сидела одна одинешенька под сосной на морозе.

Бедняжка!

Парень ее, видите ли, бросил. Красивый был, благородный. Подарки ей дорогие дарил, но вот беда: увела его другая баба. Блондинка длинноногая. Девушка как увидела их вдвоем в постели, сразу все поняла и убежала куда глаза глядят, а там и старика встретила.

Герыч спокойно выслушал ее, успокоил как мог. А потом пригласил к себе домой, потому как идти бедняжке было некуда — ее родной дом сгорел, и жила она у своего жениха.

Он ее накормил, спать уложил, так она и уснула.

Герыч был добрым человеком.

Но ведь она окоченела совсем, надо же согреть бедняжку!

Вот он ее и согрел. Приласкал.

Она почему-то кричала и пинала его, но это не волновало Герыча — мало ли, что ей, дурехе, в голову взбрело? Он же ей не желал ничего плохого.

Герыч же человек добрый.

На следующий день его почему-то схватила стража.

«Почему?» — кричал он, пока его тащили по улице. «Что я вам сделал, изверги?!»

Потом он увидел заплаканную девушку за одним из стражников. Его лицо тут же сделалось радостным, он понял, что вот оно, его спасение.

«Девочка! Душенька! Скажи этим негодяем, что я ничегошеньки дурного не делал! Это какая то ошибка!»

Девушка лишь отвернулась, закрывая вновь полившиеся слезы ладошками.

Герыч так и не понял, почему его посадили в камеру. И на первый месяц не понял, и на второй, и на четвертый…

А зимой ему удалось сбежать.

В кармане ему повезло сохранить напильничек, которым и пилил потихоньку решетку на окошке.

Три дня он скитался по городу, скрываясь от стражи, пока не нашел тихое местечко.

Трюм стоящего в порту корабля был идеальным укрытием. И закрытая от ветра и снега пространство и даже еда!

Еды было здесь много: на целую дюжину ртов, не меньше.

И он поначалу объедался этим сокровищем, потом решил чуть сбавить обороты.

Так он и жил припеваючи, но однажды сверху донеслись быстрые шаги и голоса людей, и он почувствовал, как корабль трогается с места.

Герыч затаился в углу трюма, в самом темном месте, за бочкой. Так и просидел большую часть ночи, слушая как усиливается метель, крики и ругань людей сверху, раскаты грома…

Вниз спустилась женщина в платке. Среднего роста, но какая стать! В ее выпрямленных плечах он почувствовал столько силы воли, сколько не чувствовал в тех стражах, избивавших его в камере.

Вот бы и ее согреть.

Она явно торопилась. Лишь положила что-то на пол и, не заметив его, быстрыми шагами поднялась по лестнице обратно наружу.

Старик Герыч внимательно оглядел оставленный ею мешок и его содержимое, и ему вдруг расхотелось ее согревать. Вместо этого захотелось вставить в нее что-нибудь острое и, желательно, в область сердца.

Ведьма! Проклятая ведьма!

А потом люк вновь открылся, Герыч вновь спрятался за бочкой. Вниз, кряхтя, спустилась маленькая фигурка, придерживающая мальчика.

Маленькая девочка!

***

Трюм был холодный, сырой, пропахший рыбой и ещё чем-то гнилым и несвежим. Фешта этот запах старалась игнорировать.

Она спустилась по лестнице, с трудом разбирая ступеньки в кромешной тьме. В потолке были небольшие щели, но из-за вновь усилившейся метели, свет практически не проникал внутрь. Роза ориентировалась только по осязанию.

Клинка она положила на лежанку у стены. Мальчик дрожал у нее на руках, пока она тащила его, перекинув его руку через плечо. Пару раз она едва ли не потеряла равновесие и не свалилась вместе с ним. Лодку беспрестанно мотало из стороны в сторону, из-за чего ей приходилось прикладывать в двое больше сил.

Она нащупала в другом конце трюма мешок Марфы, выудила из его бокового кармана полый стеклянный полукруг. Побарабанила по нему определенный ритм, которому ее научила Марфа, и внутри зажегся неподвижный огонек, который окрасил весь трюм в бледно-голубой цвет. Так рыться в сумке стало гораздо легче.

Та был открыта, содержимое валялось вокруг, перекатываясь туда-сюда по полу. Было похоже, будто Марфа неаккуратно кинула свою сумку и она раскрылась при падении, хотя это на целительницу не было похоже — к своей сумке с лекарствами она относилась как к родной дочери. Может быть, даже трепетнее.

(Позади послышалось еле заметное шарканье ног)

Роза села на корточки. Стала поочередно обследовать склянку одну за другой.

Не та, не та…

— А! Вот! — она подбросила в руках бутылочку с бледной мазью, и поднялась на ноги.

Развернулась, готовясь побежать к Клинку.

И врезалась в Глеба.

— Глеб! Что ты тут дела… — пошатнувшись и чуть не упав, она подняла голову и увидела лицо мужчины перед собой.

Телосложением он действительно напоминал Глеба — такой же долговязый, высокий и тощий. Но лицо было совершенно незнакомым.

Мужчина был уже в возрасте, если судить по морщинам, испещривших все его грязное, в бородавках, лицо и разбросанные в разные стороны клочки седых сальных волос на висках.

Она в ужасе замерла, глядя ему в глаза.

Вы когда-нибудь видели лосей? Розе как-то удалось увидеть одного из них, когда он выскочил перед их санями весной. Лось замер тогда, смотря на них. И девочка, как сейчас, встретилась с ним глазами.

Тупые, расширенные в целый круг, лишенные разума и всякого сознания, глаза пугали ее до дрожания коленок и стучания зубов. Никогда не можешь понять, что сейчас произойдет в его голове. Он сейчас прыгнет на тебя и растопчет копытами или просто убежит? В тот раз повезло: лось постоял, покумекал с минуту и ушел в лес. Может и сейчас повезет?

Он продолжал также безумно смотреть на нее. Глаза блестели в голубом свете.

Давно он тут? Сколько он тут простоял, вот так, за ней? Он был тут с самого начала, все это время?

Она сделала аккуратный шажок назад.

Старик понял, что его заметили, и расплылся в широкой, во все тридцать два гнилых, до черноты, зуба. С уголка губы потекла тонкая струйка слюны, капнувшей ему на грязный балахон.

— Де-е-евочка, — протянул он. Голос оказался таким же мерзким, как и его наружность.

Роза поняла, что не может пошевелиться, она оцепенела от ужаса, как это бывает, когда она засыпала в неудобном положении, открывала глаза и чувствовала, будто рядом кто-то есть, но не могла даже пальцем пошевелить, лишь наблюдала, как двигаются по комнате тени. Она почувствовала, как ее штаны, изрядно грязные и много раз заштопанные, намокают и резко теплеют.

— Замерзла? — спросил он, — ну, иди-и сюда-а. Старик Герыч согреет тебя.

Девочка не шевельнулась, когда он схватил ее за руку. Не пошевелились и когда он повалил ее на пол. Она вообще не двигалась, замерла, словно кролик, загнанный в угол перед лисицей, ожидая свою скорую гибель. А может, что-то и похуже.

— Н-не надо… — лишь выдавила она.

Бутылек с мазью выскользнул из ослабших пальцев. Откатился куда-то.

— Будет не больно, — сказал он и положил ей на плечо руку с грязными пожелтевшими ногтями.

— Помогите… — и повысила голос, — Помогите! ПОМОГИТЕ!!!

Но буря заглушала все ее крики и мольбы. Никто не услышал.

— Ну тише ты, тише… — его улыбка стала шире до невозможности.

А потом она вспомнила о каме у себя за поясом. Вспоминала о том, как ранила того мальчишку и солдата. И паралич медленно отпустил ее.

Она пнула старика по промежности — как раз туда, где его штаны уже стали ему тесны. Поднялась сначала на корточки, потом во весь свой маленький рост, выдрала отцовскую каму, оторвав заодно и пояс.

И занесла его над сложившимся в позу эмбриона стариком.

Он взмахнул рукой.

Всего один удар. Неосторожный, наотмашь, он даже не смотрел.

И кама улетела в другой конец трюма.

А старик со слезившимися покрасневшими глазами набросился на нее с новой силой, повалив на живот.

— Ах ты мелкая сучка!

«Ебанная стерва!» — послышался голос отца.

Конец. Теперь точно конец.

— Так просто ты уже не отделаешься, — он дыхнул ей в лицо тем самым гнилым и несвежим запахом, который она почувствовала при входе.

Его руки уже залезли ей под одежду, погладили ее кожу. Она почувствовала могильный холод между лопатками.

Она пиналась, пыталась укусить, но все без толку: что может сделать девятилетняя девочка высокому старику?

«А если на меня нападут? Как мне защищаться?» — спросила она у Тайлора когда-то.

«Придумаешь что-нибудь» — лишь бросил он.

Придумаешь что-нибудь…

Корабль вновь мотнуло в сторону, и бутылочка, которую она уронила, приветственно блеснула в свете магического светильника, как бы намекая.

Ее правая рука выскользнула из захвата старика, схватила склянку и с силой ударила ее об пол. Она разбилась вдребезги, осколки полетели в разные стороны, один из них оцарапал ее предплечье, пустив кровь. Старик отпустил ее, выставив перед собой руки, защищаясь от летящих стекляшек.

И она воспользовалась этим, перевернулась на спину.

И ударила оставшимся горлышком с острыми краями ему в руку.

Промахнулась.

Стекло соскользнуло, но она, вместо того, чтобы остановиться, продолжила движение.

И попала прямо ему в шею.

Старик все с теми же выпученными глазами уставился на нее. Не веря. Не осознавая.

Острый край вошел в шею достаточно глубоко, чтобы вызвать сильную потерю крови, но не достаточно, чтобы моментально убить.

Старик кинулся на нее, с кровью на губах. Навалился на нее всем телом, его пальцы сжались на ее шейке так сильно, что она подумала, что он сломает позвонки, пальцы впились до крови, царапая ее плоть.

— С собой тебя заберу. Поняла, дрянь малолетняя?!

Но она его не слышала, как не чувствовала и рук на своей шее. Все чувства будто бы поглотил туман, все вокруг расплылось.

Старик продолжал что-то кричать, кровь с его губ и шеи выливалась на ее тело и лицо.

Но она с широко раскрытыми глазами смотрела на его рану, на его выпученные глазные яблоки, на кровь из его рта.

Смотрела. И боялась. Но не могла остановиться смотреть.

В ушах оглушительно билось сердце, словно стук барабанов. Эта дробь накатывала на нее, ознаменовала начало нового периода ее жизни.

Она больше не будет прежней. Если раньше она и таила скромную надежду, что убьет Тайлора и вернется к мирной деревенской жизни, то теперь нет. Это конец. И начало, — вдруг осознала Роза… Нет. Фешта. Она теперь Фешта. Она и раньше уже начала замечать, что неосознанно называет этим мерзким именем, означавшем «муха», на языке, известном лишь Тайлору. Теперь же имечко ей подходило — она стала такой же мерзкой.

Его руки ослабли, голос затих, а красные, с лопнувшими капиллярами, глаза, закатились. Он упал на нее, придавив ее к полу.

Девочке пришлось приложить немало сил, чтобы выползти из-под него. В нос ударил резкий запах — после смерти его прямая кишка расслабилась и содержимое вышло наружу.

Фешта схватилась за живот. То ли от пережитого, то ли от вида и запаха мертвого старикана, то ли от всего вместе взятого, ее желудок не справился и ее вырвало.

Выпрямляясь, она отхаркнулась в последний раз и, еще раз неосознанно взглянув на тело, у нее перед глазами заплясали темные круги. Поняв, что сейчас она упадет в обморок, она заставила себя отойти, лишь бы, не дай Свет, свалиться на старика или в собственную блевотину. Девочка сделала пару шагов пьяной походкой и бревном упала в какие-то ящики, подняв над собой облако пыли.

«Марфа будет в ярости» — пронеслось в голове, перед тем, как она упала в обморок, который позднее перерос в сон.

***

Через пять часов, когда буря успокоилась, а на горизонте показались первые зачатки рассвета, воины, наконец, смогли позволить себе отдохнуть.

Первым в трюм вошел Морда. На его крики с благим матом прибежали и все остальные.

— Еб твою ж мать! Фешта! Че это за херня блять?! — самое безобидное, что он сказал.

Вошедшим предстала достаточно… М-м-м… интересная композиция.

В углу, на расстеленном покрывале лежал Клинк. Фешта неуклюже развалилась в другом конце помещения в каких-то ящиках и мусоре. А посередине разлегся плашмя вытянутый худощавый старик в кроваво-блевотной луже, которая вдобавок была размазана по всему полу — бездыханное тело старика, которого во время шторма мотало туда-сюда, послужило для этого кистью, которая размалевала большую часть поверхности.

— Ну и мерзость, — пробормотал Глеб, скривившись.

Рината пропихнулась через толпу вперед, выглянула из-за плеча Марфы и, ойкнув, ретировалась обратно.

Первым делом она подошла к Феште. Грудная клетка девочки вздымалась от ровного дыхания. Это хорошо. Пульс был в норме и особых повреждений на теле не было. Целительница вытерла ей рот тряпочкой, а Тайлор поднял девочку и положил рядом с Клинком.

— Откуда он тут взялся? — спросил Остьен.

— Наверное, пробрался сюда, чтобы перезимовать. А тут мы появились, — ответил Тайлор, поднимая каму девочки из угла.

Кеган был уже тут как тут. Присел перед трупом, как нахохлившаяся ворона, схватил труп за волосы, показывая шею.

— Очень интересно… — проговорил он, указывая пальцем на торчащее горлышко бутылька из его шеи, хохотнул, — а девчонка не из робких.

— Да уж, — Тайлор нахмурился, смотря на ранение, — Парни, найдите ведро и швабру, надо отмыть тут все. Остьен, хватай его за ноги. Я за плечи. Выкинем мерзавца за борт. Пусть мемозины налакомятся.

Марфа наклонилась перед Клинком. С девочкой все было в порядке, кроме раны на плече, она лишь провалилась в сон от переутомления. Поспит чуток и полегчает, но вот с мальчиком проблем было гораздо больше. У него началась лихорадка и горячка, не считая обморожения по всему телу. Покрасневший лоб блестел от пота, тело разгорячилось, а веки с ресницами были мокрыми.

Целительница собрала все содержимое своей сумки, отметив про себя, что согревающей мази не было — ее остатки расплескались по полу и смешались с кровью и прочими выделениями.

Когда она прикоснулась к нему, он что-то слабо простонал, и его слезившиеся глаза чуть приоткрылись и посмотрели на нее. Клинк попытался привстать на локтях, но Марфа легонько тюкнула его в лоб, укладывая обратно.

— Тише, тише, мальчик. Тебе сейчас нужен покой и сон.

— Фешта… она…

— С ней все в порядке, — целительница погладила его по мокрой от пота голове.

Удовлетворившись ответом, мальчик уснул.

Третьей проблемой и самой большой был Бродд. Молодого парня, несмотря на невидимость, ранили в бок, чудом не попав в сердце. А может, чудо было бы, если попали и избавили его от будущих мучений. Рана была неглубокая, в два ногтя всего. При обычных условиях Марфа бы на раз-два вылечила бойца, но сейчас они находились посреди моря в самый разгар зимы, еще и, судя по тому сытому бомжу и вскрытых ящиках их провизии, без пропитания. Поэтому Марфа сомневалась, что сможет помочь ему. Она вообще сомневалась, что кто-либо из них переживет это путешествие. Вернуться обратно в Натлин они не могли — Мерикот наверняка перед отплытием повесил за их головы награду. А их скромную компашку из рыжего мага и девушки, «ведьмы», оборотня и полукровки видело достаточно людей.

***

Следующая неделя, и все последующие превратились в сущий ад. Стояла середина зимы — самое безжалостное время года, а на севере — тем более. Температура иногда доходила до трех полных оленей. Такие условия сложно пережить на суше, а в море и вовсе невозможно. И они наверняка все погибли бы от банальной простуды, если бы не Тайлор. Поначалу маг-новичок гасил в них болезнь при первых признаках, потом медленно, но постепенно они перестали заболевать вовсе. Рината это объяснила тем, что после долгого лечения магией, их тела, поддерживаемые ею, выработали иммунитет к определенным болезням. Сам Тайлор не заболевал вовсе. Маги не могли заболеть, даже если их дар не раскрылся. То-то он никогда не чихал даже, когда по всему городу бродила очередная болячка, и все вокруг с ног валились. Правда, он бы с радостью обменял свой магический дар… нет. Даром это сложно было назвать… Свое магическое проклятие на то, чтобы заболевать и лечиться как нормальный человек.

Но после всплыла другая проблема. Еда. Тот старик, которого прикончила Фешта, судя по всему, пробыл на лодке не меньше двух месяцев и успел в одиночку истребить две трети всех их припасов.

Тайлор мог сколько угодно проклинать себя за опрометчивость. Он же хотел поставить охрану! Нанять солдат для слежки за кораблем. Но нет. Подумал, что это будет слишком подозрительно. И, честно сказать, решил сэкономить — денег у него оставалось не так много. Сэкономил!

Но решение нашлось. Хоть и недостаточно привлекательное, но все же. В трюме завалялась хорошо сохранившаяся рыболовная сеть, которую он прикрепил к бортикам так, чтобы при движении корабля она раскрывалась и в нее попадали рыбешки. А вечером он поднимал ее и нес вниз так называемый улов. Зимой вся рыба предпочитает уходить на дно, на поверхности остаются лишь немного трески и летучих рыб. Ну и мемозины, естественно. Поэтому весь день он сидел на корме, контролировал ход корабля посредством магии воздуха, направленной в парус. Старался, как мог, оплывать особенно большие льдины, а когда магии не хватало, чтобы набрать достаточную скорость, звал наверх парней, и вместе работали веслами. Но очень недолго — иммунитет от горячки и чахотки уже сформировался, но обморожение никто не отменял.

Большую часть времени он проводил в одиночестве на палубе: непрерывно толкал судно магией, Рината часто удивлялась его выносливости и уточняла, точно ли они занимается магией первые полгода, потому как, судя по ее словам и книгам, такие расширенные магические каналы, сохраняющие в себе столько энергии, появляются только посредством нескольких лет тяжких тренировок. Также ее подивил рассказ о магическом льде, который он использовал на Пименьева и его людей. Об этом виде магии не говорится ни в одной прочитанной ею книге. Тайлор лишь пожал плечами:

— В четырех книгах невозможно уместить абсолютно все знания о магии. Может быть, эта серия книг незаканчивается на третьем томе? Может быть, есть и четвертый и пятый и так далее?

Рината тогда смутилась. Она всегда так делала, когда ей задавали вопросы, на которые она не могла ответить.

— Не знаю…

В дневное время суток — если их так можно было назвать, потому как день сократился до часов пяти, все остальное время занимали сумерки и темень — в ночное, когда даже он начинал замерзать, спускался в трюм поесть вместе со всеми скромной рыбной похлебки.

На вопросительный взгляд Фешты, увидевшей его гримасу отвращения, ответил:

— Ненавижу рыбу. Мой старый учитель, Рикард, только ею и питался. И меня заставлял вплоть до юношества, пока я не научился добывать еду самостоятельно. Переел в детстве я ее, в общем. Сейчас невыносимо.

Она лишь посмотрела на него своими глубокими серыми глазами, за радужкой которых вновь зашевелились шестеренки хитроумного механизма, и она кивнула, скорее своим мыслям, нежели ему.

Пару раз он видел мемозин. Они выплывали из воды, хватались за бортики корабля своими острыми когтями, поднимались наверх.

Вот идешь ты как ни в чем не бывало проверять сети, наклоняешься за перила, ожидая увидеть синее море с белыми островками льдин и серую сетчатку где-то на глубине, а вместо этого видишь эту страхолюдину всего в десяти сантиметрах от своего лица.

Он бы поседел. Нет, умер бы на месте от сердечного приступа. Но его поддерживала магия, не давая окочуриться раньше времени. Правда, в сердце все равно что-то больно екнуло.

Тварина засела в засаде, зацепившись за край палубы так, чтобы ее, висящую, не было видно, пока не наклонишься вниз. Затем, исполнив свою гадкую прихоть, она подтянулась вверх одним ловким движением и уселась на перила, сложив разлепившиеся из рыбьего хвоста ножки.

Теперь перед Тайлором, отпрыгнувшем назад, подскользнувшемся на льду на палубе и упавшем на спину, сидела черноволосая красавица со смуглой кожей и расчесывала свои шикарные локоны.

Она смерила его презрительным взглядом сверху вниз, цокнула, дернув вверх свои подбородком.

— И что госпожа Малания нашла в тебе такого, чтобы приказать Мне и моим сестрам не трогать твое суденышко?

— Что ты тогда здесь делаешь, если вам запрещено нападать на нас? — резко спросил в ответ Тайлор, поднимаясь.

— Мальчик, я старше тебя в шесть раз, прояви хоть каплю уважени… — ее рука остановилась с гребнем в волосах. Глаза надменно сверкнули во тьме.

— Да мне насрать сколько тебе там лет, старуха. Проваливай с моего корабля, — раздраженно перебил он ее и махнул рукой в сторону моря.

Ее носик сморщился, отчего уголок ее верхней губы дернулся вверх, брови свелись к переносице. Всего на секунду у нее на лице скользнула эта гримаса ярости, стянув всю ее кожу и покрывшись старческими морщинами, выдающими не одну сотню лет ее жизни, но потом ее личико вновь расслабилось, сделавшись по-прежнему молодым. Она отвернулась к небу, подставляя свой профиль к лунному свету.

— Если не мы, так море и буря с вами справятся, — она скосила глазки на него, уголки рта растянулись почти до ушей, — и тогда мы с лихвой отведаем ваши окоченевшие трупы.

И, откинув голову назад, упала за борт, лишь ее гладкие икры ног блеснули в свете вновь зажегшегося факела. Весь огонь тух при их появлении, только другие источники света, как, например, светильник Марфы, оставались рабочими. Но он оставался в трюме, куда Тайлор спустился после того, как выудил из сети парочку захудалых рыбешек.

***

Фешта как раз доела, точнее допила свою порцию похлебки с редкими кусочками рыбы и ломоть затвердевшего хлеба. Глеб перед тем, как попробовал его на зуб, постучал по деревянному полу. Сложилось впечатление, будто он бьет деревяшку о деревяшку.

— Не густо, — прокомментировал он.

— Бывало и хуже, — подбодрил Морда.

В молчании они поглощали свою еду. Восемь сгорбленных фигур вокруг голубого светильника и котла, притащенного сверху. Похлебку приготовила сегодня Марфа на свежем воздухе, потому что день выдался спокойным и солнечным. Бродд и Клинк лежали на расстеленных покрывалах, не в состоянии сесть. Фешта подошла к мальчику со второй миской и принялась кормить его ложечкой, что и делала всю последнюю неделю. Он был слишком слаб от обморожений, покрывавших все его тело и от остатка болезни, которого не мог убрать даже Тайлор. Мальчик привстал на локтях. Его кожа все еще была болезненно-бледной, даже белее, чем его светлые волосы.

Тайлор кашлянул, прочищая горло.

— Марфа, расскажешь нам поподробнее про мемозин?

Она кивнула, откладывая пустую миску в сторону, и начала свой рассказ.

— Первые упоминания об мемозинах датируются в восьмом веке, то есть более шестьсот лет тому назад. Может быть, их обнаружили много раньше, не суть. Моряк — и без того рискованная профессия, а с подобными тварями и вовсе смертельно опасная, поэтому люди старались не заходить глубоко в северные моря, в которых они обитали, пока король Аргон, да-да тот самый, издавший указ по отлову всех магов три сотни лет назад, не заключил с ними договор, в котором говорилось, что отныне лето — время властвования людей в море, а зима — мемозин.

Она глотнула чаю Остьена.

— Это с исторической точки зрения, а если смотреть с анатомической и магической, то мемозины — это бывшие люди, по несчастью оказавшиеся в плохой компании и сброшенные в море. Среди них чаще всего девушки, но встречаются и юноши. Их настоящий облик изуродовала жизнь под толщами ледяной воды, превратив в полу-рыбу полу-человека, но у них появилась возможность дышать под водой и плавать подобно рыбе. Никому неизвестно откуда они научились ментальной магии и откуда у них вообще появился хоть ограниченный, но все же дар. Ведь сброшенные в море, как правило, не были магами. Кто-то склоняется к теории об подводном боге, приютившем скорбящие души и подарившем им шанс отомстить. Кто-то к тому, что море — само по себе таинственное место, в котором что только не может произойти. Верхушка Авглора считает, что это все проделки темных сил: бесов, чертей, ведьм, естественно, магов и прочей нечисти. При использовании своих чар, их ипостась меняется, превращаясь в ту, какую они только пожелают. И они подчиняют себе сознание мужчин, заставляя их спрыгнуть в воду.

— А на Кегана магия не действовала, — встряла Фешта, — Я видела. Он в сознании все время был.

— Я просто сразу понял, что это мемозины и не поддался их чарам, — буркнул он.

— Ему просто красотки не понравились, — шепнул Глеб Морде, но слишком громко, за что сразу получил миской в лоб, — Ай блять!

— Да помолчи ты, — с усмешкой сказал Кеган, но в его глазах Фешта увидела что-то больное, словно старую занозу.

Фешта еле сдержала усмешку.

— Кидаться то зачем? Мог просто сказа…

— Э-Кхем! — громко кашлянула нахмурившая свои тонкие брови Марфа и, дождавшись пока все умолкнут, продолжила, — территорию людей, будь то суша или корабль они пересечь не могут, как и всякая другая нечисть, поэтому им и приходиться так хитро выкручиваться. На их пальцах, соединенных перепонками растут крючкообразные когти, благодаря которым они так легко поднимаются на борт по стенам корабля, более того, они способны рассечь человеческую плоть до костей. А еще с их клыков сочится парализующий яд. Поэтому у человека, оказавшемся в воде, нет шансов.

— Конечно, если он не маг, — Кеган многозначительно посмотрел на Тайлора, — как ты выбрался оттуда живым?

Восемь пар глаз сомкнулись на рыжем, даже Клинк, уже доевший свою порцию и теперь лежащий на спине, скосил глаза. Бродд не пошевелился. Его грудь даже не вздымалась.

— У меня тоже не было ни шанса. Попав в воду, я был в полной их власти, даже магия не спасла бы. Кстати! Очень повезло, что я раньше не додумался использовать магию, чтобы развязать себя.

— На то и есть чары мемозин. Они убивают все самосознание, оставляют лишь крупицу жажды, ярости и похоти, если она есть, — сказала Марфа.

Фешта неосознанно взглянула на Кегана и встретилась с ним взглядами. И поспешно отвернулась от него, не желая смотреть в пронизывающие насквозь холодной яростью глаза, но еще долго чувствовала их на себе.

— Да, — продолжил Тайлор, — попав к ним, со мной заговорила мемозина по имени Малания. Она назвала меня особенным и сказала, что давно не встречала людей, способных одолеть их магию.

— Может, это из-за магического дара? Некоторые маги способны накладывать на себя заклинания для защиты от ментального воздействия. А ты мог рефлекторно закрыться, — проговорила Рината.

— Может быть, — пожал плечами он.

— Тебе никто не привиделся? — спросила Марфа.

— Да. Привиделась, — коротко ответил он, а потом добавил, когда Фешта подумала, что он больше ничего не скажет, — моя покойная супруга. Она загородила собой мемозину и приказала очнуться. И я очнулся.

— Понятно, — кивнула Марфа, словно подтверждая свою догадку.

— Также эта Малания пообещала, что больше мемозины трогать наш корабль не будут и… — он коснулся своего подбородка кончиками пальцев. Фешта уже не раз замечала у него этот жест, когда рыжий смотрел на море, — и отпустила.

— И вправду. Я мемозин видел лишь издали. Они больше не приближались, — сказал Остьен, — это все?

— Да.

Девочка отвернулась от рыжего, посмотрела на Клинка. Тот уже закрыл глаза и спокойно дышал, иногда вздрагивая время от времени во сне.

Давно он уснул?

Фешта не знала, лишь натянула оленью шкуру ему до самого подбородка, отчего мальчик что-то просипел. Она подняла голову посмотреть на Бродда. Тот все также неподвижно лежал, отвернувшись к стене. Голубой свет мерцал, играясь красками, на его спине.

Она подошла к нему, села на корточки и приложила к его шее два пальца. Это действие она не раз видела у Марфы, и нужен он был, судя по всему, чтобы определить жив ли человек или нет. Как ей потом объяснила Рината, нужно найти вену на шее у человек и проверить, есть ли пульсация или нет.

Впрочем, сейчас это не было необходимо — она уже на подходе увидела насколько синее было его лицо и его остекленевшие глаза, уставившиеся перед собой. Но ей нужно убедиться.

Пульса не было.

Он мертв

— Бродд мертв, — произнесла она без интонации.

***

Бродда решили пустить вплавь по одной из лодок, прикрепленных к бортам корабля, а затем поджечь выпущенной Тайлором, как командиром, стрелой с горящим наконечником.

Никто из воинов не оплакивал его — как не оплакивали и прошлые потери. Лишь Рината тихо всхлипнула и утерла рукавом скромную слезу.

Фешта никогда не забудет ошеломление и шок на лицах людей, когда она сообщила им о смерти парня. Только Марфа не выглядела удивленной, она огорченно нахмурилась и отвернулась, будто бы знала, что он умрет, но продолжала надеяться на лучшее.

Они молча стояли и наблюдали за догорающей лодкой. День был серым, небо заполонили облака, с которых скромно падали снежинки. Девять неподвижных фигур смотрели в одну и ту же сторону. Даже Клинк не послушал наказаний Марфы и выбрался наружу, укутавшись в шкуру.

— Родился в море и умер в море, — разрушил тишину Морда.

— Чего? — спросил Глеб.

— Он рассказывал, что мать родила его в гавани Меда на западе Авглора.

От лодки остались лишь сгоревшие угли, которые медленно погрузились под воду. Они простояли еще минут пять, прежде чем целительница шепнула:

— Иди внутрь, мальчик. Иначе опять себе обморожение схлопочешь.

Не возражая, Клинк поплелся к лестнице в трюм, а Фешта за ним. Остальные взрослые продолжили стоять наверху.

Девочке было дурно на душе, ей, как никогда, захотелось дать воле слезам, но она себе не позволила этого.

Клинк улегся на свое место, а девочка присела, подперев спиной стенку.

— Кто ты для Тайлора? — спросила она немного погодя, — Почему он спрыгнул в море вслед за тобой?

— Я — никто для него, — ответил он коротко.

Фешта хотела задать наводящий вопрос, но мальчик уже опередил ее.

— Но мой отец прослужил ему верой и правдой больше десяти лет.

Он помолчал. Его кадык дернулся, когда он сглотнул. Заговорив, его голос слегка дрогнул.

— А потом умер, защищая во дворце столицы.

— Во дворце? Что кучка разбойников там забыла?

— Разбойников?! — он аж сел на полу, его глаза зажглись гневным золотом и уставились на нее, — Ты за кого нас принимаешь, девка?!

Девочка опешила. Если не разбойники, то кто они?

— Я… — она попыталась подобрать слова в свое оправдание но ничего не нашла. Опустила взгляд вниз, — извини… Мне и самой стоило догадаться…

Клинк успокоился. Его глаза вновь потемнели до карего с редкими янтарными прожилками. Но он так и остался сидеть напротив девочки.

— Мы не разбойники, — сказал он, смотря в доски на полу, — мы солдаты Авглора, а Тайлор — подполковник. Бывший подполковник.

— Бывший? Что случилось? И почему рыцари Севера гнались за вами? Что вы натворили такого?

— Мы ничего не делали, — проговорил он и его глаза тлели потухшим солнцем, — абсолютно ничего. Мы сидели за общим столом, праздновали какой-то там очередной столичный праздник, пили, ели, танцевали. Меня тогда отец с собой взял, потому что я уже достаточно взрослый.

А потом Тайлор наклонился за упавшей ложкой, и из его пальцев высыпались ледяные искры, обдав собой сидящую рядом даму, — Клинк чуть помолчал, — ох-х… сколько же крика тогда поднялось! «Маг! Маг в замке!», — мальчик сымитировал женский визг, — Король поднялся и прогудел что-то вроде «Схватить колдуна!». Ну я особо не расслышал. Воины, бывшие подчиненные Тайлора, его верные соратники, уже пытались его убить. Сволочи лицемерные… Всего минуту назад распивали с ним вино…

Его лицо исказилось от гнева, глаза вновь загорелись.

— Мой отец ближе всех к Тайлору оказался. Они спина к спине бились, пока… отца… не…

Теперь нос Клинка покраснел. Он был повернут спиной к светильнику, но она все равно видела, что в глазах у него заблестело. Он подавил всхлип. Фешта осторожно положила руку ему на плечо. Мальчик вздрогнул, вытер лицо об рукава.

— В общем, кровавая тогда ночка вышла. На сторону Тайлора перешло около шестидесяти человек. Сорок покинуло замок. Тридцать — столицу.

— Так много людей?

— Да. Выбора у нас особо не было: либо пытаешься вместе со всеми убить его, либо тебя обвиняют в сотрудничестве с колдуном, что означает скорую виселицу. Неизвестно же, когда он начал магичить. Нейтрального выбора не дано, в стороне стоять нельзя было.

Он резко замолчал, и наступило молчание.

У Фешты в голове все перевернулась. Она так долго думала, что эти люди вокруг нее — не более чем какие-то бандюганы с большой дороги, а Тайлор — их атаман. Но теперь все странности получали объяснение.

— Твой отец правда хотел откупиться долгов и выдать тебя замуж? — неожиданно спросил он.

Фешта замерла.

Что ответить? Что она должна ответить ему?

Опять солгать? Или все же сказать правду?

Но правда сейчас для нее означает смерть. И если она скажет, то преданный Тайлору Клинк скорее сам убьет ее.

Но она не могла врать ему. Она устала нести в себе столько лжи и недосказанности. Она должна была кому-нибудь выговориться.

И почувствовала, что сейчас расскажет ему все.

— Он убил мою мать.

Проговорила она и только потом осознала смысл сказанного.

Он. Убил. Ее. Мать.

Что?

Нет.

Этого не может быть. Не может…

Удар.

Удар.

Удар.

Темно-бордовые занавески.

Женский крик.

Осколок бутылки вина у ее ног.

И тут она вспомнила все, что ее подсознание пыталось скрыть от нее, и слова потекли из нее, словно вода из прорванной плотины.

— Мне было пять или шесть лет. Папа тогда вернулся домой пьяным с бутылкой вина и очень-очень злым. Я тогда была на кухне вместе с мамой, мы готовили ужин. Когда дверь открылась, и мы увидели его пьяным, она велела мне спрятаться под стол. Он как всегда начал приставать к ней, но после ее замечания про его перегар, ударил ее. Проорал что-то про неготовый ужин. Папа часто ее бил. И меня. Но в тот день он разозлился не на шутку. Он взял бутылку вина. Ударил по ее голове.

«Ебанная стерва!»

— Потом еще раз. И еще раз, — Фешта говорила без остановки, не деля предложения паузами. Говорила, и голос ее дрожал, словно натянутая струна. В голове эхом стоял крик матери, — А потом бутылка разбилась. И мама утихла. И больше не вставала.

— О боже… — проговорил Клинк.

Девочка не ответила. Мысленно она вновь очутилась на кухне с окнами, занавешенными темно-бордовыми занавесками… Нет, они не были черно-бордовыми.

Они были белоснежными, — с ужасом осознала Фешта, — это брызнувшая кровь сделала их такими. Прямо под цвет ее и мамин волос.

Перед глазами возник осколок стекла. Будь нынешняя она сейчас на месте той пятилетней девочки, то схватила бы эту стекляшку и ударила ею по ноге отца.

Но помогло ли бы это?

— Если он ее так часто бил, то почему не сбежала от него вместе с тобой?

— Все деньги и имущество были на счету у отца, родственников у нее не было. Нам некуда было бежать.

Они чуть помолчали. У девочки, обхватившей коленки, в голове звенела пустота и переизбыток воспоминаний одновременно, мальчик откинулся назад, прижавшись спиной к стене.

— А твоя мама любила тебя? — спросил он.

— Угу.

— А моя бросила отца, оставив его с пятимесячным ребенком на руках… она тоже, как папа и я, была волчицей.

Но Фешта его уже не слышала. Все ее мысли были поглощены светлыми занавесками и осколком бутылки у ее ног.

— А что происходило потом? Потом, когда вы сбежали из столицы?

— Ничего… почти ничего. В конце лета мы оттуда сбежали, а в начале осени оказались в местности, где не было ни дичи, ни любого другого пропитания. И мы… нам пришлось… — слова, выходившие со скрипом, застревали в его горе.

Он повернулся к ней. Его глаза вновь светились золотом.

— Фешта. У меня почему-то стойкое ощущение, будто я не должен об этом говорить тебе, но… Но и в тоже время хочу тебе рассказать.

Она замерла, осознавая, что он собирается ей сказать.

— Мы… мы ограбили и полностью вырезали всю деревушку рядом с Агранском. Не сделай мы этого, мы бы умерли от голода. И не убей мы их — обрекли бы на голодную и мучительную смерть зимой, — он ссутулился, спрятал лицо в ладонях, — мне до сих пор снятся кошмары с криками жителей. Это было настоящее мародерство, мы никого не оставили в живых. Я… мне пришлось… убить… своими руками…

Больше он ничего не сказал. Его плечи задрожали, он прижал к себе колени.

Фешта слушала его тихие всхлипы, но не слышала. Ее сухие глаза устремились в пустоту перед собой.

***

Все из отряда вернулись в трюм через четверть часа. Возобновились разговоры. Они были редки и коротки, но все равно действовали на Фешту, словно жужжание мух над ухом. Она решила подняться наверх.

Дневная белизна ослепила ее после темноты трюма. Проморгавшись, она сделала шаг вперед и остановилась.

Он сидел на передней скамье для гребцов, поставив локти на ноги и смотря вверх, на парус. Тот развевался независимо от ветра и толкал корабль в нужную им сторону. Рыжие отросшие волосы мага, уже падающие ему на плечи, развевались от легкого бриза. Снежинки, коснувшиеся до него, тут же таяли.

Фешта замерла в трех рядах от него.

Тайлор никак не показал, что заметил ее, но она почувствовала, как он сконцентрировал внимание на месте, где она стояла.

Всегда следит за своей спиной. Ей тоже не хватало привить себе эту привычку.

Он заговорил первым.

— По-моему, ты передумала меня убивать, — произнес он задумчиво, не оборачиваясь.

Передумала?

Простила?

Ее отец хоть и был чудовищем, но он все равно был ее отцом. Ее родней. Ее кровью. Он был, тем, кому она обязана за свое появление на свет. И она имела полное моральное право на месть за его убийство. В конце концов, перед смертью он пытался ее защитить, спрятать в погребе. Он ведь мог просто сбежать в лес, не предупредив ее. А так он, считай, заслонил ее собой.

Тайлор же…

Тайлор спрыгнул в воду на верную смерть за чужим ребенком.

«Я — никто для него».

Сделал бы тоже самое ее отец для чьего-то ребенка?

Для нее?

Она не знала.

Эти люди не были разбойниками и мародерами. Они были солдатами королевства, хоть и бывшие. И разграбили они ее деревню не из прихоти, а потому что у них не было выбора.

Оправдывает ли это их?

Они убили всех.

Она не знала.

Девочка поняла, что больше не ощущает эту жгучую ярость внутри и желание прикончить его. Только опустошение.

Простила его?

Или это говорит страх в ней?

Ведь тогда, на берегу у нее была возможность, которой она так и не воспользовалась.

Но она испугалась.

Испугалась ли?

В голове все моральные принципы, до этого стоявшие нерушимой крепостью поплыли, словно таявший весной снег. Она уже не могла понять что нормально, а что нет.

Выживает сильнейший.

Она уже убила человека сама. Он напал на нее первым.

Но оправдывает ли это ее?

Он не хотел ее убивать, лишь…

Она передернула плечами.

Что за чушь?!

Он хотел изнасиловать ее, и у нее были все основания для самообороны.

Девочка резко очнулась от дурных мыслей и поняла, что Тайлор обернулся на нее и удивленно смотрит.

— Э-э-эй. Фешта? Ты тут?

Видимо, она слишком долго молчала.

— Ты убил моего отца, — сказала она так, чтобы люди в трюме их не услышали.

— Убил, — кивнул он.

— Ты знаешь, что я рано или поздно отомщу.

— Не отомстишь, — сказал он ровно.

Вот тут она разозлилась на него, приняв его слова за вызов.

Это насмешка? Он думает, что у нее кишка тонка? Что она слишком труслива? Что…

— Ты ненавидела его слишком сильно.

Ярость пропала также быстро, как и появилась, оставив после себя выжженную пустоту. Ее руки плетьми повисли вдоль ее тела. Голова вдруг стала невыносимо тяжелой.

— У тебя были синяки по всему телу от побоев, да и вообще выглядела ты нездорово как физически, так и психически. Но что меня еще больше удивило, так это облегчение и усладу в твоих глазах и короткую усмешку, когда ты взглянула на его труп. Я думал, мне показалось, но сейчас я смотрю на тебя и понимаю, что это было не просто так.

Облегчение? Она не помнила, чтобы почувствовала что-то подобное…

Или все-таки да?

— Да и не выглядел он как деревенщина, хоть и старательно пытался это скрыть под крестьянскими тряпками, — он хмыкнул, — технику фехтования школу имени Омакова я узнаю из тысячи. Небось, натворил что-то, из-за чего ему срочно пришлось скрыться в глубине страны. Верно ведь?

Фешта не знала, что ответить.

Он прочитал ее, словно открытую книгу.

Пальцы нервно теребили края курточки. Ей вдруг стало стыдно, будто бы ее поймали за кражей пряников.

Она взглянула в его лицо. Такое спокойное и умиротворенное. Будто бы они — знатные господа, живущие на какой-нибудь вилле у моря, обсуждали какую-нибудь книжку. «Я не враг тебе» — говорили его синие глаза.

— Ты убил деревенских. Всех. Хоть и не своими руками, но ты приказал своим воинам это сделать.

— Да, и я готов понести ответственность за все их и свои действия.

— Мне придется убить тебя, несмотря на то, что ты не раз спасал меня.

Девочка ожидала увидеть в его глазах насмешку или вызов, но вместо этого Тайлор помрачнел, на его лицо словно надвинулась глубокая темная тень.

— Да. Рано или поздно ты должна меня убить, чтобы я расплатился за все грехи. Только… — и тут Фешта впервые увидела в его глазах гнев. Затаенный. Накапливающийся. Словно притаившийся зверь, — Только позволь мне вернуть должок кое-кому в Авглоре.

— На это уйдет слишком много времени.

— Если убьешь меня, то все эти смерти будут напрасны. Мы ведь убили их, чтобы самим выжить, — и, видя, как хмуриться Фешта, добавил, — Да, я трус и ставлю свою жизнь выше других, но цель оправдывает средства, поверь.

Девочка с минуту молчала, исподлобья глядя на него, но потом ее взгляд смягчился.

— Понятия не имею, какие у тебя там цели, умершие не простят мне, если я тебя отпущу. Но и просто так дать им умереть я не могу. Поэтому я дам тебе время, но до тех пор я буду находиться рядом и работать на тебя, а ты гарантируешь мне безопасность и защиту.

Тайлор улыбнулся, отчего у него под глазами появились едва заметные морщины.

— Что-ж. Тогда приветствую на борту нового воина, — объявил он внезапно торжественным тоном, — Розалинда… Прости, как твоя фамилия?

— Фешта. Просто Фешта.

Его губы расплылись в еще более широкой улыбке. В глазах появилась такая теплота, которую она ни разу не видела в глазах своего отца.

Если бы не Тайлор, то убила бы она сама отца, повзрослев?

— Чем это вы тут занимаетесь? — из трюма поднялась Марфа, заинтересованно глядя на них.

— Обсуждаем погоду, — с некой ленцой отозвался Тайлор, нарочито зевнув.

Погода действительно улучшилась. Снег прекратил падать, покрывало облаков над их головами затрещало по швам и из образовавшихся щелей с наклоном появились солнечные лучи, ударяющие в море.

Один из лучей мазнул по их кораблю, обдав хоть и не греющим, но все-таки Светом. Щеку Фешты коснулся южный ветерок. Она подняла голову, подставляя лицо под солнце.

Краем глаза она заметила, как Марфа, вставшая рядом с ней, разматывает платок, который она непрерывно носила на голове. Лазурная ткань с шорохом скатилась ей на плечи, открыв полностью лысый череп. На разных участках виднелись старые розово-белые шрамы от порезов и ожогов. На затылке была огромная татуировка в виде двух месяцев, соединенных «спинами» друг к другу. В этой области было больше всего шрамов и будто бы кожа была срезана. Видимо, кто-то пытался вырезать участок кожи с этим рисунком, но краска словно впиталась в плоть до костей.

Заметив, ее заинтересованный взгляд, Марфа с горькой усмешкой проговорила:

— Выглядит ужасно, не так ли?

— Кто это сделал с вами? — спросила в ответ девочка.

— Плохие люди. Очень плохи люди из Пирении, моей родной страны.

— Вы — рабыня? — осторожно поинтересовалась Фешта. Она знала, что может обидеть целительницу подобными вопросами, но ведь интересно же!

— Бывшая, — не стала она отрицать, — меня продали в двенадцать лет одному зажравшемуся чиновнику. И тут же сыграли свадьбу, — ее губы растянулись в волчий оскал, а взгляд стал острыми, словно скальпель, — я откусила ему член в первую же брачную ночь.

— У-у-у… — болезненно протянул Тайлор, будто бы прочувствовав на себе боль.

— Что-то сегодня прям день откровений, — шокировано произнесла Фешта, отворачиваясь с округлившимися глазами от Марфы.

— Чего? — не поняла она.

— Да так… ничего.

Лицо Марфы вновь обратилось вверх.

— Смотрите-ка, — она кивнула куда-то вверх на запад.

Феште пришлось сощуриться, чтобы разглядеть маленькую точку в воздухе.

Тайлор поднялся, прошел по палубе к самому краю, уперся руками в перила, вытянувшись вперед. Девушки последовали его примеру.

— Чайка, — вынес он результат наблюдений.

— Это значит, что…

— …суша уже близко, — закончила Марфа.

— Да. Зовите парней. Пусть садятся за весла.

***

Не прошло и двух часов, как на горизонте сначала показались скалы, а следом — земля.

Они высадились на безымянном берегу Реррока, слегка припорошенным снегом.

Отчаявшимся людям радости не было предела. Рината расплакалась в руках Марфы. Глеб скромно всплакнул.

— Мы живы. Мы выжили, — проговорил Морда, падая на колени и целуя землю, и начал нараспев читать молитву незнакомому богу.

Да, — меланхолично подумалось Тайлору, — выжили.

Он обернулся назад, туда, где за морем и Натлином простирались бесконечные снежные равнины, заполненные городами и деревнями. Туда, где в столице, в середине материка из недр земли бил белый луч Света, озаряя королевство, словно солнце, которое не могло согреть эту часть планеты.

— Это еще не конец, — прошептал он, — Я обязательно вернусь, чтобы вернуть тебе былое величие, Авглор.

Оглавление

Пролог

Глава 1

  Отцовская кама

Глава 2

  Волчий оскал

Глава 3

  Пименьев

Глава 4

  Тухляшка

Глава 5

  Морской орел

Глава 6

  Эшафот

Глава 7

  Пара стекляшек

Глава 8

  Струны из овечьих кишок

Глава 9

  Прыжок

Глава 10

  Из глубин

  Глава 11 Добрый старик

    ***